«Тени над Латорицей»

Роман

Авторизованный перевод с украинского А. Тверского

Художник Николай Мольс

Павел вспоминает все так отчетливо, словно это было вчера…

Вот идут они по улице. Апрель. Таня одета в светлый комбинированный плащ из искусственной кожи. А на его куртке неисправна «молния», и он, проклиная все на свете, который раз с трудом и подолгу застегивает ее, а она снова и снова расползается в одно мгновение. В конце концов приходится бросить это безнадежное занятие. Куртка нараспашку — и бог с ней, так даже приятнее: весенний холодок охватывает его, и от этого становится весело и озорно.

Таня без умолку рассказывает какие-то смешные истории, перепрыгивая через лужи и все время поглядывая по сторонам. Конечно же ей хочется знать, нравится ли прохожим ее плащ.

«А он такой лохматый, физиономия сизая от бритья, и сопит, сопит. Представляешь, жалобно так говорит: «У меня аденоиды, совсем дышать не могу». А я ему на полном серьезе: «Вы горящую спичку засуньте в ноздрю, все волоски сгорят — и сразу легче станет!»

Да, с нею не соскучишься! На весь вечер хватит.

— Рядовой Онищенко!

…Павел тряхнул головой, очнулся от воспоминаний. Голос сержанта Пименова был негромким, но в нем звучали сердитые нотки.

Онищенко невольно вперил взор в ночную мглу и сжал автомат.

Однако окрест не было никаких признаков чепе. Дышала истомою теплая украинская ночь. Над Тиссой дремали кусты и деревья, увитые и опутанные диким виноградом и поэтому похожие на богатырские шапки или головы. Акации, клены и грабы даже днем едва виднелись из-под густой виноградной листвы, а сейчас и вовсе утонули в сплошной черноте леса.

Глядя на эти живые курганы, на причудливые тени, которые отбрасывали они при лунном свете, Павел вспомнил пушкинского Руслана, сражавшегося с огромной головой богатыря.

— Спишь на ходу? — спросил сержант.

Павел промолчал.

— Гляди в оба! — сказал Пименов, кивая на увитые виноградом деревья. — Здесь для нарушителя лафа!