«Уличная»

Андрей Кивинов

Уличная

Здравствуйте. Алла Борисовна?

Да… Слушаю вас.

Следственный департамент беспокоит. Капитан юстиции Красноперов.

Обычно, когда беспокоит следственный департамент, человек лихорадочно вспоминает, где в своей блистательной карьере оставил преступный след. А, учитывая, что нет в нашей стране трудящегося, хоть раз не преступившего закон, воспоминания сии сопровождаются повышением давления, обильным потоотделением и почти инстинктивным желанием срочно влиться в ряды оппозиции.

Но Алла Борисовна отнеслась к звонку спокойно, хоть и занимала серьезный материально-ответственный пост – директора ювелирного магазина «Остров сокровищ». И не потому, что была полной тезкой самой Примадонны и не потому, что не имела соответствующих грешков. Она предполагала, почему позвонил следователь. Поэтому даже не поднялась со стула.

Да, да… Очень приятно.

Мне передали дело по ограблению вашего магазина. Был такой трагический случай, если не забыли.

Такое забудешь.

Но есть хорошая новость.

Неужели, поймали?! – предположила Алла Борисовна, тут же вскочив, словно новобранец перед офицером.

Угадали… Но пока задержан только один из нападавших. Зато он дает признательные показания. Остальных объявили в розыск.

А украшения нашли? – строго уточнила рачительная хозяйственница.

Пока нет, но лиха беда начало. Как только задержим остальных, узнаем, где похищенное.

Уж, узнайте, пожалуйста.

Беда пришла в ювелирный магазин нежданно чуть больше месяца назад. В понедельник, около полудня, когда покупательский спрос стремится к нулю, и, как следствие, ажиотажа к золоту-бриллиантам не наблюдается. Его и так-то не наблюдается, но по понедельникам особенно. Все потрачено на выходных.

Охранник, чоповец Василий Аркадьевич, пятидесятилетний пенсионер органов внутренних дел, в прошлом старший дознаватель, по обыкновению кемарил на своем стульчике в темном углу, полностью полагаясь на единственную камеру видеонаблюдения и собственное знание жизни. И поэтому получил первым. Не успел вытащить ни верную дубинку, ни пистолет с травматическими пулями. Налетчики точно знали местонахождение спящего стража. К нему и устремились, едва переступив порог. Ловкий удар куском арматуры по серой кепочке с грозной вышивкой «Security», и как результат – полная дезориентация дознавателя в пространстве и времени. И профессиональный опыт бедняге не помог.

Второй получила по электронным мозгам упомянутая камера наблюдения. Ну, а потом дело дошло и до остальных – продавщиц Марины и Жанны, а также до пары пожилых молодоженов, выбиравших обручальные кольца.

Атаковали трое. Костюмы традиционные, разбойничьи, без изысков. Темные куртки и шапочки-балаклавы кустарного производства. С дырочками для глаз. В общем, буднично и скучно, словно школьная форма времен социализма. Самый страшный бандит наставил на несчастных продавщиц предмет, похожий на помповое ружье и объявил, что это ограбление, попросив не двигаться. Голос тоже без особых примет – мерзкий и противный, как у раннего Геббельса на трибуне. Молодожены предпочли не вмешиваться, сделав вид, что увлечены кольцами. Тревожную кнопку никто нажать не пытался – чужие драгоценности и золото на тот свет не возьмешь. Равно, как и свои.

Алла Борисовна, услышав подозрительные звуки, и не увидев в мониторе четкой картинки, поспешила в зал, забыв о предосторожности. И чуть не получила той же арматуриной. Хорошо, разбойник оказался благородным и в последнюю секунду руку затормозил.

После всех присутствующих заставили лечь на пол и про себя читать молитвы, а лучше расслабиться и думать о хорошем. Дальнейшее безобразие заняло не больше двух минут. Надо отдать должное налетчикам – они не били витрины, словно варвары, а аккуратно открывали и сгребали ювелирные украшения в специально приготовленные спортивные сумки, что говорило о хороших манерах и воспитанности. Напоследок предложили лежавшим на полу пожертвовать свои личные драгоценности в фонд помощи невинно осужденным соотечественникам. Алла Борисовна пожертвовала тремя кольцами, кулоном в виде зодиачного «водолея» и серьгами высокой пробы, купленными в прошлом году во время турпоездки в Иерусалим. Ушлые молодожены отдали еще не оплаченные кольца, нагло выдав их за свои, а продавщицы расстались с браслетиками и цепочками. Никаких черных кошек, символов и меток разбойники не оставили, просто вежливо попросив полежать десять минут без движения.

