«Служанка закона»

Служанка закона (fb2) - Служанка закона (Частный детектив Татьяна Иванова) 1006K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Серова

Марина Серова Служанка закона

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1

– Можешь даже не уговаривать, все равно ничего у тебя не выйдет!

– Но ведь я уже пообещал. Поручился за тебя, можно сказать, а ты теперь на попятный? Нет уж, Танюша, обратного пути нет. Дал слово, держи.

– Что-то не припомню, чтобы я твоему приятелю какое-то слово давала. Разве что во сне!

Я сидела в кабинете своего знакомого Димки Кочнева. И зачем только я на его звонок откликнулась! Сидела бы сейчас себе в своей уютной квартирке, бездельничала, перещелкивала бы пультом каналы в надежде наткнуться на такую передачу, которая захватит меня на долгое время. Так нет же! Схватила трубку после первого же гудка, заверила приятеля, что ни от каких важных дел его звонок меня не отвлекает, сорвалась по первой же просьбе о встрече, а теперь сижу тут и думаю, как бы половчее соврать, чтобы мой отказ от «заманчивого» предложения прозвучал вежливо.

– Не понимаю, почему ты не хочешь помочь хорошему человеку? Ведь дело-то легче легкого, – в сотый раз с момента нашей встречи вопрошал Димка.

– Вот, вот. Легче легкого. Да это не дело, а смехотворное недоразумение, – тоже в сотый раз отвечала ему я.

– Ну, почему, объясни! – настаивал Димка.

– Хорошо, если трех тысяч предыдущих объяснений тебе недостаточно, объясню в три тысячи первый раз, – обреченно произнесла я. – Ты просишь меня поехать в крошечный городишко, расположенный в самой отдаленной точке нашей области, с населением чуть больше восьми сотен человек. Там я должна «раскрутить» историю о воришке, укравшем сбережения твоего приятеля, которые он додумался хранить у своего соседа. Криминала в твоей истории не больше, чем в русской народной сказке про колобка. Полежал дедов обед на окошке, да и свинтил куда подальше. Кто его найдет, тот в рот и положит. Я же подобной чепухой не занимаюсь. Посоветуй своему приятелю обратиться к поселковому участковому. Проблема как раз его уровня. Наверняка похитителем сокровищ твоего друга окажется какой-нибудь сосед или местный алкаш. А я, между прочим, отдых заслужила. Десять дней за банковским мошенником по всей области гонялась. Имеет право отдохнуть человек?

К концу тирады я уже возмущенно размахивала руками, пытаясь донести до слушателя мысль, как сильно вымотало меня предыдущее расследование. Димка сидел, понуро уставившись в пол.

– Эх, Татьяна, ничего ты не понимаешь. Это ж дружбан мой закадычный. Мы ж с ним в позапрошлом году в Анапе вместе отдыхали. Мировой мужик, – вздохнул он.

– Ну, если в Анапе, тогда действительно закадычный дружбан. О чем речь? Ради такого дружбана можно и Джеймса Бонда вызвать. Не пробовал? Вдруг он посвободнее окажется? – язвительно произнесла я.

Замечание о совместном отдыхе на черноморском побережье нашей дорогой страны как о гарантии вечной дружбы показалось мне смешным. Еще бы о любви до гроба, возникшей на курорте, вспомнил!

– Напрасно иронизируешь, – заметил Димка. – Вот, думаешь, где мы с моей женой познакомились, а? Не знаешь? На курорте! В тот год Министерство здравоохранения путевки рабочие между лечебными учреждениями распределяло. Не на отдых, разумеется, а по обмену опытом, что ли, или в помощь дружественным организациям. Точно уж и не помню. Ну и Катьке моей досталось ехать работать в черноморский санаторий в Лазаревское. А я в то время еще только-только раскручиваться начинал. Сам на «дальнобой» ходил. Чего только не возил! А в тот год медикаменты и еще какое-то медицинское оборудование как раз в Лазаревское доставлял. Там мы с Катькой и познакомились. И поженились. И живем, между прочим, не первый год. Душа в душу живем. А ты говоришь, курорт. По-разному в жизни бывает.

– Не спорю. Жизнь – штука загадочная. Иногда и не такие сюрпризы преподносит. Но не в этом случае, – продолжала отбиваться я. – Пойми ты, Димка. Я еще и доехать туда не успею, как дружбан твой закадычный сбережения свои отыщет. С помощью рядового участкового. Ну, сам подумай, какой такой серьезно организованный криминал может быть в захудалом районном центре? Сицилийская мафия?

– Мафия не мафия, а криминальных авторитетов и в провинции хватает. Сейчас, между прочим, у воров в законе модно по районным городишкам селиться и делишки свои подальше от столичной полиции проворачивать, – не сдавался Димка.

– Нет, Димка. Даже не проси. Не стану я время свое на деревенских алкашей тратить, – снова отказалась я.

– Ладно. Не хотел тебе говорить. Надеялся, что ты от Валька об условиях оплаты узнаешь, но раз по-другому уговорить тебя не удается, придется действовать самому, – решительно заявил Димка. – Валек сказал, что если ты деньги отыщешь, десять процентов от всей суммы можешь забрать себе.

Димка торжественно смотрел на меня, ожидая ответной реакции. Меня его заявление как-то не впечатлило. Ну, сколько там мог наэкономить обычный трудяга? Пятьдесят тысяч? Сто? И чем он меня осчастливит в случае удачного исхода расследования? Десять процентов от пятидесяти тысяч, это даже не мой обычный гонорар. Наверное, он думает, что за свою работу я получаю столько же, сколько их районный почтальон. Придется просветить Димку по вопросу расценок. А заодно и отказаться от дела на законных, так сказать, основаниях. Прости, мол, Димка, но за такие деньги Таня Иванова не работает.

– Не хочу показаться нескромной, но мой обычный гонорар составляет двести долларов в сутки, – сообщила я. – Боюсь, приятель твой такими сбережениями похвастаться не может.

– Двести, говоришь? И оплата посуточная? – переспросил Димка, ничуть не удивленный названной суммой. – Дай-ка подсчитать. Значит, если на поиски денег у тебя уйдет дней десять, ты должна будешь получить две тысячи, так? Если дольше, конечно, выгода небольшая. Но если быстрее, тогда ты однозначно в плюсе.

– Что ты подразумеваешь под словами «в плюсе»? – осторожно спросила я.

– А то, что Еремин сдал на хранение своему знакомому ни много ни мало, тридцать тысяч долларов, – объявил Димка. – Вот и считай. Справишься быстро, получишь неплохой куш. В случае победы три из них – твои. Посчитать, сколько дней работы Еремин оплатит тебе по твоим расценкам?

– В этом нет необходимости. С математикой у меня никогда проблем не было, – отказалась я. – Меня сейчас больше другой вопрос волнует. Чем таким прибыльным занимается твой курортный дружбан в этой глухомани, что у него подобные суммы наличными скапливаются?

– А вот об этом тебе лучше у него самого поинтересоваться, – довольный тем, что ему удалось-таки возбудить мой интерес, посоветовал Димка.

– Непременно поинтересуюсь, только чуть позже. А пока ты – единственный источник информации. Так что там произошло, говоришь? – более заинтересованно переспросила я.

– Давно бы так. А то заладила: не поеду, не поеду, пусть участковый этим делом занимается. Где ты и где участковый! Должна разницу понимать, – раздуваясь, как индюк от гордости, принялся поучать меня Димка.

– Ближе к делу, Дмитрий. А то ведь я могу и передумать, – пригрозила я.

Угрозам моим Димка не поверил, но рассказ начал.

– Дружбан мой, Валек Еремин, держит фермерское хозяйство в районном центре Целинный. Он давно приглашал меня посетить его «скромную обитель», как он ее называет, да все времени не находилось. А тут у меня дела нарисовались как раз в той стороне. Я дела свои порешал, домой было собрался да про приглашение дружка вспомнил. Ну, думаю, другого такого удобного случая может и не выпасть. Надо заехать. И заехал. Запросто, без звонка. Валек моему приезду обрадовался. Поляну накрыл. Посидели, деньки былые вспомнили. Как на курорте отжигали. А когда порядком набрались, он мне про свою беду и рассказал.

Димка тяжело вздохнул. Поднялся, прошелся взад-вперед по комнате и продолжил.

– Валек задумал обновить оборудование на свиноферме. Какие-то специальные клетки для опороса, станки, поилки и всякая дребедень. Он подробно мне описывал, да только я не особо вникал. Денег на это дело надо немерено. Валек несколько лет об этом мечтал, а средств не хватало. А тут случайно нашел приемлемый вариант. Сговорился с одним предпринимателем. Оборудование доставили, сборочные работы провели. Вальку оставалось только расплатиться, и обязательства перед этим предпринимателем были бы выполнены. Единственный минус в сделке – предприниматель не желал иметь дело с банком. По какой причине, Валек не интересовался. Цену тот не ломил, а товар доставлял без предоплаты, да еще и установка в подарок. Кто ж от такой халявы откажется? Валек съездил в город, обналичил свои сбережения. Вернулся в Целинный предпринимателя дожидаться. А у того новое дело наклюнулось. Попросил он Валька два дня подождать. А Валек-то денежки уже привез. Где такую сумму держать? В Целинном банков нет. Вот он и решил попросить знакомого бизнесмена взять деньги на хранение. Тот не отказал. Не за просто так, конечно. Убрали деньги в сейф, бизнесмен расписку для проформы накатал. А через два дня приехал предприниматель за расчетом, а денежек-то и нет. Тю-тю денежки. Испарились! – Для наглядности Димка даже просвистел.

– Постой, что значит испарились? В конторе этой ограбление произошло? Сейф был взломан? – начала выпытывать я.

– А вот и нет. В конторе все чистенько было. Валек туда вместе с предпринимателем, что оборудование ему продал, пришел. Хозяин сейфа дверку при них открыл, а полочки-то пустые! Он давай шарить по ним, изображать удивление. Куда это деньги подевались? Валек орать начал: «Отдавай мои деньги, мошенник!» А тот на него в ответ: «Это ты денежки свистнул! Долг на меня повесить задумал!» Короче, долго они друг на друга орали, да толку чуть. Деньги от этого не появятся. Предприниматель, не будь дураком, заявил, что в их внутренних разборках участия принимать не собирается. Дал Вальку срок две недели. Говорит: «Не соберешь всю сумму, заберу оборудование, а тебя на счетчик поставлю. Будешь моральную компенсацию выплачивать». И уехал. Вот такие вот дела, Танюша, – закончил рассказ Димка.

– Дальше-то что было? – спросила я.

– А что могло быть дальше? Вызвали участкового. Тот комнату осмотрел, отпечатки пальцев с сейфа снял. Пообещал разобраться и ушел, – уныло произнес Димка. – Только Валек уверен, что никто в этом деле копаться не будет. Я ему тебя и порекомендовал. Если, говорю, кто и сможет твоего мошенника на чистую воду вывести, так только Татьяна.

– Значит, Валек уверен, что деньги хозяин сейфа присвоил, так? – спросила я.

– А кто ж еще? Сама посуди: взлома не было. Про то, что в сейфе крупная сумма лежит, только Рыхлов и знал. Кому и брать, если не ему? – резонно заметил Димка. – И без расследования все ясно. Доказательств у Валька нет. Но за этим он тебя и приглашает, чтобы ты эти самые доказательства собрала.

– Странно все это. Странно и глупо. Ведь на хозяина сейфа в первую очередь подозрение падает. Неужели он этого не знал? – удивилась я. – Надо быть полным кретином, чтобы так явно себя подставить.

– Нет, Танюша, мужик этот далеко не кретин. Чем, в сущности, он рисковал? Своим добрым именем? Так у него в Целинном и так репутация не ахти. Дружбой с Ереминым? Да за такие деньги не то что дружбой, жизнью можно рискнуть, – возразил Димка.

– Отдавать ведь придется, – напомнила я.

– С чего бы это? Ничего он Вальку отдавать не собирается, – заявил Димка.

– Это еще почему? Он же расписку твоему Вальку давал? Давал. Значит, за сохранность денег он ответственность несет.

– Да какая там расписка! Показывал мне ее Валек. Не расписка, а смех, – ответил Димка. – Знаешь, что там написано?

Я отрицательно покачала головой.

– «Гражданин Еремин имеет право пользоваться сейфом для хранения денежных средств на срок не более десяти дней». Что-то вроде того. И ни паспортных данных, ни суммы, положенной в сейф. Даже местонахождение сейфа не указано. Короче, филькина грамота, – досадливо поморщился Димка.

– Да уж, документ солидный, – улыбнулась я. – Как же твоего друга угораздило под такую расписку деньги отдать? Ты ничего не перепутал? Друг твой действительно фермер? Не первоклассник, расстающийся с карманными деньгами на школьный завтрак?

– Издеваешься? Ну, ну, издевайся. Валек это заслужил, – не обиделся Димка. – Я ему то же самое сказал, когда расписку прочел.

– И как же он объяснил свое легкомыслие? – полюбопытствовала я.

– Да никак. Сам, говорит, не знаю, как так вышло. Да что теперь об этом разговор вести. Ясно одно: развел Рыхлов Валька, как кутька. Срубил деньжат по-легкому и радуется. А меня такой расклад не устраивает. Валек, может быть, и наивный парень, и глупость сотворил, но оставлять его в беде я не собираюсь, – разгорячился Димка. – Помоги, Тань. Валек в долгу не останется. И я всем, чем смогу, всегда тебе подсоблю.

В этом я не сомневалась. Ни в том, что Димка своих в беде не бросает, ни в том, что добро никогда не забывает. И уж если пообещал помочь, то в лепешку расшибется, а выполнит обещание. Убедиться в этом возможность у меня уже была. Наше с Димкой знакомство началось именно с такого случая. Только тогда сам Димка в беду попал. В лихие девяностые подставили его «братки». По-крупному подставили. Мне удалось урегулировать этот вопрос. С тех пор Димка мчится ко мне по первому требованию, будь то днем или ночью. Поэтому и я к нему сегодня примчалась. Долг платежом красен.

– Фамилия обидчика Валька Рыхлов? – уточнила я.

– Он самый. Тоже местный фермер. Только у него земля в обработке. Сеет там что-то. То ли просо, то ли овес, не помню, – ответил Димка.

– Ладно. Сгоняю в твою Пупырловку. Может, и правда пригожусь. Ну, а нет, так хоть развеюсь, – успокоила я сама себя.

– Сгоняй, Тань. Я уверен, тебе в два счета удастся Рыхлова расколоть. Нам ведь главное, чтобы он деньги вернул. Уж больно Валек расстроился оттого, что оборудование отдавать придется, – воодушевился Димка. – А сажать его Валек не собирается.

– Посмотрим, что тут можно сделать, – задумчиво повторила я.

* * *

Утром я сверилась с картой и отправилась-таки в районный центр Целинный, предварительно созвонившись со знакомым Димки и договорившись о встрече. Вчера, вернувшись домой, я долго думала над проблемой, возникшей у Валька, и решила, что смогу ему помочь. Ну, в самом деле, Целинный это не Сицилия. И даже не столица нашей необъятной родины, где скапливается невероятное количество мошенников всех мастей. Скорее всего, в Целинном произошла банальная кража. А что взлома не было, так это ерунда. Если вор так легко проник в контору, то и ключи от сейфа мог запросто увести. Вот вам и объяснение загадочного исчезновения денег. В подобных местах все преступления сводятся к одному: Ванька у Маньки, Манька у Петьки, Петька у Степки.

Короче, для себя я решила, что особой сложности дело не представляет, и я смогу разобраться с ним в течение одного-двух дней. Быстренько съезжу в Целинный, разоблачу вора, получу свои денежки, и домой. А деньги, между прочим, не помешают. Мой железный конь давно уже требует серьезных материальных вливаний. Последнее время и недели не проходит без того, чтобы у него что-нибудь не отвалилось.

Решила и решила. Сумку дорожную собрала, машину завела и покатила по асфальтовой дорожке навстречу своему богатству. Благо разрешения спрашивать ни у кого не нужно. Ни начальства надо мной, ни мужа-узурпатора, ни бабушки престарелой на руках, ни младенца на иждивении. Свободна, как птичка. Куда хочу, туда лечу.

Вот я и летела в Целинный, до которого, между прочим, путь был неблизкий. Больше трехсот пятидесяти километров. Часов пять пилить по хорошей дороге. А в конце марта тарасовские трассы гладкостью не отличаются. И снег еще не везде растаял, и асфальтовое покрытие, вспухшее в одних местах и провалившееся в других, ремонтировать пока никто не собирается. Не дорога, а сказка. Чем дальше, тем страшнее. Но тарасовские водители народ лихой. Их какими-то канавами не испугаешь, поэтому трасса не пустовала. То и дело меня обгоняли водители быстроходных иномарок, стремящиеся выжать из своего приобретения максимум выгоды. Я же оставляла позади рейсовые автобусы пригородного назначения, неторопливые фуры и грузовые «Газели». Хоть мой железный конь и бунтовал последнее время, требуя замены сбруи, но тащиться в хвосте, глотая гарь выхлопных труб и отмывая лобовое стекло от ошметков грязи, летящих из-под колес проезжающих машин, я не собиралась.

Дорогой меня не покидали сомнения, не напрасно ли я отказалась от мысли бросить кости и узнать, что дело грядущее мне готовит. Вчера я была уверена, что в этом нет никакой необходимости, что дело пустячное, и никаких дополнительных тому подтверждений мне не требуется. А вот сейчас я уже жалела о своем опрометчивом поступке. Трасса была действительно ужасной. И чем ближе я подъезжала к цели, тем колдобины становились глубже, выбоины – шире, а слой снега – выше.

«Ну, чего ради ты потащилась в эту глухомань? – укоряла я себя за легкомыслие. – Легких денег захотелось? Тебе ли, Танюшенька, не знать, что в твоей профессии легких денег не бывает. Обязательно всплывут какие-нибудь дополнительные нюансы, и завязнешь ты в этом «легком» деле по самые гланды. И будешь неделю, а то и больше жить в такой дыре, в которой хороший кофе днем с огнем не сыщешь. А ты, между прочим, запастись любимым напитком на всякий пожарный случай не удосужилась». Но что сделано, то сделано. Поворачивать обратно было поздно. До Целинного оставалось километров сорок. Да и договоренность с Ереминым уже была, а рисковать своей репутацией, отказывая клиенту в помощи после того, как дала согласие, я не могла. Оставалось одно: надеяться на то, что мои первые предположения окажутся верными и я раскрою это дело с легкостью.

Целинный встретил меня недружелюбно. При въезде в поселок машина попала в огромную лужу, так как объехать сию достопримечательность возможности не было. Пробуксовав в дорожной жиже десять минут, мне все же удалось каким-то чудом преодолеть это препятствие. Не успела я вылезти из одной неприятности, как меня постигла другая. С безоблачного до сего момента неба на машину обрушился поток воды в виде весенней грозы, а стеклоочистители отказались работать. Движение пришлось приостановить, так как разглядеть что-либо сквозь лобовое стекло было невозможно. Потеряв еще двадцать минут, я получила наконец возможность двигаться дальше.

Хоть и с большим трудом, но мне все же удалось добраться до коттеджа из белого кирпича на улице Советской. Табличка с номером три на калитке оповещала о том, что мытарства по дорогам закончены. Кое-как отыскав место посуше, я припарковала машину и направилась к калитке. Она оказалась не запертой. Я прошла по дощатому настилу, символически обозначающему пешеходную дорожку, взошла на крыльцо и толкнула дверь. Как и калитка, она была открыта. Войдя в помещение, я оказалась в темном коридоре без окон. Свет здесь отсутствовал, поэтому пришлось идти практически на ощупь. Из дальней комнаты доносились мужские голоса.

– Есть кто живой? – крикнула я, пытаясь привлечь внимание хозяина. – Валентин, вы здесь?

На мой крик никто не отозвался. Я дошла до той комнаты, откуда доносились голоса, и постучала в дверь. Голоса стихли. Я приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Передо мной предстала идиллическая картина. Двое мужчин примерно одного возраста сидели за накрытым столом. В центре стола располагалась бутылка горячительного. Половина ее содержимого отсутствовала, из чего я сделала вывод, что оно уже успело перекочевать в их желудки.

– Вам кого? – поинтересовался один из мужчин, ничуть не смущенный тем, что его застали на рабочем месте за распитием спиртных напитков.

«Да, нравы у местных бизнесменов под стать населенному пункту», – поморщилась я.

– Я ищу Валентина Еремина, – ответила я. – У нас с ним встреча назначена.

– Вы, наверное, Татьяна? – предположил мужчина. – А Еремин это он.

Мужчина указал на своего собутыльника. Тот согласно кивнул и задал вопрос:

– Вы из Тарасова?

– Совершенно верно. Мы с вами созванивались вчера, – напомнила я.

– Да, да. Помню. Созванивались, – смущенно произнес Еремин.

– Где мы можем поговорить? – спросила я.

– Поговорить? Ах, да. Я же не успел предупредить вас. Вот незадача. – Еремин смутился еще больше и с надеждой посмотрел на своего приятеля.

Тот понял его взгляд и взял инициативу в свои руки. Встав из-за стола, он подхватил меня под локоток и провел к небольшому диванчику.

– Присаживайтесь, Татьяна. Сейчас я вам все объясню, – ласково сказал он.

– Не понимаю, о чем вы, Валентин, не успели меня предупредить? – догадываясь, впрочем, о чем пойдет речь, спросила я.

На заботливого компаньона Еремина по застолью я не смотрела. Впрочем, он и не ждал от меня каких бы то ни было дружественных жестов. По-хозяйски раскинувшись на диване, он заявил:

– Ситуация такова. Валек, то бишь Валентин Еремин, решил справиться с проблемой собственными силами. Не привлекая, так сказать, ресурсы со стороны. Вчера он несколько погорячился, соглашаясь на ваше предложение о помощи. А вот сегодня ему в голову пришла блестящая мысль, что вопрос можно урегулировать без вашей помощи. – Мужчина притворно вздохнул и продолжил: – Нам очень жаль, что вам пришлось проделать такой долгий путь напрасно. Поверьте, Валентин собирался позвонить вам и отменить встречу. Он просто не успел.

И мужчина красноречивым жестом указал на накрытый стол.

– Понимаю, обед затянулся, – язвительно проговорила я. – Позвольте полюбопытствовать, по какой причине такую радостную весть сообщаете мне вы, а не сам Валентин Еремин? Не мешало бы еще представиться. А то неловко получается. Вы знаете, кто я, а вот я нахожусь по этому поводу в полном неведении.

– Ох, простите. Совсем забыл назвать себя. Я – Анатолий Рыхлов. Друг Валентина. Думаю, вы про меня уже слышали, – произнес мужчина.

– Вот как? Друг, значит. Приятно слышать, что ваша недавняя вражда оказалась всего лишь легкой размолвкой, – продолжала иронизировать я. – Думаю, именно вы посоветовали Валентину не впутывать в его проблемы детектива. Я права?

– Ну что вы! Это решение самого Валентина, и никак иначе. Но вы не волнуйтесь. Дорожные расходы мы вам оплатим, правда, Валек? – и Рыхлов посмотрел на Еремина, требуя подтверждения.

Еремин продолжал сидеть за столом, не вмешиваясь в нашу беседу. После слов Рыхлова он согласно кивнул, но добавить что-либо не пожелал. Я многозначительно посмотрела на него и спросила:

– Скажите, Валентин, вы когда-нибудь сами принимаете решения?

– Что вы имеете в виду? – перебил меня Рыхлов. – Вы намекаете на то, что на Валентина оказано давление в этом вопросе?

– Ну что вы! У меня и в мыслях подобного не было, – мило улыбаясь, ответила я. – Ведь сразу же видно: Валентин – невероятно самостоятелен в своих поступках.

Еремин покраснел, а Рыхлов как ни в чем не бывало продолжил:

– Я рад, что в этом вопросе мы с вами солидарны. Валентин действительно абсолютно самостоятельный молодой человек. Так сколько мы вам должны за беспокойство?

Несмотря на то что я ожидала чего-то подобного, наглое поведение Рыхлова и бессловесность Еремина вывели меня из себя.

– Пятьсот долларов, – отчеканила я, в упор глядя на Рыхлова.

– Сколько, сколько? – Рыхлов даже привстал. – Откуда, позвольте полюбопытствовать, набежала подобная сумма? Вы ведь ровным счетом ничегошеньки не сделали. За что пятьсот баксов?

По выражению лица Еремина было видно, что на этот раз он полностью согласен со своим приятелем. Я же откинулась на спинку дивана, положила ногу на ногу, скрестила руки на груди и принялась невозмутимо перечислять:

– Ваши слова не соответствуют истине, господин Рыхлов. В настоящий момент я сделала уже немало. Я встретилась с другом господина Еремина, потратив на встречу не менее двух часов. Я выслушала историю о неприятностях Валентина. Какое-то время потратила на тщательный анализ полученной информации. Дорога до вашего всеми забытого поселка заняла шесть часов двадцать девять минут. Итого: двое суток работы, плюс бензин в оба конца, плюс компенсация за упущенные возможности. Если считать по полному прайс-листу, это я еще скидку вам сделала, учитывая мое доброе расположение к знакомому Еремина, который порекомендовал ему обратиться ко мне. В другом случае меньше, чем шестьюстами долларами, вы не отделались бы.

– Но это же грабеж! – подал голос Еремин, поняв, что расплачиваться придется ему. – Мы так не договаривались. Вы сказали, что приедете и на месте решите, браться ли за мое дело. Вы приехали, но помощи вашей уже не требуется. Так за что же вы собираетесь с меня три шкуры содрать? За то, что мы с Толиком решили проблему полюбовно? Разве это противозаконно?

– Так вы нашли деньги? – поинтересовалась я.

– Нет, не совсем, – признался Еремин, – но мы уже знаем, как это сделать. А раз мы сами это знаем, зачем нам вы? Послушайте, я понимаю, получилось несколько неловко. Я не успел отменить встречу. Готов оплатить бензин. Но остальное – увольте. Я не миллионер, чтобы такими деньгами разбрасываться.

– Все понятно, – произнесла я, вставая. – Что ж, не смею больше отрывать вас от серьезных дел.

Я многозначительным взглядом обвела комнату, хранящую следы прерванного застолья. Проследив за моим взглядом, Еремин снова смутился. «Ну, просто кисейная барышня, – ядовито подумала я. – И как это Димку угораздило подружиться с таким тюфяком?» Не говоря больше ни слова, я дошла до дверей. Меня остановил голос Еремина:

– Подождите, вы не взяли деньги за дорогу.

– Оставьте себе. Вам они скорее пригодятся, – не оборачиваясь, сказала я. – Удачи в поисках денег.

С этим и вышла. На крыльце я остановилась, стараясь взять себя в руки. Вся эта ситуация мне категорически не нравилась. Я не знала, на кого больше зла. На Димку, подбившего меня на эту авантюру? На Еремина, меняющего свои решения по тридцать раз на дню? На Рыхлова, нагло воспользовавшегося мягкотелостью хозяина денег? И пришла к выводу, что больше всего я зла на саму себя. Ведь сразу было понятно, что ничем хорошим моя поездка не закончится. Так нет же! Вбила себе в голову: надо Димке помочь. Друг все-таки. Вот и помогла. Промоталась полдня без толку, теперь еще полдня на обратный путь потрачу.

Как только я представила себе обратную дорогу, настроение тут же упало еще на несколько градусов. Воспоминания о грязевой трясине у самого выезда из районного центра отбивали всякое желание куда-то двигаться. Надо поискать дорогу в объезд. Не может быть, чтобы местные жители не знали обходного пути. Добравшись до машины, я заняла водительское кресло и направила колеса своего «боливара» к ближайшему магазинчику.

Старинное здание постройки довоенных советских времен выглядело не ахти. Избушка на курьих ножках, по-другому и не назовешь. Стены обшиты досками, крашенными масляной краской ядовито-зеленого цвета. Крыша крыта листовым железом, насквозь проеденным ржавчиной и кое-как залатанным нынешними хозяевами. Радовала глаз только вывеска над добротным крыльцом. И крыльцо и вывеска были современными, новенькими, блестящими. Видимо, новые хозяева придерживались поговорки «белое лицо семь изъянов скрывает». Подремонтировали фасад и успокоились.

Искать место пофешенебельнее ни сил, ни времени не было. Мне ужасно хотелось поскорее убраться из поселка. Для того чтобы узнать объездной путь, магазин подходил лучше всего. Если продавец помочь не сможет, покупатели подскажут. Так или иначе, а необходимую информацию я там точно получу.

Я вошла в магазинчик, ожидая увидеть там деревянные совдеповские прилавки из выщербленных досок, покрашенных все той же ядовито-зеленой краской, и была приятно удивлена внутренним убранством. Шикарные прилавки, стеллажи и витрины блестели стеклом и хромом. Современные холодильники были доверху заполнены широким ассортиментом товаров. Веселые продавщицы пересмеивались с покупателями, отпуская товар. Я подошла к кассе, намереваясь задать кассирше вопрос, как только она освободится. Кассирша заметила меня сразу. Не удивительно. В таких населенных пунктах любой новый человек привлекает к себе внимание.

– Девушка, вы купить что-то хотели? – спросила она, поворачивая ко мне улыбчивое лицо.

– Нет. Покупать я ничего не собиралась. Мне бы дорогу узнать, – улыбаясь в ответ, сказала я.

– Ищете кого? – снова поинтересовалась она.

– Уже нашла. Теперь вот в обратный путь собираюсь, да решиться не могу, – призналась я.

– Неужто так у нас понравилось? – вступил в разговор молодой человек, которого до этого обслуживала кассирша.

– Не хочу показаться невежливой, но причина не в моем желании задержаться в Целинном подольше, – ответила я ему.

– Что же тогда? Постойте, не говорите. Похоже, я догадался, – засмеялся молодой человек. – К нам вы с трассы Р‑225 попали? А там снова «Бельдюжина трясина» разлилась. Познакомились с местной достопримечательностью, теперь в обратный путь страшно собираться, так? Я угадал?

– В точку, – улыбнулась я. – Конечно, название вашей достопримечательности мне известно не было, а вот повоевать с ней довелось. Есть хоть малейшая возможность избежать повторной встречи с вашим монстром? Боюсь, второй раз за день мне этого испытания не выдержать.

После моих слов веселым смехом закатилась вся очередь. Громче всех смеялась кассирша. Я из вежливости поддержала смех, хотя и не чувствовала того же веселья, что и жители поселка. Насмеявшись вволю, народ начал успокаиваться. Кассирша продолжила работу, потеряв ко мне интерес. Молодой человек расплатился за покупку и отошел в сторону, складывать продукты в фирменный пакет. Я ожидала, что кто-то из очереди расскажет мне, как избежать повторной встречи с трясиной, но обо мне, казалось, все забыли. Странные товарищи. Наржались, как лошади, наевшись сладкого, а помочь человеку никто не спешит.

Отойдя от кассы, я приблизилась к молодому человеку, который рассказывал о «Бельдюжиной трясине», и вполголоса спросила:

– Что, продолжения не будет?

– О чем вы? – не понял он.

– Смех – это хорошо. Только вот неплохо было бы помнить о том, что кому-то сейчас не до веселья, – укорила я его.

– Вы о трясине? – догадался молодой человек. – Не обижайтесь. Это у местных прикол такой. К нам приезжие нечасто заглядывают. Но каждый из них в эту трясину попадает. Так в поселке что-то вроде тотализатора устроили. Сколько человек за неделю в «Бельдюжину» попадется. Ставок, конечно, не делают, но угадать все пытаются. На этой неделе Ленка-кассирша все рекорды бьет. Вот народ и расходился.

– Поясните, – попросила я.

– Только без обид, идет? – предупредил парень.

– Идет, – согласилась я.

– Обычно за неделю к «Бельдюге» в лапы попадает от трех до десяти человек. Иногда бывает и ни одного, но это редко. А на этой неделе Ленка загнула аж двадцатку. Говорит, двадцать человек «Бельдюга» получит. Дожди-то весь месяц льют. Трясина просыхать не успевает. Сегодня последний день от той недели. И вы – двадцатая жертва, – закончил парень. – Сами понимаете, как вы всех нас рассмешили. Кто ж мог подумать, что Ленка выиграет? Из верного проигрыша в лидеры выбилась. И всего за каких-то два дня.

– Это что ж получается, за последние два дня в Целинный полвзвода приезжих пожаловало? – удивилась я.

– Вот и мы поражаемся, – ответил парень. – Будто Ленка сама их сюда вызвала, чтобы победу себе обеспечить.

– А что, и такое бывает? – поразилась я.

– Нет, конечно. Какой дурак ради простого интереса так стараться будет? Вот если бы спор на деньги шел, тогда другое дело, – возразил парень. – Просто совпало.

– Понятно. Ну, а насчет объездной дороги как? Имеется у вас другой въезд? – спросила я.

– А как же. Через соседнее село можно на трассу выехать. Там вообще дорога лучше. Вам сейчас до центральной площади добраться нужно. Там налево повернете и поедете вдоль посадок, никуда не сворачивая. Через Иваниху проскочите и на трассе окажетесь, – объяснил парень.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила я.

– Не за что. На смех не обижайтесь. Вообще-то народ у нас беззлобный. Развлечений маловато, вот мы и выдумываем, чем себя развлечь, – извинился за всех парень.

– Переживу, – отмахнулась я и вышла из магазина.

Дорогу на Иваниху я отыскала легко. Новенький гладкий асфальт порадовал и меня, и мою уставшую от колдобин старушку. Я ехала вдоль посадок, никуда не сворачивая, как и советовал парнишка. Мысли были заняты составлением гневной обвинительной речи, которую я собиралась предъявить Димке по возвращении в Тарасов. Доберусь до места, устрою Кочневу головомойку. Выскажу ему все, что думаю и о нем, и о его закадычном дружбане Еремине, и обо всей ситуации в целом.

На горизонте показались первые домишки соседнего села. При въезде дорога значительно сужалась, дорожная насыпь поднималась на добрых полметра. Видимо, поселковые власти таким способом решали проблему образования трясины, подобной той, что терроризировала жителей Целинного. Я снизила скорость и ползла, как черепаха, опасаясь из-за сырости съехать в кювет. Миновав первый двор, я расслабилась. Опасность оказаться в канаве осталась позади. Здесь дорога шла вровень с землей, и улететь с нее было невозможно, даже если очень постараться. Постепенно набирая скорость, я ехала по Иванихе.

Внезапно задние колеса стали вести себя как-то странно. Сначала машину занесло влево. Я сумела выровнять руль, но тут же снова потеряла управление, так как на этот раз машину занесло вправо. Впереди показался поворот, но вписаться в него я уже не могла. Машина просто не слушалась меня. Резко затормозив, я с трудом остановилась. Обойдя автомобиль, я обнаружила причину его такого странного поведения. Задние колеса были спущены. Причем оба. Одновременно! Приглядевшись повнимательнее, я увидела на каждом колесе по три довольно заметных прокола. Вот подарок так подарок. А счастье было так близко. Трасса на Тарасов уже маячила на горизонте, но мечтам о теплой ванне и горячем крепком кофе сегодня сбыться было уже не суждено. Похоже, в Иванихе я застряла до утра. Сомневаюсь, что здесь я смогу найти магазин автозапчастей, а в нем необходимую мне вторую запаску. Придется искать народных умельцев и просить залатать дыры на покрышках так, чтобы я смогла добраться на них хотя бы до первой приличной автомастерской.

Интересно, как это меня так угораздило? У них тут автозаградители по всей дороге понаставлены, что ли? Для предотвращения массового вторжения фанатов деревенской жизни? Я прошла метров двадцать по трассе, пытаясь отыскать, на что налетела. Как ни старалась, ничего подозрительного мне обнаружить не удалось. Дорога чистая. Ни осколков, ни шипов, ничего, что могло бы послужить причиной возникновения проколов. Прямо мистика какая-то. На идеально гладком асфальте умудрилась заработать разрыв двух шин.

Вернувшись к машине, я кое-как откатила ее на обочину. Закрыв все двери, включила сигнализацию и пешком отправилась за помощью. Не успела я пройти и десяти шагов, как навстречу мне выскочила ватага ребятишек. Они гнали футбольный мяч к неизвестной цели, но радости от этого процесса получали, что называется, полные штаны. Я рискнула и остановила одного из них.

– Молодой человек, не могли бы вы мне помочь? – утрированно вежливо спросила я.

– Чего надо? – прогнусавил подросток, преисполнившись важности от моего взрослого обращения.

– В вашем поселке найдется специалист, владеющий основами шиномонтажа? – поинтересовалась я.

– А чего случилось-то? – встрял в разговор другой подросток, заинтересованно глядя на мою машину.

– Да вот, колеса проколола, – сообщила я.

– Так вы к Ерофеичу обратитесь, он вам вмиг поможет, – посоветовал парнишка.

– Чего лезешь, Тефтеля? Без тебя разберемся, – огрызнулся подросток, к которому я обратилась за помощью. – Не видишь, человек со мной советуется.

– Да ладно тебе, Серый, ты ж знаешь, что, кроме Ерофеича, ее тачку никто чинить не возьмется, – примирительно проговорил тот, кого называли Тефтелей.

– Тем более нечего со своими советами влезать, – не унимался Серый, мне же сказал: – Идите прямо по дороге до коричневых ворот. Войдете во двор, спросите Ерофеича. Он вам поможет. Если, конечно, деньги имеются.

– Спасибо за совет, – поблагодарила я.

Мальчишки помчались догонять своих приятелей, а я направилась разыскивать Ерофеича, скрывающегося за коричневыми воротами. Я прошла почти до самого конца улицы, пока не наткнулась на ворота нужного цвета. Заглянула во двор. Он был пуст, только в дальнем углу из открытого сарая слышался стук то ли молотка, то ли кувалды. Дойдя до сарая, я увидела там троих мужчин, усердно колдующих над искореженным кузовом отечественного производства. Вблизи шум стоял неимоверный. Мужчины в три руки отбивали железо, стараясь придать искореженному кузову первоначальную форму. Один из них увидел меня, положил киянку, вытер руки о штанины и, подойдя вплотную, спросил:

– Заблудилась, красавица?

– Пока неизвестно, – ответила я. – Вот если в вашей бригаде Ерофеича не найдется, тогда да.

– Так вам Ерофеич нужен? – обрадовался чему-то мужчина. – Что, с авто проблемы?

– Не то слово, – призналась я. – А вы, случаем, не Ерофеич?

– Я-то? Я – нет. Ерофеич вон тот, с усами, – мужчина ткнул пальцем в сторону работающих мужиков. – А я его помощник. Можно сказать, правая рука. Меня Данила зовут.

Мужчина протянул руку. Я пожала ее и пошутила:

– Значит, вы – Данила-мастер?

– А то нет! Я не просто мастер, я – ас в своем деле. У вас вот какая проблема? – заулыбался Данила.

– Колеса пробила, – ответила я. – Сразу два. А запаска только одна. Мне бы подлатать хоть одно, чтобы до автосервиса дотянуть.

– Как же это вас угораздило? Никак с «Бельдюжиной трясиной» знакомство свели? – присвистнул Данила.

– А трясина-то тут с какого боку? – не поняла я.

– Не в курсе, значит? – усмехнулся Данила.

Я вынуждена была признаться, что все нюансы трясины мною еще не изучены.

– Да ведь в «Бельдюге» место есть одно особо проблемное. Там на дне борона лежит. Прямо в асфальт закатана. Посуху-то ее сразу видно. Водители объезжают. А когда дожди зарядят, вот как сейчас, так трясину грязью завозит, и борону не видно. Только тот, кто в этой трясине после дождя завязнет, непременно на борону наскочит, – объяснил Данила.

– Не может быть! Я после этой вашей «Бельдюги» сколько еще по районному центру каталась, потом до вас добиралась. И ничего, слышите? Ничего, что подсказало бы мне о неисправности колес. Только когда вашу Иваниху покидала, тогда и начались проблемы с управлением. Остановилась, обнаружила проколы, – не веря словам Данилы, возразила я.

– И где же, по-вашему, в Иванихе место, благодаря которому мы с мужиками сможем озолотиться? Нет, красавица, Иваниха подобными местами не богата. Вот Целинный нам время от времени калым подбрасывает. Познакомится кто с «Бельдюгой», и к нам. Ведь во всей округе ремонтом автомобилей занимаются только три человека. Ерофеич, Эдик и я, – произнеся последнюю фразу, Данила гордо ткнул себя в грудь.

– Видно, придется вам поверить. Если вы говорите, что проколы я получила в «Бельдюжиной трясине», значит, так оно и есть, – не желая спорить, произнесла я. – Как быстро вы сможете произвести ремонт?

– А вот это, дорогая моя, вам лучше обсудить с самим Ерофеичем, – поднимая руки, открестился от ответственности Данила. – Ждите здесь, а я пойду, доложу.

Он подошел к мужчине с усами, пошептал ему что-то на ухо и поманил меня пальцем. Я протиснулась мимо проржавевшего кузова, которым занимались мужчины, остановилась напротив Ерофеича и, представившись, попросила:

– Скажите, не могли бы вы посмотреть мою машину?

– Можно, – согласился Ерофеич. – Подгоняйте к гаражу. И отправляйтесь гулять. Окрестные достопримечательности осматривать. Как освободимся – поглядим.

– Не могу выполнить ни одного пункта ваших требований, – произнесла я.

– Не понял! Вы хотите, чтобы я лично осмотрел авто? – спросил Ерофеич.

– Да, хочу, – коротко ответила я.

– Тогда не спорьте, не создавайте проблемы на пустом месте, – проворчал Ерофеич. – Подгоняйте машину, потом разговор вести будем.

И Ерофеич отвернулся, собираясь продолжить прерванное занятие. Я поспешно проговорила:

– Постойте. Я не могу подогнать машину. У нее задние колеса пробиты. Разве ваш помощник Данила не сообщил вам об этом? – стараясь удержать его внимание, воскликнула я.

Ерофеич выпрямился, пристально посмотрел мне в глаза и заорал на весь сарай:

– Даня! Срочно сюда!

От неожиданности я пошатнулась, но на месте устояла. Мне было непонятно, что Ерофеич собирается делать после того, как накричится вволю? Я ждала продолжения. Подбежал Данила. Ерофеич спросил его:

– Про колеса почему не сообщил?

– Промашка вышла, – сконфузился Данила. – Я девушке сразу сказал: хотите, чтобы наш лучший специалист машину осмотрел, гоните ее сюда. А колеса? Так что ж с того? Как-то ведь она до Иванихи на дырявых покрышках добралась? Ну, думаю, и до гаража докатит.

– Зубы не заговаривай. Отвечай, почему заставил клиента ждать? – орал Ерофеич.

– Да я ж сразу к тебе, – отбивался Данила. – Чего орать-то?

Я догадалась, что мужики изо всех сил стараются показать, насколько у них тут все серьезно. «Только провинциальных артистов мне не хватало», – подумала я.

– Простите, что прерываю столь содержательную беседу, но не могли бы вы действовать как-то пооперативнее? Скоро смеркаться будет, а мне еще ночлег искать. Я так понимаю, что сегодня мне из вашего села убраться не удастся, а ночевать на улице никакого желания нет, – устав от дешевого спектакля, разыгрываемого слесарями-умельцами, произнесла я.

– Так вам ночлег нужен? – в два голоса вскричали мужчины.

Пришлось кивнуть. Ерофеич заулыбался и предложил:

– К Зинаиде Тимофеевне пойдете? Она постояльцев принимает.

– Пойду, – согласилась я. – А насчет машины что решили?

– Говорите, где оставили. Сами заберем, – услужливо сказал Ерофеич.

– Предпочитаю проконтролировать этот процесс, – настойчиво проговорила я.

– Ваше право. Даня с вами пойдет, машину заберет. А потом вас к Зинаиде определит, – скомандовал Ерофеич. – Авансик небольшой оставите, и, считайте, дело в шляпе. К десяти утра все будет готово.

Данила завел старенький «Москвич». На нем мы смотались до машины. Кое-как дотолкали ее до ближайшего двора. Данила договорился с хозяином двора насчет присмотра, пока идет ремонт. Потом скрутил задние колеса, погрузил их в багажник и отвез в гараж к Ерофеичу. Обговорив сумму аванса, я расплатилась. После этого Данила на том же «Москвиче» отвез меня к Зинаиде Тимофеевне.

Глава 2

Если бы еще вчера мне кто-то сказал, что следующую ночь я проведу на русской печи, я только плечами бы пожала. Однако жизнь иногда преподносит сюрпризы и похлеще. Дом Зинаиды Тимофеевны, разрекламированный мне Данилой как лучший в Иванихе пансион, представлял собой нечто среднее между убогой сараюшкой и барским теремом. Со стороны дом выглядел добротно, солидно. Кирпичные стены, выложенные под расшивку, резное крыльцо из массива, черепичная скатная крыша. Забор, кстати, тоже не подкачал. А вот внутреннее убранство никак не соответствовало фасаду. Одна большая комната разделялась фанерными перегородками на несколько малюсеньких клетушек. Каждая клетушка была снабжена узкой панцирной кроватью, допотопной прикроватной тумбочкой и таким же старым светильником. Торчащие из стены гвозди, по всей видимости, призваны были заменять платяной шкаф.

Я стояла посреди всего этого великолепия, смутно подозревая, что хозяйка поселит меня в одной из этих клетушек. Данила прошел в глубь дома, договариваться с хозяйкой по поводу моего заселения. Мне же велено было ждать у порога. Из дальней клетушки вышла заспанная тетка в пестрой кофте. Потягиваясь на ходу, она прошла мимо меня в сени, погромыхала там ведрами и, судя по стуку входной двери, вышла во двор. Данила все не возвращался.

Я присела на узкую деревянную скамью. Чтобы скрасить время ожидания, я принялась рассматривать фотографии, висящие в рамках на противоположной стене. Снимки были многолетней давности, еще черно-белые. Народу на снимках – как на первомайской демонстрации. И молодые, и старики, и младенцы, и женщины в годах. Чаще всех попадалась смешливая веснушчатая девушка с белобрысыми косичками, торчащими в разные стороны. Я предположила, что именно она и есть нынешняя хозяйка пансиона Зинаида Тимофеевна. Вернулась тетка в пестрой кофте. Волосы у нее блестели от влаги. Глаза озорно сверкали и зыркали из стороны в сторону.

– Новая жиличка? – Тетка втиснула свой зад на узкую скамью и уставилась на меня в ожидании ответа.

– Пока не знаю, – честно призналась я.

– Из города к нам? – продолжала любопытствовать тетка.

– Проездом, – односложно ответила я, давая понять, что не расположена к беседе.

Тетке в пестрой кофте не было никакого дела до моих желаний.

– Меня Эльза зовут, а тебя? – переходя на свободный стиль общения, представилась тетка.

– Татьяна, – я была вынуждена назвать себя.

– Чего вхолостую сидеть, Татьяна? Пошли ко мне, «чайком» побалуемся, – красноречиво щелкая по горлу, предложила Эльза. – У меня как раз бутылочка завалялась.

И тетка с неподходящим ни комплекции, ни внешности именем потащила меня со скамьи.

– Простите, Эльза, но я не могу составить вам компанию, – извинилась я, вырывая руку.

– Болеешь, что ли? – сочувственно покачала головой Эльза.

– Нет. Просто алкоголь не люблю, – ответила я.

– Да мы ж не ради пьянки, мы ж для знакомства! – заявила Эльза.

«Как будто это меняет суть дела», – подумала я. На уговоры тетки я не поддалась, и она, обидевшись, ушла в свою клетушку. Спустя короткое время вернулся Данила. Виновато разведя руками, он сообщил:

– Извиняй, красавица, мест у Зинки свободных не осталось. Придется расквартировываться где-то еще.

– Есть предложения? – не надеясь на положительный ответ, спросила я.

– А как же! Ко мне пойдем. Моя хата, конечно, для приема постояльцев не приспособлена, зато в ней тепло и уютно. Да еще ужин наверняка перепадет, если Нинок мой в настроении будет. Главное, чтобы она вас ко мне не приревновала. А то вместо ужина тумаков огребем, – пошутил Данила.

– И как сделать, чтобы ваша Нинок ревностью не изошла? – спросила я.

– Да никак. Специально этого не устроишь. В Нинкиных настроениях никому еще разобраться не удавалось. Даже ей самой. Пойдем наудачу!

Данила вышел первым. Я следом. Хозяйку постоялого двора, Зинаиду Тимофеевну, увидеть мне так и не довелось, но об этом я пока не жалела. До хором Данилы и Нинки мы шли пешком. Данила заявил, что прикати он на машине, да еще и с девушкой на переднем сиденье, у Нинки точно крышу снесет, а если прийти пешком, то есть шанс отделаться малой кровью. Признаться честно, мне не больно хотелось проситься на постой к такой неуравновешенной особе, как Данилина жена, но выбора у меня не было. Или на улице – или под крышей психопатки. Я выбрала второе.

Нинка встретила нас на крыльце. Радушно улыбаясь, она поинтересовалась:

– Новое начальство, никак? Или проверка из района?

– Ни то, ни другое. Клиентка Ерофеича. В «Бельдюгу» угодила. Шины попротыкала, теперь до утра ждать будет, пока мы с Ерофеичем залатаем, – объяснил Данила, вводя меня в дом. – Приютишь девушку на ночь, Нинок? У Зинки все койки заняты.

– А вы, значит, родственников здесь не имеете? – подозрительно глядя на меня, спросила Нинка.

– К сожалению, не имею. Я в Целинный приезжала. По делам. Возвращалась обратно и, вот, колеса пробила. Теперь утра ждать, – рассказала я.

– А в Целинный к кому наведывались? – снова спросила Нинка.

– К Еремину. Валентин Еремин. У него фермерское хозяйство. Поросята, – сообщила я.

– Знаем его, – вступил в разговор Данила. – Хороший мужик.

– Да чего в нем хорошего? – не согласилась с мнением мужа Нинка. – Тюфяк тюфяком. Ни рыба ни мясо. И как это ему удается с хозяйства своего прибыль получать? Ума не приложу.

Я была склонна согласиться с характеристикой Еремина, данной ему Нинкой. Ведь действительно, Димкин друг вел себя не лучшим образом. Этот Рыхлов распоряжался в его конторе, как у себя дома, а Еремину было все равно. И меня из Целинного именно Рыхлов выставил.

