«Потрошитель мозгов»

Молоденький полисмен открыл дверь, и его тут же вывернуло наизнанку.

Застыв на пороге, он так и не смог заставить себя войти в подвал. Сержант сыскной полиции Нью-Йорка помог ему подняться по ступенькам обратно на улицу.

Осматривавший подвал коронер поскользнулся в луже крови и плюхнулся на спину. Поднимаясь, он попал рукой в багровое озерцо, расползшееся по когда-то нежно-голубому ковру; спина его клетчатого пальто испачкалась в крови и потемнела, на коленях появились алые пятна. Он вымазал руки и теперь не мог делать записи в блокноте. В помещении стоял запах, какой бывает, должно быть, только у коровы в желудке, – запах переваренной пищи и экскрементов.

Прибывший на место преступления начальник отдела по расследованию убийств манхэттенской полиции Джейк Уолдман первым делом увидел новичка-патрульного, корчившегося от приступов рвоты возле пожарного крана; его крепко держал за плечи детектив из отдела Уолдмана.

– Что, слабо парню? – бросил инспектор.

– Такое мало кто выдержит, – отозвался детектив.

– Труп он и есть труп. От живых больше неприятностей, – назидательно заметил инспектор Уолдман, обращаясь к патрульному. Между приступами рвоты тот почтительно кивнул.

Детектив тоже кивнул. Он видел однажды, как Уолдмен, посасывая сигару, преспокойно разглагольствует о чем-то в комнате, где обнаружили пролежавший целый месяц труп – от такого смрада вырвало бы даже носорога.

Больше в комнате никого не было – остальные предпочли выйти на свежий воздух, чтобы не сойти с ума.

Но у Уолдмана был луженый желудок. Он мог уплетать сандвичи с копченой говядиной в морге и удивляться, почему кто-то находит такое поведение странным.

Когда на Малберн-стрит нашли труп Уилли Ригги по прозвищу «Виноград», коронер, обнаружив в глазнице трупа следы картофельного салата с горчицей, с уверенностью высказал предположение, что здесь, должно быть, уже успел побывать Уолдман. И оказался прав.

– Томатный соус с соленым огурчиком – вот что поставит тебя на ноги, сынок, – произнес инспектор Уолдман, и на его полном квадратном лице отразилось искреннее сочувствие. Сигара, зажатая в зубах, прыгала вверх-вниз.

При этих словах бедняга-патрульный скорчился в новом приступе рвоты.

– Что я такого сказал? – удивился Уолдман. У людей порой бывает такая странная реакция...