На подмогу никто не пришел. Во-первых, преступники прилепили самодельную табличку «ЗОКРЫТО» и подперли дверь изнутри заранее приготовленной трубой. Во-вторых, и прийти-то особо было некому. «Остров сокровищ» размещался хоть и не острове, но в подвальном помещении жилого дома, а сам дом в относительно безлюдном месте. В соседнем подвале ютился салон сотовой связи, а по другую сторону пирожковая «Пирожки на вынос», закрытая сегодня по причине прорыва трубы. И это тоже говорило о тщательной подготовке преступной операции. Не исключено – труба лопнула совсем не случайно, а была подпилена сообщниками.

Принадлежал «Остров сокровищ» не олигарху-миллиардеру, а бывшему директору средней школы, уволенному по злостному навету несознательных родителей о якобы поборах на ремонт и левом репетиторстве. Уголовное дело до суда не довели – не хватило прямых улик, но с любимой профессией Борису Соломоновичу – так звали директора – пришлось расстаться. Через год, отойдя от переживаний, он арендовал дешевый подвал, где открыл ювелирный магазинчик. Нанял персонал, охранника, и принялся спекулировать ювелиркой и бижутерией, привозимой из Италии, куда когда-то он возил на экскурсию учеников. За родительский счет, разумеется. И до момента ограбления особых проблем не возникало, ибо налоговые органы, санитары, пожарники и таможня – это не проблемы, а накладные расходы. После того, как предприятие окрепло, принял на должность коммерческого директора Аллу Борисовну, а сам занимался лишь контрактами с итальянскими партнерами. Не сказать, чтобы ювелирный бизнес по уровню доходности мог сравниться со школьным, но с голоду умереть не давал.

Ущерб был велик – список похищенного занимал шесть листов формата А-4. Приехавшие на место происшествия опера и следователь усомнились в подлинности списка, но опровергнуть его не смогли, посему смирились. В конце концов, не им же возмещать убытки. И даже не страховщикам, ибо экономный хозяин страховкой пренебрёг.

Уголовное дело возбудили тут же, прямо в магазине, хотя один из оперов, от которого сильно разило пивом, голосом Жеглова грязно намекнул Борису Соломоновичу – а не инсценировка ли все это с непонятной пока целью? Но, когда коллеги дали ему еще пива, он успокоился и больше версий не строил.

Юный, словно ранняя весна, следователь, осмотрев место происшествия, сразу обрисовал не очень радужную перспективу. Преступление хоть и дерзкое, хоть и резонансное, но трудно раскрываемое по причине отсутствия зацепок. Вот, если бы, к примеру, кто-нибудь из бандитов обронил паспорт или карточку социального страхования, был бы шанс. А так – извините. Расследование может затянуться.

И действительно, в первые две недели никаких особых подвижек не наблюдалось, кроме формально-юридических – Бориса Соломоновича и остальных (кроме молодоженов) официально признали потерпевшими и гражданскими истцами. И, естественно, как того требует закон, разъяснили права. Отчего легче не стало.

Но директор «Острова сокровищ» не сдался – не таков был характер отставного педагога. Связался со своими оппонентами, теми, что хотели упечь его за поборы и попросил совета по старой дружбе.

Да какой тут совет, Соломоныч? Несмазанная машина плохо едет. Вот и смажь. Не бойся, это не взятка, а спонсорская помощь. Только к следаку не ходи, лучше сразу к руководству.

Борис Соломонович рекомендациям внял. Встретился с руководством, заинтересовал. Там пообещали проникнуться. И намекнули, что неплохо бы проспонсировать не только следственные органы, но и оперативные службы, ведь именно последним предстоит найти обидчиков.

Борис Соломонович, конечно, пригорюнился, но помощь оказал, потревожив секретный банковский счет, заложенный еще в школьные чудесные годы.

И результат не заставил себя ждать!

Но этого хозяин пока не знал, потому что находился в Таиланде, восстанавливая нервную систему. Поэтому следователь позвонил не ему, а в магазин, что, впрочем, не принципиально.

Алла Борисовна, – продолжил Краснопёрое, – завтра мы хотим провести «уличную».

Что, простите?

«Уличную». Или, говоря юридическим языком, проверку показаний на месте. Привезем задержанного, и он покажет, как совершал разбой, а мы запишем на видео. Это обычная процедура, она необходима для закрепления доказательной базы.

А-а-а… Поняла…

Ну и прекрасно… Приедем мы в полдень, это займет не более получаса. Магазин на это время надо закрыть.

Да, конечно…

Постарайтесь собрать всех, кто в тот день находился в зале. Продавцы, охранник. И не очень афишируйте мероприятие… Есть информация, что в магазине может быть сообщник. Не исключено, бандиты попытаются отбить своего.

Господи… А Борису Соломоновичу вы позвонили?

У него отключен телефон.

Да, он сейчас в Таиланде, не хочет, чтобы его беспокоили.

Если вдруг позвонит, передайте ему радостную весть.

Обязательно! Спасибо вам!

До завтра.

Положив трубку, Алла Борисовна подняла руки к небу и по-молодецки выкрикнула: «Ее»! что в переводе с английского означает «Ура».

Затем бросилась из кабинета в зал, чтобы обрадовать подчиненных, но вовремя спохватилась, вспомнив предупреждение следователя. Поэтому ограничилась сообщением, что завтра в обязательном порядке надо присутствовать на рабочих местах. И намекнула на сюрприз.

Правда, теперь вместо бывшего дознавателя в углу спал новый охранник. Не менее опытный и более авторитетный. В прошлом – офицер госбезопасности. Но, это не столь важно. Какая разница кого бить арматурой по голове? Тем более, что арматурина будет бутафорская.

Вечером, возвращаясь из магазина, Алла Борисовна завернула в гастроном, купила бутылочку красного винца испанского разлива, баночку красной икры и коробку «Рафаэлло». Устроят с мужем маленький семейный праздник. Хоть одно радостное событие в череде тоскливых будней. Поимка бандита – разве не радость, достойная обмывания легким алкоголем?

Как любой человек, занятый нелюбимым делом, Алла Борисовна искала утешение в позитивных мелочах. Да, так уж сложилось, что она – дипломированный театральный критик, вынуждена торчать в душном подвале, да еще становиться жертвой преступлений. Но жизнь не поэзия, а проза. И очень дорогая проза. В материальном смысле. Да и моральном.

Утром следующего дня она предупредила девушек и охранника, что обещанный сюрприз состоится в полдень. Сама по такому случаю надела лучший костюм, подаренный мужем на сорокалетний юбилей. Сделала макияж, как в журнале «Космополитен» и уложила волосы в парикмахерской. Все-таки их будут снимать на видео, и неизвестно, где, кто и когда это видео будет смотреть. А ну, как покажут в «Чистосердечном признании» или программе «Максимум»? Не говоря уже про интернет. Надо быть в форме.

Удивительно, но органы не опоздали. Без пяти двенадцать из туманной дымки вынырнул и со скрипом затормозил потертый микроавтобус с надписью «Полиция» и мигалкой на крыше. Делегация была представительна. Сам следователь Красноперов – полноватый, страдающий легкой одышкой, мужчина лет тридцати пяти, с кожаной коричневой папкой, украшенной золотым тиснением «Служа закону – служим народу» и оторванным металлическим уголком. Крепко сбитый небритый оперативник, сцепленный блестящими никелированными браслетами с задержанным налетчиком. Двое суровых конвоиров в форме с сержантскими погонами, оператор с серьезной камерой и пара гражданских лиц мужского пола, игравших роль понятых – анахронизма, оставшегося от советской правоохранительной системы, как символ недоверия властям.

Постучав в окно подвальчика, Красноперов, облаченный в чуть помятый и явно маловатый китель, жестом пригласил Аллу Борисовну на улицу, куда она тут же и проследовала.

Здравствуйте… Алла Борисовна? Да, это я.

Очень приятно. Красноперов Игорь Эдуардович, – следователь протянул директрисе глянцевую визитку, украшенную барельефом российского флага и двуглавого орла, – все на месте?

Да, только охранник другой.

Ничего. Мы начнем с улицы, затем пройдем в магазин и продолжим.

Он повернулся к налетчику.

Иванов, рассказывайте дальше.

Человек, опозоривший своим поведением древнюю русскую фамилию, огляделся, а затем попросил закурить.

На вид ему было лет двадцать пять, и его внешний облик никак не соответствовал тяжести совершенного преступления. В студенческой среде его приняли бы за вечно голодного сына бюджетных родителей. Легкая сутулость, украшавшая спину, больше подходила бы компьютерному геймеру, а прыщавость – созревающему тинейджеру. Возможно, он употреблял запрещенные законом препараты и заработал гепатит, на который намекали желтые белки глаз. На плече висела потертая спортивная сумка. А «ширева» тебе не принести? – жестко присек попытку расслабиться сопровождающий его мрачный, как дыба, оперативник, – начинай, сказали.

Ну чо… Тачку вон там бросили, – желтоглазый налетчик показал свободной рукой на угол дома, – Прыщ в ней остался, а мы пошли…

Эксперт включил камеру, назвал время возобновления записи и, словно опытный репортер, принялся кружить вокруг налетчика. Выражение лиц понятых, которых, скорее всего, наняли за вознаграждение, более подходило гражданам, спешащим в туалет, нежели исполняющим свой общественный долг.

Куда пошли, что делали? – раздраженно переспросил Красноперов, – сами, сами рассказывайте, без наводящих.

К дверям пошли, – задержанный, таща за собой опера, сделал несколько шагов по направлению к магазину, – ничего не делали, просто шли. Санек первым, я вторым, Шмель третьим. Спустились, одели маски.

Не одели, а надели, – поправил следователь, демонстрируя всем свой образовательный уровень, – одевать можно женщину…

Почему? И надевать тоже, – простодушно парировал задержанный.

Это тебя в камере наденут, если спорить будешь… Ой, это записалось? Эксперт молча кивнул.

Потом сотрешь.

Нельзя… Кассету опечатаем.

Черт… Останови съемку. Давайте еще раз. От машины. Делегация вернулась к исходной точке, и задержанный повторил рассказ. Со стороны могло показаться, что дотошный режиссер попросил переснять неудачный дубль. Вернувшись к дверям, на которых висело грозное предупреждение, что в магазине ведется скрытое видеонаблюдение, следователь уже вежливо попросил задержанного:

Дальше, пожалуйста…

Ну, так-то первым Санек зашел.

Красноперов открыл дверь, заменив собой некоего Санька, после чего все присутствующие устремились в «Остров сокровищ».

Чоповец уже проснулся и даже встал со своего рабочего места. Жанна и Марина торчали за прилавками с улыбками, не соответствующими трагичности момента. Алла Борисовна сделала им знак, и они погрустнели.

С порога налетчик пальцем свободной руки указал на охранника.

Короче, Санек орка по чбану отоварил.

Кого?! – не понял следователь.

Ну, вон… Охранника.

Чем отоварил?

Да была у него какая-то приспособа. Типа трубы.

Покажите, как бил?

Красноперов извлек из своей папки «Комсомольскую правду», свернул в трубочку и протянул Иванову. Тот подошел к охраннику.

Только он спал.

Господин охранник, будьте добры, усните… В смысле, сделайте вид, что спите.

Господин охранник согласно кивнул следователю, сел в свое кресло и закрыл глаза.

Он храпел, – подрехтовал Иванов.

Блин, это непринципиально… Бейте, бейте. То есть, показывайте, как бил Санек.

Иванов взял газету, вяло замахнулся, и несильно шлепнул ей по кепочке охранника, словно смахнул муху.

Ну, он выключился.

Прямо в кресле?

Да… А где ж еще? Не в сортире же.

Хорошо… Господин охранник вы подтверждаете это?

Подтверждаю, – согласился бывший чекист, – только я тогда не работал. На другом объекте был.

А, ну, да, конечно, – спохватился Краснопёрое, – тогда закройте глаза и сделайте вид, что вы… Как бы это сказать… Без сознания.

Охранник живописно склонил голову на грудь и расслабленно опустил руки к полу. Для полной достоверности не хватало только искусственной крови.

Отлично. Так и сидите до конца следственных действий… Иванов, продолжайте.

Ну, потом Леха глаз разбил, – налетчик кивнул на камеру видеонаблюдения.

Покажите, как.

Иванов той же газетой, подпрыгнув, ударил по камере. Пристегнутому оперу тоже пришлось подпрыгнуть.

Так, – удовлетворенно кивнул следователь, – кто в тот момент находился в магазине?

Так вот эти две мартышки и пара лохов.

Сам ты мартышка! – возмутилась Жанна, действительно чем-то напоминавшая маленькую обезьянку, – ворюга поганый!

Спокойно, граждане… Иванов, следите за своей речью. Вы не в камере, а на следственном эксперименте, – напомнил Краснопёрое.

Опер незаметно дернул наручники, словно к руке был пристегнут дрессированный медведь, забывший про строгого хозяина.

Кто где стоял?

Так эти там же, а мужик с теткой в углу. Чего-то разглядывали.

Товарищи понятые, – обратился следователь к добровольным помощникам, – встаньте на место тех покупателей. Закон это допускает.

Понятые тут же выполнили просьбу.

Продолжайте, Иванов.

Ее тут не было, – вспомнил разбойник, заметив Аллу Борисовну, – она потом выскочила.

Алла Борисовна, отойдите, пожалуйста, к дверям подсобки и просто стойте там.

Директриса послушно переместилась за прилавок.

Ну, потом Шмель крикнул, чтоб все не рыпались… Это ограбление.

Так и сказал?

Да не помню я… Чего-то типа того. И бластером пригрозил. Ну, то есть помповиком.

Желтоглазый, похоже, действительно был заядлым геймером.

Хорошо… Как повели себя граждане?

Так и повели. Не рыпались. Потом Шмель сказал, чтобы все легли на пол. Они легли.

Товарищи, – повернулся капитан юстиции к Жанне, Марине и понятым, – если не трудно…

У меня сарафан только из химчистки, – запротестовала Жанна, взглянув на не слишком чистый напольный кафель.

Я все понимаю, но это необходимо… Можно что-нибудь подстелить. Газеты, например, или бумагу упаковочную.

Выбрали газеты. К упомянутой уже «Комсомольской правде» присоединились «Аргументы и факты» и несколько старых журналов мод, принесенные из кабинета Аллой Борисовной.

Жанна посмотрела на задержанного Иванова, словно женщина на изменившего ей любовника, и аккуратно, придерживая сарафан, осторожно улеглась на газеты лицом вниз. Понятые и Марина тоже без особого восторга расположились рядом, уткнувшись смурными лицами в кафель.

Тут эта выскочила, – зрачки разбойника остановились на директрисе.

Не эта, а Алла Борисовна, – законно возмутилась дама, – а ты, сволочь наркоманская, лучше говори, куда золото дел?!

Да пошла ты… Еще себе наворуешь, толстозадая… Такой наглости невинно потерпевшая Алла Борисовна, дипломированный театральный критик, стерпеть уж никак не могла.

Ах, ты, паскудник! Я тебе покажу толстозадую!

Не успел следователь предпринять каких-либо упреждающих действий, как директриса, забыв про врожденную интеллигентность и включенную камеру, подскочила к геймеру – разбойнику и со всего размаху влепила ему звонкую пощечину. Последний чуть было не присоединился к понятым, лежащим на полу, но удержался лишь благодаря наручникам. «Улетное видео по-русски».

Ты чо творишь, дура?! – налетчик прикрыл желтое лицо свободной рукой. Второй удар не достиг цели, перехваченный твердой рукой небритого опера.

Спокойно, гражданочка… А ты, козлина, пасть закрой, иначе, бля, утром в параше проснешься!

Господа! Господа! – взмолился следователь, – успокойтесь! Съемка же идет! Не переписывать же нам все сначала! Этак мы до ночи не управимся!

А чо она первая?! – с видом обиженного ребенка, пожаловался налетчик.

Я тебе сказала – не она, а Алла Борисовна!

Тихо, тихо! – встал между конфликтующими сторонами Красноперов, – успокойтесь вы, наконец, и давайте продолжим. Сергей, отпусти Аллу Борисовну.

Опер выпустил директорскую руку. Алла Борисовна, тяжело дыша, вернулась к дверям и принялась обмахиваться рекламным буклетом.

Иванов! Продолжайте!

Ну, короче… Когда она выскочила, Шмель и ее хотел трубой, но, видать, пожалел. А она еще чем-то недовольна, коза, блин…

Зато ты, козел, смотрю, очень доволен, – из своего угла ринга бросила театральный критик.

Потом она тоже легла…

Алла Борисовна, – следователь с улыбкой Горбатого из «Места встречи» посмотрел на директрису, – поймите, это для дела…

Но у меня костюм… Прическа…

Вы хотите вернуть свои драгоценности?

Вернуть драгоценности хотелось. Очень. Коммерческий директор сжала кулаки, принесла из кабинета стопку прошлогодних журналов «Бурда», аккуратно расстелила десяток номеров и легла на них, словно загорающая на пляже, подложив под лицо полиэтиленовый пакетик.

Что дальше, Иванов?

Мы с Саньком с витрин гребли, а Шмель этих караулил.

Показывайте, показывайте, как вы это делали?

Налетчик поставил сумку на витрину и свободной рукой принялся извлекать из-под стекла украшения. Эксперт, нажимая паузу, фиксировал процесс.

Вы что, так вот аккуратно и вынимали?

Грабитель, не ответив, ускорил процесс выемки драгоценностей.

Потом Шмель сказал, чтобы эти свое отдали, – кивнул он на лежащих, когда витрины были опустошены.

Отдали?

А то…

Что отдали?

Ну, эта вот – Иванов носком кроссовки указал на директрису, – две гайки, и висюльку, со слоном, кажется.

Врешь! – не дождавшись разрешения следователя, вскочила на ноги Алла Борисовна, – не два кольца, а три! А кулон не со слоном, а с водолеем. А серьги? Про серьги не забыл?

Ну, может, и были… Не помню я…

Ничего, вспомнишь! Все до копейки вернешь, сволочь наркоманская!

Девчонки цепочки, кажись, отдали, а ветераны – кольца обручальные.

Так?

Не отдали, а они сами сорвали! – возмутилась Жанна.

Разумеется… Все, господа потерпевшие, спасибо, можете подниматься, – разрешил Краснопёрое.

Все встали и принялись отряхиваться.

Как вы уходили из магазина? – продолжил задавать вопросы задержанному следователь.

Обыкновенно, через дверь. Сначала Санек, потом я, Шмель последним.

И что было дальше?

Да, как всегда… Сели в машину и поехали к Саньку.

Как всегда, – мрачно пробормотала Алла Борисовна, – мы, похоже, у них не первые.

Разберемся… И куда дели похищенное?

Так, блин, в том-то и подлянка, что не знаю! Я ж говорил! Санек прикинул, что дома хранить стремно, предки найти могут, да и вообще… Мол, у него есть хороший скупщик. Санек сегодня толкнет, а завтра привезет бабосы. Шмель с ним решил ехать, для подстраховки. Ну и все! С концами оба! Ни их, ни бабосов. То ли меня кинули, то ли завалил их скупщик. Дело такое…

Да что ты врешь?! – не удержалась от возмущения Алла Борисовна! – какой наивный! Отдал, видишь ли… Товарищ следователь, у него ж по лицу все видно! Где золото, скотина?! Я за прилавком каждый день по двенадцать часов торчу, чтоб семью прокормить, варикоз заработала! Ты постой с мое, гад!

Он лучше посидит…

Следователь сделал знак оператору, тот остановил запись, назвав время, как требует законодательство.

Хмурый опер тут же угостил Иванова локтем в страдающую от гепатита печень, сопроводив удар репликой, переводимой с матерного на парламентский, как «Додразнился, человек нетрадиционной сексуальной ориентации?» Бедный налетчик согнулся в поясе и тяжело закашлялся.

Бис! – захлопала в ладоши театральный критик, – добавь-ка ты ему еще для ума.

Сергей, прекрати! – осадил оперативника капитан юстиции, – он же жалобу напишет. Зачем нам геморрой с прокуратурой?

Я ему эту жалобу в глотку затолкаю. И собственной мочой запить заставлю.

И правильно сделаете, – поддержала Жанна.

Так, все, товарищи, хватит… Алла Борисовна, я составлю протокол, завтра часиков в одиннадцать вам надо подъехать в отдел, подписать. И девочкам тоже. Это обязательно, таков порядок.

Хорошо, подъедем…

Алла Борисовна взяла под локоток следователя и отвела его к дверям.

Игорь Эдуардович, – шепотом попросила она, – а нельзя ли с этим ворюгой поактивней поработать?

В каком смысле?

Ну, как в каком?.. Физическом и психологическом… Чтоб сказал, куда золото дел? Я была бы очень признательна.

Вы предлагаете выбивать из него показания?

Ну, если других методов нет…

Хм… Алла Борисовна, про нас, конечно, много чего пишут, но… Лично я стараюсь работать в рамках закона. И, кстати, не исключено, что Иванов не врет.

Хреновые у нас законы.

Какие есть… Извините. Завтра я вас жду.

Он жестом головы попросил свою бригаду на выход. Едва милиционеры, понятые и бандит Иванов погрузились в микроавтобус, оставшиеся в магазине принялись обсуждать произошедшее. Для начала обратились к бывшему чекисту, как к профессионалу.

А что будет, если остальных не поймают? Кто вернет золото?

Ну… Может, и не поймают, – для солидности выдержав паузу, подтвердил чоповец, – этого, кстати, могут и оправдать… Видали, он сегодня без адвоката был. А из доказательств пока только его слова. Потом появится адвокат, и все…

Как одни слова? Он же все показал! При свидетелях!

Ну и что? Потом заявит, что менты научили, а он только повторил.

Во те раз! А зачем же мы тогда на полу валялись? – резонно поинтересовалась Жанна, – зачем вообще весь этот спектакль?

Ну… Так полагается. Хоть какое-то доказательство.

Алла Борисовна потерла ладошку.

Мало я ему…

Ой, девочки…

Молчавшая до сих пор продавщица Марина склонилась над прилавком.

Что?

А они товар забрали… Весь…

Все подошли к пустым витринам и несколько секунд рассматривали пространство под стеклом словно водители, вместо зеленого увидавшие на светофоре синий сигнал.

Просто забыли положить назад по запарке, – предположил чекист.

Я думала, они просто имитировали…

Алла Борисовна посмотрела на подчиненных взглядом аквалангиста, заметившего перед маской акулью морду.

Так мы тоже… – в унисон ответили подчиненные, – с пола же ни видно…

А я вообще спал, – упредил вопрос юридически подкованный чекист, – то есть, делал вид, что сплю. Как велели…

Ничего, они, наверно, недалеко отъехали. Сейчас позвоню, попрошу вернуть… Визитка же есть…

* * *

Алла Борисовна, ну как же так?! Вы, опытный театральный критик, и не смогли разоблачить такой дешевый спектакль?

Юный, как ранняя весна следователь с сочувствием посмотрел на вытирающую слезы директрису.

Да не дешевый! Они лучше иных профессионалов сыграли. Вон, даже Виктор Федорович купился.

Неужели так трудно было набрать мой номер?

А зачем? Красноперов сказал, что дело передали ему, оставил визитку. Форма, в конце концов… Но, главное, поведение! Комар носа не подточит. Камера включена – мы вежливые, камера на паузе – бандиту по печени!

Н-да… Красноперов… Психологически они рассчитали верно. И, уходя, наверняка затеяли разговор про ваше личное имущество. Так?

Да…

Потому что, когда думаешь о личном, забываешь про общественное. И это еще раз подтверждает их профессионализм… Что, у вас совсем не возникло никаких сомнений?

Ну, один момент показался мне странным, – Алла Борисовна прекратила стирать растекшуюся тушь.

Да? Какой?

Он поправил этого Иванова, когда тот сказал «одел». Мол, правильно говорить «надел». Они из-за этого даже еще раз переснимали.

И что тут странного?

Ну… Не каждый гражданский знает, как правильно говорить, а уж милиционер…

Милиционеры бывают разные, – нахмурился следователь, – значит так. Когда дозвонитесь до Бориса Соломоновича, или он, вдруг, выйдет на связь, скажите, что от него нужно еще одно заявление с указанием размеров убытка. Второе. Подготовьте список похищенного и приметы. А завтра милости просим в экспертный отдел. Будем составлять композиционные портреты злодеев. Девочек тоже захватите.

А кто в магазине останется? Вдруг, они снова вернуться?

Вряд ли. Снаряд в одну воронку трижды не падает…

Но хоть на сей то раз вы их поймаете?

Конечно, – улыбнувшись, следователь застегнул молнию на кожаной папке с тиснением «Служа закону – служим народу» и оторванным латунным уголком, после чего поднялся, поправив висевшие на ремне никелированные наручники – ведь, теперь у нас есть зацепка.

Какая?

Они же назвали свои фамилии…

Оглавление