Анна Смольская Колбаса
Василий, весело помахивая кожаным портфелем, шел по небольшому пыльному переулку. Осенний вечер приглушил краски, и листва, днем пестревшая всеми оттенками рыжего, почти слилась с блеклыми старыми пятиэтажками. Еще час-два, и останутся лишь бесформенные тени с яркими пятнами окон, да и этот свет будет разбит, размыт ветками. Березы, ясени, клены, заросли ирги и акации — здесь Васька с такими же пацанами когда-то прятался от родителей и девчонок. А потом, забыв про тех и про других, они объедались ягодами или делали свистульки — у кого громче да заливистее.
Конечно, когда тебе почти тридцатник, все кажется совсем другим, но все же… Василий оглянулся и пнул кучу сухой листвы, заботливо собранную дворником. Эх, хорошо!
Час назад, ровно в 18.30, Василий Астафьев, менеджер сервисного центра, вышел из офиса и заглянул по пути в магазин «Орбита», где народу было неожиданно мало. Это лишь увеличило градус и без того хорошего настроения, и на радостях вместо привычных желудку полуфабрикатов-пятиминуток он решил побаловать себя свежей семужкой: пожарить на небольшом огне, полив лимонным соком, — ахм! Четверг — это маленькая пятница, самое время для маленьких удовольствий. А и ладно, что не конец недели, — завтра, поди-ка, Светка нарисуется, перед телевизором спокойно уже не посидишь, а сегодня «Спартак» с «ЦСКА» играют, кстати! Это, конечно, не чемпионат мира, который мы благополучно слили, но все же.
Метра за три до своротка во двор Василия обогнала неприятная парочка — он аж вздрогнул. Два бугая в черных куртках из стеклоткани и темных же очках в пол-лица куда-то спешили, успевая при этом крутить бритыми головами по сторонам. Не славился их район криминальными разборками, откуда эти колоритные типчики? На другом конце небольшого городка, за речкой, в новых кварталах — да, такие персонажи не редкость. Понаехало в последнее время народу, все вокруг космодрома вьются, словно медом намазано. Фирмочки, агентства, магазины возникали из ниоткуда и пропадали в никуда. Но старую часть города изменения практически не затронули, как жили, так и живут, разве что работа появилась — в фирмочках, агентствах, магазинах.
Василий и сам недавно пристроился в небольшой филиал столичной компании, который активно пытался влезть в космодромовские заказы. Пока не столь успешно, но платили для их городка очень даже неплохо. Поэтому и свадьбу они со Светкой решили не откладывать — черт его знает, как завтра судьба хвостом вильнет, а пока хоть отгулять можно, не сильно напрягаясь. Заявление уже подали — на октябрь. Еще бы тысяч двадцать успеть за этот месяц насобирать, и вообще отлично. Ну, хоть десяточку, хоть пятерочку — поскромнее все будет, но тоже ничего. Родители-то ничем помочь не могут, все самим приходится.
Ключи он начал доставать заранее — старая привычка, дабы не копаться в портфеле у подъезда, где на лавочке обычно дежурили местные бабки — жутко говорливые, любопытные и приставучие. Сегодня их не было. Неужто новый сериал начали показывать? Или помер кто из них ненароком, а остальные в квартире устроились охать, ахать и шушукаться? Ну, нет и нет, и славно.
Странный булькающий кашель, идущий из кустов у подъезда, отвлек Василия от неспешных размышлений. Первым желанием было поскорее закрыть за собой дверь, но тут же стало стыдно — а вдруг кому-то плохо?
Но в зарослях оказалась вовсе не бабка. Мужик, судя по всему, невысокий и худощавый, стоял на коленях и держался обеими руками за толстую ветку. Похоже, только это не давало ему упасть. Некогда приличный спортивный костюм весь чем-то заляпан — в осенних сумерках невозможно понять, кровь это или грязь, но лицо разбито, факт. Уж не его ли искали те двое?
— Помоги, — прохрипел мужик, завидев Василия.
— Сейчас, — засуетился тот, елозя пальцем по гарнитуре, — потерпите, я вызову…
— Нет, не звони… Помоги встать…
— Но как же? «Скорую» же надо… полицию…
— Не надо… Встать…
Василий аккуратно пристроил портфель между ветками, опасливо огляделся и подхватил мужика под мышки. Тот и впрямь оказался невысок и жилист.
— Отпускай… Сам… попробую…
Он устоял. Качнулся, но устоял. Василий чуть отодвинулся и оглядел свой костюм — м-да уж, будет чем заняться вечером.
— Может, все-таки «скорую» вызвать? — не стерпел Василий. Мужик помотал головой. — Куда ж ты в таком состоянии пойдешь? — он и сам не заметил, как в ответ перешел на «ты».
— К тебе…
— В смысле?
— К тебе пошли… Отсижусь… и уйду… Не дрейфь…
— Не, — затряс головой Василий, — мы так не договаривались.
— Час… Через час я уйду… сам… А хочешь, денег дам?.. Мне надо… просто полежать немного…
— Вон на лавочке ложись, чем плохо? — прозвучало уже не так уверенно.
— Пять тысяч… Мало?.. Десять…
Мужик охнул и покачнулся.
Десять тысяч… Блин, как откажешься, когда деньги сами в руки идут, да еще такие нужные? Остается надеяться, что судьба не последняя сволочь, подставлять да кидать не станет. И сам мужик едва на ногах держится, а ростом едва до плеча достает — справиться с таким плевое дело.
— Десять. И через час ты уходишь, иначе я вызову полицию, понял?
Тот кивнул:
— Поднимемся, и отдам… деньги… Помоги только…
До второго этажа они добирались долго. Мужик — уже в дверях подъезда он просипел сквозь зубы: «Миша» — передыхал после каждой пары ступеней, уцепившись за перила, но шел сам. Слава богу, что из соседей никто не выглянул и в подъезд никто не заходил. Разговоров, сплетен было бы на месяц, если не больше, а то и участкового бы вызвали.
В квартире Василий успел и портфель отряхнуть, пристроив на полке под вешалкой, и пиджак снять, неодобрительно покачав головой, пока Миша стоял у входа, прислонившись к стене и закрыв глаза.
— Ты, может, пройдешь все-таки? Или помочь?
— Не надо… Сюда дошел… уж до комнаты-то… Ох!
Василий едва успел подхватить его, уже не думая — больно тому или нет, — и потащил в комнату. Там, чертыхаясь, он все же стянул с Миши куртку и штаны, под которыми обнаружилось вполне приличное и явно дорогое термобелье. Не бедствует дядька — может, стоило запросить больше?