– И чего вас к такому тюте понесло? – недоумевала Нинка.

– Ой, не спрашивайте, Нина, сама себя корю. Зачем на уговоры согласилась? Ведь сразу было ясно, что с Ереминым каши не сваришь, – поддакнула я хозяйке.

Нинке мое высказывание пришлось по вкусу. Отстранив мужа, она распахнула входную дверь и дружелюбно предложила:

– Ну, раз уж у Зинаиды для вас места не нашлось, приютим. Не на улице же вам ночевать, в самом деле. А ты, Данила, иди, куда шел. Без тебя тут разберемся.

Дважды Нинкиного супруга просить не пришлось. Помахав мне рукой и чмокнув жену в щеку, он убежал. Я же осталась на попечении Нинки.

– Проходите в горницу. Сейчас ужинать будем. Да не переживайте, устрою вас по высшему разряду. Вы когда-нибудь на русской печи почивали?

Так я оказалась в деревянном домишке на самой окраине Иванихи. И постель мне хозяйка постелила, как и обещала, на печке. Надо признать, что натопленная печь, застеленная двумя матрасами и периной, оказалась вполне пригодна для сна. А после сытного ужина да долгой дороги подобное ложе было просто волшебным. Едва успев опустить голову на подушку, я провалилась в глубокий сон.

Разбудило меня пение петухов. Непривычная к деревенским звукам, я спросонья не сразу поняла, где я и что со мной. С трудом разлепив глаза, я уставилась на потолок, нависший над головой в каком-то полуметре от лица. Свесившись с печи, я оглядела комнату. Нинка уже суетилась возле стола, накрывая его к завтраку. Заметив движение на печи, она подняла голову и, смеясь, поздоровалась:

– Доброе утро, лежебока.

– Доброе, – ответила я. – Который час?

– Девять почти. Ну, вы и спать горазды. Я уж и у скотины убрать успела, и корову подоить, и птице корм задать, а вы все спите. Собиралась уж вас насильно поднимать. Спускайтесь вниз, завтракать будем, – в шутку отчитала меня Нинка.

Я осторожно спустилась с печи и спросила:

– Умыться где можно?

– Во дворе рукомойник. Там умоетесь, – посоветовала Нинка. – В доме тоже водопровод есть, только когда погода хорошая, мы им для умывания не пользуемся. Чистое полотенце на крючке в сенях.

Пришлось идти во двор, умываться ледяной водой. Вернувшись в комнату, я уселась за стол и принялась уплетать за обе щеки все, что приготовила Нинка. Сама хозяйка от меня не отставала. Она оказалась искусным поваром. Французских деликатесов типа фуа-гра в ее меню, конечно, не было. Но зато было неимоверное количество сельских лакомств. Блинчики с мясом, вареники с вишней, сырники со сметаной, вареные яйца, бутерброды с домашним сыром, рисовая молочная каша, манная запеканка. Вот все то, что предлагалось в Нинкином доме на завтрак. Я попробовала всего понемногу, так как давно не ела подобной стряпни. Нинка была довольна.

Насытившись, я откинулась на спинку стула, отдуваясь от непривычно обильного завтрака. Эх, еще бы кофейку! Хоть полчашечки! Но вместо кофе мне был предложен ягодный кисель и чай с лимоном. И от того, и от другого я отказалась. Потерплю немного. Мужики наверняка ремонт закончили, и время моего заточения в сельской местности подходит к концу. Если ехать со скоростью хотя бы сто восемьдесят в час, можно долететь до Тарасова в мгновение ока.

– Спасибо вам, Нина. И за ночлег, и за столование, – поблагодарила я женщину.

– Не стоит благодарности. А понравилось, так вы без повода приезжайте. Встретим по высшему разряду. И поселим, и накормим. А нужно будет, так еще и экскурсию проведем, – обрадовалась моим похвалам Нина.

– Мне бы мужа вашего увидеть, – попросила я.

– Так он же еще не возвращался, – удивленно подняла брови женщина. – Как вчера ушел, так и не было его больше. Да вы не переживайте. У них с Ерофеичем такое часто случается. Отремонтируют они вашу развалюшку, можете не сомневаться.

– Значит, сейчас он в гараже Ерофеича? – уточнила я. – Тогда и мне пора. Заберу машину, и домой.

– Ну, идите, сходите, – согласилась Нинка. – Только сперва расплатитесь. А то знаю я вас, городских. Когда припрет, так «Ниночка, пусти», а как получите свое, так у вас тут же деньги заканчиваются.

– То есть как это «расплатитесь»? Чем? Получается, вы меня за деньги приютили? – поразилась я. – Что же вчера не предупредили? Я бы хоть пожелания свои выполнить потребовала бы.

– Вот поэтому и не предупредила. Какие есть условия, в таких и принимаю, ясно вам? Вы что же думали, что я за просто так в шесть утра встала, стряпала не покладая рук, чтобы успеть к вашему пробуждению, лучшее в доме спальное место вам отдала, а вы теперь заявляете, что платить не будете? – гневно проговорила Нинка. – Одним словом, так: гоните деньги, девушка. А не то я участкового позову!

Я вздохнула и отправилась за кошельком. Нинка внимательно следила за моими передвижениями.

– Ну и сколько стоит ваше «гостеприимство»? – спросила я, открывая кошелек.

– Пятьсот рублей, – не моргнув глазом назвала сумму Нинка.

– Как в пятизвездочном отеле, – проворчала я, доставая купюру.

– Такие уж у нас расценки, – выхватывая деньги из моих рук, прощебетала женщина. – Обращайтесь, если что. А Данилу вы у Ерофеича найдете. Дорогу помните или проводить?

– Обойдусь. А то еще и за эскорт плату потребуете, – не сдержавшись, добавила я.

– Не, за это денег брать не стану, – пообещала Нинка. – Подарок от заведения.

– С чувством юмора у вас, я вижу, полный порядок, – проворчала я, направляясь к выходу.

– А в наших краях без этого нельзя. Со скуки помрешь, – засмеялась женщина. – Удачной дороги.

Я вышла, не прощаясь. Оказавшись на улице, я огляделась, стараясь определить направление, в котором следовало двигаться, чтобы попасть к дому Ерофеича. Улица была пустынна. Ни машин, ни людей, ни даже собак бездомных. Выбрав направление наудачу, я пошла по дороге. На мое счастье, через пару домов мне встретился сухонький старичок, охотно указавший нужное направление. Пройдя до конца улицы, я свернула в соседний проулок и сразу увидела знакомый забор с коричневыми воротами. Я поспешила к ним. Калитка была заперта. Я постучала, ожидая, что кто-нибудь услышит стук и впустит меня во двор. Не тут-то было. Открывать мне никто не спешил. Я отыскала просвет в заборе и заглянула. Двор был пуст. Гаражные двери наглухо закрыты. Может быть, Ерофеич с Данилой ставят колеса на машину, вот их и не видно?

Чтобы проверить свое предположение, я отправилась к тому месту, где вчера оставила автомобиль. Еще издали я увидела, что предположения мои не оправдались. Возле машины никого не было. Впрочем, как и задних колес. Пришлось идти обратно к дому Ерофеича. Новые попытки достучаться до хозяина привели к тому, что из соседнего дома вышла худенькая девушка, почти подросток. Она сочувственно посмотрела на меня и спросила:

– Вам хозяин требуется? Машина сломалась?

– Сломалась. Еще вчера. Ерофеич обещал к утру закончить. Только вот ни его, ни отремонтированной машины я пока не увидела, – поделилась я с девушкой своими проблемами.

– Аванс давали? – догадалась девушка.

– Как положено. Ерофеич сумму назвал, я расплатилась, – догадываясь, к чему клонит девушка, ответила я.

– Тогда можете не стучать. Раньше обеда Ерофеич не откроет. Часам к двум подходите. К тому времени он проспится, и с ним можно будет о делах говорить, – заявила девушка.

– Думаете, напился Ерофеич? – спросила я.

– Тут и думать нечего. Раз аванс получил, да калитку запер, значит, вечер удался, и до обеда стучать бесполезно, – пояснила собеседница.

– Ну, это мы еще посмотрим, – ответила я и решительно забарабанила в калитку.

Девушка некоторое время наблюдала за моими бесплодными попытками, потом спросила:

– Что, срочно Ерофеич нужен?

– Конечно, срочно. У него колеса от моей машины. Без них я домой попасть не смогу. Как думаете, охота мне лишний день в вашей Иванихе торчать? – не прекращая стучать, ответила я.

– Ладно, пойдемте. Проведу вас к Ерофеичу, – сжалилась надо мной девушка.

Я прошла следом за ней в ее двор. Забор между ее двором и двором Ерофеича имел чисто символический вид. Он был низеньким, из свежих неструганых досок, причем поставленным не по всей длине, а какими-то кусками.

– Интересное архитектурное решение, – пошутила я, указывая на прогалы в заборе.

– Да это батя мой сэкономить решил. Зачем, говорит, нам высоченный забор. Ерофеич мужик мировой, воровать у нас ничего не станет. А забор нынче недешев, – объяснила девушка.

– Вы недавно переехали? – спросила я.

– Что вы! Мы в этом доме всю жизнь живем. И отец мой тут родился, и его отец, и отец отца. Лет семьдесят уже дом нам принадлежит, – ответила она.

– А забор только недавно поставить решили? – переспросила я.

– Недавно. До этого у нас виноградник двор разгораживал. И территорию на две части делил, и ягоды на вино домашнее давал. А прошлой зимой беда приключилась. Виноград повымерз. Пришлось его вырубать. Так мы без забора и остались. А месяц назад отцу доски эти перепали. Вот он из них заборчик и соорудил, – засмеялась девушка.

– Ну и правильно. Зачем лишние средства тратить, если с соседом отношения хорошие. Вот и мне от этого заборчика польза, – переходя на территорию Ерофеича, пошутила я. – Надеюсь, сумею его разбудить.

– Если не получится, заходите к нам. Я вас чаем напою. Не на улице же вам дожидаться, – предложила девушка.

– Спасибо. Обязательно зайду, если что.

Девушка вернулась к себе в дом, а я прошла к крыльцу. Дверь, на мое счастье, была не на запоре. Ерофеича я отыскала в дальней комнате. Он лежал на стареньком диванчике и мирно храпел. Я попыталась его разбудить. Потолкала в бок, похлопала по щекам. Ноль эмоций. Принялась трясти более основательно. Даже нос на несколько секунд затыкала. Бесполезно. Хозяин продолжал громко храпеть. Тогда я вернулась в сени, зачерпнула литровую кружку воды из цинкового ведра, снова прошла в дальнюю комнату и вылила содержимое кружки Ерофеичу на лицо. Холодный душ помог добиться нужного результата. Ерофеич взвизгнул и вскочил. Да так резво, что я едва успела уклониться от столкновения с ним.

– А? Где? Что? Шельма!!! – выдал Ерофеич, тараща на меня стеклянные глаза.

– С добрым утром! Проснулись? – поинтересовалась я.

– Чего? Кто? Я не сплю, – сумбурно высказался Ерофеич и вознамерился вернуться на диван.

Я опередила его и поспешно загородила собой вожделенное ложе. Мужик непонимающе уставился на препятствие.

– Машина. Колеса, – напомнила я. – Вы обещали к утру шины залатать и вернуть колеса на мою машину. Сделали?

– А, это вы, – в глазах Ерофеича мелькнули проблески узнавания. – Водка есть?

– Какая водка? Колеса где? – возмутилась я. – Домой мне пора. Работу доделаете, будет вам водка.

– Нету, – односложно ответил Ерофеич и поплелся в сени.

Я бросилась за ним.

– Чего «нету»? – переспросила я.

– Ничего нету, – отмахнулся Ерофеич. – Домой идите, завтра что-нибудь придумаем.

– Дом у меня в Тарасове. И попасть я туда смогу только после того, как вы мои колеса на место вернете. Причем без пробоин, – напомнила я.

– Ну, тогда к Зинаиде Тимофеевне возвращайтесь. Утро вечера мудренее, – отмахнулся Ерофеич.

– Какое утро, какого вечера? Сейчас утро, понимаете? И работа должна быть уже выполнена. – Я не оставляла попыток вернуть Ерофеича в адекватное состояние.

Тем временем мы добрались до сеней. Ерофеич нагнулся над ведром с водой и принялся жадно пить. Я ждала, пока он утолит жажду. Наконец мужик оторвался от ведра и выпрямился. Взгляд его немного просветлел. Я обрадовалась, надеясь добиться от него вразумительного ответа.

– Ну, вспомнили меня? Я Татьяна. Вы вчера взялись устранить пробоины на колесах моей машины. Я в «Бельдюгу» угодила, помните?

Ерофеич кивнул.

– Ну, вот, уже лучше. Работу выполнили? – спросила я.

– Нету, – повторил Ерофеич.

– Чего «нету»? Не сделали? Хотите сказать, залатать их невозможно? – расстроилась я.

– Залатали уж, – не особо радостно ответил Ерофеич.

– А чего ж не поставили? Времени не хватило? – предположила я.

– Хотели поставить. Не успели, – Ерофеич перешел на шепот.

– А что вы шепчете? Насколько я поняла, здесь, кроме нас, никого нет. Да и вообще, что тут секретного? – Мне было непонятно поведение Ерофеича. – Сколько времени вам понадобится для завершения работ?

Ерофеич молчал. Я нахмурилась, начиная подозревать неладное.

– Что случилось? – спросила я.

– Тут такое дело, – принялся мямлить мужик. – Мы ж с Данилой все заклеили. Покрышки как новенькие стали. Хоть сто лет на них гоняй. Добротные покрышки. Фирма хорошая. Дорогая. У нас в райцентре таких не продают. Вот…

Ерофеич замолчал.

– Ну и где же мои добротные покрышки? – с нажимом спросила я.

– А кто их теперь знает? Можно попробовать у Данилы спросить. Хотя вряд ли он что-то скажет, – почесал затылок Ерофеич.

– Вы что, не помните, куда их положили? – возмутилась я. – Так! Пойдемте в гараж, будем искать.

– Бесполезно. В гараже их нет. Я точно помню, что оттуда мы их унесли, – заявил он.

– И куда же вы могли их унести?

– Несли-то на место прикручивать. Только не донесли малость, – потупился Ерофеич.

– Что же вам помешало? – спросила я.

– Водка, будь она неладна, – коротко ответил он.

– Вы что, потеряли их? – не поверила я.

– Угу, потеряли, – ухватился за мою идею Ерофеич. – Шли, шли и потеряли. Данька, наверное, искать пошел. Мне тоже пора.

Ерофеич попытался прошмыгнуть мимо меня во двор, но я была начеку. Ловко ухватившись за дверную ручку, я загородила проход.

– Отвечайте немедленно, куда дели мое имущество, – потребовала я.

Ерофеич еще немного помялся, а потом признался в том, что колеса мои они с Данилой проезжему мужику продали. И даже сумму назвал. Раз в шесть меньше их реальной стоимости.

– Насколько я понимаю, деньги вы пропили, так? – подытожила я.

– Ага, в местном сельпо отоварились. Да вы не сердитесь. Дня через три мы вам с Данькой все вернем. Отработаем и вернем, – заверил меня Ерофеич.

– Сколько? Три дня? – я скептически выгнула брови.

– Ну, неделю. Край десять дней. И то если заказов мало будет. Сколько ваши покрышки в магазине стоят? – спросил Ерофеич.

Я назвала сумму. Ерофеич крякнул и принялся снова пить воду. Напившись, он проговорил:

– Можно у Ваньки-тракториста взаймы колеса взять. До города дотянете как-нибудь, а там новые купите. А мы с Данилой вам деньги почтовым переводом вышлем.

– Вы издеваетесь, да? – уныло произнесла я, понимая, что плакали мои колеса горючими слезами.

– Почему издеваюсь? Дело предлагаю. Как-то ведь вам нужно отсюда выбираться? – резонно заметил Ерофеич.

– Это уж точно. И я даже знаю как. Собирайтесь, к участковому пойдем, – решительно заявила я. – Пусть он с вами разбирается.

– Да зачем же нам участковый? Сами решим, полюбовно! Я на полном серьезе говорю, – засуетился Ерофеич. – Ну, оплошали малость. С кем не бывает. Бес попутал. Мужика нам этого послал, вот мы и не устояли. Но мы же не преступники какие. И без властей все вернем. С гарантией!

– С гарантией, говорите? Каковы же гарантии, позвольте полюбопытствовать?

– Мое честное слово! В Иванихе вам каждый скажет, что честное слово Ерофеича посильнее банковских гарантий будет, – гордо заявил мужик.

– Видела я ваши гарантии. И даже на своей шкуре испытала, – вяло отозвалась я, соображая, как выйти из создавшейся ситуации.

Положение мое было незавидным. По собственной глупости застрять в такой глухомани. С Ерофеича взятки гладки. Никаких документов о том, что берет мой автомобиль для проведения ремонтных работ, он мне, естественно, не давал. Поди теперь, докажи, что деревенский умелец мне что-то должен! Припугнуть участковым, конечно, можно. Но закон в этом случае не на моей стороне. А все из-за чрезмерной доверчивости и сердобольности. Надо было сразу отказаться от поездки к Еремину. Вот! Из-за Еремина я попала в такую передрягу. Пусть он меня и выручает. Уж до города ему придется меня довезти. А там я что-нибудь придумаю. Или лучше потребовать, чтобы он за новыми колесами смотался. До вечера я в Иванихе как-нибудь перекантуюсь. А Еремин вернется, отремонтирую машину, и домой.

Ерофеич продолжал заверять меня в своей непогрешимости и случайном стечении обстоятельств, беспокоясь о том, как бы я и вправду не натравила на него участкового. Не обращая внимания на его заверения, я вынула телефон и набрала номер Еремина. Трубку взяли после четвертого гудка. Официальный голос произнес:

– Слушаю. Вам кого?

– Я звоню Валентину Еремину, – сообщила я. – Не могли бы вы передать ему трубку?

– Кто его спрашивает? – продолжил допрос официальный голос.

– Простите, а с кем разговариваю я? Это номер Еремина, я не ошиблась? Так почему вы отвечаете вместо него? – включив не менее официальный тон, чем у собеседника, потребовала объяснений я.

– Девушка, не нужно пререкаться. Вы разговариваете с представителем власти. Будьте добры представиться, – приказал мой собеседник.

– Не раньше, чем это сделаете вы, – парировала я.

– Ну, хорошо, раз уж вы настаиваете, – произнес мужчина и принялся выдавать все свои звания и должности. – Старший участковый уполномоченный полиции по Целинному сельскому поселению, капитан Горбунов Роман Александрович. С кем имею честь разговаривать?

– Иванова Татьяна Александровна, – представилась я и снова попросила: – Не могли бы вы передать трубку Валентину Еремину?

– По какому вопросу? – допытывался капитан.

– Допустим, по личному, – ответила и язвительно добавила: – Только непонятно, по какой причине участковые теперь отвечают на телефонные звонки вместо самих владельцев телефона? Это новая форма взаимодействия с населением?

– В обычной ситуации участковые уполномоченные подобными делами себя не утруждают, – переняв мой тон, ответил капитан. – А вот когда владелец аппарата задержан этим самым участковым до выяснения обстоятельств дела и его телефон начинает разрываться от звонков, тогда участковый просто вынужден выяснить, кому же так срочно понадобился задержанный. Не соучастнику ли? Вы, Татьяна Александровна, давно ли виделись с гражданином Ереминым?

– Валентин задержан полицией? Вот это новость. И в чем же его подозревают? – удивленно спросила я.

– Вы снова не ответили на мой вопрос, – укорил меня участковый. – Вынужден повториться: когда вы в последний раз видели гражданина Еремина?

– Да что случилось-то? – «включила дурочку» я. – Можете вы толком объяснить, что стряслось с Валентином?

– Гражданин Еремин арестован по подозрению в убийстве гражданина Рыхлова. Вы что-то знаете об этом? – выдал капитан.

– Рыхлов убит? Как? Когда? – пораженно спросила я.

– Сегодня ночью. Выстрелом в упор. Пуля попала прямо в сердце, – намеренно резко произнес капитан. – А вы, выходит, и Рыхлова знаете? Прекрасно. Когда, где и при каких обстоятельствах вы встречались с подозреваемым и жертвой? Отвечайте. Врать не советую. Бросать трубку тем более. Ваш номер зафиксирован в памяти аппарата подозреваемого. Мы легко сможем вычислить ваше местонахождение и привлечь вас к ответственности за отказ от дачи показаний.

– Гражданина Еремина я видела один раз в жизни. Рыхлова тоже. Вчера, около пяти часов вечера. Приезжала в Целинный по просьбе самого Еремина. Вопрос частного характера, – отчиталась я, понимая серьезность ситуации.

– Это вы, что ли, частный детектив из Тарасова? – неожиданно повеселел капитан. – Что, не удалось деньжат подзаработать?

Я вопрос проигнорировала, но тот факт, что участковый в курсе планов Еремина, для себя отметила.

– Теперь вашему Еремину никакой детектив не поможет, – продолжал потешаться капитан. – Загремит на нары лет на десять, а то и все пятнадцать схлопочет.

– А вы, значит, и доказательную базу уже собрали? – подколола я. – И приговор готовы вынести?

– Приговор ему в суде вынесут, а с доказательной базой у меня все в порядке. А вот вам я посоветую быть наготове и при первой необходимости явиться в суд. Необходимость такая наступит очень скоро, можете не сомневаться. Удачи в поисках новых лопухов.

Я снова проигнорировала выпад капитана и спокойно произнесла:

– К чему же такие сложности? Вы можете пообщаться со мной уже сегодня. Я не так далеко от вас, в Иванихе. Если желаете допросить меня, присылайте машину. Лично я с удовольствием побеседую с вами на данную тему.

– Как в Иванихе? Разве вы не уехали в Тарасов? – голос капитана показался мне слегка испуганным. – Вы ведь выехали еще вчера.

– А вы неплохо осведомлены, товарищ капитан, – проговорила я. – Однако ваши сведения не до конца проверены. Отвечаю. Я не в Тарасове. По чисто случайному стечению обстоятельств я задержалась в соседнем селе. И планирую пробыть здесь до вечера. Так что мое предложение остается в силе.

– В этом нет необходимости, – поспешно заверил меня капитан. – Пока нет. Можете возвращаться домой. Если будет нужно, я вас вызову.

Капитан отключился, даже не потребовав продиктовать мой тарасовский адрес, а я глубоко задумалась. Как такое могло произойти? Еще и суток не прошло с тех пор, как Еремин и Рыхлов сидели за накрытым столом и пили «мировую», а сейчас один из них в морге, а второй – в камере. Что там могло произойти такого, что заставило Еремина пойти на преступление? Ведь вчера он уверял, что вопрос возврата денег практически решен. И потом, у меня просто в голове не укладывается, как этот тюфяк мог решиться на подобный шаг? Убить человека. Застрелить в упор. Не понимаю.

Ерофеич, ставший свидетелем моего разговора с участковым, протрезвел окончательно и сочувственно спросил:

– Дружка убили?

– С чего вы взяли? – удивилась я его предположению.

– Вид у вас больно удрученный. Из-за незнакомца так переживать не станешь, – пояснил Ерофеич.

– Будет тут, пожалуй, удрученный. Как вот теперь из вашей глухомани выбираться? И что я Димке скажу?

Это была действительно проблема. Димка послал меня в помощь другу, а я, вместо того чтобы оказать эту самую помощь, умотала из районного центра при первой же возможности и оставила этого тютю на произвол судьбы. Эх, надо было настоять на разговоре. Убедить как-то Еремина в том, что моя помощь ему необходима. Может, тогда бы он глупостей не натворил. Да что теперь говорить об этом. После времени-то. Придется кого-то из тарасовских знакомых просить о помощи. Не век же мне здесь куковать?

Поразмыслив, я решила обратиться к Димке. В конце концов, это он втравил меня в историю. Заодно про Еремина ему расскажу. Я стала искать нужный номер, а Ерофеич, сгорая от любопытства, принялся выпытывать:

– Это про какого Рыхлова речь шла? Про Толика Целинного? Это его укокошили? А Тюфячкина, значит, в козлы отпущения записали? Эх, не повезло мужику с соседом!

– Послушайте, вы не могли бы немного помолчать? Сосредоточиться мешаете, – вспылила я.

– Да я что? Я ничего. Сосредотачивайтесь на здоровье, сколько влезет. Я пойду на крылечке посижу. Мне воздух свежий полезен.

Ерофеич выскользнул за дверь. Я попыталась связаться с Димкой Кочневым. Почему-то звонок все время срывался. В конце концов мне надоело дожидаться момента, пока сигнал пробьется через все помехи. Я сунула телефон в сумочку и следом за Ерофеичем вышла на крыльцо.

– Скажите, у вас стационарный телефон имеется? – спросила я.

– Лично у меня нет. Но я могу отвести вас к Логуновым. От них все звонят, кто по сотовому дозвониться не может, – предложил Ерофеич.

– И сколько эта услуга стоит? – вспомнив «гостеприимство» Данилиной жены, спросила я.

– Нисколько. Не повременка же! – удивился вопросу Ерофеич. – А у вас в городе за звонок деньги берут?

Я не стала объяснять причину странного вопроса. Не хотелось развозить эту тему. Вместо объяснения я попросила:

– Отведите меня к Логуновым. Попробую от них помощь вызвать.

До Логуновых пришлось идти пешком. Моя машина теперь была не на ходу, а «Москвич» Ерофеича находился где-то в неопределенных далях в комплекте с Данилой. И как специально, дом их находился в противоположном конце села. Мы преодолели три четверти пути, когда рядом с нами остановился аккуратненький «Фольксваген»-«жук». Старенький, но довольно ухоженный. Желтые глянцевые бока блестели на солнце. Из «Фольксвагена» выскочила девушка и бросилась к нам со словами:

– Скажите, вы не знаете, где остановилась приезжая девушка? Татьяна Иванова. Она приехала к вам в Иваниху еще вчера.

Мы с Ерофеичем переглянулись.

– А зачем она вам? – поинтересовался Ерофеич.

– Дело личного характера, – произнесла девушка. – Так вы знаете, где ее искать?

– Допустим, – напустил на себя важности Ерофеич. – Только мы кому попало сведения о своих гостях не раскрываем.

– Прошу вас, скажите, где ее искать. Вопрос жизни и смерти! – взмолилась девушка, прижимая руки к груди. – Если надо, я заплачу.

И она принялась рыться в карманах в поисках денег.

– Это лишнее, – остановила я ее. – Татьяна Иванова – это я. Готова выслушать вас.

– Вы Татьяна? Иванова Татьяна? Детектив из Тарасова? – не веря своей удаче, воскликнула девушка.

– Да она это, она, – с укором глядя на меня, подтвердил Ерофеич. – Видите, как все чудесно складывается. И искать никого не пришлось.

Мне показалось, что Ерофеич жалеет о том, что упустил возможность заработать легкие деньги, сообщив девушке мое местонахождение. Я укоризненно покачала головой и спросила, обращаясь к незнакомке:

– Вы сказали, что у вас ко мне дело личного характера, это так?

– Да, да. И оно не терпит отлагательств. Прошу вас, поедемте со мной. По дороге я вам все объясню.

– Куда? – в один голос воскликнули мы с Ерофеичем.

– В Целинный, – заявила девушка и стала тянуть меня к машине.

– Подождите, не так скоро, – осадил ее Ерофеич. – Для начала представьтесь и объясните, что у вас стряслось.

Я снова укоризненно покачала головой, полагая, что Ерофеича дела девушки никоим образом не касаются. Но он и бровью не повел. Девушка же приняла его слова серьезно.

– Меня зовут Дарья Бородихина. Я невеста Валентина Еремина, – сообщила она. – Дело в том, что Валентин попал в беду. И спасти его можете только вы, Татьяна!

Последние слова она произнесла, с надеждой глядя мне в глаза.

– Почему вы решили, что я могу ему помочь? – спросила я.

– Да потому что я уверена в том, что Валентин не мог совершить того ужасного поступка, в котором его обвиняет наш участковый Горбунов! – горячо произнесла Дарья.

– Невеста Тюфячкина? Вот уж не знал, что у него невеста имеется, – ляпнул Ерофеич.

Дарья посмотрела на него с осуждением, но промолчала. Я решила, что пришло время избавляться от ненужного свидетеля.

– Пожалуй, визит к Логуновым можно отложить, – проговорила я. – Возвращайтесь к себе и постарайтесь до моего возвращения решить вопрос с колесами.

Ерофеич понял, что его попросту выпроваживают.

Поворчав себе под нос, он развернулся и зашагал в обратном направлении. А мы с Дарьей уселись в ее авто и покатили в Целинный.

– Дарья, как вы узнали, что я в Иванихе? – спросила я, как только мы отъехали.

– О, совершенно случайно. Я была в кабинете этого противного капитана, когда вы позвонили Вальку, и оказалась свидетельницей вашего разговора. Я сразу поняла, что вы та, кто мне нужен, – призналась Дарья.

– Вот как? А в кабинете капитана вы как оказались? Тоже случайно? – улыбнулась я.

– Ну, не совсем случайно. Я, как и вы, искала Валька. Набрала его, надеясь узнать, как прошла ваша встреча, а вместо этого услышала чудовищную вешь. Капитан сказал, что Валек будто бы кого-то убил. Ужасно, правда? Звонишь любимому человеку и слышишь про него такие гадости! Я сразу сорвалась и помчалась в Целинный. Добилась встречи с капитаном, потом потребовала свидание с Вальком. А когда поняла, что он не собирается себя защищать, сразу помчалась к вам. Это просто невероятное везение, что я застала вас еще здесь, – вывалила на меня гору информации Дарья.

– Вы давно знакомы с Валентином? – спросила я.

– Давно. Мы с Вальком познакомились на курорте. Несколько лет назад. Можете считать меня легкомысленной особой, но я сразу поняла, что мы с ним идеально подходим друг другу. И неважно, что он до сих пор не сделал мне предложения. Просто он очень нерешительный молодой человек. Ну, да ничего. У нас еще все впереди, правда? – заявила Дарья.

– Вам виднее, – не стала спорить я. – Так вы с Валентином встречаетесь?

– Да, уже несколько лет. Видеться получается нечасто. У него ферма, у меня бизнес. Дела отвлекают, но нас это не смущает. Главное, что мы любим друг друга и обязательно будем вместе! – уверенно произнесла Дарья. – Нам бы только с его проблемами разобраться, но вы ведь нам поможете, правда?

– Я постараюсь, – пообещала я. – Для начала мне хотелось бы услышать, что все-таки произошло в Целинном. Валентин вам что-то рассказал? Как случилось, что Рыхлова застрелили, а его, Валентина, обвинили в убийстве?

– Я сама толком ничего не знаю, – призналась Дарья. – Живу я не в Целинном, а в Бортнищах. Расстояние между ними чуть меньше восьмидесяти километров. На машине сорок минут пути. Мы и встречаемся так: то он ко мне приезжает, то я к нему. Вот вы только представьте себе: жили мы жили, практически бок о бок, а встретились за сотни километров от дома. Я когда узнала, где Валек живет, сразу себе сказала: Дарья, это судьба. А вы как считаете? Ведь не может это быть простым совпадением, правда?

– Вероятно, – вынуждена была согласиться я. – Только давайте ближе к делу. Сами сказали, что время не терпит.

– Это я так, к слову пришлось, – смутилась девушка. – Ну, вот. Позавчера вечером Валек звонил мне. Он сказал, что наш общий знакомый, Дима Кочнев, посоветовал ему обратиться за помощью к частному детективу. К вам. Как вы понимаете, я была в курсе пропажи денег и сильно из-за этого переживала. Понимаете, Валек, он чудесный человек, но очень доверчивый. Его каждый облапошить норовит. Просто удивительно, как с таким характером он умудряется дело свое на плаву держать. Парадокс! Так или иначе, проблему с пропажей денег нужно было решать срочно. Я так Вальку и сказала: не откладывай решение этого вопроса в долгий ящик. Только по горячим следам тебе удастся что-то выяснить. А тут этот звонок. Когда Димка приезжал, я не смогла с ним встретиться. Бизнес, сами понимаете. Так вот, Валек позвонил и сказал, что вы согласились приехать и разобраться. Найти виновника. Я Валька похвалила. Намерение нанять частного детектива одобрила. Он был доволен. Вопрос был решенный. Я даже подумать не могла, что он все переиграет в последний момент.

Дарья перевела дух. А я, воспользовавшись паузой, спросила:

– Как вы узнали о том, что Валентин решил не привлекать меня к расследованию?

– Он сам сказал. Я весь день была в бегах, даже позвонить ему не могла. А ближе к вечеру набрала его номер, чтобы узнать, как прошла встреча. Тогда он мне и заявил, что отправил вас в Тарасов. Сказал, что вопрос с деньгами решится со дня на день, причем без вашей помощи. Я пыталась выяснить подробности, но Валек был, мягко говоря, не совсем трезв, и понять что-то из его нечленораздельных объяснений было довольно сложно. Это было настолько не похоже на Валька! И чрезмерное употребление алкоголя, и это абсурдное решение вопреки моему настоянию. Я была удивлена и, честно сказать, обижена. И зачем только я на него обиделась! Если бы не это, ничего бы не было.

Голос у Дарьи сорвался, выдав волнение. Я успокаивающе похлопала ее по руке и попросила:

– Продолжайте.

– Короче, Валек сказал, что это не мое дело. Что он сам со своими проблемами разберется. Я разозлилась и бросила трубку. Утром, когда гнев остыл, я стала думать, как заставить его изменить решение. Позвонила. Надеялась договориться о встрече и попытаться уговорить Валька позвонить вам и извиниться. Хотела сделать так, чтобы вы вернулись. Трубку снял капитан. Сказал, что ночью убили Рыхлова и Валек арестован. Я даже дослушивать этот бред не стала. Села в машину и поехала в Целинный. От капитана особых подробностей не добилась. Единственное, что он сказал, это то, что Рыхлова убили в конторе Валька. И там полно улик, доказывающих его виновность. А еще сказал, что Валек своей вины не отрицает. Я стала требовать, чтобы капитан сообщил мне, куда отвезли Валька. Давила, как могла. Капитан цену себе набивал. Я, мол, не вправе распространять подобные сведения. А тут ваш звонок. Знаете, мне показалось, что разговор с вами вывел капитана из равновесия, – заявила Дарья.

– Почему вы так решили? – спросила я.

– Да потому что он тут же сообщил, где я могу найти Валька. Как будто отделаться побыстрее пытался. Сначала ни в какую не соглашался, а тут вдруг заявил, что я смогу увидеть Валька, если, конечно, сумею с начальником СИЗО договориться. Я не особо вникала, в чем причина такой резкой перемены. Просто была рада тому, что Валька увижу, – ответила Дарья.

– Что говорит Валентин? Пожалуйста, постарайтесь вспомнить все как можно подробнее, – попросила я.

– А нечего вспоминать, – печально заявила Дарья. – Сначала он вообще разговаривать отказывался. Но я умею быть настойчивой. В итоге он рассказал, что они с Рыхловым выпивали. Крепко выпивали. Сидели с самого обеда. Когда вы уехали, они немного повздорили, так как Валек засомневался, правильно ли поступил, выпроводив вас. Рыхлов настаивал на том, что незачем впутывать в это дело посторонних. Твердил, что они, мол, сами разберутся и виновного найдут. Потом у Валька в памяти провал образовался. И очнулся он уже у себя дома, на кровати. Над ним стоял капитан. Он сообщил о гибели Рыхлова, велел собираться и отвез его в участок. Но не это самое ужасное. Ужасно то, что Валек не отрицает своей причастности к гибели Рыхлова. Я, говорит, ничего не помню. В таком состоянии мог что угодно натворить, представляете? Но это же бред! Не мог Валек убить человека и не помнить об этом, ведь правда?

На этот вопрос я не могла ответить однозначно. В моей практике встречались подобные случаи, когда человек совершал преступление в состоянии алкогольного опьянения, а наутро ничего об этом не помнил. Да и не только в моей практике. К сожалению, такое нередко случается. Чтобы окончательно не расстраивать девушку раньше времени, я сочла за благо промолчать. Дарья истолковала мое молчание по-своему.

– Ну, вот. И я об этом говорю. Не бывает такого, чтобы преступник не помнил о содеянном накануне. Надо переубедить Валька, иначе он таких дров наломает, что ему уже никто помочь не сможет. Как думаете, удастся вам его переубедить?

Дарья ждала ответа. На этот раз отмолчаться мне не удалось. Но и поддакивать, раньше времени вселяя в девушку надежду, я не могла. Для начала мне самой нужно было иметь уверенность в том, что Валентин к убийству Рыхлова отношения не имеет. Так я и заявила Дарье.

– Давайте не будем торопиться с выводами. Ни с плохими, ни с хорошими. Приедем в Целинный, встретимся с Валентином, а уж потом будем решать, как быть в подобной ситуации, – осторожно предложила я.

Дарья резко ударила по тормозам. Машину занесло. Я вцепилась в приборную панель, чтобы избежать столкновения с лобовым стеклом. Вывернув руль, Дарья остановила машину и всем корпусом повернулась ко мне.

– Вы подозреваете, что Валентин мог его убить? – вытаращив глаза, прошептала она.

Я слегка помедлила с ответом, потом твердо произнесла:

– Я не могу исключать такой возможности. Поймите, я практически незнакома с Валентином. И не в моих правилах делать поспешные выводы. Тем более я не собираюсь давать вам безосновательные обещания. Я не отказываюсь взяться за это дело. Но должна предупредить: если в ходе расследования выяснится, что Валентин виновен, скрывать от вас правду я не буду. И выгораживать его в угоду вам тоже не стану.

– Зачем же вы согласились поехать со мной? – возмутилась Дарья. – Могли сразу честно признаться, что не собираетесь защищать Валька. Я бы не стала тратить на вас время!

– Не стоит горячиться, – мягко проговорила я. – Еще ничего не известно. Поверьте, если есть хоть один шанс из тысячи помочь вашему жениху, мы его используем. Вы же хотите помочь Валентину?

Дарья кивнула.

– Вот и прекрасно. Заводите мотор, и поехали. В любом случае неизвестность всегда хуже.

Девушка послушно завела машину, и мы продолжили путь. Только на этот раз в полной тишине. Каждый думал о своем. Дарья пыталась переварить мое заявление. Я же старалась разобраться в своих ощущениях, чтобы услышать, что подскажет мне моя интуиция. Но она, увы, молчала, не желая облегчить мою задачу.

Глава 3

Как оказалось, ехали мы не в сам Целинный, а в соседний городок, где содержали подозреваемых в особо опасных преступлениях. Не доезжая до Целинного, дорога сворачивала налево. Туда и направила машину Дарья, в двух словах объяснив причину изменения маршрута.

– Валька отвезли в районный следственный изолятор. Я там уже сегодня была, так что дорогу знаю. Вам ведь в первую очередь захочется пообщаться с ним, правда?

Меня начала раздражать ее привычка постоянно вставлять этот вопрос куда надо и куда не надо. Хорошо еще, она не настаивала на том, чтобы я непременно на него отвечала.

– Удивительно все-таки, что вам удалось добиться свидания, – задумчиво произнесла я.

– О, тут нет никакого чуда. Из Целинного я сразу поехала в район. Капитан же сказал, что Валька отвезли туда. Пока ехала, сделала пару звонков, и вопрос был решен. В сущности, таким поворотом событий я обязана простому стечению обстоятельств. Как оказалось, начальник следственного изолятора – мой хороший знакомый. Он раньше жил в Бортнищах. Всех и дел-то было, что напомнить о себе да поделиться проблемой. Я уверена, что он и вашу с Вальком встречу организует, – сообщила Дарья. – Прекрасный человек. Он мне и передачку для Валька собрать разрешил. Только Валек от еды отказался. Свитер теплый взял и сигареты. А остальное вернул. Даже булочки, а он их больше всего на свете любит.

Вот так, запросто в глубинке решаются вопросы. Все друг друга знают, все друг с другом в хороших отношениях. Захотел с убийцей встретиться? Пожалуйста. Захотел сладенького ему передать? Нет проблем. Не жизнь у местных уголовников, а малина. Хотя мне такие правила только на руку. Для того, чтобы в Тарасове организовать подобную встречу, мне пришлось бы обращаться за протекцией к подполковнику Кирьянову. Здесь же все обстояло гораздо проще.

Мы подъехали к зданию, где располагались камеры предварительного заключения. Дарья припарковала машину на служебной стоянке, прошла в помещение, на ходу набирая номер начальника следственного изолятора. Через каких-то десять минут вопрос был решен. Дарья осталась ждать в дежурке, а меня провели в специально отведенное для свиданий помещение. Еремин уже был там. С момента нашей последней, вернее, единственной встречи он сильно изменился. Лицо осунулось, под глазами залегли тени, подбородок, и раньше не отличавшийся мужественностью, и вовсе обмяк. И вообще всем своим видом Еремин напоминал побитую собаку. Я поздоровалась. Еремин промолчал. Я решила не ходить кругами, а приступить сразу к главному.

– Валентин, я приехала сюда по просьбе вашей невесты Дарьи. Мне необходимо знать все, что произошло вчера после моего отъезда. Еще неплохо было бы, если бы вы сообщили мне, каким образом собирались решить вопрос с пропажей денег. Я считаю, что смерть вашего приятеля Анатолия Рыхлова может быть связана с вашими планами на этот счет, – произнесла я.

Еремин даже не взглянул на меня. Я попыталась зайти с другого конца.

– Скажите, вы помните, как оказались дома? Вы сами пришли, или вас кто-то подвез? В котором часу это произошло?

И снова молчание. Несмотря на демонстративное поведение Валентина, сдаваться я не собиралась.

– Ваша невеста ужасно волнуется. Она специально ездила за мной в Иваниху, – сообщила я. – Дарья сказала, что вы собираетесь признаться в том, чего не помните. Ведь вы не помните, как стреляли в Рыхлова? Кстати, у вас уже взяли смывы с рук для определения наличия пороха на коже? Если результаты масс-спектрометрии будут отрицательными, вас просто обязаны будут отпустить. Ведь, насколько мне известно, Анатолия застрелили, так? Значит, отсутствие на вашей коже пороховых следов дает основание…

Договорить Еремин мне не дал. Глядя на меня исподлобья, он пробурчал:

– Анализ взяли, только вот отсутствие пороха мне не светит.

– Вот как? Почему вы так в этом уверены? Вы же ничего не помните? – произнесла я.

– Я не помню то, что делал или чего не делал прошлой ночью. Все остальное я не забыл. У меня не полная амнезия, – нехотя проговорил Еремин.

– Хотите сказать, вы недавно стреляли? – переспросила я.

– Ну, стрелял. Дальше что? – вскинулся Еремин. – Пойдете докладывать Даше?

– Для начала я хотела бы выяснить, когда, где и при каких обстоятельствах вы производили выстрелы? Проще говоря, где и зачем вы стреляли? – перебила я его.

– Какая теперь разница? Важно то, что результаты смывов будут положительными, – сердился Еремин, не желая продолжать разговор, но боясь его прекратить.

– Разница весьма существенная. Если вы стреляли при свидетелях и с того момента прошло не больше семи дней, результаты смывов уже нельзя будет отнести к разряду неопровержимых улик, – пояснила я.

– Все это бессмысленно, – взрыв эмоций сошел на нет, едва проявившись. – Пусть все остается так, как есть.

Я понимала, что Еремин сейчас замкнется, и мне уже никакими силами не удастся вынудить его разговаривать. Нужно было действовать, и действовать быстро.

– Вы не должны допускать таких мыслей, – решительно воспротивилась я. – Подумайте, на что вы себя обрекаете. Вы же не оставляете себе ни единого шанса. Знаете, что вам грозит в случае признания? Долгие годы тюрьмы. Вы хоть раз бывали в тюрьме? Сейчас вам кажется, что это легко и просто. Ну, признаетесь вы в том, чего не помните. Получите наказание, а дальше что? Жизнь ведь не заканчивается оглашением приговора. Вам кажется, что вот сейчас тяжело? Нет, вся тяжесть начнется уже после того, как вы переступите порог тюремной камеры. Это не романтика. Это жестокая реальность, с которой вы вряд ли сможете примириться.

– Вы ничего не понимаете. Совершенно ничего! – вскричал Еремин, выведенный моими словами из ступора. – Да, я ничего не помню. Но я знаю, что мог это сделать. Я мог убить Толика, понимаете? Я считал, что он намеренно припрятал мои деньги. Я был зол на него. Ужасно зол. Мы даже повздорили в тот вечер. И это я помню. Я бросил ему обвинение в лицо. Сказал, что считаю, что это он прикарманил деньги. Решил нажиться на мне. И после этого вы говорите о том, что я заслуживаю объективного расследования? Да ничего я не заслуживаю, кроме тюремной камеры! Поставить деньги выше человеческой жизни, что может быть гнуснее?

Еремин покраснел, его трясло, как в лихорадке. Он был не в состоянии услышать ничего из того, что я могла ему сказать. Но я все же попыталась достучаться до него.

– Согласна. Если преступление совершили именно вы, то должны понести наказание. Но неужели вам самому не хочется разобраться во всем? Знать наверняка, вы ли лишили жизни Анатолия? Неужели вам безразлична судьба вашей невесты? Как думаете, каково ей будет жить среди людей, которые будут считать ее невестой убийцы? Одно дело, если это обвинение имеет под собой основания, а если нет? За что же ей страдать? Об этом вы не подумали? Если вы не хотите и пальцем пошевелить ради себя, сделайте это ради нее! Дайте ей шанс. Мне кажется, она это заслужила. Давайте хотя бы попытаемся докопаться до истины. Кто знает, быть может, не все так плохо, как кажется на первый взгляд.

Я замолчала, наблюдая за реакцией Валентина. Он сидел, низко опустив голову. Казалось, что он заснул, так неподвижно было его тело. Но вот он поднял голову. В его глазах затеплилась надежда. Глядя на меня, он тихо спросил:

– Думаете, есть шанс?

– Шанс всегда есть, – как можно тверже произнесла я.

Еремин долго всматривался в мое лицо, пытаясь разглядеть там что-то, одному ему ведомое, и, наконец, сказал:

– Хорошо. Я согласен.

– Вот и отлично. Только нужно поторопиться. Неизвестно, сколько у нас осталось времени. Дежурный, который привел меня сюда, заранее сроки свидания не обговаривал, но, так или иначе, никто не позволит мне сидеть здесь до утра. Поступим так: сначала вы вкратце рассказываете, что произошло с Анатолием Рыхловым. То, что помните сами, и то, о чем сообщил вам следователь. А потом начинаете подробно объяснять, как получилось, что ваши деньги исчезли из сейфа Анатолия, и какой способ вы с ним придумали для их возврата. Готовы?

– Про вчерашний день я и не знаю, что рассказывать. С того момента, как вы приехали? Или пораньше? – спросил Еремин.

– Давайте начнем с самого утра. Как проснулись, когда в контору пришли, во сколько к вам Анатолий пожаловал, – пояснила я.

– Собственно говоря, этот день ничем особенным от других не отличался. Поднимаюсь я всегда в одно и то же время. Фермерское хозяйство мое располагается недалеко от дома. Я специально место выбирал. На территории фермы стоит коттедж, который вы посещали. У меня на заднем дворе калитка имеется, чтобы напрямую на ферму попадать. Очень удобно. А так до центральных ворот минут двадцать в объезд.

– Вы ходите на работу пешком? – спросила я.

– По-разному. Если в планах дальние поездки, то обязательно за рулем. А если дела не связаны с выездом, то люблю пешочком прогуляться, – ответил Еремин.

– Как насчет вчерашнего дня?

– А вот вчера я как раз на машине был. Собирался вас встречать. По телефону забыл предупредить о «Бельдюге». Вот и подумал, что надо бы встретить и объездную дорогу показать, – сказал он.

– Выходит, с утра вы еще не планировали отказываться от моей помощи? Решение было принято уже в конторе? – догадалась я.

– Ну, конечно. Я приехал в контору. У меня там четыре кабинета. В одном я располагаюсь, в соседнем – зоотехник. Напротив врач-ветеринар и бухгалтер. Остальные работники только на ферме бывают. Да и мы все не каждый день в помещении сидим. Некогда нам по кабинетам рассиживаться, работа ведь не конторская.

– Вчера все на месте были, когда вы пришли?

– Кроме зоотехника. У него сейчас в свинарниках работы полно. Оборудование новое отладки требует. Он там с утра до ночи пропадает. А бухгалтер и ветеринар были в своих кабинетах. Елена Викторовна, бухгалтер, пыталась с кредиторами вопрос решить. Вы же знаете, что нам срочно деньги за оборудование достать нужно. Она три последних дня только тем и занимается, что должников обзванивает. Надеется таким способом брешь закрыть, – объяснил он.

– Получается?

– Пока не очень. Но Елена Викторовна женщина настойчивая. Думаю, она и сейчас надежды не оставляет, – заявил Еремин.

– Что было дальше? – напомнила я.

– Я приехал к восьми утра. Сначала своими делами заняться хотел, но потом Елена Викторовна меня к себе утащила. Расчеты показывала. Затем мы план на ближайшую неделю обсуждали. После ветврач наш, Гера, своими вопросами меня отвлек. Закружили до двух часов. На обед я домой собирался. Соседка моя надо мной шефство взяла, на довольствие зачислила. Уйти не успел, Рыхлов заявился. Мы ведь с ним после того, как деньги пропали, не общались. Даже не здоровались друг с другом. А тут он с мировой пришел. Пакеты на рабочий стол выставил. Вот, говорит, с серьезным предложением я к тебе. Обсудить надо, как деньги вернуть. Я сначала и слушать его не хотел, но он настоял. Ну, я подумал, а чего я теряю? И решил выслушать его. Толик обрадовался, выпроводил Елену Викторовну, отправил на ферму Геру. Одни мы в конторе остались.

– И что же он предложил?

– Если в двух словах, то он сообщил, что участковый наш, Горбунов, напал на след похитителя. Сказал, что завтра будем следственный эксперимент проводить. Горбунов привезет подозреваемого в поселок, тут мы его и расколем.

– Он называл имя подозреваемого? – поспешила спросить я.

– Нет. Он вообще ничего конкретного не говорил. Только в рюмку подливал.

