«Неотвратимость»

МНЕ НЕ СТРАШНО…

СМЕРТЬ И ГОРЕ ОБЪЯВЛЯЮ Я ВРАГАМИ

И ДРУЗЬЯМИ ОБЪЯВЛЯЮ ЖИЗНЬ И СЧАСТЬЕ

Нет в Москве хуже поры, нежели предзимье. С совсем ненужной уже щедростью небо отдает влагу, сбереженную летом. Сверху то сыплет и сыплет изморось пополам с мельчайшей снежной крупой, то слоями опускается густой белесый туман и опадает мириадами ледяных капелек. Морозец прихватывает только по ночам. И днем поэтому под ногами прохожих, под колесами машин шипит, разлетается брызгами жидкая бурая кашица, метя все, на что попадает, жирными, с трудом отмываемыми кляксами. Сыро, зябко.

Когда садились в машину, Павел случайно оперся о крыло, и, пока ехали, сколько ни вытирал платком руку, она все равно казалась грязной и почему-то отдавала креозотом. Едкий этот запах был памятен Павлу с детства. Неведомыми путями ведро с креозотом оказалось на пути бегущего мальчишки, и долго потом ни от волос, ни от одежды ничем нельзя было отбить въедливый запах.

Возле станции метро машина свернула в переулок и остановилась около здания, на стене которого отчетливо светился красный прямоугольник вывески отделения милиции.

— По-умному устроились, бандюги, — тихо, на ухо товарищу, проговорил Сергей Шлыков. — Смотри-ка, — глазами показал он Павлу, — совсем рядом с милицией наладили себе явку.

Группа оперативников МУРа прошла в отделение. В кабинете начальника еще раз обговорили, казалось, все, что могло обеспечить успех засады: систему сигнализации, как и когда забирать возможных «гостей», какие меры принимать, чтобы ни один не ушел, если возникнут случаем непредвиденные обстоятельства.