«Умные сволочи»

Сергей Зверев Умные сволочи

Судьба человечества – в руках человека. Вот в чем ужас.

В. Гжещик

Самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет.

Эпикур

Пролог 1

Их было не меньше десяти. Точное количество трудно определить, поскольку их вообще было трудно увидеть. Облаченные в камуфляж, сливаясь с травой, они скрытно перемещались к заданной цели – одиноко стоящему дому.

Правда, назвать это строение домом язык не поворачивался. Развалины – как после бомбежки. Отсутствовала крыша, окна без стекол зияли чернотой, стены были частично разобраны: кирпич, скорее всего, растаскивало население видневшейся примерно в километре деревушки.

Строение выглядело мрачно в противоположность окружавшему его ландшафту. Густая некошеная трава, купы кустов, вековые дубы кое-где… И звенящая тишина. Но лишь до того момента, как бойцы достигли разрушенного строения и принялись брать его в кольцо. Так же скрытно, как до того подползали к нему.

Все изменилось довольно быстро.

Он оказался у одного из оконных проемов, через который собирался нырнуть внутрь. Вот только сделать этого не успел.

В окне показался паренек. На вид ему было лет тринадцать, в легких шортиках и видавшей виды майке. Паренек ловко перемахнул через подоконник и замер как вкопанный.

Да и было от чего.

Человека в камуфляже паренек заметил не сразу. Тот лежал в траве у самого окна, однако форма хорошо его маскировала. Но когда мальчишка оказался снаружи, человек попытался встать.

Тогда паренек и увидел непрошеного гостя, на миг остолбенел, а затем невольно отшатнулся, упершись спиной в стену.

Человек случайно оказался у этого окна, случайно столкнулся с мальчишкой. Это ни в его планы, ни в планы его коллег не входило. Впрочем, он тут же решил, что паренек не создаст особых проблем.

Он так решил. И напрасно.

Человек поднес палец к губам, как бы приказывая мальчишке не шуметь. А затем улыбнулся, давая понять, что ничего плохого ему делать не собирается.

Он-то не собирался. Чего нельзя было сказать о мальчишке.

То, что дальше проделал парень, с ходу уложиться в голове у взрослого мужчины не смогло.

Парень вдруг ловким движением рук переместил заброшенный за плечи предмет вперед. И от вида этого предмета человек удивленно округлил глаза. Предмет был ему хорошо знаком, а вот то, что он находился в руках у мальчика, было непонятным и неправильным.

Парнишка держал обрез и недвусмысленно направлял оружие на внезапно появившегося перед ним мужчину.

– Ты что? – едва слышно прошептал человек, все еще не веря в то, что так некстати вставший на его пути паренек может принести беду.

Не верил он зря.

Мальчишка, хоть и был так юн, нажимать на спусковой крючок умел. Громкий выстрел разорвал тишину и затихающим эхом растаял вдали.

Маскироваться уже не имело смысла, и люди в камуфляже стали врываться в разрушенное здание с грохотом, выстрелами и отчаянно матерясь. На подступах к зданию их было не менее десяти. В здание попало на одного человека меньше. Тот, кто повстречался с мальчишкой, остался лежать на земле.

Пулей пробитая грудь вздымалась все реже и реже. Он смотрел в голубое небо и, кроме него, ничего не видел.

Ему больше ничего не было нужно.

Он успел подумать, что у него самого растет сынишка, что вот надо же… И на этом все кончилось.

Глаза остались открытыми. В них застыли боль и недоумение…

2

Спустя год двое стояли у моря и смотрели вдаль. Казалось, у них закончился отпуск, и они прощались с бескрайним морским простором. В некотором смысле так и было.

– Мне только что звонили, – произнес он, не оборачиваясь к своей спутнице. – Мы можем вновь приступать к работе.

Она тяжело вздохнула.

– Вижу, тебе этого не очень хочется, – истолковал он ее вздох.

– Не очень, – подтвердила она. – Мне здесь понравилось. Я даже привыкла. К этому морю, солнцу, безделью. И к тому, что не надо делать работу – нашу с тобой работу.

Последние слова она произнесла с нажимом, как бы подчеркивая их значимость.

Он ее хорошо понял.

– Мне тоже здесь нравится. Но деньги уже переведены. А это, как ты понимаешь…

– Это значит, – за него закончила она, – что мы не можем отказаться.

– Мы не можем. Ни отказаться, ни пойти на попятную. Мы можем только продолжать.

Она вновь тяжело вздохнула, не скрывая сожаления.

– Плохо.

– Что плохо? – не понял он и посмотрел на женщину так, словно видел ее впервые.

– Плохо, что не можем остановиться.

Он насупился и хотел ответить: почему же нет, почему мы не можем остановиться? Но затем подумал и решил, что женщина права – они уже вряд ли остановятся.

3

Управляющий был сама любезность. Он принял клиента в своем кабинете, угостил кофе, и пока тот с наслаждением потягивал ароматный напиток, выдворил ожидавшую указаний секретаршу, прикрыл за нею дверь и быстренько вернулся к посетителю.

Улыбка не сходила с его лица.

– Как вам у нас? – поинтересовался он, всматриваясь маслеными глазенками в лицо клиента.

– Обслуживание по-прежнему на уровне, – сделал комплимент посетитель, чем вызвал прилив энтузиазма у хозяина кабинета.

Тот ловко обошел стол, плюхнулся в свое кресло и улыбнулся еще шире.

– Всегда рады. Таким людям, как вы, мы всегда рады.

Посетитель удовлетворенно кивнул. Он был старым клиентом этого банка, притом клиентом при деньгах, которых банк лишаться никак не желал. Управляющий готов был удержать выгодного клиента всеми известными ему способами.

Но этого не требовалось. Клиент уходить не собирался. Более того, сегодня он воспользовался еще одной из услуг, которые предоставлял банк.

Сегодня он абонировал ящик, куда что-то положил.

Управляющий снизошел до того, что лично находился возле клиента при оформлении этой операции.

Потом еще пригласил его к себе в кабинет.

И клиент оценил данный порыв – ответной улыбкой и последовавшей затем репликой:

– Что мне в вас нравится – так это, что вы всегда рады. Именно поэтому я у вас, а не у кого-то другого.

Управляющий понимающе кивнул и принялся пространно рассказывать о планах по развитию банковской системы и конкретно вверенного ему учреждения.

Взмахом руки посетитель остановил собеседника и попытался прояснить волнующий его вопрос.

– Скажите, кроме меня кто-то может вскрыть мой абонентский ящик?

– Ну что вы!.. – гордо вздернул подбородок управляющий и даже готов был побожиться в правдивости своих слов.

– К-хм. – Казалось, посетителя такой ответ не удовлетворил, и, насупившись, он заиграл в руке ключом от этого самого абонентского ящика.

– То есть… – управляющий вдруг запнулся, поняв, что сказал не совсем то, что от него ожидалось.

– К-хм, – вновь протянул свое посетитель, как бы подбадривая собеседника, дабы тот сам отыскал нужный ответ.

Управляющий задумался и как-то робко предположил:

– Я имел в виду, если нет на то специального указания клиента. Но если клиент хочет передоверить выемку содержимого ящика другому, то…

Посетитель оживился, выказывая этим, что управляющий попал в точку. И хозяин кабинета, уже успокоившись, закончил:

– …то здесь нет никаких проблем. Желание клиента для нас обязательно. Вместо вас кто-то придет?

Посетитель задумался. Решение давалось ему с трудом. Он долго размышлял над этим вопросом и все же ответить на него не мог.

Но он уже был в банке, уже абонировал ящик. И кое-что туда положил. А следовательно, необходимо принять решение.

– Х-м, – натянуто выдохнул он, – может сложиться такая ситуация, что я не смогу появиться в банке. И придется это сделать другому.

– Понятно, – уверенно заявил управляющий, хотя на самом деле ему сие особо понятным не было: какая такая ситуация может сложиться у его постоянного клиента?

Но делиться своими сомнениями он не стал. Напротив него сидел клиент. А клиент, как известно, всегда прав.

– Не волнуйтесь, сей момент мы все оформим, – заверил он посетителя, удерживая на лице дежурную улыбку.

Человек сжал в руке ключ с номерком. Он принял решение. И оно не показалось ему таким уж неверным.

Часть 1 Паутина Глава первая

1

Первой ее мыслью было – что за ерунда? Вторая не замедлила явиться следом – наверное, показалось. В последнее время она слишком нервничала, слишком часто впадала в состояние, которое иначе как депрессией и не назовешь. Поэтому вторая мысль, казалось, была ближе к истине.

Однако в следующее мгновение пришлось констатировать, что это не так.

Раздался детский крик, следом послышался плач – и она поняла, что ничего ей не показалось. Что несколько секунд назад она на самом деле слышала выстрел, и вот как результат – плач ребенка. Не очень хороший результат. А потому она не стала больше прислушиваться к своим мыслям, оставила дверцу машины открытой и бросилась к соседнему дому.

Калитка была распахнута, а представшее ее глазам зрелище нельзя было назвать приятным.

Мальчик лежал на крыльце, поджав под себя ноги, и тихонько скулил. После громкого возгласа сил на крик у него не было. Возле крыльца валялась охотничья двустволка, рубашка мальчишки в области предплечья набухла от крови, – и женщина моментально эти два обстоятельства соединила воедино.

– Надо же, – выдохнула удивленно она и уже бегом бросилась к мальчику.

Тот никак не мог успокоиться, все елозил по бетонному крыльцу, и женщине пришлось с силой прижать того к себе и властно прикрикнуть:

– А ну успокойся!

После этого мальчишка затих. Правда, ненадолго. Как только она принялась осматривать паренька, тот вновь задергался, намереваясь выскользнуть из ее рук.

Рана была лишь на предплечье. Других она не нашла и несколько успокоилась. Рана была не смертельной, однако парнишка терял кровь, и следовало поторопиться.

– Где твои родители? – тихо спросила она, разрывая у мальчика рукав рубашки и пытаясь по-быстрому наложить на рану подобие повязки.

– Н-ету, – заскулил мальчишка, стискивая зубы и по-прежнему дергаясь.

– А ружье? – не унималась она, продолжая возиться с раной.

– Я нечаянно, – прошамкал губами паренек и вдруг громко заплакал.

«Вот черт, – бросила самой себе она. – Взять бы твоих родителей за одно место да хорошенько тряхнуть, чтобы знали, как хранить оружие».

– Ну держись, стрелок, – успокаивающе сказала она и подхватила парня на руки.

День начинался не совсем так, как ей хотелось. А вот что он ей в конечном счете должен был принести… Этого, пожалуй, она даже в самых смелых фантазиях не смогла бы представить.

2

Стук в дверь раздался около девяти вечера. Она никого не ждала, никого не хотела видеть и поэтому не торопилась открывать. Она вообще не торопилась. Продолжала лежать на диване, смотрела на яркий огонь в камине и маленькими глотками смаковала вино из глубокого бокала.

Стук повторился.

Она грустно вздохнула, поставила бокал на пол рядом с диваном и посмотрела на дверь в надежде, что стучать больше не будут и ничто не потревожит ее покой.

Не получилось…

На этот раз в дверь ударили сильней.

– Ну надо же, – раздосадованная, она вскочила на ноги.

Длинные пряди волос упали на плечи, холодно блеснули голубые глаза.

– Здрасте, – слегка поклонился человек, когда она открыла дверь.

Мужчине было под сорок. Приветливое лицо, густые с проседью волосы, одежда вполне демократичная – шорты и белоснежная футболка навыпуск.

Мужчина держал цветы и бутылку дорогого коньяка. И это не совсем гармонировало с одеждой незваного гостя. Разве что с приветливым лицом.

– Ну, здрасте, – нехотя согласилась она и прищурилась. Попытка выскрести из закромов своей памяти заявившегося к ней успехом не увенчалась.

Мужчину она не знала и, соответственно, не могла понять, по какому поводу тот нанес ей визит, да еще в таком прикиде.

– Мы с вами не встречались, – пришел ей на помощь человек и тут же поправился: – Еще не встречались. Я ваш сосед. Зовут меня Николай. А фамилия – Тишков. Разрешите?

Она из вежливости отступила в сторону, хотя ей хотелось сделать совсем иное – тут же попрощаться и захлопнуть перед визитером дверь. Она не хотела никого видеть, и соседа в том числе, тем более незнакомого.

– Мы купили здесь дачу неделю назад. У Марфы Игнатьевны, – пояснил сосед, по-хозяйски окидывая гостиную взглядом.

Вот Марфу Игнатьевну она помнила. Милая старушка, похоронившая с год назад старика. И теперь она поняла, что за сосед к ней явился.

Старушку забрал к себе ее сын. Увез куда-то далеко – где сам жил. А дача стала не нужна. Ее и продали. Получается, вот этому мужчине, с которым она не успела еще познакомиться. Но, кажется, теперь ей предстоит это сделать.

Стало понятным, почему он пришел. И почему у него в руках розы и бутылка дорогого коньяка.

– Мы уже здесь неделю, но так и не познакомились, – Тишков остановился возле столика и поставил на него бутылку, цветы оставил в руке. – И я не думал, что придется это делать при таких обстоятельствах.

Он подошел к хозяйке дома и протянул букет.

– Спасибо вам за сына. Вы ему помогли, отвезли в больницу…

Он пребывал в волнении, запнулся.

– С ним все нормально? – спросила она, принимая цветы.

– С ним все хорошо. Врачи говорят, что я уже завтра смогу его забрать. Вы извините… Но, ей-богу, я всегда закрывал ящик, в котором хранилось охотничье ружье, на замок. Как я мог в этот раз забыть?

– Никаких проблем, – она взяла вазу, поставила в нее букет и отнесла на журнальный столик.

Пострадавший из-за своей беспечности мальчишка не особо отнял у нее время. Она сегодня пораньше приехала на дачу, чтобы прибраться к приезду сынишки. Тот возвращался из лагеря отдыха, и они собирались остаток его каникул и ее отпуска провести вместе на даче. Она успела отвезти раненого мальчишку в больницу, не стала там задерживаться и вернулась на дачу. Вполне успешно справилась с уборкой, встретила сына, привезла его сюда, и теперь тот спал на втором этаже.

– Вы часто оставляете своего сына одного? – заполняя затянувшуюся паузу, спросила она.

– Приходится. Знаете, работа такая. Да он и привык. К тому же никогда без спросу никуда не лазил. А тут… Наверное, потому что сидит дома один. Тут на дачах сейчас много детей, я приметил. А у него что-то не получается подружиться.

– Без присмотра вам бы не стоило впредь его оставлять, – заметила она.

– Мы приучаем его к самостоятельности. Он большой. И ему придется часто быть одному.

Да уж, большой. Настолько, что из любопытства вытаскивает ружье и по чистой случайности ранит себя. Хорошо, хоть не в голову выстрелил.

– А вы… – он сощурился, вопросительно глядя на женщину.

И она правильно его поняла.

– Алина. Меня зовут Алина.

– А, ну да! – спохватился он, словно ее имя знал, но успел подзабыть. – Алина… А вы, Алина… – он вновь обвел взглядом гостиную и после этого закончил фразу: – …тут одна?

– Я здесь с сыном, – ответ был коротким, вопрос гостя был ей неприятен, она вообще не желала говорить о себе и своей семье.

– Ну да, – согласился Тишков, словно иного и не ожидал услышать. – И сколько вашему сыну?

– Ему тринадцать. И он сейчас спит у себя в комнате на втором этаже, – она произнесла это так, будто указывала, что принимать гостей сейчас не совсем подходящее время.

Но мужчина уходить явно не торопился.

– Значит, они ровесники, – как-то довольно сделал вывод он.

– Кто ровесники?

– Мой мальчишка и ваш сын. И это хорошо, – приободрился в следующее мгновение Тишков. – Я к тому, что они могли бы подружиться, – поспешно улыбнулся визитер. – Вы не собираетесь уезжать отсюда?

Он посмотрел на женщину так, словно готов был в следующую минуту, если бы ответ его не устроил, молить ее на коленях остаться тут.

– Х-м, – буркнула она и нехотя сказала: – Ну, мы собираемся тут пробыть какое-то время. Отдохнуть.

Мужчина повеселел. Он прошелся по гостиной, подошел к секции, окинул взглядом ее содержимое и обратил внимание на один из предметов.

Алина стояла у журнального столика и не сразу поняла, что так заинтересовало гостя. И почему он остановился у секции.

Тишков наконец сказал:

– Простите. Тут на фотографии с вами…

– Это мой муж. Он погиб. И я не хотела бы на эту тему говорить.

Она отвернулась, а затем сама заходила по гостиной.

– Простите, – Тишков смешался, потом затоптался, переминаясь с ноги на ногу, и наконец робко сдвинулся с места, еще сам не зная, как дальше поступить. – Я не хотел…

– Выпьете? – она остановилась у столика и протянула руку к бутылке, которую он принес.

Тишков покачал головой. И уже на словах категорически отказался от такого предложения:

– Нет, нет. Этот коньяк вам в подарок. То есть это, конечно, не значит, что вы не можете его открыть. Просто я не хотел бы, чтобы вы это делали ради меня.

– С чего вы взяли, что я собираюсь делать что-то ради вас?

– Да? – Он удивился резкости ее слов, замялся, посмотрел на свои часы и заторопился: – Ну, тем не менее… Мне пора. Там жена у меня осталась одна. После случившегося она несколько не в себе. А я это… – Он подошел к дверям, остановился и, словно бы раздумывая над принятием решения, с расстановкой произнес: – А я, знаете ли, хотел пригласить вас завтра к нам. На ужин. Моя жена очень просила вас прийти. И как соседей, и как… Ну, вы помогли нашему сыну. Завтра я его забираю из больницы. Врачи сказали, что с такой раной он вполне может долечиться и дома. Вот…

Он вопросительно посмотрел на женщину.

Алина не спешила с ответом. Она уже давно не ходила в гости. И не собиралась этого делать в ближайшем будущем. Видеть ей никого не хотелось. И этот мужчина не был исключением.

Тишков словно уловил ее мысли.

– Жена очень просила, – повторил он. – Никого не будет. Просто ужин. И дети познакомятся. А?

– Хорошо, – выдохнула она, как марафонец, пробежавший свою дистанцию.

Глаза Тишкова благодарно заискрились. Он открыл дверь и, прежде чем закрыть ее за собой, уже твердым голосом сказал:

– Я зайду за вами.

Эта твердость поразила ее. После просительных, неуверенных ноток, казалось, твердости в голосе у этого нерешительного мужчины вообще не могло быть. Однако нате-ка вам.

Тишков оставил после себя запах дорогой туалетной воды.

И что-то еще. Что-то было еще, чего она сразу не смогла понять.

Алина прошла к дивану, села и уставилась на играющий языками пламени огонь в камине. Она подняла с пола бокал, допила вино и только после этого поняла – что.

Алина попыталась вспомнить лицо визитера, но, как ни старалась, у нее ничего не получалось. Перед мысленным взором всплывали шорты, майка и седина – а вот лицо…

Это ей не понравилось.

А затем раздался телефонный звонок. И она еще больше нахмурилась. Звонка она также ни от кого не ждала.

3

Она не успела еще и слова сказать, как нетерпеливый голос прорвался через эфир, опережая ее:

– Алька?

– А кто же еще? – хмыкнула она, поудобнее устраиваясь на диване. Звонил брат. И, зная его, она приготовилась к продолжительной беседе.

– Привет, малышка.

– Привет. И что случилось?

С братом она виделась на прошлой неделе, тот улетал куда-то по своим делам и обещал вернуться не раньше чем через месяц. Однако если он ей позвонил, следовательно, у него что-то изменилось.

– Хм, – осторожно выдала трубка. – Ну ты уж сразу – и случилось. Могла бы хотя бы для начала поинтересоваться, как здоровье.

– Ну и как здоровье? – без интереса спросила она и тоскливо посмотрела на пустой бокал.

– А здоровье ничего, – оживился собеседник.

– И это все, что ты хотел мне сообщить?

– Слушай, сестричка, ты опять мне активно начинаешь не нравиться, – тоном отца произнесли на другом конце провода.

– Я же спросила о здоровье, – напомнила она ему.

– Ха. И это все?

– А что еще?

– Ну теперь спроси, как дела? – подсказал он ей.

– Ну и как дела? – голосом прилежной школьницы повторила она.

– А вот здесь есть маленькие нюансы, – доверительно поведал он. – Я завтра прилетаю. И хочу наведаться к тебе. Ты будешь на даче?

Она никогда не вмешивалась в дела брата. Тот также не считал нужным посвящать ее в них. Теперь, как видно, решил изменить традиции. Значит, на то были причины. И довольно веские. Уж она-то в том не сомневалась.

– Ты должен был приехать через месяц, – напомнила ему Алина.

– Я же говорю – нюансы, – оскорбленно повторил он, будто она его до этого не слушала. И словно опомнившись, осторожно спросил: – У тебя все в порядке?

– У меня сегодня был трудный день. Вернулся из лагеря Алексей. Пришлось к его приезду несколько прибраться.

– Алешка? Отлично. Я рад буду его увидеть, соскучился, – разоткровенничался братец, а затем скоренько вернулся к прежней теме: – Так ты завтра будешь на даче?

– Когда приедешь?

– Вечером. А что? Ты вроде бы в отпуске. Или я что-то упустил?

– Ты ничего не упустил. Просто меня пригласили на ужин к себе соседи.

– Соседи? – собеседник не на шутку удивился. – Какие еще соседи?

– Новые. Они поселились в доме Марфы Игнатьевны.

– Хм, – задумчиво протянул оппонент. – И когда это, интересно, ты успела познакомиться?

– Да вот успела. Так уж получилось.

– Ну-у, – недоверчиво протянул братец, а затем бодренько продолжил: – Ладно. Я все равно приеду. Мне очень нужно. А тебе я мешать не буду. Ты можешь идти к соседям – я побуду дома.

– Что-то ты недоговариваешь, – усомнилась она.

– Ладно, малышка. Приеду – расскажу.

Он, как заведено, поинтересовался погодой, вспомнил общих знакомых и после этого попрощался.

Она положила трубку и уставилась на бутылку коньяка. Коньяк был французским и, как знала она, дорогим. Открывать бутылку ей стало отчего-то жаль. Не часто ей дарили такие напитки. И так же не часто она таковые употребляла. А если честно, и не помнит, когда то было. Да и было ли вообще?

С некоторых пор она могла думать лишь о немногих вещах и совсем о немногих людях. Об Алешке. Пожалуй, о брате. Ну и естественно…

Да, это было естественно.

Она почувствовала, как кольнуло сердце, и быстро вскочила на ноги. Отнесла коньяк в бар и вытащила оттуда початую бутылку вина.

Вино было относительно дешевым, и она могла его поглощать без сожаления.

Алина вернулась к дивану, наполнила бокал и уставилась в камин. Была середина лета. Но она топила камин, несмотря на жару. Огонь успокаивал, насколько возможно, и создавал иллюзию внутреннего тепла.

Сейчас языки пламени медленно угасали.

«Вот так и жизнь, – подумала она, – медленно, но неотвратимо угасает. Если не поддерживать огонь. Если не поддерживать жизнь».

Ее жизнь сейчас поддерживал только Алешка. Ну и, пожалуй, воспоминания.

Она удобно устроилась на диване и пригубила вино.

Сегодняшний день был на самом деле какой-то сумбурный. Алина устало закрыла глаза.

О будущем она с некоторых пор не думала. Она жила прошлым. Она жила настоящим. Третьей категории времени для нее не существовало.

Следующий день привнес коррективы и заставил ее вновь задуматься и о будущем.

Глава вторая Косарев

1

– Ну и что ты тут расселся, чмошник недоделанный?!

Широкая массивная грудь, широкая мясистая физиономия нависли над столиком. Промахнуться просто невозможно. Было бы только чем запустить в цель.

Я тяжело вздохнул, поняв одно – будут бить. И если бы этот громила был один. Увы. Через два столика расположились менее крупные, но все равно вполне внушительной комплекции возбужденные алкоголем дружки этого питекантропа.

Сидевшие по бокам мои подружки как-то попритихли. До этого они сотрясали стены кабака хмельным хохотом, пытаясь приобщить и меня к своему горлопанству, чем и вызвали внимание трех мужланов. Те ударно поглощали водку и завистливо поглядывали в мою сторону – дескать, явился, падаль, один с двумя бабами, а у нас, понимаешь, ни одной.

В конце концов один не выдержал и двинулся ко мне. По всей вероятности, намеревался вышвырнуть меня из заведения, а моими подружками после этого активно попользоваться. Ну, со своими ребятишками, конечно.

Мои девчонки лишь на некоторое время выпали в осадок, а затем повели себя очень даже энергично.

– Пошел вон, сперматозоид бешеный, – выдохнула одна, пьяно икнув.

– Иди со своими дружками подрочи, – выдала вторая и захихикала.

«Так-с, – отметил я про себя, – бить точно будут. Вопрос в том – как долго». По тому, как стали подниматься из-за столика дружки питекантропа, я умозаключил, что разминкой дело не закончится.

– Чё, чё?! – вылупил от удивления глаза мужлан и невольно приосанился, выпячивая грудь.

«Да, – в который раз подумал я, – промахнуться тяжеловато. Вот только предмет нужен весомый. Кулаком такую грудину пробить будет проблематично».

– Не, вы чё там пропукали, я не понял?

– А он глухой, – подытожила одна из моих подружек.

– И, наверное, слепой, – предположила вторая. – Заплутал малость.

– Да я вам в жопу сейчас вдую, – совсем озверел питекантроп от такой наглости, призадумался, нервно раздувая ноздри, а затем, видимо не найдя лучшего сексприменения своему детооргану, повторил: – И еще потом туда же.

– А это не слишком? – встрял в дискуссию я, выразив таким образом сомнение в заявленных возможностях данного субъекта.

Тот аж позеленел.

– А ты вообще варежку прикрой, козел, бля, в натуре…

И еще с пяток слов в том же духе.

Боковым зрением я подметил, как два дружка потихоньку подбираются к нашему столику. А рядом сидевшие посетители в это время совсем не потихоньку, а, я бы сказал, очень даже шустро стараются покинуть тревожный пятачок.

«Пора», – решил я про себя.

На бармена рассчитывать было нечего. Он уже забаррикадировался у себя за стойкой. На охрану тоже. Та, сгруппировавшись у входных дверей в кабак, что-то обсуждала, вероятнее всего, вмешаться или подождать, пока из меня сделают бифштекс, а затем этот бифштекс без лишних проблем вынести вон. И, судя по их бездействию, возобладало второе.

Ну и ладненько. Ну и фиг с вами. Сами постараемся. Только вы после этого не обижайтесь.

– А на-ка, – с чувством выдал я и от души пнул питекантропа в пах ногой.

Тот не ожидал от меня такого подвоха. Наверняка считал, что я его сейчас на дуэль буду вызывать, перчаткой по щечкам хлестать. А вот не такой уж я милый мальчик.

Мужлан взвыл и попытался сложиться пополам. Закончить данный маневр я ему не позволил. Подхватив со стола бутылку, без зазрения совести въехал ею снизу вверх в широченный подбородок.

Не промазал.

Бутылка треснула. Чёй-то хрустнуло у этого умника, однако он удержался на ногах. Здоровый, стервец, оказался.

Я шустро вскочил на ноги и скорехонько сориентировался в обстановке.

Двое были рядом с явным намерением поддержать своего дружка.

Но не успел я что-то предпринять, как получил удар в челюсть, а затем второй урод въехал мне по черепушке чем-то тяжелым – при последующем рассмотрении это оказалась пепельница.

На некоторое время соображаловка отказала мне, перед глазами заплавали радужные круги, и интерьер кабака пошатнулся.

Наверное, мне пришлось бы туговато, если бы не мои подружки.

Они вскочили на стулья и, издав душераздирающий клич племени апачей, прыгнули на спины ничего не подозревавших противников, уж точно не ждавших таких действий со стороны слабого пола.

Пришлось им за это поплатиться.

Оседлав мужиков, обе девицы начали молотить их по загривку кулачками.

Я сделал несколько восстанавливающих дыхание вдохов, сжал виски ладонями, мотнул головой и понял, что могу продолжать бой.

Со всего размаху въехав по кумполу продолжавшему держаться на ногах питекантропу, который даже начал приходить в себя, я двинулся дальше. За спиной я услышал грохот и понял, что питекантроп наконец дисциплинированно завалился на пол.

Одним меньше. Пора мне заменить девчат. А то как-то даже несолидно.

Девчонки слазить с мужиков не желали. Обхватив их ногами за туловище, а руками за шею, они разгоряченно выкрикивали непотребные слова, не забывая при этом пощипывать, постукивать и подергивать головы супостатов.

Мужички вели себя неадекватно. Первый пытался сбросить с себя воительницу довольно тривиальным способом. Он крутился на месте, матерясь и норовя отцепить от себя неожиданно свалившуюся ему на спину прекрасную даму.

Второй пытался освободиться более действенным способом. Он крякал и норовил перебросить девчонку через себя. Получалось у него получше, чем у первого. По крайней мере, он уже расцепил на своей шее руки наездницы и теперь намеревался произвести окончательное действо – швырнуть девчонку как можно дальше.

Пришлось заняться в первую очередь оным индивидом.

Бац! Кулак въехал в живот.

Хрясь! Все тот же кулак, не мешкая, состыковался с физиономией поганца. Моя подружка пискнула и вовремя отлепилась от сего типчика. Потому как типчик, в результате уже третьего свинга, полетел спиной на ближайший столик. Очень так хорошо полетел, снес с поверхности стола посуду и с грохотом свалился на пол.

– Маша – я тут! – громко сообщил я своей второй подружке.

Та все поняла. Долбанула напоследок мужлана кулачком по башке и ловко соскочила на пол, затем отскочила в сторону от греха подальше.

– Убью суку!!! – заголосил от обиды освобожденный индивид и дико завращал глазами, отыскивая ненавистный объект.

– Я здесь, милый, – нежно поведал ему я, посылая ногу вперед.

Мужлан замахал руками, пытаясь после удара удержать равновесие.

– Тебе мало? – выдохнул я и вторично вломил субъекту ногой.

Туша грохнулась на пол и покатилась, сметая стулья.

– Вот и ладненько, – переводя дыхание, сообщил я. – Вот и погуляли. Славненько так погуляли.

Пока я восстанавливал дыхание, обстановочка в кабаке изменилась.

Охранники все же к чему-то пришли в процессе своего обсуждения. Сами не полезли в драку, а вот других товарищей позвали.

В кабак в спешке вбегали люди в камуфляже.

Я тяжело вздохнул. Н-да. Вот сейчас, кажись, начнется самое веселенькое.

Долго мне ждать не пришлось.

Меня быстренько скрутили, ткнули мордой в пол, а я даже не стал сопротивляться, потому как знал – для здоровья это вредно. Людей в камуфляже было намного больше, чем разъяренных алкоголем мужиков. Причем у камуфляжников в руках были дубинки и кое-что посерьезнее. Так что уж лучше полежать и понюхать кафель.

Зато мои девчата наплевали и на этих ребятишек. Они в унисон заголосили, чтобы их не смели лапать, а одна даже страшным шепотом сообщила, что имеет честь быть дочерью мистера Путина, посему уж что будет наглым, не въезжающим в обстановку «ментам», ей даже страшно теперь представить. В общем, она умывает руки.

«Наглые менты» отнеслись к родственным связям моей подружки довольно прохладно. Пробурчав, что именно такую дамочку им и надо до комплекта, они принялись вытаскивать моих подружек из кабака.

Лежа на полу, я слышал удаляющиеся женские голоса, когда они почти затихли, меня подняли с пола и, заломив за спину руки, подтолкнули к выходу.

На улице мои дамочки сменили пластинку и на глазах любопытной публики, коя столпилась у входа, наблюдая за процессом выброса деструктивного элемента, заверещали, дико хихикая, что их нагло щупают и притом так похабно, что они «щас кончат».

«Так-с, – подумал я. – Ох, и долго будут нас мурыжить. Если, конечно, пустить это дело на самотек».

Последнее я делать не собирался.

Меня и моих подружек бросили в одну машину. Троих, которых выволокли следом за нами из кабака, швырнули в другую. Эти трое выглядели похуже, чем мы. И душевно, и физически.

До отделения я решил помалкивать. А уж там…

2

Там первым делом я представился бойцом спецподразделения ГУВД столицы и потребовал телефон. На меня покосились с подозрением, затем с недоверием, а потом все же решили исполнить просьбу. На всякий случай.

Я вызвонил майора Довлатова, сообщил о своих трудностях, на что услышал: «Чтоб тебя» – и обещание скорого приезда в отделение, где меня держали.

Довлатов появился через полчаса. Крепкий, ростом под метр восемьдесят, седой, хотя ему не стукнуло даже сорока, он окинул меня скептическим взглядом, недовольно покачал головой и отправился куда-то наверх разбираться.

Через час меня и моих подружек выпустили из отделения.

– Вот только мне тебя и твоих проблем не хватало, – проворчал Довлатов, провожая меня до выхода из здания.

– Ящик коньяку? – предложил я свою обычную таксу.

– Угу, ящик, – буркнул майор. – Вали отседа пока. Сиди дома и не суйся никуда, ради бога. Потом решим…

Последнее Довлатов произнес со значением и быстренько исчез в отделении.

А я, подхватив подружек, так же быстренько двинулся к проезжей части ловить такси. Нечего, знаете ли, судьбу испытывать.

А как все хорошо начиналось. Я имею в виду сегодняшний день… С утра я поехал за город и на небольшом озере позагорал в гордом одиночестве. Затем вернулся домой, полный энтузиазма и желания культурно провести вечер. Иными словами, сходить на какой-нибудь концерт либо посетить эксклюзивную тусовку, вполне культурненько познакомиться с культурненькой же дамочкой и опять же культурненько с мужской приятностью уже с нею добить остаток суток.

Едва я так решил, как в дверь ко мне позвонили, а затем, после того как я неосмотрительно дверь-то открыл, вломились две мои старые пассии. И я понял, что о культурном времяпрепровождении стоит забыть.

Сначала посидели у меня дома. Дамочки ударно поглощали винцо, не забывая попутно подливать и мне. Затем, на мое бухтение о культуре, заявили, что знают только одно такое место – то бишь в смысле оной самой культуры. И что следует незамедлительно сие место посетить. Как понимаете, культуру в массы нес этот самый кабак.

Ну да ладно! В результате всех перипетий я вновь оказался дома. Только утреннее прекрасное настроение исчезло без следа. Болела голова – от возлияний и удара пепельницей. Распухла разбитая губа – короче, завидная программка имела место сегодня у меня вечерком.

– Будем лечить, – заявила одна из моих подружек, усаживая меня на диван и окидывая изучающим взглядом.

– Всеми имеющимися подручными средствами, – добавила другая.

Подручными средствами были: йод, бинт, лед, холодная вода. А также – водка. А также – разгоряченные обнаженные женские тела.

Последнее оказалось наиболее действенным.

Как я заснул, не помню.

Но зато могу сказать, как проснулся. Сие произошло совсем не по моей воле.

3

Голова готова была разлететься на части, словно некий диверсант заложил добрую порцию взрывчатки. Когда я разомкнул веки, то понял, что диверсант тут ни при чем. Надрывался звонок у входной двери – настойчиво, не смолкая, отдаваясь тревожным эхом у меня в голове. Я болезненно поморщился.

«Ну и нализался же ты, братец», – укорил я себя и стал вытаскивать из-под тел моих сексапильных див руки.

Девицы были не хилого десятка, и пришлось поднапрячься, чтобы освободиться.

Дамочки недовольно заворочались, сменили положения тел на ложе, однако глаза не разомкнули, продолжая спать и игнорируя непрерывный трезвон в дверь.

Помахав руками, разминая их (красавицы мои таки их отлежали), я неторопливо поднялся, сунул ноги в тапочки, хотел было двинуться из комнаты, но вовремя притормозил.

Я был совершенно гол, а в тапочках выглядел – просто обхохочешься.

Бросив быстрый взгляд на ворох одежды возле дивана, я прицельно выделил свои брюки и шустро их подхватил с пола.

На ходу застегиваясь, я пошлепал в коридор.

– О! – услышал я восхищенное, едва открыв дверь и представ перед визитером. – Хорош, гусь… Вместо того чтобы заниматься общественно полезным трудом, жрем, значится, водку и трахаем баб. Поздравляю.

– У меня отпуск, – обиженно процедил я в ответ, глядя на одухотворенное лицо майора Довлатова.

– А-а, – понимающе протянул тот. – Тады да. Тады понятно. На то и отпуск, чтобы громить кабаки и их посетителей.

– Это кто громил? – напыжился тут же я. – Я как раз наоборот. Я, можно сказать, пытался безобразие прекратить. И мне вообще-то удалось.

– Может, перечислить в порядке списка принесенный ущерб ресторану? – прищурился Довлатов.

– А чё? – изумился я. – Счет предъявили?

– Очень длинный, – и майор как-то беспредметно взмахнул рукой, что могло указывать на бескрайность этого самого счета. – Так перечислить?

– Это надолго?

– Пожалуй, время займет.

– Тогда входи, – приговоренно отступил я в сторону. – Раз долго…

– Это правильно, – согласился Довлатов, по-хозяйски входя в прихожую. – А то я уж думал, что мы так и будем стоять…

Я закрыл за гостем дверь. Тот сбросил с себя обувь и посмотрел на меня. Насмешки в его глазах я уже не видел. Было в них нечто другое. Усталость, озабоченность, тоска. Всего понемножку. И, встревоженный таким коктейлем чувств, я невпопад пробубнил:

– Я все возмещу.

– Прикрой-ка варежку, – обиделся майор, заглянул в комнату и констатировал: – Так. Тут мы не поговорим.

– У меня есть кухня, – напомнил я.

– Ну? – не поверил наигранно Довлатов.

– Ага. И там никого нет.

– Во, – обрадовался майор. – Это нам подходит.

На кухне Довлатов сразу же уселся за стол, и едва я было двинулся к плите, как властно меня остановил:

– Не суетись. Мне ничего не нужно. А ты – подождешь. Так что сядь.

Я внимательно посмотрел на майора. Н-да. Веселости как не бывало!

– Что-то случилось? – спросил я, усаживаясь напротив.

– Можно сказать и так. Можно сказать, что случилось.

– Это как-то связано со вчерашним? – робко полюбопытствовал я.

– Да при чем здесь твое вчерашнее?! Тоже мне событие – разбил несколько рож.

– Ну да, конечно, – поник я. – Всего-то. Мелочь.

– Но, – тут же многозначительно поднял палец Довлатов. – Услуга за услугу.

После этого майор заговорщицки оглянулся, недобро покрутил головой, словно пытаясь обнаружить схоронившегося супостата, приподнялся и закрыл дверь на кухню – испугался, что мои спермовыжималки неожиданно проснутся и, навострив ушки, проникнут в тайны, коими владел майор и в кои в той или иной степени хотел посвятить и меня.

– Ты ведь у нас теперь частный сыщик, – утвердительно проговорил Довлатов.

Я незамедлительно принял серьезный вид и поправил майора:

– Неправильно. Я занимаюсь розыском должников.

Довлатов удивленно посмотрел на меня, будто увидел впервые, затем задумался и уже уверенно заключил:

– Какая, к херу, разница.

Х-м. Я вообще-то разницу в этом находил. Я не следил за неверными супругами и супружницами, не собирал на кого-то компромат, не… Ну, если кто еще не знаком со мной, вкратце сообщу.

Розыск должников – это моя специальность. То, чему я посвятил себя в настоящее время. В мою задачу входит не только разыскать должника, но и вернуть долг. Я берусь за такие дела, которые уже считаются «дохлыми». И без лишней скромности могу сказать, что до сих пор не знал поражений. У меня свои методы. Я не использую утюги, цепи и щипцы. Мой метод – психологическая обработка дебитора. У каждого человека свои слабости, свой мирок; если с должным умом вторгнуться в него и с терпением поработать, то можно добиться всего.

Последние мои два дела были отчасти схожими. Заказчики Хан – владелец казино, а затем Родов – крупный воротила хотели отыскать нужных им людей. И тот, и другой по окончании вверенных мне поручений отдали Богу души. Померли ребятки, и в этом им помогли. Из чего вытекает, что иногда следует подумать – так ли уж нужно искать должника, каким бы он ни был. А то ведь – отыскать отыщешь, а проку-то, ежели после этого тебя отправляют в мир иной.

Передо мной сидел майор Довлатов, заместитель командира группы спецназа, под началом которого я в свое время служил. Он что-то от меня хотел, и вспомнив двух своих последних заказчиков, я как-то мигом погрустнел. Я не желал продолжать цепочку смертей обратившихся ко мне. А уж своему бывшему командиру железно не хотел зла.

Я хотел, чтобы он жил и бодрствовал. И в меру сил помогал, когда я его попрошу. За обычную таксу – ящик коньяку.

– Ну, если я тебя напрягаю в чем-то, – как-то вмиг помрачнел Довлатов, увидев мое поскучневшее лицо, – то я никоим образом…

– Если я могу тебе в чем-то помочь…

Я развел руки в стороны – дескать, я к твоим услугам полностью и без остатка. Не говорить же майору о последних заказчиках, отправившихся в загробный мир. А просто отказываться – и того хуже.

– Можешь, – убежденно заявил Довлатов, вытащил из кармана брюк носовой платок и провел им по лбу, убирая появившиеся бисеринки пота. – Мне нужен сыскарь. И притом со стороны. Ты на эту роль как раз подходишь.

– Ага, – согласился я.

– Ты сыщик. Ты со стороны. И я тебя хорошо знаю. Так что полный комплект.

– Может, все же чайку? – решил я несколько притормозить ход беседы, однако Довлатов пресек мои намерения на корню.

– К черту, – отмахнулся он. – Дело дрянное. И очень запутанное.

– Очень?

– Очень. Иначе я бы к тебе не приперся.

Я посмотрел на Довлатова и понял, что так и есть. Лицо у майора было угрюмым и озабоченным. С таким лицом просто на посиделки не приходят.

Глава третья

1

Сначала она хотела пройти мимо этой комнаты, дверь в которую оказалась приоткрытой. Ей нужно было дальше – в самый конец коридора, где находилась входная дверь дома. Однако она остановилась: из комнаты лился тусклый свет, и ей показалось, что она услышала внутри шорох.

Поколебавшись с секунду, она раскрыла дверь и негромко позвала:

– Алексей?

Зов утонул в глубине комнаты.

За ее спиной слышались приглушенные голоса, а вот здесь, в этой комнате, царило безмолвие.

На всякий случай она еще раз позвала своего сына, хотя уже и поняла, что его тут нет, – если бы он был, то непременно откликнулся.

Впрочем, Алина не намеревалась сейчас отыскать сына. Просто она находилась в чужом доме, в гостиной остались взрослые, а ее Алексей с сыном хозяев этого жилища где-то гуляли. Услышав шорох из комнаты, она подумала – не здесь ли? И хотя она была спокойна за сына, в том числе и насчет его подобающего поведения в чужом доме, но мало ли?

Комната была пуста. И она решила, что шорох ей померещился.

«Совсем ты плоха, старушка», – посмеялась она над собой, хотела было продолжить свой путь, но взгляд ее задержался на столе, и она замерла на месте.

Свет от настольной лампы освещал стопку сложенных листов ватмана. Но не они привлекли внимание Алины. К штативу лампы была прислонена фотография, и вот на ней-то и остановила свой взор женщина.

Стол находился метрах в трех от нее, фотография была девять на двенадцать, но тем не менее Алина изображение разглядела, и что-то в нем ей показалось… пожалуй, настораживающим. Алина подошла к столу.

Снимок был сделан с высоты, скорее всего, с вертолета или низко летящего самолета. И на нем был не очень отчетливо зафиксирован ряд зданий, одно из которых ей показалось знакомым.

Она нахмурилась, взяла снимок и поднесла поближе к глазам. Теперь она готова была поклясться, что это именно то здание, о котором она подумала.

Она перевела взгляд на листы ватмана, лежавшие на столе.

С верхнего листа на нее смотрело лицо среднего возраста женщины. Задумчивое, с ранними морщинками на лбу. Это была жена хозяина дачи.

Из-под верхнего листа ватмана выглядывал уголок другого листа. Она машинально приподняла портрет жены Николая и невольно в очередной раз нахмурилась.

Следующий лист не был чертеж какого-то здания. Она не успела разобраться в чертеже и понять – что это. Раздавшийся голос, а затем звук шагов заставили ее мгновенно подобраться, выпустить верхний лист ватмана, а затем поставить на место фотографию.

Едва она это все проделала, как в комнату заглянул Николай.

В руках он держал бокал с шампанским и удивленно улыбался.

– Я тут иду, смотрю – свет, – поделился он своими мыслями. – А это, оказывается, вы.

– Я тоже шла – увидела свет и подумала, что, может, сюда зашел Алексей, – она попыталась дружелюбно улыбнуться, но получилась улыбка девчонки, которую застали в недозволенном месте и которая пытается всеми силами оправдаться.

– Мальчики играют на втором этаже, – сообщил ей Николай и несколько расслабился.

В одной руке он по-прежнему держал бокал, а вторую засунул в карман отутюженных брюк. В белоснежной шелковой рубашке, стильных брюках, с бокалом шампанского в руке и благоухающий дорогим парфюмом, он показался Алине кем-то вроде лондонского денди. Хотя она плохо представляла, как точно выглядят эти самые денди, но ассоциация у нее возникла именно такая.

Сама она была одета попроще – белые джинсы и такого же цвета топик. И дорогими духами она не благоухала.

– Это, наверное, я забыл тут свет выключить, – добавил он и внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь понять, давно ли она находится в этой комнате.

– Мне нужно выйти, – она махнула рукой в конец коридора.

– Извините, – Николай приподнял бокал, как бы показывая, что повел себя несколько бестактно в данной ситуации. – Просто без вас скучно.

– Я не ухожу, – предупредила Алина и направилась к выходу.

Говорить с Николаем ей почему-то не хотелось. Во-первых – это «скучно». Черта с два им без нее скучно. По большей части она отмалчивалась – там, в гостиной, среди людей. Она вымученно улыбалась, вымученно выдавливала из себя редкие слова, вымученно ела, вот только пила – это она делала без мук. Так что в ее отсутствие будет повеселей.

А во-вторых… Во-вторых, эти странные вещи в этой комнате. Фотография и чертеж. Они диссонировали с тем, что она успела узнать о хозяевах дома. С их слов следовало, что Николай и его жена работают на каком-то акционерном предприятии, связанном с производством мебели. Фотография и чертеж не имели никакого отношения ни к мебели, ни к ее производству. Тут было что-то иное.

Выйдя во двор, она на некоторое время задержалась у порога дома, посмотрела на ночное, усыпанное блестящими точками небо, прислушалась к пению цикад и расслабленно опустила плечи. Возвращаться в дом не захотелось. Однако там остались сын и брат, а следовательно, нечего было и думать, чтобы уйти.

День сегодня начался вполне приятно. Они с Алексеем были вдвоем. Она соскучилась по сыну и хотела посвятить эти сутки только ему. Алина приготовила великолепный завтрак, накормила Алексея, а затем они вдвоем отправились на озеро, где нашли уединенное местечко и почти до вечера пробыли там.

Она загорала, Алексей купался, а между заплывами рассказывал, как провел время в лагере.

Вечером приехал брат.

– Всем привет! – басисто проорал он, заходя в дом и выпуская из рук сумку.

– Дядя Гена! – весело крикнул в ответ Алексей и ринулся к гостю.

Алина в это время была на кухне, готовила ужин. Услышав знакомый голос, она вытерла полотенцем руки и пошла в комнату.

Сперва она увидела повисшего на шее брата сына, затем взглянула на сумку и снова – на сына и брата.

Геннадий перестал прижимать к себе племянника, опустил его на пол и весело подмигнул Алине.

– Ты как, малышка?

– Как видишь. В тиши и уюте.

– Ну, – немедленно отреагировал братец, – насчет уюта не знаю, но вот твою тишь я, пожалуй, нарушу.

– Это ты можешь, – согласилась она. – Насчет тиши ничего не поделаешь. А вот уют я тебе трогать ни под каким соусом не позволю.

Он подошел к сестре и нежно чмокнул в щеку. Брат был старше ее на три года, ниже ростом и сейчас имел какой-то вид… Его вид Алине не понравился. Она знала братца как весельчака, а теперь… Он пытался шутить, говорить весело, а вот выражение лица веселым не было – покрылось мелкими морщинками забот.

Он прошел к дивану, плюхнулся на него и кивнул племяннику:

– Ты там, Алешка, открой сумку – сверху возьми подарок.

Дважды просить Алексея было не нужно. Прошла едва минута, а парнишка уже успел и сумку открыть, и вытащить на свет игрушку, и даже воскликнуть:

– Н-у, здорово!

В руках он держал какое-то замысловатое трехствольное оружие, которое при нажатии на курок светилось разноцветными лампочками и издавало пронзительный писк, будто лопнувшая струна.

С этого момента Алексей потерял к остальному всякий интерес. И на вопросы дяди о днях, проведенных в лагере, уже отвечал невпопад, а иногда просто пропускал их мимо ушей.

Алина налила в бокал вина и подала брату, при этом, поняв состояние сына, сказала Геннадию:

– Ему уже не до тебя. Пойдем на кухню?

– На кухню? Зачем на кухню? – братец откинулся на спинку дивана и расслабленно положил руки на верх, указывая, что ему и здесь очень даже неплохо.

– Просто я хочу знать, что у тебя стряслось. Пусть Алексей здесь играет – не будем ему мешать. И он нам.

Геннадий допил вино и поставил бокал на пол.

Она внимательно наблюдала за братом. И все больше убеждалась, что того нечто тяготит. Нечто, о чем ему очень хочется рассказать – ей, своей сестре. Как бы он ни пытался тянуть время.

– Что-то с работой? – предположила она.

– Можно сказать и так, – неопределенно пожал плечами он. – Можно сказать, что и по работе.

Он никогда не рассказывал ей, чем занимается. И она никогда не вмешивалась в дела брата. Но теперь в эти дела ей придется вникнуть. Она это поняла. И еще подумала – а к чему это приведет?

Поговорить им так и не удалось. Едва они собрались уйти из комнаты, как в дверь постучали, затем на пороге возник Николай.

Твердым шагом он вошел в комнату и широко улыбнулся. Затем поздоровался, потом познакомился с Геннадием и лишь после напомнил Алине об ее обещании сегодняшний вечер провести в их доме. Сообщил, что забрал сына из больницы, и хотя тот еще ходит с перевязанной в области предплечья рукой, но будет очень хорошо, если их дети познакомятся (при этом он не преминул потрепать занятого игрушкой Алексея по волосам), потом добавил о готовности ароматного шашлыка, а также наличии хорошего вина. В общем, оставалось дело за малым – чтобы Алина, ее сын Алексей, ну и, раз уж так удачно получилось, Геннадий пожаловали к накрытому столу.

Николай был само радушие. Во время своей речи он не прекращал улыбаться, как, впрочем, и по ее завершении.

– У вас много гостей? – Алина заострила внимание на одежде Николая.

– Только жена и сын.

Алина посмотрела на Геннадия. Ей хотелось поговорить с братом, но и отказываться от приглашения Николая было невежливо. Ведь она сама вчера согласилась. Люди старались. Шашлыки, вино… Вон даже Николай приоделся.

Она критически осмотрела себя. Джинсы, топик. Как будто Николай и она шли на разные вечеринки.

– Мне нужно переодеться, – неуверенно заявила она.

– Что вы, – тут же возразил ей Николай. – Все отлично. Это, знаете ли, у меня дурацкая привычка – люблю при случае покрасоваться.

У нее такой привычки не было.

– Мои жена и сын очень вас ждут, – напомнил Николай.

С сыном этого человека она успела уже познакомиться, а вот с женой…

Алина посмотрела на брата.

– Ты, наверное, устал, – начала она, но Геннадий ее тут же перебил:

– Да нормально, сестренка. Я схожу с тобой. Знаешь, одному мне что-то не хочется оставаться.

Почему-то ей тоже не хотелось оставлять брата одного. Она желала его выслушать. Вполне возможно, это удастся сделать, когда они будут возвращаться. На свежем воздухе Алешка явно убежит вперед, и они смогут поговорить.

Решение показалось ей удачным. И уже через несколько минут они вышли из дома.

Жена Николая была невысокой худенькой блондинкой. Коротко стриженные волосы, легкое платьице, подчеркивающее ее хрупкую фигурку, – казалось, это была фарфоровая кукла, тронь которую – и она моментально рассыплется. Но жена Николая, Людмила, несмотря на свою хрупкость, была довольно расторопна. На пару лет младше своего мужа, она во всем ему подчинялась. Это проскальзывало и в подобострастных взглядах, и в поддакивании каждому его слову.

Дети оказались одного возраста, одного роста и даже одной комплекции. Единственно, сын Николая был намного бледнее. И это понятно. Мальчишка был ранен.

Дети довольно быстро нашли общий язык и вскоре оставили взрослых, убежав из гостиной, где был накрыт стол.

Больше всех говорил Николай. Он стал душой компании, если можно так сказать. И по мере убывания вина, шампанского и шашлыка говорил он все больше и больше. Людмила изредка вступала в беседу, и то лишь чтобы поддержать мужа.

Геннадий больше пил. Ел мало. И неплохо выполнял роль собеседника. Алина даже подумала: хорошо, что рядом с ней оказался Геннадий, потому как собеседницей она была никакой.

В один из моментов она вышла из-за стола. По пути она заглянула в комнату, где обнаружила пару странных, как показалось, вещей. Здесь ее и застал Николай, с которым они перекинулись парой фраз, и уж потом вышла во двор и пошла к уборной.

Возвращаясь, к немалому удивлению, она обнаружила стоящего на пороге дома Николая. Он словно ждал ее.

– А знаете, я тоже решил немного подышать свежим воздухом. Наверное, нам нужно было сделать перерыв. Я даже вначале думал, а не поставить ли стол прямо на лужайке. Но потом решил – нет. Комары заедят.

– Комары – это неприятно, – согласилась она.

– Вот и я о том же. А у меня к вам есть предложение, – неожиданно резко переменил он тему. – Наши дети, вижу, подружились. А у меня тут… В общем, от работы у нас отправляют детей на три дня на отдых. Усиленное витаминизированное питание, какие-то американские развлечения. Короче: почему бы нам не отправить мальчишек вместе?

– Мой только что вернулся из лагеря, – напомнила она ему.

– Ну и что? – искренне удивился он. – Всего-то три дня. Я думаю, удовольствий много не бывает. Тем более, фирма полностью оплачивает отдых ребятишек.

– Но я не работаю в вашей фирме.

– Зато я работаю. И этого достаточно, – твердо заключил он.

И Николай, словно решив слишком не углубляться в данную тему, быстренько затушил сигарету и отошел в сторону:

– У вас есть время все хорошенько обдумать, а пока – пойдемте в дом. У нас еще десерт. И мне кажется, вы не будете в нем разочарованы.

Она не была разочарована. Торт испекла сама хозяйка. И торт был очень вкусный. Она это отметила. И больше ничего. Последнее время она вообще была скупа на эмоции. Только и осталась эта грусть.

После торта и кофе они вернулись к вину.

Глядя на рубиновую жидкость в бокале, она на некоторое время задумалась, поэтому не сразу поняла, о чем беседовали за столом.

Говорил Геннадий, ему поддакивал Николай.

– …я уж думал, что поеду в вагоне один. Нормально высплюсь. Получится СВ суперкласса. Не тут-то было. В самый последний момент вваливается ко мне в купе мужик. Таких, как ты, два. Здоровый, гад, аки мамонт.

Алина нахмурилась. Какой вагон? Что за СВ? Генка ведь летел самолетом. Или она что-то упустила, чего-то не поняла.

– У всех толстяков имеется одна нехорошая привычка, – продолжал между тем Геннадий. – Они, заразы, храпят… И этот был не исключение. Полбутылки коньяка, туалетная бумага в уши, двумя подушками голову накрыл… Толку. Лишь к концу поездки кое-как сомкнул глаза.

И Николай, и Людмила понимающе кивнули.

Алина подумала, что позже заставит этого рассказчика все ей объяснить.

Дальше был совсем беспредметный треп. И она вновь задумалась, глядя в бокал.

– …вообще ценные вещи нельзя оставлять ни на минуту, – ворвался в сознание голос Николая. – И ни на секунду. Иногда не ждешь сюрпризов. Кажется, все предусмотрено. И уж не может быть никакой беды, а тут – раз. Самое плохое – это благодушное настроение и вера в то, что ничего уже не может произойти. А вот может! И все, что хочешь.

Геннадий слушал внимательно. Даже очень.

А она подумала, что пора отправляться домой. Достаточно они тут насиделись.

Алина встала из-за стола и подошла к окну.

– Извините, – услышала она голос Геннадия, а когда обернулась, то увидела, как тот поспешно покидает гостиную. А затем услышала стук входной двери.

Она насупилась. Что это с братцем? Может, в туалет понесло?

Николай и Людмила переглянулись. Они тоже не поняли, отчего это Геннадий так быстро их покинул.

На некоторое время в гостиной воцарилась тишина.

Алина первой не выдержала, вернулась к столу, поставила бокал и твердо произнесла:

– Поздно уже. И детям пора спать.

– Да у них каникулы, – попытался не согласиться с этим доводом Николай, но, впрочем, не слишком настойчиво, будто понимал, что на самом деле нужно потихоньку закругляться. Но он был радушным хозяином и как таковой желал быть любезным до конца.

– Сейчас я позову детей, – проявила инициативу Людмила и отправилась на второй этаж.

– Знаете, – произнес Николай, когда они остались наедине, – а я так и не поблагодарил вас. За сына. Я хотел сделать вам подарок, но жена сказала, что это как-то… Ну, навязчиво, что ли. И я вот подумал об отдыхе. Я говорил уже. Про три дня в элитном лагере.

Увидев, что она собирается возразить, он замахал руками:

– Нет, нет. Не отказывайте. Это малая толика того, что я могу сделать.

Они вышли во двор и стали дожидаться ребят и Людмилу.

Прежде чем те появились, Алина, глядя в черноту ночи, успела спросить:

– Странно, куда это Геннадий делся?

Вопрос не был обращен ни к кому конкретно, словно она адресовала его ночной темноте. Однако ответил ей Алешка, первым выскочивший из дома и услышавший слова матери.

– А дядя уже домой пошел. Я видел.

Она насупилась. И в который раз подумала, что странно все это. И еще – зря она пошла с братом сюда, не переговорив предварительно о том, что его тревожило.

Она поторопилась распрощаться с соседями, рассыпаясь в благодарностях и получив в ответ не менее теплые слова.

Взяв за руку Алексея, она поспешила домой.

Еще на подходе к дому сердце у Алины неожиданно тревожно забилось. Так оно билось раньше, когда она чувствовала опасность на прежней службе.

И предчувствия ее не обманули.

2

Он успел сделать несколько вещей. Во-первых, то, что ему следовало сделать сразу, как только он появился в этом доме.

Во-вторых, он взял свою сумку и поднялся на второй этаж.

Успел войти в комнату, которая обычно отводилась ему в этом доме.

Успел еще поставить сумку на кровать, зажечь свет и расслабленно вздохнуть. Возможно, он зря заволновался и бросился в дом. Может, лучше было уйти вместе с Алиной и Алешкой. Но… Он не смог удержаться.

Возможно, все зря. Возможно…

Он подумал, что слишком много выпил. И вообще не стоило пить. Ведь ему предстоит разговор с сестрой.

Когда сзади скрипнула дверь и раздался знакомый голос, он понял, что слово «предстоит» следует употреблять в прошедшем времени.

– Я вовремя? – поинтересовался вошедший, бросил взгляд на сумку и после этого уверенно подтвердил: – Вижу, что да.

Он успел лишь открыть рот. Направленное на него оружие остановило возможный поток слов.

– Надеюсь, в сумочке все, что мне нужно, – сказал вошедший и легко нажал на курок.

Бах! Голова дернулась, словно по ней въехали кувалдой. Из правой глазницы брызнула вязкая бурая жидкость и оставила на стене кровавый след.

Тело Геннадия плюхнулось на кровать, потом безжизненным кулем скатилось на пол.

– Вот зараза, – произнес человек с пистолетом. – Сумку измазал.

Он брезгливо подхватил двумя пальцами сумку за ручку и поставил ее ближе к дверям, на чистое место.

Дальше его ждало разочарование.

Он расстегнул сумку и насупился:

– Не может быть! – человек остервенело стал вытаскивать из сумки обычную одежду, какие-то не представлявшие для него интереса вещи. Когда сумка оказалась пуста, он чуть не взвыл, что раненый зверь.

Его взгляд метнулся на застывшую на полу фигуру, на кровать… Ничего больше он уже придумать не мог. С улицы донеслись голоса, а затем послышалась возня у входной двери.

– Ну надо же, – выдохнул человек с пистолетом, сунул оружие себе за пояс и бросился к окну.

Ни с кем больше он здесь встречаться не собирался.

Открыв окно, он посмотрел вниз, оценил расстояние и решил, что без проблем спрыгнет на землю.

Он схватился руками за подоконник, перебросил туловище через него, завис на руках и разжал ладони.

Умело сгруппировавшись, он приземлился, быстро поднялся и поспешил к калитке. Пришедшие уже вошли в дом, и он мог спокойно покинуть территорию.

Однако сразу он этого не сделал.

Проходя мимо гаража, остановился. Дверь была приоткрыта, и убийца, лишь на пару секунд призадумавшись, решительно вошел в гараж.

Там стояла машина. Именно она и была ему нужна.

– Какая беспечность, – довольно буркнул человек, открывая дверцу и пряча в бардачок пистолет. На руках у него были перчатки, и он не заботился об отпечатках пальцев. А вот как оказался пистолет в машине, кому-то придется объяснять. И он знал кому.

Затем вышел из гаража, прикрыл за собой дверь. И наконец двинулся к калитке.

Человек не получил того, что ему было нужно, но не отчаивался. Шансы еще у него оставались.

3

Первым делом, войдя в дом, она крикнула:

– Гена!

Ответом ей была тишина. И тогда она обратила внимание на Алексея:

– Марш мыться и спать.

Сын выскочил из дома и поспешил к рукомойнику. Алина зажгла свет на крыльце и тоже вышла наружу.

Она прислушалась, и ей показалось, что она слышит шаги. Она затаила дыхание, но ничего не уловила.

«Черт. Опять чудится», – подумала она, вспомнив, что какие-то шорохи ей уже мерещились в доме Николая.

Она посмотрела, как плещется возле рукомойника Алексей, прошлась возле дома и, взглянув вверх, увидела, что одно окно на втором этаже открыто и из него льется свет. Комната была Геннадия – вот только почему он не откликался?

А затем она увидела, что, оказывается, гараж у нее не закрыт. Неужели она забыла? Сегодня она никуда не выезжала, а значит… Неужели со вчерашнего дня гараж стоит открытым?

«Выходит, дорогуша, что к слуховым галлюцинациям ты смело можешь приплюсовать и рассеянность. Хорошенький набор, нечего сказать», – позлорадствовала она.

Она вернулась в дом и поднялась на второй этаж. Все-таки брат волновал ее больше, чем незапертый гараж.

Когда она увидела его в луже крови, то поняла, что волноваться ей придется ой как много.

Она склонилась над братом, перевернула его на спину и едва не отпрянула, когда на нее глянула пустая глазница.

На некоторое время она впала в транс, и из этого состояния ее вывел Алексей.

– Мама… Что здесь?

Она резко обернулась и подскочила к сыну.

– Не смотри, иди в свою комнату.

– С дядей плохо? – голос у Алексея задрожал.

– Очень плохо. И с дядей. И с нами тоже.

Она отвела сына в его комнату. А затем вызвала милицию. Врачей вызывать смысла уже не было. Они ничем помочь не могли. Брат был мертв.

Глава четвертая Косарев

1

– Я бы сказал, что все началось около полутора лет назад, – начал Довлатов.

– Н-да, – задумчиво протянул я. – Что, такое длинное дело?

– Если ты будешь меня перебивать, – мигом отреагировал мой бывший командир, – оно окажется еще длинней. И вообще, я разве сказал, что началось именно дело? Я только отметил, что отсчет начал бы с этого времени. А вот то, что произошло… Оно произошло совсем недавно.

Полтора года назад была взорвана одна фирма. Может, ты и слышал. Совместное предприятие по обработке драгметаллов. На территории фирмы располагался цех, оснащенный дорогостоящей японской аппаратурой, находились спецы, плюс сырье… В общем, все взлетело на воздух.

Я нахмурил лоб, вспоминая. И что-то такое всплыло. Что-то я о том взрыве слышал – то ли по радио, то ли по телевизору. А может, читал в газете. Времени, сами понимаете, прошло немало.

– Шуму тогда этот взрыв наделал много. Выдвигали версию о терроризме, притом на международном уровне. Но… – майор многозначительно поднял указательный палец и закончил: – Дело в процессе расследования приняло неожиданный оборот, зашло в тупик и успешно «зависло».

– Так-с, – насторожился я, – и какой такой оборот?

– Понимаешь, фирма охранялась на все сто.

– Такое может быть? – засомневался я.

– Оказывается, может. Высоченный забор, по верху колючая проволока, датчики, которые фиксировали любое прикосновение к забору, каждый метр территории просматривался портативными камерами видеонаблюдения. Многочисленная охрана как на территории самого предприятия, так и вне.

– Что значит вне?

– В ста метрах от предприятия располагалось отдельно стоящее одноэтажное здание, в котором находилась дополнительная охрана. И при тревожном сигнале эти ребята могли выдвинуться на подмогу своим, тем, кто находился непосредственно на территории фирмы.

– Грамотно обезопасили себя товарищи.

– Ну да, – согласился Довлатов. – Плюс мгновенная связь с ближайшим отделением милиции.

– Ого, – восхитился я. – И что?

– А то. От самой фирмы мало что осталось, но вот отдельно стоящее здание с охраной не пострадало. При этом информация с камер видеонаблюдения поступала не только в комнату службы безопасности на территории предприятия, но и в это уцелевшее здание.

– Я понял, – кивнул я. – Так что там с информацией?

– Вот тут-то самое странное, – развел руками Довлатов. – Установлено точно – никто из посторонних на территорию фирмы не въезжал и не входил. Никаких попыток несанкционированного проникновения не зарегистрировано. Все посетители и транспорт тщательно проверялись. Досматривался и персонал фирмы. При этом как штатные работники, так и обслуга были известны в лицо.

– А кого ты зачислил в обслугу? – спросил я.

– Телефониста, сантехника и им подобных – то есть тех, кто мог заявиться на фирму под видом технической проверки либо ремонтных работ.

– Их не было, – понял я.

– Не было. А если бы и были – сразу стало бы ясно, кого искать. Так как на предприятии имелась своя техническая служба.

– Получается, крайних не оказалось.

– В общем, так. В результате расследования было выяснено, что взрыв произошел на стоянке автомобилей возле здания управления. То есть приличное количество тротила провезли на машине. Вот тут-то и начинаются странности.

– Все машины проверялись. До винтиков, прежде чем въедут на территорию, – смекнул я. – То бишь никак тротил невозможно было провезти.

– Точно, – довольно подтвердил Довлатов. – И вместе с тем тротил был в одной из машин. В какой – установить не удалось. Слишком все разворотило и раскурочило.

– Сбросили с вертолета, – хмыкнул я.

– Не было никакого вертолета, – совершенно серьезно ответил Довлатов.

Я перестал ухмыляться.

– Тебе-то каким это все боком? – полюбопытствовал я. – Ты что, принимал участие в расследовании этого взрыва? Ты же замкомандира спецназа.

– Это потом, – отмахнулся Довлатов. – Понимаешь, прокрутили записи взрыва с видеокамер – ноль. Все входившие люди и все въезжающие машины досматривались самым тщательным образом.

– Может, охрану подкупили? – не слишком твердо выдвинул я предположение.

– Это нужно быть самоубийцей. Потому что погибли все, кто находился в момент взрыва на территории фирмы. И притом… На пленке не зафиксировано даже малейших отклонений от инструкции досмотра.

– Выходит, – озадаченно погладил я подбородок, – действительно никто не мог ни провезти, ни пронести тротил.

– Вот и я о том же. Безопасность была на уровне. Предусмотрено все.

– Что-то все-таки упустили, коль машина с тротилом оказалась на территории этой фирмы. Не по мановению же волшебной палочки взрывчатка там возникла?

– А вот это так и осталось загадкой. Информацию обобщили и… Ничего. Словно на самом деле волшебник, туды его сюды, взмахнул палочкой, организовав взрыв.

– А ты сам просматривал сохранившуюся запись с камер видеонаблюдения? – насторожился я.

– Ну, – замялся Довлатов, будто его уличили в непристойном поступке. – Вообще-то – нет. Но я был в курсе.

– Ну да, – согласно кивнул я. – Ты был в курсе. Как понимаю, сразу после взрыва твой отряд подняли по тревоге?

– Нас подняли. И выдвинули к объекту, где произошел взрыв, – не стал спорить Довлатов. – Но… Но затем ФСБ взяла это дело под свой контроль.

– И в вас надобность отпала. Тогда я по-прежнему не понимаю, что за интерес у тебя к этому делу.

– Спустя три месяца на воздух взлетела еще одна фирма, – не обратив внимания на мою реплику, продолжил Довлатов. – Акционерное общество закрытого типа по производству медпрепаратов.

Я тяжело вздохнул. Я не знал, к чему клонит майор, но больше решил не встревать с вопросами.

– В «Альфе» у меня есть друзья, – Довлатов расправил плечи, будто разминаясь перед схваткой. – Так вот, эти два взрыва объединили в одно дело. Слишком много совпадений. Опять мощная охрана, опять тротил и опять ничего. Никаких зацепок. Но в отличие от первого случая во втором остался в живых один из охранников, стоявший в момент взрыва возле пропускного пункта. Его отшвырнуло взрывной волной и прикрыло сверху плитой – она-то и спасла его от осколков. Также не было отдельно стоящего здания с дополнительной охраной. Оставшийся в живых охранник лишь подтвердил, что тротил на территорию предприятия попасть не мог.

– То есть там тоже досматривались и люди, и машины. Был высокий забор с датчиками и так далее.

– Точно. И еще – взрыв опять произошел на автостоянке на территории фирмы.

– Об этом тебе твой друг из «Альфы» рассказал?

– Он.

– Ты уверен, что твой друг владеет полной информацией?

Довлатов нахмурился, однако не торопился давать утвердительный ответ. Скорее всего, этот человек из пресловутой антитеррористической команды владел лишь обобщающей информацией, более детальной разработкой дела занимались иные люди, связей с которыми Довлатов не имел. Но зачем ему это все-таки надо? Опять тот же вопрос.

– Общей картиной он владеет, – после продолжительной паузы подтвердил мои мысли Довлатов.

Ну что ж. Согласимся с тем, что существует некий невидимка, который незаметно проникает на усиленно охраняемый объект, плюс к тому он это делает на машине, начиненной тротилом. Проделав сей фокус, невидимка спокойно исчезает, не забывая при этом привести в действие взрывной механизм.

Если бы я не знал Довлатова, я бы к этому рассказу отнесся более чем скептически, потому что я не верю в невидимок. А значит, и провезти на усиленно охраняемую территорию мимо бдительных охранников незаметно тротил невозможно.

Однако, по словам Довлатова, это произошло. Тротил был провезен. Незаметно мимо охранников. Что можно считать полнейшим бредом. Либо наличием невидимки.

– Ну хорошо, – не выдержал я. – Не установили, каким образом взрывчатка оказалась на территории предприятий, но другое-то…

– Что другое? – не понял Довлатов.

– А кто был заинтересован в уничтожении этих фирм? Если предположить, что это были не просто террористические акты, а осмысленные действия по уничтожению конкретных объектов.

Довлатов потер подбородок и вынужден был признаться:

– Не знаю. Но специфика фирм разная, так что…

Так что террористический акт тут подходил больше – это следовало понимать таким образом.

Я не стал затевать дискуссию по сему вопросу. И вернулся к самому началу.

– Что ты хочешь от меня?

– Это произошло через два месяца после второго взрыва, – игнорируя мой вопрос, продолжал Довлатов. – В управление позвонил мужчина, собиравший в лесу ягоды, и сообщил, что он видел незнакомца с оружием, который направлялся к разрушенному зданию недалеко от одной деревушки. Звонивший добавил, что также слышал голоса, доносившиеся из этого здания…

Довлатов запнулся и посмотрел на меня как-то виновато.

– Мое подразделение оцепило это здание, – продолжил майор. – Но прежде, чем мы ворвались внутрь, произошло нечто кошмарное. Из дома выскочил пацаненок и вставшему на его пути бойцу всадил из обреза пулю в грудь. А затем побежал в сторону леса. Никто не бросился за ним следом. И не выстрелил вслед – это был мальчишка… Мы вломились в здание в надежде, что там обнаружим настоящих матерых гадов, но… Внутри никого не было. Тогда мы бросились за парнишкой, обнаружить его не удалось… Так что мы остались ни с чем. Более того, я потерял бойца. А можно сказать, что и двоих.

– Что означает это твое «можно сказать»? – потребовал я разъяснений.

– Его жена также служила вместе с ним у меня в отряде.

– Я их знаю?

– Нет. Они пришли после того, как ты уволился из органов.

– И она… Она принимала участие в той операции, когда погиб от руки мальчика ее муж?

– Она координировала наши действия: сидела в машине, на которой мы прибыли, и держала с нами связь через переговорное устройство.

– Значит, она видела, – констатировал я.

– Видела.

– Но она осталась жива?

– Она осталась жива. Но ушла со службы. Не смогла остаться… И еще. После того прокола приехали фээсбэшники и объявили, что мы влезли, куда нам не положено, и все испортили. Оказывается, в том здании должны были находиться те, кто, как они считали, каким-то образом причастен к двум взрывам, о которых я тебе рассказал. Они считали свою информацию верной, даже несмотря на то, что никого не обнаружили на этих развалинах.

– То есть ФСБ выяснила, кто протащил тротил на два погибших предприятия?

– Ничего они не выяснили. Просто вышли на канал поставок большой нелегальной партии тротила. И получили сведения, что сделка на крупную сумму должна была состояться в этом здании. А так как при взрывах предприятий также использовался тротил, то, вполне возможно, это были одни и те же люди. Но мы опередили ФСБ, и все шишки полетели в нашу сторону.

– А любитель ягод? – напомнил я.

– А что любитель ягод? Он даже не смог описать человека с оружием. Видел он его со спины. И то смотрел одним глазом, прячась за деревьями, – боялся, сердечный.

– А этот мальчик-стрелок?

– Испарился. Как и другие, кто, по идее, должен был находиться в полуразрушенном здании. Алина…

– Какая еще Алина?

– Жена погибшего бойца. Уволившись из органов, она пыталась самостоятельно отыскать людей, которых должны были тогда взять. Через какое-то время бросила это занятие и занялась сыном.

– То есть у нее ничего не получилось, – констатировал я.

– У нее не получилось, – не стал спорить Довлатов. – И, в принципе, я рад, что она перестала этим заниматься. В конце концов, жизнь продолжается. Следовало прежде всего думать о сыне. Алина устроилась на работу, растит сына Алешку.

– Замуж снова не вышла?

– Нет. Она из тех, кто очень долго не может смириться с потерей близкого человека.

– Так-с. Ладно. Теперь я узнал еще и об Алине. Хоть после этого ты, наконец, можешь мне сказать, что ты хочешь от меня?

– Могу, – кивнул Довлатов. – Теперь могу. Я хочу, чтобы ты помог Алине.

– Чего?! – вылупил я от удивления глаза. – Ты просишь, чтобы я разобрался в двух взрывах и отыскал гадов-террористов?

Ничего себе задачка. Значит, ФСБ разобраться не смогла, а я, спасибо Довлатову за оценку моих способностей, смогу. Однако это просто смешно.

– Нет, – покачал головой Довлатов. – Не это. Вчера на даче Алины был убит ее брат. И у нее проблемы.

2

– Брат?

Я поморщился. Кажется, мне необходим перерыв. Чёй-то я перестал поспевать за мыслями Довлатова. То он одно говорит, то перескакивает на другое.

Не обращая внимания на майора, я поднялся и подошел к холодильнику. Открыв дверцу, я обнаружил внутри пиво и едва не мурлыкнул.

– Пиво будешь? – на всякий случай предложил я. И, как и ожидал, получил отказ. Ну а мы очень даже с превеликим удовольствием.

Откупорив бутылку, я сделал несколько глотков и, довольный, вернулся на прежнее место.

– Этот брат как-то связан со взрывами? – спросил я, ставя бутылку на стол.

– Почему связан? Я разве такое говорил? – удивился Довлатов.

– То есть?! – я готов был взорваться. – Ты ведь сам сказал, что все началось полтора года назад.

– Я сказал, что отсчет можно начать с этого периода, – поправил меня Довлатов. – Именно с того момента жизнь у Алины пошла наперекосяк.

– Постой, постой… Если ты подразумеваешь смерть ее мужа, то его ведь пристрелил мальчишка. Разве нет?

– Ну, – протянул Довлатов.

– Но ведь это еще не значит, что мальчишка был связан с подрывниками, – закончил я свою мысль. – Их-то в злосчастном доме не оказалось.

– Ну да, – согласился майор. – Я, вообще-то, то же самое говорил Алине. Но она в этой связи уверена твердо. Вот поэтому я и начал с полутора лет назад. Чтобы ты понял, в каком состоянии находится Алина. Ей было плохо после потери мужа. А теперь… А теперь и брата еще вчера убили.

– Я понял, – успокоил я Довлатова и вернулся к первоначальному: – Так чем я могу помочь?

– Я хочу, чтобы ты с ней встретился и поговорил. Она тебе все расскажет.

В тот момент я не особо сознавал, во что собираюсь ввязаться. Я просто сидел напротив Довлатова, вертел в руке бутылку и думал, что Довлатов слишком много внимания уделил уничтожению двух фирм, которые с братом Алины, по его словам, никак не связаны. Только с самой Алиной. И то под вопросом. И кто тот мальчишка, оборвавший жизнь ее мужа?

Я задавался вопросами и все больше убеждался, что Довлатов что-то недоговаривает. А о брате Алины, из-за гибели которого, опять же по словам майора, и появились у нее проблемы, вообще ничего не сказал. Получается, он пришел, чтобы подготовить меня к встрече с Алиной, которая и должна все разъяснить окончательно.

Передо мной сидел мой бывший командир, которому я доверял.

– Мы ведь боевые друзья, – словно прочитал мои мысли Довлатов. – И как бы нас судьба ни раскидала – мы ими и останемся. Алина из нашего числа, хоть тебе и не пришлось с ней служить.

Я утвердительно кивнул головой. Мы были боевыми друзьями. И отказать Довлатову я не мог.

А еще я подумал, что придется в срочном порядке будить моих подружек и быстренько их выпроваживать. Перед встречей с протеже Довлатова следовало привести себя в порядок.

Глава пятая

1

Алина стояла у раскрытого окна и смотрела в глубь сада, где на сделанных ее мужем качелях качался Алешка. В руках у нее была чашка с горячим чаем, вот только темный, испускавший парок напиток она не пила. Она держала чашку ладонями, словно согреваясь от нее, и тепло действовало на нее успокаивающе.

Воспоминания о том дне вновь терзали ее душу.

О том злополучном дне, когда у нее на глазах упал муж, а она даже не смогла подбежать к нему в ту секунду. Потому что была далеко, сидела в машине и координировала действия спецназовцев. Она слышала выстрел, видела убегавшего мальчишку. И чувствовала, что ее голос срывается, когда она произносит слова по рации. Потому что ей хотелось бежать туда, где только что возле проклятого разрушенного дома стоял ее муж.

Услышав по рации отбой, она бросилась к мужу. Спотыкаясь, огибая одиноко растущие кустики.

Затем она увидела глаза мужа, что-то в них было странное. И она лишь после поняла что. Тогда, когда ее отнесли к машине, потому что ноги ее уже не слушались. Эти глаза мужа, мертвенно-застывшие, она потом часто вспоминала. В них были недоумение и какая-то безнадежность. Словно он знал, что с ним такое случится и никто ему не поможет.

После убийства брата ей нужно было срочно предпринять какие-то действия. Ради безопасности Алешки.

Она сжимала ладонями чашку и смотрела в глубь сада. И думала, правильно ли поступила, что попросила майора Довлатова, бывшего своего командира, о помощи. Помощь ей была нужна. Вот только Довлатов. Он разбередил старые раны, потому что был из того прошлого. Хотя полностью доверять она могла только ему.

Она думала, правильно ли поступила. И убеждалась в правильности своего выбора.

Ей нужно было на кого-то опереться. И Довлатов был в этом смысле отличной кандидатурой. После того, что с ней произошло прошедшей ночью, после прибытия к ней на дачу полиции… Пожалуй, она приняла единственно правильное решение.

Полицейские неторопливо, по-хозяйски разбрелись по дому – кто-то поднялся на второй этаж, где лежал труп Геннадия, кто-то задержался на первом этаже, принявшись заглядывать во все комнаты, а кто-то остался во дворе, надеясь обнаружить нечто значимое именно там.

Все были в штатском, и лишь удостоверение, предъявленное ей, да проблесковый маячок, беззвучно работавший на верху кузова стоявшего у калитки «уазика», свидетельствовали о принадлежности гостей к органам правопорядка. Но когда они степенно принялись за свою работу, можно было уже не сомневаться, кто эти люди, – даже если бы у них не было удостоверения и машины с маячком.

– Капитан Земской, – представился один из них.

Другие не посчитали это нужным.

Земской выглядел уставшим, и весь его вид осуждал того, кто заставил его тащиться в такую даль в такое позднее время. Этим нарушившим его спокойствие человеком была она – Алина.

Он без интереса слушал ее рассказ о том, как она нашла своего брата в луже крови и что перед этим они вместе находились в гостях у соседей.

– Так-с, так-с, – бурчал капитан, со скучным видом окидывая взглядом комнату, хозяйку дома и в отдельные моменты демонстративно позевывая.

Что-то ей не понравилось в Земском. Может быть, его безразличие. Но это было слишком явным. Затем, когда она закончила свой рассказ, она наконец сообразила. Земскому было под сорок – этакий крупный плешивый дядя. Ему было под сорок, а был он в звании капитана – маловато для его возраста. Значит, что-то у Земского не сложилось по службе. «Вот только неудачника мне сейчас и не хватает», – пронеслось у нее тогда в голове.

– Так-с, – подвел он черту под ее рассказом.

Уселся в кресло, закинул ногу на ногу и принялся лениво интересоваться, чем занимался ее брат, куда он летал, откуда вернулся, что она видела и слышала, когда возвратилась от соседей домой и прежде чем поднялась на второй этаж, где и увидела мертвого брата.

Не получив вразумительных ответов, ну разве только что она ничего не слышала и никого не видела, Земской недоверчиво забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, прикрыл глаза, словно показывая, что он занялся анализом услышанного. Хотя она сказала бы, что он просто решил вздремнуть. Это ее возмутило, и она, не удержавшись, сообщила, что когда-то имела честь служить в спецназе при ГУВД столицы и что такое отношение к произошедшему убийству ее, мягко говоря, удивляет.

– Ну, – Земской приосанился в кресле, – и какое у нас отношение к убийству?

Она не успела ему ответить. Со второго этажа спустился человек, подошел к капитану и что-то прошептал ему на ухо.

Земской с пониманием кивнул, попросил у Алины телефон и, дозвонившись, без каких-либо эмоций потребовал к дачному поселку «труповозку».

– Здесь ребенок, – не выдержала она, кивнув на забившегося в угол дивана Алешку. – Вы хотя бы не травмировали детские ушки своими словечками.

– Вы сами изволили сказать – тут произошло убийство, – веско заявил Земской. – Так что никого я жалеть не собираюсь.

И он обиженно вскочил с кресла – дескать, вот его никто не жалеет, какого черта ему тогда поступать иначе.

Ситуация изменилась довольно скоро, когда в дом вошел коллега капитана, производивший осмотр снаружи. Он что-то положил на стол, аккуратно завернутое в тряпку.

Земской спешно, как охотник, почуявший дичь, сбросил тряпку и довольно хмыкнул.

– Значит, служили в спецназе, – понимающе бросил он. – Так-с, так-с… Это ваш?

Она смотрела на пистолет и чувствовала, как над ней нависает что-то огромное и темное, готовое вот-вот придавить к земле.

Оружие было с глушителем, видела она его впервые. Но то, что его аккуратно внесли в дом и положили на стол, свидетельствовало о том, что его нашли где-то у нее на даче.

И она тут же услышала подтверждение своим выводам.

– Его нашли в гараже, – прослушав донесение от своего коллеги, довел до ее сведения Земской. – Там стоит «Ауди». Это ваша машина?

– Машина моя, – сказала она, все еще не отводя взгляда от оружия. – Но пистолет не мой.

– Ну, конечно, – не стал спорить Земской. – Конечно, не ваш. На моем веку еще не было случая, чтобы вот так сразу признавались в хранении оружия. Однако сей пистолетик обнаружен в бардачке вашей машины. Что вы на это скажете?

– Ничего не скажу, – зло отрезала она. – Это не мой пистолет. И как он оказался в бардачке – я не знаю.

– Так-с, – затянул свое Земской. – А скажите-ка мне, почему вы ушли со службы?

– То есть? – в первую секунду не поняла она.

Он услужливо ей подсказал.

– Может, у вас с психикой что-то случилось? Все же вы женщина. А тут спецназ. Стрельба и все такое…

– Вы куда клоните, капитан? – взвилась она. – Что я убила своего брата? Да? В таком случае – это у вас с психикой не все в порядке.

– Ну, ну, – успокаивающе протянул он. – Вы уже начали нервничать. Не надо. А я, милочка, не псих. Хотя на такой работе им можно стать запросто… Что ж, придется ваших соседей позвать.

Он тоскливо вздохнул, дескать, созналась бы ты сейчас, дорогая, и все бы закончилось, а так вот…

Поднятые с постели, заспанные Николай и Людмила не скрывали своего удивления. Они молчаливо, непонимающе смотрели то на Алину, то на людей, которые их привели в этот дом, то на Алешку, то… То просто блуждали глазами по гостиной, не зная, как реагировать на происходящее. Когда им сообщили, что произошло и для чего их позвали сюда, они совсем стушевались. Николай помрачнел, что-то прогундел себе в подбородок. Людмила повела себя иначе. Вначале она застыла, словно изваяние, затем всплеснула ладошками и бросилась к Алине, принося ей свои соболезнования и еще кучу слов в утешение. Она едва не прижала Алину к себе, но та успела остановить женщину. Правда, поток слов от жены Николая при этом не уменьшился.

Земской скривился, будто эти нежности ему претили, однако не стал остужать женский пыл, деловито уселся в кресло, придвинул поближе к себе журнальный столик и положил на столешницу мелованный листок, на котором стал неторопливо что-то писать. После чего так же неторопливо принялся задавать вопросы Николаю и Людмиле, затем потребовал, чтобы они поставили свои подписи, затем… Затем со второго этажа спустились его коллеги и без слов кивнули капитану, как бы говоря, что они свою работу выполнили.

– Пистолетик мы отдадим на экспертизу, – посчитал своим долгом сообщить Земской Алине, со значением нажимая на слова, то бишь еще не поздно одуматься и чистосердечно признаться.

Алина едва сдержалась, чтобы не нагрубить.

Со двора послышался скрип тормозов.

– Ага, – встрепенулся капитан. – Вот и «труповозка».

Ее просьбу пожалеть уши сына Земской проигнорировал.

– Тело вашего брата мы возьмем на вскрытие. А завтра, я думаю, вы уже сможете его забрать. Ну там… похоронить.

Земской откашлялся. Когда вынесли на носилках накрытое простыней тело Геннадия и ушли коллеги Земского, оставив того одного, капитан вытащил из папки новый листок и как-то сожалеюще, что может пока себе позволить только это, проговорил:

– Подписка о невыезде.

– То есть вы меня не арестовываете? – ядовито спросила она.

– Пусть следователь из прокуратуры решает. Лично я бы арестовал. Но ведь это никогда не поздно сделать, а? – он заговорщицки подмигнул. А затем скорбно вздохнул, что вот следователь из прокуратуры может позволить себе не тащиться к черту на кулички среди ночи, а он…

– Мы опечатали комнату, где был убит ваш брат. Так что вы не пытайтесь туда проникнуть, – напоследок предупредил Земской.

– А в другие комнаты мне можно пытаться проникнуть? – она не скрывала издевки.

– Ну, не выгонять же вас на улицу, – посочувствовал Земской, хотя весь его вид свидетельствовал, что он не прочь был бы это сделать.

Когда капитан ушел, наступил черед Николая и Людмилы. Они вновь принялись успокаивать ее.

Поговорив немного, Николай и Людмила ушли домой, наказав, чтобы она в любой момент, не стесняясь, к ним обращалась.

Самым трудным оказалось уложить Алешку. Тот, чувствовалось, был напуган и жался к матери, когда та его пыталась убаюкать здесь же в гостиной на диване – на верх Алексей категорически отказывался подниматься. Наконец он уснул, а она осталась сидеть возле него.

Какое-то время она еще была спокойна. А затем… Алина осознала случившееся. Она потеряла мужа, а теперь вот еще и брата. Родители умерли давно. Теперь получается… Теперь получается, что, кроме Алешки, у нее никого нет из родных.

И она дала волю слезам. А рядом тревожно спал Алешка.

Заснула Алина под утро. Со слезами на глазах.

Она проспала около двух часов, и разбудил ее стук в дверь. Алешка еще спал, и она поспешила открыть входную дверь.

На пороге стоял невысокого роста средних лет мужчина в огромных дымчатых очках и с папкой под мышкой. От мужчины разило потом.

– Обалденный, – ошарашил он с порога, даже не поздоровавшись.

– Чего?! – Алина тряхнула головой, словно отгоняя остатки сна.

– Моя фамилия Обалденный. Я следователь из облпрокуратуры, – нисколько не смутился визитер.

– Обалдеть мож… – начала она, но тут же прикусила язык. – Простите.

Алина посмотрела на часы, было начало десятого, и тяжело вздохнула. Следователь не замедлил явиться.

– Ничего, – благодушно махнул рукой следователь. – Можете называть меня по имени-отчеству – Захар Захарович.

– Ваши родители большие оригиналы, – заметила она.

– Ага, – не стал спорить Обалденный. – Моя мать вышла не по любви. Отца моего ненавидела. И когда я родился, к его фамилии подобрала и имечко. Разрешите?

Она хотела было отойти в сторону и впустить следователя в дом, но тут вспомнила, что Алешка еще спит, и предложила:

– Может, мы поговорим во дворе? У меня в саду есть столик, скамейки. В доме сын спит.

– В саду? Можно и в саду, – согласился Обалденный и посмотрел на голубое без единого облачка небо. – Погода отличная. Вполне можно и на свежем воздухе.

Под раскидистой яблоней Обалденный уселся за столик, положил на него свою папку, из которой извлек бумагу и ручку.

– Сначала небольшая формальность, – предупредил следователь и принялся аккуратно выводить ее фамилию, имя, отчество. После этого он деликатно попросил ее рассказать все, что произошло у нее прошлым вечером и ночью. Она повторила то, что уже рассказывала Земскому.

– Меня вот что смущает, – поделился своими сомнениями Обалденный, закончив записывать в протокол ее рассказ. – Во-первых, пистолет. По предварительному осмотру пальчики на нем отсутствуют. Однако из него стреляли. И можно не сомневаться, что это именно то оружие, из которого был убит ваш брат. Заключение баллистов будет позже. Но это формальность.

– Вот как, – враждебно отнеслась к этому заявлению Алина. – Формальность. Для себя вы уже все решили.

– Вы выслушайте меня, пожалуйста, – миролюбиво прервал ее следователь. – Пистолет найден в вашем гараже, в вашей машине. Как он там оказался, вы не знаете. Брат ваш ушел из гостей раньше вас. Правда, не намного. По вашим же словам. Однако вы никого постороннего не видели, ничего не слышали.

– Было открыто окно, – напомнила она ему.

– Да. Вполне возможный путь отступления. К сожалению, под окном асфальтированная дорожка, так что если кто и выпрыгнул из окна, следов, как понимаете, никаких не осталось.

– Что значит, если кто выпрыгнул? Вы считаете, что это я сама открыла окно?

– Ну, не нужно уж прямо так, – засмущался Обалденный, словно обвинять кого-то ему было выше сил.

– А что нужно прямо так? – взъелась Алина.

Земской недвусмысленно намекал на то, что она на прежней службе могла поехать умом, теперь и этот со своей идиотской фамилией склоняется к этому же.

– Я оперирую фактами, – веско аргументировал он. – И они пока что не в вашу пользу. Пистолет – это одно. Это во-первых, что меня смущает. Потому что он оказался у вас, а вернее, в вашей машине в гараже.

– Я пришла вместе с сыном. Неужели вы думаете, что я могла бы при нем…

– Успокойтесь, – перебил Обалденный Алину. – Вы же сами сказали, – он постучал по протоколу, как бы указывая, что теперь Алине никуда не деться, – что прежде, чем войти в дом, вы заставили сына помыть руки под рукомойником, то есть в доме вы были одна, затем вышли, прошлись возле дома, увидели открытым гараж, удивились.

– Я сказала правду, – ответила она и подумала, что правы те, кто говорит, что за правду обычно бьют.

– Может, и так, – не стал спорить Обалденный. – Я ведь вас пока не обвиняю. Я просто говорю, что факты против вас.

– А что вас смущает во-вторых? – не выдержала она.

– Вы ничего не знаете о брате, – любезно пояснил ей следователь. – Ни где он работал, ни чем занимался, куда летал и почему, как вы сообщили, прилетел раньше намеченного срока.

– Я ничего не знаю – потому что не знаю, – она сама почувствовала, что ее слова звучат не очень убедительно. – Зачем мне врать?

– Но это ведь ваш брат, – удивился Обалденный. – И вы с ним часто общались. Неужели он никогда не говорил о своем роде занятий?

– Я не спрашивала. Он не говорил. Я знаю, что он занимался бизнесом, но каким… Какая разница.

– Бизнес понятие растяжимое, – философски заметил Обалденный. – Проституцию тоже можно назвать бизнесом.

– Что за бред?! – поморщилась она.

– Почему бред? Вот если бы вы назвали место работы брата: фирму там, адрес – тогда понятно. Ну или его друзей. А может, он был частным предпринимателем-одиночкой?

– Я сказала все, что знаю. И я не знакома с его друзьями.

– Что ж. Хорошо, что вы хоть знаете, где жил ваш брат в столице. Попытаемся что-то выяснить у соседей.

Обалденный что-то еще записал, затем придвинул листок Алине.

– Прочитайте и подпишите… Мера пресечения о невыезде пока остается в силе. Вы будете на даче? В случае смены адреса вы должны нас об этом известить.

– Я буду на даче, – подтвердила она, ставя закорючку в протоколе.

– Ну и славненько, – Обалденный довольно спрятал листок в папку и встал со скамейки. – У вас тут хорошо. Плохо только, что произошло такое несчастье. Но мы постараемся во всем разобраться.

– Да уж постарайтесь, – язвительно проговорила она, также вставая.

– И вот еще что, – Обалденный вытащил визитку и положил ее на стол. – Если что вспомните – позвоните. А если понадобитесь вы – мы вас вызовем. К вам сюда повестки тяжеловато подвозить, так что не обессудьте, если мы сами нагрянем или попросим явиться к нам по телефону. Ну вы ведь сами понимаете, служили в спецназе. Я, кстати, затребовал на вас досье.

– И как, ознакомились с ним?

Ей почему-то это было неприятно.

Но для Обалденного это было обыденным.

– Еще не успел, – почему-то это вызвало на его лице улыбку, словно он указывал, что десерт оставил на потом.

Обалденный немного поколебался, однако не удержался и спросил то, что его очень занимало. Даже голос при этом стал каким-то вкрадчивым, а тело едва не вытянулось в струнку.

– Скажите, вам приходилось убивать?

– Катитесь-ка вы, – не выдержала она, едва сдерживаясь, чтобы не послать этого человека по известному всем адресу. – С меня хватит вашего Земского.

– А что Земской? – пожал плечами Обалденный. – Он хороший опер. Правда, у него бзик насчет женщин.

Обалденный захихикал.

– У меня тоже может появиться бзик, – предупредила она. – От разговоров с вами.

– Ну, ну, – как-то многозначительно буркнул Обалденный, направился к калитке, на ходу что-то пробурчав, вроде того, что психический срыв на самом деле у нее имеет место.

– Что вы сказали?

– Я говорю, что не прощаюсь с вами, – обернулся к ней следователь и, уже закрывая за собой калитку, счел своим долгом добавить: – «Висяков» у меня и так много…

Это могло означать что угодно. И в том числе, что больше «висяков» Обалденный не допустит. То есть он раскроет сие преступление. И очень быстро. Потому что кандидатура на заклание у него уже имеется.

Алина вернулась в дом. Нужно было поднять Алешку, сделать ему завтрак, а перед этим… она собиралась позвонить Довлатову. Другого человека, к кому она могла обратиться за помощью, Алина не знала.

Чай уже остыл, и она поставила чашку на столик. Затем вновь вернулась к окну. Алешка по-прежнему качался на качелях.

Когда после ухода Обалденного она дозвонилась до Довлатова, тот внимательно выслушал ее, пообещал сделать все возможное и добавил коротко: «Жди».

Она ждала. И когда раздался скрип калитки, она подумала, что это приехал Довлатов.

Она ошиблась.

2

Николай был в тех же шортах и той же майке, что и в вечер знакомства. Позади него шел его сын. Мальчик был одет в спортивный костюм; перевязанная рука поддерживалась на весу с помощью переброшенного через шею бинта.

Увидев Алешку, мальчик направился к нему в сад, а Николай шел к дому.

– Доброе утро, – произнесла она, открывая дверь прежде, чем Николай в нее постучал. – Хотя такое ли уж оно доброе, – тут же усомнилась Алина.

– Не знаю, что вам и сказать, какие подыскать слова. – Николай застыл на пороге, не решаясь войти в дом. – Как все хорошо начиналось, – грустно вздохнул он и тут же приободрился, будто вспомнив нечто очень важное. И, по всей видимости, это для него таковым и было. – Моя жена сказала, что в такой ситуации вам одной не стоит оставаться, и мы… Ну, по-соседски. Вы не хотели бы побыть у нас? У нас и завтрак готов. Да и вообще.

– Нет, спасибо, – отказалась она. Видеть людей, по-своему счастливых, для нее было хуже одиночества.

– Я все понимаю и… Может, я навязываюсь, но все же, – Николай замолчал, о чем-то подумал и уже более решительно закончил: – Прошлой ночью этот капитан… В общем, я понял, куда он клонил. Мне кажется, у него не все дома. Впрочем, от полиции иного и не следует ожидать.

– Я когда-то тоже служила в полиции. В спецназе, – нашла нужным сообщить она.

– К-хм, – не сильно стушевался Николай. – Может, я не так выразился. Но… Из лучших побуждений. У меня есть хороший адвокат. Отличный юрист.

– Спасибо. У меня тоже остались кое-какие друзья.

– Я только хочу как лучше, – по-всей видимости, Николай не ожидал отрицательного ответа. Он насупился, отвел взгляд, не зная, какими еще доводами склонить ее на свою сторону.

– Я тоже хочу как лучше. И поэтому позабочусь о себе. И пока это возможно – собственными силами.

– Н-да, – Николай решил оставить данную тему, по крайней мере на некоторое время. – Если вы не хотите к нам идти, то, может, Алешка побудет у нас?

Вот это Алине показалось не такой уж плохой идеей.

Алешке хорошо было бы сменить обстановку. И дом Николая был подходящим вариантом. Вроде бы Алешка подружился с сыном Николая. Правда, была одна деталь. То, что она увидела прошлой ночью в одной из комнат дома Николая. Эти чертеж и фотография. Это было странным и неподдающимся ее пониманию.

Однако Алешке стоило побыть некоторое время вне дома, где вчера был застрелен ее брат и его дядя.

– Я согласна, – кивнула она, чем несколько приободрила соседа.

Он обернулся и позвал детей, а затем, уже уходя, словно бы только что ему пришло на ум, напомнил:

– Вы, надеюсь, не забыли о моем предложении насчет отдыха ребят? Вашему сыну, мне кажется, это пойдет на пользу. Несмотря на то, что он уже и отдыхал.

Она хотела сказать, что только ей известно, что на пользу ее сыну, и будет опять же лишь сама решать, что предпринять в этой связи. Но промолчала. Николай пытался ей помочь, и было бы просто неблагодарно с ее стороны того в чем-то упрекать. Хотя… в памяти тут же возникли комната, чертеж и фотография. И это почему-то вызывало тревогу.

Когда Николай и ребятишки ушли, она словно бы встрепенулась. Алина подумала: какого черта она предается меланхолии. И еще – если она сама не постарается, никто ей не поможет.

Алина вернулась в дом, поднялась на второй этаж и остановилась возле двери комнаты, в которой был убит ее брат. Дверь была опечатана – сургучная печать недвусмысленно указывала, что не следует нарушать закон.

Пожалуй, если бы были веские причины, она бы наплевала на печать. Но веских причин пока не было, и она решила обойтись без нарушений.

Алина спустилась вниз, вышла во двор, обошла дом и остановилась под окном второго этажа. Убийца мог покинуть дом только этим путем. Если бы он вышел через дверь, она бы его, конечно, увидела.

Обалденный прав: на асфальтированной дорожке никаких следов не было, а дальше… Если убийца спрыгнул на эту дорожку, куда он двинулся дальше?

Дорожка вела мимо гаража, и она, проходя возле него, невольно нахмурилась, вспомнив, что именно здесь, в ее машине, был обнаружен пистолет, и еще подумала, что убийце как раз было по пути зайти в гараж и подсунуть ей ствол, чтоб его черти взяли.

Затем она прошла дальше и убедилась, что неизвестный вполне мог выйти по дорожке к калитке – как раз в то время, когда она и сын вошли в дом.

Выйдя за калитку, она задумалась о другом. Убийца должен был отсюда, по идее, уехать. То есть у него должна была быть машина. Но когда они возвращались из гостей, возле своего дома она машины не видела. Убийца, вполне возможно, мог оставить свою машину где-то в другом месте. Или… он вообще не выезжал с территории дачного поселка. Эта мысль ее испугала. И Алине не удалось от нее отвязаться.

Когда она возвратилась в дом, предположение, что в дачном поселке может находиться убийца ее брата, продолжало волновать ее. «Что за чушь?!» – убеждала она себя. У Геннадия что-то произошло, именно поэтому он возвратился раньше намеченного срока. И это «что-то» связано с работой. Как это он пояснил? «Можно сказать, что и по работе». И еще: «Есть нюансы». Да, что-то в этом роде.

Алина вдруг поняла, что ни к чему хорошему ее умозаключения не приведут. И тут позвонил Довлатов.

– Будь дома, – без лишних слов бросил ей бывший командир. – К тебе приедет мой человек. Он когда-то служил в нашей команде, но ты его не знаешь. Он отличный парень. И отличный сыскарь. Он постарается тебе помочь.

На этих бодрых нотках Довлатов закончил разговор.

Человек Довлатова приехал ближе к вечеру. И его вид не воодушевил Алину.

Гость был высок, крепко сложен. Вот только лицо какое-то помятое и припухшая губа. Словно весело провел ночку – оценила прибывшего Алина.

И не ошиблась.

Глава шестая Косарев

1

Женщине было около тридцати. И она была не просто красива – в ней была некая изюминка, некий шарм. И это выделяло ее из числа многих красивых женщин.

И еще, от женщины исходила некая неземная, я бы сказал, печаль. Что-то такое, что трогало до глубины души. Меня лично трогало.

Если бы я не знал, кто передо мной и что произошло с этой женщиной год назад, а также в прошлую ночь, я бы… Интересно что? Попытался бы приударить?

Но я знал, кто эта женщина и цель своего приезда. А потому свои желания пресек на корню. К тому же я приметил, как она скривила свой миленький носик, и понял, что сие относится к моей персоне.

Что ж, видок у меня действительно был еще тот. Хотя я и попытался придать внешности приличествующий вид, это у меня не получилось.

– Вы от Довлатова? – все еще не веря, что это так, хотя я и сообщил ей об этом, спросила она.

– Я сам по себе, – не сдержался я, задетый таким приемом. – Вы Алина? Если да, то я именно тот, кого вам велел ждать Довлатов.

– Я Алина, – фыркнула женщина. – А вы точно служили в спецназе?

– Точно. – Мы беседовали на пороге, и я не преминул ей об этом напомнить: – Будем вот так стоять?

– А почему Довлатов сам не приехал? – женщина не заметила моей реплики.

– Он посчитал, что я лучше справлюсь с этим делом. Послушайте, Довлатов мне рассказал, что случилось с вашим братом и о ваших неприятностях. И еще – я знаю, что произошло у вас год назад и что вы ушли со службы. Нам не довелось вместе служить, однако я готов вам помочь.

– Значит, Довлатов вам и это рассказал, – как-то потухла Алина.

– Он хочет, чтобы я помог вам. А для этого я должен знать о вас все.

– Все? – с сомнением сказала Алина.

– Все, – подтвердил я. – Иначе ни о какой помощи не может быть и речи.

– Вы знаете, почему я подала рапорт об увольнении. А вы? Почему ушли вы? – И она, щелкнув пальцами по шее, спросила: – Не из-за этого?

Меня передернуло. Я готов был уже развернуться и удалиться с высоко поднятой головой: имеется у нас еще гордость. Но не поддался желанию.

– Ощущается отсутствие мужской руки, – нагло заявил я.

– Чего?! – глаза ее стали на пол-лица.

Я еще раз смерил ее взглядом. Она была красива, и все было при ней. Шарм, изюминка. Попка. Грудь.

– Положить бы вас на колено и отшлепать как следует по… – Я причмокнул губами и закончил: – Ну, вы знаете, по какому месту.

– Так вы к тому же и садист, – подытожила она, как-то по-новому оглядывая меня.

– Садист, пьяница, – подтвердил я и с ленцой демонстративно глянул на часы. – У меня мало времени. А своим временем я очень дорожу. Я потратил его, добираясь до вас, я сжег бензин…

– Вы предъявляете мне счет? – удивилась она.

– Я выдвигаю вам альтернативу – либо мы занимаемся делами, либо я откланиваюсь.

И не успел я театрально развернуться, как она на одном дыхании выпалила:

– Входите.

Я лишь мельком оглядел гостиную, нашел ее без изысков и, остановив свой взгляд на кресле, направился именно к нему.

– Хотите выпить? – поинтересовалась женщина.

– Желаем-с взять меня на пушку? – хмыкнул я. – Я за рулем. А моя припухшая губа – это производственная травма.

Последнее прозвучало как оправдание.

– Ну да, – подхватила Алина. – Довлатов мне говорил, что вы сыскарь. Небось, частным образом практикуете? А ваше лицо бандиты помяли после накачивания вас алкоголем.

– Отсутствие мужской руки становится все явственней, – заметил я. – У вас погиб брат. И если вам не на ком выместить свою злость, то просьба – меня на эту роль не выдвигать.

– У меня нет злости, – Алина села на диван.

Она помассировала лоб, словно успокаиваясь и беря себя в руки. И я увидел, как у нее подрагивают пальцы. Она нервничала, и ее колкие слова были не более чем способом защиты. Слабая, надо сказать, защита.

– Как вас зовут? – неожиданно спросила она.

– Игорь. Некоторые меня называют Виртуозом.

– Я буду вас называть по имени, – выбрала первый вариант она. – Скажите, вы и вправду согласны мне помочь? Вот так просто?

– Не просто. А потому, что вы и я когда-то прошли одну школу. Как сказал Довлатов – мы боевые товарищи. А это значит многое.

Я вытащил из кармана рубашки небольшой блокнот и ручку.

– Вы мне сейчас все расскажете. Подробно. А затем мы вместе решим, что делать.

По тому, как она начала рассказывать, я понял, что своей историей она делится не в первый раз. Что ж! Придется ей потерпеть.

– Честно говоря, – закончила она свое повествование, – когда я позвонила Довлатову, я четко не представляла, какая мне нужна помощь. Впрочем, я и сейчас не представляю. Знаю одно – помощь мне нужна.

– Ну да, – не стал спорить я.

А про себя добавил, что она не только не знает, какая ей требуется помощь, но еще не совсем ясно понимает, какая с ней приключилась беда. Я даже решил, что над ней все еще довлеет потеря мужа. И новое несчастье ее сознание не восприняло до конца.

– Путей здесь не очень много, – продолжил назидательно я. – Дело спустить на тормозах…

– Что?! – возмущение ее, мне показалось, было не наигранным.

– Вижу – это вас не устраивает. Довлатов, по всей видимости, тоже так посчитал. Потому и обратился ко мне. Чтобы я попытался выяснить истину. Это другой путь. Будем выяснять истину?

– Истина где-то рядом, – ответила штампом Алина, и эти слова словно разбудили ее; она вздрогнула и посмотрела на меня твердо: – Будем искать. Это мой брат. И он не просто умер, а его убили, – она вскочили на ноги и зашагала по гостиной, скрестив руки за спиной. – С меня достаточно. Это какое-то проклятье. Я потеряла мужа, затем вот брата, и… И в обоих случаях виновники неизвестны. Как такое может быть?

– Вы у меня спрашиваете? – вскинул я брови.

– Геннадий, – она пропустила мой вопрос мимо ушей, – он… Ему от меня было что-то нужно. Этот его звонок, этот приезд ранее намеченного срока. Что-то было не так, но я, дура, не настояла, чтобы он сразу мне обо всем рассказал. И еще эти гости не ко времени…

Она села обратно на диван.

– Вы мне поможете? – в глазах у нее блеснули слезы.

– Если вы выберете второй вариант, а именно поиск истины, – то да. В первом случае – я вам не помощник.

– Я выбираю второй вариант, – с поспешностью кивнула она.

– Тогда придется разбираться со множеством вопросов. И первый из них: чем занимался ваш брат? Точно вы не знаете. Но он занимался бизнесом, и остается лишь выяснить – каким.

– Я не знаю.

– Ответ не верен. Вы можете точно не знать, но кое-что…

– Куда вы клоните?

– Ваш брат вам звонил. Я соглашусь, что он не поставил вас в известность о своем роде занятий, считая, что вас не стоит посвящать в суть, но… Но он вам позванивал, и вы… Вы наверняка тоже. Разве он не оставлял вам координаты, где его можно найти в случае, если возникнет в том надобность и его не окажется в его столичной квартире?

В первый момент она удивленно заморгала, анализируя мои слова, а затем удовлетворенно улыбнулась.

– Оставлял, – после недолгих размышлений сказала она. – Как же я раньше не подумала? Он дал телефон, по которому я могла его найти в случае острой необходимости. И если его сотовый не будет доступен…

Она встала, прошла к секции и взяла на полке небольшой картонный прямоугольник, что-то вроде визитки. Но визиткой это не было. На кусочке картона был от руки написан номер телефона – и все.

– Вот, – она протянула картонку мне.

– Вы звонили по этому номеру?

– И не один раз, – словно вспоминая, проговорила она.

– И кто вам отвечал?

– Женщина… Словно я дозвонилась до обычной турфирмы. И слова стандартные: здрасте, мы рады, что вы звоните.

– Может, вам как-то представлялись?

– Нет. Только приветствовали. Я спрашивала Геннадия, там интересовались, кто звонит, и… И соединяли с ним. У меня есть телефон, и мы ведь можем немедленно позвонить?

Последнее она произнесла как-то азартно, словно охотник, идущий по следу. Но я быстро остудил ее пыл:

– Минуточку. Оставьте, пожалуйста, это мне. Вы об этом телефоне говорили полиции?

– Нет, – пожала плечами она. – Они все о работе брата допытывались, а о такой мелочи, как номер телефона, и речи не было…

– Будем считать, что тут мы первые. Теперь пойдем дальше. Его знакомые. Вы их также не знаете. Тогда как насчет пассий?

– Каких еще пассий? – нахмурилась Алина.

– Обычных пассий. Девушек, любовниц, любимых, наконец. Как я понял, жены у вашего брата не было. Но он же не монах. И почему бы не предположить, что его подкараулил в вашем доме какой-нибудь ревнивый супруг и не всадил в порыве ненависти пулю.

– Интересная версия, – в глазах Алины вспыхнула искорка. – После всех подозрений в отношении меня – это даже весело.

– Может, и весело, но вопрос требует ответа. Так как насчет пассий?

– Мне о них ничего неизвестно.

– В таком случае придется плясать от его квартиры в столице. Здесь мы не будем первыми. Но что поделать!

Я вздохнул и двинулся дальше по пути выяснения истины:

– Ваш брат не делал никаких намеков на то, что его волновало? Не обязательно открыто. Но что-нибудь, может, все же проскальзывало в его словах – такое, что…

Я не смог подобрать определения и только развел руками. Но Алина, кажется, меня поняла, потому что, не задумываясь, ответила:

– Он говорил, что появились нюансы, и они, можно сказать, связаны с работой.

– То есть точно он не сказал, что с работой?

– Нет, – она наморщила лоб и затем твердо повторила: – Он говорил: «Можно сказать и так. Можно сказать, что и по работе».

– Ладно. А теперь еще одно. Геннадий ушел вчера от соседей довольно внезапно, ничего не объяснив. Он смотрел на часы?

– Вроде нет, – неуверенно проговорила Алина.

– Я к тому, что, может, он кого-то ждал или должен был позвонить. И спохватился, что позабыл об этом.

Алина покачала головой:

– Он не смотрел на часы.

– А о чем шел разговор за столом непосредственно перед уходом брата?

– Я не особо прислушивалась. Обычный треп. Беспредметный. Хотя… Геннадий рассказывал, как ехал в поезде с одним попутчиком, который сильно храпел.

– Это странно?

– Ну, мне-то он говорил, что прилетел. Понимаете? Он прилетел на самолете, а… При чем тогда этот поезд?

– Хороший вопрос, – согласился я. – Но меня все же больше интересует, что он хотел вам сказать. Или…

Я нахмурился, затем поднялся из кресла и уже сам заходил возбужденно по гостиной.

– Комната, где застрелили брата, опечатана?

– Да, конечно, – не понимая, что меня так взволновало, ответила Алина.

– Ладно. Удовлетворимся тем, что нам доступно. Я пройдусь снаружи. Вы не против?

И не успела Алина что-либо сказать, как я решительно направился к выходу.

2

Я обошел дом, постоял у закрытого гаража, под окном комнаты Геннадия, осмотрел асфальтированную дорожку, но не обнаружил ничего существенного и вернулся назад.

У крыльца меня ждала Алина. Она, видно, не выдержала ожидания и вышла следом за мной.

– Что-то нашли? – спросила она.

– Будем искать, – я готов был уйти.

– Вы вроде говорили, что у вас множество вопросов, – остановила меня Алина.

– Именно, что множество. Например, вы думаете, что гараж закрывали. Однако в прошлую ночь, когда вы вернулись из гостей, он оказался открытым. Если предположить, что вы правы, то… Почему и кто его открыл? Но вообще-то и тех вопросов, о которых я уже упомянул, вполне достаточно, чтобы приступить к работе. Так что я начну. С вашего позволения.

Мне оставалось после этих слов лишь галантно откланяться. Но делать этого я не стал. А вот обменяться телефонами предложил, чтобы мы могли в любой момент связаться друг с другом.

Это не вызвало с ее стороны никаких возражений.

Уже в калитке я обернулся к Алине, которая шла за мной:

– Может быть, я не совсем ко времени с этим вопросом, но… Довлатов мне говорил, что после смерти мужа вы пробовали сами обнаружить тех, кто произвел взрывы на двух фирмах. И что?

Я заметил, как дернулась у нее щека, но голос при этом остался спокойным:

– Я пыталась.

– Вы что-нибудь выяснили?

– Я не нашла их, – опустила глаза Алина. – А то, что выяснила… Это еще больше запутало дело.

– По словам Довлатова, самым загадочным было то, как попал тротил на территории фирм. Ведь они хорошо охранялись и никто без досмотра не мог проехать туда. И запись видеонаблюдений свидетельствовала, что именно так и было.

– Да. Запись показала. Но тротил все-таки оказался на территории фирм. И значит, кто-то его все же провез. Как? – Она задумалась, а затем с тревогой посмотрела на меня. – Довлатов говорил, что во втором случае остался жив охранник?

– Говорил, – вспомнил и я.

– Так вот. Довлатов этого не знает. Но я, после увольнения, навестила этого охранника, а с помощью знакомых мне удалось лично просмотреть запись видеонаблюдения. Короче, и на пленке, и в словах выжившего охранника промелькнула одна деталь. Ее никто не принял в расчет, потому что… Потому что в таком случае все смахивало на нелепицу. Но без этой детали вообще выходил ноль. Нелепостями у нас никто не занимается. А я решилась. И у меня не получилось. В какой-то момент я просто остановилась.

– А с чего вы взяли, что мальчишка из разрушенного дома как-то связан с этими взрывами?

– Были на то причины, – отрезала она. – И хватит об этом.

– Как скажете. Сейчас вы работаете?

– Я работаю. Финансово-промышленная компания «Кедр». Иностранные инвестиции и все такое. И руководит ею один из наших – бывший коллега по службе. Впрочем, теперь и я уже бывшая – по этой же службе.

– Вы с ним были лично знакомы тогда?

– Его знал мой муж. А тот моего мужа. Он взял меня на должность зама. Так что работа очень хорошая.

– Что ж, рад за вас. Хоть тут вам повезло.

– Я не верю в везение, – бросила она. – С некоторых пор оно обходит меня стороной и держится на приличном расстоянии.

Я подошел к своей машине.

Что-то мне подсказывало: я увязну в этом деле.

Опасения мои оправдались. И довольно быстро. Все произошло на следующий день, когда я зарулил на бензоколонку, расположенную за городом, и услышал выстрелы.

Глава седьмая

1

Это было вроде повторного просмотра киноленты.

Тот же дом Николая. Тот же коридор. И та же приоткрытая дверь, за которой в прошлый вечер она услышала шорох. Она опять была в этом коридоре и опять позвала своего сына:

– Алешка.

И снова ей никто не ответил.

Она звала сына еще во дворе, но и там не получила ответа.

Куда же подевался ее сын? И куда подевались все остальные?

Она не удержалась и вновь позвала, но уже громче:

– Алексей.

Тишина…

И тогда она вошла в эту чертову комнату, в которой давеча нашла пару странных вещей, каким, казалось, там было совсем не место. Совсем не место в этом доме и у этих людей.

Фотографии возле настольной лампы уже не было. А вот листы ватмана по-прежнему лежали на столе.

Верхний – портрет хозяйки. И когда она его приподняла, то увидела, что под ним лежал все тот же чертеж. Теперь она решила его рассмотреть. Раз в доме никого нет, а дверь в эту комнату открыта…

Ей понадобилось лишь несколько минут, чтобы убедиться в правильности своих выводов. Убранная фотография вполне дополняла этот чертеж.

Ей стало нехорошо.

Она лихорадочно порылась в ватманских листах, ничего существенного не нашла и стала выдвигать ящики. В одном из них обнаружила еще одну фотографию. Это был групповой снимок – около тридцати молодых людей, выстроившихся в четыре ряда.

Скорее всего – это выпускной класс. Белые переднички у девочек; таких уже школьницы и не носят. У некоторых парней волосы до плеч; сейчас это не модно; галстуки для солидности…

Она перевернула снимок. Так и есть. Десятый «Б». Школа такая-то, год такой-то…

Фотография была обычной, если…

Если не считать нескольких деталей. Справа во втором ряду лицо одного парня было замазано черным фломастером, а лицо рядом стоящего обведено кружком – опять же черного цвета.

Она вгляделась в снимок и вскоре смогла констатировать, что обведенное кружком лицо не чье иное, как Николая. А вот кто с ним рядом замазан… И интересно – кем? Самим Николаем? Тогда зачем он себя обвел кружком?

Все это было очень странно. И непонятно. И времени обдумывать «находки» у нее не было. Потому что с улицы послышались детские голоса. Она испуганно стала засовывать фотографию назад в ящик стола.

Затем поправила на столе листы ватмана и поспешила к выходу из комнаты.

Она успела подойти к входной двери, когда та открылась, и она едва не столкнулась с Николаем.

– О, вы! – нисколько не смутился он. – А мы с ребятами были на озере. Я думал, мы сейчас поужинаем, заодно я собирался и вас пригласить. Но раз вы уже здесь…

– Вы уж простите, но мне сейчас кусок в горло не полезет.

– Я понимаю, дорогая. Я хорошо вас понимаю, – Людмила обняла Алину, пытаясь покрепче прижать ее к себе, как мать обиженного кем-то ребенка.

Алина согласилась оставить Алешку у Тишковых на ужин. Николай при этом клятвенно уверил ее, что надолго мальчишка не задержится, и он приведет его сам.

2

Николай не обманул.

Он привел Алешку через полтора часа. И к тому времени Алина уже приняла решение.

– Вы подумали насчет моего предложения? – поинтересовался Николай, проследив, как Алешка стал стелить постель на диване в гостиной.

– Предложения? – занятая своими мыслями, она не сразу поняла, о чем идет речь.

– Я завтра вечером отвезу ребят в лагерь, – сказал он, словно только что получил положительный ответ.

– А-а, вот вы о чем.

И Николай истолковал это как согласие:

– Ну и хорошо. И вы придете в себя. И парень несколько развеется. Всего три дня. И, я думаю, вам обоим это пойдет на пользу.

Она не стала спорить. Решила, что плохого ничего не случится. Вот только изменится ли что? Она почему-то в это не верила. В крайнем случае, для себя изменений в этот короткий срок она не предвидела. А Алешка… С ним, пожалуй, стоило попробовать.

– Вы не передумали относительно консультации юриста? – уже стоя у калитки, спросил Николай, проницательно глядя на Алину, словно пытаясь прочесть ее мысли.

– Спасибо. Но я уже получила помощь.

– Понимаю, – протянул Николай и вздохнул. – Я видел. К вам кто-то приезжал на машине.

Когда Николай ушел, Алешка юркнул под одеяло и требовательно посмотрел на мать.

Она присела на краешек дивана и положила руку сыну на лоб. Вот тогда он расслабился:

– Мама… дядя у нас ведь был хороший, правда?

– Он был очень хороший, – подтвердила Алина, погладив Алешку по волосам.

– Тогда почему так происходит? Папа был хороший – его нет. Дядя… – он не договорил и свернулся в комочек, поджав под себя ноги.

– К сожалению, никто на этот вопрос не сможет ответить. Такое просто происходит. Это как цветок, который распускается. Он распускается, потому что так ему предназначено. Так и здесь. Иногда хорошие люди уходят.

– Хорошенькое предназначение, – не согласился Алешка. – Хорошим людям уходить. Мне такого не надо.

И он отвернулся лицом к спинке дивана. Алина еще раз погладила сына по волосам. Не намного его хватило после отдыха у Тишковых.

«Наверное, хорошо, что завтра ему предстоит уехать хотя бы на три дня в тот элитный лагерь», – подумала она.

Она встала и направилась к телефону.

Кое-что она решила. Оставалось только воплотить это в жизнь.

3

Алина застала Довлатова на службе. И по уставшему голосу, который она услышала в трубке, она поняла, что у майора сегодня выдался нелегкий денек. А она собиралась еще подкинуть проблем.

– Это я. Алина, – бросила она в трубку.

– Как ты там? – участливо поинтересовался Довлатов. – Мой человек приезжал?

– Приезжал.

– И что же? – он решил, что ее звонок связан именно с приездом Косарева, и насторожился.

– Здесь все нормально, – успокоила она майора и услышала облегченный вздох.

В Косарева Довлатов верил и был бы удивлен, если бы это доверие не оправдалось.

– А в чем ненормально? – зацепился он за слово.

– Меня интересует один человек, – пояснила она. – Ты сможешь о нем узнать?

– Надеюсь, ничего плохого не случилось?

– Все плохое со мной уже произошло. Куда уж хуже?

– И что это за человек? – выразил готовность помочь майор.

– Мой сосед по даче. Он поселился совсем недавно. И…

– И с ним что-то не в порядке? – предположил Довлатов.

– Вполне возможно – это со мной не в порядке.

Она подумала, что в словах Довлатова есть смысл. Она вспомнила в который уже раз чертеж, странную фотографию с закрашенным лицом парня… Еще она подумала о том, что завтра должна будет отправить своего Алешку с сыном Николая в лагерь – и пусть всего на три дня, и к тому же мальчик ехал не с самим Николаем, а с его сыном, – но все же…

– Он что… этот твой сосед… проходит по нашим картотекам?

– Не думаю, – выразила сомнение Алина. – Его работа связана с производством мебели и… Впрочем, больше ничего конкретного я о нем не знаю.

Кроме того, что в одной из комнат его дома она обнаружила странные предметы, которым, по ее мнению, там совсем было не место. Все это она добавила про себя, не став обременять Довлатова своими подозрениями.

– Постараюсь разобраться. Как фамилия твоего соседа?

– Тишков. Тишков Николай. Отчества я не знаю.

– Я сделаю все возможное, – обещал майор.

То, что она услышала на следующий день от Довлатова, превзошло все ее ожидания. Такого ожидать было просто невозможно. Если, конечно, у тебя в порядке с головой.

Алина психопаткой себя не считала. Хотя нервишки у нее и были напряжены до предела.

4

Довлатов позвонил ближе к вечеру. К тому времени Алешка вместе с сыном Николая уже уехали в лагерь. Николай повез ребят на своей машине, успокоив перед этим несколько взволнованную Алину; сказал, что с парнями будет все в порядке, ей нечего беспокоиться, а когда Алешка вернется, она его просто не узнает.

С последним она, конечно, могла поспорить.

Она осталась с Людмилой, та уговорила ее посидеть с нею. И они сидели вдвоем под развесистой яблоней за чаем и вареньем, пока не вернулся Николай.

Людмила все говорила, говорила, словно пытаясь отвлечь соседку от невеселых мыслей; Алина слушала ее вполуха, даже не стараясь вникнуть в смысл сказанного собеседницей.

Возвратившийся Николай сообщил, что посадил ребят в автобус, на котором везли всех детей в лагерь, и через три дня на том же месте он их заберет.

Когда она вернулась домой, то ощутила невыносимое одиночество. Не было рядом сына. И хотя она знала, что с ним все в порядке, все же ощущение пустоты в доме было жутко реальным.

А потом раздался телефонный звонок. И голос Довлатова отвлек ее от невеселых мыслей об одиночестве. Но лучше уж такие…

– Я тут постарался по твоему вопросу, – проговорил после приветственных слов Довлатов. – Тишков Николай Владленович. По нашей линии он не проходит.

– Ну, я не утверждала этого, – напомнила она. – Он вполне может быть законопослушным гражданином.

– Он вполне законопослушный гражданин, – согласился Довлатов и немедленно добавил: – Только был.

– Как это был? – не поняла Алина.

– То и значит. Тишков Николай Владленович умер. Пятнадцать лет назад.

Вот тогда она и подумала, что если до сих пор не спятила от навалившегося на нее, то теперь в самый раз.

Глава восьмая Косарев

1

В тот день, когда я вернулся от Алины к себе домой, я успел сделать несколько вещей.

Первым делом я позвонил по телефону, данному мне Алиной, по которому можно было отыскать ее брата – до недавней поры можно было.

– Добрый день, – пропел мне приятный женский голосок.

И я подумал, что сейчас женщина на том конце провода представится, назовет фирму и ненавязчиво потребует воспользоваться их услугами – самыми качественными и дешевыми.

Не вышло. Ничего и никого она не представила. И не предложила. Просто замолчала в ожидании ответа.

Если она надеялась услышать от меня песнь, подобную своей, то ее ждало большое разочарование.

– Салют, – брякнул я достаточно развязно, и по тому, как в трубке затаили дыхание, понял, что свою собеседницу я малость смутил; не дав ей прийти в себя, продолжил: – Геннадия можно?

Тишина на другом конце провода царила еще с полминуты, а затем раздался все тот же приятный голос. Он нисколько не изменился, может, только в самом начале несколько дрогнул.

– А Геннадий в отъезде. И будет где-то через неделю. Что-нибудь ему передать?

– Передать? – я задумался; на тот свет с этого весточки не доходят, насколько мне известно; но женщина с приятным голоском о гибели Геннадия, по всей видимости, не знала; она все еще ждала его возвращения, а значит, тот о своем досрочном приезде в столицу ей ничего не сказал. – И куда это он уехал?

– Простите, а вы кто? – насторожилась женщина.

– Я его друг. Ба-а-льшой, можно сказать, друг, – протянул опять-таки развязно я.

– Позвоните, большой друг, через недельку, – предложила она. – Или оставьте мне сообщение. А я его передам Геннадию, и он вам, как только приедет, перезвонит.

– Сообщений не будет, – ответил я. – Я ему перезвоню. Ага. Через недельку – нет вопросов.

После чего положил трубку и на некоторое время задумался. Из разговора с обладательницей приятного голоса я вынес главное – она не знала о смерти брата Алины, из чего следовало: во-первых, полиция еще не добралась до этой женщины, и, во-вторых, следовало самому поторопиться.

Я достал блокнот и стал рыться в своих записях. Можно было, конечно, привлечь Довлатова. Но я решил: пока обойдусь без него.

Отыскав нужный мне телефон, я позвонил своему старому товарищу и попросил о маленькой, входящей в его компетенцию, услуге – адресок по имеющемуся телефонному номеру. Получив бодрое – жди, я и впрямь стал ждать.

Для начала принял душ, обвязавшись банным полотенцем, отправился на кухню варить кофе.

После кофе я нестерпимо захотел есть и стал опустошать холодильник. Мысль по-человечески откушать в каком-нибудь ресторане я отмел по причине необходимости дождаться звонка с информацией.

Звонок раздался ближе к вечеру. Мне были даны адрес и фамилия.

Посмотрев на часы, я решил отложить посещение «турфирмы» на утро следующего дня. Было поздно, да и следовало отдохнуть.

Следующий день оказался богат на события. И все эта чертова заправка, хотя…

До нее я успел побывать по названному накануне адресу.

2

– Кто там? – настороженно поинтересовались за дверью.

– Я от Геннадия, – нагло соврал я (чего не сделаешь в поисках истины!).

Раздались щелчки замков, я решил, что имя Геннадия здесь весомо.

Дверь раскрылась, и предо мной предстала худенькая женщина примерно сорока пяти лет, одетая в спортивный костюм.

– Проходите, – пригласила она, отступив в сторону.

Я вошел в квартиру и сразу понял, что офисом здесь и не пахнет. Да и женщина эта на секретаршу никак не тянула. Разве что голосом удалась.

Это была обычная жилая квартира, и следовало еще выяснить, какое отношение к ней имел Геннадий.

– Идемте на кухню, – позвала хозяйка.

Кухонька была небольшая, но очень уютная.

Женщина усадила меня за стол и предложила кофе, но я мягко отказался. Не до кофе мне было.

– Так что там Геннадий? – поинтересовалась она, садясь напротив меня; женщина ожидала от меня сообщений; но уж точно не тех, с какими пришел я; хотя я не виноват – обстоятельства так сложились.

– Он приказал долго жить, – спокойно ответил я.

– Что?! – округлила глаза женщина, едва удержавшись на стуле.

– Его убили, – разъяснил я. – Такое случается иногда.

– Вы… вы кто? – всполошилась она.

– А вы как думаете? – я устрашающе ухмыльнулся, и эта ухмылка подействовала на нее.

– Из… из полиции, что ли? – предположила она.

– А откуда могут приходить при таких обстоятельствах? – не стал категорически утверждать я.

– Значит, оттуда.

Я не стал ее переубеждать. Зачем? Так лучше вести беседу. И пока она не пришла в себя окончательно и не потребовала у меня документы, следовало идти в атаку.

– У меня к вам несколько вопросов. Если вы не хотите осложнений, вы на них ответите, и мы расстанемся. Вопрос первый, – сразу же перешел я в наступление. – Геннадий снимал эту квартиру?

– Нет. Это моя квартира.

– Да? А кто же тогда вы?

– Он нанял меня как диспетчера, – охотно пояснила женщина. – Я уже года два работаю так. У него.

– Диспетчером? Ну и что входит в ваши обязанности?

– Собираю информацию. От тех, кто звонит, а затем передаю ее Геннадию. Он бывает… бывало, сам приходил ко мне, а иногда звонил, и я ему передавала все по телефону.

– Чем занимался Геннадий?

– Он был частным предпринимателем. Так он мне представился.

– Он вас один нанимал?

– Вообще-то их было трое. Но приходил сюда только он.

– Кто были те двое?

– Минуточку, – она взяла с тумбочки блокнот, полистала его и положила открытым передо мной. – Вот, – она ткнула пальцем в телефонные номера. – Это телефон Виктора. А это Бориса. Фамилий их я не знаю. Со мной заключал договор Геннадий, а эти – он сказал, что, кроме него, могут ко мне приходить только они, его, как он выразился, компаньоны. Но они за два года так ко мне ни разу и не зашли. Они, Борис и Виктор, звонили, передавали сообщения, получали их на свое имя… Но заходить – нет.

Я переписал номера телефонов и продолжил:

– Вопрос следующий. Какие сообщения приходили?

– Да разные. Звонил такой-то. Перезвонить такому-то.

– Конкретно, – не удовольствовался я таким ответом. – Мне нужно знать характер деятельности Геннадия.

– Он занимался машинами. И его друзья тоже – ну, эти, Виктор и Борис.

– Они занимались куплей-продажей машин?

– Они пригоняли их под заказ. Я выслушивала пожелания по телефону, записывала заказчиков, объясняла им, что почем, затем говорила, что им перезвонят. И все. Информация дальше шла Геннадию. Ну или Борису либо Виктору.

– Они, верно, давали объявление с номером вашего телефона?

– Давали, – нисколько не смутилась женщина.

– И вы не побоялись?

– Ну жить-то надо. Да и чего тут? Ко мне домой ведь никто не приходил. Я только передавала по телефону то, что мне заранее говорил относительно заказов Геннадий, и Геннадию – о звонках.

– У вас сохранились сообщения? – с надеждой поинтересовался я.

– Откуда?! – возмутилась женщина. – Геннадий перед отъездом заходил, я ему все записи отдала.

– И куда он уезжал?

– Чего не знаю, того не знаю, – она стукнула ладонью по телефонному аппарату. – Мое дело маленькое. Вот… Слушать, что говорят, и вовремя передавать сообщения хозяевам. А что они дальше будут делать и куда поедут…

– Геннадий все эти годы занимался машинами? – задал я наводящий вопрос.

– Да нет. Чуть больше полугода этим занимается. А до этого были продукты питания.

– У вас совершенно никаких записей не сохранилось? – я на манер хозяйки постучал по телефону.

Она покачала головой. И очень так уверенно.

– Одно могу сказать, – добавила она. – В последние три дня перед отъездом Геннадия никаких звонков не было. За исключением… от Виктора и Бориса. И все.

– А до этого какие были?

– Так. Насчет машин. Ничего особенного.

– Ничего особенного, что вас бы заинтересовало?

– Именно так. Обычная информация. Не думаете же вы, что я должна была запоминать телефоны всех, кто звонил? – нахмурилась женщина. – Я записывала. А записи отдала. Я уже говорила.

– А после отъезда Геннадия звонки были?

– Нет… Только вчера, – вспомнила женщина. – Кто-то представился его другом.

Я отвел взгляд в сторону. «Друга» Геннадия я знал. По нему у меня была исчерпывающая информация.

Передо мной сидела обычная женщина. Диспетчер. Все, что известно ей, я получил. Вряд ли следовало ожидать большего. Она работала, как робот. Не задумываясь, передавала потенциальным заказчикам информацию об услугах, какие могли предоставить ее хозяева, а затем номера телефонов заинтересованных лиц в обратном направлении Геннадию или его компаньонам. Были звонки, не касающиеся бизнеса Геннадия. Ну, например: звонила Алина и искала своего брата.

Записей у нее не сохранилось, а значит, делать мне здесь больше было нечего.

Я поднялся.

Двигаясь по площадке в сторону лифта, я чувствовал спиной изучающий взгляд женщины. Она начала успокаиваться, и у нее наверняка стали появляться вопросы. Но я не собирался на них отвечать.

3

Возвращаться домой мне не хотелось, а потому я прямо из машины нащелкал на сотовом номер нужного мне товарища, с коим беседовал в прошлый вечер, и попросил о новой услуге – мне нужны были адреса еще по двум телефонам. Получив короткое: «Перезвони через пару часиков», я доехал до ближайшего кафе, где и решил скоротать время.

В заведении я не слишком предавался размышлениям, потому как размышлять еще особо было не о чем. Но кое-что я все же сделал – основательно набил желудок.

А через означенное время я уже имел нужные сведения.

Борис жил за городом – телефон был установлен в коттеджном поселке. С Виктором все было проще: он проживал в столице, а значит, логично было начать с него.

Однако то, что логичнее, еще не значит, что вернее.

Виктора не оказалось дома. Никто не ответил на мои настойчивые звонки в дверь его квартиры. Потоптавшись на лестничной клетке, я ретировался несолоно хлебавши.

Оставался Борис, к которому я и направился.

В коттеджном поселке меня ждал сюрприз. И уж хорошим его назвать было никак нельзя.

4

Дом был очень даже неплох – в три этажа, с крышей из металлочерепицы, с фигурными рамами на окнах и прочими прибамбасами заевшегося прохиндея.

У калитки кнопки звонка не было, и я, не долго думая, осторожно приоткрыл ее. Осторожно, потому как опасался, что на меня может прыгнуть из укрытия здоровенная псина – при таких усадьбах, насколько я знал, волкодавы являлись непременным атрибутом.

Никто на мою плоть не покусился. Я не услышал ни лая, ни окриков. Я прошел на утопающую в зелени территорию коттеджа и невольно подумал, что незнакомый мне Борис чудненько устроился. В такой усадьбе я бы, пожалуй, и сам не отказался пожить. И это все на заказах машин? Что-то мне в это не верилось.

Дойдя до дома, я не удержался и позвал хозяев:

– Эй! Есть тут кто?

Поскольку в ответ была тишина, следовало думать, что тут как раз никого и нет.

Я больше машинально слегка тронул ручку входной двери и, к своему удивлению, почувствовал, что дверь подалась вперед.

Тихо скрипнув, дверь пропустила меня.

– Ну, здорово, – буркнул я себе под нос и уже громче позвал: – Есть кто дома?!

Никто не пожелал отозваться и на этот раз. Ладно. Раз так, то мы сами. Я прошел по широкому коридору и оказался в гостиной. Вот тут я его и увидел.

Мужчина сидел в глубоком кресле возле журнального столика, опустив голову на столешницу. Можно было подумать, что он нализался и просто уронил голову.

Подумать можно было. Но мне так не показалось. Потому что я уже шестым чувством уловил, что пьянкой здесь не пахнет. Здесь пахло другим. И этот запах мне был хорошо известен.

В помещении ощущалось присутствие смерти, и когда чертова кукушка резко выскочила из ходиков наружу и начала отсчитывать часы, я едва не подскочил на месте:

– Вот зараза!..

После чего подошел к столику.

Я оказался прав. Человек был мертв. И запекшаяся на виске кровь была тому подтверждением. Наметанным глазом я отметил, что пулевое отверстие в голове соответствует девятому калибру, а по тому, что рядом никакого оружия видно не было, приходилось констатировать, что стрелок унес пистолет с собой.

Я дотронулся до руки мертвеца и заключил, что его убили не перед моим приходом. А много раньше. Сутки прошли уж точно.

– Н-да, везет, как утопленнику, – подвел я итог и стал озираться по сторонам.

Хорошо обставленная комната, ни следов обыска, ни намека на ограбление. То есть кто-то пристрелил данного мужчину, а затем ушел. И если этот кто-то что-то здесь искал, то он очень хорошо знал свое дело – потому как следов не оставил.

– Разберемся, – пробурчал в следующую минуту я.

Обмотав руку лежавшим на столике полотенцем, я двинулся к заинтересовавшей меня секции. Меня интересовало содержимое. Я стал открывать дверцы секции, выдвигать ящики и рыться в них и на полках.

Вначале мне попался паспорт. Борис Бабкин. Сличив фотографию в документе с убитым, я убедился, что это одно и то же лицо. То бишь убитый не кто иной, как нужный мне Борис.

Это уже крайне интересно. Геннадий. А теперь его друг и компаньон Борис. Получается, что либо кто-то решил извести тройку дельцов, либо… Либо оставшийся в живых третий решил избавиться от своих компаньонов. Другого в данную минуту на ум не приходило.

Не найдя в секции ничего, особо привлекающего внимание, я стал оглядываться по сторонам.

Вернулся к журнальному столику и посмотрел на нижнюю полку, где лежали газеты и журналы, порылся среди них, но ничего любопытного не обнаружил.

Набравшись наглости, я поднялся сначала на второй, а затем и на третий этаж. Потом вернулся в гостиную, так ничего существенного и не отыскав, и решил, что нужно побыстрее сваливать отсюда. Если в доме никого нет, то это не значит, что сюда не могут прийти. Очень даже могут. Да к тому же я оставил возле калитки машину… Перспектива быть в числе подозреваемых меня не прельщала. Совершенно.

Я вернул полотенце, которым брался за предметы в доме, на место, бросил последний взгляд на убитого и ушел.

Следовало как можно скорее найти Виктора и уж после этого строить конкретные версии.

Уходя из дома, я не обратил внимания на одну деталь. Как после оказалось – зря. Я допустил ошибку; впрочем, даже заметь я это вовремя, вряд ли что изменилось бы. Маховик был уже запущен.

Забравшись в машину, я развернулся и поехал по направлению к городу.

Выезжая из поселка, с удивлением обнаружил, что на счетчике горючего загорелась красная лампочка.

Чтоб тебя! Я мог поклясться, что вчера заправлял машину и что бензина должно было быть еще с полбака. Однако лампочка горела, а значит, я ошибался. Хотя и не хотел признаваться в этом.

Не став драматизировать, я решил пополнить запасы на первой заправочной станции, какая будет у меня на пути.

Вот там-то все и произошло.

5

Сначала я услышал приглушенный выстрел, донесшийся из стеклянного колпака служебного помещения. И немало сему звуку удивился. На заправке не было видно машин и людей. Я к тому времени успел припарковаться возле заправочного аппарата с АИ-95, выйти из машины… но и только.

Вслед за выстрелом раздался страшный грохот, словно некто поднял груду металлолома и тут же бросил ее на пол. А затем до моего слуха донесся топот.

Дверь помещения широко распахнулась, и наружу вылетел невысокого роста человек со взъерошенными волосами. На вид ему было не больше тридцати; на нем были помятые затертые джинсы и старая спортивная майка. Вытаращенные глаза в ужасе бегали по сторонам. Но, правда, не долго.

Увидев меня, этот субъект довольно крякнул и метнулся в мою сторону, словно мы были с ним давно знакомы и меня-то он как раз и дожидался, сердешный. Бежал он пригнувшись, словно по нему лупили из нескольких стволов на поражение. Вскоре я понял, что не очень далек от истины.

Из здания заправки выскочил молодой парень с винтовкой в руках. Глаза его, в отличие от гляделок помятого гражданина, не шныряли по сторонам, а очень даже прицельно смотрели – и смотрели на бегуна.

Плотоядно хмыкнув, парнишка вскинул винтовку и стал наводить ее на беглеца.

– Мать твою, – выразил я свое отношение к происходящему.

– В машину! – истошно завопил помятый субъект, дернул ручку моего авто (как назло, я не запер дверцу со стороны пассажира; больше так никогда делать не буду), нырнул в салон и тут же съехал по сиденью вниз, так, чтобы голова его не была видна снаружи. И надо сказать, вовремя съехал.

Парнишка с винтовкой, вот стервец, нажал на спусковой крючок, грохнул выстрел, и боковое окно моей машины посыпалось мелкими стеклянными осколками.

– А ни хера себе! – с чувством произнес я и заорал стрелку: – Ты офигел?!

– Пошел на… – послал меня по известному адресу парнишка, перезаряжая ружье.

А чтоб тебя! Я по инерции потянулся к поясу и зло выругался про себя, вспомнив, что на сей раз со мной оружия нет.

Видя, что этот придурок вновь норовит прицелиться в мою машину, я не стал дожидаться продолжения – себе дороже. Юркнув в салон, я повернул ключ, надавил на газ и рванул с заправки прочь.

Выстрел все же последовал, однако пуля на этот раз пронеслась мимо моей машины, бог миловал.

– Во блин! – с чувством выдал я. – Как, однако, нонче на заправках-то встречают! С бензином, что ли, у них туго?

Я давил на газ и краем глаза поглядывал в зеркальце заднего вида – не устремились ли за мной в погоню?

Погони не было. И тут же задался вопросом – а какого ляда я даю деру? Что я такого сделал?

Тут я уловил некое движение рядом с собой: типчик приосанивался на сиденье.

– Это что еще за хренотень? – мне хотелось немедля затормозить, выкинуть молодца из машины, может, даже пнуть его маленько в одно пикантное место.

– Давай, друг, жми, – срывающимся голосом попросил субъект. – Догонят – тогда конец!

Я вновь бросил взгляд в зеркальце заднего вида – никто за нами не гнался. Может быть, посчитали, что нечего устраивать гонки, а может, еще что.

– Я тебе сейчас, блин, нажму, – процедил я зло сквозь зубы. – Стекло выбили – раз. Я не заправился – два…

– Хватит, хватит, – остановил меня помятый товарищ. – За стекло я тебе заплачу. А бензин… Ты уж постарайся добраться до города. А там все будет нормалек.

– Вот дам тебе сейчас в лоб – и будет нормалек, – пообещал я.

– Это ты всегда успеешь. В лоб то есть, – согласился тот. – А вот помочь человеку в беде – это слабо?

– Что ты там утворил на бензоколонке?

– Отдавал долги, – не без гордости пояснил попутчик. – С помощью лома.

– Да? – не поверил я, бросив взгляд на тщедушное тело собеседника. – И где же лом?

Индивид застенчиво помялся и с грустью констатировал:

– Пришлось оставить.

– Жаль, да? – ядовито поддел я.

– Так у них же оружие, – кивнул назад он. – Но я все равно показал им, кто из нас жопа.

– Вот как, – не сдержал улыбки я. – Они что же, считали тебя этой самой частью тела?

– Они считали, что я лох.

– Какой же ты лох? – не согласился я.

– А сказали, что конкретный, – помятый человек обиженно посмотрел на меня. – Понимаешь, друг, вся жизнь – это жопа. Но иногда просто обидно бывает. Подъехал я на стареньких «Жигулях» заправиться, а мне эти умники говорят – хочешь, мужик, бензин продадим подешевле, только он в канистре, но качество гарантируем. Ну я и согласился. Раз дешевле и раз качественно. Они мне две канистры и продали. Я их влил в бак и едва доехал до города, как мотор чуть не рассыпался. Они оказывается, суки, не бензин мне продали, вернее бензин, но разбавленный чем-то. Ну я тогда ломик в руки, на попутке сюда добрался и к ним. Думал, хоть что-то с них стребую.

– Но они оказались не очень покладистыми, – догадался я.

– Ну да. Они сказали, что такому конкретному лоху в кайф втюрить мочу. Тут и я им сказал, что сейчас им всем будет жопа.

– А они не согласились?

– Я же не знал, что они настоящие бандюки. Который гнался, вытащил винтовку. Но ничего. Я все же успел ломиком пройтись по одному из них да и кое-что подпортил им в помещении.

Я вспомнил грохот и решил, что индивид не врет. Потом припомнил, как этот мститель выскочил наружу – без ломика, растрепанный, и заключил:

– Прошелся ломиком. А ты не подумал, что тебе могли башку снести? А? Хорошенький получился бы возврат долга. Если бы не я – ты бы сейчас точно отдыхал, уткнувшись мордой в землю и в луже собственной крови. Ты с какой планеты свалился, чудик? Морду твою запомнили. Хоть бы чулок какой на башку натянул, чтобы не светиться.

– Я хотел компенсацию получить, – напомнил попутчик. – А не просто погром устроить.

– Ну и дурак. Лучше бы устроил погром. Разбил бы стекла на заправке, бросил бы камень в кого-нибудь – и чтобы рожи твоей не видели. Вот и отомстил бы. Потому как денег тебе все равно было не получить. А так еще и нарисовался.

– Откуда ты все знаешь? – вновь насторожился попутчик. – Может, ты сам бандит?

– Скорее спец по бандитам.

– Правда? – мне попался весьма доверчивый борец за справедливость. – Все осточертело. Понимаешь, друг, – вся жизнь у меня сплошная жопа. Все идет наперекосяк. А когда-то у меня было все. Работа, квартира, жена, деньги. Сейчас… Еще и года не прошло, как я потерял работу, мой бывший босс увел у меня жену. А та, сука, прежде чем развестись, выкинула меня из квартиры, прибрала к рукам все денежки, и теперь… У меня нет ни жилья, ни «бабок», ни жены. Кантуюсь то у матери в хрущевке, то… Иногда в своих стареньких «Жигулях» ночую. Вот дерьмо, да? А теперь и «Жигули» можно сбрасывать со счетов.

– А за что с работы выгнали? – участливо поинтересовался я.

– Да босс настоящей жопой оказался.

– Физиономией похож?

– И физиономией, и по сути, – горько хмыкнул он. – Достал меня своими придирками, да и другим тоже… Не удержался как-то я, ну и… Всему ведь есть предел.

– Это точно, – подтвердил я.

Всему есть предел. И моему терпению тоже. Сколько я еще могу терпеть треп этого баловня судьбы?

– Но ничего, – расправил плечи индивид. – Я еще этой жопе покажу.

– Как на бензозаправке? – съехидничал я.

– Не-а. С этой жопой будет все по-другому.

– Слушай, – не выдержал я, – может, у тебя другие слова найдутся, а то заладил одно.

– Какие могут быть другие, если данная часть тела самая подходящая? – удивился он, малость подумал и с повышенным интересом посмотрел на меня. – Слушай, друг, – загорелся он. – Если ты такой спец, я хочу тебе кое-что предложить.

Я не успел раскрыть рта, чтобы категорически отказаться от явно милого предложения от такого конкретного ло… прошу прощения, человечища, как этот человечище, едва не брызжа слюной, затараторил:

– Понимаешь, я уже давно вынашиваю эту идею. Насчет своего босса. Но одному мне не справиться с этим…

– Ну нет, – едва не зарычал я. – Я не собираюсь помогать тебе возвращать долги. Я уже видел, чем это кончается. И вообще, у меня своих дел по горло. А тебя я сейчас довезу до города и – прощай.

– Ты не хочешь заработать штук двести баксов?

– С тобой – нет, – тут же отрезал я.

«С тобой – даже миллион», – это я добавил про себя.

– Не верю, – индивид был настойчив. – Тем более что особого труда не надо. Приходи и бери.

– Вот приходи и бери. Раз это так просто.

– Маленькие проблемы, – поднял палец попутчик. – Понимаешь, мой бывший босс всегда держит у себя в сейфе большую сумму налички. Ну, тысяч двести – триста баксов. Эта наличка у него на всякий случай. То есть на расходы, какие могут возникнуть внезапно.

– И ты знаешь, как этот сейф открыть, – догадался я.

– Я знаю и как его открыть, и как до него добраться. Потому что я сам устанавливал охранные системы в его фирме. В этом смысле я специалист.

– А в офис так просто забраться?

– Не просто. Минуя охрану, вообще невозможно.

– Тут-то тебе и нужен я, чтобы перестрелять охрану и держать оборону, пока ты разбираешься с сейфом, – съязвил я.

– Нет. Не то. Как пройти охрану и войти в здание фирмы, я тоже знаю. Мне просто нужен человек, который бы меня подстраховывал. Понимаешь? Всех случайностей ведь не учтешь.

– Ты хочешь сказать, что запросто пройдешь мимо охранников и те тебя не остановят?

– Я знаю, как это сделать, – подмигнул мне попутчик. – А тебя, я вижу, мое предложение заинтересовало. Поверишь, я готов даже отдать тебе большую часть денег из этого сейфа. Ну, себе оставить самую малость. Потому что мне не сами деньги нужны, понимаешь? Для меня главное – факт мести. Главное – насолить этому засранцу… – он молчал пару минут, глядя на дорогу. – Я уже решил, что оставлю ему в сейфе. Я уже вылепил это. Я положу ему на место денег гипсовую…

– Понял, понял, – смекнул уже я. – Ты оставишь ему на память гипсовую жопу. Чтобы он знал, кто он такой.

– Точно, – развеселился мужик.

– Ты на самом деле ее вылепил?

– Не сомневайся. Время у меня было. Я все продумал. Вот только одному… Я все искал компаньона. Ты мне повстречался, и это судьба.

– Мне так не кажется, – впереди вырисовывались первые дома города. – Сейчас я тебя высажу на ближайшей остановке общественного транспорта, и катись-ка ты… к своим стареньким «Жигулям».

– Ты отказываешься? – искренне удивился он, затем пожал плечами и разочарованно вздохнул. После чего порылся в карманах и выудил смятую пачку денег. – Не знаю, хватит ли тут у меня, но пока больше нет. Оставь свой телефон, и я, когда у меня будут «бабки», тебе позвоню, отдам остальное.

– Оставь себе, – я тормознул возле остановки, как и обещал. – Бывай здоров!..

Он посмотрел на меня с укором и печально произнес:

– Зря ты так. У этого «Кедра» денег – что воды в море. И бывший босс на самом деле изрядная сволочь…

Он уже взялся за ручку с намерением выйти из машины.

Но я схватил его за плечо и чуть не проорал:

– Стой!

Я вспомнил Алину. И вспомнил ее слова. Она говорила, что работает в инвестиционной компании «Кедр». И еще я вспомнил о странных взрывах и о том, что так и осталось загадкой, как тротил попадал на территорию уничтоженных объектов.

Этот парень когда-то работал в «Кедре». И он знал, как пройти на охраняемый объект.

Помятый индивид, устроивший заварушку на заправке, знал. И это в корне меняло дело.

Глава девятая

1

Положив трубку, Алина посмотрела на часы и, не удержавшись, выдохнула:

– Поздно.

Было начало одиннадцатого и было поздновато для того, чтобы бежать к соседям и выяснять истину. Хотя сделать это ей хотелось неимоверно. Хотелось достать свой трофейный ствол, надежно припрятанный вне дома и вне гаража, так как прошлой ночью его не нашли, о чем она подумала с долей злорадства, и с этим стволом заявиться к Николаю, ткнуть им ему в башку и поинтересоваться – кто же ты, такой добряк, на самом деле?

В следующую минуту ей вспомнилась фотография, обнаруженная в столе лже-Николая. Снимок выпускного класса, на котором был он и еще кто-то с закрашенным фломастером лицом. Почему-то ей подумалось, что этот кто-то и есть настоящий Николай Тишков. И еще подумала, что, узнав, в какой школе учился настоящий Тишков, она узнает и настоящее имя своего соседа. А затем… Затем можно будет разбираться дальше. А может, и не нужно разбираться? Может, сразу сдать его органам?

Почему-то она решила не торопиться с последним.

Ей нужно теперь же переговорить с Довлатовым.

Тот удивился ее звонку, так как они попрощались несколько минут назад. Они только что разговаривали.

– Извини, – произнесла Алина. – Но не мог бы ты узнать, в какой школе учился Николай Тишков? Ну, тот, который умер.

– Послушай, Алина, пусть твоим соседом занимаются те, кому положено. Если он выдает себя не за того…

– А может, это он только мне выдает себя за другого, – предположила Алина.

– Зачем? – поразился Довлатов.

– Откуда мне знать? Я прошу, наведи справки про школу. А там видно будет.

– Ладно. Я попробую, – поколебавшись, согласился Довлатов. – Хотя и не понимаю, при чем тут школа, – бросил он напоследок и отключился.

Алина почувствовала, как холодок скользнул у нее по позвоночнику, а на лбу выступили капельки пота: она подумала об Алексее. И о том, что его отвез Николай… В лагерь? Теперь Алина в этом сомневалась.

Она вскочила. Было уже поздно. Но ради сына она готова была броситься куда угодно и когда угодно. Если этот чертов лже-Николай что-то задумал в отношении ее сына, он пожалеет, что вообще родился. Она вдруг ощутила решимость. Доброе старое чувство, которое у нее не возникало уже год. После того, как она потеряла мужа, потеряла службу, она утратила и это чувство. Навсегда. Так ей казалось.

А теперь… Теперь решимость ей понадобилась. И она вернулась.

Алина выбежала из дому, прокралась к своему тайнику в саду, вытащила завернутую в тряпку смазанную «беретту», проверила ее готовность, после чего сунула пистолет за пояс джинсов и поспешила к калитке.

У дома лже-Николая ее ждало разочарование. Калитка была заперта. А на звонок никто к ней не вышел.

Простояв несколько секунд, она решительно перемахнула через калитку и двинулась к крыльцу.

Свет в доме не горел. И на ее стук в дверь, сначала несильный, а потом все громче, никто не ответил. Либо в доме затаились, либо там никого не было.

И первое, и второе в равной мере плохо. Ей захотелось выхватить пистолет, разнести замок, ворваться внутрь и… Ну и что дальше?!

Она почувствовала, как у нее все закипает внутри.

Затем Алина увидела чернеющий в темноте сада стол и едва различимые какие-то предметы на нем. Когда она подошла поближе, то поняла, что этими предметами является посуда. Аккуратно сложенная, вымытая посуда. Словно хозяева отлучились ненадолго.

Она подошла к гаражу и попыталась как-либо заглянуть внутрь. Щелей в стенах не было. На металлических дверях висел амбарный замок, и все попытки разобраться, там машина или нет, не увенчались успехом.

Фонарик бы ей сейчас не помешал. Им можно было хотя бы посветить через окно в дом. Фонарик у нее на даче имелся, и она решила сходить за ним.

Алина быстро вернулась к себе. Нашла фонарик, а когда вышла во двор, то услышала шум подъезжающей к дому лже-Николая машины. И не стала выходить и интересоваться – кто приехал.

Она поднялась на второй этаж своего дома, вышла на балкон, который был обращен как раз к интересующим ее соседям, и стала пристально всматриваться в темноту.

Сначала мелькнул свет фар автомобиля, а затем она увидела саму машину. Та остановилась, и из нее вышел Николай или как там его на самом деле.

Лже-Николай раскрыл ворота, въехал на территорию своей дачи. А затем…

Она ожидала, что из машины выйдут он и его жена. И готова была немедленно бежать требовать объяснений, однако…

Из машины вышел он сам. Вышла его жена. И вышел еще кто-то.

Она не могла рассмотреть этого третьего. Было темно, и тот, кто присвоил себе имя Николай, выключил фары.

В дом вошел лишь Тишков. Его жена и неизвестный пошли в сад и сели за стол.

А затем над столом зажегся свет. Вскоре из дома вышел и хозяин дачи. Он, по всей видимости, и зажег свет.

В руках у лже-Николая она приметила бумажный рулон. Нет, ей не стоит сейчас спешить с выяснением отношений.

Она спустилась на первый этаж, отыскала в кладовке подзорную трубу – подарок сыну за победу в какой-то олимпиаде в школе. С подзорной трубой она вернулась на балкон и стала смотреть, что происходит на участке у соседа.

Во-первых, она попыталась рассмотреть незнакомца. Света было теперь вполне достаточно. Незнакомец был в очках и… И все, потому как он неожиданно пересел и оказался к ней спиной.

Во-вторых, она стала наблюдать, что происходит за столом. Хозяин дома развернул на столе рулон, и она поняла, что это тот чертеж, который она видела вчера.

Все трое склонились над чертежом и стали что-то обсуждать; каждый из них тыкал при этом в него пальцем.

Так продолжалось около получаса, затем хозяин дачи прошел к машине и вытащил из багажника какой-то предмет, который положил на стол. Предмет показался Алине очень знакомым, правда, рассмотреть его ей не удалось. Спина незнакомца заслонила обзор.

Трое некоторое время колдовали над столом, затем лже-Николай отнес предмет обратно в багажник.

Потом все тот же Николай свернул чертеж, и они ушли в дом. Свет погас.

Незнакомец остался на даче Тишковых.

Она отложила подзорную трубу и нахмурилась. Идти к соседям в сложившейся ситуации она посчитала не вполне разумным, ведь там был «третий лишний». Однако Алина тут же подумала, что ее сын, может быть, в опасности, и…

Она нащупала за поясом рукоять пистолета и ощутила при этом прилив сил и решимости.

В следующий миг ей пришло на ум, что неплохо бы дождаться утра. Никто с соседней дачи, по всем признакам, не собирался сейчас уезжать, а предпринимать что-то ночью…

Решительность стала уступать место трезвому расчету.

Неизвестно, что бы все же взяло верх, если бы она не услышала позади себя какой-то шорох.

«Опять эти шорохи!..» Ей они с некоторых пор стали временами мерещиться. И ей это не нравилось и не внушало оптимизма.

Она осторожно ступила с балкона в комнату и отчетливо увидела, как к ней метнулась быстрая тень.

2

До оружия она не успевала дотянуться, поэтому ей пришлось обходиться без него. Она резко развернулась и прицельно послала ногу вперед.

– Ох, – выдохнул человек, получив удар пяткой в грудь.

Алина той же ногой нанесла удар в область шеи.

Послышался стон, и кто-то шумно опустился на пол.

А затем темный силуэт пополз к стене.

Она выхватила из-за пояса пистолет и направила его на пришельца.

Вряд ли это был кто-то из дома Тишковых. Не мог оттуда никто так быстро добежать до ее дома. Ну а кто тогда?

Человек стал подниматься на ноги, держась за стену.

Алина попотчевала незваного гостя завершающим ударом кулаком в печень, после чего приставила ствол к затылку.

– Не стреляйте, – взмолился мужской голос и тут же добавил: – Я друг Геннадия.

Она не знала никого из друзей брата, но это, понятно, не означало, что их у того не было. Только вот какого лешего он здесь появился – этот друг? К тому же ночью…

– Стой, где стоишь, – предупредила властно она, осторожно пятясь к выключателю.

Когда она зажгла свет, то увидела непрошеного гостя. Человек обернулся и сощурился от света. Одной рукой он держался за бок, а вторую протягивал к Алине.

– Я Виктор, – поспешно сказал он. – Мы вместе работали с Геннадием. А вы его сестра, да?

Мужчине было за тридцать, и выглядел он весьма плачевно. Впрочем, именно она и постаралась, чтобы он так выглядел. Ну, сам виноват…

– Он мне рассказывал о вас, – продолжал гость, не сводя с пистолета взгляда.

– Заткнись и сядь в кресло, – Алина пыталась привести свои мысли в порядок.

Вот только какого-то Виктора ей не хватало для комплекта. Мало ли ей забот?

– Мне обязательно нужно с вами поговорить. Понимаете, все не так просто, и ничего еще не закончилось…

Виктор уселся, как и велела хозяйка, в кресло и продолжал через слово кривиться от боли и массировать ушибленные места. При этом тараторил без умолку.

– Остынь, – она угрюмо подвинула ногой плетеный стул, села, положив руку с пистолетом на колени. – Поговорить со мной хотел, значит, поэтому прокрался ко мне в дом ночью, да?

Она прищурилась, словно выбирая место для нанесения удара.

– Нет, нет, – Виктор будто уловил угрозу. – Я не крался. Просто на первом этаже никого не было. Я позвал – никто не откликнулся. И я поднялся на второй этаж. Дверь в эту комнату была приоткрыта, и я вошел. Вот и все. Ничего плохого у меня и в мыслях не было.

Она нахмурилась. Вполне возможно, находясь на балконе, она и не услышала, как ее кто-то позвал снизу, из гостиной, вполне возможно, этот Виктор на самом деле не имел злого умысла, но…

– Как ты вошел в дом? – недоверчиво спросила она.

– Через калитку. Как же еще?

С балкона калитку не было видно. Однако…

– А на чем приехал?

Уж работающий двигатель машины она бы услышала. И, полагая, что этим вопросом как бы уличила гостя во лжи, мстительно улыбнулась – дескать, попробуй теперь оправдайся, милок. Но милок нисколько не стушевался.

– Я оставил машину, не доезжая до вашего дома.

– И почему же?

– Осторожность. Нужно быть осторожным, – со значением пояснил он.

– Ах да, – вспомнила она. – Ты что-то говорил о том, что еще ничего не закончилось.

– Совершенно верно, – подхватил он. – Именно об этом я и хотел сказать.

– И что же еще не закончилось?

– Я знаю, что случилось с вашим братом. Но я знаю и кое-что еще, – заявил он.

– Я рада за тебя, – едко отметила Алина. – Но я тебя никогда не видела.

– Геннадий обо мне не говорил? Хотя… Конечно, не говорил. А чем он занимался, вы знаете?

– Меня уже нервирует этот вопрос, – не выдержала она.

– Ага, – не смутился Виктор. – Вижу, не знаете. Ну, это и понятно. То, что Геннадий не открылся вам. Он не считал это возможным.

– Вы занимались грязным бизнесом? – предположила Алина.

– Мы занимались обычным бизнесом. Вначале у нас были продукты питания. Затем перешли на машины. Стали под заказ их пригонять. Последний заказ был очень выгодный. От одного солидного клиента. Понимаете?

– Ничего не понимаю.

– Нас было трое. Я, Геннадий и Борис. Теперь остался только я.

– То есть?.. – насторожилась она, будто невидимый враг уже подкрадывался к ней. – Ты хочешь сказать, что Борис тоже умер?

– Борис тоже убит, – поправил ее Виктор. – И получается, что на очереди я.

– И это все из-за последнего заказа?

– Думаю, что да, – развел руками Виктор и как-то таинственно посмотрел на Алину. – Он был не совсем обычным.

– То есть это значит, что вам не только нужно было пригнать машины, да?

– Именно, – довольно кивнул Виктор. – А вы быстро улавливаете. Но машины нам тоже нужно было пригнать.

– Вы чего-то не сделали?

– Мы сделали. Но возникли нюансы, – туманно намекнул Виктор.

«Ах ты, черт!» – Алина вспомнила слова брата. – Он ей сказал точно так же – есть нюансы. Ни больше ни меньше.

– И что же это за нюансы? – она не узнала об этом от Геннадия и теперь намеревалась получить ответ у его друга – единственного оставшегося в живых.

– Это очень долго рассказывать.

– А я не спешу, – она покривила душой; она спешила, ей нужно было уберечь от опасности Алешку.

– К сожалению, я о себе не могу сказать того же.

– В таком случае – зачем ты здесь? – грубо спросила она.

– Вам Геннадий ничего не оставлял?

– А что он мне должен был оставить? – хитро прищурилась Алина, дескать, ты скажи, а мы потом поглядим, что ответить.

– Я и сам точно не знаю. Понимаете? Я не знаю конкретно. Поэтому и спрашиваю у вас: не оставлял ли он вам что-нибудь? Или, может, говорил?

– Сказать он мне ничего не успел. Хотя и хотел, – искренне ответила она. – И ничего он мне не оставлял.

Виктор заметно поскучнел. Не то он ожидал услышать.

– А приехал он с чем? Ведь не с пустыми руками.

– Он приехал с сумкой.

– И все? – недоверчиво посмотрел на нее Виктор, пытаясь определить, сколько в ее словах правды.

– А что у него еще должно было быть?

Виктор как-то замялся. И она пришла ему на помощь:

– Ах да! Ты же и сам конкретно не знаешь.

– Вы заглядывали в эту сумку? – осторожно поинтересовался Виктор.

– Не имею привычки рыться в чужих вещах. Как, собственно, и входить в чужой дом без позволения хозяев, – последнее она произнесла довольно жестко.

Он словно и не слышал ее тона.

– Жаль, жаль, – он резко поднялся. – Может, вы о чем-то забыли. Я понимаю – такое на вас навалилось. И все же подумайте. Может, он что-то все же оставлял. Или успел сказать. Просто вы запамятовали.

– Слушай, ты меня начинаешь раздражать, – угрожающе заявила она.

– Больше не буду, – заставил себя улыбнуться он. – Вы пока подумайте. Я приду попозже.

– Попозже? – глаза Алины недобро прищурились. – А кто тебя отпускал?

Виктор застыл, раскрыв в удивлении рот. Он успел сделать шаг к дверям, считая, что ему уже ничего не угрожает. Оказывается, он так думал зря.

Женщина продолжала держать его под прицелом, и в руках у нее был настоящий пистолет, а в ее решимости он не сомневался.

– Но… Я же объяснил, – пролепетал он.

– Ничего ты не объяснил, – не согласилась Алина. – Я так и не поняла, что натворил мой брат со своими дружками, то есть с тобой и с этим, как его там, Борисом.

– Мы ничего не натворили, – Виктор затравленно покосился на дверь. – Просто у нас возникли…

– Я не склеротик. Я помню о ваших нюансах. И хочу наконец услышать что-то вразумительное.

– Лучше поговорить позже, – он все же сделал шаг к двери, правда, очень робкий. – Когда вы хорошенько вспомните приезд Геннадия к вам на дачу. Он должен был что-то сказать вам или оставить. Может, вы просто упустили. Но… Но вы обязательно вспомните. И тогда мы вновь встретимся. И я вам тогда расскажу.

– Ишь какой любезный. Ты сюда пришел, чтобы оживить мою память?

– Я пришел сюда, чтобы помочь вам. Ну и себе, конечно.

– Ну конечно себе, – она не очень верила в искренность этого человека. – Почему я должна доверять тебе?

– Я же объяснил, – обиделся Виктор.

– Увы, не объяснил, – все больше злилась она (так бездарно теряла время!). – Но, думаю, сможешь.

Он уловил неприкрытую угрозу в ее голосе.

– Что вы хотите этим сказать?

– Что хочу? Да кое-что хочу. Чтобы ты был более словоохотлив. А для этого… Вот думаю, что тебе вначале прострелить – ногу, руку или еще что. А? Может, ты выберешь?

– Вы этого не сделаете, – побледнел он.

– Почему? – удивилась она. – Очень даже сделаю. Правда, я давно не практиковалась в стрельбе. Но уверена, что не промажу.

– Мы нужны друг другу, – едва не выкрикнул он.

– Спорный вопрос, – засомневалась она.

– Мы можем помочь друг другу. Все, что от вас требуется, – это немного подумать. А я от вас никуда не денусь. Мне просто некуда деться.

– Почему это я должна вначале подумать, а не ты все мне выложить?

– Потому что так будет правильно. Я к вам приду позже. Я обязательно приду.

– А если я ничего не вспомню?

– Такого быть не может. Он ведь прилетел к вам. И он обязательно должен был вам сказать… Или оставить что-то. Вы просто упустили это из виду. Я в том уверен.

– А ты доживешь до этого «позже»? – взглянула она на проблему с другой стороны.

– Я доживу, – заверил он ее.

– Не знаю, правильно ли я поступаю…

– Правильно, – он уже понял, что опасность миновала, и потому поспешил в направлении двери и нырнул в проем; однако напоследок он все же сказал: – Подумайте, прошу вас. У Геннадия должно было что-то быть…

Она услышала быстрые шаги по ступенькам, затем наступила тишина.

Алина на самом деле не знала, не совершила ли она ошибку, отпустив его. Но что-то ей подсказывало, что возня с Виктором ни к чему хорошему не приведет. И еще – он вернется. Это ей тоже что-то подсказывало. Затем Алина подумала о сыне. И она уже знала, что сделает.

Алина прошла по дому, проверила, надежно ли закрыты все окна. Потом вышла из дому и заперла дверь. После чего она проверила замок на гараже и вышла через калитку.

Она взяла с собой две вещи. Теплую кофточку и пистолет.

Алина прошла на дачу Тишковых. Тишковых ли? Это был вопрос. Но то, что Николай не Николай, – это она уже знала точно.

В доме соседей свет не горел.

Она села за столик в саду, набросила на плечи кофточку и положила пистолет перед собой. Она решила дождаться утра, и когда выйдет тот, кто называет себя Николаем…

Уж она знает, о чем его спросит.

Глава десятая Косарев

1

– Останься-ка в машине, – потребовал я и готов был в случае ослушания применить силу.

Однако этого не потребовалось. Мужичок поерзал на сиденье, при этом довольно улыбаясь. Дескать, сразу надо было соглашаться, а не корчить из себя большого умника. Черт, такое ощущение, что мы поменялись ролями.

Я навис над ним:

– Ты сказал, «Кедр».

– Ну, сказал. И что?

– Ты работал в «Кедре»? – прямо-таки допрашивал я.

– Ну, работал, работал. Я же говорил – руководитель там полная жопа, но «бабки» у него большие…

– Заткнись. Кто после тебя пришел? Я имею в виду – на твое место.

– Я не придурок, – обиделся индивид. – Я понял, что ты имел в виду. Несколько месяцев после меня работал там один. Тоже, надо тебе сказать, отменная…

– Оставим пикантные сравнения.

– Ну, как хочешь. Могу сказать, что он вовсю постарался очернить меня. Но, впрочем, это ему не пошло на пользу. Справедливость все же есть. И он вылетел вслед за мной через пару месяцев. А затем босс взял какую-то бабу.

Итак, все совпадало. Алина пришла в «Кедр» примерно полгода назад.

– И что?

– А ничего. Пока работает. Ну, босс из этих – силовиков. И старается подобрать себе именно таких же.

– Вот ты и не подошел, – резюмировал я.

– Зато моя жена этой жопе хорошо подошла, – вспылил попутчик.

Я не знал, что подумать. Насчет того, что при таких обстоятельствах встретил человека, который когда-то работал в фирме, где теперь работала на его месте Алина. Женщина, которой я вызвался помочь.

Этот умник говорил что-то насчет судьбы. В нее-то как раз и не верилось. Я видел этого красавчика в действии на заправке. Как и не было веры такому чокнутому ни под каким соусом. И то, что его уволили, было совершенно нормально. Ненормально – если бы с таким кретином кто-то продолжал сотрудничать.

Но он что-то говорил о том, что создавал охранную систему в «Кедре». И еще – он утверждал, что может спокойно пройти мимо охраны. Да уж! С его похождениями на заправке это никак не вязалось. Ну совсем никак!

Вопросов было много, а значит, к этому мужику следовало присмотреться.

– Чем занимается «Кедр»?

– А какая тебе разница? – пожал плечами субъект. – Главное – «бабки» в сейфе. И мы можем их взять. Остальное…

– Остальное тоже важно, – оборвал я его.

– Понял, – вмиг повеселел он. – Ты принимаешь мое предложение и теперь хочешь знать каждую мелочь. Ха! Ты мне нравишься, и я уже чувствую, что у нас все выгорит.

– Пока что я ничего не решил, – остудил его запал я. – Пока может выгореть одно – у меня чешутся руки, и почесать мне их хочется об одну шею.

– На мою намекаешь?

– Какой догадливый. А теперь отвечай.

– Ну… фирма занимается инвестициями. Вкладывает «бабки» в крупные проекты – в основном с участием иностранцев. В строительство жилья, например. Во все, что приносит хорошую прибыль. А бывшие службисты обеспечивают надежную охрану.

– И ты хочешь проникнуть на территорию этой фирмы?

– Вот заладил, – не удержался он. – Хочу, хочу. Я могу это сделать! Так ты со мной или как?

– Или как. Мне нужно подумать.

– Я понял, что ты не дурак, – пафосно одобрил мои действия субъект. – Правильно, подумай. А я тебе позвоню. Дай-ка мне свой телефончик.

– Быстрей я тебе в лоб дам, – усмехнулся я. – Паспорт свой гони.

– Паспорт? – помятый мужик даже отодвинулся от меня и прижался к дверце машины, словно опасаясь, что я его сейчас отметелю.

Я бы не прочь. Хоть сейчас. Но я знал, что меня сдерживало.

– Мы с тобой уже столько болтаем. Из-за тебя у меня разбито боковое окно в машине. А я даже не знаю твоего имени.

– Меня зовут Альберт. А паспорт, – он вдруг ехидненько причмокнул губами, – а паспорта у меня с собой нет.

– В таком случае все, что ты мне сейчас впаривал, можно считать туфтой.

– Это не туфта, – обиделся гражданин. – И меня на самом деле зовут Альберт. А паспорта у меня с собой точно нет. Я не дурак на бензоколонку возвращаться с паспортом.

– А и кто ты? Мне лично даже интересно.

– Знаешь, – мужик надулся от возмущения. – Я вот у тебя не спрашиваю паспорт. Людям нужно доверять. Я тебе сразу поверил.

– А я нет. Я не доверяю людям по жизни. Именно поэтому мне не втюривают мочу вместо бензина и не вышвыривают с работы.

– И жену не увели? – с робкой надеждой поинтересовался этот «баловень» судьбы.

– У меня нет жены. Так что и тут я неуязвим… Я стараюсь по максимуму себя обезопасить. Именно поэтому требую у тебя паспорт. Его у тебя нет. Тогда…

– Тогда?.. – Альберт испуганно заморгал, предполагая, что после этих слов последует нечто жутко нехорошее для его личности.

Я благодушно усмехнулся:

– Тогда оставь свои координаты. Я поразмышляю над твоим предложением. А затем свяжусь с тобой. Или навещу. Ну как?

– Пожалуйста, – он облегченно опустил плечи. – Я сейчас живу в доме своего друга. Он еще три дня будет на даче вместе с женой – пашут они там. Так что в этот срок найдешь меня там. А если не объявишься в течение этих трех дней – буду знать, что ничего у нас не сладилось.

Я протянул ему ручку и листок.

– Пиши адрес, деятель. И телефон.

Он аккуратно написал номер телефона и адрес, пояснив на словах:

– Я тебе доверяю.

– Твое личное дело, – поддел я.

– А тебя-то как зовут?

– Виртуоз.

– Как?! – испугался он. – Это что… кликуха, да?

– Кликухи у бандитов. А я не бандит. Это мой творческий псевдоним. И я им горжусь.

– Виртуоз, – вскинул брови он. – Таким можно гордиться. Меня называли похуже.

– Меня вполне устраивает, – перебил я. – И постарайся меньше чесать языком – это мой совет. Хороший совет. Для твоего же блага.

– Да? – Альберт сделал серьезное лицо. – Я все понял. Тайна.

«И этот умник собирается вынести из сейфа двести «кусков»?!»

– Так вот, отправляйся домой к своему другу. Сиди там и не высовывайся. Все! Выкатывайся. Мне еще нужно до заправки дотянуть.

Я завел машину и вклинился в поток транспорта. Я просил Господа, чтобы мотор не заглох прямо на дороге.

Я кое-что еще должен был сделать.

2

Господь меня услышал. До заправки я доехал. И заправился. Наконец-то. Никто в меня уже не стрелял. И это вселяло оптимизм.

Следующим этапом была станция техобслуживания. Там посмотрели на выбитое окно, быстренько оценили работу и предложили малость прогуляться, пока они будут ставить новое стекло.

Прогулялся я до ближайшего кафе, где плотно подкрепился; отметил, что день потихоньку заканчивается, и отправился назад на СТО.

Получив машину, я поехал на квартиру Виктора.

На мой звонок опять никто не ответил. И мне невольно явилась мысль, что, может, Виктор уже того – не до звонка то есть ему.

Я даже принюхался… Трупного запаха не ощущалось. Зато вовсю по лестничной площадке распространялся запах жареного мяса; источником сего аромата служила соседняя квартира.

Поразмыслив малость, я позвонил соседям.

Послышались мягкие шаги, глазок затемнился, а затем раздался тоненький голосок:

– Кто?

– Из ЖЭКа. Главный инженер, – строго сказал я. – К вашему соседу, – я тут же назвал имя и фамилию. – Он нас вызвал. А сам…

Я откашлялся, дальше говорить было лень.

– Утром он был, – раздалось из-за двери, которую открывать все же не торопились. – Я выносила мусор, а он выходил из квартиры. Спешил куда-то. Наверное, просто еще не вернулся.

«Значит, спешил. Интересно, куда? Ну не к Борису. Борис уже мертв с прошлого дня. Как минимум. Это, впрочем, если Виктор знал о смерти своего друга. А если нет – тогда мог и к нему направиться».

– Ладно. Зайдем попозже. Или завтра утром.

Я вернулся к машине и отправился к себе домой, откуда и позвонил Довлатову.

– Нужны сведения, – взял я деловой тон, так как считал, что Довлатов обязан мне помочь, потому что Алина его протеже.

– Слушаю, – продемонстрировал готовность он.

– Фирма «Кедр», где работает сейчас Алина.

– Я в курсе, где она работает, – заметил Довлатов.

– Мне нужно знать, кто работал до нее замом. А вернее, кто занимал эту должность год назад. Его имя Альберт. И меня интересует вся имеющаяся информация о нем… Впрочем… Я не уверен, что имя этого человека Альберт.

– Понятно, – майор был краток.

– Всплыть может что угодно. Потому я и прошу тебя об услуге.

– А зачем тебе фирма Алины? И бывшие замы?

– Честно сказать, я и сам еще не знаю. Добудь информацию, а потом я уже, может быть, и скажу – зачем.

– Добуду, – пообещал Довлатов. – А что ты раскопал по делу Алины?

Я сообщил, что обнаружил дружка ее брата в загородном доме в непрезентабельном виде. Довлатов выругался.

– Я буду ждать от тебя информации. Лучше позвони ближе к ночи. Мне еще тут нужно отлучиться.

Я собирался еще раз заехать к Виктору. Хотелось разобраться с ним, прежде чем двигаться дальше.

Впрочем – куда двигаться?

3

Я приехал к Виктору ближе к одиннадцати вечера, посчитав, что ему уже самое время возвратиться домой. Для добропорядочного гражданина.

Виктора дома не было. Я не стал его дожидаться и вернулся домой.

Телефонный звонок застал меня в прихожей.

– Это я, – представился Довлатов.

– А это я, – попытался я шутить. – Вот какое совпадение!

– Очень смешно, – едко заметил майор и сразу же приступил к делу. – Твой Альберт на самом деле существует. И он работал замом в фирме «Кедр».

– Ты не узнал случаем, почему его уволили?

– Не поделил что-то с управляющим.

«Жену?» – так и подмывало меня спросить, однако я оставил это при себе.

– А управляющий ведь из наших?

– Из силовиков, ты хотел сказать? Именно так.

– Ты его знаешь?

– Нет.

– А откуда Алина о нем знала до поступления на работу?

– Ее муж учился вместе с ним.

– Так что там с Альбертом? – вернулся я к прежней теме; насчет Алины и ее поступления в фирму «Кедр» было более-менее ясно, а вот с этим придурком, устроившим разборки на заправке, вопросы оставались.

– Совков Альберт Борисович. Специалист в области электронных охранных систем. По данным, которые мне удалось получить, – очень неплохой специалист. Но… не ужился. Я имею в виду фирму «Кедр». Точно не могу сказать, что там произошло. Сам понимаешь – это не нескольких часов задачка.

– Ладно, не надо. А что еще можешь?

– Адресок у меня есть твоего Альберта.

– Это тоже не нужно…

Главное я узнал. Что Альберт существовал на самом деле, а значит, этот тип меня не обманул.

– Не нужно так не нужно, – не стал спорить Довлатов. – Тогда что еще?

– Как соображу – скажу, – пообещал я.

– Соображай, – согласился он, подумал немного, а затем вкрадчиво так поинтересовался: – А зачем тебе этот Альберт? Если это касательно Алины – ты так прямо мне и скажи. У нее что-то еще случилось, кроме брата?

– Ты узнаешь об этом первым. Если что случится. Пока я лишь собираю информацию.

– Ну ладно, если так.

Довлатов не совсем был доволен. Он от меня пока ничего толкового не услышал.

Разговор закончился. Я положил трубку, добрался до дивана и, прикрыв глаза, попытался сосредоточиться.

Это мне не удалось. Тогда я позвонил по телефону Виктору, традиционно не получил ответа и вновь попытался углубиться в мысли. Почему-то в этот вечер мыследеятельность мне отказала во взаимности.

Зато очень хорошо слипались глаза. Я успел еще раз набрать номер телефона Виктора – безрезультатно. И прекратил бороться с собой.

Очень скоро я заснул.

Правда, спал не долго.

4

Холодный душ привел меня в чувство. После него, одевшись, я первым делом попытался вновь дозвониться Виктору. И опять облом. Конечно, можно было потащиться к нему на квартиру. Вполне возможно, тот вернулся домой, но по каким-то причинам не поднимает трубку.

Но я не стал этого делать. Зато сделал другое.

Я позвонил своему знакомому в аэропорт и попросил узнать для меня, откуда прилетел один интересующий меня пассажир.

После чего отправился на кухню. Я успел приготовить себе завтрак, употребить его и сложить грязную посуду в раковину, прежде чем мне позвонили из аэропорта.

Ответ меня озадачил. Ни день назад, ни два, ни неделю назад человек, данные которого я назвал, не прилетал ни в один аэропорт столицы.

Значит, Геннадий соврал Алине. Так-с… Я тут же вспомнил, как Алина упоминала, что в гостях у соседей Геннадий рассказывал о своей поездке в СВ, что вызвало у нее недоумение, потому как лично ей брат говорил о воздушном транспорте.

Самолетом Геннадий не летал. Значит, остается на самом деле поезд. Но зачем он соврал Алине?

Отследить передвижения Геннадия поездом было намного сложней. Но я все же попытался.

И начал с конца. То есть вспомнил из рассказа Алины, когда Геннадий приехал на дачу, и взялся за телефонный справочник. Время, какое необходимо было потратить на дорогу с каждого из вокзалов до дачи Алины, конечно, разнилось, но не так, чтобы очень. Я решил взять за точку отсчета самый дальний вокзал. Сколько нужно потратить времени на путь, я, как старый водила, прикинул без труда. Затем прибавил туда-сюда еще полчаса. Вполне логично. Теперь следовало заняться расписанием поездов. Электрички можно было отметать смело – СВ в них нет. Представляли интерес только поезда дальнего следования, и все равно теоретически получалось многовато. Но…

Я с энтузиазмом принялся за дело.

К своему приятному удивлению, я обнаружил, что прибывали в это время лишь два поезда: на Курский и Ленинградский вокзалы.

Я уже протянул руку к телефону, чтобы связаться с одним из вокзалов, как раздался его звонок.

После разговора я уже не стал никуда звонить. После того, что я услышал, мне только и оставалось, как в спешке покинуть квартиру.

Глава одиннадцатая

1

Она проваливалась в сон, как в болото, однако быстро пробуждалась, встряхивала головой и укоряла себя в том, что за год успела потерять навык, – когда-то она могла дежурить целую ночь.

Последний раз она задремала под самое утро. Крик одинокого петуха, которого кто-то держал у себя на даче, ворвался в ее сознание раскатом грома.

Она встрепенулась, огляделась, быстро вспомнила, где находится и почему, поправила наброшенную на плечи кофточку и посмотрела на пистолет, который лежал на столе.

Из дома Тишковых не доносилось ни звука. По всей видимости, соседи еще спали. И спал их гость, которого она не знала. Впрочем, так ли уж ей нужно было знать, кто находится в доме у Тишковых? Хотя… когда она вспомнила, что тот вместе с соседями рассматривал чертеж, то… Короче: кто это был такой – знать ей показалось не лишним.

Алина поднялась, подошла к рукомойнику и ополоснула лицо. После чего вернулась на прежнее место, подумала и все же убрала пистолет со стола – сунула его за пояс.

Ей очень хотелось подойти к окну, посмотреть, что делается внутри дома, но она осталась сидеть.

Николай вышел на крыльцо в одних трусах, которые доходили ему до колен и были из ткани в задорный горошек. «Тебе бы еще колпак», – подумала она и невольно ухмыльнулась. Николай потянулся и только тут заметил, что не один. Что во дворе сидит женщина и смотрит на него, при этом саркастически усмехаясь.

Он на секунду застыл, затем быстро опустил руки и сконфуженно улыбнулся:

– Прошу прощения.

– Я вас жду, – довольная произведенным эффектом, сказала Алина.

– Меня? – он был удивлен. – И давно ждете?

– Давно. Так что прошу за стол. Побеседуем.

– Сейчас? – замялся хозяин дома. – Я, пожалуй, оденусь.

– Не стоит. Вы мне нравитесь в таком виде.

– Дурдом какой-то, – вспылил Тишков. – Может, вам я и нравлюсь, только себе не очень. Так что я…

– Садитесь, – властно произнесла Алина и вытащила пистолет. – Иногда следует прислушиваться к просьбам дам. Сейчас именно такой случай.

Не отрывая взгляда от оружия, он постоял в нерешительности, а затем все же подчинился.

– Веский довод, – кивнул Тишков на оружие, усаживаясь напротив нее. – Только зачем все это? Я имею в виду пистолет. Мне казалось, что у нас с вами дружеские отношения. После всего случившегося нам только и осталось, что породниться.

– Я вас усыновлю. Только несколько попозже, – заметила Алина. – А пока я хочу знать, где мой сын. И более того, я хочу его видеть.

– Он в лагере. Вы разве не помните, куда я его вчера отвез вместе со своим мальчишкой? – кажется, Тишков стал подозревать ее в помутнении рассудка.

– Я помню, – успокоила она его. – Я помню, что вы его отвезли. Но я хочу знать куда, я хочу его видеть и хочу его оттуда забрать. И еще…

– Что еще? – вздрогнул он.

– Если с ним что-нибудь случится…

– Да господи, что с ним может случиться?! – У Тишкова нервно задрожали губы. – С чего вы взяли, что с ним должно что-то случиться?

– Да уж есть на то основания, – Алина сверлила его взглядом.

– Бред, – Тишков пожал плечами. – Пожалуйста, я вам дам адрес лагеря, я вам дам телефон – вы можете съездить, позвонить. Что вы еще хотите? Хотите, чтобы я съездил и привез вашего сына, я это сделаю. Могу прямо сейчас. Только оденусь, конечно. Не знаю, что вам взбрело в голову…

– Давайте адрес и телефон, – прервала она его.

– Нужно зайти в дом. У меня все в записной книжке.

– Тогда пойдемте в дом, – согласилась она и спрятала пистолет за пояс.

Тишков поднялся и, поправляя трусы, двинулся к дому. Сосед был недурно сложен, и жирка лишнего не наблюдалось. Однако трусы в горошек придавали ему нелепый вид.

Они вошли в дом. Со второго этажа в гостиную как раз спускалась Людмила. Она была в длинной ночной рубашке и, казалось, только проснулась.

– Ты что так рано встал, дорогой? – позевывая, спросила она; а когда увидела, что «дорогой» не один, остановилась, расплылась в улыбке, узнав Алину. – Ой, здравствуйте.

– Доброе утро, – хмыкнула Алина.

– Какая неожиданность, – Людмила так и засияла, глядя на Алину. – Дорогой, тебе не кажется, что ты несколько не одет, чтобы принимать гостей.

– Мне кажется, – едва не рявкнул Николай. – Вот только гостья совсем иного мнения.

– Как иного? – заморгала Людмила.

– У меня нет времени. У меня срочное дело, – взяла в свои руки инициативу Алина. – Поэтому отбросим этикет в сторону.

– Алина почему-то стала волноваться за сына, – Тишков, порывшись в столе, нашел свою записную книжку, полистал ее и остановился на нужной странице.

– А что может случиться с мальчиком? – Людмила посмотрела сначала на своего мужа, а затем на Алину.

– Ничего, – отрезал Тишков, переписывая данные на листок. – Но мое мнение с мнением соседки не совпадает.

– Еще бы, – многозначительно выдохнула Алина, чем привела Людмилу в полное смятение.

– Мне кажется, что Алина еще не отошла от того несчастья, которое ее постигло прошлой ночью. Этим все и объясняется, – предположил Николай и протянул листок Алине.

– Этим ничего не объясняется, – не согласилась она, пряча листок в карман. – Объяснения здесь другие.

– Интересно, – Тишков как-то вытянулся, глаза у него так и заискрились.

– Кто у вас гостит? – без обиняков спросила Алина.

– У нас? – удивленно воскликнули в один голос оба Тишковых.

– У вас, у вас, – огляделась Алина. – Кто к вам приехал этой ночью?

Тишковы переглянулись, и муж ответил:

– Мы вчера наконец-то сходили в театр. Сын в лагере. Вечер свободный. Приехали довольно поздно, но… Но мы были в театре вдвоем. И мы приехали вдвоем. С нами никого не было. И у нас нет никаких гостей.

– Никаких… – протянула она. – За дурочку меня принимаете, да?

– У нас действительно никого нет, – заступилась за своего мужа Людмила.

– Если не верите, можете пройтись по дому и убедиться в этом лично, – подал идею Тишков; он обнял Людмилу, прижал ее к себе, как бы говоря, что разрешает Алине делать все, что ей угодно, – они не будут возражать.

Алина была удивлена. То, что она видела вчера ночью на даче Тишковых, не было сном. Она ясно видела, что они приехали втроем и разглядывали чертеж. Было велико желание обыскать дом Тишковых, однако она сдержала себя. Если гостя на самом деле не окажется в доме, тогда… А что тогда?

Она еще не спятила. Но если в доме, кроме хозяев, никого нет – вполне можно записывать ее в ряд претендентов в дурдом.

– Я не собираюсь ничего смотреть, – отрезала она и поспешила из дома.

Николай засеменил следом.

– Мне кажется, вы что-то не так поняли, – на ходу говорил он. – Вы спасли нашего сына, и у нас к вам, кроме благодарности, больше ничего нет. Какие-то сомнения насчет нас – это просто странно, если не сказать больше – нелепо. Мы к вам со всей душой…

У калитки она резко остановилась и оглянулась. Тишков едва не натолкнулся на нее.

– Нелепые, говорите, сомнения? – прищурилась она. – Очень интересно. Если учесть, что я даже не знаю, кто вы.

– То есть? – не понял Николай.

Но она ему объяснила:

– Тишков Николай умер пятнадцать лет назад. Вопрос – кто в таком случае вы?

Мужчина прикусил губу и весь как-то собрался, словно готовясь к прыжку.

Она не стала дожидаться ответа. Развернулась и двинулась к своему дому.

Алина не собиралась говорить о смерти Николая Тишкова, считая, что еще не время. Но слова были произнесены. И вернуть их уже не представлялось никакой возможности.

2

Пальцы у нее дрожали, когда она набирала номер, записанный на клочке бумаги. И когда ответивший ей женский голос выяснил, что ей нужно, и попросил подождать, она все еще не верила, что все так просто разрешится.

Но разрешилось именно так.

Ей позвали сына. И тот радостно затараторил в трубку. О том, как ему здесь хорошо, о том, что здесь классно, о том, что вокруг отличные ребята, и прочее, и прочее.

Она слушала Алешку, а сама думала о пистолете, который продолжал торчать у нее за поясом, о своих подозрениях насчет Тишковых, о своем беспокойстве за сына, который чувствовал себя великолепно среди ровесников. Она думала об этих вещах, а внутренний голос едва не с издевкой подначивал ее – а ведь ты права насчет дурочки, когда сравнивала себя с ней у Тишковых.

Сын рассказывал, ей становилось легче. И она злилась на свою подозрительность. Она не дурочка, убеждала Алина себя. А вот не хотят ли ее одурачить?.. Во всяком случае, от двух вещей никуда не деться: как ей сказал Довлатов – Тишков Николай умер пятнадцать лет назад, во-первых. И во-вторых – она видела собственными глазами прошлой ночью троих людей, двое из которых были ее соседями. И все вместе они рассматривали чертеж за столом в саду.

– Мама, ты меня слышишь? – донесся до нее возбужденный голос Алешки.

– Слышу, – запоздало откликнулась она.

Алешка рассказал о себе все и теперь пытался выяснить, как там у нее дела и почему она звонит. Она успокоила сына, сообщив, что все хорошо, затем попросила, чтобы он ей точно рассказал, где находится лагерь и как они до него ехали. Алина пыталась хоть в чем-то найти подвох. Но и здесь все было в порядке.

Поговорив по телефону, она сидела в задумчивости и бесцельно смотрела в окно. С одной стороны – с сыном все в порядке. С другой – существовал Николай Тишков, который… Который на самом деле уже давно умер. Здравый рассудок советовал ей забрать сына незамедлительно, чтобы он был рядом. Однако радостный голос Алешки, который еще долго звенел у нее в ушах, удерживал ее. Здесь, на даче, обстановочка была еще та. Если уж и забирать Алешку, то… То нужно с ним вообще перебираться в город.

Алина пребывала в растерянности. И из этого состояния ее вывел телефонный звонок.

Это был Довлатов. И звонил он по поводу ее просьбы.

– Я узнал насчет школы, в которой учился Николай Тишков. Будешь записывать? – спросил он.

– Буду, – твердо сказала она и взяла ручку и бумагу.

Довлатов продиктовал ей данные и добавил:

– Я сам позвонил в эту школу. Попросил, чтобы они подняли архив по тем годам и классу, где учился интересующий тебя Тишков. Ну и сказал, что, возможно, придет наш сотрудник. То есть что придешь ты. Как понимаю, ты собираешься в эту школу?

– Собираюсь, – коротко подтвердила она.

– Значит, я правильно поступил, – похвалил себя Довлатов.

– Правильно. Спасибо.

– Ладно тебе. Ты это, – Довлатов замялся, но все же решил поинтересоваться: – У тебя все в порядке на работе?

– А что такое? – насторожилась Алина.

– Понимаешь, Игорь – тот человек, которого я к тебе посылал…

– Я не забыла его.

– Он интересовался у меня твоей работой. И конкретно одним замом, который работал до тебя.

– Замом? – она нахмурилась. – Не понимаю, зачем ему это.

– Да? Значит, он еще объяснит, – уверил Довлатов и тут же попрощался с ней.

Алина опустила трубку на аппарат. Этот Виртуоз… Зачем ему ее работа? Что он еще откопал? Может, позвонить ему?

Она подумала и решила, что вначале все же сделает иное.

У нее был адрес школы. И Довлатов уже успел договориться о встрече с директором.

Так что следовало воспользоваться возможностью.

И она не пожалела о своем выборе.

3

Директрисе было за пятьдесят. И выглядела она что грозовая туча. Черное, под стать этой самой туче, платье, плотно облегающее мощную фигуру, мрачный взгляд, плотно сомкнутые бледные губы.

Взгляд директрисы на несколько секунд парализовал Алину. Она даже поперхнулась. Взгляд был отведен от нее, а затем раздался властный голос:

– Проходите.

Алина прошла в кабинет и села на предложенный стул. Директриса, до этого стоявшая возле стола, расположилась в кресле и по столу придвинула к гостье толстый альбом.

– Вы интересовались Тишковым? Вот этот выпуск.

Директриса не страдала словоохотливостью. Она будто торопилась, а ее отвлекали от более важных проблем.

Алина взяла альбом и посмотрела на фотографию. Это был тот же снимок, который она видела в доме Тишковых. Только на нем не было пометок. Алина в первый момент даже закрыла глаза, надеясь, что видение исчезнет и появится другая картинка. Видение не исчезло. Все было так, как она и увидела… Вот он – Тишков Николай. Который был обведен кружочком – там, на фотографии в доме Тишковых. А вот тот, лицо которого было замазано черным фломастером. Здесь лицо можно было хорошо рассмотреть.

Впрочем, особо рассматривать его было нечего, потому что… На нее опять же смотрел Тишков Николай.

– Их тут двое, – вскинула брови Алина.

– Ну да. Что тут удивительного? – мрачная матрона пожала плечами. – В списке так и значится. Тишков Николай. И Тишков Сергей. Это два брата. Они близнецы.

– А вы их не помните?

– Сколько ж лет прошло, – сухо констатировала директриса. – Да и директором этой школы тогда я еще не была. Так что…

– А кто-то может помнить этих братьев?

Директриса достала пачку сигарет, закурила и пустила дым.

– Не думаю. Контингент у нас молодой. Если только из старой гвардии – но они все уже на пенсии. А молодые – молодые у нас не задерживаются. Текучка сильная, – она поморщилась. – Тишковы закончили школу пятнадцать лет назад… Это далекое прошлое. Минуточку…

Она подняла очередную бумагу.

– Вот. Это ведомость успеваемости. Тишков Николай окончил школу с серебряной медалью. Сергей – ага, ага… в общем, середнячок. Можете посмотреть. И, пожалуй, это все, чем я могу вам помочь.

– А данные на них – когда родились, кто родители?

– Это пожалуйста. Это у нас есть.

Директриса достала очередной листок.

– Хотите, сделаем ксерокопию? – уточнила она.

– Если можно.

Зажав в зубах сигарету, мрачная фурия поднялась, прошла по кабинету и, приоткрыв дверь, дала указание секретарше.

Алина тем временем смотрела на фотографию. Они словно гипнотизировали друг друга – этот снимок и живой человек. Алина никак не ожидала увидеть такое. Директриса сказала, что больше ничего не может предоставить, но и того, что она сообщила, достаточно… Интересно, для чего? Чтобы еще больше запутаться?

Алине захотелось поскорее убраться отсюда, вернуться в дачный поселок и выяснить у Тишкова, что он за фрукт.

Она поморщила лоб. Что-то у нее в сознании всколыхнулось. О чем-то таком она уже думала. Вот только о Тишкове ли? Или о дачном поселке вообще? Что же это?

Находясь в кабинете директрисы, она не смогла ничего вспомнить. Алина спешно откланялась, прихватив ксерокопии.

4

На крыльце своего дома Алина услышала тревожную трель своего сотового телефона.

После посещения школы она проехала на «Ауди» по городу, прикупила съестного и напитков и теперь, с двумя пакетами в руках, пыталась открыть дверь.

Телефон продолжал звонить, и казалось, он не замолкнет никогда.

– Кому это не терпится? – она вошла, поставила пакеты на пол и, тяжело вздохнув, поднесла трубку к уху.

– Косовская Алина? – на другом конце послышался вздох облегчения. – А что это мы не отвечаем?

По тону она тут же поняла, что звонят из полиции. Только кто? Земской или Обалденный?

– Кто это?

– Обалденный, – внес ясность звонивший.

– И что? – с досадой произнесла она.

– У нас появились новые данные. Так что мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– То есть теперь мне необходимо к вам приехать?

– Это уж точно, – довольно произнес Обалденный. – Вам нужно к нам приехать.

– Прямо сейчас? – она посмотрела на часы – стрелка приближалась к пяти вечера; и досадно было – она ведь только что из города, нет бы ему раньше позвонить…

– Ну, – Обалденный задумался, подышал в трубку и смилостивился. – Давайте уже завтра. С самого утра? Договорились? Скажем, на десять.

– Давайте на десять, – согласилась она.

– А кстати, – неожиданно спохватился Обалденный. – Вы целый день находились дома?

– А я разве под домашним арестом? – поинтересовалась Алина.

– Вы под подпиской о невыезде, – важно уточнил Обалденный.

– Ну так я не выезжала… Что у вас там стряслось? Надеюсь, не очередное убийство?

– Стряслось… – мрачно протянул Обалденный. – Вы попали в точку – убийство и стряслось.

Она прикусила губу. «Вот дура, и кто тебя за язык тянул? Какая ты, старушка, несдержанная стала, однако».

Обалденный замолчал, видимо, решая, стоит ли по телефону уточнять детали, но затем все же посчитал – стоит.

– Вы знали некоего Бориса Бабкина?

– Я не знаю никакого Бориса: ни Бабкина, ни Дедкина.

– Жаль. Это друг вашего брата Геннадия. И он найден с дыркой во лбу. И знаете, какой пистолетик проделал эту дырочку?

Алина едва не застонала. Она только тут вспомнила слова ночного гостя, Виктора, о том, что их было трое – третьим был Борис. Получается, это и есть Борис Бабкин.

– Ага, догадываетесь, – удовлетворенно подвел черту Обалденный. – Так что вы подготовьтесь, пожалуйста. Мне нужно будет знать, что вы делали…

И тут он назвал дни. И выходило, что Борис был убит раньше Геннадия.

– Вы меня слышите? – обеспокоился Обалденный молчанием в трубке.

– Я слышу, – подтвердила Алина. – Следствие продолжает вести… Земской?

– А что такое? – насторожился Обалденный. – Земской хороший опер. И нет смысла его от этого дела отстранять.

– Хороший опер. Только к женщинам относится предвзято. И вас на это, вижу, подбивает.

– Это вы зря… – засмеялся Обалденный. – Кстати, я просмотрел ваш послужной список. Впечатляет. Но… Хм. У вас погиб муж. И вы ушли из органов именно поэтому. Значит, все же нервный срыв был?

– Срыва не было. Но чувствую, что таковой при вашем содействии может произойти, – многозначительно сказала она.

И Обалденный ее понял.

– Вот только не надо. Я хотел бы вас видеть в здравии. Значит, завтра, как условились. Договорились?

Она пробурчала что-то невнятное, а затем отключила связь.

И тут же услышала во дворе шаги.

Алина вздохнула. Неужели Земской? После Обалденного его еще только и недоставало…

В дверь постучали, а затем, не дожидаясь ответа, ее открыли.

Это был не Земской.

5

В тех же шортах и белоснежной футболке навыпуск на пороге стоял Николай. Только в руках у него не было цветов и коньяка. Зато было нечто другое. Что-то под полотенцем.

– Простите, – скромно проговорил он, – я тут вас дожидался. Вернее, мы с Людмилой вас дожидались.

Тишков прошел к столу и поставил то, что принес. Под полотенцем оказалась утятница.

– Людмила приготовила мясное рагу, – он уверенным жестом показал, что попытки отказаться не будут приняты. – Не спорьте. Вы только приехали. Вы устали. Не стоять же вам у плиты…

Алина пожала плечами. У нее не было сил спорить.

Он откашлялся и произнес главное, ради чего, собственно, и пришел к Алине:

– И это… Я хотел бы с вами поговорить. Я хотел бы вам все объяснить. И надеюсь, после этого вы не станете относиться ко мне с такой настороженностью, а в качестве аргумента использовать пистолет.

Она хмыкнула. Начало ей понравилось.

– Разрешите, я сяду, – устало сказал Тишков.

– Садитесь, – не стала возражать она.

Разговор, наверное, будет долгим. Слишком уж много следовало объяснить Тишкову. И она не видела причин, чтобы не послушать его.

– Вы сказали, что Николай Тишков мертв, – начал сосед, усевшись в кресло. – Не знаю, как вы это узнали и почему принялись выяснять насчет меня, но… Но раз это всплыло… – Он посмотрел на Алину вопросительно: – Скажите, вы уже кому-нибудь сообщили об этом?

– А вы как думаете? – хмыкнула она.

– Думаю, что нет, – не очень уверенно проговорил он. – Во всяком случае, кроме вас, мне пока обвинения никто в лицо не бросал. Но я не об этом пришел с вами поговорить, а о Николае Тишкове.

– Вы ведь Сергей? – открыто спросила она.

– Н-да, – неодобрительно покачал головой собеседник. – Вы действительно постарались.

– Я беспокоюсь о своем сыне. И согласитесь – это веская причина, чтобы постараться.

– Ваше право, – не стал настаивать гость. – Я просто считал, что свою тайну похоронил. Прошло уже больше десяти лет… Я, честно говоря, уже не думал, что мне придется когда-либо объясняться по этому поводу. Но надо же! Все-таки пришлось.

– Пока объяснений не слышно.

– Прошу прощения, – сосед откашлялся и твердо проговорил: – Я Тишков. Только не Николай, а Сергей. Николай был моим братом-близнецом.

Алина молча кивнула головой, как бы понуждая соседа рассказывать дальше.

– Пятнадцать лет назад… – Тишков запнулся. – Нет – скорее уж двадцать лет. Я был молод, только вернулся из армии и… И, как бывает, не с теми связался. Вы помните то время? Лихие девяностые.

– Вы занимались бизнесом?

– Я зарабатывал деньги. Как мог. Брат мой Николай в этом не участвовал. Он учился в институте, подавал надежды. Меня же учеба нисколько не привлекала. Хоть мы и близнецы, но в этом…

– То есть вы оказались по разные стороны барьера?

– Я бы не говорил так: по разные стороны. Нет. Мы любили друг друга, отлично ладили, только… занимались каждый своим делом. Так вот. При одной сделке меня взяли. Незаконное предпринимательство, уклонение от налогов, валютные операции. Короче, впаяли срок, и я оказался в тюрьме.

– Николай знал, чем вы занимались?

– Я не рассказывал ему, но он понимал, что у меня дела, мягко говоря, не совсем законные – я ведь стал жить на широкую ногу. Он меня ни в чем не переубеждал, однако по его глазам я видел, что он не одобряет мой образ жизни. Но я уже был подхвачен течением. Вот только плыл недолго. Мне дали пять лет. Я просидел трешку, по амнистии был отпущен.

– И что дальше?

– Я попытался начать новую жизнь. Я подрабатывал то грузчиком, то еще где на подхвате, я пытался понять, куда двигаться дальше. Николай в это время работал в одном областном городе. Он уехал по распределению и остался там. О родителях своих я не хочу говорить – простые затюканные работяги, которым, скорее, нужна была наша помощь, чем можно было ожидать ее от них. Они уже умерли, но… Извините, я отвлекся. Так вот, я подрабатывал где мог. Брат находился в другом городе. И… Не знаю, как бы все сложилось. Вполне возможно, все было бы точно так же, как и сейчас, только я бы остался Сергеем, но…

– Что же?

– Неожиданно случилось несчастье. С братом. Он попал в аварию и… Он погиб. Родители едва не сошли с ума. Они и протянули после этого мало. Так вот… Мне пришлось ехать в этот областной город и забирать тело. Решено было похоронить его на родине. Короче, брата похоронили, а… Паспорт его остался у меня.

– То есть вы его не сдали? – уточнила Алина.

– Нет. Документ ведь мог потеряться даже при той аварии, правда? Кроме паспорта, у меня остался и диплом Николая. А фотография на документе, сами понимаете, – мы ведь были близнецами. Так что я вполне мог стать Николаем. И я им стал. Это лучше, чем тыкаться со справкой об освобождении из мест не столь отдаленных.

– И это вам помогло?

– Я устроился на работу в одну организацию. Вначале боялся: как-нибудь выяснится, что я не Николай, а его брат. Но нет. Никто ничего особенно не проверял. И я спокойно начал новую жизнь. А затем… Организация благополучно развалилась, вместо нее образовалась коммерческая фирма, которая со временем преобразовалась в крупнейшее акционерное предприятие. И я в этом процессе участвовал. Я уже мог быть самим собой – то есть Сергеем. Но я остался Николаем, не стал ничего менять. Тем более… Мы были близнецами, то есть в некотором роде он – это был я, а я – это был он. Так что мне казалось, что я не очень согрешил, когда взял себе имя брата… За столько лет ничего не открылось, и я даже начал считать, что поступил верно.

– Но вот открылось, – хмуро бросила Алина.

– Ну и что? Я не сделал никому ничего плохого. От того, что стал Николаем… От этого разве кто пострадал?

Он открыто смотрел на нее, как бы спрашивая, разве я чем-то вас обидел? Ну, назвался бы я Сергеем, и что?

Она подошла к окну, посмотрела во двор, затем оглянулась на продолжавшего сидеть Тишкова. Он ждал, что она скажет; ему хотелось знать, поняла ли она его и принимает ли объяснения.

Тишков ничего не сделал ей плохого. Это точно. И что с того, что он взял имя брата? Он хотел изменить свою судьбу, никому не причинив вреда. Вроде бы так.

И все же что-то тут было не так. Она вспомнила фотографию, на которой было замазано лицо одного из Тишковых, а другое – обведено кружком. Зачем он замазал лицо? Фотографию хранил как воспоминание о прошлом, а лицо замазал… Для чего? Чтобы не было лишних расспросов, если вдруг, например, жена увидит снимок? Нет. Бред. Сказал бы, что у него был брат. Разве Людмила бегала бы и выясняла, кто на самом деле умер столько лет назад? И зачем тогда второе лицо обводить кружком?

Но было кое-что еще, о чем она не преминула сказать:

– Хорошо. Я понимаю ваш поступок. Допустим. А как насчет вчерашнего?

– Чего вчерашнего? – на миг воспрянув духом, Тишков вновь как-то сник.

– Кто у вас вчера был? И что вы разглядывали за столом?

Тишков поднялся и с сочувствием посмотрел на Алину:

– Простите. По этому поводу я ничего пояснить не могу. У нас никого вчера вечером не было. Вы ошиблись. Переутомились…

Тишков двинулся к выходу, полагая, что ей необходимо после его признаний побыть одной.

– У меня, может, и не все в порядке с нервами, – сказала ему в спину она. – Но галлюцинациями я не страдаю.

– Вы нам понравились, Алина, – Тишков остановился. – Мне и Людмиле. Мы хотели бы, чтобы у нас завязалась крепкая дружба. И потому, что мы соседи, и… Ну почему мы не можем дружить?

– Вы пытаетесь уйти от проблемы?

– Я ничего не пытаюсь. Я признался, что присвоил имя брата, а в остальном… Мы с Людмилой вчера вернулись вдвоем. Зачем мне врать?

– Да, и вправду. Зачем? – она поймала его на слове.

Но Тишков понял это по-своему, что она с ним согласна – ему незачем врать по мелочам.

– Как вы намерены поступить? – поинтересовался он. – Относительно того, что я вам рассказал.

– А-а. Это… Никак.

– Я думаю, мы с вами сможем продолжить наше знакомство.

– Я бы рада, только…

– У меня никого вчера не было, – он продолжал твердо стоять на своем.

В чем все-таки дело? Что скрывает Тишков?

Он пришел, чтобы внести ясность. Кое-что действительно разъяснилось. Но и вопросы остались. И они-то заставляли относиться к Тишкову с максимальной осторожностью.

Тишков произнес еще несколько успокаивающих фраз, прежде чем покинул дом. А она с уходом гостя почувствовала себя жутко уставшей. В прошлую ночь она почти не спала, что давало о себе знать.

Алина легла на диван. К рагу, которое принес Тишков, она не притронулась. Не было сил, есть не хотелось.

А спать хотелось. Нестерпимо. И еще – жутко не хотелось ни о чем думать. Если только о сыне…

Заснула она очень быстро и крепко. А проснулась… от прикосновения ко лбу чего-то холодного.

6

– Привет.

Голос был уверенный. И уверенной была рука, сжимавшая пистолет, – пальцы не дрожали, ствол с силой давил на лоб, было даже больно.

– Который час? – она попыталась не показать, что взволнована или испугана, и одновременно оценить ситуацию.

– Уже утро, – любезно подсказали ей. – А у вас здоровый сон. И это притом, что у вас застрелили брата. Нехорошо как-то.

– А что было бы хорошо? – она даже не пыталась подняться с дивана.

– К примеру, если бы вы убивались с горя или искали причины трагедии.

– Это вам нужно? – Алина с трудом держала себя в руках.

– Лично у меня к вам только одно дело.

– Прошлая наша встреча тебя ничему не научила, – сделала она грустный вывод.

– Очень даже научила. Как видите, – он слегка надавил стволом, – я теперь при оружии. Теперь уже я приказываю не шевелиться. И теперь вы будете говорить о том, что меня волнует. Улавливаете разницу?

Она тяжело вздохнула, как бы показывая, что этой самой разницы пока не ощущает.

На самом деле это было не так. Перед нею был друг ее брата, Виктор. И сейчас он держал ее на мушке. Уверенный в себе. А это действительно меняло дело. Виктор теперь не был похож на испуганного человечка, без всякого умысла проникшего в ее дом. Таким он был вчера. Сегодня он был другим.

– У тебя дурная привычка, – она старалась говорить прежним тоном. – Ты входишь в чужой дом без стука. И без приглашения. Может, все же опустишь оружие?

– Зачем? – недоуменно поинтересовался он.

– Разнервничаешься. Нажмешь на курок. И говорить не с кем будет. Ты ведь говорить со мной пришел?

– Именно для этого, – не стал спорить Виктор. – Только с вами беседовать лучше вот так. Я вовек не забуду, как вы вчера со мной обошлись. Так что лучше оставим все по-прежнему. И еще… Можете не беспокоиться. Я не из нервных.

– Ой ли, – недоверчиво бросила она и добавила: – Так ведь я сама могу разнервничаться. Что тогда?

– Не советую, – предостерег он. – Давайте покончим с болтовней и перейдем к делу. Я ведь говорил, что нам угрожает опасность. Не только мне. Вам, смею уверить, тоже.

– Я слышала, – кивнула она. – И не забыла.

– Я рад. Тогда, надеюсь, вы вспомнили?

– Что я должна была вспомнить? – изобразила недоумение Алина.

– Что оставил вам ваш брат, – подсказал Виктор.

– Боюсь разочаровать тебя. Но мне вспомнить нечего. Потому что Геннадий мне ничего не оставлял. Все, что было у него, – это сумка. Но об этом я уже говорила.

– Ответ неверен, – покачал головой Виктор. – Он должен был вам что-то оставить.

– Если ты мне скажешь, что именно, может, и вспомню? – подала она идею.

– Если бы я знал – я бы сказал. Но я не знаю. Однако он должен был вам что-то оставить – и значит, оставил. Или сказал. Зачем ему тогда нужно было делать все эти финты?

– Какие еще финты? – не поняла она.

– Он должен был вылететь в одно место, но не вылетел. А уехал неизвестно куда. И вернулся… Намного раньше намеченного срока. Уехал он не пустым. Значит, и вернуться должен был…

– Тоже не пустым, – предположила она.

Виктор смотрел на нее пристально:

– Не совсем. Но кое-что у него должно было быть.

– Послушай, – не выдержала Алина. – Разреши мне хотя бы присесть. Я устала лежать и глазеть на ствол пистолета. От этого у меня в башке совершенный бардак. Так я не смогу тебе ничего путного сказать. А ты ведь этого не хочешь?

Он задумался и с сокрушенным видом опустил пистолет.

– Садись. Только неторопливо.

Она оперлась на локоть, а затем посмотрела на незваного гостя. Тот по-прежнему был рядом, с той лишь разницей, что оружие не было направлено на нее.

– Нужно отойти от человека, который начинает двигаться, – заметила она.

– Это еще почему? – не понял Виктор.

И Алина ему любезно подсказала:

– А вот почему, – она сделала вид, что пытается удобнее устроиться на диване, и в ту же секунду резко заблокировала одной рукой руку Виктора с пистолетом, а затем второй рукой с силой врезала ему в подбородок.

Зубы у того щелкнули, Виктор на секунду опешил. И этой секунды ей вполне хватило, чтобы выбить оружие, а уж затем коленом ударить Виктора в грудь.

Виктор отклонился назад, но на ногах удержался. Впрочем, ненадолго. Сорвавшись с места, Алина ударила ему пяткой в солнечное сплетение, а когда Виктор свалился на пол, подскочила к нему и, приподняв ему голову, с силой опустила ее на пол.

– Теперь ты понял почему? – возбужденно сказала она и тут же насторожилась. – Эй, ты что там?

Виктор лежал без признаков жизни.

Она перевернула его на спину. Из носа текла кровь, глаза были закрыты, однако дыхание угадывалось, значит, визитер был жив.

– Какие мы нежные, – недовольно бросила она. – Едва дотронешься – теряем сознание. Совсем как баба. Ну ладно, ты полежи тут, а я сейчас водички принесу, устрою легкие водные процедуры и начнем говорить по-новому. А вернее, по-старому. Как вчера. Только теперь я тебя так просто не отпущу.

На всякий случай она пару раз хлопнула Виктора по щекам, не дождалась желаемой реакции и двинулась на кухню.

Там она взяла графин с водой, поразмыслила и позвонила Виртуозу.

Она подумала, что раз Косарев занимается делом ее брата, то ему не помешает познакомиться с одним из друзей Геннадия. Теперь она решила разобраться с Виктором до конца. Сам напросился, умник.

Когда она вернулась в гостиную, то поняла, что совершила ошибку.

Оставлять этого сукина сына одного не следовало даже в обморочном состоянии.

Глава двенадцатая Косарев

1

– Значит, утек, – констатировал я, окидывая комнату мрачным взглядом.

Гостиная была мне знакома, сама хозяйка тоже. И гостиная, и Алина мне в общем-то нравились. Гостиная была уютная, Алина – симпатичная. А вот то, что сказала мне женщина, – нравиться никак не могло.

Хотелось ругаться, топать ногами и выражать недовольство по полной программе. Я пытался отыскать этого чертова Виктора вторые сутки, а он, оказывается, дважды приходил к Алине. Притом в первом случае она его отпустила, а во втором… А во втором он сбежал, воспользовавшись тем, что Алина вышла на кухню.

Хотелось ругаться еще и потому, что после рассказа Алины я понял: Виктор именно тот, кого я искал. По всем признакам.

Свое недовольство я незамедлительно высказал без особых церемоний.

– Какого черта ты отпустила его вчера вечером? Почему не позвонила мне? – я резко перешел на «ты».

Симпатичная дамочка в долгу не осталась:

– А чего ты на меня орешь?

– Потому что у меня ощущение, что поиск причин гибели твоего брата нужен только мне. Тебе это на фиг надо.

– Мне это надо, – гневно смотрела она. – И я тебе позвонила. Пусть не вчера вечером, но позвонила.

– Премного благодарен, – сбавил обороты я. – И где теперь прикажете искать этого типа?

Она пожала плечами:

– Ну, может, он домой пошел?

– Сомневаюсь, – скрипнул я зубами. – Вчера я его целый день не мог застать дома.

– Ты мне об этом не говорил, – Алина неожиданно вздернула подбородок, что не предвещало ничего хорошего для меня, и закончила: – Так что сам виноват, раз не держал меня в курсе поисков, – подвела она черту, сделав виновником произошедшего меня.

– Отшлепать тебя все же не мешает, – напомнил я о своем желании.

– Попробуй, – не без угрозы предложила она. – И вообще, – неожиданно смягчилась Алина. – Мне было не до Виктора. Совсем не до него.

– А до чего? – насторожился я.

Она не ответила, подошла к секции и открыла бар.

– Выпьешь? – предложила она, но тут же вспомнила: – Ах да, ты же за рулем.

– Именно, что за рулем.

– Вот черт, совсем из головы вылетело, – тут же проговорила она, посмотрев на часы. – Мне же нужно в прокуратуру. Может, по дороге поговорим? У меня ведь подписка о невыезде. Не хотелось бы конфликтовать.

– Вот задержала бы ты Виктора, и, глядишь, подписку бы аннулировали, – напомнил я ей про ее ротозейство. – Или хотя бы вчера мне позвонила.

Мой выпад она проигнорировала и вернулась к разговору о Викторе лишь в машине.

2

– С чего ты взял, что Виктор имеет какое-то отношение к смерти моего брата?

Дорога с дачного поселка была хорошо асфальтирована, солнышко неторопливо карабкалось по небосклону к зениту, боковое окошко в машине с моей стороны было опущено, и потоки свежего воздуха приятно обдували мне лицо.

– Не какое-то, – поправил я, глядя на дорогу, – а самое прямое. И по многим причинам.

– А именно? – она повернула голову ко мне.

– Их было трое. Твой брат, Борис и Виктор. В этой части имеющаяся у меня информация совпадает с той, которую тебе дал Виктор. И еще – то, что они занимались машинами.

– Это все? – с сомнением просила Алина.

– В смысле совпадения – все. Они занимались машинами. И последний заказ, по всей видимости, отличался от других. Потому что троица начала редеть. Убит твой брат, убит Борис. Остался в живых только Виктор.

– Виктор боится, что и его постигнет та же участь, – напомнила Алина.

– Виктор боится совсем другого, – поправил я. – Он боится, что ничего не найдет.

– А что он должен найти?

– То, о чем тебе хотел рассказать твой брат, но так и не успел. Двое мертвы, а один жив – это тебе ни о чем не говорит?

– Считаешь, этого достаточно, чтобы утверждать, что Виктор виноват в смерти двух человек? Считаешь, он убрал своих компаньонов?

– Что хотел Виктор, когда появился у тебя в первый раз? – я проигнорировал ее вопросы.

– Он желал знать, не оставлял ли мне чего мой брат.

– И ты?

– Я сказала, что он мне ничего не оставлял.

– Виктор таким ответом не удовольствовался.

– Нет. Он напирал на то, что у Геннадия что-то должно было быть с собой. Он должен был что-то привезти. Я сказала все то же. Он ничего не привозил.

– Не то, – отрезал я.

– Что значит не то?

– Ты упускаешь, что есть, – поправил ее я. – Разве Геннадий приехал с пустыми руками?

– У него была сумка, – вспомнила она.

– Вот видишь. И ты ведь о том сказала Виктору, правда?

– Я сказала ему об этом. Но Виктор ответил, что у Геннадия, кроме сумки, должно было быть что-то еще.

– То есть сумка его не заинтересовала, – подытожил я и несколько неудовлетворенно скосил глаза на Алину. Мне казалось, что она должна была уже уловить мою мысль. Но нет.

– Он спрашивал, заглядывала ли я в сумку, с которой приехал брат, – как-то робко сообщила она мне.

– И после того, как узнал, что нет, потерял к ней всякий интерес. Почему?

Вот тут-то Алина и закусила губу. Вот тут-то она и поняла, куда я гну и к какому выводу ее подвожу. К которому она должна была прийти сама.

– Потому что он сам заглядывал в эту сумку. И не обнаружил в ней того, что искал. Поэтому она была ему неинтересна. И то, что в ней находилось, – тоже.

К этому времени мы выехали на шоссе, ведущее к столице, и я счел своим долгом несколько увеличить скорость. Трасса вполне позволяла это.

– И когда Виктор мог обследовать сумку, а? – подводил я Алину к окончательному выводу.

Алина поняла – когда. Я увидел, как она сжала кулаки.

– По словам Виктора, Геннадий ездил совсем не туда, куда следовало. И вернулся раньше времени. Откуда Виктор это знал? То, что он вернулся? Если не знал, куда вообще уезжал Геннадий. Думаю, по возвращении Геннадий позвонил Виктору. Скажем, с вокзала. И на звонок у Геннадия имелась причина. Вполне возможно, он звонил и Борису. Но тот не ответил, потому что уже был мертв. Геннадий приехал прямо к тебе. И у него была с собой лишь сумка.

– Допустим, перед приездом ко мне Геннадий успел позвонить Виктору и сообщить, что остановится у меня на даче. Но тогда Виктор мог забраться в дом и осмотреть сумку, когда мы все отправились в гости к соседям, – выдвинула свою версию Алина.

– Вы ведь закрыли дом перед уходом, правда? Геннадий вернулся первым. И он бы заметил, если бы были повреждены замки. А окна… Полиция нашла следы взлома?

Алина задумалась и вскоре вынуждена была констатировать, что речи об этом не велось.

– Геннадий вошел в дом, – подвел я черту, – а следом за ним через уже не запертую дверь вошел убийца.

– То есть Виктор? – с трудом проговорила она; Алине до последнего не хотелось в это верить.

– Так получается.

– Зачем же Виктору было вновь приходить в мой дом? – Алина пыталась отыскать изъян в моих умозаключениях.

– У Геннадия должно было что-то быть. В сумке этого не оказалось. И Виктор посчитал, что обо всем сможет узнать только от тебя.

Алина некоторое время молчала, а затем словно проснулась:

– Может, Геннадий это «что-то» оставил в камере хранения на вокзале?

– Зачем? – недоверчиво протянул я. – Когда ты рядом и можно припрятать у тебя…

Я резко замолчал. Что-то мне не нравится. Что-то во всей моей теории мне не по душе. Вроде и ладно скроена, но ощущение чего-то упущенного, какой-то детали, от которой вмиг все перевернется с ног на голову, закрадывается мне в сознание. Внутренний голос подсказывает: старик, ты слишком спешишь, а спешка не всегда приводит к хорошему результату.

Занятый своими мыслями, я не расслышал, что говорила Алина, но в общем смысл уловил:

– …и Борис застрелены из одного пистолета.

Куда клонит Алина, мне было понятно, даже несмотря на то, что я пропустил мимо ушей начало фразы.

– Теперь мне придется и по убийству Бориса оправдываться, – это она говорит уже со злостью.

– Тебя по этой причине вызывают в прокуратуру?

– Именно по этой. И я еще не успела подумать насчет алиби.

– Если его у тебя нет, можешь сослаться на меня, – услужливо предложил я ей. – Заяви, что познакомилась со мной и в интересующий их день была у меня на квартире. Я подтвержу.

– А ты не боишься давать ложные показания? – фыркнула она. – Впрочем, алиби у меня есть. Так что обойдемся без вранья.

– Ладно. Тогда поговорим о другом.

Я въезжал в город и остановился на первом светофоре.

– О чем? – ей казалось, что она уже все рассказала.

Я же был иного мнения:

– Почему ты не позвонила мне вчера, когда в твоем доме объявился Виктор?

– Не до него мне было, – погрустнела Алина, словно вспоминать о Викторе было выше ее сил.

Я тронулся с места на загоревшийся «зеленый».

– Конкретней, – попросил я настойчиво.

– Я волновалась о сыне.

– Были причины? – без особой тревоги спросил я. Но когда услышал о ее соседях по даче, то не удержался, резко нажал на тормоза, отчего двигавшаяся сзади машина едва не врезалась мне в бампер. Немедленно раздался противный долгий сигнал, затем меня обогнала легковушка, водила вначале показал мне кулак, а затем еще повертел пальцем у виска, давая характеристику моим умственным способностям, после чего ударил по газам, стараясь поскорее смыться от такого идиота.

Я съехал на обочину, остановился и, не заглушая мотор, повернулся к Алине.

– Ну-ка еще раз повтори, – попросил, нервничая, я. – Что там тебя заинтересовало у соседей? Ну, кроме того, что Николай взял имя своего брата. Тут более-менее понятно.

– Чертеж и фотография здания.

– И ты знаешь, что за здание изображено на чертеже и на фотографии, – мрачно заключил я.

– Теперь знаю, – подтвердила она. – Чертеж, который я обнаружила в доме у Тишковых, – план офиса моей фирмы. А на фотографии – опять же фирма, где я работаю, снятая с высоты.

3

Несколько минут я находился под впечатлением. Наконец практически выдавил из себя:

– Почему ты сразу мне об этом не рассказала?

– А какое это имеет отношение? – вспыхнула она. – Я имею в виду: к смерти моего брата.

Вопрос хороший. Я и сам не видел связи. Но я вспомнил своего давешнего знакомого с бензоколонки. Который к тому же оказался бывшим замом именно с фирмы, где работала Алина. Вспомнил его предложение. И что-то мне во всем этом не понравилось. Только что?

Тишков – тут понятно. Если он держит у себя дома чертеж и фото фирмы Алины – это на самом деле заслуживает внимания. И вызывает тревогу. А вот умник с бензоколонки… Может, мне показалось, что я могу использовать его? В чем? В следующий момент я понял все.

Я вывел машину на проспект и повел ее прежним маршрутом, конечной целью которого была прокуратура.

– Я не знаю, какое это имеет отношение к твоему брату. Но я знаю точно – это мне не нравится. Ни на вот столечко, – я одной рукой показал двумя пальцами маленький промежуток.

– Подожди-ка, – неожиданно вспомнила Алина. – Довлатов мне говорил, что ты интересовался у него одним бывшим замом моей фирмы.

– Поменьше бы ему говорить, – усмехнулся я.

– Зачем тебе понадобился этот зам? – не отступала Алина.

– Затем, что я с ним недавно познакомился, – не стал скрывать я.

– Ну и что? – не поняла она. В голосе чувствовалось безразличие, которое исчезло после моих слов. Уж я постарался.

– А то, что мне этот зам предложил пробраться в кабинет твоего шефа и кое-что стащить.

– Это ерунда, – отрезала Алина. – Фирма охраняется – мышь не проскочит. Так что в кабинет шефа… Это просто смешно.

– А он утверждает, что сможет пройти мимо охраны. Ему это раз плюнуть.

– Он врет, – Алина не допускала такой возможности.

– Может, и врет. Но ведь такое уже было, а?

– Что было?

– Ведь такое было с двумя фирмами. Там тоже была охрана, через которую мышь не проскочит. Охрана со всякими наворотами. И все равно…

– На что это ты намекаешь? – в голосе у Алины послышался ужас.

Я ей не ответил. Мы подъезжали к прокуратуре, и я стал искать место для парковки. А когда нашел, то обернулся к Алине и властно проговорил:

– Я тебе потом скажу, на что я намекаю. А теперь… Вот, – я протянул ей ключи. – Это от моей квартиры. Запомни адрес, – я ей его назвал, а затем продолжил: – Когда освободишься, сразу ко мне. Меня может не быть еще дома, а вернее, точно еще не будет, так что ты сиди и жди меня. Обязательно дождись. Во-первых, у меня больше ключей нет. А во-вторых… Нам нужно кое-что обсудить.

– Может, сейчас обсудим? – ей, кажется, не терпелось это сделать.

– А ты разве не спешишь? – напомнил я о цели поездки.

– Я готова плюнуть на это, – геройски заявила Алина.

Но я ее не поддержал:

– Не стоит. Ты сама сказала, что лучше не конфликтовать. Так что иди. А у меня есть чем заняться.

4

Первым делом я хотел отыскать Виктора. Найти во что бы то ни стало. А уж когда найду… Я знал, что тогда сделаю. Вытряхну из него душу. Он мне все расскажет, и тогда я его приволоку в эту самую прокуратуру, куда только что отправилась Алина, и брошу к ногам правосудия. Именно так. И на этой победоносной ноте завершу дело Алины.

Мысль мне понравилась, я даже ухмыльнулся себе под нос, не забывая при этом поглядывать на дорогу.

Однако внутренний голос тут же остудил мой пыл, привнося в сознание крупицы сомнений: «А не слишком ли ты быстр?»

Их было трое. Стоп…

Их было трое. И они выполняли чей-то заказ… В этот момент перед моими глазами всплыл образ женщины-диспетчера. Той, которая два года работала на Геннадия. И на его друзей, естественно. Как там она сказала: «Я работала диспетчером». По телефону получала информацию и передавала ее хозяевам, а также уведомляла звонивших о предоставляемых услугах. Она была диспетчером. Передаточным механизмом. Но…

«Я звонила по телефону, спрашивала Геннадия, там интересовались, кто звонит, соединяли с ним». Это уже мне говорила Алина. То бишь, Алину сразу, узнав, кто она, соединяли с братом. Получается, женщина-диспетчер была как бы не совсем диспетчером. Она могла соединять отдельных людей прямо с Геннадием. Как секретарша. А значит… Значит, Геннадий находился где-то рядом на параллельном телефоне. Выходит, эта женщина мне врала. Или Алина что-то перепутала.

Но в последнее мне мало верилось. Я не допускал, что Алина могла что-то перепутать. В таком вопросе уж точно.

Я резко развернулся и помчался в другом направлении.

Зачем мне эта женщина солгала?

Можно было, конечно, позвонить по телефону, назваться, как я ей и обещал, Игорем и попытаться выяснить: где в ее словах ложь, а где правда? И есть ли эта правда вообще? Однако выяснять возникшие вопросы по телефону показалось неверным. Иногда, чтобы разобраться, требуется личная встреча – и не иначе.

Сейчас был именно такой случай.

Я посчитал: Виктор подождет. Женщина-диспетчер важнее.

5

Я поднялся на нужный этаж и остановился у двери квартиры. А вот звонить не понадобилось, потому что спускавшаяся с верхнего этажа пожилая женщина сочла своим долгом предупредить меня:

– А здесь никого нет.

Я обернулся. Женщина была одета в домашний халат, и значит, жила в этом подъезде.

– Уехала, что ли? – поинтересовался я.

– Ну, наверное, можно сказать и так, – не стала спорить женщина. – Хозяйка вчера умерла. Выпала из окна. И прямиком на асфальт. Говорят, самоубийство.

– Кто говорит? – выдохнул я.

– Да полиция. Вчера приходили. Все осматривали. Спрашивали. А сегодня ее дети приехали. Ну и это… Похоронами занялись. Сейчас она в морге. А детишки где-то ходят. Разбираются.

– Вот, значит, как… – протянул я. – Ну, спасибо.

Женщина, удовлетворенно кивнув, стала дальше спускаться по лестнице. А я задержался.

Я не застал живой женщину-диспетчера. Впрочем, теперь я уже не сомневался, что она была не совсем диспетчером. Она знала такое, что стоило ей жизни. Потому что я опять же не верил в самоубийство. При первой нашей встрече она не походила на такого человека, какой намеревается проверить крепость асфальта. Наоборот. Судя по всему, жить она собиралась долго. Но тем не менее выпала из окна. Я нисколько не сомневался, что ей в этом помогли.

Если и тут Виктор приложил руку, то он прямо монстр какой-то. Я решил пока не спешить с выводами, потому как понял, что в них могу зайти слишком далеко и в сторону.

Я посмотрел на дверь квартиры. Из отверстия, просверленного в верхнем углу косяка, тянулись провода. Я выделил телефонный и проверил, куда он ведет.

Вел он к телефонному щитку. Я его раскрыл. У телефонного разъема от осматриваемых проводков отходили еще два и тянулись уже к другой квартире.

Хорошо. Я прошел по новым проводкам и остановился у квартиры, которая располагалась на этой же площадке в самом углу. Ну вот, кажется, и помещение, где был параллельный телефон.

Я позвонил в эту квартиру, даже не зная, что отвечу, если там кто будет. Я почему-то считал, что в этой квартире никого не может быть. Так и оказалось. Мне никто не ответил. Однако желание побывать в сей квартире было слишком велико.

Замок был несложный. И я решил воспользоваться одним из незаконных методов проникновения в жилище. Достав из кармана небольшую связку ключей с брелоком, я отделил от нее универсальную отмычку (имелась у меня такая, ибо при моем роде занятий на всякий случай нужно было иметь оную штуковину) и принялся за дело.

Через пару минут дверь в квартиру была открыта. Войдя внутрь, я понял, что попал в настоящий офис. Офис Геннадия.

Прихожая была оклеена темными обоями, в углу на треноге стоял длинный штатив, который заканчивался тремя крючками для одежды. Вешалка была пуста, как, впрочем, и сама прихожая. И я двинулся в комнату.

Широкое окно, собранные вверху в гармошку жалюзи… На полу – ковровое покрытие. У стены стоял пластиковый офисный стол, по разные стороны которого – два офисных кресла. У противоположной стены находился шкафчик для деловых бумаг.

По тому, что в этом шкафчике ничего не было, следовало сделать вывод: положить в него ничего не пожелали. Но я лично пришел к другому умозаключению – оттуда все забрали. Вскоре я укрепился в этой мысли, когда стал оглядывать стол. На нем не было бумаг, в его ящиках – тоже ничего мало-мальски интересного, только исписанные карандаши, пара шариковых ручек да кучка пепла – кто-то что-то сжег и вывалил пепел прямо в один из ящиков стола. Неаккуратный малый.

Я уселся в кресло и задумался.

На столе стояли телефон и факс. Естественно, никакого сообщения в аппарате я не обнаружил. Кто-то побывал здесь до меня, и этот кто-то очень хорошо все подчистил.

Итак, женщина, которая закончила свой жизненный путь полетом из окна четвертого этажа, почему-то мне соврала. Или, скажем так, умолчала кое о чем. Об этой вот квартире, которую снимал Геннадий, в которой проводил время и иногда отвечал по параллельному аппарату на звонки тех людей, кого хотел слышать. Для иных же была только диспетчер. Однако женщина была и диспетчером, и секретаршей. Вполне возможно, ту версию, которую я от нее услышал, ей рекомендовал сам Геннадий. Свое местонахождение в этой квартире он не хотел афишировать.

Кто еще мог знать об этой квартире? Ну, кроме самой женщины-диспетчера? Наверняка Виктор и Борис. Бориса нет, и опять все упирается в Виктора.

Я уже приподнялся в кресле, когда неожиданно подумал: а как же с женщиной? Я не верил в то, что она покончила с собой. Но если опять списать на Виктора… Почему-то думать на него мне не хотелось.

Кому помешала эта женщина? Или нет. Что она такого знала? Я попытался вспомнить мой с ней разговор. После отъезда Геннадия вообще никто не звонил, так она сказала. Вряд ли она тут соврала. А до отъезда Геннадия… Звонили насчет машин. Опять эти машины. Хотя нет. Она говорила несколько не так. Когда я спросил, о чем были звонки… Ага. Вот. «Так. О машинах». Маленький нюансик. Это коротенькое слово «так». То есть в основном о машинах. Но не вообще. Были и об ином. Что она считала несущественным, потому что в курсе дел Геннадия была не настолько, чтобы делать правильные выводы. Так, о машинах. А что же еще было? Что еще это за «так»? Кто-то, по-видимому, это «так» считал существенным, если решил помочь женщине выпрыгнуть из окна. Был этот кто-то, был этот гад – я все больше утверждался в этом мнении.

Женщина погибла после того, как я побывал у нее. Если на этом не заострять внимание… А если заострить? Значит, этот кто-то видел меня здесь. А еще вероятнее – проследил. И решил заткнуть женщине рот.

Уж Виктор вряд ли за мной следил. Откуда он обо мне знает? А кто может знать? И кому это может не нравиться?

Я двинулся к выходу.

Теперь оставалось навестить Виктора…

На его квартире меня ждал очередной сюрприз из ряда неприятных.

Глава тринадцатая

1

Обалденный был недоволен. Сначала тем, что она опоздала. Он даже счел нужным прочесть ей лекцию на тему пренебрежительного отношения к правоохранительным органам, которая закончилась жизнеутверждающим предупреждением, что подписка о невыезде в любой момент может быть заменена на прописку в камере, в которой Обалденный готов изыскать ей местечко как бывшей коллеге.

Когда Обалденный перешел к главному, ради чего и вызвал Алину, ему и тут пришлось быть недовольным. Алина, к его удивлению, имела алиби на те дни, которые его интересовали. Впрочем, его интересовал один день – дополнительный он приплюсовал на всякий случай. Однако это не принесло результата. У Алины были свидетели, и Обалденный нутром чувствовал, что это так. А в более всего интересовавший его промежуток времени Алина находилась в больнице, куда отвезла прострелившего руку паренька.

Обалденный был недоволен. Он ожидал иного. Хотя бы не твердого алиби.

– Как это все… н-да… – разочарованно посетовал он.

– Что, – поддела Алина, – не выходит на меня все спихнуть?

– Видите ли, – Обалденный откашлялся, прочищая горло, – Борис Бабкин был убит из того же пистолета, что и ваш брат. И мы кое-что выяснили.

– Ну да? – деланно поразилась Алина.

Обалденный обиженно повел носом.

– Мы не зря едим свой хлеб, – с пафосом заявил он. – И вы сами должны хорошо знать, каков этот хлеб… Бабкин и ваш брат были друзьями.

– Я не знала никакого Бабкина.

– Я хорошо помню, что вы говорили. Не знали, и бог с ним. Но кто-то ведь убил его. И вашего брата. А оружие нашли у вас в гараже, в вашей машине.

– И теперь я вам подкинула работы, – подвела итог Алина. – Потому что придется искать настоящего преступника.

– Пока что вы предоставили нам алиби на день убийства Бабкина. Только и всего…

Обалденный стал пространно рассказывать, как все может еще обернуться. Алина не все поняла из его пафосного выступления. Но что поняла, так это: она остается подозреваемой и все еще может обернуться не в ее пользу. Обалденный даже возбудился от собственной речи.

– Мы работаем, – гордо повторил свое он и уткнулся в протокол, который вел; видимо, подзабыл, о чем вообще шла речь.

Вспомнил он довольно быстро. И тут же нудно стал задавать старые вопросы о ее брате, о его знакомых, о делах и тому подобном. В какой-то момент он встрепенулся, будто вспомнил о чем-то значимом, и в следующую секунду полез в стол, из верхнего ящика которого вскоре выудил фотографию мужчины. Он протянул ее Алине и впился глазами в ее лицо – не изменится ли выражение, когда она увидит снимок. Лицо у Алины не изменилось, и Обалденному пришлось в очередной раз разочарованно вздохнуть. На фотографии был Бабкин, и Обалденный надеялся, что Алина может не знать его по фамилии, а вот в лицо… Алина не знала этого человека. О чем тут же и заявила.

В конце концов Обалденный сдался, предложил ей подписать протокол и протянул пропуск.

– Значит, я свободна?

– Вы остаетесь под подпиской, – напомнил он сурово. – И это… Просьба в следующий раз являться вовремя.

Она встала и уже от дверей сказала:

– Я постараюсь, чтобы больше меня сюда не вызывали.

– Покончите с собой, что ли? – усмехнулся Обалденный.

– Вы явно перетрудились, – хмуро ответила она.

Алина вышла из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.

Впрочем, сразу уйти из прокуратуры ей не удалось. На первом этаже она встретилась с Земским, и эта встреча окончательно испортила ей настроение. В первую минуту ей даже захотелось спрятаться под лестницей. Но Земской ее увидел, и прятаться было бессмысленно.

– Так-с, – довольно протянул он и расплылся в улыбке, словно увидел доброго старого знакомого. – Вас уже отпустили?

– А меня и не задерживали, – парировала она.

– Жаль, – вздохнул Земской. – В том смысле жаль, что ничего еще не прояснилось. А только появилось еще больше вопросов.

– У меня алиби на то время, когда был убит Бабкин, – быстро проговорила она, опасаясь, как бы тот не стал вслед за Обалденным ее обвинять.

– Правда? – не поверил Земской. – Ну дай-то бог. Я вообще-то хотел сказать совсем о другом, – капитан приблизился к ней и, заговорщицки снизив тон, произнес: – Я тут говорил с вашими коллегами. Бывшими коллегами. Отзывы о вас хорошие. Я бы даже сказал, очень хорошие. И муж ваш… Соболезную.

Земской скорбно потупился, и Алине показалось, что он сейчас попросит у нее прощения. Но он ничего не сказал.

Тогда сказала она:

– И это снимает с меня обвинения?

Капитан поднял голову:

– Увы, увы. Я думаю, следователь объяснил вам ситуацию?

– Да уж объяснил, – ядовито подметила Алина.

Земской не стал больше на том останавливаться.

– Кстати, можете забрать тело вашего брата.

– Когда? – встрепенулась она.

– Да хоть сейчас.

Она покачала головой:

– Сначала я договорюсь о похоронах. А потом…

– Как знаете. Всего хорошего. Если можно так говорить в данной ситуации.

Земской стал неторопливо подниматься на второй этаж.

Алина покинула прокуратуру, а затем поехала по адресу, который ей оставил Косарев.

2

Войдя в квартиру Виртуоза, она сказала:

– Чувствуется отсутствие женской руки, – и тут же вспомнила, как хозяин этого жилища сказал в отношении нее – об отсутствии мужской руки.

Побродив по комнате, она решила несколько прибраться. Во-первых, это было лучше, чем просто сидеть и ожидать. Во вторых, когда она что-то делала, то ей лучше думалось.

Закончив с уборкой, Алина отправилась на кухню приготовить что-нибудь из еды. Когда Косарев возвратится, она точно не знала. Он не сказал.

В кастрюльке варился суп, в другой тушилась картошка с мясом. Алина взялась за телефон. Подумав, она пришла к выводу, что следует позвонить своему начальнику по работе. Она была в отпуске уже больше недели, и за это время вполне могло что-то там произойти. Она хотела узнать, так ли это, потому как намеки Косарева ей совсем не нравились.

Она хотела ясности.

Алина не нашла босса по рабочему телефону, пришлось звонить по мобильнику.

Тот был рад ее слышать. И когда она перешла к делу, он неожиданно прервал ее, сказав, что перезвонит ей сам с другого телефона. Она продиктовала номер Косарева.

Через пять минут она вновь услышала начальника:

– О делах ты спросила из вежливости или на то есть причины? – без обиняков поинтересовался босс, и голос у него при этом был тревожным.

Алина не знала, с чего начать, поэтому сказала самое простое:

– Есть.

Собеседнику этого оказалось достаточно. После его первых слов Алина поняла, что чуть больше недели – довольно большой срок. Настолько большой, что измениться может многое. Рассказ босса это доказывал неоспоримо.

3

Человеку было под тридцать. Среднего роста, среднего телосложения, он имел ничем не запоминающуюся внешность. Человек вошел в свою квартиру. Вошел, оглядываясь по сторонам, словно это была не его квартира, а он – простой домушник. Но на то были веские причины.

В какой-то момент он вдруг понял: здесь что-то не так. Что-то вокруг него происходит, о чем он не знает. О чем он даже не может догадаться.

Он как будто все продумал, все просчитал, и никто не может помешать ему в его планах. Оказывается – зря он так думал. Потому что в его планы вмешалось нечто непонятное.

Последний заказ был хорошим заказом. В том смысле, что барыши были очень приличными. Настолько приличными, что он посчитал: можно завязывать со всей деятельностью. Правда, с одним условием. Этот барыш должен оказаться лишь в его руках. Его не стоило делить на троих. В деле их было трое. И дележ был равный. Теперь, он посчитал, пора менять ситуацию.

Заказ был выполнен, деньги получены. И поделены. После чего он и решил заняться объединением капитала в свою, естественно, пользу.

Он заявился к Борису и, к немалому своему удивлению, узнал, что тот отдал свою долю Геннадию, чтобы тот на время ее припрятал. Почему-то этот идиот верил в честность Геннадия. Более того, они вдвоем собирались пустить эти «бабки» на какое-то выгодное дельце, минуя его… Он выразил Борису недовольство, тот напомнил ему, как он, еще раньше, говорил о нежелании пускать свои деньги в оборот. Тем более на какое-то новое дело, когда и старое было неплохим. Он не стал от этого открещиваться. Он не собирался пускать свою долю в дело – ни в какое. Он собирался завязать со всеми делами. Борис оказался без «бабок», но это ничего не значило. Самое плохое, что Борис не смог ему сказать, куда собирался вложить «бабки» Геннадий. Это было плохо. Но не настолько, чтобы пасть духом. Две доли оказались в руках у одного человека. И до этого человека он намеревался добраться – так или иначе.

Борис был не нужен. Их было трое. А остаться должен только он один.

Он выстрелил прямо в висок Борису, когда тот пытался что-то еще объяснить и, уж конечно, не ожидал, что он вот так обойдется со своим другом-компаньоном. Да. Дружба дружбой, но денежки врозь. То есть денежки должны быть у него.

Как оказалось, добраться до оставшегося барыша было не так просто. Он знал, куда должен был полететь Геннадий, потому что тот сам об этом говорил, и он представлял, куда тот мог вложить «бабки». Как выяснилось – это он считал, что знает. На самом деле ни черта он не знал. Геннадий не полетел в то место, о котором говорил. А вот куда он направился?..

Несколько дней он провел в нервном ожидании. И лишь когда Геннадий позвонил ему, прямо с вокзала, он несколько успокоился. Геннадий был здесь, в городе, значит, деньги никуда не денутся. Геннадий говорил о том, что не смог дозвониться Борису и беспокоится за него. Что сейчас он отправляется на дачу к сестре, будет там, и что им позже нужно о чем-то переговорить. Последнее он пропустил мимо ушей, так как считал, что им уже говорить не о чем.

Он тут же отправился на дачу той самой сестры, благо знал, где та жила. Он хотел разрешить все в свою пользу одним махом.

В доме горел свет, он увидел Геннадия во дворе. Что-то Геннадий там делал, однако рассмотреть не удалось – в следующую минуту тот зашел в дом, и следовало поспешить за ним. Вот там, на втором этаже, все и произошло. Увидев в комнате сумку, он посчитал, что все в порядке. Да и сам Геннадий не отпирался. Наверное, нужно было повременить с убийством Геннадия, но он уже не мог сдержаться. Ему хотелось побыстрее разделаться с партнером и остаться с барышом один на один. С Геннадием он разделался. А вот барыш… В сумке барыша не оказалось. Там не оказалось ничего, что могло бы указать, куда Геннадий дел деньги. Но что-то такое должно было быть, что указывало бы на их нынешнее местонахождение. Какая-нибудь квитанция о хранении, клочок бумаги с информацией… Саму комнату он не успел как следует осмотреть. Внизу раздались голоса, и ему пришлось срочно убираться из дома. Правда, пистолет он успел подложить в машину сестрички Геннадия. И то хорошо.

Потом он наведался к этой самой сестричке и попытался вытянуть из нее информацию. Не получилось. Ничего он не узнал. Ничего Геннадий ей не успел сказать. Кроме того, что у него появились какие-то проблемы. Вот тут-то он и вспомнил о словах Геннадия, сказанных ему по телефону с вокзала. Что нужно о чем-то переговорить. Что могло случиться? Насколько он знал, ничего особенного произойти не должно было.

Заказ был выполнен. Деньги получены.

И тут он вспомнил странную вещь. Когда он шел по дачному поселку (машину в целях безопасности он оставил на въезде в поселок), ему показалось, что за ним следят. Тогда он подумал, что это от нервного перенапряжения. Но после разговора с Алиной он изменил свое мнение. И на то были причины. Когда он уже возвращался домой, он мог поклясться, что за ним наблюдали. Потому что на выезде из дачного поселка он отчетливо уловил отблеск света фонарика. Короткая вспышка. В стороне, в кустах. Кто зажег фонарик и тут же его выключил?

Вот тогда он испугался. Не на шутку. А когда осмотрелся в квартире, то… Ему показалось, что внутри кто-то побывал. Ничего вроде не пропало. Но некоторые вещи, он был уверен, лежали не на своих привычных местах.

А потом начал трезвонить телефон. И он побоялся снять трубку. Убивать друзей оказалось намного легче, чем столкнуться с неизвестным противником, которому непонятно что было нужно; непонятно было вообще, откуда мог появиться этот неизвестный. Их было трое в деле. Откуда мог взяться еще кто-то?

Он вернулся к Алине в надежде, что та вспомнит что-то важное, какую-то деталь и расскажет ему. Он даже готов был в чем-то ей признаться, – кроме убийства, разумеется. Но все пошло не так. Она его отметелила. Он даже потерял сознание, а когда пришел в себя, то услышал, как она кого-то вызывает по телефону. Он не стал дожидаться ее возвращения и дал деру, собрав последние силы.

Ему казалось, что он все продумал. Разделаться с ними поодиночке. С Борисом все вначале шло по плану. Однако… Однако денег у него не оказалось.

На следующий день после убийства Бориса он позвонил в тот город и в то место, где, как полагал, должен был находиться Геннадий. Геннадий там не появлялся. Когда он позвонил в аэропорт, выяснилось, что такой пассажир не покупал билета. А затем вечером объявился сам Геннадий. Он возвратился раньше ожидаемого срока. И сказал что-то странное.

Он поспешил. Геннадий мог узнать о смерти Бориса, Геннадий мог… Впрочем, не важно, что тот мог. Он поспешил. И оказывается – зря. Хотя зря ли? Он опять вспомнил эти странные слова о том, что нужно переговорить, и ощущение слежки за собой. Он понял: что-то происходит. Чего он не понимает, и… И ему страшно.

После того как удрал от Алины, он поехал не домой. Он отправился на квартиру, которую они втроем снимали под офис. И когда узнал, что их диспетчер вывалилась из окна, едва сразу не дал деру. Во-первых, ему показалось, что, когда он входил в подъезд, из машины, стоящей неподалеку, за ним наблюдали. Во-вторых, он не верил в самоубийство диспетчера…

Он вначале так и сделал. Выскочил из подъезда. Машины не было. Тем не менее чувство, что за ним наблюдают уже чуть ли не из каждой подворотни, усилилось. Он понял, что еще немного – и может спятить. И все же он нашел в себе силы вытащить из салона машины сумку, вернуться в офис и переложить все бумаги, имевшие отношение к ним троим, в эту самую сумку. Что не поместилось – сжег.

И вот теперь он в своей квартире, в которую вошел крадучись, словно вор. И словно не в собственную квартиру.

Он выложил на стол бумаги и стал их просматривать. Вообще-то они были для него не новы. Бумаги были не новы, кроме… Эту он не помнил. Это было факсовое послание. И что-то было странное в нем. Оно предназначалось только Геннадию. И то, что там было… Пожалуй, теперь это касалось и его.

Он почувствовал, что у него пересохло в горле. Убрав упавшие на лоб волосы, он хотел было подняться, когда что-то холодное уперлось ему в висок.

– Нашел нечто занимательное? – спросил незнакомый голос.

Он не посмел обернуться. Он только напрягся, подумал об оружии, находившемся у него за поясом и скрытом полой пиджака, и нашел в себе силы спросить:

– Кто ты?

– Ты меня не знаешь. Зато я тебя очень хорошо знаю. И знаю, что ты хотел сделать и почему у тебя это не получилось.

Он почувствовал, как рука незнакомца залезла ему за пояс и вытащила пистолет, – последнюю его надежду, хоть и призрачную. Холодный ствол по-прежнему упирался ему в висок и не сулил ничего хорошего.

– Мы можем поделиться, – предложил он, хотя толком и не понимал, почему он должен делиться и с кем?

– Я забрал твои деньги, – без эмоций ответил незнакомец.

Он едва не застонал. Деньги он держал здесь же, в квартире, чтобы в любой момент с ними свалить. Теперь сваливать не придется. Момент упущен. Раньше нужно было брать, что есть, и быстро улепетывать. Немедленно. Когда почувствовал, что что-то не так. Интуиция подсказывала, что жизнь его в опасности.

– Но есть еще, – попытался найти лазейку он.

– И ты знаешь, где они? Вряд ли. Ты не знаешь.

Ему показалось, что он услышал вздох разочарования. И он понял, что и этот человек тоже ничего не знает. Насчет оставшейся доли. И он теперь ясно осознал, почему Геннадий не полетел в заранее намеченный им город. Геннадий чувствовал опасность. И поэтому смотался совсем в другом направлении. И проследить его маршрут незнакомец не смог.

– Но мы можем отыскать их, – иного пути у него не было; слишком отчетливо ощущал он холод металла у виска.

– Вряд ли, – повторил незнакомец. – И по большому счету деньги не так важны. Это не главное, почему я здесь.

– Вот как! – не поверил он.

– Деньги, конечно, не помешали бы. Но…

– А что же еще?

– Главное – что ты прочитал этот факс. Главное, что ты стал не нужен. Вообще. Понимаешь?

Он сглотнул застрявший в горле комок и хотел было сказать, что не понимает, но мужчина сам за него ответил:

– Вижу – не понимаешь. Впрочем, это долго объяснять. И не нужно. Вряд ли ты правильно все поймешь.

– Я постараюсь, – чуть слышно выдохнул он.

– Не старайся. Все – намного сложнее.

– А если просто?

– А если просто, тогда вот…

Он почти ничего не почувствовал. Была только вспышка где-то в середине мозга, погрузившая его в небытие.

Тело Виктора завалилось на стол. Из простреленной головы обильно заструилась кровь, образуя на столешнице увеличивающуюся в размере лужицу.

– Самое простое, – сказал незнакомец, обращаясь к трупу.

Затем человек скомкал интересовавший его факс, сунул комок в карман брюк и спокойно покинул квартиру.

Глава четырнадцатая Косарев

1

На этот раз мне не пришлось пользоваться отмычкой. На этот раз я вошел в квартиру без особого труда. Хотя, конечно, не сразу.

Вначале я, как положено нормальному законопослушному гражданину, несколько минут давил на кнопку звонка. Как это уже стало входить в традицию – безуспешно. На мой зов никто не собирался не то что широко распахнуть дверь с призывом войти, но и просто откликнуться. Меня здесь явно не ждали.

На этот раз я не собирался уходить с намерением повстречаться с хозяином попозже, потому что с некоторых пор многое изменилось. Например, я узнал, что этот умник побывал у Алины. И я был в курсе, что погибла женщина-диспетчер. Слишком много смертей, чтобы пускать все на самотек.

Итак, на звонок мне никто не ответил. Однако когда я взялся за ручку двери, то, к своему удивлению, обнаружил, что дверь не заперта. Это обстоятельство не очень меня порадовало. Обычно дверь запирают. Не в стране, чай, под названием Утопия мы живем.

Я осторожно открыл дверь пошире и так же осторожно заглянул в образовавшуюся щель. Оружия у меня по-прежнему не было, и пришлось лишь посожалеть по этому поводу. Тяжко нынче гулять без пистолета.

Я вошел в прихожую, осторожно, без скрипа прикрыл за собой дверь и прислушался. Я не уловил ни малейшего шороха.

Почему-то подавать голос мне не хотелось. Я будто гипнотизировал царившую в квартире тишину. А тишина – меня. И в какой-то момент я почувствовал, что она может одержать победу.

Побежденным я не желал быть, а потому прекратил стоять на месте и шагами нарушил тишину.

В первой же комнате я его и увидел.

Виктор неподвижно сидел в кресле, уткнувшись головой в стол, по поверхности которого расплылась лужа крови. Почему-то я сразу решил, что это и есть хозяин квартиры.

Кровь еще сочилась из раны, и я понял, что убили бедолагу совсем недавно. Это вселило в меня тревогу, и я резко оглянулся. Позади меня никто не стоял, не было по-прежнему слышно ни звука. Однако тревога не уходила и появилось желание поскорее покинуть эту квартиру.

Я вытащил из кармана носовой платок и, держа его в руке, стал открывать ящики стола. Не хотелось уходить ни с чем. В одном из них я обнаружил фотографию. На ней были трое. Борис, Геннадий и тот, кто сидел сейчас у стола. Физиономии первого и второго были обведены кружками с перекрещенными линиями – как мишень. На третьем лице мишени не было. Можно было предположить, что хозяин последнего и сделал мишенями лица своих друзей. И именно он их и убил. А сам… Кто ж с тобой-то так обошелся? Ведь не сам ты себя порешил. Пожалуй, можно было говорить о существовании еще одной фигуры. О существовании Четвертого, а может, даже не одного.

Фотографию я машинально сунул в карман пиджака.

В ящиках стола ничего примечательного больше не нашлось. А вот на столе лежала стопка бумаг, частично испачканная кровью. Я глянул на первые листки и понял, что бумаги касаются деятельности тройки бизнесменов. По всей видимости, именно Виктор подчистил офис.

Что-то мне подсказывало: тот, кто убил Виктора, вряд ли оставил тут проливающие на него свет бумаги. Унес он их. Но тут уж ничего не поделаешь. Нужно довольствоваться тем, что есть.

Я скрутил бумаги в трубку, обернул их носовым платком и после этого двинулся на выход. Да, я опоздал. И более того. Задерживаться здесь не хотелось. Я не знал теперь, кого мне искать. У меня даже не было предположений.

Следовало все обдумать в спокойной обстановке. И, черт побери, каким-то образом найти какие-то зацепки.

Я возвращался к себе домой. Хотя по тому, что там меня должна была ждать Алина, вряд ли можно было говорить о спокойной обстановке.

2

Представшая предо мной Алина – в передничке и косынке (интересно, где она ее нашла в моей квартире) – была еще более привлекательна. Она выглядела, как хозяйка, ожидающая возвращения супруга с работы. И я впервые подумал, что в общем-то не так и плохо, когда тебя дома встречают. И когда тебя встречает вот такая женщина.

– Ну ты это… – я даже слов не нашел, когда увидел свою холостяцкую берлогу и царивший там порядок.

А когда я зашел на кухню, то совсем ошалел. Чистота, в кастрюльках булькает что-то аппетитное. Идил-л-ия…

– Н-да, – поник я и даже засмущался. – Ты, вижу, тут попритерлась. То есть я хочу сказать…

– Не болтай, – остановила она мои потуги. – Я лишь слегка навела порядок. Ты же мне помогаешь. Так что и я тебе помогла немножко.

– А что? – восхищенно кивнул я. – Хороший бартер. Раньше мне не приходилось прибегать к такому обмену. Надо будет взять на заметку.

– Возьми. Рацпредложение еще не запатентовано, так что можешь попользоваться.

Я вернулся в прихожую, разулся и посмотрел на Алину, которая следовала за мной по пятам.

– У тебя все в порядке? – наконец спросил я.

– У меня все в порядке. Но кое-что я хочу тебе сказать.

– Это может подождать? Очень хочется есть, – не выдержал я. – Здесь так вкусно пахнет, что у меня в желудке урчит и думать ни о чем другом не могу.

– То, что я хочу сказать, – подождет, – Алина была довольна. – По крайней мере за время, пока ты будешь есть, ничего не изменится.

Я зашел в ванную, быстро ополоснулся и отправился в комнату, где и расположился с бумагами из квартиры Виктора.

Я услышал звуки, доносившиеся из кухни, и довольно хмыкнул.

В бумагах содержались лишь цифры. Хотя кое-где имелись пояснения в виде сокращенных слов. И цифр, и этих пояснений было достаточно, чтобы понять, чем занималась славная троица, недавно почившая в бозе.

Поднапрягши мозги, можно было разобраться в этом. Но и только. Никаких имен, адресов… И уж тем более из них невозможно было понять – кто и зачем убил Виктора. А вот Бориса и Геннадия…

Я отложил бумаги в сторону. Четвертый оставался инкогнито. И я еще более утвердился в мысли, что основные бумаги этот Четвертый унес.

Что и кого теперь искать?

А затем я вспомнил одну деталь. Я вспомнил дом Бориса. И вспомнил то, на что сразу не обратил внимания. Но теперь это всплыло у меня в мозгу и заполнило одну из ячеек моих размышлений. Борис сидел в кресле, и его голова была опущена на журнальный столик. Но на этом столике не было крови. Хотя, по идее, должна была быть. Зато кровь имелась на сиденье кресла. Значит, кто-то приходил позже, после того, как был убит Борис, и сдвинул его тело. Может быть, нечаянно. Этим кем-то был наверняка Четвертый. И если бы я вовремя на этом заострил внимание… То что? Я не знал…

– Игорь, – тихо позвали меня с кухни.

Я поспешил на зов.

С полным желудком и думать как-то веселей. Если только на сон не потянет. Однако с этой напастью я умел бороться.

3

– Тебе понравилось? – спросила она, когда я отодвинул от себя тарелку и сытно потянулся.

– Не то слово. Я никогда еще так не наедался. И мне никогда вот так не готовили дома.

– Женись, – посоветовала она; и когда увидела, как я стрельнул в нее глазами, тут же потупилась: – Не смотри на меня так. Свое супружество я уже проехала.

Я помнил о ее муже. Я помнил, что он погиб у нее на глазах. Но я знал и другое.

– Ты еще не старуха. У тебя вся жизнь впереди.

– С некоторых пор я перестала думать о том, что у меня все впереди. Я живу настоящим. И еще прошлым. Не более.

– У тебя есть сын. И тебе так или иначе придется думать о будущем.

– Давай-ка лучше о другом.

– Давай о другом, – не стал спорить я. – Давай о твоем брате.

– Ты что-то узнал?

– Подожди, – я встал со стула, вышел в коридор, вытащил из кармана пиджака фотографию, которую прихватил из квартиры Виктора, потом, зайдя в комнату, взял стопку бумаг.

– Ты видела этот снимок? – спросил я, вернувшись.

Алина посмотрела на фотографию и покачала головой.

– Ты не видела. Но этих людей знаешь. Во всяком случае, двоих. Я прав?

– Брата своего я, конечно, знаю, – она прищурилась, еще раз взглянула на снимок и ткнула в того, чье лицо не было отмечено кружком и перекрещенными линиями. – А это Виктор.

Я удовлетворенно кивнул:

– Третий – это Борис. На снимке все три друга. Хотя если считать их взаимоотношения дружбой, то следует пересмотреть все моральные ценности.

– Согласна. И что дальше?

– Виктор мертв. Его труп я обнаружил в его же квартире. И оттуда взял вот эти бумаги.

– Мертв, – как-то поникла Алина. – Он ведь говорил, что не все еще закончилось. Что еще существует опасность и для него, и для меня.

– Тут он малость привирал. Хотя наверняка и чувствовал, что что-то происходит. Но больше, я думаю, он запугивал тебя, чтобы вытянуть нужную ему информацию.

– Не понимаю, – она вопросительно посмотрела на меня.

– Вот из этих бумаг явствует, – ткнул я пальцем в стопку листков, которые положил перед собой на стол, – что твой брат и его компаньоны занимались машинами. Здесь есть марки автомобилей, проставлены суммы. Но…

Я поднял указательный палец, как бы приглашая Алину прислушаться к дальнейшему, хотя она и так слушала внимательно.

– Но имеется пара листков с интересными символами. Суммы там стоят побольше. И сокращения…

Я замолчал. Алина не выдержала:

– Ну что ты тянешь?!

– Короче, эти трое ребят вместе с перегоном машин занимались и перевозкой оружия. Вот… «Бер». Скорее всего, значит «беретта». «З. – З.» Это, наверное, «ЗИГ-зауэр». «Инг» – пистолет-пулемет «ингрэм». Ну и еще кое-что… Листки эти, по-видимому, хранили отдельно, чтобы в любой момент, если возникнут вопросы, свериться с данными. Виктор их не успел уничтожить. Был убит. А тот, кто его убил… Для него эти сведения были не важны. А вот что важно? Это уже другой вопрос. И очень даже интересный.

– Никогда бы не подумала, что мой брат… – она не договорила, сжала кулаки, а затем подвинула стопку бумаг к себе.

– Именно потому, что ты не могла подумать, Геннадий тебе о своем бизнесе и не говорил.

– Это кровь? – она словно не услышала моих последних слов и ткнула пальцем в верхний лист.

– Это кровь, – подтвердил я. – Как видишь, суммы мелькают неплохие. Компаньоны пригоняли машины под заказ, а вместе с этим заказом выполняли другой. Они привозили оружие. По частям. В одной машине, спрятанная в тайнике, одна часть, в другой – другая. Затем на месте оружие собиралось и отдавалось заказчику. А ожидающие машины даже не подозревали, что на их тачках провозили.

– Заказчиками машин и заказчиками оружия были разные люди?

– Думаю – да. Хотя не исключаю: попадались и те, кому нужно было и то и другое.

Я вспомнил, как женщина-диспетчер говорила о звонках: «Так. Насчет машин». Вот это «так». Были иные звонки. Конечно, об оружии открыто не говорили. Внешне сообщения были ничего не значащими. Для этой женщины. Но сообщения были хорошо понятны Геннадию и его друзьям. А кое-кого она прямо соединяла с Геннадием. Женщина не понимала, с каким играла огнем.

Алина не стала просматривать бумаги, а с каким-то омерзением отодвинула их от себя.

– Как видишь, тут нет ни имен, ни адресов. Эти сведения доверять бумаге не стали. Только цифры и кое-какие сокращенные обозначения, связанные с товаром. Это наверняка на случай, если возникли бы вопросы насчет финансов. Чтобы можно было проверить суммы. Остальное проверять им не нужно было. Так что говорить о заказчиках мы можем лишь чисто гипотетически. Кто они… Они были – и все. И еще… Последние цифры. Там перегоняли пять машин. И провозили одну установку. Просто указано – «Уст». Но сумма возле этой «Уст» весьма приличная – сто пятьдесят тысяч. Установку провозили на пяти машинах по частям. Хороший двойной заказ.

– Хорошие деньги, – уточнила Алина.

– Вот-вот. А теперь посмотри на фотографию. Двое с мишенями на лицах. И один – Виктор – без.

– Намекаешь, что Виктор убрал своих компаньонов, чтобы присвоить их долю?

– А ты как думаешь?

– Может, это заказчик решил и получить товар, и оставить при себе деньги?

– Тогда заказчик не оставил бы вот этих бумаг. Убив Виктора, он бы забрал их. Уж это точно. – Я прижал ладонью стопку листков из квартиры Виктора и убежденно произнес: – Нет. Именно Виктор убил твоего брата и Бориса. Мои прошлые объяснения насчет этого верны.

– Я помню, что ты говорил касательно Виктора, – кивнула она.

– Виктор заявился к тебе, уже зная, что Геннадий мертв. Хотя так быстро до него информация не могла дойти. И он знал, что в сумке твоего брата ничего нет. Ничего, что ему нужно. Потому что он уже заглянул в эту сумку.

– И все из-за денег? – тяжело вздохнула Алина.

– Из-за них, – я повертел в руке фотографию. – Последний заказ был неплохой. И Виктор решил прибрать все «бабки» к своим рукам. От последнего заказа и… У Геннадия и Бориса наверняка еще оставались деньги от прошлых сделок. Скажи, твой брат ведь не особо шиковал?

– Он жил довольно скромно. Мне так казалось. Кроме однокомнатной квартиры и машины, больше ничего стоящего, – подтвердила она.

– Вот Виктор и посчитал, что, собрав все «бабки» в одни руки, можно завязать с бизнесом и… Ну, скажем, вести более-менее спокойный образ жизни.

– И у него почти получилось, – неуверенно произнесла Алина.

– Ни черта у него не получилось. По крайней мере, в отношении Геннадия. С Борисом… Вполне возможно, Виктор и экспроприировал у него деньги после того, как убил. Но с Геннадием… Его долю он не заполучил. Поэтому-то он и приходил к тебе и пытался выяснить, не знаешь ли ты чего.

– Он искал деньги Геннадия? – поняла она.

– Думаю, он знал, что у Геннадия они вряд ли будут с собой. Но он считал, что Геннадий должен был тебе о них сказать. Или что-то привезти из поездки, что указывало бы, где они находятся.

– Но мне Геннадий ничего не говорил. И ничего не оставлял.

– Однако Виктор был уверен, что такого быть не может.

– Значит, Виктор не знал, где Геннадий прячет деньги?

Я погладил подбородок и заговорщицки подмигнул Алине, дескать, кумекай, подружка:

– Вспомни, что тебе говорил Виктор. Он считал, что Геннадий должен был полететь в одно известное место.

– А Геннадий почему-то туда не полетел, – продолжила она.

– Вот-вот. Вполне возможно, Виктор думал, что Геннадий улетел, чтобы оставить «бабки» в надежном месте. И об этом месте Виктор знал. Так что не волновался. А заволновался, когда выяснил, что Геннадий изменил свои планы и отбыл в неизвестном направлении.

– Значит, Геннадий уже подозревал в чем-то Виктора и потому, не говоря ему ни слова, изменил маршрут? – озвучила свою версию Алина.

– Вряд ли Геннадий в чем-то подозревал Виктора. Иначе они с Борисом сумели бы как-то противостоять ему. Нет… Геннадий изменил маршрут по другой причине. По какой-то иной, заставившей его не говорить об этом даже компаньонам.

– И по какой?

– Не знаю. Но по приезде назад, я думаю, он позвонил Виктору. По всей видимости, считал, что угроза есть только ему. Но вернувшись, решил обратиться к друзьям. Геннадий позвонил. Именно поэтому Виктор знал, что он отправился к тебе на дачу. И не стал откладывать на потом свой замысел до встречи с Геннадием, а отправился вслед за ним.

– Он убил Геннадия. Но ничего не нашел.

– Да. К этому времени он уже расправился с Борисом. И подложить тебе пистолет ему показалось удачной мыслью. А затем…

– Затем его прихлопнули, – подвела черту Алина.

– Затем, – поправил я, – в какой-то момент он почувствовал присутствие неизвестного ему лица. На сцене появилась некая фигура, которая, в конечном счете, отправила на тот свет самого Виктора.

– Поэтому Виктор мне и говорил о какой-то угрозе. О которой сам не знал толком.

– Он испугался. Он вдруг понял, что действия Геннадия, связанные с поездкой, вызваны чем-то важным.

«А затем из окна выпала женщина-диспетчер. По всей видимости, о каком-то звонке она не должна была вспомнить ни при каких обстоятельствах», – это я уже подумал.

– Значит, Виктор так ничего и не понял?

– Думаю, что нет. Потому что новое лицо не было связано ни с заказами на машины, ни с оружием. Иначе все эти бумаги Четвертый, убив Виктора, забрал бы с собой.

– И кто это может быть?

– Не знаю. Но, возможно, это знал Геннадий. Он говорил тебе о каких-то нюансах. Правда, так и не успел сказать, о чем конкретно шла речь. Он изменил маршрут своей поездки – на то у него, конечно, были причины.

– И что нам теперь делать?

– Если бы найти того, кто убил Виктора…

– И как его найти?

– Не знаю, – честно признался я. – Никаких зацепок нет. Полный ноль.

На моей кухоньке повисла тишина. Вряд ли Алина была удовлетворена тем, что я ей открыл. И спокойствия в ее душу мой рассказ не внес. Если существует Четвертый – то кто он? И каковы его цели? Хотя слово «если» тут явно неуместно. Виктор-то убит без всяких «если».

Что чувствовал я? По большому счету – ничего. Я рассказал Алине все, и было такое ощущение, что я освободился от тяжкого груза.

– Я, пожалуй, сварю кофе, – прервала затянувшуюся паузу Алина.

Ей подходили эти передничек и косынка. И ей подходила кофеварка. Ей подходило на моей кухне все. Ей подходила вообще вся моя квартира.

Аромат кофе внес некоторое успокоение в мою душу.

– Я тут кое-что вспомнила, – разливая кофе по чашкам, сказала Алина. – Ты меня спрашивал, после чего Геннадий убежал от соседей домой. Так вот. Тишков, ну, мой сосед, он говорил о ценностях. О том, что их нельзя оставлять без присмотра ни на секунду. И что-то еще о благодушии. Я точно не помню.

– А ценности точно были?

– Да. Вне всякого сомнения.

Она поставила чашки на стол и уселась на прежнее место.

– А конкретно о каких ценностях шла речь?

Она призадумалась:

– Не знаю. Ничего не приходит на память.

– Нельзя оставлять, – я сделал глоток, зажмурился от удовольствия. – Хорошо… Допустим, Геннадий посчитал после этих слов, что его ценные вещи как раз остались без присмотра. И поторопился исправить ситуацию.

– Он испугался. И побежал в дом, чтобы спрятать то, что привез? – Алина не притрагивалась к чашке с кофе.

– Вполне возможно.

– Но полиция обыскала дом и ничего не нашла. И Виктор… Он ведь тоже, получается, остался ни с чем.

– Совершенно верно, – кивнул я.

– И что это значит?

– Это значит, Геннадий припрятал что-то очень хорошо. Так, чтобы никто не нашел. Только и всего. Хотя нет. Геннадий хотел тебе что-то сказать. Думаю, если он и припрятал что-то, то только так, чтобы ты нашла. Только ты и никто другой. Подумай. Ты должна знать о таком месте.

– Задачка! – наморщила лоб Алина и неожиданно со злостью бросила: – Ничего я не знаю.

Я благодушно улыбнулся.

Некоторое время мы молча пили кофе.

Когда чашки опустели, Алина вновь заговорила:

– Теперь я хочу кое-что тебе сказать.

Я вспомнил, как она встретила меня, когда я вошел в квартиру. Она еще тогда хотела меня чем-то удивить. И понял, что следует подготовиться к очередному сюрпризу. Мало их мне, оказывается, сыпалось в последнее время на голову.

К тому, что я услышал от Алины, подготовиться было не так просто.

4

– Когда тебя не было, я позвонила управляющему своей фирмы, – кивнула на телефон Алина. – После того, что ты мне рассказал… возле прокуратуры, мне показалось, что сделать это самое время.

– Позвонить, что ли? – уточнил я.

– Не просто позвонить, – поправила меня Алина. – А поинтересоваться, все ли в порядке. Я уже больше недели в отпуске, и за это время…

Она запнулась. И я ее поторопил:

– И за это время оказалось, что кое-что у вас изменилось.

– На фирме все по-прежнему. А вокруг нее… Вот здесь не все в порядке.

– Кто-то наезжает? – предположил я.

– Не в обычном понимании.

– А какое еще есть понимание? – хмыкнул я. Наезд – он и в Африке наезд, хотя, конечно, аборигены были бы премного удивлены.

– Есть несколько фирм, которые конкурируют с нами. Есть такие, которые занимаются тем же, что и мы. Есть, которые занимаются лишь частью того, что входит в нашу область деятельности. И вот кто-то решил убрать нас с рынка.

– В прямом смысле?

– Исключительно в прямом. Пять дней назад управляющему позвонили и сообщили: через неделю не закроетесь и не прекратите деятельность – сровняем с землей.

– Удалось выяснить, кто звонил или, на худой конец, – откуда?

– Ни того, ни другого.

– А подозрения есть?

– На кого-то конкретно – нет. Главное – после этого звонка ничего не последовало… Наша служба безопасности постаралась собрать как можно больше информации. Но результат – ноль.

– Может, кто-то пошутил?

– А если нет? Ведь хотят не просто убрать какого-то человека. Хотят смести целую фирму. А там много чего…

«Например, около двухсот тысяч в сейфе управляющего», – промелькнуло у меня в голове.

Алина продолжала:

– Документация, контракты… Целый компьютерный центр с информацией, без которой… без которой нас точно уж нет.

– Что сделал управляющий?

– Он усилил охрану. Хотя по прошествии этих пяти дней готов уже считать звонок чьей-то злой шуткой. Он уверен, что уничтожить целую фирму – полнейшая чушь. Это невозможно. Особенно при такой оснащенности охранными средствами и таком количестве людей. Однако служба безопасности переведена на усиленный режим.

– Ты, конечно, подлила масла в огонь, – предположил я.

– Я рассказала ему о двух фирмах. С хорошей охраной, как на оборонном объекте. И тем не менее взлетевших на воздух.

– Это его проняло?

– Я бы не сказала.

– Тогда ты рассказала о соседях по даче.

– Я сказала, что на соседнем дачном участке поселились странные люди. И я также сказала, что с ними разберусь сама. Я еще не знаю, что у этих Тишковых на уме. Точно не знаю, – задумчиво протянула Алина и тут же твердо продолжила: – Но я узнаю. Я сама должна узнать.

– И что твой управляющий?

– Во-первых, он меня успокоил, сказав, что фирма надежно охраняется, – загнула палец Алина. – А затем… А затем я рассказала о твоем заме. Вернее, о нашем бывшем заме, с которым познакомился ты. И о том, что этот зам готов пройти спокойно мимо охранников на территорию фирмы и попасть в головной офис.

– Представляю, какой ты получила ответ, – хмуро проговорил я.

– Вряд ли, – возразила она. – И притом… Я ведь работаю сейчас замом. И пусть не долго, но все равно достаточно для того, чтобы поддержать своего шефа. В том, что это маловероятно.

– То есть, – уточнил я, – твой шеф сказал, что это маловероятно.

– Нет. Это говорю я. А шеф сказал, что это полная фигня. Что такого не может быть, потому что быть не может никогда.

– Угу. Он понял, о каком заме может идти речь?

– Он подумал и понял. Был один человек, неплохой спец в охранных системах. Он даже устанавливал системы на фирме, но… Тот человек был хороший специалист. Но у него не все было в порядке с головой.

– Вот как, – хохотнул я, подумав, что если у тебя уводят жену, то вряд ли это можно назвать непорядком с головой. – У того зама совсем иное представление о причинах своей отставки.

– Вполне в это верю. Он наверняка не особо доволен действиями шефа и потому… может сказать что угодно. Впрочем, это не так существенно, – заметила Алина. – Главное – в другом. Главное, что после увольнения этого человека система охраны была несколько изменена. Так что никакие бывшие замы не пройдут запросто, минуя охрану, в головной офис фирмы и тем более, как ты говорил, не проберутся в кабинет управляющего.

– Это тебе сказал твой шеф.

– Именно так. Я его поддержала, однако… сказала, что верю тебе. Я сказала шефу, что верю насчет того, что тебе предложил этот сумасшедший бывший зам. И если мы на самом деле что-то упустили…

Алина замолчала, посмотрела на обе пустые чашки и поднялась с табурета.

– Еще кофе? – спросила она.

Я не ответил. А только молча сидел и смотрел на нее. На эту милую женщину в передничке и косынке.

– Тогда я еще сварю.

Я не стал спорить.

Когда по кухне вновь стал расплываться густой аромат кофейного напитка, Алина вернулась к прерванному разговору.

– Мы немного поспорили. Я и шеф, – она поставила чашку возле меня и села. – Мы не сразу пришли к общему решению.

– К какому еще решению? – насторожился я.

– Мы хотим, чтобы ты принял предложение этого… бывшего зама.

– Принял предложение, – повторил мрачно я, не притрагиваясь к кофе. Пить его мне что-то расхотелось. – Это что, шутка?

– Какие уж тут шутки!

– Ты хочешь, чтобы я с этим чокнутым пробрался в кабинет твоего шефа?

– С чокнутым? Почему чокнутым? – не поняла сразу Алина.

– Потому что если бы ты увидела его и поговорила с этим Альбертом, с бывшим замом… Боюсь, ты повременила бы с таким предложением.

– Чокнутый, не чокнутый. Но он когда-то работал у нас, и он… как ты говоришь, готов потягаться с системой охраны нашей фирмы. Управляющий согласен тебе заплатить, хорошо заплатить, чтобы ты…

– Чтобы я выяснил, есть ли в словах вашего бывшего зама зерно правды или нет.

– Именно так. Шеф, конечно, не верит. Но я…

– А помнишь ли ты о двух фирмах, которые считали себя неуязвимыми.

– Я очень хорошо это помню. Потому что мой муж…

– Твой муж погиб от руки паренька, – жестко отрезал я. – Он оказался в том месте, где должны были, по информации, находиться те, кто связан с двумя взрывами. Но еще не значит, что мальчишка как-то связан с этими людьми.

– Значит, еще как значит. Мальчишка тогда убежал. Его и след простыл. Когда начали прочесывать местность, на одной из лесных дорог нашли следы протекторов машины.

– Мальчишку кто-то ждал? – этих сведений у меня не было. Мне об этом не говорили ни Довлатов, ни… сама Алина до этого момента. Теперь она решила сообщить важную информацию.

– ФСБ сделала вывод, что, вполне возможно, в той машине находились покупатели. Они подъехали, услышали выстрелы и смотались. И именно мы виноваты в том, что спугнули этих людей. А мальчишка… Он был ни при чем. Он к этим людям не имел никакого отношения. Возможно, он был связан с тем человеком, кого видел собиратель ягод.

– Не понял, – честно признался я.

– Видишь ли, в том районе после войны осталось много спрятанного оружия. Черные копатели, да и не только, находят землянки, роют… Короче, откапывают старые винтовки, автоматы, любое, что найдется. В ФСБ пришли к выводу, что любитель ягод видел именно такого искателя. Тот, нагруженный трофеями, двигался к разрушенному зданию, где его ждал паренек. И пока любитель ягод звонил нам, пока мы приехали, первый ушел со всем оружием, а мальчишка еще остался – в силу каких-то причин. Может, свой обрез чистил или учился его разбирать. Но когда мы подходили к этим развалинам, парнишка собрался уходить. ФСБ даже решила, что он с испугу выстрелил в бойца и дал деру.

– Ты думаешь иначе?

– В отношении парнишки. С тем, что любитель ягод видел искателя старого, военных времен, оружия, я вполне согласна. Просто совпало, что в тот день, когда у разрушенного здания крутился черный копатель, к этому же месту приехали другие люди. И среди них был этот парнишка. А к тому времени, когда подъехала машина, копатель – один, а может, в разрушенном здании и еще кто был, так как любитель ягод слышал голоса, – уже смотался… Паренек же был из машины, потому что он не мог от нас потом так запросто убежать.

– Ты эту версию кому-нибудь изложила?

– Больно меня собирались слушать. Но я уверена… Приехавшие на машине послали паренька в это здание, чтобы он посмотрел, все ли там в порядке. А может, и для того, чтобы он взял оттуда заранее припрятанное сообщение. Маленький контейнер, к примеру. Он был просто мальчик и меньше привлекал внимание – если бы что пошло не так.

– Но у него был обрез.

– Обрез можно спрятать. Под той же майкой. Судя по тому, как паренек нажимал на курок, с оружием он умело обращался.

– То есть паренек осмотрел здание…

– Или что-то взял. Он возвращался, выполнив задание. Тут-то и столкнулся с нашими ребятами. И обрез ему весьма пришелся кстати, – она сжала кулаки.

– Не подросток, а прямо какой-то монстр.

– Я говорю так, как мне все это представляется. Паренек добежал до машины, сел в нее – и все уехали.

– Стоп. А когда же приехали парни из ФСБ?

– Где-то через час после того, как мы начали штурм этого проклятого здания. Оказалось, информация по времени у них была не совсем точной. Но списать все на нас они тем не менее не забыли.

– Дороги перекрывали?

– Никакого результата, – она вздохнула. – И по другим направлениям розыска тоже. В лицо паренька никто не видел. Кроме моего мужа… А так – шортики, майка. Вот и все. Сам понимаешь – кого тут искать? Я тоже не видела лица этого мальчишки. Так получилось. Выстрел… Муж падает. И затем – только спину убегавшего паренька, – она сжала двумя ладонями чашку и уставилась на темно-коричневую жидкость. – Я часто вспоминаю этот день… Пытаюсь что-то еще вспомнить. Но, кроме глаз мужа… Кроме безнадежности, которая застыла в них, – ничего больше не всплывает. Только его глаза. Странно, да?

Она посмотрела на меня. И такая во взгляде была тоска, что я не выдержал, встал, сходил в комнату и вернулся с початой бутылкой вина.

Алина не возразила, когда я наполнил бокал и придвинул его к ней. Она даже была благодарна. Отодвинув чашку с кофе, она сделала два больших глотка из бокала, и ее глаза, мне показалось, потеплели.

– Значит, о своих выводах ты никому не сказала, – несколько иначе спросил я.

– Ты – первый.

– Приятно быть первым. Правда, не во всех случаях, – фыркнул я и задумчиво протянул: – Мальчишка… Паренек, на которого никто не обратит внимания. Хм! Интересная версия…

– Версия чего? – насторожилась Алина.

Я махнул рукой. Вспомнил Альберта и, как бы отвечая своим мыслям, произнес:

– Альберт не похож на мальчика.

Потом припомнил, как этот придурок удирал с заправки, скривил губы и добавил:

– На гения-террориста он также не походит.

Мое бурчание несколько задело Алину. И она поглядела на меня раздраженно:

– Я не говорила, что человек, с которым ты познакомился, террорист. Но он знает, как проникнуть на охраняемую территорию. А это немало. И мы хотим убедиться: такое возможно или нет.

– Пусть твой шеф возьмет за задницу этого умника и спросит.

– А если тот навешает лапши? И вообще открестится?

Перед моими глазами всплыла физиономия Альберта, и я решил, что навешать на уши лапши тот может – и вполне профессионально.

– Может, ему это уже удалось, – подверг я сомнению слова Альберта.

– Но удостовериться стоит. Или нет? Я убедила своего шефа, что стоит. Мне казалось, что ты придерживаешься именно такой позиции.

Я поднялся и подошел к окну, стараясь потянуть время и решить, что будет правильнее.

– А как же твой брат? – спросил я.

– А что мой брат? – она посмотрела на меня.

– Мы ведь еще не закончили поиски истины. Вопросы остались.

– Ты назвал его убийцу, – напомнила она.

– Назвал. Но не все ведь еще ясно. Мы не знаем, кто этот Четвертый. И что от него ждать. Последняя поездка твоего брата, мне кажется, была связана именно с этим неизвестным. Хочешь, чтобы я прекратил этим заниматься?

Она подумала и покачала головой. А я вернулся на свое место. Алина хотела от меня слишком многого: я должен был разрабатывать два направления. Она не задумывалась, что это не всегда возможно.

– Но и твоя фирма, – продолжил я, – тебя тоже волнует.

– Меня волнует. Но не просто фирма.

Я понял, что ее волнует. Она еще не теряет надежды отыскать тех, кто виновен в гибели ее мужа. Найти не мальчишку, который нажимал на курок, а отыскать взрослых – тех, кто поджидал мальчишку в машине. Ей казалось, что я дал такую надежду. Тем, что познакомился с Альбертом, который мог раскрыть глаза на то, как обойти охранные системы. Если он, конечно, не врал. Но попытаться, как она говорит, стоило.

– Хорошо. Допустим, я соглашусь. Ты ведь хочешь, чтобы я с Альбертом прошел на вашу фирму, я правильно понял?

– Да.

– А ваши охранники не снесут мне башку? Как понимаю, они не будут предупреждены о нашем эксперименте?

– Ради чистоты оного, конечно, нет. Служба безопасности должна постоянно быть готова к проникновению. Но насчет башки… В любой момент ты можешь остановиться. И заявить, что действуешь по моей или нашего шефа указке – это если возникнет такая необходимость.

– Ну, а если я доберусь до кабинета управляющего с этим умником, что дальше?

– Я не знаю, в какое время Альберт собирается проникнуть в головной офис… Большую часть дня шеф на месте. Но… А что он, кстати, хочет взять в кабинете?

– Он хочет очистить сейф и оставить твоему хозяину подарочек, сделанный собственными руками.

– Что за подарочек? – насторожилась Алина.

– О!!! Одну статуэтку. Произведение искусства.

– Ну? – не поверила она. – Впрочем, без разницы. Если вы доберетесь до кабинета – на этом и все. Позвони оттуда мне или управляющему. Я тебе оставлю координаты.

– Как скажешь, – я не стал вносить коррективы. – Но я ничего не обещаю. В том смысле, что будет результат. Сама понимаешь, тут не только от меня зависит. Со мной будет человек, которого… Которого, скажем так, я мало знаю. Вернее, совсем не знаю.

– Если все пройдет как надо, шеф обещал тебя щедро отблагодарить.

– Щедро – это приятно… Думаю, это не займет много времени, – уверенно сказал я и добавил: – Так что я продолжу заниматься и делом твоего брата.

Мне показалось, она почувствовала неловкость. От того, что ей приходится меня о многом просить. Наверное, поэтому и последовали слова:

– Чем же мне тебя отблагодарить?

В иной ситуации я, само собой, выдал бы даме вполне традиционный ответ – чем может отблагодарить красивая женщина? Знамо чем… Но то было бы в иной ситуации. Сейчас сказать такое женщине, сидевшей напротив меня, язык не повернулся бы.

– Приходи иногда. Мне очень понравилось, как ты готовишь. И какую оставляешь за собой чистоту. И еще…

Она вскинула глаза, как бы не веря, что я сейчас могу все испортить. Но я уж постарался этого не сделать:

– Надевай всегда передник и косынку.

Она отвела взгляд, а затем поднялась.

– Ты уходишь?

– У меня завтра будет трудный день. Мне нужно похоронить брата. Так что… Отвези меня, пожалуйста, домой, – это была веская причина. – И вот, – она сняла с себя передник, косынку и протянула мне, – сделай для них отдельный крючок.

Пожалуй, это было самое приятное, что я услышал от нее. И, пожалуй, эта просьба на некоторое время вытеснила из моей головы мрачные мысли.

Правда, ненадолго.

5

Алину я отвез на дачу. Там оставалась ее машина, а транспортное средство ей было необходимо. Наказав ей на прощание быть поосторожней, пообещав звонить и услышав, что она сама будет мне звонить, когда возникнут на то мало-мальские причины, я отбыл.

Двигаясь по трассе, я набрал домашний номер телефона Довлатова.

– Я только что пришел, – уточнил майор, недовольно сопя в трубку.

– Нужно увидеться, – сказал я.

– А по телефону нельзя?

– На этот раз никак. Так что… Я буду дома через час. Подходи.

Сопение прекратилось, а потом трубка дала отбой, что должно было означать – майор принял мое приглашение.

6

Я загнал машину на стоянку, зашел по дороге домой в магазин и купил две бутылки коньяку.

На кухне я поставил одну бутылку на середину стола, вторую сунул в холодильник, убедился, что еды, приготовленной Алиной, еще осталось достаточно, чтобы накормить майора, и двинулся в комнату. Я успел лишь сменить рубашку на спортивную майку, как раздался звонок в прихожей.

Когда я открыл дверь и Довлатов увидел меня, то он довольно хмыкнул:

– Уже лучше.

– Что лучше? – не понял я, пропуская Довлатова в квартиру и закрывая за ним дверь.

– Выглядишь уже лучше. Нет мешков под глазами. И в последний раз, когда я тебя видел, ты был с обнаженным торсом. Теперь на тебе есть майка – прогресс.

Он зашел в комнату и еще больше удивился.

– Что-то не так? – осторожно осведомился я.

– Ну, – Довлатов собрался с мыслями. – Тех твоих подружек нет. Здесь царит чистота, которой я у тебя никогда не видел. В квартире произошли явные перемены. Не находишь?..

– Нахожу.

Довлатов с опаской посмотрел на меня, словно я собирался сморозить глупость, и поинтересовался:

– Ты, случаем, жениться не собрался?

– Это говорит лишь о том, что я полюбил аккуратность, – соврал я, спрятав глаза.

– Ну да? – не поверил он мне ни на йоту. – Впрочем, мне по барабану. Только о своей любви к аккуратности заливай кому-нибудь другому.

Довлатов был в костюме и при галстуке. И это, по всей видимости, его несколько сковывало. Он сначала расслабил узел галстука, а затем и вовсе сорвал его.

– Целый день так хожу. Ненавижу.

– Ко мне мог и не при параде прийти.

– Я жене сказал, что срочный вызов.

– Она поверила? – прищурился я.

– Не твое дело, – огрызнулся майор. – Ты лучше выкладывай, что хотел сказать.

– Может, для начала чего-нибудь пропустим? – осторожно предложил я. – Есть коньяк.

– О, – воодушевился Довлатов и сбросил пиджак.

– Я понял. Тогда на кухню.

Войдя на кухню и увидев, что там тоже произошли некоторые перемены, Довлатов уже уверенней проговорил:

– Ты точно собрался жениться. И питаешься не всухомятку… Что за искусная рука тут поработала?

– Могу сказать одно, – я поставил на стол тарелки и рюмки. – Здесь поработали женские руки.

– Да уж! Видно, что не твои.

Я разлил коньяк по рюмкам, мы выпили, затем закусили, а затем еще выпили. Лишь после второй рюмки Довлатов расслабился и благодушно произнес:

– Давай, что там у тебя.

В его голосе не чувствовалось больше неудовольствия от того, что я вытянул его из дому. И по тому, как он неторопливо стал работать вилкой, я понял: он уже не спешит уходить.

– У меня все то же. Дело касается Алины. Ты меня просил помочь ей.

– Я ничего не забыл, – кивнул он.

– И о том, что сам готов прийти на помощь?

– И о том тоже.

– Ну вот. Теперь от тебя эта помощь требуется.

– А я разве от чего-то отказывался? – удивился он.

– Нет. Но теперь нужно кое-что другое.

Довлатов сам подлил себе коньяку и осторожно спросил:

– Ну и что это?

– Алина ведь говорила тебе о странных соседях по даче?

– Говорила. И я сам собирал на них сведения. А затем предложил, чтобы ими занимались те, кому положено. Она сказала, что разберется сама.

– Она разобралась, – я рассказал, что мне поведала об этих соседях сама Алина; о том, кем оказался Николай и что она видела у него чертеж, фотографию, как считает, своей фирмы.

– Да. – Довлатов опрокинул в себя рюмку и произнес: – Этого она мне не говорила. О чертеже, о фотографии… Если это так…

– То что? – перебил я его.

Довлатов открыл было рот, но тут же его закрыл.

– Вот именно, – довольно подвел я итог. – Это ничего не значит. Если чертеж у соседей на самом деле есть, то после того, как Алина им открылась, вряд ли его будут держать в доме. Не найти будет чертежика в доме. Это раз. Далее… Скажи, командир, существует ли вероятность, что здание фирмы Алины не единственное такое? И не только в столице? Что могут быть еще идентичные постройки?

– Конечно, существует, – ответил после продолжительной паузы он. – Наверняка схожие здания имеются как в самой столице, так и вне ее.

– Ну вот, – развел я руками. – По большому счету эти чертеж и фотография сами по себе ничего не значат. Кроме того, их видела лишь Алина. Она уверена в своей правоте. Но она хорошо понимает необоснованность своих утверждений для других. И поэтому она хочет сначала все узнать сама.

– Но одно то, что Тишков взял имя своего брата…

– Вот это ерунда. И Тишкова в данном вопросе даже можно понять. Но другое…

– Что же ты от меня тогда хочешь? Ведь кроме того, что он присвоил имя брата, больше не к чему прицепиться. Сам ведь сказал, вряд ли мы уже что найдем в его доме.

– Я закопался, – честно признался я. – Чем больше вникаю в проблемы Алины, тем больше закапываюсь.

И тут я рассказал все, что мне удалось узнать о брате Алины. То, чего еще не знал Довлатов.

– Ну, мать твою, – не удержался он и потянулся вновь к бутылке. – Значит, еще один труп. Последний из этой троицы.

– Есть еще кто-то, и я пока не могу понять – кто. Но… Я боюсь за Алину. К сожалению, мне нужно будет кое-что сделать…

Я подумал о встрече с Альбертом и что за ней последует… Об этом я не стал говорить Довлатову. Алина настаивает на чистоте эксперимента. Будет ей эта чистота.

– Вместе со мной? – оживился Довлатов.

– Нет, – остудил его пыл я. – Тебе придется заняться другим. Алина собралась разобраться с соседями сама. Я боюсь за нее. По разным причинам. И я не хочу оставлять ее одну. Надо, чтобы кто-то присмотрел за ней.

– Ты хочешь, чтобы это сделал я?

– Именно. На худой конец, найди кого-нибудь другого. Чтобы наблюдали за дачей Алины, за ней самой.

– Интересно, кого это я могу найти? – возмутился Довлатов. – Если из подчиненных, то на каком основании?

– Придумай на каком. А если не сможешь, придется самому. Ты ведь вроде беспокоился об Алине?

Довлатов надул щеки, с шумом выдохнул воздух, потом не спеша разлил остатки коньяка по рюмкам и поднял свою.

– Ладно. Я не отказываюсь от своих слов. Мне действительно не безразлична судьба Алины. И ее, и ее мужа в моем отряде помнят. Так что… Я понаблюдаю. Или кто другой. В общем, присмотрим.

Мы выпили. Закусили. И я потянулся к холодильнику за новой бутылкой.

Довлатов не возражал.

– Как я понял, – проговорил Довлатов, наблюдая, как я открываю бутылку, – Алина по-прежнему надеется найти тех, кто виноват в смерти ее мужа.

Я не стал отрицать.

Мы выпили еще по две рюмки, после чего Довлатов сказал, что ему хватит. Пора и честь знать.

Я не стал возражать. Алкоголь уже ударил в голову, и я подумал, что на самом деле хватит.

Мне следовало отдохнуть, потому что впереди меня ждало нечто… Чем это может закончиться, я даже думать не стал.

Глава пятнадцатая

1

В доме было одиноко. Алина с удивлением подумала, что это чувство ее гнетет. Когда только не стало мужа, она именно к одиночеству и стремилась. Она находила в нем успокоение.

Теперь это уже было ей не по душе.

Что-то переменилось. И произошло это как-то внезапно. К лучшему или к худшему – она еще не знала. Но почему-то перемена ее испугала. Она не желала перемен. И может, именно поэтому вечером заставила себя затопить камин, хотя…

Еще ей хотелось выпить. И она с удовольствием откупорила бутылку вина и выпила на одном дыхании бокал.

Алина уселась на диван, поставила бутылку и бокал на пол.

Ей показалось, что во дворе раздались шаги, и она подумала: а не соседи ли к ней собираются нагрянуть? Затем она увидела на столике пистолет. И расслабилась. У нее было оружие, с которым она умело управлялась. Значит, бояться нечего.

В принципе, Косарев был прав, когда называл причины, по которым Алина настойчиво хотела сама разобраться со своими соседями.

Но было кое-что еще… Алина боялась, что ее сочтут сумасшедшей. После того как проверят ее слова и не найдут ни чертежа, ни фотографии. А в том, что не найдут, она не сомневалась. Соседи наотрез откажутся – не было никакого ночного гостя – и мягко предположат, что это со стороны Алины нервное расстройство на почве… смерти брата. Убийство Геннадия окажется весьма кстати. Припомнят и гибель мужа.

А то, что Тишков называется именем своего брата… Она бы и сама согласилась с его доводами. Если бы… Если бы не все остальное.

Ей нужны весомые факты… Интересно какие? И где их искать?

Шаги приближались. Алина напряглась и протянула руку к пистолету.

Когда в дверь постучали, оружие уже было у нее в руках.

Она сунула руку с пистолетом под подушку и только тогда сказала:

– Входите, – голос при этом был довольно твердый.

Дверь осторожно приоткрылась.

– Можно? – сначала прозвучал вопрос, а уж затем показалась голова Людмилы.

«Легки на помине», – пронеслось в голове Алины.

К ней вошла одна Людмила. И вид у нее был какой-то виноватый, словно она пришла в чем-то покаяться.

Людмила закрыла за собой дверь и осталась стоять на месте.

– Проходите, – Алина вытащила руку из-под подушки, оставив там пистолет.

– Я видела, как вы приехали, – начала Людмила, направляясь к журнальному столику.

– Садитесь, – Алина указала рукой на кресло.

Людмила прямо рухнула в кресло и быстро затараторила, будто боялась, что ей не дадут сказать того, ради чего она ждала Алину и пришла к ней.

– Мой муж целый день сегодня сам не свой. Он боится к вам приходить. И я решилась… Понимаете, он мне сказал, почему у вас поменялось к нам отношение. И, в общем, я вас понимаю. Понимаю, что вы несколько насторожились. Я сама, когда узнала, что он не… что он взял имя своего брата, то была в полной растерянности. Мы встретились с ним четырнадцать лет назад и уже два месяца спустя поженились. А еще через пару месяцев я нашла у него в альбоме фотографию… Где их было двое. Я спросила у него – у тебя есть брат? И он… Он не сразу мне открылся. Сначала сказал, что брат умер. Потом… Немного позже он не выдержал и рассказал мне всю правду. Что он взял имя брата. И почему это сделал. И знаете, я его поняла… Мы прожили вместе столько лет. Я уже даже стала забывать об этой его тайне, как… Как вы неожиданно раскрыли… Теперь Николай, простите, но я уже привыкла его так называть… Николай боится, что вы раскроете его секрет всем. И он… Вы поймите, у него сейчас отличная работа. Хороший заработок. И если он этого лишится… Ему страшно об этом думать. Тем более, все эти годы он старался не запятнать имя своего брата. Теперь…

– Хватит, – не выдержала Алина. – Я не собираюсь кричать где бы то ни было о том, что ваш муж пользуется именем своего брата.

– Правда? – не поверила Людмила.

– Правда. Меня тревожит другое.

– И что? – Людмила даже подалась вперед; а затем, догадавшись, тут же сникла. – Ах да! Я помню. Вы говорили о чем-то еще. Якобы у нас вчера…

– Прекратите, – Алина скрипнула зубами; опять ей пытаются внушить о возможном помутнении ее рассудка. – То, что я видела вчера у вас во дворе, я видела. И не пытайтесь навязать мне ваше мнение.

Людмила опустила глаза, а затем неожиданно для Алины спросила:

– Можно вина?

Алина сначала не поняла ее, а затем увидела, что гостья смотрит на бутылку, которую до этого она распивала одна.

– Самое смешное, – продолжила Людмила, получив наполненный бокал и отпив несколько глотков. – Хотя, какое тут смешное, но… Так уж получилось: у нас нет друзей. Понимаете? Работа… Там просто коллеги. А вот настоящих друзей… Ни у меня, ни у мужа нет. Мы большую часть свободного времени проводим вместе. И с сыном, если выпадает так. С одной стороны – вроде бы мы счастливы и нам никто не нужен, но с другой… Ведь это неправильно, да?

Алина не знала, что ей сказать. Потому что с некоторых пор сама вела одинокий образ жизни. С Алешкой, разумеется.

Гостья сделала еще пару глотков и посмотрела на Алину с какой-то безнадежностью.

– Друзья ведь должны быть, правда? Самое страшное, что это словно какой-то рок. Я имею в виду, что и наш сын как-то тоже растет без друзей. Поэтому, когда мы с вами познакомились, Николай… Он подумал, что вот у нас могут появиться сейчас друзья, с которыми можно говорить не о работе. А о чем-то отвлеченном. Понимаете? И у вас есть сын. И, кажется, с нашим они поладили. Я тоже, как и мой муж, подумала, что у нас несколько изменится жизнь, в том смысле, что… у меня будет подруга, с которой можно будет поболтать о… всякой ерунде.

Она допила вино и посмотрела на Алину с какой-то надеждой, словно прося, чтобы та развеяла ее опасения и сказала, что она заблуждается, что все будет иначе. Ничего такого Алина сказать не могла. Потому что Людмила не заблуждалась.

– Как понимаю, надежде нашей не суждено сбыться? – спросила гостья.

– А вы как думаете? – с вызовом поинтересовалась Алина.

– Вижу – это будет очень трудно, – вздохнула Людмила. – Трудно вернуть чем-то нарушенные доверительные отношения.

– Вас послал ко мне ваш муж? – неожиданно резко спросила Алина.

Людмила опешила и замигала, не ожидая такого тона от собеседницы. А затем ответила:

– Никто меня не посылал. Почему вы мне не верите?

– У меня сложилось мнение, что вы побаиваетесь своего мужа.

– Я его не побаиваюсь, – твердо ответила гостья. – Я его уважаю. Он многого добился в жизни. Добился сам. И помог добиться чего-то мне.

– Что ж, это его неплохо характеризует.

– Поверьте. Вы еще плохо его знаете.

– К сожалению. А что знаю…

– Вы ошибаетесь, – уверенно заявила Людмила, перебив Алину. – Пройдет время, и все встанет на свои места.

– Сказано хорошо. О том, что со временем все встанет на свои места. Впрочем… сколько для этого понадобится времени? И что встанет на свои места? Я лично не знаю ответа на эти вопросы. А вы?

– Я верю, что все будет хорошо.

Алина тяжело вздохнула.

– Опять вы говорите неопределенно. Что – хорошо? И кому? Но ладно, – она махнула рукой, как бы показывая, что об этом не стоит больше говорить, и предложила: – Еще вина?

– Пожалуй, нет, – неуверенно протянула гостья, а затем торопливо поднялась. – Вы, наверное, хотите отдохнуть. Вы ведь только что приехали.

У дверей она остановилась и посмотрела на хозяйку:

– Мы по-прежнему будем рады, если вы решите к нам прийти. Как друг.

Алина не ответила. Наверное, потому, что понимала: вряд ли она уже сможет прийти к этим людям как друг.

– И… – робко продолжила Людмила. – Я могу сказать мужу, что вы не сердитесь на… что он называет себя именем брата?

– Можете сказать, – пожала плечами Алина.

И Людмила покинула дом. А Алина сидела неподвижно, пока шаги во дворе не затихли.

Тогда она поднялась, вытащила из-под подушки пистолет и положила его на журнальный столик. Затем подошла к двери и закрыла ее на замок. Она не ждала гостей и не желала, чтобы кто-то входил сейчас к ней в дом.

Алина подошла к камину, помешала раскаленные головешки и поднялась на второй этаж.

Она вошла в комнату, из окна которой прошлой ночью наблюдала за дачей Тишковых. Дверь на балкон была закрыта. Открывать ее она не стала. Алина просто посмотрела в окно и, не увидев на соседнем участке ничего подозрительного, уселась в кресло, положив ноги на столик.

Уходить из этой комнаты она не собиралась.

Уже ночью раздался шум приближающейся машины. Алина встала с кресла.

2

Машина остановилась у ворот Тишковых.

В темноте Алине было плохо видно. Она осторожно открыла дверь и вышла на балкон. Подзорная труба стояла на треноге, как она ее и оставляла.

Алина услышала звук раскрываемых ворот. А затем по мелькнувшей тени определила, что машина вкатывается во двор к Тишковым.

Вот тогда она и прильнула к подзорной трубе. К сожалению, труба не была оснащена прибором ночного видения, так что и через нее она могла наблюдать лишь темные силуэты, правда, несколько увеличенные.

Подкрутив окуляр, она постаралась добиться лучшей резкости, хотя какая резкость ночью. Еще и луна, как назло, спряталась за верхушками деревьев.

Она разглядела контуры микроавтобуса. И только. Какой марки был микроавтобус, Алина не поняла. Других опознавательных знаков автомобиля ей также не удалось приметить.

Когда послышался звук отодвигаемой в сторону дверцы, она подумала: не спуститься ли вниз и не пробраться ли к дому Тишковых? Но затем она отмела эту мысль. Пока она спустится, микроавтобус чего доброго уедет.

Она была права.

Микроавтобус простоял во дворе у Тишковых недолго. Минуты три. За это время до ее слуха донеслись звуки шагов, шум опускаемых на твердую основу предметов, невнятные голоса и… И, пожалуй, все.

Ей удалось разглядеть и две темные тени. Из микроавтобуса что-то выгружали или… нет. Что-то загружали. И делали это два человека. Когда все закончилось, дверь микроавтобуса закрылась. Затем один человек отошел в сторону, а второй двинулся к кабине.

Двигатель вновь заработал, и микроавтобус задом выехал со двора. Развернулся и устремился вперед, не сразу включив фары.

Алина видела машину сзади. И при отблеске света фар ей показалось что-то в микроавтобусе знакомым. Она наморщила лоб, силясь понять – что. Но в следующий момент микроавтобус скрылся за поворотом. Будто его и не было. Только урчание мотора еще некоторое время доносилось до ее слуха.

Алина с досадой подумала, что теперь на даче Тишковых точно ничего не найдешь. Увезли… После этого она вернулась мыслями к микроавтобусу. Что же ей показалось в нем знакомым?

Ее взгляд остановился на соседнем участке. Вернее, на доме Тишковых, конкретнее – на пороге этого дома. Именно на пороге застыла в одиночестве темная фигура.

Алина почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Вообще-то она была не из пугливых. Но тут… Ей показалось, что человек, застывший на пороге, смотрит в ее сторону, и, что хуже всего, он ее видит.

Она словно приросла к перилам балкона, не смея сдвинуться с места. Ей казалось, что любое ее движение будет замечено этим человеком. Она услышала скрип двери, и темный силуэт исчез в доме.

Только тогда она спокойно вздохнула. Хотя какое уж тут спокойствие!

Она вдруг вспомнила, как после смерти брата думала о том, что не слышала звуков машины. Убийца брата должен был уйти из дома незадолго до ее прихода. И если бы он уехал, она бы услышала шум мотора… Но этого не было. И тогда она подумала о том, что, может, этот убийца – житель поселка.

Теперь было странно это вспоминать, потому что… Косарев объяснил, кто убийца ее брата. А Виктор… Тот вроде говорил, что в целях безопасности оставлял машину на выезде из поселка. Так что она и не могла слышать звуков мотора. И все же…

Мальчишка… Косарев сказал, что это интересная мысль. Насчет мальчика. Очень интересная мысль. Правда, он не объяснил ничего конкретно, но тем не менее… У Тишковых есть сын.

Она вздрогнула и почувствовала, как по лбу покатились капельки пота.

Алина в ужасе вытерла эти капельки, помассировала виски и тут же подумала, что так недолго и чокнуться. А ей этого никак не хотелось. Потому что это было бы глупо. Во-первых, она не одна, ей помогают и Довлатов, и Косарев. И во вторых, у нее есть сын. Последнее было более весомым.

Алина облизнула пересохшие губы и еще долго стояла, вглядываясь в темноту и надеясь, что эта темнота поможет ей разобраться во всей этой путанице.

Темнота была плохой помощницей. К сожалению.

Часть 2 Пауки Глава первая Косарев

1

В подъезде у почтовых ящиков воняло мочой, причем так, что хотелось заткнуть ноздри и бежать до нужной квартиры не дыша. На первом этаже у лифта был другой запашок – плотный слой алкогольных паров, и даже можно было определить источник: у мусоропровода лежала разбитая бутылка водки.

Пока пришел лифт, я изрядно накашлялся и успел удивиться – как в таком подъезде можно жить? Затем, вспомнив, что именно в этом подъезде обитает Альберт, пусть и временно, решил, что иного и быть не может. Там, где обретается этот умник, ничего хорошего искать не стоит и нужно держать ухо востро.

На пятом этаже я вышел из лифта, ногой придержал дверь и бросил взгляд на площадку. Нужная квартира находилась именно здесь, я отпустил лифт и двинулся к двери.

На мой звонок довольно быстро отреагировали. Послышались торопливые шаги, никто ни о чем не спросил, дверь резко распахнулась, и предо мной предстала знакомая фигура.

Все те же помятые джинсы, неопрятная рубашка, взлохмаченные волосы, словно он с бодуна.

Увидев меня, Альберт расплылся в улыбке.

– О! – довольно воскликнул он. – Ты… А я как чувствовал, блин. Не, точно чувствовал – ты придешь, потому как не дурак. Я это сразу понял. Еще тогда…

– Хорош трепаться, – прервал я. – Дай-ка войти.

– Ага, – понял он и как-то настороженно оглядел пространство позади меня. – Осторожность. Я понимаю…

Он заговорщицки подмигнул, а я чуть не сплюнул с досады. В следующий миг Альберт сделал шаг в сторону, и я вошел.

Альберт закрыл за мной дверь и лишь после этого продолжил:

– Честно говоря, мне было бы жаль, если бы ты не пришел. Я ведь тебе сказал – три дня, – он со значением поднял палец.

– У тебя никого нет в квартире?

– Никого. Я же говорил. Хозяева убрались на дачу.

– Тогда я пройду в комнату, если ты не против.

Квартира была двухкомнатная, и я вошел в ту комнату, дверь в которую была открыта, предположив, что именно в ней и расположился Альберт.

Обстановочка в квартире была еще та. Как в прихожей, так и в комнате. Кавардак, одним словом. Пыль не вытирали уже по крайней мере месяц.

Комната была забита книгами. Они лежали в старенькой небольшой секции, а те, что в нее не поместились, стопками стояли прямо на полу, тут же на полу нашли себе пристанище и другие предметы: рюкзак, наполненный каким-то барахлом, посуда, разная глиняная утварь. Книги и вся эта дребедень располагались вдоль стен, создавая узкий проход к письменному столу.

А на письменном столе лежал огромный, почти на всю столешницу, лист ватмана.

По узкому проходу я прошел к столу. Справа к стене кнопками был прикреплен плакат с полуобнаженной девицей, весело подмигивавшей и кривившей пухленькие губы.

Я поморщился.

– Чё, – я обернулся к Альберту и кивнул на картинку, – дрочим маленько?

Альберт покрылся красными пятнами.

– Ну вот еще, – засмущался он. – Скажешь тоже…

– Дрочим, дрочим, – подвел я итог и посмотрел на то, что лежало на столе. – А это что?

Вот тут-то он и оживился.

– Это как раз то, что нам нужно. Ты вовремя. Хотя, – неожиданно спохватился он. – А чего ты предварительно не позвонил? Я ведь мог и отлучиться. Ну, по делам каким.

– Я же тебе сказал – сидеть безвылазно, – напомнил я.

– Точно, – он ударил себя в грудь. – А я и сидел. Как ты велел.

– Ну, вот видишь! Итак, ты говорил, это как раз то, что нам нужно…

– Это план, – с пафосом заявил Альберт. – План нашего будущего мероприятия. Я рад, что ты принял мое предложение. Потому что ты не дурак. И потому что двести тысяч…

– Хорош трындеть, – не выдержал я. – Хочу послушать, как ты собираешься проникнуть на эту фирму.

– Не так быстро, – остановил он меня. – Не так быстро. Сначала нужно подготовиться. А подготовка займет немало времени. И лишь затем…

Он подошел ближе и уселся на одну из стопок книг, жестом предложил мне сесть на другую.

– К сожалению, стулья здесь негде поставить, так что…

Я махнул рукой:

– Давай-ка лучше к делу.

– Во-первых, – начал Альберт, – я хочу услышать – ты согласен участвовать в моем деле?

На слове «моем» он сделал ударение.

– Раз я пришел, то понятно, – пожал я плечами.

– Я хочу услышать, – настаивал Альберт.

– Ну, я согласен. Дальше.

– Хорошо, – так и засиял Альберт. Ему не терпелось порадовать меня своими умными мыслишками. Он склонился над столом и провел по листу ватмана рукой, словно это была не простая бумага, а нечто живое и близкое его сердцу. – Тогда я тебе скажу. Это план. Я нарисовал его по памяти. Память у меня что надо, – довольно постучал он себе по лбу. – Я сидел здесь безвылазно эти дни, только в магазин сбегал… Так вот – сидел и рисовал. Постарался не упустить ничего. Нутром чувствовал – ты не преминешь воспользоваться шансом. Двести тысяч – это двести тысяч. Ты мне помог…

– Конкретнее, приятель.

После этих моих слов он вновь обратил взор на ватман и стал торопливо водить по нему рукой:

– Смотри. Вот тут охрана: при входе на территорию и вот здесь – у входа в офис… Кабинет этой жопы на втором этаже. И этот кабинет самое сложное. Когда управляющего нет, он находится на сигнализации, но… Еще на подходе к нему, вот тут – расположена охранная система с инфракрасными лучами. Слышал о такой?

– Допустим, – я склонился рядом с Альбертом над ватманом.

– Не допустим, – неодобрительно покачал головой Альберт. – Тут идет коридор. И кажется, что ничто не мешает достичь кабинета. Коридор как коридор – как в самом начале, так и на любом его участке видимость обыденности. И все же, начиная с этого места и до самого кабинета, пространство коридора пронизано невидимыми глазу красными нитями. Понял? Едва одна ниточка затронута – и привет. Врубается сигнализация, и через несколько секунд офис уже окружен кучей ребят.

– Так, – догадался я. – Мы напялим на себя некий прибор, позволяющий видеть эти нити, и будем через них прыгать.

– Ничего подобного, – ухмыльнулся Альберт. – Мы прыгать не будем. Потому что это бесполезно. Не перепрыгнуть нам через них. Слишком их много и слишком часто ими пронизано пространство.

– Тогда что?

– Ты не забыл, что ставил охранную систему я? – сощурился Альберт. – Так вот. Я ее просто отключу.

Я недоверчиво хмыкнул.

– Что такое? – осторожно поинтересовался Альберт.

– А ты не думал, что после твоего ухода на фирме могли изменить охранную систему? – я вспомнил слова Алины.

– Почему не думал? Я даже считаю, что так и произошло. Но это не меняет дела. Я все равно ее отключу. Поскольку ничего особого там изменить не могли. Ничего, что представляет для меня проблему.

При последних словах Альберт выпятил грудь. Он относился к себе явно уважительно.

– Ладно, отключишь, – не стал спорить я. – А как мы войдем на территорию и доберемся до офиса?

– Но-но, – Альберт многозначительно поднял палец. – Не так скоро. Для того чтобы мы проникли на территорию этой фирмы, нужна будет небольшая подготовочка. Я уже об этом говорил. Это займет, конечно, время. Но ведь дело того стоит, а?

Он подмигнул мне, и я в который раз скривился.

– Слушай, – я оторвал взгляд от ватмана и посмотрел на собеседника. – Зачем тебе все это?

– Я же тебе говорил.

– Ну, говорил. Допустим, мы заберемся туда и возьмем деньги. И ты оставишь в сейфе эту глиняную жопу. Допустим. Деньги тебя не волнуют. Тогда что? Что дальше?

– Моральное удовлетворение, – сказал устало Альберт. – Ну и это… Чуток деньжонок все же я хотел бы оставить себе. Тысяч двадцать… От той суммы – это не так уж много? Согласен?

– И что ты будешь делать с этими двадцатью тысячами?

– Уеду к морю, – на одном дыхании признался индивид. – А перед этим наряжусь в дорогой костюм, подкараулю жену и посмотрю ей в рожу.

Альберт даже закатил глаза, представив, как он в костюме от Версаче будет пялиться на ненавистную рожу изменщицы. Вот та удивится! Поначалу. Ну а потом… По тому, как мечтательно улыбнулся Альберт, я понял, что на потом у него тоже припасено нечто пикантное.

Я перевел взгляд на ватман. И подумал о том, что о чертеже уже слышал от Алины. О чертеже, который был совсем у других людей. Что-то не очень мне пришлось это по душе.

Я уселся на стопку книг и твердо произнес:

– Давай готовиться.

Альберт встрепенулся:

– Не здесь. И для начала, – он погладил себя по животу, – не мешало бы пожрать. Давай-ка пойдем на кухню.

– Нет, спасибо, – брезгливо взмахнул я рукой.

И он, кажется, все понял, потому что нахмурился и с сожалением произнес:

– Извини, но «бабок», чтобы пригласить тебя в кабак, у меня пока нет.

– Я приглашу, – от одной мысли, что я скоро покину это жилище, стало веселей.

– Ну, я не прочь, – обрадовался Альберт.

– Приглашаю – это не значит, что проставляю, – тут же остудил его пыл я. – Эти денежки, что ты прожрешь, я вычту затем из двадцати тысяч.

– Да? – нисколько не смутился помятый гражданин.

– Да, – подтвердил я. – И за разбитое стекло в машине тоже. Не забыл, надеюсь, об этом?

– Забудешь тут, – передернул плечами Альберт.

Он замялся и, набравшись храбрости, попросил:

– Может, ты мне тогда еще дашь в долг? А потом вычтешь из двадцати тысяч.

– А у тебя твой пупендер не расклеится?

– Он крепкий, – заверил меня Альберт, продолжая просительно глядеть на меня.

– Хрен я тебе одолжу, – зло проговорил я. – Скажи спасибо, что вообще с тобой панькаюсь.

– Не со мной, – поправил Альберт. – А с двумя сотнями тысяч.

– Ну, они пока под вопросом, – сказал я.

– Они будут, – отрезал Альберт – Пойдем, что ли?

– А что будем делать после того, как набьем желудки?

– Кое-куда поедем, – туманно заявил Альберт.

Чего-чего, а туману этот придурок напускать умел.

2

При входе в ресторан пожилой швейцар недобро покосился на моего спутника и намеревался уже что-то нелестное сказать, но тут вмешался я. Я так уничтожающе глянул на него и при этом придвинул свой корпус к его тщедушному старческому телу, что швейцар вмиг расхотел не то что говорить, но даже корчить недобрые гримасы на своей морщинистой физиономии.

Официантка оказалась не более дружелюбной, чем дедок у входа в заведение. Поэтому, когда она пренебрежительно принимала у нас заказ, пришлось ее кое о чем поставить в известность.

– Ты, крошка, хвост не расфуфыривай и не смотри, что мой дружок выглядит не так, как все. Просто он вчера «откинулся». А последнюю неделю лежал прямо у параши, нежно поглаживая унитаз. Оттого и запашок такой от него идет. А знаешь, милая, о чем он думал, лежа у этой самой параши?

Официантка едва не выронила блокнот, в который заносила наши пожелания. Ну, пока она его еще держала в руке, я решил закончить свое заявление.

– Он думал о том, что когда выйдет на волю, то обязательно поймает бабу с хорошей задницей и вдует ей по самое здрасте. И, понимаешь, ты ему почему-то приглянулась. Так что пошевеливайся, потому как он только в сытом виде малость остывает.

То ли мои слова возымели действие, то ли еще что, но официантка галопом понеслась от нашего столика и вскоре появилась вновь с подносом в руках. Она поспешно расставила на столе наш заказ, стараясь держаться подальше от Альберта.

Я довольно хмыкнул. Приятно, когда тебя быстро обслуживают.

Альберт с остервенением набросился на еду.

Я еще только принялся за хорошо прожаренный бифштекс, а мой компаньон удовлетворенно рыгнул и решительно придвинул к себе стакан сока.

– Витамины, – объяснил он и в два приема осушил стакан, а потом голодным взглядом посмотрел на мою тарелку.

– Еще хочешь? – спросил я, чувствуя, как у меня становится поперек горла только что пережеванный кусок мяса.

– А ты не будешь? – без малейшего смущения спросил он, и не успел я ответить, как он решительно подхватил мою тарелку, придвинул ее к себе и, отложив в сторону нож, уверенно наколол вилкой бифштекс.

– К-хм, – прочистил горло я и ухватился за свой стакан сока. Нет уж, витамины я ему не пожертвую. Пускай жрет мясо, говорят, от него нет такой пользы, как от сока.

Когда я выпил сок, Альберт уже смачно вытирал куском хлеба остатки картофельного пюре с тарелки. Вот это едок! Нет, все-таки вид человека обманчив.

Вынырнувшая откуда-то официантка сунула мне счет. И когда получила деньги, с видимым облегчением исчезла.

На улице Альберт двинулся прямиком к моей машине.

– Начало неплохое, – сообщил он мне, довольно развалившись на сиденье.

– Теперь что? – весьма грубо поинтересовался я.

Если бы он сейчас сказал, что теперь следует малость вздремнуть, прежде чем двигаться дальше, я его наверняка бы двинул по кумполу. Но он, видать, уловил мое настроение и несколько посерьезнел. Говорю «несколько», так как, по моим наблюдениям, состояние полной серьезности этой особи рода человеческого было просто недоступно.

– Поедем фотографироваться, – погладил себе живот он.

– Это еще зачем?

– Нужно. Не спрашивай.

И я поехал. Мы добрались до первого магазина, где стояли аппараты для экспресс-съемки. И возле которых «паслась» дородная тетенька – видимо, заведовала данными аппаратами, а еще собирала денежки за услугу.

Альберт подошел к ней и стал что-то объяснять. Когда я приблизился, тетенька уже усаживала его в кабинку.

Потом была моя очередь.

– Рассчитайся, – пренебрежительно бросил в мою сторону Альберт, забирая фотографии – и свои, и мои.

Я отсчитал требуемую сумму и поспешил за Альбертом, который ушел вперед, словно крутой браток, оставивший «шестерку» исполнять поручения. Догнав это чудо природы, я неудержимо захотел дать ему под зад. Еле удержался.

Мы с Альбертом сели в машину.

– Слушай, ты мне стал влетать в копеечку. Еще немного – и я разозлюсь. А когда я злой…

– Понял, понял, – остановил меня Альберт. – Когда ты злой, ты в кабаки не приглашаешь.

– Точно, – подтвердил я, выруливая на проезжую часть. – Что теперь?

– Едем в одно место, – таинственно почти прошептал Альберт.

– Какое еще место?

– Увидишь, – продолжал напускать тумана придурок. – Нам нужно кое-что заказать. Платить пока ничего не придется. – И он поспешил повторить: – Пока.

Я бросил на него хмурый взгляд, а затем уставился на дорогу. Смотреть на дорогу было приятней, чем на этого умника.

Мы проехали почти весь город и свернули в частный сектор. Возле одного из домов Альберт попросил остановиться.

– Жди, – веско сказал он, выныривая из машины.

И я стал ждать. Дом, в котором скрылся Альберт, был одноэтажный, деревянный и весьма скромный.

Альберта не было довольно долго. И за это время я успел внести в блокнот адресок этого строения. На всякий случай.

Я не засекал времени. Но прошло его много, настолько много, что я малость занервничал. С этим умником могло всякое случиться. И я подумал, что, вполне возможно, мне придется его выручать.

Я даже приоткрыл переднюю дверцу со стороны пассажира – на тот случай, если Альберт будет удирать сломя голову. Чтобы ему не пришлось тратить драгоценные секунды.

Но Альберт вышел довольно степенно, насвистывая себе что-то под нос, всем своим видом показывая, что к его просьбе отнеслись с должным вниманием. Забравшись в салон, он отдал новое распоряжение:

– Поехали.

– И это все? – мне, понятно, хотелось информации.

– Тут все, – уточнил он.

– Ты отнес сюда наши фотографии? – попытался я разговорить Альберта.

– И фотографии. И кое-что заказал. Нам будет кое-что нужно, – снова заговорщицки подмигнул он.

Я выехал из частного сектора и спросил:

– Теперь нам куда?

– Теперь поедем к фирме «Кедр». Теперь самое время.

Лицо у Альберта расплылось в довольной гримасе. Он словно уже был там – внутри фирмы, внутри кабинета управляющего. И что он там делал, я уже хорошо себе представлял. Почему-то мне мерещилась лишь одна картина: руки этого придурка, а в них лепное изображение предпочитаемой им части тела.

3

Забор был высотой метра три. Там, где мы остановились, ни датчиков, ни камер наблюдения видно не было. А остановились мы, не доезжая до этого забора метров сто – сто пятьдесят. Так что нужно было иметь просто орлиное зрение, чтобы те предметы увидеть. Впрочем, Альберт мне все объяснил:

– Камеры находятся по всему периметру на расстоянии одна от другой около десяти метров. Плюс натыканы датчики, реагирующие на малейшее прикосновение к забору.

Такая «навороченность» не могла не вызвать восхищения и уважения. Я обратил взор на вход на территорию фирмы. В поле зрения была будка с тонированными и наверняка пуленепробиваемыми стеклами. У самого пропускного пункта расхаживали двое в камуфляжной форме.

– Их трое, – бросил Альберт, проследив мой взгляд.

Третий охранник не замедлил показаться. Он сопровождал выезжавшую машину, жестом показав, где притормозить.

– А в самой будке не менее пяти человек, – продолжал пояснять Альберт. – И, естественно, они вооружены.

У водителя проверили пропуск, потом заглянули в кузов, и машина была пропущена.

«Если они на выезде так проверяют транспортные средства, то на въезде «разбирают до гаек» – так я подумал.

– А там здание администрации фирмы, – поведал Альберт, показывая пальцем.

В глубине территории стояло здание с крышей, крытой красной металлочерепицей. Здание было довольно длинное. С моего места был виден лишь верхний этаж.

– Всего два этажа. Нам нужен второй этаж, – все еще показывал пальцем Альберт.

– Нам нужно еще пройти на территорию и дойти до этого здания. Мне это кажется проблематичным. Не говоря уже о том, что предстоит подняться на второй этаж.

– Первое и второе мы проделаем запросто, – не согласился Альберт. – Самое сложное будет на втором этаже. Но если мы будем вдвоем, то все у нас получится.

Я саркастически хмыкнул. Мимо нас проехала машина, которую недавно досматривали на пропускном пункте «Кедра», и Альберт мудро заметил:

– Стоять здесь долго не следует. Хоть мы и далековато, ребята с охраны могут приметить нас.

– Разворачиваемся? – понял я.

– Нет. Едем вперед. Проедем мимо ворот, заодно ты еще вблизи посмотришь – и вперед. Там дальше есть поворот. Это не будет подозрительным.

«А он не такой уж придурок».

Я набрал скорость и, не снижая ее, промчался по трассе мимо ворот «Кедра». Пропускной пункт находился метрах в тридцати от дороги, и к воротам вела широкая асфальтированная полоса. Но мы на нее, конечно, не свернули.

Однако скосить взгляд на прохаживавшихся возле ворот троих ребят я все же счел нужным. Ворота были цельнометаллические и высокие, так что я ничего за ними не увидел.

– Ну как тебе? – поинтересовался моим мнением Альберт.

– Впечатляет, – буркнул я.

– Еще бы! А если бы ты сунулся туда – тебя бы еще больше впечатлило, – уверенно заявил Альберт.

– А что ты довольный такой? – не выдержал я. – Ведь через эти посты ты собрался пройти.

– Поэтому и доволен, – оскалился Альберт. – Вот будет видуха у этой жопы, когда он обнаружит открытым свой сейф, а в нем…

Альберт был уверен в себе. И не желал даже думать о том, что что-то может пойти не так, как ему представляется.

– Что нам сегодня еще нужно сделать? – скосил я на него глаза.

– Нужно еще поесть, – он погладил свой живот и вопросительно посмотрел на меня. – А потом поедем ко мне. Подведем итог.

4

На этот раз я затащил его в относительно дешевую кафешку – нечего баловать проглота. Но Альберт и тому был рад. И набросился на заказанную мною еду с не меньшей жадностью, чем в ресторане. И я понял, что для него качество еды было не главным. Важно, чтобы еды было как можно больше.

После кафешки мы отправились к нему домой. Войдя в квартиру, Альберт сразу побрел к столу и склонился над листом ватмана.

– Иди сюда, – позвал он меня.

Я уселся на краешек стола так, чтобы не задеть ватман с чертежом.

– Ты зрительно уже представляешь, что к чему, – Альберт кивнул на чертеж. – Мы идем вот так…

И он показал, как мы будем двигаться – от ворот пропускного пункта до здания с крышей, покрытой металлочерепицей.

– Главное – второй этаж, – повторил он, хотя я мог бы поспорить. – Обычно в коридоре второго этажа сидит охранник. Но… Вполне возможно, будет и больше. Ты сам говорил, что может что-то измениться. Но я не думаю, что их будет больше двух. В то время, когда пойдем мы, – не должно быть больше. И я даже сказал бы, что вряд ли что изменится, то есть будет один. Но не он страшен… – Альберт подмигнул мне и ткнул пальцем в очередную точку на чертеже. – Вот здесь, в коридоре, установлена видеокамера, в обзор которой попадает весь коридор.

– А где мониторы располагаются? – поинтересовался я.

– На первом этаже. В комнате службы охраны. Там их штаб. Охраны то есть.

– Я понял. И как ты собираешься разобраться с этой видеокамерой?

– Сначала разберемся с тем, кто будет на втором этаже, – начал Альберт.

И я его тут же перебил:

– Замочить, что ли, хочешь?

– Никаких «мочить», – Альберта так и передернуло. – Все будет по-другому. Я ведь уже говорил. Я кое-что заказал. Так вот… Сначала разбираемся с этим человеком, затем с видеокамерой, а потом… А потом я отключу инфракрасные лучи, которые пронизывают вот этот участок.

И он ткнул пальцем в очередную точку, подводя итог.

– И как ты будешь разбираться? – насторожился я, уже довольно узнав этого деятеля.

– Доверься мне, – надул щеки Альберт. – Главное: что я буду тебе говорить – делай все четко и беспрекословно.

– А нельзя точней? – поинтересовался я.

Альберт говорить о частностях наотрез отказывался.

Ладно. В конце концов, как говорила Алина, в любой момент, если почувствую неладное, я могу свернуть всю затею. Сослаться на нее или на управляющего, даже связаться с ними… Только бы вовремя почувствовать это самое неладное.

Я решил, что паниковать рано и следует посмотреть, что этот умник еще напридумывал.

– Вот таким образом, таким вот образом, – сладко пропел он и лениво потянулся. – На сегодня все.

– А что? – нахмурился я. – Еще и завтра что-то будет?

– Кое-что нужно будет сделать и завтра. Совсем немного. Но, – он посмотрел на меня заискивающе. – Придется тебе лишиться баксов двухсот.

– Всего-то, – недобро протянул я.

– Но это нужно! – вспыхнул тут же Альберт. – Это нужно для дела. Мы ведь вместе?

Он просительно смотрел на меня. Что ж. Отказываться было уже поздно.

– Мы вместе.

– Вот, – довольно подчеркнул он и тут же расслабился.

– Когда ты собираешься осуществить затею? – тут же взял я быка за рога.

– Завтра мы завершим подготовку. Ну и… – на этом многообещающем «и» он замолчал.

– Конкретнее.

– А конкретнее не получится. Это же не яичницу поджарить.

Ох какие мы умные! Вот возьму сейчас твою башку и ею об стол как трахну, тогда посмотрим, как ты запоешь. Потом я увидел прищуренные глазенки этого придурка и подумал, что он мне такого наболтает…

– Слышь, – он даже попытался дотронуться до моего колена, но я моментально отодвинул ногу. – Может, девок вызовем? Квартирка свободна. Комнаты-то две.

– Ну уж нет, – отрезал я. – Обойдешься.

Альберт поджал губы:

– Я ведь хочу как лучше.

– Я тоже. Подхватишь триппер, все дело завалишь.

Мне стало в этой квартире невыносимо тошно.

– Если на сегодня все, то я, пожалуй, поеду домой, – подвел я черту.

Я двинулся к выходу. По пути задел стопку книг, и та рассыпалась по полу. Альберт отшвырнул книги ногой в сторону, освобождая себе путь. Что и говорить, библиофилом он не был.

Я уже был у дверей, когда Альберт напомнил:

– Завтра у меня.

Голос у него был твердый; дескать, не придешь – и больше меня не увидишь. Быстро же он меняется. Как хамелеон, однако.

– Скажем, в одиннадцать. Нормально?

Было нормально, и я кивнул.

5

Я поставил машину на стоянке, по дороге домой зашел в магазин и купил бутылку вина. Это мне сейчас было необходимо.

Дома я первым делом залез под душ. Было такое ощущение, что я где-то здорово вымазался. Странное ощущение. После душа я облачился в халат, взял бутылку, бокал, штопор и забрался с ногами на диван.

После первого бокала я наконец почувствовал облегчение. А после второго… я понял, что проведенный с этим Альбертом день меня изрядно вымотал.

Я собирался проанализировать сегодняшние похождения, но мой взгляд наткнулся на справочник, который лежал на журнальном столике, и я припомнил, для чего он мне был нужен.

Накануне я вычислял, откуда мог вернуться перед своей гибелью брат Алины, и решил, что этот вопрос пора закрыть. А посему я засел за телефон и принялся названивать на два вокзала: Ленинградский и Курский. И дежурный первого вокзала, и дежурный другого потребовали объяснить, для чего это мне вдруг понадобилось знать о поездах, которые приходят в определенный промежуток времени. Я довольно грубо заявил, что работаю в уголовном розыске и разыскиваю банду, времени нет, а посему звоню прямо дежурному. Мое заявление подействовало, и информацию мне выдали. Информация мне понравилась.

На Ленинградский вокзал в нужный мне отрезок времени ни один поезд не приходил. Справочник мой, как мне поведали, малость устарел. А на Курский… Был один. Поезд приходил ежедневно и прибывал из Курска.

Что ж, если мои выкладки верны, то Геннадий приехал из Курска, а значит, его следы надлежало искать в этом городе.

Это можно было сделать, если бы не мое обещание заняться Альбертом и посмотреть, каким образом он собирался проникнуть в офис «Кедра». Я считал, что это много времени не займет, но… уже один день прошел. Завтра этот умник тоже собирался чем-то заняться. Послезавтра… На послезавтра он свои планы еще не озвучивал.

Я вернулся к бутылке и быстро ее докончил. Потом закрыл глаза… Перед внутренним взором неожиданно возникла Алина. И была она в передничке и косынке. Это видение было настолько приятным, что я не стал его отгонять. Мне стало хорошо. С этим я и уснул. Даже не заметив, когда это произошло.

6

Наступивший день не был таким бурным, как предыдущий.

Как оказалось, нужно было сделать лишь одно. О чем мне и сообщил Альберт, когда я переступил порог его дома в одиннадцать часов дня.

– Деньги принес? – поинтересовался Альберт.

– Угу, – пробурчал я. – И зачем они тебе?

– Пойдем покупать костюмы.

– Чего? – насупился я, посчитав в первый момент, что этот придурок выдал очередную свою залепуху, но не тут-то было.

– Нам нужны костюмы. Хорошие. Мне и тебе… В этом на дело идти никак, – он скептически оглядел себя, потом меня. – Твой прикид тоже не пойдет. Только костюм.

– У меня есть костюм, – скрежетнул я зубами. – У меня есть отличный английский костюм. И я не собираюсь сорить «бабками».

– Ну, это хорошо, – пошел на попятную Альберт, откашлялся и виновато заявил: – Но у меня нет. Ни английского, ни вообще какого-нибудь.

– А не жирно ли тебе за двести баксов? – прищурился я.

– Можно подешевле. Я имел в виду два костюма, говоря о двухстах баксах. Но костюм должен быть хороший, – он укоризненно добавил: – Не нужно скупиться на мелочах.

Ах ты, урода кусок! Экономить, вишь ты, не надо. Мои денежки-то. Однако тут я подумал, что все равно управляющий фирмой, по словам Алины, готов раскошелиться. Вот расходы за костюм я на управляющего и повешу.

– Ладно, пошли, – согласился я.

– И поесть бы чего, – добавил Альберт.

Если так пойдет и дальше, то я на одних завтраках, обедах и ужинах для этого обжоры разорюсь.

Я опять завел его в кафе. И удивился: сколько может влезть в этого щупленького мужика?

Забавное началось, когда я с этим умником зашел в супермаркет. Продавщица, смазливая девчонка, в юбочке, едва прикрывавшей попку, зазывно улыбнулась мне, однако, заметив вошедшего следом за мной Альберта, тут же изменилась в лице – улыбка у нее застыла, глаза вытаращились, и она уставилась на меня, словно просила о помощи. Я помог. Сказал, что этот приятель со мной.

Больше она мне не улыбалась. Реакция у этой фифочки была аналогичная реакции официантки в ресторане. Я не стал пускаться в объяснения, а коротко бросил, что для этого субъекта, указав пальцем на Альберта, следует подобрать костюм.

– И рубашку с галстуком, – как ни в чем не бывало добавил Альберт, после чего был награжден мною уничтожающим взглядом.

Из супермаркета мы вышли где-то через час. Этот гаденыш еще и перебирал, пока одежда не пришлась ему по душе.

На улице Альберт довольно щурился в лучах солнца и благодушно смотрел на людей, которые проходили мимо. Он был в новом костюме, рубашке, при галстуке, в новых ботинках. Пришлось купить и ботинки. Несмотря на то что было жарко, пиджак он не стал снимать.

– Удержу потом из твоей доли по двойному тарифу, – выдал я.

– Это еще почему? – враз потух Альберт.

Он требовал от меня разъяснений. И я ему разъяснил:

– За услуги. То есть за то, что я с тобой хожу, как с малым ребенком.

Он подумал и махнул рукой:

– Ну и хрен с ним. Можешь вычитать.

– Дальше что? – я хотел поскорее покончить с подготовкой и приступить к главному.

– А на сегодня все, – заулыбался Альберт. – Завтра приезжай ко мне в семь утра. И не опаздывай. Будь в своем костюме.

– И мы уже двинемся в «Кедр»? – предположил я.

– Не так скоро, – осадил он меня. – Все узнаешь в свое время.

Вот сволочь! Открываться до конца он не собирался.

Я направился к машине.

– Домой топать придется на своих двоих. Но, – я остановился и посмотрел на Альберта, – зато в каком прикиде!

Альберт мою шутку не оценил.

Уже выруливая на проезжую часть, я подумал, а не сбежит ли этот гад, заполучив костюмчик, рубашку и ботинки. Затем сообразил, что, если он сбежит, вопрос проникновения на фирму будет закрыт, я все равно свое дело сделаю и заслужу «благодарность» от управляющего.

В следующий миг я подумал об Алине. И рассудил, что лучше бы ей плюнуть на фирму. Одной смерти брата ей достаточно. Нечего еще и другое взваливать на себя.

Мысли об Алине меня не покинули и дома.

7

Едва я устроился в кресле, как у меня перед глазами в который уж раз возник образ Алины. И она вновь была в передничке и косынке. А вместе с образом пришло нечто другое. Я вспомнил кое-что, о чем она мне говорила, когда я впервые ее увидел.

Показалось, что у меня есть веское основание ее навестить.

Хотя сделать это мне уже хотелось и без всяких оснований.

Глава вторая

1

Могло показаться, что ничего не изменилось. Что и не было этих трех дней, которые она провела без сына. Алина стояла у окна и смотрела, как во дворе, на качелях, раскачивается Алексей. В руках она держала чашку с уже остывшим чаем, и это тоже было из той привычной жизни.

Но это могло казаться человеку со стороны. Последние три дня слишком много привнесли в ее жизнь.

Алина была в длинном черном платье, надетом еще вчера на похороны Геннадия. Вымоталась больше, чем когда провожала в последний путь мужа. Тогда ей помогли сослуживцы. Хоронить брата не помог никто. Тем не менее она все сделала так, как хотела, пусть ей и стоило это немалых усилий. Она похоронила Геннадия на том же кладбище, где покоился ее супруг. Теперь можно было приходить туда и «разговаривать» сразу с двумя родными ей людьми. «Осталось еще только застолбить участок для себя», – горько усмехнулась она.

После похорон она вернулась на дачу, зажгла камин и помянула брата коньяком, подаренным Тишковым. В одиночестве. Выпила с полбутылки.

На следующее утро проснулась жива-здорова, а значит, насчет коньяка Тишкова она зря городила небылицы.

В этом платье она провожала в последний путь своего мужа. Так вышло, что в нем она проводила в тот же путь и другого своего близкого человека…

Ближе к обеду к ней зашел Тишков. Она его не ждала. И в первый момент подумала, что тот пришел за утятницей. Но об утятнице Тишков ни словом не обмолвился. Зато он напомнил ей о сыне:

– Сегодня они возвращаются. Наши дети.

Он старался на Алину не смотреть, словно боялся увидеть у нее в глазах прежнее недоверие.

– Я помню, – кивнула она.

– Вы хотели их сами забрать. То есть своего сына.

Он держал руки в карманах шортов.

– Я заберу, – твердо сказала Алина.

– Вы поедете на своей машине? – спросил он.

И она уже догадалась, куда Тишков клонит.

– Я поеду на своей машине.

– Мне можно с вами? А-то как-то неловко. – Он замялся, а затем закончил: – Будем цепочкой друг за другом ехать. Да и дети… Им наши разногласия вроде как ни к чему.

– Разногласия взрослых им на самом деле ни к чему, – согласилась она. – Я вас возьму, – после краткого раздумья ответила она.

– Через час нужно выезжать, – сказал он, выходя из дома.

Странная это была поездка. Он молчал. Она тоже. Будто они вообще не были знакомы.

На обратном пути было иначе. На заднем сиденье теперь сидели двое мальчишек, они наперебой рассказывали о своих приключениях в лагере. Ожил и Тишков. Он заулыбался и как ни в чем не бывало, словно между ним и Алиной ничего не произошло, вступил в разговор и даже пытался к нему подключить и ее.

Веселость у Алексея прошла, едва они остались вдвоем. Он без аппетита съел приготовленный Алиной ужин. Отвечал на ее вопросы как-то вяло, а в конце заявил:

– Знаешь, мама… Может, нам лучше уехать с дачи?

– Тебе тут надоело? – попыталась выяснить причину она. – Или ты вспоминаешь о том, что произошло с дядей?

– Я не забуду, что произошло с дядей, – опустил глаза Алексей и добавил: – Я хочу к друзьям, которые остались в городе.

Она посмотрела в глаза сыну и, кроме какой-то недетской тоски, ничего в них не увидела.

– Тебе невесело было в лагере? – она не хотела этому верить.

– В лагере было весело. Но здесь…

– Тут же есть с кем играть, – она вспомнила о сыне Тишкова.

– Ты знаешь, – задумчиво протянул Алексей. – Странный какой-то он.

– То есть? – насторожилась Алина.

– Злой. Я и не думал, что он может быть таким, но в лагере…

– Что в лагере?

– Он избил одного мальчишку – ни за что. И если бы не воспитательница…

Алина поежилась. И хотя Алексей замолчал, ей показалось, что тот хотел закончить явно не на мажорной ноте. «Если бы не воспитательница, Тишков-младший этого мальчишку просто бы убил». – вот как ей самой хотелось закончить за своего сына. Но она спросила о другом:

– Мальчик был из вашего лагеря?

– Нет. Он просто заблудился и забрел на нашу территорию. Всего-то.

– Всего-то, – повторила она, и ей на ум пришли слова Косарева. «Мальчишка. А интересная версия». О господи! Она сжала ладонями виски, чтобы не думать об этом, только от пришедшего на ум она уже не могла избавиться.

Алина обещала Алексею скорое возвращение на городскую квартиру. И тот, молча кивнув, вышел во двор.

А она занялась делом.

С этого дня она решила устроить настоящее наблюдение за соседями. Алина переместила подзорную трубу из одной комнаты в другую. Балкон слишком просматривался. И Тишков мог заметить, что она часто торчит на нем. Да еще с оптическим прибором. Подзорную трубу она установила в соседней комнате у окна, в самом углу, задернув штору.

Алина, подкрутив окуляр, поправила резкость.

Двор Тишковых из этой комнаты просматривался не хуже, чем с балкона. Правда, часть дома загораживали деревья, но вход в дом был виден, и Алине казалось, что это главное. Она могла видеть: кто входил в дом и кто из него выходил.

Она периодически поднималась на второй этаж и наблюдала за соседней дачей. Убеждалась, что особых изменений там нет. Сын Тишковых бегал по двору, а сами родители ничем примечательным не занимались – проводили время на свежем воздухе. Что они делали в доме, она, конечно, не могла видеть.

Изменения произошли, когда уже начало темнеть.

2

Он пришел, когда солнце закатилось за горизонт. Алина спускалась со второго этажа после очередного осмотра соседнего дачного участка. Еще находясь на ступеньках лестницы, увидела знакомый силуэт. И не обрадовалась.

– Ах вот вы где! – Земской повернулся к ней лицом. – Ваш сын, – он показал пальцем во двор, где находился Алексей, – сказал, что вы в доме. Я вошел… Извините, что без стука.

– Ничего, – пожала плечами она. – И что вас привело ко мне?

– Убийство. Убит еще один друг вашего брата. Какое-то прямо наваждение.

– Вам видней, что это, – Алина внимательно посмотрела на Земского. – Вы пришли меня арестовать?

– Честно говоря, я был бы не прочь, – нервно улыбнувшись, вздохнул Земской. – Да вот не получается.

– Сочувствую, – с нескрываемой иронией произнесла она.

– А вы, я вижу, нисколько не удивлены, – настороженно сказал Земской, проницательно глядя на нее.

– Я похоронила вчера своего брата. И я устала. Настолько, что сил на удивление у меня не осталось. Что еще?

– В общем, ничего, – с сожалением молвил капитан. – Время смерти последней жертвы мы установили. Вы в это время были в прокуратуре.

– Значит, я и тут имею алиби, – поняла Алина.

– Обалденный считает, что вас нужно оставить в покое.

– Но у вас другое мнение.

– У меня не другое. У меня собственное мнение. И вы мне, скажем так, не совсем нравитесь.

– Вы меня тоже не очень очаровали, однако на основании этого я ведь вас ни в чем не подозреваю.

– В моем доме никого не убивали, – хмыкнул Земской. – И орудие убийства обнаружено в бардачке вашей машины. От этого никуда не уйдешь.

– Вы уходить не будете, – уточнила Алина.

– Я не буду, – не стал спорить он. – Потому что я знаю одно – там, где женщина, добра не жди.

Алина нарочито внимательным взглядом посмотрела на Земского и склонила голову набок:

– Вам когда-то не повезло с женщиной? Я так понимаю, что именно из-за женщины на ваши погоны перестали сыпаться звезды.

По тому, как он сначала побледнел, а затем покрылся красными пятнами, Алина поняла, что попала в цель.

– Вот постановление, – скрипнув зубами, выдавил из себя Земской. – Вы можете снять печать с комнаты, где погиб ваш брат.

– Стоило ли ради этого сюда тащиться?

– У меня работа такая. Я тащусь куда угодно и когда угодно, если этого требует дело.

– А сейчас дело требовало этого?

– Возможно, – буркнул Земской. – Я по большей части хотел увидеть вас. И сказать…

Он запнулся, словно подыскивая слова. А она его не торопила.

– В общем, я разберусь в убийстве вашего брата и его друзей, – многозначительно заявил он и двинулся к выходу.

Земской не сразу ушел. Она увидела, как он свернул к гаражу, что-то там осмотрел и после этого, поигрывая прутиком в руке, направился к калитке.

Алина тяжело вздохнула. Она вспомнила, как встретила Земского в прокуратуре. И ей он тогда показался… более-менее выдержанным, что ли. Теперь она подумала, что жизнь может бить ох как сильно. И каждого по-своему.

Из-за Земского Алина несколько нарушила график наблюдения за соседями и теперь спешила исправить положение.

Глянув в трубу, она подметила некоторые изменения во дворе у Тишковых. Ни их сына, ни Людмилы во дворе не было видно. А Тишков-старший стоял на крыльце, задумчиво глядя на ворота.

Ей припомнилась та ночь, когда она видела выезжавшую с его двора машину. А затем – застывший темный силуэт.

Теперь Тишков вновь неподвижно стоял на крыльце. И Алине показалось, что он кого-то ждет. А значит, следовало поторопиться.

Она спустилась на кухню и покормила вернувшегося с улицы сына. Алексей, поев, пошел в свою комнату, на ходу поинтересовавшись, где дядин подарок – ружье. Она сказала, что не знает, и даже не стала напоминать ему, что не мешало бы перед сном почистить зубы. Некогда было заострять внимание на таких мелочах.

Закрыв за сыном дверь его комнаты, она быстро вернулась к подзорной трубе и прильнула к окуляру.

3

Тишков спустился с крыльца. И она вскоре поняла – почему.

По асфальтированной дорожке ему навстречу шел человек. Как он вошел через калитку, Алина не заметила и даже усомнилась, а через калитку ли вошел мужчина?

На середине дорожки они встретились и пожали друг другу руки. Алина пыталась рассмотреть лицо незнакомца, однако Тишков заслонил ей спиной обзор, будто чувствовал, что за ними наблюдают. Алина с досадой подумала, что на дворе быстро темнеет и наблюдать становится все труднее.

Двое о чем-то говорили, и спина Тишкова по-прежнему заслоняла гостя. Через несколько минут они зашагали к дому.

Тишков открыл дверь дома, пропустил гостя, затем вошел сам. Она успела разглядеть только профиль незнакомца.

Алина раздосадованно вздохнула и еще некоторое время продолжала вести наблюдение. Изменений на территории дачи больше не было. Что-то происходило в доме. И Алина поняла, что ей пора приступать к более активным действиям.

Почему-то она решила, что гость – тот же человек, с которым Тишковы рассматривали чертеж. Правда, теперь они вряд ли будут держаться открыто. Послушать разговор Тишковых и гостя Алине показалось не лишним.

Посему она зашла к себе в комнату и переоделась в более практичную одежду – джинсы и спортивную майку. Затем вернулась к подзорной трубе и оглядела двор Тишковых еще раз. Там было безлюдно.

«Ладненько», – подбодрила она себя и прежде, чем покинуть дом, сунула за пояс джинсов пистолет. Ощущение холода металла пришлось ей по душе.

4

Алина юркнула за деревья и, пробираясь между ними, двинулась к забору, через который затем и перемахнула на соседний участок.

В доме Тишковых свет горел как на первом, так и на втором этажах. Пригнувшись, чтобы ее не увидели из окна, Алина короткими перебежками достигла стены дома и на несколько минут затаилась, прижимаясь к ней спиной. Затем, продолжая прижиматься к стене, двинулась к ближайшему окну, в котором горел свет.

Достигнув окна, сначала прислушалась. О чем говорили, было не разобрать. Однако голос Тишкова она узнала и вполне логично предположила, что хозяин дачи разговаривает как раз с тем человеком, которого он и ждал. Женский голос до Алины не доносился, и она решила, что Людмилу либо отправили подальше от мужской компании, либо та сидит молча. Поскольку в тот злополучный вечер чертеж смотрели все трое, Алина посчитала, что верно второе предположение. Людмила просто отмалчивается.

В какой-то из моментов Алина осторожно, одним глазом посмотрела в окно. Она готовилась тут же отпрянуть, но этого не потребовалось… Все, что она увидела, – это опять же спина Тишкова.

Посему она решила сменить диспозицию.

Алина пригнулась и, прошмыгнув под окном, переместилась к другому его краю. И уже отсюда осторожно заглянула в комнату.

Можно было подумать, что ей просто не везет. Люди встали из-за стола и пошли к выходу. Она опять увидела спину Тишкова, затем спину Людмилы и наконец часть спины незнакомца.

«Ну ладно! Сейчас мы во всем разберемся».

Она вытащила пистолет и, ощутив его тяжесть в руке, почувствовала себя готовой к любым неприятностям.

Однако к тому, что произошло дальше, она оказалась не готова.

Алина ждала, что вот-вот откроется дверь, и на крыльце покажется вся троица, которую она собиралась остановить с помощью оружия, прижать к стене и потребовать незамедлительно ответить на все имеющиеся у нее вопросы. Она была готова даже пальнуть для пущей убедительности… в землю, рядом с чьей-нибудь ногой, чтобы господа были более сговорчивы и не строили из себя ни в чем не повинных агнцев, на которых покусилась необузданная баба.

Дверь скрипнула. Но не та, что вела к калитке. Скрипнула дверь, которая… была с другой стороны дома. И через нее выходили все трое.

– Ах сволота! – едва не плача, прошептала обманутая в своих ожиданиях Алина и бросилась за угол дома.

Пока она обогнула дом, прошло время, достаточное для того, чтобы она поставила крест на своих планах.

Тишковы стояли у открытой двери. Свет струился изнутри дома и освещал их фигуры. Они стояли, обнявшись, и смотрели куда-то вдаль. Словно парочка влюбленных, вышедшая на свежий воздух подивиться на звезды.

Третьего человека не было. Однако Алина успела заметить мелькнувшую между деревьями спину и не стала отвлекаться на Тишковых, а бросилась сама к деревьям, в надежде догнать уходящего – неопровержимое доказательство присутствия в доме Тишковых постороннего.

Сумерки уже сгустились в темноту, и разобрать, что впереди, было все труднее. Алина бежала, натыкаясь на деревья. И в какой-то момент она перестала понимать, куда бежит. Никакого человека впереди не было видно. Только темные стволы деревьев да… Точно – забор. Она уткнулась в забор, чертыхнулась и, не зная теперь, в какую сторону бежать, интуитивно двинулась вправо. Под ногами что-то хрустнуло, она не удержалась и упала, стукнувшись головой о что-то твердое.

Перед глазами поплыли круги, Алина застонала, закрыла глаза, и на миг ей показалось, что она проваливается в бездонную черную пучину.

Через какое-то время круги перед глазами перестали плясать, однако боль в голове не прошла.

– Надо же так долбануться, – проворчала Алина, поднялась на ноги и огляделась.

Тут она поняла, что бежать нет смысла. В темноте вырисовывалось светлое пятно. Это была открытая дверь дома Тишковых. И она пошла на свет.

В дверном проеме стоял один Тишков. Его супруга уже успела уйти в дом.

– А-а, – облегченно расслабляя плечи, воскликнул Тишков, – это вы! А я гадаю, кто через кусты ломится.

Его взгляд в этот момент остановился на оружии, которое держала Алина, и глаза вмиг померкли.

– А вы… охотились, что ли? – он кивнул на пистолет.

– Охотилась, – у Алины болела голова.

– И на кого, если не секрет? – укоризненно покачал головой Тишков.

– На очень крупного зверя.

– У нас такие водятся? – изумился Тишков.

– Водятся. И конкретно – в вашей усадьбе.

Она подняла оружие, как бы указывая, что сейчас этого самого зверя подстрелит.

Тишков поежился и сделал шаг назад.

– Вы это… – щека у Тишкова дернулась. – У вас на голове кровь.

– Не ваше дело. Что, будем и дальше строить из себя простачка?

– А кто строит? – не понял Тишков, прислоняясь к косяку.

– Вот вы и строите. Вы и ваша жена. Будете опять говорить, что у вас никого не было?

Тишков поджал губы и ничего не ответил. По крайней мере в помешательстве ее уже никто не подозревал.

– Я хочу знать, кто у вас был. В прошлый раз вы меня уверяли, что я ошиблась. Затем ваша жена приходила и пела ту же песню…

– Моя жена? – удивился он. – Она приходила?

– Кто только что от вас ушел?

– А никто, – неожиданно резко и твердо заявил Тишков; лицо у него вдруг сделалось жестким и властным. Создалось впечатление, что на оружие ему наплевать. – Никто. И большего вы от меня не добьетесь. Можете махать своей «пушкой» сколь угодно.

Алина закусила губу. Она никак не ожидала от Тишкова такого отпора. Он все время пытался оставаться с ней в дружеских отношениях. А вот теперь… либо ему это надоело, либо стало безразлично.

– Жаль, – продолжил Тишков, – что именно вы оказались нашей соседкой. Но ничего тут уж не поделаешь. Так что мой вам совет: оставьте нас в покое.

– Вот уж нет, – прошипела змеей она.

– У вас на меня ничего нет. Вы можете болтать кому угодно и что угодно. Единственное, что вы можете, – это раскрыть мое настоящее имя. Но я не считаю это большим преступлением. Хотя неприятности мне это, конечно, доставит. Но не думаю, что особые. Я переживу. А вот другое… – он злорадно хмыкнул, как бы показывая, что она должна понимать, о чем он говорит. – А другое – это просто ваши домыслы. И ничего более.

– Домыслы? – она коршуном бросилась на него, но под твердым взглядом Тишкова остановилась; рука Алины нервно задрожала, а палец так и гладил спусковой крючок.

– У вас оружие на предохранителе, – ехидно усмехнулся Тишков.

Она посмотрела на пистолет и едва не заскрежетала зубами. Выглядела она совсем глупо.

– И если вы выстрелите, – усмешка не сходила с лица Тишкова, – боюсь, это не улучшит ваше положение. У вас ведь не все в порядке с психикой? В этом никто уже не усомнится.

Как же ей хотелось сейчас со всего маху врезать пяткой в эту ухмыляющуюся рожу. Но она постаралась взять себя в руки.

– Ладно, – выдохнула она. – Пусть домыслы. Но я не психопатка. И я знаю, что у вас кое-что на уме.

– Кое-что? У всех что-то имеется на уме, – вздохнул устало Тишков.

– Но с вами особый разговор. Так вот… С этой минуты я вас в покое не оставлю. Я буду за вами неусыпно наблюдать. И в следующий раз хорошенько прижму к стенке. Обещаю.

Тишков пожал плечами, как бы говоря, что не имеет ничего против. Затем взялся за ручку двери:

– Мне жаль, что все так получилось. И что рядом с нашим домом оказался ваш. Я и вправду хотел бы, чтобы у нас с вами завязалась дружба. До некоторого времени хотел. Теперь я понимаю, что это невозможно. Жаль.

Он кивнул и закрыл дверь изнутри.

Алина в ярости топнула ногой.

Болела рана на голове, хотелось реванша. И непонятно было, от чего ей больней.

Она собиралась следить за ним неусыпно. Но понимала, что бросила это в порыве ярости. Она не представляла, как сможет следить за домом соседей сутки напролет. Но то, что она от Тишкова не отстанет, – это уж точно.

Она обязательно выведет Тишкова на чистую воду. С этой мыслью она двинулась домой – тем же путем, каким сюда пришла, – через забор, петляя между деревьями.

Когда она наконец добрела до своего дома и вошла внутрь, растрепанная, с разбитой головой, выпачканная в земле, то обнаружила, что за время ее отсутствия в доме произошли изменения.

В гостиной ее ожидали. И первое, что она подумала, было: хорошо же она, наверное, выглядит со стороны. Обхохочешься.

Но гостю было не до смеха.

5

Майор Довлатов держал данное Косареву слово. Он сказал, что присмотрит за Алиной. И он за ней присматривал. Хотя – это сказать было просто. А вот сделать…

Алина жила в дачном поселке, и за ней следовало наблюдать так, чтобы она этого не заметила. Довлатов знал нрав своей бывшей коллеги. И понимал, что она будет не в восторге, если откроется, что за ней наблюдают, пусть и с добрыми намерениями. Обиды с ее стороны тогда не миновать.

Сидеть в машине и наблюдать за домом Алины было весьма проблематично. Машин на поселковой улице почти не было, в основном их загоняли в гаражи, а если кто и оставлял возле дома – то ненадолго. Поэтому машина точно привлекла бы внимание, в силу чего не подходила.

Впрочем, Довлатову повезло.

Через улицу, едва не напротив дома Алины, жила одинокая старушка, которая согласилась сдать Довлатову второй этаж на несколько дней. Оттуда можно было без помех наблюдать за дачей Алины. Что Довлатов и делал – попеременно с доверенным человеком, который служил у него в отряде.

Коллегу звали Федор. Он, как и Довлатов, знал мужа Алины. А потому сразу же согласился на предложение майора присмотреть за ней, даже особо не вникая в причины.

Сейчас на втором этаже дежурил именно Федор. Он просматривал двор Алины в бинокль, снабженный прибором ночного видения, а потому вполне мог видеть, что там творится.

Майор Довлатов приехал его сменить.

– Как там? – спросил Довлатов, поднявшись на второй этаж.

– Все спокойно, – Федор протянул ему бинокль.

Довлатов поднес бинокль к глазам, долго водил им из стороны в сторону, а затем кивнул.

– Можешь отправляться домой, – разрешил он после непродолжительного раздумья.

– Есть новости? – поинтересовался Федор, не торопясь покинуть наблюдательный пункт. – Насчет ее соседей. Этих Тишковых.

За домом Тишковых Довлатов тоже посчитал нужным присматривать. Федор был в курсе.

– Он и она действительно работают в фирме, производящей мебель.

– Работают или числятся?

– Я заезжал на фирму, – вздохнул Довлатов. – Никого из руководства не застал. А те, кто был, подтвердили, что Тишковы там работают, но бывают на производстве редко. Потому как их работа связана с разъездами. Они «толкают» продукцию.

– У них свободный график, – понял Федор. – Раз в пять лет «толкнул», остальное время можно числиться.

– Если навара хватает на пять лет, – с сомнением заметил Довлатов. – Думаю, напрягаться приходится чаще. Это работа. Мы вот с тобой сидим на втором этаже и смотрим за людьми. Это наша работа. Хватит рассуждать, дуй отдыхать.

– Ну пока, командир. Если что – я буду дома. Хоть среди ночи вызывай.

Довлатов числился в отряде замом. Но их командир шел на повышение, и место уже предназначалось Довлатову. А посему обращение «командир» он воспринимал как должное.

Минут через десять после ухода Федора Довлатов увидел Алину во дворе дома. Только как-то настораживающе она себя вела. Вдруг юркнула за деревья, на некоторое время исчезла из поля видимости, а когда объявилась, то уже была возле дома Тишковых.

«Ах ты, плутовка!» – по-отечески подумал Довлатов.

Он довольно быстро понял: Алина пытается подслушать, о чем говорят в соседнем доме.

Не прошло и нескольких минут, она почему-то побежала за дом. И Довлатов не мог понять причину.

Первой мыслью было проверить, что она там мудрит. В конце концов, он должен был присматривать за ней. Но тут он увидел машину, которая остановилась возле дома Алины.

Кажется, гости. Он решил узнать, кто это прибыл, и посему остался на месте. Заметив выходящего из машины человека, Довлатов укрепился в мысли, что нужно понаблюдать.

Он еще раз навел бинокль на усадьбу Тишковых и увидел профиль Алины. Она была едва видна из-за угла дома Тишковых. Довлатов понял, что она с кем-то разговаривает. Поговорив недолго, она двинулась в обратный путь, скрываясь за деревьями.

Человек, который приехал на машине, уже вошел в дом. Алина возвращалась. Смысла спускаться Довлатов не видел.

Он уселся в кресло и устало вздохнул: что ни говори, а вторая смена за сутки, но делать нечего.

Он поднес бинокль к глазам и направил его на дом Алины.

Глава третья Косарев

1

– Н-да… Вид, прямо скажем, неважнецкий.

Я смотрел на Алину и не знал, что делать. То ли удивляться, то ли смеяться. Алина. Красавица… Взлохмаченные волосы, слипшиеся с одной стороны от крови; выпачканные джинсы и майка; на правой щеке – слегка подсохшая грязь; взгляд злой, не сулящий ничего хорошего. Торчащая из-за пояса рукоять пистолета усиливала впечатление.

Однако я знал, какие проблемы беспокоили эту женщину, и поэтому смеяться расхотелось. Удивляться тоже. А чего мне хотелось, так это ясности.

– Такое ощущение, что ты только что с маневров, – предположил я.

Она не стала отказываться.

– Что-то вроде того, – она расслабилась.

Мне показалось, ей стало неловко за свой вид. Она смущенно потупилась.

Я опять обратил внимание на кровь.

– А ну-ка, – протянул я, подступая к хозяйке дома, и, несмотря на ее сопротивление, стал осматривать рану.

И почувствовал, что во мне рождается некое новое чувство. Где-то под ложечкой защемило, словно меня укололи, притом не единожды.

– Что? Я тебе такой не нравлюсь? – она отстранилась от меня.

– В передничке и косынке ты была гораздо лучше, – припомнил я и тяжело вздохнул. – Теперь не знаю, что и делать. Либо наказывать твоих обидчиков, либо обрабатывать рану. Что важней – убей, не пойму.

– Никаких обидчиков, – отрезала Алина.

– Значит, ты сама скальпировала себя, – смекнул я.

– Можно считать, что и так, – вымученно улыбнулась Алина. – Я упала. И вот…

– Ладно, – перебил я. – Потом расскажешь. Где аптечка?

Она кивнула в сторону секции.

– Только обрабатывать рану будем на втором этаже.

– Это еще почему? – не понял я.

– Потому что хочу кое за кем присматривать, – и она решительно двинулась к лестнице. – Кстати… ты давно приехал?

– Только что. Дверь была открыта, если ты намекаешь на мое несанкционированное проникновение в твое жилище.

– Я знаю, что дверь была открыта. Я ее не закрывала. У меня спит сын. И… И я тебе рада.

Последнее она сказала, повернувшись ко мне спиной. И я не мог понять по ее голосу, искренне ли она говорит.

– Вода на улице? – успел спросить я, прежде чем она исчезла из виду.

– На кухне, – раздалось уже сверху.

Я пошел на кухню, налил воды в глубокий тазик, перекинул через плечо полотенце и вышел в гостиную. Взял аптечку, бинт. Подхватил тазик и поднялся вслед за Алиной.

На втором этаже было темно, и я не мог понять, в какой комнате находится Алина.

– Эй, – негромко позвал я, помня, что где-то спит ее сын.

– Я здесь, – послышался шепот из дальней комнаты.

Я пошел на голос, открыл дверь и увидел возле окна силуэт Алины. Проворчал:

– Без света нам никак.

– Не включай, – одернула она меня.

– Я сейчас грохнусь тут с тазиком, – предупредил я, уже начиная раздражаться.

– Поставь его у входа на пол, – невозмутимо посоветовала Алина, что-то высматривая через окно.

Я поставил тазик на пол, затем нащупал выключатель и включил свет.

– Я же тебе сказала, – сверкнула глазами Алина, отскакивая от окна, словно увидела в нем привидение.

Я заметил подзорную трубу и усмехнулся – тоже звездочет выискался. Но вслух сказал:

– По моему разумению, раны в темноте не обрабатывают. Так что ты извини, но придется прервать твое занятие. – Я перенес тазик на столик и властно сказал: – Иди сюда и садись.

Алина явно злилась, но все же послушно подошла.

– Снимай майку, – продолжал отдавать распоряжения я.

Она взялась было за подол майки, но, спохватившись, опустила руки и, сильно покраснев, выдохнула:

– Еще чего?!

И я понял, что под майкой у нее ничего не надето.

– Извини, – пробормотал я. – Ладно, садись в майке. Все равно придется переодеваться.

Намочив полотенце, я стал смывать с волос Алины запекшуюся кровь и грязь. Она пыталась возразить, что сделает все сама, но я предельно жестким тоном пресек ее предложение и лично обработал рану. Сначала водой, потом перекисью водорода, затем йодом… Алина ойкала в отдельные моменты, когда йод попадал в рану, даже пыталась ругнуться, но, в общем, пытку перенесла стойко.

– Жить будешь, – подвел я черту. – Теперь осталось смыть грязь с рук и… с груди.

Она взглянула на меня:

– Ты не увлекся, случаем?

– Разве? – удивился я.

– Разве, – передразнила она меня. – Тут я сама управлюсь. Помощники не требуются.

Я недовольно опустил полотенце рядом с тазиком. Вот так всегда: на самом интересном…

– Тебе переодеться нужно, – зашел я с другой стороны. – Чистая одежда где у тебя?

– Она у меня здесь, – Алина поднялась с кресла. – Ты никак собрался еще и переодевать меня?

– Если хорошо попросишь.

– А ну-ка бери подзорную трубу, – теперь уже отдавала приказы Алина. – Иди в соседнюю комнату. Там балкон. Но на него не выходи. Через окно будешь смотреть.

– Куда смотреть? – в недоумении спросил я, чувствуя, что выгляжу дурак дураком.

– Будешь наблюдать за домом моего соседа. Пока я не переоденусь. – И она подогнала меня: – Давай, давай. Нельзя упускать время.

– Упускать? Может, ты все же объяснишь?

– Переоденусь, приду к тебе и объясню.

Я подхватил подзорную трубу и направился в означенную комнату, там пристроил трубу у окна и навел ее на объект. Тут я вспомнил, что приехал к Алине не просто так. Что у меня имелись к ней кое-какие вопросы, и я желал их прояснить. Впрочем, после того, как она предстала предо мной таким пугалом, вопросов значительно прибавилось.

Алина вошла в комнату минут через десять. Свет я не зажигал. И лишь когда хозяйка дома подошла ко мне поближе, понял, что она в халате.

Она придвинула мне кресло, затем себе и пояснила:

– Так, я думаю, будет лучше.

После чего отняла у меня подзорную трубу и посмотрела на дом соседей.

Я решил наконец попытаться внести ясность:

– Ну и что у тебя произошло?

Алина рассказала все, что с ней приключилось.

– Любопытно, – я уже по-новому вглядывался в чернеющий невдалеке силуэт дачи Тишковых. – И какие ты сделала выводы?

– Очень плохие, – покачала головой она. – Я их подозреваю.

– Думаешь, они нацелились на фирму, в которой ты работаешь?

– Думаю. И ты сам говорил, что мальчишка – это интересно. А у них есть мальчишка.

– Только из-за этого? У многих есть мальчишки.

– Но у них еще есть чертеж фирмы и фотография.

– У них были чертеж и фотография, – уточнил я. – Вряд ли сейчас у них это есть. Во всяком случае – дома. После твоих похождений…

– Я знаю, – раздраженно выпалила она. – Лучше было бы, если бы я эти вещички прихватила с собой. Но я ведь тогда не была так уверена…

– А сейчас?

Она задумалась и отвечать не торопилась.

– Ты ведь согласилась с тем, что здание твоей фирмы отнюдь не шедевр ахритектуры. Может, это был чертеж похожего сооружения?

– Теперь-то, конечно, ничего не докажешь, – хмуро бросила она. – Поэтому я и собираюсь не упускать Тишкова из вида.

– Мне все ясно.

– Он мне угрожал, – вдруг добавила Алина.

– Что, открыто? Ты вроде бы сама упала, – с сомнением проговорил я.

– Упала я сама. И угрожал он не открыто. Но я же не дура. Я разве не могу скрытой угрозы почувствовать? И почему он кого-то выпустил через черный ход?

– Твой сосед странный, – согласился я. – Но то, что он странный, еще не означает, что он желает зла тебе или твоей фирме. Доказательств маловато…

– А не слишком ли много совпадений? – не унималась Алина. – Я не верю в такое количество совпадений. А ты?

– Я же сказал, что твой сосед настораживает. Но что-то говорить с уверенностью…

– Я его подловлю, – неожиданно заявила Алина.

А я тяжело вздохнул. Карты все были раскрыты, и нужно было быть глупцом, чтобы лезть на рожон. Вряд ли сосед был глупцом. Поэтому я подумал, что Алина в чем-то все же не права. В чем – я пока не понимал.

Алина вновь прильнула к окуляру и, не отстраняясь от него, поинтересовалась:

– Кстати, когда ты говорил о мальчишке, что ты имел в виду конкретно?

Я почесал себе затылок:

– А ничего конкретного. Просто вдруг пришло в голову…

– Может, попробуешь сейчас определиться?

– Для чего?

– Мой сын вернулся из лагеря, – пояснила она. – И сказал, что сын Тишковых злобный малый.

– У меня иногда, знаешь ли, тоже злобы через край, – не мог не признаться я. – Кстати, я кое-что узнал о твоем брате.

Переход к другой теме ей не очень понравился. Она, мне показалось, даже несколько обиделась. Я на самом деле не хотел развивать эту тему. Пока не хотел. Потому что на неопределенности можно было заехать в такие дебри, что… Одно я знал наверняка: никакой убийца, вообще никакой преступник не будет показывать свои намерения. Если он только не чокнутый. Исходя из слов Алины, я не считал Тишкова чокнутым.

– И что ты узнал? – через некоторое время спросила она.

– Я узнал, куда он ездил.

– И что это дает?

– Пока не знаю. Но, думаю, в этот город нужно будет наведаться. И на месте все выяснить.

– Ты хочешь уехать? – она словно испугалась.

– Только после того, как выполню одно твое деликатное поручение, – напомнил я ей об Альберте.

– Ах да! – встрепенулась она. – Как там с этим замом? Может, хоть тут что-то прояснилось.

Последнее она произнесла с надеждой. Мне нечем было ее подкрепить.

– Пока ничего. Кроме того, что он меня достал своими заказами и своим придурковатым поведением. Лучше бы твой босс сам им занялся.

– Он отказывается проникнуть в офис? – удивилась она.

– Нет. Пока что он лишь исправно транжирит мои денежки. Завтра, кстати, я ранним утречком с ним опять встречаюсь.

– И что? – навострила она ушки.

– Откуда я знаю, – пожал я плечами. – Он молчит, зараза.

Я дотронулся рукой до ее волос и почувствовал, как она вздрогнула, словно от электрического тока.

– Рискуешь, – предупредила она, и мне показалось, что голос у нее стал глуше.

– Я только хотел проверить твою рану.

– Ну да, – ожила она, однако руку мою не отстранила. – Проверить… Ты лучше расскажи, что ты хочешь обнаружить в городе, в котором побывал Геннадий?

– Откуда я знаю? – честно признался я. – Хочу попытаться узнать, что он там делал и где останавливался. А уж потом будет видно. Только туда придется поехать. Кстати, ты не вспомнила о месте, куда Геннадий мог что-то положить? Месте, о котором знали бы только ты и он.

– Нет, не вспомнила. Но ты можешь зайти в комнату, в которой был убит Геннадий, и осмотреть ее.

– Уже можно?

– Уже можно. Земской приезжал. И дал «добро».

Она все еще была занята подзорной трубой.

Пришлось горестно вздохнуть и подняться с кресла. Комнату, в которой был убит Геннадий, мне показалось, стоило осмотреть. Хотя там и побывала уже уйма народу.

– И вот еще что, – остановила меня Алина, когда я уже был у двери. – Сейчас очень поздно…

– Я могу переночевать у тебя, – нашелся я. – И от тебя прямо поехать к Альберту.

– Нет, – резко ответила Алина. – Извини… Лучше поезжай домой.

– Ты меня гонишь?

– Нет. Я тебя прошу. А это разные вещи.

– Это разные вещи, – согласился я. – Но это не значит, что ты отказываешься приходить ко мне готовить обед и прибираться?

– Это не значит, – подтвердила она. – Ты подготовил крючок для передничка и косынки?

– И крючок, и все остальное будут тебя ждать, – пообещал я, выходя из комнаты.

2

Как и ожидал, ничего стоящего в комнате, где был убит Геннадий, я не обнаружил. Ничего такого, что могло бы пролить свет на его гибель.

Очерченный мелом контур тела, выдвинутые из стола ящики. Их содержимое лежало на поверхности стола и было тщательно осмотрено теми, кто опечатывал комнату.

Затем я увидел сумку – вещи из нее были разложены на кровати. Одежда, всякая дребедень – ментам это не показалось интересным. Мне, к слову сказать, тоже.

Походив по комнате, я вынужден был разочарованно вздохнуть и вернуться туда, где у окна по-прежнему сидела Алина.

– Ну и что там?

– А ничего, – раздосадованно махнул рукой я.

– Как и следовало ожидать. Если бы было что занятное, мне бы уже сказали. Земской не преминул бы. А кстати, – встрепенулась Алина, – ты там ружья не видел?

– Чего? – насторожился я; уж ружьишко милиция сочла бы интересной находкой.

Но Алина в следующий момент объяснила:

– Игрушечное ружье. Геннадий подарил его Алешке. Он не может его найти. Я подумала, что ружье осталось в комнате Геннадия.

Я поморщился:

– Детского ружья там нет.

– Значит, Алешка просто его куда-то забросил, – решила Алина.

– Наверное, – я подошел к ней.

– Что-то хочешь сказать? – насторожилась Алина.

– Вообще-то хочу. Я все же приехал кое-что у тебя выяснить.

– Ага. Ну и что ты хотел у меня выяснить?

– Ты пыталась понять, как мог оказаться на территории тех фирм тротил. Ты наведывалась к охраннику, оставшемуся в живых. И кое-что выяснила. Вернее, одну деталь.

– Это так, – вздохнула она, видно, возвращаясь в мыслях в те дни.

– Что это было? Я хочу знать.

– И в том и в другом случае управляющие знали, что их фирмы вот-вот взлетят на воздух.

– Твой босс тоже знает. Ему по телефону говорили о сроке – семь дней.

– Это не то, – отмахнулась Алина. – Те управляющие пытались предотвратить взрывы практически в момент их совершения.

– Значит, кто-то звонил им и говорил, что их фирма через секунду-другую взлетит на воздух?

– Вроде того.

– Точнее, пожалуйста.

– Я думала об этом. Но в результате пришла…

– К чему?

– А ни к чему, – расстроенно сообщила она. – К какой-то нелепице. Так что говорить нечего. Кроме того, что эти управляющие были поставлены в известность. Перед самым взрывом.

– Это может произойти и с «Кедром». Твоему боссу дали семь дней. Ну вот… Получается, что еще один звонок впереди.

– Если это, конечно, реальная угроза, – уточнила Алина.

– Естественно. Только вот не много сделаешь, получив за считаные секунды уведомление. Будешь сидеть в своем кабинете, и тут тебе – бац! Только и успеешь, что раскрыть рот.

– В том-то и дело, что они не сидели.

– Да какая разница! – не удержался я. – Сидели, лежали или развлекались с секретаршей. Что ты сделаешь за секунды? Когда тебе звонят, говорят – узнаешь? Мы тебе давали семь дней. Ты не послушался. Ну тогда – привет. Ты пытаешься что-то сообразить. Может, даже успеваешь крикнуть по селектору связи, и… И на самом деле – привет. По тому, что управляющие ничего не успевали сделать, вряд ли им давали время на обдумывание – секунды, ну – минута. Чтобы прочувствовали. Знакомо.

– Может, и так, – вздохнула Алина. – Именно поэтому я тебя и прошу насчет Альберта. Нужно знать все слабые места в своей фирме. Я считаю, их нет. Шеф считает, их нет. Но этот зам…

– Еще посмотрим, что он знает, – не без угрозы произнес я, и эта угроза относилась к Альберту, разумеется. – А твоему боссу на время лучше было бы прекратить деятельность.

– Прекратить? – удивилась Алина.

– Что тут такого! Пусть на месяц всех в отпуск отправит. Свое дело куда-нибудь перебросит. Я имею в виду – в другое место. На всякий случай. Может, этот звонок был от какого-то шутника. Но от греха подальше…

– Дело нельзя свернуть даже на день, – веско заявила Алина. – А переехать… Ты представляешь, сколько это займет времени? Да, может, кто-то только и ждет, чтобы мы начали суетиться и пороть ошибки.

– Все может быть. У нас нет никакой конкретики. Вот ведь какая петрушка.

– Да. Именно, что петрушка, – согласилась Алина и тут же спросила: – А этот Альберт, он не знакомил, случаем, тебя ни с каким мальчиком?

Она вернулась к прежней теме. Мальчишка… Это была перспективная идея. Если ее, конечно, правильно разработать. Но голова у меня отчего-то отказывалась ее разрабатывать.

Я оказался дураком. Просто круглым дураком. Конкретным дураком.

– Он не знакомил, но это еще не значит, что он не сделает этого, – ответил я.

И Алина промолчала. На самом деле: еще ничего не значит.

– Тебе пора, – через какое-то время проговорила она, вновь прильнув к своей подзорной трубе.

– Мне пора…

Ничего, как мне показалось, я не узнал. Кроме этой детальки, о которой еще раньше упоминала Алина. Но что с того? Разве что попросить Алину познакомить меня с ее боссом. Но я не стал этого делать. У меня и так было забот – полон рот.

И Альберт. И Геннадий. Геннадия не было в живых. Но загадок он наоставлял после себя немало.

Вот с этими мыслями я и покинул дом.

За калиткой у машины меня уже ждали.

3

Когда мне положили руку на плечо, я едва не присел, а в следующее мгновение готов был уже развернуться и послать руку вперед.

– Спокойно, спокойно, – проговорил знакомый голос.

И я мигом расслабился, а затем сплюнул со злостью:

– Ты, командир, так и до инфаркта доведешь. И до греха тоже.

– До какого еще греха? – не понял Довлатов.

– До такого. Въехал бы я тебе по шее. А потом всю жизнь меня бы совесть мучила.

– Ну уж это ты сказанул, – напыжился майор. – Я как-никак тоже махаться умею. Так что насчет шеи ты явно поспешил.

– А что это вы тут делаете, товарищ майор? – прищурился я.

– Как это что делаю? – обиделся майор. – Ты же сам просил присмотреть за Алиной.

– И ты присматриваешь вот так открыто?

– Я так поджидал тебя, – поправил меня Довлатов. – А за Алиной я наблюдаю из этого вот дома. Я видел, как ты подъехал, и решил с тобой переговорить.

– Я просил присмотреть за женщиной, – тут же попенял я. – А она приходит домой с разбитой головой.

– Даже так?! – Довлатов был расстроен.

И я поспешил сообщить, что недавно произошло с Алиной.

– Дела, – буркнул Довлатов, выслушав мой рассказ. – Я видел, как она смоталась из дому, но… Не бежать же за ней было? Тем более что вскоре я ее увидел у дома соседа, и… И вроде ничего особенного там не произошло, – Довлатов был озадачен. – С ней все нормально?

– Нормально, – и я рассказал о ее новых подозрениях насчет Тишковых.

– Узнавал я об этом типе, – признался Довлатов. – Работает. Ничего на него нет. Короче… Обычный гражданин обычной страны, – скривился Довлатов. – Ничего конкретного на Тишкова нет. Кроме использования чужого имени. Конечно, взять в оборот его можно. Попросил бы я кое-кого из своих коллег. Но… Но толку от этого ждать не следует. Я в этом уверен.

– Похоже на то.

– Ты чего приехал?

– Уточнить нужно было кое-что, – я открыл дверцу машины и забрался внутрь. – Ты это, командир… поприсматривай еще за Алиной. И за соседями. Поверь, я с удовольствием бы все бросил и занял твое место.

– Посмотрю. Сколько смогу. Сам понимаешь – предел всему есть.

Сказать на это было нечего. Я завел машину и принялся разворачиваться.

4

Дома я долго не мог заснуть. Душу терзало какое-то сомнение, словно я совершил нечто, чего совершать не нужно было ни под каким соусом. В конце концов в сознании четко отфокусировалась одна мысль – я иду не туда.

И вот это было ужасно. Эта мысль не давала покоя.

Ближе к утру я все-таки заснул. И проснулся от трезвона будильника. Без него я, конечно, не проснулся бы.

Утро наступило. И меня ждала встреча с Альбертом.

Когда я его увидел, мне следовало немедленно пересмотреть свои позиции.

Я этого не сделал. Так уж получилось.

Глава четвертая

1

Первое, что она произнесла, оторвав голову от подоконника:

– Вот черт!

Второе:

– Ну и что это значит?

Первое относилось к ней самой. Она опять не смогла удержаться и на некоторое время заснула. Организм не железный, и сон ему был нужен.

Алина вспомнила, как еще раньше пробовала дождаться Тишкова, сидя во дворе его дома за столом. Она и там клевала носом. Хотя раньше могла не спать целую ночь. Навык, отработанный на службе, был утрачен.

Прошедшая ночь была тому подтверждением.

День только наступал. Солнце еще пряталось где-то за деревьями. Было раннее утро. Однако в доме Тишковых на первом этаже горел свет. И второе высказывание Алины относилось именно к этому. Свет горел, значит, люди уже не спали и что-то делали. Что-то, для чего даже включили лампу, хотя и естественного освещения уже было вполне достаточно.

Алина протерла глаза и прильнула к подзорной трубе.

Никакого движения.

«Не собрался ли куда Тишков?» – подумала Алина и скептически оглядела себя. Она была в халате. В этой одежде не совсем прилично выбегать из дому и куда-то нестись сломя голову.

Она ринулась в соседнюю комнату и переоделась. Затем бегом вернулась к трубе. И поняла, что сделала это вовремя.

На пороге стоял Тишков. Он блаженно щурился от света и, казалось, ни о чем не думал, просто наслаждался утренней свежестью.

Но Алина обратила внимание: Тишков был в костюме. И она предположила, что тот собрался куда-то.

Следующая мысль была об Алексее. Если ей придется уйти из дому, он останется один. Следовало его хотя бы предупредить.

Она посмотрела на Тишкова. Тот еще некоторое время щурился, а затем задумчиво погладил подбородок и убрался в дом.

Алина посчитала, что у нее есть немного времени, но ей следует поторопиться. Она прошла в комнату сына. Тот спал, сбросив одеяло на пол и поджав под себя худенькие ноги.

Алина нежно провела по спине сына ладонью, подняла одеяло и накрыла им его. Лишь после этого тихонько прошептала ему на ухо:

– Алексей.

Тот что-то невнятное проворчал и повернулся на другой бок.

Алина решительно тронула Алешку за плечо.

Парнишка наконец открыл глаза и удивленно посмотрел на мать.

– Чего? – протянул он, собираясь немедленно снова уснуть.

Алина сказала:

– Мне понадобится уйти. Может быть. Ты, когда встанешь и если меня не будет, сам найдешь на кухне что покушать.

Алексей зевнул, отвернулся от матери и пробубнил:

– Найду. Не волнуйся.

И тут же раздалось его спокойное посапывание.

Алина поправила одеяло и вышла из комнаты.

Когда она оказалась у своего наблюдательного пункта, то увидела, что на «объекте» произошли значительные перемены.

У калитки, развернувшись к выезду из дачного поселка, стоял микроавтобус. Когда он подъехал, Алина не видела. Из дома Тишковых выходили. Первым шел Тишков. Все в том же костюме. Следом за ним двигались – сначала Людмила, а затем и их отпрыск. Все семейство было в сборе.

Сам микроавтобус… Алина посчитала, что это был именно тот, который она видела давеча. И еще. Она поняла, что напоминал ей микроавтобус. И это не принесло ей облегчения. Наоборот.

Она услышала, как гудит у соседнего участка машина, и поспешила к своей.

2

Майор Довлатов был нескрываемо удивлен.

– Ты? – он смотрел на Федора, который только что поднялся на второй этаж.

– Не ждал?..

– Ну и чего ты приперся? – нахмурился Довлатов.

– Так подменить тебя, командир, – удивился уже Федор. – Жена сказала, что ты мне звонил. Ну… пока меня не было – я утречком пробежки совершаю.

– Я не звонил, – округлил глаза Довлатов.

– Да? – Федор озадаченно почесал себе бритый затылок. – Значит, она спросонья обозналась. Вечно эти бабы… Но раз я приехал, то чего уж…

– Машину загнал? – деловито осведомился майор.

– А то как же. А что такое?

– Да пока ничего. Но это пока, – Довлатов многозначительно поднял палец. – В доме у Тишковых горит свет. Не спится им, понимаешь ли.

– Тайны все, – подхватил Федор.

– Ну раз ты приехал, – Довлатов сладко улыбнулся, – будешь сидеть. Вместо меня.

Однако вкусить освобождение от надоевшей слежки Довлатову не удалось. Уже в следующую минуту послышался гул машины, а затем у домика Тишковых затормозил микроавтобус.

– Машина какая-то, – причмокнул Федор.

– Вижу, что не танк, – принял серьезный вид Довлатов.

– Какой-то странный этот микроавтобус, – протянул Федор.

– Н-да. Скажем так: специфический.

Не успели они насладиться зрелищем специфического микроавтобуса, а им уже предстояло наслаждаться другим зрелищем.

– Все семейство в сборе, – Довлатов глядел в бинокль. – Ну надо же!

– Что такое? – насторожился Федор, пытаясь и без бинокля разобрать, что происходит на улице.

– Да Алина выезжает на своей машине. С ума спятила.

– И что будем делать?

– Будем спускаться. И как можно скорее, – Довлатов первым бросился к выходу. – Как бы она не наворотила чего!

Федор молча последовал за командиром.

3

Она потеряла время. Сначала на то, чтобы раскрыть ворота на поселковую дорогу, затем на то, чтобы выехать на эту самую дорогу и после закрыть за собой ворота.

Когда Алина все это проделала, микроавтобус уже сворачивал с дороги.

– Спать нужно больше, – скрипнула зубами, выжимая сцепление, Алина.

Устремиться в погоню ей не дали.

Едва она собралась нажать на газ, как чья-то ладонь припечаталась к лобовому стеклу. Затем еще раз.

Она резко повернула голову и тут же нажала на тормоза.

– Привет, Алина, – улыбнулся Довлатов и стал огибать машину спереди с тем, чтобы сесть рядом с женщиной.

А сзади уже кто-то вломился в салон и, тяжело дыша, стал поудобнее усаживаться на сиденье.

Алина повернула голову и поразилась. Человек был ей знаком. Человек ей улыбался. Они когда-то вместе служили. Вот только зачем он здесь? И в такую минуту.

Объяснился Довлатов.

– Мы тут решили навестить тебя, – подмигнул он.

– Навестить? – не поверила она; но не стала дожидаться ответа, а ударила по газам так, что майора вжало в спинку сиденья, и он принялся шарить рукой, отыскивая ремень безопасности.

Ей некогда было рассыпаться в любезностях. Микроавтобуса не было видно, но оставался шанс его нагнать.

– Ты только не слишком гони, – предостерег Довлатов.

На нее это не возымело действия. В конце концов, она ведь их сюда не звала.

– И для чего вы решили меня навестить? – не снижая скорости, поинтересовалась Алина.

– Время вот свободное у нас с Федором, – продолжал врать Довлатов. – Подумали, что тебе может наша помощь понадобиться.

– Ты уже эту помощь мне оказал в лице Косарева.

– Одно другому не мешает, – многозначительно проговорил Довлатов. – А куда это мы так несемся?

Он прикинулся совсем ягненком.

– Несемся мы за микроавтобусом, – подсказала Алина. – Там Тишковы. Вся семья И их сын.

– Ну раз вся, то, конечно, и сын. Только почему ты мальца выделила? – Довлатов этого не понимал на самом деле, так что вопрос требовал разъяснения.

– Потому что в том доме, возле которого погиб мой муж, был парнишка. И этот парнишка был связан с теми, кто хотел получить тротил. Обычный мальчик. На него вот так сразу никто не обратит внимания. Понимаешь, командир?

– Не совсем. Неужели ты думаешь, что этот парень…

– Я ничего не думаю, – Алина вывернула руль на очередном повороте. – Я вижу то, что вижу.

– И что ты видишь?

– Микроавтобус. Вон он – вдалеке.

Алина довольно расслабилась. И еще поддала газ. Микроавтобус был еще слишком далеко, и следовало поднажать, чтобы не потерять его за очередным поворотом.

– Послушай, Алина…

– Нет. Это ты послушай, командир. Раз уж ты решил навязать мне свое присутствие. Ты видел этот микроавтобус? И как он тебе?

– В каком смысле?

– В таком, что могут ли на нем люди ехать куда-нибудь прогуляться?

– Ну… я не знаю, – неопределенно пожал плечами майор. – А ты считаешь – нет?

– Ты видел, как он раскрашен? В желтый и голубой цвета. И с полосами на бортах. И с надписями.

Довлатов нахмурился. Надписей он не заметил.

– Это почтовый микроавтобус, – пояснила Алина.

– Что-то я не замечал такой почты, – продолжал хмуриться Довлатов.

– Это экспресс-почта. Скорая доставка корреспонденции. И на бортах надпись – «экспресс-почта». Как ты думаешь, зачем Тишковы сели в этот микроавтобус?

Довлатов наморщил лоб. Он не успевал обдумывать то, что говорила Алина. И поэтому просто отмалчивался.

– Так вот я скажу, – скосила на него глаза Алина. – Такой микроавтобус приходит на нашу фирму. В половине девятого утра к нам поступает срочная корреспонденция.

– О боже! – не удержался от восклицания Довлатов, а Федор даже матюгнулся. – Ты думаешь, там вместо почты…

– Тишков сегодня ночью мне сказал, что его мне уже не остановить. Так вот, я хочу переубедить его в том.

– А мальчик? – задал вопрос Федор.

– Я сама хочу понять насчет мальчика, – кивнула Алина.

В этот момент Алина вырулила на трассу. Здесь уже было много машин. И Алине пришлось постараться, чтобы микроавтобус не потерять.

4

Все произошло в городе. Здесь было плотное движение. И они отстали от преследуемой цели.

– Он свернул, – показал рукой Довлатов. – Микроавтобус вон туда свернул.

Пока Алина обгоняла машины, идущие впереди, произошли очередные изменения. Она уже сворачивала туда, куда свернул и микроавтобус, когда неожиданно ей наперерез вылетела «девятка» и резко затормозила, загораживая проезд.

– Что еще за урод?! – едва не позеленела от злости Алина.

Довлатов не знал, что сказать, но готов уже был вместе с Федором выскочить наружу и разобраться с «уродом».

«Урод» вышел первым.

Он широко улыбался. И был хорошо знаком Алине.

Глава пятая Косарев

1

Альберт сидел в зеленой «шестерке», и когда я вышел из своей машины, он высунул через боковое окно свою башку и проорал:

– Эй!

Я посмотрел сначала на двери его подъезда, затем на него самого. У меня появился вопрос: почему Альберт не в квартире, а в машине?

Я двинулся на зов.

– Ну и что это такое? – хмуро спросил я, садясь рядом на переднее сиденье.

– Это машина, – хлопнул ладонью по рулю Альберт. – Моя машина, – гордо пояснил он.

– Та самая?

– Я ее починил. И заправил нормальным бензином. Так что мы можем ехать.

– Стоп, стоп, – остановил я нетерпеливого типа. – Куда это мы можем ехать?

– Туда, куда и собирались, – удивленно взглянул на меня Альберт. – Или ты изменил решение?

– Я ничего не менял, – огрызнулся я. – Только почему мы должны ехать на твоей машине?

– Потому что на твоей нельзя. Твоя засветилась. Вчера. Когда мы были у «Кедра», – спокойно и весьма обстоятельно объяснил Альберт, как недоумку.

– Тогда я свою хоть закрою. У меня в машине ценные вещи. Я не собираюсь их терять.

– Бросай их в мою машину. И поехали, – Альберт завел «шестерку» и плавно подъехал к моей машине; затем демонстративно посмотрел на часы. – Мы опаздываем.

Я забросил свои вещи на заднее сиденье, затем высунул руку с брелоком в боковое окно и нажал на кнопку; моя машина мигнула фарами, пискнула, оповещая, что закрыта и находится на сигнализации.

Альберт вел машину уверенно, неторопливо и осторожно.

– Нам нужно добраться целыми и невредимыми, – пояснил он.

Я недоверчиво покосился на него.

Альберт был в костюме, при галстуке. Я наконец заметил, что он и чисто выбрит, и причесан. Словно жених, спешащий на встречу с невестой.

Я так и спросил:

– Жениться надумал?

– Это для дела, – многообещающе поведал он мне. Потом скосил на меня глаза и ухмыльнулся: – У тебя тоже костюмчик ничего.

– Значит, для дела сгодится? – поддел я.

– Для дела сгодится. Скоро уже.

Альберт меня не обманул.

2

Сначала мы подъехали к тому дому, который располагался в частном секторе и в котором Альберт вчера провел довольно много времени.

– Жди, – Альберт выскочил из машины; он даже не заглушил двигатель.

Минут через десять Альберт вышел из дома. Шел он довольно важно и чинно. В руках у него был бумажный пакет, который он бережно прижимал к груди обеими руками.

«Что-то хрупкое», – предположил я, но ошибся.

Альберт сел за руль и принялся доставать из пакета его содержимое.

Первое, что он вытащил на свет, был проблесковый маячок, от которого тянулся длинный спиральный шнур. Маячок имел «присоску», посредством которой его можно было легко зафиксировать наверху кузова. Что Альберт и проделал. Спиральный провод он провел через боковое окно и соединил с чем-то под передней панелью.

«А чудик, оказывается, подготовился досконально».

Альберт высунулся наружу и довольно хмыкнул:

– Работает.

– Нам еще сирены не хватает, – буркнул я и услышал победоносное:

– Есть и сирена. Но мы ее сейчас включать не будем. Попозже включим.

– Это нужно? – с сомнением спросил я.

– Очень, – Альберт вновь сунул руку в пакет.

На этот раз он выудил два удостоверения; неторопливо открыл одно, второе… Последнее протянул мне:

– Твое.

Из удостоверения явствовало, что я – сотрудник Министерства внутренних дел. И фотография была моя, и гербовая печать на месте.

Для чего мы фотографировались, я теперь понял.

– Это тут такие ксивы делают? – я кивнул в сторону избушки.

– И ксивы, – подтвердил Альберт. – И еще кое-что. Тут мастера на все руки живут.

Он достал из пакета еще что-то вроде клеящейся ленты, свернутой в моток.

Что это было, я понял через пару минут, когда Альберт выбрался наружу и прикрепил по ленте на обоих бортах.

На ленте значилось – «полиция».

– Вот теперь можем ехать в «Кедр», – потер самодовольно ладони Альберт и даже подмигнул мне, отчего я едва не поперхнулся.

– В качестве полиции? – покосился я на Альберта.

– В некоем смысле, – все еще напускал тумана Альберт.

– Ты можешь выражаться ясней? – не выдержал я.

– Не нужно спешить. Когда заранее все выкладываешь, может ничего не получиться. Примета такая.

Я насупился и всю дорогу до «Кедра» молчал. Я понимал одно: на территорию фирмы мы попытаемся проникнуть под видом сотрудников полиции. Но я не был уверен, что нас вот так запросто пропустят через проходную и тем более вот так запросто дадут добраться до кабинета управляющего.

– Восемь утра, – пробубнил Альберт, когда впереди показалась крыша из металлочерепицы. – Вполне подходит.

– Подходит для чего?

– Управляющего еще нет на месте. Он не появляется в такую рань на работе. Зато в такую рань появимся мы.

Не успел я ответить этому засранцу, как Альберт врубил сирену и за нею проблесковый маячок.

– Приближаемся, как положено. При полном параде, – он покосился на меня. – Как только я остановлюсь, неторопливо выползаем из машины. С охранниками буду беседовать я. Ты просто стой. И делай вид, что ты именно тот, кто на удостоверении.

– А если они не поверят? – засомневался я.

– Поверят. Доверься мне.

«Лучше я повешусь, чем доверюсь тебе», – хотелось мне рыкнуть в ответ, но в этот миг в голову мне пришла запоздалая мысль. Все эти причиндалы – маячок, удостоверения – стоят немалых «бабок». Чем он, интересно, расплачивался? У меня он ничего не просил.

– Тебе авансом дали корочки? – успел спросить я, когда он остановил машину.

– Хорошим людям дают и авансом…

Говорить уже не было времени. Альберт вышел из машины и лениво потянулся. Сирену он вырубил, но маячок продолжал бодро подмигивать появившимся из беседки двоим охранникам.

Задерживаться не стоило. Если я хотел продолжать дело, затеянное Альбертом. Я выбрался из машины и поправил на себе пиджак. Потягиваться, как Альберт, я посчитал дурным тоном.

Альберт вырубил мигалку и неторопливо двинулся к воротам.

Охранники выжидательно смотрели в нашу сторону. А сколько их еще в будке?! Впрочем, и эти двое могли нас разделать под орех. В руках у ребят были помповые ружья, и по тому, как они их сжимали, было ясно: церемониться они не будут.

У нас с Альбертом оружия не было. И я чувствовал себя весьма неуютно. Но Альберт двигался уверенно; сомнения, по всей видимости, не одолевали его. Тут я вспомнил: а где его пресловутый подарок? В следующий миг у меня мелькнула еще одна мысль: ведь охранники запомнят нашу внешность. А Альберт… Он здесь раньше работал. Получается, охранники были новенькими, если не узнавали его.

Мне показалось, что сейчас самое время прекратить эксперимент, навязанный мне Алиной, поднять руки и сдаться охранникам.

Мы уже подошли к воротам. И тут Альберт заговорил. После его слов я решил повременить отдаваться на милость охранникам.

3

– Служба охраны районного отделения МВД столицы, – представился Альберт так уверенно, словно заучивал эту фразу дни напролет. Вполне возможно, так оно и было. Во всяком случае, такой уверенности я от него не ожидал. И если бы не знал, кто рядом со мной, наверняка бы поверил ему.

Два охранника расслабленно опустили ружья. Они поверили.

– Ваш объект находится у нас на пульте охраны, – продолжал Альберт. – В настоящее время мы проводим профилактический осмотр охранной системы. Вот разрешение на осмотр, а вот допуск к системе.

Альберт, как фокусник, достал из кармана пиджака две бумаги и протянул их охранникам. Значит, не все он положил в пакет, когда покидал тот домик. Кое-что сразу сунул в карман. Деятель, блин.

Окошечко в будке неожиданно открылось, и оттуда высунулась бритая голова, а следом протянулась рука. Один из охранников подхватил бумаги.

Голова просмотрела бумаги, затем потребовала удостоверения; ознакомившись с документами, вернула все назад.

– Это надолго? – забеспокоилась голова. – У нас тут вроде все в порядке.

– Если бы было не в порядке, – веско заявил Альберт, – нас бы тут было не двое… А времени это много не займет. Думаю, в полчаса уложимся.

– Ну, тогда валяйте, – согласилась голова.

– Начнем с административного корпуса, – непререкаемо заявил Альберт. – А завершим у вас. Чтобы по лишнему кругу не бегать.

Я не видел, какой тут лишний круг. Не знаю, что видели охранники, но спорить они не стали.

Значит, бумаги на осмотр и допуск были в самом деле сварганены – на высшем уровне. И это понятно: Альберт был когда-то замом, притом спецом по охранным системам, значит, он, конечно, знал формы необходимых бумаг. И умельцам из частного сектора точно указал, что требуется, – это уж как пить дать!.. Когда все завершится, надо будет с этими умельцами из частного сектора познакомиться поближе.

– Можете начинать, – разрешила голова. – Только мы вас осмотрим, вы уж не обессудьте. У нас тут что-то вроде военного положения. С оружием мы не пускаем.

Нас прощупали сначала металлоискателем, затем пропустили через узкий проход, и я заметил, что бритоголовый за окошком глядит в монитор; по всей видимости, нас еще просветили, как рентгеном.

После этого мы оказались за воротами. С нами двинулся один из охранников. Даже после осмотра оставлять нас одних никто не собирался. Место этого охранника у ворот занял другой паренек. У него в руках тоже было помповое ружье.

На территории фирмы людей не было видно. По всей видимости, рабочий день начинался позже.

Оказавшись у дверей административного здания, я понял всю нелепость положения, в которое попал.

4

Мы шли вдвоем. Мы были не на машине. Нас хорошенько обшмонали. И… Если Алина хотела с нашей помощью узнать, как можно протащить на охраняемую территорию тротил, то она ничего не добилась. Единственное, что она могла узнать, – это как пройти на территорию фирмы, воспользовавшись поддельными документами. Пронести хоть что-то, не говоря уже о килограммах тротила, даже при этих документах, не имелось никакой возможности. Хотя… Может, я спешу с выводами? Может, есть слабое звено в охране? Алина хотела выяснить все – и я пойду до конца.

Из дверей здания выглянул еще один охранник в камуфляже и, получив сообщение от своего коллеги, кто мы, принял нас, как эстафетную палочку, и повел дальше сам. А вернее, сопровождал, пока мы поднимались на второй этаж.

На втором этаже в коридоре, за широченным длинным столом, заставленным аппаратурой, сидел очередной охранник.

– К тебе, – кивнул на нас провожатый. – Из полиции. Профилактический осмотр.

После этих слов парень оставил нас с тем, кто сидел за столом.

– Ну и? – охранник вопросительно уставился на нас.

– Вот разрешение. И схема, – Альберт протянул листок; затем вытащил из нагрудного кармана пиджака шариковую ручку и ткнул ею в этот листок. – Вот тут… мы хотим посмотреть схему. Есть одно уязвимое место…

Мне показалось, охранник кивнул, словно соглашаясь: есть это уязвимое место, но затем я понял, что мне это именно показалось. Охранник не кивал.

– Ко мне! – прошипел Альберт, низко склонившись над столом. – Стань рядом и так же наклонись…

Говорил Альберт тихо. И я в первое мгновение не понял, что он от меня хочет и почему говорит так тихо.

Но когда я наклонился над столом, мне все стало ясно. Охранник сидел, склонив голову набок; из шеи у него торчала прозрачная стрелка, по всей видимости, сделанная из пластмассы, и в следующий момент я понял, что эта маленькая пластмассовая стрелка напоминает стержень шариковой ручки, а ручка… А вот и шариковая ручка. Альберт уже успел положить ее на стол. Как он послал в охранника стрелку – я не видел. Но охранник отключился. Вопрос – навеки или только на время?

– Это снотворное, – успокоил меня Альберт, что-то вытворяя на одном из пультов.

Послышалось жужжание, и Альберт убрал руку от пульта.

– Фух…

Он вытер пот со лба:

– Теперь камера направлена не на нас. Так что мы можем спокойно двигаться к кабинету управляющего.

Я вспомнил чертеж, который мне показывал Альберт, и не стал спорить. Кроме охранника, людей здесь больше не было видно. Охранник не создавал помех. Камера наблюдения «смотрела» в другую сторону. И теперь не могла «засечь» ни спящего охранника, ни стоящих возле него Альберта и меня. Оставалось… пройти участок, который был пронизан инфракрасными лучами.

– Сейчас я замкну один элемент в системе, и ты первым пройдешь к кабинету. – Альберт кивнул вперед: – Кабинет там. Откроешь дверь…

Он склонился над столом, протянул руку к тумбе и, словно хозяин, знающий, где что, вытащил оттуда ключ.

– Здесь висят все запасные ключи. Держи, – он подал ключ мне. – Как только я скажу – двигай. Я перемкну систему… Дверь самая последняя. Откроешь ее. Справа находится переключатель – перемести его вверх. После этого я подойду к тебе…

– А вместе мы не сможем двигаться? – мне не очень хотелось одному бежать к кабинету управляющего.

– Один должен держать кнопку здесь, на пульте, – со знанием дела довел до моего сведения Альберт. – Пока второй не продублирует отключение из кабинета управляющего. Вот ты и продублируешь.

Я не стал вникать в тонкости и подвергать сомнению слова Альберта. Он здесь когда-то работал. И он был спецом по охранным системам.

Но кое-что я все же спросил:

– А ты не боялся, что тебя тут могут узнать?

– Нет, – усмехнулся Альберт. – Когда я тут работал, я был с бородой, усами и бакенбардами. Сам понимаешь, как я теперь изменился.

Я понимал.

– Вперед. У нас двадцать секунд…

Он что-то нажал на пульте и посмотрел на меня, как бы подбадривая – дескать, все потом, друг, а теперь давай – беги.

И я пошел. В конце концов, осталась самая малость. Самая малость до конца эксперимента. Сейчас я пройду по коридору, открою дверь в кабинет управляющего, щелкну тумблером, сяду в кресло за столом, подожду, когда до меня доберется Альберт, хватану его за шиворот, усажу рядом с собой и возьмусь за телефон. С тем, чтобы дозвониться до Алины или до главы этой фирмы. И сказать: эксперимент закончен.

Все так и было. До определенного момента.

Я прошел коридор, достиг кабинета управляющего, открыл дверь и…

И ничего не увидел. В кабинете было темно. И первое, что мне пришло на ум, было: окна комнаты плотно закрыты жалюзи и не пропускают дневной свет.

Я нащупал на стене этот самый тумблер и щелкнул им. В кабинете загорелся свет.

Тут-то и подумал, что меня заманили в ловушку. Как, зачем, кто – это уже другие вопросы. Но первое было это: я в ловушке. Ибо комната, в которую я вошел, кабинетом быть никак не могла.

Глава шестая

1

Наверное, это можно было назвать наваждением. Она так старалась догнать микроавтобус, она так боялась упустить его, хотела понять, что затеяла семейка Тишковых, и когда, казалось, она села им плотно на «хвост», вдруг появилась преграда в виде подрезавшего ее автомобиля.

Вышедший из «девятки» человек улыбался, словно только что совершил самый важный поступок в своей жизни. Словно он всю жизнь мечтал вот так ее остановить, и это у него наконец получилось.

Земской улыбался, как будто только что подловил ее при попытке удрать с места преступления.

– О боже! – в сердцах воскликнула Алина. – Ну откуда он свалился на мою голову? И почему он от меня не отстанет?

– Я поговорю, – подал идею Довлатов.

– Ну уж нет, – свела брови Алина. – Это надолго. Ты будешь говорить с ним десять, пятнадцать, двадцать минут. Я этого человека знаю.

– Он такой непробиваемый? – поразился Довлатов.

– Он не любит женщин. По определению. Так что…

Микроавтобуса не было видно. Он уже скрылся впереди за поворотом, а куда дальше двигался… Это уже был вопрос.

Алина отъехала на несколько метров назад, затем включила первую передачу и до упора вдавила педаль газа.

– Мать твою, – только и сказал Довлатов, вцепившись в ручку дверцы, словно в этом только и было спасение.

Земской уже не улыбался. И не двигался. Он с некоторым удивлением наблюдал за действиями подозреваемой.

А подозреваемой было наплевать на его удивление.

Машина Алины врезалась в правый борт «девятки» Земского и отшвырнула ее на пару метров вперед, так что теперь «Жигули» застопорили движение уже с другой стороны. Алина, нервно хохотнув, устремилась вперед.

Земскому по-прежнему не везло с женщинами.

2

– Проклятье! – в сердцах воскликнула Алина и подумала, что сейчас впору заплакать. Погони за ней не было. По всей видимости, Земской разбирался сейчас с завалом, виной которому стала его «девятка». Но не было и другого.

Нигде не было видно микроавтобуса. Они мчались по оживленной улице, за время их вынужденной остановки микроавтобус мог свернуть куда угодно, притом свернуть в тех местах, мимо которых они уже промчались.

– Думаю, стоит сейчас попросить помощи, – поделился вслух мыслью Довлатов; и сидящий сзади Федор тут же согласился.

Однако не согласилась Алина.

– Не успеем. Я чувствую – не успеем, – кусая губу и продолжая гнать автомобиль, повторяла в панике Алина. – Куда же они направляются… С ребенком…

Она неожиданно запнулась, чертыхнулась и резко свернула в ближайший проулок.

– Как же я не допетрила! – укорила она себя, несясь проулком; метров через двести был выезд на проспект.

– Что такое? – оживился Довлатов.

– Они движутся к моей фирме, – уверенно заявила Алина. – А уж где она находится, мне хорошо известно.

– Если они движутся туда, – выразил сомнение Довлатов.

– Почтовый микроавтобус. Он приходит к нам в полдевятого. Который час?

– Двадцать минут. Девятого.

– Мало. Мало времени.

Дорогу к своей фирме она хорошо знала. И знала, что за десять минут до нее не доедет. Так и получилось.

Когда впереди замаячила знакомая крыша, покрытая металлочерепицей, Алина поднажала на газ, хотя, казалось, куда уж еще увеличивать скорость.

А вот и забор. Длинный, замыкавший по периметру всю территорию фирмы.

Алина подъехала к пропускному пункту. И там…

Она свернула с трассы на асфальтированную дорогу, которая вела на территорию «Кедра». От ворот ее отделяли считаные метры. Но впереди…

Микроавтобус, выкрашенный в желтый и голубой цвета с надписями на борту «экспресс-почта», въезжал через раскрытые ворота на территорию фирмы «Кедр».

– Нет!.. – вырвалось у Алины. – Этого не может быть…

Но это было.

Микроавтобус спокойно миновал контроль.

Глава седьмая Косарев

1

Никакими жалюзи, как я предполагал несколькими минутами ранее, здесь и не пахло. А пахло… скорее воняло… чем-то затхлым. Вряд ли в кабинете управляющего мог стоять такой запах.

И вряд ли вообще мог быть таким кабинет управляющего. Не было жалюзи. Впрочем, окон тоже не было. Так что жалюзи вообще ни к чему.

В этом помещении вообще не было мебели, если не считать мебелью стоявшую в углу швабру с намотанной на нее тряпкой. Еще я увидел в этой комнате стопку набитых бумагами папок. И все.

– Что это значит? – я выглянул из комнаты и направил грозный взор на Альберта. Мне хотелось добавить к своим словам «придурок», но я этого делать не стал: я увидел, с каким видом стоял Альберт.

Альберт в этот миг нисколько не походил на придурка. Он походил на человека, добившегося своей цели.

Он был в костюме, который я ему купил, – чтоб он подавился, гада кусок! – чисто выбритый, причесанный и уверенный в себе. Нет – это был не придурок. Скорее, на придурка тянул я.

– Не двигайся, – посоветовал он.

Затем взял со стола какую-то картонку и бросил ее в мою сторону.

До меня картонка не долетела. Но я был впечатлен.

Картонка пролетела метров пять, и на ней вдруг появилось черное пятно, которое с шипением стало расползаться, испуская едкий дымок. Через пару секунд от картонки ничего не осталось.

– Я отключил сигнализацию, – признался Альберт. – Но эту систему оставил. Так что тебе через коридор не выйти. Если, конечно, ты не хочешь быть мгновенно изжаренным.

Мне этого не хотелось. Я собирался дожить до глубокой старости.

– Зачем? – только и смог спросить я.

Но обстановку оценить сумел.

С одной стороны коридора – невидимые лучи некоей системы вроде лазера. С другой – коридор заканчивался глухой стеной. В помещении, в которое попал я, не было ни окон, ни… В общем, выхода не было. Напротив – опять же глухая стена. Так что я угодил в ловушку. Тут мое впечатление полностью подтвердилось.

– Не знаю, – признался Альберт. – Я работал в этой фирме. Меня уволили. Оставили ни с чем. Я был без гроша в кармане. А недавно ко мне пришли и предложили отлично заработать. Провести тебя на фирму – в определенный день, определенный час – и оставить в каком-либо помещении, из которого ты не выберешься. Они спросили – смогу ли я так сделать? Я подумал и ответил, что смогу. При наличии определенных бумаг – это несложно…

– Провести человека, – уточнил я. – Только это? Но не что-то пронести?

– Пронести – нет. Это невозможно, – сочувственно улыбнулся Альберт. – Здесь отличная охрана.

– Потому ты и машину оставил.

– Ее бы долго осматривали.

– И для чего тебе нужно было меня сюда заманить?

– Не знаю, – повторил Альберт. – Мне не говорили. Только это предложили. И хорошо заплатили. Сказали, что сделают все бумаги. Так что – ничего личного. Я против тебя ничего не имею. И опасность тебе указал, чтобы ты не дергался и не пытался прорваться через коридор.

– Спасибо за услугу, – буркнул я.

Вот и ответ, где же эта глиняная статуэтка. А не было ее у него. Все это фигня. Потому что Альберт знал: ни в какой кабинет управляющего мы не попадем. И эта встреча у бензоколонки, а затем как бы между прочим оброненное предложение о возможности поживиться – все было фигней. Все подстроено. Я должен был «клюнуть» на это предложение. Значит, тот, кто стоял за Альбертом, знал точно, что я «клюну». Откуда?

– Ну пока, – не без грусти проговорил Альберт.

Я похлопал себя по карманам. Чем вызвал улыбку у Альберта.

– Это ищешь? – он выудил из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон. Мой сотовый телефон. – Он у тебя торчал из кармана брюк. Когда ты закрывал свою машину. Мне не составило труда его тогда вытащить. Оставить тебя без связи – это было одно из условий.

– Ублюдок… А если я сейчас закричу? – не выдержал я.

– А кто услышит? – пожал он плечами, подходя к выходу. – Здесь охранников нет. Они только на первом этаже и стоят снаружи. Так что…

– А ты-то как выйдешь? Без меня?

– Выйду. Я ведь здесь работал. Кое-что у меня осталось из прежних навыков. Да и что напрягаться? Скажу: ты остался подписывать бумаги и выйдешь через пять минут…

– Ловок, – не мог не признать я.

Но Альберт меня уже не слышал. Он вышел из коридора, плотно закрыв за собой дверь. Это чтобы сюда никто не входил. И чтобы, если я вдруг надумаю подать голос, он утонул в недрах этого же коридора.

Где был на самом деле кабинет управляющего, я не знал. Но мне в этот момент показалось, что был он не на втором этаже. А, скорее, на первом. И вообще в другом крыле здания.

Я не знал, что делать. По коридору мне было не двинуться. А в комнате… А в комнате мне только и оставалось, что бросаться на стены от бессильной злобы.

– Скотина, – с чувством произнес я.

Приятного в осознании того, что ты находишься в ловушке, мало. Я не стал задаваться вопросом, почему кто-то был уверен, что я соглашусь на предложение Альберта. Я стал задаваться иным вопросом. Зачем нужно было оставлять меня здесь – в комнате, из которой я не выйду? Пусть сам я не выйду, но ведь в конце концов сюда придут охранники, чтобы сменить хотя бы того, кто сейчас спал в кресле возле стола. Или не спал? Но все равно – смена ведь придет. Значит, меня рано или поздно обнаружат. Если…

Если только…

Мне стало страшно. Что-то у меня в мозгу щелкнуло, закрутилась новая шестеренка, словно наконец попала на зубчики главной шестерни, и ситуация для меня стала проясняться.

Я вспомнил слова Алины. Как она говорила… Управляющие уничтоженных фирм знали… Они не сидели… А еще Альберт не боялся, что его рожу запомнят. Не боялся, потому что… «В определенный день, в определенный час…» – его, урода, слова.

Я стал шарить глазами по помещению. Телефона здесь не было.

Но мне нужно было выбраться отсюда. Самому. Мне это было просто необходимо. Иначе никто меня отсюда не выведет, разве что вынесут вперед ногами.

Я ошалело переводил взгляд с одной голой стены на другую. Наконец мой блуждающий взгляд соизволил метнуться к потолку комнаты. И вот тут-то… я увидел крышку люка, запертую на задвижку. По всей видимости, Альберт об этом выходе забыл либо вообще о нем не знал.

Так или иначе, но у меня появилась надежда. Можно сказать – последняя.

2

Мне точно стоило поблагодарить того, кто оставил здесь швабру. Так кстати.

Я отбросил тряпку. Затем поднял швабру и концом стал пытаться сдвинуть задвижку. Со второй попытки мне удалось сместить загнутый конец задвижки так, что по этому концу можно было бить шваброй, выталкивая стержень задвижки из скобы. Что я и принялся делать с энтузиазмом.

Стержень медленно выползал из скобы. Сколько прошло времени, не знаю, но вспотел я изрядно. Пришлось освободиться от пиджака, галстука. Еще немного, и я бы стал раздеваться дальше. Но к тому моменту, как у меня возникло желание снять с себя рубашку, стержень выскочил, и крышка люка со скрежетом упала вниз, зависнув на петлях. На этих петлях крышка несколько секунд покачалась и застыла.

Проход был открыт. И я глянул в образовавшееся квадратное отверстие.

Я увидел над собой голубое небо и едва не издал радостный клич. Но тут же сник. Мне нужно было еще до этого выхода дотянуться. Так что все еще было впереди.

Стены были высотой примерно в три метра. Я было подпрыгнул, но, как и следовало ожидать, – результат оказался никаким. Не мировой призер, чай.

Тут я посмотрел на папки с бумагами. И подумал, что пора найти им достойное применение. Кое-как я соорудил горку из этих папок, затем отошел и прищурился, примеряясь. Становиться на папки не было смысла. Они враз поедут под ногами. Даже подпрыгнуть не успеешь.

Поэтому я решил поступить по-иному.

Я отошел почти к самому выходу из помещения, набрал полную грудь воздуха и бросился вперед. Сначала я оттолкнулся от пола, взлетел на сооруженную бумажную горку, сделал еще один толчок, выбросив вверх руки. Папки, естественно, поплыли у меня под ногами, но опорой для толчка они все же послужили, и как итог – я уцепился за края люка.

Я висел, пока мое тело не прекратило покачиваться. Только тогда я решил двигаться дальше.

Подтянувшись на руках – годы тренировок в спортзалах не пропали даром, – я завел локти за края прохода и уже стал покачиваться на локтях. Я думал, что таким образом моя голова окажется снаружи, но ошибся. До крыши еще нужно было добраться. С правой стороны лаза до крыши было около метра, с левой – несколько больше. Я понял, что выход на крышу был не прямым, а наискосок.

Локти упирались в края прохода. Теперь оставалось как-то забросить ноги. С третьей попытки мне удалось забросить одну ногу, а дальше пошло полегче. Я уже мог упираться ногой в твердую основу и при этом передвигать руками.

Упершись ногой, я подтянул вверх туловище. Теперь и вторая нога зацепилась за край лаза. И вот я выбрался, наконец, и глотнул свежего воздуха.

Крыша шла под углом, и я находился с той стороны здания, с которой был виден глухой забор. Вход на территорию «Кедра» оставался с другой стороны. Я посмотрел на конек крыши. Я находился где-то посередине крыши и до ее вершины, с которой крыша под углом уходила вниз на другую сторону здания, мог бы добраться – если бы я, конечно, хотел оказаться на той стороне. А вот этого-то я не хотел. Я подумал, что когда меня увидят на крыше охранники, то не станут даже выслушивать, а просто снесут башку из помпового ружья. А уж потом будут разбираться. Рисковать я не стал.

Моя сторона была тыльной. И тут никого не было видно. Но если я окажусь на земле, то наверняка понатыканные внизу камеры наблюдения и датчики оповестят охрану о моем присутствии. Правда, до земли было далековато…

Ломать себе я ничего не желал. Но и торчать на крыше никакой охоты не было. Я лежал на крыше и думал, как поступить дальше. Карабкаться наверх не стоило. Я боялся пули. Прыгать вниз… В общем, опять ловушка.

Я видел над собой голубое небо без единого облачка и… И что-то еще. Я приподнял голову. Надо мной тянулся провод – от металлического стержня, установленного на коньке крыши и, пересекая территорию фирмы, куда-то за забор.

Провод несколько провисал, и, приподняв руку, я мог до него дотянуться.

Я вспомнил какой-то боевик, в котором герои на брючных ремнях съезжали по проводам вниз, и невольно опустил глаза.

У меня был ремень. Но с крыши подобным образом я никогда не съезжал. И даже не представлял, насколько реально было то, что показывали в кино для идиотов.

Впрочем, выбирать было не из чего.

Я вытащил ремень из брюк и перекинул его через провод. И даже зажмурил глаза, думая, что меня сейчас током долбанет.

Нет. Не долбануло.

Я двумя руками потянул на себя ремень. Провод еще больше провис, но не оборвался.

– С богом! – подбодрил я себя, оттолкнулся от крыши и, держась за ремень, заскользил по проводу вниз.

3

На секунду я зажмурил глаза, но затем поспешил их открыть, чтобы видеть, как приближаюсь к забору.

Оттолкнулся я неплохо. И набрал довольно приличное ускорение, так что ремень прямо-таки скрипел от трения. И в какой-то момент я встревожился: лишь бы ремень выдержал меня. О проводе я уже не беспокоился.

Я пролетел над забором на высоте около двух метров и понял, что пора отпускать концы ремня, то есть пора прекращать скользить. Я миновал территорию фирмы, а сразу за забором провод стал резко подниматься вверх, уходя к верхушкам деревьев и еще дальше – к шоссе, где стояли телеграфные столбы.

К этим столбам мне не надо было. Да и вверх скользить у меня вряд ли получилось бы. Скорее, я начал бы двигаться в обратном направлении.

Я отпустил один конец ремня и в тот же миг полетел вниз.

Я успел приметить внизу траву и надеялся на мягкую посадку.

Черта с два!

Я почувствовал боль в ноге. А уж затем, кажется, и грохнулся. Все-таки подвернул ногу. Я перевернулся на спину и, несмотря на боль, облегченно вздохнул. Надо мной сияло голубизной небо, я был за территорией фирмы – на свободе…

Я вспомнил Алину. За какую-то минуту у меня в голове многое пронеслось, и все, что я смог самому себе сказать, – какой же ты идиот!

Превозмогая боль в ноге, я захромал вперед. Мне нужно было обогнуть забор, чтобы оказаться с той стороны, где находился пропускной пункт. Мне нужно было пройти эти метры, немало метров.

И я ковылял. По зеленой траве, по небольшим кочкам.

Когда я проковылял еще несколько метров, мне показалось, что по шоссе проехала знакомая «шестерка». Может, это был Альберт. Он свое дело сделал, и ему было плевать на оставшегося внутри здания меня. Удивились ли охранники, увидев его одного? Мне кажется, у них не было времени удивляться. Потому что… Потому что я знаю, что должно произойти. Что, может, уже происходит. И если я не успею…

Одно дело, когда высовываешь голову с крыши. Другое, когда появляешься со стороны дороги.

Здесь была разница. И мне казалось – существенная.

Через несколько минут я понял, что и в том и в другом случае я вряд ли бы уже успевал.

Я обогнул забор, посмотрел влево, куда он сворачивал, и впереди увидел будку охранников. Еще, мне показалось, я увидел охранника. А еще – мелькнула «Ауди», машина Алины. И она въезжала на территорию «Кедра».

Глава восьмая

1

Это можно было назвать отчаянием. Так, наверное, чувствует себя человек, когда из последних сил добегает до перрона и видит… хвост состава, уносящегося на станцию под названием «Счастье».

Алина не стремилась к этой станции. Но чувство у нее было именно такое.

Ворота еще не успели закрыться за въехавшим на территорию микроавтобусом, когда она резко затормозила, так, что машину едва не занесло, а затем, открыв дверцу, проорала охранникам:

– Не закрывайте ворота!

Охранников, стоявших возле ворот, она знала. И охранники знали ее. А потому ворота не закрыли. Приказ начальства. Лишь удивленно смотрели на Алину, не понимая, почему так дико орет заместительница их босса.

– Быстрее! – не унималась Алина, тыкая пальцем в сторону микроавтобуса. – Остановите его! Немедленно! Как же вы, мать вашу…

Она прекратила крик и нажала на газ. Машина пролетела через ворота и понеслась наперерез микроавтобусу.

Два охранника с помповыми ружьями неслись следом. По их лицам можно было понять, что происходит нечто неординарное! Третий охранник, до этого высовывавшийся из окошка, выскочил наружу. И побежал за теми двоими. В руках у него не было ружья. Но у него были пистолет и портативная рация, по которой он яростно вызывал подмогу.

Подмога спешила со всех сторон.

Парни, стоявшие на входе административного здания, уже вытащили «пушки» и выставили их вперед, ожидая лишь команды, в кого палить. Справа и слева, словно гороха сыпанули, бежали люди в камуфляже. Их было не менее десятка.

– Спокойно, спокойно, – уговаривал тем временем разгоряченную Алину Довлатов, видя, какая армия пришла в действие на территории фирмы и слаженность их действий.

Алина не отвечала.

Микроавтобус еще был на ходу, но она считала, что не все еще потеряно.

Они остановились почти одновременно.

Микроавтобус у административного здания напротив входа. И «Ауди» – боком, таким образом, чтобы микроавтобус не смог двигаться вперед.

Алина выскочила первой. За ней Довлатов и Федор – почти в ту же секунду.

– Всех из микроавтобуса!..

У Алины не было с собой оружия, иначе она сама открыла бы дверцу и вытащила на свет божий тех, кто находился в салоне. Она бы вытащила этих Тишковых и лично ткнула главу семейства мордой в кузов.

Но за нее это проделали охранники.

Двое с пропускного пункта уже были рядом. И моментально принялись выполнять приказ Алины. Один занял позицию у дверцы микроавтобуса с одной стороны, второй – с другой.

Выставив вперед ружья, они распахнули дверцы и выволокли наружу тех, кто находился внутри микроавтобуса. А затем ткнули этих людей лицом в кузов, заставив широко развести руки и раздвинуть ноги – как и хотела сделать сама Алина. А потом, как по команде, посмотрели на Алину – дескать, что дальше?

Вот тут-то Алина и замешкалась. Микроавтобус был тот, на котором уехали Тишковы. Микроавтобус был желтого и голубого цветов, с надписями на бортах «экспресс-почта», но… Но внутри не было Тишковых.

Два человека, которых грубо выволокли наружу охранники, были обычными почтовыми служащими; они и раньше приезжали к ним на фирму.

– Не может быть, – Алина дернулась, словно ее только что ударили; впрочем, так и было, ее ударили, больно – так, что она едва удержалась на ногах.

Она бросилась к задним дверцам микроавтобуса и принялась их раскрывать, не обращая внимания на подбегавших отовсюду людей, которые с интересом смотрели на зама босса.

Внутри микроавтобуса были только бумаги.

– Мы проверяли этот микроавтобус. Как положено, – сказал охранник, который до этого сидел в будке.

И в этот миг Алина поняла, что ситуация ей что-то напоминает. Она вспомнила видеозапись с первой уничтоженной фирмы, затем слова охранника, оставшегося в живых, со второй фирмы.

– О боже! – прошептала она и, оттолкнув стоявшего на дороге охранника, ринулась к своей машине. Ударила кулаком по кнопке багажника, открывая крышку.

В багажнике «Ауди» лежал тротил. Багажник ее машины был забит тротилом под завязку.

Еще Алина увидела вставленный сверху радиовзрыватель. А потом…

2

А потом за несколько секунд в голове у нее успело пронестись очень многое. Словно кто-то остановил время. Либо мысли понеслись со скоростью света.

Первое: ее машина, после того как она привезла Алешку из лагеря на дачу, стояла во дворе, не в гараже. Второе: микроавтобус, в котором ехала чета Тишковых, на подъезде к городу, не доезжая поста ГИБДД, съехал с трассы и объехал этот пост окольным путем. Однако в самом городе микроавтобус не боялся показаться, хотя и там такие грузовые транспортные средства любили останавливать сотрудники ГИБДД. Те, кто находился в микроавтобусе, делали вид, что идут на риск. В самом городе – рискуют. Хотя все это было только для нее. А у Алины… Рядом с ней сидел Довлатов, у которого с собой было служебное удостоверение – отличное подспорье для быстрого продвижения… И они двигались быстро. Боялись опоздать. Хотели успеть. И вот успели.

Она, наконец, поняла, как попадал на хорошо охраняемые объекты тротил, но это понимание никакой радости ей уже не могло принести. Ответ лежал на поверхности, а она не хотела его видеть, пытаясь нырнуть как можно глубже.

Не надо было этого делать.

Она гналась за Тишковым, не подозревая, что гонится ни за кем, что движется в никуда… Она потеряла микроавтобус Тишкова из вида. А когда догнала… то есть считала, что догнала. На самом деле она преследовала настоящий почтовый. А Тишковы… Они наверняка наблюдали за ней со стороны. И в эту минуту они где-то поблизости. Может, даже проезжают по трассе, с тем чтобы кто-то из них высунул руку с пультом дистанционного управления в окно и до упора надавил кнопку. А радиовзрыватель сейчас в нескольких сантиметрах от нее.

Несколько секунд прошло. И все, что она успела, – это поднять глаза к небу и удивиться его голубизне, словно до этого она такой красоты не замечала.

В глазах застыли боль и недоумение. То же выражение, что было год назад в глазах у ее мужа – навек.

Глава девятая Косарев

1

Невидимая сила подбросила меня и швырнула вперед. Я рухнул на бок и покатился с откоса по зеленой траве в сторону деревьев.

От грохота мне заложило уши, и когда я распластался у дерева, изрядно покувыркавшись, глухота не прошла. Я перевернулся на спину и застыл, не решаясь подняться и пошевелить членами.

Над территорией фирмы вздымались языки огня и клубы дыма, где-то высоко сливаясь в черный густой шлейф. Взрывалось через каждые несколько секунд, и я понял, что от основного взрыва детонировали другие заряды; возникла этакая уничтожающая все и вся цепочка. В клубах огня разлетались по сторонам части строений, фрагменты машин. Эти куски летели через забор и падали, падали… Падали возле меня, где-то позади меня. И в какой-то момент мне вдруг все стало безразлично. Часть забора, огораживавшего территорию, вынесло взрывной волной. И опять где-то рядом посыпались осколки… А я лежал, лишь ощущая, как на лицо сыплется песок. И больше ничего. Меня словно кто-то невидимый хранил. Мой ангел-хранитель.

Я взирал на этот ужас. Я смотрел, как фирма превращается в ничто. Как она заволакивается огнем и дымом.

Будка охранников как-то неестественно выгнулась. Затем с нее слетела крыша, а потом и стены стали оседать. Взрыв вынес стальные ворота и отшвырнул их на многие десятки метров.

Мне казалось, обломки будут летать бесконечно. И я думал, что прошло довольно много времени, прежде чем заметил – уже ничего не летит в мою сторону.

Однако черный дым продолжал подниматься. И мне вдруг показалось, что в этом черном дыме я вижу белое пятно. Я как завороженный наблюдал за ним; я видел: оно обретает знакомые формы. Это была Алина. И она почему-то была в передничке и косынке.

А потом я понял: из глаз у меня текут слезы. И я этому очень удивился. Я не помнил, когда и плакал, и плакал ли вообще хоть раз в жизни.

2

Дальше я делал все механически.

Я поднялся, отряхнулся и двинулся к шоссе, не став дожидаться ни пожарных, ни полиции, ни «Скорой помощи». Я удалялся от уничтоженной фирмы. И от тех, кто погиб.

«Управляющие знали, что их фирмы вот-вот взлетят на воздух». Так вроде она говорила. А я сделал предположение, что этим управляющим за пару минут до взрывов кто-то звонил и со злорадством сообщал об этом. И Алина сказала – вроде того. Она тоже это предполагала. И не более. «Нелепо» – это ее вывод. А на самом деле… Ничего нелепого не было. Кто-то звонил за пару минут. Идиот. Никто не звонил. А управляющие знали… Из чего это Алина взяла? Из разговора с охранником. Теперь я мог понять, что было на той видеопленке и что мог сказать охранник. И в том и в другом случае – одно. Управляющие врывались на машинах на территорию своих фирм и, обезумев, пытались предотвратить катастрофу. Считая, что взрывчатка доставлена кем-то извне, а на самом деле – они сами ее привозили. Уж их-то не досматривали…

Жаль, что понимание пришло слишком поздно.

Я двигался вдоль шоссе к ближайшей остановке общественного транспорта. Голосовать я не пытался. Мой вид вряд ли внушал доверие.

Вскоре я увидел на шоссе скопление машин, они стояли.

Подойдя ближе, я заметил в кювете горевшую «шестерку». Люди из остановившихся машин смотрели на «Жигули» вместе со мной. Мне эта машина была знакома. В ней должен был находиться Альберт. И я думаю, он в ней и находился.

Меня вывели из игры, заманили в офис и оставили там, надеясь, что я взлечу на воздух вместе с «Кедром». Я с таким раскладом не был согласен.

Кто-то все хорошо просчитал. Убрал всех свидетелей, но… Просчитался.

Я остался жив. И об этом пока известно только мне.

Тишковы успели везде. Нажать на пульт, расправиться с Альбертом. Они наверняка считают теперь, что все позади. Свидетелей нет.

Но один свидетель остался. Назло им.

3

Я добрался до своего дома, помылся, переоделся, а затем поехал на дачу Алины. Впрочем, не сразу. Я на такси доехал до своей машины, которую оставил у дома, где временно жил Альберт.

То, что мне предстояло сделать, – было тяжело. Такое мне в жизни еще делать не приходилось.

4

Сначала я пробрался на дачу Тишковых. Осторожно. Так, наверное, двигаются диверсанты. Я задействовал свои благоприобретенные навыки.

Дом был закрыт на замок, причем на амбарный. Это обстоятельство как бы указывало, что хозяева уехали надолго.

Я подумал, что, возможно, так и есть. Они сделали свое дело, можно и отдохнуть. Я скрипнул зубами – уж какой мне хотелось обеспечить им отдых, нечего и говорить.

А затем я прошел на дачу Алины.

– Привет, – сказал я мальчишке, который качался на качелях.

Он внимательно посмотрел на меня, этакий худенький мальчонка с небесно-голубыми глазенками. Спрыгнул с качелей и подошел ко мне. Я поздоровался.

– Привет, – и он вопросительно уставился на меня.

И я вдруг понял, что ни черта не могу сказать. Я не знал, что следует говорить в такую минуту, я не знал, что вообще говорить человеку, когда тот теряет мать, притом такому маленькому человеку.

– Ты кто? – спросил он меня.

– Я друг твоей мамы, – тихо произнес я.

– А где мама?

– Понимаешь… – это все, что я мог.

В горле запершило, и я не смог произнести ничего внятного.

Алексей вдруг развернулся и неровной походкой направился к дому. Он шел, не оборачиваясь, ссутулившись, придавленный своей бедой.

Я, будто робот, двинулся следом.

В доме мальчишка рухнул на диван. И вновь посмотрел на меня. У него был взрослый взгляд.

– Когда погиб отец, – выдавил он из себя, – мама тоже сказала это: понимаешь. А потом еще, что люди иногда нас покидают.

– Люди иногда нас покидают, – механически повторил я, отворачиваясь от ребенка; выдержать его взгляд я, здоровый мужик, не мог.

– Мамы нет? – спросил он.

– Понимаешь… – повторил я и, чтобы хоть как-то сбросить с себя эту странную, до сих пор неведомую мне пелену, подошел к камину и стал для чего-то сгребать пепел, будто это могло меня успокоить.

– После смерти папы мама все время зажигала камин.

Кажется, мне стало плохо. Я едва не упал, а затем услышал плач, и когда обернулся, то увидел вытянувшегося на диване во весь рост Алексея. Его тело вздрагивало. Он рыдал. И мне хотелось рыдать вместе с ним. Но я был взрослым. Я был этим чертовым взрослым. И мне как бы не полагалось рыдать.

Я подошел, сел возле Алексея и принялся, как мог, его утешать. Хреново у меня это получалось. Потому что никогда никого я не утешал.

Алексей еще больше разрыдался. И в какой-то момент я испугался, что у него начнется истерика. Я помнил, где находилась в этом доме аптечка, а потому бросился за ней. Я дал мальчишке успокоительного.

– Она – как и папа? – проглотив слезы, спросил Алексей.

– Она – как и папа, – подтвердил я. – Понимаешь, люди иногда уходят…

Мне было паршиво. Я не мог сказать этому пареньку ничего нового. Чего бы он уже не слышал год назад.

Он еще рыдал. А затем силы покинули его. Лекарство подействовало. И он заснул. Его лицо было мокрым от слез, а губы еще какое-то время подрагивали.

Я подошел к окну и посмотрел во двор.

Качели одиноко покачивались в порывах ветра, как бы посылая прощальный привет.

Я не смог больше вытерпеть. Я закрыл глаза, чтобы остановить слезы, а затем со всего маху въехал кулаком в стену.

Боль принесла успокоение. Боль – это было лекарство для меня.

5

В доме мне было невыносимо тяжело. Я вышел во двор и без всякого смысла стал прохаживаться.

У гаража я остановился. Я вспомнил слова Алины. Еще в первую нашу встречу, когда я приехал, чтобы выяснить причину смерти ее брата. У нее в гараже в машине нашли оружие, и она сказала, что гараж вроде бы закрывала.

Гараж был открыт. А я подумал: что, если Алина была права? И она закрыла тогда гараж? Кто его мог открыть?

Ее брат вполне мог это сделать.

Я раскрыл двери гаража и вошел внутрь.

Мне не пришлось осматривать это помещение долго.

На верхней полке в гараже я увидел игрушечное ружье. Это был подарок Геннадия. И ему в гараже было не место.

Кажется, Алексей его искал…

Что ж! Я нашел это ружье.

Когда я взял его в руки, а затем сдвинул приклад, открывая стволы, куда, по всей видимости, помещались «патроны», из одного ствола что-то выскочило и упало на пол.

Я отставил ружье в сторону, затем поднял выпавшую из ствола вещицу.

Это был ключ с биркой на кольце. На бирке значилась цифра. А через дырочку в бирке была просунута бумажка.

Когда я заглянул в бумажку, то понял, что это ключ от абонентского ящика, который находится в банке в Курске. Я правильно вычислил, куда ездил Геннадий. И теперь знал, для чего. И еще я понял, что ключик этот – как сберегательная книжка на предъявителя.

Я сунул ключ с бумажкой в карман, взял ружье и отправился в дом.

Алексей спал. Оставлять его одного я не мог. В таком состоянии – уж точно. А мне необходимо было сделать еще очень многое. Поэтому я взялся за домашний телефон.

6

Я вызвонил своих старых подружек, велел, чтобы они взяли такси и мчались на дачу по такому-то адресу, сообщил, что они мне понадобятся денька на два-три, а потому чтобы взяли с собой еды и только еды – последнее я потребовал весьма твердо.

Мне больше не к кому было обратиться. А мои подружки… Они были просты и надежны, как старые разношенные домашние тапочки.

Они приехали через час, и у обеих на губах играла улыбка, которая очень скоро исчезла.

Я отпустил таксиста, заплатив ему оговоренную с моими подружками сумму, провел девушек в дом.

Когда они увидели спящего мальчика, тогда и перестали улыбаться. И вопросительно посмотрели на меня. И тогда я вкратце рассказал, что парнишка год назад лишился отца, а вот теперь и матери.

Они все поняли. Даже не выслушав меня до конца.

– Ты не волнуйся, Игорек, – с грустью сказала одна.

– Мы все понимаем, – добавила вторая. – Ты можешь делать свое дело, а мы за мальчиком присмотрим. Нам это знакомо.

И обе с болью в глазах посмотрели на Алешку. Я не стал спрашивать у подружек, что им знакомо. Я им поверил.

А затем они отправились на кухню.

Прежде чем уехать, я дождался, когда Алешка проснется, и попросил:

– Дай мне дня три-четыре.

– Три-четыре? – он не понимал.

– Тогда я буду знать, как мы с тобой будем жить.

– Мы? – он еще больше удивился.

– Мы, – кивнул я. – Ты потерял мать, а я… – я не знал, как объяснить, кем для меня была Алина. – …тоже очень близкого для меня человека.

Мне показалось, сказал я то, что нужно. С некоторых пор Алина для меня стала именно таким человеком.

– Что мне делать, я уже знаю, – поник головой Алешка.

– Дай мне, пожалуйста, эти три-четыре дня. Я прошу тебя лишь об этом.

Он поднял голову, посмотрел на меня внимательно, потом перевел взгляд на вышедших из кухни женщин и вновь на меня.

– Хорошо, – только и ответил он мне, но мне этого было достаточно.

Я ушел из этого дома. Но твердо знал, что еще вернусь сюда.

Мне необходимо было собрать кое-какую информацию и… И кое-что сделать.

Но затем я обязательно вернусь.

Эпилог 1

Их было двое. Они стояли у моря и смотрели вдаль. Казалось, у них закончился отпуск и они прощались с бескрайним морским простором.

Это было не так. Они только что приехали сюда и собирались как следует отдохнуть.

– Мы хорошо все просчитали, – сказал мужчина.

– Да, – подтвердила женщина. – Расчет оказался и на этот раз верен.

– Ты устала?

– На этот раз я хочу подольше отдохнуть. А вообще, я бы согласилась уже никогда к этому не возвращаться. Я думаю, нужно найти в себе силы сказать «стоп».

– Иногда остановиться так же тяжело, как и что-то начать, – мрачно произнес он, думая о чем-то своем.

– Мать сказала, что больше не отдаст нам нашего сына. Что после того, как он побывает у нас, у него с психикой не все в порядке.

– Это у твоей матери с психикой не все в порядке. Старая нюня.

– Не говори так о моей матери.

– Ладно. Не буду, – не стал спорить он. – Пусть наш сын у нее побудет с полгодика. Все равно раньше мы не начнем. А потом заберем его. Вновь заберем. Он нам нужен. Он нам постоянно нужен. И я из него сделаю настоящего мужика.

– А если я попрошу тебя сказать «стоп»? – она повернула голову к нему.

– Нет, – покачал головой он. – На наш счет уже пришли деньги.

– И мы вновь начинаем игру, – поняла она и посмотрела на руки своего собеседника.

Руки у того были заняты. Он держал коробку и не знал, что с ней делать.

– Что это?

– На берегу мне всучил ее какой-то парнишка. Всучил и убежал, сказав, что велели нам передать.

– Нам? – нахмурилась она. – Кто может знать о нас?

– Вот и я думаю, – мрачнея, ответил мужчина.

А затем раздался голос – словно из-под земли. И ничего хорошего этим двоим он не сулил.

– Ведь кто-то же должен знать о вас. Почему бы не я?

Тишковы разом вздрогнули и обернулись.

2 Косарев

Я взобрался на вершину холма и теперь смотрел на этих двоих, стоявших в десяти метрах от меня на берегу моря. Фамилия Тишковы у них была настоящей. А все остальное… Вряд ли настоящей можно было назвать их жизнь. Они числились в фирме, производящей мебель, но истинным их делом… Как назвать это истинное дело, я не знал.

– Не ожидали? – спросил я, и теперь мне следовало бы, по идее, довольно улыбнуться. Но, увы, улыбка не получилась. Теперь я долго не буду улыбаться. – Вижу, что нет. Я остался жив. Вопреки вашим планам.

– Нужно было его просто убрать, – хмуро сказала женщина.

– Но он так хорошо вписался в нашу игру, – не согласился мужчина. – Все было выверено до мелочей.

– Ну да. Это я уже слышал. То, что вы все хорошо просчитали. Но ведь и в самых тонких расчетах бывают ошибки. Вот – как раз такой случай.

– Как ты нас нашел? – спросила женщина.

– Это не было сложно, – улыбнулся я, – зная вашу фамилию.

– Тогда как ты остался жив? – поинтересовался мужчина, и по его лицу я видел, что ему это очень хочется знать. – Ты должен был погибнуть при взрыве на фирме.

– Но я не погиб. Считайте, что я огнеупорный… Вам так нужно было заманить меня?

– Ты нам вообще не был нужен, – вспыхнула женщина.

– Но ты возник в какой-то момент в нашем сценарии, – подхватил мужчина. – И нам пришлось о тебе позаботиться. Ты неплохо вписался.

– Вписался? – процедил я сквозь зубы. – Это у вас так называется? Вписался?

– Мы не предполагали, что смерть брата Алины приведет к твоему появлению на сцене. Мы предполагали совсем иное, – разоткровенничался мужчина.

– Геннадий у вас тоже неплохо вписался?

– Мы делаем свою работу. Только и всего, – мрачно отрезала женщина.

– Кто вам заказал фирму «Кедр»?

Тишковы почти одновременно пожали плечами. Но ответил супруг:

– Пожалуй, на этот вопрос не найти односложного ответа. Кто-то из конкурентов фирмы, а может, все конкуренты вместе. Может… Здесь длинная цепочка посредников. На наш счет приходят деньги. И мы узнаем лишь название фирмы. Мы никого не знаем. И нас никто не знает. Кроме того, что мы – единственные. Мы в своем роде – единственные. Мы можем сделать то, что иным не под силу.

– Ну да, – согласился я. – Вы жутко умные подонки. Вы террористы экстра-класса.

Мужчина, кажется, был польщен:

– Можно сказать и так. Нам было сообщено лишь одно – «Кедр». Все остальное – наша забота. Мы собрали сведения, рассмотрели все возможные кандидатуры из этой фирмы и остановились на Алине.

– Она вам подходила на роль камикадзе?

– Это несколько грубовато, – хмыкнул мужчина. – Ее психологическое состояние вписывалось…

– У вас все вписывается.

– Алина пыталась доискаться причин гибели двух фирм. И мы поняли, что на этом можно будет неплохо сыграть.

– Вы ненавязчиво показали – вот мы. Но ты попробуй докажи, – понял я.

– Смысл верен, – вскинул брови мужчина.

– Она все-таки была камикадзе, – повторил я и уточнил: – Правда, об этом не знала. Об этом знали только вы. Вы угробили ее мужа, а затем и ее.

– Пути Господни неисповедимы, – вздохнул мужчина и посмотрел на небо, словно там искал поддержки. – Кто знает, когда и где дорожки людей могут пересечься?

– Философы, – усмехнулся я. – А зачем вам нужен был Геннадий?

– Все очень просто, – пояснил мужчина. – Мы узнали, чем занимались брат Алины и его два дружка, и решили использовать это. Сначала я позвонил Геннадию и сообщил, что звонит доброжелатель. И сказал: его компаньоны хотят от него избавиться. Позвонил один раз, затем второй, когда эта троица провернула свое последнее дельце.

– Вы уже знали, что Виктор намеревался избавиться от партнеров? – не поверил я.

– Нет. Не знали, – признался мужчина. – Даже не догадывались. Нашей целью было напугать Геннадия, чтобы он обратился к своей сестре за помощью. Он знал, кто была его сестра, и захотел бы получить от нее совет. К этому времени мы уже были бы знакомы с Алиной и так вскользь, при нейтральном разговоре, вставили бы, что у нас есть знакомые из частного агентства. У нас была припасена для Алины история, идентичная истории Геннадия, которая якобы произошла с нами и из которой нам якобы удалось выпутаться с помощью этого человека из частного агентства. И историю эту мы бы между делом, без всякого повода, ей рассказали.

– Таким образом вы бы подсунули Алине своего человека, который как бы мог помочь Геннадию.

– Алина могла бы и не раскрыться перед нами насчет Геннадия. Но мы думали, что после того, как Геннадий к ней прибежит, она вспомнит наш разговор и попросит познакомить ее с таким сыскарем.

– И кого бы вы ей тогда подсунули?

– Мало ли бедных артистов? Заплатили бы и попросили сыграть роль. Как сыграл роль таинственного субъекта, приходившего к нам ночами на дачу и рассматривавшего с нами чертеж, один вот такой – начинающий и без гроша в кармане.

– А потом этих без гроша в кармане вы «списываете».

– Как придется, – без эмоций в голосе пожал плечами мужчина.

– И какова была бы роль этого «сыскаря»?

– Он в процессе «работы» должен был плавно переключиться от Геннадия на заботы Алины. То есть на причины уничтожения двух фирм. И нагнетать обстановку…

– И психологически подготовить ее к тому, чтобы она помчалась за вами без оглядки.

– В общем так.

– Но тут у вас и произошла первая неувязка. В том смысле, что Виктор неожиданно стал избавляться от своих друзей.

– Я бы не назвал это неувязкой. Да, мы не ожидали, что так повернется. Что кто-то из троицы на самом деле начнет уничтожать своих компаньонов, чтобы завладеть всем. Но мы вовремя это поняли – в отношении Виктора. И потому быстро подкорректировали сценарий. В основном план не претерпел изменений. Был убит Борис. Следующим, мы уже знали, будет Геннадий. К сожалению, нам не было известно, куда он уехал перед своей гибелью. Но когда он появился у сестры, мы уже понимали, что будет дальше. Мы даже подтолкнули его в разговоре, чтобы он в спешке покинул наш дом.

– Значит, вы предполагали, что его уже поджидает Виктор, – понял я.

– Вот-вот. И… И Алине потребовалась помощь. Мы даже ей намекнули…

– Но она наплевала на ваш намек.

– Она сказала, что у нее есть к кому обратиться. Так появились вы.

– Это было неожиданностью для вас? – я хотел хоть в чем-то их подловить; но они были непробиваемы.

– Неожиданности всегда случаются, – спокойно произнесла женщина. – Нужно быть к ним готовым.

– Людмила предложила простое, – продолжил мужчина. – Убрать вас.

– А ты предложил сложное, – понял я. – Изящное.

– Я подкорректировал ее пожелание. Я сказал, что убрать всегда успеется. Если Алина отказалась от нашего «сыскаря», то остановимся на ее выборе. Я сказал, что еще и лучше. Не нужно нанимать артиста и втолковывать, что от него требуется. Нужно умно использовать уже имеющегося…

– «Артиста?» – мне было противно и досадно это.

– Нет. Сыскаря. Настоящего сыскаря. Если подходить к делу с головой, можно добиться того же самого… Мы подсунули тебе Альберта. Настоящего зама. Заплатили ему хорошо. Разыграли маленькую сцену на бензоколонке – а чтобы ты зарулил на эту бензоколонку, малость слили из твоего бака горючего. И ты «клюнул». После того как «спасенный» тобою зам поведал о возможности без проблем проникнуть на фирму Алины. Так что ты сам хорошо нагнетал обстановку.

– Ну и сволочи вы! – не удержался я.

– Спасибо, – улыбнулся мужчина, а я подумал: ничего, погодите, уроды, еще немного времени, и вам уже не придется улыбаться. – Ты был опасен. По тому, как ты мастерски копался в деле брата Алины, мы поняли, что ты серьезный противник. Нам пришлось убрать женщину-диспетчера, потому как она связывала нас по телефону с Геннадием и могла что-либо подслушать. Рисковать не стоило. И убрать самого Виктора. Он вообще после гибели двух компаньонов был не нужен. К тому же у него оказался факс, который мы прислали Геннадию после двух наших звонков ему, – в этом факсе было то же, о чем мы ему говорили по телефону. Но мы посчитали, что факс нагонит на Геннадия больше страха и стимулирует его активность. Так и получилось.

– Лучше все же было сразу уничтожить его, – не сдавалась женщина, кивая в мою сторону.

– Но ведь все получилось, – удивился мужчина. – У нас все отлично было рассчитано. У него есть мозги, но он тем не менее «клюнул» на нашу уловку. Он сыграл роль, сам того не подозревая, потом пошел за Альбертом и оказался в капкане. Альберт должен был оставить его в комнате, из которой не было выхода.

– Значит, Альберт не оставил, – вздохнула женщина.

– Он утверждал, что все сделал так, как и обещал, – не сдавался мужчина.

– Это он вам утверждал перед тем, как вы его укокошили? – ядовито осведомился я.

– Конечно, он был обречен, – фыркнул мужчина. – Мы должны были так или иначе освободиться от всех, кто был каким-то образом задействован.

– Довлатов находился в машине Алины, – скрепя сердце проговорил я. – Вам и тут повезло.

– Расчет, – гордо поправил мужчина. – Нужно хорошо изучать людей. А затем, зная их психологию, можно уверенно моделировать их поведение.

Наверное, только сила воли заставила меня не упасть в обморок. Я до этого разыскивал должников. И разыскивал, именно моделируя их поведение в тех или иных ситуациях. Впору было посмеяться. Меня подловили на моем же методе. Вот что значит попасть в собственный капкан!

– Вы умные, – повторил я. – Вы умные сволочи.

– Таких, как мы, – нет. И то, что делаем мы, – никто не сделает еще. Не найти таких…

– Хватит, – оборвала его женщина; ей, видимо, не нравилось, что муж раскрывает все секреты ремесла.

– Но я остался жив, – жестко проговорил я, словно не слышал слов женщины.

– Это неправильно, – хмуро бросила она, как бы говоря, такого быть не должно и не может, так что сгинь, призрак.

Но я не собирался исчезать. Во всяком случае, так просто. Пусть я буду для них призраком. Но этот призрак кое за чем сюда пришел.

– Я остался жив. И у меня есть заказ.

– Заказ? – мужчина недобро посмотрел в мою сторону, словно говоря: ты лучше не шути, парень.

– У меня ведь тоже может быть заказ. Не только у вас.

– И кто заказчик? – по инерции спросила женщина.

– А здесь тоже нельзя сказать конкретно. Пожалуй, это те, кого вы отправили на тот свет. Они сказали, что вас там уже заждались, – я кивнул на чистое небо над морем. – Они хотят вас там видеть. И я не могу им в этом отказать… На вашем таланте пора ставить крест. Хватит смертей… Ну, а какой там у вас будет разговор, не знаю. Пожалуй, я на вашем месте попросил бы сразу место на сковородке.

– Это что значит? – мужчина занервничал.

И я решил прекратить разговор. Хватит, на самом деле.

– Вам посылка, – я кивнул на коробку, которую держал мужчина. – Что-то вроде камикадзе.

Мужчина еще не верил в то, что должно было произойти. У меня в руках не было оружия, у меня не было пульта, и этим людям, наверное, казалось, что я в данный момент не представляю опасности. Они думали, что я пришел договориться с ними.

Что ж, они ошиблись. Приятно было сознавать, что это может произойти и с такими самородками, способными предвидеть практически все и не удивляться ничему.

Мужчина глянул на коробку, которую держал в руке, и лихорадочно дернул крышку, чтобы ее открыть.

Он думал, что там радиоуправляемая мина. Увы.

В коробке был пластит. Совсем немного. Но достаточно для этих двоих. Взрывчатку приводил в действие небольшой механизм, который срабатывал, как только поднималась крышка.

Крышку подняли. И мне оставалось лишь прыгнуть со склона холма, укрывшись от взрыва.

Я поднялся и, не оборачиваясь, не обращая внимания на камешки и песок, которые сыпались мне за пазуху и на голову, двинулся назад.

Убеждаться в гибели людей не имело смысла.

Я шел назад. И что мне дальше предстояло сделать, я знал хорошо.

Я поеду в город Курск, заберу все деньги, которые оставил там Геннадий. Соберу свои сбережения. А потом… Потом возьму Алешку, и мы уедем. Далеко-далеко. Вряд ли он забудет отца и мать… Но там, вдали, я постараюсь начать новую жизнь. И постараюсь, чтобы новая жизнь была у Алешки.

Он будет все помнить. Но он будет жить дальше.

Я тоже буду все помнить. И тоже буду жить дальше. А вот чем заниматься… Не знаю, чем я буду где-то там далеко заниматься. Одно я знаю точно. К своему старому ремеслу я больше не вернусь.

Пути назад нет.

ОглавлениеСергей ЗверевУмные сволочиПролог123Часть 1 ПаутинаГлава перваяГлава вторая КосаревГлава третьяГлава четвертая КосаревГлава пятаяГлава шестая КосаревГлава седьмаяГлава восьмая КосаревГлава девятаяГлава десятая КосаревГлава одиннадцатаяГлава двенадцатая КосаревГлава тринадцатаяГлава четырнадцатая КосаревГлава пятнадцатаяЧасть 2 ПаукиГлава первая КосаревГлава втораяГлава третья КосаревГлава четвертаяГлава пятая КосаревГлава шестаяГлава седьмая КосаревГлава восьмаяГлава девятая КосаревЭпилог12 Косарев