– Вам показалось, что Рыхлов намерен вас споить? – спросила я.

– Кто его знает? Он и сам одну за одной опрокидывал, – ответил Еремин.

– В какое время вы с Рыхловым повздорили? До моего приезда или после?

– После. Мы к тому времени уже давно сидели. Помню, на улице стемнело.

– Кто спровоцировал ссору? – стараясь прояснить ситуацию, спросила я.

– Да как-то само получилось. Слово за слово. Я высказал сожаление, что отправил вас обратно в Тарасов. Сказал, что вдвоем с Горбуновым вы быстрее бы успеха добились. А Толик возражать начал. Чего, говорит, ты своим не веришь? Раз Горбунов сказал, что отыщет твоего обидчика, значит, отыщет. А я стал требовать подать мне Горбунова сию минуту. Пусть, говорю, сам мне скажет, что нашел вора. Толик меня успокаивать начал. Жди, говорит, до утра. Куда мы такие на глаза участковому полезем? Еще в вытрезвитель заберет. Это он шутил, конечно. Нет у нас в Целинном никакого вытрезвителя. Если кто из местных сильно разбушуется, Горбунов его в своем погребе запирает. Он для этих целей даже дверь прочную туда поставил и засов чугунный, – рассказал Еремин.

– Значит, Горбунов не пришел, так? – спросила я.

– Не помню. Мы после того, как поскандалили, сразу по целому стакану за мировую выпили. Я ведь не особый любитель спиртного, а тут разошелся. С расстройства, наверное. Короче, что было дальше и как домой попал, хоть убей, вспомнить не могу. А уж как я старался! – Еремин снова начал скисать.

– Горбунов за вами в котором часу явился? – снова спросила я.

– Не знаю. Рано. Думаю, и шести не было. Подскочил ко мне, как петух задиристый, давай за шиворот хватать и с кровати тянуть. Я спросонья понять ничего не могу. Чего надо, ору, а он продолжает ворот мой рвать, силясь приподнять над кроватью, – вспоминал Еремин.

– Как Горбунов к вам в дом попал? Дверь была открыта?

– Наверное. Если судить по моему утреннему состоянию, то по возвращении домой мне не до дверей было, – предположил Еремин.

– Что вам предъявил участковый?

– Что-что, убийство, вот что. Сказал, что ночью я убил Рыхлова. Выстрелом в упор. И отвечу за свое злодеяние по полной. Гарантирую тебе, говорит, максимальный срок выхлопотать, – еле слышно произнес Еремин.

– Чем же вы Горбунову насолили, что он так свирепствует? – спросила я.

– Не знаю. Может, за Рыхлова обидно. Они с Толиком в хороших отношениях были. Пару раз вместе на охоту ходили. А еще у Горбунова племянница в соседней деревне живет, так вот она по Толику сохнет. Может, Горбунов на него виды имел? Породниться собирался. В маленьких местечках с женихами напряженка, – рассуждал Еремин. – Но это всего лишь мои предположения.

– Вам известно, какими доказательствами на данный момент располагает следствие? – подумав, проговорила я.

– Толком мне ничего не известно. Участковый, а после и следователь все вокруг да около ходили. Во сколько ушел? Кто видел? Почему контора не была закрыта? Где оружие хранишь? А я ни на один вопрос ответить не могу. Про пистолет, правда, пришлось сказать. Им нужно было получить точные сведения. У меня лицензия на пистолет «ТТ». Горбунов пытал меня, где я его храню. Тогда он и сказал, что в моей конторе, в той комнате, где Толика застреленным нашли, возле дивана горсть патронов обнаружили. Как раз от «ТТ». Еще что-то про отпечатки говорил, но я не запомнил. А здесь следователь спрашивал, в какой обуви я вчера ходил и не выбросил ли я ее. Как думаете? Для чего им про обувь вопрос понадобилось задавать? – заинтересованно спросил Еремин.

– Вероятнее всего, отпечатки сравнить хотят, – пояснила я. – А вы обувь меняли?

– Наверное. Сюда меня в кроссовках доставили, а накануне я ботинки надевал. Так они, вероятно, дома. Я не помню. Утром надел, что первое под руку попалось, – разглядывая свои ноги, ответил Еремин.

– Оружие ваше участковый изъял?

– Не знаю. Он меня в спешке из дома вытащил. И про пистолет уже здесь спрашивали. Я сказал, что храню его дома. В стенном шкафу специальное отделение есть, на замке. Это, конечно, не сейф, но раньше с этим проблем не было. Теперь уж и не знаю. Может, и за это отвечать придется, – уныло проговорил Еремин.

– Ну, хорошо. По поводу оружия я выясню. О чем еще следователь спрашивал?

– Вроде все. Да меня толком и не допрашивали. Следователь сказал, что допрос после осмотра места происшествия будет. А когда они этот осмотр проведут, неизвестно. Посадили за решетку и забыли про мое существование. Вот сижу, жду, когда следователю понадоблюсь.

– Ладно, с этим тоже разберемся. Теперь про пропажу рассказывайте, – попросила я.

История с деньгами оказалась короткой. Особо нового я ничего не услышала. Про то, что поставщик оборудования требовал наличные, я уже знала. Что в Целинном банков не водится – тоже слышала. Информацию о том, что видимых следов взлома сейфа Рыхлова не было, Еремин подтвердил. Я уточнила имя поставщика. Узнала, каким образом Еремин на него вышел. Оказалось, что тот сам обратился к нему с деловым предложением. Узнал, что Еремин ищет подходящее оборудование, и приехал в Целинный для встречи с Валентином. Про то, что Еремин накануне сделки привез деньги в районный центр, знала добрая половина населения Целинного, хотя Димка и утверждал, что знать об этом мог только хозяин сейфа. И куда он денежки положил, тоже многие были в курсе. Еремин и не пытался скрыть этот факт. Все ж свои. А сейфом воспользовался большей частью от «гастролеров» нежданных и для собственного успокоения. Чтобы мысли о крупной сумме неохраняемых денег работать не мешали. Когда выяснилось, что денег нет, Еремин и Рыхлов вызвали участкового. Тот осмотрел сейф, помещение, в котором тот стоял, и, заявив: «Будем искать», – ушел.

Вот, собственно, и все. Вопросы, которые я собиралась задать Еремину еще до того, как он попал в новую переделку, остались без ответа. Задать их мне помешал дежурный. Вбежав в комнату, он скороговоркой произнес:

– Все. Свидание окончено. Гражданина Еремина следователь на допрос требует. Пойдем, Еремин. Не хватало мне из-за тебя выговор получить.

Он пропустил Еремина вперед, сам прошел следом. Уже в дверях он велел мне выждать пять минут и уносить ноги.

– Начальство из области прикатило. На глаза им не попадитесь, когда уходить будете. Иначе нам с начальником СИЗО придется рапорт на увольнение писать.

Я выждала отведенное количество минут и осторожно выглянула в коридор. Он был пуст. Тогда я быстро преодолела расстояние до входной двери и незаметно прошмыгнула на улицу. Дарья ждала меня у автомобиля.

– Ну, как все прошло? – подскочила она ко мне. – Как Валек? Он спрашивал обо мне? Скажите, вы успели переубедить его? Он не станет признаваться в убийстве?

Град вопросов, сыплющихся на меня, не имел ни конца, ни края. Я уселась на заднее сиденье «Фольксвагена» и приглашающим жестом показала Дарье на водительское место.

– Садитесь, мы едем в Целинный, – скомандовала я.

Дарья повиновалась. Развернув машину, она направила ее в сторону районного центра. Дорога, будто огромная серая змея, извивалась под колесами авто.

– А я вам жилье в Целинном организовала, – сообщила Дарья. – Пока вы с Вальком беседовали, я позвонила его соседке, и она согласилась приютить вас на время расследования. Его-то дом опечатан, а мотаться каждый день из Бортнищ не очень удобно, правда?

– Хорошо. Остановлюсь у соседки. Если ее это не стеснит, – согласилась я.

– Не стеснит. Она одна живет. Муж давно умер. Детей у них не было, а родственники к ней нечасто наведываются. Так что ей даже веселей будет, с постояльцем-то. А я вам звонить буду, правда? – заявила Дарья.

– Звоните, – разрешила я.

Мысли мои были далеко от энергичной невесты Еремина. Что-то мне во всей этой истории жутко не нравилось. Понятно, провинция. Здесь на все гораздо проще смотрят, но больно уж все как-то нарочито происходит. Поставщик запросто приехал и договорился о продаже фермерского оборудования почти на два миллиона деревянных. Да еще наличные потребовал. Зачем? Почему не хотел в банке светиться? Тут явно что-то нечисто. А Рыхлов? Без вопросов согласился подержать в своем сейфе кругленькую сумму и вместо серьезного документа выдал писульку, не налагающую на него никаких обязательств относительно сохранности оной. Как будто нарочно. Будто заранее знал, что возвращать эти деньги не собирается. А Еремина это ничуть не смутило. Тоже непонятно.

А визит Рыхлова с заверениями о том, что якобы у местного участкового виновник пропажи денег чуть ли не в кармане? Почему же этот самый Горбунов с хорошими новостями к Еремину не пришел? И для чего нужно было откладывать так называемый «следственный эксперимент» до следующего дня? Лишний день тянуть, тем самым давая возможность преступнику скрыться? Или Рыхлов все выдумал про подозреваемого и про эксперимент? Тогда зачем он это сделал? Просто, чтобы иметь возможность помириться с Ереминым? Или причина гораздо глубже?

И уж совсем странно выглядит ситуация с убийством Рыхлова. Если он задумал попойку, преследуя какие-то одному ему известные цели, как могло получиться, что пострадал именно он? Роковая случайность? Рыл яму другому, да сам в нее угодил? Ну, допустим, что Еремин разбуянился настолько, что дошло дело до убийства. В пьяном угаре и не такое случается. Но ведь в этом случае оружие должно было быть при нем? Не стал бы Рыхлов дожидаться, пока Еремин сбегает домой за пистолетом, вернется и пристрелит его. Однако участковый дал понять, что Рыхлова застрелили именно из пистолета Еремина. Фраза о патронах была им не к слову сказана. Сообщил он об этом намеренно. Тогда получается, что либо Еремин мне врет и пистолет был у него в конторе, либо кто-то пронырливый воспользовался ситуацией и ловко обставил дело так, чтобы подозрение пало на Валентина. В этом случае нужно искать того, кому мешал Рыхлов. Того, кому позарез было нужно от него избавиться.

Хотя и это тоже странно. Просчитать все варианты поворота событий было просто нереально. Начнем с того, что Еремин мог изначально не согласиться на мировую и выпроводить Рыхлова из конторы. Если бы он любителем спиртного оказался, тогда другое дело. Повелся на возможность выпить на халяву, и дело в шляпе. А так возможность опоить его до бесчувственного состояния ничтожно мала. Делать ставку на такой мизерный шанс довольно рискованно. Или же Еремин мог примириться с Рыхловым, но предпочесть долгим посиделкам с бывшим недругом работу. Посидели часок и разбежались, каждый по своим делам. Рассчитывать на то, что задушевные разговоры протянутся до поздней ночи, тоже не особо умно. Да мало ли других вариантов? К Еремину мог кто-то из фермерских прийти, или Рыхлова могли по делам вызвать. Наличие третьего человека, замешанного в убийстве, сюда никак не вписывалось. Вернее, вписывалось лишь в том случае, если произошло оно случайно. Без предварительной подготовки. И тогда все мои гадания в данный момент не имеют смысла. Сначала нужно заполучить все факты, а уж потом делать выводы.

Да, гадание мне сейчас бы не помешало! И это будет первое, что я сделаю, добравшись до Целинного, благо мои верные помощники, магические кости, путешествуют со мной.

– Вы уже начали придумывать, как Валька от тюрьмы уберечь, правда? – прервала молчание Дарья.

– Почему вы так решили? – улыбнулась я.

– Ну, как же? Вон вы как глубоко задумались. Даже губами шевелить начали и брови хмурить, – пояснила Дарья. – Я в книжках читала, что частные сыщики всегда так делают.

– Как так? – переспросила я.

– Как вы. Подумают, подумают, а потом выдадут: убийца – дворецкий. Соберут всех в одной комнате и давай рассказывать, как все было и как они об этом догадались. И вы так делаете, правда? – наивно спросила Дарья.

– Можно и так сказать, – снова улыбнулась я. – До дома соседки Валентина еще далеко?

Мы уже въехали в Целинный и двигались теперь по главной улице. Дорога тут была одна, и я немного ориентировалась на местности. По моим подсчетам, до конторы Еремина оставалось не больше пяти минут, а вот месторасположение его дома я не знала, потому и интересовалась.

– Почти приехали. Вон, видите синенькие скамеечки? От них дорога налево поворачивает, а там всего пару домов миновать, и мы у цели, – объяснила Дарья.

– Значит, мы мимо конторы Валентина проезжать будем? – спросила я.

– Ну, да. От конторы Валька до его дома десять минут хода, – ответила Дарья. – А в контору вы все равно не попадете. Она тоже опечатана. Место преступления.

Я промолчала. Мы как раз подъезжали к знакомому коттеджу из белого кирпича. Я попросила Дарью притормозить. Выйдя из машины, я подошла к забору и заглянула во двор. Он был пуст. На двери белела узкая полоска бумаги с фиолетовыми печатями. Калитка была украшена такой же полоской. Больше никаких признаков того, что совсем недавно тут произошла трагедия, не было. Да, запросто сюда не попадешь. Придется искать способ обойти эти белые полосочки. Без осмотра места преступления мне не обойтись.

Я вернулась в машину, и мы поехали дальше. Возле синеньких скамеечек мы свернули в сторону, проехали несколько метров и остановились напротив высокого, добротно сколоченного деревянного забора. Забор растянулся метров на двадцать и имел две одинаковые калитки. Та, что была ближе к нам, стояла нараспашку. Вторая была заклеена все той же белой полосочкой с гербовыми печатями. Путем нехитрых умозаключений я поняла, что ближайшая калитка ведет как раз в то место, где мне предстоит провести неопределенное количество дней, пока расследование не завершится.

Дарья выскочила из машины и, не дожидаясь меня, помчалась в дом. Пожав плечами, я последовала за ней. Дворик, в котором я оказалась, был небольшой, но ухоженный. Следы снежной зимы отсутствовали. Кто-то позаботился о том, чтобы вычистить все дорожки, освободить землю от прошлогодних листьев и привести в порядок деревья, посаженные двумя стройными рядами. Дорожка, ведущая к крыльцу, была выложена аккуратными бетонными плитками. Тоже, кстати, тщательно выметенными. Соседка Еремина, по всей видимости, была любительницей порядка.

На крыльцо выбежала Дарья и призывно помахала рукой.

– Чего же вы не заходите? Катерина Матвеевна уже и стол накрыла, – заявила она.

«Деревенское гостеприимство? Как бы мне снова не пришлось раскошеливаться», – вспомнив жену Данилы, подумала я. Дарья провела меня в комнату, предварительно заставив переобуться в хозяйские тапочки. Катерина Матвеевна понравилась мне с первого взгляда. Этакая милая бабуля лет шестидесяти пяти в цветастом ситцевом халате. Немного портили впечатление слишком крупные заколки, которыми бабуля с двух сторон забирала волосы. Катерина Матвеевна, улыбнувшись глядя на меня, поздоровалась и предложила:

– Заходите, Татьяна, не стесняйтесь. Будьте как дома. Вещи можете сразу в комнату отнести, – она выразительно посмотрела на мои пустые руки.

– А я без вещей, – заявила я и только тогда вспомнила, что все мои пожитки так и остались в багажнике машины в Иванихе.

«Вот незадача. Про сумку-то я и не вспомнила. Теперь придется обзаводиться новым дорожным набором. Хорошо, хоть деньги есть», – подосадовала я на свою поспешность. Надо было подумать об этом заранее, до того, как мчаться сломя голову в Целинный. Ладно, обойдусь как-нибудь. Не гонять же Дарью туда-сюда по тридцать раз из-за любимой зубной щетки и пары брюк?

– Ничего, подберем что-то из моих вещей. У меня и халатик имеется. Совсем новый, с этикеткой, – поспешила успокоить меня Катерина Матвеевна. – А если еще что понадобится, вы не стесняйтесь, спрашивайте.

– Спасибо вам, Екатерина Матвеевна, – искренне поблагодарила я.

– Катерина я, милая, так и зовите. С буквой «Е» как-то непривычно мне. Я ж не императрица, чтоб меня громко величать, – улыбнулась Катерина Матвеевна.

– Договорились, – согласилась я. – Комнату покажете?

– Пойдемте. Вам там понравится.

Хозяйка провела меня в маленькую комнатку, весь интерьер которой состоял из раскладного кресла, углового столика с табуретом и старинного платяного шкафа. На окошке висели тюлевые занавески. На подоконнике приютилась герань. Комнатка была чистенькая, уютная и довольно миленькая, под стать хозяйке. Осмотревшись, я заверила Катерину Матвеевну, что здесь мне будет вполне комфортно, и попросила ненадолго оставить меня одну. Она поспешно вышла, прикрыв за собой дверь и напомнив, что стол уже накрыт.

– Как устроитесь, проходите в большую комнату, угощать вас буду, – проговорила она.

Я осталась в комнате одна. Присев на кресло, я вытащила из сумочки замшевый мешочек. Информации в голове было много. Вопросов еще больше. Но главный вопрос был в том, что мне готовит грядущий день? Высыпав кости на ладонь, я зажала их в кулаке и аккуратно выпустила на поверхность маленького столика. Я даже зажмурилась на секунду. А когда открыла глаза и изучила полученный результат, улыбнулась. «26+9+14 – Люди, обладающие властью, захотят с вами побеседовать». А вот это хорошая новость. Знакомство с власть имущими мне сейчас не помешает. Без их участия мои усилия грозят превратиться в бесконечные поиски способов обойти законные препоны для получения нужных сведений. В дом Еремина мне нужно попасть? Нужно. В его контору тем более. А все эти объекты находятся под наблюдением у местных властей, и проникнуть туда законным путем я смогу только с их помощью. Что ж, подождем. Как знать, может быть, беседа с людьми, обладающими властью, окажется намного полезнее мне, чем им? Довольная результатом, я убрала мешочек обратно в сумку и вернулась к хозяйке и невесте Еремина.

По настоянию Катерины Матвеевны Дарья тоже осталась на обед. Пока поглощали куриный суп и тушенный с овощами картофель, приготовленный заботливой хозяйкой, разговор шел на отвлеченные темы. Говорила в основном Дарья. Она то принималась нахваливать стряпню Катерины Матвеевны, то ругать дождливую погоду, не дающую возможности спокойно вести дела. То начинала рассказывать последние новости Бортнищ, то, бросив эту тему на полуслове, вспоминала о недавно виденном по телевизору фильме. Катерина Матвеевна вежливо поддакивала. Где было нужно, удивленно ахала, где требовалось, вопросительно поднимала брови. Короче, изо всех сил старалась сделать вид, что ее причина моего вторжения ничуть не интересует. И любопытничать по поводу печального положения своего соседа она не собирается. Когда обед подошел к концу, Дарья прекратила притворяться беспечной барышней и напрямик спросила меня:

– Как вы считаете, Татьяна, у Валька есть шанс выпутаться из этой передряги?

Я поставила стакан с компотом на стол и задумчиво произнесла:

– Шанс всегда есть, но пока говорить о чем-либо еще рано. Нужно выяснить все обстоятельства дела. Пообщаться с участковым, попытаться понять, чем располагает следствие. Уговорить разрешить попасть на место преступления. Всего не перечислишь. Давайте поступим так: вы отправляйтесь домой, спокойно занимайтесь своими делами, а я буду держать вас в курсе дела. Идет?

– Ничего другого мне не остается, – согласилась Дарья. – Тут я вам вряд ли чем помогу. Но если все же потребуется мое присутствие, вы немедленно сообщите мне, обещайте!

Пообещать невесте Еремина я ничего не успела. Дверь открылась, и на пороге возникла мужская фигура в форме.

– Здравия желаю, Катерина Матвеевна, – приложив руку к козырьку, поздоровался визитер, входя в комнату. – Вы, говорят, гостей принимаете?

Он внимательным взором осмотрел наше застолье.

– Добрый день, Роман Александрович. Вот, Дашенька на огонек заглянула. С подругой, – засуетилась хозяйка. – Вы присоединяйтесь, еды на всех хватит. Небось с утра маковой росинки во рту не было.

Подскочив, Катерина Матвеевна поспешила за чистой посудой. Горбунов, а это был не кто иной, как он, повелительным жестом остановил хозяйку.

– Не до еды мне, Катерина Матвеевна. У меня ЧП на вверенном мне государством участке, а вы со своей стряпней пристаете. Не стыдно?

Смутившись, Катерина Матвеевна вернулась за стол. Горбунов прошелся по комнате, постукивая кожаной папкой по бедру. Потрогал зачем-то ковш, висящий на стене, и обратился к собравшимся:

– По какому поводу веселье?

Дарья покраснела, хотела было что-то сказать, но сдержалась. Катерина Матвеевна принялась оправдываться:

– Нет у нас никакого веселья, Роман Александрович. Пообедать вот решили. Время-то как раз обеденное. Без еды-то долго не протянешь.

– Ну да, ну да. Повода веселиться у вас, и правда, нет. Засадим мы вашего Еремина. Надолго засадим. И поделом. Не бывать тому, чтобы каждый встречный-поперечный самосуд у меня на участке устраивал! – и Горбунов резко хлопнул папкой по столу.

Я молча наблюдала за этой сценой. Интересно, кто ему доложил о гостях в доме Катерины Матвеевны? Односельчане постарались? Наверняка. Ну, а раз они такие наблюдательные, тогда и я смогу их наблюдательностью воспользоваться.

– Может, все-таки покушаете, Роман Александрович? А потом с новыми силами возьметесь преступника искать? – заискивающим тоном предложила Катерина Матвеевна.

– Хотите его тут накармливать, дело ваше. А я с ним за одним столом сидеть не собираюсь, – не выдержав, взорвалась Дарья.

Она встала из-за стола и, ни с кем не прощаясь, вышла. Шум отъезжающей машины оповестил нас о том, что Дарья уехала. Горбунов вопросительно посмотрел на меня.

– Бросила вас ваша подруга, – произнес он. – Без вас укатила.

– А я, собственно, и не собиралась уезжать, – парировала я. – Я здесь надолго.

– Надолго? Регистрация имеется? – вскинулся Горбунов.

– Товарищ капитан, увольте меня от необходимости доказывать неправомочность вашего вопроса, – проговорила я. – Или вы желаете, чтобы я проконсультировала вас по каждому пункту закона Российской Федерации о праве граждан на свободу передвижения и выбор местопребывания? И о сроках, в кои надлежит произвести регистрацию?

Горбунов прищурился. Сопоставил факты и выдал:

– Вы – Татьяна Иванова, частный детектив.

– Я помню об этом, – с иронией в голосе произнесла я.

– Что вы здесь делаете? Я же сказал, что вашего присутствия на данном этапе не требуется, – воскликнул Горбунов.

– Некоторые считают иначе, – спокойно ответила я.

– Это Дарья вас притащила? Она что, решила вставлять следствию палки в колеса? – потребовал ответа капитан.

– Вовсе нет. Она просто воспользовалась своим правом на проведение расследования с привлечением частного детектива. Лицензированного детектива, позвольте заметить, – послушно ответила я.

– Так вы считаете, с ее стороны это просто игра? – оживился Горбунов. – На самом деле ее устраивает, что следствие ведут профессионалы?

Я понимала, что, если хочу разобраться в этом деле, мне необходимо добиться расположения участкового. Исключительно поэтому я согласно кивнула и проговорила:

– Думаю, вы попали в яблочко. Дарья пошла на поводу у своих эмоций. Именно по этой причине я здесь. Я прекрасно понимаю, что такого профессионала, как вы, обскакать практически невозможно. Но каждый зарабатывает так, как умеет.

И я притворно удрученно развела руками. Горбунов, однако, остался доволен моими словами. Покосившись на Катерину Михайловну, развесившую уши, он предложил:

– Давайте найдем более тихое место для беседы.

– Да кто ж вам здесь помешает? – всполошилась хозяйка. – Если я вам неугодна, так я могу в соседней комнате подождать или в коровник уйти. Вы только скажите, я вмиг все исполню!

– Оставайтесь на месте, – приказал Горбунов. – А мы с Татьяной немного прогуляемся. Вы не против? – обратился он ко мне.

– Конечно, нет. Куда пойдем? – закинула удочку я.

– Собирайтесь. Там узнаете, – ответил капитан.

Второй раз повторять мне не пришлось. Я вышла из-за стола, прошла в сени, отыскала свои туфли и, открыв входную дверь, оказалась на крыльце. Горбунов вышел следом. Потоптавшись в нерешительности, он предложил:

– Давайте пройдем в дом преступника. Уж там мы точно сумеем пообщаться без посторонних, – заявил участковый.

После этого мы встали, спустились с крыльца. Я направилась к калитке, однако Горбунов за мной не последовал. Он свернул за угол дома и исчез, будто испарился. Катерина Матвеевна вышла на крыльцо вместе с нами.

– Что ж вы стоите? Догоняйте Романа Александровича. Еще рассердится, что задерживаете его, – зашептала она мне.

– Так он совсем в другую сторону пошел. Калитка-то, вон она, а капитан за домом скрылся, – объяснила я свое замешательство.

– Догоняйте, говорю вам. За домом между нашими дворами проход имеется. Роман Александрович об этом знает, вот и решил путь сократить, – сообщила Катерина Матвеевна.

Я пожала плечами и двинулась в том направлении, куда ушел Горбунов. Повернув за дом, я увидела проход, о котором говорила хозяйка дома. Горбунов уже нетерпеливо топтался возле него. Догнав капитана, я прошла во двор, принадлежащий Еремину. Взойдя на крыльцо, капитан аккуратно отклеил белую полоску, которой была заклеена дверь, и пригласил меня внутрь. В доме он чувствовал себя по-хозяйски. Прошел в кухню, выставил два табурета. На один из них уселся сам, второй подтолкнул ко мне. Я заняла предложенное место и вопросительно взглянула на участкового.

– Итак, нам с вами необходимо побеседовать, госпожа Иванова, – начал участковый.

«Вот вам и беседа с человеком, обладающим властью. Да, скоренько предсказания сбываются», – подумала я, вслух же сказала:

– Я готова, Роман Александрович. Задавайте вопросы, а я по мере сил постараюсь на них ответить.

– Вот и ладненько, – потирая руки, произнес Горбунов. – Начнем с самого главного. Для чего вы приехали в Целинный? Насколько я понял, вас наняла Дарья, невеста подозреваемого Еремина, так?

– Изначально меня пригласил сам Еремин, – возразила я. – Вчера я приехала по его просьбе, но оказалось, что в моем присутствии уже нет необходимости. Вы ведь нашли того, кто выкрал деньги Еремина из сейфа?

– Кто вам такое сказал? – вытаращил глаза капитан.

– Как это кто? Сам Еремин. А ему эту чудесную новость принес Анатолий Рыхлов, – пояснила я.

– Бред какой-то. Это Еремин вам рассказал? Он что, утверждает, будто бы я нашел деньги? – возмутился Горбунов.

По его реакции я никак не могла понять, действительно он удивился или же это искусная игра.

– Постойте, так, значит, вы никого не нашли? И следственный эксперимент проводить не собирались? – продолжала я.

– Еще одна новость. Какой эксперимент? – все так же удивленно спросил капитан.

– Слушайте, это уже не смешно. Вчера Анатолий Рыхлов утверждал, что дело практически закрыто. Что вопрос возврата денег и наказания виновного решен. И Еремин с ним соглашался. Между прочим, оба мужчины утверждали, что вы являетесь тем лицом, которое решило проблему, – слегка приврав, заявила я.

– Это не соответствует истине, – твердо произнес Горбунов.

– Разве вы не просили Рыхлова пойти к Еремину с примирением, а заодно сообщить ему о ваших планах относительно вора? – спросила я.

– Нет, конечно! Для чего бы я стал это делать? Ну, да, у меня имеется один подозреваемый, но я еще не имел возможности встретиться с ним. Да и доказательств его вины у меня нет, – ответил Горбунов.

– Выходит, Рыхлов пришел к Еремину в контору по собственной инициативе? – предположила я.

– Вообще-то я разговаривал с Рыхловым на эту тему. Советовал попытаться примириться с потерпевшей стороной. С Ереминым. И про наличие подозреваемого тоже говорил. Вероятно, Рыхлов не совсем верно меня понял. Или Еремин что-то перепутал, – вслух размышлял капитан.

– Когда вы дали Рыхлову такой совет? – спросила я.

– Накануне вечером. До меня дошли слухи, что Еремин подозревает в пропаже денег самого владельца сейфа. А с такими подозрениями и до беды недалеко. Вот я и посоветовал Рыхлову пойти к Еремину и как-то замять конфликт. Но ведь это входит в мои прямые обязанности. Предотвращение конфликтов и размолвок – чуть ли не главная моя задача, – объяснил Горбунов. – Да видно, у Рыхлова ничего не вышло, раз Еремин его все-таки застрелил.

– Вы уверены, что это сделал именно Валентин? – спросила я.

– А вы сомневаетесь? – удивился Горбунов. – Тут же все как на ладони. И мотив, и возможность. Видите, как получилось, я хотел, чтобы они полюбовно разобрались, а Еремин стрельбу затеял.

– Ну, а тот подозреваемый, про которого вы Рыхлову говорили? Он не мог этого сделать? Может быть, он узнал о ваших планах и решил одним махом избавиться и от хозяина сейфа, и от владельца денег, – произнесла я.

– Нет. Это исключено. Тот парнишка уже несколько дней отсутствует. В Москву подался. Я потому на него и подумал. Откуда, думаю, он деньги на поездку взял? Он уж года два нигде не работает. А тут в столицу укатил. На какие шиши? – разоткровенничался капитан. – Накануне он у нас в Целинном отирался. Женщина у него тут. Сама-то она ни в чем криминальном не замешана, я уверен. А вот дружок ее мог денежки прикарманить.

– С женщиной разговаривали? – спросила я.

– С Любкой-то? Конечно, разговаривал. Она утверждает, что сама ссудила Серегу деньгами. Вроде как работу ему в Москве предложили денежную. Вахтовым методом. Пятнадцать дней там, пятнадцать здесь. Но я не особо верю.

– Почему?

– Любка – девка доверчивая. Он ей по ушам проехал, а она и рада стараться. Сумки ему собрала, деньгами снабдила. Даже на поезд проводила. У нас из Целинного на Москву транспорта нет. Нужно с тремя пересадками добираться. Сначала до Бортнищ на автобусе рейсовом, оттуда на электричке до Тарасова, а дальше уже до Москвы на поезде. Так Любка утверждает, что прямо на московский его посадила. У нее машина своя, говорит, сама Серегу до Тарасова отвезла, чтобы ему полегче было.

– И вы ждете, вернется он в Целинный или нет? – догадалась я.

– А что мне остается делать? Других подозреваемых у меня нет. Не в столицу же мне за ним мчаться? – ответил Горбунов.

– Понятно.

Я замолчала, раздумывая, как бы половчее подобраться к интересующей меня теме. А Горбунов, сообразив, что вместо того, чтобы допрашивать меня, сам поддался на мои расспросы, слегка сердито произнес:

– Не стоит вам лезть в это дело. Видите, как все обернулось. Обычная кража в убийство переросла. И неизвестно, что еще может случиться. Ехали бы вы в свой Тарасов, как и собирались.

– Уже не могу. У меня тоже обязательства, – с притворной печалью в голосе проговорила я и, сообразив, как повернуть разговор в нужное русло, принялась рассуждать: – Придется побыть какое-то время в Целинном. Вот если бы я была уверена в том, что против Еремина собрано достаточно улик, подтверждающих его причастность к убийству, я смогла бы быстренько объяснить все своему клиенту и посоветовать не тратить средства на дополнительное расследование, а нанять хорошего адвоката. Еремину он сейчас гораздо нужнее, чем частный детектив.

– А вот тут я с вами полностью согласен, – оживился Горбунов. – И даже могу в этом помочь.

– Правда? Это было бы великолепно. Признаюсь честно, мне не очень хочется торчать в вашей глухомани. У меня и в Тарасове от клиентов отбоя нет, – доверительно произнесла я. – А вы сможете показать мне место преступления?

– Если только в виде исключения, – ответил Горбунов. – Слушайте, я ведь могу сделать это прямо сейчас. Следователь, ведущий это дело, совсем недавно уехал. До завтрашнего дня наверняка никто в Целинном не появится. Мы можем спокойно пойти в контору, не опасаясь, что кто-то об этом узнает. Сходим туда, вы все посмотрите. Я расскажу вам, что нам удалось выяснить. К вечеру вы сможете отчитаться перед Дарьей о проделанной работе и со спокойной душой ехать в Тарасов. Когда вы узнаете, какими уликами располагает следствие, у вас не останется сомнений в виновности Еремина.

– Прекрасный план, – похвалила я. – Пойдемте, не будем терять время.

Глава 4

На своем личном транспорте Горбунов отвез меня в контору. Там он проделал те же самые манипуляции с бумагой, опечатывающей контору, и мы беспрепятственно прошли в знакомое мне помещение. Там все было так же, как и в момент моего приезда. Только бутылок прибавилось, да закуски стало поменьше. Следов борьбы не наблюдалось. Мебель оставалась на местах. Место падения тела было обведено мелом. И располагалось оно в центре комнаты. Небольшая лужа крови свидетельствовала о том, что недавно здесь произошла трагедия. Других следов не было.

– Вам не кажется странным, что ни один предмет в комнате не сдвинут с привычного места? – спросила я участкового.

– А чего тут странного? Рыхлов и Еремин знали друг друга миллион лет. Разве мог Толик предположить, что задумал Еремин? – спросил участковый.

– Все равно это не совсем типично. Ведь Еремин не вдруг решился на такое. Изначально все равно должен был произойти конфликт. Разве нет?

– Не обязательно, – ответил капитан. – Рыхлов к тому времени мог вообще отключиться. Посмотрите, сколько спиртного они выжрали.

На полу валялись бутылки из-под водки. Я насчитала четыре штуки. Да еще одна на столе. Недопитая. Да, после такого количества спиртного мужчины вполне могли и без стрельбы кони двинуть. По литру на брата – это вам не шутки. Даже если учесть, за какое время они их употребили. Я прошлась по комнате, стараясь запомнить все детали. Горбунов принялся рассказывать.

– А дело было так. Собрались Еремин и Рыхлов в этой самой комнате еще днем. Сначала мирно выпивали. Засиделись до поздней ночи. Потом, по всей видимости, повздорили. Еремин вытащил пистолет и в упор расстрелял Рыхлова. Затем прошел на его половину, открыл ключами Рыхлова сейф, обнаружил там свои деньги. Забрал их и, довольный, ушел домой. А Рыхлова оставил в конторе. Вот так все и было, – подытожил Горбунов.

– Как о происшествии узнали вы? – поинтересовалась я.

– Мне поступил анонимный звонок о том, что в доме по улице Советской слышали выстрелы. Я собрался и пошел проверять информацию. Пришел сюда и обнаружил Рыхлова, – сообщил капитан.

– В котором часу был звонок?

– Около пяти утра. Могу сказать и точнее, но для этого нужно поднять распечатку звонков, – ответил Горбунов.

– Так вам звонили на сотовый? – удивилась я.

– Нет. На домашний. А чего вы удивляетесь? В поселках это обычная практика. Мой номер телефона знает каждая собака, не то что люди, – объяснил участковый. – Да вы и сами за пять минут смогли бы его узнать, если бы захотели.

– Каким образом? – спросила я.

– А таким. Аппарат у меня на участке имеет автоответчик. На нем есть информация. Она оповещает, что если вы не можете связаться со мной по служебному телефону, то можете позвонить на домашний. Номер телефона указан. В пять утра я по месту работы не сижу. Дежурных у нас нет. Вот аноним и воспользовался личным телефоном, – заявил участковый.

– Интересная у вас система, – произнесла я. – Вы пытались выяснить, откуда был сделан звонок?

– Это уже не моя забота. Я следователю всю информацию передал. Пусть у него об этом голова болит. У него и возможностей побольше моего, и заинтересованность другая.

– Поделитесь номером? – спросила я.

– А не было никакого номера. У меня дома аппарат допотопный стоит. Без определителя. Да и какая разница, кто звонил? Главное, что сведения достоверные предоставили, – заявил Горбунов.

– Как это какая разница? Если мы найдем того, кто звонил, он может сообщить нам подробности. Например, в котором часу он услышал выстрелы, – ответила я.

– Оно вам надо? Через сутки эксперты все сами выяснят. И во сколько Рыхлов умер, и из какого оружия был выстрел произведен. Хотя я не сомневаюсь, что застрелили Рыхлова из «ТТ».

– Откуда такая уверенность? – удивилась я.

– Оттуда. На месте преступления мною были найдены патроны от пистолета этой марки. Лежали кучкой вот здесь, у диванчика, – Горбунов показал место, где обнаружил патроны. – И вообще улик, обличающих Еремина, здесь было столько, что хватит на пять обвинений.

– Вы обещали поделиться информацией, – напомнила я.

– И поделюсь, – охотно ответил Горбунов. – После звонка я пришел к коттеджу. Свет горел только в одном окне. Я прошел внутрь и сразу обнаружил Рыхлова. Он лежал на полу, там, где остался обведенный силуэт. Мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Рыхлов мертв. Узнать я его сразу узнал, несмотря на то что он лежал лицом вниз. Когда общаешься с человеком на протяжении многих лет, то ошибиться невозможно. Хоть я и понял, что Рыхлов мертв, я все же проверил пульс и дыхание. Как я и думал, вызывать врачей было бессмысленно. В центре лба Рыхлова зияла рана. След от выстрела. Расположение раны не оставляло сомнений в том, что смерть наступила практически мгновенно. Я позвонил в центральное управление и запросил помощь. Пока они добирались, я осмотрел помещение. В этой комнате следов не было, кроме горстки патронов. Я собрал их для того, чтобы отправить на экспертизу. Потом осмотрел другие помещения. Они были пусты. Дверь между офисами Еремина и Рыхлова оказалась открытой. Я прошел туда.

– Постойте! Я не совсем поняла, что значит ваше высказывание? У Рыхлова офис тоже в этом помещении? – поразилась я.

– Ну, да. А вы разве не в курсе? Коттедж разделен на две половины. Одна принадлежит Еремину, вторая Рыхлову, – подтвердил капитан. – У каждой половины имеется главный вход, а между собой они соединены внутренней дверью. Для удобства.

– Где эта дверь? Покажите, – попросила я.

Горбунов провел меня в коридор. Общая дверь располагалась между дверью в кладовку и туалетной дверью. Мы прошли на половину Рыхлова, где я еще не была. Расположение комнат здесь было точно такое же, как и в конторе Еремина. Только мебель посовременней. Горбунов проводил меня в комнату с сейфом. Там царил беспорядок. Бумаги разбросаны по полу, полки книжного шкафа зияли пустотой. Ящики стола выдвинуты. У стены стоял сейф. Дверка его была распахнута. В сейфе пусто. А вот возле самого сейфа красовался четкий след подошвы. Подозрительного цвета.

– Это что, кровь? – спросила я, указывая на след.

– Угадали. Видимо, убийца по неосторожности испачкал обувь в тот момент, когда доставал ключи от сейфа из карманов трупа, – объяснил Горбунов.

– Почему же в коридоре следов нет? – удивилась я. – Ведь убийце пришлось преодолевать расстояние от места падения трупа до сейфа. Не по воздуху же он сюда летел? А я ни в коридоре, ни в других местах комнаты следов не видела.

– Ну, это тоже не моя забота, – отмахнулся участковый. – Я свое дело сделал. Отпечатки подошвы убийцы обнаружил. Патроны нашел. Да еще и деньги у Еремина конфисковал.

– Какие деньги? – переспросила я.

– У Еремина в комнате, я имею в виду его дом, прямо на столе лежала пачка денег. Знаете сколько? Три тысячи долларов. Наверняка это те доллары, которые он на хранение Рыхлову сдавал. Думается мне, насчет того, что Рыхлов ереминские сбережения присвоил, тот был прав. Но это не дает ему права устраивать самосуд! – воскликнул капитан.

– Ну, если Еремин вскрыл сейф Рыхлова и обнаружил там свои деньги, то где тогда остальная сумма? Вам удалось ее обнаружить? – спросила я.

– Увы, нет. Думаю, Еремин успел перепрятать. Чтобы подозрение от себя отвести, – заявил Горбунов.

– Тогда зачем он оставил одну пачку? – снова спросила я.

– Кто его знает? Он же пьян был. Может, забыл. А может, она просто выпала. Да какая, собственно, разница, почему он оставил ее у себя. Разве вам не достаточно тех улик, которые я вам представил? – произнес Горбунов. – Патроны от пистолета Еремина – раз, отпечаток его ботинка – два. И на сейфе его отпечатков хоть отбавляй. Да еще ключи. Их тоже приобщили к делу. Рыхлов ключи от сейфа всегда при себе носил. Во внутреннем кармане пиджака. А я их в замочной скважине обнаружил.

– Все это хорошо, только откуда вам известно, что след от ботинка принадлежит Еремину? – спросила я.

– Так я ж сам эти самые ботинки у него из дома забрал и на экспертизу отправил. На подошве были следы крови. Их даже невооруженным взглядом видно было. Там протектор очень заметный. Видите, две полосы по краю и узор ромбиком? Так вот, на ереминских ботинках точно такой же рисунок, – торжествующе заявил Горбунов.

– А про отпечатки на сейфе – это уже подтвержденный факт? – спросила я.

– Ну, эксперты пока не дали официального заключения, но я уверен, что ничего другого они не сообщат, – слегка смутившись, ответил Горбунов.

– А почему здесь такой беспорядок? – поинтересовалась я. – Если Еремин заполучил ключи из кармана Рыхлова, для чего ему нужно было все здесь переворачивать? Он ведь мог просто открыть сейф и забрать то, что хотел.

– Может быть, не сразу сообразил про ключи. Сначала в кабинете их искал, а когда не нашел, вернулся к трупу и обшарил карманы, – предположил капитан.

– Возможно, – согласилась я. – Скажите, как скоро вы получите результаты экспертизы по отпечаткам на сейфе?

– Думаю, к утру. Крайний срок через двое суток. В районе дел по горло, могут задержать, – ответил Горбунов.

– Меня беспокоит еще один вопрос. Орудие убийства нашли? – спросила я.

– С этим сложнее. Ни в конторе, ни дома у Еремина пистолет не найден. Либо он его припрятал хорошенько, либо выкинул, – сообщил Горбунов. – В любом случае пуля, которой убит Рыхлов, будет извлечена и изучена. Если она выпущена из пистолета марки «ТТ», искать орудие убийства не будет необходимости. Наличие у подозреваемого подобного оружия уже достаточная улика. Или вы так не считаете?

– Следствию виднее, – уклонилась от ответа я. – А соседей вы опрашивали?

– Естественно. Но, как водится, никто ничего не слышал, – ответил капитан.

– Странно. Ведь они должны были слышать выстрелы. Не могло же быть так, что их услышал только один человек? – протянула я.

– Так ночь же была. У нас в Целинном народ рано ложится. Подъем в здешних местах ранний. Скотину накормить, в сараях убрать, потом на огород. А кому и на работу, – объяснил капитан.

– Звонок вам поступил около пяти утра, так? А время смерти уже установили? Оно совпадает со временем звонка? – спросила я.

– Безусловно. Эксперты утверждают, что смерть наступила ближе к пяти. Я прибыл на место происшествия почти в это же время. То есть непосредственно после убийства.

– А к Еремину вы во сколько пришли?

– В шесть или около того, – ответил учасковый.

– Как же Еремин умудрился застрелить Рыхлова, обшарить кабинет, забрать деньги, незамеченным уйти из конторы, добраться до дома, спрятать деньги, избавиться от оружия да еще и уснуть мертвецким сном? И все это за какой-то час, причем в невменяемом состоянии. Интересная картина получается, вы не находите? – произнесла я. – Да в том состоянии, в котором он находился, он и сообразить бы ничего не успел, не то что подобную работу проделать.

– Ну, успел же! – возразил капитан. – Выходит, не так уж он и пьян был, как старался показать. Быть может, он и не спал вовсе, а просто притворялся. И деньги на столе бросил не потому что забыл, а потому что не успел припрятать. Мой визит помешал. Услышал ваш Еремин мои шаги на крыльце, бросился на постель и притворился спящим. Возможно такое? Вполне.

Возразить мне было нечего. Я согласно кивнула, а капитан, довольный, усмехнулся и проговорил:

– Ну, ваше любопытство удовлетворено? Теперь можете отправляться в Тарасов. А тут уж мы сами справимся.

– Да, надо собираться. Я вот только соседей обойду, и домой, – заявила я.

– Это еще зачем? – снова забеспокоился Горбунов.

– Для уверенности, – ответила я. – Да вы не беспокойтесь, вас я задерживать больше не стану. Похожу здесь, поспрашиваю. А если что узнаю, сразу вам доложу. Ведь вы же не против?

По выражению лица Горбунова было видно, что мое заявление ему неприятно, но сказать об этом напрямую он не решался.

– Ну, как знаете. Мое дело предупредить. Ничего вы тут нового не нароете, только время потеряете, – проворчал он. – Пойдемте, мне на работу пора, а еще контору опечатать надо.

Мы вышли из здания. Горбунов вернул на место полоску бумаги, вывел меня за ворота и, не прощаясь, зашагал прочь. Я постояла посреди улицы, дожидаясь, когда участковый скроется из виду, и отправилась опрашивать соседей.

Надо признать, что в случае с соседями участковый оказался прав. Я прошлась по всем домам, расположенным на улице Советской и на прилегающих к ней улицах. Заходила в каждый дом и везде получала один и тот же ответ. Никто ничего не слышал, никто никого не видел. Ни одного свидетеля. Но ведь один свидетель все-таки должен был найтись. Тот, что сообщил о выстрелах участковому. Однако и в этом никто не признавался.

Тогда я вернулась к дому Еремина. Прошлась по соседним домам, пытаясь выяснить, видел ли кто-то, когда Еремин вернулся к себе. По словам участкового, Еремин должен был добраться до дома в промежутке от пяти до шести часов. В это время кое-кто из жителей поселка уже должен суетиться по хозяйству. Неужели ни один из них не заметил, в котором часу вернулся Еремин? Увы, и в этом вопросе я потерпела поражение. Те соседи, что поднялись до шести часов, были заняты в своих коровниках, свинарниках и курятниках. Во двор к соседям не заглядывали и время возвращения Еремина не заметили.

Находившись по дворам до умопомрачения, я вернулась в дом Катерины Матвеевны. Она встретила меня очередным накрытым столом. Усадила ужинать, а пока я поглощала пищу, попутно потчевала меня рассказами о деревенской жизни. Я слушала вполуха, соображая, какие шаги следует предпринять дальше.

– Вы бы поспали с дороги, – предложила Катерина Матвеевна. – Утро вечера мудренее.

– Так-то оно так, Катерина Матвеевна. Только мне не дает покоя одно обстоятельство. И пока я его не выясню, вряд ли мне удастся уснуть, – призналась я. – Да и Дарье позвонить нужно.

– Какое обстоятельство? Вы что-то узнали про Валька? – всполошилась хозяйка.

– В том-то и дело, что ничего я не узнала. И это довольно странно. Понимаете, я обошла всех соседей и на улице, на которой находится контора Валентина, и на вашей улице. И никто, понимаете, никто ничего не видел и не слышал. Ни выстрелов, ни ссоры. И Еремина никто не видел. Даже то, как он домой возвращался. Будто все жители поселка специально уши заткнули и глаза позаклеили именно на эту ночь!

– Ну, один сосед точно этого не делал, – осторожно произнесла Катерина Матвеевна.

Я внимательно посмотрела на женщину. Неужели она что-то видела? И до сих пор молчала?

– Что вы видели? – без обиняков спросила я.

– Да почему сразу я? – испугалась хозяйка. – Может, я не про себя вовсе разговор веду.

– Катерина Матвеевна, хватит юлить. Разве вы не понимаете, что от ваших показаний может зависеть жизнь человека? Рассказывайте, – потребовала я.

– Только вы уж меня не выдавайте, – шепотом попросила Катерина Матвеевна. – Я ж нашему участковому сказала, что не видела никого. Узнает он, что я его обманула, тогда мне точно несдобровать.

– Об этом можете не беспокоиться. Роман Александрович – последний человек, которому я стану что-либо рассказывать, – заверила я женщину.

– Ну, смотрите, вы пообещали, – повторила Катерина Матвеевна, прежде чем начать рассказывать. – В ту ночь, когда все это произошло, я долго не спала. Все ворочалась с боку на бок. Думала, как сестре своей помочь. У нее проблемы серьезные. Сын болен. Но сейчас не об этом речь. Так вот, ворочалась я, значит, ворочалась, уснуть не могла. Потом решила молочка тепленького выпить. Говорят, если бессонница мучает, нужно на ночь стакан молока с медом выпить, и сразу заснешь. Пошла я на кухню, вскипятить молочка. Пока оно грелось, я у окна стояла. И видела, как к дому Валька машина подъехала. Кто из машины выходил, я не видела, тут обзор плохой. А вот когда они уехали, заметила. Минут десять прошло. Я молоко выпила и спать пошла.

– В котором часу это было? – спросила я.

– Около двух часов ночи, – поспешила ответить Катерина Матвеевна. – Я на часы постоянно смотрела.

– Еремина вы в этот момент не видели?

– Нет, темно было. Я только слышала, что дверь у машины хлопала. Значит, выходил кто-то. И калитка у Валька скрипела. А кто уж там ходил, я не знаю, – ответила Катерина Матвеевна.

– Марку машины запомнили? – без особой надежды спросила я.

– Запомнила, милая, запомнила. Фонарь помог. Видите, на той стороне фонарь стоит? Он ярко светит. Ночью всю улицу освещает, – пояснила хозяйка. – А я эту марку лучше других знаю, потому что наша, отечественная.

– И что это за марка?

– «Жигули», милая. Старенькие такие, светлого цвета. И фара задняя разбита. Я это хорошо разглядела. Правая фара горела, а левая только моргала, и стеклышек цветных на ней не было.

– Насчет времени вы уверены? Не позже это было? – уточнила я.

– Нет, милая, ровно в два машина подъезжала. Я ж на часы смотрела, – подтвердила свои слова Катерина Матвеевна.

– Вы после этого спать легли? Больше ничего не видели? – допытывалась я.

– Нет. Больше ничего. Только «жигуленок», и все.

– Ну, спасибо и на этом, – произнесла я. – Только все равно мне кажется странным, что ни одна живая душа не видела, как Еремин домой вернулся.

– А чего тут странного, если весь поселок спал. Вот если бы он часам к семи вернулся, тогда его полсела рассмотреть успело бы, – повторила хозяйка слова участкового. – У нас ночной жизнью не больно увлекаются. У всех хозяйство, а оно ухода требует. Не до гулянок.

– Неужели и молодежь не гуляет? И подростки по клубам не ходят? – усмехнулась я.

– Молодежь, конечно, бывает, загуливается, но нечасто и не до рассвета. Да и сколько той молодежи-то у нас в районном центре осталось? Все ж норовят в город переехать, будто медом им там намазано, – ответила Катерина Матвеевна.

– Что ж, придется искать другой способ выяснить, каким образом Еремин до дома добирался, – заявила я, вставая. – Вы домашний номер Романа Александровича, случаем, не знаете?

– А зачем он вам? – испуганно спросила Катерина Матвеевна.

– Да не волнуйтесь вы так. Хочу иметь его на тот случай, если срочно понадобится помощь, – скрыла я истинную причину. – А вы о чем подумали?

– Вот для чего! – успокаиваясь, проговорила Катерина Матвеевна. – А я, грешным делом, подумала, что вы хотите ему про «Жигули» рассказать.

– Не беспокойтесь. Я же обещала, что он об этом не узнает. По крайней мере, о том, что эти сведения получены от вас, я ему точно не скажу, – заверила я. – Так дадите номерок-то?

Катерина Матвеевна порылась в верхнем ящике комода, достала оттуда потрепанную тетрадь и продиктовала мне номер. Я записала его сразу в телефон. После этого я решила, что пора уединиться.

– Спасибо за ужин, – вежливо поблагодарила я хозяйку. – Если вы не возражаете, я к себе пойду. Устала сильно, и подумать надо в одиночестве.

– Конечно, конечно. Как скажете. Если понадоблюсь, зовите, не стесняйтесь. Я еще долго спать не буду.

Катерина Матвеевна принялась убирать со стола, категорически отказавшись от моей помощи. Я ушла в комнату. Усевшись в кресло, я устремила взгляд в окно и принялась рассуждать.

Больше всего мне во всей этой ситуации не нравилось то, что не удалось найти ни свидетелей стрельбы, ни свидетелей возвращения Еремина. Это существенно осложняло дело. Правда, был мизерный шанс найти того, кто звонил участковому. Этим шансом я и собиралась воспользоваться. Я позвонила своему приятелю Борьке. Он работал в определенных структурах власти и не раз выручал меня в подобных обстоятельствах.

– Привет, Татьянка. Что-то ты давно не проявлялась, – обрадовался моему звонку Борька. – Как жизнь молодая?

– Отлично. А после того, как ты поможешь мне заполучить один очень интересный список, будет еще лучше, – ответила я.

– Опять пытаешься обойти закон? Что на этот раз? Список подпольных казино Тарасова или нелегальные брокерские конторы? – шутливо спросил Борька, привычный к моим «щекотливым» делам.

– Распечатка входящих звонков на номер телефона сельского стража порядка, – невинно сообщила я.

– Вот те раз! Теперь ты и до своих бывших коллег добралась? И в чем же ты его подозреваешь? – удивленно спросил Борька.

– Его я ни в чем не подозреваю. Наоборот, это он обвиняет моего клиента в убийстве, а единственная возможность выйти на свидетеля – это номер телефона, с которого поступил анонимный звонок. И звонил аноним участковому домой. Его-то номер и нужно пробить, – пояснила я.

– А ты не пробовала для разнообразия воспользоваться законными методами? Например, просто спросить у этого участкового, с какого номера ему звонили? Я уверен, тебе наверняка удалось бы уговорить его расстаться с секретной информацией. И закон нарушать не пришлось бы. Ты же знаешь, что такую информацию выдают только по запросу полиции. Да и то при наличии веских оснований, – нравоучительно произнес Борька.

– В том-то и дело, что участковый не знает, с какого номера ему звонили. Официальный запрос делал не он, а следователь районного отдела. Пока я буду уговаривать его поделиться со мной сведениями, моего клиента успеют упечь в тюрьму на долгий-долгий срок. А меня это не устраивает, – объяснила я. – И потом, стала бы я к тебе обращаться, если бы дело не было таким важным и настолько срочным? Ну же, не вредничай. Помоги слабой беззащитной девушке. Ведь так поступают настоящие джентльмены?

– Ладно, что с тобой поделаешь. Диктуй номер. Завтра к утру постараюсь все устроить, – согласился Борька. – Но запомни, с тебя поход в обитель Мельпомены. Через неделю в Драме премьера московского театра. Название не помню, но считай, что билеты уже у меня в кармане. За неделю успеешь с проблемами клиента разобраться?

– Я буду очень стараться, – пообещала я.

– Тогда решено. Завтра, как только получу то, что тебе нужно, сразу сообщу. Удачи в делах.

Борька отключился. А я стала думать, каким образом выйти на водителя стареньких «Жигулей», приезжавших ночью к дому Еремина. Пока телефонный звонок и владелец отечественного транспорта были единственными ниточками, ведущими к разгадке этого запутанного дела. В том, что оно непростое, я уже не сомневалась. Итак, где искать водителя? Придется снова обходить все дворы с вопросом, не знает ли кто, кому принадлежит «жигуленок» с разбитой задней фарой. Немного усердия, немного везения, и владелец у меня в кармане. Сейчас уже слишком поздно, лучше будет начать поиски завтра с утра. А пока нужно позвонить Дарье. К ней у меня тоже вопросы поднакопились.

Дарья долго не отвечала. Я уж и надежду потеряла дозвониться ей. Наконец ее аппарат ответил.

– Да, Татьяна, слушаю вас. Что-то новое узнали? – произнесла она в трубку.

– И да, и нет. Хотела попросить вас ответить на несколько вопросов. Вы временем располагаете? – спросила я.

– Нужно приехать? Могу, только дорога займет не меньше сорока минут, – засобиралась Дарья.

– Приезжать не нужно. Просто ответьте на вопросы, – остановила ее я. – Вы же наверняка часто бывали в доме Валентина, так?

– Естественно. И я у него бывала, и он у меня. Мы практически жили на два дома. Если у него выходной, он ко мне едет. Когда у меня свободный день выпадает, я к нему приезжаю, – сообщила Дарья. – Понятно, что это не то же самое, что жить одним хозяйством. Но лучше так, чем никак, правда?

– Вы хорошо знаете его дом? Где он что хранил, какие места секретные имел, – спросила я.

– Да какие еще секретные места? Валек вам не шпион. Для чего ему тайники. Все, что он в доме держал, было на виду. Поймите, ему нечего скрывать! – забеспокоилась девушка.

– И деньги тоже на виду? И пистолет? Прямо на кухонной полке, да? – сердито воскликнула я. – Послушайте, Дарья, если вы хотите, чтобы я помогла вашему жениху, в первую очередь научитесь доверять мне. Если я задаю какой-то вопрос, то не с целью уличить Валентина в чем-то противозаконном. Поймите вы, наконец, его положение очень серьезное! И с каждым прошедшим днем оно будет только ухудшаться. То, что можно выяснить по горячим следам, через неделю никакими силами не узнаешь.

В трубке повисло молчание. Я тоже замолчала, давая возможность невесте Валентина обдумать мои слова. Наконец Дарья заговорила.

– Вы правы, Татьяна. Мне действительно не хватает уверенности в том, что вы на нашей с Валеком стороне. От этого я нервничаю. Я боюсь навредить ему, – призналась она. – Если бы я могла быть уверена, что вы сможете вытащить его из тюрьмы, несмотря на то, виновен он или нет!

– Значит, вы допускаете возможность, что Валентин может оказаться виновным в гибели Анатолия? – осторожно поинтересовалась я.

– В жизни всякое бывает, – протянула Дарья и поспешно добавила: – Но для меня это ничего не меняет. Я люблю Валека и останусь с ним, чем бы все это ни кончилось.

– Похвальное решение. Тогда тем более вы должны быть заинтересованы как можно быстрее разобраться в том, что все же произошло в конторе Валентина, – произнесла я. – Ну, раз уж мы пришли к согласию, повторю вопрос: знаете ли вы, где Валентин хранил особо ценные вещи и пистолет?

– Для пистолета у него отдельная полка с дверцей в стенном шкафу приспособлена. Там он его и хранил, – сообщила Дарья.

– А ключи от дверки с собой носил?

– Нет. В вазочке лежали на подоконнике. Шкаф в спальне стоит, и вазочка там же. Знаете, такой слоник смешной. Индийский. Это я ему подарила, – похвасталась Дарья.

– А деньги? Ценности? – напомнила я.

– И деньги тоже туда складывал. А других ценностей у Валека не было, – ответила она.

– И больше ни одного секретного места? – настаивала я.

– Ну, есть одно. Только Валек им практически не пользуется, – нехотя призналась Дарья.

– Рассказывайте, – подтолкнула я ее.

– Недавно, месяца четыре назад, у меня сразу два дня отдыха выпало. На выходные я приехала к Валеку. Ну, и решила порядок в доме навести. Он хоть и аккуратный, а все же мужчина. Если за ним не следить, то наверняка грязью зарастет. Валек на работу ушел, а я прибираться стала. Разобралась в сенях, в шкафах порядок навела, все лишнее решила в сарай вынести. Как туда зашла, так и ахнула. Там всякого хлама свалено! Наверное, еще со времен прежних хозяев. Ну, я принялась там разгребать. Когда более или менее систематизировала весь хлам, обнаружила углубление в стене. Оно расположено так странно, между стеллажными полками на самом верху, да еще фанеркой закрыто. Я бы и не увидела его, если бы фанерку от пыли очищать не вздумала. Когда тряпкой ее тереть стала, она в сторонку сдвинулась, ниша и открылась. Правда, пустая, но все равно любопытство во мне взыграло. Еле дождалась возвращения Валека. Когда он вернулся, я давай его пытать. Что это у тебя, говорю, за тайники в сараях? С какой целью подобным добром обзавелся? А он только улыбнулся. Это, говорит, от прежних хозяев осталось. Мужик, что сарай ставил, от жены своей там бутылку прятал, ну и еще кое-что, чего законная супруга видеть не должна, – рассказала Дарья.

– Валентин не говорил, сам он тайником когда-либо пользовался? – спросила я.

– Он-то не собирался рассказывать, да я разве не выпытаю? – засмеялась Дарья. – Доложил, как миленький.

– И что же он вам рассказал? – поинтересовалась я.

– Ну, поначалу, как место тайное обнаружил, стал туда пистолет прятать. Потом передумал. Говорит, дома спокойнее, все-таки под присмотром. Сделал в шкафу специальное отделение. А в тайник так, всякую мелочовку, которую потерять боишься, а дома мешает, складывать стал, – рассказала Дарья.

– Сейчас я задам вам щекотливый вопрос и попрошу ответить предельно честно, – подбираясь к главному, произнесла я. – Скажите, когда вы утром к Валентину приходили, он не давал вам каких-то поручений, связанных с его домом или конторой?

– Не понимаю, о чем вы? – озадаченно проговорила Дарья.

– Возможно, Валентин просил вас забрать что-то из кабинета или из его дома? Сверток, записи, сумку или пакет? Либо обратился с такой просьбой, смысла которой вы не поняли? – пояснила я.

Дарья задумалась. Она молчала, а я пыталась определить причину ее молчания. Либо Дарья решает, стоит ли довериться мне, либо добросовестно пытается вспомнить, было ли нечто подобное при утренней встрече. Сколько прошло времени, я не знаю. По ощущениям ждать ответа пришлось часов пять. Когда же Дарья заговорила, голос ее звучал серьезно.

– Увы, ничего подобного не было, – ответила она. – Видимо, Валентин не настолько мне доверяет.

Мне показалось, что Дарья слегка разочарована. Я решила, что для одного раза впечатлений ей достаточно. Главного я добилась. Теперь мне было понятно, где могут быть деньги и пистолет в том случае, если виновник всего случившегося – Еремин. Для того чтобы придумать более укромное место, у него не имелось ни времени, ни возможности. Нельзя забывать, что Еремин был пьян, и на все про все у него было не более часа.

– Спасибо, Дарья, вы мне очень помогли. И не расстраивайтесь без причины. Возможно, дело вовсе не в недостатке доверия. Возможно, Валентину просто не требовалась от вас такого рода помощь, – постаралась успокоить я девушку на прощание.

Как только разговор был окончен, я стала собираться. Прихватив телефон, тихонько вышла из комнаты. Я успела дойти до входной двери, когда из другой комнаты вышла хозяйка.

– Вы уходите? – спросила она меня. – Куда же это, на ночь глядя, собрались?

– Да вот, решила воздухом свежим подышать перед сном, – объявила я. – Не волнуйтесь за меня, я скоро вернусь. А вы ложитесь спать. Незачем вам меня дожидаться.

– Ну, ступайте. Не забудьте потом дверь на засов закрыть, – напомнила Катерина Матвеевна.

Я вышла во двор. Постояла на крыльце, привыкая к темноте. Когда глаза обвыклись, я завернула за угол дома и дошла до прохода, соединяющего дворы Катерины Матвеевны и Еремина. Прошмыгнув на территорию соседа, я быстрым шагом прошла к сараю. Дернув дверную ручку, убедилась, что он открыт. Я вошла внутрь, накрепко закрыла за собой дверь и включила фонарик, которым был снабжен мой мобильный. Посветив по сторонам, я увидела стеллажи, о которых говорила Дарья. Шесть полок, заставленных банками, ящиками и вышедшими из употребления бытовыми приборами. Так, где же тут маскировочная фанерка? Я осмотрела все полки. Никакой фанерки видно не было. Значит, тайник находится на самом верху. И как же туда добраться? Чтобы осмотреть верхнюю полку, мне пришлось пододвинуть вплотную к стеллажам тяжелый металлический куб, стоящий у противоположной стены. Кое-как взгромоздившись на него, я осветила пространство верхней полки. В углу я увидела-таки искомую фанерку. Дотянуться до нее не смогла. Пришлось спускаться обратно, передвигать металлический куб ближе к стене и снова карабкаться на него. Дотянувшись до фанерки, я сдвинула ее с места. Взору моему предстал тайник. Небольшое углубление, высота, ширина и глубина которого были практически одинаковыми. Тридцать-сорок сантиметров. И все эти сантиметры были девственно-чисты! Ни единого намека на деньги или пистолет. Сомнения мои не подтвердились, чему я была очень рада. Все, возвращаю маскировку, и домой, к Катерине Матвеевне под гостеприимную крышу. Одной рукой я держала фонарик, второй подхватила фанерку, намереваясь поставить ее на место. Когда же фанерка оказалась на расстоянии вытянутой руки от углубления и мне оставалось лишь слегка подтолкнуть ее, чтобы она встала, куда нужно, дверь сарая распахнулась, и я услышала грозный окрик:

– Ни с места. Руки за голову!

Я пошатнулась, телефон выпал из моих рук и полетел вниз. Следом за ним полетела и я. Перед тем как приземлиться на пятую точку, я разглядела того, кто так не вовремя появился в сарае. Конечно же, это был участковый. Роман Александрович Горбунов. Бросившись на помощь, он принялся ругать меня на чем свет стоит.

– Татьяна Александровна! Ну, что за детский сад. Чего ради, скажите мне на милость, вы полезли в этот злополучный сарай? Вот ведь неугомонная! Не сидится вам на месте, – ворчал он, поднимая меня с пола и выводя на улицу. – Ну, отвечайте, что вам понадобилось в сарае Еремина? Решили продолжить играть в сыщиков?

– Простите, Роман Александрович, – часто моргая, виновато проговорила я. – Я только хотела осмотреть территорию сарая. Ведь он не является местом преступления? И опечатывать сарай никто не стал. А в дом к Еремину не попасть. Должна же я что-то докладывать своему клиенту?

– Докладывать ей нужно, – проворчал Горбунов. – Вот, теперь доложите, что чуть не убились, выполняя свою работу. Может, Дарья вам гонорар повысит.

– Что вы! Какое тут повысит! Мне бы свое отработать, – поскучнела я. – Видите, и тут меня неудача подстерегла. Как, впрочем, и в случае с опросом соседей.

– А я вам говорил, – торжествовал Горбунов. – Не стоило вам лезть в это дело. Без вас мы справимся. Чего вам волноваться? У нас в районе тоже не дуболомы работают. Без вины никого не сажают.

– Это я понимаю. Но ведь мне нужно свой хлеб отрабатывать. Вот я и подумала: если Еремин денежки вернул, то должен был успеть их спрятать. Вы ведь деньги не нашли, так?

Горбунов согласно кивнул. Я продолжила:

– Так вот. Я решила порассуждать. Если Еремин доллары забрал около пяти или чуть позже, а арестовали вы его примерно в шесть, то у него не было времени бегать по деревне с кругленькой суммой в поисках подходящего для ее хранения места. А раз так, то деньги до сих пор должны быть где-то рядом. «Где?» – спросила я себя. И сама ответила: в сарае, вот где. Ну и прямиком сюда. Последнюю полку уже осматривала, а тут вы со своим криком. Я испугалась, и вот результат.

– Ох, Татьяна Александровна, Татьяна Александровна. Надо бы вас арестовать за проникновение на территорию частной собственности, да уж ладно. На первый раз прощу. Только вы пообещайте больше таких опрометчивых поступков не совершать. Или хотя бы предварительно советоваться со мной, прежде чем снова какую-то идею в жизнь воплощать. Обещаете? – потребовал ответа Горбунов.

– Обещаю, Роман Александрович, – торжественно поклялась я.

– Ну, пойдемте, провожу вас до крыльца. Мне так спокойнее будет. – Горбунов подтолкнул меня вперед.

– Постойте. А мой телефон? – воскликнула я, бросаясь обратно в сарай. – Он же где-то там остался.

Горбунов ухватил меня за рукав, стараясь остановить.

– Ну, куда вы все время несетесь? Стойте здесь. Будет вам телефон.

Он прошел в сарай, пошарил руками по полу и вернулся с трофеем. Мой телефон не пострадал. Только фонарик от удара погас. Горбунов вложил аппарат мне в руку, взял за плечи, развернул в сторону Катерининого дома и решительно зашагал следом. Поравнявшись с крыльцом, участковый спросил:

– Надеюсь, на сегодня ваши похождения окончены?

Я утвердительно кивнула. Неожиданно Горбунов приблизил ко мне свое лицо и прошептал:

– Тогда, быть может, пригласите меня на чашечку кофе?

Руки участкового уперлись в дверь, зажав меня в кольцо. Я ощутила на своей щеке его горячее дыхание. Лицо капитана наклонялось все ближе и ближе. Отклонившись в сторону, я ловко поднырнула под его руку.

– Спокойной ночи, Роман Александрович. И спасибо за помощь.

Резко дернув дверную ручку, я нырнула в сени, захлопнула дверь перед носом участкового и быстро задвинула засов. Из-за двери послышалось недовольное ворчание. Я стояла в сенях, стараясь уловить удаляющиеся шаги. Сердце колотилось как сумасшедшее. Дождавшись, пока капитан покинет двор Катерины Матвеевны, я тихонько пробралась в свою комнату. Да, похоже, с ролью особы, не обремененной интеллектом, я справилась на «отлично». Главное, не переборщить. Осложнений в виде пышущего любовным пылом участкового мне сейчас совсем не нужно. И без того проблем полно.

Интересно, заметила ли участкового Катерина Матвеевна? Еще решит, что я дама легкого поведения, и откажет мне в приюте. Я прислушалась. В доме стояла гробовая тишина. Наверное, хозяйка послушалась моего совета и легла спать. Ну и хорошо. Меньше вопросов будет.

Я разложила кресло, постелила белоснежное постельное белье, которое приготовила хозяйка, разделась и легла. Сон никак не хотел приходить. В голове вертелся целый рой мыслей. Тайник пуст. Это хорошо, но само по себе ничего не доказывает. Меня волновал ночной посетитель. Надо было спросить у Дарьи, есть ли у Валентина знакомые, которые ездят на «Жигулях» светлого цвета. Кто это был? Для чего приезжал к Еремину в такое время? Знал ли Еремин заранее, что к нему пожалует знакомый на машине? А вдруг он приезжал за деньгами? Вдруг Еремин все ловко подстроил?

Я резко села в постели. А почему нет? Он был уверен, что деньги у Рыхлова. Сделав вид, что собирается нанять частного сыщика для расследования кражи, он в это самое время разрабатывал коварный план мести. Рыхлов мог и не приходить к нему добровольно. Ведь то, что первым на мировую пошел Рыхлов, я знаю только со слов Еремина, так? Так. На самом деле Еремин сам мог вызвать своего недруга, ведь сделать это было довольно просто. Десять шагов по коридору, и ты уже на территории противника. Вызвал Еремин Рыхлова к себе. Притворился доверчивым простачком. Позволил выпроводить меня из поселка. А когда Рыхлов наклюкался основательно, он позвонил водителю «Жигулей», попросил приехать к определенному времени к нему домой. Надеялся до двух часов управиться. Возможно, Еремин вытащил деньги из сейфа задолго до пяти. Отнес их домой, передал соучастнику, тому самому водителю «Жигулей». Соучастник уехал, а Еремин вернулся в контору, чтобы отвести от себя подозрения. Под утро Рыхлов очнулся. Понял, что денежки тютю. Завязалась драка. Итог: Рыхлов с пулей в голове, Еремин в тюремной камере. А ты, Танюша, пытаешься оправдать убийцу!

Я встала и принялась ходить по комнате из угла в угол, пытаясь выстроить логическую цепочку. По этой версии все сходится! Еремин вовсе не собирался убивать Рыхлова, это получилось случайно. Пистолет он мог взять из дома еще утром. Просто для собственной безопасности. На случай, если Рыхлов перейдет к решительным действиям. Думал припугнуть его, а вышло все совсем не так, как он рассчитывал. Когда понял, что натворил, из конторы сбежал. Пистолет по дороге выкинул. Лежит он теперь где-нибудь в кустах, дожидается, когда его отыщут. А деньги не нашли, потому что они давным-давно у подельника. Даже та злополучная пачка, что участковый обнаружил на столе в доме Еремина, и та в общую картину довольно легко вписывается. Еремин просто решил оставить часть денег при себе, вот и все. Оставил и забыл про нее. Ведь он убийство не планировал, значит, не ожидал, что к нему полиция нагрянет. И анонимный звонок тоже Еремин мог организовать. Испугался того, что натворил. Попытался исправить. Сам о стрельбе сообщил в надежде, что Рыхлова еще можно спасти. Отсюда и его поведение в тюрьме. Раскаивается человек, а признаться боится. Вот и делает вид, что ничего не помнит. Известный трюк.

Остановившись посреди комнаты, я уставилась на телефон, мирно лежащий на угловом столике. Нет, до утра ждать я не могу. Нужно попытаться выяснить, есть ли среди приятелей Еремина владелец светлых «Жигулей». Если это предположение подтвердится, я просто обязана отыскать его. Не думая больше о приличиях, я схватила телефон и набрала номер Дарьи. После третьего звонка в трубке зазвучал сонный голос невесты Валентина:

– Татьяна? Что случилось? Который час?

– Дарья, постарайтесь вспомнить, у Валентина есть знакомый, который ездит на светлых «Жигулях» с разбитой задней фарой? Подумайте хорошенько, это очень важно! – строго произнесла я.

– Что? «Жигули»? А в чем дело? – не понимая, что от нее требуют, переспросила Дарья.

– Неважно. Просто ответьте, есть среди знакомых Валентина владелец «Жигулей»? – настаивала я.

– Нет. Не думаю. По крайней мере, мне об этом ничего не известно, – поразмышляв, ответила Дарья. – А в чем дело?

– Вы уверены? Быть может, это кто-то из его партнеров по бизнесу, – предположила я.

– У Валька обширные связи. Всех не упомнишь. Но я действительно не думаю, что среди его постоянных партнеров есть кто-то, кто ездит на такой машине. Я бы знала, – голос Дарьи уже не звучал сонно. – Послушайте, завтра я собираюсь к нему. Начальник следственного изолятора обещал устроить нам свидание. Могу уточнить.

– Нет. Не нужно. Пока не нужно, – отказалась я. – Ладно, забудьте об этом. И простите, что разбудила.

– Татьяна, что случилось? У вас голос какой-то странный, – взволнованно спросила девушка. – И почему вы не хотите, чтобы я задала этот вопрос Вальку? Водитель «Жигулей» как-то связан со смертью Рыхлова?

– Пока не знаю. Честно. Мне очень жаль, что я побеспокоила вас в столь поздний час. Просто мне было очень важно услышать от вас ответ именно сейчас, – повторила я. – Не берите в голову. Завтра созвонимся. И спокойной ночи.

Я отключила телефон. Волнение улеглось. Я вернулась в постель. Уже лежа, я продолжала размышлять. Дарья не была знакома с владельцем «Жигулей». Что это может означать? Что Еремин пригласил к себе в помощники малознакомого человека? Или то, что все мои умозаключения не что иное, как ложный след? Единственный способ узнать правду, это как можно быстрее отыскать машину, а вместе с ней водителя, в два часа ночи посетившего моего клиента. И выяснить цель его визита. Это была последняя мысль, которая пришла мне в голову.

Глава 5

Звонок Борьки застал меня за завтраком. Катерина Матвеевна потчевала меня деревенскими сырниками. Из домашнего творога и сметаны. Вкуснятина невероятная! Я подцепляла на вилку румяный кругляшок, окунала его в густую смесь сметаны и сахара и тут же отправляла в рот. Занятие это настолько меня увлекло, что я чуть было не пропустила звонок, хоть и ждала его с вечера.

– Привет, Татьянка. Чем занимаешься? Бока отлеживаешь? – пошутил Борька.

– Привет. Есть новости? – приступила я сразу к делу.

– И да, и нет. Список звонков я получил. Тот, что тебя интересует, идентифицировал. Но вот поможет ли это тебе, сомневаюсь, – ответил Борька.

– Ты рассказывай, а решать, есть ли в этом прок, потом будем, – поторопила я.

– Короче, на этот номер с десяти вечера и вплоть до четырех сорока девяти утра ни одного вызова не поступало. И после пяти до семи утра также входящих звонков не было. Поэтому ошибиться при выборе кандидатуры твоего анонима просто невозможно, – начал объяснять Борька.

– Так это же здорово, – обрадовалась я. – Что тебя смущает?

– А смущает меня то, радость моя, что номер не принадлежит частному лицу, – заявил Борька.

– Кому же он принадлежит? – переспросила я.

– Почтовому отделению номер двадцать. Вернее, его филиалу, расположенному в районном центре под патриотическим названием Целинный. Тебе это о чем-то говорит? – поинтересовался Борька.

– Еще как говорит. Собственно, именно там я сейчас и нахожусь, – ответила я.

– Где? В почтовом отделении? – удивился Борька.

– Нет, не в почтовом отделении. В Целинном, – объяснила я. – Но в отделение местной почты попаду в самое ближайшее время. Это вся информация, или будет дополнение?

– Могу распечатку звонков прислать, если нужно, – предложил Борька.

– Давай. Посмотрим, насколько популярен среди сельского населения Роман Александрович. Борь, спасибо за помощь.

– Всегда рад. Обращайся, если будет необходимость. И про театр не забудь!

После разговора с Борькой аппетит у меня пропал. Ну, что за невезение! Только появится надежда, как тут же и исчезает. Ну почему не могло оказаться так, что номер телефона принадлежит одному из местных жителей? Я бы спокойненько к нему пришла, побеседовала по душам, выяснила все, что меня интересует, и получила готового свидетеля. Так нет же! Мало того, что номер принадлежит организации, так еще и звонок оттуда был произведен в неурочное время. Ну, кто, скажите на милость, вздумал сидеть в почтовом отделении в пять утра? Можно подумать, они специально открылись пораньше, чтобы случайный свидетель перестрелки мог полицию вызвать! А вдруг этот самый свидетель работает на почте? Ключи от отделения имеются, вот он и решил рабочим телефоном воспользоваться, чтобы свой домашний не светить. Хотя среди сотрудников почты его вычислить несложно. Сколько может быть почтовых работников в Целинном? Два? Три? Пять? Ладно, гадать не буду. Пойду туда и все выясню. Сейчас только узнаю у Катерины Матвеевны часы работы почты и тут же отправлюсь.

Хозяйки в доме не было. Я прошла во двор, но и там ни в одной дворовой постройке Катерины Матвеевны не обнаружила. Тогда я решила не тратить время на ее поиски, а сразу отправиться на почту. Помнится, нужное строение я видела, когда ехала в контору Валентина, оно расположено, не доезжая до коттеджа порядка пятидесяти метров. Одноэтажное здание.

Выйдя за калитку, я бодро зашагала в нужном направлении. Возле почты кучковалась молодежь. Человек шесть парней и две девушки. Они сидели на невысоком кирпичном заборе, окружающем здание почты. Из аккуратного динамика, стоящего тут же на заборе, лился современный рэп. Я вошла в здание почты. Молодая девушка старательно пересчитывала конверты, разложенные на стойке. Поздоровавшись, я спросила:

– Скажите, можно от вас позвонить?

– Аппарат на тумбочке у входа, – не глядя на меня, произнесла девушка.

Я обернулась. У входной двери стояла полированная тумбочка. На ней располагался телефонный аппарат. Я снова повернулась к девушке.

– Каким образом оплату производить? – поинтересовалась я. – Насколько я поняла, аппарат не приспособлен к тому, чтобы собирать денежные средства.

– Звонок за счет муниципалитета, – заученно отчеканила девушка.

– Что это значит? – я сделала вид, что не понимаю, о чем идет речь, пытаясь привлечь к себе внимание работницы почты.

– Это значит, что звонок бесплатный! – поднимая на меня глаза, воскликнула она. – Теперь понимаете? Ничего никому платить не нужно. Звоните, куда собирались, и идите.

– Интересно! Это что же, любой желающий может прийти к вам и позвонить? Вот так запросто? – удивилась я.

– Именно так. Кто хочет, тот и звонит. Приказ главы администрации, – пояснила девушка.

– Хороший приказ, вы не находите? – произнесла я. – Только не накладно ли? Кто счета от телефонной компании оплачивать будет? Почта?

– На самом деле ничего накладного. Звонить можно только на номера области. А на них тут все равно безлимитный тариф стоит, – объяснила почтальонша. – А вот следить за аппаратом канительно.

– Да чего за ним следить? Стоит он и стоит себе на тумбочке, – удивилась я.

– Ага, стоит. Утром занести, вечером выставить не забудь. А забудешь, придется возвращаться. Даже если ты уже в соседнюю деревню уехала! – ворчливо рассказывала девушка.

– Кого занести? – спросила я.

– Да аппарат этот. Нам положено его с шести вечера до восьми утра в тамбуре держать. Чтобы каждый желающий мог им воспользоваться в то время, в которое приспичило, а не когда почта работает, – передразнивая невидимого автора слов, проговорила девушка. – Вот раньше же как-то обходились в поселке без этого аппарата? И сейчас ничего бы с ними не случилось, если бы вместо того, чтобы на почту бежать, у соседей разрешение на один звонок попросили.

– То есть вы хотите сказать, что с шести вечера и до восьми утра телефон почты выставляется для всеобщего пользования? Невероятно, – не поверила я своим ушам.

– А с чего бы мне врать? – обиделась девушка. – Что есть, то есть, скрывать не стану. Ежедневно в конце рабочего дня мы выставляем телефонный аппарат в тамбур. Там и полочка приспособлена. И в двери специальное отверстие сделано, чтобы кабель не зажимало.

– И любой человек может им воспользоваться?

– Любой. У кого своего нет. Да у нас таких практически не осталось, – продолжила девушка.

– Мало, говорите? А мало – это, по-вашему, сколько? – спросила я, ожидая услышать солидную цифру. Но та и правда оказалась незначительной. Даже в масштабах районного поселка.

– Человек десять по деревне наберется. А то и меньше, – заявила она.

– И вот эти десять человек ходят к вам на почту, если им вдруг позвонить потребуется?

– Да прям! Будут они ходить за семь верст киселя хлебать. Говорю же, им легче у соседа аппарат попросить, – возразила девушка.

– А для кого же тогда аппарат в тамбур выставлять? – не поняла я.

– Кто его знает! Распоряжение главы. Наше дело маленькое. Нам велено, мы делаем, – произнесла девушка.

– Скажите, эти звонки как-то фиксируются? Быть может, вы учет таких звонков ведете? Ну, для отчетности. Какое количество человек воспользовалось данной услугой за неделю, за месяц, за год? За этим кто-то следит? – попыталась выяснить я.

– Да вы что! Кому это надо? Вот если бы звонки платные были, тогда другое дело. А вам-то это зачем? – спохватилась девушка.

– Человека одного ищу. Несколько дней назад он пользовался вашим аппаратом, – объяснила я.

– Эх, как же вы его найдете? У нас здесь ни камер слежения, ни звукозаписывающих устройств. Даже определителя номера в аппарате нет! Хоть в какое время он к нам приходил, знаете? – сочувственно проговорила девушка.

– Часов в пять, – ответила я без особой надежды.

– Вечера? Так я должна была его видеть. Какого числа, помните?

– Это было не в пять вечера, а в пять утра, – сообщила я и назвала дату.

– Нет. В такое время меня на работе не бывает. Я, конечно, работу свою люблю, но не до такой степени, чтобы ночевать в почтовом отделении, – пошутила она. – Жаль, что не смогла вам помочь.

– Посоветуйте, к кому с этим вопросом можно обратиться? Вы ведь наверняка всех соседей в округе знаете? – попросила я.

– Нет. Я здесь недавно работаю, а живу и вовсе на другом конце села. Так что еще не успела привычки местных жителей изучить. Хотя можете попытаться у Артема узнать. Он целыми днями возле почты отирается, – бросив взгляд в окно, посоветовала почтальонша. – Видите вон того долговязого, что сигареты у парней выпрашивает? Это он и есть.

– Кто он такой? Чем занимается? – спросила я.

– Так, чудик один. Живет неподалеку. Целыми днями бездельничает. У него какое-то хроническое заболевание, поэтому работать не может. Пенсию получает по инвалидности, – скороговоркой выпалила девушка и поторопила меня: – Идите скорее, сейчас его парни раздразнят, тогда вы неделю ни слова из него не вытянете.

Я вышла на крыльцо и направилась к компании молодых людей. Издали я слышала, о чем говорят ребята. Как и предполагала девушка с почты, они дразнили долговязого парня, того самого Артема с хроническим заболеванием.

– А что, Темик, пойдешь в армию? Там хорошо. Тебе форму дадут. Автомат, – усмехаясь, спрашивал один из компании.

– Не возьмут меня. Я к службе негодный, – расстроенным голосом отвечал Артем.

– Кто тебе такое сказал? – продолжал парень.

– Доктор в поликлинике. Сказал, нельзя тебе, Артемка, на войну. Придется дома сидеть, – принимая все за чистую монету, делился своей бедой Артемка.

– А ты ему денег предложи! У тебя деньги-то есть? – зубоскалил парень.

– Есть. Я пенсию получаю, – доложил Артем. – А сколько денег дать надо?

– Ну, за такое дело рублей двести придется. Есть у тебя столько? – подмигивая друзьям, спросил парень.

– Двести? Больно дорого, – проговорил Артемка. – Двести жалко.

– Так, молодежь, разбежались! Представление отменяется, – подойдя вплотную к компании молодых людей, произнесла я.

Как ни странно, ни один из компании спорить не стал. Переглянувшись, молодежь подхватила свои сумки и удалилась. Мы остались с Артемом один на один. Он с любопытством смотрел на меня.

– А я знаю, кто вы, – неожиданно произнес парень.

– Вот как? И кто же? – спросила я. Мне было любопытно, что он ответит.

– Вы – артистка. Я вас в кино видел! – торжественно сообщил Артем. – Вы с ним помирились?

– С кем «с ним»? – переспросила я, догадываясь, что Артем спутал меня с актрисой из какого-то сериала.

– С другом своим. Он вас бросил. Ушел к другой. Вы на него сердились, помните? – спросил парень.

– Нет, не помню. Да это неважно. Лучше скажите, вы возле почты часто бываете? – перевела я разговор в нужное русло. – Могли бы рассказать мне, кто сюда приходит?

– А вам зачем? К новой роли готовитесь? – оживился Артем.

– Угадали. Только об этом – никому! – и я приложила палец к губам.

Парень понимающе улыбнулся и прошептал:

– Я знаю! Вы будете играть шпионку! Я в газете читал, только забыл, как фильм будет называться.

– Скажите, Артем, вы наблюдали за зданием почты несколько дней назад? – и я назвала дату и день недели, в который убили Рыхлова.

– Не помню. Я дни плохо запоминаю, – признался Артем.

– Постарайтесь вспомнить, кого в последнее время вы встречали у почты?

– Много кого, – протянул парень. – Бабульки со всего поселка сюда ходят. Кто за пенсией, кто газ оплатить. Моя мамка тоже ходит. Про нее рассказывать?

– Нет, про нее не надо. Лучше вспомните тех, кого рано утром встречали. Когда почта еще не работает. Может, кто звонить приходил? – задала я наводящий вопрос.

Артем не был похож на слабоумного. Страдал ли он какой-то психической болезнью, сказать было трудно. Рассуждал он хоть и по-детски, но вполне адекватно. Может, и вправду, просто чудненький, как его почтальонша охарактеризовала.

– Это к аппарату, который Светка-почтальонша в коридор выносит? – переспросил Артем.

– Ну, да. Мне нужно знать, кто звонил по этому аппарату несколько дней назад в пять утра, – уточнила я.

– Про время я тоже не знаю. По часам я понимаю, только не слежу за временем. У меня расписания нет. Захотел – спать лег, выспался – гулять пошел.

– Значит, про странных посетителей ничего рассказать не можете? – приуныла я.

И вдруг Артем что-то вспомнил. Брови удивленно полезли вверх, глаза расширились.

– Я знаю, кого вы ищете! Могу рассказать, кого недавно здесь встретил! Только и вы об этом никому! – произнес он.

Голос его при этом слегка дрожал. Мне даже показалось, что его собственное предположение его напугало. Сделав «страшные» глаза, он придвинулся ко мне вплотную и зашептал в самое ухо:

– В тот день, когда в белом доме на Советской мужчину убили, я кое-кого здесь встретил! Я во двор вышел. Хотел звезды проводить. Сначала на небо смотрел, а потом его увидел! Напугался – жуть. Хотел убежать, а ноги не слушаются. Так и простоял у забора, пока он не ушел.

– Кто «он»? Вы его узнали? Сможете описать? – замерла я в предвкушении скорого результата.

– Могу! Я его хорошо запомнил, – заверил меня Артем. – А хотите, покажу, где я стоял?

– Сначала опишите того, кто в здание почты приходил, и что он там делал, – попросила я.

– Он пришел с той стороны, – Артем ткнул пальцем в направлении Советской улицы. – Осторожно шел, чтобы его не заметили. Бочком и близко так к заборчикам.

– Хорошо. Что было дальше? – поторопила я парня.

– Он подошел к крыльцу, дверь скрипнула. Он за ней спрятался. В тамбур зашел, – рассказывал Артем. – Я стоял там, где кусты. А потом он вышел и ушел той же дорогой. Странно, правда?

– Что же в этом странного? – переспросила я. – Обычно так и бывает. Откуда человек пришел, туда и возвращается.

– Нет. Это был не человек! – так тихо, что я едва сумела расслышать, произнес Артем.

– О чем ты? Что значит «не человек»? Животное, что ли? – переспросила я.

– Нечисть! – твердо проговорил Артем. – Черт это был! Самый настоящий черт! Весь черный, с рогами. И хвост по земле волочится!

Я разочарованно вздохнула. Еще одна ниточка оборвалась в самом начале. Даже потянуть не успела. Понятное дело, что Артем все придумал. Никого он не видел. И вообще вряд ли тот день помнит. Да и отличает ли он один день от другого? Может быть, его недуг не так уж невинен, как мне показалось вначале? Эх, столько времени, и снова все впустую.

– Я помог? – заискивающе глядя мне в глаза, спросил Артем.

– Конечно, помог, – похвалила я его.

– Я еще буду вспоминать, потом расскажу, – довольный собой, пообещал он.

Я помахала ему рукой и отправилась обратно в дом Катерины Матвеевны. Пора было приниматься за поиски владельца «Жигулей». У Катерины Матвеевны меня поджидал участковый. Хозяйка, раскрасневшись от стояния у плиты, угощала участкового свежеиспеченными пирожками. И когда только успела? Когда я уходила на почту, ее и дома-то не было, а сейчас уже полные миски пирожков.

– Вот, Роман Александрович, с капусткой попробуйте. Я туда для вкуса грибочки добавила, – поправляя несуразно крупные заколки, которыми закалывала волосы, предлагала хозяйка.

«И кто ее надоумил пользоваться такими громоздкими приспособлениями? – думая о заколках, удивлялась я. – Взяла бы обычный ободок. И волосы на глаза не лезут, и выглядит намного симпатичнее». Как только я вошла в кухню, участковый, вопросительно глядя на меня, спросил:

– Окрестности осматривать ходили?

– Да вот, почтовое отделение посетила. Версию одну проверить хотела, – внимательно следя за реакцией участкового, ответила я.

– Что за версия? – насторожился капитан. – Удалось что-то узнать?

– Увы! Похоже, в Целинном меня на каждом шагу подстерегают одни разочарования, – пожаловалась я.

Мое заявление о некоей версии участкового не особо взволновало. Судя по всему, он и не думал выяснять, откуда поступил анонимный звонок. Или же заранее знал, что эта ниточка никуда не приведет. Аппарат стоит бесхозным большую часть суток. Попробуй, выясни, кто с него звонил?

– Эй, вы мне все брюки зальете! – вскричал участковый, резко отодвигаясь от стола. – Аккуратнее нужно быть.

Коричневая жидкость перелилась через край чашки и закапала на пол. Катерина Матвеевна держала заварочный чайник в руках, наблюдая за тем, как чай переливается из носика чайника в переполненную чашку. Я перевела взгляд на ее лицо. Оно стало белым, как полотно. Похоже, хозяйке внезапно подурнело. Я бросилась к ней через всю комнату, забрала из рук чайник, поставила его на стол. Схватила кухонное полотенце и стала промокать образовавшуюся лужу. Потом обратилась к хозяйке:

– Катерина Матвеевна, вам нехорошо? Может, приляжете?

– Да, да. Что-то мне и вправду нехорошо, – еле слышно проговорила она. – Душно тут у нас. Сморило меня.

Я подхватила Катерину Матвеевну под руку и отвела в спальню. Уложив хозяйку на кровать, приказала:

– Лежите и не вставайте. Мыслимое ли дело так себя загонять! В вашем-то возрасте.

– Ничего. Сейчас все пройдет. Да мне уже лучше, – оправдывалась хозяйка.

– Ничего вам не лучше. Вон смотрите, у вас лицо одного цвета с простынями! Дались вам эти пирожки, – ругала я ее. – Все. Сегодня больше никаких стояний у плиты. Мы вполне можем обойтись без разносолов. Картошки отварили, и хватит.

– Да как же? Надо ж гостей вкусненьким угостить, – опечалилась хозяйка.

– Каких гостей? Участкового, что ли? – возмутилась я. – Он сам в состоянии о себе позаботиться. А вы бы лучше о своем здоровье подумали. Сляжете, кто за вами ухаживать станет? У вас хоть какие-то родственники имеются?

– Сестра. Только ей сейчас не до моих болячек. Со своими бы проблемами разобраться, – объяснила Катерина Матвеевна.

– Вот то-то и оно. У каждого свои проблемы. Вот и не создавайте новых. Лежите, отдыхайте. Со стола я сама приберу, – скомандовала я и вышла из комнаты.

Участковый пересел на сухое и продолжил уплетать хозяйское печиво. Я укоризненно покачала головой, но от комментариев воздержалась. Вытерла лужу, сложила чашки в раковину, накрыла миски с пирожками чистым полотенцем и только после этого произнесла:

– Катерине Матвеевне отдохнуть надо. А мне пора за дело приниматься. У вас ко мне какие-то вопросы?

Я думала, что достаточно ясно дала понять, что присутствие участкового в доме Катерины Матвеевны в данный момент нежелательно, но у Романа Александровича на этот счет было свое мнение. Отодвинув чашку в центр стола, он поднялся, по-хозяйски прошелся по кухне и заявил:

– Из района звонили.

– Вот как? И чего же они хотели? – не особо заинтересовалась я.

– Просят приехать. Нужно кое-какие бумаги подписать. Вчера все в такой спешке делалось. Ни протоколы, ни заявления не подготовили. Теперь придется тащиться туда, хвосты их подчищать, – проворчал капитан.

– По поводу пули что-то прояснилось? – поинтересовалась я.

– Не знаю. Следователь не распространялся, – ответил он. – А вы все надеетесь, что Еремин тут не при делах? Напрасно. Он это. Я не сомневаюсь.

– Все может быть, – уклончиво проговорила я и, решившись, спросила: – Скажите, вам знаком владелец «Жигулей» светлого цвета? У него еще фара задняя разбита.

– Он, что, тоже в убийстве замешан? – насторожился Роман Александрович.

– Не знаю. Единственное, что мне удалось выяснить, что этот автомобиль видели у дома Еремина в ночь убийства Рыхлова, – сообщила я.

– Откуда сведения? – потребовал подробностей капитан.

– Мне удалось найти свидетелей, которые видели, как этот автомобиль подъезжал к воротам Еремина. И водитель заходил во двор, – объяснила я.

– В котором часу это было? – спросил капитан.

– Около двух, – ответила я. – Подъехал, минут десять постоял и скрылся в неизвестном направлении.

– Ну и что? Мало ли к Еремину народу приезжает? Он ведь не к конторе подъезжал. И время не совпадает. Думаете, водитель «Жигулей» мог отсюда поехать в контору и застрелить Рыхлова? – спросил участковый. – Да ерунда это все. Кем бы он ни был, к убийству он не имеет никакого отношения.

– Может, и так. Только все равно не помешает выяснить, что ему нужно было от Еремина в такой поздний час. Или вы так не считаете? – настаивала я. – Что он делал в доме в отсутствие хозяина? Странно это.

– Ну, если вам больше заняться нечем, то вы и ищите. А мне в район пора, – проворчал участковый.

– А вы, значит, такого автомобиля не помните, – уточнила я.

– Не помню. У нас в округе отечественных авто хоть пруд пруди. А у какого из них фара разбилась, мне не докладывают. Я не на станции техобслуживания работаю. У меня несколько другая направленность, – съязвил капитан.

– Точно. Нужно поспрашивать у тех, кто ремонтом автомобилей занимается, – подхватила я идею капитана. – Не подскажете, к кому в Целинном обращаются, если вдруг машина сломается?

– Тут каждый сам свой драндулет на колеса ставит. Это вам не Тарасов, где за любым чихом в автомобильный салон машину гонят. У нас все по-простому, – продолжал ворчать участковый.

– И все же! Должен же быть в поселке хоть один умелец. Роман Александрович, вы же наверняка знаете, кто в Целинном машины за деньги ремонтирует. Подскажите, не откажите даме в любезности, – лучезарно улыбаясь, уговаривала я.

– К Володину сходите, – сдаваясь, предложил капитан. – Он иногда помогает местным с такого рода проблемами справляться. Только не переусердствуйте. У нас в одном Целинном человек сорок владельцев светлых «Жигулей». Вот хоть у соседа напротив. У него, кстати, светлый «жигуленок». Может, это его авто у дома Еремина видели? Он на прошлой неделе как раз вернулся. Вы зайдите к нему, спросите. Возможно, и к Володину обращаться не придется.

– Спасибо за совет. Обязательно забегу, – пообещала я. – А Володин ваш где живет?

– От конторы Еремина дорога направо сворачивает. По боковой улице третий дом. Видный такой. С большим кирпичным гаражом, – пояснил капитан. – Как на ту улицу попадете, спросите, вам любой его дом покажет.

Я накинула на плечи куртку, схватила сумку и выбежала из дома. Капитан поспешил за мной. Он наблюдал за тем, как я перехожу дорогу и исчезаю за воротами соседнего дома, где, по словам самого капитана, проживал владелец отечественного автомобиля марки «Жигули». Как только я скрылась за воротами, капитан завел рабочий «уазик» и укатил в район.

Я взошла на крыльцо, постучала в дверь. На мой стук из дома вышла молодая женщина. На руках она держала орущего младенца.

– Вам кого? – спросила женщина.

– Мне бы с хозяином переговорить, – здороваясь, попросила я. – Дома он?

– Нет его. Вечером приходите. Да заткнись ты, не то отшлепаю, – закричала она на ребенка и пояснила уже для меня: – Достал своим криком. Второй час угомонить не могу.

Я сочувственно покачала головой и продолжила расспросы:

– Скажите, а машина хозяина на месте?

– Куда ж ей деться? Я у моего, когда он квасить начинает, ключи от машины первым делом забираю. Чтобы беды не натворил. Он с дружками еще с вечера в баню ушел. Раз ночевать не пришел, значит, налакался до потери пульса. Так что домой сможет только к ночи доползти, – без стеснения рассказывала молодая женщина.

– А вы бы не могли мне автомобиль показать? – попросила я.

– Это еще зачем? – удивилась женщина и тут же внесла предположение: – Никак, мой опять тачку продать задумал? Если дело в этом, то знайте: ничего вам тут не обломится. Продавать машину не дам! Она, между прочим, на меня оформлена. Мало ли что вам мой оглоед наобещал. Не видать вам машины. Она наша единственная кормилица.

– Кормилица? – переспросила я.

– Конечно. Муж мой на ней деньги зарабатывает. Извозом занимается. В фирме одной. Месяц работает, на две недели домой возвращается. Пропьется и обратно на работу, – объяснила женщина. – У нас в поселке с работой негусто, а жить на что-то надо. Вот и выкручивается каждый, как может.