Спортивный костюм он бросил в угол, а самого Мишу аккуратно уложил на диван. Только бы не помер тут — доказывай потом, что ты не верблюд! Василий постоял рядом, напряженно вслушиваясь в дыхание, но все же в «скорую» звонить не стал. И в полицию тоже, хотя, наверное, стоило. Но деньги…
Размышляя, в какую историю вляпался, и вляпался ли, он поплелся на кухню.
Есть уже не хотелось, но не пропадать же продукту? Повязав полотенце на манер набедренной повязки, Василий вспорол вакуумную упаковку и по старинке, от спички зажег конфорку. Тут же, учуяв дымок, тихо зашумел кондиционер.
Все как обычно, как всегда. В меру чистая кухня, и пусть Светка ворчит — чистая! Бежевый пластик панелей и кофейная поверхность стола, неубиваемая, хоть гвозди выпрямляй. Умеют наши керамику делать. Или не наши? А, неважно. Главное — нравится. Все по-домашнему уютно, все на своих местах. Ничто так не успокаивает, как знакомый до закрытых глаз комфорт.
Василий капнул на уже подрумянившуюся рыбу лимонного сока и прислушался — не очнулся ли незваный гость. Вроде тихо. Ладно, еду приготовит и проверит, а сейчас некогда, только отвернись, и блюдо испорчено — глаз да глаз нужен. От ароматов уже хотелось сладко зажмуриться и вдыхать, вдыхать и ни о чем при этом не думать. Свежая зелень, которую он захватил в магазине вместе с рыбой, хрустела под ножом, будила воспоминания о бабушке, даче и пирожках с капустой.
В ванной что-то упало. Отложив нож и выключив от греха подальше сковородку — ну еще бы пару минут! эх… — Василий поспешно вышел из кухни.
Миша стоял, тяжело опершись одной рукой о раковину, а другой пытался смыть с лица кровь. На полу валялась маленькая электробритва, которую Светка совсем недавно купила вместо прежней, древней, с тяжеленной батарейкой. Василий поднял бритву и аккуратно водрузил на полочку.
— Ты как? — не нашел он ничего лучшего.
— Норм.
— Есть будешь?
Миша хмыкнул и покачал головой:
— Не, с таким ртом разве что кашку.
— Кто ж тебя так? — не выдержал Василий и тут же прикусил язык. Любопытство сгубило гораздо больше народа, чем в байках да пословицах сказано. Зачем ему лезть в эту историю? Но Миша, слава богу, и не рвался откровенничать:
— Нашлись добрые люди.
Он выглядел уже гораздо лучше. То ли отлежался так быстро, то ли сам по себе живучий оказался. Хотя один глаз заплыл полностью, ссадина перетекала коростой со лба на короткие, тронутые сединой волосы, распухшие губы перекосило — и это только на лице. Вряд ли, конечно, на теле так же красиво, но, как могут болеть отбитые внутренности, Василий знал не понаслышке — в детстве не раз приходилось со шпаной сталкиваться, а уж те умели так, чтоб и не видно было, и мало не показалось.
— Ну, может, хоть чаю?
— Ага. Покрепче и послаще. И, это, штаны какие-нибудь дай. Есть что из старого?
— Так посидишь, — фыркнул Василий. — Я не баба, чтобы меня стесняться.
Чай Миша пил вкусно. Хоть и морщился от боли в разбитых губах, но не скрывал наслаждения. Василий жевал рыбу, хрустел овощами, но ожидаемого удовольствия не испытывал. Ну, рыба. Ну, овощи. Интересно, а деньги у него где — не обманет ли? Орешек-то хоть и битый, но вроде крепкий. Эх… Свалился же на мою голову, а как хорошо вечер начинался!
Звонок в дверь прервал затянувшееся молчание. Миша мгновенно подобрался. Василий замешкался было, но, разозлившись уже не на шутку, вышел в коридор. Что он — баба, что ли, в самом-то деле?
— Привет, дорогой! — Света впорхнула и чмокнула Василия в щеку. — Завтра не могу прийти, решила сегодня — ты же не против, да? Скажи-скажи, что рад меня видеть! Ну? Ой…
«Ага, увидела!» — подумал Василий, запирая дверь.
— Знакомьтесь — Михаил… Светлана… — церемонно представил он их друг другу, снял с подруги курточку, аккуратно повесил и уселся на прежнее место — напротив входа. Все это время Света молчала. Миша тоже.
— А я вас знаю, — прошептала девушка и прижалась к косяку.
— Правда? — нехорошо усмехнулся Миша. — А может, с кем-то путаешь? Рожа-то у меня сегодня на паспортную не похожа.
Василий впервые понял, всем нутром ощутил, что значит «сидеть, словно на раскаленной сковороде». Хотелось вскочить и бежать — немедленно и подальше. Что же это за фрукт-то, раз Светка так побледнела? И зачем эта дурочка вслух призналась? Нет, чтобы мне на ушко шепнуть — вдвоем придумали бы чего, а теперь…
— Зачем вы это делаете? — едва слышно произнесла она.
— Сядь, — Миша кивнул на пустующую табуретку. Девушка послушно опустилась, но на самый краешек, подальше. — И откуда ж ты меня знаешь?
— Я недавно была на собрании. Случайно, но мне понравилось.
— Это которые «Космос будет наш»?
Девушка кивнула. Миша перевел взгляд на Василия:
— А ты не узнал? Да… В двух шагах от космодрома не признают, что говорить об остальных, кто подальше? Дальше собственного носа ничего не интересует, одна колбаса на уме.
— К-какая колбаса? — оторопело спросил Василий, меньше всего ожидая подобных выпадов.
— Которой сортов должно быть побольше. Чтобы жизнь была получше — не помнишь уже такого? Эх, молодежь… Все забыли, все просрали — и историю, и… А! Да что тебе говорить, все равно не поймешь! Ты хоть в курсе, что на днях первый пилотируемый запуск с вашего Восточного?
— Конечно!
— А кто летит? Когда старт? А? Вот то-то и оно… А если не взлетит — что будет?
— Что? — переспросил Василий, растерявшись окончательно.
— Вот именно — что? Для тебя конкретно — что в жизни изменится? Молчишь? Колбаса из магазина не пропадет, не боись… Разве что космодром закроют, и ваш Шимановск снова заглохнет и мхом зарастет.
— Зачем вы это делаете? — уже громче и смелее спросила Света.
— Тебя все остальное не интересует? — повернулся к ней Миша. — Откуда я тут, почему твой до сих пор не вызвал кого надо? А? И не страшно тебе рядом со мной сидеть?
— Страшно. Но если что — я громко кричать умею. Соседи всяко услышат и вызовут ментов, то есть полицию. У нас городок маленький, далеко не уйдете!
— А ты храбрая, — протянул Миша, помолчав. — И умная… Хоть и красивая.
Света вспыхнула. Василий набычился. Еще не хватало его девушку клеить. Он за Светку уже морду бил какому-то инженеришке из новых, что с космодромом связан. Чуть с работы тогда не уволили — менеджер, в белой рубашке, при галстуке и с фингалом в пол-лица. Пригрозили тогда, что в последний раз прощают. Хорошо бы этот гад вовремя опомнился, не вдвоем сидят же, в самом-то деле.
И ничего она не умная! Другая на ее месте давно бы уже к двери рванула, вой на весь подъезд подняла, соседей переполошила. А уж я бы тут его постарался задержать — табуреткой вон можно приложить, к примеру… Но, блин, кто он такой???
— Скажи, — задумчиво протянул Миша, пристально глядя на девушку, — а для тебя что изменится, если «Русь» не взлетит?
— Обидно будет, — Света пожала плечами и опустила глаза, но тут же снова вскинулась. — Футбол проиграли, а ведь у себя дома играли. Так радовались… И тут опозоримся.
— Ты и футбол смотришь?
— Он смотрит, — Света кивнула на Василия, — и мне рассказывает. Да и я тоже иногда, правда, ничего не понимаю, но за наших болею. А что?
— Ничего… Эх, а давайте-ка еще по чайку, а? Да не бзди ты так, — Миша глянул на Василия, — не собираюсь я никого убивать. А тебе, девочка, сейчас отвечу, вот только чаю глотну.
Света вскочила и захлопотала, засуетилась. Василий раздраженно отвернулся. Красивая она у него — это да, и лицом, и фигурой вышла. В меру высокая, в меру стройная, но округлости где надо: одни бедра — ух! — крутые, упругие, и грудь не подкачала. А глаза — огромные, темные. Как глянет — дух захватывает. Одна беда в такой красоте — мужики липнут как мухи. Но Светка молодец, верная. И все равно ухо востро держать надо, не ровен час, уведут.
Миша прихлебнул чай, поморщился и перехватил кружку поудобнее.
— Еще один вопрос, а потом сам отвечать буду. Света, если тебе скажут, что я преступник, что меня надо сдать и тогда «Русь» взлетит как положено? Или скажут, что если меня не трогать, то она все равно взлетит, но люди от этого лучше станут. Что ты выберешь?
Света молча таращилась на него ничего не понимающими глазами. Василий тоже недоумевал — что за ерунду он несет? То взлетит, то не взлетит, лучше, хуже — о чем вообще речь?
— Ладно, — Миша еще раз глотнул чай и отставил кружку, устраиваясь поудобнее. — Давай с самого что ни есть начала… Большинству людей наплевать, что происходит на вашем космодроме. Так, в новостях мельком услышат, между визитом президента в очередную страну и сообщениях о катастрофах то здесь, то там. И пропустят мимо ушей, а вот про стихийные бедствия, взрывы и все такое они любят, сразу погромче делают, на детей шикают. Людям что сегодня нужно? Хлеба и зрелищ. Все остальное — мимо кассы. Вот и сидит каждый в своей конуре со своей палкой колбасы, а страна медленно покрывается плесенью.
— Да что ты так к этой колбасе привязался? — не выдержал Василий. — Где космос, а где…
— Внутри! — рявкнул Миша и сморщился. Губа закровила. — Внутри это все у нас. Когда каждый высунется из своей будки и взглянет в небо, когда громкость у телевизоров будут добавлять на новостях о стартах ракет, когда дети снова начнут играть в космонавтов…
— И что тогда?
— Тогда это будет совсем другая страна. Великая держава с великим народом, которому все по плечу. И города на Луне, и яблони на Марсе.
В кухне повисла странная тишина — неприятная, неуютная, от которой хотелось спрятаться, закрыв за собой дверь и сделав погромче телевизор. Сегодня же «Спартак» с «ЦСКА» играют: вон спартаковцы какую карусель закрутили в одно касание, и удар с угла штрафной — чудо, а не удар, — но Акинфеев из самой «паутинки» вытащил!
Наши с нашими, но каков накал! Разве старт ракеты может так же пощекотать нервы?
— Но ведь вы делаете все наоборот. — Света упрямо сдвинула брови. — Вы же только мешаете. Акции, теракты устраиваете, запуск из-за вас с апреля откладывается…
Василий поднял глаза на Мишу и вздрогнул. Перед ним сидел не тот волчара-бандит, который шипел от горячего чая и командовал принести штаны. Жесткий взгляд горящих странным огнем глаз заставил отвернуться. И говорить он стал совсем по-другому. Лозунгами. Черт! Фанатик… Как же он сразу этого не понял? Такие порой еще страшнее бандюков, крыша у них точно не на месте. Одни за своих божков готовы голыми руками шеи сворачивать, другие вон про космос гонят…
Надо было сдать его сразу, пока на диване валялся. Пожалел, ёпт! Теперь надо думать, как бы добраться до телефона или, еще лучше, до подъезда. Но не оставлять же Светку с ним.
Вот вдряпался!
— Беда в том, девочка, что если сейчас просто выйти на улицы с лозунгом «Космос будет наш!», сбегутся те, кому все равно, что кричать: «Спартак — чемпион» или «Бей жидов». А само движение причислят к очередной секте, на чем все и закончится. Нет… Чтобы всколыхнуть болото, вытащить людей и встряхнуть, связать одной идеей, нужен враг — реальный, близкий и опасный. Враг, о котором ежедневно рассказывают страшилки по телевизору, одна другой круче. И вот тогда люди сами встанут, как один, по другую сторону баррикад, с другими флагами. Этот враг — мы. Мы взрываем, мы устраиваем диверсии, мы то, мы се… А раз мы воюем за то, что России не место в космосе, то все остальные люди из принципа встают на противоположную позицию, понимаешь?
— Так вы что… специально??? — Света таращилась на Мишу, открыв рот. Выглядела она при этом совсем по-дурацки. — Но как же… ведь и люди гибнут… и…
— За все время погибло два человека — оба наших. Светлая им память — они знали, на что шли и ради чего… Все тщательно планируется, включая провал каждой акции. Чтоб все выглядело пострашнее, а победа над нами погеройственнее. Народ хочет зрелищ, а журналюги слетаются только на жареное. Вот им и жареное, и пареное — кушайте на здоровье. Другими способами же до людей не достучаться… Активисты, которые якобы на другой стороне, — те самые, что «Космос будет наш», — мы с ними очень плотно работаем, чтоб без осечек, без жертв обходилось. Они и нужны, чтобы толпу в единое русло направить, сплотить, так сказать, и не дать людям насовершать ошибок. А по сути, мы — одна организация, только об этом не знают.
Ну вот и прокололся, фанатик хренов!
— А зачем тогда ты сейчас все это рассказываешь? Вербуешь? — Василий прищурился и незаметно придвинулся поближе к Свете — мало ли что этот кадр выкинет? Кстати, чайник очень удобно стоит, и горячий к тому же. Светку может зацепить кипятком, но это уже мелочи, потерпит…
Миша зафыркал, давясь смехом.
— Ну ты сказанул! Вербую… Таких, как ты, нам и даром не надь, и с деньгами не надь. Да если завтра по всем каналам начнут вопить про угрозу войны, ты на футбол переключишься и шторы задернешь! Перед этим, разве что, до магазина добежишь, вкусненьким на всякий случай затаришься — а вдруг и правда война? Что, не так? — Василий сжал кулаки, но смолчал. — Мы своими шкурами рискуем, чтобы такие, как ты, лишний раз не только о себе задумались. Ты готов на такое? Так и не строй из себя героя. Не оно ты, совсем не оно!
«Сначала якобы тайну открыл, а теперь на слабо поднимает — грамотно…» Василий с коллегами как раз недавно увлекся психологией и почитывал книжки о том, как манипулировать людьми. Вот и пригодилось. От понимания, что происходит, стало легче — рано меня в дурачье записывать, рано! Он немного расслабился.
— Не оно так не оно. Только хватит нам мозги промывать. Шел бы ты по-хорошему, а?
— Вася! — в голосе Светы прозвучала неожиданная укоризна. Вот так-так! Купилась, идиотка. Но она же книжек не читала, да и баба — что с нее взять?
— Разумно, — усмехнулся Миша и, кряхтя, поднялся. — Очень разумно и очень правильно. Так должен поступать каждый, кому дорога своя шкура, молодец! А я и впрямь засиделся. Шмотки мои где?
— В комнате, — процедил Василий.
Пока Миша одевался, они молчали. Света уставилась в пол и теребила краешек кофты, то разглаживала его, то, наоборот, жамкала. Василий тихо закипал. Вот сейчас этот вербовщик свалит, и он ей мозги на место вправит!
— Ну, все, спасибо за гостеприимство, я пошел. — Миша возник в дверях, оглядел присутствующих, усмехнулся и вышел. Негромко хлопнула входная дверь. «Надо замок закрыть», — промелькнуло в голове.
— Я, наверное, тоже пойду, — тихо сказала Света, не поднимая глаз. — Прости, настроение не то.
У Василия и самого настроение было не ахти, да и, положа руку на сердце, не в форме он был после сегодняшнего. Но вот так уходить — это как-то… В любом разговоре последнюю точку должен ставить мужик.
— Я что, тоже для тебя «не оно»?
— Оно, — странно прозвучало это слово, неоднозначно. — Я завтра приду, хочешь?
Василий сдулся. Задержать ее просто из принципа? И что потом делать? Еще не хватало опозориться в постели!
— Я провожу, поздно уже, — нашелся он наконец.
Вот по дороге как раз и поговорит. Надо вымести из ее дурной головы лишнюю шелуху, а то — знает он баб! — сейчас домой придет и такого нафантазирует, век не расхлебать!
На дворе ночь уже сгустилась плотным мороком, превращающим реальность в декорации для фильма ужасов. Тех, что с зомби и вампирами, оживающими предметами и призраками. Луны не было, а редкие фонари у подъездов да на дальнем перекрестке только подчеркивали мрак в кустах, за деревьями, редкими машинами — везде, куда не дотягивались слабые лучики света. Все-таки человек — дневное животное, хоть темноту и пытается покорить, подчинить себе, но получается, прямо скажем, не очень. Шаг влево, шаг вправо — и налет цивилизации трещит по швам под натиском страхов, не меняющихся тысячелетиями.
Света поплотнее застегнула курточку — сентябрьские ночи бодрили морозцем — и зашагала в сторону дороги, к автобусной остановке. Василий торопливо шел, чуть поотстав, и лихорадочно подбирал слова для начала разговора.
У дерева ярко вспыхнул и тут же погас огонек сигареты.
Света сбилась с шага.
— Я это, я. Не бойтесь. Решил тут свежим воздухом подышать, — раздался из темноты Мишин голос.
Василий выругался про себя, подхватил девушку под локоть и повлек было вперед, но та вдруг решительно вырвалась и направилась к дереву.
— Михаил… А вы… что на этот раз затеваете? — слова звонко падали в ночной воздух.
— Тебе-то какое дело? — рявкнул Василий.
— Отстань!
Он опешил. Всегда спокойная и послушная, тем и удобная, Света никогда с ним таким тоном не разговаривала.
— Зачем это тебе, девочка?
— Хочу… может, помочь чем смогу?
Повисла пауза. Василий пытался взять себя в руки, чтобы не наорать на свою девушку самым неприличным образом. Миша тем временем неторопливо приблизился к парочке.
— Зачем это тебе, девочка? — уже совсем другим тоном, без насмешки повторил он.
— Надоело. Всё надоело. Всем наплевать. Пытаешься с кем-то поговорить — о жизни там, о чем-то по-настоящему большом и важном — только смеются и пальцем у виска крутят. Типа, мне больше всех надо… Надоело! Вот на собрание попала — там хоть люди за идею… И вы что-то делаете. Не для себя, для всех… Я тоже хочу.
— Слушай, — прокашлялся Василий, — если ты хочешь что-то полезное людям сделать — давай я тебя в больницу устрою сиделкой, а? Будешь за инвалидами ухаживать…
Света даже не повернулась в его сторону, буравя взглядом Михаила. Тот затянулся сигаретой, бросил бычок на землю и аккуратно затушил его ботинком.
— Что ж, если действительно хочешь, помоги…
— Вы оба с дуба рухнули??? — взорвался Василий. — Слышь, мужик, отстань от моей девушки! А ты… А ну, пошли отсюда! Потом поговорим.
— Никуда я не пойду! — она вырвалась и отскочила в сторону. — И не смей командовать!
— Ты соображаешь, что творишь?!
— Получше твоего! Сиделки нужны, да. Но это же… это же прошлое — инвалиды, больные, старики. А космос — это будущее! И страна наша тоже, у нее оно есть, должно быть… Ну как ты не понимаешь?!
— Он же тебе мозги запудрил! Красивых слов наговорил, а ты и повелась, дура!
— Сам дурак!
— Тихо! — гаркнул Миша.
С балкона кто-то старческим голосом пригрозил вызвать полицию.
— Ты, Вася, конечно, молодец, что за девушку свою заступаешься. Но она не твоя собственность, а свободный человек. Боишься за нее, не доверяешь мне — иди тоже. Я ничего от тебя делать не прошу — просто будь рядом. Так даже лучше будет. Согласен?
— А что делать-то надо? — перебила молчание Света, не дожидаясь ответа.
— Делать… Эх, давайте-ка в сторонку отойдем, присядем да поговорим.
Крепкая деревянная скамейка стояла у песочницы, в стороне от дорожки, ведущей к остановке. Днем здесь возилась детвора под бдительными взорами мамаш и бабушек, а сейчас лучше места для разговора вдали от чужих ушей придумать было сложно. За редкими и тощими кустами не скроешься, а дом все же далековато, даже с балкона тихий голос разобрать невозможно.
Василий, так и найдя ответа, молча сел с краю, рядом со Светой.
— Значит, что делать? — протянул Миша, закуривая очередную сигарету. — Ничего особенного и сложного. Сегодняшняя акция — похищение людей. Если один инженер, техник, механик там, не выйдет на работу, никто и не заметит. А если пара-тройка десятков… Не все же военные, по гарнизонам сидят. Космодром быстро строили, много гражданских набрали и поселили их не только в Углегорске да Свободном, из вашего Шимановска тоже есть и местные, и пришлые. Вот и возьмем мы сегодня под белы рученьки человек по пять-десять в каждом городке, а завтра их с боем освободят. Да не дергайся ты так! «С боем» — это ж я о том, как выглядеть будет. Все продумано до мелочей, ни один волосок с их голов не упадет. И с твоей тоже.
— Так вы и меня похитить собираетесь? Но я ж не с космодрома… — недоуменно протянула Света.
— А перепутали!
— Но зачем?
— А затем, что ты будешь знать, что происходит на самом деле, и сможешь унять панику и воодушевить людей. Сможешь?
— Не знаю… — Света затеребила поясок куртки. — Попробую…
— Подсадная утка? — не выдержал и вклинился Василий.
— Она самая.
— Бред. А чего ты этим хочешь добиться — чтобы снова запуск отложили?
— Нет, на этот раз его не отложат, да и не позволят нам к важным людям приблизиться. Но если мелочи взять побольше… Такая акция накануне запуска и журналюг привлечет, и народ заставит следить за стартом, затаив дыхание. Пусть пока только ожидая — случится чего еще или нет? Это первый шаг. Колбасных людей надо постепенно приучать смотреть в небо и болеть за страну, сразу нельзя. Да и не выйдет.
— Смотреть в небо… — гыкнул Василий. — Вы что, всерьез решили переделать русский народ?
— Да почему ж переделать? Так, чуть-чуть повернуть.
— Ни фига себе чуть-чуть!
— А кто требует полностью меняться? Можно курить, выпивать и мечтать о звездах, можно изменять жене или мужу и переживать за будущее России… Человек — это человек, а не набор сплошных достоинств, не идеал и никогда им не будет. А мы не священники, чтоб требовать всего и сразу.
И почему у него на всякий вопрос ответ находится, что и не возразишь, а начнешь спорить — еще и дураком себя почувствуешь? Да и фразы закручивает, что твой оратор с трибуны, — гладкие, звонкие. Говорят, этому можно научиться, надо только книжки поискать, в которых рассказывают, как переговоры вести, как девчонок обалтывать…
— Там же, поди, одни мужики будут! — снова вскинулся он. — Куда ты ее запихнуть собираешься?!
— Вот именно! Перед бабой мужикам бздеть будет стремно. — Михаил на миг опять преобразился в волчару. Василий съежился. — А чтоб ее не тронули, ты и присмотришь.
— Бред…
— Может, и бред, а может, и нет. Света, так ты что решила — пойдешь?
— Да, — помолчав секунду, тихо ответила девушка. В ее голосе еще дрожал страх и неуверенность, но уже где-то вдали, на задворках.
— Ты идешь с ней?
— Да, — мрачно буркнул Василий. Поди откажись! Потом она же всем растрезвонит, что ее мужик струсил и бросил. Да и вдруг случится чего — он же себе потом не простит.
— Тогда двинулись!
Миша решительно встал и опять охнул. «Досталось тебе все же! — злорадно подумал Василий. — Эх, добавить бы…» Но было поздно — раньше надо было морду бить, а сейчас уже глупо.
Не отходя от скамейки, Миша достал из кармана скрученный в трубочку навигатор, быстрыми движениями активировал, что-то настроил и нацепил на руку на манер браслета. Экран тускло светился, показывая маршрут. «Дорогая штучка», — отметил про себя Василий. Гибкими экранами давно никого не удивишь, но одно дело просто что-то читать, а другое — программы запускать, да еще с подключением к спутникам. А такие маленькие, чтоб на запястье надевались, он только в рекламе и видел. Хотя что с его городка возьмешь? Пусть и рядом с космодромом, но все равно — глушь.
Шли они долго. Миша то и дело поглядывал на браслет, сверяя картинку с обстановкой. Уже давно закончились пятиэтажки, а старые кирпичные домики сменились деревянными, запрятанными за глухими заборами да высокими зарослями не пойми чего, только редкие фонари освещали закрытые калитки — неспокойно на окраине по ночам. Хотя где нынче спокойно? Даже в центре средь бела дня можно нарваться. О своей шкуре надо круглосуточно печься, причем как от людей ее защищать, так и от прочих неприятностей. Вон дорога какая — одно название, колдобины да кочки, чуть недоглядишь, и шею свернуть немудрено.
Чем дальше они шли, тем мрачнее картины рисовались Василию. Он клял себя, а уж Светку с Мишей и вовсе костерил на чем свет стоит. «Еще не поздно отказаться», — липко и гаденько ползала в голове мыслишка, но бздеть, как выразился Миша, было действительно стремно.
Наконец они остановились перед внешне ничем не примечательным домиком, разве что калитка была чуть приоткрыта. Высокий и тощий мужчина вышел навстречу, о чем-то пошептался с Мишей и скрылся за забором. Входить следом они почему-то не торопились, ждали на улице — чего?
Тощий появился вновь, кивнул и отодвинулся в сторону, пропуская делегацию. Света, споткнувшись, вошла внутрь, Василий было притормозил, но под взглядом Миши шагнул вперед. За спиной глухо стукнула калитка.
Но далеко им пройти не дали. Сразу за воротами аккуратно связали руки за спиной, бережно залепили рты липкой лентой и надели на голову глухие мешки. «Вот и все!» — мелькнуло в голове у Василия.
— С этого момента с вами будут обращаться как с заложниками, чтобы никто ничего не заподозрил, — предупредил Миша. — Вы тоже не забывайте, что вас похитили и притащили сюда насильно.
Кто-то довольно жестко ухватил Василия под локоть и потащил. Судя по шагам, шорохам и сдавленному мычанию, Свету волокли следом — девушка, похоже, уже начала входить в роль, в меру яростно сопротивляясь. Самому дергаться не хотелось, и без того чувствовал себя полным идиотом, по доброй воле и ни за что идущим на эшафот.
Прямо, налево, еще раз налево, по узкой тропинке с деревянным настилом, направо, через еще одну калитку — другой участок? — снова направо, крыльцо, ступени вниз — в подпол? — дверь, толчок в спину и лязг замка за спиной…
Чьи-то руки подхватили Василия, не дав упасть, сняли мешок и развязали руки. Он рывком отодрал ленту со рта и огляделся.
Он стоял в небольшом темном помещении, лишь тусклый свет из маленького, в две ладошки, окна под потолком позволял видеть силуэты. В подвале находилось человек пять — двое помогали ему, остальные высвобождали Свету, вполголоса матерясь — и впрямь, одни мужики. Василий решительно оттер девушку в сторону — еще лапать ее не хватало кому ни попадя!
— Что происходит?! Вася, Васенька, где мы? — Истерические нотки в ее голосе звучали столь естественно, что он едва не зааплодировал.
— Тише-тише, сейчас разберемся. — Смех душил, и голос от этого срывался. Смех был нехороший, бабский, истерический, но дрожь в голосе от него получилась вполне ничего — серьезная такая, мужская.
Он приобнял Свету, отвел ее в пустующий угол, усадил на мягкий земляной пол и прижал к себе.
— Зачем? За что? Что мы сделали? — почти рыдала она.
— Эй, ты! Бабу свою уйми, и без нее тошно, — мрачно раздалось из другого угла.
— Сам заткнись! — огрызнулся Василий. Неизвестно, что тут за сборище и что с ними всеми будет дальше — надо сразу точки над «i» расставить, сделать все, чтобы свора его страх не почуяла, не набросилась.
— А вы кто? — всхлипнула Света.
— Дед Пихто.
— Зачем вы так? Я ж просто спросила…
— Какая вам разница, кто мы? — это уже другой голос, помягче, с хрипотцой, какая часто встречается у заядлых курильщиков.
— Ну… — замялась девушка, уже взяв себя в руки, но еще пошмыгивая носом. — А вы знаете, за что вас сюда?
— Нет, — после паузы ответил за всех хрипловатый.
— Но должна же быть какая-то причина! Может, мы все из одного района или еще что-то нас связывает? — Девушка воодушевлялась с каждым словом, несмотря на фыркания и смешки из углов. — А давайте каждый о себе расскажет — вдруг мы тогда поймем, зачем нас всех сюда приволокли. Ну, если это как-то связано. Может, и нет, но если да…
— То что? — еще голос: молодой, нервный, звенящий.
— Ну что-то же надо делать! Не сидеть же, сложа руки.
— А что мы можем сделать? — снова молодой. — Дверь заперта, в окно не пролезть, других выходов нет — что?!
— Не знаю, — сникла она. — Вы же мужчины — придумайте что-нибудь!
— Заткнулась бы ты, а? — снова мрачный, но уже не столь агрессивный.
— Слушай, ты! — завелся было Василий, но Света незаметно дернула его за рукав и тут же перебила:
— И все-таки давайте каждый расскажет — как он сюда попал, кто он, откуда. Вдруг поймем чего.
В повисшей тишине Василий сидел и радовался, что это не он ерунду несет — такое молчание выразительнее любого ответа. А Светка — дура, что с нее возьмешь? Нарвалась и получила.
— Я живу рядом со станцией, авиационный механик на Восточном, — негромко произнес хрипловатый. — Меня взяли около дома, из магазина возвращался — мешок на голову, руки за спину и в машину. Кому я понадобился, ума не приложу.
— Эй, я тоже с Восточного, — мрачный, но порядком удивленный.
— И я! — молодой. — Только я машинист котельной. На подстанции…
— Связист. Там же, — буркнул кто-то еще от противоположной стены.
— Слесарь аварийно-восстановительных работ. Тоже с космодрома, — голос справа.
— Ой! — звонко и совершенно естественно воскликнула Света.
Воцарилась тишина.
«Если сейчас сказать, что мы-то не с Восточного — раскусят в два счета, — испугался Василий. — Наваляют еще, Миша с компанией и пикнуть не успеют. А потом и в городе разыскать могут. Кто ж так планирует — ни легенды, ни хрена?! Но хоть в этом не обманули — уже легче. Может, и все остальное правда? Ну, про сговор и волоски с головы?» От этой мысли напряжение сразу схлынуло, а страх отступил, не до конца, но все же. Осталось настороженное отстраненное любопытство.
— А вы сами откуда? — осведомился хрипловатый.
— Механик дорожно-транспортных машин, Восточный, — быстро ответил Василий и почувствовал, как вздрогнула Света. Только бы не сдала по глупости! Только бы не переиграла!
— Я просто рядом шла, он меня домой провожал, — сориентировалась она. Василий облегченно выдохнул.
— Дела-а-а, — задумчиво протянул хрипловатый. — С лету в точку попала, а? Вот так-так. Мы, мужики, сидим, значит, а девочка пришла и нас всех уделала. Да-а-а…
Василий напрягся. Похоже, дурочка таки переиграла — вот сейчас-то их и раскусят!
— Ну и че нам это дало? — мрачный и опять агрессивный.
— А вы сложите два и два.
— Ты мне арифметику свою под нос не сувай, понял? Нормально растолкуй.
— Послезавтра первый пилотируемый старт с Восточного — это раз. Сегодня похищают сразу несколько людей, работающих на космодроме, — это два. Существует банда, которая действует под лозунгом «России не место в космосе» и всячески старается помешать нормальной работе, — это три. Теперь сложилась картинка?
— Так чо, это они нас сюда? Вот с…ки! Да я ж им щас покажу — «не место»! Я им такое место покажу — парашу жрать будут! А за Россию еще и п…юлей навешаю! «Не место», б…я!
— Базар фильтруй! — снова рявкнул Василий.
— Ты че щас вякнул?! — взревел мрачный.
— Тише-тише! — вмешался хрипловатый. — Он же тоже свой, с космодрома.
— Свой… — тот сбавил обороты. — Ты, это, свой, шибко-то не борзей, ладно? А то ж не сдержусь, навешаю…
Ох, не зря он пошел со Светкой — в такой компашке кто б еще за нее заступился? Который с хрипотцой, еще нормальный вроде, но что он может против того приблатненного? Никак с зоны парниша, и как такого на космодром взяли? Интересно, кем он там работает?
И это быдло они хотят сплотить и заставить смотреть в небо?!
— Делать-то что будем? — тихо спросила Света.
— А что тут сделаешь? — снова выступил молодой. — Ну, выяснили мы, кто за этим стоит, — двери-то все равно заперты.
— Вы же с космодрома, вы же все можете…
Мрачный заржал.
— С космодрома-то с космодрома, да разве это что-то меняет? — хрипловатый усмехнулся. — Не мы ж в космос летаем. Глупо нас героями считать.
— А я считаю, — упрямо возразила девушка. — Для меня все, кто на космос работает, — герои. Вы будущее творите. Вы все, а не только космонавты.
И снова повисла тишина. На этот раз совсем другая — растерянная, озадаченная, словно каждый мысленно примерял на себя костюм супермена и удивлялся, что размер подошел, нигде не жмет, мешком не висит.
«Ловко она мужиков скрутила! И где только научилась так людьми манипулировать? А играет-то как естественно, и не подумаешь, что роль исполняет, словно и на самом деле так думает. И словечки-то нашла, как по бумажке прочитала. Актриска, блин», — раздраженно думал Василий, почесывая затекшую ногу.
— Может, попытаться заманить и скрутить того, кто нас охраняет? — робко вопросил молодой. — Ну, в фильмах же так делают.
— Так то в фильмах, — буркнул голос справа.
— А че, фигли нет? — мрачный оживился. — Девка истерику закатывает, что ей плохо, а мы с двух сторон. Или один под ноги, а я сверху по башке тюкну.
— А дальше как? — осведомился хрипловатый. — Во дворе наверняка еще охрана есть. И наверняка вооруженная.
— Фигня, прорвемся!
— Не стоит рисковать, с нами женщина. К тому же, — хрипловатый оживился, — если мы одного возьмем, у него телефон должен быть. Изнутри запремся и вызовем всех, до кого дотянемся: полицию, пожарников, эмчээсников.
— Точняк! Ну дык че, погнали тогда? Че резину тянуть? — мрачный встал. — Так. Я за дверью. Кто в ноги?
— Я! — вскочил молодой.
— Ага. Тогда сюда вставай.
— Может, еще с этой стороны? — еще одна тень подошла к двери. — Надежнее будет?
— Давай. Подтолкнешь сзади.
— А если он не один будет? — хрипловатый тоже подошел поближе.
— Тогда ты тоже за дверь. Пока я с первым разбираюсь, вы двое дверь захлопнете. Если кто еще сунется — по хлебалу без разговоров. Кто еще не при делах остался?
— Я. А что делать-то? — еще одна тень зашевелилась справа.
— Здесь вставай. Поможешь затащить тело, — гыгыкнул мрачный. — Так, а ты свою бабу держать будешь.
Василий, сидевший до этого молча, утвердительно буркнул, стараясь не показывать облегчение. Вот чего совсем не хотелось, так это лезть в драку. Герои хреновы… Чем все это закончится — непонятно, даже если просто фингалом — с работы точно попрут. А так — подальше и поспокойнее, сам целее буду и Светку, глядишь, от глупостей удержу, а то ведь бросится, дурочка, в самую гущу. И чего народу спокойно не сидится? Хотя они ж не знают, что их всяко освободят.
— Все готовы? Поехали! Давай, баба, ори, да погромче!
И Светка завопила… да как! Не просто на одной ноте — это была настоящая истерика, с подвываниями, соплями, взвизгами. Мужики замолотил кулаками в дверь, крича и зовя на помощь, поминая врача, пересыпая речь отборным матом, причем отличался этим не только мрачный — все увлеклись.
Наконец брякнул замок, и дверь приотворилась.
— А ну цыц! — гаркнул здоровенный силуэт. На фоне яркого света от висящей в коридоре напротив входа лампочки больше ничего разглядеть не удавалось. Разве что в руке у того было что-то наподобие пистолета. — Чего расшумелись?
— Девушке плохо, — шагнул вперед хрипловатый. — Врача надо, а то не дай бог концы отдаст. Есть у вас врач?
— Врач? — оторопело спросил охранник и чуть опустил руку.
Молодой среагировал мгновенно, бросившись под ноги. Хрипловатый тут же рванул громилу за руку на себя, выворачивая ствол в сторону. Мрачный с размаху опустил ему на голову сцепленные в замок руки, смачно при этом крякнув. Тело рухнуло на пол, пистолет отлетел в сторону. Мужики тут же втянули охранника в подвал и захлопнули дверь. Правда, замка изнутри не полагалось, но двое подперли ее собой, так и оставшись стоять, как часовые.
Мрачный шустро подобрал пистолет и направил его на бесчувственное тело.
— Шманайте! Телефон ищите, — приказал он. Остальные послушались беспрекословно.
— Есть! — радостно гаркнул молодой. — Звонить?
— Связать бы надо, а то вдруг очухается раньше времени, — хрипловатый зашуровал вдоль стен, разыскивая веревки.
В движениях, в голосах чувствовался ажиотаж — получилось! Костюмчик супермена теперь и вовсе сел как влитой, и эти ощущения мужикам явно нравились.
Споро скрутив охранника и оттащив его в угол, все сгрудились в центре.
— Так что, я звоню? — нетерпеливо подпрыгивал молодой.
В этот момент со двора раздались выстрелы и крики.
— Это еще что за х…ня? — оторопел мрачный. — Братва! Так это ж м…даков п…дят! Айда с тыла навалимся!
— Стойте! — взорвался Василий. — Вы с ума посходили? Это ж нас освобождать пришли, зачем на амбразуры кидаться, жизнью рисковать? Сидите спокойно, они сами разберутся!
— Ты не наш, — мрачный угрожающе придвинулся ближе. Василий сжался. — Не космодромовский. Наши так не трусят. Если там увижу — убью, нах. Понял?
— Идем? — хрипловатый с остальными уже стояли у приоткрытых дверей.
— Я с вами! — Света вскочила. Василий едва успел ухватить ее за руку:
— Куда, дура?
— Иди в жопу, урод! — Она вырвалась и подскочила к мужикам. Василий растерянно таращился вслед.
— Гы, — заржал мрачный. — Нормалек! Бой-баба. Только ты бы правда здесь отсиделась.
— Тебя тоже туда послать? — взвилась девушка. — Так это я запросто! Я с вами иду. Точка!
— Только не высовывайтесь тогда, за нашими спинами держитесь, — хрипловатый подошел и встал рядом.
— Дебилы, — прошептал Василий, но так, чтобы его не услышали.
Он тоже встал, но чуть поодаль. Пусть эти идиоты сами прорываются и Светку вытаскивают, а он потихоньку, по стеночке слиняет отсюда под шумок. Хватит с него этого цирка с зоопарком!
Группа вытекла на маленький пятачок за дверью с лестницей вверх, действуя на удивление слаженно. Мрачный с пистолетом шел впереди, замирая на каждый шорох, остальные тянулись следом, хрипловатый замыкал цепочку, прикрывая девушку. Василий шел, чуть приотстав от остальных, нервно оглядываясь и вжимаясь в стену. Но в доме никого не было, только со двора все еще раздавались редкие выстрелы.
— Через окно лучше, — прошептал кто-то сиплым, срывающимся голосом. Мрачный кивнул и махнул рукой в сторону комнаты, выходящей окнами в огород.
При свете Василий смог рассмотреть своих сокамерников получше. Хрипловатый оказался невысоким плотным мужичком в годах с заметной лысиной; молодой и впрямь был молодым — лет двадцать пять, не более, тощий и кучерявый; мрачный же полностью оправдывал внешностью свою манеру поведения — быковатый, стриженный наголо, накачанный, в спортивном костюме «а-ля-фирма».
Все по очереди выбрались через окно и залегли в кустах.
Кто-то смачно чихнул, и тут же раздались выстрелы — целились явно в их сторону.
— Уходите, я прикрою! — завопил мрачный и начал палить в ответ.
«Эх, сказать бы тебе сейчас, что патроны холостые, а все это лишь постановка! — промелькнула в голове злорадная мысль. — Хотел бы я посмотреть на твою рожу!» Но размышлять было некогда — все уже ломились через заросли к воротам. Василий хотел было залечь в кустах и переждать, но тут совсем рядом прогремел выстрел, и он, уже не задумываясь больше ни о чем, бросился следом. Лишь бы подальше!
Перед ним бежала Света, рядом с ней — хрипловатый. Тот пытался еще и по сторонам смотреть, оберегая девушку.
Выстрелы звучали все чаще, похоже, обстреливали уже не только бандитов, засевших у дома, и мрачного в кустах заодно.
— Не стреляйте! Мы свои! — заорал Василий, уже не контролируя свой страх, полностью ему подчинившись. Пусть патроны холостые, но этот свист лишал остатков разума.
Вдруг Света замерла. Ее ноги подломились, а на спине, на светлой курточке появилась маленькая черная дырка.
В тот же миг огнем обожгло бедро, и Василий рухнул на землю, подвывая от боли. Штаны тут же пропитались кровью.
Он лишь краем глаза увидел, но не осознал, как хрипловатый упал рядом с девушкой, перевернул ее на спину и, что-то отчаянно выкрикнув, бросился бежать. Как странно одинаковые тени в черных куртках из стеклоткани рассыпались по двору, вытаскивали сопротивлявшихся, охаживали их дубинками, заламывали руки и волокли к воротам, за которыми рычали моторами машины. Боль, жуткая боль в ноге не давала сосредоточиться ни на чем, кроме одного — жить! Выжить!
Выстрелы стихли. Кто-то подошел и жестко пнул его в бок. Василий замычал.
— А ты думал, в игрушки играешь? — голос был ледяной и безжалостный.
— Я не хотел… меня заставили… я им говорил — отсидеться надо… нас освободят… я не виноват… — забормотал Василий.
— А, так ты из этих, — фигура в черном сплюнула и отошла.
— Ну что, допрыгался? — это уже не ему. — Доволен?
Василий приподнял голову — невдалеке на коленях стоял Миша, двое держали его за руки, заломив их за спину так, что он почти касался головой земли.
— Говорил я тебе, прекращай эти детские забавы. Говорил? — черный ткнул пистолетом ему в висок. Миша дернулся, но смолчал. — Жаль, вчера сбежал, успел натворить делов. Всех твоих взяли, слышишь? Тех, кто из второй вашей партии, попугаем, да отпустим, а остальных — и не надейся. Развели тут самодеятельность, детский сад, блин. Космодром — это не песочница. А твою бы энергию, да на полезные дела пустить… Я тебе это давно пытался объяснить, жаль, что не понял. Ничего, поговорим еще.
«Так это не те, кто должен был нас освобождать, — дошло до Василия сквозь пелену. — Вот почему стреляли по-настоящему».
— Девочку-то за что? — прохрипел Миша. — Сволочи…
— Случайно, — ухмыльнулся черный. — На твоей совести она будет, не на моей. Ладно, хватит рассусоливать. Тащите его в машину.
Двое сзади встряхнули Мишу, поставили его на ноги и уволокли. Тот застонал, забулькал — видать, сегодня еще добавили.
— Дурак, — со странным удовлетворением фыркнул черный, убирая пистолет. — Но не дерьмо. Мало таких людей осталось… — Он вдруг резко подошел к Василию, присел на корточки и с любопытством на него уставился. — А ты бы смог рискнуть своей шкурой ради идеи, а? Глупой, идиотской, но в которую веришь?
Василий замычал, замотал головой.
— Вот то-то и оно. С такими, как ты, — проще, только для космоса другие люди нужны. А где их взять? Вот и приходится идейных дураков обламывать да перевоспитывать. Но и таких мало, кругом одно быдло. Ведь ты быдло, да?
Василий поспешно закивал. Что угодно, только не трогай, не убивай!
— Загрузите его в «скорую», — брезгливо бросил черный и ушел.
Он жив? Его не убили? Слава богу! Слава всем богам! Василий едва не расплакался от облегчения. Светку жалко, но он-то жив. Миша — сволочь! И зачем он только его пожалел тогда?
«Ну где же вы? Вам же приказали нести меня в «скорую», так несите!»
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Колбаса», Анна Смольская
Всего 0 комментариев