«Если женщина хочет…»

Вставать в шесть часов утра, если тебе на работу к двенадцати, — себя не любить. Но именно из-за любви к себе Людмила ежеутренне надевала на ноги кроссовки и бежала по краю городского парка на бульвар Станкостроителей, к не работающему лет тридцать фонтану.

Около него она делала три прихлопа — два притопа, наклонялась в стороны и дышала свежим воздухом. На все про все уходил час, а в семь Людмила забиралась в ванну.

Сегодня она добавила в воду мандариновых корок, намазалась до пояса новой маской и залезла в теплую воду. Утром в ванную Людмила Михайловна всегда брала какое-нибудь легкое чтиво: триллер или мистический ужастик. Волнительное — местные газеты или любовные романы — она читала только на работе.

С девяти часов начал названивать телефон. Искусственный голос определителя старательно выговаривал цифры номера звонящего. Людмила выругалась, пытаясь не морщиться в стягивающей маске.

Звонки повторялись каждые полчаса. На третьем, особенно длинном призыве, посвежевшая после процедур, с тюрбаном из полотенца на голове, Людмила подошла к телефону.

— Алло!

— Людмила Михайловна!

— Илья, я просила тебя…

— Мне очень нужны деньги…

— Илья, ты не понимаешь, куда влез, мне страшно за тебя…

Пришлось отставить трубку подальше от уха — Илья орал, разъясняя, куда Людмиле Михайловне следует засунуть свои советы и насколько он, мягко говоря, равнодушен к ее беспокойству о его судьбе.

Людмила даже не стала класть трубку, переждала, пока Илья выдохнется.

— Все сказал? Тогда имей терпение послушать меня тридцать секунд. Ты сам виноват, что вляпался. Ты занялся тем, на что не имел морального права. Это не богоугодное дело, и я не собираюсь тебе помогать, хватит! Чем дальше, тем хуже. Советую тебе поговорить с матерью и честно все рассказать…

Илья сам бросил трубку. Людмила Михайловна сняла полотенце с головы, распушила влажные волосы и пошла готовить завтрак. Вегетарианский, естественно. Илью было жаль, но помочь она ему не могла при всем желании. Парень поставил деньги выше всех ценностей, а это чревато.

С вечера было ясно, что не рассосется и не исчезнет, но все равно легла и понадеялась — авось пройдет.