«Смерть по рецепту Медичи»

Смерть по рецепту Медичи (fb2) - Смерть по рецепту Медичи (Телохранитель Евгения Охотникова) 913K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Серова

Марина Серова Смерть по рецепту Медичи

© Серова М., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

Утро выдалось чудесное. Солнце только показалось из-за горизонта, его первые лучи пронизывали чуть тронутую желтизной листву деревьев и розовыми отблесками ложились на траву. Легкий ветерок обдувал мое лицо. В конце аллеи я заметила одинокого мужчину в легком плаще с «дипломатом» в руках. Кого он мог ждать в парке в такую рань? Я не стала задумываться над этим. Мне нужно ровно дышать, чтобы пробежать свои положенные километры. Но когда я поравнялась с мужчиной, оказалось, что он ждет меня.

– Евгения Охотникова? – спросил он, приближаясь ко мне. – Доброе утро.

– Доброе. – Я остановилась. Человек знает меня по имени… Я достаточно проработала телохранителем, чтобы не ждать от незнакомцев ничего хорошего. Многие с моей помощью отправились в места не столь отдаленные, поэтому приходится держать ухо востро.

– Я к вам по рекомендации Станислава Климова.

– Кого? – Лучше переспросить, Стаса же знает половина Тарасова. На всякий случай я окинула быстрым взглядом пространство вокруг. Нужно было убедиться в том, что незнакомец один.

– Менеджера по рекламе из компании «Брикса». Он уверял, что вы лучший телохранитель Тарасова. – И незнакомец улыбнулся.

У меня екнуло сердце: улыбка этого молодого человека была улыбкой самого Тома Круза. Обаятельной, ни с чем не сравнимой улыбкой, покорившей миллионы женских сердец. Теперь его глаза смотрели на меня словно с экрана, а я как школьница готова была идти за ним хоть на край света. Но вот улыбка погасла, и снова было раннее утро в парке и я, прервавшая тренировку ради совершенно незнакомого человека.

– Он преувеличивает мои достоинства, – сказала я, сканируя взглядом собеседника. Он был высокого роста, с русыми волосами, зачесанными на косой пробор, правильным носом с аккуратными ноздрями и большим ртом. Когда он улыбнулся, сверкнув рядом ослепительно-белых зубов, в его глазах появились те самые искорки, ради которых поклонницы Тома Круза готовы отдать все, что имеют.

– Меня зовут Антон Гиревой. Я заведующий аптечной сетью компании «Фармалюкс».

Неужели такой красавчик может работать в обычной аптеке вместо того, чтобы сниматься в кино?

– Это та самая аптека, что за углом? – Я задала глупый вопрос и сразу же это поняла.

– Это одна из наших аптек. Кроме продажи лекарств мы занимаемся разработкой новых средств. – Антон терпеливо объяснял мне суть деятельности своей фирмы. Я оценила его выдержку.

– Что еще вам говорил обо мне Стас? – спросила я, думая о том, сколько мне сегодня осталось пробежать. Тренировка прервана. Может, начать все сначала?

– Станислав только посоветовал к вам обратиться. Меня прислал мой шеф, директор «Фармалюкс». Это ему нужен телохранитель.

– А почему именно я?

– Андрей Николаевич не хочет, чтобы на совещаниях за его спиной маячил качок с квадратной челюстью.

Вот все и выяснилось. И чего же ждет от меня этот Андрей Николаевич?

– Скажите, а какого рода услуги я должна предоставить? Эскорт?

– В основном да, подробнее он вам объяснит сам. Я, собственно, приехал, чтобы забрать вас и отвезти к нему. – Рука Антона потянулась к моему локтю, но я перехватила ее и водворила на место.

Он с восхищением посмотрел на меня.

– Как ловко это у вас получается!

– Меня долго этому учили. – Я скромно улыбнулась.

– Поехали к шефу!

– В таком виде? – удивилась я.

– Андрей Николаевич хочет решить этот вопрос до начала рабочего дня. У него очень напряженный график.

Это было похоже на правду.

– А как его фамилия?

– Горлов Андрей Николаевич, кандидат медицинских наук. У него вышло много книг, но это в основном специальная литература.

О Горлове я слышала. Кажется, кто-то из подружек тети Милы взахлеб рассказывал о новом средстве от боли в спине и ссылался на его книгу.

– Где ваша машина? – В конце концов, если этот парень в машине один, то я легко с ним справлюсь, если потребуется.

– Здесь, за углом. – Том Круз показал рукой, где именно.

Я повернулась в указанную сторону и пошла по дорожке к выходу из парка. Машина стояла у самых ворот. Это был «Вольво» последней модели. Точно такой же я недавно видела в автосалоне на Садовой. Антон вынул из кармана пульт и снял машину с сигнализации. Потом открыл переднюю дверцу и предложил мне сесть. Я заняла обтянутое бархатом сиденье. Сегодняшняя тренировка закончилась раньше времени, нагнать упущенное уже не получится. А продолжить я смогу только послезавтра, и боюсь, что выбьюсь из графика и потеряю форму. Не думаю, что Антон намеренно прервал мои занятия, но я ему все-таки сказала, что бег трусцой в парке – не удовольствие, а часть моей работы, на что он ответил:

– Никогда бы не подумал, что люди, которые бегают по утрам в парке, заняты серьезной работой.

– Люди все разные, но для меня это работа. Точнее, часть ее.

И сегодня я ее не закончила. Мне нужно было хорошенько разогреться, а потом проделать серию упражнений. Ну да ладно, послезавтра я нагружу себя немного больше.

Я захлопнула дверцу, и мы поехали по утренним улицам по направлению к Третьей Дачной. В этот ранний час дороги были почти пустыми, и мы очень быстро добрались до места. Заехав на стоянку у дороги, Антон вылез из машины, открыл дверцу с моей стороны и галантно подал мне руку. Этим жестом он мне еще раз напомнил Тома Круза. Я вложила руку в его ладонь и вышла из машины так, как будто на мне был не спортивный костюм, а вечернее платье. Антон улыбнулся, но ничего не сказал. В принципе, такие церемонии были излишними, но он начал первый, а я ему подыграла.

Потом мы долго шли через торговые ряды, пока перед нами не предстало одиноко стоящее высотное здание с неоновыми буквами на крыше: «Форпост». Около здания была еще одна стоянка, и я вопросительно посмотрела на Антона. Он перехватил мой взгляд и коротко пояснил:

– На этой стоянке у меня нет места. Я работаю в другом офисе. Проходите, – сказал он, когда двери здания открылись перед нами. Они были на фотоэлементах. Я вошла внутрь и поискала глазами лифт. Он оказался за углом, в нише, и стоя у входа его невозможно было увидеть. Антон нажал кнопку с цифрой восемь, мы поднялись на восьмой этаж и покинули кабину лифта.

Над входом в офис красовалась яркая вывеска: «Фармалюкс». Перед названием было изображение чаши со змеей – символа медицины. Мы прошли по гулкому коридору мимо множества дверей и оказались перед одной, которая отличалась от других тем, что была отделана кожей. Антон заглянул в нее и жестом пригласил меня войти. Приемная была пуста. Ее обитательница еще спала, а тот, кого она должна была оберегать от случайных посетителей, уже работал.

Андрей Николаевич, невысокого роста, начинавший седеть моложавый брюнет в темно-серой тройке и кремовой рубашке, произвел на меня хорошее впечатление. Его узкий темно-синий галстук был заколот тонкой булавкой, инкрустированной мелкими бриллиантами. Руки моего нового подопечного находились в постоянном движении: стоя у стола, он перебирал какие-то бумаги. Одни он откладывал в папку, лежащую на краю стола, другие поспешно прятал в открытый ящик. При этом его губы беззвучно шевелились, а на лице застыло выражение крайней сосредоточенности. Занятый этой работой, он не заметил, как мы вошли.

– Доброе утро, Андрей Николаевич, – тихо произнес Антон.

Его шеф вздрогнул и поднял глаза.

– А! Антон! Привет. – Потом он перевел взгляд на меня. Быстро окинув взглядом мой наряд, он, видимо, понял все и улыбнулся: – Доброе утро, леди! Вижу, вас застали врасплох?

– Доброе, – ответила я и тоже улыбнулась. – Меня действительно подкараулили в парке во время пробежки, не дав мне шанса предстать перед вами в более достойном виде.

– Это не страшно, – сказал Горлов, возвращаясь к прерванному занятию. – Сейчас я разберу вот эту стопку заявок, потом мы поговорим. Присядьте пока вон туда. – Он показал рукой на стоявшие вдоль стены кресла и снова занялся бумагами.

Мы с Антоном заняли кресла, и я смогла немного осмотреться. В кабинете директора фирмы «Фармалюкс» не было ничего лишнего. В центре комнаты у окна стоял большой стол с нефритовым письменным прибором, а рядом с ним, слева, – маленький компьютерный столик. Крутящееся кресло, примостившееся между столами, позволяло удобно себя чувствовать как за большим столом, так и за маленьким.

Справа от большого стола примостился объемистый сейф с несколькими ручками. У противоположной стены стоял журнальный столик и несколько кресел, в которых сейчас сидели мы. Все остальное пространство занимали книжные полки со множеством книг, новых и в потрепанных переплетах. Между полками по новомодной традиции в напольных вазонах стояли комнатные растения с огромными листьями.

Минут через десять все бумаги были разложены, Андрей Николаевич сел в кресло и сказал:

– Ну, теперь я к вашим услугам.

Мы с Антоном переглянулись.

– Да, совсем забыл, вы же телохранитель? – обратился он ко мне.

Я ответила утвердительно.

– Очень хорошо. Тогда мои условия… – Андрей Николаевич хотел, чтобы я охраняла его на совещаниях в Тарасове и за его пределами, то есть выезжала с ним в Москву, Питер и при необходимости за границу.

– Время сейчас сложное, всякое может случиться, – добавил он в заключение. – Вы согласны? – И он назвал сумму.

Я задумалась. С одной стороны, очень заманчиво съездить куда-нибудь в Европу, а с другой… Тетя Мила с ума сойдет, когда узнает! Но она, в конце концов, не такая старая, чтобы постоянно находиться при ней. Загранкомандировки длительными не бывают: слишком дорого платить за удовольствие. А несколько дней она без меня отлично обходится.

– Да, согласна. Когда приступать?

– Сегодня. Сегодня у меня в десять ноль-ноль совещание с коллегами из Франции. Форма одежды – офисная. Вам нужен аванс?

Горлов наверняка предложил аванс для того, чтобы я могла купить себе приличную одежду. Видимо, он подумал, что у меня, кроме спортивного костюма, ничего нет. Я бросила на Антона уничтожающий взгляд. Он с невинным видом пожал плечами. Не дождавшись моего ответа, Андрей Николаевич потянулся к сейфу, достал деньги и отсчитал мне несколько пятитысячных купюр.

– Вот, это за первую неделю работы. Надеюсь, к десяти вы будете выглядеть несколько иначе.

Мы с Антоном переглянулись, я молча взяла деньги и поднялась с кресла, чтобы уходить. Антон замешкался, но я его поторопила, сказав, что меня нужно доставить обратно в парк.

– Может, лучше домой? – Он выразительно посмотрел на часы.

– Можно и домой, – согласилась я, хотя у меня оставалось достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и вернуться в офис.

– Я не прощаюсь, – сказал Горлов, провожая нас до дверей кабинета.

* * *

– Женя, ты что сегодня так поздно? Тебе не повредят такие интенсивные занятия? – Тетя Мила вышла из кухни, вытирая руки о полотенце.

– Думаю, что нет. Я, наоборот, сегодня ничего не успела: клиент ждал меня прямо в парке, пришлось съездить к нему в офис.

– А что за клиент? – Тетушка сразу оживилась, предчувствуя новые события.

– Горлов Андрей Николаевич.

– Неужели он сам?! – удивилась тетя Мила. – Ты спроси у него подробнее: что он советует от болей в сердце?

«Ну, начинается», – подумала я, а вслух произнесла:

– Обязательно поинтересуюсь. – Конечно, спрашивать Горлова я не буду, но можно будет спросить Гиревого, что у них есть новенького из лекарств. Надеюсь, у меня на это останется время. – А что у тебя с сердцем?

– Да вот, когда давление поднимается, что-то тут жмет. – Тетушка прижала ладонь к левой груди. – Врач выписала микстуру, но ее почему-то нет в аптеке.

– Сейчас многие лекарства заменяют российскими аналогами, поэтому и нет. Ты спроси у фармацевта замену.

– Нет замены, я спрашивала.

– Хорошо, давай рецепт, я все выясню. Только не заставляй меня это делать сегодня.

Тетя Мила сходила к себе в комнату за рецептом и протянула его мне со словами:

– Ты уж постарайся, найди мне лекарство, а то я боюсь, что мне станет хуже.

– Хорошо, тетушка, я сделаю все что смогу. – Я взяла рецепт и отнесла его к себе в комнату. Нужно будет поинтересоваться, делают ли они лекарства на заказ. Для этого не обязательно беспокоить самого Горлова. Можно будет позвонить Гиревому и договориться о встрече.

– Да, Женечка, я совсем забыла, а ты ничего не скажешь! Завтракать будешь? – Тетя Мила стояла в дверях моей комнаты, так и не выпустив из рук полотенца.

– Конечно, буду, – улыбнулась я, – но торопиться незачем, мне сегодня к десяти.

– Сейчас я тогда замешу оладушки, – спохватилась тетушка и почти бегом отправилась на кухню. – Я приготовлю тебе оладьи с припекой. У меня есть немного мяса, будет очень вкусно, – ворковала она, гремя на кухне сковородками.

А я тем временем пыталась дозвониться до Стаса: мне до смерти хотелось узнать, что за нового клиента он мне подсунул. А то книги книгами, а подробности выяснить тоже не помешает. Наконец Стас откликнулся.

– Алло, – послышался в трубке его сонный голос, – Климов у телефона.

– Стас, – вместо приветствия сказала я, – это Охотникова. Что это за милый молодой человек, который привез меня сегодня в гости к самому Горлову?

– Не понял. – Он, видимо, еще не проснулся.

– Горлов Андрей Николаевич. Помнишь?

– А, ты об этом… – Голос Стаса сделался бодрее. – Это долгая история…

– Расскажи мне ее, – попросила я.

– Не по телефону.

– Заезжай ко мне перед работой, оладьями угощу, – пообещала я.

– Горячими? – В голосе Стаса послышались хищные нотки.

– Да. С припеками, – поддразнила я.

– Жди, сейчас буду. – Климов положил трубку.

Ну вот, минут через десять в нашем доме появится Станислав. Нужно предупредить тетю Милу, чтобы напекла оладьи и на его долю.

– Тетя Мила, к нам едет Стас! – крикнула я.

– Слышу, слышу, пусть приезжает, будем рады.

Этот пройдоха уже успел завладеть сердцем моей тети Милы. Она просто души в нем не чаяла: всякий раз, когда он к нам приезжал, у нее находилось для него лакомство. Чем он ее купил? Может, она лелеет тайную мечту выдать меня за него замуж и заранее ублажает будущего зятя – или кем он там ей будет приходиться? Нужно будет как-нибудь ее хорошенько расспросить.

Я вышла на кухню, где уже вкусно пахло. Тетя Мила наливала на сковороду тесто, а на большой тарелке уже лежали два готовых оладушка, румяных, пышных и таких аппетитных. Я протянула руку, чтобы взять один, но тетя Мила оттолкнула ее со словами:

– Сейчас приедет Стас, и тогда будем завтракать.

Хорошо, подождем Стаса. Я вернулась к себе в комнату и осмотрела то, что намеревалась сегодня надеть. Костюм был в приличном виде, но блузку пришлось прогладить. Не успела я поставить на место утюг, как в квартире раздался звонок и тетя Мила крикнула мне из кухни:

– Женя, это, наверное, Стас, иди открой.

Я вышла в прихожую и открыла входную дверь. На пороге действительно стоял мой знакомый менеджер по рекламе и хитро улыбался.

– Привет! – сказал он. – Ждешь?

– Привет, проходи. – Я шире распахнула дверь, пропуская Стаса в квартиру.

Он вошел в прихожую, привычным движением избавился от кроссовок и сунул ноги в поданные мной тапки.

– Где оладьи? – поинтересовался он, принюхиваясь.

– Где новости? – спросила я, хитро улыбнувшись.

– Все при мне, – ответил он, проходя сразу на кухню. – Здравствуйте, тетя Мила.

– Здравствуй, здравствуй. Проходи, садись, у меня все готово, ждали только тебя. – Тетушка поставила на обеденный стол тарелку с оладьями, три маленькие плоские тарелочки и принялась разливать чай в бокалы.

Стас сел, поправил галстук, взял вилку, наколол на нее сразу две оладьи и положил их себе на тарелку.

– Рассказывай, – не унималась я. А то если Стас засидится, я на работу не успею.

– Ну, с чего начать… У нас в «Бриксе» идет разработка рекламной кампании для «Фармалюкс». Среди прочего будет рекламироваться новый бренд Горлова – бальзам «Доктор Гор». Это смесь растительных экстрактов, улучшающих работу сердца. Пока бальзам идет как БАД, но Горлов делает все, чтобы его детище признали лекарственным средством.

– И это все новости? – спросила я, откусывая кусок оладушка и запивая его чаем.

– Что ты имеешь в виду? – Стас не понял.

– Зачем ему так срочно понадобился телохранитель? Гиревой поймал меня в парке во время пробежки и в срочном порядке повез в офис к Горлову.

– Ммм. – Климов откусил изрядный кусок и теперь пытался быстро его прожевать. – Конкуренты наступают на пятки, – наконец выговорил он, – Цветков со своей «Виринеей».

– А что с Цветковым?

– У них давняя неприязнь, еще с института. Плюс нехорошие слухи о ссоре директоров на одном из семинаров. Горлов тогда раскритиковал политику «Виринеи», не оставив камня на камне, а Цветков пообещал стереть Горлова в порошок.

– Стас, это нереально. Сгоряча можно пообещать что угодно, а потом жалеть об этом. – Я не верила в кровожадность директора одной из ведущих фармацевтических компаний Тарасова.

– Твои слова можно отнести к кому-то другому, но только не к Цветкову. Тот, если пообещал, обязательно сделает. – Стас доел свои оладьи и теперь допивал чай. – Еще есть вопросы?

– Пока нет, но, думаю, скоро появятся. – Я тоже закончила завтрак и поднялась из-за стола. – Спасибо, тетя Мила, – поблагодарила я тетушку и вопросительно посмотрела на гостя.

Тот тоже встал, отодвинул от себя пустую тарелку, сказал тете Миле спасибо и приготовился уходить.

– Ты меня не подождешь? – спросила я, направляясь в свою комнату.

– Нет, сегодня много дел. – Стас уже стоял в прихожей на одной ноге и надевал на другую кроссовку. – В другой раз поговорим подробнее, – пообещал он.

– Ну, в другой раз так в другой раз, – заметила я вслух, закрывая дверь за рекламщиком. Он знал, что в этом доме его ценят за ту информацию, которой он располагает благодаря своей работе. Не всегда она, правда, оказывалась полезной, но… Впрочем, Стасу, как менеджеру по рекламе, положено немного приукрашивать факты. Сегодня меня особенно позабавило заявление о Цветкове. Ну не может этого быть! Руководитель солидной компании не будет заниматься уголовщиной. Скорее он задействует другие механизмы: ценовую политику, черный пиар – да мало ли что еще! Может, Горлов боится не Цветкова?

Я посмотрела на часы и стала собираться в офис. Надев юбку и блузку, я удобно пристроила кобуру и прикрыла ее свободным жакетом. Потом взяла сумочку, проверила ее содержимое и посмотрела на себя в зеркало. Обычная сотрудница обычного офиса. Большего и не нужно. Я надела удобные туфли на среднем каблуке и вышла из квартиры, крикнув:

– Тетя Мила, я ушла!

* * *

Перед совещанием была обычная суета. Офис-менеджер Ольга, полноватая брюнетка испанского типа, с которой мы успели познакомиться, отмечала прибывших в каком-то журнале и просила пройти в комнату для совещаний, которая находилась прямо за кабинетом директора. В комнате стоял огромный овальный стол с бутылками воды и пустыми стаканами. Аккуратно расставленные стулья вновь прибывшие занимали по какому-то неведомому мне принципу: кто дальше, кто ближе к креслу председателя, стоявшему во главе стола. Последними приехали французы: высокий худой брюнет с еще более худой и манерной химической блондинкой, выполнявшей обязанности переводчицы. Им были выделены почетные места рядом с креслом.

Наконец появился Горлов, поздоровался со всеми и каждым, подошел к столу, разложил на нем какие-то бумаги и сел в свое кресло. На журнальном столике у входа я заметила пачку ярких листовок с рекламой БАДа «Доктор Гор». В углу комнаты раскладывали свою аппаратуру репортеры. Я встала позади кресла Горлова немного поодаль – так, чтобы не попадать в кадр при фотосъемке, и расстегнула жакет.

Потом Горлов попросил тишины и объявил выступление докладчика. Что творилось дальше, мне было совершенно не интересно. Доклад, как и все доклады, был скучным, и я несколько раз зевнула с закрытым ртом. После доклада были выступления отдельных участников, прения сторон или как их там называют, в общем, два часа прошли почти незаметно. К концу совещания в комнате стало душно, и Горлов знаками попросил меня открыть окно, что я сделала с большим удовольствием. Поток свежего воздуха ворвался в душное помещение, и все облегченно вздохнули.

Наконец участники совещания стали по одному расходиться, и вскоре в комнате никого не осталось, кроме Горлова и французов. Андрей Николаевич тихо что-то говорил переводчице, а та так же тихо переводила все худому брюнету, который, как я выяснила впоследствии, возглавлял французское представительство в Тарасове. Наконец и они ушли, жеманно простившись с Горловым и кивнув в мою сторону. Я ответила им кивком, облегченно вздохнула и расправила затекшие плечи.

Два часа стояния на одном месте не способствовали обретению хорошего настроения, и я вышла вслед за Горловым в приемную в не самом приятном расположении духа. В приемной Ольга уже приготовила горячий кофе и предложила нам выпить по чашечке. Горлов попросил принести ему кофе в кабинет и вытащил из кармана огромный носовой платок. Он развернул его во всю длину, скомкал в руке и громко, с удовольствием высморкался. Я удивленно посмотрела в его сторону.

– Болею, – извиняющимся тоном пояснил он, – проклятый вирус меня доконал. Все болит: голова, сердце, печень, горло – в общем, все плохо, – сказал он бодрым голосом и с остервенением еще раз высморкался и вытер нос. – А вы как, часто болеющая? – спросил он меня.

Я ответила, что нечасто.

– Тогда риск заразиться невелик, – сказал он со знанием дела, – да и в вашем возрасте должны легко переносить такие инфекции. Это риновирус, а не грипп. Молодые переносят такие болезни очень легко. Это у нас, стариков, все болит и разваливается.

– Не такой уж вы и старик, – возразила я. Горлову на вид было не больше сорока пяти.

– Старик не старик, но организм постепенно сдает. Нужно мне заканчивать глотать аспирин и начать принимать свое проверенное средство.

– Вы о «Докторе Горе»? – догадалась я.

– Да, о нем. Я работал над ним два года, а результат пока только половинный. Скоро его признают лекарственным средством, тогда можно будет праздновать победу. – С этими словами Андрей Николаевич спрятал платок в карман пиджака и скрылся в своем кабинете.

Я вопросительно посмотрела на Ольгу.

– Он болеет уже неделю. Простыл. – Ольга по-своему трактовала такие недуги. – Вот поправится, сами увидите, насколько он энергичный человек.

Я молча улыбнулась и отхлебнула кофе.

– У вас очень хороший кофе, – похвалила я напиток.

Ольга расцвела.

– У нас отличная кофеварка.

– Не только. Здесь важен сорт, – возразила я, – мягкий и насыщенный. Это арабский?

– Как вы угадали? – удивилась она, и ее глаза стали похожи на два голубых озера.

«Красивая женщина, – подумала я, – интересно, сколько ей лет?» Но спросить ее об этом было неудобно: женщины очень трепетно относятся к своему возрасту. Тем более женщины красивые. В общем, как ни расспрашивай, какие ухищрения ни применяй, все равно правду не скажет. Я еще раз ей улыбнулась.

– Я тоже люблю арабский, но иногда приходится пить растворимый: это быстрее. – Здесь я покривила душой: растворимый я пила почти каждый день, особенно в те дни, когда работала. Ну времени нет варить настоящий!

– Андрей Николаевич не любит растворимый. Говорит, что он даже пахнет по-другому.

– Согласна. – Не только пахнет, но и вкус у него какой-то химический. Столько сортов продается в магазине! Откуда?

Тут включился селектор, и Андрей Николаевич попросил Ольгу пригласить меня к нему в кабинет. Я поднялась со стула, поставила пустую чашку на стол и открыла дверь. Горлов сидел за столом перед недопитой чашкой кофе и смотрел на меня.

– Присаживайтесь. – Он указал рукой на стул, стоявший сбоку от стола.

Я села и устроилась поудобнее, ожидая длинного разговора. Но вместо этого Андрей Николаевич сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться:

– Женя, здесь рядом есть кафе, пойдемте, я угощу вас ланчем?

Я не стала сопротивляться: после двухчасового стояния за креслом мне действительно хотелось перекусить.

– Что ж, идем, пока у меня есть немного свободного времени. Заодно и поговорим о том о сем. – Горлов встал из-за стола и пошел к выходу. Я тоже поднялась и пошла за ним. Мы прошествовали по коридору к выходу и сели в лифт. Когда он спустился на первый этаж, мы вышли, прошли мимо охранника на улицу и свернули за угол здания. В торце его примостилась уютная чистенькая кафешка «У Петровича», где, как выяснилось позднее, подавали домашние пельмени, окрошку, наваристые щи со сметаной и еще много чего вкусного и исконно русского.

Андрей Николаевич сел за столик, подозвал официанта и попросил меню. Здесь Горлова все знали, знали и о его предпочтениях. Меню он попросил для меня, чтобы я могла ознакомиться с ассортиментом этого заведения. Я почитала и заказала себе порцию щей и разварную говядину на второе. Андрей Николаевич одобрил мой выбор. Через пару минут подошел официант, а еще через пять мы с аппетитом уплетали русские щи со сметаной и разговаривали о погоде и прочей ерунде. Горлов оказался хорошим собеседником и вел неторопливый разговор, который в конце все же перешел на его детище – «Доктора Гора».

– Если бы не Скопов, мне пришлось бы сидеть над этим бальзамом лет десять. Это он познакомил меня с Пелагеей Григорьевной. – Андрей Николаевич отставил пустую тарелку из-под щей и занялся вторым. – Вы сегодня на совещании обратили внимание на невысокого блондина в сером костюме?

– Нет. – Я мысленно прокрутила лица присутствующих, но невысокий блондин среди них отсутствовал.

– Вот-вот. У Скопова очень неброская внешность, но ум, я вам скажу… – Горлов отрезал кусочек говядины, положил на него немного хрена и отправил в рот.

– А кто этот Скопов? – Как же я могла его проглядеть?! Ведь меня столько лет учили обращать внимание прежде всего на таких вот незаметных человечков: они чаще всего и оказываются виновниками всех неприятностей. Теряешь бдительность, Охотникова!

– С недавнего времени это мой заместитель и соавтор будущей докторской.

– Вспомнила! Он подходил к французам, когда те только вошли в зал. Действительно, внешность неброская. Средних лет, средней полноты, в светло-сером костюме с мелким рисунком, с бесцветными волосами, такими же бровями и тихим голосом.

– Совершенно верно. Женя, вы хорошая физиономистка. Вы могли бы работать детективом. – Андрей Николаевич скомкал салфетку и бросил ее в пустую тарелку. Обед или, как назвал его Горлов, ланч был закончен. Подошедший официант унес грязную посуду и подал нам фирменный напиток – горячий сбитень с медом. Я с удовольствием отхлебнула глоток сладкого сбитня, пахнущего липой, мятой и еще чем-то терпким, но очень приятным.

– А кто такая Пелагея Григорьевна?

– О! Это наш добрый гений! Травница. Потомственная. У нее огромная коллекция древних рецептов. Говорят, у нее есть даже рецепты самой Екатерины Медичи.

– Но Екатерина Медичи – известная отравительница, – возразила я, – она отравила даже своего сына, когда поняла, что он на стороне Генриха Наваррского.

– Семья Медичи – не только отравители. Это искусные лекари своего времени. А в те годы фармацевтической промышленности как таковой еще не было, и они лечили людей травами. В наши дни химия теряет популярность. Люди возвращаются назад, к природе. Кстати, вы заметили, что натуральные лекарственные средства стоят в аптеке намного дороже химических?

– Я редко хожу в аптеку, – сказала я, – если только для тетушки что-то нужно. – Тут я вспомнила, что тетя Мила дала мне рецепт и просила купить лекарство. – Я работаю у вас первый день, но тут такое совпадение… – Я вытащила из кармана сложенную бумажку. – Андрей Николаевич, можно где-нибудь купить этот препарат? Это для моей тетушки. – Я подала рецепт Горлову.

Андрей Николаевич взял рецепт, пробежал его глазами и покачал головой.

– Нет. Это лекарство перестали импортировать. Но могу предложить полноценную замену. Только для вас. – Он отдал рецепт обратно.

– Это «Доктор Гор»? – догадалась я.

– Он самый. Его пока нет в аптеках. Мы сейчас налаживаем серийный выпуск на базе одной из наших лабораторий, но один-два флакона можно взять здесь, у нас. Пойдемте, я покажу вам мою личную лабораторию. – Он расплатился за обед, встал из-за стола и направился к выходу из кафе.

Я пошла вслед за ним. Мы проделали обратный путь и снова оказались в приемной. Ольга, пока нас не было, тоже успела пообедать: в приемной никого не было и пахло фаршированными перцами. «Наверное, ушла мыть посуду», – подумала я, осматривая обстановку. Перед совещанием мне было не до этого.

В приемной была целая оранжерея: видимо, ее хозяйка очень любила цветы. На подоконнике цвел сад из герани, цикламенов и орхидей, а на полу примостился огромный олеандр, который сейчас отдыхал от цветения. Сверху с полок свисали плети воскового плюща, а на столе у компьютера стояли несколько больших кактусов.

Андрей Николаевич, не застав на месте секретаря, сразу позвал меня в лабораторию, которая была этажом ниже. Мы прошли до конца коридора и вышли на пожарную лестницу. Спустившись на этаж, мы попали в другой коридор, где нам в нос ударила струя едкого дыма.

– Что-то горит, – забеспокоился Андрей Николаевич. – Где бы это могло быть? – спросил он, не обращаясь ни к кому, и пошел вдоль множества дверей. Я двинулась вслед за ним. Он остановился около двухстворчатой железной двери с табличкой «Лаборатория», попытался ее открыть, но тут же отдернул руку: ручка была горячей, а из щелей выползали струйки дыма и стелились по полу. Горлов беспомощно огляделся вокруг. Было время обеда, сотрудники покинули и лабораторию, и близлежащие кабинеты. А там, внутри, властвовал огонь, пожиравший все без разбора, и слышно было, как за дверью лаборатории лопаются стеклянные сосуды.

– Нужно вызвать пожарных. – Горлов взял телефон и набрал номер пожарной команды. – Одного не пойму, – удивленно спросил он, – почему не сработала пожарная сигнализация? – Горлов приложил трубку к уху. – Алло! Пожарные? У нас горит лаборатория… это «Фармалюкс», фармацевтическая фирма. – Он назвал адрес и этаж. – Как на пульте ничего нет? Говорю: горим! – крикнул он невидимому собеседнику и стал объяснять, как к подъехать к зданию. Закончив разговор, он сунул телефон в карман и попытался еще раз открыть дверь. Я вовремя подоспела, чтобы перехватить его руку. Одной попытки было достаточно.

– Поздно, – сказала я, – там уже все сгорело.

– Похоже, вы правы, – Андрей Николаевич сразу как-то обмяк, – все придется начинать сначала. Почти с нуля. – Он махнул рукой и отошел от двери.

Тут приехал лифт и оттуда вышли трое сотрудников: две молоденькие девушки и мужчина лет тридцати. Все трое улыбались, но их улыбки словно сдуло ветром при виде директора, беспомощно стоящего у дымящихся дверей горящей лаборатории. Девушки тихонько взвизгнули.

– Может, принести огнетушитель? – сразу поняв ситуацию, озабоченно спросил мужчина у Горлова.

– Думаю, это бесполезно, – на удивление спокойно ответил Андрей Николаевич, недавно сам рвавшийся в горящую лабораторию, – горит уже давно и сильно. Проверьте соседние офисы, – сказал директор, и мужчина тут же пошел выполнять распоряжение. К счастью, больше нигде не горело. В этот момент мы, даже стоя в коридоре, услышали, как к зданию подъехала пожарная машина.

– Нужно вызвать охрану, – произнес Горлов, снова беря в руки телефон и набирая номер, – и никого не пускать на этаж. Женя, проследите за этим, пока не придет охранник или сами пожарные. – Он сказал несколько слов в трубку и снова убрал телефон. – Сейчас они поднимутся. Встаньте у лифта и не пускайте сюда сотрудников, – распорядился директор, но сам уходить не спешил.

Я встала у лифта и приготовилась отправлять сотрудников обратно в кафе, где они обедали. Но мои приготовления оказались напрасными: лифт привез на этаж двух пожарных в робах, и они, оценив обстановку, тут же принялись за дело. Первым делом они прогнали с этажа девушек-сотрудниц и услужливого мужчину. Потом подошли к нам и попросили освободить этаж. Горлов было возмутился, но пожарные были непреклонны.

– Вот потушим огонь, тогда милости просим к нашему эксперту, – объяснили они, – а сейчас пройдите в безопасное место.

– Пойдемте наверх, Женя, – сказал Горлов, беря меня за локоть, – пожарные без нас справятся. Там, – он кивнул на закрытую дверь, – были результаты моего двухмесячного труда. Я работаю над докторской, – пояснил он, – результаты последних анализов, расчеты… А! – Он махнул рукой, вышел на лестницу и не пошел, а побежал через ступеньку, направляясь к себе в кабинет. Я поспешила вслед за ним.

Мы почти одновременно влетели в приемную, и директор сразу же попросил кофе. Расторопная Ольга уже через пару минут принесла в кабинет маленький металлический поднос с дымящейся чашечкой посередине. Директор взял чашку с подноса и отпил большой глоток обжигающего напитка.

– Ну-с, теперь будем ждать результатов экспертизы.

– Вы имеете в виду пожарных? – спросила я на всякий случай, хотя знала, что после каждого так называемого акта возгорания бывает пусть небольшое, но расследование. В нашем случае жертв не было, так что сгоревшей лабораторией будут заниматься исключительно пожарные, после чего составят акт и оштрафуют фирму. Знал это и Андрей Николаевич. Он было печально вздохнул, но потом оживился, отставил чашку и подошел к сейфу.

– Нужно проверить, какие бумаги я успел убрать, а какие оставил в лаборатории. – Он взял из ящика стола ключи, отпер хитрые замки и стал внимательно изучать содержимое сейфа. – Женя, вы пока свободны, но не уходите далеко: вы мне можете понадобиться.

Я вышла из кабинета и села в приемной. От нечего делать полистала какой-то журнал и стала рассматривать рекламные буклеты разных фармацевтических компаний. Наконец мне стало откровенно скучно и я решила пройтись по коридору. Там кучками стояли сотрудники и обсуждали происшествие. Кто говорил, что в лаборатории была неисправна газовая горелка, кто думал, что кто-то из сотрудников не затушил спиртовку, кто грешил на электропроводку – в общем, мнений было достаточно. Послушаем, что скажет пожарный эксперт, его мнение может не совпасть ни с одним из услышанных мной.

Помня о том, что Андрей Николаевич не велел мне далеко уходить, я вернулась в приемную. Ольга стояла у окна. Услышав, что кто-то вошел, она повернулась и, показывая куда-то в сторону, заметила:

– Скопов тоже здесь. Откуда он узнал о пожаре?

Я тоже подошла к окну, из которого была видна автостоянка для сотрудников.

– Где его машина?

– Вон, внизу, джип «Чероки».

– Она давно здесь стоит?

– Честно говоря, не помню. Нет, он уезжает!

Машина медленно выехала со стоянки по направлению к дороге, развернулась и, набирая скорость, стала удаляться. Мне показалось это странным: директору нужно было чье-то участие, а соавтор его будущей докторской бросил его в такой момент. Может, он просто не знал о последнем событии? Не может быть! Пожарную машину трудно не заметить. Но, с другой стороны, здание большое и пожарных может вызвать кто угодно, не обязательно директор «Фармалюкса».

– А позвонить ему нельзя? – поинтересовалась я у секретарши.

– Зачем? – удивилась она. – Если он понадобится, директор ему сам позвонит.

В этот момент дверь кабинета открылась. На пороге стоял совершенно счастливый Андрей Николаевич, который поспешил сообщить радостную новость:

– Все результаты, кроме самых последних, сохранились. Я успел положить их в сейф. А то, что погибло, можно восстановить в течение недели, но… – тут его лицо омрачилось, – своей лаборатории у меня теперь нет и неизвестно, когда будет. Придется воспользоваться лабораторией Скопова. Кстати, а где он сейчас?

Мы с Ольгой переглянулись.

– Он только что уехал, – проговорила секретарша и осеклась.

Горлов сразу помрачнел, но ничего не сказал.

– Женя, – обратился он ко мне, – пойдите вниз, проверьте, как там наши пожарные, а вы, Ольга, займитесь переброской заказов. Мы теперь долго не сможем готовить лекарства здесь.

Я молча кивнула и спустилась на седьмой этаж. Весь коридор был залит водой, на полу лежал пожарный рукав, с которого капало, двери лаборатории были сняты с петель и стояли у стены. Сама лаборатория представляла собой черные от сажи руины с покрытыми гарью раковинами, сломанными приборами и валявшимися везде осколками стекла. Внутри ходила женщина-эксперт в форме и составляла акт. Я вернулась к Горлову и рассказала, что видела.

– Ну, теперь нужно ждать резюме эксперта и готовить деньги на штраф. Женя, вы мне больше сегодня не нужны, можете быть свободны.

Но я почему-то не сразу отреагировала на его слова. Мне было жаль оставлять Андрея Николаевича в такой ситуации. Но помочь ему я ничем не могла, поэтому вышла в приемную, попрощалась с секретаршей и отправилась к себе домой размышлять над сегодняшним происшествием.

* * *

Я ехала домой и думала: лаборатория загорелась по чьей-то оплошности или ее кто-то поджег? Последнюю мысль я от себя гнала, но она опять возвращалась: недаром же Горлов кого-то опасается. Меня не будут нанимать только для того, чтобы показать свою состоятельность. Бывали случаи, когда моим работодателем становился не очень богатый человек.

Да, Горлов кого-то боится. И возможно, тот, кого он боится, поджег сегодня лабораторию. Спрашивается: зачем? Например, затем, чтобы Андрей Николаевич не смог дальше работать над своей докторской. К тому же в этой лаборатории готовили лекарства на заказ. Теперь это стало невозможным. Кто мог быть в этом заинтересован? Конкуренты? Вполне вероятно. Но как и кто отключил пожарную сигнализацию? Кто пустил злоумышленника в офис «Фармалюкса»?

На эти вопросы у меня не было ответа, и я решила немного выждать и осмотреться. Нужно ближе познакомиться с сотрудниками компании, и в первую очередь с Гиревым, Ольгой и Скоповым. Возможно, разговоры с этими тремя дадут мне нужную информацию. А может быть, и нет. В общем, завтра Горлов меня ждет к девяти часам, а дальше посмотрим. С этими мыслями я затормозила возле своего дома и въехала во двор. Нужно было загнать «фольк» в гараж и идти ужинать с тетей Милой. Интересно, что у нас на ужин?

Когда я открыла дверь, то увидела, что в прихожей стоят чужие женские туфли. К тете Миле кто-то пришел, и этого кого-то она угощала на кухне. Пахло свежей выпечкой и еще чем-то очень знакомым, но появлявшемся на нашем столе только по праздникам. А какой у нас сегодня праздник? Я переобулась и заглянула на кухню: на почетном месте сидела давняя подруга тети Милы Алевтина Ивановна и пила чай. Тетя Мила сидела напротив, подперев щеку кулаком, и тихо говорила:

– А еще она любила щи с килькой. Но я не стала их варить. Сваришь целую кастрюлю, а кто есть будет? Женечка, ты уже дома? – Тетушка повернулась ко мне. – Мы сегодня с Алевтиной поминаем Светлану Леонидовну. Садись и ты с нами.

– Сейчас, – пообещала я, – только переоденусь. – И пошла в свою комнату. Там я быстро сняла с себя костюм и надела старые джинсы и майку. Потом помыла в ванной руки и отправилась на кухню. Тетя Мила уже поставила на стол третью тарелку и положила в нее салат.

– Садись, попробуй салат «Мимоза», Светлана Леонидовна его очень любила. – С этими словами тетя Мила открыла кухонный шкаф, достала оттуда початую бутылку муската и налила мне полфужера. – Это любимое вино покойной, выпей за упокой ее души.

Я не люблю мускат, но под пристальными взглядами двух пожилых женщин пришлось выпить. Вино горчило, но его особый запах чувствовался, и это мне немного помогло.

– Как вино? – вступила в разговор Алевтина Ивановна.

Я молча подняла большой палец и, стараясь удержать жидкость в себе, быстро отправила в рот ложку салата.

– Закусываешь как водку, – заметила Алевтина Ивановна. – Еще налить?

Я отрицательно замотала головой.

– Мне завтра за руль.

– Она ездит на работу на своей машине, – заступилась за меня тетя Мила, – ей много нельзя. Что насчет лекарства, Женечка? – Она явно хотела перевести разговор в другое русло. Ей надоело вспоминать о достоинствах покойной.

– Все подтвердилось: это лекарство больше не импортируют, но Горлов предложил мне замену.

– Замену? – обрадовалась тетушка. – А где она?

– У нас сегодня был пожар в лаборатории, и шеф забыл о лекарстве. Я не стала его спрашивать в такой момент, – сказала я. Потом отправила в рот последнюю ложку салата и отодвинула от себя грязную тарелку.

– Кто-нибудь пострадал? – оживилась тетя Мила, ставя передо мной блюдце с куском куха и чашку чая.

– Нет, но лабораторию долго придется восстанавливать. – Сейчас начнутся расспросы, а мне не очень хочется говорить на эту тему. Но ничего не поделаешь, придется. Вон и Алевтина Ивановна смотрит на меня с интересом.

– А у вас что, нет этой… – Алевтина Ивановна замялась. – Такая установка, когда дождь идет с потолка?

– Спринклерной, – подсказала тетя Мила.

– Нет, – ответила я, – была только пожарная сигнализация, и та оказалась отключенной.

– Кто же ее отключил? – спросила Алевтина Ивановна.

– Пока неясно, – проговорила я, – пожарные этим занимаются.

– Здесь не пожарные нужны, а полиция, – не унималась подруга тети Милы.

– Алевтина, Женя у нас телохранитель, а не полицейский, – заступилась тетушка, – пусть директор фирмы выясняет, кто ему в лаборатории отключил пожарную сигнализацию. Ты лучше скажи, Женя, что за аналог лекарства предложил тебе директор?

– Его еще нет в продаже, но фирма готовится начать серийный выпуск этого средства. Называется оно «Доктор Гор». Подробности я не успела узнать, но автор очень хвалит свое детище. – Я с сожалением посмотрела на кусок куха, который мне не давали попробовать.

– А кто его придумал? – Теперь меня расспрашивала тетя Мила, а Алевтина Ивановна делала вид, что это ее не касается.

– Автор – Горлов Андрей Николаевич, но он говорит, что при создании средства были использованы рецепты какой-то травницы, Пелагеи Григорьевны. – Я все-таки изловчилась и откусила кусок пирога.

– А! Пелагея! Есть такая в Тарасове! – В разговор опять вступила Алевтина Ивановна. – К ней, помнится, очереди были, а сейчас что-то о ней ни слуху ни духу. Интересно, где она теперь? – Подруга тети Милы допила свой чай. – Милочка, я, наверное, пойду, – сказала она, вставая из-за стола.

– Что так скоро? – без сожаления спросила тетя Мила.

– Посидели и хватит, пора и честь знать, – с прохладцей ответила Алевтина Ивановна и вышла в прихожую.

Тетя Мила проводила гостью и вернулась на кухню.

– Ну, что там с лекарством, расскажи.

– А что рассказывать? Будет возможность, возьму тебе бутылочку. Это бальзам, – уточнила я, увидев округлившиеся глаза тетушки.

– А-а-а… – протянула она, – а то тут Алевтина мне посоветовала пить на ночь столовую ложку коньяка. Я уж подумала, что и ты хочешь предложить мне то же самое попробовать.

– Мало ли что посоветовала Алевтина Ивановна, – проговорила я, доедая кух и запивая его последним глотком чая. Ужин был закончен. Я помогла тетушке помыть грязную посуду и пошла к себе в комнату. Там меня ждал свежий боевик серии «Грозовые тучи».

Глава 2

Будильник прозвенел, как и положено, в шесть часов, но сегодня мне не хотелось вставать так рано: за окном было пасмурно, моросил мелкий дождичек, обещавший лить весь день. Я нехотя поднялась с постели и пошла принимать душ. После душа я почувствовала себя лучше: настроение снова было бодрым. К тому времени тетя Мила уже хлопотала на кухне, придумывая мне завтрак. С чего она взяла, что должна подниматься ни свет ни заря, чтобы меня покормить? Я уже не маленькая и сама способна соорудить себе пару бутербродов.

– Женечка, ты колбаску будешь?

Ну вот, опять начинается.

– Доброе утро, тетя Мила! – Я вошла в кухню и застала тетушку за приемом какого-то лекарства. – Что ты пьешь?

– Валосердин. Тетя Катя посоветовала. А то пока ты достанешь мне то, что нужно, мне станет хуже. – Тетушкино замечание прозвучало как упрек. Действительно, пообещала достать лекарство, а сама… Впрочем, со вчерашней суматохой в офисе я забыла не только об этом. В частности, я забыла посмотреть в Интернете, что собой представляет фирма «Виринея» – главный конкурент нашего «Фармалюкса». Ладно, у меня после завтрака останется время узнать о них все, что доступно широкой публике.

Я села за стол и приготовилась завтракать. Тетя Мила поставила передо мной тарелку с бутербродами и бокал зеленого чая с жасмином, а сама села напротив, подперев щеку кулаком.

– Лаборатория вся сгорела? – начала она издалека.

– Да, ничего не осталось, – подтвердила я с набитым ртом.

– А что там было ценного?

– Твое лекарство. Меня Горлов туда привел именно за ним.

– Жалко. – Тетя Мила покачала головой. – А для чего твоему начальству нужна была лаборатория рядом с офисом?

– Он писал докторскую, а в лаборатории шли исследования.

– Какие?

– Пока не знаю. Сегодня спрошу, – пообещала я, доедая бутерброд.

– Ты поинтересуйся, потому что просто так лабораторию у себя под носом держать никто не будет.

– Почему?

Тетя Мила в ответ пожала плечами.

– Обычно не держат. Наверное, чтобы случайные посетители не мешали работать.

А вот об этом я не подумала. Какая тетушка у меня молодец! А ведь действительно: в лаборатории должно быть всегда тихо и туда не должны заглядывать посторонние. И не только чтобы не беспокоить сотрудников, но и по многим другим причинам. Например, из соображений безопасности. Нужно будет обязательно поинтересоваться у Горлова, чем кроме его докторской там занимались.