– Вообще-то я не по поводу продажи. Мне бы только взглянуть на машину, и все. Я как раз узнала, что муж ваш водитель хороший, вот решила посмотреть, не подойдет ли он нам. Я водителя ищу с личным автотранспортом, – сочиняла я на ходу.

– Так вы по поводу работы? Что ж сразу не сказали? А насчет мужа моего вы не беспокойтесь. Он когда работает, капли в рот не берет. Двадцать лет за рулем, и ни одной аварии, – радостно сообщила женщина. – Пойдемте в гараж, я вам нашу кормилицу покажу.

Не утруждая себя тем, чтобы одеть ребенка или хотя бы накинуть куртку на себя, женщина поспешила в гараж, увлекая меня за собой. Включив свет, чтобы мне было лучше видно, она принялась нахваливать машину:

– Вот, посмотрите, какая красавица. Ей уж двадцать лет, а она все как новенькая. Даже краска нигде не облупилась.

Машина действительно была в приличном состоянии, особенно если учитывать ее солидный возраст. Я обошла кузов, остановилась напротив задних фар. Обе фары были на месте. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что их не меняли с момента выхода автомобиля с конвейера. Вариант с соседским авто отпал. Я для приличия походила вокруг машины, постучала по колесам, проверяя их на прочность. Потом обернулась к женщине и сказала:

– Маловата машинка. Я думала, у вас модель с багажником. Типа «четверки». Нет, такой транспорт нам не подойдет.

– Жаль, – протянула женщина, однако по ее виду нельзя было сказать, что она сильно разочарована. – Ладно, будет другая работа, забегайте.

Потеряв ко мне интерес, женщина поспешила обратно в дом, на ходу ругая ребенка, так и не прекратившего свой надрывный крик.

– И чего тебе только надо? И покормили тебя, и штаны сухие надели, а ты все орешь! Вот вернется отец, задаст тебе трепку.

Женщина скрылась в доме, а я направилась отыскивать автослесаря по фамилии Володин. С улицы Советской я свернула на боковую улочку и там спросила проходящего мимо мальчугана, как пройти к нужному дому. Тот ткнул пальцем в высокий забор и убежал, не сказав ни слова. Дойдя до указанного забора, я заглянула во двор. Симпатичный улыбчивый мужчина сидел посреди двора на поленнице дров и что-то старательно выстругивал перочинным ножом на небольшой чурочке, насвистывая себе под нос веселую мелодию.

– Простите, не подскажете, как мне Володина найти? – крикнула я.

Мужчина оторвался от своего занятия, сложил руку козырьком над глазами и крикнул в ответ:

– Я Володин. Вы по делу?

– Так точно. Войти позволите? – открывая калитку, спросила я.

– Вошли уже, – прокомментировал мои действия Володин. – Ну, что у вас стряслось?

– Вопрос у меня к вам. Безотлагательный, – пояснила я.

– Вопрос? Это что-то новенькое. Я вроде как эрудицией в селе никогда не славился, – пошутил Володин. – С вопросами вам на передачу «Что? Где? Когда?» обращаться нужно.

– Думаю, на этот вопрос сможете ответить только вы, – польстила я мужчине.

– Приятно, что вы в меня верите, – продолжал балагурить Володин. – Ну, задавайте ваш вопрос. Вместе и выясним, подойду ли я для участия в интеллектуальной передаче или придется еще малость подучиться.

– Мне нужно выяснить, кому принадлежит автомобиль «Жигули» светлого цвета, – начала я.

Мужчина меня перебил.

– Ну, говорил же, с этим вопросом не ко мне. Номера знаете? К Горбунову обращайтесь. Он у нас и за участкового, и за инспектора ГИБДД вахту несет, – заявил он.

– В том-то и дело, что номеров я не знаю, – объяснила я.

– Тогда вам никто не поможет, – развел руками Володин. – В нашей округе таких машин хоть пруд пруди. Можно, конечно, попытаться обойти всех владельцев, но тогда вам нужно в районный отдел полиции обратиться, чтобы они вас адресами этих самых владельцев снабдили.

– На это у меня времени нет, – пояснила я. – Зато имеется примета, отличающая искомые «Жигули» от других товарок. Задняя левая фара разбита. И лампочка не работает. Вот я и подумала, вдруг водитель к вам обращался, чтобы фару заменить?

– А вы, часом, не тот ли детектив из области, что по ереминскую душу прикатил? – прищурившись, спросил Володин.

Отпираться было бессмысленно. Я согласно кивнула. Володин присвистнул и спросил:

– Владельца «Жигулей» тоже по этому вопросу разыскиваете? И кем же он у вас проходит? Соучастником или свидетелем?

– Пока ни тем, ни другим. Но я очень надеюсь на то, что он поможет мне разобраться, виновен Еремин или нет, – призналась я.

– Да, работенка у вас, не позавидуешь, – посочувствовал Володин. – Непросто, наверное, за чужие судьбы ответственность нести?

– Ну, свою судьбу каждый человек сам себе выбирает, – философски заметила я. – От меня зависит лишь установка фактов. А каковы эти факты, решаю не я.

– Все равно нелегко это. Вот взять, к примеру, нашего Еремина. Ведь всем известно, что мужик он порядочный. Никогда копейки чужой не возьмет. И с рабочими всегда расплачивается щедро и в срок. А смотрите, как его жизнь скрутила? Остался без денег и не выдержал. Надо же на такое пойти! – рассуждал Володин. – И ведь не подумаешь ни в жизнь, что он на подобное способен. Я, если честно, всегда его тюфяком считал. Думал, ни одного решительного шага он без своей Дарьи сделать не может. Знаете, как с древнегреческого переводится это имя?

Я отрицательно покачала головой.

– Победительница. А если брать славянские корни, то получится «Дарованная». Так вот, я считаю, Еремину невеста в дар досталась, чтобы он хоть немного поувереннее стал, – признался Володин. – У него ведь и дела в гору пошли только после того, как он с Дарьей спелся. Теперь небось бросит она его.

– Почему вы так думаете? – спросила я.

– Не станет такая девушка с неудачником жить, – уверенно произнес Володин. – Да что тут думать? Его не сегодня завтра посадят. Неужели станет она его дожидаться?

– Быть может, еще не посадят. Быть может, это вовсе не он Рыхлова убил, – протянула я.

– Хорошо, если бы так. Жалко мужика. А водитель ваш у меня не объявлялся, – вернулся к прерванному разговору мой собеседник. – Но, если что узнаю, обязательно вам сообщу. Я Еремину помочь не против.

– Спасибо. Буду ждать от вас вестей, – поблагодарила я. – Телефон оставлю, на всякий случай.

Я полезла в сумочку за визиткой. Володин остановил меня:

– Не нужно телефонов. Вы ж у Катерины Матвеевны остановились? Дойду, если надо будет. Не пять верст, поди.

– Все равно возьмите телефон. Вдруг что-то срочное понадобится сообщить, а меня на месте не окажется, – настояла я.

– Убедили, давайте свою писульку.

Я снабдила Володина визиткой, попрощалась и ушла. Перед тем как мне уйти, он продиктовал несколько адресов тех, у кого имелись автомобили «Жигули». До трех часов пополудни я успела обойти их всех. И результат меня не порадовал. Кто-то из владельцев «Жигулей» отсутствовал дома, кого-то уже несколько недель в Целинном не было. А из тех, с кем встретиться удалось, ни у одного проблем с задними фарами личного транспорта не наблюдалось. Пришлось снова ни с чем возвращаться в дом Катерины Матвеевны.

За время моего отсутствия хозяйка успела поправиться. Я застала ее сидящей на крыльце дома с корзинкой для вязания. Ярко-красная шерсть мелькала в проворных руках Катерины Матвеевны, нанизываемая на тонкие спицы.

– Вернулись? Вот и хорошо. Сейчас на стол соберу, – подхватывая корзинку, поспешила в дом хозяйка.

– Катерина Матвеевна, я же вам велела отдыхать, – пожурила я ее. – А вы опять за свое? Поверьте, мне не требуется так часто пищу принимать.

– Да как же? Вы ведь весь день по поселку бегали, нужно подкрепиться. Силы восстановить, – возразила она. – Хоть молочка попейте. С пирожками.

– Ну, если только с пирожками, – заулыбалась я.

– Вот, вот. С пирожками. Вы какую начинку предпочитаете? Сладенькую или посытней? – суетясь возле стола, выспрашивала хозяйка.

– Каких дадите. Я не привередливая, – заявила я, скрываясь в комнате. – Вот только десять минут отдохну и выйду.

В комнату я спешила не просто так. Мне нужно было позвонить Дарье. Я решила узнать, как прошло свидание с женихом и не появились ли новые факты по делу Еремина. На мой звонок Дарья ответила моментально. Бодрым голосом она сообщила:

– А мы к вам едем. В Целинный. Скажите Катерине Матвеевне, пусть стол накрывает. Мы голодные, как волки.

– Кто «мы»? – переспросила я.

– Я и Валек! – торжественно объявила Дарья. – А вы не знали? Его же выпустили. Под подписку о невыезде.

– Нет. Я ничего об этом не слышала. Участковый сегодня заходил, сказал, что его в район вызвали. Но о том, что Валентина могут выпустить, он не говорил, – ответила я.

– А он и не знал. Его для того и вызывали. Ему бумаги какие-то подписывать пришлось. Эх, и злился же он! Ну да ничего. Важно то, что Валек сейчас со мной. Теперь я с него глаз не спущу! – шутливо заявила Дарья.

– Не понимаю, ему что, не стали обвинение предъявлять? – удивилась я. – Капитан же утверждал, что у следствия улик против Еремина целый воз.

– Воз, да не целый, – засмеялась Дарья. – Смывы пороховые ничего не показали, это раз. Отпечатков пальцев на патронах не нашли, это два. И, в‑третьих, у обвинения нет орудия преступления. А без него все их улики – только косвенные доказательства. С таким же успехом Рыхлова могли застрелить и я, и вы, и даже Катерина Матвеевна!

– Не вздумайте при ней так пошутить, – предостерегла я Дарью. – У Катерины Матвеевны и так со здоровьем проблемы.

– О чем вы говорите? Да Катерина Матвеевна в жизни никогда на здоровье не жаловалась, – продолжая смеяться, возразила девушка.

– Не знаю, как она чувствовала себя раньше, но не далее как сегодня утром ей сделалось нехорошо. Пришлось даже в постель ее уложить, – сообщила я.

– Надо же! Ну, не знаю. Может, на погоду такая реакция. Теплынь-то с утра какая! Погодка как на заказ, – тараторила Дарья.

– Ладно. Приедете, поговорим. Передайте Валентину, что я искренне рада за него, – произнесла я и отключилась.

Известие о возвращении соседа Катерина Матвеевна восприняла радостно. И сразу же начала суетиться. Достала из холодильника консервации, разложила по вазочкам. Начистила картошки, поставила отваривать. Остатки пирожков сложила на красивое блюдо. Мне велено было нарезать колбасу и сыр. Наблюдая за приготовлениями, я, улыбаясь, произнесла:

– Можно подумать, что это ваш родной сын возвращается, а не просто сосед.

– А он мне и есть вместо сына, – поддакнула Катерина Матвеевна. – Мы с Валентином уж лет десять бок о бок живем. Привыкли друг к другу. Он меня всегда выручает. И я в долгу не остаюсь. Нет-нет да побалую его вкусненьким. Дарья – девушка хорошая, спорить не буду, только в хозяйственных вопросах не особо рьяная. У нее все больше бизнес на уме, а как мужику блинков с мясом напечь или пельменей домашних накрутить, так до этого у нее руки не доходят. Хорошо, хоть я Валентина иногда балую.

– Ну, не всем же на роду написано искусными поварихами быть, – оправдывая Дарью, заявила я. – Вот я, например, в жизни никогда пельмени не лепила.

Катерина Матвеевна остановилась посреди кухни и уставилась на меня, как на ископаемое.

– Куда мир катится? – тихонько проговорила она, качая головой. – Ну, ничего. Научу, не расстраивайтесь. Будете у меня лучшие в мире пельмени лепить.

«С чего она взяла, что я должна расстраиваться по этому поводу? – удивленно подумала я. – Лично мне неумение готовить не приносит абсолютно никаких неудобств». Поняв по моему выражению лица, о чем я думаю, Катерина Матвеевна снова покачала головой и добавила:

– Вот поэтому у вас мужиков-то и нет! Они ведь на бутерброды с яичницей не клюнут. Им пироги подавай да лапшу домашнюю.

– У кого это «у нас»? – засмеялась я.

– У молодежи современной, у кого ж еще? В мои годы каждая уважающая себя хозяйка должна была уметь и пироги печь, и гуся с яблоками приготовить. Потому и замуж все выходили. А теперь вон никто особо в загс не торопится. Валентин с Дарьей сколько лет уж вместе, а о семье до сих пор речи не ведет, – сокрушалась Катерина Матвеевна. – А детей как рожать? Без мужика-то? Обженятся в сорок лет, младенца захотят завести, а времени-то уже и нет. Помирать пора!

– Не стоит так пессимистично смотреть на жизнь, – подбодрила я Катерину Матвеевну. – Вот разрешится вся эта ситуация, оправдают Валентина, и они с Дарьей тут же поженятся.

– Думаете? – с сомнением в голосе спросила она.

– Уверена.

– Ой, не знаю. И не оправдали его еще. Да и выпустят, не факт, что он жениться захочет, – покачала головой хозяйка. – Вот у моей сестры сын, так же с одной встречался. Год, два, пять. Все не женились. А потом у него болезнь тяжелую обнаружили. Так девица, не будь дурой, в первый же день сбежала. Сестра теперь одна сына тащит. А была б она ему жена, разве б сбежала?

Я промолчала. Не доказывать же убитой горем женщине, что раз девушка смогла сына сестры в беде оставить, то ее и штамп бы не остановил!

– Чем сын-то болен? – поинтересовалась я.

– Я точного названия не помню. С кровью проблемы какие-то, – ответила Катерина Матвеевна.

– Лечение возможно? – спросила я.

– Возможно, да не с нашими доходами, – нехотя произнесла хозяйка и тут же перевела разговор на другую тему: – Скоро Дарья Валентина привезет? Полчаса уж прошло.

– Да вон они, – услышав за окном шум подъезжающей машины, сообщила я. – Пойду, встречу.

Я вышла на крыльцо и наблюдала за тем, как Валентин и Дарья, обнявшись, идут к крыльцу. Поравнявшись со мной, девушка выпустила жениха из объятий и, поздоровавшись, спросила:

– Чем вы нас порадуете, Татьяна? Продвинулось расследование?

– Давайте не будем обсуждать это на улице, – остановил ее Валентин. – Катерина Матвеевна, наверное, заждалась.

Дарья недовольно нахмурилась, но от дальнейших расспросов воздержалась и в дом все-таки прошла. Валентин нежно поздоровался с хозяйкой, привычным жестом повесил куртку на вешалку и прошел к столу.

– Вот чего мне больше всего недоставало в участке, так это вашей стряпни, Катерина Матвеевна, – заявил он, накладывая себе полную тарелку отварного картофеля и поливая его сверху густой мясной подливой.

– Кушай, Валечка, кушай. А если не хватит, я еще приготовлю, – зарделась от похвалы хозяйка.

Дарья продолжала хмуриться. Она к еде не притронулась. Сидела, надувшись, в ожидании, когда ее жених утолит голод. Мы с Катериной Матвеевной от еды тоже воздержались. Казалось, всем, кроме Валентина, не терпится узнать, как обстоят дела с расследованием. От этого атмосфера в комнате была несколько напряженная. Валентин осилил все блюда, приготовленные хлебосольной соседкой, и только после этого начал рассказывать, обращаясь исключительно ко мне:

– В общих чертах, Татьяна, дела обстоят из рук вон плохо. Самая серьезная улика – это след от ботинка. У следствия имеется пара моих ботинок, на которых обнаружены следы крови Толика. Следствие, правда, недоумевает, почему отпечаток только один, почему следов нет ни в коридоре, ни в моем кабинете, а только у сейфа, но если они всерьез решат повесить убийство на меня, такой незначительный факт их не остановит. То, что у меня на руках не обнаружили следов пороха, досадное недоразумение. Я вам уже говорил, что накануне стрелял из своего оружия, и пороховые остатки должны были быть обнаружены. Это же я сказал следователю.

– Зачем? Зачем ты сделал это? – в один голос вскричали Дарья и Катерина Матвеевна.

– Ну, тогда я еще не знал о результатах смывов, – просто ответил Валентин. – Все равно рано или поздно они об этом узнали бы. Результаты повторного анализа будут готовы послезавтра.

– С этим понятно. Что с оружием? Им удалось найти ваш пистолет? – перебила я Валентина.

– Ищут. То обстоятельство, что орудие убийства до сих пор не найдено, играет как на меня, так и против, – ответил Валентин.

– Не понимаю, почему? Ведь если они найдут пистолет, проведут необходимые исследования и поймут, что стреляли не из него, правда? – влезла в наш разговор Дарья.

– А что, если Рыхлова убили именно из моего пистолета? – возразил Еремин. – Ведь его нет в моем доме. Он исчез. Кто знает, когда это произошло? Вполне возможно, что кто-то воспользовался моим отсутствием, украл пистолет, пришел в контору и застрелил Толика. И что тогда?

– А тогда вам, Валентин, будет ой как непросто доказать, что не вы нажали на курок, – ответила я.

– О, нет! Только не это! – услышали мы сдавленный возглас хозяйки.

Все, кто был в комнате, воззрились на нее. Катерина Матвеевна охнула, осела на пол и потеряла сознание. Валентин вскочил со стула и бросился к ней. Дарья принялась хлопать Катерину Матвеевну по щекам, пытаясь привести ее в чувство. Я намочила кухонное полотенце холодной водой и приложила к лицу женщины. Немного погодя она пришла в себя.

– Катерина Матвеевна, разве можно так пугать людей? – упрекнула ее Дарья.

– Да она же не нарочно, – вступился за хозяйку Валентин и обратился к Катерине Матвеевне: – Вы можете подняться? До постели дойдете, или лучше вас отнести?

– Что ты, что ты, не нужно меня никуда нести. Я чуток посижу тут и сама до комнаты дойду. Дашенька, ты со стола прибери, ладно?

– Не беспокойтесь вы, Катерина Матвеевна, уберу я ваш стол, – пообещала Дарья. – Отдыхайте, мы с Татьяной тут и без вас управимся.

Проводив хозяйку в спальню, мы снова собрались за столом.

– Итак, Валентин, надежда на спасение у вас только одна, – заявила я. – Вам необходимо вспомнить, кто из ваших знакомых пользуется автомобилем марки «Жигули» светлого цвета и с разбитой задней фарой.

– Каким образом это может мне помочь? – удивился он. – На Рыхлова же не наехали, его застрелили. Надеюсь, вы не забыли об этом?

– Ирония – вещь хорошая. Только вот если применять ее в нужном месте и в нужное время. В вашем случае она совершенно неуместна, – произнесла я. – И польза от того, что вы вспомните владельца авто, может быть только в том случае, если Рыхлова застрелили не вы! Думайте, Валентин, на все про все у вас не больше получаса. Время пошло!

В комнате повисла гробовая тишина. Взгляды всех устремились на минутную стрелку настенных часов, на которые указывал мой палец.

Глава 6

Через полчаса я стала обладательницей списка владельцев автомобилей марки «Жигули», с кем когда-либо контактировал Валентин. Просмотрев его, я поняла, что добрая половина мной уже проверена. Те же самые координаты были получены мною у Володина. Оставалось проверить всего три адреса.

– Чем собираетесь заниматься, Валентин? – поинтересовалась я.

– Схожу на ферму. Нужно успокоить людей. И подготовить их к мысли, что оборудование придется вернуть. Вряд ли нам удастся собрать нужную сумму, чтобы его оплатить, даже если Елене Викторовне удастся вытрясти долги из всех кредиторов, – ответил Валентин.

– Мне нужно смотаться в Бортнищи. Закончу там дела и утром вернусь. Ты же не будешь возражать, дорогой, правда? – спросила Дарья. – А я скоренько. Только туда и обратно.

– Конечно, езжай. Тут ты все равно ничем не сможешь мне помочь. Катерину Матвеевну только одну оставлять страшно. Вдруг ей хуже станет? – озабоченно произнес Валентин. – Вы не побудете с ней?

Этот вопрос он задал мне. Я удивленно посмотрела на Валентина и напомнила:

– Вообще-то у меня не так много времени, чтобы тратить его на сидение дома. Я должна встретиться с владельцами авто. Неплохо бы еще с вашим меценатом пообщаться. Не нравится мне вся эта история с покупкой оборудования за наличный расчет. Не знаете, где его можно найти?

– У него брат в Иванихе живет, – сообщил Валентин. – Я с ним через брата связь держу. Могу номер телефона продиктовать.

Я записала номер продавца фермерского оборудования и адрес брата. Дарья вызвалась подвезти меня к первому претенденту на беседу из списка Валентина. Сам Валентин заверил Дарью, что доберется до фермы самостоятельно. Оставив Еремина в доме Катерины Матвеевны, мы с Дарьей уехали.

По указанным Валентином адресам я машины с разбитой фарой не обнаружила. Надо было придумывать, как добраться до Иванихи, чтобы посетить брата предпринимателя, любителя наличных денег. Эх, как не хватает мне моего Боливара! Все-таки быть безлошадным в сельской местности ужасно неудобно. Надо будет к Ерофеичу заглянуть. Может быть, он уже сумел на колеса накалымить? И вещи забрать не мешало бы. А пока можно обратиться за помощью к соседу Еремина. Если он успел протрезветь, может, не откажется подзаработать, сгоняет со мной в Иваниху?

Мне повезло. Сосед был дома и даже трезв. За небольшую плату он согласился отвезти меня в соседнее село и доставить обратно. Вытребовав на сборы двадцать минут, он пошел готовить машину. Я же вернулась в дом Катерины Матвеевны. Еремина там не было. Хозяйка мирно дремала. Я прошла к себе в комнату. Рука сама собой потянулась к мешочку с магическими костями. Что-то мне готовит предстоящая поездка? Цифры на двенадцатигранниках меня не утешили. «26+3+14 – Ваши противники делают все, чтобы добавить проблем в вашу жизнь». Проблемы! Снова проблемы. Как будто у меня и без того их мало! Но что выпало, то выпало. Надеяться ты, Татьяна, всегда можешь на лучшее, но готовиться должна к самому худшему. Проза жизни.

Со стороны улицы послышался сигнал автомобиля. Пора ехать в Иваниху. Я убрала кости на место, заглянула к Катерине Матвеевне и, удостоверившись, что та все еще спит, вышла на крыльцо. Водитель приветственно посигналил, распахнул передо мной дверку, я устроилась на переднем сиденье, и мы поехали в соседнее село. По дороге я рассказала водителю историю злополучной потери колес. Он посмеялся и заявил, что ждать мне возвращения колес до следующей зимы. Да и то вряд ли дождусь. Я была склонна с ним согласиться.

Добравшись до Иванихи, мы первым делом проведали мою машину. Она стояла там, где я ее оставила. Когда я вытаскивала из багажника дорожную сумку, из дома вышел хозяин.

– Долго еще ваша железяка стоять здесь будет? – ворчливо спросил он. – Думаете, охота ночами ее караулить, чтобы шпана малолетняя ее на запчасти не разобрала?

– Потерпите немного. Я кого-нибудь за ней пришлю, – пообещала я, вынимая из кошелька тысячную купюру и отдавая ее мужчине.

– Ну, пусть еще пару дней постоит. Мы ж с пониманием, – обрадованный суммой вознаграждения, воодушевился мужчина. – Я пацана своего припрягу. Он все равно целыми ночами не спит. Книжки читает. Он у меня отличник. Не знаю, в кого?

И мужчина ушел в дом. А мы поехали навестить Ерофеича. По дороге мне пришла в голову мысль попытаться выяснить у него, не знает ли он владельца авто с разбитой фарой. Ведь вполне может статься, что водитель вовсе не из жителей Целинного. Вдруг повезет? Хотя после полученного предсказания мне с трудом в это верилось.

Ерофеич моему визиту не обрадовался. Понурив голову, он признался:

– Не справились пока с вашей проблемой. Еще немного подождать требуется.

– Я уже в курсе, – отмахнулась я, расставаясь с призрачной надеждой. – Меня другой вопрос интересует.

И я озвучила свою проблему. Ерофеич долго перебирал в уме все возможные варианты, но в итоге сказал, что ни один водитель «Жигулей» к нему с подобной просьбой не обращался.

– Уж месяца два никому задние габариты не меняли. Если только сам владелец с этой задачей справился. Или до сих пор с неисправным светом гоняет. В наших местах такое часто случается.

– Жаль. Я надеялась на другой ответ, – вздохнула я. – Тогда подскажите хоть, где улица Крайняя располагается?

– Где и положено, на окраине, – усмехнулся Ерофеич. – При въезде в Иваниху есть поворотец небольшой. Он на хутор ведет. Там улица Крайняя и находится. А она вам зачем?

– Человека одного повидать нужно, – ответила я.

– Это какого же? Там всего пять домов. Спрашивайте, я про любого расскажу, – выказал рвение Ерофеич.

– Парнишка там живет. Брат его в Целинный фермерское оборудование продал. Слыхали? – спросила я.

– А то! У нас по деревне неделю об этом судачили. Сам Филька рассказывал. Это его братец так вляпался. Поилки, кормилки всякие привез, а денежек не получил, – развеселился Ерофеич. – Филька даже к этому дельцу, Тюфячкину, сам ехать собирался. Объяснить хотел популярно, кого тот кинуть решил.

– И что? Съездил? – спросила я.

– Не успел вроде. Тюфячкина-то посадили, – пояснил Ерофеич.

– Это вы Еремина так величаете? – переспросила я.

– А то кого ж? Тюфячкин и есть. Столько бабла профукать. Это ж надо умудриться. Эх, мне бы те бабки, уж я б их из рук ни за что не выпустил! – Ерофеич мечтательно закатил глаза.

– А Филька ваш на какой машине ездит? – осенила меня внезапная догадка.

– На «жигуленке» и ездит. Бежевая «шестерка», – сообщил Ерофеич и, тоже догадавшись, спросил: – Думаете, он вам нужен? Филька?

– Вполне возможно, – ответила я. – Вы его давно видели?

– Дня два назад. Заезжал по делу, – вспомнил Ерофеич.

– Не заметили, фара у него задняя целая была?

– Кто ее знает? Не присматривался я. Если бы заранее знать, что вам это понадобится, я б внимательнее был, – ответил Ерофеич.

– Не берите в голову. Сама выясню, – проговорила я.

– Если увижу, сказать, что вы его ищете?

– Лучше мне позвоните. Номер мой не потеряли? – спросила я.

– Как можно? У сердца ношу, – пошутил он. – А вы должок-то скостите?

Я улыбнулась. Ну и наглый народ в этой Иванихе живет!

– Посмотрим, – уклончиво ответила я. – Вы бы лучше вместо того, чтобы торговаться, колеса мои искали.

– Отыщем, красавица, не сомневайтесь. А не отыщем, так новые купим, – пообещал Ерофеич.

Я вернулась в машину, назвала новый пункт назначения, и мы поехали на хутор разыскивать Фильку. Как и говорил Ерофеич, на улице Крайней стояло всего пять домов. Но ни в одном из них я Фильку не застала. Соседи, что по левую руку от его дома располагались, сообщили, что он уехал еще засветло. Откуда знают? Да потому что бензин одалживать приходил. Сказал, что в город собирается, а бак пуст. Просил литров пять, до заправки дотянуть. Сосед отлил ему бензина, сколько просил, и в теплую постельку вернулся, сны досматривать. Сейчас уже было около восьми, но Филька еще не возвращался. И машины его во дворе видно не было. Устраивать засаду возле его дома у меня не было человеческих ресурсов. Самой ночь сидеть? Так утром глаза не продеру и думать не смогу. После бессонной ночи голова как в тумане. Выставлять в караул кого-то из местных? Бессмысленно. Такой дозорный скорее навредит, чем поможет. Деревенька маленькая. Все друг друга с рождения знают и сдавать властям своего односельчанина не станут.

Подумала я, подумала и решила в Целинный вернуться, под теплое крылышко Катерины Матвеевны. А завтра, с утра пораньше, снова на хутор приехать. Должен же он когда-нибудь появиться дома? Выяснив у водителя, сможет ли он несколько дней по окрестностям со мной помотаться, я дала команду «отбой», и мы поехали в Целинный.

В доме Катерины Матвеевны было все по-прежнему. Напуганная двумя приступами подряд, хозяйка с постели не вставала. Кухня была пуста, в моей комнате тоже никто не прятался. Чтобы не беспокоить лишний раз Катерину Матвеевну, я на цыпочках прошла в свою комнату. Выглянув в окно, я увидела тусклый лунный свет. Интересно, а куда же подевался фонарь? Мальчишки хулиганят? Или председатель районного поселка таким образом электричество экономит? Подъехав к дому несколько минут назад, я не заметила, горел ли фонарь. Теперь же улица имела лишь естественное освещение. Я пробежалась глазами по окнам ереминского дома. Ни одно окно не светилось. Или Еремин все еще на своей ферме, или решил пораньше лечь спать. Накануне ему вряд ли удалось хотя бы подремать.

Задвинув занавеску, я стала готовиться ко сну. Как и в прошлую ночь, меня одолевали вредные мыслишки. Я старалась гнать их от себя, но получалось это только через раз. Магические кости напророчили мне прибавление проблем. В чем они заключаются? В том, что я не смогла встретиться с Филькой? Так в этом нет ничего удивительного. Я и не рассчитывала получить его на блюдечке с голубой каемочкой. Наоборот, то, что я так легко на него вышла, было удачей. И имя узнала, и марку его машины определила, и даже получила сведения о том, что совсем недавно он собирался навестить Еремина. Причем не светский визит нанести. Возможно, именно Филька приезжал к Еремину в два часа ночи в тот день, когда убили Рыхлова. Доберусь до Фильки, выясню и этот вопрос, и братца его мутного прощупаю. Зачем ему понадобилось, чтобы Еремин обналичил свои деньги? Проблемы с законом? Оборудование ворованное? Или всего-навсего от налогов уклоняется? Надо, надо встретиться с этим предпринимателем! Возможно, он и навел воришек на место, где Еремин деньги хранил. А потом приехал как ни в чем не бывало, полюбовался на пустой сейф, выставил свои условия и укатил. Но эта проблема стояла передо мной с самого начала, а не прибавилась позднее.

Еремина отпустили домой? Этот факт тоже никак не отнесешь к разряду проблемных. Напротив, теперь я могу беспрепятственно общаться с ним и задавать любые вопросы, возникающие по ходу расследования. А уж то, что предположение о наличии на изъятых с места преступления патронах отпечатков пальцев подозреваемого не подтвердилось, и вовсе положительный момент. То, что у него пистолет пропал, тоже давно известно. Вот если бы его вдруг нашли в доме моего клиента, это серьезно прибавило бы проблем.

Машина моя все еще не на ходу, и из-за этого я потеряла мобильность? Так и этот вопрос решился, пусть временно, но решился же. Сосед Еремина с радостью согласился катать меня по округе столько, сколько потребуется. Может, даже лучше, что не сама я за рулем. Сосед – местный житель, он отлично ориентируется в окрестностях. И даже в роли консультанта выступить может, так как знает половину жителей Целинного и добрую треть Иванихи. Нет, не об этих проблемах я была предупреждена. Чует мое сердце, настоящие проблемы еще впереди.

* * *

Я как в воду глядела! Настоящие проблемы начались с самого рассвета. Находясь в объятиях Морфея, я сквозь сон услышала шум и истошные крики за окном моей спальни. Выглянув наружу, я увидела поразительную картину. Во дворе дома Еремина стоял полицейский «уазик». Двое полицейских тащили упирающегося Еремина по двору, а Катерина Матвеевна в цветастом халате, накинутом поверх ночной сорочки, и в неизменных громоздких заколках на спутанных волосах цеплялась то за одного полицейского, то за другого и истошно голосила:

– Не пущу! Ироды! Произвол творите! Не пущу!

Она повторяла это без передышки, на одной высокой ноте. От этого слова звучали одновременно и страшно, и одинаково. Я подскочила с постели, втиснула ноги в джинсы, кое-как натянула свитер и, обуваясь на ходу, помчалась во двор Еремина. К тому времени как я туда добежала, полицейским удалось дотащить Валентина до машины. Теперь им предстояла нелегкая задача – оторвать от задержанного ополоумевшую женщину и умудриться засунуть его в отделение с решетками на окнах.

– Господа полицейские, что здесь происходит? – строго произнесла я.

Полицейские зло посмотрели в мою сторону и молча продолжили свое дело. Катерина Матвеевна, не отпуская ног Еремина, в которые она вцепилась мертвой хваткой, едва переводя дыхание, прокричала:

– Татьяна, беда! Полицаи Валечку увозят!

– Что здесь происходит, я вас спрашиваю! – гневно повторила я свой вопрос.

– Шли бы вы своей дорогой, девушка. Не мешайте проводить задержание, – подал голос тот полицейский, что был званием постарше. – Не видите, мы при исполнении.

– Ах, вы при исполнении? Хорошо, тогда и я приступлю к исполнению своих профессиональных обязанностей, – доставая телефон и демонстративно включая камеру, заявила я. – И раз уж зашел разговор о профессиях, позвольте представиться. Татьяна Иванова, штатный журналист газеты «Тарасовский вестник». Простите, что не могу предъявить удостоверение, но ведь и вы мне свои не показали. Уверена, что ни эта несчастная женщина, которую вы вот уже два метра волочите полуголую по холодной земле, ни так называемый задержанный ваших удостоверений в глаза не видели.

Я выдала первое, что пришло мне на ум. Несмотря на это, выдумка моя подействовала на полицейских, как холодный душ на пьяницу. Тот, что был постарше, приосанился, насколько позволяла ситуация, и грозно приказал:

– Прекратите снимать, гражданка. Иначе нам придется задержать и вас.

– Не раньше, чем вы отпустите несчастного человека и представитесь. Как положено, по всей форме, – парировала я.

– Девушка, будьте благоразумны. Вы же видите, что в данном случае мы не в силах выполнить вашу просьбу.

– Отчего же? Просьба моя вполне законна и легко выполнима, – возразила я. – Отпустите мужчину. Ваши руки освободятся, и вы сможете показать мне удостоверение. Откуда я знаю, быть может, вы переодетые преступники и в данный момент совершаете похищение человека. Докажите обратное, и я выключу камеру.

– Но ведь он сбежит, – вступил в разговор молоденький лейтенантик.

От натуги лицо у него покраснело, и стало видно, насколько он молод. Я сразу решила, что это его первое задержание. Парнишка старается отличиться, вот и пыжится изо всех сил.

– Помолчи, Мамин, без тебя разберусь, – буркнул тот, что постарше.

– Ну, куда он побежит? Ведь на нем даже обуви нет. Вы ж его прямо из постели вытащили, – запричитала Катерина Матвеевна. – Пустите, ироды! Я кричать буду.

Полицейские переглянулись. Тот, что постарше, приказал:

– Ладно уж. Отпусти его, Мамин. Никуда он не денется.

Мамин обиженно убрал руки. Валентин выпрямился, потер запястья и, нагнувшись, поднял Катерину Матвеевну с земли. Та, оказавшись в вертикальном положении, ухватила Мамина за рукав и закричала:

– Беги, Валенька, я их задержу!

– Не собираюсь я ни от кого бегать! – возмутился Валентин. – Катерина Матвеевна, прекратите этот цирк! Берите пример с Татьяны. Она же спокойна, вот и вы успокойтесь. Произошло недоразумение. Сейчас господа полицейские все нам объяснят, и ситуация разрешится сама собой. Без побегов.

Катерина Матвеевна сникла, отошла к крыльцу и устало плюхнулась на верхнюю ступеньку. Мы с Валентином вопросительно смотрели на полицейских. Тот, что постарше, прочистил горло и представился:

– Старший лейтенант полиции Балашкин Михаил Федорович. Это Мамин Алексей Александрович, стажер, – он указал на второго полицейского. – Гражданин Еремин, вы задержаны по подозрению в совершении особо тяжкого преступления и обязаны проехать с нами в участок.

– Позвольте с вами не согласиться, господа полицейские, – заявил Валентин. – Вероятно, произошло недоразумение. Меня освободили под подписку о невыезде. Вчера, около трех часов дня. Вы можете проверить это, позвонив по телефону следователю, ведущему мое дело.

– К сожалению, ошибки никакой нет. В районный отдел полиции поступил сигнал. При въезде в село Иваниха найден автомобиль марки «Жигули». Владелец, гражданин Тычков, мертв. Вы подозреваетесь в причастности к его смерти. И если у вас нет железного алиби на прошедшую ночь, то вы крепко влипли, – сообщил нерадостное известие Балашкин.

– Тычков? Кто это? – недоуменно пожал плечами Валентин. – Я не знаком с этим человеком. Почему в его смерти обвиняют именно меня?

– Все детали вы узнаете от следователя. А с погибшим вы наверняка знакомы. Тычков Филипп Григорьевич, уроженец села Иваниха. Проживает, вернее, проживал по улице Крайней. Это так, для справки, – отчеканил Балашкин. – Даю вам на сборы десять минут. Пройдемте в дом.

– Алиби? Вы спрашивали про алиби? – встрепенулась Катерина Матвеевна. – У Валька железное алиби. Даже железобетонное! Я всю ночь глаз с него не спускала. Как вернулся с фермы, так я возле него и сидела. На минуточку вышла, коровку подоить, а тут вы налетели!

– Катерина Матвеевна, перестаньте, – оборвал ее Валентин. – Вы же видите, все бесполезно. Видно, такова моя судьба. От одного убийства откреститься не успел, а тут новое наготове.

Валентин обреченно поплелся в дом. Полицейские следовали за ним по пятам. Мы с Катериной Матвеевной не отставали. Пока Валентин переодевался, я лихорадочно думала. Владелец «Жигулей», Тычков Филипп Григорьевич, это наверняка тот самый Филька, которого я искала накануне вечером. И как же могло случиться, что он умер именно тогда, когда Валентина выпустили из СИЗО? Совпадение? Или злой умысел? Мог ли Валентин провернуть это дело? Знать бы, при каких обстоятельствах погиб Филька! Попытаться выяснить у полицейских? Надо попробовать. Как только Балашкин вышел из комнаты, сопровождая Валентина до умывальника, я обратилась к стажеру Мамину.

– Простите, что досаждаю вам вопросами, но не могли бы вы сказать, как именно погиб гражданин Тычков? – участливо спросила я.

– Он был найден в салоне машины в кювете. Голова пробита в области виска предположительно тяжелым металлическим предметом, – охотно объяснил стажер, наслаждаясь своей осведомленностью. – Это рабочая версия. Эксперты еще не дали заключения, но, без сомнения, следствие установит точную причину смерти.

– А что за сигнал вы получили? – невинно хлопая ресницами, спросила я.

– Анонимный звонок. Дежурному сообщили, что видели, как неизвестный сталкивал автомобиль марки «Жигули» с обочины дороги. Приметы неизвестного совпали с приметами гражданина Еремина, – вполголоса ответил стажер.

– Не подскажете, кто выезжал на место аварии? – спросила я.

– Мы и выезжали. Да еще участкового из села вызвали. Он погибшего и опознал, – ответил стажер.

Вернулся Балашкин. Услышав последнюю фразу стажера, он сердито прошипел:

– Мамин, опять язык распускаешь? Сколько можно повторять: никаких комментариев прессе!

– Да я ничего и не сказал, – начал оправдываться стажер. – Только то, что сегодня же будет всем известно.

– Вот пусть и ищет другие источники информации, – проворчал Балашкин. – Твое дело – подозреваемого до места доставить, понял?

– Так точно! – козырнул Мамин.

Больше мне ничего из стажера вытянуть не удалось. Валентин собрал вещи, поцеловал на прощание заплаканную Катерину Матвеевну, сел в полицейский «уазик» и был таков. Я проводила расстроенную женщину в ее комнату, в очередной раз уложила в постель и пошла в дом Еремина. Надо было погасить везде свет и запереть двери. Неизвестно, как скоро хозяин дома сможет сюда вернуться.

Прежде чем уйти из дома Еремина, я произвела тщательный осмотр всего помещения. Я пыталась найти следы беспокойно проведенной ночи. Если Еремин покидал ночью дом, следы должны были обнаружиться. Но в комнате, из которой полицейские забрали Валентина, ничто не указывало на то, что ее хозяин отлучался на длительный период. На прикроватной тумбочке стоял бокал с остатками чая. Раскрошенный пирог – лакомство, приготовленное накануне заботливой соседкой, лежал тут же, на фарфоровом блюдце. Раскрытая книга дополняла картину.

Я взяла ее в руки, прочитала название. «Кормопроизводчество. Учебное пособие». Уголки некоторых страниц были аккуратно загнуты. Тот, кто читал это пособие, вникал в детали. Некоторые абзацы были обведены красным карандашом. Видимо, там содержались ключевые вопросы по интересующей чтеца теме. Карандаш лежал тут же, на тумбочке. Да уж. Нужно быть первостатейным циником, чтобы за несколько часов до планируемого убийства изучать статьи о сбалансированном питании свиней!

Нет, не думаю, что Валентин готовился к встрече с Филькой. И уж тем более не похоже на то, что он планировал его убить. Характерные вмятины на постельном белье подтверждали это. Простыни были свежими, только сегодня постеленными, но на них успели образоваться складки от долгого лежания. Так постель за час не изомнешь. А если Валентин был ночью в Иванихе, времени на сон у него практически не оставалось. Значит, моего клиента кто-то подставляет. Но кто? Думаю, ответив на этот вопрос, я получу ответы на все вопросы сразу. И кто украл деньги, и кто застрелил Рыхлова, и кто расправился с Филькой.

Мне предстояла неприятная миссия – сообщить невесте Валентина о новой беде. Сам Валентин позвонить ей не мог. На Катерину Матвеевну эту обязанность тоже не переложишь. Оставалось надеяться, что, услышав новости, Дарья не наделает глупостей. Заперев дом, я вернулась к себе в комнату и набрала ее номер. Она весело поприветствовала меня и сообщила:

– Я уже выезжаю. Сорок минут, и я в Целинном. Не знаете, Валек еще не проснулся? Хочу ему сюрприз сделать. Я блинчики с мясом приготовила, как он любит. Передайте Катерине Матвеевне, пусть она не суетится по поводу завтрака. А то забалует Валька, он потом мою стряпню признавать не будет, – щебетала Дарья.

– Вы еще не за рулем? – осторожно осведомилась я.

– Говорю же, я практически готова. Еще пять минут, и могу ехать. Мне только сумку собрать осталось, – нетерпеливо ответила девушка.

– Не торопитесь, – произнесла я. – Сядьте и выслушайте меня.

– Ох, Татьяна, ваш разговор не может подождать полчаса? Не люблю, когда в последний момент задержка происходит, – заявила Дарья.

Я немного подумала и согласилась:

– Хорошо, приезжайте. На месте все обсудим.

Я сочла более благоразумным дождаться ее приезда, а уж потом сообщить неприятную новость. Так я хоть проконтролировать смогу ее реакцию. Мало ли что взбредет в голову расстроенной невесте. Если уж Катерина Матвеевна так неадекватно себя вела, то чего ожидать от Дарьи, и предположить невозможно.

Девушка приехала, как и обещала, через сорок минут. Я дожидалась ее во дворе ереминского дома. Бросив машину у ворот, Дарья впорхнула во двор с радостной улыбкой на губах.

– Ну, вы предупредили Катерину Матвеевну? Она не обиделась? – заговорщицким шепотом спросила девушка. – А мой лежебока все еще в постели?

– Давайте пройдем в дом Катерины Матвеевны, – предложила я.

– Что, не утерпела соседка? Сама Валька откармливает? Эх, Татьяна, Татьяна, не умеете вы людей убеждать! – осуждающе произнесла Дарья и направилась в дом соседки.

Кухня встретила нас тишиной и пустотой. Оглядевшись по сторонам, Дарья обернулась ко мне.

– Не поняла. Валька здесь нет? – удивленно спросила она.

Увидев выражение моего лица, она нахмурилась. Внезапно она поняла, что произошло что-то ужасное.

– Татьяна, где Валек? Не молчите, вы меня пугаете, – вполголоса произнесла она.

– Давайте присядем, и я вам все подробно расскажу, – повторила я.

Насильно усадив невесту Еремина на скамью, я устроилась рядом, взяла руки Дарьи в свои и осторожно начала:

– Сегодня утром приезжал патруль из районного отдела. Они забрали Валентина до выяснения обстоятельств.

– Как забрали? Его же только вчера отпустили. Вы сказали им об этом? Вероятно, произошла чудовищная ошибка. Это все наша бюрократия. Один подписывает разрешение на освобождение, а другой ничего об этом не знает, вот и происходит произвол, – кипятилась Дарья, не давая мне вставить ни слова. – Так, я немедленно еду туда. Я им такой скандал устрою, мало не покажется. Да они у меня не только выпустят Валька, а и все обвинения с него снимут, как миленькие! Надо будет, я и до Москвы дойду.

– Вот уж туда вам точно соваться не стоит, – охладила я ее пыл. – Дело в том, что Валентина забрали не по прошлому делу. Произошло еще кое-что.

– Что именно? Что могло произойти всего за одну ночь? – потребовала ответа Дарья.

– Этой ночью в соседнем селе Иваниха найден мертвым человек. Тычков Филипп. Вы его знаете? – спросила я.

– Нет. Впервые слышу. Но при чем здесь Валек? – возмутилась она. – Мало ли кто где умер, так что же Валька теперь каждый день в каталажку возить будут? Один раз на крючок попался, так теперь каждый раз подсекать?

– Человек этот не просто умер. Он найден в своей машине с проломленным черепом. Полиция подозревает, что это мог сделать Валентин, – выдала я.

– Валентин? Проломил череп незнакомому человеку? И какой же у него мотив, позвольте полюбопытствовать? Или в положении Валька мотив – это уже детали? – язвительно произнесла Дарья.

– Они знакомы, – просто ответила я. – Думаю, вы тоже знаете его. Только вам он, скорее всего, знаком как Филька. Филька из Иванихи. Это тот человек, брат которого продал Валентину фермерское оборудование. Я узнала, что этот самый Филька грозился приехать к Валентину и устроить самосуд. Ведь Валентин оставил его брата с носом. Оборудование получил, а расплатиться не смог.

– Бред какой-то. – Дарья затрясла головой. – Это не может быть правдой. Валек не такой. Он бы не стал убивать человека из-за денег!

– Следователь считает иначе, – пожала плечами я.

– А что считаете вы? – настороженно спросила девушка.

– Я? Я считаю, что кто-то искусно подставляет вашего жениха. И выяснить имя этого мошенника и убийцы – дело времени. А его-то как раз катастрофически не хватает, – призналась я.

– Что нам теперь делать? – спросила Дарья.

– В первую очередь – успокоиться. Иначе можете таких глупостей натворить, что только усугубите положение. Начнете придумывать Вальку несуществующее алиби на прошедшую ночь, или еще что-то в этом роде, – объяснила я.

– Ну, почему я уехала! Ведь могла же отложить свои дурацкие дела. Если бы я осталась с Вальком, этого ужаса бы не было, правда? – вскричала девушка.

– Возможно. К сожалению, люди еще не научились поворачивать время вспять. Только руки не опускайте. Все еще можно исправить, – подбодрила я ее.

– А где Катерина Матвеевна? – спохватилась Дарья. – С ней все в порядке? Она ведь знает про Валька?

– О, Катерина Матвеевна вела себя как настоящая героиня! Это ведь она шум подняла, когда увидела, что Валька увозят. Если бы не она, мы бы даже не знали сейчас о том, что произошло.

И я пересказала Дарье утренние события, опуская некоторые подробности. Такие, как босой Валентин и цепляющаяся за его ноги Катерина Матвеевна. Выслушав рассказ, Дарья побежала в комнату Катерины Матвеевны поблагодарить женщину за проявленное мужество и поинтересоваться, не нужен ли ей самой врач. Я осталась на месте. Надо было подумать, что делать дальше. Ехать в районный центр к следователю мне казалось бессмысленной затеей. Все равно он не сообщит мне ничего такого, чего я не смогу узнать от словоохотливых жителей Иванихи. Вот туда наведаться нужно непременно. Посетить место аварии, пообщаться с соседями Фильки. Вдруг да найду свидетелей ночного происшествия?

Вернулась Дарья. Я сообщила ей о своих планах. Она предложила подбросить меня до Иванихи. Я отказалась, заявив, что воспользуюсь услугами соседа Еремина. Тогда Дарья заявила, что едет в районный центр и будет добиваться встречи со следователем.

– Я все равно не смогу сидеть сложа руки и ждать, чем закончится вся эта история, – объяснила она.

На том мы и порешили. Я велела Дарье сообщать обо всем, что ей удастся узнать, усадила ее в автомобиль и отправилась к соседу. Тот уже ждал меня.

– Пошумели вы утром! Жена моя чуть копыта не отбросила от страха. Кричит, вызывай полицию, Катерину Матвеевну убивают, – улыбаясь, сообщил сосед.

– Бывает, – отмахнулась я и спросила: – Не передумали насчет моего предложения? По округе покатаете?

– С чего бы мне передумать? Из-за шума-то? Да если бы я каждый раз, когда клиент пошумит, от работы отказывался, мы б с женой и дитем давно по миру пошли, – признался сосед. – Куда едем?

– В Иваниху, – сообщила я.

– Тогда милости прошу в мой «Кадиллак», – распахивая передо мной дверку, предложил сосед. – Домчу с ветерком.

* * *

Место аварии мы увидели сразу. Заградительные столбики, обмотанные бело-красной лентой, суетящиеся эксперты-криминалисты, толпа любопытствующих зевак из числа местных жителей. Я попросила водителя припарковаться у обочины и смешалась с толпой зевак.

– Да, угораздило же Фильку! И ведь не первый год гоняет по этой дороге. Должен бы с закрытыми глазами в поворот вписываться, а поди ж ты, не вписался, – озадаченно качал головой коренастый мужчина.

– Да ты что, Силыч, не слыхал? Сбросили его в кювет-то. Мертвого уже сбросили, – возразил молодой мужчина.

– Как так мертвого? Ты почем знаешь? – вскинулся коренастый.

– Слыхал, как полицейские обсуждали. У него в башке дырка размером с тележное колесо, – красочно описывал молодой.

– Да ерунда это все, – одернула их бабулька в цветастом переднике. – Напился Филька ваш, вот и угодил в канаву. С управлением не справился. А я всегда ему говорила: завязывал бы ты, Филька, пьяным за руль садиться. Не ты, так тебя кто-нибудь укокошит.

– Да, дорога – она лихачей не любит, – философски заметил коренастый.

– При чем тут водка? Точно вам говорю, грохнули Фильку. За вечные махинации грохнули. Не поделил барыш с кем-нибудь из подельников своих, вот вам и результат, – стоял на своем молодой.

– Тебе, Додон, всюду криминал мерещится, – засмеялся коренастый. – Поди, когда утром носки под кроватью найти не можешь, жену в краже подозреваешь?

Односельчане Додона дружно рассмеялись. Додон обиженно отошел в сторонку. Выждав время, я последовала за ним.

– Ужасная авария, – качая головой, проговорила я. – И смерть ужасная.

Додон покосился на меня, но промолчал. Я вздохнула и продолжила:

– Молодой был?

– Кто? – спросил Додон.

– Водитель машины, – уточнила я. – Вы сказали, что тот, кто за рулем был, умер. Верно?

– Не умер, а убили. Разницу понимать надо! – с важным видом поправил меня Додон и, отвечая на мой вопрос, разъяснил: – Это Филькина машина. Он вон в том доме, что на горке, жил. Каких-то пятьдесят метров не доехал. Вот судьба!

– А что с ним случилось? – продолжала выпытывать я.

– Убили. Череп проломили, а машину в канаву столкнули, вроде как несчастный случай. Но полицейский, который место происшествия осматривал, говорил нашему участковому, что сомневается в том, что такую травму Филька мог в салоне получить. Не обо что там голову разбивать.

– И что, сразу насмерть? – ахнула я.

– А то как же? Тут и врачи были. Приехали, констатировали смерть и забрали его в район. Там вскрытие производить будут. Если окажется, что Филька трезвый был, то вопрос о несчастном случае отпадает. Он же в Иванихе родился. Лет с пятнадцати сам за рулем. Дорогу как свои пять пальцев знает. Похоже это на то, что он случайно в кювет махнул? – задал вопрос Додон и сам же на него ответил: – Не похоже. Если бы еще кто другой, тогда понятно, а Фильке на роду написано было, что он своей смертью не помрет.

– Это почему же? – удивилась я.

– Шалопай он. С детства таким был. Мы ж с ним в одном классе учились. Двоечник первостатейный и бедовый. Постоянно в какие-то неприятности попадал. А все потому, что трудиться не хотел. Ему бы денег побольше и чтобы ничего не делать!

– Ну, повзрослев-то, остепенился, наверное? – спросила я.

– Какое там! Еще хуже стало. Он дня нигде не работал. Только махинации свои проворачивал. Сшибет деньжат по-быстрому и гудит месяц. А на что гудит? За какие такие шабашки в наших краях столько отстегивают, чтобы на месяц на пропой хватало? – вопросительно глядя на меня, поинтересовался Додон. – Вот и я говорю: нечистыми делами Филька промышлял.

– Может, он в районе калым находил. По строительству там или еще какой-то солидный, – предположила я.

– Ага! По строительству! Еще скажите, банком руководил! Банкир хренов, – зло усмехнулся Додон. – Говорю же вам: не учился он толком. А раз не учился, то и профессии у него никакой порядочной не было. Кто такого в серьезную организацию возьмет?

– Ну, не знаю. Только вот непонятно, чем таким нечистым в вашей, простите за откровенность, глухомани заработать можно? Это же не мегаполис, где для мошенников чистый рай, – возразила я.

– А вот чем! Братец его в областном центре шишка какая-то. То ли в администрации крутится, то ли еще где. Только наши в селе поговаривали, что он тендерами какими-то заведует! А Филька у него – первый помощник. Вот вам и глухомань. Да знаете, сколько городские тузы на сельских проблемах зарабатывают? – разошелся Додон.

– Об этом я как-то не подумала, – виновато призналась я.

– Об этом никто не думает. Совести у них нет, – пристыдил неизвестно кого Додон. – А вы к Ерофеичу едете?

Вопрос Додона застал меня врасплох. Оказывается, я в Иванихе фигура известная! Придется признаваться.

– Да, к Ерофеичу. Еду, смотрю, народ на дороге столпился. Остановилась узнать, что стряслось. А тут такое. Жуть! – поежилась я.

– Не сделал ваш драндулет Ерофеич, – радостно проговорил Додон. – Вы бы ему не особо доверяли. А то пока машина в его распоряжении, он, чего доброго, по запчастям ее всю и пропьет.

– Спасибо за предупреждение, – ответила я и возобновила прерванный разговор: – Что полиция говорит, кто мог такое зверство совершить?

– Об этом не слыхал. Участковый наш со следователем о чем-то шептался. Вроде как знает, кто мог Фильку прибить. Но я подробностей не расслышал. Может, Ерофеич знает? Он тоже тут отирался. Потом к себе ушел, – сообщил Додон.

– Участковый – это не Роман Александрович, случайно? – спросила я.

– Вы и его уже знаете? На Ерофеича заявляли? – обрадовался чему-то Додон.

– Нет. Случайно встретились, – не желая откровенничать с таким сплетником, ответила я. – Не слышали, когда несчастье произошло?

– Врачи со «Скорой» сказали, что от полуночи до трех часов ночи. Точнее покажет вскрытие, – ответил Додон.

– А кто парня обнаружил, не знаете? Ночью, поди, в этой части дороги движения никакого? – снова задала я вопрос.

– Как не знать? Соседка его, бабка Зоя. Да вон она стоит, в фартуке. Она и полицию вызвала, и «Скорую», – указывая на бабульку, что Фильку о вреде алкоголя предупреждала, сообщил Додон.

– Интересно, она-то что на дороге в неурочный час делала? – искренне удивилась я.

– Откуда мне знать? У нее самой и спросите. Мне об этом не докладывали, – настроение у Додона резко ухудшилось. Он проворчал что-то невразумительное себе под нос и поплелся к оградительной ленте, высматривать подробности аварии.

Похоже, местные жители Додона не жаловали, и я их понимала. Десять минут разглагольствовал о покойнике и ни одного доброго слова для него не нашел. А тот, между прочим, когда-то за одной партой с ним сидел. И чего это Додон на него так взъелся? Впрочем, это не моя забота, быть может, он по жизни такой. Склочник и язва первостатейная. А вот моя забота, похоже, навострила лыжи и с минуты на минуту скроется с моих глаз. Бабка Зоя бодрым шагом направилась в сторону хутора, на котором проживал погибший Филька. Я припустила за ней. Догнав бабку Зою, я поздоровалась и спросила:

– На хутор направляетесь? Могу подвезти.

– С чего это вдруг? – невежливо проворчала бабулька, опасливо оглядывая меня с ног до головы.

– Просто я тоже туда направляюсь. Почему не подвезти, если по пути? – невинно моргая ресницами, ответила я.

Бабка Зоя оглянулась на толпящийся народ и спросила:

– Додон, что ли, чего наплел?

– Он самый, – не стала отпираться я. – Додон сказал, что это вы Филькину машину нашли, верно?

– А вам-то с этого какая радость? Или зазноба Филькина? – усмехнулась бабка Зоя.

– Увы, познакомиться с Филиппом у меня возможности не было. Вчера приезжала к нему, да не застала, – ответила я.

– А я вас помню. Вы с мужиком моим балакали, – вспомнила бабка.

– Наверное. Я вас вчера не видела, – призналась я.

– Понятное дело. Я в коровнике была, когда вы на двор приходили, – сообщила старушка. – Зачем вам этот непутевый понадобился? Ой, простите, никак не свыкнусь с мыслью, что его уж нет. А о покойниках, сами знаете, либо хорошо, либо ничего. Видно, молчать придется.

– Не получится, – заявила я. – Мне как раз противоположное требуется. Не откажете в беседе?

– Ну, если так приспичило, то уж ладно, побалакаем. Только сразу предупреждаю, приятного о Фильке сказать ничего не смогу. Если вы его поклонница, то лучше бы вам оставаться в неведении относительно характера этого… мертвого человека, – бабка сделала ударение на слове «мертвого».

Я улыбнулась и махнула рукой своему водителю. Тот понял жест и подкатил к нам с бабкой. Выскочив на дорогу, сосед распахнул заднюю дверцу и, согнувшись в шуточном поклоне, изрек:

– Карета для очаровательных дам. Прошу занимать места согласно купленным билетам.

– Это что ж, за деньги нас повезешь? – подбоченилась бабка Зоя. – Шел бы ты куда подальше, шкурник.

– Да я ж пошутил, – обиделся сосед. – Чего сразу ругаться?

– Не обращайте на него внимания, – проговорила я. – Садитесь на заднее сиденье, никто плату с вас взимать не собирается.

Я усадила бабку Зою в машину, сама заняла переднее сиденье, и мы поехали к хутору.

Глава 7

Двор у бабки Зои был широкий, просторный, а дом еще просторнее. Чтобы польстить хозяйке, я удивленно ахала, обходя ее владения.

– Да, дом у вас превосходный. Не дом, а хоромы, – нахваливала я.

– Мужик мой постарался. Дом-то дед его строил, а он расширял. Шесть комнат, сени, летняя кухня, теплая кухня, три чулана, подпол и чердак, – перечисляла старушка. – При его отце тут только четыре комнаты было и летник отсутствовал. А мой уж расстарался.

– Дети с вами живут? – увидев кучу разнокалиберной одежды, приготовленной для глажки, спросила я.

– Где ж им жить? И сын с семьей, и дочь с детьми, все у нас, – вздохнула бабка Зоя. – В последнее время тесновато становится. Внуки подрастают, своих метров требуют, а где их взять? Мой подумывает еще пару комнат пристроить, да я пока отговариваю. Сыну в районе квартиру обещают. Работает он там. А если он уедет, чего строиться?

– В этом случае действительно лучше подождать, – согласно кивнула я и, поняв, что про своих домочадцев бабка Зоя может вести беседы часами, плавно направила разговор в другое русло. – А ведь мы с вами познакомиться не успели. Меня Татьяна зовут, можно просто Таня. А к вам как обращаться?

– Бабка Зоя я, – охотно переключилась на новую тему старушка. – Полное-то имя Зоя Федоровна, но так меня отродясь никто не звал. А на хуторе все бабкой Зоей кличут. Я тут у них одна. За шестьдесят девять годков ни одной Зойки больше не завелось.

– Баба Зоя, скажите, это вы Филиппа обнаружили? Как это произошло? – спросила я. – Ведь это же глубокой ночью было, правильно?

– Верно, глубокой, – подтвердила она. – Я к поросям встала. Свинья наша, Кнопка, опоросилась на днях. А приплод ее хилый какой-то, так и норовит сдохнуть. Да и Кнопка сама на ладан дышит. Мой даже ветврача из района привозил. Тот порошков разных целительных понавыписывал, вот я и таскаюсь к ним каждый час. Проверяю, живы ли, и снадобьями пою.

– Расскажите подробно, как все происходило? – попросила я.

– Да как? Так и было. Вышла я порося проверить, гляжу, на дороге шевелится кто-то. Я к забору. Любопытство взяло. Чего это, думаю, делается там? Мужики местные беды бы не натворили. А то у них нет-нет да сносит чердак. То напьются, пойдут сельсовет в Иванихе громить. То решат письмо президенту писать, с требованием выделить на хутор автобус, чтобы людей до Иванихи возил, когда им вздумается. А то дорогу перекроют, чтобы целинные через наше село на трассу не гоняли. Вот я и подумала, что хуторские мужики опять что-то задумали, – начала рассказ бабка Зоя.

– А оказалось? – поторопила я ее.

– Что оказалось, я сразу не поняла. Смотрю, движение какое-то на дороге. Вроде как машина едет. Только фары не горят, – объяснила она.

– Как же вы в таком случае машину разглядели? – переспросила я.

– Луна яркая была. Полнолуние. Свет ее от стекол отражался, – объяснила старушка.

– Быстро машина ехала?

– Да еле ползла. Только, я думаю, ее тогда уже в кювет клонило. Постояла в горизонтальном положении, а потом резко вниз пошла. Потом грохот и тишина, – описывала бабка Зоя.

– Крики слышали? – снова спросила я.

– Ничего подобного не было. Я и вглядывалась специально, и вслушивалась, – ответила моя собеседница.

– Дальше что? Водитель из машины не выходил? – спросила я.

– Куда ему! После такого падения! – заявила бабка Зоя.

– Вы «Скорую» сразу вызвали или сначала к машине пошли?

– Не, я сперва за мужиком своим потопала. Вставай, говорю, там авария на дороге. Он поворчал слегка, но потом встал и вместе со мной к дороге пошел.

– Что вы обнаружили? – пришлось мне снова подогнать бабку.

– Филькину машину. Водительская дверь была открыта, Филька свешивался до самой земли. А на голове – пробоина размером с пол-литровую банку, – описывала события прошлой ночи старушка. – Мужик мой пульс пощупал и велел в дом возвращаться, «Скорую» и полицию вызывать. Я решила, что Филька живой еще, мужика своего об этом спросила, а он как заорет: «Зови всех, кого велено. Мертвый он!» Хотела я спросить, зачем тогда в «Скорую» звонить, да передумала. Мужик мой не любит, когда лишние вопросы задают. Решит – сам объяснит, а нет – сиди и помалкивай. А куда денешься? Мужицкое слово исполнять надо. Ну, сходила я за телефоном и быстренько обратно на дорогу вернулась. Не хотелось мне мужика своего надолго там одного оставлять.

– Почему? Вы чего-то опасались? – поинтересовалась я.

– А вы б не стали опасаться? Впотьмах, среди ночи да еще рядом с мертвяком! Филька, хоть и не совсем чужой, а все ж мертвый. Да еще тень эта страху нагнала, – произнесла бабка Зоя.

– Какая тень? Вы кого-то видели около машины? – спросила я.

– Видела. Только кого – не знаю. Я когда от забора отлепилась, чтоб за мужиком своим идти, вижу, вдоль лесополосы тень движется. Быстро так, почти бегом. Со стороны машины движение было. Добралась тень до дороги, вперед продвинулась и скрылась за поворотом. Я зажмурилась. Думала, померещилось. А когда уже в дом заходила, мне показалось, что со стороны поворота мотор загудел, вроде как машина заработала и с места рванула, – описала свои впечатления бабка Зоя.

– Есть предположения, кто это мог быть? – на всякий случай спросила я.

– Ох, не знаю. Мужик вроде. Фигура высокая, плечистая. По крайней мере, мне так показалось. Больше ничего не разглядеть было. Темно, да и далеко слишком, – ответила старушка.

– Полицию долго ждали? – задала я очередной вопрос.

– «Скорую» дольше. Те только под утро и прикатили. В наших краях всегда так: мертвяков забирать есть кому, а живых лечить некому, – проворчала бабка Зоя.

– Значит, приезда полиции вы дождались быстро, так? – гнула я свое.

– Ну, как сказать. Из района прикатили только через час. А вот участковый наш быстрее спроворился. Обычно он не особо расторопный. Попросишь его разобраться с соседями там или с хулиганьем, так по неделе ждешь. Но в этот раз, надо отдать ему должное, раньше районной полиции на месте был. Видно, нагоняй получить боялся. Только все равно по первое число огребет, – констатировала старушка. – За такой короткий срок сразу два убийства на участке. Теперь Горбунова из участковых и попереть могут.

– Так у вас Горбунов за участкового? – удивилась я.

– Он самый. Он же на несколько деревень один. Наша тоже в его подотчетности находится. Уж как он тут носом землю рыл, как рыл! И ленточками помогал место аварии затягивать. И с населением работал, и машину вместе с экспертами осматривал. Даже сам карманы покойника обыскивал! Ну, его понять можно. Кому охота такое теплое место терять? – рассуждала бабка.

– Не слышали, какую версию следователь выдвигал? – с надеждой в голосе спросила я.

– Нет, об этом не слыхала, – призналась бабка.

Я разочарованно вздохнула, да рано. Старушка покосилась на входную дверь и, опасаясь того, что нас могут подслушать, шепотом добавила:

– Мужик мой слыхал. Только он велел об этом молчать.

– Раз велел, то молчите, – произнесла я, надеясь, что мое показное равнодушие даст противоположный эффект.

Так и случилось. Бабке Зое не терпелось поделиться новостями хоть с кем-то. Но строгий запрет мужа сковывал ей язык. Ведь кому из местных скажи правду, они сразу по всей деревне разнесут. Дойдет до мужа бабки Зои, тогда ей несдобровать. А я лицо постороннее, никого в деревне не знаю. И меня никто не знает. Отсюда вывод: мне тайну доверить хоть и рискованно, но все же более надежно, чем приятельницам или соседям. Она на цыпочках прошла до двери, послушала, что происходит за ней. Потом открыла и осторожно выглянула в сени. Осмотр ее удовлетворил. Вернув дверь на место, она также на цыпочках подошла ко мне вплотную и прошептала на ухо:

– Мужик мой говорил, что будто виновник кто-то из целинных.

– Кто именно? – тоже шепотом спросила я.

– Есть там один фермер. Фамилию запамятовала, а звать как – помню. Имя у него больно смешное. Женское, – продолжала бабка Зоя. – Валькой его кличут.

– Валентин Еремин? – уточнила я.

– Что, уже слыхали? – разочарованно протянула она.

– Об этом деле не слышала, а вот о том, что совсем недавно произошло в Целинном, в курсе, – объяснила я.

– Вы про убийство-то? – переспросила бабка. – Так про это все знают. Про аварию-то досказывать?

– Конечно, говорите. Я внимательно слушаю, – заверила я ее.

– Говорят, в машине пистолет нашли, – сверкая глазами, заявила старушка. – И вроде тот самый, из которого мужика застрелили. Мой сказал, как узнают, чей пистолет, так сразу Вальку и расстреляют. Чтоб справедливость восторжествовала.

– А пистолет кто нашел?

– Ну, вы уж больно много хотите! – возмутилась она. – Меня мой мужик домой спровадил, как только полиция подъехала. А все подробности он мне вряд ли раскроет.

– Я могла бы попытаться разговорить его. Где он сейчас? – спросила я.

– Так он вам все и рассказал! – засмеялась бабка Зоя. – Да он скорее язык себе отрезать даст, чем с женщиной о серьезных вещах беседы вести начнет. Мы ж для него все до единой дуры беспросветные.

– Попытка не пытка, – улыбнулась я в ответ на ее высказывание. – Так где искать его?

– В сарае посмотрите, – посоветовала бабка.

Я собралась последовать ее совету, но старушка остановила меня и, хитро улыбаясь, произнесла:

– Вот вы все выспрашивали и выспрашивали. Я вам честно все рассказала, а вы даже не намекнули, для чего вам подробности-то? И не любовница вы Фильке, и не сестра. Тогда кто?

– Ему самому я, собственно, никто. Хотела через него на брата выйти. Говорят, он в районной администрации работает, а у меня кое-какие дела там нерешенные образовались. Думала, он мне поможет, да ему теперь не до меня будет. Такое горе, – вспомнив откровения Додона, сочинила я на ходу.

– Вот и хорошо, что не успели с прохиндеем этим дела заиметь. Братец его – жук еще тот! Кто с ним свяжется, рад не будет, – заявила бабка.

– Правда? А я слышала, он местным помогает, – разочарованно протянула я.

– Помогает, как же! Обдерет, как липку, до последней копеечки, наобещает с три короба, а потом руками разведет, мол, ничем помочь не могу, – распаляясь все больше, откровенничала старушка. – Он в районе стольким уже напакостил! Ума не приложу, и зачем только люди с ним связываются?

– Хорошо, что вы мне об этом рассказали. Я-то про брата Филиппа совсем другое слышала, – «призналась» я. – Говорят, он фермеру из Целинного помог оборудование по дешевке приобрести. Ну, тому, с женским именем.

– Помог-то помог, да только видите, чем все это обернулось, – напомнила бабка.

– Так в этом ведь не его вина. Я имею в виду, что в том, что в Целинном произошло, ни Филипп, ни его брат не виноваты, – проговорила я.

– Кто их знает? – возразила бабка. – Может, как раз в них и дело. Одно слово, прохиндеи. А с прохиндеями свяжешься, беды не миновать.

На это возразить было нечего. Я промолчала. Бабка Зоя удовлетворенно кивнула, радуясь, что спорить я не стала, и предложила:

– В сарай сами идите. Про меня молчок. Скажете, что бабка Зоя, мол, подробности сообщать отказывается. Так вы быстрее с мужиком моим общий язык найдете.

Я вышла во двор, отыскала сарай, заглянула внутрь и поняла, что тот пуст. Хозяина там не было. Мальчонка лет десяти сообщил, что дед ушел в Иваниху по делам. Пришлось мне двор бабки Зои покинуть и отправляться в село на поиски свидетелей происшествия.

Сосед Еремина доставил меня к дому Ерофеича. Оттуда я намеревалась начать свой обход. Ерофеич был на месте происшествия, и я резонно рассудила, что лучше его меня никто с самыми свежими новостями не познакомит. Но пообщаться с Ерофеичем я не успела. Войдя во двор, я нос к носу столкнулась с участковым Горбуновым.

– И вы здесь? Что, все еще питаете надежды оправдать убийцу? – ехидно улыбаясь, воскликнул Горбунов. – И не надоело вам? Ехали бы лучше к себе в Тарасов да нашли там более достойного клиента. Еремин ведь с вами даже расплатиться не сможет.

– И вам доброго здоровья, Роман Александрович, – елейным голосом поприветствовала я участкового. – А вы в этих краях какими судьбами? Полицейский «уазик» в ремонт Ерофеичу сдавать?

– Не угадали, Татьяна Александровна. Я здесь по долгу службы. Вопросы к хозяину дома поднакопились. Я ж не о своем кармане пекусь, государству служу, в отличие от некоторых. Подопечный ваш нас, государственных служащих, без работы не оставляет. Сначала Рыхлова укокошил, теперь и до Тычкова добрался. А нам жилы рви, доказательства ищи. Вот, Ерофеич куда-то запропастился, а мне по селу бегай, ищи его.

– Что же вы, Роман Александрович, снова человека раньше времени виноватым объявляете? Или уже все доказали? – не сдержалась я.

– Тут и доказывать нечего. На этот раз ваш Еремин сам себя подставил. А я им говорил, что напрасно ему меру пресечения изменяют. Только мое мнение в расчет не взяли. Теперь сожалеют. Но сожалениями разве человека вернешь? – развел демагогию Горбунов. – Им теперь оплошность свою исправлять нужно. А участковый крайний.

– Насколько я знаю, Еремин в момент совершения преступления был дома, – напомнила я.

– Неверная у вас информация, Татьяна Александровна. Еремин ваш подставился по полной. Как думаете, что такого интересного эксперты в машине Тычкова обнаружили? Что, не в курсе? – злорадно переспросил Горбунов, видя мое замешательство. – Пистолет они там нашли. И теперь доказать, что именно он – орудие убийства Рыхлова, не составит труда. Это я вам гарантирую.

– Откуда же он там взялся? И почему наличие пистолета в машине Тычкова доказывает вину Еремина? На мой взгляд, так это наоборот положительный момент. Как вам такой расклад: Тычков выкрал пистолет у Еремина, убил Рыхлова, а от орудия убийства избавиться не успел. Вот эксперты его и обнаружили, – предложила я свою версию. – Ведь Тычкова же не застрелили? Он разбился на машине, не справившись с управлением. Несчастный случай, каких на дорогах российской глубинки великое множество. Или и эта информация неверная?

– Тычкова не застрелили, это правда. Да только о несчастном случае не может быть и речи. Я разговаривал с экспертами. Его убили, а уж потом столкнули машину в кювет. Это легко доказать. И мы докажем, будьте уверены, – казалось, Горбунова забавлял наш разговор. – Причем докажем, что сделал это ваш незабвенный Еремин!

– А мотив? Для чего Еремину понадобилось убивать еще и Тычкова? У вас и на этот вопрос ответ заготовлен? – спросила я.

– Представьте себе! Мотив-то лежит на поверхности! Еремин ваш помешан на своих свиньях. Для него благополучие собственного скота всегда стояло выше человеческого благополучия. Заполучил оборудование для фермы и решил заодно и с денежками не расставаться. Подстроил их исчезновение, а оборудование отдавать не хотел. Тычков решил его припугнуть. Еремин разозлился и избавился от назойливого кредитора. Да об этом уже все село судачит. Похоже, вы единственная этих разговоров не слышали, – и Горбунов победно рассмеялся.

– С каких это пор для нашей доблестной полиции досужие сплетни сельских жителей стали главным аргументом в вопросах обвинения? – снова не удержалась я от колкости.

– А с тех пор, когда эти самые досужие сплетни стали совпадать с результатами расследования, – ничуть не обидевшись, заявил Горбунов. – И вы, Татьяна Александровна, ничего в сложившейся ситуации изменить не сможете. Послушайтесь моего совета, уезжайте в Тарасов, пока не поздно.

– Позвольте мне самой решать, когда и куда мне ехать, – произнесла я, развернулась на сто восемьдесят градусов и вышла со двора.

Я села в машину. Наглость Горбунова разозлила меня больше, чем я ожидала. Я прямо задыхалась от злости. Мой добровольный водитель молча завел двигатель и тронулся с места.

– Куда теперь? – осторожно осведомился он.

– Куда угодно, лишь бы подальше от этого нахала, – буркнула я.

– Тогда домой, – сделал вывод сосед.

Возвращаться в Целинный было рано. Что мне там делать? Сидеть и ждать у моря погоды? Нет, пока не пообщаюсь со всеми, кто мог стать свидетелем ночного происшествия, Иваниху покидать нельзя.

– Отставить «домой», – по-военному четко скомандовала я. – Едем на поиски Ерофеича. И отыскать его следует раньше, чем до него доберется участковый.

– Ну, это проще простого, – уверенно произнес сосед. – Раз дома его нет, значит, он либо у Данилы устроился, либо в шинкаре зависает. Участковый по-любому сначала в шинкарь пойдет, а мы с вами к Даниле смотаемся. Сдается мне, там его искать надо. Филька ведь приятелем Даниле был. Они ж одного года. Данила теперь должен весь в расстройстве быть, а Ерофеич кинется его успокаивать.

– Другими словами, пьянствуют приятели на квартире Данилы, – перевела я информацию, в благородной форме предоставленную мне соседом.

– Что-то вроде того, – засмеялся сосед. – Только не на квартире, а в сарае лодочном. Данила год назад лодку по случаю приобрел. К лодке сарай прилагался. Теперь, когда Данила без жениного пригляда побыть хочет, так там отсиживается. Сарай на речке находится, километров пять от деревни. Жене лень туда мотаться, а Данила этим пользуется без зазрения совести.

– Откуда вы все знаете? – поразилась я.

– Я ж местный, как таких вещей не знать? Мне, бывает, тоже помощь Ерофеича требуется, «кабриолет» подшаманить. А у Ерофеича язык как помело. Ни одну новость не удержит, – объяснил сосед.

– Тогда вези. Посмотрим на секретный объект горе-слесарей, – согласилась я.

Предположение соседа оказалось верным. Еще только подъезжая к лодочному сараю, мы поняли, что попали по назначению. Дверь сарая была приоткрыта. Оттуда тонкой струйкой вытекал сигаретный дым, сообщая о том, что хозяева на месте. Притормозив поодаль, сосед предложил:

– Идите в сарай, а я на дороге покараулю. Если участковый появится, я его задержу.

– Было бы неплохо, – обрадовалась я. – Только как бы у вас потом из-за этого неприятностей не было. Рассердится участковый, замучаетесь его у себя принимать. Будет ходить с проверками всякими.

– Чего мне бояться? Я ж законы не нарушаю, – удивился сосед.

– Он найдет, к чему придраться, – заверила я. – Односельчане жалуются на шум во дворе. Канистра с бензином не в том месте стоит. На скотном дворе банка с краской пропала. Да мало ли в округе мелких нарушений за день происходит? Любое на вас повесить может. На выбор.

– За меня не беспокойтесь. Мы люди пуганые. Нас заявлением от соседей не напугаешь, – отмахнулся сосед. – А вот досадить Горбунову не каждый день возможность выпадает. Считайте это личным интересом.

– Что, не по нраву вам участковый? – спросила я.

– Это еще мягко сказано, – согласился сосед.

– А чем не угодил, можно поинтересоваться?

– Да особо-то ничем. Просто скользкий он тип. Противный, одним словом, – отведя глаза, ответил сосед.

– Сдается мне, что-то вы темните, – я укоризненно покачала головой.

– Ладно, скажу правду, – решился он. – Только уж вы никому. Мне смешки за спиной без надобности. Бабник он, Горбунов ваш. Ни одной юбки не пропускает. А жена у меня неделями дома одна. Он как-то к ней подкатывал. Она, не будь дурой, выложила мне правду. Ну, я с ним поговорил. По-мужски. Он вроде отстал. Только я его после того случая терпеть не могу!

Я вспомнила, как Горбунов пытался меня клеить в тот вечер, когда я производила осмотр сарая. Да уж, то, что Горбунов бабник, я успела испытать на собственной шкуре.

– Раз так, тогда я пойду. Появится Горбунов, дайте сигнал, – попросила я и зашагала к открытой двери сарая.

Внутри на спиленных чурбачках сидели двое. Ерофеич и Данила. Перед ними был накрыт импровизированный стол в виде деревянного ящика. Скатерть заменяла старая газета. Из закуски присутствовали только соленые огурцы и буханка хлеба. Початая бутылка водки была уже наполовину пуста.

– Разрешите присоединиться? – спросила я от порога.

– А, это вы? – безучастно произнес Данила. – Входите. А мы вот Фильку поминаем. Помер Филька-то, погиб.

Данила разлил водку по стаканам, свой протянул мне. Я вежливо отказалась.

– Ну, как хотите. А мы с Ерофеичем выпьем. Правда, Ерофеич? – потребовал подтверждения Данила.

– Выпьем, Данила, выпьем. Только сперва узнаем, чего Татьяна к нам зачастила, – ответил Ерофеич, глядя на меня.

– Я по делу, – сообщила я поспешно. – Была на месте аварии. Узнала много интересного. Пришла за подтверждением. Не откажете в помощи?

– Как мы можем вам отказать? Мы ж ваши должники, – заметил Данила. – Спрашивайте, врать не станем. Верно я говорю, Ерофеич?

– Поможем. Отчего не помочь? – согласился тот.

– Вот и прекрасно. Присесть куда можно? – я оглядела сарай в поисках подходящего для сидения предмета.

– Я вам сейчас стульчик организую, – подскочил с места Данила.

Он прошел к лодке, пошарил руками под брезентом, которым та была накрыта, выудил складной стул и вернулся обратно.

– Вот вам сиденье, – коротко произнес он.

– Да это не сиденье, а настоящий трон, – усевшись, похвалила я Данилу. – Времени у меня не много, поэтому перейду сразу к сути. Мне нужно знать все, что в селе говорят об этой аварии. Сможете обеспечить? Нужно по дворам походить, выяснить, как дела обстоят. Потом доложить мне. Я тут человек пришлый. Со мной вряд ли кто-то откровенничать захочет.

– Это сделать легко. Вернее, это уже сделано, – горделиво заявил Ерофеич. – Я часа два в нашем сельпо простоял. Со всеми тему обсудить успел.

– И еще одно. Мне нужно отыскать мужчину. Мужа бабки Зои с хутора, – заявила я.

– И с этим поможем, – отозвался Данила. – Я мужика бабки Зои хорошо знаю. И дом показать могу.

– Дом я и без вашей помощи отыскала. Теперь бы хозяин пригодился, – ответила я. – Только там его нет. А где искать – ума не приложу.

– В пекарне поищите, – предложил Ерофеич. – Там брат его работает. Может, у него.

– А если там нет? – спросила я.

– Тогда на правом берегу речки. С удочкой сидит небось, – сообщил Ерофеич. – Не там, так там его найдете. Больше идти ему некуда.

– Понятно. Теперь об аварии, – напомнила я.

– Ну, слушайте, – произнес Ерофеич и принялся выкладывать все новости подряд.

* * *

В Целинный я вернулась, когда уже начало темнеть. Усталая, разбитая, с жуткой головной болью и целой кучей вопросов, требующих ответа. Катерины Матвеевны в доме не было. Я пошарила в холодильнике, покопалась на полках кухонных шкафов, отыскивая, чем бы мне поужинать. Остановившись на стакане молока и вчерашних пирожках, я забрала съестное к себе в комнату. Там я устроилась напротив окна и принялась размышлять, закусывая размышления пирожками.

Когда с едой было покончено, я приподняла подушку, пытаясь устроиться поудобнее. Рука зацепила замшевый мешок. Вот чего мне недостает в сложившейся ситуации. Брошу-ка я кости! Возможно, предсказание подскажет мне, где искать ответы на все имеющиеся вопросы.

Освободив пространство микроскопического углового столика, я потрясла кубики в руках и пустила их в свободное плавание по ровной поверхности. «24+33+8 – Вы подвержены влиянию непорядочного человека», сообщили кости. Вот и мне кажется, что по крайней мере один непорядочный человек влияет на результаты расследования отрицательно. А именно Горбунов Роман Александрович. Вечно он своими выкладками заставляет меня сомневаться в невиновности Еремина. И сегодняшний день не является исключением. Как ловко у него получилось посеять сомнения в моей душе относительно мотива, заставившего Еремина, по мнению участкового, убить Тычкова. Ведь если рассуждать логически, то у Еремина и в этот раз и мотив имеется, и возможность. И даже тот факт, что ночь он провел якобы дома, и тот вытекает скорее из моих собственных наблюдений. Подтвердить присутствие Еремина в собственном жилье на протяжении прошлой ночи никто не может.

За окном стремительно темнело. Солнце садилось за горизонт, а Катерина Матвеевна все не возвращалась. Я начала волноваться, не случилась ли с пожилой женщиной беда. Надо бы ее разыскать и привести домой. Я вышла из комнаты. Как и предполагала, дом был пуст. Во дворе Катерины Матвеевны тоже видно не было. Тогда я пошла осматривать сараи. Заглянув в последний сарай, я взволновалась не на шутку. Куда могла запропаститься пожилая женщина? Да еще после всех пережитых волнений? Придется идти к соседям, возможно, они мне подскажут, где хозяйка.

Я шла к калитке, когда заметила сбоку дома какое-то движение. Обернувшись, я вздрогнула. От угла ко мне шел черт! Настоящий! Весь черный, с рогами и волочащимся хвостом! Я побелела, ноги подогнулись, лоб покрылся испариной. Что это? Неужели местный чудик Артем говорил правду, и в Иванихе по улицам действительно разгуливает нечистая сила? Зажмурив глаза, я попятилась к калитке.

– Добрый вечер, Танюша, давно приехали? А я у Валька в доме была. Прибраться решила, а то за этими утренними волнениями Валек ничего в порядок привести не успел. Он кавардак терпеть не может. Я ему всегда помогаю, когда у него на работе запарка.

Что это? Голос вроде как Катерины Матвеевны. Может, она черта не видит? Или он уже исчез? Переборов мимолетный страх, я открыла глаза, и видение рассеялось. Передо мной стоял вовсе не представитель потусторонних злобных воинств, а хозяйка дома собственной персоной. Только в черном сарафане и таком же черном платке, накинутом поверх несуразных заколок. Длинный кожаный пояс, свисавший с куртки, которую хозяйка бросила на плечи, выпал из петли и одним концом волочила по земле. Я, не моргая, смотрела на Катерину Матвеевну. Так вот ты какой, почтовый гость! Это открытие повергло меня в шок. Все прежние выводы и логические конструкции, над которыми я трудилась все это время, летели в тартарары. Вот и еще один непорядочный человек, влиянию которого я была подвержена последние несколько дней. Катерина Матвеевна была в ту ночь на почте! Зачем? Что она могла там делать, если не звонить Горбунову? Почему она оказалась там? Все эти мысли пронеслись в голове за считаные секунды.

– Вам нездоровится? Вы побелели, как полотно, – участливо спросила Катерина Матвеевна.

– Зачем вы стреляли в Рыхлова? – выпалила я, глядя в лицо Катерине Матвеевне.

Та остановилась, не дойдя до меня трех шагов. Сначала в ее глазах появился испуг, потом недоумение, а затем обреченность. Женщина махнула рукой и, не говоря ни слова, поплелась в дом. Я двинулась за ней. В доме Катерина Матвеевна скинула куртку, стянула с головы платок и прошла на кухню. Зажгла газовую плиту. Поставила на огонь чайник. Вынула две чашки, сахарницу, блюдо с пирожками. Накрыв стол, она села лицом к входной двери и только после этого заговорила.

– Как вы узнали, что это я? – был первый ее вопрос.

– Артем видел, как вы приходили на почту. Он описал вас, но по его описанию я узнала вас только сегодня, – призналась я.

– Все-таки это был Артемка. А я голову ломала, кто за деревьями стоит? – проговорила женщина.

– Зачем вы стреляли? – снова спросила я. – Чем перед вами провинился Рыхлов?

– Какая разница? Теперь вы все знаете. Везите меня в район. Я дам показания. Одно хорошо: им все же придется отпустить Валька, – с тихой грустью в голосе произнесла Катерина Матвеевна.

– Разница всегда есть. Рассказывайте все без утайки. Возможно, положение еще можно спасти, – пытаясь вызвать ее на откровенность, заявила я.

– Не нужно. Не нужно меня спасать. Сама во всем виновата, сама и отвечу, – произнесла Катерина Матвеевна.

«Ну, в точности как Валентин! Мученики-добровольцы! Прямо сил нет», – подумала я. И решила взять инициативу в свои руки.

– Вот что я вам скажу, Катерина Матвеевна, мнения вашего тут никто не спрашивает. Вам было велено рассказывать все без утайки. Чтобы спасти Еремина, одного вашего слова недостаточно. Вы думаете, что, добровольно взяв вину на себя, вы уже не должны будете доказывать свою виновность? Ничего подобного! Вам придется пройти все процедуры, имеющиеся в арсенале полиции. А Валек все это время будет сидеть в тюрьме. Это вы понимаете? – спросила я.

– А одного признания сейчас, выходит, недостаточно? – удивилась Катерина Матвеевна.

– Ни сейчас, ни раньше, ни позже! Никогда одного только признания не было достаточно даже при незначительном расследовании, – просветила я хозяйку. – Все, Катерина Матвеевна, шутки кончились. Расследование – это серьезный процесс. Как видите, оно дает свои плоды. Дело сталось за малым: вы признаетесь мне в том, что видели, делали, думали, а я пытаюсь вытащить Валентина из камеры. Вы готовы? Говорите.

– Как же я расскажу о таком? Ведь стыдно-то как! – воскликнула Катерина Матвеевна и зарыдала.

Я подождала, пока рыдания немного стихнут, и предложила:

– А вы начните с причины, по которой решились на подобный шаг. Ведь наверняка причина эта достаточно веская, верно?

– Наверное. Не знаю. Я уже ничего не знаю, – пожала плечами женщина, но рассказ начала. – У меня есть сестра. Родная. Она не в Целинном живет. В Мурманске. Я сама-то бездетная, а у сестры сын есть. Мы его вместе растили. Он нам вроде как обеим сын. Год назад у него обнаружили редкое заболевание крови. И выяснилось-то как? Начал Гриша, это сына сестры так зовут, лысеть неожиданно быстро. Ну, поначалу сходил к терапевту. Та посмеялась, говорит, пора тебе уж лысеть. На влажность списала, на работу нервную. Он у нас моряк. Ушел Гриша и про врачей забыл. Вышел в море, в очередной рейс. А когда из плавания вернулся, сестра чуть инфаркт не заработала. Уходил он еще с шевелюрой, а вернулся лысый, как колено. И худой страшно. Погнала она его снова к врачу. Той тоже не до смеха стало. Начали анализы всевозможные собирать. Гадали, гадали, полгода прогадали. А потом вынесли приговор. Редкое заболевание крови, практически неизлечимое. Первое время, говорят, будет переливание помогать, а дальше – как судьба повернет. Сестра моя руки опускать не привыкла. Прошла всех специалистов в Мурманске. Диагноз тот же, прогнозы те же. Тогда она в Москву подалась. Вот там-то ей и объявили: возможность исцеления есть. Делаем курс процедур и практически гарантируем полное выздоровление, но с условием, если курс начать, не откладывая. И сумму назвали. Нельзя сказать, что огромную, но мы-то к тому времени уже столько денег на лечение потратили, страх вспомнить. Сестра и квартиру заложила, лишь бы здоровье сыну вернуть. Короче, денег взять неоткуда.

Катерина Матвеевна снова заплакала, только на этот раз тихо, без надрыва. Я сочувственно молчала. Женщина собралась с силами и продолжила рассказ:

– Думали мы с ней, решали, где деньги брать? Кредит оформить? А отдавать чем? У меня хозяйство, у нее пенсия, вот и весь наш доход. А Грише даже по инвалидности в пенсии отказали. Говорят, на многие работы ты годен. Иди, ищи. Противопоказаний к работе нет. А как же нет, если с флота поперли? Как ему содержать себя? Тогда я набралась смелости и пошла к Валюше. Он меня и раньше, бывало, выручал. Вдруг, думаю, поможет? Он обещал подумать. В переводе значит – посчитать. Он ведь зря ничего не пообещает. Посчитал он финансы свои и сказал, что после покупки оборудования у него немного деньжат останется, и у Дарьи недостающую сумму возьмет. Я заверила, что все отдам, а он даже обиделся. Разве, говорит, по-соседски это, за такую услугу расплаты требовать? Вот какой человек!

Катерина Матвеевна посмотрела на меня, стараясь понять, верю ли я ее рассказу. Я верила. Хозяйка это увидела и, довольная, продолжила:

– Вижу, вы со мной согласны. Это хорошо. Потому как я стала думать, что вы не собираетесь Валюше помогать. А раз верите, то ладно. Дальше было следующее. Позвонила я сестре, обрадовать. Велела готовиться к поездке и денег ждать. Но тут случилось непредвиденное. У Валюши все деньги украли. О займе теперь не могло быть и речи. Валюша сам ходил чернее тучи. Я тоже ревела каждый день. Как сестре сообщу, что ничего не будет? Ни переезда, ни операции, ни выздоровления. Потом Валек сообщил, что нанял вас для расследования. Говорит, друг мой сказал, что Иванова лучший детектив в Тарасове, а может, и во всей России. Отыщет ваши денежки в два счета. Я духом воспрянула. Сутки радовалась. Вечером того дня, когда Толя умер, я дома сидела. Особых дел не было. Я то телевизор смотрела, то во двор выходила, по мелким делам. В десять спать легла. Уснуть не смогла. Сомнения начали одолевать. Вдруг, думаю, не выйдет у детектива ничего? Или Валюша передумает ссужать меня деньгами? Ворочалась с боку на бок до двенадцати. Потом со стороны двора Валька шум услышала. Ну, думаю, вернулся. Это хорошо. Пойду, наберусь смелости и выспрошу, как встреча с детективом прошла. Халат накинула, плащ сверху и на двор к Валюше. А там картина Репина «Приплыли». Валя в уматень пьяный. Из стороны в сторону шатается. Его Толик и наш участковый еле-еле на ногах удерживают. Уговаривают в дом пойти, спать лечь. А Валек хоть и не кричит, но все ж ругается. Ты, говорит, Толян, сначала деньги мои верни, мошенник несчастный. Сколько прикарманил, столько и верни. Я, говорит, с самого начала знал, что никуда они не пропадали, а ты их просто-напросто из сейфа в другое место переложил. Толик только посмеивался. А участковый сказал, что в следующий раз обоих их в погреб посадит. Для профилактики. Вошли они в дом. Пробыли там минут десять и ушли. Я время выждала и к Вальку. Спрошу, думаю, где детектив-то?

– Спросили? – поторопила я, видя, что хозяйка глубоко задумалась.

– А? Что? – встрепенулась Катерина Матвеевна.

– Спросили, где детектив? – напомнила я.

– Спросила. Я к нему пришла, он на постели лежал. Одетый. Прямо поверх одеяла. Я ботинки с него сняла. Поставила в сени. Одежду стягивать не стала. Не спал он еще. Про детектива он мне сказал, что выпроводил вас Толик. Уговорил не вмешивать в это дело посторонних. И Валек отключился. Больше я ничего спросить не успела. Села я возле его постели и в рев. Что делать, думаю? Одна надежда на детектива была, а теперь на кого надеяться? На участкового? На Толика и его порядочность? А откуда там порядочности взяться? Барыга, он и есть барыга. Зло меня взяло. Я ведь тоже считала, что это он деньги присвоил. Ну, думаю, не бывать тому, чтобы этот проходимец жил припеваючи, а мой Гришенька в земле сырой гнил! Вот пойду и заставлю его деньги Валины вернуть. А Валек мне, как и обещал, нужную сумму выдаст. Встала с пола. Вынула из шкафа Валин пистолет. Я ведь в его доме все знаю. И про пистолет в том числе, – пояснила Катерина Матвеевна. – И пошла к Толику. Он участковому говорил, что в контору пойдет. В порядок, говорит, все привести надо, а то утром сотрудники Валька придут. Неудобно. Представляете? Ему, видите ли, неудобно, что бутылки в кабинете Валька обнаружатся. А что он людей без штанов оставляет, это ему удобно!

– Зачем вы пистолет брали? – спросила я.

– Для убедительности. Разве он меня, старуху, просто так слушать станет? Конечно, нет. А если, думаю, оружием пригрозить, глядишь, отдаст денежки, – рассуждала Катерина Матвеевна.

– Что в конторе было?

– Пришла я туда. Через Валину дверь вошла. Толик в его кабинете сидел. Уснул он. Водки-то тоже порядочно выпил, вот и сморило его. Мне это на руку сыграло. Вот, думаю, шанс твой. Сейчас пройдешь к нему на половину, откроешь сейф, и деньги твои. Надо только ключи по карманам поискать. Да так, чтоб не проснулся. Подошла я к нему, принялась ключи искать. Нашла и даже вытащить успела, а как отходить стала, он и проснулся. Вскочил да как закричит: стоять! Я испугалась, развернулась и неожиданно на курок нажала. Пистолет-то у меня в руках был. Толя посмотрел на меня так жалостно и обратно на диван рухнул. А я в его кабинет кинулась. Сейф открыла, там пусто. Я по полкам пошарила, ничего не нашла. Страх меня из конторы погнал. Пробежала я мимо Толика. Он как упал, так и лежал. Ну, думаю, убила ты его, Катерина. А подойти проверить страшно. Так и ушла. Домой вернулась, трясет всю. До утра на постели просидела. Потом кое-как в себя пришла. Поняла, что натворила. А вдруг, думаю, не умер он, а всего лишь ранен? А я и «Скорую» не вызвала? Решила исправить то, что наделала. Со своего телефона звонить не стала. Решила с почтового. Позвонила участковому, сказала, что у конторы на Советской выстрелы слышала. А с улицы, из окна мужчина мертвый виден. Трубку бросила и домой помчалась. Про то, что Валюшу обвинить могут, я даже не думала. И как я могла такое сотворить? – Катерина Матвеевна вздохнула.

– Почему вы позвонили не в «Скорую», а участковому? – заинтересовалась я.

– Правило у нас такое. Если кому-то плохо в ночное время становится, сначала участкового вызывают, а уж он звонит докторам, – объяснила она.

– Странная система, вы не находите? – озадаченно произнесла я.

– Ничего странного. Это жизненная необходимость. У нас на несколько деревень одна районная больница. При ней пункт «Скорой помощи». Если все, кому не лень, станут машину по пустякам гонять, то больница на одном бензине разорится. А так хоть какая-то гарантия, что не из-за насморка машину вызывают, – спокойно объяснила Катерина Матвеевна.

– Ну, хорошо. Теперь давайте разбираться с вашим повествованием. Вопросов будет немного, но ответить на них нужно с хирургической точностью. Сможете? – спросила я.

– Буду стараться, – пообещала женщина.

– Сколько было времени, когда участковый и Рыхлов привели Еремина?

– Двенадцать часов ночи, я ж уже говорила, – обиделась на мою невнимательность хозяйка.

– Вы по каким часам время определяли? – не обратила я внимания на ее обиды.

– По тем, что в комнате, – ответила хозяйка.

– А вы знаете, что часы в вашей комнате показывают всегда одно и то же время? – огорошила я ее. – Сколько я у вас живу? Второй день? Вот второй день на них и двенадцать. Вернее, без десяти двенадцать. И стрелки практически одной длины. Смотришь и видишь то ли двенадцать, то ли десять. Как хочешь, так и понимаешь. Я еще в первый день на это внимание обратила.

Катерина Матвеевна недоверчиво на меня взглянула и бросилась в спальню. Выйдя оттуда, она озадаченно покачала головой.

– И как это я не заметила, что часы стоят? – удивилась она.

– Очень просто. Часами этими вы только в ночное время пользуетесь. Вот вам и кажется, что все в порядке. Легли в десять, и легли, – предположила я. – Теперь важно вспомнить, сколько дней подряд вы в десять спать укладывались?

– Недели полторы, две, – подумав, ответила женщина.

– Понятно. Часы остановились задолго до дня смерти Рыхлова. Значит, времени возвращения Еремина у нас как не было, так и нет, – подытожила я. – Следующий вопрос: сколько было времени, когда вы на почту пошли?

– Этого я не заметила. Просто пошла, позвонила и вернулась. На часы не смотрела, не до того было, – призналась Катерина Матвеевна.

– Тогда решающий вопрос, и на этом остановимся. Куда вы дели пистолет после того, как произвели выстрел?

Я вся подобралась. От этого ответа зависело многое. Женщина задумчиво уставилась в пол, потом подняла на меня глаза, полные удивления, и произнесла:

– Кажется, я его в кабинете оставила.

– Кажется или точно? – надавила я.

– Точно! Когда он выстрелил, я от неожиданности выронила его на пол. Я даже звук помню. Он упал и глухо так звякнул, – вспомнила она.

– И вы его не подняли?

– Нет, конечно. Я на половину Толика поспешила. А потом и вовсе забыла про него, – сообщила Катерина Матвеевна. – Это плохо, да? Его нашли?

– Нашли, только не в кабинете, а в машине Фильки Тычкова, жителя Иванихи, погибшего нынешней ночью, – задумчиво проговорила я.

– Это того, в чьей смерти обвинили Валюшу?! – возвысив голос, произнесла Катерина Матвеевна.

– Точно. Того самого, который, по вашим словам, приезжал к Валентину в ночь убийства Рыхлова, – повторила я.

– Не было никаких «Жигулей», – призналась хозяйка. – Я специально все придумала, чтобы от Валька подозрение отвести.

– Чем же вы пытались его отвести? Тем, что давали неверную информацию человеку, который хочет ему помочь? – возмутилась я. – Откуда вы вообще эту машину взяли!

– Он приезжал, только не в ту ночь, а раньше. Хотел с Вальком ругаться. А его тогда дома не оказалось. Валек у Дарьи ночевал. Филька, владелец машины, ко мне заходил. Выспрашивал про Валька. Ну, я его вспомнила и вам рассказала.

– Прекрасно. А я целые сутки на его поиски потратила, – проворчала я, впрочем, уже беззлобно.

– Что делать теперь будем, Танюша? – спросила Катерина Матвеевна.

– Спать пойдем. Ночь на дворе, а мы с вами вскочили сегодня раньше петухов. Да и завтра придется вставать чуть свет, – произнесла я. – Идите к себе. Остальное в другой раз обсудим.

– Вы разве не должны сдать меня полиции? – с тайной надеждой в голосе спросила Катерина Матвеевна.

– Еще успею, – пообещала я и пошла в свою комнату. – Спокойной ночи, Катерина Матвеевна.

– Спокойной ночи, Танюша, – услышала я в ответ.

Глава 8

Я лежала в своей комнате на раскладном кресле и в глубокой задумчивости неотрывно смотрела в потолок, пытаясь свести воедино все факты. Что-то ничего у меня не сходилось. Части головоломки упорно не хотели подходить одна к другой. Вот уж и признание Катерины Матвеевны в том, что она застрелила Рыхлова, у меня в кармане, а вопросов, требующих ответа, от этого меньше не становилось. Наоборот, только прибавилось.

Встреча с Ерофеичем практически ничего нового не дала. По селу говорили одно и то же. Выдвигались две версии: напившись, Филька не справился с управлением, или же с ним рассчитался кто-то из тех, кого он облапошил. Муж бабки Зои, которого я в итоге все-таки разыскала, беседовать со мной наотрез отказался. Как и предполагала бабка Зоя, от него я не узнала ничего. Не помогли ни уговоры, ни деньги. В конце концов, он пригрозил пожаловаться на меня участковому, и я вынуждена была ретироваться. Пришлось оставить его в покое, а вопросы – без ответов.

Теперь они громоздились в моей голове один на другом, грозя взорвать ее, как спелый арбуз на солнечной бахче. Если Рыхлова убили не из-за денег, то где тогда они? Кто их забрал? Неизвестно. А Тычков? Убили его, или же имеет место банальный несчастный случай, а разговоры про предварительно пробитую голову – всего лишь домыслы односельчан? Ведь его-то точно не Катерина Матвеевна укокошила. Добраться до поворота на Иваниху можно только на собственном транспорте. А у Катерины Матвеевны автомобиля нет. Да она и водить-то не умеет.

Да, ситуация! Одни сплошные неизвестные. Кто деньги взял? Неизвестно. Кто Тычкова в кювет сбросил? Неизвестно. Про пистолет я вообще молчу. Как, скажите, данный предмет мог оказаться в багажнике Тычкова, если Катерина Матвеевна утверждает, что оставила его в кабинете Еремина? Не по воздуху же он туда перелетел? Как вариант можно было предположить, что Тычков в день убийства Рыхлова все же приезжал в Целинный. Зачем? Все за тем же. Припугнуть Еремина. Допустим, пришел он в контору, обнаружил тело убитого Рыхлова, как и Катерина Матвеевна, покопался в сейфе. Денег не нашел. Только зачем ему пистолет с места преступления забирать? Жадность обуяла? Решил хоть чем-то разжиться? Нет, это глупо.

Ясно одно: Еремина кто-то крепко подставляет. И делает это искусно. Как ни крути, а по имеющимся фактам Валентин на роль злодея подходит идеально. Забрать деньги из сейфа соседа по конторе для него было плевым делом. Дождался, когда Рыхлов из конторы ушел, перебрался на его половину, вскрыл сейф, и вуаля! Денежки в кармане. Ключи от сейфа он мог заполучить так же легко. Либо незаметно выкрасть их у хозяина и изготовить дубликат, либо просто позаимствовать на ночку, а потом так же незаметно вернуть на место. Способ получения ключей роли не играет. Главное, что возможностей была масса. При таком-то тесном общении! Он мог даже заранее провернуть подобный трюк с ключами, а уж потом прийти к Рыхлову с просьбой сберечь его капиталы.

Вероятно, тот, кто подставлял Еремина, об убийстве Рыхлова не помышлял. Но такой поворот событий – из разряда непредвиденных обстоятельств. От этого ни один преступник не застрахован. Как бы четко ни было спланировано преступление, есть риск, что что-то пойдет не по плану. Вот и пошло. Рыхлова застрелили. И полиция Еремина арестовала. Вору это даже на руку.

Проломить череп Тычкову Еремин имел и возможность, и причину. То, что его отпустили из СИЗО, говорит скорее за эту версию, чем против. Допустим, Тычков узнал, что Еремина выпустили, заявился к нему с требованием вернуть долг. Еремин мог пообещать отвезти Тычкова в то место, где деньги хранятся. Он мог предложить добраться до Иванихи на двух машинах, а при въезде в село убить Тычкова, столкнуть его машину с дороги, представив дело как несчастный случай. Вернуться к своей машине и приехать домой задолго до того, как труп Тычкова будет обнаружен. Вопрос о том, откуда на месте аварии появился пистолет, у властей не возникнет. Ведь они не знают того, что знаю я.

Все складно. Все ровно. Доказуха полная, и все довольны. Все, кроме Еремина. Ну и меня, конечно. У меня-то версия не складывается! Деньги Еремин мог спрятать, это бесспорно. В огромном дворе масса мест, кроме тайника, о котором известно не одному хозяину. Если он планировал подобный ход заранее, то и местечко приготовил тоже заранее.

А как быть с Рыхловым? История, рассказанная Катериной Матвеевной, имеет кучу неувязок. Вот, например, она сказала, что Рыхлов в момент выстрела стоял, но специально она в него не целилась. И как же она умудрилась попасть точно в область сердца? Случайно? Ох, что-то сомневаюсь я в такой случайности. А улики, собранные в кабинете и доказывающие вину Еремина? Патроны, рассыпанные у дивана. След от ботинка у сейфа. Сам ботинок со следами крови жертвы. Откуда все это? Ну, явная же подстава. И Катерина Матвеевна подстроить такого не могла. Ума не хватило бы.

Отсюда вывод. Надо искать третьего. Того, кто мог провернуть и кражу, и похищение главной улики с места преступления, и организовать новые улики, и аварию автомобиля Тычкова, и появление пистолета на месте аварии. Вывод напрашивался сам собой, и почему-то он меня не радовал. Понятное дело, мне и раньше приходилось бодаться с правоохранительными органами, но перспектива выдвинуть обвинение против одного из их представителей воодушевления во мне не вызывала. Тут надо действовать наверняка. А у меня, кроме догадок, пока никаких доказательств нет. Слишком уж все запутано.

С чем я приду в районный отдел полиции? Со своими выкладками? Их еще нужно проанализировать. Что получается? А получается следующее. Кто послал Рыхлова к Еремину для примирения? Участковый. Он помог Рыхлову доставить пьяного Еремина домой, но упорно об этом умалчивает. Он же получил анонимный звонок от соседки, а вместе с ним возможность попасть на место преступления первым. Пистолет из кабинета Еремина мог забрать? Легко. Сообразить, как повернуть дело так, чтобы подозрение пало на Еремина, для него вообще не проблема, с его-то опытом. Вернулся в дом Еремина, прихватил из шкафа патроны, забрал один ботинок, вернулся в контору и навел соответствующий марафет. А уж потом вызвал подкрепление. Арестовал Валентина опять-таки участковый. Во время ареста он мог подбросить ботинок на место. Пока все логично.

Что дальше? А дальше начинается непонятное. Я сообщаю Горбунову о том, что планирую начать поиски водителя «Жигулей» с определенными приметами. Горбунов почему-то нервничает. Почему? Что его связывает с Филькой? Пока неизвестно. Только вот тот факт, что среди ночи Горбунов оказывается на месте аварии первым, довольно подозрителен. Ведь ему должно было понадобиться гораздо больше времени, чтобы собраться и доехать до Иванихи, будь он во время телефонного звонка бабки Зои не в непосредственной близости от места аварии, а у себя дома. Мог он совершить убийство Тычкова? Теоретически – мог.

Только вот зачем ему это надо? Зачем подставлять Еремина? Зачем убивать Тычкова? А затем, что деньги из сейфа Рыхлова могли быть у него! Ну, конечно. Все дело в деньгах. Если мне удастся доказать, что пропавшие доллары находятся у участкового или же были украдены с его участием, то все остальное приложится автоматически. И убийство Тычкова может быть связано именно с тем, что он знал, у кого находятся деньги. Скорее всего, он был подельником Горбунова в краже. Убив Тычкова, участковый просто-напросто избавился от нежелательного свидетеля. Я заявила, что отправляюсь на поиски владельца «Жигулей», Горбунов запаниковал. Испугался, что Тычков его сдаст, назначил тому встречу недалеко от поворота на Иваниху и убил, а машину столкнул в кювет. Осталось каким-то образом доказать это.

Да, задачка! Выход один. Спровоцировать Горбунова на опрометчивый шаг. Сделать так, чтобы он запаниковал. Только не переборщить. Новых смертей мне не нужно. И так уже два человека пострадали. Как этого добиться? Нужно дать ему понять, что я в курсе того, что он имел связь с Тычковым. Вот с этого я завтрашний день и начну. Приняв решение, я повернулась на правый бок, закрыла глаза и приготовилась к долгой бессонной ночи. Уснуть после всех волнений я не надеялась, но, вопреки моим ожиданиям, сон сморил меня мгновенно.

* * *

Утром Катерина Матвеевна с постели встать не смогла. От переживаний у нее подскочило давление. Я скормила ей легкий завтрак, напичкала таблетками и оставила лежать в одиночестве, заявив, что у меня масса неотложных дел. Катерина Матвеевна снова поинтересовалась, когда же я буду сдавать ее полиции. Я отмахнулась, объявив, что сейчас в этом нет необходимости. Хоть она и была удивлена моим заявлением, но пообещала никаких действий не предпринимать и самостоятельно в полицию не сдаваться до особого распоряжения.

А я отправилась к Горбунову. Застала я его на пороге дома. Он как раз запирал дверь на замок, собираясь в районный отдел. Я вежливо поздоровалась и попросила уделить мне несколько минут. Недовольный моим визитом, Горбунов проворчал себе под нос, что не обязан тратить время на глупых женщин, сующих нос не в свое дело, но в дом меня пустил. Я прошла в комнату, уселась на диван и поинтересовалась:

– Как продвигается дело Еремина?

– Все вопросы к следователю, – сухо ответил Горбунов.

– Это я еще успею. Хотелось бы услышать вашу версию. Ведь, в конце концов, кто лучше вас может разобраться в ситуации? Следователь лицо постороннее. Он оперирует лишь теми фактами, которые ему представили. А вы знаете каждого жителя подведомственных вам деревень как облупленных. Вам и карты в руки, – стараясь воздействовать на самомнение участкового, произнесла я. – Скажите, неужели все так плохо?

– Для Еремина – хуже некуда, – размяк от похвалы участковый. – Доказать то, что он не был на месте аварии, а находился дома, он не может. Свидетелей, готовых это подтвердить, не нашлось. А вот пистолет он сам опознал.

– И какую же версию случившегося выдвигает следователь? – снова спросила я.

– Еремин, угрожая Тычкову пистолетом, заставил его выйти из машины, ударил по голове тяжелым предметом, потом посадил на водительское кресло и столкнул в кювет. А пистолет в машине оставил от волнения или по забывчивости. Как видите, ничего нового, – развел руками Горбунов. – Все так, как я и говорил.

– Да, пожалуй, в этом случае вы оказались правы, – виновато произнесла я и добавила, наблюдая за его реакцией: – Вам, наверное, нелегко говорить о смерти Филиппа. Вы же были с ним в приятельских отношениях.

– Кто вам сказал такую чушь? – вскинулся Горбунов. – Я никогда не приятельствовал с Тычковым.

– Разве? А вот в Иванихе говорят другое, – удивленно протянула я.

– И что же говорят в Иванихе? – вкрадчиво поинтересовался участковый.

– Что вы с Филькой, простите, с Филиппом довольно часто встречались. Даже дела какие-то имели, – беспечно вещала я. – А еще, что у вас с ним совсем недавно, прямо накануне его смерти встреча была.

– Не нужно верить всему, что болтают досужие сплетники, – отрезал Горбунов. – Какие могут быть общие дела у участкового и сельского пройдохи? Думайте, что говорите!

– Ну, как же? Разве вы не встречались с ним на днях? – настаивала я. – У меня свидетели есть. Зачем отпираться? Я же не обвиняю вас в его смерти.

– И на том спасибо, – грубо ответил участковый. – Лучше скажите, кто распространяет такие слухи? Поверьте, я сумею разобраться с клеветниками.

– Да никакие они не клеветники, – защищала я выдуманных свидетелей. – Вполне почтенные люди. И вообще, что тут предосудительного? Вы же живой человек, разве у вас не может быть дел, помимо службы? И друзей вы вольны выбирать по своему усмотрению.

– Повторяю, с Филькой я не имею ничего общего, – повысил голос участковый. – Признавайтесь, кто вам такое наговорил? Ерофеич? Додон?

– Неважно. Забудьте об этом. Если вы утверждаете, что никто вашей машины у хутора видеть не мог, значит, так оно и есть, – рискнула я выдать более определенную информацию.

– Машину? Кто видел мою машину? Когда? – всполошился участковый.

– А чего это вы занервничали? Вы ведь сами говорите, что у Фильки не бывали. Тем более, в ночь аварии. Значит, свидетель обознался. Не волнуйтесь, я сейчас поеду в Иваниху и еще раз допрошу того свидетеля. Пусть подумает как следует, может, ему померещилось, – продолжала я ломать комедию, увидев, что стрела моя достигла цели.

– В ночь аварии?! Да это уже похоже на подставу! Заявляю официально: в ночь аварии ни меня, ни моей машины у хутора не было и быть не могло! И тому есть свидетели, – заявил Горбунов, но голос его при этом звучал не особо уверенно.

Я ликовала. Однозначно, после такого моего высказывания Горбунов спокойно спать не сможет. Надо дожимать! Я набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:

– А правду говорят, что вы приобретение дорогостоящее планируете?

– Это-то кто вам сказать мог? – вконец выведенный из себя, закричал участковый.

– Земля слухом полнится. Поговаривают, что Филька шепнул, мол, участковый наш скоро самым богатым полицейским в районе станет, – вполголоса, будто боясь, что меня услышит кто-то, кроме Горбунова, сообщила я.

– Послушайте, Татьяна, не много ли вы на себя берете? Так и до обвинения в распространении слухов, порочащих честное имя полицейского, договориться можно, – нервничая все больше, предупредил Горбунов. – Филька мог спьяну и не того наговорить, что же, всему верить надо?

– Ну, всему не всему, а этому в народе верят, – ответила я. – Филька говорил, что вы с ним выгодное дело затевали. А потом хвастался, что операция успешно прошла. Тогда и про все остальное рассказал.

– Про что – про остальное? – осипшим от волнения голосом спросил Горбунов.

– Что вы скоро богачом станете, – ответила я.

– Глупость какая-то, – произнес Горбунов.

– Вот и я думаю, что глупость. Откуда вам денег взять. Не воровать же идти, правда? – заметила я.

Прежде чем ответить, Горбунов долго всматривался в мое лицо, пытаясь понять, насколько я с ним откровенна. И пришел к неутешительному выводу. Как раз к такому, на который и был мой расчет. Горбунов понял, что я ему не верю. Более того, он понял, что я буду проверять до тех пор, пока у меня не останется сомнений.

– Правда, – прищурившись, ответил он. – У вас ко мне были какие-то вопросы по делу Еремина. Спрашивайте, отвечу.

– Спасибо, мне уже не нужно, – отмахнулась я, встала с дивана и демонстративно вышла.

От участкового я направилась к соседу Еремина, предупредить, что машина может понадобиться мне в любой момент и чтобы он не вздумал принимать на грудь. Сосед заверил меня в своей безоговорочной преданности, и я вернулась в дом. Пришло время подключить свои тарасовские связи. Чует мое сердце, что с уликами по делам Рыхлова и Тычкова не все гладко. Да и послужной список Горбунова проверить не мешало бы. Не может быть, чтобы раньше он нигде не наследил, а одной мне с участковым и с его районным начальством не справиться. Звонок мой был подполковнику полиции Кирьянову.

– Владимир Сергеевич, доброе утро. Как жизнь? Скучаете? – пошутила я.

– Доброе утро, Татьяна. Насчет скуки шутка хорошая, но неверная. У нас тут, как в кастрюле с овощами, спор идет, кто лучше, полезней и нужней на земле, – засмеялся Кирьянов. – Желаешь присоединиться?

– Я бы с радостью, да возможности нет. Я сейчас не в Тарасове, – ответила я.

– Куда на этот раз тебя занесло? – поинтересовался подполковник.

– Районное поселение Целинный. На самом краю нашей области, – сообщила я.

– И чем же ты там занимаешься? – ничуть не удивившись, спросил Кирьянов.

– Как всегда, веду расследование. Только у меня тут осложнения возникли. Подозреваемый – один из вас, – не желая произносить вслух ни фамилию, ни должность участкового, заявила я.

– Это полицейский, что ли? – переспросил подполковник.

– Угу, в точку попали. Мне бы сведения кое-какие получить, – попросила я.

– Ну, Татьяна, подведешь ты меня когда-нибудь под монастырь, – вздохнул Кирьянов.

– Поможете? – спросила я.

– Куда ж от тебя денешься. Говори, какого рода помощь нужна? – разрешил он.

– Дело деликатное, – предупредила я. – Надо собрать информацию, но так, чтобы в районном отделе не заподозрили, что интересуюсь этим делом именно я.

– Татьяна, не ходи вокруг да около, – поторопил меня Кирьянов.

– Убийство гражданина Рыхлова – раз. ДТП, предположительно убийство гражданина Тычкова – два, – выдала я. – Мне нужна вся оперативная информация, причем срочно. Неплохо бы еще одну фамилию пробить. Ее пришлю сообщением. С комментариями. Сможете организовать?

– В устной или письменной форме? – усмехнулся подполковник.

– Лучше в устной, – ответила я. – Когда звонка ждать?

– Жди. Как только будет, что сообщить, так позвоню, – заверил подполковник.

– Спасибо. Будьте уверены, Владимир Сергеевич, дело того стоит, – произнесла я на прощание.

Теперь остается самое сложное. Ждать. Дожидаться, когда позвонит подполковник и сообщит подробности дел. И дожидаться, когда подействует моя приманка и участковый предпримет новые шаги. Мне же нужно отправляться в Иваниху, чтобы показать серьезность намерений. Поеду, похожу по дворам, якобы ищу свидетелей того, что машину участкового видели в ночь аварии, и вернусь обратно.

* * *

В Иванихе я пробыла дольше, чем рассчитывала. Сначала меня выловила бабка Зоя и на протяжении двух часов пытала всевозможными сплетнями. Я, собственно, не сопротивлялась, так как мне нужно было убить время до вечера. Выслушав все сплетни от бабки Зои, я решила проведать свою машину. Хозяин двора, возле которого ночевала моя бедолага, решил дать отчет о проделанной работе, желая показать, что не даром деньги получил. Этот отчет затянулся еще на час, так как заодно мужчине захотелось и свежие новости обсудить. Выслушала и его.

С Ерофеичем лясы точили тоже не меньше часа. Общение с ним принесло кое-какие плоды. Как и обещал, Ерофеич обошел всех жителей Иванихи и накопал немало интересного на участкового. Еще потолкалась в местном сельпо, покрутилась возле почты. Одним словом, намозолила глаза всем, кому было можно. Теперь, если Горбунову вздумается выяснить, общалась ли я со свидетелем, утверждающим, что машина участкового в ночь аварии была замечена неподалеку от хутора, он получит тому невероятное количество подтверждений.

Часа в четыре вечера я решила, что пора возвращаться в Целинный. Мой водитель с радостью поддержал идею и домчал меня до дома Катерины Матвеевны в рекордно короткий срок. Не успела я переступить порог, как ко мне бросилась Катерина Матвеевна. Вытаращив глаза, она молча потянула меня в свою комнату. Не понимая, что происходит, я удивленно спросила:

– Катерина Матвеевна, что случилось? Куда вы меня тащите?

Вместо того чтобы ответить, женщина зажала мне рот рукой, сделав страшное лицо, и еле слышно зашипела:

– Молчите! Молчите!

Я замолчала, не желая лишний раз волновать и без того напуганную женщину. Так мы дошли до спальни Катерины Матвеевны. Там она отпустила мою руку, плотно прикрыла дверь и шепотом произнесла:

– Он был здесь!

– Кто он? – не поняла я.

– Он! И он все знает! – повторила женщина и затряслась, как в лихорадке.

– Стоп! Давайте по порядку. Во-первых, вам необходимо успокоиться. Во-вторых, объяснить, кто к вам приходил и о чем он знает, – произнесла я, усаживая Катерину Матвеевну на постель. – Я сейчас схожу, принесу вам чего-нибудь попить, а вы пока посидите.

Кое-как мне удалось успокоить хозяйку. Катерина Матвеевна взяла себя в руки и принялась рассказывать:

– Примерно через два часа после того, как вы, Танюша, уехали, ко мне пришел наш участковый. Сначала про вас расспрашивал. Чего да как. Когда в обратный путь собираетесь. А потом вдруг выдал: дело у нас с вами, Катерина Матвеевна, сугубо конфиденциальное. Пройдемте в укромный уголок, чтобы нам никто помешать не мог. Я напугалась, но как полицейскому откажешь? Хотела в спальню его провести, но он отказался. Велел мне за ним следовать. Ну, я последовала. Он отвел меня к Валюше в сарай. Дверку прикрыл и заявляет: вы, Катерина Матвеевна, должны подтвердить, что в ночь, когда Тычков в аварию попал, я к вам с обходом приходил. И время указать с часу ночи до двух часов. Я от неожиданности возьми и ляпни: чего ж вы тут обходили целый час, у меня ведь не фазенда стокилометровая? Он рассердился, закричал на меня. Не умничай, говорит, что тебе велено, то и делай. А насчет долгого общения скажешь, что пирожками меня угощала. Кто ж мне поверит, спрашиваю. А он отвечает: в ваших интересах сделать так, чтобы поверили. Иначе мне придется поделиться с полицией сведениями о ваших недавних подвигах.

Катерина Матвеевна тяжело дышала, будто пробежала стометровку.

– Еще водички? – спросила я.

– Спасибо, я в порядке, – заверила меня она. – Хочется скорее все рассказать. Я и так еле-еле вас дождалась.

– Продолжайте, я слушаю, – разрешила я.

– После того как он сказал про подвиги, я запаниковала, но вида не подала. На что вы, спрашиваю, намекаете? А он отвечает: дурочку ломать не советую. Думаешь, не знаю, кто меня о смерти Рыхлова оповестил? Да я твой голос среди тысячи узнаю. И с ехидцей так продолжает: только вот непонятно, почему же вы, многоуважаемая Катерина Матвеевна, скрыли от полиции этот факт? И каким таким волшебным способом вы смогли услышать выстрелы, находясь у себя дома? Что, за Валюшей своим шпионили? А я и не знаю, что говорить. Вдруг, думаю, он про то, что я в конторе была, не знает? Звонок-то я еще смогу объяснить, а вот все остальное…

Катерина Матвеевна всхлипнула, вспомнив о своем злодеянии. Я сочувственно потрепала ее по плечу.

– Что было дальше? – спросила я.

– Я начала мямлить, отрицая свою причастность к звонку, но Роман Александрович только отмахнулся. Прибереги, говорит, свое красноречие для следователя. Если не сделаешь так, как я велю, очень скоро с ним встретишься. Ладно, говорю, скажу, как вы велите. Только кому я это сказать должна? А он отвечает: кто спросит, тому и скажешь. А жиличке своей басню сочинишь, не дожидаясь ее вопроса. Как только она вернется, найди подходящий момент, начни аварию обсуждать, а потом намекни, что я тебе полночи надоедал. И проследи за реакцией. Запомни, она тебе поверить должна. Вот так-то!

– И после этого он ушел? – спросила я.

– Ушел. Довел меня до кухни. Полбанки компота выдул и ушел, – пожаловалась Катерина Матвеевна.

– Ну, и хорошо, что ушел, – бодро ответила я. – Скажите, по поводу того, как вы узнали про выстрелы, вы никакого конкретного ответа не давали? Ну, например, что мимо проходили или что намеренно к конторе пошли, чтобы за Ереминым проследить?

– Да я ничего сказать не могла от страха, – призналась женщина.

– Горбунов выспрашивал вас, уходил ли Еремин из дома после того, как они с Рыхловым его до кровати доставили?

– Нет, кажется, не спрашивал, – задумалась Катерина Матвеевна.

– А насчет того, видели ли вы посторонних возле конторы в тот момент, когда выстрелы слышали?

– И про это не спросил, – заверила она. – Мне показалось, что ему до той ночи вообще никакого дела нет. Главное, чтобы на момент смерти Фильки алиби себе обеспечить. Так вот! Я выводы сделала!

– И какие же выводы? – улыбнулась я.

– Что участковый наш сам в этом деле замешан, – зловещим шепотом произнесла Катерина Матвеевна. – Что ж теперь будет-то, Татьяна?

– Не волнуйтесь, Катерина Матвеевна, все идет по плану. Еще чуть-чуть, и вопрос решится. Хорошо, что про то, что в Рыхлова стреляли вы, не узнал Горбунов. Пусть так и остается. А за новости спасибо!

Я оставила Катерину Матвеевну, закрылась у себя в комнате. Итак, господин Горбунов решил выйти из подполья! Это просто великолепно. Как я и предполагала, капитан занервничал. Его наезд на мою хозяйку выглядит более чем подозрительно. До сих пор мои предположения о причастности участкового к гибели Фильки Тычкова ни на чем не основывались. Но настойчивое требование создать алиби именно на эту ночь дает основания считать, что Горбунов был у хутора, когда машина Фильки слетела в кювет.

Мои байки насчет того, что Филька якобы болтал об общих делах с участковым, неожиданно нашли свое подтверждение. Ерофеич под большим секретом открыл мне, как Филька похвалялся тем, что Горбунов у него будто бы на крючке. И про общий схрон на участке капитана проболтался. Что это за схрон и откуда он взялся, Филька рассказывать наотрез отказался. Но мне и этого пока было достаточно. Оставалось дождаться звонка от Кирьянова, и можно начинать действовать.

Кирьянов позвонил, когда на улице совсем стемнело и мое терпение было на пределе. Увидев на дисплее знакомое имя, я схватила трубку и прокричала:

– Ну, каков результат?

– Здравствуй, Танюша, – растягивая слова, поздоровался Кирьянов.

– Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Новости есть? – повторила я.

– Новостей масса. С чего начать? – спросил Кирьянов.

– Давайте с Тычкова, – попросила я. – Что удалось узнать?

– О ДТП не может быть и речи. Однозначно убийство. Тупым предметом типа монтировки. Монтировка, кстати, приметная. На ране остались следы красной краски. И марка краски весьма редкая. Если доведется орудие убийства отыскать, то идентифицировать его проще простого. Такую улику любой суд примет. Она ведь не заводским способом окрашена, а в домашних условиях. А это следствию всегда на пользу. Смерть наступила от часу до двух часов ночи. Судмедэксперт гарантирует точность временного отрезка. Ни позже, ни раньше, – сообщил Кирьянов. – Также он утверждает, что с большей долей вероятности удар нанес мужчина. Довольно высокий. Немного выше убитого. Если это и была женщина, то баскетболистка с руками молотобойца.

– Так силен был удар? – удивилась я.

– Череп раскроили пополам, – ответил Кирьянов. – У парня после такого удара не оставалось ни одного шанса выжить. Он скончался мгновенно.

– Алкоголь в крови исключили? – вспомнила я предположение бабки Зои.

– В крови никакого алкоголя. Парнишка дня три не пил. А вот одежда его и салон были щедро политы сельским зельем под названием «самогон». Интересная ситуация, ты не находишь? – произнес Кирьянов.

– Да уж, ситуация как на заказ, – согласилась я и попросила: – Давайте про Рыхлова.

– Ну, само дело пересказывать тебе ни к чему, наверняка в курсе. А вот последствия весьма плачевные. Рыхлов твой умер в промежутке от пяти до шести утра. Если учесть, что властям о его смерти стало известно примерно в пять, то участковый попал на место преступления практически шаг в шаг после ухода убийцы, – заявил Кирьянов.

Я опешила. Как так в пять? Не может этого быть! Катерина Матвеевна говорила, что после выстрела вернулась домой, долгое время не находила себе места и только около пяти утра решилась вызвать к Рыхлову участкового. Как же так вышло, что тот умер примерно в то же самое время? Неужели, если бы Катерина Матвеевна не мешкала, Рыхлова можно было бы спасти? Из задумчивости меня вывел голос Кирьянова.

– Татьяна, ты там уснула, что ли? – прокричал он в трубку.

– Что? Нет, Владимир Сергеевич, я не сплю. Я вас внимательнейшим образом слушаю, – возвращаясь в реальный мир, произнесла я.

– Тогда ответь, что ты думаешь о результатах вскрытия? – потребовал Кирьянов.

– А что я должна о них думать? Если эксперты утверждают, что смерть наступила незадолго до пяти, значит, так оно и есть. Не будем же мы со специалистами спорить, – заметила я.

– Я не про время говорю, а про причину смерти, – перебил меня Кирьянов.

– А что с причиной не так? Пулевое ранение в сердце. Если не ошибаюсь, врачи сказали, что пуля попала прямо в сердце, ведь так? – произнесла я, охваченная внезапным предчувствием.

– Татьяна, да ты меня не слушала! – Кирьянов слегка рассердился. – Во-первых, пуля только слегка задела область сердца. Во-вторых, элементарного хирургического вмешательства, чтобы сохранить жизнь, было бы достаточно. Но не в пулевом ранении дело. Говорю же, эксперты установили причину смерти Рыхлова. Пуля, конечно, сыграла свою роль. От обильной потери крови мужчина просто не мог сопротивляться. Скорее всего, он был без сознания. Но умер он не от выстрела.

– А отчего же? – застыв с трубкой у уха, спросила я.

– Удушение. Скорее всего, парня задушили его же собственным галстуком. По крайней мере, эксперты склоняются к этому варианту, – объяснил Кирьянов.

– Не понимаю, как этот факт не обнаружили сразу? Ведь смерть от удушения и смерть от выстрела – две большие разницы.

– Все очень просто. Преступнику твоему не откажешь в предприимчивости, – начал Кирьянов. – Для того, чтобы факт удушения был обнаружен не сразу или вовсе не обнаружен, убийца не стал пользоваться классическими способами удушения. Он сделал следующее: заткнул открытый рот жертвы одним концом галстука. Причем пропихнул его практически в самое горло. Нос зажал пальцами. Через десять минут подобных манипуляций жертва была мертва. Далее преступник освобождает рот и считает, что его действия останутся незамеченными. Так бы и произошло, если бы ты не заинтересовалась этим делом. Я получил разрешение на повторный осмотр тела. Оказалось, что не пуля явилась причиной смерти. Теперь главное не спугнуть преступника. Он должен оставаться в неведении относительно наших открытий вплоть до того момента, пока доказательства не будут собраны. Завтра утром я переговорю кое с кем из главка. Думаю, они пойдут навстречу, в Целинный отправится специальная бригада и произведет тщательное расследование. Татьяна, ты должна пообещать мне ничего не предпринимать до утра.

Я молчала, лихорадочно сопоставляя факты. Рыхлова задушили его собственным галстуком. И произошло это в пять часов утра. Как раз в то время, когда Горбунов получил анонимный звонок. Он явился в контору и застал Рыхлова еще живым. Выходит, Рыхлова убила не Катерина Матвеевна, а участковый!

– Татьяна, ты снова где-то витаешь. Не нравится мне все это, – голос Кирьянова долетел до меня откуда-то издалека. – Преступник, кем бы он ни был, опасен, ты это понимаешь? Самое лучшее для тебя просто уехать оттуда. Прямо сейчас собрать вещи и отправиться в Тарасов. Обещаю, я прослежу, чтобы он не ушел от правосудия.

– Слишком поздно, Владимир Сергеевич, – произнесла я в трубку. – Я уже спугнула его. Если дожидаться утра, он может скрыться. Или же избавиться от главной улики.

– Какой улики? – спросил Кирьянов.

– Деньги. Думаю, они все еще у него. Если мне удастся их найти, Горбунову не отвертеться, – заявила я.

– Не вздумай соваться к нему! – с угрозой в голосе проговорил Кирьянов. – Слышишь, Татьяна, я запрещаю тебе на пушечный выстрел приближаться к этому человеку!

– За меня не беспокойтесь. Я буду действовать осторожно, – пообещала я. – Жду вас в Целинном завтра утром. До этого времени постараюсь задержать его.

Я отключила телефон, прервав возражения и запреты, несущиеся из трубки. Телефон зазвонил вновь. Немного помедлив, я полностью вырубила его. Мне предстояло нелегкое дело. Незаметно проникнуть во двор к Горбунову и отыскать схрон, про который говорил покойный Филька.

Для осуществления плана надо было выманить Горбунова из дома. Как это сделать? Нужно придумать ложный вызов. Причем вызвать капитана должен кто-то из Иванихи, тогда он потратит на дорогу достаточное количество времени. Пока он будет разбираться с проблемами в Иванихе, я смогу спокойно, без риска осмотреть и его дом, и все прилегающие к нему постройки. Итак, кто будет исполнять роль дебошира, требующего вмешательства участкового? Вариантов было немного. Я не успела обзавестись сотней-другой приятелей в этом населенном пункте. Однако у меня был беспроигрышный вариант. Мои должники. Думаю, они с радостью согласятся подписаться на эту авантюру, лишь бы не выплачивать деньги за колеса.

Но что я им скажу? Что решила обшмонать дом капитана полиции и прошу отвлечь его внимание часа на два? Сообщить о том, что я подозреваю участкового в совершении сразу трех преступлений, это значит раньше времени подставить себя под удар. Нет, для них требуется придумать независимую легенду. Проблема заключалась в том, что я абсолютно не знала ни нравов деревни, ни привычек ее жителей. Кто же может мне в этом помочь? И тут я вспомнила про хозяйку, Катерину Матвеевну. Я прошла в ее комнату. Женщина лежала на постели поверх одеяла и выглядела при этом как-то беспомощно.

– Катерина Матвеевна, не спите еще? – шепотом спросила я.

Хозяйка приоткрыла один глаз, снова закрыла его и проговорила:

– Не сплю, Танюша. Заходите, не стесняйтесь.

Я вошла в комнату, придвинула к дивану стул, стоявший возле стены, и спросила:

– Катерина Матвеевна, не могли бы вы мне коротко рассказать, из-за чего обычно в деревне мужики ссорятся?

– Вот уж вопрос так вопрос, – засмеялась женщина и даже глаза от неожиданности открыла. – Будет ли мне позволено полюбопытствовать о причине возникновения подобного вопроса? Вы что, статистику подбиваете? Или это праздное любопытство?

– Ни то, ни другое. Ответ на этот вопрос мне нужен исключительно для практического применения. А вот от подробностей позвольте воздержаться. Вам же спокойнее будет, – ответила я.

– Боюсь, в моем положении о спокойствии даже и мечтать не стоит, – невесело пошутила Катерина Матвеевна. – После того, что я совершила, мне остается только на снисхождение суда уповать, а о спокойствии нужно забыть.

– Не будьте пессимистом, Катерина Матвеевна. Быть может, все еще обойдется, – обнадежила я хозяйку. – Вот расскажете мне, чем вызываются ссоры на селе, глядишь, и изменится ваше положение.

– Ох, вашими бы устами… – протянула женщина и принялась вспоминать. – Из-за чего мужики ссорятся, спрашиваете? По-разному бывает. Иногда выпивку не поделят. Иногда приревнует один к другому жену свою. Иногда денег в долг возьмут, а отдавать не торопятся. В этом случае ссора тоже обеспечена. Иной раз бывает, работу друг друга хаять начинают. Иногда по глупости. Начнут про женщин говорить, не про кого-то конкретно, а так, в общем, про баб. Так кто-нибудь из присутствующих, особенно если компания большая, возьмет и ляпнет неподобающее про конкретную женщину, а она родственницей чьей-то окажется. Тогда-то ссора и возникает. А уж если по телевизору футбол идет, да если наши проигрывают, то совсем беда. В таких случаях почти однозначно посиделки мордобоем закончатся.

– Футбол, говорите? Было бы неплохо. А не знаете, в настоящий момент какие-нибудь значимые матчи транслируются по телевизору? – ухватилась я за идею.

– По программе посмотреть можно. Только, думаю, там вы нужного матча не найдете. Если б что-то стоящее было, в деревне за неделю до этого все мужики на ушах бы стояли, – в раздумье ответила Катерина Матвеевна.

– Где у вас программа лежит? – охваченная нетерпением, спросила я.

– На комоде, возле телевизора, – объяснила хозяйка.

– А местные новости у вас передают?

– Регулярно. С восьми утра до десяти утра. И вечером примерно с полчасика, – разъяснила женщина.

– Пойду, изучу анонс нашумевших программ. А вы отдыхайте. Вам сил набираться надо.

Катерина Матвеевна хотела что-то возразить, но передумала. Закрыв глаза, она снова окунулась в водоворот вопросов, ответов на которые нет. Я же прошла в большую по размеру комнату и принялась изучать программу передач на сегодняшний день. Как назло, ни одного спортивного события, из-за которого могла бы возникнуть потасовка между мужиками. Ну, на нет, как говорится, и суда нет. Будем импровизировать. Я достала телефон, набрала номер Ерофеича и, как только он ответил, задала вопрос в лоб:

– Ерофеич, скажите, какая футбольная игра за последние двадцать лет была самой запоминающейся?

– Финал Лиги чемпионов УЕФА. Игра между итальянским «Миланом» и английским «Ливерпулем», – не потратив ни секунды на размышление, ответил он.

– Прекрасно. Как думаете, ее можно скачать в Интернете? – спросила я.

– А зачем ее скачивать? У меня эта игра во всех видах имеется. И на кассете, и на диске, и на палочке специальной, забыл, как называется. Она для новой техники предназначена, – сообщил Ерофеич.

– А скажите, Ерофеич, в вашей забегаловке, что спиртным торгует, телевизор современный? – продолжала я расспросы.

– Это вы про шинкарь, что ли, спрашиваете? – переспросил Ерофеич и после того, как я кивнула, ответил: – В шинкаре техника самая что ни на есть новая. Там и телик огроменный на всю стену. И караоке, и Интернет, тот, что по воздуху передается. Забыл, как его звать.

– Вайфай, – подсказала я. – Раз Интернет имеется, значит, и остальная техника на высоте. А вот скажите мне, Ерофеич, сможете ли вы уговорить мужиков собраться в шинкаре на просмотр того самого матча? Выпивка за мой счет.

– Да без вопросов. Отмашку дайте и можете считать, что в шинкаре полдеревни собралось на итальянских футболистов глазеть, – воодушевился Ерофеич.

– Полдеревни не нужно. Достаточно десяти человек, – охладила я его пыл. – О том, кто инициатор просмотра, никому ни слова. Даже Даниле. Это понятно?

– Вроде не слабоумный, – пожал плечами Ерофеич.

– Теперь самое главное. После того, как народ повеселеет от выпитого, вам нужно спровоцировать драку. Серьезную, но без увечий, – продолжила я инструктаж. – А когда драка будет в самом разгаре, вы должны вызвать участкового. Вашего участкового. Романа Александровича. Справитесь?

– Это что-то вроде эксперимента, да? Хотите проверить, как быстро наш участковый на вызовы реагирует? – усмехнулся Ерофеич. – Так об этом я и без эксперимента вам рассказать могу. Не приедет Горбунов. Голову даю на отсечение. Вот если бы в шинкаре порезали кого-то, то Горбунов, думаю, за пять минут домчался бы. И просить бы не пришлось.

– В словах и красочности описания происходящего я вас не ограничиваю, – улыбнулась я. – Можете сказать, что половина болельщиков с ножевыми ранениями по шинкарю валяются. Мне все равно. Главное, чтобы участковый отреагировал. А каков мой интерес в этой афере, вам знать не обязательно. Ну, беретесь?

– Сделаем, Татьяна, не сомневайтесь. Когда приступать? – спросил Ерофеич, изображая готовность номер один.

– Можете начинать. Как участкового вызовете, сразу звоните мне, – попросила я. – Деньги на пиво есть?

– Зачем мне деньги? Вы же сказали, что питье за ваш счет? – напомнил Ерофеич. – Или передумали?

– Нет. Не передумала, только сейчас у меня нет возможности передать вам их, – обратила я внимание на то, что разговор наш идет не с глазу на глаз, а по телефону.

– Это не проблема. Я приду в шинкарь и открою для вас отдельный счет. Попадете в Иваниху, зайдете в шинкарь и расплатитесь, – предложил выход Ерофеич.

– И в шинкаре вот так, запросто кредит открыть можно? – поразилась я.

– Кому-то сложно, а для меня в этом заведении всегда льготы будут. Я хозяйский «Шевроле» по три раза в месяц латаю, – гордо сообщил Ерофеич.

– Да вы просто находка для меня! – польстила я ему. – Значит, договорились. Как быстро вы сможете все это организовать?

– Через час все будет исполнено, – пообещал Ерофеич.

– Отлично. Через час жду звонка, – радостно произнесла я, прежде чем отключиться.

Глава 9

После звонка Ерофеичу я пошла к соседу Еремина и выпросила у него до утра машину. На всякий случай. Просто чтобы иметь колеса под рукой. Мало ли как дело обернется. Вдруг придется срочно ехать в район за подкреплением? Доехала до проулка, в котором располагался дом участкового, пристроила машину у соседнего дома так, чтобы она не бросалась в глаза с дороги, и уже пешком пробралась к забору Горбунова. В окнах его дома горел свет. Самого Горбунова видно не было. Я посмотрела на часы. Из отмеренных мне Ерофеичем шестидесяти минут прошла ровно половина. Спрятавшись в тени забора, я приготовилась ждать.

Ожидание тянулось бесконечно долго. Стрелки часов буквально застыли. Но вот я услышала отдаленный звук открывающейся двери, крыльцо осветилось, и на нем показалась фигура участкового. Он прошел к воротам, распахнул створки и выгнал полицейский «уазик» на дорогу. Закрыв за собой ворота, он сел за руль и поехал в сторону Иванихи. Не успел он отъехать, как мой телефон завибрировал.

– Все готово, Татьяна, можете принимать работу. Мужики пьяны, дебош организован, участковый вызван, – отчитался Ерофеич, язык у него заплетался. – Ух, и весело же тут. Жаль, что вы этого не видите.

– Рано радуетесь, Ерофеич. Теперь нужно задержать участкового в Иванихе хотя бы на час. Сможете? – спросила я.

– Раз плюнуть. Ему одни заявления до утра собирать, – радостно хохотнул Ерофеич.

– Отлично. Спасибо за помощь.

Я выключила телефон и отправилась в дом Горбунова. Уезжая в спешке, он не закрыл дверь на замок, поэтому в дом я попала беспрепятственно. Передо мной предстало типично холостяцкое жилище. Утром, когда приходила к капитану, я не успела толком ничего разглядеть. Зато теперь у меня было предостаточно времени, чтобы обойти все помещения.

Поиски заняли гораздо больше времени, чем я предполагала. Методично обшарив все укромные уголки в доме, я обнаружила в платяном шкафу дорожную сумку, туго набитую одеждой. В боковом кармане сумки лежал паспорт с фотографией Горбунова. Только вот фамилия там фигурировала вовсе не его. Ага, значит, наш достопочтенный капитан готовился покинуть свою скромную обитель! Это уже кое-что. Выходит, я не ошиблась в своих прогнозах. Только где же деньги? В комнатах их явно не было.

Тогда я перешла к изучению чердака. Но и там денег не нашла. Подпол меня тоже не порадовал. Полки, предназначенные для хранения огородных разносолов, были пусты. В стенах тайников обнаружить тоже не удалось. Я выбралась из подпола, остановилась в центре кухни и задумалась. Неужели я ошиблась? Неужели у Горбунова денег нет? Это катастрофа. Без явных доказательств его вины обвинение ему не предъявят. А если и предъявят, то он наверняка сумеет избежать наказания. В конце концов, он же мент! Знает, что и как нужно говорить, чтобы снять с себя подозрения. Сумел же он обзавестись подложным паспортом.

Не осмотренным оставался только двор. Я вышла из дома и направилась к шаткому строению, которое хозяин использовал вместо сарайчика для садового инвентаря. Перешагнув через скудный ряд лопат, тяпок и граблей, я добралась до дальней стены. Тут располагались стеллажи с полками для слесарных и автомобильных инструментов. Я принялась передвигать ящики с инструментами, пытаясь определить, нет ли в них того, что я ищу. На нижней полке стояла невзрачная коробка из-под обуви. По сравнению с остальными предметами в сарае она была намного чище. Даже пыль на нее осесть не успела. Я придвинула коробку к себе и открыла крышку. В ней аккуратными стопками были сложены пачки долларов, перетянутые банковскими лентами. Вот и доказательство! Теперь Горбунов не сможет отрицать факт присвоения ереминских денег. В том, что это те самые деньги, можно было не сомневаться.

Я вернула коробку на место и собиралась уже покинуть сарай, когда мое внимание привлек еще один предмет. Автомобильная монтировка, кустарным способом окрашенная красной краской. С одного края краска немного облупилась. Интересно! Кирьянов говорил, что в ране на голове Тычкова нашли остатки красной краски. Уж не этой ли монтировкой его припечатали? Но зачем Горбунов принес ее к себе в дом? Ведь это же стопроцентная улика. Задумавшись, я смотрела на монтировку, решая, нужно ли ее перепрятать, чтобы хозяин не успел от нее избавиться.

– Говорил же я тебе, не суй свой нос, куда не следует. Беду накличешь. Так нет же, не послушалась, – услышала я за спиной вкрадчивый голос.

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась. На пороге сарая, освещенный лунным светом, с пистолетом в руках стоял Горбунов. Выражение его лица не предвещало мне ничего хорошего. Развернувшись к Горбунову, я произнесла:

– Не ожидала, что вы так быстро управитесь.

– С чем, по-твоему, я должен был управиться? – криво улыбаясь, спросил Горбунов.

– С иванихинскими хулиганами, – спокойно ответила я, хотя никакого спокойствия не чувствовала.

– Так это ты подстроила? – удивленно спросил он.

– Пришлось, – ответила я. – Как видите, не напрасно. В вашей скромной сараюшке достаточно улик, чтобы упечь вас за решетку лет на двадцать.

– Даже не мечтай! В тюрьму я не сяду. Если ты думаешь, что сумеешь меня остановить, то ты просто ненормальная. Не надейся, что я пожалею тебя или начну играть в благородство и сдамся добровольно. Не на такого напала. Я не для того все это затевал, чтобы сейчас бросить все на полпути, – заявил Горбунов.

– Это-то я понимаю, – произнесла я. – Одно мне непонятно: зачем было убивать Рыхлова? Этим вы только подставили себя.

– Не твоего ума дело, – огрызнулся он и, противореча самому себе, пояснил: – Я не собирался делать этого, но этот сукин сын что-то заподозрил. А тут такой случай подвернулся. Ведь не я же в него стрелял. Я просто довел дело до логического завершения.

– И в чем же здесь, по-вашему, логика? Как вы вообще в ту ночь в конторе Еремина оказались? – спросила я, чтобы выиграть время.

– Рыхлов меня вызвал, – признался Горбунов. – Позвонил, сказал, что Еремин напился, разбуянился и требует меня для предоставления отчета. Он! Меня! Ну, не наглец ли? Ему, видите ли, срочно потребовались доказательства того, что я вычислил вора. Смешно! Я сам себя должен вычислить.

И Горбунов рассмеялся. Громко. Надрывно. Почти истерическим смехом. Когда он немного успокоился, я снова рискнула спросить:

– Для чего вы послали Рыхлова к Еремину с примирением? Вы ведь знали, что никакого подозреваемого у вас нет и быть не может.

– Да потому что этот тюфяк начал действовать мне на нервы. Решил нанять частного сыщика! Пинкертона ему подавай для расследования его чрезвычайной потери! – едко произнес капитан. – А мне это надо? Чтобы у меня на участке, в моем грязном белье какой-то сыщик копался? Я ж тогда не знал, что детектив – это ты. Баба! Кто бы мог подумать. Меня обставила баба.

Горбунов снова засмеялся, но уже без прежнего надрыва.

– И вы решили избавиться от меня, – проговорила я. – Подговорили Рыхлова примириться с Ереминым, заверив его в том, что деньги вот-вот найдутся. А добившись того, чтобы я уехала, вы хотели спустить это дело на тормозах, так?

– Верно, госпожа сыщица. Именно таков и был мой план. Когда я пришел в контору Еремина, он был пьян в стельку. Еле на ногах держался. Но буянил нешуточно. Требовал объяснений, требовал назвать имя преступника. И арестовать его требовал немедленно. Нам с Рыхловым с трудом удалось уговорить его дождаться утра. Кое-как уложили его в постель. А на обратном пути ко мне Рыхлов с аналогичными вопросами приставать начал. Не назовешь, говорит, имя вора до утра, я детектива верну. Уж она-то во всей этой истории быстро разберется. Я его заверил, что утром имя ему будет, а сам домой пошел, думать, что дальше делать.

– Но утром никому ничего предъявлять не пришлось, верно? Анонимный звонок, сообщивший о стрельбе в конторе Еремина, оказался как нельзя кстати. Вы пришли в контору, обнаружили раненого Рыхлова и, вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь», задушили его. И улики сфальсифицировали так, чтобы подозрение пало на Еремина. Сходили к нему домой, забрали ботинки, в которых он был накануне, прихватили патроны из шкафа. Вернулись в контору, испачкали ботинок в крови Рыхлова, изобразили след от его ботинка у сейфа, разбросали патроны. Потом вернулись домой, взяли пачку долларов и подбросили ее в дом Еремина, чтобы у следователя вопроса не возникло, по какой причине Еремин Рыхлова застрелил. Тогда же и ботинок вернули. Верно?

– О, это было легко. Все так удачно складывалось. И пьянка, и убийство Рыхлова, и подстава Еремина. Как на заказ. Кстати, ты выяснила, кто все-таки в Толяна стрелял? – Горбунов вопросительно смотрел на меня, ожидая ответа.

Я проигнорировала его вопрос. Вместо этого я спросила:

– Ну, а Тычкова-то зачем убивать понадобилось? Или он стал свидетелем вашей расправы над Рыхловым?

– Тычков болтливый сукин сын. Сам виноват. Решил, что может меня шантажировать. Давай, говорит, половину денег. А почему, спрашивается, я должен их ему отдавать? Только потому, что он на стреме постоял, когда я рыхловскую контору вскрывал? Так за это я с ним в тот же день расплатился, – откровенничал Горбунов.

– Это Филька навел вас на мысль забрать ереминские деньги из сейфа? – догадалась я.

– А то кто же? Пришел ко мне среди ночи и давай свой план выкладывать. Еремин, говорит, деньги из банка забрал и к Толяну в сейф на три дня положил. А мне-то до этого какое дело, спрашиваю? Тогда он и предложил сейф обчистить. Я удивился, ведь деньги эти его брату предназначаются. Зачем, говорю, тебе у брата воровать? А он отвечает: дело больно верное. А брат не пострадает. Заберет оборудование назад и втюхает другому фермеру. Я подумал: а и правда, чего не воспользоваться? Неужели всю жизнь в этой дыре прозябать да со всякой швалью за гроши возиться? Пришел к Рыхлову в контору, заболтал его, незаметно вытащил из нагрудного кармана пиджака ключи от его сейфа, сделал слепок. Потом ночью вернулся вместе с Филькой, он на стреме стоял, а я в контору проник, сейф вскрыл, деньги забрал и был таков. Меня никто не видел, это я гарантирую.

– Какова была роль Фильки в этом деле? – как бы между прочим спросила я.

– Ну, наводка его была. Дубликат ключа по слепку он заказывал. Специально в город мотался, чтоб здесь никто ничего не прочухал. Да и за конторой следить нужно было. Быть застуканным в тот момент, когда я в конторе находился, я не боялся. На это у меня полномочий хватало. А вот при выходе, с деньгами, несколько опасно. Для получения гарантии, что меня не примут, когда я буду покидать контору, Филька и был нужен, – объяснил Горбунов.

– Когда он начал требовать разделения награбленного? – спросила я.

– После того как все узнали, что Рыхлов убит. Мерзавец решил, что это я грохнул Рыхлова, а теперь невинную овечку играю. Я пытался его вразумить, – начал капитан. – Только ему, похоже, до моих объяснений никакого дела не было. Заладил свое: отдай половину, не то брату расскажу. Ну, я и решился. Дай, думаю, снова свой метод применю. Разделаюсь с Тычковым, а вину на Еремина свалю. И все бы прекрасно получилось, все бы срослось, если бы ты оставила нашу деревню в покое. Теперь же придется еще и от тебя избавляться.

Он сделал шаг вперед. Я напряглась, как пружина, готовая встретить нападение и дать отпор.

– Послушайте, Горбунов, не дурите. Вы же понимаете, что если со мной что-то случится, это уже нельзя будет списать на кого-то другого. Вам не уйти. Признаюсь честно, я уже передала информацию в Тарасовское отделение полиции. Те же связались с Главным управлением. Короче, в этот самый момент в Целинный мчатся полицейские из главного управления Тарасова, – пыталась я убедить Горбунова не совершать опрометчивых поступков. – Далеко вам не уйти, даже с поддельным паспортом.

– Вы и про это пронюхали? – рассердился участковый. – Ладно, не важно. Я все равно не собирался долго им пользоваться. Это так, переходный момент. Говоришь, едут за мной? Молодец, что предупредила. Сумка у меня готова, деньги есть, благодаря твоему любопытству теперь у меня даже заложница имеется, да еще какая. Бери коробку с деньгами и на выход. Некогда мне с тобой тут лясы точить.

Я взяла коробку в руки, вышла из сарая.

– Куда теперь? – спросила я.

– В дом. Сумку забрать нужно, – скомандовал Горбунов.

В доме он заставил меня переложить деньги в сумку, велел закрыть замок и бросить сумку в багажник. Я выполнила все, что он требовал. Когда пришло время занимать место в машине, я неожиданно для Горбунова резко упала на землю и откатилась в кусты, обильно насаженные возле забора.

– Ах, ты! Чтоб тебя! – вполголоса выругался Горбунов, потеряв меня из виду.

На розыски, правда, не отправился. Быстро занял водительское сиденье, завел двигатель и рванул вперед по дороге. Я выждала несколько секунд, вскочила с земли и понеслась к машине соседа, припрятанной в проулке. На мое счастье, двигатель завелся с первого раза, я вырулила на дорогу и помчалась догонять участкового.

Нагнала я его уже при выезде из Иванихи. Горбунов мчался по дороге на предельной для сельских ухабов скорости. Однако его полицейский «уазик» все же уступал по мощности соседскому «жигуленку». Постепенно расстояние начало сокращаться. Я надеялась на то, что мне удастся нагнать его, прижать к обочине и заставить остановиться. Вот моя машина поравнялась с «уазиком», пристроилась к нему сбоку и начала медленно, но верно выдавливать его с дороги. Горбунов выжал ручку газа до отказа, стараясь вырваться вперед. На какое-то время ему это удалось. Но ненадолго, вскоре я снова завладела дорогой, тесня «уазик» к обочине. Минут пять ничего не происходило. Мы ехали параллельно по узкой дороге. Благо она была пустынна в это время суток. Потом «уазик» произвел маневр, которого я не предвидела. Горбунов резко ударил по тормозам, стараясь заставить меня уехать далеко вперед. Маневр его не удался. Я слегка вырвалась вперед, но тут же сообразила, чего он хочет. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я помчалась назад. Машина Горбунова возобновила движение, как только он понял, что я возвращаюсь.

Я не отставала. Дав Горбунову возможность слегка вырваться вперед, я снова развернула машину и пристроилась к горбуновской. Ситуация повторилась точь-в-точь. Снова я выдавливала его с дороги, и снова он яростно сопротивлялся этому. Вдруг Горбунов исхитрился, вырулил на середину дороги, загородив мне проезд, и ударил по тормозам. Я едва успела отреагировать. Моя машина остановилась в нескольких сантиметрах от «уазика». Участковый уже стоял на дороге и старательно целился в меня. Сердце мое тут же ухнуло в пятки, я бросилась на пол салона, проклиная свое упрямство. Говорил же мне Кирьянов: не лезь, Горбунов опасен. Почему я его не послушала! И вот теперь из-за моего самовольства Горбунову удастся уйти от правосудия. Сейчас он сделает пару выстрелов и уедет на все четыре стороны. К утру, когда обещанная Кирьяновым бригада прибудет в Целинный, Горбунов успеет пересечь границу не одной области. Эх, Таня, Таня, ну почему ты не послушала доброго совета своего старшего товарища? Осталось мысленно попрощаться со всеми друзьями и знакомыми и отправляться в мир иной.

Я зажмурилась. Раздался выстрел, затем второй, третий… Четыре пули выпущено, а я все еще не чувствую боли. Странно! Через плотное эхо выстрелов я услышала, как завелся двигатель «уазика». Свист покрышек подсказал мне, что Горбунов умчался. Я открыла глаза, оглядела себя с ног до головы. Вроде не ранена. Подняла взгляд на лобовое стекло. Оно даже не треснуло. Интересно, в кого тогда стрелял участковый? Ответ нашелся очень скоро. Как только я вышла из салона, сразу поняла, что на этот раз мишенью Горбунову служил не человек, а колеса. Он пробил все четыре колеса! Хитрый ход, но не умный. Без машины я не смогу его преследовать, это верно. Зато у меня появилась возможность связаться с Кирьяновым и вызвать подкрепление немедленно. Во время погони я этого сделать не могла, так как приходилось все внимание тратить на дорогу. Теперь же такая необходимость отпала. Я вынула телефон, отыскала номер Кирьянова и скороговоркой проговорила:

– Горбунов во всем признался. Он сбежал. Куда направляется, неизвестно. При нем украденные деньги, табельное оружие и поддельный паспорт. Думаю, собрался он далеко. Кроме того, в сарае у Горбунова находится монтировка, выкрашенная красной краской в домашних условиях. Я следовала за ним, надеясь задержать, но преследование пришлось прекратить. Он прострелил все колеса на моей машине.

– Я понял. Называй координаты, попробуем перехватить, – без лишних эмоций потребовал Кирьянов.

Я назвала место, где упустила Горбунова. Откатив машину соседа на обочину, я закрыла дверки и поплелась в обратный путь. Через двадцать минут мне повезло. Сердобольный водитель, направляющийся через Целинный в собственное село, любезно подвез меня прямо до крыльца Катерины Матвеевны. Я тихонько вошла в дом. Катерина Матвеевна не спала. Свет в ее комнате горел, и оттуда слышались всхлипывания. Я прошла в комнату хозяйки.

– Это что тут за наводнение? – шутливым тоном произнесла я. – Чего это вы, Катерина Матвеевна, вздумали в собственном доме сырость разводить? Или не знаете, как тяжело с бытовой плесенью бороться?

– Ох, Татьяна, не до шуток мне. Толик из головы не идет, – вытирая слезы платком, призналась Катерина Матвеевна. – Как останусь одна, так он перед глазами встает. Вот один в один, как в ту ночь. «Стоять!» – кричит. Потом выстрел, а затем падение. Сил моих нет терпеть это мучение. Уж скорее бы вы разрешили мне во всем участковому признаться. Ну, правда, чего тянуть-то? Позвольте камень с души снять!

– Камень ваш можно другим способом снять. Более гуманным, – заверила я хозяйку.

– Да какая уж тут гуманность? К убийце-то? – всхлипнула женщина.

– А что, если я скажу вам, что вы не убили Рыхлова? Что, если я назову вам имя настоящего убийцы? Поможет это облегчить муки вашей совести? – улыбаясь одними глазами, спросила я.

– Не нужно так шутить, Татьяна. И без шуточек тошно, – надулась Катерина Матвеевна.

– Я вовсе не шучу, – повторила я и рассказала то, что мне удалось узнать про обстоятельства смерти Рыхлова.

Катерина Матвеевна никак не могла поверить в то, что это правда. Практически непрерывно она задавала одни и те же вопросы: это так? Толик умер не от выстрела? Повторяла она это до тех пор, пока я не рассердилась.

– Так, Катерина Матвеевна, с этой самой минуты вы больше никогда не вспоминаете о том, что брали пистолет Еремина, ходили с ним в контору, и тем более ни под каким предлогом не вспоминаете, что пистолет в ваших руках стрелял. Вам ясно? Смотрите, не подведите меня. Если следователь узнает, что я скрыла от него информацию, мне несдобровать. Вы же не хотите, чтобы у меня из-за вас были неприятности? – припугнула я ее.

Пришлось Катерине Матвеевне дать слово, что ни одна живая душа о ее причастности к смерти Рыхлова не узнает. Мой же расчет был прост. Сколько бы ни отпирался Горбунов, сколько бы ни твердил, что не стрелял в Рыхлова, после всего того, что он натворил, ему вряд ли поверят. А искать кого-то еще на роль стрелка следствие практически на сто процентов не будет. Сожалела ли я о том, что приходится навешивать на Горбунова еще один эпизод по делу? Нисколько. Ведь, по сути, это же он виновен в смерти Рыхлова. Окажи он ему своевременную помощь, и парень был бы здоровее всех здоровых и живее всех живых. Не говоря о том, что не укради он деньги Еремина из сейфа, и Катерина Матвеевна никогда не совершила бы того, что совершила.

Успокоив хозяйку, я ушла к себе и принялась названивать Кирьянову. Владимир Сергеевич сообщил, что контрольно-пропускным пунктам тех населенных объектов, через которые может держать путь «уазик» Горбунова, даны четкие указания задерживать автомобиль всеми способами. Если водитель станет оказывать сопротивление, открывать огонь по колесам. В настоящий момент ни один из офицеров, ведущих дежурство на КПП, искомый автомобиль в зоне видимости не обнаружил. Мимо КПП «уазик» не проезжал. Человека с приметами Горбунова тоже не было.

«Жди!» – сказал Кирьянов. Легко сказать жди! От этого ожидания с ума сойти можно. Чтобы хоть как-то убить время, я вернулась в дом Горбунова, прошла в сарай. Монтировка лежала там, где я ее оставила. Это хорошо. Приедут эксперты, нужно будет передать им улику с рук на руки. И проследить, чтобы она не затерялась. На всякий случай я решила перепрятать монтировку. Кто знает, что взбредет в голову Горбунову? Вдруг он вспомнит про нее и вернется, чтобы избавиться от улики? Хотя это вряд ли. Но, как говорится, береженого…

Спустя полчаса Кирьянов позвонил вновь. Я схватила трубку, ожидая услышать новости о том, что Горбунов задержан и доставлен в районный центр. Однако новости оказались несколько иными.

– Татьяна, Кирьянов беспокоит, – по привычке представился подполковник. – Выезжай в районный отдел полиции. Тебя там ждут.

– Горбунова поймали? – обрадовалась я.

– Поезжай. Найди майора Чернышова, он тебя ждет. Там все новости и получишь, – уклончиво ответил Кирьянов.

Я не стала надоедать подполковнику нудными расспросами. Раз велено ехать в районный отдел, значит, так надо. Только вот на чем ехать? Машина соседа вышла из строя и скучала в гордом одиночестве где-то на полпути к центральной трассе. Мой автомобиль давно уже не на ходу. Где мне в очередной раз железного коня искать, да еще и среди ночи? И тут я вспомнила, что авто Еремина стоит у него во дворе, дожидаясь возвращения хозяина. Где могут быть ключи? Где-то в доме. Стоит поискать, все равно другого варианта я за короткий срок не найду.

Я прошла знакомой дорогой к крыльцу ереминского дома, открыла дверь его ключом и принялась искать связку автомобильных ключей. Она отыскалась на удивление быстро. На подоконнике в спальне, все в той же вазочке в виде индийского слоника. Забрав ключи, я вышла во двор, распахнула ворота и вывела машину на дорогу. Пока я возвращала ворота в первоначальное состояние, ни один из соседей любопытства не выказал, во двор не вышел и вопросов мне по поводу того, на каком основании я распоряжаюсь чужой собственностью, не задал. Видимо, соседи на ереминской улице излишним любопытством не страдали. Поэтому-то и в ночь убийства Рыхлова никто из них не заметил, во сколько вернулся хозяин.

Проверив наличие бензина в баке, я поехала в районный отдел полиции. Несмотря на ночной час, все окна здания полиции были ярко освещены. Я представилась дежурному и сообщила цель своего визита. Дежурный сделал один звонок, и майор Чернышов лично вышел, чтобы сопроводить меня до своего кабинета. Расположившись за рабочим столом майора, я спросила:

– Вы хотели со мной поговорить?

– Так точно. Подполковник ввел меня в курс дела. Конечно, только в общих чертах. Вот поэтому-то я и попросил его, чтобы вы явились лично. Вопросы, которые я собираюсь вам задать, не телефонного характера, – сообщил майор.

– Это каким-то образом касается капитана Горбунова? – попыталась я прощупать почву.

– Совершенно верно. Вопросы по большей части касаются именно Горбунова. Но разговор затронет и интересы вашего клиента, Валентина Еремина. Я ведь не ошибся, Еремин является вашим клиентом? – спросил майор.

– Не стану отрицать, – улыбнулась я. – А вы, я вижу, неплохо осведомлены, товарищ майор.

– Ну, до вас мне далеко, – он улыбнулся в ответ. – Ведь это вы, практически в одиночку, раскрыли сразу три преступления, имевшие место на подведомственной мне территории. Признаться, я искренне восхищен! Мои ребята мурыжили дело Еремина всем отделом, а результат нулевой. Да, ловко вы нам нос утерли.

– Скажите, Горбунова взяли? – я намеренно остановила хвалебный поток в свой адрес.

– Можно и так сказать, – многозначительно глядя на меня, произнес майор.

– Не поняла. Так Горбунова взяли или нет? – переспросила я.

– Примерно полчаса назад его автомобиль проехал мимо пропускного пункта в городке Дальнеслободский. Дежурные опознали его по ориентировке. Потребовали остановиться, но водитель проигнорировал требование. Тогда вслед за его машиной была отправлена машина ППС. Километров двадцать они ехали на предельной скорости, пытаясь вынудить Горбунова остановиться. Но капитан и не думал сдаваться. Он все набирал и набирал скорость. Недалеко от въезда в соседний район имеется автомобильная развязка. Узел довольно сложный. Надземный автомобильный мост с выездом на три стороны. Там и в привычной обстановке нет-нет, да случаются аварии, а Горбунов пытался убежать от преследования. Ну и не вписался в поворот. Машина разбилась о среднюю опору моста. Водитель погиб на месте, – закончил свой рассказ майор.

– Погиб, говорите? – задумчиво протянула я. – А машина? Ее можно осмотреть?

– «Уазик» пострадал не сильно. Передок, понятное дело, искорежен и вряд ли подлежит ремонту, но содержимое салона на месте. Вас же этот вопрос волнует? – спросил майор.

– Честно говоря, да. Состояние здоровья участкового меня не больно-то заботит. Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что Горбунов еще легко отделался. Как известно, бывшим работникам правоохранительных органов в тюрьме не сладко. А останься Горбунов жить, схлопотал бы по полной, – заявила я. – Доказательств его вины по всем трем преступлениям предостаточно. К тому же перед тем, как сбежать, он лично подтвердил все мои догадки относительно кражи, убийств Рыхлова и Тычкова. Вы обнаружили при нем деньги?

– Да. В дорожной сумке, между носильными вещами и банными принадлежностями. Вещи, изъятые из «уазика», находятся в отделе.

– Как насчет Еремина? Теперь вы должны его отпустить, – заявила я. – Когда вы собираетесь это сделать?

– Как только вы разъясните мне некоторые аспекты дела. Ведь я еще не в курсе, какие именно улики вам удалось нарыть и какие факты установить, – ответил майор.

– Хорошо. Я рассказываю вам все, что знаю, а вы даете распоряжение подготовить документы, позволяющие моему клиенту покинуть здание СИЗО немедленно. На таких условиях я готова поделиться с вами всей информацией, которой владею, – выдала я.

– Татьяна Александровна, вы же знаете, что это не делается так быстро, – уклонился от прямого ответа майор. – Нужно собрать доказательную базу, провести тщательное расследование, а уж потом выпускать подозреваемого.

– Нет так нет. Удачи в поисках доказательств, – произнесла я, вставая.

Я сделала вид, что собираюсь уйти. Майор поспешно остановил меня.

– Ну, хорошо. Будь по-вашему. Я дам соответствующие распоряжения, – пообещал он. – Присаживайтесь.

Я не двигалась с места, красноречиво глядя на телефонный аппарат, стоящий на столе Чернышова. Правильно истолковав мой взгляд, майор вздохнул, потянулся к аппарату и приказал невидимому собеседнику:

– Готовь документы на Еремина. Выпускаем. – Выслушав ответ, он повысил голос: – Меня не интересуют ваши текущие дела. Я дал четкое распоряжение: готовить документы. Что непонятно?

Майор снова выслушал собеседника, удовлетворенно улыбнулся, но ответил абсолютно серьезным тоном:

– Через час жду в своем кабинете. Документы и подозреваемого.

Я торжествовала. Вот уж не ожидала, что майор послушает меня. Справедливости ради надо сказать, я и не надеялась на то, что Еремина выпустят раньше завтрашнего обеда. Но распоряжение майора – это вам не шутки. Получив подтверждение выполнения моей просьбы, я принялась выкладывать все, что знала о краже денег и обо всем остальном. К концу рассказа в кабинет майора постучали, и после приличествующей паузы в дверном проеме показалась голова дежурного.

– Товарищ майор, тут задержанного привели. Вводить?

– Заводите, лейтенант, не стесняйтесь, – распорядился майор.

Дежурный посторонился и пропустил Еремина. Зайдя следом, он положил на стол перед майором сопроводительные документы и исчез. Еремин уставился на меня непонимающим взглядом печальных глаз. Я ободряюще улыбнулась. Майор мельком просмотрел бумаги и произнес:

– Гражданин Еремин, в связи с возникновением новых обстоятельств дела с вас сняты все обвинения. Позвольте от лица правоохранительных органов принести извинения за причиненные неудобства.

Еремин молча переводил взгляд с меня на майора, не понимая, что все это значит.

– Вы свободны. Можете отправляться домой, – пояснил майор.

– То есть как это домой? Совсем? Или под подписку? – озадаченно переспросил Еремин.

– Совсем. Без подписки. Без каких бы то ни было ограничений, – подтвердил майор. – Возможно, вас вызовут в суд в качестве свидетеля, но это уже совсем другое дело, не так ли?

– Мы можем идти, товарищ майор? – вставая, спросила я.

– Конечно. Если понадобится, мы вас вызовем. Вам, Татьяна Александровна, отдельная благодарность, – произнес майор и добавил специально для моего клиента: – Благодарите свою спасительницу, Еремин. Если бы не она, неизвестно, сколько бы вам еще в СИЗО загорать пришлось.

– Ничего не понимаю. Что произошло? Нашли убийцу Толика? А этот Тычков? С ним тоже вопрос решился? Несчастный случай, да? – засыпал нас вопросами Еремин.

– Пойдемте, Валентин. Я вам все объясню, только не здесь, а в более располагающей обстановке, – пообещала я, беря Еремина под руку и выводя из кабинета.

Еремин послушно, как маленький ребенок, последовал за мной. Выйдя на улицу, я подвела его к машине. Он снова удивленно посмотрел на меня. Я виновато улыбнулась и пояснила:

– Приношу свои извинения. Мне срочно понадобилась машина, а, кроме вашей, под рукой никакого другого автомобиля не оказалось. Пришлось воспользоваться ей, чтобы добраться до районного отделения.

– А ключи где взяли? – только и нашелся, что спросить, Еремин.

– Пустяки. Покопалась в вашей вазочке. Кстати, довольно милая вещица. Если не ошибаюсь, подарок Дарьи? – невинно поинтересовалась я.

– Слон-то? Да, Даша подарила его мне. Не помню, по какому поводу. У меня вообще на такие вещи память слабая. Она знает, что меня отпустили? – произнес Еремин.

– Нет. Я не была уверена, что это произойдет именно сегодня, поэтому не сообщала ей о знаменательном событии. Можете позвонить сейчас, – предложила я, протягивая свой мобильный.

Еремин взял аппарат, на память набрал номер Дарьи и, как только та взяла трубку, проговорил:

– Здравствуй, дорогая. Меня отпустили.

Из трубки понеслись сумбурные вопросы вперемежку с возгласами радости и всхлипами. Еремин слушал голос невесты, и по щекам его катились слезы. Я отошла в сторону, чтобы не мешать столь интимному моменту. Через некоторое время Еремин приблизился ко мне и сообщил:

– Даша едет в Целинный. Будет у меня через полчаса. Может, и мы поедем?

– Непременно. Думаю, Катерина Матвеевна уже тоже заждалась, – засмеялась я.

Мы сели в машину. Я на водительское место, хозяин авто на заднее сиденье. Садиться за руль в том состоянии, в котором он находился, было неразумно. Я завела двигатель, и машина покатила по дороге, с каждым километром отдаляя нас от кошмара последних дней.

* * *

Я снова сидела в кабинете Димки Кочнева и наслаждалась вкусом свежесваренного кофе. Димка расстарался специально для меня. Как утверждал мой друг, эксклюзивный сорт кофе он выписал из самой Эфиопии, страны, признанной родиной этого благородного напитка. Я, правда, имела большие сомнения в том, что глянцевый пакетик с небольшим количеством зерен прибыл из этой жаркой страны, а не из столицы нашей родины, в которой оседает максимальное количество товаров, экспортируемых из дружественных стран. Но для меня разница не играла существенной роли. Кофе был и правда бесподобен.

Прошло уже больше двух недель с тех пор, как разрешилось дело Еремина, а я все никак не могла выбрать время, чтобы приехать к Кочневу и рассказать подробности. Но вот в моих делах наметился небольшой перерыв, и я решила воспользоваться этим обстоятельством и выполнить обещанное, а именно, приехать к Димке лично и посвятить его в детали запутанной истории злоключений его друга.

Рассказ мой подходил к концу. На протяжении всего моего повествования Димка беспрестанно перебивал меня возгласами типа «не может быть!» и «как же ты догадалась?». Я только улыбалась в ответ. Для меня в этом деле фантастического было не больше, чем в детской передаче «Спокойной ночи, малыши».

– Когда мы приехали в Целинный, Дарья уже ждала нас на пороге дома Катерины Матвеевны. Радушная хозяйка успела накрыть стол. Мы расселись вокруг стола с обильным угощением, и я принялась раскрывать коварные замыслы бывшего участкового, – сообщила я. – После того как я все объяснила, твой приятель Валентин долго и упорно благодарил меня, а я, скромно потупив глаза, твердила, что это всего-навсего моя работа.

– Ты, как всегда, скромничаешь, Танюша. Валек звонил мне несколько раз после того, как ты уехала. Он отзывался о тебе не иначе, как о «великом детективе всех времен и народов». Говорил, что ты спасла жизнь не только ему, но и какому-то больному родственнику его соседки. Что там за история с передачей денег, не просветишь меня? – сгорая от любопытства, спросил Димка.

– Какая еще история? – не желая распространяться на эту тему, отмахнулась я. – Ничего особенного там не было. Валентин просто преувеличил.

– Не отпирайся, Татьяна. Я все равно от тебя не отстану, пока ты все не расскажешь, – не унимался Димка.

– Да правда, ничего особенного. Следователь вернул деньги, украденные участковым, их законному владельцу. Еремин расплатился за оборудование. То, что причиталось мне за работу, мы решили потратить с пользой дела. Он ведь наверняка говорил тебе, что у его соседки, Катерины Матвеевны, тяжело болен племянник? Вот мы с Валентином и решили, что лучшим применением деньгам будет оплата лечения этого несчастного, – вынуждена была признаться я.

– Так ты отдала свой гонорар совершенно незнакомому человеку? – пораженно спросил Димка.

– Иногда бывают такие обстоятельства, что судьба совершенно незнакомого человека оказывается в твоих руках. В таких случаях не думаешь о том, близкий тебе этот человек или далекий, – философски заметила я и перевела разговор на другую тему. – Твой друг, кстати, немало потрудился для того, чтобы исправить все косяки, возникшие в ходе расследования. Помнишь, я говорила о том, что взяла у соседа Валентина машину, а Горбунов, пытаясь скрыться от погони, расстрелял все четыре колеса? Как думаешь, обрадовался сосед, когда узнал, что его «кормилица», как нежно именовала «жигуленок» его жена, вышла из строя?

– А, ты про это? Да, криков было на неделю! Валек мне об этом рассказывал. Но они же решили этот вопрос полюбовно, разве нет? – сквозь смех спросил Димка.

– Решили. Только не сразу. Валентину пришлось ехать в соседний город, чтобы добыть соседу новые покрышки. Зато когда тот получил вместо старой лысой резины новехонькую, все претензии тут же испарились. Сосед даже рад был, что вовремя одолжил мне свой драндулет. По поселку слух ходил, что сосед сетовал на то, что Горбунов ни одной пули в лобовуху не пустил. У соседа-то лобовое стекло старенькое, обшарпанное все, да еще с царапиной в левом углу. Видно, он мечтал о том, чтобы ему еще и его на халяву заменили, – весело сообщила я.

– Вот наглец! Мало ему новой резины? – шутливо возмутился Димка.

– Вот-вот. Человек никогда не бывает доволен тем, что имеет, – продолжая философские выкладки, произнесла я.

– Это точно, – поддакнул Димка. – Взять, к примеру, Дашку. Еще месяц назад она довольствовалась тем, что Валек раз в неделю приезжает к ней на выходные, а теперь заявила, что если он к концу лета на ней не женится, то она его бросит. Представляешь?

– И правильно сделает. Сколько можно девушку обещаниями кормить? Пора переходить на официальный статус, – поддержала я решение Дарьи. – Она и так уж несколько лет на два дома живет. А Дарье семья нужна. Чтобы было о ком заботиться. Мне, правда, этого стремления некоторых особей женского пола не понять, но, как говорится, каждому свое. И что же ей ответил твой друг?

– А что он скажет? После того, что они вместе пережили, он тоже не прочь связать себя узами брака. Да и Катерина Матвеевна на него давит. Я, говорит, уеду скоро из поселка. Решила поближе к сестре перебраться. Кто, говорит, за тобой присматривать будет, когда я уеду? Уважь, говорит, старуху. Женись, пока я еще в Целинном, тогда и отъезд не так тяжело переживать буду, – рассказывал Димка. – Короче, свадьбу на август назначили. Я – шафер.

– Поздравляю, – произнесла я, искренне радуясь за Еремина.

– А на свою машину ты новые колеса где взяла? Ты же говорила, что их местные алкаши-слесаря пропили, – вспомнив начало истории, спросил Димка.

– О, это отдельная история, – засмеялась я. – Когда Валентин домой вернулся, я стала собираться в Тарасов. А как ехать, если у меня из четырех колес только одно есть, и то запасное? Валентин предлагал купить новые и не заморачиваться по поводу взыскания долга с Ерофеича и Данилы. Я уже была готова согласиться, домой-то хочется. Только Валентин не успел свое предложение в жизнь воплотить. К обеду того дня, когда Еремина выпустили, в Целинный Данила прикатил. Собирайтесь, говорит, Ерофеич к себе требует. Ну, думаю, дожила. Должники с требованиями приходят. Но поехала, ругаться не стала. Приехали мы в Иваниху, во двор к Ерофеичу зашли, а там мой «Боливар» стоит. Целехонький, здоровехонький. Отмытый, отполированный. На солнце блестит, как рубль золотой. И все четыре колеса на месте. Я покрутилась вокруг машины, смотрю, колеса-то мои, родные. Спрашиваю, откуда вы их взяли? Вы что, за нос меня все это время водили? Сказали, что пропили их, а сами просто припрятали? Они давай отнекиваться. И рассказали чудесную историю. Мужик тот, что колеса мои купил, приехал к Ерофеичу по мелкому ремонту. Что-то у него там в движке подстукивало. А Данила колеса увидел и вспомнил мужика этого. Отозвал Ерофеича в сторону и говорит: это ж резина той детективши, что убийцу моего дружбана Фильки разоблачила. Надо, говорит, уважить девушку. Вернуть ей ее добро. Ерофеич все с полуслова понял. Мужика отправил по деревне гулять. К вечеру, говорит, возвращайся, починим твою тачку. Мужик и ушел. А эти деляги колеса сняли и бегом к моей машине. Вечером мужик вернулся, движок не стучит, а колес нет! Он к Ерофеичу подступил. Куда, говорит, колеса подевал? А тот глаза наглые выпучил и заявляет: промашка вышла. Хозяйка колес нагрянула и экспроприировала их. Да ты, говорит, не переживай. Мы с Данилой отработаем. Недели две пошабашим и новую резину тебе спроворим. Тот в крик, а Ерофеичу хоть бы хны. Стоит на своем. Хозяйка забрала. А мы отработаем, а хочешь, мы тебе по почте деньги перешлем. Ругался мужик, ругался, да так ни с чем домой и вернулся. Отыскал где-то старенькую свою резину, машину забрал. Но это уже без меня было. Я как «Боливар» свой назад получила, так только за сумкой в Целинный заехала, и домой, в Тарасов. Вот такая история.

– Да уж. Умеешь ты, Танюха, в истории вляпываться, – протянул приятель.

– Что поделаешь, Димка. Натура у меня такая. Доверчивая, – засмеялась я. – Никак не перестану людям верить. Может, это и правильно. Без доверия жить тяжело. А так хоть посмеялась вволю. После того, конечно, как авто назад получила.

– Чем теперь заниматься думаешь? Может, в гости к нам завалишься? – предложил Димка. – Катька моя рада будет. После всей этой истории ты у нее наравне с Шерлоком Холмсом котируешься, а может, даже и повыше.

– Рада бы, да не могу. У меня на следующие две недели грандиозные планы, – отказалась я. – Можешь даже не спрашивать, какие. Все равно не скажу, а то не сбудется. Ладно, пора мне. Будешь в Целинном, передавай привет Валеку и Катерине Матвеевне.

– Передам, – пообещал Димка.

Когда я уже стояла на пороге, он спросил:

– Слушай, а кто же на самом деле Толяна подстрелил? Валек сказал, что следствию так и не удалось установить этот факт. Вроде как виновником должен был быть участковый, да только что-то у них там не сходится. Я вот тоже думаю, зачем бы ему душить Толяна после того, как подстрелил? Ведь логичнее было бы, если бы он еще одну пулю в него всадил, и все. Ты-то, поди, догадалась?

– Не поверишь, Димка, я этим вопросом вообще себе голову не забивала, – беспечно отозвалась я. – Горбунов виновен в смерти Рыхлова, этим все сказано. А зачем он сначала стрелял в него, а потом душил, меня мало волнует.

– Не может быть! Я ж тебя знаю, ты ни за что не удовлетворилась бы половинчатым результатом, – с сомнением в голосе произнес Димка. – Колись, что скрываешь?

– Эх, Димка, одного ты в жизни не понимаешь. Не всегда правда полезна. Иногда бывают обстоятельства, когда лучше оставаться в блаженном неведении. Для всех лучше. Это как раз тот случай. Понял?

По глазам приятеля я видела, что из моего высказывания он не понял ровным счетом ничего, кроме того, что я не собираюсь никому объявлять имя стрелявшего. Но мне было все равно. Я была уверена в том, что, не раскрыв имени Катерины Матвеевны, поступила правильно. И угрызения совести по этому поводу меня мучить не будут. Пусть так и остается.

Пролог

– Я ничего не вижу.

– Осторожно, здесь ступенька…

– Куда мы идем?

– Сейчас увидишь.

– «А каково сказать «прощай навек» живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить».

– Слова из твоей роли?

– Да. Сегодня на репетиции я их забыла.

– Скажи еще что-нибудь.

– Вот, например… «Вижу я, входит девушка, становится поодаль, в лице ни кровинки, глаза горят. Уставилась на жениха, вся дрожит, точно помешанная. Потом, гляжу, стала она креститься, а слезы в три ручья полились. Жалко мне ее стало, подошла я к ней, чтобы разговорить да увести поскорее. И сама-то плачу…» Здесь очень темно!

– «Здесь очень темно» – отсебятина.

– Нет, правда, я ничего не вижу… У меня в сумочке спички.

– Не надо спичек. Дай руку.

– Уже пришли?

– Дай руку!

– Вот она… Как смешно. Я правда не вижу, куда…

– Это дверь.

– Где?

– Здесь. Дай мне руку, я тебя проведу.

– Ой!

– Что?

– Споткнулась.

– Осторожней, еще немного… Видишь, это уже я.

– Пожалуйста…

– Что?

– Руку больно!

– Тише…

– Мне больно!

– Зачем так кричать?

– Ма-а-ама-а-а!

– Ти-и-ише…

В темноте прозвучал коротенький вздох, зажглась спичка, и вдруг что-то хрястнуло, как будто раскололся большой арбуз.

– Вот и все. Как там по роли? Прощай навек?.. Ну так прощай.

Глава 1

Отпуск в Железноборске

В день, когда Дайнека получила университетский диплом, она купила билет и вечером улетела. По прибытии в Красноярск взяла такси и в половине шестого уже была у матери.

– Вот! – Она протянула диплом.

Людмила Николаевна сонно прищурилась, потом обняла дочь.

– Поздравляю!

Дайнека спохватилась:

– Прости, что так рано.

– Ничего. – Людмила Николаевна показала на дорожную сумку. – За нами скоро приедут.

Дайнека опустилась на стул.

– Кто?..

– Такси.

– Зачем?

– Мы едем в гости к моей школьной подруге. У нее свой дом на берегу Железноборского озера. Она давно меня приглашала, но я не решалась. Что ни говори, инвалид-колясочник – обуза для непривычного человека. С тобой будет проще. Так что вещи не разбирай. Надежда заказала для нас пропуска. Железноборск – город режимный.

Людмила Николаевна подъехала к зеркалу, развязала платок, стала снимать бигуди и складывать себе на колени. Дайнека глядела на нее и думала, что мать по-прежнему живет своими желаниями и ни с кем не собирается их согласовывать. Вздохнув, она взяла сумку и отнесла к выходу, убеждая себя в том, что приехала, чтобы побыть с матерью, а где, особого значения не имеет.

Про Железноборск Дайнека знала лишь то, что он находится в шестидесяти километрах от Красноярска. С одной стороны город окружен лесистыми сопками, с другой – болотами и лугами, которые протянулись до самого Енисея. Однажды ей пришлось там побывать, но визит имел быстротечный и экстраординарный характер[1].

Секретный город Железноборск поддерживал оборонную мощь страны и был отрезан от мира тремя рядами колючей проволоки. Выехать из него можно было свободно, а вот заехать – только по специальному разрешению.

За час они с матерью добрались до Железноборского КПП[2], предъявили паспорта и прошли через механический турникет. То есть Дайнека прошла, а Людмила Николаевна проехала в инвалидной коляске. На той стороне «границы» их ожидала другая машина, поскольку чужие автомобили, в том числе такси, в город не пропускали.

По дороге мать рассказала, что Надежда Кораблева, ее подруга, никогда не была замужем и осталась бездетной. Их общее детство казалось ей самой счастливой порой жизни. Теперь подругам предстояли долгие разговоры о том золотом времени. И хотя относительно прошлого Людмила Николаевна придерживалась иной точки зрения, она не отказалась провести небольшой отпуск на берегу красивого озера.

Дом, возле которого остановилось такси, выглядел основательно: два каменных этажа с цоколем. Вокруг – обширный участок с маленьким огородом. Плодовые деревья, баня, малинник…

Выбравшись из машины, Людмила Николаевна пересела в коляску. С крыльца сбежала статная дородная женщина и кинулась обниматься:

– Людочка… Мы уже заждались!

– Здравствуй, Надя. Это моя дочь! – По лицу матери было видно, что она гордится Дайнекой.

Из дома вышла мать Надежды, Мария Егоровна, кругленькая старушка с перманентом и вставными зубами. Она с трудом спустилась по лестнице, притронулась к пояснице и пожаловалась:

– Совсем замучил радикулит. Ни согнуться, ни разогнуться… Здравствуй, Люда. Какая у тебя взрослая дочь!

Людмила Николаевна похвасталась:

– Вчера получила университетский диплом!

Осмотрев дом и определившись, где они будут жить, Дайнека провезла мать по участку. Надежда с увлечением рассказывала про свои садовые достижения:

– Здесь у меня розы. Все удивляются, говорят, в Сибири они не растут. Растут! Да еще как!

– А это что? – Людмила Николаевна показала на тонкое деревце.

– Вишня.

– Неужели плодоносит? – из вежливости спросила Дайнека.

– Осенью полведра соберу!

Дайнека потрогала тоненький ствол, удивляясь, как этот прутик сможет произвести полведра вишни.

– Надя! Надя! – позвала из окна Мария Егоровна. – Хватит уже! Идите обедать!

За столом старуха не умолкала ни на минуту. Она сообщила, что сейчас находится на больничном, но вообще-то до сих пор работает костюмершей в городском Доме культуры. А муж ее, Витольд Николаевич, лечится в санатории. И не преминула добавить: в прошлом он работал на высокой должности в Комитете госбезопасности.

После обеда мать легла отдохнуть, а Дайнека отправилась к озеру. В холодной воде еще никто не купался, но загорающих на пляже было полно. Она скинула платье и зашла в озеро по грудь, потом оттолкнулась и поплыла. Солнце слегка нагрело поверхность, но в глубине, куда все время попадали коленки, был ледяной холод. Проплыв метров тридцать, Дайнека развернулась и направилась к берегу. Увлеченные примером, там, по колено в воде, уже стояло несколько человек.

Она ступила на берег, прошлась по песку и ощутила всю прелесть предстоящего отдыха. Нежданно-негаданно Дайнека получила то, о чем мечтала давно: тихий отпуск вдали от шумного города.

Чуть обсохнув, она подняла платье и, стряхнув песок, натянула его на себя. На противоположном берегу озера тоже был пляж, за ним – парк, еще дальше стояли многоэтажные жилые дома. Дайнека добралась до автобусной остановки и села в первый подошедший маршрут. Через пятнадцать минут сошла в центре города. Впрочем, Железноборск был так мал, что его целиком можно было называть одним центром или одной окраиной, кому как понравится.

На центральной площади стояли памятник Ленину и городской Дом культуры с шестью колоннами и внушительным портиком. За ним виднелись лесистые сопки и тайга – на тысячи километров.

По главной улице Дайнека дошла до парка, который соорудили из куска дикой тайги. Вековые сосны соседствовали здесь с прямыми аллеями, цветочными клумбами и гипсовыми спортсменами. Ей достаточно было совсем немного прогуляться по тропке среди деревьев, чтобы захотеть вернуться сюда с матерью. После этого Дайнека снова села в автобус и вернулась к дому Надежды. Во дворе она столкнулась с Марией Егоровной. Ее лицо казалось заплаканным и немного опухшим.

Дайнека встревожилась:

– Что-нибудь с мамой?

– С ней все в порядке. – Вздохнув, старуха склонила голову. – А вот меня увольняют с работы.

– За что?

Из дому вышла Надежда, поставила на скамейку тазик с бельем и сообщила:

– В костюмерном цехе проходит инвентаризация. В Доме культуры начинают ремонт. Костюмеров всего двое. Сегодня позвонила начальница: или выходи, или увольняйся. А как она выйдет с радикулитом?..

Дайнека, не раздумывая, сказала:

– Есть один вариант.

– Какой? – поинтересовалась Надежда.

– Кем-нибудь заменить.

– Некем! – Старуха насухо вытерла слезы. – Видно, и вправду увольняться пора. – Она уронила руки. – Но как же я без работы…

– Возьмешь лейку и пойдешь поливать огурцы, как все нормальные бабки, – сказала дочь.

– У всех нормальных бабок есть внуки. – Мария Егоровна отвернулась, словно опасаясь нарваться на неприятности, но все же добавила: – И даже правнуки. А у меня никого нет.

– Ну вот что! – вмешалась Дайнека. – Я могу пойти вместо вас.

– Куда? – не поняла Мария Егоровна.

– На вашу работу.

– Да ты, наверное, иголки в руках не держала.

– Держала. – На крыльцо выкатилась в коляске Дайнекина мать. – Я сама ее шить научила.

Мария Егоровна растерянно взглянула на дочь.

– А что, – промолвила Надя. – Это хороший выход.

Глава 2

Костюмерша

Следующим утром Дайнека вышла из дома и уверенно направилась к автобусной остановке. В сумочке у нее лежали пластмассовый контейнер с обедом, который приготовила Мария Егоровна, и серый халат, без которого, по уверениям старухи, работать было нельзя. Автобус вновь обогнул озеро и доставил ее к городскому Дому культуры.

У служебного входа стояла женщина с высокой старомодной прической. По серому халату Дайнека узнала в ней коллегу по цеху.

– Валентина Михайловна?

Женщина свела к переносице белесые бровки.

– Людмила Дайнека?

– Я, – кивнула она.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

Валентина Михайловна сказала вахтеру:

– Иван Васильевич, девушка – со мной. Пропустите.

Старик что-то записал в огромный журнал.

Вслед за начальницей Дайнека поднялась по мраморной лестнице. Из нарядного кулуара с окрашенными под малахит колоннами они свернули в коридор. Потом двинулись какими-то переходами, спускались и поднимались по узким лестницам, открывали тяжелые противопожарные двери и наконец оказались за сценой, где располагалось хранилище костюмерного цеха.

Валентина Михайловна отомкнула висячий замок на двустворчатой металлической двери, вынула его из проушин и зашла внутрь.

Сунув туда нос, Дайнека ощутила волнующий запах. Позже она узнала: так пахнут грим, пыльные ткани, вощеная краска с папье-маше и старая обувь, в которой танцевала не одна пара ног. Но в тот, первый момент ей показалось, что так пахнет тайна.

Большую часть хранилища занимали двухэтажные вешала, полностью заполненные сценическими костюмами. У окна стоял письменный стол. Все остальное пространство заполнили фанерные сундуки и деревянные ящики.

Валентина Михайловна критически оглядела Дайнеку и спросила:

– Халат у тебя есть?

Девушка скинула курточку, достала халат и быстро его надела.

– Будешь разбирать сундуки с реквизитом и обувью и записывать инвентарные номера. Работы много. Не вовремя заболела Мария Егоровна. – Начальница села за письменный стол. – Вот инвентаризационная ведомость. Здесь пишешь наименование, в этой графе – номер.

– А где все это взять? – поинтересовалась Дайнека.

Валентина Михайловна подняла глаза и выразительно помолчала. Потом обронила:

– Все в сундуках. – Она встала, подошла к ящику и ткнула пальцем в черную надпись. – Номер. Записываешь его в самом верху. – Со стуком откинула крышку и достала из ящика пару черных сапог. Показала подошвы. – Видишь цифры? Это инвентарный номер, вносишь в графу.

– Наименование там же искать?

– Зачем? – не поняла Валентина Михайловна.

– Чтоб записать…

Начальница устало вздохнула и, выставив перед собой сапоги, задала наводящий вопрос:

– Что это?

– Сапоги, – уверенно ответила Дайнека.

– Какого они цвета?

– Черного!

Валентина Михайловна взяла шариковую ручку и, проговаривая каждое слово, записала в инвентаризационной ведомости:

– Сапоги черные… Инвентарный номер сорок два, тире, двадцать три, сорок четыре.

– Все поняла! – Дайнека с готовностью потянулась к ящику. – С этого начинать?

– С этого, – сказала Валентина Михайловна. – По одной вещи выкладываешь и пишешь, потом все аккуратно возвращаешь на место.

Приступив к работе, Дайнека поняла, что Валентина Михайловна – жуткая аккуратистка. Все предметы и обувь лежали в ящике идеально, и у нее не было уверенности, что, записав инвентарные номера, она сможет восстановить этот идеальный порядок.

Тем не менее до конца рабочего дня ей удалось перебрать целых три ящика и не получить ни одного замечания. Немного понаблюдав за Дайнекой, Валентина Михайловна успокоилась и больше не подходила.

В половине шестого, когда до конца рабочего дня осталось тридцать минут, Дайнека открыла большой фанерный сундук. В нем хранился сценический реквизит: жареный поросенок, яблоки, груши и огромный пирог, все – из папье-маше. Еще был кокошник с фальшивыми изумрудами, покрывало из старинного гобелена, резиновый виноград и ваза с вылинявшими поролоновыми цветами.

Под картиной в бронзовой раме Дайнека заметила уголок красного кожзаменителя. Заинтересовавшись, потянула его на себя и вытащила из ящика старомодную сумку. Оглядев ее, сообщила:

– Валентина Михайловна, на ней нет инвентарного номера.

– Дай. – Костюмерша взяла сумку, покрутила, потом сказала: – Пиши: сумка женская, «б» и «н».

– Что это значит?

– Без номера.

– А можно в нее заглянуть?

– Зачем тебе?

– Так…

– Ну, если так, загляни.

Дайнека расщелкнула замочек.

– Здесь деньги…

– Ну-ка. – Валентина Михайловна снова взяла сумочку и вынула десять рублей. – Надо же… Старый червонец. Ты, наверное, и не помнишь таких. А это что? – Она сунула руку в матерчатый карман и вытащила темно-красную книжечку. – Паспорт старого образца.

Дайнека придвинулась:

– Чей?

Начальница открыла паспорт и прочитала:

– Свиридова Елена Сергеевна, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.

Они стали разглядывать фотографию. На ней была хорошенькая блондинка с заколотыми наверх волосами. На вид – не больше семнадцати.

– Как он здесь оказался?

– Не знаю. Наверное, артистка из художественной самодеятельности положила, а потом забыла. Только что-то я не помню такой… – Валентина Михайловна порылась в сумочке, достала спичечный коробок, смятый платок и губную помаду фабрики «Рассвет».

– У меня в молодости такая была. Странно… Давай проверим прописку. – Она полистала паспорт. – Улица Ленина, дом восемнадцать, квартира тридцать четыре. Наша, городская, нужно бы занести…

Дайнека вернулась к ящику, но Валентина Михайловна посмотрела на часы и сказала:

– Можешь идти домой.

Дайнека засомневалась.

– До конца рабочего дня пятнадцать минут…

– Ну и что?

– Вам надо помочь…

– Завтра поможешь. – Костюмерша протянула ей паспорт. – А сейчас иди по этому адресу и отдай. Все-таки документ.

Дайнека взяла паспорт, сняла халат и вышла из костюмерной. Пройдя мимо запасника, где хранились ненужные декорации, спустилась по лестнице и направилась к служебному выходу.

Она вышла через служебную дверь, свернула налево, по диагонали пересекла площадь и оказалась у «сталинки» под номером двадцать четыре.

Восемнадцатый был в двух шагах…

Примечания

1

Подробнее читайте об этом в романе Анны Князевой «Подвеска Кончиты».

(обратно)

2

Контрольно-пропускной пункт.

(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg