«Московский душегуб»

Девушка, стоявшая на ступеньках Курского вокзала, была в джинсах и светлом плаще, в руках держала чемоданчик из кожзаменителя и спортивную сумку-рюкзачок. Она привлекла внимание угрюмого горожанина лет тридцати. Он подошел сбоку и негромко спросил:

– Куда надо? Могу подбросить.

Девушка посмотрела на него с радостной гримаской – ее первый собеседник в Москве.

– Вы именно меня хотите подбросить? Или вам все равно кого?

– Как это?

Нет, подумала она, этот недотепа ей без надобности, но на всякий случай поинтересовалась:

– И сколько заплатите?

– За что?

– Ну, за то, что подбросите.

Молодой человек под ее сияющим взглядом простодушно засопел носом:

– Ты что – ненормальная?

– Не понимаю, – огорчилась девушка. – У вас что же, в Москве, подбрасывают на халяву?

Калымщик красноречиво покрутил пальцем у виска и побрел к своему задрипанному "жигуленку".

Через час она сидела в ресторане "Минск" у самого окна. Бледные щечки ее раскраснелись, изумрудные глаза излучали небесный свет. Пожилой официант в куцем форменном сюртучке поневоле улыбался, разговаривая с ней. Они уже почти подружились.

– Еще вам рекомендую, Танечка, – говорил официант, подливая в ее бокал шипучего красного вина, – обязательно посетите Воробьевы горы. Оттуда самый лучший вид на Москву.

– Но как же я все успею, – возбужденно захныкала Танечка. – Музеи, театры, выставки – и все это за два дня. И просто побродить по Москве. Ах, как я хочу просто побродить по Москве. Это же с ума сойти! Николай Максимович, миленький, вы сказали, у вас есть племянник, студент?..

– Это чего есть, то есть, – с сомнением пробасил официант. – Но тут, понимаете ли, возможно, не лучший вариант.

Племянник официанта действительно был студентом и действительно знал город как свои пять пальцев, но в последнее время малость сошел с круга: редкий день являлся домой не под утро, да и то пьяненький. Не хотелось добронравному Николаю Максимовичу даже думать, как он может обойтись с наивной провинциалкой, глядящей на мир с таким восторгом, что даже заскорузлое, бронированное сердце официанта чуток оттаяло, а этого не случалось с ним, пожалуй, уже многие годы.