Я закончила завтрак, поблагодарила тетю Милу и пошла в свою комнату включать компьютер. Рекламу фирмы «Виринея» я нашла сразу же. Кроме обычных лекарств они рекламировали новый БАД, регулирующий работу кишечника. Наверное, полезная штука, но к «Доктору Гору» отношения не имеющая. Может быть, у них есть еще наработки? Только готовящиеся. Никто не знает. Нужно бы спросить, но кого? Кто мне может помочь задать вопрос Цветкову? Просто так к нему не придешь. А кто может явиться к директору крупной фармацевтической кампании? Журналист? Менеджер по рекламе? Точно! Нужно срочно позвонить Стасу и провентилировать этот вопрос.

Я набрала номер своего знакомого и стала ждать. После третьего гудка послышался сонный голос:

– Охотникова, что тебе нужно в такую рань?

– Спишь?

– Сплю.

– И долго это будет продолжаться?

– Тебе проще. Ты привыкла вставать рано, а я нет. У меня ненормированный рабочий день, я вчера до одиннадцати уговаривал клиента на рекламу. Он только в начале двенадцатого подписал договор… – Стас изливал на меня потоки жалоб, хотя ему, собственно, жаловаться было не на что. Эта бестия могла уговорить эскимоса купить партию снега, но сетовать на горькую жизнь и сокрушаться по этому поводу он мог часами. Теперь нужно было придумать, как оборвать его исповедь.

– Стасик, солнышко, ты мне нужен как воздух, – пропела я сладеньким голоском. Жалобы прервались на полуслове.

– Я – солнышко? – Чувствовалось, что рекламщик улыбается. Это уже половина победы.

– Стас, мне нужно срочно порасспросить одного солидного человека, и только ты мне можешь в этом помочь. – Я вложила в эту фразу все свое обаяние, и результат не замедлил ждать.

– Кого?

– Цветкова.

– Как, прямо его самого? – Фамилия хозяина «Виринеи» была хорошо известна в рекламном мире.

– Самого. И желательно сегодня.

В трубке послышалось неопределенное мычание.

– К нему можно съездить и что-то ему предложить? Из рекламных услуг, конечно.

Стас помолчал, потом не сказал, а прошептал:

– У него свой рекламный менеджер. Мы уже как-то пытались пробиться лично к Цветкову, но тот доверяет только ему. Я подумаю, что эксклюзивного можно предложить, но прежде, чем нас примет Сам, придется все объяснять Волочкову.

– Волочкову?

– Диме Волочкову, он раньше работал у нас в «Бриксе», потом перешел в «Виринею» и, думаю, мало потерял.

– Давай тогда встретимся с этим Волочковым. – Меня устраивал и менеджер по рекламе. Наверняка он знает все, что мне нужно. А мне нужно было знать о настроениях Цветкова, а еще о том, мог ли пожар в лаборатории Горлова быть делом его рук.

– Ну, это намного проще. Сейчас я позвоню ему и договорюсь о встрече, – пообещал Стас, – а что предложить ему, я придумаю.

– Как мы тогда договоримся? Я бы хотела присутствовать при встрече.

– Я позвоню тебе в течение дня. Когда назначить встречу: днем или вечером?

– Ближе к вечеру, я думаю, что часам к пяти уже освобожусь.

– Понял. Но я буду ему звонить не раньше десяти: это ты мне спать не даешь, а он спит столько, сколько положено рекламщику. – Под конец Стас все-таки не удержался от упрека.

Я положила трубку и задумалась. Какой вопрос задать этому Волочкову? Ведь не спросишь в лоб: не твой ли шеф распорядился сжечь нашу лабораторию? На такие вопросы не отвечают, а крутят пальцем у виска. Дескать, думай, что спрашиваешь. Узнать у него, какие новые продукты будет рекламировать «Виринея»? Да, наверное, это. А еще нужно узнать, что «Виринея» предпринимает в отношении «Фармалюкса». Может, черный пиар? Тоже возможно. Но сначала нужно узнать, чем занимались в лаборатории Горлова.

С такими мыслями я стала собираться в офис, но перед этим еще раз прошлась по сайтам с рекламой «Виринеи». Вроде бы ничего подозрительного они не предпринимают, о «Докторе Горе» ни слова – ни хорошего, ни плохого. Кто же все-таки поджег лабораторию? Или она загорелась сама? Так быстро? В течение обеденного перерыва? Подозрительно. Кого же все-таки боится Горлов?

Я проверила содержимое сумочки, поправила кобуру и вышла в прихожую.

– Тетя Мила, я ушла, – сказала я, закрывая за собой дверь.

– Про лекарство не забудь! – крикнула из своей комнаты тетушка.

– Не забуду, – пробормотала я, стоя в подъезде. Легко сказать «не забудь», а если мне и сегодня не удастся достать этот чертов бальзам? Может, существует замена попроще? Нужно спросить об этом кого-нибудь, кроме Горлова. Тот так занят своим детищем, что ему мысли о чем-то другом, наверное, в голову не идут. А кого спросить?

Я выгнала из гаража «фольк», села за руль и выехала из двора. На дороге было уже достаточно машин, но времени у меня было еще больше: в офис я успевала, поэтому решила зайти в первую аптеку, которая попалась мне на пути.

Фармацевт посмотрела рецепт и покачала головой.

– Это лекарство перестали импортировать, но у него есть несколько российских заменителей. Что вас больше беспокоит: боль в груди, сердцебиение, одышка?

Видимо, заботливая женщина решила, что я беру лекарство для себя.

– Это лекарство для моей тетушки, у нее покалывает сердце, когда поднимается давление, – терпеливо объяснила я.

– Ну тогда ей подойдут препараты общего действия, например, рибоксин и валосердин. Первый нужно пропить курсом, второй – принимать по требованию.

– Давайте оба, – сказала я, доставая карточку.

Фармацевт сложила лекарства в яркий пакетик и назвала сумму покупки.

– Всего-то? – Меня удивила дешевизна препаратов. Как и все, я думала, что чем дороже лекарство, тем лучше оно действует.

– Да, это недорогие средства, но начинать лучше с них. Если боли будут продолжать беспокоить, то нужно обратиться к врачу.

Я рассчиталась, спрятала лекарства в сумочку и вышла из аптеки, поблагодарив фармацевта. А «Доктор Гор» купим, когда он появится в продаже. Неудобно сто раз напоминать Горлову о своей просьбе. Не будешь же его просить съездить в другую лабораторию только затем, чтобы привезти бодигарду лекарство для ее тетушки.

Минут через десять после посещения аптеки я уже подъезжала к дальней стоянке, а еще через пять стояла в лифте вместе с сотрудниками «Фармалюкса». Двери открылись, я вышла на нужном этаже и пошла по коридору в приемную. Ольга поздоровалась со мной кивком и показала на дверь кабинета директора.

– Заходи, у него сейчас летучка.

Я не стала подробно расспрашивать, по какому поводу Андрей Николаевич собрал срочное совещание, и открыла дверь. В кабинете кроме директора сидело несколько человек. Андрей Николаевич с жаром им объяснял, насколько ценное оборудование стоит в лаборатории.

– Один микроскоп чего стоит. А реактивы!

– Реактивы все погибли, – прервал директора лысеющий толстячок в сером пиджаке, как потом выяснилось, заведующий лабораторией, – бутыли полопались от жара.

– Игорь Николаевич, я просил меня не перебивать! – Директор был чем-то раздражен, и чувствовалось, что у него заложен нос. – Реактивы – не проблема. Нужно срочно провести инвентаризацию оборудования. Может быть, его достаточно будет помыть и почистить.

– Сейчас там хлопочут лаборанты, – не унимался серый пиджак, – все что можно они сделают. А если понадобится дорогостоящий ремонт?

Андрей Николаевич посмотрел на него так, что толстячок втянул шею.

– Нам нельзя прерывать работу. И дело не только в моей диссертации. Женя, сядь куда-нибудь, хватит прятаться у меня за креслом.

Это уже относилось ко мне. И хотя мое место именно за креслом охраняемого, мне таки пришлось присесть на краешек стула, чтобы не раздражать шефа.

– В общем, задача всем ясна? – Горлов обвел глазами присутствующих.

Те согласно закивали.

– Тогда – за работу. – Директор указал рукой на дверь, и участники совещания не заставили просить себя дважды.

Горлов в изнеможении сел, достал одноразовый носовой платок и громко высморкался.

– Чертовы вирусы, – выругался он, скомкав платок и отправив его в мусорную корзину. – Женя, мы сегодня поедем к Гиревому, может быть, его лаборатория сможет взять на себя нагрузку нашей? Хотя некоторые вещи придется отложить до лучших времен, – Горлов думал вслух, – например, нашим криминалистам придется какое-то время подождать…

– А при чем здесь криминалисты? – не удержалась я от вопроса.

– При том, Женечка, что в этой, – он показал рукой в пол, – в этой лаборатории делались уникальные анализы. Из отдела по борьбе с организованной преступностью ко мне обращались регулярно, когда другие лаборатории не могли сделать тот или иной анализ. В частности, мы могли определить, каким ядом и примерно в какое время был отравлен пострадавший. Для этого нам было достаточно смыва с пальцев рук, это в случаях с трансдермальными ядами, капельки крови или слюны… А, что вспоминать! Нужно во что бы то ни стало восстановить лабораторию. Ведь страдает не только моя докторская, но и моя репутация! – Горлов сел в кресло и обхватил голову руками. – Надо срочно найти выход из этого положения. – Он придвинулся к компьютеру и стал что-то искать в Интернете. Его губы шевелились, он взял лист бумаги и начал делать выписки.

Так вот в чем дело! Лаборатория служила не только инструментом подготовки его докторской и базой для разработки новых лекарств. Она была своего рода подспорьем отдела по борьбе с организованной преступностью. И сжечь ее могли не только конкуренты. Круг подозреваемых расширялся. Конечно, для начала не мешало поговорить с рекламщиком Цветкова, но этот разговор мне уже не казался таким важным, как утром, когда я назвала Стаса «солнышком». Дело принимало куда более серьезный оборот.

Во-первых, нужно было найти того, кому лаборатория помешала осуществить его черный замысел. Здесь без полиции не обойтись. Но кто и что в свое время задумал и почему решил поджечь лабораторию именно сейчас, я даже представить себе не могла. А значит, не могла и защитить своего клиента. Так, с чего же начать поиски?

Мои размышления прервал осторожный стук в дверь.

– Войдите! – крикнул Андрей Николаевич, не отрывая глаз от монитора.

В кабинет робко заглянула Ольга.

– Андрей Николаевич, здесь пожарный эксперт.

– Пусть войдет, – сказал Горлов и отодвинул от себя написанное.

В кабинет, выпрямившись, как на параде, зашла небольшого роста женщина средних лет в форме и с папкой под мышкой.

– Здравствуйте, – произнесла она официальным тоном и недовольно покосилась в мою сторону.

– Это мой телохранитель, – заметив ее взгляд, пояснил директор, – она должна быть в курсе всех событий.

Эксперт выпрямилась еще больше, поджала губы, но ничего не сказала. Горлов предложил ей стул напротив своего кресла и приготовился слушать. Эксперт продолжала молчать, видимо подбирая слова. Наконец она проговорила:

– Андрей Николаевич! Мы детально осмотрели лабораторию и пришли к выводу, что возгорание не могло быть случайным. Это поджог.

– Вы в этом уверены? – В голосе Горлова слышалось сомнение.

– Вот, убедитесь сами. – Эксперт вынула из папки акт и положила его перед Андреем Николаевичем.

Горлов взял акт в руки, долго читал его, по нескольку раз перечитывая одни и те же строки, потом положил на стол и в упор уставился на эксперта.

– У вас есть ко мне вопросы? – спросила та, закрывая папку.

– Есть, – ответил Горлов, – и много. Во-первых, если это поджог, то где виновники? – Он загнул один палец. – Во-вторых, если…

Тут пожарный эксперт его прервала:

– Искать виновника будем не мы. Мы составили акт, и наша компетенция на этом заканчивается. Мы передаем дело в полицию.

– Хорошо. Кто будет вести дело?

– Нам этого не сообщили. – Эксперт поднялась со стула и приготовилась уходить.

– Постойте, – остановил ее директор, – скажите вашу фамилию, чтобы я мог на кого-то сослаться.

– Моя фамилия Семейкина, зовут меня Анна Сергеевна, мое имя фигурирует в акте, но теперь вашим делом займутся органы, а моя миссия на этом заканчивается. Кстати, пожарная сигнализация была перерезана. Об этом тоже говорится в акте. Кто и когда ее перерезал, будет выяснять отдел по борьбе с организованной преступностью.

– Неужели пожар в лаборатории – уголовное дело? – удивился Горлов. Он все еще не верил, что лабораторию просто сожгли.

– В вашем случае – да, – ответила Анна Сергеевна, подходя к двери кабинета. – В суде понадобятся наши показания. Там, в акте, все наши координаты, – сказала она на прощание и вышла в приемную.

Мы с шефом переглянулись, и я решила задать вопрос в лоб:

– Андрей Николаевич, у вас много врагов в преступном мире?

Горлов невесело усмехнулся.

– А кто же их знает? Я ведь только делал анализы, результаты расследований меня мало интересовали.

– А можно поинтересоваться, сколько преступников с вашей помощью отправились в места не столь отдаленные?

Я не ждала ответа на свой вопрос, но Андрей Николаевич ничего не скрывал:

– В лаборатории был журнал, в который я записывал, когда и какие результаты получены, но он, наверное, сгорел. Если хотите, Женя, я поинтересуюсь, цел ли журнал. Если цел, я дам его вам посмотреть. Кстати, а чем вызвано ваше любопытство?

– Это не любопытство, Андрей Николаевич. Это попытка вычислить человека, которого вы опасаетесь настолько, что наняли меня вас охранять.

Горлов пожал плечами.

– Разве можно вычислить врага до того, как он начнет действовать? – Его лицо стало очень серьезным.

– Не можно, а нужно. И это первое, чем я займусь вплотную.

Горлов потянулся к селектору и вызвал начальника лаборатории.

– Игорь Николаевич, поищите журнал, в который я записывал результаты анализов. Ну, тот самый. Вы знаете какой. Если он цел, принесите его ко мне в кабинет.

Начальник лаборатории начал оправдываться и уходить от темы. Видимо, журнал все-таки сгорел. Горлов стал было давить на беднягу, но я его остановила:

– Андрей Николаевич, вы же сами видели, что даже железная дверь лаборатории, ведущая в коридор, была раскалена. Журнал бумажный, разве он мог уцелеть в таком аду?

Директор внимательно посмотрел на меня и отключил селектор.

– Вы, пожалуй, правы, Женя. Журнала больше нет. Данные на моих «клиентов» могут быть только в полиции. Кстати, могу вас порекомендовать капитану Бодрову. Это начальник отдела по борьбе с организованной преступностью. У него хранятся все дела, связанные с отравлениями и проходившие через мою лабораторию. Сейчас я ему позвоню.

Горлов взял телефон и набрал номер.

– Алло! Добрый день, Олег Михайлович! Горлов беспокоит. Как ваше ничего? Все в порядке, говорите? У меня тут такое дело: мой телохранитель интересуется теми уголовными делами, которые требовали моего участия. Я помочь ничем не могу: у меня вчера сгорела лаборатория и вместе с ней журнал учета. Что? Пока не знаю. Пожарные говорят, что поджог. – Горлов испытующе посмотрел на меня. – Прислать ее к вам? Хорошо. Предупредили. Кто будет вести дело? Чернов? Как скажете, как скажете… В общем, я Евгению пришлю к вам, а вы там с ней сами разберетесь. – Он повесил трубку и еще раз испытующе посмотрел на меня.

– Бодров сказал мне, что вы еще и детектив. Это правда?

– Не совсем. Я берусь вычислить преступника для того, чтобы оградить клиента от опасности.

– Значит, вы преступников не ловите? – Мне показалось, что Андрей Николаевич во мне разочаровался.

– Сообщаю в полицию, а полиция ловит, – парировала я. – Согласитесь, ведь я не могу одновременно охранять клиента и ловить злоумышленника.

– Согласен. Но я дам вам такую возможность.

– В смысле?

– Меня тоже интересует, кто и что против меня замышляет. Думаю, что лаборатория – это первое звено в цепочке событий, которые ожидают меня в ближайшем будущем.

– Мне тоже так кажется, – ответила я, мысленно представляя себе объем работы, который последует за моим визитом к Бодрову. – Так кого же вы все-таки опасаетесь: преступников, которых с вашей помощью отправили за решетку, или кого-то еще?

Горлов помолчал, потом тихо сказал:

– Всех.

– То есть?

– Всех, – повторил он. – С недавнего времени у меня началась черная полоса, – произнес он со вздохом. – Лет двадцать пять тому назад, когда я только начинал, у меня была «черная крыша». Так тогда называли бандитов.

– Вы были связаны с мафией? – удивилась я.

– Тогда, в девяностые, никто никого не спрашивал, хочет ли он «дружить» с мафией. Просто приходили крепкие ребята и говорили: «Парень, у тебя проблемы», и если парень не понимал, что нужно заплатить, то у него действительно начинались проблемы. Могли поджечь склад, устроить автомобильную аварию, избить до полусмерти… да много чего могли. Им нужны были только деньги. Потом их времена прошли. Я давно забыл, когда последний раз платил за свое спокойствие, но недавно мне напомнили об этом самым неожиданным образом. – Андрей Николаевич потянулся к пачке салфеток, взял одну, громко высморкался и извинился за прерванный рассказ.

– Ну так вот, – продолжил он, – когда я захотел, чтобы «Доктора Гора» признали лекарственным средством, мне мягко намекнули на мое прошлое и отклонили просьбу, мотивировав отказ тем, что средство не прошло клинические испытания. Да, с клиническими испытаниями проблема, но мне намекнули и на мое «темное» прошлое. Кто и каким образом мог рассказать комиссии, что я двадцать пять лет назад платил бандитам? – Горлов подпер подбородок рукой, хлопнув себя по щеке, и вопросительно посмотрел на меня.

Я ничего не могла ответить на его вопрос и только пожала плечами. Рассказать мог кто угодно. Даже тот, кто сейчас сидит в такой комиссии. Многие из тех, кто в девяностые ходил в спортивном костюме, сейчас переоделись в фирменные пиджаки и воротят нос ото всех, чье прошлое похоже на их собственное.

– Но это еще не все, – продолжал Андрей Николаевич, – моей жене кто-то насплетничал, что Ольга, – он показал рукой в сторону приемной, – моя любовница.

– А это не так? Честно говоря, я тоже об этом подумала, когда ее увидела. Красивая женщина. – Ну, насчет любовницы – это не по моей части. Любовницы есть у всех моих бывших клиентов. Нет, один раз было исключение, но клиент был уже не в том возрасте, когда обращают внимание на красивых женщин.

– Конечно нет! – раздраженно крикнул Горлов. – Почему все вокруг думают, что красивые женщины обязательно должны быть чьими-то любовницами? А вчера – лаборатория. Кто-то подбирается к моей докторской? – Горлов нервно открыл ящик стола. Потом пристально посмотрел на меня и взял себя в руки.

– А чего это я взялся вам жаловаться? – сказал он с вымученной улыбкой. – Да, у меня есть проблемы, поэтому я нанял вас меня охранять.

– А почему не круглосуточно? Почему только на совещаниях? – недоумевала я. – Если вам угрожает опасность, то вас необходимо охранять постоянно!

– Не стоит так беспокоиться, Женя. Дома и в офисе я чувствую себя в безопасности. Здесь мне ничего не грозит, – твердо произнес Андрей Николаевич.

– А дорога туда и обратно?

– Мой шофер возит меня уже пять лет.

– Хорошо. Но от дорожных происшествий никто не застрахован, – не унималась я.

Горлов только махнул рукой.

– Иван – опытный водитель, он на дороге как рыба в воде.

Я не стала возражать, но для себя решила, что с сегодняшнего дня за директором «Фармалюкса» не мешало бы присматривать и в нерабочее время. Осталось убедить Андрея Николаевича в том, что телохранитель ему нужен не только на совещаниях и во время поездок. К тому же Горлов, хоть и говорил много, но ни словом не упомянул о том, кого он на самом деле опасается. Это нужно будет выяснить у Бодрова. Только начальник отдела по борьбе с организованной преступностью может знать, насколько опасны для Горлова злоумышленники, в деле которых фигурируют результаты анализов из лаборатории «Фармалюкса».

– Андрей Николаевич, мы сегодня куда-нибудь поедем?

– Нет, Женя. Сейчас вы поедете к Бодрову, он до трех на месте, там выясните все, что вам нужно выяснить. А я пока займусь своей лабораторией, – он осекся и посмотрел на меня, – бывшей лабораторией. Надо будет перебросить заказы, посмотреть, в каком состоянии оборудование, – в общем, на сегодняшний день дел хватит. Поезжайте, не тяните время. Может, что-то и прояснится. Мне не терпится узнать, кто мог нашептать комиссии о начале моей карьеры.

Я сказала «угу» и молча вышла из кабинета. Ольга в приемной пила чай.

– О чем вы так долго говорили с шефом? – спросила она с улыбкой.

– О пожаре. – У меня не было желания делиться с ней своими секретами. Я улыбнулась в ответ и вышла из приемной. Больше всего меня мучил вопрос, почему Горлов ограничивает мое присутствие. Что за этим кроется? Простое нежелание постоянно быть под присмотром или беспечность? Может, он почувствовал опасность, но не уверен в том, что злоумышленник пойдет дальше? Это он напрасно. Если кто-то начал с поджога лаборатории, значит, готовится что-то серьезное, возможно убийство. И этому серьезному я должна помешать во что бы то ни стало.

* * *

Я ехала в сторону городского отдела полиции и думала: почему я не осталась поговорить с Ольгой? Она ведь секретарь директора и должна быть посвящена во многие его тайны. Для этого вовсе не обязательно быть его любовницей. Достаточно ежедневно следить за теми, кто к нему приходит. А это – первая обязанность секретаря! Но шеф меня поторопил, и я выполнила его пожелание. Да, поговорить с Ольгой нужно обязательно.

А что, интересно, скажет мне Бодров? Что я ему скажу? «Олег Михайлович, дайте мне посмотреть все дела, где фигурирует отравление?» Или нет, вот так: «Олег Михайлович, кто у нас в Тарасове занимается изготовлением смертельных ядов?» Тогда он наверняка покрутит пальцем у виска и отправит меня обратно с пустыми руками. Я улыбнулась своим мыслям, притормозила напротив главного входа и вышла из машины. Ну что ж, Охотникова, будем действовать наугад, а война план покажет.

В разговоре с шефом я не стала распространяться о том, что мы с Бодровым давно знакомы. Не то чтобы я ему не доверяла, но о таких вещах лучше лишний раз не упоминать: оно спокойнее. А то скажешь, что знакома с начальником отдела по борьбе с организованной преступностью, а клиент замкнется. Решит, что в его частную жизнь вторглась полиция. И объясняй ему потом, что ты не верблюд. В принципе, если бы шеф не отправил меня к Бодрову, я бы сама рано или поздно к нему обратилась. Но раз уж так вышло, пусть Горлов думает, что нас познакомил он.

Я прошла мимо охранника, поднялась на третий этаж и постучала в дверь знакомого кабинета. Из-за двери послышалось: «Войдите!» – и я проскользнула внутрь. Бодров сидел за большим двухтумбовым столом и с ненавистью смотрел на кактус. Кактус стоял на сейфе рядом с окном. Он был большой, правильной овальной формы, окруженный по периметру еще не распустившимися цветками. Один цветок в самом центре цветочного кольца уже зацвел. В кабинете пахло мышами. Я поморщилась. Бодров заметил и сказал:

– Здорово, Евгения! Чуешь, как пахнет этот нарцисс?

Я не поняла, о чем спросил меня капитан, пожала плечами и поздоровалась как ни в чем ни бывало.

– Здравствуйте, Олег Михайлович.

– Ты что, не чувствуешь запах? У тебя насморк? – Лицо Бодрова приняло озабоченное выражение. И тут до меня наконец дошло:

– Олег Михайлович, это кактус так пахнет? – Я была настолько удивлена, что подошла к цветку, понюхала распустившуюся «лилию» и невольно отшатнулась. – Какая гадость! – прошептала я и отошла подальше, туда, где запах был не таким резким.

– Оценила? – хохотнул капитан. – Вот так и некоторые люди: посмотришь – все в них красиво и ладно, а копнешь глубже – душа вонючая, как этот цветок. – Бодров включил селектор и сказал: – Петров, ты на месте?

– Да, Олег Михайлович!

– Вынеси из моего кабинета эту гадость.

Видимо, о существовании кактуса знал весь отдел. Петров, молодой сержант, появился через пару секунд, взял горшок с цветущим монстром и поморщился:

– Куда его, Олег Михайлович?

– Как куда? В сортир! Смотри, в коридоре где-нибудь не оставь! Проверю!

– Есть! – отрапортовал Петров и вышел из кабинета, держа горшок с кактусом на вытянутых руках.

– И пока весь не отцветет, пусть стоит в туалете! – крикнул ему вдогонку капитан.

– Есть! – послышалось из коридора, и дверь в кабинет закрылась.

– Фу! – произнес Бодров и встал из-за стола. – Нужно открыть форточку, чтобы выветрилось. – Он подошел к окну и настежь распахнул фрамугу. – А что ты, Женя, думаешь по этому поводу?

– Вы насчет кактуса или насчет людей, на него похожих?

– Хороший вопрос, – довольным тоном сказал капитан, – и в вашем с Горловым случае очень своевременный.

– Почему с Горловым? – удивилась я.

Бодров пристально посмотрел на меня.

– А ты еще не знаешь?

Я отрицательно покачала головой.

– К Горлову кто-то подбирается. Кто-то очень хитрый и осторожный. Это я посоветовал ему нанять телохранителя и рекомендовал тебя.

– Но Гиревой мне сказал, что меня рекомендовал Климов? – недоумевала я.

– Это Горлов посоветовал Гиревому обратиться к тебе через Климова. Мы решили, что мое участие не стоит афишировать. Пусть все думают, что директор «Фармалюкса» решил окружить себя вниманием молодой и красивой женщины.

Я покраснела. Нет, конечно, я не считала себя дурнушкой. Но получить комплимент от начальника уголовной полиции? Кто может этим похвастаться? Начальнику отдела по борьбе с организованной преступностью положено ругать личный состав, приказывать, указывать на ошибки и требовать их исправления, но… говорить комплименты? Хотя мужчины все одинаковы! Сегодня он может позволить себе сказать мне комплимент, а завтра, может быть, лишит лицензии частного телохранителя! Всякое может быть. Я улыбнулась своим мыслям. Бодров понял мою улыбку по-своему и тоже улыбнулся в ответ. Однако его улыбка быстро погасла.

– Ну, рассказывай, с чем пришла, – сказал он очень серьезно.

– Я хотела бы ознакомиться с делами, в которых фигурируют результаты анализов, сделанных в лаборатории Горлова.

Олег Михайлович чуть наклонил свою седеющую голову и сцепил пальцы рук.

– Со всеми делами? – коротко спросил он, бросив на меня быстрый цепкий взгляд.

– Андрей Николаевич что-то говорил о трансдермальных ядах… – начала я, но капитан меня перебил.

– Дело, в котором фигурирует трансдермальный яд, одно, и оно, к сожалению, не раскрыто. А другие виды отравлений тебя интересуют?

– Да, конечно, но только смертельные случаи, – уточнила я.

– Ты думаешь, все так серьезно?

– Думаю, что опасаться надо самого худшего. Легкая диарея не в счет.

– Да, пожалуй, ты права. – Бодров задумался. – Я поговорю сегодня с начальником архивного отдела. Но он мне не подчиняется: по званию мы равны. Нет, нет, я не отказываю, – предупредил он мой протест, – просто я должен буду написать официальное заявление на имя начальника полиции, подписать его и принести в архив. Только тогда мы с тобой получим доступ к требуемым делам.

– И долго ждать? – спросила я разочарованно. Мне казалось, что начальник отдела по борьбе с организованной преступностью должен быть наделен всеми мыслимыми и немыслимыми полномочиями. – Неужели судьба человека зависит от какой-то бумажки?

Олег Михайлович многозначительно откашлялся.

– Ворошить старые дела можно только с разрешения начальника полиции. Среди них могут быть нераскрытые, отложенные до благоприятного времени. И раскрывать тайну таких дел не имеет права никто.

– А как же я? – Я совсем потерялась.

– Ты, Женя, исключение. Но и тебе будет доверено не все. Сначала с делами ознакомлюсь я лично, после чего сообщу тебе только ту информацию, которую сочту нужным сообщить. Ни больше ни меньше.

Такое положение вещей меня, в принципе, устраивало, но сколько времени мне придется ждать?

– Когда я смогу получить эту информацию? – спросила я разочарованно.

– Думаю, денька так через два-три, не раньше. Дел, проходивших через лабораторию Горлова, много, так что покопаться придется основательно.

– Когда мне вам позвонить? – Я поняла, что разговор подходит к концу.

– Я сам тебе позвоню, как только откопаю что-нибудь интересное, – пообещал Бодров.

Я поняла, что мне пора уходить, и медленно поднялась со стула.

– Буду ждать вашего звонка. От него зависит очень многое. – Я сочла нужным еще раз напомнить о важности своей просьбы. – Возможно, от результатов архивного поиска зависит жизнь моего клиента.

– Ну-ну, Женя! Без патетики! – Хозяин кабинета поднялся с кресла, чтобы проводить меня до двери. – Все образуется. А пока пощупай знакомых Горлова, это не помешает.

Я молча кивнула, и мы простились.

Результат визита к начальнику отдела по борьбе с организованной преступностью меня не ободрил. Я ждала большего. Уже спускаясь по лестнице, я вспомнила, что не спросила Бодрова, не было ли у них дела в отношении Цветкова. Но возвращаться и спрашивать я не стала: мне сегодня предстоял визит к Диме Волочкову, который наверняка обо всем знал. Я посмотрела на часы: было уже за полдень, пора бы и Стасу позвонить. Как будто услышав мои мысли, проснулся телефон. Я взяла трубку. Звонил Стас:

– Алло, Женя, ты готова встретиться с всезнающим Волочковым? Так вот, сегодня после пяти. Тебя устроит?

Конечно, меня устроит, только где я буду болтаться до пяти? Можно было, конечно, съездить домой, тем более что тетя Мила ждет не дождется лекарства. Наверное, я так и сделаю.

– На какой машине поедем? На твоей, на моей или опять на двух сразу?

Стас задумался. Но думал он ровно пятнадцать секунд.

– Давай каждый на своей. А то потом мне нужно еще в одно место, а ты наверняка поедешь домой, к тетушке.

– Ну, я могу взять тебя с собой, накормить ужином, – интриговала я. Нам со Стасом из-за его любви к собственному транспорту никогда не удавалось назначить встречу по дороге.

– Я могу поужинать в кафе. Ты будешь дома?

– Да, я сейчас еду домой и буду ждать, когда ты освободишься. – Стас напрашивался на угощение. Вообще, у меня в последнее время возникло подозрение, что неугомонный рекламщик ездит не ко мне, а к тете Миле, а за вкусную еду расплачивается тем, что снабжает меня информацией.

– Тогда жди меня около четырех, – сказал Стас и повесил трубку.

Конечно, буду ждать. И тетя Мила тоже. Она очень любит, когда он рассказывает что-то новенькое. Не все же сериалы смотреть, нужно и о живых людях послушать.

Я вышла из горотдела полиции. Мой «фольк» стоял там, где я его оставила, а на ветровом стекле под дворником торчала квитанция на штраф. «Этого мне только не хватало», – подумала я, вынимая бумажку из-под дворника и соображая, за что меня записали в нарушители. Я огляделась вокруг: прямо напротив входа в городской отдел полиции повесили знак, запрещающий остановку! Какая глупость! А что делать служебным машинам? Или служебным останавливаться все-таки можно? Наверное, да.

Но мне теперь при необходимости придется оставлять машину за два квартала до горотдела. Как неудобно! Но ничего не поделаешь. Можно, конечно, наплевать на знак и оставлять машину там, где я привыкла. Штраф небольшой, от меня не убудет. Но тут перед моими глазами возник четкий образ того, как мой любимый «фольк» бесцеремонно грузят в эвакуатор, и я сдалась. Да, знак есть, и мне придется соблюдать правила дорожного движения. Я покрутила квитанцию в руках, села за руль и направилась к ближайшему отделению Сбербанка.

* * *

Когда я открыла дверь квартиры, тетя Мила первым долгом спросила:

– Ну что, привезла лекарство?

Я достала из сумочки пачку и флакон и отдала тетушке, повторив рекомендации фармацевта.

Тетя Мила скептически осмотрела таблетки и вытащила аннотацию.

– Витаминки для сердца, – произнесла она, прочтя инструкцию до конца, – это, по крайней мере, не повредит. Ну а валосердин я уже пью. Это правда поможет?

– Фармацевт сказала, что да. Но если боли не прекратятся, она советовала обратиться к врачу.

– Я подожду «Доктора Гора», – твердо проговорила тетя Мила, – мне кажется, что средство, созданное самим Горловым, должно быть идеальным.

Меня позабавило такое отношение тетушки к моему подопечному.

– Ты пей пока что есть, а бальзам я тебе достану чуть позже, – пообещала я. Еще не хватало, чтобы она загремела в больницу из-за того, что бальзам еще не поступил в продажу.

– Хорошо, я выпью. А если мне будет хуже?

– Хуже не будет. Ты же сама сказала: витаминки для сердца. Попей недельку, а там посмотришь и решишь, что тебе делать: принимать заветный бальзам или обратиться к специалисту.

– Ладно, Женя, – смирилась тетя Мила и унесла лекарства к себе в комнату.

Я вздохнула с облегчением. Нет, про «Доктора Гора» я не забыла, просто теперь у меня появилось немного времени, чтобы его достать. Я прошла к себе в комнату и включила компьютер. Нужно еще раз зайти на сайт «Виринеи» и внимательно посмотреть, чем занимается компания. А заодно найти сайт «Фармалюкса» и сравнить. Может, это мне поможет отыскать какую-нибудь зацепку?

– Женечка, ты кушать хочешь? – Тетю Милу, как всегда, больше заботило состояние моего желудка.

– Чуть позже, когда приедет Стас.

– К нам приедет Стасик? – обрадовалась тетушка. – Во сколько? Я успею приготовить блинчики с мясом?

– Успеешь, он будет к четырем, – сказала я, выбирая нужную ссылку, – сейчас только половина третьего. – И я вплотную занялась сайтами обеих компаний.

Полтора часа пролетели незаметно, я теперь знала досконально, чем занимаются обе компании, знала цены на лекарства, контактные телефоны и много чего еще. Но я не знала главного: был ли Цветков связан с бандитами или он, как Горлов, оказался в свое время дойной коровой для лихих молодцов. Может, встреча с Волочковым что-нибудь прояснит?

В дверь позвонили. Тетя Мила пошла открывать. Я тоже вышла из своей комнаты посмотреть, кто пришел. В прихожей стоял вечно улыбающийся Стас и что-то шептал тете Миле на ухо. По лицу тетушки было видно, что рекламщик говорит ей что-то очень приятное. Я пару минут смотрела на эту идиллию, потом решила ее прервать.

– Стасик, мы едем к Волочкову?

– Да, сейчас, – торопливо произнес он, неопределенно махнул рукой и продолжал что-то тихо шептать тете Миле. Наконец он закончил и послал тетушке многозначительный взгляд.

– Блинчики с мясом будешь? – ласково спросила его моя родственница.

Таким ласковым тоном тетушка даже со мной не разговаривала. Я начинала ревновать.

– А мне можно блинчик? – спросила я с легкой язвинкой.

Тетя Мила сразу это почувствовала и ответила мне таким же тоном.

– Можно, Женечка, даже два.

Получив приглашение, я первая зашла на кухню и села за стол. Тетя Мила не торопясь поставила на середину стола миску с блинчиками и полезла в буфет за тарелками. Стас сел рядом и лукаво посмотрел на меня:

– Ревнуешь к тетушке? – Его улыбка стала ослепительной.

– Вот еще. – Я сделала вид, что обиделась. – О чем вы шептались?

– Это наш с тетей Милой секрет. Правда, тетя Мила?

– Чистая правда, – ответила с улыбкой тетушка, но не стерпела и выдала тайну: – Мы говорили о новом детективном сериале. Там такие события… – она покачала головой, – я тебе вечером расскажу.

– Лучше скажи, как он называется, я сама посмотрю.

– Вечером, Женечка, вечером. Сейчас мы пополдничаем, и вы поедете куда вам надо. Хорошие фильмы нужно смотреть не торопясь.

Я вздохнула, но возражать не стала. Сериалы – не моя страсть. Я люблю остросюжетные фильмы. Но об этом потом. Сейчас передо мной на тарелке лежали два вкуснейших тетушкиных блинчика, и я отдала им должное. После трапезы я встала из-за стола и заметила, что Стас критически меня осматривает.

– Что-то не так?

– Этот твой костюм… – начал рекламщик.

– А что с ним?

– Надень что-нибудь посовременнее. То, что на тебе, годится только для офиса, но не для того, чтобы выманить у рекламщика его секреты.

– Посоветуй что?

– Ты позволишь покопаться в твоем гардеробе? – Стасик встал из-за стола и направился в мою комнату. Я пошла вслед за ним. Он открыл мой шкаф и критически осмотрел вещи. Наконец он закончил ревизию моего гардероба и смерил меня взглядом портного.

– Так, – сказал он тоном, не терпящим возражений, – вон те зеленые джинсы, черная туника и зеленый жилет.

– В жилете будет жарко, – возразила я, – он на синтепоне.

– Ничего, потерпишь. К вечеру будет прохладнее.

– Но я на машине. – Я продолжала возражать, хотя выбор мне понравился. «У него хороший вкус», – подумала я, продолжая настаивать на своем.

– Надевай, не думай. Это – самое-самое в твоем гардеробе. Сама посмотришь, как это на тебе будет сидеть. Я выйду, а ты переоденься. – Стас вышел из моей комнаты, оставив меня наедине со шкафом.

Я быстро сняла костюм и блузку и надела джинсы с туникой. Да, Стас был прав, в этом наряде я смотрелась совсем по-другому. Я с опаской взяла жилет и примерила его. Да! Так еще интереснее! Вот это вкус у Стаса! Ему бы модельером работать, а он продает рекламу! Сколько людей занимается не своим делом, а все деньги, будь они неладны. Стас бы быстро разобрался с модными веяниями и, может быть, начал создавать уникальные модели массовой одежды. А то зайдешь в магазин, а там такое висит…

– Стас, можешь войти, – крикнула я, с удовольствием рассматривая себя в зеркале и соображая, как пристроить кобуру.

– Это можешь не брать, – поморщился рекламщик, показывая на пистолет, – мы ведь только до «Виринеи» и обратно. Вряд ли за это время произойдут события, требующие применения оружия.

– А вот об этом уже судить не тебе, – отрезала я. Я всегда очень трепетно отношусь к проблемам безопасности. – Пистолет может понадобиться в любую минуту. – Я пристегнула кобуру и вложила в нее оружие.

Стас передразнил меня, очень похоже дернув плечом, но ничего больше не сказал по этому поводу.

– Поехали, Волочков уже ждет.

– Поехали. – Я взяла сумку, и мы вышли из моей комнаты. В прихожей стояла тетя Мила с небольшим свертком.

– Вот, Стасик, я завернула тебе остатки блинчиков. – Она протянула сверток рекламщику.

– Спасибо, тетя Мила. – Климов ослепительно улыбнулся и принял сверток. – До свидания, – сказал он, выходя вслед за мной в подъезд.

– До встречи, – мурлыкнула тетя Мила и закрыла за нами дверь.

– Как она тебя любит, – удивилась я.

– А разве меня можно не любить? – Улыбчивый Стас спрятал сверток в свою сумку. – Блинчики нам пригодятся, когда приедем к Волочкову. Он тоже любитель домашней стряпни.

– Я смотрю, все рекламщики – любители домашней стряпни.

– И не только мы, – поддразнил меня Климов.

– Ладно, давай закроем эту тему, – сдалась я, когда мы вышли из подъезда. – Ну что, по коням?

– По коням, – кивнул Стас и снял свою машину с сигнализации. – Поедешь за мной, я буду показывать дорогу.

– Угу, – буркнула я и пошла к своему «фольку».

Мы выехали из моего двора гуськом: впереди Стас на своем «Ауди», а сзади я на «фольке». Старушки на лавочке проводили наш кортеж взглядом, все как одна поворачивая головы вслед за движением машин. Кто знает, может, и я когда-нибудь буду сидеть на их месте и радоваться любому, даже самому незначительному событию.

Минут через двадцать мы прибыли на место. Фирма «Виринея» занимала двухэтажное здание, видимо специально для нее отстроенное, на первом этаже с фасада располагалась огромная аптека. В торце было несколько двухстворчатых металлических дверей, напоминавших гаражные, из чего я сделала вывод, что там находится склад. Слово «Виринея» красовалось над зданием: огромные объемные буквы были установлены на кронштейнах, крепившихся к крыше. В общем, зрелище впечатляло.

Рядом со зданием была удобная стоянка, куда сразу же свернул Стас. Я немного помедлила, выбирая место ближе к краю, потом тоже поставила машину.

– Ты чего всегда с краю паркуешься? – спросил рекламщик, вылезая из машины.

– Наверное, привычка, – я пожала плечами, – не люблю, когда приходишь на стоянку, а кто-нибудь перекрыл выезд.

– Да уж, – поддакнул Стас, – и этого другого не дождешься…

– …и звать бесполезно, – добавила я.

– Как впечатление? – спросил Климов, сделав широкий жест рукой, будто обводя здание и прилегающую к нему стоянку.

– Сильное. – Я покачала головой, вспомнив муравейник, в котором расположен «Фармалюкс». – Я так понимаю, у конкурента дела идут лучше?

– А вот здесь ты не права! – Стас хитро хихикнул. – Просто у конкурента собственное здание, с которым он может делать все что захочет. Ему не нужно брать разрешение у хозяина строения для того, чтобы установить, к примеру, вон те буквы на крыше.

– А еще?

– А больше ничего! – Улыбка сползла с лица менеджера. – Расходы на здание примерно такие же, как если бы он арендовал его.

– Зачем же тогда все это было построено? – недоумевала я.

– Ты же сама только что ответила на этот вопрос.

– Не помню. – Я потерла лоб.

– Ты, глядя на здание, сказала, что у конкурента дела идут лучше.

– Я сказала «похоже»!

– Вот именно! И все так думают! И никому невдомек, что судить о рентабельности предприятия нужно не по наличию собственного здания, а по бухгалтерским отчетам и состоянию банковского счета. Но это уже мелочи жизни, правда, Женя? – Стас слегка приобнял меня, увлекая в сторону входа. – Вот в эту незаметную дверцу. – Он открыл дверь, выкрашенную в цвет стен, и мы вошли в маленькую прихожую, похожую на карцер. Стас уверенно зашагал по винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. Я послушно пошла за ним следом. Вскоре мы оказались на маленькой площадке с единственной дверью. Рекламщик открыл ее, вошел и с порога прокричал:

– Привет, Димыч!

Я вошла следом и увидела только три стола с включенными компьютерами и девушку с длинными волнистыми волосами. Девушка сидела спиной к выходу перед дальним компьютером, на мониторе которого можно было различить детали дизайна. Она была в мужской кофте и вертела в руках черную резинку для волос.

– Ну что, загонял тебя шеф? – обратился Стас к девушке.

«Девушка» обернулась и оказалась парнем, на лице которого едва пробивался первый пушок.

– Да нет, не очень, – ответил парень, собирая волосы в хвост. – Голова только побаливает, – пожаловался он.

– Терпи, Лешенька, у рекламщиков хлеб трудный. Диман, у нас гости! – крикнул Стас еще раз.

Из смежной комнаты вышел небольшого роста по-спортивному стриженный крепыш и направился прямо ко мне.

– Волочков, – протянул он мне руку.

Я пожала протянутую ладонь и представилась в его стиле:

– Охотникова.

Мы оценивающе оглядели друг друга, и Диман пригласил нас пройти в смежную комнату. Там стоял огромный стол, вокруг которого в беспорядке были разбросаны куски аракала. Как я поняла, стол служил для раскройки макетов. Рядом со столом стояла тумбочка с грязными бокалами и электрический чайник. Там же лежал полиэтиленовый пакет с какой-то снедью.

– Ну, принес что-нибудь? – спросил Диман, обращаясь к Стасу.

Тот отрицательно замотал головой. Похоже, он напрочь забыл о тети-Милиных блинчиках. А может, просто решил оставить их себе, а не тратить на угощение какого-то Димана. Ну да бог с ним, пусть жадничает.

– Что ж ты, е-мое, едешь в гости, а печеньку жалеешь? – сказал Волочков с укоризной.

– Сейчас я схожу, – засуетился Стас, – забыл, закрутился, понимаешь?

– А ты не крутись, – посоветовал Диман, – работай спокойнее, оно и лучше будет. Для всех. – Он послал Стасу многозначительный взгляд.

– Женя, ты посидишь немного, я пока сбегаю до «Гроздя», куплю что-нибудь к чаю?

– Посижу, – согласилась я, втайне надеясь начать разговор с Волочковым еще до его прихода.

Климов вытащил бумажник, заглянул в него, удовлетворенно хмыкнул и спрятал обратно в карман.

– Сейчас приду, – сказал он и быстро вышел из комнаты.

– Ну, как тебе этот фрукт? – спросил Волочков, кивнув в сторону ушедшего.

– Да вроде ничего, общаемся. – Меньше всего мне хотелось обсуждать сейчас достоинства и недостатки Климова.

– Ну тогда рассказывай, с чем приехали, – потребовал Диман, подав мне стул и сев на другой прямо напротив меня.

– Можно без предисловий? – поинтересовалась я.

– Да, можно без церемоний, – сказал он, вынимая из кармана пилочку для ногтей. – Ко мне просто так не ездят, – добавил он, невесело усмехнувшись.

– Ну тогда слушай. Я работаю частным телохранителем. Сейчас я охраняю… конкурента Цветкова и хотела бы знать, какой пакости можно ожидать от твоего шефа. – Я не надеялась получить ответ на свой вопрос и внимательно наблюдала за реакцией Волочкова. Но реакции не последовало. Он как ни в чем не бывало подпиливал свои ногти. Прошло около минуты. Наконец Диман произнес:

– Насчет конкретных пакостей ничего не могу сообщить. Могу сказать только одно: все, что он предпринимает против своих конкурентов, укладывается в рамки закона. Ну, или почти укладывается.

– То есть?

– Черный пиар, к примеру, компромат в прессе, ценовая политика – да много еще чего! Реклама и ценообразование – великие вещи! С их помощью можно довести человека до банкротства и наоборот. – Волочков лукаво улыбнулся.

– А, к примеру, поджечь лабораторию? Это – законное средство? – поинтересовалась я, глядя Диману прямо в глаза.

Волочков издал неопределенный звук.

– Зачем жечь?! – с возмущением спросил он. – Если можно натравить санэпидстанцию и ее просто закроют?

Да, действительно. Я об этом как-то не подумала. Зачем конкуренту Горлова пожар в лаборатории? Глупо было ехать к Волочкову. Нужно подождать, когда Бодров возьмет разрешение покопаться в архиве, и тогда уже делать какие-то выводы. Хотя нет, нужно спросить еще кое-что.

– Диман, а твой шеф, случайно, не связан с мафией? – На такие вопросы обычно не отвечают или отвечают уклончиво, поэтому я приготовилась анализировать каждое слово.

– Связан. Сказать с кем? – Не дожидаясь очередного вопроса, Диман продолжил: – У него Горбун в доле.

Я замолчала, не зная, что сказать. Мафия – это серьезно, и здесь лишних вопросов задавать нельзя.

– Что замолчала? Думаешь, пожар в лаборатории он устроил? – Волочков испытующе посмотрел на меня.

– Пока не знаю, – ответила я уклончиво.

– Даже не думай. Горбун сейчас – преуспевающий бизнесмен. Гоблинские замашки он бросил еще в конце девяностых. Возможно, он поддерживает связь с блатным миром, не без этого, но мелочиться, поджигая чужую лабораторию, он не будет. Вот если бы твой клиент был на грани разорения, он бы купил предприятие по дешевке. А так… – Диман развел руками и не договорил.

– Хорошо, а довести жертву до разорения он может? – Мне пришло в голову, что пожар в горловской лаборатории – это только начало роковых событий. Возможно, кто-то действительно пытается отнять у Горлова прибыльный бизнес. Но кто этот «кто-то»? И какие события ждут впереди?

– Жертва разорится сама по себе, а Горбун купит предприятие. Я же говорил, Владимир Степанович Горбунов теперь преуспевающий бизнесмен. Ну что, купил? – Волочков отвлекся на вошедшего Стаса.

– Вот, – Климов выложил на стол кусок бисквитного рулета, – больше ничего путного там не было.

– Ну что ж, и это неплохо. – Диман встал, собрал грязные бокалы и поставил их в раковину. – Кто будет мыть? – Он послал мне многозначительный взгляд.

Я улыбнулась ему своей самой обворожительной улыбкой, но с места не сдвинулась. Если я женщина, то обязательно должна мыть посуду? С какой это радости? Я такой же полноценный гость, как Стас. Вот пусть он и моет.

Диман, видя, что толку от меня нет, вздохнул и открыл воду. Он быстро вымыл бокалы с содой, налил свежей воды в электрический чайник и включил его. Чистые бокалы вместе с принесенным Стасом рулетом он водворил на стол и расставил вокруг стулья. Пока мы ждали чай, Стас с Волочковым обсуждали тонкости рекламного бизнеса. Я не стала прислушиваться: мне это было неинтересно. Поэтому, когда у двух рекламщиков разгорелся жаркий спор, для меня это было полной неожиданностью. Менеджеры ссорились, как мне показалось, из-за пустяка: Стас в рекламе какого-то турагентства использовал старый слоган Димана. Я сказала, что считаю проблему высосанной из пальца, и тут же пожалела: на меня обрушились оба менеджера сразу, обвиняя чуть ли не в надругательстве над авторскими правами. Пришлось извиниться и объяснить, что я ничего плохого в виду не имела. Извинения были приняты, спор утих, но рекламщики продолжали сверлить друг друга взглядами.

Наконец чайник закипел, Волочков, как хозяин, разлил чай, разрезал рулет на четыре ломтя и позвал Лешу.

– Иди, попей с нами чайку! – крикнул он ему.

Леша не заставил себя долго ждать и через минуту уже уплетал рулет, запивая его горячим чаем. За трапезой пошли разговоры о погоде и о ценах на рекламные материалы, так что я опять была выключена из действия. Но потом Диман заговорил о новом средстве от прыщей, которое разрабатывает «Виринея», и я услышала фамилию «Гиревой».

– Диман, а это, случайно, не тот Гиревой, который Антон? – спросила его я.

– Тот самый, а что?

– Ничего. Просто он работает в «Фармалюксе». Между прочим, у конкурентов.

– А что здесь особенного? Я, к примеру, тоже кое-что делаю для «Брикса».

– Но «Брикс» не конкурент «Виринеи»! А «Фармалюкс» – конкурент!

– Женская логика, – небрежно отозвался Волочков и откусил еще кусок рулета, – это пройдет, – заверил он с набитым ртом, пресекая дальнейшие расспросы. Ему, видимо, хватило спора со Стасом.

Ну что ж, я узнала достаточно, чтобы сделать выводы. Оказывается, Цветков действительно тесно связан с мафией. И не просто связан, а работает в доле с мафиози. И что бы ни говорил Волочков, бандит всегда остается бандитом. И методы ведения бизнеса у него соответствующие. Осталось только узнать, интересует ли Горбуна «Фармалюкс». В качестве жертвы, конечно.

А Гиревой хорош! Работает на два фронта! Так нельзя. Нужно же иметь хоть какие-то принципы. Всех денег все равно не заработаешь. А может, здесь не деньги, а какой-то другой интерес, более возвышенный? Создание нового средства, например. Нужно при случае поговорить с Гиревым. Но что он мне скажет? И скажет ли вообще что-нибудь, кроме комплиментов? Ладно, окончательные выводы делать рано, я еще не все выяснила. Не только же Стас и его рекламщики много знают. Есть люди, которые могут внести ясность в это запутанное дело. Но Горлов, по-видимому, все-таки боится Цветкова. Осталось узнать, кого он боится еще.

Чаепитие заканчивалось. Волочков собрал грязные бокалы и водворил их на место: на тумбочку. Видимо, здесь было принято хранить посуду в грязном виде. Меня это позабавило, и я улыбнулась.

– Чему радуешься? – спросил без улыбки Волочков.

– Вы посуду всегда моете не после того, а до того? – не удержалась я.

– Здесь у каждого свой бокал. И чтобы гости не пили из наших бокалов, мы оставляем их грязными. Срабатывает всегда.

Я рассмеялась. Идея оставлять посуду грязной могла прийти в голову только очень продвинутому рекламщику. Я бы до такого не додумалась. Однако пора было и честь знать. Я посмотрела на часы: мы провели в гостях у Димана более полутора часов. Поглядев на Стаса, я поняла, что тому тоже не терпится уйти. Мы кивнули друг другу, и Стас стал прощаться.

– Ты заезжай, если что, – сказал мне на прощание Диман, – с тобой интересно. Может, ты в следующий раз расскажешь мне что-нибудь из своей жизни. – Он крепко пожал мне руку и открыл перед нами дверь.

– До встречи, – произнесла я.

– До встречи, – ответил Диман, он смотрел нам вслед до тех пор, пока мы не скрылись за поворотом лестницы.

Когда мы выбрались на улицу, уже начинало темнеть. И тут мне в голову пришла одна мысль: а что, если зайти в эту огромную аптеку с рецептом тети Милы? Может, у них осталось это средство?

– Давай зайдем в аптеку? – спросила я Климова.

– Зайди, – поморщился он, – а я, наверное, поеду.

– Ладно, пока, – простилась я и направилась в сторону светящейся витрины. В огромной аптеке было аж пять отделов. Не зная, к какому подойти, я протянула рецепт в первое окошко. Фармацевт взяла бумажку, что-то быстро набрала на компьютере и сказала:

– Вам повезло. Осталась всего одна бутылка. Пробиваю?

– Да, конечно, – обрадовалась я и полезла в бумажник за карточкой.

Через пару минут, сжимая в руке заветное лекарство, я открывала дверцу своего «фолька».

– Заждался, милый, – сказала я машине, вынула из-под сиденья мягкую тряпочку и протерла боковое зеркало, – пора домой.

Я завела мотор и стала быстро удаляться от здания «Виринеи». Я думала о том, что тетя Мила очень обрадуется, когда получит лекарство, о том, что рекламщики сегодня чуть не подрались ни из-за чего, о том, что скоро начнутся дожди, а потом холода, о недавно стартовавшем сериале, который я сегодня не посмотрю, – в общем, обо всем том, что составляет нашу жизнь. Мыслей о готовящемся преступлении у меня в этот вечер не было.

Глава 3

Сегодня я вдоволь побегала и сделала полный комплекс упражнений. Но пропущенное позавчера занятие дало о себе знать небольшой скованностью в мышцах. Конечно, это через полчаса пройдет. Но на такого рода сигналы нужно обращать внимание: от этого зависит моя физическая форма. И я дала себе слово, что больше никакой красавчик из «Фармалюкса» не заставит меня завершить занятия раньше времени.

Закончив мыться, я вышла на кухню, но, к моему удивлению, не застала там тети Милы. Пора бы ей проснуться и начать хлопотать на кухне. Вместо этого я услышала из ее комнаты негромкий стон. Я отшвырнула в сторону полотенце, запахнула банный халат и опрометью бросилась к ней. Тетя Мила сидела на кровати в одной сорочке, и у нее был такой вид, как будто она только что жевала лимон.

– Женя, померь мне давление, – попросила она слабым голосом.

Я молча взяла тонометр, надела манжету на ее протянутую руку и накачала воздух. На круглом табло тонометра менялись цифры, как мне показалось, до бесконечности. Наконец они замерли. Верхняя показывала восемьдесят пять, а нижняя – пятьдесят четыре. Тетушка, увидев результат, тихо спросила:

– Женя, я умираю?

– Что ты вчера пила? – строго спросила ее я.

– То лекарство, которое выписала мне врач.

– А еще что?

– Больше ничего…

– Скажи своему врачу, чтобы она сама пила то, что больным выписывает, – разозлилась я, – это лекарство тебе не подходит. Ты же видишь, как у тебя упало давление! Сиди тут, а я заварю крепкий кофе. И больше ничего сегодня не пей! Слышишь?

Тетя Мила молча закивала и откинулась на подушку.

– Голова кружится и в глазах темно, – пожаловалась она.

– Сейчас мы все исправим, – пообещала ей я и пошла обратно на кухню варить кофе. Я достала сырые зерна, обжарила их на сковороде, горячими бросила в кофемолку и молола до тех пор, пока вся кухня не наполнилась ароматом. Потом я вскипятила чайник, ссыпала кофейный порошок в джезву, залила кипятком и, как учили меня в Польше, три раза держала ее над огнем, пока кофе не забурлит. В готовый кофе я бросила несколько крупинок соли и дала напитку отстояться, после чего разлила в чашки. Мне крепкий кофе сегодня тоже не помешает: кто знает, какие события ждут меня в офисе? Я на минуту представила, как в кабинет к Горлову врываются вооруженные бандиты, и встряхнула головой. Что-то мнительная ты стала, Евгения! Пора брать себя в руки и идти выводить тетю Милу из состояния транса.

– Тетя Мила, кофе готов. – Я вошла в комнату к тетушке с двумя чашками в руках и застала ее стоящей у комода.

– Хотела проверить, как буду ходить, – виноватым тоном сказала она.

– Ну, ты не преувеличивай, – бодреньким тоном отозвалась я, – низкое давление – не повод паниковать. Хуже было бы, если бы у оно у тебя поднялось, – уверенно произнесла я, хотя не имела ни малейшего представления, что лучше, а что хуже. Говорят, от низкого давления не существует никаких лекарств, кроме кофеина. Значит, будем употреблять кофеин в натуральном виде! Так я и сказала тетушке.

Она немного приободрилась и выпила до дна предложенную мной чашку.

– Иди полежи, а я буду собираться на работу.

– Хуже не будет? – встревожилась тетя Мила.

– Уже нет, – ответила я. – Да! И когда придешь в себя, выбрось это зелье в мусорное ведро. Хорошо?

– Оно, наверное, дорогое, – предположила тетушка, – жалко выбрасывать. – Она взяла с тумбочки изящную бутылочку и повертела ее в руках.

– Выбрось, говорю! Здоровье дороже. Пей вон, что тебе добрые люди посоветовали. А эту гадость выкинь и никогда о ней не вспоминай.

Я пошла к себе в комнату одеваться, оставив тетю Милу в тягостном раздумье: выбросить дорогое импортное средство или оставить на всякий случай. Пусть сама думает. Не могу же я заставить взрослого человека делать то, что считаю нужным я. А «Доктора Гора» нужно обязательно попробовать. Он натуральный, а все натуральное организм воспринимает гораздо лучше, чем химию. Нужно сегодня обязательно спросить шефа, где можно достать бутылочку бальзама. Ведь где-то они его делают!

Я закончила одеваться и критически осмотрела себя в зеркало: ни дать ни взять секретарша. Улыбнувшись своим мыслям, я показала отражению язык и собралась уходить.

– Тетя Мила, как ты себя чувствуешь?

– Немного лучше. В глазах посветлело.

– Вот и хорошо. Я ухожу. Тебя можно оставить одну? Или лучше вызвать врача?

– Врача не надо, – наотрез отказалась тетушка, – я сама разберусь с лекарствами. Почитаю аннотации, еще немного подумаю и… Да, Женя, ты права. Это средство нужно выбросить. – Тетушка надела шлепанцы и решительно отправилась на кухню. Слышно было, как она открыла крышку мусорного контейнера и быстро ее закрыла. Я могла со спокойной совестью отправляться на работу. Теперь я точно знала, что моя дорогая тетушка не напьется микстуры, от которой ей становится только хуже.

– Тетя Мила, я ушла! – крикнула я в сторону кухни и вышла в подъезд.

* * *

Когда я подъехала к дальней стоянке, то увидела, как неподалеку паркуется «Вольво» Антона. Гиревой ловко втиснул машину между «Тойотой» и «Калиной», вышел из машины и открыл вторую дверцу. Я притормозила и стала наблюдать за событиями. Из машины вышла стройная моложавая женщина с длинными светлыми волосами и в норковой накидке. Женщина улыбалась. Она улыбалась Антону, и тот улыбался ей в ответ! Я не слышала, о чем они говорили, но почувствовала острый укол ревности. Неужели этот мужчина, похожий на известного актера, мог меня настолько привлечь? Это было для меня новостью. Мне вообще мало кто нравился, но Антон меня просто купил. С головой и потрохами. И как ему это удалось?

Тем временем Антон закрыл машину, поставил ее на сигнализацию и подал женщине руку калачиком. Та взяла его под руку, и они двинулись в сторону муравейника, в котором был расположен «Фармалюкс». То, что Гиревой приехал к шефу, это в порядке вещей. Но что за женщина приехала с ним? Любовница? Зачем он привез любовницу в офис компании? Или это кто-то из сотрудниц, занимающих высокий пост? Может, кто-то из санэпидстанции или налоговой? Нет! Это отпадает. Такие люди обычно либо ходят пешком, либо приезжают на своем транспорте. Я терялась в догадках до тех пор, пока не поднялась в офис и не вошла в приемную.

В приемной Ольга сразу предупредила меня:

– Не входи пока в кабинет, к Андрею Николаевичу приехала жена.

Я вздохнула с облегчением. Значит, это не любовница Антона. Но мой мозг стал сверлить другой вопрос: «Сколько же ей лет?» Да какая разница сколько! Сейчас пластическая хирургия творит чудеса, были бы деньги. А деньги у Горлова есть. Думаю, что его лучшая половина не экономит на косметических средствах. Да и операции наверняка делает не в Тарасове. С деньгами доступен любой косметический салон, любая парикмахерская! Вон какая у нее грива. Это в ее-то годы. Нужно выбрать момент и хорошенько осмотреть ее лицо. Какой бы идеальной ни была пластическая операция, последствия все равно останутся. Нет, шрамов, скорее всего, не будет видно. Просто изменится выражение лица, станет более стандартным. Я слышала, что у каждого пластического хирурга свой вкус, опираясь на который он и работает. Но что-то я увлеклась. И вообще, какое мне дело до жены моего подопечного?

Интересно другое: какое отношение к этой даме имеет Гиревой? Он ведь привез ее к шефу рано утром. Может, они провели вместе ночь? Господи, да что это со мной? Меня ведь к Андрею Николаевичу тоже привез Антон. И тоже ранним утром. Что-то со мной не так. Нужно это заканчивать, пока не поздно. Меня ведь наняли охранять директора компании, а не крутить любовь с его подчиненными.

Чтобы отвлечься, я решила поговорить с Ольгой.

– Гиревой тоже там? – я кивнула в сторону кабинета.

– Да, – односложно ответила офис-менеджер. Она что-то быстро набрала на компьютере и теперь читала напечатанное.

– Интересно, какое отношение имеет Гиревой к семейным вопросам? – сказала я, ни к кому не обращаясь.

– Самое прямое. – Ольга пристально посмотрела на меня. – Злые языки утверждают, что Антон и Анна – любовники.

– Что вы говорите? – Я изобразила удивление, хотя ожидала такой ответ. – А Андрей Николаевич знает?

Ольга приложила палец к губам.

– Делает вид, что не замечает. – Ольга собрала со стола какие-то бумаги и поднялась с кресла.

– Может, ему безразлично? – предположила я.

– Все может быть, – уклончиво ответила Ольга и постучала в дверь кабинета. – Андрей Николаевич, вот сводки, которые вы просили.

– Давай сюда, Оленька, я посмотрю, – послышался голос Горлова.

Ольга вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь.

Вот так вот, Охотникова. Стоит только тебе положить глаз на какого-нибудь парня, тут же оказывается, что он уже занят. Может, поэтому ты до сих пор не вышла замуж? Знала бы тетя Мила, что с тобой сейчас творится. Нет, это нужно заканчивать. Хотя… А чем ты хуже этой престарелой красотки? Неужели у тебя не получится отбить у нее парня? Анна! Каренина! Где твой паровоз?!

Ольга вышла из кабинета и занялась приготовлением кофе.

Я решила сменить тему разговора.

– Оля, а давно Скопов стал замдиректора?

Ольга немного помолчала, потом сказала все и сразу. Я до сих пор не могу понять, почему этот вопрос вызвал у нее такую бурю эмоций.

– Скопов и Андрей Николаевич познакомились на одной конференции и с тех пор больше не расставались. Он приятный человек, несмотря на заурядную внешность.

– Правда? А мне показалось, наоборот, – поддразнила ее я.

– Нет, действительно. Стоит с ним поговорить хотя бы пять минут, и сразу забываешь, как он выглядит. – Ольга посмотрела на меня синими широко раскрытыми глазами. Было заметно, что она не просто симпатизирует Скопову. Она – его ярая поклонница!

– А кто был заместителем Горлова до него?

– Антон. – Офис-менеджер кивнула на дверь директорского кабинета. – Но он, что называется, обмишурился. Строил планы совместной работы с «Виринеей», потом поползли слухи, что Анна Горлова его любовница, – в общем, сама должна знать, как это бывает.

Я согласно закивала, хотя плохо понимала, что именно я должна была знать. Мне не раз приходилось слышать такие истории. В них нет ничего из ряда вон выходящего. Жил человек спокойно, строил планы на будущее, потом одна ошибка – и фортуна от него отворачивается. Приходится довольствоваться малым. Хорошо еще, что Горлов совсем не выгнал Гиревого.

– А кстати, почему Горлов до сих пор держит Антона на солидной должности? Жалко выгнать?

– Он хороший специалист. К тому же у него связи там. – Ольга ткнула пальцем в потолок.

Я невольно посмотрела вверх, куда указывал ее палец. Ничего «там» не обнаружив, я решила больше не говорить на эту тему. Ольга, конечно, знала достаточно для своей должности. Но она не могла мне подсказать, где искать того, кого боится Горлов.

Ольга приготовила кофе, поставила на поднос три чашки и понесла его директору.

– Сейчас напою шефа и сварю нам по чашечке, – пообещала офисная дива, открывая дверь кабинета. – Андрей Николаевич, кофе готов, – объявила она.

– Хорошо, Оленька, поставь сюда, – послышался голос директора.

Слыша второй раз «Оленька», я подумала, что слухи о том, что офис-менеджер – любовница Горлова, не совсем слухи. Я, конечно, не специалист по амурным делам, но могу предположить, что красавица с черными как смоль волосами и синими глазами привлекательна для любого мужчины. И наш не совсем строгий директор не исключение. В общем, едва начав разбираться в отношениях, я наткнулась на такой клубок интриг, распутать который в одиночку мне было не под силу. Требовалась чья-то помощь, но чья? Нужно будет вечером обязательно поговорить с тетей Милой. А сейчас Ольга приготовит нам кофе и мы будем его пить.

И действительно, Ольга отнесла поднос к директору в кабинет и тут же заварила еще порцию.

– Угощайся, Женя, – сказала она, поставив передо мной чашку ароматного напитка.

– Спасибо. – Я с удовольствием отхлебнула.

Тут из кабинета медленно вышел Гиревой. Он явно нервничал, но старался держать себя в руках.

– Что стряслось, Антоша? – ласково спросила его Ольга.

– Ничего особенного, – со вздохом ответил Гиревой. – Просто сегодня наш шеф не в духе. Может, так сказывается его простуда? – Заведующий аптечной сетью вопросительно посмотрел на меня. Мне показалось, что он ищет у меня поддержки. Нужно было сказать что-то ободряющее.

– В его возрасте плохо переносят инфекцию, – повторила я уже не помню за кем.

Антон вздохнул еще раз, но уже не настолько судорожно, и с благодарностью посмотрел на меня. Мои слова подействовали на него успокаивающе, и он ждал продолжения.

– Может, ему пару дней отлежаться дома? – продолжала я, глядя на Антона.

– Неплохо было бы, – с готовностью подхватил Гиревой и, понизив тон: – для всех. – Он посмотрел мне в глаза и многозначительно кивнул.

В это время дверь кабинета открылась снова и выпустила в приемную улыбающуюся Анну.

– Здравствуйте, Женя, – сказала она, глядя на меня и протягивая мне руку, как для поцелуя. – Муж много мне о вас рассказывал. Вы действительно учились на телохранителя?

Последний вопрос был неуместен. Анне нечего было мне сказать, и она говорила все, что пришло в голову.

– Да, – ответила я, – училась и теперь работаю.

– Это, наверное, очень романтично, – мечтательно протянула Анна.

– Я бы так не сказала. Обычная работа, иногда даже скучная. – Почему дамы вроде Горловой считают, что работать частным телохранителем – сплошная романтика?

Улыбка сползла с лица Анны, и она повернулась к Гиревому.

– Антоша, ты подвезешь меня до салона красоты?

«Антоша» покраснел как помидор и поперхнулся.

– Да, конечно, – наконец выдавил из себя он.

– Ну ладно, девочки, будьте здоровы. – Анна сделала нам ручкой и вышла из приемной, оглянувшись на Гиревого. Антону ничего не оставалось делать, как пойти за ней.

Мы с Ольгой обменялись многозначительными взглядами.

– Тигра, – шепнула Ольга.

– Не-а. Удав, – уточнила я.

Мы рассмеялись и стали допивать кофе, разговаривая на ничего не значащие темы.

Наконец из кабинета вышел Андрей Николаевич и поманил меня рукой. Я поставила пустую чашку на стол и пошла в кабинет вслед за шефом. Горлов сел в свое кресло и сказал:

– Женя, сейчас придет следователь. Я хочу, чтобы вы при этом присутствовали. Я не знаю, какие вопросы он будет задавать и что я на них отвечу, но хочу вас предупредить: ни одного слова не должно выйти за пределы этого кабинета.

Я согласно закивала. Предупреждение было излишним: меня еще в Ворошиловке научили в любой ситуации держать язык за зубами. Я сказала об этом Горлову.

– Это очень хорошо. Профессиональная тайна остается тайной, как ни крути. Жаль, что некоторые об этом стали забывать.

– Кого вы имеете в виду? – решилась спросить я.

– Антона. Он недавно опять подал Цветкову идею, над которой мы уже работали. Идея, правда, легла в долгий ящик, но это не означает, что о ней навсегда забыли! – Андрей Николаевич негромко стукнул кулаком по столу. – Двуликий Янус! Долго я еще буду тебя терпеть?! Нет, Женя, если бы не Анна, я бы давно избавился от этого артиста. Как он мне надоел! Сегодня же устрою проверку в его лаборатории. Нужно посмотреть, чем он там занимается. Он думал, приедет ко мне и этим все обойдется? Как бы не так! Я поймаю его, а когда поймаю – уволю к чертовой матери!

В дверь негромко постучали.

– Войдите! – крикнул Андрей Николаевич.

В кабинет заглянула Ольга.

– Там пришел следователь… Пригласить?

– Да, и побыстрее, у меня помимо него куча дел.

Ольга понимающе кивнула, повернулась в сторону приемной, сказала следователю, что он может пройти, и освободила дверной проем.

В кабинет директора вошел человек, как две капли воды похожий на агента Смита из «Матрицы».

– Чернов Александр Степанович, следователь, – представился он и, подойдя к столу, протянул Горлову руку для пожатия.

– Горлов Андрей Николаевич, директор, – в тон ему ответил шеф и крепко пожал протянутую ладонь.

– Ну что, Андрей Николаевич, приступим? – спросил Чернов, садясь на стул напротив Горлова и открывая принесенную с собой папку. Не дожидаясь ответа, он начал: – Два дня назад около полудня в лаборатории, находящейся в вашем здании, произошел пожар.

Горлов медленно кивнул.

– Сотрудники вызвали пожарную бригаду и ликвидировали очаг возгорания.

Горлов опять кивнул. Чернов продолжил:

– Пожарный эксперт составила акт, в котором говорится, что пожар не мог быть случайным возгоранием. К тому же был обнаружен обрыв пожарной сигнализации, из-за чего пожар быстро распространился по всей лаборатории.

Чернов отложил папку и, глядя прямо в глаза Андрею Николаевичу, спросил:

– Кого вы подозреваете в поджоге?

Горлов немного помолчал, потом твердо сказал:

– Я не знаю, кто мог это сделать.

– В этот день в офисе были посторонние?

– Только телохранитель.

Чернов смерил меня острым взглядом.

– Это она?

Можно подумать, мы никогда не встречались. Мистер Смит, очнись! Я – телохранитель Евгения Охотникова! И ты меня прекрасно знаешь! Зачем задавать моему клиенту провокационные вопросы? Неужели ты думаешь, что я специально подрядилась охранять Горлова, чтобы поджечь его лабораторию? Я же в его химии разбираюсь очень посредственно! А главное, зачем мне все это?

Моему возмущению не было границ, но оно не находило выхода. Чернов продолжал задавать Андрею Николаевичу вопрос за вопросом, и ни на один у него не было ответа.

– Трудно с вами, – вздохнул Смит и предложил осмотреть место происшествия.

– Там уже все убрали, – произнес Горлов, вставая из-за стола.

– Зачем??? Вы же знали, что это поджог! А поджогами у нас занимается полиция! Почему вы меня не дождались?

– Я всегда помогал полиции, Александр Степанович, – тихо сказал шеф, и мне стало его жалко. Действительно, человек старался как можно быстрее восстановить лабораторию, чтобы можно было в любой момент оказать полиции услугу. А тут приходит следователь и начинает с того, что обвиняет потерпевшего чуть ли не в сокрытии улик! Здорово! Вот так нужно работать, чтобы быстро раскрыть стопроцентный висяк!

– Ну хорошо, хорошо, – следователь выставил вперед обе ладони, – вы только не волнуйтесь. Поймите, Андрей Николаевич, полиции нужны улики! А вы своими поспешными действиями их уничтожили. Теперь я могу быть свободен как ветер. Дело останется нераскрытым. – Он закрыл свою папку, встал и собрался уходить. Потом повернулся к Горлову и, словно что-то вспомнив, попросил посадить его в каком-нибудь отдельном кабинете и вызвать сотрудников – очевидцев происшествия.

Горлов нажал кнопку селектора и велел Ольге отвести следователя в кабинет начальника лаборатории.

Чернов не уходил.

– Да, и попроси его собрать всех очевидцев пожара. Александр Степанович возьмет у них показания.

Агент Смит довольно хмыкнул и быстро покинул кабинет.

Мы с Горловым переглянулись. Андрей Николаевич покачал головой, но так ничего и не сказал.

* * *

После обеда Горлов изъявил желание съездить к Гиревому. Я должна была его сопровождать. Перед поездкой Андрей Николаевич опять стал себя накручивать, вполголоса ругая Антона. Я не вникала в подробности, но в общем его недовольство было вызвано независимым поведением заведующего аптечной сетью.

– …Говори не говори, все равно все сделает по-своему. Сорок раз ему повторял: интересы фирмы – это мои интересы, а он все свое. «Нужно сотрудничать с «Виринеей», у них выход на немцев». А у меня выход на французов, и что из этого? Все средства, что мы разрабатываем, продаются как БАДы, хотя имеют право называться лекарствами. Нужны только клинические испытания. Может, Антон скажет, какая клиника возьмется за это? Областная больница? Ни за что! Первая городская? Не тот полет! Частные клиники вообще не в счет! А он разбрасывается идеями направо и налево! Цветков, видите ли, пообещал продвинуть его средство от прыщей! Кому это нужно? Мне? Ни в коем случае. Гиревому? Он ничего с этого не получит. Получит только кто? Цветков! Неужели этому выскочке непонятно, кто в доме хозяин?..

Горлов открыл сейф, вынул оттуда толстую папку, сдул с нее пыль и упаковал папку в пакет. Пакет он дал мне, а сам повесил на плечо кожаную сумку, в которую перед этим положил очки и калькулятор.

– Ну, все, поехали, – сказал он, ни к кому не обращаясь. Потом включил селектор и связался с гаражом. – Иван, ты на месте?

– Я здесь, Андрей Николаевич.

– Подъезжай, я уже выхожу.

– Хорошо, – отозвался шофер, и в селекторе что-то сразу зашумело.

– Пойдем, Женя. – Горлов открыл дверь кабинета и произнес, обращаясь к Ольге: – Я к Гиревому. Если будут звонить, перенаправляй на сотовый. Только не так, как тогда.

Ольга молча кивнула.

Мы вышли в коридор, и я нажала кнопку вызова лифта.

– А как было тогда? – спросила я, улыбаясь. Ну не удержалась от глупого вопроса.

Горлов сначала посмотрел на меня очень сурово, но потом на его губах заиграла улыбка.

– Тогда мне позвонила одна старушка, чтобы узнать состав лекарства. Она не смогла прочесть аннотацию, потому что потеряла очки. Это был очень долгий разговор, отнявший у меня полдня. Старушка попалась интеллигентная, но звонила раз восемь: никак не могла запомнить латинские названия составляющих. Пришлось выслать ей аннотацию по почте, предварительно перепечатав ее крупным шрифтом.

– Вас этот случай позабавил?

– Да! – хохотнул шеф. – У меня в тот день не было важных встреч, поэтому я смог уделить ей внимание. Но сейчас другая ситуация. – Горлов снова помрачнел.

Лифт остановился на нашем этаже, мы вошли в кабину, спустились на первый этаж и вышли из здания. У подъезда стоял черный «Мерседес», за рулем которого сидел крепкий парень лет тридцати. Горлов подошел к передней дверце, открыл ее, но я его остановила.

– Андрей Николаевич, вам придется ехать на заднем сиденье.

– Что это еще за выдумки? – разозлился шеф. – Я всегда езжу на переднем!

– Сейчас – не всегда, – спокойным тоном ответила я, – это необходимость. Из соображений безопасности. – Кажется, я объяснила немного бессвязно. Горлов несколько секунд смотрел на меня удивленно, но потом подчинился.

– Странно это все, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Я, хозяин крупного предприятия, должен подчиняться девчонке! Вот до чего докатился.

– Вы наняли меня вас охранять, – произнесла я, садясь на первое сиденье, – и я делаю это строго по правилам.

Андрей Николаевич покрутил головой, но ничего не ответил. «Мерседес» тронулся, и мы медленно проехали сначала мимо одной, потом мимо второй стоянки. На дальней стоянке был припаркован стального цвета «Форд».

– О! Кажется, Скопов пожаловал, – сказал Иван.

– Не может быть, ты обознался. – Андрей Николаевич даже не повернулся посмотреть на машину.

– Нет, это не он, – спустя некоторое время проговорил шофер, – номера не его. А кто же это у нас ездит на «Форде»?

– Знаешь, Иван, меньше всего меня интересует, кто на какой машине у нас ездит. Ты ведь сам знаешь, в здании столько фирм, что голова кру́гом. Может, он из «Окон века», у них обороты дай бог каждому.

– Простите, Андрей Николаевич, я как-то не подумал.

– А что вас больше всего интересует? – вмешалась в разговор я.

– Женечка, больше всего меня интересует, как «Виринее» за последний год удалось открыть столько аптек? Причем аптек крупных и на самых бойких местах.

– Франшизу продают. – Иван остановил машину у светофора.

– А ты откуда знаешь? – спросил Горлов раздраженно.

– Сын не так давно интересовался, что такое франшиза, и попал на сайт «Франшиза. ру». Там среди других он нашел рекламу «Виринеи». Говорит, у них уже тридцать шесть договоров.

– А где, не знаешь? – Шеф явно заинтересовался этой информацией. Он подался вперед и облокотился на мое сиденье.

– Сегодня спрошу, – пообещал шофер.

– Спроси обязательно, – сказал Горлов, – это очень важно.

Так вот каким образом Цветков «проглатывает» фирмы! Он предлагает крупным аптекам купить у него франшизу. То есть название, фирменный стиль, ассортимент, схему обслуживания, – в общем, он множит копии своих аптек. Здорово придумано! А Горлов, похоже, до этого еще не дошел. Можно долго рассуждать, хорошо работать по франшизе или плохо. Но если такие аптеки есть и они выполняют свое предназначение, то Цветкову можно только позавидовать.

Пока мы обсуждали бизнес конкурента, Иван делал свое шоферское дело, и очень скоро мы остановились возле очень большой аптеки, на крыше которой красовались ярко-красные буквы: «Фармалюкс». Андрей Николаевич вылез из машины и направился к задней двери. Я пошла вслед за ним, соблюдая дистанцию. Шеф открыл железную, окрашенную в серый цвет дверь и вошел внутрь. Мы оказались в очень уютной прихожей с зеркалом и искусственной зеленью.

Дальше по коридору было несколько дверей, на одной из которых висела табличка «Лаборатория». Горлов прямиком направился к ней. Он открыл ее без стука, так, как хозяин открывает дверь собственной квартиры. Двое молодых людей в бледно-зеленых медицинских костюмах одновременно повернули головы в сторону вошедшего.

– Где Гиревой? – ледяным тоном спросил Горлов.

– У себя в кабинете, – ответил один из молодых людей с короткой бородкой.

Горлов молча вышел из лаборатории и открыл дверь с табличкой «Зав. аптечной сетью».

Антон сидел за компьютерным столом и что-то набирал на клавиатуре. Рядом стоял обычный стол с письменным прибором. Оба стола были завалены какими-то бумагами. Бумагами были забиты и два шкафа, стоящих по углам. Убранство кабинета дополняли небольшой черный сейф, бледно-зеленые занавески на окне и несколько горшков с растениями.

Андрей Николаевич, не дожидаясь приглашения, взял стул, сел напротив Антона и сказал:

– Я пришел.

Я встала в свободном углу комнаты и заложила руки за спину.

Антон едва заметно вздрогнул и поднял глаза вверх.

– Я это понял. – Голос заведующего аптечной сетью был ровным, а тон – спокойным.

– Хорошо, что понял. Меня интересует твоя лаборатория. – Горлов закинул ногу за ногу.

– Меня тоже, – так же спокойно произнес Гиревой.

– Ты же знаешь, как важны мои анализы для представителей закона, – повысил голос Андрей Николаевич.

– Мои работы не менее важны, – не сдавался Антон. Он снова переключился на компьютер.

Горлов побелел от злости.

– Долго это будет продолжаться?! – заорал он. – Что ты себе позволяешь?

– Я позволяю себе отстаивать свои права на творческую деятельность. – В голосе Гиревого послышались металлические нотки. – Я, конечно, могу позволить аренду оборудования, но только в случае крайней необходимости.

Андрей Николаевич хлопнул себя по колену и пару минут молчал. В воздухе повисло напряжение. Потом он встал со стула и взад-вперед заходил по комнате, что-то напряженно обдумывая.

– Хорошо. Значит, докторской я у тебя заниматься не смогу, – утвердительным тоном начал он.

– Разве я сказал, что не дам вам заниматься докторской? – Антон снова смотрел на шефа. – Я не это имел в виду, когда говорил о крайней необходимости.

– А что ты имел в виду? – оживился Горлов.

– Я предоставлю вам лабораторию для ваших личных опытов, а также для нужд уголовного отдела. Это, я считаю, и есть крайняя необходимость. Но готовить лекарства капризным старушкам мне просто негде. Сами видели: у меня только два лаборанта, да и те периодически уходят на сессию.

– Примерно такого ответа я ожидал, – произнес Горлов, чеканя каждое слово. – А ты знаешь, Антон, я могу тебя просто уволить, и эта лаборатория полностью будет в моем распоряжении.

Гиревой поднял глаза и сложил руки на клавиатуре.

– Вы давно хотели это сделать. Теперь для этого есть повод, – спокойно сказал он. – А кто будет тащить вашу аптечную сеть, пытаясь конкурировать с более сильными предприятиями? Скопов?

– Ты Скопова не трогай! – прикрикнул Андрей Николаевич. – Он занимается производством.

– Я знаю, чем он занимается. – В голосе Антона послышался сарказм. – И в этом у него очень богатый опыт.

– Ты на что это намекаешь? – возмутился Горлов. – Он – талантливый ученый! И хороший друг! И если бы он не вмешался, нас еще весной съел бы Цветков!

– Зубы бы обломал, – сказал Гиревой в сторону.

– Что бы обломал? – переспросил шеф.

– Зубы, – повторил Антон и снова занялся компьютером.

– Нет, ты невыносим! Давай с тобой договоримся: ты берешь на себя часть заказов и криминалистику. А моя докторская подождет до лучших времен. В крайнем случае опытами займется Скопов, он все равно соавтор. А ты займешься текущими заказами. Так пойдет? – Горлов ждал ответа.

Антон вздохнул.

– А куда мне деваться? – обреченно спросил он, глядя на директора.

– Вот с этого и надо было начинать, – назидательным тоном произнес Горлов. – Завтра заедешь в офис и возьмешь… – Шеф внезапно замолчал, что-то вспомнив, и хлопнул себя по лбу. – Черт! Я совсем забыл! В офисе нет заказов. Все документы сгорели. Ты вот что, – он полез в сумку и достал какой-то список, – обзвони эти аптеки и скажи провизорам, что… – он снова замялся, – в общем, узнай у них, какие заказы еще можно выполнить, а какие просрочены настолько, что больные уже выздоровели.

– Хорошо, Андрей Николаевич, – со вздохом сказал Антон, – только пришлите мне хотя бы одного лаборанта. А лучше двух. А то эти скоро уйдут на сессию и мне самому здесь придется сидеть до полуночи.

– Пришлю. И не одного, а двоих. Верочку и Михаила. Устроят?

– Почти.

– Что, не устроят? – удивился директор.

– Нет-нет, все хорошо. Просто этой парочке можно доверить только самую простую работу. А если к нам обратятся из полиции? Кого я посажу за микроскоп? Верочку? – Гиревой в упор смотрел на Андрея Николаевича.

Тот опустил глаза и сквозь зубы процедил:

– Хорошо, бери Немцова.

– И Влада, – добавил Антон.

– Хорошо, Немцова и Влада! – раздраженным тоном произнес Горлов. – А кто, черт возьми, будет восстанавливать мою лабораторию? Верочка? – в свою очередь спросил шеф.

– Вам виднее, – ответил Гиревой и уставился в монитор.

– Хорошо, я дам тебе тех, кого ты просишь, но учти: заказы полиции нужно выполнять в первую очередь.

– Это само собой. Да вы не волнуйтесь так, Андрей Николаевич, все будет как положено: сначала уголовный отдел, потом общие заказы. – Антон уже смирился со своей участью. – Если что, посижу сам. Я же понимаю, без лаборатории вам будет очень трудно.

Горлов обмяк, и дальше разговор пошел о том, кто, что и как будет делать. Горлов вынул папку, открыл ее и стал вместе с Антоном перебирать лежащие в ней бумаги. Скоро все содержимое папки оказалось на письменном столе, и оба, и начальник и подчиненный, стали мирно обсуждать что-то, не совсем мне понятное. Я не стала прислушиваться: слишком далеки были мои интересы от фармакологии. Достаточно того, что я стала свидетельницей перебранки. Однако мой мозг сверлила одна навязчивая мысль: есть ли в этой лаборатории «Доктор Гор»? Если есть, то нельзя ли мне получить бутылочку? Я выбрала момент, подошла к Горлову и тихо шепнула ему на ухо:

– Андрей Николаевич, вы обещали мне бутылочку бальзама.

– Антон! – сразу спохватился он. – У тебя есть «Доктор Гор»?

Антон отрицательно покачал головой, не отрываясь от просмотра очередного документа.

– Не волнуйся, Женя, – Горлов был немного смущен, – на днях поедем к Скопову. У него должна быть готова первая партия, там и возьмешь.

Я согласно кивнула. Ну что ж, если бальзам так трудно достать, пусть моя тетушка пьет то, что предложили в аптеке. Может, эти лекарства помогут и «Доктор Гор» не понадобится. Сегодня нужно обязательно спросить тетю Милу, как ее здоровье.

Прошло около двух часов с того момента, как мы приехали к Гиревому, а двое фармацевтов продолжали что-то обсуждать, перебирая бумаги. Наконец Горлов откинулся на стуле и сказал:

– Ну что, Антон, на сегодня хватит. Давай обсудим детали немного позже.

– Когда позже?

– Не сегодня. – Андрей Николаевич достал из кармана большой клетчатый платок и громко высморкался. – У меня сегодня весь день голова болит и сердце щемит. Я сейчас прямо от тебя поеду домой. Сам разберешься, что к чему.

– Тогда я сегодня обзвоню аптеки, – Антон с удовольствием потянулся, – а завтра я жду новых лаборантов.

– Пришлю, сейчас позвоню Ольге, она напечатает приказ, а я завтра его подпишу. Ну что, Женя, – сказал он мне, – поехали, проводишь меня домой. Потом Иван отвезет тебя куда скажешь.

Я кивнула и размяла затекшие ноги. Пора было покидать уютный кабинет. Горлов встал, взял похудевшую папку и стал прощаться. Я тоже сказала Антону «до свидания», и мы с шефом вышли в коридор.

* * *

– Тетя Мила, я бальзам опять не достала. – Меня мучила совесть: нахвалила лекарство, а привезти не получается. Конечно, тетушка знает, что я расшибусь в лепешку, но сделаю то, что обещала. Но что толку? От меня ничего не зависит. Все зависит теперь от того, когда шеф соберется съездить в лабораторию к Скопову.

– Ничего, Женечка, я подожду. Ты ведь говорила, что это совсем новое лекарство. – Тетя Мила собирала ужин на двоих, а я все еще стояла в прихожей. – Ты войди в дом-то, не стой у порога, да иди помой руки, еда уже на столе.

Я со вздохом сняла туфли и пошла в свою комнату, чтобы сменить офисный костюм на домашний. Я быстро переоделась и с наслаждением сунула ноги в тапочки. Сегодня мне пришлось много стоять, и моим ногам нужен был отдых. В ванной я сняла тапочки и вымыла ноги холодной водой, потом вытерла их насухо жестким полотенцем. Вот теперь самое то. Теперь нужно вымыть руки и идти ужинать. А заодно порасспросить тетю Милу, что она думает про амурные связи моего шефа и его подчиненных.

– Тетя Мила, а что у нас на ужин?

– Салат из свеклы с отварной говядиной.

– Здорово!

– Мне тоже он нравится. – Тетушка хитро прищурилась и положила мне на тарелку огромную порцию.

Я было запротестовала и отодвинула тарелку, но она опять придвинула ее ближе ко мне и спросила:

– Тебя сегодня кормили?

И тут я вспомнила, что с самого завтрака ничего не ела. Я взяла вилку, подцепила кусочек мяса и стала медленно его жевать.

– Тетя Мила, а попить у нас что-нибудь есть?

– Апельсиновый сок. Налить стаканчик?

Я молча кивнула, потому что мой рот был занят: я распробовала салат и теперь быстро его поглощала, не обращая внимания на замечания тетушки.

– Ешь медленнее, желудок испортишь.

Утолив первый голод, я задала тете Миле наболевший вопрос:

– Тетя Милочка, а как ты относишься к внебрачным связям?

Тетушка округлила глаза.

– Женечка, ты ведь еще не замужем, о чем ты говоришь?

Как иногда трудно бывает узнать то, что нужно, не раскрывая чужие тайны!

– Я выяснила, что в «Фармалюксе» в этом плане не все чисто. Жены изменяют мужьям, мужья женам, а сотрудники обсуждают эти отношения.

– А вот отсюда немного подробнее. – Тетя Мила явно заинтересовалась.

Я судорожно подыскивала слова, объясняющие суть, но не затрагивающие личности.

– Что ты замолчала? Боишься кого-то выдать? – догадалась тетушка.

– Ммм… Не совсем. Впрочем, что греха таить: у моего шефа, похоже, есть любовница, а у его жены – любовник.

– Ну и что в этом особенного? Психологи не рекомендуют заводить служебные романы, а люди их не слушают. Что поделаешь, такова человеческая природа. – Тетя Мила ударилась в философию. – В пору моей юности я стала свидетельницей одного служебного романа. Там события развивались как в сказке. Сначала он не задумывался над серьезностью происходящего. А потом, когда выяснилось, что его пассия беременна, стал помышлять о разводе, но она его отговорила.

Так они и жили: он с женой, а его любовница – с его маленьким сыном. Надо отдать ей должное: она никогда не пыталась развести любовника с его женой. Она просто ждала. А когда его детям, рожденным в законном браке, исполнилось восемнадцать лет, он разошелся с женой и ушел жить к любовнице. Через некоторое время они расписались, купили квартиру и жили долго и счастливо.

– Здорово, – прокомментировала я, – действительно, как в сказке. Только в нашем случае все не так: муж старый, любовник молодой, а принцесса командует и тем и другим, отдавая самые экзотические приказы.

– Ну, Женечка, это тебе так кажется. Женщина всегда остается женщиной, и приказывать мужчине она не будет.

– А что она будет делать? – Я не поняла, куда клонит тетушка.

– Попросит ласково, уговорит, пожалуется, выждет время – да мало ли способов заставить мужчину захотеть сделать то, что нужно ей? Ты это хотела услышать? – Тетя Мила убрала со стола грязную тарелку и налила мне стакан сока.

Я взяла его и долго пила, одновременно обдумывая следующий вопрос. Сок кончился, а вопрос сформулировать так и не удалось. Наконец я спросила тетю Милу напрямую:

– Скажи, как мне отбить любовника у пожилой женщины?

Тетя Мила посмотрела на меня как на сумасшедшую.

– Что, у тебя на примете нет другого парня? – проговорила она, принимая у меня из рук стакан.

– Мне нравится этот.

– Ну, наконец-то! – обрадовалась тетушка. – А то я уже совсем отчаялась выдать тебя замуж. Как его зовут?

– Антон.

– Сколько ему лет?

– Около тридцати, может, чуть больше. Я не знаю точно!

– Кем он работает?

– Это допрос?!

– Нет, Женечка, что ты! Это попытка выяснить твои вкусы. Чем он тебя так привлек?

Я надулась и замолчала. Не могла же я сказать тетушке, что Антон понравился мне только потому, что сильно похож на Тома Круза.

– Он очень обаятельный, – сказала я вслух и опять замолчала.

– Ты мне не ответила, кем он работает, – настаивала тетушка. Она всегда блюла мои интересы, и у малообеспеченного мужчины не было шансов попасть в мое общество.

– Он заведующий аптечной сетью в «Фармалюксе», – выдавила я.

– О! Мы делаем успехи. – Тетя Мила не скрывала радости по поводу моего знакомства с хорошим человеком. – А кто его любовница? – хитро прищурилась она.

– Жена директора, – со вздохом ответила я.

– Тогда у тебя нет шансов. – Тетю Милу этот факт почему-то огорчил. – Возможно, он просто любитель зрелых женщин и ты для него слишком молода.

– Что же мне, ждать, когда состарюсь?! – Едва забрезжившая надежда погасла. Обычно в сердечных делах тетя Мила была всегда права. Неужели Гиревому больше нравится ублажать престарелую красотку? Может, я не в его вкусе? Обычно, если я нравлюсь мужчине, он находит время со мной встретиться. Со стороны Антона не было никаких предложений. Может быть, я некрасивая?

– Тетя Мила, скажи мне честно: я красивая или нет?

– Конечно, красивая, девочка! У тебя точеная фигурка и милое личико, и ты умеешь одеться со вкусом. Единственный недостаток: ты не умеешь готовить. Но этот пробел легко восполнить. Можно прямо с завтрашнего дня начать обучение поварскому искусству. У меня есть книга, которую интересно даже просто почитать. – Она открыла буфет и вынула оттуда потрепанный том. – Возьми, почитай на ночь. Очень успокаивает. И к тому же в ней есть не только рецепты блюд, но и технология их приготовления. Сейчас редко можно встретить книгу такого плана.

Я взяла протянутую книгу, повертела ее в руках и положила на стол. Мне сегодня нужно было выяснить, как люди работают по франшизе. Я встала из-за стола и направилась в свою комнату.

– А книга? – Тетушка протягивала мне потрепанный том. На ее лице было умоляющее выражение.

Я со вздохом взяла книгу из ее рук и засунула себе под мышку. С этим трофеем я пришла к себе, бросила том на кровать и включила компьютер. Когда система загрузилась, я вышла в Интернет и набрала в поисковой строке браузера слово «франшиза». Гугл выдал кучу ссылок, в том числе ссылку на сайт «Франшиза. ру». Там я нашла статью для новичков и внимательно ее прочла.

В статье говорилось, что франчайзи должен ежмесячно выплачивать франчайзеру роялти. То есть определенную фиксированную сумму, не зависящую от прибыли. Кроме того, франшиза давалась не даром: за нее нужно было выложить кругленькую сумму. А предлагалось работать по франшизе либо новичкам, открывающим свой первый бизнес, либо разоряющимся предприятиям, желающим повысить рентабельность.

Теперь я все поняла. Аптекам, работающим с низкой прибылью, Цветков предлагал ее повысить. То есть купить у него франшизу за кругленькую сумму, и предоставлял отсрочку платежа. Таким образом, он начинал получать доход от франчайзи буквально с первого дня работы.

– Кабальная схемка, – заметила я вслух, переходя от статьи к статье, – я бы не согласилась.

Конечно, куда проще развивать свой бизнес. Но для этого нужны хорошие специалисты, а если их нет? Тогда милости просим во франчайзинг. Доходы будут с первого дня. Но и выплаты хозяину придется делать регулярно.

Я выяснила все, что мне было нужно. Теперь можно было заняться чтением кулинарной книги. Я сняла халат, разобрала постель, включила бра над кроватью и начала читать. Книга была написана хорошим, умным и понятным языком, но у меня сегодня был трудный день, и я не заметила, как заснула.

Глава 4

– Привет, Женя! А Андрей Николаевич еще не пришел. – Ольга, оставшись одна, хозяйничала в приемной. – Садись, попьем чайку с печеньем, – сказала она, включая электрический чайник.

– Спасибо, – поблагодарила я и удобно устроилась в кресле, стоявшем в углу. Мне было приятно смотреть, как ловкие руки офис-менеджера распечатывали пачку печенья. Ольга сложила его горкой в вазочке и поставила ее на журнальный столик рядом с моим креслом.

– Давай, налегай, а то шеф придет и мы не успеем позавтракать, – сказала она с улыбкой. – Ты ведь сегодня еще не завтракала?

– Нет, не успела, – соврала я. Тетя Мила кормила меня как на убой: сегодня на завтрак были горячие бутерброды с сыром. Но и от печенья я бы не отказалась.

Когда чайник вскипел, Ольга заварила чай с жасмином и оставила его настояться.

– Женя, а это трудно – быть телохранителем? – Наверняка этот вопрос мучил ее не один день, и вот наконец она решилась его задать.

– Нет, не очень, если есть соответствующая подготовка. – Ольга задала всего один вопрос, но отвечать на него можно несколько часов, настолько сложной была эта самая подготовка. Это и ежедневные тренировки, и дыхательная гимнастика йогов, и поддержка навыков владения оружием, и много еще чего, о чем офис-менеджер не имеет никакого представления.

– Какая, если не секрет? – Ольга хотела знать все, но у меня не было столько времени, чтобы рассказать ей об этом.

– Ну, прежде всего физическая, – начала я, и Ольга тут же меня перебила:

– Знаю, знаю, в тренажерном зале!

– Нет, в зале я почти не занимаюсь. В зале занимаются качки. Ну, те, кто просто хочет иметь рельефные мышцы. А у меня свой комплекс упражнений, который дает мышцам силу. – Я старалась объяснить как можно проще, чтобы Ольга поняла, в чем отличие культуристки от телохранителя.

– И как же ты занимаешься?

Я подробно описала, как каждое утро бегаю, как делаю упражнения, какие каждый день, какие – через день. Я пояснила действие каждого упражнения на разные группы мышц. Потом настал черед объяснить, что такое дыхательная гимнастика йогов. Ольга сначала слушала внимательно, подперев кулаком щеку, потом ее вид стал сонным. А когда я заговорила о тренировке со снарядами, на ее лице появилось сочувствующее выражение и она неожиданно спросила:

– Женя, у тебя нет денег на тренажерный зал?

Я уставилась на нее в упор, не зная, что сказать. Видимо, все, что я ей объясняла, она поняла по-своему и теперь меня жалела.

– Деньги на тренажерный зал у меня есть, и, когда нужно, я туда хожу, – терпеливо проговорила я, потеряв всякую надежду на то, что удастся объяснить этой диве, для чего мне нужна, например, дыхательная гимнастика йогов. Расспросы неожиданно закончились, так как Ольга вспомнила, что заварила чай.

– Ну ладно, ты мне все это как-нибудь потом объяснишь, – сказала она, разливая заварку по чашкам, – мне трудно все это понять, я ведь никогда не занималась спортом.

Я придирчиво осмотрела ее фигуру. Да, немного жира есть там, где не надо, а в остальном офис-менеджер выглядела на миллион долларов. Я сказала ей об этом. Ольга покраснела, и было видно, что ей очень приятно слышать комплимент от женщины.

– Женечка, спасибо тебе на добром слове! А то от других женщин я постоянно слышу только пакости.

– Красивым женщинам завидуют все. – Я – исключение. Я никому никогда не завидую, потому что мне самой завидуют многие. И я хорошо знаю, что такое чужая зависть. Это грязные сплетни, косые взгляды и много еще чего неприятного. Рядом с завистником опасно находиться, потому что он своей неприязнью отравляет сам воздух.

Ольга заулыбалась и долила в чашки кипяток.

– Тебе сколько ложек сахару?

– Я чай пью без сахара.

– А кофе?

– Кофе предпочитаю сладкий и еще несколько крупинок соли на чашку.

– Зачем соль?! – удивилась Ольга.

– Так вкуснее. Меня в далекой юности научил пить кофе с солью один поляк. Мне понравилось, и с тех пор я всегда добавляю в чашку немного соли.

– Ты была в Польше? – Ольга отхлебнула чай, взяла одно печенье и пододвинула остальное мне.

– И в Польше тоже…

– А еще где?

– Да много где, всего и не перескажешь.

– А почему приехала к нам в Тарасов? – Ольге было непонятно, как я, побывавшая за границей, могла жить в обычном провинциальном городе.

– У меня здесь тетушка, – сказала я и сама почувствовала, как в моем голосе появилась нежность.

– Тетушка? – переспросила Ольга. – А где твои родители?

Она не понимала, какую больную тему затронула.

– Мама умерла, а у отца теперь другая женщина, – с прохладцей сказала я и решила, что пора сменить тему разговора. – Оля, а когда приедет Андрей Николаевич?

Тут, словно в ответ на мой вопрос, зазвонил офисный телефон. Ольга сняла трубку:

– Доброе утро, Андрей Николаевич!.. Хорошо… все поняла… Гиревой?.. Да, провожу… Все сделаем, Андрей Николаевич, не беспокойтесь… Хорошо, буду… Выздоравливайте быстрее… Да… До свидания. – Она положила трубку на рычаг.

– Андрей Николаевич болеет, так что вы, Женя, можете быть свободны.

Вот это новость!

– Оленька, можно я допью чай?

– Конечно, Женечка! Можешь сидеть у ме-ня в приемной хоть до вечера: мне одной будет здесь скучно. – Она капризно надула губки, потом улыбнулась, показав ряд белых зубов.

В этот момент дверь в коридор открылась и в приемную вошла курьер с почтой. Она выложила Ольге на стол несколько газет, журнал с яркой рекламой, буклеты от поставщиков лекарств и бандероль, за которую потребовала расписаться.

Ольга расписалась в какой-то ведомости и принялась за почту. Газеты и журналы она сразу отнесла в кабинет Горлова, а бандеролью занялась я. Офис-менеджер начала было протестовать, но я ей объяснила, что в такого рода посылке может быть что угодно.

– Раз уж я телохранитель, буду выполнять свои обязанности, – твердо сказала я. Я вынула из своей сумки хлопковые перчатки, взяла сверток в руки и осмотрела со всех сторон: бандероль была отправлена вчера из Тарасова. Отправитель – фирма «М.А.Н.». Больше никаких сведений. «Это подозрительно», – подумала я, а вслух произнесла:

– Оля, дай мне нож!

Ольга протянула мне нож для бумаги, и я разрезала сверток. Внутри лежала книга в подарочном оформлении. Она называлась «Сто самых крупных открытий прошлого века». Больше в свертке ничего не было. Не знаю, насколько заинтересовало бы такое чтиво Горлова, но Ольга так и взвилась.

– Ой, Женечка! Дай посмотреть картинки!

– Оля, это опасно, – предупредила я, – на страницах может быть трансдермальный яд.

– Ой, как страшно! – шутливо воскликнула она. – Да нам таких книг каждый месяц приходит около десятка. Это – очередная. Чего тут опасаться?

Я подумала-подумала и решила, что немного перебарщиваю с охраной подопечного. Ну, принесли в офис книгу, ну, неизвестно, кем она отправлена. Мало ли чего могут прислать в офис солидной компании. Я со вздохом отдала книгу Ольге и сняла перчатки.

– Вот так-то лучше, – сказала офис-менеджер и открыла книгу. – Ой, сколько тут картинок! Эта фирма «М.А.Н.» – просто волшебники: они, наверное, знали, что мне сегодня весь день придется скучать в приемной.

Я опять села в кресло и стала допивать свой чай. Он уже успел остыть и приобрел горьковатый привкус. Я заметила, что некоторые листы книги будто чем-то склеены, а когда Ольга разъединяла их, слюнявя палец, на них можно было разглядеть едва заметные желтоватые пятна. Пятна были очень бледными, но достаточно большими. Я сказала об этом Ольге, но она только отмахнулась от меня.

– Женя! Ты живешь в детективном романе. Всякая незнакомая вещь вызывает у тебя подозрение. А мне, например, с этой книгой все ясно. Сегодня днем я посмотрю здесь картинки, а потом возьму ее домой и почитаю на ночь. Все не любовный роман.

– Она предназначена Андрею Николаевичу, – привела я последний довод.

– Сегодня его не будет, а завтра утром я положу книгу ему на стол.

«Железная логика», – подумала я и отставила пустую чашку.

И только я встала с кресла, взяла сумку и собралась уходить, как в приемную не вошел, а буквально влетел Гиревой.

– Привет, девочки! – поздоровался он. – Оля, тебе вчера Андрей Николаевич звонил?

– Насчет чего? – не поняла офис-менеджер.

– Насчет лаборантов.

– А-а-а… Пойдем, я передам им распоряжение директора. – И Ольга с Антоном вышли из приемной.

Воспользовавшись отсутствием Ольги, я подошла к ее столу и еще раз внимательно осмотрела пятно на странице. Просто вода? Но зачем высылать человеку испорченный экземпляр книги? Продемонстрировать неуважение? Может быть. А если это действительно яд? Я осторожно приподняла чистый уголок страницы. Вслед за ней потянулось еще несколько страниц. Я тряхнула их: листы разлепились, но не полностью. «Это не вода», – подумала я, но тут же себя одернула: так вести себя могла не очень качественная бумага. В общем, черт ее разберет. Возможно, я просто перестраховываюсь. Но иногда, говорят, и палка стреляет. Ладно, подождем, когда вернется хозяйка приемной.

Минут через пятнадцать улыбающаяся Ольга и озабоченный Гиревой вернулись. Вместе с Гиревым в приемную вошли еще двое. Этих двоих Ольга заставила расписаться в какой-то ведомости, после чего сказала:

– Все, Антон, можешь забирать их себе и использовать по назначению.

Антон понял шутку и улыбнулся. Я решила, что настал момент напомнить насчет бальзама.

– У Скопова он есть, как я и сказал. Если хочешь, могу подвезти. Мне сегодня все равно к нему ехать.

Я решила воспользоваться случаем и согласилась. Раз Антону все равно ехать, грех не воспользоваться моментом. Теперь я окончательно собралась покинуть приемную и ее гостеприимную хозяйку. Мы простились с Ольгой, и я вышла в коридор вместе с Антоном и «арендованными» лаборантами.

* * *

Когда мы ехали к Антону в офис, в машине было весело: лаборанты отпускали шуточки, рассказывали анекдоты, – в общем, развлекались как могли. Антон молчал. Ему было не до шуток: ему предстояла поездка к тому, кто занял его место заместителя директора. Неизвестно, какие мысли крутились у него в голове. Может, он думал о сорвавшейся карьере, а может, мечтал отомстить. Кто знает, что означало его молчание. Но мне чисто по-человечески было его жаль: дорасти до должности заместителя директора солидной фармацевтической компании и вдруг в один день все потерять. В таких ситуациях одни начинают пить, другие строят планы мести, – в общем, как-то дают выход накопившимся эмоциям. Антон держался. Интересно, насколько тяжело ему давалась его невозмутимость? Впрочем, сегодня я увязалась с ним, надеясь получить наконец хваленый бальзам, который готовили у Скопова. По большому счету, меня интересовало только это.

Лаборатория и небольшой цех были расположены на окраине, и чтобы до них добраться, нужно было не менее часа. Я не могла столько сидеть в тишине, находясь рядом с симпатичным мне человеком. Нужно было начать разговор, а я все искала повод. Наконец мне пришло в голову поговорить о франшизе «Виринеи». Ни для кого не секрет, что Антон поддерживает отношения с Цветковым, поэтому я решила спросить Гиревого, что такое франшиза на практике.

– Антон, говорят, что Цветков продает франшизу. Это правда?

Он невесело усмехнулся.

– Да, это так.

– А почему таким погребальным тоном?

– Есть причина, – вздохнул Гиревой, выворачивая руль на повороте.

– Я спросила что-то не то?

– Да нет, все то. Только зачем тебе об этом знать? – Антон на секунду оторвал глаза от дороги и посмотрел на меня.

– Я охраняю Горлова и должна знать о клиенте все. И не только о нем.

– А о ком еще?

– О тех лицах, которые могут угрожать его спокойствию или даже жизни.

Антон посмотрел на меня очень серьезно и опять перевел взгляд на дорогу. Мы въехали на мост через Волгу. На мосту, как водится, была огромная пробка, и машины не ехали, а буквально ползли.

– Ну вот, минут сорок проторчим на мосту, – сказал Антон, повернувшись ко мне, – можно и поговорить. Так что тебя интересует?

– Меня интересует все. Почему франшиза? Кому Цветков ее продает? Предлагал ли он франшизу Горлову? Ну и много еще чего, по ходу разговора будет видно.

Гиревой помолчал, собираясь с мыслями. Мне показалось, что он думает над тем, стоит ли доверять мне секреты фирмы. Потом все-таки решился.

– Женя, ты должна знать: в «Фармалюксе» дела идут очень плохо. Я предложил Горлову выход из положения, но он только рассердился.

– Какой выход? И с чем связано такое положение дел?

– Ммм… В последнее время Россия ограничила импорт лекарственных средств. А отечественные аналоги намного дешевле. Обороты наших аптек сразу упали, потому что Горлов ориентировался в основном на импортные препараты. Что делать в такой ситуации? Либо начать производство БАДов, либо… В общем, я предложил Андрею Николаевичу купить франшизу «Виринеи». На пробу! В одной аптеке! Он сказал «да-да» и уехал на конференцию. С конференции он вернулся со Скоповым и объявил мне, что понижает меня в должности. Вот, собственно, и все.

– Чем было вызвано такое резкое решение? – Мне было непонятно, почему Горлов так быстро изменил свои планы.

– Сам не пойму. Скопов в офисе практически не появляется. Он сидит в Энгельсе, в своей лаборатории, закупил оборудование для производства «Доктора Гора» и планирует широкомасштабную рекламную кампанию. Я же не знал, что Горлов не ладит с Цветковым!

– Мне говорили, что они враги с института.

– Теперь и я это знаю, – с горькой иронией произнес Антон, – а что толку? Цветков – очень толковый бизнесмен, Горлову до него как пешком до Пекина. Ну, если не умеешь поставить дело как надо, почему не поучиться у знающих людей?

– То есть Горлов своего рода профан в бизнесе?

– Плохо сказано. Он человек научного склада, и для него тонкости маркетинга – темный лес. Он умеет только красиво говорить. Было бы кому слушать.

Значит, дела в фирме идут не так хорошо, как кажется на первый взгляд. Горлову есть о чем беспокоиться. Интересно, что за человек этот Скопов? Хотелось бы с ним поговорить. Меня поразила быстрая перемена не в пользу Антона. Конечно, как специалиста я не могла его оценить. Но отказаться от человека тогда, когда практически сказал ему «да»? С чем может быть связано такое решение?

– Антон, а как Горлов объяснил свое решение относительно тебя?

– А никак. Ты, говорит, будешь заведовать аптечной сетью, тебе и карты в руки. Поднимай оборот, увеличивай прибыль, примени свои знания, раз ты так хорошо разбираешься в чужом бизнесе. Но я не маркетолог, черт возьми! Дали дорогущую рекламу, а денег не прибавилось. Что теперь делать? Скопов обещает хорошую прибыль от продажи бальзама. Но производство надо еще развернуть. Оборудование дорогое, нужно время для того, чтобы оно окупилось. А, будь что будет! – Антон махнул рукой и продвинул машину еще на полметра.

– Смотри, пробка кончается, – сказала я. С Горловым мне все уже было ясно. Ученый-теоретик взялся торговать лекарствами. И неудивительно, что у него это плохо получается. Но где тут подвох? Кто или что может угрожать шефу? Я ведь не могу спасти его от финансового краха. Зачем он меня нанял?

– Антон, а как ты думаешь, зачем меня нанял Андрей Николаевич? Ему что-то угрожает?

– Любому человеку может что-то или кто-то угрожать. Возможно, он опасается Скопова? Больно уж рьяно тот взялся за производство. А может быть, шеф боится, что Скопов применит один из ядов, рецепты которых они нашли в рукописях Пелагеи.

– Кто такая Пелагея? От кого-то я уже о ней слышала.

– От Горлова.

– Точно! От него. Кто она?

Антон криво усмехнулся.

– Народная целительница, так сказать.

– А что, народные целительницы все обманщицы? – недоумевала я.

– Не все. Только те, которые работают за определенную мзду.

– То есть настоящие народные целительницы ничего не берут за лечение?

– Берут. Но ровно столько, сколько оставит больной. Они не составляют прейскуранты на свои услуги.

– Откуда ты это знаешь?

– Это мне говорила еще моя бабушка. У нее была одна знакомая, ведьма. Так вот та никогда не спрашивала деньги. Ей люди сами все несли. Эта ведьма постоянно повторяла: мой дар дан мне бесплатно, значит, его нужно бесплатно отдавать.

– А на что тогда жить?

– Не знаю. Я не колдун. – Антон улыбнулся.

– Как я поняла, Пелагея работает по прейскуранту, поэтому ты не считаешь ее народной целительницей?

– Нет, не считаю. Таких целительниц у нас в Тарасове пруд пруди. У Пелагеи другая изюминка: ее сын, кстати удачливый бизнесмен, как-то поехал в Европу. Куда именно – врать не буду, не знаю. Там на аукционе он случайно купил список с рецептов Медичи. Не подлинник, конечно, копию, но тоже старую. Эта копия стоит больших денег. Мужик удачно вложил деньги: с течением времени эти бумажки будут только дорожать.

– И Пелагея пользуется этими рецептами? – Я не думала, что у нас в Тарасове есть такие реликвии. Для меня это была полная неожиданность, и я немного растерялась.

– Чего не знаю, того не знаю, – раздраженно сказал Антон. В моем вопросе прозвучало восхищение, а ему, видимо, не понравился тон.

– Ты не любишь таких людей? – догадалась я.

– Не люблю и не уважаю, – отрезал Гиревой. – Одного не могу понять: что ценного нашел у Пелагеи Скопов? Может, рецепт «Доктора Гора» не плод многолетнего труда Горлова, а только один из старинных рецептов Медичи?

На последний вопрос Антона я ответить не могла, и он повис в воздухе. Все может быть. Может быть, древнее лекарство получило новую жизнь, а может, читая заветные рецепты, Горлов нашел идею для создания нового средства. Настораживало только одно: Медичи история знает как семейку отравителей.

И тут мне в голову пришла одна мысль. Я даже подскочила на сиденье.

– Антон! Ты говоришь, рецепты куплены за границей. Но список должен быть либо на французском, либо на итальянском. Причем достаточно далеком от современного.

– Говорят, список на латыни. А латынь не меняется больше тысячи лет.

А вот об этом я не подумала. Латынь знает любой медик. Ну, по крайней мере настолько, чтобы понять рецепт. А с другой стороны, названия составляющих вряд ли совпадают с современными. Как все это трудно!

– Ты сам видел список?

– Конечно нет.

– И у Пелагеи не был.

– Да зачем мне нужна эта старуха?! – воскликнул Гиревой и нажал на педаль газа. Мост кончился, и пробка рассосалась. Теперь Антон гнал машину, чтобы наверстать упущенное время. На все мои вопросы он отвечал либо неопределенным мычанием, либо односложными «да» или «нет». Я поняла, что он больше мне ничего не скажет. Теперь оставалось ждать, когда мы приедем к Скопову. Может, его я сумею как следует расспросить.

* * *

Мы подъехали к низкому кирпичному строению, которое я тут же окрестила «бунгало». Антон поставил машину почти у входа, рядом с припаркованным там «Фордом», и уверенной походкой направился к железным воротам. Я пошла вслед за ним. Гиревой нажал кнопку рядом с дверью. Прозвенел звонок, и тихий мужской голос спросил:

– Кто там?

– Никита Сергеевич, открывайте, это Гиревой.

Дверь открылась, и мы оказались в большом неубранном помещении, похожем на гараж. Сходство с гаражом было еще и в том, что вокруг лежали в беспорядке какие-то детали. Частью они были в упаковке, а частью разбросаны вдоль стен. Антон, глядя на все это, поморщился, но уверенно пошел в глубь помещения, поманив меня за собой.

В конце «гаража» имелись две двери, одна представляла собой ворота, другая была обычная, ведущая в довольно уютную комнату с офисной мебелью, где и сидел Никита Сергеевич.

– О! Какие люди! – Скопов встал и оказался ниже меня ростом. Он носил очки с фотохромными линзами серо-лилового цвета. Никита Сергеевич протянул мне руку, я хотела пожать ее, но он ловко повернул мою ладонь вниз, нагнулся и поцеловал пальцы. При этом очки сползли ему на кончик носа. Я сразу подумала о том, что очки он носит недавно, но сразу выбросила эту мысль из головы, как ненужную.

«Какие церемонии, – удивилась я, – интересно, он всем женщинам целует руки или только тем, что работают частными телохранителями?»

Это немного меня развеселило, и я улыбнулась.

Скопов понял мою улыбку по-своему и улыбнулся в ответ. Улыбка была откровенной, но в лице замдиректора было что-то не так. Я стала присматриваться, но освещение в офисе было тусклым и я не смогла хорошенько разглядеть, что именно. Скопов, продолжая удерживать мои пальцы, перевел взгляд на Гиревого.

– Здорово, Антон!

– Добрый день, Никита Сергеевич. Горлов прислал меня узнать, как идут наши производственные дела.

– Хорошо сказано. Особенно мне нравится слово «наши». – Ни одной ноткой в голосе Скопов не выдал своей неприязни к Антону. Но я это почувствовала кожей. Замдиректора по производству ненавидел заведующего аптечной сетью. Почему? Что послужило поводом для таких отношений? Ведь не Скопова сместили с должности, а Гиревого, и неприязнь к удачливому сопернику должен был испытывать последний. Но Антон держался скромно, с достоинством и пропустил мимо ушей ехидное замечание.

– Производственные дела мои, и только мои, – продолжал Никита Сергеевич, – «нашими» их имеет право называть только Андрей Николаевич.

Так вот в чем дело. Скопов просто ставит на место Гиревого, напоминая ему о его теперешней должности. Грубо и бестактно. Ничего себе заместитель у Горлова!

Гиревой долгим взглядом посмотрел на Никиту Сергеевича:

– Никита Сергеевич, директор прислал меня узнать, как идут ВАШИ производственные дела. Меня, как заведующего аптечной сетью, интересует, когда поступит в продажу первая партия «Доктора Гора». Теперь я правильно выразился? – Антон смотрел прямо в глаза Скопову.

Тот нисколько не смутился и предложил нам пройти в цех. Мы вышли из кабинета и последовали за Скоповым. Тот открыл двойную дверь, расположенную рядом офисом, и жестом пригласил нас войти. За дверью было огромное помещение, в одном углу которого стояли столики с компьютерами и микроскопами, а в другом, отгороженном хромированными перилами, – линия для производства продукции в бутылках. Сейчас линия не работала: рабочих в цеху не было. Рядом с линией стоял стол с аккуратно сложенными коробками, в которых, как я поняла, была готовая продукция. Антон вслух подсчитал коробки, что-то умножил в уме и спросил:

– Это все?

– А что, этого мало? – В голосе Скопова слышался вызов. Интересно было смотреть на этого маленького человечка, спорящего с высоким и стройным Антоном Гиревым.

– Думаю, да, – сказал Антон, – у нас больше двадцати аптек в Тарасове и еще пять в Энгельсе.

– Но реклама еще не вышла, – заметил Никита Сергеевич.

– Реклама должна была выйти еще неделю назад. По дороге сюда я не видел ни одного билборда, да и по радио ничего не слышно.

– Антон, давай так: я не лезу в твою аптечную сеть, а ты не лезешь в производство бальзама. Все что ты хотел – это увидеть первую партию «Доктора Гора». Ты ее увидел. Что теперь ты от меня хочешь?

– Думаю, нужно переправить готовую продукцию ко мне. Я займусь ее реализацией, – невозмутимым тоном сказал Антон.

– Какие проблемы? Забирай. – Никита Сергеевич не двинулся с места.

– А документы? – спросил Гиревой.

– Документы сейчас будут. Заберешь коробки и получишь накладную. – Скопов стоял посредине цеха в позе Наполеона.

«Ему бы на голову треуголку», – подумала я, глядя на этого невзрачного маленького человечка.

– Хорошо. Грузчики есть?

– Грузчиков нет.

– Почему?

– Сегодня у ребят выходной: закончились бутылки.

Антон смерил взглядом штабель коробок, что-то прикинул в уме и взял одну из них в руки.

– Она не тяжелая. Женя, – обратился он ко мне, – поможешь перетаскать в машину?

– Да, конечно, – откликнулась я, не чая выбраться из этого мрачного захолустья. Одно меня смущало: Скопов все время старался встать так, чтобы его лицо оставалось в тени. Когда оно случайно попало в полосу света, я заметила дефекты кожи. Я не специалист по кожным болезням, но такие рубцы могла оставить либо оспа, либо похожее на нее заболевание.

Я взяла одну коробку. Она весила не больше трех килограммов, и я уверенно взяла еще две.

– Заставлять женщину таскать тяжести, – как бы про себя заметил завпроизводством.

– Ничего, я привычная, – сухо проговорила я, беря коробки на грудь, – не развалюсь. – Мне почему-то очень хотелось сказать Скопову какую-нибудь пакость. Маленький, серый как мышь и с таким апломбом говорящий о «своем» производстве. Он произвел на меня неприятное впечатление. И что в нем нашел Андрей Николаевич? Почему он снял с должности грамотного и воспитанного специалиста и поставил на место замдиректора этого неотесанного выскочку? Здесь что-то не так. Либо Горлов что-то мне недосказал, либо он сам не знает, что творится в его фирме. Может, я нужна ему не как телохранитель, а как детектив? Но я не работаю частным детективом! Я – телохранитель! Мой подопечный заболел, и единственным интересом, приведшим меня в это бунгало, была бутылочка «Доктора Гора», необходимая моей любимой тетушке.

Я вынесла коробки на улицу, поставила на землю и стала ждать Антона. Вскоре появился и он, несущий сразу пять. Он подошел к своей машине, открыл багажник, и мы уложили в него принесенные коробки.

– В салон класть не буду. Пусть Скопов позаботится о транспорте. Черт возьми этого Никиту Сергеевича! Неужели трудно организовать доставку? Сейчас столько фирм предлагает перевозки, а мы тут сами таскаем на себе товар… – Антон горячился все больше и больше и наконец, плюнув на землю, как рязанский мужик, сказал: – Женя, в багажник поместится еще… раз, два… Три коробки. Больше я брать не буду. Ты возьмешь товар? А я тогда по-быстрому подпишу накладную, и мы отсюда уедем. – В глазах Антона была мольба.

– Конечно, возьму, – произнесла я и послушно пошла обратно в бунгало. Там, под пристальным взглядом Скопова, я взяла еще три коробки и отнесла их в машину. Багажник был забит доверху. Я закрыла его и стала ждать Антона. Он появился минут через пять, размахивая какими-то бумагами.

– Скопов хочет с тобой поговорить, – сообщил он.

– О чем? – недоумевала я. Мне не хотелось возвращаться обратно.

– Иди, беседуй, Женя, а я тебя подожду.

Мне ничего не оставалось делать, как вернуться в комнату, служившую Скопову офисом.

Когда я вернулась в бунгало, Никита Сергеевич уже поставил для меня кресло рядом со своим. Он предложил мне сесть, и когда я это сделала, сел сам и взял мою руку в свои. Он долго говорил о себе, о своей карьере, о Горлове, о его планах на будущее, – в общем, обо всем том, что касалось бизнеса, и ни слова о личностях. Мне этот разговор порядком надоел, но я поймала себя на том, что начинаю чувствовать симпатию к этому серому человечку.

Он больше не казался мне зарвавшимся выскочкой. Я вспомнила, что многие великие люди не обладали ни высоким ростом, ни приятной внешностью. Но где-то в глубине души я чувствовала, что все это имеет какую-то цель. Скопов налаживает со мной отношения. Зачем? Кстати, а почему Горлов поставил его заместителем по производству? Я задала этот вопрос вслух.

– Потому что, кроме медицинского, у меня есть еще и техническое образование. Сначала я по настоянию отца окончил политехнический университет, а потом решил все начать сначала. Медицина меня всегда привлекала.

Ответ был исчерпывающим. Горлов был рад, что встретил человека, хоть что-то понимающего в производстве. Немного смущало состояние цеха, но Скопов только начинает. Возможно, в недалеком будущем здесь все изменится. Мое настроение стало меняться. Я до такой степени увлеклась его рассказом, что высвободила руки, вынула телефон и сфотографировала его во время речи.

Его реакция была моментальной. Он выхватил у меня телефон и удалил свое фото.

– Не нужно, Женя, – сказал он строго, – я нефотогеничный.

Он отдал мне мобильник, но я насчет снимка мало беспокоилась: в моем смартфоне была функция восстановления файлов. Я извинилась, спрятала телефон и собралась уходить. Никита Сергеевич меня не задерживал. Только сказал на прощание, чтобы я была острожной с Гиревым. Я спросила почему, на что он ответил:

– Ненадежный человек. Работает на два фронта. Мало ли, что у него на уме.

Я поблагодарила Скопова за предупреждение, простилась и вышла на улицу, где меня в машине ждал Антон. Конечно, последнее предупреждение я восприняла скептически, потому что уже достаточно хорошо знала Антона. Но осадок остался, и я, сев рядом с ним в машину, стала исподтишка его разглядывать.

Антон тронулся с места и спросил:

– Куда тебя везти?

– В офис. Там на стоянке мой «фольк».

– Хорошо, это по пути. Что тебе говорила эта серая мышь?

– Что ты – плохой человек, – вырвалось у меня, и я об этом тут же пожалела, потому что мои слова вызвали у Антона целую бурю эмоций. Я не думала, что он на такое способен. Он ругался на чем свет стоит и поминал лихом Скопова.

– Вот. Человек первый раз к нему приехал, а он уже тянет его в свой лагерь. Женя, скажи честно, он тебе понравился?

– Мне он показался забавным.

– Это только начало. Если ты встретишься с ним еще раз, будь осторожна.

– Почему? Чего я должна опасаться?

– Он применяет НЛП. Ко всем без разбора. У меня есть подозрение, что Горлов находится в психологической зависимости от него. Так что постарайся поскорее выбросить из головы все то, что он тебе говорил.

Я сказала «угу», достала телефон и восстановила фотографию Скопова. Неплохо было бы узнать о нем побольше. Меня смущало только теперешнее мое отношение к этому человеку. Умом я понимала, что люди такого сорта никогда не были мне по душе. Одновременно я чувствовала к Никите Сергеевичу какую-то материнскую нежность. Если к концу дня это не пройдет, придется идти к психологу. Благо у меня есть знакомая, которая помогает несчастным, попавшим в подобные ситуации.

Антон увидел, что я сделала, надул губы и всю дорогу молчал. Я не стала объяснять ему свои действия, потому что сама не знала, чем они вызваны. Хотя фото может пригодиться, если подозрение падет на Скопова. И если честно, я уже убедилась, что среди высокообразованных людей тоже есть проходимцы.

Мы уже подъезжали к офису, когда Антон наконец прервал молчание.

– Женя, завтра Андрей Николаевич появится на работе?

– Не знаю, он мне ничего не говорил. Но я все равно приду: кто знает, может быть, он отлежится денек и снова примется восстанавливать лабораторию?

– Да уж, там теперь работы хоть отбавляй. А тут еще я со своими запросами. Ну не виноват я, что мои лаборанты скоро уйдут на целую неделю. И что теперь, заказы неделю не принимать? – Антон посмотрел на меня, словно ожидал ответа.

Я пожала плечами, не зная, что сказать.

Антон подъехал к дальней стоянке и остановился.

– Дальше мне нельзя, сама знаешь, я теперь – пария. – Он горько усмехнулся.

– Я тоже паркуюсь на этой стоянке, – сказала ему я. – А вот и моя машина, – я открыла дверцу и вышла, – до свидания.

– До свидания, – эхом отозвался Гиревой, захлопнул за мной дверцу и выехал со стоянки.

Я постояла, подумала и решила сходить к Ольге, поделиться впечатлениями о Скопове. Всю дорогу до приемной меня преследовали его слова о будущем благоденствии «Фармалюкса». Я открыла знакомую дверь, но никого за ней не нашла. В приемной было пусто: документов на столе не было, компьютер был выключен, а занавески задернуты.

Постояв немного, я решила зайти в соседний кабинет спросить, куда ушла Ольга.

– А она отпросилась у шефа и сказала нам, что заболела, – сказала мне миловидная девушка с острым носиком. – Может, от Андрея Николаевича заразилась?

Я тоже не исключала такой вариант событий, поэтому с легким сердцем спустилась вниз и пошла на дальнюю стоянку, к своему любимому «фольку».

* * *

Я уже подъезжала к дому, предвкушая сытный обед, когда раздался звонок от Бодрова.

– Женя, приходи, дела у меня, – произнес он и повесил трубку.

Я глубоко вздохнула и развернула машину, чтобы ехать в городской отдел полиции. Нет, это, конечно, очень хорошо, что Валерий Петрович получил разрешение покопать старые дела. И очень интересно посмотреть, какие преступления проходили через лабораторию Горлова. Но голод давал о себе знать: мне пора было подкрепиться. Неизвестно, сколько времени мы просидим над делами. Может, все закончится за полчаса, а может, я зависну в горотделе до самого вечера. Ну, будь что будет. Я остановилась, чтобы купить шаурму и чашку кофе. Быстро проглотив все это, снова села за руль и уже без приключений добралась до места.

В кабинете у Бодрова дела лежали буквально везде: на столе, на сейфе, на подоконнике и даже на свободных стульях.

– Привет, Охотникова, – поздоровался он в ответ на мое «добрый день», – вот полюбуйся, сколько в Тарасове отравителей. Впрочем, не все здесь отравители. Есть и просто убийцы, есть аферисты, в общем, давай смотреть по порядку. – Он освободил один стул и предложил мне присесть. Сам он сел в свое кресло, предварительно выдвинув его на середину комнаты, и взял первую попавшуюся папку.

– Вот было очень простое для Горлова дело. Антифриз. Мужу-алкоголику надоели упреки жены. Он связал ее и залил ей в глотку антифриз. Потом закрыл квартиру и ушел пьянствовать. Когда вернулся, женщина была еще жива, и он залил ей еще порцию.

– И что, он во всем признался? – Мне было жутко слушать эту историю. Какой цинизм!

– Признался. Когда протрезвел. А вот еще одна история. – Валерий Петрович взял еще одну папку. – Здесь все с точностью до наоборот. Жена отравила мужа мышьяком. На суде она с пеной у рта доказывала, что сделала это случайно.

– Валерий Петрович! Мне, конечно, интересно покопаться в ваших делах, но меня интересуют те люди, которые могли бы нанести вред Горлову. А пьяница муж вряд ли сможет добраться до Андрея Николаевича, чтобы лишить его жизни. Ему такое в голову не придет. Тем более ему наверняка дали срок и в Тарасове он не появится минимум лет семь.

– Больше. Ну что ж, давай посмотрим, чем прославились другие преступники. Вот цианистый калий. Где только достали? – Бодров полистал дело. – Этот не пойдет. Убийство на почве ревности. Следующий! – Валерий Петрович взял еще одну папку. – А вот это уже интереснее… Нет, не то. Жестокое обращение с животными. Аконит.

– А что это такое? – Я что-то слышала об аконите, но прочно забыла.

– Растение такое, растет на болотах. Его в древности применяли для истребления крупных хищников.

– Валерий Петрович, а среди этих папок есть дела, где фигурируют опасные преступники?

– Среди закрытых дел? Есть пара рецидивистов, но там не яды, а наркотики. Если только наркотики не подпадают под категорию «яд».

– То есть вы хотите сказать, что преступники, чьи дела помог раскрыть Горлов, ему самому не угрожают?

Бодров подумал-подумал и наконец сказал:

– Вашему Горлову нужно больше внимания уделять своему окружению. Конечно, выявлять яды тоже опасно, но не настолько, насколько это представляется с первого взгляда. Фамилия Горлова нигде не фигурирует, только в акте. Преступник, дело которого он помог раскрыть, не знает, кто делал анализы. К тому же не всякий будет искать именно того человека, который обнаружил яд. Обозленный преступник может убить следователя или прокурора, но убить лаборанта? Это уже слишком.

– Кого же тогда боится Андрей Николаевич? – задала я наболевший вопрос.

– Каждому бизнесмену есть кого опасаться, и Горлов – не исключение. Угрожать может конкурент, связанный с мафией, в руководстве может оказаться аферист, среди работников фирмы может быть «засланный казачок». Да много еще чего бывает. Кстати, хочешь посмотреть преступников в розыске?

Конечно, я хотела посмотреть, кого еще не успела поймать наша доблестная полиция.

Бодров сложил дела стопкой на одном из стульев и позвонил кому-то, сказав, чтобы их забрали обратно в архив. Через минуту открылась дверь и двое полицейских вынесли все дела из кабинета. Бодров вынул из-под стола тряпку и протер столешницу.

– Ну вот, кажется, и все. Помочь я тебе не смог, хотя очень хотел. Дела все, как видишь, мелкие, такого преступника, который бы хотел отомстить Андрею Николаевичу, мы не нашли. Единственное, что я могу тебе предложить, это посмотреть лица преступников в розыске. – Бодров полез в стол, достал оттуда пачку листков и разложил их веером на столе. – Вот, полюбуйся, – сказал он, поворачивая листы так, чтобы мне было удобно смотреть.

Передо мной лежали четыре фото и один фоторобот.

– Вот этого разыскивают за убийство жены с целью обогащения, – Бодров показал на первую фотографию, – а еще за распространение наркотиков и подделку документов. Этот человек способен на все: на обман, аферу, подлог и даже отравление. Он может сменить личину и появиться в самом изысканном обществе, а может прикинуться нищим и исчезнуть прямо из-под носа полиции. Опасный человек.

Мне он чем-то напомнил Скопова, только разыскиваемый преступник был лет на десять моложе, чернявый и с хищным выражением лица. Я подумала о том, что, если бы этот Медок, или Гоша Медков, был одет в серую пару, он мог бы выглядеть так же солидно, как Никита Сергеевич. Но здесь меня смутила одна вещь: после того как я пообщалась со Скоповым, я постоянно думала о нем. Это напрягало и озадачивало, нужно будет сегодня же сходить к своему психологу, узнать, что со мной происходит. А то так я всех подряд буду подозревать, потому что в каждом новом лице мне будет мерещиться Никита Сергеевич.

– А вот еще одна, аферистка, – продолжал начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.

Эта никого не напоминала, но если опустить некоторые детали, можно было найти сходство с тетей Милой. Ну, с тетей Милой все ясно: мы с ней видимся каждый день и ее лицо я знаю во всех деталях. Манька Крапивница походила на нее не чертами, а скорее выражением глаз. Взгляд был внимательный и немного озабоченный, такой же, как у тети Милы, когда она говорит со мной о моей будущей свадьбе. Меня это немного развеселило. Будущая свадьба вилами на воде писана, и я не знаю, когда на это решусь. Хотя, если встретится тот самый, единственный, может, и свершится. Под чутким руководством любимой тетушки.

– Чему ты улыбаешься? – спросил Валерий Петрович.

– На тетю Милу похожа, только моложе лет на пятнадцать.

– Ну, твоя тетя Мила вне всяких подозрений. Мне даже если скажут, что она в чем-то замешана, я еще сто раз подумаю, правда это или просто слухи, – заверил меня Бодров.

Две другие фотографии даже отдаленно не напоминали мне ни одного из моих знакомых. Такие лица даже в фильмах не показывают. Леша Черпак и Дима Копчик. По лицам сразу видно: этим человека убить ничего не стоит. Не хотелось бы встретиться с такими на узкой дорожке.

– Давно эта парочка в розыске? – спросила я Бодрова.

– Больше года. Они устроили погром в самарском ресторане, убили швейцара и забрали кассу с выручкой. Пока больше нигде себя не проявили.

– Их что, так и не нашли?

– Сидят где-нибудь тихо, водку пьют. Как пропьют награбленное, снова выйдут на охоту.

– И никак их выманить нельзя? – Мне было досадно, что такого рода люди, по сути матерые разбойники, по которым плачет тюрьма, спокойно разгуливают на воле, наслаждаются свободой и готовятся к новому преступлению, которое тоже может стоить кому-то жизни.

– Нельзя, Женечка. Мы ведь не знаем даже, в каком они сейчас городе. Это преступники, объявленные во всероссийский розыск.

Я покачала головой и придвинула было к себе картинку с фотороботом, но опять положила ее на место. На ней был человек кавказской национальности, подозреваемый в торговле наркотиками. Наркотики меня сейчас не интересовали. Меня больше интересовал Георгий Петрович Медков, или Гоша Медок.

– Валерий Петрович, а за что Медок получил свою кличку?

Бодров посмотрел на меня долгим взглядом.

– Обычно клички у преступников как у школьников: по фамилии. Но иногда кличка может отражать какое-то особое качество, которым наделен тот или иной человек.

– Вы называете этих подонков людьми? – спросила я.

Бодров неопределенно развел руками.

– Пока суд не доказал их вину, они люди, а после суда – преступники. Осуждать их поступки мы не имеем права. Мы можем только по возможности предупреждать преступления либо пресекать дальнейшие правонарушения. А если поддаваться эмоциям, то можно самому превратиться в нарушителя закона и начать действовать их методами. Ну что, Женя, удовлетворила свое любопытство? – Валерий Петрович с улыбкой смотрел на меня.

Я улыбнулась в ответ, хотя такой поворот событий меня не очень устраивал. Во-первых, я не нашла что искала. Я надеялась найти того, кого следует опасаться моему клиенту, а нашла коллекцию мелких проходимцев, либо готовых ради денег на все, либо совершивших преступление в состоянии невменяемости. А во-вторых, такое снисходительное отношение к моим стараниям мне не понравилось. Я, конечно, не подала виду, но решила с сегодняшнего дня действовать сама, без помощи уголовной полиции. Так намного проще. А то здесь нужно сначала ждать разрешение, потом… в общем, не нравится мне все это!

Если бы меня спросили, чего я хочу, я бы ответила: я хочу реальных действий. Я не желаю сидеть и ждать, когда пара подонков захочет ограбить ресторан. Я хочу взять их тепленькими в их постелях. Нужно сделать так, чтобы преступники боялись не полиции. Они должны бояться совершить преступление, так как за проступком сразу последует возмездие. Они должны каждую минуту помнить, что наказание неизбежно. В противном случае мы всегда будем иметь в обществе людей, нарушающих его нормы.

– Ну что, Женя, до встречи? – Валерий Петрович встал из-за стола.

– До свидания, – простилась я, но когда я подходила к двери, Бодров меня окликнул:

– Женя, ты смотри осторожнее там, с учеными-то.

– А что?

– Ничего-ничего, иди, – начальник отдела по борьбе с организованной преступностью неопределенно махнул рукой, – сама во всем разберешься.

* * *

Я отъехала от городского отдела и прямиком отправилась на набережную, где в здании гостиницы «Олимпия» сидела Катя. Ну, для остальных пациентов не Катя, а Екатерина Александровна, но только не для меня. Было время, когда Катя помогла мне справиться с депрессией. Это было после того, как я побывала на Украине и в Крыму. Сейчас в Крыму тихо, туда валом валят туристы, но тогда было все по-другому. Небо было голубым, море – ласковым, а выстрелы – настоящими. Да, вспоминать былые дни не всегда приятно. Но забывать об уроках истории тоже не стоит. Иначе они повторятся в самом худшем варианте. Что касается моего теперешнего состояния, то оно обратимо. Это просто результат прямого воздействия на подсознание. Мне сейчас нужен опытный психотерапевт, такой как Катя, который поможет избавиться от ненужной информации, застрявшей у меня в мозгу.

Сейчас у Кати приемные часы, и мне нужно срочно к ней попасть. В противном случае я не смогу реально мыслить. Если Скопов применяет НЛП ко всем подряд, мне будет достаточно одного сеанса легкого гипноза, и я буду снова в норме. В Ворошиловке нас учили в таких ситуациях ставить блок, но вся беда в том, что НЛП не всегда можно распознать. Вот как сегодня. Кстати, а зачем Скопову НЛП? Ему нужны соратники? Или он использует его по привычке? Хотелось бы его об этом спросить.

Но теперь мне его ухищрения не страшны: предупрежден – значит вооружен. Жаль только, Антон сказал мне об этом очень поздно. Теперь вот нужно ехать к психологу, чтобы почистить подсознание.

Я свернула на Волжскую. Здесь, в старом городе, улицы петляли, расходились и сходились, пропадали и появлялись вновь. Нужно было ехать медленно, чтобы на очередном повороте не столкнуться с лихим водителем какой-нибудь «Калины». Или с подростком, гордо рассекающим на папиных «Жигулях» времен социалистического реализма.

Я подъехала к гостинице «Олимпия» и оставила машину на стоянке. Отсюда открывался чудесный вид на Волгу и мост, уже освещенный фонарями. По мосту, как жуки, ползли машины, свет фар которых напоминал длинные усы. Я полюбовалась на открывшийся вид, оглянулась на темную уже набережную и не спеша вошла в фойе.

За стойкой стоял строгий портье.

– Вы к кому, девушка?

– К Невзоровой.

– Документы, – протянул руку портье.

Я подала водительские права, он что-то отметил в журнале и сказал:

– Проходите.

Я прошла по длинному коридору первого этажа и добралась до кабинета с надписью «Психолог». Вообще-то Катя – психиатр. Психологом она стала по воле случая. Молодая и очень активная, она хотела работать в клинике пограничных состояний, но дорогу ей перешла более удачливая знакомая главного врача, и Кате ничего не оставалось делать, как получить диплом психолога и заняться частной практикой. Но она до сих пор лечит людей с пограничными состояниями, стесняющихся обращаться в клинику официально.

Я постучала в дверь и услышала знакомый голос:

– Войдите!

Я вошла в кабинет.

– Привет, Охотникова! Вспомнила наконец. – Светловолосая и кудрявая Катя поднялась из-за стола и обняла меня. – Где ты пропадаешь?

– Долго рассказывать. – Я была тронута таким приемом.

– У тебя что-то случилось? – озабоченно спросила она, заглянув мне в глаза.

Такого человека не взять в клинику! Она же с первого взгляда определяет, что у пациента на душе!

– НЛП, – коротко ответила я.

– Какая гадость! – прокомментировала Катя. – Давай разгружаться, – сразу предложила она, – а то ты и работать не сможешь в полную силу. Ну ничего, сейчас мы все поправим. Расскажи мне об этом человеке.

Я как могла вкратце рассказала, что со мной сегодня произошло. Катя слушала, ловя каждое слово и иногда задавая наводящие вопросы. Наконец она сказала:

– Ну вот, все ясно. Этот человек, скорее всего, учился у цыган.

– Почему ты так решила?

– Он сразу завладел твоей рукой. Это одна из степеней контакта. Но ты – сильная, – ободрила меня психолог, – ты справишься. Нужно только расслабиться и позволить мне поработать с твоим подсознанием. Сейчас я предупрежу, чтобы в ближайшие полчаса ко мне никого не пускали. – С этими словами она вышла из кабинета, и слышно было, как каблучки ее туфель застучали по паркету.

Через пару минут она вернулась, выключила верхний свет, оставив только тусклую зеленую лампу, и предложила мне лечь на кушетку.

– Сними обувь, расстегни все, что мешает глубоко дышать, и слушай, что я тебе говорю.

Я послушно расстегнула пояс юбки и верхнюю пуговицу блузки, сняла туфли и легла на удобную кушетку.

Катя включила тихую музыку, взяла в руки блестящий шарик на нитке и велела мне смотреть на него, пока не устанут глаза. Я долго смотрела на шарик, потом мои глаза сами собой закрылись. Тем временем Катя начала произносить словесные формулы, помогающие расслабиться. После того как я почти перестала ее слышать, она произнесла еще несколько фраз, смысл которых остался мне непонятен. Потом Катя вывела меня из состояния транса и спросила, как я себя чувствую.

– Я как будто спала часа четыре, – ответила я, с трудом соображая, где я.

– Это хорошо. Но тебе придется прийти ко мне еще пару раз. Не волнуйся, если сразу не подействует. Твое подсознание сейчас борется с вложенным в него негативом. Постарайся ему не мешать. Вот, собственно, и все. Я жду тебя послезавтра в это же время.

Я поблагодарила своего психолога, расплатилась за сеанс и вышла из здания. Глядя на темное небо, я поняла, что мысли о Скопове меня больше не беспокоят. Я была свободна. Теперь, по словам Кати, это нужно было закрепить. Ну что ж, все политические деятели, все серьезные бизнесмены и все продвинутые менеджеры имеют своих психологов. А кто запрещает иметь своего психолога частному телохранителю? Я постояла еще минут пять, любуясь на звезды, и пошла к своему «фольку». Пора было ехать домой, где меня ждала тетя Мила и вкусный ужин.

Глава 5

Я проснулась утром со светлой головой и прекрасным настроением. Радость вскипала во мне пузырьками, наполняя все мое существо. Такого настроения у меня не было уже очень давно. А все Катя. Это она вчера помогла мне освободиться от мрачных мыслей и необоснованных подозрений.

Я быстро надела спортивный костюм и вышла из дома. Пробежка прошла удачно, упражнения дались мне легче обычного, и я смогла сполна оценить Катин вклад в мою работу. Все-таки недаром она берет такие большие деньги за прием. Она как-то жаловалась мне, что многие пытаются получить у нее консультацию бесплатно. Приходится ограничивать общение однозначными ответами и полностью исключать разговоры на медицинские темы. Трудно ей живется.

Я напоследок сделала несколько дыхательных упражнений, полностью расслабилась и пошла домой принимать душ. В кухне меня уже ждал завтрак, а тетя Мила, как обычно, была приветлива и добродушна. Наверное, лекарства подействовали.

– Тетя Мила, как твое сердце? – спросила я вместо обычного приветствия.

– Представляешь? Не болит!

– Вот видишь, бывает, что и дешевые лекарства помогают.

Тетя Мила хитро прищурилась.

– Дело не в цене, а в том, что это старые лекарства.

– То есть? – не поняла я.

– Старые, которые использовали еще до перестройки. Их цена не изменилась, поэтому они такие дешевые, – сказала тетя Мила, расставляя на столе тарелки.

– А что, все старые лекарства нужно снять с продажи? – спросила я, беря махровую простыню для душа.

– Конечно нет. Просто мы с тобой никогда не интересовались фармакопеей, поэтому и тычемся, как слепые котята. Все нам не так: дорогое вроде бы должно помочь, но не помогает, а дешевое купить боязно.

– Это правда. Ничего, скоро я привезу тебе «Доктор Гора».

Тетя Мила посмотрела на меня и недоверчиво улыбнулась.

– Ладно уж, мне уже лучше. А «Доктора Гора», если достанешь, можно будет оставить до худших времен. – Ей еще не верилось, что все нормализовалось. Ну что ж, пусть привыкнет.

– Я в душ, – сказала я тетушке и закрылась в ванной.

Пока я мылась, мне в голову пришла одна мысль: какого цвета глаза у Скопова? Я даже остановилась с губкой в руке. Потом встряхнула головой, отгоняя непрошеную гостью, и начала думать о приятном: о предстоящем завтраке и скорой встрече с красавицей Ольгой. Она в последние дни стала для меня почти подругой: угощала кофе и чаем, рассказывала последние новости, свежие сплетни, – в общем, скрашивала мои серые будни, когда мне приходилось скучать в приемной.

Когда я закончила мыться, в моей комнате раздался телефонный звонок. Я, как была, в махровой простыне, бросилась к телефону и сняла трубку. Звонил Андрей Николаевич.

– Женя, ты уже не спишь?

– Нет, Андрей Николаевич, я рано встаю. – Горлов был чем-то встревожен.

– Приезжай ко мне домой. Я, к сожалению, не могу прислать за тобой шофера: моя машина на СТО.

– Ничего, Андрей Николаевич, у меня моя на ходу, я сейчас буду. Куда мне приехать?

Горлов назвал адрес.

Компьютер у меня был включен еще с вечера, и я быстро нашла на карте его дом. Ехать не очень далеко, и если не будет пробок, то я доберусь до него минут за пятнадцать.

– Когда тебя ждать?

– Минут через двадцать – двадцать пять. – Я решила оставить зазор на завтрак и сушку волос.

– Хорошо, я жду тебя. – И шеф повесил трубку.

Я быстро вошла в кухню и посмотрела на стол: тетя Мила приготовила мне на завтрак творожную запеканку и какао. Я села, пододвинула к себе тарелку и молча стала уничтожать то, что было на ней.

Тетя Мила молча наблюдала, как я ем. Потом повернулась к плите и отрезала мне еще кусок запеканки.

– Тетя Мила, мне достаточно, я просто очень спешу, – предупредила я ее.

– Куда ты в такую рань?

– Горлов звонил, хочет, чтобы я приехала к нему домой. – Я доела запеканку и теперь осторожно, по глотку пила горячее какао. Какао обжигало горло, и я не переставая дула в бокал.

– Не торопись, успеешь. – Тетя Мила с сожалением смотрела, как я мучаюсь с напитком.

– А я не тороплюсь, – расхрабрилась я, оставила полбокала недопитым и выскочила из-за стола.

Тетя Мила не нашлась, что сказать. Только развела руками.

Я вбежала в свою комнату, включила фен и быстро высушила волосы. Потом подумала, что, раз мне не нужно в офис, я могу надеть джинсы и удобный жилет, из-под которого не выпирает кобура. Так я и сделала. Затем я просмотрела свой арсенал, сунула в карманы сюрикены и, на всякий случай, наручники. Они могли пригодиться, если преступника придется задержать. Потом я расчесала волосы, завязала их в хвост, взяла ключи от машины, пачку сигарет и надела свои любимые кроссовки. Все, я была готова.

Я вышла в прихожую, критически осмотрела себя в зеркале, подмигнула отражению и вышла в подъезд. Спускаясь в лифте, я все время думала о том, что могло заставить Андрея Николаевича так срочно мне позвонить. Он ведь ничего не сказал мне по телефону. Какое у него может быть срочное дело ко мне? Может, условия моей работы изменились и я теперь должна охранять его круглосуточно? Что за опасность подстерегает моего подопечного?

С этими беспокойными мыслями я выкатила из гаража «Фольксваген» и прямиком направилась в район Октябрьского Ущелья, где в своей квартире ждал меня Горлов.

Спустя двадцать минут я уже стояла у его двери и ждала, когда мне откроют. Домофон у Горлова не работал, и мне пришлось пробираться в подъезд, позвонив соседям.

За дверью квартиры Горлова послышались осторожные шаги, потом настороженный голос Андрея Николаевича:

– Кто там?

– Это Женя, – ответила я, удивленная произошедшими за день изменениями. Может, Горлов дома всегда такой подозрительный?

Дверь открыл хозяин в длинном махровом халате и кожаных тапках на босу ногу.

– Проходи, – сказал он и заглянул мне за спину.

Я невольно обернулась. Сзади никого не было. Я прошла в квартиру вслед за Андреем Николаевичем и села на предложенный мне стул. Горлов остался стоять, сложив руки на груди. Это была обычная тарасовская квартира: три комнаты, из которых две служили спальнями и одна – гостиной. Дверь в одну из спален была закрыта. Во второй спальне виднелась широкая разобранная кровать. Гостиная была неуютная, сплошь заставленная книжными шкафами, между которыми примостился диван с металлическими ножками и журнальный столик. Около столика стоял обычный стул и два пуфа. Цветов в доме не было, если не считать чахлого воскового плюща, доживавшего свой век на одном из шкафов. Вся обстановка говорила о том, что у хозяина не все ладится. А что именно у него не так, Горлов до сих пор мне не рассказал. Пришлось довольствоваться рассказами других людей.

Видя, что Горлов не знает, с чего начать, я первая задала наводящий вопрос:

– Андрей Николаевич, мое расписание с сегодняшнего дня будет другим?

Он посмотрел на меня так, как будто видел впервые.

– Да. Теперь ты будешь нужна мне круглосуточно. Я, конечно, за все заплачу и буду отпускать тебя на некоторое время, например переодеться или съездить к Бодрову. Но основное время ты будешь проводить со мной.

– С чем это связано, Андрей Николаевич?

Горлов замялся. Видимо, ему было трудно признаться в том, о чем я давно уже знала от его сотрудников.

– Понимаешь, Женя, – начал он издалека, – жизнь – сложная штука, и никогда не знаешь, что ждет тебя через неделю, нет, даже через день-другой. Вот так произошло и со мной. Моя жена, верная мне вот уже двадцать пять лет, нашла себе любовника. – Андрей Николаевич посмотрел на меня, ожидая реакции, но ее не последовало: я узнала об этом немного раньше, когда видела Гиревого и Анну, выходящих утром из машины.

– И знаешь, кто ее любовник?

Я отрицательно качнула головой. Не нужно выглядеть слишком догадливой: больше узнаешь.

– Ты не поверишь! Антон Гиревой.

Я сделала вид, что сильно удивлена: подняла брови и приоткрыла рот. Не зная, что говорят в подобных случаях, я решила промолчать.

Горлов истолковал мое молчание по-своему.

– Да-да, Антон Гиревой. И все это случилось после того, как она сделала пластическую операцию в Москве. Я сам дал ей на это денег! Представляешь?

Я сочувственно закивала и подумала о том, что теперь будет очень трудно определить возраст его Анны, а еще о том, остались у нее шрамы или нет. О пластической операции его пассии знал весь «Фармалюкс», включая меня, так что этот факт не был для меня новостью.

– А вчера кто-то перерезал провод домофона, а я боюсь вызвать мастера, потому что не знаю, кто вместо него придет. – Андрей Николаевич заходил по комнате, огибая журнальный столик. Он был сильно взволнован. Мне стало его жаль, но, чтобы его успокоить, нужно было задать несколько вопросов.

– Андрей Николаевич, откуда вы узнали, что жена вам изменяет? – Я задала вопрос как можно мягче, но даже он вызвал у Горлова бурю эмоций.

– Анна! Она сама мне сказала! И при этом смеялась, как над удачной шуткой!

– Что именно она сказала? – Я старалась заставить Андрея Николаевича мыслить спокойно. Это было нелегко: шеф был, что называется, на взводе, когда логическое мышление полностью отказывает. Мне предстояло вернуть ему эту способность.

– Она сказала, что Антон сделал ей предложение, – более спокойно произнес директор.

– И все? – спросила я небрежно. – Может, это была шутка? – Я не думала, что Антон Гиревой всерьез собирается жениться на женщине, которая, возможно, годится ему в матери. Как я уже заметила, Антон не падок на деньги, а кроме денег у Анны Гиревой особых достоинств не было. Вся ее красота – это результат пластической операции. Характер – тоже не подарок. Так что о свадьбе можно даже не помышлять, хотя моя тетя Мила думает иначе.

Горлов замолчал. Потом собрался с мыслями и сказал:

– Наверное, я что-то упустил или, наоборот, переоценил. Ты меня прости, Женя, но я за вчерашний день измотался хуже, чем на работе. Мы с Анной живем дружно, ругаться перестали давно: не из-за чего. У нее свои интересы – у меня свои.

– А какие у нее интересы? – в свою очередь спросила я.

– Я открыл ей магазин женского белья. Так, небольшой магазинчик, где она с подругами проводит большую часть дня.

– И Антон с ними?

– Нет, за Антоном я теперь буду следить. За каждым его шагом. Понимаешь, Женя, я сместил его с должности замдиректора, и он теперь мне мстит! Я не знаю, чего от него можно ждать. Он уже работает по контракту с «Виринеей», сделал предложение моей жене, а что дальше? Он избавится от меня и займет мое место! Все будет его: и загородный дом, и фирма, и моя Анна! – Горлов был сильно обеспокоен. Нужно было как-то выходить из ситуации, а то обстановка накалится настолько, что за дальнейшие события я не ручаюсь.

– Знаете, Андрей Николаевич, давайте называть вещи своими именами. Вы думаете, что Гиревой хочет вас убить? – Я смотрела Горлову прямо в глаза.

Андрей Николаевич опешил, услышав это слово. Он смотрел на меня умоляющим взглядом, словно просил решить за него трудную задачу.

Я продолжила:

– Как вы думаете, какой способ убийства он выберет?

– Не знаю.

– Давайте вместе подумаем. Пистолет у него есть?

– Нет, оружия точно нет.

– Тогда нож?

– Он трус, крови боится как огня. Он, вообще-то, хирург, но бросил практиковать, потому что даже в платной поликлинике приходится иногда оперировать.

– Значит, нож отпадает. Тогда что? Яд?

– А вот это скорее всего. – Горлов закивал. – Фармакологию он знает очень хорошо, а тут еще Пелагея со своим списком рецептов Медичи. Точно. Он приготовит мне яд. Нужно проверять всю еду, которую приносит из магазина жена. Одного только не пойму: кто перерезал провод домофона.

Рассуждения шефа напоминали рассуждения сумасшедшего. Вот к чему может привести стресс! Но кто довел его до такого состояния? Антон? Скопов? Анна, наконец? На эти вопросы у меня пока не было ответа.

– Откуда вы знаете, что он именно перерезан, причем только у вас? Вы сами это видели? А другую поломку вы исключаете? – Мои вопросы заставили Андрея Николаевича пересмотреть свое мнение. Он взял в руки телефон, набрал какой-то номер и вызвал мастера. – Ну вот, – обратился он ко мне, – теперь мы с тобой будем ждать прихода слесаря.

– А что дальше? – спросила я. – Кстати, где можно найти эту Пелагею? Я столько всего о ней слышала, но ее рекламу не встречала. Она действительно народная целительница или одна из тех, что просто собирают деньги с доверчивых людей?

– Да, она действительно лечит травами. У нее большая клиентура. К тому же люди обращаются к ней, узнавая ее адрес друг у друга. Сарафанное радио всегда было эффективнее любой рекламной кампании.

– Это правда. Ну так где же она живет? – Я достала телефон и приготовилась внести в него адрес.

– Большая Затонская, тридцать пять. Знаешь, где это?

– Знаю, за мостом.

– Там нужно проехать мимо дикого пляжа, потом будет узкая улочка, ведущая вверх, а за ней – ее дом. А зачем она тебе?

А вот этого я ему сказать не могла.

– Пригодится. У меня тетушка захворала.

– Что-то серьезное? – забеспокоился Горлов.

– Сердце побаливает. Вот хочу посоветоваться, какие травы можно ей принимать. А то к лекарствам она очень чувствительна.

– Я дам тебе бальзам «Доктор Гор»! Он же сделан на травах, натуральный, от него не будет никакого вреда!

– Спасибо, Андрей Николаевич. Мы обязательно его попробуем.

Горлов еще что-то хотел сказать, но его речь была прервана телефонным звонком. Андрей Николаевич ушел в свою спальню, но через минуту вернулся.

– Ольгу нигде не могут найти, – проворчал он. – Этого мне только не хватало.

– А что случилось? – забеспокоилась я.

– Она вчера у меня отпросилась, а сегодня ее нет на работе и телефон не берет. Наверное, еще где-то гуляет. – Недовольство Горлова сменилось раздражением. Что-то тут было не то: возможно, злые языки говорили правду и Ольга действительно была любовницей директора. – Нужно ехать к ней, выяснить, что случилось. – Горлов было засобирался, но внезапно остановился и посмотрел на меня. – У меня же машина на СТО.

– Мой «фольк» вам подойдет? – спросила я.

– А ты хорошо водишь? – опасливо спросил Андрей Николаевич.

– Никто еще не жаловался, – скромно ответила я, уязвленная недоверием шефа.

– Ну что ж, сейчас я оставлю ЦУ соседке насчет мастера, надену костюм, и мы поедем.

Я встала со стула и собралась уходить, чтобы подогнать машину к подъезду.

– Нет-нет, пойдем вместе, – поспешно сказал Горлов и пошел в спальню переодеваться.

* * *

Мы ехали в Ленинский район и, как водится, попали в пробку. Она тянулась по всему проспекту, начиная от Стрелки. Андрей Николаевич нервничал и всякий раз вздрагивал, когда слишком резвый водитель пытался подрезать нас, чтобы оказаться хоть на метр впереди.

Я думала об Ольге. И не только о ней. Горлов едет к ней домой, и, видимо, не впервые. Плюс ко всему, он даже не поинтересовался, у кого могут быть ключи от ее квартиры. Значит, ключи есть у него. Я искоса посмотрела на директора. Выглядел он неплохо для своих лет, я бы даже сказала, привлекательно. Не на всякий вкус, конечно. Но Ольга, видимо, к нему привыкла и больше не замечает, что он уже не юноша. Такое часто случается среди людей, выбирающих себе пару не по возрасту. А с другой стороны, быть любовницей директора престижно: хоть и сплетничают за спиной, но связываться побаиваются. А вдруг расскажет шефу, да так, что завтра с работы вылетишь?

В общем, в «Фармалюксе», как я поняла, была полная свобода нравов. И чему тут удивляться, когда жена говорит мужу, что ей сделали предложение? Вся фирма давно знает, что Ольга любовница Горлова. Знает это и Анна. А может, она хотела его немного подразнить, сказав, что Гиревой имеет на нее виды? После пластической операции женщина снова чувствует себя красавицей. И ей обидно, если муж не замечает в ней перемену.

А что касается убийства Горлова Гиревым, то это, простите, просто бред. Мне кажется, я достаточно хорошо знаю людей, чтобы делать предположения относительно их будущего поведения. Да, Гиревой не сахар, но он и не убийца. Работать на два фронта – пожалуйста. Может, и любовь крутить на два фронта у него неплохо получается. Пока ничего не знаю, поэтому точно сказать не могу. Но выступить в качестве отравителя? Нет, это не в его характере. Мне лично отравитель представляется этаким мелким, сереньким и подлым человечком, пропитывающим ядом лакомый кусочек и со слащавой улыбкой угощающим свою жертву. Бррр…

Мы успели достаточно понервничать, прежде чем пробка стала постепенно рассасываться. Сначала машина, ехавшая впереди, продвинулась на целых три метра, потом она поехала медленно, но без остановок, а затем мы смогли набрать скорость около тридцати километров в час. Это была победа. Победа над вечными пробками на проспекте Энтузиастов.

По указанию Андрея Николаевича мы свернули на Саперную и поднялись на два квартала вверх. Потом мы свернули еще раз и поехали по тихой улочке вдоль старых двухэтажек. Если бы я знала адрес раньше, мы просто объехали бы пробку. Плохой проводник из Андрея Николаевича! Мы столько времени зря угробили!

У одной двухэтажки шеф велел остановиться. Я припарковала машину во дворе и вслед за Горловым вошла в темный подъезд. Из-под ног с мявом метнулась кошка. Чертыхнувшись по этому поводу, Андрей Николаевич уверенно поднялся на второй этаж, вынул связку ключей и отпер одну из квартир.

– Ольга! Ты дома? Это я! – крикнул он, входя в тесную прихожую.

На его зов никто не откликнулся. В квартире царил полумрак.

– Ее нет дома, – предположил Андрей Николаевич, – где же она ходит?

Я вошла вслед за ним в квартиру. В первой комнате действительно никого не было. Ольга в домашнем халате лежала в спальне на полуразобранной постели. Ее голова покоилась на подушке, а ноги свисали вниз до пола. Одна нога была обута в вышитую домашнюю тапочку, вторая – босая, тапка лежала рядом. Я сразу заподозрила неладное. Опередив Андрея Николаевича, я подошла к ней и первым долгом пощупала пульс на шее. Пульса не было, и Ольга не дышала.

– Она мертва, – сказала я и отошла от тела.

– Этого не может быть! – крикнул Горлов, подошел к покойной и принялся трясти ее за плечи. – Оля, Оленька, проснись! Это я, я к тебе приехал! – Он повернул труп лицом к себе и нагнулся, пытаясь услышать дыхание. Из-под тела выпала книга. Та самая, которую вчера принесли в офис. Я вернулась в первую комнату, взяла со стола салфетку, обернула вокруг руки и осторожно подняла книгу. Сейчас моими действиями руководила выученная назубок инструкция: нельзя брать голыми руками подозрительные предметы. А книга как раз подпадала под эту категорию. Я положила ее на тумбочку рядом с кроватью. Почему я вчера не настояла на том, чтобы выбросить этот «подарок» от неизвестной фирмы? Побоялась огорчить Ольгу? Вполне возможно. Теперь она мертва. Как я могла такое упустить?

– Что с ней случилось?! – Вопрос был задан на самых высоких нотах и предназначался мне.

Я в ответ могла только пожать плечами. Не стоило сразу посвящать шефа в подробности, в которых я сама еще сомневалась.

– Не знаю. Успокойтесь, Андрей Николаевич. И ничего в квартире не трогайте. Мы Ольге уже ничем не поможем. Нужно вызвать полицию.

– Полицию, полицию! Я и без полиции знаю: это сделал Антон, чтобы отомстить мне! Боже, боже, что он еще придумает! – У Андрея Николаевича начиналась истерика. По-хорошему, нужно было отхлестать его по щекам, а когда он заплачет, дать ему выпить рюмку водки. Но отхлестать шефа я не решилась, да и водки под рукой не было, поэтому я пошла на кухню, налила стакан холодной воды и принесла его в спальню.

– Вот, – я протянула стакан Горлову, – выпейте это, – сказала я негромко, но твердо.

Горлов, давясь, выпил воду, и в углах его глаз заблестели слезы.

– Кто это мог сделать? – Андрей Николаевич умоляюще смотрел на меня. – Кому она помешала? Анне?

Его вопрос повис в воздухе. У меня, конечно, имелись соображения на этот счет, но высказывать их сейчас я не рискнула. Во-первых, состояние шефа было если не катастрофическим, то на грани этого. Истерика, конечно, пройдет, и очень быстро. Но некоторые мои соображения могли оказаться преждевременными и только подлить масла в огонь. Тянуть время дальше не имело смысла: чем раньше приедет полиция, тем больше у нее будет шансов раскрыть преступление. Я взяла в руки телефон, набрала номер Бодрова и коротко сообщила ему о происшедшем.

– Молодая женщина? Ждите на месте, сейчас к вам выедет следователь, будьте готовы ответить на его вопросы.

– Хорошо, Валерий Петрович, мы будем ждать. – Я повесила трубку и посмотрела на Горлова. – Все, сейчас они приедут. Возьмите себя в руки, Андрей Николаевич, нам будут задавать не совсем приятные вопросы.

– Я готов, – со вздохом сказал шеф, достал из кармана носовой платок и громко высморкался.

Несколько минут прошло в тревожном ожидании. Наконец в дверь позвонили. Я пошла открывать. За дверью стоял Чернов в сопровождении двух полицейских в форме.

– Где пострадавшая? – спросил он, не здороваясь.

– В спальне, – ответила я и посторонилась, пропуская пришедших в квартиру.

Все трое прошли мимо меня и направились в спальню. Горлов поднялся им навстречу, но и его порыв остался без внимания. Чернов подошел к телу, пощупал пульс покойной, потрогал лоб и сказал:

– Мертва уже больше шести часов.

Потом он бегло осмотрел тело и заявил:

– Следов насильственной смерти не обнаружено. Это самоубийство.

Я открыла рот, чтобы возразить, но Чернов предупредил любые высказывания, заявив, что нас с Андреем Николаевичем он выслушает у себя в кабинете.

– Что это за стакан? – спросил он, показывая на стакан, из которого пил Горлов.

Я объяснила.

– Зачем вы трогали вещи в квартире покойной? Что еще лежит не так?

– Книга, – сказала я, – она лежала на кровати.

– Эта книга. – Чернов надел перчатки и поднял злополучный том.

– Да, и я думаю, что это и есть причина смерти, – произнесла я.

– Женя, мы с вами давно знакомы, поэтому я так лоялен к вашему присутствию в доме покойной. Но всякому терпению есть предел. Вы не должны указывать следствию, что делать.

– Я – свидетель.

– В данном случае – да. Но свидетелей я буду опрашивать позже, когда будут готовы результаты экспертизы. – Чернов небрежно положил книгу на тумбочку и занялся осмотром квартиры. В квартире был идеальный порядок. Не обнаружив следов борьбы, следователь распорядился убрать труп. Пришли два санитара, Ольгу положили на носилки и вынесли из дома.

– Как вы попали в квартиру? – спросил Чернов.

– У меня есть свой ключ, – подал голос Горлов.

– Придется его сдать. – Следователь протянул руку, чтобы принять ключ.

Горлов вынул связку, долго возился, отстегивая нужный ключ, потом отдал его Чернову.

– А у вас ключ есть? – спросил он у меня.

Я отрицательно покачала головой.

– Ну что ж, через пару дней, когда будут готовы результаты экспертизы, я вас вызову. Оставьте ваши данные. – Он дал нам листок бумаги и ручку.

Мы с Горловым по очереди написали свои телефоны и адреса, после чего отдали листок Чернову.

– Можете быть свободны, – сказал он и повернулся к пришедшим с ним полицейским: – Квартиру опечатать.

Чернов даже не посмотрел больше в сторону злополучной книги. Конечно, я могла ошибаться, но что-то подсказывало мне, что листы этой книги пропитаны ядом. И это и есть причина смерти несчастной Ольги. Увидев около тумбочки пустой пакет, я взяла его и положила туда книгу – даже не положила, а просто натянула пакет на нее. Чернов не обратил внимания на мои действия. Возможно, он считал мои высказывания досужим вымыслом. Ну и пусть! Мы сами разберемся. Я взяла пакет под мышку и быстро вышла из квартиры. Андрей Николаевич уже стоял на лестничной площадке и ждал меня.

– Ну, куда теперь? – спросила я.

– К Бодрову. Жаловаться, – ответил Горлов и стал спускаться с лестницы.

* * *

Валерий Петрович вышел из-за стола, подошел к Горлову и пожал ему руку.

– Здравствуйте, Андрей Николаевич! Как ваши дела? Привет, Женя.

– Плохо, – угрюмо буркнул шеф. – Ольгу убили, а ваш следователь сразу квалифицировал это как самоубийство.

– Откуда вам известно, что ее убили? – спросил Бодров, снова усаживаясь за стол и кивком приглашая нас занять стоящие напротив стулья.

– Я сердцем это чую, – с жаром сказал Горлов.

– Сердце в этом деле плохой советчик. – Бодров взял лист бумаги и положил его перед собой. – Факты есть?

– Есть, – ответила я. – Вчера в офис принесли вот эту книгу, – я осторожно выдвинула край книги из пакета, – на ее листах желтые пятна. Ольга ее смотрела, а потом взяла домой. После обеда у нее заболела голова и она отпросилась с работы. А сегодня мы нашли ее мертвой.

– Так, – произнес Бодров. – Ну, это, Андрей Николаевич, по вашей части. Трансдермальный яд или что-то в этом роде. – Он потянулся к книге, но я отдернула руки и не дала ему до нее дотронуться.

– Не трогайте ее голыми руками, – предупредила я.

Бодров покачал головой, но руку убрал.

– У меня больше нет лаборатории, – со вздохом сказал Горлов. – Нужно отправить книгу к Гиревому. Черт! – выругался он. – У меня подозрение, что это он отравил Ольгу!

Бодров посмотрел на него внимательно и заинтересованно проговорил:

– Продолжайте, я вас слушаю.

– Я думаю, что это он мстит мне за то, что я сместил его с должности замдиректора, – с трудом выдавил из себя Горлов.

– Но книгу принесли вам, – вмешалась я. – Она была упакована в пакет. На пакете стоял штамп отправителя – фирма М.А.Н. Книгу отправили из Тарасова. Ольга распечатала корреспонденцию и, воспользовавшись тем, что вас не было на работе, стала ее смотреть.

Бодров внимательно меня выслушал, потом сказал, обращаясь к Горлову:

– Возьмите книгу на экспертизу, у наших экспертов нет возможности классифицировать яд.

– Да говорю же я вам, не могу! Не могу я доверить это Гиревому! Не станет человек свидетельствовать против самого себя! – Андрей Николаевич был убежден в своей правоте, и переубеждать его не имело смысла.

– Я сама отвезу книгу Гиревому, – произнесла я, – можно? – Вопрос был обращен к Бодрову.

– Думаю, что да, – ответил он. – А почему вы так заинтересовались этим делом?

Я не стала говорить Валерию Петровичу, что испытываю нежные чувства к заведующему аптечной сетью. Я сказала, что у меня были дружеские отношения с покойной. Бодров хмыкнул, но промолчал.

– Запомните, Женя: пока убийство не раскрыто, под подозрением все, включая вас.

– Что, и я могла отравить Ольгу?

– А у вас был мотив?

– Не так кофе сварила? – мрачно пошутила я.

– Ну-ну, – погрозил мне пальцем Валерий Петрович, – без шуточек! Убийство – дело серьезное, а вы тут «кофе не так сварила»!

– Да она же просто из любопытства взяла книгу, адресованную Андрею Николаевичу! – Похоже, здесь меня никто не слышит. Плохи мои дела.

– То есть вы хотите сказать, что отравить хотели Горлова? – уточнил Бодров.

– Именно так. – Наконец-то я достучалась.

– Мотив?

Я задумалась.

– Возможно, он кому-то перешел дорогу, и этот кто-то пытается от него избавиться. – Я не успела договорить.

– Гиревой! Он, и только он! Он сделал предложение моей жене! А теперь они вдвоем пытаются сжить меня со свету. – Нервы Горлова были на пределе. Он хотел еще что-то сказать, но закашлялся. Когда приступ кашля прошел, он продолжил: – И лаборатория из той же серии. Ведь нужно же было лишить меня инструмента, при помощи которого я мог бы определить присутствие яда!

– Что ж, это резонно. А кроме Гиревого в вашей фирме есть человек, умеющий классифицировать яд? – Похоже, нам с шефом все-таки удалось убедить Бодрова, что смерть Ольги – не самоубийство.

– Есть. Скопов. Но он сейчас занимается производством и лабораторию забросил. К тому же у него не все реактивы в наличии. – Горлов немного успокоился и теперь мог думать как обычно.

– То есть доверить экспертизу вашему Скопову не получится, – утвердительно произнес Валерий Петрович.

– Думаю, нет, – с сожалением ответил Андрей Николаевич. – Может, перебросить часть оборудования от Гиревого к Скопову? Хотя нет, отрывать его от производства не стоит. Хорошо, пусть этим займется Гиревой. Заодно проверим мои предположения относительно него. Пусть думает, что я не догадываюсь о его кознях. Но нужен будет еще смыв с пальцев Ольги. Как нам его получить, Валерий Петрович?

– А вот с этим придется немного подождать. С экспертизы труп забирать нельзя, а выписать туда пропуск я не имею права. Это может только старший эксперт. Нужно будет взять разрешение у начальника полиции, потом подписать его у старшего эксперта, ну а затем вы получите доступ к телу покойной.

Опять эта бумажная канитель! И когда она только закончится!

– Кроме того, – продолжал Бодров, – дело ведет Чернов, ему и карты в руки. Я расскажу ему о ваших предположениях, и он вас вызовет. По одному! – Начальник отдела поднял указательный палец. На его языке это означало, что он принял окончательное решение.

«Долго, – подумала я, – за это время Андрея Николаевича три раза успеют отправить на тот свет».

– Когда нам ждать вызова? – спросила я вслух.

– Думаю, завтра или послезавтра. – Бодров немного помолчал и добавил: – Я скажу Чернову, чтобы он не тянул время.

«Интересно, “не тянул время” – это как долго?» – подумала я и встала, чтобы уходить. Разговор с начальником отдела по борьбе с организованной преступностью был закончен.

Андрей Николаевич это понял и тоже засобирался.

– Значит, анализы с нас, – сказал он на прощание. – До встречи, Валерий Петрович. – Он подал Бодрову руку.

Тот ее энергично пожал и встал из-за стола, чтобы проводить нас до дверей кабинета.

* * *

– Ну и куда теперь? – спросила я Горлова, садясь за руль своего «фолька».

– Я – домой, а ты – к Гиревому. Я дам тебе его телефон, вы созвонитесь и договоритесь о встрече. Сам я к нему не поеду, – произнес он мрачно.

– Но я его практически не знаю, почему он должен выполнить мою просьбу? – Идея ехать к Антону меня привлекала, но миссия, с которой я ехала, отталкивала. Ведь в случае удачи на Антона может пасть подозрение в отравлении Ольги.

– Он выполнит любую твою просьбу, – сказал Горлов, – в противном случае мне придется отказаться от его услуг.

– Я должна передать ему ваши слова?

– Я скажу ему об этом сам.

– Но вы только что говорили, что с Антоном должна созвониться я. – Я так и не поняла, чего шеф хочет от зав. аптечной сетью.

– Ладно, поехали, дома разберемся, – сказал Андрей Николаевич, пристегивая себя ремнем безопасности.

Я сунула ключ в зажигание, завела мотор, и мы поехали к Горлову.

– Андрей Николаевич, можно задать вам один вопрос? – Я терялась в догадках, почему Горлов живет так скромно и что это за загородный коттедж.

– Рискни, – сказал шеф так же мрачно.

Я подумала, что разговор на бытовые темы должен его немного отвлечь, и с ходу спросила:

– Андрей Николаевич, а что это за загородный коттедж и почему вы зовете свою квартиру старой?

– Ну, старая она, – нехотя ответил Горлов, – новая – это та, которую мы называем «загородный коттедж». Впрочем, какая разница, как его называть. Ну, есть у меня дом на Поле Чудес, это почти за городской чертой. Там живет моя жена, а я никак не могу привыкнуть. Мне нравится моя старая квартира. Здесь даже воздух другой. – После этой тирады Горлов отвернулся и стал смотреть в окно.

Мы молча проехали квартала четыре, потом остановились у светофора.

– Андрей Николаевич, а когда вы будете звонить Гиревому? – опять нарушила молчание я.

– Вот приедем домой, оттуда и позвоню. А почему это тебя так волнует? – Горлов снова смотрел на меня.

– У меня в животе урчит, – как бы между прочим проговорила я, – я сегодня только завтракала, а время близится к полудню.

– Что ж, давай куда-нибудь заедем. Только мне почему-то есть не хочется. – Шеф совсем расстроился.

– Здесь недалеко есть очень приличное кафе. Конечно, не такое, как в «Форпосте», но тоже очень ничего. – Я говорила спокойным, ровным голосом. Возможно, это и повлияло на Андрея Николаевича. Он вспомнил, что у него с утра во рту маковой росинки не было, и стал активно оглядывать окрестности.

– Вон там, – показал он рукой, – это то кафе, о котором ты говорила?

– Оно самое, «Каштан». Там кроме фастфуда подают первое и второе.

– Давай, паркуйся где-нибудь, я тоже перекушу.

Ура! Больной будет жить! Наличие аппетита – первый признак выздоровления. А Андрею Николаевичу было от чего выздоравливать. Во-первых, он простужен. Во-вторых, смерть Ольги не могла не произвести впечатление. Может быть, она была его единственной отдушиной, скрашивала одиночество, которое он сам так ревниво оберегал.

Я припарковала машину на стоянке недалеко от входа в «Каштан». Мы покинули машину и вошли в маленький, но очень уютный холл, где у стеклянной витрины стояли два олеандра в кадках. Между кустами располагались несколько фуршетных столиков, а чуть поодаль – два обычных стола, накрытых по-старинному – скатертями. Эти два стола были отделены от остального зала живой изгородью из плюща. Туда, в самый центр кафе, пошел Андрей Николаевич, а за ним следом я. Мы заняли места за одним из столов, и к нам тотчас подскочил официант.

– Что будем заказывать? – Он подал мне меню и замер рядом в позе ожидания. Я выбрала рассольник по-русски, куриную грудку с соусом ткемали и апельсиновый сок. Андрей Николаевич одобрил мой выбор и заказал себе то же самое.

– Не могу сейчас думать о еде, – пожаловался он, – настроение не то. А желудок просит. – Он улыбнулся вымученной улыбкой и расстегнул пиджак.

Официант принес заказ. Андрей Николаевич долго мешал рассольник, потом собрался с духом и съел одну ложку. Распробовав блюдо, он быстро очистил тарелку и пододвинул к себе свою порцию куриной грудки.

– Неплохо готовят, – заметил он, – ничего особенного, но вкусно.

Я была полностью с ним согласна.

Когда мы закончили трапезу и вышли из кафе, Андрей Николаевич попросил отвезти его домой. Ему пора было принимать лекарства от простуды.

Дома Горлов составил список продуктов, которые я должна была купить на обратном пути.

– Когда ты рассчитываешь вернуться от Гиревого? – спросил он.

– Пока не знаю. – Я хотела еще заехать домой и взять с собой смену белья и другие мелочи, ведь теперь мне предстояло жить в квартире Андрея Николаевича. Да и тете Миле сказать надо, а то она будет беспокоиться. Ничего, ей это не впервой.

– Постарайся не задерживаться. – Горлов протянул мне деньги со словами: – Ты лучше должна знать, что нужно купить, чтобы я в своем заточении не умер с голоду.

Эта тирада заставила меня улыбнуться.

– Мы доверим эту миссию моей тетушке, уж она точно никого не оставит голодным. Кстати, шторы в спальне нужно поменять на более плотные, иначе вечером, когда вы зажжете свет, будет видно, где вы находитесь. И еще: уберите ноутбук от окна: свет его монитора слишком заметен в темной комнате.

Уф, кажется, все. Нет, не все.

– Андрей Николаевич, вы сказали, что оставите ЦУ соседке насчет мастера по домофонам. Кто она? У нее есть ключ от вашей квартиры?

– Это Люся, она у меня убирается. Ключ у нее, конечно же, есть. Но это человек проверенный, – начал оправдываться шеф, – от ее присутствия точно не будет вреда.

– Проверенный человек может впустить в дом чужого, если тот хорошо попросит. Ключ нужно забрать.

Горлов со вздохом пошел к соседке забирать ключ, а я тем временем попыталась составить список продуктов. Когда Андрей Николаевич вернулся с ключом, у меня был уже солидный перечень, в который я вписала тети-Милин борщ и домашние пироги.

– Вот, забрал. Она обиделась, что ей перестали доверять. Женя, если она откажется у меня убираться, я зарасту грязью. Так нельзя. – В голосе шефа слышалась мольба.

– Это временная мера. Пока я не вычислю преступника.

– Долго, – Горлов упал духом, – слишком долго.

– Я так не думаю, – подбодрила его я. – Ну что, я звоню Гиревому?

– Да, звони. – Андрей Николаевич написал на листке номер его сотового.

Я взяла листок и набрала нужные цифры. Гиревой откликнулся сразу, сказал, что он будет у себя целый день и я могу приехать к нему в любое время. Я очень удивилась такому радушию и не стала портить человеку настроение, сообщая дурные новости. Решила объяснить ему все при встрече.

– Ну что, договорились? – спросил Андрей Николаевич. – Что ты ему сказала?

– Что мне нужен бальзам для тети Милы. Я еду сейчас же. – Я критически осмотрела изменения, произведенные в квартире по моему совету, и попросила у хозяина ключ.

Андрей Николаевич дал мне тот, что перед этим забрал у Люси.

– Пару дней без уборки квартира вытерпит, – ободрила его я, – а дальше – как повезет. Все, я ухожу, – сказала я шефу и направилась в прихожую.

Он пошел следом и запер за мной дверь.

* * *

Пока я ехала к Антону, я о многом передумала. Во-первых, как рассказать ему о смерти Ольги? Как он к этому отнесется? Есть вероятность, что он замкнется и дальше из него слова не вытянешь. Значит, нужно начать с чего-то обыденного. Например, с того, что мой тете Миле нужен «Доктор Гор». А потом?

Потом все равно придется ему обо всем рассказать. Лучше бы уж это сделал кто-нибудь другой. Я не люблю приносить плохие вести, но часто получается так, что огорчаю людей. Это обидно. Но такая уж у меня профессия: запрещать людям делать то, что им хочется, и заставлять делать то, что нужно. Из этого и будем исходить.

Ведь сделать анализы нужно? Нужно. В противном случае мои догадки так и останутся догадками. А если на страницах книги нет яда и Ольга умерла по другой причине? Ну что ж, тогда мы будем знать, что Горлова не пытались отравить и преступника нужно искать в другом месте. Но в каком? Честно говоря, я еще не знала, кого подозревать, и терялась в догадках. Хотя Горлов однозначно сказал: Гиревой.

Но если Гиревой хочет его смерти, то зачем ему делать анализы? Чтобы выдать себя с головой? С другой стороны, если Антон все-таки сделает анализы, значит, он к отравлению непричастен. Черт, я совсем запуталась в этих дворцовых интригах! Не мое это дело разбирать, кто кого хочет отравить.

Я поставила машину на стоянку у аптеки. До дверей офиса оставалось несколько метров, когда меня окликнули:

– Женя!

Я обернулась на зов. Метрах в десяти от меня возле своей машины стоял Антон и приветливо махал мне рукой.

– Ты вовремя подоспела. Я только что вернулся из «Виринеи». Пять минут назад ты бы меня не застала.

Антон подошел ко мне и жестом пригласил идти дальше.

– У меня сегодня удачный день, – говорил он с улыбкой, – скоро я уйду из «Фармалюкса». Все равно в этой компании мне больше ничего не светит. Сегодня написал заявление о приеме на работу. Теперь нужно написать заявление об увольнении, отгулять отпуск и… – Антон вздохнул полной грудью и сказал, передразнивая Горлова: – «До свидания, Андрей Николаевич! Счастливо оставаться!»

– А как же Анна? – Я заглянула в глаза Антону, желая увидеть, как изменится его взгляд.

– Анна? – Глаза Гиревого подернулись пленкой скуки. – Эта старая сумасбродка? Она сделала пластику в Москве и ведет себя как девочка. Просто не хочется лишний раз напоминать ей о ее возрасте. Представляешь, она всем рассказала, что я сделал ей предложение! А знаешь почему?

Я отрицательно мотнула головой.

– Когда она спросила меня, как она выглядит, я сказал: «Хоть сейчас под венец». Представляешь?

– У нее хватило ума сказать это мужу, – подлила я масла в огонь.

– Горлов знает?! – Глаза Антона расширились от ужаса. – Какой кошмар! Что она еще придумает?! Нет, с этой женщиной… Нет, нет и нет!

Тем временем мы уже входили в кабинет Антона. Он галантно пододвинул мне стул, а сам сел напротив, на краешек стола.

– Но сегодня мне уже никто не испортит настроение. Ни Анна, ни Горлов, ни его никчемный заместитель. Итак, с чего мы начали? Ты приехала ко мне за бальзамом? – Он достал из коробки бутылку со множеством наклеек. – На, дарю. Хочешь две? – Он вынул еще одну. – На тебе две.

Я осторожно взяла в руки небольшую бутылочку и стала вслух читать, что туда входит. Антон не мешал мне, иногда поправляя, если я неправильно ставила ударение.

– Спасибо, Антон! – сказала я, пряча бутылки в сумку. – Но сегодня у меня к тебе еще один вопрос.

Он насторожился и придвинулся чуть ближе.

– Точнее, не один вопрос, а известие, которое нельзя назвать приятным.

– Что-то случилось? Меня перевели в фармацевты? – Гиревой продолжал шутить.

– Ольга погибла. Я подозреваю, что она отравлена.

Антон сразу посерьезнел и даже побледнел.

– Бедная женщина, это был единственный человек в «Фармалюксе», которого я по-настоящему уважал. А ты точно знаешь, что она отравлена?

– Вчера в офис принесли книгу, и она стала ее листать. Сказала, что возьмет домой почитает. Вот она, – я выдвинула уголок книги из пакета, – только не бери ее голыми руками. На ее страницах подозрительные бледно-желтые пятна. Я решила, что это яд. У Горлова сгорела лаборатория. У тебя есть возможность это проверить? – Я с надеждой смотрела на притихшего Антона.

– Вот это новость. – Он встал, махнул рукой и заходил по кабинету взад-вперед. – Неужели она правда умерла? – Он резко остановился и повернул ко мне голову: – Ты сама видела труп?

Я кивнула.

– Мы с Горловым приехали к ней домой, и я все видела. Потом вызвали полицию и ее забрали в морг. – Когда я пересказывала все это Гиревому, мне показалось, что он отнесся к смерти офис-менеджера очень серьезно. – Давай проверим книгу? – попросила я его.

Антон посмотрел на меня долгим взглядом, потом сказал:

– Я никогда не интересовался такого рода ядами. И без рецепта буду очень долго пробовать реактивы. Мне нужен точный рецепт, тогда я выдам результат в течение получаса.

– Поехали к Пелагее, – предложила я, – мне Горлов дал ее адрес. Может, она нам поможет?

Антон задумался.

– Поехать-то можно, но что это даст? И, самое главное, позволит ли она посмотреть рецепт?

– Поехали, покажем ей книгу, послушаем, что она скажет. Может, даст какую подсказку, как определить яд? Это последняя надежда доказать, что смерть Ольги – не самоубийство. А то Чернов скоро устроит обыск в ее квартире и будет искать, каким лекарством она себя убила.

Это был последний довод. И он подействовал.

– Ладно. Поехали. – Антон взял сумку, сунул туда несколько листков бумаги в файле, взял ключи от машины и жестом пригласил меня на выход.

* * *

Пелагея Григорьевна жила в маленьком домике, окруженном садиком. Садик этот был необычный, из тех, которые называют «ведьмиными». В садике были посажены целебные травы, и даже ранней осенью было ясно: на этих грядках никогда не росли помидоры и огурцы. Сейчас трудно было сказать, какие именно травы выращивала знахарка. Около изгороди видны были лопух и расторопша, а в центре, весь усыпанный ягодами, рос огромный куст шиповника. Я на минуту представила, как красиво здесь должно быть летом. Но сейчас травы собраны, от них осталась лишь жесткая стерня.

Мы с Антоном открыли калитку. Нас встретил приветливого вида небольшой песик и проводил до дверей дома. Не найдя звонка, я постучала в дверь, но на мой стук никто не откликнулся. Я постучала еще раз, а потом еще. Но дом словно вымер, только на одном из окон качнулась занавеска. Я поглядела на Антона и пожала плечами.

– Ну что ж, не судьба, – сказал Гиревой и посмотрел на оставленный на дороге «Вольво». – Поехали отсюда.

Мы повернулись, чтобы уходить, но тут милый песик, до сих пор вилявший хвостом, превратился в рычащее, истекающее слюной чудовище. Это чудовище злобно смотрело на наши ноги и норовило укусить за лодыжку.

– Слушай, Антон, мне это не нравится. – Я хоть и была в джинсах, но не горела желанием испытать на своих икрах остроту собачьих зубов.

– Да, проблемка, – сказал Антон с невеселой улыбкой. – Наша целительница так завлекает к себе клиентов?

Я вернулась к двери, и пес снова завилял хвостом.

– Вот это номер, – удивилась я, – сюда он пускает, а обратно – нет. Кто же его так выдрессировал?

– А эта Пелагея – затейница, – заметил Антон. – Давай, постучи еще раз.

Я снова постучала в дверь, глядя на окно. И снова заметила, как качнулась занавеска. В доме кто-то был.

– Откройте нам, пожалуйста, мы не можем выйти, нас собака не пускает, – крикнула я и еще раз подкрепила свои слова стуком.

В окно выглянула пожилая женщина, посмотрела на нас с Антоном, потом задернула занавеску. Послышались приближающиеся шаги. Дверь открыли.

– А зачем вы зашли в сад? У меня на калитке звонок, – вместо приветствия сказала женщина.

– Мы ищем Пелагею Григорьевну, – произнесла я примиряющим тоном.

– Это я, говорите, что нужно.

Мы опешили. Сказать с ходу, что мы пришли из-за смерти Ольги? А почему бы и нет? Травница не больно-то соблюдает этикет. Вон, даже не поздоровалась.

– Пелагея Григорьевна, нам нужна ваша помощь, – проговорила я, надевая перчатки и доставая книгу из пакета.

– Это современная книга, – перебила меня травница.

– Да, конечно, но при помощи этой книги отправили на тот свет молодую женщину. Вы, случайно, не знаете, как это могло произойти? – Говорила только я. Антон молчал как рыба. Видимо, ему никогда не приходилось сталкиваться с людьми такого сорта.

Пелагея задумалась, глядя на книгу и на то, с какой осторожностью я с ней обращаюсь.

– Я сейчас не практикую, хлопотно очень. И у меня есть секреты, которыми я не со всеми делюсь. – Тон Пелагеи стал мягче. Можно было продолжать переговоры.

– Мы не просим поделиться с нами вашими секретами. Ваш адрес дал мне Андрей Николаевич Горлов. Я – его телохранитель. Убитая женщина – его секретарь. Поэтому мы здесь. Это, – я показала на Антона, – один из заместителей Горлова.

– Ну, так бы сразу и сказала. – Пелагея отступила в глубь дома. – Проходите, что на пороге-то стоять.

Мы прошли в сени, потом вслед за Пелагеей в большую комнату с деревянным столом, венскими стульями и букетами сухих трав под потолком. Стол был покрыт льняной скатертью с голубой каймой. В центре стоял электрический чайник и плетеная корзиночка с магазинными сухарями.

– Присаживайтесь. – Травница отодвинула от стола один стул и села сама. Мы последовали ее примеру и заняли места напротив.

– Ну, давайте знакомиться, – сказала Пелагея, включая чайник. – Меня, как вы уже знаете, зовут Пелагея Григорьевна. Я лечу людей травами. А ты кто будешь? – обратилась она ко мне.

– Женя Охотникова, частный телохранитель. Сейчас я охраняю Андрея Николаевича Горлова.

– А где он сам, коли ты его охраняешь? – прищурилась на меня травница.

– Он дома, там пока безопасно. Отпустил меня выяснить, кого ему опасаться. – Трудно в двух словах объяснить, что и зачем я делаю. Но у меня это, кажется, получилось, потому что Пелагея после моего объяснения переключилась на Антона.

– Хорошо. А тебя как зовут?

– Антон, я заведую аптечной сетью в фирме у Горлова. – Ему эта церемония была явно не по душе, но он мужественно терпел.

– Ну вот и познакомились. А то я чай поставила, а не знаю, как гостей величать. – Пелагея встала, сходила в другую комнату, где, судя по звукам, стоял холодильник. Вернулась она, неся в одной руке стеклянную вазочку с эклерами, а в другой – три чашки с блюдцами. Все принесенное она поставила на стол: вазочку в центр, а чашки – рядом с чайником. Потом она сходила в другую комнату еще раз, принесла коробочку с пакетиками чая и предложила их нам. Я не люблю пакетный чай, но в гостях отказываться было неудобно, и я взяла пакетик.

Пока чайник грелся, Пелагея ни слова не сказала о деле, с которым мы пришли. Она говорила о погоде, о том, что эта зима будет снежной, о тонкостях сбора трав – в общем, обо всем том, что называют разговором ни о чем. Потом закипел чайник, травница разлила кипяток по чашкам и поставила одну перед Антоном, другую – передо мной, а третью взяла себе. Я сняла перчатки, и мы дружно опустили пакетики в кипяток, а когда чай заварился, вынули их и сложили на блюдца. Сахара на столе не было. Пелагея пододвинула эклеры ближе к нам и сама взяла один.

– Ну вот, теперь можно и поговорить, – сказала она, отхлебнув глоток горячего напитка. – Что у вас там стряслось?

– Нам в офис принесли книгу. Книга была предназначена Горлову, но его в тот день не было. Ольга, офис-менеджер, стала эту книгу листать, а потом взяла почитать домой. Утром ее нашли мертвой. – Я в который раз повторяла эту историю, поэтому она обрела законченный вид.

– Мертвой, говоришь… – Пелагея задумалась. – А чего вы от меня хотите? – спросила наконец она.

– Антон, – я кивнула головой в сторону Гиревого, – будет делать необходимые анализы. Но для того, чтобы дело шло быстрее, ему нужно знать состав яда. Пелагея Григорьевна, мне Андрей Николаевич говорил, что у вас есть несколько рецептов ядов Медичи. Можно их посмотреть?

– А с чего ты взяла, что это яд Медичи? В книжке прочла? – с сомнением спросила травница, доедая эклер и допивая чай.

– Нет, просто Горлов и его теперешний заместитель Скопов приезжали к вам, чтобы посмотреть древние рецепты. – В моем голосе послышались просительные интонации. – Среди лекарств там были и яды, а я думаю, что тот яд, что на книге, должен быть из этой серии.

– Почему ты так думаешь? – Пелагея заставила меня сомневаться в моих умозаключениях. Теперь и я уже не верила, что яд на книге может быть ядом, рецепт которого есть у травницы.

– Пелагея Григорьевна, вы меня совсем запутали, – пожаловалась я.

– Ты сама, девочка, запуталась, – ворчливо сказала травница. – Дай мне книгу, я сама посмотрю, – попросила она, подвернув подол платья. – Клади сюда, – потребовала она.

Я снова надела перчатки, вынула книгу из пакета и положила куда просила Пелагея: в подол ее необъятного платья.

– Открой, – велела она.

Я открыла книгу и стала ее листать, показывая желтоватые пятна на страницах.

– Да, это не вода, – проговорила Пелагея и попросила меня забрать книгу. – Но почему именно тот яд, рецепт которого хранится у меня? Я ведь не даю читать рецепты Медичи каждому, кто попросит. Вот Горлов просил, но его интересовали рецепты лекарств. Скопов читал, но переписывать я не дала. До них приезжал один чернявый, тот меня просто уболтал, как девочку. Говорил, что ему нужен яд для того, чтобы отравить собаку. Больная, дескать, она, мучается, лучше пусть сразу умрет. Что списал – не видела, но рецепты отняла сразу, так что больше одного он не списал. Да и трудно в них разобраться: они ведь не по-нашему писаны. И старинные меры нужно знать, а то приготовить ничего не получится.

– Они должны быть написаны на латыни, – подал голос Антон.

– А ты откуда знаешь? – прищурилась Пелагея. – Латынь учил?

– Я по образованию врач. – Он покраснел.

– Ах, вон оно что! – Травница улыбнулась. – Значит, своего рода коллеги?

Пришло время улыбнуться Антону.

– Коллеги, – тихо сказал он, но Пелагея восприняла это как насмешку.

– Что, не веришь в травы? – она пошла в атаку. – Напрасно! Есть такие травы – вашей химии не чета! Нужно просто уметь ими пользоваться! А вы давно забыли матушку-природу, поэтому и болеете!

Нужно было срочно выходить из этой опасной ситуации. Еще один такой выпад, и рецепта нам не видать. Я нашла под столом ногу Антона и с силой наступила на нее. Антон поморщился и посмотрел на меня. Я нахмурилась. Он понял и постарался выкрутиться из ситуации.

– Но ведь Горлов приезжал к вам специально за тем, чтобы на основе имеющихся рецептов создать натуральное лекарство.

– Это правда, – согласилась Пелагея, – и он заплатил мне достаточно, чтобы я на него не обижалась.

– Мы тоже вам заплатим. – Я поймала ее на слове.

Пелагея посмотрела на меня внимательно и назвала сумму.

Антон присвистнул. Я достала бумажник и пересчитала наличность. Того, что было у меня, явно не хватало. Я посмотрела на Антона. Тот тоже достал портмоне и вытащил из него купюры. Пока мы считали деньги, Пелагея убрала со стола чашки, сходила в глубь дома и, погремев ключами, принесла оттуда плотную папку. Она стояла с папкой в руках, глядя на то, как мы считаем деньги. Наконец нужная сумма была набрана, и мы положили купюры на стол.

Пелагея забрала деньги и спрятала их в карман фартука. Взамен она положила на стол папку, раскрыла ее и стала перебирать ветхие листы пергамента. Наконец она остановилась.

– Вот, смотри, коли понимаешь. Можешь списать.

Антон взял сумку, достал из нее чистый листок бумаги и придвинул к себе папку Пелагеи. Он долго разбирал корявые буквы, потом, когда привык к шрифту, начал что-то писать по-латыни на чистом листе. Это продолжалось минут пять. Затем Антон попросил разрешения посмотреть еще рецепты. Пелагея разрешила. Антон стал перекладывать листы пергамента и зашевелил губами. Листов было мало: всего пять или шесть, поэтому на просмотр у него ушло немного времени. Он быстро закончил и закрыл папку.

– Все, – сказал он, – яд только один, но очень сильный. Спасибо, Пелагея Григорьевна!

– На здоровье, – с акцентом ответила травница.

– А вы с юмором, – заметил Антон, улыбаясь.

– А как же без него. Вон и собачка у меня тоже с юмором, – напомнила Пелагея, намекая на то, что рандеву закончено.

– Я надеюсь, вы нас проводите? – осмелился спросить Антон.

– Провожу, провожу, – пообещала травница, – а то вы тут у меня навсегда останетесь.

Мы встали из-за стола, Гиревой спрятал листок в сумку, я положила книгу обратно в пакет и сняла перчатки. Пелагея повела нас к выходу. Она вышла из дома первая и позвала собаку. Та послушно подошла. Травница схватила ее за ошейник и сказала нам:

– А теперь быстро-быстро уходите и закройте за собой калитку. Она стала для меня тяжелая, – кивнула она на собаку, – и я долго ее не удержу.

Нам не нужно было повторять дважды: мы с Антоном бегом добежали до калитки, выскочили на улицу и закрыли ее за собой.

Собака в руках у Пелагеи заливалась истошным лаем.

* * *

– Ну, а теперь куда? – Я села в Антонов «Вольво» и с удовольствием откинулась на бархатное сиденье.

– Ты свою машину забирать будешь? – Антон вставил ключ в зажигание.

– Буду. Ты что-то говорил насчет смыва с пальцев Ольги, – напомнила я ему.

– Смыв, – он задумался, – смыв можно взять, только нужно сначала узнать, когда дежурит Виктор.

– Кто такой Виктор? – Новое имя мне ни о чем не говорило.

– Патологоанатом, подрабатывает в морге.

– В котором из них? – морг в Тарасове не один, и куда отвезли Ольгу, только бог знает.

– В судмедэкспертизе. Днем он пишет заключения, а ночью дежурит, описывает поступившие трупы.

– Веселенькая работка. – Уж лучше бы работал телохранителем. Тоже не соскучишься.

– Обхохочешься, – поддержал меня Антон, – он за смену так выматывается, хоть самого в гроб клади.

– Позвони ему, может, он знает, где Ольга? – попросила я Гиревого.

– Сейчас приедем, позвоню, – пообещал Антон, выруливая из-под моста. Он вывернул на тихую улочку, и мы очень быстро добрались до его лаборатории. Мой «фольк» стоял там, где я его оставила.

– Мое присутствие обязательно? – Мне нужно было еще купить продукты для Горлова и съездить домой, предупредить тетю Милу о том, что теперь я буду охранять клиента круглосуточно.

– Думаю, что нет. Я сам позвоню, все узнаю и договорюсь. Но анализы я буду делать вечером, после работы. Приезжай ко мне часиков в девять – полдесятого. Мне нужно еще разбросать «Доктора Гора» по аптекам.

– Ну, тогда до вечера, – простилась я, вышла из его машины и направилась к своему «фольку». Книгу я забрала с собой. Так, на всякий случай. У Антона остался рецепт яда, которым, возможно, были вымазаны ее страницы. Пусть он пока подберет реактивы или что еще там нужно, а я займусь провиантом.

Но сперва я решила заехать домой. Завела свой «фольк» и поехала к тете Миле. Когда я открыла дверь, родственница разговаривала по телефону, поэтому только махнула мне рукой: дескать, проходи, не стесняйся. Я и не стеснялась. Положила книгу у себя в комнате под кровать и пошла в ванную мыть руки. Когда я вышла оттуда, тетя Мила уже закончила болтать по телефону и направилась на кухню. «Сейчас меня будут кормить», – подумала я. И точно: первым делом тетушка поинтересовалась, что я ела в последние полдня.

– Женечка, ты за день сжигаешь уйму калорий, и тебе нужно полноценное питание.

Полноценным питанием она называла борщ по-флотски и жареную утку. Плюс сок маракуйи. Сок я, конечно, выпила, но в желудке еще болтался эклер, поэтому я съела полтарелки борща, а утку отодвинула на край стола.

– Женя, ешь второе, – настаивала тетушка.

– Некуда, я недавно перекусила, – оправдывалась я. – Лучше расскажи мне, что едят мужчины за сорок.

– У тебя появился возрастной поклонник? – Неподдельный интерес тети Милы к моим клиентам начинал меня доставать.

– Не поклонник, а подопечный. Кстати, с сегодняшнего дня я буду охранять его круглые сутки.

– Женечка, а чем ты будешь питаться? – забеспокоилась тетя Мила.

– А вот об этом я приехала с тобой поговорить. Дело в том, что мой клиент боится, что его отравят, поэтому послал меня за продуктами.

Тетушка исчезла у себя в комнате и через минуту вернулась с чистым листком бумаги и ручкой. Она положила листок на кухонный стол и принялась быстро писать. Спустя пять минут список был готов. Я взяла листок и обомлела: на то количество продуктов, которые перечислила тетя Мила, у меня не было денег. Точнее, столько мне Горлов не дал. Я сказала об этом тете Миле, она взяла обратно листок и внесла поправки в расчете на сумму.

– Вот так пойдет? – Она повернула листок ко мне.

Мы вдвоем вновь пересчитали то, что она перечислила, и пришли к выводу, что денег в обрез.

– Я бы еще взяла в ресторане что-нибудь горячее. – Не успела я произнести эту фразу, как тетя Мила достала из шкафа набор кастрюлек и принялась их мыть. Я поняла, что это означает: сейчас она нальет туда борщ, положит утку и заставит меня везти все это Горлову. В конце концов, это был идеальный вариант. Но что скажет мне мой подопечный?

– Тетя Мила, а это не слишком? Я ведь не обязана кормить клиента.

– Ничего, от нас не убудет. Сама поешь и его покормишь. – Тетушка была непреклонна. – Ты мне только скажи, где ты таких находишь? Один увивается около престарелой красотки, другого нужно кормить, как малого ребенка… Когда ты наконец найдешь нормального мужчину? – Она опять взялась за свое. Ну не терпится ей выдать меня замуж! А точнее – понянчить внуков. Ей одной скучно. А я, выходит, должна от этого страдать?

– Никого я не нахожу. Это они меня находят, – буркнула я, прикидывая, как понесу кастрюли со снедью.

– Ну как же не находишь? Давеча говорила, что тебе нравится парень, который любовник жены шефа.

Хорошая память у тети Милы. Про парня она запомнила железно, а вот о моих нервах она постоянно забывает.

– Ничей он не любовник! Это сплетни.

– Вот и хорошо, – обрадовалась родственница, – завязывай с ним отношения и выходи наконец замуж!

– Хорошо, тетя Мила, я учту твои пожелания. – После этого разговора мне уже больше не нравился Гиревой. Не забыть бы книгу под кроватью, а то еще тетушка отравится. – Тетя Мила, я иду собираться.

Я пошла в свою комнату, взяла сумку побольше, положила туда смену белья и еще кое-какие мелочи, проклятую книгу в пакете, ноутбук и… задумалась. Мне что-то нужно было сделать, но я никак не могла вспомнить, что именно. Чтобы освежить память, я взяла в руки ту сумку, с которой ходила всегда. И тут же вспомнила: на дне этой сумки лежали два флакона «Доктора Гора». Того самого лекарства, которое ждет не дождется тетя Мила! Я взяла бутылочки и вернулась на кухню.

– Тетя Мила, я привезла тебе «Доктор Гор».

– Вот спасибо! А что раньше не отдала? – Тетушка покрутила в руках миниатюрную бутылочку.

– Да вот, забыла, что в сумке лежит.

Она внимательно посмотрела на меня. В ее глазах была тревога.

– Женя, ты не заболела?

– Да нет, тетя Мила, просто мы с этими продуктами такую канитель развели… В общем, пользуйся, как написано в аннотации, потом расскажешь. А я ухожу.

Но ситуация с бальзамом заставила меня еще раз проверить, все ли я взяла. Только тогда я вышла из комнаты, подхватила тети-Милины кастрюли и неслышно выскользнула из дома.

* * *

Был уже поздний вечер, а я все еще ездила по магазинам. Заднее сиденье моей машины постепенно превращалось в склад всевозможного провианта. Я посмотрела список, вычеркнула последний пункт и облегченно вздохнула. Теперь можно было ехать к моему подопечному. Еды ему должно было хватить по крайней мере на неделю. Я развернула «фольк» и поехала в сторону дома Горлова.

Через несколько минут я притормозила, свернула во двор и поставила машину. Потом взяла кастрюли и пакет из гипермаркета. С сожалением посмотрела на свою сумку, но взять ее не решилась: а вдруг прольется борщ? Я вздохнула, закрыла машину и понесла продукты на нужный этаж.

Перед квартирой я поставила ношу прямо на пол, открыла дверь ключом, который дал мне Горлов, и занесла еду в прихожую. Потом я снова вышла, еще раз сходила в машину и взяла все остальное. Когда дверь горловской квартиры открылась во второй раз, Андрей Николаевич стоял в прихожей. На его лице было недоумение.

– Женя, я столько не просил, – почти прошептал он.

– Зато тетя Мила так решила, – парировала я, – это все вам. Там борщ и жареная утка, а вот там в пакете – сыр, ветчина, бекон, фрукты, – в общем, все то, что можно купить в гипермаркете.

– Спасибо, Женя. Но у меня есть один вопрос: как долго мне опасаться отравления?

– Хороший вопрос. Я сама об этом размышляю. – Я не знаю, что думает Горлов насчет Гиревого, но чем больше я общаюсь с этим парнем, тем больше он мне нравится. Такой не будет подсыпать яд, скорее найдет более выгодный вариант работы и уйдет сам. Что, собственно, он мне и сказал. Я передала его слова Горлову. Андрей Николаевич превратился в соляной столп.

– Как уходит? Кто его отпускал? Почему он решил, что он больше не нужен в «Фармалюксе»?

– Вы же утверждаете, что он хочет вас отравить. – Мне непонятна была позиция Горлова. Он, видимо, так и не решил, кого ему опасаться. Странное дело: объявить отравителями Гиревого и собственную жену, а потом сетовать на то, что Антон решил перейти в «Виринею».

Горлов молча взял пакет и кастрюли и понес все это на кухню.

– Андрей Николаевич, – окликнула его я, – где мне можно расположиться?

– В гостиной, – не оборачиваясь, сказал он, и слышно было, как открылся холодильник.

Я не стала мешать шефу разбирать купленную еду и начала раскладывать принесенные с собой мелочи прямо на столе. Книгу в пакете я оставила в сумке, чтобы она случайно не попалась на глаза Горлову. Вечером я ее увезу, а сейчас пока пусть полежит в укромном месте.

– Женя, там в комоде есть пустой ящик, – крикнул мне Горлов, – можешь его занять.

– Спасибо, Андрей Николаевич. – А вот это весьма кстати: не очень удобно, если посторонний мужчина постоянно будет ходить мимо стопки моего белья. Я выдвинула один за другим все ящики, нашла нужный и переложила туда все свои мелочи: нижнее белье, зубную щетку, шампунь и сюрикены. Благо последние пока мне были не нужны. Закончив с разборкой, я пошла на кухню помогать Андрею Николаевичу. Тот уже разложил продукты из пакета, вымыл яблоко и с аппетитом его ел. На плите стояла одна из тетушкиных кастрюлек. Горлов грел борщ.

«Так вот что вам было нужно больше всего», – подумала я и села на табурет у стола.

– Ты обедала? – спросил Андрей Николаевич.

– Только что. Моя тетя Мила не отпустила бы меня голодную.

– Борщ вкусный?

– Да.

– Ну что ж, попробуем. – Андрей Николаевич снял кастрюлю с плиты, взял глубокую тарелку и налил себе два половника. Пока он ел, я думала, под каким предлогом уйду от него. Уходить нужно было примерно через полчаса, в противном случае я опоздаю, а Антон не успеет до завтра сделать анализы. Помня о том, что мужчины добреют после еды, я ждала, когда Горлов насытится. Наконец Андрей Николаевич опустошил тарелку и с удовольствием крякнул.

– Андрей Николаевич, мне нужно уехать на пару часов. – Надо было спешить, время поджимало.

– Куда?

Что ответить ему на этот простой вопрос? Сказать правду? А вдруг он разозлится и не отпустит? Соврать? Тогда тем более не отпустит.

– Мне нужно проконтролировать Антона. Он взялся определить яд на книге.

Последовала минута молчания.

– Ты все-таки веришь, что Антон непричастен к убийству Ольги?

– Я думаю, что у него совершенно другие интересы.

– Тогда скажи мне, как книга попала ко мне в офис? Кто мог ее принести? И кто, черт возьми, может желать моей смерти, если не Антон? – Горлов начинал злиться.

– На первые два вопроса я поищу ответ завтра. Книгу принесли в упаковке, эта упаковка должна остаться в офисе. А вот на третий вопрос я пытаюсь ответить уже не первый день. И пока я не нашла преступника, под подозрением все.

– Хороший ответ. А что делать мне?

– Я скажу, чего вам не нужно делать. Во-первых, сегодня, пока меня не будет, не выходите из квартиры и никому не открывайте дверь. Во-вторых, не делайте поспешных выводов относительно отравителя. Вы можете пустить полицию по ложному следу.

– Хорошо, я понял. Ольгу отравили случайно. Целью был я, а не она, что мало меня утешает. Кто же ко мне подбирается? – Горлов обхватил голову руками и согнулся над пустой тарелкой.

– Вот это я и собираюсь выяснить. Сегодня ночью мы с Антоном возьмем смыв с пальцев Ольги и соскоб со злополучной книги. Гиревой сделает анализы, а результаты я отвезу в полицию. Если это яд Медичи, то нужно будет расспросить Пелагею подробнее, что за чернявый ее «уболтал». Впрочем, я забегаю вперед. Анализы еще не сделаны, и я ненадолго вас покину. Мне пора.

Я встала из-за стола и пошла собираться.

Горлов остался сидеть за столом, склонившись над пустой тарелкой.

* * *

На улице совсем стемнело. Город зажег фонари, и в их свете прохожие казались редкими тенями. Я подъехала к лаборатории Гиревого. Аптека еще работала: в ее залах горел свет, и последние покупатели разглядывали витрины. Я припарковалась у торца дома и пошла к знакомой двери. Антон уже ждал, поглядывая на часы.

– Зачем ты забрала книгу? – спросил он вместо приветствия. – Я бы успел сделать соскоб, а может быть, и сам анализ. Рецепт-то у меня.

Я не знала, зачем забрала книгу с собой. Наверное, я все-таки недостаточно доверяла Антону. Но вслух говорить это я не стала. Просто пожала плечами.

Антон в ответ покачал головой и протянул руку. Я вынула из сумки пакет с книгой и отдала ему.

– Вот давно бы так, – прокомментировал он и отнес книгу в лаборантскую. – Ну что, поехали в морг?

Мне стало смешно. Обычно молодые люди приглашают девушек в совершенно другие места. Более романтичные.

– Ничего смешного в этом не вижу, – серьезно сказал Гиревой, – иди садись в машину.

Я вышла из лаборатории и села в «Вольво». Машина оказалась открытой, и мотор еще не остыл. Антон куда-то ездил незадолго до моего прихода.

Через минуту Гиревой занял сиденье водителя, завел машину и выехал на дорогу.

– Куда мы едем? – спросила его я.

– В судмедэкспертизу. Ольга там, – односложно ответил Антон и свернул на соседнюю улицу.

Судмедэкспертиза находилась в Октябрьском Ущелье, почти на самом верху. Около нее была небольшая стоянка для катафалков и удобный подъезд для машин «Скорой помощи». В такое время здесь было пусто, горел одинокий фонарь, отбрасывая многочисленные тени, от чего место казалось зловещим. Антон припарковал машину в тени большого дерева, росшего у самой дороги, тщательно запер ее и поставил на сигнализацию. Мне эти предосторожности не показались излишними: место было безлюдное и в любой момент можно было ожидать неприятностей. Ну, угнать машину – это вряд ли, а вот нарисовать что-нибудь на капоте или слить бензин могут запросто.

– Пойдем через черный ход, – сказал Антон и свернул за угол здания.

В черный ход вела обитая железом дверь, запиравшаяся изнутри. Антон взял телефон, позвонил кому-то, и через пару минут нам открыл улыбающийся молодой человек в зеленом халате и такой же шапочке.

– А вы не торопитесь, – произнес он и исчез в темноте коридора.

Мы на ощупь пошли за ним. Скоро темный коридор закончился, и мы вышли на ярко освещенную лестничную площадку.

– Нам туда, – показал рукой незнакомец и уверенно шагнул в сторону одной из дверей. Он вынул ключ, повернул его в замке и толкнул дверь. Она со скрипом поддалась, и мы все трое вошли в холодильную камеру, где на столах рядком лежали трупы.

– Вот она, – сказал незнакомец, вынул из кармана фонарик, откинул простыню и посветил покойнице в лицо. Ольга была бледна как полотно. У меня на глаза навернулись слезы. Я и не думала, что настолько привязалась к этой веселой и жизнерадостной женщине.

– Где вода? – спросил Антон.

– Дистиллированная? – переспросил незнакомец.

– Желательно. – Гиревой вынул из кармана пробирку и упаковку ваты, намочил ее в принесенной воде, протер покойнице подушечки пальцев правой руки и выжал в пробирку. – Все, – сказал он, – спасибо, Виктор.

– А с левой не будешь делать смыв? – спросил мой новый знакомый.

– Левую я оставлю для судмедэкспертов, – спокойно ответил Антон и плотно закупорил пробирку. – Пошли отсюда.

Мы вышли из здания той же дорогой, что пришли. Виктор нас проводил, светя фонариком. Когда мы оказались на улице, я облегченно вздохнула. Неужели находятся люди, которые годами работают в таких местах? Я много чего видела в жизни, но каждый день смотреть в лица покойников – это слишком.

Антон открыл машину.

– Садись, – сказал он и сунул мне в руки пробирку со смывом. Потом завел машину и поехал по безлюдной дороге обратно к себе в лабораторию: всю дорогу он рассказывал мне о реактивах, пробах, преимуществе различных методов определения ядов, – в общем, обо всем том, о чем я не имела ни малейшего представления. Я зевала с закрытым ртом и иногда поддакивала, как того требовал этикет.

Когда мы остановились около аптеки, огни в ней были уже погашены. Горел только огонек на сигнализации. Антон вышел, открыл дверцу с моей стороны и бережно, под локоток вывел меня из машины.

– Держи крепче. – Он имел в виду пробирку.

Я и так держала ее крепко, стараясь даже не качать из стороны в сторону. Антон закрыл машину, поставил ее на сигнализацию и уверенно свернул в темный переулок. Я двинулась вслед за ним, старательно обходя трещины в асфальте. Антон открыл дверь своим ключом и уверенно вошел в темный проем. Я решила подождать, когда он зажжет свет.

– Пошли, чего ты ждешь?

– А что, света не будет? – спросила я.

– Свет будет в лаборатории, – сказал Антон и взял меня за руку.

Мы прошли по темному коридору, Антон на ощупь открыл дверь лаборатории и зажег в ней свет.

– Давай пробирку, – велел он.

Я протянула ему свою ношу. Он бережно взял ее за самый верх и поставил в штатив на столе.

– Сейчас я надену халат и приготовлю реактивы, – произнес он, вынимая злополучную книгу и свои записи, которые он сделал у Пелагеи.

Что творилось в лаборатории дальше, для меня было непонятным ритуалом. Антон брал пробирки, что-то на них писал, капал туда смыв, потом еще что-то и ставил на специальную подставку. Затем он надел резиновые перчатки и занялся книгой. С ее страниц был взят соскоб, после чего Гиревой растворил его в воде, проделал с жидкостью те же самые манипуляции, что и со смывом, а потом стал наблюдать, как реагируют вещества в пробирках.

Я ни о чем не спрашивала, а Антон был слишком занят для того, чтобы о чем-либо говорить. Но вот в нескольких пробирках жидкости поменяли цвет. Это было сигналом для дальнейших манипуляций. Антон по очереди брал пробирки в руки, сверялся с записями и делал новые. Колдовство над пробирками и листками бумаги продолжалось около получаса. Потом Гиревой откинулся на стуле и облегченно вздохнул.

– Ты была права, Женя. Это яд. Трансдермальный. Интересно, а как ты догадалась?

– Наверное, интуиция. Такие красивые книги по почте редко кто посылает. Если только большое издательство, и то по подписке.

– Согласен. Сейчас я напишу акт, а завтра ты отвезешь его Горлову. Пусть почитает. – Антон вынул какой-то бланк и начал его быстро заполнять.

– Может, лучше сразу в полицию? – засомневалась я. Ведь Горлов считает, что Ольгу отравил Антон. А в полиции сразу разберутся, что к чему.

– Нет, – твердо сказал Гиревой, – сначала ему, а потом вези куда хочешь. Я желаю, чтобы шеф знал, что его кто-то пытался отравить.

– Он подозревает тебя, – произнесла я и тут же пожалела об этом. Антон побагровел до самых бровей.

– Я?! Отравил?! Я при тебе списал рецепт яда. Причем с единственной целью: как можно быстрее определить его присутствие! – Он хлопнул ладонями по столу и проделал руками какие-то пассы.

– Я знаю. Но Горлов думает иначе.

Гиревой вздохнул и провел руками по лицу. Краска медленно сползала с его щек.

– Хорошо. Пусть думает что хочет. В конце концов истина восторжествует и ему будет стыдно смотреть мне в глаза. – И он принялся спокойно дописывать акт.

Когда все было готово, Антон вложил акт в файл и отдал его мне.

– Сегодня же покажи Горлову. А завтра отвезешь в полицию. А теперь все, иди. Мне нужно побыть одному. – Он открыл дверь лаборатории, приглашая меня на выход.

Я встала со стула, на котором до сих пор сидела, взяла свою сумку, злополучную книгу и медленно пошла к двери. Антон проводил меня до выхода и долго стоял в дверном проеме. Он ждал, когда я сяду в свою машину, когда заведу ее и уеду. Мне было жаль оставлять его в таком состоянии, но он сам захотел побыть с самим собой. Ничего не поделаешь. Ни с мнительностью Горлова, ни с независимым характером Антона. Мне пришло в голову, что этим двоим просто трудно было сработаться, тяжело понять друг друга. Возможно, поэтому Антон хочет уйти. И это будет самым лучшим решением в сложившейся ситуации.

* * *

Когда я вернулась к Горлову, он сидел на диване в гостиной и смотрел какой-то ночной сериал. На экране разгуливали монстры и терзали кричащих людей.

– Андрей Николаевич, а вы после этого кино уснете? – спросила я, входя в гостиную.

– А! Женя… – Горлов поднялся с дивана и выключил телевизор. – Ну, рассказывай.

– Антон сделал анализ яда с книги, вот акт. – Я подала бумагу в файле. – Кстати, он узнал об этом яде только сегодня, когда мы вместе с ним приехали к Пелагее.

– Вы были у Пелагеи? – удивился Андрей Николаевич. – Ну и как она там? – Он направился на кухню. – Хочешь чаю?

– Не откажусь. – Я поставила сумку с книгой у дивана и пошла вслед за Горловым на кухню. – Пелагея сейчас не практикует, – продолжила я прерванный разговор. – Собака у нее интересная. – Я села на табуретку у стола, ожидая, когда Андрей Николаевич нальет нам чай.

Горлов поставил на стол две чашки, бросил в них по пакетику чая и налил кипяток.

– Вот конфеты, сахар в сахарнице, мед в баночке, – перечислил он то, что было у него к чаю. – Значит, Гиревой ни при чем. Послушай, – встрепенулся он, – а зачем я тогда наговорил на него Бодрову? – Горлов застыл с чайной ложкой в руке.

– Не знаю, Андрей Николаевич, с обвинениями нужно быть немного осторожней. Не все, кто вас окружают, отпетые негодяи. Скорее всего, затесался кто-то один. Конечно, полиция подозревает всех, но подозревать – это одно, а обвинять – совершенно другое. – Я положила себе в чашку четыре ложки сахара и теперь думала, как это все выпить. Я увлеклась.

– Завтра же позвоню ему и скажу, что Гиревой ни при чем, – пообещал Горлов.

– Поздно, – я отпила немного горячей жидкости, – Бодров наверняка уже дал фактам ход. Теперь они будут проверять Антона по всем статьям. Да и вашу супругу тоже.

– Ай-яй-яй, что же я наделал? – Андрей Николаевич подпер щеку кулаком.

– Неправильно сказано, – откликнулась я, – нужно говорить так: кто теперь это все будет расхлебывать? – Я допила чай и встала из-за стола. – Я пойду приведу себя в порядок, – произнесла я и вышла в гостиную. Там я вынула из ящика полотенце и пошла принимать душ. Было уже поздно, и дальнейший разговор не имел смысла. А завтра мне рано вставать, и еще неизвестно, какое занятие для меня придумает Горлов.

Глава 6

Я проснулась от навязчивой мелодии, которую мне играл мой телефон в качестве звонка будильника. Мелодия скоро прекратилась, но когда я попыталась задремать, повторилась снова. Нужно было вставать, хотя я не представляла себе, что буду делать в квартире Горлова в такую рань. К тому же я неважно выспалась: вчера я пришла поздно, диван раскладывать поленилась и всю ночь ворочалась на одной половинке. Это страшно неудобно, если кто знает. Диван должен быть широким и в меру жестким. А здесь…

Я быстро собрала простыню, одеяло и подушку и спрятала их в стоящую рядом тумбочку. Это место для постели мне вчера показал Андрей Николаевич. Чтобы окончательно проснуться, я взяла полотенце и пошла в ванную принимать душ.

После душа настроение поднялось, и я стала строить планы на сегодня. Для начала нужно отвезти результаты анализов Бодрову: пусть в полиции знают, от чего умерла бедная Ольга. Потом нужно будет съездить в офис «Фармалюкс» и поискать оберточную бумагу от книги. Возможно, она даст хоть какую-нибудь информацию. Можно будет поспрашивать и сотрудников: наверняка кто-нибудь видел, как книга появилась в офисе. Ее кто-то принес, не сама же она пришла.

Потом нужно навестить Гиревого и узнать у него, что он собирается делать в ближайшие дни: его знания могут понадобиться в любой момент. Например, если в списке нераскрытых дел отдела по борьбе с организованной преступностью окажется дело об отравлении аналогичным ядом. Кстати, лабораторию Горлова могли сжечь именно поэтому. Из-за того, что в актах, хранящихся там, было что-то, что подтверждало использование трансдермального яда неким конкретным лицом.

Жаль, что Бодров не стал мне показывать нераскрытые дела, которые проходили через горловскую лабораторию. Наверняка там были истории поинтереснее той, в которой рассказывается об отравлении антифризом.

Ну, а в завершение всего нужно съездить к тете Миле: она обещала побаловать нас сегодня пирогами. Вот, кажется, и все. Теперь можно одеваться и начинать готовить завтрак.

Я заглянула в комнату к Горлову: директор спал сном праведника. И неудивительно: на часах была только половина седьмого, а рабочий день у него… впрочем, его рабочий день не был нормирован. Иногда – как в тот день, когда он меня нанял, – Андрей Николаевич в половине седьмого был уже на работе. А вообще, когда не имелось срочных дел, он мог себе позволить поспать до девяти.

Я осторожно закрыла дверь спальни и на цыпочках вышла на кухню. Там я поставила чайник, нарезала хлеб тонкими ломтиками и зарядила его в тостер. Что нужно частному телохранителю на завтрак, если он находится в доме клиента? Пара тостов и чашка крепкого кофе. Все остальное – дома, когда закончатся трудовые будни.

Чайник закипал на плите, когда на кухню в длинном халате вышел Андрей Николаевич.

– Доброе утро! Хозяйничаем? – Горлов был благодушно настроен, но на его лице были видны следы болезни. – Мне сегодня нужно бы съездить к Скопову, там Гиревой не всю партию бальзама забрал, но чувствую себя неважно. – Он закашлялся и высморкался в клетчатый платок.

– До завтра это подождет? – с надеждой спросила я. У меня ведь были на этот день другие планы.

Горлов подумал-подумал и сказал:

– Подождет. Чем питаемся? – Он придирчиво осмотрел тосты и перевел взгляд на меня. – И это – все?

Я пожала плечами.

– А что еще мне нужно?

Андрей Николаевич открыл холодильник.

– Колбаса, ветчина, сосиски, сыр – да тут еды на целую роту! Ну-ка, давай выкладывай все, и будем завтракать как полагается.

Я нехотя поднялась со стула, на котором до этого сидела, и стала вынимать из холодильника все перечисленное. Горлов командовал мной, как заправский генерал.

– Вон там на мойке большая широкая тарелка. Давай ее сюда. А теперь режь ветчину и выкладывай рядком. Так. А теперь немного колбаски. – И так продолжалось до тех пор, пока вся тарелка не была наполнена нарезанными деликатесами.

Потом Андрей Николаевич сам слазил в холодильник, вынул сливочное масло, нарезал батон, сложил его в узорчатую витую хлебницу и, показав рукой на яства, произнес с расстановкой:

– Ну а теперь, мадемуазель, прошу к столу.

Я села на прежнее место.

Андрей Николаевич сам вынул чашки с блюдцами и налил нам обоим кофе.

– Тебе со сливками?

– Нет, лучше черный.

– Любишь покрепче? – Горлов насыпал себе две ложки растворимого кофе. – По мне, растворимый дает только вкус. Крепким я считаю лишь кофе в зернах. Но предложить его не могу: вчера закончился, а ты не купила.

– Простите, Андрей Николаевич, я не знала, – виновато сказала я.

– В следующий раз не забудь, – предупредил он, доливая себе в чашку сливки и пробуя напиток на вкус. – Тоже ничего. На безрыбье и рак рыба.

– Чем мы будем сегодня заниматься? – Этот вопрос волновал меня больше всего.

– А ничем. – Андрей Николаевич с удовольствием откусил бутерброд. – Я позвоню Скопову, спрошу, как идут дела с транспортировкой бальзама, а потом буду лежать на диване и болеть. – Горлов закашлялся. – Проклятый вирус! Когда же ты меня отпустишь?

– А мне что делать? – спросила я, доедая второй бутерброд.

– Ты? – Андрей Николаевич посмотрел на меня, что-то обдумывая, потом сказал: – Ты съезди к Бодрову, покажи ему результаты анализов, которые делал Гиревой. Может, это даст ему какую-нибудь зацепку.

– В деле о сгоревшей лаборатории?

– Зачем? В деле об отравлении нашей Оленьки. – Голос Горлова дрогнул, но он быстро овладел собой.

– Андрей Николаевич, скажите мне честно, через вашу лабораторию проходило дело об отравлении ядом, аналогичным тому, что обнаружил Антон?

Горлов задумался. Он заговорил только спустя минут пять.

– Был один анализ. Не помню точно. По-моему, трансдермальный яд или что-то в этом роде, а вот по какому делу, сейчас не скажу. Давно это было.

– Как давно?

– Не в этом году, это точно.

– А в каком?

– Точнее сказать не могу: записи все уничтожены.

– Ну что ж, у Бодрова осталось одно нераскрытое дело, которое он мне тогда не показал.

– Ну, надежда – дело хорошее, – сказал Андрей Николаевич, вылезая из-за стола. – Хочешь еще бутерброд?

– Нет, спасибо. – Я бы, может, и съела еще один, но у меня кофе кончился.

– Тогда вперед, на мины, – пошутил директор, – а я останусь заниматься домашним хозяйством. Кофе привези, – напомнил он, когда я выходила из кухни.

– Привезу, – пообещала я и пошла собираться в полицию, точнее, к начальнику отдела по борьбе с организованной преступностью.

Я сложила в сумку книгу в пакете, положила акт в файле и пачку сигарет. Возможно, мне придется ждать Валерия Петровича, а ждать просто так я не привыкла. Сейчас, правда, в горотделе висит табличка: «У нас не курят», но курилка как была, так и осталась. Никто даже пальцем не пошевелил, чтобы ее убрать. Да и нужно ли это?

Ну да, идет оздоровление нации, мы теперь знаем, сколько болезней вызывает курение, но люди как курили, так и курят, несмотря на устрашающие надписи на пачках и картинки омерзительного содержания. Есть даже такой анекдот: парень с девушкой сидят в скверике и курят. Парень читает вслух у себя на пачке: «Импотенция». Девушка тут же переворачивает свою пачку и тоже читает: «Мертворождение». «Слушай, – говорит, – давай поменяемся?» Вот так и живем. В общем, Васька слушает, да ест.

Я быстро оделась, пристегнула к поясу кобуру, повесила на плечо сумку и отправилась в городской отдел полиции, предупредив своего подопечного, чтобы он никому не открывал двери:

– Андрей Николаевич, я вам это серьезно говорю.

– Знаю, знаю, никому не открою, даже тебе.

– Я не шучу, – предупредила его я.

– Я тоже. – Горлов склонил голову и посмотрел на меня исподлобья. – Будешь проситься в дом, а я не открою.

– Ну хватит, – улыбнулась я и распахнула входную дверь. – Я ненадолго.

* * *

Я попала точно во время планерки. О скором окончании летучки не могло быть и речи. Из-за двери то и дело раздавались недовольные возгласы и длинные тирады, призванные убедить кого-то. Конца спорам не предвиделось, и я пошла в курилку выкурить сигаретку. Курилкой служило ответвление перед мужским туалетом. Здесь было все, что нужно заядлому курильщику: огромная пепельница из литровой банки с водой и рядом мусорный бачок с надписью: «Окурки не бросать!» То есть окурки предлагалось бросать именно в банку, в воду, где плавали уже потухшие и размокшие «бычки». А в мусорный бачок полагалось бросать все остальное: части упаковки от сигарет, пустые пачки и прочее.

В курилке имелось окно. Настежь распахнутое, несмотря на приближающиеся холода. Таким образом, видимо, заботились о некурящих, вынужденных ходить в туалет мимо своих дымящих сослуживцев. На окне стоял тот самый кактус, который был выдворен из кабинета начальника отдела по борьбе с организованной преступностью. Кактус цвел вовсю, и его мышиный запах перебивал даже запах табачного перегара из мокрой банки.

Интересно, что или кого имел в виду Бодров, когда сказал, что некоторые люди бывают похожи на этот, с позволения сказать, цветок? Может, он имел в виду кого-то из преступников? Вполне возможно. Ведь многие из них выглядят вполне добропорядочными людьми. Время разбойников в валенках и с бородой веником давно прошло. Нужно будет поговорить на эту тему с Бодровым.

Я встала у окна, достала сигареты, зажигалку и с удовольствием выпустила первый клуб дыма. В это время в курилку зашел сильно возбужденный сотрудник в гражданском, выхватил из кармана пачку сигарет, ловким движением руки выбросил одну себе в рот и поднес к ней зажигалку. И тут он увидел меня. Он приоткрыл рот так, что сигарета чуть не вывалилась из него, а его глаза округлились.

– Что-то не так? – спросила я у него. Пристальные взгляды мне не в диковинку, мужчины часто так смотрят на меня. Особенно после того, как я применю к ним силовой прием из своего личного набора.

– Вы как здесь оказались? – вдоволь наглазевшись, спросил он.

– Пришла к Бодрову, а что?

– Да так, ничего. Туалет, простите, мужской, – сказал он, и в его голосе сквозило оскорбленное достоинство.

– В женском туалете курилки нет, – парировала я.

Он проворчал что-то себе под нос, но дальше ругаться не стал.

– Планерка закончилась? – спросила я.

– Практически, – процедил он сквозь зубы.

Это означало, что сейчас в кабинете Валерия Петровича остались самые заядлые спорщики, которых утихомирить невозможно. Еще немного, и у хозяина кабинета лопнет терпение. Тогда он выгонит их вон, невзирая на чины и регалии. Пора заканчивать перекур. Я бросила окурок в банку с водой, оглянулась на проклятый кактус и вышла в общий коридор. Около двери начальника отдела толпились те самые спорщики, которых уже попросили покинуть кабинет. Я прошла между ними, открыла дверь и заглянула внутрь.

По кабинету из угла в угол ходил Валерий Петрович, багровый до корней волос. Нелегко пришлось ему сегодня, да ничего, он и не такое выдерживал.

– Валерий Петрович, к вам можно? – сладеньким голоском пропела я.

– А! Женя! Заходи. Только не зли меня сейчас, мне планерки хватило. – В голосе Бодрова еще слышался металл. Он на ходу подхватил стул, поставил его рядом со своим столом напротив кресла и пригласил меня сесть. Я села и поставила сумку на колени.

– С чем пришла? – Бодров кивнул на сумку.

Я не спеша достала из нее книгу в пакете и акт, составленный Гиревым.

– Вот, Валерий Петрович, предмет, при помощи которого была убита ни в чем не повинная офис-менеджер. А это, – я потрясла бумагой в воздухе, – акт, в котором говорится, какой именно яд был использован.

– Ну-ка, ну-ка. – Бодров потянулся к книге, но я отдернула руку.

– Только в перчатках.

– Что, настолько ядовитая? – усомнился он.

– Трансдермальный яд, – уточнила я, – вот результаты анализов.

– Это можно брать в руки без перчаток?

– Конечно. Это писал небезызвестный вам Антон Гиревой.

– Так он же отравитель? – недоумевал Бодров.

– Нет. До вчерашнего дня он понятия не имел о составе этого яда, – объяснила я, но, как и следовало ожидать, начальник отдела по борьбе с организованной преступностью мне не поверил.

– Горлов сказал, что смерть Ольги – дело рук Гиревого, – отчеканил Бодров, – и он за это заплатит.

– За что? Я – свидетель. Он только вчера переписал этот рецепт у Пелагеи.

– У какой Пелагеи? Что ты мне голову морочишь? Женя, ты мне прекрати это! Заступница нашлась! Сегодня же арестую этого выскочку! – Бодров обернул книгу листком бумаги и спрятал ее в сейф, а акт положил на стол на видное место.

Я подождала, когда начальник угомонится, и задала ему еще один вопрос:

– Валерий Петрович, а у вас есть нераскрытое дело, где бы фигурировал такой же яд? – Я не ждала, что Бодров ответит мне на этот вопрос, но он ответил.

– Есть. Это дело об убийстве Татьяны Медковой, жены этого отморозка. – Он взял со стола фотографию и положил передо мной. На меня смотрел чернявый молодой человек с темными глазами и хищным выражением лица. Я узнала того самого преступника, которого Бодров мне показывал в прошлый раз.

– А где он сам?

– В бегах. Уже третий год ищем и не можем найти. – Бодров забрал у меня фото. – Не знаю, где он прячется, но мы его все равно достанем, – со злостью проговорил он. Его кулаки сами собой сжались, но потом он овладел собой и спросил меня почти приветливо: – Еще вопросы есть?

– Да. – Я поспешила воспользоваться слабостью Бодрова. Когда-нибудь я расскажу об этом в своих мемуарах, но это позже. – Как распознали яд? Кто делал анализы? Горлов?

– Как ты догадалась? – удивился Валерий Петрович. – Да, действительно, больше ни одна лаборатория в Тарасове не бралась за экспертизу. А почему ты об этом спросила?

– Но ведь кто-то сжег лабораторию Горлова? Я не верю, что это только для того, чтобы лишить его заказов или затруднить работу над докторской. Здесь, по-моему, другой умысел.

– Сжечь документы, – полуутвердительно сказал Бодров. – Возможно. В общем, Женя, у тебя столько неудобных вопросов, что я, пожалуй, не готов ответить на них сегодня. У меня была планерка, ты видела, чем она закончилась, у меня уйма работы, – в общем, ты меня поняла. Да? Только без обид. Хорошо?

Я молча кивнула. Вот так всегда. Только разговоришь человека, как ему становится некогда отвечать на твои неудобные вопросы. Я застегнула похудевшую сумку, встала со стула и подошла к двери.

– До свидания, Валерий Петрович!

– Пока, Женя! Будет время – заходи.

«Будет время, будет время!» – когда оно у меня еще будет, если Горлов хочет, чтобы я была при нем круглые сутки. Но если хорошо подумать, яд определен, выяснилось, что отравитель не Гиревой, хотя полиция думает иначе. Кого еще опасаться? Ведь Горлов нутром чует, что что-то не так. А сделать окончательный вывод не может: не хватает фактов. Значит, что мне остается делать в свое свободное время? Искать факты. И начать нужно с офиса: именно там сгорела лаборатория, именно туда принесли отравленную книгу и, возможно, скоро там появится тот, кто заварил эту кашу. Я, конечно, могу ошибаться, и преступник выберет другой маршрут, но то, что он появится на сцене, – это как пить дать. Значит, так: едем в офис и выясняем, кто принес злополучную книгу.

Я быстро сбежала по лестнице, толкнула входную дверь и лицом к лицу столкнулась с Черновым. Следователь нехорошо посмотрел на меня и кивнул. Я ответила ему тем же и побежала дальше. Когда я открывала дверцу своей машины, то заметила, что Чернов все еще стоит у дверей городского отдела полиции и смотрит мне вслед. Что-то это должно означать. Но что?

Не задаваясь больше дурацкими вопросами, я завела машину и поехала в офис «Фармалюкс». Пробок на дороге не было, и я добралась туда за считаные минуты. Оставив машину на дальней стоянке, я быстро поднялась на восьмой этаж и заглянула в приемную. На месте погибшей Ольги сидела полненькая блондинка и делала маникюр.

«Самое время заняться ногтями», – подумала я, а вслух произнесла:

– Добрый день! Скажите, пожалуйста, кто отвечает за доставку корреспонденции лично директору?

Блондинка на секунду оторвала взгляд от ногтей: ее глаза были томными и ничего не выражали.

– Я не знаю, спросите у охраны. – И маникюрная пилочка заходила в ее руках с удвоенной энергией.

Я вернулась к лифту и спустилась на первый этаж. Там за стеклянной перегородкой сидел охранник, в обязанности которого входила регистрация всех входящих в здание. Однако регистрация велась от случая к случаю: меня, например, никто не спросил, кто я такая и куда иду.

– Добрый день! – поздоровалась я с блюстителем порядка.

– Добрый, – лениво отозвался пожилой охранник и неожиданно осмотрел меня с ног до головы. – Вы с Горловым?

Значит, он знал, что я телохранитель Андрея Николаевича. Но откуда?

– Нет, сегодня без него, – честно ответила я и поняла, что сделала ошибку.

– Тогда вам в здание нельзя, – спокойно, но твердо сказал охранник.

– Почему? Ведь до этого я даже к вам не подходила. – Если честно, то я, приходя на работу, даже не обращала внимания на эту будку, стоящую поодаль от лифта. Мне и в голову не приходило, что в здании пропускной режим.

– Вы вооружены. К тому же директор «Фармалюкс» болеет, об этом знают все. Зачем вам в офис?

– Я хочу узнать, кто позавчера принес книгу в офис «Фармалюкс».

– Ну, тогда вам необязательно подниматься на этаж. Вся корреспонденция проходит через нас. Правда, о доставке газет у нас сведений нет, а вот письма и бандероли мы регистрируем, – охотно ответил охранник.

– А можно поинтересоваться?

– Конечно. – Страж порядка вошел в свою будку и поманил меня за собой.

Я подошла ближе. Охранник показал мне журнал, где были записаны все данные о злополучной книге. Та самая фирма «М.А.Н.», почтовое отделение, получившее книгу, и – больше ничего.

– А кто доставил книгу на этаж?

– Это уже как полагается. Если мимо идет сотрудник, который едет на нужный этаж, мы отдаем корреспонденцию ему. Ну, или ей, как получится, – охотно объяснил мне мой почти коллега.

– Ну что ж, спасибо, – вздохнула я.

– Я вам смог помочь? – участливо откликнулся он.

– Немного. – Я не стала огорчать отставного вояку и медленно побрела к выходу. Куда теперь? Может, на почту? А это идея! Можно попросить вспомнить человека, отправлявшего бандероль. Я сразу загорелась этой идеей, выскочила из здания и бегом побежала на стоянку. Только не опоздать. С Горловым вот уже второй день ничего не приключается. Преступник может исправить эту оплошность. Поэтому подопечного ни на минуту нельзя оставлять одного, а я тут занялась сборкой фактов.

С этими мыслями я направилась в семьдесят первое почтовое отделение, которое оказалось всего в паре кварталов от дома Горлова. Решив, что мне крупно повезло, я вошла в полуподвальное помещеньице, стены которого сплошь были завешаны открытками, календарями и прочей печатной продукцией. На вопрос, кто вчера отправлял книгу в «Фармалюкс», точный адрес которого я записала на бумажке, работники почты не могли ответить однозначно: кто описывал мужчину в сером плаще, кто говорил, что на мужчине была короткая красная куртка, а один полушутливо-полусерьезно предположил, что это была женщина. В общем, поиск в данном направлении закончился ничем, и я с чувством выполненного долга вернулась к своему подопечному.

Андрей Николаевич встретил меня в прихожей и с ходу спросил:

– Кофе купила?

Я хлопнула себя ладонью по лбу и развернулась в дверях, чтобы идти в ближайший магазин, но Горлов меня остановил.

– Я покупаю себе кофе только в магазине на проспекте. – Он имел в виду проспект Кирова.

Это было довольно далеко, но ничего не поделаешь. Я, конечно, могла бы сказать Андрею Николаевичу, что я – телохранитель и в мои обязанности не входит снабжение его продуктами. Но что-то мне подсказывало, что, пока я ухаживаю за ним таким образом, ему некого опасаться. И я послушно спустилась вниз, сняла машину с сигнализации и поехала в центр города за весовым кофе в зернах.

* * *

В магазине желающих приобрести качественный кофе было немного, поэтому я, недолго думая, купила арабский в зернах и направилась к выходу. В это время зазвонил телефон. Я поднесла трубку к уху и услышала голос Чернова:

– Евгения Охотникова?

– Да, я слушаю.

– Вам необходимо прибыть в отдел по борьбе с организованной преступностью для дачи показаний.

– Я не более часа назад была у начальника отдела, – отрапортовала я.

– Дело об убийстве в фирме «Фармалюкс» веду я, – настаивал Чернов, – и мне необходимо записать ваши показания.

– Хорошо, когда мне приехать? – Наверное, мне теперь придется плотно работать с полицией.

– Вы сейчас свободны?

– Я должна охранять своего подопечного. – Второй раз за день ехать в горотдел мне не очень хотелось.

– Позаботьтесь о его безопасности и приезжайте. Я вас жду в течение часа. Это срочно.

Почему такая спешка? Неужели мои показания настолько важны, что следователь отдела по борьбе с организованной преступностью отложил все дела? Ну что ж, видимо, придется мне сегодня еще раз съездить в городской отдел полиции. Одно только меня интересует: у них с Бодровым что, нет контакта? Или то, о чем мы с ним говорили утром, обязательно нужно запротоколировать?

В общем, как бы там ни было, а ехать придется. В противном случае меня вызовут повесткой в самое неудобное для меня время. Я села в машину и поддала газу: мне хотелось как можно быстрее освободиться от нудной обязанности давать показания «агенту Смиту», как за глаза звали Чернова в уголовной полиции. Он, конечно, был толковым следователем, но его внешность и манера держаться настолько напоминали этого персонажа, что однажды произнесенное прозвище приклеилось к нему намертво.

Оставив машину на стоянке, я поспешила на второй этаж, где был расположен кабинет агента Смита. Подойдя к двери, я для порядка постучалась и заглянула в кабинет.

– Александр Степанович, можно?

– Да, Охотникова, проходите. – Чернов сидел за столом, обложенным какими-то бумагами, которые он читал и перекладывал с места на место. – Присаживайтесь. – Он указал мне на стул, стоявший у стола прямо напротив его стула. Потом сложил бумаги на край стола и вынул тоненькую папку. Он раскрыл ее, пролистал подшитые в ней документы, вынул из ящика стола чистый листок и положил его перед собой. – Значит, так, Евгения Охотникова. В настоящее время вы охраняете директора фармацевтической компании «Фармалюкс» Горлова Андрея Николаевича.

– Да, это так.

– Расскажите мне, с чего начались события. – Чернов сцепил руки в замок и положил их поверх листка бумаги.

– О каких событиях идет речь? О пожаре или об убийстве? – Я не поняла вопрос.

– То есть пожар в лаборатории вы как-то связываете с убийством? – Следователь тут же зацепился за мои слова.

– Ммм… Думаю, что, возможно, они связаны.

– Хорошо, я тоже над этим подумаю, – пообещал агент Смит. – Но сейчас речь идет об убийстве офис-менеджера. Что вам известно об этом? Вам знаком этот предмет? – Чернов надел перчатку и вынул из стола злополучную книгу.

– Да, знаком. Это отравленная книга, которую прислали в офис Андрею Николаевичу.

– Как она попала к Ольге?

– Она распаковала ее и решила посмотреть.

– Сама решила? Ее никто не заставлял?

И он вызвал меня для того, чтобы задавать такие глупые вопросы?

– Сама. Я даже отговаривала ее.

– Что вы ей при этом говорили? – не отставал Чернов.

– Что книга может быть отравлена.

– То есть вы знали об этом заранее?

Что за глупости? Он что, и меня подозревает?

– Нет, конечно, но книга, присланная неизвестно кем, может быть с «сюрпризом». Так нас учили в Ворошиловке.

– Гм. Возможно. А что было дальше? – Следователь положил книгу перед собой.

– Потом я уехала в лабораторию к Гиревому. – Я с трудом вспоминала события того дня. Ну не запомнился он мне, и все!

– Зачем вы поехали к нему в лабораторию? – не отставал Чернов.

– Это мое дело, – отрезала я.

– Теперь уже не ваше, – парировал следователь. – Так для чего вам понадобилось ехать в лабораторию к Гиревому?

Это был допрос. Как же я раньше не догадалась! Ведь он, как следователь, обязан подозревать всех и каждого. Почему я решила, что мне в чем-то будет поблажка?

– Мне нужно было узнать о настроениях в фирме.

– Зачем вам это было нужно?

– Александр Степанович, скажите честно, это допрос? – Я посмотрела Смиту в глаза. Они горели азартом хищника.

– Евгения, я вам задал вопрос, – вместо ответа сказал Чернов.

– Чтобы более эффективно охранять своего подопечного. – Я не стала вдаваться в подробности, но следователь сразу догадался.

– Вы проводите независимое расследование? – В его голосе появились нотки раздражения.

– Получается, что так, – призналась я. – Для того чтобы охранять клиента, нужно знать, от кого его охраняешь. А просто ловить грудью пулю – это непростительная глупость.

– Так вот как у нас работают частные телохранители, – досадовал Чернов, – вы считаете, что можете составить конкуренцию уголовной полиции? Я правильно вас понял?

– Нет конечно, – скромно ответила я, хотя, если честно, в некоторых случаях мои расследования оказывались эффективнее полицейских.

– Ну что ж, вернемся к нашим баранам, – сказал Чернов. – Так вы заранее знали, что книга отравлена?

– Нет, но предполагала это.

– Какие у вас отношения с Антоном Гиревым?

Это что-то новенькое.

– А какие у меня могут быть с ним отношения? – в свою очередь спросила я.

Следователь промолчал и задал вопрос иначе:

– Вы подтверждаете, что находитесь в близких отношениях с Антоном Гиревым?

– Насколько близких? – Я решила уточнить.

Агент Смит вздохнул.

– Женя, с вами очень трудно разговаривать.

– Вы не о том меня спрашиваете.

– А о чем бы спросили вы?

– Например, о том, кто уничтожил документы об использовании трансдермального яда. Вместе с лабораторией Горлова. Или вот о чем: кто из тех, кто вхож в «Фармалюкс», знает рецепт яда Медичи?

Чернов встал из-за стола и прошелся по кабинету.

– Да, в этом что-то есть, – пробормотал он себе под нос и встал у меня за спиной, положив ладони на спинку моего стула. – Гиревой знал рецепт яда?

– Со вчерашнего дня.

– Убийство произошло позавчера.

– И что из этого следует? – Я пыталась понять, куда клонит агент Смит.

– Ничего. – Он оторвал руки от стула и еще раз прошелся из угла в угол. – Ровным счетом ничего.

Но мне в его словах послышалась угроза. Нет, не мне. Такой исход разговора мог означать только одно: Антону грозит беда. Нужно его срочно предупредить. В противном случае ему не избежать допроса с пристрастием или чего похуже. Мои предположения подтвердил сам Чернов, сказав:

– Можете быть свободны. Если вы понадобитесь, я вас вызову еще раз. Да! И прекратите эту любительщину, – попросил он с брезгливой гримасой, закрывая за мной дверь кабинета.

Я стояла в коридоре как оплеванная. Что я сказала такого, что следователь утвердился в своем подозрении относительно Антона? Может, не нужно было говорить ему о яде? Но тогда о чем говорить? О том, что Ольга, возможно, что-то не то съела? Глупости! Нужно предупредить Антона, чтобы он был готов к любому повороту событий. Я взяла телефон и набрала номер его сотового. Приятный женский голос сообщил мне, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети. Я плюнула с досады и набрала городской номер его лаборатории. Послышались длинные гудки. Трубку никто не брал. Что-то уже случилось? Но что?

Я бегом спустилась по лестнице, бросилась к машине и закинула сумку с ни в чем не повинным кофе на заднее сиденье. Нужно срочно искать Антона. Он должен знать, что его подозревают, и позаботиться об адвокате. Именно это я хотела ему сказать.

Я ехала к нему в лабораторию окольными путями. Это давало двойное преимущество: если подручные Чернова за мной следят, это собьет их с толку. К тому же на узких старых улочках никогда не бывает пробок, поэтому у меня есть шанс добраться очень быстро. И действительно, уже через десять минут я подъезжала к той самой аптеке, рядом с которой находился офис и лаборатория Гиревого.

Я вышла из машины и огляделась по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, я подошла ко входу в лабораторию и открыла дверь. В коридоре было темно, и я зажгла свет. Стараясь ступать бесшумно, подошла к двери кабинета Гиревого и толкнула ее. Дверь открылась. За столом сидел Антон, и вид у него был такой, как будто его только что окунули в чан с ледяной водой.

– Антон, что-то случилось?

Он посмотрел куда-то сквозь меня и указал пальцем на что-то у меня за спиной. Я резко обернулась. Сзади стоял торжествующий Чернов, а с ним двое полицейских в форме.

– Гиревой Антон Ильич? – спросил агент Смит.

– Он самый, – равнодушно сказал Антон.

– Вы арестованы по подозрению в убийстве Ольги Шнитко. Пройдемте со мной.

Антон молча поднялся из-за стола, машинально взяв ключи от своего «Вольво».

– Они вам больше не понадобятся, – произнес Чернов, – мы поедем на нашей машине.

Гиревой спрятал ключи от машины в сейф, запер его и положил ключ себе в карман. Потом взял сумку, повесил ее на плечо и проговорил:

– Я готов.

Все это время я молча наблюдала за действием, внутренне ужасаясь тому, что происходило. Это я спровоцировала арест Гиревого. И я привела Чернова и его людей прямо в офис Антона. Вряд ли блюстители порядка точно знали адрес его лаборатории. Одного я никак не могла понять: как Чернов перехитрил меня? Ведь я по пути к Антону ни разу не заметила слежку. Как я могла так оплошать?

Антон прошел мимо меня, не удостоив даже взглядом. Чернов и его люди повернулись, чтобы выйти из помещения. Уже из коридора я услышала голос Гиревого:

– Женя, потуши свет, когда будешь уходить. Ключи от лаборатории у Клавдии Степановны.

– Ну все, все, – торопил его мистер Смит, – они здесь сами разберутся. – Он взял Антона под руку и вывел его на улицу.

«Хорошо, что хоть наручники не надел», – подумала я, выходя из коридора и выключая за собой свет. Но почему Антон сидел один в темноте? Он что, знал об аресте? И если знал, то кто ему сообщил? А может, он просто догадался, что анализ, который он сделал, станет поводом для обвинения его в убийстве Ольги? Одни вопросы и ни одного ответа.

Я зашла в аптеку и спросила:

– Как найти Клавдию Степановну?

– Это я, – ответила миловидная девушка с острым носиком.

Еще одна новость. А почему не просто Клава? Может, Антон хотел этим сказать, что его отношения с девушкой чисто официальные?

– Антон просил запереть офис, – сказала я сухо и повернулась, чтобы уйти.

– А где он сам? – спросила Клава, моргая длинными белесыми ресницами.

– В полиции, – бросила я через плечо и направилась к выходу. Трудно было осознавать то, что в аресте Гиревого виновата именно я. Что это я рассказала Чернову о том, что Антон знает рецепт яда Медичи. И что это я привела его людей к Антону в офис. К единственному человеку, который мне по-настоящему понравился! И даже после того, как его выпустят из-под следствия, – а я не сомневалась, что это рано или поздно произойдет, – как я буду смотреть ему в глаза?

* * *

После ареста Антона мне расхотелось ехать к Горлову: это он поднял панику вокруг несуществующих козней Гиревого и своей жены. Его сумасбродная половина оказалась ни при чем, точно так же как Антон. Зато полиция тут же зацепилась за его слова. Видимо, им нужно как можно быстрее закрыть дело об убийстве Ольги. Они просто торопятся. Конечно, потом они будут извиняться, оправдываться, отнекиваться, но Антон за время следствия хлебнет лиха по самое не хочу.

Я ехала по центру Тарасова просто так, никуда, чтобы только успокоить нервы. Нужно было хоть чем-то отвлечься от мрачных мыслей и придумать выход из сложившейся ситуации. А выход виделся только один: нужно во что бы то ни стало найти настоящего убийцу. Кем бы он ни был и где бы его ни носила нелегкая. Но идей не имелось. Куда еще пойти, чтобы узнать, кто послал злополучную книгу Горлову?

Ответа не было, и я решила оставить пока тщетные поиски и отправиться к тете Миле послушать ее болтовню и поесть чего-нибудь домашнего. Горлов подождет со своим кофе. Дома ему ничего не грозит, если он не будет открывать дверь или слишком долго стоять у окна. Насчет этого я его предупредила. К тому же преступник очень осторожен: он предпочитает оставаться в тени и действовать незаметно. Он использует яд, а не пистолет, поэтому Андрею Николаевичу достаточно есть проверенную пищу, а меры предосторожности, которые мы с ним приняли, нужны были только на всякий случай.

Рассуждая таким образом, я подъехала к дому, оставила машину во дворе и поднялась на свой этаж. Тетя Мила стояла на лестничной клетке и разговаривала с соседкой.

– Ой, Женечка! – воскликнула она и обратилась к собеседнице: – Ладно, Александра, я пойду, а то Женечку кормить нужно. Ты, если что еще узнаешь, мне тогда расскажи, – закончила она разговор и вошла вслед за мной в квартиру.

– О чем это вы секретничали? – спросила я тетушку, с удовольствием снимая кроссовки.

– Да так, ни о чем, – ответила она, – вон Александра говорит, что комнатные цветы нужно не удобрять всякой гадостью, а выставлять на лето на балкон. Только поздно она мне об этом сказала: ночи уже холодные и оставлять цветы на балконе опасно – они такие неженки. Женечка, есть хочешь?

– Угу, – буркнула я, принюхиваясь к кухонным ароматам. Тетя Мила что-то варила, но что именно? Я прошла на кухню и сняла крышку с кастрюли, стоявшей на плите. Ух ты! Рассольник с грибами! Сюда бы Горлова с его кулинарными претензиями. Тетушкина кухня ему бы понравилась.

– Будешь? – спросила тетя Мила, стоя у меня за спиной.

– Конечно, буду, – сказала я и пошла мыть руки.

Пока я ела, тетя Мила мне рассказывала сюжет детектива, который она только что прочла. Там главная героиня упустила один нюанс, из-за чего расследование долго шло вкривь и вкось. Но, как водится, после долгих размышлений все встало на свои места и «наши победили». Странно было бы, если бы у современного женского детектива был печальный конец. Я наслаждалась старинным русским блюдом и вполуха слушала тетушкину болтовню. Но вот тарелка опустела, и я поняла, что пора ехать к Горлову.

– Спасибо, тетя Мила, – сказала я, вставая из-за стола, – мне пора.

– Постой Женя, не торопись. Я тут вам пирогов напекла, – тетушка вынула из остывшей духовки два пирога, – один с капустой с грибами, а другой – с яблоками. Возьми, пусть твой Горлов поест за мое здоровье.

Она завернула пироги в бумагу, потом сложила их в пакет и вручила мне.

– Спасибо, тетя Мила. Только я никак не могу взять в толк: зачем ты кормишь моего клиента? Это он должен меня кормить и поить, а после того, как я выполню свою работу, – заплатить.

– Я кормлю не его, а тебя. – На тетушкином лице отразилась обида. – Дался мне твой Горлов. И вообще: не хочешь – не бери.

– Ладно, тетя Мила, я все поняла, – произнесла я, беря пакет с пирогами, – ну, мне пора. Надеюсь, это скоро закончится. – Последнюю фразу я сказала вполголоса, для себя, и направилась в прихожую. Там я снова надела кроссовки и глянула на себя в зеркало. Вид у меня был еще тот: лицо озабоченное, в руках пакет с пирогами, кобура выглядывает из-под куртки. «Нужно что-то с этим делать», – подумала я и показала своему отражению язык.

– Тетя Мила, я ушла, – крикнула я, выходя из квартиры, быстро сбежала вниз по лестнице, вышла во двор и села в свой «фольк». Машина сразу завелась, и я повезла Горлову тетушкины пироги и триста граммов арабского кофе в зернах.

* * *

– Долго ты ездила, – не удержался от упрека недовольный Горлов. – А если бы меня за это время… – Он показал рукой на свою шею, за два дня заросшую седоватой щетиной.

– Ничего с вами не случится, если не будете есть что попало, – сказала я, выкладывая на обеденный стол пироги и кофе. – Вот, тетя Мила вам прислала.

Горлов развернул один пирог и довольно крякнул, почуяв его аромат.

– Вот спасибо тетушке, – произнес он, перекладывая пирог на широкую тарелку, – она у тебя мастерица. Только никак не возьму в толк: почему она меня взялась кормить?

– Отравить хочет, – мрачно пошутила я.

Горлов ничего на это не ответил, а взял нож и отрезал себе большой кусок.

– Ммм… Хочешь попробовать?

Я молча отрезала себе кусок поменьше и стала неторопливо есть, поглядывая на Горлова, который, увидев пироги, сразу забыл о своем кофе.

– Молодец твоя тетя. Искусница, – приговаривал он, доедая кусок. Потом вынул из шкафа кофемолку, насыпал в нее кофе и стал молоть. Дальше шел ритуал варки, который трудно описать словами. Это было священнодействие, в результате которого Андрей Николаевич получил две чашки крепкого и ароматного напитка. Он налил одну чашку себе, а вторую мне.

– Угощайся, – проговорил он, добавляя в кофе сахар.

– Спасибо.

– Ну, теперь рассказывай, где была, что видела.

– Была в полиции. Гиревого арестовали, – рассказала я ему главную новость.

– Арестовали?! За что?!

– И вы еще спрашиваете? – удивилась я. – Вы же сами сказали Бодрову, что Антон и ваша жена хотят вашей смерти. Чего вы ожидали от блюстителей порядка? Вы же личность, словам которой можно доверять.

Горлов подпер рукой подбородок, обхватив при этом губы так, как будто хотел заставить себя замолчать.

– Расскажи все по порядку, – попросил он.

Я во всех подробностях передала ему разговор с Бодровым и пожаловалась, что Чернов учинил мне настоящий допрос.

– Он очень долго добивался, чтобы я рассказала ему, откуда у Антона рецепт яда Медичи.

– А он? – Горлов был весь внимание.

– Уехав от него, я попыталась предупредить Гиревого об опасности ареста. Но Чернов меня выследил. Получилось так, что я сама привела его людей к офису Антона.

Горлов хлопнул рукой по столу.

– Все! Завтра же выхожу на работу. А то без меня в фирме черт знает что творится! Скопов по горло занят производством, Гиревого арестовали… Кто сегодня руководил моей фирмой? Ты знаешь? Нет? А я тебе прямо скажу: никто! – Андрей Николаевич разошелся не на шутку. – Предприятие оставлено на произвол судьбы, а я тут с тобой тетушкины пироги пробую! – Он схватил телефон и набрал номер.

– Иван! Моя машина готова?.. Да?.. Тогда завтра в восемь. Жду. – И повесил трубку. – Завтра мы с тобой едем в офис, – обратился он ко мне, – а потом посмотрим. Я давно собирался проверить, чем там в Энгельсе занимается Скопов. Последний раз мне не понравилось то, что я не застал ни одного рабочего. Может, конечно, пока там работы мало, кадры меняются – я все понимаю. Не понимаю только одного: неужели директор не может поболеть спокойно хотя бы неделю? Женя, ты иногда позволяешь себе болеть?

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, когда я работаю, я не имею на это права.

Горлов немного поостыл.

– Да что я спрашиваю? У тебя, наверное, и болячек нет таких, как у меня, правда? – Андрей Николаевич смотрел так, словно ждал от меня поддержки.

– Почему? Я тоже иногда подхватываю простуду, – созналась я, – но я не могу себе позволить взять больничный, когда работаю с клиентом.

– Значит, у тебя тоже бывают такие ситуации. – Горлов, похоже, смирился с тем, что для него болеть – непозволительная роскошь. – Ну что ж, тогда завтра мы выходим на работу. Правда, Женя?

Я утвердительно кивнула, хотя, если честно, меня больше устраивало то, что Андрей Николаевич болеет: он охотно отпускал меня от себя, и я могла заниматься поисками преступника. Теперь станет намного сложнее: я должна буду находиться рядом с Горловым практически весь день и такая возможность мне вряд ли представится. Ну что ж, как выражается Андрей Николаевич, будем использовать то, что у нас под руками. То есть ждать, когда преступник напомнит о себе еще раз. А он обязательно напомнит, и это будет его ошибкой, потому что этих действий уже ждут.

Глава 7

– Женя, давай быстрее. – Андрей Николаевич, стирая мыльную пену, заглянул на кухню, чтобы посмотреть, как я справляюсь с приготовлением завтрака.

– Сейчас, тосты уже готовы. – Я не успевала. Не то чтобы я совсем не умела готовить, но скорость, которой требовал от меня Горлов, меня напрягала.

– Одних тостов мало, нужно приготовить бутерброды, сварить кофе. Ты что, маленькая? – В его голосе чувствовалось раздражение.

Я ничего не ответила на это. В конце концов, я телохранитель, а не кухарка. С досады я разлила из джезвы набранную воду, плюнула и снова открыла кран. Какая это морока каждый день готовить завтрак! Не выйду замуж никогда. И ни за кого. Ни за какие коврижки. Даже за нефтяного короля.

Андрей Николаевич закончил приводить себя в порядок и вышел на кухню, благоухая мужской парфюмерией.

– Ну, что тут у нас? – спросил он немного мягче. Видимо, тоже понял, что я занимаюсь немного не своими обязанностями.

– Кофе сейчас будет, – сказала я, высыпая смолотые зерна в джезву.

– Не все сразу! Женя, какая же ты неловкая! – не удержался он от упрека.

У меня опускались руки. Андрей Николаевич привык, чтобы обслуживание было на высоте. Я тоже. Как-то нехорошо получалось: телохранитель, вместо того чтобы оберегать подопечного от опасности, готовит ему завтрак. Я сказала об этом Горлову. Он громко расхохотался и, отодвинув меня плечом, принялся готовить сам.

– Ладно, бодигард, на кухне от тебя толку мало, – произнес он с улыбкой, – а я вот иногда люблю приготовить что-нибудь вкусненькое. – Он аккуратно нарезал хлеб, намазал ломтики тонким слоем масла и положил на них тушки шпрот. Получилось очень красиво и аппетитно. Потом он понюхал приготовленный мной кофе и вылил его в унитаз. Чисто вымытую джезву он наполнил до половины холодной водой и поставил на огонь. Пока вода закипала, он смолол на кофемолке еще порцию кофе, высыпал ее в бурлящую жидкость и сразу снял с огня. Помешав содержимое, он подержал джезву над огнем, не ставя ее на плиту, потом снова отставил на край плиты и помешал еще раз. Так он проделал трижды, руководствуясь непонятными мне соображениями. Готовый кофе он поставил на стол на подставку и сказал:

– Пусть настоится, – а сам полез за чашками.

Я внимательно наблюдала за действиями Андрея Николаевича, удивляясь его познаниям в кулинарном искусстве. Его активность позволила мне отвлечься от кухонной возни. Я просто сидела за столом и следила за тем, как ловко Горлов справляется с приготовлением завтрака. Наконец он закончил и сел за стол. Пододвинув к себе обе чашки, он налил в них отстоявшийся кофе и подал одну мне.

– Угощайся, телохранитель, – сказал он с улыбкой, – кто же тебя замуж-то возьмет?

– Я не хочу замуж, – ответила я, беря бутерброд.

– Ой, не могу! – хохотнул Андрей Николаевич. – Замуж она не хочет! Скажи это кому-нибудь другому, он, может быть, поверит. – Горлов придвинул ко мне лицо и, понизив голос, произнес: – Скажу тебе по секрету: все девушки говорят, что не собираются замуж, а потом выходят как миленькие. Ведь почему вы все не желаете замуж? – разглагольствовал директор. – Потому что не встретился еще подходящий парень, в которого можно влюбиться без оглядки. А когда он появится, тут уж вас не удержишь ничем: все готовы отдать, только бы остаться вместе с ним.

– Неправда. – Я покраснела, вспомнив Антона.

– Правда. – Горлов, передразнивая меня, наклонил голову набок. – Ну ладно, поговорили и будет, – сказал он серьезно. – Сегодня у меня трудный день: придется много работать, а я еще не выздоровел до конца. – Он доел бутерброд и маленькими глотками допивал кофе. – Доедай и пошли, Иван уже приехал, – велел он, выглянув в окно. – Посмотри, Женя, машина-то какая чистая! Вот у кого учись: может угодить кому хочешь. И шофер, и повар, и собеседник, и друг. Очень хороший человек.

Я подошла к окну и посмотрела на очень хорошего человека. В принципе, я его уже видела и особенно разглядывать было нечего: мужик как мужик. Я полюбовалась на чистенький горловский «Мерседес» и отошла от окна. Нужно было идти собираться. Я быстро прошла в гостиную, на ходу снимая пижаму, и облачилась в джинсы, белую майку и куртку. Проверила пистолет, спрятала его в кобуру и пристегнула ее. Потом положила в задние карманы джинсов по сюрикену, надела кроссовки с металлической вставкой в носовой части и прихватила на всякий случай наручники: кто знает, когда придется обезвредить преступника? Я, конечно, не мечтательница, но мне почему-то казалось, что именно сегодня он даст о себе весточку.

Закончив одеваться и взяв необходимое снаряжение, я заглянула в спальню к Андрею Николаевичу. Тот стоял в раздумье перед бутылкой своего авторского бальзама и, видимо, решал, выпить его или нет.

– Не нужно рисковать, – сказала я и забрала у него бутылку.

– Ты думаешь? – Горлов повернул лицо в мою сторону.

– Настоятельно рекомендую, – выразилась я его языком.

– Хорошо, не буду, – послушно пообещал он и спрятал бутылку в стоявший рядом шкаф.

– Я готова, – сообщила я, подтягивая ремень кобуры.

– Тогда пошли, – сказал Горлов, взял в руку портфель и направился к выходу.

Иван с машиной ждал нас у подъезда. Опять повторился ритуал пересаживания Андрея Николаевича на заднее сиденье, после чего мы наконец поехали в офис. В офисе Горлов прежде всего вызвал к себе начальника лаборатории, чтобы узнать, как у того идут дела.

– Аппаратура цела, нужен небольшой ремонт, но к концу недели мы справимся, – отрапортовал Игорь Николаевич, теребя в руках телефон.

– Хорошо. А быстрее не получится? – Горлов был сосредоточен на чем-то своем.

– Делаем все что можем, – оправдывался начальник лаборатории, – работаем в две смены.

– Это как это в две смены? – оторвался от своих мыслей Андрей Николаевич.

Игорь Николаевич замялся.

– Кто остается в офисе после шести часов? – добивался ответа Горлов. – Мне арендодатели голову снимут за использование помещения во внеурочное время.

– Да, но тогда мы провозимся недели две, – сказал Игорь Николаевич и спрятал телефон в карман.

– Ладно, пусть работают. Только чтобы после шести тихо здесь, – предупредил директор, – а то сам знаешь, что будет.

– Знаю, знаю, мы тихо, – заверил тот и поднялся со стула.

Дальше пошли технические подробности, в которые я не вникала, после чего начальник лаборатории удалился. Горлов взялся за телефон и обзвонил, наверное, полгорода. Телефонная перекличка длилась больше часа, после чего Андрей Николаевич откинулся на спинку кресла и сообщил:

– Ну, кажется, все. Теперь нужно съездить к Скопову. Долго я к нему собирался, но сегодня надо обязательно съездить. А то распустились тут без меня.

Я уже стала привыкать к его манере разговаривать с самим собой, поэтому не придала значения последним словам. Тем не менее шеф вызвал по селектору Ивана и стал обсуждать с ним детали поездки. Закончив говорить, Андрей Николаевич поднялся с кресла, застегнул пиджак и вышел из-за стола.

– Женя, едем, – сказал он мне, – время не ждет.

Я молча подошла к двери и, как полагалось, проверила, нет ли за ней кого-нибудь. После этого вышла и жестом пригласила выйти Андрея Николаевича. Мы в полном молчании спустились вниз на лифте и вышли из здания. У подъезда стоял шефский «Мерседес» с Иваном за рулем. Горлов, бросив на меня уничтожающий взгляд, сел на заднее сиденье, освободив мне место рядом с шофером. Через минуту мы уже мчались на всех парах в Энгельс, где у Горлова было свое производство.

В этот ранний час на мосту не было пробки, и мы очень скоро миновали опорный пункт дорожной полиции на въезде в город. Оставив центр города по правую сторону, мы помчались вдоль железнодорожных путей прямо в степь, где за городской чертой был расположен цех, в котором смешивали и разливали бальзам «Доктор Гор». В первый раз я не обратила внимание на то, что производство расположено так далеко от офиса. В этот раз я задала Горлову вопрос:

– Андрей Николаевич, а почему ваше производство так далеко от Тарасова?

Шеф помолчал немного, а потом ответил:

– Производственные площади – это не офис. Это как стадион. А аренда в Тарасове стоит дорого. Вот и думай сама.

– Да, действительно, основание веское. Но можно же разместить линию где-нибудь подальше от центра, например в Ленинском районе. Все равно это ближе, чем Энгельс.

– Можно, – коротко ответил Горлов, – но не нужно.

– Кто так решил? – не унималась я.

– Я.

Интересно, по чьей подсказке было принято это решение. Я уже чувствовала неприязнь к Скопову. Человеку, из-за которого мне пришлось-таки съездить к психологу. Наверняка он и на Горлова так действует. Вон как сосредоточен наш директор. Словно не на производство едет, а на конкурс, где ему придется выступать не среди равных, а среди более достойных. И ничем не поможешь: вряд ли обработанный должным образом Горлов будет слушать мои доводы относительно Скопова.

Ну да ладно, тут уже ничего не поделаешь. Пусть забавляется. Лишь бы сам Скопов его не подвел, а остальное можно терпеть. Это ведь просто офисные игры: кто кого. Вот Скопов и старается. Он уже добился многого: Горлов сместил Антона и поставил вместо него Скопова. Что будет дальше? Скопов сместит Горлова? И если да, то каким образом?

Почему мне в голову лезут такие черные мысли? Не все ли мне равно, кто будет у руля в «Фармалюксе»? Не сегодня завтра выяснится, кого нужно опасаться Горлову, к делу подключится полиция, а я буду свободна как ветер. Почему же меня так волнует, что за птица этот Скопов? Может, я слишком огорчена собственной слабостью? Да-да, именно слабостью. Больше это никак не назовешь. Я должна была понять, что он использует НЛП.

– Андрей Николаевич, а как туда добираются рабочие? – Я, видимо, задала очень неудобный вопрос, потому что Горлов поморщился и не стал отвечать на мою провокацию. Возможно, он сам не знал, как туда добираются люди. В этом месте не останавливается городской транспорт. Может быть, и ходит какая-нибудь маршрутка, но тогда, когда производство расширится, она не сможет его обеспечить. Возможно, об этом думал Андрей Николаевич, когда говорил, что очень хочет проверить, что творится на производстве. Ну что ж, посмотрим.

* * *

Доехав до места, мы с Андреем Николаевичем вышли из машины и направились к воротам, оснащенным домофоном. Шеф позвонил. Из домофона послышался вкрадчивый голос Скопова:

– Это вы, Андрей Николаевич?

Как он догадался? Может быть, кроме нашего директора, к нему никто не ездит?

– Открывай, – весело отозвался Горлов, – смотреть буду, чем ты там занимаешься, – и постучал костяшками пальцев в железную дверь.

Я подумала, что домофон среди поля ни к чему, и оглядела постройку, ища видеокамеры. Их не было. Значит, домофон у замдиректора по производству был старый, который легко открывался при помощи жесткого пинка. Почему я подумала об этом, сама не знаю. Но что подумано, то подумано, назад не вернешь.

Дверь открылась. На пороге стоял Скопов в джинсовом комбинезоне и вытирал руки куском ветоши.

– Сам работаешь? – догадался Андрей Николаевич.

– Только сегодня, – почти прошептал Скопов, – завтра приедут устраиваться двое рабочих и уборщица.

– Что это за петрушка с рабочими, почему у тебя до сих пор никого нет? – Горлов начинал заводиться.

– Далеко добираться, вот и не идут. – Скопов бросил ветошь в угол и повел нас мимо железного хлама к себе в кабинет. Но шеф в кабинет идти отказался, он хотел посмотреть цех и все, что в нем.

– Я хочу видеть готовую продукцию, которую, по твоим словам, не вывез Гиревой.

– Сейчас-сейчас, – елейным голоском ответил Скопов, разворачиваясь на полдороге и направляясь в цех, где действительно стояли коробки с бальзамом. Они расположились на широком низком столе рядом с перилами ограждения линии. – Вот она. – Он имел в виду продукцию, но Горлов понял слово «она» по-своему.

– Кто такая?

– В смысле продукция.

– Не морочь мне голову. Я вижу только коробки с бальзамом. Где она, о которой ты говорил?

– Андрей Николаевич, она – это то, что вы видите, коробки с продукцией, – терпеливо пояснил Скопов, – уборщица и двое рабочих придут только завтра.

– А! Теперь понял. Что-то ты непонятно выражаешься, мил друг.

«Мил друг» расплылся в улыбке, показав ряд чистых белых зубов, никак не вязавшихся с его заурядной внешностью.

– Ну хорошо, продукцию мы вывезем. Нужно что-то делать с рабочими. Постарайся, чтобы те, которые придут, остались работать на линии, а то мы так долго не протянем. – В голосе Горлова слышалась тревога. – Может, я ошибся, сместив Гиревого с должности замдиректора, а?

Скопов не смутился. Он начал пространно объяснять Андрею Николаевичу, в чем его, Скопова, преимущества. Заодно прошелся и насчет Антона, сказав, что он – человек молодой, а потому ненадежный. При этом он выразительно кивнул в мою сторону. Мне захотелось его ударить, но я сдержалась, сохранив на лице независимое выражение. Вообще, этот серый человечишко в очках начинал меня раздражать. Меня бесило в нем абсолютно все: и манера разговора, и жесты, и даже его стандартный комбинезон. А Горлов внимательно слушал его болтовню и, что удивительно, к концу разговора стал придерживаться его мнения. С этим нужно было что-то делать. Но что?

Пока я была занята мыслями о Скопове, в домофон позвонил Иван и сказал, что собирается дождь.

– Андрей Николаевич, мы отсюда не выберемся. Нужно уехать до того, как польет.

– Зайди сюда и расскажи все по порядку, – распорядился Горлов и попросил Скопова открыть дверь.

Тот вышел. Через минуту в производственное помещение вошел озабоченный Иван и стал рассказывать, какие тучи идут с Волги, какой поднялся ветер и через какое время, по его расчетам, дорога обратно превратится в вязкое месиво.

Горлов внимательно его слушал. Когда Иван закончил, Андрей Николаевич прошелся по цеху, посмотрел узлы линии, погладил перила. Он делал все не торопясь, словно хотел доказать Ивану, что не боится дождя. Наконец он остановился напротив стола со стоящими на нем коробками, открыл одну, вынул оттуда бутылочку и протянул мне:

– Вот тебе для твоей тети Милы. Инструкцию сейчас дам.

Он порылся в ящике с бумагами, стоящем рядом со столом, и вынул оттуда два листка.

– Это инструкция. Две штуки на всякий случай.

Я приняла бальзам и инструкцию, сказала «спасибо» и положила все во внутренний карман своей куртки. Андрею Николаевичу незачем знать, что я уже взяла у Гиревого две бутылки зелья.

– Поехали, Андрей Николаевич, – торопил Иван.

– Сейчас, дождемся Скопова.

– А куда он исчез? Я пойду посмотрю, где он, – сказал Иван и вышел из цеха.

Мы с Горловым остались вдвоем.

– Ну как тебе мое производство? – спросил Андрей Николаевич, и видно было, что он гордится своими достижениями.

Я пожала плечами. Поддерживать его восторги у меня не было повода: рабочих на производстве не было, объемы маленькие, в общем, на мой взгляд, все это были детские игрушки. Об этом я и сказала Горлову.

Шеф насупился и обхватил рукой подбородок.

– Женя, пойми, это – только начало. Да что тебе говорить! Ты же так далека от производственных проблем! Вот увидишь, через год здесь будет совсем по-другому.

– Через год? – недоверчиво переспросила я. – Мне кажется, здесь и через десять лет все будет так, как сейчас.

– Почему?

Я промолчала. Да, мне не нравился Скопов, но в этот момент я подумала, что из окружающих Андрея Николаевича никто не в состоянии поднять производство настолько, чтобы маленький цех превратился в завод. В этот момент в цех зашел Скопов. Горлов перекинулся с ним парой фраз и стал прощаться: пора было ехать, иначе дождь застанет нас на грунтовой дороге. Мы вышли из цеха и пошли назад через заваленный железным хламом «предбанник». Скопов открыл нам дверь, и мы вышли наконец на свежий воздух. После мрачного цеха поле вокруг бунгало показалось мне райским местом.

Андрей Николаевич подошел к машине, намереваясь сесть на переднее сиденье, но я его опередила.

– Черт, – выругался он, – когда же это все закончится! – и сел назад.

– Я думаю, очень скоро, – ответила я, закрывая дверцу машины и пристегивая себя ремнем безопасности.

Иван завел мотор, и мы выехали на дорогу, проходившую в полукилометре от бунгало. Я оглянулась назад: даже мне внушало сомнение будущее производства Горлова. Слишком далеко от человеческого жилья стоял цех. Слишком неудобно было до него добираться даже на своей машине. А если осенью пойдут дожди?

– Андрей Николаевич, а кто снял это помещение? – спросила я Горлова.

– Скопов. – Андрей Николаевич тоже не отрываясь смотрел в окно.

– Кудесник, – сказала я, ни к кому не обращаясь.

– Есть немного, – отозвался Горлов, – но это плюс.

Он все никак не хотел замечать недостатки своего заместителя по производству. Впрочем, какое мне дело до его производства? Моя задача – сохранить жизнь клиенту, а не разбираться в его производственных проблемах. Пусть сам думает, у него голова большая. Я отвернулась и стала смотреть в окно. Мы ехали мимо маленьких домиков, которые сменились низкими домами, называемыми риелторами «старый фонд». Потом пошли многоэтажки современного типа, под колесами стал чувствоваться хороший асфальт. Мы подъезжали к мосту через Волгу.

И тут Иван забеспокоился. Он сильнее нажал на педаль тормоза и повернул к мосту. Я заметила это и спросила:

– Что-то с тормозами?

– Нет, ничего, все нормально, – сказал он с фальшивой улыбкой и въехал на мост. Здесь начались настоящие чудеса: только что взятая из ремонта машина не хотела слушаться руля и при попытке затормозить продолжала ехать как ни в чем не бывало. В конце концов мы чуть не столкнулись со старенькими «Жигулями». Шофер высунулся в окно и облаял нас.

– Дай, я поведу, – попросила я Ивана, но он посмотрел на меня с сомнением. – Давай, а то хуже будет, – настаивала я, чувствуя, что с машиной творится неладное. Иван остановил «Мерседес» и вылез из машины. Он оглядел ее со всех сторон, постучал по колесам.

– Черт возьми, столько денег отвалили за ремонт! – ругался он, ни к кому не обращаясь.

– Что там случилось? – спросил Андрей Николаевич.

– Пока неясно, – откликнулся Иван.

Я без приглашения села за руль и велела Ивану:

– Садись на мое место, машину поведу я.

Он пытался возразить, но я была непреклонна:

– «Мерседес» неисправен. Я телохранитель и должна обеспечить своему клиенту безопасность.

Мы уже въехали на мост, и здесь нужно было либо придерживаться определенной скорости, либо включать вип-сигнал и выезжать на среднюю полосу. Вип-сигнала у Андрея Николаевича не было. Но я тем не менее выехала на середину и, не сбавляя скорость, поехала без помех.

К середине моста я почувствовала, что тормоза вообще отказали. Нужно бы остановиться и заглянуть под капот, но по средней полосе нередко проезжает полиция, следя за тем, чтобы лихие водители не занимали вип-территорию. Поэтому я старалась ехать с одной и той же скоростью, чтобы как можно быстрее доехать до набережной.

В конце моста был спуск, по которому машина понеслась на дикой скорости. Андрей Николаевич охнул.

– Что ты делаешь?! – воскликнул Иван.

Я не стала тратить время на разговоры. После горки идет крутой подъем, на котором машина затормозит сама по себе. Я сняла ногу с педали газа и выключила мотор. Машина по инерции покатилась вниз и через несколько секунд достигла подъема. Здесь она выскочила наверх, но снова откатилась. Нужно было что-то делать, иначе идущие следом машины могли «поцеловать» наш «Мерседес». Я вывернула руль и съехала на набережную. Здесь под мостом было бетонное ограждение, которое должно было нас задержать. Так оно и получилось: «Мерседес» мягко ткнулся в бетонный бортик и затих.

Я вылезла из машины и первым делом открыла капот: тормозной шланг был пробит, и жидкость практически вся уже вытекла.

– Иди смотри, – сказала я Ивану. – Ты забирал машину со СТО?

Иван вылез из машины, заглянул под капот и перевел взгляд на меня. В его глазах был ужас.

– Что там у вас случилось? – Андрей Николаевич выглянул из окна.

– Долго объяснять, – ответила я, – но если хотите, я это сделаю.

* * *

– Куда ты смотрел?! – рычал Андрей Николаевич на Ивана.

Иван робко оправдывался, говорил, что мастер ему обещал…

– Меня не волнует, что он тебе обещал! Я вижу результат! Мы чуть не погибли!

– Чуть-чуть не считается, – вмешалась я в разговор, стараясь перевести его в нормальное русло.

– Женя, помолчи! – Горлову не терпелось намылить шею своему водителю, но я была настойчива.

– Он не виноват, Андрей Николаевич.

– А кто виноват?

После этого вопроса у меня перед глазами пробежали все события сегодняшнего утра. Я вспомнила, что Скопов куда-то ходил, пока шеф разглядывал продукцию. Но куда? Может быть, он за это время успел поработать с тормозами? Ведь Иван пришел в цех сказать, что скоро начнется дождь! Кстати, почему мне так не нравится Скопов? Может, это следствие его использования НЛП? Да! Я совсем забыла! У меня же есть его фотография! Тогда, когда мы в первый раз приехали на производство, я его сфотографировала. Но он удалил свое фото, не зная, что у меня в телефоне самая современная программа, которая умеет делать откат. Нужно еще раз взглянуть на его физиономию.

Я достала телефон, нашла изображение и растянула его на весь экран. Ба! Этого не может быть! Вернее, если это может быть, то все ниточки сходятся на этом тихом, неприметном заместителе директора! Вон под очками карие глаза. У пепельных блондинов, коим был Скопов, не бывает карих глаз! Они бывают только у темноволосых и рыже-русых. Значит, Скопов красит волосы! И если снять с него очки и восстановить натуральный цвет волос, он будет похож… Он будет похож на Гошу Медкова! Так вот где собака зарыта! Никита Сергеевич вовсе не Никита Сергеевич, а Георгий Петрович! А этого Георгия Петровича уже обыскалась наша славная полиция за убийство жены.

Причем жену он убил, использовав трансдермальный яд, которым была отравлена и несчастная Ольга! И пожар в лаборатории тоже легко объясним: Гоше нужно было избавиться от документов, хранившихся у Горлова и подтверждающих его причастность к убийству! А сейчас он наверняка собирается смыться и опять сменить личину. Нужно торопиться, иначе я опоздаю.

Я огляделась вокруг. Обещанный Иваном дождь уже заканчивался, и здесь, под мостом, рядом с нами пристроил свой мотоцикл какой-то байкер. Вот кто довезет меня обратно в Энгельс! Я подошла к парню в черной коже и попросила у него закурить.

– А ты не маленькая? – Он имел в виду, есть ли мне восемнадцать. Тоже мне, комплимент.

Я заверила его, что не маленькая, после чего он угостил меня самым крепким «Винстоном». Я прикурила от своей зажигалки и с удовольствием выпустила клуб ароматного дыма.

– Ты сейчас чем собираешься заниматься? – спросила я байкера.

– Хочу побаловаться с тобой, крошка, – ответил он с сальной ухмылкой.

– Хочешь прокатиться до Энгельса? – спросила я, не обращая внимания на его нахальство.

– Далеко, – сказал детина и отвернулся.

– А за бабки?

– Смотря за какие, – лениво протянул он.

Я назвала сумму. Парень сразу повернулся ко мне, в его глазах горел неподдельный интерес.

– Половина – сейчас, – подстегнула я его мысли.

– Идет!

– Только нужно ехать быстро, – сказала я, отсчитывая деньги, – очень быстро.

– Я мигом! Садись!

– Женя, ты куда? – Андрей Николаевич бесстрашно встал на пути байкера.

– Оставайтесь под мостом, здесь вы в безопасности. А я сейчас приеду, – ответила я, надевая шлем и садясь на заднее сиденье мотоцикла.

– Сколько тебя ждать? – Андрей Николаевич что-то понял и отошел в сторону.

– Недолго. Я позвоню, – произнесла я, и мотоцикл унес меня вверх, к дороге через мост.

* * *

Мой новый знакомый летел по мосту как на крыльях, лавируя между машинами так, что захватывало дух. Когда мы поравнялись с опорным пунктом дорожной полиции на въезде в город, полицейский помахал ему жезлом. Байкер в ответ махнул рукой и свернул налево, вдоль железной дороги. Эту часть пути мы тоже буквально пролетели, и уже минут через пять я увидела вдалеке очертания бунгало.

Метров за пятьдесят до цеха я попросила мотоциклиста остановиться. Он сбавил скорость, развернулся и в два счета остановил байк.

– Мы приехали? – удивленно спросил он. – Здесь, среди поля…

– Вон видишь строение? – показала я пальцем на неказистую постройку, громко именуемую в «Фармалюксе» производством. – Я сейчас пойду туда, а ты подожди меня здесь.

– Тебя там кто-то ждет? – мурлыкнул байкер.

– Может быть, и ждет, только мне хотелось бы, чтобы меня не ждали, – откровенно ответила я, вынимая пистолет.

– Ого! У киски есть коготки? – Сальная улыбка байкера куда-то пропала. Он стал смотреть на меня намного серьезнее. – Ты вообще кто?

– Телохранитель, – коротко ответила я, проверяя заряд.

– А зачем тебе этот сарай? – Байкер кивнул в сторону так называемого цеха.

– Долго объяснять. Так. Я сейчас пойду туда, а ты жди меня здесь. Ближе не подходи. – Я не имела права подвергать опасности безоружного человека.

– Ой-ой-ой, – закокетничал детина, – типа без мужиков справимся?

– Я не уверена, что смогу обеспечить твою безопасность, – серьезно ответила я, – и знаешь что? Давай обойдемся без самодеятельности.

– А ты типа профессионал, – недоверчиво сказал уязвленный байкер. – Знала бы ты, в каких переделках мне пришлось побывать.

– Я пойду одна, а ты жди здесь, повезешь меня обратно, – твердо проговорила я, повернулась и зашагала по полю по направлению к цеху. Подойдя к двери с домофоном, я с силой ударила ее ногой. Домофон сработал, и дверь противно запищала. Я открыла ее и вошла в захламленный предбанник. В темноте я наткнулась на какую-то железную конструкцию и, не выдержав больше, вынула телефон и посветила встроенным в него фонариком. Так, с фонариком, я дошла до двери кабинета. Она оказалась заперта.

Я прислушалась. Со стороны «цеха» доносился легкий шум. Я рванула дверь и вошла. В цеху горел свет, Скопов стоял спиной ко мне и к столу для готовой продукции, облокотившись на перила, ограждавшие линию.

– Здравствуйте, Георгий Петрович, – громко сказала я.

Услышав свое настоящее имя, Скопов-Медков вздрогнул всем телом. Он повернулся ко мне. Его лицо оставалось невозмутимым.

– Меня зовут Никита Сергеевич, ты, Женя, меня с кем-то перепутала, – произнес он своим тихим, вкрадчивым голосом.

– Сними очки, Гоша, они тебе не нужны, – продолжала я. – Ты не надеялся, что я останусь жива? Правда?

Гоша снял очки, быстро нагнулся и выхватил пистолет, засунутый за голенище его сапога.

– Сейчас мы это исправим, – сказал он своим настоящим голосом. Он оказался чистым и звонким. – Брось оружие, горе-телохранитель. У тебя под носом сидел тот, кого нужно было бояться как огня, а ты ухом не вела до тех пор, пока Горлов не погиб.

Так. Мы считаем, что Андрей Николаевич погиб. Значит, с тормозами Медок точно поработал. Я осторожно положила пистолет на землю так, чтобы Гоша его не достал. Затем я так же медленно продвинула руки к задним карманам джинсов, где у меня лежали сюрикены. Незаметными движениями я обхватила их и, медленно вынув из карманов, опустила руки вниз. Гоша следил за каждым моим движением, но так и не заметил, как сюрикены попали ко мне в руки.

– А теперь прощайся с жизнью, детка. Сегодня мне должны привезти бетон. Видишь вон ту траншею?

Я покосилась на траншею. Она была длинная и глубокая.

– Вот туда я сброшу твое тело и залью бетоном. Даже если будут искать, то не найдут.

Я слегка присела и напрягла мышцы, готовясь к броску. Гоша поднял пистолет, прицелился и выстелил в мою сторону. Но я его опередила: секундой раньше я метнула сюрикены и бросилась ничком на пол. Послышался сдавленный крик, выстрел, потом звук упавшего пистолета. Я вскочила с земли и рыбкой скользнула по столу в сторону преступника, на ходу вынимая наручники.

Сюрикены впились в правую руку Гоши так, что он перестал ей владеть. Левой рукой он пытался вытащить один сюрикен, но это ему никак не удавалось. Я взяла его здоровую руку на болевой прием, после чего защелкнула на ней один браслет наручников. Второй я пристегнула к перилам, ограждавшим производственную линию. Все. Преступник был обезврежен. Теперь оставалось вызвать полицию, что я немедленно и сделала.

Бодров долго не мог поверить, что я взяла Гошу Медкова.

– Женя, это точно он?

– Все сходится, Валерий Петрович, присылайте ребят быстрее: этот гад истекает кровью.

– Женя, ну как же ты так? – забеспокоился начальник отдела по борьбе с организованной преступностью. – Мне он нужен живой и здоровый. И вообще, что у тебя за манера калечить преступников?!

– Ничего, поправится. Зато теперь у него будут особые приметы. – Я имела в виду шрамы от сюрикенов. Интересно, как он запоет, когда тюремный врач будет их извлекать из его тела? Я поговорила с Бодровым и спрятала телефон. Теперь оставалось только ждать приезда полиции.

Гоша сверлил меня волчьим взглядом.

– Я все равно от всего откажусь, – надменно сказал он, – и ты останешься в дураках. Точнее, в дурочках.

Я не стала отвечать на эту провокацию. Нужно было подумать о свидетелях, в частности о Пелагее. Знала бы она, сколько трудов положено на то, чтобы арестовать ее «чернявого».

– Гоша, а ты зачем перекрасил волосы? Черные тебе шли больше, – словно невзначай заметила я.

Преступник подался вперед, натянув цепь наручников. Я подошла ближе и ногой отшвырнула его пистолет.

– Тебе это даром не пройдет, – зашипел он, – из-под земли достану!

– Ну-ну, все так говорят, – сказала я и стала прислушиваться: со стороны входной двери раздался гул, потом ругань, и в дверях появился мой байкер.

– Ты долго еще тут? Ой, что это с ним. – Он увидел раненого Гошу, пристегнутого к перилам ограждения.

– Я буду ждать полицию, – ответила я, присаживаясь на край стола.

– Ну, тогда я поехал, – произнес он озабоченно, – у меня не со всеми ментами налажен контакт.

– Ну, ты же не уголовник, – успокоила его я, – можешь подождать.

– Нет уж, спасибо на добром слове. А как ты будешь добираться обратно?

– Это мое дело, – ответила я.

– Береги себя, – сказал на прощание байкер и вышел. Через минуту я услышала звук удаляющегося мотоцикла.

Я позвонила Горлову и сообщила, что ему теперь опасаться некого. Он долго не мог поверить, что его хваленый заместитель оказался преступником. Потом приехали «маски-шоу» и забрали Гошу. Видимо, Бодров не стал посылать своих ребят, а просто позвонил в Энгельс и вызвал наряд оттуда. Я вышла из бунгало и огляделась вокруг: асфальтированная дорога начиналась примерно в километре от «производства». Я прошлась по осеннему полю, остановила грузовик, идущий в Тарасов, и, хотя и с пересадками, благополучно добралась до горловского дома, где стоял мой любимый «фольк».

* * *

Но день на этом не закончился. Наверное, так всегда: если утро началось с суеты, то весь день тебя будут преследовать приключения. Едва я села за руль своего «фолька», раздался звонок из полиции. Чернов требовал, чтобы я приехала к нему самым срочным образом, в противном случае может пострадать невинный человек.

«Невинным человеком» он называл Антона, которого поместили в КПЗ, руководствуясь обвинениями Горлова. Мне, конечно же, было жаль Антона, и я поехала в городской отдел полиции, чтобы дать мистеру Смиту исчерпывающую информацию о преступлении.

Когда я прибыла в отдел, меня поразила царящая там суета. В коридоре было полно народу, люди сидели на стульях рядом с кабинетами и откровенно нервничали. Я поняла: сегодня у полиции приемный день и Чернов вызвал меня в эти заветные часы, чтобы не тратить драгоценное время, отпущенное ему на раскрытие дела.

Я подошла к кабинету и постучала в дверь, после чего открыла ее.

– Александр Степанович, вызывали? – спросила я, просунув голову внутрь.

– Да, Женя, заходи. – Тон Чернова был спокойным, я бы даже сказала, дружелюбным, что редко случалось. Чаще Чернов пытался поймать меня на несуществующей лжи.

Я зашла в кабинет. Его хозяин жестом пригласил меня сесть на стул напротив его кресла и принялся перебирать бумаги, лежавшие перед ним на столе. Я внимательно следила за его действиями. Наконец он закончил и поднял глаза на меня.

– Опять изувечила преступника?

Я ожидала такой вопрос, поэтому отреагировала спокойно.

– Он хотел меня застрелить, а потом залить мое тело бетоном, – сказала я.

Чернов, досадуя, хлопнул себя по бедрам.

– Он может тебе обещать все что угодно. Мы – я повторяю – мы не должны калечить преступников. Мы же представители власти и не можем себе позволить произвол. Мы, черт возьми, должны их содержать в комфортабельных камерах, оказывать им медицинскую помощь и всячески их развлекать!

– Не всех, – напомнила я, хотя знала, что богатые преступники у нас так и содержатся.

– Да, не всех, – согласился мистер Смит, – но этот Гоша и есть не все. Он только что перечислил на наш счет кругленькую сумму за содержание в камере улучшенной планировки. Но ему еще требуется операция: твои сюрикены впились в его руку намертво.

– Сюрикены – оружие, которое я применила в ответ на Гошину стрельбу из пистолета.

– А он утверждает, что ты бросила их первой. Что с тобой за это сделать? – Чернов досадовал на то, что не может сразу допросить преступника.

– Да мало ли что он говорит! – возмутилась я. Меня удивляло отношение нашей доблестной полиции к преступникам. Сегодня они их ищут, поминая лихом, а завтра начинают заботиться об их здоровье, будто они малолетние дети. – Заживет как на собаке!

– На собаке, – повторил агент Смит, – не скоро это заживет. Гоше нужна операция.

– Жалко, сюрикены теперь пропали, – парировала я, – они стоят недешево.

– Какая ты меркантильная, – заметил Чернов, – расскажи лучше, где Антон взял рецепт яда Медичи.

– У Пелагеи, – коротко ответила я.

– Что это за Пелагея? Я слышу это имя не впервые. – Александр Степанович вынул листок бумаги и приготовился записывать мои показания.

– Живет в Затоне, лечит травами. У нее сын был за границей и купил там на аукционе старинный список с рецептами Медичи.

– Ольга была отравлена этим ядом?

– Да. У вас должен быть акт, составленный Гиревым.

– Акт есть, но нет самого яда.

– Он на книге, которую я вам отдала. Им испачканы Ольгины пальцы, – напомнила я следователю.

– Где живет эта Пелагея? – Чернов приготовился записывать адрес.

– Большая Затонская, тридцать пять, частный дом недалеко от дикого пляжа.

– Найдем, не волнуйся, – заверил меня следователь, – еще не там находили.

– Рецепты она никому не дает списывать. Гоша – исключение.

– А вы с Антоном?

– Да, действительно, нам с Антоном удалось ее уговорить. Но это тоже исключение. Я просила ее показать рецепт, потому что Антону нужно было сделать анализ.

– Без рецепта ничего не получалось? – уточнил Чернов.

– Без рецепта очень долго. С рецептом он сделал это в течение получаса.

– Так, хорошо. – Мистер Смит принялся писать. Он исписал полстраницы и остановился. – Антона я сегодня выпущу, – пообещал он, – негоже ему сидеть в одной камере с уголовниками.

– Спасибо, Александр Степанович, – поблагодарила я. – Я могу быть свободна?

– Пока да. Нужно будет, я вызову тебя еще раз.

Я поднялась со стула, на котором сидела, и собралась уже уходить, но тут вспомнила: сюрикены. Это же моя личная собственность.

– Александр Степанович.

– Ну, что еще? – недовольно отозвался Чернов.

– Мне вернут мою собственность?

– О чем это ты? Какая собственность? – встревожился следователь.

– Сюрикены.

Чернов задохнулся от возмущения.

– Женя! И ты имеешь наглость спрашивать у меня такое! Да скажи спасибо за то, что я не привлекаю тебя к уголовной ответственности. Я это не делаю только потому, что невозможно определить, кто первый использовал смертельное оружие: ты или Медков. По-хорошему, я должен тебя арестовать за превышение полномочий. И лишить лицензии. Навсегда.

– Я поняла, Александр Степанович. – Моих любимых сюрикенов мне теперь не видать как собственных ушей. – До свидания. – Я вышла из кабинета и осторожно прикрыла за собой дверь. Вот так оно всегда: награда за хорошо выполненную работу – в лучшем случае выговор, а в худшем – лишение права заниматься охранной деятельностью. Ну что ж, будем считать, что мне на этот раз повезло.

Эпилог

На следующий день были похороны Ольги. Приехала ее мать, чье горе я не берусь описывать: наш веселый офис-менеджер была единственной дочерью в большой и дружной семье. Как я узнала, у нее остался сводный брат, который сейчас живет за границей. Но жить за границей – это одно, а лежать в могиле – совершенно другое. В общем, что ни говори, похороны – это похороны.

На кладбище я ехала с Антоном в его машине. После ареста Гоши Медкова его сразу же освободили, но при этом следователь даже не извинился. Это очень похоже на Чернова: проявить ретивость, а потом делать вид, что все было так и задумано. Хотя надо отдать ему должное: с освобождением Антона он тоже торопился: бегал подписывал необходимые бумаги, просил, доказывал – в общем, делал все, чтобы невинный человек в тюрьме не задержался.

Гроб вынули из катафалка и поставили на привезенные табуретки. Ольга лежала бледная, голубые глаза были закрыты. Мать настояла, чтобы ее похоронили по-христиански, поэтому на кладбище с нами приехали священник и певчая. Священник дал возглас, и певчая стала петь по-славянски о бренности всего сущего. Старинный мотив панихиды успокаивал, хотя у многих на глазах были слезы.

Когда панихида подошла к концу, священник предложил проститься с покойной. Мы по очереди подходили к гробу и целовали Ольгу в бумажный венчик на лбу. Потом гроб закрыли, спустили в могилу и священник первый бросил в яму три горсти земли. Делал он это неторопливо, с молитвой, после чего прочел небольшую проповедь. Присутствующие понемногу успокаивались. Безутешной оставалась только мать, одетая по случаю похорон во все черное.

На погосте рядом со мной все время крутился Антон. Он задавал мне ничего не значащие вопросы, рассказывал о тонкостях церковной службы, с которой, как он утверждал, был знаком не понаслышке. В самом конце мы подошли к матери выразить ей свои соболезнования. После этого обязательного акта наше присутствие на похоронах стало излишним: народу было много и вряд ли все уместились бы в маленьком кафе, где устраивались поминки.

Зато Антон пригласил меня в другое кафе. Может, это и было нарушением этикета, но видеть унылые лица больше не было сил, и я приняла приглашение. Антон выбрал уютное кафе на проспекте, где оформление зала напоминало интерьер корабля. Мы заняли столик недалеко от окна-иллюминатора и стали ждать официанта. Рядом в аквариуме плавали золотые рыбки.

– Ну как тебе события последних дней? – Я первая нарушила молчание, накатившее на нас после поездки на кладбище.

– События. – Антон задумался. – Я до сих пор не понял, как Горлов почуял опасность и додумался нанять телохранителя.

– Ему подсказал Бодров, – теперь это уже не было секретом, – сам бы он не догадался.

– Но мне он сказал, что тебя ему посоветовал нанять Стас Климов. Кстати, кто это такой?

– Стас Климов – рекламщик из «Брикса», ярый поклонник тетушкиной стряпни, а эта версия была лично для тебя. Бодров так распорядился.

Антон затряс головой, глупо улыбаясь.

– Выходит, я попался на чью-то удочку?

Я утвердительно кивнула.

– Выходит, что так. Но, думаю, ничего страшного.

Принесли меню. Я выбрала блюда и напитки и стала ждать заказ. Антон опять замолчал, и я поняла, что нам с ним больше не о чем говорить. Все остальное уже известно, а обсуждать события еще раз мне не хотелось. Моя работа закончена, Горлов со мной расплатился сполна и покрыл накладные расходы… А Антон?

Что ж, Антону нужно уделить немного внимания. У него сейчас тяжелый период: он уволился из «Фармалюкс», планирует купить франшизу у Цветкова, что позволит ему стать полноправным хозяином большой аптеки под названием «Виринея». Конечно, Горлов не хотел его отпускать, но в свете событий последних дней ему пришлось это сделать: слишком уж много негатива было сказано и сделано в отношении Гиревого. Андрею Николаевичу ничего не оставалось, как подписать Антону заявление об уходе.

– Антон, ты не жалеешь, что ушел из «Фармалюкс»?

– А есть о чем жалеть? – В его глазах была обида. – Горлов помыкал мной как хотел, а потом снял с должности. Пусть теперь поищет дурака на мое место.

– Так уж и дурака? – Мне было обидно за Горлова. – Он теперь лишился одновременно и заместителя по производству, и заведующего аптечной сетью.

– Пусть объявит конкурс на замещение вакантной должности, – равнодушно отозвался Антон. – Что-то мы с тобой не о том говорим, – добавил он. – Я не поехал на поминки, чтобы там не говорить о покойнице, а тут ты со своими расспросами про «Фармалюкс».

– Ты считаешь эту фирму банкротом?

– Однозначно. Горлову трудно самому управлять кадрами: он очень мнительный и капризный. Ему нужен хороший менеджер, а найти такого весьма непросто.

– Если бы Стас что-то понимал в фармацевтике, я бы посоветовала пригласить его, – вставила я.

– Если бы у бабушки росла борода, она была бы дедушкой, – ядовито заметил Антон. – Твой Климов в рекламе как рыба в воде. Зачем ему Горлов с его причудами?

– И то правда, – согласилась я. – А как теперь Анна?

– Анна сходит с ума после пластики. Она мне звонила и предлагала съездить вместе в Египет.

– А что ты?

– Отказался. Я не любитель антиквариата.

Официант принес напитки, фужеры и салат. Антон налил вина, и мы выпили за упокой души несчастной Ольги. Я попробовала салат, Антон налил себе еще вина.

– Ты за рулем, – напомнила ему я.

– Меня отсюда повезет «трезвый водитель».

– То есть мы здесь всерьез и надолго? – удивилась я.

– Да, – подтвердил Антон, – будем есть, пить и веселиться. У меня сегодня первый день, свободный от фирмы «Фармалюкс»! – И он выпил залпом второй фужер вина.

Я тут же пожалела о том, что приняла приглашение. У меня появилось предчувствие, что Антон сегодня просто напьется и мне придется тащить его домой на себе. Мои предчувствия подтвердил официант, который принес бутылку джина и рюмки. Я спросила, когда подадут горячее, на что официант ответил, что горячее скоро будет готово. Но закуска нужна была сейчас, в противном случае Антон быстро опьянеет. Тем временем Гиревой разлил в рюмки джин. Одну он поставил передо мной, а другую тут же выпил, едва закусив салатом.

– Антон, не так быстро. – Я показала на рюмку, на что Гиревой мне ответил:

– Нам нужно поговорить.

– О чем?

– О нас с тобой.

Вот это новость! Значит, Антон ко мне неравнодушен? Но почему ему нужно обязательно напиться, чтобы сказать девушке о своих чувствах?

– Ты серьезно?

– Вполне. Я хочу нанять тебя телохранителем к себе. Вечным. Ты будешь охранять меня днем и ночью, а я буду приносить тебе зарплату. – Язык Антона уже начал заплетаться.

В это время на крохотной сценке появился музыкант с синтезатором и заиграл бодренькую мелодию. Чтобы отвлечь Антона от выпивки, я пригласила его танцевать, но он отказался, сказав, что не умеет.

– Ты еще не сказала мне, согласна ли ты быть моим телохранителем, – повторил он, крепко взяв меня за руку.

– Если ты будешь хорошо себя вести, – произнесла я, чувствуя, что разговариваю с пьяным. Меня удивило то, что Антон очень быстро опьянел и начинал вести себя не совсем прилично. Он подошел к аквариуму и сунул туда руку, пытаясь схватить за хвост золотую рыбку. К нему подлетел охранник и что-то строго ему сказал. Антон в ответ кивнул и руку убрал. Потом он пошел к сцене и стал дирижировать, после чего к нему опять подошел охранник. Я не выдержала и решила вмешаться.

– Антон, иди сядь за столик, – проговорила я, подойдя к нему.

– А вот не сяду. – Взгляд Гиревого совсем замутился.

Я взяла его за плечи и с силой повернула назад. Он не сопротивлялся, послушно пошел со мной к нашему столику и сел на свое место. Я подозвала официанта и попросила его убрать со стола спиртное. Он выполнил мою просьбу. Вернувшись в зал, он принес нам давно ожидаемое горячее. Я проследила за тем, чтобы Антон поел, и стала уговаривать его уйти из кафе.

– Антон, поехали домой.

– Ко мне или к тебе?

– А к кому ты хочешь?

– Я хочу к тебе. – Он неловко обнял меня и потянулся губами к моим губам. Я подставила щеку. Поцелуй получился звонким. Несколько посетителей обернулись на нас.

– Значит, поедем ко мне, – твердо сказала я, – и немедленно.

– Поедем, поедем. – Антон расплылся в пьяной улыбке.

– Официант, счет! – крикнула я и добавила, обращаясь к Гиревому: – Давай ключи от машины.

Антон полез в карман и, доставая ключи, выронил пачку таблеток. Так вот почему он так быстро опьянел! Я подняла пачку и спрятала ее к себе в сумку. Нужно будет почитать, что именно он принимает.

Официант принес счет, я расплатилась и в обнимку с пьяным Антоном вышла из кафе, провожаемая взглядами любопытных. Я открыла машину, сгрузила Гиревого на заднее сиденье, сама села за руль и вставила ключи в замок зажигания. Антон попытался обнять меня сзади за плечи, но у него это не получилось и он снова неловко сел на сиденье.

– Мы едем к тебе? – опять спросил он.

– Ко мне, ко мне, – ответила я, разворачивая его «Вольво», чтобы выехать со стоянки.

Пока мы ехали по городу, Антон несколько раз порывался меня обнять. Потом эти попытки резко прекратились, и я услышала богатырский храп. Посмотрев в зеркало, я обнаружила, что Гиревой спит в позе кучера, покачиваясь на сиденье.

Я подумала о том, что сегодня мне на голову нежданно свалилось настоящее женское счастье. При этой мысли я горько улыбнулась: быть женой наркомана, коим оказался Антон, я не собиралась. Но с ним нужно было что-то делать. Нельзя же его оставлять на ночь в машине. Всякое может случиться. Да я и не знаю, где он живет, поэтому намного безопаснее отвезти его ко мне домой.

На улице уже давно стемнело, а я все каталась по городу, выжидая время, когда с лавочки возле нашего подъезда уйдут кумушки. Им не нужно было видеть, с кем и в каком виде я приехала. Наконец я решила, что время пришло, и подъехала к своему дому. «Вольво» я поставила рядом со своим «фольком», толкнула Антона, заставив его вылезти из машины и, обняв пьяного за плечи, потащила его в подъезд.

Лифт оказался внизу, и я втолкнула Гиревого в кабину и зашла сама, нажав кнопку. Из лифта Антон ухитрился выйти самостоятельно, мне оставалось только направить его нужным курсом. У дверей я вынула ключ и открыла квартиру.

– Пойдем, – сказала я Антону, втащила его внутрь и прислонила к стене в прихожей.

Ища в сумке Антоновы таблетки, я нечаянно обнаружила там флакон «Доктора Гора», который вчера дал мне Андрей Николаевич. Я вынула его и вручила вышедшей в прихожую тетушке.

– На, тетя Мила, Горлов прислал тебе еще один флакон нового средства, – произнесла я так, будто в прихожей не стоял, согнувшись, посторонний человек, напившийся до поросячьего визга.

Тетя Мила взяла бутылочку, не сводя глаз с Антона.

– Женечка, это кто?

Я покраснела до корней волос.

– Это мой жених, тетя Мила. Ну, или потенциальный жених, как хочешь, так и называй.

– Это тот самый, который из аптеки?

– Он, тетя Мила, он. Только теперь у него будет своя аптека, от Горлова он уволился.

– Ничего не понимаю. Он безработный?

Я ничего не сказала в ответ. Тетушка была права: Антон сейчас безработный, пьяный и наглотавшийся «колес», как называют такие таблетки наркоманы. И этого пьяного наркомана я притащила к себе домой, даже не подумав о последствиях. Конечно, хорошо иметь внешность Тома Круза. Но еще лучше обладать его деловыми качествами, а они, я так думаю, у него есть.

Антон стоял у стены там, где я его прислонила, и уже начинал сползать на пол.

– Тетя Мила, давай раскладушку, – попросила я, снова поставив Антона вертикально.

– Он будет ночевать у нас? – с сомнением спросила тетушка.

– А куда его еще? Во-первых, его машина у нас во дворе, а во-вторых, я не знаю, где он живет.

Тетушка покачала головой, но раскладушку достала и поставила ее в моей комнате. Потом она вынула из кладовой ватный матрас, старое одеяло и старую подушку и постелила Антону постель.

Я взвалила Гиревого на плечо и потащила в свою комнату. Там я усадила его к себе на кровать, раздела и уложила на приготовленную раскладушку. Не успела его голова опуститься на подушку, как Антон захрапел. Я перевернула его на бок, чтобы прекратить храп, и вышла в кухню: после сегодняшних событий мне нужно было немного расслабиться, и я достала из буфета бутылку кагора.

– Ты тоже так хочешь? – спросила тетя Мила, показывая глазами на Антона.

Я засмеялась и поставила чайник на плиту.

– Нет, я хочу пунш.

– Как я поняла, он сделал тебе предложение, – утвердительным тоном произнесла тетя Мила.

– А как ты догадалась?

– Посмотри на него: это человек, который не в состоянии принять ни одного серьезного решения. Ему постоянно нужен либо допинг, либо нянька. Не выходи за него.

Что это случилось с тетей Милой? Я с удивлением посмотрела на нее. Обычно она, наоборот, спрашивает меня, когда я наконец выйду замуж, а тут… Неужели Гиревой так плох?

– Тебе не нравится мой жених? – поддразнила я тетю Милу.

– Найди себе другого, – твердо произнесла она, – этот никуда не годится. Да! И еще: сегодня пусть он у нас проспится, но больше его к нам в дом не води.

– Я поняла, – сказала я тете Миле. – Мне почему-то его очень жаль.

– Не нужно жалеть таких. Он, конечно, ни в чем не виноват, но на жалости далеко не уедешь. Лучше найди себе другого, поприличнее.

Я приготовила пунш, выпила его горячим и отправилась к себе в комнату. Там я села за компьютер и добрых два часа провела в Интернете, читая о способах, помогающих наркоманам избавиться от их пристрастия. Результаты оказались неутешительными: пристрастившиеся к «колесам» очень быстро «садятся на иглу». Будущее Антона теперь рисовалось мне далеко не в розовом свете. Я с сожалением посмотрела на спящего и тихо вздохнула. Наверное, мне не судьба выйти замуж. Пусть Тарасов запомнит меня как лучшего телохранителя-женщину, а семейные дела не для меня.

Придя к однозначному решению, я поправила Антону одеяло, разделась и легла на свою кровать. Нужно будет хорошенько выспаться. А завтра будет новый день и новые заботы, такие же далекие от свадебных торжеств, как Тарасов от Голливуда.

Татьяна Коган. Человек без сердца

Глава 1

Психотерапевт Иван Кравцов сидел у окна в мягком плюшевом кресле. Из открытой форточки доносился уличный гул; дерзкий весенний ветер трепал занавеску и нагло гулял по комнате, выдувая уютное тепло. Джек (так его величали друзья в честь персонажа книги про доктора Джекила и мистера Хайда) чувствовал легкий озноб, но не предпринимал попыток закрыть окно. Ведь тогда он снова окажется в тишине – изматывающей, ужасающей тишине, от которой так отчаянно бежал.

Джек не видел окружающий мир уже месяц. Целая вечность без цвета, без света, без смысла. Две операции, обследования, бессонные ночи и попытки удержать ускользающую надежду – и все это для того, чтобы услышать окончательный приговор: «На данный момент вернуть зрение не представляется возможным». Сегодня в клинике ему озвучили неутешительные результаты лечения и предоставили адреса реабилитационных центров для инвалидов по зрению. Он вежливо поблагодарил врачей, приехал домой на такси, поднялся в квартиру и, пройдя в гостиную, сел у окна.

Странное оцепенение охватило его. Он перестал ориентироваться во времени, не замечая, как минуты превращались в часы, как день сменился вечером, а вечер – ночью. Стих суетливый шум за окном. В комнате стало совсем холодно.

Джек думал о том, что с детства он стремился к независимости. Ванечка Кравцов был единственным ребенком в семье, однако излишней опеки не терпел абсолютно. Едва научившись говорить, дал понять родителям, что предпочитает полагаться на свой вкус и принимать собственные решения. Родители Вани были мудры, к тому же единственный сын проявлял удивительное для своего возраста здравомыслие. Ни отец, ни мать не противились ранней самостоятельности ребенка. А тот, в свою очередь, ценил оказанное ему доверие и не злоупотреблял им. Даже в выпускном классе, когда родители всерьез озаботились выбором его будущей профессии, он не чувствовал никакого давления с их стороны. Родственники по маминой линии являлись врачами, дедушка был известнейшим в стране нейрохирургом. И хотя отец отношения к медицине не имел, он явно был не против, чтобы сын развивался в этом направлении.

Ожесточенных споров в семье не велось. Варианты дальнейшего обучения обсуждались после ужина, тихо и спокойно, с аргументами за и против. Ваня внимательно слушал, озвучивал свои желания и опасения и получал развернутые ответы. В итоге он принял взвешенное решение и, окончив школу, поступил в мединститут на факультет психологии.

Ему всегда нравилось изучать людей и мотивы их поступков, он умел докопаться до истинных причин их поведения. Выбранная специальность предоставляла Джеку широкие возможности для совершенствования таких навыков. За время учебы он не пропустил ни одной лекции, штудируя дополнительные материалы и посещая научные семинары. К последнему курсу некоторые предметы студент Кравцов знал лучше иных преподавателей.

Умение видеть то, чего не видит большинство людей, позволяло ему ощущать себя если не избранным, то хотя бы не частью толпы. Даже в компании близких друзей Джек всегда оставался своеобразной темной лошадкой, чьи помыслы крайне сложно угадать. Он никогда не откровенничал, рассказывал о себе ровно столько, сколько нужно для поддержания в товарищах чувства доверия и сопричастности. Они замечали его уловки, однако не делали из этого проблем. Джеку вообще повезло с приятелями. Они принимали друг друга со всеми особенностями и недостатками, не пытались никого переделывать под себя. Им было весело и интересно вместе. Компания образовалась в средних классах школы и не распадалась долгие годы. Все было хорошо до недавнего времени…

Когда случился тот самый поворотный момент, запустивший механизм распада? Не тогда ли, когда Глеб, терзаемый сомнениями, все-таки начал пятый круг? Захватывающий, прекрасный, злополучный пятый круг…

Еще в школе они придумали игру, которая стала их общей тайной. Суть игры заключалась в том, что каждый из четверых по очереди озвучивал свое желание. Товарищи должны помочь осуществить его любой ценой, какова бы она ни была. Первый круг состоял из простых желаний. Со временем они становились все циничнее и изощреннее. После четвертого круга Глеб решил выйти из игры. В компании он был самым впечатлительным. Джеку нравились эксперименты и адреналин, Макс не любил ничего усложнять, а Елизавета легко контролировала свои эмоции. Джек переживал за Глеба и подозревал, что его склонность к рефлексии еще сыграет злую шутку. Так и произошло.

Последние пару лет Джек грезил идеей внушить человеку искусственную амнезию. Его всегда манили эксперименты над разумом, но в силу объективных причин разгуляться не получалось. Те немногие пациенты, которые соглашались на гипноз, преследовали цели незамысловатые и предельно конкретные, например перестать бояться сексуальных неудач. С такими задачами психотерапевт Кравцов справлялся легко и без энтузиазма. Ему хотелось большего.

Чуть меньше года назад идея о собственном эксперименте переросла в намерение. Обстоятельства сложились самым благоприятным образом: Глеб, Макс и Елизавета уже реализовали свои желания. Джек имел право завершить пятый круг. И он не замедлил своим правом воспользоваться.

Они нашли подходящую жертву. Подготовили квартиру, куда предполагалось поселить лишенного памяти подопытного, чтобы Джеку было удобно за ним наблюдать. Все было предусмотрено и перепроверено сотню раз и прошло бы без сучка и задоринки, если бы не внезапное вмешательство Глеба.

Он тогда переживал не лучший период в жизни: родной брат погиб, жена сбежала, отношения с друзьями накалились. Но даже проницательный Джек не мог предположить, насколько сильна депрессия Глеба. Так сильна, что в его голове родилась абсолютно дикая мысль – добровольно отказаться от своего прошлого. Глеб не желал помнить ни единого события прежней жизни. Он хотел умереть – немедленно и безвозвратно. Джек понимал, что, если ответит Глебу отказом, тот наложит на себя руки. И Кравцов согласился.

К чему лукавить – это был волнующий опыт. Пожалуй, столь сильных эмоций психотерапевт Кравцов не испытывал ни разу. Одно дело – ставить эксперимент над незнакомцем и совсем другое – перекраивать близкого человека, создавая новую личность. Жаль, что эта новая личность недолго находилась под его наблюдением, предпочтя свободу и сбежав от своего создателя. Джек утешился быстро, понимая: рано или поздно память к Глебу вернется, и он появится на горизонте. А чтобы ожидание блудного друга не было унылым, эксперимент по внушению амнезии можно повторить с кем-то другим[1].

Джек поежился от холода и усмехнулся: теперь ему сложно даже приготовить себе завтрак, а уж об играх с чужим сознанием речь вообще не идет. Вот так живешь, наслаждаясь каждым моментом настоящего, строишь планы, возбуждаешься от собственной дерзости – и вдруг в один миг теряешь все, что принадлежало тебе по праву. Нелепое ранение глазного яблока – такая мелочь для современной медицины. Джек переживал, но ни на секунду не допускал мысли, что навсегда останется слепым. Заставлял себя рассуждать здраво и не впадать в отчаяние. Это было трудно, но у него просто не оставалось другого выхода. В критических ситуациях самое опасное – поддаться эмоциям. Только дай слабину – и защитные барьеры, спасающие от безумия, рухнут ко всем чертям. Джек не мог так рисковать.

В сотый раз мысленно прокручивал утренний разговор с врачом и никак не мог поверить в то, что ничего нельзя изменить, что по-прежнему никогда не будет и отныне ему предстоит жить в темноте. Помилуйте, да какая же это жизнь? Даже если он научится ориентироваться в пространстве и самостоятельно обеспечивать себя необходимым, есть ли смысл в таком существовании?

К горлу подступила тошнота, и Джеку понадобились усилия, чтобы справиться с приступом. Психосоматика, чтоб ее… Мозг не в состоянии переварить ситуацию, и организм реагирует соответствующе. Вот так проблюешься на пол и даже убраться не сможешь. Макс предлагал остаться у него, но Джек настоял на возвращении домой. Устал жить в гостях и чувствовать на себе сочувствующие взгляды друга, его жены, даже их нелепой собаки, которая ни разу не гавкнула на незнакомца. Вероятно, не посчитала слепого угрозой.

Вопреки протестам Макса несколько дней назад Джек перебрался в свою квартиру. В бытовом плане стало труднее, зато отпала необходимость притворяться. В присутствии Макса Джек изображал оптимистичную стойкость, расходуя на это много душевных сил. Не то чтобы Кравцов стеснялся проявлений слабости, нет. Просто пока он не встретил человека, которому бы захотел довериться. Тот же Макс – верный друг, но понять определенные вещи не в состоянии. Объяснять ему природу своих страхов и сомнений – занятие энергозатратное и пустое. Они мыслят разными категориями.

В компании ближе всех по духу ему была Елизавета, покуда не поддалась неизбежной женской слабости. Это ж надо – столько лет спокойно дружить и ни с того ни с сего влюбиться. Стремление к сильным впечатлениям Джек не осуждал. Захотелось страсти – пожалуйста, выбери кого-то на стороне да развлекись. Но зачем поганить устоявшиеся отношения? Еще недавно незрелый поступок подруги, как и некоторые другие события, всерьез огорчали Ивана. Сейчас же воспоминания почти не вызывали эмоций, проносясь подвижным фоном мимо одной стабильной мысли.

Зрение никогда не восстановится.

Зрение. Никогда. Не восстановится.

Джек ощущал себя лежащим на операционном столе пациентом, которому вскрыли грудную клетку. По какой-то причине он остается в сознании и внимательно следит за происходящим. Боли нет. Лишь леденящий ужас от представшей глазам картины. Собственное сердце – обнаженное, красное, скользкое – пульсирует в нескольких сантиметрах от лица. И столь омерзительно прекрасно это зрелище, и столь тошнотворно чарующ запах крови, что хочется или закрыть рану руками, или вырвать чертово сердце… Только бы не чувствовать. Не мыслить. Не осознавать весь этот кошмар.

Джек вздрогнул, когда раздался звонок мобильного. Все еще пребывая во власти галлюцинации, он автоматически нащупал в кармане трубку и поднес к уху:

– Слушаю.

– Здорово, старик, это я. – Голос Макса звучал нарочито бодро. – Как ты там? Какие новости? Врачи сказали что-нибудь толковое?

– Не сказали.

– Почему? Ты сегодня ездил в клинику? Ты в порядке?

Джек сделал глубокий вдох, унимая внезапное раздражение. Говорить не хотелось. Однако, если не успокоить приятеля, тот мгновенно явится со спасательной миссией.

– Да, я в порядке. В больницу ездил, с врачом говорил. Пока ничего определенного. Результаты последней операции еще не ясны.

В трубке послышалось недовольное сопение:

– Может, мне с врачом поговорить? Что он там воду мутит? И так уже до хрена времени прошло.

– Макс, я ценю твои порывы, но сейчас они ни к чему, – как можно мягче ответил Джек. – Все идет своим чередом. Не суетись. Договорились? У меня все нормально.

– Давай я приеду, привезу продуктов. Надьку заодно прихвачу, чтобы она нормальный обед приготовила, – не унимался друг.

Джек сжал-разжал кулак, призывая самообладание.

– Спасибо. Тех продуктов, что ты привез позавчера, хватит на несколько недель. Пожалуйста, не беспокойся. Если мне что-то понадобится, я тебе позвоню.

Максим хмыкнул:

– И почему у меня такое чувство, что если я сейчас не отстану, то буду послан? Ладно, старик, больше не надоедаю. Вы, психопаты, странные ребята. Наберу тебе на неделе.

– Спасибо. – Джек с облегчением положил трубку. Несколько минут сидел неподвижно, вслушиваясь в монотонный гул автомобилей, затем решительно встал и, нащупав ручку, закрыл окно.

Если он немедленно не прекратит размышлять, то повредит рассудок. Нужно заставить себя заснуть. Завтра будет новый день. И, возможно, новые решения. Перед тем как он впал в тревожное забытье, где-то на задворках сознания промелькнула чудовищная догадка: жизнь закончена. Иван Кравцов родился, вырос и умер в возрасте тридцати трех лет…

Примечания

1

Читайте об этом в романах Татьяны Коган «Только для посвященных» и «Мир, где все наоборот», издательство «Эксмо».

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Эпилог

Татьяна Коган. Человек без сердца

  Глава 1 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg