«Пульт дистанционного убийства»

Пульт дистанционного убийства (fb2) - Пульт дистанционного убийства (Частный детектив Татьяна Иванова) 877K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Серова

Марина Серова Пульт дистанционного убийства

© Серова М., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

Глава 1

– Это ужас!! Ужас!!!

– Лена, успокойся…

– Да как я могу успокоиться?! Нет, ты не понимаешь… Ведь все они сошли с ума!! А ее убили!!!

Все было бесполезно. Если уж мою подругу Лену, учительницу французского языка, что-то трогало до глубины души, то эмоции у нее всегда били через край, и успокоить ее было просто нереально. Разве что какой-нибудь учитель немецкого мог бы тут… Впрочем, чего не знаю, о том не говорю.

Разговор наш происходил по телефону, и показать свое участие, то, что мне тоже не безразлично событие, так взволновавшее Лену, я могла только одним способом – пригласив ее к себе и попросив изложить все в личной беседе.

Думаю, именно этого она и добивалась.

Что-то подсказывало мне, что не просто так она решила вылить свои эмоции именно на мою голову. Слишком уж часто в ее сумбурной речи, изобилующей междометиями и восклицательными знаками, звучало слово «убийство».

Поскольку из нас двоих расследованиями всевозможных убийств занималась именно я, то не нужно было и к гадалке идти, чтобы догадаться, зачем позвонила Лена. Ставлю десять против одного, что сейчас она приедет и, вытаращив на меня круглые глаза, начнет вопить, что мой долг, моя святая обязанность и предназначение в том, чтобы тут же, сейчас же, не отходя от кассы, немедленно начать выяснять, кто и кого там убил. И, разумеется, ни словом не упомянет при этом о материальном вознаграждении.

Имея все это в виду, я в ожидании приезда Лены мысленно подбирала наиболее мягкие и корректные речевые обороты, которые обычно используются, когда кто-то кому-то хочет вежливо отказать.

Конечно, Лена была моей подругой, и в другой ситуации я, возможно, помогла бы ей безвозмездно, но только не сейчас. Сейчас я была очень жестко на мели, а главное – с головой погружена в одно странное расследование, которое занимало все мое время.

«Не разорваться же мне, – думала я, готовя для своей подруги кофе и доставая шоколад. – И потом, еще неизвестно, что это за история, которая так завела ее. Кто там сошел с ума? Может, просто пустяк какой-нибудь. Знаю я эту Ленку… На пустом месте трагедию выдумает, всех на уши поставит, а потом окажется, что дело выеденного яйца не стоит. Правда, она что-то говорила там об убийстве… Кто ее знает, может, и не пустяк… Ну, если не пустяк, я ее к Кире пошлю. Пускай официальное заявление напишет. Полиция тоже работать должна. Не все же мне одной… И что это они как с цепи сорвались, все с ума сходят?»

Факты загадочных сумасшествий действительно что-то уж слишком часто стали возникать в моей жизни в последнее время. А все из-за этого расследования…

Дело, которым я занималась сейчас, и впрямь было довольно странным. Если бы не глубочайший финансовый кризис, в котором я находилась, думаю, я ни за что не взялась бы за это расследование. Но кризис грозил перейти в катастрофу, а других предложений не было.

Расследование заказал некий желчный господин по имени Станислав Брониславович Зеленский. В этом имени, да и во всей внешности и манерах господина Зеленского явно чувствовалось присутствие польских корней, что, впрочем, отнюдь не делало ни имя его более удобопроизносимым, ни общение с ним более приятным.

Характер у моего клиента оказался капризный и заносчивый, отношение к окружающим высокомерное, и в дополнение ко всем этим прекрасным качествам он был еще и скуповат. Но в тот момент выбирать мне не приходилось.

Проблема же, с которой он ко мне обратился, вообще поначалу заставила меня сомневаться в его умственном здравии.

Зеленский утверждал, что некая особа, желая остаться единственной наследницей некоего состояния, довела до сумасшествия всех остальных претендентов, в результате чего те бесславно закончили свои дни в специальном учреждении, а особа в настоящее время живет себе преспокойненько в полученном таким подлым способом элитном коттедже и в ус не дует.

Расспросив о подробностях, я выяснила, что эта самая особа состояла в весьма далеком родстве с людьми, которых она якобы свела с ума, и даже не общалась с ними. Более того, выяснилось, что некоторые из членов семьи, о которой шла речь, страдали психическим заболеванием, которое могло передаваться по наследству. Заболевание это протекало в скрытой форме, но нет-нет да и появлялся в роду кто-нибудь, кто нуждался в помощи специалистов.

Зеленский утверждал, что подозреваемая им особа, зная это обстоятельство, каким-то образом провоцировала обострение болезни, и человек, до этого вполне нормальный, начинал постепенно «съезжать с катушек» и попадал сначала в психушку, а потом и вовсе в мир иной. Болезнь была такова, что после того, как она проявлялась в острой форме, пациенты долго не жили.

Вся эта история выглядела весьма подозрительно. Каким образом может спровоцировать обострение психического заболевания человек, который даже не знаком с носителем этого заболевания? Ведь для того чтобы знать, что именно может «зацепить» клиента, нужно постоянно общаться с ним, понимать все особенности его характера, да и вообще быть довольно тонким психологом. Но даже и в таком случае результат никто не гарантирует. Кто сможет сказать, какая попытка окажется удачной и сколько времени придется экспериментировать?

И вообще, что это за странный способ получения наследства? Если уж человек задается подобной целью и хочет убрать с дороги всех, кто ему мешает, он гораздо тщательнее продумывает свои действия и уж наверняка выбирает более надежный способ устранения конкурентов, чем призрачное: «выйдет – не выйдет». Даже если выбирается такой экстравагантный способ устранения наследников, как сведение их с ума, то и здесь существуют гораздо более надежные средства. Некоторые препараты, например.

Но когда я спросила об этом Зеленского, он выразил сомнение. Почему-то ему больше нравилась версия о том, что обострение болезни было спровоцировано именно путем морального воздействия, а никак не с помощью лекарств. Причем каким образом могла вышеназванная особа осуществить это воздействие, даже не будучи знакомой с пациентами, он предоставлял выяснить мне.

В общем, чем дольше продолжалась наша беседа, тем больше я сомневалась во вменяемости самого Зеленского.

Однако напоследок он сообщил мне одну небольшую деталь, которая сразу очень многое сделала понятным. Еще в самом начале своего рассказа Зеленский говорил, что судьба распорядилась так, что в настоящее время в семье, о которой идет речь, не осталось никого, кто имел бы прямое право на наследство. Как-то получалось так, что все постепенно друг за другом умирали, и наследниками имущества, представленного уже упомянутым домом и прилегающим к нему небольшим поместьем, становились все более и более дальние родственники. Документы были составлены так, что дом в любом случае должен был оставаться в семье и, если не оказывалось прямых наследников, должен был переходить к ближайшему из родственников.

На данный момент ближайшей родственницей оказывалась та самая особа, которую мой клиент подозревал в столь коварных действиях. Так что сама процедура оформления на нее наследства была совершенно законной. Но пути, которыми она добилась этой процедуры, представлялись пану Зеленскому весьма криминальными.

Самым интересным здесь было то, что следующим наследником после особы оказывался сам Зеленский. Именно он был самым близким из всех дальних родственников, которые еще остались в живых и могли претендовать на дом.

Узнав об этом, я сразу поняла, в чем заключается основной мотив действий моего клиента. Поскольку сам он, по всей видимости, не знал способа, как свести человека с ума на расстоянии, то решил прибегнуть к более реальным методам. Думаю, заказывая мне это расследование, он рассуждал приблизительно так: «Пускай покопается. Нароет чего-нибудь – преступники получат заслуженное наказание, а я – законное наследство. Не нароет, так хоть нервы этой заразе потреплет, и то хлеб».

Впрочем, сам Зеленский, разумеется, тут же оговорился, что человек он обеспеченный и деньги ему ни к чему, а руководствуется он исключительно чувством справедливости.

В общем, дело, которым я сейчас занималась, было странным и даже несколько дурно пахнущим, но когда ко мне пришел Зеленский, я сидела без копейки и выбирать не приходилось. Клиент соглашался платить, я соглашалась делать для него работу.

Самой мне казалось, что результаты этой работы я знаю заранее, но тем не менее я, как всегда, тщательно отрабатывала все возможные версии.

В первую очередь я занялась наиболее вероятной, на мой взгляд, версией. А именно предположением, что случаи сумасшествия (которые, кстати сказать, действительно имели место) были обусловлены вполне естественными, так сказать, генетическими причинами. Если члены семьи, о которой шла речь, были носителями гена психического заболевания, то не было ничего странного в том, что в какой-то момент это заболевание дало о себе знать.

Руководствуясь этими соображениями, я посетила некоторые медицинские учреждения нашего города и действительно выяснила, что интересующие меня граждане время от времени обращались к специалистам по поводу различных нервных срывов и даже, как люди обеспеченные, пользовались услугами личного психолога.

Но по словам врачей, срывы эти были вполне рядовыми и не являлись проявлением наследственной психической болезни. Сама болезнь если уж давала о себе знать, то не имела обратного развития, а с течением времени только прогрессировала, приводя в конце концов к летальному исходу. Причем очень быстро приводя.

Таким образом, все происшедшее вполне можно было объяснить естественными причинами. Регулярные нервные срывы, постепенно накапливающееся раздражение, которое в один прекрасный (или ужасный) момент и провоцировало развитие скрытого до поры до времени недуга. Но как профессионал, я должна была выяснить все до конца, поэтому не преминула затронуть тему провоцирующих факторов и то, насколько они обязательны для обострения болезни.

На это, как и ожидала, я получила ответ, что провоцирующие факторы возможны, но вовсе не обязательны. Недуг, заложенный в генах, гораздо чаще проявляет себя в результате сбоя в каких-то физиологических процессах, чем в результате моральных воздействий. Не говоря уже о том, что это самое воздействие должно ударить именно в нужную точку, чтобы вызвать недуг.

В общем, то, что сказали мне врачи, вполне соответствовало и моим собственным представлениям. Но, разумеется, одними словами я не удовольствовалась, а всеми правдами и неправдами вырвала из цепких лап медперсонала копии всех нужных мне справок и документов. Клиент всегда хочет знать, за что он платит деньги, а уж такой клиент, как Зеленский, и подавно.

Материалов, которыми я располагала на данный момент, в общем-то было вполне достаточно, чтобы убедить кого угодно в том, что случаи сумасшествия обусловлены врожденным недугом. Но я пообщалась с господином Зеленским уже достаточно, чтобы понять, что ему этого не хватит. Очень уж он был рассержен на девушку, которая стояла сейчас между ним и одним, как я догадывалась, очень недешевым объектом недвижимости, обладателем которого он мог бы стать, если бы не она.

Поэтому, заручившись, с одной стороны, справками из больниц, я должна была, с другой стороны, убедиться в непричастности ко всему происшедшему этой самой особы. Мне необходимо было получить настолько неопровержимые доказательства ее алиби, чтобы сам Зеленский не нашел там к чему придраться. Либо… либо мне предстояло обнаружить ее причастность и убедиться в том, что все фантастические доводы моего клиента имеют под собой реальную почву.

Впрочем, такой вариант развития событий представлялся мне весьма сомнительным.

В общем, я как раз собиралась вплотную заняться отработкой девушки, которая, похоже, сама того не подозревая, перешла дорогу одному желчному господину с польскими корнями, когда мне позвонила Ленка и начала вопить в трубку о каком-то убийстве.

– …и главное, за что?! Что она кому сделала? Мухи не обидела!

Уже минут двадцать Лена сидела у меня на кухне и, нервно отламывая кусочки шоколада, испытывала меня на прочность возмущенными восклицаниями.

– Да ты толком расскажи. Полчаса уже сидишь, а хоть бы два слова связно произнесла.

– Так я же тебе и рассказываю. Работает у нас девочка… то есть работала… Да… ну вот. Наташа. Наталья Александровна. Она историю вела. Ну вот. Хорошая очень девочка… ну, впрочем… это… ладно. Так вот. Приходит она однажды в учительскую, радостная такая, возбужденная. Мы спрашиваем, что да как, все шутили, что, мол, Пашка, что ли, тебе предложение сделал… Пашка – это парень ее. А она, нет, говорит, не сделал, да и не нужен мне теперь Пашка, я, говорит, теперь богатая невеста, я себе получше найду. Ну, шутила, конечно… Ну вот. И рассказывает нам, что позвонили ей из юридической фирмы и сообщили, что теперь она наследница какого-то большого состояния, поскольку все остальные родственники умерли. Представляешь?! Прямо как в кино. Ну вот. Ну мы, конечно, порадовались за нее, стали расспрашивать, сколько миллионов на ее голову свалилось. А она говорит, что наследство не в деньгах, а в недвижимости. Что она приходится какой-то дальней родственницей какой-то богатой семье, и в этой семье родовое поместье не может быть отчуждено, а всегда должно оставаться у кого-то из представителей фамилии. Ну, знаешь, как раньше в Европе был… этот… как его… майорат, по-моему, назывался. Только там прямо такой закон имелся и всякие юридические нюансы были установлены, а у нас так… как бы… ну, как это сказать… В общем, завещание, что ли, там или документы на дом так были составлены, что в любом случае он оставался у кого-нибудь из членов семьи. В первую очередь, разумеется, у старших, а потом, если случалось что-нибудь, например кто-то умирал и не оставлял наследников, то переходил по старшинству к ближайшим родственникам…

Я с большим интересом выслушала рассуждения школьной учительницы из провинциального Тарасова о нюансах европейского законодательства и не удержалась, чтобы не спросить:

– Лена, а вот про этот… как ты назвала?.. кажется, майорат? Да? Про него ты прямо в Европе узнавала? Или из каких-нибудь других источников?

– Я… читала… – не понимая иронии, ответила подруга. – Чего ты ухмыляешься-то? Да, читала в книгах. Возьми любой французский роман. Там, как только речь о наследстве, так на каждой странице майорат да майорат… Да хватит тебе ржать, сейчас вообще уйду. Я ей про убийство, а она ржет…

– Ладно, ладно, не буду. Только ты пока про убийство ни слова не сказала, а все больше… про майорат.

– Танька! Я сейчас точно уйду. И больше никогда разговаривать с тобой не буду. И вообще…

– Ну все, не дуйся. На вот шоколадку еще. Так ты говоришь, дом переходил по старшинству?

– Ну да. Наташа даже специально все это узнавала. Она ведь историк. Так, просто даже ради интереса… оказалось, что эта семья – в прошлом очень богатые помещики. Их род дворянский и еще при крепостном праве они владели здесь у нас, в Тарасове, большими угодьями и… как это… душами. Ну то есть крестьянами. Крепостными. Ну вот. У них были земли и в других местах, но главное гнездо было здесь. И поэтому тогдашний глава семейства решил закрепить дом и поместье за семьей навсегда. Составили документы, оформили все как полагается. И там было указано, что деньги и другое имущество могут быть разделены, а дом и поместье всегда должны оставаться за старшим в семье. Но самое интересное, что им удалось сохранить все это даже во времена революции и нашего долбаного социализма. Представляешь?! Конечно, на блюдечке с голубой каемочкой им тоже никто ничего не принес, но тогда в нашей местности это были весьма заметные люди, они имели связи, знакомства… а главное, сумели вовремя перестроиться. Конечно, большую часть владений у них отобрали, но используя некие рычаги, им удалось оставить за собой дом и прилегающий к нему земельный участок. Уж что там они врали, можно сейчас только догадываться. Представились, например, сочувствующими… или вообще… крестьянами какими-нибудь… неимущими. При их связях – ничего удивительного. Наверняка кто-нибудь из родственников к местной большевистской верхушке был близок. Впрочем, это все лирика, но факт остается фактом: дом и усадьбу они сохранили. Согнали в этот деревенский дом всех имеющихся родственников (семейство тогда было довольно многочисленным) да и засели в нем в ожидании лучших времен. И колхозы пересидели, и совхозы… и войну. Хорошо все-таки, когда большая семья… кто-нибудь да останется. А у Наташки, у нее ведь никого не было. Родители погибли, когда она еще совсем маленькой была… а теперь и ее…

Я видела, что подруга моя уже готова расплакаться. Нужно было срочно менять тему.

– Но если у нее не было родственников, то как же получилось, что она стала обладательницей этого самого наследства? – спросила я.

– А потому что все умерли.

– Как это?

– А так. Основных, прямых наследников, из еще тех, давних помещиков, после войны осталось в живых двое – брат и сестра. Сестра эта как-то затерялась, то ли в Германии осталась после войны, то ли еще где-то за границей, а брат вернулся, стал добра наживать. Нарожал троих детей погодков, и после его смерти дом унаследовал уже его старший сын. Но тот многодетную семью создавать, по-видимому, не планировал, больше бизнесом занимался, и ребенок у него один был. Тоже мальчик. Ну и, конечно же, для этого мальчика были открыты все дороги. И учеба в Москве, и работа у папы, и прочее, и прочее. Ну и дом, соответственно, рано или поздно к нему должен был перейти. Только судьба иначе распорядилась… Прямо рок какой-то над этой семьей. Эти в катастрофе погибли – представляешь? Только в автомобильной. Хотя… кажется, там какой-то поезд был, Наташка говорила что-то, но я как-то не уловила. Главное, факт в том, что отправилась на тот свет вся семья в одночасье. Ужас… Ну вот. А после этого остались младшие брат и сестра, те уж без семей. По возрасту следующим был брат, и дом перешел к нему. Он пожил в нем немного и… сошел с ума. И потом быстро умер. После него дом перешел к сестре. Она тоже сошла с ума. И тоже умерла. На этом прямые наследники закончились, и юридическая фирма, которая на тот момент занималась делами семьи, стала искать непрямых. А из непрямых ближайшей по родству оказалась Наташка… если бы она могла знать, чем это для нее закончится! Но нет, никаких дурных предчувствий у нее не было. Даже несмотря на два этих странных случая…

– Каких случая?

– Да вот, с сумасшествиями этими… Сама подумай – два человека друг за другом заселились в один и тот же дом и друг за другом сошли с ума. Разве это не странно? А Наташку, бедную, вообще убили… Задушили веревкой, представляешь? Во сне… Нет, это просто ужас! Ужас!

Чем дольше я слушала свою подругу, тем сильнее беспокоила меня мысль о некоем удивительном совпадении… Наследница богатого дома… дома, который при любых условиях должен оставаться в семье… предыдущие наследники сошли с ума… а нынешнюю, убиенную, наследницу зовут Наташей…

– Послушай, а у этой твоей подруги, Натальи, у нее какая фамилия?

– Скобелева, а что?

– А дом, который она получила в наследство, он находится на Речной?

– Да… а ты откуда знаешь? – удивленно воззрилась на меня подруга.

Что ж, дело становилось совершенно ясным. Точнее, окончательно запутывалось.

Подтвердившаяся догадка о том, что убитая подруга Лены и есть та самая особа, которую я собиралась не далее как сегодня начать отрабатывать, направила мои мысли одновременно по нескольким разным путям.

«Зеленский? – было первым и самым очевидным, что пришло в голову. – Вздор! Если бы он хотел убить эту девушку, то за каким дьяволом стал бы светиться, заказывая мне это расследование? Хотя мотив у него просто железобетонный. Какая-нибудь хитроумная комбинация? Заказал расследование, обеспечил себе алиби, нанял киллера да и сидит потихоньку, поджидает результатов…

А если не Зеленский? Тогда кто? Кому понадобилась жизнь нищей школьной учительницы, не имеющей ни родственников богатых, ни доходов астрономических? Месть? Или неосведомленность? Увидели, что в большом доме живет, и решили, что денег куры не клюют? Ведь убили-то ее в доме…

Интересно, к кому бы перешел дом, если бы убили самого Зеленского? Остаются ли еще какие-то наследники после него? И если нет, то куда отходит дом? В пользу государства? Или в чью-нибудь еще пользу?»

И в завершение, как итог всех этих беспорядочных размышлений, в моей голове возник безнадежный и отчаянный вопль:

«Кто заплатит мне?!!»

Многолетняя привычка профессионала заставила меня анализировать только что полученную информацию так, как будто бы само дело уже находилось у меня в разработке. Но реальное положение вещей было очень далеко от этого.

Реальное положение заключалось в том, что теперь, учитывая изменившиеся обстоятельства, я не только нового дела не получу, а и старого могу лишиться. А следовательно, и сопутствующего ему гонорара. Действительно, если ситуация разрешилась сама собой и доступу пана Зеленского к вожделенному наследству уже ничто не препятствует, зачем ему мои услуги? Навряд ли его чувство справедливости окажется настолько обостренным, что он станет добиваться доказательств виновности уже мертвой девушки.

В общем, положение мое было весьма пикантным. За отсутствием у погибшей Натальи Скобелевой близких родственников ее смерть никого, кроме подруг типа Ленки, не волнует, а эти подруги не в состоянии оплатить услуги частного детектива Татьяны Ивановой и апеллируют все больше к совести и сознательности.

Заставить же заплатить за новое расследование пана Зеленского – вообще нереально. Если он битых полчаса морщился и корчил рожи, прежде чем подписать соглашение на оплату расследования, выгодного ему, представляю его физиономию, когда он услышит, что ему предлагается оплатить услуги по поиску убийцы человека, которого сам он хотел представить как убийцу. В особенности если к убийству девушки причастен он сам…

Все эти мысли одна за другой проносились в моей голове, между тем как Лена в ярких красках описывала тот самый коттедж, который и явился первопричиной всех этих интересных событий. Занятая своими мыслями, я пропустила начало и так и не поняла, набралась ли она впечатлений, побывав в гостях у своей подруги, или на нее повлияли рассказы последней, но глаза у нее снова восхищенно блестели, и опять она говорила про Европу.

– …это знаешь, типа как умный дом. Может, слышала? Первый такой дом сделали, кажется, в Англии. Там не нужна ни домработница, ни прачка, никто. Все делает сам дом. Сам стирает, сам готовит, сам тебя спать укладывает. Конечно, все это дорого очень, электроникой начинено… Но у богатых свои причуды, и разработчики, видимо, надеялись, что такие дома будут иметь в определенной среде спрос. Ну вот. А эти, бывшие владельцы… то есть не те, которые с ума сошли, а тот, самый старший брат с семьей, который бизнесом занимался. Ну вот. Они были людьми богатыми и тоже захотели себе такой дом сделать. Но на весь дом у них не хватило, и они сделали так кухню. Впечатление – незабываемое! Представляешь, подходишь ты к холодильнику и даже кнопочку никакую не нажимаешь, а он тебе тут же приятным женским голосом докладывает, какие имеются внутри него продукты и какие блюда из этих продуктов может сию же минуту приготовить для тебя умная микроволновка…

Слушая эту болтовню, я вдруг поймала себя на несколько иронической, но в сущности верной мысли о том, что, может быть, пан Зеленский и не был так уж не прав, предполагая, что случаи сумасшествия произошли при некотором внешнем воздействии. Шутки шутками, но если бы со мной, например, с утречка да на больную голову заговорил приятным женским голосом холодильник… Не знаю, не знаю… А у меня, между прочим, душевнобольных в роду нет.

Впрочем, сейчас было неподходящее время для сарказма. Гораздо важнее было другое. Пан Зеленский, уже изначально произведший на меня отрицательное впечатление, сейчас, в свете новых данных, оказывался в положении еще более двусмысленном. Если выяснится, что он причастен к убийству, а я пропущу этот факт мимо своего внимания, я себе этого не прощу.

Конечно, делом займутся (или уже занялись) официальные следственные органы, конечно, они отработают и Зеленского как главного претендента на наследство. Но если он сам заказал расследование мне, то, разумеется, все очень хорошо продумал и учел, что после убийства девушки его персоной заинтересуются. Как знать, может быть, это заказанное мне расследование – не что иное, как часть заранее спланированного алиби. А значит, тылы себе он подготовил непробиваемые, и найти брешь в этих продуманных тылах под силу разве что такому гениальному частному сыщику, как Татьяна Иванова. Реальных фактов у меня почти наверняка не будет, а о предположениях мои коллеги во главе с подполковником Кирьяновым, разумеется, даже слышать не захотят. Следовательно, и отрабатывать эти предположения не будут.

В общем, все шло к тому, что хочется ли, нет ли, а заняться убийством учительницы истории Натальи Александровны Скобелевой мне все-таки придется. А если так, то главная задача на ближайшие полчаса – вытянуть как можно больше информации из ее и моей подруги, учительницы французского языка, увлеченно болтающей сейчас о разных европейских технических диковинах на моей – увы! – совершенно обычной кухне.

– Значит, электроника, говоришь?

– Ну да. Везде фотоэлементы, к мойке подойдешь – вода сама включается, если слишком горячо тебе или, наоборот, холодно, ничего не нажимаешь, никаких кранов не крутишь, просто говоришь – теплее или холоднее, представляешь?!

– Ну да. Только вот что меня удивляет. Ты ведь, кажется, сказала, что убили ее в доме?

– Да, в доме. В кровати прямо, когда спала… Ужас!

– Ну да. Только как же они проникли-то в дом, убийцы, если там все электроникой начинено и наверняка есть серьезные охранные системы, которые не на одну только кухню распространяются?

– Да в том-то и дело!!

– В чем?

– А в том, что ничего не взломано, ничего не вскрыто, а все охранные системы как работали, так и работают. Если бы не было так очевидно, что ее задушили, наверняка решили бы, что это самоубийство. В общем, это такое дело, такое дело… просто… головоломное. Поэтому я и хотела тебе…

Видя, что с языка Лены уже готова сорваться фраза типа: «А не заняться ли тебе расследованием этого головоломного дела, подруга?» – я поспешила ее перебить.

– А может быть, она в тот вечер была не одна? Пригласила к себе кого-нибудь? Друга какого-нибудь… Ты ведь говорила, кажется, что у нее был какой-то… Паша, что ли?

– Хм… – задумалась Лена. – А что, вполне возможно… – Но тут же тряхнула головой и заговорила совсем другим тоном: – Ой! Да что ты мне голову морочишь! Паша! Хе! Тоже мне, гангстер! Да он тихоня, еще хуже, чем Наташка. Та хоть иногда выскажется… и то, если уж что-то… ну совсем уж из ряда вон. А этот… Нет, Пашка даже если и был у нее, то… нет. Скорее, его там же рядышком задушенного бы нашли.

– Но тогда как же убийца проник в дом?

– Да не знаю я, Тань! Главное – она меня спрашивает! Кто из нас сыщик, ты или я? Поэтому я и хотела тебе…

Но я снова не позволила прозвучать ненужной фразе.

– А почему вообще ее убили, как ты думаешь? У нее были какие-нибудь враги?

– Здрасте! – возмущению моей француженки не было предела. – Я ей, значит, битый час уже рассказываю про наследство, а она – на тебе! Почему убили… А сама не догадываешься?

– Думаешь, из-за этого дома? – с большим трудом догадалась я.

– Ну а из-за чего же еще? Думаешь, мало сейчас такой коттедж стоит? Это же целое состояние!

– Но ведь ты сама говорила, что продать его нельзя? Майорат и все такое…

– Смейся, смейся… Ну и что, что продать нельзя? Его в аренду можно сдать, под офис, или гостиницу там устроить. Там знаешь какой домина!.. Это он раньше, при крепостном праве да при коммунистах, когда выделяться нельзя было, тогда да, тогда действительно… там и посмотреть не на что было. Так себе, сарай деревянный. А потом его перестраивали несколько раз, и теперь он знаешь какой… Да если просто часть его жильцам сдавать, и то всю жизнь безбедно прожить можно. Продать нельзя… нашла тоже… проблему.

В общем, моя подруга так же, как и я, склонялась к мысли, что девушку убили из-за наследства, и в этом не было ничего удивительного. Удивительным было поведение самого наследника и предполагаемого убийцы, то есть господина Зеленского. Лена не знала о его существовании, и убийца представлялся ей некоей гипотетической личностью, которая в своем стремлении овладеть вожделенным наследством не останавливается ни перед чем. Но я-то была знакома с Зеленским лично, и более того, знала даже о некоторых предварительных движениях, которые он предпринял еще до того, как девушку убили. Поэтому меня больше всего интересовал вопрос о том, были ли эти движения некой хитроумной комбинацией, направленной на то, чтобы замаскировать его причастность к убийству, или, обращаясь ко мне, он действовал без всякой задней мысли.

Впрочем, Лену я посвящать во все это не планировала. Ни к чему это. Высказаться по делу она все равно не сможет, а только разволнуется опять и наговорит с три короба всякой эмоциональной ерунды. Гораздо полезнее будет побеседовать с ней на темы, в которых она может оказаться компетентной и по которым сумеет сообщить мне интересную информацию.

– Послушай, а вообще ты не замечала чего-нибудь странного, общаясь в последнее время с этой своей Наташей? Может быть, она нервничала или боялась чего-то? Не думаешь, что ей могли угрожать?

Надо было видеть ту серьезнейшую работу мысли, которая сразу отобразилась на лице моей подруги. Тщательно все обдумав и взвесив, она наконец-то вынесла резолюцию:

– Нет, не думаю. Не нервничала, общалась со всеми как обычно. Не думаю… нет.

– Что ж, значит происшедшее было для всех полной неожиданностью.

– Еще какой! Вот поэтому-то я и хотела тебе сказать, не возьмешься ли ты за поиски убийцы?

На этот раз я не успела опередить свою подругу, и она произнесла-таки роковую фразу. Приходилось что-то отвечать. Но так просто сдаваться я не собиралась.

– Но ведь расследованием наверняка уже занялась полиция…

– У-у-у! Полиция… это когда еще они… А ты у нас умница, работаешь оперативно. Ты его в минуту расколешь. А, Тань? Ну, сама подумай, кто еще сможет восстановить справедливость? Ведь Наташка – сирота, никого у нее нету… кто там, в этой полиции твоей, будет надрываться, чтобы ее обидчиков наказать?

Как я и предполагала, Лена давила на мои гражданские чувства, нимало не заботясь о том, что я, собственно, такая же посторонняя этой «сироте Наташке», как и «эта моя полиция». Я-то почему должна надрываться? И главное – бесплатно.

Впрочем, не желая обидеть свою подругу, я не стала затрагивать вопросы финансирования. Просто сказала, что сейчас занимаюсь одним делом и совсем не имею времени, а как только закончу…

– А когда ты закончишь? – немедленно поинтересовалась Лена.

– Да вот буквально… дня три-четыре еще… Мне там совсем немного осталось. А тогда уж…

– Ну ты давай, не тяни. Убийца, он ведь тоже ждать не будет. Заметет следы, ищи потом его, свищи.

Снабдив меня этим ободряющим напутствием и пообещав через неделю позвонить, подруга допила последний глоток кофе и удалилась.

Она ушла, а я осталась, причем осталась в положении таком неопределенном и двусмысленном, в какое давно уже не попадала.

«Шустрая, прямо как мотоцикл, – с досадой думала я, злясь почему-то на Ленку, которая в общем-то меньше всего была здесь виновата. – Пришла, значит, озадачила и убралась восвояси! Сейчас идет, наверное, и с чувством выполненного долга думает, какая она молодец – позаботилась об убитой подруге. А вот о моем гонораре, интересно, кто позаботится? И, главное, указывает еще… Тяни, не тяни… как будто я в бирюльки здесь играю. Черт бы их всех побрал!»

Я уже знала, что мне предстоит сейчас сделать, но поскольку это самое «делание», на мой взгляд, заранее было обречено на провал, то и сама я заранее же злилась и досадовала.

Из двух человек, которым небезразлична была судьба Натальи Скобелевой, а именно Ленки-француженки, преисполненной сострадания, и пана Зеленского, преисполненного корысти, материальными средствами обладал только Зеленский. Следовательно, именно его мне сейчас предстояло склонить к тому, чтобы он оплатил расследование убийства девушки. Проблема была в том, что все обстоятельства дела и личность самого Зеленского, – все говорило о том, что достижение поставленной цели невозможно в принципе.

Если Зеленский непричастен к убийству, то он будет расценивать происшедшее как неожиданный удачный случай, убравший с его пути все препятствия для получения наследства. О существовании Натальи Скобелевой он завтра же просто забудет и, разумеется, ни копейки не даст на то, чтобы начать поиск никому не интересного убийцы никому не интересной школьной учительницы.

Если же Зеленский к убийству причастен, тогда тем более ему нет смысла оплачивать расследование, которое в результате может вывести на него как на главного обвиняемого.

И хуже всего было то, что в сложившейся ситуации я даже не могла пойти на принцип и провести расследование, так сказать, за свой счет. Денег у меня просто не было. От Зеленского я получила только аванс, и большая часть его была уже потрачена. А до встречи с Зеленским я вообще сидела на мели, следовательно, и резервов никаких в своем распоряжении не имела.

Положение было безвыходным.

Проходив весь вечер из угла в угол и так и не найдя альтернативных вариантов, на следующее утро я позвонила своему клиенту и договорилась с ним о встрече, сообщив, что у меня есть новая информация.

«Выйдет ли, нет ли, а попытаться надо, – собирая остатки оптимизма, думала я. – В конце концов, если ничего не делать, а просто сидеть и переживать, уж точно ничего не выйдет».

Тому, что мой оптимизм улетучился не полностью, а оставил после себя некие остатки, была своя причина. Очень маленький, почти незаметный нюанс, который все же давал мне какую-то надежду на успех.

Я подозревала, что пан Зеленский с присущим ему высокомерием и привычкой считать всех окружающих низшими по сравнению с собой существами, был не очень-то высокого мнения о моих мыслительных способностях. То, как он излагал мне информацию по своему делу, говорило о том, что он ловил «на дурачка». Строго говоря, в истории, которую он рассказал мне, не было даже намека на какой-либо состав преступления, и он не мог этого не понимать.

Но, несмотря на это, я за дело взялась и не исключаю, что из этого он сделал вывод о том, что я либо новичок, либо просто некомпетентна в каких-то вопросах. Сама я, разумеется, не стала сообщать, что единственным движущим мной мотивом было вопиющее безденежье, следовательно, ничто не помешало клиенту трактовать мой поступок так, как ему приятнее.

А если так, если Зеленский думает, что девушка я недалекая, то почему бы мне не сыграть на этом? Ведь независимо от того, причастен ли он к убийству Натальи Скобелевой или нет, сам он будет утверждать, что непричастен, а я, в свою очередь, как девушка недалекая и доверчивая, конечно же, этому сразу поверю. Вот из этого мы и будем исходить.

Мой уважаемый клиент к убийству непричастен, а между тем полиция выводит его в главные подозреваемые как единственного наследника имущества, оставшегося после Натальи. Можно ли сомневаться в том, что основной его интерес сейчас – это как можно быстрее найти настоящего убийцу и снять с себя подозрения?

Это был крючок, на который я собиралась поймать Зеленского, впрочем, я понимала и то, что при желании он сможет возразить мне и найти контраргументы ему будет не так уж сложно. Но это – единственный шанс, который был у меня, чтобы получить деньги на расследование, и я не собиралась его упускать.

– То есть невероятно, – презрительно фыркнув, отрезал Зеленский, едва я заикнулась о его возможной причастности к убийству.

Как всегда, он очень четко проговаривал каждую букву и по старой польской привычке употреблял «то» вместо «это».

– Но ведь вы – главный претендент на наследство, и полиция…

– Да, я – главный претендент. И, конечно, я получу то, что мне полагается. А полиция пускай ищет убийц. Я здесь ни при чем.

– Но это необходимо будет доказать, а между тем…

– Пускай доказывают.

– Боюсь, мы не совсем понимаем друг друга. В полиции никто не будет заинтересован в том, чтобы доказать именно вашу невиновность. Они работают с подозреваемыми, а наиболее вероятный и, так сказать, естественный подозреваемый по этому делу – вы. И мотив у вас был, и возможность… Так что, скорее всего, не полиции придется доказывать кому-то вашу невиновность, а вам необходимо будет доказать свою непричастность следственным органам. А иначе ситуация может обернуться для вас очень неприятно. Я не исключаю даже, что вас могут задержать как главного подозреваемого до выяснения обстоятельств, и вам придется провести в камере, возможно, очень длительное время. Ведь неизвестно, как пойдет расследование. А что, если поиски убийцы затянутся?

Наконец-то на деревянном лице моего собеседника промелькнуло что-то похожее на человеческие эмоции. Похоже, перспектива попасть в кутузку его не очень привлекала. Но, конечно, так просто он не сдался.

– Они не имеют права, – задрав подбородок к самому потолку, произнес он.

– Очень даже имеют. Особенно если узнают, что вы питали неприязнь к потерпевшей… А ведь вы питали к ней неприязнь, и даже такую сильную, что заказали частное расследование с целью обвинить ее в преднамеренном нанесении вреда… Если меня вызовут на допрос, я не смогу скрыть эту информацию от следствия.

Согласна, это был запрещенный прием, но что мне оставалось делать? Однако эффект, вызванный моими словами, несколько отличался от того, которого я ожидала. Вместо того чтобы испугаться, Зеленский усугубил презрительное выражение своей физиономии и язвительно поинтересовался:

– То и есть конфиденциальность, которую вы обещали?

Теперь уже выкручиваться пришлось мне. Что я и сделала.

– Вы, наверное, не поняли меня. Разумеется, я не побегу сейчас в полицию и не стану докладывать, что вот такой-то господин заказал мне такое-то расследование. Но я собирала для вас информацию, беседовала со многими людьми, с которыми рано или поздно придется побеседовать и следователям. Нет ничего невероятного в том, что эти люди запомнили меня и расскажут о наших встречах. И если следователи посчитают необходимым вызвать меня и задать мне тот или иной конкретный вопрос, мне, разумеется, придется на него ответить.

Теперь сквозь презрение на лице моего клиента явственно просвечивала досада. Я поняла, что, заказывая мне расследование, он предполагал, что все будет шито-крыто, и ему не приходило в голову, что, кроме меня, обещавшей ему конфиденциальность, к процессу окажутся подключены многие люди, которые таких обещаний не давали.

Но и за всем тем крепость не пала.

– Пускай они узнают, – немного подумав, сказал Зеленский. – Тогда они узнают, что я заказал расследование, а не убийство. Вот все и выяснится.

– Выяснится, что вы выдвигали против девушки весьма странные и неправдоподобные обвинения, выяснится, что все эти случаи обострения болезни, о которых вы говорили, могли произойти от естественных причин, выяснится, что вы так ненавидели бедную девочку (или так хотели заполучить наследство), что готовы были платить весьма немаленькие деньги, чтобы найти хоть что-то, компрометирующее ее.

– Какой вздор! Для чего вы мне говорите все то?

– Для того чтобы вы поняли наконец, что как можно быстрее найти настоящего убийцу – в ваших интересах.

– Пускай ищут.

– Да они-то будут искать. Только вы в это время, скорее всего, уже будете находиться в камере предварительного заключения. Для верности. Чтобы не потерялись, если окажется, что убийца все-таки вы.

– То есть невероятно.

Чем дольше продолжался наш разговор, тем больше я сомневалась, что мне удастся пробить эту стену. В очередной раз я начинала свою сказку про белого бычка и снова и снова натыкалась на тупое и непрошибаемое упрямство.

«Вот погоди, попадешь ты к Кире в оборот, – начиная злиться, думала я. – Там-то цацкаться с тобой не будут».

Но как бы я ни злилась, а перспектива финансирования нового расследования уходила все дальше за горизонт. Едва только я пыталась заговорить о том, чтобы продолжить расследование, несколько изменив его первоначальную цель, как тут же слышала язвительное: «А! Так вам просто нужны деньги!» – и все начиналось по новой.

Разумеется, продолжаться бесконечно наш разговор не мог. Я поняла, что аргументы мои недостаточны и что Зеленский не считает свое положение в чем-то ненадежным, а следовательно, и не видит необходимости предпринимать какие-то шаги для его укрепления.

При всей досаде, которую я испытывала, я не могла не отметить то, как держится мой собеседник. Впрочем, если он действительно невиновен и просто не понимает, что ему грозит, это спокойствие еще можно как-то объяснить, но если он причастен к убийству, то приходится признать – выдержка у него просто феноменальная.

Глава 2

Разговор наш так и закончился ничем. Зеленский согласился оставить мне выданный аванс, но больше не дал ни копейки. Расследование больше не интересует его – с какой стати он будет платить?

Но о себе я того же сказать не могла. Вопрос о том, кто же на самом деле задушил Наталью Скобелеву, интересовал меня тем сильнее, что сегодняшний разговор еще больше увеличил мою неприязнь к упрямому поляку. В таком заведенном состоянии я даже готова была пойти на принцип и провести расследование на собственные средства. Проблема была в том, что у меня их не было.

«Предположим, что-то я смогу предпринять, не нанося ощутимого урона бюджету, – выходя от Зеленского и садясь в машину, думала я. – Съездить, посмотреть, расспросить… с Кирей поговорить, наконец. Но если понадобятся какие-то специальные действия… аппаратура… или путешествия в другие города… Да, такие расходы я уже не осилю. И потом, съездить посмотреть – это тоже, знаете ли… раз съездишь, другой, глядь – уже и бензин кончился. А заправлять – снова расходы. Особенно не наездишься. Да и пить-есть надо… хотя бы иногда».

Перспективы были отнюдь не радужные. В самом унылом настроении поднималась я к себе в квартиру, не предвидя в будущем ничего, кроме бесплодных ожиданий звонков от новых клиентов и режима строжайшей экономии.

Но, видимо, где-то там, на небесах, ангел-хранитель невинно убиенной девушки не дремал, и на следующий день свершилось чудо. Зеленский позвонил сам.

Это произошло после обеда, около часа дня. В квартире раздался телефонный звонок, и я, к своему невероятному удивлению, снова услышала неприятный каркающий голос своего утерянного было клиента.

– Нам необходимо встретиться, – не тратя время на ненужные предисловия, сообщил мне Станислав Брониславович. – Я думаю, что необходимо расследование.

Загадка объяснилась очень быстро. Оказывается, утром его вызывали на допрос в прокуратуру и отпустили только под подписку о невыезде. Эта сравнительно мягкая мера имела свое объяснение.

Как выяснилось, на момент убийства девушки Зеленский был в отъезде, и это, по его мнению, гарантировало ему стопроцентное алиби. Поэтому и во время вчерашнего разговора со мной он держался с таким апломбом.

Впрочем, стоило бросить лишь один взгляд на спесивого пана, чтобы понять, что марать свои собственные белы рученьки в таком грязном деле, как убийство, он не захочет. А если он выступал в этом деле в качестве заказчика, то его отсутствие в городе на момент преступления – это свидетельство скорее против него, а не за. Думаю, приблизительно так рассуждали и следователи, которые его допрашивали. Поэтому и взяли подписку.

Но на самого Зеленского посещение прокуратуры произвело впечатление неизгладимое. Как по волшебству бесследно улетучился куда-то весь гонор, голос то и дело подрагивал, он путался в словах и даже забывал при каждой новой фразе задирать к потолку свой польский нос.

Разумеется, я не преминула воспользоваться таким замешательством господина Зеленского, чтобы немного вознаградить себя за вчерашнее фиаско.

Во-первых, я со всей доходчивостью постаралась объяснить ему, что, взяв с него всего лишь подписку о невыезде, следователи проявили просто из ряда вон выходящую мягкость. Во-вторых, учитывая сложность нового дела, я настояла на том, чтобы мой новый аванс был в два раза больше предыдущего. Ну и в-третьих, я постаралась вытянуть из него как можно больше информации относительно этого наследства и всего, что с ним связано.

Совершенно растерявшийся в этой ситуации пан, полностью уверенный, что только чудом избежал кутузки, послушно отвечал на все мои вопросы, кажется, абсолютно позабыв про свои заносчивые интонации и язвительные комментарии.

Когда наша беседа закончилась и он убрался восвояси, я уже имела перед собой довольно ясную картину происшедшего и вполне отчетливо представляла, что мне нужно будет сделать в ближайшее время.

Очевидно, что первым делом нужно было выяснить, что по этому поводу думают официальные органы, то есть позвонить Кире, а также необходимо было посетить этот загадочный «умный дом», о котором я слышала уже столько разных историй. К тому же именно дом и являлся местом преступления, поэтому попасть туда было просто необходимо.

День уже заканчивался, по крайней мере рабочий день, и я подумала было, что сейчас самое время позвонить бравому подполковнику, но потом отказалась от этого решения. К Кире я могу явиться практически в любое время, а вот попасть в дом, боюсь, будет не так-то просто.

Если верить всему, что я слышала об этом уникальном здании, зайти в него, просто взломав замок, – дело немыслимое. С другой стороны, ребята Кири наверняка уже осмотрели дом и имеют достаточно внятное представление о его особенностях. Например, об охранных системах. Ведь убийство произошло в доме, и, значит, они должны были тщательнейшим образом изучить все возможности для проникновения в здание посторонних. Если этот убийца был посторонним.

Ну и, наконец, с третьей стороны, я смогу гораздо более предметно беседовать с товарищем подполковником об этих самых охранных системах, если предварительно сама ознакомлюсь с этим домом. Хотя бы поверхностно.

То, что день заканчивался, в этом случае было мне на руку. В сумерках гораздо легче соблюдать конспирацию. Дом наверняка огорожен, и разгуливая вокруг него среди бела дня, я неминуемо привлекла бы чье-нибудь ненужное мне внимание. А сейчас… спрячусь где-нибудь за кустиком, на цыпочки встану, за заборчик загляну да и отправлюсь восвояси.

Адрес был мне известен, и, не тратя понапрасну драгоценного времени, я поехала на улицу Речную.

Коттеджный поселок на Речной был одним из наиболее престижных жилых массивов нашего города. Точнее, загорода. Здесь совершенно не чувствовалась та экономия места, которая иногда просто режет глаз в поселках такого типа, когда в стремлении извлечь максимум дохода от продажи земли ее нарезают на малюсенькие участки, и кажется, что возведенные на них коттеджи превышают площадью сами участки.

Здесь все было наоборот. Дома располагались очень свободно, вокруг было очень много разросшихся старых деревьев, и казалось, что это не населенный пункт, а несколько домиков, стоящих посреди леса.

Такой ландшафт был мне только на руку. Оставив машину в сторонке, я нашла нужную мне улицу и, стараясь не привлекать внимания, отправилась к дому номер девять пешком.

Во время этого небольшого путешествия я могла убедиться, что впечатление лесной глуши – весьма поверхностное и обманчивое. При ближайшем рассмотрении стало совершенно очевидно, что жители этого благословенного места пользуются всеми самыми последними достижениями цивилизации.

Практически на каждом доме висела «тарелка», на многих оградах были заметны видеокамеры и разные подозрительные провода, ясно говорящие о том, что жители поселка заботятся о своей безопасности.

«Умный дом» в этом плане ничуть не уступал домам соседним. Какой же наивной я была, думая, что смогу заглянуть за этот забор, встав на цыпочки!

Непрошибаемая кирпичная стена, высотой как минимум два с половиной метра, завершавшаяся торчащими по всему периметру заостренными кольями из арматуры, – вот картина, представшая моему взору. Не то что встав на цыпочки, а даже имея специальное снаряжение, мне не так-то просто было бы заглянуть во двор.

«Как же пролез сюда убийца? – медленно обходя забор и осторожно осматриваясь, думала я. – Даже простое механическое попадание внутрь весьма затруднительно, а ведь основное препятствие не в этом. Если верить восторженным отзывам Ленки, дом должен быть начинен электроникой и, уж конечно, не только на высоту забора надеялись хозяева, оберегая свое добро».

Между тем я дошла до въездных ворот, но и тут не увидела ни малейшей возможности для посторонних проникновений. По высоте ворота лишь немного не достигали уровня забора, а сделаны были из настолько качественного железа, что взять их можно было только штурмом. К тому же для злоумышленников путь через ворота был бы неудобен еще и потому, что площадка перед ними была открытой и просматривалась со всех сторон.

Нет, если уж нашелся такой безумец, который собрался лезть в дом, то, скорее всего, он выбрал путь через забор. Там и тенек, и деревца…

Тут меня осенила весьма удачная мысль. Некоторые деревья росли довольно близко к ограде. Если я не могу заглянуть внутрь, встав на цыпочки, кто мешает мне сделать то же самое, взобравшись на дерево?

Сказано – сделано.

Не прошло и пяти минут, как я оказалась в кроне высоченного ветвистого вяза, с которого обзор внутренней площадки перед домом был просто идеальным. Впрочем, обозревать я могла действительно только площадку. С вяза было видно, что позади дома усадьба не заканчивается, а простирается дальше, но тот сектор полностью заслонял собой коттедж.

«Хм, помнится, Ленка говорила, что большую часть земли хозяева вынуждены были отдать под национализацию во времена большевиков. Если то, что осталось, – это меньшая часть, то какова же была усадьба в своем первоначальном объеме? Величиной с какую-нибудь Испанию?»

Впрочем, рассуждать о пустяках было некогда. Я наконец-то нашла подходящий плацдарм для обзора и сейчас необходимо было извлечь с помощью этого обзора максимум информации.

Для начала я обратила свое внимание на сам дом и постаралась запомнить его расположение и архитектурные особенности. Это оказалось не так-то просто.

Мансарды и мезонины перемежались мансардочками и мезонинчиками, маленькие, почти игрушечные балкончики – просторными террасами, и от всего этого нагромождения архитектурных элементов поначалу так рябило в глазах, что не было ни малейшей возможности запомнить архитектуру дома.

Но постепенно, внимательно и прилежно вглядываясь, я начала улавливать логику этой причудливой постройки и даже обнаружила, что во всем этом есть некий стиль. Правда, стиль довольно своеобразный, но… кто платит деньги, тот и заказывает музыку.

«Люди богатые, но недалекие», – как-то само собой сложилось в голове.

Очевидно, архитектор сделал все возможное, чтобы придать запросам своих нанимателей более-менее приличный вид, но все равно немногого добился. Стараясь запомнить расположение всех этих пристроек и надстроек, я вдруг вспомнила гоголевскую Коробочку со всеми ее мешочками, сумочками и баночками, в которых хранились разные ценные вещи типа распоротых панталон.

Вот и здесь… коробочки, коробочки. К одним коробочкам побольше прилеплены другие – поменьше и каждая коробочка имеет свою отдельную крышу, так что с высоты птичьего полета дом, наверное, напоминает выводок опят на пеньке.

Кстати, о крышах. Думаю, если и есть в этом здании такая щель, через которую сторонний человек может проникнуть внутрь, то эта щель должна располагаться именно на крыше.

Действительно, если предположить, что убийца – это не бесплотный дух, а обычный человек, то проходить сквозь стены он, скорее всего, не умеет. Двери и окна наверняка подключены к сигнализации. А вот крыша…

Мне были известны основные схемы расположения сигнализации в частных домах и было известно также, что слуховые окна и чердачные проходы в этих схемах учитываются далеко не всегда. Впрочем, не будет ничего удивительного, если окажется, что в таком навороченном строении существуют и другие системы контроля, кроме обычной сигнализации, но не будем забегать вперед.

Внимательно осматривая крышу, я все больше убеждалась, что она – довольно удобный плацдарм для передвижений. В связи с многочисленностью пристроек крыша представляла собой дробленую поверхность, каждая грань которой была довольно покатой и сводила к минимуму возможность неожиданно свалиться вниз. То там, то сям виднелись небольшие окошки, некоторые из которых явно играли только декоративную роль. Если предположить, что хотя бы к нескольким из таких окошек сигнализация не подведена…

Впрочем, пока я, сидя на дереве, предавалась размышлениям и сомнениям, в глубинах моего подсознания план уже созрел. Поскольку старой хозяйки «умного дома» уже нет в живых, а новый хозяин в права наследства еще не вступил, дом наверняка стоит пустой. Поэтому, если тщательно продумать пути отхода, точнее, быстрого отхода, то не будет ничего страшного, если в каком-нибудь из чердачных окон сигнализация окажется в наличии. Когда еще там все переполошатся… А я между тем…

Впрочем, это пессимистический вариант. Но ведь существует еще оптимистический. Я проберусь на крышу, внимательно изучу ее вдоль и поперек и, вполне возможно, обнаружу безопасную лазейку.

Но тут я поняла, что пробраться на крышу – дело не такое уж легкое, как кажется. Несмотря на, так сказать, многоступенчатость этой самой крыши, самая низкая ее «ступенька» находилась на высоте не менее четырех метров над землей, и, чтобы забраться на нее, необходимо было преодолеть четыре метра совершенно вертикальной, гладкой, как лысина, поверхности.

Но самым неприятным было даже не это. Чтобы попасть на крышу со стены, а следовательно, с площадки возле дома, на эту площадку еще нужно было попасть. А вот тут-то и была загвоздка. Взобравшись на дерево, я могла видеть внутреннюю часть забора и на этой части обнаружила очень неприятный для себя сюрприз.

Еще когда я подходила к дому, то отметила про себя отсутствие на ограждении видеокамер. С дерева я могла заметить, что их нет и на доме. Это немного удивило меня. Коттедж был огромным и даже внешне выглядел так, что не оставалось никакого сомнения, что это – богатый дом богатых людей. Но почему же они не позаботились о том, чтобы установить видеонаблюдение?

Но возникнув, эта мысль почти сразу покинула меня, поскольку в тот момент внимание было занято другим. Теперь же, увидев внутреннюю часть забора, я снова вспомнила о ней.

По всему верхнему периметру ограды шел сплошной ряд острых железных кольев высотой приблизительно полметра. Перелезть через забор, не задев эти колья, было практически невозможно. Кирпичная же часть забора представляла собой большие квадратные столбы, соединенные более тонкими пролетами в один кирпич. И то, что я увидела на этих столбах, сразу поставило под сомнение всю мою затею.

От каждого из железных прутьев, расположенных над серединой каждого из столбов, шел изолированный провод, который соединялся с укрепленным на столбе датчиком. Принцип действия системы был мне непонятен, но ее предназначение не вызывало сомнений. Очевидно, что датчики фиксировали каждое прикосновение к прутьям верхней решетки и передавали сигналы на некий пункт наблюдения. Этот пункт мог находиться в доме или вне его. Или датчики могли быть соединены с общей системой сигнализации…

Короче, вариантов было множество и главное заключалось не в том, каким образом работает система, а в том, что наличие этой системы делает абсолютно невозможным незаметное проникновение в дом через ограду. Датчики могли реагировать на что угодно. На тепловое воздействие, на механическое, на влажность, на давление… А возможно, и на все сразу.

«Черт бы вас побрал всех с вашими умными домами, – скрючившись на дереве, со злостью думала я. – Окопались здесь… как будто к осаде готовились. И как ведь спрятали, сволочи, эти свои проволоки, – с улицы и не догадаться».

Досада моя была велика, но общее положение вещей я для себя уже уяснила и дальнейшее пребывание на дереве не имело смысла. Еще раз бросив взгляд на коттедж, на забор и на расположенные за этим забором деревья, я спустилась вниз и поехала домой.

В этот день я планировала еще побеседовать с Кирей, но когда я вернулась, был уже поздний вечер да и настроение у меня было не самым лучшим, так что беседу я решила отложить на завтра.

Размышляя над увиденным и тщетно пытаясь придумать способ проникновения в дом, я никак не могла отделаться от одной навязчивой мысли. Все известные мне на данный момент факты – и устройство охранной системы на заборе, и неприступность самого коттеджа, и расположение его, напоминающее бесконечный лабиринт, – все говорило о том, что убийца был хорошо знаком со всеми особенностями «умного дома».

Действительно, ведь если верить Ленке, даже замок не был взломан. А ведь убийца не только должен был попасть внутрь дома. Ему еще предстояло среди лабиринта комнат отыскать спальню, и не какую-нибудь, а именно ту, в которой спит девушка. И сделать все это нужно было быстро, бесшумно и не попадая в поле зрения камер.

Впрочем… Ведь та же Ленка, помнится, говорила, что львиная доля электроники располагается на кухне, а не в спальнях и гостиных. Но ведь и это нужно было знать тому, кто решил проникнуть в дом.

Нет, как ни крути, а все указывает на то, что убийца – кто-то из своих.

Зеленский не шел у меня из головы. Правда, из наших с ним разговоров я вынесла впечатление, что сам он ни разу не бывал в доме. Но разве это такая уж проблема? Ведь собственноручно он, скорее всего, и не убивал. Кстати, не помешает проверить, насколько факт его отсутствия в городе соответствует действительности.

Если Зеленский знал, что он является потенциальным наследником некоторого состояния, и знал это давно, что могло помешать ему загодя позаботиться о некоторых деталях? Ведь не всегда же жили в этом доме одинокие старики с геном неизлечимой болезни. Те люди, которые сделали этот дом, точнее, его кухню «умной», – ведь это была целая семья, наверняка они имели прислугу, к ним приезжали знакомые…

Конечно, прислуга в таком богатом доме навряд ли влачила нищенское существование, но кто же откажется от дополнительного дохода? Особенно если мотивировать это какими-нибудь благородными целями. Тут главное, хорошую фантазию иметь да силу убеждения. Да и шантаж, например… тоже неплохой способ получения сведений.

Впрочем, кажется, я и сама уже чересчур расфантазировалась. Пока все это только догадки, мне катастрофически не хватает информации, а чтобы восполнить этот пробел, необходимо поговорить с Кирей, а главное – пробраться в дом.

С этой мыслью я и заснула.

На следующее утро, проснувшись в хорошем настроении, я первым делом позвонила своему подполковнику.

– Владимир Сергеевич? Очень рада вас слышать. Татьяна Александровна беспокоит.

– Привет, Танюш. – Голос Кири звучал удивленно. – Какими судьбами?

– Да так, решила проведать старого знакомого… А что, я не вовремя?

– Да нет… нет, не то чтобы не вовремя, а… просто, насколько я тебя знаю, ты никогда просто так не звонишь, а сейчас вроде бы ничего из ряда вон выходящего не случилось… Никаких громких убийств, похищений или ограблений. Так вот я и удивляюсь, с чего бы это вдруг ты решила меня «проведать»… может, у тебя самой что случилось? Проблемы какие-нибудь?

– Не дождешься. А звоню я действительно по делу. И именно насчет убийства.

– Серьезно? Неужели ты снова всех опередила и вышла на какое-нибудь происшествие, которое еще не известно официальным органам?

– Почему же… по моим сведениям, официальные органы в курсе дела. Девушка в коттедже на Речной. Неужели вам, товарищ начальник, еще не доложили?

– Ах это… Но ведь это… Погоди-ка, а почему этот случай тебя заинтересовал? Неужели кто-то заказал расследование? Ведь у жертвы, если мне не изменяет память, родственников не осталось?

– Память тебя не подводит. Но ведь не всегда расследование заказывают родственники. Разные бывают варианты…

– Правда? Что, какой-нибудь богатенький папик? Вот уж действительно я бы удивился…

– Киря, ты же знаешь, имя клиента – это информация закрытая. Ты мне расскажи лучше, что у тебя есть по этому делу.

– Да что там есть, ничего особенного. Задушена во сне, предположительно чем-то вроде изолированной проволоки, отпечатков нет, следов взлома нет да и мотивов, похоже, нет. Скорее всего – рядовое ограбление. Думаю, увидели, что девушка живет в богатом доме, решили, что и сама она богатая и по всем ящикам наличка да столовое серебро разложены… Ан не угадали…

– И что, ничего не взято?

– Да там и нечего было брать. Домина крутой, конечно, но ведь стены с собой не унесешь, а из движимого, что было поценнее, предыдущие хозяева давно уже распродали. Там одна только семья богатая жила, да те все умерли, а потом дом переходил по наследству то одним, то другим, и эти уже не присовокупляли, а наоборот, больше расточали…

У меня так и чесался язык спросить про Зеленского и версию с наследством, но тогда Киря сразу догадался бы, кто мой клиент, а это в мои планы пока не входило. Поэтому спросила я о другом.

– Так, значит, думаешь – ограбление?

– Скорее всего.

– Но если домина, как ты выражаешься, такой крутой, то как же воры проникли туда? Ведь сам ты только что сказал, что следов взлома нет.

– Да, это вопрос интересный. Но возможно, объяснение тут самое простое. Видишь ли, в этом доме полно всякой мудреной электроники и очень навороченная сигнализация. Ко всей этой системе нужно еще приноровиться, а человеку непривычному, скорее всего, проще будет и вовсе ее отключить. Ведь сейчас охранять в доме почти нечего, сойдут и замки на дверях – тоже, кстати сказать, сделанные по спецзаказу и весьма надежные. Ну вот, а если сигнализация дома в целом отключена, то проникнуть в него человеку сообразительному в принципе возможно.

Я снова едва удержалась от вопроса, который меня очень живо интересовал, и опять меня остановило то, что, если я сейчас спрошу, каким образом может проникнуть в дом сообразительный человек, Киря сразу догадается, что этот человек – я.

– …а у опытного домушника сообразительность такого рода, сама знаешь, развита так, что дальше некуда, – продолжал мой приятель.

– Так что же, вы сейчас отрабатываете именно версию ограбления?

– Вы, Татьяна Александровна, как человек, имеющий некоторый опыт работы в прокуратуре, должны бы, кажется, знать, что мы отрабатываем все возможные версии…

– Но вы, Владимир Сергеевич, упомянули только об одной, поэтому я подумала…

– Я упомянул о наиболее вероятной версии, но не утверждал, что она единственная.

– Тогда, может быть, вы снизойдете до нас и поделитесь остальными?

– А может быть, это вы снизойдете и объясните, наконец, чего ради вы тратите свое драгоценное время на никому не нужную школьную учительницу?

– Мне заказали расследование, я его провожу.

– Ну да, что это я в самом деле… Знаю же, что из тебя и клещами ничего не вытянешь, а спрашиваю… Но я не такой, как ты, я всегда информацией делюсь. Поэтому могу сообщить, что, кроме ограбления, мы рассматриваем еще версию с наследниками, а также не исключаем причастность к убийству некоего молодого человека, с которым потерпевшая поддерживала близкие отношения. Это случайно не он заказал тебе расследование?

– Погоди-ка… ты говоришь – наследники… После нее что, осталось наследство? Украсть было нечего, а наследовать есть чего?

– Наследство – это тот самый дом, в котором ее убили. Она и сама получила его как наследство, и после нее есть люди, к которым он должен перейти.

– Но ведь ты говорил, что у нее нет родственников?

– Да, но… в общем, там какая-то запутанная история, я, честно говоря, не вникал. Близких родственников у девушки действительно нет, но есть какой-то дядя, не дядя – седьмая вода на киселе, и по закону дом должен достаться ему. Дядю мы тоже взяли на заметку, но, честно говоря, у меня все ребята так загружены, что им не до дяди. Сейчас, не знаю, сезон, что ли, наступил, но все прямо как с цепи сорвались – что ни день, то либо грабеж, либо убийство. Дела открываем, а кому работать по ним – неизвестно. Да и дела-то все такие… и не открыть нельзя, и откроешь… только отчетность портить. Украдено на грош, а чтоб докопаться, работать надо месяц всем отделом. А когда это бывало, чтобы у нас несколько человек одним делом занимались? У нас, сама знаешь, все прямо противоположно – несколько дел на одного. А учитывая, что шансы на раскрываемость по большинству из них заранее грустно предсказуемы, то…

– В общем, если я тебя правильно поняла, форсировать расследование по убийству ты не собираешься.

– Некем форсировать, Тань, даже если бы и очень хотелось. Говорю же: люди перегружены. Так что, если ты со своей стороны чем-нибудь поделишься – версию подкинешь или, еще лучше, преступника за рога приведешь, – мы не откажемся.

– Еще бы! Когда это вы отказывались? Ну а на месте преступления ребята твои ничего интересного не находили?

– Увы! Все чисто и пусто.

– А кто сообщил об убийстве?

– Прислуга.

Вот как! Значит, была еще и прислуга? Что ж, это уже становится интересным.

– …то есть она не прислуга, а как бы… в общем, она работала у бывших хозяев и пришла узнать, не захочет ли новая хозяйка воспользоваться ее услугами. Ну вот, она пришла, стала звонить в дверь, а никто не открыл. Поскольку о встрече они договаривались заранее, то женщина забеспокоилась и вызвала полицию. Полицейские перелезли через забор (это оказалось проще, чем взломать дверь), потом выбили окно и проникли внутрь дома. Там, немного поплутав, обнаружили девушку.

«…выбили окно…» – вот она, нить Ариадны!

– Так что же, дом теперь так и стоит с выбитым окном? – с трудом скрывая свою радость, спросила я.

– Да, но там включена сигнализация, а она, как я тебе уже говорил, очень навороченная и «пробивает», так сказать, несколько уровней.

– В смысле?

– Ой, Татьян, долго объяснять… да и не вникал я.

– Нет, ты уж объясни.

– Ну, там, во-первых, по всему периметру забора идет какая-то система, мои ребята даже сами не разобрались какая, но факт тот, что любое проникновение внутрь фиксируется, и информация о нем передается на пост охраны. Причем абсолютно незаметно для проникнувшего. Потом есть еще обычная сигнализация, ну, из тех, какие на магазины ставят, знаешь…

– Да знаю, знаю. И что же, окно разбили, а сигнализация не сработала?

– Почему не сработала? Все сработало. Просто они сразу отключили ее, ведь полиция сама там была, зачем еще сигнализация.

– А как же они снова включили ее, при разбитом-то окне?

– Да никак. Воровать там, я уже сказал тебе, нечего, и, кроме того, там один забор чего стоит. Хватит и этого. Ребята окно фанеркой закрыли для красоты, а сигнализацию не стали подключать. С забора сигнал тоже на пост идет, так что, если будут попытки проникновения, – не волнуйся, обнаружат. Впрочем, про окно – это я тебе по секрету сказал, имей в виду.

– Конечно, конечно. И под пытками никому не выдам твой секрет. Насчет сигнализации это все? Или есть еще что-нибудь интересненькое?

– Еще внутри дома есть что-то. Правда, что именно, я так и не понял, это какая-то локальная система, она сигналы никуда не передает, но преграждает доступ в отдельные интересные места, например какие-либо комнаты или шкафчики… в общем, что-то в этом роде.

– Да, у богатых свои причуды.

– И не говори. Мне ребята про этот дом таких чудес нарассказывали – просто тысяча и одна ночь. Будет время, как-нибудь поделюсь. А сейчас извини, заболтался я с тобой, нужно и поработать немного.

– Что ж, спасибо и на том. Конечно, обилием информации ты меня в этот раз не поразил, но я человек не привередливый. Кстати, адресок этой… прислуги… не подскажешь?

– Адресок?.. Сейчас, погоди… кажется, где-то был… еще вчера вечером с протоколами работал… Да, вот он. Записывай, Крайняя, сто девятнадцать.

– Это где такое?

– А там же. Этот поселок, он ведь старый. Это сейчас там крутые строятся, а раньше это что-то типа небольшой деревеньки было – частный сектор, а вокруг дачи. Вот теперь, у кого деньги есть, частный сектор выкупают и коттеджи строят, а кто из старых остался, те в домах попроще обитают. А Крайняя – это такая очень длинная улица, которая всю эту деревню как бы опоясывает. Место это не престижное, одно слово – край, так что там старых владельцев много, вот там и живет эта самая прислуга. Зовут Ускова Валентина Степановна. Записала?

– Да, спасибо.

– Ну, успехов тебе. Нароешь чего – не забудь поделиться.

– Не забуду.

Несмотря на то что наша беседа с Кирей на первый взгляд не несла особенной информационной нагрузки, но все же она позволила мне уяснить для себя несколько важных моментов.

Во-первых, выяснилось, что Зеленского официальные органы всерьез не принимают и ставят его на одну линию с Пашей, бойфрендом потерпевшей, которого я лично, учитывая комментарий своей подруги Лены, не рассматривала даже в качестве версии.

Во-вторых, в деле появилось новое лицо: а именно домработница, которая, если верить Кире, жила в доме еще при старых хозяевах и даже, возможно, при тех, которые и напичкали дом электроникой. Эта Ускова Валентина Степановна наверняка была в курсе очень многих внутренних дел семьи и могла сообщить много интересного. Дело было за малым: склонить ее к откровенности.

Кроме того, факт существования Валентины Степановны делал не такими уж безосновательными мои предположения о том, что Зеленский мог получать информацию о жильцах дома и многих других вещах задолго до того, как там поселилась Наталья Скобелева. Это тоже необходимо было принимать в расчет.

Ну и, наконец, третье, и, пожалуй, самое главное: я получила довольно четкое представление о системе защиты дома и в особенности о том, что в этой системе существует некая брешь, сквозь которую я смогу проникнуть, если окажусь по ту сторону забора.

Этот забор, как я и предполагала, оставался наименее преодолимым препятствием. Но предупрежден – значит вооружен, – о том, как именно расположены коварные датчики, я знала, значит, сейчас моя задача заключалась в том, чтобы придумать способ их обойти. И кажется, у меня даже есть некоторые соображения по этому поводу…

Что же касается так называемой «магазинной» сигнализации, о которой упомянул Киря, то, судя по всему, сейчас она не представляет никакой опасности. Ну а сигнализация внутренняя, к счастью, не связана со специальными охранными службами и создает препятствия только для непосредственного проникновения куда-либо. Как выразился тот же Киря, «в какие-либо комнаты или шкафчики». Правда, может оказаться, что эти препятствия будут посерьезнее всех прочих, вместе взятых, особенно если мне действительно захочется проникнуть в какой-либо интересный шкафчик… Но тут уж ничего не остается, как только положиться на судьбу. Определимся на месте.

Я была полна решимости сегодня же вечером нанести несанкционированный визит в «умный дом». Но, учитывая все барьеры, которые мне предстояло преодолеть на этом пути, необходимо было сделать некоторые предварительные приготовления.

Был у меня один старый знакомый по имени Коля Свистунов, который увлекался весьма экстремальным видом спорта, а именно: лазанием по вертикальным поверхностям без страховки. Поскольку наши, тарасовские, окрестные ландшафты представляли очень ограниченные возможности для подобных упражнений, а небоскребами мы могли любоваться только по телевизору, Коля очень часто ездил на Кавказ и даже за границу, чтобы в компании таких же сумасшедших оторваться на полную катушку. Там они вволю лазали по отвесным скалам, не утруждая себя никаким альпинистским снаряжением, и возвращались обычно только тогда, когда кто-нибудь что-нибудь себе ломал.

Я как-то была в зале, где он тренируется. Для человека непосвященного этот зал не представляет никакого интереса. Пустая комната с очень гладкими стенами и потолком, к которым прикреплены какие-то совсем малюсенькие скобочки и ступенечки. Но стоило бы вам увидеть, какие фокусы выделывал там Коля, как он висел, наподобие летучей мыши под потолком, цепляясь за свои скобочки чуть ли не пальцами ног, как вы бы поняли, что первое впечатление очень обманчиво.

Вот к этому-то человеку я и планировала сейчас обратиться за консультацией и за некоторым снаряжением. Надо сказать, что Коля не всегда был таким отчаянным экстремалом. Начинал он с обыкновенного альпинизма и даже теперь участвовал иногда в спасательных операциях, поскольку был человеком опытным и, что греха таить, везучим. Поэтому во всем, что касается технических средств, необходимых для преодоления непреодолимого, Коля был настоящим экспертом и мог дать очень ценный совет.

Виделись мы с ним нечасто, занятые каждый своим делом, но поскольку оба были по-своему экстремалами, то всегда понимали друг друга с полуслова, независимо от того, сколько времени прошло с нашей последней встречи. Мы могли несколько лет не видеться и не созваниваться, но все равно встречались так, как будто расстались только вчера.

Так было и на этот раз.

Решив сделать приятный сюрприз, я направилась прямо домой к Коле, но мне никто не открыл. Сотовый тоже не отвечал, и я уже испугалась было, что он снова уехал куда-нибудь к черту на кулички, как вспомнила, что он может быть в своем тренажерном зале.

Явившись туда, я обнаружила несколько мускулистых ребят, которые частично ползали по стенам, частично свисали с потолка. Мое появление было воспринято с большим интересом. Но узнав, что я ищу Колю, все стали смотреть на меня соболезнующе.

– В больнице он, – наконец сказал кто-то. – В травматологии. Опять поломался.

Снова пустившись в путь, я достигла наконец своей желанной цели.

– Ба-а! Вот так сюрприз! – как всегда весело и с энтузиазмом отреагировал на мое появление неунывающий Коля. – Татьян! Каким ветром? А я вот, видишь…

– Да уж вижу.

Весь забинтованный, загипсованный и увешанный какими-то противовесами, Коля лежал в клубке из каких-то веревок и канатов и сейчас, как никогда раньше, напоминал человека-паука.

– Из командировки? – понимающе спросила я.

– Не-а. – Глаза Коли хитро и озорно заблестели. – Расскажу – не поверишь. С крыши упал.

– Угадал, не верю.

– Да я и сам до сих пор не верю. А все из-за бабки из-за этой. Бабка у меня тут недалеко, в деревеньке. И прицепилась, как пиявка, – накрой да накрой ей крышу. Мол, протекает, а она, видишь ли, вся старая да хворая… Так достала – хоть стреляйся. Ну ладно, думаю, черт с тобой. Уговорил еще брата… ну, то есть этого… как его… муж сестры, – как его?

– Да неважно.

– Ну да. Ну вот, его еще взял, и полезли мы с ним на эту чертову крышу. А она, зараза, такая крутая да скользкая! Как будто специально маслом ее намазали. Ну и не сориентировался я в какой-то момент…

– Ты, да не сориентировался? Вот уж чему не поверю никогда.

– А что ты хочешь, в одной руке молоток, в другой гвоздей пачка – попробуй тут… Да и на ногах еще черти что, бахилы какие-то. Если бы босиком был, тогда может быть… А так… Но главная подлость не в этом. Подумаешь, с крыши упасть, чего мне, в первый раз, что ли? Какие-то три метра. Да раз плюнуть! Но ведь у этой бабки, у нее все не как у людей. У людей под домом земля, а у этой… пеньки какие-то, колоды… железяки. У нее там, где я падал, оказывается, склад дровяной. И рядом, соответственно, здоровенная колода для рубки дров. Еще бы она их рубить умела… Но это… ладно… Так вот, значит, – эта колода, потом еще козлы, тоже из здоровенных бревен, и еще старая какая-то емкость для воды из такого толстенного железа, которое только на броню для танков идет… Ну вот я значит, сначала на это железо попал, потом на козлы, ну а уж на десерт об колоду два ребра сломал. Как еще под топор не угодил…

Рассказывая мне свою историю, Коля то и дело от души хохотал и сетовал только на то, что запланированная поездка куда-то в Уральские горы срывается и ребята поедут без него.

Посмеявшись вместе с ним и посочувствовав, я решила наконец объяснить Коле, зачем явилась к нему…

Был уже поздний вечер. Я сидела в своей машине недалеко от коттеджа на улице Речной и ждала, когда сумерки сгустятся, чтобы иметь возможность приступить к намеченному плану.

Как я и ожидала, встреча с Колей Свистуновым оказалась не напрасной. Я получила и все необходимые мне консультации, и даже снаряжение. Хотя Коля и оставался неподвижен, но с помощью моего сотового (свой у него, как оказалось, отобрали врачи) он созвонился со своими друзьями, и те были так любезны, что не отказали мне в помощи.

В техническом плане я теперь была обеспечена по полной программе. Оставалось только применить это техническое обеспечение на практике, а это было не так-то просто, учитывая, что при всей моей прекрасной физической форме все-таки альпинизмом я, в отличие от Коли, не занималась никогда. А то, что мне предстояло сделать, трудно было назвать даже альпинизмом. Этот маневр нельзя было отнести ни к какому из известных ныне видов спорта, он представлял собой нечто своеобразное и в своем роде неповторимое.

Мне предстояло переместиться по воздуху.

Еще во время своего первого визита, когда сидела на дереве, я обратила внимание на множество разных флюгеров, шпилей и завитушек, которые торчали над многочисленными башенками и пристройками причудливого дома. У меня уже тогда возникла смутная мысль о практическом использовании этих бесполезных на первый взгляд украшений. Теперь же, когда я знала о коварных свойствах ограждающего поместье забора, этот путь представлялся единственно возможным.

Вокруг коттеджа росло много высоких деревьев, и план мой заключался в том, чтобы закрепить туго натянутый трос на одном из деревьев, а другой его конец зафиксировать на крыше. По этому канату я могла бы перебраться на крышу дома, не касаясь забора, а уж с крыши проникнуть внутрь – пара пустяков.

Слабая сторона этой гениальной стратегии заключалась в том, что раньше я ничего подобного не делала. Конечно, бесценные консультации Коли Свистунова огненными буквами запечатлелись в моей памяти, но одно дело – внимать советам, а другое – предпринимать практические шаги. В общем, я испытывала волнение.

Между тем густота сумерек достигла своего пика. Было уже достаточно темно, чтобы я могла маскировать свои перемещения, но еще достаточно светло, чтобы я могла отчетливо видеть силуэты нужных мне деревьев и флюгеров. Пора было начинать.

На сей раз для совершения задуманного предприятия мне понадобилось очень много разных вещей, поэтому я несла за спиной довольно увесистый рюкзак.

Первый шаг, который я предприняла, достигнув нужного мне забора, состоял в том, что я снова влезла на знакомый вяз и осмотрелась. Среди крыш различной конфигурации, которые предстали моему взору, внимание мое привлекла одна башенка, коническая крыша которой заканчивалась острым шпилем, довольно толстым у основания, по нижней части этого конуса шел неширокий, но зато совершенно горизонтальный бордюрчик.

Башенка сразу мне понравилась. Если зацепить «кошку» за шпиль, то он легко выдержит меня, а добравшись до него, я очень удобно приземлюсь ногами прямо на бордюрчик.

Тут весьма некстати мне вспомнился Колин рассказ о том, как он падал с крыши у своей бабушки, и я инстинктивно посмотрела вниз, с целью выяснить, чем заканчивается башенка на уровне земли. Шутки шутками, а если придется падать на неровную поверхность, то даже при небольшой высоте немудрено не только руки-ноги, но и шею себе сломать. Ограниченное пространство, особенно жестко ограниченное, может преподнести очень неприятные сюрпризы.

Но башенка заканчивалась вполне нормально. Правда, соломки под нее никто не подстелил, но и нагромождения железных и деревянных колод тоже не наблюдалось. Был просто асфальт.

Покончив с башенкой, я принялась за поиски подходящего дерева. Из всех растений, от которых до башенки можно было провести прямую линию, наиболее подходящим мне показался высоченный тополь, мощный и старый, на котором я могла бы не только надежно закрепить веревку, но и свить себе гнездо.

Итак, пункт А и пункт Б были найдены. Оставалось только проложить между ними воздушную дорогу.

Я спустилась на землю и через некоторое время снова оказалась наверху, но уже среди ветвей намеченного мною тополя. Удобно расположившись в кроне, я сняла рюкзак и достала оттуда тонкий и крепкий альпинистский трос с закрепленной на конце его «кошкой». Устраиваясь на тополе, я старалась подгадать высоту так, чтобы оказаться вровень с нужной мне башенкой. С этой самой высоты мне и предстояло метать свой крючок.

Задача была не из легких. Даже учитывая одинаковую высоту, расстояние от дерева до башни было очень большим. Кроме того, густые ветви кроны мешали хорошенько размахнуться. Поэтому ни с первого, ни даже с десятого раза мне не удалось достигнуть намеченной цели. А всякий раз, когда промахнувшаяся «кошка» в очередной раз летела вниз, я замирала от страха, что вот-вот она заденет решетку наверху забора, и все мои усилия пойдут прахом.

Сумерки сгущались все больше, а у меня ничего не выходило. Скоро станет совсем темно, и шансы зацепиться за проклятый шпиль вообще будут равны нулю.

Я подбирала самые язвительные выражения, мысленно ругая себя за построение несбыточных планов и в конце концов так взвинтила себя, что рассердилась по-настоящему. Хорошенько прицелившись, я с такой яростью швырнула ненавистную «кошку», что от испуга она тут же долетела до цели и мертвой хваткой вцепилась в шпиль.

«То-то же, – сказала я «кошке».

Закрепить трос на дереве было несравненно легче. С помощью особого приспособления, которое дали мне друзья Коли, я натянула канат так, что он звенел как струна. Дорога была готова.

Я достала из рюкзака особый пояс с карабином, который позволял, зацепившись за трос, легко передвигаться по нему в подвешенном состоянии. Надев перчатки, чтобы тонкий трос не повредил руки, я снова накинула на плечи рюкзак и, защелкнув карабин на тросе, сошла с гостеприимного тополя прямо в воздушное пространство.

Трос немного провис, но поскольку натянут был хорошо, то неудобств это не доставило. Только бы теперь выдержали мои пункты А и Б!

Подвешенная за талию, я перебирала руками трос, постепенно приближаясь к башенке, и время от времени взглядывала на прекрасное звездное небо. Было уже совсем темно.

«Одна в ночном небе… Невидима и свободна… Почти Маргарита, – неожиданно вспомнила я булгаковскую героиню. – Не хватает только швабры. То есть этой… как ее… щетки».

Глава 3

Освоенный мною новый способ передвижения доставил мне большое удовольствие, но всему хорошему приходит конец.

Башенка находилась прямо передо мной, но оказалось, что я немного не рассчитала высоту и в подвешенном за талию состоянии достать ногами до горизонтального бордюра у меня не получится. Пришлось отцепить пояс и с минуту повисеть на тросе на руках. Хорошо, что догадалась надеть перчатки. Иначе не миновать бы мне порезов на ладонях.

Приземлившись наконец-то на край башенки, я решила сориентироваться на местности. Сейчас мне предстояло спуститься вниз и отправиться на поиски разбитого полицейскими окна. Поиски эти, учитывая величину и замысловатость коттеджа, могли занять много времени, и я попыталась обнаружить это окно сверху, стоя на крыше башенки. Однако мне это не удалось.

Несколько окон, которые были видны с моей позиции, выглядели вполне целыми, а дальнейший обзор закрывали боковые пристройки. Похоже, мне предстоит тупо двигаться по периметру дома, пока я не наткнусь на искомое, прикрытое фанеркой окно.

Я достала из рюкзака еще одну веревку, уже не специальную, альпинистскую, но тоже довольно прочную, закрепила ее на шпиле башенки рядом с «кошкой» и без особых проблем спустилась вниз.

Внизу ничто не мешало моим передвижениям, и за очередным поворотом я обнаружила под ногами осколки стекла, а перед глазами – окно с зияющей в стеклопакете дырой, которую лишь отчасти стыдливо прикрывал небольшой лист фанеры. Я убрала этот лист и осторожно проникла внутрь дома.

Зная, что предстоит работать в темноте, я прихватила с собой два разных по величине фонарика. Один, поменьше, для передвижений, другой, побольше, на тот случай, если придется что-то читать или фотографировать. Конечно, я очень смутно представляла себе, что именно я хочу найти в доме. Но мысль о наследстве не покидала меня, кроме того, все обстоятельства дела говорили о том, что здесь действовали люди, очень хорошо знающие всю подоплеку и находящиеся в курсе всех семейных дел. Поэтому исследование дома, который долгое время был основным гнездом этой семьи, в любом случае было полезным.

К тому же этот дом являлся местом преступления, и это тоже было немаловажной причиной для того, чтобы посетить его.

Размышляя об этом, я прошла несколько комнат, на вид запущенных и нежилых, с чехлами на мебели, и оказалась в небольшой спальне, которая не носила на себе следов выморочности. Я предположила, что это и была спальня девушки, и это предположение очень скоро подтвердилось.

Открыв несколько ящиков комода и заглянув в шкаф, я обнаружила там женские вещи, которые вполне соответствовали текущим модным тенденциям, но приобретались явно не в бутиках. Не было никакого сомнения, что вещи – это одежда Натальи Скобелевой, а стоящая в углу кровать – именно та самая, на которой ее задушили. «Чем-то вроде изолированной проволоки» – так, кажется, сказал Киря?

Я включила большой фонарь и, не очень надеясь на успех, попыталась обнаружить в комнате орудие убийства или хотя бы тот предмет, от которого это орудие было оторвано. Но предчувствие не обмануло меня, я ничего не нашла. Ни под кроватью, ни под креслами и тумбочками не валялось ничего похожего на кусок изолированной проволоки, и все светильники в комнате щеголяли аккуратно прикрепленными проводами.

Поскольку Киря насчет проволоки лишь предполагал, то, вероятнее всего, и его ребята обнаружили то же, что и я. Место преступления было действительно чистым. Насчет отпечатков придется поверить товарищу подполковнику на слово, но мне было известно, что Кирины ребята знают свое дело и раз говорят, что отпечатков нет, значит, их действительно нет.

Еще раз окинув взглядом спальню, я снова включила маленький фонарь и двинулась дальше. Мне хотелось найти нечто вроде кабинета или библиотеки, то есть такое помещение, в котором могли бы храниться документы. Но обходя комнаты, я пока ничего похожего не встречала.

Комнат было великое множество, но все они были какие-то среднестатистические и бесхарактерные. Глядя на дорогое, но вполне стандартное убранство этих комнат, ничего нельзя было сказать о людях, которые проживали в них. Впрочем, нет, одно точно можно было сказать – эти люди не нуждались в деньгах. В оформлении интерьера очень четко прослеживался профессиональный подход, и было понятно, что подбором мебели и аксессуаров занимались нанятые специалисты. Но даже профессионалы высочайшего уровня не способны искусственно создать атмосферу теплоты и уюта, которая образуется только там, где протекает повседневная жизнь большой и дружной семьи.

Возможно, в те времена, когда здесь действительно жила большая семья, дом имел индивидуальность, но теперь, несмотря на свое богатое убранство, он выглядел нелепым и брошенным.

Размышляя об этом, я открыла очередную дверь и сразу поняла, что она ведет в ту самую эксклюзивную кухню с говорящим холодильником. В полумраке явственно угадывались мойка, газовая плита, духовой шкаф и прочие атрибуты хозяйственного помещения. В принципе, в кухне мне делать было нечего, но любопытство взяло верх, и мне захотелось поближе познакомиться с этим чудом техники.

Однако не зря сказано, что любопытство сгубило кошку.

Переступая порог, я не обратила внимания на небольшой коврик из непонятного материала, на который неизбежно должен был наступить всякий, кто входил в помещение. А вышло так, что именно этот коврик и оказался той кнопкой, которая включала всю систему.

Едва лишь я ступила на него, как в разных углах комнаты сразу же зажглись многочисленные светильники и «приятный женский голос», который на сей раз, к счастью, доносился не из холодильника, поприветствовал меня и поинтересовался, не хочу ли я в это позднее время суток соорудить себе небольшой аперитивчик.

«Ах ты, сволочь, в тебе еще и таймер есть», – ошеломленно думала я, поспешно ретируясь из этого опасного места.

Покинув кухню, я надеялась, что иллюминация погаснет, но не тут-то было. Кухня продолжала сверкать всеми огнями, и я с ужасом ждала, что вот-вот сработает какая-нибудь тайная сигнализация или встроенный код в табуретку обнаружит, что я не отношусь к членам семьи и не имею права здесь находиться.

Отчаянно перебирая в уме возможные и невозможные способы отключения дьявольской системы, я вдруг обнаружила простое и гениальное решение. Снова приблизившись к двери, я еще раз наступила на коврик. Как по мановению волшебной палочки, кухня тут же потухла и замолчала.

Испустив вздох облегчения, я еще немного постояла на месте, прислушиваясь к шорохам и постепенно приходя в себя, и, только убедившись, что устроенный мной переполох никем снаружи не замечен, двинулась дальше.

В ночной темноте мне трудно было определить, к какой части дома относится разбитое окно, через которое я проникла внутрь. Но было очевидно, что от парадного входа и главных помещений оно довольно далеко. По моим подсчетам, достигнув кухни, я обошла уже почти весь первый этаж, но нигде не обнаружила ничего похожего на коридор, ведущий от входной двери. И лишь только пройдя кухню и небольшой холл, я оказалась наконец в огромной гостиной, из которой вела на второй этаж массивная лестница.

Решив, что осмотр нижнего этажа на этом можно закончить, я поднялась наверх. И тут, видимо, в награду за мои труды и переживания, мне повезло почти сразу.

Лестница вела в небольшой коридор, где находилось несколько закрытых дверей. Открыв первую, я обнаружила очередную спальню, совсем уже заброшенную, где мебель, кроме чехлов, была покрыта еще и изрядным слоем пыли, а войдя в следующую дверь, я сразу поняла, что это именно то, что я искала.

Комната представляла собой смесь кабинета и библиотеки. Две стены занимали полки с книгами, а оставшаяся часть пространства была уставлена старинными, почти антикварными бюро и секретерами, над которыми господствовал массивный письменный стол со старинными же письменными принадлежностями, среди которых было даже пресс-папье.

В этой комнате я рассчитывала задержаться надолго, поэтому сняла рюкзак и удобно расположила на огромном столе кое-что из его содержимого.

Для начала я поставила большой фонарь так, чтобы при его свете было удобно читать, потом достала цифровой фотоаппарат, приготовленный на тот случай, если придется какие-то документы фотографировать, и планшет, захваченный на тот случай, если удастся обнаружить что-то интересное на цифровых носителях.

Подготовив рабочее место, я решила тщательно осмотреть помещение и определиться с тем, с чего же, собственно, мне следует начать.

Проведя фонариком по стеллажам с книгами и закрытым ящикам секретеров, я не обнаружила ничего, заслуживающего внимания, и уже решила было, что от наружного наблюдения мне пора перейти к внутреннему исследованию. Но тут луч света упал на странный объект, висящий на стене, и я поняла, что поторопилась с выводами.

Это было большое полотно в рамке под стеклом, но это была не картина. Глазам моим предстала какая-то графическая схема, какие-то кружочки и стрелочки, подписанные непонятными именами и датами, о смысле которых я догадалась отнюдь не сразу.

«Что за черт… – недоумевала я, разглядывая изображение. – Для чего вообще надо было вывешивать эту белиберду на самое видно место, да еще в рамочку заключать? Кружки, имена какие-то… стрелки… Минуточку… да ведь это… Точно! Оно самое!»

Перед моими глазами на бумажном листе, заключенном в раму, красовалось не что иное, как самое настоящее генеалогическое древо.

Вот они – родственники. И ближние, и дальние, и всякие прочие. И те, кто может претендовать на наследство, конечно же. А ну-ка, давайте-ка их сюда!

Я сняла картину со стены и, положив на стол, стала внимательно изучать.

Генеалогическое древо повествовало о славном и многочисленном роде Алтуфьевых. Судя по датам рождений и смертей, которые значились под именами, первые представители рода, обозначенные на древе, жили еще во времена крепостного права, когда родовое поместье существовало в своем первоначальном виде и было размером с Испанию.

Понятно, что в такие глубины прошлого забираться мне не было смысла.

Очень характерно выглядела информация, относящаяся ко временам революции. Здесь смерти безоговорочно господствовали над рождениями и количество ветвей древа значительно поредело. Приблизительно такая же картина наблюдалась в период с 1942 по 1945 год. После войны от роскошного древа отходило всего две ветви.

Это были брат и сестра: Алтуфьев Савелий Максимович и Алтуфьева Мария Максимовна. От Савелия Максимовича вели еще три стрелки, нарисованные чернилами и, очевидно, по времени относящиеся к тому периоду, когда рисовалась вся картина с древом. А от Марии Максимовны вела одна тоненькая стрелочка, изображенная с помощью простого карандаша и, как мне показалось, дорисованная несколько позже. Это обстоятельство меня заинтересовало, но объяснения ему я пока не находила.

Судя по рисунку, у Савелия Максимовича было трое детей, старший Максим и кроме него еще Георгий и Нина. Максим, который, по всей видимости, и унаследовал дом от Савелия, имел жену, Таисию Сергеевну и сына Алексея. У всех троих значилась одна и та же дата смерти, и дата эта говорила, что погибли они семь лет назад.

Анализируя информацию, которую давало древо, я пришла к выводу, что семья Максима Савельевича – это и есть те люди, которые придали дому современный вид и сделали его «умным». А Георгий и Нина – это двое несчастных, которые в этом доме лишились разума.

Оставалось только выяснить, отчего в одночасье погибла вся семья Максима, кто дорисовывал древо карандашом и какое отношение к русской в нескольких поколениях семье Алтуфьевых имеет поляк Зеленский.

Впрочем, ответ на последний вопрос я получила очень скоро. Закончив с изучением основной схемы, нарисованной тушью, я обратилась к карандашным отметкам и обнаружила, что Мария Максимовна имела дочь Надежду, которая значилась под фамилией Петрова, и мужа по фамилии Зеленский. Этот парадокс можно было объяснять по-разному. Могло здесь иметь место и повторное замужество, могла присутствовать и какая-нибудь интрижка на стороне. Но главное, эти данные объясняли появление фамилии Зеленских в роде Алтуфьевых.

Дочь Марии, Надежда, по всей видимости, вышла замуж, поскольку рядом с ней в скобочках стояло мужское имя, но и сама она, и ее муж, судя по датам, прожили недолго.

Мужа Надежды звали Скобелев Александр Иванович, и от этой пары вела еще только одна стрелка. Несложно было догадаться, что в последнем кружочке стояло имя и дата рождения Скобелевой Натальи, и мне пришла грустная мысль, что и эта последняя представительница столь многочисленной когда-то семьи уже ушла из жизни. Теперь и в ее кружочке нужно ставить не только дату рождения, но и дату смерти.

Совершенно неожиданно для себя я вдруг почувствовала жалость к этой большой и успешной когда-то семье, от которой теперь не осталось ничего, кроме воспоминаний в виде стрелочек и кружочков генеалогического древа. Эта неожиданная эмоция еще больше укрепила во мне решимость во что бы то ни стало найти убийцу несчастной девушки.

Изучение генеалогического древа несколько прояснило для меня картину родственных взаимосвязей, но все-таки оставляло без ответа еще много вопросов. Поэтому я очень обрадовалась и воспряла духом, когда обнаружила в самом низу картины надпись мелкими буквами, гласившую: «Смотри Летопись». Надпись тоже была сделана карандашом.

Очевидно, кроме картины, существовал еще некий текст, поясняющий некоторые моменты семейной истории. И теперь мне предстояло этот текст найти.

Что ж, настала пора исследовать ящики секретеров. Тут я вспомнила о локальной сигнализации, о которой упоминал Киря и которая должна была закрывать доступ в «шкафчики и ящички». А вдруг эта локальная сигнализация как раз и расположена в кабинете? Но гадать не было смысла. Начну осмотр, а там видно будет.

Начать я решила с небольшого секретера, который стоял у стены как раз под тем местом, где висело древо в рамке. По логике вещей, летопись должна была находиться рядом с древом, и было бы вполне естественно хранить ее в этом секретере. Поэтому, когда, открыв секретер, я обнаружила в нем пухлую папку с надписью «Летопись», я почти не удивилась.

Открыв папку, я обнаружила различные документы, касающиеся внутренней, так сказать, интимной жизни семьи, которые, в принципе, могут быть интересны только самим членам этой семьи и людям, очень близким к ней. Там были поздравительные открытки к свадьбам и дням рождения, свидетельства о смерти и некоторые медицинские документы, свидетельствующие о состоянии двух последних владельцев имения из числа прямых родственников.

Кроме этого, в папке находилась тетрадь, почти целиком исписанная крупным неровным почерком, в которой, как я поняла, и заключалась собственно летопись. Записи велись обыкновенной шариковой ручкой, из чего я сделала вывод, что написана она не так давно.

Действительно, когда я стала читать содержимое, обнаружилось, что летописные сведения об основателях рода были довольно краткими и отрывочными. В основном это были описания свадеб и смертей с указанием в первом случае, из какого рода происходили невеста или жених, а во втором – с указанием причин смертей. Что же касалось следующих представителей рода Алтуфьевых, текст содержал весьма интересные подробности, говорящие о том, что автор летописи сам был свидетелем происходящего.

В частности, становилось ясным, почему совпадали даты смерти Максима Алтуфьева и всех членов его семьи. Летопись гласила, что все они погибли в автокатастрофе. Были описаны также причины смерти Георгия Савельевича Алтуфьева, брата Максима, причем в описании имелись ссылки на медицинские документы. Просмотрев их, я обнаружила, что многие из них совпадают с теми, копии которых я собирала, когда расследовала причины этих сумасшествий по поручению Зеленского.

Кроме этого, я нашла весьма интересные подробности относительно Марии Алтуфьевой, сестры Савелия. Оказывается, факт несовпадения фамилий ее дочери и мужа имел под собой весьма драматическую и чуть ли не детективную историю. Из летописи следовало, что Мария, вопреки воле родителей, стала жить с человеком, который имел низкое социальное происхождение и ни по статусу, ни по состоянию никак не подходил такой солидной семье, как Алтуфьевы, в качестве жениха. Но, по всей видимости, человека этого она сильно любила, поэтому ушла к нему, даже рискуя навлечь на себя проклятие отца и, уж конечно, не получив от него ни копейки денег.

Подробности их семейной жизни в летописи не приводились, но было известно, что вскоре муж Марии ушел на войну и погиб там, а саму ее с маленькой дочерью угнали в Германию. В плену ей удалось выжить и дожить до мирных дней. Еще какое-то время они с дочерью жили в Германии, где Мария второй раз вышла замуж за человека по фамилии Зеленский, который тоже был угнан в немецкий плен, но уже из Польши.

Далее летопись гласила, что через какое-то время вся семья Марии вновь вернулась в Россию и полностью примирилась со своими родственниками. Здесь же, в России, дочь Марии Надежда вышла замуж за Александра Скобелева и вскоре у них родилась дочь, Наталья. Муж Надежды по профессии был геологом, и как только девочка немного подросла и могла оставаться какое-то время на попечении бабушек и нянек, Надежда тоже стала ездить в экспедиции вместе с мужем, зарабатывать деньги. В одной из таких экспедиций они и погибли. Наташе было тогда всего три года.

Поскольку бабушки Надежды, Марии Алтуфьевой, и ее мужа тоже уже не было в живых, девочку отдали в детский дом.

На этом летопись заканчивалась. Еще раз внимательно просмотрев фамилии и даты смертей, я пришла к выводу, что летопись вела Нина Алтуфьева, дочь Савелия и сестра Максима. Именно она скончалась последней из прямых потомков Савелия и именно поэтому в летописи не содержалось сведений о ее смерти.

С прямыми потомками все было ясно. Но снова не ясно было возникновение в ряду претендентов на наследство Станислава Брониславовича Зеленского. Совершенно очевидно, что это не тот Зеленский, который был мужем Марии. Хотя и его не назовешь молодым человеком, но все-таки для человека, родившегося еще до войны, годиков ему недостает. С другой стороны, свои претензии Зеленский декларирует с полной уверенностью. Значит, тому Зеленскому он приходится достаточно близким родственником, причем родственником по мужской линии.

Брат? Хм… а почему бы и нет? Конечно, разница в возрасте между двумя братьями получалась значительная, но, с другой стороны, примем во внимание исторический момент: кончилась война, разрушенные государства постепенно восстанавливались, их граждане испытывали эйфорию… Что удивительного, если люди, даже и не очень молодые, взяли да и заделали себе еще одного сынишку? А тот подрос да и перебрался со временем в Россию, где уже обосновался его брат…

В принципе, ничего невозможного в таком раскладе не было. Тем более если…

Тут мои размышления прервал тихий, но весьма характерный звук. Я находилась в библиотеке, прямо над гостиной, куда вел коридор непосредственно от входной двери. И именно от этой двери и доносился, по всей видимости, чуть слышный звук. Прислушавшись, чтобы убедиться, я оставила последние сомнения – до меня доносилось не что иное, как звук открываемой двери. Не шум взлома, а именно щелканье замка в двери, которую открывают ключом.

Этот неожиданный поворот событий настолько поразил меня, что в первую минуту я совершенно растерялась.

Кто мог прийти сюда ночью? И главное – зачем? В доме не было ни животных, которых необходимо было кормить, ни цветов, которые нужно было поливать. И потом, навряд ли у прислуги, которая, по моему пониманию, должна была заниматься всем этим, есть свой ключ. Да даже если бы он и был, за каким дьяволом переться сюда посреди ночи?!

Я посмотрела на часы. Они показывали половину четвертого.

Нет, это не прислуга. Это совсем не прислуга. Это другой человек. И думаю, я догадываюсь кто.

Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что человек, который входил сейчас через дверь, – это и есть убийца. Но посмотреть, кто это, у меня не было ни малейшей возможности.

Не имея на руках фактов, не зная причин, следствий и внутренних взаимосвязей этого дела, – одним словом, находясь еще в самом начале своего расследования, я не смогла бы выдвинуть никаких обоснованных обвинений, даже если бы была на сто процентов уверена в том, кто именно убийца. Поэтому, если сейчас я полезу на рожон, стану хватать преступника и обнаружу свое присутствие в доме, я только спугну эту сволочь и заставлю еще лучше замаскироваться.

Приходилось ждать. Я не могла выйти из библиотеки, чтобы хоть одним глазком посмотреть на злодея, не могла даже сделать ни одного неосторожного движения. В пустом доме любой звук отдавался многократным эхом. Но строить догадки мне ничто не мешало.

«Неужели Зеленский? – так и вертелось у меня в голове. – Но какая наглость! И какая… смелость».

Понятно, что нужно было иметь очень вескую причину, чтобы подвергать себя такому риску и возвращаться на место преступления всего лишь через несколько дней после убийства. Но что это была за причина? Следов убийца не оставил… Или оставил, но их не заметили? Что-то такое, что не бросается в глаза, но при сопоставлении фактов может навести на след?

Между тем пока я, застыв перед столом в библиотеке и выключив все фонари, терялась в догадках, человек, вошедший в дом, прошел по гостиной, и шаги его стихли где-то в лабиринтах дальних комнат. Положение мое было нестерпимым. Вот он – убийца, у меня в руках, и я не могу поймать его. Не могу даже посмотреть, кто это. Если я со второго этажа через коридор и огромный холл услышала звук открываемой двери, то вполне вероятно, что и мои передвижения будут услышаны, если у меня хватит глупости их совершать. И потом, я ведь не знаю, в какую именно комнату прошел ночной гость. Может, она не так уж и далеко от гостиной.

Руководствуясь этими соображениями, я не предпринимала никаких действий, только приняла более удобную позу для ожидания, устроившись в кресле за столом.

«Так вот, значит, как убийца проник в дом, – снова думала я. – Просто вошел в дверь. Но – сигнализация? Ведь она должна была сработать. Почему она не сработала сегодня, мне было известно, но почему она не сработала в ночь убийства? Ведь ее нельзя отключить снаружи… Или можно? Подкупленные полицейские? Кстати, о том, что сигнализация отключена сегодня, тоже нужно было знать, прежде чем так вот, запросто лезть в дом. А кроме сигнализации на доме есть ведь еще непреодолимый забор…»

Да, вопросов было намного больше, чем ответов. Ясно было одно, прежде чем открыть входную дверь в самом доме, убийца должен был сначала попасть во двор, то есть либо перелезть через забор, либо войти в калитку. Учитывая, что ключи от дома у этого человека имелись, вполне возможно и то, что у него были ключи от калитки, так что второй вариант был наиболее вероятен. Но и в этом случае факт проникновения пока оставался для меня неразрешимой загадкой, ведь на заборе-то сигнализация отключена не была, и датчики, которые были подсоединены ко всему железному, что имелось на внешней ограде, не могли не отреагировать на прикосновения к калитке.

Тут я вспомнила о своей воздушной дороге, и воспоминание это заставило меня страстно желать, чтобы ночной гость вошел именно через калитку, а не как-нибудь иначе. Мой трос был натянут практически с противоположной стороны от калитки, и входящий не мог его заметить. Если же ночной посетитель каким-то образом перебрался через забор, тоже где-нибудь на задах, то он наверняка увидел трос, а значит, мое присутствие обнаружено.

Но пока все было спокойно. Никто не метался по комнатам в поисках непрошеных гостей и не крался на цыпочках с целью отыскать притаившегося в углу шпиона. Человек, вошедший в дом, спокойными шагами проследовал куда-то в его глубь, и через некоторое время я услышала такие же спокойные, неспешные шаги, которые снова приближались к гостиной. Очевидно, посетитель сделал то, зачем приходил сюда, и теперь возвращался обратно, не подозревая, что в доме, кроме него, есть еще кто-то.

Снова послышалось щелканье замка, дверь открыли и потом снова закрыли уже снаружи. Библиотека, где я находилась, имела только одно небольшое окно, и, разумеется, оно выходило на сторону, противоположную воротам и калитке. Не имея возможности посмотреть, кто приходил в дом, я попыталась хотя бы услышать что-нибудь интересное и, если удастся, подтвердить или опровергнуть свою догадку о том, что убийца проник во двор через калитку.

Зная, что сигнализация на доме отключена, я поспешила открыть единственное окно библиотеки и напрягла свой слух в попытке услышать хоть малейший звук. Но оказалось, что так стараться было совсем не обязательно. В предутренней тишине до меня явственно донесся металлический скрежет, и я услышала даже легкий скрип открываемой железной двери. Последние сомнения рассеялись: во двор так же, как и в дом, убийца проник не с помощью подкопа или трехметровых ходулей, а просто и незатейливо – через входную дверь.

Посторонний человек спокойно входил и выходил из дома, а навороченная суперсовременная сигнализация никак не реагировала на это. К дому не мчались полицейские машины с мигалками, и отряды спецназа не зависали на деревьях с автоматами на изготовку.

Я почувствовала себя полной дурой. В одно мгновение пронеслась перед моим мысленным взором вся эпопея с моим проникновением на территорию усадьбы, сколько усилий приложила я, чтобы раздобыть снаряжение, как метала эту чертову «кошку», как волновалась, что у меня ничего не выйдет… А дело-то, оказывается, выеденного яйца не стоило. Можно было просто войти в дверь. Или на крайний случай, за неимением ключей от замков, просто перелезть через ворота.

Но постойте-ка минуточку… Ведь Киря русским языком говорил мне, что сигнализация включена, и именно этим объяснял несколько легкомысленное отношение следователей к оставшемуся разбитым окну. Конечно, именно так он и говорил, что потому они и оставили его просто прикрытым фанеркой, что добраться до него, учитывая забор, практически невозможно.

Но как же удалось это ночному гостю? Ведь было совершенно очевидно, что сигнализация не сработала. Или датчики реагируют на запах? Учуяли знакомый, да и пропустили…

Впрочем, сейчас мне было не до шуток. Если исключить предположение о том, что ночной посетитель «умного дома» был волшебником, то оставались только два варианта. Либо этот человек знал, как можно отключить сигнализацию, находясь вне дома (а потом, соответственно, включить), либо, как это ни прискорбно, кто-то из дежурных полицейских подкуплен.

Борясь с непреодолимым желанием запустить камнем в верхнюю решетку забора, чтобы проверить, работает ли сигнализация, я соображала, что мне сейчас следует предпринять.

История семьи Алтуфьевых теперь была мне предельно ясна, как и то, что Зеленский – последний из оставшихся в живых наследников дома, который имеет реальные шансы это наследство получить. Если верно мое предположение о том, что он родной брат того Зеленского, который был мужем Марии Алтуфьевой, то он действительно приходится Наталье Скобелевой кем-то вроде дяди. Правда, это довольно отдаленное родство, но это родство, которое можно доказать, и за неимением других ныне здравствующих кандидатов у Зеленского есть вполне реальные шансы на успех.

И вместе с тем все эти обстоятельства еще сильнее подчеркивают, что Зеленский имел очень существенный мотив для устранения Натальи Скобелевой – последней преграды, стоящей между ним и наследством. Неужели этой ночью сюда приходил именно он?

Не зная, у кого искать ответа, я инстинктивно посмотрела в окно и тут обнаружила, что ночь-то, собственно, уже заканчивается, и небо на востоке начинает светлеть. Пора было уходить.

Я поспешила отснять картину с древом и наиболее интересные моменты летописи на фотокамеру, после чего аккуратно сложила в папку все документы и тетрадь, а также повесила картину на свое место. После этого вышла из библиотеки и, уже не пользуясь фонариком, отправилась обратно той же дорогой, которой пришла сюда. Света, который проникал в окна, было вполне достаточно, чтобы различать предметы внутри комнат.

Дойдя до той комнаты, где находилось разбитое окно, я выбралась наружу, прикрыла оконный проем фанеркой и двинулась вдоль стены дома к своей башенке и закрепленным на ней веревкам.

Разбитое окно выходило как раз на площадку перед воротами, и у меня снова возникло довольно сильное искушение попробовать вслед за ночным гостем выйти в калитку, но я вовремя остановилась. Все-таки я профессионал и не к лицу мне подобные легкомысленные выходки.

Добравшись до башенки и обнаружив, что все на своем месте – так, как и было оставлено мной несколько часов назад, – я поднялась по веревке на крышу. Там, снова надев пояс и прицепив себя к тросу, я двинулась по своей воздушной дороге, но уже в обратном направлении.

Благополучно добравшись до тополя и нырнув в его гостеприимную крону, я отцепила себя от троса, а трос от дерева. Потом немного ослабила натяжение веревки, и «кошка» сама отцепилась от шпиля и поползла вниз по крыше башенки. И снова я постаралась подхватить ее так, чтобы она во время своего обратного полета не задела за верхнюю решетку забора.

Но, закончив все манипуляции, спустившись на землю и оказавшись в безопасности, я все-таки не смогла удержаться от того, чтобы проверить свое предположение.

Внимательно осмотрев окрестности, которые благодаря густой растительности имели очень много укромных местечек, где можно было притаиться, я наметила для себя путь отступления и, подняв с земли ветку (не очень, кстати, тяжелую), запустила ею в решетку.

Замирая от страха и уже ругая себя за этот дурацкий поступок, я моментально оказалась в намеченном укрытии и замерла там, буквально не дыша. Но ничего не произошло. Ветка коснулась верхней решетки и упала вниз, не вызвав ни рева сирен, ни сигнальных вспышек, в общем, никаких чертиков из табакерки.

Посидев в кустах минуты три, я уже собралась было выйти и отправиться к машине, как услышала негромкий шум моторов подъезжающих легковушек. Престижные дома охраняли сотрудники на престижных автомобилях, которые не имели ничего общего со старой доброй отечественной «классикой».

Из почти бесшумно подкравшихся иномарок вышли несколько человек в спецназовской форме и, ничего не говоря, рассредоточились по периметру забора. Объяснялись они жестами, и поскольку эти жесты были мне понятны, я догадалась, что они хотят проверить периметр на предмет наличия посторонних.

Основная группа вышла из моего поля зрения, но один человек остался возле машин. Через некоторое время ему передали что-то по рации, он подошел к входной калитке, и она, как по мановению волшебной палочки, отворилась сама. Человек скрылся внутри, калитка закрылась, и какое-то время я наблюдала только одиноко стоящие автомобили.

Но вот во дворе дома опять послышались какие-то звуки, калитка снова открылась, и из нее показалась уже вся группа. Теперь ребята уже не осторожничали, а спокойно переговаривались между собой.

– …нет, все чисто, – говорил кто-то по рации. – Не знаю, может, кошка или ветка сухая отломилась да попала на эту решетку. Она же чувствительная, как сенсор, зараза. Мы уже так приезжали пару раз… Разумеется, дом пробили… да, весь… нет, никаких следов постороннего проникновения… окно так же, как и оставляли… Следователям? Ну, передай. Они же просили сообщать обо всем. Ну вот и сообщи. Все, до связи.

Так же тихо шелестя шинами, иномарки скрылись из вида, а я еще некоторое время сидела в своем укрытии, ошеломленная глобальными последствиями, которые вызвал мой легкомысленный поступок. А если бы они заметили меня?

Я даже не хотела представлять, что бы тогда было.

Выбравшись из зарослей, я медленно пошла к своей машине, раздумывая о происшедшем. Из осторожности я оставила свою «девятку» довольно далеко от коттеджа на улице Речной, и поэтому, сидя в кустах, не опасалась, что оперативные ребята из охраны ее обнаружат. В конце концов, их объект – дом. А пробивать окрестности они не обязаны.

Кстати, сами эти ребята, – кто они, интересно? Как-то непохожи они на полицейских из дежурной части. А про окно сказали, что «…так же, как и оставляли…». Значит, с полицией они тоже взаимодействуют? Как же работает система? Может быть, сигналы от разных сигнализаций идут на разные пульты? От забора – во вневедомственную охрану, а от дома – в дежурную часть? Или обе сигнализации посылают сигнал в оба пункта?

Как бы там ни было, но предположение о подкупе полицейских, похоже, придется признать несостоятельным. Слишком много народу пришлось бы подкупать. Что ж, это только сужает круг поисков. Значит, человек, который проник в дом ночью, знал способ, как отключить сигнализацию и потом снова включить ее, находясь вне дома.

Кто мог знать это? В первую очередь, разумеется, хозяева. Или тот, кто претендует на роль хозяев. Во вторую очередь это могла быть прислуга. Долгое время живя в доме и тесно общаясь со своими нанимателями, наверняка она была в курсе и более интересных секретов, чем способ незаметно открыть и закрыть дверь.

Ну и третий вариант – это большой знак вопроса. Какой-то посторонний человек, который, не являясь хозяином, прислугой или другом семьи, сумел посредством подкупа, уговора или обмана выведать тайну выключения и включения мудреной сигнализации. Если я найду этого человека, я найду убийцу.

Думаю, не мешало бы проверить, куда это ездил Зеленский в то время, когда совершалось убийство девушки и с какой целью он отправился в эту поездку. Была ли в ней насущная необходимость или она была предпринята только для отвода глаз?

Вернувшись домой, я почувствовала себя смертельно уставшей. Хотя существенных физических нагрузок на этот раз мне испытать не пришлось, но бессонная ночь и альпинистские упражнения все же давали о себе знать. Было уже совсем светло, начинался новый день, но я чувствовала, что не смогу нормально и с пользой провести его, если не посплю хотя бы часа три.

Бросив в углу свой рюкзак со снаряжением и сняв одежду, я залезла под одеяло, свернулась клубочком и заснула как убитая.

Проснулась я, как Штирлиц, точно через тот промежуток времени, который отвела себе на сон. Когда я заснула, времени было около семи утра, а когда открыла глаза, часы показывали десять.

Приняв контрастный душ и сделав несколько упражнений, я почувствовала себя бодрой и отдохнувшей, как будто спала не три часа, а всю ночь. Теперь предстояло решить, по какому сценарию мне правильнее будет провести сегодняшний день. У меня было два варианта: заняться более детальной отработкой информации, касающейся непосредственно семьи, или заняться Зеленским и выяснить, куда он ездил и зачем.

Первый вариант предполагал анализ данных, полученных мною сегодня ночью, а также посещение Усковой Валентины Степановны, проживающей по адресу: Крайняя, сто девятнадцать. Второй же вариант заключался в том, что мне следовало выяснить нюансы недавнего путешествия Зеленского и в случае, если эти нюансы покажутся мне подозрительными, опять же обратиться к Валентине Степановне и попытаться склонить ее к откровенности, чтобы выяснить, не обращался ли к ней некий желчный польский господин с вопросами, касающимися принципов работы сигнализации.

Было совершенно очевидно, что моя беседа с прислугой будет гораздо более информативной и содержательной, если я сначала отработаю поездку Зеленского. Но так же очевидно было, что если я начну расспрашивать его самого о его вояже, то выдам себя с головой. Предстояло использовать обходные пути.

Разумеется, первым и наиболее предпочтительным из них был Киря. Зеленского уже допрашивали, значит, следователям известно, куда и зачем он ездил. То есть известна версия самого Зеленского. Что это за версия и нуждается ли она в проверке, мне и предстояло сейчас узнать.

– Алло, Киря? То бишь… Владимир Сергеевич?

– Да, слушаю. Татьяна, говори быстрее, что там у тебя, я сейчас очень занят.

– Всего лишь один очень маленький вопросик. Куда и зачем ездил Зеленский?

– Какой Зеленский?

– Ну как же, фигурант по тому делу с учительницей. Которая дом в наследство получила, а ее в нем и задушили. Неужели уже забыл?

– А-а, ты все об этом… Сейчас… так… Зеленский, говоришь?

– Ну да.

– Так… угу… Значит, этот Зеленский твой ездил на обследование в Москву. Что-то по поводу легких. Это ему назначили давно, такие исследования, сама знаешь, они обычно проводятся в порядке очереди, а очередь надо ждать. Так что здесь навряд ли был какой-то подвох.

– А вы пробивали, действительно ли он туда ездил?

– В Москву послали запрос, ответ еще не пришел. Но ребята пробили здесь, в нашей клинике, там подтверждают, что давали направление.

– Что ж, спасибо за помощь, не буду больше отвлекать.

– Пока.

Получалось, что сценарий с Зеленским исчерпал себя на удивление быстро. Впрочем, еще неизвестно, исчерпал ли. Ведь все это время я исходила из того, что, если Зеленский виновен, он мог свою поездку запланировать на момент убийства. Но если он заранее знал, что в такой-то момент его не будет в городе, и не будет по вполне официальной и уважительной причине, он, наоборот, мог убийство запланировать на момент поездки.

Алиби Зеленского было идеальным, но тем не менее я все-таки оставляла пана под подозрением. Никакая самая уважительная причина поездки не мешала ему выступить в качестве заказчика этого преступления.

Но так или иначе, информация, которую я сейчас получила от Кири, экономила мое время и избавляла от необходимости самой проверять правдивость слов Зеленского. Если в нашей местной клинике подтверждают, что давали направление в Москву, то и на запрос, посланный туда, скорее всего, придет положительный ответ. А если так, то теперь я могу не распыляться на два направления поисков, а целиком сосредоточиться на одном. А именно, на отработке всего, что касается семьи Алтуфьевых и ее окружения.

Я достала фотоаппарат и, перекачав сделанные вчера ночью снимки документов в компьютер, распечатала их и просмотрела еще раз. А просмотрев, сразу поняла, что мне будет о чем поговорить с Валентиной Степановной Усковой.

Еще во время ночного, достаточно беглого осмотра мне показался подозрительным факт гибели целой семьи в один и тот же день. И даже когда, прочитав летопись, я выяснила, что Максим, Таисия и Алексей Алтуфьевы погибли в автокатастрофе, это не уничтожило моих подозрений полностью. Что-то во всем этом было неуловимо странное, и сейчас, снова просмотрев бумаги, я поняла, что именно.

Если сопоставить даты смертей и рождений предыдущих членов рода Алтуфьевых, становится видно, что эти люди умирали в таком возрасте, когда по естественному ходу вещей в человеке уже затихают жизненные силы. Все, кроме тех, кто погиб во время войны, умирали, прожив не менее шестидесяти, а иногда и восьмидесяти лет. Но начиная с этой странной аварии, в которой погибла семья, в которой ни родители, ни тем более сын не приближались к критическому возрасту, Алтуфьевы стали уходить из жизни безвременно.

Два следующих наследника, Георгий и Нина Алтуфьевы, умерли, как известно, от душевной болезни, тоже не дожив даже до шестидесяти лет. Про Наталью Скобелеву я уже не говорю.

Конечно, и авария, и болезнь – все это вполне могло произойти само собой, без постороннего вмешательства, но слишком уж последовательно происходили эти события и слишком удачно складывались они для того, кто хотел бы остаться единоличным владельцем наследства. А именно таким человеком был Станислав Брониславович Зеленский.

Когда я раздумывала об этом, мне даже пришла мысль, что в заявлении Зеленского о том, что Георгий и Нина сошли с ума при некотором постороннем вмешательстве, пожалуй, есть доля правды, если предположить, что это вмешательство осуществила не несчастная Наталья Скобелева, а сам Зеленский.

Действительно, откуда ему были известны такие интимные подробности внутренней жизни семьи, как, например, болезнь, передающаяся по наследству? Кто стал бы ему рассказывать про это? Ведь по сути он – седьмая вода на киселе.

Интересно было бы узнать, когда именно Станислав Брониславович перебрался на постоянное жительство в Россию и не совпадает ли этот период с началом безвременных кончин в роде Алтуфьевых. Впрочем, эту информацию я, пожалуй, смогу получить только от самого Зеленского. Либо где-нибудь в посольстве в Москве. Но Москва далеко, попробуем, не удастся ли нам раскопать что-нибудь, не отправляясь в дальние путешествия.

Глава 4

Я собралась и спустилась вниз к своей машине. Путь мой лежал не в Москву, а намного ближе – в тот самый коттеджный поселок, где я наделала столько переполоха сегодня ночью. Только на сей раз я отправлялась не на улицу Речную, а на улицу Крайнюю и не стремилась остаться незамеченной. Напротив, сейчас я даже не считала нужным скрывать, что я – частный детектив.

Вопросы, которые мне предстояло задать, были слишком специфичными, чтобы я могла успешно использовать образ школьной подружки или представителя санэпидстанции. Собеседник уже через минуту догадался бы, что настоящая моя цель – найти убийцу. Поэтому я и не собиралась это скрывать.

С другой стороны, если Усковой придет мысль заартачиться и отказаться от беседы со мной, я намеревалась использовать свой статус для давления, пригрозив тем, что внесу ее в список подозреваемых.

И вдруг в мою голову пришла мысль, что прислуга и в самом деле может оказаться в этом списке. Я полностью сосредоточила свои помыслы на теме наследства, и поэтому мне все время мерещился Зеленский, а ведь мотив мог быть и другим. Ведь мне неизвестно, как Алтуфьевы обращались со своей домработницей. Может, они были тайными домашними тиранами и издевались над бедной женщиной, как могли.

Впрочем, если говорить серьезно, то тиранские наклонности были даже необязательны. Даже при нормальных отношениях хозяев и слуг сколько может возникнуть нюансов… человеческие отношения – вещь тонкая. А уж тем более отношения людей, стоящих на разных ступеньках социальной лестницы. Сколько здесь может возникнуть недоговоренностей, скрытого недовольства, да и просто обид…

Нет, прислугу не стоит сбрасывать со счетов. Впрочем, если верить официальной информации, то Ускова работала еще у прежних хозяев, а следовательно, была старовата для таких рискованных упражнений, как убийство, но ведь необязательно, что это сделала она сама. Наверняка у нее есть дети, родственники – в общем, такие люди, которые готовы постоять за нее.

С такими мыслями, подозревая уже всех и вся, я подъехала к дому № 119 по улице Крайней.

Дом этот даже приблизительно не напоминал коттедж на Речной. Обыкновенный деревенский домик – прямоугольник, накрытый треугольником. Правда, очень чистенький, аккуратный и свежевыкрашенный. Даже учитывая мою сегодняшнюю настороженность и подозрительность, я, глядя на этот домик, вдруг ощутила какую-то радость и теплоту.

Звонка не было, и я просто постучала в деревянную калитку. Во дворе затявкала собачонка, и через некоторое время мне открыла пожилая женщина, такая же светлая и опрятная, как сам домик. Я сразу поняла, что это хозяйка.

– Здравствуйте, – гостеприимно улыбаясь, сказала она. – Кого-то ищете?

– Здравствуйте. Да, ищу. Ускову Валентину Степановну. Это не вы будете?

– Да, я. – Теперь выражение лица моей собеседницы стало удивленным. – А вы кто?

– Я Татьяна Иванова, частный детектив. Расследую убийство Натальи Скобелевой.

– Ах вот оно что… – Лицо женщины погрустнело и в разговоре возникла пауза.

– Ну что ж, проходите, – через некоторое время сказала Ускова, и я вошла во двор.

Тот факт, что мне не пришлось выслушивать почти неизбежные в таких случаях замечания о том, что все уже рассказано следователям, или вопросы типа: «Ну а я здесь при чем?» – произвел на меня очень благоприятное впечатление. Мы прошли в комнаты, и я отметила, что внутри домика все так же чисто и красиво, как и снаружи.

«Что ж, если и были у хозяев конфликты с прислугой, то уж точно не из-за недобросовестного исполнения ее обязанностей», – подумала я, глядя на эту парадную чистоту.

– Садитесь, пожалуйста, – между тем предложила Ускова, указывая мне на одно из кресел. – Может, чаю хотите?

Но от чая я отказалась. Во-первых, я предпочитала кофе, а во-вторых, ощущала, что уже и без чая помимо своей воли начинаю чувствовать расположение к этой женщине и рискую быть необъективной при допросе.

– Если вы не возражаете, я бы хотела задать несколько вопросов, – боясь показаться слишком мягкой, как-то слишком уж сухо сказала я.

Но женщина не обиделась.

– Что ж, задавайте. Бедная девочка… – произнесла она, и лицо ее вновь погрустнело.

– Как давно вы работали в доме Алтуфьевых?

– Да уж давно… Как вышла на пенсию, так и стала у них работать. Уже лет десят… да нет, каких десять… двенадцать. Да, точно двенадцать лет.

– А как вообще вы попали в этот дом, как познакомились с семьей? Обращались в какое-то агентство?

– Да нет, что вы! Агентство… Таисия Сергеевна никогда не приняла бы в дом постороннего человека. Нет, мы работали вместе… ну, то есть не вместе, конечно… Она в институте нашем, НИИ, заведовала чем-то… отделением каким-то… я сейчас уж и не помню. А я уборщицей была, убиралась там. Ну и в кабинете у нее, конечно, тоже. Она бывала-то там не сказать чтобы очень часто, должность такая, знаете… у них ведь и связи и все. По знакомству устроили, чтобы стаж шел да было где зарплату получать. Ей этой зарплаты, чай, и на булавки не хватало… Ну вот. Приходила она поэтому нечасто и мусорила немного. Но меня как-то заметила и предложила подработать: в доме у них, в загородном, убираться. Я спросила где – оказалось, что мы соседи почти. Ну и согласилась. А что, деньги в хозяйстве никогда не лишние, а уборщица сколько заработает? Да еще в то время перестройки эти пошли, и копейки-то наши платить перестали. А они платили исправно… Да и я тоже… убираю я всегда чисто, грязи этой терпеть не могу. Даже там, где не обязана, если грязь увижу – уберу всегда. Ну и им, видать, это нравилось. Поэтому, когда подошел мне срок выходить на пенсию, Таисия Сергеевна и предложила перейти к ней работать. Ну, в смысле, в дом. Я и готовлю неплохо… Впрочем, они редко дома кушали. Все по ресторанам больше.

– После того как вы вышли на пенсию, вы стали жить у Алтуфьевых?

– Когда как. Если нужно было, то и ночевала, у меня и комната своя там была. Ну а так, если только убраться надо было, то приходила в нужное время, а жила у себя дома. Мне ведь недалеко, так чего людям лишний раз глаза мозолить…

Вот он – подходящий момент спросить про сигнализацию! Но я боялась выдать себя. При всем расположении, которое я чувствовала к своей собеседнице, я, как профессионал, не должна была поддаваться эмоциям. Ведь Ускова тоже под подозрением, необходимо помнить об этом. Поэтому про сигнализацию спрашивать я не стала, а перевела разговор на другую тему.

– Вы сказали, что иногда вам приходилось готовить. Но ведь в доме какая-то необыкновенная кухня, которая, как я слышала, готовит сама?

– Да-а… уж эта кухня… – Ускова заулыбалась. – Это все Таисия Сергеевна… Ведь этот дом, он не всегда был таким. Раньше-то он был обыкновенный, деревянный. Вот вроде моего. Там и печка была, и вода только из колодца… Ну, в общем, обычный деревенский быт. Поэтому Таисии Сергеевне, когда она только замуж вышла, и воду пришлось потаскать, и с ухватами повозиться. Максим Савельевич ни за что в городскую квартиру не хотел. «Это, говорит, наше семейное гнездо, здесь мы и должны жить». Но люди они не бедные были, поэтому постепенно, потихоньку да помаленьку занялись перестройками и пристройками и выстроили вот эту громину… ну, вы видели, наверное?

– Да, теремок не маленький.

– Ну вот. И тут уж Таисия Сергеевна на дыбы встала. Не только печек никаких видеть, мол, не хочу, а вообще пальцем не пошевельну на кухне. Сама пускай готовит. Я-то в то время еще не работала у них, это она потом уж как-то разговорилась и рассказала мне всю историю. А с этой кухней получилось так. Услышала она где-то, что за границей одна фирма изобрела такой электронный дом, где человеку вообще ничего самому делать не нужно. Ни воду включать, ни лампочки зажигать. Про все это электроника знает, и сама все делает. Вот и говорит она Максиму Савельевичу, мужу, – хочу, мол, чтобы у меня на кухне так было. А тому что – деньги есть, все сделает, чтобы только жена не ругалась. Стали они фирму искать. Наши-то таких домов не делают. Ну вот. Искали, искали, наконец нашли одну. Она в Москве находилась и какими-то суперсовременными технологиями занималась. А у нас имела… торговый филиал, что ли. Ну, в общем, подробностей таких я не знаю, только знаю, что наняли они специалистов, те им придумали такую компьютерную программу, нашли оборудование, а наши, местные, все это здесь, в доме, понатыкали. И стала у нас кухня говорить человеческим голосом. Я сначала даже пугалась. Заходишь, а с тобой какие-то голоса разговаривают. Бедная Ниночка из-за этого и заболела… Ну, впрочем, это я не о том…

«Нет, нет! Именно о том!» – так и хотелось мне воскликнуть, но я снова сдержала свой порыв, памятуя о конспирации.

– Ну вот, – продолжала Валентина Степановна. – Кухню сделали, готовить мне теперь приходилось и того реже, так что постоянно я в доме, считай, не жила.

– А вообще в доме часто бывали гости?

– Да нет, не сказала бы. И хозяева-то сами, считай, только ночевать приходили. И то частенько лишь под утро. Они были людьми, как говорится, светскими, постоянно где-нибудь в ресторанах, на концертах, или, как сейчас говорят, на тусовках. Даже дни рождения и то не дома отмечали. Ну как же, нужно же себя показать, развернуться. Максим Савельевич на свой день рождения всегда целый ресторан снимал. Знакомых-то у него много было, но я думаю, это все больше по делам, а таких, настоящих друзей, почитай, что и не было…

– А недоброжелатели были?

– Ох, вы так спрашиваете… Откуда же я могу знать? Ведь я просто уборщица.

Да, просто уборщица… И единственный живой свидетель, по-настоящему близкий семье. Кого же еще мне спрашивать?

– А как получилось, что они погибли все вместе?

– Ой, вот это уж беда так беда… И ехали-то… Ехали ведь они на вокзал, невесту Лешкину встречать. Леша, сын их, парень неплохой был, но девчонок этих у него, что звезд на небе было. Ни одной не пропускал. Но в конце концов отцу это надоело, и решил он его остепенить. Как раз к тому времени Лешка и институт уже заканчивал… Он в Москве учился, у Максима Савельевича там тоже связи какие-то были. Ну вот, и стали они искать ему невесту. А тут девочка одна, тоже из того же института… Навели справки, разузнали. И девочка оказалась хорошая, и семья приличная. А главное, у Максима Савельевича сразу расширялись возможности, потому что родители девочки были не последние в столице люди. Поговорил он с Лешкой, тот возражать не стал. С девочкой этой он даже знаком был, учились-то вместе. Парень он симпатичный, ну, туда-сюда, дело молодое… Съездили хозяева мои в Москву и к себе тоже будущих родственников пригласили. Ну, через какое-то время те шлют телеграмму: встречайте, мол. Мои собрались, поехали. Чин чином, всей семьей. Надо же уважение соблюсти. И уж не знаю, как там получилось… в милиции потом сказали, что тормоза были неисправны. Только подъехали они к переезду, а там как раз светофор замигал. Стал Максим Савельевич тормозить, а машина-то не останавливается… Ну, в общем, так в поезд и врезались. Да еще в какой поезд-то! В тот самый, на котором невеста Лешкина ехала. Как раз он к нашему вокзалу подъезжал.

Валентина Степановна остановила свой рассказ и закручинилась.

– Ну вот, – через какое-то время продолжила она. – Те-то, москвичи, приехали, узнали, какая беда случилась, да и повернули обратно. Ехали на свадьбу, попали на похороны.

– После похорон в доме стал жить Георгий Савельвевич? Или он всегда жил здесь?

– Нет, нет, он и Ниночка жили отдельно. Видите ли, Максим Савельевич, он… как бы это сказать… ну, в общем, предприимчивый был человек, живой. Имел, как говорится, коммерческую жилку. Поэтому и доходы у него были немаленькие, и связи, и все прочее… А младшие его брат с сестрой, они этого в своем характере не имели, поэтому и состояние их было намного скромнее. Из-за этого они и не хотели к брату переезжать. Мол, он богатый, а мы бедные, будем там вроде приживалок. Я сначала-то не знала об этом, думала, мало ли, может, поссорились. Это уж потом Ниночка мне рассказала, что Максим Савельевич несколько раз и ее, и Георгия Савельевича приглашал, но они каждый раз отказывались. Очень деликатные были люди… А уж Георгий Савельевич, тот даже чересчур. Пока все бумаги на наследство не оформили, даже на порог дома ступить не хотел, это, мол, не мое. Да и когда жить переехал, тоже… За дом ведь платить надо, содержать… а какие у него доходы? Я уж ему сколько раз говорила: ну продайте что-нибудь, сервиз там, ложки, все равно ведь стоит – не пользуетесь. Так нет – упрется рогом, – это не я наживал, не мне и проживать. Так зациклился на этом, что даже я сама несколько раз слышала, как он вроде бы брату своему, Максиму Савельевичу говорит: нет, мол, спасибо тебе, братец родненький, но я уж этого не возьму и не предлагай. Разговаривал с ним, а тот в могиле давно. Так и договорился… Начала я замечать, что как-то он слишком уж часто… с братом беседует. Как-то стала было его останавливать: что, мол, это вы, Георгий Савельевич, опомнитесь, брат ведь в могиле давно. Смотрю, а у него глаза совсем безумные. Тут уж я совсем перепугалась. Что от него ждать, не владеет собой человек! А вдруг возьмет да дом подожжет. Или с собой что-нибудь сделает. Вызвала врачей, а те и забрали его. Забрали, а обратно уж холодным вернули. Ходили мы и в больницу к нему с Ниночкой… Но только напрасно – он уж не узнавал никого. Вмиг как свечка сгорел…

– А как вы думаете, почему это произошло? – Мне хотелось узнать, известно ли Усковой, что в роду ее хозяев болезнь передавалась по наследству.

– Думаю, это катастрофа так на него повлияла.

– Какая катастрофа?

– Ну как же, авария. Шутка ли, вся семья враз погибла. Они хоть и не часто виделись, но все же братья были. Ведь у него и родственников было – Максим Савельевич да Ниночка. Женат он не был, детей не имел. Считай, самых близких людей потерял, как тут не расстроиться?

– А следующая хозяйка дома? С ней, как я поняла, вы были в хороших отношениях?

– С Ниночкой-то? Да, в очень хороших. Она не была такая гордая, как Георгий Савельевич, не говорила, что это, мол, не мое, я к этому и пальцем не прикоснусь. Если видела, что денег недостает, то и продавала кое-что. А что? Не голодной же сидеть. Она, еще когда Георгий Савельевич в больнице лежал, сама ко мне пришла. Знала, что я давно к семье привязана, ну и обратилась. И сразу так решила, что мы на «ты» с ней будем. Мы ведь по возрасту ровесницы почти. Вместе мы с ней и за домом следили, и Георгия Савельевича в больнице навещали… Только и ей не было счастья, и она скоро в той же самой больнице оказалась…

Валентина Степановна снова погрустнела и замолчала.

– Что, тот же недуг?

– Ну уж не знаю, тот же или не тот же… Она семью очень любила и историей увлекалась. Поэтому все хотела написать как бы историю рода Алтуфьевых. Это ведь фамилия старая, несколько поколений насчитывает. Все разбирала бумажки какие-то, документы. Всех по именам знала, чуть ли не до десятого колена, о каждом историю могла рассказать. И я частенько с интересом ее слушала, так складно все выходило… Только то ли уж увлеклась она слишком, то ли еще что, но стали они, Алтуфьевы-то, ей везде мерещиться. А я про Георгия-то Савельевича не забыла еще… Стала следить за ней. Как замечу, что она чересчур уж своей историей увлекается, – стараюсь разговор на другое перевести. «Как же ты, – говорю, – все это знаешь, Ниночка? Ведь человек давно в могиле лежит, и косточки его сгнили». «Да что ты, – отвечает, – посмотри, вот он рядом стоит». В общем, как ни пыталась я с этим бороться, а в конце концов и Ниночку от меня увезли и больше не вернули. Тут уж, конечно, горевала я сильно. Но что делать? Слезами горю не поможешь. Стала потихоньку да помаленьку жить. Теперь уж не в богатом коттедже, а в своем маленьком домике. Но, впрочем, мне-то немного надо, я уж старая и самой умирать пора. Туда, к Ниночке поближе. Хорошая была женщина… Ну вот. А про дом думала, что раз жить больше в нем некому, то или государству отойдет, или бизнесмену какому-нибудь за долги продадут. А недавно слышу: девчонка какая-то молоденькая объявилась. Пойду, думаю, посмотрю. Гляжу, и правда – новая хозяйка в доме. Подумала, подумала, да и решила ей предложить свои услуги. Девочка молоденькая, за домом смотреть ей некогда, а я уж привыкла к нему… Если прогонит, думаю, так тому и быть, а предложить – предложу. Ну, позвонила ей, поговорили. Девочка ничего оказалась, вежливая. С удовольствием, говорит, приму вас, а то для меня, мол, тут все незнакомое, и опытный человек даже полезен будет. Ну, договорились встретиться… Пришла, звоню – не открывают; звоню по телефону – трубку не берут. А время-то назначали точное. Ну я подумала, подумала да и вызвала полицию. А они уж… нашли.

– Да, я в курсе.

– Нет, вот вы мне скажите, что это такая за напасть? Рок это, что ли, такой или судьба? Ведь какая семья была! Какие люди! Ведь Максим Савельевич – это такой человек был… да ему бы до ста лет жить! А Ниночка? Ангел доброты. Ну за что?!

Восклицание это звучало настолько искренне и было проникнуто таким неподдельным состраданием, что на мгновение мне даже стало неловко, что я включила свою собеседницу в число подозреваемых. Но слишком уж узок был круг людей, которые могли это сделать. Строго говоря, это был никакой не круг. Реальных кандидатов в подозреваемые у меня на данный момент имелось всего двое, так что никакого круга составить из них было невозможно, и одним из этих немногочисленных кандидатов была, увы, Валентина Степановна.

Поэтому, в очередной раз сдержав свои эмоциональные порывы, я уже приготовилась задать новый вопрос, как вдруг неожиданно отворилась дверь в комнату, где мы беседовали, и в проеме показалась молодая женщина.

– Валентина Степановна… – начала было она, но увидев меня, остановилась. – Извините, у вас гости…

– Да ничего, ничего, Ирочка, проходи. Это насчет Наташеньки.

– А-а. Ну тогда… я потом.

Женщина вышла, закрыв за собой дверь.

– Это, наверное, ваша дочка? – попыталась угадать я.

– Ирочка-то? Нет, что вы! Это квартиранты, квартиру им сдаю. Моя-то дочь в городе живет, давно уже. Как замуж вышла, так к мужу и переехала. А я вот осталась одна, думаю, пущу квартирантов, чего одной как сыч сидеть. Да и доход, опять же… хоть и небольшие, а все же деньги. Вот и пустила. Она, да еще мальчишечка, сынок с ней. Седьмой годик ему пошел, в школе учится. И сколько теперь ребятишкам уроков задают, страсть! Давно уж у меня живут, как родные стали. Тоже вот… история. Иринка-то эта раньше и в городе жила, и работу хорошую имела. Завела себе мил-дружка, а тот как узнал, что она ребенка ждет, так и бросил ее. Только она молодец, аборт делать не стала. Декретные ей фирма хорошие выплатила, но мальчик болел часто, так что с работы все-таки пришлось ей уйти. Нашла другую, но там и зарплата другая была. Вот и принялась жилье подешевле искать. Раньше-то она в центре квартиру снимала, а теперь вон аж куда переехала. Ну, ничего, зато я беру с нее немного, да и за ребенком могу присмотреть, если что.

Сама того не ведая, Валентина Степановна прояснила еще один интересующий меня факт. Относительно моего предположения о том, что если сама она была не способна на убийство, то за нее могли «поработать» мстительные родственники. Оказывалось, что из таких родственников у нее имеется только дочь, которая давно живет в городе и, судя по всему, целиком и полностью поглощена своей собственной жизнью.

Нет, что-то с этой подозреваемой у меня не клеилось. Ну никак не укладывалось в моей голове, что эта простая деревенская женщина, всю свою жизнь проработавшая уборщицей, была такой гениальной актрисой, чтобы так искренно и без малейшей фальши сыграть привязанность к семье Алтуфьевых. Думается мне, что привязанность эта самая что ни на есть настоящая.

Но тогда что же у меня остается? Зеленский? И что же мне делать с ним? Как найти того, кому он заказал убийство, если он действительно заказал его? Установить за ним слежку и пробивать его связи? Сделать это можно, но даст ли это результат? Навряд ли он регулярно отводит душу в беседах с исполнителем своего заказа. Скорее всего, того давно и след простыл. Особенно если Зеленский, который, как выяснилось, время от времени под вполне уважительными предлогами посещает столицу, нанял человека оттуда. Боюсь, что тогда даже мне его не найти.

Пока я раздумывала обо всем этом, Валентина Степановна продолжала рассказывать о своей квартирантке.

– …а мальчишечка-то какой! Ну просто умница! В компьютере этом лучше любого специалиста разбирается. Как придет из школы – сразу за него. Недавно мамка ему его купила. Вот радости-то было! Сколько просил, и на день рождения, и на двадцать третье февраля… А она, может, и рада бы купить, да денег-то откуда столько взять? Потом я уж сама смотрю – ну хочется ему компьютер, – сказала ей, Ирине-то, давай, говорю, месяца два в кредит у меня поживете, а потом отдашь. Вот так и организовали мы парню компьютер. Ну, она тоже, Иринка, затягивать не стала с долгом-то своим. Уж не знаю там, на чем она экономила, но отдала, молодец.

У меня, собственно, оставался еще только один вопрос к моей собеседнице. О том, не спрашивал ли ее кто-нибудь из посторонних, не имеющих отношения к семье, об устройстве охранных систем дома и о том, с какой регулярностью бывают там сами хозяева. Но глубокомысленные рассуждения Валентины Степановны об умных мальчишечках и их компьютерах совершенно неожиданно направили мои мысли по другому руслу и открыли передо мной ту сторону этого странного дела, на которую я до сих пор не обращала внимания. А обратить его стоило.

Наскоро расспросив Ускову о подозрительных людях и получив ответ, что таковых она не наблюдала, я поспешила распрощаться, чтобы на свободе, не отвлекаясь, хорошенько обдумать новую версию, которая пока еще едва наметилась в моей голове.

– Извините, если мало помогла, – сказала на прощание хозяйка. – Я ведь тоже… что я могу знать особенного? Больно уж мне их жалко…

– Что вы, напротив, вы очень помогли.

– Правда? Ну вот и хорошо. Вы только найдите его, изверга этого. Надо же сотворить такое… Девочка-то молоденькая совсем была. Только жить…

«Нет, ну как это я могла просмотреть вещь, настолько очевидную? Ведь все было перед глазами, сто раз упоминали про эту «умную кухню» и прочую дребедень…»

Я ехала домой и пыталась привести в систему сумбурные догадки, возникшие у меня во время разговора с Усковой. Точнее, в конце этого разговора.

С того момента, как я начала свое расследование, и до настоящего времени, пытаясь определить для себя возможную кандидатуру на роль убийцы, я всегда исходила из возможного мотива убийства. Наиболее очевидным мотивом было получение наследства, поэтому и наиболее очевидной кандидатурой был Зеленский. Но теперь, когда эта версия все больше заходила в тупик, я оказалась перед глухой стеной. Кроме Зеленского, реальных претендентов на наследство не было, а сам Зеленский, похоже, все-таки был непричастен к этому убийству. По крайней мере, лично.

Конечно, некоторые подозрения относительно его персоны у меня оставались, но каждый раз, когда я получала новую информацию о том, чем занимался мой клиент в момент убийства, подозрения эти становились все более призрачными.

Было очевидно, что я нахожусь на неправильном пути. Но сосредоточив все свои мысли на мотиве, я не находила никого, кроме Зеленского, для кого такой мотив был бы реальным.

И только в конце разговора с Усковой, вслушавшись в постоянно повторяемое слово «компьютер», я вдруг поняла, что неверна сама исходная точка моих теоретических построений.

Чего я так уцепилась за этот мотив? Неужели легальное оформление наследства – это единственный способ получить деньги? Если вообще именно деньги являются подоплекой этого дела. Мало ли, что может быть причиной убийства молодой, незамужней женщины. Может, у нее был тайный почитатель, который, увидев, что у нее слишком уж хорошо складываются отношения с этим Пашей, принял решение типа: «Так не доставайся же ты никому».

Кроме наследства, на котором я так сосредоточилась и которое законным образом мог получить отнюдь не каждый, имелось еще одно обстоятельство, преодолеть которое тоже мог далеко не каждый. А именно – навороченная сигнализация, которую необходимо было нейтрализовать, чтобы проникнуть в дом. Кто мог сделать это?

Зеленский? Хорошо. Допустим. Допустим, он каким-то загадочным способом выведал секрет отключения сигнализации и передал его наемному убийце.

Но ведь существуют люди или как минимум один человек, которому этот секрет был известен изначально. Тот, кто все это придумал, уж он-то наверняка знал, как незаметно проникнуть в дом и выйти из него. Ему и выведывать ничего не нужно было, ведь система – результат его трудов.

Правда, в этом случае с мотивами выходит заминочка, но неужели их не могло быть? Да даже сейчас, навскидку и не напрягаясь, я могу набросать сразу несколько. Увидели богатый дом, шальные деньги да и не удержались от соблазна сделать для себя лазейку на черный день. Люди ведь разные. У иного и при хорошей заработной плате глаз все равно в сторону косит.

Новая версия казалась мне вполне вероятной, а учитывая, что все намеченные мною ранее кандидаты на роль предполагаемого убийцы постепенно теряли очки, и весьма перспективной. Оставалось только наметить план действий и завтра же, не тратя золотого времени, начинать отрабатывать новое направление.

Как бы в подтверждение моих догадок, только лишь я вошла в свою квартиру, раздался телефонный звонок.

– Алло, Танюша?

– Да, Кирюша, она самая.

– Привет. Звоню по поводу запроса в Москву. Относительно этого Зеленского ты, кажется, интересовалась?

– Да, да, очень.

– Так вот, пришел на него ответ. Там, как и следовало ожидать, все легально. Врачи не только подтверждают сам факт того, что Зеленскому было назначено обследование, но сообщают также, что специфика этого обследования такова, что оно должно проводиться в условиях стационара. Так что он практически с вокзала отправился в клинику, а оттуда через три дня снова прямо на вокзал. С корабля, как говорится, на бал. Даже за гостиницу платить не пришлось. В общем, все время своего пребывания в столице Зеленский находился под самым тщательным наблюдением и даже не мог никуда звонить, потому что мобильники у них там отбирают.

– Понятно.

– Вот так. Поэтому если у тебя на Зеленского были какие-то виды, то, боюсь, это ты напрасно. Теоретически некоторая возможность его причастности к преступлению, конечно, остается, но практически это маловероятно. Ну, что скажешь? – спросил Киря, не получая от меня никакой реакции на свое сообщение.

– Что тут говорить, похоже, ты кругом прав. Только что это ты добренький такой? Звонишь сам, информацией делишься… Сюрпризец, что ли, какой припас?

– Да нет, к сожалению. Был бы сюрпризец, так я и сам бы им воспользовался. А добренький я отчасти из корыстных соображений. Думаю, может быть, мой гениальный сыщик расстарается да и снимет с моей шеи хоть одно глухое дело. Зарываемся, Тань, по самую маковку.

– Ага! Вот то-то же! Куда вы без меня.

– И не говори. У тебя-то новенькое что-нибудь есть?

– Как тебе сказать. Думала я и на Зеленского тоже, это ты угадал. Но теперь все больше сомневаюсь. А вот что мне хотелось бы выяснить, – можно ли сейчас узнать, что это за фирма была, которая несколько лет назад ставила на дом всю эту электронику и создавала там все эти чудеса?

– Думаешь, кто-то оттуда?

– Не исключено.

– А мотив?

– Поживем – увидим. Так как же насчет фирмы-то? Сможешь узнать?

– Исходных данных маловато. Ведь хозяева, которые заказывали все это, давно отошли в мир иной…

В этот момент в моем мозгу произошла некая вспышка, результатом которой явились действия на первый взгляд немотивированные, но которые, как оказалось впоследствии, были весьма и весьма полезными и даже необходимыми.

– Кстати, Киря. Вот про этих хозяев. Не знаю, в курсе ли ты, но они всей семьей погибли в автокатастрофе. Кажется, лет семь назад. Дело наверняка открывали. Не договоришься, чтобы меня пустили в архив?

– А зачем тебе? Если ничего не нарыли, значит, и не было. Мало, что ли, случается автокатастроф?

– Да нет… просто интересно… Что там были за… обстоятельства. Так договоришься в архиве?

– Темнишь ты что-то, Татьяна.

– Да нет, просто хочется посмотреть… уточнить… Так договоришься?

– Ладно, договорюсь.

– Ну вот и чудненько. А насчет той фирмы, что ставила начинку дома, мне известно, что делалось это по зарубежным образцам, где-то в середине или конце девяностых. Хозяева, те самые, что потом погибли в автокатастрофе, даже связывались по этому поводу с Москвой, и, если я ничего не путаю, технологии пришли оттуда. Но и у нас, в Тарасове, было представительство этой фирмы и, кажется, свою лепту вложили и наши.

– Боюсь, что все это… как бы… несколько расплывчато.

– Боюсь, что больше ничего нет. Постарайся, Кирюша. Ты же хочешь, чтобы у тебя висячок раскрылся?

– Знаешь, на что давить.

– А то. Ну так что – попробуешь пробить?

– Ладно, попробую. Только учти – ничего не обещаю.

– Спасибо и на том.

Информация о Зеленском, которую сообщил мне Киря, сводила почти на нет его шансы стать главным подозреваемым в этом деле. Увы, подполковник был прав, участие Зеленского в убийстве возможно, скорее, только теоретически.

Похоже, эта версия лопнула, и все мои первоначальные предположения о преступлении и его мотивах были либо далеки от действительности, либо бесперспективны с точки зрения возможности выхода на убийцу. Что ж, возможно, новое направление приведет к нему.

Был уже довольно поздний вечер, я сидела на кухне, попивая кофе и раздумывая о том, как спланировать свой завтрашний день.

Даже если Киря проявит оперативность и договорится, чтобы меня пустили в архив уже завтра, все равно это случится не раньше чем во второй половине дня. Следовательно, до обеда у меня есть некий промежуток времени, который я могу использовать по своему усмотрению. И кажется, я уже знаю, как именно можно это сделать с максимальной пользой.

Хотя я и была уверена, что Киря приложит все усилия, чтобы найти координаты нужной мне фирмы, которая ставила сигнализацию на дом и делала там «умную кухню», нельзя было не признать, что данные мною наводки действительно очень расплывчаты. Поэтому слишком надеяться на успех и уж тем более на быстрый успех не стоило. Однако я могла предпринять кое-что в этом направлении и со своей стороны.

Если фирма, которая ставила сигнализацию, терялась где-то во мраке времен, то фирма, которая с этой сигнализацией работала (и, как я смогла воочию убедиться, работала эффективно), существовала и сейчас. Что мешает мне посетить эту фирму и навести там некоторые справки? Ведь и охранники, перед тем как проникнуть в дом, отключали сигнализацию, следовательно, знали, как это делается, следовательно, имели какие-то контакты с теми, кто эту сигнализацию создавал.

Посидим, поговорим. Может, чего и накопаем. Может, даже у меня появится еще одно новое направление расследования. Ведь охранники – живые люди, и они, имея доступ к системе сигнализации, могли поддаться соблазну.

Решено, завтра с утра еду к участковому, узнаю у него, что это за ребята приезжали ночью на иномарках, и привожу в исполнение свой план. Ну а потом уж с чувством выполненного долга можно покопаться и в архиве.

И чего это он так зацепил меня, этот архив? Почему это я так загорелась изучить это дело столетней давности? Ведь, в сущности, Киря прав, ничего не нарыли, значит, ничего и не было.

Но размышлять о побудительных причинах своего желания изучить старое дело об автокатастрофе мне уже не хотелось. Хотелось спать. А уж завтра, с новыми силами…

На этой оптимистической ноте я и завершила свой день.

На следующее утро я чувствовала себя бодрой, хорошо выспавшейся и наполненной энергией. Сегодня любое дело было мне по плечу.

За утренним завтраком, состоящим из чашечки кофе и шоколадного бисквита, я без особого труда придумала предлог, под которым смогу появиться в охранной фирме, курирующей «умный дом». Если уж сейчас такая повальная мода на строительство коттеджей, то почему бы не построить домишко и мне? Хоть бы даже в том же самом коттеджном поселке?

А уж коли имеется дом, то должен быть и сторожевой пес. Вот я и проконсультируюсь со специалистами. Узнаю, какую систему лучше поставить, какие расценки существуют, как протекает сам процесс охранения, так сказать. Муж у меня бизнесмен, занят круглые сутки, а у меня нашелся часок-другой, вот я и решила справки навести.

Кстати, чтобы легенда выглядела достоверно, не мешает присмотреть в этом поселке какой-нибудь еще не застроенный участок. Ведь ребята из охранной фирмы наверняка оберегают не только «умный дом» и уж точно знают весь этот поселок вдоль и поперек. Если они начнут расспрашивать меня, где мы с мужем собираемся строиться, а я сболтну что-нибудь невпопад, все старания пойдут прахом.

Впрочем, подыскать подходящее местечко у меня будет возможность. Все равно сначала мне нужно обратиться к местному участковому, чтобы выяснить координаты охранной фирмы. Вот тогда найду и участок. Причем к участковому мне, похоже, тоже придется явиться в качестве будущей владелицы коттеджа. Ведь он контактировал только со следователями и не в курсе, что этим делом занимается еще и частный детектив.

Чтобы походить на будущую коттеджевладелицу, необходимо было тщательно продумать свой внешний вид. Да и манеру поведения, кстати. Полагаю, здесь больше подойдет типаж женщины богатой, но недалекой, зато постоянно делающей умное лицо. Когда я буду разговаривать с охранниками, у них должно сложиться четкое ощущение: что бы они мне ни сказали и какие бы секретные нюансы охранных систем ни упомянули, я все равно ничего не пойму и даже не запомню.

Стиль поведения был найден, оставалось подобрать костюм. Моя поездка – это утренний деловой визит, следовательно, никаких слишком ярких аксессуаров в наряде присутствовать не должно, но сам этот наряд не должен вызывать ни малейших сомнений в моем статусе.

Немного подумав, я решила прибегнуть к классическому сочетанию черного и белого. Не так давно я за бешеные деньги приобрела в одном из бутиков черный брючный костюм приблизительно для такого же случая. Тогда я расследовала одно дело по заказу ВИП-клиентов и, расхаживая по их делам, разумеется, должна была соответственно выглядеть. Конечно, в моем гардеробе нашлись бы подходящие вещи, но поскольку с деньгами в тот момент у меня проблем не было, я решила прикупить что-нибудь свеженькое. И сейчас эта покупка оказалась как нельзя более кстати.

Костюм, хотя и относился к деловому стилю, но был сшит с учетом последних модных тенденций и, пожалуй, сгодился бы даже для какого-нибудь дипломатического приема. Кроме того, он прекрасно сидел на моей идеальной фигуре. Белая блузка, легкий макияж, лишь подчеркивающий мои природные данные, свободно распущенные волосы… Поглядев в зеркало, я сама уже ни минуты не сомневалась в том, что вот-вот приступлю непосредственно к строительству и навести справки о возможных охранных системах будущего дома мне просто жизненно необходимо.

Дополнив наряд узконосыми туфлями на высоченных шпильках и небольшой черной сумочкой, я спустилась вниз.

Очень скоро я уже подъезжала к коттеджному поселку, но прежде чем начать разговор с участковым, решила определиться с тем, в каком именно месте я предполагаю разместить свой будущий дом и, соответственно, будущую сигнализацию.

Какие-то смутные воспоминания заставили меня начать поиски все с того же коттеджа на Речной, и какова же была моя радость, когда я поняла, что старая профессиональная привычка замечать все и вся снова сослужила мне хорошую службу.

Еще в первое свое посещение, когда я бродила вокруг коттеджа и занималась лазанием по деревьям, растущим окрест, я краем глаза заметила, что с одной стороны ограда «умного дома» соседствует с чем-то вроде пустыря. Конечно, это был не совсем абсолютный пустырь. Это было нечто вроде лесной опушки, основательно заросшей молодыми и не очень молодыми деревцами, но несомненным было одно – это пустое место, на котором пока никто не собирался ничего строить. Возможно, у этого пустыря есть хозяин, но я всегда могу сказать, что с этим хозяином мы договорились о покупке.

Итак, место для строительства найдено. Оставалось отыскать охранников для будущего дома. Я села в машину и отправилась в дежурную часть.

Оказавшись на центральной улице поселка, я очень скоро обнаружила здание почты, а затем и полицейский участок.

– Здравствуйте, а вот могу я узнать… – глуповато улыбаясь и округлив глазки, пошла я на приступ.

Поскольку мой внешний облик был безупречен, что всегда вызывает положительную реакцию противоположного пола, то и нужную информацию я получила довольно быстро. Совсем немного поговорив про занятого мужа и будущую стройку, которая планируется «вон там вон, где еще такой высокий забор», а также сообщив собеседникам, что это по поручению мужа я занимаюсь поиском будущих охранников, все остальное время я в основном слушала. И грех жаловаться, услышала много интересного.

Я узнала, например, что поселок курирует охранная фирма с красноречивым названием «Железный Феликс», офис которой находится в Тарасове, а база – неподалеку от поселка. На свои вопросы о том, надежная ли эта фирма, я получила уверения, что очень надежная, что большинство хозяев полностью доверяют ей, и было даже несколько случаев, когда именно сотрудники «Железного Феликса» предотвращали серьезные ограбления.

– А бывает и так, что сигнализация сработает, они приедут, а никого и нет. Да вот, там, где вы говорили, строить будете – там вот ограда эта, – к ней какие-то сверхчувствительные датчики подключены, так они чуть ли не на дуновение ветра реагируют. Ребята уж несколько раз зря приезжали.

– Да, когда не надо было, приезжали, а когда надо… – раздался было чей-то угрюмый голос из глубины комнаты, но все прочие так взглянули на говорящего, что он сразу же замолчал.

Я поняла, что они не хотят, чтобы я знала о том, что недавно произошло убийство именно в том месте, где я собираюсь строить свой дом. Не хотят создавать плохое впечатление.

Ну что ж, и я со своей стороны тоже не стану сообщать им, что об этом убийстве мне очень хорошо известно. Поскольку я явилась сюда именно по поводу него, мне ни к чему было даже малейшее упоминание об этом происшествии. Ни у кого не должно остаться ощущения, что я и это убийство даже в предположении можем быть связаны между собой. Поэтому я сделала вид, что не расслышала угрюмой ремарки из глубины комнаты, и как ни в чем не бывало продолжила разговор.

– Ну что ж, если эта фирма такая надежная, как вы говорите, думаю, мне стоит съездить к ним, побеседовать. Не думаю, что наша стройка затянется, поэтому возможно, что их услуги понадобятся уже скоро. К тому же… то есть я, конечно, не очень в курсе разных там тонкостей, но ведь вся эта… система… для нее нужны всякие… провода… коммуникации. Датчики, вот, вы говорили… Возможно, имеет смысл сначала установить все это, а потом уж приступать к внутренней отделке дома. – Глубокомысленному выражению моего лица сейчас позавидовал бы даже древний философ Сократ. – А то все оформим, наведем, так сказать, марафет, а они потом начнут там… стену долбить да дырки сверлить… Да, думаю, нужно съездить. Как вы считаете, лучше обратиться в офис или подъехать на базу?

– Наверное, лучше в офис, – очень вежливо ответили мне на этот глупый вопрос. – Он находится на улице Калинина, тридцать четыре.

– А там смогут разъяснить мне все тонкости? – не унималась я. – Ведь они не занимаются непосредственной охраной, могут не знать каких-то нюансов…

– Почему же? Ведь договора с клиентами заключаются именно там, поэтому наверняка они смогут дать вам все необходимые разъяснения. А база, если я не ошибаюсь, создана для тренировок и отработки разных внештатных ситуаций. Поэтому, скорее всего, вас туда просто не пустят.

Ну спасибо! «Создана для тренировок»… А куда, спрашивается, поступают сигналы с датчиков? В офис, что ли? Но насчет того, что меня туда «скорее всего не пустят», дежурный, пожалуй, был прав. Да и есть ли смысл мне так ломиться на эту базу? Даже если я со всей доскональностью изучу, как именно работает система, это все равно не даст мне ни малейшей информации о том, кто эту систему создавал. А выяснить мне было необходимо именно это.

Что ж, съездим в офис. Времени, конечно, прошло немало, но хоть какая-то информация должна там сохраниться. Хотя бы о том, кто объяснял этому самому «Железному Феликсу», как все работает.

Я распрощалась с вежливыми полицейскими и отправилась обратно в город.

Найти на улице Калинина офис охранного предприятия «Железный Феликс» не составило особого труда. Солидная кованая решетка и массивные ворота, ведущие во двор, где стояло здание, сразу привлекали к себе внимание. Впрочем, сначала я подумала, что это – какое-то учреждение, относящееся к муниципалитету, но присмотревшись внимательнее, смогла прочитать на солидной вывеске, которая находилась на стене рядом с входной дверью, название фирмы.

Войдя внутрь, я первым делом наткнулась на фейсконтроль. Что ж, оно и понятно. Кто польстится на охранные услуги фирмы, если она не может охранить самое себя?

Объяснив подкачанному молодому человеку цель своего визита и получив от него информацию о том, куда мне следует обратиться, я прошла наконец этот заградительный барьер и поднялась на второй этаж.

– Даже не знаю, смогу ли помочь вам… – растерянно проговорила доброжелательная девушка, узнав, что я хочу поставить на свой будущий коттедж такую же систему, как в доме на Речной, девять. – Ведь эта система ставилась очень давно, и, насколько я знаю, там был какой-то индивидуальный заказ.

– Но ведь когда вы брались за охрану этого дома, сотрудники фирмы должны были изучить принципы работы системы. Значит, они имели контакты с теми, кто исполнял этот индивидуальный заказ? Возможно, у вас остались координаты этих людей или хотя бы название организации. Если бы вы нашли их, вы бы мне очень помогли.

– Даже не знаю… – снова задумалась девушка.

Посидев еще немного, глядя в стол, она наконец сняла трубку телефонного аппарата, который стоял перед ней, и понажимала какие-то кнопочки на нем.

– Зинаида Ивановна? – сказала она в трубку. – Это Катя. Вы не могли бы сейчас подойти? Да. Хорошо, спасибо.

Девушка положила трубку и обратилась ко мне:

– Это наша заведующая техническим отделом. Когда охранные системы разрабатывают какие-то организации со стороны, она занимается этими вопросами. Возможно, она сможет чем-то помочь вам.

– А что, ваша фирма тоже разрабатывает эти… системы?

– Да, разумеется. У нас есть специальный отдел, очень грамотные электронщики. Впрочем, базовые технологии мы закупаем, но наши ребята модернизируют уже известные системы, после чего их очень трудно взломать. Такой подход дает еще и то преимущество, что, например, грабители, которые хотят проникнуть в ваш дом, видя перед собой знакомую систему, используют стандартные методы взлома, а поскольку такие методы здесь не проходят, это позволяет не только уберечь ваше имущество, но и во многих случаях задержать преступников.

Теперь девушка Катя уже не выглядела растерянной, а говорила твердо и уверенно, как на презентации. Было видно, что, рекламируя услуги «Железного Феликса», она чувствует себя как рыба в воде.

Она еще не закончила свою рекламную речь, как дверь открылась и в комнату вошла солидная дама с высокой прической из тех, что были очень актуальны в советские времена.

– Зинаида Ивановна, – сразу оживилась Катя. – Вот – клиент, не могли бы вы проконсультировать?

Солидная Зинаида Ивановна обратила вопросительный взор в мою сторону.

– Видите ли, – тоже со всей солидностью начала я. – Мы намерены строиться в коттеджном поселке, охраной которого занимается ваша фирма. И поскольку охрана дома – вопрос серьезный, муж поручил мне заранее уточнить все связанные с этим нюансы. Сам он, к сожалению, очень занят. Участок, который мы приобрели, находится по соседству с домом номер девять по улице Речной. Я обратилась к местным участковым и то, что они сообщили мне об охранной системе этого дома, произвело на меня очень хорошее впечатление. Конечно, я еще поговорю с мужем, но думаю, подобная система – это именно то, что нам нужно. Поэтому мне бы хотелось узнать, кто разрабатывал ее и сможем ли мы заказать нечто подобное?

Теперь уже я, в свою очередь, вопросительно уставилась на Зинаиду Ивановну.

– Речная, девять? – задумчиво произнесла она. – Да, там был индивидуальный заказ. Но это было очень давно… Не знаю, сохранились ли у меня координаты той фирмы.

– Может быть, вы все-таки попробуете что-нибудь найти? Я подожду.

– Что ж, давайте попробуем. Пожалуйста, пройдемте со мной.

Глава 5

Мы прошли коридор и оказались в другом кабинете, который, впрочем, мало чем отличался от предыдущего. Правда, здесь имелся предбанник с секретаршей, но в остальном все было то же самое. Те же жалюзи на окнах, те же ламинированные панели на стенах, такой же компьютер. За ним и устроилась Зинаида Ивановна, предложив мне сесть.

– Возможно, поиск займет какое-то время, – сказала она. – Может быть, хотите кофе?

– Не откажусь.

Зинаида Ивановна нажала кнопочку на столе и заказала секретарше кофе.

– Мы стараемся сохранять информацию, – говорила она, глядя на монитор. – Тем более когда речь идет об объектах, охрана которых осуществляется в текущее время. Но это действительно очень старые данные, и я даже не знаю… Так, вот оно – Речная, девять. Да, индивидуальный заказ… закупка технологий… так… Интересно, когда же это все происходило… Ну-ка, посмотрим на даты… Ого! Эта система была закуплена семь лет назад. Вам не кажется, что она немного устарела?

– Судя по тому, что я слышала о ее работе, она многим современным сто очков вперед даст. Ведь вы же сами сказали: это был индивидуальный заказ. К тому же, если мы сможем наладить контакты с разработчиками, возможно, они внесут какие-то предложения по модернизации. Главное – выяснить, кто этим занимался, а тогда уж…

– Да, да… – рассеянно произнесла Зинаида Ивановна, все так же не отрываясь от монитора и, по всей видимости, не очень внимательно слушая меня. – Да-а-а… Вот это история! Оказывается, все даже сложнее, чем мы предполагали. Оборудованием коттеджа занимались несколько организаций, в том числе и иногородние фирмы. Вот посмотрите…

Я подошла к ней и взглянула на монитор.

Там под заголовком «поставщики» значилось, как минимум, семь организаций, в том числе и одна московская, рядом с которой стояла пометка, что право на использование технологии приобретено ею у иностранной фирмы. Название фирмы представляло собой очень длинное и совершенно непереводимое слово, написанное латиницей.

Кроме московских поставщиков, я, к своему удивлению, обнаружила в списке несколько компаний, у которых и сама иногда закупала спецаппаратуру. Разумеется, такую, которую можно было приобрести легально. Остальные названия мне ничего не говорили. Правда, все фирмы в списке имели адреса, контактные телефоны и расчетные счета, но поскольку все это была информация семилетней давности, вполне возможно, что не только телефоны эти окажутся устаревшими, но и фирм этих уже не существует в природе. Кроме того, неизвестно, стоит ли мне отрабатывать их все. Не мешало бы это выяснить.

– И что, все вот эти организации разрабатывали одну-единственную охранную систему? – обратилась я к Зинаиде Ивановне.

– Попробуем узнать… – все так же рассеянно сказала она и снова углубилась в изучение сменяющих друг друга изображений на мониторе.

– Так… угу… понятно… – говорила она себе под нос. – Нет, судя по специфике технологий, не все они предназначены для оборудования охранной системы… Но почему же тогда они у нас здесь отмечены?.. Хм… странно…

Она снова понажимала кнопочки на клавиатуре, и на мониторе вместо строчек с непонятными буквами и символами возникло трехмерное изображение одного очень хорошо знакомого мне замысловатого строения.

«До чего же все-таки дошел прогресс, – думала я, следя за манипуляциями Зинаиды Ивановны. – Вот раньше, чтобы описать такую сложную систему сигнализации, понадобились бы кипы чертежей и тома пояснений к ним. А тут, пожалуйста, – никаких чертежей и лишней макулатуры. Вот он дом – весь перед вами. И сам дом, и схема расположения кабелей, по которым идет сигнал, и контрольные точки…»

Разумеется, у меня тут же возникло непреодолимое желание заполучить схему в свои руки. Но я понимала, что это невозможно. Глядя краем глаза на схему, я успела заметить только, что все разноцветные линии, изображающие, по всей видимости, те самые кабели, сходятся в одном месте. Из этого я сделала вывод, что в самом доме имеется какой-то пульт, на котором замыкается вся эта мудреная электроника и с которого можно управлять ею.

– Ах вот оно, в чем дело, – произнесла между тем Зинаида Ивановна. – Теперь понятно… Оказывается, одновременно с установкой сигнализации в этом коттедже ставили еще какие-то модернизирующие системы на кухню. Так, по схеме, сложно сказать, что именно там усовершенствовали, но, видимо, что-то, облегчающее работу по дому. Вот я вижу тут по поставкам… фотоэлементы… датчики давления… звуковоспроизводящие системы… Да, думаю, это что-то вроде телефонного автоответчика – приятный голос, сообщающий вам, что курица в духовке уже испеклась.

«Да нет, Зинаида Ивановна, – думала я про себя. – Боюсь, это будет покруче, чем телефонный автоответчик».

– Думаю, что это сделано из соображений рационализации, – наконец полностью обратила свое внимание на меня собеседница. – Поскольку обе системы ставились одновременно, то они связаны друг с другом и замыкаются в одну цепь. Зачем ставить дополнительно оборудование и перегружать дом проводами, когда всю электронику можно встроить в одну схему…

Она говорила еще что-то, но я уже не слушала, занятая неожиданно возникшей в моей голове мыслью.

«Провода… минуточку. Значит, воздействие на систему возможно только через непосредственный контакт? Выходит, дистанционно она не управляется? Но как же тогда смог отключить ее ночной гость?»

Это необходимо было выяснить немедленно.

– А вот, например, если мы уходим из дома… ну, включаем, значит, эту сигнализацию, все как следует… А потом, когда мы вернемся, как нам ее выключить? Если дома, допустим, никого не остается… Нужно будет в вашу фирму звонить?

– Боюсь, что да. Но сейчас, когда существует мобильная связь, с этим обычно не бывает проблем, – поспешила заметить Зинаида Ивановна, уловив выражение недовольства на моем лице. – Мы можем договориться о специальном пароле, который вы сможете присылать в таких случаях с помощью SMS. Но честно говоря, практика подсказывает, что подобные ситуации возникают нечасто. Обычно в доме всегда кто-то есть. Если уезжают хозяева, остается прислуга… Когда вы сами находитесь дома, включать и выключать сигнализацию вы можете по своему усмотрению, когда вам нужно. Например, на ночь. В таких случаях связываться с нами необязательно, информация автоматически передается с вашего домашнего пульта на наш. Ну а уж если вы куда-то уезжаете… тогда конечно…

То есть я угадала: дистанционного управления система не имеет. Интересное кино. А преступник-то, похоже, и впрямь где-то недалеко от охранной фирмы окопался. Если тогда, ночью, сигнализация была отключена не из дома (а этого быть не могло в принципе), значит, она была отключена с пульта фирмы «Железный Феликс». А пульт этот находится…

– А вот этот… как вы сказали… пульт. Он здесь, у вас?

– Нет, пульт на нашей базе, недалеко от вашего поселка. Это удобнее в том плане, что охрана может оперативно выдвинуться на объект в случае тревоги, да и в экономическом смысле… Понимаете, чем ближе расположен объект, тем меньше затраты на коммуникации и системы связи.

То есть к пульту мне не пробраться. Мало того, у меня даже нет шансов определить круг подозреваемых, поскольку этот круг состоит из членов охранной бригады, контакт с которой сейчас для меня невозможен в принципе.

Хотя во время своего общения с представителями «Железного Феликса» я и старалась быть максимально убедительной, но тем не менее очень хорошо понимала, что так подробно интересоваться охранными системами, еще не построив дом, несколько странно. А если я сейчас попрошу еще познакомить меня непосредственно с ребятами из охранной группы, меня однозначно не поймут.

Но просто так оставить этот вопрос, даже не попытавшись ничего выяснить, было бы неправильно, поэтому я зашла с другой стороны.

– А вот… вы извините, конечно… это не из-за недоверия… а просто… хотелось бы выяснить все нюансы… Ведь вы понимаете, охрана дома, такой серьезный вопрос…

– Да, да, конечно, слушаю вас.

– Вот вы сказали, что систему можно отключить с вашего пульта… Вот… тот, кто будет ее отключать… это… человек надежный?

– Ах вот что вас беспокоит, – снисходительно улыбнулась Зинаида Ивановна. – Но об этом можете даже не волноваться, у нас очень жесткий контроль. Во-первых, включениями и отключениями систем занимается не один человек. В каждый конкретный день эта обязанность лежит на руководителе группы, которая в этот день дежурит. Во-вторых, все воздействия на систему извне фиксируются компьютером с указанием времени воздействия и того, откуда оно осуществлялось, – из дома или с нашего пульта. Поэтому, сами понимаете, незаметно осуществить воздействие невозможно, а поскольку все такие факты фиксируются, всегда можно определить, кто именно это сделал.

Да… Просто броня. Но тем не менее я лично могла свидетельствовать, что эту броню кто-то преодолел. Кто-то осуществил воздействие, причем именно незаметно. Оставалось выяснить, как он это сделал. Хотя, если быть честной до конца, рассказ Зинаиды Ивановны произвел на меня неизгладимое впечатление. Фирма действительно не зря брала с клиентов деньги, и если бы я сама, лично, своими глазами не видела, что систему взломали, то не поверила бы, что это возможно.

Впрочем, минуточку… А что, собственно, я видела? Я ведь, строго говоря, только слышала. Шум открываемой двери, шаги… А что, если это были только глюки? Что, если загадочный «умный дом», лишив разума двух человек, не успокоился на этом и нашел во мне свою новую жертву?

У меня даже мурашки побежали по спине.

Нет, так не пойдет, если я сейчас ударюсь в мистику, я вообще не найду никаких концов в этом деле, которое и без того слишком запутано. И щелканье замка, и звуки шагов я слышала совершенно явственно, и никакие глюки здесь ни при чем. А вот что здесь при чем и каким образом удалось какому-то злому гению пробить непробиваемую стену, это мне предстоит выяснить.

– Что ж, спасибо, что уделили мне время, – говорила я, прощаясь с Зинаидой Ивановной. – Благодарю за подробную консультацию, вы мне очень помогли. У меня еще только одна, последняя просьба. Может быть, вы дадите мне адреса тех поставщиков, которые значатся у вас в компьютере. Я понимаю, что времени прошло много, но я скажу мужу, возможно, ему удастся что-то найти. Думаю, когда я объясню ему, как работает эта система, он поймет, что есть смысл прилагать усилия в этом направлении.

– Пожалуйста, я могу сделать вам распечатку. Но предупреждаю, не все эти фирмы занимались именно оборудованием для охранной системы. Впрочем, с другой стороны, все они работали в контакте, поэтому, возможно, найдя одну, вы сможете найти и все остальные.

– Большое вам спасибо, – складывая лист бумаги с адресами, я буквально фонтанировала улыбками. – Прекрасный у вас персонал! Очень приятно, когда люди, к которым обращаешься за помощью, так охотно сотрудничают…

Я добавила еще пару комплиментов в свою льстивую речь и, кажется, сумела достучаться до суховатой и сдержанной Зинаиды Ивановны и уничтожить в зародыше всякую мысль о том, что целью моего посещения могло быть что-то другое, кроме намерения обеспечить надежную охрану своему будущему дому. Заведующая техническим отделом тоже заулыбалась и проводила меня в самом хорошем расположении духа.

Но о себе я ничего подобного сказать не могла. Еще совсем недавно у меня было мало подозреваемых, но они, по крайней мере, были вполне реальными, теперь же, после визита в недра «Железного Феликса», я не могла выдвинуть ни одной версии, которая не имела бы в себе иррациональных элементов.

Действительно, если преступником был Зеленский или нанятый им убийца, как они нейтрализовали систему, которая отключается только с двух точек, одна из которых находится в доме? Если это был кто-то из службы охраны, каким образом этот человек умудрился обмануть компьютер, который автоматически фиксирует каждое включение и выключение системы, и своих коллег, которые сидят тут же, у него под носом? Разве что предположить, что группа замешана в этом целиком, но это уж полный вздор. Ради чего? Зачем марать свою репутацию и подвергать себя такому риску? Чтобы дружною толпою вломиться в дом, задушить девушку и ничего не взять?

Правда, оставался еще разработчик. Он мог знать такие параметры системы, которые другим были неизвестны. Может быть, ее все-таки можно было отключить как-то иначе, а не только с пультов. Но здесь возникает очень большой знак вопроса относительно мотива.

Мысли разбегались как тараканы. Было очевидно, что масса накопленной мною разношерстной и противоречивой информации содержит какой-то нюанс, который я пока не улавливаю. Но чтобы уловить его, необходимо было сесть и спокойно подумать.

Именно это я и собиралась сделать, когда зазвонил мобильный.

– Таня? – услышала я голос Кири.

– Да, привет. Что-то новенькое?

– Договорился, чтобы тебя пустили в архив. Ты ведь, кажется, хотела посмотреть это старое дело об аварии? Правда, мне не очень понятно, зачем, но… раз просишь, значит, надо. Можешь сейчас подъехать.

Занятая целиком и полностью мыслями о надежности непробиваемых охранных систем, я уже и сама не понимала зачем, но не могла же я сказать об этом Кире, который старался для меня.

– Спасибо, Киречка, уже лечу.

Было уже около двух часов дня, а я с утра ничего не ела. Поэтому по дороге заскочила в кафе, чтобы выпить хоть чашечку кофе.

Любимый напиток, как всегда, вселил в меня бодрость, и я уже не так переживала по поводу версий, которые оказывались несостоятельными одна за другой.

«Ничего, – успокаивала я сама себя. – Что мне, в первый раз, что ли. Одни версии исчезают, другие появляются… В этом деле уже было столько неожиданностей… Кто знает, может быть, и это посещение архива, мысль о котором родилась так спонтанно, откроет какую-то новую грань этого дела… И на кой черт меня туда понесло?»

В таком оптимистическом настроении я завела машину и поехала в архив.

Когда я прибыла на место, выяснилось, что Киря не только договорился, чтобы меня пустили, но и позаботился о том, чтобы для меня подготовили нужное дело.

«Да, похоже, товарищ подполковник и впрямь в цейтноте, если проявляет такую беспримерную предупредительность. Думаю, раскрытие нужно ему как воздух. Только вот не знаю, смогу ли я на сей раз оказаться полезной старому другу».

Я села за стол, положила перед собой пухлую папку и углубилась в изучение дела.

Катастрофа произошла на одном из переездов, близких к нашему железнодорожному вокзалу. По этой линии приходили в город поезда с северо-западного направления. Именно этим был обусловлен тот факт, что в поезде, который сбил машину Алтуфьевых, ехали их будущие родственники из Москвы. Вот она – насмешка судьбы!

В то время, семь лет назад, переезд не был оборудован ни специальными подъемными элементами на дороге, которые не позволяют автомобилям, стоящим у переезда, двигаться дальше, ни даже шлагбаумом. Там стоял только специальный мигающий светофор, который включается, когда подъезжает поезд. Разумеется, он мигал вовсю.

Показания очевидцев гласили, что машина Алтуфьевых, серебристый «Опель», как и следует, начал тормозить перед переездом, тем более что поезд уже был виден. В ряду машин «Опель» был первым и находился ближе всех к железнодорожному полотну. Очевидцы утверждали, что водитель «Опеля» продолжал торможение, но машина все еще двигалась, хотя и медленно.

Очевидно, именно эта неторопливость движения ввела в заблуждение водителя, и он недооценил опасность ситуации. Продолжая давить на тормоз, он продвигался все ближе к переезду и, по всей видимости, слишком поздно понял, что машина уже не остановится. Последнее, что видели водители со встречной полосы, стоявшие за переездом, – это выражение ужаса на лицах водителя и пассажиров.

Машинист поезда подавал сигналы и тоже пытался затормозить, но, разумеется, не успел. Головной вагон ударил машину со стороны водителя, она развернулась и еще раз ударилась о летящий поезд боком на уровне задней двери и пассажирских мест. Выживших в аварии не было.

Осмотр остатков автомобиля после аварии не выявил никаких заметных нарушений его технического состояния. Правда, в отчете следователя имелась оговорка, что машина была сильно повреждена, и в связи с этим не все системы можно было проверить. Но те, что проверить удалось, были в исправности. Говорилось также об обилии электроники в зарубежной модели и высказывалось предположение о том, что по каким-то неизвестным причинам она вышла из строя, что и повлекло за собой отсутствие полноценного торможения.

«Да-а-а, – снова думала я. – Уж эта мне электроника. «Опель»… хм… помнится, рассказывал мне кто-то про «Опель»… Купили нулевую тачку, полгода поездили – стала коробка барахлить. Провели внеплановое техобслуживание, все обсмотрели от и до, а поломка как была, так и осталась. Потом уже выяснилось, что, оказывается, у него поворотник не горел, лампочку надо было заменить. Тот товарищ – на станцию: какого, мол, я такие бабки за техосмотр платил? А там ему: это твоя вина, за машиной следить надо и лампочки менять вовремя. Вот вам и электроника. Современный автомобиль не хуже, чем какой-нибудь «умный дом». Все системы там одна на другую завязаны, приборы чувствительные, так что не знаешь, откуда сюрприза ждать. Может, и тогда, на переезде, так же получилось. Перегорел предохранитель на какой-нибудь зажигалке для сигарет, а на тормозах аукнулось…»

В таких рассуждениях был свой резон, но полной уверенности в том, что в этом деле все чисто, у меня все-таки не было. Ведь, строго говоря, причина отказа тормозов, а следовательно, и аварии установлена не была. Конечно, происшествие случилось на глазах многих очевидцев, среди бела дня, и все они прекрасно видели, что никто специально машину под поезд не толкал, но…

Снова эта электроника. Электроника, электроника и еще раз электроника. Слишком уж часто встречается она в этом деле.

А если предположить, что авария подстроена? Если на первый взгляд безумное предположение о том, что все эти смерти звенья одной цепи, верно? Если за всем этим стоит один человек? Человек, который сумел отключить сложнейшую сигнализацию, даже не прикасаясь к ней, неужели ему трудно немножко «подправить» электронные контакты какого-нибудь «Опеля»? Нет, думаю, совсем нетрудно. Думаю, специалист такого уровня легко может превратить любой самый навороченный автомобиль в радиоуправляемую игрушку. По крайней мере, на время.

Приходилось признать, что изучение дела о давней автокатастрофе сомнений моих не рассеяло. Может, еще со следователем поговорить?

Я посмотрела, кто вел дело. К моему удивлению и удовольствию, фамилия оказалась знакомой. Расследование проводил дотошный и аккуратный Маховиков Степан Николаич, наш дядя Степа, который еще в те времена, когда я сама работала в прокуратуре, уже был древним старичком, а уж теперь… Даже не знаю, смогу ли застать его в добром здравии.

Поскольку прокуратура и архив были тесно связаны между собой, я решила осведомиться о Маховикове, не отходя от кассы. Авось да знают архивные работники об одном из самых заслуженных ветеранов, который и сам мог бы стать достойным экспонатом для архива. И снова мне пришлось приятно удивиться.

– Как же, как же, – улыбнулась мне женщина, которая подготовила для меня папку с делом. – Степан Николаич, как всегда, в трудах. Здесь, с нами работает.

– Как? В архиве?

– Ну да. На следствие ездить ему тяжело уже, сами понимаете, возраст… А совсем без работы он не может. «Протухну», – говорит. Ну и определило его начальство сюда. Былые годы вспоминать да за сохранностью дел следить. Но он куражу не теряет. Если вот, как вы, старые дела приходят смотреть, обязательно подскажет, проконсультирует. Особенно молодых. Они ведь сейчас оглашенные. Все хотят с ходу да нахрапом. Вот он и остепеняет их…

– А сейчас он где? – поспешила я прервать эти излияния, которые грозили перерасти в целый океан.

– Да здесь же, здесь. Степан Николаич! Тут к вам…

Дядя Степа на вид ничуть не изменился с тех пор, когда я последний раз его видела. Тот же желтоватый цвет похожей на пергамент кожи, та же глянцевитая лысина в ореоле реденьких, уже совсем белых волос и то же детское выражение серых глаз, которое вводило в заблуждение очень многих рецидивистов.

Но что самое удивительное, он полностью сохранил память. Я думала, он меня не узнает, но внимательно присмотревшись, дядя Степа, как всегда, ударил не в бровь, а прямо в глаз:

– Татьяна?

– Она самая.

– Хе-хе. – Как всякий охотник, попавший точно в цель, дядя Степа был очень доволен. – Ну, как тебе на вольных хлебах?

– По-разному, Степан Николаич.

– Хе-хе… Вот так вот все вы… мечетесь неизвестно куда, а потом…

– Да я не жалуюсь, Степан Николаич.

– Ну да, ну да. Теперь чего уж… жаловаться. Ну а к нам зачем? Дело, что ли, какое или так, навестить зашла?

– Дело, Степан Николаич, и как раз дело, которое вы вели.

– Правда? Это какое же?

– А вот автокатастрофа у переезда семь лет назад. Помните?

Дядя Степа снова оказался на высоте. Подумав не больше минуты, он ответил:

– Как же, припоминаю. Тогда целая семья погибла. Жалко.

– Да… Так вот я и хотела спросить, не было ли там чего-нибудь подозрительного? Нюансов каких-нибудь, странных мелочей?

– Мелочей, говоришь?

Теперь дядя Степа уже не смотрел отсутствующим взглядом в пространство, как тогда, когда вспоминал, что это за дело, о котором я спрашиваю. Нет, теперь он смотрел прямо мне в лицо, и глаза его напоминали острые буравчики, которые ввинчиваются в вашу душу, чтобы добыть истину со дна ее.

– А что, думаешь, аварию подстроили? – все так же проницательно глядя на меня, спросил он.

– Ну… не знаю. Хотела у вас спросить… А могли подстроить?

Прежде чем ответить, дядя Степа снова немного помолчал, раздумывая.

– Я тебе так скажу, – наконец решился он. – Если кто очень хотел, смог бы. Я и сам в молодости в кружке «Юный техник» занимался, что такое радиоуправляемая модель, знаю. Но скажу тебе сразу – недоказуемо. И машина сильно повреждена была, да даже если бы и цела осталась, все равно. Недоказуемо.

– Поэтому вы и в отчете написали, что полностью проверить исправность машины перед выездом не имеется возможности?

– Я в отчете написал все, как было. На машине были серьезные повреждения – я так и написал. Узлы, которые не были повреждены и поддавались проверке, соответствовали параметрам. А почему вышли из строя тормоза, определить было невозможно, я и об этом написал. Если сломались, значит, были причины, но какие – ни тогда, после аварии, ни тем более сейчас определить невозможно. Может, сами по себе вышли из строя, а может, и с чьей-то помощью. Не-до-ка-зу-е-мо. Так что ты лучше выбрось это из головы и понапрасну не мучайся. Все равно толку не будет.

– Но все-таки вы ведь не отрицаете, что теоретически возможен тот факт, что авария была подстроена?

– Теоретически возможен, но практически…

– Недоказуемо?

– Да.

Выходя из архива, я понимала, что вместо того, чтобы внести в мои мысли хоть какую-то стройность, новая информация еще больше все усложняет и запутывает.

«Все, хватит накапливать данные. Пора уже заняться их детальным анализом, – думала я по дороге домой. – У меня уже и так осталась всего одна версия, да и то призрачная. Еще пара-тройка новостей – и мне придется все расследование начинать сначала».

Подъехав к дому и оставив машину у подъезда, я поднялась к себе в квартиру. Первое и самое необходимое – приготовить кофе.

Прошло еще несколько минут, и я уже готова была «думать мысли».

Свой анализ я начала с последней полученной информации, то есть с архива.

Несколько ироническое замечание дяди Степы о «Юном технике» и радиоуправляемых моделях, по сути, было очень недалеко от истины. Действительно, современные электронные системы весьма чувствительны и в общем-то для специалиста осуществить контакт с ними извне, наверное, не так уж сложно. Особенно если он уже сталкивался с подобными моделями и знает, как там все работает. И особенно если он сталкивался именно с этой моделью. Тогда все вообще сводится к нескольким элементарным операциям, осуществить которые смогла бы даже я.

Что ж, предположим, что эта авария семилетней давности – не случайность. Тогда…

Тут, как гром среди ясного неба, меня поразил простой и очевидный факт, который в свете выдвинутых мною теорий мог, пожалуй, явиться уже доказательством, а не предположением. Доказательством того, что эта авария – не случайность.

Семь лет! Семь лет назад проводились работы по внедрению в коттедж на Речной всяких чудес электронной техники, и семь же лет назад произошла эта катастрофа. То есть это что же получается… подрядчики начинили дом электроникой, да и прихлопнули после этого хозяев? Зачем?!

Но совпадение было слишком очевидным. Вообще, временной период в семь лет, кажется, является ключевым для этого дела. Где-то он еще мне попадался… Впрочем, сейчас это неважно. Попробуем продолжить эту мысль и посмотрим, куда приведет ниточка.

Если не случайной была авария, то приходится признать, что и все остальные смерти так или иначе были подстроены. Если с двумя сумасшедшими это не так очевидно и, скорее всего, как выражается дядя Степа, не-до-ка-з-у-е-мо, то в отношении Натальи Скобелевой преднамеренность является совершенно неприкрытой.

И тут у меня возникло еще одно соображение, которое до этого не приходило в голову. Чтобы спланировать автокатастрофу и уж тем более умудриться свести человека с ума, необходимы более или менее тщательные предварительные приготовления. То есть можно сказать, что в этих случаях преступник рассчитывал свои действия, вел себя очень осторожно и в результате ему удалось совершить почти идеальные преступления, где злой умысел невозможно доказать.

Что же касается последнего убийства, а именно удушения во сне Натальи Скобелевой, то здесь явно прослеживается спонтанность действий. Действительно, зачем человеку, имеющему свободный доступ в дом в любое время суток, так подставлять себя? Сумев так виртуозно замаскировать три предыдущих случая под случаи несчастные, преступник вдруг ни с того ни с сего решается на очень банальное и даже туповатое по способу осуществления убийство. Хотя у него была масса способов снова остаться незамеченным, причем даже способов не очень сложных.

Отравление, например. А что? И дешево и сердито. Купила девочка консервов рыбных, да и… того-с. Но нет. Человек идет на непосредственный контакт с жертвой, рискуя наткнуться на сопротивление, берет с собой орудие убийства, рискуя оставить где-нибудь улики… И возможно, он все-таки оставил их. Ведь за чем-то приходил же он ночью.

О чем это может говорить? В начале преступник действовал спокойно, не торопился и очень тщательно продумывал все ходы. А на последнем убийстве он сорвался, стал действовать эмоционально, сглупил и почти выдал себя. По крайней мере, теперь известно, что члены рода Алтуфьевых уничтожаются намеренно. В чем причина того, что преступник так неосторожно выдал свои намерения? Может быть, дело в эмоциях? Или он устал ждать? А может, просто это были два разных человека? Автокатастрофу подстроил один, Скобелеву задушил другой, а Георгий и Нина Алтуфьевы сошли с ума сами, без посторонней помощи?

Версия снова не складывалась. Если допустить, что члены семьи намеренно и последовательно уничтожаются, то выгодно это только одному человеку – последнему наследнику дома, а таким наследником был Зеленский, который от всякой электроники был очень далек и не смог бы отключить сигнализацию и незаметно проникнуть в дом.

Или смог бы?..

Мне вдруг пришло в голову, что я почти ничего не знаю о своем клиенте, кроме того, что он является последним законным претендентом на наследство и иногда ездит на медицинское обследование в Москву. А чем он занимался до этого? Где работал? И когда он вышел на пенсию? Случайно, не семь лет назад?

В очередной раз у меня возникали такие вопросы к своему клиенту, которые я не могла задать ему самому. И в очередной раз пришлось прибегнуть к своей неизменной палочке-выручалочке – подполковнику Кирьянову. Но был уже седьмой час вечера, и я сомневалась, что Киря до сих пор на работе. А между тем, чтобы сообщить мне нужные сведения, ему, скорее всего, придется обратиться к материалам дела, следовательно, в тот момент он должен находиться на работе.

Учитывая загруженность, на которую не уставал жаловаться Киря при каждом нашем разговоре, мне как-то плохо верилось, что он по памяти сможет воспроизвести биографию фигурантов третьестепенного дела о никому не интересной школьной учительнице.

Что же мне делать? Отложить все на завтра? Но ведь я ночь спать не буду от этой неопределенности. И так в этом деле ничего не ясно, так вот еще теперь жди неизвестно чего… Нет, рискну. Киря и без того частенько задерживается на работе, а уж во время цейтнота… Попробую позвоню, может, и повезет.

Я набрала рабочий номер Кири и, к огромной своей радости, вскоре услышала в трубке знакомый голос:

– Алло?

– Киря!! Какое счастье, что ты еще на работе!

– Правда? А мне так не кажется.

– Ладно, не переживай. Будет и на твоей улице праздник. А сейчас дай-ка ты мне, пожалуйста, небольшую наводочку. Помнишь вот этого самого Зеленского? Ну, про которого ты еще говорил, что не подходит его кандидатура в качестве убийцы. Так вот, будь добренький, посмотри, пожалуйста, где он раньше работал и когда вышел на пенсию. В протоколах допроса это наверняка есть.

На какое-то время в трубке повисло молчание. Потом послышался вздох, после чего Киря сказал:

– Ну, Татьян, ты прямо… уж удивишь так удивишь. Сроду ты… как рояль в кустах. Я тут сижу, совсем о другом думаю, изучаю дело. А она – на тебе! Вынь да положь. Я вот сейчас только понял, про какого это ты Зеленского там толкуешь.

– Ну, Кирь, ну не вредничай. Я же не только для себя старюсь. Посмотри протоколы, а?

– Нет, как вам это нравится? Она еще и шантажировать пытается меня… Не для себя… полюбуйтесь на нее…

Но ворчание в трубке уже перемежалось шорохом перебираемых бумаг.

По прошествии времени, в продолжение которого до моего слуха доносился только шелест бумажных листов и какие-то непонятные звуки, типа «бу-бу…» и «гу-гу…», я наконец услышала человеческую речь.

– Ага, вот он, твой Зеленский. Значит, говоришь, где работал?

– Да, Киречка, где?

– Та-ак… значит… Угу… Ага! Работал он, значит, бухгалтером в фармацевтической фирме, причем в Москве. То есть это он так сказал: «фармацевтическая». Тут дальше я смотрю… ага! Ну, в общем, эта фирма изготовлением лекарств не занималась, а занималась только поставками. Перепродажей, проще говоря. Вот так. Что там еще тебя интересовало? Про пенсию?

– Да, Киречка. На пенсию когда вышел?

– Та-ак… сейчас посмотрим… угу… А, вот оно! На пенсию вышел десять лет назад и сразу из столицы уехал. Объясняет тем, что у нас, в Тарасове, были у него родственники, хоть и дальние, а в Москве не было никого.

– Тогда почему сразу сюда не приехал? Он ведь эмигрант, как я понимаю?

– Похоже на то. Почему не приехал, объясняет тем, что в Москве легче было работу найти и больше платили. Он за то время, что там жил, успел скопить неплохой капиталец. Ну, это уже мои догадки, потому что я вот тут смотрю, он говорит, что, приехав в Тарасов, сразу купил себе квартиру. Ну и так, я понимаю… не бедствовал.

Да уж, наверное, не бедствовал, если у него хватило средств нанять такого высокопрофессионального частного детектива, как я. Зато теперь я знаю, почему он такой жадный. Судя по всему, это профессиональное. Бухгалтер, что с него взять.

Но узнав профессию Зеленского, я, к сожалению, не узнала ничего ценного непосредственно по делу. Бухгалтер фармацевтической фирмы, которая к тому же и не совсем фармацевтическая, – это совсем не тот человек, который мог бы соединять в себе логичность программиста, гениальность хакера и наглость домушника.

Зеленский отпадал.

Я попрощалась с Кирей, не забыв поблагодарить его, и снова углубилась в раздумья.

Приходилось признать, что версия, основанная на мотиве (а наиболее очевидным и значимым мотивом в этом деле могло быть только наследство), никуда не вела. Ну не мог Зеленский вскрыть эту сигнализацию! А кроме него наследников не было.

Что ж попробуем другой путь. Будем исходить из того, кем мог быть человек, который играючи обращался со сложными электронными системами, с помощью чего получал возможность проникновения в разные богато убранные и хорошо защищенные помещения.

Начнем с того, как проникли туда охранники. Ведь это происходило у меня на глазах, и, кроме того, после посещения «Железного Феликса» мне стали известны некоторые нюансы, которые, надеюсь, помогут полностью восстановить всю картину.

Итак, подъехав к дому той ночью, они не стали ничего трогать, а рассредоточились по периметру забора. Для чего они это сделали, было совершенно ясно, – хотели проверить, нет ли кого из посторонних за оградой, не остался ли кто на стреме.

После этого я увидела, что калитка открылась, и руководитель группы, который оставался возле машин и все время находился в поле моего зрения, вошел во двор. Что же произошло за это время? Думаю, дело было так.

Проверив периметр и не обнаружив ничего подозрительного, группа связалась с базой и дала команду отключить сигнализацию, сообщив, что собирается проникнуть за ограду. Тренированным бойцам не нужно было для этого возвращаться к калитке, – забор не представлял для них непреодолимого препятствия. А с отключенными датчиками – тем более.

Оказавшись во дворе, ребята проверили и его, и дом, благо им было известно, что сигнализация не работает. После этого, убедившись, что все чисто, доложили старшему, караулившему их у калитки и из дома, с пульта, с которого отключалась сигнализация (и наверняка открывалась калитка), обеспечили ему свободное проникновение внутрь.

Удостоверившись, что все в порядке, старший доложил на базу, что они возвращаются (думаю, именно этот разговор я слышала), и, когда группа покинула дом и вышла за ворота, датчики снова были активированы уже с пульта, который находился на базе.

Да, думаю, все было именно так. Но это – путь легальный. Что же нужно было сделать человеку постороннему, чтобы нейтрализовать сигнализацию, не вызвав ни у кого подозрений и, главное, не спровоцировав сигнал на пульт, находящийся на базе охранной фирмы, где, как мне было теперь известно, всякое воздействие на систему фиксировалось?

Совершенно очевидно, что для начала ему необходимо было блокировать цепочки, по которым информация о включении и выключении датчиков передавалась на базу и на пульт в доме. Иначе, даже если бы ему удалось проникнуть внутрь, отключив систему, это все равно было бы замечено. Преступнику необходимо было блокировать сигнал, потом отключить саму сигнализацию и сделать все это извне, даже не прикасаясь к кнопкам ни на одном из пультов.

Учитывая информацию, которой я располагала, осуществить первые два из перечисленных мною действий было очень трудно, третье же – невозможно в принципе. И все-таки это произошло – произошло в реальности.

Прилагая все силы, чтобы снова не удариться в мистику и не утратить доверия к своим органам чувств, я попыталась предположить, при каких обстоятельствах могло стать возможным то, что сейчас возможным не представлялось.

Ответ напрашивался сам собой. Чтобы проникнуть в дом так, как проник в него недавний ночной гость, нужно иметь возможность управлять системой на расстоянии. То есть дистанционно. Тогда как, по уверениям солидной Зинаиды Ивановны, дистанционно системой управлять нельзя.

Здесь могло быть только два варианта: либо великолепная Зинаида Ивановна не обладает всей полнотой информации, либо у меня действительно глюки.

Стараясь не зацикливаться на втором варианте, я обратилась к первому.

Как могло получиться так, что какой-то никому не известный человек обращался с навороченной, суперсовременной, трижды защищенной от взлома системой как с детской игрушкой и об этом даже не догадывались люди, которые работали с этой системой и имели контакты с теми, кто поставлял для нее оборудование? Кем мог быть этот человек?

Ответ напрашивался только один: так свободно обращаться со своим творением мог только создатель. Только человек, который придумал всю эту схему, мог утаить от других какие-то ее элементы.

Но ведь данные, которые у меня имелись, свидетельствовали о том, что в разработке всей этой сложной системы принимало участие несколько организаций. Впрочем…

Я еще раз просмотрела распечатку, которую мне удалось унести в своем клювике из «Железного Феликса». На ней значились названия и координаты фирм, а также указывалось, какое каждая из них поставляла оборудование. Слова были все мудреные, но некоторые технические термины все же были мне знакомы. Призвав на помощь свою эрудицию, я сумела-таки получить хоть и очень призрачное, но все-таки представление о том, кто, куда и что внедрял.

Но среди этих фирм, каждая из которых занималась своим специальным вопросом, не было такой, которая служила бы, так сказать, соединяющим звеном. Каждый поставщик поделился своим оборудованием или технологией, но ведь система работала как единое целое. «Из соображений рационализации», как выразилась глубокомысленная Зинаида Ивановна. А чтобы осуществить эту рационализацию на деле, соподчинить все звенья этой сложной цепи, собрать ниточки, ведущие от каждого фрагмента, в единую картину, которая в итоге материализовалась в виде небольшого пульта управления, – для всего этого нужен один человек. Кто-то главный, кто держал бы в голове сразу все элементы системы и знал бы оптимальный способ, как свести их воедино.

Я снова сопоставила в уме все данные. Наиболее вероятное объяснение, на мой взгляд, выглядело следующим образом. Новейшие по тем временам технологии и оборудование закупались отчасти за рубежом, отчасти в Москве. Оттуда же были командированы специалисты, в обязанности которых входило объяснить, как эти технологии работают, и которые, сделав это, скорее всего, поспешили убраться восвояси. Но заказчика очень мало интересовали принципы работы технологий. Таисия Сергеевна Алтуфьева желала, чтобы холодильник у нее в кухне говорил приятным женским голосом, а плита готовила сама.

Поэтому, чтобы создать с помощью технологий продукт, который можно было продать, а именно – сигнализацию и «умную кухню», пришлось потрудиться уже нашим, местным умельцам. Думаю, они нашлись в одной из фирм-поставщиков с тарасовскими адресами, которые тоже значились в списке, хотя на их долю пришлась, видимо, самая примитивная часть оборудования, судя по тому, что даже для меня не было ни одного непонятного названия среди их ассортимента.

Именно в одной из таких фирм и следует мне искать своего «главного». Этот человек жил в Тарасове, он знал, как обращаться с системой, и знал, для кого эта система предназначена. Другими словами, он имел все возможности проникнуть в дом Алтуфьевых и, кстати, по своим способностям вполне мог сбить с толку электронику «Опеля» тогда, семь лет назад.

Но зачем?!!

Зачем какому-то совершенно постороннему человеку, который двадцать раз мог побывать в доме и узнать, что там, собственно, кроме самой системы и воровать-то нечего, подстраивать катастрофу, сводить с ума двух беспомощных стариков и убивать ни в чем не повинную девушку? Зачем?!

Версия снова привела в тупик.

«Да что же это за напасть такая?! – возмущенно и растерянно думала я. – Заколдованное оно, что ли, это дело?»

Но заколдованное или нет, а факты были налицо: Зеленский, у которого имелись мотивы, не смог бы вскрыть сигнализацию, а таинственный электронный гений, для которого сигнализация не представляла проблем, не имел мотива.

Неужели обе мои версии неверны, и человек, задушивший Наталью Скобелеву, – это кто-то третий? Случайный прохожий, который так же случайно проник в дом и случайно же совершил убийство, наткнувшись на хозяйку? «Рядовое ограбление…» – всплыли в памяти слова Кири.

Нет! Как хотите, а не могло быть это проникновение рядовым. Сигнализация была включена, и отключить ее мог только гений. Или сам разработчик.

Но при всей уверенности, что дело это отнюдь не такое простое, как могло показаться на первый взгляд, я чувствовала себя в тупике. Две наиболее вероятные, с моей точки зрения, версии дошли до определенной черты и упорно не желали двигаться дальше. В обоих случаях на сцену выступали обстоятельства, которые делали сам факт осуществления преступления либо бессмысленным, либо невозможным для преступника.

И тут я вдруг вспомнила об одном средстве, к которому частенько прибегала в подобных затруднительных случаях. Мои кости! Что, если мне довериться судьбе? На какую версию кости укажут мне, той и буду заниматься. А если они покажут, что существует какой-то третий вариант, что ж, забуду эти дни как страшный сон и начну свое расследование сначала.

Но кости показали нечто совсем неожиданное.

Я достала мешочек, сосредоточившись на вопросе: «Какая из версий?» и, даже закрыв для верности глаза, метнула кости на ковер. Выпало: 5; 16; 27.

Это сочетание означало следующее: «Вам следует быть внимательнее. Вы можете совершить ошибку, принимая части целого за целое. Вспомните притчу о слоне и трех слепых».

Из всего толкования мне была понятна только первая фраза. Мне следует быть внимательнее? Ясно. Значит, в информации, которой я располагаю, есть некие нюансы, которых я пока не улавливаю. Дальше, по всей видимости, толкование указывало, какие именно нюансы я не улавливаю, и тут начиналась полная неразбериха. «Целое…», «части…». Что за вздор? Но что правда, то правда, – сейчас мне не хватает только притчи о слоне.

Однако, несмотря на иронический настрой, я все-таки помнила, что кости в своих прогнозах не ошибаются. Ну что ж, деваться некуда, придется вспоминать притчу о слоне. Это было несложно, потому что и сама притча была короткой, и знала я ее еще со школы.

Если мне не изменяет память, в этой притче трое слепых были подведены к слону. Один из них взялся за ногу слона, другой за хвост, а третий за хобот. И после этого их попросили сказать, на что похож слон. Соответственно, первый сказал, что слон похож на колонну, второй – что он похож на веревку, а третий – что слон похож на змею. Вот и вся притча.

Насколько я могу судить, она не относилась к пункту о невнимательности, а должна была иллюстрировать, как человек может впасть в ошибку, принимая части целого за целое. Если продолжать аналогию, следует, по-видимому, сделать вывод, что то, что я сейчас имею в своем активе, – это части одного целого. То есть убийца – это человек, соединяющий в себе и способности электронщика и… и претензии на наследство?

Быть этого не может!

Я ринулась к столу, на котором стоял компьютер и лежали недавние распечатки фотографий, сделанных мною в библиотеке «умного дома». Отыскав среди них снимок генеалогического древа, я еще раз со всей внимательностью просмотрела даты рождений и смертей всех мужей и жен, всех детей, из которых складывались новые поколения рода, и их жен и мужей. Но снова и снова я убеждалась, что кроме Зеленского наследовать дом некому.

Если бы у жены Максима Алтуфьева Таисии были родственники, которые могли бы претендовать на наследство, они наверняка уже давно заявили бы о себе. Но после Максима дом унаследовал его младший брат, человек, если верить Валентине Степановне Усковой, очень щепетильный, который не оставил бы без внимания родственников жены своего брата, если бы таковые имелись. Но о таких родственниках ни словом не было упомянуто, иначе это, несомненно, прозвучало бы в нашей беседе с прислугой. Значит, таких родственников и не было.

Предыдущее поколение, то есть родственники Савелия, отца Максима, не могли бы ни на что претендовать по той простой причине, что давно пребывали в лучшем мире, где материальные блага уже не имеют значения. А из тех, кто подходил по годам, оставались только родственники Марии, опальной сестры Савелия, точнее, родственники ее мужа, поляка Зеленского. Всех остальных просто физически уже не существовало.

Снова тупик.

Или опять я что-то не улавливаю?

Но метаться между этими Сциллой и Харибдой у меня уже не было сил. Утомленный мозг просил покоя.

Черт с ним со всем! Утро вечера мудренее, поэтому пойду-ка я спать. Завтра на свежую голову что-нибудь придумаю.

Глава 6

Но и назавтра я смогла мало что добавить к тому, о чем знала еще вчера. Ну никак не укладывался в моей голове этот наследник-электронщик. Кто он такой? Откуда он мог взяться? Неужели кости соврали?

Однако, хлебнув кофейку, я стала мыслить позитивнее.

Предположим, сейчас мне трудно представить себе человека, который мог бы одновременно и разбираться в электронике, и иметь реальные претензии на наследство. Ясно только одно: этот человек не Зеленский.

Но возможно, для того чтобы определить, кто этот человек, у меня просто не хватает информации. Могу ли я сказать, что использовала уже все возможные источники получения данных? Нет, я этого сказать не могу. В моих руках целый список фирм, поставлявших оборудование для начинки «умного дома», и три из них находятся в Тарасове. Точнее, находились семь лет назад. Но разве это должно останавливать меня?

Ни в коем случае!

Впрочем, если быть честной до конца, я, конечно, надеялась, что получу какую-нибудь наводку по поводу фирмы от Кири. Ведь я просила его раздобыть такую информацию. Но Киря что-то не звонил. Видимо, мои ориентировки и вправду оказались слишком расплывчатыми. Что ж, будем действовать самостоятельно.

Ситуация облегчалась тем, что две из трех фирм, названных в списке, были мне известны. Это были достаточно солидные организации, существовавшие, как теперь выясняется, многие годы. Меня же эти фирмы привлекали тем, что они всегда следили за последними тенденциями электронной моды, и у них частенько можно было приобрести самые современные разработки в области специальной техники.

В одной из этих фирм, которая называлась космическим словом «Прогресс», у меня даже были личные связи. Именно благодаря им я могла время от времени баловать себя не только оборудованием, которое можно приобрести на легальной основе, но и некоторыми шпионскими штучками, которые в розничную продажу не поступают.

Но на сей раз я решила использовать эти связи иначе.

Я набрала телефонный номер и договорилась о встрече со своим «агентом влияния» в фирме «Прогресс». Агента звали Миша, и это именно он то и дело мыкался в столицу нашей родины за новыми образцами и заодно за специальными заказами, которыми снабжали его люди вроде меня. Говорю во множественном числе, потому что подозреваю, что около Миши, кроме меня, паслось еще целое стадо неспокойных людей, ищущих приключений на свою… впрочем, неважно.

Я облачилась в дежурный джинсовый костюм и поехала на встречу.

– Надо чего-нибудь? – по-деловому начал разговор Миша, когда мы устроились за столиком летнего кафе.

В силу специфики своей работы мой собеседник мог свободно располагать своим временем, поэтому я решила не светиться лишний раз на его рабочем месте и договорилась о встрече на нейтральной территории.

– Надо, Миша, надо, – в тон ему ответила я. – Но, боюсь, на сей раз это не совсем то, о чем ты думаешь.

– В смысле?

– Мне нужна информация.

Выражение лица моего собеседника сразу стало очень напряженным. Видимо, он подумал, что я потребую от него компромат на кого-нибудь из его начальников. Поэтому я поспешила его успокоить.

– Да ты не волнуйся. Все в законе. Просто не хочу лишний раз глаза мозолить, а ты работаешь здесь, значит, сможешь мне помочь.

– Кого ловишь? – Мише было известно, чем я зарабатываю на жизнь.

– Преступника.

– А-а… – поняв, что на эту тему я разговаривать не буду, Миша, по своему обыкновению, сразу перешел к сути. – Ну а от меня чего надо?

– А от тебя вот что. Семь лет назад ваша фирма поставила по контракту оборудование. Оплату производил человек по фамилии Алтуфьев Максим Савельевич, думаю, что и контракт был заключен непосредственно с ним. Мне нужно знать, кто занимался этими поставками и проводились ли еще какие-либо работы. Типа там установка, наладка… понимаешь? В таком духе. Возможно, кто-то из тогдашних сотрудников вашей фирмы разрабатывал даже программное обеспечение… Там, понимаешь, оборудование и технологии были от разных фирм, но потом все это сводилось воедино и приводилось в систему. Взаимосвязанную систему. Взаимосвязанную и взаимозависимую. Для этого, сам знаешь, нужен программист. Поэтому постарайся узнать…

– Да и стараться нечего. Я тебе и сейчас могу сказать, что программное обеспечение мы не разрабатываем и не разрабатывали. Мы – торговое предприятие, мы продаем. Вот поставки – это может быть. Установка, в принципе, тоже. А программы – это нет. Это не наш профиль.

– Ты это точно знаешь?

– Точнее некуда.

– Но ведь все это происходило семь лет назад. Может быть, в то время…

– А уж в то время и подавно. В то время мы и продавали-то… «мышки» да наушники.

Конечно, говоря о «мышках» и наушниках, Миша несколько прибеднялся, но его уверенность в том, что «Прогресс» никогда не занимался разработкой программного обеспечения, была совершенно очевидной и непоколебимой.

Мише можно было доверять. Не знаю, работал ли он в «Прогрессе» в тот момент, когда фирма поставляла электронику Алтуфьевым, но знаю, что он работал там достаточно давно, чтобы изучить эту организацию вдоль и поперек. И когда он что-то говорил, то можно было не сомневаться – все именно так и есть.

– Но поставки ты все-таки пробей. Посмотри, кто ими занимался.

– Да не вопрос. У нас информация обо всех сделках с момента открытия хранится. Диски каши не просят, а для статистики и имиджа – самое то. Наши, когда презентации устраивают, как бухнут какую-нибудь цифру, – вот, мол, сколько мы в общем и целом сделок заключили, да еще в денежном эквиваленте с учетом инфляции как забацают, – у всех челюсти на полу лежат. Так что не боись – посмотрю. Только сама знаешь, информация сейчас – самый дорогой товар.

– Это уж само собой.

Миша очень неплохо разбирался в технике, в том числе и электронной, но по сути своей он был коммерсантом до мозга костей, и мне это было хорошо известно. Поэтому я и не надеялась, что получу информацию просто так.

Но справедливости ради следует сказать, что я не надеялась и на то, что получу информацию в том объеме, который обещал мне Миша. Я и представить себе не могла, что «Прогресс» так трепетно и бережливо относится ко всей информации, которая касается его коммерческой деятельности. Вот если бы все так!

Но увы! Предчувствие подсказывало мне, что получить данные в оставшихся двух организациях будет намного труднее. Там у меня не имелось таких полезных знакомых, как Миша. Правда, в одной из них я была, можно сказать, постоянным клиентом и там меня знали в лицо. Впрочем, не знаю, окажется ли это полезным в моем деле… Зато о существовании другой, последней из трех, я узнала, только прочитав список Зинаиды Ивановны. Учитывая, что это был список семилетней давности, я не могла сказать даже, существует ли сейчас эта фирма, а если и существует, осталось ли у нее то же название, что и семь лет назад.

Между тем Миша назвал мне некую сумму, за которую он готов предоставить мне флешку со всей информацией, касающейся интересующего меня заказа на поставку оборудования.

– А кто занимался этим, там будет указано? – волновалась я.

– Да будет, будет, успокойся. Они же документы подписывали. Значит, зафиксировано.

– А может так оказаться, что к этой поставке еще кто-то имел отношение? Кто-то… незафиксированный?

– С какой стати? Агент со сделки премию получает, с кем он будет делиться? Или, думаешь, бесплатно кто-то захотел помочь?

Ироническая усмешка на лице Миши окончательно убедила меня в том, что информация, которую я получу, будет исчерпывающей.

После того как мы разобрались со всеми вопросами, деловой Миша почти сразу ушел, а я осталась за столиком, чтобы покушать мороженое и определиться с тем, что мне делать дальше.

Мне предстояло посетить еще две фирмы, и здесь я уже не могла просто прийти и запросить информацию. Нужно было придумать какую-то стратегию, которая, с одной стороны, позволила бы мне получить все необходимые данные, а с другой – не вызвала бы подозрений и не спугнула преступника, если бы оказалось, что таковой до сих пор еще работает в организации.

Впрочем, какую стратегию использовать на фирме, где меня знали, я, кажется, уже догадывалась…

– Здравствуйте, – улыбаясь, говорила я приятной девушке, которая стояла за прилавком торгового зала и очень хорошо знала, что если уж я прихожу в этот зал, то, как правило, без покупки не ухожу. – Что новенького у вас?

Я и в этот раз намеревалась купить что-нибудь, и, учитывая, что настоящая цель моего визита заключалась не в этом, предполагаемая покупка, по моим замыслам, должна была быть не дешевой.

Что именно я приобрету, предстояло решить на месте. В данное время я не испытывала насущной потребности в приобретении каких-либо технических средств, поэтому решила просто изучить имеющийся в наличии ассортимент и выбрать что-то, что мне понравится. Но, для того чтобы персонал магазина почувствовал ко мне искреннее расположение и приязнь, это «что-то» должно было быть дорогим.

Между тем и второй аванс, выданный Зеленским, был уже на исходе. А мне еще предстояло заплатить Мише.

Поэтому моему визиту в фирму «Новая версия», которая значилась под номером два в моем списке, предшествовал короткий, но, как обычно, неприятный разговор с клиентом.

– То есть очень много! – вопил Зеленский.

– Расследование требует расходов.

– Но я уже давал деньги!

– Вы давали аванс, он уже почти закончился.

– И сколько еще я должен субсидировать вас?

– В договоре есть пункт о том, что дополнительные расходы, возникающие в процессе расследования, возмещает заказчик.

– Но что то за расходы? Откуда я знаю, может быть, вы себе вечерне платье покупите на те деньги.

Как обычно, не проговорив с упрямым поляком и пяти минут, я начала раздражаться. «Покупите… – с досадой думала я. – Вечерне платье… Чурка ты стоеросовая, хоть язык бы выучил толком!» Но деньги были нужны, и я, совладав с эмоциями, ответила спокойно и по-деловому:

– Дом, в котором совершено преступление и который вы собираетесь наследовать, начинен сложной электронной техникой. Возможно, какие-то приборы зафиксировали проникновение туда посторонних. Но чтобы выяснить это, мне необходима специальная техника. А она стоит денег.

Кажется, мое объяснение удовлетворило придирчивого собеседника, и он наконец-то перестал брызгать слюной. Еще немного поломавшись и поворчав на тему, что «то есть невероятно», он полез-таки в свои закрома и выдал мне требуемую сумму.

Принимая деньги, я не испытывала угрызений совести. Несмотря на то что я немного отклонилась от истины, называя причину дополнительных расходов, по сути все было верно. Ведь в конечном итоге деньги действительно были мне нужны для того, чтобы установить, кто из посторонних сумел проникнуть в недра «умного дома». А если параллельно с этим я приобрету себе какую-нибудь полезную техническую новинку, что в этом плохого? В конце концов, кто может сказать, что будет завтра? Может быть, моя сегодняшняя покупка пригодится для этого расследования и сослужит службу самому Зеленскому.

Поэтому, вырвав из цепких лап клиента очередную порцию финансов, я с чистой совестью отправилась в «Новую версию», точнее, в одно из ее торговых подразделений.

Чтобы не отвлекаться на посторонние предметы, а сразу перевести разговор в нужное русло, я сказала девушке за прилавком:

– Хочу приобрести что-нибудь для своей квартиры. Знаете, сейчас ведь воруют по-страшному. Любой замок могут вскрыть. А у меня там оборудование дорогостоящее… – Девушка понимающе кивнула, поскольку сама лично не один раз выписывала мне чек на подобное оборудование. – Да и вообще… Приятно, что ли, когда в твой дом разная шушера лезет. Так вот я и хотела… знаете, поновее что-нибудь. Не эти всякие свистелки-мигалки, которые всегда на виду и которые, при определенном навыке, отключить может чуть ли не каждый второй, а что-нибудь… поинтереснее. Чтобы, например, я могла узнать, что в мою квартиру проникли посторонние, а посторонние эти даже и не догадывались, что я об этом знаю. Понимаете?

Девушка, которая в начале моей речи несколько недоуменно наморщила лобик, теперь, кажется, уловила мою мысль.

– Да… – проговорила она, видимо, прикидывая в уме, что же из ассортимента можно мне предложить. – Думаю, да. Но, видите ли, мы ведь не специализируемся именно на системах сигнализации, наш профиль – электронная техника… Может быть, вы объясните более конкретно, что бы вы желали приобрести?

Да с огромным удовольствием! Я, собственно, и пришла сюда для того, чтобы объяснить тебе это более конкретно, умница ты моя.

Мне представился прекрасный случай поговорить о загадочных датчиках на достопамятном заборе, и я не преминула этим случаем воспользоваться.

– Да, конечно же, мне известно, что вы не специализируетесь на охранных системах, но я потому и обратилась к вам, что мне нужно нечто иное. Сигнализация у меня стоит, но, честно вам скажу, даже мне известно, как отключить ее, не вызвав ни малейшего переполоха в дежурной части, куда она передает сигналы. Поэтому мне бы хотелось установить у себя систему более… более тонкую, что ли. Знаете, одни мои знакомые установили на своем загородном коттедже такую замечательную вещь… я могу объяснить вам, в чем принцип ее работы, и тогда, возможно, вам станет понятно, что я имею в виду.

– Да, пожалуйста.

– Так вот, по всему периметру участка у них идет кирпичная ограда, которая наверху заканчивается металлической решеткой. Вот в этой решетке и заключается весь фокус. Дело в том, что с обратной стороны, то есть со двора, к ней присоединены некие особые датчики, которые фиксируют каждое прикосновение к решетке. Сигнал, незаметный для вора, поступает на пульт в доме и, кроме того, на такой же пульт в охранной фирме. Звуковых сигналов система не подает, и вор пребывает в полной уверенности, что его проникновение никем не замечено. А между тем охрана, получившая сигнал, минуты через две уже тут как тут. Так вот, я бы хотела иметь у себя нечто подобное. Конечно, у меня не частный дом, но поставить что-то такое на двери и на окна я бы не отказалась.

По мере того как я объясняла доброжелательной девушке суть своей проблемы, на лице ее отражалась все большая заинтересованность. Мое же настроение ухудшалось прямо пропорционально возрастающему интересу собеседницы.

По ее глазам, где отражалось восторженное любопытство ребенка, которому рассказывают новую интересную сказку, я ясно видела, что о подобной системе девушка слышит впервые. Конечно, трудно было предположить, что она работала здесь семь лет назад, когда фирма поставляла некоторые элементы электронной начинки для коттеджа Алтуфьевых, но, если хотя бы раз фирма сталкивалась с подобными системами, они не должны были быть для ее сотрудников новостью. В особенности если эта фирма поставляла не только сами элементы электронной системы, но и обеспечивала взаимодействие их с помощью специальных программ.

Не хотелось бы заранее огорчаться, но что-то подсказывает мне, что и здесь таких программ никто не создавал…

– Так вот, я хотела бы узнать, – уже совсем без энтузиазма произнесла я, – могу ли найти у вас, скажем, некоторые составляющие для подобной системы? Скажем, датчики давления, например, или еще какие-то чувствительные приборы, которые могли бы отреагировать на незапланированные манипуляции с окнами и дверьми? Кроме того, здесь будет необходим какой-то принимающий… ну, скажем, пульт. А может быть, даже удастся вывести сигнал с датчиков просто на сотовый? Смогу я приобрести у вас такое оборудование? Я согласна оплатить специальный заказ.

Последнее заявление вывело заслушавшуюся девушку из ступора. Услышав об оплате, она снова пришла в сознание и, надо отдать ей должное, очень быстро сообразила, что ей сейчас нужно сделать.

В том, что фирма «Новая версия», по крайней мере на данном этапе, не имеет дел с системами вроде той, что стояла на заборе коттеджа на Речной, у меня уже не было никаких сомнений. А приятная девушка, думаю, знала это еще лучше, чем я. Но заказ подобного рода сулил немалую прибыль, поэтому просто сказать мне, что не может ничем помочь, девушка, разумеется, не рискнула.

Вместо этого она попросила меня подождать, сообщив, что ей необходимо проконсультироваться по моему вопросу с техническими специалистами.

С кем она на самом деле консультировалась, мне неизвестно, но минут через пять она снова появилась в торговом зале и предложила мне пройти в лабиринт внутренних коридоров и кабинетов, сказав при этом, что «технические специалисты» хотели бы обсудить этот вопрос непосредственно со мной.

«Вот что значит постоянный клиент, – с чувством глубокого удовлетворения думала я. – Вряд ли она проявила бы такое внимание к первому встречному. И уж тем более не потащила бы его в недра фирмы. А тут, пожалуйста, все тридцать три удовольствия. И проконсультируюсь и, того гляди, действительно навороченную сигнализацию себе домой поставлю».

Я оценила внимание и доверие, оказанное мне сотрудниками фирмы «Новая версия», и решила использовать любой случай для того, чтобы это доверие помогло мне достичь своих целей.

Девушка привела меня в помещение, где за столами с компьютерами сидели несколько человек и, кроме того, имелось нечто вроде полупрозрачных пластиковых ширм, за которыми находился стол побольше, предназначенный, по всей видимости, для руководителя. На этом столе тоже стоял компьютер, но кроме него имелось еще несколько современных образцов офисной техники.

«Ну, правильно, – думала я, разглядывая все это великолепие. – Занимаются поставками таких сложных систем, неужели в приличном ксероксе будут себе отказывать?»

Но, разумеется, войдя в комнату, я отметила для себя не только уровень технического обеспечения производственного процесса на фирме. Я обратила внимание также на то, что люди, сидящие за столами в общей комнате, – это люди довольно молодые. А вот начальник, который сидел за ширмами, был человеком, судя по внешности, зрелым и вполне мог бы работать в «Новой версии» и семь лет назад. Это наблюдение вселило в меня оптимизм и дало надежду.

Между тем девушка подвела меня прямо к столу руководителя и стала нас знакомить.

– Вот, пожалуйста, это Николай Иванович, руководитель нашего технического отдела. Надеюсь, он сможет вам помочь. Николай Иванович, это – клиент, о котором я вам говорила…

– Татьяна, – поспешила я вывести доброжелательную девушку из затруднения.

– Да, вот… пожалуйста. Ну я, наверное, пойду?

– Да, Света, спасибо. Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал Николай Иванович, уже обращаясь ко мне. – Светлана говорила, что вы – наш постоянный клиент?

– В общем, да. Я довольно часто приобретаю у вас оборудование и разные там… штучки, – очаровательно улыбнулась я.

– Что ж, нам всегда приятно, когда нашу работу оценивают по достоинству. Если я правильно понял, на сей раз вы хотите сделать какой-то необычный заказ?

– Ну, не сказала бы, что он такой уж необычный. Подобные системы уже существуют. Как знать, возможно, и у вас в свое время приобретались комплектующие к ним…

Заявление было несколько рискованным. Ведь могло случиться и так, что в этой комнате и находится сейчас тот загадочный гений, который оборудовал «умный дом». Но у меня не было иного способа подойти к сути дела, кроме попытки завести разговор о самом деле. Поэтому я решила рискнуть.

– Правда? Было бы интересно… А вы не могли бы более подробно объяснить, о каких системах идет речь?

Я снова повторила свой рассказ, тот самый, который всего несколько минут назад с таким интересом выслушала девушка-продавщица.

– …и думаю, не будет ничего удивительного, если окажется, что и ваша фирма принимала участие в оборудовании этого коттеджа, – как бы невзначай снова отметила я в конце своего повествования. – У вас случайно не хранится информация о поставках?

– Как вы сказали? Семь лет назад? Не знаю… – с сомнением проговорил Николай Иванович. – Впрочем, это можно сейчас посмотреть…

Он углубился в компьютер, и какое-то время среди всеобщей тишины раздавалось только щелканье кнопок.

– Нет, – наконец сказал мой собеседник. – Похоже, это слишком старые данные, чтобы наше руководство считало нужным их хранить. Впрочем, если поставки и были, то это именно, как вы отметили, комплектующие. Если я правильно понял, как работает та система на коттедже, о которой вы рассказывали, то кроме технического обеспечения, там необходимо еще и программное, причем тоже по индивидуальному заказу. А мы разработкой программ не занимаемся.

– Правда? Как жаль… И что, не занимались никогда? Может быть, где-нибудь в запасниках остались старые кадры… – Я снова попыталась вложить в свою улыбку все дарованное природой очарование. Но – увы! – все было тщетно.

– К сожалению, нет. Таких кадров не имеется даже в запасниках. Мы ведь изначально открывались как торговая фирма. Это потом, со временем, когда фирма окрепла и расширилась, мы получили возможность пригласить на работу высококвалифицированных специалистов, и теперь с их помощью можем оказывать дополнительные услуги клиентам. Такие, как установка, например, тестирование… Ну и прочее в таком духе. А чтобы создать программу, нужны специалисты несколько иного профиля, и у нас их, к сожалению, нет.

Ах ты, чтоб тебя! Сколько трудов, сколько разговоров, и снова пустышка! Чего мне один Зеленский стоил! И вот так вот взять и просто уйти? Ну уж нет! Раз уж я пришла сюда, нужно использовать все шансы.

И я сделала еще попытку.

– Что ж, понятно, – ничем не выдавая своей досады, сказала я. – Но ведь система на коттедже моих знакомых существует, значит, кто-то ее туда поставил? Значит, такие фирмы должны быть в городе. Вы хорошо знаете эту сферу, может быть, вы что-то посоветуете мне? Неужели во всем Тарасове невозможно найти человека, который умел бы составлять программы?

– А у этих своих знакомых из коттеджа вы не пробовали спросить, кто сотворил для них все эти технические чудеса?

Вопрос был не в бровь, а прямо в глаз. Причем прозвучал он настолько неожиданно, что я чуть было не забыла о своей роли и не выдала себя. С трудом сохраняя на лице непринужденную улыбку, я лихорадочно соображала, что мне сейчас нужно сказать. Ведь не могла же я признаться в том, что и знакомые эти – никакие мне не знакомые и спросить у них я ничего уже не смогу по той простой причине, что все они ушли в мир иной.

Тут меня поразила новая неожиданная мысль, и я почувствовала, как по спине побежали мурашки. А что, если он неспроста задал этот вопрос? Что, если этот бесцветный и весь какой-то технический Николай Иванович заподозрил что-то? Что, если это он и приходил в коттедж той ночью, если он видел меня хотя бы при помощи жучков, которые вполне могли находиться в доме, а я вот так вот просто сижу сейчас перед ним и интересуюсь, не знает ли он, кто в нашем городе умеет составлять компьютерные программы?

Исподволь я очень внимательно взглянула на своего собеседника. Но нет, по лицу его никак нельзя было сказать, что он готовит какой-то подвох или пытается иронизировать по тому поводу, что вот, мол, пришла сюда, за семь верст киселя хлебать, когда могла все узнать из первых рук. Нет, лицо Николая Ивановича выражало спокойный интерес, и было видно, что, задавая свой вопрос, он, так же, как и я, старается найти пути решения проблемы.

– Ах, ну что вы! – надеясь, что пауза не была слишком длинной, наконец заговорила я. – Ведь вы сами сейчас сказали – данные слишком старые. Если даже у вас, в официальном учреждении, данные подобного рода не хранятся, что уж говорить о частных лицах! Да они уже сто раз успели все забыть и перезабыть. «Какая-то компьютерная фирма», – вот все, что я смогла от них узнать. Даже мне и то, наверное, больше известно. Я, по крайней мере, знаю, где можно приобрести оборудование.

Произнося последнюю фразу, я пыталась выразить на своем лице все уважение и восхищение, которое вызывают у меня организации, подобные «Новой версии».

Не знаю, это ли подействовало на Николая Ивановича или ему уже и самому стало интересно, только, подумав еще немного, он неожиданно позвал:

– Гена!

Послышалось шарканье ног, и вскоре из-за ширм появился долговязый Гена, чью лохматую голову я уже имела возможность наблюдать склоненной к одному из столов с компьютерами в общем зале.

– Слушай, Ген, – обратился к нему Николай Иванович. – Ты ведь у нас с программистами общаешься? Не подскажешь, кто может программное обеспечение сделать?

– С нуля? – несколько флегматически спросил Гена.

– Ну да. Может, «глобалисты» таким занимаются?

– Не-ет. Эти… у этих кишка тонка. Они продают только. То есть программы тоже продают, но сами не делают. Да и программы-то… Что компьютеры, что программы… что прочее все. Детский лепет. Для домохозяек. – На лице Гены отобразилось бесконечное презрение, которое всякий профессионал испытывает к дилетанту.

– Ну а кто же тогда? – снова спросил Николай Иванович.

– «Фрицы» программами занимаются. Но с нуля… не знаю. Они, по-моему, только на стандартных базах работают. В смысле, берут что-нибудь уже готовое и к конкретному случаю адаптируют. Впрочем, у них кадры еще ничего… еще могут… Не знаю, может, кто там и с нуля способен программу сделать…

Человеку непосвященному, думаю, весь этот разговор показался бы какой-то тарабарщиной. Но поскольку я всегда старалась быть в курсе последних технических новинок, а следовательно, знала рыбные места, где такие новинки водились, то для меня все эти «глобалисты» и «фрицы» не представляли ни малейшей загадки.

Речь шла о двух фирмах, «Глобальные технологии» и «FriSistem». Первая из них по профилю походила на «Новую версию» (хотя по уровню не дотягивала, тут Гена был однозначно прав), а вторая фирма была известна мне только по названию, потому что действительно специализировалась в основном на программах, а мне для работы, как правило, нужно было именно оборудование.

Но главное было не в этом. Главное было в том, что пока ни одно из услышанных мною названий не совпадало с названием третьей фирмы-поставщика, которая была в моем списке. Над проектом «умного дома» работали только три местные фирмы, и две из них уже оказались пустышками. Теперь мне предстояло найти третью, и если логика моих рассуждений верна, то именно в этой фирме семь лет назад должен был работать загадочный компьютерный гений, по непонятным причинам решивший стереть с лица земли целый старинный род. Точнее, остатки этого рода.

Но пока название компании из списка не было упомянуто.

Впрочем, оставался еще и тот вариант, что за семь прошедших лет эта компания сменила свое название, может быть, даже не один раз. Но навряд ли Николай Иванович или Гена смогли бы ответить сейчас, какое название носила семь лет назад, например, фирма «Глобальные технологии». Ее, может быть, семь лет назад и в природе-то не существовало.

Между тем интересный разговор продолжался.

– …не знаю… – все также флегматично тянул Гена. – Если с нуля… С нуля – это, скорее всего, «СуперТэк». Я, правда, не в курсе, что там у вас. – Он как-то подозрительно скосил глаза в мою сторону. – Они вообще-то с частными лицами… не очень… Они больше с такими… корпоративными заказами работают. Для организаций то есть.

«Спасибо, что пояснил, Гена, – как-то машинально съязвила я в уме и вдруг поняла, что если у меня еще хватает куражу язвить, то все не так плохо. – Чего это я, в самом деле, так разволновалась? Сотрудники так доброжелательны ко мне, так стараются помочь… К чему-нибудь мы да придем сообща».

Но, увы, и названия «СуперТэк» не значилось в моем списке.

– …да, там специалисты… сильные, – говорил между тем Гена.

– А эта фирма… вот, как вы говорите, «СуперТэк»? Да? Вот, вы не знаете, она давно существует? Может быть, это именно они и разрабатывали систему для моих знакомых?

– В общем-то да, они давно… Даже не знаю… короче давно открылись, не скажу когда. У меня друг там работает, недавно устроился. Раньше-то они все заказы брали, и у частников, и у фирм. У них даже и название другое было… не помню… египетское какое-то. А потом, со временем, стали больше с организациями работать. Там-то заказы посолиднее. Ну и прибыль… соответственно.

– А вот, вы сказали… название… – хватаясь за малейшую, даже самую призрачную возможность, я давила уже из последних сил. – Египетское название… это как? Даже интересно. Египетское…

– Да не помню я… то ли с мумиями там что-то связано было, то ли с фараонами… то ли… А! Точно! «Пирамида»! Точно! Еще Сашка говорил, что назвали вроде бы так для солидности, а потом, когда пошли все эти МММ да «Властелины», решили, что такое название негативно отражается на имидже фирмы. Ну и переименовали. Это ему, как новенькому, историю организации рассказывали, Сашке-то. Ты, мол, не думай, у нас тут не хухры-мухры, у нас целая история.

Но ни история, ни география уже не интересовали меня. Сейчас я знала только одно: во что бы то ни стало мне необходимо попасть на фирму «СуперТэк». Поэтому я обратилась к Гене:

– Послушайте, Геннадий, а вы не могли бы организовать мне встречу вот с этим вашим замечательным другом? Саша, кажется… правильно?

– Правильно, – с выражением полнейшего недоумения проговорил Гена.

– Вдруг мне повезет и окажется, что именно специалисты этой фирмы в свое время занимались разработкой интересующей меня системы. Тогда посмотрите, как все получилось бы хорошо: я получила бы надежную сигнализацию, ваша компания получила бы солидный заказ на оборудование, да и «СуперТэк» не остался бы внакладе. Эти программы, ведь не за так же они разрабатывают их. А? Что вы на это скажете?

Я вопросительно смотрела на Гену, а тот, в свою очередь, на своего начальника. Но я знала, что партия моя беспроигрышная, – перед фразой «солидный заказ на оборудование» ни один начальник технического отдела не устоит. Кроме того, я видела, что описанная мной система заинтересовала его сама по себе. Идея действительно была очень неплохой, и если этот Николай Иванович имел хоть какие-то склонности к стратегическому мышлению, он должен был догадаться, что, если все выгорит, впоследствии он сможет осуществлять подобные «солидные заказы» не только для меня.

В результате наш разговор закончился именно так, как мне было нужно. Я оставила свои координаты, Гена пообещал, что в самое ближайшее время созвонится со своим приятелем и сообщит мне, каким образом я смогу осуществить свое желание посетить компанию «СуперТэк».

Распрощавшись с сотрудниками технического отдела в самых любезных и изысканных выражениях и одарив их напоследок еще одной очаровательной улыбкой, я вышла на улицу.

«Ну, Татьяна, теперь не зевай, – мысленно говорила я сама себе, направляясь к машине. – Возможность тебе предоставляется, сумей же использовать ее на полную катушку».

Впрочем, одних самовнушений для того, чтобы эффективно использовать представившуюся мне возможность, было явно недостаточно. Необходимо было разработать новую стратегию, план действий, который предусматривал бы все случайности и исключал даже мысль о возможной ошибке. Слишком велики были ставки в игре.

Я уже села в машину, чтобы ехать домой, разрабатывать свою стратегию, как зазвонил мобильник. Взглянув на экран, я увидела, что это звонит Киря. Я уже знала, что он скажет мне.

– Привет, Татьян!

– Привет.

– Я к тебе с новостями.

– Всегда пожалуйста.

– Помнишь, ты просила узнать, что за фирма ставила всю эту электронику на коттедж?

– Как не помнить.

– Так вот, можешь плясать. Хотя наводки твои были, как никогда, туманными, но все-таки ребята мои расстарались и все выяснили. Фирма эта называется «СуперТэк», работает она в основном с юридическими лицами, но иногда, для разнообразия, обслуживает и частников. Правда, по тем же расценкам. Офис у них на Ленина, шестьдесят четыре.

– Спасибо, Киречка, спасибо, мой золотой! Ну вот что бы я без тебя делала?

– Вот именно. Ладно, до скорого, мне сейчас некогда.

– До скорого, и спасибо еще раз.

Конечно, новость, которую я узнала от Кири, новостью для меня уже не была. Разве что адрес офиса до его звонка не был мне известен, но учитывая те данные, которыми я уже располагала, узнать этот адрес не представляло труда. Однако помня, сколько сил мне пришлось затратить, пока я добралась до названия заветной фирмы, и ничуть не сомневаясь, что и Кириным ребятам информация не упала с неба, я просто не могла сказать, что то, что сообщил Киря, мне уже известно. У меня язык не повернулся. Тем более что опередила я его совсем немного. Можно сказать, мы пришли к финишу ноздря в ноздрю.

Ситуация усугублялась тем, что названия «СуперТэк» не значилось в списке, который я получила от Зинаиды Ивановны. Третья фирма из тарасовских поставщиков оборудования называлась «Пирамида».

Теперь я знала, что мне искать и где. Предстояло только определиться с тем, как?

Поговорив с Кирей, я надавила на газ и поехала домой. Но видимо, в книге моей судьбы этот день не был записан как спокойный. Не успела я отъехать и на пять километров от офиса «Новой версии», как снова раздался телефонный звонок.

– Алло, это Татьяна? Это Михаил. Заказ твой готов. Где встретимся?

– Какой ты, Михаил, оперативный.

– На том стоим.

Было ясно, что в свете последних данных информация, которую скачал для меня Миша, навряд ли окажется чем-нибудь полезной. А платить за то, что тебе не нужно… как-то это… странно, мягко говоря. Но с другой стороны, с Мишей мы уже договорились, и если я сейчас пойду на попятный, он может обидеться. Наверняка он уже распланировал, куда потратит полученные от меня деньги…

Ладно, черт с ним. Миша был человеком полезным, и портить отношения с ним из-за такого пустяка было бы неправильно. Потом дороже встанет, когда он откажется мои неофициальные заказы выполнять.

Деньги у меня были с собой, ведь я собиралась сделать в «Новой версии» какое-нибудь солидное приобретение. Поэтому я решила, не заезжая домой, отправиться на встречу с Мишей, а уж потом, вернувшись домой, заварив кофейку, приступить наконец к разработке своей стратеги.

– Ты где сейчас? – спросила я у Миши.

– Около офиса. Курю.

– Тогда я сейчас подъеду…

– Не вздумай!!

– Да не ори ты так. Я осторожно подъеду, с бочка где-нибудь, за углом…

– За углом… Еще не хватало, чтобы кто-нибудь увидел, что я тебе флешки из офиса ношу.

– Да кто увидит-то? Никто не увидит.

– Слушай, ты давай… давай около магазина встань. Знаешь, тут супермаркет рядом с нами?

– Знаю.

– Ну вот. Туда подъедь и внутрь зайди. А я уж там тебя сам найду.

– Ладно, конспиратор ты мой. Уже еду.

Через некоторое время я уже слонялась из угла в угол по супермаркету, поджидая Мишу. «И что это за фантазии у людей бывают… извращенные какие-то, – от нечего делать раздумывала я, глядя на пакетики с разной снедью. – Ну мало ли для чего может встретиться Миша с очаровательной девушкой вроде меня? Даже если встреча происходит у офиса…»

Но тут я заметила Мишу и чуть было не скончалась на месте от усилий подавить неудержимые приступы смеха. Он был в темных очках. Уже одно это чего стоило. Но это было не все. Даже сквозь очки было заметно, как бегают его глаза из стороны в сторону. Видимо, он хотел узнать, не следит ли за ним кто-нибудь из коллег откуда-нибудь из-под прилавка.

В общем, роль Джеймса Бонда не удавалась моему другу. Миша дергался, и было очень хорошо заметно, что он чувствует себя не в своей тарелке. По всей видимости, нелегально торговать информацией, тем более такой, которая касалась места его работы, ему случалось не так часто, как торговать из-под полы шпионскими штучками.

Чтобы как-то поддержать своего друга, я решила ему подыграть. Озабоченно сдвинув брови, я тоже стала косить глазами по сторонам в поисках «хвоста».

– Принес? – заговорщицки понизив голос, осведомилась я.

– Да. – Глаза Миши из-под очков стрельнули куда-то мне за спину.

– Вот деньги.

– Держи флешку. Ладно, я пошел.

Совсем так же, как показывают это в шпионских фильмах, из руки в руку мы обменялись своими пакетами и сразу же разошлись в разные стороны. Более дурацкой ситуации у меня, кажется, в жизни не было. Даже смеяться расхотелось.

Я вышла из магазина и теперь уже окончательно и бесповоротно направилась домой. Телефон больше не звонил, и я добралась без приключений.

Глава 7

Дома я приняла освежающий душ, приготовила кофе и, удобно устроившись на диване, принялась раздумывать о том, какой же должна быть стратегия моего поведения в компании «СуперТэк», чтобы она привела меня к успеху.

Было ясно, что если предположения мои верны – а я была почти на сто процентов уверена, что стою на правильном пути, – значит, я не могу использовать подход, к которому прибегала до этого. То есть я не могу заявить в фирме «СуперТэк», что пришла к ним потому, что хочу поставить себе такую же сигнализацию, как и у моих знакомых на Речной, девять. Если человек, который семь лет назад ставил электронную начинку по этому адресу, работает на фирме и сейчас, то ему наверняка прекрасно известно, что никаких знакомых с Речной, девять ни у кого быть не может. Поскольку он самолично устранил с лица земли всех обитателей коттеджа на Речной.

С другой стороны, тот парень, с которым обещал организовать мне встречу долговязый Гена, скорее всего, на роль преступника не подходил. Просто по возрасту не годился. Да и сам Гена, помнится, говорил, что друг его устроился в «СуперТэк» лишь недавно. Значит, хоть этого можно не опасаться. Но с остальными было сложнее.

Думаю, нужно будет сделать так. Я попрошу Сашу устроить мне встречу с кем-нибудь из руководства… даже нет, не из руководства, а с кем-нибудь из технических служб. Так получится и к теме ближе, да и для Саши, который работает в компании совсем недавно, будет проще. Сашу я проинструктирую, чтобы он не напирал на то, что речь идет именно о сигнализации на Речной, девять. Пускай скажет, что его знакомые, состоятельные люди, хотят сделать некий специальный заказ на оборудование для своего загородного дома. Ведь выполняет «СуперТэк» такие заказы для частных лиц? Выполняет. Пускай и нечасто. А на высокие расценки мы согласны.

Вот. Пускай Саша под этим предлогом договорится о времени, когда я смогу поговорить с техническими специалистами, сведет меня с этими специалистами, а затем, как мальчик воспитанный, скромненько удалится.

Если мне удастся убедить его сделать все именно так (а еще бы мне это не удалось!), то в разговоре с вышеназванными специалистами у меня будет довольно обширное пространство для маневра.

Впрочем, того, что речь идет о сигнализации, и именно о сигнализации в коттедже на Речной, я скрывать от них не буду. Иначе я просто не смогу узнать того, что мне нужно. Но чтобы не выдать себя с головой, рассказывая о знакомых, которых на самом деле не существует в природе, мне необходимо будет подать всю эту историю совсем под другим соусом. Вот только под каким?

Чтобы каким-нибудь неосторожным движением не разрушить с таким трудом созданную мною версию, которая только лишь еще начинает куда-то приводить, я должна была исходить из того, что человек, который семь лет назад занимался с «умным домом», числясь сотрудником фирмы «Пирамида», в настоящее время никуда не делся, а продолжает числиться сотрудником той же фирмы, но уже называющейся «СуперТэк».

Этот человек знает, что в данный момент в коттедже на Речной никто не живет. Знает ли он, что вскоре там может кое-кто поселиться?

Это мне было пока неизвестно.

Если загадочный программист-убийца действительно имеет в виду наследство, то, по идее, о других претендентах он должен знать. Но поскольку в настоящий момент для меня является полнейшей загадкой, каким образом он сможет это наследство получить, то, несмотря на все намеки моих гадальных костей, я все-таки оставляла место и для других возможностей. Может быть, я просто неверно истолковала эти намеки.

Если же мотив не касается наследства, то и о существовании Зеленского, который вот-вот должен переехать в «умный дом», убийца может не знать.

Другими словами, в отличие от своих несуществующих знакомых Зеленского я могу использовать, ничего не опасаясь. Зеленский на самом деле существует, он действительно в скором времени переедет в дом, и это легко проверить. Но что самое важное – Зеленский представления не имеет о том, как работает система сигнализации. Не использовать ли мне это обстоятельство для достижения своих целей?

Я могла бы, например, сказать, что Зеленский – близкий друг моего любимого двоюродного дяди, что он абсолютно одинокий человек и совсем не разбирается в технике, поэтому я по просьбе дяди согласилась помочь ему. Сама-то я в технике разбираюсь и вот пришла к техническим специалистам, чтобы выяснить…

Хотя стоп. Что я могу выяснить, используя такой предлог? Как действует сигнализация? Хорошо. Я попрошу объяснить мне это, могу даже, при известной ловкости, добиться, чтобы объяснения давал именно тот человек, который ставил систему и связывал между собой все ее элементы.

Но с гораздо большей долей вероятности я могу предположить, что со мной даже разговаривать не станут на эту тему, а сразу же отправят в агентство «Железный Феликс», которое может дать исчерпывающие комментарии по этому вопросу. Да еще и поинтересуются, почему это я обратилась к разработчикам, вместо того чтобы пойти по пути самому простому и естественному для любого обывателя. И в результате всего этого мои потенциальные собеседники обязательно что-нибудь заподозрят.

Нет, так не пойдет. Чтобы выяснить, как работает сигнализация, вовсе не обязательно обращаться в компанию, которая ее ставила. Особенно если эта компания ставила ее аж семь лет назад. Здесь нужно что-то другое. Что-то, что обуславливало бы необходимость консультации именно с разработчиком.

Глотнув из чашки бодрящий напиток, я задумалась о том, чтобы это такое могло быть.

Вот есть, например, разработчики… например, разработчики автомобилей. Чтобы объяснить, как эксплуатировать автомобиль, может сгодиться и менеджер автосалона. Чтобы устранить неполадки, как правило, хватает квалификации специалистов сервисных служб. А когда в дело вступает разработчик? Да никогда. Он свое дело сделал, машину создал, поэтому…

Впрочем, минуточку. Давайте не будем забывать, что ничто в этом мире не вечно. Строительные материалы, и те со временем устаревают, что уж говорить об автомобилях. И как раз тогда, когда модель нуждается в очередной модернизации, в дело вступает разработчик.

Следовательно, чтобы обосновать свое желание встретиться с разработчиком, не вызывая подозрений, я должна настаивать на том, что электроника, которой нафарширован коттедж на Речной, нуждается в модернизации. Действительно, компьютерные технологии устаревают с космической скоростью, даже по сравнению с автомобилями. Вот, казалось бы, недавно приобрела я новый, более мощный домашний компьютер, – и что? Месяц прошел, не больше, а уже появился еще более новый и еще более мощный.

Итак, решено. Легенда моя будет о необходимости модернизации. Посмотрел знакомый моего двоюродного дяди на свое будущее жилище да и решил, что неплохо бы добавить к говорящему холодильнику, скажем, какую-нибудь подслушивающую табуретку. А лучше скатерть-самобранку. Да уж заодно и ковер-самолет в придачу. Он дедушка старенький, ему на второй этаж трудно подниматься, так пусть вот на ковре и…

Ба! А ведь это мысль! Что, если я действительно обращусь с просьбой добавить в дом некие транспортные системы? Для этого просто необходимо обратиться не к кому-нибудь, а именно к разработчику. Ведь новая система должна будет взаимодействовать с уже существующей, иметь общие источники питания, общие…

Но тут мои размышления прервал звонок мобильника.

– Здрасте. Это я.

– Кто? – Я была в полнейшем недоумении, потому что действительно не узнала.

– Ну я, Гена. Из фирмы.

– А! Здравствуйте, Гена, очень рада вас слышать. Ну как, договорились со своим другом?

– Он не хочет.

– То есть… как это? Чего не хочет?

– Вообще… не хочет. Связываться. Говорит, что он работает на фирме без году неделя. Говорит, что, если сунется с такой просьбой, его просто пошлют. Извините. До свидания.

В трубке раздались короткие гудки.

Минуты три я пребывала в ступоре и тупо смотрела в стену, после чего ощущения сменились на прямо противоположные. Меня обуял приступ неудержимой ярости, и я готова была рвать и метать.

Это что же такое на свете делается?! А?! Я из последних сил, преодолев все непреодолимые преграды, вырываю у судьбы правильную версию, я лазаю по деревьям, я посреди глубокой ночи вместо бодрящего здорового сна занимаюсь каким-то невиданным альпинизмом, я разъезжаю по разным организациям и вру напропалую, я разрабатываю стратегию, я… я… я все уже почти придумала, а он… не хочет?!

Да я его живьем сожру, этого сморчка сопливого!!!

Но немного успокоившись и снова отхлебнув из чашки, я стала рассуждать здраво.

Конечно, в мобильном остался номер Гены, и я могла перезвонить ему и, может быть, даже настоять на своем, но… не думаю, что это привело бы к чему-нибудь. Ну, встретилась бы я с этим Сашей, и что? Что бы он мог сказать мне? Еще раз повторить, что он не хочет?

Если бы мне было нужно, чтобы сделал что-нибудь сам Саша, я бы, конечно, смогла его заставить. Не мытьем, так катаньем. Но в том-то был и фокус, что сейчас мне было необходимо, чтобы Саша по моей просьбе заставил кое-что сделать других людей. Заставил их найти время для того, чтобы встретиться и поговорить со мной. И не просто каких-то людей, а свое начальство. А если он и впрямь работает на фирме недавно, то… может быть, он и прав. И может быть, это к лучшему даже и для меня самой.

Ведь мне неизвестны внутренние порядки и взаимоотношения в этой фирме. А что, если Сашу действительно пошлют? А между тем он уже засветит меня. Тогда пути в «СуперТэк» закрыты для меня навсегда.

Но несмотря на все логические доводы, мне очень трудно было смириться с тем, что все мои расчеты потерпели крах. Нет, это дело и впрямь какое-то заколдованное. За какую ниточку ни потяни – все обрываются.

Что же мне теперь делать? Неужели с отказом Саши оказать мне протекцию все легальные пути в «СуперТэк» закрываются для меня?

Впрочем, я и сейчас могла бы мотивировать свое появление тем, что знакомый моего дяди желает провести модернизацию, но кто будет разговаривать со мной? Ведь что ни говори, а если «СуперТэк» действительно специализируется в основном на корпоративных клиентах, то частники, которых они иногда обслуживают, – навряд ли это первые попавшиеся люди с улицы. Наверняка это или какие-нибудь «знакомые знакомых», или не последние люди города, или просто ВИП-персоны. А учитывая это, Саша отказался мне помогать, я не отношусь не только к третьим и вторым, но даже и к первым.

Конечно, я могла бы привести в свое оправдание то, что систему в коттедж на Речной ставила именно эта компания и речь идет вроде бы как о старых клиентах. Которых на этом основании легко переименовать в постоянных. Но откуда мне, племяннице своего дяди, который даже не проживает в вышеозначенном коттедже, может быть известно, кто семь лет назад ставил туда электронику? Даже знакомому моего дяди, под которым подразумевался вскоре переезжающий в коттедж Зеленский, это навряд ли известно, потому что в то время он по данному адресу не проживал. А уж я-то и подавно откуда могла…

И тут меня осенило. Я вдруг поняла, кто не только мог, но и должен был знать, кто ставил систему. И мало того, что он знал. Этот человек имел полные основания подавать любые запросы относительно этой системы в компанию «СуперТэк», и это не только не вызвало бы каких-то подозрений или неприятия, а наоборот, персонал компании просто по долгу службы обязан был бы сотрудничать.

Этим волшебным человеком была Зинаида Ивановна, начальница технического отдела фирмы «Железный Феликс». И я даже знала, с каким именно запросом она может сейчас обратиться в «СуперТэк».

У меня еще свежи были в памяти ремарки бойцов из охранного отряда, когда они заканчивали проверку коттеджа, спровоцированную брошенной мною палкой. Помнила я и о том, что говорил дежурный полицейский…

Если система то и дело подает ничем не мотивированные сигналы, не означает ли это, что в ней произошел какой-то сбой? А если возникают неполадки в такой сложной системе, кто может разобраться в этом, кроме разработчика?

Вот об этом-то и должна будет спросить великолепная Зинаида Ивановна технических специалистов компании «СуперТэк».

Впрочем, разумеется, отправить туда саму Зинаиду Ивановну нечего было и мечтать. В роли начальницы технического отдела предстояло выступить мне, и это создавало очень серьезные трудности. Во избежание разных ненужных проблем я должна была хотя бы приблизительно походить на нее внешне, а с этим-то и была проблема. Зинаида Ивановна была старше по возрасту, ниже ростом и шире… задом, и, чтобы стать хоть немного на нее похожей, мне предстояло совершить почти чудо.

Что ж, похоже, мне снова понадобятся эксклюзивные услуги моей закадычной подружки Светки – парикмахерши. Думаю, мне следует поступить так. Завтра с утречка отправлюсь прямехонько в салон к Светке, прихватив с собой соответствующую амуницию (ведь костюм тоже должен быть совершенно определенного типа). После того как моя новая внешность покажется мне удовлетворительной, позвоню в «СуперТэк» и постараюсь назначить встречу.

Конечно, учитывая тот факт, что перевоплощение будет связано с определенными трудностями и займет много времени, не хотелось бы, чтобы эти усилия пропали даром. Ведь того, что мне с первого раза удастся договориться о встрече, никто не гарантирует. Можно было сделать наоборот – сначала договориться, а потом приобретать новый образ, уже точно зная, к какому моменту он понадобится. Но учитывая очень высокий уровень риска задуманного мною мероприятия, я считала очень важным фактор внезапности.

Позвоню, скажу, что я сейчас как раз по делам нахожусь на улице Ленина и хотела бы заодно уж зайти и к ним, решить одну маленькую проблему. Надеюсь, они не успеют опомниться и не станут проверять, что я – это я. А если и станут, – позвонят в «Железный Феликс», опишут мою внешность, и… надеюсь, там им подтвердят, что начальница технического отдела выглядит именно так… и скажут, что в данный момент она находится на рабочем месте…

Да, риск был очень велик. Но что мне оставалось делать? После того как бессовестный Саша отказался помогать мне, это был единственный вариант.

Но что, если мой план действительно провалится и обман будет раскрыт? Ведь это не шутки. Особенно если преступник еще работает там. Этот человек, насколько я могу судить о нем, далеко не дурак. Он сразу все поймет и заляжет на такое дно, откуда его потом никакими баграми не вытащишь.

Нет, просто так бросаться, очертя голову, в эту авантюру не следует. Нужно продумать отходные пути. Точнее, обходные, потому что, если меня раскроют, отступать будет некуда, и объяснить этот маскарад я никак не смогу. Впрочем, смогу, конечно, но разумеется, не захочу. Татьяна Иванова, солидный частный детектив с безупречной репутацией, и вдруг является в некую компанию в костюме с последнего Хеллоуина? Самая мысль об этом была для меня невыносима.

Нет – придуриваться, так уж до конца. Надеюсь, меня хоть не арестуют сразу. В крайнем случае применю пару приемчиков и просто сбегу.

Впрочем, что это я, все о плохом да о плохом? Может, еще обойдется… Но насчет обходных путей надо все-таки подумать. Чем же мне подстраховаться? Разве что Кирю привлечь? Да, пожалуй, больше некого. Если уж решила использовать незаконные методы, кто еще сможет защитить меня, кроме родной прокуратуры?

К тому же Киря понадобится в любом случае. Если мой план сработает, то главным его результатом должна оказаться встреча с преступником, а это уже компетенция официальных органов.

Решено. Если меня раскроют и все планы пойдут прахом, я позвоню Кире и попрошу, чтобы он организовал официальную проверку в фирме «СуперТэк». А если не раскроют, договорюсь, чтобы в такой-то день, в такой-то час нужный мне специалист прибыл на улицу Речную, чтобы разобраться в неполадках системы. Там-то мы его, голубчика, и сцапаем. Точнее, Киря сцапает. А я получу заслуженное вознаграждение. Не моральное, так хоть финансовое. Тоже не откажусь.

Разрешив так удачно все мучившие меня проблемы, я отправилась спать. Было уже за полночь, а завтра предстоял трудный день.

На следующее утро, приняв контрастный душ, позавтракав и выпив кофе, я принялась за реализацию своей стратегии.

Прежде всего позвонила Светке и договорилась с ней о встрече. Хотела было попросить ее, чтобы она, учитывая серьезность момента, пораньше пришла на работу, но – куда тебе! Что она, нанялась, что ли? Что она, каторжная, что ли? И так далее. В общем, единственное, чего мне удалось добиться, – это что я буду первой в списке. И на том спасибо.

Договорившись со Светкой, я решила позаботиться и об изменении тела. Для этого следовало отправиться за покупками. Что я и сделала немедленно.

Одевшись в джинсу, я отправилась в один магазинчик, где продавалась одежда в общем-то неплохая, но уже сошедшая с пика моды. Одежда для солидных дам средних лет. Именно такого типа костюм был на Зинаиде Ивановне, когда я навестила ее на ее рабочем месте.

Придирчиво осмотрев предлагаемый ассортимент, я выбрала наконец то, что казалось мне подходящим. Это был брючный костюм свободного покроя и, кроме того, на два размера больше, чем одежда, которую я носила. Учитывая комплекцию Зинаиды Ивановны, которая, хотя и не была толстушкой, но до голливудских стандартов все-таки не дотягивала, я предвидела, что, для того чтобы добиться нужного эффекта, к своей фигуре мне придется добавлять некие дополнительные элементы. А чтобы это выглядело естественно, фасон одежды ни в коем случае не должен был быть облегающим.

Выбранный мною костюм этим требованиям вполне удовлетворял. Широкие брюки и свободный кардиган, прикрывающий бедра, хотя и не стояли сейчас во главе модных тенденций, но выглядели вполне прилично и стоили недешево. Работая в солидной компании, Зинаида Ивановна могла позволить себе и солидные туалеты.

Разобравшись с «прикидом», я поспешила к Светке, окрыленная надеждой, что она сделает мне соответствующее этому «прикиду» лицо.

– …понимаешь, Светочка, вот тут вот нужно так, попышнее, покруглее и как бы повзрослее, постарше, посолиднее, понимаешь? А вот тут вот как бы пошире, побольше так… – торопливо объясняла я, очерчивая руками сферы то вокруг своей головы, то пониже.

Но Света имела свое мнение о том, как должен выглядеть приличный человек.

– С ума сошла? – ласково спросила она, тепло и нежно взглянув на меня глазами гремучей змеи. – Тут покруглее, там пошире… ты хоть представляешь, что это будет?

– Представляю, Светочка, но что же делать… Мне нужно соответствовать имиджу солидной дамы советского образца. Помнишь, раньше все эти тетеньки… такие еще прически у них были… раза в четыре больше самой головы? Вот мне нужно что-то в этом роде. И потом волосы должны быть короткие…

– Что, и стричься будешь?

– Нет!!! Ты что такое говоришь-то, сама подумай. Чтобы из-за какого-то… мне свою шевелюру терять? Нет уж, это… извините. Паричок подыщи. Такой, знаешь, типа – обесцвеченный гидропиритом альбинос.

– Обесцвеченный альбинос?

– Ну да. Такие дамы они всегда… они без гидропирита шагу не ступят.

– Угу… угу… – бубнила Светка, уже копаясь в моем пакете с только что приобретенным костюмом. – А это что у тебя тут такое?.. Мама моя! Это вот в этом ты собираешься… ходить?!

– Свет, ладно, хватит острить. У меня сегодня весьма серьезный визит, и я должна выглядеть очень похоже на одного человека. Так что положи вещи на место и давай-ка принимайся за дело. Я здесь до вечера не могу сидеть.

– Да что ты! Раскомандовалась тут. А фотографию этого «одного человека» нельзя было с собой захватить?

– Если бы!

– Вот так ты всегда. Тут пошире, там побольше… А спроси тебя – сама толком не знаешь, чего тебе нужно…

Все еще продолжая ворчать, моя подруга обратилась наконец к своему обширному арсеналу косметических средств и начала колдовать над моим лицом.

Следующие три часа прошли в интенсивной работе, которая лишь изредка прерывалась короткими деловыми вопросами типа:

– Нос прямой?.. Лет сколько?.. Губы тонкие?.. А красится сильно?.. – и так далее.

В завершение своего титанического труда Светка натянула на меня парик и, окинув взглядом то, что получилось в результате наших совместных усилий, ободряюще резюмировала:

– Лучше не смотри.

Но посмотреть мне нужно было хотя бы для того, чтобы оценить уровень сходства. Однако к зеркалу я подходила все-таки с некоторой опаской.

Но то, что я увидела, неожиданно мне понравилось. То есть понравилось, конечно, не потому, что я стала выглядеть лучше. Выглядеть я стала однозначно хуже, если сравнивать меня с Татьяной Ивановой, но что касается Зинаиды Ивановны, здесь явно имел место большой прогресс. Я даже действительно стала немного походить на нее. «Что ж, зрительная память пока не подводит», – с удовлетворением отметила я про себя, поняв, что мои консультации сыграли не последнюю роль в создании образа.

Но поскольку образ еще не был завершен, а времени уже прошло достаточно много, я поспешила продолжить работу.

– Так, давай теперь фигурой займемся. Есть у тебя что-нибудь такое… расширяющее?

– Могу насос попросить у Сережки.

– Какой насос? У какого Сережки?

– Сережка, водитель наш. У него насос всегда в машине. Вставлю тебе куда-нибудь и подкачаю. Сразу… расширишься.

– Света, твое остроумие здесь совершенно неуместно. Если ты собираешься держать здесь меня до вечера, то все это вообще окажется ни к чему. Говори, есть у тебя накладки или нет?

– Ох, Танька, до чего ты борзая стала в последнее время! Приходит тут, командует. А расплачиваться как будешь?

– Кабак за мной.

– Да? Ну, не знаю… Подумаю еще… удастся ли тебе отделаться кабаком.

Говоря это, Светка полезла в какие-то свои закрома и извлекла оттуда толстенное шерстяное трико. Ее коварные замыслы тут же стали мне ясны.

– Никогда!! Никогда в жизни я не надену это! Хочешь, чтобы я умерла? На улице двадцать градусов! Плюс двадцать, понимаешь ли ты это?

– Сама говорила, что тебе нужно что-нибудь расширить, – с каменным лицом ответила мне бессовестная Светка, – вот я тебе и… расширяю. А штанишки отличные. Теплые, ручной вязки. Это бабушка моя вязала. Зимой, знаешь, целый день на одном месте стоишь, ноги совсем окоченевают, а штанишки наденешь – красота!

– Так то – зимой, – все еще пыталась отбиться я, впрочем, уже сознавая всю безнадежность своего положения. – Они хоть чистые?

– Обижаешь. У меня тут еще одни, с начесом есть. Не хочешь примерить?

Светка продолжала глумиться, а я с чувством осужденного на смертную казнь снимала свой джинсовый костюм.

«Ну и что же, – мысленно успокаивала я себя. – А как вот в разных там южноазиатских странах… ходят же люди в жару в стеганых халатах… и ничего. Или в банях вот тоже… шапки надевают. Не для того, чтобы от холода укрыться, а именно – защититься от жары. Вот и я…»

Но утешение пока срабатывало слабо. Страшные Светкины штаны действительно были очень толстыми, но и за всем тем они прибавляли только один размер. Поэтому пришлось пустить в дело и штаны с начесом.

Натянув поверх всего этого недавно купленные брюки, я увидела, что они пришлись как раз впору. Но на сей раз в зеркало смотреть не решилась. «А ну их всех!» – уже окончательно смирившись, подумала я.

Но Светка преисполнилась энтузиазма. Ей явно нравилось издеваться надо мной.

– Так, теперь тебе нужно еще что-нибудь вот сюда вот, – оживленно говорила она. – А то, что это получится, – ноги толстые, а туловище тонкое. Надо такое что-нибудь…

– Свитерок? Бабушкиной вязки?

Но Света иронии не поняла.

– Нет, свитер не подойдет, – абсолютно серьезно возразила она. – Ты будешь выглядеть неестественно. Летом – и вдруг в свитере.

– А в шерстяном трико, надетом на штаны с начесом я, по-твоему, выгляжу естественно?

– Ну их же не видно…

Света, как обычно, была права.

– Что же тут можно сделать?.. – глубокомысленно наморщив лоб, проговорила она. – А! Вот! Точно!

– Придумала что-нибудь? – со страхом глядя на нее в ожидании нового сюрприза, спросила я.

И подруга моих ожиданий не обманула.

– Платок! – победоносно вскрикнула она. – Знаешь… тут у меня есть… отличный! Его тетя Клава, наша уборщица всегда повязывает, когда у нее радикулит.

Да. Это было действительно оно. То самое, чего мне не хватало в жизни. Намотать на себя платок, который тетя Клава повязывает, когда у нее радикулит. Куда повязывает, я даже не стала уточнять.

Но про платок спросила.

– Пуховый, надеюсь?

– Еще бы! Такой теплый! Отличный!

В общем, когда я вышла из салона, я, в принципе, была внешне довольно похожа на Зинаиду Ивановну. Но мое внутреннее состояние было таково, что я уже сомневалась, в силах ли я буду употребить в дело это сходство, давшееся мне такой высокой ценой.

В самом отвратительном настроении я побрела к своей машине.

В штанах с начесом и шерстяном трико, обмотанная со всех сторон пуховым платком, да еще в надетом поверх всего этого брючном костюме и парике я категорически не могла соображать. А для того чтобы успешно отыграть тот сложный спектакль, который я задумала, соображать я должна была очень четко. И быстро.

Но неужели все Светкины и мои труды пропадут даром? Неужели напрасно я вытерпела всю эту пытку?

Нет, бросать только что начатое дело было нельзя. Что такого совсем уж невыносимого в создавшемся положении? Ну, жарковато немного. Придется потерпеть. На то она и работа… высокооплачиваемая.

Глубоко вдохнув и мысленно прочитав мантру, я набрала номер компании «СуперТэк», который узнала в справочной.

– Алло? – услышала я приятный женский голос.

– Здравствуйте, это фирма «СуперТэк»?

– Да, слушаю вас.

– Вас беспокоит охранное агентство «Железный Феликс», технический отдел. Мы работаем с сигнализацией, которую в свое время устанавливала ваша фирма, и у нас возникли некоторые проблемы. Могу я поговорить с кем-то из технических специалистов?

– Извините, вы, наверное, ошиблись. Мы не занимаемся установкой сигнализаций. Мы разрабатываем…

– Да, я знаю. Вы занимаетесь программным обеспечением технических систем. Вот об этом и идет речь. Если бы дело было только в сигнализации, наши специалисты справились бы самостоятельно. Но в доме, о котором я вам говорю, кроме непосредственно сигнализации имеется еще масса всевозможной электроники. Все это связано в единую систему и, как вы сами понимаете, сбой в какой-то части этой системы отражается на всех ее элементах. Поэтому наши специалисты считают, что причина неполадок с сигнализацией находится именно в программном обеспечении. Точнее, в сбоях его работы. Так я могу поговорить с кем-то из технической службы?

Девушка на том конце провода ответила не сразу.

– Видите ли… я… я секретарь, а техники… их помещение далеко, поэтому, чтобы ответить вам, мне необходимо сначала созвониться с ними. Вы не подскажете ваш телефон? Я перезвоню минут через десять.

Да черта с два! Телефон она захотела. Может, тебе еще и лицензию частного детектива показать?

– Я сейчас нахожусь не в офисе. Дела фирмы иногда требуют разъездов. Могу дать номер своего мобильного… Впрочем, – оживленно продолжила я, как будто бы меня только что осенила неожиданная и удачная мысль, – мы сейчас недалеко от улицы Ленина. Если не ошибаюсь, ваш офис где-то там? Может быть, мне стоит заехать? Думаю, в этом случае диалог был бы гораздо более эффективным. Что вы скажете, если я подъеду, предположим… предположим, через полчаса? Это будет удобно?

– Думаю, да, – ответила девушка, снова немного поразмышляв. – Я предупрежу о вашем посещении, полагаю, это будет возможно. Но номер все-таки скажите мне, хотя бы мобильный. Вдруг что-то непредвиденное…

– Да, да, разумеется.

Не испытывая ни малейших угрызений совести, я продиктовала вежливой девушке номер своего мобильного. Пускай звонит. Вдруг и в самом деле что-нибудь непредвиденное окажется.

– Да… да… хорошо, спасибо. Спасибо. Я прямо сейчас позвоню техникам и сообщу о вашем посещении. Представьтесь, пожалуйста, чтобы я могла предупредить охрану.

Я разинула рот, чтобы представиться, и тут же осеклась. Я вспомнила, что мне неизвестна фамилия Зинаиды Ивановны, и если вежливая девушка на том конце провода, перед тем как позвонить техникам, обратится в «Железный Феликс» и поинтересуется, работает ли у них такая-то и такая-то, – мне крышка.

Но я не могла бесконечно тянуть время. Нужно было отвечать. Не могу же я сказать, что не помню, как меня зовут.

«А, черт с вами со всеми! – отчаянно подумала я, вконец измучившись от всех этих непреодолимых проблем. – Фамилию вам? Пожалуйста! У меня Иванова, а у нее пусть будет Петрова. Вот и прекрасно!»

– Петрова Зинаида Ивановна, начальник технического отдела фирмы «Железный Феликс», – немного понизив для солидности голос, ответила я.

– Спасибо, будем ждать вас.

Договорившись о встрече, я надавила на газ и помчалась в офис компании «СуперТэк», адрес которого недавно сообщил мне Киря. Улица Ленина находилась не так уж близко от Светкиного салона.

«Если расколют, позвоню Кире… если расколют, позвоню Кире», – как заклинание твердила я, срываясь с очередного светофора, едва только загорался зеленый.

Так ловко дав ничего не подозревающей Зинаиде Ивановне новую фамилию, еще не зная старой, я понимала, что в разы увеличиваю риск своего и без того рискованного предприятия. Кроме того, что недостоверность этой информации очень легко было проверить, просто позвонив в «Железный Фелискс», нельзя не принимать во внимание еще и то, что сфера деятельности, в которую я сейчас пытаюсь внедриться, – это сфера не такая уж широкая. Все всех знают.

Сумел же какой-то неведомый Гена, который и сам по себе никто, и звать его никак, вывести меня на нужных мне людей. Точнее, пока только на нужную компанию. Но – еще не вечер.

Так почему же не предположить, что если Гена знаком с программистами из «СуперТэка», то и технари этой фирмы могут быть знакомы кое с кем из спецов «Железного Феликса»?

В общем, риск повышался с каждой минутой, и я волновалась так, что забыла даже про штаны с начесом.

Но за долгое время профессиональной деятельности я уже привыкла бороться с волнением и в нужный момент сосредотачиваться только на том, что мне сейчас предстоит сделать. Так было и на этот раз.

Оставив машину на стоянке недалеко от трехэтажного здания, на котором висела солидная табличка с надписью «Корпорация СуперТэк», я собрала волю в кулак и вошла внутрь.

Внутри все было как следует. Небольшой пустынный вестибюль по всему периметру был перегорожен стеклянно-металлической переборкой, а пространство, свободное от нее, было загорожено турникетом.

Подойдя к турникету, я заглянула в окошечко, откуда сразу высунулась любознательная физиономия весьма подкачанного молодого человека, и сказала ему, что мне назначено. Молодой человек попросил меня подождать, позвонил куда-то по телефону, после чего разблокировал турникет, вежливо предложив мне пройти в комнату номер двадцать пять.

Пройдя бдительных охранников и с удовлетворением отметив, что мой внешний вид не вызвал у них никаких подозрений, я поднялась на второй этаж и вежливо постучала в дверь, на которой красовалась цифра двадцать пять.

– Да, входите, – послышался из-за двери довольно молодой и какой-то задорный голос.

Кажется, здесь ждали не меня. Тем лучше. У человека, застигнутого врасплох, гораздо проще выведать нужную информацию.

– Ну че? Нашел? Ой, простите…

Комната номер двадцать пять была очень похожа на технический отдел в компании «Новая версия». Такое же большое помещение, уставленное столами, и такие же молодые сотрудники.

Один из них, глядя с саркастической улыбкой на открывающуюся дверь, по всей видимости, хотел задать какой-то язвительный вопрос одному из своих сослуживцев, но неожиданно увидел за этой дверью меня.

– Здравствуйте, – снова понизив голос, со всей возможной солидностью произнесла я. – Я из охранной фирмы. Компания «Железный Феликс». Мне сказали, что вас предупредят о моем посещении.

– Да, да, – смущенно пробормотал осекшийся юноша. – Семен Михалыч! Здесь к вам.

«Еще один Николай Иванович», – машинально подумала я, но, как оказалось, ошиблась. Семен Махалыч оказался типом гораздо более колоритным, чем серенький технарь из «Новой версии». Это был мужчина уже в возрасте, с крупными, выразительными чертами лица и густой, почти полностью седой шевелюрой. Внешне он чем-то напоминал Альберта Эйнштейна.

Приглядевшись внимательнее, я поняла, чем именно. У Семена Михалыча были такие же, как у Эйнштейна, живые, умные и чуть насмешливые глаза.

– Как же, как же, – улыбаясь, проговорил он, – предупредили, как же. «Железный Феликс»… хм, это кто же придумал такое?

– Собственники фирмы, – без запинки ответила я.

– Собственники, говорите? Хм… занятно, занятно… да-а-а… Только, понимаете, в чем загвоздка? Не работали мы с «Феликсом» – то с вашим. Ни с железным, ни с деревянным. Ни с оловянным. А? Что скажете? Вы, может быть, перепутали?

Семен Михалыч снова очень проницательно взглянул на меня, и на секунду мне показалось, что ему уже известно, что фамилия Зинаиды Ивановны – не Петрова. Но я решила бороться до конца.

– Думаю, дело здесь вот в чем, – спокойно и по-деловому начала я. – Система, о которой идет речь, внедрялась семь лет назад. Возможно, поэтому…

– Да вы что?! Аж семь лет назад?! Вот это да! Это ж почти каменный век! У нас тут с тех пор двадцать раз все поменялось. Как вы еще нашли-то нас… Почему вы так уверены, что занималась этой системой именно наша фирма?

– Если охранное оборудование на объекте ставится не нашими специалистами, мы обязательно запрашиваем информацию о поставщиках и храним эти данные все время, пока объект находится под нашим контролем. И, как видите, храним не напрасно, – с чувством гордости за Зинаиду Ивановну сказала я. – В моих файлах имеются данные о том, что составляющие системы, о которой я говорю, поставлялись несколькими фирмами, из которых в Тарасове расположены только три: «Прогресс», «Новая версия» и фирма «СуперТэк», которая тогда называлась «Пирамида». В двух первых я уже побывала, но программным обеспечением они не занимаются. Осталась только ваша.

Похоже, я сразила Семена Михалыча наповал. С минуту он молча смотрел на меня восхищенным взглядом, как смотрит папа на своего сыночка, впервые без запинки прочитавшего стихотворение, после чего сказал:

– Да вы просто… спец!

– Я работаю, – скромно опустив глаза, произнесла я. – Наши сотрудники уже несколько раз выезжали по тревоге, а приехав, обнаруживали, что все в порядке. Система очень чувствительная, но раньше такого не наблюдалось. За все это время, то есть за семь лет, может быть, раза два или три мы выезжали напрасно. По всей видимости, датчики кто-то задевал случайно. Но в последнее время это стало повторяться слишком часто. А между тем выезд бригады по тревоге – это финансовые затраты, и собственники фирмы будут очень недовольны, если узнают, что это затраты неоправданные. Поэтому мы решили найти того, кто занимался установкой этой системы, пускай даже это и заняло какое-то время. Зато теперь этот человек, который знает все нюансы от и до, без труда сможет определить, где произошел сбой.

– Какой человек?

– Ну, как же… Я ведь вам объяснила: из Тарасова над системой работали только три фирмы, и только одна из этих трех, а именно ваша, могла создать программное обеспечение. Значит, человек, который сделал это, – один из ваших сотрудников. Я, собственно, затем и приехала, чтобы встретиться с ним.

– Ну и кто же это?

– А это уж вам лучше знать. Конечно, времени прошло много, возможно, данные такие не хранятся, но сам этот человек наверняка помнит ту свою работу. Это был очень сложный и интересный индивидуальный заказ с использованием новейших для того времени зарубежных технологий, поэтому я не думаю, что, выполнив подобный заказ, можно так быстро об этом забыть. Спросите у своих сотрудников, кто из них оборудовал «умную кухню» в коттедже на Речной, и наверняка все сразу выяснится.

Но уже одно недоуменное выражение лица Семена Михалыча ясно говорило о том, что выяснить все будет не так просто.

– Видите ли, – медленно начал он после раздумий, – подавляющее большинство наших технических специалистов, а особенно программистов, то есть тех, кто работает на фирме в настоящее время, – это люди, которые просто по возрасту не могли что-то оборудовать семь лет назад. Посмотрите, вот они, пожалуйста, – Он широким жестом указал на комнату с компьютерами. – Ну кто из них, по-вашему, мог ставить что-то на этот ваш коттедж? Да я даже больше вам скажу. Я сам, а я начал работать здесь еще во времена «Пирамиды», тоже ничего не слышал ни о какой «умной кухне».

Выразить на лице беспредельное огорчение мне было тем легче, что оно являлось неподдельным.

– Как жаль! – начала сокрушаться я. – Неужели вы ничем не сможете мне помочь? Неужели так сложно найти человека, который работал здесь семь лет назад? А может, этот человек и сейчас работает у вас, просто в каком-нибудь другом подразделении?

– Программисты – только у меня.

– Как жаль! – снова повторила я. – Значит, все мои усилия напрасны? Ведь найти вашу компанию мне тоже было непросто. Прошло столько лет, к тому же у вас сменилось название… Столько трудов, и все псу под хвост… Что ж, видимо, придется искать другие способы… Ну а из специалистов, которые работают у вас сейчас, сможет кто-нибудь разобраться в подобной системе?

Но Семен Михалыч не ответил на мой вопрос, он снова о чем-то думал, уставившись в стену.

– Ладно, попробуем вам помочь, – наконец сказал он. – Действительно, столько трудов… для своих клиентов прямо как для родных стараетесь.

В глазах моего собеседника снова появилось лукаво-проницательное выражение, и я поспешила объяснить:

– Ведь я уже отмечала, система такая сложная, что…

– Да понял я, понял. Так, ребятишки, вы тут посидите, мы сейчас к девочкам в кадры сходим. И не баловаться у меня!

По тому, как заулыбались «ребятишки», я сразу поняла, что климат на предприятии здоровый, и начальник технического отдела относится к своим подчиненным, как ворчливый, но добродушный дедушка к своим внучатам.

– …программисты у нас всегда проходят индивидуальный отбор и увольняются не так часто. Спросим сейчас у девчонок, если у них остались данные от «Пирамиды», может, и найдут что-нибудь. Но за последние лет пять могу вам ручаться полностью, во-первых, никто не увольнялся, по крайней мере, из моих, а во-вторых, мы не работали ни в каких коттеджах. Да, я знаю, «Пирамида» работала с частниками, но с того времени много воды утекло. Фирма развивается, и частные заказы давно уже для нас неинтересны.

– Но это был особый заказ…

– Да понял я, понял.

Доброжелательное отношение Семена Михалыча, конечно, было очень на руку мне и помогало в деле, но чем дольше мы с ним беседовали, тем четче оформлялось во мне подозрение, что такое отношение возникло неспроста. По возрасту Зинаида Ивановна вполне подходила в пару этому колоритному Семену, женщина она была на вид приятная, а уж какая приятная женщина Татьяна Иванова, об этом давно было известно…

Что-то мне подсказывало, что соединение двух этих приятных женщин в одном лице вызвало у одного из сотрудников фирмы «СуперТэк» симпатии не только профессиональные.

Глава 8

Между тем мы поднялись на третий этаж и оказались в отделе кадров. «Девчонки», сидевшие за столами, могли затмить своими формами участниц любого шоу толстушек. Я со всеми своими штанами и платком по сравнению с ними казалась просто щепкой.

– Здравствуйте, красавицы, – весело приветствовал «девчонок» Семен Михалыч. – Помогите нам одного человечка найти.

– Здравствуй, Михалыч. Что еще за человечка?

– А вот тут у нас товарищ из охранной фирмы, – Михалыч указал на меня, – утверждает, что некогда наши люди ставили на какой-то дом какую-то мудреную электронику. А теперь электроника закапризничала, а лезть в нее все боятся. Больно уж мудреная.

– Погоди-ка, Михалыч. Какой еще дом? Мы ведь с частниками не работаем.

– Да. Но в том-то и штука, что вся история случилась семь лет назад. Ни больше ни меньше.

– Ого!

– Вот именно. А у меня, сами знаете, кадры-то все сопливые. Какие там семь, некоторые и по году еще не работают. Вот недавно тоже приняли… юношу.

«И я даже знаю кого», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

– Так вот я и решил, может быть, вы, красавицы, поможете нам человечка найти? У вас ведь все данные есть, кто прибыл, кто убыл. Дело-то еще при «Пирамиде» было, наверняка уволился человек, потому что тех, кто от того периода остался, я всех знаю, программистов среди них нет. Помните, когда кризис-то случился, – почти все ушли…

– Да-а… тогда… все хлебнули. Ладно, Михалыч, раз ты просишь, попробуем поискать. Только учти – с тебя презент.

– Не вопрос! Я всегда готов. Вы, главное, найдите.

«Девчонки» отвернулись к компьютерам, и какое-то время в комнате было слышно только щелканье кнопок.

– Та-а-ак… ну, вот он, кризис. Вот вам, пожалуйста, – уволено пятьдесят процентов сотрудников. А нужен программист, да?

– Да, золотце, да. Программист.

– Так… программистов немного. Вот, я смотрю, пятеро всего.

– Ну да. «Всего». Их тогда и всех, вместе взятых, было-то, наверное… шестеро.

– Может быть. Но это не семь лет назад, это данные за тот период, когда у нас тут с финансированием проблемы были, переименование происходило и все такое прочее…

– А семилетней давности есть какая-то информация? – со всей возможной скромностью вежливо поинтересовалась я.

– Семилетней? Не знаю, не знаю…

Одна из «девчонок» еще немного пощелкала кнопочками, после чего удивленно сказала:

– Хм… надо же… Семь лет назад только одно увольнение. Тут, я смотрю, наоборот, полно вновь поступивших на работу. Видимо, фирма только создавалась, набирала силу… вот и принимали людей.

– А кто же уволился? – изо всех сил стараясь сдерживать свое любопытство, снова вежливо спросила я.

– Уволился? А вот, одна девушка тут… кстати, программист. Вам ведь программист нужен?

– Да-да.

– Вот, пожалуйста, – Тарханова Ирина Владимировна, заявление по собственному желанию. Да, действительно, странно. Если фирма только открывалась… может быть, какие-то семейные обстоятельства…

– Да, может быть… А как мне теперь найти эту… Ирина Владимировна, так, кажется, вы сказали?

– Как теперь найти, не знаю. У меня только выходные данные. Число, месяц, причина увольнения.

– Но неужели на фирме не осталось никого, кто бы знал ее, эту Ирину?

– Не знаю, не знаю… Михалыч, кто у нас дольше всех работает?

– Дольше всех здесь работает ксерокс, который у меня в отделе стоит. Сколько уже раз просил, напоминал, ну дайте уже, наконец, новый. Уже стыдно! В любой канцелярской лавке и то приличнее ксероксы. А у меня – программисты, передовой отряд. Так нет, завхоз заладил, как попугай: на склад не поступали…

«Склад! Вот оно! – вдруг осенило меня. – Конечно! Ведь в свое время «Пирамида» поставила в коттедж не только программное обеспечение, но и некоторые комплектующие системы. А где, спрашивается, были эти комплектующие до того, как попали непосредственно в дом потребителя? Разумеется, они были внесены в списки и хранились на складе. А если эта самая Ирина Тарханова работала и с самой системой, и с ее комплектующими, то со складскими работниками она должна была столкнуться по-любому. Только бы эти самые работники оказались теми же, что и в те времена…»

Но оказалось, что гениальная идея осенила не только меня.

– Да, вот, кстати, склад, – заметила одна из «девчонок». – Там эта, тетя Варя… как ее?..

– Варвара Степановна.

– Да, вот она. Она давно работает. Наверное, с момента открытия фирмы. Может, она знает?

Упустить такой случай было бы непростительно.

– Да, может быть, поговорить с ней? – вопросительно и, каюсь, немного кокетливо взглянула я на своего спутника.

– Ну ладно, пойдем, поговорим. Но учтите, тогда уж и с вас тоже презент.

– О, разумеется…

«Если он пригласит меня в ресторан, мне крышка», – с оптимизмом думала я, пока мы спускались с третьего этажа на первый, а потом еще ниже, в какой-то подземный бункер.

Варвара Степановна представляла собой полную противоположность «девчонкам» из отдела кадров. Это была бледная худенькая женщина, во всем облике которой очень явственно сказывался дефицит солнечного света, от которого всегда страдают люди подобных профессий, большую часть времени проводящие в закрытых со всех сторон помещениях без окон и дверей.

Она поздоровалась с Семеном Михайловичем, после чего как-то испуганно взглянула на меня.

– Это – наша коллега, – успокоительно начал мой спутник. – Тоже из технических служб, только другая организация. Мы разыскиваем одного человека и надеемся, что вы, как один из самых почетных ветеранов фирмы, сможете помочь нам.

Такое вступление нисколько не польстило Варваре Степановне, она продолжала все также недоуменно и испуганно смотреть на меня.

– Вы помните Ирину Тарханову? Девушку, что работала здесь семь лет назад? – не смогла я больше молчать под этим напряженным взглядом.

– Ирочку-то? А как же… конечно, помню. А что с ней случилось?

– Да ничего с ней не случилось, теть Варь. Чего ты? – вступился Михалыч. – Просто нам нужно ее найти, а если ты ее хорошо знала, то сможешь помочь нам.

– А зачем она вам?

Успокоить эту женщину было невозможно в принципе.

– Она программу делала. Давно, еще когда работала здесь. Программа сложная, работать с ней никто не берется, а между тем она дает сбои. Тестирование нужно произвести и корректировки. Понимаешь? И сделать это может только эта самая твоя Ирина.

Не знаю, что такого сказал мой спутник, но неожиданно случилось чудо – кладовщица перестала бояться, и взгляд ее потеплел.

– Да, Иринка, она… она молодец была. Сложная, вы говорите, программа?

– Да, очень сложная.

– Иринка, она могла. Она, когда работала здесь, к ней все ходили. Что угодно могла сделать, даром что девка. Мальчишки наши сидят, по целым дням думают, а она только глазом окинет – и все решит. Молодец была. Только не везло ей…

– Почему?

– Да кто ж его знает почему… Судьба, значит, такая. Я в общем-то не расспрашивала, но чего расспрашивать, когда и так все видно. То веселая ходит, бойкая такая… прибежит, наберет всего, новости расскажет. Да еще что попало не возьмет, все только самые современные… эти… приборы-то. Я-то в них не очень разбираюсь, мое дело за порядком следить. Чтобы и поступления, и когда что берут, все правильно оформлялось. А что они там берут… не знаю, для меня эти штуки слишком уж мудреные. У меня для этого вон Вовка есть. Он среди них как рыба в воде. Все расскажет, что и к чему. А мне главное, чтобы номера совпадали. Что поступило, что взято…

– А вот этот, вы сказали, Вовка… он тоже с Ириной был знаком?

– Был, а как же. Мы с ним почти в одно время сюда устроились. На складе работы много, у нас новые поступления почти постоянно. Руководство заказывает – мы принимаем. Ну вот мы с Вовкой и организовали такое разделение труда: он принимает, я оформляю. Он, если что не так у поставщиков, брак там или не то привезли, сразу заметит. Ну а уж если он говорит, что все в порядке, тогда уж и я все документы как следует провожу…

Заметив, что тетя Варя несколько увлеклась рассказом о внедренной ею на складе научной организации труда, я решила вернуть ее к первоначальной теме разговора.

– Так вы говорите, что Ирина была хорошим программистом?

– Да, очень, очень хорошим. Таких у нас больше не было. Вон он напринимал мальчишек, – кивнула она на Михалыча, – а что с них? Целый день за своими этими экранами сидят, а толку – ноль.

– Ну, теть Варь, тут тебе, конечно, виднее… – обиделся мой спутник.

– А Иринка, она у нас была… звезда, – говорила кладовщица, не слушая его.

– А почему же тогда ушла?

– Так вот я и говорю же вам – не повезло ей. Был у нее парень, и вроде бы даже пожениться собирались, а он возьми да и брось ее. Конечно, с кем не бывает, но Иринка, она, видать, больно уж его любила. Сразу поскучнела, сердитая стала ходить, глаза такие… темные стали.

– Как это?

– Ну, как… То придет вся сияет, кажется, прямо лучи какие-то от нее идут, а тут… не знаю… как выключили ее. Ходит вялая, ничего ей не интересно. И глаза потухли, темные стали. Вот как этот телевизор, – указала тетя Варя на монитор выключенного компьютера.

– И все из-за парня?

– А из-за чего же?

– Погоди, теть Варь, ты давай не отвлекайся, – вступил в разговор Михалыч. – Ты нам скажи, где ее искать, эту твою Ирину.

– А я откуда знаю, где искать? Когда у нас работала, жила поблизости здесь. Квартиру снимала. А потом уехала. Может быть, на другую улицу переехала, а может, и вообще – в другой город.

Только не это! Если эта Ирина уехала в другой город, да не просто в другой, а в «какой-нибудь», это дело мне не раскрыть никогда. Не могу же я объезжать все города и веси нашей родины.

Что же делать?

– А вот этот… Вова… Может быть, он что-нибудь знает?

– Может быть. Да вы спросите его сами. Вон он идет. Володя! Иди к нам, тут с тобой поговорить хотят.

Володя, или, как его называла тетя Варя, Вовка, оказался довольно солидным мужчиной средних лет, весьма интеллигентного вида. Лицо его украшали небольшие очки и очень ухоженная бородка.

– Вот, Ирину ищут, – сказала тетя Варя, когда Володя подошел.

– Здравствуйте, – ответил на это мужчина.

– Здорово, Вов, – обратился к нему Михалыч. – Тут у нас проблема возникла. Оказывается, в какие-то незапамятные времена мы делали кому-то индивидуальный спецзаказ. И делала, по всей видимости, вот эта самая Ирина, о которой тетя Варя нам тут рассказывает просто чудеса, а я лично слышу в первый раз. Что за Ирина такая, объясни?

– Тарханова, что ли? – обратился Володя к тете Варе.

– Да, да, Иринка.

– Так она уволилась давно.

– В этом-то все и дело. Выполнила заказ, уволилась, прошло время – программа стала чудачить. Система сложная, нужен разработчик, а его днем с огнем нигде не найдешь. Может, хоть ты поможешь?

– Это говорящая кухня, что ли? – улыбнувшись, спросил Володя.

– Да, да, именно она, – поспешила подтвердить я, в то же время сокрушаясь, почему не попался мне под руку этот Володя в самом начале расследования.

– Да, этот заказ в свое время шороху тут у нас навел… не хуже, чем при разработке МКС – несколько стран принимали участие.

– Даже стран? – недоверчиво спросил Михалыч.

– Да, стран. А ты как думал? Мы по мелочам не размениваемся. Клиенты такие попались – денег куры не клюют, хотели сделать у себя дом, как в Европе.

Мой спутник с большим интересом слушал этот рассказ, но мне история была уже известна, поэтому я поспешила вновь перевести разговор в нужное мне русло.

– Так не сможете ли хоть вы нам подсказать, куда же делась эта загадочная Ирина после того, как сделала для клиентов этот европейский дом?

– Да куда делась? Никуда она не делась, просто уволилась да переехала куда-то за город. Только и всего. У нее тогда в личной жизни случились… неприятности. По-видимому, очень переживала.

– Но зачем с работы-то увольняться? Этот парень… с которым они поссорились, он что, тоже работал здесь?

– А я смотрю, тетя Варя вас уже ввела в курс дела, – произнес Володя, как-то искоса поглядывая на опустившую глаза тетю Варю.

Но тут уж я решила сказать свое веское слово, поскольку неожиданное разоблачение тети-Вариной откровенности полностью лежало на моей совести и получилось, что это я ее заложила.

– Речь идет об интересах клиентов нашей фирмы, – задрав подбородок кверху, почти так, как это делал Зеленский, и до предела понизив тембр голоса, солидно произнесла я. – Неполадки в системе мешают нам эффективно осуществлять контроль за объектом, а мы не можем допустить, чтобы репутация нашей фирмы пострадала. Мне очень мало интересны личные дела ваших сотрудников, в особенности бывших. Но сейчас мне необходимо найти эту Ирину, и я сделаю это, несмотря на все трудности и препятствия. Если же и за всем тем мне это не удастся, вашей компании придется выплатить крупную неустойку.

Мое выступление впечатлило присутствующих и произвело нужный эффект. Какое-то время все молчали, после чего заговорил Володя, уже не позволяя себе ни двусмысленных взглядов, ни интонаций.

– Ирина была беременна, – сказал он. – От того самого парня. Он не работал здесь и вообще был для всех загадкой. Иринка говорила, что он очень занят, работает, да к тому же еще и учится на заочке. По-моему, даже в Москве. Говорила, что скоро они поженятся. А потом… ну, когда все это случилось, стала такая пасмурная ходить… ну, и как-то пошли мы с ней в кафе, тут недалеко… обеденный перерыв был… ну, она мне и сказала. Она вообще-то откровенничать не любила. Вот и с парнем с этим со своим… все таилась, секретничала. А тут как-то… видно, очень уж ей тяжело было. В принципе, я тоже считал, что увольняться ей было необязательно, здесь она была на хорошем счету, неплохо зарабатывала. Но она сказала, что, после того как всем раззвонила о предстоящей свадьбе, не хочет оказаться в двусмысленном положении. Начнут приставать, соболезновать… А она у нас была девушка гордая.

– Но ведь она могла избавиться от ребенка…

– Что вы! Наоборот. Она говорила, что теперь, когда все ее предали, ребенок – это единственное, что у нее осталось, и она сделает все, чтобы обеспечить ему достойную жизнь. Ведь у Ирины не было родителей… То есть они были, конечно, но рано умерли, и ей пришлось самой пробивать себе дорогу. Впрочем, девушка она волевая, я думаю, и сейчас не потерялась, целей своих достигла.

– А после того как она уволилась, вы больше ни разу не встречались?

– Нет, ни разу.

– Тогда откуда же вам известно, что она живет за городом?

– А она сама говорила. Тогда еще, в кафе. Уеду, говорит, подальше от чужих глаз, чтобы ничто о прошлой жизни не напоминало. Буду в тишине, на природе ребенка растить…

Володя еще продолжал что-то говорить, но я уже не слушала его, настолько поразительной была догадка, неожиданно осенившая меня.

«…а мальчишечка-то какой! – звучали в памяти слова словоохотливой домработницы Алтуфьевых. – В компьютере лучше любого специалиста разбирается…»

То есть что же это такое получается? Имеется молодая женщина по имени Ирина, воспитывающая «в тишине, на природе» мальчика семи лет, который разбирается в компьютерах «лучше любого специалиста». Женщина эта живет по соседству от «умного дома», но этого мало. Она квартирует у самой домработницы Алтуфьевых, следовательно, очень легко может знать обо всех их семейных перипетиях. Если уж добрейшая Валентина Степановна столько всего рассказала мне, человеку постороннему, можно предположить, сколько известно ее квартирантам, которые, по ее же словам, для нее давно «как родные».

Но и этого мало. Если догадка моя верна, то именно эта самая женщина своими руками ставила замысловатую электронную систему в небезызвестный коттедж, а значит, лучше кого бы то ни было могла знать, как можно проникнуть туда. И имела полную возможность это сделать, поскольку жила неподалеку.

И, наконец, самое главное. Если этот ее загадочный парень и есть Алексей Алтуфьев, погибший семь лет назад в автокатастрофе, то учитывая характеристику Ирины, которую дал ей Володя, получается, что у нее был мотив. Самолюбивая женщина, которая чувствует себя преданной, – да это такой мотив, которого на сто преступлений хватит. У нее был мотив, и она могла претендовать на наследство. Ведь если этот семилетний мальчик – сын ее и Алексея, то получается, что он прямой потомок рода Алтуфьевых…

Все эти мысли нахлынули на меня каким-то девятым валом, и я совершенно потеряла нить разговора, который продолжали вести мои новые знакомые.

– …но ведь кто-то должен же знать, где она живет? – настойчиво вопрошал Семен Михалыч.

– Кто-то должен, – отвечал, в свою очередь, Володя. – Но я не знаю.

– Но как же нам теперь ее найти?

– Да не знаю я, Михалыч, чего ты прицепился? Вон в отделе кадров спроси.

– Так в отделе кадров тем более ничего не знают…

– Ну а я тебе что?..

– Так, минуточку, господа, – решила я вступить в разговор. – Так мы ни к чему не придем. Давайте договоримся вот о чем. Наша проблема вам, думаю, ясна. Поскольку установкой системы занималась ваша организация, то и регулировкой этой системы должна заниматься она же. Кто именно будет это делать, для нас, в принципе, уже вопрос второй. Ведь не одна же эта Ирина обладала высокой квалификацией. Думаю, у вас найдутся и другие опытные специалисты. Я оставлю свои координаты… вот Семену Михайловичу например, и как только вы найдете человека, который готов этим заняться, а возможно, отыщите и саму Ирину, мы созвонимся и решим этот вопрос. Единственное, о чем я попросила бы вас – не затягивать с его решением. Ну как, договорились?

– Ну… ладно, – произнес Михалыч после некоторого раздумья. – Только с вас магарыч.

– Конечно, конечно, о чем разговор, – поспешила ответить я и, чтобы не дать ему возможности уточнить, что это должен быть за магарыч, начала диктовать номер своего мобильного. Слишком уж сильными были мои подозрения о том, что Михалыч при первом же удобном случае пригласит-таки меня в ресторан.

Давая номер своего мобильного (а не рабочий телефон Зинаиды Иванованы, которого я не знала), я объяснила это тем, что информация нужна мне как можно скорее, и я готова получить ее даже в нерабочее время. Да и Михалычу, как я догадывалась, намного приятнее будет знать мой личный телефон, чем рабочий.

Завершив все эти дела и еще раз напомнив напоследок, что очень жду сведений, я покинула наконец компанию «СуперТэк» и оказалась на улице.

Машина моя стояла на виду, и я поспешила завести двигатель и отъехать в сторонку, чтобы освободиться наконец от ненавистного гнета многочисленных теплых одежд. Джинсовый костюм был у меня с собой, и, заехав в пустынную парковую зону, я лихорадочно содрала с себя все эти платки, парики и штаны с начесом, чувствуя, что совсем взмокла под этой броней.

Не знаю, как там восточные люди, а лично я, по-видимому, пока не готова защищаться от жары с помощью теплой одежды.

Приобретя наконец свой естественный вид и стерев с лица толстый слой грима и косметики, я поехала домой. После шерстяных штанов легкая джинса создавала ощущение полного блаженства. В открытое окно автомобиля дул приятный ветерок, и я наслаждалась ощущением свободы и прохлады.

«Неужели я раскрыла это дело? – еще не веря самой себе, думала я. – Но эта Ирина подходит просто идеально. У нее есть семилетний сын (вот они, еще одни семь лет, про которые я вспоминала недавно), она, как и подсказывали мне кости, соединяет в себе способности программиста и реальные претензии на наследство. Наконец, она живет совсем близко от дома Алтуфьевых и это наверняка не случайно. А то, что никому не известно, что она – это она, тоже неудивительно. Если она вынашивала планы мести, то, разумеется, не стала афишировать, что между ней и Алтуфьевыми есть какая-то связь. Рассказала доверчивой женщине трогательную историю о том, как ее и ребенка бросил бессовестный бойфренд, та из тактичности о подробностях расспрашивать не стала… Так и живут».

Но хотя теперь я почти не сомневалась, что догадки мои верны, все эти мысли были довольно отрывочны. Необходимо было в спокойной обстановке разложить по полочкам свою новую версию и, что немаловажно, решить, что делать дальше. Ведь знать, кто совершил преступление, и доказать это – не одно и то же. А доказательств у меня пока не было.

Приехав домой, я первым делом окунулась в освежающую и очищающую ванну. Затем приготовила кофе, достала коробку шоколадных конфет, в которой каким-то чудом еще сохранилась часть содержимого, и, разложив все это на журнальном столике, устроилась на диване. Теперь я готова была думать.

Итак, как же все могло произойти? Молодой богатенький повеса, у которого подружек, по выражению Валентины Степановны, было «что звезд на небе», знакомится с новой девушкой. Вполне возможно – как раз в процессе установки в коттедж навороченной электроники. Девушка ему нравится, он становится близок с ней, причем близок настолько, что даже обещает жениться. Ведь не просто так скрытная, по словам Володи, Ирина Тарханова «раззвонила» всем о своей свадьбе. Значит, были причины.

Но, возможно, сам молодой человек не очень верил в свои обещания. Слишком уж разным был их социальный статус. Это подтверждается, кроме прочего, и тем, что не только никто из знакомых Ирины никогда не видел ее друга, но и в семье Алтуфьевых, по-видимому, ничего не знали о том, что у сынка есть девушка, на которой он уже пообещал жениться. Иначе Валентина Степановна наверняка упомянула бы об этом и не говорила бы так просто о том, как удачно сложились обстоятельства для Алексея Алтуфьева, когда ему наконец нашли подходящую пассию в Москве.

Знал ли Алексей о том, что Ирина ждет ребенка? Это неизвестно. Но зато известно, что она каким-то образом узнала о предстоящей свадьбе. Причем навряд ли ей рассказал об этом сам Алексей. Узнав о предательстве, самолюбивая и волевая девушка затаила обиду и решила отомстить по-своему.

Думаю, Ирине было известно кое-что из истории рода Алтуфьевых, и она знала, что богатый коттедж не может быть продан и передается по наследству. А как раз такого наследника носила она в своем чреве. Каким образом она собиралась получить дом, не состоя в официальном браке с Алексеем? Это, конечно, был вопрос, но, думаю, при наличии хорошего адвоката и при отсутствии других претендентов цель была достижимой. Существует генетическая экспертиза в конце концов. Оставалось только устранить остальных претендентов, чем Ирина и занялась.

С ее способностями подстроить аварию на железнодорожном переезде – пара пустяков, особенно если учесть то, что наверняка и сама она не раз каталась в пресловутом «Опеле». Здесь она сразу достигла двух целей: устранила наследников и отомстила человеку, предавшему ее. Что же касается Георгия и Нины Алтуфьевых, то, имея возможность манипулировать со своей электроникой, она наверняка знала все, что происходит в доме. Ну быть такого не может, чтобы, начинив кухню датчиками давления и фотоэлементами, она не поставила туда ни одного видеожучка. А если не поставила вначале, по заказу Алтуфьевых, то наверняка поставила потом, уже для своих целей. Ведь незаметно проникнуть в дом она могла в любое время, с этим у нее не было проблем.

Наблюдая за поведением стариков и подметив некоторые странности, она быстро определила точки, на которые следует давить, чтобы добиться нужного результата. И она его добилась. Возможно, у меня слишком бурная фантазия, но я не удивилась бы, если бы узнала, что в те моменты, когда на кухне появлялись Георгий или Нина, холодильник говорил не только о том, какие в нем находятся продукты. Пожилые люди, генетически предрасположенные к определенным душевным заболеваниям, расстроенные недавней потерей близких, неожиданно для себя слышали неизвестно откуда совсем не кулинарный текст. Что удивительного в том, что в скором времени они попадали в больницу? Удивительно было бы, если бы они туда не попали.

В общем, с Георгием и Ниной все тоже вполне объяснимо. Не совсем понятно с последней жертвой, Натальей Скобелевой. Почему Ирина, которая до сей поры действовала так обдуманно и безошибочно, вдруг заторопилась и подставила себя? Что могло произойти?

Этот вопрос пока оставался без ответа. И чтобы получить на него ответ, мне необходимо было уличить преступницу, доказать ее вину и заставить сделать признание.

Глотнув кофе, я начала размышлять о том, как смогу это сделать.

На первый взгляд преступления были совершены почти идеально, зацепиться было абсолютно не за что. «Не-до-ка-зу-е-мо», – вспомнила я красноречивый комментарий дяди Степы. Но я имела уже немалый опыт расследований и знала, что, если сложно найти доказательства преступлений, совершенных человеком в прошлом, нужно спровоцировать его на такие поступки в настоящем, которые выдали бы его с головой.

Зеленский! Вот та наживка, на которую я буду ловить. Если Ирина поставила перед собой цель устранить со своего пути всех наследников, то следующей ее жертвой должен быть Зеленский, и моя задача – устроить все так, чтобы клиент как можно быстрее переехал в коттедж и чтобы Ирина об этом узнала.

Вот когда я смогу отыграться за все потраченные нервные клетки! Чувство мести иногда бывает удивительно сладким, и в этот момент я даже отчасти понимала мотивацию поступков Ирины Тархановой. Конечно, я не собиралась подвергать спесивого поляка реальной опасности. Все-таки он был моим клиентом. Но и предупреждать его о своем плане я тоже не собиралась. Во-первых, так он будет вести себя гораздо естественнее, а во-вторых… пускай поволнуется. Ему будет только полезно.

Вдохновленная этой коварной мыслью, я стала обдумывать свой план…

На следующий день с самого утра я развила бурную деятельность.

Во-первых, позвонила своему клиенту, сделала небольшой доклад о том, как идет расследование (не упоминая, впрочем, о последних происшествиях), и как бы невзначай осведомилась о том, когда он собирается вступать в права владения домом. Оказалось, что процедура оформления – это процедура длительная, особенно учитывая, что он не относится к прямым наследникам, но ему, как единственному претенденту, предоставлено право проживания в доме с целью поддержания его в надлежащем порядке. Впрочем, с оговоркой, что право это предоставлено временно, и если в ходе процедуры оформления возникнут какие-либо нюансы, то права этого его могут тут же лишить.

Впрочем, сам Зеленский, разумеется, ни минуты не сомневался, что право это теперь уже останется за ним навсегда.

Оказалось также, что этим своим правом он не преминул воспользоваться и не далее как вчера побывал в своем будущем постоянном жилище. То, что он увидел, ему, в общем, понравилось, и он в самом скором времени собирался перебраться туда уже надолго.

– В самом деле? – радостным голосом спросила я. – Что ж, это прекрасно. Будете жить в богатом доме… А когда вы собираетесь переехать?

– Думаю, то возможно завтра. Вы правы, там такая сложная система, то нужно еще изучать… нечего терять время.

Вот это по-нашему! Действительно, зачем терять время и задерживать следственные мероприятия? Переезжай, дорогой, прямо завтра и переезжай.

Довольная тем, что ситуация с клиентом, так сказать, созрела и разрешилась сама собой и мне не пришлось принимать каких-то дополнительных мер, чтобы побудить Зеленского поскорее переехать, я перешла к следующему этапу реализации намеченного плана.

На этом этапе мне необходимо было побеседовать с Кирей, и на сей раз, учитывая важность вопроса, побеседовать лично, а не по телефону. Но, по-видимому, сейчас мой подполковник и впрямь находился в полном цейтноте, так как сколько я ни уговаривала его, сколько ни убеждала, что нужно мне всего пару человек и всего дня на три, это ни к чему не привело.

– Целых двух человек?! На целых три дня?! Да ты с ума сошла!! У меня люди по официальным делам чуть ли не сутками работают, а ты просишь, чтобы я тебе для каких-то левых целей народ выделил.

– Да для каких же левых, Киречка? Сам же ты потом себе раскрытие запишешь.

– Ну, это я когда еще запишу. А сейчас людей у меня нет. Нет, нет и нет!

Все было бесполезно. Тогда я решила зайти с другой стороны.

– Ну ладно. Нет так нет. Но хоть по телефону-то ты позвонить ради меня можешь? Хоть сказать, кому надо, что я официально представляю следственные органы и мне необходимо содействие?

– Куда позвонить? Опять авантюру какую-нибудь задумала?

– А куда же мне деваться? Я – лицо неофициальное, а официальные лица в помощи отказывают… Хочешь не хочешь, а поневоле приходится изворачиваться.

– Да? – Киря спросил это очень подозрительно, но, кажется, он понимал, что если он и в этом мне откажет, то я обижусь уже по-настоящему.

– Ладно уж… втягиваешь меня неизвестно во что… Куда звонить-то?

Добившись от Кири того, что было мне необходимо, я покинула его кабинет и отправилась делать следующий визит.

Это был визит на улицу Крайнюю, к Валентине Степановне Усковой. Рабочий день уже заканчивался, и я надеялась, что к тому времени, когда я приду, ее квартиранты уже будут дома. Именно это мне и было нужно.

– Здравствуйте, а я снова к вам.

– Проходите, проходите. Ну как, нашли преступника?

Валентина Степановна, как и в прошлое мое посещение, была само гостеприимство.

– Пока нет, дело такое запутанное… Но я, собственно, сегодня не по этому вопросу.

– Да?

– Да. Сегодня я к вам пришла как частное лицо.

В прошлый раз мне показалось, что хозяйка приняла меня за представительницу официальных органов, и в моих интересах было поддержать ее в этом заблуждении. Если бы Ирина поняла, что я – частный детектив, она, возможно, заподозрила бы что-то, стала более осторожной, а это мне было вовсе ни к чему.

– Правда? Тогда, может быть, чайку? – предложила гостеприимная хозяйка.

– Не откажусь.

Мы прошли в кухню, где на столе уже стояла плетенная из соломки ваза со свежайшими ароматными булочками. Вскоре к булочкам добавились различные варенья и печенья, а хозяйка стала заваривать чай.

– Скоро мои придут, – сообщила она, подразумевая, по всей видимости, квартирантов. – Голодные… Вот чаю вместе и попьете.

– Они у вас всегда в одно время приходят? – вежливо поддержала я разговор.

– Куда там! Впрочем, Игорек-то, он из школы обычно вовремя приходит, а вот Иринка… не угадаешь ее… И что это за работа такая? То по командировкам мыкается, то график какой-нибудь ненормированный ей выдумают…

«Или она сама себе выдумает», – машинально подумала я.

– А кем она работает?

– Да каким-то там… как их сейчас?.. менеджером, что ли… снабженцем ли… в общем, для магазина разные товары возит. Она и компьютер Игорьку так купила. Подешевле взяла, вроде как по оптовой цене. С начальством своим договорилась, они ей один и выделили.

– А что, магазин компьютерами торгует?

«Вот смеху-то будет, если окажется, что эта самая Ирина, которую я с таким трудом нашла, работает в одной из фирм, о которых упоминал долговязый Гена. Что, если она осуществляет поставки для каких-нибудь «глобалистов» или «фрицев»? Ведь это, считай, в своих руках убийцу держать и упустить».

Но оказалось, что Ирина работала не на «глобалистов».

– Да всем торгует, – ответила мне Валентина Степановна. – И компьютерами, и холодильниками, и телевизорами. Знаете, такие сейчас есть магазины, универсальные? Бытовую технику продают всю, какую хочешь.

Понятно. Другими словами, Ирина действительно решила полностью оборвать все связи с прежней жизнью и не желала соприкасаться с привычной ей сферой деятельности даже на том уровне, на каком работали, например, те же «глобалисты». Она опустилась, так сказать, на самое дно и устроилась в один из сетевых магазинов, торгующих бытовой техникой. Там-то уж наверняка не имела она шансов встретиться с кем-то из бывших знакомых.

Между тем время шло, а квартирантка Валентины Степановны, на появление которой я так надеялась, все не шла. Чай уже был готов, и, запивая ароматным напитком вкусные булочки, я ждала, что вот-вот хозяйка спросит меня о цели моего посещения. Мне же необходимо было, чтобы рассказ об этой цели происходил в присутствии Ирины.

Впрочем, пока ее не было, я могла уточнить еще один интересный вопрос. Хотя в том, каким будет ответ на этот вопрос, я почти не сомневалась, но убедиться никогда не мешает.

– Да, – сказала я, продолжая разговор о технических супермаркетах, – у меня тоже одна знакомая работает в таком магазине. И, кстати, у нее подружку, что с ней вместе работает, тоже зовут Ирина. Ирина Савельева. Может, это та самая Ирина и есть? Мир так тесен…

– Нет, у моей другая фамилия. Тарханова. Ирина Тарханова. Они когда еще только собирались у меня комнату снять, я и паспорт видела. Как же… в таких делах нужно все знать точно.

– Да, да, конечно. Если человек будет жить рядом… конечно. Ну что ж, значит не та. Впрочем, мало ли Ирин на свете…

Но про себя я с удовлетворением отметила, что предчувствия меня не обманули и Ирина была именно та.

Наконец со двора послышались какие-то звуки, и вскоре в дом вошла молодая женщина.

– Вот она! – произнесла Валентина Степановна, едва увидев свою постоялицу. – А где же Игорек?

– Здравствуйте, – расслабленная полуулыбка, которая была на лице Ирины в тот момент, когда она входила в комнату, моментально сменилась напряженно-серьезным выражением, едва только она увидела меня.

– Здравствуйте, – доброжелательно ответила я, стараясь держаться как можно непринужденнее.

– Я, наверное, помешала вам…

– Нет-нет, что вы! Я сейчас ухожу. У меня только небольшое дело к Валентине Степановне, да вот она предложила чаю… а я не смогла отказаться. Очень уж вкусные булочки.

Хозяйка с довольным видом заулыбалась.

– Да, Иринка, садись и ты чаю попей, чего от людей-то шарахаешься?

– Да нет, я… почему шарахаюсь? Я не шарахаюсь.

– Ну вот и садись. Где Игорек-то?

– Да он в школе еще. У них там к концу учебного года какие-то мероприятия готовят. Я заезжала за ним, но они еще репетируют. Ну, он меня и отправил, не жди, говорит, мы тут еще долго.

– А-а-а… вон как. Ну что ж, пусть репетируют… Держи чашку. Сладкий будешь?

Пока Валентина Степановна потчевала свою квартирантку, я исподволь, так, чтобы не привлечь ненужного внимания и не вызвать подозрений, разглядывала ее. Абсолютно ничего зверского или преступного не было на этом стандартном, среднерусском лице. Круглые щеки, слегка курносый нос… ее даже нельзя было назвать красивой. Хотя и уродиной она тоже не была. Среднее лицо, каких тысячи. Правда, упрямый маленький рот и подбородок, несколько тяжеловатый для женской внешности, пожалуй, говорили о том, что, если эта женщина что-нибудь вобьет себе в голову, она будет добиваться своей цели во что бы то ни стало.

Но в общем-то мне необязательно было иметь представление о внешности Ирины, чтобы догадаться, что зайдя уже так далеко на пути уничтожения наследников пресловутого дома, она не остановится. И тем не менее моя задача была очень трудной.

Мне было известно, что какие-то причины заставили ее поторопиться с убийством Натальи Скобелевой, но я не знала, что это за причины и актуальны ли они по сей день. А что, если эти причины уже не действуют, и к устранению следующего наследника, то есть Зеленского, она будет готовиться так же тщательно и долго, как к предыдущим убийствам? Ведь все это легко может затянуться и на месяцы, и на годы. И невозможно будет угадать, когда именно она предпримет следующую попытку.

Поэтому мне необходимо было устроить все так, чтобы вынудить Ирину действовать незамедлительно.

– Так вот, Валентина Степановна, – собравшись с духом, пошла я на приступ, – чтобы не занимать ваше время, я объясню цель своего прихода, да и пойду, пожалуй.

– Да что вы, сидите, пожалуйста, вас никто не гонит.

– Нет, нет. Булочки действительно очень вкусные, но пора и честь знать. Я, как уже говорила, обращаюсь к вам с частной просьбой, но дело снова касается того коттеджа, где вам уже доводилось работать. Как выяснилось, существует еще один наследник, к которому по закону должен перейти дом. Но это человек, который родился и долгое время жил в Польше, в России он обосновался не так давно и периодически ездит по делам на свою родину. Так и сейчас ему необходимо отлучиться, причем надолго. В связи с этим ему разрешено пребывание в доме, хотя должным образом переход права наследования еще не оформлен. Он собирается пожить здесь дня два-три, осмотреться. Потом уедет уже надолго. Так вот, поскольку мне известно, что вы хорошо знакомы с домом, то я предложила ему обратиться к вам за помощью. Самостоятельно за три дня он мало что сможет прояснить для себя в таком большом коттедже, а со столь прекрасным гидом быстро определится, что к чему. Кроме того, возможно, и на время своего отъезда он поручит вам присматривать за домом, раз уж вы и раньше этим занимались. А это, как сами понимаете, дополнительный доход. Сам он не решился обратиться к вам, поскольку вы не знакомы, а я все равно собиралась сюда по делам… Нужно было задать еще несколько вопросов представителям охранной фирмы и участковым. Ну вот и решила выступить, так сказать, в роли посредника. Как вы, не возражаете?

– Да я… в общем-то, – Валентина Степановна выглядела несколько растерянной.

– Человек это состоятельный и очень солидный… пожилой… – Я старалась дать Ирине как можно больше информации. – А вы между тем уже привязались к дому… Сами посудите, что будет лучше, если дом тут будет стоять полгода безо всякого присмотра или если вы будете следить за ним?

– Ну, я… я, собственно, не против…

– Ну вот и прекрасно! Тогда я сегодня позвоню ему и узнаю, в какое время ему будет удобнее встретиться с вами. Кажется, он собирался переехать завтра. Я сообщу вам назначенное время, и вы сможете подойти прямо в коттедж. Хорошо?

– Хорошо… – снова очень неуверенно сказала Валентина Степановна, и я вдруг испугалась, что сейчас она припомнит, что как-то раз уже подошла было в коттедж по такому же вопросу, и чем это закончилось.

– Что ж, тогда я, пожалуй, пойду, нужно еще к участковым зайти, – озабоченно заговорила я, поглядывая на часы.

Глава 9

Мне действительно нужно было торопиться. Зная, что Ирина сейчас находится дома и будет находиться там еще какое-то время, я должна была за это время многое успеть сделать.

Когда я говорила Валентине Степановне, что приехала, чтобы посетить охранную фирму, я не совсем врала. Ребята из «Железного Феликса» были нужны мне, чтобы беспрепятственно проникнуть в дом, ведь только они могли отключить сигнализацию. Кроме того, поскольку Киря на сей раз отказал мне в содействии, я рассчитывала, что именно бравые бойцы из «Железного Феликса» смогут заместить свободные вакансии.

Конечно, я понимала, что, после того как я явилась в офис охранной фирмы в образе будущей домовладелицы, которая беспокоится о своей будущей сигнализации, в моих отношениях с этой фирмой появилась некоторая двусмысленность. Но, надеюсь, после разъяснений подполковника Кирьянова этот небольшой маскарад мне не поставят в вину. Ведь, в конце концов, все мы действуем во имя общей благой цели.

Но и за всем тем я постаралась избавить себя от ненужных объяснений и косых взглядов. Поэтому в офис не поехала, а попросила Кирю предупредить охранников, чтобы те ждали меня возле коттеджа.

Когда я подъехала туда, бригада была уже на месте. Ребята помогли мне проникнуть в коттедж (на сей раз уже по земле, а не по воздуху) и по моей просьбе выделили мне в помощь двух человек, которым я дала особые инструкции. Внушение подполковника Кирьянова действовало прекрасно, и мне не отказывали ни в чем.

В сопровождении охранников я направилась в спальню, ту самую, где была убита Наталья Скобелева. Во всем доме это было одно из очень немногих обжитых помещений, и я ни минуты не сомневалась, что Зеленский будет ночевать именно там.

Спальня была устроена на старинный лад. Над изголовьем кровати находилось нечто вроде ниши, по обеим сторонам которой и сверху свисали толстые занавески. По обилию складок на этих занавесках и по замысловатому техническому устройству на потолке я поняла, что занавески можно раздвинуть и устроить над кроватью полог, закрыв ее почти полностью.

Исходя из всего этого, я было сделала вывод, что засаду можно посадить в непосредственной близости от кровати. Но когда я попыталась спрятаться в этих складках, у меня ничего не вышло. Занавески были очень толстые и большие по размеру, но располагались они так, что как бы ни устраивался спрятавшийся в них человек, его все равно было видно. Та часть полога, что висела по бокам, была неудобна для игры в прятки тем, что просматривалась с обеих сторон. А та, что была ближе к стене, располагалась к ней слишком близко, так что даже если за этими занавесками помещался самый небольшой предмет, складки сразу же ложились неестественно, и было понятно, что там что-то есть.

Становилось ясно, что устроить засаду непосредственно рядом с кроватью у меня не получится. Ведь скрыть присутствие посторонних в спальне мне было необходимо не только от Ирины, но и от Зеленского. Нужно было найти что-то другое.

Впрочем, я не очень расстроилась. Два тренированных молодых парня совсем не обязательно должны были находиться в шаге от преступницы, чтобы вовремя остановить ее. Спальня по размеру была не такой уж большой, и я была уверена, что где бы ни устроились ребята из «Железного Феликса», они в любом случае подоспеют вовремя.

И как же я ругала себя потом за свое легкомыслие! Ведь из-за него я подвергла реальной опасности клиента, да и вообще чуть было не сорвала свою же с такими трудностями разработанную и осуществленную операцию.

Но тогда я и предположить не могла, что придумает эта Ирина. Памятуя о том, как она рассчиталась со своей последней жертвой, я предполагала, что и сейчас она предпримет что-то подобное. Впрочем, я не исключала также возможности отравления, но на этот случай у меня уже были предусмотрены меры. А сейчас необходимо было заняться спальней.

Еще раз внимательно осмотрев комнату, я наконец обнаружила два вполне подходящих укрытия. Окна в спальне так же, как и кровать, располагались в нишах, но в отличие от нее по размеру были меньше самих этих ниш, поэтому оконные шторы частью закрывали само окно, а частью – углубление в стене. Вот в это-то углубление я и намеревалась посадить одного из бойцов. Одно из окон находилось довольно близко к кровати, и хотя эта близость отрицательно сказывалась на обзорности комнаты, но зато могла очень положительно сказаться на быстроте маневра. Выскочив из-за занавески, охранник, при необходимости, мог буквально через секунду уже оказаться рядом с кроватью.

Со вторым посадочным местом я не стала мудрить и решила обратиться к классической схеме, посадив своего шпиона в шкаф. Точнее, за шкаф. В шкафу сидеть было опасно потому, что любой шкаф в любую минуту мог открыть Зеленский, чтобы положить туда что-нибудь.

В спальне стояло несколько шкафов для белья и одежды, тоже стилизованных под старину. Располагались они близко друг к другу и, немного изменив их положение, мы с ребятами создали еще один уютный уголок, незаметный для постороннего глаза, но зато открывающий отличный обзор на всю территорию спальни. Правда, отсюда быстро выдвинуться на передовые позиции было сложнее, но я надеялась на физическую подготовку профессиональных охранников. В конце концов, им придется иметь дело всего лишь с одной молодой женщиной совсем не атлетического телосложения. Я и сама без всякой посторонней помощи могла бы справиться с ней.

Но сама я не могла засесть в засаду в спальне по многим причинам. Я выступала в роли координатора, я должна была доложить Кире о результатах операции сразу же, как только она закончится, и потом, мне нужны были свидетели. Кто подтвердит, что Ирина Тарханова действительно в такое-то время проникла в спальню к господину Зеленскому и пыталась его убить? А может, это я просто наговариваю на нее? На бедную одинокую женщину с ребенком.

Разумеется, кроме охранников, я собиралась поставить в спальню и видеожучки. Но видеоматериалы не принимаются судом как доказательство, поэтому мне нужны были живые свидетели. И ребята из «Железного Феликса» весьма удачно объединяли в своем лице и подсадных агентов, и необходимых свидетелей преступления.

Пока я размышляла обо всем этом и готовила места для засады, сами эти ребята усиленно обсматривали, обнюхивали и чуть ли не облизывали стены, потолки, углы, ниши и все прочие малейшие закоулки и щелочки, где мог бы спрятаться жучок. Хотя я и не очень рассчитывала, что Ирина поставила жучок в спальне. Ведь тогда получалось, что она сняла компрометирующее видео сама на себя, когда душила Наталью Скобелеву.

«Уж не за этим ли она приходила тогда, ночью?» – вдруг осенила меня неожиданная догадка. Впрочем, думаю, что узнать это я смогу уже скоро.

Тем временем моя догадка относительно отсутствия жучка в спальне, похоже, подтверждалась. Ребята уже заканчивали осмотр, но так ничего и не нашли. Когда я окончательно убедилась, что посторонней видеоаппаратуры в спальне нет, я начала устанавливать свою. Поставить жучок я решила над самым изголовьем кровати. Это небольшое пространство, занавешенное пологом, оставалось почти недоступным для осмотра с точек, на которых должны были располагаться мои бойцы. А чтобы обеспечить максимальную безопасность и гарантии для своего клиента, который ни сном ни духом не чуял, что для него тут готовится, я должна была видеть каждый уголок комнаты. И уж тем более то место, где будет находиться сам клиент.

И будущее показало, что старалась я не зря. Именно это и спасло ему жизнь. Ну и моя сообразительность, и хорошая реакция конечно.

Учитывая то обстоятельство, что все главные события, скорее всего, должны будут развернуться ночью, мой жучок должен был «видеть» в темноте. Размер устройства был не маленьким, но здесь складки полога сработали на все сто. Хотя электронный «глаз» и превосходил размерами обычный стандарт, но все-таки эти размеры были в сотни раз меньше размеров человеческого тела. Поэтому, подвесив устройство среди складок толстой занавески, я через минуту и сама не смогла бы точно указать, где именно оно находится.

Проверив работу своей шпионской техники, я отправилась вместе с ребятами на кухню, чтобы и там установить такой же жучок, на случай, если Ирине вздумается подсыпать что-нибудь Зеленскому в тарелку.

В том, что в кухне есть жучки, я не сомневалась ни минуты. Так же как не сомневалась и в том, что видеоаппаратура каким-то образом встроена в общую систему, а поэтому искать ее и уж тем более пытаться вывести из строя абсолютно бесполезно. Я постаралась просто свести к минимуму риск обнаружения. Чтобы добиться этого, нужно было постараться поставить оборудование, не заходя или почти не заходя в кухню.

Остановившись перед дверью, я внимательно осмотрелась. Из внутренних помещений дома попасть в кухню можно было только через дверь, где я сейчас и стояла. Других входов не имелось. Еще можно было проникнуть через окна, но Ирина, которая всегда может безопасно воспользоваться удобными путями, навряд ли захочет использовать для своего проникновения неудобные.

Следовательно, закрепив жучок так, чтобы с его помощью можно было контролировать дверь в кухню, я всегда буду знать, собирается ли Ирина проникнуть туда. А сделать это она может только с одной целью. И уж точно не затем, чтобы проглотить аперитивчик.

Осмотрев небольшой коридорчик, из которого вела дверь на кухню, я обнаружила нечто вроде рождественского венка из каких-то ветвей, колосьев, еловых лап, бантиков и прочей чепухи, среди которой очень удобно и даже гармонично я устроила свой второй жучок. Венок располагался как раз напротив входа в кухню, и, проверив, какое изображение передает на монитор мой жучок, я убедилась, что лучшего нельзя и желать. Я могла следить не только за входной дверью, но и за весьма солидной частью самой кухни, причем как раз той, где располагались столы и посуда.

Итак, все было готово. Мы с ребятами из «Железного Феликса» подготовили места и жучки для наблюдения, а сами ухитрились остаться незамеченными. Теперь надо было только ждать.

Была глубокая ночь. И я снова сидела на дереве.

На этот раз, выдвигаясь на наблюдательный пункт к коттеджу, я могла не опасаться, что меня заметят представители официальных организаций, на которых лежит обязанность охранять коттеджный поселок. Но теперь я должна была прятаться от Ирины, которая видела меня в лицо и могла запомнить машину, поэтому я снова пробиралась на Речную, девять окольными путями.

Зеленский, как и обещал, переехал в «умный дом» на следующий же день после нашего разговора. С ребятами из охраны я договорилась, что когда они будут открывать для него входную калитку и объяснять, как работает сигнализация, они придут всей группой, и те двое, с которыми мы ставили жучки, незаметно отделятся от группы и останутся в доме.

Если придет вся группа, то на общем фоне их отсутствие останется незамеченным, и даже если Ирина в тот момент будет следить за происходящим, она не должна понять, что вышло немного меньше народу, чем вошло.

Все прошло благополучно, подсадные агенты, с которыми у меня была постоянная связь, доложили, что они заняли наблюдательные позиции в спальне и, еще через некоторое время, что Зеленский именно туда перенес свои личные вещи и разложил по шкафам.

Пока все шло по плану.

На дереве я на сей раз обосновалась капитально, поэтому могу сказать, что у меня были даже некоторые удобства. Зная, что сидеть мне придется неопределенное время, я захватила с собой кофе в термосе и даже бутерброды. Поэтому, когда наступила темнота, я перекусила и подкрепилась кофейком, сочувствуя ребятам из охраны, которые сидели сейчас, скрючившись на своих местах в спальне и, наверное, под храп Зеленского проклинали все на свете. Надеюсь, после задержания преступницы руководство выплатит им премиальные.

Однако время шло, а никаких сигналов от своих агентов я не получала. Да и жучок, установленный над изголовьем кровати и передающий изображение на планшет, укрепленный в ветвях прямо у меня перед носом, не показывал ничего необычного. Тело мужчины под одеялом и польский нос – вот все, что я видела уже на протяжении нескольких часов. Никого из посторонних в спальне не появлялось.

И – увы! – так и не появилось до самого утра.

В седьмом часу я увидела, как Зеленский поднялся с кровати, надел халат и отправился по каким-то своим делам. После этого вылезли из своих укрытий и мои герои. Я поспешила сказать им, что на сегодня они свободны и могут отдыхать, но вечером обязательно должны вернуться.

Увидев на экране, что Зеленский находится в кухне, я сообщила ребятам, что сейчас они могут незаметно покинуть дом.

Как они там обошлись с сигнализацией, мне было неизвестно, скорее всего, связались со своими и попросили отключить ее на время, но вскоре я увидела их выходящими из калитки. Ребята ушли, а я осталась на дереве наблюдать за завтракающим Зеленским и теряться в догадках, почему Ирина на пришла.

Всю ночь у меня буквально слипались глаза, и я боялась, что незаметно для самой себя могу уснуть и свалиться с этого дерева вместе со своей дорогостоящей аппаратурой. Но сейчас от расстройства у меня даже исчезла сонливость.

«Быть такого не может, чтобы я ошиблась! – мысленно убеждала я себя. – Ирина – единственная возможная кандидатура. Она ставила систему, и только она могла незаметно вскрыть ее. И у нее есть право на это наследство. Но почему она не пришла? Заподозрила что-то? Или все-таки видела, как мы ставили жучки? Или просто чего-то ждет? Но ведь я ясно дала понять, что Зеленский скоро уезжает, и надолго».

Впрочем, что толку ломать голову? Все равно я не смогу получить ответ на свои вопросы.

Зная, что днем Ирина работает, а следовательно, не придет в коттедж, чтобы лишить жизни моего клиента, я решила последовать примеру ребят из охраны и тоже немного отдохнуть.

Упаковав свою аппаратуру, я спустилась с дерева и поехала домой.

Там приняла ванну, но прежде чем лечь спать, решила сделать один звонок.

– Валентина Степановна? Это Татьяна. Помните, я недавно приходила поговорить насчет нового жильца в том доме?

– Да, я помню.

– Вы не передумали? Еще хотите встретиться с ним?

– Нет, отчего же. Просто, ваше предложение было неожиданным, и я… а так… отчего же, можно встретиться.

– Что ж, прекрасно. Я звонила ему, он говорит, что уже переехал в дом, и как обращаться с приборами ему объяснили охранники. Ну, знаете, та фирма, которая охраняет здесь все коттеджи.

– Да, да, я знаю.

– Ну вот. Но он заинтересован в том, чтобы за домом следили во время его отсутствия. Поэтому завтра, перед своим отъездом, он хотел бы встретиться с вами и все обсудить.

– А что, он уезжает уже завтра?

– Да, я ведь вам говорила. У него какие-то дела за границей. Ему поэтому и разрешили устроиться в доме раньше, чем закончится процедура оформления.

– А-а, понятно…

– Ну вот. Сегодня у него какие-то дела, и он целый день занят, а завтра в десять утра вы можете прийти в коттедж, вас будут ждать.

– Хорошо. Спасибо, я приду.

– Что ж, тогда до свидания.

– До свидания, Татьяна.

Переговорив с Валентиной Степановной, я решила для себя, что, если Ирина не появится и сегодняшней ночью, я сдам свою лицензию.

С этой приятной мыслью я и легла спать.

Проснувшись около шести часов, я снова приняла душ, перекусила и отправилась на свой наблюдательный пункт.

Благополучно добравшись до поселка и снова оказавшись на дереве, я разместила аппаратуру и первым делом попыталась определить, где находится Зеленский. Но ни в кухне, ни в спальне его не было. Тогда я связалась с ребятами, чтобы узнать, где они. Оказалось, что они уже в доме, но свои наблюдательные пункты в спальне пока не занимали.

– Эти углы нам за прошлую ночь уже осточертели, – слышала я недовольный голос с плохо скрытыми раздраженными интонациями. – Чего там сидеть в этой спальне, когда он вон, в гостиной, телевизор смотрит.

– Потерпите, ребят, ну еще ночку, – уговаривала я. – Сегодня должна прийти.

– Посмотрим… – угрожающе ответила рация, и я поняла, что, если и сегодня ничего не случится, они сдадут в полицию меня.

Снова потянулось бесконечное время. День медленно перетекал в вечер, а вечер в ночь. На сей раз я не взяла с собой ни кофе, ни бутерброды. Только то, что нужно для дела, – планшет, наушники, пистолет. К черту бутерброды!

Настроение было паршивым.

Стараясь не думать о том, что будет, если Ирина не явится и сегодня, я смотрела на экран, время от времени принимая короткие доклады своих подсадных агентов.

Вот Зеленский появился в кухне… делает что-то у плиты, видно только спину… ага, яишенка! Ну что ж, приятного аппетита, Станислав Брониславович.

Зеленский поел и снова ушел из кухни. Я связалась с ребятами и сказала, что им пора занимать свои места в спальне. И действительно, вскоре жучок в спальне показал пана Зеленского во всем блеске – в семейных трусах и белой майке советского образца. Он залез в кровать, какое-то время читал книгу, потом выключил свет и, по всей видимости, уснул.

Я переключила оборудование на режим ночного видения и продолжала наблюдать.

Ничего не происходило.

Часовая стрелка доползла сначала до часа, потом до двух и показывала уже без четверти три, а я видела перед собой все ту же картину: тело, накрытое одеялом, и нос.

«Может быть, я пропустила ее? – в отчаянии думала я. – Может быть, она приходила днем и успела уже подсыпать какой-нибудь цианистый калий, например, в соль?»

Нервы не выдерживали.

Устав пялиться в экран планшета, я то и дело вглядывалась сквозь густую листву в прекрасное ночное небо.

И, разумеется, пропустила ее.

В очередной раз переведя взгляд с небосвода на монитор, я увидела, что посторонний силуэт, появившийся в комнате, уже склонился над кроватью.

В ту же секунду я пришла в стопроцентную боевую готовность.

У меня с ребятами была предварительная договоренность о том, что из своих укрытий они могут выйти только по моему сигналу. Поэтому в спальне никакого переполоха не наблюдалось.

Ирина, – а я была уверена, что это была именно она, – спокойно делала что-то над кроватью со спящим Зеленским, но я не очень понимала, что именно. Приборы ночного видения давали не такое четкое изображение, какое дает видеокамера при дневном свете, поэтому, чем именно занимается Ирина, склонившись над Зеленским, я смогла догадаться не сразу.

А ребята, перед глазами которых вообще был только вид сзади, понимали, пожалуй, еще меньше моего. И в результате мы чуть было не упустили время.

Жучок у изголовья показывал, что у Ирины было что-то в руках, какой-то небольшой предмет, с которым она производит какие-то манипуляции.

«Готовится душить? – все пыталась угадать я. – На веревку вроде не похоже…»

Между тем Ирина закончила свои манипуляции, положила что-то в карман и подняла кверху то, что держала в руке. Какой-то небольшой прямоугольник… или цилиндрик… и сверху… что это за тоненькая ниточка? Мелькнула и исчезла…

И вдруг я поняла…

Шприц! Она хочет сделать ему укол. И уже все подготовила, набрала лекарство из ампулы, выпустила из шприца воздух… Эта ниточка, это ведь часть содержимого, которое всегда выливается из шприца в таких случаях….

– Вперед!!! – не помня себя, заорала я, схватив рацию.

И тут же увидела на экране, как из-за оконной портьеры выскочил один из бойцов и почти сразу же к нему присоединился второй, из-за шкафа.

Они успели, и я смогла наконец перевести дух.

– То есть невероятно… то есть кошмарно, – растерянно и испуганно бормотал Зеленский минут двадцать спустя. – Скажите, что все то значит?

– Ничего, Станислав Брониславович, ничего страшного, все уже позади, – успокаивала его я. – Теперь больше никто не сойдет неожиданно с ума и никого не убьют. Теперь вы можете спокойно жить в этом доме, который принадлежит вам по праву, и ничего не бояться.

– По праву этот дом принадлежит мне, – сверкая глазами, почти выкрикнула Ирина, которая, уже в наручниках, стояла тут же, в комнате.

– Правда? Но если дом принадлежит вам по праву, тогда зачем же вы убили всех этих людей?

– Я никого не убивала, – огрызнулась она.

– В самом деле? А нельзя ли полюбопытствовать, что за препарат вы хотели ввести вот этому гражданину? Витамин В?

На это Ирина не ответила, но взглянула на меня почти с ненавистью.

– Ампулку там, у нее в кармане, не забудьте приобщить к делу, – напомнила я охранникам.

Прошло еще немного времени, и приехала опергруппа, присланная Кирей, вовремя предупрежденным мной. Ирину увезли, но я решила еще немного задержаться. У меня еще было дело здесь.

– Ну что ж, Станислав Брониславович, ваш заказ выполнен, дело раскрыто.

– Неужто то все сделала вот та небольшая девушка?

– Она самая.

– То есть невероятно.

– Почему же невероятно? Мне приходилось видеть еще и не такое.

– Но зачем ей убивать меня?

– Как же зачем? Чтобы унаследовать этот дом.

– Но наследовать могут только родственники.

– Ну да. Вот она и есть… родственница.

– Как то?

– Станислав Брониславович, время уже позднее, давайте мы с вами договоримся, когда вы сможете расплатиться со мной, я приду, и тогда уж все вам подробно расскажу.

– Платиться? – сразу перестал понимать русский язык Зеленский. – Когда?

– Когда вы назначите, – после волнений, испытанных на дереве, ничто уже не могло рассердить меня.

– Когда же?..

– Может быть, завтра?

– Завтра?

– Да, завтра. Часа в два дня. Я подойду, рассчитаемся, а заодно и все расскажу вам. Хорошо?

– Хорошо? – как попугай повторил Зеленский.

– Ну вот и хорошо. Тогда до завтра.

– До завтра, – машинально ответил он.

Я поехала наконец домой и на сей раз уснула моментально. Дело было сделано.

На следующее утро я позвонила Кире, чтобы выслушать слова благодарности и узнать некоторые интересующие меня подробности.

– Ну как там моя девушка? – бодро спросила я. – Рассказывает что-нибудь?

– Так себе. Не очень откровенничает.

– Не удивляюсь. Ведь те, давние преступления, практически нельзя доказать.

– Ребята работают.

– Не сомневаюсь. Выяснили, как она в дом входила?

– У нее был дистанционный пульт. Такой же, как стационарные в доме и охранной фирме, только, как говорится, беспроводной.

– Так я и думала. Мне кажется, и ту катастрофу, семь лет назад, она тоже с помощью подобной штуки подстроила. О мотивах спрашивали?

– Ой, вот тут уж страсти разыгрались! Тут она не только ничего не скрывала, а даже, на мой взгляд, лишка наговорила. И чего только она не вытерпела, и чего только этому Алексею своему не простила. Чуть ли не на глазах у нее за другими девками ухаживал, а она все делала вид, что не замечает. Любила, мол.

– Думаешь, врет?

– Кто ее знает, может, и не врет. Между прочим, она просила, чтобы ты ее навестить пришла.

– Я?!

– Ну да, ты.

– Это зачем?

– Да я-то откуда знаю зачем. Из нее клещами не вытянешь. Поймали на месте преступления со шприцем в руках, а она и тут упирается.

– Говорит, просто так, в гости зашла?

– Говорит, попугать хотела.

– А-а… А в шприце-то что было?

– Препарат один. Провоцирует остановку сердца. А «Скорая» диагностирует сердечную недостаточность. Этот Зеленский, он ведь, считай, старик уже. Так что… ничего бы не заподозрили.

– Умно. А лекарство где взяла?

– Не говорит. В аптеке, мол, купила.

– А где та аптека, забыла?

– Ну да.

– Что ж, Владимир Сергеевич, могу только успехов вам пожелать. Больших.

– Спасибо. На свидание-то придешь?

На этот вопрос я ответила не сразу. Навряд ли Ирина, которая наверняка понимала, по чьей милости она оказалась за решеткой, приглашала меня для дружеской беседы. А тащиться в следственный изолятор, тратить свое время, и все только для того, чтобы выслушать какие-нибудь нелицеприятные замечания в свой адрес, у меня не было ни малейшего желания.

Но вспомнив о том, что узникам в их просьбах отказывать не принято, я все-таки согласилась.

– Ладно, приду. Надеюсь, для меня она не припасла какого-нибудь препарата из аптеки.

– Ну, спасибо тебе, подруга.

Ирина сидела напротив меня за столом, и во взгляде ее уже не было ненависти. Но он стал упрямым и жестким, и я поняла, что Кириным ребятам придется очень постараться, чтобы доказать хоть какой-то эпизод той длинной криминальной повести, автором которой была сидящая передо мной молодая женщина.

– Всегда пожалуйста, – ответила я. – Только за что благодаришь, не понимаю?

– Не понимаешь? Да ну? – Теперь она смотрела с насмешкой. – А кто меня сюда засадил? Разве не по твоей вине я теперь на нарах парюсь?

– А разве не по своей? Разве я людей гробила?

– А-а… ну да… Да, тут мы с тобой друг друга не поймем. Ты же в шкуре моей не бывала…

– Да уж, убийств за мной не числится.

– Убийств… Слово-то какое… Поганую жабу раздавить – это разве убийство?

– Это кто же поганая жаба?

– Да, неважно. Все равно не поймешь. Ладно, оставим. Я тебя за другим позвала. Пацан у меня… остался.

– Знаю.

– Так вот. Я опекунство хочу оформить… все равно ведь засадят… надолго. Опекунство на тетю Валю.

– На какую тетю Валю?

– Ну, как на какую, ты же сама к ней приходила.

– На Ускову, что ли?

– Ну да. Поможешь? Поговори с ней, она согласится.

– Не знаю… она-то, может, и согласится, но как по закону… не знаю.

Я говорила искренне, потому что действительно не очень представляла себе возможность оформления опекунства над несовершеннолетним ребенком на постороннего человека. Но в глазах моей собеседницы вдруг появилась такая тоска и боль, так ясно читалось в них: «И снова меня предают», – что я поспешила сказать:

– Но я поговорю. Поговорю, раз обещала.

Я вдруг поняла, что всеми чувствами этой женщины, совершившей такие страшные преступления, двигало только одно: давняя, затаенная, очень острая и очень сильная обида. И что с годами эта обида не проходила, а, наоборот, разгоралась все больше и больше. Я решила попытаться поговорить с ней.

– Вот… хочу спросить… – неуверенно начала я.

– Спроси.

– Пацан твой… сын того… Алексея?

– Да.

– И ты не сказала ему?

– Нет.

– Ну и дура.

– Да? Да?! Я, значит, дура? Да?! А ты, значит, умная? А как бы ты поступила, если бы как раз в тот момент, когда собиралась об этом сказать, узнала, что этот… что он подыскивает себе богатенькую телку на стороне и даже на днях едет, видите ли, в Москву, знакомить родителей со своей невестой, а? Что бы ты сделала?

– А как ты это узнала? – как можно спокойнее спросила я, стараясь не обращать внимания на истерические ноты, которые уже прорывались в ее интонациях.

Ирина на какое-то время замолчала. Потом спросила:

– Курить есть?

Специфика моей профессии предполагала отличное знание нюансов посещения заключенных, и к такой просьбе я была готова.

– О! Дорогие… Богато живешь? – спросила Ирина, когда я подала ей сигарету.

– Не жалуюсь. Так как же ты узнала, что он собирается жениться?

– Я тогда работала в одной фирме, – помолчав, сказала она, – мы занимались электронными системами. А у Лешки родители как раз коттедж этот огромный достраивали. Ну и сказал он мне как-то, что его мать хочет, чтобы в кухне у нее все было автоматизировано. А тогда только появились такие дома в Англии, где ни прислуги не нужно, ни прачки… ну, в общем, полный сервис. Ну я и предложила ему: скажи, мол, мамке, пускай такой же себе закажет. Бабки у них были, возможности были… Правда, я и сама не очень верила, что все это получится, а потом смотрю – закрутилось дело…

– То есть начинка в кухне это, выходит, твоя идея?

– А чья же еще? Они ведь, Алтуфьевы эти, даром что богатые были, а так – ни ума, ни фантазии. А я еще тогда подумала: закажут проект нашей фирме, вот и познакомит меня Леша со своими родителями. Вот уж точно – дура. Проект они, конечно, заказали, но пока дом строился, сами они не жили в нем, снимали где-то квартиру. Так что с родителями мне познакомиться не удалось. Но систему я поставила, и на кухню, и охранную… Это тогда все внове было, мне и самой было интересно, так что работала, как говорится, с огоньком. – На лице Ирины снова появилась циничная усмешка. – Ну, сделала все, переехали они, стали жить. Только Леша меня в гости не звал, все говорил, что еще не время. А я-то ведь дура, правильно? Ты ведь сама сейчас сказала, да? Ну вот. Я на него рот разинув смотрела, всему верила. Да еще систему свою усовершенствовать взялась. Не по контракту даже, а так… за ради интереса. Нравилось мне этим заниматься, вот и… пропади оно все пропадом. В общем, кроме стационарных пультов, я для удобства захотела сделать еще дистанционный. И чтобы на него видеоизображение подавалось. Чтобы видно было, что происходит в доме. Например, если вор залез, чтобы сразу было ясно, где он и чем занимается. Дом ведь большой, пока вора во всех этих комнатах отыщешь. Ну вот, сделала, начала тестировать, думаю, вот приготовлю любимому сюрприз. А приготовила себе. Подключила все, изображение пошло. Смотрю: они всей семьей на кухне сидят, разговаривают о чем-то. Да оживленно так, радостно. Ну, мне интересно, конечно, стало, о чем это будущие родственники беседуют. Звук прибавила, а они, оказывается, будущую Лешенькину пассию обсуждают. И девушка-то какая хорошая, и родители-то у нее… Особенно мамка эта его. «И как это, – говорит, – Лешенька, удачно для тебя получилось…»

Ирина прервала свой рассказ и сделала несколько глубоких затяжек.

– С неделю потом я просто видеть его не могла, – продолжила она. – Но потом ничего, оклемалась. Я знала, что он в Москве на заочке учится, ну и с телкой этой там же познакомился. Стала я следить внимательно, как он себя ведет. Про свою дистанционку ничего не сказала, а стала наблюдать и сравнивать, что на самом деле происходит и что он мне говорит. И чего я тут насмотрелась, тебе и в страшном сне не увидеть. Насчет этой своей поездки в Москву, когда он с родителями ездил знакомиться с теми родственниками, сказал он мне, что ездил на пересдачу. Экзамен, мол, не сдал. Ну, и остальное все… в том же духе. Врал напропалую. А я скоро узнала, что у меня ребенок будет…

Ирина снова замолчала.

– Про семью свою он мне рассказывал иногда… – снова продолжила она. – Что род старинный и что усадьба эта, ну, коттедж-то, не может быть продана, а должна переходить по наследству старшему мужчине в роду. Но тогда я об этом не думала. Тогда мне просто отомстить ему хотелось. И я знала как… Я все знала, что у них дома творится, поэтому, когда они собрались ехать встречать эту самую невесту из Москвы, у меня уже все было готово. На этой машине мы часто с Лешкой катались, и однажды я улучила момент и поставила туда такой… маячок. А дальше все было просто…

Ирина остановилась и посмотрела на меня.

– Плохая я, да?

– Не мне судить. Только как же ты решилась-то? Сама говоришь – уже беременная была…

– Тогда срок маленький был, я об этом и не думала. Просто очень обидно было. Я к нему всей душой, а он… за тридцать сребреников всю меня с потрохами продал. А когда срок уже подходил, и я знала, что мальчик будет, вот тогда я подумала. И про наследство вспомнила, и про предательство его. Почему мой сын должен оглодки с чужих столов подъедать, когда он имеет полное право на этот дом? Почему?

– И ты решила устранить остальных наследников?

– Да. Да!! А кто они были? Два никудышных старика, которым и так жить-то оставалось три дня с половиной. Я имела возможность наблюдать за тем, что происходит в доме, и когда увидела, что сначала один, а потом другой начинает заговариваться, немножко… помогла.

– Выступила в роли собеседницы?

– Вроде того. – Ирина усмехнулась, и я поняла, что эта ее выдумка не только не тревожит ей совесть, а даже доставляет удовольствие. – Я кроме стандартных записей, которые изначально были на звуковоспроизводящих системах в кухне, добавила туда еще пару-тройку текстов, подогнав свой голос под мужской. Хе-хе… вот было забавно… Сначала они как бы пугались, начинали оглядываться, искали, откуда идет этот звук… А потом ничего, привыкали. Здороваются – здравствуй, братец, здравствуй, сестричка… а братец и сестричка давно уже в могиле лежат. Хе…

До сих пор я слушала Ирину без осуждения, даже с некоторой долей сочувствия, но после этого эпизода в ее рассказе сочувствие мое улетучилось.

– Ну ладно, те были старики, – довольно жестко проговорила я, – а девушку-то ты за что задушила? Ей что, тоже оставалось три дня с половиной?

– А ты сперва докажи, что это я ее задушила. – Выражение лица Ирины тоже изменилось, и на нем снова появилась та ненависть, которую я наблюдала вчера ночью в спальне.

Еще немного помолчав и докурив сигарету, она сказала уже спокойно:

– Про нее я и не знала ничего. Я думала, раз старики последние из прямых родственников, значит, после их смерти дом перейдет… к нам. А оказалось, что они и косвенных родственников тоже считают. Тут я… не знаю, рассердилась как-то. Пришла да и придушила ее. Глупо, конечно. Но потом я в библиотеке родословную нашла и все выяснила. Оставался только один из всех, этот самый, который… вчера который…

– Который вчера неожиданно выжил?

– Ну да. Поймала меня, да? Что ж, можешь радоваться. Он, конечно, уезжать никуда не собирался?

– Конечно нет.

– Да, это уж я поняла. Ловко ты меня…

– На том стоим. А ночью-то ты зачем приходила? С неделю назад?

Ирина замолчала и какое-то время смотрела на меня, в изумлении расширив глаза.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, раз говорю.

– Этого быть не может.

– Тогда откуда я это знаю?

– Неужели ты взломала систему? Но этого не может быть!

– Так зачем ты приходила?

– Не твое дело, – снова насупившись, огрызнулась она.

– В спальне был жучок, да? Ты забыла про него, а потом догадалась, что на нем может сохраниться запись, и это может выдать тебя?

– Не твое дело.

Но весь внешний облик моей собеседницы, выражение лица, поза, даже эта агрессивная интонация говорили о том, что я угадала.

Она еще немного помолчала, глядя в пол, потом подняла взгляд, в котором снова читалось спокойствие, упрямство и жесткая решимость.

– И вообще, – очень спокойным тоном произнесла она, – не пытайся использовать то, что я рассказала тебе. Ничего не выйдет. На протокол я ничего не скажу и от всего отопрусь. И на сознательность мою не дави – не поможет.

– Да я и не собиралась давить на твою сознательность. Я не следователь, это их дело. Я тебе скажу по секрету, у меня даже диктофона с собой нет. Хотя, если бы знала, что столько интересного услышу, захватила бы.

– Такие записи судом не признаются.

– Зато следователям бывают полезны.

– Но у тебя же ее нет?

– Нет. Можешь не волноваться.

– А я и не волнуюсь… Так ты… поговоришь? С Усковой? – спросила она через минуту уже совсем другим тоном.

– Раз сказала – значит, поговорю.

На этом разговор наш закончился, и я вновь оказалась на вольном свежем воздухе.

Конечно, я поговорю с добрейшей Валентиной Степановной. Я даже постараюсь оказать помощь в устройстве этого опекунства, если смогу. Ведь мальчишка-то ни в чем не виноват. Ну отдадут его в детский дом, ну и что из этого выйдет? Тоже обидится на кого-нибудь на всю оставшуюся жизнь да и станет таким же, как мамаша… Моральным уродом. Кто его знает, какие еще гены могут передаться по наследству? Эта область науки еще очень загадочна.

Но этим я займусь несколько позже, а сейчас мне ясно одно: я закончила сложное и очень запутанное дело и меня ожидает заслуженное вознаграждение. Берегись, «умный дом», я уже еду!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg