«Мастер-класс для диверсанта»

Мастер-класс для диверсанта (fb2) - Мастер-класс для диверсанта 1510K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Львович Москвин

Сергей Москвин Мастер-класс для диверсанта

ЧАСТЬ I

1 Локтионов 19. Х, вторник, 09.15

Начальник Управления по борьбе с терроризмом ФСБ России формально не являлся членом Совета безопасности, как не являются членами Совбеза руководители различных управлений всех силовых структур. Но, учитывая, что последнее время Совет безопасности был занят в основном проблемой борьбы с терроризмом, генерал-майор Локтионов, возглавляющий антитеррористическое управление ФСБ, неизменно приглашался на все совещания.

На сегодняшнем заседании Совета безопасности подводились итоги первого этапа антитеррористической операции в Чечне. Генерал Локтионов сидел по правую руку от своего начальника, директора ФСБ, и слушал выступление руководителя другого силового ведомства. Выступал директор Федерального агентства правительственной связи и информации. Он тоже пришел на совещание не один. Вместе с директором ФАПСИ здесь был начальник одного из его подразделений — Управления радиотехнической разведки.

* * *

Заседание Совета безопасности началось по обычной схеме. Первым выступал министр обороны. Он сообщил, что к 16 октября федеральные войска практически полностью заняли господствующие высоты на границе Чечни с Дагестаном и Ингушетией, закрепились на левом берегу Терека и на Терском хребте. Таким образом, три северных района Чечни оказались отрезанными от остальной территории республики. Министр обороны заявил, что сопротивление боевиков в этих районах полностью подавлено, сейчас российскими войсками совместно с силами Министерства внутренних дел проводится поиск и уничтожение их разрозненных групп.

Слово взял директор Федерального агентства правительственной связи и информации, и это вызвало заметный интерес у присутствующих, так как директор ФАПСИ на заседаниях Совбеза выступал нечасто. Действительно, что мог сказать о проблеме борьбы с терроризмом руководитель ведомства, которое не проводит оперативно-следственных действий? Тем не менее его слушали с не меньшим вниманием, чем даже министра обороны.

— …Таким образом, можно сделать вывод, что разведслужбы арабских стран и особенно Турции проявляют повышенный интерес к группировке российских войск на Северном Кавказе, — в заключение своего выступления заявил директор ФАПСИ. — Как новое направление разведустремлений мы отмечаем повышенное внимание к снабжению нашей военной группировки. Я имею в виду контроль за переброской воинских частей, техники, оружия, боеприпасов, осуществляемой наземным и воздушным путем.

Его последние слова насторожили Локтионова. О проявлении интереса арабских спецслужб к военным поставкам на заседании Совета безопасности сообщалось впервые. Генерал Локтионов с интересом посмотрел на начальника Управления радиотехнической разведки, пришедшего на совещание вместе с директором ФАПСИ. «В ФАПСИ нет других подразделений разведки, кроме Управления РТР[1], — вспомнил генерал Локтионов. — Следовательно, директор ФАПСИ мог получить подобную информацию только из этого управления. Вот и начальника управления он привел с собой специально на тот случай, если у присутствующих возникнут вопросы и придется что-то уточнить». Вопросов ни у кого не возникло, и директор ФАПСИ сел на место.

У самого Локтионова вопрос был, он решил при всех его не задавать, а подождать до перерыва и лично переговорить с Плотниковым, начальником Управления радиотехнической разведки ФАПСИ.

Плотников сам подошел к Локтионову.

— Здравствуйте, Олег Николаевич. У меня создалось впечатление, что вы хотите у меня что-то спросить.

— Как я понимаю, сегодняшний доклад директора ФАПСИ основывался на информации вашего Управления?

Вопрос Локтионова прозвучал скорее как утверждение, поэтому Плотников счел, что можно не отвечать.

Локтионов между тем продолжал:

— Михаил Тимофеевич, я из доклада так и не понял, о какого рода разведустремлениях шла речь. Я не хочу вторгаться в область вашей деятельности и выпытывать профессиональные секреты, но все же объясните, что ваш директор имел в виду под этими словами?

— Ну, я вижу, от вас ничего не скроешь, — усмехнулся Плотников. — В общем, произошло следующее. Наша служба выяснила, что у своих партнеров по НАТО Турция запросила данные космической разведки об обстановке на Северном Кавказе. Причем разведку Турции интересовало не продвижение российских войск в глубь Чечни, а снабжение нашей объединенной Северо-Кавказской группировки. Турция запросила данные об объеме военных поставок, о загруженности транспортных магистралей, о работе перевалочных баз и о способах охраны всех военных перевозок. Объединенное командование НАТО в Европе тут же предоставило турецкой разведке все интересующие ее сведения.

— Значит, теперь турецкая разведка знает буквально о каждом прибывающем на Северный Кавказ военном эшелоне или транспортном самолете, — обеспокоенно сказал Локтионов.

И снова его вопрос прозвучал как утверждение, поэтому Плотников опять промолчал.

— Но для чего Турции сведения о наших военных поставках? Неужели турецкая военная разведка собирается предпринять какую-то акцию?

— А эти данные запрашивала вовсе не военная разведка, — сказал Плотников. — Запрос был подписан руководителем турецкой внешнеполитической разведки генералом Даудом. Да и для криптографической защиты использовался групповой шестизначный шифр — как раз такой применяется для шифровки сообщений политической разведки.

Начальник антитеррористического управления изумленно уставился на руководителя Управления радиотехнической разведки.

— Информацию о наших военных поставках запрашивал шеф турецкой политической разведки генерал Султан Дауд? — переспросил Локтионов.

— Да.

— Но ведь это чисто военная информация. Она никак не может интересовать политическую разведку.

— Ну не знаю, Олег Николаевич. Я вам просто рассказал ситуацию. А выводы делать я не берусь. В вашей конторе есть своя аналитическая служба. Вот пусть она и объясняет, почему руководитель турецкой политической разведки проявляет повышенный интерес к военной операции в Чечне. Наша задача — собирать сведения, а выводы из них делают другие.

До конца перерыва Локтионов размышлял об информации, полученной от начальника Управления радиотехнической разведки ФАПСИ: «Спецслужбы Турции, в том числе и внешнеполитическая разведка, поддерживают чеченских боевиков. Самому генералу Дауду сведения о российских военных поставках не нужны. Значит, он запрашивал их специально для чеченских боевиков. Ведомство генерала Дауда уже помогало чеченским террористам деньгами, военными инструкторами, а теперь еще и данными космической разведки».

Перерыв закончился. Все участники совещания вернулись на свои места. Выступили еще несколько человек. В заключение слово взял секретарь Совета безопасности. При определении первоочередных задач он не оставил без внимания и информацию, добытую ФАПСИ. Армии и ФСБ было поручено обеспечить безопасность военных поставок на Северный Кавказ. Локтионов видел, как сидящий рядом с ним директор ФСБ энергично делает пометки в рабочем блокноте. Обычно после каждого заседания Совета безопасности собиралась коллегия ФСБ, на которой директор службы безопасности ставил задачи отдельным управлениям. Генерал Локтионов понимал, что на этот раз задачи распределятся между Управлением стратегических объектов и транспорта и подчиненным ему Управлением по борьбе с терроризмом.

2 Служебная переписка 19. Х, вторник

Начальнику Генерального штаба

Вооруженных сил Российской Федерации

Оперативная обстановка на чеченском театре военных действий за последние десять суток (по 19 октября включительно) характеризуется следующими основными факторами:

— успешными наступательными действиями федеральных войск и отсутствием при этом сплошной линии фронта;

— освобождением северных равнинных районов Чечни от банд боевиков. При этом наиболее интенсивные бои велись за станицы Наурская, Червленная, Шелковская и поселок Горагорский;

— вытеснением банд боевиков за Терский хребет и концентрацией их в центральных и южных районах Чечни;

— наличием на освобожденной территории Чечни остаточных, разрозненных групп боевиков, пытающихся укрыться в холмистой местности, а также в селах под видом мирных жителей.

19.10.1999 г.

Начальник штаба федеральных сил на Северном Кавказе генерал-майор ТРЕФИЛОВ

Командующему федеральных сил на Северном Кавказе

Аэросъемка местности и допросы захваченных боевиков подтверждают данные армейской разведки о том, что вытесненные из северных районов Чечни боевики сосредотачиваются на отдельных направлениях и в наиболее удобных для обороны населенных пунктах, где рассчитывают нанести наибольший урон федеральным силам. Наибольшее сосредоточение боевиков замечено в городах Грозный, Гудермес, Урус-Мартан, а также в районных центрах Аргун, Сержень-Юрт, Ведено, Бамут. В этих населенных пунктах спешно создаются многоуровневые линии обороны, а также запасы оружия и боеприпасов. Крупные партии оружия, боеприпасов, теплой одежды и продовольствия чеченские боевики переправляют в горное селение Итум-Кале, где они намереваются создать свою базу на случай ведения боевых действий в горах. По нашим сведениям, чеченские полевые командиры планируют перевести в Итум-Кале учебно-тренировочный лагерь, ранее располагавшийся в селении Бамут.

19.10.1999 г.

Начальник разведуправления объединенной

группировки федеральных сил

генерал-майор БАЛОБАНОВ

Министру обороны Российской Федерации

Копия: Начальнику Генерального штаба вооруженных сил

Начиная с апреля на одной из правительственных дач в пригороде Тбилиси проживает с группой своих людей и пятнадцатью охранниками вице-президент самопровозглашенной республики Ичкерия Муса Арсенов, имевший неоднократные встречи с госминистром и президентом Грузии. В последнее время Арсенов пытается добиться от Тбилиси согласия на создание, в случае резкого усиления давления России на Чечню, «тыловой зоны» в приграничных районах Грузии. Он провел несколько встреч с представителями грузинских силовых структур, на которых ставил вопрос о гарантиях того, что участок грузино-российской границы ни при каких обстоятельствах не будет перекрыт полностью. На переговорах также высказывалось пожелание о пропуске в республику беженцев из Дагестана. На самом деле речь шла о чеченских боевиках, которых, под видом беженцев, планируется выводить в Грузию на отдых и переформирование.

19.10.1999 г.

Начальник Главного разведуправления

Министерства обороны России

генерал-лейтенант ДАНИЛОВ

Командующему федеральных сил

на Северном Кавказе

С начала проведения антитеррористической операции в Чечне через грузино-российскую границу на территорию Чечни из Грузии проникло не менее 300 боевиков из числа сторонников бывшего президента Гамсахурдиа. По надежно действующим «окнам» на границе на помощь сепаратистам также прибывают все новые наемники из стран Ближнего Востока. Этот же канал используется и для переправки денежных средств для чеченских террористов.

По оперативным данным, чеченские боевики имеют свои базы в Панкисском ущелье Ахметовского района Грузии, откуда в Чечню поступают оружие и боеприпасы. В то же время боевики активно готовят пути отхода на территорию Грузии и уже начали создавать базы в Кодорском ущелье.

19.10.1999 г.

Начальник Главного разведуправления

Министерства обороны России

генерал-лейтенант ДАНИЛОВ

3 Инвестор 20. Х, среда, 10.00

Ослепительной белозубой улыбкой портье старался подчеркнуть свое радушие и особое отношение к гостю. Гость тоже ответил мягкой улыбкой, но зубов при этом не показал.

— Как жаль, что вы нас так быстро покидаете, господин Керим, — не переставая улыбаться, заметил портье.

— Есть время для отдыха и есть время для дела, — рассудительно ответил гость. — Нельзя слишком много предаваться отдыху, иначе лень убьет вас.

— Вы безусловно правы, господин Керим. — Портье даже кивнул в знак согласия и улыбнулся еще шире. — Все же вы так мало пробыли у нас, всего два дня.

Служащие любого отеля должны быть обходительны со своими клиентами. Но на этот раз любезность портье объяснялась не только профессиональной привычкой. Турецкий бизнесмен Абдул Керим был очень заметным постояльцем отеля, а портье сожалел по поводу отъезда каждого обеспеченного клиента.

Поздняя осень — самая выгодная пора для туристического бизнеса на Кипре. В северных странах уже лежит снег. И богатые европейские туристы, желая продлить для себя лето, отправляются на Средиземное море. Поздняя осень — время, когда хозяева отелей на Кипре пожинают самую богатую выручку. Но даже в период наплыва туристов в отеле «Морской пират» множество свободных номеров. Вроде бы и цены в «Морском пирате» не выше, чем в других отелях, но все же он не пользуется популярностью у туристов. Все служащие, включая и улыбчивого портье, знают этому причину. Всему виной те самые мелочи, которые называют разнообразным сервисом. Вернее, их отсутствие.

— Еще что-нибудь, господин Керим? — поинтересовался портье, заметив, что постоялец задержался около стойки.

— Да, — ответил гость. — Несмотря на столь короткое пребывание, мне очень понравилось у вас. Поэтому мне хотелось бы высказать свою благодарность хозяину отеля.

— О, вы очень любезны, господин Керим, — смущенно забормотал портье. — Но дело в том, что хозяин отеля очень занятой человек, и он, к сожалению, не сможет вас принять. Но вы можете быть абсолютно уверены, я передам ему ваши слова благодарности.

На памяти портье это был первый случай, когда клиент собирался высказать свою благодарность. Однако портье отлично помнил четкие указания хозяина отеля, запрещавшие приводить к нему кого бы то ни было.

Гость внимательно выслушал извинения портье. При этом легкая улыбка не исчезла с его лица, зато взгляд стал жестким.

— Вам, наверное, неизвестно, что я занимаюсь и туристическим бизнесом, — заявил гость. — И у меня есть для вашего хозяина деловое предложение, которое, я уверен, его заинтересует.

— Я, право, не знаю, что и делать… — растерянно проговорил портье.

— Вам и не надо ничего знать. Просто проводите меня к хозяину отеля.

Сказав это, гость шагнул к стойке и накрыл своей рукой руку портье. Его пальцы сомкнулись у портье на правом запястье. Тот скривился, когда гость своим большим пальцем нажал на какую-то болевую точку. Портье попытался выдернуть руку, но это ему не удалось. У бизнесмена оказалась просто мертвая хватка.

— Проводите меня к вашему хозяину, — повторил он и снова нажал на ту же болевую точку, на этот раз гораздо сильнее.

Портье судорожно закивал.

— Следуйте за мной, — только и смог он выговорить.

* * *

Хозяин отеля «Морской пират» оторвал взгляд от журнала, когда в дверь его комнаты осторожно постучали. Он еще не успел ничего ответить, как дверь распахнулась. На пороге стоял его портье и незнакомый турок. Хозяин вспомнил, что накануне видел его среди немногочисленных постояльцев своего отеля.

— Благодарю вас, — произнес турок.

Как понял владелец отеля, эти слова были адресованы портье, потому что последний быстро кивнул и скрылся в коридоре. Такое поведение портье очень не понравилось хозяину отеля, и он настороженно посмотрел на турка. Тот плотно прикрыл за собой дверь.

— Что привело вас ко мне? — наконец спросил владелец отеля.

— Бизнес, — улыбнулся незнакомец. — Бизнес и еще раз бизнес.

— Очень жаль, но мне не нужны партнеры, — ответил хозяин отеля.

Лицо посетителя показалось ему смутно знакомым.

Турецкий бизнесмен усмехнулся и развел руками.

— Что вы говорите, — посмеиваясь, сказал он. — А я уверен, что ваш отель просто нуждается в дополнительных инвестициях. Красивый бассейн, канатная дорога, ведущая к морю, теннисные корты, площадка для гольфа, прокат водных мотоциклов и аквалангов только привлекут к вам дополнительных туристов.

— Еще раз спасибо, но меня не интересуют ваши предложения, — повторил хозяин отеля.

Турок рассмеялся. Со стороны могло показаться, что категоричные отказы хозяина отеля просто забавляют его.

— Почему же не интересуют? — все еще продолжая смеяться, спросил турок. — Не будете же вы отрицать свою заинтересованность в увеличении притока туристов? А чтобы привлечь туристов, требуются значительные инвестиции.

— Спасибо, у меня уже есть инвесторы.

— Да? И где же вы их нашли, на страницах «Солдата удачи»? — Турок указал на журнал, который хозяин отеля читал перед его появлением.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ответил хозяин отеля, торопливо пряча журнал в ящик своего стола.

— Ну хватит, господин Мордасов! — резко сказал турок.

Хозяин отеля вздрогнул при упоминании своей настоящей фамилии. А еще через секунду до него дошло, что последнюю фразу турок произнес по-русски.

— Так военный советник Керим и вы… — произнес хозяин отеля.

Теперь он окончательно узнал своего гостя.

— А что вас смущает, господин Мордасов? — Турок снова перешел на родной язык. — В отличие от вас, я путешествую по миру под своей настоящей фамилией, — сказал он и посмотрел в глаза хозяину отеля.

Следующие несколько секунд хозяин отеля «Морской пират», а в прошлом офицер российского спецназа Степан Мордасов, и профессиональный турецкий разведчик Абдул Керим смотрели в глаза друг другу. Мордасов первым нарушил паузу:

— Ну ладно, вы пришли ко мне, я перед вами. Что вам от меня нужно? Ведь вы явились сюда все же не для того, чтобы предлагать инвестиции в гостиничный бизнес.

— Ошибаетесь, господин Мордасов, — совершенно серьезно сказал Керим. — Я пришел к вам именно для этого. Я хочу предложить работу по вашему профилю, по вашему настоящему профилю.

— Ну нет, господин Керим. На этот раз у вас ничего не выйдет, — покачал головой Степан Мордасов. — Я больше не играю в такие игры. Мне вполне хватает моего отеля.

— Вы разочаровываете меня, господин Мордасов, — сокрушенно покачал головой Керим. — Неужели вы думаете, что я бы пришел к вам, не наведя справки о ваших финансовых делах? Мне отлично известно, что вы прочно увязли в долгах. Настолько прочно, что в любой момент можете потерять свой отель. Вы отличный солдат, но плохой бизнесмен. Вам срочно нужны деньги, чтобы рассчитаться с долгами. И я предлагаю вам способ эти деньги заработать.

— Да, мне действительно нужны деньги, — помолчав, отозвался Мордасов. — Но если даже я буду умирать с голоду, к вам я обращусь в последнюю очередь. От всех ваших предложений веет холодом могилы.

— Что вы скажете о миллионе долларов? — вместо ответа спросил Абдул Керим.

Мордасов замер, уставившись на Керима.

— Да, вы не ослышались. Речь идет о миллионе американских долларов. Вы сможете получить эту сумму в любой валюте по вашему выбору. Деньги, не облагаемые никакими налогами. Миллион долларов сможет решить все ваши проблемы.

— Что нужно сделать? — спросил Мордасов.

— Наконец-то мы перешли к делу. Я не захватил с собой никаких материалов, поэтому сейчас могу объяснить задачу только на словах. Но вы опытный солдат и сумеете меня понять.

4 Оперативная группа 20. Х, среда, 10.30

Сотрудники оперативной группы полковника Чернышова капитаны Ветров и Муромцев остановились возле запертых дверей кабинета своего начальника. Более нетерпеливый Ветров тут же начал крутить головой в разные стороны, но Чернышова нигде не заметил. В обе стороны коридор был пуст.

— Вот так наш начальник заботится о своих сотрудниках, — заметил Артем Ветров. — Вот помяни мое слово, Олег, влепят нам с тобой по выговору за несвоевременное предоставление отчетов. А это, между прочим, отразится и на общих показателях группы.

Артем Ветров значительно завышал возможное наказание, да и грозило оно ему одному, так как Олег Муромцев все требуемые отчеты уже давно сдал.

Муромцев ничего не ответил на тираду Ветрова, только слегка улыбнулся. Любой, кто более-менее знал Артема Ветрова, сразу бы догадался, что в данном случае он просто придуривается. У Ветрова уже вошло в привычку постоянно подшучивать над своими друзьями. А так как самыми близкими друзьями в Управлении по борьбе с терроризмом у него были Павел Чернышов и Олег Муромцев, то им и доставалось больше всего. И тот и другой к шуткам Ветрова давно привыкли и относились вполне спокойно, так как и сами были не прочь пошутить. Отношения между начальником и подчиненными в оперативной группе полковника Чернышова мало походили на отношения, обычно складывающиеся в силовых структурах. Павел Чернышов придерживался исключительно демократического метода управления, считая, что только так можно развить у подчиненных самостоятельность и инициативу. Ветров и Муромцев такой метод приняли на ура и во всем стремились своего начальника поддерживать, а при выполнении задания старались изо всех сил. Во многом этим и объяснялись успехи оперативной группы полковника Чернышова при раскрытии и предотвращении опаснейших преступлений.

Ветров осуждающе вздохнул и опять посмотрел по сторонам.

— Нет, Олег, ты скажи, ведь всем в Управлении известно, что сегодня заканчивается проверка ведения делопроизводства. Что до обеда надо сдать подписанный начальником реестр агентурных дел. Подписанный! — повторил Артем. — А как его подписать, если начальника нет на месте?

На самом деле на проверку секретного делопроизводства отводилась неделя. И подписать реестр у начальника можно было в любой день, но Ветров, как обычно, дотянул до последнего и сейчас пытался свалить вину на Чернышова.

Чтобы не стоять на одном месте, Ветров несколько раз прошелся возле кабинета полковника.

— Может, хоть чаек организуем, раз начальника нет? — обратился он к Муромцеву.

— Конечно, можно бы, но ведь ты два дня назад кипятильник сжег, — заметил Олег, насмешливо глядя на Ветрова.

— Вот так всегда! — бубнил Ветров, тыча пальцем в запертую дверь Чернышова. — Только сотрудники соберутся чаю попить, как выясняется, что кофеварка имеется лишь у начальника.

— И вода из крана бежит только в его кабинете, — сказал подошедший сзади Чернышов.

— А, Павел Андреевич! Мы как раз собирались пригласить вас на чашку чая, — тут же нашелся Ветров.

— Проходите, — сказал Чернышов, отпирая дверь кабинета.

Войдя в кабинет, Ветров первым делом направился к шкафу, где в нижнем ящике Чернышов держал свою кофеварку.

Было заметно, что Чернышов чем-то озабочен. Помолчав, он сказал:

— Давай ставь чай, и оба послушайте меня. Я только что от генерала. Нашей группе поручено ответственное задание.

Деловое настроение Чернышова немедленно передалось его подчиненным. Когда Ветров и Муромцев усаживались за стол начальника, они были уже предельно собранны и внимательны. Чернышов садиться не стал, он уже насиделся в кабинете начальника Управления.

— На вчерашнем заседании Совета безопасности прозвучала новая проблема, — продолжал Чернышов. — Турецкие спецслужбы уже нетрадиционным способом помогают чеченским боевикам. Сообщают им сведения, получаемые через космические наблюдения.

— Дожили: боевики располагают данными космической разведки! — не сдержался Ветров.

— Оставим в стороне эмоции, — предупредил Чернышов.

Он рассказал о повышенном интересе, который проявляют чеченские боевики к военным поставкам. Естественно, что сведения о военных перевозках чеченские боевики собирают не просто так, а с целью подготовки диверсий. Во время войны транспортные магистрали, по которым идет снабжение действующей армии, наиболее уязвимы для диверсантов противника. Конечно, все военные перевозки, будь то переброска людей, техники, оружия или боеприпасов, хорошо маскируются и охраняются. Но, имея данные космической разведки, чеченские боевики тем не менее могут организовать диверсии на железнодорожных путях или в местах, где разгружаются прибывающие эшелоны. Нельзя исключать диверсий и на аэродромах, куда прибывают самолеты военно-транспортной авиации.

— Понятно, что охраной своих эшелонов, складов и баз будут заниматься военные. В этом им будет помогать и наша служба, а конкретно Управление стратегических объектов и транспорта, а также Управление военной контрразведки. Наша задача — выявление диверсионных групп противника и борьба с ними, — сказал полковник.

— Павел Андреевич, как я понимаю, наша группа тоже получила конкретную задачу? — спросил Олег Муромцев.

— Задача нашей группы — определить примерную тактику чеченских боевиков-диверсантов, а также места их возможных диверсий и вместе с военными и контрразведчиками обезвредить диверсантов.

— Надо запросить в Генеральном штабе сведения о тех диверсиях и терактах, которые совершались против наших во время нынешней кампании, да и прошлой. Без этого не понять тактику бандитов, — сказал Ветров.

Чернышов с усмешкой посмотрел на него:

— Боюсь, что в Генеральном штабе хранятся только общие данные. Нас же интересуют данные конкретные: как была организована и проведена та или иная диверсия, сколько боевиков в ней принимало участие, чем они были вооружены и так далее, вплоть до описания внешности отдельных террористов. Такие сведения могут дать только те, кто сам участвовал в боях с бандитами.

— И где же мы найдем таких людей? — немного растерянно спросил Ветров.

— Найти их как раз несложно, — ответил Чернышов. — Они там, где происходит борьба с бандитами и террористами, — на войне.

— Значит, отправляемся в Чечню, Павел Андреевич? — вскинулся Олег Муромцев.

— Для начала на опорную базу северо-западной группировки наших войск, в Моздок.

5 Мордасов 20. Х, среда, 10.45

Степан Мордасов внимательно разглядывал сидящего перед ним человека. Впервые он встретился с Керимом в 1986 году. В течение двух лет они тесно взаимодействовали друг с другом, а потом расстались. Как это принято в разведке, Керим неожиданно уехал. Просто исчез. Мордасов был уверен, что их пути больше никогда не пересекутся. Но, как оказалось, все это время турецкая разведка не упускала его из виду. И когда спустя одиннадцать лет опять понадобились его услуги, Керим появился снова.

Почему-то приятно было Мордасову отметить, что за те одиннадцать лет, что они не виделись, Керим постарел. У турецкого разведчика сохранился все тот же жесткий и решительный взгляд. Но на лице появились глубокие морщины. Да и среди черных волос кое-где проглядываются седые пряди. «У тебя еще крепкие мышцы и зоркий глаз, но все равно ты уже не тот бравый военный советник, что ломал меня в лагере моджахедов, — удовлетворенно подумал Мордасов. — Тогда ты мог приказать меня расстрелять и уже через секунду забыл бы об этом. А сейчас ты сам приехал ко мне, потому что я тебе нужен. И все твои слова об инвестициях в гостиничный бизнес, о желании оказать финансовую помощь — полная чушь. Просто я очень нужен тебе. И если я сейчас откажусь, то ничего у тебя не получится. Вообще ни хрена не выйдет! Поэтому твоя контора и готова раскошелиться на целый миллион долларов».

* * *

Уже в детстве у Степана Мордасова отношения с родителями не сложились. Семья Мордасовых жила на Урале, в маленьком городке. Город возник вокруг медеплавильного завода. Завод был небольшой, а по сравнению с известными гигантами уральской индустрии так просто маленький. Однако все трудоспособное население так или иначе было связано с ним. Родители Степана тоже не составляли исключения, оба трудились на медеплавильном, только в разных цехах. Отец выше мастера не поднялся, но мечтал, чтобы сын его стал инженером. Однако Степана такая перспектива нисколько не привлекала. Однообразная жизнь в родном городе настолько наскучила ему, что Степан любым способом мечтал вырваться оттуда. В детстве он зачитывался книжками о морских пиратах, мечтал о дальних странствиях, о приключениях. Родители Степана не одобряли таких мечтаний сына.

— Тебе о предстоящей работе думать надо, о том, как деньги зарабатывать, а не книжки эти дурацкие читать, — часто говорил Степану отец.

Когда словесные аргументы не помогали, отец прибегал к испытанному средству — широкому кожаному ремню. После порки Степан обычно убегал на улицу, где подобралась компания таких же, как он, ребят, тоже мечтающих о рискованных и опасных приключениях. Его отец в это время глушил раздражение, возникшее от ссоры с сыном, за бутылкой водки. Грубое отцовское воспитание произвело на Степана скорее обратный эффект. Мысль о том, что надо бежать из родного города, прочно укоренилась в его душе. Так у мальчишки, выросшего в маленьком городке, в самом центре России, начал формироваться характер будущего международного авантюриста.

Закончив школу, Степан поступать в выбранный отцом институт отказался. Раздраженный отец опять было схватился за ремень, но угробленное водкой здоровье уже было не то, да и сын к семнадцати годам налился силой. Степан легко вырвал ремень из отцовских рук и, оттолкнув отца, вышел из квартиры. С тех пор отец в дела сына больше не совался, все его интересы окончательно сконцентрировались на водке. Чтобы уехать из города, нужны были деньги. И Степан старательно принялся их зарабатывать. Он не гнушался никакой работы: разгружал вагоны на железнодорожной станции, пытался шабашить с бригадой строителей, делал все, что обещало хороший заработок. Однако в эпоху развитого социализма о частном предпринимательстве никто и не слышал, а государственные расценки были мизерными, поэтому денег, достаточных, чтобы построить жизнь на новом месте, Степан Мордасов так и не заработал.

Спустя год Степан понял, что честным трудом нужных денег ему никак не скопить. От мысли о воровстве Степан тоже отказался, и не потому, что считал, что воровать грешно, а из-за боязни попасться. Среди его уличных знакомых были и те, что уже имели тюремный опыт. И хотя эти парни красочно описывали, какими крутыми они были в камере и в колонии, Степан Мордасов видел, что все это блеф. Степан быстро разобрался, что все без исключения бывшие зэки больше всего боятся снова оказаться на тюремных нарах. Этот страх Степан чувствовал даже тогда, когда парни смачно расписывали свои арестантские похождения или тянули под гитару блатные песни. Пару раз Степану тоже предлагали «пойти на дело».

— Попадаются только дураки, — говорили ему приятели-уголовники.

«Верно. Вот вы такие и есть. Поэтому мне с вами не по пути», — думал Степан и всегда отказывался.

В первый раз у его приятелей что-то сорвалось, а во второй получилось, но всех задержали уже на следующий день.

— Кретины, — в сердцах сказал Степан Мордасов, когда во дворе ему рассказали о неудачном ограблении, и сплюнул себе под ноги.

«Если уж рисковать, то только по-крупному, — сказал он себе. — И не с этими придурками, которые на воле временно».

В тот момент, когда его приятели попались на неудачном ограблении, Степан Мордасов собирался в армию. Он уже получил повестку и вскоре должен был отправиться на срочную службу. Эту перемену в своей жизни он расценил как один из способов уехать из опостылевшего города. Так его приятели-уголовники отправились по этапу за совершенное ограбление, а Степан Мордасов направился исполнять свой воинский долг.

В подразделении, где начал службу Степан Мордасов, солдаты подобрались самые разные, от тех, кого Степан называл «маменькиными сыночками», до отчаянной уличной шпаны. Строя отношения со своими сослуживцами, Степан попробовал применить законы зоны, о которых он слышал от своих бывших приятелей. Это неожиданно сработало. Три правила уголовников: никого не бойся, никому не верь, ничего не проси — сделали Степана Мордасова неформальным лидером в подразделении. Он не обзавелся друзьями, зато завоевал авторитет среди своих сослуживцев. Даже военнослужащие из прошлого призыва признали за Степаном право лидера.

Вскоре на независимого солдата обратил внимание и командир подразделения. Мордасова направили в сержантскую школу, а спустя еще полтора года он получил направление в училище воздушно-десантных войск. Принимая решение, Степан вовсе не задумывался о карьере профессионального десантника. Но уж очень не хотелось ему после окончания срочной службы снова возвращаться в опостылевший до боли город. И Степан Мордасов согласился на предложение поступать в военное училище. При поступлении он без труда выдержал жесткий отбор по физической подготовке. Сложнее обстояло дело с общеобразовательными дисциплинами, но как военнослужащий срочной службы Мордасов шел вне конкурса и после сдачи экзаменов был зачислен в ряды курсантов.

Год окончания Степаном Мордасовым десантного училища совпал с годом Московской олимпиады и ввода советских войск в Афганистан. Поначалу Мордасов считал, что военный конфликт в Афганистане быстро закончится. Но время шло. В Афганистан направлялись все новые и новые воинские части. Военное присутствие Советского Союза в Афганистане постоянно увеличивалось, а война никак не заканчивалась. К 1981 году Мордасову стало окончательно ясно, что советские войска увязли в Афганистане надолго. Понял он и то, что ему самому никак не миновать этой войны. Советский военный контингент в Афганистане постоянно требовал пополнения людьми, техникой и оружием. С возрастом Степан Мордасов утратил свой детский романтизм. Он прекрасно знал, что на войне убивают, поэтому по мере сил начал готовить себя к предстоящим боевым действиям. На учебных занятиях и тренировках, максимально приближенных к боевым условиям, Степан думал не об интернациональном долге, а о том, как остаться в живых в афганском пекле.

Его мрачные прогнозы полностью сбылись. В 1985 году часть специального назначения, где в должности командира роты служил капитан Степан Мордасов, была направлена в Афганистан. Жизнь сыграла с ним злую шутку. Те приключения, о которых он мечтал в детстве, Степан увидел с самой жуткой и отвратительной стороны. Вместо красот экзотических стран Степан увидел все ужасы войны, войны жестокой и беспощадной. Ему приходилось под обстрелом душманов эвакуировать тела своих погибших бойцов. Степан видел и трупы советских военнослужащих, которых, перед тем как казнить, пытали моджахеды. Однажды во время боя минометная мина угодила одному солдату в живот. После взрыва его внутренности были разбросаны по камням в радиусе нескольких десятков метров. Все это произошло прямо на глазах у капитана Мордасова. Части специального назначения составляли элиту Советского военного контингента в Афганистане. И их потери, по сравнению с общевойсковыми подразделениями, были еще минимальны.

Несмотря на каждодневный риск, самого Степана Мордасова война щадила. Один за другим погибали солдаты его роты, а сам Мордасов даже не был ранен. Такое везение во многом объяснялось его высокой боевой подготовкой и теми напряженными тренировками, которыми Мордасов изматывал себя еще до Афганистана. Его умение воевать не осталось без внимания командования части. И когда встал вопрос, кого назначить командиром подразделения батальонной разведки, кандидатура Степана Мордасова ни у кого не вызвала возражений.

Война — это не только кровь и смерть, но и богатые трофеи. За год боевых действий Мордасов узнал войну со всех сторон. Его роте тоже доставались трофеи, но их даже не стоило сравнивать с теми, которые добывали разведчики. Встав во главе подразделения разведки, Мордасов понял, что здесь сможет по-настоящему разбогатеть, если, конечно, не погибнет от душманской пули. Но погибнуть можно было на любом задании, причем за просто так. И Мордасов решил, что лучше рисковать за деньги. Подобрав себе подходящих людей, Степан Мордасов приступил к осуществлению своего плана.

Диверсионная группа Мордасова не ограничивалась трофеями, добытыми в результате плановых операций. Его разведчики целенаправленно устраивали нападения на караваны моджахедов. «Языков», способных сообщить нужные сведения, захватывали в результате таких же операций. Никакую оперативную работу Мордасов не вел. Он просто пытал захваченных душманов, пока те не сообщали об отправке очередного каравана или о месте, где можно взять богатую добычу. Афганистан — горная страна. Большинство грузов здесь перевозится по труднопроходимым тропам на вьючных животных. Моджахеды перевозили три вида ценностей: оружие, деньги или драгоценности и наркотики. Диверсанты Мордасова не брезговали ничем. Оружие и наркотики потом перепродавались тем же моджахедам, а Мордасов получал за них доллары или другую конвертируемую валюту.

Такая деятельность батальонных разведчиков, конечно, не могла не привлечь внимания командования части. Но у командования были и другие заботы. В боевых подразделениях солдаты начали пристращаться к наркотикам, прапорщики разворовывали со складов спирт, горюче-смазочные материалы и другое военное имущество, а потом перепродавали его афганцам. Командира части больше беспокоило падение боеспособности своих подразделений, и на грабительские налеты разведчиков он закрыл глаза. Да и Мордасов всегда делился со своими командирами захваченными трофеями. Он понимал, что лучше отдать часть и жить спокойно, чем потерять все. Война научила его разбираться в психологии людей. Не было ни одного случая, чтобы кто-то из командиров отказался от предложенного им подарка. Впрочем, отдавать приходилось самую малость. Любого командира вполне удовлетворяло изготовленное в подарочном исполнении оружие или нечто подобное. Пора огромных взяток еще не настала.

Вот со своими напарниками Мордасов делился щедро. Вся захваченная добыча распределялась поровну между участниками операции. Потому что жизнь всех зависела от умения и быстроты каждого в отдельности. При одинаковом риске должна быть одинаковой и награда. Людей в диверсионную группу Мордасов отбирал по двум принципам: высочайшая боевая выучка и полное подчинение командиру. У Степана Мордасова подобралась отличная команда. В его диверсионную группу входил снайпер, лучший во всем батальоне, первоклассный минер-подрывник и два стрелка. Мордасов не стремился создать большую группу. Меньше людей — больше доля каждого. Мордасов слышал, что и в других частях существуют подобные команды, и это только подхлестывало его аппетиты. Диверсионная группа Мордасова проводила одну успешную операцию за другой. Этот успех и обогащение опьянили диверсантов-грабителей, и те утратили всяческую осторожность.

6 Мордасов 20. Х, среда, 11.00

Мордасов слушал Керима и вспоминал их первую встречу. В тот роковой день, казалось, ничто не предвещало беды. Все произошло тогда, когда никто из диверсантов, включая и Степана Мордасова, уже не ожидал опасности.

…В результате стремительного нападения они захватили очередной богатый караван, перебив охранников. С захваченной добычей диверсионная группа Мордасова возвращалась на базу. И никто из разведчиков не мог предположить, что за тем же караваном охотится другой отряд афганских моджахедов. Захватив добычу, диверсанты сами превратились в объект нападения. На одном из перевалов тропу, по которой двигалась диверсионная группа капитана Мордасова, пересекла автоматная очередь. Мордасову хватило пары секунд, чтобы оценить положение и понять, что оно абсолютно проигрышное. В узком ущелье даже несколько стрелков, засевших на его склонах, представляют огромную силу. А сейчас против четверки его людей душманы выставили целый стрелковый взвод. Но даже не численный перевес противника остановил Мордасова, а красная точка лазерного целеуказателя у него на груди. Мордасов переглянулся со своими бойцами и первым опустил автомат.

Душманы не стали на месте убивать советских солдат, а забрали их в свой лагерь. Там они бросили Мордасова и его людей в вырытую, а вернее, в выдолбленную в каменистой земле глубокую яму и продержали до самого вечера без воды и пищи. Когда стемнело, трое душманов вытащили Мордасова из ямы и куда-то повели. Ночь была темная. Для освещения лагеря душманы зажгли смоляные факелы. Мордасов попробовал осмотреться, но горящие факелы давали слабый свет. Степан смог разглядеть только несколько афганских хижин да две армейские палатки, установленные в центре лагеря. Мордасов подумал, что его ведут в одну из палаток, но душманы провели его дальше и заставили остановиться возле врытых в землю деревянных кольев. Кольев было четыре. На двух из них были насажаны уже высохшие на солнце человеческие головы. Душманы крепко держали Мордасова за локти, хотя он вряд ли смог бы оказать сопротивление, так как его руки были туго стянуты за спиной сыромятными ремнями. Еще двое душманов привели другого захваченного советского солдата и поставили рядом с Мордасовым. По его форме Мордасов догадался, что это рядовой срочной службы из инженерно-строительной части. Солдат был страшно изможден, видимо, он провел в афганском плену уже не один день.

Душманы что-то сказали друг другу. Мордасов, научившийся немного понимать афганский язык, различил фразу «на колени». И тут же удар прикладом автомата заставил его упасть на колени. Рядом вскрикнул солдат-строитель. Душманы и его заставили встать на колени. Один из душманов, у которого Мордасов ранее уловил запах анаши, вытащил из ножен кривую восточную саблю. Душманы, стоящие позади Мордасова, наклонили его туловище к земле. Ужас сковал все мышцы Мордасова. Рядом протяжно завыл солдат-строитель, Мордасов его не видел, так как перед глазами были только песок и мелкие камешки. Накурившийся анаши душман взмахнул своей саблей. Вой солдата сразу оборвался, а его отрубленная голова упала к ногам Мордасова, кровь убитого солдата забрызгала его колени. Душманы, державшие Мордасова, распрямили его туловище, а палач наклонился и, взяв отрубленную голову за волосы, поднял ее с земли. Душман продемонстрировал голову Мордасову. Для большего эффекта он поднес ее к самому лицу. Мордасов зажмурился, но в нос все равно ударил запах свежей человеческой крови. Видя, как зажмурился Мордасов, душман рассмеялся и водрузил отрубленную голову на один из свободных кольев. Душманы подняли Мордасова на ноги, после этого палач указал своей окровавленной саблей на последний свободный кол, потом на Мордасова и раскрытой ладонью чиркнул себя по шее. При этом он пристально смотрел в глаза Мордасову и ехидно улыбался.

Мордасова отвели обратно и бросили в ту же яму. Испытанный шок и животный ужас были настолько сильными, что он еще долго не мог прийти в себя. Ужас снова охватил Мордасова, когда на следующее утро душманы опять выволокли его из ямы. Мордасов не ошибся: душманы опять потащили его тем же путем к деревянным кольям с отрубленными человеческими головами. Когда Мордасова вели мимо армейских палаток, из одной из них вышел какой-то человек. Он был одет так же, как и остальные моджахеды, только его шею украшал шелковый платок, повязанный на европейский манер. Человек остановил душманов, и те безоговорочно повиновались. Он смерил Мордасова с ног до головы внимательным взглядом и также без слов, одним жестом, велел ему следовать за собой. Мордасов не заставил себя ждать и тут же шагнул в палатку. Он понял, что казнь откладывается, возможно, всего на несколько минут, а возможно, и на более отдаленное время. Душманы, сопровождавшие Мордасова, в палатку не вошли, и он оказался с незнакомцем один на один.

— Присаживайтесь, — сказал незнакомец на довольно чистом русском языке и указал на раскладной стул, стоящий напротив такого же стола.

«Он не афганец, — сообразил Мордасов. — Скорее всего военный советник одной из арабских стран».

— Здесь немного темновато, — добавил незнакомец, после того как Мордасов уселся на предложенный стул.

С этими словами хозяин палатки приподнял брезентовый полог, закрывающий одно из вставных окон. В стенках палатки было сделано несколько окон, но военный советник специально открыл то, через которое сидящий на стуле человек мог видеть колья с насаженными на них отрубленными человеческими головами. Хозяин палатки уселся за стол напротив Степана.

— Вы кажетесь мне разумным человеком. И я надеюсь, что мы сумеем договориться, — начал незнакомец.

Мордасов молчал.

— Меня зовут Абдул Керим. Я офицер разведки страны, которая поддерживает освободительное афганское движение. Правда, у местных бойцов довольно своеобразное представление об освободительной борьбе. — И Керим указал рукой на отрубленные головы советских солдат. — Что и говорить, местные племена довольно жестоки. И это еще не самая страшная казнь, на которую они способны. Пару раз мне приходилось наблюдать нечто уж совсем неприятное. — Керим даже брезгливо поморщился.

Степан Мордасов отлично понимал, с какой целью все это говорится. Иностранный разведчик стремился его запугать. Про себя Мордасов отметил, что это ему удалось. «Сука! — зло подумал Мордасов. — Если бы ты попался мне, то запел бы по-другому».

Керим проницательно посмотрел в глаза Мордасову, словно читал его мысли, но ничуть не смутился и продолжал:

— В вашем взгляде я вижу враждебность. Смею вас заверить, она совершенно напрасна. Я представляю страну, которая придерживается принятых в Европе правил гуманного обращения с военнопленными. Конечно, если мы не сумеем договориться, вами займутся бойцы местного сопротивления, у которых гуманизм не в чести. В общем, выбор за вами, решайте…

Дальше Керим обстоятельно изложил свое предложение. Кратко его можно было сформулировать следующим образом — перейти на сторону афганских моджахедов, сообщить разведке той страны, которую Керим представлял, интересующие ее сведения.

Керим несколько раз прошелся по палатке. Наконец остановился рядом с Мордасовым и сказал:

— Не понимаю ваших сомнений. Да вы должны радоваться той счастливой возможности, которая вам подвернулась. Ведь не ради интернационального долга, о котором твердит советская пресса, вы пришли сюда. Мне понятны ваши интересы, иначе вы бы не охотились за этим караваном. Деньги — это нормальная человеческая страсть. Но ответьте мне, как вы собирались использовать эти деньги в Советском Союзе? Ни доллары, ни фунты, ни тем более драхмы или рупии в Советской России не имеют хождения. Для вас все бы закончилось валютной статьей и длинным-длинным сроком заключения. Вы этого хотите?

Степан молчал. Иностранный разведчик задал Мордасову вопрос, который, по идее, должен был прийти к нему в голову гораздо раньше. Альтернатива была проста. Либо мучительная смерть от руки душманского палача, либо весьма обеспеченная жизнь, правда, полная риска. Но последние два года он только и делал, что рисковал, подставляясь под пули. И Мордасов сделал свой выбор в пользу обеспеченной жизни. Разом отбросив воинский долг, понятия Родины и чести, Степан Мордасов выбрал путь международного авантюриста, военного наемника, солдата удачи.

Бойцы диверсионной группы капитана Мордасова привыкли во всем подчиняться своему командиру. Вот и сейчас они согласились с его решением и присоединились к нему. Так при содействии турецкого разведчика Абдул Керима диверсионная группа российского спецназа перешла на сторону афганских моджахедов. Душманы боялись давать группе Мордасова индивидуальные боевые задания. Степана Мордасова и его бойцов моджахеды использовали в качестве военных консультантов. Несмотря на то что ни Мордасов, ни его люди не принимали непосредственного участия в боевых действиях, операции, спланированные с их участием, проходили гораздо успешнее. Вскоре Мордасов и его солдаты стали получать от моджахедов такое же денежное содержание, как и иностранные военные советники. Свой боевой опыт, полученный в советской армии, Степан Мордасов сейчас использовал против своих бывших товарищей по оружию. Вооруженные его знаниями моджахеды провели несколько успешных диверсионных операций, в результате которых советские войска понесли значительные потери. Но больше всего тактика действий российского спецназа интересовала иностранного военного советника Керима. Мордасов уже узнал, что Керим — турецкий разведчик, направленный в Афганистан в качестве военного консультанта. Но, кроме оказания консультаций, Керим преследовал и чисто разведывательные интересы. Так благодаря предательству капитана Мордасова турецкая разведка получила самую последнюю информацию о боевых возможностях частей специального назначения СССР.

Абдул Керим был отозван из Афганистана примерно за год до вывода советских войск. Мордасов и его люди оставались в Афганистане до самого окончания войны, вернее, до того момента, пока советские войска не покинули территорию Афганистана. С выводом советских войск война в Афганистане не закончилась. Просто теперь отряды афганских моджахедов начали войну за власть. Новоявленные афганские лидеры дали понять иностранным военным советникам, что больше не нуждаются в их помощи. Вместе с другими военными советниками выехал из Афганистана и Степан Мордасов со своими людьми.

Диверсионная группа Мордасова не распалась и после афганской войны. С начала девяностых годов локальные военные конфликты вспыхивали по всему миру. Солдаты удачи никогда не оставались без работы. Диверсионно-разведывательная группа Мордасова переезжала из страны в страну, следуя за распространением военных конфликтов. Диверсанты Мордасова воевали и в Африке, и в Латинской Америке, и в Юго-Восточной Азии, и на Балканах. Они ничего другого не умели, но в диверсионном деле достигли высшего мастерства. В 1994 году они вернулись в Россию — не как российские граждане и не как иностранные туристы, а как наемники чеченских бандитов. На Северном Кавказе вспыхнула настоящая война между бандитскими формированиями и регулярной российской армией. Бандиты применяли тактику партизанской войны. В таких условиях боевой опыт диверсионной группы Мордасова был просто незаменим. Поэтому чеченские полевые командиры платили Мордасову, даже по иностранным меркам, очень щедро. Но не только высокие заработки привели Мордасова в Чечню, а и желание оправдаться перед самим собой. С того момента, когда Степан Мордасов принял предложение Керима, он чувствовал, что оказался слабее того солдата, которому душманы отрубили голову. И хотя он постоянно говорил себе, что солдату никакого предложения не делали, что его убили бы в любом случае, чувство собственной слабости не уходило. Подсознательно Мордасов понимал: он согласился на все условия Керима, потому что элементарно струсил, потому что через окно палатки видел колья с насаженными на них человеческими головами, а в памяти стоял душман, указывающий на него своей окровавленной саблей. В Чечне с 1994 по 1996 год Мордасов мстил российским солдатам за то, что проявил слабость.

Диверсионная группа Мордасова не входила ни в один из чеченских отрядов и всегда действовала самостоятельно. Мордасов лично обговаривал с чеченскими полевыми командирами задачу и плату за ее выполнение. Когда российские войска ушли из Чечни, покинули Северный Кавказ и диверсанты Мордасова.

Десять лет — большой срок для военного наемника. Немногим солдатам удачи случается столько прожить. Мордасов и его бойцы не только выжили, участвуя в различных локальных войнах, но и заработали достаточно денег, чтобы безбедно провести оставшуюся жизнь. В конце 90-х диверсионная группа распалась, и диверсанты разъехались по всему миру. Командир группы Степан Мордасов обосновался на Кипре, где купил отель на побережье. Он переписывался с некоторыми из своих бывших бойцов. Время показало, что бывшие солдаты удачи оказались совершенно неподготовленными к мирной жизни. Почти все чудовищно быстро спустили заработанные деньги и вынуждены были вернуться к своему прежнему ремеслу. Только один из группы Мордасова, по слухам, неплохо обосновался в Греции. У самого Степана Мордасова дела тоже шли не лучшим образом. Его отель прогорал на глазах. Не помогли даже взятые в банках кредиты. Хозяин отеля «Морской пират» чувствовал, что вскоре его признают банкротом. Степан Мордасов уже исчерпал все средства поправить положение, когда в его отеле под видом состоятельного туриста поселился полковник турецкой разведки Абдул Керим.

7 Контракт 20. Х, среда, 11.30

Керим замолчал и, как и во время первой встречи, выжидательно посмотрел на Мордасова.

— Интересно, — проговорил тот.

— Так вы согласны?

— Не торопите события, господин Керим. Я еще ничего не сказал. И не надо оказывать на меня давление, ведь за окном нет кольев с отрубленными головами, — ответил Мордасов.

— О каком давлении вы говорите?! — всплеснул руками Керим. — Вам предлагают миллион долларов за одноразовую акцию! Короткая работа, и вы сохраняете за собой этот отель, да еще становитесь обладателем солидного состояния. И такое предложение вы называете давлением с моей стороны?

— Значит, мой риск вы оценили в миллион долларов?

— Давайте все расставим на свои места. Эти деньги не мои, не моей службы и даже не моей страны. Просто на Востоке у нас есть весьма состоятельные друзья, которые также заинтересованы в акции, о которой я говорил. За ее проведение они готовы заплатить исполнителям миллион долларов. И я считаю, что вы лучший кандидат для этой роли.

Мордасов усмехнулся.

Керим тем временем продолжал:

— Теперь о риске. Да, я согласен, проведение акции сопряжено с риском. Но разве вы меньше рисковали, когда лазили по афганским горам за гораздо меньшее вознаграждение? В данном случае вознаграждение превышает всю вашу суммарную добычу, полученную от грабежей афганских караванов. И, наконец, самое главное. Если бы я считал эту акцию невыполнимой, то разве стал бы тратить время и средства на ее подготовку? Согласитесь, вам еще никогда не приходилось планировать свои акции, имея на руках данные космической разведки.

Мордасов напряженно думал. Он тоже не считал, что задуманная акция принципиально неосуществима. С ходу он не мог назвать способ ее проведения, но чувствовал, что сможет определить его на месте. И еще он чувствовал, что в одиночку такую операцию ему не провернуть.

— Если я соглашусь на ваше предложение, мне потребуются мои люди, — наконец сказал Мордасов после долгого раздумья.

Губы Керима дрогнули в едва заметной улыбке. Он достал из внутреннего кармана электронную записную книжку. Открыв ее, Керим набрал на клавиатуре свой личный пароль. Черный экран сменился приветственной заставкой. Керим еще немного поколдовал на клавиатуре и начал читать с экрана:

— Кирилл Сайдаков, тридцать шесть лет, военная профессия — снайпер, место жительства — Греция, город Салоники. Георгий Псарев, сорок два года, военная профессия — минер-подрывник, место жительства неизвестно, в настоящее время находится в Чечне в качестве инструктора минно-взрывного дела. Леонид Чагин, тридцать девять лет, военная профессия — стрелок, в настоящее время также находится в Чечне в качестве военного инструктора. И, наконец, Ришат Хакимов. — Керим сделал паузу. — Увы, ваш второй стрелок в прошлом году умер от малярии где-то в джунглях Индонезии. Ваша диверсионная группа потеряла одного человека, но за предыдущие годы приобрела бесценный боевой опыт, — сказал Керим. — Сегодня вы сильны как никогда. И в восемьдесят шестом вы были не мальчики, но теперь вы настоящие волки. Я уверен, вашей диверсионной группе вполне по силам эта задача.

«Турок прав, — думал Мордасов. — Хватит бросаться из одного пекла в другое. Работать нужно только несколько раз в году, а по возможности еще реже. Причем соглашаться только на высокооплачиваемую работу. Вот как раз такую турок сейчас и предлагает». И Мордасов принял решение.

— Хорошо, — сказал он. — Мы беремся за это дело. Но оплата для всех должна быть одинаковая. Вы говорили о миллионе долларов. Я требую, чтобы все остальные члены моей группы получили столько же.

Настала очередь задуматься Кериму.

— Мне нужно переговорить с моими друзьями, — наконец сказал он.

Про себя полковник Керим подумал, что сумеет уговорить ближневосточные террористические организации выделить четыре миллиона долларов. Задуманная акция была крайне необходима и чеченским, и ближневосточным террористам. И если нанятые для ее осуществления диверсанты требуют четыре миллиона долларов, значит, эти деньги им надо заплатить. Боевиков Мордасова Керим считал самыми подходящими кандидатами для предстоящей операции. Среди международных наемников можно было отыскать военных диверсантов такой же квалификации. Но на этот раз действовать приходилось на территории России, причем проведение акции требовало предварительной подготовки. А для этого бывшие российские граждане, владеющие русским языком и знающие психологию, обычаи местного населения, подходили как нельзя лучше.

— В том случае, если названные вами условия будут приняты, переговоры со всеми бывшими членами вашей группы вам придется провести самостоятельно, — заметил Керим.

— Разумеется, — ответил Мордасов, подумав: «Тебя они даже слушать не будут».

— Ответ от наших друзей на Ближнем Востоке придет очень быстро, поэтому ближайшие два дня никуда не уезжайте из города, — сказал Керим, поднявшись с кресла.

Предварительные переговоры были окончены, а турецкий разведчик не любил попусту тратить время.

— У вас очень услужливый портье. Пожалуй, я смогу обрадовать его, сообщив, что решил задержаться в вашем отеле еще на пару дней, — заметил Керим, остановившись в дверях.

При этом на его лице опять сияла самая доброжелательная улыбка.

Мордасов остался один. По тому, как уверенно Керим закончил разговор, Мордасов понял, что его условия будут приняты и сумма контракта возрастет до четырех миллионов долларов.

8 В Моздоке 21. Х, четверг, 17.30

Командующему федеральных сил

на Северном Кавказе

Управлением военной контрразведки и Управлением по борьбе с терроризмом ФСБ России проводится совместная операция по пресечению диверсионной деятельности чеченских боевиков в тылу объединенной группировки федеральных сил. В связи с этим к вам направлена оперативная группа Управления по борьбе с терроризмом. Начальник группы старший оперуполномоченный по особо важным делам ФСБ России полковник Чернышов П.А. Обращаю ваше внимание, что проведение антидиверсионной операции одобрено на заседании Совета безопасности, в связи с чем прошу вас оказывать оперативникам ФСБ максимальное содействие.

Прибытие оперативной группы ФСБ на военный аэродром Моздока ожидается сегодня.

21.10.1999 г.

Первый заместитель начальника Генерального штаба

генерал-полковник МАНИЛОВ

* * *

После холодной осенней московской погоды перелет в Моздок показался возвращением в бабье лето. Чернышов, Ветров и Муромцев с удовольствием вдыхали чистый, не испорченный автомобильными выхлопами воздух и подставляли лица теплому ветру. В другой раз они охотно насладились бы теплом и ярким согревающим солнцем, но сейчас все это отошло на второй план. Всего в пятидесяти километрах от Моздока шла настоящая война с применением тяжелой артиллерии и авиации. По мере того как сжималось кольцо окружения, возрастало и сопротивление чеченских боевиков. Сейчас отряды боевиков сосредоточились в крупных населенных пунктах и горных районах Чечни и не собирались сдаваться без боя. Но российские войска извлекли уроки из прошлой чеченской кампании. Вместо безрассудных штурмов огневых позиций российские военные использовали тактику блокирования боевиков в их укрепленных районах с последующим вытеснением их оттуда. Пока эта тактика имела успех. Российским войскам удавалось продвигаться вперед с минимальными потерями. Но и противник также изменил тактику. Чеченские боевики, не способные противостоять российским войскам в открытом бою, перешли к методам диверсионной войны. Чтобы в какой-то мере обезопасить российские войска от чеченских террористов и диверсантов, в штаб северо-западной группировки российских войск и прибыла оперативная группа Управления по борьбе с терроризмом, возглавляемая полковником Чернышовым.

На военном аэродроме Моздока сотрудников ФСБ встречал офицер военной контрразведки.

— Майор Осипов, — коротко представился он.

— Чернышов Павел Андреевич, — ответил Чернышов и протянул Осипову руку.

Представились и Муромцев с Ветровым.

— Значит, вы к нам с инспекторской проверкой? — поинтересовался Осипов после приветствия.

— С чего вы взяли? — удивился Чернышов.

— Ну как же, — пожал плечами майор Осипов. — Сначала приходит распоряжение принять меры к защите от возможных нападений чеченских диверсантов. А потом появляетесь вы, полковник из Управления по борьбе с терроризмом, да еще с двумя своими офицерами. Просто руководство ФСБ хочет знать, насколько эффективны меры, принимаемые военной контрразведкой, и имеются ли возможности для совершения диверсий чеченскими террористами, ну и так далее. Своим такую проверку поручить нельзя. Вот и прислали независимого эксперта со стороны.

— Интересное наблюдение, — усмехнулся Чернышов.

— Товарищ майор, а вы книжками про шпионов излишне не увлекаетесь? — тут же спросил у Осипова Ветров.

— А какое это имеет значение? — недоуменно спросил Осипов.

— Просто тогда становится понятной ваша подозрительность ко всем приезжим, — ответил Ветров.

Осипов смутился и, уже обращаясь к Чернышову, спросил:

— Но, признайтесь, ведь не с визитом вежливости вы сюда прилетели?

— Вас как зовут? — вопросом на вопрос ответил Чернышов.

— Сергей Владимирович.

— Так вот, Сергей Владимирович, я не знаю, какого мнения начальство о моих возможностях в качестве проверяющего. Во всяком случае, с такими заданиями меня не посылали, — признался Чернышов. — А раз нам предстоит работать вместе, скажу: бороться с диверсантами легче, когда известны намерения противника, объект диверсии, численный состав группы диверсантов и их задачи. Вот это нам и предстоит совместными усилиями выяснить.

— Значит, никаких рапортов о нерадивости и упущениях военной контрразведки не будет? — все же уточнил Осипов.

— К сожалению, рапортами и другими бумагами нельзя защититься от террористов. Лучше все допущенные ошибки исправлять общими усилиями. Ведь исправленная ошибка таковой уже не считается, — ответил Чернышов.

— В таком случае, — Осипов еще раз осмотрел прибывших из Москвы оперативников, — можете на меня полностью рассчитывать.

То, что называется контактом, состоялось. Недоверчивый тон Сергея Осипова сразу сменился на дружеский.

— Павел Андреевич, вам бы переодеться надо. Да и вам, ребята, тоже. Здесь хоть и не передовая, но все офицеры ходят в форме. Три человека в гражданской одежде на военной базе сразу привлекут внимание. Чеченских шпионов здесь, конечно, нет, но военные выходят в город, общаются с местным населением. Так что информация о вашем прибытии вполне может уйти к противнику.

— Резонно, — согласился Чернышов. — Вот только полевую форму мы с собой не захватили.

— Да это не проблема. Пойдемте на склад. Там все и подберем.

Осипов отвел группу Чернышова к вещевому складу, где расторопный прапорщик тут же выдал три комплекта полевой формы. Пока прапорщик подбирал форму нужных размеров и роста, Осипов сам прошел на склад и вскоре вышел оттуда, держа в ладони набор офицерских звездочек и кокард для полевых фуражек.

— Вот, держите, — сказал он, высыпая на обшарпанный деревянный стол знаки различия. — Сами приколоть сумеете?

Последние слова Осипов произнес довольно ехидно. В представлении сотрудников военной контрразведки офицеры из других управлений ФСБ были сугубо гражданскими людьми.

— Да как-нибудь разберемся, — ответил за всех Артем Ветров.

— Так, теперь насчет жилья, — сказал Осипов, когда прапорщик выдал последний комплект полевой формы. — Я заказал вам номер в гостинице военного городка. Правда, по московским меркам это больше походит на общежитие. Одна комната с тремя кроватями, туалет и умывальник в коридоре. Но ничего другого предложить не могу.

— Спасибо. Нас все вполне устраивает, — поблагодарил Чернышов. — И если вы, Сергей Владимирович, не возражаете, мы бы как раз хотели пройти в гостиницу и переодеться.

— Да, конечно, сейчас как раз туда и пойдем, — кивнул Осипов.

Он проводил Чернышова и его товарищей до гостиницы военного городка. Под гостиницу был отведен первый этаж трехэтажного жилого дома. Дежурный прапорщик, видимо, заранее был поставлен в известность о прибытии группы офицеров, потому что сразу же протянул Чернышову ключ от их гостиничного номера.

— Ваш номер дальше по коридору, — сказал Осипов, объясняя дорогу. — Вы устраивайтесь, а я в штаб. Там и встретимся. Штаб здесь рядом, через две казармы, так что легко найдете.

Осипов уже собирался уйти, но Ветров остановил его вопросом:

— Сергей, а где здесь можно поужинать?

Вопрос Ветрова вызвал у Олега Муромцева улыбку. Олег покачал головой, после чего многозначительно переглянулся с Чернышовым. Страсть к еде, которую практически постоянно испытывал Ветров, была хорошо известна его друзьям. Поэтому Чернышова и Муромцева даже удивило, как это он не задал свой вопрос раньше. Сергей Осипов заметил странную реакцию московских гостей, которую вызвал у них вопрос их товарища, но ничего для себя уточнять не стал, а просто ответил:

— В городке есть офицерская и солдатская столовая. В обоих кормят за деньги, но в солдатской гораздо дешевле. Да, кстати, офицерская столовая уже закрыта, — сказал Осипов, посмотрев на часы. — А солдатская работает круглосуточно. Если будете в городе, поесть можно и там. Цены в закусочных вполне приемлемые.

Подробно объяснив, где можно будет поесть, контрразведчик отправился в штаб.

Оставшись одни, оперативники Управления по борьбе с терроризмом направились в номер, ключ от которого получил Чернышов. Номер в гостинице действительно оказался точно таким, как его описывал Осипов. Три застеленные солдатскими одеялами кровати, столько же стульев, две деревянные тумбочки и один стол. Больше в номере ничего не было. Однако претендовать на что-либо большее было бы просто глупо, так как военнослужащие, непосредственно воюющие с боевиками, включая солдат и офицеров, в полевых условиях вообще жили в палатках.

Ветров первым вошел в номер, прошелся по нему и, сложив свои вещи на одну из кроватей, сказал:

— «Хилтон». Вот вы, Павел Андреевич, как знающий человек, скажите, по сравнению с отелем «Хилтон» — большая разница?

Чернышов тем временем плотно прикрыл дверь, запер ее на ключ, после этого повернулся к Ветрову и очень серьезно сказал:

— Артем, твои шутки хороши в Управлении и с теми людьми, кто тебя давно знает. Твоя манера разговаривать уже стала отличительной чертой. А это все равно что особая примета, которая выделяет тебя среди других офицеров. Ты понимаешь меня? Мы прибыли сюда со специальным заданием. Еще не известно, с кем нам придется встречаться. Майор Осипов специально выдал нам полевую форму, чтобы мы не отличались от других офицеров. Он беспокоится, чтобы на нас раньше времени не обратили внимания. А твоя привычка постоянно шутить может выдать тебя. Поэтому на время нашей командировки я запрещаю тебе так себя вести. Приказ понятен?

— Понятен, Павел Андреевич, — тут же ответил Ветров. — А если в подобном поведении возникнет оперативная необходимость?

Чернышов все же не смог сдержать улыбки. Разговаривать с Ветровым абсолютно серьезно было практически невозможно.

— Хорошо, — кивнул Чернышов. — Тогда так и договоримся. Шутки разрешаются только в случае оперативной необходимости.

— Ну а я про что? Исключительно ради дела, — заметил Ветров.

— Павел Андреевич, а вы что, не доверяете майору Осипову? — неожиданно спросил Олег Муромцев.

— Почему ты так решил? — удивился Чернышов.

— Но ведь Артем позволил себе шутку только в его присутствии, — пояснил Олег свою мысль.

— Во-первых, там был не только Осипов, но и прапорщик с вещевого склада. Во-вторых, они оба такие же люди, как и все. Даже если о служебных делах с приятелями они болтать не будут, то о веселом капитане, любителе всевозможных шуток, вполне могут рассказать. Если Артем и дальше станет вести себя подобным образом, то мгновенно превратится в достопримечательность всего гарнизона. А это все равно что сообщить о нашем прибытии чеченским бандитам.

— Да я все понял, Павел Андреевич, — сказал Ветров.

— Если понял, молодец. Значит, к этому вопросу больше не возвращаемся.

Следующие пятнадцать минут все трое сосредоточенно прикрепляли знаки различия к только что полученной полевой форме.

— Ну что, Павел Андреевич, значит, на время нашей командировки превращаемся в настоящих военных? — спросил у Чернышова Ветров, облачившись в новую форму.

— Да, причем придется постараться, чтобы все посторонние лица действительно принимали нас за обыкновенных военных, а никак не за сотрудников службы безопасности, — ответил Чернышов. — Я иду в штаб, — объявил он. — Надо доложить начальнику гарнизона о нашем прибытии. Если повезет, встречусь с командующим Северо-Западной группировкой. Хорошо бы уже сегодня определиться с задачами нашей группы и с той помощью, которую нам может оказать командование гарнизона.

— Мы тогда отправляемся на разведку в солдатскую столовую, — сказал Артем Ветров. — Попробуем установить неформальные отношения с личным составом гарнизона и выяснить, кто из военных располагает интересующей нас информацией.

Чернышов пристально посмотрел на Ветрова.

— Да что вы, Павел Андреевич! Я отлично помню ваше последнее указание. Все шутки только исключительно в оперативных интересах.

— Ладно, идите, — махнул рукой Чернышов. — Если что, я в штабе.

* * *

С тех пор как Моздок стал опорной военной базой всей объединенной группировки федеральных сил, проводившей на Северном Кавказе антитеррористическую операцию, численность военного гарнизона практически сравнялась с численностью гражданского населения. На военный аэродром Моздока ежедневно садились все новые и новые самолеты военно-транспортной авиации, доставляющие военные грузы и свежее пополнение для воюющих с боевиками частей. Моздок превратился в транспортный узел. Сюда шли все военные поставки. Здесь концентрировалась прибывающая техника, оружие и боеприпасы. И уже со складов Моздока все это вооружение поступало на передовую, где распределялось среди частей и подразделений российских войск. Здесь же, в Моздоке, расположился и штаб Северо-Западной группировки федеральных сил, куда и направился полковник Чернышов.

Правда, встретиться с самим командующим Чернышову не удалось, так как того не оказалось на месте. Чернышова принял начальник штаба Северо-Западной группировки.

— Значит, вы всерьез полагаете, что чеченские боевики могут предпринять ряд диверсий против наших войск? — спросил генерал, выслушав Чернышова. — А вот я считаю, что бандитам проще и безопаснее устраивать террористические акты в наших городах, чем нападать на регулярные части.

— Цель нашей командировки как раз и состоит в том, чтобы выяснить истинные намерения бандитов, — ответил Чернышов.

— У нас, конечно, имеются данные военной разведки о их просачивании в тыл наших войск, — заметил начальник штаба. — Но речь идет об отдельных бандитах или малочисленных группах. Большей частью от них страдает мирное население. Правда, некоторые осмеливаются нападать и на наших военнослужащих. Но все, на что отваживаются бандиты, — это минирование дорог, засады, устраиваемые на одиночные машины и военнослужащих. Ну могут еще обстрелять какой-нибудь удаленный блокпост. В любом случае принести какой-то серьезный ущерб они не способны.

Чернышов промолчал. Он мог бы сказать, какой колоссальный ущерб могут принести даже отдельные диверсанты, какие катастрофические масштабы могут иметь последствия даже отдельной диверсионной акции. В памяти был недавний случай, когда в конце марта двое террористов намеревались взорвать химическую мину на центральном стадионе в Лужниках во время футбольного матча. В случае взрыва число жертв составило бы от восьмидесяти до ста тысяч человек. Только героическими усилиями сотрудников безопасности удалось обезвредить террористов и предотвратить казавшийся неизбежным взрыв[2]. Но обо всем этом Чернышов умолчал. Он не стал говорить об опасности, которую могут представлять диверсанты. Вместо этого Чернышов сказал:

— Проникающие из Чечни диверсанты и террористы — наша общая проблема. Они угрожают не только военным, но и мирному населению. И решать эту проблему тоже следует сообща. Если вы не возражаете, мне бы хотелось взглянуть на те данные армейской разведки, где сообщается о проникающих в наш тыл чеченских боевиках, а также побеседовать с военными, занимавшимися борьбой с чеченскими диверсантами как в прошлую, так и в нынешнюю военную кампанию.

Армейский генерал насупился. Пока борьба с проникающими в тыл диверсантами противника велась довольно успешно. И начальник штаба, не без основания, считал это заслугой военных. Делиться успехами с кем бы то ни было, а уж тем более с офицерами Федеральной службы безопасности, генералу совсем не хотелось. Однако и отказываться от предлагаемой помощи совсем было бы глупо. И начальник штаба выбрал наиболее обтекаемый ответ:

— Разведданные, о которых вы говорите, мы уже передали военной контрразведке. А фамилиями конкретных людей лучше поинтересоваться у начальника гарнизона. Я по памяти не могу назвать тех, кто участвовал в борьбе с чеченскими диверсантами.

«Если данные о проникновении чеченских диверсантов переданы военной контрразведке, значит, их можно будет получить у майора Осипова, — подумал Чернышов. — Там же можно будет и узнать фамилии тех, кто непосредственно участвовал в борьбе с диверсантами». Павел Чернышов еще не знал, что ответ на его второй вопрос в тот же день получат Муромцев с Ветровым.

Когда Чернышов вернулся в гостиницу, его младшие товарищи уже были там. Утоливший голод Ветров пребывал в отличном настроении и, как только Чернышов переступил порог гостиничного номера, атаковал его словами:

— Товарищ полковник, ваше задание выполнено. Разведка произведена. Докладываю: солдатская столовая функционирует исправно, солдат и офицеров кормят качественно и, судя по той сумме, в какую нам обошелся ужин, практически бесплатно. Возможно, благодаря этому солдатская столовая пользуется большой популярностью и у младшего офицерского состава. Последнее обстоятельство позволило двум общительным капитанам быстро завязать обширные знакомства. А так как мы не стали скрывать свою миссию, то очень скоро получили от новых знакомых одну фамилию — капитан Васильченко. Личность, как мне объяснили, легендарная. Командир разведроты, участвовал еще в первой чеченской кампании. Причем в те годы занимался как раз борьбой с диверсантами.

— Военный разведчик, это интересно, — задумчиво сказал Чернышов. — Начальник штаба тоже ссылался на данные военной разведки. И чем же легендарен этот капитан Васильченко?

— Мы, правда, смогли составить его характеристику только со слов офицеров, с которыми нам удалось побеседовать в столовой, — включился в разговор Олег Муромцев. — Но все отмечают, что капитан человек храбрый и решительный, умелый военный. Многие из тех, с кем нам удалось побеседовать, говорили, что ему даже собирались досрочно присвоить звание майора, но его твердая позиция при отстаивании своего мнения, неоднократные споры с начальством помешали капитану Васильченко перейти в разряд старших офицеров.

— И где можно найти этого легендарного капитана? — поинтересовался Чернышов.

— Ну где можно найти военных разведчиков? — развел руками Ветров. — Либо на передовой, либо в тылу противника.

«Разберемся, — подумал Чернышов. — Уж военная-то контрразведка должна знать, где находится каждая разведрота Северо-Западной группировки. Значит, Осипов поможет и в этом».

9 Осипов 21. Х, четверг, 19.00

Оставив группу прибывших из Москвы офицеров в гостинице, майор Осипов прошел в штаб. Кивнув сидящему на входе дежурному, он поднялся к себе в кабинет. Кабинет представителя военной контрразведки в здании штаба располагался на втором этаже. Вместе с комнатой хранения оружия его кабинет был одним из наиболее тщательно охраняемых помещений в штабе. Кабинет Осипова стоял на сигнализации, которая была выведена в комнату дежурного по части. Окно закрывала мощная металлическая решетка, а на входе, кроме обычной деревянной двери, была установлена еще и железная с замком повышенной секретности.

Военные контрразведчики, получившие среди военнослужащих прозвище «особисты», всегда были на особом положении в воинских частях. Представитель военной контрразведки не подчиняется командиру части, а только своему непосредственному начальству. Он не посещает плановые занятия, а если и посещает, то по собственному усмотрению. Повседневная работа военного контрразведчика для остальных военнослужащих части остается загадкой. Такая таинственность порождает многочисленные домыслы и слухи. Одни считают военных контрразведчиков бездельниками, протирающими штаны в своих кабинетах, другие, наоборот, неутомимыми сыщиками, днем и ночью собирающими компромат на командование части. Мнения тех и других далеки от действительности. Среди военных контрразведчиков, как и среди людей любой другой профессии, встречаются разные люди, каждый со своими достоинствами, слабостями и недостатками.

Войдя в кабинет, Осипов закрыл на ключ обе двери и по устоявшейся привычке внимательно осмотрелся по сторонам. Все вещи были на своих местах, свидетельствуя, что во время его отсутствия в кабинете никто не побывал. Теоретически такое было возможно, запасной комплект ключей от кабинета хранился у дежурного по части. Правда, любой проникший в кабинет посторонний все равно не обнаружил бы для себя ничего интересного. Письменный стол, два стула, простой книжный шкаф, массивный сейф в углу да компьютер на письменном столе составляли все убранство кабинета. Казенную обстановку немного оживлял цветочный горшок на подоконнике. Названия цветка Сергей Осипов не знал, но поливал его регулярно. Раньше на стене еще имелся портрет Дзержинского, но исчез еще в начале девяностых годов. Сейчас о нем напоминал только вкрученный в стену шуруп да прямоугольное пятно невыгоревших обоев.

Осипов сел за стол и, достав из кармана ключи, открыл собственный сейф. Вот за сейф Осипов не боялся. К сейфу, как и к кабинету, полагались два комплекта ключей. Но второй комплект сейчас мирно покоился внутри сейфа, таким образом, никто посторонний вскрыть сейф не мог. Компьютер также был защищен сложной системой паролей, представлявшей серьезную преграду даже для очень опытного хакера. Но как бы ни были надежны сейф и его компьютер, все же самую секретную информацию Осипов держал в голове и только изредка доверял ее внешним носителям. Сейчас как раз был именно такой случай.

Сергей достал из сейфа коробку дискет, но, прежде чем включить компьютер, прошел к книжному шкафу. В нижнем ящике шкафа располагался генератор радиопомех. Генератор не случайно носил название «Барьер». Будучи включенным, он ставил непреодолимую преграду для всех устройств технической разведки, способных прослушивать ведущиеся в кабинете разговоры или снимать информацию с работающего компьютера. Вероятность того, что кто-то вздумает внедрить в кабинет военного контрразведчика подобные устройства, была ничтожна мала. Тем не менее майор Осипов собственную перестраховку считал нелишней и, собираясь работать с компьютером, всегда включал генератор радиопомех. Убедившись, что генератор работает исправно, Осипов вернулся к столу и пододвинул к себе клавиатуру компьютера.

Введя запрашиваемый компьютером пароль, Сергей вошел в текстовый редактор и начал составлять новый отчет. Его пальцы, привычные к работе на компьютере, ловко порхали над клавиатурой. Сергей Осипов уже давно пользовался компьютером. Его руки быстро находили на клавиатуре нужные буквы, и уже через несколько минут отчет был готов. Весь он уместился на одной компьютерной странице. Сергей пробежался глазами по тексту, подправил несколько фраз. После этого Осипов выбрал из коробки дискет одну и вставил ее в дисковод компьютера. Запущенная с дискеты программа зашифровала только что набранный текст и в таком виде сбросила его в определенный файл. Осипов переписал зашифрованный файл на другую дискету и снова вставил в дисковод дискету с шифром. Другая запущенная с нее программа уничтожила в компьютере все упоминания о зашифрованном файле, вычистив жесткий диск и оперативную память. Теперь найти составленный Осиповым отчет можно было только на дискете, а прочитать его лишь после расшифровки. Сергей посмотрел на часы. Вся работа заняла меньше получаса. Он выключил компьютер, убрал в сейф все дискеты, кроме той, на которой находился зашифрованный отчет, и встал из-за стола. Осталось выполнить самую сложную часть работы. Осипов поставил кабинет на сигнализацию и, проходя мимо дежурного, сообщил, что сегодня больше в штаб не вернется.

Прибывшие из Москвы сотрудники Управления по борьбе с терроризмом его не разыскивали, справлялись своими силами, и Осипов решил, что вполне может поехать в город. У майора военной контрразведки Сергея Осипова была служебная машина «УАЗ-469», но сегодня он решил ею не пользоваться. В восемь вечера с военного аэродрома в Моздок уходил автобус, на котором уезжали вольнонаемные и свободные от дежурства военнослужащие. Осипов решил, что вполне успевает на этот автобус.

Приехав в город, военный контрразведчик направился на автовокзал. Там располагалась маленькая чебуречная, которую он порой посещал. Занимаясь встречей и размещением группы полковника Чернышова, Осипов так и не успел поужинать и сейчас был голоден. Хозяин чебуречной, черноусый Акоп, поставил перед майором тарелку с четырьмя дымящимися чебуреками. Осипов кивком поблагодарил Акопа и, расплатившись с ним, отошел к дальнему столику.

В чебуречной было всего лишь пятеро посетителей и среди них ни одного русского. «Скорее всего, беженцы из Чечни», — подумал Осипов. За одним из столиков торопливо ели две полные женщины. Как понял Осипов, обе куда-то спешили. За другим столиком трое мужчин пересчитывали свои скудные средства, решая, хватит ли им на выпивку и закуску или придется ограничиться чем-то одним. Поняв, что посетителей чебуречной он нисколько не интересует, Сергей Осипов также утратил к ним интерес и приступил к еде. Обжигаясь капающим жиром, Сергей кое-как съел один чебурек, совершенно не почувствовав вкуса. В ожидании, пока чебуреки остынут, он решил заглянуть в захваченную с собой газету. Но освещение в чебуречной оказалось слишком плохое, и Сергей вскоре газету отложил. В конце концов, разделавшись с чебуреками, Осипов вытер руки все той же газетой и, выходя на улицу, выбросил ее в мусорную корзину.

Работник, в обязанности которого входило протирать столы, мыть пол и вообще убирать в чебуречной, по приказу хозяина тут же заменил мусорную корзину новой. Оставив ненадолго раздачу, Акоп вытащил из корзины смятую газету и осторожно развернул ее. Внутри, аккуратно завернутый в полиэтиленовый пакет, лежал трехдюймовый компьютерный диск. Акоп спрятал диск в потайной карман своих широких брюк.

Ночью, в строго определенное время, аппаратура спутниковой связи за две с половиной секунды выплюнула содержимое дискеты на пролетающий в этот момент над городом разведывательный спутник. Утром следующего дня, уже в расшифрованном виде, отчет Сергея Осипова лег на стол руководителя службы внешнеполитической разведки Турции генерала Дауда. Полковник Керим, предварительно изучавший отчет, присвоил ему категорию «С». Данной категорией помечались сведения, указывающие на возникновение опасности для проведения запланированной турецкой разведкой операции. В отчете, составленном Осиповым, говорилось о прибытии в Моздок оперативной группы ФСБ во главе с полковником Чернышовым.

* * *

Сергей Осипов попал в Советскую армию после инженерно-строительного института. Он умело воспользовался отсрочкой и не пошел служить сразу после первого курса, как ему было положено по возрасту. Сергей успешно закончил институт и был распределен в строительное управление. Но тут выяснилось, что работа ему не нравится, так как в строители Сергей пошел не по призванию, а из желания получить доходную работу и должность. В конце восьмидесятых руководители строительных предприятий обладали огромными возможностями. Использующиеся при строительстве дефицитнейшие материалы, а вернее, возможность их распределения открывала широкую дорогу к обогащению. Во всяком случае, именно так представлял себе Сергей Осипов должность руководителя строительного треста или управления.

Однако путь от сменного мастера до начальника управления не близкий. И, столкнувшись с действительностью, Сергей затосковал. Проблемы, связанные с нехваткой кирпича или цемента, отсутствием строительной техники, пьянством рабочих, всем скопом обрушились на голову молодого специалиста. А тут еще закончилась отсрочка, и пришла пора идти в армию. Диплом об окончании строительного института однозначно определил его воинскую специальность. Сергей Осипов отправился служить в строительные части Министерства обороны. В институте, где проходил обучение Сергей Осипов, имелась военная кафедра, поэтому в армию Сергей попал не рядовым, а сразу офицером. Фактически Осипов оказался на той же работе, только теперь он ходил в лейтенантских погонах, а его рабочими были солдаты срочной службы. Сергей оказался человеком смышленым, поэтому быстро разобрался с положением вещей в своей строительной части, а разобравшись, понял, что воруют здесь не меньше, чем на гражданке, что подчиненные солдаты — это бесплатная рабочая сила, которую можно использовать по своему усмотрению. И самое главное, Осипов почувствовал практически полную безнаказанность, так как ни милиция, ни прокуратура в дела военных не вмешивались. Немного осложнял жизнь своим присутствием офицер военной контрразведки, который имелся в каждой воинской части. Поэтому Сергей заранее решил заручиться его поддержкой и вскоре настолько сдружился с офицером особого отдела, что тот начал активно рекомендовать Осипову перейти на службу в военную контрразведку.

К этой рекомендации Сергей подошел очень взвешенно. Обдумав ее со всех сторон, он решил предложение контрразведчика принять, так как посчитал его для себя очень выгодным. «Особист сам себе голова, — рассудил Сергей. — Перед ним все командование части заискивает. А если у особиста есть чем командира части прижать, то перед ним все полковники стелиться будут. Контрразведчик — это вам не командир строительного взвода». Получив от военной контрразведки направление на переподготовку, Сергей Осипов поступил на факультет повышения квалификации школы КГБ. Через три года, закончив его, Сергей Осипов получил звание старшего лейтенанта, а к своему диплому о высшем инженерном образовании добавил диплом о среднем военном. Правда, за то время, что он учился, в стране произошли кардинальные перемены. Перестал существовать Советский Союз. Ушел в небытие и КГБ, правда, Управление военной контрразведки сохранилось практически в своем неизменном виде.

Свежеиспеченный офицер военной контрразведки в свою строительную часть не попал, зато устроился в управление тыла Северо-Кавказского военного округа. На новой должности Осипов сразу приступил к реализации своего замысла. Всю поступающую к нему информацию он делил на две части: кое-что отправлялось его начальству, а кое-что оседало в его собственном сейфе. Скрывать от своего руководства факты различных злоупотреблений старших офицеров управления тыла оказалось совсем нетрудно. Объяснение нашлось самое простое: имеющаяся информация нуждается в проверке. Когда накопленные факты о злоупотреблениях одного из заместителей начальника управления, по мнению Осипова, достигли критической массы, контрразведчик собрал их в одну папку и пришел к тому самому офицеру. Тертый полковник оценил, когда молодой контрразведчик собственной рукой уничтожил на его глазах все компрометирующие материалы. С этого момента старший лейтенант военной контрразведки Сергей Владимирович Осипов стал правой рукой полковника-расхитителя. А заручившись поддержкой контрразведчика, полковник перешел к хищениям совсем иного масштаба, но теперь Сергей Осипов был у него в доле.

Деньги быстро потекли к нему, и Сергей уже считал, что добился своего. Но в 1994 году войска Северо-Кавказского военного округа были брошены на усмирение мятежной Чечни. У военных контрразведчиков появились новые задачи. Большинство офицеров контрразведки, проходивших службу в Северо-Кавказском военном округе, были направлены в части действующей армии. Оказался среди них и Сергей Осипов, получивший к тому времени звание капитана. В тот день, когда Осипов узнал о новом назначении, он купил бутылку дорогой водки и вместе с ней пришел к заместителю начальника управления тыла, с которым они вместе проворачивали дела. Данная встреча происходила в рабочем кабинете заместителя начальника управления. Полковник взглянул на Осипова и на принесенную им бутылку понимающе и пригласил к столу. На столе появилась банка огурцов домашней засолки и батон копченой колбасы. Под хорошую водку и добрую закуску полковник выслушал Осипова, а потом сказал:

— Дурак ты, Серега! Ты просишь, чтобы я освободил тебя от Чечни. Сразу скажу: сделать этого я не смогу. У тебя есть свое начальство, ни меня, ни даже начальника управления оно слушать не будет. Поэтому вопрос о твоем переводе можешь считать делом решенным. Если ты этого не понимаешь, то просто дурак. Теперь о том, почему ты дурак вдвойне. — Полковник сделал многочисленную паузу и потом продолжил: — Ты боишься чеченцев. Понимаю. Но тебя ведь посылают не с автоматом по горам лазить, а на ту же должность особиста, только в механизированный полк. Там, конечно, тоже можно угодить под пулю, но на то ты и контрразведчик, чтобы глупо не подставляться. А теперь самое главное. Война — это огромное количество боеприпасов, горючего, продовольствия, расходуемых ежедневно. Ты понимаешь, о чем я? Никто никогда не будет проверять, куда все это ушло на самом деле. Война все спишет. Вот где по-настоящему ловкий человек может развернуться. А ты все хнычешь: война, война.

Вскоре Осипов убедился, что разворовывание военного имущества идет повсеместно. В то время когда одни российские солдаты героически сражались с чеченскими бандитами, другие продавали тем же бандитам похищенное со складов оружие, боеприпасы, комплекты полевой формы, другое снаряжение и даже технический спирт. В подобных обстоятельствах Осипов колебался недолго. Однажды он задержал прапорщика, укравшего со склада ящик ручных гранат. Прапорщик смекнул, что дело для него может обернуться военным трибуналом, поэтому тут же предложил контрразведчику в качестве отступного все имеющиеся у него деньги, каковых оказалось две тысячи долларов. Осипов забрал у прапорщика и деньги, и гранаты, приказав ему устроить встречу с перекупщиком. Прапорщик пообещал такую встречу устроить. И вскоре все сделки между расхитителями и чеченскими бандитами проходили под контролем капитана Осипова, за что последний получал определенный процент.

Очень быстро о контрразведчике, оказывающем помощь в снабжении боевиков, узнал крупный чеченский полевой командир, с отрядами которого сражались подразделения полка, где служил Сергей Осипов. В чеченских отрядах было вдоволь легкого стрелкового оружия, зато совсем не было танков и артиллерии. Несмотря на отсутствие тяжелого вооружения, чеченские отряды действовали вполне успешно, нанося российским войскам ощутимые потери. Во многом это объяснялось тем, что тактику действий чеченских отрядов планировал иностранный военный советник, турок по национальности, профессиональный разведчик Абдул Керим. Как в конце восьмидесятых, Керим снова сражался с российскими войсками, только теперь не в Афганистане, а в Чечне. Как только до Керима дошла информация, что некий российский офицер продает боевикам оружие, у турецкого разведчика сразу появилась мысль завербовать этого офицера. Керим встретился с Осиповым. Не раскрывая свою принадлежность к разведке иностранного государства, он предложил Осипову оказать чеченским отрядам помощь тяжелым вооружением. За пятнадцать тысяч долларов Сергей Осипов согласился выполнить поручение Керима.

По роду службы Осипову было известно обо всех случаях передислокации подразделений и боевой техники своего механизированного полка. Через неделю после разговора с Керимом Осипов узнал, что в полк после ремонта возвращаются три танка. С железнодорожной станции в район сосредоточения полка танки должны были передвигаться своим ходом. Осипов заранее выяснил маршрут их движения и передал его связнику Керима. Всех деталей осуществленной чеченскими боевиками операции он так и не узнал. В результате проведенного военной контрразведкой расследования удалось выяснить, что танки попали в искусно подготовленную засаду. Часть военнослужащих, составляющих танковые экипажи, чеченцы убили, а часть увели с собой в качестве заложников, при этом угнали и захваченные танки. Но даже контрразведчик Осипов, участвовавший в расследовании, не знал, что данную акцию провели вовсе не чеченцы, а профессиональные диверсанты под командованием бывшего командира роты спецназа капитана Мордасова. Как и сам Мордасов не знал, что опять действовал по указанию турецкого разведчика Керима. После информации о танках Осипов сообщил Кериму сведения об отправке большой партии крупнокалиберных минометов, которую тоже захватили нанятые чеченцами диверсанты. Потом был захват транспортного вертолета с грузом, который по приказу Осипова приземлился в том месте, где его ждал Мордасов со своей диверсионной группой. Осипов сообщал Кериму не только информацию о переброске оружия и боеприпасов, но также и сведения о планах командования. Таким образом, вся информация о перемещениях механизированного полка и направлении его ударов заранее становилась известна чеченским боевикам. За информацию Керим щедро платил. За два года чеченской войны Сергей Осипов заработал более ста тысяч долларов. По его информации, диверсанты Мордасова и чеченские бандиты уничтожили не менее роты российских солдат. Таким образом, за смерть каждого российского солдата Сергею Осипову было заплачено примерно по тысяче долларов.

В 1996 году, еще до окончания чеченской военной кампании, механизированный полк Осипова вывели из зоны боевых действий и перевели во Владикавказ. Там и состоялась решающая встреча Сергея Осипова с турецким разведчиком Керимом. На этот раз Керим был откровенен и раскрыл все карты, сообщив, что представляет разведку иностранной державы. В своем предательстве Осипов зашел слишком далеко, чтобы иметь возможность отказаться от дальнейшего сотрудничества. Опытный вербовщик Керим все рассчитал точно. Осипов решил, что работать на турецкую разведку более безопасно, чем помогать чеченским боевикам, и в то же время более выгодно.

После вывода российских войск из Чечни в 1996 году турецкая разведка временно законсервировала своего агента. Лишь единственный раз Осипов передал Кериму сведения, касающиеся частей и подразделений Северо-Кавказского военного округа. Впрочем, запрашиваемые сведения не являлись секретом для турецкой разведки, а требовались лишь для того, чтобы проверить достоверность сообщаемой Осиповым информации. До осени 1999 года Керим практически не беспокоил своего агента на Северном Кавказе. Но с началом антитеррористической операции в Чечне оперативная ценность Сергея Осипова как агента турецкой разведки резко возросла. Осипов получил задание перебраться на главную базу российской военной группировки на Северном Кавказе. Воспользовавшись своими связями, он добился перевода в Моздок. Начальство благосклонно отнеслось к желанию участника чеченской военной кампании 1994–1996 годов снова оказаться в сражающейся с боевиками армии. Майор Осипов был назначен представителем военной контрразведки на военную базу в Моздоке. Под его контрразведывательным обеспечением оказались военный аэродром Моздока и расположенные непосредственно на аэродроме многочисленные армейские склады. Таким образом, служба генерала Дауда, кроме спутниковой разведки, получила еще один источник информации о военных поставках Северо-Кавказской группировке федеральных сил. Учитывая особую ценность агента и важность сообщаемой им информации, для связи с Осиповым в Моздок был направлен специальный человек.

* * *

Хозяин чебуречной Акоп на самом деле был стопроцентным турком. Сулейман Оглу прибыл в Россию под видом наемного строительного рабочего. Российские строительные компании активно использовали сравнительно дешевый труд турецких строителей. Поэтому в Россию регулярно въезжало большое их количество. Турецкая разведка не упустила возможности внедрить в Россию своих агентов-нелегалов. По прибытии в Россию турок Сулейман Оглу исчез, зато в Моздоке появился балкарец Акоп, открывший дешевенькую чебуречную на автовокзале. Акоп исправно платил дань местным рэкетирам и тихо вел свой незатейливый бизнес. При взгляде на помятого, всегда небрежно одетого хозяина чебуречной ни у кого и мысли не могло появиться, что на снимаемой им квартире хранится современнейшая аппаратура спутниковой связи, способная за считаные секунды сбрасывать на спутник целые массивы информации. Даже в стране, производящей дорогостоящую аппаратуру, она относилась к разряду специальной и поэтому никогда не попадала в свободную продажу.

10 В Анкаре 22. Х, пятница, 09.05

Шеф внешнеполитической разведки Турции генерал Дауд снял с носа очки в изящной золотой оправе и аккуратно положил их перед собой. Очки турецкий генерал не любил, считал, что они старят его. Однако при чтении документов Султан Дауд уже не мог обходиться без очков, поэтому вынужден был их надевать. Сейчас он только что закончил изучение отчета, предоставленного начальником русского отдела. За исключением коротких комментариев начальника отдела, его отчет содержал сообщение агента в Моздоке. Проводимая турецкой разведкой на Северном Кавказе операция находилась под личным контролем генерала Дауда, поэтому все сообщения агентуры, касающиеся этой операции, докладывались Дауду незамедлительно. Начальник русского отдела полковник Керим стоял рядом и ждал замечаний генерала. Дауд поджал пухлые губы и с шумом выдохнул воздух через ноздри, потом поправил дужки своих очков. Пауза затягивалась, Керим терпеливо ждал. В конце концов генерал указал рукой на стул за своим столом. Керим понял, что разговор будет долгим. Полковник сел и снова выжидательно посмотрел на генерала.

— Вы не считаете, что при подготовке операции мы в чем-то допустили ошибку? — спросил генерал.

— Нет, господин генерал.

Дауду понравилось, что начальник русского отдела ответил сразу, без всяких пауз. За подготовку и осуществление северокавказской операции отвечал лично полковник Керим. Он являлся автором ее разработки и сейчас руководил проведением.

— Но агент сообщает о прибытии в Моздок специальной группы ФСБ во главе с полковником из Управления по борьбе с терроризмом.

— Да, господин генерал, я обратил на это внимание, поэтому и присвоил сообщению категорию «С», — ответил Керим. — В то же время, даже учитывая опасность, которую могут представлять офицеры из Управления по борьбе с терроризмом, я бы не сказал, что операция находится под угрозой. Приезд этих офицеров в Моздок вызван лишь тем, что руководство ФСБ опасается возможных диверсий со стороны чеченских боевиков, однако объекты диверсий ни руководству ФСБ, ни военному командованию не известны.

— Однако оперативная группа российской службы безопасности прибыла именно в Моздок, — заметил Дауд.

— Моздок — главная база российских войск на Северном Кавказе, там размещается штаб федеральных сил. Вполне естественно, что оперативная группа ФСБ прилетела именно туда.

— Вполне естественно, — повторил слова Керима генерал Дауд. — А что, если и командование российских федеральных сил поймет, что военная база в Моздоке наиболее привлекательный объект для диверсии?

— Российское командование недооценивает возможности противника, — ответил Керим. — Вернее, российские военные правильно оценивают возможности чеченских боевиков. Они понимают, что чеченцы в нынешних условиях не способны на проведение масштабной акции, которая могла бы остановить продвижение федеральных войск. Но российскому командованию ничего не известно о наличии нашего агента на военной базе в Моздоке, а также о диверсионной группе Мордасова, которой поручено проведение акции.

— Кстати, эти бывшие российские спецназовцы уже приняли наши предложения? — поинтересовался Дауд.

— Мордасов уже вылетел на переговоры со своими бывшими соратниками. После того как ближневосточные инвесторы согласились поднять сумму контракта до четырех миллионов долларов, я уверен, Мордасову удастся уговорить своих бывших бойцов.

— Вы считаете, что его диверсионная группа справится с поставленной задачей?

— За те годы, что они были военными наемниками, диверсанты показали себя с самой лучшей стороны. Они успешно действовали в самых разных точках по всему миру, в том числе и в Чечне в 1994–1996 годах. Они лучшие из всех, кому можно поручить проведение подобной акции.

— Надеюсь, мне не надо вам объяснять, насколько данная акция отвечает интересам нашего государства, — выделяя каждое слово, сказал генерал Дауд. — Если наступление российских войск захлебнется, чеченские полевые командиры поймут, что тактика диверсий имеет успех. А пока за диверсионную войну выступает только Басаев с Хаттабом. Россия не выдержит длительной войны. Колоссальные военные расходы и все возрастающее число жертв заставит Россию отказаться от давления на Чечню. Поэтому мы должны сорвать успешное наступление русских. Мы слишком много вложили в этот регион, чтобы отдать его Москве. 18–19 ноября в Стамбуле состоится саммит ОБСЕ[3]. Запланированная нами акция, безусловно, должна поколебать твердость позиции России по Северному Кавказу на встрече в Стамбуле.

— Я все понимаю, господин Дауд, — кивнул Керим.

Из кабинета руководителя внешнеполитической разведки полковник Керим вышел с твердым намерением довести запланированную акцию до конца. Слишком многое было поставлено на карту — от внешнеполитических интересов Турции и стран арабского мира до личной заинтересованности полковника Керима. Успех акции сулил для полковника Керима дальнейшее продвижение по службе, почти наверняка генеральское звание, а также значительные материальные выгоды.

11 Соратники 22. Х, пятница, 12.15

Они сидели в уютном баре, принадлежащем местному яхт-клубу. Перед каждым стояла чашка кофе и порция затейливого мороженого. В центре столика красовалась на четверть опустевшая бутылка дорогого джина и вазочка с орешками. Большую часть джина выпил Степан Мордасов. Его собеседник, подтянутый человек среднего возраста, пил мало, а в основном просто гонял налитый джин по стенкам своего бокала. «Поддерживает форму», — удовлетворенно подумал Мордасов.

Перед ним сидел бывший член его диверсионной группы Кирилл Сайдаков, лучший снайпер батальона спецназа. С Сайдаковым Мордасов не виделся около двух лет. Срок небольшой, но Мордасова поразило, насколько тот изменился. Сейчас перед ним сидел модно одетый человек с вальяжными манерами и немного ленивым взглядом. Сайдаков пришел на встречу в кроссовках, светлых джинсах, белой теннисной рубашке и светлом свитере, небрежно наброшенном на плечи. Несмотря на небрежный стиль в одежде Сайдакова, Мордасов видел, что все эти вещи куплены в элитном магазине и стоят больших денег, да и выбранный Сайдаковым бар был одним из самых дорогих на побережье.

«Не согласится», — подумал Мордасов, следя за тем, как Сайдаков подзывает к себе официанта. Приняв заказ, официант ушел, а Сайдаков усмехнулся и сказал:

— Черт, ты даже не можешь представить себе, командир, как я рад тебя видеть. Живу вроде нормально, но иногда так хочется поговорить по душам, а не с кем. Не с кем, понимаешь? Местные — тьфу, им душу русского человека никогда не понять.

— Так сейчас и туристы из России в Греции появляются, — заметил Мордасов.

— Да, русских в Греции сейчас навалом, в любом баре встретишь. Но разве могут они составить тебе или мне компанию? У них же одни разговоры: баксы, бабы. Строят из себя крутых, а каждого мизинцем можно перешибить.

— Ну и как, приходилось? — спросил Мордасов.

— Не понял? — Сайдаков сдвинул брови к переносице.

— Перешибать, говорю, приходилось?

Сайдаков сразу стал серьезен. Залпом осушил свой стакан и, глядя в глаза Мордасову, сказал:

— Ты звал меня, Степан, я тебя слушаю.

Мордасов оглянулся по сторонам.

— Здесь можно говорить?

— Совершенно спокойно. Я член клуба. Моя яхта стоит возле третьего причала. Здесь меня все знают и уже давно не проявляют интереса.

— Ладно. Прежде чем я перейду к сути, ответь мне: после того как мы расстались два года назад, тебе приходилось работать по специальности?

— Гм… — Сайдаков усмехнулся и отвел глаза. — А от тебя, командир, ничего не скроешь. Да, может, это и к лучшему. Ты спрашиваешь, приходилось ли мне работать по специальности? Тогда ответь мне: хватило бы тех денег, что мы заработали, на греческий паспорт, на яхту, на членство в этом клубе, вот на эти шмотки, наконец?

Мордасов облегченно рассмеялся:

— Ты такой же, как и мы все. Ты знаешь, я купил отель на Кипре. Но если я в ближайшее время не рассчитаюсь с долгами, отель отберут кредиторы. — Мордасов плеснул джина в свой стакан и, подражая Сайдакову, залпом выпил. — А ты, значит, стал киллером мафии.

— А хрен его знает, — беспечно махнул рукой Сайдаков. — Я просто подумал, зачем менять профессию, если и прежнее умение в большой цене. А кто является заказчиками, мне до лампочки. Лишь бы платили исправно.

— С чем обычно работаешь?

— Знаешь, что такое «нитроэкспрессы»? Это такие нарезные двухстволки, из которых с пары сотен метров можно завалить слона. Против любого бронежилета отличный инструмент.

— Полиция не беспокоит?

— Ну раз я сижу перед тобой, значит, не беспокоит. И потом, я же еще и уважаемый член местного охотничьего клуба, постоянный участник африканских сафари.

— Сколько берешь за выстрел?

— По-разному, но не меньше ста тысяч.

Мордасов удивленно присвистнул.

— А что ты думаешь? — самодовольно заметил Кирилл Сайдаков. — Подобные услуги нынче в цене. Я вот слышал про одного мастера, так у него самый дешевый контракт стоит миллион долларов.

— Ну ладно, — переходя к делу, сказал Мордасов. — Вот именно о таком контракте я и хотел с тобой поговорить.

В бутылке осталось еще больше половины содержимого, но к спиртному Мордасов с Сайдаковым больше не прикасались. Из бара они вышли вместе, а на следующий день так же вместе вылетели в Анкару.

12 Васильченко 23. Х, суббота, 16.25

Капитан Васильченко оказался рослым парнем и такого же телосложения, как Олег Муромцев. До прихода в оперативную группу Чернышова Олег Муромцев служил в спецподразделении «Альфа». Капитан Васильченко командовал разведротой, то есть возглавлял одно из спецподразделений армейской разведки. Принадлежность к касте элитных военных делала Муромцева и Васильченко в чем-то похожими друг на друга, хотя внешне они были совсем разными.

По просьбе Чернышова майор Осипов разыскал по спискам офицеров военной разведки личное дело капитана Васильченко. Накануне Павел Чернышов успел ознакомиться с делом и убедился, что слухи о подвигах капитана растут не на пустом месте. В этом убеждали три боевые награды капитана, включая орден «За личное мужество» первой степени. Как обычно, наградные листы были довольно скупы, но полковник Чернышов прекрасно понимал, что скрывается за словами «За проявленное при этом мужество и героизм…». Чем дальше Чернышов читал личное дело капитана-разведчика, тем больше ему хотелось увидеться с ним. Однако разыскать самого капитана Васильченко оказалось гораздо сложнее, чем его личное дело. На это ушел весь предыдущий день и часть нынешнего.

Рота, которой командовал капитан Васильченко, действовала где-то на юго-восточном направлении. Разведчикам было поручено изучить огневые позиции и укрепления боевиков в районе населенного пункта Ачхой-Мартан. Разведку решено было производить двумя взводами, один из которых должен был двигаться по земле на БТРах, а другой забрасывался в тыл боевикам на вертолетах. Однако из-за тумана в горах и низкой облачности вылеты вертолетов отменили, и операцию пришлось отложить. Капитан Васильченко нервничал в ожидании дальнейших распоряжений. Наконец он получил новый приказ, но совсем не тот, что ожидал. Приказ прибыть в штаб Северо-Западной группировки Васильченко посчитал полной глупостью, так как он пришел в момент подготовки важной разведывательной операции. Однако нарушить его не решился. Оставив за себя командира первого взвода, Васильченко выехал в Моздок. Вызов был санкционирован офицером военной контрразведки, поэтому от поездки в штаб Васильченко не ожидал для себя ничего хорошего. По дороге в Моздок он пытался вспомнить, за какие грехи ему придется держать ответ перед военной контрразведкой.

В штабе Васильченко узнал, что с ним хочет побеседовать прибывший из Москвы полковник Федеральной службы безопасности. Это известие немного успокоило Васильченко. Однако при встрече с Чернышовым держался настороженно. Встреча проходила в кабинете представителя военной контрразведки. Найти в штабе незанятое помещение, где можно было бы спокойно поговорить, оказалось невозможно, и Осипов охотно предоставил Чернышову свой кабинет.

Войдя в кабинет, Васильченко увидел незнакомого полковника, который с интересом разглядывал комнатный цветок на подоконнике. Полковник капитану сразу не понравился. Как истинно военный человек, Васильченко не любил людей, которые наряжаются в военную форму и при этом не умеют ее носить. Сразу было ясно, что полковник всю жизнь проходил в гражданском и за это время военную форму надевал всего несколько раз. Вроде бы все было подобрано по размеру, а все равно форма сидела на нем как с чужого плеча.

— Вы не знаете, как называется это растение? — спросил полковник, указав на цветок.

Васильченко неопределенно пожал плечами и ответил:

— Нет.

Вопрос полковника он посчитал уловкой для установления контакта.

На самом деле Павел Чернышов задал свой вопрос совершенно искренне. Цветок его действительно заинтересовал, а спросить у Сергея Осипова, как он называется, Чернышов не успел. Интерес к комнатным растениям у Чернышова подпитывался его дочерью Ксенией. Биологией Ксения увлеклась еще в детстве, сейчас училась в медицинском колледже и считала незнание названий комнатных растений признаком безграмотности.

— Ну, впрочем, это к делу не относится, — сказал Чернышов, отвлекшись от цветка. — Давайте познакомимся. Меня зовут Павел Андреевич, я начальник оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом.

— Андрей… Георгиевич, — добавил Васильченко после небольшой паузы.

— Андрей, здешние офицеры характеризуют вас как настоящего специалиста по борьбе с чеченскими диверсантами. Я читал ваше личное дело и могу сказать, что такую характеристику вам дают вполне заслуженно, — сказал Чернышов, заметив смущение армейского капитана. — У вас на счету несколько успешных операций, проведенных против чеченских диверсионных формирований и во время предыдущей, и во время нынешней войны. И поэтому я хочу обратиться к вам за помощью.

— Что же это, Федеральной службе безопасности, да еще Управлению по борьбе с терроризмом, вдруг понадобилась помощь военной разведки? — все еще недоверчиво спросил Васильченко.

Чернышов смерил Васильченко внимательным взглядом.

— Андрей, мне не понравился ваш вопрос. Давайте оставим разбирательство о том, чья служба нужнее, а чья даром ест хлеб, для тех, кто находит удовольствие в подобном выяснении отношений. А у нас есть задача поважнее — защитить людей, военных и гражданских, и искоренить терроризм во всех его проявлениях.

Васильченко смутился и не нашел что ответить.

Чернышов уловил перемену в настроении капитана и сказал:

— Я порой говорю жестко, но обижаться на это не стоит. Если нам предстоит работать вместе, думаю, и вы предпочтете, чтобы ясность в наших отношениях была с самого начала.

— Что вы, товарищ полковник, я и не думал обижаться, — ответил Андрей Васильченко. — А за урок спасибо.

Чернышов рассказал Андрею Васильченко о цели своей командировки. Васильченко слушал внимательно. Вызов в штаб группировки уже не казался ему таким уж бессмысленным. Армейскому разведчику впервые встретился человек, который отнесся к борьбе с чеченскими диверсантами с должным вниманием.

— Эх, товарищ полковник, — удрученно вздохнул Андрей Васильченко. — Если бы мы с вами встретились в 1994 или хотя бы в 1996 году, уверен, «призракам» тогда бы не удалось уйти.

Чернышов тут же уловил новое слово и заметил, с каким тяжелым чувством Андрей Васильченко его произнес.

— «Призраки»? О чем ты?

С сотрудниками своей оперативной группы Чернышов разговаривал на «ты». От волнения он и к армейскому капитану обратился точно так же. Но Андрей Васильченко даже не заметил перемены в обращении — настолько прошлые воспоминания захватили его.

— Ну да, вы же не знаете, — еще раз тяжело вздохнул он. — В оперативных документах мы так именовали одну чеченскую диверсионную группу. «Призраки» — это название лучше всего подходило им. Появлялись, как призраки, из ниоткуда и так же в никуда исчезали. А за собой оставляли трупы наших солдат. Я больше года гонялся за ними, и ничего. Мои солдаты выслеживали их на горных тропах, устраивали засады в месте предполагаемых диверсий, все оказалось бесполезно. Когда мы ждали их в одном месте, они наносили удар в другом. «Призраки» никогда не оставляли свидетелей. Захваченных пленных или уводили с собой, или добивали на месте. С конца 94-го года и до момента вывода наших войск из Чечни «призраки» совершили более двадцати диверсионных акций, уничтожая наших солдат и офицеров, захватывая оружие, военную технику, боеприпасы. И за все это время мы так ничего и не узнали об этой диверсионной группе.

— А вы, Андрей, ничего не путаете? — настороженно спросил Чернышов. — Перед поездкой сюда я просматривал материалы о деятельности чеченских диверсантов во время военной кампании 1994–1996 годов. Там нет упоминания о той диверсионной группе, о которой вы говорите.

— Ну да, конечно. Все документы оформляла военная контрразведка, — сказал Андрей и отвернулся, чтобы Чернышов не увидел его беспомощного взгляда. — Контрразведчики, проводящие расследования по факту диверсий, не усмотрели признаков действий одной и той же группы. Но я-то был там, и мои солдаты тоже были! И я вам со всей ответственностью заявляю: почерк во всех диверсиях один и тот же! Но контрразведка даже не стала меня слушать. Все наши документы отправили назад, а мои собственные выводы посчитали плодом воображения.

— У вас сохранились документы собственного расследования? — спросил Чернышов.

— Сохранились. А если что и утеряно, то я и сейчас отлично все помню.

Чернышову не хотелось сомневаться в выводах военной контрразведки, тем более что сам он не участвовал в расследовании, но уж слишком уверенно звучали слова армейского капитана.

— Мне бы хотелось взглянуть на ваши документы, — сказал Чернышов.

— Договорились, — ответил Васильченко. — Только они у меня не с собой, остались в расположении роты. Мы сейчас занимаем позиции на западной окраине станицы Ассиновская. Это в двадцати километрах от Ачхой-Мартана. Если нужно, я могу подвезти вам эти документы.

— В этом нет необходимости, — возразил Чернышов. — Завтра с утра мы вместе с вами выезжаем в район расположения вашей роты. Как, пустите на позиции трех оперативников из Москвы? — с усмешкой спросил Чернышов.

— Можно и пустить, если начальство не будет против, — заметил Васильченко. — Только знаете, там стреляют.

— Ничего, в Москве такое тоже иногда случается, — ответил Чернышов.

13 В разведроте 24. Х, воскресенье, 13.45

Армейский «УАЗ-469» подпрыгивал на ухабах разбитой тяжелой техникой грунтовой дороги. Сержант-водитель раскачивался на своем сиденье в такт каждому подбрасыванию машины. Этими своими движениями он скорее напоминал лихого наездника, чем водителя армейского автомобиля. На соседнем с водителем сиденье расположился капитан Васильченко, положив автомат себе на колени. Он всецело был поглощен изучением дороги и ее окрестностей. Возможная засада чеченских боевиков армейского разведчика беспокоила гораздо больше, чем вызываемые тряской неудобства. На заднем сиденье «уазика» в полном составе разместилась оперативная группа Управления по борьбе с терроризмом. Задняя подвеска «уазика» оказалась еще более жесткой, поэтому и тряску задние пассажиры ощущали сильнее. Наконец Артем Ветров, которому досталось самое неудобное место, не выдержал и сказал, обращаясь к капитану Васильченко:

— Вы бы, Андрей, захватываемые у бандитов джипы оставляли у себя в роте в качестве трофеев. И ездят быстрее, и комфорту в них несоизмеримо больше.

— Надо подумать, — безразлично ответил Васильченко, не спуская глаз с дороги.

Как раз в этот момент машину ощутимо тряхнуло, и локоть Чернышова впечатался Артему под ребра. Ветров преувеличенно громко вскрикнул и замолчал.

В район расположения разведроты все добрались благополучно, если не считать затекших суставов да ушибленных коленей.

— Может быть, для начала пообедаем? — спросил Андрей Васильченко, выпрыгивая из «уазика».

— Отличная мысль, — тут же поддержал его Артем Ветров.

Чернышов рассчитывал выехать из Моздока рано утром. Но поездка на передовую требовала согласования с армейским начальством. На это ушло время. В итоге из Моздока оперативная группа Чернышова выехала значительно позднее, чем планировалось. По этой причине в расположение разведроты оперативники добрались только к середине дня.

По пути к армейской палатке, где расположилась полевая кухня, Павел Чернышов с интересом осматривал лагерь. Он был совсем не похож на то, что Чернышов увидел на военной базе в Моздоке. И дело даже было не в том, что военный городок в Моздоке был выстроен из кирпича, а здесь вместо кирпичных строений стояли брезентовые палатки. В полевом лагере совершенно не было суеты, которую Чернышов постоянно наблюдал в Моздоке. Моздок по сути являлся перевалочной базой Северо-Западной группировки. Туда постоянно прибывали свежие части, а также те, что, наоборот, выводились из зоны боевых действий. Всех этих военнослужащих требовалось где-то разместить и обеспечить питанием. Там, на базе, командирам подразделений приходилось в основном решать хозяйственные вопросы. А здесь, на передовой, шла война. И основными вопросами были военные, связанные с выполнением боевой задачи.

В полевых условиях нормы довольствия солдат и офицеров были одинаковыми. Павел Чернышов и его оперативники получили по тарелке солдатской каши с кусочками мяса и по кружке компота. При виде незнакомого полковника повар щедро наложил кашу в глубокие алюминиевые тарелки и добавил туда мясной подливки. Рядом с полевой кухней был сооружен брезентовый навес, под которым стоял длинный, сколоченный из досок деревянный стол. Под этим навесом и расположились прибывшие из Москвы оперативники. Солдатская каша действительно показалась необычайно вкусной, а может быть, на воздухе просто разыгрался аппетит.

— С такой едой и воевать можно, — заметил Артем Ветров, облизывая свою алюминиевую ложку. — Я вот что думаю, Павел Андреевич…

Договорить Ветров не успел. Как раз в этот момент стоящая перед Чернышовым тарелка подпрыгнула, а ему в щеку впилась отлетевшая от стола щепка.

— Ложись! — что есть силы закричал сидящий рядом с Чернышовым капитан Васильченко и, первым вскочив из-за стола, столкнул Чернышова на землю.

Муромцев спиной свалился со скамейки и при этом успел сдернуть за шиворот оторопевшего Ветрова. На столе опрокинулась чашка с компотом, и сладкая жидкость тонкой струйкой полилась вниз, просачиваясь сквозь неплотно подогнанные доски.

— Не высовывайтесь! — крикнул оперативникам Васильченко, а сам выполз из-под стола и закричал в пространство: — Огонь! Огонь! Наблюдатели, как подпустили снайпера?!

Муромцев рассмотрел две дырки в брезентовом пологе и крикнул Андрею Васильченко:

— Он бьет с северо-востока!

Васильченко обернулся, чтобы отдать соответствующее распоряжение своим бойцам, но этого не потребовалось. На северо-восточной оконечности лагеря уже грохотал станковый пулемет. Дав четыре длинные очереди, пулемет умолк. Васильченко поднялся на ноги и, отряхивая свою испачканную в пыли форму, заметил:

— Ну все, больше выстрелов не будет. Чеченские снайперы обычно в быстром темпе делают несколько выстрелов и сразу уходят с позиции. Наловчились, гады, уже знают, что мы их позицию сразу огнем накроем.

— И часто у вас такое веселье? — спросил Ветров, вылезая из-под стола.

— Случается, — хмуро ответил Васильченко. Командир разведроты испытывал некоторую вину оттого, что уже в день своего прибытия оперативники ФСБ подверглись обстрелу чеченского снайпера.

— А ты у боевиков график обстрелов попроси, — ответил Чернышов на вопрос Ветрова.

Ответ Чернышова прозвучал довольно грубо, так как у него болела пораненная щека. Чернышов уже вытащил из раны отлетевшую от стола щепку, но та впилась глубоко, и кровь все еще продолжала идти. Чернышов пытался зажать рану рукой, но, видя, что это не помогает, приложил к ней носовой платок.

— Вам в медпункт надо, товарищ полковник, — уверенно сказал Васильченко.

— Ладно, — кивнул Чернышов. — Снайпера-то хоть удалось уничтожить?

— Вряд ли, — вздохнул Васильченко. — Для этого одного пулемета мало. Чтобы стопроцентно накрыть его огневую позицию и путь отхода, пришлось бы выпустить не менее полусотни мин, а это почти весь наш боезапас. Вот когда по бликам оптики или по шевелению кустов удается обнаружить огневую позицию снайпера еще до выстрела, тогда ему, как правило, не удается уйти. Поэтому вся надежда на наблюдателей. Но, как вы только что видели, и наблюдатели порой подводят.

— А ведь на северо-восток от лагеря наша территория? — недоуменно спросил у Васильченко Олег Муромцев.

— Наша, — усмехнулся Васильченко. — Здесь же нет сплошной линии обороны. Территория, очищенная от боевиков, считается нашей. Но если боевиков нет сегодня, это еще не значит, что они не появятся завтра.

— Понятно, — опять кивнул Чернышов и поморщился от пронзившей щеку боли. — Что ж так больно, неужели какой-то нерв поврежден? — раздраженно спросил он.

— Пойдемте в медпункт, — настойчиво сказал Васильченко.

По пути к палатке, где располагался ротный медпункт, Андрей Васильченко тихо сказал Чернышову:

— А это ведь в вас стреляли, товарищ полковник. Чеченские наблюдатели заметили появление в лагере полковника, вот их командир и послал сюда снайпера. Так что эти выстрелы вам предназначались.

— У вас сегодня, Павел Андреевич, своего рода боевое крещение, — заметил Артем Ветров, слышавший последние слова капитана Васильченко. — Так что вас можно поздравить. А отделались вы сравнительно легко.

— Товарищ полковник, я думаю, полковничью форму вам пока лучше сменить. А то ведь чеченские боевики могут и повторить свою попытку, — серьезно заметил Васильченко.

Военный врач, осмотрев щеку Чернышова, обнаружил в ране еще один отколовшийся кусок щепки, который и причинял боль. Врач удалил щепку, промыл и обработал рану, а потом заклеил ее лейкопластырем с марлевым тампоном. Боль сразу прошла, и Чернышов вышел из медицинской палатки заметно повеселевшим.

14 В разведроте 25. Х, понедельник, 12.00

Они сидели в штабной палатке все трое: полковник Чернышов во главе стола, Муромцев и Ветров по бокам. Палатка называлась штабной весьма условно, так как никакого штаба боевой устав Российской армии в таком подразделении, как рота, не предусматривает. Однако проводить совещания командиру роты с командирами взводов все равно где-то необходимо. В разведроте капитана Васильченко этим целям служила так называемая штабная палатка. Палатка была гораздо меньше обычных армейских палаток, но в ней все же могли поместиться несколько человек, сидящие вокруг раскладного стола. Сейчас в палатке находилась только оперативная группа полковника Чернышова. Капитан Васильченко занимался подготовкой предстоящей разведывательной операции в районе населенного пункта Ачхой-Мартан.

Второй день Павел Чернышов вместе со своими сотрудниками занимался изучением предоставленных разведчиками документов. Уже после первых просмотренных страниц Чернышов убедился, что установить истину будет очень не просто. Все документы, составленные Андреем Васильченко и его разведчиками, были выполнены крайне непрофессионально. За что их, конечно, не стоило винить, так как в задачу военных разведчиков не входит проведение оперативно-следственных действий. От них требуется совсем другое: разгромить штаб противника, уничтожить радиолокационную установку или взорвать склад боеприпасов. Проведение расследований по факту диверсий возложено на другие службы, в частности на военную контрразведку, с документами которой Чернышов успел ознакомиться еще в Москве.

— Павел Андреевич, ну это несерьезно, — сказал Артем Ветров, перевернув очередную страницу. — Что мы пытаемся найти? Доказательства действий одной и той же диверсионной группы? А как их можно найти, если из документов вообще невозможно понять, где и как произошла диверсия? Ни описания места происшествия, ни обнаруженных при этом следов, я уж не говорю о фотографиях, вообще ничего. Одни выводы. Так на пустом месте я могу еще не то придумать.

Чернышов устало посмотрел на Ветрова. Всем своим видом тот демонстрировал полное нежелание заниматься бессмысленной, с его точки зрения, работой.

— Артем, представь, что у тебя есть только эти документы, но тебе все равно надо разобраться, как в действительности происходило дело, — делая ударение на словах «эти» и «надо», сказал Чернышов.

— Ну тогда надо фактически проводить новое расследование, снова выезжать на места диверсий, по новой опрашивать свидетелей, — недовольно вздохнул Ветров, но все же опять уставился в бумаги.

В отличие от своих товарищей Павел Чернышов перед вылетом в Моздок самым внимательным образом изучил документы военной контрразведки, описывающие действия чеченских диверсантов во время военной кампании 1994–1996 годов. О событиях, описываемых Андреем Васильченко, он уже читал в изложении военных контрразведчиков. Поэтому скупые описания армейских разведчиков Чернышов дополнял деталями из отчетов военных контрразведчиков. И чем дольше Чернышов сравнивал эти отчеты, тем больше они ему не нравились. С отчетами военной разведки все было понятно. Они составлялись дилетантами, поэтому не выдерживали серьезной критики. Но с отчетами военной контрразведки все обстояло по-другому. Их составляли профессиональные оперативники и не менее профессиональные эксперты-криминалисты. В этих отчетах просто не должно было быть никаких неясностей. Когда в Москве Чернышов читал составленные отчеты и сделанные на их основании выводы, он решил, что все обстоит именно так. Все отчеты показались Чернышову грамотными, а выводы убедительными. Однако в отчетах военной разведки описывались дополнительные детали, о которых даже не упоминали контрразведчики. Эти детали сами по себе еще ничего не говорили, тем не менее они поколебали первоначальное мнение Чернышова о выводах контрразведки. Ему очень не хотелось сомневаться в компетентности военных контрразведчиков, и тем не менее несоответствие отчетов контрразведчиков с наблюдениями военной разведки слишком сильно бросалось в глаза.

Павел Чернышов посмотрел на Олега Муромцева. Как бывший сотрудник антитеррористического подразделения «Альфа», Муромцев лучше других разбирался в тактике диверсионных операций. Чернышов увидел, как Олег Муромцев сосредоточенно перечитывает один из лежащих перед ним листов. Дочитав лист до конца, Олег не отправил его в стопку уже прочитанных, а положил перед собой. Потом он снова вернулся к прочитанным прежде страницам. Из стопки прочитанных листов Олег вытащил два. Бегло пробежав взглядом, он также положил их перед собой, рядом с первым. Чернышов с интересом наблюдал за этим пасьянсом.

— Тебя что-то насторожило, Олег? — поинтересовался Чернышов.

— Даже не знаю, как объяснить, Павел Андреевич, — ответил Олег, не отрывая глаз от разложенных перед собой листов. — У меня появилось какое-то странное ощущение. Я как будто знаю, что будет написано на следующей странице.

— Объясни поточнее, — попросил Чернышов.

— Вот описание действий диверсантов во время трех операций. — Олег указал на разложенные перед собой листы. — Так они действовали, по мнению Андрея Васильченко. Будь я на месте командира диверсантов, я бы действовал точно так же. Перед нами совершенно классическая схема действий нашего отечественного спецназа.

— Так что, ты хочешь сказать, все эти нападения были организованы и проведены нашим российским спецназом? — спросил Артем Ветров.

— Нет, конечно, — возразил Олег. — Но схема действий одна и та же, просто идентичная схема.

— Классическая, идентичная? — повторил слова Олега Павел Чернышов.

— Да, вот взгляните сами. Момент открытия огня, последовательность уничтожения целей, пути отхода — все совпадает.

Чернышов встал и подошел к Олегу. Чернышов внимательно читал отчеты военных разведчиков, и взгляд его становился все мрачнее. Муромцеву показалось, что начальник не до конца понимает прочитанное. Ведь отчет был написан сугубо профессиональным языком.

— Вам, наверное, сложно понять, Павел Андреевич, — заметил Олег. — Речь идет о тактике специальных операций. Наши оперативники с этим не сталкиваются. Я сам изучал такие операции только в «Альфе».

— Да нет, я как раз понимаю, — ответил Чернышов, роясь в карманах в поисках сигарет.

Сигареты остались в куртке, в которой он прилетел из Москвы, о чем Чернышов сейчас очень сожалел. Во многом благодаря нравоучениям дочери Ксении Павел Чернышов курил мало, но при волнении часто испытывал острую потребность закурить. Сейчас был именно такой случай. Чернышов явственно вспомнил события, участником которых он был более десяти лет назад. Он был уверен, что те события так и останутся воспоминаниями. Однако сейчас, перечитывая отчет о тактике действий неизвестной диверсионной группы, Чернышов почувствовал, что прошлое возвращается опять.

— Помните, я рассказывал вам про свои афганские командировки, — обратился Чернышов к Муромцеву и Ветрову. — Одна из этих командировок пришлась на 1987 год. Тогда из Афганистана уже начали выводить общевойсковые части, оставляя только элитные подразделения. За семь лет афганской войны наши войска уже приобрели опыт, необходимый для ведения боевых действий в горах. По сравнению с первыми годами войны потери значительно снизились. И вот осенью 1987 года, словно опровергая общую тенденцию, душманы провели несколько успешных операций против наших войск, все в районе города Мазари-Шариф. Причем от рук душманов гибли уже не солдаты-первогодки, а бойцы отрядов специального назначения. Комитет государственной безопасности тогда внимательно следил за ходом боевых операций в Афганистане. И подобный факт, конечно, не остался незамеченным руководством КГБ. В Афганистан была направлена группа офицеров комитета, чтобы разобраться в причинах гибели наших военнослужащих. Я как раз был в числе тех офицеров. Чужая страна, возможностей для оперативной работы практически никаких. Сразу скажу, сделать нам тогда удалось немного. Однако мы выяснили: большие потери в нашем спецназе вызваны тем, что душманам стала известна тактика спецназовцев — вплоть до мельчайших подробностей. Так как в других провинциях Афганистана ничего подобного не было, нам стало понятно, что у душманов, действующих в районе Мазари-Шарифа, в качестве инструктора работает кто-то из бывших офицеров советского спецназа. Впоследствии это подтвердили и захваченные в плен душманы. Они сообщили, что в их отряде находится несколько советских военнослужащих, которые свободно передвигаются по лагерю, часто и подолгу общаются с командиром отряда и военным советником из Турции. Отряд душманов, о котором идет речь, вообще был богат на военных советников. Там работали профессиональные турецкие разведчики, а теперь выяснилось, что и перешедшие на сторону афганских душманов спецназовцы.

— Удалось вам добраться до этих предателей? — поинтересовался Ветров.

— К сожалению, нет, — сказал Чернышов. — Хотя мы и предприняли одну попытку, атаковали одну из душманских баз и даже высаживали там десант. Но, к сожалению, данные разведки оказались неточными, спецназовцев-предателей на той разгромленной базе не оказалось, из района Мазари-Шарифа они перебрались куда-то в глубь страны. Во всяком случае, я о них больше не слышал. Результаты своего расследования мы доложили военным. Те изменили тактику проведения войсковых операций, и потери сразу же сократились. Вот так и закончилась эта командировка.

— И вы считаете, Павел Андреевич, что спецназовцы, натаскивающие афганских душманов, спустя семь или восемь лет могли появиться в России и воевать уже на стороне чеченских боевиков? — прямо спросил Олег Муромцев.

— Увы, случаи, когда наемники, воевавшие против наших войск еще в Афганистане, теперь сражаются в отрядах чеченских боевиков, не так уж и редки, — вздохнул Чернышов. — Так что мое предположение звучит не так уж невероятно.

— И оно многое объясняет, — задумчиво сказал Олег Муромцев. — И профессионализм диверсантов, и применяемую ими тактику наших подразделений специального назначения.

— Олег, и все-таки главный вопрос: это действовала одна диверсионная группа или разные? — спросил Чернышов.

— Утверждать что-либо без тщательного расследования я не берусь. Но если вас интересует мое мнение — да. Я считаю, везде действовала одна и та же диверсионная группа.

— И из чего это следует? — спросил Ветров.

— Во-первых, численный состав. Во всех случаях диверсантов было пять, возможно, шесть человек: снайпер, подрывник, три-четыре стрелка. Во-вторых, одинаково высокая боевая выучка. В-третьих, тактика действий у них во всех операциях была одна и та же. Например, перед каждым нападением снайпер сначала уничтожал часовых или наблюдателей из боевого охранения, а впоследствии прикрывал отход своей группы. Можно привести и другие доводы, которые не так наглядны.

Павел Чернышов слушал с каменным лицом. Он уже не сомневался, что в Чечне с 1994 по 1996 год успешно действовала диверсионная группа из числа бывших бойцов спецназа, перешедших на сторону душманов еще во время афганской войны.

«Если за время, прошедшее между афганской и чеченской войнами, они не сидели сложа руки, а участвовали и в других военных конфликтах, то приобрели неоценимый боевой опыт, — про себя подумал Чернышов. — Судя по всему, так оно и есть, ведь не зря военные разведчики назвали этих диверсантов «призраками». И если они участвовали в прошлой чеченской войне, то весьма вероятно, что лидеры боевиков могут обратиться к ним и сейчас. Военные наемники не имеют моральных принципов. Для них существует одно — деньги. Если те, кто сейчас финансирует чеченских боевиков, и эти диверсанты сойдутся в цене, «призраки» вернутся снова».

15 «Призраки» 25. Х, понедельник, 18.00

После полуторагодовалого перерыва они снова собрались вместе. Те, кто в документах российской военной разведки именовался диверсионной группой «призраки», снова встретились в лагере чеченских боевиков. Теперь их осталось четверо, но возросший боевой опыт компенсировал потерю пятого члена диверсионной группы, умершего от тропической болезни в азиатских джунглях.

Степан Мордасов с интересом разглядывал своих бывших бойцов. Он уже убедился, что перед ним все те же отчаянные и хладнокровные парни, с которыми он успешно выполнял диверсионные задания невероятной сложности. Мордасов не знал, что во время чеченской военной кампании 1994–1996 годов российская военная разведка присвоила его группе имя «призраки», но если бы знал, то остался бы им вполне доволен. Такое название лучше всего подходило для исчезающих в ночной темноте безжалостных профессиональных убийц.

— Ну, здравствуй, командир, — сказал его бывший заместитель, а по совместительству минер-подрывник, и протянул Мордасову руку. — Расскажи, каким ветром тебя сюда занесло. Слышал я, ты вроде бы на Кипре обосновался.

— Расскажу, — ответил Мордасов, пожимая крепкую ладонь. — Обо всем расскажу.

Ему действительно надо было о многом рассказать своим бывшим бойцам.

Из Греции в Турцию Степан Мордасов прилетел уже вместе с Кириллом Сайдаковым. В Анкаре Мордасов первым делом снова встретился с полковником Керимом. Керим снабдил Мордасова последними данными космической разведки, передал инструкции и обговорил средства связи. Из Турции путь диверсантов пролегал в Грузию, а оттуда в Чечню, где в лагерях чеченских боевиков в качестве военных инструкторов находились еще двое членов их группы.

Через границу, из Грузии в Чечню, перешли без хлопот. Для таких асов это была совсем не трудная задача. Грузинские пограничники этот участок практически не охраняли, а российских пограничников здесь просто не могло быть. Вместе с Мордасовым и Сайдаковым границу переходила небольшая группа арабских наемников. Один раз на пути каравана встретилось минное поле, устроенное методом рассеивания противопехотных мин прямо с вертолета. Таким образом российские войска пытались блокировать тропы, по которым чеченцам из сопредельной Грузии перебрасывалось оружие и пробирались группы иностранных наемников. Проводник из числа чеченцев, шедший впереди каравана, вовремя заметил минное поле. Дорога в обход заняла несколько лишних часов, зато все остались живы. На территории Чечни группа наемников разделилась. Арабы направились в Грозный, чтобы пополнить отряды Хаттаба, а Мордасов с Сайдаковым в Бамут. Именно там располагалась база, где, по данным полковника Керима, находились бывшие сослуживцы Мордасова, а ныне военные инструкторы чеченских террористов — Псарев и Чагин.

Сведения турецкой разведки оказались точны. Псарев и Чагин были на месте. Приезд бывшего командира и снайпера просто поразил их. По такому случаю Георгий Псарев устроил настоящий пир, насколько это вообще было возможно в полевых условиях.

Бывшие соратники собрались в доме, который занимали Псарев и Чагин. В результате бомбежек российской авиации большинство жителей покинуло Бамут. Уезжая из города, люди бросали свои жилища. Множество домов в селении пустовало, поэтому проблем с жильем у прибывающих наемников не было. Так и Псарев с Чагиным выбрали большой двухэтажный дом по своему вкусу.

Все четверо расположились на первом этаже за большим столом.

Георгий Псарев быстро разлил по стаканам водку.

— Ну, за встречу, — сказал он.

Послышался приглушенный звон, когда четверо мужчин сдвинули стаканы.

Ели и пили все с большим аппетитом. Даже Сайдаков и Мордасов, привыкшие за последнее время к изыскам европейских ресторанов, активно поглощали говяжью тушенку.

— А вы неплохо устроились, — после очередного стакана сказал Мордасов, указывая на расставленное на столе угощение.

По меркам войны стол выглядел просто шикарно. Водка была самая настоящая, а не какой-нибудь разбавленный водою спирт неизвестного происхождения. Разнообразные мясные консервы и белый хлеб в оставшемся без централизованного снабжения городе тоже были большой редкостью. В осажденной российскими войсками Чечне такой стол мог организовать только весьма обеспеченный человек.

— Были бы деньги, а с ними везде можно неплохо устроиться, даже на войне, — ответил Псарев.

— Значит, оплатой вы вполне довольны? — поинтересовался Мордасов.

— А, разве это деньги, — махнул рукой Чагин. — Да военный инструктор в Чечне получает немногим больше простого боевика.

— Ну раз наш командир здесь, значит, он хочет предложить нам настоящую работу, — заметил Псарев, переведя взгляд с Чагина на Мордасова. — А если даже господин Сайдаков оставил свою благополучную Грецию и решил к нам присоединиться, значит, эта работа должна хорошо оплачиваться.

— Верно, — кивнул Мордасов. — Для нашей группы действительно есть работа. После ее выполнения каждый из нас получит по миллиону долларов и въездную визу в любую страну, какую он только пожелает.

— Заманчивое предложение, — усмехнулся Псарев. — И что же для этого надо сделать? Взорвать Кремль?

В диверсионной группе еще со времен Афганистана он был заместителем Мордасова, так как единственный из остальных бойцов имел офицерское звание. Георгий Псарев не только отлично разбирался в минно-взрывном деле, но и являлся первоклассным организатором диверсионных акций.

Мордасов понимал, что при осуществлении заказанной турецкой разведкой диверсии не сможет обойтись без помощи своего заместителя. План проведения такой крупномасштабной акции, безусловно, требовал согласования с Георгием Псаревым, и Степан Мордасов очень рассчитывал на его одобрение и поддержку.

— Нам поручено остановить продвижение российских войск в глубь Чечни, — ответил Мордасов, глядя в глаза Псареву.

— Всего-то, — опять усмехнулся Псарев.

— Не торопись с выводами, Георгий, — остановил Псарева Кирилл Сайдаков. — Минер никогда не должен спешить. Лучше внимательно выслушай командира.

Мордасов последовательно изложил Псареву и Чагину суть предстоящей операции. Псарев слушал молча, уточняющих вопросов не задавал, после того, как Мордасов закончил говорить, еще довольно долго обдумывал предложение.

— Значит, заказчики берутся снабжать нас данными своей разведки? — наконец спросил Псарев.

— Да. Причем в городе у нас будет связник. Таким образом мы сможем получать самые свежие разведданные, — подтвердил Мордасов.

— Что ж, с такими картами играть можно, — сказал Псарев, принимая предложение Мордасова.

— И на кону четыре миллиона долларов, — добавил Кирилл Сайдаков. — Давайте выпьем за это, — предложил Чагин.

— Хорошо, — согласился Мордасов. — Сегодня можно. С момента начала операции никакого спиртного, только если этого потребуют обстоятельства.

Соратники снова сдвинули стаканы. Каждый из диверсантов мысленно представлял себе, как распорядится миллионом долларов. Все понимали: для того чтобы получить этот миллион, придется убить несколько сотен, а может быть, и тысяч соплеменников. Но это ничуть не омрачило приятные мысли об обладании целым состоянием. Степан Мордасов и его боевики уже давно привыкли разменивать человеческие жизни на конвертируемую валюту.

16 Подготовка 25. Х, понедельник, 19.30

— Когда ты думаешь начать? — отставив свой стакан в сторону, спросил у Мордасова Псарев.

— Завтра. Чтобы к вечеру выйти в район предстоящей операции. А из лагеря мы должны уйти еще до рассвета.

— Вот это правильно, — кивнул Георгий Псарев. — Незачем вам здесь долго светиться, да и мы с вами уйдем без лишнего шума.

— Но перед выходом нам надо вооружиться. Здесь можно это достать? — Мордасов положил перед Псаревым список необходимого оружия и снаряжения.

Псарев внимательно прочитал список, запоминая каждую позицию, удовлетворенно кивнул и ответил:

— Значит, так, форма, одежда и обувь у нас есть, на всех подберем. А вот оружие, взрывчатку и оптику придется купить.

— Это возможно? — спросил Мордасов.

— В Чечне все возможно, были бы деньги.

— Деньги есть, — сказал Степан Мордасов. — Пятидесяти тысяч хватит?

— Долларов?

— Разумеется.

— Должно хватить, — уверенно ответил Псарев. — Тогда не будем задерживаться. — Он посмотрел на наручные часы. — Чтобы выйти до рассвета, снаряжение надо собрать сегодня. Пойдем, командир, ребята пусть останутся здесь, — сказал Псарев, вставая из-за стола.

— Справимся вдвоем? — поинтересовался Мордасов, поднимаясь вслед за Псаревым.

— Как-нибудь донесем, — усмехнулся бывший заместитель.

Они вернулись через три часа, принеся с собой две тяжелые сумки, в каких перевозят сложенные грузовые парашюты. Только на этот раз в сумках находились вовсе не парашюты, а снаряжение диверсионной группы. С видимым облегчением Псарев и Мордасов опустили свою поклажу на пол.

— Ознакомьтесь, — обратился Мордасов к Чагину и Сайдакову и, нагнувшись, расстегнул застежки-»молнии» на обеих сумках.

Внутри оказались три автомата «АКМ» с насадками для бесшумной и беспламенной стрельбы, столько же подствольных гранатометов, две снайперские винтовки: «СВД» и «ВСС», четыре пистолета «АПС»[4] с лазерными целеуказателями и по несколько комплектов патронов ко всему этому оружию. Огнестрельное оружие дополняли четыре десантных ножа в пристегивающихся к голени ножнах. Кроме всего этого разнообразия средств, предназначенных для убийства, в принесенных Мордасовым и Псаревым сумках оказались и другие предметы, непосредственно не относящиеся к средствам убийства, но также входящие в комплект снаряжения военных диверсантов. К ним относились имеющиеся в наличии оптические приборы: бинокли, лазерные дальномеры, прицелы для снайперских винтовок, обычные оптические, а также ночного видения.

Пока Сайдаков и Чагин с интересом изучали содержимое сумок, Георгий Псарев аккуратно снял с плеча вещевой мешок. В мешке находились двадцать пять двухсотграммовых шашек пластиковой взрывчатки и капсульные взрыватели к ним. Взрывчатка была специализацией Георгия Псарева, и он не собирался ее никому показывать. Но и другого оружия оказалось вполне достаточно, чтобы произвести впечатление на остальных членов группы. При виде разложенного на полу оружия и снаряжения Сайдаков удивленно присвистнул.

— Я вижу, сообщения западных средств информации о якобы повсеместном нищенстве жителей Чечни сильно преувеличены. Откуда такое великолепие? — спросил он, переводя взгляд с Мордасова на Псарева.

— В Бамуте прекрасный тренировочный лагерь. Он хорошо снабжается, — ответил Псарев на вопрос Сайдакова. — За хорошие деньги здесь можно найти практически все.

— Да, но лазерные дальномеры — это не шутка. — Как снайпер-профессионал, Сайдаков не мог не оценить полезность данного приспособления.

— Кое-что здесь действительно имеется только в единственном экземпляре. Но я в Бамуте уже несколько месяцев и знаю, к кому нужно обратиться, — пояснил Псарев.

Пока Псарев объяснял Сайдакову, как им удалось найти необходимое оружие и снаряжение, Мордасов вытащил из одной из сумок небольшой, но тяжелый холщовый мешок. Там оказались осколочные гранаты: восемь ручных гранат «Ф-1» и двенадцать гранат «ВОГ-25» для подствольных гранатометов. Мордасов выбрал одну из этих гранат и, продемонстрировав ее своим бойцам, сказал:

— На всякий случай напоминаю: при стрельбе из гранатометов глушители с автоматов надо снимать. Иначе при выстреле граната заденет глушитель, тогда все. У «ВОГ-25» радиус сплошного поражения десять метров. При взрыве ее осколки из неудачного стрелка сделают решето.

Псарев и Чагин понятливо кивнули. По количеству автоматов и подствольных гранатометов они поняли, что это оружие предназначается именно для них и их командира Степана Мордасова. Снайперу Кириллу Сайдакову соответственно предназначались обе снайперские винтовки. — Жаль, «бесшумку» достали только одну.

С этими словами Мордасов вытащил из-за пояса макаровский «ПБ»[5] и протянул его Псареву.

— А ты? — удивленно спросил Псарев, принимая от него пистолет.

— У меня свой, — сказал Мордасов.

Приоткрыв полу куртки, Мордасов вытащил из поясной кобуры одну из последних разработок германской оружейной промышленности «Вальтер П-99»[6], с корпусом из пластмассы.

— Глушитель тоже имеется, — добавил он.

— Так ты его что, через все границы провез? — восхищенно спросил Сайдаков.

— Есть некоторый опыт, — просто ответил Мордасов.

Однако ему понравилось, что не только Кирилл Сайдаков, но и Псарев с Чагиным тоже посмотрели на него восхищенными глазами. «Вот так и завоевывается авторитет командира, — удовлетворенно подумал Мордасов. — Когда ты можешь сделать то, чего не могут другие». Мордасов провез через границы не только свой личный пистолет, но и два аэрозольных флакона со специальным распыляемым составом, парализующим обоняние у собак. Один из таких флаконов он тоже передал Псареву.

— Что это? — поинтересовался Псарев, взяв в руки аэрозоль, на котором отсутствовали какие бы то ни было маркировки.

— «Стиратель следов», — ответил Мордасов. — Стоит собачке только один раз понюхать предмет, обработанный этим составом, и она уже никогда не отличит запах аппетитной похлебки от запаха собственного дерьма.

— Подскажи адресок, командир, — обратился к Мордасову Кирилл Сайдаков. — Я, пожалуй, тоже прикуплю для себя коробочку таких штучек.

— Ну ладно, хватит шуток! — Мордасов резко оборвал своего бойца. — Мы еще не закончили со сборами. Нас заверили, что все оружие исправно. Тем не менее все надо пристрелять и проверить, особенно винтовки и автоматические пистолеты. Этим займешься ты, — Мордасов указал на Сайдакова.

— Так ведь темно уже, — попытался возразить Сайдаков.

— Вот и отлично. Заодно проверишь ночные прицелы. С патронами экономнее. Сделаешь по три выстрела, — напутствовал снайпера Мордасов.

— Это уж как получится, — ответил Сайдаков, вытаскивая из сумки обе винтовки и выбирая патроны к ним.

Взяв винтовки под мышку, а патроны рассовав по карманам, Сайдаков вышел из дома.

Вскоре все услышали выстрелы. Сначала отработала «СВД», потом раздались глухие хлопки «Винтореза». Сайдаков вернулся через полчаса. Оружие оказалось действительно отлично пристрелянным, только прицел «СВД» потребовал небольшой регулировки. Выбрав один из пистолетов Стечкина, Сайдаков снова удалился во двор. Опробовав его, он вернулся.

— Лейкопластырь есть? — спросил с порога.

— Только изолента, — не поняв вопроса, ответил Псарев.

Сайдаков недовольно поморщился.

— Ну ладно, где? — все же спросил он.

Достав из ящика моток изоленты, Сайдаков начал сосредоточенно обматывать ею рукоятку своего пистолета, придавая той более удобную форму.

— Для этого дела лучше всего подходит лейкопластырь. Он более мягкий, и на нем рука не скользит, — объяснил Сайдаков. — Да, а вы чего сидите? У пистолетов прицел нерегулируемый. Так что пристреливайте их сами.

Проверив, как пистолет с утолщенной рукояткой ложится в руку, и удовлетворившись результатом, Сайдаков засунул его себе сзади за пояс.

Следуя его совету, остальные тоже пристреляли свое оружие. Когда все оружие было проверено и разобрано участниками предстоящей акции, Степан Мордасов выложил на стол пачку крупномасштабных карт. На картах была изображена западная часть Чечни, а также граничащие с ней районы Ингушетии, Северной Осетии и Ставропольского края. Карты были иностранного производства, новенькие, еще не затершиеся на сгибах. Все нанесенные на карты названия оказались на английском языке, но диверсанты Степана Мордасова за годы скитания по всему миру выучили не один иностранный язык. А уж английским владели все без исключения.

— Мы находимся здесь, — Мордасов выдвижным грифелем своего карандаша указал на селение Бамут. — Вот конечная цель нашего маршрута. — Карандаш Мордасова в воздухе обвел кружочком Моздок. — Учитывая рельеф местности и расположение российских федеральных войск, маршрут будет таким. Сначала мы идем на север по территории, контролируемой чеченцами, минуем Ассиновскую и по правому берегу реки Сунжа проходим сквозь позиции российских федеральных войск. — Карандаш отмечал на карте маршрут. — В этом районе нет сплошной линии обороны. Российские войска сосредоточены в районах станицы Ассиновская и селения Самашки. Таким образом, двигаясь вдоль реки, мы можем выйти к Карабулаку. А это уже Ингушетия. Дальше по дороге через Средние Ачалуки, Пседах и Малгобек, минуя Терский хребет, попадаем в Моздок.

— Это же сто пятьдесят километров, — с сомнением сказал Псарев.

— Верно, — согласился Мордасов. — Но пешком нужно пройти только до Карабулака. Это тридцать пять километров. Там мы сможем взять машину.

— Рискованный переход, — заметил Псарев.

— Да ладно тебе. Нам и раньше приходилось проделывать подобные марш-броски, — опять поддержал план Мордасова Кирилл Сайдаков. — К тому же, когда мы будем с таким арсеналом, кто сможет нам помешать?

— От случайностей никто не застрахован, — невесело усмехнулся Георгий Псарев.

— Мы на войне, — жестко сказал Мордасов. — Случайности здесь встречаются повсеместно. И мы отправляемся на диверсионную акцию, а не в лес за грибами.

— Резонно, — кивнул Псарев. — Тем не менее до реки Сунжа я предлагаю доехать на машине. Это и быстрее, и безопаснее. К тому же таким образом мы сможем, как минимум, вдвое сократить наш пеший переход.

— Даже если у тебя есть машина, ее придется бросить при подходе к позициям российских войск. А брошенная машина укажет на маршрут нашего движения, — возразил Мордасов своему заместителю.

— У меня нет машины, — ответил Псарев. — Зато у меня есть знакомый водитель с машиной, который за деньги охотно возьмется нас подвезти.

— Это еще хуже. Водитель может проговориться, куда он нас подвозил. Дальнейшие выводы сделать несложно.

Спор с Псаревым уже начал раздражать Мордасова. Раньше ему не приходилось объяснять Георгию Псареву такие прописные истины. В отличие от своего командира Псарев остался абсолютно спокоен.

— Ты справедливо опасаешься, что водитель может проговориться, — заметил он, посмотрев в глаза Мордасову. — Но это решаемая проблема.

Раньше они понимали друг друга с одного взгляда. Вот и сейчас Степан Мордасов понял, что ему хотел сказать Псарев.

— Но мы не можем оставлять машину на месте высадки. — Мордасов повторил свой первый аргумент.

— И это решаемая проблема, — так же уверенно ответил Псарев.

— Хорошо, — согласился Мордасов. — Раз ты гарантируешь молчание водителя, можешь договариваться с ним. Выезд завтра в шесть тридцать. К этому моменту машина должна быть уже здесь.

— Водитель не опоздает, — заявил Псарев. — Он знает, что в случае малейшего опоздания не получит денег.

При дальнейшем объяснении задачи в споры с Мордасовым больше никто не вступал.

Когда все детали предстоящего перехода были обговорены, с разрешения своего командира Сайдаков и Чагин отправились спать. Псарев ушел договариваться со своим знакомым водителем. Степан Мордасов остался в пустой комнате один. Он тоже попробовал заснуть, но сна не было. Предстоящая акция волновала его воображение. Псарев вернулся минут через сорок.

— Все в порядке, — объявил он, заходя в комнату. — Машина будет.

Доложив командиру о своей договоренности с шофером, Георгий Псарев взял мешок с приобретенной сегодня пластиковой взрывчаткой и, прихватив с собой использованный Сайдаковым моток изоленты, скрылся в чулане. В чулане Псарев оборудовал свою пиротехническую мастерскую, где создавал самые разнообразные взрывные устройства, впоследствии используемые чеченскими боевиками. Пока Георгий Псарев заканчивал свои дела в чулане, Степану Мордасову все же удалось заснуть. Обнаружив своего командира спящим, Псарев тоже последовал его примеру. На втором этаже уже давно спали Сайдаков и Чагин.

Перед началом операции надо было отдохнуть. С завтрашнего дня всем четверым предстояло стать участниками смертельно опасной игры, за которую каждому из них было обещано по миллиону долларов.

17 В Моздоке 25. Х, понедельник, 22.00

По другую сторону линии фронта, в городе, ставшем опорной базой федеральных войск, в одной из квартир хозяин и его молодая подруга тоже готовились ко сну. Вернее, ложиться спать собирался только хозяин, а девушка сопротивлялась. Она вылезла из-под руки Акопа, перевернулась на живот и своим мизинцем с ярко накрашенным ногтем провела по его голой груди.

— Сегодня я никак не могу, может быть, в другой раз…

Любовная игра была уже позади. Клиент полностью выдохся и в ближайшие сутки ни на что не был способен. Его мужское достоинство, которое совсем недавно приподнимало простыню и гордо возвышалось над кроватью, имело теперь довольно жалкий вид. Тем не менее Акоп не хотел расставаться с девушкой. Сегодняшней ночью он хотел спать, плотно прижавшись к разгоряченному любовной игрой молодому женскому телу. Однако у его двадцатилетней подруги Веры Кольцовой были совсем другие планы. Вера ловко увернулась, когда Акоп потянулся к ней. Девушка уселась на колени рядом с Акопом, при этом розовые соски ее грудей уставились Акопу в лицо.

— В другой раз, — уже более решительно повторила Вера.

Акоп попытался поймать ее за руку, но Вера резко оттолкнула руку мужчины и вскочила с кровати. Акоп смог снова увидеть целиком ее обнаженное тело. И ее налитые груди с выпирающими остренькими сосками, которые Акоп так любил облизывать и всасывать своими губами, и ее стройные ноги с округлыми бедрами, которыми Вера крепко обхватывала его поясницу, когда забиралась на него верхом. На какое-то мгновение Акоп снова ощутил нечто напоминающее эрекцию, но это ощущение тут же исчезло.

Очевидно, девушка тоже что-то заметила, потому что на секунду задержала взгляд на его паху. Затем недовольно фыркнула себе под нос и, повернувшись к Акопу спиной, начала одеваться. Ее одежда была разбросана по полу возле кровати. Красиво раздеться и аккуратно сложить свою одежду девушка никогда не успевала.

Вера прекрасно знала, что ее клиент очень быстро возбуждается, но так же быстро его возбуждение проходит, поэтому ей приходилось спешить. Обычно, как только Акоп брал ее за руку и тянул в спальню, Вера тут же сбрасывала с себя одежду, и они оба бросались на кровать в объятия друг друга. За несколько сеансов Вера научила Акопа контролировать свою эрекцию. Однако ей требовались более продолжительные игры, на что Акоп, увы, был не способен. Впрочем, удовлетворение Вера получала от других своих приятелей помоложе. Когда одного оказывалось недостаточно, ему на помощь всегда мог прийти второй. На квартиру к Акопу Вера приходила не за удовлетворением, а за деньгами, за шероховатыми зеленоватыми бумажками с портретами американских президентов. Мужская слабость Акопа щедро компенсировалась вручаемыми девушке долларами. Поэтому Вера никогда бы не променяла некрасивого, полноватого и немолодого Акопа, от которого к тому же постоянно пахло жареными чебуреками, на дюжину молодых и статных красавцев с твердыми дрынами в штанах, но с пустыми карманами.

Девушка ходила по ковру, поднимая с пола то бюстгальтер, то трусики, то колготки. Вера знала, что Акоп рассматривает ее, поэтому старалась все делать нарочито грациозно. Это был тот же стриптиз, только наоборот. Вот Вера натянула трусики, прикрыв полупрозрачными кружевами треугольник волос между ног. Вот ее груди с соблазнительно выпирающими сосками скрылись под чашечками бюстгальтера. Дальше по-следовали колготки, блузка, черные облегающие лосины и яркая кофточка. Вера подхватила с кресла свою сумочку на длинном ремне и, раскрыв ее, выжидательно посмотрела на Акопа. Тот спустил ноги на пол, встал с кровати и подошел к шкафу, где хранил деньги на мелкие расходы. Вера Кольцова относилась именно к таким расходам.

Затаив дыхание, Вера следила, как Акоп достает из шкафа конверт с деньгами. Девушка заметила, как ее любовник неторопливо вытащил из конверта три купюры разного достоинства. «Еще оценивать будет, торгаш хренов!» — зло подумала Вера, наблюдая за действиями Акопа. Действительно, подумав немного, Акоп засунул одну из купюр обратно в конверт. «Вот гад!» Вера чуть не выкрикнула эти слова вслух, но вовремя прикусила себе язык.

— Держи, — Акоп протянул девушке сложенные пополам бумажки.

Вера заставила себя благодарно улыбнуться, опустила обе купюры в сумочку и защелкнула замок. Девушка успела заметить, что верхняя купюра стодолларового достоинства. Ей очень хотелось узнать, какая вторая, но при Акопе она не стала ее проверять.

Акоп проводил девушку до двери и выпустил на площадку. Закрыв дверь, он вернулся в спальню. В инструкциях, которыми турецкая разведка снабдила своего связного, содержались предупреждения о случайных связях. В то же время физиологические контакты с женщинами напрямую не запрещались. Более того, подобное воздержание хозяина чебуречной могло показаться подозрительным. Ведь по легенде Акоп ничем не должен был отличаться от себе подобных мелких бизнесменов. Да и природа брала свое. И турку Сулейману Оглу, и балкарцу Акопу время от времени требовалась женщина, лучше молодая и красивая. Акоп выбрал Веру Кольцову. Возраст, внешность и фигура девушки вполне удовлетворяли его требованиям. Акоп знал, что Вера занимается проституцией, но у нее нет постоянного сутенера. Последнее обстоятельство окончательно укрепило Акопа в своем выборе. «Нет сутенера, значит, девчонка ни с кем не будет обсуждать своих клиентов», — рассудил Акоп. Связному турецкой разведки лишние разговоры о себе и о своем жилище были совсем не нужны. Тот факт, что у бесспорно красивой и сексапильной проститутки нет сутенера, наоборот, должен был насторожить Акопа, так как относился к разряду необъяснимого. Казалось бы, на Веру давно должны были «наехать» и заставить работать в чьей-то команде. Но этого не происходило. Если бы Акоп задумался над этим вопросом, он, возможно, никогда не связался бы с такой проституткой. Но турецкий связной не стал забивать себе голову. Девушка ему нравилась, и разрывать с ней отношения он не собирался.

18 Вера Кольцова 25. Х, понедельник, 22.30

Оказавшись в подъезде, она тут же расстегнула сумочку и вытащила полученные от клиента деньги. Как только Вера развернула бумажки, то чуть не задохнулась от гнева. Второй купюрой, вложенной внутрь «сотки», оказалась пятидолларовая бумажка. «Гад! Жадная харя! Импотент сраный!» Дальше пошли уже совсем нецензурные эпитеты, которыми Вера наградила Акопа. Девушка бросила испепеляющий взгляд на дверь, из которой только что вышла, и, закинув сумочку за спину, начала спускаться по лестнице. Ей захотелось напиться. Обычно свое раздражение и злобу Вера гасила алкоголем. А сейчас она была крайне раздражена скупостью своего постоянного клиента. Довольно часто Вера отдавалась и за более мелкие суммы. И при этом она не испытывала раздражения, так как знала — заплатить ей больше клиент просто не в состоянии. «Но у чебуречника деньги есть» — в этом Вера была совершенно уверена, поэтому ее раздражению не было предела.

Как-то Вере удалось раскрутить Акопа на второй заход. Тот уже начал хватать зубами ее за соски и просовывать пальцы в промежность. При этом его мужское начало снова набухло и уже терлось оскопленной головкой о бедро девушки. Вера тогда высвободилась и отправила Акопа в ванну подмываться. Воспользовавшись его отсутствием, девушка вскочила с кровати и обшарила шкаф, где ее клиент хранил деньги. Она быстро нашла конверт, из которого Акоп доставал доллары, чтобы рассчитаться с ней. Однако, пересчитав деньги, Вера испытала лишь разочарование. В конверте оказалось немногим более трехсот долларов. Свои основные средства он хранил где-то в другом месте. Если бы сумма оказалась приличной, Вера не задумываясь стащила бы ее, и тогда Акоп больше не увидел бы ни свою подругу, ни своих денег. Однако с тремя-стами долларов Вера решила не связываться. За три встречи с Акопом она зарабатывала больше. Несмотря на неудачный обыск, Вера не сомневалась, что у Акопа деньги имеются, и, судя по всему, не маленькие. С тех пор при каждой следующей встрече с Акопом Вера строила планы, как ей добраться до этих денег. Однако пока ничего путного ей в голову не приходило.

В баре оказалось, как всегда, много народу. Гремела музыка. На узком танцевальном пятачке дергались девицы и парни.

— Эй, Куколка, иди к нам! — то и дело раздавалось с разных сторон.

Здесь девушку хорошо знали. Сюда Вера приходила, чтобы выпить и поболтать ни о чем, но чаще для того, чтобы снять очередного клиента. Здесь ее впервые и встретил Акоп.

— Текилы! — бросила бармену Вера, забираясь на высокий табурет возле стойки.

Сейчас ей ни с кем не хотелось болтать, а просто напиться в одиночестве. Бармен ловко наполнил бокал водкой, которая, если судить по этикетке, считалась мексиканской, хотя и разливалась по бутылкам в ближайших окрестностях. Вера залпом осушила бокал и, хлопнув им о стойку, подвинула к бармену.

— Еще!

— А тебе не будет много, Куколка? — осведомился бармен, снова наполняя бокал.

Куколка было имя, под которым Веру Кольцову знали в баре. У Веры было два прозвища, два рабочих имени, две клички: Куколка и Матильда. Кличку Куколка Вера терпеть не могла, другое дело Матильда. Несмотря на кукольную внешность, она была скорее Матильдой — грациозная, ловкая, хитрая и безжалостная охотница-кошка. Даже не кошка — пантера. Пантера, уже попробовавшая вкус крови убитой добычи.

* * *

Учеба в школе давалась Вере Кольцовой легко. В младших классах она почти не заглядывала в учебники. Чтобы ответить на вопрос учителя, ей вполне хватало того, что она услышала на предыдущем уроке. Вера быстро поняла, что нравится мальчикам. Уже в пятом классе на нее заглядывались старшеклассники, а мальчишки из своего класса вообще не спускали с нее глаз. Вера не стеснялась носить короткие юбки, демонстрируя свои длинные стройные ноги. Ей было приятно осознавать, что мальчишки в школе буквально сгорают от желания заглянуть ей под юбку. Иногда она сознательно позволяла кому-нибудь это сделать, чтобы еще больше подразнить мальчишек. Ощутив, как кто-нибудь из одноклассников или ребят постарше смотрит на нее раздевающим взглядом, Вера могла уронить на пол карандаш или ручку, а потом поднять этот предмет, наклонившись, не сгибая ноги в коленях. Вера специально наклонялась медленно, ощущая, как сзади постепенно приподнимается нижний край юбки, открывая взору наблюдателей ее соблазнительную попку и узенькие, плотно прилегающие к телу трусики. После чего Вера резко распрямлялась, задранная юбка падала вниз, мгновенно прикрывая то место, от созерцания которого у парней захватывало дух. Быстро оглянувшись, Вера успевала поймать восхищенные и одновременно раздосадованные взгляды мальчишек.

Вера лишилась девственности во время летних каникул после окончания седьмого класса. Это случилось на пляже. Вера и еще одна девчонка оказались в компании уже довольно взрослых парней. Верина подружка вскоре ушла. Впрочем, ее никто и не пытался удерживать. Внешность у подружки подкачала, а рядом с красавицей Верой ее вообще никто не замечал. Вера осталась в компании двух незнакомых парней. Парни показались Вере интересными, и она не возражала против того, чтобы познакомиться с ними поближе. События развивались стремительно. От выпитого на жаре пива Вера быстро захмелела и последующее помнила плохо. Она так и не вспомнила, как оказалась в прибрежных кустах. Помнила только, как один из парней развязывал завязки ее купальника. Потом опять провал в памяти. Дальше Вера помнила, как лежала спиной на песке, совершенно голая, а кто-то из парней, тот, что стаскивал с нее купальник, а может быть, его приятель, елозил по ней своим тоже голым телом.

Потеря девственности прошла для Веры довольно безболезненно. В состоянии опьянения она вообще не ощущала боли, а алкоголь расслабил мышцы, поэтому никаких неприятных ощущений Вера впоследствии не испытывала. Придя первого сентября в школу, Вера свысока поглядывала на своих одноклассников, особенно на школьных подружек. В глазах Веры те все еще оставались детьми, в то время как она уже перешагнула некую грань, ранее отделявшую ее от мира взрослых. Вера и раньше влюблялась, теперь же она с головой окунулась в любовные романы, не ограничивая себя в испытываемых ощущениях. Вера оказалась хитрой и изобретательной. Она умела разжигать страсть и поддерживать ее до тех пор, пока очередной приятель не надоедал ей. Когда, по мнению Веры, следовало идти на интимную близость, она шла на нее легко, когда следовало возбуждать партнера и мучить ожиданием, не подпускала его к себе. Вера и раньше не напрягала себя учебой, сейчас забросила ее окончательно. Она уже вкусила запретный плод и сейчас продолжала вкушать его все с новыми и новыми партнерами.

Близился момент окончания школы, преподаватели разводили руками, как можно выдать аттестат ученице, которая почти не посещает занятия. Однако школьные выпускные экзамены Вера Кольцова все-таки сдала. Она на время оставила любовные приключения. Сообразительной девушке оказалось достаточно в течение нескольких дней полистать учебники, чтобы не молчать на экзаменах. Впрочем, и учителя старались задавать ей самые простые вопросы, чтобы иметь возможность вписать в аттестат по крайней мере удовлетворительную оценку. Никто из учителей не хотел иметь в выпускном классе второгодника. В итоге аттестат об окончании средней школы Вере Кольцовой выдали.

Получив аттестат, Вера впервые задумалась о том, что делать дальше. Мысли о поступлении на работу или в вуз были отброшены сразу. Работать Вера не хотела принципиально и в то же время понимала, что вступительных экзаменов в любой вуз ей все равно не сдать. Вера догадывалась, что поступить в институт можно и без вступительных экзаменов, но для этого нужны большие деньги, которых у только что закончившей школу девушки не было. Кроме того, Вера была просто жадной. Она привыкла только брать деньги от своих друзей и любовников, но не отдавать их. Когда была возможность, Вера всегда предпочитала расплачиваться своим телом.

Итак, мысли о работе или о продолжении учебы были решительно отвергнуты. Веру, правда, привлекала профессия манекенщицы или фотомодели. Но в Моздоке, куда в начале века переселились предки Веры Кольцовой, не было агентств манекенщиц или фотомоделей. Такие агентства имелись в Москве, но, чтобы попасть туда, длинных ног и атласной груди было недостаточно. Вера понимала, что без нужных связей в Москве она окажется просто одной из претенденток. А девиц, спускающих трусики и задирающих ноги по первому требованию директора агентства или продюсера, в Москве и без нее предостаточно. Поразмыслив, Вера решила никуда из родного города не уезжать. Тем более что к этому времени она уже познакомилась со Лбом.

Встречаться со Лбом Вера начала еще в десятом классе. Ни к кому из своих прежних приятелей или любовников у нее не было таких сильных чувств. Лоб ее буквально очаровал. В своем новом любовнике Вере нравилось абсолютно все: его крепкое, мускулистое тело, неистовость, с которой он брал ее, звериная сила и граничащая с безрассудством храбрость. Но особенно Вере нравилось то, что Лоб умел подчинять себе людей и внушать страх окружающим. И главное, у него всегда водились деньги.

Откуда он достает деньги, новый приятель Вере никогда не рассказывал. А она не интересовалась, но догадывалась, что не трудом на благо Родины. Вера предполагала, что ее друг и любовник рэкетир. В 1996 году, когда Вера закончила школу, такая профессия относилась к разряду престижных. И многие девчонки Вериного возраста мечтали связать свою судьбу с удачливыми рэкетирами. Поэтому Вера Кольцова считала, что ей крупно повезло.

На самом деле у ее приятеля, хотя он и имел самое непосредственное отношение к криминальному миру, специализация была другая. К 1996 году криминальные авторитеты уже поделили город на зоны влияния и подмяли под себя все мелкие и разрозненные бригады рэкетиров. Время неорганизованного рэкета прошло. Лоб никаких авторитетов не признавал, подчиняться никому не желал, поэтому занялся обыкновенным разбоем. Он и еще двое его приятелей — Гангрена и Ржа — выбирали на городском рынке какого-нибудь денежного покупателя, потом шли за ним и в удобном месте грабили. При этом свою жертву грабители, как правило, жестоко избивали. Для них не имело значения — мужчина это или женщина. Женщина была даже предпочтительнее, так как с нее можно было снять еще и драгоценности. Награбленное тройка разбойников пропивала в городских барах и ресторанах.

Вера тоже принимала участие в этих попойках. Ей нравилось быть в центре мужского внимания, ловить на себе похотливые взгляды сидящих за соседними столиками мужчин и завистливые взгляды их спутниц. Правда, никто из мужчин никогда не пытался завязать с ней знакомства. Взрывной характер Лба всем был хорошо известен. Даже рыночные контролеры, которые безусловно знали, чем занимаются на рынке Лоб и его подельщики, предпочитали с ними не связываться. В гневе Лоб был страшен, а так как силой обладал поистине медвежьей, запросто мог проломить в драке своему противнику голову.

Вера быстро забыла, что собиралась ехать в Москву. Веселая разгульная жизнь захлестнула с головой. У нее теперь всегда водились деньги, пусть небольшие, но вполне достаточные для беззаботной жизни. Лоб не скупился на свою подружку. Как-то раз он подарил Вере сапфировые серьги. При виде серег девушка буквально растаяла. В ювелирном магазине они стоили дороже, чем большой импортный цветной телевизор. Лоб тоже знал цену серьгам, но не решился продавать их. Два дня назад серьги были вырваны из ушей ограбленной им женщины.

Лоб выбрал подружку под стать себе. Но даже Лоб не догадывался об истинной натуре своей приятельницы, поэтому и присвоил ей ласковую кличку Куколка. Девушка посчитала ее унизительной, но у нее хватило ума не высказывать приятелю своего недовольства. Лоб ни от кого не терпел возражений, даже от членов своей банды. Вера не раз видела, как Ржа или Гангрена ходили то с подбитым глазом, то с разбитым носом.

На вопрос Веры, откуда это, Лоб коротко отвечал:

— Пришлось поучить недоумка, чтобы больно умным себя не чувствовал.

Иногда ответ был еще короче:

— Чтобы не залупался.

В подробные разъяснения Лоб никогда не вступал, но Вера и так догадалась — ему лучше не противоречить. Лоб узнал, что представляет собой его Куколка, только на второй год их знакомства.

В ее беззаботной жизни было только одно обстоятельство, которое Вера хотела бы изменить. После длительных загулов со Лбом или с его компанией Вере все равно приходилось возвращаться домой к родителям. Она уже давно не вступала с родителями в дискуссии, но выслушивать их все равно приходилось. Особенно доводили Веру длительные, многочасовые нотации ее матери. Девушка запиралась в своей комнате, но мать садилась под дверью и начинала причитать и умолять Веру одуматься и изменить свою жизнь. Вера мечтала жить отдельно от родителей, чтобы не слушать порядком надоевшие причитания матери и замечания отца. Чтобы купить или хотя бы снять квартиру, требовались большие деньги, а таких денег у Веры не было, да и Лоб не мог обеспечить свою подружку необходимой суммой. Вера решила, что должна достать деньги сама.

Как-то во дворе Вера встретилась со своим бывшим школьным приятелем. Приятель был старше Веры на четыре года. Когда она училась в седьмом классе, он уже заканчивал школу. Когда парень окончил школу, они расстались. Вера слышала, что ее бывший друг занялся каким-то бизнесом, подробностей не знала. Сейчас бывший друг подъехал к ней на машине, да и одет он был получше, чем Лоб. С женской наблюдательностью Вера отметила, что одежда у ее бывшего дружка все больше фирменная и заплачено за нее немало. Она согласилась подняться к парню в квартиру и выпить за встречу шампанского.

Поначалу все шло именно так, как Вера и предполагала. Они выпили шампанского, потом оказались на кровати. Школьный друг быстро забрался Вере под юбку, а девушка не менее проворно расстегнула ему «молнию» на джинсах. Через минуту мужская и женская одежда, включая нижнее белье, вперемешку валялась на полу. По мнению Веры, ее школьный приятель как любовник Лбу и в подметки не годился. А вот на парня девушка, наоборот, произвела огромное впечатление. Сексуального опыта Вере было не занимать. Она настолько поразила парня, что он буквально потерял голову. Последовало объяснение в любви. Парень упал перед девушкой на колени и, обхватив руками ее голые ноги, умолял Веру остаться с ним жить, правда, при этом замуж пока не звал. Веру разобрал смех. Во-первых, само предложение ей показалось смешным, а во-вторых, парень так сильно прижимался к ней, что своими губами и носом касался внутренней поверхности ее бедер. От этих прикосновений Вера испытывала щекотку.

Молчание Веры парень принял за ее колебания. Желая окончательно сразить девушку, он выбежал в другую комнату и вскоре вернулся оттуда с пачкой долларов.

— Ты даже не представляешь, Верка, как мы с тобой заживем, — говорил парень, потрясая в воздухе пачкой денег. — Смотри, сколько я недавно заработал.

У Веры округлились глаза. По ее прикидке, в пачке должно было быть не меньше пяти тысяч долларов. «Значит, в то время как я, красивая девка, и мой приятель перебиваемся какими-то крохами, этот тип, который даже трахнуть как следует не может, зашибает такие бабки?!» — зло подумала Вера. И тут же мысль об отдельной квартире вспыхнула в ее мозгу.

— Ты вот что, давай прибери тут все и оденься. Пойдем прогуляемся вместе. Если и после этого не передумаешь, я, пожалуй, соглашусь, — заявила Вера.

— Я не передумаю, — уверенно ответил парень.

— Ты одевайся, одевайся, — поторопила его девушка. — А я пока схожу в ванную.

Она действительно прошла в ванную, но мыться не стала, а только открыла воду. На цыпочках, чтобы парень случайно не услышал ее, Вера выскользнула из ванной комнаты и голая прошла на кухню. Здесь она сняла со стены топорик для разделки мяса. Резная деревянная рукоятка удобно легла в ладонь. Спрятав руку с топориком за спиной, Вера вернулась в комнату, где только что занималась любовью. Ее школьный друг уже оделся и сейчас поправлял на кровати смятое покрывало. Пачка долларов все еще лежала на столе. Вера неслышно подкралась сзади и со всей силы обрушила ему на голову кухонный топорик. Топорик был из немецкого набора кухонных инструментов, поэтому заточен оказался на совесть. Высочайшего качества немецкая сталь раскроила теменную кость с первого удара. Парень, правда, все равно успел обернуться, и тогда Вера нанесла второй удар. С рассеченным черепом парень рухнул к ее ногам. Кровь жертвы запачкала убийце лицо, грудь и руки. Вера предполагала, что такое может произойти, поэтому не стала одеваться.

Парень лежал на ковре лицом вниз. Из рубленой раны на его голове непрерывно текла кровь. «Ковер, наверное, уже пропитался насквозь», — почему-то подумала Вера. По внешнему виду парень казался мертвым. Тем не менее Вера нагнулась и пощупала артерию у него на шее. Пульса не было. Вера сбегала на кухню, бросила топорик в раковину и вернулась обратно. Ей надо было еще смыть кровь со своего тела, но оставленная на столе пачка долларов завораживала девушку. Первым делом Вера начала считать деньги. В пачке оказалось не пять тысяч долларов, как Вере показалось вначале, а всего лишь тысяча восемьсот. Вера стала думать, как скрыть следы преступления и отвести от себя подозрение. Она решила, что без помощи Лба ей не обойтись. Было только десять утра. Вера знала, что в это время Лоб еще находится дома. Она позвонила ему. Он быстро приехал. Оценив обстановку, Лоб изумленно присвистнул и посмотрел на Веру уже совсем другими глазами.

К этому моменту Вера уже успела смыть с себя пятна крови, одеться, вымыть орудие убийства и повесить его на место, а также обыскать всю квартиру. Кроме пачки долларов, из-за которой Вера и совершила убийство, она забрала себе и все обнаруженные рубли. Таковых оказалось еще примерно на двести долларов. Таким образом, добыча составила две тысячи долларов. Именно в такую сумму она оценила чужую жизнь.

Вера спокойно выдержала оценивающий взгляд Лба и сказала:

— Ну что смотришь? Помоги лучше.

— Ты замочила? — Лоб показал на убитого парня.

— Он приставать начал, — попыталась соврать девушка.

Но Лоб достаточно хорошо знал свою подругу, чтобы понять, что не поруганная честь, а деньги стали причиной убийства.

— Сколько взяла? — грозно спросил он.

Вера поняла, что обмануть приятеля ей не удалось.

— Не важно, все мое! — заявила она.

— Я спрашиваю, сколько взяла?

По выражению лица своего приятеля Вера поняла, что, если она сейчас же не ответит, Лоб ее ударит. Однажды он уже ткнул девушку кулаком в живот. После того удара Вера не могла откашляться в течение нескольких минут. Лоб объяснил, что тогда он ее только учил, поэтому ударил без всякой силы. Но сейчас все могло быть иначе, и Вера это почувствовала.

— Две тонны, — испуганно выдохнула она.

— Отдашь половину.

— Нет!

— Отдашь, куда ты денешься.

Решив главный вопрос, Лоб сразу успокоился.

— Почему не ушла? — задал он уточняющий вопрос.

— Соседи меня с ним видели, — объяснила Вера. — И во дворе, и у подъезда, когда сюда поднимались. А они меня знают.

— Сейчас там никого нет, — задумчиво проговорил Лоб. — Значит, так, сиди пока здесь, дверь никому не открывай. Я вернусь через полчаса.

Он вернулся через сорок минут. Все это время Вера сидела в квартире рядом с убитым ею человеком. Угрызений совести она не испытывала, только страх, когда думала о возможном наказании. В то же время Вера надеялась на Лба: «Он всегда мне помогал, выручит и сейчас». Лоб привез с собой здоровенный тесак. Выпачкав его в крови убитого, он бросил тесак рядом с трупом. Через пять минут Вера уже звонила в милицию.

Изложенная Верой версия выглядела следующим образом. В квартиру, где она проводила время со своим приятелем, ворвались двое грабителей. Ее заперли в ванной, а приятеля начали пытать и требовать у него деньги. Бандиты убили парня, зарубив его тесаком, после чего обшарили всю квартиру и ушли. После этого ей удалось кое-как открыть дверь ванной комнаты. Увидев труп своего друга, она сразу позвонила в милицию.

Следователь-дознаватель, допрашивающий Веру Кольцову, совсем недавно расследовал аналогичное преступление. Двое приятелей находились на квартире одного из них. Там изрядно выпили, повздорили. После чего один заколол другого кухонным ножом. Орудие убийства оказалось на месте, торчало в теле жертвы. Убийца во всем сознался, написал чистосердечное признание и сейчас содержался в следственном изоляторе. Во время предыдущего расследования все было ясно и понятно. Сегодняшнее преступление выглядело намного темнее. Представить восемнадцатилетнюю девушку с ангельским личиком и внешностью куколки в роли безжалостного убийцы, способного двумя ударами тесака раскроить череп своему приятелю, следователь никак не мог. Единственно реальной версией ему показалась та, что изложила подруга убитого. И ориентированные следователем оперативники приступили к розыску несуществующих грабителей-убийц. Правда, подруга погибшего дала очень расплывчатые приметы грабителей. Оставалось надеяться, что на них удастся выйти через милицейскую агентуру. Сняв с Веры свидетельские показания, ее отпустили. Правда, через неделю снова вызвали в районное отделение милиции, пригласили повесткой.

Лоб, который после совершенного Верой убийства перестал называть девушку Куколкой и теперь именовал Матильдой, решил, что в милицию ей можно идти без опасений.

— Если бы подозревали, повесткой вызывать не стали бы, — сказал он Вере.

Вера пришла. Оказалось, ее вызвали для опознания. У следствия появился подозреваемый, и оперативники хотели выяснить, не опознает ли в нем Вера одного из грабителей. Во время процедуры опознания Вера разыграла целую комедию: «Нет, не он… Хотя постойте… Вроде бы похож… Нет, с уверенностью сказать не могу».

После неудачного опознания подозреваемого отпустили, так как серьезными уликами против него следствие не располагало. Задержали его только потому, что кто-то из агентов сказал, будто видел у него тесак, похожий на тот, каким было совершено убийство. Подозреваемый вернулся домой и уже собирался на радостях замахнуть рюмку-другую водки, как совершенно неожиданно к нему в дом заявилась участвовавшая в опознании девушка. Имя и адрес подозреваемого Вера выяснила у следователя перед своим уходом из отделения милиции. Совершенно ошарашенному подозреваемому Вера заявила следующее. Следователь ей настоятельно советовал опознать убийцу. Однако она, как честная девушка, не стала лжесвидетельствовать, поэтому сейчас вправе рассчитывать на материальное поощрение, иначе опознание можно и повторить уже с другим результатом. Подозреваемый оказался настолько напуган коварством следователя, что безоговорочно выложил запрошенную Верой сумму. Вера спрятала деньги в сумочку и гордо удалилась. Этой добычей делиться со Лбом она уже не собиралась.

Вера не догадывалась, что Лоб уже давно размышляет, как можно использовать ее в своих делах. Ни он сам, ни Ржа, ни Гангрена еще никого не убивали, в то время как Матильда-Куколка всего за две штуки замочила парня не моргнув глазом. Однако как следует использовать подружку-убийцу Лоб так и не успел. В конце концов его все-таки арестовали за грабеж. И приятель Матильды отправился отбывать срок в одну из уральских колоний. Подельщики Лба Ржа и Гангрена остались на свободе, но Вера и раньше их не переваривала, а терпела только потому, что они были в команде Лба. Теперь, когда Лоб сел, Вера послала Ржу и Гангрену подальше.

Оставшись без покровителя, Вера Кольцова пополнила собой команду городских проституток. Так она окончательно превратилась в Матильду или Куколку в зависимости от предпочтений своих клиентов. По всем правилам ее должны были обложить данью бандиты. Но этого не произошло. Вера умело распускала слухи, что ее бывший дружок вот-вот должен освободиться. Сейчас, когда Лба не было рядом, Веру защищала его грозная репутация. Никто из рэкетиров не хотел иметь Лба в качестве своего врага.

19 Матильда-Куколка 25. Х, понедельник, 22.50

— А тебе не будет много, Куколка? — осведомился бармен, наполняя ее бокал.

— Что?! — Девушка прищурила свои хищные глазки. — Ты меня еще контролировать будешь?

— И без меня есть кому, — ответил бармен и посмотрел в угол бара.

Вера проследила за его взглядом, и ее глаза округлились, а рот даже приоткрылся от удивления. Перетащив свой столик в самый угол, там сидел ее бывший приятель и любовник, предводитель шайки грабителей Лоб. Лоб крутил в пальцах стопку с водкой и сверлил ее пристальным взглядом. Вера медленно сползла с табурета и на ватных ногах направилась к его столику. Почему-то Веру охватил страх, хотя она и не чувствовала за собой никакой вины.

— Ну, здравствуй, — только и смогла сказать она, усаживаясь за столик.

— Чего здесь делаешь? — вместо приветствия спросил Лоб.

— Да вот зашла… Вдруг захотелось вспомнить, как мы с тобой здесь когда-то сидели, — заплетающимся языком ответила Вера.

— Врешь, Матильда! — Лоб неожиданно стал злым. — Это я сидел, а ты в это время по кабакам шлялась да с мужиками трахалась.

— Да ты что, Лоб?! — попыталась изобразить обиду Вера и начала часто моргать, чтобы вызвать слезу.

— Да ладно. Мне твои мужики по барабану, — махнул рукой Лоб. Он подобрел так же неожиданно, как и разозлился. — Расскажи, как живешь.

— Квартиру снимаю. С деньгами, конечно, тяжело приходится, ведь я все время одна да одна.

Вера лгала. Чтобы оплатить квартиру за месяц, ей достаточно было только один раз встретиться с Акопом, а в месяц таких встреч бывало не меньше пяти.

— Значит, говоришь, тяжело приходится, — усмехнулся Лоб.

Судя по дорогой одежде его подруги, она как раз не бедствовала.

Первый испуг прошел. И Вера тоже с интересом разглядывала Лба. «А он похудел», — заметила Вера. Кожа на прежде широком лице Лба высохла и натянулась, черты лица заострились.

— Гангрену и Ржу давно видела? — спросил Лоб.

— Не помню, — пожала плечами Вера. — Я ими не интересуюсь.

— Чем они сейчас занимаются?

— Все так же на рынке пасутся, лохов опускают. Правда, с крутыми связываться боятся. Так, работают по мелочи.

— Что ж ты им не помогаешь? Кореша все-таки, — спросил Лоб и оскалился в ехидной улыбке.

— Больно надо, — фыркнула Вера. — Сдались мне такие кореша.

— Ну ясно. Тебе ведь только те, что с бабками, сдаются.

Вера опять промолчала.

— Расплатись, и идем к тебе.

Лоб поднялся из-за стола, недопитую бутылку водки он положил к себе в карман.

Последнюю фразу Лоб произнес таким тоном, что Вера не посмела возражать. Она бросила взгляд на стол: «Бутылка водки, самой дешевой, какая только имеется в баре. Разбитая рюмка. Никакой закуски. Ну правильно. Он же только что из колонии. Откуда у него деньги?»

Выйдя из бара, девушка вместе со Лбом отправилась на свою квартиру. Квартира у Веры была однокомнатная, отвечавшая всем требованиям ее профессии. Большую часть комнаты занимала широкая кровать, заправленная спадающим на пол покрывалом. Если у большинства людей так выглядит спальня, то у проститутки — ее рабочее место. Лоб и так не строил иллюзий по поводу того, каким образом его подружка зарабатывает деньги на жизнь. Впрочем, именно кровати Лбу сейчас и недоставало. Проведя в заключении больше двух лет, Лоб был лишен женского общества. Сколько раз за это время он вспоминал молодое и гибкое тело своей подруги. В воображении Лба Вера всегда представала обнаженной. Ее лица он обычно не видел, зато упругие груди с затвердевшими и выпирающими сосками да ее широко раскинутые ноги постоянно возникали у него перед глазами. Сколько раз за время заключения Лоб мечтал о близости со своей Матильдой-Куколкой. И вот наконец-то она оказалась рядом. Лоб ощутил острый сексуальный голод.

— Иди сюда, — он с силой притянул девушку к себе.

Вера почувствовала, как его сильные руки забираются к ней под кофточку и расстегивают пуговицы на блузке. Страсть приятеля начала передаваться и ей. Все-таки Лоб оставался ее лучшим любовником. А уж с хилым Акопом его вообще не стоило сравнивать.

— Не так быстро, — прошептала Вера, почувствовав, как Лоб буквально разрывает ткань ее блузки.

Как раз именно такая неистовость Лба больше всего возбуждала Веру, но сейчас девушка беспокоилась о сохранности своей одежды и нижнего белья. Отправляясь на свидание с Акопом, она надевала все самое лучшее и, следовательно, дорогое. Почему-то, несмотря на свой затрапезный вид, чебуречник умел отличать фирменную вещь от дешевой подделки.

Наконец кофточка и блузка были сброшены. Лоб схватился руками за бретельки Вериного бюстгальтера и рванул их вниз. Вера едва успела расстегнуть на спине застежку, иначе бюстгальтер оказался бы безжалостно разорван.

— Сумасшедший! — вскрикнула девушка, когда Лоб вцепился зубами в ее голую грудь.

Но Лоб уже не слышал ее. Просунув одну руку между ее ног, он приподнял ее в воздух и швырнул на кровать. Сгорая от возбуждения, Лоб, не расстегивая, стянул через голову свою рубашку и схватился за брюки. Вера замерла, вцепившись пальцами в покрывало. Она сама желала своего любовника с не меньшей силой.

— Ну! — нетерпеливо выдохнула Вера, когда Лоб сбросил с себя брюки вместе с трусами.

Как голодный зверь, Лоб набросился на свою подругу. Облегающие лосины были сорваны в один момент. Согнув ноги в коленях, Вера уперлась ступнями в кровать и приподняла ягодицы, чтобы Лбу удобнее было стянуть с нее трусики. Лоб вцепился одной рукой в живот девушки, потом опустил руку и схватился за трусики, при этом на животе Веры остались красные полосы — следы его ногтей. Но Вера, охваченная любовной страстью, не чувствовала боли. Лоб отшвырнул в сторону ее трусики. На какое-то мгновение он замер, разглядывая распростертое под ним женское тело. Именно в таком виде он и представлял подругу в своих мечтах. Лоб схватил девушку за щиколотки и широко развел в стороны ее ноги.

То, что Лоб увидел между ног девушки, оказалось выше его лагерных фантазий. В действительности подруга оказалась еще желаннее, чем он себе представлял. Волосы на лобке у Веры оказались ровно подстрижены и аккуратно выбриты в форме сердечка. Даже Лоб сумел сообразить, что девушка собственноручно не смогла бы это сделать, здесь потрудился специальный парикмахер. На какую-то долю секунды Лоб испытал укол ревности оттого, что его подружка демонстрировала еще кому-то свои прелести, но сейчас же ревность заглушила волна желания. Лоб уже ничего не видел вокруг себя, кроме этого сердечка из женских волос. Он скользнул руками по ногам девушки и одновременно с этим упал на нее. Вера успела увидеть, как огромный, раздувшийся до невероятных размеров мужской член ткнулся в ее лобок. В то же мгновение она почувствовала, как мужская плоть раздвигает складки кожи вокруг ее влагалища и проникает внутрь. Лбу уже было не до любовных ласк, он почувствовал, что может кончить в любой момент. Так и произошло. Уже на пятом тычке он почувствовал извержение. Правда, и после этого его член остался напряженным, и Лоб продолжал ритмичные движения. Но скоро Вера начала ощущать, что плоть ее любовника утратила твердость. Вера попробовала сжать влагалище, чтобы продлить столь приятное ощущение, но от этого мужской орган, наоборот, выскользнул из нее. Девушка была разочарована. Она с недоумением и нескрываемой обидой взглянула на своего приятеля, который раньше мог заниматься с ней любовью по нескольку часов.

— Чего смотришь, Матильда? Мало? — усмехнулся Лоб. — Не переживай, будет тебе и еще. А пока лучше организуй пожрать. Да можешь не одеваться, сейчас продолжим, — добавил Лоб, заметив, как Вера потянулась к трусикам. — Просто пока накинь на себя что-нибудь.

Лоб не обманул. После ужина, наспех организованного Верой, они продолжили постельные занятия. Лбу потребовалось совсем мало времени на восстановление сил. Уже через полчаса он ощутил новую волну возбуждения. Да и Вера, разгуливающая перед ним в коротеньком шелковом халатике, надетом на голое тело, всячески этому способствовала. Когда Вера складывала в раковину грязную посуду, Лоб подошел к ней сзади и, задрав халатик, обхватил руками ее ягодицы. Девушка повернулась к нему, при этом ее халатик распахнулся, и Лоб смог снова лицезреть тело своей подруги. Вера сама сбросила халатик с плеч, и он соскользнул к ее ногам. Когда Лоб потянулся к ней для поцелуя, Вера обвила руками его шею и, запрыгнув на него, обхватила ногами за поясницу. Девушка начала тереться о тело любовника своим телом, тем самым еще более возбуждая его. Не опуская девушку на пол, Лоб снова перенес ее на кровать.

На этот раз любовная игра продолжалась долго. Сменяя позы, любовники предавались страсти несколько часов. Вера показала своему приятелю все, на что она была способна. При помощи рук, груди, бедер и языка она быстро приводила его член в возбужденное состояние. Дальше следовали несколько минут тесного совокупления. Когда Вера чувствовала, что ее партнер вот-вот кончит, она прерывала акт, чтобы сменить позу и дать своему любовнику паузу для передышки. Только окончательно удовлетворившись сама и доведя своего партнера до полного экстаза, Вера позволила ему наконец разрядиться. Партнеры обессиленно упали в объятия друг другу.

* * *

Лоб проснулся первым. Режим колонии приучил его к ранним подъемам. Вера еще спала, положив голову ему на плечо.

— Хватит спать, Матильда, — Лоб ткнул девушку локтем в бок. — Просыпайся, пора и о делах поговорить.

— А, что? — Вера приподняла голову.

Она даже помотала головой, чтобы разогнать остатки сна, но это все равно не помогло.

— Расскажи мне про своих любовников, Матильда, — глядя в потолок, велел Лоб.

— Да ты что? О чем ты говоришь?

Сон улетучился мгновенно. Вместо него появился страх. Страх оказался настолько силен, что Вера даже ощутила резь внизу живота. Непредсказуемый характер Лба Вере был хорошо известен. Обычно ее приятель равнодушно относился к тому, что, кроме него, у нее имеются и другие любовники, но порой Лба охватывали настоящие приступы ревности. И тогда Вере приходилось сносить побои и оскорбления. Однажды он избил ее до потери сознания. Это случилось за день до того, как Лба арестовали. Про тот случай Вера никогда не забывала. Она видела, что после отсидки характер Лба стал еще более бешеным. «Такой запросто может и прибить», — подумала Вера.

— Что ты говоришь? Какие любовники? — стараясь выглядеть обиженной, спросила Вера. — Нет у меня никого. Видишь же, одна живу.

— Не свисти, Матильда. Для себя, что ли, приманку подстригаешь? Раз уж стала шлюхой, рассказывай, кто твои клиенты.

У Веры от страха задрожали губы. Она не знала, что говорить.

— Что молчишь, Матильда? Язык проглотила? Так я тебе помогу. — С этими словами Лоб повернулся к Вере и взял ее рукой за подбородок.

Девушке показалось, что ее сейчас ударят. В ужасе она закрыла глаза. Но Лоб вовсе не собирался ее бить. Увидев охвативший девушку испуг, он только рассмеялся и примирительно сказал:

— Ладно, про всех можешь не рассказывать. Трави только про богатеньких, у которых есть чем поживиться.

Вера открыла глаза. Она поняла, что бить ее любовник не собирается.

«Он задумал потрясти моих клиентов, а меня хочет использовать как наводчицу, — сообразила Вера. — Да я и сама не раз задумывалась о том же самом. Но одной такое дело не под силу. А на Гангрену и Ржу надежды мало. Вот Лоб совсем другое дело. Вместе с ним у нас все должно получиться».

— Есть один, — ответила Вера на вопрос Лба. — На людях прибедняется, одевается как попало. Но на самом деле мужик очень даже не бедный. Мебель и аппаратура в квартире только фирменная и очень дорогая.

— Кто такой? Чем занимается?

— Чебуречную на автовокзале держит. Зовут Акоп.

20 Переход 26. Х, вторник, 06.30

Утром все четверо опять собрались в той же комнате на первом этаже, где накануне проходил их совместный ужин и где они обсуждали детали предстоящей операции.

Степан Мордасов осмотрел своих людей. Псарев, Сайдаков и Чагин выстроились перед ним. Все надели форму российских военнослужащих. На всех одинаковые утепленные камуфляжные куртки и такого же цвета штаны, заправленные в высокие ботинки. Различались только воинские звания. Сайдаков и Чагин прицепили на свои погоны сержантские галуны, Псарев стал старшиной, только у Мордасова на погонах красовались звездочки прапорщика. «Не лучший камуфляж для мужчин, давно разменявших четвертый десяток, — осматривая свою группу, подумал Мордасов. — Ладно, это только на время перехода. В конце концов, четверо офицеров с солдатским оружием выглядели бы еще более нелепо. А так можем сойти за контрактников».

Мордасов, Чагин и Псарев были вооружены автоматами «АКМ» с насадками для бесшумной стрельбы, и только снайперская винтовка «СВД» у Сайдакова не имела подобного приспособления. Для пешего перехода через позиции российских войск эта винтовка подходила гораздо лучше, чем компактная и снабженная глушителем «ВСС». Мордасов знал, что с пятисот метров Сайдаков стабильно укладывает всю обойму «СВД» в круг мишени диаметром десять сантиметров. А технические возможности «ВСС» не позволяли добиться такой кучности при стрельбе с аналогичного расстояния.

Мордасов обошел шеренгу своих бойцов, проверяя, как подогнано их снаряжение. Снаряжение у всех четверых было одинаковым. Кроме подсумков с запасными магазинами и ручными гранатами, за плечами у каждого висел объемный вещевой мешок, куда диверсанты сложили автоматические пистолеты, подствольные гранатометы, приборы для наблюдения, запас продуктов и личные вещи. В вещевом мешке у Георгия Псарева находилась еще пластиковая взрывчатка, а у Степана Мордасова солидная сумма в долларах, выданная ему турецкой разведкой для подготовки операции. Часть этих денег Мордасов собирался поменять на рубли у своего связника в Моздоке. Рубли также могли понадобиться для подготовки операции, а с этой валютой у турок дело обстояло гораздо хуже.

— Попрыгайте, — приказал Мордасов своим диверсантам.

Люди, стоящие перед ним в шеренге, сделали по нескольку прыжков. Во время прыжков Мордасов слышал лишь учащенное дыхание своих бойцов. Ни у кого не звякнуло оружие, не ослаб ремень, не развязался небрежно затянутый узел. Все было подогнано на совесть. Впрочем, другого результата Мордасов и не ожидал. Тем не менее одна деталь ему все же не понравилась.

— Покажи левую руку, — приказал Мордасов Сайдакову.

Тот недоуменно вытянул вперед левую руку с чуть растопыренными пальцами.

— Рукав подними, — приказал Мордасов.

Сайдаков повиновался.

«Так и есть». Мордасов недовольно поморщился, когда увидел на левом запястье Сайдакова швейцарские часы «Омега-Симастер» в антиударном и водонепроницаемом корпусе. Сам Степан Мордасов, поселившись на Кипре, приобрел точно такие же, но, отправляясь в Россию, поменял их на командирские часы российского производства.

— В чем дело, командир? — спросил Сайдаков, заметив недовольство Мордасова.

— Ты спрашиваешь, в чем дело? — переспросил Мордасов. — А как ты объяснишь часы стоимостью более тысячи долларов на руке у простого сержанта?

— А как ты объяснишь, что вместо привычного «макарова» в твоей кобуре оказался «Вальтер П-99»? — в свою очередь спросил Сайдаков. — Между прочим, в России, на черном рынке оружия, он стоит не меньше моей «Омеги».

— Такой пистолет может являться моим трофеем, — парировал Мордасов.

— Если тебе от этого легче, можешь считать мой хронометр таким же трофеем.

С этими словами Сайдаков опять спрятал часы, натянув на них рукав своего свитера.

«А они уже не единая команда. Они превратились в волков-одиночек», — с тревогой подумал Мордасов, вспомнив вчерашние возражения Псарева и сегодняшнее явное неповиновение Сайдакова.

— Степан, часы не более бросаются в глаза, чем несоответствие нашего возраста и воинских званий. Так зачем вступать из-за них в споры, — заступился за Сайдакова Георгий Псарев. — У нас на сегодня запланировано много дел, и силы могут потребоваться для другого.

— Идем, — коротко сказал Мордасов и первым вышел из комнаты.

— Надо бы посидеть перед дорогой по русскому обычаю, — заметил Сайдаков.

— Ничего, посидишь в машине, — сказал Псарев.

Вслед за командиром диверсанты вышли из дома.

Во дворе их поджидала машина. Водителем оказался уже немолодой чеченец. Он приветливо махнул Псареву, увидев его среди вышедших из дома людей.

— Поедем с комфортом, — весело сказал он, толкнув Мордасова в бок.

Мордасов с интересом разглядывал машину, которую он здесь никак не ожидал увидеть. Чеченский водитель пригнал грузовой пикап «Тойота». Судя по модели и внешнему виду, она была выпущена лет двадцать назад и все это время нещадно эксплуатировалась.

— Не волнуйся, доедем в лучшем виде, — заверил Мордасова водитель.

Диверсанты быстро погрузились в пикап. При этом Псарев занял место в кабине, рядом с водителем, а Чагин, Сайдаков и Мордасов расположились в обтянутом тентом кузове.

Несмотря на затрапезный вид, пикап двигался на удивление резво и даже с ходу преодолел несколько встречных ручьев. Мордасов следил за движением по своим часам: «Пока даже опережаем график. Если по пути не будет остановок, на берег Сунжи выедем еще до рассвета». Мордасов специально посадил в кабину своего заместителя Георгия Псарева. По дороге могли встретиться чеченские вооруженные патрули, и Псареву, прожившему в лагере боевиков несколько месяцев, было бы намного проще с ними объясняться.

До реки Сунжа диверсионная группа Мордасова добралась без осложнений. По дороге им вообще не встретилось ни одного чеченца. Выбранный Мордасовым маршрут проходил в стороне от мест, где российские войска вели бои с чеченскими боевиками. Да и сами боевики избегали большими группами передвигаться по дорогам, опасаясь ударов российской авиации и предпочитая отсиживаться в селах под прикрытием мирных жителей.

— Все, тормози, — приказал водителю Георгий Псарев, когда машина выехала на берег реки.

Водитель послушно исполнил его приказ и вздохнул с облегчением, так как рискованная поездка наконец закончилась. По дороге машина могла попасть и под обстрел чеченских боевиков, и под бомбежку российской авиации. Водитель рисковал не меньше, а может быть, и больше пассажиров, так как, в отличие от них, не имел оружия и, следовательно, не мог постоять за свою жизнь. Водитель бы ни за что не согласился на столь опасное предложение, но за эту поездку Псарев пообещал ему двести долларов. За такие деньги простому чеченцу приходится работать несколько месяцев. Псарев же предложил водителю заработать их за один час.

Диверсанты выбрались из машины, и Мордасов расплатился с водителем. Получив деньги, тот забрался обратно в кабину и сразу уехал.

— Свидетель, — сказал Мордасову Кирилл Сайдаков, проводив взглядом отъезжающую «Тойоту».

Вместо ответа Мордасов вопросительно посмотрел на своего заместителя.

— Он ничего не расскажет, — подтвердил Псарев свои вчерашние слова.

21 Противостояние 26. Х, вторник, 07.25

Чеченец, подвозивший диверсионную группу Степана Мордасова к реке Сунжа, возвращался назад. Он стремился вернуться в Бамут еще до рассвета, пока не начала активно действовать российская авиация. Гнал вовсю, выжимая из старенькой «Тойоты» все, на что она была способна. Он не знал, что уже отбоялся всего, чего только мог, что в его жизни уже ничего не случится, так как все, что могло, уже случилось. Простейшие электронные часы китайского производства, соединенные с капсульным взрывателем, вставленным в шашку пластита, отсчитывали последние минуты его жизни.

Перевозя группу диверсантов, водитель так сосредоточился на дороге, что не заметил, как Георгий Псарев засунул под свое сиденье изготовленное накануне взрывное устройство. Шашка пластиковой взрывчатки по размеру была не больше куска хозяйственного мыла, и Псарев легко протолкнул ее под сиденье. Устанавливая взрыватель, Псарев оставил водителю десять минут, полагая, что за это время машина успеет отъехать на достаточное расстояние от места высадки диверсионной группы. Таким образом, кто бы ни обнаружил искореженную взрывом машину, он не сможет установить, откуда она возвращалась.

«Вот за тем холмом уже и родное село, — радостно подумал водитель. — Осталось каких-нибудь пять километров». В следующее мгновение прогремел взрыв. Машина опрокинулась. Ее бензобак не взорвался, но и взрыва шашки пластита оказалось достаточно, чтобы кабина автомобиля вместе с сидящим в ней человеком просто перестала существовать.

В тот момент, когда прогремел взрыв, оборвав жизнь чеченского водителя, группа диверсантов все еще находилась на месте высадки. Мордасов не рисковал вести свою группу в темноте по незнакомой местности. Он не боялся заблудиться. У командира диверсионной группы были подробные карты, да и все диверсанты прекрасно ориентировались на местности. Однако их маршрут пролегал в зоне боевых действий. В темноте можно было не заметить секрета противника или вообще выйти на минное поле. И чеченские боевики, и российские военные одинаково активно минировали пешие тропы и прилегающие к ним участки местности. Поэтому диверсанты и оставались на месте в ожидании рассвета.

Взрыва они не услышали. За отведенные ему десять минут водитель успел отъехать на достаточное расстояние. Только Георгий Псарев удовлетворенно кивнул, посмотрев на свои часы.

— В путь, — объявил Степан Мордасов на рассвете.

Выстроившись в цепочку, диверсанты направились в сторону позиций российских войск.

* * *

— И особое внимание — дороге, — предупредил Андрей Васильченко командира своей разведгруппы. — Самое паршивое дело — это напороться на засаду.

Капитан Васильченко последний раз инструктировал командира разведчиков, отправляющихся в район Ачхой-Мартана. На разведку оборонительных позиций чеченских боевиков Васильченко посылал одно разведотделение под началом командира первого взвода старшего лейтенанта Катаева. Виктор Катаев был опытным разведчиком. Он воевал в Чечне под командованием Андрея Васильченко еще в 1996 году. И Васильченко считал, что среди офицеров разведроты Виктор Катаев лучше всех справится с задачей.

— Да все будет в порядке, Андрей, — уверенно ответил Катаев. — Чеченцы ждут нашего продвижения по дороге со стороны Ассиновской, а мы пройдем севернее, по дороге, что идет вдоль Сунжи, и выйдем к Ачхой-Мартану с северо-востока.

— Имейте в виду, эта дорога может быть заминирована, — напомнил Васильченко.

— Не первый год замужем, разберемся, — улыбнулся Виктор Катаев.

— Ну ладно. Связь по рации. Позывные ты знаешь. В случае необходимости пошлем «вертушки». Удачи, — сказал Васильченко, хлопнув по плечу своего подчиненного и друга.

Он проследил, как отправляющиеся на разведку бойцы забрались в БТР, как следом за ними туда же забрался и капитан Катаев. Взревев двигателем, БТР выехал из лагеря разведроты.

«Удачи вам», — мысленно повторил Андрей Васильченко, наблюдая, как бронированная машина покидает ротный опорный пункт.

* * *

Они так и шли друг за другом. Возглавлял цепочку Леонид Чагин, следом за ним Георгий Псарев, потом, на расстоянии примерно пятидесяти метров, Кирилл Сайдаков, замыкающим был Степан Мордасов. Такое построение являлось наиболее оптимальным. Чагин и Псарев провели в Чечне несколько месяцев, поэтому лучше знали местность и успели изучить как самих чеченских боевиков, так и противостоящие им российские войска. Пятидесятиметровый промежуток между Псаревым и Сайдаковым открывал последнему отличный обзор, необходимый ему, как снайперу, для быстрого выбора целей. Шедший позади всех Мордасов мог видеть одновременно всех своих людей и, следовательно, лучше управлять ими при огневом контакте с противником.

Во время движения диверсанты стремились производить как можно меньше шума. В насыщенном влажностью утреннем воздухе звук разносится далеко, поэтому голос или треск неосторожно сломанной ветки мог выдать передвигающуюся группу людей. Диверсанты шли на таком расстоянии от реки, чтобы с противоположного берега их нельзя было достать снайперским выстрелом. Если пересечь реку, можно было попасть в село Самашки, где находилась другая база чеченских боевиков. И Мордасов вполне допускал, что где-то на противоположном берегу реки может находиться чеченский снайпер, который не упустит возможности обстрелять людей в форме военнослужащих Российской армии.

Той же осторожностью руководствовался и старший лейтенант Катаев, выбирая маршрут для своего БТРа. Следуя вдоль правого берега Сунжи, диверсионная группа Степана Мордасова и БТР с разведчиками старшего лейтенанта Катаева двигались навстречу друг другу. БТР катил со средней скоростью сорок километров в час, хотя при езде по такой местности машина могла двигаться в два раза быстрее. Но старшему лейтенанту Катаеву и его бойцам нужно было не просто ехать, а вести разведку. На броне БТРа сидело трое разведчиков, еще пятеро находилось внутри, сам Катаев открыл верхний люк и наполовину высунулся наружу. Механик-водитель и командир разведгруппы внимательно осматривали дорогу, а сидящие на броне стрелки — окружающую местность. В случае обнаружения засады именно им предстояло первыми вступить в бой.

Первыми приближение российского БТРа заметили Псарев с Чагиным. Псарев предупредительно поднял руку, подавая знак следующим позади Мордасову и Сайдакову. Сайдаков тут же сорвал с плеча винтовку и распластался на земле. Следом за ним на землю упал Мордасов. Псарев и Чагин оказались куда в менее выгодной позиции, так как приближение БТРа застало их на открытом месте. Диверсанты бросились к реке, чтобы укрыться в прибрежных кустах. Если бы на БТРе сидели обычные солдаты из мотострелкового подразделения, то почти наверняка они не заметили бы двух бросившихся к реке людей. Но на БТРе ехали опытные армейские разведчики, которые успели разглядеть две человеческие фигуры, тенями мелькнувшие возле прибрежных кустов.

— Товарищ лейтенант, там двое в военной форме с оружием, — сидящий рядом с Катаевым сержант тронул его за рукав и указал в сторону реки.

— Сворачивай к реке, — приказал Катаев водителю.

Виктор Катаев вытащил из люка автомат и пригнулся пониже, чтобы прикрыться крышкой люка. Сидящие на БТРе разведчики прижались к броне. Их взгляды сконцентрировались на кустах, в которых укрылись двое вооруженных людей.

«Заметили», — понял Мордасов, увидев, как БТР разворачивается на дороге и направляется к реке. Мордасов бросил взгляд на лежащего рядом Сайдакова. Тот осторожно поворачивал винтовку, ведя ее ствол за разворачивающимся БТРом. Разведчики старшего лейтенанта Катаева не заметили лежащих в траве диверсантов, так как все свое внимание сосредоточили на паре подозрительных людей, скрывшихся в прибрежных кустах.

БТР остановился метрах в пятнадцати от кустов, где скрылись Псарев с Чагиным. По распоряжению Катаева механик-водитель включил все фары. Уже рассвело настолько, что свет фар БТРа дополнительно не освещал кусты, однако горящие фары слепили укрывшихся в кустах людей и мешали им как следует прицелиться.

— Медленно выходите с поднятыми руками, — громко объявил Катаев. — В противном случае будет открыт огонь из пулемета.

В подтверждение его слов башенный стрелок качнул стволом крупнокалиберного пулемета. Катаев не знал, кто скрывается в кустах, однако принятые им предосторожности были совсем не лишними. Командир разведгруппы все сделал правильно. Ошибался он лишь в одном: находился в полной уверенности, что подозрительных людей только двое.

Оптический прицел «СВД» имеет окулярную сетку, что позволяет довольно точно определять дистанцию до цели.

— Сто десять метров, — шепотом сообщил Сайдаков, взглянув на деление регулировочного барабана.

Степан Мордасов напряженно думал: «Нечего и рассчитывать, что Псареву и Чагину удастся выкрутиться. Отсутствие правдоподобной легенды и их оружие сразу же выдадут в них диверсантов-наемников. Значит, придется принять бой. На таком расстоянии Сайдаков попадает в монету. Солдат с брони он снимет несколькими выстрелами. Но как быть с пулеметчиком в башне? «СВД» не бронебойная винтовка, против брони она не тянет. Значит, пулеметчика Сайдакову не достать».

— Ждем, — шепотом сообщил Мордасов Сайдакову свое решение.

Сквозь перекрещивающиеся ветки кустов Псарев и Чагин отлично видели БТР, солдат на броне, высунувшегося из люка старшего лейтенанта и нацеленный на них крупнокалиберный пулемет. Пулеметчик прицелился точно в лицо Псареву, хотя и не видел его среди кустов. Георгий Псарев быстро просчитал ситуацию и пришел к выводу, что требованию лейтенанта придется подчиниться. Перехватив вопросительный взгляд Чагина, он кивнул.

Виктор Катаев сначала уловил в кустах шевеление, потом из них выбрался человек, а следом за ним второй. Выйдя на открытое пространство, оба подняли руки и, следуя его приказу, медленно двинулись в сторону БТРа. Оба были одеты в российскую военную форму, а при себе имели автоматы с насадками для бесшумной стрельбы. Как только Катаев взглянул на автоматы, ему все стало понятно. Перед ним стояли двое чеченских диверсантов. Правда, оба оказались славянами, но Катаев не сомневался, что перед ним наемники. За время прошлой и нынешней чеченских войн таких наемников Виктор Катаев повидал немало. Старший лейтенант Катаев все представлял правильно. Он не знал только, что с наемниками, имеющими такую диверсионную подготовку, он столкнулся впервые. Людей, стоящих перед ним с поднятыми руками, Катаев посчитал задержанными. А они вовсе не сдались и готовились оказать сопротивление. Псарев за ремень, подпоясывающий его утепленную куртку, сзади засунул уже взведенный пистолет Стечкина. К БТРу он приближался таким образом, чтобы сидящие на броне разведчики не могли заглянуть к нему за спину.

Как только диверсанты вышли из кустов, разведчики сразу взяли их на прицел своих автоматов. Убедившись, что его бойцы контролируют действия задержанных, Катаев приказал диверсантам:

— Возьмите автоматы за ремень и бросьте их на землю!

Подчиняясь приказу, Псарев одной рукой снял автомат со своего плеча и бросил вниз. Чагин проделал то же самое, но не бросил, а аккуратно опустил автомат на землю возле своих ног.

— Заряжен, может выстрелить, — объяснил Чагин свои действия.

— Забери у них оружие, — обратился Катаев к одному из своих бойцов.

Оттолкнувшись от брони, разведчик спрыгнул на землю. И в этот момент в стороне от БТРа раздался выстрел.

…Степан Мордасов внимательно следил, как, выйдя из кустов, Псарев и Чагин приближаются к БТРу. Пулемет, установленный на башне БТРа, имеет ограниченный сектор обстрела. Ближайшее к БТРу пространство для пулеметчика является «мертвой зоной». Поразить противника, оказавшегося рядом с БТРом, не позволяет броня собственной машины. Наблюдающий за действиями Псарева и Чагина Мордасов понял, что те стремятся войти в «мертвую зону». То, что диверсанты выходят из сектора обстрела башенного пулемета, понял и старший лейтенант Катаев. Однако это обстоятельство не обеспокоило его, так как диверсантов уже взяли на прицел его автоматчики. Мордасов увидел, как Псарев и Чагин остановились и сняли с плеч свои автоматы, и понял, что еще ближе к БТРу российские солдаты их уже не подпустят.

— Бей, — приказал он Сайдакову.

Сайдаков заметил, как один из российских солдат приподнялся на броне, и, выбрав его в качестве первой мишени, спустил курок.

Сраженный выстрелом автоматчик мешком упал на землю. Еще не разобравшись до конца, что происходит, Виктор Катаев оглянулся в сторону прозвучавшего выстрела. В этот момент вторая пуля Сайдакова поразила его в голову. Пуля откинула тело лейтенанта назад, и он застыл на броне в нелепой позе. Уже первый выстрел Сайдакова стал для Псарева и Чагина сигналом. В один прыжок они преодолели расстояние, отделяющее их от «мертвой зоны», где пулеметчик уже не мог их достать. Перед прыжком Чагин подхватил с земли свой автомат, а Псарев выдернул из-за пояса автоматический пистолет. Вдвоем они открыли шквальный огонь по БТРу, на броне которого остались еще двое стрелков. Огнем из своей снайперской винтовки их поддерживал Сайдаков. Степан Мордасов вскочил с земли и также бросился на помощь к Чагину и Псареву. От неожиданно увеличившегося числа противников сидящие на броне стрелки растерялись и потеряли несколько драгоценных секунд, стоивших обоим жизни. Сразу несколько пуль одновременно поразили обоих. Сержанту, заметившему укрывшихся в кустах диверсантов, очередь из автомата Чагина пронзила левую часть груди. Второму солдату уже Псарев выпустил короткую очередь в живот, а пуля Сайдакова добила его окончательно. Солдаты, оставшиеся в БТРе, распахнули задний люк, чтобы выбраться из БТРа и прийти на помощь своим товарищам. Первым это заметил Мордасов. Не позволяя солдатам выбраться наружу, он дал по люку длинную очередь, а оказавшийся ближе всех к люку Псарев забросил внутрь БТРа ручную гранату. В узком внутреннем пространстве БТРа осколки разорвавшейся гранаты, многократно отражаясь от бронированных стенок, буквально искромсали тела четырех разведчиков. Гибели избежал только механик-водитель, сидящий в другом отсеке. Он включил первую передачу и попробовал развернуть машину, намереваясь вывезти ее из-под обстрела. Но после взрыва гранаты все пространство БТРа заполнилось едким дымом. Из-за дыма водитель плохо видел, что происходит вокруг, поэтому не заметил вскочившего на броню Псарева. Но даже если бы водитель заметил запрыгнувшего на БТР диверсанта, он вряд ли сумел бы ему помешать. Люк, через который можно было попасть на место водителя, невозможно было закрыть, так как в нем застряло тело убитого лейтенанта. Псарев отодвинул труп Катаева в сторону и просунул в люк руку с пистолетом. Поймав в прицел спину механика-водителя, он нажал на спуск. Водитель дернулся на своем месте и завалился вперед, упав лицом на рычаги управления. Нога водителя соскользнула с педали газа, БТР пару раз дернулся и заглох. Когда БТР остановился, Псарев заглянул в отделение для десанта. Убедившись, что там, как и в соседнем отсеке, живых не осталось, он спрыгнул на землю.

К БТРу, ставшему братской могилой для целого мотострелкового отделения, подошли Мордасов и Чагин.

— Чисто, — сообщил им Псарев, похлопав рукой по броне БТРа.

— Никто не ранен? — первым делом поинтересовался Мордасов, переводя взгляд с Чагина на Псарева.

Те отрицательно покачали головами. С беззаботным видом к ним подошел Кирилл Сайдаков.

— Что-то вы долго возились, господа диверсанты. Я, признаться, уже начал скучать, — сказал он.

Взглянув на Сайдакова, Мордасов сразу определил, что тот только пытается выглядеть беззаботным, что его напускная веселость — попытка перебороть стресс, который испытали все участники этого короткого боя. Мордасов отлично знал, что неожиданные, заранее не подготовленные огневые контакты — самый сложный вид боя, который приходится вести диверсионной группе. «Тем не менее мы провели его в высоком темпе, — оценивая действия группы, подумал Мордасов. — Полностью уничтожили превосходящую по численности группу противника и при этом не потеряли ни одного бойца. В армии любой страны такие действия заслужили бы наивысшей оценки. Задерживаться здесь не стоит. Это мотострелковое отделение могло оказаться передовым отрядом, за которым следуют основные части».

— Быстро уходим отсюда, — объявил Мордасов. — Следом за ними могло идти подкрепление.

Ему никто не стал возражать. Новая встреча с подразделением российских войск совсем не входила в планы диверсантов. Выстроившись прежним порядком, диверсанты ускоренным маршем покинули место боя.

22 Профессионалы 26. Х, вторник, 10.30

Капитан Васильченко беспрестанно сжимал резиновый кистевой эспандер и смотрел на часы. От волнения Васильченко не замечал, что его мышцы уже гудят от усталости, и продолжал и продолжал сжимать тугое резиновое кольцо. Такое занятие обычно помогало командиру разведроты отвлечься от тревожных мыслей, но только не в этот раз. С каждой новой минутой ожидания беспокойство Андрея Васильченко усиливалось. У Андрея не было этому логического объяснения. Ему и раньше приходилось посылать своих разведчиков на самостоятельные задания. Тогда он тоже волновался за них. Но эти два часа ожидания дались ему особенно тяжело.

Именно столько времени прошло с момента, когда разведгруппа старшего лейтенанта Катаева должна была впервые выйти в эфир. По расчетному времени первый сеанс связи должен был состояться в восемь тридцать. К восьми тридцати разведгруппа должна была выйти на северную окраину Ачхой-Мартана. Но ни в расчетное время, ни спустя два часа разведчики так и не вышли на связь.

Васильченко зашел в штабную палатку, где его радист склонился над рацией. При виде командира радист только отрицательно покачал головой. Андрей Васильченко тяжело вздохнул.

— Ладно, чего зря сидеть? Надо вызывать вертолетчиков, чтобы прочесать дорогу, — сообщил он радисту.

Радиста тоже порядком вымотало это тяжелое ожидание, и он торопливо начал вызывать командира батальона. Приказ о выделении вертолетов армейской авиации могло отдать только командование Северо-Западной группировки. И любой командир роты мог обращаться туда только через командира своего батальона.

Полковник Чернышов вместе со своими оперативниками накануне закончил изучение представленных разведчиками документов. У Чернышова появилось несколько вопросов к капитану Васильченко, которые он решил задать ему утром. Но, увидев, в каком состоянии находится капитан, Павел Чернышов решил повременить со своими вопросами. Когда Васильченко, переговорив по рации с командиром своего батальона, вышел из штабной палатки, Чернышов все же решился спросить:

— Андрей, я вижу, вы не в себе. Что случилось? Я могу вам чем-то помочь?

— Что вы, товарищ полковник, чем вы можете помочь? — За три дня, что Васильченко общался с Чернышовым, он так и не привык обращаться к полковнику ФСБ по имени-отчеству. — Разведгруппа, что ушла на задание сегодня утром, уже два часа не выходит в эфир, — объяснил Васильченко причину своего беспокойства. — Я сам пытался связаться с ними по рации, но они молчат. Надо бы из вертолетов прочесать дорогу, по которой они должны были двигаться. Я уже доложил командиру батальона. Эх, согласования займут уйму времени, — обреченно вздохнул Васильченко. — В лучшем случае вертолеты вылетят только через час. А мои разведчики в это время, возможно, ведут бой.

— Все ясно, — сказал Чернышов. — Идемте со мной.

Не тратя времени на объяснения, Чернышов направился к штабной палатке.

— Вы можете напрямую связаться с командованием группировки? — войдя в палатку, спросил он у радиста.

— Выполнять, — приказал Васильченко своему радисту, подтверждая слова Чернышова.

Через минуту полковник Чернышов разговаривал по рации с начальником штаба Северо-Западной группировки российских войск.

— …Результаты разведки крайне важны для нашей работы, поэтому я прошу немедленно выделить вертолет для поиска пропавшей разведгруппы, — объяснил Чернышов.

Начальник штаба был заранее оповещен о прибытии в войска оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом, выполняющей специальное задание ФСБ. Пять дней назад он уже встречался с руководителем оперативной группы. И решил, что с прибывшим из Москвы полковником ФСБ лучше не конфликтовать. В данном случае выполнить его настойчивую просьбу было совсем несложно, тем более что речь, возможно, шла о спасении отделения разведчиков.

— Сообщите их маршрут, — попросил начальник штаба у Чернышова.

— Разведчики двигались по направлению Ассиновская — Ачхой-Мартан. Не будем терять время. Их командир лично сообщит подробный маршрут разведгруппы командиру вертолета, — ответил Чернышов.

Менее чем через десять минут после разговора Чернышова с начальником штаба боевой вертолет «Ми-24» отправился на поиск разведгруппы старшего лейтенанта Катаева. Вертолетчики прочесали все дороги, ведущие от станицы Ассиновская к районному центру Ачхой-Мартан. В одиннадцати километрах от Ачхой-Мартана, на берегу реки Сунжа, они обнаружили брошенный бронетранспортер, а возле него тела нескольких человек в форме военнослужащих Российской армии. О своей страшной находке командир экипажа вертолета немедленно сообщил в опорный пункт разведроты. Новость требовала немедленных действий. Капитан Васильченко тут же собрал по тревоге первый взвод, намереваясь вместе с бойцами старшего лейтенанта Катаева выехать к месту трагедии.

— Наша группа едет с вами, — объявил Чернышов.

— Товарищ полковник, это война. Я не могу вас взять на боевую операцию без разрешения командования, — возразил Васильченко.

— Капитан, там погибли люди. Там произошло убийство, которое требует самого тщательного расследования. Не забывайте, что расследование подобных преступлений — это уже наша профессия.

Точно таким же тоном Чернышов разговаривал с начальником штаба Северо-Западной группировки. Слушая сейчас Чернышова, Андрей Васильченко понял, что не сможет помешать ему выполнить свое намерение.

— Но если возникнет перестрелка с бандитами, вам придется строго выполнять все мои указания, — все же напомнил Чернышову командир разведчиков.

— Безусловно, — Чернышов кивнул, подтверждая права капитана Васильченко как командира.

* * *

К месту, где вертолетчики обнаружили брошенный бронетранспортер, разведчики капитана Васильченко выехали на двух БМП и одном БТРе. Чтобы как можно быстрее попасть к месту трагедии, боевые машины неслись на максимально возможной скорости. Вызванная этим тряска, которой подвергались солдаты, сидящие в десантных отделениях БТРа и обоих БМП, была сравнима разве что с качкой, испытываемой матросами маленького корабля во время шторма. Ту же тряску испытывали и оперативники ФСБ, сидящие в одной из боевых машин пехоты. Но никто в этот момент не думал о неудобствах. Мысли всех без исключения были заняты только одним вопросом: что же произошло с разведгруппой Катаева?

Бронетранспортер, идущий в голове колонны боевых машин, первым выехал к месту трагедии. БТР съехал к реке и встал почти параллельно брошенному бронетранспортеру, БМП проехали дальше и развернулись на дороге, взяв ее под прицел своих пушек и пулеметов. Выскочившие из машин разведчики бросились к обнаруженному бронетранспортеру и распростертым на земле телам своих товарищей.

— Ничего не трогать! — громко закричал Чернышов, выбираясь из машины следом за ними. — Тела могут быть заминированы.

Он был прав. Подобное коварство чеченских боевиков было хорошо известно армейским разведчикам. Обнаружив, что их товарищи, все без исключения, мертвы, разведчики остановились в нерешительности, ожидая дальнейших приказаний.

— Это они, мои ребята, — скорбно сказал Васильченко подошедшему Чернышову.

Командир разведроты остановился возле бронетранспортера, на броне которого все еще лежал труп погибшего старшего лейтенанта Катаева.

— Снайперский выстрел, — констатировал Чернышов, осмотрев входное пулевое отверстие в голове убитого лейтенанта.

Андрей Васильченко стоял молча, до боли закусив нижнюю губу. Виктор Катаев был его хорошим другом, самым близким человеком в разведроте. Видя, в каком состоянии находится Васильченко, Чернышов решил взять инициативу на себя.

— Срочно пришлите сюда фотографа и сапера с металлоискателем, — распорядился Чернышов. — Необходимо сфотографировать тела погибших и отметить расположение всех стреляных гильз табличками с номерами. Это потребуется, чтобы реконструировать картину происшедшего, — объяснил он Васильченко.

Отправленные в роту бойцы привезли из лагеря фотоаппарат и сапера с металлоискателем. Павел Чернышов приступил к осмотру места перестрелки.

Андрей Васильченко впервые наблюдал, как работают профессионалы при осмотре места происшествия. Многие действия оперативников ФСБ ему были непонятны, но он не осмелился беспокоить их своими вопросами. Только когда Чернышов, закончив с осмотром, подошел к нему, Васильченко решился спросить:

— Кто их так? И главное, как они могли подставиться? Вам удалось это выяснить, товарищ полковник?

— Убийц было четверо, — уверенно ответил Чернышов. — Во всяком случае, стреляли в ваших бойцов именно четверо.

— Товарищ полковник! Не может быть, чтобы четверо боевиков уничтожили целое отделение! — резко возразил Чернышову Андрей Васильченко. — Мои солдаты были профессионалами. В разведгруппе половина контрактников, да и остальные — солдаты не первого года службы. А Витька Катаев вообще командир, каких мало. Я знаю его еще по первой чеченской войне. Вы даже не представляете, из каких переделок он выходил. Не может быть, чтобы всего четверо чеченских боевиков уничтожили их, — повторил Андрей Васильченко свои слова.

— Андрей, — грустно вздохнув, сказал Чернышов. — Действительность такова, что порой нам приходится сталкиваться с профессиональными убийцами очень высокой квалификации. Так, например, весной этого года в аэропорту Шереметьево-2 наемный убийца расстрелял четырех человек: одного влиятельного босса с тремя своими телохранителями. Босс очень беспокоился за свою жизнь, поэтому нанял себе лучших телохранителей. Однако все, что они смогли сделать, — это умереть вместе со своим хозяином. Мне остается только добавить, что это групповое убийство произошло на глазах сотрудников нашей оперативной группы. Сотрудники ФСБ не смогли помешать преступнику.

При этих словах Чернышов кивнул в сторону Артема Ветрова. Ветров был как раз одним из тех сотрудников, о которых говорил Чернышов. В перестрелке с убийцей Артем чуть не погиб, и только предусмотрительно надетый бронежилет спас ему жизнь[7].

— Думаю, что ваши разведчики здесь столкнулись как раз с такими профессионалами, — продолжал Чернышов. — Андрей, я признаю, что ваши бойцы прекрасные солдаты, но их убийц было четверо. Таковы факты. Об этом говорят обнаруженные на месте перестрелки гильзы. Кроме ваших двоих солдат, стреляли еще только четыре человека. Вон там, — Чернышов показал рукой направление, — примерно в ста метрах отсюда, прятался снайпер. Там мы обнаружили гильзы от «СВД». Смерть вашего лейтенанта и одного из бойцов — это, бесспорно, его работа. Кроме снайпера, были еще три стрелка. Двое стреляли из «АКМ», один из пистолета-пулемета, возможно из «АПС». Мы обнаружили более десятка 9-миллиметровых пистолетных гильз. Ошибки быть не может. Патрон у «АКМ» калибра 7,62 мм. А все ваши бойцы были вооружены «АК-74» калибра 5,45 мм.

— Вы говорите, что стреляли только двое из всех бойцов разведгруппы? — удивленно спросил Васильченко.

— Да, это так, у всех остальных в автоматах полные магазины, а в стволах отсутствуют следы нагара, неизбежно образующегося после выстрелов.

— Но как это вообще может быть? Что здесь вообще произошло? — растерянно спросил Васильченко.

— Все происшедшее мне представляется таким образом… — И Чернышов почти в точности описал капитану Васильченко картину случившегося.

— Но почему Катаев позволил боевикам подойти так близко к БТРу? — недоумевая, спросил Васильченко. — Ведь он не мог не заметить, что те становятся недосягаемы для пулеметчика?

— Есть довольно старый прием, которым иногда пользуются отчаянные уголовники. Вооруженный оперативник загоняет бандита в безвыходное положение и вынуждает его сдаться. Бандит бросает оружие. «Сдаюсь», — заявляет он и поднимает руки. Оперативник опускает свой пистолет или вообще прячет его, достает наручники и подходит к бандиту. А у того в рукаве нож. Следует молниеносный удар, и оперативник падает замертво с пробитым сердцем или перерезанным горлом. Скорее всего здесь произошло нечто подобное, только у убийцы вместо ножа оказался пистолет-пулемет.

— И все-таки я не представляю, кто был способен на такое, — упрямо повторил Андрей Васильченко.

— А «призраки», материалы о которых вы собирали в течение всей предыдущей чеченской войны, способны на такое? — в свою очередь спросил Чернышов.

— «Призраки»? — переспросил Андрей. — Пожалуй, способны, — ответил он после недолгого раздумья. — Вы думаете, они вернулись?

— Сейчас еще рано о чем-то говорить определенно, — ответил Чернышов. — Для меня ясно одно. В тыл группировки наших федеральных войск прорвалась высокопрофессиональная, подготовленная, хорошо вооруженная диверсионная группа.

— Но надо же что-то делать, — хотя и совершенно не представляя, что делают в таких случаях, сказал Васильченко. — Что вы намерены предпринять? — обратился он к Чернышову.

— Мне необходимо срочно связаться с командованием группировки, — сказал Чернышов.

23 Переход 26. Х, вторник, 12.00

Все предложения полковника Чернышова в точности были выполнены. Военные патрули останавливали небольшие группы и отдельных людей, следующих в западном направлении, и самым внимательным образом проверяли у них документы. Не менее тщательной проверке подвергался и весь автотранспорт. Такого рода мероприятия проводились вдоль всей западной линии позиций федеральных сил. Боевой вертолет «Ми-24», участвовавший в поисках пропавшей разведгруппы, на малой высоте прочесал все дороги, ведущие от Ачхой-Мартана до Назрани и Карабулака. По мнению Чернышова, это было самым вероятным направлением движения группы диверсантов. Однако вооруженных людей, подходящих под описание, составленное полковником Чернышовым, во время облета вертолетчики не встретили. К поискам подключилась военная контрразведка, но все оказалось тщетно.

Федеральные войска опоздали с проведением поисковых мероприятий минимум на два часа. Уничтожив отделение разведчиков, диверсанты благополучно миновали позиции российских федеральных войск и к десяти часам вышли к населенному пункту Карабулак. В Карабулаке оказалось много российских военных, поэтому появление еще четверых вооруженных людей в форме военнослужащих Российской армии не привлекло ничьего внимания. Первоначально Мордасов собирался в Карабулаке переодеть свою команду в гражданское. Для этого у каждого в вещевом мешке хранился необходимый комплект верхней одежды. Однако, увидев, сколько российских военных находится в селе, он отказался от этого намерения. Это позволило устранить неизбежно возникающую проблему скрытной переноски оружия. По решению Мордасова диверсанты остались в форме, единственное, что они сделали, так это сняли со своих автоматов насадки для бесшумной и беспламенной стрельбы. Бесшумное оружие среди российских военнослужащих было большой редкостью.

Дальнейший путь до Моздока диверсанты проделали автостопом. Местные жители охотно соглашались подвезти четырех российских солдат. С водителями договаривались Псарев или Мордасов. При этом они никому не называли конечного пункта своего маршрута, предлагая подвезти их до ближайшего селения. Так, переезжая от села к селу, они в итоге добрались до Моздока.

* * *

На автовокзале в Моздоке хозяин чебуречной Акоп выслушал заказ посетителя и направился его выполнять. По всем стандартам чебуречная Акопа относилась к предприятиям быстрого обслуживания. Список предлагаемых блюд здесь не отличался разнообразием. С утра до вечера две нанятые женщины стряпали на кухне чебуреки и жарили их на широких противнях. Горячие чебуреки имелись практически всегда. Посетители обслуживались быстро, так же быстро ели и уходили. В чебуречной даже не было стульев, только высокие столики.

Очередным посетителем чебуречной оказался российский прапорщик в запыленной форме. Он заказал Акопу три чебурека, стакан крепкого чая и булочку. Приняв заказ, прапорщик расплатился с Акопом пятидесятирублевой купюрой. Взглянув на деньги, Акоп на секунду замешкался, но тут же пришел в себя и отсчитал прапорщику положенную сдачу. Полученные деньги не случайно взволновали хозяина чебуречной. Врученная прапорщиком купюра немного отличалась от остальных денежных знаков того же достоинства. У нее был слегка надорван левый верхний уголок, а в противоположном углу черным фломастером была нанесена какая-то непонятная закорючка. Если бы с Акопом за чебуреки вдруг расплатились пятисотдолларовой купюрой, это и то привело бы его в гораздо меньшее волнение. Акоп быстро опустил полученную купюру под прилавок, где у него стоял прибор для просвечивания денежных знаков инфракрасным светом. В инфракрасном свете на пятидесятирублевой купюре проступил понятный только Акопу шестизначный цифровой код и личная подпись полковника Керима. О том, что в его чебуречной появится человек именно с такой купюрой, Акоп узнал из шифровки, полученной по спутниковому радиоканалу три дня назад. В этой шифровке турецкая разведка сообщала своему связному о скором прибытии в Моздок диверсионной группы и в связи с этим обстоятельством передавала ему дополнительные инструкции.

Отойдя к ближайшему столику, Степан Мордасов наблюдал, как его связной изучает условный знак турецкой разведки. Эту пятидесятирублевую купюру в Анкаре Мордасову передал лично полковник Керим. Он же объяснил, как купюрой следует распорядиться. Мордасов знал, что с паролем все в порядке, его больше интересовала реакция связного. Изучив купюру, хозяин чебуречной начал старательно протирать тряпкой раздачу. Встретившись глазами с хозяином, Мордасов понятливо кивнул. Вытирание раздачи являлось ответным паролем турецкого связного. Впрочем, ответный пароль Мордасову и не требовался, так как он узнал связного. В Анкаре Керим подробно описал Мордасову Акопа и показал его фотографию. При этом Керим не назвал Мордасову истинного имени связного. Тот был представлен как балкарец Акоп.

Закончив с едой, Мордасов вернулся к раздаче и сообщил Акопу:

— Я бы хотел взять с собой несколько чебуреков для моих бойцов. Вы можете положить их мне в отдельный пакет?

— Конечно, о чем разговор, — приветливо улыбнулся Акоп. — Проходите сюда.

И он распахнул перед Мордасовым дверь, открывая ему проход за раздачу. Оставив вместо себя за раздачей своего помощника, Акоп провел Мордасова в подсобное помещение. Открыв ключом еще одну дверь, он пропустил Мордасова внутрь, зашел сам и снова закрыл дверь на замок. Помещение, где оказался Степан Мордасов, представляло собой обыкновенную кладовку со швабрами, ведрами и половыми тряпками. В то же время кладовка запиралась крепкой железной дверью и вполне могла служить для хранения чего-то более интересного и дорогого, чем ведра и половые тряпки.

— Сколько вас? — сразу же перешел к делу Акоп.

— Четверо, — Мордасов тоже не любил тратить время на пустые разговоры.

Акоп шагнул в сторону, нагнулся и, порывшись в куче грязных пустых мешков, вытащил оттуда заклеенный скотчем полиэтиленовый пакет.

— Здесь документы, — сообщил он Мордасову. — Паспорта и свидетельства о том, что вы являетесь временными переселенцами, то есть беженцами. В Моздоке сейчас таких много. Здесь же ключи от квартиры. Жить будете в деревянном доме, рассчитанном на несколько семей. Хозяева сдают его прибывающим из Чечни беженцам. Жильцы сменяются часто. На вас никто не будет обращать внимания. Так, вы принесли фотографии?

— Да, — Мордасов вытащил из внутреннего кармана восемь черно-белых фотографий, по две на каждого члена своей диверсионной группы.

Акоп ловко разорвал пакет и, вытащив оттуда паспорта, очень профессионально вклеил фотографии.

— Держите, — он протянул Мордасову паспорта вместе с другими документами и ключами.

Пока Мордасов изучал документы, Акоп вытащил из оборудованного в полу тайника еще один пластиковый пакет.

— Вот последние данные спутниковой разведки, — сказал он, отдавая Мордасову пакет. — Снимки отпечатаны на цветном лазерном принтере, но разрешение очень высокое. Так что качество снимков воспроизведено полностью.

— Посмотрим, — ответил Мордасов и, не распечатывая конверт, спрятал его за пазуху.

— Вы привезли с собой доллары? — поинтересовался Акоп.

Мордасов кивнул.

— Давайте сюда, а я выдам вам рубли.

Мордасов с интересом взглянул на связного. Тот и словом не обмолвился, что собирается просто так выдать российские деньги.

— Расписку потребуете? — ехидно спросил Мордасов, вытаскивая из кармана пачку оставшихся долларов.

После покупки оружия у него осталось около восьми тысяч. Отсчитав половину, Мордасов протянул их Акопу, а остальную пачку засунул к себе в карман.

— Вам лучше поменять все деньги, — предложил Акоп. — Зачем вам здесь доллары?

— Пригодятся, — неопределенно ответил Мордасов.

Взяв деньги и быстро пересчитав их, Акоп выдал Мордасову соответствующую сумму в рублях. Тайник с деньгами хозяин чебуречной оборудовал в той же кладовке. Выполнив все изложенные в шифровке инструкции, Акоп проводил Мордасова до выхода. По пути он зашел на кухню и действительно вынес оттуда большой бумажный пакет с только что приготовленными чебуреками. «Наверное, потребует от своих хозяев, чтобы те оплатили ему стоимость этих пирогов», — подумал Мордасов. Во всяком случае, лично оплачивать эти чебуреки он не собирался.

С бумажным пакетом в руках Мордасов вернулся к своим, которые ожидали его, расположившись на скамейках автовокзала. На автовокзале скопилось множество народу. В основном это были беженцы, но встречались и российские военнослужащие. Поодиночке или целыми группами они то и дело проходили по автовокзалу. Один раз мимо группы диверсантов прошел военный патруль. Но присутствие военных на автовокзале Моздока для патрульных было делом привычным. Особо не разглядывая трех отдыхающих на скамье солдат-контрактников, патрульные прошли мимо, не удостоив их своим вниманием. Псарев и Чагин притворились спящими, но через слегка приоткрытые веки внимательно наблюдали за патрульными. И только Сайдаков с неподдельным интересом разглядывал военный патруль. Правда, он умудрился так и не встретиться взглядом ни с одним из патрульных.

— Степану лучше поторопиться, — не разлепляя веки, заметил Псарев, когда патрульные прошли мимо. — В другой раз они могут захотеть проверить наши документы.

— Ты думаешь, мы не справимся с ними? — спросил Сайдаков и погладил себя по левому боку, где у него висел «АПС» в подмышечной кобуре.

— Не в этом дело, — ответил Псарев. — Если возникнет стрельба, отсюда придется срочно уходить. Где потом искать командира?

Псарев опасался напрасно. Патрульные не вернулись, а Мордасов появился уже через несколько минут.

Сначала диверсанты заметили фигуру своего командира, пробирающегося к ним по проходу, а потом уловили и дразнящий запах принесенных им чебуреков. Весь переход до Моздока диверсанты ничего не ели. Только один раз на дороге, в ожидании попутной машины, они съели банку мясных консервов, разделив ее на четверых. Весь путь до Моздока занял у группы более десяти часов, и за это время участники перехода изрядно проголодались. Принесенные Мордасовым чебуреки оказались как нельзя кстати.

— Куда теперь, командир? — спросил у Мордасова Кирилл Сайдаков, запивая съеденный чебурек водой из фляжки.

— Едем на квартиру, — ответил ему Мордасов. — Адрес и ключи у меня. Но форму предварительно нам придется сменить. Теперь мы мирные беженцы, спасающиеся от войны.

— Никогда не был мирным беженцем, — с усмешкой заметил Сайдаков. — Это, наверное, очень занятно.

— Как быть с оружием?

Последний вопрос задал Псарев, и Мордасов удовлетворенно отметил, что его заместитель всегда интересуется главным.

— Я видел, здесь, на автовокзале, продаются объемные дорожные сумки-баулы. Туда поместится даже «СВД». Сейчас купим несколько баулов и сложим туда оружие вместе с формой. Бушлаты придадут сумкам объем, никто не догадается, что под ними стволы, — объяснил Мордасов.

Он сам выбрал две наиболее подходящие сумки. По пути на квартиру диверсанты сложили туда свое оружие и военную форму. К дому, снятому для них Акопом, они подъехали уже под видом беженцев.

24 Разыскные мероприятия 26. Х, вторник, 18.00

Руководить поиском прорвавшейся в тыл российских войск диверсионной группы из штаба федеральных сил было намного удобнее, поэтому оперативная группа полковника Чернышова возвратилась в Моздок. По пути в город Чернышов напряженно думал, а его младшие товарищи оживленно обсуждали между собой перспективы поиска диверсантов.

— Эх, собаку бы на место той перестрелки, — огорченно вздохнул Артем Ветров. — По свежему следу мы бы их точно достали.

— Вряд ли, — с сомнением заметил Олег Муромцев.

— Да ты что, знаешь, какое у собак чутье? Хорошая служебно-разыскная собака берет след и спустя несколько часов, — авторитетно заявил Артем. — Только где найдешь такую собаку в полевых условиях, — и Артем сокрушенно покачал головой.

— Дело не в собаке. Там, на месте боя, кое-где на траве я видел мелкие маслянистые капли. Это «антисобакин», специальный состав, отбивающий чутье у собак. Мы бы только испортили собаку, если попробовали заставить ее взять след диверсантов, — объяснил Ветрову положение дел Олег Муромцев.

— «Антисобакин»? — переспросил Артем. — Ну надо же! Это, должно быть, крутые диверсанты, раз у них есть даже такие средства.

— Во время боя из всех солдат мотострелкового отделения стреляли только двое, — добавил Олег Муромцев. — Только двое. И то они успели произвести всего по нескольку выстрелов, магазины у обоих остались почти полные. Даже если отнести заброшенную в люк БТРа гранату на счет случайности, диверсанты показали себя высокопрофессиональными бойцами. В считаные секунды они полностью уничтожили всю разведгруппу, практически целое отделение спецназа.

— И то, что граната попала в открытый люк, тоже не случайность, — вмешался в разговор Ветрова и Муромцева Павел Чернышов. — Использовать оборонительную гранату на таком близком расстоянии смертельно опасно. Диверсант никогда бы не осмелился ее применить, если бы не был стопроцентно уверен, что сумеет забросить гранату внутрь БТРа.

— Но ведь мы все равно сумеем их остановить, правда, Павел Андреевич? — Артем Ветров перевел взгляд с Муромцева на Чернышова.

— Просто обязаны, — ответил Чернышов.

* * *

К вечеру стало окончательно ясно, что предварительный поиск не дал результатов. Группе диверсантов удалось пройти через позиции российских войск и скрыться в неизвестном направлении. В штабе Северо-Западной группировки Чернышов бегло прочитал рапорты начальников блокпостов и военных патрулей, принимавших участие в розыске. Все рапорты оказались поразительно однообразны. «…Лиц, подходящих под описание разыскиваемых диверсантов, не обнаружено» — такая фраза в той или иной форме присутствовала почти в каждом рапорте. Эти рапорты мало интересовали Чернышова, и он передал их майору Осипову. Делом, заведенным по факту гибели мотострелкового отделения в перестрелке с группой диверсантов, занималась военная контрразведка. У оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом имелось свое задание, поэтому Чернышов передал все собранные материалы майору Осипову, который как раз представлял в Моздоке военную контрразведку.

— Я понимаю, какую опасность несет прорвавшаяся диверсионная группа. Поэтому обещаю, что мы примем самое непосредственное участие в ее розыске, — заверил Чернышов Сергея Осипова.

— Спасибо, Павел Андреевич, в таком деле ваша поддержка будет просто неоценима, — ответил тот.

Но в данном случае Сергея Осипова гораздо больше обрадовали бы совсем другие слова. О прорвавшейся группе диверсантов Осипов знал гораздо больше полковника Чернышова. Ему был известен не только состав диверсантов, но и порученное им задание. Те сведения, которые Осипов сообщал турецкой разведке, как раз и должны были облегчить диверсантам выполнение их миссии.

— Павел Андреевич, мне, если честно, впервые приходится заниматься розыском диверсионной группы противника. Пожалуйста, подскажите, какие мероприятия в первую очередь следует провести, — обратился Осипов к Чернышову.

— В первую очередь необходимо организовать контроль за эфиром в оперативном тылу Северо-Западной группировки, а также в Моздоке и Владикавказе, где находятся опорные базы федеральных войск. Диверсанты наверняка поддерживают связь со своим командованием. И это может быть только радиосвязь. Для этого потребуется несколько радиопеленгаторных установок. Но не забивайте голову, этим займусь я сам. Впрочем, радиоперехват и пеленгация — это задача технических служб, а нам, как оперативникам, предстоит побеседовать с военнослужащими, которые сегодня несут службу в патрулях.

— Но ведь они ничего не знают, — возразил Осипов.

— Так написали в своих рапортах начальники патрулей. Но военные патрули есть практически в любом населенном пункте, где находятся федеральные войска. В патруль, кроме одного офицера, входят еще несколько солдат. Не может быть, чтобы никто из них не видел диверсантов. Просто патрульные не обратили на них внимания. Надо как следует расспросить их, чтобы установить истину.

— Вы, пожалуй, правы, — немного подумав, согласился Осипов. — Но патрульных, наверное, будет несколько десятков человек. Вы собираетесь беседовать со всеми?

— У меня в группе еще два человека, оба прекрасные оперативники. Как я и обещал, мы поможем вам, — ответил Чернышов.

Осипов понял, что столичный полковник намерен заниматься диверсионной группой всерьез. И, поняв это, он ощутил страх: «Кроме того, что допрашивать патрульных, полковник собирается прослушивать эфир. А ведь Акоп связывается со своими хозяевами как раз по радиоканалу. Что с того, что связь осуществляется через спутник? Если это радиосвязь, ее все равно можно засечь. Если возьмут Акопа, тогда все! Акоп меня сдаст. И никакие личные связи уже не помогут. Связь с боевиками, помощь террористам, шпионаж в пользу иностранного государства — по таким обвинениям меня упрячут за решетку до конца дней. Но надо не отчаиваться, а действовать, — сказал Осипов самому себе. — Полковник Чернышов опасен, но эту опасность можно устранить, избавившись от него. Заниматься диверсантами поручено мне, майору Осипову, а Чернышов взялся за дело по собственной инициативе. Сотрудники Чернышова без него самого угрозы не представляют хотя бы потому, что они младше по званию и их всегда можно будет поставить на место. Итак, единственная реальная угроза — Чернышов. Его нужно ликвидировать. Даже если Москва пришлет другого начальника оперативной группы, ему придется все начинать с самого начала, и время будет упущено. Главное, диверсанты успеют провести свою акцию. Вот тогда всем будет уже не до Чернышова и его планов. Тогда настанет время убирать трупы».

Осипов пристально посмотрел на Чернышова. «Ликвидировать, и как можно скорее, — мысленно повторил он. — Один выстрел — и полковника нет. Пистолет для такого случая у меня имеется, не табельный «макаров», а бесшумный «ПБ». Пистолет нигде на мое имя не зарегистрирован. Никакая экспертиза не сможет привязать орудие убийства ко мне, майору военной контрразведки. Но не в кабинете же это делать. На базе тоже нельзя. Стрелять можно только тогда, когда мы с полковником останемся вдвоем, чтобы не было никаких свидетелей. Возможно, в городе или по пути в город. Нет, тоже не годится. Начнут выяснять, как это опытный полковник мог подпустить к себе убийцу с пистолетом? Куда он ездил, с кем? И где в это время был майор Осипов? Да и застрелить полковника будет нелегко. Стрелять в человека — это совсем не то, что по бумажным мишеням на стрельбище. Для этого нужны железные нервы. Что, если в последний момент у меня дрогнет рука или я вообще не смогу нажать на спуск, ведь раньше мне не приходилось убивать. А вот полковнику наверняка приходилось. Уж Чернышов-то точно не растеряется в критическую секунду». Осипов понял, что в единоборстве с Чернышовым проиграет ему.

«Ладно, надо признать, что мне самому с полковником Чернышовым не справиться, — пришел к выводу Осипов. — Но в Моздоке вот-вот должны появиться люди, для которых убийства являются профессией. Турки обещали направить сюда лучших диверсантов-наемников. Вот они и остановят упорного полковника. Нужно срочно связаться с ними. Акоп наверняка знает, как это сделать».

Павел Чернышов видел, что его коллега из военной контрразведки о чем-то напряженно думает. Но умение читать чужие мысли — такой способности не было и у Чернышова. Поэтому созревшее у Осипова решение убить его осталось для Чернышова тайной.

— Списки патрулей находятся в военной комендатуре, в Моздоке, — сообщил Осипов Чернышову. — Я отправляюсь туда прямо сейчас.

— Хорошо, Сергей Владимирович, поезжайте в город, а я займусь пеленгаторами, — одобрил Чернышов его решение.

Майор военной контрразведки все больше нравился Чернышову. Осипов оказался внимательным собеседником, не стеснялся спрашивать, когда ему что-то было непонятно. Ему была совершенно несвойственна ревность, которая зачастую возникает между работниками разных управлений. Чернышов был доволен, что ему выпало работать с таким офицером, и решил, что с майором Осиповым они сработаются.

25 В Моздоке 26. Х, вторник, 19.00

— Ни хрена себе квартирка! — в негодовании воскликнул Кирилл Сайдаков, упав на свою кровать. — Что же, когда этот чучмек давал тебе ключи, он не сказал, что мы будем жить в коммуналке?

В доме, ключи от которого Акоп передал Мордасову, уже жило несколько семей беженцев. В распоряжении диверсантов оказалась только часть дома с одной комнатой и маленьким чуланом. Все остальные занимали настоящие беженцы. Дом имел разные входы, но туалет и умывальник только один, во дворе. При таких условиях избежать встреч с соседями было невозможно. Однако другого жилья у диверсантов не было. И Мордасов попытался объяснить эту ситуацию Сайдакову.

— Мы беженцы. И не можем позволить себе отдельную квартиру, — сказал он, обращаясь к Сайдакову. — Эта квартира соответствует нашей легенде. Снять в городе отдельную квартиру было бы гораздо дороже. А приезжающие в Моздок беженцы выбирают для себя наиболее дешевое жилье.

— Да разве мы похожи на беженцев? — Сайдаков снова вскочил с кровати. — Четыре здоровых мужика, живущие в одной комнате… Да наши соседи первые нас и заподозрят.

— Он прав, — подал голос Георгий Псарев. — Наша легенда никуда не годится. И оставаться в этом доме нам тоже нельзя. Место дислокации надо менять.

Мордасову тоже не нравилось выбранное турецкой разведкой жилье. Не нравились деревянные стены, не обеспечивающие должную звукоизоляцию. Не нравились соседи, с которыми придется ежедневно встречаться. В качестве опорной базы диверсионной группе такое жилье никак не подходило.

— Хорошо, мы подыщем другое место, более подходящее, — согласился Степан Мордасов. — С завтрашнего утра начинаем поочередно дежурить у городской мэрии и комендатуры. Туда ежедневно обращается множество людей. Нужно присмотреться к ним и подобрать для себя более подходящую легенду. Мэрия и военная комендатура располагаются в одном здании, что облегчает наблюдение.

— Мы можем привлечь к себе внимание, если будем торчать у комендатуры целый день, — заметил Псарев.

— Вот уж нет, — усмехнулся Мордасов. — Мэрию постоянно осаждают толпы беженцев в поисках работы, поэтому наше появление там будет вполне естественным.

Закончив с этим вопросом, Мордасов и Псарев занялись изучением последних документов космической разведки, переданных турецким связным. Это было своего рода совещание командиров диверсионной группы, поэтому Сайдакова и Чагина Мордасов отправил прогуляться по городу.

Перочинным ножом Мордасов вскрыл пакет, полученный от Акопа. В пакете оказалась объемная пачка листов, отпечатанных на лазерном принтере. Степан Мордасов внимательно изучал каждый лист, потом передавал его Псареву. Тот также внимательно знакомился с содержанием листа, после чего оба обменивались мнениями.

— Степан, — сказал Псарев, закончив изучение документов. — Похоже, заказчики не очень-то тебе доверяют.

— Почему ты так решил?

— Посуди сам, турки пообещали снабжать нас данными космической разведки, но сведения, которые они нам передали, нельзя получить одним наблюдением со спутников. В этих материалах указаны номера перебрасываемых в Моздок воинских частей, количество личного состава отдельных подразделений и даже количество боевой техники и боеприпасов с точностью до единицы.

Мордасов еще раз просмотрел документы. Псарев оказался прав: сведения о поставках, идущих через военный аэродром Моздока, были исключительно подробны.

— У них есть свой человек на аэродроме, — понял Мордасов.

— Да, — Георгий Псарев кивнул. — Причем очень информированный человек. Но они тебе об этом не сказали.

«Ай да Керим, — восхищенно подумал Мордасов. — Значит, у тебя есть агент на военной базе. И ты очень дорожишь этим агентом, раз решил не сообщать мне о нем. Только я ведь о нем все равно узнаю, потому что мне может понадобиться его помощь».

* * *

Связной турецкой разведки Сулейман Оглу, известный в Моздоке как хозяин чебуречной Акоп, возвращался домой. Он был доволен сегодняшним днем. Встреча с командиром диверсионной группы состоялась. Диверсанты добрались в Моздок вполне благополучно, о чем он сегодня же доложит своему руководству. Все переданные инструкции выполнены в точности. Полковник Керим будет им доволен. С этими приятными мыслями Акоп вошел в подъезд дома, где снимал квартиру.

Чебуречная Акопа работала до двадцати одного часа. Иногда Акоп задерживался в своем заведении и дольше, но сегодня он ушел практически одновременно с последним посетителем чебуречной. Приближался сеанс связи, который можно было проводить только в определенное время, а Акопу еще требовалось составить и зашифровать сообщение. Акоп запер дверь чебуречной на висячий замок и направился к дому. Проходя по автовокзалу, он не заметил, как следом за ним направились два человека. Среди обилия людей, остающихся на автовокзале и в ночное время, даже опытному профессионалу трудно было заметить слежку. Если бы Акоп не был так занят своими мыслями, возможно, при подходе к своему дому он и заметил бы двух людей, бесшумными тенями скользящих следом за ним. Они не обладали профессиональными навыками, однако умели двигаться бесшумно.

Войдя в подъезд, Акоп начал подниматься по лестнице. Делать это приходилось на ощупь — так в подъезде было темно. Последнюю лампочку выкрутили еще неделю назад. Внизу скрипнула входная дверь. «Странно, — подумал Акоп. — Ведь я отлично помню, как прикрыл дверь следом за собой». Продолжить свою мысль Акоп не успел. Уже в следующее мгновение чьи-то сильные пальцы сдавили его горло.

— Иди в квартиру, — услышал Акоп тихий голос возле своего левого уха.

Пальцы нападавшего сдавливали Акопу сонную артерию, сознание Акопа затуманилось. Единственное, что он еще остался способен сделать, так это подчиниться требованию нападавшего. Перед дверью нападавший слегка ослабил захват, это позволило Акопу достать ключ и даже отпереть двойные двери своей квартиры. Как только нападавший с Акопом вошли в квартиру, его пальцы сжались сильнее, и Акоп потерял сознание.

Когда Акоп очнулся, он обнаружил себя накрепко привязанным к стулу. В квартире все было в порядке, никакого разгрома, ярко горел свет, а перед Акопом на диване мирно сидели приходивший сегодня в чебуречную командир группы диверсантов и, как понял Акоп, один из его людей.

— Ну надо же, командир, как ты и говорил, очухался ровно через пять минут, — посмотрев на часы, заметил Кирилл Сайдаков.

— Что все это значит? — недоуменно и испуганно спросил Акоп.

— Это значит, что я люблю, когда со мной играют в открытую, и не люблю, когда пытаются что-то скрывать, — приблизив свое лицо к Акопу, заявил Мордасов.

— Вы хотите предъявить мне какое-то обвинение? — спросил Акоп.

Его вопрос оставил Мордасова безучастным, зато у Сайдакова вызвал широкую улыбку.

— Дядя, мы не прокуроры, чтобы предъявлять обвинения, — чуть не рассмеялся Сайдаков. — Мы предпочитаем действовать, а не говорить.

— Прекратите сейчас же! Хозяин вам этого не простит! — Акоп попробовал говорить сурово, но этим только еще больше разозлил Мордасова.

— Ты имеешь в виду полковника Керима? — поймав испуганный взгляд Акопа, спросил Мордасов. — Так он далеко, а я близко. И я хочу знать, кто поставляет тебе информацию о положении дел на военной базе.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Вся суровость в голосе Акопа исчезла, остался только один страх. И Мордасов отлично это уловил. Для получения нужной информации пленного следовало дожать. Эту задачу взял на себя Кирилл Сайдаков.

— Я разочарован, командир, — огорченно вздохнул он. — Как это серьезные люди могли послать сюда такого непонятливого парня.

Сайдаков вытащил из кармана моток лески, используемой для спиннинговой ловли акул. Отрезав от лески двухметровый кусок, Сайдаков ловко завязал на одном из концов петлю, в которую свободно проходил его кулак. Эту петлю он продемонстрировал Акопу, после чего нагнулся и начал расстегивать на привязанном к стулу человеке штаны.

— Эта леска выдерживает нагрузку до двухсот килограммов, — объявил Сайдаков Акопу. — Но не думаю, что с ее помощью нам удастся тебя поднять, так как твои яйца оторвутся раньше.

— Что вы собираетесь делать? — заплетающимся голосом спросил Акоп.

— Ты что, опять ничего не понял? — На лице Сайдакова отразилось натуральное удивление. — Сейчас я засуну твои причиндалы в эту петлю и подвешу тебя за яйца к потолочному крюку.

— Вы не можете так со мной поступить, — завыл Акоп. — Я же вам помогаю, я же нужен вам.

— Сейчас мне нужно имя человека, поставляющего информацию с военной базы, — присаживаясь на корточки перед Акопом, сказал Мордасов. — Обещаю тебе, что я все равно получу от тебя это имя. А вот останешься ли ты после этого жив, или нам придется тебя пристрелить, чтобы избавить от мучений, это уже от тебя самого зависит.

Сайдаков тем временем продолжал свое занятие, словно слова Мордасова его совершенно не касались. Он уже успел полностью расстегнуть штаны Акопа и спустить их до колен. Когда Сайдаков взялся за трусы, Акоп не выдержал.

— Стойте! — закричал он. — Его зовут Сергей Владимирович Осипов, он представитель контрразведки на военном аэродроме в Моздоке, по званию майор.

Сайдаков с Мордасовым переглянулись.

— На Керима работает офицер военной контрразведки? Круто, — заметил Сайдаков.

— Теперь понятно, почему Керим был так уверен в успехе операции, — сам себе сказал Мордасов. — Иметь на военной базе своего агента, да еще какого агента, майора военной контрразведки, — это посильнее космической разведки.

— А ты молодец, дядя, — Сайдаков наклонился к Акопу и похлопал его по щеке. — Штанишки-то сам наденешь или помочь?

— Сам, только развяжите.

Получив свободу, Акоп с трудом смог подняться со стула. Когда он подтягивал и застегивал свои штаны, его руки предательски дрожали. Сайдаков внимательно наблюдал за Акопом, чтобы понять, насколько сильное впечатление произвела на него обещанная угроза. В случае если бы турецкий связной оказался более стойким, Сайдаков без колебаний выполнил бы свое обещание.

Звонок в дверь для всех присутствующих прозвучал неожиданно. Сайдаков и Мордасов одновременно выхватили пистолеты. Мордасов рванул из-за пояса свой «вальтер» с уже навинченным глушителем, а Сайдаков выдернул из подмышечной кобуры автоматический «стечкин».

— Кто там? — шепотом спросил у Акопа Мордасов.

Турок недоуменно пожал плечами. Неожиданный звонок напугал его не меньше, чем остальных.

— Спроси, кто, — приказал Мордасов Акопу и дал знак Сайдакову, чтобы тот встал за дверью.

Когда Акоп направился в коридор, Сайдаков бесшумно обогнал его и прижался к стене, таким образом открывающаяся вовнутрь входная дверь должна была прикрыть его. Сам Мордасов остался в комнате и внимательно наблюдал за обстановкой в коридоре.

Вместо ответа на вопрос Акопа в дверь позвонили снова, на этот раз более требовательно. Мордасов знаком приказал Акопу открыть дверь. Тот повиновался. Открыв дверь, Акоп испуганно сделал шаг назад. На пороге стоял майор Российской армии.

* * *

Приехав в Моздок, майор Осипов первым делом направился в военную комендатуру. «Чернышов опытный оперативник. Он сразу разберется, когда действительно проделана работа, а когда лишь создана ее видимость», — думал Сергей Осипов, поэтому решил добросовестно выполнять все указания Чернышова. В военной комендатуре Осипову представили списки военнослужащих, занятых на патрулировании в текущие сутки. Из этих списков Осипов старательно выписал звания и фамилии всех начальников военных патрулей. После этого Осипов засел за телефон и в течение следующих двух часов упорно разыскивал этих людей. Осипов изрядно устал, зато теперь он мог уверенно доложить Чернышову о проделанной работе. В его списке почти напротив каждой фамилии стояло время, на которое данный человек был вызван в штаб Северо-Западной группировки. Передавая указания начальникам патрулей, Осипов акцентировал их внимание на то, что те должны явиться в штаб для беседы вместе со своими патрульными. Закончив работу со списком военнослужащих, участвовавших в сегодняшнем патрулировании, Осипов взглянул на часы: «Десятый час. Самое время позаботиться и о себе». Сдав списки патрульных в канцелярию, Сергей Осипов направился по одному ему известному адресу.

Кроме чебуречной на автовокзале, Осипову был известен и домашний адрес ее хозяина. В первой же из адресованных Осипову шифровок этот адрес ему сообщил Керим на случай необходимости экстренной передачи сообщений. При обмене сообщений с турецким разведцентром Сергей Осипов и Сулейман Оглу пользовались разными шифрами, поэтому связной не мог читать ни сообщения агента, ни адресованные ему шифровки.

В этот день Осипов приехал в город на своей служебной машине. Когда он работал в комендатуре со списками патрульных, машина стояла у всех на виду, прямо перед входом в комендатуру. Отправляясь на квартиру Акопа, Осипов оставил машину за два квартала от нужного ему дома и оставшийся путь проделал пешком. Он впервые шел на квартиру к своему связному, и поэтому ему было немного не по себе. Моментальную передачу сообщений в чебуречной Акопа можно было провести практически на глазах окружающих, и никто из них ничего бы не заподозрил. Осипов уже неоднократно проделывал это. Личный визит на квартиру Акопа был гораздо более опасным контактом, но Осипов решил, что в случае чего объяснит этот визит желанием завербовать хозяина чебуречной в качестве своего агента.

Перед тем как войти в подъезд Акопа, Осипов постоял перед дверью несколько минут, внимательно прислушиваясь. Ни внутри дома, ни снаружи он не уловил подозрительного шума. «Вряд ли за мной следят. Ведь для этого нет никакого повода, — подумал Осипов. — Да и слежку я бы заметил, так как перед визитом сюда тщательно проверялся». Решив, что никакой опасности нет, Осипов открыл дверь подъезда и шагнул в темноту.

Керим не поставил своего связного в известность, что сообщил агенту его домашний адрес. Этим и объяснялись испуг и неподдельное удивление Акопа, когда на пороге своей квартиры он увидел майора Осипова. Но еще больший испуг ощутил Сергей Осипов, когда, войдя в квартиру, он почувствовал своей спиной приставленный сзади ствол пистолета. Осипов оцепенел, но последовавший незамедлительно толчок стволом пистолета заставил его сделать несколько шагов вперед. Осипов находился посредине коридора, когда из комнаты ему навстречу вышел незнакомый человек и тоже с пистолетом в руках.

— Майор Осипов Сергей Владимирович? — совершенно спокойно спросил незнакомец.

Осипов судорожно кивнул. «Отпираться бессмысленно, ведь в кармане у меня лежит мое офицерское удостоверение», — тут же подумал он.

— Как вы объясните этот столь поздний визит? — обратился незнакомец к Акопу.

Но тот только недоуменно пожал плечами. Увидеть агента на пороге своей квартиры турецкий связной уж никак не ожидал.

— А вы, уважаемый Сергей Владимирович?

— Кто вы такой? — в свою очередь спросил Осипов, и тут же сильнейший удар сзади сбил его с ног.

— Когда я спрашиваю, надо отвечать! — заявил незнакомец и для большей убедительности сунул под нос Осипову ствол своего пистолета.

— Не нравится мне все это, командир, — заявил второй человек, которого Осипов еще не видел. — Что, если он загнал нам туфту, а на самом деле они оба работают на российскую контрразведку? Может, грохнуть их обоих от греха подальше?

Осипов лежал на полу лицом вниз, поэтому не увидел, как на лбу у Акопа возникла красная точка лазерного целеуказателя.

— Это он? — спросил у Акопа человек, которого назвали командиром.

В отличие от Осипова Акоп отлично видел направленный на себя пистолет и горящий рубиновым светом глазок целеуказателя. А холодный взгляд человека, держащего пистолет, не оставлял сомнений в его намерениях. Акоп быстро-быстро закивал, а так как целящийся в него человек не опустил свою руку, почти истерично выкрикнул:

— Да, да, это он!

— Оставь их, — приказал человек, которого называли командиром. — Если бы эти двое работали на контрразведку, нас бы взяли сразу по прибытии в Моздок, прямо на квартире. Это же идеальное место для организации засады.

По тому, как облегченно вздохнул Акоп, Сергей Осипов понял, что грозившая им секунду назад смертельная опасность миновала. А по тем словам, которыми обменялись между собой незнакомцы, Осипов догадался, что это члены той самой диверсионной группы, о прибытии которой сообщал Керим и которая так беспокоит полковника Чернышова. И еще Осипов понял, что допрашивающий его человек является командиром диверсионной группы. Но самое главное, Осипов догадался, что Акоп выдал его диверсантам. «Значит, выдаст и контрразведчикам, если те до него доберутся», — сообразил агент.

— Я могу встать? — обратился Осипов к командиру диверсантов.

— Разумеется, — ответил Мордасов и даже отвел в сторону руку с пистолетом.

— Как я понимаю, вы командир той самой диверсионной группы, наделавшей столько шума? — спросил Осипов, поднимаясь на ноги.

— Не знал, что наша группа наделала много шума, — заметил Мордасов.

— А что вы хотите? Уничтожили целое мотострелковое отделение. Это больше, чем составляют потери всей объединенной группировки федеральных сил за один день боевых действий.

— Ну ладно! — оборвал Осипова Мордасов. — Собственные действия нам и так известны. Меня больше интересует ответная реакция федеральных сил и особенно контрразведки.

— Вот об этом я и хотел предупредить, направляясь сюда, — сказал Осипов. — Ваше дело поручено мне. Но кроме меня им занимается некий полковник Чернышов из Управления по борьбе с терроризмом, прибывший в Моздок пять дней назад. Естественно, я не могу приказать полковнику, как следует вести расследование, а он взялся за дело серьезно. Чернышов распорядился вызвать для беседы всех военнослужащих, патрулировавших сегодня в оперативном тылу Северо-Западной группировки. Он будет беседовать с ними завтра. И еще он собирается организовать непрерывное прослушивание эфира, — Осипов выразительно посмотрел на Акопа.

— Перехватить радиопередачи невозможно, — авторитетно заявил Акоп. — У меня самая совершенная техника спутниковой связи.

«Много ты понимаешь в технике», — подумал про себя Осипов, но воздержался от замечания.

— Во время перехода военные патрули нас не проверяли, — сообщил Осипову Мордасов. — Поэтому беседы с патрульными опасаться нечего. Связной, — Мордасов указал на Акопа, — утверждает, что канал связи надежен. И я склонен ему доверять.

— Вы не понимаете! — воскликнул Осипов. — Этот полковник уперся. Он уже ездил на передовую к военным разведчикам, чтобы узнать у них о тактике чеченских диверсионных операций во время предыдущей войны. Руководство ФСБ направило полковника Чернышова в штаб Северо-Западной группировки именно для борьбы с диверсионными группами, действующими в тылу федеральных войск. Он не отступится, пока не уничтожит вашу группу.

— Хребет сломает, — прокомментировал слова Осипова Кирилл Сайдаков. — Этот полковник, видно, не знает, что его и самого можно уничтожить.

— У нас есть конкретное задание, — возразил Сайдакову Мордасов. — Мы здесь не для того, чтобы сводить счеты с каким-то полковником.

— Речь идет не о сведении счетов, — покачал головой Осипов. — Пока полковник Чернышов находится на базе, он мешает выполнению вашей акции. Он является препятствием для выполнения всего задания, поэтому я также настаиваю на том, что это препятствие надо устранить.

От волнения на лице у Осипова выступил пот. Но его доводы все-таки подействовали на Мордасова.

— Хорошо, — сказал Мордасов. — Продумайте несколько вариантов ликвидации полковника. Нам нужно знать, где полковник остановился, как часто покидает базу, на чем передвигается и вообще его планы на ближайшие дни.

— Я уже думал над этим, — тут же заявил Осипов. — Вот мои предложения…

* * *

Из квартиры Акопа все уходили по одному. Первым на улицу вышел Сайдаков. Вскоре к нему присоединился Мордасов. Осипов вышел из дома еще спустя десять минут.

* * *

Оставшись один, Сулейман Оглу торопливо запер обе входные двери и задумался: сообщать ли Кериму о встрече командира диверсионной группы с агентом и состоявшемся между ними разговоре. Связной турецкой разведки был исполнительным человеком, в конце концов он принял решение обо всем сообщить. В своем отчете Сулейман Оглу умолчал лишь о том, что сам назвал диверсантам подлинное имя агента. Связной допустил роковую ошибку. Если бы он сообщил руководству о том, что проявил слабость, то, конечно, понес бы наказание, но, возможно, сумел бы сохранить жизнь.

…По пути к дому, где их поджидали остальные члены диверсионной группы, Сайдаков спросил у Мордасова:

— Ты действительно веришь, что канал связи надежен?

— Я верю только в то, что знаю наверняка. А всякие технические штучки всегда были для меня загадкой. Я ответил так, чтобы рассеять возникшие у агента сомнения. Когда агент начинает сомневаться в успехе операции, это равносильно провалу.

— Значит, ты не знаешь наверняка, возможно ли перехватить радиограммы связного? — уточнил свой вопрос Сайдаков.

— Нет. Зато я знаю другое: связной труслив, он уже работает на грани провала, а когда его возьмет российская контрразведка, запоет как соловей. С квартиры нужно срочно уходить. Завтра же займемся поиском нового пристанища для нашей группы. Действовать в автономном режиме, может быть, не так легко и комфортно, зато куда безопаснее.

Сайдаков кивнул. Он вполне разделял мнение своего командира.

…Осипов возвращался обратно в расположенный по соседству с аэродромом военный городок. На окраине Моздока его машину остановил военный патруль, но удостоверение офицера военной контрразведки избавило Осипова от дальнейшей проверки. Объяснение с начальником военного патруля только на несколько секунд оторвало Осипова от его мыслей. А думал Осипов о том же самом, о чем и возвращающиеся на свою конспиративную квартиру диверсанты.

26 Ветров 27. Х, среда, 11.50

Артем Ветров взглянул на часы. До открытия столовой оставалось десять минут. Через окно кабинета, в котором он беседовал с вызванными Осиповым патрульными, Ветров видел, как некоторые офицеры и прапорщики уже направляются в сторону столовой, чтобы занять очередь. Ветров обреченно вздохнул. Судя по всему, обед откладывался на неопределенное время, так как Артему предстояло побеседовать еще по крайней мере с тремя военнослужащими, принимавшими участие во вчерашнем патрулировании.

Беседа с патрульными началась с девяти утра. Именно к этому времени Осипов вызвал первую группу военнослужащих. Начальниками патрулей заступали только офицеры, среди них встречались даже майоры и подполковники. Поэтому разговор с начальниками патрулей Чернышов взял на себя, Муромцеву и Ветрову предстояла беседа с патрульными, в большинстве своем военнослужащими срочной службы. Майор Осипов в беседе с патрульными участия не принимал, так как снова отправился в город. Накануне он смог разыскать далеко не всех начальников патрулей и планировал закончить эту работу сегодня. После разговора с начальником штаба Северо-Западной группировки Чернышов получил в свое распоряжение два соседних кабинета, которые выделил Муромцеву и Ветрову. Сам Чернышов опять воспользовался кабинетом, предоставленным ему майором Осиповым. Таким образом, все сотрудники оперативной группы получили возможность проводить беседы с патрульными, не мешая друг другу.

Сверившись со списком, Ветров вызвал к себе в кабинет следующего патрульного. В кабинет вошел сержант и с интересом уставился на Ветрова. Артем сразу понял, что перед ним солдат, со дня на день собирающийся на «дембель». Особым способом заглаженная форма, искусственные складки на сапогах выдавали в нем бывалого старослужащего.

— До приказа-то сколько осталось? — подмигнув сержанту, поинтересовался Артем.

— Срок вышел, — степенно ответил сержант. — Вот займем очередной рубеж, а там и домой.

— Дома, наверное, ждут?

— Ждут, конечно, но и к временной задержке относятся с пониманием, так как знают, что нельзя этим бандитам послабление давать.

Артем понял, что солдат знает себе цену.

— Тогда давай перейдем к делу, чтобы тебя долго не задерживать, — предложил Артем.

Записав фамилию и имя сержанта, а также номер и место расположения его части, Артем приступил к беседе.

Из предыдущих бесед Ветров уже понял, что задача ему предстоит нелегкая. У каждого солдата приходилось выяснять не только то, где он был во время наряда, но и то, что он видел. Последнее было особенно сложно, так как солдаты, как правило, уже успели забыть, что они видели за время своего патрулирования. Несмотря на то что интересующие Ветрова события произошли накануне, патрульные забывали о них с поразительной быстротой, так как еще во время дежурства не придали им значения. События предыдущего дня оперативникам ФСБ приходилось восстанавливать буквально по крупицам.

— …Постой, ты ведь говорил, что за время дежурства на автовокзал вы заходили четыре раза, а если сосчитать, то получается пять. — Артем прервал рассказ сержанта и для наглядности продемонстрировал ему руку с растопыренными пальцами.

— А, ну так пятый раз мы туда только со Славкой заходили, майору зачем-то надо было зайти в комендатуру. А мы со Славкой чего-то замерзли. Он и говорит: «Давай зайдем на автовокзал, погреемся». Вот мы и зашли.

Ветров уже знал, что Славкой звали второго патрульного, а упомянутый сержантом майор был начальником патруля. Как раз в этот момент с майором беседовал Чернышов, а со Славкой Олег Муромцев.

— Так, значит, майор в комендатуру, а вы со Славкой на автовокзал? — уточнил Ветров.

— Ну да.

— В котором часу это было?

— Да я уж не помню. Где-то около пяти, может, чуть раньше. На Малгобек еще автобус уходил, — вспомнил сержант.

«Точное время можно уточнить по расписанию движения автобусов, если, конечно, оно соблюдается», — подумал Артем.

— И что вы делали на автовокзале? — задал следующий вопрос Ветров.

— Да ничего не делали, так, прошлись туда-сюда.

— Ни у кого документы не проверяли?

— Так я же говорю, мы без майора были.

— Но по сторонам все равно смотрели? — Артем старался помочь сержанту восстановить картину вчерашних событий.

— Ну ясное дело, смотрели.

— На автовокзале много было народу?

— Да там всегда много.

— А в этот раз кого было больше — гражданских или военных?

С виду простой вопрос заставил сержанта задуматься. Действительно, кого было больше? Подсознательно сержант начал вспоминать увиденных на автовокзале людей.

— Да, пожалуй, было больше гражданских, — медленно начал сержант. — Они чуть ли не все скамейки заняли. Точно, гражданских было гораздо больше, — уже уверенно закончил он.

— Значит, гражданских было гораздо больше, тем не менее некоторые скамейки занимали военные, так?

— Так, — подтвердил сержант.

Артем уже понял, что некоторые мелкие детали помогают патрульному лучше вспомнить вчерашние события. В предыдущем ответе сержанта Артем Ветров выделил слово «скамейки» и нарочно употребил его в своем вопросе.

— А каких военных вы видели на автовокзале?

— Да каких? Разных. В основном там были молодые солдаты, офицеры… Вот в тот раз, про который вы спрашиваете, мы со Славкой вообще ни одного офицера не видели.

— Значит, в тот раз вам со Славкой встретились только молодые солдаты и… — Ветров замолчал, предлагая сержанту продолжить его фразу.

— Ну, была там еще группа контрактников, таких… уже в возрасте.

Сержант замешкался, подбирая нужное слово, и Артем решил уточнить:

— Я что-то не понял, что значит «в возрасте»?

— Ну, контрактникам обычно лет двадцать-тридцать, а этим уже, наверное, под сорок было.

Ветров ничего не заподозрил, но за все время разговора с патрульными в ответе сержанта впервые прозвучал момент, мелкая деталь, выпадающая из стандартной картины вчерашнего дня, описываемого другими патрульными. Ради таких мелких, на первый взгляд незначительных несоответствий и проводились сегодняшние беседы. Подобно тому, как крупинка золота, обнаруженная в лотке старателя, указывает на золотую жилу, так и мельчайшая деталь могла вывести на след диверсионной группы. Артем Ветров повел себя как опытный старатель.

— Ну, раз ты вспомнил про эту группу контрактников, давай о ней поподробнее.

— Ну что, проходим мы по залу, а они возле стеночки на скамейке расположились. Трое их было, два сержанта и старшина. Старшине и одному из сержантов на вид где-то около сорока, второй сержант помладше, может, тридцать лет, но не меньше. — Какую-нибудь странность в их поведении ты заметил?

— Нет, — сразу же ответил сержант. — Да они и не делали ничего. Те, что постарше, вообще спали, а более молодой еще посмотрел на нас со Славкой, и все. Мы дальше прошли, а эти трое так и остались на скамейке.

— Форма у них какая? — спросил Ветров.

— Обычная полевая форма: камуфляжные утепленные куртки, такие же штаны, ботинки на шнуровке. Форма не новая, уже была в употреблении — это я сразу определяю.

— Они были с оружием?

— С оружием, — кивнул сержант. — У одного «СВД», у остальных автоматы вроде «АКМ». А, вот, — что-то вспомнив, сержант поднял руку. — Их же трое было, и автоматов тоже три да еще винтовка снайперская. Странно, правда, солдат-то трое, а оружия на четверых.

— Чего ж тут странного? Значит, их было четверо, просто один куда-то отошел, — ответил Ветров сержанту.

Но при этом в голове у Артема были совсем другое: «Группа из четырех человек. Оружие: три «АКМ» и одна «СВД». В группе диверсантов тоже четверо, и у них также имеется «СВД» и, как минимум, два «АКМ». Все совпадает. Неужели это они?» Несмотря на охватившее его волнение, внешне Артем остался совершенно спокоен и задал следующий вопрос:

— Ты лучше скажи, что значит «вроде «АКМ»? Ты же на «дембель» собираешься, так что, не можешь автомат распознать?

Сержант прищурился и почесал подбородок.

— Да с виду типичные «АКМ», — сказал сержант. — Только надульник у них чуть длиннее. Я еще подумал, может, не наши, может, китайские, или кто там еще их клепает? У нашего-то «АКМ» надульник короткий, сразу за мушкой и ствол заканчивается. А у этих надульник чуть-чуть длиннее, — сведя большой и указательный пальцы, сержант даже показал, насколько.

— Сиди здесь и жди меня. Я сейчас, — сказал Ветров, вставая из-за стола.

Он вышел в коридор и заглянул в соседний кабинет, где с другим патрульным беседовал Олег Муромцев. Когда Муромцев поднял на него взгляд, Артем сделал страшное лицо и интенсивно поманил к себе.

— Вопрос из кроссворда, — сообщил Ветров, когда Муромцев подошел к нему. — Автомат по виду как «АКМ», но имеющий более длинный надульник.

— Более длинную дульную часть имеет оружие, приспособленное для навинчивания на ствол насадки бесшумной и беспламенной стрельбы, — объяснил Олег Муромцев.

— Иными словами — глушителя?

— Да.

— Мы их нашли, — объявил Ветров и ткнул Муромцева кулаком в грудь. — Надо сообщить Чернышову, диверсанты в Моздоке.

27 Противостояние 27. Х, среда, 13.00

Майор Осипов вернулся в часть к середине дня. Первым делом он направился в штаб, чтобы узнать у Чернышова результаты опроса патрульных. Никаких серьезных результатов Осипов от этого опроса не ждал. Тем неожиданнее для него стал ответ Чернышова.

— Вчера около пяти часов вечера диверсантов видели на автовокзале Моздока, — сообщил Чернышов.

Осипов расширил глаза от удивления. Ничего подобного он не ожидал услышать. Вчера командир диверсионной группы ясно сказал ему, что за весь переход военные патрули их ни разу не останавливали и не проверяли. «Тогда откуда Чернышов узнал про диверсантов?» — обеспокоенно подумал Осипов.

— Как это произошло? — сильно волнуясь, спросил Осипов.

— Один из патрульных на автовокзале обратил внимание на трех солдат-контрактников: старшину и двух сержантов. При себе те имели оружие: винтовку «СВД» и три автомата «АКМ», предназначенные для бесшумной стрельбы. Точно такое же вооружение имеет и разыскиваемая нами диверсионная группа.

Осипов промокнул платком мгновенно вспотевшее лицо: «Все точно, как раз в это время диверсанты приходили на автовокзал к Акопу. Ай да полковник, все-таки вышел на след. Но ничего, тебе уже недолго осталось делать свои открытия».

— Так, значит, диверсанты сейчас в Моздоке?

Ему даже не пришлось изображать обеспокоенный вид. У агента турецкой разведки беспокойства было с избытком, хотя вызвано оно было совсем другими причинами, чем у полковника Чернышова. Как раз противоположными.

— Не обязательно, — ответил Чернышов. — Моздок мог быть промежуточным пунктом на их пути, хотя и весьма вероятно, что именно здесь находится их конечная цель. Мы как раз сейчас вместе с сержантом, который встретил вчера диверсантов, собираемся выехать на автовокзал. Возможно, на месте удастся разыскать и других свидетелей, которые помогут выяснить, куда они направились с автовокзала.

— Отлично. Едем все вместе на моей машине, — тут же предложил Осипов.

«Ну все, полковник, это будет твоя последняя поездка», — сказал он про себя. Сегодня утром Осипов снова ездил в городскую комендатуру. На площади, перед зданием городской администрации, в котором, кроме мэрии, разместилась и военная комендатура, Осипов вновь встретился с командиром диверсионной группы. В отличие от вчерашней нынешняя встреча оказалась очень короткой. Осипов с командиром диверсантов даже не обменивались репликами. Все продолжалось всего лишь пару секунд. Но этого времени вполне хватило, чтобы небольшой бумажный сверток перекочевал из рук Мордасова к Осипову. Внутри свертка находилось очередное изделие Георгия Псарева. Точно такое же изделие унесло жизнь водителя, подвозившего диверсантов к реке Сунжа. Полученное Осиповым взрывное устройство предназначалось для полковника Чернышова.

Сергею Осипову никогда ранее не приходилось устанавливать пластиковые мины. Но к полученной от Мордасова мине прилагалась подробная инструкция по ее установке. К тому же Осипов располагал практически неограниченным временем. По пути в часть он свернул с дороги, чтобы не попасться на глаза водителям и пассажирам следующих на военную базу машин. Убедившись, что его машина не видна с дороги, Осипов занялся установкой мины. Он без труда закрепил шашку пластита под своим сиденьем. Несколько больше проблем доставил крохотный кнопочный взрыватель, соединенный с шашкой двумя тонкими проводами. При нажатии на него взрыватель замыкал цепь, взводя временной таймер. По истечении установленного на таймере времени происходил взрыв. Мину можно было отключить повторным нажатием на кнопку взрывателя. При следующем нажатии мина взводилась снова, а таймер продолжал отсчет с остановленного временного значения. Осипову необходимо было установить взрыватель таким образом, чтобы легко и незаметно дотянуться до него рукой. В конце концов он справился и с этой задачей.

После окончания опасной работы только усилием воли Сергей Осипов заставил себя снова сесть на сиденье, под которым теперь находился заряд пластиковой взрывчатки, способный превратить его машину в груду бесформенного железа.

* * *

В Моздок они приехали впятером. «Уазик» вел майор Осипов, Чернышов расположился рядом с ним. На заднем сиденье вместе с сержантом из вчерашнего патруля разместились Ветров и Муромцев.

— Павел Андреевич, кто знает, сколько времени мы пробудем на автовокзале. Надо бы сначала заехать в комендатуру, дать дополнительную ориентировку на разыскиваемых диверсантов, — предложил Осипов, как только машина въехала в Моздок. — Это нам по пути, автовокзал как раз рядом с комендатурой.

— Да, давайте заедем, — согласился Чернышов. — Тем более что нам надо уточнить списки зарегистрированных в комендатуре военнослужащих. С одной стороны, если у диверсантов надежные документы, они вполне могли зарегистрироваться в комендатуре. А с другой стороны, трое подозрительных солдат, замеченных на автовокзале, могут оказаться какой-нибудь засекреченной специальной группой Министерства обороны. В этом случае информацию о них мы тоже можем найти в комендатуре.

— Павел Андреевич, мы же справлялись в штабе — никакую специальную группу Министерство обороны в Моздок не направляло, — напомнил Олег Муромцев.

— Справлялись, — кивнул Чернышов. — Тем не менее уточнить то же самое и в военной комендатуре не помешает.

По сравнению с первой половиной дня беженцев, осаждающих здание городской администрации, на площади стало гораздо меньше. Осипов даже сумел подъехать к самому зданию. Остановив машину возле входа, Осипов не стал глушить двигатель. Повернувшись к Чернышову, он предложил:

— Павел Андреевич, может быть, я сам все сделаю в комендатуре, а вы проедете сразу на автовокзал?

Чернышов задумался. Он спешил на автовокзал, и терять время в комендатуре ему действительно не хотелось.

— Автовокзал тут рядом. На машине вы доедете за пять минут. А я присоединюсь к вам, как только закончу в комендатуре, — добавил Осипов.

— Вы хотите отдать нам машину? — спросил Чернышов.

— Ну да. А меня кто-нибудь подбросит. В крайнем случае пешком дойду, автовокзал же рядом, — сказал Осипов.

Опустив левую руку, он нащупал под сиденьем кнопку взрывателя и нажал ее. От комендатуры до автовокзала Осипову никогда не удавалось доехать быстрее чем за пять минут. Таймер взрывателя он установил на четыре.

«Майор прав. Нам вчетвером нечего делать в комендатуре», — подумал Чернышов. Если бы подобное предложение исходило от Ветрова или Муромцева, Чернышов тут же согласился бы, потому что доверял своим сотрудникам. Майору Осипову Чернышов тоже доверял, но он не знал, что собой представляет Осипов как оперативник. Павел Чернышов вполне допускал, что контрразведчик может что-то упустить в ориентировке или недостаточно внимательно изучить списки зарегистрированных в комендатуре военнослужащих. И хотя майор Осипов пока не давал ему повода усомниться в своих способностях, Чернышов сказал:

— Нет, Сергей Владимирович, я иду с вами.

«Вот гад», — мысленно выругался Осипов и повторно нажал кнопку взрывателя, отключив тем самым временной таймер.

— А мы, Павел Андреевич? — спросил с заднего сиденья Артем Ветров, когда Чернышов выбрался из машины.

— Да куда же я без вас? — усмехнулся Чернышов. — Пошли. — И он жестом пригласил оперативников следовать за собой.

Визит в комендатуру оказался безрезультатным. Среди всех старшин и сержантов, обратившихся вчера в комендатуру, не оказалось ни одного похожего на тех, кого видел на автовокзале сержант из военного патруля. Во-первых, все зарегистрированные здесь сержанты и старшины оказались гораздо моложе. Во-вторых, они, как правило, следовали в составе команд численностью больше чем четыре человека.

— Вообще-то слабенькая была надежда, что в комендатуре отыщется их след, — заметил Артем Ветров, возвращаясь к автомобилю Осипова.

Спорить с Ветровым никто не стал. Все молча расселись по своим местам. Осипов развернул машину, но, не успев отъехать, резко затормозил. В этот момент в комендатуру как раз входили двое военных летчиков.

— Павел Андреевич, на автовокзал вам придется ехать все-таки без меня, — заявил Чернышову Осипов и, указав рукой на военных летчиков, добавил: — Один из них мой негласный сотрудник, с которым мне срочно необходимо встретиться.

Чернышов понятливо промолчал. Встреча коллеги со своим агентом не обсуждается.

— Сейчас проедете прямо два квартала, повернете налево, там нерегулируемый перекресток, его проезжаете, на следующем светофоре снова налево, дальше уже никуда не сворачиваете и выедете к автовокзалу, — торопливо объяснил дорогу Осипов.

Выскочив из машины, он не забыл нажать на кнопку взрывателя.

— Павел Андреевич, я поведу, — объявил с заднего сиденья Артем Ветров, как только майор Осипов освободил место водителя.

Ветров еще в армии получил права, но личной машины не имел, поэтому при первой возможности садился за руль. Чернышов знал страсть Ветрова к автомобилям, так что только махнул рукой.

— Садись, — разрешил он.

Ветров тут же перебрался на место водителя и, ловко объезжая встречающиеся на площади небольшие группы беженцев, поехал к автовокзалу.

Осипов, остановившись на крыльце, наблюдал, как начиненная взрывчаткой машина увозит его врагов. «Меньше чем через четыре минуты все проблемы, возникшие с приездом московской оперативной группы, будут разрешены», — подумал он. Двое военных летчиков, которых майор Осипов увидел первый раз в жизни, давно скрылись в здании комендатуры.

* * *

Оказавшись в автомобиле офицера военной контрразведки, сержант поначалу чувствовал себя немного смущенно, так как в машине находилось двое старших офицеров, причем один из них полковник. Но постепенно сержант привык к своей новой компании, да и полковник оказался не таким уж суровым. Во всяком случае, все офицеры, включая полковника, обращались друг к другу не так, как предписывал воинский устав, а по имени-отчеству. По их разговорам сержант понял, что офицерам предстоит выполнить какое-то важное и ответственное задание, связанное с розыском диверсантов. Ему очень хотелось быть им хоть в чем-то полезным, поэтому, как только «уазик» отъехал от военной комендатуры, сержант предложил:

— Товарищ полковник, чего мы в объезд поедем? Давайте я вам короткий путь через дворы покажу.

— Показывай, — разрешил Чернышов.

Ему было жалко времени, потраченного в комендатуре впустую, и хотелось попасть на автовокзал как можно быстрее.

Следуя указаниям сержанта, Ветров свернул во дворы, но уже вскоре вынужден был остановиться, когда машина заехала в тупик. Дорогу машине перекрывал оставленный строителями вагончик.

— Куда теперь? — недовольно осведомился Ветров, обернувшись к сержанту.

Сержант молчал. По его виду Ветров понял, что другой дороги сержант не знает.

— Чего ты надулся как мышь на крупу? Показывай дорогу, — приказал Ветров.

— Да сколько помню, всегда здесь ходили, — неуверенно забормотал сержант.

— Ходили! — передразнил его Ветров. — Машина, между прочим, пошире твоей задницы. Мимо вагончика она никак не протиснется.

Сержант втянул голову в плечи и молчал.

— Ну что, возвращаться, Павел Андреевич? — спросил Ветров.

— Не надо, товарищ полковник, — вдруг возразил сержант. — Мы почти приехали. Вон за тем домом уже и автовокзал. — Сержант даже вытянул руку, показывая направление.

— Ладно, идем пешком, — ответил Чернышов.

Почувствовав поддержку Чернышова, сержант пулей вылетел из машины и, рванувшись к строительному вагончику, закричал:

— Тут пройти всего метров двести, не больше! Мы из комендатуры на автовокзал всегда по этой дороге ходим.

Друг за другом оперативники пробрались мимо строительного вагончика и вслед за сержантом направились к автовокзалу.

Артем Ветров, идущий последним, успел отойти от вагончика не более чем на десять шагов, когда сзади оглушительно рвануло. Обернувшись, он увидел, как в небо взлетели разорванные куски брезентового тента, закрывающего кабину «уазика». Тут же резкая боль обожгла Артему лицо. В строительном вагончике, принявшем на себя основной удар взрывной волны, вылетели стекла, и несколько разлетевшихся во все стороны осколков царапнули Ветрова по лицу. В первый момент после взрыва оперативники ФСБ и сержант из военного патруля застыли в оцепенении, а потом как по команде бросились к оставленной машине.

«Уазик» лежал на боку. Кабины как таковой не существовало. Взрыв уничтожил подушки сидений, выбил все стекла и сорвал дверцы. Можно было сказать, что от машины осталась только искореженная ходовая часть да двигательный отсек с сорванной крышкой капота. Павел Чернышов ближе всех приблизился к машине, но быстро отошел назад, почувствовав запах бензина.

— Назад! — приказал Чернышов. — Сейчас может произойти второй взрыв.

Ветров и Муромцев не заставили начальника повторять приказание дважды и сразу же отошли на безопасное расстояние. Сержант вообще не приближался к машине. Он все еще был в состоянии шока.

Второго взрыва не произошло. Вместо этого машина загорелась. Она вспыхнула вся разом, словно уже была пропитана бензином. В одно мгновение пламя охватило искореженный кузов, трансмиссию и двигательный отсек. Огонь уверенно уничтожал то, что еще сохранилось после взрыва. Огонь вообще обладает способностью приковывать к себе внимание людей. Четыре человека стояли и завороженно смотрели, как догорает машина, в которой они должны были умереть. Павел Чернышов первым вышел из оцепенения.

— Надо сообщить в комендатуру. Пусть сюда пришлют оперативную группу, да и пожарных тоже надо вызвать, — сказал он.

— На автовокзале есть телефон, — вспомнил сержант, с трудом оторвав взгляд от горящей машины.

— Отставить! — по-военному коротко возразил Чернышов. — Отправляйтесь в ближайший дом и с квартирного телефона сообщите обо всем в пожарную часть и в комендатуру, — приказал он Ветрову и Муромцеву.

Ветров и Муромцев бегом отправились выполнять приказание, а Чернышов с сержантом остались возле объятой пламенем машины. «Если и можно было что-то понять после взрыва, то теперь огонь уничтожил все следы», — с досадой подумал Чернышов.

* * *

Первым на место взрыва вместе с комендантским патрулем прибыл майор Осипов. Практически следом за патрулем подъехала пожарная машина. Пожарные сразу же начали тушить догорающую машину, а контрразведчик подошел к стоящим в стороне оперативникам.

— Как это произошло, Павел Андреевич? — спросил он у Чернышова.

— Определенно сработало взрывное устройство, — ответил Чернышов. — Если отбросить всякую фантастику вроде того, что в этом тупике мы наехали на противотанковую мину нажимного действия, остается только одно: взрывное устройство мы привезли с собой.

— Ничего не понимаю, — нахмурился Осипов. — Что значит «с собой»?

— Мина уже была в машине, когда мы садились в нее. В вашей машине, Сергей Владимирович.

У Осипова перехватило дыхание: «Этот везучий полковник обо всем догадался. Если мина была в машине, кто еще, кроме владельца машины, мог ее подложить? — Сергей Осипов почувствовал, как у него немеют кончики пальцев. — Сейчас полковник скажет: руки! И вытащит пистолет или наручники». Но вместо этого Чернышов сказал совсем другое:

— А ведь эта мина предназначалась вам, Сергей Владимирович. Ведь ее подложили не куда попало, а в машину офицера военной контрразведки.

Осипов тут же схватился за эту версию.

— Похоже на то, Павел Андреевич. Я здесь с самого начала боевых действий в Чечне. За это время машина успела примелькаться, — изображая раздумье, сказал Осипов. — Вероятно, террористы выбрали момент, когда мы находились в комендатуре, а машина стояла на площади без присмотра.

— Скорее всего так и было, — согласился Чернышов.

Он не стал дожидаться, когда на место взрыва прибудет оперативно-следственная бригада местного управления ФСБ. Поручив руководить проведением всех следственных действий майору Осипову, Чернышов вместе со своими оперативниками и уже пришедшим в себя сержантом отправился на автовокзал. По дороге на автовокзал Артем Ветров похлопал сержанта по плечу и сказал, обращаясь к Чернышову:

— Павел Андреевич, а ведь, что ни говори, мы нашему сержанту жизнью обязаны.

— Пожалуй, — согласился Чернышов, чем окончательно смутил сержанта.

Визит на автовокзал оказался куда продуктивнее, чем посещение комендатуры. Сержант сразу же указал скамейку, на которой отдыхали интересующие оперативников лица. Опросив обосновавшихся на автовокзале беженцев, удалось найти двух женщин, которые видели, как четверо российских солдат — воинские звания женщины не запомнили, — расположившись на соседней скамейке, поели, а потом встали и ушли. Ветров разыскал сотрудника местной милиции, дежурившего накануне на автовокзале, который тоже видел четырех российских военных, так заинтересовавших оперативников. Милиционер запомнил, как военные вышли из здания автовокзала, а перед этим один из них купил две холщовые сумки. Эта покупка удивила милиционера, ведь у каждого из солдат при себе были объемные вещевые мешки. Как раз благодаря этой странной покупке милиционер и запомнил их. «Никуда они не уехали, — понял Чернышов. — Они здесь, в городе. Моздок — это и есть конечная цель диверсантов».

Он опять ошибался. Когда он опрашивал свидетелей на автовокзале, диверсантов уже не было в городе.

28 Смена легенды 27. Х, среда, 13.30

На эту машину со ставропольскими номерами Мордасов обратил внимание, как только увидел ее на площади перед зданием городской администрации. Передвижная буровая установка на базе автомобиля «ГАЗ-66» сразу привлекла его внимание. За то время, что Мордасов с Сайдаковым находились на площади, здесь впервые появился автомобиль из другого региона. К комендатуре постоянно подъезжали военные автомобили. Но эти машины не интересовали диверсантов, им нужен был сугубо гражданский автомобиль, желательно приехавший из другой области. Поэтому появление на площади машины из Ставрополья стало настоящей удачей для диверсантов.

Для беспрепятственного перемещения по городу и его окрестностям диверсантам требовались надежные документы. Полученные от Акопа свидетельства беженцев для этой цели не годились. Покинувшие Чечню беженцы-мужчины поневоле вызывали подозрение у российских военных, а в период поисков прорвавшейся из Чечни диверсионной группы в особенности. Совсем иной статус имели работники различных гражданских служб, командированные в освобожденные районы Чечни для восстановления хозяйства. Эти лица имели возможность практически беспрепятственно разъезжать по территории Чечни и граничащих с ней местностей. Армейские патрули были озабочены лишь тем, чтобы не пускать гражданских лиц в район боевых действий. Все остальные ограничения в отношении свободы передвижения командированных отсутствовали. Идея Мордасова была проста: среди посетителей городской администрации определить группу командировочных, любым способом завладеть их документами, впоследствии использовать их командировочное предписание в качестве легенды прикрытия для своей диверсионной группы.

Мордасов с Сайдаковым подошли к зданию городской администрации в самом начале рабочего дня. Многочисленные группы беженцев к этому времени уже заполнили площадь. Среди них можно было легко затеряться. Растворившись в толпе, диверсанты занялись своим делом. Прислушиваясь к разговорам, они не забывали следить за входом в здание городской администрации и военной комендатуры. Около одиннадцати к комендатуре подъехал майор Осипов, и Мордасов передал ему изготовленное Псаревым взрывное устройство.

К обеду у Мордасова уже начали уставать глаза от обилия перемещающихся по площади людей. Во время службы солдатом-наемником ему не приходилось вести наблюдение в столь оживленном месте. Мордасов уже начал думать о том, чтобы устроить небольшой перерыв, когда к городской администрации подъехал «ГАЗ-66» со ставропольскими номерами. Вся усталость мгновенно исчезла. Как почувствовавший добычу охотник, Мордасов впился взглядом в машину. Из кабины выбрались два человека, еще один выпрыгнул из кузова. Кузов грузовика затягивался тентом, но сейчас тент был убран, и Мордасов смог рассмотреть, что в кузове установлено оборудование для бурения скважин. Мордасов перехватил взгляд Сайдакова и обратил его внимание на автомобиль. Сайдаков в ответ показал Мордасову сжатую в кулак руку с оттопыренным большим пальцем: знак одобрения. Двое из прибывших бурильщиков скрылись в здании администрации, а водитель обошел машину, попинал скаты и, вытащив из кабины тряпку, начал протирать лобовое стекло.

* * *

Увлеченный своей работой, водитель не заметил, как к его машине подошел незнакомый человек. Подошедший держал в руке бутылку пива. Мельком взглянув на водителя, он прижал горлышко бутылки к бамперу и ловким ударом сбил жестяную пробку.

— Э, ты что делаешь?! — обернулся водитель на звук.

— Да бутылку открыл, тебе что, жалко? — ответил человек, попивая пиво прямо из горлышка.

— Места другого не нашел, что ли? — уже более миролюбивым тоном сказал водитель.

После неблизкой дороги водитель и сам бы не отказался от бутылочки пивка, а подошедший человек пил с таким удовольствием.

— Пивком не угостишь? — решился попросить водитель.

— Держи, — ответил тот, протягивая бутылку.

Все время, пока водитель пил, Мордасов наблюдал за ним с довольной ухмылкой. Контакт был установлен, теперь следовало развить его.

— Ну спасибо, приятель, — выдохнул водитель, оторвавшись от бутылки. — С дороги-то пивко как раз кстати.

— Откуда приехали-то? — поинтересовался Мордасов.

— Из Невинномысска. Управление мелиорации, — пояснил он.

— А сюда зачем?

— Будем в лагерях беженцев артезианские скважины бурить.

— Так в Моздоке вроде нет таких лагерей? — удивился Мордасов.

— Так мы и едем не сюда, а во Владикавказ, — пояснил водитель. — А в Моздок заехали, чтобы у военных пропуска получить. Бригадир сейчас как раз в комендатуру побежал.

«Бригада бурильщиков прибыла в Моздок только сегодня. Их здесь никто не знает. У них есть машина, а бригадир вот-вот получит в комендатуре пропуска, — быстро соображал Мордасов. — Идеальный вариант. С такими документами никакой военный патруль не страшен. Бурильщиков, правда, всего трое, но это уже мелочи». Решение о том, как можно выманить бригаду из города, у Мордасова созрело заранее. Сейчас ему требовалось лишь убедительно изложить уже заготовленную версию.

— Слушай, друг, выручи, — обратился к водителю Мордасов. — Мы тут с приятелем одному типу коттедж загородный строим. А ему во дворе нужен колодец. Мы уж, наверное, метров пять выкопали, а воды ни хрена нет. Вы бы буром своим проверили, может, там вообще нет воды этой.

Водитель озабоченно вздохнул:

— Ты понимаешь, это ведь не я, а бригадир решает. Мне-то не жалко, а бригадир может и заартачиться. Далеко он, коттедж ваш?

— Да нет, сразу за городом. И потом, мы ведь вам заплатим за работу. Тысячи хватит?

Ответить водитель не успел. К машине как раз подошел бригадир со вторым бурильщиком.

— Что тут у вас? — сердито осведомился у водителя бригадир, заметив рядом с машиной незнакомого человека.

— Да вот, Николаич, человек помощи просит. Обещает хорошо заплатить.

— Скважину мне надо пробурить на дачном участке под воду, — вступил в разговор Мордасов.

— Не-ет, нам во Владикавказ надо, — решительно возразил бригадир. — И так сколько времени зря потеряли.

— Да это же вам по пути, — настаивал Мордасов. — И потом, я же понимаю, что вы работаете не за бесплатно.

— Ну ладно, сколько? — перешел к делу бригадир.

— Тысяча. — Мордасов совершенно не представлял, сколько стоит бурение артезианской скважины. Он готов был назвать любую сумму, потому что все равно не собирался платить, но боялся шокировать бурильщиков нереальными цифрами. — И ящик пива в придачу. — Он неожиданно вспомнил, что удачно сложившийся разговор с шофером начался именно с пива.

— Ну давай, показывай, где твой дачный участок, — буркнул бригадир.

— Спасибо, мужики, выручили! — радостно воскликнул командир диверсантов. — Я сейчас, только напарника позову.

К машине Мордасов вернулся вместе с Сайдаковым. Бригадир, второй бурильщик и Сайдаков забрались в кузов, Мордасову, как проводнику, досталось сиденье в кабине, рядом с водителем. Забираясь в кабину, Мордасов отметил, что на лобовом стекле уже красуется талон регистрации в военной комендатуре Моздока, он же пропуск для проезда в прифронтовой зоне.

* * *

Сейчас под рукой у Мордасова не было карты, поэтому выбирать дорогу приходилось, ориентируясь только на мелькающий за окнами кабины пейзаж.

— Далеко еще? — спросил водитель.

— Да вот как раз за этим лесочком, — ответил Мордасов, про себя решив, что место подходящее. — Сворачивай сюда.

Дорога пролегала по подножию холма да еще изобиловала крутыми подъемами и спусками. Водитель так сосредоточился на управлении машиной, что не заметил, как милейший человек, совсем недавно угощавший его пивом, засунул руку за полу своей брезентовой куртки-штормовки и вытащил оттуда пистолет…

Выстрел «вальтера» с навинченным на ствол глушителем был слышен только в кабине. Простреленная голова не ожидавшего опасности водителя дернулась влево, его тело завалилось. Водитель выпустил руль, но его тут же перехватил Мордасов. Проехав еще несколько метров, машина остановилась. Мордасов распахнул свою дверцу и, встав на подножку, заглянул в кузов.

— Что случилось? — недовольно спросил у него бригадир бурильщиков.

— Приехали, — объявил Мордасов.

Верно поняв своего командира, Сайдаков выдернул из подмышечной кобуры пистолет.

Выстрелы «стечкина» и «вальтера» прозвучали одновременно. Оба бурильщика замертво свалились на доски кузова. Сайдаков привычно оглянулся по сторонам. Профессия наемного убийцы приучила его остерегаться случайных свидетелей. Но вокруг были только невысокие холмы, а впереди редкий лес, в сторону которого и направлялась машина. Пока Сайдаков осматривался по сторонам, Мордасов спрыгнул на землю. Вскоре он обнаружил яму невдалеке от дороги. Скорее всего кто-то вырыл яму, чтобы набрать песку. Здесь диверсанты и закопали тела обоих бурильщиков и водителя, предварительно обыскав трупы и забрав себе все документы.

Мордасов остался очень доволен операцией. Теперь у его бойцов были не только безупречные документы, заверенные печатью военного коменданта Моздока, но и автомобиль повышенной проходимости.

Смыв в кабине и в кузове следы крови, Мордасов и Сайдаков на автомобиле ставропольского Управления мелиорации вернулись в Моздок, где на квартире их поджидали Чагин с Псаревым. Погрузив свои вещи, диверсанты спешно выехали из города. Направляющейся во Владикавказ бригаде бурильщиков предстояло работать в полевых условиях, поэтому среди вещей, которые бурильщики взяли с собой в дорогу, нашлась трехместная палатка, а также металлическая печка-буржуйка для ее обогрева. Степан Мордасов решил не отступать от выбранной легенды, тем более что она позволяла перебраться поближе к базе российских войск и военному аэродрому Моздока.

29 Чернышов 27. Х, среда, 21.30

По дороге на военную базу Павел Чернышов заснул. Нервное напряжение, не оставлявшее Чернышова с момента взрыва, наконец отпустило, и он провалился в сон. Чернышов проснулся, когда автобус затормозил перед воротами воинской части. После того как машина майора Осипова была уничтожена взрывом, возвращаться обратно оперативникам пришлось на принадлежащем части автобусе. По вечерам автобус отвозил в Моздок сменившихся со службы вольнонаемных. Военные знали расписание автобуса и, когда оказывались в городе, возвращались на нем обратно в часть. Этим же автобусом, по предложению майора Осипова, и воспользовались оперативники ФСБ во главе с полковником Чернышовым.

Сойдя с автобуса, Ветров сразу потащил всех в солдатскую столовую. Однако пошел с ним только Олег Муромцев. События сегодняшнего дня у Чернышова подавили чувство голода, он решил пройтись и немного поразмышлять. В первую очередь над сегодняшним покушением.

«Кто же привлек внимание террористов: майор Осипов или я сам? Или оба сразу? — Чернышов не сомневался, что террористы заминировали машину в тот момент, когда она стояла возле комендатуры. — Скорее всего, покушение было неподготовленным, можно сказать, случайным. В толпе беженцев оказался террорист. Он видит, как к комендатуре подъезжает машина офицера военной контрразведки. Террорист знает майора Осипова и знает номер его машины. На этот раз вместе с контрразведчиком приезжают еще трое офицеров: полковник и два капитана, а также сержант. Они все проходят в комендатуру, и машина остается без присмотра. Упустить такой случай террорист не мог. Он установил под днище машины магнитную мину с часовым механизмом или даже спрятал мину в салоне. «Уазик» без сигнализации, а дверные замки открываются элементарно.

Стоп! — вдруг сказал себе Чернышов. — Если террорист воспользовался часовой миной, то как он мог быть уверен, что в момент взрыва жертвы окажутся в машине? Ведь террорист не мог заранее знать, когда они выйдут из комендатуры. Понадеялся на авось? Глупости. Слишком велика вероятность, что в момент взрыва машина окажется пустой. Тогда как действовал террорист? Установил мину, когда увидел, что они вышли из комендатуры и направляются к машине? Для этого надо было всего несколько секунд. Он должен был действовать практически у нас на глазах. Мы шли к машине впятером. Как могло случиться, что никто из нас не заметил террориста? Странно. Но, во всяком случае, иного объяснения, как террорист мог заминировать машину, у меня нет. — Чернышов попытался вспомнить, куда он смотрел, как только вышел из комендатуры, и видел ли при этом автомобиль Осипова. — Осипов остановился в дверях, пропуская меня вперед. Олег с Артемом вышли следом за нами. — Чернышов вспомнил, что в этот момент думал о диверсантах и на автомобиль Осипова не смотрел. — По пути к машине Ветров, кажется, обогнал всех остальных. Да. К машине он подошел первым. Надо будет поинтересоваться у других, и в первую очередь у Артема, видели ли они посторонних возле машины», — решил Чернышов.

Мимо полковника прошла группа солдат, старший поднес руку к виску, отдавая честь. Чернышов запоздало ответил на приветствие. Пообещав себе быть более внимательным, он двинулся дальше. «Скорее всего, разыскиваемые диверсанты не имеют отношения к сегодняшнему покушению. Машину Осипова заминировал кто-то из боевиков-одиночек. А у диверсантов есть свое особое задание», — пришел к выводу Чернышов.

В чем оно? Зная их цель, было бы значительно легче проводить противодиверсионные действия. Сегодня удалось окончательно выяснить, что диверсанты стремились именно в Моздок. Теперь определить их цель было уже намного легче.

«Моздок — фактически главная военная база группировки российских федеральных войск на Северном Кавказе. Здесь располагаются оперативный штаб объединенной группировки, а также штаб Северо-Западной группировки. Вполне возможно, что задачей диверсантов является уничтожение командования федеральных сил. На военной базе Моздока сосредоточены основные склады оружия и боеприпасов. Моздок является главным пунктом боепитания. Железнодорожная станция ежедневно принимает воинские эшелоны, а военный аэродром транспортные самолеты. Железнодорожная станция, аэродром и воинские склады — также вполне подходящие объекты для диверсий. Что же я разгуливаю? — спросил себя Чернышов. — Ведь диверсанты могут нанести удар уже этой ночью».

Он тут же отправился разыскивать майора Осипова, чтобы поделиться с ним своими соображениями и предупредить военное командование о возможных диверсиях.

30 Грабеж 27. Х, среда, 21.45

Обычно Акоп стремился вернуться домой пораньше, чтобы не пропустить выпуски вечерних новостей. В каждом выпуске содержалась информация о событиях в Чечне, а Акопу надо было знать их. Он удобно устроился возле телевизора, когда раздался настойчивый звонок в дверь. «Кто там еще?» — подумал он. Никаких гостей он сегодня к себе не ждал. Ни агенту с военной базы, ни членам диверсионной группы больше нечего было делать у него на квартире. Любовные встречи с Верой Кольцовой турок тоже решил отложить на время операции.

Звонок повторился. Акоп встал и направился к двери. Страха он не испытывал. Турок был настолько уверен в аппаратуре спутниковой связи, что отвергал всякую возможность пеленгации или радиоперехвата своих передач.

— Кто? — спросил Акоп, подходя к двери.

Крепкая железная дверь была поставлена с таким расчетом, чтобы со стороны подъезда ее закрывала легкая фанерная. Вторая дверь позволяла Акопу не бояться непрошеного вторжения, поэтому сейчас он чувствовал себя в безопасности.

За дверью находилась тройка грабителей: Лоб, Гангрена и Ржа. Вид непрочной наружной двери не обманул Лба. О том, что тут есть и железная, ему сообщила Вера. Вопрос Акопа не смутил Лба. Ответ у него был приготовлен заранее. По команде Лба Гангрена, отличавшийся невнятным голосом, ответил:

— Акоп, беги быстрее, у тебя чебуречная горит!

Акоп опешил: «Пожар! Только этого не хватало! Ведь там в подсобке тайник, в котором деньги и документы!» Сообщение о пожаре звучало совершенно невероятно, ведь он ушел из чебуречной меньше часа назад. Но именно потому, что это сообщение звучало невероятно, Акоп в него сразу поверил. Да и голос за дверью показался ему знакомым. Дрожащими руками Акоп начал открывать сложный запор. Распахнув дверь, он увидел перед собой троих парней, но разглядеть их как следует так и не успел. Сильнейший удар в подбородок сбил его с ног.

Грабители вошли в квартиру.

— Ты не зашиб его? — спросил Гангрена, поглядывая на лежащего без чувств Акопа.

— Оклемается, — небрежно бросил Лоб, потирая кулак, которым отправил Акопа в нокаут. — Давайте-ка его в комнату.

Гангрена и Ржа подхватили бесчувственное тело Акопа и поволокли в комнату. Лоб шел следом, с интересом осматривая квартиру. Лоб догадывался, что мебель Акопа дорогая. Особенно поразил его лежащий в гостиной ковер с толстым ворсом, в котором нога утопала почти по щиколотку. В свое время его подруга тоже оценила мягкость ковра, когда отдалась Акопу прямо на полу. Лоб закончил беглый осмотр квартиры и повернулся к Акопу, тот как раз начал приходить в чувство.

— Ну что, разговор будет или тебя снова в коматозку отправить? — Лоб поиграл перед глазами Акопа своим здоровенным кулачищем.

Придя в себя, Акоп сразу понял, что произошло. К нему в квартиру ворвались грабители. Акоп знал нескольких жителей Моздока, промышляющих тем же занятием. Связной любой разведки, живущий на нелегальном положении, просто обязан интересоваться страной пребывания. В круг интересов Сулеймана Оглу входил и местный криминальный мир. Поэтому он знал многих представителей этого мира. Многих, но далеко не всех. Ни Лоб, ни его подручные к знакомым Акопа не относились.

Когда связной турецкой разведки Сулейман Оглу под видом Акопа открыл свою чебуречную на автовокзале, он быстро договорился с рэкетирами, контролирующими территорию. Акоп регулярно платил им оброк и жил в полной уверенности, что подобный визит в его квартиру никогда не состоится. Сейчас турок получил возможность убедиться, что, кроме организованной преступности, в России существует еще и неорганизованная, не подчиняющаяся никаким, в том числе и воровским, законам, что существуют бандиты, не относящиеся ни к одной преступной группировке, но от этого не менее жестокие и опасные.

Лоб с силой ткнул Акопа кулаком в живот.

— Говори, где деньги?!

Акоп глухо хрюкнул, когда кулак Лба впечатался ему в живот.

— Не бейте, — взмолился Акоп, переведя дыхание. — Я все отдам, только не бейте.

Акоп даже сделал попытку подняться, чтобы отдать грабителям все имеющиеся в квартире деньги, но Лоб остановил его.

— Сидеть! — приказал он. — Я сам достану. Говори, где смотреть.

Лоб предпочел самостоятельно орудовать в квартире, оставив Акопа под присмотром Ржи и Гангрены. Он немного опасался Акопа, так как помнил слова Матильды, утверждавшей, что хозяин чебуречной не так прост, как хочет казаться.

Следуя указаниям Акопа, Лоб вскоре нашел его бумажник и конверт с долларами, который Акоп хранил в своем шкафу. Добыча составила без малого две тысячи рублей и четыреста долларов. Лоб был просто взбешен. Он рассчитывал получить по крайней мере в десять раз больше. Однако это действительно были все деньги, которые Акоп хранил у себя на квартире.

— Говори, свинья, где остальное?! — закричал Лоб, подскочив к Акопу.

— Нету, — торопливо забормотал Акоп. — Мамой клянусь, ничего больше нету.

— А-а! — Лоб бросился по комнате, выдергивая ящики шкафов и вываливая их содержимое на пол.

Акоп в ужасе следил за ним. Он понял, что главарь грабителей сейчас находится в таком состоянии, что может запросто его зарезать. Вслед за содержимым ящиков на пол полетела и сама мебель. Лоб начал переворачивать столы и стулья в надежде найти с их внутренней стороны тайник. Он попробовал даже перевернуть шкаф, но тот оказался слишком тяжелым. Переводя дыхание, Лоб оглянулся по сторонам. В квартире царил настоящий разгром. По всему полу в беспорядке были разбросаны вещи Акопа. Но этого Лбу показалось мало, и он начал ногами распинывать вещи в разные стороны. В какой-то момент нога грабителя зацепилась за край ковра, и он едва не упал, с трудом сохранив равновесие. Лоб в ярости схватился руками за ковер, который чуть не стал причиной его падения, и отбросил его в сторону. Взорам грабителей открылся участок паркетного пола, ранее прикрытого толстым ковром. Даже пристального взгляда не требовалось, чтобы заметить, что одна из паркетных плит прилегает к остальным недостаточно плотно. Лоб тут же вытащил из кармана раскладной нож и, просунув его лезвие в щель, приподнял плиту. Под полом оказалась ниша, в которой друг на друге стояли два блока незнакомой грабителям аппаратуры, каждый размером с небольшой видеомагнитофон.

Акоп похолодел. От грабителей он ожидал чего угодно, но только не того, что тем удастся найти его тайник с аппаратурой спутниковой связи. Лоб тем временем вытащил оба блока из тайника. Кроме них, в тайнике оказалась раскладная параболическая антенна и набор соединительных кабелей.

— Это аппаратура для приема спутникового телевидения, — поспешно сказал Акоп. — Она не моя. Это я по просьбе своего дяди купил. Он должен через неделю приехать и забрать.

Акоп вынужден был сочинять на ходу. Ему показалось, что его ложь звучит вполне убедительно.

Лба интересовали только деньги, поэтому он не стал задаваться вопросом, что попало к нему в руки. Однако по интонации Акопа Лоб догадался, что хозяин квартиры своей аппаратурой весьма дорожит. «Наверное, эта штука немало стоит», — прикинул Лоб и, обращаясь к своим помощникам, спросил:

— Может, толкнуть ее на рынке, как думаете?

Акоп сглотнул подступивший к горлу комок: он понял, что должен что-то срочно придумать.

— Зачем на рынке, дорогой? Я сам вам хорошие деньги дам, — опережая возможные ответы на вопрос главаря грабителей, предложил Акоп. — Тысячу долларов. Дядя просил, я достал. Это хорошие деньги. Больше вам все равно никто не заплатит.

При упоминании о деньгах Лоб с интересом посмотрел на Акопа:

— Ты же говорил, у тебя больше нет.

— Достану, — заверил его Акоп. — Возьму в долг. Дядя уж очень просил именно такую систему. Ради него я готов и дважды заплатить.

Лоб переглянулся со своими подельщиками. Он совершенно не представлял себе стоимость аппаратуры для приема спутникового телевидения. Гангрена и Ржа все время толклись на рынке, в местных ценах разбирались довольно неплохо. Встретившись с вопросительным взглядом Лба, Ржа и Гангрена почти одновременно кивнули. Оба знали, что аппаратура, позволяющая смотреть спутниковое телевидение, с гарантией и установкой обходится покупателю примерно в пятьсот долларов. При перепродаже похищенной аппаратуры они могли получить в лучшем случае половину ее цены. Поэтому предложение Акопа показалось грабителям крайне выгодным. Лоб обернулся к Акопу и объявил:

— Значит, так, мужик, исключительно из любви к твоему дяде мы принимаем твое предложение. Завтра ты приносишь нам тонну баксов и забираешь назад свою технику. Если завтра денег не будет, найдем другого покупателя. Да, если вздумаешь стукнуть ментам или задумаешь какую другую подлянку, я эту штуку, — Лоб продемонстрировал Акопу сложенную параболическую антенну, — тебе лично в жопу забью.

Под его пристальным взглядом Акоп испуганно кивал. Лоб не сомневался, что перепуганный до смерти владелец чебуречной выполнит все его указания и принесет назавтра деньги.

Местом передачи денег был выбран заброшенный полуразвалившийся дом на окраине Моздока. Дом уже давно стал обиталищем местных бомжей. Ржа и Гангрена иногда тоже наведывались туда, чтобы поиграть в карты, туда же они приводили дешевых базарных проституток.

Растолковав Акопу, где они будут его ждать, грабители погрузили обнаруженную аппаратуру в объемную хозяйственную сумку и покинули его квартиру. Перед уходом Лоб еще раз осмотрел квартиру в надежде обнаружить и другие ценные вещи. Такие вещи имелись, но забрать их с собой грабители просто физически не могли, так как большой телевизор, холодильник или тот же ковер даже вынести из квартиры было весьма непросто. Лбу и его приятелям пришлось ограничиться лишь аппаратурой да небольшой суммой денег, обнаруженной на квартире Акопа. Унесенная ими аппаратура стоила больше всего того, что еще осталось в квартире, но ни Лоб, ни Ржа, ни Гангрена об этом даже не догадывались.

31 Противостояние 28. Х, четверг, 10.00

Не зря турецкая разведка ценила своего агента в Моздоке. Сергей Осипов не впал в ярость, когда после взрыва увидел Чернышова живым и здоровым, не потерял контроль над собой и подошел к Чернышову, хотя опасность разоблачения была велика, как никогда. Осипов сохранил самообладание и сумел так провести разговор с Чернышовым, что тот ничего не заподозрил. Осипов испугался, но не впал в отчаяние. «Если первая попытка покушения не удалась, ее надо повторить», — решил он.

Вчера вечером в военном городке Чернышов разыскал его. Потом они вместе обзванивали лиц, ответственных за охранные мероприятия на аэродроме и железнодорожном вокзале Моздока, предупреждая их о возможном нападении диверсантов. Осипов еще раз убедился, что Чернышов его нисколько не подозревает. «Тем более полковника нужно ликвидировать как можно быстрее, пока у него еще не появились подозрения» — эта мысль все время пульсировала в мозгу Осипова.

Большую часть ночи Осипов потратил на то, чтобы придумать новый план ликвидации полковника. Вечером Чернышов сообщил, что сегодня снова собирается отправиться в город с офицерами своей оперативной группы. Это облегчало задачу Осипову, и к утру план нового покушения на Чернышова у него был готов. Теперь следовало ознакомить с этим планом прибывших в Моздок диверсантов. «Что ж, если московские оперативники собираются в город, то и представителю военной контрразведки также не следует оставаться в части», — решил Осипов. В первой половине дня с военной базы в Моздок уходило много машин. На одной из них и уехал в город майор Осипов, опередив группу Чернышова примерно на час.

* * *

— Вы отправляетесь на железнодорожный вокзал, — объявил Ветрову и Муромцеву Чернышов по прибытии в Моздок. — Встретитесь с комендантом, проверите, как осуществляются охранные мероприятия. Но главное, меня интересует, не уязвима ли железнодорожная станция для диверсионных акций. Постарайтесь выяснить, существуют ли способы проникновения диверсантов на станцию, а также составьте список объектов, наиболее привлекательных для проведения крупномасштабной диверсии.

Чернышов сделал паузу, проверяя, достаточно ли понятно для его сотрудников новое задание. Выслушав начальника, Олег Муромцев остался внешне спокоен, зато Артем Ветров сморщил нос и сказал:

— Это же сколько работы, Павел Андреевич!

— Это вам задание на целый день, — уточнил Чернышов. — Встречаемся в девять вечера на том месте, откуда уходит автобус в часть. Помните, откуда вчера уезжали?

— Помним, — ответил Ветров.

Друзья направились на остановку, откуда отходил автобус, следующий до железнодорожного вокзала.

Для себя Павел Чернышов в этот день наметил другие задачи. Сегодня в Моздок должны были прибыть передвижные посты радиоперехвата и пеленгации, выделенные Управлением ФСБ по Ставропольскому краю. Собственные средства радиоперехвата Управления ФСБ Северной Осетии уже были переданы объединенной группировке федеральных сил. Чернышов намеревался лично участвовать в расстановке постов радиоперехвата по городу, чтобы их общая зона охвата оказалась максимальной. Но перед этим Чернышов собирался заехать в городской отдел ФСБ, чтобы ознакомиться с результатами экспертиз, проведенных на месте взрыва машины военной контрразведки.

* * *

Во время обеда в чебуречной Акопа было тесно. В узком пространстве обеденного зала пробирающиеся к раздаче посетители постоянно толкали тех, кто уже стоял за столиками. Люди, получившие порцию чебуреков, бродили по залу в поисках свободного места.

Когда Кирилл Сайдаков вошел в чебуречную, от людской толчеи у него зарябило в глазах. Сайдакову не понравился тяжелый дух — смесь запаха жареных пирогов с запахом человеческого пота. Высокие гонорары, получаемые Сайдаковым за труд наемного убийцы, позволяли ему бывать в самых дорогих европейских ресторанах. Он стал настоящим знатоком итальянской и французской кухни. Поэтому посещение привокзальной чебуречной не могло у него вызвать ничего, кроме тошноты. Сайдаков брезгливо поморщился. В иных обстоятельствах он бы за километр обошел подобное заведение, но подошло время очередной встречи с турецким связным, и Степан Мордасов направил Сайдакова к Акопу. Сам Мордасов уже приходил в чебуречную, поэтому решил второй раз не рисковать. Кроме командира диверсионной группы, Акоп знал в лицо только Сайдакова, поэтому Мордасов направил к связному именно его.

— Вы здесь будете кушать или возьмете с собой? — спросил Акоп у Сайдакова, когда тот подошел к раздаче.

— С собой, — тут же ответил Сайдаков, который думал только о том, как бы быстрее оказаться вне этого пропахшего пирогами и потом помещения.

Получив от Акопа бумажный пакет, Сайдаков быстро расплатился и вышел на улицу. Он раскрыл полученный от Акопа бумажный пакет. В пакете, кроме двух чебуреков, лежала пачка дешевых сигарет. Он переложил пачку к себе в карман и направился прочь от автовокзала. Проходя мимо урны, Сайдаков выбросил туда пакет с чебуреками, к которым он даже не притронулся. Зайдя в какой-то проулок, оглянулся по сторонам, затем вытащил сигареты и разорвал обертку. Между двумя рядами сигарет Сайдаков увидел аккуратно засунутый лист белой бумаги. Он еще раз оглянулся по сторонам и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, вытащил сложенный в несколько раз лист обычной белой бумаги с отпечатанным на одной стороне текстом. Ниже стояла короткая приписка от руки. «Стандартная бумага для копировального аппарата, текст отпечатан на лазерном принтере, приписка сделана шариковой ручкой, судя по всему, второпях», — сообразил Сайдаков и начал читать. Закончив чтение, диверсант несколько удивился. Он сразу понял, что отпечатанный текст сочинял агент с военной базы, а приписку шариковой ручкой сделал уже турецкий связной. Агент предлагал план нового покушения на московского полковника. Связной ничего не предлагал, зато требовал немедленной встречи с командиром диверсантов. Впрочем, делать выводы и принимать окончательное решение предстояло командиру группы. Поэтому Сайдаков не стал обременять себя размышлениями, а просто спрятал полученный от Акопа листок с распечаткой к себе в карман, намереваясь как можно быстрее показать его Степану Мордасову.

32 Выкуп 28. Х, четверг, 20.30

Лоб не ожидал неприятностей со стороны Акопа. Он знал, что люди, которых можно легко запугать, не способны к сопротивлению. А в том, что им удалось запугать владельца чебуречной, Лоб не сомневался. Как не сомневался и в том, что сегодня вечером Акоп принесет деньги за свою аппаратуру. Днем Лоб навел справки и выяснил, что за четыреста «зеленых» можно приобрести очень приличную систему. Это немного удивляло. Лоб никак не мог понять, какой смысл Акопу выкладывать тысячу долларов за похищенную у него аппаратуру, если за гораздо меньшие деньги можно приобрести новую. Однако Лоб не стал забивать себе голову этим вопросом. К тому же Лоб еще не решил, стоит возвращать Акопу аппаратуру после получения денег или нет. Первым делом следовало получить с Акопа деньги.

На место встречи грабители прибыли за час до назначенного времени. В заброшенном доме опять ошивалась парочка бомжей, но те убрались восвояси, едва завидев Лба со своей компанией. Проверив дом и убедившись, что там больше никого нет, бандиты приготовились ждать. Чтобы скоротать время, Гангрена и Ржа уселись играть в карты. Лоб от игры сначала отказался, но вскоре присоединился к ним. Мебели в доме уже не осталось. Грабителям пришлось сидеть на каких-то картонных коробках, стащенных сюда все теми же бомжами. Столом для карточной игры им служил поставленный на бок деревянный ящик. Рядом с ящиком Лоб положил обрез охотничьего ружья, заряженный патронами с самодельной картечью. Кроме обреза, у грабителей имелись два складных ножа и финка. По мнению Лба, трех ножей было достаточно, чтобы нагнать страха на зачуханного чебуречника. Обрез он прихватил на случай, если бы Акоп вздумал явиться не один. Хотя сам Лоб и отвергал такую возможность. «Что этот хлюпик может выкинуть? Прибежит на полусогнутых и деньги с собой притащит. И какого черта мы приперлись так рано?» — злился Лоб, то и дело посматривая на часы. Игра у него шла плохо, и от этого Лоб злился еще больше.

Минут за десять до назначенного Акопу времени Лоб бросил карты и стал смотреть в окно. Рассмотреть, что делается снаружи, было невозможно, так как на улице совсем не было освещения. Внутри дома было еще темнее. Хорошо, что Гангрена захватил с собой огарок свечи. Ее огонь позволял хоть что-то видеть вокруг и даже вести незатейливую карточную игру. У бандитов при себе имелась пара электрических фонариков, но Лоб запретил ими пользоваться, чтобы понапрасну не садить батарейки. Фонарики еще могли пригодиться при пересчете принесенных Акопом денег.

Прошло несколько минут с момента назначенной встречи. Лоб уже решил, что Акоп передумал и денег, на которые они так рассчитывали, им не видать. Но как раз в этот момент он разглядел человеческую фигуру, двигающуюся по направлению к дому. В темноте Лоб не мог рассмотреть лица человека, но по росту и его комплекции догадался, что это именно Акоп.

— Идет! — радостно крикнул Лоб приятелям.

Те сразу же прекратили игру и повернулись к входной двери. На ступеньках крыльца уже слышались шаги.

* * *

Пересилив страх, Акоп потянул на себя дверную ручку и сразу же зажмурился от направленного в лицо луча карманного фонарика.

— Ну проходи, не стесняйся, — услышал он уже знакомый голос, принадлежащий главарю вчерашних грабителей.

Акопу снова пришлось сделать над собой усилие, чтобы войти внутрь. Теперь фонарик уже не светил ему прямо в глаза, и Акоп сумел оглядеться по сторонам. Кроме него, в комнате находилось еще трое. Акоп сразу узнал вчерашних грабителей, которые нагнали на него столько страху. Сегодня Акопу было еще страшнее. Вчера он находился в своей квартире, а сегодня в заброшенном доме, на окраине города. Дом больше походил на склеп, чем на жилье человека, пусть даже бывшее. «Могут зарезать прямо здесь», — с ужасом подумал Акоп. Чтобы такого не случилось, Акоп придумал одну хитрость, но сейчас совсем не был уверен, что она сработает.

— Принес? — спросил главарь грабителей.

Как и вчера, он не стал разводить пустых разговоров, а сразу перешел к делу.

— Аппаратура при вас? — в свою очередь спросил у грабителей Акоп. — Покажите, я должен ее видеть.

Ему опять пришлось заставлять себя произнести эти слова. Турецкий связной страшно боялся, что главарь бандитов ударит его, не ответив на вопрос. Но на этот раз Акоп опасался напрасно. Лоб только усмехнулся и лучом своего фонаря показал на стоящую в углу хозяйственную сумку. Эта была та самая сумка, которую грабители забрали у него на квартире, предварительно погрузив в нее аппаратуру спутниковой связи. По очертаниям сумки Акоп догадался, что оба блока аппаратуры находятся внутри. Турок облегченно вздохнул. Аппаратура была здесь, вместе с грабителями. У Акопа осталась только одна проблема — как выйти из дома живым.

— Деньги при тебе? — снова осведомился главарь грабителей.

— Да. Но только половина, — поспешил добавить Акоп. — Я еще не успел собрать всю сумму. Но обещаю вам, что к завтрашнему дню у меня будет вся сумма полностью.

В этом и состояла хитрость Акопа. Он надеялся, что, желая получить вторую половину денег, бандиты не будут его убивать прямо сейчас, если даже они задумали это.

— Гм… — Главарь грабителей недовольно нахмурился.

Лоб опустил руку в карман и вытащил оттуда свой складной нож. Он нарочито медленно раскрыл его перед глазами у Акопа. Тот в ужасе упал на колени и, хватая грабителя за брюки, запричитал:

— Клянусь вам, я достану всю сумму! Мне уже обещали. Завтра к обеду я достану остальные пятьсот долларов. Поверьте мне!

Лоб брезгливо оттолкнул Акопа ногой.

— Давай деньги, которые принес, а завтра, к пяти часам, принесешь сюда остальные. Тогда и получишь свою аппаратуру, — объявил он Акопу.

Вычистив лезвием ножа грязь у себя под ногтем большого пальца, Лоб снова убрал нож в карман.

Акоп тем временем вытащил из-за пазухи газетный сверток и передал его грабителю, который стоял к нему ближе всех. Таковым оказался Гангрена. Лоб тут же вырвал сверток из рук Гангрены и торопливо разорвал газетную обертку. От одного вида денег Лоб сразу успокоился. Раздражение и злость, которые он испытывал до прихода Акопа, мгновенно улетучились. Сейчас бандита интересовали только деньги в его руках. Взгляды Ржи и Гангрены тоже были прикованы к пачке долларов в руках главаря. На какое-то время грабители забыли про Акопа. Тот воспользовался моментом и начал пятиться к двери.

— Э, не так быстро! — бросил Лоб Акопу, заметив его движение.

Акоп в ужасе замер. А Лоб тут же потерял к нему интерес и начал пересчитывать деньги. Купюры были разного достоинства. Лоб сбился со счета и начал снова. Акоп тоже следил за его движениями. Он дважды пересчитал деньги, прежде чем отправиться на встречу с грабителями. Но сейчас Акоп боялся, вдруг он ошибся, вдруг денег в пачке окажется меньше, и грабители его за это жестоко накажут.

— Ты еще здесь? — насмешливо спросил у него главарь грабителей, закончив считать. — А я уж думал, ты побежал искать недостающую сумму. Давай чеши и запомни — завтра к пяти.

* * *

Кончик тлеющей сигареты в темноте виден на несколько сотен метров, а дом, в котором, по сведениям Акопа, обосновались трое грабителей, похитивших у него аппаратуру спутниковой связи, находился всего в тридцати. Поэтому Георгий Псарев курил, тщательно прикрывая сигарету рукой. За его плечом притаился Леонид Чагин. Вот уже двадцать минут диверсанты наблюдали за домом, в котором скрылся турецкий связной. Через окно Псарев видел, что внутри дома мелькает луч карманного фонарика. Несколько раз он видел в окне силуэт человека, но понять, кто это, так и не смог. К дому диверсанты пришли вместе с Акопом и сейчас ждали его возвращения. Они умели ждать, поэтому стояли молча, не шевелясь. Только Псарев неторопливо курил, каждый раз во время затяжек прикрывая огонек сигареты своей широкой ладонью.

Вот дверь заброшенного дома распахнулась, и на крыльцо выскочил Акоп. И тут же внутри дома раздался пронзительный свист. Под этот свист Акоп сбежал с крыльца и бросился к поджидавшим его диверсантам. От волнения и пережитого страха он не заметил их и пробежал бы мимо, если бы Псарев не перехватил Акопа и не прижал к себе.

— Сколько их? — быстро спросил Псарев, глядя в испуганные глаза турецкого связного.

— Трое, все там.

— Аппаратура?

— В хозяйственной сумке. Сумка стоит в дальнем правом углу, если смотреть со стороны входной двери.

Четкие и конкретные вопросы Псарева быстро привели Акопа в чувство. Он начал отвечать так же четко и конкретно.

— Оружие?

— Я видел только складной нож у главаря и ружейный обрез, — вспомнил Акоп.

Псарев кивнул. Он узнал самое главное. Выяснять остальное уже не было времени. Надо было спешить, так как после получения денег грабители могли покинуть свое убежище.

— Идем, — приказал Чагину Псарев и, обернувшись к Акопу, добавил: — Жди нас здесь.

Диверсанты бесшумно пересекли улицу и оказались возле дома, где до них уже побывал Акоп.

* * *

Незапертая входная дверь распахнулась настежь. Для тройки грабителей это оказалось совершенно неожиданным, потому что никто из них на этот раз не слышал ни шагов приближающихся людей, ни скрипа ступенек крыльца. Лоб первым среагировал на скрип распахнувшейся двери. В дверном проеме стоял незнакомый человек с большим пистолетом в руке. За его спиной Лоб увидел еще одного незнакомца. Главарь грабителей не стал разглядывать, есть ли у второго визитера оружие, а, подхватив с пола свой обрез, бросился в сторону. Примеру своего главаря последовал и Ржа. И только Гангрена замешкался от страха. И короткая очередь из пистолета Георгия Псарева прикончила его. Из троих грабителей Гангрена оказался ближе всех к входной двери. Выстрелы отбросили тело бандита назад да еще развернули в полете. Он упал лицом вниз, опрокинув деревянный ящик, за которым всего полчаса назад вместе со Ржой и Лбом беззаботно играл в карты. Устранив живую преграду, диверсанты ворвались в помещение.

Лоб имел все основания гордиться своей реакцией. Он отточил ее еще в молодости во время уличных драк. Реакция не раз выручала Лба и впоследствии. Во время отсидки благодаря ей Лоб сумел сохранить свою жизнь, когда за мгновение до того, как топор другого «отмороженного» зэка должен был обрушиться ему на голову, успел нырнуть в сторону и воткнуть заточку противнику в бок. Но Георгия Псарева он не опередил. Ворвавшись в помещение, Псарев взял на прицел самого опасного противника. Таковым оказался главарь грабителей, вооруженный обрезом. Лоб еще не успел развернуть ствол в сторону двери, а диверсант уже нажал на спуск. Мощный «АПС» дернулся в руке Псарева, выпуская порцию свинца. Лоб вскрикнул от чудовищной боли, пронзившей его правую руку. Чагин, в которого целился Лоб, присоединился к своему командиру. Пули из пистолета Чагина разорвали грабителю живот, а Псарев добил его двумя выстрелами в голову.

В отличие от Лба Ржа и не думал сопротивляться. Едва заметив в дверном проеме человека с пистолетом, он сразу сообразил, что спастись от него можно только бегством. Поэтому, забыв про Лба и Гангрену, забыв даже про принесенные Акопом деньги, Ржа бросился к окну. Стекла в окне давно не было, вместо него к раме кто-то приладил вырезанный из коробки кусок картона. Вместе с картоном и подгнившей рамой Ржа вывалился наружу. Он тут же вскочил на ноги и бросился прочь. Прямо за домом начинался пустырь, который пересекал глубокий и длинный овраг. «Только бы добраться до оврага, только бы добраться», — одна мысль билась в голове у Ржи. Если он успеет добежать до оврага, то ночью там его не сможет отыскать даже целый взвод. Ржа несся изо всех сил. Никогда в жизни Ржа так быстро не бегал. Но даже самому быстрому бегуну в мире не дано опередить пулю. Стреляя в главаря, боковым зрением Чагин уловил, как третий грабитель прыгнул в окно. Расправившись со Лбом, Чагин метнулся к окну. Последний из оставшихся в живых грабителей сломя голову мчался по пустырю. Он бежал строго по прямой, что сводило задачу стрелка к выполнению элементарно простого упражнения. Чагин без труда совместил красный зайчик целеуказателя с левой лопаткой убегающего человека и, удерживая тяжелый пистолет двумя руками, плавно нажал на спуск.

Ржа уже видел край спасительного оврага, когда какая-то сила, придавая ему дополнительное ускорение, ударила в спину. Ржа оторвался от земли и полетел вперед. Он увидел, как овраг стремительно приближается. И тут все померкло у него перед глазами.

— Готов, — объявил Чагин, пряча пистолет в подмышечную кобуру.

— Эти тоже, — добавил Псарев, осмотрев валявшиеся на полу трупы Гангрены и Лба.

Убедившись, что добивать противников не требуется, Псарев прошел в угол, где стояла хозяйственная сумка. Подхватив сумку, он в сопровождении Чагина вышел на улицу.

* * *

Стрельба в заброшенном доме продолжалась меньше минуты. Но и за это время Акоп несколько раз покрывался холодным потом. Он впервые наблюдал за тем, как убивают людей. Только заметив спускающихся с крыльца диверсантов, несущих его хозяйственную сумку, Акоп облегченно вздохнул.

— Все в порядке? Вы их убили? Они мертвы? — засыпал Акоп вопросами диверсантов.

Вместо ответа Псарев поставил перед ним сумку с аппаратурой. Акоп тут же раскрыл сумку, чтобы проверить комплектность и сохранность аппаратуры. Все блоки аппаратуры, включая раздвижную параболическую антенну и соединительные кабели, оказались на месте. Никаких повреждений при внешнем осмотре аппаратуры Акоп тоже не обнаружил. Он еще раз облегченно вздохнул, с благодарностью глядя на диверсантов, вернувших ему аппаратуру для связи с разведцентром.

Согласно плану, который Псарев разрабатывал вместе с Мордасовым, сразу после акции им вместе с Чагиным следовало уходить. Но Псарев видел, что турецкий связной хочет еще что-то сказать, но не решается.

— Что-то еще? — напрямую спросил он у Акопа.

— Деньги, — решился Акоп.

— Не понял, — Псарев сдвинул брови.

— Я говорю — деньги, — постарался объяснить Акоп. — Я же им деньги принес, пятьсот долларов. Надо бы их забрать.

Оба диверсанта с усмешкой переглянулись.

— Тогда вернись и возьми. Они теперь тихие, возражать не будут, — ответил Псарев. — Но это уже без нас. Мы свою работу выполнили, — серьезно закончил он.

Оставив Акопа возле дома с еще не остывшими трупами, диверсанты растворились в темноте.

Они должны были спешить. Сбор возле машины был назначен на девять двадцать. Сегодняшним вечером группа Степана Мордасова прибыла в город в полном составе. Здесь она разделилась. Псарев и его напарник уже выполнили свою задачу, уничтожив грабителей до того, как те успели рассказать кому-либо о странной аппаратуре, похищенной ими на квартире хозяина маленькой чебуречной. А Мордасову и Сайдакову еще только предстояло сделать свою работу.

Двое диверсантов давно скрылись, а Акоп все стоял и смотрел на дом, куда приходил на встречу с грабителями. Там в кармане одного из грабителей остались принесенные им деньги. Но когда Акоп представил, как он будет обыскивать трупы, ему сделалось дурно. Он последний раз взглянул на заброшенный дом, куда приходил на встречу с грабителями, потом поднял с земли сумку со своей аппаратурой и направился прочь. Ни за пятьсот, ни даже за тысячу долларов он бы не заставил себя вернуться обратно. «В конце концов, что такое пятьсот долларов по сравнению с тем гонораром, который я получу за свою работу в Моздоке? — рассудил Акоп. — У меня возникли проблемы, но я справился с ними. Приемопередающая аппаратура снова у меня. Я опять в деле и продолжаю выполнять задание центра. А до завершения задания, судя по всему, остались считаные дни».

33 Противостояние 28. Х, четверг, 20.59

В ожидании автобуса на остановке собрались семь человек. Кроме Артема Ветрова и Олега Муромцева, подошли еще пятеро военнослужащих с военной базы: женщина — капитан медицинской службы, прапорщик и лейтенант с двумя солдатами своего взвода. Место, где направляющиеся в часть военнослужащие поджидали автобус, называлось остановкой чисто условно. Когда-то здесь действительно находилась остановка, но потом ее перенесли ближе к автовокзалу. Прибывающий из части автобус на автовокзал не заезжал, так как не был рейсовым, поэтому забирал пассажиров у ближайшего к автовокзалу перекрестка.

Артем Ветров посмотрел на часы. Вот-вот наступит время отправления. Автобуса, который должен был отвезти их на базу, все еще не было. Опоздание автобуса Ветрова нисколько не смущало, зато его беспокоило отсутствие полковника Чернышова. Ветров и Муромцев то и дело поглядывали по сторонам, но своего начальника пока не заметили.

С не меньшим нетерпением полковника Чернышова ожидала еще одна группа людей, стоящих на другой стороне улицы в тени какого-то ларька, уже закрытого. Это были командир группы диверсантов Степан Мордасов, его снайпер Кирилл Сайдаков и агент турецкой разведки Сергей Осипов. Следуя указаниям Осипова, изложенным в послании, которое они получили от Акопа, вечером диверсанты прибыли на автовокзал. Здесь их уже поджидал сам Осипов. Встретив диверсантов, он провел их к автобусной остановке, откуда оперативная группа Чернышова намеревалась вернуться в часть. Осипов и сам не раз возвращался в часть тем же автобусом, поэтому хорошо знал прилегающую к остановке территорию. Ларек на другой стороне улицы представлялся ему отличным наблюдательным пунктом.

Мордасов и Сайдаков оценили выбранную Осиповым позицию. Ларек располагался примерно в тридцати метрах от остановки. Укрывшись за ним, диверсанты могли спокойно наблюдать за собирающимися на остановке людьми, в то же время оставаясь невидимыми для них. Осипов знал, что перекресток, откуда каждый день отправлялся идущий в часть автобус, по вечерам почти не освещается. Степан Мордасов, предупрежденный Осиповым, что действовать придется в темноте, захватил прибор ночного видения. Через этот прибор Осипов сейчас разглядывал собравшихся на остановке людей.

— Двое слева — это капитаны Ветров и Муромцев из группы Чернышова, — сообщил он диверсантам. — Самого Чернышова пока что нет.

— Если хотите, я могу снять обоих, — бесстрастно, словно речь шла о чем-то обыденном, сказал Сайдаков.

— Нет, нам в первую очередь нужен их начальник, — раздраженно заметил Осипов.

Мордасов только усмехнулся словам Сайдакова и сказал:

— Смотри, чтобы тебя самого не сняли.

— Кто? — Сайдаков даже обиделся, что Мордасов сомневается в его мастерстве. — Будь эти капитаны первоклассные стрелки, они все равно не успеют добраться до своих пистолетов. У солдат оружия нет. Сто к одному, что и у бабы, и у прапорщика тоже. Лейтенанту потребуется секунд пять, чтобы вытащить из кобуры свой «макаров». За это время я успею его пристрелить столько же раз. Могу поспорить, на всю эту компанию мне хватит одного магазина.

Сайдаков явно рисовался. В то же время Мордасов знал, что его снайпер нисколько не блефует. Мордасов не раз имел возможность убедиться в его мастерстве. Командир диверсантов знал и то, что за два последних года, когда они не виделись, мастерство Сайдакова как снайпера только возросло. Под курткой у Сайдакова висел двадцатизарядный «стечкин» с лазерным целеуказателем. В руках такого профессионала, как Кирилл Сайдаков, автоматический пистолет с лазерным целеуказателем превращался в оптимальное оружие при стрельбе в темное время суток.

— А вот… и наш полковник, — медленно проговорил Осипов, наблюдая через прибор ночного видения, как к остановке подходит Павел Чернышов.

Мордасов молча отобрал у Осипова прибор ночного видения и рукой отстранил его в сторону. Командиру диверсантов самому хотелось взглянуть на прибывшего из Москвы полковника, которого так опасался агент Керима. Сайдакова меньше всего интересовало, как выглядит полковник, которого ему предстояло убить. Приближающийся к остановке человек интересовал его только как мишень. Убийца мысленно прикинул рост человека, а по его движениям попытался определить скорость его реакции. Не отрывая взгляда от Чернышова, Сайдаков вытащил из-под куртки пистолет и передвинул флажок предохранителя в положение автоматической стрельбы.

— Я готов, командир, — сообщил он Мордасову.

* * *

— Павел Андреевич, ну наконец-то! — облегченно выдохнул Ветров, заметив подошедшего Чернышова. — Что случилось, почему вы так долго?

— Ничего не случилось, — пожав плечами, ответил Чернышов. — Из ставропольского Управления ФСБ прибыли передвижные установки радиоперехвата и пеленгации. Только сейчас закончили их расстановку по городу.

— Ну слава богу, — театрально взмахнул руками Артем Ветров. — А то мы с Олегом уже начали думать, что вы и впрямь заблудились.

Взмахнув руками, Артем сделал шаг в сторону. Сам того не подозревая, Ветров встал между Чернышовым и изготовившимся для стрельбы убийцей, перекрыв тем самым Сайдакову направление стрельбы.

Сайдаков уже поднял пистолет, держа его двумя руками, при этом левой рукой он нажал на кнопку целеуказателя. Но световой зайчик, который, по расчетам убийцы, должен был появиться на груди у Чернышова, вспыхнул на спине Артема Ветрова.

— Командир, директриса[8], — озабоченно прошептал Сайдаков.

Но Мордасов и сам прекрасно видел, что линия стрельбы перекрыта.

— Я могу сначала убрать капитана, — добавил Сайдаков.

— Нет, — категорично заявил Осипов. — Надо подождать, он сейчас отойдет.

Мордасов был полностью согласен с Осиповым: «Первым должен умереть полковник. Сотрудников его группы можно и не убивать, но полковника мы просто обязаны ликвидировать. Если открыть огонь прямо сейчас, нет никаких гарантий на успех. «Макаровский» патрон слабо мощный. Значит, сколько пуль ни всаживай в спину капитану, полковника они все равно не достанут. И он получит возможность выхватить свой пистолет или отпрыгнуть в сторону. В любом случае завяжется перестрелка, предсказать результат которой невозможно. Стрелять можно только наверняка. Значит, нужно ждать, пока сам полковник или стоящий на линии огня капитан не сделают шаг в сторону».

— Ждем, — приказал Мордасов.

Сайдаков неодобрительно ухмыльнулся, но все же подчинился приказу. Согнув руки в локтях, он поднял оружие стволом вверх, чтобы не напрягать мышцы, удерживающие тяжелый пистолет. Луч целеуказателя исчез в ночном небе.

Прошла минута. Ни капитан, ни полковник не изменили своего положения. Правда, капитан за это время один раз переступил с ноги на ногу, но остался на месте. Сконцентрировав свое внимание на оперативной группе Чернышова, диверсанты вообще не смотрели по сторонам, поэтому появление направляющегося в часть автобуса стало для них полной неожиданностью.

— Вот, блядь, дождались, — выругался Сайдаков, когда подъехавший неожиданно автобус закрыл от него людей на остановке.

— Действуем по второму варианту, — объявил Мордасов, расстегивая куртку, под которой у него висел точно такой же пистолет «стечкина», как и в руках у Сайдакова.

Прикрыв оружие куртками, диверсанты вышли из-за ларька и направились к автобусной остановке. Они вынуждены были спешить, так как отъезжающие в часть военнослужащие уже начали забираться в автобус. По пути Мордасов достал из кармана ручную осколочную гранату и, выдернув чеку, зажал ее в левой руке.

Диверсанты приближались к автобусу сзади. Первым шел Мордасов, Сайдаков отставал от командира на несколько шагов. Группа людей у входной двери автобуса быстро редела. Вот женщина-офицер из медицинской службы забралась в автобус, следом за ней прапорщик. Лейтенант посторонился, пропуская своих солдат. Мордасов с удовлетворением отметил, что полковник Чернышов со своими офицерами все еще стоит около автобуса в ожидании своей очереди. «Отлично, они ни о чем не подозревают, — подумал Мордасов, увидев, что Чернышов и его офицеры стоят к нему спиной. — Еще несколько шагов, и можно бросать гранату». И в этот момент капитан из группы Чернышова, стоящий последним, неожиданно оглянулся.

Олег Муромцев даже себе не смог бы объяснить, почему он обернулся. Он испытывал странное беспокойство, еще стоя на остановке в ожидании автобуса. Поначалу Олег связывал это беспокойство с задержкой Чернышова, но, как ни странно, с появлением Павла Чернышова оно только усилилось. Еще со времени своей службы в антитеррористическом подразделении «Альфа» Олег Муромцев привык доверять своим ощущениям, это уже не раз спасало ему жизнь. Врачи и ученые, изучающие экстрасенсорное восприятие человека, пока не нашли этому явлению научного объяснения. Однако люди, постоянно имеющие дело со смертельной опасностью, порой действительно чувствуют ее приближение. В данном случае Олег Муромцев никакой опасности не ощущал, он просто испытывал нарастающую тревогу, дискомфорт, которому у него не было объяснения. Пытаясь понять причину этого, он и оглянулся, а оглянувшись, сразу все понял.

Два человека решительным шагом направлялись к автобусу. Два человека, одинаково прячущие правую руку под левой полой своих курток, не могли быть никем иным, а только намеревающимися открыть стрельбу вооруженными убийцами.

— Двое! Сзади! — выкрикнул он и одновременно рванул вниз замок своей куртки, открывая доступ к пистолету «ПСМ»[9] в подмышечной кобуре.

Но еще до того, как его пальцы сомкнулись на рукоятке, Олег увидел, как идущий впереди убийца на мгновение замер и выбросил вперед левую руку.

…Степан Мордасов бросал гранаты одинаково умело и правой, и левой рукой. Он рассчитывал швырнуть гранату в гущу столпившихся возле двери автобуса людей, а выживших после взрыва добить из пистолета. Однако гранату пришлось бросать раньше, потому что один из сотрудников Чернышова заметил их приближение. Капитан ФСБ оказался на редкость быстрым. Он не только успел предупредить об опасности, но и схватиться за свой пистолет. Бросок Мордасова оказался слишком поспешным, поэтому граната немного не долетела до основной массы людей, упав к ногам Олега Муромцева. Все решали секунды. Олег понял, что не успеет отшвырнуть гранату, поэтому изо всех сил ударил по гранате ногой. Она отскочила под автобус и взорвалась у его заднего моста. Железный корпус автобуса прикрыл оперативников и пассажиров от разлетающихся осколков. Но уже в следующую секунду после взрыва Олег Муромцев услышал, как пронзительно закричал молодой лейтенант. Его все-таки зацепило. Сейчас Олег ничем не мог помочь лейтенанту, потому что в первую очередь следовало защититься от нападения двух вооруженных убийц. Выхватив из кобуры пистолет и стреляя на ходу, Олег Муромцев бросился в сторону.

…В первый момент Мордасову показалось, что капитан отбросил гранату обратно, прямо к нему. Мордасов даже оглянулся вокруг, страшась увидеть возле себя ее ребристый корпус. Ледяной ужас охватил диверсанта, он отлично знал, что до взрыва гранаты остаются доли секунды. И только когда после взрыва автобус осел на оба задних колеса, командир диверсантов понял, что произошло. Мордасов поднял пистолет, но за те мгновения, что он искал взглядом гранату, обстановка возле автобуса в корне изменилась. Проворный капитан, спасший себя и остальных от взрыва ручной гранаты, уже успел выхватить свой пистолет и занять неплохую огневую позицию возле ближайшего здания. Второй капитан укрылся за автобусом. Возле распахнутой двери автобуса остался лежать только молодой лейтенант, которого все же задело осколками. Лейтенант был жив и непрерывно стонал, но он нисколько не интересовал Мордасова. Главное, куда-то исчез полковник Чернышов, хотя Мордасов своими глазами видел, что он еще не успел забраться в автобус.

…Ветров и Чернышов одновременно повернули головы на крик Олега Муромцева. Они видели, как что-то упало к ногам Олега, а потом Олег отшвырнул этот предмет ногой. Только после взрыва Чернышов и Ветров поняли, что это была ручная осколочная граната. Поняли они и то, что на них совершено нападение и нападавшие не намерены отказываться от своих намерений. Павел Чернышов видел только одного из нападавших, того, который и швырнул гранату. Диверсант остановился метрах в пятнадцати от автобуса. Он не стал подходить ближе, опасаясь попасть под осколки. Чернышов увидел в правой руке у диверсанта пистолет и понял, что достать свой не успевает. Воспользовавшись моментом, пока диверсант определялся с целью, Чернышов упал на асфальт и, перекатившись на бок, оказался под автобусом. Артем Ветров бросился вперед, чтобы укрыться за кабиной автобуса. Он успел расстегнуть куртку и сунуть руку за пазуху к кобуре с пистолетом, когда первые пули ударили в борт автобуса.

…Кирилл Сайдаков отставал от Мордасова на несколько шагов. В тот момент, когда Мордасов швырнул гранату, Сайдаков еще не успел поравняться с автобусом. И автобус своим корпусом закрывал от него группу полковника Чернышова, поэтому Сайдаков не заметил, куда упала граната. Действуя строго по разработанному Мордасовым плану, сразу после взрыва Сайдаков рванулся вперед, намереваясь расстрелять тех, кто еще оставался в живых. Однако, оказавшись возле автобуса, Сайдаков увидел, что никто из оперативников ФСБ даже не ранен, наоборот, они стремительно рассредоточиваются. Оперативники ФСБ не растерялись. Они действовали так, как и положено действовать в скоротечных огневых контактах при внезапном нападении. Сайдаков увидел, как один из оперативников нырнул под автобус, второй спешил укрыться за кабиной, третьего он вообще не видел. Опасаясь, что и последний оперативник уйдет с линии огня, Сайдаков вскинул руку с пистолетом и начал стрелять. Однако его нервировало отсутствие третьего оперативника. Диверсант понимал, что тот вполне может оказаться у него за спиной. От волнения рука убийцы, ранее не подводившая его, дрогнула, и короткая очередь, предназначавшаяся Артему Ветрову, прошла мимо.

…Ветров втянул голову в плечи, когда несколько пуль просвистели возле его головы. Поравнявшись с кабиной автобуса, он бросился влево и, только оказавшись в сравнительно безопасном месте, позволил себе перевести дух. Выхватив пистолет, он попробовал выглянуть из-за автобуса. И тут же несколько пуль впились в край кабины возле его лица. Ветров отпрянул назад. Больше не высовываясь, он выставил руку с пистолетом и несколько раз выстрелил в воздух. На улице могли оказаться посторонние люди. Опасаясь ранить случайного прохожего, Ветров не стал стрелять на звук выстрелов. Произведя несколько выстрелов и тем самым привлекая внимание диверсантов, Ветров бросился вокруг автобуса к его заднему борту.

…Олег Муромцев увидел, как один из убийц поднял пистолет, пытаясь поймать на прицел спину Артема Ветрова. Олег тут же нажал на спуск своего пистолета, но опоздал. Убийца уже успел выпустить свою очередь. Олегу показалось, что пули отбросили тело Артема влево, за кабину, в то время как его собственные выстрелы совершенно не причинили убийце вреда. Тот мгновенно развернулся, и вот уже световой зайчик целеуказателя замелькал рядом с Олегом. Олег отскочил на несколько шагов вправо и сразу же влево, тем самым мешая противнику прицеливаться. Снова стрелять Олег уже не решался, так как за спиной убийцы находился автобус, в который успели погрузиться несколько человек. Краем глаза Олег увидел, что Ветров выглянул из-за кабины. «Значит, жив!» — облегченно подумал Олег. Второй диверсант, тот, что бросал гранату, тоже засек Ветрова и сразу же выстрелил. Промахнулся, потому что Олег увидел, как Артем отдернул голову. Сам Олег, держа в поле зрения обоих убийц, старался перемещаться так, чтобы они все время оставались на одной линии. Таким образом, он как бы прикрывался от второго убийцы его собственным напарником.

«Акция провалилась!» С каждой секундой Степан Мордасов все больше убеждался в этом. Чернышов исчез, а Сайдаков никак не мог поразить капитана. Второй капитан выглянул из-за автобуса. Мордасов сразу же выстрелил, но понял, что не попал. Капитан в ответ выставил руку с пистолетом и тоже несколько раз выстрелил. Вот еще откуда-то прозвучал выстрел, и резкая боль обожгла Мордасову правую голень. Новый выстрел. Мордасов отскочил назад. «Кость, к счастью, не задета», — сообразил он. Отступив, Мордасов наконец сообразил, что кто-то ведет огонь из-под автобуса. Кузов автобуса отлично защищал стрелка от пуль, правда, стрелок под автобусом имел очень ограниченный сектор обстрела. Мордасов легко ушел с линии огня. Но тут капитан, прятавшийся за кабиной, неожиданно появился у заднего борта.

…Людей, суетящихся возле автобуса, Павел Чернышов видел только до пояса снизу. Несколько секунд у него ушло на то, чтобы определить, кто из них диверсанты, а кто — его сотрудники. Чернышов выбрал диверсанта, который находился ближе всего к нему, и, как следует прицелившись, выстрелил. Попал. Он видел, как пуля разорвала диверсанту штанину. Однако, чтобы надежно стреножить противника, следовало перебить ему коленную чашечку, а пуля Чернышова прошла ниже. Несмотря на ранение, диверсант с завидным проворством переместился назад и в сторону и вышел из сектора обстрела.

…Обежав автобус, Артем Ветров увидел прямо перед собой одного из убийц. Тот отступал назад и заметно прихрамывал на правую ногу. «Ранен!» — успел сообразить Артем. Убийца тоже заметил оперативника. Оба вскинули пистолеты и выстрелили практически одновременно. Артем успел прижаться к автобусу, пули убийцы прошли мимо. Когда Артем выглянул из-за автобуса снова, убийца находился от него гораздо дальше. Как понял Артем, тот направлялся к проходу между домами. Убийца двигался каким-то странным зигзагом, бросая тело то в одну сторону, то в другую. Теперь Артем понял, почему не попал. Убийца владел техникой перемещения во время скоротечных огневых контактов и не позволял своему противнику произвести хотя бы один прицельный выстрел. Артем знал, что такой же техникой владеет и Олег Муромцев, но он был ветераном спецподразделения «Альфа». Увидеть, что на то же самое способен и диверсант, Артем никак не ожидал.

…Короткой очередью из автоматического пистолета Мордасов заставил капитана снова укрыться за автобусом и тут же бросил взгляд направо, где Сайдаков безуспешно пытался достать другого капитана. Как опытный профессионал, Мордасов сразу же отметил, что капитан двигается намного проворнее и опережает каждый выстрел Сайдакова. Мордасов понял, почему капитан до сих пор не стреляет. «Если бы не автобус за спиной Сайдакова, он бы уже давно был трупом», — сообразил Мордасов. Он дал несколько коротких очередей в сторону Олега Муромцева, попытавшись предугадать направление его перемещений. Муромцев тотчас же ответил ему выстрелами из своего пистолета. Резким броском он ушел из-под обстрела и опять оказался на одной линии с Сайдаковым. Мордасов снова взглянул на автобус, и, как оказалось, вовремя. Из-за автобуса как раз выглянул второй оперативник Чернышова.

Следуя стволом пистолета за движениями убийцы, Артем снова выстрелил. Убийца ответил короткой очередью и качнулся вправо. При этом Артему показалось, что убийца сильнее припадает на раненую ногу.

Делать очередные финты становилось все тяжелее. Мордасов чувствовал, что боль в простреленной голени уже распространилась на всю ногу, а штаны ниже колена пропитались кровью. «Все, надо уходить, — решил командир диверсантов. — Иначе я погублю и себя, и своего снайпера еще до проведения основной акции. Надо уходить сейчас, пока я еще чувствую в себе силы. Рана не опасна, но нужно не допустить обильной потери крови». Сжав губы, он пронзительно свистнул.

…Раздражение Сайдакова достигло предела. Вот уже несколько секунд он никак не мог зафиксировать на противнике пятно целеуказателя, поэтому все выпущенные им пули пролетали мимо. В условиях перестрелки мелькание светового пятна только нервирует стрелка. И Сайдаков оказался как раз в такой ситуации. Нервозность и усиливающееся раздражение привели к тому, что опытнейший снайпер делал промах за промахом. Он расстрелял уже почти весь магазин, но так и не поразил противника. Олег Муромцев избегал стрелять в Сайдакова из-за боязни попасть в кого-нибудь из пассажиров автобуса, но своими действиями он отвлек на себя внимание диверсанта, что дало возможность Ветрову и Чернышову тоже вступить в перестрелку. Когда выстрелы оперативников ФСБ зазвучали с разных сторон, Сайдаков тоже решил, что пора уходить. Свист Мордасова, означавший сигнал к отходу, только укрепил диверсанта в верности принятого решения. Сайдаков выпустил длинную очередь в сторону Олега Муромцева, уже особо не рассчитывая не попадание, и бросился к своему командиру. Командир диверсантов огнем из своего пистолета прикрывал отход Сайдакова.

Бросок диверсанта прошел на глазах у Олега Муромцева. Но Сайдаков понимал, что автобус за спиной является его спасением, поэтому старался держаться ближе к нему. Его расчет оправдался, Муромцев так и не решился выстрелить. Чернышов видел, как второй диверсант буквально промелькнул у него перед глазами. Чернышов, правда, успел один раз выстрелить, но сделал это слишком поздно, диверсант уже выбежал из сектора обстрела. Ветров вообще ничего не видел, так как Мордасов своими выстрелами не давал ему высунуть головы.

Оказавшись возле Мордасова, Сайдаков выдернул из рукоятки пистолета опустевший магазин и тут же вставил вместо него запасной. Под прикрытием огня двух автоматических пистолетов диверсанты скрылись в проходе между двумя зданиями.

— Артем, за мной! — крикнул Олег Муромцев, рванувшись вслед за ними.

Артем Ветров не заставил себя ждать. Оставив свое укрытие за задним бортом автобуса, он бросился догонять опередившего его Олега Муромцева. Муромцев первым вбежал в темный проход. Напрягая глаза, Олег пристально вглядывался в темноту, стараясь увидеть фигуры бегущих людей или красный глазок лазерного целеуказателя. Вбежав во двор, Олег вынужден был остановиться, чтобы сориентироваться и оглянуться по сторонам. Он понимал, что в данный момент является отличной мишенью, но продолжать преследование наугад вообще не имело смысла. К Муромцеву подбежал Ветров, остановился рядом и тоже начал оглядываться по сторонам. Но диверсанты скрылись.

Двор оказался проходным, и, чтобы обследовать его, оперативникам пришлось разделиться. Несколько минут Муромцев и Ветров кружили по соседним дворам и, только окончательно убедившись, что потеряли диверсантов, вернулись обратно. На место предстоящего покушения диверсанты прибыли за час до оперативников ФСБ. За это время они обошли все соседние дворы и определили пути отхода. Под прикрытием темноты диверсанты легко оторвались от бросившихся в погоню оперативников, которые даже не имели при себе электрических фонариков.

Муромцев и Ветров вернулись к автобусу. Женщина из медицинской службы опустилась на колени возле раненого лейтенанта и оказывала ему первую помощь. Рядом с женщиной на корточках сидел Чернышов и ей ассистировал. Лейтенант оказался ранен в бедро. Осколок пропахал у него на ноге глубокую борозду. От потери крови лейтенант обессилел. Он уже не кричал и, как показалось Ветрову и Муромцеву, даже потерял сознание. Своим перочинным ножом Чернышов разрезал лейтенанту штанину до самого пояса. А врач накладывала на бедро, чуть выше раны, жгут, скрученный из брючного ремня. Двое солдат стояли у нее за спиной и испуганно смотрели на своего раненого командира. Водитель автобуса осматривал пробитые осколками задние колеса и сокрушенно кивал. Прапорщика рядом с автобусом не было.

Чернышов только взглянул на лица своих оперативников и с первого взгляда понял, что преследование диверсантов не дало результатов. Он не стал задавать им вопросов, а вместо этого коротко приказал:

— Срочно найдите машину! Раненого нужно немедленно доставить в больницу. Я уже послал прапорщика, но он что-то задерживается.

Ветров и Муромцев бросились выполнять приказ Чернышова. Но не успели они отбежать от автобуса, как появился прапорщик с машиной. Солдаты помогли женщине-врачу из медицинской службы погрузить раненого лейтенанта в машину и вместе с ней и раненым уехали на машине в больницу. Возле автобуса остались только полковник Чернышов, капитаны Ветров и Муромцев, незнакомый им прапорщик да водитель автобуса, который все еще осматривал изувеченные покрышки на задних колесах. Чернышов огляделся по сторонам, осматривая место перестрелки, и сказал:

— Звоните в ФСБ и в комендатуру. Вызывайте следственную бригаду. Будем работать.

* * *

За ходом перестрелки со своей наблюдательной позиции внимательно следил Сергей Осипов. Он остался стоять возле ларька, когда Мордасов и Сайдаков двинулись к автобусной остановке. Осипов видел, как Мордасов швырнул гранату, как она взорвалась под автобусом и как после этого началась ожесточенная стрельба. Осипов вжался в стенку ларька, опасаясь попасть под шальную пулю. Происходящее на остановке от Осипова закрывал автобус, поэтому он мог оценивать все только по звуку. Осипов понял, что все складывается не так удачно, как ему показалось вначале. А потом он увидел отступающего командира диверсионной группы и сообразил, что покушение сорвалось. Командир диверсантов свистнул, подавая сигнал своему напарнику. Тот тут же присоединился к командиру. Отстреливаясь от преследующих их оперативников, диверсанты скрылись в ближайшем к остановке дворе. Осипов понял, что и ему пора уходить. Не выходя из тени ларька, послужившего ему укрытием, Осипов отступил назад, забежал в подворотню и через двор выскочил на параллельную улицу. Здесь он перешел на шаг и вскоре затерялся среди прохожих.

34 Оперативная группа 29. Х, пятница, 01.15

Солдаты из ночной смены, заходя в столовую, с интересом смотрели на полковника и двух капитанов, сидящих за одним из столиков. Солдаты никак не ожидали, что в столь поздний час вместе с ними будут ужинать офицеры. Повышенное внимание со стороны солдат ничуть не смущало полковника Чернышова и его оперативников. За весь день, проведенный в городе, не только Ветров, но и Муромцев с Чернышовым изрядно проголодались. В Моздоке они не смогли нормально поесть и рассчитывали это сделать, вернувшись в часть.

Оперативная группа Чернышова вернулась в часть глубоко за полночь, так как вместе со следственной бригадой североосетинского ФСБ изучала место перестрелки и участвовала в поиске возможных свидетелей. Результаты первичного расследования оказались минимальными. След совершивших нападение диверсантов потерялся. На месте перестрелки собрали множество гильз, но те также не могли вывести на след диверсантов. Самыми ценными для следствия оказались личные наблюдения участвовавших в перестрелке оперативников.

Олег Муромцев пытался вдумчиво анализировать произошедшее.

— Павел Андреевич, вам не кажется, что покушения на нас происходят с завидным постоянством? — спросил Муромцев.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не берусь анализировать взрыв машины майора Осипова. Там действительно все выглядит как безадресный террористический акт, совершенный чеченским боевиком-одиночкой, — сказал Олег. — Но сегодняшнее покушение ставили явно не дилетанты. Они отлично стреляют, во время перестрелки очень грамотно передвигаются, да и использованное при покушении оружие также говорит об их профессионализме. «АПС» с лазерными целеуказателями — это серьезно.

— Да, чеченские боевики вооружены самым современным стрелковым оружием, — возразил Олегу Артем Ветров.

— Я не о том, — ответил Олег. — Оружие для покушения выбрано оптимально. В ближнем бою двадцатизарядный «стечкин» намного удобнее автомата. А в ночное время лазерный целеуказатель вообще делает его самым эффективным оружием для боя на короткой дистанции. Кстати, по подбору оружия нападавшие очень похожи на разыскиваемых диверсантов.

Чернышов в задумчивости чертил ручкой от вилки на столе замысловатые фигуры. Он и сам в мыслях не раз примерял разыскиваемых диверсантов к сегодняшнему покушению. Сходилось абсолютно все: и высокий профессионализм нападавших, и выбранное ими оружие. Все, кроме мотива. «Ну действительно, ведь не для того, чтобы совершить нападение на сотрудников оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом диверсанты прибыли в Моздок!» — рассуждал Чернышов. О своих сомнениях он сообщил Олегу Муромцеву.

— Олег, можно ли допустить, что диверсанты прибыли в Моздок, чтобы уничтожить нашу группу? Это же чушь! Да и какой смысл им вообще на нас нападать? Что мы такого про них знаем, что может представлять для них опасность? Но даже если согласиться с твоим предположением, почему они выбрали нас? Дело оперативного розыска ведет майор Осипов. Откуда диверсанты вообще могли узнать, что наша группа тоже принимает участие в их розыске?

— Да, Олег, ты тут что-то перемудрил, — заметил Артем Ветров и даже покрутил раскрытой ладонью возле своего виска.

— Да я все понимаю! — кивнул Муромцев. Встретив такое категоричное отрицание своей версии, Олег немного обиделся. — Но ведь смотрите, как все складывается. У нас взорвали машину, а нападавшие знали, что мы будем возвращаться в часть на автобусе. Они знали, откуда отправляется автобус, и прямо на остановке организовали нападение.

— Да, в этом деле много противоречий, — заметил Чернышов. — С одной стороны, покушение осуществили настоящие профессионалы. С другой стороны, это слишком мелко для профессиональной диверсионной группы.

— Кстати, Павел Андреевич, — неожиданно вспомнил Артем Ветров. — Вы вроде бы сегодня собирались зайти в горотдел ФСБ, чтобы взглянуть на результаты экспертизы, проведенной по факту взрыва машины майора Осипова. Просветите нас с Олегом на этот счет.

— Если кратко, выводы экспертов таковы. В машине сработало взрывное устройство, где в качестве взрывчатого вещества использовался пластит. Взрыв эквивалентен по мощности взрыву полукилограмма тротила. Значит, пластита было использовано примерно в два раза меньше. Да, характер повреждений кузова указывает на то, что взрывное устройство было заложено не под днище, а в салон машины.

— Значит, все-таки в салон? — уточнил Олег Муромцев.

— Да, но что это меняет? — заметил Чернышов. — Дверные замки в «уазике» проще некуда. Любой может открыть. Террорист решил, что ему будет проще засунуть мину под сиденье, чем прикреплять ее к днищу автомобиля. В общем, мы никуда не продвинулись, — подвел итог Чернышов.

— Тогда что нам следует предпринять? — спросил Артем Ветров.

Оказавшись в затруднительной ситуации, Ветров обычно не мучил себя размышлениями, а сразу обращался к Чернышову за готовым решением. Но на этот раз даже у Чернышова решения не было. Для окончательных выводов Павлу Чернышову не хватало информации. Сбором ее он предложил заняться как раз Ветрову:

— Завтра с утра снова отправляйся в Моздок и сравни гильзы с места вчерашней перестрелки с гильзами, что мы обнаружили на месте гибели разведгруппы из роты капитана Васильченко.

В молчании оперативники доели остатки пюре, выпили по стакану чая с бутербродом и вышли из столовой. Никто не знал, какие заботы принесет уже начавшийся день.

Часть II ОХОТА НА «ПРИЗРАКОВ»

35 Служебная переписка 29. Х, пятница

Командующему федеральных сил

на Северном Кавказе

Для ознакомления с ходом проведения антитеррористической операции в Чечне штаб федеральных сил на Северном Кавказе планирует посетить с однодневным визитом Председатель правительства Российской Федерации. Предварительная дата визита 03.11.1999 года. В программе визита прибытие в Моздок, встреча с командованием федеральных сил, выезд во Владикавказ, встреча с лидерами Северо-Кавказских республик, возвращение в Моздок, пресс-конференция для журналистов, вылет в Москву.

Обращаю ваше внимание на особую важность визита Председателя правительства в связи с предстоящим саммитом ОБСЕ, который должен состояться в Стамбуле 18–19 ноября этого года. Руководство страны выражает надежду, что визит Председателя правительства на Северный Кавказ будет способствовать скорейшей нормализации обстановки в этом регионе. В связи с тем, что как в самой Чечне, так и за ее пределами существуют силы, активно поддерживающие террористов и заинтересованные в эскалации напряженности на Северном Кавказе, обращаю ваше внимание на необходимость соблюдения повышенных мер безопасности в момент визита Председателя правительства в Северную Осетию.

29.10.1999 г.

Заместитель секретаря Совета безопасности РФ

генерал-полковник ПОПОВ

Начальнику Управления ФСБ Северной Осетии

Для встречи с командованием группировки федеральных сил и переговоров с руководством Северо-Кавказских республик 03.11.1999 в Моздок прибывает Председатель правительства Российской Федерации. В связи с тем, что лидеры чеченских боевиков и поддерживающие их экстремисты могут воспользоваться визитом премьера для проведения в отношении его террористических актов, Вам поручается разработка и осуществление плана антитеррористических мероприятий. Для организации мероприятий по обеспечению безопасности визита Председателя правительства свяжитесь с командованием объединенной группировки федеральных сил на Северном Кавказе.

Об исполнении доложите.

29.10.1999 г.

Директор Федеральной службы безопасности РФ

Начальнику Управления военной контрразведки

Северо-Кавказского военного округа

Во время визита Председателя правительства Российской Федерации в штаб объединенной группировки федеральных сил 03.11.99 вам поручается совместно с командованием группировки федеральных сил осуществить дополнительный комплекс мероприятий по охране объектов, на которых планируется присутствие Председателя правительства. К таким объектам относятся: военный аэродром Моздока, куда специальным рейсом 03.11.99 прибудет самолет премьер-министра, и военная база Моздока, где в штабе части пройдет встреча Председателя правительства с командованием группировки федеральных сил. План проведения охранных мероприятий на вышеперечисленных объектах согласуйте с комендантом аэродрома и командованием военной базы. Соответствующие распоряжения командованию группировки федеральных сил уже отданы.

Об исполнении доложите.

29.10.1999 г.

Директор Федеральной службы безопасности РФ

Начальнику специальной оперативной группы

Управления по борьбе с терроризмом ФСБ России

полковнику Чернышову

03.11.99 в Северную Осетию с однодневным визитом планирует прибыть премьер-министр Российской Федерации. Несмотря на кратковременность пребывания премьер-министра на Северном Кавказе, возможность покушения на него весьма вероятна.

В связи с этим до окончания пребывания премьер-министра на Северном Кавказе задачей вашей оперативной группы является обеспечение безопасности главы Российского правительства. Напоминаю Вам, что личную охрану премьер-министра осуществляет Федеральная служба охраны при Президенте РФ. Вашей оперативной группе поручается проведение мероприятий по обнаружению, задержанию, а в случае необходимости — ликвидации террористов и диверсантов, направленных для покушения на премьер-министра России.

В течение ближайших дней для участия в оперативных мероприятиях по обеспечению безопасности визита главы Российского правительства в Северную Осетию, на военный аэродром Моздока, специальным рейсом будет доставлена группа офицеров-оперативников Управления по борьбе с терроризмом. Все прибывающие офицеры поступают в ваше полное распоряжение. Согласуйте использование оперативников Управления по борьбе с терроризмом с начальником Управления ФСБ Северной Осетии и командованием группировки федеральных сил на Северном Кавказе.

29.10.1999 г.

Начальник Управления по борьбе с терроризмом ФСБ России

генерал-майор ЛОКТИОНОВ

Начальнику отделения контрразведки

военной базы Моздока

майору Осипову

В связи с ожидающимся визитом Председателя правительства Российской Федерации на Северный Кавказ Вам поручается разработать дополнительный комплекс мероприятий по охране аэродрома и военной базы. На этих объектах 03.11.99 планируется присутствие Председателя правительства РФ. Немедленно свяжитесь с комендантом аэродрома и командованием военной базы, проинформируйте их о предстоящем визите главы правительства. Согласуйте с ними комплексный план охранных мероприятий. Срочно доложите, какая помощь людьми или техникой может вам потребоваться.

29.10.1999 г.

Начальник Управления военной контрразведки

Северо-Кавказского военного округа

генерал-майор КЛИМОВ

36 Осипов 29. Х, пятница, 11.15

Осипов забрал у радиста бланк срочной шифр-телеграммы и расписался в книге получения. Он аккуратно сложил бланк, спрятал его в карман и вышел из комнаты спецсвязи. Мысли о вчерашнем неудавшемся покушении на полковника Чернышова тут же отступили на второй план.

«В Моздок прибывает премьер. Такая информация, безусловно, не может не заинтересовать турок. Интересно, во сколько ее оценит куратор турецкой разведки?»

Осипов догадывался, что в турецкой разведке его курирует не рядовой сотрудник. Об этом говорили хотя бы те высокие гонорары, которые турки выплачивали ему за предоставляемые сведения. Опыт сотрудничества с турецкой разведкой подсказывал Осипову, что информация о визите на Северный Кавказ главы российского правительства будет оценена турками весьма высоко. За последний месяц личный счет Осипова в государственном банке Турции уже увеличился на двадцать пять тысяч долларов. Осипов рассчитывал, что информация о предстоящей встрече премьера с командованием группировки российских федеральных сил, по крайней мере, удвоит эту сумму.

Накануне Осипов пребывал в крайне скверном настроении. Покушение на полковника Чернышова опять сорвалось. Это вынуждало Осипова искать новые пути выхода из сложившейся ситуации, которая, по его мнению, уже начинала становиться угрожающей. Но телеграмма начальника Управления в корне изменила настроение турецкого агента. Как офицер контрразведки, Осипов прекрасно знал, что визит любого высокопоставленного лица создает множество проблем для службы охраны и для территориальных органов безопасности. Начиная с сегодняшнего дня все сотрудники ФСБ будут задействованы в мероприятиях по подготовке визита премьера. Не избежит этого и оперативная группа Управления по борьбе с терроризмом. «Таким образом, у полковника Чернышова не будет ни времени, ни возможностей заниматься чем-то другим, — облегченно подумал Осипов. — На какое-то время, по крайней мере до отлета премьера, Чернышова можно не опасаться. А до этого момента Чернышов может и не дожить». Осипова, безусловно, обрадовало, что Чернышов в ближайшие дни будет заниматься другими делами. Но главное, из-за чего у него поднялось настроение, была перспектива хорошо заработать. Информацию о предстоящем визите премьера следовало передать как можно быстрее, пока турецкая разведка не получила ее по другим каналам. Только тогда можно было рассчитывать на хороший гонорар.

Осипов заперся в своем кабинете и быстро набрал на компьютере текст сообщения для полковника Керима. Зашифровав сообщение, он переписал его на дискету. Теперь нужно было как можно скорее передать дискету турецкому связному. Из всех офицеров военной базы о предстоящем визите российского премьера майор Осипов узнал одним из первых. И он оказался первым человеком, который начал действовать. В тот момент, когда командующий северо-западной группировкой, позвонив по телефону командиру военной базы Моздока, сообщил ему о визите премьер-министра, майор Осипов, взяв в части дежурную машину, уже мчался в Моздок.

* * *

Кроме графика основных сеансов связи, у Акопа существовали несколько дополнительных временных интервалов для передачи особо срочных сообщений. Через сорок минут после получения Акопом дискеты зашифрованное сообщение агента турецкой разведки ушло в эфир. С секундной паузой, вызванной временем следования радиоволн со спутника до Земли, это сообщение было принято узлом связи турецкой разведки. Спустя еще десять минут дежурный офицер узла связи передал расшифрованный текст сообщения, составленного Сергеем Осиповым, начальнику русского отдела внешнеполитической разведки Турции полковнику Кериму. По иронии судьбы турецкий полковник Керим и российский полковник Чернышов узнали о предстоящем визите российского премьера практически одновременно.

37 В Анкаре 29. Х, пятница, 13.55

Полковник Керим сломал грифель карандаша, когда присваивал сообщению своего агента категорию важности. Только обнаружив, что остро отточенный грифель сломан, полковник Керим понял, насколько он взволнован. Сообщение агента из Моздока раскрывало перед турецкой разведкой огромные возможности. Но чтобы реализовать эти возможности, требовалась санкция главы внешнеполитической разведки Турции. Керим понял, что должен немедленно показать полученное сообщение генералу Дауду.

— Как я понимаю, вы ждете от меня решительных действий? — заметил генерал Дауд, прочитав сообщение Осипова, и вопросительно посмотрел на полковника Керима.

Керим выдержал пристальный взгляд своего шефа. Однако начальник задал вопрос, и на него следовало отвечать.

— Вы неоднократно указывали, господин генерал, насколько важно сохранить те позиции, что мы приобрели в Чечне за последние годы, — начал Керим. — Сейчас Россия пытается военным путем восстановить в Чечне свою юрисдикцию. Наступление российских войск в Чечне развивается довольно успешно. Российские войска уже контролируют северные и ряд центральных районов Чечни. Российская армия вплотную подошла к Грозному и к Гудермесу. Несмотря на нашу поддержку и помощь, оказываемую международными исламскими организациями, отряды самообороны Чечни вынуждены отступать под натиском российских войск. Вы прекрасно знаете, господин генерал, что Россия отвергает все наши предложения, как и предложения западных стран, перейти от боевых действий в Чечне к переговорам с ее лидерами. Во многом это объясняется непримиримой позицией российского премьера. В настоящее время российский Президент практически не владеет ситуацией в своей стране. Таким образом, премьер-министр превратился в наиболее крупную политическую фигуру России. Однако внутри России есть силы, я имею в виду теневых политиков, способные кардинально изменить ситуацию в Чечне, то есть вывести войска и начать многоэтапные переговоры, которые позволят сохранить нынешний чеченский режим. Это позволит и нам сохранить прежние позиции на Северном Кавказе, даже при условии смены чеченского лидера. Но против такого развития ситуации выступает российский премьер. И в данном вопросе его голос является решающим. Поэтому вывод российских войск, как и переговоры с Чечней, возможен только при условии смены российского премьера. В то же время ситуация в России сейчас такова, что политическими методами сменить премьера невозможно.

Полковник Керим закончил свое длинное выступление, предлагая генералу Дауду самому произнести те слова, которые он опустил в своей речи.

— Я с большим интересом выслушал ваш доклад о расстановке политических сил в России, — с нескрываемой иронией заметил генерал Дауд. — Однако подобные доклады я все же предпочитаю получать от нашей аналитической службы. Подводить итоги — это дело аналитиков! Мы не занимаемся анализом политической ситуации, мы сами создаем ее! Поэтому от вас я хочу услышать предложения о конкретных действиях.

Полковник Керим понял, что главные слова придется произнести все же ему:

— Когда политическими методами невозможно добиться желаемого результата, приходится прибегать к методам военным.

— Конкретно, что вы предлагаете?

Генерал Дауд не любил праздных разговоров и всегда требовал от своих сотрудников четкого и лаконичного доклада.

— Я предлагаю провести физическое устранение российского премьера, — ответил Керим.

— Наконец-то вы перестали прикрываться фразами политической демагогии и выступили с конкретным предложением, — облегченно вздохнул начальник внешнеполитической разведки.

Сказано это было таким тоном, что Керим понял: шеф разделяет его точку зрения и вполне одобряет прозвучавшее предложение.

— Пора вам запомнить, дорогой Керим, что политика вообще не делается в белых перчатках. Пусть то, что мы делаем, не всегда одобряют правозащитники. Их сейчас развелось довольно много даже в области международного права. Тем не менее это не они, а мы и наша служба защищаем геополитические интересы своей страны. Поэтому правозащитники и прочие «гуманисты» могут оставаться при своем мнении, а мы будем проводить те акции, которые считаем необходимыми. И пусть, Абдул, вас не смущает резкость предложенной вами акции. Та же Россия уже показала наглядный пример достижения своих внешнеполитических интересов подобными методами, когда в семьдесят девятом году в Кабуле российский спецназ ликвидировал афганского лидера Амина, положив при этом не менее полутора сотен его охранников. Да и вы, будучи военным советником в Афганистане, когда приказывали моджахедам сажать на кол российских солдат, не были столь сентиментальны, — с усмешкой закончил генерал Дауд.

При последних словах генерала Керим изменился в лице: «Откуда он знает про опыты с кольями?» Но уже через секунду начальник русского отдела невозмутимо сказал:

— Вы совершенно правы, господин генерал. Трусам и сентиментальным гуманистам не место в разведке.

— Очень хорошо, что наши мнения совпадают. Перейдем к делу. Кому вы планируете поручить акцию?

— Сейчас в Моздоке находится направленная нами диверсионная группа. Диверсанты — опытные бойцы, думаю, они способны провести ликвидацию российского премьера. Правда, у диверсионной группы другое задание, но мы можем переориентировать их на новую цель.

— Ваши диверсанты — наемники. Они будут работать только за деньги, — напомнил Кериму Дауд.

— Совершенно верно, господин генерал. Именно поэтому необходимо как можно скорее связаться с инвесторами на Ближнем Востоке, чтобы заручиться их финансовой поддержкой для проведения акции. Если наши ближневосточные друзья готовы заплатить четыре миллиона долларов только за то, чтобы сорвать осеннее наступление российских войск, то за акцию, последствием которой может стать полное свертывание боевых действий, они заплатят не меньше.

— Хорошо, все вопросы, связанные с этим, я возьму на себя, а вы свяжитесь с командиром диверсионной группы. Думаю, что разработку плана операции следует поручить ему. Диверсантам на месте, безусловно, виднее, как осуществить покушение.

Последние слова генерала прозвучали как конкретный приказ. Приказ подразумевал, что Керим немедленно отправится выполнять задание. Полковник Керим действительно встал, но вместо того, чтобы поклониться и выйти из кабинета начальника, снова обратился к нему:

— Еще один момент, господин генерал. Возможно, при проведении операции по устранению премьера нам снова понадобится помощь нашего агента в Моздоке, который, кстати, и сообщил нам о предстоящем визите российского премьер-министра. Я считаю необходимым поощрить агента за эти сведения.

— Разумеется. Укажите размер необходимого, по вашему мнению, гонорара. Я немедленно подпишу распоряжение о переводе на личный счет агента соответствующей суммы.

— Господин генерал, я позволил себе заранее подготовить все необходимые документы.

С этими словами полковник Керим достал из своей папки и положил перед начальником уже заполненное распоряжение о выделении своему агенту в Моздоке премиального вознаграждения. Генерал Дауд быстро пробежал глазами отпечатанный текст, на мгновение задержал взгляд на указанной сумме, но, не сказав ни слова, подписал бумагу.

38 Оперативная группа полковника Чернышова 29. Х, пятница, 14.00

Телеграмма от начальника Управления по борьбе с терроризмом, адресованная полковнику Чернышову, поступила на узел связи военной базы Моздока в 12.30. Телеграмма имела гриф «срочно» и по инструкции должна была быть доведена до адресата в течение двадцати минут с момента получения. В первой половине дня на узел связи обрушился целый поток сообщений, и лишь немногие не имели грифа срочности. Двое радистов из дежурной смены на узле связи просто физически не могли доставить абсолютно все сообщения, уложившись в требуемые инструкцией временные сроки. По логике вещей, радистам следовало все получаемые телеграммы доставлять адресатам в порядке поступления. Однако радисты были живыми людьми, зависящими от своих командиров, поэтому ситуацию разрешили по-своему. В первую очередь они обрабатывали и доставляли те телеграммы, которые адресовались военному командованию, а уже потом все остальные. Продвижение по службе, размер денежного довольствия, сроки присвоения очередного воинского звания, путевка для ребенка в детский сад и даже место в очереди на квартиру — все это зависело от командования части и других командиров рангом повыше. Опоздание с вручением телеграммы даже на несколько минут могло вызвать гнев военного начальства, а уж возможностей наказать нерасторопного радиста у любого командира было сколько угодно. В то же время все прикомандированные к части лица, к которым радисты сразу же отнесли и полковника Чернышова, мало могли повлиять на их судьбу. Поэтому, по мнению радистов, с получением даже срочной телеграммы они могли вполне подождать. В итоге полковник Чернышов получил телеграмму генерала Локтионова спустя полтора часа после ее расшифровки.

Чернышов прочитал телеграмму Локтионова дважды. Лицам, не имеющим личного сейфа для хранения секретных документов, выносить шифр-телеграммы из комнаты спецсвязи не разрешалось. На военной базе Моздока полковник Чернышов находился временно, такого сейфа, естественно, не получил. Поэтому данный запрет распространялся и на него. Телеграмму можно было взять под расписку майора Осипова. Но уже с утра военный контрразведчик куда-то уехал. Чернышову осталось надеяться только на собственную память. Он внимательно читал телеграмму, стараясь запомнить не только общий смысл, но и каждое слово. Убедившись, что он помнит телеграмму практически наизусть, Чернышов вышел из комнаты спецсвязи.

В связи с отсутствием майора Осипова его кабинет в штабе оказался закрыт, поэтому обсуждение полученной телеграммы пришлось перенести все в тот же гостиничный номер. Подходя к двери, Чернышов услышал возбужденный разговор своих товарищей. Оказалось, что Артем Ветров уже вернулся из Моздока и сейчас увлеченно рассказывал Олегу Муромцеву о результатах своей поездки. Не успел Чернышов войти, как Ветров сразу же переключил все внимание на него.

— Чудеса продолжаются, Павел Андреевич, — объявил Ветров, едва заметив вошедшего Чернышова. — Докладываю по пунктам. Первое: гильзы от пистолетов напавших на нас преступников не имеют ничего общего с гильзами, обнаруженными на месте гибели мотострелкового отделения разведроты. Второе: вчера в одном из заброшенных деревянных домов на окраине Моздока были убиты трое мелких грабителей, промышлявших на городском рынке. Все трое были убиты из автоматического оружия. На месте убийства обнаружены гильзы от «ПМ», часть из которых идентична с теми, что собрали мы на месте гибели военных разведчиков, — закончил Ветров.

Сообщение Ветрова привело Чернышова в полное замешательство. Несколько секунд он переваривал полученную информацию, а потом спросил:

— Ты уверен в своих словах? Тут нет никакой ошибки?

— Обижаете, Павел Андреевич, — покачал головой Артем. — Я лично все перепроверил, никакой ошибки нет.

— А как ты вообще вышел на это убийство в заброшенном доме? — спросил Олег Муромцев.

— Да я как выяснил, что гильзы с места нашей вчерашней перестрелки и с места гибели разведчиков не совпадают, решил взглянуть на сводку вчерашних происшествий, а там наткнулся на это групповое убийство. Смотрю, убийцы использовали автоматическое оружие под патрон от «ПМ». Решил сравнить стреляные гильзы, при этом совсем не надеялся на удачу. И тут на тебе, полное совпадение.

— Что известно про убитых? — быстро спросил Чернышов.

— Клички убитых Лоб, Гангрена и Ржа. По данным оперативников, все трое занимались грабежами на рынке, отбирали деньги у состоятельных покупателей. Лоб — старший в их компании — отсидел два года за грабеж, две недели назад освободился. Вот, собственно, все.

— На месте убийства было обнаружено что-то интересное? — продолжал выяснять Чернышов.

— Все трое убитых имели при себе оружие. В карманах у всех троих проводившие осмотр оперативники обнаружили ножи. Кроме того, Лоб имел обрез охотничьего ружья, из которого, правда, не успел произвести ни одного выстрела. В общем, самыми интересными находками стали гильзы от пистолетов убийц.

Переданные Акопом пятьсот долларов не вошли в протокол осмотра места происшествия, потому что еще до его заполнения перекочевали в карман одного из прибывших для осмотра оперативников уголовного розыска.

— Да, ничего себе задачка, — заключил Чернышов, выслушав Ветрова.

— Группа диверсантов проникла в Моздок, чтобы ликвидировать группу мелких грабителей, которые чем-то не угодили лидерам чеченских боевиков, — заявил Ветров.

В словах Артема Ветрова отчетливо слышалась ирония. Чернышов спросил:

— А что ты скажешь на то, если я тебе сообщу, что через пять дней в Моздок прибывает премьер-министр?

И Чернышов рассказал своим товарищам о телеграмме начальника Управления по борьбе с терроризмом, в которой генерал Локтионов сообщал о предстоящем визите российского премьера на Северный Кавказ.

— А что тут, собственно, обсуждать? — ответил Ветров. — Во всяком случае, теперь становится понятна цель прибывших в Моздок диверсантов.

— Ты полагаешь, что цель диверсантов — это российский премьер? — спросил у Ветрова Чернышов. — Тогда что же, шайку грабителей диверсанты расстреляли для того, чтобы поупражняться в стрельбе?

— Да я не знаю, для чего диверсантам потребовалось убивать трех рыночных грабителей, — ответил Ветров. — Зато я знаю другое. Никакая диверсия не вызовет такой резонанс, как убийство премьера! Ясно, что диверсионная группа прибыла в Моздок именно для этого.

— А как ты объяснишь то, что диверсанты появились в Моздоке три дня назад, а о визите премьера стало известно только сейчас?

Над этим вопросом Чернышов думал все время, возвращаясь из штаба в гостиницу. Но Ветрова и эта сложность нисколько не смутила.

— Так это вам, Павел Андреевич, стало известно о визите только сейчас, — ответил он. — А в администрации премьер-министра разговоры о его поездке на Северный Кавказ наверняка ходили достаточно давно. Уверен, что информация о предстоящем визите премьера в Моздок ушла к противнику именно из его окружения.

— Хорошо, предположим, противник узнал о визите премьера заблаговременно, но почему диверсанты появились в городе за целую неделю до прибытия премьера?

— Ну, тут совсем просто, Павел Андреевич, — Артем Ветров даже развел руками. — Я, конечно, не профессионал в проведении охранных мероприятий, да и в «Альфе» не служил. — Ветров выразительно посмотрел на Олега Муромцева. — Но могу сказать. Непосредственно перед визитом премьера, а конкретнее с сегодняшнего дня, будет организован целый комплекс всевозможных заградительных, фильтрационных и оперативно-профилактических мероприятий. Все дороги, ведущие к Моздоку, будут надежно перекрыты. Я, правда, не знаю, насколько надежно, — тут же поправился Ветров. — Но во всяком случае это во многом бы затруднило переход диверсионной группе. Вот диверсанты и решили пробраться в город заранее.

— Ладно, оставим это, — сказал Чернышов. — Вероятность покушения на премьера существует. Будем работать по этой версии. К тому же это прямое распоряжение начальника Управления. Задача непосредственной охраны премьер-министра лежит на Федеральной службе охраны, — напомнил Чернышов. — Премьер — это их забота, а наша забота — диверсанты. Чтобы нейтрализовать диверсионную группу, прежде всего нужно разгадать их замысел. Какие будут по этому поводу мысли?

— Безопасность охраняемого лица обеспечивается тремя кольцами охраны, — начал вспоминать Олег Муромцев. — Ближний круг — личные телохранители, средний — оперативники силовых структур, дальний — снайперы спецподразделений.

— Олег, да знают они все это! — перебил Чернышов. — Диверсантам, с которыми мы имеем дело, отлично известно, как обеспечивается охрана первых лиц государства. Они прекрасно осведомлены, что телохранители действуют в непосредственной близости от охраняемого лица, что их задача заключается в том, чтобы принять на себя нож, пулю или осколок гранаты, то есть фактически прикрыть охраняемую персону своим телом. Диверсанты наверняка знают и про средний радиус, что его дальность обычно составляет не более пятидесяти метров, что оперативники, находящиеся в толпе, фиксируют действия каждого подозрительного субъекта. Знают и про снайперов дальней зоны безопасности, обеспечивающих охрану в пятисотметровой зоне. Все это известно диверсантам, потому что набор охранных мероприятий стандартен и повторяется при каждой поездке Президента или премьера. И раз уж диверсанты прибыли в Моздок, наверняка у них есть план, как обойти все меры безопасности.

— А мне вот, например, даже интересно, Павел Андреевич, что могут предпринять диверсанты, если меры безопасности такие всеобъемлющие? — спросил Ветров.

— Да способов покушения может быть множество. История заказных политических убийств показывает, что террористы проявляют исключительную изобретательность.

— Ну а все-таки? — не унимался Ветров.

— Например, можно положить на трассе следования премьерского кортежа дистанционно управляемый фугас, — начал перечислять Чернышов. — Можно обстрелять автомобиль премьера из снайперской винтовки или из установки «ПТУРС»[10], можно заложить мину в месте предстоящего появления премьера или пронести туда оружие. Вариантов масса. На досуге можешь спросить у Олега. Он тебе еще несколько идей подкинет.

— По-вашему, выходит, что предугадать действия террористов практически невозможно, — разочарованно заметил Артем.

— Да, если заранее о террористах ничего не известно, — уверенно заявил Чернышов. — Но в данном случае это, к счастью, не так.

— А разве мы знаем что-либо о группе террористов-диверсантов? — изумленно спросил Ветров.

— Знаем, что в ее составе три стрелка и снайпер, — Чернышов интонацией выделил последнее слово. — Снайпер, — повторил он. — Это значит, что наиболее вероятна стрельба с дальней дистанции.

— Засада на трассе? — задал уточняющий вопрос Муромцев.

— Скорее всего, — кивнул Чернышов. — Сейчас сделаем вот что: возьмем в части дежурную машину и проедемся по трассе, ведущей от военного аэродрома к городу, попытаемся найти места, удобные для засады снайпера.

Друг за другом оперативники вышли из гостиницы. Первым делом они отправились в штаб. Получить машину можно было только с разрешения дежурного по части.

* * *

Павел Чернышов сидел на пассажирском сиденье в кабине грузовика «ЗИЛ-130», забросив ногу на ногу. На колене он разложил планшет с крупномасштабной картой, на которой корейским автоматическим карандашом отмечал места, подходящие для засады. Поначалу Чернышов испытал раздражение, когда дежурный по части выделил его группе грузовик. Легковые дежурные машины оказались уже разобраны, и, кроме «ЗИЛа», дежурный по части ничего предложить не смог. Однако, проехавшись в кабине грузовика, Чернышов решил, что эта машина более удобна, чем легковая. Ее высокая посадка позволяла лучше обозревать окрестности. Этим делом занимались Муромцев и Чернышов. Артем Ветров опять выполнял обязанности водителя.

— Останови возле той рощи, — обратился к нему Чернышов.

Ветров остановил машину, не съезжая на обочину. Чернышов уже неоднократно просил его делать короткие остановки, после чего опять велел ехать дальше. Но на этот раз Чернышов рассматривал рощу дольше обычного, а потом сказал:

— Освободи дорогу. Здесь стоит задержаться.

Артем съехал на обочину, и оперативники выбрались из машины.

Роща заинтересовала Чернышова уже тем, что это был первый лесной массив, подступающий к трассе. До этого на всем протяжении дороги ее окружала только нераспаханная степь да невысокие холмы. Некоторые холмы Чернышов отметил на своей карте как потенциально опасные. Во всяком случае, там вполне мог оборудовать свою огневую позицию снайпер-террорист. В то же время обезопасить эти холмы было совсем не сложно. Достаточно лишь посадить на них снайперов из подразделения охраны, и те возьмут потенциально опасные высоты под свой контроль. Совсем иное дело лес. Здесь может скрытно разместиться не один десяток человек. А хорошо замаскированную позицию снайпера можно не заметить, даже если будешь стоять рядом с ней. Лес всегда является самым удобным местом как для выбора замаскированной огневой позиции, так и для последующего отхода стрелка. Небольшую рощу, подступающую к дороге, можно было назвать лесом весьма условно. А у жителя Сибири даже язык бы не повернулся дать ей такое название. Так, несколько гектаров редко растущих деревьев. Однако, несмотря на значительные просветы между деревьями, а скорее благодаря этому, роща имела густой подлесок. А буйно разросшиеся кусты представляли для желающего спрятаться человека идеальное укрытие.

Чернышов достал из кабины позаимствованный у дежурного по части полевой бинокль и начал планомерно осматривать кусты. Не удовлетворившись этим, он отправил Муромцева и Ветрова в рощу, приказав им более внимательно осмотреть подступающий к дороге участок леса.

39 «Призраки» 29. Х, пятница, 19.30

Палатка освещалась питаемой от дизельного генератора электрической лампочкой. Мордасов сидел на корточках спиной ко входу. Рану от пули Чернышова на ноге диверсанта закрывала тугая ватно-марлевая повязка. Пуля прошла по касательной. Такое ранение в практике диверсантов считалось просто царапиной. После нехитрой обработки рана уже практически не болела и давала о себе знать, только если ее заденешь. Перед командиром диверсионной группы на расстеленных спальных мешках в полулежачем положении расположились Псарев и Сайдаков. Чагин находился снаружи. Он сидел возле костра, вслушивался и вглядывался в темноту.

С того момента как диверсанты обосновались в степи, кто-нибудь из них постоянно дежурил возле палатки. Особой необходимости в этом не было. Свой лагерь диверсанты разбили вдалеке от зоны боевых действий, здесь можно было не опасаться нападения со стороны чеченских боевиков. К тому же в нескольких километрах от лагеря находилась база российских федеральных войск. Пока еще никто из военнослужащих с военной базы не беспокоил диверсантов. Впрочем, командир диверсионной группы не опасался возможных проверок. Документы бурильщиков ставропольского Управления мелиорации и подлинное командировочное предписание должны были послужить хорошим прикрытием. Вчера, при въезде в Моздок, их машину остановил комендантский патруль. Диверсанты совершенно спокойно показали патрульным паспорта бурильщиков с переклеенными фотографиями. Те вполне удовлетворились предъявленными документами, даже не взглянули на командировочное предписание и пропустили диверсантов в город. Таким образом, документы обеспечивали им вполне надежное прикрытие. Тем не менее каждую ночь Степан Мордасов выставлял возле палатки дозорного. Командир действовал по укоренившейся привычке, которая неоднократно спасала жизнь ему и его людям. В данном случае дозорный был просто необходим, в палатке велся разговор, не предназначавшийся для посторонних ушей.

— Значит, они хотят, чтобы мы ликвидировали российского премьера, — задумчиво сказал Георгий Псарев, выслушав Мордасова. — Непростое задание.

— Нам уже лет десять как не поручают простые задания, — возразил Мордасов. — Но еще никогда так много за них не платили. Не забывай, нам изменили задание, но оплата при этом не изменилась. В случае успеха каждый получит по миллиону долларов.

— Деньги — это, конечно, хорошо, — с той же интонацией произнес Псарев. — Но даже и за деньги рисковать следует только в том случае, когда риск оправдан. Почему бы туркам не предложить те же деньги своему агенту на военной базе? Ведь в Моздоке он будет рядом с премьером. У офицера военной контрразведки будет гораздо больше возможностей хлопнуть премьера, чем у любого из нас. Однако турки не стали предлагать своему агенту провести эту акцию. Они знали, что тот все равно откажется. Потому что их агент не самоубийца. Даже за десять миллионов он не стал бы рисковать своей жизнью, так как покойникам деньги не нужны. Эту истину я понял достаточно давно.

— Никто и не говорит о необдуманном риске. Заказчики предлагают нам самим разработать все детали операции.

— Это означает, что у турок нет своего собственного плана, — возразил Мордасову Псарев. — Его нет и у тебя, Степан. А пока нет плана, не о чем и говорить.

Кирилл Сайдаков внимательно слушал разговор, который вели между собой командир и его заместитель. За все время разговора Сайдаков не подал ни одной реплики, но, увидев, что Мордасов находится в замешательстве, встал со своего места и сказал:

— Командир, выйдем на пару слов.

Мордасов недоуменно посмотрел на Сайдакова, но все же поднялся. Сайдаков увел Мордасова от палатки на достаточное расстояние, чтобы их разговор не могли слышать Псарев с Чагиным. Остановившись, Сайдаков посмотрел на небо, на котором сияла полная луна.

— Лунной ночью далеко видно, а днем еще дальше, — заметил Сайдаков, разглядывая диск луны.

— О чем ты? — не понял Мордасов.

— Короче, командир, у меня есть план, как можно щелкнуть премьера, — объявил Сайдаков, посмотрев Мордасову в глаза.

— Я тебя слушаю.

— Значит, так, — Сайдаков сделал многозначительную паузу. — Самолет премьера прибывает на военный аэродром Моздока. Премьер выходит из самолета, спускается по трапу и отправляется по своим делам. До вылета премьера в Москву его самолет будет стоять на одном и том же месте. После того как премьер закончит на Кавказе все свои дела, он вернется в самолет. Но для этого ему придется подняться по трапу.

Сайдаков снова сделал паузу и выжидательно посмотрел на Мордасова. Но тот еще не уловил мысль своего снайпера.

— Суть в том, командир, что во время пребывания на Кавказе премьер дважды окажется в одном и том же месте. Я имею в виду трап правительственного самолета, по которому он будет спускаться после прибытия и подниматься перед вылетом. Следовательно, после того, как самолет остановится на летном поле, а премьер отправится по своим делам, необходимо найти позицию, пусть даже за пределами аэродрома, откуда будет виден самолет премьера. Вернее, даже не весь самолет, а дверь в его борту, откуда выходил премьер, и поданный к самолету трап. После этого останется только подождать, а в тот момент, когда премьер начнет подниматься по трапу, совместить пулю с целью. То есть в данном случае с российским премьером. Все! Один точный выстрел — и задача выполнена. Ну, как тебе мой план?

Но Мордасов не разделял оптимизма своего снайпера, о чем прямо сказал Сайдакову:

— За пределами аэродрома такую позицию, о которой ты говорил, найти, безусловно, можно. Но! — Мордасов предостерегающе поднял палец. — Разве ты не знаешь, какие охранные мероприятия развернутся в Моздоке во время визита второго лица в государстве? Да весь периметр аэродрома, на который приземлится самолет российского премьера, будет взят в плотное кольцо снайперами. Тебе и близко не дадут подобраться к аэродрому, тем более произвести прицельный выстрел.

— А кто тебе сказал, командир, что я собираюсь подбираться близко? — делая ударение на последнем слове, спросил Сайдаков. — Из стандартных снайперских винтовок калибров 7,62 и 9 мм эффективный огонь по незащищенным целям ведут на расстоянии до 600 м. Соответственно, на таком же расстоянии обеспечивается безопасность охраняемого лица. Могу поспорить, на расстоянии дальше чем пятьсот метров от самолета премьера не будет ни одного снайпера. Для выполнения работы мне потребуется крупнокалиберная дальнобойная «снайперка». Меня вполне устроит американская «Лайт фифти»[11] или ее российский аналог.

«А он, оказывается, на вольных хлебах времени зря не терял», — восхищенно глядя на Сайдакова, подумал Мордасов.

За те десять лет, что он отслужил наемником, Степан Мордасов принимал участие в различных военных конфликтах по всему миру. За это время он познакомился со множеством образцов самого разнообразного стрелкового оружия, в том числе и специального. Названная Сайдаковым снайперская винтовка Мордасову была хорошо известна. Правда, ни он сам, ни его диверсанты никогда не пользовались винтовкой «Лайт фифти». Из-за своей более чем полутораметровой длины она не подходила для вооружения диверсионной группы. Кроме высокой боевой мощи, к оружию диверсантов предъявляются и другие требования, как то: легкость, компактность, простота использования. Отправляющаяся на задание диверсионная группа должна быть высокомобильной, чтобы иметь возможность уходить от преследования. А с таким крупногабаритным оружием сделать это весьма проблематично. Степан Мордасов был отлично знаком с тактикой диверсионной войны. Кроме теоретических знаний, он в течение десяти лет постигал ее на собственном опыте. Поэтому Мордасов понимал, что крупнокалиберная снайперская винтовка «Лайт фифти» не используется в качестве штатного оружия диверсионных групп. Однако она вполне годится для одноразовой акции.

Мордасов не смог не оценить возникшую у Сайдакова идею. Правда, для осуществления предложенного Сайдаковым плана имелось еще много препятствий, и основным было отсутствие дальнобойной снайперской винтовки. Но самого Сайдакова это препятствие нисколько не смутило.

— Свяжись с заказчиками, объясни им ситуацию, — предложил он Мордасову. — Уверен, они разобьются в лепешку, чтобы достать для нас необходимое оружие. Ведь другого такого случая больше не представится. Во всяком случае, иного способа выполнить заказ я не вижу.

— Прежде чем просить у заказчиков винтовку, надо до конца проработать весь план. Идем в палатку, обсудим его с Псаревым.

— Минуту, командир, — Сайдаков остановил Мордасова. — Разработать план, конечно, нужно. Ты возглавляешь группу, вот и займись этим. А мое дело — это нажать на спуск. Но вот что я хочу тебе сказать, командир. Идея об использовании дальнобойной снайперской винтовки моя, стрелять из нее предстоит тоже мне. Ты командир группы, ты будешь разрабатывать план покушения. Это наше с тобой задание, и другие члены группы к нему не имеют отношения. Поэтому я предлагаю разделить весь причитающийся гонорар пополам.

Мордасов изумленно посмотрел на Сайдакова. Когда Ришат Хакимов был еще жив и диверсионная группа состояла из пяти человек, им порой приходилось выполнять задания меньшим числом. В этом случае гонорар делился только между участниками операции. Но на это задание они отправились вчетвером, и, пробираясь из Чечни в Моздок, все рисковали одинаково. Поэтому, по мнению Мордасова, гонорар должен был делиться поровну между всеми членами группы, включая Чагина и Псарева. Об этом Мордасов прямо сказал Сайдакову. — Ты самостоятельный человек, командир, и вправе сам решать, как распорядиться своей долей, — невозмутимо ответил Сайдаков. — Но за себя я хочу сказать: меньше чем за два миллиона гринов стрелять я не буду.

Мордасов был поражен. За все время существования диверсионной группы никто из его бойцов ни разу не ставил условий командиру. Ни разу, до сегодняшнего случая.

— Это твое окончательное решение? — грозно спросил у Сайдакова Мордасов.

Но Сайдакова не смутил ни грозный тон командира, ни его хмурый взгляд.

— Окончательное, — решительно ответил он.

Больше не сказав Сайдакову ни слова, Мордасов повернулся к нему спиной и направился к палатке.

— Я хочу только предупредить тебя, командир! — крикнул ему вслед Сайдаков. — На таком расстоянии отклонение прицела на одну десятую градуса соответствует отклонению пули на три с половиной метра от цели. А отклонение на полградуса приводит уже к семнадцатиметровой ошибке. Это все равно что палить в луну. — Сайдаков опять указал рукой на висящий на небе диск луны. — При всем моем уважении к тебе, командир, я вынужден сказать, что даже ты не сможешь заменить меня. Во всей группе никто, кроме меня, не сможет поразить цель на таком расстоянии.

Мордасов опять не ответил Сайдакову, хотя понимал, что его снайпер прав. Техника снайперской стрельбы оттачивается годами. Этому искусству нельзя научиться в одночасье. И никакое, даже самое совершенное, оружие не сделает из дилетанта высококлассного стрелка. Принято считать, что для точного выстрела достаточно иметь зоркий глаз и твердую руку. Но обывательское мнение, как обычно, далеко от действительности. Техника снайперской стрельбы требует от стрелка высочайшего напряжения и сосредоточенности. Не вовремя моргнувший глаз, прерывистое дыхание, учащенный пульс — все это может привести к промаху. И это только азы, известные каждому начинающему снайперу.

Еще во время службы в Афганистане Кирилл Сайдаков уже имел разряд «снайпер первой категории». Это означало, что для него не имеет значения, когда и при каких условиях приходится стрелять: днем или ночью, в густом тумане или при ярком солнце, по неподвижному объекту или движущемуся. Цель поражалась всегда. Сайдаков умел более чем на минуту задерживать дыхание, приглушать сердечный ритм, на глаз определять скорость движения объекта и выдерживать нужное упреждение. Поэтому ему и была присвоена «первая категория», высшая степень мастерства армейского снайпера. Все это отлично знал Степан Мордасов, возглавлявший подразделение батальонной разведки, в котором служил Кирилл Сайдаков. Знал Мордасов и то, что за время службы военным наемником Сайдаков постоянно совершенствовал свое мастерство, в чем Мордасов не раз убеждался во время проведения различных диверсионных акций. За все десять лет нелегкой жизни военных наемников никто из диверсантов ни разу не пожаловался на снайпера. Мордасов понимал, что в данном случае никто из его людей не сможет заменить Сайдакова.

Мордасов вернулся в палатку и в общих чертах пересказал Псареву свой разговор с Сайдаковым.

— Что тебя смущает, Степан? С того момента, как мы расстались, мы уже перестали быть единой командой. Кирилл отлично знает свою уникальность, вот и требует для себя особой оплаты, — прокомментировал выдвинутые Сайдаковым условия Псарев. — Однако его план хорош, и отказываться от него было бы глупо.

Мордасов тоже не хотел отказываться от предложенного Сайдаковым плана. Но для его реализации могла потребоваться помощь остальных членов диверсионной группы, поэтому Мордасов поспешил заверить Псарева:

— Обещаю тебе, Георгий, что остальные два миллиона мы разделим поровну.

— Оставь, Степан, — махнул рукой Псарев. — Сайдаков прав, основная нагрузка в этой операции ложится на него и на тебя. Никто не будет покушаться на твою долю. Нам с Леонидом будет вполне достаточно одного миллиона на двоих.

Мордасов замолчал. Он не хотел настаивать. В конце концов он пошел на это дело, потому что ему был очень необходим тот миллион, что пообещал ему Керим. Видя колебания Мордасова, Псарев добавил:

— Не трать времени, Степан, лучше поскорее свяжись с заказчиками. Им еще нужно найти и как-то переправить нам винтовку.

* * *

Переговорив с Псаревым, Мордасов отправился разыскивать Сайдакова, чтобы сообщить ему о своем решении. Он нашел снайпера в двадцати метрах от палатки. Сайдаков сидел на земле, подстелив под себя ватную куртку, и все так же разглядывал звездное небо.

— Твои условия приняты, — объявил Мордасов, остановившись рядом с Сайдаковым. — С этой минуты ты занимаешься только премьером. Про все остальное забудь. Твое задание — это премьер.

— А как же полковник? — взглянув на Мордасова снизу вверх, спросил Сайдаков.

— Про полковника тоже забудь. Твоя основная и единственная цель в этой операции — российский премьер.

— Да? — удивленно переспросил Сайдаков. — А я тут подумал, что два миллиона долларов — это вполне приемлемый гонорар за работу, и уже собирался завалить полковника совершенно бесплатно. И напрасно ты отказываешься от ликвидации полковника, командир, — улыбнулся снайпер.

Сумма обещанного вознаграждения подняла его настроение. У Сайдакова появилось острое желание рассказать Мордасову о своих достижениях.

— Кстати, вот я, например, взял за правило всегда выполнять взятые на себя обязательства, — начал он. — Помню, у меня была работа в Праге. Заказали мне одного банкира. На самом деле он был мафиози, впрочем, это не важно. Так вот, выбрал я позицию возле его дома. Инструмент у меня был отличный — охотничий карабин на среднюю дичь, калибра 6 мм. Расстояние до цели метров двести. Короче, классика. И вот объект выходит из дома и в сопровождении своих телохранителей идет к машине. Я прицеливаюсь ему точно в висок и спускаю курок. И надо же такому случиться, именно в этот момент он споткнулся. Пуля, предназначенная хозяину, попала одному его телохранителю в плечо. Пока я готовился ко второму выстрелу, объект уже нырнул в машину и уехал. Короче, прокололся я тогда. В другой раз я приготовился стрелять, когда он отправился в оперу. Решил не выпендриваться, зарядил оружие разрывной пулей и саданул ему точно между лопаток. А объект, напуганный прошлым покушением, под смокинг напялил бронежилет. Ты можешь себе представить: в оперу и в бронежилете?! А пуля-то разрывная, проникающее действие у нее слабое. В общем, смокинг в клочья, а самому мужику хоть бы что. Заказчик негодует. Еще бы — два сорванных покушения. Заказанный мне объект вообще перестал на людях появляться. Однако я от контракта не отказался. Не в моих принципах бросать начатую работу. Выяснил я, что у заказанного мне мафиози на городском кладбище мать похоронена. И он всегда в дни католических праздников могилу ее посещает. Вот в такой день я и обосновался на кладбище со своей любимой «СВД» метрах в пятистах от могилы его матери. И на этот раз все у меня получилось. Ни бронежилет, ни многочисленные телохранители ему уже не помогли. Он так и свалился прямо на могильную плиту. Подняться, понятное дело, уже не смог. Я тебе, командир, для чего все это рассказывал? — спросил Сайдаков. — Чтобы ты понял: стопроцентное выполнение заказа — это моя репутация. И мои заказчики знают, если я берусь за работу, то выполняю ее.

— Свои героические воспоминания можешь оставить для девочек! — грубо оборвал его Мордасов. — Они любят послушать разные страшные истории перед тем, как лечь в постельку. Говорят, это повышает их чувственность и способствует выделению смазки. А здесь ты будешь выполнять мои приказы. И я приказываю тебе, забудь про полковника! Третьего ноября ты понадобишься мне со всеми твоими способностями и, главное, живой и здоровый. Что я буду делать, если тебя подстрелят во время очередного покушения на полковника Чернышова?

— Ты командир, и решать, конечно, тебе, — ответил Сайдаков. — Но я все-таки за то, чтобы разделаться с Чернышовым. Тем, что он до сих пор жив, он нанес мне личное оскорбление.

— Я сказал, все! И закончим с этим! Если Чернышов в момент выстрела окажется рядом с премьером, я разрешаю тебе второй раз нажать на спусковой крючок. Но не раньше, чем премьер получит предназначенную ему пулю.

— Ладно, ладно, успокойся, — Сайдаков вскочил. — Я знаю, что такое приказ командира. Можешь не волноваться, Степан. Никакой самодеятельности с моей стороны не будет. При разработке окончательного плана не забудь, что мне потребуется акция прикрытия, — сказал он, чтобы перевести разговор на другую тему.

— Разумеется, — ответил командир диверсионной группы. — Я об этом позабочусь.

План покушения на российского премьера еще требовал уточнения, но в голове у Степана Мордасова уже начали складываться основные моменты.

40 В Анкаре 29. Х, пятница, 23.50

Время суток практически не сказывалось на работоспособности генерала Дауда. И ранним утром, и поздним вечером он чувствовал себя одинаково бодро. Иногда, когда того требовали обстоятельства, шеф внешнеполитической разведки Турции засиживался в своем рабочем кабинете до глубокой ночи. Как раз сейчас была именно такая ситуация. Служба генерала Дауда проводила в России острую акцию, следствием которой явилось бы ослабление позиций России на Кавказе и, наоборот, усиление позиций Турции.

Несмотря на столь поздний час, генерал Дауд находился в своем рабочем кабинете и изучал только что полученное сообщение, пришедшее от связного в Моздоке.

— Значит, им нужна дальнобойная снайперская винтовка, — констатировал генерал Дауд, дочитав сообщение до конца.

— Да, господин генерал, — подтвердил полковник Керим, который и принес генералу последнее сообщение.

Полковник Керим вполне мог не отвечать на последнюю реплику генерала. Сообщение, переданное Сулейманом Оглу, содержало составленный Степаном Мордасовым план покушения на российского премьера. В этом плане подробно описывалась роль снайпера, которому и поручался решающий выстрел, а также обстоятельно обосновывалась необходимость применения дальнобойной снайперской винтовки.

— Вы определились с оружием? — Генерал Дауд оторвался от текста сообщения и поднял глаза на полковника Керима.

— Да, господин генерал, — четко ответил Керим.

Если бы шеф внешнеполитической разведки мог влезть в душу своего подчиненного, он бы понял, как приятно Кериму было произносить последние слова. В конце лета 1997 года по настоянию Керима в России была проведена некая секретная операция. На фоне тех средств, что Турция ежегодно выделяет своим спецслужбам, деньги, которые израсходовал полковник Керим на эту операцию, были незаметны. Однако для бюджета русского отдела сумма оказалась весьма значительной. Не все офицеры разведцентра тогда поняли Керима, но он не сомневался в целесообразности операции и настоял на ее проведении. До последнего момента у Керима не было случая доказать руководству свою правоту, теперь этот случай представился.

— В июле 1997 года Российская оружейная ассоциация проводила в Москве международную выставку оружия, — напомнил своему шефу полковник Керим. — Среди экспонатов была однозарядная снайперская и бронебойная винтовка, созданная в Тульском конструкторском бюро. Предполагая, что данное оружие может заинтересовать наш спецназ, я дал указание провести операцию по приобретению одного из образцов, представленных на выставке. Через нашу агентуру мы вышли на торговцев оружием центрального района России и с их помощью приобрели одну из винтовок. В настоящий момент винтовка находится в нашем посольстве в Москве и может быть использована в качестве оружия для покушения, — закончил Керим.

— Что это за оружие?

— Винтовка имеет обозначение «ОЦ-44», калибр — 12,7 мм, прицельная дальность стрельбы — до 2 тысяч метров, вес — 14 килограммов, длина — 1170 миллиметров.

Керим заранее подготовился к разговору с генералом, сейчас отвечал четко и без запинок.

— Но в своем послании командир диверсионной группы упоминает американскую дальнобойную винтовку, — Дауд заглянул в текст лежащего перед ним сообщения, — «Лайт фифти».

— Чтобы передать эту винтовку диверсантам, нам прежде всего придется переправить ее в Россию. На это уйдет дополнительное время. А винтовка, которую я предлагаю использовать, уже находится в России. Однако это не главная причина, по которой я настаиваю на российском варианте. Смею вас заверить, господин генерал, российская винтовка по всем параметрам лучше американской. При том же калибре у нее более мощный патрон, более высокая начальная скорость пули и большая дальность стрельбы. Российская винтовка намного компактнее. Единственным достоинством американской модели является многозарядный магазин. Но в нашем случае у снайпера будет только одна цель, поэтому емкость магазина не имеет значения.

— Хорошо, я согласен с вашим выбором, — резюмировал шеф внешнеполитической разведки. — А что вы скажете по поводу заказанного диверсантами пистолета? Типа «дерринджер», — прочитал Дауд, заглянув в текст сообщения.

— Подобное оружие в России относится к разряду служебного и продается в специализированных магазинах. Достать заказанный диверсантами пистолет не составит труда, — уверенно ответил Керим.

Генерал Дауд в задумчивости постучал пальцами по столу. Он не мог не отметить, насколько хорошо начальник отдела подготовился к этому разговору. Все аргументы Керима звучали очень убедительно. И Дауд решил, что судьба проводящейся в России операции находится в надежных руках.

— Каким образом вы собираетесь переправить оружие в Моздок? Надо поспешить, ведь до визита премьера осталось пять дней.

— Винтовку и пистолет можно доставить прямо на военную базу Моздока с одним из транспортных самолетов, — сообщил Керим.

— Не понял, — брови генерала поднялись вверх.

Керим едва заметно улыбнулся. Это была его вторая оригинальная идея.

— Для доставки оружия я предлагаю использовать нашего агента на военной базе в Моздоке, — предложил Керим. — Грузы, поступающие в адрес военной контрразведки, никто не проверяет.

И Керим рассказал, как он собирается использовать возможности своего агента для доставки оружия диверсантам.

— Я одобряю оба ваших предложения, — сказал в заключение генерал Дауд. — Кроме того, я считаю, что помощь нашего агента с военной базы может потребоваться диверсантам для выполнения их задания. Сообщите агенту, что он должен оказывать диверсионной группе всяческое содействие. Можете также сообщить ему, что в случае успеха акции его личная премия будет удвоена.

— Благодарю вас, господин генерал. Уверен, что теперь агент приложит все силы, чтобы помочь диверсантам.

— Отправляйтесь в Москву, Керим. Я хочу, чтобы вы лично проконтролировали отправку оружия и максимально ускорили эту операцию. Снайперу наверняка потребуется время, чтобы приспособиться к новому оружию.

— Слушаюсь, господин генерал.

41 Чернышов 30. Х, суббота, 00.35

Павел Чернышов никак не мог разобраться, откуда доносится стук.

— Товарищ полковник. Товарищ полковник.

Он наконец открыл глаза и только тогда смог определить причину разбудившего его шума. Стук доносился из-за закрытой двери гостиничного номера.

— Да, кто там?! — громко спросил Чернышов, приподнявшись на локте.

— Младший сержант Берестов, посыльный из штаба, — ответил молодой голос за дверью. — Вас вызывают в штаб, товарищ полковник. Что-то срочное.

— Что случилось? — выходя из номера, спросил он у солдата-посыльного.

— Не знаю, товарищ полковник, — ответил сержант. — Мне приказали пригласить вас в комнату спецсвязи, какой-то срочный вызов.

— Товарищ полковник, вас вызывает майор Сазонов из ставропольского Управления ФСБ, — доложил Чернышову дежурный офицер узла спецсвязи.

Павел Чернышов знал майора Сазонова, начальника группы радиотехнического контроля Управления ФСБ по Ставропольскому краю, еще по совместной работе в Пятигорске. Тогда группа майора Сазонова помогла сотрудникам Управления по борьбе с терроризмом уничтожить банду террористов, угрожавших жителям города химическим оружием[12]. Сейчас Сазонов руководил работой постов радиоперехвата и пеленгации, расставленных в Моздоке.

— Я слушаю вас, Юрий Петрович, — сообщил Чернышов Сазонову, принимая у дежурного офицера трубку телефона спецсвязи.

— Павел Андреевич, сегодня в Моздоке в 13.40 и в 23.35 выходила в эфир аппаратура агентурной спутниковой связи. Сигнал короткий, судя по всему, шифрованный, — доложил Чернышову майор Сазонов.

— Что вас заставляет думать, что это были сеансы агентурной связи, а не обыкновенные разговоры присутствующих в Моздоке журналистов со своей редакцией? — спросил Чернышов.

— Прежде всего параметры сигнала. Это не спутниковый телефон, а специальная аппаратура сверхкоротких передач, используемая агентами иностранных разведок.

— Иностранных разведок? — переспросил Чернышов.

— Пока это только мое предположение. Окончательный ответ можно будет дать только после частотного и спектрального анализа записанного сигнала, — ответил Сазонов. — Но думаю, что я не ошибаюсь при идентификации аппаратуры.

— Вам удалось запеленговать сигнал?

В трубке Чернышов услышал, что Сазонов, перед тем как ответить, тяжело вздохнул.

— На имеющейся у нас технике запеленговать такую аппаратуру невозможно. СКП[13] длится считаные секунды. А для надежной пеленгации нам требуется, чтобы передатчик непрерывно находился в эфире не меньше чем полминуты, — пояснил Сазонов. — В данном случае дневной сеанс связи продолжался три секунды, вечерний — две с половиной. Радист, сидящий на приеме, вообще посчитал первый сигнал случайным всплеском в эфире. И только когда мы перехватили второй сигнал с теми же параметрами, то поняли, что имеем дело с аппаратурой для сверхкоротких передач.

— Значит, запеленговать такой передатчик невозможно? — повторил Чернышов.

— Увы, Павел Андреевич, — ответил Сазонов и снова вздохнул.

— Вы говорили, что сигнал шифрованный. Расшифровать его удастся?

— Разве что Москва возьмется помочь.

— Как можно скорее перешлите мне записи обоих сеансов связи, я направлю в Москву соответствующий запрос, — распорядился Чернышов. — И если уж нет возможностей запеленговать передатчик, то, по крайней мере, нужно не пропустить ни одного следующего сеанса. Я очень прошу вас, Юрий Петрович, обратить на это внимание всех ваших сотрудников.

— Да, Павел Андреевич. Я уже провел инструктаж. Сейчас я направлю курьера. Оба радиоперехвата вам будут доставлены в течение часа.

Возвращаться в гостиницу уже не имело смысла. Через час в часть должен был прибыть посланный Сазоновым курьер. Чернышов прошел в помещение дежурного по части. Чтобы не смущать дежурного, он поставил в угол один из свободных стульев и, усевшись на него, погрузился в размышления.

«Итак, 26 октября в Моздоке объявляется группа диверсантов. Диверсанты выходят с территории Чечни. Во время перехода диверсантов обнаруживает разведгруппа в составе мотострелкового отделения. Те принимают бой и уничтожают все отделение. Что говорит о высочайшем профессионализме диверсантов. Но вот диверсанты прибывают в Моздок. 26 октября их видели на городском автовокзале. В тот день диверсанты действуют нагло, дерзко, но все же абсолютно логично. Зато уже через два дня в их действиях отсутствует всякая логика. Во-первых, это абсолютно не мотивированное покушение. Во-вторых, еще более не мотивированный расстрел трех местных бандитов. Не крупных преступных авторитетов, а обыкновенных грабителей. Чем не угодили им трое мелких уголовников? Если в том, что в нападении на оперативную группу участвовали разыскиваемые диверсанты, еще можно сомневаться, то их причастность к расстрелу грабителей является фактом бесспорным. Да, факт имеется, а объяснения ему нет».

Павел Чернышов чувствовал: стоит ему найти логику в действиях диверсантов, и он выйдет на их след. Но сколько он ни пытался анализировать их действия, все равно не мог найти им какого-то ни было правдоподобного объяснения. «Ладно, к странному поведению диверсантов я вернусь позже, — в конце концов решил Чернышов. — Теперь передатчик. Сазонов уверен, что это аппаратура спутниковой связи, используемая агентами иностранных разведок. Если это так, то доступ к такой аппаратуре строго ограничен и попасть в руки кого угодно она не может. Но имеет ли отношение этот передатчик к прорвавшейся в Моздок диверсионной группе? Наличие такой аппаратуры у чеченских боевиков весьма сомнительно. Да и не нужна она им. Гораздо проще пользоваться рациями или спутниковыми телефонами. Кто же послал в Моздок диверсионную группу: лидеры чеченских боевиков или одна из иностранных разведок? Если верно второе предположение, значит, некая иностранная спецслужба планирует убийство российского премьера? Сегодня в штабе группировки федеральных сил стало известно о предстоящем визите премьера. И именно сегодня неизвестный передатчик дважды выходил в эфир. На редкость высокая активность передач. В течение одного дня связной передал два сообщения в разведцентр. Такие частые консультации могут быть связаны с активной подготовкой диверсионной акции».

Чернышов прервал свои рассуждения. Только что в голове крутилась некая очень важная мысль, но он упустил ее. Чернышов попытался вспомнить, когда эта мысль у него возникла: «Я рассуждал про передатчик, про его небывалую активность. Нет, кажется, немного раньше…»

— Товарищ полковник, офицер из ставропольского Управления ФСБ спрашивает вас, — голос дежурного по части оторвал Чернышова от его размышлений.

— Передайте, чтобы прибывшего офицера срочно провели в штаб, — распорядился Чернышов. И вышел из штаба, чтобы встретить курьера, доставившего записи перехваченных сеансов связи неизвестного передатчика.

42 Служебная переписка 30. Х, суббота

Начальнику Управления по борьбе

с терроризмом ФСБ России

генерал-майору Локтионову

Вчера, 29.Х, в 13.40 и в 23.35 слежечными станциями радиоперехвата зафиксирован выход в эфир неизвестной радиопередающей аппаратуры спутниковой связи, работающей в режиме СКП. Длительность каждого сеанса не превышала 3 секунд. Имеющаяся в группах радиоразведки и перехвата аппаратура не позволяет провести пеленгацию передатчика, находящегося в эфире столь короткое время.

Представляется вероятным, что обе радиопередачи велись в интересах прорвавшейся в Моздок диверсионной группы, заданием которой может являться ликвидация премьер-министра. В связи с тем, что анализ параметров радиопередач и особенно дешифрация отправленных сообщений может способствовать обнаружению и захвату диверсионной группы, прошу вас максимально ускорить эту работу. Записи перехваченных сеансов связи прилагаются.

Пользуясь случаем, считаю необходимым обратить внимание руководства ФСБ РФ на отсутствие в территориальных органах безопасности квалифицированных криптографов, а в группах радиоразведки — технических средств, способных осуществлять пеленгацию передатчиков, работающих в режиме СКП.

30.10.1999 г.

Начальник оперативной группы УБТ ФСБ России

полковник ЧЕРНЫШОВ

Командующему федеральных сил

на Северном Кавказе

В связи с предстоящим визитом на Северный Кавказ Председателя правительства Российской Федерации в Северной Осетии и Ингушетии, начиная с 0 часов 1 ноября и до момента окончания визита премьер-министра, вводится режим повышенной безопасности, предусматривающий проведение заградительных, фильтрационных и оперативно-профилактических мероприятий.

Особое внимание следует уделить населенным пунктам, в которых ожидается присутствие премьер-министра, а также трассе Моздок — Владикавказ, по которой премьер-министр проследует для встречи с лидерами Северо-Кавказских республик.

Чтобы исключить возможность проникновения в Северную Осетию и Ингушетию чеченских боевиков, которые могут перемещаться под видом беженцев, все пропускные пункты в период действия режима повышенной безопасности должны быть закрыты. Пропуск беженцев, выходящих из зоны боевых действий, следует возобновить в обычном режиме утром 4 ноября.

30.10.1999 г.

Заместитель секретаря Совета безопасности РФ

генерал-полковник ПОПОВ

Командующему Северо-Западной группировкой

федеральных сил на Северном Кавказе

Решением Совета безопасности РФ с 0 часов 1 ноября 1999 года на территории Северной Осетии и Ингушетии вводится режим повышенной безопасности. Для обеспечения мероприятий, предусмотренных режимом повышенной безопасности, вам надлежит выделить необходимые силы и средства.

Так, часть прибывающих в Моздок подразделений, общей численностью до двух мотострелковых рот, следует направить на охрану военной базы и аэродрома.

Из военнослужащих отдельной бригады внутренних войск необходимо сформировать две специальные команды, численностью до одной мотострелковой роты каждая. Первой команде надлежит взять под охрану здание городской администрации и центральную площадь Моздока во время выступления премьер-министра перед прошедшими аккредитацию в штабе федеральных войск журналистами. Соответственно, вторая команда берет под охрану место встречи премьер-министра с главами Северо-Кавказских республик, о котором будет объявлено дополнительно.

Вместе с командирами находящихся в вашем подчинении подразделений и начальниками штабов разработайте план мероприятий по охране трассы Моздок — Владикавказ, по которой 3 ноября проследует кортеж премьер-министра на встречу с главами Северо-Кавказских республик. Составленный вами план с должностями и фамилиями ответственных за каждое из предусмотренных мероприятий должен поступить в штаб объединенной группировки федеральных сил для утверждения не позднее воскресенья 31 октября.

30.10.1999 г.

Командующий федеральными войсками

на Северном Кавказе

Начальнику Управления ФСБ Северной Осетии

Копия: Начальнику Управления

военной контрразведки

Северо-Кавказского военного округа

Для ознакомления с комплексом оперативно-профилактических мероприятий, проводимых в связи с введением режима повышенной безопасности, 1.11.1999 года в Моздок прибывает полковник Рогозин, возглавляющий бригаду Федеральной службы охраны. Во время пребывания премьер-министра на Северном Кавказе его непосредственную охрану будет осуществлять бригада Федеральной службы охраны под командованием полковника Рогозина. Координацию действий всех подразделений ФСБ, МВД и федеральных войск, задействованных в охранных мероприятиях, берет на себя Федеральная служба охраны (вопрос согласован на заседании Совета безопасности), главным представителем которой является полковник Рогозин.

Так как во время пребывания премьер-министра на Северном Кавказе в программе его визита могут произойти изменения, обращаю ваше внимание, что на время визита все силы, привлекаемые для охраны премьера, переходят в оперативное подчинение начальника бригады Федеральной службы охраны полковника Рогозина и могут быть использованы по его собственному усмотрению.

30.10.1999 г.

Директор Федеральной службы безопасности РФ

Начальнику Управления по борьбе с терроризмом ФСБ России

генерал-майору Локтионову

В ответ на вашу просьбу об информировании о пересечении государственной границы Российской Федерации выявленными сотрудниками турецкой разведки сообщаем, что сегодня, 30.10.1999 г., в 13.30 в международный аэропорт Шереметьево-2 рейсом из Анкары прибыл начальник отдела турецкой внешнеполитической разведки полковник Абдул Керим. При прохождении паспортного контроля полковник Керим предъявил дипломатический паспорт. На выходе из аэропорта его встречала направленная из посольства машина.

30.10.1999 г.

Заместитель начальника Федеральной

пограничной службы РФ

генерал-майор БАЖЕНОВ

43 Осипов 30. Х, суббота, 14.00

Шифровальщик, принявший сообщение от полковника Чернышова, добросовестно зашифровал текст. Превратив телеграмму в нечто совершенно непригодное для чтения, он передал ее в группу радистов. В таком виде телеграмма ушла по каналам спецсвязи в Москву к начальнику Управления по борьбе с терроризмом генералу Локтионову. Аппаратура засекреченной связи обеспечивала надежность и полную конфиденциальность при передаче информации. Канал связи был устойчив ко всем видам помех, но самое главное — он не допускал прослушивания противником. Даже если допустить чисто теоретически, что противник сумел бы каким-то образом подключиться к каналу специальной связи, аппаратура шифрации гарантировала, что перехваченную информацию удастся расшифровать не ранее чем через сто лет.

Но на аппаратуре работают люди. Никакая, даже самая надежная техника не может функционировать без участия человека. Человек может отремонтировать сложнейший аппарат, может испортить его, а может сделать его работу просто бессмысленной. Так шифровальщик, закодировав текст телеграммы полковника Чернышова, не уничтожил исходный образец, как того предписывала инструкция, а спрятал его в своем личном сейфе среди прочих документов. В тот же день он показал его представителю военной контрразведки майору Осипову. Осипов завербовал шифровальщика узла спецсвязи примерно месяц назад. Эту вербовку он отразил в своих документах, а сам факт вербовки доложил руководству, за что в свое время получил поощрение. Шифровальщик же был абсолютно уверен, что работает на благо российских вооруженных сил.

«Я все-таки был прав, доверять словам Акопа нельзя, — подумал Осипов, прочитав текст составленной Чернышовым телеграммы. — Посты радиоперехвата зафиксировали оба сеанса. И не просто зафиксировали, а записали их. А ведь связной утверждал, что перехватить сигнал его аппаратуры невозможно. Хорошо хотя бы то, что посты радиоперехвата пока не могут запеленговать работающий передатчик. Но Чернышов указывает на потребность в более совершенной аппаратуре. Да о чем я рассуждаю? Текст! Чернышов отправил в Москву записи обоих передач для расшифровки! — От этой мысли Осипову стало страшно, так как он лично составлял текст одного из перехваченных сообщений. — Что, если в ФСБ сумеют расшифровать сообщения? Их расшифровка будет равносильна провалу!» — с ужасом подумал Осипов.

Общавшийся с контрразведчиком шифровальщик не заметил даже тени охватившего Сергея Осипова страха. Внешне майор Осипов остался абсолютно спокоен. Он поблагодарил шифровальщика и вернул ему исходный бланк телеграммы. «Не надо торопиться. Все надо как следует взвесить, — думал Осипов, направляясь в свой кабинет. — Первая опасность — это текст перехваченных сообщений. Тексты уже переданы в Москву, и я ничего не могу с ними сделать. Остается надеяться только на стойкость шифра. Куратор из турецкой разведки убеждал меня, что шифр вполне надежен. Ладно, мне нужно всего несколько дней. Несколько дней до окончания операции. Будем надеяться, что куратор не подвел и шифр продержится хотя бы это время».

Запершись в своем кабинете, Сергей Осипов почувствовал себя намного спокойнее. Да и сами рассуждения убедили его, что он преувеличил опасность. Зная не понаслышке о работе информационно-аналитических подразделений органов безопасности, Осипов прекрасно понимал, что никто не будет биться над расшифровкой перехваченных сообщений в течение нескольких лет.

«Если шифр не удается расколоть сразу, криптографы относят его в разряд устойчивых и сразу же теряют к нему интерес. Расшифровкой еще могут заниматься несколько зацикленных на этом умников, но через пару месяцев бесплодных попыток охладевают даже они. Теперь сам передатчик. Если службе радиоперехвата удастся его запеленговать, это точно конец. Когда возьмут Акопа, он назовет всех, в том числе и меня. Акоп уже выдал меня прибывшим в Моздок диверсантам, выдаст и сотрудникам службы безопасности. Пожалуй, сейчас наибольшая опасность исходит именно от него. Но Акоп осуществляет связь с турецким разведцентром, следовательно, он пока нужен.

А диверсанты? — неожиданно подумал Осипов. — Ведь они тоже знают меня. Зато я ничего не знаю о них. Не знаю ни кто они, ни где скрываются. Правда, и Чернышов ничего не знает о диверсионной группе. Нет, разоблачения со стороны диверсантов ожидать не следует. Ведь после проведения акции они опять исчезнут. А вот в отношении Акопа нужно принять меры предосторожности. Этот канал связи становится слишком опасным».

* * *

В дверь кабинета осторожно постучали.

Осипов подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял ефрейтор-водитель из автохозяйства воинской части.

— Чего тебе? — довольно грубо спросил Осипов.

— Товарищ майор, вы на разводе говорили о бдительности, о повышении внимания, о том, чтобы мы докладывали обо всех посторонних лицах, замеченных поблизости от части…

— Ну да, да, помню.

Он действительно выступал на утреннем разводе перед солдатами срочной службы. Командование части готовилось к предстоящему визиту премьера, хотя об этом и не объявлялось всему личному составу. Майор Осипов входил в число лиц, допущенных к этой информации, поэтому как представитель военной контрразведки призвал солдат к повышению бдительности. Правда, причины необходимости повышения бдительности им названы не были. В течение месяца о повышении бдительности с завидным постоянством говорилось, по крайней мере, каждую неделю, поэтому Осипов не предполагал, что его слова вызовут какую-то реакцию у солдат срочной службы. Тем неожиданнее стал для него визит военного водителя.

— Я тут, когда сегодня из города возвращался, у меня радиатор потек. Пришлось к речке свернуть, чтобы воды залить. А там за холмом, ближе к реке, палатка стоит и машина еще «ГАЗ-66» с какой-то установкой, — сообщил водитель.

— С какой установкой? — не понял Осипов. — С военной?

— Да нет, — махнул рукой водитель. — Не с военной. Строительная, наверное, установка, вроде бур у них там какой-то. В общем, я толком не разобрал. Далеко было, а близко подъезжать я побоялся, мало ли чего.

— Где, ты говоришь, это было? — уточнил Осипов.

— Как в город ехать, то за холмом, ближе к реке. От части километра три или четыре, — неуверенно ответил водитель.

— Три километра от части? Так чего ты панику поднял? Мало ли что за машина там остановилась. Может, водитель, как и ты, захотел воды набрать?

— Нет, — мотнул головой ефрейтор. — Я же говорю, там рядом с машиной еще и палатка.

Настойчивость ефрейтора из автохозяйства имела простое объяснение. У него, как и у других солдат того же призыва, уже истек срок службы. Но чтобы демобилизоваться в первую очередь, нужно было заслужить поощрение командира части. И ефрейтор рассчитывал, что сегодняшним проявлением бдительности сможет такое поощрение получить. Неважно, кем в действительности окажутся люди, поставившие палатку в трех километрах от части. Главное, что он их первым заметил и доложил.

Осипов недовольно вздохнул, так как понял, что сигнал ефрейтора из автохозяйства не удастся проигнорировать. «Когда командование части готовится к приему премьер-министра, когда принимаются беспрецедентные меры безопасности, представитель военной контрразведки должен реагировать на подобные сигналы».

— Зайди, покажешь на карте, где ты видел машину и палатку, — сказал он ефрейтору.

Выяснив у водителя, где тот видел палатку, Осипов отпустил его, а сам вызвал дежурную машину. Прежде чем спуститься к машине, Осипов вытащил из своего сейфа «АКСУ»[14]. Всем офицерам военной контрразведки, принимающим участие в антитеррористической операции в Чечне, кроме штатного пистолета Макарова, выдали и автоматическое оружие. Отправляясь на проверку подозрительной палатки, Осипов на всякий случай прихватил с собой автомат. «Черт его знает, кто может там оказаться. Вдруг и впрямь какие-нибудь боевики», — подумал он.

— Оружие есть? — первым делом спросил Осипов у водителя дежурной машины.

Тот отрицательно помотал головой. Вопрос контрразведчика крайне удивил дежурного водителя, который получал автомат только во время занятий по огневой подготовке. Водитель удивился еще больше, когда майор контрразведки приказал ему заехать к дежурному по части и получить автомат.

Через несколько минут дежурная машина выехала из части и направилась к холму, за которым ефрейтор автохозяйства видел подозрительную палатку. Осипов чувствовал себя довольно спокойно. И не потому, что был вооружен. Он понимал, что в случае перестрелки от его автомата будет мало толку, потому что как боец он уступает любому из чеченских боевиков. Осипов исключал саму возможность перестрелки, так как не допускал, что чеченские боевики разобьют лагерь в непосредственной близости от военной базы Моздока.

Палатку, о которой ему говорил ефрейтор из автохозяйства, Осипов увидел сразу, едва дежурная машина въехала на холм. Возле палатки какой-то человек разводил костер, а чуть в стороне стоял и автомобиль «ГАЗ-66». По приказу Осипова водитель подъехал ближе. Теперь контрразведчик смог лучше рассмотреть находившегося возле палатки человека и убедился, что никогда раньше его не видел. Человек тоже с интересом наблюдал за приближающейся армейской машиной. Осипову понравилось, что человек был абсолютно спокоен. «Чеченский боевик на его месте уж точно занервничал бы», — подумал Осипов, вылезая из машины. Однако автомат он все-таки прихватил с собой. Водитель вылезать не стал.

Возле палатки стоял Псарев. Он тоже видел Осипова впервые, поэтому воспринимал его как противника. В то же время диверсант был совершенно спокоен, потому что в правом кармане его брезентовой штормовки лежал пистолет «ПБ» со спущенным предохранителем, из которого при необходимости Псарев мог за считаные секунды уложить и армейского майора, и его водителя. Впрочем, до стрельбы дело могло и не дойти.

— Майор Осипов с военной базы, — не называя свою должность, представился контрразведчик. — Кто вы и что здесь делаете?

— Бурильщики из ставропольского Управления мелиорации, — ответил Псарев. — Изучаем залегание водоносных пластов.

— Документы предъявите, — потребовал Осипов.

— Документы у бригадира, — произнес Псарев и чуть повернулся к палатке, чтобы майор не мог видеть его правый бок.

«Если майор определит, что фотографии в паспортах бурильщиков переклеены, его придется кончать вместе с водителем, — подумал Псарев. — Правда, майор может оказаться хитрым и не подать виду, что заметил подделку документов. Может, уложить их прямо сейчас? Так сказать, авансом? Майор стоит совсем рядом. Его можно застрелить, не вынимая оружие из кармана. Потом развернуться и всадить вторую пулю водителю между глаз».

Осипов тоже повернулся к палатке, совершенно не подозревая, что стоящий рядом с ним человек уже составил план его убийства. В этот момент полог, закрывающий вход в палатку, сдвинулся в сторону и наружу показалась голова Степана Мордасова.

От изумления Осипов расширил глаза и даже беззвучно приоткрыл рот. Контрразведчик стоял спиной к своей машине, поэтому водитель не смог увидеть его крайне удивленного лица. Встретившись глазами с Осиповым, Мордасов тут же перевел взгляд на Псарева и, мгновенно поняв, что тот задумал, отрицательно качнул головой.

— У нас все документы в порядке. И командировочное предписание имеется, — сказал Мордасов, обращаясь к Осипову. — Залезайте внутрь, сами сможете убедиться.

Словно загипнотизированный, Сергей Осипов полез в палатку.

44 Отправка 31. Х, воскресенье, 08.05

К воротам, закрывающим въезд на подмосковный военный аэродром, подкатил небольшой микроавтобус иностранного производства. С аэродрома отправлялись транспортные самолеты, следующие на Северный Кавказ. Конечным пунктом их назначения являлся военный аэродром Моздока. Транспортные самолеты доставляли воюющей на Северном Кавказе группировке федеральных сил самые различные грузы — от оружия и снаряжения до посылок, собранных женами, родителями и детьми военнослужащих. Услугами военно-транспортной авиации пользовались не только федеральные войска, но и подразделения МВД, военной контрразведки, а также территориальные органы ФСБ Северной Осетии и Ингушетии. Порой даже группы журналистов доставлялись в Моздок самолетами военно-транспортной авиации.

Солдаты, несущие службу на КПП аэродрома, уже привыкли к появлению возле ворот представителей самых различных силовых структур, поэтому ранний приезд микроавтобуса не вызвал у них удивления. Один из дежурных по КПП подошел к водителю, чтобы проверить документы. Водитель оказался в гражданском, что дежурного поначалу удивило. Все-таки аэродром считался военным, и присутствие на нем гражданских лиц не предполагалось, о чем было ясно записано в инструкции дежурных по КПП. Однако удивление дежурного тут же прошло, когда сидящий в кабине микроавтобуса пассажир сообщил ему, что является офицером военной контрразведки. Все окончательно разъяснилось, когда контрразведчик сообщил, что привез на аэродром груз, предназначенный для военной базы Моздока.

Теперь микроавтобус можно было и пропустить на территорию аэродрома, правда, у водителя отсутствовал специальный пропуск. Дежурный по КПП готов был закрыть на это глаза, если бы контрразведчики проявили настойчивость. Как правило, те так и делали, стараясь при случае показать свое особое положение по сравнению с остальными военнослужащими. Мысленно дежурный уже решил уступить требованиям военных контрразведчиков. Тем более что сам мог выписать разовый пропуск на аэродром по офицерскому или служебному удостоверению сотрудника контрразведки. Но на этот раз контрразведчики повели себя крайне сдержанно. Они не стали размахивать перед носом у дежурного своими служебными удостоверениями и требовать, чтобы их немедленно пропустили на аэродром. Потоптавшись немного возле машины, дежурный вернулся на КПП и начал по внутреннему телефону звонить на склад временного хранения поступающих на аэродром грузов.

Ночью на складе дежурил прапорщик, смена которого заканчивалась в восемь утра. Однако в это воскресенье его сменщик опаздывал, чем вызвал у дежурного прапорщика сильнейшее раздражение. Звонок с КПП радости также не доставил, так как прапорщик понял, что доставленный груз придется оформлять ему. Следовательно, его смена затянется еще как минимум на время оформления груза. Бросив в трубку безадресную нецензурную фразу, прапорщик сообщил дежурному по КПП, что скоро будет, и, матерясь на ходу, направился к воротам.

К счастью, доставленный груз оказался всего одним ящиком весом около тридцати килограммов. Прапорщик со склада торопливо записал в регистрационный журнал номер груза, проставил его вес, в графе «получатель» записал «Моздок, отделение военной контрразведки». Сделав все записи, прапорщик протянул руку за сопроводительными документами. Однако на его жест доставившие груз лица никак не отреагировали.

— Чего глядите? Давайте документы, — поторопил отправителей прапорщик.

Прибывший контрразведчик взволнованно переглянулся со своим водителем, после чего вытащил из внутреннего кармана сложенный вдвое лист белой бумаги. Его рука немного дрожала, когда он передавал бумагу прапорщику. Принимая листок, прапорщик дрожание руки у контрразведчика, естественно, заметил, но внимания на это не обратил. У него самого с похмелья руки дрожали не меньше. Встряхнув полученную бумагу, прапорщик развернул лист, который оказался отправительным бланком Управления военной контрразведки. Таких стандартных бланков с фиолетовой полосой дежурный по складу повидал уже множество, поэтому не стал старательно изучать печать и подписи должностных лиц, а небрежно бросил заполненный бланк в регистрационный журнал. Контрразведчик и его водитель, внимательно следившие за действиями прапорщика, облегченно выдохнули.

— Только нам нужно, чтобы груз отправили обязательно сегодня, — напоследок предупредил прапорщика контрразведчик.

— Сегодня и уйдет, — ответил прапорщик. — Чай, каждый день не по одному самолету в Моздок отправляем.

Покончив с приемкой груза, прапорщик торопливо зашагал к своему складу, неся под мышкой разлинованную тетрадь, озаглавленную как регистрационный журнал. Между страниц регистрационного журнала лежал заполненный сопроводительный бланк Управления военной контрразведки. Все подписи должностных лиц, а также печать Управления военной контрразведки были поддельными. Настоящим являлся лишь сам бланк, похищенный в свое время майором Осиповым из канцелярии Управления. Следом за прапорщиком двое солдат из дежурной службы несли обитый узкой металлической лентой и опечатанный деревянный ящик. Внутри ящика в разобранном виде находилась снайперская дальнобойная винтовка «ОЦ-44» с набором прицелов различного назначения.

* * *

Лица, доставившие на военный аэродром груз, адресованный майору Осипову, сотрудниками военной контрразведки являлись лишь на словах. Их основным занятием был челночный бизнес. Но, кроме перевозки из-за границы тюков с товарами, они брались и за более щекотливые поручения.

Летом 1998 года в турецком порту Самсун сотрудники таможни за попытку провоза контрабанды задержали двух приятелей из числа российских челноков. Приятели, которых звали Влад и Глеб, жили в Москве. Челночным бизнесом они занялись по совету своих знакомых. Сообразив, что быстрых денег в этом деле не заработать, друзья решили заняться контрабандой, но первая же попытка оказалась неудачной. Вместо того чтобы вернуться домой с барышами, Влад с Глебом оказались в турецкой тюрьме. Они были готовы пойти на что угодно, лишь бы поскорее вырваться отсюда. Поэтому, когда сотрудник турецкой внешнеполитической разведки предложил им подписать соглашение о сотрудничестве, приятели подписали его сразу, почти не задумываясь.

Страх — далеко не лучший стимул для качественной работы агента. Офицер турецкой разведки, проводивший вербовку, это хорошо знал, поэтому, оформляя документы на только что завербованных агентов, указал, что их следует использовать лишь для разовых поручений. В дальнейшем завербованные в Турции агенты попали на связь к другому офицеру турецкой разведки, работающему под крышей сотрудника турецкого посольства. Куратор учел рекомендации своего коллеги, проводившего вербовку, поэтому поручал агентам только простейшие задания, не требующие от них особой изобретательности. При этом турецкий разведчик снабжал их лишь минимумом информации, необходимым для выполнения задания.

Задание доставить на подмосковный военный аэродром опечатанный ящик являлось для Влада и Глеба едва ли не самым сложным из всех выполненных ранее поручений. При этом агенты не знали, что находится внутри опечатанного ящика и кому он в действительности предназначается. Они очень боялись, что дежурный по КПП или прапорщик со склада разоблачат их.

Но на этот раз агенты волновались напрасно. Солдаты срочной службы, дежурившие на КПП аэродрома, вообще не обращали внимания на такие мелочи, как мимика и жесты сопровождающих грузы людей. А прапорщик, принимавший груз, думал только о том, как бы побыстрее закончить процедуру приемки, сдать склад своему сменщику да отправиться домой отсыпаться, поэтому спешил поскорее отделаться от заявившихся в конце его смены контрразведчиков.

Перед тем как уехать, Влад с Глебом пронаблюдали, как двое солдат занесли на склад доставленный ими ящик. Убедившись, что груз поступил на склад, агенты направились к своей машине. Теперь оставалось только встретиться с куратором и получить деньги. Глеб еще не успел запустить двигатель, а Влад уже вытащил из кармана трубку сотового телефона, чтобы доложить куратору о выполнении задания и договориться с ним о встрече.

Офицер из посольской резидентуры выслушал доклад агента и, поздравив его с успешным выполнением задания, предложил немедленно встретиться. Место встречи куратор обговорил с Владом заранее. Поэтому, въехав в Москву, микроавтобус направился в сторону Таганской площади, где строители недавно обнесли лесами поставленное на капитальный ремонт здание. По выходным дням ремонтные работы замирали, и пустующая строительная площадка была выбрана турецким разведчиком для встречи со своими агентами.

Закончив разговор, Влад спрятал телефон в карман и, весело подмигнув сидящему за рулем Глебу, толкнул его локтем в бок. Веселое настроение Влада передалось и его напарнику. За сегодняшнюю работу каждому агенту было обещано по пятьсот долларов.

Встреча с куратором прошла без осложнений. Правда, микроавтобус не смог заехать на саму строительную площадку. Глебу и Владу пришлось оставить машину за воздвигнутым строителями забором и оставшийся путь проделать пешком. Зато выбранное турком место Владу и Глебу показалось очень удачным. На стройке не оказалось ни одной живой души, и агенты смогли без опасения рассказать своему куратору, как прошла передача груза. Турецкий разведчик внимательно выслушал их, задал пару уточняющих вопросов, после чего передал каждому конверт с деньгами. Расставшись с турком, Влад с Глебом направились к своей машине.

Возле микроавтобуса отирался какой-то невзрачный бомж в черном, испачканном грязью халате.

— Эй, тебе чего надо, бичара?! — грозно окрикнул его шедший впереди Влад.

— Да вот, огонька не найдется? — пробормотал бомж, показав приятелям подобранный с земли окурок.

— А ну вали отсюда и машину не пачкай! — Влад замахнулся на него кулаком.

Бомж торопливо втянул голову в плечи, отчего стал еще ниже. А дальше произошло что-то невероятное. Показывая окурок, бомж держал его в левой руке, в то время как его правая рука находилась в кармане халата. Вместо того чтобы отскочить от замахнувшегося на него человека, бомж молниеносно выдернул из кармана правую руку, в которой оказался пистолет «ТТ», и выстрелил Владу в переносицу. Шедший следом Глеб увидел, как откинулась назад голова его друга, и одновременно с этим разлетевшиеся от выстрела капли крови упали Глебу на лицо. Крик ужаса застрял у него в горле. Убийца не стал дожидаться, пока второй из заказанных ему парней придет в себя. Направив пистолет в лицо Глеба, он снова нажал на спуск. Информацию о месте появления своих жертв убийца, одетый бомжем, получил от того человека, на встречу с которым приезжали Влад с Глебом. Правда, в отличие от них, убийца не знал, что его наниматель турок, работник посольства и тем более офицер иностранной разведки. Личность заказчика убийцу не интересовала. Его интересовали только обещанные за работу деньги. Перед тем как уйти с места преступления, убийца вытащил из карманов своих жертв конверты с долларами, о которых ему сообщил заказчик.

* * *

Остановившийся возле своей машины турецкий разведчик отчетливо услышал два прозвучавших друг за другом пистолетных выстрела. Выстрелы означали, что нанятый им убийца выполнил свою работу и два человека, доставившие на подмосковный военный аэродром снайперскую винтовку, уже не смогут никому рассказать, кто их направил. Турецкий разведчик был против такого решения и возражал против ликвидации своих агентов, но на полной зачистке настоял прибывший накануне в Москву начальник русского отдела полковник Керим.

45 Чернышов 31. Х, воскресенье, 13.00

Прибывших из Москвы офицеров оказалось двенадцать человек. Самолет с оперативниками Управления по борьбе с терроризмом приземлился в Моздоке полчаса назад. Прилетевшие на Кавказ оперативники, выходя из самолета, удивлялись не по-осеннему жаркому южному солнцу и охотно расстегивали свои зимние куртки. Те, кто был одет особенно тепло, вообще сняли куртки и теперь держали их в руках. Как и в оперативной группе Чернышова, никто из вновь прибывших не захватил с собой военную форму, поэтому сейчас прилетевшие в Моздок оперативники скорее напоминали группу не по погоде одетых туристов, чем специальную команду офицеров службы безопасности.

Встречающий самолет Чернышов, напротив, был одет в тщательно отглаженную по такому случаю военную форму. Он справедливо предполагал, что как минимум половина из прибывших окажется старшими офицерами. Некоторые из них будут в таком же звании, как и он сам. Однако Чернышову предстояло командовать этими людьми, поэтому он не хотел портить впечатление от первой встречи своим неопрятным видом.

Чернышов приветствовал прибывших оперативников. Большинство из них ему были хорошо знакомы, но нескольких человек он видел впервые. Направленную в Моздок команду возглавлял полковник Евсеев, старый знакомый Чернышова.

— Для начала проведем инструктаж, — после приветствия объявил Чернышов. — После чего вам надо будет пройти на вещевой склад и получить там по комплекту полевой формы. Мы с вами находимся на территории военной базы и должны подчиняться принятым здесь правилам. К тому же форма может понадобиться и для выполнения задания, которое нам поручено. Напоминаю, что форма вам выдается только на время командировки и перед возвращением в Москву ее надо будет сдать обратно на склад.

Следом за Чернышовым оперативники прошли в один из ангаров аэродрома. Чтобы не разыскивать по всему штабу пустующий кабинет, Павел Чернышов решил провести первый инструктаж прямо на аэродроме. В ангаре его и прибывших оперативников уже ждали Муромцев и Ветров, которых Чернышов тоже пригласил на инструктаж.

— Для начала проясню ситуацию, — начал Чернышов, когда все оперативники уселись.

— Павел Андреевич, — тут же перебил его полковник Евсеев. — Начальник Управления перед вылетом тоже инструктировал нас, поэтому мы в курсе ситуации.

— Тем лучше, — улыбнулся Чернышов. — Значит, инструктаж займет меньше времени.

— Вот это правильно, — тут же вставил Артем Ветров. — Главное, чтобы успеть в военный городок до закрытия столовой.

Замечание Ветрова у многих оперативников вызвало улыбку. Сам Чернышов уже настолько привык к постоянным остротам своего подчиненного, что в данный момент просто не обратил на нее внимания.

— Итак, наша задача — выявить и обезвредить группу диверсантов, которая ставит своей целью ликвидацию премьер-министра, — объявил Чернышов и обвел взглядом оперативников.

Улыбки, вызванные замечанием Ветрова, сразу же исчезли с их лиц.

— Последнее, правда, не доказано, — продолжал Чернышов. — Но действовать будем из допущения, что задание у диверсантов именно такое. Так как след диверсантов сейчас потерян, единственной, на мой взгляд, возможностью обезвредить диверсионную группу остается определить место предстоящего покушения и перехватить диверсантов в момент выдвижения на позицию. Поэтому нам необходимо самым тщательным образом осмотреть все места, где ожидается присутствие премьер-министра. Постарайтесь поставить себя на место диверсантов и выбрать наиболее выгодную, с их точки зрения, позицию. Сразу предупреждаю: несмотря на кажущуюся простоту, работа предстоит очень напряженная. С капитанами Муромцевым и Ветровым мы уже попробовали осмотреть дорогу, по которой кортеж премьер-министра проследует с аэродрома в Моздок. На одном из участков дорога проходит возле рощи с густым подлеском. Там почти под каждым кустом снайпер может оборудовать свою огневую позицию. А нам надлежит проверить все места, где ожидается присутствие премьера, а также маршруты его следования. — Чернышов постарался интонацией выделить словосочетание «все места». — К сожалению, нам не известен сам способ покушения. Но информация об имеющемся у диверсантов оружии позволяет предположить, что это скорее всего будет стрельба из снайперской винтовки с дальней дистанции или из автоматического оружия со среднего или ближнего расстояния.

Чернышов говорил о трех стандартных зонах безопасности, определяемых при охране лица. Он не стал особенно вдаваться в подробности, так как глубина каждой зоны безопасности была хорошо известна всем присутствующим оперативникам. От намерений диверсантов Чернышов перешел к перечислению сил, задействованных в охранных мероприятиях:

— В мероприятиях по охране премьер-министра принимает участие не только наше Управление, но и армейские подразделения, отдельная бригада внутренних войск, входящая в состав группировки федеральных сил, сотрудники Управления военной контрразведки Северо-Кавказского военного округа, а также работники ФСБ и МВД Северной Осетии и Ингушетии. Однако даже все перечисленные мною силы вряд ли заставят диверсантов отказаться от своего замысла. Комплекс проводимых в подобных случаях охранных мероприятий не отличается разнообразием. Я думаю, что все эти мероприятия диверсанты учли при разработке плана покушения. Наша задача как раз и состоит в том, чтобы при осмотре мест, запланированных для посещения премьер-министра, воспроизвести план диверсантов. Только располагая их планом, мы сможем предотвратить покушение, — закончил свою мысль Чернышов. — В заключение я хочу сказать, что непосредственную охрану премьера будет осуществлять специальная бригада Федеральной службы охраны. Командует бригадой полковник Рогозин. Он прибывает в Моздок завтра, а его люди — 3 ноября вместе с премьером. Во время визита премьера всеми мероприятиями по его охране будет руководить полковник Рогозин. На это время наша группа перейдет в его оперативное подчинение. Поэтому выбор мест, удобных для покушения, надо закончить до этого момента. Думаю, что это поможет сотрудникам службы охраны, — Чернышов еще раз осмотрел слушателей. — У меня все. Если ни у кого нет вопросов, все свободны. Сейчас отправляйтесь на склад. После чего капитан Ветров покажет вам, где находится столовая.

На выходе из ангара к Чернышову подошел полковник Евсеев.

— Павел, можно тебя на секунду?

Евсеев и Чернышов знали друг друга давно, были на «ты».

— Ты знаешь этого Рогозина из Федеральной службы охраны? — спросил Евсеев у Чернышова, когда тот остановился.

— Нет, — Павел Чернышов отрицательно помотал головой.

— А вот мне знать его доводилось, — задумчиво произнес Евсеев.

— Ну и как он тебе?

— Заносчивый мужик, — Евсеев недовольно скривился. — Но это-то как раз можно и пережить. Меня беспокоит другой момент. Звание-то у него высокое, а вот оперативной смекалки полковнику явно недостает. Когда служба охраны от нашей конторы отделилась, Рогозин в личных телохранителях у какого-то чиновника из Совета министров состоял. Но покушения тогда на государственных руководителей были редкостью. Тем не менее один умалишенный решил в охраняемого Рогозиным чиновника из самодельного пистолета пальнуть и пальнул. Как уж его в ближний круг пропустили, не знаю. В общем, Рогозин чиновника заслонил. Пуля в бронежилете застряла, даже внешнюю оболочку не пробила, пистолет-то был самодельный, слабенький. Ну, Рогозин, понятно, после этого случая героем стал. Еще бы — закрыл охраняемое лицо своим телом. В результате — новые должности друг за другом, внеочередные звания. Сейчас Рогозин полковник и возглавляет бригаду охраны премьер-министра. Кстати, премьер — реальный кандидат на пост президента, поэтому Рогозин в будущем вполне может возглавить службу охраны. Но одной реакции и личной храбрости еще недостаточно, чтобы грамотно руководить системой безопасности первых лиц государства, особенно когда им угрожают не умалишенные с самодельным оружием, а профессиональные диверсанты, в совершенстве постигшие науку убивать.

— Тебе известны случаи, когда Рогозин провалил задание? — напрямую спросил Чернышов у Евсеева.

Делая заключение о новом человеке, Павел Чернышов в большей степени руководствовался собственными впечатлениями, чем мнением окружающих. Он считал, что эти мнения субъективны, так как любой человек в оценку другого человека поневоле вкладывает свое отношение к нему. Поэтому Чернышова в первую очередь интересовало не личное мнение Евсеева, а конкретные факты.

— Слава богу, у нас еще не убивали премьер-министров, чтобы можно было доказать некомпетентность Рогозина, — ответил Евсеев на вопрос Чернышова. — Но я знаю Рогозина еще по совместной работе в «девятке»[15]. И я знаю, какой из Рогозина оперативник. Никакой.

— С тех пор многое могло измениться, — философски заметил Чернышов. — Не забивай себе голову. У нас есть конкретное задание, и мы будем его выполнять.

46 Осипов 31. Х, воскресенье, 15.00

— Здесь распишитесь, Сергей Владимирович. — Офицер службы тыла, производящий выдачу получателям доставляемых на военную базу грузов, протянул Осипову журнал выдачи.

Контрразведчик кивнул и расписался в указанном месте. Двое солдат подхватили деревянный ящик, обитый металлической полосой, и понесли его к дежурной машине.

— Что там? — кивнув на ящик, спросил Осипов у офицера.

— Не знаю, — равнодушно ответил тот. — Вам, контрразведке, лучше знать. А наше дело принять груз и передать его адресату.

Ответ офицера из службы тылового обеспечения вполне удовлетворил Осипова. Он был прекрасно осведомлен о содержимом полученного ящика. Об этом сообщалось в послании турецкого разведцентра, которое Осипов накануне получил через Акопа. Вопрос был задан с целью проверить, не просочилась ли информация о секретной отправке к посторонним лицам. По роду своей службы Осипов знал, что на аэродроме частенько шерстят получаемые грузы. Этим занимались и солдаты из роты обеспечения, и прапорщики хозяйственных служб, и даже офицеры из службы тыла. Правда, ни те ни другие пока не осмеливались вскрывать грузы, предназначаемые военной контрразведке, которые по инструкции даже не подлежали досмотру и проверке. Однако зачастую в инструкциях написано одно, а в жизни происходит совсем другое, поэтому Осипов и задал свой вопрос.

— Поверните на бок! — крикнул Осипов солдатам, заметив, как те безуспешно пытаются впихнуть широкий ящик между задним сиденьем и бортом «УАЗ-469».

— А там ничего не разобьется, товарищ майор? Стекла нет? — поинтересовался у контрразведчика один из солдат.

— Не должно, — усмехнулся Осипов.

Совершенно случайно обнаружив базу диверсантов, он так и не решился поговорить с ними откровенно, несмотря на то что разговор происходил в палатке, а его водитель все это время оставался в машине. Собираясь в лагерь диверсантов во второй раз, Сергей Осипов заранее избавился от водителя.

Полковник Керим беспокоился напрасно. Сергей Осипов и не думал отказываться от выполнения нового задания. Узнав, что ему предстоит участвовать в подготовке убийства премьер-министра, Осипов лишь прикинул соотношение риска и вознаграждения. Расчеты убедили Осипова, что отказываться от предложения турок не стоит. По сравнению с предыдущим заданием его собственный риск уменьшался, а вознаграждение увеличивалось.

* * *

В лагере диверсионной группы все осталось без изменений, только костер возле палатки не горел. После приезда агента с военной базы Мордасов сразу же выставил Псарева и Чагина в боевое охранение.

Лезвием десантного ножа Сайдаков сорвал с ящика металлическую окантовку. Мордасов и Осипов с нетерпением наблюдали за его работой. Вот Сайдаков просунул лезвие под крышку ящика и, поддев ее ножом, откинул в сторону. Под крышкой оказался вырезанный по размеру ящика толстый лист поролона, а под ним… Даже сам Сайдаков, знакомый с различными образцами снайперских винтовок, невольно замер, разглядывая диковинное оружие. Для диверсанта его оружие является гарантом собственной безопасности, зачастую именно оно определяет — жить ему или умереть. Поэтому и Степан Мордасов почувствовал какой-то благоговейный трепет при виде незнакомого оружия. Кроме дальнобойной снайперской винтовки, турецкие разведчики отправили диверсантам четыре закрепляемые на голове миниатюрные рации. Но все внимание диверсантов было приковано к винтовке, поэтому уложенных в отдельную нишу раций в первый момент они даже не заметили.

И только Осипов, который относился к оружию если и не равнодушно, то во всяком случае не так, как командир диверсионной группы и его снайпер, ничего подобного не ощутил. В ящике, кроме оружия и головных раций, находилась еще пачка скрепленных степлером бумажных листков. Осипов нагнулся и вытащил их. Это была инструкция по обращению с винтовкой. В первом разделе перечислялся порядок сборки оружия. Винтовка была упакована в разобранном виде. Ствол со ствольной коробкой и массивным глушителем-пламегасителем представляли единое целое. Зато приклад, съемные сошки и прицельное приспособление, являющееся сложной оптической системой, перед транспортировкой были сняты и упакованы в отдельные, вырезанные в поролоне ячейки. Осипов передал инструкцию Мордасову, а тот Сайдакову. Сайдаков внимательно изучил инструкцию, после чего взялся за дело. Через несколько минут винтовка «ОЦ-44» была полностью собрана. Сайдаков не удержался от того, чтобы, распластавшись на земле, прижать приклад к плечу и заглянуть в оптический прицел.

— Что я могу сказать, — произнес он, поднимаясь на ноги. — Оружие устойчивое. Приклад ложится удобно. Прицел рядом, так что к нему не надо тянуться, вытягивая шею. Спуск мне показался слишком тугим и коротким, к этому надо будет привыкнуть. Остальное смогу оценить только после пристрелки.

— Сколько тебе потребуется боеприпасов, чтобы пристрелять оружие? — обеспокоенно спросил у снайпера Мордасов, обнаружив в ящике только одну пачку патронов.

По мнению Мордасова, для качественной пристрелки оружия требовалось не менее трех таких пачек: «А хозяева поскупились в самом необходимом».

— Не переживай, командир, — сказал Сайдаков и помахал у него перед глазами инструкцией. — Если винтовка действительно так хороша, как здесь написано, мне для пристрелки вполне хватит и пяти патронов.

Мордасов облегченно кивнул. В пачке было шестнадцать патронов. Даже половины этого количества было более чем достаточно для выполнения задания. Вернее, хватило бы и одного. И уж в крайнем случае Сайдакову мог потребоваться второй выстрел.

Осипову было неинтересно, о чем разговаривает командир диверсионной группы со своим снайпером. Вообще в лагере диверсантов он чувствовал себя неуютно, поэтому поспешил закончить с ними свои дела.

Осипов передал Мордасову программу пребывания премьер-министра на Северном Кавказе.

— Значит, место встречи премьера с главами Кавказских республик еще не определено? — спросил Мордасов, ознакомившись с программой.

— Нет, но, насколько я понимаю, раз вы находитесь в Моздоке, это для вас не имеет значения, — ответил Осипов.

— Для нас все имеет значение, — возразил командир диверсантов, пряча программу в карман. — Ждем вас второго ноября, накануне прилета премьера, с окончательным вариантом программы его визита и с окончательным планом охранных мероприятий. План должен включать в себя все подробности. Особенно меня интересует расстановка постов в дальней зоне безопасности при охране аэродрома.

Распрощавшись с диверсантами, Осипов направился к своей машине. Сегодня в городе его ждало еще одно дело. Он уже подошел к машине, когда его вновь окликнул командир диверсантов.

— Скажите, у вас на военной базе есть титановые бронежилеты? — обратился к нему Мордасов и после кивка Осипова добавил: — Привезите завтра к утру один такой бронежилет.

— Для чего он вам? — удивился Осипов.

— Надо же проверить в действии ваш сегодняшний подарок, — улыбнулся Мордасов.

47 Служебная переписка 1. ХI, понедельник

Начальнику специальной оперативной группы

Управления по борьбе с терроризмом ФСБ России

полковнику Чернышову

Анализ параметров сигнала неизвестного передатчика, дважды выходившего в эфир в Моздоке 29 октября, показал, что действительно перехвачен сигнал аппаратуры, работающей в режиме СКП. Данная аппаратура относится к системе связи, предполагающей использование в качестве ретрансляторов военных спутников НАТО. Судя по применяемой системе связи, вы имеете дело с агентом или кадровым сотрудником иностранной разведки.

Для защиты переданной информации применен групповой шестизначный шифр, относящийся к шифросистемам высокой надежности. В связи с этим получить дешифровку обоих радиоперехватов в ближайшее время не представляется возможным. Аналогичный по своей структуре шифр применяется работающими в Москве под дипломатическим прикрытием сотрудниками турецкой внешнеполитической разведки для связи со своим разведцентром. Данное обстоятельство указывает на то, что скорее всего в Моздоке вы столкнулись с деятельностью турецкой разведки, которая проводит секретную операцию на Северном Кавказе.

В последние дни сотрудники турецкой внешнеполитической разведки проявляют особую активность. Так, 30.Х в 13.30 из Анкары в Москву прибыл начальник русского отдела полковник Абдул Керим. После получения информации о прибытии полковника Керима за всеми выявленными турецкими разведчиками из числа работников посольства было установлено наружное наблюдение. 31.Х второй секретарь посольства Назир Мугла, в действительности являющийся кадровым офицером турецкой разведки, в 09.55 при следовании на своем автомобиле по Садовому кольцу в районе Таганской площади ушел от наружного наблюдения. В 10.12 его автомобиль был снова обнаружен бригадой наружного наблюдения также в районе Таганской площади. На этот раз Назир Мугла уже не предпринимал попыток уйти от наружного наблюдения и проследовал прямо в посольство.

В тот же день во дворе, расположенном рядом с Таганской площадью, возле поставленного на капитальный ремонт здания сотрудниками районного отделения внутренних дел были обнаружены два трупа, опознанные как Владислав Ложкин и Глеб Быков. Убитые проживали в другом районе Москвы, поэтому факт их появления около строительной площадки возле Таганской площади выглядит подозрительно. Ложкин и Быков были убиты выстрелами из пистолета «ТТ» в голову с близкого расстояния. Время убийства совпадает со временем, когда турецкий разведчик ушел от наружного наблюдения. Это обстоятельство указывает на то, что Назир Мугла может иметь отношение к совершенному двойному убийству. Данное предположение косвенно подтверждается тем, что Владислав Ложкин и Глеб Быков, занимаясь челночным бизнесом, регулярно посещали турецкие города Стамбул, Самсун и Трабзон, где могли вступить в контакт с турецкой разведкой. Убийство Ложкина и Быкова напоминает ликвидацию агентов после выполнения ими порученного задания.

Вечером 31 октября, то есть на следующий день после прибытия в Москву, полковник Керим возвратился в Анкару. В аэропорт Шереметьево-2 начальника русского отдела провожал также кадровый разведчик Назир Мугла.

Возможно, приезд полковника Керима в Москву и последовавшие за этим события имеют отношение к проводимой на Северном Кавказе операции турецкой разведки. Учитывайте это обстоятельство в своей работе. Так как получить дешифровку отправленных из Моздока сообщений не представляется возможным из-за высокой стойкости примененного шифра, постарайтесь выявить передатчик оперативным путем. К сожалению, недостаток квалифицированных криптографов, а также аппаратуры для выявления средств технической разведки и систем связи противника является общей проблемой всей системы государственной безопасности, а не только территориальных органов ФСБ.

1.11.1999 г.

Начальник Управления по борьбе

с терроризмом ФСБ России

генерал-майор ЛОКТИОНОВ

Командующему федеральных сил

на Северном Кавказе

Использование прибывающих в Моздок свежих воинских подразделений для охраны военной базы и аэродрома мне представляется нецелесообразным. У только что прибывших на Северный Кавказ военнослужащих отсутствуют знания о местности, о противнике и об оперативной обстановке. Для охраны вышеперечисленных объектов направлены две разведроты, выведенные с передовых позиций для отдыха и пополнения. Командиры рот капитаны Андриянов и Васильченко.

Из отдельной бригады внутренних войск сформированы две команды для охраны центральной площади Моздока и городской администрации, где планируется выступление премьера перед журналистами, а также места встречи премьера с главами Северо-Кавказских республик.

На состоявшемся вчера объединенном совещании командиров и начальников штабов подразделений, входящих в состав Северо-Западной группировки федеральных сил, присутствовал начальник специальной оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом полковник Чернышов, доложивший план мероприятий по охране трассы Моздок — Владикавказ. Сразу после совещания этот план с внесенными в него дополнениями был передан в штаб объединенной группировки. По настоянию полковника Чернышова также направляем вам рекомендации сотрудников ФСБ по организации охранных мероприятий во время выступления премьер-министра перед журналистами в Моздоке.

1.11.1999 г.

Командующий Северо-Западной группировкой

федеральных сил на Северном Кавказе

Директору Федеральной службы охраны

при Президенте Российской Федерации

Ознакомившись с оперативной обстановкой, сложившейся в Северной Осетии и Ингушетии к 1 ноября 1999 года, и оперативно-профилактическими мероприятиями, проводящимися в связи с предстоящим визитом Председателя правительства России на Северный Кавказ, считаю необходимым увеличить бригаду по охране премьер-министра до двадцати человек, включив в ее состав снайперов, а также сотрудников, владеющих приемами силового задержания вооруженного противника.

Также возникла необходимость в дополнительных технических средствах: аппаратура дистанционного обнаружения заложенной взрывчатки — два комплекта, аппаратура блокирования инициирующих импульсов подрыва радиоуправляемых фугасов — два комплекта, стационарно устанавливаемый контур-металлодетектор — один, переносные металлодетекторы — шесть комплектов.

1.11.1999 г.

Начальник охраны премьер-министра

Российской Федерации

полковник РОГОЗИН

48 Пристрелка 1. ХI, понедельник, 09.15

Первую пристрелочную позицию Кирилл Сайдаков выбрал на расстоянии километра от мишени, в отработанном песчаном карьере. Карьер располагался всего в каких-нибудь четырех километрах от военной базы Моздока. Тем не менее Мордасов посчитал его самым удобным местом для проведения тренировочных стрельб. Люди в заброшенный карьер практически не забредали, а высокие склоны надежно гасили звуки выстрелов. Мордасов справедливо полагал, что скорость у пули окажется сверхзвуковая, значит, даже при наличии глушителя-пламегасителя звук выстрела не удастся погасить полностью.

Через оптический прицел Кирилл Сайдаков наблюдал, как Мордасов прибивает гвоздями привезенный Осиповым бронежилет к поставленной на бок катушке от кабеля. Именно бронежилет являлся мишенью для Сайдакова, а не деревянная катушка. Однако, если снайпер будет промахиваться, по пробоинам в катушке можно будет подрегулировать прицел. Про себя Сайдаков был уверен, что в полутораметровую в диаметре кабельную катушку он попадет даже с закрытыми глазами. Система регулировки прицела позволяла отдалять или приближать рассматриваемый объект. Вот Сайдаков видел своего командира во весь рост, вот только поднятую для замаха руку, сжимающую молоток, а вот крупным планом его затылок. Перекрестье оптического прицела указывало точку, куда в случае выстрела попадет пуля. Сейчас эта точка располагалась как раз за левым ухом Степана Мордасова.

— Командир, когда будешь умываться в следующий раз, мой шею более тщательно, а то у тебя за левым ухом засох крем от бритья, — сообщил Мордасову по рации Сайдаков и при этом весело хмыкнул.

При этих словах Сайдакова Мордасов даже вздрогнул, а по его телу пробежал легкий озноб. Забив несколькими мощными ударами последний гвоздь, он поспешил выйти с линии прицеливания. Прибивать бронежилет к кабельной катушке командиру диверсионной группы пришлось самому, так как Псарева и Чагина он опять выставил в боевое охранение.

— Готово, — объявил Сайдакову по рации Мордасов, закончив работу.

— Прячься, командир, пришла пора опробовать нашу малютку, — ответил Сайдаков, вкладывая боеприпас в патронник.

Мордасов упал в заранее присмотренную канаву, а Сайдаков навел прицел в центр прибитого к катушке бронежилета и, замерев на мгновение, нажал на спуск.

Несмотря на массивный глушитель, звук выстрела все равно показался Сайдакову ощутимым, вполне сравнимым с выстрелом привычной «СВД». Впрочем, чего-то подобного Сайдаков и ожидал. Винтовка была спроектирована под особо мощный патрон, выпускаемый для тяжелых станковых пулеметов. А вот ослабленная отдача Сайдакова приятно удивила, да и устойчивость винтовки при стрельбе оказалась отменной.

— Как результат, командир?! — крикнул Сайдаков в микрофон рации.

— Ты что кричишь? Оглох от выстрела? — тут же откликнулся Мордасов.

— Да вроде нет, — уже нормальным голосом ответил Сайдаков.

— Леонид, как выстрел? Слышен? — осведомился Мордасов у Чагина.

— Слышен громкий хлопок, — отозвался тот.

— Георгий? — Мордасов обратился к Псареву с тем же вопросом.

Псарев, который располагался еще дальше от огневой позиции, чем Чагин, ответил:

— Звук слышен, но понять, что это именно выстрел, практически невозможно.

— Какой результат, командир? — снова спросил Сайдаков, которого гораздо больше интересовала точность попадания.

— Пробоина по центру мишени, — спокойно доложил Мордасов, осматривая простреленный навылет бронежилет.

Бронежилет с титановыми пластинами — самый прочный из всех выпускаемых. По степени безопасности он относится ко второму классу, предельному для средств индивидуальной защиты. Титановый бронежилет выдерживает очередь из автомата Калашникова, выпущенную почти в упор. На расстоянии в один километр он надежно защищает солдата от пуль снайперских винтовок, состоящих на вооружении в любой армии мира. В данном случае обе стенки бронежилета не смогли остановить бронебойную пулю калибра 12,7 мм, вылетевшую из ствола винтовки за один километр до цели. Пуля не только прошила бронежилет, но также и деревянную катушку, к которой он был прибит, и зарылась в песок.

— Точность отличная. Попробуешь еще раз? — осведомился Мордасов у Сайдакова.

— Сначала надо сменить позицию, — ответил Сайдаков.

Он сделал еще пять выстрелов, отступая после каждого на двести метров. На расстоянии двух километров, предельной дальности прицельного выстрела, пуля прошла мимо бронежилета. Сайдаков повторил выстрел. На этот раз пуля задела самый его край. Снайперу стало понятно, что на такой дистанции рассеивание пуль слишком велико, чтобы можно было надеяться на поражение цели с первого выстрела. Он вернулся на предыдущую отметку, с которой уверенно поражал цель.

— Тысяча восемьсот — предельная дальность, — объявил он Мордасову.

Сайдаков был просто в восторге от своего нового оружия. Даже сокращенная дистанция втрое перекрывала дальность эффективного огня из обычных снайперок. Мордасов тоже убедился, что Керим прислал им отличное оружие. Тем не менее надо было проверить, насколько эффективной окажется винтовка при стрельбе по движущейся цели.

— Сколько у тебя осталось патронов? — спросил командир диверсантов.

— Девять.

— Сейчас я катну катушку, а ты будешь стрелять в бронежилет, пока катушка не остановится, — объявил Мордасов. — Постарайся успеть сделать два или три выстрела. После этой серии подведем окончательные результаты.

— Идет! — ответил Сайдаков, и Мордасов уловил в его голосе азарт охотника.

Чтобы разогнать катушку, Мордасов решил сначала вкатить ее на склон, а потом отпустить вниз. Сил у командира диверсантов хватило только на то, чтобы вкатить тяжелую деревянную катушку на четверть склона. Поняв, что вкатить ее еще выше ему уже не удастся, Мордасов отпустил катушку и, отскочив в сторону, упал в песок. Тяжелая катушка, набирая скорость, устремилась по склону вниз. Но Степан Мордасов ничего этого не видел. Он лежал, вжавшись в песок и не поднимая головы, пока не услышал в наушниках слова Сайдакова:

— Все, командир, можешь вставать. Концерт окончен.

— Сколько ты успел сделать выстрелов? — спросил Мордасов, поднимаясь на ноги.

— Два.

— Снайперу такого класса надо быть проворнее. Я рассчитывал, что ты, по крайней мере, успеешь сделать три выстрела.

— Катать надо лучше, — обиженно ответил Сайдаков.

Только теперь Мордасов заметил, что пущенная им со склона катушка опрокинулась. Причем упала вниз не той стороной, к которой был прибит бронежилет. Мордасов осмотрел бронежилет, на котором появились две свежие пробоины на расстоянии тридцати сантиметров друг от друга. «Вполне приемлемо, — удовлетворенно подумал Мордасов. — Может быть, для упражнения «бегущий кабан» это и не самый лучший результат, но для нашего задания такой разброс попаданий вполне допустим».

— Можем сниматься, цель поражена двумя выстрелами, — объявил Мордасов по своей рации.

— Два ранения, несовместимые с жизнью, — довольный результатами своей стрельбы, добавил Сайдаков.

Он знал, что говорит. При попадании в тело человека пуля такого калибра оставляет дыру, в которую свободно проходит кулак. Поэтому для крупнокалиберного оружия не существует понятия «жизненно важные органы». Попадание пули почти в любой участок тела вызывает стопроцентную мгновенную смерть.

49 Чернышов 1. ХI, понедельник, 14.30

По дороге из штаба Павел Чернышов встретил Артема Ветрова.

— Ну как, Павел Андреевич, командование группировки одобрило предложенные нами мероприятия?

Чернышов рассеянно кивнул. Он только что ознакомился с телеграммой Локтионова и все еще находился под впечатлением от полученной информации.

— Теперь нужно еще, чтобы план одобрил начальник охраны премьера, — продолжал Ветров. — Вы его уже видели? Он сегодня прилетел в Моздок.

— Пока не довелось, — равнодушно ответил Чернышов.

— А я уже успел повидать, — похвастался Артем. — Надо вам сказать, этот начальник охраны внешне ну просто образец телохранителя, какими их изображают в комиксах. Роста среднего, коренастый, плечи — во! — Артем показал руками, какие плечи у начальника охраны премьер-министра. — Вот такие кулачищи и шея, как у культуриста. Вместе с тем очень подвижный.

— А ты-то как его узнал? Может, это не он? — поинтересовался Чернышов.

— Обижаете, Павел Андреевич, сведения точные. Он мне замечание сделал. Я, естественно, поинтересовался, вы, мол, кем будете. А он отвечает — полковник Рогозин, начальник охраны премьер-министра.

— Ну раз замечание сделал, тогда все понятно, — улыбнулся Чернышов. — Ты, надеюсь, не сказал, что из моей группы?

— Что вы! Прикинулся валенком, отдал честь, пообещал впредь не нарушать устав и соблюдать воинскую дисциплину и субординацию, — скороговоркой ответил Ветров.

Чернышов снова улыбнулся:

— По возвращении в Москву напишешь рапорт на мое имя, как выполняешь данное обещание. А сейчас разыщи Олега. Поступила новая информация от Локтионова, я хочу вас с ней ознакомить.

Ветров убежал на поиски Олега Муромцева, а Чернышов направился в гостиницу. После введения режима повышенной безопасности найти в штабе пустующий кабинет для совещания группы вообще стало невозможно.

«Подведем итоги, — подумал Чернышов, мысленно вернувшись к телеграмме Локтионова. — Передатчик, выходивший в эфир 29 октября, принадлежит турецкой разведке. Теперь это не вызывает сомнения. Но имеет ли отношение диверсионная группа к этому передатчику? Вот если бы передатчик выходил в эфир еще 26 октября, в тот день, когда диверсанты прибыли в Моздок, тогда в этом не было бы сомнения».

Группа радиоперехвата из Ставрополья появилась в Моздоке только 28 октября, поэтому никак не могла проконтролировать эфир двумя днями раньше. «По логике вещей, диверсанты должны были сообщить в разведцентр о своем прибытии в Моздок, — думал Чернышов. — Так был сеанс 26 октября или нет? — Все дальнейшие логические построения зависели от ответа на этот вопрос. — Локтионов предлагает выйти на передатчик оперативным путем. Что ж, если невозможно получить дешифровку, ничего другого не остается, как попытаться вычислить передатчик».

— Знаете, что такое мозговой штурм? — спросил Чернышов у Муромцева и Ветрова, когда те вернулись в гостиничный номер.

— Это когда группа ученых собирается вместе и общими усилиями пытается решить возникшую проблему, — ответил Артем Ветров.

— Верно, — кивнул Чернышов. — Мы, правда, не ученые, но сейчас займемся тем же самым. Задача — обнаружить радиопередатчик, принадлежащий агенту или кадровому сотруднику иностранной разведки, предположительно турецкой. Все готовы? — Чернышов посмотрел на своих сотрудников.

— Попробуем, — переглянувшись с Артемом, ответил Олег Муромцев.

— Итак, я выдвигаю версии, мы их обсуждаем, — предложил Чернышов.

Муромцев и Ветров кивнули.

— Версия первая, — объявил Чернышов. — Диверсанты действуют по заданию турецкого разведцентра. Они проникают в Чечню, на территорию, контролируемую боевиками, там вооружаются и отправляются в Моздок. Незапланированная встреча с разведывательным дозором федеральных сил не останавливает диверсантов. Уничтожив разведывательный дозор, диверсанты прорываются через позиции федеральных войск. 26 октября они в Моздоке. Их дальнейшие действия? — Павел Чернышов вопросительно посмотрел на своих товарищей.

— Доложили в разведцентр, что достигли цели, — тут же ответил Артем Ветров.

Олег Муромцев не был столь поспешен в своих выводах.

— Согласен, они должны были доложить в разведцентр о том, что добрались до цели, — сказал он. — Но сначала они должны были обосноваться в городе, снять квартиру или дом. Вряд ли они рискнули обращаться в гостиницу, имея при себе столько оружия. Вместо этого диверсанты направляются на автовокзал. Интересно, для чего? Ведь автовокзал далеко не самое безопасное для них место. Его постоянно проверяют комендантские и милицейские патрули, которые могут обнаружить диверсантов. Собственно, в действительности так и произошло.

— Ты прав, — согласился с Олегом Павел Чернышов. — Появление диверсантов на автовокзале Моздока выглядит нелогичным. Вот если бы они собирались куда-то ехать, а то посидели немного и ушли.

Чернышова удивило: как он раньше не обратил внимания на такую странность в поведении диверсантов: «Я зациклился на двух последовавших друг за другом покушениях. Еще тогда я решил, что действия диверсантов совершенно нелогичны. А логика была нарушена еще раньше, с самого начала, когда диверсанты прибыли в Моздок».

— Да и не могли они никуда уехать с автовокзала, — добавил к словам Чернышова Олег Муромцев. — Они же были в форме российских военнослужащих и с оружием. А солдаты срочной службы междугородними рейсовыми автобусами не ездят.

— Все правильно, им незачем было приходить на автовокзал, если только… — Чернышов неожиданно сделал паузу. — Если только у диверсантов там не была заранее запланирована встреча со своим связным, — закончил он.

— Вы полагаете, у них есть связной в городе? — спросил Ветров.

— Да, если действиями диверсантов руководит турецкая разведка, это вполне возможно. К тому же у меня нет другого объяснения подобному визиту.

— Связной в городе, — повторил слова Чернышова Олег Муромцев. — Человек, который координирует их действия.

— Не обязательно, — перебил Олега Павел Чернышов. — Они могут действовать по заранее разработанному плану. А вот вопрос легендирования и размещения диверсионной группы их связной вполне мог взять на себя. Ведь диверсанты не обращались для регистрации в военную комендатуру. Мы проверяли это. Значит, они сменили легенду и сейчас скрываются уже не под видом российских военнослужащих.

— А кому принадлежит передатчик? — спросил Ветров.

— Связному. Он прибыл в Моздок заранее, обосновался в городе и стал ждать диверсионную группу.

— А почему в качестве места встречи был выбран автовокзал? — продолжал задавать вопросы Ветров.

Но, уже почувствовав, что находится на верном пути, Чернышов соображал быстро, поэтому вопросы Ветрова не вызывали у него затруднений.

— Связной не знал точной даты и времени прибытия группы, как не могли заранее знать это время и сами диверсанты. Поэтому связной ждал их постоянно, начиная с определенного дня. Знаете, почему для встречи был выбран именно автовокзал? Связной там работает. Каждый день он приходит к себе на работу, и его ежедневное пребывание на автовокзале ни у кого не вызывает подозрения.

Выслушав Чернышова, Ветров торжествующе посмотрел на Олега Муромцева — настолько он был горд за своего начальника.

— Павел Андреевич, вы молодец!

Олег Муромцев, который всегда был более сдержан, сейчас тоже почувствовал возбуждение, он был уверен, что появился реальный шанс взять связного диверсионной группы.

— Павел Андреевич, как вы думаете, кто он? — почему-то шепотом спросил Олег у Чернышова.

— Ну… — Чернышов ненадолго задумался. — Связной диверсантов, конечно, не водитель автобуса, так как он должен постоянно находиться на автовокзале. И не автомеханик, так как ему надо находиться среди пассажиров и иметь возможность общаться с ними. Возможно, это простой уборщик или билетный кассир. Хотя последнее — вряд ли. Диверсантам в форме российских военных нелогично толкаться в очереди к билетной кассе. Сделаем вот что. Вы сейчас же отправляйтесь на автовокзал и присмотритесь к работникам. Зайдите в отдел кадров, или что там у них есть на автовокзале. Главное, постарайтесь выяснить, кто из работников автовокзала подходит на роль связного диверсионной группы.

— А вы, Павел Андреевич? — поднимаясь на ноги, спросил Артем Ветров.

— Я, к сожалению, не могу поехать с вами, — ответил Чернышов, посмотрев на часы. — Через полчаса командующий объединенной группировки по настоянию начальника охраны премьера проводит оперативное совещание с командирами подразделений, принимающих участие в охранных мероприятиях. Я должен присутствовать на этом совещании.

— Тогда мы вам позвоним прямо с автовокзала, — сказал Артем Ветров.

Он уже тянул за рукав к двери Олега Муромцева.

50 Чернышов, Васильченко 1. ХI, понедельник, 16.00

Сразу было видно — оперативное совещание созвано по инициативе начальника охраны премьер-министра полковника Рогозина. Рогозин выступал чаще всех, а доклады других офицеров сопровождал своими комментариями. У Чернышова создалось впечатление, что полковник Федеральной службы охраны так ведет себя для того, чтобы все присутствующие признали его старшинство. Павла Чернышова, которому были совершенно несвойственны амбиции, подобное поведение только смешило. Он равнодушно наблюдал за тем, как полковник Рогозин изо всех сил старается показать свое превосходство, и жалел о том, что не поехал вместе с Муромцевым и Ветровым. Мог бы проигнорировать совещание, сославшись на какую-нибудь причину.

Справа от Чернышова сидел его старый знакомый, командир разведроты капитан Васильченко. Глядя на полковника Рогозина, Андрей Васильченко думал примерно то же, но в отличие от Чернышова он не мог сдержать своего раздражения и обиды. Андрей Васильченко был согласен с тем, что сотрудники Федеральной службы охраны, к которым относился и полковник Рогозин, делают нужное и полезное дело. Но и солдаты федеральных сил, сражающиеся в Чечне с боевиками и международными террористами, делали не менее важное и полезное дело, да и своими жизнями они рисковали значительно чаще, чем полковник Рогозин и бойцы его команды. Поэтому Андрей Васильченко чувствовал все возрастающую обиду, видя пренебрежительное отношение Рогозина к присутствующим на совещании боевым офицерам.

В тот момент, когда Рогозин выкриком с места перебил выступление майора из подразделения ярославского ОМОНа, Андрей Васильченко не выдержал.

— Клоун, — заявил он и недовольно поморщился.

Это был еще самый мягкий из эпитетов, которыми армейский разведчик мысленно успел наградить прибывшего из Москвы полковника. Реплика Васильченко прозвучала довольно тихо. Тем не менее ее услышали сидящие вокруг офицеры. Седой подполковник, сидящий впереди Андрея, даже обернулся и удивленно посмотрел на него, а Павел Чернышов лишь улыбнулся.

В конце совещания полковник Рогозин повторил те задачи, которые ставились перед ответственными за каждое охранное мероприятие. До всех офицеров эти задачи уже довели приказом их непосредственные начальники. Фактически Рогозин просто повторил то, что и так было известно каждому из ответственных. Тем не менее повторить задачи имело смысл для того, чтобы офицеры знали свою роль в общем комплексе охранных мероприятий. Данное выступление начальника охраны премьер-министра напрямую не касалось полковника Чернышова, так как он не руководил ни одним из перечисленных мероприятий. В то же время именно при перечислении охранных мероприятий Павел Чернышов стал особенно внимателен. Он очень старался отыскать брешь в системе охраны премьера, брешь, которая позволила бы диверсантам реализовать план покушения. Чернышов выслушал Рогозина до конца. Предложенная им система охраны выглядела надежной. И все же Павел Чернышов интуитивно чувствовал — брешь существует, и опасался, что диверсанты найдут эту брешь раньше, чем он сумеет ее определить.

— Значит, твоя рота охраняет аэродром? — спросил Чернышов у Андрея Васильченко, когда совещание закончилось.

— Да, — небрежно кивнул капитан Васильченко, в этот момент его мысли были заняты совсем другим. — Товарищ полковник, ну как так можно? Он же нас ни во что не ставит, — имея в виду полковника Рогозина, обиженно сказал Андрей Васильченко. — Что это за службист, который считает себя особой кастой, а нас бестолковыми детьми. Я бы хотел посмотреть, как он поведет себя под обстрелом чеченских снайперов или во время зачистки села, где в подвалах еще скрываются уцелевшие после боя боевики.

— Андрей, ты разбираешься в орденских планках? — вместо ответа спросил у Васильченко Чернышов.

— Разбираюсь, — хмуро ответил Андрей. — У него на кителе планка ордена «За личное мужество». Такой же орден, только посмертно, получил мой пулеметчик в 1995 году, которому взрывом минометной мины оторвало ногу, а он тем не менее продолжал стрелять, сдерживая контратаку отряда чеченских боевиков. Парень так и умер за пулеметом, но чеченцы не прорвались через наши позиции!

— Андрей, такой подвиг и на Звезду Героя потянет. Но я все же хочу рассказать тебе, за что получил свой орден полковник Рогозин. А получил он его за то, что заслонил собой охраняемого человека от пули маньяка. Мне говорили, что оружие, из которого стрелял преступник, было маломощным. Его пуля ни при каких условиях не могла пробить бронежилет Рогозина. Только ведь он, когда подставлял свою грудь под выстрел, ничего этого не знал. Так что свой орден Рогозин носит вполне заслуженно. И, отвечая на твой вопрос, я скажу: в бою с чеченскими боевиками Рогозин тоже не будет выглядеть трусом. А ведет он так себя, потому что никогда участия в боевых действиях не принимал. Потому что свою работу он считает самой важной. Да, тут он не прав, но это от незнания. А винить человека за то, что он чего-то не знает, поверь мне, не стоит.

— Ладно, Павел Андреевич, я все понял, — Васильченко тряхнул головой, словно отгоняя от себя наваждение. — Вы что-то хотели узнать про охрану аэродрома?

— Прежде всего я хотел поинтересоваться: приходилось ли твоей роте принимать участие в подобных мероприятиях?

— Да, было дело. В конце 1994 года мы охраняли в Грозном нефтехранилище.

Павел Чернышов хорошо помнил этот эпизод, который стал прелюдией предыдущей чеченской войны. На контроль над нефтеперерабатывающим заводом в Грозном претендовали сразу несколько чеченских кланов, каждый из которых располагал своими вооруженными отрядами. Передел нефтеперерабатывающего завода лидеры кланов решили начать с захвата нефтехранилища. В помощь милиционерам, охраняющим емкости с нефтью, были направлены российские войска, которые и сдержали вооруженную толпу, стремящуюся прорваться на территорию нефтехранилища. И все-таки тот эпизод из уже ставшего историей 1994 года мало походил на нынешнее задание армейских разведчиков. И Чернышов прямо сказал об этом.

— Я что-то вас не пойму, товарищ полковник, — ответил Васильченко. — Нам поручена охрана периметра аэродрома. Как ни крути, дело нехитрое. Сродни круговой обороне ротного опорного пункта.

Чернышов только покачал головой.

— Андрей, не уподобляйся Рогозину, которого ты только что критиковал. Какая оборона? О чем ты говоришь? Да, мы ведем речь о диверсионной группе, но разве диверсанты собираются нападать на аэродром? Возможно, они попытаются проникнуть на аэродром. Но проникновение и нападение — это не одно и то же. У диверсантов есть только одна цель, и эта цель — человек. Запланированная ими диверсионная акция — это убийство. Пока диверсанты не подберутся к своей жертве, они будут стараться, чтобы их никто не обнаружил. А ты говоришь об обороне периметра аэродрома. Я не знаю, как собираются действовать диверсанты. Но в том, что они не будут с боем прорываться на аэродром, я совершенно уверен.

— Но я получил конкретный приказ об охране и обороне периметра аэродрома, — растерянно проговорил капитан Васильченко.

— Приказы, разумеется, надо выполнять. Но перед тем как выставить своих солдат на охрану аэродрома, проверь всю прилегающую к аэродрому территорию. Загляни под каждый куст и обследуй каждую тропинку. Если диверсанты действительно собираются проникнуть на аэродром, они обязательно проведут или уже провели тренировку. Твоим разведчикам придется отыскать следы, которые помогут раскрыть замысел диверсантов.

Чернышов сознательно не сказал капитану Васильченко, что никаких следов может и не быть. Во-первых, диверсанты могли их попросту не оставить. Во-вторых, диверсанты могли выбрать другой объект для покушения на премьера, и это было самое вероятное, по мнению Чернышова. Организовывать покушение на территории любого военного объекта невероятно сложно. В силу его закрытости на такой объект не пускают посторонних лиц. Чернышов не сомневался, что во время визита премьер-министра пропускной режим на военной базе и на аэродроме будет особенно строг. По этой причине Чернышов исключил и аэродром, и военную базу из числа объектов, подходящих для покушения. Наиболее удобным местом он считал здание городской администрации Моздока, где премьер-министр собирался выступать перед журналистами. Павел Чернышов считал, что именно там диверсанты попытаются нанести удар. Однако своими соображениями он не стал делиться с командиром разведроты, чтобы заранее не настраивать его на отрицательный результат поисков.

— Павел Андреевич, а что конкретно следует искать? — поинтересовался Васильченко.

— Андрей, если бы я заранее знал, — только и смог сказать Чернышов. — Обращайте внимание на все, что указывало бы на недавнее присутствие человека. Следы обуви, брошенные окурки, сломанные ветки, которые могут быть ориентирами, — все может иметь отношение к диверсионной группе. Считайте, что вам нужно провести вокруг аэродрома зачистку местности.

51 Противостояние 1. ХI, понедельник, 18.00

Расставшись с Андреем Васильченко, Чернышов зашел в комнату дежурного по части, чтобы справиться, не звонили ли ему из Моздока Муромцев или Ветров. Выяснив, что никто из них ему не звонил, Чернышов опять пожалел, что не поехал в город вместе с ними. Совещание закончилось раньше, чем он предполагал. «Сейчас только начало седьмого, — сказал себе Чернышов, посмотрев на часы. — Автовокзал в Моздоке работает до девяти. Если бы я сейчас смог оказаться в Моздоке вместе с Муромцевым и Ветровым! Втроем мы смогли бы значительно продвинуться в поиске связного турецкой разведки». И тут Чернышов вспомнил о майоре Осипове. Сегодня утром контрразведчик наконец-то получил новую служебную машину вместо взорванной. Чернышов решил, что он согласится отвезти его в Моздок, и отправился разыскивать Осипова.

В собственном кабинете Осипова не оказалось. Дверь была закрыта, и на настойчивый стук Чернышова никто не отозвался. Чернышов снова спустился к дежурному по части, намереваясь направить на поиски контрразведчика посыльного, и возле выхода из штаба столкнулся с Сергеем Осиповым.

— Сергей Владимирович, как кстати, — обрадовался Чернышов. — Вы сможете прямо сейчас отвезти меня в Моздок?

— А что случилось?

— Это касается разыскиваемой диверсионной группы. По дороге все объясню.

Последнюю фразу Чернышов произнес, уже спускаясь по лестнице, поэтому не мог видеть, как на мгновение изменился в лице Осипов.

— Тогда не будем терять времени, — ответил Осипов и поспешил вслед за Чернышовым.

Его лицо уже приняло обычное непроницаемое выражение.

Когда машина подъезжала к Моздоку, Осипов уже знал, что оперативная группа Управления по борьбе с терроризмом практически вышла на его связного. Чернышов увлеченно рассказывал Осипову о своих предположениях. Тому оставалось лишь удивляться точности логических выводов Чернышова.

— Вот я и послал Муромцева и Ветрова на автовокзал проверить правильность наших предположений, — закончил Чернышов свое повествование.

— Сейчас узнаем, что им удалось, — ответил Осипов.

Эта была первая фраза, которую он произнес за всю поездку. До последнего момента он только слушал Чернышова.

* * *

Артема Ветрова Павел Чернышов увидел сразу, едва машина остановилась на привокзальной площади. Артем угощал пивом какого-то местного бомжа и о чем-то неторопливо с ним беседовал. Оставив Осипова возле машины, Чернышов несколько раз прошелся на виду у Артема и стал ждать окончания его беседы. Наконец Артем закончил свой разговор и, угостив бомжа на прощание сигаретой, направился в сторону Чернышова. Еще за несколько метров Артем изобразил пальцами знак «о'кей» и довольно улыбнулся, давая понять Чернышову, что время на автовокзале они с Олегом провели не зря.

— Ладно, Павел Андреевич, томить вас не буду, а сразу перейду к делу, — сообщил Артем, подходя к Чернышову, хотя тот еще не успел и рта открыть. — Вы были абсолютно правы, автовокзал — отличное место для встреч диверсантов со своим связным. Здесь же днем и ночью прорва народу. Только для того, чтобы постоянно находиться на автовокзале и при этом ни у кого не вызывать подозрений, совсем не обязательно здесь работать. Вернее, не обязательно работать на самом автовокзале.

— Что-то я тебя не пойму, — перебил Ветрова Чернышов.

— Сейчас объясню. Вон видите, — Артем протянул руку в сторону чебуречной Акопа. — Это чебуречная. Работает с утра до вечера. Мы здесь с Олегом с четырех часов. И я могу вам сказать — это самое оживленное на автовокзале место. Кто только не заходит сюда. И беженцы, и просто приезжие, и водители рейсовых автобусов, ну, работники автовокзала само собой, солдаты федеральных сил вплоть до старших офицеров. В общем, идеальное место как для сбора информации, так и для моментальной передачи уже подготовленного сообщения.

Слушая Ветрова, Чернышов кивнул. Он знал, что моментальная передача контейнера с информацией происходит обычно при большом скоплении народа. Как раз в толпе наиболее сложно отследить, как конверт, газетный сверток, пачка сигарет, футляр от очков или коробочка фотопленки перекочует из рук одного человека в руки другого.

— Мы с Олегом как эту чебуречную увидели, сразу подумали — вот отличное место для конспиративных встреч, — продолжал тем временем Ветров. — Ведь диверсантам надо встречаться со своим связным не раз и не два. А зачем человек постоянно приходит на автовокзал, если он никуда не уезжает? Это выглядит подозрительно. И совсем другое дело, если он приходит сюда, чтобы поесть. Тут многие так делают. Да диверсанты могут хоть каждый день в чебуречную приходить, это ни у кого не вызовет подозрений.

Ветров на секунду замолчал. Чернышов спросил:

— И тогда вы решили, что связной — кто-то из персонала этого заведения общественного питания?

— Нет, поначалу мы подумали, что чебуречная — это просто место встреч диверсантов с их связным, — признался Артем. — А потом Олег говорит, тогда диверсантам и их связному надо договариваться заранее, в какое время им следует приходить. А вдруг возникнет необходимость срочной, незапланированной встречи? А если связной кто-то из работников чебуречной, такой проблемы нет. Приходи в любое время, связной всегда на рабочем месте.

— Так, рассказывай, что выяснили по персоналу.

— Хозяин чебуречной некий Акоп, якобы балкарец по национальности. Ему помогают два помощника, есть еще женщины-поварихи — вот и весь персонал. Самый интересный из всех, безусловно, Акоп. Прибыл сюда в конце сентября, то есть с самого начала боевых действий в Чечне. Сразу же открыл чебуречную на автовокзале. Значит, первоначальный капитал для этого дела у него имелся. Уже этот факт сам по себе подозрительный. Люди с деньгами стараются уехать подальше от зоны боевых действий, а этот Акоп, наоборот, приехал сюда, тем более что ни родственников, ни старых знакомых у него в Моздоке нет.

— Он мог как раз перебраться в Моздок из Чечни, испугавшись начала военной кампании, — возразил Артему Павел Чернышов. — Дальше.

Слова начальника в первый момент смутили Артема Ветрова, но он быстро нашелся и заявил:

— Если у него были деньги, мог бы уехать еще дальше, купить московскую прописку и жить в столице в свое удовольствие. А деньги, судя по всему, у этого Акопа имеются. Он снимает отдельную квартиру в центре города, регулярно платит дань своей «крыше» и периодически трахает дорогую местную проститутку Матильду. — Может быть, просто оборотистый бизнесмен, — заметил Чернышов. — Кто, кстати, его «крыша»?

— Обыкновенные местные рэкетиры, ничего особенного. Кстати, это именно они снабдили меня всей этой информацией.

Чернышов удивленно вытаращил глаза.

— А что вы удивляетесь, Павел Андреевич? Где у нас время, чтобы полномасштабную установку проводить? А так я пообещал местным авторитетам, что получу у военного коменданта обязательство не беспокоить их до окончания боевых действий в Чечне, они мне все про хозяина чебуречной и рассказали.

— Ты считаешь, что сведениям местных бандитов можно верить? — спросил Чернышов.

— Верить им или нет — это уж вам решать, — улыбнулся Артем. — К тому же они ничего фантастического вроде того, что Акоп прилетел в Моздок на летающей тарелке, не рассказали.

— Ну ладно, пойдем взглянем на твоего таинственного Акопа, — предложил Чернышов.

Он уже направился к чебуречной, но Ветров остановил его.

— Не взглянете, Павел Андреевич. Акоп сегодня на работу не вышел, в чебуречной вместо него помощник заправляет. Сведения точные. Это мне бомж рассказал, с которым вы меня видели. Он с самого утра на автовокзале трется, хозяина чебуречной за весь день ни разу не видел.

— Где этот Акоп живет? Адрес у него какой?

Артем Ветров только пожал плечами. Адрес хозяина чебуречной он еще не успел выяснить.

— Где Муромцев?! — Павел Чернышов чувствовал, что начинает медленно раздражаться.

— На автовокзале, — растерянно ответил Ветров. — Как вы и велели, на всякий случай проверяет сотрудников. Но думаю, что это пустой номер.

— Быстро разыщи его, и оба дуйте сюда. Я к Осипову, нам потребуется его машина, так как надо заехать в адресный стол, — как обычно, в критические минуты Чернышов действовал быстро и решительно.

Ехать в адресный стол не пришлось. Адрес Акопа оперативникам ФСБ назвал местный участковый, на территории которого располагался городской автовокзал. Обходя свою территорию, участковый поинтересовался документами хозяина чебуречной, а листая его паспорт, не забыл взглянуть и на штамп о прописке.

* * *

Получив от участкового адрес, Осипов уверенно вел машину к дому, где проживал балкарец Акоп, он же связной турецкой разведки Сулейман Оглу.

— На всякий случай приготовьте оружие, — приказал Чернышов своим сотрудникам, когда машина остановилась возле дома Акопа.

Сергей Осипов вылез вместе с остальными.

— Я иду с вами, — объявил он Чернышову.

Полковник Чернышов не возражал. Помощь еще одного оперативника в данном случае не помешала бы.

В подъезд, где располагалась квартира Акопа, Павел Чернышов вошел первым. Следом за ним вошли Артем Ветров и Олег Муромцев. Последним шел Сергей Осипов. Осипов поднимался по ступенькам, сжимая в кармане свой пистолет. Когда Чернышов приказал приготовить оружие, Осипов достал пистолет из кобуры и переложил в карман. «Вот он, шанс! Пистолет под рукой. Можно положить их всех троих в этом темном подъезде, — думал Осипов, упершись взглядом в спину идущего впереди Олега Муромцева. — Нет, нельзя, на автовокзале наверняка найдутся свидетели, которые видели, что я поехал сюда вместе с ними. А может, все-таки можно? Мало ли куда они могли поехать с автовокзала? Почему я должен был оказаться вместе с ними в этом подъезде?»

Группа Чернышова миновала первый этаж и стала подниматься выше. Акоп жил на третьем этаже. «Еще два этажа, четыре лестничных пролета. Если я собираюсь стрелять, то надо делать это сейчас, потом будет поздно, — Осипов вытащил из кармана пистолет и сразу почувствовал, как вспотела сжимающая рукоятку ладонь. — Вспотела рука? Ладно, сейчас это неважно. Стрелять предстоит почти в упор, значит, я не промахнусь даже с мокрой ладонью. — Осипов уже представил, как оглушительно разносятся по подъезду выстрелы его пистолета. — Кретин! — обругал он сам себя. — Ведь стрельбу услышат соседи! Ну и что? Они все равно не рискнут высунуть в подъезд даже своего носа. А если в окно? Ну и что они смогут увидеть? Только то, как из подъезда выбежал человек в военной форме. Ерунда. Офицера военной контрразведки все равно никто не заподозрит. Так что соседей опасаться не стоит. А Чернышова и его людей? — Осипов живо вспомнил перестрелку на автобусной остановке. — Диверсанты были отлично подготовлены. Тем не менее они не смогли убить Чернышова. Даже ранить его не смогли. Ни его, ни его офицеров. А вот оперативникам удалось ранить командира диверсантов. Сейчас другой случай, — попытался себя успокоить Осипов. — Я иду в двух шагах позади них с готовым к бою пистолетом. Первый выстрел в спину Муромцеву. Чернышов и Ветров едва успеют обернуться. Второй выстрел Ветрову в грудь. И мы остались вдвоем с Чернышовым. Дальше уже кто кого опередит». И тут Осипов испугался. Воображение живо нарисовало картину, в которой полковник Чернышов оказывался проворнее его и точнее в стрельбе. Осипов представил себя скатывающимся вниз по ступенькам с простреленной грудью. Картина была настолько реальна, что Осипов побледнел.

— Сергей Владимирович, что с вами? — услышал он голос Чернышова.

Осипов вздрогнул и вернулся к реальности. Полковник Чернышов стоял на площадке возле квартиры Акопа. Рядом с Чернышовым стояли его оперативники. И все трое смотрели на него.

— Сергей Владимирович, что с вами? На вас лица нет, — повторил свой вопрос Чернышов.

— Все в порядке, Павел Андреевич, — облегченно выдохнув, ответил Осипов.

Он действительно испытал облегчение оттого, что увиденная им картина оказалась плодом его разыгравшегося воображения. Вернувшись к реальности, Сергей Осипов сразу успокоился. Мучивший его вопрос — стрелять или не стрелять — разрешился сам собой. После того как оперативники ФСБ поднялись на площадку, стрелять в них было равносильно самоубийству.

* * *

На звонок в квартиру не последовало никакой реакции. За дверью Акопа стояла абсолютная тишина. Павел Чернышов позвонил второй раз, уже более настойчиво. Результат оказался тем же самым.

— Хозяина нет? — спросил Чернышов, обращаясь к Артему Ветрову.

Вопрос прозвучал так, словно Чернышов надеялся, что Артем, собиравший предварительную информацию об Акопе, знает, где в данный момент находится хозяин квартиры. Ветров этого не знал, но на вопрос начальника ответил с присущей ему категоричностью:

— А чего гадать, давайте войдем и узнаем. — Видя замешательство Чернышова, он тут же добавил: — Подозрение в шпионаже, разве это недостаточное основание?

— И все-таки негласный обыск без санкции прокурора противозаконен, — напомнил Чернышов.

— Ну, Павел Андреевич, когда на фильтрационных пунктах обнаруживают чеченских боевиков, которые пытаются выдать себя за беженцев, их задерживают без всякой санкции, — заявил Чернышову Ветров.

Павел Чернышов понимал: по большому счету, Ветров прав. Войти в квартиру Акопа необходимо. Санкцию у прокурора можно получить. Но на это уйдет время. А время сейчас работает на диверсантов. Уже послезавтра в Моздок прилетит премьер. И если до этого момента диверсантов не удастся перехватить, может произойти непоправимое.

— Что скажете, Сергей Владимирович? — обратился Чернышов к Осипову.

Тот выглядел совершенно растерянным.

— Не знаю, Павел Андреевич, — развел он руками.

— Ладно, учитывая особую опасность, которую представляют диверсанты, будем считать, что введенный в действие с сегодняшнего числа режим повышенной безопасности дает нам право в особых случаях действовать и без санкции прокурора, — объявил Чернышов и, кивнув в сторону Артема Ветрова, добавил: — Давай действуй!

Ветров внимательно осмотрел дверной замок, потом место, где дверь прилегала к косяку, и сказал:

— Можно попробовать.

С этими словами он вытащил из кармана набор складных инструментов «Лезерман». Зная любовь Артема к подобным штучкам, Чернышов и Муромцев подарили ему этот набор на прошлый день рождения. Ветров очень гордился своим инструментальным набором от знаменитой фирмы и всегда таскал его с собой. Артем просунул сверхпрочное лезвие в щель между дверью и косяком. Опустив лезвие на уровень замка, надавил на рукоятку, отжимая дверь. Пришлось сделать довольно большое усилие, но знаменитый инструмент выдержал. В образовавшейся щели показалась задвижка замка. Продолжая отжимать дверь ножом, Артем дернул за дверную ручку, и дверь открылась.

— Надо же, — удивился Артем, осматривая замок. — Он вовсе не был закрыт, дверь просто захлопнули.

За внешней деревянной дверью находилась вторая, железная, но она оказалась лишь прикрыта. Артем толкнул железную дверь, намереваясь войти в квартиру, но тут же отпрянул назад. В открывшемся дверном проеме он увидел ноги лежащего на полу человека.

52 Ретроспектива 1. ХI, понедельник, 20.15

Человек лежал на спине, широко раскинув ноги. Под его головой растеклась лужа крови. Еще одно пятно крови человек закрывал своей спиной. Причина смерти не вызывала сомнения. Два огнестрельных ранения — в спину и в голову. Кровь уже успела свернуться и засохнуть.

— Это Акоп, хозяин чебуречной, — сказал майор Осипов, проглотив подступивший к горлу комок. — Я пару раз заходил в чебуречную и видел его за стойкой. Это точно он.

Чернышов присел на корточки, чтобы осмотреть рану в голове погибшего. Входное пулевое отверстие пришлось точно посередине лба. При внимательном рассмотрении можно было заметить точки микроскопических ожогов на коже вокруг раны. Такие ожоги оставляют вылетевшие из ствола вместе с пулей частицы горящего пороха.

— Стреляли с близкого расстояния, возможно, в упор, — заметил Чернышов, осмотрев рану.

— Ясно, контрольный выстрел, — добавил Артем Ветров.

— Да, но почему в упор? — удивился Чернышов.

На этот вопрос мог ответить Осипов, но он хранил молчание.

* * *

«Все. Я передал оружие диверсантам», — думал Сергей Осипов, направляясь к своей машине. Позади него стояли Мордасов и Сайдаков, рассматривая только что привезенную дальнобойную снайперскую винтовку.

«Операция вступила в свою решающую фазу, — продолжал размышлять Осипов. — Турецкая разведка уже не может повлиять на ход операции. После того как турки переправили в Моздок оружие, дальнейшее от них уже не зависит. Теперь все зависит от диверсантов. Именно они да только что врученная им снайперская винтовка будут решать судьбу премьера. Кроме оружия, диверсантам сейчас ничего не нужно. Правда, командир группы потребовал бронежилет для испытания винтовки и окончательный вариант плана охранных мероприятий. Но это мелочи. Главное, диверсантам уже не нужен связной. Связной не нужен и мне. Какой смысл связываться с разведцентром, если через три дня все равно все кончится».

Осипов поймал себя на мысли, что ищет оправдание своим действиям, и тут же отбросил эту мысль: «Действительность такова, что ФСБ слишком близко подобралась к связному, слишком близко. Полковник Чернышов далеко не дурак. Рано или поздно он вычислит связного. В конце концов, я забочусь не только о собственной безопасности, но и о безопасности диверсионной группы». Когда машина выехала на дорогу, соединяющую Моздок с военной базой, Осипов решительно повернул руль в сторону города.

…Он знал, по какой дороге Акоп возвращается домой, поэтому поджидал его около дома. Ждать пришлось недолго. Издалека заметив приближающегося к дому Акопа, Осипов тут же вошел в подъезд. Квартира Акопа располагалась на третьем этаже. Осипов поднялся на четвертый и стал сверху наблюдать за тем, что происходит на площадке этажом ниже. Когда Акоп начал открывать свою дверь, Сергей Осипов спустился вниз.

— Я спешу, — сообщил он связному.

Акоп кивнул. Внезапный визит агента означал, что у него есть срочное сообщение. Акопа удивило только, почему майор не пришел в чебуречную, ведь до самого закрытия он находился там. Однако, видя нетерпение агента, Акоп не стал его ни о чем расспрашивать, а быстро открыл дверь и впустил в квартиру. Осипов вошел. Но вместо того чтобы передать диск с зашифрованной информацией, как того ожидал Акоп, агент неожиданно спросил:

— Есть что-нибудь выпить?

— Джин? Виски? — Акоп удивленно смотрел на агента — в таком возбужденном состоянии он видел его впервые.

— А водка? — спросил Осипов.

— Есть и водка.

— Принеси.

Акоп ушел на кухню, где в холодильнике стояла распечатанная бутылка водки. Более изысканные напитки он хранил в баре, в гостиной. Акоп вернулся из кухни, держа в руках серебряную стопку, наполненную водкой. Стопка оказалась маленькой. Принимая ее из рук связного, Сергей Осипов презрительно скривился. Одним махом он осушил стопку.

— Еще? — спросил Акоп.

Он видел, что агент не в себе, но не знал, в чем дело и что ему предложить.

— Нет, унеси, — Осипов вернул Акопу пустую стопку и, когда тот направился на кухню, вытащил из кармана пистолет.

Он прицелился Акопу в левую лопатку и, опасаясь, что так и не сможет выстрелить, резко нажал на спуск. Осипов дернул оружие, и в момент выстрела ствол пистолета клюнул вниз.

Он все-таки попал. Промахнуться на двухметровом расстоянии вообще было невозможно. Тем не менее пуля прошла ниже сердца. Акоп устоял на ногах. Он даже успел обернуться и только после этого упал на спину.

«Черт! Жив, надо добивать», — раздраженно подумал Осипов. Он приблизился к лежащему на полу Акопу и заглянул ему в лицо. Акоп смотрел на убийцу широко раскрытыми глазами и часто моргал. На лице у него было больше удивления, чем боли. Осипов прицелился Акопу в лицо. Рука предательски дрожала. Да и Акоп, видимо, окончательно осознав, что происходит, отчаянно замотал головой. Осипов пытался прицелиться ему в лоб, но никак не мог зафиксировать мушку. Тогда он упал на колени и, схватив Акопа за волосы, прижал ствол пистолета к его лбу. Акоп в ужасе застонал и еще сильнее затряс головой, но Осипов прижал стволом пистолета голову Акопа к полу и снова выстрелил. Сила отдачи отбросила руку убийцы назад. Осипов с ужасом подумал: неужели он опять промахнулся и придется стрелять еще раз, но, взглянув на Акопа, понял, что этого не потребуется. Акоп уже не шевелился, а из раны на его лбу текла кровь.

Сергей Осипов поднялся на ноги и еще раз взглянул на труп своего связного. «Вот и все, — подумал он. — Даже когда тебя найдет ФСБ, ты уже ничего не расскажешь».

Когда он спускался по лестнице, то чуть не налетел на девушку. Она поднималась вверх. Пробормотав слова извинения, Осипов протиснулся мимо нее. «Она не могла слышать выстрелы, — подумал он. — Когда я стрелял, ее еще не было в подъезде». И решил, что как свидетель она для него не опасна.

* * *

— Ранения слепые, обе пули внутри, — определил Олег Муромцев, перевернув труп Акопа. — Видимо, использованное для убийства оружие было маломощным.

— А судя по входному отверстию, этого не скажешь, — заметил Чернышов. — Калибр 9 мм, как минимум.

— Ну мало ли какую пушку можно зарядить 9-миллиметровым патроном, — вставил Артем Ветров.

— Например, пистолет с глушителем, — тут же добавил Чернышов. — Ладно, после вскрытия взглянем на пули.

— Вы правы, Павел Андреевич, это «ПБ», — сказал Муромцев, подобрав с пола гильзу от патрона к пистолету Макарова.

«Черт! Про гильзы я совсем забыл, — мелькнуло в голове Осипова. — Хорошо, хоть стрелял не из своего штатного «макарова», а «ПБ» за мной ни в каких документах не числится».

— Уже что-то, «ПБ» — оружие редкое. Может привести к убийце, — прокомментировал Павел Чернышов. — Я полагаю, что такой редкий пистолет убийца не выбросил сразу после использования, а оставил. Следовательно, оружие все еще находится при нем.

— Вы думаете, это диверсанты его? — Артем изобразил стрелка с пистолетом, вытянув в сторону лежащего на полу тела руку с оттопыренным указательным пальцем.

— Я думаю, надо вызывать следственную бригаду, приглашать понятых и делать квалифицированный обыск в квартире, — высказал свое мнение Чернышов.

Через полчаса оперативники следственной бригады извлекли из-под пола два блока неизвестной аппаратуры. Чернышову стало все окончательно ясно, когда вслед за аппаратурой они извлекли из оборудованного в полу тайника раздвижную параболическую антенну.

53 Полковник Чернышов 1. ХI, понедельник, 21.30

Других тайников в квартире Акопа не обнаружили, и полковник Чернышов, руководивший проведением обыска, уселся в кресло, предоставив дальнейшую работу экспертам-криминалистам.

— Будете снимать в квартире отпечатки, начните с передатчика, — приказал Чернышов эксперту, разложившему на столе свои инструменты для снятия пальцевых отпечатков. — Необходимо как можно скорее передать эту аппаратуру в группу радиоразведки. Возможно, это поможет дешифровке радиоперехватов.

— Павел Андреевич, надо еще провести обыск и в чебуречной, — напомнил Чернышову Артем Ветров.

— Сейчас здесь закончим, поедем туда, — кивнул Чернышов.

Эксперт, которому Чернышов приказал снять пальцевые отпечатки с передатчика, тем временем кисточкой нанес на поверхность аппарата химический состав, позволяющий выделить отпечатки пальцев. Когда отпечатки ясно проявились, эксперт скопировал их на специальную пленку. Павел Чернышов сначала наблюдал за экспертом, но, видя, что тот работает вполне профессионально, повернулся к майору Осипову.

— Как вы думаете, Сергей Владимирович, почему его убили? — спросил у Осипова Чернышов.

— Ну не знаю, — пожал плечами Осипов, — связной выбрал себе слишком опасное прикрытие. Не угодил чем-то контролирующим автовокзал бандитам, вот его и убили.

— Тогда его убили бы прямо в чебуречной или возле нее. И стреляли бы из какого-нибудь дешевенького «ТТ» или полоснули очередью из автомата. Но дома, в квартире, да еще из «ПБ» — тут прослеживается почерк диверсантов.

— Да что вы, Павел Андреевич? Какой смысл диверсантам убивать своего связного? Убрали свидетеля? Опасались, что через связного служба безопасности выйдет на их группу? Глупости, — возразил Осипов. — Связной был хорошо законспирирован. Во всяком случае, диверсанты были в этом уверены. Экспертиза установила, что Акопа убили сутки назад. Сутки! А вчера вы даже не подозревали о его существовании.

— Верно, мотив не прослеживается, — согласился Чернышов. — И все же я уверен, убийство связного — дело рук диверсантов. Кого еще Акоп мог пустить к себе на квартиру? Ведь там у него хранился передатчик. А туда, где хранится передатчик, обычно не пускают посторонних.

Осипов не нашелся что ответить. В наступившей тишине отчетливо прозвучал голос эксперта.

— …Обнаруженные на аппаратуре отпечатки пальцев принадлежат трем разным лицам, предположительно мужского пола, — диктовал эксперт оперативнику, заполнявшему протокол обыска. — Большая часть отпечатков принадлежит хозяину квартиры…

— Постойте! — перебил эксперта Чернышов. — Вы сказали, что на передатчике имеются отпечатки пальцев трех человек?!

— Да, это так, — спокойно ответил эксперт, он совершенно не понимал, почему данный факт вызвал внезапное возбуждение у московского полковника.

— Вы уверены в своих словах?! В этом нет ошибки?! — взволнованно спросил Чернышов.

— Можете убедиться сами.

С этими словами эксперт протянул Чернышову прозрачный конверт, в который поместил пленки с пальцевыми отпечатками.

— Ради бога, не обижайтесь, — постарался успокоить эксперта Павел Чернышов. — Просто связной должен был беречь свой передатчик как зеницу ока. И не то что в руки давать, а даже показывать его никому не мог. Согласитесь, что в таком случае наличие на передатчике отпечатков пальцев еще двух человек выглядит совершенно невероятно.

— Ну, я не оперативный работник и таких тонкостей не знаю. Однако говорю, что есть. Эту аппаратуру, кроме хозяина квартиры, держали в руках еще два человека, — заявил эксперт. — Если вас интересует, кто эти лица, могу сказать, что они еще довольно молоды. Кожа на руках еще не имеет морщин, а линии пальцевых узоров неглубокие. На мой взгляд, им около двадцати лет, возможно, чуть больше.

— Так, Артем, — Чернышов повернулся к Ветрову. — Помнишь, ты рассказывал о тройном убийстве в заброшенном доме на окраине Моздока, где применялось уже использованное диверсантами оружие?

— Да, Павел Андреевич, — кивнул Артем, еще не очень представляя, к чему клонит Чернышов.

— Срочно отправляйся в районное отделение милиции, за которым числится это дело, и сравни снятые отпечатки пальцев с отпечатками убитых, — приказал Чернышов и, обращаясь к эксперту, добавил: — Могу я попросить вас помочь моему сотруднику?

— Ну раз так нужно для дела, — развел руками эксперт и направился вслед за Ветровым.

А тот уже натягивал в коридоре свою куртку.

* * *

В районном отделении милиции Ветров разыскал только двух милиционеров из дежурной службы. Все остальные давно разошлись по домам. Дежурные милиционеры уже успели вскипятить чайник, разложить на столе незатейливые припасы, которыми снабдили их на время ночного дежурства заботливые жены, и уже приготовились распечатать припасенную бутылку, но внезапное появление Артема Ветрова изменило их планы.

Первые слова, произнесенные Ветровым, были о режиме повышенной безопасности. Дальше Артем сообщил милиционерам, что выполняет задание, которое находится на особом контроле сразу у всех силовых министров. Названной им фамилии министра внутренних дел оказалось достаточно, чтобы милиционеры забыли про свой ужин и принялись накручивать диски телефонов, вызывая в отделение оперативных сотрудников.

Через четверть часа прибыл первый оперативник, а еще через двадцать минут тот, кто вел дело о групповом убийстве в заброшенном доме. Вскоре прибывший вместе с Артемом эксперт-криминалист получил в свое распоряжение конверт, где хранились карточки с отпечатками пальцев убитых.

* * *

Павел Чернышов, Олег Муромцев и Сергей Осипов собрались в одном из кабинетов Моздокского отдела ФСБ. Они только что вернулись с обыска, проведенного в чебуречной Акопа, и сейчас с нетерпением ожидали, какой результат привезет Артем Ветров. Ветров задерживался. Впрочем, в этом не было ничего странного. Чтобы провести сравнительный анализ отпечатков пальцев, первым делом требовалось разыскать оперативника, в производстве у которого находилось дело об убийстве. В это время нужный оперативник мог быть где угодно: дома, у любовницы, в компании приятелей, на встрече с агентом или в засаде. Он мог оказаться и на рабочем месте, но это было самое маловероятное.

Чтобы скоротать время ожидания, Муромцев и Осипов, расположившись за столом, играли в шашки, найденные здесь же, в кабинете. Павел Чернышов в очередной раз перечитывал протоколы обысков на квартире Акопа и в его чебуречной. «…изготовленные кустарным способом печати с оттисками военной комендатуры и федеральной миграционной службы… Обнаруженная в тайнике типографская краска, а также чернила используются… Собранные образцы подписей должностных лиц свидетельствуют… Инструменты для вклеивания фотографий и нанесения текста методом выдавливания…» Чернышову не требовалось внимательно читать протокол, он сам присутствовал во время обыска в чебуречной Акопа, где были изъяты все перечисленные предметы. В другом тайнике, который Акоп оборудовал в подсобном помещении своей чебуречной, была обнаружена значительная сумма денег в российской валюте и долларах США. «В его распоряжении был полный набор инструментов и материалов для изготовления фальшивых документов, — подумал Чернышов, изучая протокол обыска. — Диверсантам не пришлось проходить регистрацию в комендатуре. Связной снабдил их уже готовыми документами».

Теперь факт шпионской деятельности Акопа был установлен окончательно. «Смерть связного, конечно, затруднила задачу розыска диверсантов, — рассуждал Чернышов. — И все-таки мы вышли на их след. Сейчас надо установить, чем занимался Акоп последние дни. Ведь он готовился к прибытию диверсантов. Сделал для них документы. Стоп! — остановил себя Чернышов. — Диверсанты должны где-то жить. Квартира! Связной наверняка снял им квартиру. Если это так, квартиру можно найти. В городе много беженцев, но они все регистрируются, а хозяева квартир боятся сдавать свое жилье кому попало. Человеку без прописки и без регистрации никто квартиру не сдаст. Можно найти, — мысленно повторил свои слова Чернышов. — Жаль, времени мало. Послезавтра в Моздок прибывает премьер. Значит, на поиск базы диверсантов остался всего один день. — Павел Чернышов взглянул на часы. — Десять минут двенадцатого. Поиск придется начинать только с утра».

Дверь кабинета распахнулась от резкого толчка. На пороге стоял Артем Ветров. По его возбужденному виду можно было догадаться, что в райотдел внутренних дел он съездил не зря.

— В яблочко, Павел Андреевич! — объявил Ветров. — Спокойно, спокойно, — попытался его остановить Чернышов. — Ты чего такой запыхавшийся?

— Да я половину кабинетов обегал, пока вас отыскал, — переводя дыхание, ответил Артем. — Короче, пальцевые отпечатки на аппаратуре спутниковой связи принадлежат двум из троих застреленных диверсантами уголовников. Лоб и Ржа, кроме Акопа, держали в руках передатчик.

— Ну, положим, уголовник из них только один. Помнится мне, из всей троицы только Лоб отбывал срок.

— Верно, остальные двое так и не успели вкусить всех радостей жизни, — добавил к словам Чернышова Артем Ветров.

— Ну хорошо, мы выяснили, кому принадлежат обнаруженные на передатчике отпечатки. И что это нам дает? — оторвавшись от шашек, спросил майор Осипов.

— А дает нам это многое, Сергей Владимирович. Во-первых, понятна причина расстрела диверсантами трех мелких грабителей. Те видели передатчик, держали его в руках и уже за одно это должны были умереть. А я до последнего момента недоумевал — почему диверсантам потребовалось убивать грабителей? Да все просто. Грабители вздумали ограбить Акопа, не подозревая, что он является связным турецкой разведки. Они проникли к нему в квартиру и там обнаружили передатчик. Эта находка стала для них роковой. Не думаю, что грабители поняли, что именно они обнаружили. Но для связного и диверсантов были опасны даже такие свидетели.

— Трое грабителей обнаружили передатчик и за это были убиты, — сказал Осипов. — Но как нам это может помочь в розыске диверсантов? Насколько я понял, вы, Павел Андреевич, и раньше не сомневались, что убийство этих Лба, Гангрены и Ржи совершили они.

— Когда Лоб освободился из колонии? — вместо ответа спросил Чернышов у Артема Ветрова.

— Где-то за две недели до его убийства.

— А сидел он два года, — уточнил Чернышов. — То есть сел задолго до того, как Акоп появился в Моздоке. Когда Лоб после освобождения вернулся в родной город, он еще ничего не знал про Акопа, но практически сразу организовал ограбление его квартиры. Такое возможно только в одном случае: Лоб действовал по наводке. И если наводчик не Гангрена или Ржа, он, возможно, еще жив. Скорее всего, наводчик — это кто-то из близкого окружения Акопа, тот, кто хорошо знал хозяина чебуречной. Возможно, допросив наводчика, мы сумеем выйти на след диверсантов. Хотя на это и мало надежды.

— Тем не менее наводчика надо найти. Завтра с утра займемся этим. А пока неплохо бы поспать, — сказал Чернышов, посмотрев на свои часы.

Часы показывали без двадцати двенадцать. До визита главы российского правительства на Северный Кавказ оставались две ночи и один день.

54 Служебная переписка 2. ХI, вторник

Командующему Северо-Западной группировкой

федеральных сил на Северном Кавказе

Сегодня транспортным самолетом на военный аэродром Моздока будут доставлены два специальных бронированных автомобиля из гаража правительства России (полноприводные джипы «Мерседес G-500»). До прибытия премьер-министра автомобили следует содержать на территории аэродрома под надлежащей охраной, исключающей доступ к ним посторонних лиц.

Вместе с автомобилями прибывает группа обслуживающих их механиков. В случае возникновения необходимости создайте механикам условия для проверки работы узлов и агрегатов автомобилей премьер-министра.

2.11.1999 г.

Командующий федеральными силами

на Северном Кавказе

Командующему федеральными силами

на Северном Кавказе

Считаю необходимым напомнить Вам, что команда военнослужащих внутренних войск, сформированная для охраны места встречи премьер-министра России с главами Северо-Кавказских республик, все еще находится в Моздоке в ожидании боевого приказа. При запоздалом доведении приказа до командира, ответственного за данное мероприятие, могут возникнуть сложности в связи со спешным выдвижением в район выполнения задачи, что может привести к несвоевременному занятию боевых позиций.

Прошу вас довести суть возникшей проблемы до секретариата Совета безопасности и по возможности ускорить выбор места встречи российского премьера с главами республик Северного Кавказа.

2.11.1999 г.

Командующий Северо-Западной группировкой

федеральных сил на Северном Кавказе

Командующему Северо-Западной группировкой

федеральных сил на Северном Кавказе

Руководство Совета безопасности в курсе ситуации, сложившейся с выбором места встречи Председателя правительства России с главами Северо-Кавказских республик. Как только этот вопрос будет окончательно решен, вы будете поставлены в известность о месте встречи незамедлительно.

2.11.1999 г.

Командующий федеральными силами

на Северном Кавказе

Начальнику охраны премьер-министра РФ

полковнику Рогозину

Все запрашиваемые Вами технические средства и снаряжение будут доставлены сегодня специальным самолетом на военный аэродром Моздока. В целях обеспечения секретности груз будет отправлен самолетом, перевозящим автомобили премьер-министра. Этим же рейсом прибудут пятнадцать человек из вашей бригады (группа личных телохранителей прибудет завтра вместе с премьером). Выделите из состава бригады шесть человек для охраны в три смены автомобилей премьер-министра, которые будут размещены на территории военного аэродрома.

В течение суток вам надлежит довести боевую задачу до всех членов бригады, включая лиц, назначенных для охраны автомобилей. Каждый сотрудник должен ясно и четко представлять свои обязанности во время каждого мероприятия, включенного в программу визита премьер-министра.

Под Вашу личную ответственность! Во избежание нештатных ситуаций заранее доведите места расположения каждого сотрудника бригады охраны до командиров подразделений армии, МВД и ФСБ, также задействованных в охранных мероприятиях.

Исполнение донесите.

2.11.1999 г.

Директор Федеральной службы охраны

при Президенте Российской Федерации

55 Чернышов, Васильченко 2. ХI, вторник, 08.30

Павел Чернышов собирался выехать из части в Моздок в восемь утра, но, уступая просьбам Артема Ветрова, отложил выезд на полчаса. Дело в том, что завтрак в солдатской столовой начинался с восьми часов. И Артем сумел убедить Чернышова, что завтрак пропускать никак нельзя, так как на голодный желудок он будет хуже соображать, что непременно скажется на работе группы. Понимая, что за работой в городе им вряд ли удастся полноценно поесть, Чернышов просьбам Ветрова уступил.

Майор Осипов, как и было с ним обговорено, подогнал свою машину к гостинице в половине девятого. Но еще раньше Осипова в номер оперативников постучался Андрей Васильченко.

— Товарищ полковник, я думаю, вы должны на это взглянуть, — сказал Васильченко после взаимного приветствия.

— На что взглянуть? О чем ты?

— Это не здесь. А в бывшем песчаном карьере, в четырех километрах отсюда, — ответил Васильченко.

Чернышов вспомнил, как накануне сам предлагал войсковым разведчикам осмотреть местность вокруг части.

— Что вы нашли? — спросил Чернышов.

— Катушку, то есть место… В общем, вам лучше самому посмотреть.

Повернувшись к Муромцеву и Ветрову, Чернышов приказал:

— В город поедете без меня. Осипов вам поможет. У вас на сегодня две задачи: наводчик и квартира, на которой могли останавливаться диверсанты. Геройствовать не надо. При необходимости связывайтесь с городским отделом ФСБ, с ОМОНом, СОБРом или любым подразделением спецназа. Слава богу, в Моздоке сейчас достаточно сил, которые могут противостоять диверсантам. Я, как только освобожусь, приеду в город, поэтому информируйте дежурного по горотделу ФСБ обо всех своих перемещениях.

На время проведения охранных мероприятий командование Северо-Западной группировки выделило роте капитана Васильченко грузовой автомобиль «Урал», на котором Васильченко и заехал за Чернышовым.

— Ну поедем, взглянем на твою находку, — сказал Чернышов, забираясь в кабину.

Васильченко сел рядом. Полноприводный грузовик легко шел по песку и без труда спустился в песчаный карьер.

— Останови, — приказал Васильченко водителю. — Это здесь, — добавил он, обернувшись к Чернышову.

Чернышов с интересом посмотрел вокруг себя через стекла кабины, однако ничего заслуживающего внимания не обнаружил. Вокруг был только песок, да невдалеке от машины валялась выброшенная за ненадобностью использованная кабельная катушка. Андрей Васильченко первым выпрыгнул из машины, его примеру последовал и Павел Чернышов. Ноги провалились в песок по щиколотку.

— Видите, Павел Андреевич? — спросил Васильченко, указывая рукой на катушку.

На боковой поверхности катушки Павел Чернышов увидел множество свежих пробоин. Создавалось впечатление, что в катушку забивали металлические прутья или железнодорожные костыли. Однако Чернышов слишком хорошо знал, какой инструмент оставляет подобные отверстия. Перед ним были пробоины, оставленные пулями. И таких пробоин Чернышов насчитал девять. Вот только размер отверстий Чернышова немного удивил. «Это какой же должен быть калибр оружия? — подумал он. — Уж не из охотничьего ли ружья здесь стреляли?»

— А теперь взгляните сюда.

Вдвоем с водителем они подхватили катушку и поставили ее вертикально. Чернышов тоже хотел помочь разведчикам, но те справились и без него.

«Нет, это не охотничье ружье», — понял Чернышов, взглянув на кабельную катушку с противоположной стороны. Пробоины, которые он уже успел рассмотреть, имели выходные отверстия с противоположной стороны. Ни одна пуля, выпущенная из охотничьего ружья, не смогла бы пробить кабельную катушку насквозь. Андрей Васильченко смотрел на Чернышова в ожидании объяснений. Перехватив его вопросительный взгляд, Чернышов сказал:

— Напрасно ты ждешь от меня ответа. Я, между прочим, не эксперт по оружию. Кстати, ты сам что по этому поводу думаешь?

— Я тоже не эксперт, — ответил Васильченко. — Но я знаю одно — ни автомат, ни винтовка такие крупные дырки не оставляют.

— Что ж, попытаемся выяснить, из чего тут постреляли, — осматриваясь по сторонам, сказал Чернышов. — Покажи мне, где вы нашли катушку и как она лежала или стояла.

— Да вот так она и лежала. На этом самом месте. Мы с ребятами только приподняли ее, чтобы заглянуть с другой стороны, а потом положили обратно. Я распорядился ничего не трогать, пока не покажем вам.

— А это что за следы? — спросил Чернышов, указывая на две едва различимые параллельные полосы на песке.

— Это от катушки, — объяснил Андрей Васильченко. — Наверное, перед тем как уронить, ее кто-то катил. Но это не мы.

— Ясно. Еще какие-нибудь следы обнаружили, когда осматривали карьер?

Командир разведроты отрицательно покачал головой.

— Вон только там, в стороне, следы автомобильных колес, — Андрей вытянул руку, показывая направление. — Но отпечаток очень нечеткий. Сами знаете, какие следы на сыпучем песке. Судя по ширине колеи, это был грузовик. Точнее сказать не могу.

— Ну а что-нибудь более существенное? Стреляные гильзы или место расположения стрелка?

— Ничего, Павел Андреевич, хотя весь карьер вдоль и поперек прочесали.

— Это я вижу, — покачал головой Чернышов.

Весь песок вокруг был в отпечатках солдатских ботинок.

— Ладно, если не удалось найти гильзы, попробуем найти пули. Вызови сюда толкового сапера с исправным металлоискателем, и начнем просеивать песок позади катушки.

Водитель уехал в расположение роты за сапером, а Павел Чернышов и Андрей Васильченко продолжали осматривать катушку.

— А это еще что такое? — прищурив глаза, спросил Чернышов.

Кроме пробоин от пуль, на боковой поверхности катушки имелись шесть неглубоких отверстий диаметром всего несколько миллиметров.

— Гвозди, — произнес Андрей Васильченко, объясняя происхождение обнаруженных Чернышовым отверстий.

— Есть спички? — спросил Чернышов.

— Вот, — Андрей вытащил из кармана коробок спичек.

Чернышов зажег спичку и почти сразу затушил ее. Используя обгоревший кончик спички в качестве грифеля, он угольной чертой соединил два ближайших отверстия. Чернышову пришлось извести изрядное количество спичек из коробка, пока он не соединил все отверстия в единую геометрическую фигуру.

— Ничего не напоминает? — разглядывая свой рисунок, спросил Чернышов.

На боковой поверхности катушки появился нарисованный углем правильный шестиугольник. Семь из девяти пулевых пробоин находились как раз в его границах.

— Так это же грудная мишень, — озадаченно сказал Андрей Васильченко.

— Верно. Кто-то тренировался в стрельбе.

— На военной базе есть свое стрельбище, — напомнил капитан.

— Значит, здесь тренировались те, кто не может попасть на военную базу, — ответил Чернышов.

Вскоре вернулся водитель на своем «Урале». Он привез сапера с металлоискателем, используемым в боевых условиях для поиска закопанных мин. Сейчас саперу предстояло отыскать в песке предметы гораздо меньшей массы. Павел Чернышов с некоторым сомнением смотрел на сапера, когда он взялся за дело. Но когда тот обнаружил в песке пару пустых консервных банок и старый, изъеденный ржавчиной перочинный нож, Чернышов понял, что сапер свое дело знает. Разрыв песок, он поднял заостренный с одного конца стальной цилиндрик, еще совсем недавно являвшийся крупнокалиберной бронебойной пулей.

— Пуля от патрона 12,7х108 мм, — осмотрев находку, заметил Андрей Васильченко.

— Что это за патрон и где он применяется? — тут же спросил у него Чернышов.

— Это особо мощный патрон образца 1930–1938 годов. Раньше такими патронами оснащали тяжелые станковые пулеметы «ДШК» и «НСВ». Теперь крупнокалиберный пулемет «корд», — объяснил Чернышову Васильченко.

Чернышову приходилось видеть пулеметы «корд». Сравнительно недавно они начали поступать в войска. Однако боевых возможностей нового станкового пулемета Чернышов не знал, поэтому прямо спросил об этом Васильченко. Как профессиональный военный, капитан Васильченко ценил эффективное оружие. Пулемет «корд» он считал лучшим в своем классе, поэтому не без гордости за российское оружие начал объяснять:

— «Корд» — это станковый пулемет, калибр — 12,7 мм, скорострельность достигает 800 выстрелов в минуту, а прицельная дальность составляет 2 км. Во всяком случае, чтобы с такой дистанции попасть в бронетранспортер и надежно его обездвижить, достаточно 10–15 патронов. Мне рассказывали, что со ста метров его пули спокойно пробивают броню толщиной в 20 мм.

Андрей Васильченко рассказывал очень воодушевленно. Но чем больше он говорил, тем мрачнее становился полковник Чернышов. Он представил, насколько могут быть опасны диверсанты, если они обладают таким оружием.

— Сколько весит такой пулемет?! — немедленно спросил Чернышов, едва Васильченко закончил говорить.

— Двадцать пять килограммов, — по памяти ответил армейский капитан.

«Двадцать пять килограммов, — мысленно повторил Чернышов. — Значит, один или два человека даже на себе могут легко перенести такой пулемет на огневую позицию».

— Андрей, я думаю, систему охраны аэродрома и военной базы придется полностью перестраивать, — озабоченно сказал Чернышов.

За время беседы Чернышова и Васильченко сапер нашел в песке еще три крупнокалиберные пули. Однако он не решился прервать разговор своего командира с незнакомым полковником. Сапер терпеливо стоял в стороне, а у него на ладони лежали пули, способные разрывать человека на части.

56 Оперативники смежных структур 2. ХI, вторник, 08.30

— Если ни у кого нет возражений, я предлагаю сначала заехать в ментовку, — предложил Артем Ветров, когда машина военной контрразведки подъехала к Моздоку.

Осипов промолчал. Он еще не решил, как ему следует себя вести с помощниками Павла Чернышова.

— А в ментовку-то нам зачем? — спросил Олег Муромцев.

— Для особо одаренных объясняю, — начал Ветров. В отсутствие начальника Артем обычно испытывал приступ красноречия. — Нам надо выяснить, кто навел грабителей на квартиру Акопа, так? Нам, конечно, можно начать проверять окружение Акопа. Но, боюсь, тут мы столкнемся с большой проблемой. Акоп, как и положено связному иностранной разведки, жил скрытно, близких контактов с людьми избегал. Следовательно, чтобы выяснить его окружение, нам придется потратить уйму времени и сил. И если силы у нас еще есть, — Артем согнул руку в локте, демонстрируя свой напряженный бицепс, — то времени не так много.

— Ну а милиция чем нам может помочь? — повторил свой вопрос Олег Муромцев.

— Для самых одаренных, — Артем сделал ударение на слове «самых» и выразительно посмотрел на Олега, — объясняю. Можно подойти к проблеме с другой стороны. Наводчик должен был не только хорошо знать Акопа, но и Лба! Что нам гораздо важнее. Так как если в милиции ничего не известно про владельца чебуречной Акопа, то про отсидевшего Лба и его дружков там сведений предостаточно. Таким образом, мы сможем сравнительно легко и, главное, быстро получить информацию о близких знакомых Лба. Уверен, наводчика надо искать в их числе. Правильно, Сергей Владимирович? — обратился он к Осипову, призывая его в союзники.

— Пожалуй, — согласился Осипов.

Он не мог не признать, что сотрудник Чернышова оказался на редкость сообразительным.

Ветров довольно быстро разыскал в отделении оперативника уголовного розыска, у которого в производстве находилось дело об убийстве Лба и его приятелей Гангрены и Ржи.

— Салют, — приветствовал он оперативника. — Вот уже и контрразведка твоими крестниками заинтересовалась, — объявил Артем, кивнув на сопровождающего его майора Осипова.

— Ох, да я вам их с радостью отдам, всех троих, — устало махнул рукой оперативник.

После того как убийством Лба, Ржи и Гангрены заинтересовалась сначала ФСБ, а теперь еще и контрразведка, милицейский оперативник окончательно понял, что своими силами это дело ему не раскрыть.

— Ну, это ты, брат, хватил, — ответил оперативнику Ветров. — Дело мы у вас, конечно, не заберем. Как же мы вас без работы оставим? А вот задержать убийц, бог даст, поможем. Только нам предварительно надо кое-какую информацию про убитых получить.

— Что вас конкретно интересует?

— Лоб и его компания, — ответил Ветров.

— Ну, вообще-то, я о них мало знаю, — начал вспоминать оперативник. — Верховодил в этой компании, безусловно, Лоб. Но промышляли они по мелочи: пьяных опускали да из состоятельных лохов на рынке деньги выколачивали.

— Так можно и по башке получить, если на очень состоятельного наехать, — заметил Ветров.

— Видимо, до последнего момента не получали. Совершенно не представляю, кто это на Лба зуб поимел.

— А это он вздумал квартиру одного мужика грабануть, который чебуречную на автовокзале держит. Вот за это Лба и грохнули. Я хотел у хозяина чебуречной уточнить. Да того самого два дня назад застрелили.

— Шутишь? — Милицейский опер недоверчиво посмотрел на Ветрова.

— Шучу, — легко согласился тот. — Ты давай дальше. Чего еще про Лба известно?

— Да что известно? — переспросил оперативник. — Известно, что он отсидел два года. Недавно освободился. Пробыл в городе всего несколько дней, а потом его застрелили. Все.

— Ну а приятели у него были. Кто они? — продолжал допытываться Ветров.

— Да какие приятели, — оперативник опять махнул рукой. — Совершенно точно известно, что Лоб ни к одной городской криминальной группировке не принадлежал. Дружбы ни с кем из уголовных авторитетов не водил. Пожалуй, Гангрена и Ржа и были его единственными приятели. — Оперативник сделал короткую паузу. — Вот до отсидки у Лба еще подруга была. Так, девчонка сопливая. Школу недавно закончила.

— Ну и куда эта подруга делась? Бесследно исчезла? — поинтересовался Ветров.

— Почему исчезла? Нет. Она теперь в другой разряд перешла. Проститутка из центровых. Матильда, Куколка — не слышали?

«Проститутка Матильда! — молнией пронеслось в мозгу у Артема. — Да ведь Акоп был ее постоянным клиентом. Значит, она должна была бывать у него на квартире. И оказывается, что Матильда бывшая подружка Лба. Вот и наводчик».

— Где эта Матильда живет? Адрес ее у тебя есть?

— Надо взглянуть, может быть, где-нибудь в деле и завалялся, — ответил милицейский опер.

Про себя Ветров подумал, что, даже если адрес и не отыщется, бандиты, контролирующие территорию автовокзала, наверняка скажут ему, где можно разыскать проститутку Матильду.

Обращаться к местным бандитам не пришлось. Адрес Матильды отыскался среди материалов уголовного дела.

— Записывай, — объявил Артему оперативник районного отделения внутренних дел. — Вера Кольцова, проживает по адресу…

57 Ретроспектива 2. ХI, вторник, 10.00

— Постой, — остановил Артема Ветрова Олег Муромцев, как только оперативники вышли из районного отделения внутренних дел. — Ты отправляйся на поиски подружки Лба, а я все-таки займусь поисками квартиры, на которой могли останавливаться диверсанты.

— Да ты что? — удивился Артем. — Это же ненадолго. — Он посмотрел на часы. — Она еще, наверное, в постельке нежится после трудовой ночи. Мы только зададим ей пару вопросов и сразу приступим к поиску базы диверсантов. На машине мы мигом обернемся, — Артем кивнул в сторону автомобиля майора Осипова.

— Если проститутка трудилась всю ночь, то вполне возможно, что дома утром ее может и не оказаться, — резонно заметил Олег. — Но даже если она все-таки окажется дома, не факт, что ее удастся разговорить. Какой резон ей признаваться в соучастии разбойного нападения на квартиру Акопа? Ведь наводчик — это все равно что соучастник преступления. Мы можем просто потерять с ней время.

— Не волнуйся, уж эту девицу я сумею разговорить, — самоуверенно заявил Артем.

— Тем более, — легко согласился с другом Олег Муромцев. — В таком случае ты справишься и без меня. А я тем временем начну поиск квартиры. Не забывай, что Павел Андреевич определил нам на сегодняшний день две задачи.

— Как же ты собираешься искать эту квартиру? — поинтересовался Артем.

— Сначала выясню в администрации каждого района, кто предоставляет свои квартиры в аренду, потом через жилотделы начну проверять, кто в эти квартиры вселился. Нас интересуют четыре человека, прибывшие в город в определенный день и поселившиеся вместе в одной квартире.

— Но это сколько же жилотделов придется проверить? — воскликнул Артем.

— Думаю, немало. Тем более лучше начать проверку пораньше.

— Эх, тебе бы в помощь группу полковника Евсеева, — почесал затылок Артем. — Но у них своя задача.

— Ничего, я свяжусь с коллегами из местного ФСБ, — ответил Олег. — Надеюсь, они помогут.

— Так, давай мы тебя забросим в горотдел, а потом уже рванем к Матильде на квартиру, — предложил Артем.

Сергей Осипов внимательно прислушивался к разговору.

Мысленно он снова и снова хвалил себя за то, что вовремя ликвидировал турецкого связного. Он не боялся организованных Чернышовым поисков. Осипов знал, что лагерь диверсантов находится вовсе не в Моздоке. Поэтому поиски квартиры, на которой, по мнению Чернышова, могли остановиться диверсанты, Осипова нисколько не тревожили. Не беспокоился он и по поводу розысков какой-то проститутки, которая могла навести грабителей на квартиру Акопа. «В самом деле, что может знать какая-то шлюха? — рассуждал Осипов. — Только последний идиот будет посвящать проститутку в свои дела». Представить, что связной турецкой разведки совершил подобную глупость, Осипов никак не мог. «Даже если Ветров отыщет подружку Лба, даже если она действительно навела грабителей на квартиру Акопа, что она может знать? Уж во всяком случае, ни меня, ни диверсантов она не видела», — мысленно сказал себе Осипов, так как был на сто процентов уверен, что во время его конспиративных встреч с Акопом свидетелей не было.

Высадив Олега Муромцева возле здания горотдела ФСБ, Осипов и Ветров поехали разыскивать дом Веры Кольцовой, адрес которой они получили в районном отделении внутренних дел.

* * *

О смерти Лба и его приятелей Вера узнала из газетного раздела криминальной хроники. Обычно Вера газет не читала. Но после того как Лоб, нанеся визит на квартиру Акопа, так и не объявился, Вера заподозрила неладное. Они условились встретиться на следующий день после запланированного ограбления. Вера прождала приятеля в своей квартире весь день, но Лоб так и не пришел. Не пришел он и на следующий день. Вот тогда Вера и бросилась просматривать газеты в надежде получить из них информацию.

В киоске информпечати она накупила целую кипу газет, специализирующихся на криминальной тематике. В одной из них Вера наткнулась на сообщение о групповом убийстве в заброшенном доме на окраине Моздока. Подробности убийства не сообщались, однако были названы фамилии погибших и даже приводились их клички.

Два последних года, в течение которых Лоб отбывал наказание, Вера обходилась без него совершенно спокойно. Но, осознав, что Лоб погиб, что она больше его никогда не увидит, Вера неожиданно для себя ощутила острую грусть. Настолько острую, что ей захотелось зареветь в голос или напиться.

Вера выбрала второе. Она вытащила из бара початую бутылку виски и засела с ней на кухне. Потом кое-как добрела до своей кровати и, не раздеваясь, уснула поверх покрывала.

Об убийстве Лба Вера узнала тридцатого октября. Проснувшись на следующее утро с больной головой, она задалась вопросом, кто это сделал. Вера не задумывалась о том, что она предпримет, когда узнает правду. Для начала ей нужно было узнать, кто виноват в смерти ее друга. Логичнее всего было предположить, что это Акоп отомстил компании Лба за ограбление. Но сама мысль, что этот невзрачный и рыхлый хозяин чебуречной способен на убийство, показалась Вере настолько абсурдной, что девушка ее сразу отбросила. Представить Акопа в роли хладнокровного убийцы Вера уж никак не могла. При этом ей почему-то не пришла в голову мысль, что следователь-дознаватель тоже не смог представить ее в роли убийцы, способной хладнокровно раскроить тесаком череп своему приятелю.

Решив, что Акоп не имеет отношения к убийству, Вера попробовала получить ответ на мучивший ее вопрос именно у него. «В конце концов, должен же чебуречник рассказать мне об ограблении, — предположила Вера. — Ведь я даже не знаю, состоялось ограбление или нет. Чтобы все это выяснить, надо встретиться с Акопом». Предстоящей встречи девушка не боялась. «Уж меня-то чебуречник точно не подозревает, — подумала она. — Я встречаюсь с ним уже почти два месяца, а ограбили его только на днях». Почему-то Вера решила, что подобный аргумент говорит в пользу ее невиновности. Тем не менее она положила в сумочку газовый баллончик, а в карман джинсов засунула кнопочный нож с выбрасывающимся лезвием. Этот нож она стянула у одного перепившегося клиента. Считая себя достаточно вооруженной, чтобы при необходимости справиться с Акопом, вечером тридцать первого октября Вера Кольцова отправилась к нему на квартиру.

Она волновалась и от этого очень спешила, поэтому подошла к дому Акопа раньше, чем предполагала. «Вот черт, — подумала Вера. — Сейчас еще придется ждать его у подъезда, пока он не вернется из своей чебуречной». Но, взглянув на окна Акопа, Вера увидела, что на кухне горит свет. «Ага, значит, он уже дома», — подумала девушка и, войдя в подъезд, начала подниматься по лестнице. Где-то на третьем этаже хлопнула дверь. Вере показалось, да нет, она была просто уверена, что это захлопнулась наружная дверь квартиры Акопа. Звук был очень тихий, словно человек, закрывавший дверь, старался сделать это очень осторожно, тем не менее Вера отчетливо услышала щелчок запирающегося замка. «Ладно, какая разница? Даже если это Акоп, я встречу его в подъезде», — успокоила себя Вера и продолжала подниматься по ступенькам.

На уровне второго этажа на нее чуть не налетел мужчина в военной форме, спускавшийся откуда-то сверху. «Эти военные вечно куда-то спешат!» Вера уже собралась высказать военному все, что о нем думает, но вовремя прикусила язык. От майора военный оказался майором, а Вера научилась разбираться в офицерских званиях — исходила опасность. В следующее мгновение Вера поняла и причину этой опасности. Тонкое обоняние девушки уловило идущий от майора специфический запах. Как-то с одним клиентом Вера выезжала за город. У клиента при себе оказался пистолет, и он вздумал пострелять по бутылкам. Вера тогда тоже сделала пару выстрелов. В бутылку она, правда, не попала, зато хорошо запомнила запах пороховой гари. Запомнила, как пахнет оружие, из которого был только что произведен выстрел. От майора, с которым она столкнулась на ступеньках в подъезде Акопа, пахло точно так же.

Майор сбежал по ступенькам. Хлопнула входная дверь. Вера начала подниматься дальше и вот, наконец, добралась до квартиры Акопа.

Она позвонила. Дверь квартиры никто не открыл. «Странно, ведь я ясно видела свет в окне кухни, — вспомнила девушка. — Он должен быть дома». Вера позвонила еще раз. Дверь по-прежнему не открывали, да и в коридоре не было слышно никаких шагов. Вера приблизила ухо к запертой двери. В квартире работало радио. А ведь при запертой внутренней двери радио не слышно, вспомнила девушка. Значит, внутренняя дверь не закрыта. Она вплотную прижала ухо к щели между дверью и косяком, намереваясь услышать еще что-нибудь, и тут же отпрянула назад. Из квартиры исходил запах пороховой гари. Вера не слышала выстрелов, когда поднималась по лестнице. Встроенный глушитель пистолета «ПБ» отлично справился со своей задачей. Но дверь, тонкая фанерная дверь не смогла сдержать запах сгоревшего пороха. Вера поняла, что майор стрелял в квартире Акопа. И то, что ей никто не открывает, означает, что Акоп скорее всего мертв.

Не помня себя от ужаса, Вера бросилась по ступенькам вниз. Узнав о смерти Лба, она почувствовала грусть, тоску, сожаление, все, что угодно, но не страх. Страх она испытала только сейчас, оказавшись возле запертой двери, за которой, Вера была в этом уверена, лежал труп человека. Ее страх перерос в настоящий ужас, когда девушка вспомнила, что только что столкнулась в подъезде с убийцей. Ничего не видя перед собой, Вера толкнула подъездную дверь и вылетела на улицу. Здесь она почувствовала себя немного лучше и даже смогла перевести дыхание. «Больше я сюда никогда не вернусь», — сказала она себе.

58 Вера Кольцова 2. ХI, вторник, 10.30

Проснувшись утром, Вера совершенно не помнила, чем занималась в предыдущий день. «Кажется, вечером я была в баре. Там меня попробовал кто-то снять, но я ему нахамила. Да еще Крыса, сутенер, что пасет девчонок, работающих на площади возле центральной гостиницы, так на меня смотрел… Ну конечно, все уже знают, что Лба застрелили. Кончилось для меня спокойное время, — поняла Вера. — Теперь придется искать защиты у какого-нибудь сутенера, став одной из его телок». Вера знала: работать самостоятельно ей уже не дадут.

Проститутке, которая зарабатывает до ста долларов за ночь, в лучшем случае перепадает половина этой суммы. Слишком много охотников отобрать у нее эти деньги. Вера знала, как обходились с девушками, которые отказывались работать на сутенера. Могли порезать лицо бритвой или обжечь концентрированной кислотой. Могли прижигать соски сигаретами или паяльником. В назидание другим несговорчивой девушке порой забивали бутылку в промежность или в задний проход. Всех этих ужасов Вера Кольцова смогла избежать благодаря тому, что была подружкой Лба.

Но теперь все кончилось. Теперь она перешла в разряд тех девчонок, которых может использовать по своему усмотрению любой сутенер. «Неужели это будет Крыса?!» — с ужасом подумала Вера. Крыса отличался тем, что насиловал впервые попадающих к нему девушек в самой извращенной форме.

Невеселые мысли девушки прервал звонок в дверь. Вера оторвала голову от подушки. «Кто это там? Вроде бы я никого не ждала. А вдруг это…» Вера живо представила, что за дверью находится именно Крыса, который пришел, чтобы предъявить на нее свои права. «Не открывай!» — приказала себе Вера. Ее первой мыслью было спрятаться под одеяло и лежать так, пока нежданные визитеры за дверью не уберутся восвояси. Звонок повторился. «Нет, они не уйдут, — подумала девушка. — Крыса прекрасно знает, что в это время я еще дома. Они будут ломиться в дверь, пока я им не открою. А если не открывать, они вообще выломают эту дверь на хрен. Надо открыть, иначе я только обозлю их. Все равно этой встречи не избежать».

Вера встала с кровати и, набросив на себя шелковый халатик, поплелась к двери.

— Кто там? — спросила, выйдя в коридор.

— Вера Кольцова здесь проживает? — раздался из-за двери молодой энергичный голос.

Этот голос не принадлежал Крысе.

— Да, это я, — растерянно ответила девушка.

— Капитан Ветров и майор Осипов из Федеральной службы безопасности, — произнес тот же голос. — Вера, пожалуйста, откройте дверь, нам нужно задать вам несколько вопросов в связи со смертью вашего друга.

«ФСБ? — мысленно переспросила Вера. — Вот это да! А что он говорил? В связи со смертью… Кого же он имеет в виду — Лба, Акопа?» Девушка подошла к двери и открыла замок.

— О, доброе утро, — Артем Ветров удивленно уставился на девушку с заспанными глазами, открывшую им дверь.

На девушке был надет только короткий шелковый халатик. Босые ноги она засунула в большие мохнатые тапочки без задников. Но внимание Артема привлекли вовсе не тапочки, а то, что находилось под халатиком. Артему стало очень интересно, надеты на девушку трусики или нет. Во всяком случае, бюстгальтера на ней точно не было. Артем ясно видел, как соски девушки обозначились под тканью ее халатика.

— Нам можно войти? — с трудом оторвав взгляд от груди девушки, спросил Артем.

В ответ Вера только кивнула и посторонилась, пропуская оперативников.

Сергей Осипов вошел следом за Артемом. Он тоже смотрел на хозяйку квартиры раздевающим взглядом. Однако то легкое сексуальное возбуждение, которое он испытал в первый момент, вскоре прошло. Осипову стало казаться, что он уже где-то встречал эту девушку. И никак не мог вспомнить. Это начало вызывать у него беспокойство.

— Проходите… — Вера хотела сказать «в комнату», но вспомнила про свою незаправленную постель и махнула рукой в сторону кухни. — Я сейчас, только умоюсь.

— Если это ради нас, то можете не беспокоиться, — тут же вставил Артем. — Поверьте мне, вы выглядите прекрасно.

Артем все же заглянул в спальню-гостиную, внимательно все осмотрел, включая и Верину кровать, и только после этого прошел на кухню.

— Вот так и живут жрицы любви, — объявил он Сергею Осипову.

Пока девушка умывалась, Артем успел похозяйничать у нее на кухне. Он вскипятил электрический чайник и заварил чай.

Вера появилась на кухне уже умытая и посвежевшая. Вместо коротенького шелкового халатика она надела длинный махровый. Посмотрев на девушку, Артем с грустью заметил:

— Положа руку на сердце, должен сказать вам, Вера, что в прежнем халатике вам было гораздо лучше.

— Может быть, я еще и переоденусь, — игриво ответила Вера.

«Этот опер оказался таким же, как и все мужики», — подумала Вера. Она всегда чувствовала просыпающееся у мужчин желание. Мысль о том, что она смогла очаровать собой даже оперативника ФСБ, была ей приятна. «Вот бы получить «крышу» в лице сотрудника этой службы, — неожиданно подумала Вера. — А что? Такая «крыша» была бы покруче защиты Лба. Ни один сутенер не посмел бы ко мне сунуться. Я бы даже согласилась трахаться с таким сотрудником в любое время, лишь бы он обеспечивал мне защиту. Пожалуй, капитан для этого вполне годится, вон как на меня пялится. А майор? «Крыша» в лице майора была бы еще надежнее». Вера перевела взгляд на майора Осипова и просто обмерла. От ее игривого настроения не осталось и следа. Напротив нее, всего в двух шагах, стоял человек, застреливший Акопа, убийца, с которым она столкнулась в подъезде.

Взгляд девушки изменился, и Сергей Осипов сразу узнал ее. «Точно такой же испуганный взгляд был у девушки, на которую я чуть не налетел в подъезде, когда вышел из квартиры Акопа. Это же она! Та самая девушка из подъезда! Вот откуда чувство, что я ее уже где-то видел. Я ее действительно видел в том подъезде, на месте убийства. Почему она испугалась? Она тоже узнала меня. Она все знает! — сообразил Осипов. — Непонятно как, но она все знает. Ну конечно! Она же шла к Акопу. Что еще могла делать в подъезде эта шлюха? Она поднялась к Акопу. Возможно, у нее даже были ключи от его квартиры. Она открыла дверь и обнаружила труп своего любовника. Еще теплый труп. Она сообразила, что убийца буквально только что покинул квартиру, и поняла, что человек, которого она встретила в подъезде, и есть убийца. Конечно, она узнала меня, ведь тогда я был в этой же самой форме. — Осипов проглотил подступивший к горлу комок. — Девчонке нужно немедленно заткнуть рот. Она слишком опасный свидетель. Смертельно опасный».

— Вера, вам сколько сахара? — спросил Артем.

Он оказался единственным человеком на кухне, кто не заметил произошедшую перемену. В тот момент, когда Вера и Сергей Осипов разглядывали друг друга, Артем разливал по чашкам приготовленный чай.

Девушка поспешно отвела взгляд от лица Сергея Осипова.

— Две, нет, три ложечки, — ответила она.

Приготовленный Ветровым чай не смог создать непринужденную атмосферу. Разговор не клеился. Вера отвечала на вопросы односложно: «Нет. Ничего не видела. Не знаю. Не догадываюсь». Давая ответы, Вера даже не пыталась понять смысл вопросов. Она боялась этих людей. Вера сразу решила, что и капитан, и майор, застреливший Акопа, заодно. А к ней они пришли, чтобы проверить, знает ли она об их причастности к убийству. При ответах на вопросы Вера отрицала как свою связь с Акопом, так и знакомство со Лбом. «Пусть они поймут, что, даже если мне что-то известно об убийстве, я буду об этом молчать, — думала Вера. — Что я, дура, в самом деле, чтобы болтать о таких вещах».

Сергей Осипов в беседе почти не участвовал и вопросов не задавал. Слушая ответы девушки, он окончательно убедился, что ей известно о совершенном им убийстве. «Хорошо, что эта дурочка сейчас молчит и все отрицает, — думал он. — У нее больше не будет другой возможности развязать свой язычок».

— Ну ладно, Вера, я вижу, мы утомили вас своими вопросами, — сказал Артем Ветров. — Но и вы должны нас понять, таковы особенности нашей работы.

— Я понимаю, — потупив взгляд, ответила девушка.

— Возможно, мой начальник, полковник Чернышов, тоже захочет с вами побеседовать. Надеюсь, вы не откажетесь встретиться с ним.

— Конечно, я сделаю все, что нужно, — поспешно ответила Вера.

— Тогда во второй половине дня, пожалуйста, будьте дома, — попросил Ветров.

— Конечно, — так же безропотно ответила Вера.

Сейчас она готова была согласиться на что угодно, лишь бы ее оставили в покое. Вера Кольцова так и осталась сидеть на кухне и не вышла в коридор, чтобы проводить оперативников, когда те выходили из ее квартиры.

* * *

— Ничего не понимаю, — сказал Ветров, когда они вместе с Осиповым спустились на улицу. — Ведь она нас боится, а, казалось бы, чего ей нас бояться?

— Так это же элементарно, — усмехнулся контрразведчик. — Она же выступала в роли наводчицы на квартиру Акопа. Возможно, даже принимала участие в ограблении. Например, стояла на шухере. Кто же захочет в этом сознаваться? Отсюда и страх. Как ни крути, ведь за участие в ограблении ей грозит срок, причем немалый.

— А чего ж она так неумело врет?

— Испугалась. Вот и говорит первое, что приходит ей в голову.

— Эх, надо было записать нашу беседу на диктофон, — с сожалением сказал Ветров. — Тогда можно было бы поймать ее на противоречиях. Ладно, может быть, Чернышов сумеет ее разговорить.

— Я вот боюсь, не сбежала бы она, — задумчиво сказал Осипов. — Вдруг настолько испугается новой встречи с нашей службой, что вздумает сбежать из дома? Где ее потом искать? Давай я еще раз поднимусь к ней и оставлю повестку с требованием явиться сегодня в городской отдел ФСБ, скажем, к шести часам. Имея на руках повестку, она не решится сбежать. А Павел Андреевич, если до этого не успеет побеседовать с ней дома, сможет это сделать прямо в горотделе. — При этом Осипов так посмотрел на Артема, словно эта мысль только что пришла к нему в голову.

* * *

Новый звонок в дверь застал Веру в тот момент, когда она мыла посуду. Девушка хотела как можно скорее уничтожить все следы пребывания этих страшных людей в своей квартире. Звонок прозвенел в тот момент, когда она домывала последнюю чашку. Вера вздрогнула, чашка вылетела у нее из рук и разбилась, ударившись о край раковины. «Это к счастью», — попыталась успокоить себя девушка и пошла к двери.

— Кто? — устало спросила Вера, выйдя в коридор.

— Мне нужно передать вам повестку с требованием явиться сегодня в городской отдел ФСБ, — официально ответил голос за дверью.

«Ну да, они же говорили, что со мной будет беседовать еще какой-то полковник», — вспомнила Вера и отперла дверь. У девушки перехватило дыхание, когда она встретилась со взглядом убийцы.

— Пройдите в квартиру, мне нужно выписать вам повестку, — произнес Осипов и шагнул вперед, оттесняя девушку в глубь коридора.

«Только бы не закричала», — подумал он. Но Вера не закричала. Страх сковал ее движения и парализовал волю. Осипов понял: действовать нужно, пока девушка не успела опомниться.

— Идите в комнату, — приказал он.

Вера повиновалась. Но в тот момент, когда она повернулась спиной к убийце, он заломил ей правую руку за спину и втолкнул в комнату. Это был один из немногих приемов, которыми владел майор военной контрразведки Сергей Осипов. Руку противника нужно было захватить за запястье, отвести назад и, согнув в локтевом суставе, заломить за спину. Если продолжить это движение, то заломленную руку можно было вообще провернуть в суставе, разорвать сухожилие или нанести противнику другую тяжелую травму. При правильном захвате, даже не причиняя противнику телесных повреждений, можно было легко удерживать его одной рукой. Прием относился к разряду простых, поэтому Осипов освоил его довольно неплохо.

Заломив руку девушки за спину, он прижал ее к себе, а свободной рукой попытался зажать ей рот. Когда ладонь убийцы закрыла ей рот, Вера дернула головой и укусила Осипова за палец. Осипов с трудом сдержал крик, готовый вырваться у него из горла, когда зубы девушки сомкнулись у него на пальце. Зато боль придала ему сил. Осипов швырнул Веру на кровать, которую она так и не успела заправить, и прижал ее голову лицом к подушке. Девушка снова дернула головой, но на этот раз ей не удалось освободиться. Убийца держал ее очень профессионально. Одной рукой он прижимал лицо девушки к подушке, держа ее за волосы, а другой продолжал удерживать ее заломленную за спину руку. Чтобы облегчить себе задачу, Осипов навалился на Веру всей своей массой.

Убийца продолжал ломать ее правую руку. Боль стала уже просто невыносима. Вера чувствовала, что у нее вот-вот разорвутся сухожилия. На глазах выступили слезы. Девушка попробовала закричать. Но из зажатого подушкой рта уже не могло вырваться ни одного звука. Осипов ощутил, как тело Веры под ним беспорядочно задергалось, и сообразил, что девушка задыхается. Сердце ее бешено колотилось. Вера захрипела, но и этот хрип заглушила прижатая к лицу подушка. Тело Веры Кольцовой еще несколько раз дернулось в предсмертных судорогах и затихло.

Убийца встал и посмотрел на свои руки. Он нигде не испачкался. Только на указательном пальце, где Вера укусила его, появился свежий кровоподтек. Осипов взглянул на часы: «Отлично, я пробыл в квартире всего несколько минут. За это время Ветров, конечно, ничего не заподозрит. Однако я еще не закончил». Сейчас требовалось создать впечатление, что девушка умерла лишь спустя какое-то время после того, как он покинул ее квартиру. Убийца снял уже с мертвого тела Веры махровый халат и полой вытер девушке лицо, очищая его от рвоты. Теперь, когда Вера лежала перед ним без халата, Осипов смог бы ответить на интересовавший Ветрова вопрос. На девушке все-таки были надеты трусики. Убийца отнес халат обратно в ванную комнату и повесил на вешалку. После этого он уложил Веру обратно в кровать и накрыл одеялом. «Пусть теперь гадают, что здесь произошло», — подумал он, захлопывая дверь.

— Ну как она? — спросил Ветров, когда Осипов вышел из подъезда.

— Нормально. Обещала прийти, — с безразличным видом ответил тот.

— Вот ведь как бывает, — заметил Ветров, когда машина контрразведки отъехала от дома Веры Кольцовой. — Ведь знаешь, что девчонка причастна к ограблению, знаешь, что врет нам без зазрения совести. Но если при этом она еще и красива, то поневоле вызывает симпатию и сочувствие.

— Это точно, — не глядя на Ветрова, ответил Осипов.

59 Совещание 2. ХI, вторник, 19.55

К назначенному времени в городской отдел ФСБ Вера Кольцова не явилась. Впрочем, это уже не имело значения, потому что полковник Чернышов в Моздок так и не приехал. Вечером с группой местных сотрудников в горотдел вернулся Олег Муромцев. Встретившись там с Сергеем Осиповым и Артемом Ветровым, Олег лишь кивнул им и устало опустился на стул.

— Все правильно, — объявил Олег. — Четверо мужчин, по документам беженцы, поселились вместе на одной квартире еще 26 октября. Но, — Олег развел руками, — розыск диверсантов по этому направлению мы начали слишком поздно. Уже на следующий день все четверо съехали с этой квартиры в неизвестном направлении. По рассказам соседей, это здоровые, крепкие мужики тридцати с небольшим лет. Уж на беженцев они никак не похожи. Я уверен, это были именно диверсанты, но мы их, к сожалению, упустили.

— Ладно, Олег, чего винить себя? — попытался успокоить друга Артем Ветров. — О том, что диверсанты в Моздоке, мы узнали лишь двадцать седьмого числа. Возможно, к этому времени они уже покинули эту квартиру.

Возвратившись в часть, Муромцев и Ветров в сопровождении Осипова направились в штаб в надежде разыскать там Чернышова. Дежурный сообщил оперативникам, что полковник Чернышов находится на совещании, организованном командиром части.

— Ничего страшного, вы оставайтесь здесь. Я сам расскажу полковнику Чернышову о результатах нашей поездки в Моздок, — сказал майор Осипов.

Сам он приоткрыл обитую искусственной кожей дверь и, не спрашивая разрешения, вошел в кабинет, в котором шло совещание.

Собственно, оно уже закончилось, и Осипов стал свидетелем лишь заключительного разговора начальника военной базы с полковником Чернышовым.

— Павел Андреевич, вы же сами слышали, что сказал командующий, — говорил начальник военной базы. — Ни о каком пересмотре, а тем более изменении плана завтрашних охранных мероприятий не может быть и речи. План согласован с командованием всей группировки федеральных сил и одобрен Москвой. Вы понимаете, что это значит? Представители всех силовых структур: армии, Министерства внутренних дел, Управления ФСБ по Северной Осетии, вашей службы — уже получили соответствующие задания. А вы сейчас предлагаете все это менять. Да для того, чтобы обеспечить надежное взаимодействие всех этих структур, потребуется несколько дней, а до визита премьера осталось меньше суток.

— Я не веду речь о том, чтобы менять весь план. Да это и не нужно, — терпеливо возразил Чернышов. — Но это не значит, что мы должны просто махнуть рукой на вновь открывшиеся обстоятельства. В рамках общего плана охранных мероприятий мы должны сделать то, что еще в наших силах.

— Что?! Что я, черт возьми, могу сделать?! — взорвался начальник военной базы. — Выставить дополнительное оцепление? Взять несколько прибывающих из пополнения рот и приказать им окружить военную базу и аэродром вторым кольцом? Да солдаты, стоящие в оцеплении первого и второго кольца, перестреляют друг друга.

Начальник военной базы утрировал. Он понимал, что дело вряд ли дойдет до стрельбы, хотя подобный инцидент тоже не исключался. Дело в том, что солдаты, уже выделенные для оцепления военной базы и аэродрома, имели приказ не подпускать к своим позициям никого ближе чем на триста метров. Любого, кто нарушит этот приказ, следовало считать потенциальным противником. Развертывание второго кольца оцепления на этом рубеже входило в противоречие с задачами, поставленными солдатам первого кольца. И если эту проблему еще можно было как-то решить, то в случае прорыва диверсантов через внешнее кольцо оцепления солдатам второго и первого кольца пришлось бы стрелять навстречу друг другу.

— Это один момент, — продолжал начальник военной базы. — Есть и второй, не менее важный. Если в оцеплении будут участвовать солдаты из разных подразделений, то как они вообще отличат своего от чужого? Ведь вы сами говорили, что диверсанты могут быть одеты в форму военнослужащих Российской армии.

— Я и не говорю о том, чтобы привлекать для охраны военной базы дополнительные подразделения, — ответил Чернышов. — У нас и без этого достаточно сил, просто их нужно разумно использовать.

— Тогда чем конкретно вас не устраивает нынешний план? — спросил начальник военной базы.

— Тем, что охрана военной базы и аэродрома осуществляется на ближних подступах. Трехсотметровая зона безопасности, которую обеспечивает кольцо оцепления, является эффективной защитой от снайпера с винтовкой, но никак не от стрелка с крупнокалиберным пулеметом. Потому что, располагая таким оружием, диверсанты могут открыть огонь по премьеру, находясь за пределами трехсотметровой зоны безопасности.

— Вы проводили пристрелочные испытания пулеметов «корд»? — обратился начальник военной базы к присутствующему на совещании командиру мотострелкового батальона.

— Так точно, — ответил тот.

— Доложите товарищу полковнику из Управления по борьбе с терроризмом их результаты, — приказал начальник военной базы.

— Мы провели серию испытательных стрельб по неподвижным и перемещающимся ростовым мишеням с разных дистанций, — сообщил командир батальона. — Результаты этих стрельб таковы. На дистанции до трехсот метров и неподвижная, и перемещающаяся мишень поражается первой же очередью. Во всех случаях для поражения цели пулеметчику потребовалось не более двух секунд. При этом он расходовал от трех до пяти патронов. На дистанции пятьсот метров при стрельбе по неподвижной мишени результаты те же. Для поражения перемещающейся мишени требуется чуть большее число боеприпасов. От восьми до десяти патронов, — уточнил командир батальона. — Последние испытания были проведены на дистанции тысяча метров. Здесь, чтобы поразить неподвижную мишень, пулеметчику потребовалось от пяти до десяти патронов. Для поражения перемещающейся мишени он расходовал пятнадцать-двадцать.

— Вы удовлетворены, товарищ полковник? — обратился к Чернышову начальник военной базы. — Тысяча метров — предельная дистанция для стрельбы по одиночным целям. А если учесть, что и на аэродроме, и на военной базе премьер-министр не будет расхаживать возле ограждения, то становится совершенно очевидным, что трехсотметровая зона безопасности является вполне достаточной.

— Я услышал лишь о том, что и с тысячи метров стрельба из этого пулемета весьма эффективна, — возразил Чернышов. Он тоже начал терять терпение. — А с больших дистанций стрельба вообще не проводилась.

— У нас не было возможности испытать оружие на большей дистанции, — вставил командир мотострелкового батальона. — Стрельбище позволяет выставлять мишени от огневого рубежа не далее чем за тысячу метров.

— Стрельба с больших дистанций не проводилась, — проигнорировав замечание командира батальона, повторил Чернышов. — И мы не знаем, насколько эффективна окажется стрельба на расстоянии максимальной прицельной дальности. Поэтому я предлагаю увеличить контролируемую зону безопасности вокруг периметра военной базы и аэродрома по крайней мере до одного километра.

После слов Чернышова воцарилась пауза, стало слышно, как тикают настенные часы. Первым нарушил тишину командир части.

— Павел Андреевич, вы… — начальник военной базы хотел сказать: «Вы в своем уме?», но сдержался, — представляете, о чем говорите? Как? Каким образом вы собираетесь теми же силами обеспечить такую зону безопасности? Если выдвинуть оцепление вперед, то в цепи неизбежно появятся разрывы, через которые как раз и смогут просочиться диверсанты.

— У вас есть карта аэродрома? — спросил Чернышов, встав со своего места.

Карта нашлась. Чернышов расстелил карту на столе командира части и, используя карандаш вместо указки, начал объяснять слушающим его офицерам.

— Оставив без изменения линию оцепления, — Чернышов обвел карандашом периметр аэродрома, — я предлагаю выдвинуть вперед пулеметные расчеты и снайперов. Как раз на границу первоначальной зоны безопасности. — Карандаш Чернышова снова замелькал над картой. — При грамотном использовании рельефа местности своими секторами обстрела снайперы и пулеметчики смогут перекрыть всю километровую зону. Думаю, что в некоторых местах ее границы будут даже больше.

— Это что за новая концепция обороны? — с насмешкой в голосе произнес командир мотострелкового батальона.

— Речь идет не об обороне, — возразил Чернышов, пристально посмотрев ему в глаза, — а об охране объекта от нападения малочисленной группы диверсантов. Думаю, что вам известна разница между этими понятиями. Я уже обсуждал этот план с командиром роты, которой поручена охрана аэродрома. И он его одобрил.

— Павел Андреевич, ну неужели вам не понятно, что, вырывая из цепи солдат снайперов и пулеметчиков, вы тем самым ослабляете линию обороны? — устало сказал начальник военной базы.

— Я еще раз повторяю: нам незачем выстраивать линию обороны. — Павел Чернышов уже устал от этого непонимания, но снова и снова продолжал объяснять свою позицию. — Диверсанты не собираются брать приступом аэродром. Они не будут штурмовать цепь обороняющихся. Им нужна огневая позиция, только одна огневая позиция, с которой они смогут обстрелять прибывшего на аэродром премьера. Да, я предлагаю исключить из цепи пулеметчиков и снайперов и выдвинуть их вперед. Да, тем самым цепь будет ослаблена. Но это позволит расширить границы контролируемой зоны, сделать ее по-настоящему безопасной.

Вместе с остальными участниками совещания Осипов смотрел на карту, на которой Чернышов карандашом уже успел отметить предлагаемые им позиции пулеметчиков и снайперов, а теперь отмечал границы расширенной зоны безопасности. Осипову не был известен план диверсантов во всех деталях, тем не менее он сообразил, что предложение Чернышова значительно усложняет им задачу. Поначалу у Осипова оставалась надежда, что начальник военной базы отвергнет предложение Чернышова, но его слова повергли агента турецкой разведки в настоящий шок.

— Хорошо, Павел Андреевич, — сказал командир части. — Ваши слова меня убедили. И если капитан Васильченко, которому поручена охрана аэродрома, считает, что, перенеся вперед позиции пулеметчиков и снайперов, лучше справится со своей задачей, я против этого не возражаю.

— Это еще не все, — тут же сказал Чернышов. — Подобные изменения следует внести и в охрану военной базы.

— Согласуйте с полковником Чернышовым все детали и доведите его предложение до капитана Андриянова, которому поручена охрана военной базы, — приказал командир части своему начальнику штаба.

У начальника военной базы Моздока выдался тяжелый день. Он очень устал, поэтому хотел поскорее закончить это совещание и немного передохнуть. Завтрашний день обещал быть еще более тяжелым.

Однако полковник Чернышов вовсе не считал, что совещание уже пора заканчивать.

— Самым уязвимым местом я считаю дорогу Моздок — Владикавказ, по которой премьер-министр поедет на встречу с главами Северо-Кавказских республик, — заявил он. — Крупнокалиберный пулемет, которым располагают диверсанты, позволяет поражать даже мотострелков, находящихся внутри бронетранспортеров и БМП. А автомобиль премьер-министра уступает этим бронемашинам по своей защите. Необходимо скорректировать план охраны трассы с учетом того, что диверсанты располагают столь мощным оружием.

Чернышов хотел еще что-то сказать, но командир части остановил его:

— Павел Андреевич, моя власть распространяется лишь на территорию военной базы. С предложением по охране трассы Моздок — Владикавказ вам следует обратиться к командованию группировки. Насколько мне известно, ответственным за охрану трассы является сам командующий Северо-Западной группировкой.

Осипов тоже понимал, насколько важно то, о чем говорит полковник Чернышов. И хотя Чернышов предполагал, что в распоряжении диверсантов имеется крупнокалиберный пулемет, а не дальнобойная крупнокалиберная винтовка, как было в действительности, его требование корректировки плана охранных мероприятий могло сорвать диверсантам выполнение их задачи. «А если сорвется покушение на премьера, не будет и той денежной премии, о которой сообщал куратор в своем последнем послании», — думал Сергей Осипов. Смириться с этим он никак не мог. Осипов понимал: «Надо срочно что-то придумать, чтобы помешать Чернышову в осуществлении его замысла». Потерять обещанное турками вознаграждение было бы слишком обидно.

60 Мордасов 2. ХI, вторник, 22.00

Несмотря на введение в действие режима повышенной безопасности, в баре громко играла музыка. Посетителям бара не было никакого дела до проводимых по всей территории Северной Осетии заградительных и оперативно-профилактических мероприятий. Во вторник вечером, как и в обычные дни, бары и другие увеселительные заведения Моздока наполнились людьми. Правда, после того как Моздок превратился в основную опорную базу российских войск на Северном Кавказе, криминогенная обстановка в городе значительно снизилась. Число разбоев, ограблений и даже пьяных драк резко сократилось. Военные патрули, появившиеся в городе, своим присутствием наглядно опровергали распространенное мнение о том, что арифметическим увеличением числа сотрудников правоохранительных органов не удастся сократить преступность. Законопослушным горожанам было куда приятнее встретить в темном переулке комендантский патруль, чем шайку грабителей.

Правда, не все люди приветствовали появление в городе российских военных. К таким людям относился и Степан Мордасов. В то же время его не особенно пугала встреча с военным патрулем. Российские военные все внимание обращали «на лиц кавказской национальности», поэтому Мордасов, со своей славянской внешностью, вряд ли мог вызвать подозрения. В кармане у Мордасова лежали документы начальника бригады бурильщиков из Управления мелиорации Ставропольского края. Один раз у него уже проверяли документы на въезде в Моздок. Мордасов прошел проверку благополучно и надеялся, что документы помогут ему и впредь. Он был прав. Фотография в паспорте была переклеена очень искусно. Заметить подделку можно было только на специальной аппаратуре, которой, разумеется, не имели при себе ни военные, ни милицейские патрули.

Командир диверсионной группы вошел в бар в начале одиннадцатого. Быстро оглядев посетителей, Мордасов понял, что не ошибся в выборе одежды, купленной специально для этого случая в местном универмаге. Свободный свитер, джинсы, туфли на толстой подошве — именно так были одеты большинство посетителей бара. На их фоне кожаная жилетка, которой Мордасов дополнил свой наряд, выглядела, пожалуй, даже излишней. То, что посетители бара были одеты столь незамысловато, имело простое объяснение. Бар, куда зашел Степан Мордасов, являлся излюбленным местом аккредитованных в Моздоке журналистов. Мордасов знал, что во всем мире журналисты, работающие в зоне боевых действий, одеваются примерно одинаково. Он знал это настолько хорошо, что в 1996 году, в Латинской Америке, сам использовал журналистское прикрытие для своей диверсионной группы. Джинсы, такая же рубашка или свитер, в зависимости от погоды, кроссовки или крепкие ботинки — вот типичная одежда для журналиста, ведущего свои репортажи из района боевых действий. Понятно, что, отправляясь туда, где стреляют, никто не возьмет с собой бабочку и смокинг. Мордасов прошел между столиками и устроился с краю барной стойки. У появившегося тут же бармена он заказал себе бутылку пива. Для начала нужно было найти подходящий объект, и Мордасов стал методично осматривать зал.

«Вот трое журналистов, похоже, как раз операторов, за четвертым слева столиком. Двое уже «нагрузились» изрядно, вокруг себя ничего не замечают. Третий еще держится. Может быть, выбрать кого-то из них? — задал себе вопрос Мордасов. — Если я сумею подсесть к ним за столик, все получится довольно легко. Жаль, вокруг ни одного свободного места».

— У меня техника всегда с собой, — услышал Мордасов справа от себя чей-то голос.

Диверсант медленно повернулся, чтобы рассмотреть говорящего. Разговаривали двое. Лица того человека, который говорил, Мордасов не видел. Его закрыла спина второго собеседника.

— В любой момент, как только потребуется снимать, камера у меня всегда под рукой, — продолжал говорить оказавшийся по соседству с Мордасовым журналист.

Мордасов опустил глаза. Действительно, возле табурета, на котором сидел журналист, стояла его объемная сумка от видеокамеры. Мордасов догадался, что его камера находится внутри сумки.

— А монтировать потом не замучаешься, если все будешь снимать на одну кассету? — спросил у журналиста его собеседник, сидящий к Мордасову спиной.

— А! — громко сказал журналист с видеокамерой и поднял вверх указательный палец. — У меня при себе всегда три кассеты. Все сюжеты я делю на три части и, в зависимости от тематики, выбираю нужную. Ну, ты меня понимаешь.

Собеседник кивнул. Мордасов так и не понял, по какому принципу журналист разделяет сюжеты. Впрочем, это его и не интересовало. Мордасов понял другое — у журналиста в его сумке постоянно находятся ТРИ видеокассеты. «Вот это удача, — подумал командир диверсантов. — Знать бы еще, участвует ли он в завтрашней встрече с премьером». И тут же, словно угадав мысль Мордасова, собеседник журналиста спросил:

— Ты уже получил пропуск?

— Не-а, — беспечно ответил журналист. — А куда торопиться? Пресс-конференция все равно назначена на вторую половину дня. Так что у меня еще уйма времени.

«Он говорит о пресс-конференции, устраиваемой премьер-министром, — сообразил Мордасов. — Значит, идет на встречу с ним». Мордасов выяснил, что хотел. Оставалось решить, как добраться до сумки журналиста.

Мордасов еще раз осмотрел помещение бара. За одним из столиков сидели две девушки в коротких платьях. Нетрудно было понять, кто они такие. У Мордасова уже созрел план, и для его осуществления как раз требовались представительницы древнейшей профессии. Мордасов повернулся к бармену и заказал еще пива. На этот раз он выбрал «Гессер», самое дорогое из всех имеющихся в баре. Сейчас он должен был походить на немного подвыпившего человека, который готов сорить деньгами. С бутылкой в руке Мордасов направился к столику проституток. Те тут же заметили его демарш и широко заулыбались. Мордасов улыбнулся в ответ. При этом он быстро осмотрел девушек, выбирая, какая из них больше подойдет для задуманного плана.

Судя по всему, девицы работали в паре. Одна из них была выкрашена под блондинку, другая под брюнетку. «Блондинка, пожалуй, подойдет», — подумал Мордасов, усаживаясь за столик. Девицы расценили его взгляд по-своему. Они заулыбались еще шире. А блондинка, на которой Мордасов задержал взгляд чуть дольше, чем на ее подруге, закинула ногу на ногу.

— Вы не угостите девушек шампанским? — одарив Мордасова томным взглядом, спросила она.

— Всему свое время, — ответил Мордасов и демонстративно посмотрел на часы.

Для похода в бар Мордасов одолжил часы у Сайдакова и сейчас специально продемонстрировал проституткам шикарную «Омегу». «Возможно, это и напрасно, — подумал он. — И девчонки не отличат «Омегу» от склепанного в Гонконге «Ориента». Опытный диверсант оказался прав ровно наполовину. На блондинку вид его часов не произвел никакого впечатления. Зато у брюнетки изумленно дрогнули ресницы, а глаза жадно блеснули. Это Мордасов заметил совершенно отчетливо. «Поняла, — сообразил он. — Умная девочка, сообразительнее своей подруги. Ты бы, конечно, лучше справилась с заданием. Но, увы, журналист наверняка предпочтет блондинку. А я имею право только на одну попытку».

— Так как же шампанское? — повторила свой вопрос блондинка.

— Будет и шампанское, — кивнул Мордасов. — Но сначала дело.

— Пятьдесят долларов за час, сто за всю ночь, — тут же сообщила блондинка свою таксу.

Мордасов презрительно усмехнулся. В тех странах, где ему довелось бывать, запросы у проституток, ошивающихся в барах, были гораздо скромнее. Мордасов был свидетелем, как в Таиланде за пятьдесят долларов проститутке пришлось обслужить едва не всю команду португальского сухогруза.

— У меня действительно есть одно желание, но оно заключается не в этом, — объявил Мордасов девице.

— Ах, не в этом, — в глазах белокурой проститутки вспыхнул злобный огонек. — Тогда, знаешь, шел бы ты…

Девица хотела еще что-то сказать, но только пискнула от боли. Это острый каблучок подруги ударил ее по ноге. Брюнетка самым понятным способом прервала возражения своей коллеги, так как знала одно неписаное правило: человека, который носит на запястье часы стоимостью в несколько тысяч долларов, не посылают, наоборот, все его желания удовлетворяются немедленно и именно в том объеме, в каком он пожелает. Человек с такими часами может потребовать от них что угодно, потому что ни у кого из их знакомых парней таких часов нет и скорее всего никогда не будет.

— Мы вас очень внимательно слушаем, — объявила брюнетка и даже положила свою ладонь ему на руку.

— Мы? — переспросил Мордасов.

— Конечно, — кивнула брюнетка.

У нее был очень приятный бархатистый голос. Глядя в глаза девушке, Мордасов подумал, что она действительно довольно умна. Когда он перевел взгляд на блондинку, та уже опять обворожительно улыбалась, словно вовсе не собиралась всего несколько секунд назад послать его куда подальше.

Мордасов вытащил из кармана бумажник, раскрыл его и, достав банкноту в двадцать долларов, положил на стол.

— Возле барной стойки вполоборота к вам сидят два человека и разговаривают, — сказал он. — Тот, что справа, — Мордасов указал на интересующего его журналиста, — мой приятель. В баре должна вот-вот появиться его подруга. А я хочу над ним подшутить. Сейчас ты встанешь и пригласишь моего приятеля танцевать. — Мордасов выразительно посмотрел на блондинку. — Когда его подруга войдет в бар, он должен пожирать тебя глазами. Во время танца веди себя поактивнее, чтобы и подруга моего приятеля, и его нынешний собеседник смотрели на вас открыв рот. Один танец — двадцать долларов, — сказал Мордасов и пододвинул к блондинке лежащие на столе деньги.

Блондинка мгновенно смахнула их со стола и уже намеревалась встать, но Мордасов удержал девушку рукой.

— Не торопись, пойдешь, когда начнется медленный танец, — предупредил он. — Сейчас я закажу музыку.

Заказав диджею длинную медленную композицию, Мордасов стал ждать развития событий. Вот белокурая проститутка направилась к разговаривающим около бара журналистам. Девушка подошла почти вплотную к журналисту. Наблюдавший со стороны Мордасов видел, что ее поддерживаемая тугим лифом грудь колышется прямо перед глазами журналиста. Блондинка что-то сказала журналисту, тот ответил. Слов Мордасов разобрать не смог, так как находился от них слишком далеко. В ответ на реплику журналиста девушка широко улыбнулась и рукой обняла его за шею. Журналист еще что-то сказал, девушка ответила. «Сука длинноногая! Ты уведешь его танцевать?! Или так и будешь болтать с ним возле стойки? Музыка вот-вот закончится», — зло подумал Мордасов. Как раз в этот момент журналист обнял девушку за талию и слез со своего табурета. Командир диверсантов облегченно перевел дух. «Теперь давай поактивнее, — мысленно приказал он проститутке. — Пусть ни он, ни его приятель ничего, кроме тебя, не видят».

Просить проститутку не пришлось. Она и сама отлично знала свое дело. Обняв журналиста руками, девушка прижалась к нему всем телом. Раскачиваясь в такт музыке, она начала слегка двигать бедрами. Бедра проститутки соприкасались с ногами журналиста, а своим животом она прижималась к его животу. Внимательно наблюдавший за действиями девушки Мордасов стал замечать, что нижний срез ее платья постепенно задирается вверх. «Как она это делает?» — изумленно подумал он. Он ясно видел, что руки девушки покоятся на спине ее партнера. Блондинка тем временем продолжала хорошо отрепетированные движения, при которых подол ее платья задирался все выше и выше, приоткрывая ее длинные ноги. На эротический танец блондинки уже стали обращать внимание и другие танцующие пары. Что касается журналиста, то он вообще потерял контроль над собой. Его брюки в районе гульфика сильно оттопырились. Мордасов взглянул на человека, с которым разговаривал журналист перед тем, как его увлекла на танец проститутка. Бывший собеседник журналиста остолбенело смотрел, как его приятель выполняет вместе с пригласившей его на танец девушкой некие, не поддающиеся описанию движения. «Пора», — решил Мордасов и двинулся к табурету, на котором еще недавно сидел интересовавший диверсанта журналист. Сумка с видеокамерой по-прежнему стояла возле табурета. Никто из окружающих, включая бывшего собеседника журналиста, не обращал на сумку внимания. Кого интересует какая-то сумка, когда совсем рядом разворачивается гораздо более интересное зрелище. Подол платья танцующей девицы уже приподнялся настолько, что вот-вот должен был открыть нетерпеливым взорам посетителей бара ее узкие трусики. Все, кто следил за танцем, затаили дыхание, боясь пропустить момент, когда же это наконец произойдет.

Мордасов быстро нагнулся над сумкой и расстегнул запирающую ее «молнию». Он примерно представлял, где следует искать нужные ему видеокассеты. «Вот сама камера, а вот два внутренних кармана. Что здесь? Аккумуляторные батареи и какие-то провода. А в следующем? Так и есть, три видеокассеты. — Мордасов вытащил первую попавшуюся коробку с видеокассетой. — Выбирать не приходится. Сгодится любая коробка, лишь бы она оказалась в сумке, когда парень отправится на встречу с премьером». Мордасов раскрыл коробку и вытащил из нее видеокассету. Вместо нее он вложил в коробку другую, внешне похожую видеокассету. Она отличалась от подмененной лишь тем, что окошечко, через которое можно посмотреть на пленку, было заклеено непрозрачной липкой лентой. Кассету для подмены Мордасов принес в бар с собой и прятал под своим свободным свитером. Сейчас ее место заняла кассета, изъятая у журналиста. Положив коробку с подмененной видеокассетой на прежнее место, Мордасов закрыл сумку и отошел в сторону. Вскоре и музыка остановилась, танец закончился. Блондинка потрепала по щеке ничего не понимающего журналиста и отошла в сторону. Наблюдавшая за танцем публика вздохнула разочарованно. По недовольной реакции зрителей Мордасов догадался, что девица так и не показала им свои трусики.

Журналист вернулся на свое место. Его разговор с прежним собеседником продолжился, но на этот раз речь шла исключительно о необычной танцевальной партнерше. Мордасов повернулся к столику проституток и сразу же встретился взглядом с блондинкой. «Ну и как я тебе?» — хотела спросить взглядом девушка. Степан Мордасов был не единственным мужчиной, взгляд которого был прикован к столику проституток. Практически все, кто следил за танцем, сейчас устремили взоры к белокурой танцовщице. «Девчонка совсем не умеет делать свой бизнес, — подумал Мордасов. — Еще один такой танец — и клиенты выстроятся к ней в очередь». И еще диверсант понял, что ему надо уходить. Блондинка так откровенно разглядывала его, что ее интерес в конце концов должны были заметить окружающие.

61 Схватка 2. ХI, вторник, 22.40

Брюнетку, которая заинтересовала Степана Мордасова, звали Галя. В то время, когда ее подруга выполняла свой экстравагантный танец перед журналистом, а Степан Мордасов рылся в его сумке, к Гале подошли двое крепких парней.

— Привет, Галка. Что за тип к вам подходил? — спросил один.

— Так, — неопределенно ответила девушка. — Выдал Соньке двадцать баксов, чтобы она вытащила на танец того хмыря.

— Так, значит, это она для него старается? — спросил второй парень. — За двадцать баксов можно и постараться. А тебе он сколько обещал? — оскалился парень.

— Нисколько, — зло бросила Галя.

Она вынуждена была отвечать, так как была в команде на младших ролях, а задавший вопрос парень являлся правой рукой главаря их банды. Главарем был тот, кто задал первый вопрос. Девушки должны были искать в барах богатеньких клиентов. Когда клиент выражал готовность отправиться с проституткой в ее гнездышко, девушка вела его к машине, где, собственно, все и происходило. Ожидавшие возле машины главарь банды, которого звали Сильвер, и его подручный Вол оглушали клиента кастетом и отбирали деньги. Грабители не брезговали и драгоценностями, снимали золотые запонки, заколки для галстуков.

— И ты не смогла его раскрутить? — заметил Сильвер.

— Он не по этой части, — ответила Галя. — У него здесь какие-то дела, важные, — добавила она после короткой паузы.

— Ты чо гонишь?! — возмутился Вол. — Я же видел, какой у него тугой лопатник. Там, наверное, баксов немерено. А ты, прошмандовка, его упустила!

— Дурак ты, — не глядя на парня, ответила девушка. — Какие баксы? Да у него на руке часы, которые стоят дороже, чем твоя машина.

Вол недавно купил подержанную «восьмерку» и очень ею гордился. Галины слова он воспринял как оскорбление. Не найдя достойного ответа, Вол замахнулся, чтобы отвесить девушке крепкую пощечину, но его руку вовремя перехватил Сильвер. Главарь банды отнесся к словам подружки совсем иначе.

— Сколько, говоришь, стоят его часы? — поинтересовался он.

— Он носит «Омегу». Я видела такие в каком-то журнале. Они стоят несколько тысяч долларов.

— Вот как, — задумчиво сказал главарь. — В таком случае действительно имеет смысл пощупать мужика.

— Не надо, Сильвер, — неожиданно для главаря грабителей девушка вдруг схватила его за руку. — Я чувствую, он опасен.

В последнее время Гале стало казаться, что между ней и Сильвером стали складываться определенные отношения. И сейчас она испугалась, что может его потерять. «Если человек без всякой опаски всюду демонстрирует драгоценность, значит, может за нее постоять, — считала девушка. — Тот, кто подсаживался к нам за столик, не похож на бизнесмена, тем не менее он заработал на такие дорогие часы. Значит, он опасен вдвойне». Однако грабители, в отличие от их черноволосой подруги, не отличались рассудительностью.

— Ты что, крошка? Посмотри на нас, — сказал Сильвер. — Разве мы похожи на мальчиков, которых легко обидеть? Все будет чики-чики. Мы подождем его снаружи. А как он выйдет, ровно через минуту выходите с Сонькой и вы. Думаю, что минуты нам вполне хватит. Правда, Вол?

Вол в ответ только усмехнулся. Грабители направились к выходу из бара. Галя, закусив губу, смотрела им в след. Сильвер был той же комплекции, что и подсаживавшийся к девушкам человек, но выше его ростом. Вол — пониже, но гораздо шире в плечах. И тем не менее девушка испытывала беспокойство. Она готова была броситься вслед Сильверу, чтобы остановить его, но знала, что это ничего не изменит. Когда Сильвер принимал решение, его уже никто не мог переубедить.

* * *

Мордасов вышел из бара и повернул в сторону, намереваясь поскорее скрыться в темноте. Он проходил мимо припаркованных возле бара автомобилей, когда почувствовал на своей спине чей-то пристальный взгляд, а секундой позже услышал и шаги нагоняющего его человека. Опытному диверсанту было достаточно чуть повернуть голову набок, чтобы заметить, как догнавший его человек широко размахнулся для сокрушительного удара.

Одним ударом правой Вол мог сбить с ног кого угодно. Стальной кастет, зажатый в правой руке, неминуемо должен был раскроить Мордасову череп. Но как раз в тот момент, когда Вол обрушил вниз сталь кастета, его противник неожиданно ушел в сторону. Вол даже не понял, почему его рука рассекла воздух. Да ему и некогда было об этом думать. Определив новое местоположение противника, Вол повторил замах.

Развернувшись, Мордасов определил, что нападавших двое: «Коренастый крепыш, добрый центнер накачанных мышц и костей, сжимает кастет. Сзади него второй». Чем вооружен второй, Мордасов не видел, так как его почти полностью закрывал собой мощный торс первого. В рукопашной схватке, как и в других видах боя, спешка недопустима. Поэтому Мордасов не торопился нападать. Сначала он изучал противников. Он уже понял, что его противники не имеют даже понятия о рукопашной схватке. Второй нападавший для чего-то прикрывал спину первому, хотя противник был впереди. Вместо того чтобы напасть одновременно, парни мешали друг другу. Так как первый стоял у второго на пути, Мордасов уже понял, что перед ним не спецслужба, ее бойцы действовали бы более профессионально, а обыкновенная шпана. Мордасов понимал, что такую гору мяса, которую представлял буйволоподобный крепыш, трудно будет сбить с ног одним ударом, поэтому поступил иначе. Выполняя второй замах, Вол совершенно раскрылся, и Мордасов впечатал носок ботинка ему в пах.

Диверсант ударил ногой, словно плетью. Таким ударом на тренировках он легко ломал двадцатимиллиметровые сосновые доски. Мордасов тренировался и на манекенах, поэтому его удар оказался точен. Вол не смог услышать, как от удара лопнули его яички, так как в этот момент все звуки на свете заглушил его душераздирающий крик. Впрочем, крик оборвался так же мгновенно, как и начался. Вол потерял сознание от болевого шока и бесчувственным кулем рухнул на асфальт. Теперь Мордасов сумел разглядеть, что в руке второго противника — нож.

Сильвер опешил, когда Вол заорал нечеловеческим голосом. Что именно с ним произошло, Сильвер не видел, так как Вол своей тушей закрывал ему обзор. Когда Вол неожиданно упал, Сильвер не на шутку испугался. Свалить Вола еще не удавалось ни одному человеку. Но страх тут же прошел, когда Сильвер увидел, что его противник стоит перед ним с голыми руками.

— А-а! — выкрикнул Сильвер и выбросил вперед руку с ножом, целясь Мордасову в грудь.

Даже не сделав ни одного шага, Мордасов легко развернулся вполоборота, пропуская руку противника мимо себя. По инерции тело Сильвера устремилось вперед, а навстречу ему уже летела рука диверсанта со сцепленными наподобие орлиного клюва пальцами. Пальцы Мордасова врезались Сильверу в горло. Они легко пробили кожу и устремились дальше к гортани. Сильвер издал какой-то булькающий звук. Некая сила швырнула тело Сильвера вперед. Это Мордасов выдернул руку из его перебитого горла. Жизнь грабителя Сильвера на этом и закончилась. Мордасов взмахнул рукой, стряхивая на асфальт вырванный кадык. «С первым получилось неудачно. Не надо было ему давать возможности заорать», — подумал диверсант.

…Выполняя указание Сильвера, блондинка и брюнетка вышли из бара ровно через минуту после Мордасова. На улице, возле машин, образовав полукруг, стояли четверо прохожих и что-то разглядывали у себя под ногами. Обе девушки ясно видели, что ни Сильвера, ни Вола среди них нет. Вдвоем они бросились к толпе и, растолкав ее локтями, пробрались в центр круга. На асфальте лежали два человеческих тела. Девушки их сразу узнали. Вол был жив. Он не мог подняться на ноги, но шевелился и не переставая стонал, издавая при этом звуки, напоминающие писк прищемленной дверью мыши. Сильвер был мертв.

62 Служебная переписка 3. ХI, среда

Командующему федеральных сил

на Северном Кавказе

Вылет самолета премьер-министра России запланирован на сегодня, 3 октября, на 09.00. Ориентировочное время прибытия самолета на военный аэродром Моздока 11.00. Оповещение по системе воздушного наблюдения и связи до аэродрома прибытия отделом перелетов произведено.

Ставлю вас в известность, что при подлете правительственного самолета к военному аэродрому Моздока будет произведена серия залпов тепловых имитаторов воздушных целей для отклонения самонаводящихся ракет: американских «стингер» или российских «игла», которые, по данным разведки, имеются на вооружении у чеченских боевиков и могут быть использованы ими для обстрела самолета премьер-министра.

Обеспечьте подачу правительственных автомашин к моменту посадки самолета на военном аэродроме Моздока. О прибытии премьер-министра немедленно доложите.

3.11.1999 г.

Заместитель секретаря Совета безопасности РФ

генерал-полковник ПОПОВ

Командующему Северо-Западной группировкой

федеральных сил на Северном Кавказе

Сформированную команду военнослужащих внутренних войск, предназначенную для охраны места встречи премьер-министра России с главами Северо-Кавказских республик, приказываю в срочном порядке направить во Владикавказ, где военнослужащим предстоит взять под охрану загородную резиденцию Президента республики. Именно там пройдет встреча Председателя правительства Российской Федерации и лидеров Северо-Кавказских республик.

3.11.1999 г.

Командующий федеральными силами

на Северном Кавказе

Начальнику отдела ФСБ по городу Моздоку

Обеспечьте своевременную выдачу пропусков журналистам, которые примут участие во встрече с премьер-министром России. Напоминаю Вам, что все журналисты будут пропускаться в конференц-зал, где пройдет встреча, а также в само здание городской администрации только по пропускам установленного образца, при наличии аккредитационной карточки с фотографией. Наличие последней обязательно.

Из числа сотрудников выделите достаточное количество людей, которые будут осуществлять пропуск журналистов и проверку их документов. Проверку всех приглашенных журналистов, а также их аппаратуры на наличие оружия будут осуществлять сотрудники Федеральной службы охраны и Управления по борьбе с терроризмом непосредственно на входе в конференц-зал.

3.11.1999 г.

Начальник Управления ФСБ по Северной Осетии

Командующему Северо-Западной группировкой

федеральных сил на Северном Кавказе

В связи с вновь открывшимися обстоятельствами предлагаемые Вами мероприятия по охране трассы Моздок — Владикавказ, по которой проследует кортеж премьер-министра Российской Федерации, считаю малоэффективными. Так как наличие у диверсантов крупнокалиберного автоматического оружия делает проезд премьер-министра по трассе небезопасным, считаю целесообразным использовать для перевозки премьера один из боевых вертолетов Северо-Западной группировки федеральных сил. Вертолет доставит премьер-министра с военной базы Моздока сразу в загородную резиденцию Президента республики Северная Осетия-Алания.

Чтобы сохранить план перевозки премьер-министра в секрете, правительственный кортеж в составе двух автомобилей «Мерседес G-500» вместе с машинами сопровождения следует направить во Владикавказ в обычном порядке, согласно утвержденному ранее плану.

3.11.1999 г.

Начальник охраны премьер-министра

Российской Федерации

полковник РОГОЗИН

63 План покушения 3. ХI, среда, 09.15

Ночью выпал снег. Он покрывал ровным ковром всю землю вокруг палатки. Температура опустилась ниже нуля и даже с рассветом не думала подниматься. Степан Мордасов набрал горсть снега и протер им лицо, испытав при этом странное, почти забытое ощущение. Он действительно уже начал забывать, что такое русская зима с ее морозами и снегом. Последнее время ему приходилось бывать исключительно в жарких странах. Да и на Кипре, где он поселился, холод и снег тоже были делом невиданным.

Снег был рыхлый. Он рассыпался между пальцами, а на лице таял и сбегал вниз по шее за воротник тонкими струйками. Мордасов растер на лице остатки снега руками и тряхнул головой. Сегодня им предстояла сложная и ответственная работа, и все мысли могли быть только о ней. При выполнении боевого задания некогда предаваться лирике. Поэтому выпавший снег и изменение погоды должны были интересовать командира диверсионной группы только как сопутствующий фактор.

Мордасов сгреб еще одну пригоршню снега и попробовал слепить его в комок. Ничего не получилось. Снег рассыпался, едва он разжал пальцы. «Сухой», — сообразил Мордасов. Он понял, что снег вряд ли растает за сегодняшний день. Это осложняло задачу группы. На белом снегу темные фигуры диверсантов и их оружие были бы хорошо заметны наблюдателям.

Послышался звук работающего мотора, и на пригорок выехал армейский «УАЗ». Мордасов узнал машину представителя военной контрразведки. Тем не менее он расстегнул свою куртку, чтобы облегчить доступ к кобуре с пистолетом. На всякий случай.

Машина затормозила возле палатки, и из нее выбрался Сергей Осипов.

— Я ждал вас вчера, — сказал Мордасов, пристально глядя на Осипова. — Почему вы не приехали?

— А, возникли кое-какие дела, срочные, — усмехнулся Осипов. — Снег-то какой, а?

С этими словами он несколько раз беззаботно пнул по снегу ногой. По виду Осипова Мордасов догадался, что агент с военной базы пребывает в крайне приподнятом настроении.

— Вы что, пили с утра? — сурово спросил Мордасов.

— О чем вы? Не волнуйтесь. Я этим не злоупотребляю.

— Тогда что за повод для веселья?

— Удовлетворение от успешно выполненной работы, — ответил Осипов.

— Насколько мне известно, работа еще не выполнена, — хмуро заметил Осипов. — Да и снег осложняют задачу. Все наши перемещения будут заметны издалека.

— Ваша работа еще не выполнена. Ваша, — Осипов ткнул указательным пальцем Мордасова в грудь. — Но не волнуйтесь, вам нужно будет всего лишь нажать на спусковой крючок. Всю подготовительную часть я уже сделал.

— Что вы имеете в виду?

Осипов опять улыбнулся. Его так и распирало чувство гордости оттого, что удалось решить сложнейшую задачу: обойти, разрушить, нейтрализовать новую систему охраны аэродрома, предложенную полковником Чернышовым. «Еще вчера эта система охраны казалась непреодолимой, — думал он. — Такой она выглядит и сегодня. И лишь я один знаю, как эту систему взломать!» Осипову хотелось поскорее рассказать командиру диверсионной группы о своей победе.

— Начнем с того, что полковнику Чернышову стало известно, что у вас есть крупнокалиберное дальнобойное оружие, — объявил он Мордасову.

Осипов специально сделал паузу, чтобы понаблюдать, какой эффект произведут его слова на командира диверсантов. Эффект оказался соответствующий. Лицо Мордасова удивленно вытянулось. На снайпера Сайдакова, который тоже прислушивался к разговору, слова агента с военной базы произвели не меньшее впечатление. Сайдаков пулей вылетел из палатки и остановился рядом с Осиповым, уставившись на него вопрошающим взглядом.

Осипов тем временем продолжал:

— Правда, Чернышов ничего не знает о снайперской винтовке. Он предполагает, что у вас имеется крупнокалиберный пулемет «корд», но это дела не меняет. Так вот, Чернышов предложил перестроить охрану аэродрома и военной базы. Оставив на прежних местах солдат оцепления, он выдвинул вперед пулеметчиков и снайперов еще на триста метров. Таким образом, зона безопасности вокруг аэродрома из трехсотметрового кольца превратилась в километровое.

— Но это же разрушает весь наш план, — в замешательстве произнес Мордасов.

— Успокойтесь, — снисходительно сказал Осипов. — К счастью, окончательное решение принимает не Чернышов, а начальник охраны премьер-министра полковник Рогозин. Сегодня утром я доложил ему о вашей диверсионной группе, о крупнокалиберном дальнобойном оружии и о предложенных Чернышовым изменениях. Рогозин настолько проникся опасностью, что направил на борьбу с диверсантами снайперов из своей бригады. Дело в том, что он не очень-то доверяет армейским подразделениям. Он считает, что солдаты мотострелковой роты не смогут противостоять хорошо обученной группе диверсантов. И я не стал его в этом разубеждать. Короче, всех армейских снайперов и пулеметчиков с южной стороны аэродрома Рогозин заменил на снайперов Федеральной службы охраны. Кстати, из этого можно сделать вывод, что самолет премьера остановится на летном поле где-то в его южной части.

— Какое это имеет значение, если мы не сможем подобраться к летному полю на расстояние выстрела?! — перебил Осипова Мордасов.

— Кто сказал, что не сможете? — воскликнул Осипов. — Я же сказал, что все армейцы заменены на снайперов из бригады полковника Рогозина.

— А что, снайперы из Федеральной службы охраны хуже стреляют?! — повысил голос Мордасов. Снисходительный тон агента уже начал его раздражать.

— Ну что вы, зачем недооценивать противника? — ответил Осипов, при этом его тон ничуть не изменился. — Снайперы ФСО[16] стреляют не хуже, а значительно лучше армейских. У них перекрывающиеся сектора обстрела, поэтому они полностью контролируют всю территорию с южной стороны аэродрома. Мы вместе с Рогозиным определяли позиции снайперам, поэтому вы можете быть абсолютно уверены в моих словах.

— Тогда в чем, черт возьми, разница с планом, предложенным полковником Чернышовым?! — взорвался Мордасов.

— Весь фокус в том, что в бригаде ФСО снайперов всего восемь человек. Для охраны южной части периметра аэродрома Рогозин выделил четверых. Остальные займут позиции на крышах ангаров, расположенных непосредственно на летном поле. По плану Чернышова южную границу аэродрома должны были охранять двенадцать стрелков, не считая солдат в оцеплении. Рогозин поручил эту задачу четверым. При этом полковник из ФСО не учел, что между его людьми не будет прямой видимости. Снайперы имеют возможность переговариваться по рации, но видеть друг друга они не могут. И если огневую позицию одного из них займет другой человек, — Осипов выразительно посмотрел на Мордасова, — то остальные этого не заметят.

— Вы предлагаете ликвидировать одного снайпера, а его позицию занять нашему стрелку? — Мордасов наконец понял предложенный Осиповым план.

— Именно, — кивнул Осипов. — Вам остается только выбрать, с позиции какого снайпера удобнее всего стрелять.

— Тебе предстоит снайперская дуэль, — взглянув на Сайдакова, сказал Мордасов.

— Какое оружие у снайперов из службы охраны, «ВСС»? — первым делом поинтересовался у Осипова Сайдаков.

— Нет. Какая-то новая снайперская винтовка, но внешне похожая на «ВСС».

— Скорее всего, «ВСК-94», — предположил Сайдаков. — Я с такой не работал, но характеристики у нее и «ВСС» примерно одинаковые. Обе показывают отличную точность стрельбы на расстоянии до двухсот метров, а на километровой дистанции из них можно палить в белый свет, как в копейку.

— Со снайпером справишься? — обратился к своему стрелку Мордасов.

— Шутишь? — Сайдаков улыбнулся. — Ближе чем на километр я и подходить к нему не буду. Надо только точно знать, где находятся позиции снайперов, чтобы не пришлось их долго искать.

— За этим дело не станет, — сказал Осипов. — Давайте карту аэродрома. Я прямо сейчас покажу, где Рогозин расставил своих людей.

Мордасов достал крупномасштабную карту. Карта была изготовлена на основании снимков космической разведки, поэтому военная база и аэродром там были изображены во всех деталях. Осипов без труда указал огневые позиции снайперов Федеральной службы охраны. Тем не менее Мордасов не удовлетворился одним изучением карты и решил, что надо проверить показания агента на местности.

— Когда пребывает самолет премьера? — спросил он у Осипова.

— По плану в 11.00.

— Тогда нам надо спешить, чтобы провести рекогносцировку. Вот только выпавший так некстати снег создает проблему, — командир диверсантов недовольно поморщился. — Как бы снайперы ФСО не заметили нас раньше времени.

— О господи, да если бы все проблемы можно было так легко решить, — сказал Сергей Осипов. Подойдя к своей машине, он открыл переднюю правую дверь и достал с пассажирского сиденья два свертка. — Вот держите. Сам получал сегодня на вещевом складе для снайперов Рогозина. На всякий случай прихватил несколько лишних комплектов, вдруг пригодятся.

Свертки, которые Осипов протянул диверсантам, оказались двумя белыми маскировочными халатами.

64 Полковник Чернышов 3. ХI, среда, 12.50

Полковник Чернышов со своей оперативной группой с самого утра находился в здании городской администрации, где должна была пройти встреча премьер-министра России с аккредитованными в Моздоке журналистами. Утром у Чернышова состоялся короткий разговор с полковником Рогозиным. В штаб федеральных сил уже поступила телеграмма от заместителя секретаря Совета безопасности, извещающая о том, что самолет премьер-министра прибудет на военный аэродром Моздока к одиннадцати часам. Рогозин отдавал последние распоряжения и проверял готовность подразделений, участвующих в охранных мероприятиях. Встретив Чернышова, Рогозин поблагодарил его за разумные изменения в плане охраны военной базы и аэродрома. Между делом Рогозин также сообщил, что усилил роту, охраняющую аэродром, своими снайперами. Чернышов его словам большого значения не придал, лишь отметил про себя, что Рогозин пытается лишний раз продемонстрировать роль своей бригады в охране премьер-министра. В конце разговора Рогозин поинтересовался у Чернышова, какой участок на маршруте перемещения премьер-министра тот считает самым сложным. Павел Чернышов, не колеблясь, ответил, что таким участком, без сомнения, является место проведения пресс-конференции. Рогозин тут же предложил Чернышову выехать в Моздок и лично проследить за проведением охранных мероприятий на центральной площади и в здании городской администрации. Просьба начальника охраны премьер-министра больше походила на приказ. Впрочем, Чернышов все равно не стал бы возражать. Собственный план по охране военной базы и аэродрома, который вчера нашел одобрение у командира части, а сегодня еще и получил поддержку у начальника охраны премьера, Чернышов считал вполне надежным. Отправляясь в Моздок, Чернышов и не подозревал о тех изменениях, которые внес в его план полковник Рогозин после разговора с майором Осиповым.

Встречу премьер-министра с журналистами Павел Чернышов считал самым сложным мероприятием в обеспечении безопасности по нескольким причинам. Во-первых, во всей программе визита это был единственный пункт, когда премьер-министр выступал перед широкой публикой. Во-вторых, в обеспечении безопасности премьера во время пресс-конференции принимали участие представители практически всех силовых структур, каждая из которых отвечала лишь за свой участок работы. Наладить эффективное взаимодействие подразделений, относящихся к разным ведомствам, было очень сложно.

Встреча премьер-министра с журналистами должна была начаться в 16.30. Прибыв в Моздок, Чернышов первым делом добивался того, чтобы командиры подразделений внутренних войск, ФСБ, МВД узнали друг друга в лицо и по именам, знали, какой у каждого радиопозывной, запомнили, где кто находится и где кого в случае необходимости следует искать. На организацию и проверку взаимодействия у Чернышова ушла первая половина дня, поэтому прибытие премьер-министра в Моздок он пропустил. Собственно, это ничего не меняло. Перед зданием городской администрации премьер должен был появиться не раньше половины пятого вечера.

В одном из кабинетов на втором этаже по требованию Чернышова был образован импровизированный штаб. Чернышов приказал перенести туда все средства связи и посадить радистов от каждого подразделения. По передаваемым по рации сообщениям можно было следить за перемещением премьер-министра. Слушая рацию, Чернышов узнал, что самолет премьера прибыл в Моздок точно по расписанию. Прямо на аэродроме Председателя правительства встречал командующий объединенной группировкой федеральных сил с сопровождающими его офицерами и генералами. С аэродрома премьер-министр проследовал на военную базу, в штабе которой и состоялось его совещание с командованием группировки. Пока никаких сообщений о диверсантах по рации не поступало.

Вместе с Чернышовым эфир слушали и другие офицеры, задействованные в обеспечении безопасности во время встречи премьера с журналистами. Но вскоре офицерам это занятие надоело, и они покинули превращенный в штаб кабинет. Из-за шума и треска, почти непрерывно раздающегося из динамиков раций, в кабинете стало невозможно разговаривать. И только полковник Чернышов по-прежнему сидел на своем месте. Треск эфира не помешал ему сосредоточиться на своих мыслях. При необходимости Чернышов умел абстрагироваться от посторонних шумов.

«Где, в каком месте диверсанты запланировали покушение? — Этот вопрос не давал покоя Чернышову с того самого момента, когда ему стало известно о предстоящем визите премьер-министра на Северный Кавказ. — Встреча премьера на аэродроме и его переезд в штаб военной базы прошли без чрезвычайных ситуаций. Впрочем, вряд ли там что-то могло произойти — охрана базы и аэродрома вполне надежна. Да еще Рогозин выделил для этого своих снайперов. Значит, база и аэродром как место покушения отпадают. Диверсантам там не подобраться к премьеру на расстояние прицельного выстрела, — решил Чернышов. — А что остается? Трасса Моздок — Владикавказ? — Чернышов пришел к мысли, что это самое удобное место для покушения. — Протяженность трассы составляет более восьмидесяти километров. Блокировать всю трассу практически невозможно. На месте диверсантов он устроил бы засаду где-то возле дороги. Что там говорил Васильченко про пулемет? На расстоянии ста метров его пули свободно пробивают двадцатимиллиметровую броню. Используя бронебойно-зажигательные пули, диверсанты за несколько секунд могут превратить автомобиль премьер-министра в решето и поджечь его. Если, конечно, охрана премьер-министра позволит им это сделать. Если засаду диверсантов удастся обнаружить еще до того, как автомобиль премьер-министра войдет в их сектор обстрела, им уже не дадут сделать ни одного выстрела по машине. В бригаде охраны имеется аппаратура, позволяющая обнаруживать даже замаскированного стрелка по его тепловому излучению, есть и металлодетекторы, реагирующие на его оружие. Кстати, диверсанты должны подобраться к дороге как можно ближе, чтобы пули за время полета не успели потерять свою энергию и сохранили способность пробивать броневой лист. Сейчас я могу рассуждать сколько угодно, — оборвал себя Чернышов. — Помочь бригаде охраны я все равно не в состоянии. Сейчас мне остается только ждать сообщения о том, как пройдет переезд премьера с военной базы Моздока во Владикавказ».

Чернышов взглянул на часы: «Двадцать минут второго. Ого! Совещание премьера с командованием группировки федеральных сил затягивается. Согласно программе, премьер еще двадцать минут назад должен был выехать во Владикавказ». Именно в этот момент опять ожила стоящая рядом с Чернышовым рация, и один из офицеров Федеральной службы охраны доложил полковнику Рогозину, что кортеж премьера миновал Моздок и следует во Владикавказ. Чернышов ничего не понимал: «Почему в эфире не прошло сообщение об окончании совещания на военной базе? Почему офицер службы охраны сообщает своему начальнику о передвижении кортежа по рации? Ведь Рогозин всюду сопровождает премьер-министра и, следовательно, должен находиться с ним в одной машине». Все разъяснилось уже через пятнадцать минут, когда Чернышов услышал по рации распоряжение Рогозина готовить к вылету с военного аэродрома Моздока транспортный вертолет и два боевых вертолета сопровождения. «Премьер полетит на встречу с лидерами Северо-Кавказских республик на вертолете, — понял Чернышов. — А автомобильный кортеж отправлен во Владикавказ в качестве прикрытия. Что ж, это вполне разумно — заставить диверсантов проявить себя, не подвергая при этом опасности жизнь премьер-министра».

Автомобильный кортеж премьер-министра России прибыл в загородную резиденцию Президента Северной Осетии в 14.02. Офицер службы охраны доложил об этом по рации. Кортеж проследовал по трассе без происшествий. Со стороны диверсантов не было никаких попыток обстрела правительственных автомашин. Аппаратура службы охраны также не обнаружила вдоль трассы замаскированных огневых позиций и отдельных стрелков. Спустя пять минут после прибытия автомобильного кортежа во внутреннем дворе резиденции приземлился вертолет, доставивший премьер-министра.

«Пока все нормально, — сказал себе Чернышов и тут же поморщился. Он не любил это слово. — Что значит «нормально»? Ничего не выражающая категория. Так говорят, когда больше нечего сказать». Павел Чернышов поймал себя на мысли о том, что сердится, хотя никакой причины для этого не видел. Визит премьер-министра проходил без происшествий и вообще без каких бы то ни было осложнений. Однако у Чернышова было неотвязное предчувствие, что диверсанты непременно попытаются провести покушение. И оттого, что они не воспользовались самым удобным моментом, когда кортеж премьера следовал во Владикавказ, у Чернышова возникло ощущение опасности. Ощущение того, что он чего-то не учел и диверсанты готовятся нанести свой удар в другом месте.

«Диверсанты не отказались от покушения, — еще раз сказал себе Чернышов. — Ведь не случайно они испытывали крупнокалиберный пулемет в отработанном песчаном карьере. На пути во Владикавказ покушения не было. Тогда где его следует ожидать? Где еще появится премьер-министр? Сейчас он беседует с главами Северо-Кавказских республик. Провести покушение там невозможно. Утром сама резиденция и подступы к ней были взяты под охрану подразделением внутренних войск. Посторонних на такие объекты не допускают, поэтому пробраться внутрь практически невозможно. Тогда что остается диверсантам? Следующим мероприятием, где появится премьер-министр, будет встреча с журналистами в Моздоке. Так что же, покушения следует ожидать здесь?»

В кабинет к Чернышову заглянул Артем Ветров. В руке он держал бутерброд с белой рыбой.

— Павел Андреевич, ну, я скажу вам… — Артем откусил кусок бутерброда и, пережевывая его, закатил глаза от удовольствия. — В таких мероприятиях я бы не отказался хоть каждый день участвовать. По случаю визита Председателя правительства в местном буфете просто столы ломятся от яств. Вот это, например, белуга горячего копчения. А цены, Павел Андреевич, ну просто смешные. Даже я, с капитанской зарплатой, и то почувствовал себя «новым русским». Везет же парням из бригады охраны премьера, они, наверное, каждый день на такие тусовки с дармовым угощением попадают.

— А ты напиши рапорт о переводе, — предложил Ветрову Чернышов. — Может, и попадешь в службу охраны.

— Написать-то несложно, да что толку, — махнул рукой Ветров. — Я ведь знаю, вы меня все равно от себя не отпустите.

При этом Ветров скорчил такое страдальческое лицо, что любой, кому еще не доводилось слышать его шутки, подумал бы, что сотрудник Чернышова остро переживает свое незавидное положение.

— Верно, не отпущу, — подыгрывая Артему, сказал Чернышов. — Только ты особо не переживай. Сотрудникам охраны первых лиц государства пробовать угощение во время приемов все равно не разрешается.

— Это почему? — удивился Ветров.

— А чтобы они силу воли вырабатывали, — ответил Чернышов.

— Ладно, Павел Андреевич, пока нас с вами еще не перевели в Федеральную службу охраны и у нас есть возможность нормально питаться, я предлагаю отправиться в буфет и как следует там подкрепиться, — предложил Артем. — Тем более что, согласно программе пребывания премьера на Кавказе, у него в это время тоже как раз обед.

Чернышов взглянул на часы. До записанного в протоколе встречи торжественного обеда оставалось еще сорок минут. Уступив место возле рации дежурному радисту, Чернышов вышел из кабинета вслед за Ветровым.

65 Чернышов 3. ХI, среда, 16.00

После обеда нервозность у Чернышова исчезла. Волнение осталось, но, по крайней мере, он уже не нервничал и мог спокойно анализировать ситуацию. «Итак, я пришел к выводу, что покушение следует ожидать здесь, на площади, или в здании городской администрации. Если диверсанты собираются использовать пулемет, они будут стремиться расстрелять премьера до того, как он войдет в здание. Или, наоборот, когда он будет выходить из здания. В самом деле, не потащатся же они со станковым пулеметом на пресс-конференцию. Да это им и не нужно. В зале можно использовать пистолет или разборную винтовку. Тот же «винторез» укладывается в кейс-»дипломат», внешне неотличимый от гражданского. Кстати, у диверсантов вполне может быть разработано два варианта покушения — на улице и внутри здания. В первом случае они собираются использовать крупнокалиберный пулемет, во втором пистолет или малогабаритную винтовку.

Рассмотрим первый вариант. Диверсанты собираются стрелять из крупнокалиберного пулемета. В этом случае они должны заранее подготовить огневую позицию либо на крышах соседних домов, либо в окнах, выходящих на площадь. Причем они должны были заранее доставить на огневую позицию свое оружие. Через оцепление крупнокалиберный пулемет, да еще со станком и боекомплектом, им уже не пронести. Крыши и чердаки, а также подвалы окружающих площадь домов проверены, там ничего не обнаружено, — вспомнил Чернышов доклады оперативников, проверявших соседние дома. — Местный участковый обошел все квартиры. Посторонних там нет, хозяева предупреждены. Так что же, диверсантов можно не опасаться?»

Вопрос был задан чисто риторически. Павел Чернышов прекрасно знал, что полагаться лишь на одни профилактические мероприятия нельзя. Поэтому и выставлялось вокруг площади оцепление из внутренних войск, а снайперы сил безопасности контролировали крыши и окна соседних домов.

«Рассмотрим второй вариант. Диверсанты собираются стрелять в зале во время выступления премьера перед журналистами, — продолжал рассуждать Чернышов. — Для этого они прежде должны пронести в зал оружие. Как это сделать? Все журналисты будут проходить через арочный металлодетектор. Пронести оружие на себе — исключается. Но у журналистов будет с собой много всякой аппаратуры: видеокамеры, софиты, микрофоны на длинных штангах. Для проверки этой аппаратуры бригада ФСО привезла с собой специальную установку. Нечто вроде тех, что установлены в аэропортах для просвечивания багажа пассажиров, только, по словам Рогозина, гораздо более совершенную. Остается только надеяться, что вся эта аппаратура станет преградой для выполнения замысла диверсантов».

Полковник Чернышов спустился на первый этаж, где разыскал начальника городского отдела ФСБ. Чернышов решил, что разговор с начальником горотдела, возможно, поможет ему понять, как собираются действовать диверсанты.

— Вы ведь знакомитесь со сводками происшествий по городу? — спросил Чернышов у начальника горотдела.

Тот кивнул.

— В последние дни не было зафиксировано происшествий, которые могли иметь отношение к действиям разыскиваемых диверсантов? — задал следующий вопрос Чернышов.

— Да нет, — немного подумав, ответил начальник горотдела. — Вроде ничего такого не было. Правда, вчера вечером возле одного из баров произошла очень жестокая драка. Но там вроде бы все ясно, участники задержаны.

Чернышов уловил некоторую неуверенность в ответе начальника горотдела.

— Что за драка и кто в ней участвовал? — быстро спросил он.

— Повздорили двое бандитов, хотя до этого считались приятелями, — начал рассказывать начальник горотдела. — Они вышли из бара, где до этого проводили время со своими подругами. Возле бара между приятелями произошла драка. Что там конкретно случилось, никто не видел. Но в итоге один бандит раздробил другому яйца, а тот в ответ вырвал у обидчика кадык. Когда к бару прибыл дежурный наряд из ближайшего райотдела, милиционеры обнаружили на месте драки один труп и одного инвалида-кастрата. Тот находился в таком состоянии, что никакие показания давать не мог, и его отправили в больницу.

— Если пострадавший не мог давать показания, откуда информация, что между ним и убитым произошла драка?

Начальник горотдела недоуменно поджал губы. Ему тоже не все было понятно с этой дракой. Но начальника горотдела ФСБ смутила тяжесть нанесенных телесных повреждений. Во время драк очень редко дробят противникам яйца и вырывают кадыки. Начальник горотдела не слышал о таком никогда. По этой причине он и выделил драку у бара из всего перечня городских происшествий. В то же время на отмеченное Чернышовым противоречие начальник горотдела не обратил внимания.

— Ну, может, он все-таки что-то сказал, перед тем как его увезли, — предположил начальник горотдела.

— Не думаю, — ответил Чернышов и вызвал к себе Артема Ветрова.

— Артем, — обратился к нему Чернышов. — Вчера возле одного из баров Моздока произошла драка. Пострадавших двое. Один умер на месте, у него вырвали кадык. Второй остался жив, но стал инвалидом, ему раздробили яйца. Выясни в районном отделении внутренних дел все обстоятельства этого происшествия. И вот еще что, пострадавшие были в баре с подругами. Саму драку подруги не видели, но, может быть, что-то знают. Опроси их. Фамилии и адреса обеих должны быть в материалах дела. Все, отправляйся. Мне нужны результаты как можно скорее.

Взяв дежурную машину, Ветров отправился в районное отделение УВД.

— Товарищ полковник, а что вас смущает в этой драке? — спросил у Чернышова начальник городского отдела ФСБ.

— Те двое только пострадавшие, а изувечил их кто-то третий. Дело в том, что, когда человеку вырывают кадык, он умирает мгновенно и, следовательно, уже не может не то чтобы раздробить противнику яйца, но даже махнуть ногой. В свою очередь, тот, кому действительно раздробили яйца, испытывает такой болевой шок, что уже не способен к активным действиям. Ни к каким действиям не способен, — ответил Чернышов.

— И вы считаете, что это сделал кто-то из диверсантов?

— Скажите, вы можете раздробить человеку яйца или вырвать кадык? — в свою очередь спросил Чернышов у начальника горотдела.

— Нет, — испуганно ответил тот.

— Вот и я не могу, — сказал Чернышов. — А тот, кто это сделал, может. — Чернышов помолчал, а потом добавил: — Тот, кто это сделал, владеет приемами убийства без оружия. А это один из курсов подготовки диверсантов-профессионалов.

* * *

Закончив разговор с начальником горотдела ФСБ, полковник Чернышов вернулся в кабинет, ставший штабом подразделений, обеспечивающих охрану на площади и в здании городской администрации. Он хотел проанализировать происшествие, о котором узнал у начальника горотдела, но так и не успел это сделать.

— Внимание всем! — отозвалась стоящая рядом с Чернышовым рация голосом полковника Рогозина. — Кортеж следует в Назрань! Повторяю! Кортеж премьер-министра следует в Назрань! В программе визита произошли изменения. Премьер-министр России посетит в Назрани военный госпиталь, где встретится с находящимися на излечении военнослужащими.

Свое сообщение Рогозин передал на общей частоте, чтобы его могли слышать командиры всех подразделений, которые принимали участие в охранных мероприятиях. Однако в первую очередь оно относилось к тем, кто обеспечивал безопасность премьера во время встречи с журналистами в Моздоке. Так как следующим пунктом программы визита премьер-министра после беседы с главами Северо-Кавказских республик была встреча с аккредитованными в Моздоке журналистами.

По требованию Чернышова радист увеличил громкость своей аппаратуры.

— Встреча с журналистами переносится ориентировочно на восемнадцать часов, — услышал Чернышов голос полковника Рогозина, вырвавшийся из динамиков рации.

«Значит, на обратном пути премьер предпочел вертолету автомобиль, — подумал Чернышов. Но уже в следующую секунду его мысли сменились более тревожными. — Восемнадцать часов! В это время уже начинают сгущаться сумерки. А когда закончится пресс-конференция, на улице будет совсем темно». Это обстоятельство очень заметно осложняло задачу подразделениям охраны. Первоначально встреча премьера с журналистами должна была пройти с шестнадцати тридцати до семнадцати часов, то есть когда на улице было еще светло. Поэтому при построении системы охраны не было необходимости учитывать обстоятельства ограниченной видимости.

— У ваших бойцов при себе имеются приборы ночного видения? — осведомился Чернышов у командира местного СОБРа[17].

Именно его снайперы контролировали окружающие площадь дома.

— Конечно, нет, — ответил собровец, удивленный столь странным вопросом. — А зачем они, когда на улице светло?

— Встреча с журналистами откладывается на полтора часа. Вашим бойцам придется работать в сумерках, а если встреча еще отложится, то вообще в полной темноте, — объяснил Чернышов. — Немедленно отправьте кого-нибудь на свою базу. Надо срочно доставить сюда приборы ночного видения и инфракрасные прицелы для снайперских винтовок.

Командир СОБРа отправился выполнять приказание, а к Чернышову тут же подошел начальник команды внутренних войск, обеспечивающей оцепление площади и здания городской администрации.

— Товарищ полковник, журналисты уже собрались, какие будут указания? Пропускать их или как?

Сигналом к пропуску журналистов, приглашенных на встречу с премьером, должно было послужить прибытие сотрудников Федеральной службы охраны. По утвержденному плану два человека из бригады полковника Рогозина должны были осуществлять пропуск журналистов в конференц-зал и досмотр их вещей. В связи с переносом времени пресс-конференции прибытие сотрудников Рогозина также откладывалось. Но приглашенные журналисты всех этих подробностей не знали, как не знали и того, что встреча с премьером откладывается. Они пришли вовремя и теперь резонно требовали, чтобы их пропустили.

Чернышов разыскал начальника горотдела ФСБ.

— Надо пропускать журналистов, — высказал он свое мнение.

— Как пропускать? — опешил начальник горотдела. — А как же проверка аппаратуры и личный досмотр?

— Я и мой сотрудник капитан Муромцев уже работали на подобной аппаратуре. Мы сами встанем на входе в конференц-зал и будем проверять журналистов, — ответил Чернышов.

— Рогозин нам не простит такую самодеятельность, — покачал головой начальник горотдела.

— На улице отрицательная температура. За полтора часа ожидания люди просто замерзнут. Я уж не говорю, с каким настроением они придут на встречу с премьером. В конце концов, если Рогозин будет настаивать, перед выступлением премьер-министра можно попросить всех журналистов выйти из зала и повторить проверку.

Начальник горотдела глубоко вздохнул. Сам он был полностью согласен с Чернышовым. Его люди тоже стояли в оцеплении и мерзли не меньше журналистов. Слова Чернышова о вынужденном полуторачасовом ожидании окончательно убедили начальника горотдела ФСБ. Он отдал соответствующие распоряжения, и пропуск журналистов начался.

66 Досмотр 3. ХI, среда, 16.20

Григорий Журавлев, оператор канала ТВС, подхватил свою сумку с видеокамерой и направился к проходу в цепи военнослужащих внутренних войск. Только что какой-то человек в штатском объявил журналистам, что доступ в здание городской администрации, где состоится пресс-конференция премьер-министра России, открыт. В цепи из солдат внутренних войск образовался проход, по обе стороны которого встали несколько человек в гражданском и начали проверять у журналистов пропуска и аккредитационные карточки. Кто эти люди, Журавлев не знал, но подозревал, что это сотрудники городского отдела ФСБ, так как именно там он сегодня получал свой пропуск на пресс-конференцию.

Когда очередь дошла до оператора канала ТВС, он молча протянул одному из оперативников ФСБ свой пропуск, по его требованию предъявил аккредитационную карточку и благополучно миновал оцепление. «Пожалуй, стоит немного поснимать вокруг, — подумал оператор. — Зрителям будет небезынтересно посмотреть, какие меры безопасности приняты в связи с приездом в Моздок российского премьера и наиболее вероятного кандидата в президенты». Журавлев расстегнул «молнию» на сумке и достал оттуда свою видеокамеру. Включив кнопку записи, он увидел, как в видоискателе замигал индикатор, символизирующий окончание кассеты. «Хорошо, что я такой запасливый», — мысленно похвалил себя Григорий и быстро поменял в камере видеокассету, достав из сумки запасную. Во внутреннем кармане сумки остались еще две неотснятые видеокассеты. Одну из этих кассет положил в сумку сам Журавлев, а вторая была та, которую накануне подменил в баре командир диверсионной группы Степан Мордасов.

* * *

— Пожалуйста, поставьте свои вещи на ленту транспортера, — предложил Олег Муромцев остановившемуся напротив него журналисту.

Эту фразу он уже устал повторять. И вообще, приходилось очень много говорить. Каждый из журналистов просто считал своим долгом задать оперативникам массу вопросов. Ответы на эти вопросы отнимали у Павла Чернышова и Олега Муромцева большую часть времени, поэтому досмотр проходил очень медленно.

— Поставьте свои вещи на транспортер, — повторил журналисту Олег Муромцев, — и пройдите через арку.

Григорий Журавлев, а именно он стоял перед Олегом, замешкался.

— Это у вас рентгеновская установка? — спросил он.

— Нет, — Олег постарался сохранить терпение. Подобный вопрос ему задали уже не меньше десяти раз. — Не беспокойтесь, с вашей фотопленкой ничего не случится.

— Я телеоператор, у меня нет фотопленки, — удивленный таким невежеством, ответил Журавлев.

«Так чего же ты тогда спрашиваешь, раз у тебя нет фотопленки?!» — хотел в сердцах сказать Муромцев, но вместо этого только с шумом выпустил воздух через ноздри.

— Здесь у меня видеокамера и кассеты, — начал объяснять оператор. — Понимаете, меня очень беспокоит, как бы с ними в вашей установке чего-нибудь не случилось.

— Все в порядке. Здесь незначительное электромагнитное излучение, оно не повредит вашей аппаратуре, — спокойно объяснил Олег.

— Да, но я все-таки беспокоюсь за видеокассеты. — С этими словами оператор раскрыл свою сумку и достал оттуда три видеокассеты в стандартных черных коробках. — Можете убедиться, это самые обычные видеокассеты. — Оператор телевидения раскрыл одну из коробок и продемонстрировал Олегу ее содержимое.

К оператору шагнул полковник Чернышов, который до последнего момента стоял возле арочного металлодетектора. Чернышов взял из рук Журавлева коробку с видеокассетой, закрыл ее и мягко, но настойчиво сказал:

— Ваше беспокойство вполне понятно, тем не менее кассеты тоже надо подвергнуть проверке. Таков порядок, он обязателен для всех.

Сложив все три кассеты стопочкой, Чернышов поставил их на ленту транспортера. Пока Чернышов заканчивал свою длинную фразу, все три видеокассеты скрылись в приемном окошечке, куда незадолго до этого отправилась сумка с видеокамерой. Дальнейшие возражения оператора стали совершенно бессмысленны, так как его кассеты уже находились внутри просвечивающей установки.

— Да не беспокойтесь вы за свои видеокассеты, — начал успокаивать оператора Олег Муромцев. — Мы их уже столько просветили и ни с одной ничего не… — Олег остановился на полуслове. — Павел Андреевич, взгляните.

Чернышов шагнул к экрану, на котором воспроизводилось цветное изображение просвечиваемых вещей. В зависимости от материала изготовления каждой вещи компьютерные изображения были раскрашены в разные цвета. На фоне светло-коричневого контура одной из видеокассет выделялось массивное черное пятно. Светло-коричневым цветом на экране обозначался пластик, черным — металл.

Все три кассеты миновали просвечивающую установку. Чернышов тут же выхватил кассету, внутри которой установка выявила металлическую аномалию. Чернышов раскрыл коробку, там лежала видеокассета, каких за сегодняшний день он повидал уже не один десяток. Внешне кассета была точно такая же, но Чернышов убедился, что она гораздо тяжелее. В руках полковника Чернышова мгновенно оказалась крестообразная отвертка, которой он начал откручивать скрепляющие корпус видеокассеты винты.

— Что вы делаете?! — воскликнул Журавлев.

— Не беспокойтесь, ведь это не фотопленка, если я открою корпус, с ней ничего не случится, — ответил Чернышов.

Олег Муромцев в разговор не вмешивался. По установленному правилу он внимательно контролировал каждое движение оператора.

Чернышов открутил последний винт и снял с корпуса видеокассеты верхнюю крышку. Вместо видеопленки внутри кассеты находился двухствольный пистолет, размером с раскрытую мужскую ладонь. Чернышов взглянул в лицо оператора, но ничего, кроме недоумения, там не увидел.

— Подойдите сюда, — попросил он Журавлева.

Григорий Журавлев без возражений подошел к полковнику. Ему и самому хотелось узнать, чем так заинтересовала его кассета оперативников. Когда Журавлев взглянул на содержимое своей видеокассеты, его рот открылся от удивления, а глаза буквально вылезли из орбит.

— Что это? — не своим голосом спросил он.

— Это отечественный двухзарядный пистолет «пигмей», — спокойно, как будто речь шла о чем-то совершенно обыденном, объяснил Чернышов.

Он вытащил пистолет из корпуса видеокассеты. В руках Чернышова пистолет переломился пополам подобно охотничьему ружью, открывая доступ к патронникам двух расположенных друг над другом стволов. В обоих стволах уже были заряжены патроны. Чернышов вытряхнул патроны к себе на ладонь и с удивлением заметил:

— А я раньше думал, что «пигмеи» бывают только 9-миллиметровые, а оказывается, есть и гладкоствольный вариант под патрон калибра 12,5 мм с бронебойной пулей. Между прочим, такая пуля пробивает любые бронежилеты, — добавил Чернышов специально для Олега Муромцева.

Павел Чернышов снова взглянул на Григория Журавлева. Выражение лица телевизионного оператора совершенно не изменилось. Он по-прежнему смотрел на пистолет с открытым ртом и вытаращенными глазами. Чернышову даже пришлось слегка подтолкнуть его, чтобы вывести из этого состояния.

— Как вы все это объясните? — спросил Чернышов у оператора, когда его лицо приняло более-менее осмысленное выражение.

Но вместо ответа Журавлев только пожал плечами.

— Ясно, — покачал головой Чернышов. — Олег, поработай пока без меня. — Отведя телевизионного оператора в сторону, Чернышов сказал: — А теперь рассказывайте, кто вы, как вас зовут и когда вы собирали сумку с видеоаппаратурой в последний раз?

67 Ветров, Чернышов, Рогозин 3. ХI, среда, 17.50

Артем Ветров вернулся за десять минут до объявленного времени начала пресс-конференции. Он очень спешил, чтобы успеть доложить Чернышову результаты своей проверки еще до того, как премьер-министр прибудет в здание городской администрации. Ветров приехал не один. Вместе с ним из дежурной машины городского отдела ФСБ вылезла хрупкая с виду, молодая черноволосая девушка. Схватив девушку за руку, Ветров бросился разыскивать Чернышова. Он нашел его возле входа в конференц-зал. Большая часть приглашенных на встречу с премьером журналистов уже давно находилась в зале, но Чернышов с Муромцевым по-прежнему стояли возле аппаратуры индивидуального досмотра в ожидании опоздавших.

— Знакомьтесь, Павел Андреевич, это Галя, — представил Ветров приведенную с собой девушку.

У Гали был зареванный вид. Она часто шмыгала носом и прятала глаза.

— Ладно, я сам расскажу, — взглянув на Галю, сказал Артем. — Если ты не возражаешь. Так будет быстрее.

Галя не возражала. Артем начал свой рассказ:

— Значит, дело было так. Галя со своей подружкой Соней и двумя приятелями, больше известными под кличками Вол и Сильвер, находились вчера вечером в известном вам баре. За столик к девушкам подсел неизвестный им человек и, заплатив Соне двадцать долларов, предложил ей пригласить на танец другого человека, якобы своего знакомого. Соня выполнила его просьбу. Следует добавить, что Соня — прекрасная танцовщица и за ее танцем во все глаза следили практически все мужчины, находившиеся в баре. Где в этот момент был человек, заплативший деньги, ни Галя, ни тем более Соня не видели. Странный человек, выложивший двадцатку лишь за один танец, заинтересовал не только девушек, но и их приятелей, тех самых Вола и Сильвера. И они решили на выходе из бара экспроприировать его бумажник, а вместе с ним и дорогие часы, на которые обратила внимание Галя. Соня с Галей вышли из бара вместе через минуту после того, как его покинул странный человек. То, что они увидели на улице, нам уже известно из рассказа начальника горотдела. От себя и, разумеется, от Гали я могу лишь добавить, что погибшего звали Сильвер, а выжившего Вол. Словесный портрет незнакомца я еще не прокачивал, но думаю, это один из тех, кто нас интересует.

— Да, любопытно, — задумчиво произнес Чернышов. — Скажите, Галя, все именно так и было?

Девушка опять часто-часто закивала.

— Галя, вы запомнили того человека, с которым танцевала ваша подруга? — снова спросил Чернышов.

В ответ последовала новая серия кивков.

— А теперь постарайтесь вспомнить, была ли у того, кого ваша подруга приглашала танцевать, при себе сумка с видеокамерой?

Этот вопрос девушку крайне удивил. Впрочем, не только ее. Артем Ветров новым вопросом Чернышова был удивлен не меньше. Галя впервые подняла глаза на Чернышова. Сейчас ее заплаканное лицо выглядело совершенно по-детски.

— Мне кажется, у него была при себе какая-то сумка, — медленно произнесла девушка. — Она стояла на полу, возле табурета, на котором он сидел. Но что было в сумке, я не знаю.

— Понятно, — сказал Чернышов. — А теперь, Галя, пройдемте со мной.

Артем тут же снова взял Галю за руку и повел ее вслед за Чернышовым.

Идти пришлось недалеко. Возле одной из внутренних дверей первого этажа Чернышов остановился. Около двери стоял один из оперативников полковника Евсеева. При виде Чернышова он отошел в сторону. Павел Чернышов открыл дверь, за которой оказался маленький кабинет. В кабинете, на одном из выставленных вдоль стены стульев, сидел оператор канала ТВС Григорий Журавлев.

— Вы узнаете этого человека? — спросил у Гали Павел Чернышов.

— Да, — всхлипнув, ответила девушка. — Это тот, с кем в баре танцевала Соня.

Услышав ответ девушки, Павел Чернышов сказал:

— Спасибо, Галя, вы нам очень помогли. Теперь можете быть свободны.

Галя вновь подняла на Чернышова свое заплаканное лицо.

— А как же ребята? В милиции говорят, что они сами покалечили друг друга, но это не так. Я же знаю. Это сделал тот, неизвестный.

— Я тоже это знаю, — ответил Чернышов. — Это очень опасный человек. И я постараюсь разыскать его, разыскать и обезвредить.

Галю отпустили. Артем тут же набросился на Чернышова с расспросами, так как видел — начальнику известно что-то такое, что еще неизвестно ему.

— Подожди, Артем, сейчас некогда объяснять. Вот-вот должен появиться премьер, — остановил его Чернышов. — Вы, Григорий, забирайте свою сумку с видеокамерой и проходите в зал, — обратился он к телеоператору. — И постарайтесь вести себя естественно, словно вам по-прежнему ничего не известно про пистолет внутри вашей видеокассеты.

Когда телеоператор ушел, Ветров вновь накинулся на Чернышова с вопросами. Но ответить Чернышов опять не успел, так как в этот момент появился один из местных оперативников и объявил, что прибыл начальник охраны премьер-министра и срочно требует полковника Чернышова к себе.

* * *

Полковник Рогозин стоял возле входа в конференц-зал и, размахивая руками перед лицом Олега Муромцева, что-то возбужденно говорил ему. Подходя к Рогозину, Чернышов увидел, что Олег стоит бледный и растерянный. Вот Артем Ветров к брани начальства относился совершенно спокойно. Он мог с самым невозмутимым видом выслушать любые обвинения, даже если бы они исходили из уст директора ФСБ. Правда, до этого еще дело не доходило. Муромцев все обвинения в свой адрес переживал остро, особенно незаслуженные. Чернышов прекрасно знал, в чем бы сейчас Рогозин ни обвинял Олега Муромцева, Олег ни в чем не виноват, так как он выполнял прямые указания своего начальника. Разнос следовало немедленно прекратить, что Чернышов и сделал.

— Вы хотели меня видеть, товарищ полковник? — обратился Чернышов к Рогозину, остановившись напротив него.

При этом он специально встал так, что закрыл Муромцева собой и оттеснил его назад. Потеряв один объект для критики, Рогозин тут же набросился на другой.

— Что все это значит, полковник?! — закричал он на Чернышова. — По какому праву вы пропустили журналистов в зал?! Или вы сознательно игнорировали мои указания?!

— В условиях сумерек проверка журналистов была бы значительно затруднена, — спокойно ответил Чернышов. — Поэтому я принял решение провести проверку раньше. И считаю, что это решение верное, так как проверка прошла без какой-либо спешки и в совершенно спокойной обстановке. Проверка занимает не меньше сорока минут, а в темноте, затрудняющей работу, она отняла бы еще больше времени. Если бы пропуск журналистов начался только сейчас, из-за вынужденной задержки сорвался бы весь график визита премьер-министра на Северный Кавказ.

Спокойный тон Чернышова немного охладил пыл полковника Рогозина. Он перестал кричать, однако его раздражение не шло на убыль.

— А с этим вы что прикажете делать? — Рогозин вытянул руку в сторону конференц-зала. — Да как вы вообще могли пропустить журналистов на встречу с премьером без личного досмотра? — Пресекая возможные возражения Чернышова, Рогозин добавил: — Только не пытайтесь убедить меня, что ваш сотрудник, которого вы поставили возле аппаратуры контроля, сумел качественно провести досмотр.

Вместо ответа Чернышов вытащил из кармана пистолет, изъятый у Григория Журавлева.

— Что это? — опешил начальник охраны.

— Двухствольный пистолет «пигмей» калибра 12,5 мм, который мы вместе с капитаном Муромцевым изъяли во время досмотра у одного из телеоператоров, — объяснил Чернышов.

— Где этот телеоператор?! — возбужденно воскликнул полковник Рогозин.

— В конференц-зале вместе с остальными журналистами.

— Что?! — Рогозин буквально задохнулся от гнева. — Вы пропустили на встречу с премьером террориста?

— Успокойтесь, товарищ полковник, — тихо, но требовательно сказал Чернышов и быстро оглянулся по сторонам, проверяя, не слышат ли посторонние их разговор.

Чернышову было стыдно за человека, которому поручена охрана второго лица в государстве, ему хотелось бы, чтобы эта сцена прошла без свидетелей. Именно сейчас Павел Чернышов вспомнил слова полковника Евсеева, говорившего о том, что Рогозин полный ноль в оперативной работе. Чернышов понимал, что начальник охраны премьера не обладает всей информацией, которая известна ему самому. Тогда ему не следует бросаться обвинениями, а надо выслушать все до конца и уж тем более не привлекать внимание к этому разговору своим криком.

— Товарищ полковник, успокойтесь, — повторил Чернышов. — Человек, у которого мы изъяли пистолет, вовсе не террорист. Террористы втемную использовали его, чтобы пронести оружие на встречу с премьер-министром.

— Как это можно втемную заставить человека пронести пистолет?! — раскрасневшись от гнева, спросил Рогозин.

— Есть довольно много способов, как это сделать, — устало ответил Чернышов. Ему не хотелось объяснять прописные истины, известные каждому настоящему оперативнику. — В данном случае один из диверсантов воспользовался моментом, когда теле-оператор накануне вечером танцевал в баре с девушкой, и в это время подложил в его сумку видеокассету, в которой был предварительно спрятан пистолет.

— Да этот оператор вам просто врет, себя выгораживает! А вы поверили ему и пропустили в зал! Что, если у него есть при себе и другое оружие?!

— Оператор не врет. Я разговаривал со свидетелем, который полностью подтверждает его показания. А в зал я его пропустил для того, чтобы не дать повода настоящим террористам усомниться, что их план провалился. Один или несколько террористов, под видом журналистов или еще как, наверняка собираются проникнуть в зал во время выступления премьера. Они ничем не рискуют, так как не понесут с собой оружие и их никто не остановит. Оружие должен был заранее пронести в зал известный им телеоператор. Расчет террористов прост. Если мы обнаружим пистолет, то обязательно задержим телеоператора, и на встречу с премьером он уже не попадет. Если же он находится в зале, значит, во время досмотра у него ничего не обнаружили и пистолет по-прежнему при нем. Террористам остается лишь забрать обратно свою видеокассету, достать из нее пистолет и сделать свое дело. Пропустив телеоператора в зал, мы получаем возможность захватить террористов в тот момент, когда они предпримут попытку получить обратно свое оружие. В зале находятся люди полковника Евсеева. Они контролируют все передвижения телеоператора и не пропустят этот момент. Сейчас мы имеем реальную возможность взять диверсантов во время пресс-конференции, — еще раз повторил Чернышов.

— Вы предлагаете опасный план, — покачал головой полковник Рогозин.

— Ничуть, — возразил Чернышов. — Ведь мы изъяли пистолет. И потом, что изменилось бы, если бы я приказал задержать телеоператора. Ведь мы все равно не знаем, кто террористы. Вполне возможно, что, не обнаружив телеоператора в зале, террористы будут действовать по запасному варианту.

— Ладно, что-либо менять сейчас уже поздно, — вынужденно согласился с Чернышовым Рогозин. — Премьер прибудет с минуты на минуту. Надеюсь, вы понимаете, ответственность за то, что вы делаете, полностью ложится на вас, — объявил Рогозин и направился к выходу.

На площадь перед зданием городской администрации вот-вот должен был прибыть кортеж премьер-министра.

68 «Призраки» 3. ХI, среда, 18.20

Кирилл Сайдаков заканчивал обматывать ствол своей дальнобойной снайперской винтовки медицинским бинтом. Сегодня он специально съездил в город и купил в трех аптеках большое количество марлевых бинтов и медицинской ваты. После того как Сайдаков обмотал почти всю винтовку бинтами и ватой, она уже перестала напоминать грозное оружие и больше походила на вырванный кусок ватного матраца. Различить на свежевыпавшем снегу столь искусно закамуфлированное оружие стало невозможно.

— Перед выстрелом не забудь открыть дульный срез, — предупредил Сайдакова Мордасов. — Горячие пороховые газы могут поджечь бинт. По вспышке пламени бойцы из оцепления запросто засекут твою позицию.

— Не волнуйся, командир. Не первый год замужем, — ответил Сайдаков, разрывая конец бинта на две полоски. Сайдаков обхватил этими полосками ствол и завязал их узлом. — Готово! — объявил он Мордасову.

— Доступ для перезарядки не закрыл? — поинтересовался Мордасов.

— Обижаешь, командир.

С этими словами Сайдаков повернул специальный рычаг, и ствол винтовки сдвинулся вперед, открывая доступ к патроннику.

— Я тренировался с перезарядкой, — пояснил Сайдаков. — На все про все уходит около двух секунд.

— Сейчас бинты могут помешать так же быстро перезарядить оружие, — скептически заметил Мордасов.

Сайдаков усмехнулся, затем вытащил из специального патронташа, надеваемого на запястье руки, два патрона. Один он вложил в патронник, а другой положил рядом с винтовкой.

— Засекай! — сказал Сайдаков, а сам распластался возле винтовки в позе стрелка.

Мордасов тоже усмехнулся, но все же поднес к глазам часы и стал следить за перемещением секундной стрелки.

— Пах! — громко выдохнул Сайдаков, имитируя первый выстрел.

Он тут же сдвинул ствол винтовки. Первый патрон вылетел из ствола, а Сайдаков мгновенно вложил на его место второй.

— Хоп! — объявил снайпер об окончании перезарядки.

— Так и есть, две секунды, — кивнул Мордасов. — У тебя будет достаточно времени, чтобы сделать два или даже три выстрела.

Расстояние от позиций, которые заняли снайперы Федеральной службы охраны, до основной линии оцепления — пятьсот метров. От линии оцепления до ограждения летного поля — сто. А от ограждения до самолета премьер-министра еще триста. Суммарное расстояние — девятьсот метров. На такой дистанции Сайдаков не промахнулся бы, стреляя даже из обычной «СВД». А уж при стрельбе из дальнобойной снайперской винтовки попадание гарантировано на сто процентов. Но ни один снайпер не застрахован от случайностей. В момент выстрела объект может оступиться. Вероятность этого ничтожно мала, тем не менее ее тоже надо учитывать. Вот почему командира диверсионной группы интересовала скорость перезарядки и время, необходимое для произведения повторного выстрела. Результаты предложенного Сайдаковым испытания Мордасова вполне удовлетворили.

— Нам не пора выдвигаться? — потирая руками, поинтересовался у своего командира Сайдаков.

— Агент с базы сообщит об окончании пресс-конференции, вот тогда и отправимся, — невозмутимо ответил Мордасов.

Последние минуты перед акцией — самые тяжелые психологически. И Степан Мордасов это отлично знал, поэтому своим невозмутимым видом хотел успокоить Сайдакова.

Долгожданное сообщение пришло в 18 часов 32 минуты. Во вставленных в уши крохотных динамиках Сайдаков и Мордасов одновременно услышали голос Сергея Осипова. Осипов сообщал диверсантам, что пресс-конференция в Моздоке только что закончилась и премьер-министр собирается возвращаться на военный аэродром. Одну из полученных вместе с винтовкой миниатюрных раций Мордасов выдал Сергею Осипову, чтобы тот информировал диверсантов обо всех перемещениях премьера. Сообщения о передвижении премьер-министра поступали и на военную базу Моздока, где в течение всего дня находился майор Осипов. А уже по рации Осипов передавал эту информацию диверсантам. Миниатюрные рации имели радиус действия всего пять километров, но для данного случая этого было вполне достаточно.

— Пора, — глянув на Сайдакова, объявил Степан Мордасов.

Сайдаков еще раз проверил, как держится на его левом запястье патронташ, и, подхватив свою винтовку, вышел из палатки вслед за Мордасовым. Свое оружие снайпер нес сам, так как не доверял его никому.

* * *

Степан Мордасов остановил машину, не доезжая двух километров до военного аэродрома. Мордасов хорошо запомнил это место. Сегодня утром он уже приезжал сюда вместе с Осиповым и Сайдаковым, чтобы провести рекогносцировку. Правда, утром диверсанты прибыли сюда на машине военной контрразведки, и за рулем сидел майор Осипов. Сейчас они приехали на машине ставропольского Управления мелиорации. «ГАЗ-66» был несколько больше армейского «уазика». Тем не менее небольшой пригорок, возле которого Мордасов остановил машину, надежно закрывал автомобиль диверсантов от лежащих на своих огневых позициях снайперов Федеральной службы охраны.

Заранее облачившиеся в белые маскировочные халаты диверсанты выбрались из машины. Мордасов с Сайдаковым были только вдвоем. Для произведения одного или нескольких выстрелов Сайдакову не требовался помощник. Командир диверсионной группы обеспечивал отход своему снайперу после выполнения акции. Мордасов двинулся первым. Сайдаков последовал за ним. Винтовку он держал в опущенной правой руке, используя прицельное приспособление в качестве ручки для переноски. Путь диверсантов лежал на пригорок, оттуда открывался прекрасный вид на огневые позиции снайперов Федеральной службы охраны.

Поднявшись на пригорок, Мордасов залег в снег и поднес к глазам прибор ночного видения. С пригорка можно было рассмотреть две огневые позиции. Оба снайпера оставались на тех же местах, на которых диверсанты обнаружили их во время утренней рекогносцировки. Снайперы отлично замаскировали свои позиции, но в данном случае степень маскировки не имела значения, Мордасов отлично видел через свой прибор тепловые контуры двух залегших стрелков. И еще командир диверсантов видел, что других объектов, излучающих тепло живого человеческого тела, поблизости от стрелков нет.

— Поднимайся, — приказал Мордасов Сайдакову в микрофон своей рации.

Снайпер поднялся на пригорок и залег рядом со своим командиром.

— Обстановка без изменений, — сообщил Мордасов.

Сайдаков кивнул и настроил прицел своей винтовки на дистанцию 1200 метров. Именно такое расстояние отделяло его от позиции ближайшего снайпера Федеральной службы охраны.

Снайпер, лежащий в тысяче двухстах метрах от диверсантов, имел при себе наблюдательные приборы не хуже, чем у Мордасова и Сайдакова. Но контролируемая им территория ограничивалась одним километром, так как дальше чем за километр от него летное поле вообще не просматривалось, следовательно, там просто по определению не могла находиться огневая позиция диверсантов. Снайпер был исполнительным сотрудником, он четко выполнял приказ своего начальника и не заглядывал за пределы контролируемой зоны.

— Объект покинул Моздок, — услышали диверсанты в наушниках голос Сергея Осипова.

Это сообщение являлось сигналом к началу акции. Ориентировочно через десять-пятнадцать минут кортеж премьер-министра должен был появиться на аэродроме.

Командир диверсионной группы и снайпер переглянулись. Командир кивнул. Сайдаков освободил дульный срез винтовки от закрывающего его бинта и припал к окуляру инфракрасного прицела. Голова снайпера отчетливо выделялась на фоне заснеженного пустынного поля. В центре прицела была отчетливо видна ярко светящаяся точка, указывающая, куда попадет пуля. Сайдаков совместил светящуюся точку с контуром головы снайпера службы охраны и подушечкой указательного пальца потянул на себя спусковой крючок. Массивность винтовки обеспечивала отличную устойчивость при стрельбе, даже несмотря на непривычно тугой спуск, поэтому ствол практически не шелохнулся. Пуля, вылетевшая из ствола со сверхзвуковой скоростью, преодолела расстояние до цели меньше чем за полторы секунды. Она врезалась в голову человека, легко преодолела это препятствие и унеслась дальше. Снайпер из Федеральной службы охраны так ничего и не почувствовал. Он остался лежать в прежней позе, только уже без головы. А то, что еще полторы секунды назад являлось человеческой головой, в виде разбрызганных капель осело на комбинезоне стрелка и на снегу в нескольких метрах вокруг него.

— Что и требовалось доказать, — объявил Сайдаков, отрываясь от прицела. Он ловко перезарядил винтовку и спрятал в карман стреляную гильзу. — Ну, я пошел, — добавил снайпер, поднимаясь во весь рост.

— Запомни, никакого пижонства, — предупредил командир диверсантов. — Нам нужно гарантированное поражение цели.

— Не беспокойся, командир. Сейчас это уже не твои проблемы. Ты, главное, позаботься о том, чтобы, когда я вернусь, мы смогли поскорее убраться отсюда, — ответил Сайдаков.

Подхватив винтовку, он побежал по полю к огневой позиции застреленного снайпера ФСО. Преграда на пути к главной цели была устранена. Теперь целью Сайдакова стал сам российский премьер-министр.

69 Ощущение опасности 3. ХI, среда, 18.25

Премьер-министр закончил свое выступление и сейчас отвечал на вопросы журналистов, но и эта часть пресс-конференции уже подходила к концу. Телеоператор Григорий Журавлев сидел в пятом ряду от сцены и добросовестно снимал. Павел Чернышов тоже находился в зале. Он стоял около входа и смотрел на Журавлева.

«К нему так никто и не подходил, — думал Чернышов про телеоператора. — Никто не попытался получить кассету, в которой был спрятан пистолет. Вряд ли кто-то попробует сделать это сейчас, когда до конца пресс-конференции осталось каких-нибудь пять минут. Если бы в зале находились террористы, они бы уже давно попытались завладеть пистолетом. Значит, что же — террористов нет в зале? Но если их нет в зале, тогда зачем нужен пистолет в видеокассете? Зачем пистолет, если из него никто не собирался стрелять?» Чернышов чувствовал, что он чего-то не понимает. К концу пресс-конференции его беспокойство еще больше усилилось, он начал покусывать нижнюю губу.

«Господи, что происходит? — сказал себе Чернышов. — Ведь я же уверен, что диверсанты пойдут на покушение. Почему же они не пытаются заполучить свой пистолет? — Чернышов попробовал мысленно поставить себя на место диверсантов. — Предположим, я командир диверсионной группы. Мне нужно пронести пистолет на встречу с премьером. Я предполагаю, что пистолет у меня обнаружат, поэтому подкладываю его ничего не подозревающему телеоператору. Стоп! — вдруг сказал себе Чернышов. — Если я считаю, что пистолет обнаружат, то какая разница, у кого он будет находиться. Да, пистолет обнаружат не у меня, а у телеоператора. Но какая мне от этого выгода, ведь оружия у меня все равно нет и не будет? Если диверсанты были уверены, что оружие обнаружат, то зачем они вообще подкладывали его Журавлеву?» Павел Чернышов еще раз взглянул на Григория Журавлева, потом на сцену, где за длинным столом сидел премьер-министр. Возле сцены в немой позе застыл полковник Рогозин и еще несколько личных телохранителей. Когда Чернышов одновременно увидел сцену и зал, у него появилось ощущение какой-то нереальности происходящего. Словно он присутствует на каком-то странном спектакле.

«А ведь это и есть спектакль, — неожиданно сообразил Чернышов. — Он разыгрывается специально для службы охраны. И искусно поставлен диверсантами. Они же купили меня и всех остальных на этот пистолет! Покушение во время пресс-конференции — полная чушь! Нет, не чушь — акция прикрытия! Подложив пистолет Журавлеву, диверсанты создали впечатление, что они собираются стрелять в премьера во время его выступления перед журналистами. Естественно. А что еще мы могли подумать, обнаружив готовый к применению крупнокалиберный пистолет? Но если все это спектакль, если диверсанты специально привязывают нас к залу пресс-конференции, значит, истинное покушение они планируют провести в другом месте. Где? Где еще появится премьер-министр? Куда он отправится из зала? Сразу на военный аэродром, — вспомнил Чернышов программу пребывания премьера на Северном Кавказе. — У диверсантов остаются только две возможности для покушения. Первая — обстрелять из пулемета кортеж премьера на пути к аэродрому. Вторая — сделать то же самое, когда премьер прибудет на летное поле. Стрелять в темноте по движущейся на большой скорости машине очень сложно. Тогда что же остается диверсантам — только аэродром? Но вокруг аэродрома двойное кольцо охраны. Стрелку невозможно подобраться к аэродрому на расстояние прицельного выстрела. Или все-таки… возможно?» Павел Чернышов понял, что должен лично убедиться в надежности охраны аэродрома. Все-таки это был его план, поэтому Чернышов чувствовал личную ответственность за охрану аэродрома.

Он быстро разыскал полковника Евсеева.

— Я со своей группой срочно отправляюсь на аэродром. Ты здесь остаешься за меня, — объявил он Евсееву.

— Павел, да ты что? — удивился Евсеев странному решению Чернышова. — Пресс-конференция вот-вот закончится. Да и у Рогозина, по-моему, к тебе есть вопросы.

— После того как премьер благополучно покинет гостеприимный Северный Кавказ, я с удовольствием отвечу на все вопросы его начальника охраны, — ответил Чернышов. — А сейчас, извини, мне надо спешить.

Забрав с собой Муромцева и Ветрова, Чернышов быстро вышел из зала.

* * *

Около здания городской администрации все еще стояла служебная «Волга» Моздокского горотдела ФСБ, на которой Ветров привез свидетельницу Галю.

— Срочно на военный аэродром, — приказал Чернышов водителю служебной «Волги», усаживаясь рядом с ним на переднее сиденье.

Муромцев и Ветров заняли места на заднем сиденье. Водитель неуверенно завозился на месте.

— Мне нужно спросить разрешения у моего начальства, — наконец произнес он, виновато посмотрев на Чернышова.

— Нельзя терять ни секунды. Речь идет о безопасности премьер-министра, — ответил Чернышов. — Поехали. А с начальником горотдела вы сможете связаться по рации.

Слова, а главное, уверенный тон полковника Чернышова убедили водителя. Он запустил двигатель и, объехав вокруг здания городской администрации, выехал с площади.

— Следуйте сразу на аэродром, не заезжая на военную базу, — приказал Чернышов водителю, когда «Волга» миновала стационарный пост ГИБДД на окраине Моздока.

Машина шла на предельной скорости. Двадцать километров, отделяющие военный аэродром от города, «Волга» преодолела меньше чем за двенадцать минут. Павел Чернышов взглянул на часы, когда машина подъехала к КПП военного аэродрома. Было 18.44.

Дорогу «Волге» загородил автоматчик из роты капитана Васильченко.

— Где ваш командир? — спросил у солдата Чернышов, как только выбрался из машины.

— Здесь стоять нельзя. Уберите машину с дороги, — распорядился солдат.

Гражданский костюм Чернышова не произвел на солдата никакого впечатления. Тот не стал его даже слушать. Автоматчик имел четкие указания не допускать, чтобы машины загораживали въезд на аэродром, поэтому требовал от Чернышова выполнения соответствующего распоряжения.

— Где ваш командир?! — теряя терпение, повторил Чернышов.

Автоматчик тоже не намерен был уступать непонятливому субъекту в гражданской одежде. Их перепалка могла продолжаться еще неизвестно сколько времени, если бы к служебной «Волге» не подбежал сам капитан Васильченко.

— Что случилось, Павел Андреевич? — спросил капитан Васильченко, останавливаясь возле Чернышова.

Увидев наконец командира роты, Чернышов сразу успокоился.

— Олег и Артем, ко мне. Вы отгоните машину, — обратился Чернышов к водителю. — Солдат вам покажет, где ее лучше поставить. — Чернышов указал рукой на автоматчика. — Андрей, как осуществляется охрана аэродрома? — спросил Чернышов уже у капитана Васильченко.

— Согласно вашему плану, — растерянно ответил Андрей Васильченко. Вопрос Чернышова удивил его.

— У вас при себе есть схема расстановки постов охраны? — продолжал спрашивать Чернышов.

Васильченко расстегнул планшет и достал план, на котором красными линиями и точками были обозначены позиции, занятые разведротой вокруг аэродрома. Эту схему они рисовали вместе с Чернышовым, поэтому Павел Чернышов прекрасно помнил, что красными линиями обозначены позиции бойцов, находящихся в оцеплении, а точками выдвинутые вперед огневые позиции пулеметчиков и снайперов. На схеме с южной стороны аэродрома все красные точки были зачеркнуты черным карандашом.

— Что это значит? — указывая на внесенные в схему изменения, спросил у командира роты Чернышов.

— Для контроля южной границы аэродрома начальник охраны премьер-министра выставил своих снайперов, а моих бойцов приказал вернуть в линию оцепления, — объяснил Васильченко.

— Каких снайперов? О чем ты говоришь?! — воскликнул Чернышов. — Я сам видел — снайперы из бригады личной охраны сопровождают премьера!

— Так в бригаде охраны всего восемь снайперов, — пояснил Васильченко. — Четверо ездят вместе с премьером, а еще четверо контролируют южную границу аэродрома.

— Насколько я помню, протяженность южной границы больше километра. Как ее могут контролировать четыре человека?!

— Павел Андреевич, тут вы не правы, — возразил Васильченко. — С южной стороны аэродрома на несколько километров тянется чистое поле. Местность открытая, видимость отличная. Я сам проверял. Четыре хороших снайпера вполне могут контролировать всю территорию. Это, конечно, не линия обороны. Но мы ведь и не занимаемся обороной, вы сами говорили.

— Допустим, четверо снайперов просматривают все пространство перед собой. Допустим, у них перекрывающиеся сектора обстрела. Но если диверсантам удастся убить хотя бы одного из них, разве смогут оставшиеся трое по-прежнему контролировать всю зону безопасности? — Чернышов увидел, как Андрей Васильченко напряженно задумался.

— Пожалуй, нет, — сказал он после небольшой паузы.

— Уязвимость этого плана в том, что он не имеет запаса надежности, — обратился Чернышов к стоящим рядом Муромцеву и Ветрову. — Одно дело, когда километровую зону контролируют двенадцать человек, и совсем другое, когда их только четверо.

Олег Муромцев и Артем Ветров кивнули.

— Немедленно свяжитесь со снайперами из бригады охраны и сообщите им, что вы направляете к ним своих бойцов для усиления, — приказал Чернышов капитану Васильченко.

— Я не могу это сделать, Павел Андреевич, — растерянно ответил Чернышову Андрей Васильченко. — У сотрудников из московской бригады охраны своя система связи. Рабочая частота их раций мне неизвестна.

— Так, — медленно произнес полковник Чернышов.

До последнего заявления Андрея Васильченко ему казалось, что ситуацию можно легко исправить. Достаточно лишь выставить на рубеж, занимаемый снайперами ФСО, дополнительных бойцов из разведроты. Но обязательно требовалось поставить об этом в известность самих снайперов. Любого человека, вошедшего в пределы контролируемой зоны, они воспринимали как возможного террориста и могли открыть огонь на поражение. Чернышов понимал: стоит ему послать бойцов на помощь снайперам без их предварительного предупреждения, как это обернется бедой.

Решение надо было принимать немедленно, так как с минуты на минуту на аэродроме должен был появиться кортеж премьер-министра. Павел Чернышов оглянулся по сторонам — КПП, въездные ворота на аэродром, справа от ворот пятачок автомобильной стоянки. На глаза Чернышову попалась «Волга» Моздокского горотдела ФСБ. Водитель поставил ее рядом с трехосным грузовиком-вездеходом «Урал», выделенным разведроте капитана Васильченко. «В «Волге» имеется рация», — вспомнил Чернышов и поспешил к автомобилю.

— Вы можете связаться с начальником охраны премьера? — обратился Чернышов к водителю.

Водитель испуганно замотал головой:

— Что вы, товарищ полковник, у меня связь только с горотделом.

От собственного бессилия Чернышову захотелось врезать кулаком по крыше служебной «Волги», но усилием воли он сумел сдержаться.

— Хорошо, вызывайте горотдел, — приказал Чернышов водителю. — Там, по крайней мере, должны знать, где в данный момент находится начальник охраны премьер-министра.

Водитель схватился за микрофон своей рации, а Павел Чернышов повернулся к капитану Васильченко.

— Андрей, нужно каким-то образом связаться со снайперами из бригады охраны. С помощью мегафона или сигнальных ракет, но должен же быть какой-то способ!

Васильченко стоял перед Чернышовым, втянув голову в плечи, и молчал. И хотя капитан Васильченко не имел никакого отношения к изменению плана охраны аэродрома, а всего лишь выполнил приказ полковника Рогозина, сейчас он чувствовал себя виноватым оттого, что ничем не мог помочь Чернышову. Никакой возможности связаться со снайперами у командира разведроты не было.

— Товарищ полковник, — водитель служебной «Волги» открыл дверь и высунулся из машины. — Вот из горотдела сообщают, что премьер-министр вместе со своим начальником охраны пятнадцать минут назад выехали из Моздока.

«Пятнадцать минут назад, — мысленно повторил Чернышов и взглянул на свои наручные часы. — Ну конечно, пресс-конференция давно закончилась, и кортеж премьера следует на аэродром. Они выехали из города пятнадцать минут назад, значит, вот-вот будут здесь. А где-то там, — Чернышов посмотрел на открытое поле, протянувшееся за южной границей аэродрома, — в ожидании премьер-министра притаился на своей огневой позиции диверсант. Диверсант УЖЕ на позиции. И значит, один из снайперов ФСО уже мертв». Сообразив, что диверсант уже занял свою огневую позицию, Чернышов понял и то, что автомобильный кортеж премьер-министра на летное поле пускать никак нельзя.

— Олег, Артем, — обратился Чернышов к своим сотрудникам. — Садитесь в автомобиль, — он указал на грузовик «Урал», выделенный разведроте, — и отправляйтесь в поле на поиск огневой позиции диверсантов. Вряд ли снайперы из бригады охраны откроют огонь по машине, если вы не будете подъезжать к ограждению летного поля ближе чем на километр. У вас есть переносные прожекторы, чтобы можно было освещать местность вокруг машины? — спросил Чернышов у капитана Васильченко.

— У нас есть осветительные ракеты, — ответил командир разведроты. — Разрешите и мне поехать с ними, Павел Андреевич? К сожалению, больше взять с собой никого не могу, все бойцы на позициях.

— Поезжай.

Он прекрасно понимал: даже если огневую позицию диверсантов удастся обнаружить, те не сдадутся без боя. Поэтому глупо было отказываться от предложенной капитаном помощи.

— Надо бы вооружиться получше, — сказал Чернышов. — С пистолетом в поле много не навоюешь.

— У меня есть автомат, — ответил капитан Васильченко. — Товарищ солдат, подойдите сюда, — обратился он к автоматчику, дежурившему возле въездных ворот. — Дайте мне ваш автомат. — Когда солдат выполнил приказание своего командира, Васильченко добавил: — На время моего отсутствия вы поступаете в распоряжение полковника Чернышова, выполняйте все его приказы.

Полученный от своего солдата автомат Андрей Васильченко протянул Муромцеву и Ветрову со словами:

— Выбирайте, кому.

— Бери себе, ты с этим лучше знаком, — сказал Артем Ветров и подмигнул Олегу Муромцеву. — Если ни у кого нет возражений, тогда я за руль, — добавил он, когда Муромцев забрал автомат.

— Отправляйтесь, — приказал Чернышов своей группе. — Я останусь здесь и дождусь кортежа премьера, чтобы предупредить его охрану об опасности.

* * *

Павел Чернышов стоял возле въездных ворот на аэродром и наблюдал, как скрывается в темноте большой автомобиль, увозящий в неизвестность его друзей Артема Ветрова и Олега Муромцева, а также Андрея Васильченко, который за это недолгое время общения тоже стал его другом. Полковник Чернышов провожал своих товарищей с тяжелым сердцем. Ему досталось самое легкое задание — встретить подъезжающий кортеж премьер-министра и не пропускать его на летное поле, пока огневая позиция диверсантов не будет уничтожена. Вступить в смертельную схватку с диверсантами предстояло его товарищам.

70 Противостояние 3. ХI, среда, 18.40

Когда стали различимы контуры распластавшегося на снегу человеческого тела, Сайдаков пригнулся. Он помнил слова Осипова о том, что позиция снайпера не видна его соседям справа и слева. Тем не менее Сайдаков решил не рисковать. Последние пару десятков метров, отделяющие его от лежащего на снегу человеческого тела, диверсант пробежал согнувшись. Бежать в таком положении было значительно труднее, да расставленные сошки снайперской винтовки то и дело цеплялись за снег. Наконец Сайдаков добежал до позиции и с облегчением опустился на колени.

— Прибыл на место, — доложил он в микрофон закрепленной на голове рации.

— Понял, располагайся, — ответил Степан Мордасов.

За передвижением Сайдакова по полю он наблюдал в прибор ночного видения. У Сайдакова пробежка заняла четыре с половиной минуты. «За это время кортеж премьера, наверное, проехал половину расстояния до аэродрома», — подумал Мордасов. О приближении кортежа к аэродрому должен был по рации сообщить Георгий Псарев, которого Мордасов поставил наблюдать за дорогой.

Первым делом Кирилл Сайдаков бережно поставил рядом с собой винтовку, чтобы снег случайно не попал в ствол или на линзы оптического прицела. Только после этого он взглянул на лежащее рядом с ним тело.

Убитый снайпер лежал на животе, подогнув под себя ноги. Правая рука, на которую он опирался в тот момент, когда его сразила пуля, была откинута в сторону. Сайдакову не раз приходилось оставлять после себя обезглавленные трупы. Иногда заказчики требовали, чтобы человек, которого они заказали, непременно лишился головы. И тогда Сайдаков заряжал оружие разрывной пулей и стрелял жертве в голову. Правда, выполнив заказ, убийца никогда не подходил к трупу и сейчас оказался возле своей жертвы в первый раз. Однако Кирилл Сайдаков не отличался сентиментальностью: обезглавленный труп не произвел на него никакого впечатления. Сайдаков занял огневую позицию снайпера, а его тело просто отпихнул в сторону. Чтобы не замерзнуть, лежа на снегу, снайпер подстелил под себя белый пенопленовый коврик. Теперь и Сайдаков смог удобно устроиться на этом коврике.

Диверсант-снайпер установил перед собой винтовку и через ее инфракрасный прицел взглянул на летное поле. Вся южная сторона аэродрома была перед ним как на ладони. Сайдаков отлично видел самолет премьер-министра. С четырех сторон самолет охраняли четыре человека с пистолетами-пулеметами. «Из бригады охраны, — подумал Сайдаков про них. — Ну охраняйте, только вряд ли самолет уже понадобится премьер-министру». Сайдаков взглянул на наручные часы. Светящиеся стрелки показывали 18.43.

— По направлению к аэродрому на большой скорости проследовала черная «Волга», — отозвался наушник рации голосом Георгия Псарева.

«Все правильно, охрана проверяет дорогу. Значит, скоро следует ждать и самого премьера», — подумал Сайдаков. Он уже изготовился для стрельбы, определил расстояние до самолета, которое составило девятьсот десять метров, и выставил соответствующее значение на прицеле. «Когда возле самолета появится цель, я эту цель достану, потому что промахнуться из этой пушки на таком расстоянии практически невозможно», — думал Сайдаков, согревая руки, потирая их друг о друга. Чтобы у него не устали глаза, диверсант больше не смотрел в окуляр прицела. Да это ему было и не нужно. О приближении кортежа премьер-министра ему должен был по рации сообщить Псарев. Но даже если бы этого и не случилось, Сайдаков просто не мог не заметить подъезжающие к самолету машины.

От нечего делать диверсант оглянулся по сторонам. Возле тела убитого снайпера лежала его винтовка «ВСК-94». Сайдаков подобрал винтовку и осмотрел. «Отличный экземпляр, — подумал он. — Не стоит оставлять ее здесь. Такая игрушка всегда пригодится человеку, умеющему обращаться с оружием». Такое же решение Сайдаков уже принял в отношении дальнобойной снайперской винтовки «ОЦ-44». Диверсант и наемный убийца давно мечтал об оружии, позволяющем поражать цели на большом расстоянии, где обычные снайперские винтовки оказывались непригодными. Сайдаков чуть оттянул затвор доставшейся в качестве трофея винтовки, проверяя наличие патрона в патроннике. Патрон оказался на месте. Сайдаков снял винтовку с предохранителя и положил рядом с собой. «На всякий случай», — подумал он.

* * *

Со стороны военной базы на аэродром въехала служебная машина командира части. Но на этот раз сюда прибыли четверо снайперов из бригады охраны премьер-министра. Эта четверка сопровождала премьера во всех его сегодняшних поездках по Северному Кавказу. Снайперы прибывали на каждый объект за несколько минут до того, как там должен был появиться премьер. Они брали под свой контроль сам объект и прилегающую к нему территорию. И только после их соответствующего доклада полковник Рогозин давал разрешение водителям въехать на территорию объекта. Так действовали снайперы и во время встречи премьер-министра с лидерами Северо-Кавказских республик, и в военном госпитале в Назрани, где премьер встречался с ранеными российскими военнослужащими, и на центральной площади Моздока, где в здании городской администрации премьер провел пресс-конференцию для журналистов. Снайперам из бригады охраны был досконально известен весь маршрут премьер-министра, включая место, где остановится его автомобиль, где премьер выйдет из машины и по какому пути пойдет пешком.

Покинув машину, снайперы разделились. Объект, именуемый военным аэродромом, был им хорошо знаком. Они уже работали здесь во время утренней встречи премьер-министра. Снайперы отлично знали, на крышах каких строений следует занять огневые позиции, чтобы вся территория аэродрома, включая место стоянки самолета премьер-министра, находилась под их контролем.

— Мы на месте, объект чист, — доложил полковнику Рогозину старший четверки снайперов.

Его доклад означал, что путь для кортежа премьер-министра свободен, а на самой территории нет посторонних людей.

— Внимание, следуем на аэродром, — объявил Рогозин водителям автомобиля премьер-министра и машины сопровождения. — Скорость движения девяно-сто километров в час, дистанция пятьдесят метров.

Полковник Рогозин лично руководил боевой подготовкой своих людей, поэтому был в них уверен. Он знал: его бойцы не подведут в критической ситуации. Во время выполнения задания Рогозин всегда был внутренне собран. Начальник охраны премьер-министра не расслаблялся и сейчас, хотя и не видел поводов для беспокойства. Аэродром взят под контроль его снайперами, другая группа контролирует подступы к аэродрому. Полковник Рогозин даже не подозревал, что после мастерского выстрела Сайдакова снайперов, выделенных им для охраны подступов к аэродрому, стало на одного меньше.

Огневые позиции снайперов, назначенных для охраны южной границы аэродрома, были четко пронумерованы. Снайпер, занимающий огневую позицию номер два, с удивлением смотрел, как в его секторе обстрела по полю движется армейский грузовик. Грузовик ехал на расстоянии четырехсот метров от него. Расстояние снайпер определил по своему лазерному дальномеру. Люди, ехавшие на грузовике, вели себя очень странно. Они постоянно пускали по ходу движения машины осветительные ракеты, словно пытались что-то найти на снегу. Снайпер совершенно не представлял, что можно найти на покрытом снегом поле. Однако, судя по всему, люди в машине были другого мнения. Несмотря на странное поведение людей в грузовике, снайпер не стал открывать огонь, так как водитель не делал попыток сократить дистанцию между машиной и аэродромом. Грузовик ехал строго параллельно границе летного поля и вскоре должен был выйти из сектора обстрела снайпера, огневой позиции номер два. «Пусть теперь третий номер подивится на эту картину», — подумал про себя снайпер и даже пожалел, что столь забавное зрелище так быстро закончилось.

Третий номер никак не мог видеть зрелище, позабавившее его товарища под номером два. Снайпер номер три был мертв. На его огневой позиции лежал снайпер-диверсант, но он тоже не видел едущий по полю грузовик, потому что лежал к нему спиной. Свое внимание Кирилл Сайдаков сосредоточил на самолете премьер-министра и на летном поле, куда только что прибыла машина с четырьмя сотрудниками из бригады охраны. «Вот и стрелки, — удовлетворенно подумал Сайдаков. — Значит, вскоре следует ждать и самого премьера».

* * *

Андрей Васильченко выпустил очередную осветительную ракету. Ослепительная вспышка озарила вечернюю тьму. Удерживаемая небольшим парашютиком, горящая ракета начала медленно опускаться на землю. За то время, что горела осветительная ракета, Васильченко и Муромцев, стоящие в кузове «Урала», старательно осматривали простирающееся во все стороны заснеженное поле. Полевой бинокль, который капитан Васильченко повесил себе на шею, оказался бесполезен, так как рассмотреть что-либо за пределами освещенного ракетой участка местности все равно не представлялось возможным. Ни у оперативников ФСБ, ни у капитана Васильченко не было с собой прибора ночного видения, поэтому они могли рассчитывать только на собственное зрение.

«Ни черта мы не разглядим в этой темноте, — думал Артем Ветров, ведя машину по покрытому снегом полю. — Диверсанты наверняка хорошо замаскировали свою огневую позицию. Нам придется так и ездить по полю, пока машина случайно не наедет на нее или пока у диверсантов не сдадут нервы и они не вмажут по грузовику из своего пулемета. Хорошо, хоть снайперы из бригады охраны премьера по нам не стреляют». Андрей Васильченко, стоя в кузове, думал примерно то же самое, только свои мысли выражал более крепкими словами. Потому что, в отличие от Ветрова, представлял, во что превратится «Урал» после обстрела из крупнокалиберного пулемета.

Неожиданно Андрея Васильченко и Олега Муромцева бросило вперед, потому что Ветров резко ударил по тормозам. В свете фар «Урала» он увидел, что путь машины пересекает цепочка следов. Олег Муромцев перегнулся через борт, чтобы рассмотреть то, из-за чего Ветров остановил машину. Он тоже увидел следы на снегу, и это, безусловно, были следы человека.

— Андрей, посвети! — крикнул Муромцев стоящему рядом с ним капитану Васильченко.

Васильченко тут же выпустил две осветительные ракеты влево и вправо от машины. В свете горящих ракет офицеры увидели, что цепочка следов тянется через все поле по направлению к аэродрому.

— Я посмотрю вблизи, — сообщил о своем намерении Олег Муромцев и, легко перебросив свое тело через борт, выпрыгнул из кузова.

Андрей Васильченко, которому предназначались слова Муромцева, не успел ему ответить, потому что в этот момент в кузов грузовика ударили пули.

* * *

В отличие от Сайдакова Степан Мордасов прекрасно видел перемещающийся по полю грузовик. Тот ехал как раз между командиром диверсионной группы и его снайпером. При первых же вспышках осветительных ракет Мордасов сразу догадался, что ищут люди, сидящие в машине. В то же время Мордасов сообразил, что прибора ночного видения у поисковой группы нет. Иначе людям в грузовике не имело никакого смысла пускать ракеты. Поняв это, командир диверсионной группы облегченно вздохнул. Используя лишь одни осветительные ракеты, поисковики имели мало шансов обнаружить огневую позицию Сайдакова. По расчетам Мордасова, грузовик должен был проехать в стороне от Сайдакова, приблизившись к нему не ближе чем на триста-четыреста метров.

Тем не менее уже одним своим присутствием поисковая группа создавала серьезную проблему для диверсантов, так как ее появление в плане покушения предусмотрено не было.

— У нас проблемы, — сообщил Мордасов по рации Сайдакову. — По полю движется грузовик с поисковой группой. Они ищут тебя.

Сайдаков тут же оглянулся и увидел грузовик. Но пока он был еще слишком далеко, чтобы представлять для диверсанта серьезную опасность.

— Сколько людей в машине? — первым делом спросил Сайдаков.

— В кузове двое, еще один или два в кабине, — ответил Мордасов.

Поднеся к глазам прибор ночного видения, Мордасов внимательно следил за движением грузовика.

— Ты меня удивляешь, командир, — усмехнулся Сайдаков. — Три или четыре человека — разве это проблема? Если они будут мешать, убей или хотя бы задержи их. Мне, признаться, сейчас не до них, гости вот-вот пожалуют.

Закончив разговор с Мордасовым, Сайдаков мысленно похвалил себя за то, что предусмотрительно приготовил к бою обнаруженную на огневой позиции компактную снайперскую винтовку. В случае перестрелки с поисковой группой она была бы весьма полезна.

Оказавшись между Мордасовым и Сайдаковым, грузовик неожиданно остановился. Командир диверсантов понял причину остановки, только когда один из солдат, находившихся в кузове, выпрыгнул из машины и стал что-то внимательно рассматривать на снегу.

— Внимание! Они обнаружили твои следы! — крикнул Мордасов в микрофон рации. — Я отвлеку их внимание на себя, а ты действуй по плану!

Отложив в сторону прибор ночного видения, Мордасов схватил свой автомат и дал по грузовику длинную очередь.

Автомат Мордасова не имел ни оптического, ни инфракрасного прицела. В темноте командир диверсантов сразу потерял бы грузовик из виду, но машину освещали все еще горящие в небе осветительные ракеты. Это дало возможность Мордасову хорошо прицелиться. Правда, и расстояние, отделяющее его от грузовика, составляло не менее восьмисот метров. На таком расстоянии не приходилось рассчитывать на высокую точность стрельбы. Однако Мордасов добился главного. Он попал в машину. Несколько пуль в разных местах продырявили деревянный борт. Одна пробила пару задних скатов. Две пули, пройдя по касательной, разбили лобовое стекло. Несколько чиркнули по бамперу, высекая из него искры. Остальные унеслись в темноту. Из кузова грузовика тоже ответил автомат. Мордасов отчетливо видел вспышки ответных выстрелов и по ним корректировал огонь. Водительская дверь «Урала» распахнулась, и из нее на снег буквально вывалился человек. Мордасов уже обрадовался, что застрелил водителя. Но тот на удивление быстро вскочил и скрылся за машиной. Добить водителя диверсант не успел, так как в этот момент был занят перестрелкой с отвечающим ему автоматчиком. На ствол автомата диверсанта был навинчен глушитель-пламегаситель. Поэтому солдаты в машине никак не могли засечь его. Однако, на удивление Мордасова, пули отвечающего ему стрелка ложились поразительно близко. Несколько пуль подняли фонтанчики снега в метре от него.

* * *

При первых же выстрелах Васильченко мгновенно сбросил с плеча автомат и дал ответную очередь. Васильченко действительно не видел, откуда ведет по машине огонь Степан Мордасов. Но он мысленно продолжил цепочку обнаруженных следов в том направлении, откуда велась стрельба, и выстрелил наугад. Большинство его пуль зарылись в снег, так и не достигнув цели, но некоторые все-таки пощекотали нервы командиру диверсантов.

Лобовое стекло осыпалось прямо на глазах Артема Ветрова. Только теперь он понял, что по машине стреляют. Ветров распахнул свою дверь и кубарем выкатился из кабины. Сообразив, что находится как раз с обстреливаемой стороны, он вскочил на ноги и быстро обежал кабину, чтобы укрыться за корпусом машины. Андрей Васильченко, положив автомат на борт кузова, стрелял в невидимого противника.

— Капитан! Быстро из кузова, ведь он простреливается! — изо всех сил закричал Артем. — Прячься за машиной!

Васильченко действительно выпрыгнул из кузова, но побежал вовсе не за машину, а, наоборот, в сторону выстрелов.

— Куда?! — снова закричал ему Артем. — Ложись! Или попадешь под пули!

— Он прав, — сказал Артему Олег Муромцев.

Только теперь Артем увидел Олега. Тот стоял на одном колене и внимательно разглядывал следы на снегу. Артему показалось, что Олег совершенно не обращает внимания на ведущуюся по машине стрельбу.

— Машина освещена ракетами, — Олег Муромцев ткнул пальцем в небо, где все еще догорали спускающиеся на парашютиках ракеты. — Диверсант видит нас, пока мы находимся в освещенной зоне. Попробуйте взять стрелка, а я поищу того, кто оставил эти следы. Очень он меня беспокоит.

— Ага, понял, — кивнул Артем Ветров и бросился догонять капитана Васильченко.

Уже на бегу Артем вытащил свой пистолет, хотя в данном случае от его «ПСМ» было мало толку.

По отпечаткам следов Муромцев догадался, что оставивший их человек двигался в сторону аэродрома. Он не просто двигался, а скорее всего бежал. Однако ширина шага у него была значительно меньше, чем бывает у человека во время бега. Из чего Олег сделал вывод, что бегущий, кроме всего прочего, нес еще что-то довольно тяжелое. «Если командир диверсантов выделил специального человека для покушения на премьера, то эти следы, безусловно, принадлежат ему, — догадался Муромцев. — И нес он с собой предназначенное для покушения оружие». С автоматом наперерез Олег Муромцев бросился по следу.

71 Противостояние 3. ХI, среда, 18.52

С летного поля донесся равномерный гул. Это пилоты личного самолета премьер-министра начали прогревать двигатели. Павел Чернышов обеспокоенно взглянул на часы. По всем расчетам, кортеж премьера уже давно должен был подъехать к аэродрому. «Неужели покушение произошло на дороге от города к аэродрому?! — мелькнула у Чернышова тревожная мысль. — А самолет? Для чего прогревать двигатели, если премьер-министр на аэродром еще не прибыл?» Быстрым шагом Чернышов подошел к въездным воротам и выглянул на летное поле. То, что он увидел, заставило его замереть от неожиданности.

На аэродроме по направлению к самолету премьер-министра двигались два джипа «Мерседес» и машины сопровождения. «Кортеж прибыл на аэродром с другой стороны! — догадался Чернышов. — Выехав из Моздока, премьер заехал на военную базу. А оттуда на аэродром ведет своя дорога». И еще Чернышов понял, что ни сам премьер-министр, ни кто-либо из его охраны не подозревает о расположившихся вблизи аэродрома диверсантах, которые уже давно держат на прицеле летное поле. «Они не будут стрелять, пока премьер не выйдет из машины, — сообразил Чернышов. — Диверсанты будут действовать только наверняка».

— Открывайте ворота! — закричал Чернышов солдатам, охраняющим КПП, а сам бросился к служебной «Волге», на которой приехал на аэродром.

Водитель из горотдела ФСБ не спеша курил возле своей машины. Павел Чернышов оттолкнул его и рванул на себя дверцу машины. Боковым зрением Чернышов увидел, что водитель едва устоял на ногах. «Прости, друг, сейчас не до вежливости», — мысленно сказал Чернышов.

К счастью, машина оказалась не заперта и ключи водитель оставил в замке зажигания. Выжав сцепление, Чернышов повернул ключ. Двигатель фыркнул и завелся. Включив заднюю передачу, Чернышов бросил машину назад. Он тут же переключился и повел машину прямо на въездные ворота. Дежурные по КПП так и не успели открыть ворота. Чтобы не попасть под колеса несущейся на них «Волги», они отскочили в стороны. Чернышов инстинктивно прикрыл глаза, когда машина врезалась в ворота. Его швырнуло на руль, но он все же не выпустил руль из рук. Когда Павел Чернышов вновь открыл глаза, машина уже неслась по летному полю, оставив позади распахнутые ворота.

Снайпер из бригады охраны премьер-министра, засевший на крыше ближайшего к ограждению ангара, увидел, как неизвестная черная «Волга», протаранив въездные ворота, вынеслась на аэродром и устремилась к самолету премьер-министра. С другого направления к самолету двигался премьерский кортеж. Ситуация была настолько хрестоматийна, что снайпер на крыше ангара не мог подумать ничего другого, кроме: «Машина набита взрывчаткой, а за рулем находится террорист-смертник». И еще снайпер понял, что в его распоряжении имеется всего несколько секунд, за которые он должен обезвредить террориста. Прижав приклад своей винтовки к плечу, он открыл по машине беглый огонь.

9-миллиметровая пуля специального патрона «СП-5» легко пробила стальную крышу и врезалась в приборную панель. «Я под огнем снайперов ФСО», — понял Чернышов. Несмотря на реальную опасность, он не ощутил страха, вернее, не успел его ощутить. Все посторонние мысли и переживания отступили на второй план. Чернышов увидел, как «Мерседесы» остановились возле поданного к самолету трапа. Выскочившие из второй машины телохранители окружили первый автомобиль. «Премьер там, в первой машине, — сообразил Чернышов. — Сейчас он выйдет из автомобиля и подставит себя под пули диверсантов».

На лобовом стекле «Волги» образовались три пробоины. В тот же момент машину бросило вправо — это снайпер сумел прострелить переднее правое колесо. Крупнокалиберная пуля пробила камеру в двух местах. Из простреленной камеры воздух вышел практически мгновенно. Когда машину занесло, Чернышов даже почувствовал, как задние колеса отрываются от земли. С огромным трудом он сумел выровнять машину и удержать ее от опрокидывания. Снайпер продолжал стрелять. Вся правая сторона «Волги» покрылась пулевыми пробоинами. От верной смерти Чернышова спасло лишь то, что он сидел в машине с противоположной к снайперу стороны, тот не мог как следует прицелиться. Машину снова сильно тряхнуло, когда снайпер прострелил и заднее колесо. Но это уже ничего не меняло, до остановившегося кортежа премьер-министра оставалось не больше пятидесяти метров.

* * *

За его спиной послышалась автоматная стрельба. Сайдаков оглянулся. В темноте было видно довольно плохо. Если бы не горящие осветительные ракеты, диверсант вряд ли смог различить, откуда ведется стрельба. Однако ракеты, выпущенные капитаном Васильченко, еще не успели погаснуть, и Сайдаков рассмотрел, что стреляет человек, находящийся в кузове грузовика. По положению стрелка Сайдаков догадался, что тот стреляет не в него, а в Мордасова. «На пару минут Степан отвлечет их, а больше мне не понадобится», — подумал Сайдаков и вновь переключил внимание на летное поле. Он тут же забыл и про поисковую группу, и про ведущуюся за спиной перестрелку. На аэродром въезжал автомобильный кортеж премьер-министра. Все свое внимание диверсант сосредоточил на двух джипах «Мерседес G-500», остальные машины его не интересовали. Друг за другом «Мерседесы» подъехали к трапу самолета и остановились. Усилием воли Сайдаков замедлил дыхание. Наступал самый ответственный момент, когда стрелку-снайперу требуется полное спокойствие. Сайдаков прильнул к окуляру прицела. Узкий сектор обзора оптического прицела позволял диверсанту видеть только одну машину из кортежа. Сайдаков выбрал первый джип и навел светящуюся точку на стекло задней, после водительской, двери. Сайдаков увидел, как четверо охранников окружили взятую на прицел машину. «Премьер там», — подумал диверсант, мысленно он похвалил себя за верный выбор. У головного джипа открылась задняя правая дверь, и премьер-министр ступил на бетонное покрытие аэродрома. Правую сторону «Мерседеса» диверсант-снайпер видеть не мог, так как джип стоял к нему левым боком. Мишень оказалась почти полностью закрыта от стрелка-диверсанта корпусом машины. Из-за невысокого роста премьера Сайдаков видел только часть его головы, выше линии бровей. «Да какая разница, — сказал себе диверсант. — С девятисот метров я все равно не промажу». Сайдаков перевел светящуюся точку на макушку премьера и положил указательный палец на спусковой крючок.

* * *

«Да где же он, в конце концов?» — думал на бегу Олег Муромцев. Он пробежал уже триста метров по следу человека, оставившего следы на снегу, но так его и не обнаружил. Олег уже начал сомневаться, что эти следы принадлежат диверсанту, так как вели к рубежу, который занимали снайперы из бригады охраны премьера. И еще Олег подумал, что если снайперы видят его сейчас, то скорее всего примут за диверсанта. «Глупо будет получить пулю от своего», — успел подумать Олег и в этот момент увидел человека. В первый момент Олег подумал, что это один из снайперов Федеральной службы охраны. Человек был в белом маскировочном халате, он лежал на заранее подготовленной позиции, но почему-то спиной к контролируемой зоне. И тут Олегу все стало понятно, потому что он увидел тело второго человека, мертвого. И еще Олег увидел, что первый человек в маскировочном халате целится в сторону аэродрома из какого-то странного оружия. Не снижая темпа бега, Олег Муромцев вскинул автомат и, прижав к боку приклад, дал длинную очередь по изготовившемуся к стрельбе диверсанту. В этот момент Муромцева и Сайдакова разделяло около сорока метров. Олег стрелял на бегу, да еще из крайне неудобной позиции. Все его пули прошли мимо цели. Но и самой автоматной стрельбы, раздавшейся в каких-нибудь сорока метрах за спиной диверсанта, оказалось достаточно, чтобы Сайдаков вздрогнул от неожиданности и сорвал выстрел. Пуля, предназначавшаяся премьер-министру, высекла крошку из бетонной плиты, ударившись о покрытие летного поля в сотне метров от самолета премьера.

Сайдаков понял, что выстрелил непроизвольно и, следовательно, промазал. Оставив дальнобойную снайперскую винтовку, он перекатился на бок и подхватил трофейную винтовку «ВСК-94». Олег увидел, как диверсант выпустил свое странное оружие и упал на бок. Он тут же обернулся, наведя на Олега ствол компактной снайперской винтовки. С глухим хлопком раздался выстрел. Олег видел, что диверсант стрелял навскидку, совсем не целясь. Он неминуемо должен был промахнуться, и тем не менее этого не случилось. Тяжелая девятимиллиметровая пуля повышенного останавливающего действия ударила Олега в верхнюю часть бедра. Пуля прошла через мышцу, не задев кость. Тем не менее сила удара, с которой пуля врезалась в тело, оказалась такой, что Олега отбросило назад.

Сайдаков увидел, как его противник, взмахнув руками, опрокинулся на спину. Проверять, жив он или мертв, сейчас не было времени. Главной целью диверсанта являлся российский премьер. Именно за его смерть Сайдакову были обещаны два миллиона долларов. И Кирилл Сайдаков еще не отказался от мысли их получить. Он снова схватился за свою крупнокалиберную винтовку, сдвинул ствол вперед, открывая патронник, из которого на снег выпала стреляная гильза. Быстрым отрепетированным движением Сайдаков вложил в патронник новый патрон и вернул ствол винтовки в прежнее положение. Он снова прильнул к окуляру прицела. Премьер успел обойти свою машину и остановился возле трапа. Сайдаков отлично видел его лицо. Губы премьер-министра шевелились, он о чем-то говорил. Сайдаков навел светящуюся точку прицела на его грудь, и в этот момент какая-то неизвестно откуда взявшаяся «Волга» затормозила возле самолета премьер-министра и перекрыла диверсанту-снайперу линию прицеливания. Эта «Волга» не была предусмотрена протоколом проводов премьер-министра. На какую-то долю секунды Сайдаков остолбенел, так как увидел, что по машине с разных сторон стреляют охранники. А в следующее мгновение диверсант уже стиснул зубы в бессильной ярости, потому что понял: его мишень и возможность получить два миллиона долларов за ее поражение безвозвратно упущены. Личные телохранители премьер-министра сбили его с ног и закрыли своими телами. Сайдаков мог одним выстрелом без труда продырявить всю эту гору человеческих тел, если бы не «Волга», перекрывающая ему прицел.

* * *

Когда полковник Чернышов наконец затормозил свой расстрелянный автомобиль, по его машине стрелял уже не только снайпер с крыши ангара, но и бойцы из личной охраны премьер-министра. Чернышов распахнул водительскую дверь и вывалился на бетонные плиты аэродрома. Выскакивая из машины, он успел увидеть, как двое телохранителей схватили премьер-министра за плечи и за руки и пригнули к земле. Премьер да и его охранники еще не успели сообразить, что происходит. По их немного растерянному виду Чернышов догадался, что премьер невредим. Если бы он пострадал, телохранители действовали бы куда решительнее.

Полковник Рогозин узнал служебную машину Моздокского городского отдела ФСБ. Но не отдавал приказ о прекращении стрельбы, так как не видел сидящего за рулем человека. И только когда полковник Чернышов выбросился из машины на бетонное покрытие аэродрома, Рогозин узнал его.

— Не стрелять! Прекратить огонь! — громовым голосом объявил начальник охраны премьер-министра, узнав Чернышова.

Стрельба мгновенно прекратилась. Свой приказ Рогозин продублировал по рации, поэтому снайперы на крышах также прекратили огонь.

Павел Чернышов сначала приподнял голову, а потом сел. Он сидел прямо на бетонном покрытии, вытянув ноги, и не верил, что жив.

* * *

Человек сел возле своей машины, и Сайдаков наконец узнал его. Этим человеком оказался тот самый полковник, которого просил ликвидировать агент с военной базы. Которого они так и не смогли убить, несмотря на две попытки. Который разгадал их план и фактически сорвал покушение на премьера. Сайдаков чуть не задохнулся от охватившей его ненависти к полковнику Чернышову. «Ты лишил меня двух миллионов долларов, — мысленно сказал Сайдаков. — За это ты заплатишь мне своей жизнью». Светящаяся точка инфракрасного прицела замерла у Чернышова на правом боку.

* * *

Болевой шок прошел. Или, может быть, сказались специальные тренировки, на которых бойцов «Альфы» учили не чувствовать боли. Боец «Альфы», даже будучи раненным, должен выполнить боевую задачу. Олег Муромцев глубоко вздохнул, собираясь с силами. Он скосил глаза в сторону. Правая рука по-прежнему сжимала рукоятку автомата. Олег перевернулся со спины на бок и подтянул автомат к себе. Он не терял сознания, поэтому знал, что с момента перестрелки прошло всего несколько секунд. «Диверсант все еще на позиции, ты должен остановить его», — приказал себе бывший боец спецподразделения «Альфа», а ныне сотрудник оперативной группы полковника Чернышова Олег Муромцев. «Сейчас надо встать. Ты сможешь. Вставай!» — продолжал себе приказывать Муромцев. Он оперся на приклад автомата и встал на колени. Простреленная нога сразу же отозвалась острой болью. Олег старался не смотреть на раненую ногу и не обращать внимание на боль. Он взглянул в том направлении, где находилась огневая позиция диверсанта, но из-за снежного заноса ничего не увидел. «Ты должен встать в полный рост, — определил себе задачу Олег. — Вставай!» Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли и тем самым не выдать себя, Олег сделал резкое движение и поднялся на ноги. Голова сразу же закружилась — сказалась потеря крови. Но Олег Муромцев все-таки сумел сохранить равновесие. Он понимал — вторая попытка подняться будет еще тяжелее. Теперь Олег снова видел лежащего на снегу диверсанта, и тот опять целился в сторону аэродрома. Олег прижал приклад автомата к плечу. Его руки дрожали, мушка плясала на спине диверсанта. Поймав момент, когда ствол автомата в очередной раз оказался нацелен в спину диверсанту, Олег нажал на спусковой крючок. Отдача толкнула Олега назад, и он вынужден был опереться на раненую ногу. Вспышка боли оказалась такой силы, что Олег не выдержал и закричал. Но это было уже не важно, так как Олег увидел, что выпущенные им пули разорвали ткань маскировочного халата на спине диверсанта.

Очередь из автомата Олега Муромцева прошила тело Сайдакова как раз в тот момент, когда он положил указательный палец на спусковой крючок. Сайдаков все-таки выстрелил, но за мгновение до того, как его винтовка выплюнула предназначенную Чернышову пулю, голова диверсанта ударилась о приклад. Ствол винтовки задрался вверх, и пуля улетела в ночное небо. Кирилл Сайдаков, мертвый, уткнулся головой в снег.

* * *

Когда два бойца поисковой группы выбежали из освещаемого ракетами пятна, Степан Мордасов потерял их из виду. Он перестал стрелять и, снова поднеся к глазам прибор ночного видения, стал последовательно осматривать местность. Мордасов быстро обнаружил обоих бойцов. Теперь они были гораздо ближе и бежали прямо к нему. Диверсант хорошо рассмотрел, что в руках у одного из них был автомат, а у другого пистолет. Все же расстояние по-прежнему оставалось слишком большим для прицельного выстрела, но Мордасов видел, что оно стремительно сокращается.

Теперь командир диверсионной группы понял, откуда поисковикам известно его местоположение. Они бежали по оставленным Сайдаковым следам. «Но раз они наткнулись на след, они могут найти и позицию Сайдакова», — сообразил Мордасов. Он тут же перевел прибор ночного видения на позицию своего снайпера. То, что увидел командир диверсантов, заставило его вздрогнуть от неожиданности. К огневой позиции, занимаемой Сайдаковым, уже подбегал один из бойцов поисковой группы. Именно в тот момент, когда Мордасов заметил его, тот вскинул свой автомат и обстрелял Сайдакова. Видимо, боец промахнулся, потому что Сайдаков мгновенно перевернулся на бок и выстрелил в ответ. Мордасов увидел, как автоматчик из поисковой группы взмахнул руками и опрокинулся на спину. Падение на спину могло означать только одно: Сайдаков попал в своего противника. Убедившись, что Сайдаков легко справился с бойцом поисковой группы, Мордасов вновь навел прибор ночного видения на двух оставшихся бойцов, бежавших в его сторону. Те пробежали уже больше половины дистанции и сейчас находились на расстоянии прямого автоматного выстрела. Мордасов отложил в сторону свой прибор. Теперь он мог уже и без него видеть на фоне темного неба два человеческих силуэта. Первым бежал автоматчик. Мордасов как следует прицелился в него и нажал на спуск. Очевидно, автоматчик ожидал это, потому что при первых же выстрелах метнулся в сторону и упал на снег. Второй боец поисковой группы сделал довольно умелую перебежку и тоже залег в снегу чуть в стороне от автоматчика. Мордасов рассчитывал, что автоматчик начнет стрелять в ответ. Командир диверсантов не очень-то опасался ответных выстрелов, так как его противники находились еще слишком далеко, чтобы в темноте рассмотреть его позицию. Однако боец не ответил очередью из своего автомата. Вместо этого он вытащил ракетницу и выстрелил из нее вдоль следа Сайдакова.

Вспышка света ударила по глазам Мордасова. Диверсант даже вынужден был наклонить голову, чтобы прикрыть глаза от режущего света. И тут же вокруг него засвистели пули. Это капитан Васильченко воспользовался моментом, когда выпущенная им ракета осветила огневую позицию диверсанта, и обстрелял его из автомата. Мордасов сполз вниз по склону, он видел, как автоматные пули буравят снег над его головой. Заметив, что диверсант скрылся за противоположным склоном небольшого пригорка, Ветров и Васильченко бросились вперед. Мордасов отполз в сторону от первоначальной позиции и снова выглянул из-за бугра. Ракета, пущенная Андреем Васильченко, уже опустилась на снег, поэтому ни Васильченко, ни Ветров опять не видели диверсанта и не стреляли в него. Особенно не целясь, Мордасов дал по ним длинную очередь главным образом для того, чтобы заставить противников залечь. Андрей Васильченко бросился в снег, когда одна из пуль диверсанта сбила шапку на его голове. Артем Ветров мгновенно последовал его примеру и тоже зарылся в снегу.

Воспользовавшись тем, что его противники залегли, Мордасов вновь поднес к глазам прибор ночного видения и взглянул на позицию Сайдакова. На таком расстоянии командир диверсионной группы плохо разглядел своего снайпера, но все же догадался, что тот мертв. Сайдаков лежал в странной позе, уткнувшись лицом в снег, и не делал никаких попыток подняться. А в стороне от Сайдакова прямо на снегу сидел человек, который, очевидно, и убил его. Это был тот самый боец поисковой группы, которого Мордасов посчитал мертвым и, как видно, ошибся. Оказалось, что выстрел Сайдакова только ранил его. Тот сумел подняться и сам застрелил диверсанта-снайпера. Мордасов чуть не взвыл от досады, когда понял, что так хорошо организованный план покушения на российского премьера провалился. Но ему было не до того, чтобы анализировать причины неудачи: Андрей Васильченко выпустил в его сторону новую осветительную ракету.

Снова началась перестрелка. Огнем своего автомата Васильченко пытался прижать диверсанта к земле, чтобы дать возможность Артему Ветрову быстрыми перебежками добраться до него. Переползая по пригорку то вправо, то влево, Мордасов постоянно менял огневые позиции и стрелял в ответ. Сначала он изо всех сил стремился убить подбирающихся к нему бойцов поисковой группы, но вскоре бросил это занятие, посчитав его опасным и совершенно бессмысленным. «Сайдакову уже ничем не поможешь. Значит, мне нет никакого смысла дальше здесь оставаться, — сказал себе Мордасов. — За убийство двух бойцов федеральных сил мне все равно не заплатят ни цента». Приняв такое решение, Мордасов дал последнюю длинную очередь над головами бойцов поисковой группы, скатился с пригорка вниз и бросился к своей машине.

Когда Андрей Васильченко и Артем Ветров наконец добежали до пригорка, за которым прятался командир диверсионной группы, они обнаружили только стреляные автоматные гильзы, а вдалеке увидели габаритные огни удаляющегося в темноту автомобиля.

* * *

— Полковник Чернышов! Что все это значит? — грозно спросил начальник охраны премьер-министра, приближаясь к сидящему возле расстрелянной машины Чернышову.

— Пошлите своих людей прочесать подступы к аэродрому, — устало произнес Чернышов. — Где-то там должна быть огневая позиция диверсантов, — и он махнул рукой в сторону южной границы летного поля. — Если ее там нет, я готов признать свой поступок глупой выходкой выжившего из ума человека.

— Ваша выходка была не только глупой, но и крайне опасной, — заявил Рогозин. — Своим поступком вы спровоцировали стрельбу возле охраняемого лица и должны ответить за это.

— Я обязательно отвечу за это, но сначала пошлите людей.

Грозный тон начальника охраны премьер-министра не произвел на Чернышова никакого впечатления.

Отвечать ни за что не пришлось. После того как премьер-министр с группой личных телохранителей на своем самолете поднялся в воздух, Рогозин послал своих оставшихся людей прочесать южные подступы к аэродрому. Они и обнаружили застреленного капитаном Муромцевым диверсанта-снайпера и его дальнобойную крупнокалиберную винтовку. Сам Олег Муромцев так и сидел невдалеке от огневой позиции диверсанта, когда на него наткнулись сотрудники бригады охраны премьер-министра. Вскоре был обнаружен и расстрелянный диверсантами грузовик «Урал». Пока сотрудники полковника Рогозина осматривали грузовик, к машине возвратились Ветров с Васильченко после своей безуспешной попытки задержать второго диверсанта.

72 Чернышов, Ветров 3. ХI, среда, 20.00

Транспортный самолет «Ил-76тд» взмыл в небо. На этом самолете из Моздока улетали начальник охраны премьер-министра России полковник Рогозин со своей бригадой, два бронированных джипа «Мерседес G-500«из гаража премьер-министра и группа обслуживающих автомобили механиков. Сам премьер вылетел час назад. Обычно самолет премьер-министра и транспортный самолет группы сопровождения вылетали друг за другом, но из-за предпринятой диверсантами попытки покушения на премьера вылет второго самолета задержался. Генералы, возглавляющие объединенную группировку федеральных сил на Северном Кавказе, разъехались с аэродрома сразу после вылета премьера. Только начальник военной базы Моздока да военный комендант аэродрома как представители командования федеральных сил остались на аэродроме проследить за вылетом группы сопровождения премьер-министра. Вместе с ними за вылетом транспортного самолета наблюдали полковник Чернышов и капитан Ветров.

Когда транспортный самолет взмыл в небо и, выполнив разворот, взял курс на Москву, Артем Ветров, наблюдавший за его взлетом, сказал:

— А все-таки это несправедливо, Павел Андреевич, — они тут дров наломали и улетают, а мы остаемся. Да еще нам предстоит этот завал разгребать.

— Каждый должен заниматься своим делом, — философски ответил Чернышов.

— Да я понимаю, но все же обидно, ведь начальник охраны, по-моему, так и не понял, что спасение жизни премьера — это исключительно ваша заслуга.

— Артем, ты становишься подхалимом, — улыбнулся Чернышов.

— Да бросьте вы, Павел Андреевич, — махнул рукой Ветров. — Просто я терпеть не могу несправедливость.

— Ладно, остынь, — попросил Чернышов. — Главное — все живы. Да, ты провожал Олега в госпиталь, что говорит врач?

— Сквозное ранение верхней части бедра. Кость и сухожилия не задеты, но большая потеря крови. Врач считает, что восстановление пройдет без последствий, но сколько это займет времени, сказать не может. В общем, ничего особенно страшного нет, — подвел итог Артем. — Завтра в Москву полетит очередной транспортный самолет с ранеными. Так что Олег сумеет возвратиться вместе с нами.

— А мы еще никуда не возвращаемся, — ответил Ветрову Чернышов.

— Как не возвращаемся? — удивился Ветров. — Ведь все закончилось. Премьер благополучно улетел, и диверсант-снайпер убит. Вот и группа полковника Евсеева собирается возвращаться в Москву.

В ответ Чернышов только усмехнулся:

— Да, диверсант-снайпер убит, но остальные трое остались. Ты что же, считаешь, что после неудачной попытки покушения на премьера оставшиеся диверсанты соберут свои манатки и уберутся из Моздока?

— Нет, ну действительно, что им здесь делать, когда премьер возвратился в Москву? Даже если допустить, что диверсанты настырные ребята, им надо следовать за премьером в Москву, но никак не оставаться в Моздоке.

— Нет, — решительно возразил Чернышов. — Диверсантов удерживает здесь военная база.

— Павел Андреевич, что-то я после сегодняшнего бега по полям стал туговат на мозги. Поясните свою мысль, — попросил Ветров.

— Сейчас поясню, но сначала вернемся к покушению. Вспомни, откуда собирался стрелять диверсант-снайпер.

— С позиции одного из снайперов Рогозина, — ответил Ветров.

— Верно. А тебе были заранее известны их позиции?

— Нет, — ответил Артем и помотал головой.

Он все еще никак не мог понять, куда клонит его начальник. А Павел Чернышов тем временем продолжал:

— Мне тоже они не были известны. Даже капитан Васильченко, рота которого обеспечивала оцепление аэродрома, не знал, где именно в поле разместились снайперы ФСО. А диверсанты знали! Диверсанты не искали снайперов ФСО по всему полю. Они сразу подъехали к нужному месту, застрелили одного из них, потом один из диверсантов занял огневую позицию убитого им снайпера, а другой остался его прикрывать. Откуда такая поразительная осведомленность?

Ветров только недоуменно пожал плечами.

— Артем, верных вариантов ответа на этот вопрос немного. Во всяком случае, я знаю только один. На военной базе Моздока действует вражеский агент. Это он сообщил диверсантам нужные сведения.

Вытаращив глаза, Артем Ветров смотрел на Чернышова.

— Артем, я хочу напомнить тебе одну малоизвестную поговорку. Тот, кто выглядит как пес и лает как пес, скорее всего псом и является. И другого объяснения поразительной осведомленности диверсантов у меня нет.

— Павел Андреевич, так что же получается, рядом с нами работает враг? — еще до конца не осознав слова Чернышова, спросил Артем Ветров.

— Да, — уверенно сказал Чернышов. — В первую очередь мы должны вычислить именно этого врага, потому что он не менее опасен, чем посланная в Моздок диверсионная группа. Помнишь, мы пытались понять, какое задание могли иметь прибывшие в Моздок диверсанты? Тогда мы пришли к выводу, что цель диверсантов — это российский премьер. И еще тогда мы решили, что информация о предстоящем визите премьера ушла к противнику от кого-то из аппарата премьер-министра. Так вот, это не так. Эту информацию турецкой разведке сообщил агент с военной базы, а уже от своих хозяев диверсанты получили приказ на ликвидацию премьера. Но прибыли-то они в Моздок еще до того, как на военной базе стало известно о предстоящем визите премьер-министра. Значит, и первоначальное задание у диверсантов было другое.

— И после того, как покушение на премьера сорвалось, они вернутся к своему прежнему заданию, — закончил мысль Чернышова Артем Ветров.

— Да, — подтвердил Павел Чернышов. — И выполнить свое задание диверсанты собирались, опираясь на сведения, которые им передает агент с военной базы. Кстати, возможно, диверсанты напрямую и не связаны с ним. Агент может передавать свои сведения в турецкий разведцентр, а уже оттуда они переадресуются диверсантам. Акоп! — вспомнил Чернышов. — Ну конечно! Ведь агент должен был иметь своего связного. Он переправлял свои сведения через владельца чебуречной Акопа. И это именно он ликвидировал связного. Диверсанты могли его не опасаться, ведь они выехали с той квартиры, что им подыскал связной, уже на следующий день. Но связной знал агента, и тот его убил, когда почувствовал опасность.

Чернышов на время замолчал, погрузившись в свои мысли, а потом спросил:

— Артем, помнишь, ты беседовал с любовницей Акопа?

— Помню. Вера Кольцова, — ответил Артем. — Мы вместе с Осиповым к ней заезжали. Не знает она ничего.

— И тем не менее мне тоже захотелось с ней поговорить, — сказал Чернышов. — Завтра, прямо с утра, мы нанесем ей визит.

73 Чернышов 4. ХI, четверг, 09.15

Дверь в квартиру Веры Кольцовой оказалась прибита к косяку деревянной доской. Поперек доски была наклеена полоска бумаги с печатями районного отделения внутренних дел. Присев возле двери, Ветров внимательно осмотрел печать, а потом изумленно взглянул на Чернышова.

— Что ты на меня так смотришь? — спросил Чернышов. — Едем в райотдел.

В районном отделении внутренних дел начальник отдела уголовного розыска, выслушав вопрос оперативников ФСБ, ответил:

— Кольцова, проститутка? Убита своим сутенером прямо в квартире. Дело ясное. Убийца уже задержан.

— Когда произошло убийство? — спросил Чернышов.

— Второго, во вторник, в первой половине дня.

— Так ведь в первой половине дня… — Ветров хотел напомнить, что беседовал с Кольцовой именно в первой половине дня, но Чернышов остановил его.

— А более точное время убийства вам известно? — поинтересовался Чернышов.

— Крыса — это кличка сутенера — ворвался к ней в квартиру около полудня. Время убийства совпадает.

— И что же произошло в квартире?

— Ну что произошло? Крыса и эта Кольцова повздорили. Сутенер повалил проститутку на кровать и начал душить. А когда опомнился, та уже не дышала. Этот Крыса испугался и убежал. Да не учел, что в квартире остались его отпечатки пальцев. Вот по этим отпечаткам мы его и вычислили.

— Он подтверждает, что все произошло именно так?

— Подтвердит, куда он денется.

— Вы разрешите мне ознакомиться с розыскным делом и допросить обвиняемого?

— Да пожалуйста, — усмехнулся начальник угрозыска.

После изучения материалов розыскного дела полковник Чернышов вызвал для допроса обвиняемого в убийстве.

У человека, носящего кличку Крыса, было узкое лицо и длинный заостренный нос, действительно напоминающий крысиный. Крыса был высок и, несмотря на свои узкие плечи, силен. Чернышов увидел, как под его ковбойской рубашкой обозначились мускулы, когда Крыса обхватил себя руками за плечи. И еще Чернышов заметил, что Крыса боится. Крыса очень неуютно чувствовал себя на допросе, он постоянно прятал глаза или отводил их в сторону.

— Вам, наверное, известно, что начальник районного уголовного розыска не сомневается в вашей виновности, — сказал Чернышов.

Крыса на секунду зажмурился, а потом впервые посмотрел в глаза Чернышову.

— Ну не убивал я ее, не убивал, — заныл он. — Да зачем бы я стал убивать телку, если она еще могла приносить хороший доход. Матильда очень ценилась у своих клиентов. И бабки хорошие зашибала. — Для чего вы ворвались в ее квартиру? — спросил Чернышов.

— Ну я же говорю — хотел, чтобы она на меня работала. Я вообще хотел с ней просто поговорить, поэтому и один приехал.

— И поэтому выломали дверь в ее квартиру?

— А чего она не открывала? — опять заныл Крыса. — Я с ней еще накануне вечером в баре хотел поговорить, а она сбежала. Ладно, думаю, встречусь с тобой утром. Вот и приехал к ней домой.

— В котором часу это было? — В полдень, — уверенно ответил Крыса. — У меня радио в машине играло. А в полдень на радиостанции смена диджеев, вот я и запомнил.

— Так, что было дальше?

О том, что сейчас спрашивал Чернышов, было написано и в материалах дела, но Чернышов хотел услышать ответы из уст самого Крысы.

— Ну, поднялся к ней, звоню в квартиру. А эта сучка не открывает. Разозлился я. А у меня в багажнике кувалда. Ладно, думаю, не хочешь по-хорошему, поговорим поплохому. Сходил за кувалдой, опять звоню. Результат тот же. Ну я и саданул кувалдой в дверь.

— Почему вы были так уверены, что Кольцова дома?

— Да Матильда раньше обеда никогда из дома не выходила. Даже если и ночевала у клиента, все равно к этому времени должна была вернуться. Ну и не сняла она накануне никого. Я как раз наблюдал, как к ней в баре один тип подвалил, а она его отшила.

— Итак, вы выломали дверь, — продолжил допрос Чернышов. — Что было дальше?

— Ну, что. Ворвался к ней в квартиру, зову ее, а она не отвечает. Заглянул в спальню. Смотрю — эта телка под одеялом лежит, спящей прикидывается. Я совсем взбесился. Это ж надо так прикидываться! Одеяло с нее сорвал, схватил за плечи, начал трясти, а она и не дышит. Ну, я испугался, бросил ее и сбежал.

— Если не вы, то кто, по вашему мнению, мог совершить убийство?

— Да хрен его знает. Матильда была телка известная. Со многими трахалась. С клиентами особенно не церемонилась, могла чего-нибудь ценное стянуть. Вот ее и наказали. Я бы ей, конечно, так работать не позволил. У меня бы шелковая стала.

— Вас послушать, так вы прямо борец за моральный облик проституток и порядочность в их работе, — заметил Чернышов.

— Ладно, начальник. Что мое, то мое, я же не отпираюсь, — опять заныл Крыса. — Но только убийство на меня не надо вешать.

— Почему сбежали, почему сами не обратились в милицию, когда обнаружили труп Кольцовой?

— Да что я, себе враг? Меня бы тут же в ее убийстве и обвинили.

— А сейчас не так? — усмехнулся Чернышов.

— Так, — вздохнул Крыса и повесил голову.

Чернышов распорядился увести задержанного.

— По моему мнению, этот сутенер не убивал девушку, — сказал Павел Чернышов начальнику районного уголовного розыска. — Убийство совершил человек хладнокровный. Он попытался придать убийству видимость несчастного случая, когда оставил труп девушки в постели. Крыса же находился в возбужденном состоянии, действовал импульсивно и вряд ли был способен на такую инсценировку. Да и сама имитация несчастного случая выглядит абсурдной после того, как Крыса выбил дверной замок кувалдой.

— Товарищ полковник, ваша служба везде видит сложные комбинации, — усмехнулся начальник угрозыска. — А наши клиенты прямолинейны. Выбил дверь кувалдой, задушил девушку подушкой, кинул труп на кровать и дал деру. Вот и весь сказ. Какая, к чертям собачьим, имитация?

— Дело в том, что мой сотрудник разговаривал с девушкой за час до убийства. При этом она была одетой. А ее обнаружили в постели практически голой. Прежде чем уложить девушку в постель, убийца снял с нее одежду. Вот почему я утверждаю, что он действовал вполне обдуманно и хладнокровно. Согласитесь, такое поведение убийцы не очень похоже на действия ворвавшегося в квартиру сутенера.

— Да бросьте, товарищ полковник. Порой убийцы и сами не могут объяснить свои действия, а вы пытаетесь найти в них какую-то логику. Интересно, что вы скажете, когда через пару дней Крыса подпишет чистосердечное признание.

— Через пару дней я назову вам имя настоящего убийцы, — объявил Чернышов. — А это дело мы заберем на свое собственное рассмотрение.

74 Осипов 4. ХI, четверг, 10.00

Утром Сергей Осипов поймал себя на мысли, что боится выходить на службу. После провалившегося покушения на премьер-министра Осипов буквально каждой клеточкой своего тела ощущал опасность разоблачения. «Хорошо еще, что диверсанта-снайпера застрелили на месте, а командиру диверсионной группы удалось уйти, — думал он. — Тем не менее оставаться на базе становится очень опасно. После попытки покушения на премьер-министра Чернышов наверняка пришел к выводу, что на базе действует вражеский агент. С базы надо бежать, да и из страны тоже. Участие в покушении на премьер-министра — это не шутка. По такому обвинению нет срока давности. Если бы еще можно было получить те деньги, что обещали турки за помощь диверсантам». Но Осипов понимал: денег он не получит, так как покушение провалилось. Хотя сейчас речь шла уже не о деньгах, а о собственной безопасности. Но оставить часть и сбежать — это не выход. Он не сможет жить на нелегальном положении. Оставалось надеяться на помощь турецкой разведки. А для этого требовалось возобновить контакт с разведцентром.

У турецкого агента в Моздоке существовал резервный канал связи. Полковник Керим сообщил Осипову адрес в Интернете. Этот адрес принадлежал работнику турецкого посольства в Москве. Никогда ранее Сергей Осипов не пользовался этим каналом связи. Керим оставил адрес в Интернете на случай, если Акоп по какой-то причине будет не в состоянии передать составленное Осиповым сообщение.

В четверг утром Осипов приехал в Моздок. В его кармане лежала дискета с уже зашифрованным сообщением. В Моздоке у Осипова имелся человек с компьютером, подключенным к международной сети Интернет. Найти такого человека оказалось совсем не сложно. Когда Осипов только приехал в Моздок, он изучил в одной из городских газет раздел «Услуги». Выписав телефоны людей, обещавших изготовить курсовые и дипломные работы по любой тематике, Сергей Осипов начал последовательно обзванивать их. Опытному контрразведчику не составило труда найти среди них человека, стесненного в средствах, но имеющего дома компьютер и выход в сеть Интернет. К этому человеку Осипов и отправился. Компьютерщик, молодой парень, не возражал, чтобы обратившийся к нему человек посидел за компьютером в одиночку. И через несколько минут зашифрованное сообщение ушло по каналам электронной почты в турецкое посольство.

Выполняя договоренность с Керимом, Осипов вернулся за ответом через два часа. Действительно, к этому времени абонент из турецкого посольства уже послал ответ по адресу отправителя. Парень, предоставивший свой компьютер Сергею Осипову, оказался человеком любопытным, но, сколько ни пытался, прочитать полученное сообщение так и не смог. Парень посчитал, что во время передачи произошел какой-то сбой и вся информация нарушилась. О том, что сообщение может быть просто зашифровано, он даже не подумал.

По правилам конспирации следовало переписать сообщение на дискету и просмотреть на своем компьютере. Но Осипову не терпелось узнать, что ему ответили турки, и он запустил программу расшифровки прямо на месте. Ответ турок Осипова одновременно и испугал, и обнадежил. Его куратор обещал выплатить в полном объеме весь причитающийся гонорар, а также обещал содействие по выводу из России, в случае если агент поможет диверсантам выполнить их первоначальное задание. Далее в полученном сообщении следовали инструкции для самих диверсантов. У парня, занимающегося изготовлением курсовых и дипломных, дома не оказалось принтера. Очевидно, он распечатывал их в своем институте, где работал лаборантом. Поэтому Сергею Осипову пришлось запоминать инструкции для диверсантов на память. Когда он запомнил все, что ему требовалось, то запустил программу очистки компьютерной памяти. На экране монитора появилась пиктограмма песочных часов, которая через пару минут сменилась окном с сообщением об окончании работы программы. Не выключая компьютер, Осипов встал из-за стола. Теперь восстановить текст полученного турецким агентом сообщения уже не смог бы ни один человек. Да и самого сообщения ни в памяти компьютера, ни на жестком диске просто не существовало. Вместо него была записана совершенно бессмысленная последовательность нолей и единиц. Сергей Осипов расплатился с компьютерщиком и покинул его квартиру. Теперь путь агента турецкой разведки лежал в лагерь диверсантов.

* * *

— Вы можете уйти только после того, как выполните первоначальное задание, — объявил Осипов командиру диверсионной группы. — Таков приказ вашего хозяина.

В ответ Степан Мордасов только усмехнулся.

— У нас нет хозяина. Запомни это, — сказал Мордасов и пристально посмотрел на агента с военной базы. — У нас есть наниматель, а он не может приказывать. Приказы своим людям отдаю только я.

Отношения, связывающие руководителей турецкой разведки с группой направленных в Моздок диверсантов, Сергею Осипову были совершенно до лампочки. Его интересовала лишь собственная безопасность и возможность получения обещанных ранее денег, поэтому слова командира не произвели на него никакого впечатления. Осипов решил подойти к делу с другой стороны.

— Что вас смущает? — спросил он. — Сумма вашего гонорара не изменилась. А насколько я понимаю, так как вас стало меньше, каждый получит большую долю. Для реализации моего плана требуется всего два человека, поэтому гибель одного из ваших бойцов не помешает выполнению задания.

Разговор происходил все в той же палатке, где под видом бурильщиков ставропольского Управления мелиорации разбили свой лагерь диверсанты. Осипова слушали Псарев и Мордасов. Чагин находился снаружи в боевом охранении.

Сергей Осипов заблуждался — командир диверсионной группы и не думал отказываться от первоначального задания. В противном случае он бы еще вчера приказал своей группе покинуть Моздок. Но исчезнуть — означало остаться без гонорара, а Степан Мордасов не желал расставаться с мечтой получить четыре миллиона долларов. После гибели Сайдакова доля каждого из диверсантов автоматически увеличивалась. Игра стоила свеч. В плане, изложенном Осиповым, Мордасова смущало только одно — участие постороннего лица. При выполнении всех предыдущих заданий диверсанты действовали самостоятельно. Они привыкли рассчитывать на собственные силы. И за десять лет боевых операций отлично изучили сильные и слабые стороны друг друга. А в плане, изложенном Осиповым, значительная, даже ведущая роль отводилась ему. Мордасов очень не хотел вручать свою жизнь постороннему человеку. Но иного способа реализовать план, предложенный агентом с военной базы, не было. И это командир диверсионной группы вынужден был признать.

— Диверсия на каком из этих объектов будет иметь наиболее масштабные последствия? — спросил Мордасов.

— Судите сами. Склад артиллерийских снарядов. Первого ноября сюда начали завозить реактивные снаряды для установок залпового огня «град» и «ураган». К сегодняшнему дню на складе скопилось более четырехсот таких снарядов. Взрыв или пожар на артиллерийском складе вызовет самопроизвольный запуск реактивных снарядов. А дальность полета такого снаряда превышает десять километров. Таким образом, под обстрелом окажется не только территория военной базы, но и аэродром, пригороды Моздока, а также идущая на базу железнодорожная ветка вместе со станцией, где разгружаются воинские эшелоны. Склад авиабомб. Здесь хранятся все имеющиеся в распоряжении Северо-Кавказской военной группировки боеприпасы объемного взрыва. Что-то порядка сотни вакуумных бомб, каждая из которых может уничтожить ротный опорный пункт. В случае их подрыва база в одно мгновение перестанет существовать. И, наконец, расположенное на аэродроме хранилище авиационного топлива. В случае взрыва хранилища горящий бензин зальет практически всю территорию аэродрома, включая, разумеется, и хранилище вакуумных бомб. Так что выбор объекта диверсии за вами.

— Распределите эти склады по степени надежности охраны, — предложил Мордасов.

— Самую надежную охрану имеет, разумеется, склад авиабомб, дальше следует артиллерийский склад и, наконец, хранилище авиационного топлива, — немного подумав, ответил Осипов.

— В таком случае остановимся на третьем варианте, — объявил Мордасов. — Хранилище авиационного топлива. В какое время проходит утренний развод?

— В восемь утра.

— Значит, ждите нас на КПП аэродрома в 08.05, сразу после развода.

Осипов понимающе кивнул.

«Когда завтра вся территория военной базы превратится в один пылающий костер, я спокойно исчезну, — решил Осипов. — После такой акции искать меня никто не будет. Исчезновение майора Осипова спишут в боевые потери, как и сотню-другую неопознанных обгоревших трупов».

75 Осипов, Чернышов 4. ХI, четверг, 19.30

Майор Осипов наклонился и сдул пылинки со своего стола. Сегодня он сидел за этим столом в последний раз. Возвращаться в кабинет он уже не собирался. Чистить сейф и проверять документы не имело смысла. Сергей Осипов не оставил после себя ни одной улики, указывающей на его связь с иностранной разведкой.

«Впрочем, вряд ли сам сейф уцелеет после гибели военной базы, — тут же подумал Осипов. — А может быть, от сейфа останется только обгоревший остов. Возможно, в Моздоке больше вообще не будет военной базы. Возможно, ее перенесут под Владикавказ или еще куда-нибудь. Сейчас вообще трудно представить, как будут развиваться события на всем Северном Кавказе после того, как горящий бензин проникнет в хранилище авиационных бомб». В чем Осипов был совершенно уверен, так это что все последующие события будут происходить уже без него. Завтра он собирался исчезнуть из Моздока одновременно с диверсантами.

Осипов встал из-за стола. Последний раз окинув взглядом свой кабинет, он вышел в коридор. По коридору шел полковник Чернышов.

— Вы не ко мне, Павел Андреевич? — спросил Осипов.

— Нет, я в лазарет к Олегу Муромцеву, — ответил Чернышов. — Вы, кстати, не хотите со мной?

— Охотно, но я не знаю, удобно ли? У вашего товарища тяжелое ранение. Может быть, пока не стоит его беспокоить?

Осипов попытался изобразить сомнение. Общаться сейчас с Чернышовым ему хотелось меньше всего. Но Чернышов опасения майора развеял.

— Пустяки, Сергей Владимирович, — ответил он. — Состояние у Олега стабильное. Сейчас ему, наоборот, нужно побольше положительных эмоций для скорейшего выздоровления.

Второй раз Осипов не стал возражать и вместе с ним направился в лазарет. Войдя в палату, куда со вчерашнего дня поместили раненого Олега Муромцева, Сергей Осипов обнаружил там и второго сотрудника оперативной группы Чернышова — капитана Ветрова. В этом не было ничего удивительного, вполне естественно, что члены одной оперативной группы пришли поддержать своего раненого товарища. Тем не менее Осипов ощутил смутное беспокойство. Правда, оно тут же исчезло, когда он услышал, о чем разговаривают Ветров и Муромцев.

— Палата, конечно, ничего, лечение тоже нормальное, а вот персонал оставляет желать лучшего, — скептически заметил Артем Ветров и покачал головой. — Вы только вспомните, Павел Андреевич, — обратился Ветров к только что вошедшему Чернышову, — какие замечательные медсестры заботились об Олеге в госпитале Пятигорска. Помните, Павел Андреевич, Леночку и Верочку? Какие замечательные были девушки, а уж какие искусницы.

— В том, что искусницы, не сомневаюсь, — усмехнулся Чернышов. — Но заботились они, по-моему, преимущественно о тебе.

— А ситуация какая была, помните? — тут же нашелся Ветров. — Лариса, жена Олега, целыми днями возле постели раненого супруга просиживала. Вот медсестры и постеснялись окружить Олега своей заботой и лаской.

— Раз пошли такие разговоры, значит, больной идет на поправку, — вставил Осипов.

— Врачи говорят, жить буду, — ответил Олег.

— Это самое главное, — заметил Чернышов и, обращаясь к Осипову, спросил: — Сергей Владимирович, вы так и не выяснили личность убитого Олегом диверсанта или хотя бы кем он был?

— Увы, Павел Андреевич, — развел руками Осипов. — При нем была найдена дальнобойная снайперская винтовка российского производства. Но определить, как она попала к террористу, не представляется возможным. — Осипов задумался и после небольшой паузы добавил: — Я вот тут думал насчет вашего предположения, что на военной базе у диверсантов есть свой человек.

— Да? Это интересно. И что же вы думаете? — живо поинтересовался Чернышов.

— Я думаю, ваше предположение не совсем верно, — заметил Осипов. — Посудите сами, вы сделали свой вывод на основании того, что диверсантам заранее были известны позиции снайперов бригады охраны. Но полковник Рогозин сам расставлял своих людей. Ни вам, ни мне, да и вообще никому на военной базе их позиции не были известны. Я думаю, предателем является кто-то из людей полковника Рогозина. Возможно, даже кто-то из снайперов, выставленных в оцепление аэродрома.

— Ну хватит, Осипов! — резко перебил его Чернышов. — Мне надоело слушать ваши басни. Мне гораздо интереснее знать, сколько обещала вам турецкая разведка за организацию покушения на премьера.

Осипов побледнел. «Как он узнал? Как?! Акоп мертв. Его любовница, которая видела меня в подъезде, тоже мертва. Я нигде не оставил улик. У Чернышова не может быть никаких доказательств. Все, что он говорит, лишь его пустые предположения, блеф. Для судебного процесса одних догадок мало. Этого мало даже для заведения уголовного дела». Осипов сказал:

— Павел Андреевич, у меня тоже есть чувство юмора. Но в данном случае ваша шутка зашла слишком далеко.

— А я не шучу, — глядя в глаза Осипова, заявил Чернышов.

— Если это не шутка, то подобное заявление я могу расценить только как… как… — он не мог подобрать слова. — Это ошибка!

— Я давал вам шанс признаться, теперь слушайте меня, — Чернышов шагнул к двери, лишая Осипова возможности оставить палату. — Вы утверждаете, что я совершаю ошибку. Верно. Я допустил ошибку. Мне следовало обратить внимание на вас гораздо раньше. Моя ошибка в том, что я безоговорочно доверял вам, хотя поводов для подозрений было сколько угодно. Меня удивило, почему диверсанты, едва прибыв в Моздок, сразу организовали покушение на нашу оперативную группу. А они действовали по вашему заказу. Правда, сначала вы, Осипов, сами попробовали уни-чтожить нашу группу, когда подложили мину в свой собственный автомобиль. Я должен был предположить самое вероятное, ведь вам было проще всех заминировать машину. Вместо этого я начал выдумывать несуществующего террориста, рыщущего на площади перед военной комендатурой в поисках подходящей машины для закладки мины. Но оставим это. Перейдем к вашему основному заданию — к организации покушения на Председателя правительства. Служба радиоперехвата зафиксировала небывалую активность неизвестного передатчика 29 октября. Именно в этот день на военной базе стало известно о предстоящем визите премьер-министра на Северный Кавказ. Вы через своего связного информировали турецкую разведку о предстоящем визите премьера, а потом обсуждали план покушения. Должность представителя военной контрразведки позволяла вам, Осипов, быть в курсе розысков турецкого связного. Когда вы поняли, что мы слишком близко подобрались к нему, то ликвидировали его. А потом, на всякий случай, и его любовницу. Вы рассчитывали, что смерть девушки, возможно, примут за несчастный случай. Но вам не повезло. Сразу после того, как вы задушили Кольцову, к ней в квартиру вломился ее сутенер и обнаружил девушку убитой. Заметьте, сразу после того, как вы, по вашим собственным словам, отнесли Кольцовой повестку с требованием явиться в городской отдел ФСБ. И, наконец, вчера, 3 ноября. Это вы посоветовали Рогозину заменить бойцов из разведроты на снайперов бригады охраны. Вы отлично знали позиции снайперов, так как вместе с Рогозиным занимались их расстановкой и даже получали для них на складе военной базы белые маскировочные халаты. Вы не только предатель и агент турецкой разведки, вы убийца, Осипов. Вы убили двух человек: Акопа и его любовницу. Вы соучастник убийства сотрудника Федеральной службы охраны и организатор покушения на премьер-министра.

— Вы говорите полную чушь! — заявил Осипов. — Вы хотите обвинить меня на основании каких-то домыслов. У вас нет ни единого факта. Да и не может быть, потому что вы излагаете цепь собственных догадок и совершенно нелепых совпадений.

Несколько секунд Чернышов молча смотрел в глаза Осипову. Потом сказал:

— Прапорщик на складе сдавал маскировочные халаты в стирку. Но в прачечной не принимают белье, если на нем нет специальных меток. И кладовщик нашил на маскировочные халаты с внутренней стороны ворота номера. Вы получили на вещевом складе шесть маскировочных халатов с нашитыми на них номерами. Маскировочный халат, который использовал убитый диверсант-снайпер, был из этой, полученной вами партии.

У Осипова пересохло во рту. Он ничего не знал про нашитые номера и, разумеется, не проверил переданные диверсантам маскировочные халаты. Осипов медленно опустил руку к кобуре с пистолетом, но его руку тут же перехватил стоящий за спиной Артем Ветров.

— Так это из-за тебя, гад, мы лезли под пули! — закричал Артем. — Из-за тебя мы все рисковали своими жизнями! Из-за тебя Олега чуть не застрелили!

От ярости у Ветрова засверкали глаза, а на губах выступила пена. Осипов все это видел, но он по-настоящему испугался, когда Ветров выдернул из-за пазухи свой пистолет.

— Ты знаешь, что такое получить пулю в бедро?! — брызгая слюной, закричал Артем. — Смотри! — И он откинул одеяло с простреленной ноги Олега Муромцева. — Сейчас ты это узнаешь на своей собственной шкуре!

Артем вытянул руку с пистолетом и действительно выстрелил Осипову в ногу. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от бедра турецкого агента и впилась в пол.

— Вы что?! — в ужасе закричал Осипов.

Он попробовал вскочить, но Ветров ударил его по ноге, и Осипов грохнулся на пол.

— Убью гада! — кричал Артем Ветров, надвигаясь на ползающего по полу Осипова.

— Полковник, остановите его! — взмолился Осипов, хватая Чернышова за брюки.

— Я бы дал вам возможность застрелиться, но боюсь, вы этого не сделаете, — глядя на Осипова сверху вниз, спокойно сказал Чернышов и, обращаясь к Ветрову, добавил: — Артем, сделай все сам, мы потом имитируем самоубийство. Меньше позора будет.

— Нет! — в ужасе закричал Осипов, увидев, как Ветров поднимает свой пистолет.

— Новое задание диверсионной группы, быстро?! — наклонился к нему Чернышов.

Осипов был так напуган, что смысл слов полковника не сразу дошел до него.

— Да что вы с ним разговариваете, Павел Андреевич! — закричал Ветров. — Дайте я пристрелю этого гада.

— Нет! — опять вскрикнул Осипов. — Я скажу. Диверсантам поручено уничтожить военную базу в Моздоке.

— Каков план диверсии? — не давая Осипову времени на раздумье, спросил Чернышов.

— Завтра они собираются взорвать хранилище авиационного топлива, — торопливо пробормотал Осипов.

— Ваша роль в этой операции? — снова спросил Чернышов.

— Я обязан провести диверсантов на аэродром. Завтра в восемь утра я должен ждать их на КПП.

Первый допрос разоблаченного предателя полковник Чернышов проводил лично. Сказав главное еще в больничной палате, на допросе Осипов дал развернутые показания. По приказу Чернышова разоблаченного турецкого агента поместили на гауптвахту военной базы, где его охраняли специально выделенные для этой цели бойцы из разведроты капитана Васильченко.

После допроса к Чернышову заглянул Артем Ветров. Чернышов как раз складывал исписанные после допроса листы в картонную папку.

— А ловко вы все-таки придумали провести разоблачение в больничной палате Олега, — заметил Ветров. — Психологически сцена выглядела очень убедительно.

— Его требовалось смертельно испугать, чтобы он сломался, — ответил Чернышов.

— Да, а номер на маскхалате убитого диверсанта, — вспомнил Артем Ветров. — Ведь когда мы предварительно обсуждали тактику разоблачения, вы, Павел Андреевич, про номер ничего не говорили.

— Когда мы это обсуждали, я про номер еще ничего не знал, — усмехнулся Чернышов и, отвечая на недоуменный взгляд Ветрова, добавил: — Эта идея родилась у меня уже во время словесного поединка с Осиповым. А на самом деле никаких номеров на маскхалатах не было. Так что идентифицировать маскировочный халат убитого диверсанта, увы, невозможно.

— Ну, Павел Андреевич, вы… — Ветров не договорил и лишь восхищенно покачал головой.

Получить признание у агента иностранной разведки, не имея при этом ни одной прямой улики, — такое еще редко кому удавалось. За все время службы в органах государственной безопасности Артем Ветров впервые стал свидетелем подобного.

76 Противостояние 5. ХI, пятница, 07.55

Командир диверсионной группы Степан Мордасов и его заместитель Георгий Псарев уже около часа лежали в сотне метров от ограждения летного поля и внимательно наблюдали за шагавшим вдоль ограждения часовым. Снег продержался только два дня. В ночь с четвертого на пятое ноября он начал обильно таять и уже к утру исчез. Убежищем диверсантам служил неглубокий окоп, отрытый солдатами, охранявшими аэродром во время визита российского премьера. Оцепление, выставлявшееся вокруг аэродрома, уже давно было снято, но окопы остались. Одним из них и воспользовались диверсанты. Они подобрались к аэродрому еще до рассвета, поэтому могли быть уверены, что их не заметили расхаживающие вдоль ограждения часовые.

— Давай, родной. Самое время возвращаться, — прошептал себе под нос Мордасов.

— Ты полагаешь, это его последний маршрут? — так же шепотом спросил у командира Георгий Псарев.

— Конечно. В восемь происходит смена часовых. Я уверен, что ровно в восемь часовой будет как штык стоять на границе поста, ожидая следующей смены, — ответил Мордасов.

— И все же, не лучше ли было воспользоваться тем вариантом, что предлагал агент Керима? — спросил Псарев.

— Можешь считать, что с возрастом я стал слишком суеверным, — ответил Мордасов, — но все же я тебе скажу. Десять лет мы работали одной командой и не потеряли ни одного человека. Ни одного за десять лет! Мы выжили, потому что рассчитывали только на себя, не полагаясь на случайных людей. Единственный раз я принял план чужого человека, и Сайдаков погиб, а покушение на премьера провалилось. Пусть это случайность. Но больше я не хочу полагаться на агента с военной базы.

— Ты ему не доверяешь?

— Не в этом дело. Это простая предосторожность. Пусть агент думает, что мы будем действовать по его плану, пусть ждет нас около КПП. Даже если его расшифруют, он не сможет нас выдать.

— Значит, ты сознательно назвал агенту другой объект диверсии? — сообразил Псарев.

— Разумеется, — усмехнулся Мордасов. — Если агент раскрыт, ФСБ организует засаду возле хранилища авиационного топлива, а мы ударим по складу авиабомб.

— Там самая серьезная охрана, — напомнил Псарев.

— О чем ты говоришь, Георгий? Все бомбы сложены во врытом в землю железобетонном бункере. По периметру склада, на расстоянии двадцати метров, ограждение из колючей проволоки. Пять часовых: двое охраняют вход на склад, остальные трое — внешнее ограждение.

— Проволока под током, а весь периметр на сигнализации, — заметил Псарев.

— Да, ты еще напомни, что и ворота склада на сигнализации и открывает их только комендант аэродрома в присутствии начальника караула, — раздраженно сказал Мордасов. — Георгий, мы же все обсудили. В восемь утра начинаются боевые вылеты. Следовательно, ворота склада будут открыты и техники будут загружать самолеты авиабомбами. Пока работают техники, пара часовых по-прежнему охраняет вход на склад, а остальные трое — проход в проволочном ограждении. С восьми утра и до половины девятого, когда заканчивается загрузка бомбардировщиков, участвующих в утренней серии боевых вылетов, пятеро часовых будут единственной преградой на пути к складу. В это время и проход во внешнем ограждении, и ворота склада будут открыты. Пятеро солдат срочной службы, назначенных часовыми, — разве они смогут нас остановить? Да мы сделаем их в два счета.

Псарев в ответ только качнул головой. Они действительно обсудили с Мордасовым все детали предстоящей операции. Действия каждого были расписаны буквально по секундам. Но в отличие от Мордасова Псарев не считал проникновение на склад авиабомб такой уж простой задачей. По сравнению с этой операцией покушение на российского премьера выглядело гораздо проще. И тем не менее оно провалилось… Но, несмотря на все сомнения, Георгий Псарев не отказался от участия в акции. Диверсионная акция, оцениваемая в четыре миллиона долларов, и не может быть простой. Риск всегда находится в прямой зависимости от суммы вознаграждения.

* * *

В одном из помещений контрольно-пропускного пункта возле въездных ворот на военный аэродром вот уже полчаса в напряженном ожидании томились Павел Чернышов и Артем Ветров.

— Что-то я волнуюсь, Павел Андреевич, — не выдержав ожидания, сказал Артем.

Чернышов ничего не ответил и лишь посмотрел на часы. 07.55, по словам Осипова, ждать осталось еще десять минут.

— Павел Андреевич, может быть, следовало оцепить стоянку диверсантов? Ведь Осипов сказал, где находится их лагерь.

— Нет, не следовало, — ответил Чернышов.

Вопрос о том, как следует брать диверсантов, обсуждался еще накануне с командованием базы. И Чернышов сумел убедить начальника военной базы, что блокирование диверсантов в их лагере было бы ошибкой. В этом случае операцию пришлось бы проводить в ночное время. А Чернышов допускал, что в таких условиях диверсанты могли вырваться из окружения. Чернышов отлично помнил, как они уничтожили целое мотострелковое отделение в роте капитана Васильченко. В случае их прорыва из окружения потери среди наших солдат могли быть гораздо больше. Чернышов настоял на варианте засады. Осипов назвал на допросе время и место, где он должен встретиться с диверсантами. И Павел Чернышов рассчитывал захватить всю диверсионную группу во время прохода через КПП аэродрома. К этой операции он привлек взвод армейских разведчиков из роты капитана Васильченко. Чтобы взять трех диверсантов, такого количества бойцов должно было вполне хватить. Разведчики скрытно расположились возле КПП. Майор Осипов также находился на контрольно-пропускном пункте, в соседнем помещении, под охраной двух автоматчиков. Все, включая полковника Чернышова, Артема Ветрова, бойцов разведвзвода, а также разоблаченного турецкого агента, ждали появления диверсантов. Теперь оставалось только ждать.

* * *

Мордасов облегченно выдохнул, когда часовой взглянул на свои наручные часы, развернулся и направился к границе поста. Он действительно подошел к самому ограждению и начал смотреть в ту сторону, откуда обычно появлялся разводящий с очередной сменой часовых.

— Что я тебе говорил? — Командир диверсионной группы улыбнулся своему заместителю и хлопнул его по плечу. — Пора.

Оттолкнувшись руками от земли, как это делают спортсмены во время низкого старта, диверсанты бросились к ограждению летного поля. Сотню метров, отделяющую их от первого ряда колючей проволоки, Мордасов с Псаревым преодолели менее чем за пятнадцать секунд. Уже на бегу Псарев выхватил из кармана специальные кусачки для перекусывания стальной проволоки. Диверсанты действовали слаженно. Псарев перекусывал проволоку, а Мордасов разводил концы в сторону, освобождая проход. На некоторых проволочных нитях были подвешены пустые консервные банки. Но Мордасов положил проволоку на землю так аккуратно, что ни одна из банок не задела другую. Все время, пока Псарев расправлялся с проволокой, Мордасов мысленно отсчитывал секунды. По его расчетам, эта процедура заняла еще пятнадцать секунд. Как и следовало ожидать, часовой за это время ни разу не оглянулся.

Псарев первым протиснулся в образовавшийся проход. Мордасов передал ему вещевой мешок со взрывчаткой и сам нырнул под проволоку. В полный рост диверсанты поднялись уже с внутренней стороны проволочного ограждения аэродрома. Введение в Российской армии единой полевой формы облегчало диверсантам задачу. Сейчас на них были надеты те же стеганые утепленные куртки, что и на солдатах, обслуживающих полеты. Часовой, на участке которого диверсанты проникли на летное поле, не поднял тревоги. Из чего Мордасов сделал вывод, что их появление на аэродроме осталось незамеченным для охраны. Уверенным шагом диверсанты направились к выстроенным на аэродроме ангарам. Между ангарами и расположившимися на летном поле бомбардировщиками находился объект предстоящей диверсии — склад авиабомб.

Возле одного из ангаров Мордасов заметил бесхозную тележку, на таких тележках техники перевозили по летному полю пятидесятикилограммовые бомбы. «Нам сегодня везет, — подумал командир диверсионной группы, подходя к тележке. — Лучшего способа подойти к складу, не вызывая подозрений у часовых, трудно придумать». Георгий Псарев без слов понял намерение своего командира. Диверсанты вдвоем взялись за ручки тележки и покатили ее перед собой.

* * *

К КПП аэродрома подъехал грузовик «ГАЗ-66» с обтянутым брезентом кузовом. Однако водитель не стал приближаться к воротам, а свернул направо и поставил грузовик на специально оборудованную возле ворот стоянку. Два дня назад на это же место ставил машину водитель служебной «Волги» Моздокского горотдела ФСБ, когда привез на аэродром оперативную группу полковника Чернышова.

— Павел Андреевич, это они? — спросил на ухо Чернышова Артем Ветров, заметив подъехавший грузовик.

— Машина похожа, а номер другой, — ответил Чернышов. — Осипов называл не этот номер.

— Номер могли и поменять, — предположил Ветров.

— Могли, — согласился Чернышов. — В любом случае надо ждать, пока они не попробуют пройти через КПП.

— Чего же они не идут? — обеспокоенно спросил Ветров.

От напряжения у Артема похолодели кончики пальцев. Ему уже не терпелось начать действовать.

— Выжидают. Хотят проверить нашу реакцию, — ответил Чернышов на вопрос Ветрова.

— Вы думаете, они знают о засаде? — изумился Ветров.

— Если бы знали — не приехали, — возразил Чернышов. — Но после провала покушения на премьер-министра диверсанты наверняка стали вдвойне осмотрительными. Вот они и хотят убедиться, что проход на аэродром безопасен, что за воротами их не ждет засада.

Грузовик «ГАЗ-66», на который обратили внимание Чернышов и Ветров, действительно принадлежал диверсионной группе Степана Мордасова. Но сейчас в машине находился только Леонид Чагин. Выполняя приказ Мордасова, в восемь утра он подъехал на машине к аэродрому и поставил ее на стоянку недалеко от ворот. Чагин выполнял отвлекающий маневр. По замыслу Мордасова, если бы на КПП аэродрома диверсантов ждала засада, то подъехавшая машина должна была привлечь к себе внимание группы захвата. Мордасов понимал, что таким способом можно отвлечь внимание бойцов группы захвата всего на несколько минут. Но больше ему и не требовалось. Его план строился на абсолютной синхронности и быстроте. Пока бойцы группы захвата будут наблюдать за подъехавшей машиной и ждать, когда из нее выберутся диверсанты, Мордасов рассчитывал ворваться на склад авиационных бомб и установить там заряды пластиковой взрывчатки. Вся операция должна была занять менее пяти минут.

77 Противостояние 5. ХI, пятница, 08.06

Оказалось, что у тележки, которую подобрали диверсанты, отвалилось одно колесо, поэтому техники и оставили ее. Мордасову приходилось постоянно поддерживать тележку, чтобы она сохраняла равновесие. Они уже достаточно близко подошли к складу авиабомб. Теперь Мордасов смог хорошо рассмотреть часовых. Двое из них охраняли ворота склада, которые по случаю загрузки самолетов авиабомбами были открыты. Еще трое часовых стерегли проход в ограждении из колючей проволоки. Четверо были солдатами срочной службы, а пятый прапорщиком. «Помощник начальника караула», — решил Мордасов, разглядывая прапорщика. Прапорщик стоял возле прохода во внешнем ограждении и проверял у всех прибывающих техников накладные. Видимо, в его обязанности входило не пропускать на склад посторонних лиц. «Посмотрим, что ты скажешь, когда вместо накладной я суну тебе под нос ствол пистолета», — подумал Мордасов. Он взглянул на часы. Все шло по плану. Чагин уже должен был подъехать к воротам.

«Солдаты на КПП, наверное, гадают, почему из подъехавшей машины никто не выходит, — с усмешкой подумал Мордасов. — Скоро они это узнают, минуты через три-четыре. — Мордасов сосредоточил свое внимание на объекте диверсии и охраняющих его часовых и мысленно повторил план действий. — Сейчас мы подойдем к часовым внешнего ограждения. Надо встать так, чтобы эти трое закрыли нас от часовых возле входа. У нас пистолеты с глушителями, выстрелов никто не услышит. Кончаем сначала часовых возле ограждения, потом возле входных ворот, и сразу на склад. У техников, что работают внутри, оружия нет. Справиться с ними проще простого. Георгий устанавливает два неизвлекаемых заряда в разных местах склада. Таймеры установлены на четыре минуты. За это время обезвредить оба заряда не удастся. Тем более что их еще придется найти. Со склада сразу к машине, но не через КПП, а через ограждение, потому что на КПП может быть засада. В кузове грузовика автоматы с подствольниками и весь запас ручных и реактивных гранат. С таким арсеналом мы отобьемся от любого преследования. А когда на аэродроме рванут вакуумные бомбы, преследовать нас будет просто некому».

* * *

Павел Чернышов еще раз взглянул в окно. Грузовик стоял на прежнем месте, из него никто не выходил. Чернышов прошел в соседнее помещение, где под охраной двух автоматчиков содержался майор Осипов.

— Как вы собирались встретиться с диверсантами? — спросил у него Чернышов.

— Они должны были вызвать меня с КПП, — не глядя на Чернышова, ответил он.

— Пойдемте со мной, — приказал Чернышов Осипову.

— Да, это их машина, — подтвердил Осипов, когда Чернышов показал ему из окна грузовик.

— Что же ваши друзья не торопятся?

На этот вопрос Чернышова Осипов только равнодушно пожал плечами.

Он бы не был столь равнодушен, если бы знал реальный план диверсантов, собиравшихся взорвать склад авиабомб, не предупредив его. Осипов должен был разделить судьбу сотен других находящихся на аэродроме людей — сгореть в пламени объемного взрыва.

Автоматчики увели Осипова на прежнее место, а Чернышов остался через окно наблюдать за машиной диверсантов. «Вы уже достаточно выждали. Пора действовать, — мысленно поторопил диверсантов Чернышов. — Что же вы ждете? Вперед!»

— Что же они ждут? — уже вслух повторил вопрос Чернышова Артем Ветров. — И двигатель не выключили.

— Что? Двигатель не выключили? — Чернышов прищурил глаза и только теперь различил возле выхлопной трубы движение горячего воздуха.

«Водитель не заглушил двигатель. Ожидание с работающим двигателем больше напоминает…» Чернышов наконец все понял.

— Артем! — закричал он, повернувшись к Ветрову. — В машине никого нет, кроме водителя. Он ждет остальных членов диверсионной группы, чтобы скрыться вместе с ними с места диверсии!

— Значит, диверсанты уже на аэродроме! — сообразил Ветров. — Надо срочно бежать к топливному хранилищу.

— Да! Нет! — Чернышов схватил за руку рванувшегося к выходу Ветрова. — Диверсанты не зря сказали Осипову про топливное хранилище. В действительности они собираются взорвать склад авиабомб. Высылай туда группу захвата!

* * *

Прапорщик, стоящий возле внешнего ограждения склада авиационных бомб, предостерегающе поднял руку и загородил диверсантам дорогу.

— Накладную, — повторил он фразу, которой встречал каждую группу техников.

— Сейчас, — ответил Мордасов и полез за пазуху своего ватного бушлата.

Пальцы привычно сомкнулись на рукоятке любимого «вальтера» в подмышечной кобуре. Псарев тоже опустил руку в боковой карман, где у него лежал бесшумный «ПБ».

Мордасов первым выдернул из-за пазухи свой пистолет. Но еще до того, как удлиненный глушителем ствол «вальтера» уперся прапорщику в грудь, тот врезал ребром ладони по запястью диверсанта. Удар оказался исключительно точен. Часовой умудрился попасть в центр нервных окончаний, и на мгновение пальцы Мордасова потеряли чувствительность. Его кисть разжалась, и пистолет выпал из онемевшей руки. Мордасов выбросил вперед левую руку, целясь прапорщику в горло. Но тот отбил удар умело подставленным блоком.

Псарев тоже выхватил свой пистолет, но часовой, стоящий ближе всех к диверсанту, отбил его руку прикладом автомата. В отличие от своего командира Псарев не выронил оружие. Он быстро сделал два шага назад, чтобы часовой не успел достать его новым ударом своего приклада. Псарев умел отлично стрелять от живота, даже не вытягивая руку в сторону цели. Часовой слишком поздно осознал, что происходит. Он понял, что не достанет диверсанта, и рванулся в сторону. Он бы все равно не ушел от пули, так как Псарев надежно держал его на прицеле. Диверсант уже собирался спустить курок, и в этот момент какая-то сила отбросила его руку в сторону, а пистолет отлетел на несколько метров и шлепнулся на бетон. Псарев взвыл от боли и схватился за простреленное плечо. Только теперь он увидел, что в проеме ворот склада авиабомб, опустившись на одно колено, стоит человек с винтовкой «ВСС» в руках. А от дульного среза винтовки поднимается пороховой дымок. Человек с новейшей снайперской винтовкой никак не соответствовал образу авиационного техника, но сейчас Псарев об этом не думал. Адская боль в простреленном плече заполонила весь его разум. Часовой, которого пытался застрелить Псарев, подбежал к нему, парой ударов заставил лечь лицом вниз и стволом автомата прижал голову диверсанта к земле.

Едва увидев человека, выскочившего из ворот склада с винтовкой «ВСС», Мордасов сразу понял, что они угодили в специально расставленную засаду. Это объясняло и умелые действия часовых, и особенно ловкость прапорщика, оказавшегося настоящим мастером рукопашного боя. Мордасов уже не думал о том, как прорваться на склад. Теперь мысли командира диверсионной группы были заняты только одним — как вырваться из засады. Следуя примеру Псарева, Мордасов отступил назад и, подцепив ногой транспортную тележку, толкнул ее на подступающего прапорщика. Прапорщик перепрыгнул через тележку и опять оказался возле Мордасова. Но на этот раз командир диверсионной группы предугадал последний бросок своего противника. Он встретил прапорщика мощным прямым ударом уже вернувшей чувствительность правой руки. Кулак Мордасова пробил защиту прапорщика и врезался ему в грудь. От этого удара прапорщик опрокинулся на спину, но в падении он успел захватить своими ногами корпус диверсанта и повалить его на землю. Мордасов попробовал тут же подняться, но в этот момент третий часовой обрушил ему в грудь удар приклада своего автомата.

* * *

Леонид Чагин внимательно наблюдал за КПП аэродрома. И когда трое солдат с автоматами выбежали из ворот и устремились к его машине, Чагин сразу понял, что это бойцы группы захвата. Перед операцией Мордасов предупреждал диверсанта, что на КПП может оказаться засада, поэтому Чагин был готов к подобному развитию событий. Он отпустил выжатое сцепление и бросил грузовик прямо на подбегающих к машине солдат. Те едва успели отскочить в сторону. Чагин понял, что одного из солдат он все-таки задел, так как со стороны правого борта машины раздался глухой удар. Не разбирая дороги, Чагин помчался прочь от аэродрома. Сзади послышалась автоматная стрельба. Это бойцы группы захвата открыли по машине диверсанта огонь из своих автоматов. Чагин мертвой хваткой вцепился в руль и утопил до предела педаль газа. К бойцам группы захвата присоединились и солдаты, дежурившие на КПП. Теперь машину обстреливали уже пять человек. Павел Чернышов наблюдал за происходящим из окна КПП. Он видел, что, несмотря на шквальный огонь, машина диверсанта мчится прочь от аэродрома.

Одна из пуль пробила Чагину левую голень. Диверсант стиснул зубы от боли, но не выпустил руль. У него все еще оставалась надежда уйти. Через боковое зеркало Чагин видел, что расстояние между его машиной и преследователями стремительно увеличивается. Чагин еще раз взглянул в зеркало заднего вида, на его лице появилась довольная улыбка. И в этот момент шальная автоматная пуля угодила в одну из гранат, предусмотрительно сложенных Мордасовым в кузов грузовика. Взрыв одной гранаты вызвал детонацию остальных. Ударная волна швырнула Чагина на лобовое стекло, а в следующее мгновение сотни разлетающихся во все стороны осколков разорвали тело диверсанта на части.

Сначала Чернышов увидел яркую вспышку, озарившую кузов грузовика, потом до него донесся грохот взрыва. В следующее мгновение правые колеса машины оторвались от земли, «ГАЗ-66» опрокинулся на бок. И в этот момент взорвался заправленный в машину бензин. Пламя в одно мгновение охватило всю машину, включая кабину. И вот уже весь грузовик окутался едким черным дымом.

* * *

Когда бойцы группы захвата во главе с Артемом Ветровым наконец добежали до склада авиационных бомб, там уже было все кончено. Оба диверсанта лежали на земле лицом вниз рядом друг с другом. У охранявших склад часовых не нашлось наручников, и они связали их руки брючными ремнями. Рядом с захваченными, на той самой тележке, которую они прикатили к складу, в форме российского прапорщика сидел Андрей Васильченко и массировал у себя на груди место, куда угодил своим кулаком Степан Мордасов. Рядом с капитаном Васильченко стояли трое бойцов из его разведроты. Еще двое по-прежнему охраняли ворота склада. При виде всей этой картины Артем Ветров широко улыбнулся.

— Ну и как тебе прапорщицкая жизнь, привыкаешь? — спросил он у Андрея Васильченко.

— Привыкаю понемногу, — ответил Васильченко и поморщился от боли.

Удар диверсанта оказался весьма ощутимым.

— Ну ладно, — уже серьезно сказал Артем, — пойду сообщу Чернышову, что мы их взяли. Пусть скажет начальнику караула, чтобы тот заменил твоих бойцов настоящими часовыми.

— Не забудь про топливохранилище и артиллерийский склад. Там ведь тоже мои ребята, — напомнил Артему Андрей Васильченко.

— Не забуду, — опять улыбнулся Артем. — Знаешь, в нашей работе есть и приятные моменты. Снимать после успешной операции незадействованные засады — один из них.

78 Чернышов, Муромцев, Ветров, Васильченко 6. ХI, суббота, 13.00

— Это у нас уже такая традиция — отмечать всей группой выполнение очередного задания, — объяснял Артем Ветров капитану Васильченко. — Так сказать, всем трудовым коллективом отметить производственные успехи.

— Андрей, не слушай ты этого болтуна, — перебил Артема Олег Муромцев. — Просто действительно хочется порадоваться, что все закончилось, что никого из нас не убили. Хотя очень даже могли, — добавил Олег, вспомнив про свою простреленную ногу.

Вся группа полковника Чернышова собралась в больничной палате Олега Муромцева. На сей раз тут был и капитан Васильченко. Позади остались дни смертельного противостояния с опаснейшей группой диверсантов. И сейчас сотрудники Управления по борьбе с терроризмом, а также армейский разведчик собрались вместе, чтобы сбросить груз чудовищного напряжения последних дней.

Вплотную к больничной кровати, на которой расположился Олег Муромцев, Ветров придвинул тумбочку. На эту тумбочку офицеры по очереди выставляли принесенные с собой припасы.

— Увы, твое пожелание выполнить не удалось, — заявил Ветрову Чернышов. — В продовольственном магазине военного городка нет консервированных огурцов.

— Я так и знал, Павел Андреевич, что вам ничего нельзя поручить, — заметил Артем Ветров. — Что бы вы все без меня делали! — С этими словами Ветров водрузил на поверхность тумбочки банку маринованных оливок.

— Вот, тут еще моя доля, — Андрей Васильченко попытался пристроить рядом с батоном полукопченой колбасы банку мясной тушенки.

— Да ладно, Андрей, еды уже и так достаточно, не надо, — попытался возразить Чернышов.

Но Артем Ветров быстро забрал тушенку у Васильченко и добавил ее к остальным продуктам.

— Вам, Павел Андреевич, может быть, будет и достаточно, но о своих товарищах тоже думать надо, и прежде всего о раненом Олеге, — сказал он. — Тем более что закуски, как и водки, никогда много не бывает.

Артем воровато оглянулся по сторонам и водрузил в центр тумбочки бутылку водки.

— Артем, мы, между прочим, в медсанчасти, — напомнил Ветрову Чернышов. — И тут пить не разрешается.

— Это больным и раненым не разрешается, — тут же нашелся Ветров. — Олегу мы и не будем наливать, но мы-то сами вполне здоровы.

Андрей Васильченко в разговоры своих новых товарищей не вмешивался. Отношения, установившиеся в группе Чернышова, даже другим сотрудникам Управления по борьбе с терроризмом понять было довольно сложно, не говоря уже про армейских офицеров.

— Ну, будем живы и, главное, здоровы, — сказал Ветров, поднимая свой стакан, на одну четверть наполненный водкой.

Несмотря на запрет, первый тост Олег Муромцев выпил наравне с остальными.

— Олег, я представил тебя к ордену «За личное мужество», — сказал Чернышов. — Сегодня представление ушло в Москву.

— О! — восторженно воскликнул Ветров. — Но вы не надейтесь, Павел Андреевич, что таким образом отделались от ресторана. Обещание остается за вами.

— Мы вот тоже с ребятами договорились. Добьем в Чечне всех бандитов и тоже закатимся в ресторан, — заметил капитан Васильченко.

— Да, — кивнул Чернышов. — Тем более что «призраков» вы уже взяли. Два года вы гонялись за ними в Чечне, а взяли вчера на аэродроме Моздока.

— Так это они?! — взволнованно спросил Андрей Васильченко.

— Окончательный ответ даст только следствие, но, судя по имеющимся материалам, это действительно они, — ответил Чернышов. — Осипов дал показания, что начал сотрудничать с турецкой разведкой еще во время предыдущей военной кампании в Чечне. Кстати, он по заданию турецкой разведки фальсифицировал результаты расследования проведенных «призраками» диверсий. Поэтому военная контрразведка и не выявила признаков действия одной и той же диверсионной группы. Думаю, что турки сейчас наняли ту же группу диверсантов, которую уже использовали в прошлую военную кампанию.

— А к Турции будут применены какие-то санкции, после того как стало известно, что именно турецкая разведка готовила нынешнюю акцию? — спросил у Чернышова Олег Муромцев.

— Вряд ли, — сказал Чернышов. — Борьба разведок не случайно именуется тайными операциями. Возможно, начальник русского отдела внешнеполитической разведки Турции полковник Абдул Керим будет объявлен персоной нон грата. Но вот что я знаю наверняка! После провала покушения на премьер-министра и провала диверсионной акции на военной базе Турция на предстоящем саммите ОБСЕ уже не будет столь рьяно выступать против политики России на Северном Кавказе.

— Да, сейчас Турции надо сохранить свое политическое лицо, — улыбнулся Артем Ветров. — Ну что, друзья, еще по одной?

Взявшись за бутылку водки, Ветров мгновенно переключился на другую тему. Но едва он разлил водку в приготовленные стаканы, как дверь больничной палаты распахнулась, открыв взорам всех присутствующих грозную фигуру женщины — майора медицинской службы.

— Это заместитель начальника медицинской части, — шепнул на ухо Чернышова Олег Муромцев и на всякий случай отодвинулся подальше к стенке.

— Так, что здесь происходит? — сурово спросила майор медицинской службы. Заметив на тумбочке початую бутылку водки, она посмотрела на Олега Муромцева и добавила: — Вам, капитан, должно быть известно, что распивать спиртные напитки в медсанчасти строго запрещается. Вы грубо нарушаете режим. Заявляю, что о вашем поведении письменно сообщу вашему начальству.

— Товарищ майор, писать что-либо вам нет необходимости, — с улыбкой глядя на грозную женщину, сказал Артем Ветров. — Непосредственный начальник раненого капитана находится перед вами.

Женщина перевела взгляд на Чернышова, заметила и стакан с водкой, стоящий перед ним.

— Теперь я понимаю, почему у ваших сотрудников дисциплина находится на столь низком уровне, — произнесла она. — Потрудитесь со своими офицерами немедленно покинуть госпитальную палату.

Майор медицинской службы с достоинством удалилась.

— И что ей дома не сидится, — в сердцах заметил Олег Муромцев. — Надо же, даже в субботу явилась.

— И почему история должна повторяться обязательно в виде фарса? — с тоской сказал Артем Ветров.

При этом перед глазами у Артема стояла очаровательная медсестра Леночка из пятигорской больницы.

* * *

ИЗ СООБЩЕНИЙ РОССИЙСКОГО ИНФОРМАЦИОННОГО ЦЕНТРА:

«Новый виток военных действий на Северном Кавказе спровоцировала не Москва, а оголтелые экстремисты, не имеющие ничего общего с истинным исламом. Российское руководство располагает достоверными сведениями, что чеченских боевиков поддерживают международные террористические организации, а также спецслужбы ряда государств, направляя в Чечню денежные средства для закупки оружия и другой поддержки чеченских сепаратистов. С их помощью на территорию Чечни прибывают все новые военные наемники, среди которых встречаются профессионалы, прошедшие специальную подготовку и имеющие многолетний опыт диверсионной войны.

Несмотря на активную поддержку чеченских боевиков со стороны международных террористических организаций и ряда иностранных спецслужб, антитеррористическая операция в Чечне успешно развивается. Федеральные войска продолжают наносить артиллерийские и бомбовые удары по базам и учебным лагерям чеченских боевиков. Как заявил премьер Владимир Путин, эти удары будут продолжаться до тех пор, пока боевики не будут полностью уничтожены».

Примечания

1

РТР — радиотехническая разведка.

(обратно)

2

Подробно данные события описаны в романе «Тень 2».

(обратно)

3

ОБСЕ — Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе.

(обратно)

4

«АКМ», «СВД», «ВСС», «АПС» — в порядке перечисления. Автомат Калашникова модернизированный, калибр — 7,62 мм. Снайперская винтовка Драгунова, калибр — 7,62 мм. Винтовка снайперская специальная, другое название «Винторез», снабжена надульным глушителем, калибр — 9 мм. Автоматический пистолет Стечкина, калибр — 9 мм, емкость магазина — 20 патронов, два вида огня — одиночными выстрелами и очередями.

(обратно)

5

«ПБ» — пистолет бесшумный. Разработан на базе пистолета Макарова. Калибр — 9 мм. Кроме глушителя, являющегося неотъемлемой деталью пистолета, снабжается и приставным глушителем.

(обратно)

6

«Вальтер П-99» — модель 1997 г. Калибр — 9 мм, емкость магазина — 16 патронов, корпус из пластмассы.

(обратно)

7

События, о которых идет речь, подробно описаны в романе «Тень 2».

(обратно)

8

Директриса — обозначение направления, в котором ведется или должна вестись стрельба.

(обратно)

9

«ПСМ» — пистолет Стечкина малогабаритный.

(обратно)

10

«ПТУРС» — противотанковый управляемый реактивный снаряд.

(обратно)

11

«82А1», или «Лайт фифти», — самозарядная снайперская винтовка производства США. Калибр — 12,7 мм, емкость магазина — 11 патронов, длина — 1549 мм.

(обратно)

12

Подробно эти события описаны в романе «Семь кругов беспредела».

(обратно)

13

СКП — сверхкороткая передача.

(обратно)

14

«АКСУ» — укороченный автомат Калашникова со складывающимся прикладом.

(обратно)

15

«Девятка» — Девятое управление КГБ СССР, обеспечивавшее в Советском Союзе охрану партийных и государственных деятелей.

(обратно)

16

ФСО — Федеральная служба охраны.

(обратно)

17

СОБР — специальный отряд быстрого реагирования, одно из подразделений спецназа МВД.

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ I

  1 Локтионов 19. Х, вторник, 09.15

  2 Служебная переписка 19. Х, вторник

  3 Инвестор 20. Х, среда, 10.00

  4 Оперативная группа 20. Х, среда, 10.30

  5 Мордасов 20. Х, среда, 10.45

  6 Мордасов 20. Х, среда, 11.00

  7 Контракт 20. Х, среда, 11.30

  8 В Моздоке 21. Х, четверг, 17.30

  9 Осипов 21. Х, четверг, 19.00

  10 В Анкаре 22. Х, пятница, 09.05

  11 Соратники 22. Х, пятница, 12.15

  12 Васильченко 23. Х, суббота, 16.25

  13 В разведроте 24. Х, воскресенье, 13.45

  14 В разведроте 25. Х, понедельник, 12.00

  15 «Призраки» 25. Х, понедельник, 18.00

  16 Подготовка 25. Х, понедельник, 19.30

  17 В Моздоке 25. Х, понедельник, 22.00

  18 Вера Кольцова 25. Х, понедельник, 22.30

  19 Матильда-Куколка 25. Х, понедельник, 22.50

  20 Переход 26. Х, вторник, 06.30

  21 Противостояние 26. Х, вторник, 07.25

  22 Профессионалы 26. Х, вторник, 10.30

  23 Переход 26. Х, вторник, 12.00

  24 Разыскные мероприятия 26. Х, вторник, 18.00

  25 В Моздоке 26. Х, вторник, 19.00

  26 Ветров 27. Х, среда, 11.50

  27 Противостояние 27. Х, среда, 13.00

  28 Смена легенды 27. Х, среда, 13.30

  29 Чернышов 27. Х, среда, 21.30

  30 Грабеж 27. Х, среда, 21.45

  31 Противостояние 28. Х, четверг, 10.00

  32 Выкуп 28. Х, четверг, 20.30

  33 Противостояние 28. Х, четверг, 20.59

  34 Оперативная группа 29. Х, пятница, 01.15

Часть II ОХОТА НА «ПРИЗРАКОВ»

  35 Служебная переписка 29. Х, пятница

  36 Осипов 29. Х, пятница, 11.15

  37 В Анкаре 29. Х, пятница, 13.55

  38 Оперативная группа полковника Чернышова 29. Х, пятница, 14.00

  39 «Призраки» 29. Х, пятница, 19.30

  40 В Анкаре 29. Х, пятница, 23.50

  41 Чернышов 30. Х, суббота, 00.35

  42 Служебная переписка 30. Х, суббота

  43 Осипов 30. Х, суббота, 14.00

  44 Отправка 31. Х, воскресенье, 08.05

  45 Чернышов 31. Х, воскресенье, 13.00

  46 Осипов 31. Х, воскресенье, 15.00

  47 Служебная переписка 1. ХI, понедельник

  48 Пристрелка 1. ХI, понедельник, 09.15

  49 Чернышов 1. ХI, понедельник, 14.30

  50 Чернышов, Васильченко 1. ХI, понедельник, 16.00

  51 Противостояние 1. ХI, понедельник, 18.00

  52 Ретроспектива 1. ХI, понедельник, 20.15

  53 Полковник Чернышов 1. ХI, понедельник, 21.30

  54 Служебная переписка 2. ХI, вторник

  55 Чернышов, Васильченко 2. ХI, вторник, 08.30

  56 Оперативники смежных структур 2. ХI, вторник, 08.30

  57 Ретроспектива 2. ХI, вторник, 10.00

  58 Вера Кольцова 2. ХI, вторник, 10.30

  59 Совещание 2. ХI, вторник, 19.55

  60 Мордасов 2. ХI, вторник, 22.00

  61 Схватка 2. ХI, вторник, 22.40

  62 Служебная переписка 3. ХI, среда

  63 План покушения 3. ХI, среда, 09.15

  64 Полковник Чернышов 3. ХI, среда, 12.50

  65 Чернышов 3. ХI, среда, 16.00

  66 Досмотр 3. ХI, среда, 16.20

  67 Ветров, Чернышов, Рогозин 3. ХI, среда, 17.50

  68 «Призраки» 3. ХI, среда, 18.20

  69 Ощущение опасности 3. ХI, среда, 18.25

  70 Противостояние 3. ХI, среда, 18.40

  71 Противостояние 3. ХI, среда, 18.52

  72 Чернышов, Ветров 3. ХI, среда, 20.00

  73 Чернышов 4. ХI, четверг, 09.15

  74 Осипов 4. ХI, четверг, 10.00

  75 Осипов, Чернышов 4. ХI, четверг, 19.30

  76 Противостояние 5. ХI, пятница, 07.55

  77 Противостояние 5. ХI, пятница, 08.06

  78 Чернышов, Муромцев, Ветров, Васильченко 6. ХI, суббота, 13.00 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg