«Операция начнётся в полдень»

Олег Красин «Операция начнется в полдень»

Роман.

Фаза I. Замысел

Город Уральск, шоссе Новаторов, 5 мая 1994 г., 11.30.

— «Третий», «Третий», доложите обстановку!

Майор ФСК Сергей Забелин услышал знакомый голос в динамике рации и на миг представил начальника отдела, который курил сигарету за сигаретой в своем кабинете, сидя за столом и отдавая указания. В его кабинете и без того было всегда накурено, а теперь, в период проведения операции, дым, скорее всего, висел едким смогом. Все, кто входил в это время в кабинет полковника, спешили поскорее покинуть прокуренное помещение.

— «База», это «Третий», следуем за объектом, пока ничего подозрительного — ответил он.

Забелин ехал в «Волге» бригады наружного наблюдения. Они осуществляли скрытое сопровождение, следуя за вазовской «семеркой» вишневого цвета, и пропустив впереди себя две легковых машины для маскировки.

За неделю перед этим, в Управление Федеральной службы контрразведки по Уральской области обратилась молодая женщина Маргарита Виккерс — типичная бизнес-вумен, к которой «подкатили» некие бритоголовые люди спортивного вида и предложили «крышу» для ее магазинов в Кировском районе города. Еще в декабре прошлого года она согласовала в администрации города проект крупного торгового центра, и разборки с уголовной шпаной ей были совсем ни к чему.

Эта женщина почему-то не пошла в Управление по борьбе с организованной преступностью, возможно, из-за недоверия к милиции, а может по каким-то другим причинам. Бандиты хотели за «крышу» получить тридцать тысяч долларов, но чекисты планировали положить в сумку только муляжи пачек. Настоящих денег передавать никто не собирался.

Разработкой операции по задержанию вымогателей занялся сам начальник отдела экономической контрразведки полковник Шумилов — человек целеустремленный, энергичный и вдумчивый, не доверив это дело никому другому.

Курировал работу отдела один из заместителей начальника Управления некто полковник Кислицын. Забелин потом узнал, что, изучив заявление бизнесменши, он, попавший в свое время в систему КГБ из комсомола, прочитал Шумилову целую лекцию.

Кислицын заявил, что молодых бизнесменов надо всемерно поддерживать, опекать и оказывать им всяческую помощь — такова политика государства, провозглашенная Президентом Ельциным. Требовалось в одночасье создать класс собственников, людей, которым есть, что терять, которые будут надежной опорой нового строя, и роль органов безопасности в этом процессе должна стать ощутимой.

На протяжении этой немного нудной, высказанной менторским тоном речи, Шумилову несколько раз хотелось закурить, и он держал руку в кармане пиджака, зажав пальцами пачку сигарет. По себя Шумилов тихо матерился.

В своё время он насмотрелся на этих чиновников от госбезопасности, говоривших правильные слова, отдававших указания с важным видом. При первых признаках демократической грозы, разразившейся в номенклатурном небе, они резво покинули коммунистический корабль, следовавший курсом на светлое будущее, а заодно и стены учреждения под названием «КГБ».

Однако Кислицын каким-то образом задержался и сейчас выглядел в стенах обновленной службы странным атавизмом, как если бы к современному стеклобетонному зданию прилепили дорические колонны.

Операция была тщательно спланирована. Передачу денег бандиты назначили на центральном городском рынке в полдень. Для их поимки было подготовлено несколько оперативных групп, которые находились вблизи предполагаемого места передачи.

Один из сотрудников Управления — сослуживец Забелина по отделу капитан Цыганков, выступил в роли посредника и должен был непосредственно участвовать сначала в передаче, а потом и захвате вымогателей.

Это он ехал в вишневой «семерке», а Забелин с ребятами из наружки сопровождали его в качестве прикрытия.

На всякий случай, в сумку вшили радиомаяк, который мог и не потребоваться, но Шумилов решил подстраховаться — чем черт не шутит! Это изделие осталось еще с кэгэбэшных времен, оно было надежным, как всё, что тогда делали для могущественной спецслужбы, долго держало зарядку, хотя и имело небольшой радиус действия.

Между тем рация снова ожила.

— «Первый» как у вас дела? Что наблюдаете? — поинтересовался Шумилов.

— «База», пока все спокойно. Возле интересующего места крутиться несколько азеров. Это люди директора рынка, новых лиц не замечено.

— Продолжайте наблюдение.

Позывной «Первый» принадлежал Игорю Лысенко — начальнику второго отделения в отделе Шумилова. Его группа совместно с членами АОБГ Управления должна была осуществить захват. Люди Лысенко уже находились на рынке, маскируясь под обычных покупателей, и были готовы немедленно действовать по сигналу старшего.

Забелин испытывал обычное возбуждение, которое появлялось у него при участии в делах такого рода. С 1991 года, когда в КГБ создали отделы по борьбе с коррупцией, контрабандой и организованной преступностью, ему уже приходилось несколько раз участвовать в операциях по захвату бандгрупп или как их называли «бригад», возникших в начале девяностых, как грибы. Он не мог припомнить другие годы, по сравнению с нынешним 1994-м, чтобы было столько сообщений в прессе и телевидении о вымогателях и их захватах. Как будто криминальная лавина обрушилась на города и веси России, грозя полностью снести жалкие обломки системы правосудия оставшейся от советских времен.

— Через десять минут буду у рынка, — четко прозвучал по рации голос Цыганкова из «семерки».

— Всем приготовиться! — отдал команду Шумилов.

Шоссе Новаторов тянулось вдоль всего города, местами уходя под мосты и часто прерываясь кольцевыми развязками. Такую длинную дорогу Забелин встречал только однажды, в Волгограде, будучи в служебной командировке. По волгоградской дороге можно было проехать, не останавливаясь через весь город, который растянулся по берегам Волги на несколько десятков километров.

Погода в мае не баловала теплом, светило яркое солнце, но было прохладно — дул северный ветер. Большинство оперативников надели черные кожаные куртки, которые еще осенью в большом количестве коммерсанты завезли на местные рынки из Китая.

Забелин был одет как все. Если бы не современный буржуазный антураж: иностранные машины, многоэтажные дома, рестораны, рекламные вывески, то могло показаться, что чекисты времен революции в черных кожанках едут на операцию. Только вместо маузеров в кобуре скрытого ношения пистолеты Макарова.

Сергей внимательно следил за происходящим на шоссе. Машина, в которой он находился, ехала по левому ряду, так же как и «семерка» Цыганкова, поэтому Забелин мог спокойно наблюдать за всеми автомобилями, следовавшими за Цыганковым или обгонявшими его. Изредка он поглядывал в боковое зеркало заднего вида, чтобы убедиться в отсутствии чужого преследования. Постоянно следующих за ними одних и тех же машин он не заметил.

Вскоре несколько тяжелогруженых фур-КАМАЗов догнали машину Забелина, а потом, тяжело урча, поползли по крайне правому ряду вперед. Обойдя три машины, они поравнялись с «семеркой» Цыганкова и один из КАМАзов принял влево, полностью закрыв обзор Забелину. На КАМАЗах были казахстанские номера, вероятно машины шли транзитом от одной границе к другой.

Приближался перекресток со светофором, от которого до рынка ехать совсем недалеко.

Внезапно КАМАЗы резко затормозили, и Забелин увидел, как у самого светофора одну из большегрузных машин подрезала белая вазовская «девятка». На светофоре зажегся «красный цвет», движение прекратилось. Того, что происходило там, у самого перекрестка, Забелин видеть не мог — мешали КАМАЗы.

Он взял рацию и вызвал Шумилова:

— Я «Третий», «База», ответьте!

— Что там у вас?

— Ко «Второму» подошла чужая «девятка». Они встали у перекрестка. Я их не вижу, ситуацию не контролирую.

— Спокойно, «Третий», — Шумилов, вероятно, почувствовал волнение в голосе своего подчиненного, он тут же попробовал связаться с Цыганковым, — «Второй», «Второй», доложите обстановку.

Рация Цыганкова молчала.

— Приготовьте оружие! — сказал Забелин сотрудникам наружного наблюдения и оперативнику из их отдела Олегу Веревкину, сидевшему с ним в машине. Сам он достал пистолет и опустил руку с оружием на колени.

Он уже хотел выскочить и добежать до цыганковской машины, как вдруг «Девятка» выскочила на перекресток, в то время когда еще горел красный свет, и резко повернув направо, помчалась по дороге, набирая скорость, лавируя в плотном потоке машин.

Сразу по рации раздался голос Цыганкова:

— «База», «Второй» докладывает, сумка в белой девятке, номер замазан грязью. Уходят в сторону городка Металлургов. В машине четыре человека, все вооружены, у двух автоматы.

— Саня, ты как там? Все нормально? — не выдержав, крикнул Забелин.

— «Третий», не нарушайте правила работы в эфире, — попенял ему Шумилов и тут же отдал команду, — внимание всем группам, начать преследование «девятки» белого цвета! Машина движется по улице Тевосяна в сторону городка Металлургов. В ней четыре человека, все вооружены. «Первый» свяжитесь с милицией, пусть выставят заслоны. «Беркут», «Беркут»! — обратился он к старшему бригады наружного наблюдения, — ведите машину по маяку.

Забелин приказал водителю немедленно трогать и они, нарушая все правила дорожного движения, отчаянно сигналя, с трудом маневрируя между другими машинами, переместились из левого ряда в правый, а затем на светофоре повернули направо, вслед за машиной Цыганкова.

По улице Тевосяна плотным потоком двигались грузовые и легковые машины, но «девятка» бандитов пропала из поля зрения.

«Неужели упустили? — с досадой задал себе вопрос Забелин, — сорвали захват?»

Но еще оставалась надежда, что наружка ведет бандитов по радиомаяку. Он приник к рации в ожидании, что вот-вот раздастся голос Шумилова, имевшего прямую связь с разведчиками наружного наблюдения, и тот обозначит координаты, цель, куда следует немедленно выдвинуться всем группам.

Но рация молчала.

Они безрезультатно проехали еще пару километров, пока не увидели на обочине вишневую «семерку» Цыганкова. Оперативник стоял возле машины и курил. Когда Забелин подошел к нему тот был неподвижен, только руки немного тряслись от пережитого волнения. Ветер трепал его черные как смоль волосы на голове.

— Сашок, ты как, цел? — спросил Забелин.

— Да пошло оно всё! — Цыганков сплюнул под ноги — Серега, я узнал этих бандюганов, это люди Матвея.

— Брось! — удивился Забелин, — разве Матвей занимается рэкетом?

— Выходит, занимается!

Забелин с досадой вздохнул.

— Черт, и наружка не смогла отследить! Потеряли этих уродов вместе с маячком, а он еще от КГБ достался. Теперь точно на ковер вызовут, жди разборок.

В это время дверца его машины открылась, и высунувшийся Олег Веревкин сказал:

— Сергей, База передала всем отбой и приказ возвращаться.

— Недолго музыка играла! Поехали Сашок! — Забелин, ободряюще похлопав Цыганкова по плечу, пошел к машине. Он шел с тяжелым чувством, предвидя служебное разбирательство и нервотрепку для всего отдела.

Город Уральск, Управление ФСК России по Уральской области, кабинет полковника Шумилова Н.П., 5 мая, 15.00.

В кабинете Шумилова собрались все старшие групп, отвечавшие за проведение операции по захвату вымогателей. Шумилов нервно ходил по кабинету и курил сигарету за сигаретой.

— Ну что? — спросил он ни к кому не обращаясь, — проворонили, прошляпили? Профессионалы, мать вашу! Что прикажете докладывать руководству? Дело доходит до смешного — на нас работало пол Управления, были задействованы все службы и что в результате? Ноль целых, хрен десятых! Забелин, почему была сорвана операция, что думаешь?

— Товарищ полковник! — Сергей хотел встать со своего места, но Шумилов махнул ему рукой, давая разрешение отвечать сидя, — вероятно, при планировании операции были допущены серьезные ошибки. Мы не смогли предвидеть ходы противника, — сказал он, — нас переиграли на какой-то определенной стадии операции. Но вот где, когда? Это вопрос…

— Может они следили за машиной Цыганкова все это время, а наружка их упустила? — спросил Лысенко. — А что, элементарно! Сейчас бандюки подготовлены не хуже нас, а оружие и транспорт у них даже получше. Еще Наполеон говорил, что техника на войне решает все.

— Не техника, а артиллерия, — поправил его Шумилов — мне думается, — после некоторой паузы произнес он, — что бандиты, зная маршрут Цыганкова, спланировали контроперацию. Они просчитали места возможного перехвата машины, выбрали наилучшее из них и осуществили задуманное. Остается только догадываться использовались ли ими КАМАЗы специально, или это было дело случая. Но я считаю, что случайностей здесь не было.

На столе у начальника отдела стояло несколько телефонов цвета слоновой кости с гербами СССР в центре, там, где находился номеронабиратель. Эти телефоны не меняли на современные, кнопочные, хотя те были значительно удобнее, с множеством дополнительных функций. Аппараты имели одну особенность — изнутри они были покрыты легким металлизированным слоем, который создавал экран и не позволял производить съем информации со стороны. Один из таких аппаратов Шумилова напрямую был связан с кабинетом полковника Кислицына.

Стоило Забелину случайно обратить взгляд на стол Шумилова, как он увидел, что на этом телефоне сначала замигала крохотная красная лампочка, а следом раздался звонок.

Шумилов подошел к столу и без видимого желания снял трубку.

— Полковник Шумилов, — сказал он усталым голосом — все люди у меня, проводим разбор операции. Есть!

Он положил трубку.

— Нас вызывает Кислицын. А ты Цыганков, — обратился он, к сидевшему до этого молча, товарищу Забелина, — ты там не кипятись, веди себя спокойней, а то я тебя знаю, начнешь доказывать, что не рыжий. Это мне ты можешь доказать, а там, слушай указания и не возражай.

— А что я? — спросил Цыганков, — вы же знаете, против автоматов не попрешь с одним ПМом. И потом, я не рыжий, а брюнет.

Полковник Кислицын пил чай с лимоном и увидев входивших сотрудников отдела во главе с начальником, кивнул им, чтобы вошедшие расположились за длинным столом, за которым обычно проходят совещания. Кислицын аккуратно подобрал ложечкой дольку лимона и положил её в рот, пожевал немного, потом осторожно выплюнул разжеванный лимон в стакан и спросил:

— Товарищ Шумилов, почему отдел провалил операцию? Вы провели анализ, вскрыли причины? Я считал, — Кислицын с недовольством посмотрел на присутствующих, — что вы достаточно хорошо подготовились, чтобы не допускать ошибок!

На его полном, одутловатом лице возникло выражение сосредоточенной угрюмости, возникавшее у него обычно перед разносами, которые Кислицын любил устраивать подчиненным.

— Товарищ полковник, — Шумилов слегка закашлялся, — мы проработали всё тщательным образом, план операции был доложен лично вам и не вызвал возражений. Это досадный срыв, причины которого мы пока не поняли.

— Вот именно — не поняли! Настоящие причины всегда лежат на поверхности. Я уверен, что не обошлось без утечки информации. Надо разобраться, кто имел к ней доступ, кто знал о времени проведения операции, маршруте следования Цыганкова, о его прикрытии.

— Не думаю, что в наших рядах есть человек способный продать информацию бандитам, — с сомнением произнес Шумилов, внимательно глядя на начальника.

— Помните, как говорил Мюллер? «В этом мире никому верить нельзя», поэтому, Николай Поликарпович, не зарекайтесь! Признайтесь, что допустили грубейшие ошибки при подготовке, а ошибки с вашим опытом — вещь труднообъяснимая! Я вообще не понимаю, — тут Кислицын перешел на крик, — как это могло произойти? Сорвать простейшую операцию, словно какие-то молодые оперработники, первогодки! Что мне докладывать генералу, что докладывать наверх?

Все подавленно молчали.

— Кстати, я хотел бы послушать капитана Цыганкова, — вдруг спокойно продолжил Кислицын, будто до этого и не кричал, — что он думает о провале операции?

Цыганков поднялся со своего места и, несмотря на кажущееся спокойствие, Забелин почувствовал его сильнейшее волнение.

— Товарищ полковник! — начал Цыганков, — мы все делали по плану. Я получил деньги, выехал на шоссе Новаторов, при этом постоянно проверялся — меня никто не пас, то есть не ехал следом, кроме наших. Потом эти взялись непонятно откуда. Подскочили перед светофором, наставили стволы. Что было делать? По рации не свяжешься. Оторваться от них было невозможно, потому что шел поток машин по Тевосяна.

— Оправдания всегда можно найти, Цыганков. Но я повторяю, что мне теперь докладывать начальнику Управления, как оправдываться? — Борис Иванович строго оглядел присутствующих — а теперь, каков результат я вас спрашиваю? Деньги ушли к бандитам. Это раз. Защитить интересы потерпевшей мы не смогли, поскольку вымогатели получили свой навар. Это два. Опустили свой имидж перед милицией и в глазах населения, если, конечно, об этом случае станет широко известно. Это три. Итак, одни минусы в нашей работе. А где же плюсы? Ну, кто ответит? Молчите?

— По крайней мере, мы не раскрылись перед бандюками — пробормотал Цыганков, — можно начать все сначала.

— Сначала? — вновь закричал Кислицын, — а этого вам что, мало? В общем так. Капитану Цыганкову я объявляю строгий выговор, а в отношении вас, полковник Шумилов будет решать генерал. Всё, совещание окончено, все свободны.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет заместителя начальника Управления ФСК полковника Кислицына Б.И., 5 мая, 16.30.

После того как Шумилов с сотрудниками отдела покинул его кабинет, Борис Иванович вызвал начальника отделения собственной безопасности подполковника Усольцева.

До недавнего времени Усольцев работал в отделе Шумилова — возглавлял отделение, которым теперь командовал Забелин. Между Усольцевым и Шумиловым сложились натянутые отношения, вызванные разными подходами к работе. Шумилов любил работать серьезно, не торопясь ни с выводами, ни с действиями. В отличие от него Усольцев был «скорохват», у которого нередко поступки опережали мысли. Это приводило к ошибкам, часто серьезным и, в конечном счете, должно было послужить причиной служебного понижения. Но все сложилось иначе.

В Уральское Управление из далекого Магадана был переведен Кислицын, который сразу приметил опального начальника отделения и взял под защиту. Кислицын убедил начальника Управления перевести Усольцева в отделение собственной безопасности, где тот вскоре, после увольнения старого руководителя на пенсию, был назначен на его место.

— Леонид Петрович, — сказал Кислицын, едва Усольцев переступил порог его кабинета, — ты слышал о сегодняшней неудачной операции?

— Конечно, Борис Иванович, об этом все Управление говорит.

— Я хотел бы, чтобы ты занялся этим делом…

— А что, есть какие-то подозрения? Что-нибудь конкретное?

— В том то и дело, по отчетам сотрудников отдела придраться не к чему — не смогли помешать бандитам, не предвидели их действий. Всё так, такое бывает. У нас в Магадане тоже был похожий случай, но мне кажется, что всё же, была утечка информации или как сейчас модно говорить «слив». Насколько я могу судить по рапортам, за Цыганковым следовало две машины: Забелина и машина с разведчиками наружного наблюдения. Прикрытие достаточно серьезное.

— И что, никто из них не заметил хвост? Там же были профессионалы!

— Так-то оно так, — полковник встал из-за стола и прошелся по кабинету, — профессионалы, которые не заметили любителей. Вот где парадокс!

Он подошел к Усольцеву и доверительно положил руку на округлое плечо собеседника. Внешне главный специалист по собственной безопасности напоминал актера Леонова — такой же маленький, кругленький, но не такой безобидный.

— Я прошу тебя разобраться. Надо уточнить, кто имел доступ ко всей информации об операции, кто знал время и место передачи денег, маршрут движения Цыганкова.

— Полагаю, это в первую очередь руководство отдела, — осторожно заметил Усольцев и посмотрел, как на его слова отреагирует заместитель начальника Управления. Но Кислицын промолчал. — Я думаю начать с них: Шумилов, Забелин, Лысенко, ну и, конечно, придется проверять Цыганкова. По моим данным, он в последнее время часто общается с криминальными элементами.

— Только учти, что Цыганков может встречаться с ними по делу, он курирует линию организованной преступности. И потом, Шумилова с Лысенко, мне кажется, надо исключить из круга проверяемых. Шумилов — начальник, он такие операции проводит почти каждый день и почти все они успешны. А Лысенко привлекли по ходу дела, как любого другого оперативника. Если проверять его, то надо проверять практически весь отдел. Нет, начать следует с Забелина и Цыганкова. Всем известны их приятельские отношения.

— Хорошо, я учту это.

— Для проверки привлеки минимум сотрудников отделения, санкцию на прослушивание телефонов я дам, здесь не частное жилище, поэтому к прокурору обращаться не будем.

Борис Иванович показал, что разговор окончен и поднял трубку, намереваясь вызвать секретаршу из приемной. Однако Усольцев не торопился уходить. Тогда Кислицын недовольно спросил:

— Что-то ещё?

— Хотел уточнить, товарищ полковник, с генералом вы этот вопрос согласовали?

«Вот стервец! — подумал про себя Кислицын, — страхуется. Я его вытащил из лужи, в которой он барахтался, дал приличное место, а он вздумал разыгрывать из себя независимую фигуру. Хочет, чтобы я его попросил об этом деле как о личной услуге».

— Послушай, Леонид Петрович! — сказал Кислицын раздраженно. — Это я перевел тебя из отдела Шумилова на собственную безопасность, а ведь вопрос стоял о понижении тебя в должности за упущения! Я тебя спас, прикрыл твою задницу! Или я не прав?

— Правы, товарищ полковник! Я этого никогда не забуду.

— Поэтому я жду, что ты не будешь задавать лишних вопросов. Ты не делаешь одолжение этой проверкой. Учти! Это твоя обязанность — проверить сигнал.

— Я понимаю. Но все же… — Усольцев помялся, — сами знаете, Борис Иванович, в таких делах нужная санкция начальника Управления.

— Буду сегодня вечером на приеме у генерала и обо всем ему доложу, — сухо ответил Борис Иванович, — думаю, в этом вопросе найду у него полную поддержку. А тебе я сообщу о решении начальника завтра.

— Больше вопросов не имею.

Усольцев мягко повернулся и как колобок выкатился из кабинета. Недовольно посмотрев ему вслед, Кислицын перевел взгляд на пустой стакан с лимоном и раздраженно отодвинул его от себя.

Город Уральск, кабинет главы администрации Уральской области Медведева А.И., 6 мая, 10.00.

Глава администрации области Медведев был избран на этот пост всего четыре месяца назад. Он не принадлежал к клану старых руководителей, но в тоже время и не так уж далеко отстоял от них, поскольку был директором крупного подшипникового завода. Их называли «красными директорами», так как считалось, что они руководили производством старыми управленческими методами и всячески тормозили приватизацию.

Как независимый кандидат Медведев обошел на выборах секретаря обкома КПРФ, кандидатов от ЛДПР и «Выбора России». Особенно обидно это было последним, считавшим себя партией власти.

Получив большой пост, Медведев не отдалился от привычного для него окружения, друзей, знакомых. Один из таких друзей сидел у него в кабинете. Они пили кофе с коньяком и разговаривали «за жизнь». Друга Медведева звали Аркадий Соколовский. Начинали они когда-то инженерами на одном заводе, потом Аркадий ушел в кооператив во времена горбачевской перестройки, а в 1991-м открыл свое дело — у него было несколько оптовых баз по торговле спиртным и сеть магазинов в городе.

— Вот, Лёша, ты и попал в эшелон власти, — посмеиваясь, сказал Аркадий, — кто бы мог подумать тогда, двадцать лет назад.

— Не эшелон, Аркаша, а этаж власти. Этаж, можно сказать, полуподвальный, цокольный. Но по ступенькам, которые ведут наверх, я думаю, мне хода нет.

— А что так?

— Сомневаюсь, что буду где-то ко двору на верхних этажах. Ты же меня знаешь, я как Ельцин в молодости, могу правду-матку в глаза врезать. А сейчас это не приветствуется. Сейчас только в мемуарах пишут, какие раньше все были смелые, отчаянные — не боялись ЦК, могли КГБ послать куда подальше. Борцы за справедливость! Ну, да ладно, что это я разговорился, словно на предвыборном митинге. Как у тебя идут дела, какие проблемы?

— Да пока ничего, тьфу-тьфу, — Соколовский постучал по столу, — с нашей жизнью поневоле станешь суеверным. Вроде пока всё получается, бизнес развивается — всё путем. Я тут задумал прикупить спиртзавод, а то, понимаешь, торгую привозной водкой, а ведь можно и самим её делать. Областной казне, опять же, будет прибыль от налогов.

— А что, назначили торги?

— Да, муниципалы — городское управление подготовило к продаже этот завод, ну ты знаешь, он в Сельмашевском поселке. А Фонд имущества через две недели проведет конкурс.

— Значит, будешь участвовать?

— Конечно, буду.

— Удачи тебе, Аркадий! — Медведев налил по рюмке армянского коньяка, и они выпили.

— А что бандиты, «братки», не достают? — спросил вдруг губернатор — а то жалуются мне некоторые бизнесмены на криминальный беспредел, который мой предшественник не замечал. А может и замечал, да закрывал глаза, имел свой интерес.

— Ничего, — помялся Соколовский, не зная, что можно рассказывать Медведеву и надо ли рассказывать вообще, — мы находим общий язык.

— Значит, у тебя есть «крыша»? — утвердительно спросил тот.

— Да зачем тебе это, Лёш? Ты же знаешь, что в наше время без «крыши» шагу ступить нельзя. Что говорить обо мне. Возьми Москву. Все крупные фирмы, заводы, банки — все под бандитами. Говорухин недавно снял фильм «Великая криминальная революция». Смотрел?

— Нет, не успел. А когда его показывали, по какой программе?

Соколовский иронично усмехнулся.

— Жди! Разбежались они показывать фильм сами про себя. Телевидение тоже под криминалом, вместе распиливают бабки от рекламы. Вот так и живем, живем, как можем. Впрочем, я думаю, большинство уже привыкло, даже находит такое положение удобным. По крайней мере, ты знаешь, что к тебе по пустякам всякая шпана не будет приставать, а если кто начнет права качать, сразу вызываешь «крышу» и всё, проблемы улажены.

— А милиция, она, почему не оказывает помощь? Знаешь, я недавно летал в Китай, там бизнесмены чувствуют себя спокойно, практически никакого рэкета нет.

— Так у них могут и того, голову отрубить за воровство, это же Азия. Мы — европейцы, у нас правосудие должно быть гуманным. И потом опять же, чья революция совершилась? Революция криминала, он пришел к власти. Посмотри вокруг, музыка в транспорте почти вся блатная. В магазине дисков среди бардов одни бывшие зеки. Самое главное, раньше блатные сидели где?

— Как где? В тюрьме.

— Вот-вот, за окнами с решетками и стальными дверьми с засовами. А теперь это в каждой квартире. Потому что в 1991 году они вышли на свободу, а мы все сели вместо них. И продолжаем сидеть. Вот такая петрушка.

— Ну, ты, по-моему, сгустил краски. — Медведев в сомнении покачал головой.

— Ничего, побудешь во власти, насмотришься, потом мы с тобой продолжим этот разговор.

Из динамика селектора послышался голос секретаря:

— Алексей Иванович, полномочный представитель Президента просит вас в одиннадцать на совещание.

— А что за вопрос?

— Обсуждение хода приватизации федеральных объектов в области.

— Хорошо, буду!

Медведев чертыхнулся.

— Черт, совсем времени нет, а тут еще тратить его на пустопорожнюю болтовню. Тем более слушать Дергачева, который говорит не лучше Черномырдина.

— Что не ладишь с ним?

— Да, отношения у нас, прямо скажу, не очень. Он хотел видеть в этом кресле своего человека, а я, Аркадий, получается, перешел дорогу. Вот оттого у нас с ним постоянные стычки. Ты же меня знаешь, я спуску не дам — кто на меня нападет, получит адекватный ответ.

— Смотри, Леша, настрочит он на тебя кляузу в Кремль, приедет комиссия, могут отстранить от власти.

— Руки коротки. А насчет кляузы…он только этим и занимается. Сам строчит и весь его аппарат занят этой работой. Мне уж из администрации Президента звонили, удивляются такому графоманству. Ну, давай, как говориться, на дорожку, да буду готовиться к совещанию. Надо цифры посмотреть.

— Слушай, Алексей, — Соколовский искоса глянул на своего приятеля, — ежели что, помочь мне чем-нибудь сможешь? Я имею в виду конкурс. Там, насколько известно, серьезных соперников нет, но в последнюю минуту выскочит какой-нибудь инкогнито из Петербурга и кранты.

— А какая тебе помощь нужна? Думаю, ты сам со всеми справишься, вишь какой молодец! — Медведев дружески похлопал Соколовского по плечу — я вообще-то не люблю вмешиваться в эти дела, могут пойти слухи, что губернатор кому-то помогает — лишний козырь у Дергачева. Но тебе, Аркаша, помогу, чем смогу. Только учти, в рамках закона.

— Конечно, конечно, — пробормотал Соколовский — я в долгу не останусь.

Медведев поморщился.

— Нет, никаких благодарностей, конвертов и кейсов. Я старых друзей не забываю. Для меня деньги — ничто, люди — всё. Так, кажется, говаривал светлейший князь Потемкин.

Город Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я, 10 мая, 11.30.

Через несколько дней после совещания у полномочного Представителя Президента РФ, председатель областного Комитета по управлению имуществом собрал свое, сугубо ведомственное совещание или, как любили говорить, бывшие работники обкома партии, «аппаратное».

Совещание проводилось в узком составе. Присутствовало несколько председателей муниципальных и районных комитетов, поскольку им были делегированы права временного управления федеральным имуществом, и заместитель областного Фонда имущества Красовская Екатерина Евгеньевна.

Председатель областного Комитета по управлению имуществом Плотников принадлежал к бывшей комсомольско-партийной номенклатуре. Михаил Яковлевич к сорока пяти годам успел отрастить чиновничье брюшко и обрести лицо человека крепко выпивающего.

Он довольно долго разбирал причины медленной подготовки объектов к приватизации, кричал не нерадивых, делал замечания, ставил на вид, короче говоря, был в полном упоении от возможности саморазрядиться, которую изредка представляет скучный процесс бюрократической работы. Иногда он поглядывал на Красовскую, формально не подчинявшуюся ему, но любившую бывать на таких совещаниях.

Плотникова с Красовской связывали непростые отношения — они были любовниками, причем инициатором здесь выступила сама Красовская. Она соблазнила его в этом же кабинете, где проходило совещание, и отдалась прямо на рабочем столе, посреди бумаг и планов приватизации, подписанных самим Чубайсом.

Тогда, в самый момент интима, застигнутый врасплох Плотников, не смог сразу переключить всё свое внимание на лежащую перед ним женщину. Он продолжал громко высказывать свои мысли о том, как лучше провести приватизацию крупных заводов Уральска, а Красовская только твердила «да, да» тонким, высоким голосом, который становился у неё таким во время секса с мужчинами.

Сидевшая и скучавшая в приемной секретарша не смогла ничего такого заподозрить, поскольку все время слышала отчетливый голос шефа, будто диктовавший кому-то тезисы к выступлению на очередном производственном собрании.

Закончив совещание, Плотников отпустил своих подчиненных, попросив Красовскую остаться.

— Ну что, Катюш, пойдем в комнату отдыха? — ласково спросил он, когда все вышли.

Красовская невольно кинула взгляд за спину председателя, где в отделанной полированным деревом стене едва виднелась дверь в кабинет, предназначенный для отдыха руководителя после утомительной работы. Там стоял кожаный диван с креслами, телевизор. В шкафу имелся чайный сервиз и хрустальные рюмки. Холодильник всегда был наполнен набором жаждоутоляющих напитков: минеральной водой, коньяком и водкой.

— Погоди Миша, — Красовская не торопилась устроиться на кожаном диване — с этим всегда успеется, — у нас недавно проводился конкурс по продаже трех магазинов, представляешь, вскрываю один из конвертов с предложением участника и думаешь, что нахожу?

— Доллары? — брови Плотникова поползли вверх.

— Какие доллары? Вскрываю конверт, достаю бумагу, а там фига нарисована.

— То есть как фига? Кукиш, что ли?

— Какой-то юморист вместо того, чтобы предложить свою цену нарисовал нам фигу, мол, не дождетесь. Представляешь? — Красовская изобразила возмущение, хотя на самом деле ей было смешно, и она с удовольствием рассказывала своим знакомым об это случае, как о курьезе.

Плотников нахмурился.

— Это провокация! Недобитые красные хотят дискредитировать саму идею приватизации, об этом Анатолий Борисович еще в прошлом году говорил. Но мы не позволим! Ты милицию вызвала? Надо провести следствие, проверить по бумагам кто подавал заявку. А потом этих деятелей хорошенько прижать, чтобы другим неповадно было — Плотников коротко и энергично выругался матом.

— Ты думаешь, мы не посмотрели, от кого поступила заявка? — хмыкнула Красовская, — сделали это в первую очередь. Фирму никто не знает, хозяин неизвестен.

— Да, но деньги же он заплатил за участие в конкурсе? Разве не жалко выкидывать их на ветер?

— Ты будешь смеяться, но произошла техническая ошибка. Как мы уточнили, он денег не вносил, но был допущен.

Плотников задумался.

— Странный случай. Надо, пожалуй, подключить наш отдел безопасности, чтобы все, как следует, проверили. Думаю, здесь не обошлось без помощи со стороны наших, вернее ваших, сотрудников. Я договорюсь с твоим начальником, чтобы он разрешил мои людям все проверить. Милицию вы не вызывали?

— Нет.

— Пожалуй, правильно сделали. По городу сразу пойдут слухи, насмешки, докатится еще до полномочного представителя Президента.

— Может, надо было в ФСК сообщить? — спросила Красовская, чтобы показать свою озабоченность.

Плотников посмотрел на неё и поморщился.

— Московское начальство их не любит, — многозначительно сказал он — когда создавали отделы безопасности в структурах Госкомимущества, то чекисты хотели прикомандировать туда своих сотрудников. Анатолий Борисович выступил резко против, и теперь мы сами себе хозяева, без ненужных соглядатаев. Хотя меня они всё же обхаживают.

— В каком смысле? — с любопытством спросила Красовская, — хотят вытащить информацию или, как сейчас пишут, сделать агентом?

— Ты Катюшка, начиталась всякого литературного мусора. Нет, хотят пристроить у меня своего человека, но я сопротивляюсь. С другой стороны…может лучше согласиться? Всё-таки стукач будет на виду, под моим присмотром, а то вычислять, кто именно закладывает — дело не простое, хлопотное. Однако, заболтался я с тобой. Пойдём что ли?

— Подожди еще немного. Хотела с тобой посоветоваться. У нас скоро новый конкурс. На продажу выставлен спиртзавод.

— Знаю, в Сельмашевском поселке. И что?

— На него есть хороший покупатель…

— Погоди, погоди…

Плотников поднялся из-за стола, сделал знак Красовской и отвел её в дальний угол большого кабинета, где стояло два стула, а между ними столик с графином воды и двумя стаканами. Там они сели и дальше разговор продолжился вполголоса.

Город Уральск, территория Центрального городского парка, 19 мая, 15.25.

— Граждане, господа, товарищи, куплю чеки за хорошую цену!

Молодой парень в потертых джинсах и спортивной куртке, стоял возле киоска с детскими игрушками и курил. Иногда он отрывался от своего занятия и тогда проходившие по дорожкам городского сада люди, слышали его хрипловатый от долгого курения голос:

— Куплю чеки, куплю чеки!

Потом парень снова затягивался сигаретой, изредка поправляя висевшую на груди картонную табличку с надписью черным фломастером: «Куплю приватизационные чеки (ваучеры). Дорого». На лице его была написана скука.

В конце мая уже было довольно тепло. Холод, наконец, отпустил, и народ скинул тяжелые куртки и кепки, теплые шарфы и береты. На деревья городского парка только-только распустились маленькие ярко-зеленые листики, еще не успевшие покрыться уличной пылью.

Молодой скупщик чеков, не прекращая своего занятия, невзначай поглядывал на стоявших в разных местах парка таких же, как он менял. Впрочем, эти люди не только обменивали чеки на деньги. Они меняли рубли на доллары, скупали золото и золотые часы.

Милицейские наряды, которые иногда заглядывали в парк, не обращали на скупщиков никакого внимания: за все было уплачено, место куплено, общественный порядок никто не нарушал. Милиционеры чинно, по двое, прогуливались по дорожкам, иногда поигрывая черными дубинками, болтавшимися на поясе.

Рядом со скупщиками чеков на скамейке пристроил аппаратуру скрипач — молодой мужчина, смуглый как цыган, в русской расшитой рубахе и надетой поверх кожаной жилетке. Он играл на скрипке известные мелодии, играл неплохо, и люди останавливались послушать, вставали полукругом. Некоторые бросали в картуз, положенный на скамейку, блестевшие на солнце монеты. А кто-то клал и бумажные рубли.

Звуки скрипки усиленные двумя динамиками, плыли над городским парком, придавая своеобразный колорит солнечному весеннему дню.

В стоявшем рядом с дорожками киоске торговали жареными сосисками и пивом.

Управляющий чековым инвестиционным фондом «Согласие» Геннадий Бондаренко — человек среднего возраста, с намечающимся брюшком и начавшей лысеть головой, купил себе небольшую булочку. В ней оказалась подогретая и залитая кетчупом аппетитно пахнущая сосиска.

Он оглянулся по сторонам в поисках свободного места. На одной из голубых скамеек, стоявшей возле молодого деревца, оказалось одно с краю — остальные были заняты мамашами, сидевшими с детскими колясками и увлеченно что-то обсуждавшими.

Бондаренко направился, было, туда, однако, не дойдя до скамейки, увидел небольшого роста, худощавого человека в спортивном темно-синем костюме и потертой коричневой куртке. Этот человек лениво облокотился на высокий столик у пивного ларька и с безразличным видом созерцал текущую мимо него праздную толпу. Перед ним стояла полупустая бутылка пива и пластиковый стаканчик.

Человека, которого увидел управляющий, звали Беспалый. Он был здесь смотрящим за скупщиками ваучеров. Насколько было известно Бондаренко, за ним стояли конкретные люди из криминального мира, принадлежавшие к одной из бандитских группировок.

Но Бондаренко было на это наплевать. Он договорился с Беспалым, пообещал нормально заплатить за скупленные его людьми чеки.

— Салют, директор! — весело поздоровался Беспалый, обнажая в улыбке пару золотых коронок на зубах, — греби сюда!

Бондаренко медленно пошел к ларьку, на ходу жадно кусая булку. Ему отчего-то ужасно захотелось пить, словно фиксатый Беспалый вызывал внутренний жар.

— Пивка, не хочешь? — мужичок протянул ему свою бутылку пива, из которой уже отпил половину.

— Нет, спасибо, не хочется — с трудом сказал Бондаренко, у которого пересохло в горле.

— Ну, смотри! — ухмыльнулся Беспалый, — слушай сюда, чеки мои ребята собрали. Много чеков!

— Много это сколько? — поинтересовался Бондаренко, доев, наконец, свою булку.

— Вагон и маленькая тележка. Так, несколько пачек. Где будешь брать? Хочешь, зайдем в ларек?

— Ты с ума сошел! — испугался Геннадий, — еще увидит кто, а мне криминал не нужен. Отправишь завтра в фонд кого-нибудь из своих людей. Там спокойно рассчитаемся. Учти, это не разовая акция. Мне чеки нужны, чем больше, тем лучше. К тому же времени осталось совсем ничего — с первого июля Чубайс прикрывает эту лавочку.

— Да всё ништяк, в натуре! Я эту тему знаю. Бабки те же — 25 баксов за чек?

— Да, как и договаривались.

Беспалый оглянулся и, заметив молодого парня, скупающего чеки неподалеку, махнул ему рукой. Тот торопливо подошел.

— Че надо, Беспалый? — спросил он.

— Чё-чё, через плечо! Чёкалку заткни! Вот, Витек, — сказал Беспалый, небрежно похлопав упитанного парня по плечу, — он к тебе завтра придет.

Мордатый парнишка нетерпеливо переминался с ноги на ногу, торопясь вернуться к привычному делу. Бондаренко запомнил его нагловатую физиономию, бегающие небольшие глазки на толстом лице.

— Витек, так Витек, — сказал он — знает куда идти?

— Найдет, — невозмутимо ответил Беспалый, — он пацан толковый.

Бондаренко взглянул на часы — еще предстояло несколько деловых встреч. В первую очередь беседа с Плотниковым и причина для этой встречи была крайне важной.

Все знали, что пристроить ваучеры можно только до 1 июля, дальше они приниматься не будут. Однако Плотников недавно обмолвился, что останется еще много не пристроенных ваучеров, которые Правительство должно разрешить использовать для поддержки, как они выражаются, «малоимущих слоев населения». Нераспределенные чеки это приличный кусок, хороший довесок к тем скопившимся ваучерам, которые будут пущены в дело им, Геной Бондаренко. Неплохо было бы добиться, чтобы Плотников через областную администрацию пролоббировал интересы его фонда, продавил нужное для всех решение. Ведь сам он, Плотников, в обиде не останется.

Бондаренко с умом использовал неучтенные чеки, полученные не только от скупщиков в Уральске, но и других городах области. Часть ваучеров населения, причем меньшую, он запускал для официальной покупки акций любых предприятий, неважно каких, прибыльных или убыточных. А потом через СМИ сообщалось, что чеки пошли на нужное дело и скоро, очень скоро все будут получать свои дивиденды. Заживут хорошо и счастливо, как рантье на Западе.

Его мысли перебил Беспалый.

— Слышь, директор, с тобой тут люди хотят встретиться, перетереть…

— Что за люди, мне вообще-то некогда, — недовольно поморщился Бондаренко, — у меня каждый час расписан.

— Есть тут у нас уважаемые люди, — Беспалый снова ухмыльнулся, — Матвей, например. Слыхал про такого?

Бондаренко, конечно, слышал имя этого бандита, одного из самых авторитетных в городе. Ссориться с ним не стоило. Совершенно не стоило.

— А что ему надо? Я ведь не волоку в ваших делах.

— Он сам тебе растолкует, — Беспалый сделал многозначительную паузу, — то, что посчитает нужным. Да не мандражируй, всё путем! Матвей человек справедливый, почем зря никого не мочит и пацаны его уважают. Так что, лады? Забьем стрелку?

— Хорошо! Позвони мне в офис, я назначу время, — в замешательстве ответил Бондаренко, и его рука невольно потянулась к голове. Он провел по лбу, большим залысинам, точно умывая разгоряченный лоб холодной водой.

Беспалый хитро улыбнулся.

— Директор, это я позвоню, и скажу, когда тебе будет назначено.

Пожав плечами, словно услышав нечто странное, Бондаренко не стал комментировать высказывание бандита. Он торопливо пошел по дорожке на выход из парка, чувствуя на себе взгляд Беспалого. А тот, допивая пиво, оценивающе посматривал ему вслед.

Город Уральск, зал администрации Уральской области, конкурс по продаже объектов недвижимости, 25 мая, 10.00.

Аркадий Соколовский подъехал к зданию администрации области на праворульной «Тайоте», которую недавно приобрел в Новосибирске на авторынке. Машина была уже не новой, модель устарела, но Аркадий не спешил приобретать новую, более представительную, как говорили с недавнего времени, «навороченную».

Он любил повторять фразу, в свое время вычитанную в какой-то книге по бизнесу: «деньги любят тишину». Смысл этой фразы он для себя определил в одном несложном правиле, которое гласоло: «Не стоит привлекать чужое внимание к своим капиталам». Он даже перефразировал Пастернака, знаменитую строчку его стихотворения, которая зазвучала в интерпретации Аркадия так: «Быть буржуазным некрасиво, не это поднимает ввысь».

Ходить в потертых джинсах и простом пиджаке, носить на руке недорогие часы, ничем особым не выделяться — вот было его кредо. Он не хотел ничем выделяться здесь, в России. Но в поездках за границу мог себе позволить все, что пожелает душа. Там он не оглядывался за спину, не опасался, что кто-то может похлопать по плечу и сказать: «Слышь, чувак, пора делиться баблом!» И неважно кто это будет — менты или братки. Для него они были две стороны одной медали, которая называлась «коррумпированная Россия».

Выйдя из машины и здороваясь с многочисленными знакомыми, попадавшимися ему в коридорах административного здания, Соколовский неторопливо, как подобает важному бизнесмену, пошел в зал, где должен был проводиться аукцион.

Он всегда удивлялся разнообразной суетливой деловитости, царящей в администрациях всех уровней. Множество служивых людей, чиновников, рядовых сотрудников всячески изображали непрерывный процесс государственного управления, по большей части, не вникая и не занимаясь своим непосредственным делом. Было такое ощущение, что у них у всех извлекли блок с заложенной программой и вместо него вставили демо-версию. Если заплатишь — программа заработает, если нет, будешь пользоваться демо-версией.

В малом зале администрации, в котором обычно областной фонд имущества проводил конкурсы и аукционы, уже начал собираться народ, разнообразные участники, сотрудники фонда, просто любопытные.

Зал был небольшой. Кресла цвета словной кости, которые некогда, в советские времена, смотрелись нарядно и солидно, были уже потерты в некоторых местах, отбита краска, красные дорожки на полу протерлись. Впрочем, участников было не много, поэтому никто в должной степени не оценил этот закат советского «ампира».

Как стало известно Соколовскому, всего приняло участие в закрытом аукционе пять претендентов. Из них Соколовский знал трех человек, трех предпринимателей, составлявших ему конкуренцию в бизнесе и, вполне естественно, выразивших желание участвовать в мероприятии, проводимом областными чиновниками.

Четвертый участник аукциона был совершенно неизвестен Аркадию. Какая-то фирма «Омега Групп», фамилии директора и учредителей ни о чем не говорили. Все они были из небольшого районного центра Краснокаменска, который в последнее время приобрел широкую известность в области своими криминальными разборками. Но эти люди, представители компании «Омега Групп», вроде были непричастны к криминалу. Во всяком случае, никто не мог связать их фамилии с лидерами крупных преступных группировок. Не было таких сведений и у Соколовского.

Он прошел в первые ряды, поздоровался со своими конкурентами.

Один из них — Юрий Геннадьевич Веселов, мужчина небольшого роста, с лысой головой и подвижным лицом небрежно развалился, положив руку на спинку соседнего кресла, где сидела его секретарь. Казалось, что он обнимает молодую девушку и что-то интимно ей шепчет. Он приветливо махнул рукой Соколовскому и тут же утерял к нему интерес.

Два других конкурента — мелкие предприниматели, недавно разбогатевшие на операциях с приватизационными чеками, не интересовали Соколовского.

Гораздо большее любопытство вызывали молодые люди — представители «Омега Групп». Их было двое. Оба были в строгих двубортных костюмах, белых рубашках и ярких, дорогих галстуках. Один из них, сидевший с краю, положил на соседнее кресло черную кожаную папку и сверху небольшой пейджер. Увидев Соколовского, молодой человек, вежливо произнес:

— Добрый день, Аркадий Львович!

Аркадий Львович удивленно кивнул в ответ незнакомцу и, отыскав удобное место, неторопливо опустился в кресло.

За столом президиума уже появились сотрудники фонда имущества. Мужчина с молодым лицом и уже седыми висками раскладывал бумаги на столе. Рядом с ним, яркая блондинка невысокого роста в деловом костюме извлекала из картонной папки бланки протоколов, в которые должны быть записаны результаты тендера. Аркадий знал, что это начальник отдела в Фонде имущества Ирэна Истомина — фактически правая рука Екатерины Красовской.

Девушка, несмотря на приближающееся тридцатилетие, была еще не замужем и многие мужчины, в том числе Соколовский, подавая заявки на участие в конкурсе или аукционе, всегда осыпали её комплиментами, дарили конфеты и шоколадки. Аркадий даже приглашал её в ресторан, но Истомина отказалась, сославшись на занятость.

Ждали Красовскую. Она где-то задерживалась, и в зале раздавался нестройный гул голосов, слышались разговоры, которые вели между собой присутствующие, обсуждая разнообразные деловые проблемы. Молодые незнакомцы — участники аукциона, на которых искоса поглядывал Соколовский, негромко переговаривались друг с другом, вели себя абсолютно спокойно и, казалось, не обращали внимания на окружающих. Такая самоуверенность выглядела подозрительно, и у Соколовского возникло стойкое ощущение, что это показное спокойствие основано на тайном знании еще не объявленных комиссией результатов.

Соколовский еще раз поглядел на молодых людей, вальяжно расположившихся в креслах. Словно почувствовав его взгляд, сидевший с краю, тот, что поздоровался с Соколовским, повернул голову и глянул на Аркадия. Его синие светлые глаза смотрели настороженно, с вызовом. Но это было какое-то мгновение, потом он, словно вспомнив что-то, приятно улыбнулся и сказал:

— Аркадий Львович, мы не знакомы. Вот моя визитка.

Он вытащил визитку из кармана и, потянувшись через ряд кресел, отдал ее Соколовскому.

«Денис Белоглазов. Начальник юридического отдела компании «Омега Групп»» — прочитал Соколовский. Адрес, телефон — всё зарегистрировано в г. Уральске.

— А кто у вас учредитель? — полюбопытствовал он, наперед зная, что юрист не ответит на вопрос.

— Это физические лица, — всё также улыбаясь, ответил Белоглазов, — их фамилии вам вряд ли что-то скажут. Они не из Уральска.

Кивнув головой, Соколовский показал, что принял информацию к сведению и посмотрел в президиум.

В это время открылась боковая дверь, энергично шагая, в зал вошла Красовская. Она немного нервно, напряженно оглядела зал, поздоровалась с несколькими знакомыми и особо внимательно посмотрела на представителей «Омега групп». От Соколовского не укрылось это её внимание, и он невольно насторожился.

— Так, — произнесла Красовская, поправляя прическу, — я извиняюсь за опоздание, была на совещании у полномочного представителя Президента. Господа, начнем проведение закрытого аукциона. Ирэна Владимировна, — обратилась она к своей помощнице, — где все документы?

— Возьмите, Екатерина Евгеньевна, — Истомина передала несколько бумаг и конвертов.

— Я думаю, — продолжила уверенным тоном Красовская, — что процедура проведения закрытого аукциона всем известна, она четко прописана во временных правилах и не стоит тратить время на её озвучивание. Все согласны?

Люди в зале промолчали, показав тем самым, что изучать порядок проведения аукционов им, действительно, не хотелось.

Красовская надела очки, отчего ее красивое лицо сделалось похожим на лицо преподавателя института, имеющего ученую степень. Оно приобрело строгость, отчасти торжественность.

— Итак, — звучно произнесла Красовская, — проводится закрытый тендер по продаже спиртового завода, о котором, в соответствии с законом, было объявлено заранее за три недели в областных средствах массовой информации.

Она назвала параметры продажи давно известные всем сидящим в зале, огласила список пожелавших участвовать. Наконец, приступила к вскрытию опечатанных конвертов.

— Посмотрим, — сказала она, аккуратно отрезая ножницами краешек первого конверта, — что нам предложит первый участник… господин Юрий Геннадьевич Веселов. Предложил за приобретение завода 30 миллионов рублей. Ирэна Владимировна, занесите результаты в протокол.

Листок с предложением Веселова она передала своему сотруднику Фонда с седыми висками, скромно сидевшему от неё справа. Затем она вскрыла конверты двух других предпринимателей и озвучила суммы, которые оказались значительно меньшие, чем у Веселова.

Соколовский с любопытством ожидал, когда огласят его предложение и предложение «Омега Групп».

— Сейчас посмотрим предложение Аркадия Львовича, — произнесла, чуть улыбнувшись, Красовская и взяла следующий конверт — итак, господин Соколовский предложил 41 миллион рублей, ставки растут, ставки растут! И, последнее предложение. Товарищество с ограниченной ответственностью «Омега Групп» нам предлагает… — она выдержала паузу, интригующе поглядывая в зал, зашуршала разворачиваемая бумага — эта компания нам предлагает сорок два миллиона рублей. Что же, победителем закрытого тендера объявляется «Омега Групп». Представителей компании прошу остаться после торгов, чтобы мы договорились о сроках перечисления всей суммы в бюджет.

Услышав последние слова Красовской, Аркадий Львович ощутил огромное разочарование. Всё это: торги, которые внезапно превратились из конкурса в аукцион, раскованное поведение молодых и напористых ребят из «Омега Групп», показная деловитость Красовской — всё показалось ему невероятно подозрительным. Он не верил, что его неизвестные конкуренты могли так точно угадать сумму, которую он предложил за завод. Его грубо и нагло кинули. Им, конечно, кто-то сообщил. Только кто?

«Кто же меня сдал? — озлобленно подумал он, — наверное, Катька воду мутит. Но мы с ней обо всем договорились? Или нет? Предложили больше бабок — вот она и подняла лапки кверху. Только и умеет, что брать бабло, да трахаться с Плотниковым!»

С усилием расстегнув внезапно ставший тугим ворот рубашки, Соколовский посмотрел мутным взглядом на Дениса Белоглазова. Тот уверенной походкой подходил вместе со своим спутником к столу, за которым сидела Красовская.

— Что, Аркаша, пролетел? — довольно хохотнул, проходящий мимо Веселов.

— Не говори! — мрачно пробормотал Соколовский.

— Что это за молодцы, такие лихие? — прищурился Веселов, отчего его толстое лицо сделалось похожим на печеное яблоко, — интересно было бы узнать. А может, ты знаешь? Ну, колись!

— Нет, Юра, пока не знаю. Но узнаю! — сказал он с легкой угрозой в голосе.

— Потом поделишься тайной? Меня разбирает бабское любопытство.

Веселов кивнул ему на прощанье и пошел к поджидавшей неподалеку, скучавшей в одиночестве секретарше. Аркадий посмотрел вслед своему бывшему конкуренту, обдумывая какие шаги стоило предпринять.

Выйдя в коридор, он подошел к дежурной, сидевшей за небольшим столиком. Возле неё стоял телефон. Аркадий Львович, поднял трубку и набрал номер приемной Медведева.

— Это Аркадий Львович Соколовский, — сказал он, — запишите меня на прием к губернатору.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет начальника отделения собственной безопасности подполковника Усольцева Л.П., 27 мая, 09.50.

Усольцев, в который раз просматривал материалы, связанные с Забелиным и Цыгановым. Материалы наружного наблюдения и прослушивания телефонных переговоров были подшиты в двух разных папках, листы пронумерованы.

Он внимательно изучил каждую букву этих документов, поднял и проверил все связи, о которых упоминали оперработники, установил номера телефонов, по которым они звонили. Однако результата не было. Не с чем было идти к Кислицыну, не о чем докладывать.

Самое большое, в чем их можно обвинить — это в ведении неслужебных разговоров по телефону, но многие оперативники грешили этим, в том числе и сам Усольцев. Что-то нужно было найти серьезное, весомое или… закрывать проверку.

Но заканчивать проверку Усольцеву не хотелось. Это был серьезный шанс прижать хвост Шумилову, показать его настоящее место. Усольцев задумчиво забарабанил пальцами по картонной обложке дела, в котором были подшиты листы с расшифровками телефонных разговоров.

Он снял трубку и вызвал к себе в кабинет капитана Иванова, одного из своих подчиненных, которого частично посвятил в план проверки.

— Михаил Евгеньевич, — спросил Усольцев, — ты уточнил имущество, принадлежащее Забелину и Цыганкову, что у них есть, так сказать, за душой?

— Ничего особенного, товарищ подполковник — Иванов заглянул в блокнот, где он делал записи — оба живут в неприватизированных квартирах, у Забелина есть машина — ВАЗ- 2106.

— Новая? — заинтересовался Усольцев.

— Нет, пять лет в эксплуатации. Машина приобретена еще в советское время по очереди в нашем Управлении.

— Что еще есть?

— У Цыганкова имеется металлический гараж без машины. Крупных покупок в последнее время ими не делалось. По месту жительства оба ведут себя тихо, ничем не выделяются — мы через установщиков негласно опросили соседей и старушек во дворах домов, где проживают объекты.

— Да, ситуация! — нахмурился Усольцев, — вот начальство, понимаешь, ставит задачи, как в сказке: «Иди туда не знаю куда, принеси то, не знаю что». А нам выполнять…

— Об этом, еще Мюллер говорил Айсману.

— Любишь «Семнадцать мгновений весны»? — спросил Усольцев, которому в глубине души польстило, что его сравнили с Мюллером.

— Смотрю периодически. В газетах писали, что этот фильм нравился Андропову.

— Да, я тоже читал об этом. Есть соображения, в каком направлении двигаться дальше?

— Может к ним подвести агентуру? — после минутного раздумья спросил Иванов.

В ответ Усольцев поморщился.

— Это оперативники, а не простые объекты. Вряд ли они будут делиться с кем-то посторонним. Если кто-то из них слил информацию, то самое реальное установить их связь с бандитами по телефону или при личном контакте.

— Но, мы наблюдаем за ними уже несколько дней — ничего подозрительного.

— Значит, плохо наблюдаете, — раздраженно заметил Усольцев, — не забывай Миша, что это опера со стажем. Впрочем…впрочем, мы можем разыграть оперативную комбинацию.

Усольцев заходил по кабинету, заложив руки за спину, поскольку так лучше думалось. Мысль, пришедшая к нему, предполагала организацию неких действий, которые вполне укладывались в концепцию проверки.

— Ну что, Михаил Евгеньевич, — продолжил он, — разработка оперативной комбинации за тобой. Подготовишь план, определишься с силами и средствами. Я доложу Кислицыну и особо отмечу твое участие. Так, что, думаю, без поощрения не останешься.

— А в чем заключается замысел комбинации? — озадаченно поинтересовался Иванов, которому показалось, что часть разговора он упустил, задумавшись о чем-то своем.

Усольцев хитро взглянул на него, но ответить не успел. На столе зазвонил телефон прямой связи с Кислициным.

— Да. Есть! — коротко ответил Усольцев и положил трубку. Посмотрев на Иванова, он сказал: — К начальству вызывают. Сиди здесь и жди меня, когда вернусь «обсосем» нашу ситуацию. А что касается операции, у меня есть задумка подсунуть нашим операм агентуру из уголовников. Выдать их за, допустим, сбытчиков стволов.

— Ну и что? — не понял Иванов.

— А то, если они связаны с криминалом, то на этих торгашей будет совершен налет теми бандами, которым оружие нужно до зарезу. Так мы узнаем, что информация ушла. И сконцентрироваться, я полагаю, надо на Цыганкове — он вероятная наша цель.

— Да, в ваших словах есть логика, — согласился Иванов.

Поднявшись из-за стола, Усольцев подмигнул ему:

— В словах начальства всегда есть логика!

Он взял дела с подшитыми оперативными материалами по Забелину и Цыганкову и пошел на доклад к Кислицыну.

Город Уральск, кабинет главы администрации Уральской области Медведева А.И., 30 мая, 11.00.

Начальник управления ФСК России по Уральской области генерал-майор Алексеев приехал в здание областной администрации по просьбе губернатора к одиннадцати часам дня.

С прежним главой администрации области Бузниковым отношения у него не заладились. Это было связано с коррупционным скандалом, разразившимся благодаря вмешательству Алексеева.

Дело в том, что по сообщению оперативных источников, ряд областных чиновников вместе с Бузниковым покупали в филиале «Мега-банка» доллары, но не просто покупали, а по индивидуальному курсу, который им лично установила управляющая филиалом госпожа Егорова. Причем, подлинники заявлений чиновников она прятала в личном сейфе, чтобы можно было ими легко воспользоваться при случае.

Было также известно, что именно она организовала узкому кругу приближенных Бузникова поездку в Австрию и Италию за счет банка вместе с женами, якобы на банковский семинар.

Генерал видел программу поездки, рассчитанной на три дня. Программа была разнообразной: от слушания лекций об особенностях банковской системы в Австрии до катания на гондолах по ночной Венеции.

Конечно, в свете необузданного передела собственности, многочисленных мошеннических схем, обмана, заказных убийств, путешествие чиновного люда за счет коммерческого банка выглядело довольно безобидно и невинно. Допустим, поехали, чтобы расширить свой кругозор, получить новые сведения о банковском деле. Так-то оно так. Но со стороны всё это дурно пахло. И этот запах для обманутого, недовольного населения мог явиться сильным раздражающим фактором.

Губернатор Бузников своевременно узнал о том, что чекисты имеют на него большой зуб и узнал он это от заместителя Алексеева полковника Кислицына, с которым вместе ездил на охоту.

Тогда начались подковерные игры.

Алексеев поручил оперативникам Шумилова, курировавшим финансово-банковскую систему, достать расписки чиновников областной администрации. В свою очередь Бузников позвонил Егоровой и потребовал вернуть ему все компрометирующие бумаги.

Та пообещала, но сама созвонилась с полномочным представителем Президента России по Уральской области господином Шарыгиным и рассказала обо всем.

В результате подлинники получил Шарыгин, а в Управление ФСК попали ксерокопии расписок. Алексеев в связи с этим устроил разнос полковнику Шумилову. В кабинете присутствовал и Кислицын, с деланно безразличным видом, что-то рисовавший в своем блокноте.

Однако больше всех, как ни удивительно, пострадал в этой ситуации безвинный Шарыгин. Желавший показать себя активным борцом с коррупцией, поскольку еще свежи были в памяти митинговые страсти 91-го года, господин Шарыгин собрал документы и полетел в Москву, в Администрацию Президента, сделать «слив компромата». Увы, на дворе было другое время, дули другие ветры. Вместо губернатора сняли самого Шарыгина и представителем Президента в Уральске поставили бывшего учителя истории демократа Дергачева.

Но все-таки, коррупционный скандал сыграл свою роль на выборах. Эта неприглядная история во время избирательной компании вдруг выплыла наружу в газетах и листовках оппозиции, и население области отказало Бузникову в доверии. Финал хоть и закономерный, но не типичный.

Новый глава области Медведев Алексееву импонировал. Он был достаточно самостоятельным, не зависел от мнения разных политических сил, пользовался безусловной поддержкой простого населения. Насколько было известно Алексееву, Медведев не был замешан в незаконных сделках с недвижимостью, как Бузников, или замаран связями с криминалом.

При появлении в кабинете Алексеева, Медведев тяжело поднялся, вышел из-за стола, крепко пожал руку генерала, а потом по селектору вызвал секретаря и попросил принести две чашки чаю. Алексеев, пригладил седые волосы, сел.

Когда они расселись друг против друга, то Медведев начал разговор сразу, без долгих предисловий.

— Владимир Георгиевич, ваше ведомство отслеживает каким-то образом ход приватизации? Я имею в виду возможное мошенничество, воровство и другие нехорошие вещи… Меня, конечно, в первую очередь интересует наша область. Дело в том, что сейчас выставляются на продажу наши крупные предприятия, заводы на которых работают люди, много людей и если мы отдадим их судьбу в руки сомнительных типов, жуликов, то завтра они все окажутся за воротами своих собственных заводов. А эти заводы, созданные руками всего народа, будут просто-напросто распроданы по частям, под склады и офисы. Вы понимаете, какое недовольство и возмущение ждет нас, если мы не предпримем строгих мер контроля?

— Алексей Иванович, то, что выговорите совершенно справедливо. Мы пытаемся держать этот процесс под контролем, — ответил Алексеев, выдерживая прямой взгляд губернатора, — но и мы не всесильны, особенно, если учесть, что некоторые лица федерального уровня вставляют нам палки в колеса.

— Вы имеете в виду представителя Президента Дергачева? — Медведев отвел свой взгляд от генерала, машинально перебирая бумаги у себя на столе — но он вроде далек от непосредственно процесса приватизации, так…только общий контроль. Вот Плотников — тот руководит всем этим безобразием, как председатель Комитета.

— Есть и другие лица, — уклончиво сообщил Алексеев и губернатор подумал, что генерал ФСК не будет с ним достаточно откровенным.

«Да и с чего ему быть откровенным, — подумал Медведев, — мы с ним недостаточно близко знакомы, чтобы доверять полностью».

Он не знал, что несколькими месяцами ранее, где-то в начале февраля Алексеева вызывал в Москву на аттестационную комиссию, которую, после упразднения Министерства безопасности в декабре 1993 года, создали при Ельцине либеральные демократы. Эти молодые и старые представители либералов, многие из которых стали таковыми после 91-го года, заслушивали бывших генералов МБ и решали, кого оставить служить, а кого уволить по сокращению. Они задавали каверзные вопросы, прощупывали политическое нутро каждого, его лояльность действующей власти, преданность Ельцину. Они упивались этой своей сиюминутной властью, возможностью вершить судьбу некогда могущественных людей, вызывавших у них совсем еще недавно страх и трепет.

После этой аттестации Алексеев стал предельно осторожен. Какая будет польза для дела, если его снимут с должности из-за доноса наверх какого-нибудь местного демократа? Нет, надо сберечь не только себя, не это главное — за себя он не боялся. Главное для него было Управление, и люди, работавшие в нем.

Губернатора он понимал, его обеспокоенность за приватизацию, за людей. Медведев, возможно, честный человек, но не до конца постиг еще аппаратные игры, подковёрные интриги, неожиданные подставы со стороны близких людей.

— Алексей Иванович, — сказал генерал после некоторой паузы, — наша служба стоит на страже интересов личности, общества, государства, и мы сделаем все, чтобы не допустить нарушений, чтобы кто-то мог выйти за пределы конституционного поля. Такова установка Президента и нашего нового Директора службы.

В ответ Медведев сказал недовольно:

— Знаете, я не люблю ставшую в последнее время модной эту словесную триаду: личность, общество, государство. Вычленяя эти понятия из общего контекста государственности, мы противопоставляем общество — государству, а личность — обществу. В целом личность противопоставляется государству, словно это не личности, а некие марсиане прилетели и создали нам государство. Это искусственная конструкция, перенятая нами с запада. Она отдает в большей степени анархизмом.

— Простите, Алексей Иванович, — генерал решил не вдаваться в теоретический спор и вернулся к началу разговора, — у вас есть какая-то конкретная информация о нарушениях приватизации?

— До меня дошли сведения о недавнем аукционе по продаже спиртового завода, — Медведев вопросительно посмотрел на генерала, — вам что-нибудь известно?

— Нет, никакой информации на этот счет мы не имеем.

— Так, вот, закрытый тендер проводила Красовская — заместитель председателя областного Фонда имущества и некоторым бизнесменам показалась, что она, скажем так, подыграла одному из участников торгов, некоей фирме «Омега Групп». Что это за фирма, кто за ней стоит — совершенно неизвестно. Какая-то темная лошадка! Они и выиграли тендер. Я думаю, тут имел место сговор, и было бы неплохо, если бы ваша служба это проверила, так сказать неофициально, как вы умеете.

— Понимаю, — медленно сказал Алексеев, — но все-таки, точных данных у вас нет?

— Нет, — пожал плечами Медведев, — одни подозрения. Знаете, мне кажется странным, что сумма, предложенная этой компанией, ненамного превышает цену названную другим бизнесменом — Аркадием Соколовским. Я его давно знаю, и поймите меня правильно, не лоббирую его интересы, но всё же…

— Добро, Алексей Иванович, мы проверим, как проводился последний аукцион, — сказал генерал, — если вскроются нарушения, то будем действовать в правовом поле, законным путем, с возбуждением уголовного дела.

— Конечно, конечно, — согласился Медведев, — я не сторонник прикрывать взяточников, главное — навести порядок.

После этого, собеседники заговорили на другие темы. Алексеев сообщил о мероприятиях, проводимых его Управлением в сфере обеспечения безопасности, а Медведев рассказал о доставшемся после прежнего губернатора Бузникова упадочном областном хозяйстве. Чем дольше они разговаривали, тем больше чувствовали безотчетную симпатию друг к другу. Наверное, так проникаются симпатией люди, пережившие общую беду, словно путешественники, плывущие на одном корабле и застигнутые штормом. Они оба были людьми ответственными, болеющими за дело, настоящими мужиками, на которых можно положиться.

По этим или другим причинам, но они понравились друг другу.

— Владимир Георгиевич, — сказал, улыбнувшись, Медведев, — у меня тут намечается небольшое семейное торжество — день рождения жены, если вы будете свободны в субботу, то приходите с супругой, посидим в неофициальной, так сказать, обстановке, поговорим…

— Спасибо за приглашение, Алексей Иванович, мы будем, — кивнул головой генерал.

Расстались они вполне довольные друг другом. Алексеев немедленно поехал в Управление и, не откладывая, вызвал к себе Кислицына и Шумилова. Губернатор был абсолютно прав, следовало более внимательно отнестись к работе контрразведчиков в сфере приватизации.

Когда оба его подчиненных появились в кабинете, Алексеев пригласил их сесть и спросил:

— Вы разговаривали с Плотниковым по поводу прикомандирования нашего офицера к его ведомству? — обратился он к Кислицыну, — мне кажется, я уже давно ставил эту задачу.

— Владимир Георгиевич, мы с ним разговаривали — ответил Кислицын, — но он упирается и ни в какую не хочет. Ссылается на Госкомимущество, на Чубайса, что тот не даст разрешения.

— Значит, не так построили беседу, не надавили как следует! Вы ведь знаете, что этот вопрос ему с Москвой не надо согласовывать. Это всё отговорки.

Не откладывая дела в долгий ящик, Начальник Управления поднял трубку, набрал номер.

— Михаил Яковлевич? — спросил он, когда на другом конце ему ответили, — это начальник Управления ФСК Алексеев. Я звоню вам вот по какому вопросу — мой заместитель уже беседовал с нами на счет прикомандирования нашего офицера. Да, да, я всё понимаю, но этот человек будет вам большим подспорьем в работе по приватизации хозяйства области. Вы же знаете, сейчас много мошенничества, обмана, расхищения госсредств. Я понимаю, что вы хотите согласовать с Москвою. Хочу сказать, что Москва против не будет. Почему? — Алексеев сделал паузу, — есть прямое указание Президента на этот счет. Не думаю, что Анатолий Борисович поступит вопреки воле Ельцина. Давайте, к этому вопросу мы вернемся через неделю.

Генерал положил трубку и наставительно сказал:

— Вот так надо с ними разговаривать! Возьмите это вопрос на контроль, Борис Иванович. А вы, — он обратился к Шумилову, — подберите достойного офицера из вашего отдела на эту должность. Должность, насколько я знаю, приравнивается к должности начальника отделения. Кроме того, передайте Забелину — пусть немедленно займется последним аукционом по продаже спиртового завода. Есть информация, что там дело не чисто.

Город Уральск, привокзальная площадь, 30 мая, 13.50.

В эту невзрачную привокзальную столовую Забелин зашел случайно. Он никогда в ней не был, но прикинув, что в управленческое кафе после встречи с источником «Николаем» безусловно опоздает, решил пообедать здесь.

Перед входом в столовую стоял большой рекламный щит, на котором известный телеведущий вальяжно расположившись на диване, обнимал двух блондинистых красоток. В глаза бросалась яркая надпись: «Лицо России».

Сергей смотрел на изображение этих довольных собою людей и подумал, что они в какой-то мере сейчас, действительно, лицо России — богатые, пышущие здоровьем, преуспевающие. Отлично подогнанные костюмы, голливудские улыбки. Странно только, что плакат оказался возле столовой, которую богачи вряд ли захотят посетить. Привокзальные точки общепита не для них. Они для простых, бедных людей, которые не могут позволить себе ланч за сто долларов. А такие плакаты, зачем они здесь? Может для стимула? Чтобы было к чему стремиться? Или для того, чтобы вызвать раздражение?

На столике у входа лежала большая стопка коричневых пластмассовых подносов. Забелин взял один из них, наспех протертый тряпкой посудомойки, но всё еще липкий, хранящий следы пролитого жира. Он поставил на него тарелку с супом, сваренным непонятно из чего, и порцию пельменей. Пельмени были маленькие, скользкие, так что пришлось обильно полить их кетчупом, чтобы убить чувство брезгливости. Но, выбирать не приходилось. Еще утром он пропустил завтрак, выпив по-холостяцки только стакан кофе со сливками, и сейчас чувствовал упадок сил, словно до этого не ел, по крайней мере, целую неделю.

Захватив поднос, Забелин пристроился за свободный столик и принялся неторопливо есть, по привычке, поглядывая по сторонам. За соседним столиком уселся мужчина в грязном потрепанном пальто бомжеватого вида. Он изредка смотрел на оперативника, словно ожидая от него какой-нибудь подачки. На подносе перед мужчиной лежала только булочка, и стоял стакан с чаем.

В ведомственное кафе Сергей опоздал из-за встречи с конфиденциальным источником. Сама встреча была запланирована в одном из номеров гостиницы «Уральск», чьё высокое здание, облицованное белой плиткой, стояло напротив вокзала, и отделялось от него широкой привокзальной площадью.

Для встречи с «Николаем» Забелин использовал, по договоренности со своим приятелем — начальником службы безопасности гостиницы, разные гостиничные номера. Это было удобно. Дежурные по этажам, горничные и другой обслуживающий персонал не запоминали их посещений и не сплетничали потом о необычных клиентах — то ли голубых, то ли мафиози. Иногда, правда, беспокоили гостиничные проститутки, которые, видимо, по наводке дежурных, звонили в номер и предлагали свои услуги.

Вспомнив о проститутках, Забелин усмехнулся про себя — однажды, в одной из командировок его поселили в номер с таможенником, приехавшим на семинар. Таможенник был откровенным балбесом, пил и кутил напролет. Еще до подселения Забелина он вызвал проститутку, а после взял у нее квитанцию. На этой квитанции, которую ради любопытства посмотрел Сергей, стояла цена — 50 р. и было написано: «За оказание интимных услуг». На непонятной подписи красовалась синяя печать ТОО «Услада». Таможенник тогда сказал, что предъявит ее в финансовый отдел для получения компенсации и Забелин не понял, то ли шутил, то ли серьезно говорил его нетрезвый сосед…

На очередную встречу агент не явился. Причины могли быть самые разные: срочная работа, задержал шеф или что-то другое. Если встреча не состоялась, то она автоматически переносилась на это же время в другой, заранее оговоренный день.

Сергей не слишком переживал по этому поводу — в последнее время от «Николая» редко поступала оперативно значимая информация. По-видимому, сказывалась общая атмосфера в стране, созданная либеральными средствами массовой информации, которые не уставали убеждать, что «стукачеством» занимаются негодяи и сволочи, в общем-то, больные люди, изгои общества. «Но ведь агенты, информаторы, как их не называй, — размышлял Сергей, — являются неотъемлемой частью любой спецслужбы, что КГБ, что ЦРУ. Без них мы слепы как котята. Странно, что журналисты все время так пекутся о безопасности людей, но при этом сами уничтожают сами основы безопасности».

Ответ на самом деле был для него очевиден. Большинство газет и телеканалов принадлежало конкретным лицам, связанным с криминалом, а криминалу не надо, чтобы по нему работали.

Забелин вспомнил, как в тревожные дни октября 1993 года звонил своему приятелю в одно из сибирских Управлений Министерства безопасности, как оно тогда называлось, и тот ему рассказал занятную историю. Оказывается, его вызвали на встречу криминальные авторитеты, очень переживавшие по случаю возможной победы «красных». Они хотели договориться, чтобы их не трогали, если к власти придет Верховный Совет.

— Дядя, оставьте немного супа, — послышался за спиной Забелина тонкий детский голос.

Он обернулся и увидел исхудавшего мальчика лет десяти, который голодными глазами смотрел на него.

— Родители, где у тебя? — спросил Сергей, чувствуя, как у него перехватывает горло.

— Мамка пьяная лежит, отца нет, — ответил мальчик, — у меня еще сестренка есть.

Забелину, почему-то на ум пришла аналогия с чекистами времен гражданской войны, когда они занимались беспризорниками. Но тогда была Гражданская война.

— Садись, ешь! — вздохнул он и пододвинул он тарелку мальчику, а сам поднялся и купил ему несколько булочек, еще теплых, вкусно пахнущих, мягких. Он положил их на стол и сказал:

— Поешь, а это отдай сестре.

Он погладил мальчика по голове и вышел из столовой. Есть ему уже не хотелось. Пронзительно синие глаза на исхудавшем лице мальчика — вот что запомнилось ему. «Наверное, это сейчас и есть настоящее лицо России, а не глянцевые лица на рекламном плакате» — решил про себя Сергей.

На поясе у него, запищал пейджер. Глянув на экран, Сергей понял, что его вызывает Шумилов. Он огляделся и, увидев несколько уличных телефонов, висящих под большим длинным козырьком, двинулся к ним.

— Николай Поликарпович, ищете? — спросил Забелин.

— Где пропадаешь? — поинтересовался Шумилов, глухо кашлянув в трубку.

— Встречался с источником «Николаем» на явочном пункте в гостинице.

— Все ясно. Давай, возвращайся, дело есть!

— Буду через двадцать минут.

Город Уральск, бар «Джон Сильвер», 31 мая, 20.30.

Поздним вечером к бару «Джон Сильвер» подъехала белая вазовская «шестерка», из которой вышли Цыганков и Забелин. По вечерам было еще прохладно, и они оделись в тяжелые кожаные куртки, джинсы, на ногах теплые ботинки.

Вывеска над баром горела красным неоновым светом, внося тревожащий отсвет в сумрак наступающей ночи, окрашивая, стоявшую у тротуара машину белую машину в бледно-розовый цвет.

До встречи, на которую они приехали, еще оставалось время, и Цыганков закурил.

— Серега, зачем тебя Шумилов вчера искал? — спросил он, пуская струю синего дыма в быстро холодеющую темноту.

— Информацию надо было проверить по одному аукциону. Срочно. Его проводили на той неделе и, якобы, результаты подтасовали. Но я сразу сказал Шумилову, что такой информации у меня полно, после каждого аукциона сигнал на Красовскую. Только зацепить её пока не можем.

— Понятно! А для чего тебя Шумилов отправил со мной? Виккерс не опасна, зачем мне прикрытие?

Цыганков говорил о предстоящей встрече с то самой бизнес-вумен, которая подала заявление о вымогательстве в начале мая. С ней они должны были встретиться сегодня вечером.

— Так, на всякий случай! — пожав плечами, ответил Забелин. — Слышал, как Кислицын разговаривал, когда мы лажанулись с задержанием? Лишние проблемы нам не нужны. К тому же, твоя Рита не такая уж и овечка. Сам говорил, что она связана со «Спартаковцами».

— Источник сообщил. Он у меня из воров — псевдоним «Горбушка».

Сергей улыбнулся.

— Сам придумал?

— А то! У него череп лысый, вот я и решил, что такое погоняло будет в самый раз.

Цыганков щелкнул пальцами и недокуренный бычок, прочерчивая едва тлеющим огоньком пологую траекторию, скрылся в темноте. Забелин, чувствуя вязкую сырость холодного вечера, сунул руки в карманы куртки. Он поинтересовался:

— Твой «Горбушка» не сказал часом почему «спартаковцы» решили прикрыться нами, а не вызывать Матвея на стрелку?

Забелина всерьез занимал этот вопрос. Ему казалось, что здесь скрыта какая-то тайна, специальный умысел, призванный подставить их службу.

— Не, не сказал! Бояться, я думаю. За Матвеем длинный шлейф тянется всяких дел. Крови много… Маргариты не было в городе пару недель после нашего прокола. Сейчас приехала из Италии, и я сразу вытащил её на встречу.

Глянув на часы, Саша сказал:

— Ладно, пора! Короче, ты подойди к бару, возьми коктейль и оставайся там. А я за столик, так чтобы контролировать вход, да и тебя будет видно.

Он ушел в бар. Его голова с иссиня черными волосами мелькнула несколько раз между столиками, пока он не нашел свободное место и не пристроился у окна — Забелин наблюдал за ним через стекло с улицы. Цыганков сел лицом к входной двери, как обычно садится любой оперативник, чтобы успеть среагировать в минуту опасности.

Следом внутрь пошел и Сергей. Он устроился, как и договаривался с Сашей, на высоком стуле у барной стойки и медленно потягивал фирменный коктейль «Долина Бекаа», обладающий кисловато-сладким вкусом и запахом каких-то трав, похожих на вермут «Мартини». Это был уже второй бокал.

Забелин изображал из себя одинокого бездельника, не знающего, чем занять время. Вероятно, для окружающих он и был таким бездельником — странным, подозрительным. Никто его не интересовал: ни девицы легкого поведения, шляющиеся вокруг, ни мальчики-геи.

Заметив, что Забелин отверг все возможности для развлечения на вечер, молоденькая барменша — симпатичная брюнета с голубыми глазами, начала поглядывать в его сторону. Она, вероятно, представила, что этот молодой человек, по виду бизнесмен, ищет что-то особенное.

Появление Маргариты Виккерс Забелин не заметил. Сам он заявительницу не видел — с ней работали Шумилов и Цыганков, поэтому, когда Цыганков поднялся и галантно предложил стул, подошедшей к нему молодой женщине, Сергей понял, что это и есть та самая Маргарита.

У неё был тот переходный возраст, при котором девушку под тридцать уже можно называть молодой женщиной. Лицо в этом время теряет шарм беззаботной юности, а его место занимает опыт взрослой жизни с неудачными романами и обманутыми ожиданиями, опыт, накладывающий свой отпечаток на лицо, фигуру, манеру держаться в обществе.

Собеседница Цыганкова была хороша собой. Чувствовалось, что она деловита и энергична, умеет решать дела, не теряя лишнего времени.

— Итак, Санек, — сказала Маргарита Виккерс Цыганкову, бросая пачку сигарет на столик и закуривая, — насколько я понимаю вы облажались. Такая крутая контора и вся в дерьме. Хорошо еще в городе никто ничего не знает. Все думают, что я всё-таки заплатила реальные бабки за «крышу» как будто, так и нужно. Но уговор то наш был совсем другим. Не правда ли Саня?

Маргарита выпустила струю дыма и жестом подозвала официанта:

— Дай что-нибудь, что сносно готовят в вашей забегаловке. Только смотри, туфту не неси, выкину со стола, потом будете по полу подбирать!

Цыганкову было неловко оправдываться перед молодой женщиной.

— Случай, Рит, накладка вышла. Такое бывает в нашем деле — планируешь одно, а потом раз и «листья клена падают с ясеня». Короче, ты права, лажанулись — наша вина!

— Самое главное, вопрос не решен, — покрутила головой Виккерс, — эти козлы в следующем месяце ко мне снова завалятся. Все бы ничего, да клиентов распугают своим дебильным видом.

— Рит, а ты знала, что это люди Матвея?

— Не знаю я никакого Матвея. Здесь в городе «сельмашевцы» да «спартаковцы» всё поделили, ну есть Ваха с чеченцами. Еще кто-то пожаловал?

— Да, есть такой бандит, из авторитетных. Недавно с зоны откинулся. Хочет что-то подгрести под себя — то, что плохо лежит.

— В таком случае, город в ближайшее время получит маленькую войну, — обеспокоено произнесла Виккерс, — а нам это совсем ни к чему.

— Риточка, тебя мы в обиду не дадим!

— Ну-ну, — сказала, холодно улыбаясь Виккерс, — уже дали. От вас пользы как от козла молока, надо было к ментам идти.

— Ну и пошла бы! — несколько обиженно отозвался Цыганков.

— Да, пошла бы, если бы не знала, что меня там могут сдать этим же бандюкам.

Маргарита замолкла. К столику подошел официант и начал расставлять блюда. Когда он отошел, бизнесменша продолжила:

— Что теперь? Как в следующий раз будете решать проблему? Честно говоря, платить этим уродам за «крышу» не хотется. Сейчас большие расходы: надо платить за отвод земли, за проекты, составлять смету. Так что думайте, как меня отмазать.

— Что-нибудь придумаем, — сказал Цыганков, принимаясь за еду, — знаешь, может тебе, на всякий случай, охрану выделить?

— Ты серьезно? Нет, охрана мне сейчас не нужна. Попробую сама договориться через знакомых.

— Знакомых бандитов что ли?

— Какая разница?

Маргарита лениво потыкала вилкой в принесенный мясной салат. Было видно, что есть ей не хотелось — она о чем-то раздумывала. Цыганков в свою очередь решил, что его предложение об охране все-таки заинтересовало её.

— Нет, охрана мне сейчас не нужна, — словно прочитав его мысли, сказала Виккерс и игриво добавила, — а если бы я согласилась, кого бы выделили, надеюсь молодого и симпатичного?

— А я что, не гожусь? — засмеялся Цыганков, — мужчина в самом расцвете сил, без вредных привычек. Как говорил Бельмондо в фильме «Чудовище»: «у меня взгляд орла, а тело барса, я им владею в совершенстве».

Маргарита оценивающе на него посмотрела:

— Да вроде ничего. Только ты, наверняка, женат, хоть и не носишь кольцо на пальце. И потом, у вас там, в конторе все правильные, положительные, дисциплинированные…

— Скучные что ли?

— Именно.

— Ну, это ко мне не относится.

— Ты с точностью наоборот?

Цыганков с усмешкой констатировал:

— Тебе палец в рот не клади, оттяпаешь всю руку.

— А мы нынче все такие, выращенные в кооперативной заводи маленькие пираньи капитализма. Не будешь огрызаться — сожрут по ходу и не вспомнят, как звали. Официант, — позвала она, — принеси кофе с коньяком!

Забелин у стойки бара заказал уже четвертый стакан коктейля. Молодая девушка-бармен, на груди у которой висел бейджик с надписью «Полина», спросила, подавая коктейль:

— Что-нибудь еще закажете?

— Если только танец с вами, — ответил Забелин, решив, что вид флиртующего у стойки бездельника ему подойдет лучше, чем, если он будет всего лишь стоять и глупо озираться по сторонам, как Шарапов в ресторане из фильма «Место встречи изменить нельзя».

— Я сейчас не могу, — улыбнулась девушка — только после смены.

— Ну, Поля, после смены это долго, — также шутливо улыбнулся ей в ответ Забелин.

Цыганков между тем попивал свой кофе и внимательно смотрел на Виккерс.

— Значит, Матвея ты не знаешь? — внезапно спросил он, вернувшись к началу разговора.

— Я же тебе ответила на этот вопрос. Саша, к чему эти повторы? Ты мне не веришь?

Её большие карие глаза смотрели без фальши, абсолютно честно и правдиво, где-то даже с возмущением. Цыганков по опыту общения с женской половиной человечества, и в первую очередь со своей женой, прекрасно знал, что женщины могут великолепно притворяться, значительно лучше, чем мужчины.

— Как не верить? Конечно, верю! — произнес он, невольно подыгрывая её притворству.

Виккерс, конечно, всё знала. «Наверняка, договорилась со «спартаковцами» заранее», — думал Саша. Он лично знал некоторых лидеров преступной группировки.

Два года назад, когда криминальные бригады начали в кровавых разборках делить город, было принято решение поддержать одну из группировок. В ней верховодили «Боец», он же Костя Брагин и «Драный» — Леха Неупокоев. Хотели их руками уничтожить бандитскую вольницу, а самих если не приручить, то хотя бы сделать предсказуемыми, людьми с которыми можно договориться.

В эти горячие дни Цыганков несколько раз ходил на встречу то с одним, то с другим бандитским вожаком, получал нужную информацию, а в ответ сообщал о намерениях других группировок. Это помогало руководителям «спартаковцев» принимать верные решения и дела у них круто пошли в гору. Вскоре мелкие бригады были рассеяны или вошли в состав этой внезапно набиравшей силу ОПГ. Большая часть Уральска перешла под их контроль.

Потом Цыганкова послали на курсы повышения квалификации в Москву, и уже там он узнал, что «Драный» был убит автоматной очередью у себя во дворе дома, где проживал. На «Бойца» тоже было совершено покушение — бросили гранату в его автомобиль, но тот выжил. Сразу стало известно, что нападение совершили бандиты из «сельмашевской» группировки, и война вспыхнула с новой силой.

Много полегло «пехоты» с той и другой стороны, много выросло могил на центральной аллее главного городского кладбища, словно пацаны уехали воевать в «горячую точку» где-нибудь на другой стороне планеты и все полегли за Родину.

Но на самом деле они погибли не в бою за свою страну. Эти молодые, здоровые парни, которые могли иметь работу, семью, могли прожить свою единственную и прекрасную жизнь, эти молодые ребята были безжалостно вычеркнуты из списка живущих по воле тех грандиозных событий, которые назывались «Великий передел собственности». Точно так же, как были вычеркнуты тысячи их предшественников в 1917 году, из-за тех же самых событий, только тогда они назывались гражданской войной.

Вернувшись в Уральск, Цыганков, конечно, встретился с «Бойцом», но прежнего желания сотрудничать не нашел. «Боец» был озлоблен, решил, что его предали, сдали «сельмашевским». Александру стоило больших усилий убедить его, что Управление ФСК тут не причем, но он чувствовал, что Брагин так до конца не поверил ему.

Сообразив, что Виккерс, могла прийти на встречу не одна, Цыганков осмотрел помещение бара и точно, увидел, что в углу сидят два подозрительных типа, бритых наголо, с массивными борцовскими затылками, в черных кожаных куртках из-под которых виднелись спортивные костюмы. Эти типы, как и Забелин у стойки, делали вид, что пили и, якобы, увлеченно разговаривали друг с другом.

Поймав взгляд Забелина, Цыганков глазами показал на сидящих в углу. Маргарита в это время повернулась к зеркалу, висевшему на стене, напротив столика, и аккуратно поправила прическу.

— Ну что мне с вами делать, — снова повернулась она к оперработнику, — договариваться через братков? Или как?

— Рита, мы все обдумаем и я тебе сообщу. Торопиться не будем.

— Окей, Саша. Провожать меня не надо.

Когда Маргарита прошла на выход мимо Забелина, на него пахнуло тонким ароматом французских духов. На мгновение они встретились взглядами, как встречаются случайные прохожие, через секунду обычно забывая об увиденном человеке. Впрочем, Забелин пожалел об этом, потому что с объектом наблюдения нельзя встречаться глазами — таковы неписаные правила слежки, выработанные еще царскими филёрами и с успехом перенятые в годы революции чекистами.

Минуту спустя к выходу заторопились два шкафоподобных молодчика, которые, вероятно, должны были её охранять. Они быстрым шагом, насколько позволяли их фигуры, вышли из бара, впустив прохладный вечерний воздух в помещение.

Забелин издали махнул Александру на дверь, показывая, что пора уходить.

Барменша Полина огорченно спросила:

— Уже уходите? — по всему было видно, что Забелин ей понравился.

— Извини, Поля, мы с тобой потанцуем в следующий раз. Лады?

Он спустился с высокого стула у стойки, и хотел было пойти к выходу, как внезапно услышал со стороны улицы частые дробные выстрелы. Звуки стрельбы были гулкими, совсем не такими, как из пистолета Макарова. Полина вздрогнула, с удивлением и испугом посмотрела на входную дверь. Она много читала о бандитских разборках, когда в помещения баров и ресторанов врывались вооруженные бандиты и начинали беспорядочную стрельбу.

«Это из ТТ мочат» — подумал Забелин.

— Вызови милицию! — крикнул он Поле и вслед за Цыганковым стремительно рванул на улицу.

На ходу они оба выхватили пистолеты, но воспользоваться ими не пришлось. Неподалеку от припаркованного джипа лежало три тела. Два из них — телохранители Виккерс, не подавали признаков жизни. Маргарита была без сознания и тихо стонала. Её кожаное пальто было прострелено в нескольких местах.

— Серега, давай быстро скорую. Телефон в баре, — крикнул Цыганков, приподнимая Маргарите голову, чтобы ей было легче дышать.

«Кто же стрелял? — подумал он — кому понадобилось убирать Виккерс? Если только…если только не самому Матвею. Вероятно, Виккерс кому-то неосторожно рассказала о готовящейся операции. А может, утечка прошла от «спартаковцев»? Ведь по их наводке Маргарита обратилась к нам. Вот Матвей и решил её наказать».

— Скорая помощь едет! — крикнул подбежавший Забелин.

Оперативные документы.

1. Сводка оперативно-поискового отдела (ОПО)

Секретно

экз. N 1

Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

Объект «Высокий» — майор Забелин С.О.

Объект «Смуглый» — капитан Цыганков А.И.

«Наблюдение начато в 20.00 от здания Управления ФСК.

Оба объекта вышли из здания, и зашли во внутренний двор Управления, где стоял автомобиль ВАЗ-2107, закрепленный за отделом ЭК. «Смуглый» поменял номера на машине, после чего они с «Высоким» сели в автомобиль и выехали на дорогу.

Дальнейшее наблюдение было продолжено с использованием двух автомашин ОПО.

«Смуглый» и «Высокий» выехали в центр города и остановились неподалеку от бара «Джон Сильвер». В 20.15 «Смуглый» зашел в указанный бар. В 20.20 в бар зашел «Высокий».

С 20.35 до 21.20 «Смуглый» встречался в баре с женщиной одетой в черное кожаное пальто, без особых примет. «Высокий» за это время ни с кем не контактировал за исключением девушки-бармена.

В 21.25 женщина, с которой встречался объект «Смуглый», вышла вместе с двумя телохранителями из бара. В это время из переулка выехал автомобиль ВАЗ-2109 предположительно синего цвета, из которого раздались пистолетные выстрелы. Количество сидящих в машине установить не удалось из-за тонировки стекол. Номер автомобиля разглядеть также не представилось возможным, поскольку он был замазан грязью. Преследование преступников не осуществлялось ввиду уже имеющегося задания. Вместе с тем, разведчики наружного наблюдения сообщили милицейским постам о произведенном нападении и направлении движения машины с нападавшими.

В 21.27 объекты наблюдения обнаружили потерпевших и вызвали скорую помощь.

После того как забрали раненую и тела двух сопровождавших её лиц, объекты сели в автомобиль и вернулись в Управление ФСК.

В 22.00 «Смуглый» и «Высокий» вышли из Управления и направились каждый к своему месту жительства, откуда до утра не выходили».

2. Сводка прослушивания телефонных переговоров.

Секретно

экз. N 1

Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

«Т. 65–87–09 (домашний телефон полковника Шумилова).

Разговор начат в 22.23.

Забелин. — Товарищ полковник, это майор Забелин.

Шумилов. — Что случилось, Сергей?

З. — После встречи с Александром Виккерс была тяжело ранена, её телохранители убиты.

Ш. — Что-нибудь удалось установить? Каковы результаты поиска «по горячим следам», что сообщает милиция?

З. — Поиск результатов не дал. Машину обнаружили на одной из улиц в Сельмашевском поселке. Отпечатки есть, но чьи — вопрос.

Ш. — Следы вроде ведут к сельмашевцам? Но это слишком примитивно — вероятно сделано для того, чтобы сбить с толку.

З. Я тоже так думаю. С наибольшей уверенностью можно сказать, что это дело рук Матвея.

Ш. — Что с Виккерс, она выживет?

З. — Думаю, да.

Ш. — Знаешь, её надо охранять. Поезжайте к ней в больницу с Цыганковым и оставайтесь там на ночь. А утром я пришлю вам замену.

З. — Есть, товарищ полковник.

Ш. — Хотя нет, постой. Вы утром будете мне нужны. Я сейчас свяжусь с заместителем начальника ГУВД и попрошу его выделить наряд милиционеров. Пусть посидят у дверей. А вы давайте отдыхать.

З. — Есть.

Разговор закончен в 22.25».

Город Уральск, металлургический завод, кабинет генерального директора Генералова А.Н., 4 июня, 11.05.

— Михаил Яковлевич, смотрите какой большой завод, — сказал удивленно Управляющий чековым инвестиционным фондом «Согласие» Геннадий Бондаренко, бывший у Плотникова одним из самых доверенных лиц, после Красовской.

Они ехали по огромной территории металлургического завода, сделав уже несколько поворотов вдоль длинных цехов из бетонных блоков, и всё еще не доехав до административного корпуса.

— Да Гена, кусок приличный, — согласился Плотников, которого Бондаренко пригласил на встречу с директором завода Генераловым.

Накануне управляющий ЧИФ «Согласие» рассказал Плотникову о желании Генералова купить крупный, а еще лучше контрольный пакет акций завода. Однако закон не разрешал это делать напрямую менеджменту предприятия. Закон выделял им жалкие пять процентов, а остальное отдавал на откуп непонятно кому.

Для того чтобы получить нужное количество акций, надо было провернуть операцию по обмену их на ваучеры и сделать это мог человек, получающий приватизационные чеки от населения, то есть Геннадий Бондаренко.

Директор завода был деятелем старой закалки. Как и губернатор Медведев, он много раз избирался в руководящие органы областной партийной организации, депутатом всевозможных советов. Его портрет всё время висел на доске почета уважаемых людей области, висел при советской власти, висел и сейчас, возле здания областной администрации.

Задумав эту операцию, Генералов заручился поддержкой губернатора области Медведева, объяснив, что такое крупное, почти градообразующее предприятие не следует отдавать в чужие руки, всяким там москвичам или петербуржцам. Они уведут деньги из области, а что еще хуже, могут ликвидировать завод, распродав по частям. Медведев согласился с доводами директора и Генералов тогда связался с Бондаренко.

Обо всех деталях этих переговоров Геннадий сообщил Плотникову и они заранее обговорили долю, которую будет иметь Михаил Яковлевич при осуществлении этой сделки.

Чем был хорош Гена для чиновников, склонных к разного рода махинациям — умел делиться. Поэтому и вырос от заурядного преподавателя в политехническом институте до управляющего ЧИФом, превратился в незаменимого человека для Плотникова и Красовской. С подачи Плотникова на него уже положили глаз некоторые крупные административные лица федеральных организаций, расположенных в области. Например, полномочный представитель Президента Дергачев подумывать о том, чтобы включить его в свой аппарат — ловкие люди были ему нужны.

Административный корпус металлургического завода выглядел немного обветшавшим: серые стены с кое-где обвалившейся штукатуркой, запыленные окна в старых деревянных рамах. Генералов не хотел тратить деньги за косметический ремонт пока не станет собственником.

Никем не сопровождаемые, Плотников со своим спутником поднялись на второй этаж и сразу уткнулись в приемную. Молодая симпатичная секретарша, только увидев вошедших, спросила:

— Вы из Комитета по управлению имуществом? Вас уже ждут, меня Алексей Никандрович предупреждал.

Они вошли в просторный кабинет с большими окнами. Навстречу поднялся Генералов, подошел к ним, поздоровался. Генералов — высокий мужчина с властным лицом и голубым ледком в глазах, деловито улыбнулся, как улыбаются незнакомым людям и показал рукой на кресла.

— Садитесь господа, так, кажется, сейчас говорят? — спросил генеральный директор.

«Наверное, так он улыбается на всех переговорах» — мелькнуло в голове Плотникова, и он ответил:

— Это неофициальное обращение, но когда я был в Москве, то заметил, что он уже широко применяется. Только в армии да милиции осталось старое «товарищи».

— А жаль, — недовольно покачал головой Генералов, — все-таки «товарищи» звучит лучше, как-то теплее, ближе. Не зря, если вы знаете историю, в царском правительстве заместители министров назывались «товарищами». А господа? Сейчас господ нет, господ всех, к сожалению иль к счастью, кончили в гражданскую.

— Ну почему же? — попытался возразить Плотников, — есть же еще потомки дворян, выходцы из благородных сословий.

— Михаил Яковлевич, я вас умоляю! Вот Ельцин уроженец деревни Бутки, какой он господин? — Генералов иронично приподнял брови, — не было бы советской власти он всю жизнь крутил бы хвосты коровам.

— И все-таки, господа, — вмешался Геннадий, — давайте оставим идеологические споры, мы собрались, чтобы обсудить важную тему, а не убить время. — Он удобно устроился в кресле: молодой, розовощекий, полнеющий. Его живот, точно надутым шаром распирал изнутри тугой пиджак, застегнутый на все пуговицы.

— Согласен! — произнес с нотками примирения в голосе Генералов — вы моё предложение знаете. Я покупаю у вас ваучеры и пускаю их на приобретение контрольного пакета.

— Да, но чековые аукционы уже закончены, — Плотников удивленно посмотрел на директора блеклыми синими глазами.

— Значит вы, Михаил Яковлевич, проведете еще один, специальный чековый аукцион, закрытый для посторонних, — сказал Генералов, — в порядке исключения.

— Конечно, у нас же остались неиспользованные ваучеры, — поддержал его предложение Бондаренко — надо обратиться в администрацию области, региональную Думу…

— Здесь надо не в Думу, — отрицательно покачал головой Плотников, — здесь надо писать официальное письмо в Госкомимущество на имя Чубайса.

— Ну, вот и напишите, Михаил Яковлевич, не мне же вас учить, — поощряющее похлопал его по плечу Генералов, — только пишите поскорее, время не ждет. До меня доходят слухи, что некоторые московские бизнесмены желали бы заполучить мое предприятие. Мне совсем бы не хотелось, чтобы приехал какой-нибудь Каха Бендукидзе с чемоданом ваучеров и купил этот завод, как он купил «Уралмащ» в Свердловске.

— Письмо мы напишем, — успокоил его председатель облкомимущества, — сегодня же дам команду и, кроме того, в Москве проллобирую ваши интересы, Алексей Никандрович, но на какие средства вы думаете приобрести чеки, это ведь достаточно большая сумма?

Лицо Генералова помрачнело.

— Честно говоря, еще не думал над этим.

— А взять из кассы завода вы сможете? — спросил Бондаренко, — возьмете для единовременной оплаты, а потом рассчитаетесь.

Директор задумчиво потер виски, потом нехотя сказал:

— Сейчас заказы упали, приход денег небольшой, едва хватает на зарплату. Какую-то сумму я смогу вытащить, но её вряд ли хватит.

— Алексей Никандрович, — предложил сообразительный Геннадий, — я предлагаю вам взять кредит в банке, допустим в филиале «Кредо-банка» — там у меня знакомый директор. На эти деньги вы покупаете чеки, потом, когда становитесь собственником, моментально расплачиваетесь с банком.

— Насколько быстро это может произойти? — не понял Генералов, — я же сказал, сейчас туго с заказами.

— А инфляция, вы про неё забыли? Берете сейчас триста тысяч рублей, через три месяца будете отдавать тридцать.

— И то верно, — облегченно засмеялся Генералов сиплым прокуренным голосом. — Как бы нам все это поскорее устроить? Можете договориться?

— А чего ждать? — Бондаренко потянулся к одному из телефонов, стоящему на столе у директора, — Коля, привет, — сказал он в трубку, — слушай, я тут тебе хорошего клиента нашел, заемщика. Кого? Металлургический завод. Да нет, не парю тебе мозги, ты же меня знаешь. Я разговаривал с генеральным директором, они готовы у тебя взять около миллиона рублей в кредит. Ну, это как сами договоритесь. Слушай, а мне там ничего не перепадет? Как за что? Я же тебе клиентов подгоняю? Заметано, к тебе подъедут, возможно, сегодня.

Положив трубку, Бондаренко сказал, улыбаясь:

— Все устроено, можно хоть сейчас получать деньги.

— Ну что, господа-товарищи, — сказал довольный Генералов, — скрепим наши договоренности, как говорится, чисто символически, как было принято еще в советское время?

Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку селектора и сказал секретарше:

— Анюта, занеси нам кофе и коньяку.

Город Уральск, больница скорой медицинской помощи, палата хирургического отделения, 8 июня, 11.45.

Выдержав по времени чуть больше недели, Цыганков собрался навестить раненую Маргариту. Ему было как-то не по себе, словно он был виноват в том, что произошло, словно он не уберег эту молодую женщину, хотя, по роду службы и должен был предвидеть опасность. Сергей его успокаивал, говорил, что такое в нынешнее время происходит постоянно, всего не предусмотришь, но Цыганкова все равно подспудно мучило чувство вины.

За неделю, прошедшую после покушения тот встретился со всеми своими источниками, связанными с криминальным миром, однако стоящей информации от них не получил. Агенты или не знали, кто совершил нападение, или не хотели себя подставлять, поэтому утаивали информацию. Единственным, кто не боялся говорить начистоту, был Костя «Боец».

Встретившись с Александром на нейтральной территории — в одном из баров, который контролировался его группировкой, он был достаточно откровенен.

— Думаешь, не знаю, кто это сделал? — спросил он, выпивая коньяк и морщась, то ли от его вкуса, то ли от своего знания, — это люди Матвея. Эти суки завалили моих ребят.

— Что теперь? Война? — спросил Цыганков, внимательно разглядывая бандита.

— Нет, — Костя «Боец» покачал головой, — с Матвеем бодаться себе дороже. Он может подтянуть «сельмашевских» или чеченов, тогда нам вообще перекроют кислород, даже ваша контора не поможет. У меня пехоты не хватит, чтобы всех завалить. Так что, Саша, жалко пацанов, но воевать из-за них я пока не буду…

От лечащего врача, Цыганков узнал, что Маргарите стало лучше.

— Слушай, Серега, — сказал Цыганков Забелину, — пойдем вместе, а то мне одному идти как-то не по себе, такое ощущение, словно я близкий родственник безнадежного больного.

— Не пойму, что тут сложного. Купи цветы, фрукты…у меня видишь, сколько работы, — Сергей показал на стопку дел, лежащих на столе в некотором беспорядке. Мне еще надо информацию прочитать, наложить резолюции.

— Не превращайся в бюрократа — мы же опера. Потом напишешь всё, что нужно. У тебя в отделении ребята опытные, сами знают что делать.

— Знать-то, знают, — упрямо не соглашался Забелин, — но нас тоже контролируют. Завтра Кислицын соберет дела и увидит, что я не сделал никаких записей, вызовет на ковер и устроит торжественную порку, как солдата Швейка. Шумилову достанется в свою очередь за меня. Вот такие пироги!

Посмотрев на расстроенное лицо друга, он все же сжалился.

— Но на улицу выйти надо, ты прав! Немного развеяться не помешает, а то голова уже перестала соображать. Поехали!

Они купили все, что покупают в таких случаях, навещая больных, и на оперативной машине в мгновение ока добрались до больницы. Поднявшись на третий этаж, Забелин с Цыганковым прошли немного по коридору, повернули несколько раз и уткнулись в грузного пожилого человека в милицейской форме. Тот мирно дремал на стуле возле крайней палаты у окна. Милиционер был явно пенсионного возраста и вероятно дослуживал последние дни.

Цыганков не сдержался:

— Они бы еще вохровца сюда поставили, мать их!

Забелин потряс милиционера за плечо:

— Товарищ милиционер…

— А? Что? — пожилой охранник открыл глаза и непонимающе уставился на двух стоящих перед ним мужчин.

— Федеральная служба контрразведки, — представился Цыганков, доставая и показывая удостоверение, — Маргарита Виккерс здесь лежит?

— Здесь, здесь, — пробормотал хриплым со сна голосом милиционер.

— Нам надо с ней переговорить, а вам, спать надо дома, а не на посту. Вы разве не знаете, что она ранена? Может быть, повторное покушение.

— Нет, — как-то испуганно проговорил пожилой милиционер и инстинктивно провел рукой по поясу, где у него на ремне должна была находиться кобура с пистолетом.

Цыганков невольно проследил за ним взглядом.

— А где ваше оружие? — спросил он, — сейчас же не советские времена, когда можно было ходить с огурцом. Папаша, я вас спрашиваю?

Забелин взял друга за локоть:

— Саша, не кипятись. Видишь, ему ничего не сказали. Начальство тупо подставило мужиков — тех, кто здесь охраняет Виккерс. Хоть без трупов обошлось. Давай навестим Маргариту, а потом сообщим обо всем Шумилову.

Тихо приоткрыв дверь, они вошли в палату. В просторной комнате стояла одна кровать, на которой лежала Маргарита, закутанная одеялом, вокруг неё громоздились капельницы. В углу, на небольшом столике лежали фрукты, конфеты, коробки с соком. В палате было прохладно — в начале мая по всему городу отключили отопление, а май выдался холодным.

Виккерс не спала. Она увидела входивших мужчин и узнала Цыганкова.

— Саша, — сказала она слабым голосом, — здравствуй!

— Рита, как себя чувствуешь? — спросил, подходя к кровати Цыганков. Он увидел тонкую бескровную руку молодой женщины, лежавшую поверх одеяла, и погладил её, словно успокаивая. Рука Маргариты была холодной.

— Вроде лучше… — тихо произнесла Виккерс, — я недавно проснулась, врачи уже осмотрели. Говорят, иду на поправку.

— Знаешь, как мне жаль, что всё так случилось, — сказал расстроено Александр, — мы же должны были тебя защищать…

— Чего теперь себя винить, что сделано, то сделано. А у меня совсем нет времени здесь разлеживаться, — не сдержалась, с досадой произнесла Маргарита.

Потом Виккерс вопросительно посмотрела на Забелина.

— Извини, — сказал Цыганков, — этой мой друг, Сергей Забелин. Работает со мной в Конторе.

— Очень приятно! — Маргарита, внимательно разглядывала Сергея.

Едва Цыганков вошел со своим приятелем, Рита тут же обратила на него внимание. Этот долговязый молодой мужчина показался ей несколько простоватым: слегка вздернутый нос, небрежно причесанные русые волосы, голубые глаза. Такие лица встречаются часто — в толпе их совсем не замечаешь, потому что они ничем не выделяются, как говорится, без особых примет.

Молчание затянулось. Забелин улыбнулся, и улыбка его понравилась Рите.

— Скорее выздоравливайте! — сказал он, — мы вам принесли фрукты и соки, правда, у вас и так все есть. Ну, ничего, я думаю, лишним не будет.

Он поставил пакет с продуктами на столик и продолжил, как бы извиняясь:

— Вы нас простите, но нам уже пора — дел много.

— Я все понимаю, — произнесла Маргарита, — вы заходите, как у вас будет время.

Оперативники вышли из палаты и Цыганков, как было договорено раньше, пошел звонить Шумилову, чтобы прислали вооруженную охрану. Сергей вернулся к сотруднику милиции, стоявшему возле окна.

Он подошел и глянул вниз, сквозь грязное, давно немытое оконное стекло, но ничего подозрительного, кроме нескольких прохожих и машины скорой помощи, въезжавшей в ворота больницы, не увидел.

Встреча с Виккерс несколько взволновала его, и он не мог понять отчего. Беспомощность Маргариты, которая до этого была энергичной, преуспевающей молодой женщиной, привыкшей крутить всеми, кем захочет, заставила Забелина более внимательно отнестись к ней.

Он вдруг ощутил не привычное отношение, которое обычно испытывал к потерпевшему, к свидетелю по делу или к источнику, задействованному в операции, а нечто особенное. Личное.

Её тонкая белая рука, лежащая поверх одеяла, спутанные каштановые волосы, бледное бескровное лицо и, самое главное, глаза, глаза, говорящие о глубоком душевном одиночестве. Он невольно пожалел её.

Сзади раздался звук торопливых шагов, это возвращался Александр.

— Шумилов позвонил в ГУВД, скоро приедет наряд с оружием — сказал он, подходя ближе к Сергею.

Пожилой милиционер, переживавший после слов Цыганкова о возможном нападении, с благодарностью посмотрел на Цыганкова.

— Спасибо, товарищ капитан! — сказал он, слегка покашливая.

— Что простудились? — участливо поинтересовался Цыганков.

— Тут где-то форточка открыта, ночью задувало, а я куртку не взял, думал, будет тепло.

Сергей тоже почувствовал, что откуда-то тянет свежим воздухом, который сильно отличался от больничного, пахнущего лекарствами, старой мебелью и запахами пищи из столовой.

Он повернул за угол коридора, вышел на лестничный пролет и увидел окно, за которым виднелась пожарная лестница. Одна из створок окна оказалась приоткрытой. Сергей потянул её на себя, и она легко без скрипа открылась полностью. На петлях виднелись потеки свежего масла, словно кто-то специально их смазывал. Когда он выглянул из окна, то поначалу на лестнице ничего не заметил, потом, приглядевшись, обнаружил комочки грязи, оставленные чьими-то ботинками. Все это встревожило Забелина.

Из-за спины раздался голос Александра:

— Сережа, что там?

— Я думаю, кто-то готовился отсюда проникнуть в здание, как раз у палаты Виккерс. Видишь следы смазки на окне?

— Да, пожалуй, — Цыганков пальцем потрогал масло, а затем еще понюхал его.

— Да ты полижи, так лучше будет, — усмехнулся Забелин.

— Тебе бы всё шутить. А у нас охраняемое лицо…

— Значит, мы вовремя здесь оказались, — задумчиво произнес Сергей, — что-то готовилось. Надо будет предупредить милицию.

Они дождались приезда двух СОБРовцев, всё им показали и покинули больницу, выехав в Управление.

Город Уральск, УФСК России по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б.И., 10 июня, 09.27.

Усольцев, которого не покидала мысль о более глубокой проверке Цыганкова, чем та, которую можно осуществить обычными силами и средствами, выбрал момент и решил поделиться с Кислициным своей задумкой.

Он застал начальника за чтением утренних газет. Надев очки, отчего лицо Кислицына приняло глубокомысленный вид, полковник задумчиво шелестел листами и пил чай с лимоном.

Войдя в кабинет, Усольцев сказал:

— Борис Иванович, у меня есть одна мыслишка, но нужна ваша помощь.

— В чем дело? — Кислицын недовольно оторвался от «Советского спорта».

— Надо провести оперативную комбинацию — подставить Цыганкову агентов из уголовной среды, якобы, желающих продать оружие.

— А что это даст?

Усольцев усмехнулся.

— Если Цыганков связан с криминалом, он сольет эту информацию какой-нибудь преступной группировке. Те сделают налет на торговцев, а тут мы их возьмем. Так выявим связь Цыганкова и реализуем дело по ОПГ.

Кислицын задумчиво забарабанил пальцами по столу.

— Смысл есть, смысл есть! — произнес он. — Хорошо, я подумаю, чем смогу помочь. А что насчет Забелина?

— Честно говоря… Хотел посоветоваться. На него ничего нет и я подумал… Хотел предложить исключить его из проверки.

— Да… Забелин… На него точно ничего? Вообще?

Усольцев развел руками.

— Вообще!

Полковник встал, прошелся по кабинету, по пути посмотрев в окно, лицо него выглядело настороженным. Забелин был близким другом Цыганкова, и, следовательно, между ними не было тайн. По крайней мере, дружба предполагает именно такие отношения — полная открытость и доверие. Мог ли Забелин, с учетом этого, не знать о возможной связи Цыганкова с криминалом? Возможно, но маловероятно! Нет! Скорее невозможно!

— Думаю, в отношении Забелина, пока рано, — сказал, наконец, Кислицын, вернувшись за стол. — Понаблюдайте еще. Нам надо быть до конца уверенными.

После того, как Усольцев покинул кабинет Бориса Ивановича, тот вызвал к себе начальника отдела по борьбе с терроризмом полковника Лукьяненко и приказал выделить человека из отдела в помощь Усольцеву для подбора агентов из уголовной среды.

— Роман Викторович, — сказал он Лукъянову, — я знаю, что у вас есть агенты из уголовников, сидящие в колонии в Клыково. Насколько мне известно, сейчас за хорошее поведение зекам могут давать отпуска на несколько суток.

— Честно говоря, я не владею информацией по этому вопросу.

— А вы узнайте, Роман Викторович, узнайте, пожалуйста! Несколько ваших источников оттуда нам могут понадобиться в ближайшее время.

— Могу я узнать цель их использования? — Лукъяненко вопросительно посмотрел на Кислицына.

— Все подробности знает Усольцев, но я прошу вас, максимально ограничить круг посвященных. Пусть это будете вы и кто-то из ваших подчиненных, тот, кто может заполучить источников из колонии. А кто вообще с ними там работает?

— Капитан Куроедов. Он сегодня как раз в Клыково.

— Вот и хорошо! Как приедет, сообщите Усольцеву. Он поставит задачу Куроедову.

Город Уральск, квартира капитана Александра Цыганкова, 15 июня, 20.30.

С самого утра Цыганков испытывал неприятное смутное чувство беспокойства, неуверенности в себе. Это ощущение возникло у него на пустом месте, совершенно безосновательно, но оно не покидало весь день, словно кто-то неотступно следил за ним и давал оценку всем его действиям, правильным и неправильным.

Это было настолько неприятно, что даже в туалете он невольно поглядывал себе за спину. Так недолго было и до паранойи.

Он проанализировал события последних дней и не нашел ничего, что могло бы вызвать даже тени беспокойства. Беспокоиться было не о чем. Абсолютно. И все же, все же… Интуиция подсказывала ему, что впереди опасность. Он шел по тонкому льду, как герои-чекисты его любимой книги писателя Брянцева. Ошибки, как и тогда, могли стоить дорого, могли стоить ему жизни и жизни близких людей.

Цыганков всегда учитывал, с кем имеет дело. Он курировал линию борьбы с оргпреступностью, имел в этой среде агентов и конфиденциальных источников, с некоторыми из бандитов поддерживал нормальные, вроде даже приятельские отношения. Но он прекрасно знал, что дружбы, привязанности в уголовной среде не бывает. Бывает некое уголовное братство, которым они так гордятся и бравируют и, которое зачастую разваливается при первом дележе добычи, не говоря уже о первом допросе у следователя.

Вчера был сложный, напряженный день. Несколько дней назад Цыганков получил от надежных источников сведения о поступлении город крупной партии оружия. Оказалось, в Уральск привезли «ПМ» и автоматы «АК» из Чечни.

Операция была разработана и подготовлена лично Цыганковым.

Под видом покупателей оружия, принимавшие участие в операции милиционеры, выманили преступников на встречу. Эта встреча состоялась на площадке перед продуктовым магазином, в одном из районов города.

Здание магазина было двухэтажным, окрашенным в ядовитый желтый цвет. Рядом находилась довольно большая асфальтированная площадка, на которой всегда парковалось много машин. В день операции она тоже была забита стоявшими вплотную автомобилями.

Санитарный УАЗик с сидевшими внутри оперативниками, долго крутился по площадке пока не приткнулся почти у самого входа в магазин. Окна машины были закрыты плотными брезентовыми шторками, надежно скрывая спрятавшихся людей от посторонних взглядов.

Не успели они остановиться, как из дверей магазина вышел плотный охранник в камуфляже с выпирающим животом. В руках у него была милицейская дубинка. Подойдя к машине, он постучал по дверце.

Цыганков, сидевший в кабине с водителем, открыл стекло.

— Чего встали? — злобно, по-хамски спросил охранник, — валите отсюда!

— А то что? — насмешливо глядя на него, спросил Александр.

— Ты чё, борзой что ли? Я сказал — валите!

Словно услышав его слова, из дверей магазина на подмогу вышел второй охранник чуть выше ростом и худощавее первого. Он неторопливо с неприятной ухмылкой на лице приближался к машине, поигрывая дубинкой.

Устраивать разборки с охранниками, привлекать к себе излишнее внимание совсем не входило в планы Цыганкова, тем более что с Шумиловым они такую возможность не проигрывали. Полковник не любил подобных неожиданностей. «Импровизация хороша, когда готовится заранее», — любил говорить он, повторяя чью-то известную фразу.

Открыв дверь, и легко выпрыгнув наружу, Цыганков улыбнулся нагловатой улыбкой, отчего оба охранника, словно почувствовав за ним некую могучую силу, приняли насторожено-опасливый вид.

— Мужики, — сказал, продолжая широко улыбаться Александр, — все нормально, мы здесь постоим немножко.

Он достал и развернул удостоверение, стараясь не привлекать постороннего внимания. Когда охранники увидели, к какому ведомству принадлежит Цыганков, то они посчитали за лучшее ретироваться без лишних вопросов.

Цыганкова заставил себя отвлечься от мыслей об операции, когда оказался у дверей своей квартиры. Вставляя ключ в замочную скважину, он услышал детский гомон за дверью, шум телевизора. Лишний раз подумал, что надо бы поставить хорошую железную дверь, а то эту можно выбить плечом, не прилагая особых усилий.

У него было двое детей — два мальчика. Жена работала в областной администрации в финансовом Управлении. Свою семью он любил, даже не смотря не периодические скандалы, которые устраивала жена, когда он поздно возвращался домой. Цыганков относился к этому снисходительно, считая ревность не слишком серьезным поводом для семейных конфликтов. Ревность, как он думал, всего лишь одно из проявлений любви, а если человек любит, он все прощает.

В прихожей Цыганков разделся, повесив на деревянную вешалку легкую ветровку и сняв ботинки.

— Папка пришел, — закричал самый младший из сыновей Виталик и, вбежав в прихожую, прыгнул ему на шею.

Подхватив маленькое тело сына, Цыганков вошел в комнату. Старший сын сидел на полу и что-то мастерил из пластилина. Из второй комнаты появилась жена Наташа, хмуро поглядевшая на мужа. Ни слова не говоря, она пошла на кухню. Цыганков недоумевал. Вроде сегодня он явился домой не поздно — за окном еще было светло. Был трезвым, как стекло. Что еще этим бабам надо?

Он опустил младшего сына Виталия на пол и пошел на кухню прояснить обстановку.

— Наташа, что случилось? — спросил Цыганков, войдя в небольшое узкое помещение, основное место в котором занимал холодильник «Бирюса», доставшийся ему от родителей.

На кухне еще уместились старый набор кухонной мебели и газовая плита «Брест», которую он смог купить по талону в последний год советской власти. Жена окинула внимательным взглядом его лицо, потом посмотрела на воротник.

— Что сегодня без следов? — язвительно спросила она.

Несколько дней назад, на одной из рубашек Цыганкова она нашла старый, уже засохший след от губной помады. Скандал она подняла уже тогда и продолжала шуметь всю неделю. Сегодня было продолжение.

— Я же тебе говорил, — спокойно, стараясь не провоцировать ссору, ответил Цыганков, — это была оперативная необходимость, можешь позвонить Шумилову…

— Какого рожна мне твой Шумилов скажет? — взвилась Наталья, — вы там все хороши, стоите друг друга! Твой Шумилов тебя всегда покрывает, не говоря уже о Забелине. А ты шляешься по всяким бл…м, хоть бы о детях вспомнил! Я уж о себе молчу.

— Ну, Наташ, — извиняющимся тоном сказал Цыганков, — ты же знаешь, мне никто не нужен, я тебя люблю.

— Ты лучше спроси, люблю ли я тебя! У других, посмотришь, все есть, умеют люди устраиваться. В твоем возрасте уже имеют машину, дачу, живут спокойной, солидной жизнью, а ты ведешь себя, как мальчишка. Одни бабы на уме!

Наталья раздраженно сунула ему под нос тарелку с ужином и вышла из кухни. Лениво взял вилку в руки, Цыганков сел на стул. Жена с одной стороны была права. Другие женщины, конечно, были, да и как без них в его работе? У него было несколько женщин и девушек на связи. С ними приходилось встречаться, причем практически везде: и на конспиративной квартире, и в обусловленных местах, в том числе кафе и ресторанах. С некоторыми у него завязывались легкие романы никогда не переходившие в нечто серьезное…

Воспоминания вчерашнего дня вновь нахлынули на него. Он вспомнил как они томительно, в напряжении ожидали торговцев оружием. Сидели в своей машине тихо, почти не подавая признаков жизни.

Изредка Цыганков по рации переговаривался с Шумиловым, докладывая об обстановке. Потом они увидели, как появились оперативники УБОПа на «мерседесе» вишневого цвета — машине не новой, но выглядевшей прилично. Один из оперативников, Цыганков его близко знал, вышел из машины и, опершись на капот, неторопливо закурил. Это был Коля Сметанин, с которым Цыганков уже провел несколько успешных совместных операций. Если Сметанин был здесь, значит всё должно пройти как по маслу, потому что он, словно некий оперативный талисман, сулил удачу.

Встреча была назначена на десять часов утра. Торговцы запаздывали, и ожидание становилось тягостным, нудным. Возникли сомнения — появятся ли они вообще. Может, произошла утечка, может их предупредили о засаде? Оперативникам ФСК в машине нестерпимо хотелось курить, но Цыганков не разрешал, боясь, что сигаретный дым из санитарной машины будет выглядеть подозрительно.

Так прошло минут двадцать.

Сметанин уже закурил третью сигарету, когда на площадку вырулила старенькая вазовская «копейка» оранжевого цвета. На улице было тепло и сухо, но номера её оказались заляпанными, словно водитель перед этим долго кружил по улицам города в поисках приличной грязи. Сметанин сразу узнал продавцов и, неторопливо, вразвалочку пошел к ним. Из машины выбралось два смуглых парня, явно кавказцы — значит, источник не соврал — оружие было привезено из Чечни.

Они начали переговоры, а Цыганков вылез их машины, приоткрыл дверь санитарной машины.

— Так, мужики, операция начинается, выходите по одному и старайтесь не привлекать внимание! — скомандовал он.

Сегодня нельзя было допускать ошибок, потому как вторая проваленная операция после Виккерс будет не только лишним подтверждением низкого профессионализма его, Цыганкова, может быть поднят вопрос о пребывании в органах.

Из «Уазика» выбралось пять сотрудников Управления, все в камуфляже, у некоторых в руках автоматы. Старшему группы захвата — приземистому плотному майору Заварзину Саша сказал, указав на группу продавцов и мнимого покупателя:

— Следи за ними! Я буду возле нашей «Шестерки». Сигнал для начала захвата — опер, стоящий рядом с торгашами, потрет рукой мочку уха.

— Понял! — ответил Заварзин, поправляя автомат на плече.

— Сразу после этого двигаетесь к объектам. Только смотри, опера ментовского не трогайте! Всё, я пошел!

Цыганков с деловым видом, как хозяин, отправился к одной из машин на стоянке, оставленной там заранее. Он открыл дверцу, словно собрался что-то достать из салона, а сам, не переставая, следил за Сметаниным, активно торговавшимся с продавцами оружия.

Через какое-то время, покупатель и продавцы втроем обошли машину, открыли багажник.

Один из продавцов наклонился, откинул полог, а Сметанин в это время взялся правой рукой за мочку уха и начал её потирать, словно глубоко задумавшись при виде открывшейся ему картины.

Все люди, входившие в группу захвата, бросились к машине, при этом Цыганков был одним из первых. Он скачками кинулся к ближайшему от него продавцу, успел только увидеть испуганное от неожиданности лицо парня. Но внезапно тот резко наклонился и Александр перелетел через него по инерции.

В голове мелькнуло: «Черт, неужели уйдет?»

Однако тут же подоспел Коля Сметанин. Он схватил парня сзади, прижал его к себе, не давая действовать руками, а Цыганков пружинисто взлетел с земли и они вместе скрутили продавца, надев на него наручники.

Второго взяли без проблем. Однако эта досадная оплошность, которая с ним произошла, не давала покоя Цыганкову. Он подошел к Сметанину и крепко пожал ему руку. Тот рассмеялся:

— Что Саня, хочешь так отделаться? С тебя пузырь.

— О чем речь! — невесело ответил Цыганков.

Он-то знал, что если Сметанин и его товарищи замнут оплошность, то съемка с видеокамеры группы документирования ничего не скроет — Кислицын все увидит самолично. Опять будут прорабатывать его и Шумилова. И, несмотря на то, что это была его разработка, его операция, которая все-таки завершилась успешно — продавцов они задержали, стволы изъяли, настроение было испорчено.

Сидя дома за кухонным столом, Цыганков угрюмо думал обо всем этом. Тут еще жена с её разборками. Он поднялся и взял из холодильника уже начатую бутылку водки.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б.И., 17 июня, 14.30.

Полковник Кислицын все эти дни был в хорошем расположении духа. Он довольно поглаживал лоб с большими залысинами, ходил по своему кабинету и напевал песни из своего комсомольско-партийного прошлого вроде «Марша коммунистических бригад»: «Будет людям счастье, счастье на века, у Советской власти сила велика!»

При этом, он нет-нет да и бросал взгляд на стол, где у него громоздились папки с оперативными материалами, касающимися Забелина и Цыганкова. Эти папки накануне принес ему Усольцев, аккуратно постучав в дверь, и мягко легко вкатываясь в кабинет с грудой оперативных дел.

«Он, пожалуй, действительно несколько легковесен, этот Усольцев», — подумал Кислицын и приоткрыл окно. В кабинет сразу ворвался шум улицы: звуки проезжавших машин, гомон проходившей внизу толпы. Фасад здания Управления выходил на одну из оживленных улиц города — улицу братьев Стругацких. Далее, если идти по этой улице к реке, находился центральный книжный магазин, а еще дальше высокое сигарообразное здание областной администрации.

«И что всем этим людям надо, куда спешат?» — Борис Иванович недовольно сморщился и глянул вниз, слегка высунувшись из окна. Голова у него закружилась — он с детства боялся высоты. Закрыв окно, поспешно отошел. «Суета, вокруг одна суета. Мы все спешим за чудесами, как поет Антонов, но жизнь преподносит нам совсем другие сюрпризы».

Может и его намерения поймать за руку людей Шумилова тоже суета. Бессмысленная трата времени. Кто знает? Его мысли вернулись к Усольцеву. В материалах, которые тот принес, ничего не было стоящего, ничего весомого, чем можно было бы прижать хвост этим ребятам. Он, Кислицын, вчера весь вечер сидел, корпел над делами, пытался делать выписки, систематизировать данные, разложить их по полочкам у себя в голове.

Забелин и Цыганков активно передвигались, встречались с разными людьми, вели многочисленные телефонные переговоры, но…всё было не то. Не было и намека на скрытую от посторонних глаз, изнаночную сторону их жизни. Даже интимные связи не удалось отследить, а ведь они должны были быть, особенно у такого ловеласа как Цыганков. Кислицын в этом не сомневался.

Он подошел к столу, положил руку на лежащее сверху Дело с материалами наружного наблюдения и слегка забарабанил по картонной обложке пальцами, стремясь поймать ритм «Марша коммунистических бригад».

В этих толстых делах определенно не было ничего интересного.

Может Усольцев не проявлял должного старания, работал спустя рукава? Все-таки, это его бывший отдел и симпатии к отдельным сотрудникам могли у него остаться — честь отдела и всё такое.

Нет, Усольцева он изучил. Усольцеву никто не нужен, никакие симпатии не помешают ему исполнить порученную работу. Он словно механизм, действует четко и без сбоев.

И все-таки, несмотря на бесплодность проделанной работы в отношении подчиненных Шумилова, Кислицын чувствовал, что бросать начатое не следует. Пока нельзя. Интуиция так подсказывала.

Он поднял трубку и набрал номер Усольцева:

— Леонид Петрович, вы хотели мне показать видеозапись. Я освободился.

Когда подполковник появился на его пороге, он сказал:

— Проходите, Леонид Петрович, видеомагнитофон там, на телевизоре, вставляйте вашу кассету.

Усольцев подошел к видемагнитофону «Панасоник» и отчего-то замешкался, внимательно осматривая кассету.

— В чем дело? Забыл кассету? — нетерпеливо спросил Кислицын.

— Нет, Борис Иванович. Я тут в одном из отделов изъял видеокассету, неприличную. Подумал, что захватил её вместо той, которую хотел показать.

Действительно, в одном из кабинетов отдела по борьбе с терроризмом Усольцев случайно увидел, как молодые опера смотрят кассету с итальянской порнушкой «Белоснежка и семь гномов». Оперработники смутились, сказали, что эта кассета была изъята милицией на рынке во время очередного рейда, а они всего лишь взяли её на время. Усольцев сделал им замечание, отобрал злополучную кассету, а сам позднее в своих рабочих записях сделал отметку об этом случае. Он никогда и ничего не забывал.

Сейчас же он замялся оттого, что вспомнил о той изъятой кассете с порнографией. Она была в такой же коробке, как и та, которую он хотел продемонстрировать заместителю начальника Управления и он мог их запросто перепутать — в сейфе две кассеты лежали вместе.

Кислицын жестко сомкнул губы.

— Дожили, нечего сказать! Вместо того чтобы делом заниматься, уже порнушку на рабочем месте смотрят. Во времена Андропова об этом и подумать не могли. Потом отдельно доложите, я накажу виновных.

Усольцев понятливо кивнул. Он внимательно еще раз осмотрел поверхность, но ничего не разглядел, никаких записей на черном пластмассовом корпусе кассеты и искоса посмотрев в сторону начальника, вставил её в магнитофон.

Загорелся экран телевизора, но изображения не было — одна мутная белесая рябь. Потом, словно из тумана появилась улица, магазинная площадка на которой произошел захват, зазвучали голоса сотрудников. Кадры поначалу хаотично мелькали, изображение дергалось, но потом всё наладилось. Видимо группа документирования заняла нужную позицию, укрепив видеокамеру на штативе. Было видно, что снимали из дома, примыкающего к магазину. Изображение сфокусировалось на санитарном уазике и сразу стало резким.

Кислицын знал, что именно хочет показать ему Усольцев — последний захват, проведенный отделом Шумилова. Но Леонид Петрович намекнул, что есть определенные нюансы, на которые он бы хотел обратить его внимание. Им, этим нюансам, никто не придал значения — так немного посмеялись. Но он, Усольцев, посчитал, что это не шутка. Вот и сейчас, он с непроницаемым лицом присел в кресло и, взяв в руки пульт, принялся искать нужное место. Видеомагнитофон глухо завыл, с напряжением перематывая пленку, шуршавшую едва слышно и слегка потрескивавшую в металлическом брюхе аппарата.

— Старая кассета, — пояснил Усольцев, — у хозяйственников новых нет, пришлось старую использовать — того и гляди зажуёт. Ага, вот!

На экране пошло изображение, предшествующее захвату. Вот Цыганков пошел, прогуливаясь к своей машине. Милицейский оперативник подает сигнал. Цыганков и его группа бросились к торговцам оружием. Цыганков попытается применить захват, но неудачно и перелетает через корпус одного из преступников.

На этом месте Усольцев нажал «паузу».

— Борис Иванович, — сказал он, не отрывая взгляда от экрана, — обратите внимание на это.

— И что? Я уже видел, — разочарованно заметил Кислицын — неудачный захват. Цыганков переволновался и недооценил противника, а противник оказался опытным. На его счастье — ему помогли, а том мог и пулю схлопотать.

— И всё-таки, я хотел бы обратить на этот эпизод ваше внимание, — вкрадчиво продолжил Усольцев. Его крупное мясистое лицо приобрело то выражение хитрости, которое свойственной людям, считающим себя особо умными и проницательными, — мне кажется, он специально промедлил, дав подозреваемому лицу время для изготовки. Вот, посмотрите.

Усольцев пустил пленку в замедленном темпе. Было видно, как Цыганков медленными прыжками подбегает к торговцу, поворачивает голову вправо и влево, видимо убеждаясь, что ему никто не помешает.

— Видите, вот эти повороты головы, — Усольцев вновь нажал на кнопку «паузы», — они отняли те нужные доли секунды, которые Цыганков мог использовать для решительного броска. Он специально промедлил, потому что в его подстраховке не было никакой нужды. За ним бежала вся группа захвата.

Недоверчиво посмотрев на начальника отделения собственной безопасности, Кислицын протянул:

— Вы думаете, специально? Ну, не знаю. Для чего? Сорвать операцию, которую сам же и разрабатывал?

— Да готовил её он, но…вероятно, в ходе подготовки на него вышли преступники, состоялся сговор. Цыганков не мог остановить уже запущенный процесс, но помешать этому мог.

— Подождите, подождите, — остановил его полковник, — у вас есть сведения, что на него выходили бандиты, проводили эту, как у них там говорят, «стрелку»?

— Ну, прямых и точных сведений нет, но Цыганков опер, хорошо подготовленный опер, он может уходить от наблюдения, маскироваться. Мы могли упустить эту связь, она могла совершенно выпасть из поля зрения.

— Мне кажется, вы фантазируете, Леонид Петрович! — недовольно буркнул заместитель начальника Управления, — ваши фантазии проистекают от того, что вы не обладаете достоверной информацией, а время уходит! Думаете, генерал будет бесконечно продлять санкцию на проверку? Я глубоко сомневаюсь.

Обиженно засопев, Усольцев вытащил кассету из видеомагнитофона.

— Мы работаем, Борис Иванович, не сидим, сложа руки, — сказал он, — у нас не всё получается, но мы действуем.

— Вот и прекрасно, работайте тщательнее, глубже, не хватайте то, что лежит на поверхности, то, что может подбросить вам противник. Так, кажется, учит нас искусство контрразведки. А меня по таким пустякам, относящимся к вашим догадкам, не отвлекайте. Догадок я сам могу вам привести тысячи. У меня слишком много работы, чтобы ими заниматься. Забирайте свои документы, — Борис Иванович раздраженно двинул от себя стопку, — и принимайтесь за работу!

Когда за Усольцевым закрылась дверь, Кислицын хмыкнул, представив, насколько бестолковыми могут быть подчиненные. Усердие, как говорили классики, всё превозмогает. И все же, все же…

Может, он зря посмеялся над Усольцевым и тот в чем-то прав, не все так просто? Былая подозрительность вновь проснулась в нем. Он принялся читать служебную почту, машинально накладывая резолюции, но мысли неотступно продолжали возвращаться к тому, что ему показал на пленке Усольцев.

Город Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я, 21 июня, 10.05.

Понедельник для Плотникова начался не так плохо, как он ожидал, несмотря на то, что еще русский император Николай I называл понедельник «черным русским днем». Сначала председатель облкомимущества провел обычное аппаратное совещание, как он называл его для себя — разгонное, по аналогии с рюмкой водки в начале трапезы.

Затем он занялся переговорами с московским банком, в котором у него был открыт личный валютный счет. Ему хотелось уточнить, была ли зачислена крупная сумма долларов, которую Плотников накануне положил на счет. К сожалению, упрямый банковский клерк не хотел давать справок по телефону, и пришлось связываться с зампредом Правления банка, лично ему знакомым. В результате всё оказалось нормально, деньги поступили.

Вообще у Плотникова были далеко идущие планы. Он хотел приобрести небольшой бизнес в Москве и, соответственно, жилье, достойное его положения. Наилучшим способом для осуществления этих намерений было переместиться по служебной линии в первопрестольную. Во время командировок в столицу Плотников несколько раз встречался со своими непосредственными начальниками, и они обещали. Единственным условием с их стороны было скорое проведение приватизации в области, и Михаил Яковлевич признавал это условие вполне справедливым.

Поскольку день с утра задался, у Михаила Яковлевича было превосходное настроение. В оживленном состоянии он ходил по своему большому кабинету, который раньше занимал секретарь обкома КПСС по идеологии. Его так и подмывало выйти в приемную и игриво ущипнуть свою новую молоденькую секретаршу, которая вышла на замену внезапно заболевшей Алевтине Георгиевне.

Ближе к полудню в его кабинет заявился Гена Бондаренко. После поездки на металлургический завод к Генералову он развернул бурную деятельность по продаже ваучеров «красному директору». Получив в результате хороший куш, Плотников был очень доволен Геной.

Сейчас следовало скорее протолкнуть в верхах проведение последнего ваучерного аукциона, которые скоро должны быть совсем прекращены и заменены залоговыми. В Госкомимуществе без энтузиазма отнеслись к его просьбе, но Плотников был на хорошем счету, своего рода ударником приватизации и, покривив душой, ему пошли навстречу в порядке исключения. Москва всегда умела поддерживать людей в трудную минуту.

Гена Бондаренко энергично вошел в кабинет, сопровождаемый молоденькой белокурой секретаршей.

— Михаил Яковлевич, к вам Геннадий Алексеевич, — сказала та несколько испуганно.

— Ничего, ничего, — махнул рукой Плотников, — все нормально, Настя, я ждал Геннадия Алексеевича.

— Ну, я же говорил, — подмигнул ей Бондаренко, — все будет окейно.

Секретарь вышла, а Плотников посмотрел её вслед и вздохнул.

— Представляешь, — сказал он с сожалением, — такая молодая, а мужа уже посадили за кражу на три года.

— О, так она свободна? — цинично улыбнулся Геннадий.

— Нет, нет, она мужа любит. Заходила вчера ко мне, просила помочь, чтобы пересмотрели приговор. Но я тоже не всесильный, к судейским у меня нет подходов. Может, у тебя?

— Откуда? — Бондаренко отрицательно покачал головой.

Они прошли к столу. Но разговору их помешал звонок телефона. Плотников взял трубку.

— Да, Олег Викторович, заходите.

Дверь в кабинет открылась, и вошел среднего роста мужчина. Несмотря на жаркий июньский день, он был в двубортном летнем костюме, рубашке с короткими рукавами — из рукавов пиджака выглядывали голые волосатые руки.

— Михаил Яковлевич, вот бумаги на подпись, — сказал мужчина, с любопытством поглядывая на Бондаренко.

Плотников взял папку с документами, открыл её и, бегло просматривая принесенные материалы, принялся визировать. Это продолжалось недолго, вскоре сотрудник Плотникова, получив обратно папку с подписанными документами, удалился.

— Знаешь, кто это? — спросил Плотников, хитро улыбаясь.

— Помилуй, Михаил Яковлевич, откуда мне знать твоих клерков?

— Это, Гена, чекист из конторы Алексеева. Некто Веревкин Олег Викторович.

— Что он здесь делает? — насторожился Бондаренко, — зачем вам лишние глаза и уши гэбэшников?

Плотников насмешливо посмотрел на Геннадия, как смотрят взрослые на несмышленых малышей, не понимающих простых житейских истин:

— Во-первых, Геннадий Иванович, их глаза и уши здесь могут быть и без нашего ведома. А так мы знаем, кто и где. Как говорится, предупрежден — значит вооружен! Во-вторых, я думаю ничто человеческое ему не чуждо, мы его прикормим.

Бондаренко засмеялся.

— Что, деньги не пахнут?

— Вот именно.

— Михаил Яковлевич, как у вас продвигается дело с аукционом? Нам пора решать вопрос по металлургическому заводу. Я недавно разговаривал с Генераловым, он торопит и его понять можно. Время уходить, потом будет труднее…

Достав пачку сигарет, Бондаренко вытащил одну, закурил. Плотников пододвинул пепельницу.

— Я делаю все что можно, — ответил он, — уже договорился с Москвой. Они дадут разрешение, но сам понимаешь, не задаром. Как говорил Шаляпин, даром только птички поют. Труднее всего будет решить вопрос с Медведевым. Этот мухомор возомнил себя вождем народа Уральской области, вознесся выше некуда. Не знаю, какие бонусы он затребует.

Выпустив длинную струю дыма, Геннадий глубокомысленно сказал:

— Какие бы бабки он не просил, надо договариваться — другого пути нет. Это вопрос принципиальный. Генералов для нас с вами пробный шар. Если другие «красные директора» увидят, что тема прокатила, они тоже пойдут к нам. Мы наварим кучу бабок. Сейчас самое время для этого, не всё же одному Березовскому иметь.

— Я думал об этом, — ответил Плотников и, покосившись глазами на комнату отдыха, спросил, — выпьешь?

Гена посмотрел на часы.

— Извините, Михаил Яковлевич, еще не всё сделал. Надо будет забежать в пару мест.

— А я, пожалуй, выпью.

Плотников поднялся и, проследовав в свой интимный кабинет, налил рюмку коньяку. Желтая маслянистая жидкость приятно тяжелила рюмку. Выпив, он решил, что этого недостаточно и добавил еще. Состояние тела медленно сравнялось с состоянием души и дошло до нужной кондиции. Стало тепло, весело, прекрасно.

Всё это время Бондаренко терпеливо ждал в кабинете, закуривая уже вторую сигарету. Плотников появился с покрасневшим лицом, его белесые синие глаза сделались почти прозрачными, с черными точками зрачков. Геннадий подумал про себя, что если Плотников не перестанет активно употреблять, то, пожалуй, цирроз печени в недалеком будущем ему обеспечен.

— Я намерен в ближайшее время решить наш вопрос, — несколько пафосно заявил Михаил Яковлевич, продолжая разговор, как ни в чем не бывало, — если Медведев будет артачиться, то подключу Дергачева. Думаю, что против представителя Президента он не пойдет.

— Будем надеяться! — засобирался Бондаренко, — ну, мне пора. Да, чуть не забыл, к вам хотел зайти предприниматель Матвеев, познакомиться, так сказать…

— Матвеев? — в мозгу Плотникова зашевелились воспоминания, возникли нехорошие ассоциации, — это который…

— Да, да, — кивнул Бондаренко, — он самый, всем известный бизнесмен. С ним надо иметь дело. В последнее время он набирает вес, того и гляди, выдвинется в ГосДуму на следующих выборах.

— Да брось ты!

— Не будьте наивным человеком, Михаил Яковлевич. Бандиты сейчас активно идут во власть. У них появились бабки, солидные капиталы и никто не хочет, чтобы всё в одночасье вдруг улетучилось. Нужны гарантии неприкосновенности, а это может дать теперь наша Дума. Так вы его примете?

— У меня в принципе есть время до обеда, — ответил Плотников, посмотрев свои записи в ежедневнике, — пусть приходит сейчас, пока никто не напросился. А еще лучше, если ты проведешь, вроде как своего знакомого. Я не хочу, чтобы его видел Веревкин. Не исключено, что он может его знать, пойдут разговоры, сплетни — вони не оберешься.

Геннадий посмотрел на своего босса и кивнул головой. С Матвеевым он договорился сразу, позвонив из кабинета Плотникова по известному ему номеру.

— Пойду его встречу, — сказал он Михаилу Яковлевичу.

— Давай, давай! — разрешил тот, — я пока посмотрю бумаги.

Выйдя в приемную, Бондаренко увидел, что молоденькая секретарь, чуть наклонив голову с заплетенной золотистого цвета косичкой, что-то печатала на машинке. Лицо её обладало правильными чертами с несколькими крупными деталями, которые его не портили: большие глаза, большой рот, прямой нос, несколько удлиненный овал лица.

Геннадий отчего-то захотел похвастать перед этой, незнакомой ему девушкой.

— Настя, — сказал он со значением, — я сейчас приведу к Михаилу Яковлевичу одного человека на беседу, он просил, чтобы его в это время не беспокоили.

— Хорошо, — спокойно, даже равнодушно ответила Настя.

— Это не простой человек, это…самый главный у нас в области по части… — он замялся, не зная как мягче сказать, — ну, по части криминала, что ли.

В глазах Насти возник интерес.

— Он что, бандит?

— Нет, уже бизнесмен — уважаемый человек.

— А в колониях… — девушка на мгновение задумалась, — он кого-нибудь знает, например в нашей, Клыковской?

— Наверное. Можно спросить у него.

— Хорошо, я спрошу, — кивнула Настя и снова вернулась к работе.

Геннадий еще мгновение посмотрел на неё, думая, что девушка что-то добавит, но та молчала. Только стучала пишущая машинка.

В прохладном холле большого здания администрации его уже ждал Матвеев. По виду он выглядел как бизнесмен средней руки — летний дорогой костюм, кожаный портфель. Увидев Бондаренко, подошел к нему и они коротко поздоровались.

Бондаренко потер залысины на лбу, улыбнулся, стараясь быть приветливым, но в глубине души испытывая страх. Ему казалось, что лицо Матвея обладает невероятной харизмой, магической силой, подавляющей чужую волю. Жесткие негнущиеся губы, нависшие веки над глазами, делающие взгляд режущим, тяжелым, лишенный эмоциональной окраски голос. Наверное, так и должны выглядеть мафиози где-нибудь в Италии. Но в России? У Бондаренко были другие представления о русских криминальных авторитетах.

В приемной Плотникова Матвей тоже обратил внимание на Настю. Он негромко поздоровался, а Настя оторвалась от машинки, подняла голову.

— Михаил Яковлевич ждет вас, — сказала она Матееву, внимательно посмотрев на него.

Как показалось Бондаренко, в её взгляде проскользнуло нечто недосказанное: то ли любопытство, то ли испуг, то ли что-то другое. Геннадий заметил, что веки у Матвеева дрогнули. Они вошли в кабинет.

Судя по несколько покрасневшему носу, Михаил Яковлевич в его отсутствие выпил еще несколько рюмок коньяка. «Хотя бы его хватило до конца разговора, — подумал с неприязнью Бондаренко, — здесь дела надо делать, а он пьет, как сапожник».

— Проходите, садитесь! — предложил Плотников, — мне Геннадий уже рассказал о вас. Какие проблемы? Чем может помочь Облкомимущество?

Откашлявшись в кулак, Матвеев сказал:

— Да у меня особых проблем вроде нет. Хотел с вами познакомиться, Михаил Яковлевич.

— Очень приятно! — ответил Плотников, слегка сбитый с толку — что у вас за бизнес, чем занимаетесь?

— У меня несколько продуктовых магазинов. Но есть хорошая тема. Геннадий посоветовал вложить капиталы в ликероводочный завод в Краснокаменске. Потом недавно, на аукционе я купил спиртовой завод.

— Да, этот бизнес будет давать хороший доход, — согласился Плотников, — народ у нас пьющий, причем пьет в любое время и при любых правителях: что при царе, что при коммунистах.

— Не знаю, что делать с рабочими на ликероводочном, — продолжил Матвеев, собирая жесткие складки вокруг рта, — половина из них бухают по-черному, выгонять надо, но у меня условия конкурса — нельзя трогать трудовой коллектив в течение года после приватизации. Михаил Яковлевич, нельзя ли этот пункт обойти? Сильно он мне мешает!

На мгновение задумавшись, Плотников сказал, отводя глаза, чтобы не сталкиваться с неприятным взглядом Матвеева:

— В каждых правилах есть исключения. Я думаю, что надо подготовить толковое обоснование для этого. Например, в связи с реконструкцией цехов предприятия требуется сокращение рабочих кадров. Подумайте с Геннадием, у него есть юристы. Бумагу направите на мое имя, а я постараюсь её протолкнуть наверх, ускорить, так сказать, процесс, как говорил в свое время незабвенный Михаил Сергеевич Горбачев. У меня к вам, в свою очередь, тоже есть просьба. У моего секретаря проблемы с мужем. Его вроде как посадили и он сейчас в Клыковской колонии. Ей нужно передать вещи, я не знаю, может деньги. У вас есть возможности?

— Конечно, Михаил Яковлевич, я попробую помочь. Знаете, у меня сегодня маленький праздник…

— А что такое? День рождения?

— Ну, можно сказать и так. Я сегодня открываю казино, и хотел бы вас пригласить вместе с Геннадием. Открытие будет в семь вечера, так что, милости просим!

— Казино? — удивился Плотников, — но вы говорили о другом бизнесе.

— Знаете, экономисты мне советуют диверсифицировать бизнес. Нельзя класть яйца в одну корзину.

— Будем считать, что вы меня уговорили, — покладисто ответил Плотников, в душе подивившийся экономической подкованности Матвеева, — я приду. Только мне не хотелось бы сильно светиться. Сейчас Медведеву нужны громкие проекты, связанные со строительством производственных объектов, каких-нибудь откормочных цехов, мостов, дорог. Или программы типа «Дети Уральска». А казино не сильно приветствуется — это атрибут богатых и успешных.

— Учту ваши пожелания. Только в следующий раз, — заметил Матвеев.

Они расстались.

Матвеев был доволен этой встречей. Через какое-то время, вернувшись в свой офис, арендованный им почти в центре города, он набрал номер в приемной Плотникова.

— Настя? — спросил он, — Михаил Яковлевич, сказал, что у вашего мужа проблемы. Может, я могу чем-то помочь?

— Я хотела найти человека, — сказала девушка, — у которого есть возможность передать в Клыковскую колонию деньги и вещи моему мужу. Я туда ездила несколько раз, но с ним пока свидание не разрешают.

— За что сидит? — поинтересовался Матвеев.

— Да, так… — Настя замялась, — в милиции говорят, за мошенничество, а муж — что ничего не делал. Я толком не знаю.

— Понятно. Знаете, Настенька, нам надо встретиться, поговорить. У меня, возможно, найдутся хорошие знакомые, которые помогут.

— Да, а когда? — девушка растерялась, — я все время на работе, вечером надо забирать ребенка из садика.

— Отпроситесь у Плотникова. Михаил Яковлевич, поймет. Он очень вам сочувствует. Если надумаете, приходите, чем смогу — помогу. Запишите мой телефон.

Матвеев продиктовал свой телефон и положил трубку.

Рядом сидел в кресле его правая рука Беспалый. Он курил сигарету. Во время разговора Матвеева и Настей по его лицу блуждала неясная усмешка, усмешка человека, которому наперед известно, чем кончаются такие звонки.

— Слышь, Матвей, ты чё замутил, на хрена тебе эта телка? Ты только свистни, я тебе полную хату ими набью, — сказал он своим обычным слегка сиплым от долгого курения голосом.

— Ты Беспалый, много чего не вдупляешь, — жестко ответил Матвеев, — баб вокруг полно, но мне не нужны всякие бл...ди, мне нужна секретарь Плотникова.

Удивленный Беспалый переспросил:

— И на кой тебе эта девка? У нее мужик на зоне?

— Её мужику мы поможем, — Матвеев достал из кармана пистолет ПМ, который он всегда носил с собой и положил его в небольшой сейф, стоявший в углу кабинета, — а Настя нужна мне. Она секретарь Плотникова. Сейчас начинается интересная тема, и мы должны знать, что будет делать этот лох вместе со своей шестеркой Геной. Девку я приручу, она будет как шелковая, а свой человек нам в этом бля…ом заведении совсем не помешает. Ты, Беспалый, пока передай на зону, чтобы за её мужиком присмотрели, чтобы ненароком там не завафлили.

— Всё сделаю, — кивнул Беспалый и с его лица исчезла та немного легкомысленная понимающая улыбка, которая возникла в начале разговора. — Девка-то хоть ничего?

— Сгодится, вроде не крокодил.

Город Уральск, Больница скорой медицинской помощи, 22 июня, 13.10.

Был уже конец мая, теплое солнце все сильнее прогревало остывшую за зиму уральскую землю. Забелин распахнул форточку в кабинете и легкий весенний воздух освежающими струями потек в его прокуренный кабинет. Он узнал, что сегодня должны были выписать из больницы Виккрес и предложил Цыганкову поехать и встретить её у входа, вручить цветы. Однако Сашка заупрямился, начал ссылаться на сильную занятость, загруженность, хотя две недели назад всё было наоборот, и Цыганков сам его уговаривал.

Забелин закурил, пустил струю дыма в форточку. Однако сизый дым, подгоняемый втекавшим навстречу воздухом, бесформенными клубами распространялся по кабинету.

Он посмотрел на бумаги, лежавшие на столе небольшой стопкой. Ничего срочного — так, справки о встречах с источниками, текущие ШТ. Острых мероприятий не было и пока не планировалось. Нечем было себя задержать и потом оправдаться за то, что не поехал в больницу. Ему, с одной стороны, хотелось увидеть Маргариту и поговорить с ней, а с другой, он размышлял, будет ли это правильным, не вызовет ли с её стороны негативной реакции. Все-таки они, возможно, были виноваты в её ранении в большей степени, чем думали сами.

Какое-то время он стоял и курил у окна, решая для себя как быть. Вялая борьба мотивов была прервана появлением Цыганкова.

— Что, Серега, не поехал? — спросил тот, с размаху опускаясь в старое продавленное кресло темно-зеленого цвета, стоявшее у стены.

— Нет, тебя жду.

Цыганков скривился.

— А может, без меня? Не люблю я эти мероприятия, вздохи, слезы, сопли…

— Знаешь, как говориться, долг платежом красен. Кто с тобой две недели назад поехал к Виккерс? Кого ты упрашивал, причем не очень долго?

Цыганков расплылся в улыбке:

— Тебе же все равно делать было нечего, развеялся немного. И потом… — он с невинным видом спросил, — ты, что на неё запал?

— Конечно, что мне еще оставалось делать? У нас ведь ты числишь спецом по женской части. Я как-то в этом замечен не был.

— А пора бы уже, — попенял ему приятель, — сколько можно болтаться холостяком, как нечто в проруби…

Цыганков помолчал, потом тяжело вздохнул, словно ему предстояло взвалить на свои плечи тяжелую ношу:

— Лады, раз просишь, пожалуй, я выкрою время для тебя.

— Он выкроит время! — с деланным возмущением заметил Сергей, — большой босс, однако. Собирайся, давай, дамский угодник!

Они оделись и на машине отдела отправились к больнице.

Ни Забелин, ни Цыганков не заметили, как из проулка, примыкающего к зданию Управления, следом выскочила бежевая вазовская восьмерка.

Несмотря на относительную загруженность машинами городских улиц, они за короткий срок добрались до больницы. Там уже стоял огромный черный джип, поджидая свою хозяйку. Возле джипа нетерпеливо похаживал водитель Виккерс, он же по совместительству её телохранитель. Парень был не из тех шакафоподобных качков, который сидели в баре накануне покушения, он выглядел вполне спортивно, чувствовалось хватка десантника или спецназовца какой-нибудь силовой структуры.

Оперативники подошли к нему. Забелин показал удостоверение.

— Маргарита скоро выйдет? — спросил он.

Водитель посмотрел на часы:

— Говорили, в час дня, но до сих пор нет.

Забелин тоже невольно глянул на часы. Было уже двадцать минут второго. Наверное, что-то пошло не плану, предположил Сергей. Может, надо было сделать перевязку, может, какая-нибудь еще процедура осталась.

Он поежился, представив, какие раны на её теле могли вызвать пули. Это нежное, женское тело… Оно вовсе не предназначено для боли, для того, чтобы его избивали, стреляли, резали. Это ведь не мужское тело — грубое и бесчувственное тело бойцов, солдат. Тут он подумал, что его не к месту потянуло на лирику.

Неожиданно белая массивная дверь больницы открылась и в окружении двух врачей появилась Маргарита. Водитель поспешил к ней, чтобы поддержать под руку. Виккерс неторопливо шла к машине и тут заметила двух оперативников. У неё было хорошее настроение:

— Двое из ларца одинаковых с лица! — шутливо заметила она.

— Рита, — подошел к ней первым Цыганков, — мы рады, что тебя выписали из больницы. Хорошо, что все так благополучно обошлось…

Он что-то еще говорил, но Маргарита его не слушала. Она с любопытством смотрела на Забелина, словно ждала от него чего-то.

Сергей тоже подошел. Он внимательно, осторожно посмотрел в её карие глаза. Ему на миг показалось, что он увидел в них знак вопроса, что-то невысказанное, личное. И этот взгляд, это проникновение в сущность другого человека смутили Забелина, заставили сердце забиться сильнее. Он почувствовал, как вспыхнуло лицо, отвел глаза в сторону.

— Мы беспокоились за вас, — сказал Сергей чужим, как ему показалось, не своим голосом.

— Правда что ли? — поддерживая шутливый тон, спросила Виккерс.

Она решила, что произвела впечатление на Забелина, и у неё возникло желание немного подразнить его. Молодой женщине было интересно — хватит ли у этого привлекательного мужчины выдержки общаться с ней, не сбежит ли он, как до этого поступало большинство кавалеров? Её считали стервой. Может и правильно! Без известной доли стервозности в этой жизни не выплыть. И всё же, всё же ей хотелось чего-то надежного, такого примерно, как этот спокойный, уравновешенный человек, стоящий перед ней, как глыба, как скала, посреди бушующего океана.

— Волноваться за пациентов больницы тоже входит в ваши обязанности? — спросила она вроде обоих, но по всему было видно, что её интересует ответ Забелина.

— Нет, конечно, — ответил Сергей, — но мы считаем себя отчасти виновными в том, что произошло. Я думаю, что человеческая забота о ближнем отличает нас от дикарей, делает нравственнее.

— Чекисты и нравственность…забавно, — усмехнулась Маргарита — что же, господа, благодарю, что приехали. Когда я немного приду в себя, то приглашу отметить благополучное спасение.

Охранник помог Маргарите сесть в машину, заботливо поддерживая её, закрыл дверь и машина, мягко тронувшись с места, поехала по улице. Забелин увидел, как за стеклом салона мелькнуло бледное лицо Виккерс. Ему показалось, что она помахала рукой, а Сергей глядя вслед отъезжавшей машине, виновато сказал:

— Надо было цветы купить!

Посёлок Клыково, административное здание исправительной Колонии общего режима, 23 июня,10.34.

Исправительное учреждение находилось километров в сорока от областного центра, было окружено со всех сторон густым сосновым лесом и, казалось, забыто цивилизацией. Усольцев и сопровождавший его Куроедов на серой служебной «Волге» выехали рано утром, чтобы до обеда управиться с делами.

Встреча с начальником колонии была назначена заранее. Едва сотрудники ФСК вошли, из-за стола поднялся худощавый полковник внутренних войск, чем-то напомнивший Усольцеву поэта-сатирика Иванова, который некогда вел популярную на телевидении передачу «Вокруг смеха».

Они представились, пожали друг другу руки. Заметив интерес Усольцева к вещам, находившимся в кабинете, полковник Егоров, так его звали, принялся показывать и рассказывать о некоторых из них.

— Здесь в кабинете практически все сделано руками зеков, — говорил он с некоторой гордостью, словно директор передового производства на выставке своей продукции, — этот стол, стулья, шкаф.

Егоров провел рукою вокруг, и Усольцев проследил за его жестом.

Над столом начальника колонии висел на красном фоне позолоченный двуглавый герб, тоже, видимо, вырезанный из дерева зеками. Подойдя к шкафу со вставленными прозрачными стеклами, Егоров показал лежавшие там кружки, стальные ножи, разные фигурки из дерева и кости, несколько изделий из трикотажа. В углу небольшой стопкой лежали деревянные шахматы. Верхнюю коробку с шахматами он достал и вручил Усольцеву:

— Это наш подарок, как говориться, чем богаты…

— Спасибо! — ответил Усольцев и передал шахматы Куроедову — он не любил, когда у него были заняты руки и только потом похвалил: — Да, сделано на совесть!

— Знаете, тут есть такие умельцы, блоху подкуют — заняться-то ведь особо нечем. А хотите, я вас зековским чаем угощу? — внезапно спросил Егоров, — учтите, если надо будет навести с ними мосты, придется наших подопечных угощать чифирем.

— Не стоит, Леонид Петрович, — предупредил Куроедов, — сердце потом будет колотиться как бешеное, я пробовал…

Усольцев и без предупреждения Куроедова знал, что представляет собой чифирь, поэтому вежливо отклонил предложение начальника колонии.

— Товарищ полковник, — сказал он, — я хотел бы обсудить с вами один вопрос.

— Конечно, конечно, — согласился Егоров.

Они сели за стол.

Усольцев старался говорить веско и убедительно.

— Нам, нашему ведомству, для оперативных целей нужно два ваших заключенных на непродолжительное время. Конкретно для чего, как вы понимаете, я не могу сообщить, но обещаю, что они будут находиться под плотным контролем.

Произнеся еще несколько дежурных фраз о необходимости тесного сотрудничества двух служб, которое должно послужить на пользу обществу, Усольцев умолк.

— Ну, вы знаете, у нас не дом отдыха и не проходной двор, — нахмурился Егоров, которому просьба эфэскашника не пришлась по душе, более того, показалась странной, — мы не можем устраивать прогулки, свободные гуляния. У нас все-таки режим, пусть колония и не строгого, а общего режима. Каждый выход заключенного из зоны на свободу отслеживается не только нами, но и теми, кто остался. Потом они задаются вопросом: «а, за какие такие заслуги отпустили Иванова в отпуск, особенно, если это не очередной, а краткосрочный?» Так легко отсюда не выходят и сюда не возвращаются…

С досадой уяснив, что с полковником не получиться договориться легко, с первого раза, Усольцев покраснел, нахмурился, настроился на долгий разговор. Он хотел прибегнуть к разным убедительным аргументам, но неожиданно вмешался Куроедов.

— Николай Сергеевич, — сказал тот, — а каким образом были отпущены из третьего отряда осужденные Коляда и Евстифеев? Насколько я знаю, их опустили с вашего разрешения в краткосрочный отпуск.

— Да, — согласился Егоров, — они сообщили о тяжелом семейном положении и я принял решение отпустить их в Уральск, навестить больных родственников.

— Видимо, после того, как они их навестили, эти осужденные трудились у вас в гараже, ремонтировали ваш личный автомобиль.

— Вы что, мне угрожаете? — спросил начальник колонии слегка охрипшим голосом, — я не потерплю шантажа и давления. Я буду звонить вашему начальнику Управления…

— Что вы! — спокойно заметил Куроедов, — у нас же сложились нормальные отношения, Николай Сергеевич. Давайте решать вопросы совместно, помогать друг другу, а не ставить палки в колеса!

Егоров промолчал, только усы его под худым и длинным носом грозно встопорщились.

— Так что! — сказал он уже несколько другим тоном, — как я понял, вам надо организовать краткосрочный отпуск для пары зеков?

— Да, — подтвердил Усольцев — только, время мы обговорим с вами позднее, сейчас мне надо встретиться с этими людьми, посмотреть на них. Может, они для нас не годятся.

— Это мы устроим. — Егоров поднял трубку и сказал: — Антон Семенович, к вам подойдут сотрудники ФСК, да, да из контрразведки, окажите им максимальную помощь. Выделите помещение и всё такое. Они хотят там побеседовать с несколькими зеками, вызовите кого скажут.

Затем Егоров обратился к Усольцеву:

— На КПП вам выделят комнату. Я, к сожалению, проводить вас не смогу — работы много, но Василий знает дорогу. Будете в наших краях заходите в гости, всегда рад увидеть.

— Конечно, взаимно! — отозвался Усольцев, усмехаясь про себя внезапной податливости начальника колонии.

КПП располагалось неподалеку от административного здания. От него в обе стороны широкими полосами шли столбы с колючей проволокой. Зеленые большие ворота, через которые на территорию колонии заезжали машины, были наглухо закрыты. За КПП собственно и начиналась зона.

Дежурный по КПП, который, видимо, и был Антом Семеновичем, сразу предоставил комнату и вызвал не беседу нужных контрразведчикам людей. Покашливая в кулак, он вытащил две пачки сигарет и отдал их Усольцеву, чтобы легче было наладить контакт при разговоре.

Перед выездом Усольцев ознакомился с материалами, относящимися к вербовке трех источников. Для поставленных целей он отобрал двух помоложе.

Первым привели худощавого бритого парня с бегающими неприятными глазами. Увидев на столе пачку сигарет, он по лагерной привычке взял их без спроса и попросил закурить. Куроедов зажег огонь в зажигалке, поднес к сигарете.

— Ну что, гражданин Грачев, — сказал он ровным тоном и Усольцев отметил про себя, что Куроедов уже приобрел опыт общения с местным контингентом, держался спокойно, уверенно, — сможете нам помочь?

Грачев глубоко затянулся.

— А что надо делать, граждане начальники? Завалить кого или на гоп-стоп взять?

— Да ничего особого, — вступил в разговор Усольцев, — надо одному человеку сказать, что у вас есть подельники готовые продать оружие.

— Стволы, значит? — Грачев снова затянулся и практически в две затяжки выкурил сигарету. Потом без перерыва взял новую.

— Да, — подтвердил Усольцев, — затем этого человека, если он согласится купить, надо отвести к другому, который тоже будет отсюда. А там уже наша забота.

На лице Грачева забегали глаза.

— Чё я с этого буду иметь, начальник? Мне надо телок, пойла побольше, да колеса — поторчать. А может и срок скостят?

— Насчет срока сомневаюсь, это ты загнул! — усмехнулся Куроедов и румянец выступил на его щеках, — но какие-нибудь послабления в режиме мы сделаем.

— Когда надо начинать?

— Скоро, гражданин Грачев, скоро, — ответил ему Усольцев.

Потом привели заключенного по кличке «Бес». Усольцев предложил ему то же самое, что и Грачеву и, в общем-то, долго уламывать того не пришлось. Однако, едва узнав, что он будет работать в паре с Грачевым из второго отряда, Бес переменился в лице.

— Я с ним работать не буду.

— Чего так? — удивился Усольцев.

— Да он же опущенный, гребень, петух. Я с ним работать не буду, а то сам зашкварюсь.

Чтобы не обсуждать эту тему и не тратить время попусту, Усольцев отправил Беса назад в свой отряд и за неимением других вариантов вызвал на беседу третьего источника — зека по кличке «Калина».

Это был небольшого роста сорокалетний мужчина, имевший много наколок на руках. Усольцеву он почему-то сразу не понравился, с первого взгляда. Он чувствовал затаенную злобу, внутреннее отторжение, впрочем, тщательно скрываемое. Если бы подполковник не знал, что перед ним сидит завербованный уголовник, который добровольно сотрудничал с органами контрразведки, то подумал бы, что к нему на беседу привели какого-нибудь лагерного авторитета, пахана.

Однако делать было нечего и Усольцев, осторожно прощупывая, завел разговор. Он, не вдаваясь в детали, объяснил, что должен сделать Калина и пообещал, что поспособствует облегчению его пребывания в колонии. Калина все понял и согласился с предложением без особых раздумий. Голос его был неприятный, резкий.

Он взял со стола пачку сигарет и попросил еще, для братвы. Куроедов достал из кармана и отдал ему две пачки, запасенные заранее перед посещением колонии.

В общем, дело было сделано. Они попрощались с дежурным офицером, и, не заходя к начальнику колонии, поехали назад, в Уральск. По дороге не разговаривали, обсуждение при водителе оперативных дел не практиковалось.

Немного укачивало. Усольцев только смотрел на дорогу, иногда переводя взгляд по сторонам, где мелькали, безостановочно проносясь мимо, стройные зеленые сосны. Он протянул руку и включил автомобильное радио. Зазвучала песня Аллы Пугачевой «Любовь похожая на сон», которая ему нравилась.

Усольцев был доволен и благодушно улыбался. Все сложилось удачно, поездка оказалась не пустопорожней, а звучавшая песня еще больше поднимала настроение. Он хотел поблагодарить Куроедова за помощь и для себя решил, что обязательно будет ходатайствовать о его поощрении. Оглянувшись назад, чтобы похвалить Куроедова, Леонид Петрович увидел, что тот безмятежно спит. Капитан откинулся назад, на автомобильное сиденье и распустил губы, как дети во сне.

Город Уральск, Центральный городской парк, передвижной зоопарк, 25 июня, 13.28.

Была суббота, предпраздничный день. Цыганков проснулся поздно, но все равно вставать не хотелось. Иногда приятно полежать просто так, вытянувшись на кровати всем телом, ощущая радость ничегонеделанья. Не надо спешить на службу, не надо встречаться с агентами, объясняться с начальством. Впереди были длинные выходные, которые он хотел провести с семьей.

Наташа уже встала и что-то делала на кухне, оттуда доносились разные звуки, вкусные запахи. Мальчики еще спали.

Сегодня они задумали пойти в зоопарк, потом в кафе и поесть мороженого. Дети всегда любили эти совместные походы вместе с родителями — жалко, что они случались так редко.

Александр начал припоминать, когда они последний раз собирались вместе. Пожалуй, это было в начале мая, на даче у родителей жены. Они тогда приехали помочь посадить картошку, а после работы попарились в баньке и, как водится, выпили вместе с тестем. Мальчишки тоже помогали в меру своих сил — подтаскивали ведра с картошкой, которые теща, накладывала полупустыми, чтобы они не надорвались. Тесть поглаживал седые усы, и довольно приговаривал:

— Смотри, какая смена растет, одно слово, внуки, не какие-нибудь там девчонки.

Из кухни показалась голова Наташи:

— Саша, ты вставать-то думаешь? Детей тоже пора поднимать, надо еще убраться в квартире.

Цыганков бодро поднялся, умылся по старой привычке под краном холодной водой, докрасна растерев жестким махровым полотенцем свое тело. Поиграл мускулами перед зеркалом. Оставшись доволен собой, он пошел будить мальчишек. Те поначалу не хотели вставать, так же как и отец, но когда он напомнил о запланированном походе в зоопарк, всё изменилось.

И утро завертелось как юла, которую безостановочно запускала чья-то рука.

Они вместе с мальчиками по-военному быстро убирались в квартире под бдительным взглядом Натальи, которая, пользуясь случаем, неуступчиво заставляла их переделывать уже сделанное.

Потом пошли в зоопарк. Своего зоопарка в городе не было, поэтому летом обычно приезжали гастролирующие, вместе с цирком Шапито.

Несколько рядов с клетками расположилось возле входа в центральный парк. Некоторые из зверей дремали на солнце, другие безостановочно ходили внутри клеток, видимо, возбужденные видом разновозрастных посетителей. Легкий ветерок разносил запах животных, их испражнений, своевременно не вычищенных до приема посетителей. Этот запах причудливо смешивался с запахом жареной кукурузы и сосисок, которыми торговали в ларьках неподалеку.

Цыганков ходил вдоль клеток с животными, с интересом наблюдал за представителями фауны, среди которых были довольно экзотические для Урала. С не меньшим интересом он следил и за своими детьми, смешавшимися в толпе со сверстниками. И те и другие были абсолютно непосредственны, естественны, как бывает естественной дикая природа.

Рядом с мужем ходила Наталья, откровенно скучая, но делая вид, что ей тоже интересно. Она как-то признавалась, что никогда не любила животных, и это было удивительно, с учетом того, что её родители всегда держали живность — и дома, и на даче. На одной из дорожек они встретились с другой семьей, так же бродившей от одной клетке к другой. Молодая женщина приятной наружности шла с двумя девочками и мужем. Те немного отстали, и женщина почти столкнулась с Натальей.

— Извините! — пробормотала она, а Наталья с удивлением вдруг увидела, что женщина, посмотрев на Цыганкова, немного смутилась.

Ревность сразу проснулась в ней. Александр сделал вид, что ничего не произошло, он только сдержанно кивнул головой, и они прошли мимо.

— Кто это, ты её знаешь? — вполголоса спросила жена Цыганкова, злые огоньки зажглись в её зеленых глазах.

— Встречались где-то, она вроде в милиции работает, — флегматично ответил Цыганков.

— Ты еще скажи, что ты член её кружка — перефразируя известный анекдот, произнесла Наталья, — так и знала, что твоих бл. ей увижу, хоть и не выходи никуда с тобой.

— Наташа, Наташа! — укоризненно произнес Цыганков, оглядываясь и проверяя, чтобы их разговор не услышали дети, — вечно ты из мухи слона делаешь. Эта женщина работает в милиции и больше ничего, ей богу! Я знаю её по работе. Да и зачем она мне — у меня же есть ты!

— Конечно, — обидчиво заметила жена Цыганкова, — все вы так говорите, кобели! Только и знаете, что по бабам бегать!

Тягостное молчание повисло между Цыганковым и его женой. Они шли по зоопарку, и им обоим вдруг захотелось быстрее закончить эту затянувшуюся прогулку.

Внезапно на поясе у Цыганкова раздался писк пейджера. Он достал его и с трудом, поскольку на экран падал яркий солнечный свет, прочитал короткое сообщение. Абонент Олег просил перезвонить по телефону, причем номер ничего не говорил Александру. Он поколебался — стоит ли тратить время на звонки неизвестным людям, у него ведь выходной? Поглядел на жену.

— Наташ, — сказал он, как бы извиняясь, — мне надо позвонить!

— Иди, иди, — махнула та рукой, не глядя на мужа, — опять со своими девками трепаться будешь. Мне все равно, я давно знала, что семья для тебя ничего не значит.

— Зачем ты так? Я сейчас по-быстрому позвоню и вернусь.

Он поглядел на детей и пошел к воротам центрального парка, где стояли телефоны-автоматы. По набранному номеру сначала никто не отвечал и Цыганков, слушая длинные непрекращающиеся гудки, уже хотел повесить трубку, потом кто-то на другом конце провода снял трубку. Фоном для разговора служил непонятный шум, который, как потом понял Цыганков, был шумом бассейна — слышался плеск воды, разговоры людей, громкая музыка.

— Цыганков у телефона, — сказал Александр, — мне сбросили этот номер на пейджер и просили позвонить. Я слушаю.

Незнакомый ему мужской голос ответил:

— Бутуз хочет с тобой потолковать.

— Где и когда? — спросил Цыганков, сразу понявший, о ком идет речь.

— Стрелка через час, в сельмашевской сауне, знаешь, где это?

— Да, — ответил Александр, — я буду.

Он повесил трубку и задумчиво постоял в кабинке телефона. Вернувшись к передвижному зоопарку, Александр принялся бродить среди посетителей, но свою семью не нашел — видимо, обиженная Наталья увела детей домой.

Город Уральск, спорткомплекс «Сельмаш», 15.00.

Вскоре Цыганков оказался возле спорткомплекса «Сельмаш». У входа в спорткомплекс топталось два охранника, которые никого не останавливали, но внимательно всматривались в лица. Он представился им и один, жующий все время жвачку, отчего его скулы напоминали щеки хомяка, повел оперативника вглубь спорткомплекса, через многочисленные помещения и раздевалки.

В кабинете директора комплекса «Сельмаша» в кресле важно восседал некто, кого по оперативным описаниям Цыганков знал, как Бутуза — лидера сельмашевской ОПГ. Это был молодой человек лет двадцати пяти, крепкий, накаченный от постоянных занятий с металлом. Пухлое гладкое лицо его лоснилось как у младенца, видимо оттого он и получил свою кличку. На стене висел большой плакат «Мисс Уральска 1993», на котором была изображена симпатичная девушка — по слухам любовница Бутуза.

В стороне от преступного лидера на других креслах располагалось еще несколько человек, которых Цыганков не знал. При появлении оперативника они, будто получили неслышный приказ Бутуза, встали и гурьбой вышли из кабинета.

Но один остался. Он сидел за спиной Цыганкова и несколько его нервировал.

— Это ты что ли Цыганок? — спросил лениво Бутуз, пережевывая зубочистку.

— Вроде я, — ответил Александр, садясь напротив главаря бандитов.

— Пацаны говорили, что ты правильный опер, за базар отвечаешь, ну я…решил тут перетереть с тобой…

— Говори чего хотел, — Александр сидел напряженно, постоянно ощущая присутствие второго человека у себя за спиной.

— Ты знаешь, Цыганок, я гнилых базаров не веду, за свои слова отвечаю. Сейчас в городе полный беспредел. Мы вроде с Лехой «Бойцом» все утрясли, с чеченами разбежались, а тут…объявился Матвей со своей братвой?

— Слышал! — коротко ответил Цыганков, ожидая продолжения.

— Этот волчина, творит полный беспредел: то пацанов Лехи замочит, то на меня наедет — наши бабки забирает. Я весь в непонятках, что ему надо? Если хочет разборок, то я бригаду соберу, пацаны из других городов подъедут и мы его уроем.

— А где вы пересеклись? — спросил Александр.

— Юра, подойди! — сказал Бутуз, обращаясь к человеку, сидевшему за спиной у Цыганкова.

Это был бизнесмен Веселов, чей офис разгромили бандиты Матвея. Об этом в милицейских сводках читал Цыганков, но он, с определенным сомнением посмотрел на опухшую, в желтых синяках, которые уже начали сходить, физиономию бизнесмена.

Бутуз заметил его скепсис.

— Чё, думаешь, порожняк гоню? — спросил он.

— Нет, вполне может быть, — согласился Цыганков, — вполне может быть, что это Матвей.

— Да я сам его видел, урода! — не сдержался, молчавший до этого Веселов и выругался матом.

— Короче Цыганок, — по-деловому продолжил Бутуз, — тема такая, нам надо убрать Матвея. Разборки в городе никому не нужны, да и вам, ментам, я думаю. Перетри эту тему с Лехой, если мы вместе на Матвея наедем, то он отскочит. Я думаю, обойдемся без крови.

С уголовниками Цыганков работал под прикрытием, как милицейский опер. У него даже имелось удостоверение, где было написано, что он служит в Уральском Управлении по борьбе с организованной преступностью в звании капитана милиции. Была приклеена соответствующая фотография Цыганкова в милицейской форме, а сама форма висела у него на вешалке, в кабинете, вызывая иногда безобидные шутки со стороны сослуживцев.

— А чеченцы? — спросил Цыганков, — они не впрягутся за Матвея? Может, он уже с ними столковался?

— Чечены, конечно, хотели, чтобы мы все друг друга кончили, а они остались одни в городе, но…хрен им по всей морде! Они могут, договориться с Матвеем, — Бутуз на какое-то мгновение задумался, потом решительно сказал, — но в драку не полезут. Хитрые слишком!

— Значит, это на ваш офис напали люди Матвея? — уточнил у Веселова Александр.

— На мой, сволочи! — ответил Веселов, — изнасиловали секретаршу, она сейчас в больнице.

— О чем я и толкую — отморозки! — пробормотал Бутуз.

— А ведь я им объяснял, что знаком с…уважаемыми людьми, — Веселов покосился на Бутуза, — все равно пришли.

— Кто от них был, кого конкретно бы вы узнали? — спросил Цыганков, которому не были известны люди Матвея.

— От него заявился на переговоры сначала юрист, — ответил Веселов, — некий Белоглазов. Вот его визитка.

Он вытащил из кармана пиджака визитку и отдал её Цыганкову. Тот внимательно прочитал надписи. Фирма «Омега Групп» что-то ему смутно напомнила, но что, он никак не смог вспомнить.

— Потом пришли люди Матвея, — продолжил Веселов, — главного звали Беспалый, еще был Череп — высокий такой парень. Вроде еще кто-то…

Бутуз, которому не нравился этот разговор, напомнивший допрос в ментовке, прервал откровения Веселова:

— Ну что, Цыганок, лады? С Лехой перетрешь? А мы покумекаем, как пристегнуть Матвея, — он откинулся назад в кресле, потом повернулся и открыл дверцу бара за спиной.

Оттуда достал три рюмки и бутылку виски. Среди криминальных авторитетов появилась мода пить виски вместо водки.

— Не торопись Бутуз, — остановил его Цыганков, — я чего-то не догоняю. Вы что, не можете со «спартаковцами» сами договориться? Для чего тебе посредники-менты?

Тот замялся.

— Ну, я…короче, подумал, так надежней будет. Мы с Лехой вроде договорились, но вдруг на него уже вышел Матвей. Вот ты и убедишь Леху, что с ним лучше не связываться. Тебе он поверит! Да и ментовка будет в курсе, что мы в городе держим порядок — вам же не нужен беспредел.

Бутуз налил в рюмки виски, с громким шелестом содрал прозрачную обертку с коробки конфет.

— Всё так просто? — недоверчиво спросил Александр.

— До чего вы ментяры народ недоверчивый! — скривился Бутуз — ну что выпьем? — предложил он, и Цыганков не стал отказываться.

— Заявление в милицию сделали? — спросил он у Веселова, после того как выпил — надо было зафиксировать побои в больнице.

Предприниматель зло усмехнулся.

— Твои коллеги, полностью ссучились. Пришел подавать заяву, так они требуют бабла, говорят — без денег сейчас ни одно дело не возбуждается. Вот козлы!

— А в какой отдел ходил?

— Наш, районный.

— Районный? — сотрудников этого райотдела Цыганков частично знал по разговорам в своем Управлении. Ребята, курировавшие милицию, отзывались о них, как самых продажных ментах города — брали нагло, нахраписто, не боясь ни черта, ни бога. Получение взяток прикрывалось начальником райотдела, имевшим немалую долю в «милицейском бизнесе». В отношении коррумпированных милиционеров велось несколько оперативных дел, но результата пока не было.

— Ладно, разберемся! — произнес Саша.

Они выпили еще несколько рюмок. Немного раскрасневшийся Бутуз, щедро улыбнувшись улыбкой человека, которому ничего не жалко для хорошего друга, предложил:

— Ну что, Цыганок, девочек?

Девочек Цыганков мог найти и без Бутуза.

— Нет, Бутуз, спасибо, — отказался Александр.

— Ну, смотри, смотри!

Город Уральск, проспект Ленина, 28 июня, 12.20.

Высокое солнце с самого утра, не переставая, грело крыши областного города. Уже неделю стояла аномальная жара для этих уральских мест, о чем не уставали напоминать по телевизору девушки-синоптики с фигурами фотомоделей. Сергей Забелин слушал их с раздражением. С погодой и так все было ясно: лето на то и лето — должно быть тепло, сухо и жарко.

Он неторопливо шел по проспекту Ленина, в глубокой задумчивости, не глядя особенно по сторонам. Встречные девушки приветливо улыбались, теплый ветер неутомимо трепал их короткие летние платья. Некоторые из них ели мороженое и Забелину вдруг тоже захотелось. Он остановился у киоска, купил «Эксимо», и осторожно разворачивая блестящую обертку, медленно пошел дальше по проспекту.

Неподалеку завизжали тормоза. Сергей увидел, как у тротуара остановился большой черный джип, а в открывшемся окне показалось лицо Маргириты. Он подошел ближе.

— Надо же, — насмешливо сказала Виккерс, — ничто человеческое нам не чуждо!

Сергей хотел ответить ей умной цитатой, но не нашелся.

— Вы по делам или так, развлекаетесь? — несколько грубовато спросил он.

— Какие развлечения в двенадцать дня? Это при моем-то бизнесе? Хотите пообедать?

Забелин чувствовал, что эта молодая женщина привыкла брать от жизни то, что считала нужным, особо не прислушиваясь к чужому мнению. Возможно, в данное время ей нужен был он — Забелин, и она хотела заполучить его без дополнительных усилий, дипломатических маневров. В то же время, он испытывал к ней чувство симпатии, даже больше, чем симпатию — она ему нравилась.

Несмотря на свой возраст, а ему было уже за тридцать, Забелин был холостяком, личная жизнь не сложилась по разным причинам. У него были попытки создать семью: сначала с однокурсницей по институту Ириной, потом с девушкой Лизой, с которой он познакомился, отдыхая на море в Геленджике. Ни к чему хорошему это не привело — эти истории были похожи на сотни других историй, о которых рассказывали окружающие или он читал в книгах.

— Хорошо, если у вас есть время, давайте пообедаем! — согласился Сергей.

Он выбросил начатое мороженое в мусорный ящик и сел в джип. Дверца мягко хлопнула, машина тронулась с места.

— Давай уж на «ты», что ли, — предложила Маргарита, — не люблю эти китайские церемонии. Насколько проще в английском языке — там «ты» и «вы» звучат одинаково.

— А вы, ты, — поправился Сергей, — говоришь по-английски?

— Закончила факультет иностранных языков, но учительницы из меня не вышло. Зато пригодилось в торговле, когда ездили в Польшу и Турцию. А теперь и в Китае. Хотя в Китае достаточно хорошо знают русский язык. Короче, английский не помешает нигде.

Не упуская из виду дорогу, Маргарита искоса посмотрела на Забелина. Вела она машину четко, уверенно, совсем, как мужчина. Забелин тоже умел водить, но у него были старые «Жигули», которые поменять на новые он не мог по причине отсутствия финансов.

Мимо пролетала улица, пешеходы на ней, мелькали здания. Впрочем, ехали они недолго. Здесь же, на проспекте Ленина в последнее время открылось несколько ресторанов и кафе, довольно дорогих для простой публики, а потому все время полупустых. Они остановились возле ресторана «Глория».

В ресторане почти не было людей. Они вошли в довольно уютный зал: стены, окрашенные в приятные бежевые тона, повсюду зеркала, создающие определенное настроение. Мебель тоже была приятной, удобной и вместе с тем импозантной, соответствующей уровню ресторана. На стене, у которой стоял их столик, аккуратно в рамках висели фотографии известных людей области, посещавших в разные времена это заведение.

— Что узнал кого-нибудь? — спросила Рита, заметив, с каким вниманием Забелин разглядывал фотографии.

— Да так, — усмехнулся Сергей, — отдельные лица мне знакомы. Но…как писал Пушкин, иных уж нет, а те далече.

Маргарита тоже улыбнулась.

— Я была уверена, что ты ответишь мне какой-нибудь цитатой. Расслабься, меня не надо убеждать, что ты умный и начитанный. Я девушка без претензий, со мной можно попроще.

— Вроде я ничего не усложняю, — сообщил Сергей, напряженно улыбаясь, — конечно, если тебе кажется это занудством, то наше общение, наверное, есть смысл ограничить этим обедом.

Виккерс задумчиво посмотрела на него.

— А ты с характером, с тобой будет трудно разговаривать, если ты такой обидчивый.

— Что ты! Со мной очень легко, если меня не задевать. Я давно пришел к выводу, что надо воспринимать всех такими, как они есть, с их достоинствами и недостатками.

— Спасибо за лекцию, — Виккрес обиженно поджала губы, — вот так сейчас — приглашаешь мужика на обед, а он еще на тебя и наезжает.

— Не обижайся, Рита! — сказал Забелин и вдруг, поддаваясь внезапному порыву, погладил её по руке.

Маргарита посмотрела на него, и он увидел в её карих больших глазах такое же чувство одиночества и беззащитности, которое, как ему казалось, он видел больше месяца назад в больнице. Щеки её покрылись легким румянцем, она смутилась.

— Как бандиты, люди Матвея, сейчас на тебя не наезжают? — продолжил говорить Забелин, — ведь получилось, что ты им не заплатила?

— Не знаю, больше не приходили и не звонили. Может, отстали?

Она с надеждой посмотрела на Забелина, но он промолчал, ничего не ответил ободряющего.

То, что люди Матвея до сих пор не заявились в офис Виккерс — это вопрос времени. Видимо, после громких разборок у бара «Джон Сильвер» они решили осмотреться, выждать пока улягутся круги на воде.

«Но долго ждать не будут, — подумал Сергей, — надо будет Рите помочь. Только вот как? Её заявление о вымогательстве у нас уже есть, наверное, это повод взять её под защиту с нашей стороны». Следовало потолковать с Сашкой, может он подскажет что-нибудь дельное.

Официант принес обед, расставил салат, тарелки с большими кусками прожаренного мяса и гарниром, все это было красиво украшено листками зелени. Поставил на стол небольшой графин с водкой.

— Ты что, собираешься пить? — удивленно спросил Сергей.

— Совсем немного, — неуверенно произнесла Маргарита, — всего полрюмки. А ты пить не будешь? — заметив его колебания, добавила просящее: — Ну, в обед-то можно, даже профессор Преображенский рекомендовал. Надеюсь, ты помнишь «Собачье сердце»? Видишь, я тоже кое-что читала.

Сергей улыбнулся.

— Булгаков мне нравится, правда не все вещи. Хорошо, уговорила, хотя на службе я обычно не потребляю.

Они принялись обедать, рассказывая друг другу о каких-то пустяках, вроде годах студенческой учебы или забавных случаях, которые иногда происходили с ними в период бурных постперестроечных событий. В общем, замечательно проводили время в обществе друг друга.

Они говорили, смотрели, изредка касались друг друга иногда руками, иногда ногами под столиком. Касания эти были скорее случайны, непроизвольны, но Забелину казалось, что они наполнены каким-то особым смыслом.

Сидящий неподалеку за одним из столиков неприметный парень, одетый легко, по-летнему, сделал знак официанту.

— Принесите кофе!

Официант отошел. В это время к парню, который являлся сотрудником ФСК, работающим в наружном наблюдении, подошел его напарник, выглядевший постарше.

— Ну что, как обстановка? — осведомился он.

— Сидят, обедают, кроме официанта ни с кем не контактировали.

Старший разведчик наружного наблюдения присел за столик спиной к Забелину и Виккерс, с ожиданием глядя на приближающегося официанта.

— Кофе, пожалуйста! — произнес тот, когда подошел и поставил чашку перед молодым парнем.

Глядя на его удаляющуюся спину, старший снова спросил:

— Сколько они уже здесь? Мне для отчета надо?

— Где-то полчаса.

— А без где-то? Точнее?

Молодой разведчик демонстративно посмотрел на наручные часы.

— Тридцать четыре минуты, Иваныч. Нельзя быть таким педантом. Кому это нужно? Напишешь тридцать пять минут.

Старший пробурчал:

— Кому, кому… В нашем деле бывает и минута играет большую роль, понял Женёк?

Приближалось время окончания обеда, пора было рассчитываться и выходить на улицу, отправляться по своим делам. Но между Сергеем и Маргаритой повисла недосказанность, которая, как понимал Забелин, не нравилась решительной и напористой Виккерс. Её характеру было чуждо состояние аморфности, неопределенности в отношениях.

Сергей спросил:

— Ты сейчас в офис?

Виккерс смешалась, хотя была дано уже не девочкой. Предложила нерешительно:

— Может, поедем ко мне?

— Если…если ты приглашаешь, — ответил Забелин, и Маргарита уловила в его голосе легкое колебание.

— Тебе кажется, что все слишком быстро, что я навязываюсь?

На самом деле колебание Забелина было вызвано тем, что он вспомнил об одной встрече, на которую обещал обязательно прийти Сашке Цыганкову. Но это колебание было мгновенным, минутным, и он принял решение в пользу Маргариты.

— Нет, Рита, все нормально. У нас обязательно будет свидание с цветами, кино, всё как положено.

— Правда?

— Конечно. А сейчас… будем считать это репетицией. У тебя дома есть телефон, мне надо будет сделать несколько звонков?

— Конечно, есть! — кивнула Виккерс.

Она подозвала официанта, оплатила счет и дала чаевые.

Оперативные документы.

Сводка оперативно-поискового отдела.

Секретно

Экз. N 1

Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

«Наблюдение начато в 12.00 от здания Управления ФСК.

Высокий вышел из служебного кабинета из здания Управления и направился по проспекту Ленина в сторону привокзальной площади.

В 12.15 возле него остановился джип марки «Ниссан Пэтрол» с номерными знаками, зарегистрированными на Виккерс Маргариту Александровну. Объект, после непродолжительного разговора, сел в машину и поехал к ресторану «Глория».

В 12.20 Высокий и девушка-водитель, предположительно Виккерс, вышли из машины, и зашли в ресторан. Оттуда они вышли в 13.15, сели вдвоем в указанный Джип и поехали на улицу Зои Космодемьянской.

В 13.30 объект подъехал к дому номер 52 и вместе с девушкой вошел в подъезд.

В 15.00 Высокий вышел из подъезда один и пошел на автобусную остановку, по пути в контакт ни с кем не вступал.

На остановке Высокий сел в автобус номер 34 и доехал до здания Управления, в которое вошел в 15.15.»

Справка: в доме N 52 кв. 16 проживает Виккерс Маргарита Александровна.

Приложение: 3 фотографии объекта при входе в ресторан «Глория» вместе с Виккерс.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б.И., 29 июня, 12.30.

— Леонид Петрович, я просмотрел все материалы по Цыганкову и Забелину, — сказал Кислицын, обращаясь к Усольцеву, — ничего серьезного — так, мелочевка.

— Отчего же мелочевка, Борис Иванович, а сорванный Цыганковым захват? — живо возразил Усольцев.

— Если здесь что-то и было — так это попытка, а не срыв. Захват-то все-таки был осуществлен. Результат есть. Если мы будем педалировать это происшествие, нас однозначно не поймут. Цыганков разработал операцию, провел её — пусть с огрехами, но всё же…Его награждать надо, а ты что предлагаешь? Наказать?

— Я пока такого не говорил, — пошел на попятную Усольцев, — проверка еще не закончена. Может, выплывет что-то существенное.

— Ты и так проверяешь уже больше двух месяцев, а возможной связи с бандитами не выявил, топчешься на ровном месте. А работы и без того отбавляй.

Взяв в руки тоненькую папку, Кислицын отдал её Усольцеву.

— Вот, полюбуйся! Офицер из подразделения экономической безопасности выступил одним из учредителей коммерческой фирмы. Насколько мне известно, сам он курирует аэропорт. Он и его приятели создали торговую компанию, заключили договор с руководством аэропорта на доставку грузов самолетами из Москвы, Петербурга, короче, из тех мест, где есть оптовые склады с промтоварами китайского производства. Я в детали не вникал. Хотел бы, чтобы ты срочно этим занялся.

— Я проверю эту информацию, — ответил Усольцев. — А что с Цыганковым и Забелиным?

Задумчиво постучав пальцами по столу, Борис Иванович ответил:

— В общем так, наружное наблюдения и прослушивание телефонов по указанию генерала отменяются с завтрашнего дня — сейчас много других оперативных дел, требующих прикрытия. Но, если у тебя еще остались сомнения, то я лично разрешаю использовать для завершения проверки агентуру из колонии. Только не затягивай! И проверяй одного Цыганкова.

— Я никогда не затягиваю работу, товарищ полковник. Но тут требуется определенная подготовка. Нам надо найти квартиру, где будет располагаться, как бы, база торговцев оружием. Явочную квартиру для этого мне не хотелось бы использовать, всё-таки это зэки, потом от неё придется отказаться.

— Правильно! — согласился Кислицын, — мы не должны подвергать угрозе жизнь содержателя квартиры, пусть даже угрозе гипотетической. Конспиративная квартира тоже не годится для этой цели — их у нас и так мало, а в нынешних условиях купить новую совершенно нереально.

— Вот и я о том же. Возможно, придется использовать гостиницу — их сейчас открылось множество.

— Нет, — покачал головой Кислицын, — с гостиницами лучше не связываться. Во-первых, неизвестно кто у них хозяин, возможно, те же бандитские группировки. Могут узнать наших зэков, начнутся разборки — как вышли из зоны, за что дали отпуск и так далее. Во-вторых, там болтается много посторонних людей: консьержки, уборщицы, проститутки. Они тоже могут сильно помешать. Лучше всего для этих целей подошла бы частная квартира. Да, частная квартира.

Борис Иванович посмотрел на Усольцева.

— Возьми газеты с объявлениями, прошерсти раздел сдачи квартир с мебелью без предоплаты. Я думаю, что можно снять на месяц, больше не надо. Хозяевам о сроках не говори. Вам всё ясно?

— Так точно, товарищ полковник.

Город Уральск, Казино «Эльдорадо», 1 июля, 20.00.

В начале девяностых, когда пошел бурный процесс добывания денег для нищих бюджетов огромной страны, муниципалитеты начали активно распродавать здания детских садов. Многие из них располагались довольно удачно: в центре, в тихих неприметных дворах.

Под казино Матвеем был переоборудован один из таких детсадиков. Недолго думая, он назвал его «Эльдорадо». Сам Матвей еще в прошлом году посещал знаменитое московское казино «Черри», бывшее под чеченцами, и оно произвело на него сильное впечатление.

Свое казино он попытался хотя бы чуть-чуть сделать похожим на это пресловутое «Черри».

На первом этаже были размещены зеленые игорные столы с горами разноцветных фишек, рулетка, бар. Вращались зеркальные шары, отбрасывая блики слепящего света — создавая всюду атмосферу праздника и веселья. На втором этаже Матвей сделал дискотеку. Там играла заводная музыка, мелькали вспышки стробоскопа.

К открытию, которое было назначено на семь вечера, съехалась почти вся знать и полузнать Уральска. Здесь оказались высокопоставленные чиновники областной администрации, муниципалитета города Уральска, разные коммерсанты и предприниматели. В толпе были замечены несколько крупных чинов из прокуратуры, милиции, налоговой полиции. На площадке перед казино встали, ставшие модными в криминальных кругах с прошлого года, шестисотые Мерседесы, БМВ.

В числе других были и представители криминала. Они не могли не прийти, если их приглашал Матвей. Здесь были «Бутуз» и «Шишка», Леха «Боец», чеченец Ваха, еще несколько авторитетов помельче. Бутуз появился вместе с красивой девушкой с модельной внешностью — мисс Уральска-93. Её все звали Сандра, что было сокращением от имени Александра.

По мере перехода после шампанского на виски или коньяк, бандиты становились все развязнее, смелее. Дело могло дойти до всяких неуправляемых выходок, выйти из под контроля. Это всерьез обеспокоило Матвея и потому он, позвав к себе Беспалого, который был одет подобающе случаю, сказал, чтобы тот обошел слишком веселых братанов и попросил их соблюдать приличия.

Беспалый сразу ушел в зал.

В толпе было много дорогих проституток — роскошного вида молодых женщин. Некоторые из них, видимо, приняв наркотики, двигались расслабленно, томно. На первый взгляд эти движения были неосознанны, хаотичны, но на самом деле носили явный смысл.

Женщины поднимались на второй этаж, где гремела музыка, там предавались веселью, а потом спускались вниз к бару, пили бесплатные коктейли за счет заведения, затем шли снова наверх. И так продолжалось много раз в течение вечера, словно стая рыб мигрировала из теплых вод в холодные и обратно.

Правда, во время этого пути некоторые из девушек, получившие приглашение от гостей, исчезали из этой стайки, но ведь и рыбы не все доплывают до вожделенных берегов — становятся добычей хищников во время длинного путешествия.

К стоявшему неподалеку от входя Беспалому подошел Матвей. Он был весел, его жесткий рот кривился в усмешке.

— Толян, а что за девку Бутуз приволок? — спросил он, кивая подбородком на фланирующего неподалеку лидера «сельмашевцев».

— Нравится? Это мисс Уральска прошлого года. Кажется, Сандрой зовут. — Беспалый оскалил зубы, демонстрируя золотые коронки.

— Понятно. Ничего деваха! Слушай, я буду у себя. Скажешь пацанам, что как приедет Плотников, пусть сразу ведут ко мне. Тут тема возникла реальная, по заводу Генералова, надо перетереть.

— Он один будет?

— Кто его знает! Вообще, я их обоих приглашал — его и Гену Бондаренко. Сам присмотри здесь, чтобы наши авторитеты не начали отмораживаться. Знаю я их! Нажрутся, потом друг перед другом начнут понты кидать. А у нас сегодня приличная публика.

— Лады, Матвей!

Плотников появился чуть позже восьми вечера. Он приехал один, без Гены, у которого возникли срочные дела. Войдя в казино, Михаил Яковлевич обнаружил, что его уже ждут широкоплечие вежливые молодые люди, которые вызвались проводить к Матвею. К своему удивлению, проходя через зал, Плотников заметил множество знакомых лиц, с некоторыми даже пришлось здороваться, перебрасываться фразами на ходу. Это успокоило Плотникова, поначалу думавшего, что будет здесь у всех на виду, один как перст. На деле всё оказалось довольно мило и безобидно.

Он увидел игровые столики с грудами фишек, на некоторых лежали наличные рубли и иностранная валюта — видимо фишки обменивали у крупье, а не в кассе. Денег было много, целые стопки и областной чиновник, в который раз удивился, сколько могут зарабатывать люди, чтобы вот так, походя, скинуть их в казино ради развлечения.

Его повели по игровому залу, мимо бара, за которым скучало несколько хорошеньких девиц, наконец, вошли в большой кабинет Матвея. Кроме хозяина казино, там уже находился человек. Он сидел в большом кожаном кресле лицом к двери и держал бокал с белым вином.

— Знакомьтесь, — сказал Матвей, представляя их друг другу, — это Карпов Николай Ильич, заместитель начальника Управления внутренних дел. А это, — он показал рукой в сторону Плотникова, — председатель облкомимущества Плотников Михаил Яковлевич.

— Очень приятно! — вежливо сказал Плотников и пожал протянутую Карповым руку.

— Что будете пить, Михаил Яковлевич, — спросил между тем Матвей, — вино, водку, виски?

— Пожалуй, виски! — ответил Плотников и сел в другое кресло.

В это время Матвей открыл свой бар и взял бутылку «Джонни Уокер». Он налил виски, передал бокал Плотникову.

— Господа, — спросил Матвей, слегка усмехаясь тонкими губами, — может преферанс, покер? Не забывайте, у нас игорное заведение — всё к вашим услугам!

— Преферанс долго, покер слишком нудно. Мне чего-нибудь попроще, — отшутился Карпов, — годится бильярд. На худой конец «очко».

— Сейчас так не говорят, — поправил его Матвей, потягивая виски, — не «очко», а «блэк-джек». Впрочем, можем и в бильярд. В соседней комнате стоит.

Подойдя к противоположной от входа двери, он открыл её, и Карпов с Плотниковым увидели большой бильярд, обитый зеленым сукном.

— Прошу господа! — пригласил Матвей.

«Опасный человек, этот Матвей! — вдруг подумал Михаил Яковлевич, глядя на хозяина «Эльдорадо», — с ним надо быть осторожным! Чертов Геннадий! Подсунул мне этого бандита! И зачем я согласился прийти сюда? Идиот!»

Все перешли в бильярдную.

— В пирамиду или американку? Как будем играть, за бабки или за так? — спросил Матвей, преимущественно обращаясь к милицейскому полковнику.

— Давай в пирамиду, мы же русские как-никак и, естественно, за бабки, — предложил Карпов.

Он сцепил белые холеные ладони, громко захрустел тонкими пальцами. Матвей неприязненно покосился.

— Какие ставки? — спросил он.

— По тысяче на кон, пойдет? — спросил Карпов.

Плотников молчал, не принимая участия в разговоре. Он уже осушил бокал с виски, и ему захотелось ещё. Михаил Яковлевич решил попросить Матвея налить ему, но забыл имя-отчество хозяина казино и принялся мучительно припоминать. Наконец, не выдержал и, показав на пустой бокал, спросил:

— Можно еще?

— Конечно, конечно, Михаил Яковлевич, — ответил Матвей, вернулся в кабинет и принес оттуда всю бутылку виски, — берите, пользуйтесь!

Председатель облкомимущества тут же налил бокал и принялся мелкими глотками пить виски. Почувствовав некоторое возбуждение от выпитого, он, наконец, подключился к разговору о ставках.

— Вы имеет в виду тысячу рублей? — уточнил он у Карпова.

— Нет, долларов, — ответил Карпов и, заметив, что Плотников переменился в лице, захохотал, — я пошутил. Конечно рублей! Откуда у полковника милиции могут быть такие деньги?

Первыми играли Матвей и Плотников. Михаил Яковлевич давно не держал в руке кий и чувствовал большую неловкость, вспоминая как удобнее его пристроить на руке, между пальцев. Впрочем, это умение моментально вспомнилось — всё-таки в советские времена он часто играл с друзьями, когда все ходили в пивную на углу Коммунистической улицы.

Плотников прицелился, разбил пирамиду. Игра пошла. За ними внимательно наблюдал Карпов, наливший себе бокал коньяка и ходивший вслед за игроками от одного борта к другому. В разгар игры он сказал, между прочим, ни к кому не обращаясь:

— Я видел в зале Генералова. Интересно, как у него дела с заводом? Говорят, есть много охотников на этот жирный кусок. Люди из Москвы и Питера интересуются.

Ударивший по шару перед этим Матвей, взял мелок и принялся водить им по кончику кия. Он искоса посмотрел на Плотникова, ожидая его ответа.

— Я думаю, — самодовольно произнес Плотников, — что Алексей Никандрович будет владельцем металлургического завода, причем в скором времени. — Он прицелился и ударил, шар с громким щелчком залетел в лузу.

— А вы мастерски играете, Михаил Яковлевич! — похвалил его Матвеев, — но я не врубаюсь, как Генералов станет хозяином на заводе. Мне сказали, что ваучерные аукционы уже закончились, и с первого июля будут толкать предприятия только за бабки.

Плотников выдерживал паузу. Он, не отвечая, медленно ходил вокруг стола, выбирая удобную позицию для удара, и думал о том, говорить или нет присутствующим, каким образом Генералов приберёт к рукам завод.

— Я спрашиваю не из праздного интереса, — продолжил Матвеев, настойчиво глядя на Плотникова, — на меня вышли серьезные люди, которые бабла не считают, они связаны кое с кем наверху. Так вот, их интересует этот завод.

Главный приватизатор области невольно спасовал перед напором этого бандита. Он отошел от бильярдного стола, взял бокал с виски и сделал приличный глоток. Хотел сразу ответить, но голос охрип — пришлось откашливаться.

— Вы не понимаете, — пробормотал он, — всё уже решено. Мы проводим для Генералова ваучерный аукцион в порядке исключения. Я уже получил согласование из Москвы. Только надо уломать Медведева, но Генералов и Медведев приятели — затруднений здесь не возникнет.

Ноги у председателя Облкомимущества ослабли, и он отошел к стулу, стоявшему у стены неподалеку от бильярда, медленно опустился.

— Михаил Яковлевич, заводом интересуются конкретные пацаны. Я их знаю, — губы Матвея плотно сжались, он жестко посмотрел на Плотникова, — они могут завалить кого хотите, так что тушки потом не найдут. Мне не нужны здесь разборки, как в Москве, со стрельбой и подрывами. В Москве беспредел, а мы живем по понятиям и любых отморозков, если они здесь возникнут, порвем на лоскуты.

— Но…но я уже обещал Генералову, что все сделаю, у нас договоренности. Я не могу их нарушить.

— Мы это понимаем, — ответил Карпов, подошел к столу и принялся рукой катать по зеленому сукну бильярдные шары, которые с глухим стуком отлетали от бортов, — мы это понимаем! Надо искать компромисс, приемлемое для всех решение. Мне кажется, выход здесь один — директор должен поделиться. Нельзя быть в наше время жадным, так я думаю, Матвей?

— Да, Коля, верняк! Эти «красные директора», слишком много думают о себе, считают себя незаменимыми, но незаменимых, как известно не бывает.

— Что же делать? — растерянно спросил Плотников, — как он должен поделиться? Я не представляю.

— Вы помните, как приватизировали в последнее время заводы? — спросил Карпов, — если нет, то напомню, что их приватизировали по цехам, по производствам. Пусть Генералов приватизирует весь завод, а литейное производство отдаст Матвею.

— Но ведь литейное производство… — Плотников задумался, — это основа производства, без него завод лишь набор обслуживающих цехов.

— Есть другой вариант, — Матвей подошел к Плотникову почти вплотную, — он дает лавэшки в качестве отступного, мы оставляем ему этот цех, но директором он ставит моего человека. Мы не будем мешать ему, но, кое-какие дела будем делать сами.

— Он может не согласиться, — продолжал отбиваться председатель облкомимущества, — у него хорошая служба безопасности, поддержка Медведева…

Насмешливый огонек блеснул в глазах Матвеева.

— Вы что думаете, они будут бодаться с нами? Слышали про Веселова, как я его нагнул? Никто из охраны даже пальцем не шевельнул, чтобы защитить этого фраера. Это не безопасность, а фуфло. А что касается губернатора — тут вы нам поможете, да и Николай, я думаю. В милиции ведь могут найти, что проведение этого аукциона противозаконно.

— Вот, вот, — подтвердил Карпов, — раскрутим дело как коррупционное.

— Нет, всё сложно, сложено! — затосковал Плотников от нехорошего предчувствия, что ему придется заниматься проектом, в котором уже обозначены пунктиры будущего распила. — Вы не понимаете всё-таки, уже все заряжено. Генералов взял под это дело кредит в банке, и кинуть его примитивно, как лоха, не получиться.

— А мы его и не кидаем, — ответил Матвей, — с ним надо договориться. Думаю, он человек разумный. Но разговаривать придется вам, Михаил Яковлевич. Не надо, чтобы он раньше времени знал о нас. Переговоры будете вести от имени москвичей. Назовите кого-нибудь из известных, кто на слуху, например, Олега Бойко или Довганя — не важно.

— А если он перепроверит, станет им названивать, — засомневался Плотников, — Генералов не такой дурак, чтобы ему вешали лапшу на уши.

— Тогда намекните, — вмешался Карпов, — что там замешаны братки. Назовите имя Сильвестра, пусть перепроверяет.

Председателя облкомимущества бросило в жар. Он вытащил носовой платок из кармана, протер вспотевший лоб. «Черт! Вот влип — в панике подумал он, — эти настроены решительно, не шутят. Что же делать? Если не соглашусь — наедут на меня. Какая рожа зверская у этого Матвея! Такому человека убить, как нечего делать».

— Попробую, — нехотя, словно через силу, выдавил из себя Плотников, — но за результат не ручаюсь.

— Но вы же, не хотите прийти на похороны Генералова? Нам это тоже не нужно. — Матвей холодно улыбался. — Что, начнем партию по новой, Михаил Яковлевич?

В это же время в зале казино у игровых столов случайно встретились два человека Маргарита Виккерс и Соколовский. Маргарита была в черном длинном платье, на руках несколько колец с брильянтами. Соколовский надел малиновый пиджак, но без золотой цепи. Для цепи у Соколовского была слишком тонкая шея и он её не носил.

Они делали ставки в игре в рулетку. Маргарита поставила на черное, а Аркадий на цифру двадцать четыре. Ему всегда нравился этот возраст.

Выиграла Маргарита.

— Ты что-то сегодня хмурый, Аркадий? — спросила довольно она, деловито собирая фишки, которые ей пододвинул крупье.

— Да так, настроения нет. Знаешь, чье это заведение?

— Конечно! Матвея.

— Это он у меня забрал спиртовой завод, я узнал через своих людей. Думаю, ему помогла эта сучка Красовская.

— Красовская, каким образом? — удивилась Виккерс, — разве она знает Матвея?

— Каким, каким, откуда я знаю! Может не лично, а через кого-нибудь, например через того же Гену Бондаренко. Этот его адвокат Денис Белоглазов все время вертится на аукционах. Но лучше об этом не болтать.

Соколовский пьяно рассмеялся и приложил палец к губам.

— Да ты набухался, Аркаша. Ты что спирт «Ройял» пил? тебе пора домой.

— Сейчас пойду, Марго, сейчас! — не особо сопротивлялся Соколовский.

Подозрения, возникшие у Соколовского и озвученные им по пьянке, слегка рассмешили Маргариту. Она никак не связывала Красовскую, которую достаточно давно и близко знала, с бандитами, тем более с Матвеем.

Катя была не прочь урвать свой кусок от приватизационного пирога, не прочь поживиться за счет покупателей, но Красовская была осторожной, никогда не связывалась с чужаками, с теми, кому не могла доверять полностью. Маргарите она доверяла и потому провернула с ней несколько сделок. Виккерс представляла её безобидной божьей коровкой, собирающей на листиках тлю. Еда по объему небольшая, зато постоянная.

Уже вечером, когда к ней домой пришел Забелин, она рассказала ему о посещении казино. Сергей поздравил с выигрышем и сказал, что это дело нужно непременно обмыть, иначе удача в следующий раз отвернется. Маргарита ответила, что уже думала об этом и поэтому заказала несколько фирменных блюд из итальянского ресторана на ужин. Их уже привезли, и Забелину осталось только извлечь пробку из бутылки с сухим французским вином.

Начав сервировать стол на кухне, Рита вдруг случайно вспомнила о разговоре с Соколовским — ей показались подозрения Аркадия забавными. Она со смехом рассказала о них Сергею, крича из кухни.

— Видела там Аркашу Соколовского. Это один из известных бизнесменов города. Он сказал, что проиграл аукцион по спиртовому заводу из-за Красовской. Вроде, она слила информацию Матвею через юриста Белоглазова.

Забелин, который в это время был в прихожей, протянул тихо:

— Красовская, Белоглазов, Матвей. Интересно!

Маргарита замолчала, не слыша реакции Забелина, потом вновь раздался её голос:

— Сережа, ты долго будешь стоять как столб. Помоги накрыть!

— Сейчас иду, Рита!

«Чертова работа! — думал Забелин, — даже дома не можешь отвлечься и забыться. И так всегда. А как было бы хорошо уехать с Риткой в отпуск, куда-нибудь на море. Вечером пройтись по набережной — шашлыки, запах кофе, морской прибой. Никаких бандитов, вороватых чиновников, начальства — ничего. Только мы вдвоем».

Он вернулся на кухню и виновато посмотрел на Риту, но та не обратила внимания на его взгляд, поглощенная сервировкой ужина.

Город Уральск, кабинет начальника УФСК РФ по Уральской области Алексеева В.Г., 4 июля, 11.00.

Коллегия Управления проводилась в суженное варианте, но с приглашением отдельных оперативных работников, которых предстояло заслушать. Основной темой заседания был вопрос о ходе приватизации в области, вернее о выявленных и предотвращенных преступлениях в этой сфере. Линию приватизации курировал Забелин и его отделение, поэтому было естественным, что он оказался в числе приглашенных.

Войдя в генеральский кабинет, он сразу обратил внимание на то, что члены Коллегии — начальники служб и отделов, сидели хмурые, невеселые. Видимо, перед этим Алексеев устроил хороший разнос. И точно, Сергей обратил внимание на его лицо. Оно налилось кровью, темные глаза недобро смотрели на вошедшего, рука жестко сжимала шариковую ручку, словно генерал хотел одним решительным росчерком пера уничтожить своих противников.

— Садитесь, Забелин, — сказал он неприятно холодным голосом, — мы сегодня обсуждаем важный вопрос для области, вопрос о приватизации, нарушениях и предотвращенных нашей службой преступлениях в ходе этого процесса. Нам надо разобраться и оценить, что у нас получилось, а что нет, на что надо направить усилия в дальнейшем, где сконцентрироваться. Я посмотрел проект решения Коллегии, — продолжил недовольно генерал, — это решение меня совершенно не устраивает. Это вы его готовили, Борис Иванович?

— Товарищ генерал, — отвечал уклончиво, по своему обыкновению, Кислицын, — вообще-то по регламенту решение готовят члены Коллегии…

— Но окончательный вариант был у вас? — не отрывая от него недовольных темных глаз, спросил Алексеев.

— Да, — признался Борис Иванович.

— Это все, всё, что вы написали — чушь гороховая! — генерал раздраженно потряс перед всеми листками с напечатанным текстом, — это никуда не годится, полная чушь! Вы что хотите, чтобы над нами Москва смеялась? Хотите, чтобы там говорили о безграмотных и бестолковых руководителях?

Он швырнул злополучные листки в сторону Кислицына, сидевшего неподалеку и тот едва успел их поймать, иначе они бы ворохом разлетелись по кабинету, словно испуганные белые птицы — этакие бумажные альбиносы.

— Сергей Павлович, — обратился Алексеев к Забелину, — докладывайте о проделанной работе. У вас не более пяти минут.

После невольно задавшего тон, тяжелого, неприятного выступления генерала, Забелин чувствовал себя скованно и неуверенно. Четкая, аргументированная речь, подготовленная им заранее, показалась пустой, легковесной и отчасти бессмысленной на фоне тех глобальных задач, которые стояли перед Управлением.

Он начал говорить слегка бессвязно, пропуская выигрышные примеры своей работы, стараясь уложиться в отведенное время. Всем присутствующим его речь показалась скомканной, но они прекрасно поняли причины этого.

Алексеев слушал и молчал, не перебивая вопросами, как он любил обычно делать на этих заседаниях. Когда Забелин закончил, он пригласил к обсуждению других членов Коллегии.

Кислицын сразу обрушился с жесткой критикой на работу Забелина. Выходило так, что Забелин и его подчиненные откровенно бездельничали, не имели весомых дел, разработок. Отсюда делался вывод, что агентурный аппарат, которым обладает отделение Забелина, не выполняет своих функций, во многом является балластом, по недоразумению не исключенным в свое время.

— Сергей Павлович, объясните, почему ваши источники работают неэффективно, дают мало значимых сведений? Все как-то мелко и поверхностно. Если такого рода информация поступает к вам, то вы, конечно, не будете в достаточной степени владеть обстановкой. Соответственно, все Управление будет слепо и глухо именно в таком наиважнейшем деле как приватизация. Мне кажется, настало время подумать о кадровых решениях. Может быть, имеет смысл заменить Забелина более инициативным, более настойчивым руководителем.

Довольный своим выступлением, Кислицын сел.

Эстафету тут же подхватил Усольцев. Он начал издалека. Рассказал о том, какие соблазны есть у оперработников, особенно, работающих с банками, чековыми фондами и страховыми компаниями, финансово-кредитной системой в целом. По его мнению, существовало очень большое искушение использовать в личных целях информацию, получаемую от агентуры. Усольцев не касался никого конкретно, не называл фамилий, но присутствующие поняли намеки. Именно отделение Забелина курировало финансово-кредитную систему и, следовательно, по его логике, было больше всех подвержено этому соблазну.

— У вас есть конкретные примеры, фамилии? — спросил Алексеев, хмуря брови, — если есть, называйте, не стесняйтесь. Мы разберемся с каждым — для того и собрались.

Он внимательно посмотрел вокруг, словно подозревал в чем-то нехорошем каждого, и присутствующие в кабинете ощутили неприятный холодок. Однако генерал все-таки почувствовал, что не стоит перегибать палку, он махнул рукой Усольцеву, чтобы тот продолжал. Впрочем, последний, похоже, был совершенно выбит из колеи замечанием Алексеева и поспешил закончить выступление.

— Товарищ генерал, — сказал он, — я, конечно, мог бы назвать фамилии отдельных оперработников, подозреваемых нами в нарушении служебных обязанностей и предательстве интересов службы, но информация находится в проверке и я не вправе разглашать её…

— Время закончилось, садитесь! Кто еще хочет выступить? — спросил генерал.

Никто не захотел. Начальник Управления на какое-то время замолчал, собираясь с мыслями.

— Сергей Павлович, — начал он, — мы внимательно выслушали ваше выступление, и я хотел бы сказать, что критика, звучавшая в ваш адрес, совершенно справедлива. Так работать нельзя! Надо немедленно перестраивать свою деятельность, хотя я не люблю это горбачевское словцо. Недавно председатель Госкомимущества выступил с новой концепцией приватизации. Где четкий план по оперативному обеспечению этого нового для нас процесса? Где инициативные, новаторские подходы, которые позволили бы нам получить значимые результаты? Их нет, и здесь я вижу вину не только Забелина, но и руководства отдела в целом. Нельзя так работать, особенно сейчас, в нынешних непростых условиях!

Обращавшийся все время к сидевшим перед ним руководителям, Алексеев повернулся непосредственно к Забелину:

— Вы можете сообщить Коллегии, когда ваше отделение начнет, наконец, работать?

— Товарищ генерал-майор, — голос Сергея прозвучал глухо от охватившего его волнения, — мы, то есть я, приложим максимум усилий, чтобы исправить ситуацию…

— Это все слова, а что конкретно вы можете сделать, что планируете предпринять?

Растерявшийся Забелин замолчал, не зная, что ответить.

Алексеев продолжил, что-то энергично черкая в лежавшем перед ним листке.

— Вот я недавно разговаривал с одним из руководителей областной администрации. Он мне рассказал занятную историю о том, как у нас проводятся конкурсы и аукционы по продаже областного и муниципального имущества. Вам известно об этом что-нибудь?

— Нарушения нами не выявлены, — ответил Забелин, — товарищ генерал, ничего серьезного у нас не имеется, так, одна мелочь.

— Вот и я о том же говорю, мелко плаваете, Забелин. Не видно понимания работы, не разработаны направления, нет общей стратегии. Для того, чтобы это понимание возникло у вас должен родиться замысел, идея…

— Замысел чего? — не понял Забелин.

Алексеев жестко посмотрел на него.

— Замысел операции по вскрытию и пресечению преступной деятельности в этой сфере. Плохо, что мне приходится вас учить таким элементарным вещам, словно несмышленого оперработника, майор Забелин. Кстати, этот руководитель рассказал мне о том, что подозревает в подтасовке результатов некоторых аукционов, должностных лиц областного Фонда имущества. Вот где можно было бы поработать! Вот где простор для оперативной мысли! Проведите операцию, поймайте за руку хотя бы одного чиновника, наживающегося на приватизации и, я уверен, вы поймете, куда надо идти и куда вести своих подчиненных. Ну, а если не поймете, — Алексеев опять нахмурился, — тогда будем, как сказал полковник Кислицын, решать кадровый вопрос. Вам всё ясно?

— Всё понятно, товарищ генерал-майор.

Алексеев сидел за столом, широко расставив ноги и руки, отчего казалось, что его и без того большое тело занимало все окружающее пространство.

— Вот это надо отразить в решении Коллегии, — сказал он, обратившись к Кислицыну, — дадим Забелину неделю, чтобы он собрался с мыслями. После этого ждем от него продуманного плана работы по контрразведывательному обеспечению процесса приватизации в нашем регионе.

Город Уральск, Центральный городской парк, 4 июля, 11.55.

С самого утра Плотникова не оставляло чувство, что за ним кто-то следит. Он даже ненароком заподозрил в этом Веревкина — офицера прикомандированного из ФСК. Чтобы развеять сомнения, прошелся по коридору до кабинета, в котором сидел его новый подчиненный вместе с двумя коллегами. Приоткрыв дверь, Плотников убедился, что все трое находились на рабочих местах и занимались какими-то делами.

Надо было встречаться с Генераловым и строить с ним разговор о передаче под контроль Матвея части завода. Разговаривать на эту тему абсолютно не хотелось. Плотников прекрасно представлял реакцию Генералова — он начнет кричать, выпучив глаза, стучать руками по столу, бегать по кабинету.

Рассказывали, как он в припадке ярости как-то грохнул об пол со всей мочи огромную вазу, подаренную заводу во время посещения китайской делегации. Нет, ничего этого слушать и видеть Плотникову не хотелось. Если только…если только это сделать не самому, а, допустим, поручить Гене Бондаренко.

Мысли Плотникова вернулись к казино. Он злобно подумал о Карпове.

«Вместо того, чтобы защищать порядок, бороться с криминалом, эти милицейские чиновники с потрохами продались за бабки, а мы должны потом выкручиваться, вертеться как караси на сковородке. И ведь всем не угодишь! Эти могут подловить на взятках, а те отстрелить!»

Михаил Яковлевич открыл дверцу холодильника в комнате отдыха, плеснул коньяка в рюмку, тяжело вздохнул и выпил. Затем набрал телефонный номер.

— Гена, надо встретиться, — произнес он, — где, где, в центральном парке. Я пойду там прогуляюсь, заодно переговорим.

Выйдя в приемную, Плотников сказал Насте:

— Я выйду минут на двадцать. Если будут спрашивать — скажи на совещании где-то в администрации. Кстати, как дела с мужем? Этот бизнесмен…Матвеев, он помог как-нибудь?

— Да, Михаил Яковлевич, всё нормально, — ответила спокойным тоном девушка, — он помог решить мне все вопросы.

— Ну и славно! — успокоился Плотников.

Хоть здесь было что-то устроено благодаря его заботе. Значит, не такой уж он и бесполезный человек.

С улучшившимся настроением Плотников вышел на улицу.

В последние дни вновь резко потеплело и даже обычно холодная река Каменка, протекавшая по центру города, настолько прогрелась, что городской народ заполнил все пляжи и активно восполнял недостаток солнечных лучей за долгие зимние месяцы. «Надо бы тоже выбрать время и выйти, позагорать» — решил про себя Плотников.

Он купил мороженое в шоколадной глазури и, пройдя весь парк, мимо праздно шатающейся, отдыхающей публики, вышел на набережную реки, к серому каменному ограждению. Михаил Яковлевич оперся о перила и начал есть мороженое, равнодушно разглядывая людей.

Внизу, у самой реки был неплохо оборудованный городской пляж, но когда ставили кабинки для переодевания, не рассчитали, и теперь, с возвышающейся неподалеку набережной при желании можно узреть интимные части тела.

«Вот так у нас всегда, — подумал Плотников, увидев в одной из кабинок голую девицу, — вроде хотим сделать всё цивилизованно, по правилам, но в последний момент чего-то не хватает. Может, становится неинтересно? Беремся за что-то, надрываемся, не жалеем ни себя, ни других, а когда дело пошло и надо только его терпеливо продолжить нам становится неинтересно и скучно. И что мы за народ такой? Не можем сделать ни себе хорошо, ни другим. Никому мы не нужны и никто нас не любит! Только когда выпьем, думаем, что нас все любят. А над нами смеются, как смеются над пьяными или опустившимися алкашами».

Бондаренко пока не было, и Плотников спокойно доел мороженое. Как всегда в таких случаях Михаил Яковлевич испачкался. Несколько белых капелек мороженого упали ему на штанину, вымазались руки — они сразу стали липкими и сладкими.

Неподалеку работал питьевой фонтанчик. Плотников сполоснул их, всё время поглядывая на девицу в кабинке, которая с трудом натягивала купальник на полное тело, а потом достал платок из кармана брюк и тщательно вытер пальцы.

Отчего-то влажный платок ему был неприятен. Он глянул на него также равнодушно, как смотрел на людей на пляже и без сожаления выкинул в ближайший мусорный ящик.

Над пляжем и рекой кружилось несколько чаек, бог весть, откуда взявшихся, пролетевших тысячи километров от далеких морей и океанов.

— Давно ждете? — раздался сзади голос Бондаренко.

Плотников обернулся.

— Нет, не очень. Я тут прогуливался по парку, а то, понимаешь, засиделся в кабинете. Надо всё-таки следить за здоровьем.

— Зачем вызывали, Михаил Яковлевич?

Оглядевшись вокруг, председатель облкомимущества заметил вдалеке под деревьями, пустую скамейку.

— Пойдем, присядем, Гена! — сказал он. Они пошли, сели в тени ветвистого дерева. Чиновник продолжил: — Тут вот какое дело, надо переговорить с Генераловым. У меня совершенно нет времени на это.

— А о чем разговор?

— Нужно, чтобы он до проведения аукциона договорился о передаче Матвею одного из цехов, а именно литейного. Естественно не бесплатно, но за разумную цену.

— Так Генералов и разбежался! — с усмешкой сказал Геннадий, — вы же его знаете, он своего не упустит. И потом, почему я? Мне не хочется быть мальчиком для порки с обеих сторон.

— С Матвеем шутки плохи! — нахмурился Плотников, — ему никакие авторитеты нипочем. Можешь представить, что здесь будет, если, не дай бог, кого-то кончат, особенно какую-нибудь крупную фигуру типа Генералова, известную всему городу и области. Здесь всех поставят раком, тем более с учетом последнего указа Ельцина.

Задумавшись о сказанном, Бондаренко вытащил сигарету и закурил. Он размышлял, рассчитывал, как ему поступить, прикидывал, есть ли возможность заработать на этом щекотливом посредничестве.

— Давай Гена, соглашайся! — говорил ему между тем Плотников, в голосе которого послышались непривычные просительные нотки и Бондаренко понял, что сам Михаил Яковлевич глубоко увяз в этой ситуации.

— Я, конечно, могу, — снисходительно ответил Бондаренко, — только что я с этого буду иметь, как говорят в Одессе?

— Мы с тобой много дел сделали, Геннадий. Благодаря мне ты стал тем — кем стал. Это для других ты управляющий ЧИФом, а я-то, знаю, сколько ты имеешь. Может ты забыл, как я тебе кинул последние ваучеры? Не в другие фонды, а именно тебе и ты наварил на этом приличные бабки. У нас с тобой будет еще много дел, но если ты так ставишь вопрос, то… Смотри, я ведь и к другим могу обратиться. Думаешь ты один такой умный?

Произнося последние слова, Михаил Яковлевич нервно дернул плечом, поскольку был в сильном раздражении. Он понимал, что Гене не хочется выполнять его поручение, да и кому захочется? Но считал, что Бондаренко ему многим обязан, и в качестве благодарности мог бы помочь с этим разговором.

— Сейчас бы пойти на пляж, — между тем мечтательно сказал Геннадий, глядя на текущую вдали Каменку — взять с собой холодного пива, девчонок. Поваляться на солнышке… Михаил Яковлевич, я же не отказываюсь!

— Вот и договорились, Гена. Надо держаться друг друга. Сейчас все работают командами и это надо ценить. Выпадешь из обоймы, назад не попадешь. Скажу тебе по секрету, что хочу перебраться в столицу. Слышал об этом?

— Слышал что-то, — неопределенно ответил Бондаренко.

— Есть реальные вещи, которые нас всех связывают. Ты учти, — веско заметил Плотников, — мне в Москве свои люди будут нужны, там-то дела посерьезнее могут быть — не чета здешним. Как переговоришь с Генераловым, сразу ко мне и доложишь во всех подробностях.

Они встали со скамейки, и пошли какое-то время рядом, по дорожкам парка, все дальше уходя от прохлады реки вглубь жаркого города.

Город Уральск, Офис компании «БеллаДонна», 5 июля, 09.30.

Маргарита сегодня с утра была занята, но к обеду вернулась в офис — у неё накопилось много бумажной работы. Едва она вошла и села в кресло, прозвучал телефонный звонок. Виккерс сняла трубку.

— Кампания «БеллаДонна», — произнесла она нараспев, как произносят текст телевизионные ведущие — немного кокетливо, интригующе. По крайней мере, так ей казалось.

Повторила:

— «БеллаДонна», слушаю вас!

Но телефон молчал, и она положила трубку. «Наверное, ошиблись!» — подумала Виккерс.

Маргарита включила компьютер, который еще только осваивала и уставилась на экран монитора. Это молчаливый звонок растревожил её. Кто звонил? Зачем? Что проверяли?

Не прошло и пяти минут, как телефон зазвонил вновь. Маргарита подняла трубку, но теперь уже ничего не говорила, только молча дышала. Молчала и трубка. Тогда Виккерс, словно боясь спугнуть нечто опасное для себя, страшное, осторожно положила трубку на телефон и быстро отдернула руку.

Она задумалась.

Город Уральск, улица Новая Заречная, 5 июля, 09.45

Для завершения проверки Цыганкова Усольцев, как они и договорились с Кислициным, снял на месяц квартиру. Чтобы не платить дорого, квартиру пришлось снимать в районе со старыми застройками, в котором, среди беспорядочного нагромождения пятиэтажек, изредка попадались относительно новые девятиэтажные строения.

Этот район, впрочем, как и большинство районов города на вид был очень грязным, неухоженным. Казалось, что большинство дворников пропало вместе с исчезновением старой власти, а те, кто изредка выходил убираться — делали это из спортивного интереса, так, чтобы размяться.

Хозяйка квартиры — старая, почти глухая бабулька, предоставила одну из трех комнат в полное распоряжение Усольцева за умеренную плату. В комнате было все что нужно: старый продавленный диван, накрытый сверху протертым синим ковриком, небольшой стол с двумя стульями, в углу черно-белый телевизор «Рекорд».

На подоконнике, как и в любых таких домах, стояли горшки с цветами. По всему было видно, что хозяйка их поливает, заботливо ухаживает. Эти цветы — единственное, что казалось живым и ярким в этой стареющей вместе с хозяйкой комнате.

Попав в эту квартиру. Калина прошелся по комнате, окидывая её настороженным взглядом, потом спросил негромко:

— Ну, чё старшой, кого делать будем?

— Сядь-ка, Павел, — спокойно сказал Усольцев, и, помня о тюремных обычаях, выложил на стол пачку сигарет.

— Ну, сесть то я всегда успею, — ответил ему Калина и опустился на стул так, чтобы успеть вскочить с него в любой момент.

Усольцев пододвинул ему сигареты, поднялся, приоткрыл форточку. Калина закурил, пуская дым прямо вверх над собой, в старый выцветший абажур висевшей наверху лампы.

— Твоя задача, — подсел к столу Усольцев, — изобразить сбытчика оружия. Поскольку вас на этом взяли, думаю, труда тут не составит.

— Это точно! — кивнул головой Калина, — мне пофигу чего толкать: стволы или наркоту. Что за лох должен на это клюнуть? Я его знаю?

— Нет, не знаешь, да и знать не зачем. Выполнишь свою задачу — больше с ним никогда не увидишься.

— Ой, начальник, не говори гоп. От тюрьмы, да от сумы, только идиот отрекается.

Взгляд Калины прошелся по комнате.

— Да, скромные апартаменты, у нас на зоне некоторые паханы лучше живут.

— Тебя насколько отпустили? — поинтересовался Усольцев.

— До восьми вечера, где-то в семь надо дергать обратно.

— Тогда поговорим о деле. Значит, ты торгаш, стволы у тебя есть, но не здесь, а в Прибалтике. Каналы переправки надежные.

— Какие сроки доставки и марка оружия? — со знанием дела спросил Калина.

— Доставка через два-три дня после заказа, примерно как поезд ходит от границы с Белоруссией до Москвы, а потом от Москвы до Уральска. Оружие… — Усольцев задумался, — будут пистолеты ТТ, еще небольшая партия ПМ.

— Лады, — буркнул уголовник.

— Представлять твой интерес, искать покупателя, будет твой подельник Субботин.

— Бес что ли? — назвал Калина уголовную кличку Субботина, — с Бесом мы дело сделаем, он пацан правильный.

— Бес, как ты его называешь, приведет покупателя к тебе, сюда на квартиру. Расскажешь ему о товаре, предложишь партию. Как положено, поторгуешься. Цены на стволы знаешь?

— А то…их сейчас каждая собака знает. И что потом? Этот лошара соглашается, но ему надо будет показать оружие…

— Дальше не твоя забота.

— Когда начнем? — поинтересовался Калина.

— Считай, уже начали, — ответил Усольцев и посмотрев на время, сказал — мне пора. Слишком сильно не расслабляйся, не хватало тебя, потом, из ментовки вытаскивать.

— Да я чё, начальник, я ничё! — попытался закосить под дурачка Калина, но Усольцев посмотрел на него и понимающе усмехнулся.

Калина прекратил кривляться. Усольцев вышел, а уголовник достал из кармана бутылку водки, но стакана нигде не было, и он пошел на кухню. Там копошилась хозяйка.

— Мать, я кружку возьму? — сказал он громко, как говорят с глухими людьми.

— Бери, бери, милок, возьми еще хлебушка. Может, кашки хочешь? У меня хорошая каша, пшенная.

На Калину посмотрело морщинистое лицо доброй женщины.

— Сколько тебе лет-то будет? — спросил он.

— Да, восемьдесят уже давно было, мил человек. Осталась одна вот, доживаю. Все мои-то поумирали уже, а я хожу в церковь, свечки ставлю за упокой. Не знаю, когда боженька к себе заберет. Что-то устала я, кости вон, давеча разнылись.

— Ничего мать, живи за всех. Кому на роду сколько прописано, тот столько и проживет, торопиться не надо, — ответил ей Калина.

Он взял кружку и положил в тарелку две ложки пшенной каши — пахнущей молоком, обильно сдобренной маслом. Эта каша показалась ему такой вкусной, словно он никогда не ел ничего вкуснее.

В комнате он налил почти полную кружку водки, выпил, закусил пшенной кашей. Ему надо было позвонить, и он вспомнил, что в коридоре на тумбочке видел старый черный телефон. Нетрезво покачиваясь на ногах, пошел к телефону, набрал по памяти номер Беспалого, которого знал давно и которому доверял. В зону дошли слухи, что Беспалый вошел в силу — стал правой рукой Матвея, заправляет большими делами.

— Толя, это я, Калина, — сказал он заплетающимся языком — водка начала действовать, — тут тема возникла, побазарить надо.

— Ты же на зоне, — ответил ему Беспалый, — я буду у вас на следующей неделе — приеду на свиданку кое с кем.

— Нет, я сейчас в городе.

— Чё, юзанул?

— В отпуске я, кратковременном.

Беспалый коротко задумался.

— Тебе вообще по городу можно двигаться, нет ограничителей?

— Вроде можно, — ответил Калинин.

— Тогда подгребай в казино «Эльдорадо», спросишь у охраны меня. Знаешь где это?

— Я возьму тачку, бомбилы все знают, найду.

Город Уральск, Центральный городской парк, 17 июля, 16.00.

В эту субботу у Цыганкова была намечена встреча с Бутузом. Дома не сиделось, да и какие посиделки, если жена смотрит волком, а так, хоть польза для дела будет. И Саша отправился в центральный парк.

До стрелки еще оставалось время. Он нашел телефон-автомат и позвонил Забелину.

— Привет, Серега. Чем занимаешься?

— Отдыхаю после вчерашнего, — пошутил Забелин, как один из героев фильма «Служебный роман». — А ты откуда номер Риты знаешь?

Сергей лежал расслабленный после сна и бурно проведенной ночи в квартире Маргариты. Та принимала утренний душ, шумела вода в ванной.

— Обижаешь, начальник! Как насчет попить пивка? — спросил Цыганков.

— Хочешь вырвать меня из объятий девушки?

— Да ладно! Передавай ей привет и топай сюда. Еще наворкуетесь!

— Пользуешься моей слабостью! Где и когда? — вяло поинтересовался Забелин и по его тону Александр понял, что приятелю не очень хочется выходить на улицу.

— В Центральном парке есть кафе, бывал там?

— Знаю это место.

— Тогда давай минут через двадцать. Сможешь? — спросил Цыганков, провожая глазами двух девушек проходящих мимо будки с телефоном-автоматом.

— Ты ставишь нереальные планы, — слабо возразил Сергей, — мне надо прийти в себя…

— Принять ванну, выпить чашечку кофе? Кончай придуриваться! Тебе идти пять минут.

— Хорошо, — обреченно вздохнул Забелин, — буду!

Вскоре они сидели под тентом, за столиком летнего кафе и медленно потягивали пиво. Играла громкая музыка, Вадим Козаченко пел что-то про белую метелицу. Посмотрев на хмурое лицо приятеля, Сергей спросил:

— Опять с женой поругался?

— Кто их этих баб разберет, вроде стараешься, чтобы все было нормально. Деньги все домой несешь, а остальное…ты же знаешь, работа такая. Помнишь, когда нас зачисляли на службу в КГБ наш главный кадровик собирал жен и инструктировал.

— Нет, не помню, у меня жены не было. А о чем инструктировал?

— Ну, чтобы если увидят своих мужей на улице с другими женщинами, не устраивали скандалов и сцен — такая у нас работа.

— Молодцы! Хорошо устроились! — засмеялся Забелин.

— Мою тоже инструктировали, но все равно ревнует, — Цыганков отхлебнул пиво, — смотри! — он показал глазами на соседний столик, где сели две девушки.

Симпатичные молодые девчонки весело разговаривали, смеялись, искоса поглядывали на приятелей, сидевших неподалеку от них.

— Хочешь, познакомимся? — предложил Цыганков.

— Нет, Сашок, я только от Ритки, пока не до новых знакомств.

— Постой, от какой Ритки? Виккерс? — удивился Цыганков.

— От неё.

— Да брось ты! Она же… — Цыганков замялся.

— Что она?

— Ну, она такая крутая. Зачем она тебе? У неё мужиков было как грязи, да и теперь, наверное. Возможно, ей кажется офигительно суперским крутить любовь с контрразведчиком. Коммерсанты, бандиты, чиновники, теперь супермен из госбезопасности.

— Сашка, замолчи, а то набью тебе морду, — вроде в шутку предупредил Забелин, хотя чувствовалось, что он на самом деле не шутит.

— Все, всё, молчу! — Цыганков снова посмотрел на девушек, — а может, рванем по бездорожью?

— Ну, ты меня достал! Женатый человек, а всё на подвиги тянет.

Вдруг одна из девушек, показавшаяся Забелину смутно знакомой, встала и подошла к их столику. Обращаясь к Сергею, она сказала:

— Вы меня не помните? Я Полина из бара «Джон Сильвер». Вы меня хотели пригласить…

Опешивший от неожиданности Забелин промолчал, а Цыганков тут же поднялся со стула и сказал:

— Полиночка, он не помнит, зато я вас прекрасно помню, садитесь с нами и подругу свою зовите.

Повернувшись к Сергею, Цыганков невнятно пробормотал:

— А ты, оказывается, шалун. Пока я беседовал с Виккерс, время даром не терял.

Полина позвала в это время свою подругу, а Сергей сказал, оправдываясь, так, чтобы не услышала девушка:

— Да я просто так с ней болтал, для легенды. Нельзя же было торчать у стойки как столб.

Вторая девушка, небольшого роста, полненькая, подошла и Полина её представила:

— Оксана, моя подруга. Мы работаем вместе в баре.

Они заказали еще пива и Цыганков, обаятельно улыбаясь, принялся травить всякие байки и анекдоты, отчего девушки заливисто хохотали, их лицо порозовели. Всем было весело. Так они провели какое-то время. Полина поглядывала на Сергея с ожиданием, в надежде, что тот как-то обозначит свой интерес, но Забелин делал вид, что не замечает ее взглядов.

Ни Забелин, ни Цыганков, ни сидящие с ними девушки не заметили пристроившегося неподалеку на скамейке разведчика наружного наблюдения. Молодой парень расслабленно откинулся назад, на спинку скамьи, раскрыл газету и сделал вид, что читает, периодически поглядывая в сторону четверки. А у выхода из парка встала вазовская 2107, в которой сидел второй сотрудник оперативно-поискового отдела.

Посидев еще какое-то время, девушки попрощались и ушли.

— Зря, Серега! — сказал с легким осуждением Цыганков, — девчонка хорошая. Поверь мне! Совершенно нормальная, ты ей нравишься. Эх, где мои семнадцать лет!

— Может и так, — согласился Забелин без особого сопротивления, — но, пока не до неё. Если у нас не получится с Ритой, возможно, я подумаю…

— Пока будешь думать — её уведут.

— Как лошадь что ли?

— Не груби! — Цыганков взглянул на часы. — Мне скоро идти. Ты останешься?

— Нет, тоже пойду. Надо еще к сестре зайти, она просила.

Сестра Забелина была чуть-чуть старше его, несколько лет уже замужем и у неё росла племянница Сергея — маленькая Алена. Муж сестры Вова имел собственный бизнес — торговал на рынке разными тряпками большей части китайского производства, часто ездил с другими челноками за границу. Раньше в Конторе, на Сергея из-за того родства смотрели бы косо — муж сестры торгаш, к тому же болтается за границей. А ну как его там вербанут? Но сейчас были другие времена.

— А ты куда? Домой? — проявил любопытство Забелин, которому не понравилось настроение Саши. — А то смотри, давай со мной! Сестра нас угостит не только чаем.

— Нет, у меня встреча наклевывается. С бандюками. С Бутузом!

Сергей насторожился.

— Прикрытие надо? Смотри, с этим не шутят!

— Обойдусь пока что. Передавай сестре привет! Я потопал.

Цыганков поднялся и пошел к автобусной остановке. Шел он, не торопясь, улыбаясь встречным девушкам, но в его опущенных плечах, замедленной походке, ленивых движениях вдруг проступила такая усталость, что Сергею на миг стало его жалко. И все же он понимал, что ничем своему другу помочь не сможет.

В это время с дальней скамьи поднялся еще один человек и, сворачивая газету, направился к выходу из парка.

Город Уральск, Офис компании «БеллаДонна», 11 июля, 16.45.

Маргарита в последнее время была чрезвычайно обеспокоена непонятными звонками. Не выдержав, она позвонила Забелину.

— Сереж, тебя можно отвлечь на минуту?

— Конечно, говори!

Немного волнуясь, сбивчиво, Рита начала говорить:

— Слушай, странное дело, мне сегодня уже дважды звонили, и еще до этого. Но ничего не говорят, кладут трубку. Я тут думаю, может это Матвей? Тогда в мае, получилось, что я его кинула с бабками…

— И он ждал почти два месяца? Это вряд ли… Хотя… не исключено. А определитель номера у тебя есть?

— В том-то и дело, номер не определяет. Так что мне делать?

Секунду подумав, Забелин предложил:

— Давай я по своим каналам проверю, а потом позвоню.

— Хорошо, буду ждать!

Не откладывая дела в долгий ящик, Сергей тут же отправился в кабинет сотрудника оперативно-технического отдела Гриши Переделкина, старого опытного технаря.

— Слушай, Гриш, ты можешь узнать номер, с которого звонили на другой? — поинтересовался он. — Очень надо!

Переделкин вытянул из-за стола длинные худые ноги, пошевелил ими в стороны, словно освобождаясь от невидимых пут. В последнее время он резко похудел, поскольку сидел вместе с женой на жесткой диете. Его щеки ввалились, обозначив широкие скулы, а хрящевидный нос заострился.

— Номера городские, не заводские?

Забелин уточнил:

— Городские, оба номера.

— Узнать могу. А санкция прокурора?

— Гриш, это моя девушка. Ей кто-то звонит, угрожает. Вот она беспокоится. Какая тут санкция. Хочешь, она напишет официальное заявление?

Переделкин покладисто подмигнул.

— Хорошо, пусть пишет. Принесешь потом. Какой номер и когда звонили?

— Её номер сорок восемь — двенадцать — тридцать. Звонили позавчера, вчера и сегодня. Сегодня несколько минут назад.

Подняв трубку, Григорий набрал чей-то номер и заговорил, похохатывая, из чего Забелин заключил, что на другом конце провода возможно девушка.

— Привет, Переделкин говорит. Посмотри, кто звонил сегодня на номер сорок восемь — двенадцать — тридцать. Было два звонка недавно. Жду!

Он положил трубку, и Сергей приготовился услышать очередной анекдот или интересную байку — Переделкин знал их огромное множество. Своей памятью он прекрасно пользовался на любых застольях, нередко выступая в роли тамады.

Но рассказать Гриша ничего не успел — через минуту прозвучал звонок. Он поднял трубку.

— Это точно? С меня коробка конфет. — Обращаясь к Сергею, он сказал: — Всё ясно! Телефон, откуда звонили твоей девушке, установлен в казино «Эльдорадо» Говорит тебе что-то?

— Более чем!

Сомнений быть не могло — люди Матвея решили, что настало время выйти из тени и снова напомнить о себе. Значит, совсем скоро, следовало ожидать визита бандитов к Маргарите, но Забелин не мог допустить, чтобы с ней разобрались так же как с Веселовым, о котором ему рассказал Саша Цыганков.

Он пошел к Шумилову. Тот, как всегда, закуривая сигарету, сказал:

— Сообщи Цыганкову. Может, удастся подключить «спартаковцев», чтобы разрулить ситуацию. К сожалению, мы не можем выделить ей физическую охрану — людей у нас для этого не хватит. Но её заявление о вымогательстве передано в прокуратуру, поэтому в любой момент пусть звонит в милицию. Я предупрежу УБОП, чтобы глаз с Матвея не спускали.

А Цыганков, к которому вечером подошел Сергей, на всё это сказал:

— Никто ничего не сделает. Поверь мне на слово!

— И что, допустить, чтобы они на неё наехали? Кто мы будем после этого? Человек пришел к нам, написал заявление, а её чуть не убили после этого. У нас авторитет и так, после всех кампаний в прессе не очень, а из-за таких случаев с нами вообще никто работать не будет.

— Да ты не суетись под клиентом. Я тут думаю… «Спартаковцы» бодаться с Матвеем не будут. Если бы они хотели, то еще в мае, после того как он завалил их пацанов, вызвали бы его на стрелку. Придется в это дело впрягаться нам — больше некому.

— Ты предлагаешь сесть в засаде у неё в офисе? Но Шумилов же сказал, что свободных людей нет, — Сергей в волнении прошелся по своему кабинету, — то есть мы с тобой вдвоем?

— Нет, марсиане прилетят! Конечно, вдвоем, в свободное, так сказать от работы время.

— Если их привалит человек десять? Они нас запросто завалят.

— Не думаю, что их будет много, — Саша прошелся рукой по густой черной шевелюре, — они прекрасно знают, что сейчас заступиться за Маргариту некому. Нас они в расчет не берут именно из-за того, что в мае им удалось забрать у меня сумку. Они считают нас лохами, Серега! Ну, мы им и покажем, что не лаптем щи…

— Всё это хорошо, но мы не может сидеть там круглосуточно, — возразил ему Забелин, — нас не отпустят с работы на такое время.

— Не грузись! Они всё равно проявятся. Или Маргарите назначат встречу, или проколются по телефону, который на прослушке. Ты же договорился с Переделкиным?

— Да, отнес ему заявление Риты.

— Ну вот! Так что мы их вычислим.

— Может, есть смысл позвонить в УБОП, тому же Сметанину, с которым ты брал барыг со стволами?

— Уже сделано, — ответил Цыганков, — их люди заряжены.

Действительно, как и предполагал Цыганков, бандиты не захотели долго тянуть — назначили встречу в офисе Маргариты в ближайший понедельник.

Офис Виккерс находился на одной из центральных улиц и выглядел довольно внушительно: перила были изготовлены из блестящего никелированного металла, вход отделан современными материалами — светло-коричневой плиткой под мрамор, балконы жителей второго этажа — сайдингом. Дорогие дубовые двери с медными солидными ручками. В общем, всё это выглядело не хуже, чем московские офисы.

Над входом красовалась сине-желтая вывеска с надписью: «Белла Донна».

Когда Забелин и Цыганков вошли к Виккерс, Рита не удержалась и обняла Сергея, а Цыганкова удостоила скромным поцелуем в щеку.

— Ну, вот я и в «Хопре»! — весело повторил Сашка слова известной рекламы одной из финансовых пирамид, называвшейся «Хопер-инвест», — не волнуйся, Марго, все будет хорошо. Дай-ка мне телефон!

Он набрал номер Сметанина в УБОП.

— Колян, готовы? Скоро начнем!

В это время Сергей вытащил пистолет из наплечной кобуры, загнал патрон в патронник и поставил ПМ на предохранитель. Пистолет он не вставил назад в кобуру, а положил в карман легкой летней куртки, которую набросил, когда утром выходил из дома.

Сегодня как раз, слегка похолодало.

Все же, несмотря на прохладу, в офисе Маргариты вовсю работали кондиционеры. Она нервно ходила по кабинету, зябко ежилась.

— Рита, сядь, не волнуйся! — сказал ей Сергей.

Он взял её холодные ладони в свои руки, слегка потер, согревая теплом. Маргарита благодарно улыбнулась.

— Вроде не первый раз у меня такие встречи, а всё не могу привыкнуть, — ответила она.

— Ничего, Марго, — подошел к ним Цыганков, — мы здесь, менты тоже не спят, разберемся как-нибудь с этими уродами. Знаешь что у меня здесь?

Он похлопал рукой по кейсу, который положил на её стол.

— Нет!

— Автомат «Вихрь» — новейшая разработка. Так что отобьемся.

Виккерс немного успокоилась, пошла к своему столу и села в кресло. Достав сигарету из пачки, торопливо закурила.

Сергей посмотрел на часы — визитёры опаздывали.

— А они не торопятся, — сказал он Цыганкову. — Сами назначили на полпятого…

— Наверное, смотрят вокруг, проверяют, нет ли засады, — ответил ему Саша.

Они посидели молча. Тоже, как и Маргарита, выкурили по сигарете.

Цыганков достал небольшой диктофон «Панасоник» и положил его на стол, возле Виккерс, чтобы можно было записать разговор. Кейс с автоматом, он спустил вниз, поставил возле стула.

Посланцы Матвея вошли неторопливо, по-хозяйски оглядываясь вокруг, пару раз сплюнув на пол, застеленный фисташковым ковролином.

Это были Беспалый и Череп. Беспалый по случаю визита накинул малиновый пиджак, на шею толстую золотую цепь. Длинный худой Череп был как всегда в спортивной одежде и грязных кроссовках. Он держал руки в карманах куртки, один из которых сильно оттопыривался.

Увидев в кабинете Виккерс сторонних людей: культурно одетых, в костюмах и галстуках, с кейсом у кресла, они решили, что два коммерса пришли на переговоры и случайно задержались в офисе компании.

Беспалый выступил немного вперед и как можно вежливее произнес:

— Господа хорошие, нам надо потолковать с хозяйкой. Ваше время закончилось!

Он демонстративно посмотрел на часы.

Цыганков в это время потянулся и включил диктофон, который был невиден бандитам за спиной Александра.

— А мы еще не закончили, уважаемый, — спокойно ответил он, — у нас еще есть пара вопросов.

Беспалый угрожающе улыбнулся, демонстрируя золотые фиксы, и кивнул Черепу. Тот вытащил из спортивной куртки пистолет ПМ, неторопливо двинулся к Цыганкову.

— Ну, ты чё, валенок, не понял что ли? — Череп открыл рот, в котором вместо некоторых зубов зияли провалы. — Вали отсюда, пока дырку в башке не получил!

Он подошел вплотную к оперативнику и почти приставил руку с пистолетом к его голове.

У Сергея в это решающее мгновение вспотели ладони. Он готов был поднять ПМ, который держал наготове на столе, прикрыв его газетой, и выстрелить в этого длинного отморозка. Но Цыганков сигнала не давал — Саша сидел спокойно, как показалось Забелину, немного расслаблено.

Однако в какое-то мгновение Сергей все же упустил его движение. Он упустил, когда Цыганков ловким, почти неуловим для глаз жестом руки, накрыл пистолет Черепа и положил большой палец между курком и бойком. Череп не смог произвести выстрел, с каким бы усилием не жал на спусковой крючок. Это был старый трюк, который им давно показывали на высших курсах КГБ в Минске.

Другой рукой Александр выхватил свой пистолет и воткнул его в живот бандиту.

— А ну, бросай, — приказал он, — быстро!

А Сергей в это время поднял свой ПМ и направил на Беспалого.

— Руки за голову, повернулся к стене!

Оторопев от неожиданности, Беспалый пробормотал:

— Да вы чё, братаны, мы от Матвея, вы чё творите?

— Федеральная служба контрразведки, — сказал громко Забелин, — давай быстрей, не скули!

Минуту помедлив, Беспалый поднял руки и повернулся лицом к стоявшим у стены офисным шкафам с документами. Цыганков в это время обезоружил Черепа, подвел его к Беспалому, и надел на них один наручник.

— Прямо скованные одной цепью! — пошутил Забелин, чувствуя огромное облегчение.

— Саша, обыщи их, может еще стволы найдутся.

Тот и без указаний приятеля знал свое дело. Он проворно и сноровисто провел руками по телу одного и второго бандита, но больше ничего криминального не нашел. В их карманах были паспорта, немного долларов, ключи от машины.

— Всё чисто, — сказал он.

Потом, посмотрев на Черепа, с внезапной злобой подошел к нему и ударил сзади по почкам.

— Ну, кто здесь валенок, урод?

Бандит от удара слегка согнулся, а Беспалый, посмотрев через плечо на оперативника, сказал с угрозой в голосе:

— Ты не очень руками размахивай, а то придет наш черед.

— Слушай, ты, пестик, я сейчас из тебя тычинку сделаю! — повернулся к нему Цыганков, и, увидев, что Беспалый смотрит, как показалось ему, со скрытым во взгляде вызовом, тоже несколько раз ударил его сзади…

Сергей вдруг понял, насколько были напряжены нервы Сашки во время захвата — сильно сжатая пружина разжалась. И он промолчал.

В продолжение всей это сцены Рита сидела взволнованная, с бледным от волнения лицом, не произнося ни слова. Потом, когда всё закончилось, она снова закурила, думая, чем может грозить ей ссора с Матвеем.

Дело в том, что она зашла слишком далеко, совсем не так туда, куда ей бы хотелось. Она не знала силы Матвея, потому и обратилась с заявлением к контрразведчикам, а сейчас, отыграть назад уже нельзя.

Маргарита с надеждой взглянула на Сергея. Только он мог сейчас её защитить, за ним была реальная сила, с которой бандиты не рискуют сталкиваться. Вон они, эти молодчики, еще минуту назад опасные, уверенные в своей силе и безнаказанности, сейчас стоят как овечки возле стенки, совсем не страшные, жалкие.

— Ну что, Колян, приезжайте, — говорил между тем по телефону Цыганков, — да, мы взяли их. Есть один ствол. Оформите, как положено — нападение на сотрудников правоохранительных органов.

Когда бандитов увезли, Сергей сказал Рите:

— Всё кончилось. Пойдем домой?

— Идите, идите, голубки! — не преминул поддеть их Цыганков.

— Саня, может к нам? — посидим, отметим удачный день…

— Нет, ребята, у меня еще дела, — отказался с трудом Саша, которому хотелось сегодня посидеть в хорошей компании и расслабиться, — надо еще встретиться кое с кем и потом…жена в последнее время лютует. Как говорится: «Шаг влево, шаг вправо приравнивается к побегу».

— Смотри! — с сожалением сказал ему Забелин, — я доложу Шумилову, что мы их задержали.

Город Уральск, два телефонных разговора, 11 июля, вечер.

Вечером на квартиру Цыганкова позвонил из УБОПа Сметанин.

— Саня, молодцы, что их взяли, да еще со стволом…только знаешь, — по голосу собеседника Цыганков понял, что что-то пошло не так, — их пришлось выпустить.

— То есть? — удивился Цыганков, — вымогательство, нападение на сотрудников, ствол, наконец, ничего не значат?

— Они заявили, что пришли на беседу поговорить о бизнесе, никому не угрожали, а ствол им вы подбросили. Свидетелей-то нет, кроме Маргариты, а она лицо заинтересованное.

— Бред какой-то. И что, вы им поверили, наверное, еще адвоката пригласили?

— Да нет, он сам приехал — некий Белоглазов. Может, слышал?

— Слышал, слышал, — мрачно подтвердил Цыганков — этот чувак работает на Матвея, он мне уже попадался в поле зрения.

— Так что, извини, брат! Да, кстати, тебе для информации — о судьбе твоих подопечных очень беспокоился заместитель начальника УВД Карпов. Очень беспокоился…

— Что, прямо извелся?

— Не говори! Сделал несколько звонков нашему Филиппову, думаю, что это ускорило их освобождение.

— Карпов, говоришь? — Цыганков помолчал в задумчивости, — Карпов, это интересно! Завтра доложу начальству. Пусть думают.

— Всё, пока! — попрощался Сметанин.

Неожиданное вмешательство Карпова, о котором Цыганков слышал как о яром поборнике борьбы с коррупцией, всё существенно осложнило. Эта новая фигура не учитывалась им в противостоянии с криминальным миром Уральска и то, что руководитель милиции такого ранга выступил на стороне Матвея, значительно усилило позиции последнего.

Но был и положительный момент.

«Может быть, — подумал Саша, — для нас намного важнее не арест эти двух человек Матвея, а то, что проявилась связь между ним и Карповым, о которой в других условиях мы бы ничего не узнали. Если Матвей задействовал Карпова и не посчитался с возможностью его спалить, то эти люди были ему нужны. Очень нужны!»

Второй звонок прозвучал вечером того же дня. Звонил Карпов в казино «Эльдорадо», где в это время находился Матвей.

— Матвей, я их вытащил, — сказал Карпов, — это стоило большого труда. Знаешь, уломать Филиппова было не просто.

— Не дергайся, получишь лавэ за труды, — с усмешкой в голосе ответил Матвей, у которого на коленях в это время сидела молодая проститутка.

— Вообще-то учти, так часто я тебе не смогу помогать. Гэбэшники возьмут в разработку, настучат наверх, а это ни к чему.

— Ты прав, но эти люди были мне нужны, особенно один, ты его знаешь, он здесь следит за порядком.

— Тогда второго надо было сдать, — в голосе Карпова послышалось сожаление, что он так не поступил, — у него, тем более, был ствол.

— Сейчас чего тереть — проехали. Слушай, подъезжай ко мне, тут новые телки появились, девчушки толковые, сообразительные.

Матвей погладил колени проститутки.

— Нет, не могу, поздно уже! — отказался Карпов. — Кстати, послушай моего совета, отстань ты от этой Виккерс. Она, насколько я знаю, легла под контрразведчиков, они её теперь пасут днем и ночью…

— Легла, в каком смысле?

— Да в прямом. У неё, в ухажерах начальник отделения из контрразведки ходит, который, собственно, и брал твоих парней. К чему этот геморрой с их Конторой? Пусть себе живет, как хочет. Её бабки погоды не сделают. Не хватало нам еще обозлить гэбэшников!

Подумав какое-то время, и прагматично оценив ситуацию, Матвей ответил:

— Считай, что уговорил меня. Я скажу, чтобы к ней не лезли. Нам и так хватает своих дел, особенно по металлургическому заводу.

После этого разговора на одну из торговых точек, принадлежащих Виккерс, был совершен налет — взяли деньги, но ничего не разгромили, продавцов не тронули. Это был показательный «наезд» Матвея, после чего о существовании Маргариты он как бы, забыл.

Город Уральск, кабинет генерального директора металлургического завода Генералова А.Н., 12 июля, 9.35.

— Как съездили за бугор? Много интересного? — спросил Гена Бондаренко, попав, наконец, к Генералову. Тот отсутствовал, был в деловой поездке на Западе.

— Германия есть Германия. Страна высокотехнологичного производства, — ответил директор. — Пока были там две недели, многое посмотрели. По заводам поездили, встречались с бизнесменами-партнерами. Да, было интересно… Но ты ведь не за этим пришел, Гена? Не для того, чтобы узнать о моих впечатлениях?

— Вы правы. — Бондаренко замолчал, собираясь с мыслями. — Тут такая тема. Михаил Яковлевич попросил с вами переговорить — я всего лишь посредник…

— Давай, давай, не тяни!

— Он просит уступить один цех предпринимателю Матвееву. Литейный, насколько мне известно. За ним стоят известные люди, предприниматели.

— Матвеев? Кто это? Хотя неважно! Они что думают? Взять меня голыми руками, развести как лоха? Так, кажется, сейчас говорят? — Генералов разгорячился, его лицо покрылось красными пятнами. — Я позвоню губернатору или самому Дергачеву. Они узнают, в какие игры играет Михаил Яковлевич. Не думаю, что его погладят по головке: за такие дела могут и снять, а могут и привлечь. Считаешь, что у меня мало влияния?

— Что вы, Алексей Никандрович, я ничего такого не думал и, тем более, не говорил. Михаил Яковлевич знает ваши возможности, но…и вы подумайте — осторожно подбирая слова, говорил Бондаренко, — к чему вам конфликты с бандитами? За Матвеем стоят москвичи. Насколько я знаю, один из них Сильвестр, он возглавляет несколько криминальных группировок. За ними сила! Плотников предлагает разойтись полюбовно, мирно, чтобы все были довольны.

— Так не бывает, Гена, и ты это прекрасно знаешь. Всех примиряет только кладбище. Покойники не враждуют, им нет нужды выгрызать собственность друг у друга. Всё, чем они владеют — это пространством в два метра глубиной и деревянным ящиком, который может отличаться только качеством изготовления. Но смысла это не меняет. В наших делах, если ты разрешишь сегодня отрезать себе палец, завтра тебе оттяпают руку, и никто не спросит соизволения. Если я соглашусь с передачей под чужой контроль одного цеха — завтра у меня заберут весь завод.

— Ну, об этом речи не идет. Вы же не думаете, что Матвей и его люди умеют управляться с таким огромным хозяйством? Да им это и ни к чему. Им хочется получить доступ к пирогу.

Резко вскочив со своего кресла, Генералов забегал по кабинету.

Его возмущало само предложение, поступившее от каких-то бандитов, с которыми порядочные люди не должны иметь никаких дел. Каким образом Плотников оказался связанным с ними, Генералов не знал. Однако, то, что к нему обратился с подобным предложением человек Плотникова, серьезно осложняло ситуацию.

Аукцион по продаже заводских акций был еще не проведен. Ведомство Плотникова только готовило предложения по цене и количеству акций, выставляемых на продажу. И, конечно, Генералов принимал во внимание тесную связь Плотникова с Красовской, о которой было известно всему городу. Эта парочка могла кинуть его, Генералова, продать акции любому лицу, который даст им больше денег. Поэтому Генералову не хотелось с ними ссориться.

С другой стороны, директор не был проходной фигурой, каким-то неопытным мальчиком, которого можно было с легкостью облапошить. Он чувствовал свою силу, силу бывшего номенклатурщика, еще с комсомольских времен имевшего опыт в аппаратных интригах.

— Я сейчас позвоню губернатору и сделаю так, как он скажет, — наконец сообщил Генералов, враждебно глядя на Бондаренко.

— Ваше, конечно, дело — уступчиво согласился Геннадий, — но я бы не стал этого делать. Медведев начнет возмущаться, скажет никого не слушать, посоветует обратиться к силовикам. А добьетесь ли вы результата? Это вопрос…

— И всё-таки, — упрямо ответил Генералов, — я сейчас позвоню!

Он набрал номер губернатора, и секретарь тут же соединил его с первым лицом. Медведев поначалу выслушал спокойно, потом, как и предполагал Бондаренко, начал возмущаться. Кончилось дело тем, что он фактически дал указание готовиться к аукциону, не обращать ни на кого внимания, а в качестве поддержки, сообщил, что попросит подключиться к этому делу генерала Алексеева.

— Ну, вы всё слышали? — спросил директор Геннадия, победно глядя на него своими темными еще молодыми глазами, — предупредите Михаила Яковлевича, что губернатор берет проведение этого аукциона под личный контроль, чтобы он не вздумал там крутить!

— Вам, конечно, виднее, — вяло согласился Гена, — а ваши слова я передам Михаилу Яковлевичу.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, 12 июля, 11.00.

Появившись утром в здание Управления, Забелин занялся своим, ставшим для него привычным в последнее время делом — составлением плана. Название его было длинным: «План оперативных мероприятий по выявлению и пресечению коррупционных проявлений на территории области».

Но в голову ничего конструктивного не шло.

Он какое-то время посидел за компьютером, тупо глядя на синий мерцающий экран с запущенной программой «Лексикон», с которой они все работали. Фантазии хватило только, чтобы написать заголовок и слово «Утверждаю» с инициалами самого главного начальника.

Помучившись, какое-то время, Забелин решил оживить мыслительный процесс чашкой кофе. Он положил в кружку две ложки растворимого кофе, который совсем не имел запаха и, вероятно, кофеина, поскольку расфасовку делали где-то в Польше. После такого кофе сердце билось так же спокойно и ровно, как после стакана простой воды.

Сергей вышел в коридор, к стоявшему там, на тумбочке электрочайнику и налил кипяток. Возвращаясь, он увидел, что дверь в кабинет Цыганкова приоткрыта. Его приятель сидел за столом какой-то взъерошенный, мрачный, с красными утомленными глазами.

— Здорово, Серега, — кивнул он, — что там у тебя, кофе? Дай глотнуть.

— Возьми! — Забелин протянул кружку.

Цыганков отхлебнул несколько глотков, и его лицо слегка разгладилось, приобрело умиротворенный вид.

— Ты что, опять у девчонок ночевал? — спросил Сергей, — смотри Сашка, жена тебя скоро на порог не пустит. И будет права. У тебя же двое детей!

— Да какие бабы? — отрицательно махнул черным чубом Александр, — я на встрече с Лехой-Бойцом был, сидели почти до утра. Выпили вроде немного, но намешали всякого: и пива и водки и еще какую-то хрень, сейчас не вспомнишь. Башка трещит…

— Так чего ты сидишь, иди домой. Только предупреди начальника отделения — скажи ему, что всю ночь был на встрече.

— Да, тебе хорошо говорить, — скривился Александр, — а Шумилов требует немедленного отчета, ты же знаешь, как он контролирует все, что связано с оргпреступностью. Вот сижу, рожаю.

— Ну, ничего, как пела Пугачева, если долго мучиться…

Цыганков спроси:

— А ты над чем горбатишься?

— Генерал на Коллегии поставил задачу усилить борьбу с коррупцией. Но… материалов мало. Надо бы дело завести, а не на чем. Приходиться голову ломать!

Взгляд Забелина скользнул по столу, и он заметил среди бумаг чью-то визитку.

— А это у тебя чья?

— Да вот, недавно дали, — Александр показал голубой кусочек картона.

— Денис Белоглазов, юрисконсульт компании «Омега Групп», — прочитал Сергей, — Мне о нем Рита говорила. Его упоминал Соколовский, что он, якобы, связан с одной дамой из Фонда имущества.

— Насчет Фонда не знаю, а этот Денис работает с Матвеем, — ответил ему Цыганков, — он вел переговоры с неким коммерсом Веселовым, может, слышал про такого? После этого на Веселова наехали люди Матвея.

— Погоди, погоди, — сказал ему Забелин, что-то припоминая, — почти два месяца назад был конкурс по продаже спиртового завода. Насколько я знаю, его выиграла эта компания — «Омега Групп». Я там по указанию генерала разбирался, но нарушений не было. Выходит, это прикрытие Матвея?

— Все может быть, — задумчиво ответил Цыганков, — ладно, иди, пей свой кофе, счастливчик! А я буду париться, отчет написать. Надо сделать — кровь из носу, а то сегодня вообще спать не лягу.

Когда его приятель вышел из кабинета, Цыганков начал записывать краткое содержание своего разговора с Лехой-Бойцом, который в картотеке адресного бюро значился как Алексей Егорович Морозов.

Оперативные документы.

Аннотация беседы с доверительным оперативным контактом АЕМ.

Секретно.

экз. N1

Мною, оперуполномоченным 2 отделения отдела ЭК капитаном Цыганковым А.И. 11.07.94 г. в обусловленном месте проведена беседа с АЕМ. Беседа записана на диктофон «Панасоник», запись прилагается.

Целью беседы было выявление возможности организации прямых контактов между криминальными лидерами «сельмашевской» и «спартаковской» группировок для противодействия растущему влиянию лидера ОПГ Матвея.

В ходе беседы АЕМ пояснил, что Матвей в последнее время начал ему сильно мешать, пытается перехватить бизнес по ряду направлений, особенно в проституции и торговле наркотиками. На вопрос была ли у него встреча с Матвеем, чтобы урегулировать конфликт, АЕМ ответил: «Я хотел с ним перетереть эту тему, но Матвей даже не стал разговаривать. У него есть бригадир, зовут Толян Беспалый, так на стрелку он приехать и начал нас понты кидать, разводками заниматься. Мы его там чуть не порвали. Короче, разговора не получилось».

Далее АЕМ сообщил, что с Бутузом ему встречаться не хочется, потому что он ему не доверяет. По словам АЕМ: «Бутуз гнилой пацан, может подставить, кого хочешь, хоть родную мать». АЕМ опасается, что сразу после такой встречи, если она состоится, Бутуз побежит к Матвею и тут же «его сдаст с потрохами». АЕМ считает возможным контакт с чеченцами. Он утверждает, что они держат слово и если с ними разделить сферы влияния, то никаких конфликтов не будет.

Кроме того АЕМ дополнительно сообщил, что часть его людей, которые перебрались в Москву, уже завязались с чеченцами и помогали им в установлении контроля над некоторыми гостиницами и казино. Там же, в Москве, они участвовали в стычках со славянскими преступными группировками (АЕМ называл «люберецких», «солнцевских») на стороне чеченцев. У АЕМ есть информация, что фирма Б.А.Березовского «АВВА» крышуется чеченцами, а недавнее на него покушение связано с разборками между чеченцами и славянами, которых в последнее время возглавил некий преступный авторитет Сильвестр.

В завершении беседы, контакт еще раз повторил, что готов воевать с Матвеем, но только не вместе с Бутузом. Оперработник обговорил с АЕМ возможность встречи с чеченцами, на что от него было получено согласие.

Оперуполномоченный 2 отделения ОЭК

УФСК по Уральской области

Капитан А.И.Цыганков

12.07.1994 г.

Позднее на документе полковником Шумиловым поставлена резолюция:

«1. А.И. прошу проанализировать, насколько опасна деятельность Матвея. Так можно заиграться с бандитами вместо того, чтобы их сажать. Если он действительно опасен, тогда для его нейтрализации продумайте возможность привлечения чеченцев.

2. Информацию о возможном сотрудничестве Березовского с криминалом направьте в Управление Экономической контрразведки ФСК России по линии работы».

Город Уральск, Казино «Эльдорадо», 13 июля, 15.00.

Беспалый слышал о громком деле с оружием, на котором менты повязали Калину и его подельников. Тогда ходили смутные слухи о том, что кто-то сдал всех, что завелся стукач — слишком уж скоро менты получили все им необходимое и вывели на суд всю группу. Да и сроки…некоторые получили мягкие, небольшие, что было непонятно для воровского мира, знавшего уголовный кодекс не хуже прокурорских.

Эти мысли пришли в голову Беспалому, когда он смотрел на сухощавое лицо Калины. От того разило водкой, но держался он твердо.

— Дурь есть? — спросил Калина.

— Что, косячок хочешь? — спросил Беспалый, — у меня не забьешь, тут бывают уважаемые люди, не хочу, чтобы провоняло. Я тебе потом дам, перед возвращением в зону посмолишь. Ну, говори, чего хотел.

— Прошлый раз не поспел подъехать, а сейчас самый раз…Менты затевают какую-то хрень и меня на это дело подписали.

— Ты что, связался с ментами? Это ж западло! — подозрения овладели Беспалым.

— И я так думал, сперва. А потом…покумекал — отпуск лишним не будет, можно с братвой встретиться. К тому ж, не мешает узнать, какую подляну ментяры задумали.

— Ну и в чем дело? — продолжая осторожничать, спросил Беспалый.

Усевшись удобнее в кресле и закурив сигарету, Калина принялся подробно рассказывать о том, что знал, со всеми деталями. Он рассказал об Усольцеве, о Бесе, о съемной квартире.

Услышав короткий и содержательный рассказ своего кореша, Беспалый усомнился в наличии возможных покупателей:

— Что-то не слышал про чужаков в нашем городе, в натуре. Может, из других краев, залетные птицы?

— Не знаю. Погоняло не называли, но какая-то хрень заваривается, я это чую.

В это время дверь открылась, и зашел Матвей.

Едва глянув на Калину, по выражению лица и повадкам он сразу узнал уголовника. Тонкие губы его растянулись в улыбке:

— Привет, брателло. Что нужно, работу, лавэшек?

— Нет, Матвей, тут такое дело… — сказал Беспалый — это Калина с зоны.

И он рассказал все, что ему только что поведал осужденный отпускник.

— Так-так, интересно, — Матвей присел на край стола, — значит, ты не знаешь чего хотят? Ну, а самого мента, который с тобой работал, ты запомнил? Как выглядит, как зовут?

— Да он такой круглый как шарик, полный. Звания не видел — всегда ходит в гражданке. Фамилия его… — Калина задумался, вспоминая, — оканчивается на «цев». То ли Рязанцев, то ли Уфимцев…, а точно, вспомнил — Усольцев.

— Усольцев? — вокруг губ Матвея легли жесткие складки, — ну это мы сейчас проверим!

Он набрал номер телефона Карпова.

— Коля, у вас работает Усольцев? Нет такого? А где есть? В ФСК? Отвечает за собственную безопасность? Понятно. Да, ничего, просто поинтересовался. Пока! — Положив трубку, Матвей повернулся к Калине с недовольным выражением лица. — Из контрразведки твой кум, Калина. Не из ментов.

— А нам, какая разница? — удивился Калина.

Матвей не ответил. Он пошел к двери из офиса, бросив на ходу:

— Мне по делам надо. А ты, Калина, продолжай встречаться с этими, которые под ментов косят. Надо узнать, кого они раскручивают и на что. Мне не нравятся такие шарады!

Город Уральск, Центральный городской парк, 16 июля, 12.18.

Летний июльский дождь собирался долго, неохотно, словно ему все было недосуг пролиться на сухую землю. Тучи темнели и кружили над городом, набухая то в одной стороне, то в другой, а потом бесследно исчезали, рассасывались, как будто некие высшие силы послали их на разведку. Но получив нужные сведения, отзывали обратно.

И вот потоки с небес, наконец, хлынули вниз. Все вокруг сделалось мокрым: дома, деревья, люди. Но, странное дело, сильный дождь, хлеставший тугими теплыми струями не пугал, а радовал. Хотелось снять обувь, пройтись по улице босиком, как в детстве, беспечно и весело.

Город сразу расцвел всеми красками лета и Забелин удивился тому, как красиво может выглядеть его родной Уральск, если смыть с него слой серой пыли.

Они с Ритой назначили друг другу свидание в центральном городском саду, возле фонтанов, которые обычно редко включают даже в сильную жару. Но сейчас, когда с неба хлестал этот мощный безудержный ливень, они на удивление работали, посылая вверх, навстречу небесной воде свои земные струи.

В саду было хорошо, но имелся один недостаток — отсутствие беседок и навесов, поэтому укрыться от дождя было невозможно, он настигал везде. Случайно оставив пейджер на работе, Сергей не мог послать срочное сообщение Рите, чтобы перенести встречу в другое место.

Промокнув насквозь, он шел быстрым шагом по одной из аллей, ведущих к фонтанам.

Ему было абсолютно не холодно под теплой дождевой водой, он чувствовал себя прекрасно, словно вода была его родной стихией, как у рыбы. Он торопился, шел по воде, от тела летели брызги в стороны. Ему было жалко только букета цветов — прекрасные розы, купленные в киоске, как ни заворачивал их в целлофан, все равно намокли.

Вот последний поворот и он увидел уже мокрую, в легком платье, облепившем её фигуру, одиноко стоящую Риту. Наверное, они одновременно увидели друг друга. Он рванул к ней, крепко обнял, прижал к себе сильными руками.

— Как и обещал, настоящее свидание!

Рита взяла из рук Сергея розы, сняла обертку и прижалась губами к мокрым лепесткам.

— Боже мой, какой запах! — сказала она, — я не знала, как тебе сказать, что на улице дождь.

— Ничего, дождь теплый, — отвечал ей Сергей, испытывая необыкновенное, неведомое до того, чувство нежности. — Пойдем быстрее отсюда, что же мы стоим?

— Нет, — сказала, рассмеявшись, Маргарита, — мы побежим. У выхода стоит моя машина.

Она сняла туфли и бросилась бежать по мокрому асфальту, по лужам, совсем не замечая их. Крикнула:

— Догоняй!

Сергей в одни миг догнал её, и они побежали вместе, к видневшимся воротам на выходе. Они бежали и громко кричали что-то друг другу, дурачились, хохотали, словно расшалившиеся дети, не обращая внимания ни на кого вокруг. Впрочем, вокруг все — равно никого не было.

Добежав до джипа, они нырнули туда, в этот теплый сухой маленький домик. Но поехали не сразу. В машине она положила букет роз на заднее сиденье — сладкий цветочный запах сразу поплыл по салону. Они тесно прижались друг к другу и начали целоваться.

— Кажется, я в тебя влюбилась, — сказала Маргарита, прерывисто дыша, когда оторвалась от Сергея.

Она смотрела на него широко открытыми карими глазами и эти глаза манили, притягивали как бездна космоса, если долго смотреть в ночное небо. Сергей не мог оторваться от этих сияющих глаз. Потом он встряхнул головой, словно хотел прийти в себя, очнуться от чарующего гипноза, потер рукой лицо и сказал тихо:

— Слушай, Ритка, ты мне совсем голову заморочила. У меня на работе куча дел, а я сижу здесь, с тобой…

— А я тебя не держу, — ответила Маргарита, лукаво улыбаясь, как улыбается женщина, почувствовавшая свою силу над мужчиной, — иди, иди, работай…

— Нет, не могу. Ты ведьмочка, совсем околдовала меня.

— А ты как думал, с нами, бабами связываться? Ты совсем вымок, поехали ко мне сушиться.

— Ты тоже вроде не сухая, — сказал Сергей, ответно ей улыбаясь, и посмотрел на ее выпирающую грудь, плотно обтянутую мокрым платьем.

Это платье само по себе, было довольно прозрачное, и когда его намочил дождь, оно словно растворилось, растаяло. Сквозь него четко проступил силуэт белого бюстгальтера. Он не смог сдержаться и положил свою горячую ладонь на её правую грудь.

Маргарита вспыхнула.

— Подожди, — почти шепотом сказала она, — подожди, доедем до дома.

Город Уральск, кабинет начальника УФСК по Уральской области Алексеева В.Г., 18 июля, 10.20.

Генерал Алексеев вызвал к себе полковника Шумилова для беседы о текущих делах отдела и тот заодно захватил документы на подпись. Алексеев читал, накладывал резолюции, разговаривал.

— Николай Поликарпович, чем у вас Забелин занимается? — недовольно спросил генерал, — он собирается выполнять решение Коллегии, готовить план соответствующих мероприятий? Срок, отведенный ему, истекает.

— Товарищ генерал, — ответил Шумилов, — у меня этот вопрос под контролем, но пока ничего не получается. Есть отдельные наметки, какая-то выборочная информация. К сожалению этого мало для планирования и организации работы.

— Я что, буду вас учить, что надо делать? — Алексеев нахмурился и нервно поставил резолюцию, — вы же закончили Академию ФСК в прошлом году, вы у нас сейчас самый умный. Я включил вас в резерв на выдвижение в заместители начальника Управления. Что же вы, давайте оправдывайте, так сказать, доверие!

— Мы приложим все силы, товарищ генерал, но я попросил бы вас скорректировать сроки. К срокам, указанным в решении Коллегии мы не успеем.

— Не знаю, не знаю… Если быть такими нерасторопными, то и заниматься оперативной работой ни к чему. Ведь само понятие «оперативная работа» подразумевает быструю работу, без проволочек, без бюрократических ухищрений и длительных согласований. Оперативник — человек, немедленно реагирующий на возникающие угрозы. Если это угрозы отдельным гражданам, то это милицейский оперативник, если угрозы государству, всему населению — то это мы.

Чтобы дальше не раздражать генерала, Шумилов попытался перевести разговор на другую тему.

Недавно сотрудники его отдела провели операцию по задержанию милицейского чина, работавшего в паспортном отделе города и оформлявшего за взятки паспорта разным сомнительным личностям. Один из них даже находился в федеральном розыске. Эту операцию проводили с участием собственной безопасности УВД по Уральской области. Большую помощь тогда им оказал заместитель начальника УВД полковник милиции Карпов.

Карпов отвечал в милицейском Управлении за работу криминальной милиции и, как оказалось, был хорошим приятелем Кислицына. Перед проведением совместной операции, Кислицын договорился о том, чтобы Карпов принял Шумилова.

— Меня попросил с вами встретиться Борис Иванович, — сказал тогда Карпов, неприятно хрустнув пальцами, — какую помощь мы вам можем оказать, естественно, в пределах наших возможностей и компетенции?

— Нам бы хотелось подключить вашу собственную безопасность для проведения операции по задержанию одного взяточника, работающего в паспортном столе.

— Вы уверены в его виновности?

— У нас достаточно материалов, — ответил твердо Шумилов, — этот человек фактически уже изобличен нами. Теперь это надо закрепить юридически.

— Да, коррупция страшный бич государства. Помните, совсем недавно, около десяти лет назад, мы смотрели сериал про комиссара Каттани, ужасались и негодовали. Никто не думал тогда, что такое будет возможно у нас. А теперь… — Карпов доверительно наклонился вперед, словно хотел сообщить Шумилову нечто конфиденциальное, — мы тоже периодически ловим за руку взяточников, этих предателей служебных интересов. Конечно, масштабы у нас побольше вашего будут, ну так у нас и личного состава больше.

— Вы имеете ввиду гаишников?

— Не только, — уклонился от прямого ответа Карпов и не стал дальше развивать скользкую тему о коррупции в собственных рядах, — мы окажем вам любую помощь. После неудачного опыта сотрудничества с Баранниковым, мне кажется, наш министр Ерин найдет общий язык со Степашиным.

После этих слов милицейский полковник вызвал начальника отдела собственной безопасности УВД Староконева, и Шумилов обговорил с ним детали предстоящей операции.

Услышав сейчас рассказ Шумилова, его искреннюю похвалу милиционерам, Алексеев тут же снял трубку и позвонил Карпову, поблагодарил за помощь.

— Сколько их развелось сейчас, этих взяточников! — посетовал генерал, поговорив с Карповым.

— Да, Владимир Георгиевич, сплошное лихоимство вокруг, коррупция, — согласился Шумилов.

— А вы, Николай Поликарпович, знаете, в чем отличие лихоимства от мздоимства? — вдруг спросил Алексеев.

Шумилов не знал этого, он пожал плечами.

— Мне кажется, это одно и то же.

— Совсем нет, — не согласился с ним генерал, — если мне не изменяет память, то в николаевском Уложении о наказаниях за уголовные преступления эти два понятия разграничивались. Мздоимство это взятка, которую берет чиновник за выполнение своих обязанностей.

— Вроде толкача, как в советские времена? — спросил Шумилов.

— В советские времена толкачами были снабженцы. А здесь чиновник быстрее исполняет то, что он и так бы сделал, только в отведенное законом время. Например, закон отводит месяц на оформление бумаг, чиновник, которому дали взятку, делает за день.

— В чем же тогда отличие от лихоимства?

— Лихоимство — это взятка за совершение должностным лицом действий вне его компетенции, того, что не положено. Видите, Николай Поликарпович, какая разница, а тут коррупция, коррупция…

Генерал невольно развел руками, недоумевая и удивляясь. Ему было непонятно почему надо использовать это иностранное слово, вместо своих, точно отражающих суть вопроса.

— И все-таки, — неожиданно вернулся он к началу разговора, — переговорите с Забелиным. Мне не нравиться, как он выполняет решение Коллегии. Чем он у вас там занимается? Решает свои дела вместо служебных? Что у него с Виккерс? До меня дошла информация, что он связался с этой дамой из бизнеса.

Последние слова Алексеев произнес жестко, с каким-то внутренним знанием и Шумилов невольно смешался — ему нечем было ответить.

— С Виккерс? Об их отношениях мне ничего не известно, — только и произнес он.

— И плохо! Очень плохо, Николай Поликарпович! Получается, что вы не контролируете обстановку в отделе, не владеете информацией.

Полковник не знал, что незадолго до его прихода, в кабинете начальника Управления побывал Кислицын с материалами проверки Забелина и Цыганкова.

Генерал ознакомился со сводками наружного наблюдения. Он сразу обратил внимание на подчеркнутую красным маркером фразу о том, что Забелин посещал квартиру Виккерс и делал это в рабочее время. Борис Иванович специально отметил это место в сводке наружного наблюдения, рассчитывая на негативную реакцию со стороны шефа.

Начальника Управления охватило раздражение после прочтения материалов.

Конечно, если эта связь была нужно для дела, то она не возбранялась, даже поощрялась. А если только для тела? Что было на самом деле, знал один Забелин. Однако того не было в этом кабинете, у него нельзя было спросить. Сейчас свое растущее раздражение генерал как ушат воды вылил на Шумилова.

— Что изработались? Устали? Кровь из носа течет? Пора просыпаться, Николай Поликарпович. Пора!

Алексеев говорил и говорил, распаляясь, переходя на повышенный тон, не давая возможности ответить и оправдаться.

Вернувшись после этого тяжелого разговора в кабинет, Шумилов замкнул его изнутри на ключ, открыл массивную скрипучую дверцу сейфа и налил себе рюмку коньяка. Он выпил его одним махом, как пьют водку, сел в кресло и попытался успокоить себя.

Внезапно полковник почувствовал, что веко левого глаза у него нервно задергалось. Шумилов приложил к нему ладонь, но нервный тик не проходил и он, чтобы попусту не тратить время, открыл правой рукой папки с делами, принялся читать документы. Так сидел он в своем кабинете долго — пока не стемнело.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Шумилова Н.П., 19 июля, 10.00.

— Так, так, — повторил несколько раз Шумилов, услышав доклад Забелина о встрече с оперативным источником «Николаем». Он, как всегда, достал сигарету и засмолил её, пуская дым во все стороны: — Значит, ты считаешь, что нам надо браться за Красовскую, а, копнув её, мы выйдем на Плотникова?

— Да, Николай Поликарпович. У агента есть обоснованные подозрения в отношении Красовской. И еще… Вы помните Виккерс?

— Конечно!

— Она мне сказала…

Шумилов остановил его.

— Погоди-ка! Ты её оформил источником? Почему я не знаю?

— Нет, не оформлял… Мы с ней встречаемся.

— Серьезно? С Маргаритой Виккерс?

— А что, вы против? — Забелин удивленно посмотрел на полковника. И чего они все так странно реагируют на их отношения — тогда Саша в парке, сейчас Шумилов? Точно его встречи с Ритой были шокирующими, невозможными сами по себе, как невозможны любовные отношения у солдат двух враждующих армий.

Но Шумилов ответил спокойно:

— Нет. Какое мне дело? Генерал вот только бурчал. Так что она сказала?

— Рита была в начале месяца на открытии казино «Эльдорадо». Есть такой предприниматель — Соколовский. Так вот, он ей сказал, что Красовская возможно связана с Матвеем через юриста Белоглазова. Так что, взявшись за Екатерину Евгеньевну, мы вскроем этот коррупционный нарыв.

— Ты что, в пресс-службу хочешь податься? — с подозрением спросил Шумилов, — там любят громкие словеса, а мы люди простые, тихо делаем свое дело — без шума и пыли. У нас были говоруны на партийных собраниях, говорили много и красиво. Только после 1991 все исчезли. Хорошо, готовь Постановление на заведение дела и сразу план мероприятий. Я подпишу эти бумаги у генерала.

— Но нас, же Кислицын курирует? — удивился Забелин.

— По делам о коррупции есть указание генерала — нести материалы только к нему. Поэтому обоснуй всё четко, грамотно изложи, он не любит когда написано шиворот-навыворот. Как думаешь назвать дело?

— «Стрекоза».

— Почему «стрекоза»? — на сей раз, уже удивился Шумилов, — потому что очки носит?

— Не только. Она вся такая стремительная, легкая, быстро перемещается, хлопает крылышками. Вот я и подумал — пусть будет «Стрекоза». А вы, против?

— С какой стати? Иди и пиши бумаги. Только учти, вопрос о приобретении источников будет очень серьезным. Вводить их со стороны вряд ли получиться. Насколько я знаю, у нас нет там особых позиций.

— Да, это так. Но я думаю изучить в этих целях начальника отдела Ирэну Истомину — мне кажется она наиболее подходящий кандидат. В качестве запасного варианта можно использовать Белоглазова.

— С Белоглазовым поосторожней, — предупредил начальник, — он связан с группировкой Матвея, здесь риск должен быть минимальным. Возможно, по Белоглазову следует переговорить с Цыганковым, только не раскрывая деталей. И обязательно привлеки к проверке Веревкина. Он теперь работает у Плотникова, считай в центре событий. Я недавно с ним разговаривал, у него есть интересные наметки. Эта надо обязательно использовать.

— Я доложу вам свои соображения, Николай Поликарпович. В самое ближайшее время.

— Договорились!

Закрыв за собой дверь кабинета полковника, Забелин задумался.

Он вполне отдавал себе отчет, что впереди его ждет большая и напряженная работа. Совсем не факт, что она увенчается успехом. Может даже его постигнет неудача. Сколько служил в Управлении Забелин, он не помнил, чтобы хоть одна антикоррупционная разработка завершилась результативно, подозреваемых изобличили, дали им по заслугам.

Наоборот, после неудачных попыток схватить за руку проворовавшихся чиновников, несколько оперативников было уволено или переведено в другие Управления. И всё же, всё же. В душе он был скорее идеалистом, чем циником и слово «справедливость» для него не было пустым звуком.

«Как там было у графа Толстого? — подумал Забелин, — если плохие люди объединяются, чтобы творить зло, то и хорошим тоже надо объединиться, чтобы им противостоять. Это же так просто!.. Да, наверное, не сложно, но всё же наивно».

Эта, по своей сути глубокая мысль, выглядевшая на поверхности такой легко осуществимой, на самом деле была, вряд ли исполнима. Хорошие люди разобщены больше, чем плохие, потому что порочные связи, крепче добрых отношений.

Фаза II. Подготовка

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет майора Забелина С.П., 19 июля, 10.30.

Закрывшись в своем кабинете, Забелин сел за компьютер и ненадолго задумался. Он полистал имевшиеся у него справки, сообщения о встрече с агентурой и конфиденциальными источниками. Пальцы почти сами начали набирать текст Постановления на компьютерном экране. Следом Забелин набросал план оперативных мероприятий по делу.

Эти документы, вместе с сообщением агента «Николая» и несколькими другими справками он отнес Шумилову. Вскоре все необходимые формальности были выполнены. Он поставил дело на учет, получил пустые корки для подшивки листов и вновь вернулся в свой кабинет.

Теперь надо было продумать, как найти подходы к заместителю Красовской Ирэне Истоминой. Она могла стать ключевым звеном, которое поможет ему решить поставленную задачу.

Открыв дверцу сейфа, Сергей достал бланки различных заданий и начал их заполнять.

«Итак, Ирэна, — продолжил размышлять он, — вызвать её на беседу к себе? Глупо. Сразу возникнут вопросы у той же Красовской — зачем её заместителя вызывали в ФСК. Можно, конечно, придумать какую-нибудь легенду, вроде проверки дальних родственников или проверки на допуск к секретам, ещё чего-нибудь. Но любая придумка может вызвать обоснованные сомнения. Тогда вся работа насмарку».

Дверь кабинета открылась, вошел Цыганков.

— Что задумался, Серега? Гляди веселей и люди к тебе потянуться. Чекист должен быть с усталыми и добрыми глазами. То, что ты устал — вижу, наверное, Маргарита тебе по ночам покоя не дает. А доброта отсутствует — сплошная строгость в глазах!

— Тебе бы всё балагурить, — пробурчал Забелин.

Цыганков прошелся по кабинету.

— На обед пойдешь?

— Опять в пельменную? Уволь, у меня скоро изжога будет от уксуса.

— Почему в пельменную, зачем в пельменную, дарагой, — ответил Цыганков, подражая говору кавказцев, — пойдем в шашлычную, панимаишь! Пасидим, пагаворим, покушаем шашлык-машлык, посмотрим телевизор-мелевизор, вина попьем.

В дверь заглянул начальник второго отделения Игорь Лысенко.

— Скучаете? Не слышали, к нам кто-то из Совета Федерации прилетает, то ли Шумейко, то ли его заместитель.

— Нет, — ответил Сергей, — а когда стало известно?

— Да, только что. По распоряжению генерала всех собирают в зале заседаний через тридцать минут. Отдел борьбы с терроризмом будет распределять людей в посты для охраны.

— А работать когда? — спросил Цыганков, — ведь чертовски хотелось поработать!

— Ничего! — усмехнулся Лысенко, — будешь в кортеже ездить весь день и в носу ковырять.

Посмотрев на часы, Цыганков сказал:

— Серега, тогда мы еще успеем добежать до канадской границы. Пошли скорее на обед. Ты с нами? — обратился он к Лысенко.

— Нет, я уже!

Аэропорт Плеханово, Помещение аэровокзала, 20 июля, 09.00.

Встреча московской делегации прошла, как и намечалось — в штатном режиме, без особых проблем. Едва самолет приземлился, к трапу подали машину для высокого гостя, следом за ней выстроились другие машины кортежа. Впереди встали гаишники с мигалками и вскоре колонна медленно и осторожно тронулась на выезд с территории аэродрома.

В сущности, миссия Забелина, других сотрудников Управления, не задействованных в сопровождении, была закончена. Они могли возвращаться назад в город.

Сергей вошел в здание аэропорта.

Там уже собралось много народа — утром ожидалось несколько рейсов из Москвы, Иркутска, Петербурга. Люди встречали родственников, сами улетали. Стоял ровный несмолкаемый шум, который обычно присутствует в подобных местах. По залу прогуливались милиционеры с собаками, искали наркотики, взрывчатку.

Просматривая зал насквозь, Забелин обратил внимание на белокурую девушку, показавшуюся ему смутно знакомой. Подойдя поближе и присмотревшись, он узнал Ирэну Истомину. Девушка сидела в зале ожидания, читала газету, не обращая внимания на окружающих.

«Этого не может быть, — не поверил глазам Забелин, — мистика какая-то! Только вчера думал о том, как найти к ней подходы и вот она, сидит здесь, передо мною. Словно по заказу! Вот он шанс для знакомства!»

Он подозвал милиционеров, показал удостоверение.

— Видите ту девушку, — показал Забелин на Истомину, — проверьте у неё документы и заведите в отделение. Я пойду следом, мне надо с ней побеседовать.

Милиционеры, с самого утра наблюдавшие нашествие сотрудников ФСК в аэропорт, не удивились просьбе Забелина. Кто знает, может это подозреваемая, террористка?

Не задавая лишних вопросов, милицейский наряд прямиком направился к Ирэне, и Забелин отследил, как милиционеры неторопливо-небрежно проверили её документы, предложили пройти вместе с ними.

Издалека Сергей увидел, как изменилось лицо Истоминой — стало удивленным, встревоженным. Девушка явно недоумевала, почему она вызвала интерес правоохранительных органов. Эффект был достигнут! Пора появиться принцу на белом коне и спасти принцессу из лап дракона.

Он без задержки пошел в отделение милиции, располагавшееся на втором этаже здания. Войдя в кабинет, Сергей вновь показал удостоверение милиционерам, будто видел их впервые.

— Госпожа Истомина, — сказал затем, обращаясь к Ирэне, — я из контрразведки, майор Забелин. Сегодня мы проводим охранные мероприятия, так что вы не удивляйтесь повышенной бдительности наших коллег. Товарищи! — добавил он, повернувшись к милиционерам, — я эту девушку знаю, она уважаемый работник из федеральных органов власти. К ней претензий не имеется. Давайте её отпустим!

Милиция не стала возражать и Забелин, взяв Истомину под руку, вывел из помещения.

— Встречаете кого-нибудь? — спросил он.

— Подруга прилетает из Питера, — ответил Ирэна, и метнула в него быстрый взгляд, — я вас не помню. Вы разве бывали у нас, в нашем учреждении?

— Я бываю везде — работа такая. А что ваша подруга делала в Питере, ездила в турпоездку?

— Нет, она там живет. Я заканчивала Ленинградский финансово-экономический институт. Всё время её приглашала в гости показать Уральск — у нас же красивый город, природа.

Забелин посмотрел на табло с информацией о прилетающих и улетающих самолетах — до прилета рейса из Петербурга оставалось двадцать минут. Он предложил:

— Не хотите выпить чашечку кофе?

— С удовольствием!

Вокзальное кафе располагалось на первом этаже, почти все столики в это утро были пустыми и они без труда взяли по стаканчику кофе, сели на свободные места. Забелин помимо этого купил по паре пирожных.

— Люблю сладкое, — пояснил он Истоминой.

— Да что вы? — рассмеялась та, — я тоже обожаю.

Истомина была крашеной блондинкой. Длинные волосы спадали на её лицо, и она периодически откидывала непослушные прядки назад, мило встряхивая головой.

— Что вы меня так внимательно разглядываете? — с любопытством спросила она, — что-то не так?

Она забавно картавила, мягко, на первый взгляд совершенно незаметно.

— Извините, если я слишком настойчив. Разглядывать моя профессиональная привычка.

— А вы…работаете в контрразведке? Впрочем, вы же сами говорили. Если не ошибаюсь, майор?

— Да.

— И чем вы там занимаетесь, шпионов ловите? — Истомина иронично улыбнулась.

— Скажем так — нехороших людей.

— Для этого у нас милиция есть. А вы должны чем-то серьезным заниматься, как в фильме «ТАСС уполномочен заявить»: агент Трианон пойман с поличным, вражеская вылазка пресечена, корабли в Нагонию, наконец, доставят свой важный груз.

— Напрасно иронизируете, — Забелин сделал глоток кофе, который был горячим, но невкусным, — это была реальная история, она вошла во все учебники, как пример удачной работы контрразведки.

— Что за учебники? История России? Социология? Я там такого не встречала.

— Нет, наши ведомственные учебники. Они закрыты для широкого ознакомления.

Сергей почувствовал, что разговор пошел не по тому руслу — можно долго иронизировать друг над другом, пикироваться, и в результате разойтись ни с чем.

— У вас странное имя — не Ирина, а Ирэна. Это на французский манер? — спросил он.

— Ирина — греческое имя, а родителям хотелось, чтобы оно больше походило на западное. Вот и изменили одну букву. Но мне нравится — звучит как-то элегантнее, загадочнее.

— Пожалуй! Можно сказать, что и поэтичнее. Ирэна рифмуется со словом «сирена», «пена». Возникает ассоциация с морем.

Девушка как-то по особому посмотрела на него, взяла пирожное, медленно откусила, стала запивать кофе.

— Ирэна, мне рассказывали о вас как о высокопрофессиональном работнике, — заговорил Сергей, решив, что пора переходить к главному, — я сам занимаюсь приватизацией или, как у нас говорят, курирую это направление, поэтому в курсе, какой объем работы приходится вам перелопачивать.

— Да, работы много, — с серьезным видом подтвердила Истомина, — но гораздо труднее не сам объем, а то, что почти каждую неделю приходят всё новые инструкции, методички, рекомендации. Их все надо изучить, хорошо знать, а на это уходит много времени. Вот и приходится иногда задерживаться допоздна…

— Никакой личной жизни! — соглашаясь с ней, кивнул Забелин.

Щеки Ирэны тронул легкий румянец.

— А вы не смотрите, что у меня нет кольца — сказала она, — бой-френд, как сейчас говорят, у меня есть. У вас же тоже нет кольца? Тоже никакой личной жизни?

Сергей посмотрел на свою руку, словно видел её впервые.

— А что, пожалуй, вы правы. Я тоже работаю допоздна, на личную жизнь совсем нет времени. И что за работу мы с вами выбрали? — он мягко улыбнулся, как бы приглашая Ирэну в одну с ним компанию, показывая, что у них есть нечто объединяющее, то, что может послужить мостиком для перехода к каким-то новым отношениям.

Любезничая с девушкой Забелин, обратил внимание на то, что Истомина несколько раз бросала в его сторону тот своеобразный взгляд, которым женщина обычно оценивает мужчину. Но завязывать с ней личные отношения, в то время когда у него протекал бурный роман с Ритой, не входило в его планы.

— А что на вашей работе трудно познакомиться с девушкой? — спросила, между тем, Ирэна, — я думаю как раз, наоборот — у вас много таких возможностей, так что не прибедняйтесь.

— Какая вы, однако, подозрительная! Вам бы у нас работать. Знаете, Ирэна, люди бывают разные. Всё зависит от того, какую цель каждый ставит перед собой. Кто-то хочет переспать со всеми встречными женщинами, кто-то — напиться и забыться, кто-то делает карьеру и эти два фактора: женщины и выпивка, могут ему сильно помешать.

— Прямо факторы риска, — фыркнула Истомина, — вы, словно врач-кардиолог.

Разговор с Забелиным её отчего-то заинтересовал и, хотя уже объявили о том, что через пять минут приземлиться самолет с её подругой, она его не прервала, спросила:

— А сами вы себя к кому относите? К бабнику, выпивохе или карьеристу?

— Я, пожалуй, нечто среднее — всего понемногу.

— То есть ни рыба, ни мясо?

— Да, — усмехнулся Забелин, — сало! А если серьезно, однозначных людей вы, пожалуй, не встретите. В каждом из нас намешано черте что: комплексы, характеры, страхи. Вот вы, например, вы себя знаете, какая вы?

— А что я? — удивилась она.

— У вас нет страха одиночества?

— Одиночество? Я его отгоняю от себя, — немного подумав, ответила Ирэна, — я полностью погружаюсь в работу и тогда ничего не замечаю вокруг. И потом, вы забыли, у меня есть парень.

Она вдруг как будто опомнилась, словно очнулась от гипноза, заторопилась:

— Не знаю, отчего с вами так разоткровенничалась. Вы простите, ради бога, мне надо самолет встречать.

— Конечно, конечно! — согласился с ней Забелин, — я хотел только попросить вас об одном одолжении. Мне надо получить консультацию по некоторым приватизационным документам. Могу я подойти на неделе?

— Если только это займет немного времени, — замялась Истомина, — вы знаете, у меня полно работы.

— Клянусь, что сильно мешать не буду!

Позднее, вернувшись в Управление, он встретился с Цыганковым.

— Послушай, Саня, — сказал он, — если ты нашел хороший источник — женщину, но она хочет личных отношений…

— Ну и что, это может здорово помочь в работе. Любовницы — самые лучшие агенты, это еще из Библии известно.

— А ты что, читал Библию? — удивился Сергей.

— Нет, я читал «Библейские истории» одного польского писателя и он, наоборот, высмеивал религию. Так что, брат, вступай в интимные отношения и ни о чем не жалей. Тем более — ты не женат.

— Но у меня есть Рита.

— Глупая постановка вопроса. Все наоборот. Ты не женат, поэтому изменить никому не можешь. И потом, разве женатые мужики не спят с любовницами, нисколько не терзаясь угрызениями совести? А тебе надо переспать для дела, чтобы привлечь к сотрудничеству. Так что, оставь свои моральные колебания и действуй. Девчонка-то хоть стоящая?

— Ты, словно змей-искуситель! — засмеялся Сергей. — Девчонка нормальная — начальник отдела.

— Упакована?

— Думаю не очень. Есть у неё, правда, своё авто — синяя семерка. Кстати, поможешь потом номера пробить?

— Не вопрос!

Забелин шутливо загнул второй палец на руке.

— Есть еще квартира — однушка.

— Ну, вот видишь! А ты говоришь: «не очень!»

— Ладно, — закрыл тему Сергей, — как прошел день? Сохранили приезжее лицо в неприкосновенности?

Цыганков в отличие от Забелина весь день был занят, участвую в сопровождении и охране московской вип-персоны.

— А что с ним сделается? Лицо, на то оно и лицо, помелькало и исчезло. К концу дня отправили в аэропорт. Наверное, — Цыганков посмотрел на часы, — подлетает к Москве. Вообще, скажу тебе, муторное это дело, таскаться следом за боссами в кортеже. Словно присутствуешь на чужом празднике, только в качестве официанта.

— Как говорится: «Назвался груздем — полезай в кузов». Заезжали куда или сразу в администрацию? Я новости сегодня не смотрел.

— Да так, несколько объектов посетили. Заехали на металлургический к Генералову, в танковое училище, попутно какой-то детский дом прихватили. Надо же показать, что власть любит детей.

Цыганков снова посмотрел на часы.

— Ты еще задержишься? А то я побегу…

— Да, поработаю.

Было около девяти вечера, когда Забелин окончил все дела, которые наметил выполнить сегодня. Складывая бумаги в сейф и опечатывая его, он внезапно представил, как приедет сейчас в квартиру к Рите. Несмотря на позднее время, она его ждет, приготовила ужин.

На душе его стало тепло как у человека, которому есть куда возвращаться, которого ждут.

«А ведь раньше я этого не чувствовал, — подумал он, — не чувствовал, потому что был один. Когда ты один, то никому не нужен, впрочем, как и тебе никто. Одиночество с одной стороны закаляет — становишься жестким и решительным, нет времени на сантименты, душевные эмоции. А с другой стороны…» Он хотел придумать затейливое сравнение, но в усталую голову ничего не приходило и ему не захотелось напрягаться.

Сергей спустился вниз, в дежурку, чтобы узнать, не едет ли дежурная машина в сторону улицы Зои Космодемьянской, где проживала Виккерс.

Но, никто не ехал в ту сторону, никто не хотел его подвезти.

Город Уральск, кабинет главы администрации области Медведева А.И., 21 июля, 10.50.

— Владимир Георгиевич, я меня есть нехорошая информация по металлургическому заводу — потерев голову в районе висков — боль возникла с утра, видимо поднялось давление, сказал озабоченно Медведев озабоченно. — Мне звонил Алексей Никандрович, жаловался, что Плотников пытается выдвинуть какие-то неприемлемые для него условия на аукционе. Я вообще не понимаю — мы приняли решение передать оставшиеся ваучеры в фонд «Согласие». Для чего это делалось? Скажу откровенно, чтобы помочь Генералову выкупить заводские акции и тем самым, чтобы наши активы остались бы в области. Конечно, это нарушение законодательства, но разве там, наверху, — он многозначительно показал пальцем на потолок, — не нарушают законодательство?

— Да, конечно! — согласился с ним генерал Алексеев, которому такие случаи были известны намного больше, чем Медведеву.

Генерал подумал, что надо будет по возвращении в Управление немедленно запросить дело оперативной проверки, которое завел Забелин, посмотреть в какой стадии идет работа, не нужно ли подтолкнуть, ускорить. Металлургический завод — серьезный объект, стратегический, там делают бронетанковую технику.

— А что же конкретно хочет Плотников? — спросил Алексеев.

— Я не знаю подробностей, но что-то такое, что категорически не устраивает Никандрыча. Может кто-нибудь из ваших людей встретиться и с ним переговорит?

— Я направлю нашего офицера, который курирует это направление.

Достав из черной кожаной папки блокнот, Алексеев сделал в нем пометку.

— Этот Плотников, за ним столько «косяков», — констатировал он, — может, есть смысл поднять вопрос о его замене?

Недовольно хмыкнув, Медведев ответил:

— Рад бы в рай, да грехи не пускают! За него держится полномочный представитель Дергачев руками и ногами, и потом, у него сильная поддержка в Москве — хотят наградить орденом «За службу Отечеству». Я сам видел Представление. Так что, сковырнуть его будет тяжело. Вообще хотел предупредить вас — Дергачев ведь не только на меня льет грязь, он пишет кляузы и на вас.

— На меня? — удивился Алексеев.

— Да, да, не удивляйтесь. Он пишет, будто вы мешаете проведению приватизации, т. е. проведению генеральной политической линии, постоянно проводите проверки, информируете инстанции о негативных последствиях. Любое дело о нарушениях в ходе приватизации он готов вывернуть наизнанку, представить как нападки на демократические устои. Поэтому будьте осторожны, не давайте им повод.

— У нас еще и крупных дел-то не было в этой сфере. О чем можно писать? — покачал головой удивленный Алексеев.

— Он, таким образом, фон создает. Когда появится что-нибудь крупное — тогда и развернется. Это как артподготовка на фронте, перед решающим наступлением. Основная его цель это, конечно, я. Но меня снять не удастся — должность выборная, а вас гораздо проще. Еще не отдыхали в этом году? — поинтересовался Медведев, меняя тему.

— Планирую в августе поехать в наш ведомственный санаторий в Сочи, а вы?

— Наверное, поеду за границу. Хочу побывать в Италии с семейством, может, в Венецию загляну. Я как-то в советские времена был в Югославии — отдохнули, помнится, прекрасно. А сейчас там опасно, война идет между хорватами и сербами.

— Да, каждый день показывают военные действия, так сказать, вести с полей.

— Если у вас ко мне ничего нет, Владимир Георгиевич, то работайте по плану. У меня скоро будет на приеме руководство города Краснокаменска и района. Эти черти никак не могут ужиться, устраивают всё время какие-то пакости, подвохи друг другу, а население страдает. Вот смотрите!

Глава администрации достал из верхнего ящика своего письменного стола два номера местной прессы.

— Это газетка мэра Краснокаменска, называется «Краснокаменск: вчера и сегодня». А это газета руководителя Краснокаменского района — «Краснокамье». Пинают они там друг друга — будь здоров! Кроют во все корки. Главное-то читателей, что в городке, что в районе с гулькин нос. Нет, надо тратить деньги, время, отвлекать жителей на такое, с позволения сказать, безобразие. Скоро друг друга матом посылать будут. В общем, придется их выдрать, как сидоровых коз.

Они попрощались, и генерал Алексеев поехал в Управление. Разговор с губернатором обеспокоил его. Он совсем не предполагал, что Полномочный представитель Президента может иметь на него зуб, ведь они нигде, в сущности, не пересекались. Однако у генерала Алексеева не было повода не верить руководителю области.

Алексеев вспомнил, что недавно подписывал план мероприятий по делу, которое завел Забелин, там речь шла о возможном получении взятки Красовской — близкой связи Плотникова, который, как известно, имел большое влияние на Дергачева. Прикинув возможные последствия, Алексеев уже пожалел, что форсировал события и буквально заставил Шумилова и его подчиненного активизировать работу.

«Что получится в результате, — подумал он, — арестуем Красовскую. Возможно, зацепим Плотникова. Но, Дергачева мы не сможем тронуть. Этот ППП начнет мутить воду в администрации Президента, круги дойдут до Директора ФСК и чем всё закончится еще неизвестно — могут и заслушать на Коллегии. Надо дать команду Шумилову — пусть не слишком форсируют события, торопиться незачем».

Уже у себя в кабинете он поднял трубку телефона внутренней связи и сказал Шумилову:

— Николай Поликарпович, переговорите с Забелиным, пусть работает осторожно, вдумчиво, без ненужной никому спешки. Мы должны получить стопроцентные доказательства коррумпированности объекта, а не косвенные улики.

— Я не понимаю, Владимир Георгиевич, — глухо в трубку сказал Шумилов, — вы же сами нас торопили на Коллегии.

— Обстановка изменилась. Я получил информацию, как говорится, из первых уст, не буду вдаваться в подробности, но сейчас надо быть предельно внимательными. Так и проинструктируйте Забелина. И еще, губернатор высказал пожелание, чтобы кто-то из наших сотрудников встретился в самое ближайшее время с Генераловым. Думаю, правильным будет отправить на встречу Сергея Павловича. Это в русле его работы по делу.

— Я всё понял, товарищ генерал, сегодня же передам ваши указания майору Забелину.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет майора Забелина С.П., 21 июля, 15.20.

Целый день Забелин посвятил разработке плана по установке спецтехники в кабинете Красовской.

Первоначально, по его просьбе Веревкин, имевший доступ ко всем помещениям приватизационного ведомства и фонда имущества, находившегося этажом ниже, принес схему кабинета Красовской.

Развернув листок сложенный пополам, Сергей внимательно посмотрел на размещение мебели в кабинете, положение окон, телефона. В принципе, компоновка была стандартной: прямоугольная комната размером приблизительно 13–14 квадратных метров, ближе к окну стоял большой стол, к нему был придвинут небольшой приставной столик.

После этого в кабинет к Забелину забежал Переделкин.

— План помещения есть? — весело спросил Гриша прямо с порога, который слез с диеты и теперь начал поправляться, — для нас это как печка, от которой мы танцуем.

— А как же? — в том ему ответил Забелин, — Держи!

Он протянул Переделкину схему кабинета и Гриша, сразу, словно собака учуявшая дичь, превратился весь во внимание, впился глазами в лежавший перед ним листок бумаги.

— Так-так, — несколько раз произнес он, что-то соображая, — здесь стол, окно, стулья. В общем, всё понятно. Будем ставить в телефон. Он стоит на столе, что весьма удобно — радиус действия больше, и, потом, не надо ломать голову, где взять питание. Есть телефонная линия. Ты как, не против?

— А мне, что? Ты же у нас специалист. Наша задача обеспечить тебе заход и отход.

— Вот-вот, — сказал Гриша, — чтобы комар носа не подточил! А то, знаешь, как иногда бывает?

— Нет, — ответил Забелин, улыбаясь от предвкушения услышать нечто интересное… Он настроился слушать очередную занятную историю Переделкина о проникновении в какое-нибудь суперохраняемое помещение. Гриша был мастером рассказывать, особенно когда выпьет.

Но его готовые излиться откровения прервал звонок Шумилова.

— Сергей, — сказал полковник, — план работы по «Стрекозе» генерал утвердил. Он был сегодня на приеме у губернатора — приехал не в духе. Нам не надо торопиться, но и не затягивать, действовать аккуратно, чтобы комар носа не подточил. Похоже, Красовская и компания затевают что-то с металлургическим заводом — губернатору Генералов жаловался. Что у тебя по установки спецтехники в кабинет Красовской?

— Сейчас сидим с Гришей, обсуждаем.

— Давайте, не затягивайте!

Шумилов положил трубку.

— В общем, на том и порешим, — продолжил говорить Переделкин, у которого пропало желание травить байки. — Как думаете зайти в кабинет? С помощью Веревкина?

— Его, конечно, придется привлечь. Как без него… — задумчиво ответил Сергей, — нам будут нужны ключи от её двери, какое-то прикрытие.

— Считаешь, лучше вечером?

— Скорее всего. Утром будет спешка, вдруг кто-то придет на работу пораньше — могут возникнуть проблемы. Ты будешь один или еще кто-то с тобой?

— Один, пожалуй, объем-то небольшой, сверлиться не надо. Сам понимаешь, как говориться, меньше народа — больше кислорода, в смысле внимания меньше.

Город Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет начальника отдела Истоминой И.В., 22 июля, 11.30.

Понимая, что завязавшееся в аэропорту знакомство надо не только поддерживать, но и развивать, Забелин вскоре отправился к Истоминой.

Перед выходом он посмотрел на себя в зеркало, тщательно причесался, разгладил складки на рубашке. Выглядел он вполне нормально — брюки не сильно мятые, чистые светлые ботинки, щетины на лице нет. Молодой мужчина средних лет, средней комплекции, с незапоминающимся лицом. Таким, наверное, и должен быть контрразведчик — незаметный человек на фоне толпы, который сливается с ней, как хамелеон с окружающей средой.

Неподалеку от входа в здание областной администрации находилась автостоянка для машин сотрудников. Бросив туда взгляд, Забелин убедился, что синяя вазовская семерка Истоминой находится на месте. Её номер он теперь знал благодаря стараниям Саши.

На входе в здание его встретила приятная прохлада — работали кондиционеры. Сергей поднялся на третий этаж, где были кабинеты Фонда имущества, открыл дверь к Истоминой, заглянул. Ирэна сидела одна и что-то читала, по-видимому, служебную документацию.

— Я могу вас отвлечь ненадолго, Ирэна Владимировна? — спросил Забелин с порога и остановился в дверях, ожидая приглашения.

Истомина подняла голову, узнала оперативника.

— Конечно, конечно, проходите! — сказала она, отчего-то смутившись.

— Вот, воспользовался приглашением, решил заглянуть.

Сергей прошел в кабинет, сел возле стола Ирэны.

— Я бы угостила вас чаем, но свет отключили, не могу ничего делать, даже печатать на компьютере — пожаловалась ему Истомина.

— Не страшно, обойдемся без чая! Часто у вас бывают отключения?

— Нет, пожалуй, второй раз за полгода. Наверное, плановый ремонт.

— Для таких целей обычно в хозяйстве имеют дизель-генератор, но свет, видимо, отключили ненадолго.

Сергей окинул взглядом её кабинет.

— У вас уютно, ничего лишнего.

— Да что вы, — улыбнулась Истомина, — обычный, как у всех! Еще недавно здесь громоздились стопки дел, но я попросила их вынести. Пыли от бумаги столько, что дышать невозможно.

— Встретили подругу? — поинтересовался Забелин.

— Подругу? Ах да, конечно. Все получилось замечательно. Она у меня остановилась на несколько дней. Ей очень понравился город…

— А кто бы сомневался! — согласился Забелин. — Ирэна Владимировна, я слышал готовиться аукцион по продаже акций металлургического завода.

— Да. А вы откуда знаете? — Истомина с удивлением посмотрела на сотрудника ФСК, — мы только недавно начали готовить документы.

— Ну, вы едва подумали, а я уже знаю! Работа такая! — засмеялся Сергей. — У нас много источников информации. Дело в том, что когда остались чеки, то на главу администрации, я имею в виду Медведева, вышли с предложением передать их чековому фонду «Согласие», а потом под это дело провести аукцион. Мы вместе с прокуратурой участвовали в проверке законности мероприятия…

— И как оно, законно? — Истомина с иронией взглянула на Забелина.

— Вроде бы. Я не вдавался в юридические тонкости. А вы думаете, мы не можем проверить законность? Мне несколько не понятен ваш скепсис.

— Ну что вы, я нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности. Однако, как мне кажется, если наверху решили, то хоть проверяй, хоть не проверяй — от этого ничего не изменится. Всё будет так, как уже решили сильные мира сего.

— Я бы здесь не согласился с вами, Ирэна Владимировна. Сильные мира сего, как вы говорите, не являются единой, монолитной командой — каждый преследует свои цели. А у нас цель одна — защита государства и его населения. Когда вы планируете проводить аукцион? — перевел Забелин разговор со скользкой темы о начальниках в интересующую его плоскость.

— Недели через две, пожалуй. Нам надо все тщательно приготовить, это ведь необычный аукцион, — словно оправдываясь в задержке сроков, сказала она, — первый послеваучерный.

— Хотя и за ваучеры.

— Да, в порядке исключения.

— А кто основной претендент, вы не знаете?

— Я слышала, что фонд «Согласие» — ответила девушка, поправляя светлую прядь волос, — им же передали из области основную долю оставшихся ваучеров.

— А не основная доля? Она кому досталась? — спросил Сергей.

То, что в ЧИФ «Согласие» были переданы почти все оставшиеся чеки, он знал, поскольку сам участвовал в этой передаче и входил в состав комиссии. А вот то, что могли быть еще какие-то доли, он слышал впервые. Об этом никто не упоминал.

— Насколько мне известно, — продолжала между тем Ирэна, — какая-то небольшая часть осталась в администрации. Зачем она им нужна? — предупреждая вопрос Забелина, спросила Истомина — я не знаю!

— Да, но ведь ваучеры с первого июля изымаются из обращения — их никуда не пристроить, — раздумывая, вслух произнес Сергей.

— Значит можно.

— И на какую примерно сумму эти оставшиеся чеки, вы не знаете?

— Нет, мне не сказали.

Девушка протянула руку к компьютеру и нажала на кнопку. Техника заработала — Истомина неподдельно обрадовалась.

— Ой, свет дали! Сейчас я вас чаем напою.

Она включила белый пластмассовый чайник на тумбочке, встала из-за стола и пошла к шкафу, где стояли кружки и сахарница. Сергей заметил, как по дороге она украдкой метнула взгляд в зеркало, проверяя, хорошо ли выглядит. Видимо, не заметив изъянов, Ирэна успокоилась и принялась деловито хлопотать, раскладывая пакетики чая, расставляя блюдца. Вскоре перед Забелиным была поставлена чашка с чаем, и даже, нашлось несколько шоколадных конфет.

— Хотел поинтересоваться результатами последних торгов, — сказал Забелин, делая глоток горячего чая, — у вас есть подробная информация, кому и за сколько были проданы объекты?

— Не знаю… — заколебалась Истомина, — вообще-то, это закрытые сведения. Мне надо спросить разрешения у Красовской, ведь за такие дела могут и уволить.

— Я совсем не собираюсь вас подставлять, и потом…мы государственный орган, секреты хранить умеем. Нам эти сведения нужны не ради любопытства, а для анализа ситуации с приватизацией. Вы, наверное, знаете, что от нас тоже требуют информации, только у вас запрашивают цифры, процент выполнения плана, а у нас аналитику. Всех интересует — туда мы идет куда надо или нет.

— И как, вы знаете, куда мы идем? — Ирэна посмотрела на Забелина с любопытством.

— Без вашей помощи, Ирэна, мы ничего не узнаем. Для этого я и пришел к вам.

— Прямо уж, без моей? — Истомина рассмеялась, воспринимая слова Забелина как шутку.

— А как вы думали? — продолжил говорить Сергей, — информация собирается по крупицам, потом из этих крупиц лепится большой информационный кирпич, которым кто-то из политиков может запустить в голову другому. Вы же помните Руцкого и его одиннадцать чемоданов с компроматом?

— Как страшно вы рассказываете, мне не хотелось бы в этом участвовать!

— А вы и не будете! Вы будете в стороне. Ирэна Владимировна. — Забелин пристально посмотрел на неё, — нам нужна ваша помощь. Вы же не делаете ничего криминального, вы только нам поможете.

Истомина покраснела.

— А вам лично это надо? Я помогу вам?

— Конечно, вы меня сильно выручите, ей богу! Знаете, Ирэна Владимировна, — сказал Забелин, — здесь как-то несподручно общаться — чувствуешь себя скованным, наверное, стены влияют. Может, встретимся за деловым ужином, там и переговорим? Заодно принесете справку.

— Я согласна, — тихо ответила та, — вот моя визитка. Вы мне позвоните?

— Непременно, — ответил Забелин, — в самое ближайшее время. Только я прошу вас, о нашем разговоре никому не говорить, незачем давать пищу любопытным.

По дороге в Управление Сергей думал о том, когда назначить встречу. Это надо было сделать в самое ближайшее время.

Забелин свернул в тенистый переулок, который шел параллельно реке Каменке и выводил его через несколько кварталов напрямую к зданию Управления.

Улица была пустынной, несмотря на разгар рабочего дня. Впереди звонко цокая каблучками, шли две девушки, с сумками набитыми книжками, какие обычно носят студентки. Они весело о чем-то болтали, рассказывая о своих девичьих радостях. Обе держали в руках сигареты, курили на ходу, оставляя за собой длинный шлейф сизого дыма.

Мимо проносились машины. Улицы города с утра не поливали водой — в городском хозяйстве не было денег на приобретение спецтехники, потому, если машина выезжала не обочину, то за ней сразу поднимались плотные клубы пыли.

Одну из таких машин Сергей заприметил сразу. Это была серая вазовская девятка. Она давно ехала по обочине, и Забелин отошел от края тротуара, чтобы пыль прошла стороной.

Внезапно, возле девушек девятка остановилась, из неё выскочили два крепких парня, по внешнему виду кавказца, и принялись с силой заталкивать девушек в машину, выкручивая им руки. Те сначала растерялись, а потом громко закричали и стали отбиваться. Но силы были явно не равные — еще немного и они обе оказались бы внутри машины.

Поначалу, не ожидавший ничего подобного Забелин, несколько растерялся, а потом закричал:

— Эй, джигиты, что вы делаете? А ну, отпустите их!

— Иди мимо козел, пока не получил! — ответил ему один из похитителей, а из машины вышел еще один кавказец.

Он был небрит, легкая черная поросль занимала почти все лицо до самых глаз. В руке блеснул нож.

— Тебе чё, жить надоело? Я тебя сейчас урою! — сказал он с характерным кавказским акцентом.

— Я из контрразведки, всем стоять на местах! — приказал Забелин, выхватывая пистолет.

Бандиты несколько опешили, увидев ствол, но природная наглость, вера в свою безнаказанность и численное преимущество сыграли свою роль. Они решили, что угроза в лице Забелина для них не существенна.

Кавказец с ножом сделал шаг вперед, думая, что Сергей не решится остановить его, но Забелин не стал ждать. Он направил пистолет в заднюю фару машины, туда, где не было бензобака, и выстрелил. Грохот выстрела резким хлыстом ударил по ушам, а отлетевшая гильза зазвенела по асфальту, откатившись в сторону. Сильно пахнуло сгоревшим порохом.

Сергей был совершенно спокоен. Он как-то отстраненно смотрел на остановившегося кавказца, у которого при звуке выстрела напряглось и побледнело лицо, на застывших неподвижно его подельников.

В эти мгновения, неподвижно замерший в двух метрах от оперативника бандит с ножом решал для себя, что предпринять: отступить или одним броском достать противника. Однако, вглядевшись в лицо Забелина, он увидел в его выражении что-то опасное и потому сказал с усилившимся акцентом:

— Зачем тебе эти девки? Разойдемся по-хорошему.

Посмотрев на девушек, Забелин увидел, что те почти уже прекратили сопротивляться, стояли, всхлипывая, размазывая слезы по щекам.

— Дяденька, не бросай нас! — сказала одна тонким от страха голосом.

— И не думаю! — ответил ей Сергей.

Он повел стволом в сторону главного, который был с ножом:

— Короче так, отпустите девушек и валите отсюда — тогда я забуду о вашем существовании. Если вы чеченцы, то передайте Вахе, что будет беспределом заниматься — мы ему яйца оторвем, но назад не пришьем!

Услышав имя Вахи, который, как и Матвей, был известным в городе авторитетом, кавказцы замялись. Старший немного подумал, потом кивнул головой своим подручным и те нехотя отпустили девушек, сели в машину.

— От кого передать Вахе слова? — угрюмо спросил бородатый.

— От майора Забелина.

Бандит также как и раньше молча кивнул и полез в машину, которая, после того как хлопнула дверца, завизжала тормозами и рванула прямо по улице.

— Ну, вот и все, девчонки, — сказал Сергей, убирая в кобуру пистолет.

Девушки стояли будто оглушенные, еще до конца ничего не понимая. Что он мог им сказать, посоветовать? Не гулять в темном месте в опасных местах? Не общаться с незнакомцами? Но сейчас был день, обыкновенный рабочий день, на улицах полно народа, они были почти в центре города. Таково было время — никто не давал и копейки за жизнь, потому что её стоимость перестала кого-нибудь интересовать.

— Хотите, вызовем милицию? — предложил им Сергей, — составят протокол, запишут приметы этих отморозков.

Девушки отрицательно покачали головами. Они, видимо, были еще не в силах говорить, не до конца оправившись от шока.

— Что же с вами делать? — задумчиво спросил Сергей, — мне на работу пора. Пойдемте, я вас хоть до остановки провожу.

Он пошел к видневшейся метрах в трехстах автобусной остановке и девушки, сцепившись руками, будто боясь, что опять кто-то их может растащить в разные стороны, поначалу нерешительно, а потом смелее пошли за ним. Через несколько шагов они догнали Забелина и до самой остановки старались не отставать.

Оперативные документы.

— Справка о беседе с директором металлургического завода Генераловым А.Н. ДОП N 66 «Стрекоза», лист дела номер 4.

Секретно.

экз. N 1

Беседа проведена в кабинете директора 22 июля с.г. начальником 1 отделения ОЭК майором Забелиным С.П.

В ходе беседы Генералов А.Н. сообщил, что в ближайшее время будет проведен аукцион по продаже крупного пакета акций завода. Готовит документы областной Фонд имущества. На вопрос кто является основным претендентом на приобретение акций, Генералов ответил, что ему неизвестна такая информация. Сам он не претендует на роль абсолютного хозяина завода, думает, что его опыт руководства предприятием позволит договориться с любым новым собственником завода.

Вместе с тем, Генералову А.Н. о известно, что председатель Областного комитета по управлению имуществом Плотников М.Я, проявляет повышенную активность в этом вопросе. В частности, через управляющего ЧИФ «Согласие» Бондаренко, он пытается выяснить, не будет ли Генералов заниматься скупкой акций.

На эту тему у Генералова состоялся недавно разговор с Бондаренко. Отсюда Генералов делает вывод, что Плотников имеет какую-то личную заинтересованность.

Генералову А.Н. был задан вопрос: не предлагал ли ему Бондаренко какие-либо денежные средства для того, чтобы директор не мешал в приобретении этой собственности новым лицам.

На этот вопрос Генералов ответил отрицательно. В тоже время, он попросил обратить внимание на деятельность Плотникова, который, по его мнению, наносит вред идее приватизации, когда лоббирует чьи-то интересы. Назвать конкретных лиц, которым оказывает содействие Плотников Генералов не смог, сославшись на ходящие по городу слухи.

В заключение беседы с Генераловым была достигнута договоренность о том, чтобы он незамедлительно информировал об изменениях в ситуации с продажей акций завода, возможных криминальных устремлениях к приобретению этой собственности.

Мероприятия:

1. Через оперативные позиции установить наличие корыстной заинтересованности Бондаренко и Плотникова в приватизации металлургического завода.

2. Запросить в областном Фонде имущества список участников предстоящего аукциона, проверить учредителей в целях выявления их возможной связи с должностными лицами областной администрации.

Начальник 1 отделения ОЭК УФСК РФ по Уральской области Майор С.П. Забелин.

2. Агентурное сообщение «Кречетова»

Секретно.

экз. N 1

Встреча проведена на як «Егоровой» 23.07.94 г.

Источник сообщает, что управляющий ЧИФ «Согласие» Бондаренко Г.И. недавно хвалился в узком кругу знакомых, что собирается летом отдохнуть на море за границей. При этом деньги — крупную сумму в долларах, он должен получить в скором времени от проведения какой-то сделки.

Выполняя предыдущее задание в отношении поступивших из областной администрации в ЧИФ ваучеров, источник из беседы с бухгалтером Фонда Пилипчук М.А. установил, что ваучеры оприходованы и поставлены на баланс организации. Однако в ходе дальнейшего разговора бухгалтер намекнула, что часть этих ваучеров будет скоро продана на сторону. Якобы, на эту операцию получено разрешение из самой Москвы.

Кому конкретно они будут проданы Пилипчук не знает, однако, предполагает, что это связано с приватизацией металлургического завода. Возможно, большая часть будет передана директору завода Генералову, а меньшая — фирме «Омега групп». По её словам она лично видела платежку из «Мега-банка» на перечисление крупной суммы за ваучеры.

На вопрос кто перечислил деньги, Пилипчук ответила, что это фирма «Омега Групп».

23.07.94 г. Подпись Кречетов.

Задание агенту:

1. Установить роль Бондаренко в предстоящем аукционе по продаже металлургического завода, возможную корыстную заинтересованность в передаче ваучеров фирме «Омега групп»;

2. Через бухгалтера Пилипчук М.А. уточнить сумму, перечисленную компании «Омега Групп» за ваучеры, а также банковские реквизиты этой компании. По возможности, собрать о ней дополнительные сведения.

Нач. 1 отд. ОЭК УФСК по Уральской области майор С.П. Забелин.

Город Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет заместителя председателя Областного Фонда имущества Красовской Е.Е., 27 июля, 18.30.

Вечерний день в городе медленно угасал, скользя по теплым крышам домов последними лучами уходящего за горизонт солнца.

Кабинеты и офисы разнообразных служащих областных и федеральных органов, находящиеся в здании областной администрации опустели еще в пять часов вечера. Народ торопился быстрее выйти из душных кабинетов на свежий воздух, и потому из бетонной башни администрации, едва стрелки часов остановились на нужном времени, хлынул поток чиновного люда. Рабочий день закончился.

К зданию областной администрации Забелин вместе с Гришей Переделкиным подъехали на оперативной машине незадолго до окончания рабочего дня. Они припарковались неподалеку, чтобы был виден выход. Сергей, забрав у Переделкина миниатюрный, но сильный бинокль, наблюдал как поток людей, текущих из здания постепенно мелел, превращаясь в мелкие струйки, пока полностью не прекратился.

Он видел, как из здания вышел важной походкой Плотников, неторопливо сел в служебную машину и укатил по своим делам. Затем, по ступенькам лестницы резво сбежала Ирэна, в темно-синих джинсах, короткой яркой футболке. Она села в свою «Семерку» и выехала со стоянки в сторону площади Ленина. Следом на горизонте появилось еще несколько знакомых Забелину личностей, однако, Красовской среди них не было.

— Что-то не видно твоей «Стрекозы», — недовольно пробурчал Переделкин, который и без бинокля видел, кто выходил из здания, — знал бы, что придется долго ждать, взял бы книжку с собой почитать.

— Видимо, возникло нечто срочное по работе, — ответил ему Сергей, — а впрочем, кто её знает, может, трахается с кем-нибудь на столе.

— Ну, уж прямо так сразу, — не поверил Григорий, — хотя, тебе видней, она же твой объект. Смотри, это не в её кабинете зажегся свет?

Переделкин показал на светящееся окно на третьем этаже, в том самом месте, где должен был быть кабинет Красовской.

— Да её окно, — подтвердил Забелин, — может какое-нибудь срочное совещание? В любом случае, подождем немного, у нас еще есть время в запасе.

— По этому случаю знаю анекдот, — начал Переделкин.

— О, смотри-ка, — прервал его Сергей, — у неё свет погас.

Взяв бинокль и прижав окуляры к глазам, Забелин уставился на выход из здания. Вскоре, действительно появилась Красовская. Она шла походкой уставшей после напряженного рабочего дня женщины, неторопливо, расслаблено. Возле своей машины остановилась и закурила, с удовольствием вдыхая табачный дым — обычная женщина со своими слабостями и комплексами.

— А у дамочки машина ничего, — проронил Переделкин.

Он увидел, что Красовская остановилась возле автомашины «Мерседес Е-280» черного почти угольного цвета.

— Да, она недавно купила, — подтвердил Забелин.

— Сколько же такая стоит, нам с тобой, наверное, не по карману?

— Если у тебя дома завалялось штук восемьдесят долларов, тогда, наверное, купишь, — ответил Сергей.

— Ничего у них зарплаты! Может бросить всё и податься в чиновники?

Критически осмотрев Переделкина, Забелин сказал на полном серьезе:

— Не годишься ты для такой работы, Гриша, нет голодного блеска в глазах. Да и потом…одежду надо другую носить — с большими вместительными карманами. Пойдем что ли?

Они вышли почти одновременно из машины. Оба были в одинаковых темно-синих комбинезонах с надписью телефонной компании «Уралсвязь» на всю спину, в одинаковых кепках-бейсболках, почти одного и того же роста, похожие друг на друга, словно два однояйцевых близнеца.

Проводив глазами отъезжавшую машину Красовской, и двинувшуюся за ней следом машину наружки, Забелин первым двинулся к крыльцу администрации. Григорий, прихватив увесистый чемоданчик с инструментами, пошел следом. Они шли спокойно и уверенно, как два обыкновенных технических специалиста, приехавшие в конце дня сделать свою работу и отправиться как можно скорее по домам.

В вестибюле администрации их уже ждал Веревкин. Он стоял и о чем-то оживленно разговаривал с милиционером по внешности похожим на казаха — сказывалось близкое соседство с Казахстаном.

— О, это ко мне! — сказал Веревкин, увидев входящих Забелина с Переделкиным, — пойдемте за мной, я вас провожу.

Нестройной группой они втроем начали подниматься по широкой мраморной лестнице пока не дошли до третьего этажа. По дороге молчали, не разговаривали. У каждого была своя схема действий, всё было расписано до мелочей. Дойдя до третьего этажа, на котором находился кабинет Красовской, Веревкин приглушенно сказал:

— Подождите, сейчас гляну.

Он скрылся за углом коридора, а Забелин и Переделкин остановились у лестницы.

— Хочешь новый анекдот про ментов? — спросил, ухмыляясь, Гриша.

— Ты что, нашел время! — почти шепотом произнес Сергей, — сейчас заходить будем.

— Зато выглядит естественно — два хохочущих связиста всегда убедительней, чем два мрачных типа.

— Хохочущие связисты? Нас примут за алкашей, стянувших одежду из подсобки.

В этом время появился Веревкин.

— Все чисто, в коридоре никого. Вы слепки сделали с ключа? — спросил он Переделкина.

— Всё окей, Викторыч, не волнуйся.

И они с Забелиным пошли, едва слышно поскрипывая паркетными половицами — ковровые дорожки накануне сняли для капитальной чистки, а Веревкин отправился в свой кабинет на четвертом этаж. Он должен был оставаться на месте до конца мероприятия, чтобы прикрывать оперативников, если что-то пойдет не так. Для связи, он, как и Забелин, получил переносную рацию, которая слегка попискивала в кармане. Еще одна рация была в машине наружного наблюдения.

Неподалеку от двери в кабинет Красовской Переделкин остановился. Здесь была распределительная коробка, в которой соединялись телефонные провода. Григорий мгновенно её вскрыл, сунул в руку Сергею отвертку.

— Стой здесь и наблюдай, делай вид, что ковыряешься внутри. Если что-то возникнет, постучи в дверь.

— Условным стуком?

— Нет, просто постучи — нечего мудрить.

— Может, мне с тобой зайти внутрь? — спросил на всякий случай Забелин, которого всегда интересовало, как работают технари из оперативно-технического отдела.

— Твоя помощь не требуется, — отрезал Переделкин. — Короче, Серега, жди меня, и я вернусь, только очень жди…

Он подошел к двери Красовской, достал фонарик на всякий случай, хотя на улице было еще не темно, затем извлек из своей вместительной сумки отмычку и открыл замок.

Когда за Переделкиным закрылась дверь, Забелин, насвистывая известную мелодию из репертуара Киркорова, принялся изображать из себя крутого техника-связиста. Он поднес отвертку к сплетению разноцветных проводов, медленно провел по ним, словно убеждаясь, что они надежно закреплены в гнездах, некоторые проводки подергал пальцами. Изъянов, на взгляд Забелина не было.

В это время внезапно открылась дверь кабинета Красовской, и Сергей подумал, что Переделкин уже выполнил свою работу — пора уходить. Но лицо Григория было недовольным.

— Послушай, ты делал что-нибудь?

— В каком смысле? — не понял Забелин.

— Ну, в коробке, ты что-нибудь трогал?

— Да так, просто провел отверткой по проводам, больше ничего.

— Больше ничего… — пробурчал Переделкин, — а я поднимаю трубку в кабинете, слышу гудок, и вдруг он пропадает. Абсолютно не пойму, в чем дело — вроде еще ничего не делал, не могла же связь исчезнуть от одного моего прикосновения! И только потом вспомнил, что оставил тебя снаружи.

Быстро подойдя к распределительной коробке, Переделкин, примерно, как и Забелин, провел по проводам пальцами, что-то нащупал, что именно, Сергею не было видно из-за спины коллеги, подтянул болты отверткой. Погрозив указательным пальцем Сергею, Гриша снова метнулся за дверь кабинета. Всё это произошло в мгновенье ока, поскольку время их поджимало — скоро на этаже должны были появиться уборщицы.

Хотя в помещении стояла прохлада, которую за день нагнали кондиционеры, Забелин вдруг почувствовал испарину на своем теле.

«Везет мне как утопленнику, — подумал он, — черт дернул лезть к этим проводам! Живут же некоторые люди — всё, что ни задумают, всё проходит гладко, без сучка. А тут…никогда не везет в мелочах. Даже если покупать билет в кино, в пустой зал — мне продадут в крайнем ряду, какое-нибудь самое неудобное место. Хотя, если по справедливости, то по крупному у меня всё получается».

Вдалеке раздалось поскрипывание паркета. Кто-то шел по коридору в его сторону. «Вот оно, началось!» — подумал Забелин.

Он вытер испарину со лба и осторожно посмотрел налево вдоль коридора. Из-за угла вырисовывалась рослая фигура милиционера, видимо напарника того казаха, который остался стоять внизу. На плече милиционера небрежно висел короткоствольный автомат. От своего коллеги он знал, что в здании работают техники-связисты и вид Забелина не вызвал у него удивления.

— Чё, долго еще будете возиться? — грубовато спросил он.

Демонстративно взглянув на часы, Сергей ответил:

— Минут десять, наверное.

— А где второй?

— Да он пошел на этаж выше, там что-то с кабелем, — соврал Забелин, в напряжении ожидая, что в этот миг может распахнуться дверь Красовской и оттуда, словно привидение, возникнет Гриша Переделкин. Летели секунды — дверь не открывалась.

«Неужели на пронесло?» — промелькнуло в мозгу Забелина.

Милиционер неловко потоптался в коридоре, думая услышать какие-либо дополнительные объяснения, но Сергей молчал. Тогда засопев, как большой медведь, обиженный отсутствием меда на пасеке, миллионер произнес:

— Давайте закругляйтесь, нам здание закрывать надо.

Он неуклюже повернулся и пошел назад, лениво переваливаясь с ноги на ногу.

Едва милиционер скрылся за поворотом коридора, Забелин осторожно, стараясь ступать неслышно, пошел следом. Выглянув из-за угла, он увидел, что грузный представитель силовых структур медленно спускается вниз по лестнице. Забелин вернулся к кабинету Красовской, приглушенно постучал в дверь.

— Прием закончен, — пошутил из-за двери Гриша. Он открыл дверь и тихо сказал Сергею: — Всё, можем сваливать, изделие установлено, работает штатно.

Переделкин повернулся к двери, начал закрывать её отмычкой, а Забелин вытащил из кармана рацию и сообщил всем:

— Мы закончили, можно уходить.

Рация отозвалась лишенными тембра голосами:

— Понятно, уходим!

Убрав инструменты в сумку, Переделкин закрыл распределительную коробку, и они с Забелиным стали ждать в коридоре Веревкина. В это время, вдалеке, где размещались туалетные комнаты, захлопали двери — пришли уборщицы.

— Вот, видишь, успели. А ты волновался! — сказал Гриша Переделкин.

— Не особо и волновался. Я же знал, что имею дело с профессионалом, — польстил Забелин.

— Это точно, мастерство, как говориться, не пропьешь!

Сверху спустился Веревкин.

— Ну что, — спросил он, — всё получилось?

— Тут работа — пара пустяков — не для профессионала моего уровня, — вошел в роль Переделкин, вспомнив реплики Бельмондо в фильме «Чудовище».

Весело переговариваясь, довольные, что работа проделана без лишних проблем и сложностей, они пошли к лестнице.

Город Уральск, кафе «Малахит», контролируемое чеченской преступной группировкой, 27 июля, 19.30.

Эту встречу Ваха по кличке «Шерхан» назначил Цыганкову в кафе после почти двухнедельного молчания. Предложение повстречаться было передано ему оперативником через общих знакомых, вращающихся в полукриминальных кругах.

Шерхан принадлежал к известному чеченскому тейпу Беной, одному из самых многочисленных в Чечне, но авторитет он имел не из-за этого, а из-за многочисленных отсидок еще с советских времен.

В конце перестройки Ваха появился и осел в Уральске, а потом сюда в большом количестве стали подтягивать его земляки, которые постепенно начали прибирать к рукам криминальный бизнес славянских преступных группировок: проституцию, наркотики, рэкет.

В сущности, в Уральске шел тот же самый процесс, что и в столице, с единственной поправкой на меньшее количество кровавых разборок. Ваха-Шерхан умел договариваться. Но так было до приезда в Уральск Матвея.

Первые месяцы Шерхан присматривался и ждал, когда Матвей попытается перейти ему дорогу или предложит разделить сферы бизнеса. Ни того, ни другого не последовало. Матвей занимался разборками со «спартаковцами» и «сельмашевцами», а к чеченцам не лез.

Некоторые люди, горячие головы из окружения Шерхана, радовались этому, говорили, что, чем больше русские будут «мочить» друг друга, тем меньше их останется и справиться с ними будет легче. Неумные люди! Шерхан по опыту знал, что не все войны заканчиваются обоюдным разгромом и слабостью сторон. Соперники могут объединиться, или к победителю может примкнуть более слабый, чтобы выжить. В любом случае, оставшись один, его противник может представлять серьезную угрозу.

Когда Вахе поступило предложение встретиться, тот через своих людей навел справки об опере, предложившем забить стрелку. Что ему было нужно, кто он такой? На эти вопросы Шерхан, привыкший к осторожности за годы отсидок, хотел получить четкие ответы.

Поначалу от людей Бутуза пришло известие, что это мент из шестого отдела, как называли в народе УБОПы. Однако прикормленные люди в погонах сообщили ему, что такого опера у них нет, вероятно, этот темнило, может быть из налоговой полиции или ФСК.

Зачем человеку из ФСК встречаться с чеченцами Ваха не знал. Из Москвы от земляков приходили весточки о недовольстве в окружении Ельцина ситуацией в Чечне, о том, что они хотели бы взять всё под контроль и убрать Дудаева. С этой целью рассматривался даже вопрос о привлечении Хасбулатова, которого Ельцин терпеть не мог.

Может контрразведка начинает прощупывать настроение чеченцев на местах? Зондаж и поиск поддержки? И Шерхан взял двухнедельный тайм-аут.

Ваха Магомадов помимо того, что был криминальным авторитетом чеченской группировки, являлся официальным представителем Республики Ичкерии в Уральской области. У него были все необходимые для этого атрибуты: офисное помещение Представительства, на стене которого гордо красовался большой зеленый флаг Ичкерии, портрет Дудаева. У него были печать представителя, бланки и паспорта.

Поэтому, получив предложение Цыганкова, Ваха на всякий случай связался со службой безопасности Ичкерии, и там разрешили такую встречу, только потребовали прислать полный отчет.

Цыганков просидел весь вечер в Управлении — благо накопилось много бумаг; одни надо было посмотреть, на другие отписаться. Не любил он эту бумажную работу, но деваться некуда — каждый шаг оперативного работника фиксируется, как врача, только без истории болезни.

Ему вспомнились слова Шумилова. Это он говорил, что оперативные дела — своего рода истории болезни, только не отдельного человека, а всего общества. В них тоже описываются формы болезни, симптомы, предлагаются методы лечения. Только такая терапия не может привести к радикальному оздоровлению — так, временное облегчение.

Саша подошел к окну, посмотрел на темную улицу, освещенную неярким светом уличных фонарей. По ней изредка шли одинокие прохожие, иногда группки молодежи, как всегда в сопровождении раскатов громкого смеха.

Он вспомнил, как недавно с женой ходил на день рождения её подруги по работе. Было много народа, в основном незнакомого Цыганкову. В квартире играла музыка, раздавался смех. Ближе к концу вечера, когда пошли почти непрерывные танцы и в комнате выключили свет, пьяненькие дамы стали теснее прижиматься к партнерам — по большей части чужим мужьям. Александр заметил, что Наталья как все, плотно приклеилась к парню, которого звали Мишей. Он был компьютерщиком у неё на работе. Миша тоже, вроде невзначай, погладил рукой её задницу.

«Может у них что-то есть? — шевельнулась мысль в голове Цыганкова, — или она специально дразнит меня? Все-таки, надо вести себя приличнее, тем более в присутствии мужа. Наверное, хочет показать, что ни во что меня не ставит».

У него возникло сильное желание подойти и дать по морде этому Мише. Но устраивать скандал на чужом дне рождения ему не хотелось. Если жена изменяет с коллегой по работе, то скандалом ничего не добьешься.

После этого они крупно поругались, потому что у каждого была своя правда. Цыганков вообще в последнее время начал задумываться, почему они живут вместе с Натальей, сохранилась ли у них любовь, что их связывает друг с другом. Является ли привычка к супружеской жизни серьезным поводом для совместного проживания или их удерживают дети?

Ответа он пока не мог найти, но и терпеть такое положение вещей ему не хотелось. В последнее время постоянное обоюдное раздражение, непрекращающиеся ссоры, выяснение отношений нередко в присутствии детей, стали происходить с пугающей частотой.

Саша еще постоял у окна какое-то время, потом посмотрел на часы. Пора собираться на встречу.

Кафе «Малахит» находилось между центральным рынком и городским парком — почти в центре города, недалеко от Управления. В помещении кафе, когда туда вошел Цыганков, было шумно, накурено. Громко играла музыка. За столиками, к удивлению Цыганкова сидело мало кавказцев. В одном из углов кафе вместе с двумя телохранителями расположился Ваха.

Наметанный оперской взгляд Александра обнаружил еще по паре охранников у бара и за столиком при входе. Все были вооружены, и Александр не сомневался, что разрешение на стволы имелось — большинство таких охранников числилось сотрудниками ЧОП, носило оружие вполне легально.

Ваха был небольшого роста, но с большой головой, на которой густо росли рыжеватые волосы. Одет он был во все черное: черно-серый костюм, черная шелковая рубашка. На шее виднелась золотая цепь, на пальцах, как у всех солидных людей, нанизаны золотые перстни.

— Садись, уважаемый! — показал Ваха на стул возле себя.

Он громко щелкнул пальцами и дал знак незаметно появившемуся из глубины бара официанту, чтобы тот принес еду и выпивку для гостя.

— Как зовут? — спросил он, полагая, что ему самому представляться не надо.

— Александр.

— Значит, Александр! — сказал Ваха. — Что будешь пить Александр? Водку, коньяк, виски?

— Водку, пожалуй.

Официант быстро уставил тарелками с закуской стол, принес графин с водкой.

— Давай выпьем за свободную Ичкерию и чеченцев, которых я здесь, на Уральской земле, имею представлять — не совсем по-русски произнес Ваха, с тем акцентом, с каким обычно говорят чеченцы и ингуши — слегка растягивая гласные.

— За Ичкерию! — согласился Цыганков, которому было все равно за что пить, хоть за черта лысого, главное было завязать разговор на интересующую тему.

Они выпили, какое-то время в молчании ели.

— Я знаю, что ты хотел встретиться, — наконец прервал он молчание — говори, чем я заинтересовал федералов.

— Ваха Исаевич… — начал Цыганков.

— Зови меня Ваха, — поправил Магомадов.

— Лады, Ваха. В последнее время в городе идет передел сфер влияния между некоторыми бригадами.

— Да, мне это известно, — важно покачал головой Ваха.

— Сейчас усилился один из криминальных авторитетов — Матвей.

— А вам какое дело? Или Матвей иностранный шпион? — с неприятной усмешкой спросил Ваха.

— Президент поручил нам заниматься вопросами борьбы с организованной преступностью, наряду с другими органами.

— После покушения на Березовского? — предположил Ваха.

— Нет, это было раньше. Итак, Ваха, что будет, если Матвей наедет на твой бизнес? Нам бы не хотелось в Уральске никаких разборок.

— Не думаю, что дело дойдет до этого. У него сейчас разборки с другими, — Ваха покачал большой кудлатой головой. — Матвей матерый волк, он их порежет, как барашков. Никогда не резал баранов? — спросил он вдруг.

— Нет, — честно признался Александр.

— Режешь по горлу, кровь брызжет в стороны, такая теплая, такая липкая и пахнет железом, а ты ощущаешь себя настоящим волком, могучим, беспощадным. Волк изображен на нашем флаге, волк по-чеченски «борз».

— Но если…один волк нападет на другого? — предположил Цыганков, — что тогда?

— Это бывает редко, почти никогда, — самоуверенно произнес Ваха. — Волк может уйти из стаи, быть одиночкой, но на своих не нападает. Да и зачем это делать, если вокруг много ягнят? Не так ли?

Ваха расхохотался.

Цыганков сделал паузу в разговоре. Он налил себе рюмку водки, выпил, подцепил вилкой сочный кусок бифштекса и принялся тщательно жевать, словно это было для него сейчас главным.

— Это всё хорошо, я имею в виду, сказку про волка и ягнят, которую ты мне рассказываешь, — жестко сказал он, — в жизни чаще бывает по-другому. К примеру покушение на Березовского. Думаешь, оно случайно?

— Разборки в Москве нас не касаются — отмахнулся Магомадов, — у них свой курбан-байрам — у нас свой!

— Ошибаешься! — ответил Цыганков. — Березовский связался с твоими земляками, они крышуют его бизнес, ну а братья-славяне решили это дело исправить. Насколько я знаю, сейчас в столице идет передел сфер, идет война и она, я в этом уверен, не обойдет нас стороной.

— Пугаешь… всё пугаешь, — хмуро произнес Ваха, — а мы пуганые, резаные, сами кому хочешь оторвем башку и поиграем ей в футбол. Короче, о чем базар? Ты пришел нам угрожать, напугать Матвеем?

— Смотри, дело не мое, но Матвей связан с Сильвестром, который возглавляет ореховскую группировку и в Москве сейчас наводит свои порядки. Думаю, к покушению на Березовского он приложил свою руку.

Цыганков оглянулся. К их столику, покачивая бедрами, подошла новая официантка, а не парень-официант, который обслуживал до этого. На вид ей было около восемнадцати лет, темная короткая юбка подчеркивала стройность ног, на бейджике написано имя «Света».

— О, Светик, — сказал, увидев её Ваха, — будь добра, принеси-ка нам коньяк, только тот, Кизлярский. Мне канистру привезли.

Девушка улыбнулась, кивнула и отошла.

— Как наши девчонки? — довольно ухмыляясь, спросил Шерхан, — Света у нас одна из лучших, покуривает только травку. Но за неё готова на все.

Ни Цыганков, ни Ваха-Шархан не знали, что Света, до этого попалась на сбыте наркотиков одному из оперов ОБНОНа. Как оказалось, Светлана была не только сбытчиком, но и сама втянулась, стала активным потребителем. Опер после непродолжительного допроса — она не рассказала ничего нового, её поставщик был давно известен — предложил стать агентом. За это она периодически получала от него дозы бесплатно, без утомительной отработки с клиентами, как у Вахи. Ну, иногда, она спала с этим опером, но это было не часто и не по принуждению, а так, ради развлечения.

Услышав просьбу Вахи, Света бросила взгляд на Цыганкова, показавшегося ей совсем не похожим на партнера Шерхана по бизнесу. Поведение Цыганкова, его манера держаться: независимо, уверенно, отчасти напомнило ей поведение некоторых ментов-оперов, с которыми она сталкивалась в бурный период своей короткой еще жизни.

В ОБНОНе было известно, что Ваха является одним из самых крупных поставщиков наркотиков в Уральскую область и её куратор просил немедленно сообщать обо всем, что могло показаться странным в поведении Вахи, о его связях, намерениях. Поэтому, немного поразмыслив, Света отошла в подсобку, где стоял телефон, убедилась, что вокруг никого нет, и набрала номер знакомого опера.

— Игорек, — сказала она, услышав его голос, — я звоню из «Малахита» у меня вечерняя смена…

— Что, встретиться хочешь? — ответил голос в трубке, — послушай Светуль, мне сейчас некогда, занят под завязку.

— Да нет, ты просил меня звонить, если что…

— Ну и? — нетерпеливо спросил собеседник.

— Тут к Шерхану приперся один баклан, не похож на блатного, и по бизнесу тоже не катит. Мне он напомнил вашего брата — опера. Может кто-то у вас работает на Ваху?

— Зайка, ты умница, что позвонила. Мне надо незаметно взглянуть на этого типа, ты можешь устроить?

— Конечно, Игорек, а когда ты будешь?

— Минут через десять подскачу.

Когда опер-куратор осторожно посмотрев сквозь узорчатое стекло двери, ведущий в зал, увидел Цыганкова мирно беседующим с Вахой, он вспомнил, как год назад, в 1993 проводили совместную операцию с ребятами из госбезопасности и Цыганков был среди них.

В общем-то, оперу было все равно, для чего парень из контрразведки встречается с Вахой — у них могут быть свои дела. Но этот случай он зафиксировал в своем отчете о встрече с агентом «Незабудкой». Копия отчета через день вместе с другими бумагами ОБНОНа, попала на стол Карпову, который курировал это направление работы в УВД.

Так о том, что контрразведка пытается наладить контакты с чеченцами через Карпова стало известно и Матвею.

Между тем разговор Магомадова и Цыганковым продолжался.

Собеседники выкурили полную пепельницу сигарет, уже порядочно выпили и оттого разговаривали с большими паузами, слегка заплетающимися языками.

— Что ты думаешь про стрелку с Лехой «Бойцом»? — громко спросил Александр, стараясь, чтобы музыка не заглушила его слова, — он в тебе заинтересован.

— Послушай, Саша, а почему с Лехой, почему не с Бутузом?

— Леха не хочет иметь с ним дел, — передал Цыганков слова Лехи «Бойца», — говорит, что он гнилой пацан, может подставить в любой момент.

— Если он так говорит, то должен отвечать за базар, — Ваха выпил очередную рюмку коньяка, — потому, как за любой неправильный базар, братва с ним разберется.

— Мой тебе совет, встреться с ним. Потолкуй, заодно посмотришь, не гонит ли Леха порожняк.

Ваха пригладил торчащие в стороны рыжие жесткие волосы. Испытывающе посмотрел на Цыганкова.

— Тебе-то, какой резон со всего этого? Чего замутить хочешь? Вам операм верить нельзя — всегда держите нос по ветру.

— Не знаю, с какими операми ты имел дело, но мы свое слово держим.

— Если ты со мной разговариваешь без камня за пазухой, тогда скажи, к примеру, есть у вас такой — майор Забелин?

На минуту смутившись, поскольку не ожидал упоминания в разговоре фамилии своего приятеля, Цыганков, тем не менее, спокойно ответил:

— Есть такой в Конторе, а в чем дело?

Словно сожалея о чем-то важном, которое было упущено безвозвратно, Ваха поморщился и покачал головой:

— Он помешал моим людям. Они ехали по делам. Он их остановил, начал права качать, понимаешь, выстрелил в фару. А кто будет платить за ремонт, машина — иномарка, стоит дорого: работа, запчасти…

Тот случай, о котором ему рассказывал Ваха, делая скорбное лицо, Цыганков отлично помнил из недавнего разговора с Сергеем. Бандиты хотели затащить девушек в машину, а он вступился. И ехали они не на иномарке, а на девятке.

Слушая слова чеченца, Цыганков понял, что Шерхан его проверяет, прощупывает насколько далеко он, Александр, может зайти в своем стремлении завязать «дружбу» с чеченцами. От него, если он собрался идти по этому пути, требуется немного — сегодня сдать своего коллегу. Завтра пристрелить кого-нибудь. И так оказаться полностью замазанным.

— Не трудись рассказывать, Ваха. Эту историю я прекрасно знаю, и знаю — с ударением на этом слове, сказал Саша, — кто был виноват на самом деле. Но учти, мы своих не сдаем, тем более, для справки, Серега Забелин мой кореш.

— Ну, извини, не знал, — развел руками в стороны Ваха, — я уважаю дружбу. Для меня друг как родной брат, понимаешь. Я за него готов на всё! Давай выпьем за дружбу!

И Шерхан больше Забелина не касался.

Они посидели еще какое-то время. Магомадов вроде решился на разговор с Лехой «Бойцом», и Цыганков, покидая на нетвердых ногах и сильно хмельной головой «Малахит», садясь в такси, предусмотрительно вызванное барменом, решил, что его сегодняшние посиделки прошли успешно.

Он узнал кое-что интересное, установил контакты с чеченцами и, самое главное, возможно, ему удастся свести Ваху с «Бойцом». Это может кардинально изменить весь расклад в городе.

По дороге к дому, когда они проезжали по пустынным спящим улицам, водитель, словно угадав состояние Цыганкова, ехал осторожно — не гнал. Александр почувствовал, что его замутило.

— Командир, сверни к обочине, — прохрипел он.

Едва машина остановилась, как Цыганков распахнул дверцу, и его вывернуло прямо на тротуар, с краю бордюра. Несколько раз судорожное сжатие желудка выталкивало всё, что он съел в «Малахите», пока не возникло ощущение полной легкости в организме.

Александру стало стыдно.

«Хорошо, никто не видит, — подумал он, — а вообще, пора в завязку — так здоровья никакого не хватит!».

— Что, браток, тяжело? — участливо спросил таксист — перепил слегка?

— Извини, так уж вышло, — ответил, тяжело дыша, Цыганков.

Он откинулся на спинку сиденья, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающихся уличных фонарях, а машина тронулась дальше, увозя его домой, где давно уже спали жена и дети, и где его никто не ждал.

Город Уральск, Городской пляж на р. Каменке, 30 июля, 11.05

В выходные дни, да еще в самые жаркие дни лета, на городском пляже было многолюдно. Сотни людей лежали и загорали на солнце, плескались, плавали в воде. Над рекой изредка пролетали белые чайки, высматривая в воде плавающую рыбу, скрипели весла в уключинах прогулочных лодок.

Еще издалека Забелин увидел, что городской пляж был полон — яблоку негде упасть. Сегодня они договорились с Ритой встретиться на речке, позагорать, отдохнуть. Договаривались на десять утра, но из-за своей занятости Сергей не смог успеть вовремя.

Он окинул взглядом весь большой городской пляж, пытаясь безуспешно отыскать место, где могла находиться Маргарита. А потом вспомнил: она ему говорила о платных местах на отгороженном пляже для состоятельных персон города.

У забора с железной калиткой Сергей остановился, раздумывая, не показать ли охраннику свое удостоверение — он всегда носил его с собой, даже сейчас, когда был в легкой летней майке и шортах. По этому поводу Рита смеялась, что он не расстается с ним даже в кровати. Она, конечно, утрировала, но была недалеко от истины.

— Сергей Павлович? — раздался за спиной знакомый голос, — не знала, что железным чекистам ничто человеческое не чуждо.

Это была Ирэна Истомина. Она тоже шла на платный пляж и уже сняла с себя кофточку, оставаясь в лиловом купальнике и джинсах белого цвета. Молодая женщина стояла и посмеивалась, казалось, радуясь смущению Забелина.

— Отчего же, Ирэна Владимировна? Мы же не черствые сухари, лишенные эмоций. Такие же люди, как и все…

— Ага, Маугли, — иронично сказала она.

— В смысле?

— В мультфильме «Маугли» бандерлоги говорили о мальчике, что он такой же, как они, только голый и без хвоста.

— Да, наверное, для нас это лестное сравнение, если воспринимать окружающих как обезьян, — в ответ, так же с иронией произнес Сергей, показывая, что он понимает шутку.

— У вас проблемы с финансами? Помочь?

— Нет, нет, — поторопился ответить Сергей, — за меня должны были заплатить. Меня здесь ждет одна девушка.

Ирэна пристально посмотрела на Забелина.

— У вас, оказывается, есть богатая пассия?

— Не то, чтобы очень богатая… — девушка, как девушка. Я не хотел бы распространяться на эту тему.

Но Истомина не отступала.

— Я её знаю? Я многих в городе знаю девушек на выданье — город у нас хоть и большой, но круг общения не очень. Особенно это касается наших бомондовских барышень.

Поколебавшись минуту и прикинув, что ему все равно придется спрашивать охранника про Маргариту при Истоминой, он сказал:

— Здесь тайны никакой нет, это Рита Виккерс.

— Ах, эта…Желаю вам хорошо отдохнуть! Меня тоже ждут.

Она достала деньги и, заплатив на входе, прошла мимо охранника.

Ирэна шла по пляжу упруго, красиво покачивая бедрами в белых джинсах, небрежно ступая летними сандалиями по мелкому речному песку, покрывавшему пляж. Молодая женщина в расцвете лет, привлекающая повышенное внимание мужской части закрытого пляжа и сознающая свою привлекательность. Она шла как будто специально для Забелина, демонстрируя ему свое прекрасно сложенное тело, словно чувствовала, что он будет смотреть ей вслед.

Сергей, действительно, некоторое время совершенно бездумно смотрел на неё, но затем, поторопился отвести свой взгляд. Он вдруг поймал себя на посторонних мыслях, которых не должно быть перед свиданием с другой женщиной.

— Послушай, за меня должны были заплатить, — сказал он охраннику.

— Кто? — хмуро спросил тот — молодой накачанный парень, на загорелом торсе которого словно шары кегельбана, перекатывались мышцы. Он был в шортах и черных очках, что видимо, должно было подчеркивать его принадлежность к секьюрити.

— Виккерс Маргарита, — сказал, с улыбкой глядя на него Забелин. Его всегда смешили, претенциозные молодые охранники.

— А, Рита! Да, заплатила. Вон она, недалеко от бара.

Он показал рукой в сторону рядов с лежаками и Сергей, действительно, увидел Риту, которая, видимо, давно его высматривала, подняла руку и приветливо помахала.

— Ты опоздал! — сказала она капризно, после того, как Забелин подошел и, наклонившись, поцеловал в горячие, нагретые солнцем губы.

— Рита, не мог раньше, дела на работе.

Забелин торопливо разделся, ощутив сразу кожей тела ласковые солнечные лучи, прилег рядом на соседний лежак. Он смотрел на Риту, на её тело. Эти пушистые каштановые волосы, эти большие карие глаза, нежное лицо — лицо девушки сошедшей, как ему казалось, с портретов чеховского времени, всё вызывало в нем ощущение огромной захлестывающей любви. Он дотянулся до неё и погладил два рубца, оставшиеся от пуль, которые вошли в её тело тогда, почти три месяца назад.

— Ты чего? — смущенно спросила Маргарита, не привыкшая к публичным проявлениям нежности.

— Так, очень рад, что увидел тебя.

— Я тоже рада. Будешь «колу» или вина? — она показала рукой под лежак, где стояла сумка их желтой соломки. В ней виднелись несколько банок с водой, из бумажного пакета торчало горлышко бутылки с вином.

С утра Сергей немного поел и почти ничего не пил и сейчас он ощутил сухость во рту. Возникло острое желание выпить охлажденное вино.

— Знаешь, Ритка, пожалуй, выпью вина.

Пока он доставал бутылку и штопором открывал пробку, Маргарита спросила:

— Что было напряженное утро?

— Да уж, пришлось побегать? — ответил ей Забелин, разливая вино в белые пластиковые стаканчики и не вдаваясь в подробности, потому что рано утром объявили учебный сигнал «Сбор» и все Управление собралось на работе.

— От девушек, что ли убегал? — напряженно спросила Рита.

Сергей, поначалу не услышавший этой напряженности в голосе, потом, когда подал ей стаканчик с вином, а она отвернулась и не взяла, понял, что Маргарита на что-то обижается.

Отхлебнув терпкого красного вина, на самом деле оказавшегося прохладным и приятно холодившим горло, он спросил:

— Я не пойму, ты что, меня ревнуешь к кому-то? Я вроде поводов не давал. Ты же знаешь, что мне нравишься! К чему эти сцены у фонтана?

— Да? А кто та девушка, с которой ты любезничал на входе? — спросила Маргарита с легкой обидой, — я тут тебя жду целый час одна, а ты совсем не торопишься. Находишь время поболтать с разными…

— Это знакомая по работе. Предложила мне денег заплатить за вход. Я же не знал, заплатила ли ты за меня или нет.

— Не прикидывайся! Все вы мужики одинаковы, чуть что, сразу глядите на сторону — сказала она, видимо, с учетом своего опыт от неудачных предыдущих встреч, — начнешь с вами разговаривать, так невинные овечки!

— Рита, за всех мужиков я, конечно, не смогу ответить, как пел Бернес: «Я вам не скажу за всю Одессу», но что касается меня лично — у нас будет всё честно. Если я тебя перестану устраивать, ты…полюбишь другого, можешь мне прямо сказать.

— Не надо читать лекций! — Маргарита была все еще обижена.

Сергей наклонился, приобнял её за плечи. Рита постепенно оттаивала.

— А чем ты можешь доказать свою любовь? — спросила она и улыбка тронула её губы.

— Если ты попросишь меня изменить Родине, то я этого не сделаю, — шутливо ответил ей Забелин.

— Значит, ты не хочешь пойти по стопам Андрия и забыть обо всем ради любви к прекрасной полячке?

— Нет, совсем не хочу, Ритуля, — ответил Сергей и протянул стаканчик с вином, который не тронутый стоял на его лежаке, — ну что мир?

Маргарита взяла стакан, пригубила вино.

Она посмотрела на Сергея, который сидел рядом с ней и он ей показался таким сильным, мужественным, её родным единственным мужчиной. Он сидел, пил вино, смотрел вдаль на речку, но мыслями был где-то еще на своей работе — не с ней.

Это ей не нравилось, хотелось, чтобы он был безраздельно её. Но…в тоже время ей было абсолютно ясно, что работа для него — вторая жизнь. И если на первом месте для него будет всегда она, Маргарита, то работа всегда на втором. Потребовать от него увольнения — все равно, что лишить его этой, необходимой для него жизни.

Она встала, пересела на его лежак, ласково обняла.

— Сереж, может, пойдем, искупаемся?

— Конечно, Рит.

Они поднялись и пошли к реке. На лежаках были люди по большей части незнакомые Забелину, но известные Виккерс. Она здоровалась с некоторыми, а от некоторых отворачивалась, делая вид, что их не видит.

Сергей прошел мимо места, где лежала со своим спутником Ирэна.

Мужчина был лет на десять старше её, его волосы уже тронуло сединой, загорелое тело говорило о частной привычке отдыхать на море. Когда Сергей проходил мимо, Ирэна подняла солнцезащитные очки и насмешливо посмотрела на него, словно, говоря, что она устроилась не хуже — он крутит любовь с богатой дамой, но и у неё есть состоятельный ухажер.

Забелин отвернулся. Он считал, что у них с Ритой все серьезно, это не мимолетная интрижка, как у Истоминой, и потому их нельзя ставить на одну доску.

Прохладная вода приятно освежала тело, бодрила в утомительно-жаркий июльский полдень. Сергей, сильными взмахами рук, преодолевая мощное течение Каменки, поплыл вдаль от берега. Он хорошо плавал — в детстве посещал спортивную секцию по плаванью и ему пророчили блестящее спортивное будущее. Однако со временем желание активно заниматься у него угасло, но навыки опытного пловца остались.

Неподалеку прошел небольшой буксир, распуская волны за собой, словно старый запорожец седые длинные усы. Покачавшись недолго в этом угасающем движении воды, которую при определенной доли фантазии можно было принять за морские волны, и достаточно размяв мускулы, Забелин повернул назад.

Он плыл неторопливо, наслаждаясь плаваньем, ощущением сильного тела, когда можешь чувствовать каждый свой мускул, попеременно используя то «брасс», то «баттерфляй», то плывя саженками. Эти размеренные движения заставил его забыть обо всем, отрешиться от внешнего мира, словно кто-то выключил в голове мыслительный процесс, превратил в бездумную машину.

Потом, уже с приближением к берегу, у него возникли мысли об Ирэне. Своим неожиданным появлением она его поставила в сложное положение. Ему хотелось беззаботно провести время с Ритой, не думая о серьезных вещах, отвлечься от работы, беспечно отдохнуть от всех забот. Но появилась Истомина, и всё усложнилось. Ему нельзя было терять с ней контакт, обижать, отталкивать, иначе все его усилия последних дней могли пойти насмарку. Слишком многое в планах Забелина было завязано на неё.

Приближался берег. Он увидел, как из воды выходит Рита, и сильными рывками устремился к берегу, чтобы догнать её у самой кромки. Ощутив песчаное дно под ногами, Сергей встал, как всегда после долгого плаванья, чувствуя земную тяжесть тела.

Рита обернулась, отыскала его глазами, остановилась у самой воды.

— Ну, как поплавал? — спросила она.

— Великолепно, чувствую себя на сто процентов, а ты, далеко заплывала?

— Нет, знаешь, я не люблю далеко заплывать — здесь течение сильное. Три года назад, немного ниже по реке купалась и утонула одна моя знакомая. Теперь я не рискую.

— Да, в воде может случиться всякое, — согласился с ней Сергей — я рос на Волге и каждый год кто-то тонул — особенно много детей.

Их разговор прервала вопросом проходившая мимо Истомина.

— Сергей Павлович, как вода?

Еще издали Забелин увидел, что Ирэна направляется в их сторону, но не думал, что она попытается вступить в разговор. Однако Истомина, как ни в чем не бывало, задала ему вопрос, считая, что может воспользоваться правами знакомой. Он-то, конечно, понял подоплеку её, якобы, интереса к воде — ведь она уже купалась до этого. Истомина хотела вызвать у Риты ревность, вбить клин между ними, сыграть роль роковой женщины.

— Вода хорошая, Ирэна Владимировна, теплая — не замерзнете, — вежливо ответил Забелин.

Истомина кивнула, опять насмешливо улыбнулась и прошла мимо них к реке.

Рита в это время, не ожидая Сергея, уже шла к лежакам. Он догнал её, злясь на себя и Истомину за создавшуюся ситуацию, ведь он только всё объяснил, вроде всё наладилось, и на тебе! А Маргарита шла с напряженной спиной, не глядя по сторонам, не оборачиваясь, словно её нисколько не интересовало, идет за ней Забелин или нет.

Когда они приблизились к лежакам, холодно сказала:

— Я на сегодня уже отдохнула, поеду домой.

— Да ты что, Рит? Мы только начали, я же пришел недавно.

— У меня голова разболелась и потом…я думаю, что здесь есть, кому составить тебе компанию.

— Ты что, ревнуешь?

— Вот еще! — Рита дернула плечом, — мы же не женаты, свободные люди. Каждый волен делать всё, что захочет. Ты сам говорил об этом.

— Послушай, я же тебе объяснил насчет этой женщины — мы с ней знакомы. Что же теперь в твоем присутствии отворачиваться друг от друга, лишь бы тебе что-нибудь не показалось? Мне кажется, это глупо.

— Если между вами ничего нет, отчего она тебя задевает, словно хочет как-то обратить внимание? — Маргарита, до того отворачивающаяся от Забелина, в этот миг прямо и требовательно на него посмотрела.

— Рит, я, правда, не знаю.

— Значит, ты ей дал повод себя так вести. Есть грубая пословица насчет сучки и кобелька, только у вас смысл обратный.

— Ну вот! — расстроился Сергей, — ты на пустом месте строишь беспочвенные домыслы. Я тебе еще раз говорю, между нами ничего нет и быть не может, потому что я тебя люблю.

— Всё равно! — Маргарита нервно начала собирать вещи с лежака, — я пойду, мне надо побыть одной.

— Останься, Рита, не уходи!

Маргарита, молчала. Накинув летний сарафан, она не прощаясь, пошла с пляжа. На платье проступили следы от мокрого купальника, который она не успела снять. Забелин долго провожал её взглядом, пока она не прошла через калитку мимо скучающего охранника, который заметив их размолвку, отвернулся с безразличным видом. Ему не было дела до чужих ссор.

Оперативные документы.

Сводка прослушивания телефонных переговоров.

Секретно

Инициатор Майор Забелин С.П.

Объект — Красовская Е.Е., раб. телефон 54-91-13

Разговор начат в 10.16.

Красовская Е. Е. — Миша, привет! Я тебя не сильно отвлекаю?

Плотников М.Я. — Здравствуй, Катерина! Как дела, что-то срочное?

КЕЕ — Я хотела узнать по заводу, металлургическому, у нас еще работы много. Я не знаю, торопить ли мне Истомину или пока придержать.

ПМЯ — А в чем дело? Почему придержать?

КЕЕ — Ну ты же говорил, что у вас какие-то важные переговоры с Генераловым.

ПМЯ — (неразборчиво) У тебя телефон часом не прослушивается? Ты давно его проверяла?

КЕЕ — Миш, я его совсем не проверяла — ты же не говорил.

ПМЯ — Раньше не говорил, а сейчас говорю. Надо проверить — мало ли что. У меня есть теперь новый работник, помнишь, я тебе о нем говорил — некто Веревкин. У него остались связи с бывшей работой. Я его, пожалуй, попрошу, пусть возьмет специалистов, и они все у тебя проверят. А то знаешь, сколько жуликов вокруг развелось и всем нужна информация.

КЕЕ — Я всё поняла. Так, что с заводом?

ПМЯ — С заводом всё идет по плану, пусть готовят документы как положено. Думаю, аукцион мы проведем в отведенные сроки.

КЕЕ — Миша? Скучаешь по мне?

ПМЯ — Конечно! Всегда! Придешь сегодня? Моя вечером собралась в театр.

КЕЕ — В какой? В филармонию или в Театр оперы? И кто, интересно, приехал в наше захолустье?

ПМЯ — Не знаю, не спрашивал. Мне всё равно, ты же знаешь, я не театрал.

КЕЕ — А я люблю театр. Как чудно бы было сходить с тобой вместе, показаться нашему областному бомонду. Сколько было бы сплетен — хватило бы на целый год (смеется).

ПМЯ — С ума сошла! Так что придешь? Я куплю твой любимый «Бейлиз».

КЕЕ — Ну если ради «Бейлиза» — то непременно.

ПМЯ — Договорились! Пока!

Разговор закончен в 10.23.

Город Уральск, Казино «Эльдорадо», 31 июля, 21.38.

Встав из-за стола, Матвей задумчиво прохаживался по кабинету. Он достал из кармана пистолет, вытащил обойму и принялся громко щелкать бойком, продолжая думать.

— Матвей, боек собьешь — осторожно подсказал Беспалый, сидевший как всегда в кресле. В последнее время Толян пристрастился к виски, вот и сейчас в руке он держал бокал с этой желтой жидкостью, имеющий странный для русского привкус.

— Знаю! — недовольно ответил Матвей, но щелкать не перестал. Его холодные глаза смотрели на Беспалого. — Ты слышал, что Череп завалил девку Бутуза, эту мисс Уральска Сандру?

— Сегодня только услышал, не успел тебе сказать, — виновато ответил тот.

— А ну, позови его!

Черепа — одного из подручных Беспалого немедленно вызвали. Тот вошел с наглой ухмылкой, которая никогда не слезала с его лица.

— Чё, Матвей, звал?

К этому времени Матвей вставил обойму в пистолет и положил его на стол, перед собой.

— Ты зачем Сандру завалил, она тебе мешала?

— Матвей, да чё за дела, ты чё кипиш подымаешь? Я хотел этого гнилого пацана поставить на место. Он понты везде кидает со своей тёлкой. Ходит пальцы веером, ну я подумал, надо спустить его в унитаз. Может, правильные пацаны тогда задумаются — за кем иди. А тут еще столкнулся с ней в кабаке, хотел пощупать маленько, так она разоралась.

— Ну и ты?

— Чё я? Взял пушку и грохнул её. Сейчас Бутуз бесится. Зато будет знать свое место!

— Заткни фонтан, демонюга! Ты здесь никто, и звать тебя никак! — заорал на него Матвей.

Его лицо потемнело, чувствовалось, что он с трудом сдерживает себя.

— Ты, козел, знаешь, что Бутуз через неделю должен был сыграть с ней свадьбу? Приглашены уважаемые люди. Вот мое приглашение! Мне что, тебе его в задницу засунуть? — он извлек цветную открытку и бросил в сторону Черепа.

— Матвей, да я чё, — забормотал тот, — если б я знал, я же не знал…

Матвей отвернулся от него, а затем мгновенным движением схватил пистолет со стола и выстрелил прямо в лоб Черепу. Тот рухнул как подкошенный.

Для Беспалого, много повидавшего в воровской среде, такие разборки были не редкость и он не особенно удивился.

— Толя, уберешь здесь, — сказал Матвей, опуская пистолет в карман — вызови пацанов Бутуза и покажи им этого придурка.

Город Уральск, областной Фонд имущества, кабинет Красовской Е.Е., 1 августа, 11.33.

В дверь Екатерины Евгеньевны осторожно постучали. «Кто там такой пугливый?» — подумала Красовская, отвлекаясь от чтения служебных документов.

— Войдите!

Дверь отворилась, и на пороге показался бизнесмен Аркадий Соколовский, одетый, по обыкновению, неброско — в светло-голубую рубашку, джинсы. Медленно приблизился, улыбнулся.

— Екатерина Евгеньевна, добрый день! У вас есть свободная минутка?

— Аркадий? Заходи, давно тебя не видела. Как продвигается бизнес? Надеюсь, ты деньги не вкладываешь в эти пирамиды, которые показывают по телевизору с утра до ночи?

Соколовский присел.

— Я же не такой дурак, чтобы верить всяким «МММ» и «Хопрам»! У них морды жуликов! Всё время крутят двух пацанов с калькуляторами, которые говорят, сколько они наварили, вложив бабки. Только отчего-то молчат, что будет с теми, последними, кто не успеет вовремя получить назад и деньги, и навар.

— На то она и называется финансовой пирамидой, — Красовская усмехнулась, словно вспомнила что-то забавное, — зато некоторые знакомые предприниматели вложились — хотят получить тысячу процентов. Представляешь, продали свой бизнес и сидят, ножки свесив — ждут доходов. — Она сняла очки, взяла мягкую тряпочку и принялась протирать линзы. — Я как-то недавно читала мемуары, не помню автора: то ли Родзянко, то ли Витте, и меня поразило совпадение того времени с нашим. Те же афёры, те же финансовые пирамиды, те же банкротства банков и предприятий — все как в начале века.

— Да, но тогда всё очень плачевно закончилось и для правящей элиты, да и для страны. Она перестала существовать.

— И пришла Совдепия!

Красовская закончила свое занятие с протиркой линз и водрузила очки на нос. Взгляд её синих глаз, до этого туманный и расплывчатый, сразу сделался внимательным, сконцентрированным.

— Ты хотел что-то узнать или так заглянул? Извини, много работы — деловым тоном сообщила она.

— Екатерина Евгеньевна, до меня дошли слухи, что готовится закрытый аукцион по продаже акций металлургического завода…

— И что?

— Хотел уточнить, так это или не так.

— Допустим так, хочешь поучаствовать? А денег хватит?

— Хм…Вы очень проницательны, древнегреческая Сивилла и только! А если говорить по-деловому, есть серьезные люди, крупные бизнесмены из других регионов, которые хотели бы тоже немного откусить от пирога.

Уголки губ Красовской приподнялись в тонкой улыбке.

— Аркадий, ты говоришь загадками. Конкретней нельзя? Серьезные люди, крупные бизнесмены… Кто они, насколько известны? Металлургический завод, да еще такой как наш — это крупный кусок, можно подавиться. Тем более, насколько мне известно, на него претендует заводская команда с Генераловым.

— Про Генералова я уже слышал. Это люди совсем другого полета. — Аркадий Львович замялся. — Меня, в общем-то, не уполномочили их называть, если не будет решен принципиальный вопрос о допуске их к аукциону, — осторожно сообщил он.

— Я такие вопросы сама не решаю. Надо услышать мнение председателя облкомимущества Плотникова. Принятие такого решения — его прерогатива. Хочешь, я ему позвоню и спрошу?

— Если не затруднит, то будьте любезны!

Красовская подняла трубку, набрала номер Плотникова.

— Михаил Яковлевич, добрый день! Ко мне пришел тут один бизнесмен — Соколовский Аркадий, может, знаете его? Слышали? — тем лучше. Он просит допустить к участию в аукционе по металлургическому заводу группу серьезных бизнесменов. Так он говорит. Он знает, что аукцион закрытый — я ему уже это объяснила. Да, настаивает, но назвать не может пока не будет принято решение об их участии. Всё понятно.

Закончив разговор, она со значением, важно, как иногда любят делать чиновники её ранга, поведала Соколовскому.

— Аркадий! Михаил Яковлевич не может дать согласие пока не будет известен состав этой группы предпринимателей. Может это криминал? Сейчас с этим строго, идет жесткая проверка: и милиция, и прокуратура всё время мониторят. Так что смотри сам.

Аркадий Львович задумался, сжав руками ручки кресла. У него не было инструкций на этот счет, но он чувствовал, что надо проявить инициативу, потому что сотрудничество с иностранцами казалось ему выгодой сделкой. На посредничестве он всегда хорошо зарабатывал. Теперь же деньги могли уйти, уплыть в чужие руки по его же нерасторопности.

После непродолжительной паузы спросил:

— Мне можно позвонить с вашего телефона в Москву?

— Пожалуйста, звоните!

Соколовский привстал, притянул ближе телефон, стоявший с краю стола у Красовской, и набрал номер.

— Добрый день, это Соколовский. Тут проблема возникла, просят состав учредителей фирмы. Что? Дать? Окей, понял! — Положив трубку, Аркадий Львович сказал: — Всё, Екатерина Евгеньевна добро получено. Вот список, посмотрите.

Он открыл папку с документами бывшую при нём, вытащил небольшой листок и сунул его Красовской. Та с интересом ухватилась за список.

— Так, так. Незнакомые мне фамилии. О, даже иностранцы есть!? Фирма «Вест финанс» зарегистрирована на Кипре. Интересно. Знаете, я, пожалуй, пойду на прием к Плотникову и доложу о вашем предложении. Думаю, что оно будет для области интересно. Вы, конечно, понимаете, что включение вашей зарубежной компании в состав участников стоит определенных усилий?

Она сняла очки, но уже не протирал их, а игралась дужками. Соколовский с пониманием наклонил голову.

— Екатерина Евгеньевна, я что, вчера родился? У них есть премиальный фонд, бонусная система. За удачно проведенную сделку заплатят немало.

— Считайте, что мы договорились.

— Не буду больше вас отвлекать, до свиданья!

Забелин прочитал вечером сводку разговора Красовской с Аркадием Львовичем и тут же набросал текст шифртелеграммы.

Оперативные документы.

1. Шифртелеграмма N 338 от 01.08.94 г.

Секретно

экз. N 1

Начальнику 9 отдела УЭК ФСК РФ полковнику Мартынюку И.А.

В отношении проверки фирмы

В связи с возможным участием в приватизации стратегического объекта иностранной компании, прошу Вашего содействия в осуществлении проверки через СВР фирмы «West finance». Прошу, по возможности, установить состав учредителей, сферу деятельности, наличие негативной информации.

Начальник отдела ЭК УФСК РФ по Уральской области полковник Шумилов Н.П.

На следующий день был получен ответ.

2. Ответ на ШТ N338 от 01.08.94 г.

N 1294/58 от 02.08.94 г.

Секретно экз. N 1

Полковнику Шумилову Н.П.

В отношении проверки «West finance»

По данным СВР компания «West finance» имеет расчетные счета в нескольких оффшорных зонах в т. ч. Кипре, Сейшельских островах, Гонконге.

Основная деятельность «West finance» сосредоточена на отмывании денежных средств, сомнительных операциях с недвижимостью в ряде стран Восточной Европы. Полный состав учредителей неизвестен, вместе с тем, установлено, что один из учредителей — Пол Скотт является агентом ЦРУ. По непроверенным данным, фирма используется для финансирования некоторых операций ЦРУ в странах Восточной Европы.

Начальник 9 отдела УЭК ФСК РФ полковник Мартынюк И.А.

Город Уральск, Бар-ресторан «Вермонт», 2августа, 20.30.

В баре «Вермонт» Забелин назначил встречу с Ирэной Истоминой. Он еще не помирился с Ритой после того злополучного похода на пляж, но встречаться с Истоминой было категорически необходимо — откладывать дальше нельзя.

Через «жучок», установленный Переделкиным в кабинете Красовской, особо ценной информации не поступало за исключением разговора с Соколовским. Объект дела вела обычные деловые беседы, ни о чем конфиденциальном больше не болтала. Между тем, время неудержимо шло.

Бар «Вермонт» открылся недавно. Благодарный ресторатор, которому Забелин помог одолеть хапуг-чиновников, тянувших с разрешением, предоставил Забелину карт-бланш на весь год — тот мог ходить сам и водить гостей забесплатно, конечно, не сильно злоупотребляя.

Разговор с Ирэной опять, словно по некой, негласно ранее установленной традиции, начался с ироничных подколок, словесного фехтования. Она принесла документы по приватизации, которые он просил, но не хотела отдавать их сразу, отчего-то думая, что на этом встреча сразу закончится. Однако Сергей был настойчив и все-таки забрал у нее тонкую папку с несколькими листками.

— Так, так, — сказал он, торопливо их просматривая, — интересно!

— Не понимаю, зачем вам это надо, — произнесла Ирэна, отпивая из бокала вино, — все это уже в прошлом, заводы проданы, новые собственники довольны.

— Ирэна Владимировна, каждый из этих собственников при приватизации брал на себя определенные обязательства, например, инвестировать в завод свои средства на развитие, модернизацию. Или я не прав?

— Да, аукционы и конкурсы проводились с условиями, ну и что?

— Как что? Многие из новых собственников и не думают выполнять эти условия. Для нас это повод через прокуратуру провести деприватизацию отдельных объектов и вновь их выставить на торги. И продать их снова, но уже добросовестным предпринимателям, а не тем жуликам, которые сейчас всё расхватали.

— Не будьте наивным, Сергей Павлович! Где вы найдете честных, порядочных бизнесменов?! Их же не выращивают в инкубаторах! — Истомина искренне веселилась, слушая эти рассуждения оперативника, — лучше пейте вино, здесь, оказывается, оно неплохое…

— Всё равно я верю, — упрямо сказал Забелин, — что порядочных людей больше, они могут не все уметь, не все знать, но это дело наживное. А с жуликами, как и с бандитами, разговор должен быть коротким.

Они немного помолчали.

— Вино, действительно, вкусное, — прервал первым молчание Сергей — как вам здешняя кухня?

— Приготовлено недурно, — похвалила Истомина, — я бывала в нескольких ресторанах, но здесь, видимо, шеф-повар один из лучших.

Сергей не случайно задал свой вопрос. В зале появился хозяин заведения, тот самый бизнесмен, которому помог Забелин. Увидев Сергея с дамой, он тут же подошел к ним. Доброжелательно улыбнувшись, спросил:

— Как вам у нас, всё хорошо?

— Вот, Миша, мой гостье нравится ваша кухня, — сказал Забелин — откуда выписал шеф-повара?

— Ниоткуда. Ты не поверишь, но это наш, доморощенный самоучка, — еще шире заулыбался ресторатор Миша, — окей, открою секрет, я его посылал на обучение в Москву. Платил за это приличные деньги.

— Смотри, уведут, перекупит кто-нибудь.

Мишино лицо сразу приняло озабоченное выражение.

— Ты прав, уже были попытки со стороны конкурентов. Ну, не буду вам мешать.

— Какой милый! — сказала Ирэна, провожая его взглядом — и ресторан у него хороший — буду рекомендовать друзьям.

В зале все время играла музыка, народ танцевал, приятно проводил время.

Сергею показалось, что Ирэна тоже хочет танцевать — она несколько раз посмотрела в сторону танцующих, но ничего не сказала. В это время неожиданно зазвучала музыка Eagles, они пели свою единственную, ставшую широко известной композицию «Отель Калифорния».

— Боже мой, какая старина! — сказала Истомина, но не с осуждением, а с непонятными Забелину нотками ностальгии.

Это было странно, поскольку Ирэна была моложе его и не танцевала под эту музыку на дискотеках, как это делал он, в далеком 1977-м.

— Ирэна, хотите потанцевать? — спросил Сергей.

— С удовольствием!

Они вышли в зал, смешались с публикой и медленно закружились в танце. Сергей, невольно касался её тела, вдыхал манящие запахи кожи, волос. Тонкий аромат французских духов дурманил голову. Старая песня разволновала его больше, чем он думал.

— Вы разрешите вас проводить? — прошептал Забелин, наклоняясь к её уху.

Истомина немного откинула назад голову, посмотрела ему в глаза.

— Не думаю, что в этом есть нужда, — негромко, но так, чтобы он услышал, ответила она. — Вам ведь надо помириться с Виккерс. Или вы специалист широкого профиля?

— Причем тут Виккерс?

— Нет, — сказала Ирэна, — я так не могу. Вам не это нужно, в смысле, не я нужна вам, а моя работа. Зачем тогда притворяться, будто я вас интересую?

Он хотел сказать, что это не правда и, на самом деле, он здесь, для того чтобы провести с ней время, поближе познакомиться, что она ему нравиться. Но потом подумал, что все это будет звучать натянуто и неестественно. Он не сможет убедительно притворяться, морочить девушке голову пустыми словами и обещаниями — ведь он любит Маргариту.

— Ирэна, я не буду от вас ничего скрывать, — сказал он, глядя ей в лицо — мне, действительно нужна от вас информация. Но я никогда не притворяюсь, мне это ни к чему. Вы интересная девушка, я это увидел сразу, еще в аэропорту, и мне приятно с вами общаться. А мои отношения с Маргаритой? Они такие же, наверное, как и у вас с тем мужчиной на пляже. Что с того? Каждый ищет то, что его устраивает.

— Жалко, что поиск иногда длиться всю жизнь, — спокойно ответила Ирэна, — пойдемте, сядем за столик, вы разве не слышите, что музыка уже кончилась?

Оперативные документы.

1. Сводка прослушивания телефонных переговоров от 02.08.04 г.

Секретно

Инициатор Майор Забелин С.П.

Объект — Красовская Е.Е., раб. телефон 54-91-13

Разговор начат в 11.23.

КЕЕ — Слушаю, добрый день!

Неизвестный женский голос (абонентский номер в г. Москве)

— Екатерина Евгеньевна?

КЕЕ — Да.

Девушка — Я работник «Локо-банка», вы у нас недавно открыли расчетный счет.

КЕЕ — Да, да, я помню. А что вы хотели?

Девушка — Хотела проинформировать вас, что деньги на счет поступили. Хотите знать сумму?

КЕЕ — Нет, я её знаю, спасибо.

2. Шифротелеграмма N 361 от 02.08.94 г.

Секретно

экз. N 1

Начальнику 7 отдела УЭК ФСК РФ полковнику Иванову А.В.

В отношении проверки расчетного счета

В ходе проведения проверочных мероприятий по ДОП N 66 «Стрекоза» установлено, что объект дела Красовская Екатерина Евгеньевна имеет расчетный счет в «Локо-банке». Просим, по возможности, установить наличие денежных средств на счете, откуда и от кого произведены перечисления денежных средств.

Начальник отдела ЭК УФСК РФ по Уральской области полковник Шумилов Н.П.

3. Ответ на ШТ N361 от 02.08.94 г.

N 1294/97 от 03.08.94 г.

Секретно

экз. N 1

Полковнику Шумилову Н.П.

В отношении проверки расчетного счета

По Вашему запросу сообщаем, что «Локо-банк» зарегистрирован в ЦБ РФ 21 февраля 1994 года.

Проверить расчетный счет на указанную вами фамилию не представляется возможным. Напоминаем, что в соответствии со ст.26 закона «О банках и банковской деятельности», запрашиваемые Вами сведения относятся к банковской тайне.

Начальник 7 отдела УЭК ФСК РФ полковник Иванов А.В.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, 3 августа, 10.50.

Прочитав последнюю телеграмму, Шумилов раздраженно сказал Забелину:

— Умники, а то мы законов не знаем! Вот и попробуй в таких условиях бороться с коррупцией! Москвичам лишь бы отписаться — не хотят признать, что не имеют достаточных оперативных позиций в банках, вот и пишут всякую ерунду. На Западе, в той же Америке, попробовали бы не дать сведения ФБР! Там известен каждый шаг человека — от рождения до смерти, все зафиксировано, занесено в электронные базы данных. При видимой внешней бесконтрольности, на самом деле, всё очень тщательно контролируется.

— Контролируемая демократия? — спросил Забелин.

— Вот именно! — Шумилов поднялся, прошелся по кабинету — полюбуйся, — сказал он, протягивая Сергею лист бумаги, на котором, судя по бланку, был напечатан ответ из областной прокуратуры, — такие же умники, только местные. Не нашли ничего лучшего как заниматься отписками, отговорками — то же мне «государево око»!

Начав читать документ, Забелин сразу понял, что это был ответ на материалы, подготовленные оперативниками его отделения.

Суть дела была в том, что, создав многочисленные фонды и фондики, в которые переливались немалые бюджетные средства, государство в лице правительственных чиновников напрочь устранилось от контроля за их расходованием.

Ребята Забелина накопали, что председатель Пенсионного Фонда по Уральской области Извозчиков учредил в 1993 году банк «Ветеранский» в котором занял пост председателя совета директоров. Деньги в уставной капитал были внесены из пенсионного фонда, словно у бедных нищих пенсионеров их некуда было девать, кроме, как вкладывать в банковскую систему. Естественно, что по итогам 1993 года Истомин получил приличный бонус, которым, впрочем, совсем не думал делиться с ветеранами.

И так было по каждому фонду.

В фонде социального страхования, председатель купил дочери двухкомнатную квартиру, видимо лишив детей чьих-то далеко не обеспеченных родителей, поездок в детские лагеря. Действительно, к чему им ездить? Пусть лучше дома сидят — здоровее будут.

Не лучше обстояли дела и с фондом медицинского страхования — там тоже воровали, получали откаты от страховых компаний.

Всё это обстоятельно, аргументировано, совсем не голословно, было изложено в подготовленном Управлением документе, и за подписью генерала направлено в областную прокуратуру.

В ответ прокурорские написали, что поскольку фонды внебюджетные, т. е. вроде не используют государственные средства на свое содержание, то их работники не госслужащие — значит, должностных преступлений не совершают.

— По такой логике, — сказал, удивленный иезуитским мышлением, Сергей, — фонды, вроде, не используют бюджетные средства, но кто тогда заставляет коммерсантов делать перечисления в их карманы? Пушкин что ли?

Шумилов, по привычке зашарил глазами по столу в поисках пачки сигарет. Накануне он решил бросить курить, и когда сильно хотелось, доставал леденцы.

— Я считаю так, если учреждение выполняет государственные функции, — заметил он, — то это госорганизация. И не важно, откуда текут к ним деньги: из бюджета или путем сбора налогов. Все остальные словесные увертки призваны покрыть головотяпство и откровенное воровство. К сожалению, нас пока не слышат. Кстати, как у тебя с приобретением источников по делу «Стрекозы»? Помнится, ты положил глаз на «замшу», как её там, Истомину?

— Работаю в этом направлении, Николай Поликарпович, в пятницу ужинал с ней в баре.

— Ну и что? Переспали что ли?

— Нет.

— Плохо — хоть какой-то бы был результат. Это я шучу! Еще вот что. Не упускай из виду Генералова, — продолжил полковник, — что-то не нравятся мне игры вокруг завода, там шныряет много сомнительных личностей. Ты, кстати, знаешь, что очень активный интерес проявляет к этому аукциону Матвей?

— Матвей? — переспросил Забелин, — но он не занимается крупными объектами, это не его тема.

— Выходит, что теперь его. А Матвей опасный человек! Мы имеем информацию, что он связан с несколькими крупными ОПГ в Москве. С этим шутить не приходиться. Так что прими данный факт во внимание!

— Лады, я учту.

— Не забыл, что в одиннадцать стрельбы? Собери своё отделение, и отправляйтесь в тир — я скоро буду.

Когда Забелин и его люди отстрелялись и выходили на улицу, навстречу им попался Усольцев. Он шел в тир, как и все. Увидев Забелина, хитро сощурился:

— Сергей Павлович, как поживаем?

— Вроде ничего, Леонид Петрович.

— Я тут недавно слышал разговор о вашем отделе, — Леонид Петрович заговорщицки оглянулся, будто проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь, — там, наверху о вас хорошо отзывались. Моё мнение тоже спросили. Я, в общем и целом, вас похвалил — как-никак мой бывшей отдел. Так что, цените! Сейчас готовятся списки на поощрение в Москве, я рекомендовал включить тебя.

— А в честь чего собираются поощрять? — спросил Забелин, не слишком доверяя Усольцеву.

— Ты что не слышал? Управление отмечает семьдесят лет в августе. Ожидается кто-то из высшего руководства, на празднование может приехать сам Степашин. Будет вручать награды. Скажу по секрету, на Кислицына написано представление для награждения знаком «почетный сотрудник контрразведки» — этот знак учредили три месяца назад вместо «почетного чекиста». Ладно, пора идти стрелять. Возможно, куда-нибудь попаду. Мы же кабинетные крысы — не то, что вы, матерые опера!

Усольцев дружески похлопал Сергея по плечу и отправился в тир, со стороны напоминая Забелину беззаботно катящийся по дороге колобок — мягкий, теплый, добродушный.

Город Уральск, Площадь возле Северного автовокзала, 3 августа, 12.42.

В это ничем не примечательное летнее утро Цыганков, случайно забежавший в свой кабинет в Управлении, услышал, как на его столе требовательно и звонко зазвонил телефон. Это был его доверительный контакт в уголовной среде бывший вор Горбушка.

— Саша, — сказал он, глухо кашляя в трубку, — тут тема есть — новые стволы в городе нарисовались. Пацаны залетные, вышли на меня, но я их не знаю. Говорят, что везут волыны из Прибалтики.

— А что о них известно, какое погоняло?

— Тот, который ко мне подвалил назвался Бесом, о других не знаю.

— Бес, Бес… — пробормотал Цыганков, где-то он слышал эту кличку, — а как они на тебя вышли, кто навел?

— Темная история. Назвали пару известных воров, но один стал жмуриком, второй давно где-то сгинул, наверное, за бугор рванул, так что проверить нет никакой возможности.

В трубке фоном слышался голос певицы Апиной. Она пела песню про Леху, без которого ей было очень плохо.

— Ты где, на рынке что ли? — спросил Цыганков.

— Нет, возле автовокзала.

— Так они назначили встречу или как?

— Вот я и говорю, подвалили, предлагают побазарить. Будешь с ними терки тереть или послать их?

— Конечно, буду. По ходу, пацаны реальные. Забивай стрелку, я сейчас подкачу.

На автовокзале, обходя по дороге многочисленные группки пассажиров, толпящихся возле автобусных остановок в ожидании «Икарусов», он пошел мимо палаток, торгующих жвачкой, конфетами, пивом.

На легких передвижных лотках лежала всякая всячина, которая могла пригодиться в хозяйстве, в основном китайского производства, отдельно — пакетики с сухим соком «Zuko», «Invite», «Yupi» с помощью которого можно было простую воду превратить во фруктовый напиток. Некоторые алкоголики использовали эти сухие смеси для подкрашивания водки.

Стоял разноголосый гомон, громко играла музыка, но пела уже не Алена Апина, а группа «На-на», ставшая в последнее время чрезвычайно популярной. Над автовокзалом летел их хит «Упала шляпа». Немного в стороне, на асфальте, лениво лежали на солнце грязные беспризорные собаки, высунув розовые длинные языки.

Горбушку Цыганков нашел стоящим возле одного из ларьков и потягивающим пиво из горлышка бутылки.

— Ну, где они, твои торгаши? — спросил он, подходя к Горбушке.

— Этот, который Бес, здесь где-то крутится. Сейчас нарисуется, — ответил Горбушка, невысокий, плотного сложения человек с лысой головой, похожий на боксера, — попей пока пивка!

Цыганков подошел к ларьку и тоже купил бутылку, достав её из холодильника, стоявшего на улице.

— Сегодня не так жарко, как вчера, — сказал ему Горбушка, проводя рукой по лысине, — но пивко всё равно хорошо идет. Сейчас бы воблу еще сушеную для полного счастья!

— Воблу ты вряд ли найдешь. Купи соленых орешков! — посоветовал Цыганков, осматриваясь по сторонам, — точно знаешь, что они придут? Может порожняк?

— Нет, за базар отвечаю! Кружили здесь, как коршуны — больно им бабки нужны.

— А чего они решили толкать пушки здесь? Ехали бы себе дальше, глядишь, уже давно бы сбагрили и были при бабках.

— Родственники у них в городе, вот решили пока здесь торговлю навести, чтобы не переться за тридевять земель.

— Как они всё-таки на тебя-то вышли, а, Горбушка? Только лапшу не вешай мне, как прошлый раз — всё равно узнаю.

— А чё мне врать — никакого резона! Пацаны навели, наши, привокзальные. Те ходили, искали покупателей, вот на наших и наткнулись. Ну, а пацаны на меня указали, я же по стволам основной.

Они постояли, попили пива. Никто не подходил.

— Надоело ждать уже! — недовольно заметил Цыганков.

Горбушка поглядел по сторонам.

— О, глянь, вон мелькает — он показал рукой на молодого вертлявого парня, который разболтанной походкой шел в толпе, направляясь прямо к ним.

— Он что, один? Ты же говорил, что их несколько.

— Второй где-то запропал.

— Салют, братва! — бодро сказал парень, подходя ближе. Это был Бес, которого Усольцев накануне тщательно проинструктировал. — Тебе что ли стволы нужны? — спросил он, обращаясь к Цыганкову.

— Ну, допустим, мне, — ответил Александр, приглядываясь, — а что у тебя за товар?

— ТТ, есть Макаров, могу еще маслят к ним подбросить.

— А стволы откуда, чистые? — поинтересовался Цыганков, составляя про себя словесный портрет подошедшего парня.

— Ты чё такой зашуганный? — нагло ухмыльнулся Бес, — у нас товар чистый, стволы не российские, по учетам никто не отследит.

— Посмотреть надо, есть образцы?

— А как же, только не здесь — на хате. Если есть интерес, я тебя сейчас проведу, там мой корефан живет. Он и покажет.

— Интерес-то есть… — протянул Цыганков, решая для себя, что делать дальше.

Можно было напроситься на встречу сейчас, пойти на неизвестную квартиру к неизвестным людям. Это был бы опасный визит с совершенно непредсказуемым результатом. Их всегда учили, что надо уметь просчитывать ситуацию наперед, её развитие, возможные варианты, ответную реакцию противника.

— Нет, брателло, — сказал Александр Бесу, — сейчас у меня времени нет, давай завтра? Если надумаете с корешом, встретимся здесь в это же время. Тогда меня и отведешь на вашу хату.

— Можно и позднее, — Бес покладисто кивнул головой, — время еще есть. Но долго не тяни, а то мы свалим.

Он пошел от них такой же расслабленной походкой, как и пришел, словно у него все кости были на шарнирах.

— Что думаешь, Горбушка, пустой прогон или нет? Мне кажется, этот Бес какой-то мутный, — спросил Цыганков бывалого уголовника, едва Бес скрылся из виду.

— Да нет, Цыганок, пацан тему знает, — ответил Горбушка, назвав его так, как называли обычно Александра в полууголовной среде, — мне пацаны сказали, что он с Калиной работает, а этот блатной известный. Давно такие дела проворачивает. Лучше попей еще пивка!

Пока Цыганков с Горбушкой обсуждал Беса, их внимательно рассматривал осторожный Калина, неприметно стоявший возле одного из киосков и ничем не выделявшийся из толпы.

Он тоже взял пива и медленно отпивал его из горлышка бутылки. Оба собеседника были ему хорошо видны, поэтому он постарался их внимательно рассмотреть и запомнить. У него даже появилась мысль проследить за чернявым парнем, разговаривавшим с Бесом, но парень мог быть на машине, и тогда слежка была бы бесполезной.

Неожиданно на обочине тротуара неподалеку от него, остановился «Мерседес» с затонированными стеклами. Дверца распахнулась, и появился Беспалый, который приоткрыл заднюю дверь машины — оттуда вылезла престарелая женщина. Беспалый открыл багажник, достал чемодан, поставил рядом с машиной.

— Здорово, Толян, — сказал Калина, подходя к нему — ты чё, бомбилой устроился?

— Ага, по совместительству. Матвей сказал мать на автобус посадить, — ответил Беспалый в шутку, и показал на старушку, одиноко стоявшую в сторонке. — Купил ей путевку в санаторий на Соленых озерах.

— А я не знал, что у него есть мать, — удивился Калина.

— Ну, матери-то у всех есть. Вот насчет отцов — сомневаюсь! А ты чего здесь торчишь?

— Бес сейчас встречался с покупателем, их Горбушка свел. А я присматривал.

— Что-нибудь узнал?

— Ничего. Кстати, они еще стоят, вон там, — Калина показал рукой в сторону киоска, где пили пиво Горубшка и Цыганков.

Внимательно присмотревшись, Беспалый свистнул.

— Ты чего? — удивился Калина.

— А этого оперка я знаю. Это же тот опер, который прессинговал нас с покойником Черепом в офисе одной бабы. Не понял только из какого он собачатника: то ли из УБОПа, то ли полицай, а может из уголовки.

— Матвей говорил он из гэбешников.

— Может и так. Одно тебе скажу, Калина, поквитаться с ним стоило бы. — Беспалый зло зыркнул глазами в сторону Цыганкова. — Я ведь, как и Матвей, зла не забываю!

— Да, какие проблемы? Сейчас пойду, перетру с Бесом. Этого баклана мы заманим в хату, а там — делай с ним что хошь. Только учти — мне тогда надо будет залечь на дно, на зону я не вернусь.

— Из-за этого не парься! — хлопнул его по плечу Беспалый, — короче, я пошел на вокзал, а ты, если всё срастется, сразу звони, лучше всего до возвращения назад в зону.

Они разошлись.

Позднее, вернувшись в Управление, Цыганков сразу сел писать справку о встрече. В ней указал всё, что узнал о новых торговцах оружием, написал, что завтра готовится встреча, на которой можно будет точно установить, сколько стволов Бес и Калина доставили в Уральск. А потом, во время закупки взять их с поличным.

Эту справку посмотрел его начальник отделения Лысенко, после чего доложил её Шумилову. Начальник отдела действия Цыганкова одобрил, и справка попала в аналитический отдел для учета.

Все материалы, которыми занимался Цыганков, все подготовленные им документы, проходили через Усольцева, ведущего свою негласную проверку. Но, как зачастую бывает, эта ключевая справка, прочитав которую, Усольцев должен был немедленно закончить проверочные мероприятия и дать отбой операции, эта справка, по случайности, не попала в его руки. Референт аналитического отдела ошибочно положил её в общую папку с агентурными сообщениями, а не в отдельную для Усольцева.

Поэтому всё шло своим чередом: Цыганков готовился зайти в квартиру, а Усольцев намеревался продолжить разработанную им операцию.

После получения известия от Беса о предстоящей встрече на съемной квартире, Усольцев спланировал снова поставить телефон Цыганкова на прослушивание и пустить за ним следом наружку. Разрешение для этого у генерала он уже получил.

Город Уральск, улица Новая Заречная, 4 августа, 08:45.

Итак, финал проверки Цыганкова неумолимо приближался. Леонид Петрович верил, что его работа не пропадет даром. Что-то было подозрительное в телодвижениях Цыганкова, что-то сомнительное. Вот он встретился с лицами, предлагающими ему оружие. Почему не отписался, не доложил по инстанции? Разве честному человеку есть что скрывать? Хорошо, это были люди, сотрудничающие с контрразведкой, с ним, Усольцевым, а если бы настоящие преступники?

Захватив с собой разведчика наружного наблюдения, Усольцев поехал к дому на Новой Заречной.

— Так, смотри Миша, — сказал он, выйдя из машины, — вот этот дом, третий подъезд. В него зайдет Цыганков и два моих агента из уголовных. Я их тебе покажу. После встречи будете вести Цыганкова. Мне надо знать, куда он пойдет, с кем будет встречаться.

— А этих, уголовных надо вести? — мрачно спросил разведчик — неразговорчивый, плечистый парень, замкнутый в себе.

— Нет. Они потом вернуться в колонию сами.

— Все понятно!

Усольцев нерешительно потоптался.

— Только смотри, Миша, с Цыганковым осторожнее. Он опер опытный, может срисовать слежку на раз-два.

— Да мы все знаем, Леонид Петрович, не беспокойтесь! Будем вести его двумя бригадами.

Город Уральск, Казино «Эльдорадо», 4 августа, 10.51.

— Матвей, отдай его мне, — сказал Толя Беспалый про Цыганкова, после того как рассказал ему о вчерашней встрече с Калиной — отдай его мне, я его порву! Этот ментяра нас с Черепом в стойку ставил, по почкам бил, козел вонючий!

— Не кипятись, Толя. Закон фарта знаешь? Каждый получает своё! Этот Цыганков на самом деле не мент, он гэбэшник… Когда вы наехали на Маргариту, там был еще одни в кабинете — её ухажер из ФСК. Карпыч сказал…

— А мне что за дела? — недовольно спросил Беспалый, — гэбэшников, так же как и ментов легко можно завалить. Менты — это клад, который лучше хранить в земле!

— Так-то оно так, — рассуждал Матвей, наливая виски себе и Беспалому в рюмки, — на вот, выпей, расслабься! Понимаешь, Толя, если за стволами на вокзал пришел тот самый, то получается свои ему делают подставу, проверяют.

— Зачем? — удивился Беспалый.

— Вот и я думаю, зачем? Если не доверяют — значит, он где-то замазался по-крупному. По-крупному, Толя! Из-за этого даже Беса и Калину пускают на волю, чтобы его проверить. Это, брат, не просто так — Матвей отхлебнул виски, — здесь надо пораскинуть мозгами, Толя. Если он замазан, то может пригодиться. Мы его пристегнем в упряжь и будет бегать на поводке. Свои люди в этой Конторе очень нужны, потому, как в ментовке и у полицаев они есть, а там нет. Короче, пусть Калина с ним трет свои темы по стволам, а ты подъедешь и предложишь потолковать со мной. Если будет упираться — знаешь, что делать! Да, еще надо узнать, чем он занимается? Недавно кто-то из эфэскашников забивал стрелку с чеченами. Не тот ли это пацан? Погоди-ка…

Матвей снял трубку и набрал номер Карпова. Тот проводил совещание с подчиненными.

— Коля, у нас тут кое-что нарисовалось в связи с Усольцевым, помнишь, я тебя спрашивал?

— Что именно? — спросил Карпов, — только давай короче.

— Да один оперок вышел на моих людей, типа хочет купить стволы. Но по ходу не знает, что это подстава Усольцева.

— Значит, говоришь, покупатель оружия? — спросил Карпов, уже не подгоняя собеседника, поскольку полученная информация была очень интересна.

Он подумал, что если в ФСК схватят своего сотрудника за задницу, то об этом никто не узнает, всё будет тщательно скрыто. Однако если произойдет утечка в СМИ — это будет большой скандал! Он может докатиться до Москвы, особенно с учетом напряженных отношений генерала ФСК Алексеева и полномочного представителя Президента Дергачева.

— Да, Коля, не худо было бы просечь, что это за человечек, из-за чего на него такой зуб вырос.

— Попробуем. Спасибо, что позвонил! — сказал Карпов, не называя своего собеседника, чтобы подчиненным не было понятно, с кем он общается, — а адрес известен, где должна произойти встреча?

— Конечно, известен — улица Новая Заречная, дом 24 квартира 43. Стрелка сегодня в час дня.

— Всё понятно, мы примем меры! — нейтрально закончил разговор Карпов.

Он решил срочно направить по указанному Матвеем адресу милицейскую наружку и несколько поводить Цыганкова. Связи этого опера среди криминала могли быть очень интересными.

Город Уральск, улица Новая Заречная, 4 августа, 13.10.

Калина, заявившись на съемную квартиру, сбросил обувь у порога, пошел на кухню, откуда пахло вкусной домашней пищей. Там хозяйка готовила бульон, жарилась яичница с сосисками. Увидев квартиранта, старушка сказала:

— Покушаешь, милок или как?

— Давайте мамаша, не откажусь, — ответил ей Калина, — я вам принес тут кое-что.

Отчего-то стесняясь, он вытащил из полиэтиленового пакета коробку конфет, яблоки, бананы, сложил все это небольшой горкой на столе.

— Во, закатим пир! — сказал он и увидел, как расправились морщины старого лица — его хозяйка улыбнулась, но ничего не сказала.

Он неторопливо поел, ощущая удовольствие от простой без изысков пищи. Глянув на часы, Калина обнаружил, что скоро должны прийти Бес и опер, работавший под скупщика.

Гости впрочем, не заставили себя долго ждать — в квартире прозвучал дверной звонок.

Едва переступив порог, Цыганков увидел незнакомого худощавого мужика лет под сорок, с наколками на руках. Мужик с первого взгляда ему не понравился. Может, от того, что смотрел на него беспокойными глазами. Может, от того, что пытался скрыть напряженность, которая чувствовалась в каждом движении за лагерными, блатными шутками-прибаутками?

«Он или чего-то боится или обкурился травки», — подумал Александр.

— Это Калина, — сказал Бес, представляя мужика.

— Ну, где стволы, хозяин? — спросил Цыганков, сам не называясь, только оглянувшись на Беса, который встал за спиной.

Бес сделал движение рукой, словно говоря: «Я свое дело сделал» и сказал:

— Вы тут потолкуйте, а я пойду на кухню — жрать хочется.

— У меня с собой два ствола, — ответил Калина и достал два имевшихся пистолета, — остальные на подходе.

Он положил один ТТ на стол, а с другим принялся делать те манипуляции, о которых ему говорил Усольцев — взводить затвор, щелкать курком. Четкий металлический стук громко раздавался в почти пустой комнате. Усольцев достал эти пистолеты в одной из школ у знакомого военрука, вид у них был неважным и от умения Калины зависело, чтобы Цыганков не понял подвоха…

— Дай глянуть! — протянул руку Саша.

Калина отрицательно качнул головой.

— А зачем тебе, и так видно, что не игрушечные!

— Я привык товар пробовать сам, — не сдавался Цыганков, — что там за номера?

Калина вновь ответил так, как его подучил Усольцев.

— Стволы польские, номера у поляков — никто не проверит. А сейчас — чё их смотреть, вот придет партия, тогда посмотришь. Хоть каждый!

Уяснив для себя, что Калина ему в руки оружие не отдаст, Александр перестал добиваться этого. Смутное подозрение, которое его охватило с порога, все еще не рассеялось. Не нравился ему этот торгаш, хоть убей!

— Ништяк, — сказал после паузы Цыганков, — цена средняя, насколько я понимаю?

— Да, — ответил, немного поколебавшись, Калина, который сев год назад, отстал жизни и сейчас уже не так свободно ориентировался в ценах.

— Сколько сможешь доставить?

— А сколько надо?

— Допустим от пятисот до тысячи ТТ. Если есть АК, то, пожалуй, около сотни. Патроны к ним, естественно.

— Годится — достать сможем! — ответил Калина, убрав ТТ и закуривая, — когда надо?

— Чем скорее, тем лучше.

— Ну… — Калина сделал вид, что задумался, подсчитывая дни, — через недельку, я думаю, сможем.

— Заметано! — ответил Александр, — только я возьму стволы не здесь, а на площади возле Северного автовокзала, где встретился с Бесом. Если что, оттуда легче будет сорваться.

— Да что такое может быть? — засомневался Калина, которому Усольцев никаких указаний по месту продажи не давал, — давай здесь! Тут тихо, никто не помешает, спокойно обтяпаем всё.

«Почему бы и нет? — подумал Цыганков, — место, действительно, годится. И брать здесь этого Калину с Бесом будет сподручней, чем на площади».

Ему захотелось осмотрелся. Он вышел в коридор, заглянул на кухню, где Бес за обе щеки уплетал картошку с яйцами, прошелся по другим комнатам. Калина шел за ним, усиленно расхваливая это место.

— Не жужжи! — грубо прервал его Цыганков, — кто здесь живет, чья хата?

— Хозяйка одна, более никого — ответил Калина, пуская струю дыма в потолок.

Квартира Цыганкову показалась удобной. Опять же, хозяйка одна, другого народа нет. Значит, если будут небольшие отклонения от операции, то посторонние не пострадают — фактор случайности сведен до минимума.

— Лады! Когда придут стволы, сбросишь мне на пейджер вот эти цифры, — Цыганков посмотрел по сторонам в поисках бумажки и, увидев пачку сигарет, написал на ней четыре пятерки, — как только я получу, возьму бабло и буду здесь. На месте и рассчитаемся. Только смотри, без шуток! Я здесь каждую собаку знаю. Если захочешь кинуть, то тебя и Беса найдут в две секунды и отрежут всё, что можно отрезать. Просек фишку?

— Ага!

Спустившись по грязной подъездной лестнице, Саша вышел на крыльцо подъезда и искоса, по неискоренимой привычке проверяться, посмотрел вдоль улицы. Ничего подозрительного он не заметил, но обостренное чувство опасности, которое было у него развито, как у любого опытного оперработника, посылало неоднозначные сигналы. Что-то было не в порядке. Что-то не давало ему покоя. Только вот что?

Цыганков достал сигареты, сел на скамейку возле крыльца, как человек, которому некуда было спешить, закурил. Теплый ветер, приятно обдувал лицо, изредка взвихривая уличную пыль на дороге. Александр курил, бросая короткие взгляды по сторонам, стараясь придать себе беззаботный вид.

Неподалеку в песочнице играли маленькие дети под присмотром молодых мам. У подъездов, приткнувшись друг к другу, почти вплотную, стояли несколько пустых машин, чьи хозяева, вероятно, приехали домой на обед. По тротуару спокойно шли разные люди, не обращавшие на Цыганкова ровно никакого внимания.

Посидев еще некоторое время, и уже собравшись идти, Александр внезапно заметил, что на скамейке с молодыми мамами сидела девушка, читавшая книгу. За все время, пока Цыганков курил, она ни разу не перевернула страницу, словно приворожено глядя в одно место. Несколько раз девушка бросала случайные взгляды в сторону Цыганкова, и он удивился своему возникшему из ниоткуда подозрению. Но, ничего не поделаешь, надо проверяться.

Он поднялся, медленно пошел по тротуару по направлению к центру. Следовало уточнить две вещи: действительно ли за ним ведется наблюдение и если да, то кто за ним выставился?

Вопрос сам по себе интересный.

Это могла быть милиция, что казалось маловероятным, могла быть налоговая полиция. Однако у последней, насколько было известно Цыганкову, наружка только создавалась. Милицию он не должен был интересовать — если и засветился на встречах с «братками», им достаточно было пробить его в УБОПе и все стало бы ясно.

Это могла быть третья сила — какой-то из бандитских ЧОПов, к примеру, работающий с Матвеем. В подобных структурах было много бывших отставников из силовых организаций, имевших большой опыт оперативной работы.

Центр города Цыганков знал, как свои пять пальцев. Здесь было несколько удобных проходных дворов, которые представляли собой «мертвую зону» — фактически не просматриваемое пространство. В таких местах удобно выявлять слежку за собой и Саша уже несколько раз этим пользовался.

Он медленно, все таким же прогулочным шагом повернул в один из дворов и там, уже значительно быстрее прошел в ближний подъезд, в дверях которого торчали грязные, запыленные стекла. Цыганков, конечно, мог бы пройти сквозь двор и остановиться на выходе, тогда тоже можно обнаружить слежку. Однако если за ним следили несколькими бригадами, то на другой улице его уже могли поджидать другие и усилия оказались бы напрасными.

Ничего, он подождет. У тех, кто его пасет, не выдержат нервы, и они непременно сунутся сюда. Цыганков посмотрел на часы, засек время. В старом подъезде было грязно, за дверью висела серая паутина, из подвала тянуло тяжелым запахом плесени и сырости. Он понадеялся, что ждать придется недолго.

Время томительно текло, но во дворе никто не появлялся.

Было тихо. Но вот сверху в подъезде, на одном из этажей, хлопнула дверь. Цыганков услышал голоса, кто-то громко говорил, спускаясь по лестнице. По голосам он определил, что шли двое, мужчина и женщина. Они подходили все ближе, громко и с недовольством обсуждали цены в продуктовых магазинах.

Саша услышал, как мужчина произнес: «Цены растут просто не угнаться с нашей пенсией». Женщина ответила ему: «Не говори! Купим молочка немножко…»

Надо было что-то делать: то ли выходить на улицу, то ли пойти навстречу пенсионерам. Александр нерешительно взялся за ручку подъездной двери, но, буквально в последний момент увидел, как во двор вошла все та же задумчивая девушка с книжкой. Она в мгновенье ока осмотрела двор, как это делают профессионалы — цепко, подмечая каждую мелочь, и потом медленно пошла через него на выход к другой стороне улицы.

Цыганков с облегчением вздохнул и вышел из душного и темного подъезда, слыша голоса пенсионеров за спиной.

«Что и требовалось доказать! — подумал он, — значит, меня всё-таки пасут! Теперь узнать бы кто. А это самое сложное. Надо попасть в Управление, поставить вопрос перед Шумиловым — пусть разбирается с собственной безопасностью, с Усольцевым. Почему это за сотрудниками Управления кто-то следит?»

И он пошел через дворик дома, вышел на улицу, уже не сильно заботясь о том, следит за ним кто-нибудь или нет.

Александр не знал и не мог знать, что получив сводку наружного наблюдения, Усольцев был сильно обескуражен.

Мало того, что Цыганков не встретился ни с кем из тех подозрительных лиц, которых можно было бы взять в проверку, не стал никому звонить или подавать конспиративные знаки, наружное наблюдение установило тот факт, что за Цыганковым велась еще одна слежка. При этом контрнаблюдение показало, что слежка велась, скорее всего, милицейской наружкой.

Этот последний вывод заставил Усольцева призадуматься.

Получалось, что Цыганкова милиция вела от самой квартиры, где должна была состояться встреча проверяемого оперативника с Калиной. Отсюда напрашивался вывод о том, что эта явочная квартира «засвечена». Кто-то слил информацию в милицию. Если не брать во внимание хозяйку и Цыганкова, то такими людьми могли быть только Бес или Калина. Даже Кислицын не знал точного адреса.

Значит, кто-то из уголовников был двойным агентом. Но какое дело милиции до операции ФСК? Они достаточно квалифицированы, чтобы увидеть в Цыганкове представителя другого силового ведомства. Тем более, Усольцев снова кинул взгляд на сводку, вели они его фактически до стен Управления, видели, что он вошел в здание.

Как и большинство сотрудников, работавших в Конторе, Усольцев знал коллег, выполнявших те же функции, что и он в УВД. Поэтому он, после некоторого колебания, набрал номер начальника отдела собственной безопасности УВД Староконева.

— Михалыч, — сказал Леонид Петрович, пытаясь придать голосу шутливый тон, — слушай, вы по нашим сотрудникам уже начали работать? Бандюков не хватает?

— Не слышал такого, Петрович, — осторожно отвечал ему Староконев, — а что есть информация?

— Да вот, у нас капитан Цыганков докладывает, что за ним целый день топталась наружка. Поскольку это не наша — нам за своими следить нет нужды, я подозреваю, что это ваши.

— Может, он ошибся? Спутал нас с полицаями, или того хуже, с каким-нибудь ЧОПом? Они сейчас активно работают по супружеским изменам, недавно читал в «Вестнике Уральска», — голос Староконева тоже приобрел шутливый оттенок. — Наняла женушка Цыганкова этих молодчиков, вот они и носятся за ним по всему городу.

— Нет, Михалыч, Цыганков опытный опер, такую туфту сразу определит. Это ваши ребята — больше некому.

— Что же, — сразу посерьезнел Староконев, — будем разбираться: «ху из ху» как говорил Горбачев.

Город Уральск, здание областной администрации Уральской области, 5 августа, 09.47.

Поднявшись с тяжелой головой, после бессонной ночи, проведенной за преферансом в офисе Матвея в «Эльдорадо», Плотников отправился к полномочному представителю Президента Дергачеву — на запланированное еще ранее совещание.

Он смотрел на этого человека, такого невзрачного и неприметного, с деревенским простым лицом, и в душе поражался, как его могли назначить представителем высшего должностного лица государства. Но пути господни неисповедимы!

Вечно небритый, вечно в мятом костюме и не глаженых брюках, Дергачев между тем, любил произносить речи. Частенько они были длинными и бестолковыми.

Совершенно не слушая сегодня представителя Президента, Михаил Яковлевич в который раз наливал себе стакан с минеральной водой и жадно пил её, но напиться не мог. На него уже стали косо поглядывать. Даже Дергачев, во время своего выступления недоуменно посмотрел на него, вопросительно подняв бровь, но Плотникову было на всех наплевать и, в первую очередь, на полномочного. Уж он то, знал грешки этого человека, изображавшего из себя безукоризненного государственного деятеля, чиновника с большой буквы. Но кто не без грехов?

Плотников не особенно злился на Дергачева за это утреннее никчемное заседание, за его пустое многословие и позерство — нет, его выбило из колеи общение с Катей Красовской.

Уже несколько дней как Катю обуяла мания подозрительности после одного из разговоров с ним, когда он задал вопрос, не прослушивается ли её телефон, Она почти ежечасно приставала к нему с просьбой использовать Веревкина для проверки телефонного аппарата. Михаил Яковлевич отнекивался, говорил, что пошутил, что имел в виду нечто другое, но упрямая любовница не отставала.

«А что, — вдруг подумал он, — может это и к лучшему? Заодно проверим и мой кабинет — возможно и меня могут какие-нибудь черти подслушать. Да и Дергачеву можно предложить. Он любит такие мероприятия».

Незаметно для себя, под плавное течение мыслей и неторопливый говор выступающих, Плотников задремал. Сидевшие рядом коллеги не стали его будить, а Дергачев, сделал вид, что не видит фигуры спящего председателя облкомимущества. Один только глава Управления антимонопольной службы, человек желчный, саркастический, не удержался и вполголоса заметил: «Голодный комиссар продовольствия Цурюпа спит в кабинете Ленина».

Все заулыбались к неудовольствию Дергачева.

— Разбудите его, разбудите! — недовольно сказал он. — У нас серьезное совещание, а не посиделки на крыльце.

Однако не успел сидящий рядом с Плотниковым потянуться и толкнуть Михаил Яковлевича, как тот вздрогнул от судороги, которая бывает у человека, когда он проваливается в глубокий сон, и чуть не упал со стула. Он сразу проснулся, сел прямо, глядя перед собой, как ни в чем не бывало.

— Извиняюсь, — сказал Плотников, — задумался.

— Слишком глубоко! — заметил недовольный Дергачев — кстати, что у нас с металлургическим заводом? У меня недавно был Генералов, жаловался на ваше ведомство.

— На моё? — удивился Плотников, — мы всё делаем по закону.

— Значит не все, если такой уважаемый человек жалуется, говорит, что аукцион по продаже акций готовится с нарушениями…

«Наверное, Генералов что-то ему посулил, — решил Плотников, — какой-нибудь хороший куш. Иначе, с чего бы Дергачев впрягся за него? Вот старый хрен! — подумал он уже о Генералове, — весь город на уши поставит. Пожалуй, Матвей его недооценил. Может…отыграть назад? Если бы убедить Матвея, что можно бабки срубить в другом месте, не сталкиваясь с влиятельными людьми…»

— Вы же знаете, что Генералов пользуется у нас большим весом, в хороших отношениях с Медведевым, — продолжал Дергачев, — а мне бы пока не хотелось с ним биться лбами, как два барана. Еще рано!

— Мы работаем в рамках инструкций, Виктор Алексеевич. Только так, а не иначе! А то, что ему не нравится… Мало ли кому что не нравится — всем не угодишь!

— Но он говорит — вы действуете по указке Матвеева, связанного криминалом. Это так?

— Помилуйте, Виктор Алексеевич, а кто сейчас не связан?

— Ну, я, допустим.

— Так то вы! А все мало-мальски крупные бизнесмены области имеют крышу. Матвеев из таких. У него есть крыша, но я в его дела не лезу.

— Так он, всё-таки, интересуется заводом? — с любопытством спросил Дергачев, уже много слышавший об этом бандите-предпринимателе.

Михаил Яковлевич криво усмехнулся.

— В какой-то мере. Как и остальные. Только мы не делаем никому поблажек и преференций. Все на равных условиях!

— Рад это услышать!

— Виктор Алексеевич, не хотите проверить свой кабинет, может у вас здесь «жучки» стоят? — резко поменял тему Плотников.

— «Жучки»? — Дергачев не сразу понял, о чем речь, — а у вас, что есть специалисты?

— В нашем ведомстве нет, но у силовых структур имеются. Я могу договориться…

— А для чего это нужно? — все еще не понимал Дергачев.

— Как для чего, Виктор Алексеевич, разве в этом кабинете не звучит служебная информация, а то и гостайна? Множество посторонних людей не прочь узнать, какие вопросы здесь обсуждаются.

Лицо Дергачева приняло задумчивое выражение — лоб нахмурился, между бровями залегла складка. Видимо, такая мысль до сего времени не приходила в его голову. Но затем его лицо разгладилось.

— Да, да, вы абсолютно правы! Надо этим срочно заняться, — сказал он, — и, пожалуйста, Михаил Яковлевич, прекратите спать у меня на совещаниях. Мне же неудобно вам делать замечания!

— Виноват, Виктор Алексеевич, исправлюсь!

Город Уральск, здание городской администрации, кабинет заместителя мэра города Серегина В.И., 5 августа, 09.15.

Все эти дни Маргарита занималась поиском денег. Ей до зарезу нужна была совсем небольшая сумма для достройки торгового Центра и поначалу она думала, что не составит особого труда её добыть. Но чем дальше она искала, чем больше вела переговоров с разными кредитными организациями, тем больше убеждалась, что это не простое дело.

Она взяла уже несколько кредитов и пока по ним не рассчиталась. Полученные кредиты висели обременительным грузом, не позволяя пустить живительные финансовые вливания в свой проект. В каждом банке, куда она заходила её вежливо встречали, изучали документы и потом также вежливо говорили: «закрывайте имеющиеся кредиты, и мы вас с радостью примем в число наших клиентов».

Из частников, которые могли ссудить нужную ей сумму, она знала только одного Соколовского. Аркадий был скуповат, но под хороший процент вполне мог занять денег, тем более что Виккерс он знал давно и был уверен в её деловых качествах. Маргарита никого не кидала.

Тот приехал к ней сам, подрулив к торговому центру «Икар» рано утром.

— Ба, Ритуля! — воскликнул Аркадий, увидев Виккерс возле «Икара», — ты просто неотразима, цветешь и пахнешь! Эх, где мои семнадцать лет!

— Не прибедняйся, Аркаша, ты же мужчина в самом соку, — парировала Рита, — наслышана о твоих подвигах по дамской части.

— Да что мы? Мы все равно конкуренцию чекистам не составим, — намекнул Соколовский на связь Риты с Забелиным — итак, Рит. Насколько я понимаю, тебе экстренно нужны бабки?

— Да, Аркаша. Надо достроить этот долбанный Центр, вложить денег совсем немного. Уж и сама не рада, что связалась.

Сумма, которую хотела получить Маргарита, у Соколовского была, и он поначалу намеревался ей позвонить, предложить взять у него взаймы. Но тут возникли эти загадочные иностранцы, этот «West finance». Лишние деньги могли потребоваться им для приобретения акций металлургического завода, а Аркадий хотел быть рядом, на подхвате, на случай острой необходимости. Его услуги могли потом учесть, и, кто знает этих иностранцев, могли пригласить поработать на Западе.

— Марго, — сказал Соколовский, печально вздыхая, — ты меня извини, но помочь ничем не могу. Сегодня! Если немного погодя, возможно что-нибудь наскребу по сусекам.

— Погодя это сколько?

— Где-то, примерно через месяц.

Виккерс огорченно покачала головой:

— Меня это не устроит. Деньги нужны сейчас. У кого они есть, может, ты подскажешь?

— К сожалению, сейчас с баблом трудно — ты же видишь, какая инфляция. Сегодня взял лимон, а завтра это десять рублей. В таких условиях трудно кредитовать. Может тебе есть смысл поговорить в мэрии, оттянуть дату открытия. А здесь я тебе могу помочь, — продолжил Аркадий, — у меня есть хороший знакомый в мэрии — заместитель мэра по общим вопросам. Хочешь, договорюсь о встрече?

— Давай, попробуем, — неуверенно произнесла Маргарита.

Заместитель мэра города Серегин был фигурой влиятельной в городской администрации. Он курировал все вопросы, связанные с развитием мелкого бизнеса, принимал решения кого из бизнесменов поддержать, а кому дать от ворот — поворот.

Этот чиновник, небольшого роста почти лысый, с оставшейся кое-где на голове щетинкой рыжих волос принял Маргариту можно сказать на ходу. Он куда-то звонил, ему кто-то звонил, и эти беспрестанные звонки создавали атмосферу чрезвычайной занятости, при которой посторонние посетители невольно чувствовали себя бездельниками, отвлекающими крупного руководителя несущественными вопросами.

Посетители в таких условиях, если это не были истеричные упёртые бабки, обычно комкали заранее продуманный разговор, торопились быстрее все изложить, и выйти из такого кабинета.

— Что я могу для вас сделать? — спросил Серегин, глядя на Виккерс равнодушным взглядом.

— Я хотела бы просить городскую администрацию, чтобы мне предоставили отсрочку по открытию торгового Центра, — ответила Маргарита, — я понимаю, что у нас были определенные договоренности, я брала на себя обязательства, но сейчас…трудное время — возникли проблемы с финансами…

— Так, так, — забарабанил пальцами по столы Серегин, — когда планировалось открытие?

— В начале августа, ко дню города.

Заместитель мэра посмотрел на красочный календарь с изображением времен года, висевший у него на стене.

— Так, так! — снова повторил он, — а сколько еще осталось работы по времени? Может, мы откроем ваш Центр с частичными недоделками, недоделками, которые не будут шибко бросаться в глаза?

— Нет, Виктор Иванович, это вряд ли получиться. По срокам примерно еще на месяц работы, в том случае, если будут деньги.

— А-а, так у вас еще денег нет! — надо было с этого начинать. Что ж вы все вокруг да около, а по существу не говорите. Значит, у вас финансирования нет, строительство фактически заморожено, а вы мне парите мозги, просите оттянуть открытие на месяц! Разве это решит проблему — ведь денег-то у вас нет.

— Я работаю над этим! — сухо заметила Маргарита, — думаю, деньги достану.

— Вы только еще думаете. А думать надо было раньше! Сейчас срываете нам городской праздник, на котором мы хотели показать достижения мэрии в благоустройстве Уральска. Людям и так живется несладко — им надо устроить хоть небольшой, в наших скромных масштабах, но праздник. Видите, что сейчас твориться? Разгул криминала, убийства, разбой. Только вчера бандиты разгромили несколько рынков по всему городу — вы, наверное, уже слышали… Помните незабвенного Ивана Сергеевича Тургенева? «Как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома!» — чиновник патетически поднял кверху указательный палец. Затем, словно очнувшись от полета высоких мыслей, продолжил деловым тоном, — послушайте, Маргарита, вы меня серьезно разочаровали!

— Виктор Иванович, так получилось — никто этого специально не планировал.

— Я понимаю… — протянул чиновник, раздумывая, — а что если вам продать этот Центр? Если вы его не тянете, то продайте. Я думаю, покупатели быстро найдутся. Да вот, хотя бы мои знакомые бизнесмены… — Серегин посмотрел ожившими глазами на Виккерс.

— Ну, уж нет! — взорвалась Маргарита, — я не для того в него вкладывалась, столько затратила, чтобы сейчас, когда осталось совсем ничего, вдруг взять и всё продать. Мне это стоило очень дорого.

— Тогда пеняйте на себя! — жестко сказал Серегин — вы должны успеть к сроку. Если не успеете, мы примем меры, но праздник срывать не дадим! Идите и подумайте, и лучше, чтобы ваше решение было скорым.

Продать торговый Центр было самым простым решением, вроде как лежащим на поверхности, логично вытекающим из анализа её финансового состояния. Но простые решения — не всегда самые верные. Маргарита убедилась в этом на своем опыте работы в бизнесе за совсем непродолжительный срок.

— Вы меня ставите в безвыходную ситуацию, — попыталась оттянуть время Виккерс, — может, есть другие варианты?

— Госпожа Виккерс, женщин обычно ставят в позу, а не в ситуации, — цинично улыбаясь, ответил ей Серегин, — я вам предложил хорошую сделку — вы не потеряете своих денег, по крайней мере, сможете рассчитаться с банками. Ваши кредиторы, если у вас начнутся просрочки по платежам, подадут в суд и просто отберут это здание как залог. Я ведь прав?

— Отчасти, — сказала она, подумав, — дайте мне месяц. Если я не найду денег, то в конце августа продам Центр вашим знакомым.

— Вот и хорошо! Мне нравиться иметь дело с предпринимателями — удовлетворенно сказал Виктор Иванович, — вы умеете считать не только деньги, но и время. Давайте на этом договоримся. Я переговорю с мэром о том, что ко дню города Центр не будет открыт. Ничего, мы найдем какую-нибудь замену.

Она уехала из администрации в полном смятении оттого, что ничего не могла придумать с деньгами.

Город Уральск, строящийся торговый Центр «Икар», 6 августа, 14.48.

Уже больше недели Забелин не виделся и не разговаривал с Ритой. Эта ссора угнетала его, казалось никчемной, беспричинной, возникшей на пустом месте.

Как она, Маргарита, могла сравнивать себя с Ирэной? Это же полный абсурд. На работе он все время думал о ней, а это мешало сосредоточиться, вникнуть в проблемы.

Рита упрямо молчала, не звонила. Может она хотела наказать его и больнее уязвить? Сергей этого не знал, но решил сделать шаг к примирению первым.

На улицу Кибальчича, к месту строительства, он подъехал на оперативной машине, которую взял с разрешения Шумилова. Снаружи торговый Центр был уже покрашен в яркий кирпичный цвет, на крыше вместо шифера красовался зеленый металлический профнастил. Двое рабочих крепили длинную вывеску над козырьком входа. Отовсюду раздавались присущие каждой стройке рабочие звуки — стук молотков, сверление дрели, гудение компрессоров, нагнетавших воздух.

Стараясь не испачкаться о покрытые серой пылью стены или свежевыкрашенные торговые лотки, Сергей зашел внутрь. Он задрал голову и посмотрел наверх. Под крышей энергично сновали рабочие в зеленых комбинезонах, они устанавливали большие куполообразные светильники. Густой запах краски окутал его.

Сразу нахлынули детские воспоминания: мать работала в бригаде маляров и этот запах, такой тяжелый, липкий, всепроникающий, казалось, пропитал каждую пору, каждую клеточку её тела. Она приходила с работы в чистой одежде, никогда он не видел пятна краски на руках, но запах был неистребим, словно она его сама порождала, являлась источником.

Может, так оно и было? Мать умерла рано, от цирроза печени, хотя ни грамма спиртного не брала в рот, а ей не был еще и сорока. С того времени, запах краски почему-то всегда ассоциировалась у него с матерью.

В центре зала, среди кучки стоявших работников, Забелин обнаружил Риту, активно размахивающую руками, дающую указания. Громкий грохот перекрывал её речь и, только подойдя ближе, Забелин услышал, о чем она говорила.

Виккерс планировала разместить на стенах рекламные щиты, чтобы за настенную рекламу можно было брать с бизнесменов дополнительные деньги. Она обсуждала с дизайнером — молодым вертлявым парнем, размеры щитов, схему их размещения.

Увидев Забелина, Рита смешалась, лицо ее местами покраснело. Она подошла к Сергею, и он заметил, что её карие глаза сделались огромными, бездонными.

— Ты…давно здесь? — спросила она, стараясь говорить по-простому, буднично, словно они только вчера расстались, и между ними ничего не произошло, — а я, видишь, готовлю к открытию свой Центр.

— Вижу, уже почти все готово, — ответил Сергей, внутренне радуясь, что разговор начался легко, без тяжелых пауз, гнетущих недоговоренностей.

— Да, почти, еще кое-чего не хватает…

— Разве? Мне показалось, что вы завтра откроетесь?

— Сказать по правде, мы уже и приглашение в мэрию отправили, но осталась одна проблема — к зданию кроме света коммуникации не подведены. Нет ни воды, ни канализации, ни отопления.

Маргарита, произнося это, огорченно отвернулась от Забелина. Чувствовалась, что она по этому поводу сильно переживает.

— А что, денег не хватает или что-то другое? Может, чиновники требуют бабок за согласование? Ты, если что сразу говори мне, я из них дух вышибу. У меня хорошие отношения с главой города. Пойду, доведу ему информацию, и завтра же они полетят со своих мест, как пробки из шампанского.

— Сереж, за это я еще в декабре заплатила, когда всё согласовывала и получала разрешение на реконструкцию. С тобой же я тогда знакома не была… А сейчас у меня банально нет денег — все пустила на закуп товара. А это, — она повела рукой в сторону торговых рядов, — остатки былой роскоши. Так, что принимаю спонсорскую помощь! — Рита невесело засмеялась.

— А если взять кредит в банке? — вдруг вспомнил Забелин про курируемые им кредитно-финансовые учреждения, — по-моему, это нормальный выход, поможет перебиться, запустить процесс, а там, глядишь, прибыль пойдет, рассчитаешься.

— Это было бы нормально, если бы я до этого не брала кредитов. А сейчас и так на мне висит несколько. Можно взять у частников, но там процент зверский — потом не отдать.

— Ну, не расстраивайся. Выход все равно должен быть, — попытался приободрить её Сергей.

— Должен… — не очень уверенно отозвалась Маргарита.

— Я всё хотел спросить, матвеевские на тебя не наезжают? Ничего не слышно?

— Нет и, слава Богу! Без них проблем хватает. Ты почему ко мне не приходил? — вдруг спросила она.

— Ты же вроде сказала, что хочешь побыть одна. Чтобы я не мешал тебе… — Сергей помялся, — вот я и решил сделать перерыв в наших отношениях.

Взяв Забелина под руку, Маргарита решительно повлекла его из здания на свежий воздух. Она шла торопливо, словно стремилась убежать, так что Сергей, который ходил широко, размашисто, едва поспевал за ней.

Они прошли мимо лотков, мимо рабочих с бригадиром, потом выскочили наружу, ослепленные ярким солнечным светом.

Рита повела его еще дальше, за угол здания, где между стеной Центра и бетонным забором было небольшое пространство. Туда не попадали прямые лучи солнечного света, и в тенистой полосе густо разрослась трава, лопухи и полынья. Маргарита обвила его шею руками, прильнула к нему и они начали целоваться как безумные в этих плывущих в воздухе запахах краски и высыхающей травы.

В этом не было никакой романтики, но Сергею показалось, что это лучшие запахи, которые он ощущал в своей жизни, несравнимые, ни с каким ароматом французских духов.

У него поплыла голова.

— Ты, дурачок! — сказала Рита, когда оторвалась от него, учащенно дыша — разве я просила тебя забыть обо мне?

— А ты почему мне не звонила? — спросил Сергей, обнимая её за плечи.

— Дурацкая гордость! Ты же знаешь, я ужасно гордая. Подумала — раз не приходишь, значит, не любишь, зачем тогда я буду тебе навязываться?

— Давай забудем! Но, я прошу тебя, не ревнуй! Ни к чему это. У меня работа такая — должен встречаться с людьми, разговаривать, в том числе и с женщинами. Мне приходится водить их в кафе, дарить подарки, цветы, но это ничего не значит. Если ты будешь устраивать сцены, из-за каждой такой встречи…

— Я это понимаю умом, но себя трудно сдержать. Как представлю, что ты с кем-то, а не со мной — хочется закатить скандал по полной программе…

— С истерикой и битьем посуды?

— Именно! Знаешь, любовь носишь в себе, словно ребенка — бережно и осторожно. Так хочется, чтобы ему ничего не угрожало!

Сергей пожал плечами.

— А мне кажется, что влюбленный похож на больного — все время бросает то в жар, то в холод… Во всяком случае, так происходит со мною.

— Милый, придется тебя лечить! — громко рассмеялась Рита, — когда ты, наконец, познакомишь меня со своей сестрой? А то, как-то неудобно — встречаемся с тобой несколько месяцев…

Она знала о матери Забелина и о том, что отец, еще до её смерти покинул их семью, ушел к другой женщине. Сам Забелин его почти не помнил, только, от матери слышал, что он исправно платил алименты.

— Ты знаешь, я с удовольствием тебя познакомлю, но…мне надо узнать у неё, когда она сможет. Понимаешь, сестра ждет второго ребенка.

— А когда срок?

— Месяца через два, насколько я знаю. Давай, ориентировочно, я договорюсь на субботу? Поедем к ним на дачу, попаримся в бане…

— В такую жару, Сережа, мы там сваримся вкрутую.

— Это вряд ли. Во-первых, к выходным обещали, что жара спадет, а потом, рядом небольшое озерцо — не будем париться, тогда искупаемся.

— Уговорил, — улыбнулась Рита, — мне пора возвращаться. Еще кое-что здесь доделаю и поеду в офис. Ты сегодня придешь вечером?

— Конечно!

Они медленно вышли из своего укромного угла, и Сергей проводил Риту до входа в здание.

Машина везла Забелина назад, а он не особо отвлекаясь на дорогу, механически поворачивая, притормаживая у светофоров, ехал и думал о своей встрече с Ритой. Как хорошо, что у них все наладилось, что обиды ушли в прошлое! Он, словно сбросил с себя тяжелый груз. А проблемы с её бизнесом? Они все равно решаться, ведь безвыходных ситуаций не бывает.

Сергей повернул на улицу братьев Стругацких, подъехал к воротам Управления. Прапорщик на вахте через телекамеру увидел вазовскую шестерку, закрепленную за отделом экономической контрразведки, и ворота стали медленно открываться.

Город Уральск, кабинет председателя областного Комитета по управлению имуществом Плотникова М.Я., 8 августа, 16.55.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросила Красовская едва вошла в кабинет Плотникова.

— О чем ты?

Михаил Яковлевич оторвал взгляд от бумаг, лежавших у него на столе, и слегка затуманенным взглядом посмотрел на Екатерину. От долгого чтения документов у него немного покраснели глаза, и он с силой растер веки пальцами, почувствовал небольшое облегчение.

— Как о чем, — не унималась Красовская, — об иностранцах? Мне кажется, это предложение стоит рассмотреть. Там солидные люди — не чета нашим доморощенным богатым выскочкам, почти все иностранцы. Может быть, один или два русские…

Посмотрев на слегка взволнованную Красовскую, Плотников иронично вскинул бровь:

— А Димы Якубовского там нет? А то знаешь, все они здесь иностранцы, а поскребешь каждого по шкуре, и оттуда вылезет нашенский мужичок.

— Нет! — отрицательно покачала головой Красовская, — где-то, быть может, ты прав, но не здесь. Я Соколовского давно знаю, у него хорошо развита деловая хватка, как у всех евреев. Если он говорит, что тут можно наварить бабки — так оно и есть. Какой смысл ему нас кидать? Ты основное лицо, которое может дать добро на допуск к аукциону, а может и послать нафиг. Твои интересы никак не обойдешь! Хочешь, сам посмотри на этих людей.

Открыв небольшую черную сумочку, висевшую у неё на плече, Красовская достала сложенный в несколько раз бумажный лист. Она развернула его, осторожно разгладила ладонью, словно боялась стереть написанные там фамилии, и положила перед Плотниковым. Михаил Яковлевич торопливо пробежал список глазами. Фамилии в списке ему, как и Красовской, ни о чем не говорили.

Плотников снова потер глаза и, нажав одну из кнопок на стоявшем рядом телефонном аппарате, сказал своей секретарше по громкой связи:

— Настя, принеси чаю! — Красовской пояснил: — С утра спины не разгибаю, даже на обед не ходил. Развели бюрократию в Москве — запросами завалили, и всем нужен срочный ответ. Будто я должен все бросить и заниматься только ими. А у меня своей работы полно — надо готовить для утверждения план послечековой приватизации.

— Я тебя понимаю, — согласилась с ним Екатерина, — сама часто сижу допоздна.

— Что касается этой фирмешки… — Плотников хотел что-то ответить, но открылась дверь и с подносом в руках вошла Настя.

Она расставила чашки, в которых уже лежали пакетики чая, сверху залила их кипятком. Открыла коробку с конфетами.

— Спасибо, Настя, — поблагодарил её Михаил Яковлевич и, дождавшись ухода, продолжил: — Что касается этой фирмы…как её там?

— «Вест финанс».

— Да, «Вест финанс», я думал после твоего звонка об этом. Признаться, ситуация с появлением этих мутных ребят становится более запутанной. С одной стороны Генералов, с другой Матвей, а сейчас еще и эти…

— Ты не знаешь, на кого сделать ставку?

— Это не преферанс, Катя и не «очко». За Генераловым и за Матвеем реальные силы, а есть ли они за этими «московскими иностранцами» не знаю. По ходу, кроме бабок у них ничего нет. Деньги, конечно, сильная вещь, но…не все ими решается.

— Не знаю, не знаю, по-моему, тут и думать нечего. Надо допустить их до аукциона, получить с них свою долю, а там пусть разбираются друг с другом. Дальше не наша забота. Победит, как говориться, сильнейший.

— Ты слишком легковесно рассуждаешь, тебе все кажется простым. Если я допущу эту московскую команду к пирогу — станет известно всем: и Генералову, и Матвею, и губернатору и гэбэшникам. Мне могут оторвать башку за такие дела, а я этого не хочу, мне башка еще пригодиться.

— Боже мой! Не пугай себя и меня. Если всё так обстоит серьезно, черт с ними, с этими иностранцами! Денег и так нам хватит, — решила отступить Екатерина, приняв доводы Плотникова близко к сердцу.

Она понимала, что игра, к которой ею усиленно подталкивался Плотников, действительно была рискованной. Здесь никто не мог угадать дальнейшего хода событий, это была лотерея чистой воды. На улице пачками валили всех: и бизнесменов, и чиновников, и банкиров, словно некто — может в Кремле, а может на небесах, выдал лицензию на отстрел. Эти лишние люди в «галерее лишних людей», очевидно, были не нужны новой России в таком количестве.

Увидев, что Екатерина перестала настаивать, Плотников, перед тем немного раздосадованный начатым Красовской разговором, несколько успокоился.

Некоторые люди, когда их усиленно начинают о чем-то просить и настаивать, инстинктивно сопротивляются, не слушают разумных доводов. Но когда Екатерина решила отступить, Плотников, наоборот, стал снова и снова возвращаться мыслями к мутным ребятам из-за бугра, «московским иностранцам», как он их называл.

Мысль срубить зелени, поиметь всех участников одним разом, завела его, привела в возбуждение. Она, эта мысль, показалась ему уже не такой опасной, не такой страшной, а при определенных условиях вполне осуществимой.

С удовольствием допив чаю, Плотников перебил Екатерину, рассказывавшую об очередных торгах, которые проводились в последнем месяце:

— Знаешь, пожалуй, стоит прислушаться к твоему предложению. Я сейчас пораскинул мозгами — ты, видимо, права, нам можно здесь отыграть свой интерес. Но не так, как ты предлагала…

— А как? — спросила Екатерина, продолжая удивленно смотреть на Плотникова.

Тот хитро подмигнул.

— Нам надо прикрытие.

— Ты имеешь в виду ментов?

— Нет, причем здесь они! — Плотников поморщился, — нам надо организовать указание из Москвы о допуске к аукциону фирмы «Вест финанс». Тем более, сейчас очень модны рассуждения о привлечении иностранных инвесторов. Думаю, это удастся. Мы возьмем под козырек и выполним волю вышестоящих товарищей. Только проводить будем закрытый аукцион, без лишней рекламы. Придут Матвей и Генералов, а ты раз и достаешь еще один конверт с предложением западников. Всем скажем, что типа, мы ни при чем, Москва настояла.

— Миша, ты такой умный, — манерно произнесла Красовская, поправляя тонкими изящными пальцами очки, — всегда найдешь выход.

— Мозги горят!.. Катюш, — Михаил Яковлевич плотоядно улыбаясь, посмотрел на неё, — не хочешь снять напряжение после трудового дня?

Сидевшая в приемной секретарь, услышала, как включилась громкая связь, начальник сказал:

— Настя, я буду занят около часа, никого не принимаю.

— Поняла, Михаил Яковлевич!

Настя встала и подошла к двери в кабинет председателя комитета, прислушалась. Перед этим, когда носила чай в его кабинет, она нарочно не стала закрывать плотно дверь. Она услышала, как щелкнул замок в комнате отдыха Плотникова. Настя осторожно закрыла дверь до конца и вернулась на свое место.

Весь разговор Плотникова с Красовской был ею подслушан.

Выходило, что ушлый Михаил Яковлевич хотел кинуть всех, в том числе и Виталия Константиновича, как она называла Матвея, с которым встречалась уже несколько раз. Матвей рассказал ей о заводе, обещал, что поможет с работой мужу Насти, когда тот выйдет из зоны.

Настя прислушалась. В кабинете Плотникова было тихо.

Она сняла трубку и набрала номер офиса Матвеева в «Эльдорадо». Трубку поднял сам Виталий Константинович.

— Да, слушаю, — сказал он.

— Виталий? — спросила Настя.

— Да, да, слушаю. Настя, ты что ли?

— Да. Я кое-что узнала, вот решила позвонить.

— Говори, я слушаю, — в третий раз произнес Матвей, уже более нетерпеливым тоном.

— Сегодня Красовская приходила к Михаилу Яковлевичу, она и сейчас у него, разговор шел о приватизации завода, который вас интересует…

Несмотря на близкие отношения с Матвеем, Настя не решалась называть его на «ты». Он внушал ей не только уважение, но и какой-то животный страх: этот холодный ледяной почти немигающий взгляд, эти тонкие жестокие губы. Всё вызывало в ней внутренний трепет, едва она представляла его лицо. Но любовником он был хорошим, намного лучше мужа.

— О чем они говорили? Что-нибудь важное? — спросил Матвей.

— Вроде к участию в аукционе по заводу хотят допустить иностранцев, они, то ли прислали заявку, то ли скоро пришлют…

— Что за люди? Откуда? — голос Матвея изменился — приветливые, ласковые нотки исчезли, тон стал деловым и жестким.

— Я не все расслышала, говорили они тихо, какие-то богатые иностранцы. Плотников поначалу сказал, что откажет им, а потом…передумал.

— Как передумал? Он что меня за лоха держит, кинуть хочет?

— Там эта, хитрая змея Красовская, всем вертит. Она его, наверное, уговорила.

— А что они сейчас делают?

Настя хмыкнула в трубку.

— Закрылись в кабинете для отдыха. Красовская его ублажает.

— Окей, Настюша, — вновь ласково сказал Матвей, — ты молодец! Сейчас готовим грев на зону, я скажу, чтобы твоему мужу дали продуктов: чая, сигарет, побольше. На зоне не сладко, пусть оттянется. А ты меня сильно выручаешь!

Положив трубку, Настя почувствовала, что её щеки горят, полыхают огнем. Она поднялась, подошла к двери, снова прислушалась. В кабинете Плотникова было тихо.

Матвей, закончив разговор, начал мрачно прохаживаться по офису.

— Ты сечешь, Толян, — наконец прорвало его, — эта гнида, эта тварь Плотников, хочет меня развести. Звонила Настя, и говорит, что этот барыга решил скинуть завод каким-то буржуям забугорным. Все ему бабла мало!

— Хочешь, я ему уши отрежу и на тарелочке принесу?

— Нет, пока рано, — Матвей присел на краешек стола, поставил пустую рюмку. — Плотников сам по себе ничего не представляет, им верит его бл. дь, которая работает вместе с ним. Но сейчас пока разборки устраивать не будем. Плотникова достаточно припугнуть и он этих друзей новых спустит в унитаз. Меня другой беспокоит — Генералов. Вот заноза в заднице!

— А если на него как на Плотникова надавить, прижать через семью? У него же есть дети или внуки.

— Это тертый калач, его на «понял» не возьмешь. У него охрана — бывшие ментяры, да не простые участковые, а из уголовки и ОМОНа. «Спартаковцы» вон пытались наехать, так их чуть самих не переехали. Но завод нам нужен, это не только вопрос бабок, но и престижа, нашего авторитета. Если с заводом ничего не выйдет, нам придется хреново.

— Да, дела…Что будем делать, Матвей?

— Я уже разговаривал с Сильвестром. Поможет он нам, если срастаться не будет. У него есть пара бойцов — бывшие вояки, мочили чурок еще в Афгане, были там снайперами. Кого-то пришлет…

Беспалый с беспокойством заерзал в кресле.

— Ты что, хочешь Генерала завалить? Это же какой шум будет, мы на этом можем спалиться. Здесь всех подымут на уши, ментов вагон и маленькая тележка примчится! Я слышал он корешится с губером.

— Боишься за свое дупло? — жесткие складки возникли по края рта криминального авторитета, — не киксуй, на нас не подумают. Всё будет тип-топ. — Матвей открыл ящик стола и начал в нем что-то искать.

— Слышь, Толян, дурь у тебя есть? Надо расслабиться, а то от такой жизни башка раскалывается и уши пухнут, — спросил Матвей, закончив свои поиски и не найдя то, что было нужно.

— В Греции всё есть, — ответил Беспалый, доставая анашу.

Он ловко скрутил две самокрутки и одну отдал Матвею. Вскоре они сидели в кресле, курили, вдыхая сладковатый дым, и ловя кайф, каждый по-своему.

Город Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет Красовской Е.Е., 9 августа, 10.20.

Екатерина Евгеньевна с утра была чрезвычайно занята. Ей позвонил Аркадий Соколовский и после дежурных слов приветствия завел разговор на тему, интересующую их обоих. Речь шла об иностранцах, которые хотели участвовать в покупке контрольного пакета акций на аукционе.

— Екатерина Евгеньевна, — бодро, энергично заговорил Соколовский, — вы не забыли обо мне?

— Конечно, нет, Аркадий. Более того, у меня состоялся разговор с Плотниковым — наши планы одобрены, ты можешь сообщить владельцам фирмы «Вест финанс», что их компания будет допущена к участию в торгах. Пусть немедленно вносят залог и я дам команду всё оформить официально.

— Это хорошие новости, — раздался в ответ голос Соколовского, — очень хорошие! У меня тоже есть новость. Руководитель компании Алекс Новоселов собирается на днях прилететь. Он хочет уточнить условия участия фирмы… — Соколовский сделал небольшую паузу, — с ним можно будет проговорить обо всех интересующих вопросах — вы поняли, о чем я говорю.

— Да, вполне понятно. Я тебя попрошу, как только будет известна точная дата прилета, обязательно сообщите её мне. Договорились?

— Непременно.

Они попрощались, и Екатерина Евгеньевна занялась своими обычными делами, но информация, полученная от Соколовского, не выходила из головы. В глубокой задумчивости она машинально водила ручкой по листу бумаги, рисуя всякие несуразные, смешные фигурки.

Этот Алекс Новоселов был до недавнего времени русским, уехал в конце восьмидесятых в Америку и там получил американское гражданство, непонятно на чем сколотил состояние. Личность довольно мутная, неоднозначная, однако капитал за ним стоит серьезный. Это не доморощенный олигарх Генералов и не дикий бандит Матвей. Тут пахнет Европой, Западом, с его неограниченными финансовыми ресурсами.

А деньги Красовской были нужны. Она любила одеваться в дорогие фирменные наряды, за которыми специально летала в Москву, во вновь открывшиеся бутики. Она любила золото и брильянты, поэтому от своего любовника принимала в подарок только драгоценности. Она подумывала, в тайне, от Михаила Яковлевича завести себе молодого бойфренда — Плотников все чаще проявлял слабость в интимной близости, видимо сказывалось чрезмерное употребление водки и коньяка.

Всё это требовало денег и немалых. Но тут её мысли приняли другой оборот.

Ей сообщили доброжелатели, что Плотников несколько раз заглядывал в кабинет Истоминой, причем, не ставя в известность её, Красовскую. Зачем он заходит туда, ведь всеми вопросами здесь ведает она, а не Ирэна? Для чего? Нехорошие подозрения овладели ею. Старый козел мог положить глаз на молодую и смазливую девушку. Уж она-то, Красовская хорошо его знала!

Но неужели Ирэна за её спиной закрутила шашни с Плотниковым? Это, не смотря на то, что она для неё сделала, на всё её отношение? Постепенно злоба и ярость овладели ею.

Она позвонила по телефону и вызвала к себе Истомину. Когда та появилась в её кабинете, Красовская, сдерживая себя, спросила:

— Что у нас с акционирование металлургического завода? Когда будут полностью готовы документы?

Услышав этот вопрос, Истомина с удивлением взглянула на свою начальницу. Она еще неделю назад докладывала, что к аукциону практически все готово и его можно проводить. Однако Красовская то ли не придала значения её словам, то ли думала о чем-то другом, забыла.

— У нас всё готово, Екатерина Евгеньевна, — сказала она, — участники залог внесли, можно проводить хоть завтра.

— Нет, пока торопиться не будем. Давай-ка уточним список.

Участников всего было двое: компания, созданная менеджментом завода во главе с Генераловым и пресловутая «Омега групп», за которой стола криминальная группировка Матвея. Про Матвея Ирэне ничего известно не было, её не посвящали во все детали. Истомина озвучила по памяти состав участников и на это Красовская сказала многозначительно:

— В ближайшее время должен появиться еще один — компания «Вест финанс». Поэтому подождем, когда они внесут свои деньги в залог, и тогда проведем.

— А что это за компания, раньше я о ней не слышала.

— Это иностранцы. Сейчас очень модно говорить о привлечении иностранных инвестиций, вот мы их и привлечем. Заодно перед Москвой отчитаемся, в передовиках будем ходить.

— Конечно, ударники капиталистического труда! — с иронией произнесла Истомина.

— Иногда я не понимаю твои шутки, — строго ответила Красовская, — это вопрос серьезный. Михаил Яковлевич говорит, что даже не столько экономический, сколько политический.

Упомянув Плотникова, она, словно дала себе волю, словно позволила возникшему раздражению окончательно овладеть ею. Лицо Красовской резко покраснела, она спросила напрямик:

— Ты что решила завести роман с Плотниковым?

— Что вы, Екатерина Евгеньевна? Михаил Яковлевич совсем не в моем вкусе. И потом, он женат…

Ирэна деликатно умолчала о том, что было известно всем, о связи Красовской с Плотниковым.

— Помолчи, сучка! — грубо оборвала её Красовская, — думаешь, я не знаю, что ты решила уйти в областное Казначейство? Бросить меня, когда работы невпроворот? Мне друзья всё рассказали. Ничего, я тебе крылышки-то обрежу, будешь еще ползать, умолять, чтобы приняли обратно. Ты тварь неблагодарная! Много возомнила о себе!

— Екатерина Евгеньевна, как вы можете! — едва вымолвила Истомина, слушая несправедливые слова своей начальницы. Слезы навернулись у неё на глаза.

— Еще раз услышу, что у тебя был Плотников, я тебе хвост вырву, чтобы крутить было нечем. А теперь, пошла вон! Хотя нет — можешь писать заявление об увольнении и, кстати, я позвоню в Казначейство — там тебя тоже не возьмут.

Последние слова Красовская произнесла с исказившимся от бешенства лицом.

Она не планировала избавиться от своей ближайшей помощницы, хотела только унизить её, запугать, уничтожить возможные ростки отношений Ирэны и Плотникова. Однако по ходу разговора не смогла сдержать себя и слова об увольнении вырвались у неё непроизвольно, сумбурно.

Поскольку и кабинет, и телефон Красовской прослушивались, этот разговор практически сразу известен Забелину. Закрывшись у себя, он долго читал и перечитывал распечатку диалога между Красовской и Истоминой, думал о том, что из всего этого можно было извлечь полезного, чем помочь Ирэне.

Конфликт между Красовской и Истоминой его устраивал. Ирэне нужна будет опора и если она её не найдет в своем ведомстве, значит будет искать во вне. Здесь она может вспомнить о нём, Забелине, о его возможностях.

Он еще посидел какое-то время над распечатками, а потом занялся другой работой. Оперативники его отделения готовились завести еще два дела, и он принялся просматривать материалы, править подготовленные ими документы: постановления и планы оперативных мероприятий. Жизнь не зацикливалась только на деле Красовской «Стрекозы», впереди были всякие «Спруты», «Финансисты», «Каталы» — разнообразные жулики, увлеченно ловившие крупную рыбу в мутной воде приватизации.

Чтобы отвлечься, уже вечером, Сергей вышел в коридор. Саша на удивление был на месте, как всегда, утопая в ворохе бумаг, которые накапливались у него, пока он бегал по улицам и встречался с оперативными источниками. Его соседи по кабинету — такие же, как он опера, были тоже в постоянных бегах за информацией. В минуты, когда Цыганков работал над бумагами, он становился чрезвычайно сосредоточенным, серьезным, подолгу подыскивая нужное слово или оборот речи.

— О, привет! — сказал он, увидев приятеля — слушай, ты-то мне и нужен. Никак не могу сформулировать мысль в этой долбаной справке, почти час сижу, накурился до чертиков! Уже и по башке себя стучал — ничего не помогает.

— Тут все понятно. Плохо стучал, Саня! Ты о стенку попробуй!

— Тебе бы все шутить, а мне нужно написать обобщенную справку о криминогенной обстановке в области, дать рекомендации по её улучшению и, так сказать, оздоровлению.

Покачав удивленно головой, Забелин спросил:

— Ты что аналитический центр? Такие справки обычно готовятся «группой товарищей», а ты, что ты можешь много написать?

— Много и не надо. Лысенко мне сказал подготовить две, максимум три странички. А у меня только одно перечисление ОПГ и мелких бандгрупп заняло почти одну страницу. Так что по объему справимся.

— Ладно, аналитик, ты мне лучше расскажи о женской логике, а в криминогенной обстановке мы с тобой после разберемся.

— А чего о ней говорить, ты же прекрасно знаешь — женская логика это отсутствие всякой логики. Я по своей жене знаю!

Лицо Цыганкова потеряло шутливый прежний вид, поскучнело, словно он вспомнил о чем-то неизбежно неприятном.

— У тебя, кстати, как с ней? Помирились? — спросил Сергей, всегда сочувственно относившийся к семейным неурядицам своего товарища. По нему было лучше развестись, чем так мучиться. Детей только жалко.

— А мы и не ссорились, — бесстрастно ответил Цыганков, — у нас это перманентное состояние. Знаешь, как уже все надоело? У меня даже нет особого желания что-то доказывать, убеждать. Мы с ней слишком разные…У неё своя правда, у меня своя.

— Это после десяти лет совместной жизни?

— Я это недавно понял, на какой-то тусовке у её коллеги. Знаешь, она начала там крутить хвостом перед каким-то пацаном, а мне было безразлично, всё равно — главное, чтобы соблюдала приличия, не подставляла меня. Никогда не думал, что буду себя вести как импотент и, при этом, чувствовать также.

— И чего этим бабам надо? Не понимаю! — недоумевал Сергей, — я с Риткой тоже недавно ссорился. Приревновала, понимаешь, меня к одной девушке на пляже, обиделась. Больше недели не разговаривали. Было бы из-за чего, а то так — одна пыль.

— Может Рита тебя и не зря заподозрила? — погрозил пальцем Цыганков, — ты же известный ходок…

— Я? — изумился Сергей.

— Шучу! Что за девушка, я её знаю?

— Нет, она из администрации. Дает мне кое-какую информацию и все, больше ничего.

— А-а, так ты с ней встречаешься? Суду всё ясно!

— Да ну, прекрати! — смущенно пробормотал Забелин.

— Смотри, старик, с бабами надо быть осторожней. Я как-то связался с одной — думал, сейчас информацию будет носить в клювике, только успевай отписываться. А оказалось? Каждую свободную минуту думала, как затащить меня в постель. Пришлось порвать. А ты говоришь женская логика!

— Я ничего не говорю, — парировал Сергей, — это ты заливаешься соловьем. Лучше пиши свой трактат, писатель от слова «писать» — произнес он с ударением на первом слоге.

Город Уральск, гостиница «Уральск», 10 августа, 11.45.

На следующий день, Забелин не переставал думать об Ирэне. Ему хотелось помочь ей, спасти каким-то образом от ревнивого гнева Красовской. Только вот как?

И потом это увольнение, переход в Казначейство, о котором она ничего не сказала. Увольнение Ирэны не входило в его планы — неизвестно, кого назначат на её место, удастся ли установить с новым человеком такие же отношение, какие у него возникли с этой девушкой.

Пока он размышлял, внезапно раздался телефонный звонок, и Забелин вздрогнул от неожиданности. Словно отвечая на его мысли, звонила Истомина. Она говорила голосом взволнованным, с истерическими нотками столь непривычными для Забелина. Поначалу, поскольку Ирэна говорила очень сбивчиво, торопливо, он ничего не мог понять. И только задав несколько наводящих вопросов, наконец, понял, что Истомина пытается рассказать ему о ситуации, ставшей уже известной из сводки аудиопрослушивания — скандале, который закатила Красовская.

— Сергей Павлович, мне…мне необходимо вас видеть, срочно…прямо сейчас. Я прошу вас, пожалуйста! — она замолчала, прерывисто дыша в трубку.

— Хорошо, — мягко успокаивающе, произнес он, — Ирэна Владимировна, вы знаете гостиницу «Уральск»? Подъезжайте туда. Через тридцать минут сможете?

— Да — ответила Ирэна, — а где мне вас там искать?

— Я буду ждать у стойки администратора. Договорились?

— Да, — ответила она и, немного помолчав, почему-то сказала, — спасибо вам!

Чтобы подстраховаться и не пролететь с номерами, Сергей позвонил на всякий случай своему приятелю — главному безопаснику гостиницы. Свободные номера, где без помех можно было встретиться с Ирэной, имелись.

Он поднялся и, прежде чем выходить, бросил взгляд на сейф, где у него лежал табельный пистолет. Оружие ему было сегодня ни к чему. Вряд ли Ирэна могла ему чем-то угрожать.

В большом холле гостиницы стояло несколько кожаных диванов и кресел, в углах — пыльные пальмы в больших кадках. В центре тихо шумел небольшой фонтанчик. Звуки воды действовали умиротворяюще.

У стойки администратора, когда к ней подошел Забелин, никого не было кроме голубоглазой молодой девушки с бейджиком на синем пиджаке с надписью «администратор Елена».

— Добрый день! — приветливо поздоровалась девушка, — хотите заказать номер? У нас есть люксы с прекрасным видом на город.

— Звучит заманчиво, — ответил Сергей, — если б только еще денег кто-нибудь подкинул на такую роскошь. Тогда я бы не устоял перед вашим предложением.

Приветливая администратор сразу поскучнела.

— Ваш начальник безопасности не говорил, чтобы зарезервировали номер? — спросил Сергей.

— А как ваша фамилия?

— Забелин Сергей Павлович.

— Вот, возьмите ключ. Номер на девятом этаже.

Пока Забелин вел переговоры, в холле появилась Ирэна. Она была в своих обычных темно-синих джинсах, легкой бежевой куртке, накинутой сверху. Её глаза покраснели, словно она недавно плакала. Увидев Забелина, девушка направилась прямиком к нему.

Сергей неторопливо двинулся навстречу, рассчитывая подойти, пригласить её попить кофе, а уже потом зайти в номер. Но на последних шагах Истомина буквально припала, уткнулась лицом ему в грудь.

— Ирэна Владимировна, — сказал Забелин, неловко гладя руками по её плечам, — ничего, ничего, сейчас поговорим, успокойтесь.

И он её повел молчаливую, послушную, через весь пустой и длинный холл к лифту. В лифте они молчали — неначатый разговор повис в воздухе. Сергей чувствовал, что Ирэне нужно выговориться, излить душу, пусть даже и постороннему человеку — ведь Забелин был для неё, в сущности, никто, человек далекий от круга её общения.

В гостиничном номере была такая же обстановка как и в других номерах, в которых он встречался со своими источниками. Сергей хотел усадить Истомину за стол, налить ей чаю или минеральной воды, внимательно выслушать, сделав вид, что ему ничего не известно о конфликте с Красовской. Но Ирэна так же как и в холле, спутала все его планы.

Едва они вошли, она обвила его шею руками и начала целовать. Её теплые губы были, как мятные леденцы: сладкие, обжигающие, требовательные. Она ждала ответных ласк, бережных и нежных объятий, ждала, что он подхватит её на руки, как маленького ребенка и понесет куда хочет. Ей было все равно куда, лишь бы не отпускал от себя как можно дольше.

Поначалу, желавший осторожно отстранить от себя Ирэну, потому что недавняя встреча с Ритой еще была жива в его памяти, Забелин все же невольно поддался её эмоциональному порыву и, совсем не желая этого, ответил на страстный поцелуй молодой женщины.

То, что произошло дальше, иногда случалось у Сергея на встречах с источниками женского пола. Есть неписаные правила агентурной работы, которые гласят, что оперативник должен держать некую дистанцию — личные отношения хороши до определенных пределов. Если их развивать и углублять, они со временем становятся серьезной помехой.

На этот раз, Сергей не жалел, что так произошло. Ему, как и Ирэне требовалась эмоциональная разрядка. Он подумал, что с её помощью сможет отрешиться от давящих проблем, забыться на короткое время в этом пустом гостиничном номере — временном пристанище для случайных людей. По сути, они с Ирэной тоже случайные люди, которые встретились, благодаря независящим от них обстоятельствам и также, благодаря им, скорее всего, расстанутся.

Так или иначе, но свою вину перед Маргаритой он совсем не ощущал, видимо, из-за этой непреднамеренности. Полностью расслабленный, отрешенный от всего, лежал он в кровати, обнимал затихшую Ирэну, и пытался ни о чем не думать.

За окном в это время деловито шумел солнечный день, агрессивно бился какофоничными звуками в стекла их закрытого окна, а в полутемной комнате с задернутыми шторами было тихо. Неспешно текло время.

Под этот, почти физически ощущаемый Забелиным медлительный ток времени, Ирэна своим негромким голосом, похожим на тихий плеск речной воды, рассказала ему о последних событиях, связанных с металлургическим заводом. О своей ссоре с Красовской. О своих мыслях, сомнениях и намерениях. Из того, что она ему рассказывала, Сергей почти всё знал, но не подавал вида, только изредка успокаивающе гладил рукой по её теплому плечу.

— Что же мне делать, Сереж? — спросила его Ирэна, после того, как все рассказала — я знаю Красовскую, прекрасно знаю! Она может мне устроить «веселую» жизнь здесь, в Уральске. Меня из-за неё никуда не возьмут!

В голосе Истоминой послышалось еле сдерживаемое рыдание. Сергей потянулся, взял сигарету из пачки, лежавшей рядом на тумбочке, закурил лежа.

— Ты уже написала заявление? — спросил он.

— Нет. Но она в любое время может меня вызвать к себе, потребовать написать.

— Не торопись! — успокоительно сказал он, — твоя Красовская не монстр, не дьявол в юбке — обыкновенная баба с чрезмерными амбициями. Ты задела её самолюбие в истории с Плотниковым. Он что, действительно, положил на тебя глаз?

— Откуда я знаю! Заходил пару раз в кабинет с какими-то бумажками. Но ничего серьезного не было!

— Я тебе верю! — Сергей выпустил струю дыма в потолок.

— Конечно, веришь, ты же не Красовская! — отозвалась Ирэна и теснее прижалась к нему.

— Я поговорю с твоей дамой или, еще лучше с её начальником — председателем Фонда имущества. Я его хорошо знаю. Так что, уволить тебя не дам.

Забелин, настроение которого заметно улучшилось от сознания того, что он реально может помочь Ирэне, начал говорить на интересующую его тему.

— Ирочка, я могу так тебя называть? — спросил он, ласково глядя на девушку.

— Конечно, меня так и зовут те, кто знает.

— Послушай, мне нужна твоя помощь в деле с Алексом Новоселовым — учредителем «Вест Финанс». Всё, что связано с ним меня чрезвычайно интересует. Ты, конечно, понимаешь, что Красовская хочет получить бабки за этот аукцион. А за её спиной маячит Плотников.

— Да, я это знаю.

— Все, что услышишь, любую мелочь, которая тебе покажется незначительной, но будет связана с аукционом, обо всем немедленно звони мне.

Сергей хотел погасить докуренную им сигарету, но пепельница стояла на столе, а подниматься не хотелось. Он оставил тлеющий окурок в руке.

— Если нельзя говорить по телефону, — продолжил он, — скинешь мне на пейджер сообщение. Я брошу все и прискачу, как боевая лошадь.

Услыхав последние слова, Ирэна улыбнулась:

— А если я захочу тебя вызвать так на свидание?

— Ты же знаешь, — полушутя ответил он, — у меня есть подруга сердца.

— Мне хотелось, чтобы вы с ней расстались — вырвалось у Истоминой, — ну ничего, я подожду.

Она посмотрела на часы.

— Ой, мне уже пора. Красовская, наверное, обыскалась.

Они одевались, спокойно, совсем не стесняясь друг друга. Перед выходом из номера Истомина еще раз сказала Сергею:

— Спасибо тебе. Ты не представляешь как мне сейчас хорошо — легко и свободно.

Приобняв Истомину и поцеловав ее в щеку на прощанье, Забелин ответил:

— Отчего же не представляю, Ирочка. Я чувствую то же самое.

Город Уральск, Центральный городской парк, 10 августа, 13.35.

Еще в воскресенье у Аркадия Соколовского состоялся длительный разговор с Алексом Новоселовым. Алекс звонил из Франции, но слышимость была хорошей, и Соколовский без труда разобрал всё, что говорил ему западный бизнесмен низким приятным голосом с легким акцентом.

Новоселов был готов немедленно перечислить нужную сумму для участия в аукционе на депозит Фонда имущества. Они проговорили, через какой банк это лучше сделать, в какие сроки. Чувствовалось, что Новоселов деловой человек, не любящий терять ни минуты драгоценного времени.

В конце разговора возник деликатный вопрос об оплате услуг Красовской. Цена вопроса была известна. Однако, накануне, Красовская намекнула, что деньги нужны не только ей, но и людям, стоящим выше и, поэтому сумма должна быть почти в два раза больше. Соколовский, конечно, понимал, что она подразумевала Плотникова. Услышав это последние условие Екатерины Евгеньевны, он в глубине души чертыхнулся, поскольку сразу представил те трудности, которые возникнут у него на переговорах с Новоселовым. Так, собственно, и вышло.

При обсуждении размера взятки Новоселов проявил недовольство — в его приятном бархатном голосе послышалось глухое раздражение непомерным аппетитом русских чиновников. Аркадий почти полчаса слушал Новоселова, который убеждал его провести новые переговоры с Красовской и добиться снижения величины вознаграждения до приемлемой суммы.

В ответ Аркадий как мог, убеждал Алекса дать просимые деньги, если нет — взять частично у него. Он сказал, что Красовскую уговаривать бесполезно, а завод терять из-за такой суммы не следовало — все траты отобьются за первое полугодие. Он, Соколовский, смотрел баланс этого предприятия и, готов ручаться за свои слова. В конце концов, после долгих препирательств, скупой Алекс Новоселов согласился увеличить бонус.

Разговаривать с Екатериной Соколовский решил в парке.

Они с Красовской нашли пустую скамейку в глубине парка. Сверху беспорядочно нависли толстые ветви липы, образуя что-то вроде естественного шатра. Екатерина, подняв голову вверх, и оглядев их пристанище, иронично хмыкнула:

— Сидим здесь, как два любовника. Вдруг кто-то из знакомых увидит?

— Да кому смотреть-то, Екатерина Евгеньевна? Разгар рабочего дня, все на работе, трудятся в поте лица. Это мы с вами — два бездельника, праздно шатающиеся. Итак, приступим к нашим баранам. Я разговаривал с Новоселовым и убедил его согласиться на ваши условия. Мне это стоило больших трудов. Знаете, какие они, эти буржуи, упертые? Говоришь им, говоришь, а всё, как об стенку горох!

— Деньги они считать умеют. А ты, Аркадий, — с подозрением глянула на него Красовская, — наверное, еще и с нас хочешь бабок срубить за свои услуги?

— Что, вы, Екатерина Евгеньевна! — с деланным возмущением ответил Соколовский, который был бы не прочь получить и с Красовской свой процент за посредничество, — если только самую малость — детишкам на молочишко. Так вот, Новоселов скоро прилетит в Уральск. У него есть одно условие — часть суммы мы даем вам до аукциона, а вторую после. Он считает, что это будет своего рода гарантией от обмана. Он, конечно, не хочет вас обидеть, Екатерина Евгеньевна, но подстраховаться в таком деле не мешает.

На мгновение подумав, отчего на лбу собрались мелкие морщинки, Екатерина почти скороговоркой сказала:

— Ничего, нас это устроит.

— Когда, примерно, готовится проведение аукциона? Я хотел бы сориентировать моего клиента.

— Где-то во второй декаде августа, — ответила Красовская — а когда он собирается прилетать? Я хотела бы с ним встретиться до аукциона, обсудить некоторые вопросы. Если это солидная фирма, может быть, представить этого Алекса главе областной администрации? Сейчас очень популярна тема инвестиций. В области есть ряд интересных проектов…

— По срокам мы с ним конкретно не договаривались. Вы же понимаете, что рано лететь ему тоже нет смысла, что тут попусту болтаться? У бизнесменов каждая минута на счету.

Чувствуя, что увязывание вопроса передачи денег со сроками проведения аукциона может не устроить Плотникова — слишком долго ждать, Красовская осторожно поинтересовалась:

— Послушай, Аркадий, поскольку Новоселов согласен передать часть суммы до аукциона, я думаю, что тянуть не надо. У меня свободное окно есть двенадцатого августа, сможешь подготовить пятьдесят тысяч баксов?

— В принципе, ничего невозможно нет. А как вы предполагаете получить эти деньги? Меня интересует, так сказать, организация процесса. Вы хотите, чтобы я положил их в банк, на ваш счет?

Сняв свои в дорогой оправе очки, Красовская начала неторопливо протирать их платком, который достала из сумочки. Это дало ей время немного подумать, потом она сказала:

— Нет, пожалуй, Аркадий, в банк мне бы не хотелось. Из банка может быть утечка информации — помнишь, как подставили предшественника Медведева? Тогда отксерили его расписки о покупке долларов по льготной цене. Кажется, это было в «Кредо-Банке».

— Да, там. У меня там знакомая управляющая филиалом. Она это и провернула, а потом использовала на выборах, продав расписки конкуренту.

— Но не Медведеву? Я не помню, чтобы он предъявлял их публике.

— Нет. Там было несколько кандидатов, и кто их купил, уже не помню. Но скандал получился шумный.

— Так вот, о деньгах — вернулась к основной теме Красовская, — я не доверяю банкам. Тем более, здесь такая сумма! Не дай бог, еще ОБЭП заинтересуется или чекисты…

— Тогда как бы вы хотели?

— Давай сделаем проще, — предложила Красовская — ты принесешь деньги в сумке, но не в мой кабинет, перестрахуемся на всякий случай. Мы с тобой встретимся в кабинете моей заместительницы — Истоминой, я её куда-нибудь спроважу.

— А она надежный человек? Ей можно доверять?

— Во-первых, я её не посвящаю в такие серьезные дела, а во-вторых, она у меня вот где! — Екатерина Евгеньевна показала свой небольшой кулачок с крепко сжатыми пальцами. На двух из них были дорогие кольца с бриллиантами.

— Давайте так и сделаем. Значит двенадцатого, после обеда?

— Договорились! — кивнула ему головой Красовская.

Город Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет начальника отдела Истоминой И.В., 11 августа, 15.20

Продолжая работать, встречаться ежедневно с Красовской, Истомина не знала, помог ли Сергей в её конфликте с начальницей, переговорил ли он с Екатериной Евгеньевной или с председателем Фонда имущества Пилипчуком. Так или иначе, Красовская вопрос об её увольнении пока не поднимала. Она вызвала Ирэну к себе и сухим тоном сообщила, что завтра в 2 часа дня ей будет нужен её кабинет для переговоров с Соколовским.

Ирэна сразу заподозрила неладное и предположила, что в её кабинете Красовская получит взятку. Истомина, конечно, читала время от времени или смотрела по телевизору репортажи с места событий о поимке взяточников. Там очень подробно рассказывалось, каким путем пытались получить взятку те или иные ушлые чиновники, какие ухищрения придумывали для этого. Иногда это было смешно, иногда грустно.

Порой Ирэне казалось, что вся Россия погрязла в стяжательстве и коррупции, что честных людей сейчас не отыскать или они где-то надежно спрятались, замаскировались.

Откинувшись на спинку кресла Истомина, задумчиво смотрела на телефон.

Она вновь и вновь задавала себе вопрос — стоило ли звонить Сергею и говорить об этом? Да, они стали любовниками, но здесь речь шла о Красовской. Несмотря на сложные, трудные отношения, в глубине души она испытывала странную привязанность к ней, как, наверное, испытывают привязанность дети к строгой матери. Она была обязана ей всем. В конце концов, в каждом человеке уживается и хорошее, и плохое.

Эти душевные колебания, сомнения и переживания еще некоторое время боролись в Истоминой. Она, то с решимостью протягивала руку к телефонному аппарату, снимала трубку и набирала первые цифры номера телефона Забелина, то, внезапно передумав, спешно её клала.

Когда она в очередной раз медленно потянула руку к телефону, еще до конца не уверенная, что будет звонить, внезапно раздался резкий звонок. Это оказался Забелин. Он, словно почувствовал издалека колебания Ирэны, как чувствует барометр происходящие изменения высоко в атмосфере.

— Как дела Ирочка? — с теплотой в голосе спросил он, — когда приезжает ваш крутой бизнесмен?

— Екатерина Евгеньевна пока ничего не говорила. Знаешь, — наконец решила она сказать о том, что её мучило, — завтра Красовская в моем кабинете хочет встретиться с Аркадием Соколовским.

— Да что ты говоришь! — удивленно произнес Сергей, — для чего такая конспирация? Она что, у себя не может разговаривать?

— Я не знаю! — честно призналась Ирэна.

— Такое бывало раньше?

— Нет, пожалуй, в первый раз.

— Примерно, на какое время назначено «мероприятие»?

— Я могу сказать точно — на два часа.

— Ира, спасибо, что предупредила. Ты здорово помогла мне. Считай, что ужин в ресторане за мной.

Сергей остро пожалел, что оборудовать кабинет Истоминой нужной спецтехникой они не успели.

А что будет теперь? Успеют ли они приготовиться к завтрашнему дню? Информация, полученная от Истоминой, была суперважной. Она абсолютно логично укладывалась в общее русло проверочной работы и могла полностью подтвердить версию о причастности Красовской к получению взяток.

Для Забелина не было никаких сомнений, что Соколовский будет передавать начальнице Ирэны деньги. Иначе для чего все обставлялось с такой таинственностью? Для чего беседа с ним затевалась в другом помещении, словно в шпионском детективе?

Он заторопился. Предстояло срочно разработать план операции по захвату объекта с поличным, подготовить людей, всё согласовать, и время для него сжалось в одно короткое мгновение, в течение которого должно было всё решиться.

Фаза III. Исполнение

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Шумилова Н.П., 11 августа, 16.38.

Организация захвата объекта при передаче взятки дело непростое и, как следует подготовиться за оставшееся время, было совершенно нереально. Забелин это ясно понимал.

Он набросал небольшой план самых необходимых первоочередных действий и пошел с ним к Шумилову.

У начальника отдела, который периодически пытался бросить курить в кабинете стоял легкий запах сигаретного дыма. Забелин поискал глазами пепельницу на столе, но её не было. Шумилов сидел, углубившись в изучение оперативных документов.

— Николай Поликарпович, опять курили? — поддел его Сергей.

Подлавливать Шумилова на тайном курении в кабинете стало своего рода игрой у начальников отделений.

— Я? — сделал удивленное лицо Шумилов, — ты же знаешь, я бросил!

— А запах, откуда? — не унимался Забелин.

— Запах? Какой запах. Ничем не пахнет. Может с улицы потянуло?

Шумилов подошел к окну, прикрыл створку.

— Не колитесь вы, Николай Поликарпович!

Они посмеялись.

— Так, понемногу балуюсь, — признался, наконец, Шумилов, — понимаешь, сразу трудно от курения отвыкнуть. Ну, так что у тебя?

— Да вот, завтра намечается передача денег, хотел посоветоваться…

— По твоему делу? Кто взяткодатель?

— Взяткодатель Соколовский. Передача запланирована на два часа.

Бегло посмотрев принесенный Забелиным документ, Шумилов отложил его в сторону.

— Сведения надежные? — спросил он с ноткой недоверия в голосе и тут же, пояснил, — не люблю такие неожиданности. Обычно, если в оперативном деле возникает неожиданность, то это, скорее всего, следствие недоработки. Это значит оперативник, ведущий дела, в данном конкретном случае майор Забелин, то бишь ты, где-то упустил звено в цепи событий. Прошляпил, как говорили при товарище Сталине, развитие ситуации.

— Источник надежный — Истомина. Я ей доверяю. А ваши замечания, Николай Поликарпович, я могу учесть с небольшой поправкой — в нашей работе ситуация может развиваться стремительно, как в данном случае. Да, я ожидал, что Красовская может получить взятку. В принципе, на этом и строилась основная версия работы по делу. Но где, когда, кто конкретно её даст? Здесь было много неизвестных.

Начальник отдела еще раз посмотрел на план составленный Забелиным.

— В твоей бумаге все вроде правильно, но времени практически нет. Подключи ребят, кого считаешь нужным из своего отделения. Что тебе еще надо, чтобы взять Красовскую? Наружку, оперативно-технический отдел?

— Наружку взять придется в любом случае, — заметил Сергей, — чтобы они задокументировали все на камеру. Причем, лучше, чтобы у них было две камеры. С одной они будут производить съемку из здания рядом — кабинет Истоминой находится в прямой видимости и хорошо просматривается. Они же по рации дадут нам сигнал, что происходит передача. Мы входим в помещение, задерживаем обоих. Ребята со второй камерой идут за нами и все это снимают.

— Добро! Но не слишком ли просто? Надо было бы чем-то или кем-то продублировать момент передачи взятки. Технику мы поставить не успеем. А твоя Истомина сможет предупредить нас каким-то образом? Я не знаю, подслушать у двери что ли? Подсмотреть…

— Нет, это вряд ли. Она сможет только увидеть, как в кабинет зашел Соколовский.

— Все-таки, не хватает нам техники в кабинете Истоминой! — посетовал Шумилов, — очень не хватает! Может, стоит подключить Веревкина? Истомина тебе отдаст ключи, а он обеспечит прикрытие. Я доложу генералу, и сегодня вечером поставите.

— Николай Поликарпович, боюсь, что суета вокруг кабинета Истоминой может вызвать подозрение. Мы засветим источника и ничего не добьемся. У нас очень мало времени — чуть больше часа до окончания рабочего дня, а на установку техники нужна санкция прокурора, надо отлавливать Веревкина и его инструктировать. С ОТО тоже — вы же знаете! Им нужна достоверная легенда, под которой они будут заходить в здание администрации.

— Раз ты настаиваешь, — вроде соглашаясь, произнес Шумилов, но чувствовалось, что Забелин его до конца не убедил, — ты инициатор и несешь полную ответственность за реализацию. Если провалишь операцию, отвечать придется перед генералом. И тебе и мне. «Стрекоза» может поднять еще и очень большой скандал, а поскольку за ней стоит Плотников, да и Дергачев, я думаю, подключиться, то не сносить нам с тобой наших буйных голов.

— Я всё понимаю, Николай Поликарпович. Постараемся проколов не допустить.

— Смотри, смотри… — сказал Шумилов, — пойду докладывать Кислицыну, а ты продолжай подготовку.

Вернувшись в свой кабинет, Сергей задержался там до позднего вечера. Он заполнял нужные бумаги для привлечения сотрудников ОПО, инструктировал ребят своего отделения. В этой суете прошел остаток дня.

Ближе к полуночи, закончив, как он посчитал основную подготовку — несущественные мелочи оставил на завтра, Забелин поехал ночевать к Рите, которая уже несколько раз звонила и справлялась когда он подъедет.

Город Уральск, Площадь для стоянки автомашин перед зданием администрации Уральской области, 12 августа, 13.45.

Оперативная машина, в которой сидел Забелин, стояла почти у самого тротуара, чтобы можно было быстро выйти и добраться до входа в администрацию. Забелин сидел рядом с водителем, позади него уселось трое оперативников — все из его отделения. Еще двое устроились в кабинете Веревкина в самом здании. Как оказалось, он был на месте и не в командировке.

С Забелиным, кроме того, было две группы наружного наблюдения. Одна находилась рядом, готовая по первому его сигналу двинуться с камерой вслед за его ребятами. Другая группа засела в административном здании напротив. Там некогда был краеведческий музей, а сейчас помещение отдали ветеранской организации. С ветеранами удалось быстро договориться и препятствий они чинить не стали.

Такова оказалась общая диспозиция.

На улице было тепло и солнечно. Ясное безоблачное небо раскинулось над областным центром.

Как руководитель операции Забелин не имел права участвовать в задержании. У него в руках был пульт рации — тяжелый и увесистый «Ангстрем», и он должен был отдавать команды своим людям. Он ощущал определенную неловкость оттого, что впервые выступал в роли руководителя.

Его позывной был «База», он должен был сидеть в машине, а не бежать вместе со всеми, врываться в кабинет, задерживать объекта. Это было для него внове. Но он понимал, что рано или поздно, ему должны были доверить такое руководство. Он начальник отделения, перспективный офицер. Кому, как не ему следует проявить себя?

— «База», «База», это «Третий», — раздался из рации голос одного из сотрудников поискового отдела, устроившихся в ветеранском клубе, — мы на позиции. Видимость нормальная. Камеру настроили. В помещении зафиксировали девушку. Она сидит за столом, пока больше никого.

— Вас понял, «Третий» — отозвался Сергей, — девушка не наш объект, она скоро уйдет. Докладывайте о любых изменениях обстановки.

Он посмотрел на часы. Стрелки приближались к двум часам дня. Скоро должен появиться Соколовский.

Сергей внимательно просмотрел вчера и сегодня с утра сводки прослушивания кабинета Красовской. Ничего такого, что могло бы изменить её планы, там не зафиксировано: ни намеков, ни кодовых слов, ни потаенного смысла в общих фразах. Все как обычно. Сегодня она могла получить пятьдесят тысяч долларов. И получит, если не вмешается Забелин.

Он невольно вспомнил свой разговор вечером, когда приехал к Рите домой — та сокрушалась, что нигде не может достать нужную сумму — какие-то тридцать тысяч баксов, чтобы закончить свой торговый Центр. Она рассказала о беседе с заместителем мэра Серегиным.

Он знал этого человека: неприятный, нахрапистый тип, беспардонный жулик, милостиво пригретый градоначальником. Он угрожал Рите — фактически вымогал у нее взятку, но Забелин пока ничего сделать не мог. На заместителя мэра имелось несколько материалов об участии в возможных мошеннических схемах, используемых в ущерб городскому бюджету. Однако взяться за Серегина всерьез руки пока не доходили.

— Сергей, кажется, это Соколовский, — прервав размышления Забелина, сказал один из оперативников, сидящих позади. Тот знал Аркадия в лицо.

По улице действительно, бодрым шагом шел Соколовский. До двух часов оставалось всего несколько минут, и он торопился. Как всегда Соколовский был одет весьма просто — в футболку и вытертые джинсы. С его одеждой абсолютно не вязался небольшой черный кейс с цифровыми замками, который он держал в руках.

— Всем приготовиться! — сказал по рации Сергей, — объект входит в здание.

Соколовский все так же стремительно, энергично поднялся по ступенькам лестницы, ведущий в областную администрацию и скрылся за дверью.

Началось томительное ожидание.

Сергей взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что его ребята-оперативники сидят с такими же сосредоточенными, напряженными лицами, которое сейчас было и у него.

Рация снова включилась.

— «База» это «Третий» — сообщил сотрудник наружки, — блондинка вышла из кабинета, вместо неё, вошли двое: мужчина в джинсах и женщина.

— Опишите женщину, — попросил Забелин.

— Волосы темные, очки.

— Это они! Включайте камеру! Как только откроют кейс, и увидите деньги, сразу сигнал мне!

— «База», вас понял. Камеру включили, снимаем. Объекты сели за стол, разговаривают. Видимость хорошая. Конец связи!

В нетерпении Сергей начал слегка постукивать ботинком по полу машины.

— Ну что, готовы? — повернулся он назад к оперативникам, — придется еще несколько минут подождать. Но уже недолго. Хотя, знаете что, возьмите с собой рацию и начинайте понемногу выдвигаться. Ваш позывной «первый». Старшим будет капитан Черепанов.

Он отдал запасную рацию недавно переведенному к ним в Управление из военной контрразведки капитану — чернявому усатому мужчине, внешностью чем-то похожему на лидера свободной Ичкерии Дудаева. Оперативники выбрались из машины, неторопливо пошли к входу в здание. Забелин тем временем связался с двумя оставшимися, сидевшими у Веревкина.

— Сейчас будем задерживать, — сказал он, — первая группа уже вышла. Но вам идти недолго, поэтому пока будьте наготове.

Сотрудники наружки, сидевшие в другой машине, увидев, что общее движение началось, тоже вышли и направились следом к крыльцу администрации, в руке одного была камера, а другой нес штатив на всякий случай. Они шли деловито, похожие на съемочную группу телевидения, подъехавшую взять интервью у какого-нибудь местного политика.

— Черт, черт! — внезапно раздались в эфире не предусмотренные радиообменом ругательства.

— «Третий», что там у вас? — с тревогой спросил Забелин — что случилось?

— Солнце сместилось и теперь стекла бликуют — ничего не видно.

Выскочив из машины, Сергей взглянул на окна кабинета Истоминой. И точно, стекла ее окон и окон соседних кабинетов были залиты ярким солнечным светом, который словно создавал огненную тонировку, не позволял сотрудникам наружки увидеть и зафиксировать, что происходит внутри.

В голове у Забелина пронеслись тысячи мыслей. Что делать, кому докладывать? Он должен немедленно принять решение: производить захват или нет. В эти мгновения Сергей представил строгий взгляд Алексеева, торжествующую ухмылку Кислицына, озабоченного Шумилова. От его решения зависело, по какому руслу, возможно, потечет вся его жизнь завтра. Что сделать, как не ошибиться?

Драгоценные минуты, отпущенные на принятие решения, текли не останавливаясь. И их становилась все меньше.

Между тем оперативники и сотрудники наружки с камерой уже поднялись на нужный этаж, где находился кабинет Истоминой, и направились к её двери. Черепанов держал рацию наготове, ожидая команды. Сверху спускалось еще двое.

— Всем отбой! — сказал по рации Забелин, приняв после некоторых колебаний окончательное решение, — повторяю, всем отбой! Сворачиваемся и уходим.

Он не должен был рисковать — на карту поставлено слишком многое. Что если Соколовский явился пустой? Такую возможность Забелин обсуждал вчера с Шумиловым, ведь никаких агентурных данных о его намерениях дать взятку Красовской именно сегодня, кроме информации Ирэны у Сергея нет. Под техникой это тоже не проходило. В таких условиях ничего не оставалось, как свернуть операцию.

«Ничего, — подумал Сергей, — ничего еще не кончено. Все еще только начинается. Впереди аукцион по заводу — вот где будут интересные события! Так что, Екатерина Евгеньевна, это не последняя наша встреча. Придется вас скоро снова пригласить на тур вальса».

Реакцию на доклад о неудаче операции, Забелин, в общем и целом предвидел.

Шумилов нахмурился, ничего не сказал, но закурил открыто — не стал прятаться. Кислицын начал кричать, что напишет рапорт, что Забелин лишится погон, а то и вовсе вылетит из органов.

Однако больше всего его поразила реакция генерала.

Начальник Управления при докладе, на котором присутствовали все трое, встретил негодование Кислицына очень спокойно. Он посмотрел на него строго, своим тяжелым взглядом темно-синих глаз, которые, когда он впадал в ярость, светлели, делались почти белесыми. От этого взгляда полковник Кислицын сразу осекся, прервался на полуслове.

— Борис Иванович! — сказал Алексеев, — я понимаю ваше негодование из-за провала операции, но считаю, что майор Забелин поступил совершенно правильно. Если нет уверенности, что операция будет на сто процентов успешной — нечего соваться. Мы, я имею в виду органы ФСК, не в том положении, чтобы бездумно, безголово рисковать. Особенно сейчас, когда волна нападок на нас еще не спала. Поэтому, полковник Шумилов, я вам и говорил, что по делу «Стрекозы» надо работать крайне осторожно, ювелирно.

— Но… — попробовал возразить Кислицын.

— Без всяких «но»! А Забелин абсолютно прав, что отменил эту операцию. Она была не до конца подготовлена. Сергей Павлович сделал ошибку, что запланировал её, не имея на руках козырей, но, он же, все исправил. Будем считать инцидент исчерпанным. Ну, что — он окинул взглядом всех троих, — еще есть вопросы? Если нет — приступайте к работе!

После разговора с генералом Забелин засел у себя в кабинете за текущими документами, чтобы отвлечься от мыслей о провале операции. Неудача угнетала его, несмотря на слова ободрения от Шумилова и генерала.

Уже поздним вечером, он, ссутулившись, положил локти на стол, опустил голову и прикрыл утомленные глаза. Он напоминал себе древнего старца, бессильно присевшего у обочины дороги — в голове много знаний, много мудрых мыслей, но сил, проделать оставшийся путь уже не хватает. Он может так и остаться сидеть на краю дороги: одинокий, никому не нужный, обдуваемый холодным ветром, до тех пор, пока его не занесет пылью Вселенной.

События сегодняшнего дня не давали ему покоя. Когда и что пошло не так?

Казалось, ничто не должно было помешать успеху операции. А потом был этот пожар — пожар в стеклах кабинетов на втором этаже. Горячий, нестерпимо яркий отблеск нагретого стекла в кабинете Истоминой. Если бы Забелин был поэтом и мыслил образами, то сравнил бы эти горящие окна с пламенем, в котором сгорают мечты и планы. А может, этот солнечный свет, так внезапно появившийся, был знаком сверху? Предостерег от ошибочного шага? «Наверное, всё это к лучшему, как гласит известный трюизм», — устало раздумывал Забелин.

Он вспомнил, что у Цыганкова в сейфе стояла бутылка водки, и тогда с трудом поднявшись со своего места, отправился в его кабинет.

Как оказалось, Саша был на месте.

— Ба, Сергей Павлович к нам пожаловал! Так кажется, говорят в старинных пьесах? — пошутил Цыганков, — что-то у тебя вид не очень.

— Не говори! У тебя водка осталась?

— Вон как всё серьезно? У вас есть настроение? С устатку, так сказать?

— Ты, Санек, много говоришь. Короче есть или нет?

— Сейчас посмотрю. Но если нет — не вопрос, киоск за углом работает круглосуточно.

Открыв дверцу сейфа, Цыганков заглянул внутрь, извлек ополовиненную бутылку.

— Вот видишь, оказывается, есть еще порох в пороховницах. Столько хватит? Только закуски у меня нет.

Следом из сейфа Цыганков извлек два пластмассовых стаканчика.

— А ты что, тоже будешь? — удивился Сергей, видя на столе у приятеля документы, над которыми тот, по всей видимости, еще работал.

— Не бросать же товарища в беде! — с притворным сожалением вздохнул Цыганков — от этой работы уже голова пузырится.

Они выпили. Забелин сел рядом и Цыганков, шутливо копируя манеру Кислицына, который любил говорить вкрадчиво с нотками невысказанной угрозы, предложил приятелю:

— Рассказывайте, Сергей Павлович, как вы провалили операцию?

Город Уральск, железнодорожный вокзал, 14 августа, 10.00.

В последние дни атмосфера в Уральске сильно накалилась. Всё началось с мелких незначительных стычек между людьми Матвея и чеченцами. Потом произошли наезды на торговые точки друг друга, избиения и даже убийства нескольких бизнесменов, которых крышевали обе группировки. Чашу терпения Вахи переполнило нападение спортивного вида молодчиков на центральный городской рынок, который находился под ним. Рынок разгромили, напугали торговцев.

И началась война.

Криминальные ОПГ города хорошо знали, что это Матвей начал войну с чеченами, но боялись открыто встать на чью-либо сторону. У чеченцев были сильные связи с УБОП, в налоговой полиции, а Матвей рассчитывал на Карпова, на областное УВД. Ситуация складывалась патовая.

Матвей несколько раз звонил в Москву Сильвестру, советовался. В результате они сошлись на том, что Ваху-Шерхана надо убрать при помощи снайпера. Снайпер действует весьма эффективно и ловко — проблема сразу решается. Это снайпер убрал в апреле Отари Кватришвили. Теперь нет Отарика — нет проблем.

У Сильвестра имелось несколько снайперов, но для уральской братвы он готов был предоставить лучшего.

Поезд из Москвы, который должны были встречать Беспалый и Витек, прибывал по расписанию. Витек легко припарковал свою «Девятку» на привокзальной площади, втиснувшись между пассажирским автобусом и старым потрепанным «мерседесом». Он всю дорогу зевал — не выспался после короткой летней ночи, поскольку половину её пил в кабаке с другими пацанами, а другую половину провел с девочками по вызову. Благо, их обслуживали бесплатно.

Остановив машину, Витек потянулся и сказал Беспалому:

— Пивка бы сейчас! Блин, во рту такой сушняк, язык еле шевелится.

— Что, вчера перебрал? — спросил Беспалый и сплюнул на тротуар через приоткрытое стекло машины, — жрать Витек, меньше надо и за здоровьем следить — оно тебе еще может понадобиться.

— Это, в каком смысле?

— На зоне, когда по ней топтать будешь! — расхохотался Беспалый, довольный своей шуткой, — ты же еще не был на зоне, ходок не делал. Как говорится: «Кто не был — тот будет».

— А чё, и на зоне люди живут, примут по-человечьи. Чё мне бояться! — Витек тоже сплюнул.

— Примут, если Матвей скажет, а то, могут и опустить. Слышал: «Кент по воле — жена по зоне!»

— Ты меня не пугай, — покосился на него Витек, но физиономия из добродушно-туповатой сделалась озлобленной.

— Это я к тому, чтобы не забывал, кто в доме хозяин. Поезд скоро придет, пойдем на вокзал.

Они вышли из девятки, причем Витек не стал её даже закрывать. Вся местная шпана в округе знала эту машину и никогда не осмелилась бы к ней подойти. А если бы из залетных кто-то вдруг положил глаз, то его бы с ходу просветили — научили уму-разуму.

Неторопливо, вразвалку, как ходят пацаны из бригады, Витек пошел чуть впереди Беспалого. Он был в своем обычно прикиде — спортивном костюме, кроссовках. Типичный боец криминального мира, хотя и без бритой головы и хорошо развитой мускулатуры.

Идущий за ним следом Беспалый, был одет более цивильно — в джинсах и джинсовой рубахе навыпуск. На свою длинную, вытянутую физиономию, он нацепил солнцезащитные очки. Несмотря на относительно раннее время на вокзале уже кипела жизнь — народ с чемоданами, рюкзаками, толстыми баулами, набитыми барахлом для торговли, ожидал прибытия и отправления поездов, в толпе шныряли юркие карманники, гадали цветастые цыганки. Все были заняты делом.

Зеленый, запыленный поезд, который ожидало много встречающих, наконец, показался из-за поворота и, гася скорость, все медленнее и медленнее начал втягивать свое длинное узкое тело на станционные пути.

От вагонов тянуло запахом масла, разогретого железа, угля, которым еще топили вагонные печи проводники. Тяжелый стук колес, сотрясавший бетонный перрон, по мере замедления скорости движения состава, постепенно стихал. Мимо Витька и Беспалого неспешно проплывала вереница вагонов с выглядывавшими из дверей проводницами, одетыми в синюю одежду фирменного состава.

Нужный им седьмой купейный вагон был почти в самом центре, поэтому людям Матвея не пришлось идти в тот или другой конец платформы. Они встали за спинами встречающих, немного в стороне, чтобы не смешиваться с толпой, словно скромная делегация от небольшого завода. Стали ждать.

Постепенно, ручеек пассажиров выходящих из седьмого вагона на железнодорожную платформу иссякал, В тамбуре уже никто не толпился — последней по вагонным ступенькам спускалась старая бабка с дорожной сумкой. Беспалый уже было подумал, что никто не приехал, их забыли предупредить, и сейчас придется возвращаться назад ни с чем. Однако в тамбуре показался еще один человек. Это был короткостриженный, небольшого роста сухощавый парень, одетый в светло-синие джинсы, голубую куртку и белые кроссовки. Еще в тамбуре он надел летние очки, закрывающие почти половину его лица, на голову кепку-бейсболку. В руке приезжий держал дорожную сумку. Она была достаточна для того, чтобы поместить в ней винтовку в разобранном виде.

Увидев стоящих поодаль от вагона Беспалого и Витька, которые остались почти одни — пассажиры вместе со встречающими их знакомыми и родственниками постепенно переместились в сторону вокзального здания, парень ловко спустился по вагонной лесенке и подошел к ним.

— Вы от кого? — спросил он чуть хрипловатым голосом, по всей видимости, спал всю дорогу и только перед Уральском проснулся.

— Мы от Матвея, — ответил Беспалый.

— Тогда я к вам, — обратился к нему парень, безошибочно определив в Беспалом главного, — меня зовут Бекас.

Беспалый и Витек тоже назвались. Витек ухмыльнулся.

— Почему Бекас?

— Птичка такая. По-английски «снайп». От неё пошло название снайпер. Усек?

— Ага! — ответил за него Беспалый. — Пошли к машине!

Втроем они пошли вниз по лестнице, спускаясь в подземный переход, который пересекал под землей все железнодорожные пути и выводил прямо в здание вокзала. По дороге Беспалый и Бекас обменивались ничего не значившими фразами о погоде, о дороге, о том, какие дела творятся в Москве. Бекас надел большие солнцезащитные очки, отчего лицо, казалось, слегка уменьшилось. Витек молчал, искоса поглядывал на приезжего.

Пробравшись сквозь толпу, все трое вышли на привокзальную площадь и направились к машине. По дороге Беспалый, которому вдруг захотелось небольшой разрядки, с силой дал затрещину попавшемуся навстречу юркому карманнику, чтобы не путался под ногами. Тот, схватившись за багровую от удара щеку, испуганно рванул в сторону. Бекас с удивлением посмотрел на Толика.

— Волнуешься? — спросил он и в его тоне Беспалому послышались презрительные нотки.

— Так, пар захотелось спустить. А ты, что, железобетонный? Или яйца давно оторвали — теперь терять нечего?

— У меня на крайняк всегда есть верное средство, — насмешливо улыбнувшись, сказал Бекас. Он вытащил руку из кармана и Толик увидел в его ладони гранату «Ф-1». — Эта штука решит все проблемы. И их, и твои!

— Крутой, значит? — скорее не спросил, а констатировал Беспалый.

— Какой есть! Где тачка, далеко еще пилить?

— Вон стоит! — показал Беспалый рукой на приткнувшуюся к тротуару вазовскую «Девятку».

Широко распахнув двери машины, Беспалый и приезжий стали садиться в салон машины. Дорожную сумку, которая была в руках у Бекаса, тот не поставил в багажник, а опустился вместе с ней на заднее сиденье. Сам Беспалый сел впереди, рядом с Витьком.

Во время поездки никто не разговаривал. Бекас сосредоточенно молчал, глядя в окно. Свои солнцезащитные очки он даже в салоне машины не снял, хотя боковые стекла были затемнены тонировочной пленкой и пропускали немного солнечного света. Проехав несколько улиц, запруженных машинами, они вскоре подъехали к казино.

Матвей встретил их в своем кабинете.

Он сразу распорядился разместить Бекаса на одной из спортивных баз, принадлежащих ему, и дать всё, что попросит гость.

— Ствол у тебя с собой? — только спросил он Бекаса, — или надо доставать?

— С собой, — коротко ответил тот.

— А что привез, АК или Драгунова?

— Винторез. Слыхал?

— Нет! — удивился Матвей, — лады, потом разберемся. — Повернувшись к Беспалому он сказал: — Теперь возьмемся за чеченов. Ты знаешь, где сидит Шерхан. Покажешь Бекасу. Пусть последит за ним, присмотрит откуда стрелять.

— Шерхан в «Малахите» всю дорогу. Туда везти?

— Туда и отвезешь. Займись этим завтра.

Матвей, стоявший у стола, подошел ближе к Беспалому. Не обращая внимания на присутствующего Бекаса, сказал?

— Вот еще что, Толян, подожди пока Бекаса у машины. Мне с ним кое о чем надо потолковать. Лады?

Когда Беспалый ушел, Матвей, сжимая тонкие губы в жесткой усмешке, обратился к Бекасу.

— Слушай, мы с Сильвестром терли за чеченов, а за другой заказ можешь взяться? Поработать на себя?

— Это как же?

— А вот так! Мне надо замочить одного человечка — уж сильно мешает. Ты приезжий, тебя никто не знает. Сделаешь эти два дела и свалишь. Плачу дополнительно тридцать штук зеленых.

Подойдя к встроенному в стену сейфу, Матвей набрал код и достал небольшую серую дорожную сумку. Поставив её на стол, он потянул на себя застежку, открывая содержимое для обозрения, и снайпер увидел, что она доверху заполнена зелеными стодолларовыми банкнотами.

— Здесь тридцать штук баксов. Лавэшки твои, если сделаешь работу. Сильвестру я говорить ничего не стану.

— А кого завалить надо? Что за фигура? — поинтересовался стрелок.

— Это, известный деятель в городе — директор металлургического завода. Если ты его завалишь, то шум будет большой. Но… — Матвей поднял кверху указательный палец, — нам этот кипиш будет только на руку. Менты кинуться рыть землю, все будут на ушах, а ты в это время уберешь Ваху. Никто не заметит, кроме чеченов. — Матвей громко захохотал.

— Хитро придумано — согласился стрелок, — что у этого директора с охраной? Сколько человек?

— Он считает себя неприкасаемым — ездит с водителем, больше никого. На заводе у него сидит служба безопасности — туда не сунуться. А за забором он один как перст, хоть бери его голыми руками.

— Голыми руками я не работаю, — не понял аллегории снайпер, — у меня есть для этого инструмент подходящий.

— Это, конечно, твое дело. Возьми на расходы! — Матвей взял из того же сейфа, куда поставил назад сумку с долларами, пачку тысячерублевых купюр и передал её снайперу, — если понадобиться дам еще. Давай сейчас с Витьком на спортбазу, а Толян тебе расскажет про директора. С завтрашнего дня начинай готовиться.

Уральская область, город Некрасово, 15 августа, 11.39.

Организация, возглавляемая Плотниковым, в последнее время готовила несколько объектов к приватизации. Сверху спускали напряженные планы, торопили с результатами. Почти еженедельно проходили селекторные совещания, на которых от местных руководителей ожидали четких докладов о процентах приватизированной промышленности. Обстановка напоминала фронтовую. Словно от темпов приватизации зависело, выживет или нет страна, сможет ли она выстоять, отразить удар неизвестных захватчиков.

В такой обстановке, время от времени, Плотникову требовалось расслабиться, но не с Красовской, а в хорошей компании мужиков. Ради этого, он выбирал какой-нибудь объект, подлежащий приватизации и лично выезжал туда.

На этот раз был выбран завод противопожарного оборудования в небольшом райцентре Некрасово, где директором завода был его давний приятель Алексей Кривозубов, с которым они «воевали» еще с комсомольских времен. Плотников хотел помочь ему с заводом. Помочь так, как он обычно помогал своим — в результате эти люди становились собственниками предприятий, богатыми людьми.

Плотников выехал в Некрасово не один — вместе с ним в машине находился еще и Гена Бондаренко.

Черная ведомственная «Волга» неслась по ровной дороге с огромной скоростью, но в самой машине скорость не чувствовалась. Казалось, она едет обычно — неспешно, солидно, как и положено бывшей обкомовской машине, медленно проплывая мимо небольших березовых рощиц и засеянных подсолнухами полей. Но эта иллюзия пропадала, едва они догоняли попутные машины — они обгоняли их, будто те стояли на обочине без движения. Полированная поверхность «Волги» во все стороны отражала солнечные блики.

Водитель Николай Николаевич — пожилой, грузный человек, возивший еще партийную номенклатуру, тщательно следил и ухаживал за машиной. С ним интересно было ездить, потому что говорил он всю дорогу, не переставая, в какой-то степени, заменяя собою радио. Особенно он любил рассказывать, как возил партийных боссов, ставших потом известными всей стране, описывал их привычки, чудачества, самодурство.

Слушая его во время дальних поездок, Плотников сделал вывод, что и в советские времена некоторые люди умели хорошо жить, значительно лучше остальных. Единственное отличие — тогда не выпячивали свое богатство, как сейчас.

— Помню, возил как-то второго секретаря, который в правительство Союза перешел, — рассказывал между тем Николай Николаевич. — Так у него была привычка каждые пятьдесят километров останавливаться. Я накрывал ему небольшой переносной столик, он садился выпивал грамм сто, слегка закусывал и мы ехали дальше. Приезжали к месту, а он уже хорош. Но, мужик крепкий! Во все вопросы вникал, давал разгон, если нужно даже и выпивши. А другой — заместитель по идеологии, не помню уж, как и зовут, был большой любитель баб. Почти в каждом райцентре имел любовницу.

— А районов у нас около тридцати? — справился Плотников.

— Что-то вроде того, — ответил, кивнув головой, Николай Николаевич.

— Да, Расея! — пробормотал Плотников без особого выражения, то ли удивляясь, то ли восхищаясь людьми, которые жили с ним в одной стране.

Он повернулся к Бондаренко, вовлекая в разговор:

— Видишь, Гена, какие были люди — богатыри, не мы! И доля им досталась хорошая.

— А у нас что, плохая?

— Да, жаловаться не на что, — несколько рассеянно заметил Михаил Яковлевич, — кстати, что вы там, Николай Николаевич, рассказывали интересное про второго секретаря? Вроде, он каждые пятьдесят километров пил горячительные напитки?

— Да, Михаил Яковлевич, — подтвердил водитель.

— Ген, не в службу, а в дружбу, открой, пожалуйста, мой кейс.

Бондаренко щелкнул замками и открыл верхнюю крышку. Внутри он увидел папку с документами и бутылку коньяка. Рядом лежала плитка шоколада «Аленушка» и пара лимонов в целлофановом прозрачном пакете.

— Ого, — произнес с удивлением Геннадий, — да здесь целый арсенал!

— Там в боковом кармане ножик, порежь-ка, пожалуйста, лимон и шоколадку открой. Мы люди простые, останавливаться не будем — выпьем на ходу.

Желавший поначалу отказаться от участия в совместном распитии, Бондаренко через мгновение передумал. Он сноровисто порезал лимон, вскрыл шуршащую фольгу шоколадки, открыв томно-коричневые дольки, и все это выложил на крышку кейса, предварительно застелив её подвернувшейся под руки газеткой. Так же ловко он открыл армянский коньяк и налил его в пластмассовые стаканчики.

По салону разлился густой коньячный запах. Он выпили, закусили лимоном, продолжая слушать незамысловатые рассказы Николая Николаевича. Машину чуть-чуть покачивало на поворотах, но коньяк в опытных руках Плотникова и Бондаренко не расплескивался, попадал исключительно внутрь употреблявших.

— Хорошо сидим! — сказал довольный Михаил Яковлевич, поблескивая глазами. Его лицо покраснело, щеки немного отвисли.

— Хорошо едем! — поправил Гена.

Так они и въехали в славный город Некрасово, будучи хорошенько навеселе. Какое-то время машина ехала по малознакомым окраинам, плутала по узким переулкам, между неказистыми деревянными домиками. Ворота завода — массивные, железные, выросли перед ними совершенно неожиданно.

В большом кабинете директора, обставленной старой, но добротной мебелью их уже ждал Алексей Кривозубов. Он был ровесником Плотникова, однако, в отличие от последнего, с совершенно седой головой. Его невыразительное лицо имело только две отличительных приметы: длинный утиный нос и маленькую лиловую родинку под левым глазом. Из-под старомодного пиджака выпирал солидный живот, который директор выставлял вперед, словно женщина на девятом месяце беременности.

— Миша, привет! — воскликнул он, радушно обнимая Плотникова, — как доехали? Как дорога? — не дослушав ответа, тут же продолжил, — сейчас пройдем по заводу. Я покажу свое детище. Ну а потом, пообедаем. Вечером, как положено, заказана банька. У нас при заводе хорошая…

— Леша, мы, наверное, успеем осмотреть всё до вечера, — остановил его Плотников.

— Нет, нет, и не уговаривай! Без бани я тебя не отпущу.

— Добро, сориентируемся по ходу дела, — отступил перед его натиском Михаил Яковлевич, — кстати, знакомься, это управляющий чековым фондом «Согласие» Геннадий Бондаренко. Он нам поможет.

Обед, устроенный неприлично толстым директором завода Кривозубовым, протекал в единственном ресторане города, находящемся напротив районной администрации. Как и положено, в таких заведениях, здесь был небольшой зальчик для важных персон почему-то окрашенный в розовые тона. Розовые обои, бежевые стулья, бледно-розовая скатерть. У Плотникова мелькнула мысль, что розовый цвет, должно быть, вызывал аппетит у местных начальников: и чревоугоднический, и плотский.

Несмотря на отдаленность от центра, районные повара еще не разучились готовить. Было много вкусной еды, выпивки и Плотников, под влиянием спиртного подобрел, размяк, начал предаваться вместе с Кривозубовым воспоминаниям о комсомольской молодости.

Молодость была веселой и бурной, полной романтики и приключений. Вместе с тем, она уже была невозвратимо далекой. Это последнее обстоятельство заставило Михаила Яковлевича прослезиться.

— А помнишь Леша, ту молоденькую блондиночку на сборах в Крыму? — спрашивал он приятеля, — как мы с ней куролесили! Чего только не вытворяли! Но, если надо было принять на грудь, то от мужиков не отставала. Да…компанейская девка. И представь, оказалась вторым или третьим секретарем горкома комсомола в Воронеже.

— Умели раньше подбирать кадры! — с сожалением вздохнул Кривозубов, — теперь — не то! Гонора много, а толку с них никакого. Недавно хотел взять секретаршу. Начал с ней беседовать — она говорит зарплата, то, сё. Я намекаю ей на всякие дела, а она прикидывается, будто не понимает. Нафига мне такая нужна!

— Нет, не та нынче молодежь! — констатировал Плотников, глядя влажными глазами на Кривозубова, — бабок хотят, а работать нет. Ну, так что, Леша, — перешел он к делам, — как будем приватизироваться?

— Как, как, по закону! — ответил Кривозубов, покосившись на Бондаренко, — мы же по-другому не можем. Или как?

Громко рассмеявшись, Михаил Яковлевич сказал:

— Мы с Геной тебя понимаем. Он тебе поможет. Кстати, у тебя в кабинете на заводе можно говорить? Не случают часом?

— У меня там нет посторонних. Я никого не пускаю. Я там бог и царь!

— Тогда давай поговорим о процентах, — сыто сказал Плотников, откидываясь назад, на спинку кресла.

Начали распределять проценты акций, деньги, которые должны были получить участники дележа. Плотников колебался, не зная, что выбрать — стать крупным акционером завода или получить наличку. Не забыли и Бондаренко.

Ближе к вечеру, когда было уже прилично выпито, они всей троицей переместились в баню. Там тоже был накрыт столик. Только немного проще — со свежей зеленью, рыбой и пивом.

Они много пили. Кривозубов от выпитого только краснел, но пьянел не сильно — чувствовалась закваска старого номенклатурного работника. А вот Плотникова и Бондаренко развезло.

Кривозубов встал, слегка покачиваясь.

— Я пойду, Миша, попарюсь.

Плотников кивнул головой в знак согласия и повернул свою красную от выпитого физиономию к Бондаренко.

— Ну, Гена, еще по маленькой?

— Не, я пас.

— Да ты слабак, как я погляжу. — Михаил Яковлевич пьяно качнул головой из стороны в сторону. — Нет Гена, не стал бы ты комсомольским вожаком в мою бытность. Не стал! Кишка тонка!

Он самостоятельно налил себе самому водку, выпил, смачно закусил.

— Больно надо! Мне и так хорош, — заметил Бондаренко, с трудом подпирая рукой падающую вниз голову. Рука отчего-то скользила по столу, норовя уронить голову её владельца.

Хорошенько пропарившись, вернулся всё такой же неунывающий, крепкий Кривозубов. Хлопая себя по большому животу, он поинтересовался:

— А не позвать ли нам девчонок?

— А что, можно! — согласился председатель облкомимущества.

Кривозубов открыл дверь из бани, что-то негромко сказал прислуге, а затем вернулся. Они с Плотниковым снова принялись выпивать, и во время этой серии голова Гены окончательно свалилась на деревянный стол, он закрыл глаза.

— Не наш человек! — посмотрел на него Кривозубов.

— Вот и я о том же. Слабак! — согласился Плотников.

— Может споем. Ты как?

— Давай! — подержал предложение Михаил Яковлевич.

Они запели песню из фильма «Комсомольцы-Добровольцы». В это время открылась дверь, и вошло три девушки по вызову, высокие, симпатичные. Кривозубов махнул им рукой, чтобы подошли ближе.

— Девчонки, ничего делать не надо, — сказал им довольный сегодняшним вечером Плотников. — Вы только подпойте, чтобы веселее было и будет хорошо!

Девушки со смешками переглянулись и подхватили «Песню о тревожной молодости», которую начали петь старые комсомольцы.

Кривозубов громким басом выводил:

   «Забота у нас простая,    Забота наша такая:    Жила бы страна родная,    И нету других забот!»

Город Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я, 16 августа, 09:15.

Чтобы не говорить лишнего по телефону с Красовской, Михаил Яковлевич вызвал её к себе в кабинет.

— Что у тебя по аукциону все готово? — спросил он.

— Да, пожалуй, — деловито ответила Красовская, — как съездили в Некрасово? Как там твой дружок?

— А что ему сделается?

— Жизнь удалась?

— А то! Потолковали с ним за жизнь, проценты попилили… Гена тоже с нами был. Хороший он парень, всегда поможет.

Плотников довольно прищурился.

— Тише говори. Не дай бог, кто-то узнает! — испугалась Красовская.

— Да, ладно! Кому мы нужны!

— Нет, не говорит так. Мне все время кажется, что меня слушают. Ты же знаешь, какими делами мы занимаемся. У меня прямо истерика начинается, её-богу! Так издергалась в последнее время… Ну, сделай что-нибудь, Миш.

Михаил Яковлевич, который после вчерашней поездки был в хорошем настроении, улыбнулся шутливо:

— Ради вас, мадам, я готов на всё. Чего не сделаешь для твоего спокойствия! Поговорю с Веревкиным, он из секретного ведомства — пусть выручает.

Он неожиданно поднялся с кресла, подошел к Красовской и обнял её.

— Катюш, я соскучился, мы с тобой давно не встречались.

— Миша, сейчас некогда. У меня голова пухнет от дел! — Красовская отстранилась, — что будем делать с Генераловым? Ты сегодня с ним встречаешься?

— Нет завтра!

Плотников нехотя разомкнул руки, пошел на свое место с недовольным выражением на лице.

— Ты спрашиваешь что делать? Ничего! Будет аукцион и победит тот, кто предложит условия лучше. Но не думаю, что это Генералов. Я все-таки склоняюсь к мысли, что условия Алекса Новоселова лучше. В крайнем случае, мы можем сделать так: на аукционе будет выставлен пакет на тридцать процентов акций. Другие уже у трудового коллектива, менеджмента и частных лиц. Пусть этот пакет берет Новоселов — свои бабки мы от него получим. А потом, подключаем Гену Бондаренко. Он для Генералова скупает все акции на заводе и населения города. И…у нашего Александра Никандровича — контрольный пакет. Вуаля, как говорят французы. И кошки сыты, и мышки целы.

— Это все хорошо, то, что ты говоришь. Я полностью согласна. Но ты упускаешь одну мелочь, вернее участие в аукционе «Омега групп». Ты хочешь их кинуть?

Лицо Плотникова омрачилось.

— Ты права! Об этой фирмешке я совсем подзабыл, видимо склероз развивается, — попытался он пошутить — мы тогда поступим по-другому: Гене поручим скупать акции не только для Генералова, но и для «Омеги». Пусть у них у всех будет по тридцать, плюс-минус несколько процентов. Почти три равные доли.

— Ну и что это дает? — не поняла Красовская.

— Дает то, что этим субъектам, так называемым собственникам, нужно будет договариваться между собой. С тремя почти равными долями это будет сложно, уверяю тебя. Поэтому им нужны будут посредники на переговорах в роли которых, можем выступить мы, и опять подзаработать немножко денежек.

— Миша, ну у тебя и башка варит! — засмеялась Красовская, довольная тем, как её любовник разрешил сложную коллизию — я бы никогда не додумалась. Значит, завтра ты к Генералову?

— Не хочется, а надо! Как в старом анекдоте о жене.

Город Уральск, машина снайпера, 16 августа, день.

После разговора с Матвеем Бекас вместе с Витьком начал ездить по городу, изучать маршрут движения директора. Домашний адрес его был известен — Генералов жил в одном из элитных домов по улице Горького. В соседнем таком же доме жил прокурор области и заместитель губернатора.

С точки зрения киллера, эти дома были неудобны для покушения. Во-первых, они были обнесены высоким металлическим забором из декоративных железных решеток. Во-вторых, в подъезде каждого дома сидела консьержка — последнее новомодное веяние, докатившееся из столицы. В-третьих, на фасаде домов были установлены камеры наблюдения.

Внимательно осмотрев подступы к дому, прилегающие дворы и соседние дома, Бекас остался недоволен увиденным. Риска было много, а результат не гарантирован. Пару раз он видел, как Генералов выходил из подъезда и сразу садился в стоящий у крыльца автомобиль — новую «Тайоту Камри». Открыт он был очень короткий период времени, для изготовки к стрельбе недостаточный. К тому же, забравшись на чердак одного из ближних домов, Бекас обнаружил, что подъезд Генералова плотно закрывается двумя растущими перед элитным домом деревьями, сквозь густую листву видимость была практически нулевой.

Весьма недовольный, часто сплевывая сквозь зубы, он сел в «Девятку» и приказал Витьку двигать вперед к металлургическому заводу по маршруту директора. Ехали они в среднем темпе. Снайпер внимательно оглядывал близлежащие улицы, отмечал про себя места вероятных остановок — там, где может, в случае чего, выйти из машины Генералов. Такое можно подстроить, к примеру, внезапно перекрыв ему дорогу, выставив своего человека, переодетого гаишником или придумать еще что-нибудь. Как в классических фильмах про мафию. Однако все места для покушения были неудобными — слишком людными, слишком много свидетелей.

Они подъехали к заводу. Вся огромная территория предприятия была обнесена бетонным забором, поверху которого тянулась колючая проволока в два ряда. Однако здание заводоуправления — четырехэтажное, из красного кирпича, стояло не на территории завода, было вынесено несколько вперед. К нему примыкала проходная с отделом кадров.

Бекас вышел из машины, осмотрелся. Через дорогу, вдоль завода тянулись старые пятиэтажки — хрущевки, в них в свое время получали квартиры рабочие металлургического завода.

— Поехали туда, — сказал Иван, садясь в машину и указывая Витьку на эти дома, — посмотрим, что там есть для нас полезного.

Синяя «Девятка» съехала с основной и вырулила на узкую разбитую дорогу у домов. Ехали недолго. Оставив за спиной пару домов, Бекас скомандовал своему водителю остановиться.

— Это то, что нужно, — сказал он, — я поднимусь на чердак, а ты побудь на стреме.

— Слушай, второй день уже мотаемся. Срисуют нас здесь, гадом буду, срисуют! — запереживал Витек.

— Здесь точка по ходу подходящая! — хмуро заметил Бекас, — сиди здесь и не вякай! Если что, хватай задницу в горсть и ко мне на чердак. Смотри не засни!

Открыв дверцу машины, снайпер вышел, осмотрел подъезд, в который был должен войти. Он все так же был в больших темных очках на пол лицо и темно-синей бейсболке с большим козырьком. Подъезд был без кодового замка, двери висели нараспашку.

Торопливо поднявшись до пятого этажа, Бекас оказался перед железной лестницей, ведущий на чердак. Вход на чердак был закрыт люком, замкнутым на большой замок, по виду, напоминающий амбарный. За одной из дверей, обитой черным дерматином, раздался шорох, дверь приоткрылась, и оттуда выглянуло подслеповатое старушечье лицо.

— Хтой-то? — спросил слабый старческий голос.

Нисколько не смутившись от такой неожиданности, Бекас ответил грубым голосом:

— Водопроводчик я. Воду у вас на крыше прорвало, надо вентиль закрутить.

— А, ну тогда что ж! — успокоено пробормотала бабка и скрылась за дверью.

Дождавшись, когда щелкнет дверной замок, Бекас вытащил связку отмычек и полез вверх по лестнице. Повозившись немного с замком, он открыл, откинул крышку. Как и ожидалось, на чердаке было пыльно, грязно. Пахло голубиным пометом. Солнечный свет едва пробивался сквозь измазанные чем-то черным — то ли краской, то ли сажей, стекла чердачных окон.

Выглянув в одно окно, второе, снайпер нашел подходящее место, откуда открывался нужный обзор. Все здание заводоуправления было открыто полностью — лежало как на ладони. Он определил расстояние до входа, обратил внимание на положение солнца. По летевшей вдоль дороги пыли и мусору, развевающемуся флагу на крыше здания, прикинул силу и направление ветра.

Осталось здесь обустроиться на какое-то время. Постелить газеты, взять с собой воды — снайпер не курил, поэтому никто и никогда не находил окурков на местах его позиций для стрельбы. Конечно, было бы лучше, если знать точное время выхода объекта. Но это в идеальных условиях. В горах он мог лежать по нескольку дней, ожидая выбранную цель — какого-нибудь полевого командира моджахедов. От этой лежачей работы у него плохо работал желудок, появилась куча болезней.

Осмотрев все в последний раз, Бекас решил, что пора возвращаться. Обратный путь он проделал без приключений, никого не встретив на лестнице.

— Здесь годиться, — сказал он Витьку, — покатили на базу, жрать хочется. Вечером, к концу работы сюда приедем, буду ждать. Вдруг повезет!

Город Уральск, один телефонный разговор, 16 августа, 13.20.

После обеда Плотникову неожиданно позвонил Матвей. Вообще-то он не часто баловал председателя облкомимущества своими звонками, но сейчас позвонил. «Видимо приспичило!» — с тайным чувством злорадства подумал Плотников, которого обрадовало, что даже у таких могущественных людей могут быть проблемы.

— Добрый день, Михаил Яковлевич. Матвеев беспокоит. Хотел узнать как дела у нас с аукционом. Всё в силе?

Матвей говорил в привычном стиле, покровительственно, напористо, таким тоном, будто Михаил Яковлевич ему был чем-то обязан.

— Конечно. Я слово держу!

— Тогда ладно. Тут до меня дошли слухи, что этим аукционом гэбэшники вроде интересуются. Там у них есть один — зовут Сергей Забелин. Надавите на него через Маргариту Виккерс…

— А она причем?

— Она с ним спит. И ей сейчас срочно нужны бабки. Так что и в ваших интересах уговорить её, чтобы повлияла на Забелина. А лавэ, думаю, вы ей подгоните.

— Хорошо, подумаю! — сумрачно ответил Плотников, у которого при упоминании о незапланированных тратах всегда портилось настроение.

Город Уральск, Центральный городской парк, 16 августа, 14.15.

Плотников шел по аллеям парка, часто оглядывался, проверялся, но делал он это неумело — сказывалось отсутствие навыков оперативной работы.

Стояла теплая погода, почти летняя, хотя август в Уральске был непредсказуем — обычно со второй половины уже начиналось похолодание. «Атмосферные явления в норме, осадков не ожидается» — вспомнил он прогноз погоды, услышанный по телевизору перед выходом.

«Мы тоже в норме!» — подумалось ему, когда он вышагивал по аллеям городского парка. Проверяться или осматриваться, учил его в свое время Карпов, когда они играли в офисе Матвея в преферанс.

Покружив какое-то время по аллеям, и не обнаружив ничего подозрительного, Плотников, наконец, приблизился к скамейке, на которой его уже поджидал Геннадий.

— Заждался? — осведомился Михаил Яковлевич.

— Только пришел, Михаил Яковлевич! Работы полно, еле вырвался. Занимаемся сейчас акционированием некрасовского завода. А тут еще вы со своими вводными. Как говаривал незабвенный Михал Сергеевич: «нам подбрасывают!». Что на этот раз случилось?

— Мне надо, чтобы ты побеседовал с Виккерс, Маргаритой. Знаешь такую?

— Естественно, я всех знаю. И что я должен ей сообщить?

Плотников оглянулся пор сторонам, присел.

— У нее есть любовник — опер из ФСК. Это опер у нас, как заноза в одном месте. Маргарите сейчас нужны деньги, очень сильно нужны. Если она их не получит, то лишиться торгового центра.

— Ну и что? Какая связь? — не понял Бондаренко.

— Мы ей дадим деньги, нужную сумму. Пусть уговорит своего мужика нас не трогать. Бабки мы ей ради этого даем без сроков и процентов.

— А почему он должен вас трогать? — продолжал недоумевать Бондаренко, — вы что, прокололись?

— Нет, но знаешь, «береженого бог бережет! Матвей звонил. До него дошли слухи, что этот Забелин из ФСК сует нос везде, а особенно интересуется металлургическим заводом. Может сорвать нам все планы с Генераловым. Так вот, для подстраховаки…

— Окей! Когда надо составить разговор?

— Разговаривать надо в любом случае до пятницы, и чем скорее, тем лучше. Нам ответ нужен до обеда в четверг — не позднее.

— То есть, сегодня — завтра?

— Да, — подтвердил Плотников, поднимаясь со скамейки, — мне пора возвращаться. Я жду от тебя информации.

Оставшись в парке один, Бондаренко какое-то время сидел и смотрел на спину удаляющегося чиновника. Ему показалось, что Михаил Яковлевич в последнее время слегка сдал. Нет той прежней энергетики, напора, харизмы уверенного в себе человека. Потерянный, усталый — вот как бы он его охарактеризовал.

Даже сейчас, по аллее Плотников, шел с низко опущенной головой, ссутулившись, едва передвигая ноги. Если так дальше пойдут дела, то ему, Гене Бондаренко, придется искать наверху другого человека, ведь он всегда делал ставку на влиятельных людей и никогда не ошибался.

С другой стороны, надобность в высоких покровителях в скором времени может отпасть.

Никому не говорил Гена Бондаренко, даже Плотникову, что втихаря скупал акции разных предприятий Уральской области и неожиданно сделался хозяином трех небольших заводиков. Небольших, но с современным оборудованием и развитым сбытом. Теперь он чувствовал себя совсем по-другому.

Неподалеку, из храма Сергия Радонежского, бывшего в советские времена музеем космонавтики, донеслись звуки колокола. Геннадий лениво поднялся, поправил рубашку, которая немного выбилась из-под брюк, и пошел к выходу из парка, где неподалеку на улице стояла его машина.

Город Уральск, Офис компании «БеллаДонна», 16 августа, 16.30.

Покружив немного по улицам, проехав главную площадь города, Бондаренко свернул на улицу генерал Доватора. Еще издали он увидел яркую желто-голубую вывеску офиса Виккерс «Белла Донна». Как и рассчитывал Геннадий, Маргарита была на месте. Она сидела за столом и небрежно, со скукой на лице, рассматривала журнал мод. Яркий солнечный свет из окна освещал ее со спины. Геннадий обратил внимание на ухоженные руки, красивую прическу.

«А она ничего, — подумал он, — даже странно для такой бабы, обычно бизнесменши не следят за собой». Совсем недавно несколько таких женщин, посетили его в Фонде с какими-то безумными идеями. Они оставили крайне неприятное впечатление: наглые, развязные, типичные хабалки, заработавшие левак во времена советской торговли.

Увидев Бондаренко, Виккерс удивленно подняла брови:

— Чем могу помочь?

— К сожалению, — ответил Бондаренко, — мы раньше не встречались, но я много о вас слышал. Я Геннадий Бондаренко — управляющий чековым инвестиционным Фондом «Согласие».

— Очень приятно! — откликнулась назад Маргарита, и посмотрела на Бондаренко своими карими глазами, немного прищурясь. Она отложила журнал в сторону.

— Не носите очки? — поинтересовался Геннадий, — сейчас в моде линзы.

— Пока обхожусь, — ответила настороженно Виккерс, — какие причины вызвали ваш визит? У меня вроде с фондами пока дел не было, акций ваших я не покупала, других для себя не просила.

— Я понимаю ваше удивление, но пришел по причинам не связанным с Фондом. Я хотел поговорить о вас, о ваших проблемах.

— Что всё настолько плохо? — удивилась Маргарита, — уже весь город готов меня спасать? Но знаете, я не верю в филантропов. За все надо платить.

— Это точно. Однако никто не предлагает вам благотворительность, — Бондаренко говорил, осторожно подбирая слова, — есть определенные люди, готовые вам ссудить деньги. Есть люди, но есть и условия!

— Я понимаю, что бесплатный сыр только в мышеловке! — усмехнулась Виккерс, — что за условия?

— Хм…вы даже не спрашиваете, какие люди? А вдруг у них сомнительная репутация? Может братки?

— А мне по фигу! — ответила Виккерс, — у меня самой репутация не очень. Так что, говорите ваши условия, а я разберусь со всем этим как-нибудь сама.

— Людям, которых я представляю, известно, что у вас есть молодой человек, вы с ним живете…

— Вообще-то я не намерена ни с кем обсуждать свою личную жизнь. Но, если вас это интересует, то ничего такого здесь нет, я незамужняя, свободная девушка, — Маргарита начала спокойно, но Бондаренко увидел, что она невольно заволновалась, щеки покрылись румянцем, — он тоже свободен, ничей семьи я не разрушаю.

— Это все понятно, — перебил её Геннадий, — дело не в вас, живите с кем хотите! Дело в вашем приятеле, потому что он задел интересы этих лиц, моих хороших знакомых.

— А что за интересы? Вы меня заинтриговали!

— Я не знаю! — покривил душой Бондаренко, — видимо, важные интересы, существенные, раз они попросили меня встретиться с вами.

Молодая секретарь Виккерс внесла поднос с чашками кофе, и кабинет сразу наполнился его ароматом. На какое-то время разговор прервался, пока она расставляла чашки, ставила сахарницу, вазу с конфетами.

— У вас хороший кофе, пахнет, как настоящий, — выдал комплимент Геннадий.

— Почему как? Он и есть настоящий — сварен в кофейной машине. В городе таких мало, я её из-за границы вывезла, — сообщила Маргарита, с любопытством поглядывая на своего гостя…

— Короче, — продолжил Бондаренко, едва девушка вышла, — ваш приятель оставляет их в покое, а они дают вам денег, чтобы закончить проект.

— Что прямо так, запросто?

— Почему запросто? Будут определенные условия, но не хуже, чем банковские, даже, может быть, и лучше. По процентам и срокам можно будет договориться.

О последнем Бондаренко добавил от себя. Плотников вообще хотел просто дать ей денег, но Геннадий посчитал это неразумным.

— То есть, если я правильно поняла, мои дальнейшие отношения с приятелем, как вы говорите, будут зависеть от определенных условий, условий которые вы мне навяжете?

— Вы всё понимаете слишком прямолинейно. Никто не вмешивается в вашу личную жизнь. Одна небольшая услуга — только и всего.

— Знаете что, Геннадий? Я думаю, вы зря сюда приехали и зря затеяли этот разговор. В дела моего…приятеля я не вмешиваюсь, так же как он не вмешивается в мои. Мы живем вместе, но мы не муж и жена и я не могу просить о таких вещах.

— Значит, вы отказываетесь переговорить с ним? — все же уточнил на всякий случай Бондаренко.

— Да. Я не буду с ним говорить! — твердо ответила Маргарита — как писали классики: «Торг здесь не уместен!».

— Если передумаете, вот моя визитка. Звоните!

Он достал из внутреннего кармана несколько визиток, выбрал одну и положил на стол Виккерс. Та, без особого интереса посмотрев на кусочек картона, положила его в визитницу.

— Кстати, не хотите сегодня поужинать? — внезапно спросил Бондаренко.

Услышав неожиданный вопрос, Маргарита улыбнулась улыбкой молодой женщины, сознающей свою привлекательность:

— Спасибо за приглашение, Геннадий. Но вы, наверное, заметили, что у меня уже есть молодой человек. Я не планирую с ним расставаться. Согласитесь, было бы странным встречаться в одно и то же время еще и с другим человеком. Может, кто-то так и делает, но я не такая.

— А вы…придерживаетесь моральных принципов? — тоже с улыбкой спросил Бондаренко.

— Конечно! — сразу ответила Виккерс, — чего вы улыбаетесь?

— Обычно, когда девушка быстро и положительно отвечает на этот вопрос, все бывает совсем наоборот.

— Возможно, но не я! — твердо ответила Маргарита и по-американски, протянула руку для прощального пожатия.

Её рука была по-мужски твердой, но у Геннадия мелькнула озорная мысль вместо пожатия поцеловать её, как в досоветские времена, когда в обществе были другие нравы. Как бы она отреагировала? Засмеялась, разозлилась, сделал вид, что ничего не произошло?

Мысль только мелькнула, и он ее моментально отогнал от себя — он серьезный человек. Свою миссию он выполнил: встретился, переговорил с госпожой Виккерс. Мавр сделал свое дело — мавр может удалиться.

Они попрощались, уверенные, что больше никогда не встретятся.

Зайдя в свой кабинет в Фонде «Согласие», Бондаренко поднял трубку и позвонил Михаилу Яковлевичу;

— Она отказалась, — сказал он так, чтобы никто не понял, о ком идет речь, если председателя облкомимущества вдруг кто-то подслушивает.

— Это точно? Ты хорошо с ней говорил, все объяснил? — голос его звучал нечетко, смазано.

— Обижаете, Михаил Яковлевич! Вы же меня знаете.

— Понятно, впрочем, на другое я и не рассчитывал. Так — попытка на всякий случай. Спасибо, Геннадий!

— Не за что!

— Я переговорю с Дергачевым, возможно он кое-что для тебя сделает.

— А что именно? — не понял Бондаренко.

— Ну, там…может орден «За заслуги перед Отечеством». Мне недавно такой дали. А может, включит в президентский кадровый резерв. Посмотрим…

— А деньгами нельзя? — нагло осведомился Бондаренко, — какую-нибудь премию, бонус?

— Что-нибудь придумаем! — буркнул недовольный Плотников, которому не понравилось, что Гена отверг его варианты благодарности.

— Спасибо, Михаил Яковлевич!

Геннадий положил трубку и начал читать финансовые бумаги, лежащие на столе, но лицо Риты Виккерс нет-нет, да и всплывало у него в памяти, вызывая неясную улыбку.

Город Уральск, территория спиртового Завода, 16 августа, конец рабочего дня.

В последние дни Матвей наслаждался чувством собственника. Его фирма — «Омега Групп» наконец взяла контроль над спиртовым заводом в свои руки.

Они с Беспалым стояли во дворе в конце рабочего дня. Мимо шли с работы его работники.

— Все, Толян, спиртовой завод теперь наш, — по-хозяйски оглядывая идущих мимо людей, произнес лидер ОПГ, ставший бизнесменом.

— В натуре, будем спирт ведрами черпать?

Матвей усмехнулся.

— Будем бизнес делать.

— Что теперь? Следующий металлургический?

— Тут Плотников звонил. Не получилось у него договориться с Виккерс, а у меня другая тема возникла. Помнишь того оперка, которого сами гэбэшники проверяют? Я думал его подтянуть как других, но мы не будем этого делать.

— Ништяк! Так что, завалим?

— Тебе бы только вальнут кого, Толян! Надо дать ему по калгану, так, чтобы вырубился, потом его запрячем, а свалим на чеченов. Пусть эфэскашники их трясут. Пока они будут на разборках, мы выйдем на Забелина, его кореша и, думаю, договоримся!

— Забелин — это который мутит по заводу Генерала?

— Он самый.

— Я его помню, — Беспалый сплюнул на землю, — он вместе с Цыганком нас брал у Виккерс.

— А теперь мы с ним замутим. Цех у Генералова я, Толян, в любом случае отожму. Если не отожму, то вырву — я подписался на это дело перед ворами, назад ходу нет. А Генералова не сегодня-завтра вальнет Бекас.

— Мне Витек говорил, что он уже нашел точку, теперь там будет торчать и ждать.

— Не точку, Толян, а позицию. Так, кажется, снайпера говорят.

Город Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я, 17 августа, 09:55.

Председатель облкомимущества, которому Красовская все время твердила о своих подозрениях, о том, что её кабинет прослушивается, все-таки решил провериться. Кто его знает, может Катя права? Сейчас ведь времена непростые — убийства чиновников и бизнесменов, скандалы с политиками, разборки бандитов, жизнь скучать не давала!

Он вызвал Веревкина.

— Олег Викторович, у вас в учреждении, где работали, есть специалисты по обнаружению подслушивающих устройств?

— Конечно! — удивился вопросу Веревкин.

— Понимаете, нам надо проверить несколько кабинетов. Вопросы приватизации относятся к одной из самых больших гостайн на сегодняшнее время. Наверное, многие бы хотели узнать, какие решения здесь принимаются. Я говорю, в первую очередь, о криминале.

— Вы абсолютно правы! — согласился Веревкин — хотите проверить только свой кабинет?

— Свой в том числе. Кабинет Полномочного представителя, свой, ну и, пожалуй, Красовской.

— Красовской? — Веревкин слегка изменился в лице, вспомнив о прослушивающем устройстве, которое было установлено там Переделкиным.

— Что, есть проблемы?

— Нет…я просто думаю, как это сделать, как выбрать удобное время, чтобы никому не мешать… — принялся выкручиваться Веревкин. Однако он не учел, что имеет дело с опытным интриганом, человеком, поднаторевшим в аппаратных склоках.

— Олег Викторович, хорошо бы сегодня ближе к вечеру. Вечером у меня важная встреча с Генераловым. Так ка? Можете сделать?!

— Безусловно!

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет Шумилова Н.П, 17 августа, 11.10.

Услышав неожиданную просьбу Плотникова о проверке кабинетов, Веревкин немедленно отправился в Управления, прямо к полковнику Шумилову. У того был Забелин.

— Николай Поликарпович, Плотников задумал кабинеты проверять на наличие «жучков». Красовской в том числе. Что будем делать? — взволнованно спросил Веревкин.

— Ты Переделкину уже говорил? — спросил Забелин.

— Нет еще.

— Не паникуй, я сам ему скажу, что-нибудь придумаем. — Ответил Шумилов. — Когда запланирована проверка?

— Просит сегодня, после обеда.

— Погоди, не суетись. Без Переделкина решать не будем, — спокойно заметил Шумилов и по телефону вызвал Григория.

Тот не замедлил явиться.

— Тебе надо кондиционер, Поликарпыч, ты же большая шишка — поддел Шумилова Гриша.

— Твоими бы устами да мед пить! — устало отмахнулся Шумилов, — тут скоро на туалетной бумаге будем справки писать, а ты кондиционер. Лучше скажи, что надо сделать, как выкрутиться?

Достав из кармана отвертку-пробник, в которой, при касании большим пальцем к рукоятке зажигался маленькой точкой красный светодиод, Переделкин принялся периодически трогать рукоятку. Маячок в отвертке зажигался и гас, снова зажигался и гас. Так Гриша думал.

— А что, — наконец, сказал он, — проведем мы такую проверку, ничего страшного! Более того, друзья мои, мы можем найти им «жучков», сколько они захотят.

— Смотри, так можно и переусердствовать, — с сомнением сказал Шумилов, а Забелин добавил, закуривая:

— Зачем нам эти сложности, Гриша? Ты можешь незаметно отключить прибор, когда будешь у стола Красовской?

— Могу, конечно. Я вообще могу взять совсем другую приспособу, которая в принципе ничего не обнаружит. Тогда вообще не надо будет париться.

— С другой стороны, — вдруг продолжил свои рассуждения Шумилов, — сходить просто так и нечего не найти как-то не то — жалко зря потраченного времени. Пожалуй, надо внести смятение в стан противника. Гриша, сможешь найти «жучок», допустим, у Плотникова?

— Да я же говорю, что все можно. Недавно наши проводили рейд на рынке, прищучили торгашей нелицензионным товаром, ну и снабдили меня их изделиями, так сказать для сравнения.

Запустив руку в карман, Переделкин высыпал на стол несколько миниатюрных подслушивающих изделий — микросхем, размером с крупную монету, легко закрепляемых в любом укромном месте.

— Вот это я и подброшу туда, куда вы скажете.

— А как они? Лучше наших, — поинтересовался Забелин.

— Скажешь тоже! — немного обиделся Переделкин, — это ж китайский ширпотреб, а наши как произведения искусства. Наши долговечней и надежней!

— На том и порешили! — подвел итог недолгому обсуждению Шумилов. Он взял в руку одну из микросхем и принялся внимательно её изучать.

Город Уральск, здание областной администрации, 17 августа, 15.25.

— Ну что, у Дергачева ничего нет! — констатировал Веревкин. — Теперь к вам, Михаил Яковлевич? — Он инстинктивно хотел оттянуть момент посещения кабинета Красовской. Ему казалось, что у Переделкина может что-то сорваться или вмешаются разные неучтенные ими обстоятельства и они провалятся.

— Нет, пойдемте к Красовской, — решил Плотников.

Они спустились с четвертого этажа и пошли к кабинету Екатерины Евгеньевны.

— Екатерина Евгеньевна, как ты и просила, мы пришли, — сказал Михаил Яковлевич, после того как открыл дверь, и они все вместе вошли в её кабинет.

Резкий порыв ветра из распахнутого окна сдул несколько листов с её стола, они веером разлетелись по комнате. Все кинулись их неуклюже поднимать.

— Здравствуйте! — поздоровалась Красовская, совершенно не подав вида, что удивилась неожиданному вторжению.

После того как собрали листы и сложили их на стол, она отошла от него подальше, словно от зачумленного места и даже попыталась встать за спиной Плотникова.

— Екатерина Евгеньевна, не волнуйся, специалист сейчас все проверит, — сказал ей Плотников, пропуская вперед Переделкина.

Григорий, как и в кабинете Дергачева, извлек из сумки детектор, настроил его и принялся медленно водить вдоль тех мест, где «жучки» мог установить какой-нибудь злоумышленник. Детектор молчал. Он провел им под столом, под стульями, исследовал пространство за шторами — детектор молчал.

С внутренним трепетом Веревкин ждал, когда Гриша проведет своим прибором над столом возле телефона, в котором, как он думал, установлен «жучок», а тот, словно опытный фокусник всё медлил и медлил, играя на нервах Олег Викторовича.

Между тем Переделкин, провел своим детектором и возле телефона — никакой реакции со стороны аппарата: ни писка, ни мигания красной лампочки.

Веревкин перевел дух.

— Всё чисто, — произнес Переделкин.

— Ну вот, Екатерина Евгеньевна, — Плотников подмигнул, — а ты боялась!

В ответ на его слова Красовская подошла к секретеру и, обращаясь ко всем, спросила:

— Может, по рюмке коньяка?

— Да, да, кончено, выпьем за удачную проверку, — поторопился за всех сказать Плотников и первым устремился к столику, где Красовская расставила рюмки и начала разливать коньяк.

Пожав плечами и глянув с сомнением на Переделкина, Веревкин тоже подошел к столику и взял рюмку. В свою очередь Григорий убрал свой аппарат, но пить не стал.

— Мне нельзя, я на работе, — сказал он и отошел к окну, чтобы не мешать импровизированному застолью.

На подоконнике лежали пожелтевшие стопки бумаг, покрытые слоем пыли, стояло несколько горшков с цветами. Ветки цветов колыхались с каждым дуновением ветра. Переделкин расстегнул несколько пуговиц на воротнике рубашки, нетерпеливо поглядывая в сторону пьющих. Ему надо было подготовиться для вечерней работы, и он торопился назад, к себе в отдел. Впрочем, беспокойство было напрасным, в кабинете Красовской они задержались ненадолго.

В кабинете председателя облкомимущества, как и было заранее спланировано у Шумилова, Переделкин нашел закладку. Он некоторое время повозился с креслом Плотникова и с обратной стороны сиденья незаметно прикрепил «жучок».

— А-а, кажется, что-то есть, подойдите сюда — позвал он Плотникова и Веревкина — помоги-ка, — обратился к Олегу Викторовичу.

Они вдвоем перевернули черное кожаное кресло председателя, и под сиденьем Переделкин продемонстрировал прикрепленный «жучок».

— Вот он, посмотрите!

— А нас что, сейчас кто-то слышит? — настороженно спросил Плотников.

— У этого типа закладок емкость батарей небольшая — работает три, от силы четыре дня, — объяснил Гриша, — дальше батарейки садятся. Так что слышать нас сейчас никто не может.

— Хорошо, это хорошо! — успокоился Плотников — а вы можете найти того, кто поставил «жучок»? Мне бы не хотелось, чтобы это вновь повторилось. У нас тут особая конфиденциальность.

— Найти я, пожалуй, не смогу, а вот периодически проверять ваш кабинет — это в моих силах, — деловито ответил Переделкин, собирая свою технику, — теперь я свободен?

— Да, спасибо вам большое. Я позвоню вашему начальнику и попрошу поощрить за хорошую работу.

Оставшись наедине с Веревкиным, Плотников сказал с некоторой злобой в голосе:

— Вот стервецы! Олег Викторович, этих людей надо обязательно найти! Они будут мне сильно мешать в работе. Ишь, чего вздумали, подслушивать! — Плотников возбуждено заходил по кабинету, потирая руки, — выпьете?

— Спасибо, Михаил Яковлевич, но у меня еще есть работа. Что касается этих людей, вы сами-то как думаете, кто мог это сделать?

— А черт его знает! В мой кабинет приходит много всяких и разных просителей — и бизнесмены, и чиновники, и просто посетители. Разве всех проверишь.

— Михаил Яковлевич, вы немного не понимаете, — осторожно, чтобы не обидеть, сказал Веревкин, — эти посетители могли поставить закладку на свой стул, в крайнем случае, где-то на столе со своей стороны. Но никак не на ваше кресло. В это место её мог прикрепить, только человек, вхожий сюда в нерабочее время. А входить сюда могут только работники областного комитета или технический персонал — какие-нибудь электрики, уборщицы…

— Вы, наверное, правы, — задумался Плотников.

В это время в его голову пришли кое-какие мысли, которые он хотел бы обдумать наедине.

— Знаете, Олег Викторович, я надеюсь на вашу помощь в поиске этого человека или людей — вы же как-никак представитель спецслужб. А пока мне надо сделать несколько звонков. Как что-то узнаете, заходите в любое время.

Дождавшись ухода Веревкина, Плотников стремительно прошел в комнату отдыха и налил рюмку водки. На мгновение он задержался, глядя на рюмку с налитой прозрачной жидкостью, похожей на простую воду. Он хотел разобраться, понять нужно ему это или нет, затем все-таки решил, что это ему нужно и одним махом выпил.

Мысли его крутились вокруг найденного «жучка».

По всему выходило, что принес и установил его кто-то из своих людей — здесь он согласен с Веревкиным. Потом он подумал, что прийти могла уборщица, если ей заплатили хорошие деньги. Прийти-то могла, но установить «жучок» вряд ли — простые бабы не годятся для таких игр.

А если это его секретарь Настя?

Плотникова внезапно бросило в пот от такой мысли. Настя имеет доступ ко всему кабинету, к его комнате отдыха. Если это она, то некто, подобравший к ней ключи, теперь имеет подробные сведения о нем, о его личной жизни.

Он подумал, что в этой ситуации Веревкин мог ему сильно пригодиться. Поскольку «жучок» поставили не чекисты, то, по всей видимости, это были менты. «Тем более, у Насти муж сидит в колонии, — вспомнил вдруг Михаил Яковлевич, — запросто могли попросить её помочь за какое-нибудь послабление на зоне. Эти девки — твари неблагодарные! Ведь не хотел же её брать, что-то говорило мне, что не стоит этого делать, тем более, я знал про её мужа. Так нет же! Попросили дальние родственники, хотелось помочь. Как же, осталась одна, с маленьким ребенком! А я теперь должен сидеть и за яйца держаться».

Подняв трубку телефона, стоявшего в комнате отдыха на столике, Плотников по внутреннему номеру вызвал главного бухгалтера.

— Мария Федоровна, — сказал он, — у нас премиальный фонд за прошлый месяц еще не весь израсходован? Перешел на этот? Выпишите премию Веревкину Олегу Викторовичу, в размере оклада. Да, вы меня правильно поняли.

— Миша, Миша ты где, — вдруг раздался чей-то женский голос.

Плотникову показалось, что у него начались галлюцинации. Он посмотрел на бутылку с водкой, стоявшую перед ним на столике — нет, сегодня выпил немного. Неужели…неужели ему слышится голос матери, умершей несколько лет назад? Она, наверное, смотрит на него сверху и укоряет за всё, что он натворил здесь, в этой бренной жизни.

— Миша, да где ты? — вдруг снова произнес голос, ужасно похожий на голос Кати Красовской. Тогда Плотников понял, что в кабинет зашла его любовница, а вовсе не его родная матушка наблюдает сверху за непутевым сынком.

Он тяжело поднялся и вышел из комнаты отдыха.

— Я здесь, Катя.

— Мне Настя сказала, что ты здесь, я захожу, а тебя не видно. Не смогла сразу сообразить, что ты в той комнате.

— Что, теперь успокоилась насчет «жучков»?

— Спасибо тебе — буду спать по ночам спокойно.

— Да? Это если я тебе дам такую возможность.

— Ой, кто бы говорил! — засмеялась в ответ Красовская, у которой после того как выяснилось, что её кабинет чист, явно улучшилось настроение, — у тебя, всё нормально?

Председатель облкомимущества немного поколебался, но потом решил, что Катя должна знать — она проводит у него какую-то часть времени и, по незнанию, может что-нибудь ляпнуть невпопад. Плотников допускал, что если ему кто-то один раз поставил «жучок», то может сделать это и второй.

— У меня нашли, — сказал он просто.

— Боже мой, какой ужас! — Красовская прижала ладони ко рту, — и что…нас и сейчас слышат?

— Нет, сейчас нет. Но скоро снова могут поставить.

— Ты кого-нибудь подозреваешь?

Осторожно, почти на цыпочках, Михаил Яковлевич обошел Красовскую и подошел к двери в свой кабинет, приложился к ней ухом, прислушался. Было тихо. Красовская тоже затаила дыхание. Плотников ничего не услышал и тогда резко открыл дверь — если бы за ней кто-то стоял, то столкнулся бы с ним нос к носу. Но за дверью никого не было.

Он выглянул в приемную и сказал:

— Настя, ни с кем не соединяй, я пока занят.

Вернувшись в кабинет, Плотников обнаружил, что Екатерина Евгеньевна уже сидела в кресле возле его стола.

— Катя, — сказал вполголоса Плотников, подойдя к ней поближе, — я думаю это Настя.

— Какая Настя, — не поняла Красовская, — твоя Настя?

— Да, да, она — больше некому.

— Да брось ты! Я помню, с каким трудом ты её брал к себе, кадровики были против. Нет, мне не верится. Если с тобой что-то случится, то и она не усидит на своем месте. Какой ей смысл?..

— Думаешь, секретарши не продаются и не сдают своих боссов? Да таких примеров хоть пруд пруди. Смотришь криминальную хронику?

— Ой, нет, я только шоу Угольникова смотрю — на остальное времени не хватает.

— А надо бы! Там таких случаев множество.

Плотников погрузился в свое кресло и инстинктивно провел рукой под сиденьем, хотя закладку извлекли на его глазах.

— А для кого она это сделала? — не отставала Красовская.

— Я думаю, если контрразведчики нашли «жучок», то, скорее всего, поставили менты.

— Кроме ментов, могла и налоговая полиция. Они ведь тоже этим занимаются.

— Конечно, занимаются, только за одним исключением — мы госорган, а потому не уходим от налогов, нам в этом плане скрывать нечего. Кроме того, начальник налогового Управления мой приятель, я его хорошо знаю — мы много вопросов решили через него. Нет, это не налоговики, это менты.

— Но ты говорил, что с ними у тебя тоже есть завязки. Как зовут того мужика, с которым ты играешь в карты в «Эльдорадо»?

— Ты про Карпова? Нормальный мужик, но их ведомство такое большое и не все ему подчиняются. Он элементарно мог не знать. Однако ты права — его можно будет этим загрузить, пусть поищет у себя.

Город Уральск, Уральский металлургический завод, кабинет генерального директора Генералова А.Н., 17 августа, 19.30.

Ближе к вечеру Плотников поехал на завод к Генералову. Заранее предупрежденный своим секретарем, Генералов встретил Плотникова у дверей кабинета. Он был все такой же: подтянутый, энергичный.

— Рад вас видеть, Михаил Яковлевич! — сказал он, радушно здороваясь и крепко пожимая руку Плотникова двумя своими, — я вас ждал. Проходите!

Они пошли к столу в центре большого директорского кабинета.

— Может кофе с коньяком? — предложил Генералов, вопросительно посмотрев на федерального чиновника.

— Отчего же? Но лучше коньяк с кофе! — засмеялся Плотников.

— Принесите нам, пожалуйста, кофе и бутылку коньяка — сказал Генералов секретарю по селектору, а потом обратился к Плотникову — когда будет аукцион, Михаил Яковлевич? Пора бы уже и провести, сколько можно тянуть кота за хвост?

— Уже практически все готово, мы немного опоздали с объявлением в газете, но сейчас все исправили. Если вы читали, то запланирован на двадцать второе августа, на понедельник. Было много посторонней работы, вот и задержались!

В это время секретарь внесла поднос, расставила чашки, налила кофе. Рядом поставила бутылку коньяка с двумя коньячными бокалами. Генералов сам взял у нее коробку конфет и энергично вскрыл шуршащую обертку.

— Что же, — сказал он, наливая коньяк в рюмки, — за успешный аукцион, за наши договоренности!

Они чокнулись, звеня тонким стеклом, выпили.

— Все договоренности в силе, — заверил директора Плотников, закусывая шоколадной конфетой, — всё будет, как и договаривались!

— А что это за компания «Омега групп»? — внезапно спросил Генералов, — откуда она взялась?

У Михаила Яковлевича вдруг запершило в горле, и его разобрал кашель.

«Как он узнал? — в панике подумал Плотников — что за город, ни одну информацию нельзя скрыть, все утекает!»

— Это одна из тех компаний, которые хотели бы участвовать в аукционе. Не думаю, что они вам составят конкуренцию, — ответил он, постаравшись взять себя в руки.

— А кто у них в учредителях ходит, кто за ними стоит? — продолжал допытываться Генералов, подливая коньяк в рюмку Плотникова.

«Знает или не знает? — гадал в уме председатель облкомимущества, — хитрый черт! Наверное, знает, но прикидывается. Хорошо еще про Новоселова не спрашивает. Может, не знает?»

— Честно скажу, Алексей Никандрович — не представляю. Я такой мелочевкой не занимаюсь. Да и какая разница? Всё равно пакет будет ваш, чего сомневаться!

Взяв рюмку коньяка, Плотников не ожидая Генералова, выпил её сам. Ему надоело врать и изворачиваться, все время что-то придумывать, словно на допросе у следователя. У него возникло острое желание немедленно уехать, покинуть этот ставший вдруг неприятным для него кабинет директора.

— Все-таки волнует меня эта загадочная «Омега», — не отставал Генералов, — темная лошадка. На темных лошадок ставят рисковые игроки, которым нечего терять, как пролетариату. Слушай, Михаил Яковлевич, а не мог бы ты запросит документы и посмотреть учредителей? Тебе это ничего не стоит, так сказать, в порядке служебной необходимости. Тогда мы: и я, и ты, узнаем, что это за люди, проверим их через правоохранителей. Вдруг там криминал? Надо будет отсечь их еще до торгов. Ресурсы у нас для этого есть. Может это про них говорил Бондаренко? Он приходил ко мне как-то.

Генералов испытывающее посмотрел на Плотникова. В его словах прозвучал намек — все знали, что Гена человек Плотникова и уж он-то, не должен темнить с директором. Но Плотников молчал и только лоб его покрылся мелким бисером пота.

— Возможно, за ним стоят бандиты, — продолжал говорить Генералов, — предлагали мне через этого деятеля сделку — фактически поделить завод. Но я на это не пошел! — глаза директора налились гневом, — слишком много чести для этой мрази! Я прямо при Бондаренко позвонил губернатору и получил полную поддержку. Вот так! Пусть знают, что Генералову угрожать бесполезно.

— Почему вы раньше не проверили «Омегу», если у вас такие связи? — вяло спросил Плотников.

— Если бы я знал раньше! — вздохнул Генералов, — если бы я знал раньше! — снова повторил он с сожалением.

— С другой стороны, Алексей Никандрович, это ведь все равно ничего не меняет. Все должно получиться. — Плотников поднялся с кресла и сказал: — К сожалению, мне пора возвращаться, а то засиделся у вас в гостях. Вы еще задержитесь?

— Нет, на сегодня хватит! Тоже поеду домой. Устал что-то! — ответил Генералов.

Потом они вместе — два человека, которые провели недолгий, но утомительный для обоих разговор, вышли из кабинета, а затем и из здания. Они медленно пошли к стоящим перед крыльцом машинам, возле которых их водители о чем-то своем разговаривали, курили.

— Ну что, давайте прощаться! — сказал Генералов, протягивая руку Плотникову.

Это были его последние слова.

Плотников ответно сжал ладонь директора и вдруг с ужасом увидел внезапно возникшую красную точку на его лбу. Генералов дернулся и начал заваливаться назад всем телом, увлекая за собой председателя областного комитета.

Ошарашенные водители застыли с сигаретами во рту, бессмысленно глядя на падающего вниз, на асфальт, директора. Плотников судорожно выдохнул, и этот его вздох был похож на всхлип. У него внутри, словно все онемело, сковало ледяным панцирем. Он смотрел на лежащее у его ног тело Генералова и не мог ничего предпринять, стоял, как соляной столб, в который Бог превратил неосторожно оглянувшуюся жену Лота.

Ему внезапно вспомнилось позднее сожаление Генералова, о том, что он не мог узнать, кто стоит за «Омегой». Но он-то Плотников знал кто. Это было и ему предупреждение.

— Врача, врача надо вызвать! — вывел его из оцепенения крик одного из водителей.

И тогда все ожили, забегали, запустили уже бесполезный механизм заботы о бренном теле бывшего директора.

Его, это тело, осмотрели и освидетельствовали врачи, констатировав мгновенную смерть. Прокуратура зафиксировала место преступления, возбудила уголовное дело по факту убийства. Милиция подключилась к расследованию, обнаружив позицию снайпера, откуда был произведен роковой выстрел, начала поиск и опрос свидетелей.

Врачи, милиция, прокуратура — каждый немедленно занялся своей частью работы столь нужной для них, но уже совершенно бесполезной для покойника.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет Цыганкова А.И., 18 августа, 20.10.

Убийство Генералова подняло властные структуры на дыбы, заставило встряхнуться, осознать, что неприкасаемых в нынешние времена не бывает. Каждый может пасть жертвой покушения — от крупного банкира до чиновника государственного уровня.

Из Москвы по линии милиции и прокуратуры прилетело высокое начальство, координировать розыскную работу. Из центрального аппарата ФСК не прилетел никто, но звонили каждый день, требовали отчета. В связи с этим, генерал Алексеев собрал начальников отделов и дал указание вплотную заняться поиском организаторов и исполнителей убийства, временно приостановив все другие дела.

Александр Цыганков, как человек, курирующий работу по борьбе с оргпреступностью, был задействован в первую очередь. Он встречался с бандитами — рядовыми и их главарями, вел длительные беседы с агентами из преступной среды, инструктировал их. В Управление возвращался к вечеру, уставший, вымотавшийся до предела.

Вечером в четверг, после одной из затяжных встреч, Цыганков вернулся в свой кабинет и заварил крепкий чай. Прихлебывая его из кружки, Цыганков сел за стол, взял из сейфа последние документы, поступившие к нему из разных источников. Он все их прежде читал, но читал, наспех, чтобы только ознакомиться, узнать — нет ли чего экстренного, срочного к исполнению.

За окном на деревьях противно раскаркались вороны, издавая неприятные пронзительные звуки. Наверное, им что-то привиделось плохое в наступающих сумерках. Может они предвидели чью-то грядущую смерть или предвещали наступление глобальной катастрофы? А может, делили добытую за день добычу? Так или иначе, но злобное карканье мешало Саше, отвлекало, заставляло думать о постороннем.

Он опять поругался с женой. Причина ссоры была неважна — что-то мелкое, пустяковое. Главное было в другом — несмотря на почти десятилетний семейный стаж, они не научились уступать друг другу и не хотели этому учиться. Всё это отражалось на их детях не с лучшей стороны.

Он глотнул чай, отставил горячую кружку в сторону.

Начав просматривать шифртелеграммы недельной давности, чтобы освежить их в памяти, Цыганков наткнулся на одну, которой не придал сразу по прочтении особого внимания. Такие бумаги в последнее время, в связи с разгулом преступности, приходили пачками.

Оперативные документы.

ШТ N 938/45 от 28.07.04 г.

Секретно

экз. N 1

В отношении возможных заказных убийств в г. Уральске

По имеющимся агентурным данным, в первой половине августа в г. Уральск возможно прибытие группы снайперов, представляющих «ореховскую преступную группировку». Они направляются преступным криминальным авторитетом Сильвестром для осуществления ряда заказных убийств, предположительно, лидеров противостоящей чеченской группировки в вашем регионе.

Время выезда, количество и личности наемников неизвестны.

В связи с тем, что сведения получены от источников из криминальных кругов, информация нуждается в дополнительной проверке.

Начальник 4 отдела ДЭК ФСК России

Полковник Немировский А.П.

Цыганков задумался. Ликвидация Вахи и Генералова — на первый взгляд были разными по своим целям. Там криминальная война между преступными кланами. Здесь вопрос передела собственности.

Цыганков вспомнил, что после получения этой ШТ он встречался с двумя оперативными источниками, но никто не слышал о приезде москвичей и в городе их не видели. Тогда Саша успокоился, только дал задание немедленно его известить, если такие сведения появятся.

И вдруг этот выстрел. Выстрел профессионала.

Он читал милицейские отчеты об обнаружении огневой позиции на чердаке одной из пятиэтажек, стоящей неподалеку от завода. Дальность выстрела, время выстрела — почти в сумерках, меткость, с которой он был произведен — всё это говорило о высоком профессионализме снайпера. На местном криминальном фронте таких стрелков не водилось. Был один — некто Солоник в соседней области, но его меткость была скорее из области легенды. Видимо, речь все-таки идет о снайперах Сильвестра. Вопрос только в том, сколько их — один или группа?

Воронье карканье за окном затихло. Цыганков встал у окна, закурил.

Снайпер мог приехать и один. Один привлекает меньше внимания, он меньше зависим от внешних факторов, более мобилен, ему легче уйти от слежки и преследования. Если схватят одного — его труднее расколоть, потому что на допросах не будет показаний других подельников, которые могли его изобличить. В конце концов, одному надо меньше платить, чем группе.

Постояв немного у окна, Александр нашел еще довод в пользу снайпера-одиночки, если что-то пойдет не так, одного проще убрать, чем нескольких. Короче, всё сходилось на том, что в Уральске действовал один снайпер. Оставался только вопрос — если это человек Сильвестра, то почему он начал с Генералова, а не с чеченцев?

Цыганкову было достоверно известно, что с московским криминальным авторитетом здесь, в Уральске, тесно связан Матвей и его люди. В последнее время Матвей пытался расширить свой бизнес, перейти из нелегальной в легальную сферу, выйти из тени на свет. Не случайно, совсем недавно по городу поползли слухи, что он интересуется металлургическим заводом.

Если Генералова убрал Матвей то, выходит, что они не договорились, о чем-то существенном. Так запросто, людей такого уровня, такого калибра не убивают. Однако доказать причастность Матвея к убийству директора без поимки снайпера будет практически невозможно. Вместе с тем, если учесть телеграмму из Москвы, основная цель стрелка — чеченцы, а по ним не произведено еще ни одного выстрела. Значит, всё еще впереди. Значит, шанс отловить киллера еще остается.

Взлохматив свою черную шевелюру, Цыганков сел на кресло. Пепельница на его столе была полна сигаретных окурков. Он посмотрел на часы — было уже около десяти. Следовало что-то предпринять, и делать это надо было немедля.

За Вахой следовало установить наблюдение, пустить наружку, проинструктировав ребят. Вычислить снайпера сложно, но возможно. С другой стороны совершенно нельзя допустить, чтобы Ваху убили. Тогда Матвей захватит весь город, подомнет под себя и «сельмашевцев» и «спартаковцев».

Решив, что задание на наружное наблюдение он выпишет в понедельник, Александр подумал, что ему самому следует срочно предупредить Магомадова. Он набрал номер телефона, который ему дал Ваха после встречи в кафе «Малахит». Несмотря на позднее время, Шерхан оказался на месте. Саша сразу договорился с ним о встрече в том же месте, где они встречались до этого. Однако предупредил:

— Ваха, будешь выходить из подъезда — поставь телохранителей впереди, а машина пусть подъедет к самому выходу.

— Я понял! — спокойно ответил Шерхан.

И вот они снова в кафе.

Разговор между ними начался без обычных восточных приветствий, это была беседа двух деловых людей, каждый из которых дорожит своим временем. Саша рассказал о своих размышлениях по поводу снайпера, об угрозе, которую он представляет для Магомадова.

— Где он меня может выследить? — поинтересовался Ваха, недобро поблескивая глазами, — как выбирает позиции!

— Ну, обычно на входе или выходе с какого-нибудь объекта, — ответил Александр, — перед этим ведут слежку, уточняют маршрут, узнают, где чаще всего бываешь.

— Значит, этот шакал мог уже следить за мной?

— Не исключено. Генералова убили вчера. Считай, прошли сутки. — Ответил Цыганков, прикидывая. — Времени, конечно, не много, но ведь они могли начать свое наблюдение еще до покушения на Генералова. Так что всё возможно. Даже сегодня, когда сейчас будешь выходить из этого кафе…

— Где же его найти? — спросил Ваха, который почти ничего не ел, только отпивал мелкими глотками красное вино, — я из него фарш сделаю и отправлю Матвею по почте!

— В Генералова он стрелял с крыши соседнего дома. Эту же позицию он может подготовить вновь: здесь или у твоего дома. Но лучше его не трогать. Мы сами возьмем снайпера, а потом докажем его связь с Матвеем. Тогда он у нас не отвертится — вернется на нары.

Магомадов с легкой усмешкой посмотрел на Цыганкова.

— Не будь наивным, Саша! Матвей здесь купит все что захочет: и милицию, и прокуратуру, и суды. Сидеть он не будет.

— Тогда мы вывезем его в Москву, и там будем судить. Всё равно найдется способ. Убийство Генералова было его ошибкой, и он за это заплатит.

— Как говорят у вас, у русских: «Твоими бы устами да мед пить»! — криво усмехнулся Ваха, — ну, да на все воля Аллаха!

Эта реакция, эти глаза Шерхана совсем не понравились Александру. Про себя он подумал, что Магомадов не выпустит снайпера живым. Если, конечно, найдет.

Город Уральск, приемная председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я, 19 августа, 09:30.

После убийства Генералова Екатерина Евгеньевна не находила себе места. Приближался аукцион по металлургическому заводу, а Плотников, как уехал с места происшествия — на работе больше не появлялся. Красовская, конечно, знала возможную причину его отсутствия — Михаил Яковлевич мог элементарно запить после перенесенного потрясения. Но она наивно думала, что из-за аукциона он возьмет себя в руки. Пересилит. «Боже мой! — думала она, — истерит будто девчонка! Тут такие дела, а его нет!»

Она несколько раз на день забегала в приемную к Насте, но та не знала ничего о своем начальнике. У неё тоже скопились документы, требующие подписи, народ хотел записаться на прием…

В пятницу Красовская нагрянула с утра.

— Михаил Яковлевич был сегодня?

— Еще не приходил, — ответила Настя, машинально посмотрев на закрытую дверь кабинета председателя облклмимущества. — Он уже второй день не приходит с того времени как…

— Он мне очень нужен. Очень! У нас на днях аукцион по металлургическому заводу. Надо срочно посоветоваться. Слушай… А ты можешь позвонить домой, узнать, что с ним?

— Я уже звонила. Но жена кладет трубку, ничего не отвечает, — посетовала Настя, — а сам он не берет.

— Да, дела! Боюсь, как бы он не сорвался. Ты знала, что Михаил Яковлевич когда-то лечился? Пил по-черному. И вот это убийство. Да еще на его глазах.

— Нет, не знала, что лечился. Его уже и Бондаренко спрашивал и Матвеев.

— Кто-кто? — удивилась Екатерина Евгеньевна.

— Бондаренко — это…

— Бондаренко я знаю, а Матвееву зачем он нужен?

Настя пожала плечами.

— Виталий Константинович не сказал.

— А ты его самого знаешь?

— Нас Бондаренко познакомил по просьбе Михаила Яковлевича. Матвеев помог мужу в колонии…

— Понятно. — Она с подозрением посмотрела на Настю, припомнив слова Плотникова, когда нашли «жучок» в его кабинете. — Я тебя попрошу, как Михаил Яковлевич появиться — сразу звони!

Еще раз глянув на Настю, словно желая удостовериться, что та её поняла, Красовская пошла к себе.

Город Уральск, чердак жилого дома возле кафе «Малахит», 19 августа, 12.35.

После удачного выстрела в директора завода Бекас получил свои деньги у Матвея и, опасаясь, что за ним будут следить люди этого криминального авторитета, тщательно проверившись, отнес их на вокзал, в автоматическую камеру хранения.

Новую огневую позицию на чердаке близстоящего дома у кафе «Малахит» Бекас нашел как раз в тот вечер, когда Цыганков встречался там с Вахой Магомадовым. Оставив опять, нервничающего Витька с машиной внизу, он забрался на чердак, подсвечивая в темноте себе фонариком и стараясь производить как меньше шума — был уже вечер и все жильцы сидели по квартирам. Осторожно ступая ногами в кроссовках по деревянному настилу, он прошелся по чердаку. Этот чердак был хуже, чем тот из которого он стрелял в Генералова — окна выбиты, везде голубиный помет, свободно и безраздельно гулял ветер, хлопая дверками окон. Снайпер подошел к окну, выходящему в сторону кафе.

Дверцы этого окна оказались застекленными и закрытыми на шпингалеты. Он открыл их, оттолкнул створки. В лицо ударил свежий ветер. Выглянув из окна, снайпер увидел, что кафе «Малахит» — ярко освещенное в темноте, с мигающей неоновой вывеской, находилось прямо перед ним, метрах в ста. В помещение входили и выходили люди, подъезжали и отъезжали машины. Все было видно как на ладони. Трудно было бы найти снайперскую позицию лучше, чем эта. Он огляделся внутри, прикинул, где и как будет выжидать появление мишени и довольный тем, что не пришлось долго мучиться с поиском подходящего места, пошел вниз, к беспокойному Витьку.

На следующее утро они подъехали к дому и немного подождали, пока жильцы выгуляют собак, вынесут мусор, а потом разойдутся на работу. Надо было выбрать то удобное время, когда одна часть проживающих в доме уйдет по своим делам, а вторая — преимущественно пенсионерки-старушки, еще не выйдет посудачить, посплетничать, на подъездные скамейки. Светиться перед ними Бекасу очень не хотелось.

Дождавшись нужного часа — около десяти часов утра, он вышел из синей девятки Витька и направился к подъезду. В руках Бекас нес свою неизменную спортивную сумку, которая тяжелила руку. На его лице как всегда были большие очки и кепка с длинным козырьком.

Погода стояла прекрасная. Светило яркое солнце, голубое небо было безоблачным. Эта погода была хороша, чтобы показать отличные результаты стрельбы, если бы проводились какие-нибудь соревнования, и Бекас принимал в них участие.

Он беспрепятственно пробрался на чердак, никого не встретив по пути. Казалось, что судьба во всем ему благоволила в это ранее летнее утро. Чтобы хоть как-то предохранить себя от случайных гостей — мало ли что, вдруг любопытные мальчишки попытаются пролезть на чердак в поисках приключений, он с силой прикрутил чердачный люк проволокой изнутри.

Подойдя к нужному окну, снайпер поставил сумку, достал оттуда чехол, в котором находились части снайперской винтовки, начал аккуратно их соединять. Собрав свой «Винторез», сверху прикрепил прицел. Затем, немного подумав, взял замшевую тряпку и протер окуляр прицела, резиновый наглазник — просто так, на всякий случай. Бекас хорошо содержал свое оружие, периодически чистил и смазывал его, как его приучили к этому еще в армии.

Посмотрев в окно, он увидел, что двери «Малахита» закрыты — перед входом никого не было. Само кафе открывалось в одиннадцать часов и Бекасу предстояло долгое ожидание в течение всего дня. Как сказал ему Матвей, чеченец обычно приезжал сюда на обед, но, возможны всякие неожиданности, незапланированный ход событий. Бекас прислушался. На чердаке стояла тишина и снизу, отчетливо доносились звуки шагов редких прохожих, проезжающих мимо машин. Он решил, что услышит, как Магомадов подъедет на своем джипе в сопровождении охраны. Шума должно быть много.

Черепичная крыша дома еще не нагрелась от солнца, было не жарко, но во рту пересохло. Прислонив «Винторез» к чердачной балке, Бекас присел на поперечные стропила. Он взял бутылку с простой водой, которую налил из-под крана перед выходом и сделал несколько глотков. Так прошло пару часов.

Несколько раз снайпер вставал и, полусогнувшись — чердак не позволял выпрямиться в полный рост, разминал затекшие плечи и руки, поворачивал туловище вправо-влево, как обычно делают на зарядке. Машина с Вахой не появлялась.

Потом открылось кафе, потянулись первые посетители. К обеду воздух на чердаке прогрелся, сделался густым, плотным. В дальний конец чердачного помещения залетела пара голубей, они свободно ходили, не чувствуя присутствия человека, громко ворковали, сильно хлопали крыльями. Бекас не пугал их. Зачем? Если голуби с шумом вылетают из чердачных окон, значить на чердаке кто-то есть. Этот простой вывод мог сделать любой разбирающийся в таких вещах человек, а Бекас не хотел рисковать.

Около двенадцати почти к самым дверям кафе подъехал черный джип. Снайпер подхватился, поставил на упор винтовку, прижал глаз к резиновому наглазнику. Он слегка подкрутил маховик, наводя резкость. Палец лег на спусковой крючок. В прицеле должна была с минуты на минуту появиться мишень среди выходивших из машины угрюмых, небритых чеченцев, одетых во все черное. Чеченцы, которых было шесть человек, озираясь по сторонам, столпились у входа. Но Ваха из машины не появился. Чеченцы тоже не двигались с места, стояли у входа и громко разговаривали на своем языке.

Напряжение нарастало. Капли пота потекли по телу стрелка. Матерчатую кепку Бекас повернул козырьком назад, она впитывала пот, и он не стекал на лоб, мешая прицеливаться. В дальнем углу что-то сухо щелкнуло. Негромкий, смазанный звук был похож на треск нагретой черепицы на крыше. Этот звук насторожил Бекаса.

Немного отстранившись от прицела, но, не теряя из поля зрения площадку с чеченцами перед входом в кафе, он краем глаза зафиксировал отсутствие какого-либо движения в том углу, откуда раздался звук. Медленно-медленно повернул голову, огляделся вокруг. Ничего подозрительного. Голуби в дальнем углу давно улетели, на чердаке стояла тишина, нарушаемая изредка шумом с улицы.

Однако что-то в этой тишине не понравилось снайперу. Чутье у него обострилось как у зверя. На всякий случай Бекас протянул руку к сумке, пошарил в ней и вытащил наружу пистолет ПМ. Снова поймав взглядом группу чеченцев, которые всё стояли, переговаривались перед входом в кафе, он снял пистолет с предохранителя, загнал патрон в патронник и положил его на пол. Чтобы был под рукой. Немного успокоившись, он снова приник к прицелу, водя перекрестьем по незнакомым ему лицам. Человека, которого ему показал на фотографии Матвей, и которого он назвал Вахой среди стоящих не было.

Бекас опустил руку вниз, нащупал ребристую рукоятку пистолета, сжал её в ладони и внезапно, резко повернулся назад, готовый выстрелить в любого, кто окажется за его спиной. Но к своему удивлению увидел Витька.

— Ты чего? Чего делаешь здесь? Я же тебя мог завалить ненароком, — сказал он хрипло.

— Зашел глянуть как ты, помощь не нужна?

— Топай вниз. Я здесь обойдусь…

Это были его последние слова. Прозвучал глухой выстрел и пуля пробила голову снайпера. Осторожно ступая, из глубины чердака к его телу приблизился Беспалый, убирая пистолет с глушителем в карман куртки.

— Давай прибираться здесь, — сказал он, рассматривая лежащего Бекаса, — надо будет его стащить вниз, спрятать в машине. Потом вывезем за город и закопаем. Понял?

— Ясен пень! Пойду, чемодан притащу из багажника.

Витек оправился вниз, на улицу, за огромным чемоданом, приобретенным накануне специально, по поручению Матвея.

Беспалый подошел вплотную к мертвому стрелку, присел на корточки и взял винтовку в руки.

Город Уральск, Казино «Эльдорадо», офис Матвея, 19 августа, 14:10.

Матвей сегодня не ожидал прихода Карпова, но полковник неожиданно заявился в казино.

— Виски хочешь? — спросил Матвей, развалившись в кресле за своим столом.

— Налей полстакана. Много не буду — еще на службу.

Матвей поднялся, налил виски и протянул Карпову. Тот снял милицейскую фуражку, небрежно бросив её на стол, сел в кресло, медленно глотнул.

— Сделал, как я сказал? — спросил Карпов.

— Да, Бекаса замочили, тело спрятали. Но я не въезжаю, зачем всё это? Бекас завалил бы Ваху и всё ништяк! Город мой!

— А завод что? Тебе уже не нужен? Зачем тогда Генералова кончили? — полковник с удивлением посмотрел на Матвея.

— Да… Генералов… Тут такая хрень нарисовалась. Короче, мне Настя звонила. Еще до Генералова Плотников снюхался с новой фирмой из Москвы — «Вест Финанс» вроде. У них бабок полно, в городе их никто не перекроет. Я думал, уберу Генералова, пугану Плотникова, и тема отвалится, этим москвичам будет от ворот — поворот. Но этот идиот, кусок дерьма Плотников запил, не могу нигде найти…

— А ты надави на Красовскую. Она сейчас одна, без поддержки Плотникова.

Матвей зло усмехнулся.

— Придется!

Карпов встал, взяв стакан с виски в руку, начал прохаживаться по кабинету о чем-то глубоко задумавшись. Но вот остановился, сказал озадаченно:

— Кто бы мог подумать, что Плотников окажется такой продажной тварью. Не ожидал от него такого. А с виду уважаемый человек! Как писал английский классик: «Весь мир бордель, а люди проститутки»…

— Так что думаешь, Колян? — нетерпеливо спросил Матвей, — чё будем делать с заводом? С москвичами бодаться напрямую пока не с руки, я не знаю, есть ли за ними братва. А ну как их авторитеты крышуют? Что тогда? Сильвестр может и разрулит в Москве, но надо время.

— Я понял тебя! Есть тут мыслишки кое-какие разные, Матвей. Обмозговать надо. Ты пока позвони Красовской и попробуй порешать через неё с «Вест Финансом». Эту дуру давно пора шугануть.

Карпов снова сел в кресло, а Матвей потянулся за трубкой и набирал номер телефона.

— Настя, ты знаешь номер Красовской? Знаешь? А можешь меня соединить? Хорошо, подожду. — Прикрыв трубку рукой, он пояснил Карпову: — Сейчас соединит. Это секретарь Плотникова.

В трубке что-то щелкнуло, раздался голос Красовской. Матвей представился:

— Екатерина Евгеньевна? Это Матвеев, предприниматель.

— Да, я знаю вас. Вы участвуете в конкурсе по металлургическому заводу.

— Я что-то в непонятках. Там еще какие-то новые участники образовались? Или как? Вроде прием заявок прикрыли уже…

— О чем вы говорите? Мне ничего не известно!

— Екатерина Евгеньевна! Я говорю о фирме «Вест Финанс». Мне кажется, она не должна участвовать в аукционе или я ошибаюсь?

— Ну, я не знаю…

— А вы узнайте! И помните о Генералове. Он тоже прикидывался непонятливым.

Матвей в бешенстве кинул трубку на телефон.

— Стерва!

— Кто бы сомневался! — заметил Карпов. — Ладно, у меня тут мысли созрели насчет завода. Давай теперь потолкуем!

Город Уральск, УФСК РФ по Уральской области, 19 августа, 17:10.

Забелин периодически докладывал Шумилову о ходе работы по делу «Стрекоза». Шумилов и так знал все нюансы этого непростого дела, но хотел, тем не менее, держать руку на пульсе. Вот и сейчас, зайдя к начальнику в кабинет, Сергей положил перед собой сводки прослушивания Красовской.

— Сейчас принесли свежую сводку по телефону Красовской, — сообщил он, доставая листик из папки.

— Есть что-то?

— Ей звонил Матвей. Угрожал, требовал снять «Вест Финанс» с конкурса.

— Для нас и так плохо, и эдак. С одной стороны бандиты Матвея, с другой иностранцы — хозяева стратегического предприятия на котором делают бронетанковую технику. Всё это неприемлемо.

— Мне кажется, на данном этапе бандиты для нас хуже. По иностранцам… Помните, генерал говорил, что отправили шифровку в Москву.

Шумилов закурил. Сергей уже сбился со счета, сколько раз он бросал и начинал курить снова.

— Да. Знаю! — согласился Николай Поликарпович. — Вроде бы сам Черномырдин заинтересовался. Они пойдут с Сосковцом к Ельцину и должны убедить Президента снять завод с аукциона. Так что в принципе, это вопрос нескольких дней. Поэтому, ты прав — надо любыми путями помешать Матвею.

— Я об этом и говорю! Только вот как? Если бы его можно было закрыть…

— А толку? Есть представитель от фирмы, этот как его — Белоглазов. Он будет на аукционе. А самому Матвею тебе предъявить нечего. Да, мы подозреваем, что он стоит за нападением на Виккерс, убийством Генералова, но где улики? Нет, братец, изворачивайся, как хочешь. Надо что-то другое.

В это время открылась дверь, и вошел Лысенко, держа в руках толстую папку бумаг. Увидев Забелина, он замялся.

— Николай Поликарпович, вы заняты? — спросил Лысенко.

— А что ты хотел?

— Доложить по делу «Банкроты».

— Нет, мы уже закончили. Тебе все понятно, Сергей?

После разговора с Шумиловым о Матвее, Забелин решил еще раз спросить о нем у Саши Цыганкова. Когда он вошел к нему в кабинет, чернявая лохматая голова Саши склонилась над столом. Тот пытался разглядеть на документе синеватый оттиск круглой печати, прочесть надпись внутри. От усердия даже высунул кончик языка.

— Лупу тебе взять слабо, Санек? — спросил Забелин, — у меня есть, могу дать.

— А, — махнул тот рукой, — чего тут смотреть, жулики, они и есть жулики. Всё равно надо на экспертизу отправлять.

— Трудно жить на белом свете! — иронично вздохнул Забелин. — Слушай, у тебя по Матвею ничего нет?

— А в чём дело?

— Понимаешь, надо бы его не чем-то прихватить, да вот прихваток нет. У меня аукцион на носу, а после устранения Генералова, Матвей реальный претендент. Кроме иностранцев. Но по ним отдельный разговор.

Цыганков с сожалением покачал головой.

— Нет, Сереж, пока ничего. После убийства директора мы были на ушах — ты же помнишь! Я все ноги стер! С несколькими источниками встречался. К местным авторитетам ходил: и к Бутузу, и к Лехе-Бойцу, и с Вахой терки тёр. Они переводят стрелки на Матвея, но без фактов, на уровне слухов. Снайпера тоже не нашли, хотя прошерстили все поезда и самолеты. Так что извини!

— Санёк, у меня просьба — если что-то нароешь, сразу звони. Шумилов санкцию дал.

— Договорились!

— Добро, пойду заниматься делами.

— И что это за интересные дела? — рассмеялся Цыганков. — Может, мне тоже стать начальником? Придумать себе парочку дел — таких длинноногих, стройных, загорелых. Завалиться с этими делами в прохладный номер с кондером и полным холодильником пойла, — Саша мечтательно откинулся назад, на спинку кресла и закинул руки за голову.

— Буйные фантазии! — хмыкнул Забелин.

— Ты же знаешь, женщины — моя слабость! А ты чего веселый такой в последнее время? Ритка веселит?

— Почему решил?

— Глаз у тебя стал шаловливый. Слушай, не появилась ли у тебя новая зазноба? Та, девушка из администрации, о которой ты мне рассказывал?

— Брось, зачем она мне?

Сергей махнул рукой и пошел в свой кабинет, невольно припоминая слова Цыганкова. Может и в самом деле Ирэна Истомина стала ему небезразлична? Время от времени он думает о ней. А как же Рита?

Да, положение! Раньше бы написали: «Запутался в связях с женщинами», а теперь говорят: «Хорошо устроился!» Он невесело усмехнулся своим мыслям.

Город Уральск, Казино «Эльдорадо», 19 августа, 15.30.

Матвей расслабленно сидел в кресле, курил косячок с травкой. Сладковатый дым витал в офисе. Всё было ничего, всё шло по плану, вот только Плотников. Он продолжал отсутствовать и Матвея это сильно напрягало. Он позвал Беспалого.

— Толян. Слушай, мы тут с Карпычем помозговали на досуге, как разрулить с заводом. Короче, засылай Витька с пацанами к Плотникову на хату, пусть дознается, что и как, где эта падла прячется. Он мне до зарезу нужен!

— И то верно! Хватит ему бухать, пора въезжать в тему, в натуре!

Матвей собрал жесткие складки вокруг рта.

— А Калине передай на зону, что надо бы того оперка вызвать. Мол, стволы появились, пусть топает, забирает.

— Будем опера прессовать?

— Потом скажу. Дурь будешь?

Беспалый протянул руку, и Матвей дал ему тлеющую сигарету.

— Слышь, Матвей, — обеспокоился Беспалый, — а Калина ведь должен ждать отмашку своего кума, Усольцева. Как он позвонит сам-то оперу?

— Усольцева? Значит надо пинок дать этому Усольцеву, чтобы шевелился. Толян, ты сам покумекай, как и что. Усек?

Город Уральск, дом, где проживает Плотников М.Я., 20 августа, 10:10.

Пропажа Плотникова, так же как и Матвея заставляла нервничать Красовскую. Она ждала, что он до выходных появиться на работе, зайдет к ней в кабинет, поговорит. Но нет, не вышел.

Несмотря на субботний день, Екатерина Евгеньевна, всё-таки решила найти его дома. Она села в свою машину и поехала к дому Плотникова.

Дом, где проживал председатель облкомимущества, был современной многоэтажкой из красно-желтого кирпича. В нём уже были предусмотрено место для консьержки, пандус для съезда.

Консьержка, сидевшая на входе, была пенсионеркой.

— Скажите, а Михаил Яковлевич дома? — оторвала её Красовская от чтения журнала.

Та приоткрыла застекленную створку.

— Откуда я знаю? Не видела его, давно уже не видела.

— Сколько дней?

— Да говорю, давно! А вы откуда будете?

— Я его коллега с работы. Вот, приходится даже по субботам ездить…

— С работы? — консьержка удивилась, сняла очки. — Много вас развелось. Уже одни приходили сегодня, тоже с работы.

— Это какие? Они себя назвали? Как их зовут?

— Да не знаю я. Мордатые такие. Ушли вроде уже.

Поколебавшись самую малость, Екатерина Евгеньевна спросила:

— Я тогда поднимусь, проведаю Михаила Яковлевича? Может, ему помощь нужна. Он на каком этаже?

— На двадцатом он проживает. Ехайте!

Красовская отправилась к лифту, слыша, как консьержка ворчала ей вслед:

— Ага, помощь! А жена на что?

Зайдя в лифт, Екатерина Евгеньевна потянулась, чтобы нажать кнопку двадцатого этажа, но вдруг передумала, испугавшись чего-то, и палец сам собой нажал кнопку двадцать второго этажа. Лифт начал подниматься.

«Только бы Миша был дома! — мелькнуло в голове Красовской. — На следующей неделе аукцион и не с кем посоветоваться! Как он мне нужен! Что делать? Уступить Матвею или закончить с западниками?» Она невольно посмотрелась в лифтовое зеркало и поправила прическу.

Лифт в это время остановился, она вышла на площадку и с осторожностью начала медленно спускаться, заглядывая вниз лестничного пролета. Этажом ниже ей послышались невнятные голоса. Нехорошие предчувствия овладели её. На носках туфель, чтобы цоканье металлических каблуков её не выдало, Красовская аккуратно переступила еще несколько ступней вниз.

Увидев площадку двадцатого этажа, Екатерина Евгеньевна, заглянула через перила. У закрытой двери Плотникова стояло двое парней. Один из них, плотный, с упитанной физиономией громко спрашивал через закрытую дверь:

— Хозяйка, а где Михаил Яковлевич? Его на работе ищут.

Из-за двери отвечала женщина:

— Не знаю я. Я у них убираюсь. Ничего не знаю!

— А что сказал, куда поехал-то?

— В санаторий вроде, «Сосновый бор», — снова раздался женский голос.

— Не врешь, тетка? А то смотри!

Мордатый с силой пнул дверь квартиры, но железная дверь издала только глухой звук.

Красовская отпрянула и осторожно начала подниматься наверх по ступеням лестницы, моля бога, чтобы её не заметили бандиты.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет Усольцева Л.П., 20 августа, 10:24.

В эту субботу работал и Усольцев. Он просматривал материалы, переданные ему Кислициным о сотруднике Управления занимающемся бизнесом через свои связи в аэропорту. Леонид Петрович зачитался материалами, прокручивая в голове разные способы поимки с поличным подпольного бизнесмена. Эта работа его захватила. Оперативные комбинации, ввод агентов, техсредства…

Однако творческий полет его мыслей прервал буквально влетевший в кабинет Михаил.

— Леонид Петрович, — сказал тот, запыхавшись, — ко мне Куроедов Вася подходил. По поводу Калинина Петра Андреевича…

Усольцев оторвался от чтения бумаг, поднял голову и непонимающе уставился на своего сотрудника.

— Кого?

— По поводу Калины.

— А, понятно! Что с ним?

— Куроедов сказал, что Калину хотят перевести в другую колонию. Тогда мы его не сможем использовать.

— Зачем его переводить? Я не понял… У нас же договоренности.

— Из-за нарушения внутреннего режима.

Усольцев пристукнул кулаком по столу.

— Вот идиотизм! У нас всё готово для завершения проверки?

— Да!

— Тогда дай команду Калине, пусть звонит Цыганкову, назначает встречу. А перевод… Попроси Куроедова оттянуть на пару-тройку дней. Такая задержка, я думаю, погоды не сделает.

Миша потоптался у порога, как бы не решаясь спросить.

— Леонид Петрович я вам больше не нужен?

— А что?

— Суббота все-таки. Хотели с женой к её родителям на дачу, в баньке попарится…

Усольцев добродушно прищурился, потому что любил поучать подчиненных.

— Чекисты, Миша, работают без выходных! — со значением произнес он. — Помнишь плакат времен войны; «Враг не дремлет»? То-то!

— Но сейчас же не война!

— Это в обычном смысле. Сейчас криминальная война, Миша. И я не знаю, какая страшней! Ладно, — смилостивился Усольцев, — организуй все с Калиной и можешь двигать.

Город Уральск, кабинет полномочного представителя Президента РФ по Уральской области Дергачева В.А., 22 августа, 10:12

Чтобы убрать основного конкурента из гонки за акции металлургического завода, Матвей и Карпов договорились действовать по разным направлениям.

Сейчас был ход Карпова. За несколько дней до аукциона полковник прибыл с визитом к полномочному представителю Президента Дергачеву. Тот встретил Николая Ильича радушно и поскольку Карпов был исполняющим обязанности начальника УВД — предыдущего перевели в Новосибирск — Дергачев обещался замолвить словечко в Администрации Президента.

— Так что у вас случилось, Николай Ильич? Слушаю внимательно! — доброжелательно улыбаясь, произнес Дергачев.

— Собственно, ничего экстраординарного. Но… Я хотел вот о чем поговорить. Нам стало известно, что скоро состоится аукцион. Будут продавать металлургический завод.

— Да, есть такое дело! — Дергачев все еще улыбадся…

— В числе других аукционистов ожидается участие фирмы «Вест Финанс». Они уже внесли залог, и Красовская их допустила.

— И что вас беспокоит?

Карпов значительно помолчал, словно собрался открыть большую тайну, потом продолжил:

— Имеется оперативная информация, что за «Вест Финансом» стоят реальные бандиты, в частности, чеченская ОПГ Москвы.

— Да вы что? — изумился Дергачев, — а мне говорили — там одни иностранцы.

— Кто говорил?

— Красовская. Знаете её лично?

— Да.

— Она была прямо перед вашим визитом. Убеждала, что это солидные иностранцы, им можно доверять…

«Вот же стерва! — словами Матвея подумал Карпов, — её же предупреждали, говорили! Нет, не доходит! Вернусь, скажу Матвею».

— Красовская ошибается! — между тем спокойно сказал полковник. — У нас точные данные — за ними бандиты. Эту фирму надо убрать из списка участников.

— Вы уверены? Дело в том, что я уже сообщил в администрацию Президента.

Теперь Дергачеву было не до улыбок, он изменился в лице, вероятно, просчитывая возможные неприятности, в какие могло вылиться неверное информирование вышестоящих инстанций. Полномочный представитель вскочил, заметался по кабинету, демонстрируя помятый костюм и заляпанный каким-то соусом ворот рубашки.

— О «Вест Финанс»? А им что за дело? — спросил Карпов, пренебрежительно глядя на федерального чиновника.

— Ну как же! Привлечение иностранных инвесторов сейчас приоритетная задача для органов местной власти. — Дергачев остановился, достал несвежий серый платок и обтер им лицо.

— В данном случае, инвесторы сомнительные. Поверьте мне!

— Признаться, Николай Ильич, вы меня серьезно озадачили. Серьезно! Хорошо, я подумаю, — расстроенно сообщил Дергачев и в его голосе послышались нотки обиды, словно у маленького мальчика отобрали игрушку.

Прощаясь с чиновником, Карпов бросил свысока:

— Только думайте скорее. Аукцион уже на днях.

После ухода Карпова, Дергачев побежал к Красовской.

— Виктор Алексеевич, какая неожиданность! — та поднялась из-за стола, — что заставило вас спуститься с Олимпа, я имею в виду с четвертого на третий этаж?

Дергачев обмахивался грязным платком.

— Екатерина Евгеньевна, что же ты меня в заблуждение вводишь, матушка? Твои солидные люди — «Вест Финанс», оказывается, связаны с бандитами.

— Это кто вам сказал? — Красовская насторожилась.

— Сейчас у меня был Карпов, он исполняет обязанности начальника УВД. У них есть оперативная информация.

— Информация? Оперативная? — Екатерина Евгеньевна заулыбалась всезнающей улыбкой, — вы знаете, что такое оперативная информация — это непроверенная информация. Кто-то где-то кому-то сказал, вот и родилась такая информация. Никого не слушайте! Я за них ручаюсь!

— Карпов тоже ручался! Прямо не знаю, кому верить!

Дергачев выглядел расстроенно. Он опустился на стул возле приставного столика и Красовская заметила пятно от кетчупа на его воротнике. Она сказала твердо:

— Верьте своей интуиции, Виктор Алексеевич! Интуиция редко подводит.

— Ох, чувствую, влечу я с вашими играми!

Город Уральск, УФСК по Уральской области, 22 августа, 12.55.

В последнее время Михаил, увлеченный организацией подставы Цыганкову, взял за обыкновение врываться в кабинет Усольцева без стука. Вот и сегодня он быстро вошел с довольным видом и сообщил:

— Он позвонил.

Усольцев хмуро поглядел на него.

— Кто позвонил, куда?

— Цыганков позвонил квартирной хозяйке, сказал, что завтра придет на квартиру.

— Во сколько?

— Часов в пять.

Услышав эту новость, Усольцев подобрел.

— Значит, клюнул на нашу наживку? — спросил он, с удовольствием потянувшись, разминая затекшие от сидения члены.

— Выходит так!

— Ладно, попробую перехватить Цыганкова в столовой и перепроверить информацию. На всякий случай!

На обеде Усольцев отыскал Цыганкова и подсел к его столику.

— Как дела, Саша? — участливо поинтересовался он.

— Все нормально, Леонид Петрович. Дела как у табуретки — каждый норовит сесть сверху!

— Хе-хе — мелким смешком рассмеялся Усольцев, — люблю людей с юмором. Табуретка…да! Значит у тебя все нормально. А в отделе как? Давно я к вам не заглядывал.

— В отделе тоже нормально, работаем.

— Слушай, ты занят будешь сегодня вечером? Мне с тобой переговорить надо, — произнес Усольцев почти скороговоркой.

— Извини, Леонид Петрович, работа — у меня вечером встреча. А что за вопрос, серьезный?

— Нет, личный — Усольцев доброжелательно усмехнулся, — ничего, не можешь сейчас, потом поговорим. Не к спеху!

Что же, информация Михаила подтвердилась. Не испытывая больше надобности в дополнительных силах, Леонид Петрович позвонил начальнику оперативно-поискового отдела и дал команду снять с Цыганкова наружное наблюдение.

А Цыганков, вернувшийся в кабинет, услышал звонок. Это была Рита.

— Слушай, Саша, — сказала она, — ты не знаешь, где Сережа? Не могу ему дозвониться, телефон не отвечает.

— У него сейчас запарка. Он, наверное, телефон отключил, — ответил ей Цыганков, — а что случилось, что-то срочное?

— Нет… — замялась Рита, — пожалуй, нет.

— Он освободится и сразу тебе перезвонит, — пообещал ей Цыганков, — я его предупрежу, что ты звонила.

Не успел он положить трубку, как позвонил уже Забелин.

— Привет, Саня! — начал он.

Однако Цыганков его перебил:

— Легок на помине! Тебя Ритка ищет, а ты трубку не берешь.

— Некогда говорить, я специально на звонки не отвечаю, чтобы не отвлекали, и даже кабинет закрыл изнутри. А что она хотела, не сказала?

— Нет, видимо свои секреты, она доверяет только тебе.

— Значит, не срочное. Добро, как только разгребу дела, сразу ей позвоню, спасибо, что сказал! — Забелин на минуту замолк, потом продолжил, — слушай, я чего звоню, у Поликарпыча день рождения скоро, надо бы деньги собрать, подарок купить…как ты на это сморишь?

— А почему я? — удивился Цыганков.

— Ну, ты же у нас массовик-затейник, а мне этим заниматься некогда, у меня аукцион на носу.

— А у меня, думаешь, время есть? У меня контрабанда наклевывается.

— У тебя как скоро?

— Скорее некуда! Ох, Серега, пользуешься ты моей слабостью! — сдался приятель, — окей, соберу. Кстати, если навязал мне это дело, давай, гони бабки первым.

— Сейчас принесу! — ответил Забелин.

Действительно, он через минуту вошел в кабинет, быстро отдал деньги и ушел к себе, оставив Александра заниматься нудным делом — обходом кабинетов коллег и сбором денег.

Город Уральск, Площадь перед областной администрацией, 22 августа, вечер.

Закончив рабочий день, Екатерина Евгеньевна закрыла свой кабинет и неторопливо вышла из здания. Он пошла к машине, по пути вспоминая, куда положила ключ от «Мерседеса» и, решая, чем займет сегодняшний вечер. Может, ей пойти в ресторан или в спа-салон? Там есть солярий, а кожа у неё в последнее время сделалась неприлично бледной.

Она шла, отдаваясь приятным мыслям, предвкушая хороший отдых, но у машины её ждал неприятный сюрприз в лице Матвея и Беспалого.

Матвей улыбнулся, улыбка была холодной, жесткой.

— Екатерина Евгеньевна, я думал, мы договорились? — спросил он, собирая складки вокруг рта.

Красовская растерялась от неожиданности.

— Я… вы… я всё поняла! — забормотала она.

— Нет, не все! Я же предупреждал, а вы что? Пошли к Дергачеву, стали там туфту гнать про эту фирму… Нехорошо! Толян!

Матвей махнул рукой и Беспалый достал нож, отчего Красовская в страхе отшатнулась. Но Беспалый не пошел к ней, он нагнулся и проколол заднее колесо, затем неторопливо перешел к капоту машины и продела ту же операцию с передним.

— Я все сделаю, обещаю! Не трогайте, не надо! — заверещала напуганная Екатерина Евгеньевна.

Не слушая ей, Беспалый начал обходить машину, чтобы порезать колеса с другой стороны, но Матвей остановил его.

— Конечно, сделаете, я не сомневаюсь, Екатерина Евгеньевна! Пошли, Толян!

Беспалый подошел к Красовской и демонстративно поднес острозаточенное лезвие к её животу, отчего у той перехватило дыхание. Но Беспалый и не думал её трогать, он аккуратно сложил нож, убрал его в карман, оглянулся на Матвея. И они пошли со стоянки — бизнесмен в деловом костюме и его водитель. Так это выглядело со стороны.

Глядя им вслед, Красовская бессильно упала задом на капот, вытирая злые от бессилия слезы.

На следующий день она первым делом забежала к Ирэне.

— Ира, где у тебя конверты участников аукциона по металлургическому заводу? — спросила она торопливо.

— В сейфе.

— Дай-ка мне, я проверю кое-что, потом верну.

Истомина открывала дверцу сейфа и достала три конверта. Но сразу не отдала.

— Здесь предложение от руководства завода, «Омега групп» и Вест Финанс», — перечислила она.

— Да-да, то, что нужно. — Екатерина Евгеньевна схватила конверты. — Ты вот что… У тебя все готово к аукциону?

— Да, Екатерина Евгеньевна. А что, есть изменения?

— Нет, все по-старому. Хорошо, я сейчас их тебе верну.

Она стремительно вышла из кабинета, и Ирэна недоуменно уставилась ей вслед.

Город Уральск, улица Новая Заречная, 23 августа, 16.10.

Перед выходом на встречу с поставщиками оружия, Цыганков доложил своему начальнику Лысенко, который был в курсе его разработки.

— Ты надолго туда, смотри, дел полно и здесь? — спросил тот.

— Гляну, что стволы на месте и вернусь.

— А чего смотреть, бери людей, изымайте оружие! — предложил Лысенко.

— Есть у меня сомнение — не кидалово ли. Уж больно торгаши стараются, зазывают. Так что я быстро — одна нога здесь, другая там. Мне еще надо успеть в магазине на вечер затариться продуктами. А завтра повяжем этих барбосов.

— Только много людей не обещаю, у нас еще дело на подходе — коррупция в таможне.

— Ничего, привлечем УБОПовцев, как прошлый раз. У них есть СОБР.

— Лады, позвоню и договорюсь! — согласился с его предложением Лысенко, — тебе прикрытие надо, может, возьмешь с собой кого-то из оперов?

Секунду подумав, Цыганков ответил:

— Обойдусь без провожатых — нам не в первой! Я же с ними встречался, никакой угрозы там нет, обычные торгаши. Я возьмешь с собой кого-нибудь, больше будешь бояться за него, чем за себя, только лишние хлопоты.

— Смотри, тебе видней, ты у нас важняк.

Попрощавшись, Цыганков стремительно сбежал вниз по лестнице к центральному выходу, вышел во двор и сел в оперативную машину.

«Должен успеть, — подумал он, посмотрев на часы — поеду нормально, гнать не буду. Ни к чему нарушать правила и злить гаишников».

У подъезда, где проживали контрабандисты, никого не было, и Цыганков занял свободное место на тротуаре. По привычке осмотревшись, и не обнаружив ничего необычного, он закрыл машину, включил сигнализацию и вошел в подъезд. Лестничная площадка была пуста. Где-то лаяла собака, но, в общем, было тихо.

Он три раза позвонил в дверь. Послышались шаги, затем щелкнул замок. На пороге стоял Калина в потертой лиловой спортивной куртке и таких же штанах. Куртка была расстегнута, обнажая волосатую грудь с синими рисунками татуировок.

Увидав гостя, Калина сказал:

— Пришел? Заходи в хату, — сам он скосил глаза за спину оперативника, чтобы убедиться, что тот один, без сопровождающих, — захлопни за собой дверь!

У Цыганкова мелькнула мысль, что дверь до конца закрывать не стоит.

«Может поставить замок на защелку?» — подумал он, переступая порог. Но ему вряд ли грозила реальная опасность со стороны этого щуплого мужичка. Даже вдвоем с молодым Бесом они ничего не смогут ему сделать. Да и Беса пока не видно.

Калина повел Цыганкова по узкому коридорчику в маленькую комнату, где в прошлый раз проходила их встреча.

«Посмотрим, на стволы, — подумал Александр, — если мне их покажут. Если нет — надо послать эту братию куда подальше и слинять отсюда».

На всякий случай, поскольку ситуация могла обостриться после его отказа покупать кота в мешке и Калина мог попереть буром, Цыганков засунул руку за пазуху и снял пистолет с предохранителя.

Они прошли мимо кухни, где у плиты стояла старушка и готовила ужин, отчего в квартире стоял запах вареного мяса, лука и укропа, и вошли в небольшую комнату. Как и в прежний раз, на столе стояла набитая чем-то, застегнутая на молнию сумка. Вновь Калина прошел к ней и, повернувшись к Александру, сказал, отчего-то глядя в угол комнаты:

— Вот товар. Долго будешь кота за хвост тянуть?

В его позе, голосе и тоне, было нечто такое неестественное, что заставило Цыганкова насторожиться. В комнате имелась небольшая ниша, в которой стояла тахта, скрытая небольшой шторкой из полинялой ткани желтого цвета. Александр увидел шевеление, шторка отодвинулась, и оттуда появился еще один человек — не Бес.

В этом человеке Цыганков узнал одного из подручных Матвея Беспалого, известного ему по той памятной встрече в офисе Риты.

— Ба! — произнес скрипучим голосом Беспалый, — и что же это ментам здесь надо? Никак за стволами притопал? Неужто своих не хватает? Пойди в любую ружейку, там пушек, как грязи. Нет, ты посмотри, Калина, он сюда приперся!

Словно пребывая в большом удивлении от внезапной встречи, Беспалый театрально развел руки в стороны, укоризненно покачал головой, обращаясь по большей части к своему корешу Калине.

Не дожидаясь окончания этого представления и поняв, что раскрыт, что дальше тянуть нет смысла, Александр выдернул пистолет из кобуры и направил его сторону бандитов. Но сказать ничего не успел. На него обрушился сзади страшный удар по голове, и он рухнул на пол как подкошенный, сразу потеряв сознание.

— Ну, как я его вырубил? — спросил довольный собой Бес, неслышно подкравшийся сзади. Он снял перед этим обувь, чтобы случайно не скрипнуть досками деревянного пола.

— Всё хоккей! — сказал ему Калина — поможешь его вывести. Дай сюда водку.

Бес взял с тумбочки бутылку водки, передал её Калине и тот сверху полил ею лежащего без движения Цыганкова.

— Ты со мной будешь подрывать или назад в зону? — спросил он Беса.

Молодой парень шмыгнул носом.

— Слышь Калина, мне сидеть осталось всего — ничего, скоро откидываться. Нафига мне такая хрень? Лучше вернусь. А для чего этот мент Матвею? Надо завалить его и закопать. Менты это клад, который лучше хранить в земле.

— Не твоего ума дело! — хмуро отозвался Беспалый, которого Матвей посвятил в свои планы. — Давай, топай в зону! Только смотри, не болтай. Тебя начнут трясти: где, да что, да как. Ты стой на своем — гулял на улице со знакомым, в дом не входил, ничего не видел. А ты, Калина, достань у опера ключи от машины в кармане и пушку забери.

Бандиты обыскали Цыганкова, забрали пистолет, наручники, ключи от машины и милицейское удостоверение, которое он носил для прикрытия. Беспалый раскрыл красные корочки, прочитал насмешливо: «Капитан Цыганков Александр Игоревич, оперуполномоченный отдела уголовного розыска ГУВД г. Уральска».

— Что оперуполномоченный, — осклабился он, — теперь упал намоченный! Всё, сваливаем!

Бес и Калина подняли Александра, закинув его руки себе на плечи, и поволокли по коридору, словно сильно выпившего мужика подхватили его приятели, чтобы доставить до дому, прямо к жене.

Город Уральск, УФСК по Уральской области, 23 августа, вечер

Рабочий день Управления длился до шести часов вечера. Но и после окончания работы, многие сотрудники задерживались на работе — в окнах их кабинетов допоздна горел свет. Этот день не стал исключением: в своих кабинетах сидели Лысенко, ожидавший возвращения Цыганкова, Забелин, занятый предстоящим аукционом, и, конечно, Усольцев, который ждал звонка от агентов из квартиры.

Через час, после отъезда Цыганкова Игорь Лысенко начал испытывать легкое беспокойство. От Александра не было никаких вестей, хотя он намеревался быстро провести свою проверку и вернуться назад. Проверять там, в сущности, было нечего — убедиться, что оружие есть и уйти. Это заняло бы минут десять-пятнадцать, никак не час.

Примерно в половину седьмого вечера Лысенко зашел в кабинет к Шумилову, который тоже еще не ушел домой — сидел вместе с Забелиным.

— Николай Поликарпович, — сказал с беспокойством Лысенко, — Саши Цыганкова до сих пор нет, хотя он должен был давно вернуться.

Начальник отдела посмотрел на часы.

— Да, ты прав!

— Позвони ему домой, может он уже дома, — предложил Забелин.

— Если его там нет — добавил Шумилов, — придется докладывать генералу. Черт с ней, с этой его разработкой. На всякий случай, скажи всем, кто есть в отделе — пусть не расходятся, возможно, придется выезжать в адрес.

Выйдя из кабинета, Лысенко набрал телефонный номер квартиры Цыганкова и услышал, как старший из его сыновей Денис снял трубку. Мальчик сказал, что папы нет и домой он еще не приходил.

Нехорошее предчувствие овладело Лысенко. Обычно Цыганков был осторожен, всегда отзванивался и никогда не пропадал, не оставив предварительно своих координат. Взяв подборку материалов в отношении лиц, которых разрабатывал Цыганков, Лысенко с тяжелым сердцем пошел к Шумилову.

— Что дома нет? — спросил тот, — давай материалы.

Лысенко передал подборку.

Торопливо потушив сигарету, Шумилов поднялся и пошел к генералу. Услышав, что оперативник ушел на встречу с контрабандистами без прикрытия, начальник Управления укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. Он приказал немедленно выехать в адрес, взяв всех свободных людей из отдела, поскольку АОБГ собирать долго, и сразу после ухода из кабинета Шумилова, вызвал к себе Кислицына и Усольцева.

— Доложите, что у вас с проверкой Цыганкова! — потребовал Алексеев у своих подчиненных едва те переступили порог. По тону генерала они тут же поняли, что ничего хорошего их не ждет.

Усольцев немного выступил вперед и сказал:

— Товарищ генерал, проверка вошла в завершающую стадию. Сегодня Цыганков пошел на встречу с нашими источниками из криминальной среды, на которой всё проясниться. Я жду отчета от этих людей.

— И долго будете ждать? До ночи? — голос Алексеев потяжелел.

— Нет, товарищ генерал, должны были уже позвонить, — стушевавшись произнес Усольцев, до которого стало доходить, что в его проверке что-то не получилось, где-то допущен сбой.

— Борис Иванович, а почему эту проверку не прекратили? Мне совершенно непонятно! Шумилов доложил справку Цыганкова после вашей подставы — там все ясно и понятно. Ни в чем он не замешан, ни с каким криминалом не связан. Я спрашиваю, почему её не закончили?

— Товарищ генерал! — сказал Кислицын, со злостью посмотрев на Усольцева, — подполковник Усольцев не поставил меня в известность, что продолжает проверочные мероприятия. Я тоже читал эту справку и дал команду снять с Забелина и Цыганкова наружное наблюдение, прослушивание телефонов. Мне тоже совершенно непонятно, почему подполковник Усольцев проявляет излишнюю инициативу…

Начальник Управления, выслушав это объяснение, стукнул что есть силы кулаком по столу, его лицо побагровело и он закричал на обоих:

— Вам что? Делать больше нечего? Если с Цыганковым что-то случиться, то вы у меня погон лишитесь, проверяльщики, мать вашу! Немедленно выясняйте, что произошло, принимайте меры для розыска офицера! Докладывайте мне каждый час. С работы не уходите, пока не будет ясности. Всё, идите работайте!

Сотрудники отдела Шумилова, получив указание генерала, немедленно выехали на квартиру, где проходила встреча. Забелин, несмотря на загруженность, напросился к Лысенко в сопровождающие и сел с ним в одну машину. Перед выездом они связались с ГАИ и дали ориентировку на поиск управленческой семерки вишневого цвета, на которой уехал Саша Цыганков.

Дверь квартиры им сразу открыла бабушка — хозяйка квартиры.

— Бабуля, — спросил её с порога Лысенко, — постояльцы твои где?

— Ой, милок, даже не знаю. Как ушли давно, так и не видела боле.

— А сколько их было?

— Сколько? — старушка задумалась, — дак трое…а может, четверо — уж и не упомню. Один только пьяный был, ноги у него заплетались. Сам-то идти не мог, так они его под руки вели.

— Откуда вы узнали, что пьяный? — спросил из-за спины Игоря Лысенко Забелин.

— Пьяный, пьяный. Такой запах в комнате и по коридору, хоть святых выноси! Нельзя так пить! Я уж знаю, что это такое — муж-то спился и умер рано.

Оперативники прошли в комнату, в которой проходила встреча, но ничего полезного для себя не обнаружили. Только коврик сильно пах водкой. Пустая бутылка стояла здесь же, на столе.

— Назад когда обещали вернуться? — спросил у бабушки Лысенко, когда они возвратились назад.

— Ничего не сказали, я уж и не знаю прям, чё думать…

Лысенко повернулся к двум сотрудникам отдела:

— Останетесь здесь на всякий случай. Ну, что поехали? — спросил он Забелина.

— Давай в Управление, может, есть новости.

Город Уральск, кафе «Малахит», 23 августа, 21.25.

Поздним вечером к кафе «Малахит», в котором заседал Ваха со своими людьми, подъехал на личной машине милицейский опер Игорек. Он осмотрелся, потом вышел из салона и достал из багажника длинный свёрток, похожий на замотанную палку.

Через минуту открылась задняя дверь кафе и на пороге возникла официантка Света, которая поставляла ему важную информацию и прошлый раз указала на Цыганкова, встречавшегося с Вахой.

— Вот, возьми! — сказал ей Игорь, протягивая сверток. — Спрячь где-нибудь в подсобке. Только смотри, чтобы никто не засек!

— А что тут? Мне потом ничего не будет?

— Всё пучком, Светик! Если что, я тебя отмажу. Держи! Это премиальные.

Он дал ей пакетик с белым веществом, и довольная Света отправилась в кафе.

Игорек закурил в сторонке, чтобы скоротать ожидание, но ждать долго не пришлось, Света быстро управилась. Она появилась на пороге, подходить к нему не стала — только махнула издали рукой, мол, всё сделала. Игорь тоже ответно помахал ей и сел в машину. Там он взял пейджер, продолжая смолить сигарету, набрал условные цифры.

Он не знал, что они значат, для чего он это делает — таково было указание непосредственного начальника. Игорь не привык вдавался в подробности, только краем уха слышал, что операцию спланировали чины из областного УВД.

Словно по мановению волшебной палочки после его сигнала из-за перекрестка выехало несколько машин, и в их числе автобус «Пазик» с бойцами СБОРа. Игорь окинул их взглядом — сейчас начнутся маски-шоу. Он завёл машину, поехал прочь от кафе. Свое дело он сделал.

В это время в двери кафе ломанулся СОБР, толпой пошли сотрудники милиции. Один из них, по виду похожий на следователя — важный, несуетный, деловитый, подошёл к бармену.

— Где хозяин? — спросил он властным тоном человека чувствующего за спиной вооруженную силу.

— Вон, в углу.

Повернувшись, следователь увидел Ваху за одним из столиков.

— Ваха Магомадов? Мы произведем у вас обыск. Вот Постановление Прокурора.

Ваха махнул рукой.

— Да делайте сколько хотите! У меня ничего нет!

— Гражданин Магомадов, может, хотите заявить что-то, добровольно сдать оружие?

— Слушай, я же говорю, у меня ничего нет. Клянусь Аллахом!

Из коридора, ведущего за бар, вглубь кафе, появился оперативник со свертком.

— Товарищ майор! — сказал он следователю, — вот, в подсобке нашли за тряпками. Похоже, ствол, который мы ищем.

— Давай сюда, клади!

Опер положил сверток на столик, принялся осторожно разматывать, однако следователь не преминул его предупредить:

— Смотри, отпечатки не оставь!

Оперативник аккуратно развернул тряпки, и все увидели винтовку снайпера.

— Что и требовалось доказать! — торжествующим голосом произнес майор-следователь, — сейчас оформим протокол обыска и протокол задержания. Гражданин Магомадов, собирайтесь, поедите с нами!

Ваха удивленно подошел к столику, где лежала винтовка, и оценивающе посмотрел на неё, потом обернулся к бородатому чеченцу.

— Позвони адвокату, Умар. Вот шайтаны!

Город Уральск, УФСК по Уральской области, 24 августа, 09.10.

За окном рассвело. Усольцев, проведший всю ночь в кабинете, с трудом размял ладонью окаменевшее после ночного бдения лицо. Он посмотрелся в зеркало, висевшее на стене. Да, вид был не очень — кожа на лбу собралась в мелкие морщины, веки покраснели, глаза смотрели тускло, и само лицо отдавало желтизной, словно у него, Усольцева, были проблемы с желчью.

Всю ночь он пытался найти следы Цыганкова и Калины. Беса он нашел сразу в колонии, но тот клялся и божился, что не знает, куда делись участники злополучной встречи на улице Новой Заречной. Якобы, он, Бес, завел Цыганкова на хату, а сам ушел.

Докладывать наверх было не о чем. Приходилось лишь тупо, покорно ждать новостей.

Леонид Петрович тяжело поднялся и включил электрочайник, который весело забулькал, призывно засвистел, точно ему заботы Усольцева были нипочем. Леонид Петрович еще раз провел ладонью по лицу и решил, что нужно сходить в туалет, где был кран с водой, умыться. Но неожиданно зазвонил телефон. Как выяснилось, это был начальник отдела собственной безопасности Староконев.

— Леонид Петрович, привет! Староконев звонит.

— Привет, привет, Михалыч! Что скажешь интересного?

— Много чего. Вчера взяли чеченского авторитета Ваху и у него винтовочка снайперская обнаружилась. Та самая, из которой Генералова застрелили.

— Да? Поздравляю! — без энтузиазма произнес Усольцев, — наверное, дырки на погонах уже ковыряете для новых звездочек?

— Нет, Петрович. Пока рано. Слушай, тут вот какое дело, на винтовке есть отпечатки и по нашим агентурным данным они принадлежат вашему сотруднику…

Леонид Петрович густо кашлянул.

— Нашему? Это кому еще?

— Мы о нем недавно говорили — Цыганкову.

— Кому-кому? Цыганкову?

Леонид Петрович с сомнением отнесся к этой новости. Связь с бандитами — это возможно, но снайпер? Стрелял в Генералова? Насколько знал Усольцев, Цыганков никогда не проявлял особого мастерства в тире и не ездил на ведомственные соревнования.

— Брось! — сказал он Староконеву.

— И бросать нечего, — хмыкнул тот, — у вас есть его отпечатки?

— Мы снимали у всех сотрудников.

— Можешь отправить ко мне? Мы тут посмотрим, проверим. Может и ошибаемся! Может это и не Цыганкова вовсе?

Усольцев взял карандаш в рот, начал грызть кончик. Он раздумывал о том, что такая проверка лишней не будет. Что, если на винтовке, действительно, отпечатки Цыганкова? Тогда проверка, которой он, Усольцев, занимался последнее время, будет оправданной, а его подозрения — обоснованными. На него и так уже половина Управления смотрит косо, и отпечатки Цыганкова послужат полной реабилитации Усольцева в глазах других, и прежде всего, начальства. А то, что Цыганков не проявлялся как классный стрелок, теперь дело десятое.

— Ладно! — согласился Леонид Петрович, — пришлю к вам парня из своего отделения. Зовут Михаил. Но я прошу, об этом пока никому. Мне надо срочно доложить наверх.

Через несколько часов, когда Михаил привез результаты сличения отпечатков Усольцеву, тот немедленно отправился для доклада к Кислицыну, а Борис Иванович, в свою очередь, тут же вызвал Шумилова и Забелина.

Усольцев в силу важности момента докладывал стоя. В его глаза читалось торжество победителя.

— Докладываю, что органами милиции задержан чеченский преступный авторитет Ваха Магомадов. У него нашли снайперскую винтовку, из которой убили Генералова. Но при этом, на винтовке обнаружены отпечатки Цыганкова…

— Что? Не может быть! — возмутился Сергей.

— Может, Сергей Павлович, может! Я отправлял в УВД своего сотрудника, и они все проверили — отпечатки его.

Кислицын нахмурился, перевел взгляд на Шумилова.

— Так что, выходит, Цыганков работал на бандитов?

Однако Усольцев, посчитавший, что ему еще есть о чем доложить, поспешил ответить:

— Выходит так и наши подозрения оказались обоснованными.

— Что хотите — говорите, но я не поверю, что Саша оказался предателем! — отверг слова Усольцева Шумилов и, несмотря на осуждающий взгляд Кислицына, достал сигарету, закурил.

— Если Леонид Петрович подтвердил подозрения, то какие могут быть сомнения? — покачал головой Кислицын. — Факты — упрямая вещь, Николай Поликарпович! Хотите вы или нет — их нельзя опровергнуть. Как отпечатки пальцев Цыганкова попали на винтовку? Где он сам, почему не дает объяснения?

Усольцев опять встрял:

— Наверное, с чемоданом долларов уже где-нибудь на Канарах…

— Слушай ты, я тебе сейчас в морду дам! — взорвался Забелин.

Он вскочил, готовый кинуться на начальника отделения собственной безопасности, но вмешался Кислицын.

— Майор Забелин, успокойтесь, сядьте на место!

— Спокойно, Сережа! — сказал Шумилов.

Между тем Усольцев, открыв папку с бумагами, заглянул в неё, достал какой-то листок и положил сверху.

— То, что Цыганков причастен, нет никаких сомнений! — изрек он. — Начальник собственной безопасности УВД показал мне агентурное сообщение девушки — она работает в чеченском кафе. Так вот, Цыганкова видели несколько раз с Магомадовым. Он явно проводил конспиративные встречи. А вы говорите: «Не может быть!»

— Он мог встречаться по служебной необходимости, он курировал эту линию, — возразил Шумилов.

— Да, мог! — немного мягче заметил Кислицын, видимо, учитывая состояние коллег Цыганкова, — но где он сейчас? Почему не явился на службу? Хозяйка квартиры сказала, что он напился и ушел вместе с бандитами.

На столе у полковника зазвонил телефон прямой связи с начальником Управления. Кислицын снял трубку.

— Да, слушаю. Понял. Есть! — сказал он и, положив трубку, добавил: — Генерал вызывает на ковер. Идем все, кроме Забелина.

Ошарашенный услышанным Забелин вернулся в свой кабинет. Он сел за стол, в голове была пустота — ни мыслей, ни эмоций. Сашка предатель? Ну, уж нет! В это он никогда не поверит как бы не старался доказать обратное Усольцев. Сергей вспомнил их последний год в Управлении, несколько успешных операций, инициатором которых был Цыганков. В голове не вязалось.

Чтобы отвлечься Забелин начал перебирать бумаги на столе. Внезапно ему пришло в голову, что Саша перед уходом что-то сказал, важное для него, Забелина. Кто-то звонил. Или он должен кому-то позвонить. Ах, да, Рита! Она звонила и искала его. Он взял трубку набрал номер её офиса. Рита оказалась на месте.

— Рит, это я, Сергей. Извини, что не позвонил вчера — у нас тут свои заморочки, совсем закрутился.

— Да ничего, я понимаю, — спокойно сказала Рита, но что-то было не так, Сергей это чувствовал. — Знаешь, я просила Сашу Цыганкова передать тебе, что звонила. Странно, что ты за два дня не смог найти время. Он разве тебе не сказал?

— Он… он мне сказал, но Ритуль, извини, не мог позвонить.

— Ладно! Нам надо встретиться, поговорить. Тут на меня посыпались интересные предложения. Я хотела их с тобой обсудить.

— Слушай, сейчас однозначно некогда и боюсь, в ближайшее время не получится. Давай послезавтра, а?

— Может, все-таки найдем время пораньше? — Маргарита заговорила требовательнее, — например, сегодня вечером, я тебя подвезу до дома и по дороге поговорим?

— Ну, давай! — неуверенно согласился Сергей, не представляя, чем будет заниматься вечером.

Вечером его могли привлечь на розыск Саши, потребовать отчет о предстоящем аукционе, да мало ли какие еще дела могли свалиться на его голову. Он положил трубку, замер в задумчивости. Но новый звонок заставил очнуться от невеселых мыслей.

К его удивлению прозвучал голос Ирэны.

— Это Ира, надо встретиться!

Город Уральск, Сквер возле здания областной администрации, 24 августа, 11.39.

Они шли по дорожке сквера, касаясь плечами, руками друг друга, но Забелин не придавал этому значения — это не любовное свидание. Это всего лишь встреча по необходимости. Истомина тоже была настроена по-деловому, и кажущаяся видимость свидания, похоже, её совершенно не волновала.

— Сергей, я знаешь, чего тебе звонила? — торопливо говорила она, посматривая на часы — Ирэна покинула здание до обеда, могли хватиться. — Тут странное дело! Красовская вчера брала конверты, а сегодня вернула.

— Какие конверты? — уточнил Забелин.

— Завтра же аукцион по металлургическому заводу. Конверты с предложениями от участников.

— Брала, говоришь, интересно! — он подумал. — Количество участников не изменилось, все так же — трое?

— Да.

— Но брала конверты она не зря. Она тебе не жаловалась на угрозы с чьей-нибудь стороны? Никто не неё не наезжал?

Истомина наморщила лоб, как бы припоминая.

— Вроде нет! А что? Ей кто-то угрожает?

Забелин промолчал, не ответил.

— Ты можешь их вскрыть потихоньку, посмотреть на суммы, — попросил он.

— Вообще-то это запрещено…

— Ира, очень нужно, поверь!

Она остановилась, взглянула в его лицо большими синими глазами.

— Если так нужно… Печать все равно у меня. Заменю конверты на новые и шлепну сверху. Как будто, так и было!

— Ты просто умничка! — обрадовался Сергей. — Послушай, у меня к тебе еще просьба. За одним из участников — за «Омегой Групп» стоят бандиты. Может, слышала о таком — Матвее?

— Да, весь город его знает. У него еще казино.

— Так вот, нельзя, чтобы он выиграл. Я знаю, что в последнее время он угрожал Красовской и думаю, что она изменила цифры в предложении в его пользу. Мы должны этому помешать.

Они пошли дальше по дорожке. Истомина молчала, о чем-то раздумывая.

— Ты сможешь сделать это? — настойчиво спросил Забелин.

— А ты уверен, что так будет правильно? Вдруг с ней случится то же самое, что с Генераловым. Сереж, ты пойми, я не числюсь в её подругах, особенно после последней нашей стычки из-за Плотникова, но…

— Понимаю твои сомнения. Но Матвей сейчас ничего ей не сделает, побоится — смерть Генералова вызвала большой резонанс. И потом, если будет реальная опасность — мы приставим к ней охрану. Так что, сделаешь?

— Хорошо, попробую! — точно нехотя согласилась она.

— Только Ир, хочу тебя предупредить! По телефону мне пока не звони. Боюсь, что тебя могли менты взять в проверку. Сейчас подставили моего друга из Конторы. Они говорят, будто он был снайпером, заодно с чеченцами. Короче, не рискуй! Если сделаешь — хорошо! не сделаешь — будем выкручиваться. После аукциона обстановка разрядится, тогда можешь снова звонить.

Теперь, приняв решение помочь Забелину в таком сложном, опасном для неё деле как подмена результатов аукциона, Ирэна почувствовала облегчение. Это бывает, когда не надо метаться между выбором в пользу добра или зла, переживать за принятое решение. Как будто окунулся с головой в зимнюю проруб — раз и всё!

Она заулыбалась.

— А знаешь, мне много звонить и не придется. Я после аукциона ухожу в Казначейство. Забыл?

В этот день, так уж распорядился случай, по дороге мимо сквера на джипе ехала Маргарита. Она заметила стоявших вместе Забелина и Ирэну, и пока ехала, всё пыталась разглядеть выражение их лиц, угадать, о чем ни говорят. Но ревность постепенно овладела ею. Она гневно сжала руль, смотря на дорогу суженными зрачками, и резко нажала на газ.

Город Уральск, улица Полярников, 24 августа, 15.45.

Накануне бандиты привезли Цыганкова по известному им адресу — в дом на окраине города, использовавшийся группировкой Матвея, как перевалочная база. Домик находился в частном секторе одного из старых районов города — Восточном.

Беспалый поначалу загнал машину во двор, после чего они вдвоем с Калиной вытащили Цыганкова, только начавшего приходить в себя, завели его в пристроенный к дому гараж и там крепко привязали к проходящей под крышей балке. Руки оперативника оказались вздернуты вверх, и он повис, как на дыбе.

Убедившись, что Цыганков привязан надежно, они начали обрабатывать его словно боксерскую грушу — руками и ногами. Александр молчал, качаясь под ударами, не издавал ни звука, пока снова не отключился и повис на веревках.

— Пока хватит с него, — сказал Беспалый, — иди в дом, скажи пацанам, чтобы присмотрели. Надо его тачку в лес отогнать, а то с ней враз заметут.

Калина ушел, а Беспалый закурил и стал соображать, как проскочить к лесу, по возможности, минуя гаишные посты. В это время из дома вышел Калина с двумя крепкими пацанами в борцовских майках, которых он повел к гаражу и там оставил.

— Что покатили? — спросил он Беспалого, едва они вышли из гаража.

— Погоди, — остановил его Беспалый, — надо позвонить Матвею.

Он вышел за ворота и на стене продуктового магазина нашел старый телефон-автомат, прикрытый сверху металлическим козырьком с облупившейся деленой краской. К удивлению Беспалого, Матвей сказал ему жестким тоном:

— Толян, избавься от Калины…

— Да ты что, Матвей, — возмутился Беспалый — мы же с ним кенты, вместе чалились на зоне.

— Сегодня кент, а завтра мент! — так же жестко продолжил Матвей, — чтоб ты знал, твой Калина давно ссученый — стучал на зоне, только не ментам, а чекистам. У меня сведения точные. Через тех же ментов получил.

— Может, ты ошибся? — неуверенно спросил Беспалый.

— Никаких ошибок. Я сказал, убери его!

— А чё с опером делать?

— Опер пока пусть у вас побудет. Если завтра дело выгорит, отправим к Бекасу. Пусть на том свете друг за дружкой бегают.

После этого разговора, хмурый Беспалый вернулся к машине.

— Давай, открывай ворота! — приказал он Калине, садясь за руль.

Они выехали на дорогу и двинулись через поселок, узкими, не асфальтированными дорогами…

Поздним вечером, когда густая темнота уже окутала город, Беспалый вернулся один, без Калины. Он никому не сказал, куда делся его кореш. Мало ли куда! Погнал машину на юг.

Город Уральск, Центральный городской парк, 24 августа, 17.30.

Красовская вызвала Аркадия Львовича для срочных переговоров на то же самое место, где договаривалась о первом транше за металлургический завод. Повод был для неё очень важным. Екатерина Евгеньевна хотела отказаться от всех договоренностей с Соколовским, с фирмой «Вест Финанс» и уступить Матвею. Черт с ними, с деньгами! Своя головушка дороже!

Она ждала уже минут десять, когда неожиданно появившийся с боковой аллеи Соколовский произнес насмешливо:

— Сцена у парка, акт третий, действие первое. Те же лица!

— Тебе бы шутить, а мне не до шуток.

— А что такое, Екатерина Евгеньевна? Не знаете, как разделить с Михаилом Яковлевичем полученные капиталы?

Красовская сняла очки, поигралась дужками.

— Ты нас впутал в нехорошее дело, Аркадий. Я говорю о «Вест Финанс». Мне после обеда звонил Дергачев. У него был Карпов и сказал, между прочим, что твоя фирма связана с чеченцами.

— Не может быть! Ничего о таком не совершенно не слышал. Это измышления конкурентов.

— А еще он сказал Дергачеву, что задержали местного чеченского авторитета. У того нашли винтовку, из которой убили Генералова. Так что всё сходится — чеченцы расчищали дорогу «Вест Финансу».

Соколовский деланно засмеялся.

— Ну, уж это совсем бредятина! Я тех людей знаю. Там Алекс Новоселов, он давно на Западе. Зачем ему чеченцы? А что Дергачев? Сам он, что говорит?

— Он склонялся к мысли запретить участие «Вест Финанс» в аукционе. Но пока не принял окончательного решения. Думает…

Красовская достала из сумочки салфетку, начала протирать ею стекла очков. Все казалось, что она собирается с духом, чтобы сказать нечто важное, но никак не решается. Наконец, после некоторого внутреннего колебания, она произнесла:

— Тем не менее, Аркадий, я хотела бы отказаться от наших договоренностей. С учетом новых обстоятельств!

Соколовский нисколько не задумываясь выпалил:

— Тогда, Екатерина Евгеньевна, вам придется вернуть первую часть, так сказать, нашего уговора.

— Вернуть? Но я уже потратила… Да и Михаил Яковлевич тоже, наверное.

— Нет сделки — нет денег! Вы же знаете условия.

— Что же делать? Боже мой! И как назло Михаила Яковлевича нет, не с кем посоветоваться.

— До сих пор болеет? — участливо поинтересовался Аркадий Львович.

— Да. Не могу с ним связаться.

— Знаете что, я бы вам посоветовал, Екатерина Евгеньевна? Делайте ставку на нас — не прогадаете! Подумайте без эмоций — ведь если наша фирма работает с чеченцами, то это большой плюс. Чеченцы сейчас в Москве в большой силе, у них связи на верху, в Кремле. Сам Березовский лоббирует! А если не нет и никак не связаны, значит, компания, действительно, западная. Это приток инвестиций и всякое такое. Вам в любом случае выгодно.

— Так-то оно так, но все же… С Матвеем ссорится опасно!

Красовская опасливо посмотрела по сторонам, точно опасаясь, что сейчас на дорожках парка возникнут страшные люди Матвея, как тот, который ей резал колеса.

— Это как посмотреть! — Соколовский начал нервничать, что сделка может сорваться и потому перешел на угрозы. — Может, нас кидать тоже опасно. Кстати, сегодня вечером прилетает Алекс Новоселов. Он будет завтра на аукционе. Алекс, между прочим, приглашает вас на ужин. Так что выбор за вами.

Город Уральск, дорога к дому, где проживает Забелин, 24 августа, 19.30

За прошедшее время Рита не оставила своего желания переговорить с Сергеем. Поначалу предложение Бондаренко показалось ей смешным, даже абсурдным. Она подумала, что не сможет поставить на одну доску работу Сергея и свой бизнес — это две ничем не связанных друг с другом сферы. Предложение Сергею изменить интересам службы звучало для Виккерс дико и нелепо.

Но потом её неотрывно начали мучить мысли о возможности с помощью денег Бондаренко решить свои проблемы. Она думала об этом и в офисе, и даже дома.

Застывшая стройка в торговом Центре все время была у нее перед глазами. Она иногда заезжала туда на своем джипе, и каждый раз покидала территорию Центра с горьким чувством личной утраты. Словно у нее отбирают родного ребенка, а за беспробудное пьянство лишают родительских прав.

Вечером, переодевшись в свободную домашнюю одежду, она брала бокал «Мартини» с соком и льдом, сидела на кухне, размышляла. И после нескольких выпитых бокалов, предложение Геннадия ей уже не казалось настолько невозможным, что его не следовало даже обсуждать. Наоборот, чем дольше она сидела за кухонным столом, тем больше ей начинало казаться, возможным и исполнимым это его предложение.

В ней начинала говорить обида за себя.

Неужели он, Сергей, её не любит настолько, что не может поступиться в этом вопросе? Она, конечно, понимает, насколько для него важна работа в ФСК, но и её работа тоже важна. Он же видел, как она мучилась, унижалась перед всякими ничтожествами, пытаясь достать эти проклятые деньги. Но все дело в том, что на её бизнес ему, в общем, наплевать, он его совершенно не интересует.

Тут надо кому-то уступить. Своя уступка Маргарите казалась более глупой, более ущербной, чем уступка Сергея. Что он терял? Ну, получит выговор, какое-то взыскание, но вряд ли его уволят с работы. А она может разориться. Её имущество опишут, продадут и потом придется начинать с нуля. Причем, начинать заново в Уральске будет практически невозможно — репутацию сразу не восстановишь. Её создают годами, а теряют в один миг.

Так она постепенно, после двух одиноких вечеров пришла к выводу, что надо поговорить обо всём с Сергеем. Она хотела поставить вопрос ребром: или он её любит и соглашается на просьбу Бондаренко или они… расстанутся.

Вечером Маргарита взяла свой джип и, заранее позвонив Забелину, подъехала к зданию Управления, чтобы забрать его после работы. Чуть позже семи, когда уже начало темнеть, Сергей вышел из Управления. Он сел в джип и поцеловал её в щеку. Рита отметила, что Сергей стал к ней более холодно относиться — раньше целовал в губы, а теперь только в щеку. В последнее время у неё начало складывалось впечатление, что они отдаляются друг от друга, становятся чужими. Или ей только казалось?

Она вырулила на дорогу, влилась в поток проходящих машин. Неумолимая осень приближалась, постепенно сокращая световой день. Заходящее солнце едва выглядывало из-за скатов крыш, из-за высоких домов, окрашивая стены, стекла в розовый оттенок местами переходящий в драматический красный цвет. Цыганков, который в последнее время никак не мог найти время встретиться с Ритой и постоянно размышлял о своем деле, немного отвлекся, подумал, что сегодня закат удивительно ярок. Их лица с Маргаритой, в свете этого уходящего солнца, слегка порозовели, словно они были на первом свидании и очень волновались.

— Я хотела с тобой серьезно поговорить — без предисловий начала Маргарита, глядя на дорогу застывшим напряженным взглядом…

— Боже мой, как строго! — засмеялся Сергей — если вопрос стоит о том, чтобы я сделал предложение, то я готов это обсудить.

— Не шути со мной! Ты как ребенок — я с тобой серьезно!

— Могу я расслабиться после трудового дня? Давай говорить серьезно! Что у тебя такого срочного, чего не может подождать?

Он почему-то думал, что Ритка действительно хотела спросить о свадьбе.

К его удивлению, Рита заговорила о другом. Подсевшим от волнения, чуть хриплым голосом, она рассказала о нелепом, на ее взгляд, разговоре с Бондаренко, чтобы он, Забелин, не работал по Красовской. Тогда люди, которые стоят за ним, дадут денег на окончание строительства торгового Центра. Рассказала, что сразу отказала просителю.

Когда она это сказала, он обрадовался и произнес: «Умная девочка!». Но Рита продолжала говорить дальше и говорить уже о возникших у нее сомнениях в правильности этого поступка. Может, надо было согласиться? Может, она поторопилась со своим отказом?

В ожидании реакции Сергея, Рита требовательно посмотрела на него. Они уже почти подъехали к его дому — остановились примерно за квартал. Забелин вышел из машины. Маргарита, которая не дождалась ответа, оставила подфарники включенными и тоже вышла следом.

Она встала перед машиной, освещаемая слабым светом — тонкая, стройная с развивающимися каштановыми волосами. На улице поднимался ветер.

— Так что скажешь, Сергей? — срывающимся голосом спросила она — ты можешь это сделать?

— Риточка, ты просишь от меня невозможного — Забелин взял её под руку и медленно пошел по направлению к дому, в котором жил, — как ты себе это представляешь? Я что, должен прийти на работу и доложить начальству, что есть такая дама, некая Красовская, так вот по ней я работать не буду — она неприкасаемая? Так что ли? Боюсь, что меня в лучшем случае не поймут, а в худшем уволят.

— Но ведь тебе не обязательно об этом докладывать. Не трогай её, забудь о ней и всё.

— Что значит забудь? Если есть по ней материалы, я обязан реагировать, давать указания, писать резолюции — я же не один работаю в Управлении!

— Тогда дай указание, чтобы по ней не работали — ты же умный, ты знаешь, как всё надо сделать, только притворяешься, чтобы меня позлить. Пойми, Сереж, для меня эти деньги очень важны! Без них я могу разориться, а начинать все сначала очень сложно.

— Тогда не держись за этот Центр. Продай его! — посоветовал Сергей, — тебе же кто-то предлагал из мэрии, сама говорила. Сразу рассчитаешься с долгами, бизнес начнет потихоньку выправляться, а сейчас у тебя словно гири на ногах — тянут ко дну.

— А ты знаешь, сколько мне стоило пробить это место, согласовать проект, подмазать чиновников? — Рита с обидой посмотрела на Сергея, слезы выступили у неё на глазах — я столько денег проплатила на одни взятки, столько вложила, а ты мне теперь говоришь, чтобы я все продала? Нет, ты меня совсем не любишь! Когда любят — для любимого человека готовы сделать всё. Я же не прошу тебя кого-то убить!

— Рита ты тоже пойми меня. Если я сейчас уступлю, пойду на поводу этих людей, а я знаю, кто за всем стоит, как я буду потом относиться к себе? Тем более я знаю, что за первой просьбой всегда следует другая, потом третья и человек полностью вязнет, как в трясине — я насмотрелся на таких людей!

— Все равно! — не хотела слышать его доводы Маргарита, — ты мог бы пойти им навстречу только в этом вопросе, и ни в каком другом. Обо всем же можно договориться! Просто скажи, что ты меня не любишь и тебе не важно, что со мной будет! Ты нашел другую, я видела!

— Ты же знаешь, что это не так. Но есть вопросы, которые… — он замялся, подбирая правильный ответ.

— Которые важнее любви? — тихо спросила Рита. — Больше не звони мне! И не приходи! — крикнула она.

Слезы потекли у нее по лицу, она повернулась и медленно пошла к машине, стоявшей вдали. Два огонька подфарника, как два маяка светились в темноте и подсвечивали её силуэт.

— Рита, подожди! — крикнул ей Забелин, — Рита, ну, куда ты?

Но Маргарита шла, не оборачиваясь, вытирая слезы рукой, изредка спотыкаясь в сумерках, когда попадала в ямки на тротуаре. Он хотел догнать её, обнять, прижать к себе, но… снова возникнет тягостный для обоих разговор, снова будут взаимные обвинения, ни к чему не ведущие слова. Безысходность холодом обдала сердце Забелина.

Долго и неотрывно смотрел он на нее. Что-то дрогнуло в глубине души. Теплая волна любви внезапно накатила так, что затуманились глаза, а в горле застыл тугой ком, который не исчезал, как ни старался его сглотнуть Забелин.

«Наверное, мы больше никогда не встретимся и не увидимся, — подумал он, — в городе всегда можно найти места, чтобы избежать встреч друг с другом. А если даже и встретимся — поздороваемся, как посторонние люди, словно между нами ничего и не было. Это ужасно грустно. Грустно, но не смертельно! Мы всего лишь не будем рядом — никаких связей, никаких обязательств. Каждый сам по себе — два одиноких человека!»

Вслед за поднявшимся ветром, с неба посыпались мелкие, совсем невидимые глазу капельки дождя, невесомые, почти неощутимые кожей. Он почувствовал, что лицо и глаза у него стали мокрыми, но не от слез. Видимо, это от дождя. От него увлажнились глаза, а не от любви. Забелин глубоко вздохнул и пошел домой.

Город Уральск, здание областной администрации, малый зал, аукцион по продаже акций металлургического завода, 25 августа, 10.00.

В назначенный для проведения аукциона день, Истомина, работающая последние дни перед уходом в Казначейство, и еще пара сотрудников, принесли в Малый зал администрации несколько папок с необходимыми бумагами, заполненные бланки с предложениями участников.

Появившись в зале, Красовская по-хозяйски осмотрела ряды, где разместились гости, представители компаний — участников аукциона и простые наблюдатели, в том числе пресса. Среди них она увидела Соколовского и Новоселова, прилетевшего накануне. Они издали кивнули друг другу. Красовская пошла в президиум, где села в центре стола, возле микрофона. Следом за ней расселись её сотрудники.

Забелин тоже пришел на аукцион. Появившись в Управлении, он поначалу хотел сесть за бумаги, посмотреть новые ШТ, но его вызвал к себе Шумилов.

— Ты не забыл, что сегодня аукцион? — поинтересовался он.

— Помню! — ответил Сергей. — Забудешь тут. Николай Поликарпович, про Сашу ничего не слышно?

— Пока тишина. Но мы ищем. Так я про аукцион, кого думаешь послать?

— Сам пойду. Больше некому!

— Смотри внимательнее, что там за обстановка, кто из участников будет. Нам все интересно. Не знаешь, Веревкин придёт?

— Не знаю. Может и будет.

— Что-то давно его было не видно. — Шумилов закурил, подошел к окну, открыл форточку, — кстати, приехал Алекс Новоселов. Наши коллеги из отдела контрразведки сейчас занимаются им вплотную. Если у тебя появится какая-нибудь информация, надо будет передать им.

— А они с нами поделятся или игра в одни ворота? — недовольно спросил Сергей.

— Мы делаем одно дело. А лавры? Лавры героя всегда найдут! Между прочим, коллеги уже сообщили мне, что Новоселов начал активно общаться с чиновниками. Вчера у него был ужин с твоим объектом «Стрекозой». Присутствовал и наш местный бизнесмен Соколовский. Отчего-то не было Плотникова. А он ведь должен был быть?

— Запил Плотников. Как грохнули Генералова, у него случился срыв, — заметил Сергей.

— Значит из трех участников аукциона после смерти Генералова осталось двое?

— Фактически это так. Сейчас задача не допустить победы Матвея. Мы с вами это уже обсуждали.

— Ты что-то придумал?

— Попросил Истомину помочь. Не знаю, получилось у неё или нет. На всякий случай попросил её не пользоваться телефоном. Мало ли что…

Едва Забелин вошел в зал, ему бросилось в глаза лицо Ирэны, сидевшей за столом и равнодушно смотревшей в зал. Перед ней лежала стопка бумаг, несколько ручек. При виде Сергея в её лице что-то дрогнуло, она радостно улыбнулась и сделала едва уловимый знак рукой, так, чтобы другим было не очень понятно, кому она машет. Забелин тоже кивнул ей, улыбаясь.

— Так, господа, начинаем, — в это время громко в микрофон сказала Красовская, — прежде, чем начать работу, я предлагаю почтить память Алексея Никандровича Генералова. Он хотел самолично поучаствовать в нынешнем аукционе, но вот… Прошу всех встать!

Забелин поднялся вместе со всеми. Минуту помолчали.

— Прошу садиться! — сказала Красовская. — Сегодня проводится специализированный аукцион по продаже сорока процентов акций акционерного общества открытого типа «Уральский металлургический завод», бывшего в собственности у государства. Председателем комиссии являюсь я — Красовская Екатерина Евгеньевна, секретарь — Истомина Ирэна Владимировна. Все формальности нами соблюдены, объявление подано, деньги, участниками аукциона, насколько я знаю, внесены на счет Фонда имущества. Но вынуждена сообщить следующее: как вы знаете, чековый этап приватизации закончился первого июля. В порядке исключения, первоначально, Госкомимущество разрешило проводить торги за ваучеры, но сейчас, оно отменило свое же решение, — Красовская подняла какую-то бумагу и потрясла ею в воздухе, — таким образом, представители завода исключаются из торгов и остаются только два участника.

В зале раздался легкий шум. Громкий молодой голос за спиной Забелина сказал:

— Вот, что значит без Генералова. Теперь завод распылят на атомы.

Оглянувшийся Забелин увидел позади себя бородатого парня, корреспондента местной газеты «Вестник Уральска».

— Итак, — немного усилила свой голос Красовская, — оглашаем предложение первого участника компании «Омега групп». Напоминаю, что балансовая стоимость сорока процентов акций составляет полтора миллиарда рублей. Ирэна Владимировна, передайте, пожалуйста, мне заявку этого участника.

Взяв один из лежащих перед ней конвертов, Истомина передала его Красовской. Та, отрезав ножницами краешек конверта, извлекла бумагу.

Даже издалека Забелину было видно, что Красовская волнуется. Она выпила стакан воды, пальцы её теребили скомканный листок. Наконец она огласила цифры:

— «Омега групп» предлагает один миллиард семьсот миллионов рублей. Давайте вторую заявку, Ирэна Владимировна!

Истомина проделала ту же самую процедуру, передав ей второй конверт. Екатерина Евгеньевна разрезала его, достала листок. Процедура была обычной — стандартные телодвижения. Красовская нервно зашуршала бумагой, поднося лист почти к самым глазам. Прочитала будто нехотя:

— Компания «Вест Финанс» предлагает два миллиарда сто миллионов рублей. Это значительно больше, чем предложение первого участника, — она подняла глаза от листка, повернулась к Истоминой и спросила в замешательстве, будто это было очень важно, — сколько в долларах?

Взяв калькулятор, Ирэна произвела быстрый расчет.

— По ныне действующему курсу около одного миллиона долларов США, — ответила она.

— Итак, победителем аукциона объявляется компания «Вест Финанс», — бесцветным голосом объявила Екатерина Евгеньевна. — Представителей компании прошу оформить в Фонде имущества права собственности на акции в положенный месячный срок, иначе результаты торгов будут аннулированы. А мы подготовим протокол аукциона и направим его дирекции предприятия, для того, чтобы оно внесло в реестр акционеров новых собственников.

Что же, дело было сделано и сделано благодаря Истоминой — Матвей проиграл. Забелин с благодарностью посмотрел на Ирэну, но та, занятая своими делами даже не глянула в его сторону. Он поднялся, пошел из зала, торопясь доложить Шумилову о сегодняшней удаче.

Когда почти все участники, представители СМИ и просто любопытные покинули зал, к Красовской, выглядевшей растерянной, подошел Аркадий Львович.

— Ну что? — улыбнулся он, — решили все-таки быть с нами, Екатерина Евгеньевна? Сделали правильный выбор!

— Да… Сделала…

— Хочу сказать, что Алекс очень доволен. Он сегодня вечером собирался улетать в Москву, там сообщит акционерам о результатах поездки. Вы, наверное, хотели узнать о второй части бонуса? — Соколовский осторожно оглянулся, но зал был почти пустым. — Я, в общем-то, готов, деньги у меня. Назовите время и место сами.

Красовская постепенно брала себя в руки после неожиданного финала аукциона. Самообладание вновь к ней вернулась, а вместе с ним и трезвый расчет.

— Слушай, мне надо посоветоваться с Михаилом Яковлевичем. Я думаю, он скоро выйдет на работу, может даже сегодня. Давай, я у него уточню, а потом тебе позвоню.

— Без проблем, Екатерина Евгеньевна! Как скажете!

Аркадий кивнул напоследок и пошел к выходу, а озадаченная Екатерина Евгеньевна вернулась к столу президиума, где Ирэна собирала бумаги. Она встала перед ней, нерешительно замолчала. Потом спросила:

— Ира, скажи мне, к тебе вечером кто-нибудь приходил? Из посторонних?

— Нет. А в чем дело?

— Ни в чем! Просто я не понимаю…

— Из наших ко мне только Настя заходила — секретарь Плотникова. Мы посидели, чай попили.

— А ты никуда не выходила?

— Выходила ненадолго. К вам. Вы меня вызывали — не помните?

Красовская задумалась.

— Да-да, помню! — сказала она после недолгой паузы, но по её лицу было видно, что она все равно чего-то не понимает. Словно потерянная она отошла в сторону и сама себя спросила: — Неужели Аркаша её обработал?

— О чем вы говорите, Екатерина Евгеньевна? — поинтересовалась Ирэна, закончившая с бумагами.

— Нет, это я так!

Город Уральск, Казино «Эльдорадо», офис Матвея, 25 августа, 15.21.

Сразу после аукциона, Денис Белоглазов, являвшийся представителем «Омега Групп», отправился в офис Матвея и сообщил результаты. Тот, отпустив Белоглазова, остался наедине с Беспалым.

— Вот какие дела, Толя, — сказал Матвей, — Генералова мы завалили, но бабок на этом не срубили! И Красовская сучка! Тварь! Ничего не сделала. Теперь надо тереть с Сильвестром, чтобы непонятки не возникли из-за Бекаса.

— А какие могут быть непонятки? — удивился Беспалый, — кто-то завалил стрелка, кто — мы не знаем! Ну и что? Всякое бывает. Значит, не уберегся сам.

— Толян, Бекас был в Уральске, когда замочили директора. Случайность? Я бы на месте Сильвестра не поверил — он не такой дурак! А по директору мы не договаривались. Это стоит отдельных бабок.

— Так может, забашлять «ореховским» и вся недолга? Им какая хрен разница, за что лавэ грести…

— Нет! — нахмурился Матвей, — был конкретный базар за чеченов, а с директором мы сами замутили, без Сильвестра. Не хорошо это, могут предъяву сделать.

Беспалый вскочил с кресла, прошелся по помещению.

— Если будет разборка, пацаны против нас не пойдут. Ты здесь в авторитете, а залетные нам не указ — тебя другие воры уважают. Сейчас уже Бутуз с нами, Леха-Боец присматривается. Нет, наезжать на нас себе дороже! А что думаешь с Плотниковым делать? Он же нас кинул вместе с Красовской, падаль!

— Разбираться с этим козлом, так же как и с Красовской сейчас нельзя — рано пока. Шум и так не утих. Пропил все мозги, алкаш хренов! — Матвей длинно и злобно выругался, — ничего, мы свое отожмем, только позднее.

В это время на столе у Матвея зазвонил телефон. В трубке раздался удивительно трезвый голос Плотникова.

— Виталий Константинович, это я, Плотников! По поводу сегодняшнего аукциона. Я сам не знал, что так получиться, но я тут ни причем!

— Слушай ты, Михаил Яковлевич, у нас был уговор по понятиям — ты на него подписался. Думаешь соскочить?

Голос Плотникова от волнения слегка завибрировал.

— Я сейчас все объясню. В фонде акционирования осталось десять процентов акций, еще порядка двадцати мы купим у работяг — я Гене Бондаренко сейчас дам команду. У вас будет около тридцати процентов. Остальные десять докупите на следующем аукционе — это я обещаю. Таким образом, у вас будет столько же, сколько и у «Вест Финанса». Так, что свои бабки вы отожмете.

— Значит так, — раздраженно бросил Матвей, — до конца месяца эти десять процентов должны быть у меня. И сегодня же, посылай Бондаренко скупать акции на заводе. Мои люди это проверят.

Он швырнул трубку, а Беспалому сказал:

— Задергался Плотников. Вышел из запоя — обещал всё исправить. Ну, посмотрим, посмотрим…

Город Уральск, кабинет Председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я., 25 августа, 15.55.

После аукциона Красовская пошла не к себе, а поднялась на этаж выше, в кабинет Плотникова. Ей очень хотелось узнать у Насти последние новости о здоровье Михаила Яковлевича. Едва она вошла в приемную, как увидела оживленную Настю, энергично отвечавшую на звонки. Все указывало на то, что хозяин приступил к работе. Дверь его кабинета оказалась полуоткрыта, оттуда доносился громкий и трезвый голос Плотникова, распекающий одного из подчиненных.

Вскоре из кабинета выскочил взъерошенный начальник отдела областного Комитета, которого Красовская прекрасно знала по совместной работе. На лысине у него после грубого разноса выступили красные пятна.

Екатерина Евгеньевна не стал долго ждать — рванулась в кабинет и прямо с порога сказала:

— Миша, наконец-то, наконец-то с тобой можно говорить!

— А чего, не поговорить? Я же не покойник? — несколько грубовато ответил Плотников, еще не отошедший от предыдущего разговора. — Что у тебя? Говорила с Соколовским? Когда отдадут вторую часть?

— Да, мы договорились, что я обсужу с тобой и ему перезвоню.

— Хорошо! Я возьму пока тайм-аут и тебе завтра скажу: когда и где с ним будем встречаться.

— А если как в прошлый раз, у Истоминой?

— Нет! Я же сказал, подумаю. Истомина, кажется, уходит от тебя?

— Да, в понедельник переходит в Казначейство. Может, это и к лучшему. Нельзя долго держать возле себя людей — они слишком много узнают, а это ни к чему. Я имею в виду, ни к чему хорошему привести не может.

Плотников потёр затылок.

— Что болит, Миша? — спросила Красовская, — у меня есть таблетка от головы. Принести?

— Да, пожалуй! — кивнул ей головой председатель областного комитета.

Красовская поднялась, чтобы пойти за таблеткой, но её остановил звонок телефона на столе у Плотникова. Тот поднял трубку и услышав голос генерала Алексеева, сделал знак Екатерине Евгеньевне остаться.

— Михаил Яковлевич, — густым баском сказал Алексеев, — я хотел с вами поговорит о «Вест Финанс».

— Я вас слушаю, Владимир Георгиевич!

— Мне сообщили, что они выиграли аукцион. Так вот, я хотел бы, чтобы результаты аукциона признали недействительными.

Плотников опять потер гудящий затылок и ответил вопросом:

— Недействительными? Но почему?

— Металлургический завод — это стратегический объект, там делают бронетехнику для армии. Иностранцы не могут быть хозяевами такого предприятия.

— Знаете, Владимир Георгиевич, если Москва разрешила приватизацию нашего завода, значит, планы изменились — он перестает быть стратегическим и станет простым заводом по выпуску, скажем, тракторов.

— У меня другая информация, — возразил Алексеев, — насколько я знаю, сейчас формируется госзаказ на закупку боевой техники и завод там фигурирует.

— Ничем помочь не могу! — уперся Плотников, который совсем не собирался отказываться от своего куша из-за фантазий генерала ФСК. — Я не могу нарушать указания Москвы, вы же понимаете!

— А вы не нарушайте! Просто признайте результаты недействительными, а в Москву отчитаетесь, что аукцион будет проведен повторно. За это время ситуация разрешится.

— Нет, я так не могу! Извините, Владимир Георгиевич, но нет!

Михаил Яковлевич раздраженно положил трубку.

— Миша, что такое? — с тревогой в голосе спросила Красовская.

— Генерал Алексеев звонил, уговаривал, чтобы я не признавал результаты аукциона.

— А ты?

— Ты же слышала! Я не могу сорвать сделку с Соколовским. Тем более, что все вопросы с Матвеем я разрулил. И что теперь, слушать всякий бред? Пусть думает, что хочет — они теперь уже не всесильны, как раньше!

— Ох, боюсь я чего-то.

— А ты не бойся, не бойся, только и всего! — Плотников положил ладонь на затылок. — Ну, давай, неси свою таблетку!

Оперативные документы

Сводка прослушивания телефонных переговоров

Секретно

экз. N 1

Задание «34–12/52»

Инициатор: майор Коновалов А.А. отдел КРО

Объект: ДОП «Фантазер» — Новоселов А.

Номер гостиницы «Отель Уральск-Центральный»

Запись начата «25» августа 1994 г. в 14.00

окончена «25» августа 1994 г. в 16.00

В номере кроме Новоселова присутствует Соколовский А.Л.

А.Н. — Что Аркадий — выиграли? Надо бы отметить, шампанское в номер заказать. Не знаю, здесь есть такая услуга?

ААС — За ваши деньги Алекс, можно заказать все, что угодно, даже атомную бомбу. Ну, что заказывать?

АН — Самолет у меня во сколько?

ААС — Около шести.

АН — Тогда заказывай!

(Соколовский звонит по телефону, заказывает шампанское в номер).

АН — Деньги на счет фонда мы в течение месяца загоним. Проведи пока переговоры с заводом, с теми, кто остался вместо Генералова… (неразборчиво). Мы готовы заключить с ними договор и нанять их, как управленцев. Конечно, пока временно, потом поставим своих. Твою кандидатуру мы рассматриваем на должность финансового директора. Справишься?

ААС — Приложу все силы, Алекс, можете на меня положиться!

АН — Договорились! Позже я тебя представлю учредителям, возможно, придется лететь за границу. Сделай заранее загранпаспорт, а то, как всегда бывает в последний момент, возникнут непредвиденные трудности. Ты секретоноситель?

ААС — У меня был когда-то допуск по третьей форме — лет семь назад. Думаю, сейчас срок изоляции от внешнего мира уже прошел. Всё, что я знал, уже известно на Западе.

АН — Советую уточнить заранее.

(Принесли шампанское. Соколовский и объект ДОП начали пить).

АН — Я очень доволен. С Красовской договорились?

ААС — Да.

АН — Когда?

ААС — Она скажет позднее.

АН — Отлично, свои обязательства мы всегда выполняем. Тем более, эта дама может и в дальнейшем пригодиться. А Плотников будет?

ААС — Не знаю, его присутствие мы не обсуждали.

(Дальше разговор не представляет оперативного интереса. Объект рассказывает об особенностях жизни в западных странах. В 16.00 объект и его собеседник покинули номер).

— Вот, ознакомься — Шумилов протянул сводку Забелину, когда тот появился в его кабинете, — наши коллеги из отдела контрразведки слушали номер Новоселова и сразу доложили сводку генералу.

Прочитав текст, Сергей сказал:

— Недолго ждать пришлось, вот и второй шанс появился. Осталось только узнать место и время.

— Подключи к этому делу всех кого можно: Истомину, Веревкина, агентуру, наружку. Вопрос может перейти в политическую плоскость, как отметил генерал. Если мы их сейчас не возьмем, то рисковать никто не будет — дело придется закрыть. Короче, садись, срочно готовь новый план задержания Красовской. Время у нас совсем нет — завтра план должен быть готов, чтобы показать Кислицыну. И пиши задание на наружное наблюдение.

Город Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет Красовской Е.Е., 26 августа, 08.30.

Начать свой рабочий день Екатерина Евгеньевна решила с поливки цветов, стоявших на подоконнике. В окно светило яркое солнце, настроение у неё было хорошим, и она мурлыкала мотив известной песенки. Да и отчего её настроению быть плохим? С Матвеем все проблемы утрясли, с западниками — тоже. Её страхи, испуги последних дней оказались позади и были сданы в архив памяти, как потерявшие актуальность документы.

Её занятие прервал рано появившийся Плотников, который никогда не приходил в здание администрации до девяти утра. На его лице застыло озабоченное выражение.

— Миша, привет! Не ждала тебя в гости так рано, — ласково улыбаясь ему, произнесла Красовская.

— Кто рано встает — тому бог подает! Катя, я тут думал об остальных бабках, которые Соколовский должен нам отдать. Давай завтра, в твоём кабинете.

— Не у Истоминой?

Красовская удивилась, но виду не подала.

— Нет, у тебя спокойнее будет.

— Ты хочешь в субботу? Не слишком ли подозрительно?

— Завтра все равно половина людей придет на работу. У меня запарка по приватизации, да и твои тоже придут, я думаю.

— Хорошо, позвоню Аркадию. А во сколько?

— Лучше с утра. Часов в одиннадцать, или где-то в полдвенадцатого.

Город Уральск, УФСК РФ по Уральской области, 26 августа, раннее утро.

Для Забелина, начиная с исчезновения Цыганкова, развитие событий приобрело угрожающий лавинообразный характер. Все смешалось в одну кучу — Саша, аукцион, передача взятки. Словно некто произвольно смешал разные пазлы, каждые из которых могла впоследствии сыграть решающую роль в составлении общей картины.

Сергей спал в кабинете на стульях, теперь болели бока, но он удовлетворенно сидел за столом перед изготовленными за ночь документами, касающимися реализации дела Красовской.

И все-таки, никаких вестей о Саше пока не было и это его угнетало. От беспокойных мыслей отвлек вошедший в кабинет Шумилов.

— Ты что здесь спал? — коротко спросил он.

— Готовил документы, — так же лаконично ответил Забелин. Он посмотрел на начальника отдела и отметил, что Николай Поликарпович за последние дни немного сдал. Он, как и все его подчиненные тоже спал мало. Это было видно по небритому осунувшемуся лицу, покрасневшим глазам.

— Вот, посмотри! — сказал полковник, отдав имеющиеся материалы по розыску Цыганкова.

Сергей мгновенно просмотрел их, бумаг было немного.

— Думаете, дело рук Матвея? — спросил он.

— Или самого, или его подручного Беспалого. В версию Усольцева и Кислицына, что Саша продался бандитам, я не верю. Пусть, что хотят говорят. Не верю и всё!

— Это надо совершенно не знать Сашку, чтобы так думать. Ну да что говорить!

— Я тебе больше скажу, генерал тоже не верит. Поэтому еще с вечера, как только он исчез, мы начали проводить технические мероприятия. А сейчас генерал дал команду собрать всех членов оперативно-боевой группы. Будем обыскивать «Эльдорадо», допросим Матвея и Беспалого.

— Понятно! Чем я могу помочь? — спросил Сергей, энергично проводя рукой по лицу, чтобы немного прийти в себя после лежания на стульях.

— Обойдемся пока без тебя.

— Да, — вздохнул Забелин, — дела! До меня дошли слухи, что это Усольцев хотел его проверить таким образом. Эти два торгаша стволами, к которым пошел Сашка, на самом деле зеки на связи у Васи Куроедова и он возил к ним в колонию Усольцева.

— Оперативная разработка на высшем уровне, нечего сказать! — жестко произнес Шумилов, — один зек ничего не знает, ничего не видел, а второй вообще дал деру. Я об этой подставе знаю, мне генерал вчера вечером рассказал. А Кислицын оказался, как всегда, в стороне, хотя я подозреваю, что Усольцев лишь добросовестно отрабатывал его указание.

В открывшуюся дверь вошел один из сотрудников оперативно-технического отдела.

— Распишитесь за сводку! — сказал он, кладя на стол перед Забелиным листок с текстом.

Забелин пояснил Шумилову:

— Я попросил сводки разговоров Красовской не задерживать — сразу ко мне.

Он расписался в реестре, после чего сотрудник ОТО вышел.

— Посмотри, что там. Есть что-то интересное? — спросил Шумилов.

Сергей взял листок, пробежал глазами текст.

— Ага! Теперь мы точно знаем — завтра в кабинете Красовской, в полдвенадцатого. Плотников зашел к ней и обозначил время.

— Ну, вот и все прояснилось. Я доложу генералу и Кислицыну. У тебя все готово — план, задания?

— Не зря сидел полночи.

— Давай бумаги, подпишу у начальников.

Забелин взял со стола подготовленные бумаги и передал Шумилову.

В это время дверь кабинета Забелина снова открылась, и заглянул Игорь Лысенко.

— Товарищ полковник! — официально обратился он к Шумилову, — оперативно-боевая группа в составе пятнадцати человек собрана.

Посмотрев на часы, Николай Поликарпович сказал:

— Сейчас около девяти. Надо получить оружие. Пусть возьмут несколько автоматов, бронежилеты, позавтракают. Казино открывается в одиннадцать, но мы придем раньше. Думаю, хозяева там уже с девяти-десяти утра. Пошли Игорь!

Шумилов и Лысенко пошли к дверям, оставив сомневающегося Забелина в одиночестве. Правильно ли он сделал, что не поехал вместе со всеми в казино? Может его помощь реально бы пригодилась?

Город Уральск, частный дом на улице Полярников, 26 августа, 14:05

Раздраженный и злой Матвей приехал на свою бандитскую базу, почти сразу после обыска сотрудниками ФСК казино «Эльдорадо». Он был раздражен и молчалив. Причина его раздражения заключалась в том, что он никак не мог связаться с Сильвестром или Иванычем, как его уважительно стали звать в последнее время, и договориться, сколько пробашляет за снайпера, за ущерб, невольно нанесенный московскому криминальному авторитету. Звонил он безуспешно уже несколько дней. Но Иваныч трубку не брал, а его ближайшее окружение — все эти Двоечники, Драконы, Рэмбо говорить отказывались.

В сопровождении Беспалого Матвей зашел в гараж и, посмотрев на лежащего без сознания оперативника, сказал:

— Сегодня утром трясли «Эльдорадо». Приезжали псы из его Конторы — всё перевернули и ничего не нашли. Но теперь этот опер нам без надобности — пора избавляться, как от Калины. Вывези в лес, только позднее, ближе к ночи. Дороги сейчас перекрыты, гаишники чуть ли не каждую тачку смотрят.

— Ништяк, Матвей — кивнул Беспалый — сделаем!

— Тут еще такая тема, — продолжил Матвей, — эти дни нас не только ментура может доставать. Не нравится мне, как себя Сильвестр ведет — похоже, озлобился он, не принял смерти своего человека. Со мной не разговаривает, его люди тоже нос воротят. Я прикинул — его пацаны реально могут сюда подскочить на разборки. Поэтому, ты нашу братву держи наготове — пусть сидят эти дни в хатах и по первому свистку будут готовы на стрелку.

— А чечены? Молчат пока?

— До поры до времени. Сегодня Ваху выпустили — адвокат постарался. Но он пока не знает, что это мы через ментов на него наехали.

Они вышли из гаража. Матвей забрался в свой джип и поехал назад в казино, а Беспалый отправил одного из бойцов в город, на другую хату, чтобы тот к вечеру пригнал машину. Избитого опера, валявшегося у них на полу в гараже, надо было скрытно отвезти в лесной массив по другую сторону города.

Город Уральск, УВД по Уральской области, кабинет Карпова Н.И., 26 августа, 15.00.

После обеда к Карпову вошел один из сотрудников Управления, периодически докладывающий текущие документы.

— Николай Ильич, — сказал он, — вот сводка за прошедшие судки.

Майор отдал бумаги Карпову, тот не говоря ни слова, начал их бегло просматривать. Прочитав и не найдя ничего интересного, дежурно спросил:

— У вас всё?

— Еще ориентировка из Москвы.

— Что там? — вяло поинтересовался Карпов, мысли которого больше занимал неудавшийся аукцион, чем информация из центра.

— Сообщают, что в Уральск должны приехать несколько человек из ОПГ Сильвестра. С ними подручный Сильвестра Дракон.

Николай Ильич удивленно откинулся назад в кресле.

— От Сильвестра? Для чего?

— Цель их поездки неясна. Но от агентуры поступила информация, что едут на разборки с Матвеем.

— Понятно! — протянул полковник. — Больше ничего?

— Нет!

Майор вышел, а Николай Ильич глубоко задумался сцепив пальцы. Раздался громкий хруст. Его рука потянулась к телефону, предупредить Матвея, но в последний момент Карпов передумал, решил оставить все как есть. Иногда надо отойти в сторону и посмотреть, как смотрит сторонний наблюдатель. Ощутить себя над схваткой.

Город Уральск, частный дом на улице Полярников, 26 августа, 23.45

Уже после того, как пригнали машину для Цыганкова, один из бойцов бригады вдруг предложил вызвать девушек, чтобы развлечься. Хорошо выпив, Беспалый немного расслабился и подумал, что опер лежит в гараже, телки его там вряд ли увидят, а братанам надо отдохнуть. Их всех ждут крутые времена — неизвестно кто выживет, а кто сгинет с пулей в башке.

— Лады, — сказал он, — зовите девок, я не против.

Кто-то пошел звонить. Они еще пили и ели, пока примерно в полдвенадцатого ночи за воротами не прозвучал сигнал автомобиля.

— А вот и девчонки! — сказал один из пацанов, заржав во все горло, словно застоявшийся жеребец.

— Хватит ржать! — сказал Беспалый, — идите ворота откройте. Да смотрите, чтобы девки в гараж не зашли. Незачем им видеть опера. А то, придется какую-нибудь шалаву замочить.

Двое из качков отправились к воротам, открыли железный шпингалет и, в полной уверенности, что приехали вызванные ими проститутки, начали открывать створки. Они совсем не заметили, как рядом мелькнули две тени. Внезапно возникшие, словно выросшие из-под земли, люди в черной одежде полоснули их ножами по горлу. Чужая машина, а это был шестисотый «Мерседес» с затонированными стеклами, медленно въехала во двор. Проституток на таких машинах не возили.

Дверцы мягко отворились, и оттуда вышло несколько человек, все с автоматами. Один — небольшого роста, грузный, показал рукой на дверь и окна, приказав их заблокировать.

Неслышно подступили черные люди к окнам дома, осторожно заглянули внутрь. Они увидели, что за столом в комнате сидело трое.

Приезжие аккуратно открыли дверь, зашли в прихожую. Сквозь шум телевизора Беспалый услышал возню за дверью.

— Ну что, встретили, тёлок? — громко спросил он.

В это время дверь с силой распахнулась от удара ноги, и на пороге появились совсем не девушки легкого поведения, а люди с автоматами. В вошедших Толя Беспалый узнал чеченцев. Впереди с пистолетом был сам Ваха Магомадов.

— Мы тебе не тёлки, Толя! — сказал он на первый взгляд ласково, но Беспалого, с его опытом жизни в лагерях, всяких разборок и правилок, трудно было провести.

— Вот, решили к тебе в гости зайти, на огонек! — сказал Ваха.

— Заходи, коль пришел! — пытаясь сохранить самообладание, предложил Беспалый и сделал приглашающий жест рукой. Сам он покосился на водителя, у которого за поясом спортивных штанов был пистолет ТТ. Он толкнул водилу ногой под столом.

Ваха не двинулся с места. Уловив едва приметное движение подручного Матвея, он поднял пистолет и выстрелил сначала в водителя, а потом в сидевшего ближе к нему второго бойца. В небольшой комнате резко запахло порохом.

Оба парня, словно получив сокрушающий удар невидимой гигантской рукой, с грохотом опрокинулись со стульев на пол.

— Беспредельщики вы с Матвеем, Толя! — продолжил свою речь Магомадов — зачем надо было войну начинать, чего не хватало? На московских посмотрели? Так Москва далеко, а мы рядом, под боком — все в одном городе. Снайпера послали зачем? Меня подставили! Ай, какие нехорошие люди! — он махнул рукой, и два человека моментально подойдя к Беспалому, обыскали его.

На стол положили пистолет, пачку денег и милицейскую ксиву Цыганкова, которую Беспалый пока оставил у себя. Шерхан заметив красные корочки, подошел, взял удостоверение.

— Что Толян, в ментуру подался? — спросил он вроде в шутку, потом раскрыл документ и увидел фотографию Цыганкова, — где у вас этот мент, где его прячете? Или кончили?

— Да там он, в гараже лежит, живой, — безвольно махнул рукой Беспалый.

— Идите, посмотрите! — приказал своим людям Ваха, — и перенесите сюда.

В это время у ворот раздался нетерпеливый сигнал легковой машины.

— Кого-то ждешь? — насторожился Ваха.

— За телками посылали, — ответил Беспалый.

— Иди, разберись с ними! — приказал Магомадов еще одному человеку.

Вскоре принесли Цыганкова. Он был в полубессознательном состоянии, но Ваху Магомадова узнал.

— Что Саша, узнаешь? — спросил Ваха, — вовремя мы приехали. Ну, ничего, теперь эти уроды ответят за все.

Цыганков попытался улыбнуться разбитыми губами.

— Как меня нашли? — едва слышно спросил он.

Наклонившись над ним, Ваха сказал:

— Приходили ко мне один твой друг. Он рассказал.

— Сергей что ли?

— Да, он. Я сразу своим людям сказал, чтобы начали искать. Мы, чеченцы, добро помним! Ты меня предупредил, помог — я тебя сейчас помогу. Вот тебе ствол. Хочешь своими руками замочить этого отморозка?

— Нет! — слабо покачал головой Цыганков, — его надо сдать в милицию, пусть получает срок.

— Да, — с сожалением констатировал Ваха, — сильно тебя били Саша, наверное, мозги отбили. Какая милиция, какой срок? Нет, не будет ему срока.

Он отвернулся от лежавшего Цыганкова и подошел к стоявшим у входа двум чеченцам.

— Выведите его в гараж, — сказал он по-чеченски и показал на Беспалого, — там кончите. А этих, — он пнул одно из лежащих тел, — и тех, что на улице, тоже всех в гараж. Как поедем, надо будет всё спалить.

Посмотрев на закрывшего от усталости глаза Цыганкова, Магомадов приказал поднять его и перенести в одну из машин, на которой они приехали.

Вместе со своими людьми, он немного постоял на улице, слушая в темноте отдаленный лай собак в поселке. В это время два его человека обильно полили гараж и дом из канистр с бензином и подожгли их, после чего все расселись в машины и, освещаемые разгоравшимся пламенем, выехали со двора.

По дороге Ваха остановился возле центральной городской больницы, вызвал дежурных врачей. Те, опасаясь угрюмого чеченца, тут же переложили Цыганкова на медицинскую каталку и перевезли в одну из больничных палат. Саша все это время был без сознания.

Город Уральск, квартира Забелина, 27 августа, 06.10.

Телефон у головы Сергея зазвонил внезапно, нервно, будто предвестник плохих известий. Забелин, спавший эту ночь, как и предыдущую вполглаза, сразу подхватился, быстро снял трубку. Звонил дежурный по Управлению.

— Сереж, — сказал он радостным голосом, — Сашка нашелся!

— Да ты что? Где он был?

— Не знаю, у каких-то бандюков. Он весь избит, сейчас в первой городской больнице. Я уже выезжал туда, врачи говорят — его кавказцы привезли. Возможно, чеченцы.

— А с ним-то как? Что врачи говорят о здоровье?

— Жить будет, подлечиться только надо немножко.

— Я сейчас соберусь, подъеду к нему, — сказал Забелин, но дежурный предупредил:

— Не спеши, Саша все равно пока без сознания. Я уже всем доложил: Шумилову, генералу, так что все в курсе.

— Понял, спешить не буду, но все равно съезжу.

Присев на кровать, Сергей замер, осмысливая полученное известие.

«Значит, Ваха не подвел», — подумал он и вспомнил как вчера, когда все уехали трясти казино «Эльдорадо», на свой страх и риск отправился к Вахе Магомадову. Он еще думал о чеченцах и об освобождении Цыганкова, но другие мысли, которые его тоже тревожили не меньше, чем мысли о Саше, постепенно оттесняли переживания о друге на второй план.

Он вспомнил, что поссорился с Ритой, причем без шансов на примирение. Ему вдруг стало ужасно скучно и грустно без нее. Он машинально посмотрел на вторую подушку, лежащую рядом с той, на которой спал. Сейчас подушка была пуста — не ней не лежала Риткина голова с разметавшимися каштановыми волосами. Сегодня она не провожала его своим взглядом чуть приоткрытых затуманенных от сна карих глаз, когда он собирался уходить на работу. И он не целовал её на прощанье — теплую, сонную, такую близкую.

Посмотрев еще раз на пустую постель, Сергей начал одеваться. Что разбилось — вряд ли склеишь. Придется с этим смириться и жить дальше.

На кухне Забелин подогрел воду в электрочайнике и залил кипятком растворимый кофе. Он хотел до восьми утра, до начала сбора, успеть в больницу.

«Пока все идет по плану, — думал Сергей, — как же нам повезло, что нашли Сашу! Если разрываться между двумя делами — с ума сойти можно!»

Допив кофе, он прибрал посуду на кухне. В глаза ему бросился листик бумаги на холодильнике, прикрепленный магнитом. Там, почерком Риты было написано: «Люблю, жду. Рита». Она любила так делать — писать ему всякие милые глупости. Он обычно вставал раньше и на кухню приходил первым, поэтому ему сразу попадалась её записка. Он читал, улыбался, брал карандаш и дописывал что-то своё, тоже смешное и глупое.

Посмотрев на сиротливо висящий листок бумаги, Забелин снял его и выбросил в мусорное ведро, стоявшее под мойкой. Он не хотел, чтобы ему хоть что-то напоминало о Виккерс, не хотел больше думать о ней.

На улице только рассветало — еще горели фонари, но августовское утро не было холодным. Сергей завел машину и поехал по пустынным улицам города в центральную больницу, чтобы навестить друга.

Он ехал по утренним пустынным улицам, и только одно место привлекло его внимание — в глубине небольшого дворика, там, где недавно стояло казино Матвея, теперь высился обгорелый остов. Вокруг суетились пожарники, перемещалась милиция. Но Забелину некогда было вникать, узнавать что случилось. Это подождет, главное Сашка живой!

Город Уральск, Казино «Эльдорадо», 27 августа, 06.25.

Возле обгорелого здания было уже много людей: пожарники, милиция, вышли соседи и близких домов. Закопченые стены чернели среди двора, крыша провалилась. Тянуло гарью, в некоторых местах еще тлели доски, курился горький дымок.

Перед бывшим казино встал Карпов, приехавший сюда одним из первых. Вскоре к нему подбежал его порученец, тот самый майор, который докладывал бумаги.

— Нашли шесть трупов, — сообщил он. — Похоже среди них Матвей.

— Это точно? Как узнали? — Карпов пристально посмотрел на подчиненного.

— У него были наколки с тюрьмы. Нашли на шее — она не обгорела. Еще перстни на пальцах. Он в казино всегда надевал.

Полковник помолчал, затем распорядился:

— Увезите в морг и там проведите тщательную экспертизу. Здесь ошибок быть не должно. Что с расследованием. Есть зацепки?

— Особых нет, скорее всего, это люди Сильвестра. Я вам докладывал ориентировку из Москвы…

— Помню! — лицо Карпова было непроницаемым.

Постепенно подъезжали ответственные лица. Приехал заместитель мэра Серегин, завернул к пожарищу и губернатор Медведев. Карпов поспешил к нему.

— Николай Ильич, что здесь случилось?

— Пожар был, Алексей Иванович, всё сгорело. Устанавливаем обстоятельства — бодро отрапортовал полковник.

— Есть какие-нибудь версии?

— Похоже на причины бытового характера. Знаете, курили, забыли потушить. Это же казино!

Карпов усмехнулся и шутливо развел руками.

Губернатор недоуменно посмотрел на милиционера.

— А хозяин где, Матвеев? — спросил он.

— Увы! Он и его пять охранников — все сгорели.

— Да, дела…. - озаботился Медведев. — Даже не знаю — радоваться или огорчаться.

— А чего огорчаться? Одним бандитом у нас меньше стало.

Услышав всё, что ему было нужно, губернатор собрался уезжать.

— Ну, вы тут Николай Ильич разбирайтесь до конца. Я поехал. Нужна будет помощь — обращайтесь немедленно! Я сейчас мэру скажу, чтобы тоже подъехал, посмотрел. Этот мусор нужно убирать и строить что-то путное.

Город Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет Истоминой И.В., 27 августа, 9.30.

В отличие от Забелина Ирэна проснулась поздно, часы на её любимых электронных часах с голубым циферблатом, стоявших рядом на тумбочке, показывали двадцать минут девятого.

Она с удовольствием потянулась, но вставать не торопилась. Для себя решила, что сегодня суббота, можно не торопиться — с понедельника она уже выйдет в областное Казначейство.

Она обвела взглядом комнату, словно видела её впервые. Ирэна любила свою однокомнатную квартиру и постаралась заполнить ее теми вещами, которые ей были приятны.

Ей нравился интерьер: светло-бежевые теплые тона обоев, благородного вида темно-коричневая мебель под старину, но без той уродливой грубой тяжеловесности обычно присущей антикварным вещам. Ей была по душе маленькая, но вместительная кухня, в которой она недавно поставила большой импортный холодильник «Самсунг», но место, как будто, не уменьшилось. В её квартире все было продумано, ничего лишнего и, вместе с тем, очень уютно.

Истомина еще раз потянулась, подумала, что надо все-таки вставать с постели, идти умываться, завтракать, краситься. Она поднялась и пока умывалась, чистила зубы, строя себе для поднятия настроения веселые рожицы в зеркале, думала о Забелине.

Всё у нее хорошо, говорила она себе, все замечательно складывается. Есть хорошая интересная работа, есть близкие подруги, готовые в любую минуту прийти на помощь, её знают многие люди, уважают. Нет только рядом любимого человека.

Она верила, что судьба рано или поздно сведет её с тем человеком, без которого она не сможет жить, которого полюбит всей своей душой. И вдруг в её жизни появился Сергей. Она сразу подумала, что та, первая их встреча, знакомство в аэропорту, были неслучайны. Пусть он разговаривал с ней по служебной необходимости, пусть задавал нужные ему вопросы у нее на работе, в кафе. Однако, по его глазам, она чувствовала, что их встречи значили для него нечто большее, чем просто работа.

Потом было это свидание в гостинице, где они занимались сексом. Ирэна до сих пор вспоминает эту встречу с волнением. Она была тогда, после разговора с Красовской, с растрепанными нервами, можно сказать, в истерике, и если бы не Сергей… Он был такой ласковый, такой внимательный к её желаниям, как никакой другой мужчина, бывший у нее до того. Она пришла к нему, потому что в глубине души не сомневалась, что Сергей ей поможет. И он, действительно, помог.

Она заварила крепкий кофе, улыбаясь своим мыслям.

На работе, по сложившейся традиции, Истомина хотела ближе к обеду съездить на машине в магазин, купить пару тортов, конфеты, шампанское, чтобы накрыть небольшой стол и угостить коллег. Как-никак, а в Фонде имущества, среди этого коллектива, Ирэна отработала почти два года.

Запустив компьютер, Ирэна подсела к столу и начала поиск в электронных папках с документами, удаляя всё, что казалось ей лишним и ненужным. Работа шла быстро. У Истоминой было хорошее настроение. Она посмотрела в окно — на улице не жарко грело августовское солнце, небо было без привычных серых облаков, поливавших дождем город всю последнюю неделю. Ей было радостно оттого, что всё, и даже погода, соответствовало её приподнятому настроению.

В это время открылась дверь и на пороге возникла Красовская.

— Подчищаешь хвосты, Ира? — спросила она.

— Да, Екатерина Евгеньевна, скоро закончу.

— Конечно, жаль, что уходишь. Я привыкла к тебе, но… раз решила, это твой выбор — Красовская немного замялась, — мы с тобой вроде все вопросы решили. Если что-то еще осталось, то всегда готова помочь. Кстати, Ириш, — сказала Екатерина Евгеньевна, вдруг сделавшись чрезвычайно любезной, даже ласковой, — мне опять нужен будет твой кабинет, часов в двенадцать. Ты не против?

— А ваш опять на ремонте?

— Он… Мне надо поговорить, а там постоянные звонки, посетители. Такая чехарда… Так как?

— Конечно, занимайте! Я хотела проехать за тортами, чтобы стол накрыть.

— Вот как раз и съездишь, а в час и накроешь!

Дверь за Красовской закрылась, а Ирэна осталась сидеть с бьющимся от волнения сердцем. Она поднялась, на всякий случай подошла к двери, открыла её и посмотрела наружу. За дверью никого не было. В дальнем конце коридора мелькнула Красовская, направлявшаяся в сторону лестницы.

Тогда успокоенная, она вернулась и начала набирать номер рабочего телефона Забелина. Но в трубке раздались только долгие гудки и больше ничего.

«Ну, где же ты, Сергей? — подумала она — возьми трубку, возьми трубку!» Однако Забелин всё не отвечал, и она не слышала так нужный ей голос.

Город Уральск, УФСК РФ по Уральской области, 27 августа, 09.40.

Майор Забелин не мог в это время ответить Истоминой. Он находился в кабинете Шумилова и согласовывал последние детали плана.

— Кто-то рассчитался с Матвеем, я утром проезжал, видел, — сказал Сергей, появившись в кабинете Шумилова.

— Да, очередные разборки, — подтвердил Шумилов, — похоже, что это дело рук не наших местных — кто-то со стороны.

— Может москвичи? Сильвестр?

— Может он, может кто-то другой. В любом случае, теперь эта проблема нас не волнует. Был у Саши?

— Да. С ним все будет нормально. Пока без сознания, но врачи говорят — поправится. Как готовность операции, а то я выпал?

— Все под контролем: твоя Красовская в администрации, оперативно-боевая группа готова. Слушай, я, пожалуй, отпрошусь у Кислицына и сгоняю в больницу к Сашке по-быстрому. А ты возьми рацию, садись в своем кабинете. Ближе ко времени, подъедешь к ребятам, и уже оттуда будешь руководить. Позывной «Первый». У Кислицына позывной «База».

Забелин взял рацию в руку. Операция, в которой было задействовано столько людей — оперативников, агентуры и техники, вступала в свою завершающую фазу. Сознание того, что сегодня, возможно, всё решиться и, наконец, они добьются столь долгожданного результата, овладело им.

Город Уральск, кабинет Председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я., 27 августа, 09.55.

Плотников позвал Красовскую и та, не зная, что нужно Михаилу Яковлевичу, особо не торопилась. Была суббота. Сегодня они закончат дела с Аркадием, всё должно быть хорошо.

— Ты что-то хотел, Миша? — спросила Екатерина Евгеньевна, когда вошла.

— Я тебе забыл сказать, — Плотников простовато глянул на неё, но Красовская знала, что эта простота кажущаяся, её любовник что-то задумал, — побудь в своем кабинете до полдвенадцатого. Потом загляну к тебе, и пойдем к Истоминой.

— Не понимаю, почему ты передумал. Сделали бы все у меня, в моем кабинете тихо и спокойно. Зачем привлекать посторонних? — она пытливо посмотрела в его глаза.

— Перестраховываюсь всё! — искренне улыбнулся Плотников. — Я же известный перестраховщик, Катя. Ничего, не волнуйся, у Истоминой место опробованное, удачливое. Сделаем наши дела у неё!

Город Уральск, УФСК по Уральской области, 27 августа, 10.05.

Забелин вернулся в свой кабинет, и едва войдя, сразу услышал длинный непрерывный звонок телефона. Забелин поднял трубку.

— Сережа это ты? — раздался взволнованный голос Ирэны.

— Я Ира, что случилось?

— Мне надо с тобой срочно встретиться, прямо сейчас. Очень срочно!

— Но, я сейчас не могу, у меня тоже срочное дело. Давай после обеда?

— Нет, нет, надо сейчас. Дело касается моей начальницы — я не могу говорить здесь. Меня могут услышать.

Забелин на мгновение задумался. Возможно, у него есть запас времени, а Ирэна могла узнать что-то очень важное, такое, что возможно придется скорректировать саму операцию.

— Ладно! — сказал он — примерно на середине пути от нашего здания к вам есть кафе «Пиццерия».

— Это на углу Бабеля и Советской? — уточнила Истомина.

— Да. Давай встретимся там. Я сейчас выезжаю, и буду ждать тебя.

— Договорились!

Положив трубку, Сергей мгновение помедлил, соображая, что делать, потом он почти выбежал из кабинета, чтобы успеть сообщить о неожиданном звонке Шумилову. Но того уже не было — уехал в больницу к Цыганкову.

Город Уральск, перекресток улиц Советской и Бабеля, 27 августа, 10.44.

К кафе «Пиццерия» — небольшому уютному заведению в итальянском стиле, находящемуся на первом этаже старинного трехэтажного здания, Сергей подъехал со стороны улицы Советской. Несмотря на утро, эта улица была совсем не загружена — здесь ездили в основном легковые автомобили, чего нельзя было сказать об улице Бабеля, по которой беспрерывно шел грузовой поток, направляемый в объезд центра города.

«Хорошо, что утром начали поливать дороги, а то бы пыль стояла до небес», — подумал Сергей, взглянув на другую улицу, запруженную большегрузными КАМАЗами, длинными иностранными фурами, старыми, уже почти списанными грузовиками советской поры.

Ирэна задерживалась, и это обстоятельство начало серьезно беспокоить Забелина.

Поглядывая на часы, он нетерпеливо прохаживался возле входа в пиццерию. «Еще немного и мне придется уезжать, — думал он, — где же её носит?» Он подошел к краю тротуара и посмотрел вдоль улицы Советской, пытаясь за проезжавшими машинами разглядеть её «Жигули» — Ирэна должна была подъехать с противоположной от него стороны. Но её все не было.

Забелин уже собрался уходить совсем, когда заметил знакомую машину. Истомина ехала очень быстро, на грани фола — понимала, что опаздывает. Она, уверенно маневрируя, обогнала одну машину, вторую, пошла на обгон третьей.

«Вот дуреха! — подумал Сергей, — еще устроит аварию, разбирайся потом с гаишниками».

Ирэна между тем уже подлетала к перекрестку. На светофоре в это время зажегся желтый свет и колонна грузовых машин с улицы Бабеля, тяжело заурчав, начала свое движение вперед; черное облачко газов поднялось над ней, а до Сергея донесся запах сгоревшей солярки.

Никто не ожидал, что девушка решит в этой ситуации проскочить на желтый. Она надавила на педаль газа и рванула через перекресток.

«Ирка, что ты делаешь?» — хотел крикнуть ей Сергей, но слова застряли в горле.

Один из КАМАЗов, резво вырвавшийся вперед, с неимоверной силой и скрежетом врезался в бок «Жигулей», отбросил машину, как пустую консервную банку. Её закрутило, перевернуло несколько раз, она ударилась о фонарный столб и остановилась.

Сергей застыл не в силах двинуться — нереальность происходящего пригвоздила его к месту. Как в замедленной съемке он увидел, что железный фонарный столб чуть-чуть покачался и потихоньку начал падать на машину, придавливая её сверху своей тяжестью. Оборванные провода заискрили. «Сейчас взорвется!» — мелькнуло в мозгу.

Машины на перекрестке сбились в кучу, застопорили движение, задние, в которых водителям не было видно, что произошло, возмущенно загудели. Очнувшийся от неожиданности Забелин, до которого дошло, что все это не сон и не кино, бросился к машине Истоминой.

Он побежал не думая, что может произойти взрыв, что его может ударить током или сбить неосторожный водитель, решивший объехать возникшую впереди пробку. Он бежал и боялся только того, что может увидеть в покореженном салоне автомобиля.

«Жигули» Истоминой опрокинулись на крышу, придавленные сверху столбом. Дверцы были деформированы, изогнуты, с осыпавшимися стеклами. Остро пахло горелой резиной и бензином, который видимо, вытекал из пробитого бака. Но пожара пока не было.

Ирэна лежала без сознания, выпав из водительского сиденья. Она была не пристегнута ремнем безопасности и потому, Забелину подумалось, что её будет легко извлечь оттуда.

— Сейчас, сейчас я тебя вытащу! — думая, что говорит про себя, а на самом деле вслух бормотал Забелин.

Он сбросил пиджак и полез к Ирэне через разбитое лобовое стекло. Она показалась ему удивительно маленькой и легкой, совершенно нетяжелой. Аккуратно, насколько это было возможно, он подхватил её под плечи и медленно потянул на себя. Её тело чуть-чуть подалось вперед. В одном из мест крепления лобового стекла застрял крупный острый осколок. Он больно колол плечо Сергея и, и когда тот случайно сделал резкое движение, то услышал глухой треск рвущейся рубашки. Но ему было наплевать. Он постепенно доставал Истомину — показались её грудь, тело, ноги. Одежда на ней — блузка и джинсы были абсолютно целые, без единого пятнышка, не порванные.

Вокруг суетились прохожие, какие-то посторонние люди, растерянно бегал водитель КАМАЗа.

— Вызовите скорую! — крикнул Сергей, который только сейчас услышал посторонние звуки, а до этого был словно оглушен, контужен взрывной волной.

Он не знал, что скорую помощь уже и без него вызвали, что позвонили пожарникам и в милицию и те тоже выехали на место происшествия.

Подхватив извлеченную из покореженных «Жигулей» Ирэну, Забелин, как можно дальше, отошел от машины, чтобы в случае взрыва их не зацепило. Он зашел за большой железный павильон продуктового магазина и опустился на землю, приложил ухо к её груди. Несмотря на уличный шум и гомон, Сергей все-таки уловил чуть слышное дыхание — Ира была жива. Тогда он присел прямо на землю, положил её голову на свои колени, машинально, почти бездумно гладя её волосы. Ему отчего-то казалось, что если он так будет делать, то ей будет легче.

Внезапно она шевельнулась и открыла глаза, сначала неясные, бессмысленные, а потом узнающи. Ирэна улыбнулась уголками губ и хотела что-то сказать, но поперхнулась. Изо рта на подбородок потекла тоненькая струйка крови. Вид этой крови текущей по её лицу, словно ударил в живот — у него перехватило дыхание. Казалось невероятным, что на теле не видно ни одной царапины, ни одного синяка или пореза, а изо рта течет эта тонкая, совсем безобидная струйка.

— Ничего не говори, молчи! — сказал он сдавленным голосом и, достав и кармана платок, вытер её подбородок.

— Я…хотела сказать… — почти прошептала Ира, — Красовская будет в двенадцать в моём кабинете…

— Молчи, не говори! — раздраженно крикнул он из-за того, что Ирэна его не слушала, — черт с ней с Красовской! Разберемся как-нибудь.

— В двенадцать… — продолжала с видимым усилием шептать Ирэна.

— Знаю, все знаю, Ир, ну помолчи, пожалуйста!

Она ненадолго замолчала, прикрыв глаза. Вдалеке послышалась сирена скорой помощи. Истомина снова открыла глаза. Сергей увидел, что ей стало нехорошо — гримаса боли исказила лицо. Он перевела взгляд на Сергея, и он с ужасом увидел, как туманятся её глаза, темнеет их синева, а взгляд уходит куда-то далеко-далеко.

— Ты…хоть любил меня? — спросила она не шепотом, а почти нормальным, чуть подрагивающим голосом.

И у него вдруг сжалось сердце. Он не мог ничего говорить, только поцеловал её в теплые, испачканные кровью губы и тогда она слабо, едва заметно улыбнулась. За его спиной послышались шаги и голоса врачей. Они искали пострадавшую.

Сергей встал, осторожно опустив Иру на землю, и отошел в сторонку, чтобы не мешать медикам. Два врача — мужчины среднего возраста в белых халатах, склонились над Истоминой и принялись делать разные манипуляции, известные только им. До Забелина долетали обрывки фраз: «Внутренне кровоизлияние», «многочисленные разрывы внутренних органов», «реанимацию делать бесполезно».

Они поднялись, и поскольку Забелин стоял рядом, сказали ему:

— Очень сожалеем. Она умерла.

Потом одни из них деловито добавил:

— Мы доставим тело в морг. Вы ведь родственник? Причина смерти нам ясна, но если вы настаиваете на вскрытии…

— Я не родственник, — глухо сказал Забелин, — но я им сообщу.

Мертвую Истомину положили на носилки, накрыли сверху больничным покрывалом и понесли в машину скорой помощи. Совершенно потерянный, не зная, что делать, Сергей стоял и смотрел, как уносят её тело.

Первым побуждением было сесть в скорую и проехать в морг, чтобы договориться обо всём с врачами, с медсестрами морга. Он хотел плюнуть на всё, на то, чем занимался сейчас, на все их операции, от которых обычно мало проку. Разве человеческая жизнь стоит этой возни?

Но потом подумал, что ничем помочь уже не сможет, а Ира? Ира ведь и погибла из-за того, что хотела ему помочь. Хотела, чтобы у него все получилось.

Надо было возвращаться.

Он подошел к перевернутой машине, поднял грязный пиджак, пока его окончательно не затоптали пожарники и зеваки, заметил валявшуюся в стороне сумочку Истоминой, взял и её. Пошел к машине. Ему казалось, что прошла вечность, хотя на самом деле истекло всего пятнадцать минут.

В автомобиле пищала рация, непрерывно посылая сигналы вызова. Забелин нажал на кнопку, ответил:

— «Первый слушает!»

— Это «База», — «База» был позывным Кислицына, — где вас черти носят? — полковник выругался в эфире матом.

«Соберись, соберись!» — приказал себе Сергей.

— Доложите обстановку! — между тем, наседал Кислицын.

— «База» — попал в аварию, скоро буду на месте.

— Какая к черту авария! Немедленно разбирайтесь с ситуацией и докладывайте.

Забелин взял вторую рацию, по которой связывался с бригадой наружного наблюдения — они вели переговоры на другой частоте и Кислицын не мог с ними связаться, в отличие от АОБГ и группы документирования.

— «Беркут» что у вас? — спросил Сергей, обращаясь к старшему разведчиков наружного наблюдения.

— Объект у себя в кабинете, никуда не выходил.

— Хорошо, продолжайте наблюдение.

— Да, — вдруг вспомнил «Беркут», — на этом этаже мы отследили непонятное оживление. Замечены посторонние лица, не сотрудники администрации — вроде телевизионщики.

— Как узнали?

— В одном из кабинетов на четвертом этаже приоткрыта дверь, наши увидели шнуры, телекамеры. Может, собираются взять интервью у кого-нибудь?

— Возможно, но непонятно! — сказал Забелин. — Конец связи.

Он завел машину, поехал к зданию администрации. По дороге Сергей вновь и вновь прокручивал в мозгу все детали увиденного им ужасного события — гибели Ирэны. Он вспоминал её лицо, глаза. Еще ему показалось, что она сказала что-то очень важное, что-то такое, ради чего торопилась с ним встретиться, летела навстречу гибели. Однако он тогда не обратил внимания на её слова из-за катастрофы, решил, что эта информация ему известна. Сейчас, по дороге к администрации он мучительно вспоминал и не мог вспомнить, что же она говорила ему, что шептала, до тех пор, пока не спросила о любви.

Город Уральск, кабинет Председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я., 27 августа, 11.05.

Кабинет Плотникова был заполнен людьми с телевизионной аппаратурой. Возле него сидело несколько корреспондентов, в том числе и тот, на котором висел бейджик «Вестник Уральска».

Увидев, что установилась относительная тишина, Михаил Яковлевич поднялся и обратился к присутствующим работникам масс-медиа.

— Господа журналисты, я позвал вас, чтобы провести небольшую пресс-конференцию о ходе приватизации в Уральской области. Вопрос для области актуальный, считаю, всем будет интересно.

Корреспондент «Вестника Уральска», то самый, присутствовавший на аукционе по металлургическому заводу, поинтересовался:

— А к чему такая спешка, Михаил Яковлевич? Нам позвонили в редакцию, сказали срочно приезжать…

— Знаете, у меня время ограничено. Сегодня целый день совещания на совещании, хотя и суббота, а Москва просит проявлять активность в пропаганде приватизации. Так что скоро начнем. Примерно, в полдвенадцатого, я полагаю. Извините меня…

Он прервался, как будто вспомнив что-то важное, и вышел в приемную. Там сказал Насте:

— Настя, к двенадцати должен прийти бизнесмен — Аркадий Соколовский. Встреть и проводи его в кабинет Истоминой Ирэны Владимировны. Ты её знаешь. Хорошо?

— Хорошо, Михаил Яковлевич! — ответила Настя, — я его проведу.

Город Уральск, Площадь перед зданием областной администрации, 27 августа, 11.15.

Возле администрации Забелин сразу увидел стоявший среди других машин ПАЗик с группой сотрудников ФСК. У дверей его встретил старший группы подполковник Санин, смоливший сигарету. Увидев грязного, испачканного Забелина спросил удивленно:

— По тебе что, взвод солдат прошелся или грузовик переехал?

— Да так, в аварию попал, — коротко ответил Забелин, не желавший вдаваться в подробности.

— Лоб вытри, чем-то черным испачкал, — заметил Санин.

Сергей вытащил платок из кармана и увидел на нем засохшую кровь Истоминой, аккуратно перевернул чистой стороной, провел по лбу. Его руки слегка подрагивали, как у неврастеника или закоренелого алкоголика.

Санин, увидевший это, спросил с нотками сочувствия в голосе:

— Туго пришлось?

— Да! — односложно ответил Сергей.

— Ну, выдвигаемся, наконец?

— Подождем еще немного…

В руке Забелина ожила рация и голосом Кислицына осведомилась:

«Первый» это «База», доложите как обстановка. Почему не начинаете?

Сергей вдруг подумал о том, почему он не начинает? Что его останавливает? Предчувствие, интуиция?

Тем не менее, словно в оправдание, произнес:

— Ждем Сокола.

Вероятно, Кислицын почувствовал в его голосе неуверенность.

— Почему ждете? Немедленно начинайте!

— Еще не все ясно. Вы… можете проверить через контролеров на месте ли объект?

— Хорошо, ждите! — неожиданно согласился Кислицын, хотя Забелин предполагал, что полковник будет настаивать на своем.

В ожидании Сергей опустил руку с рацией и посмотрел на здание администрации. Ему вдруг опять вспомнилось лицо Ирэны. Её губы шевелились, она говорила: «Красовская будет в двенадцать, в моем кабинете»… «Будет в двенадцать»…

Он глянул на часы. Стрелки на циферблате показывали 11:25 и до двенадцати еще было время. Зашипела рация, полковник сообщил:

— Это «База». Объект на месте, получил подтверждение. Повторяю, объект на месте. Выдвигайтесь.

— «База», это «Первый» предлагаю подождать. Мы не знаем где Сокол.

— «Первый» не морочьте голову. Сокол в здании. Начинайте! Повторяю, начинайте! Это приказ! — потребовал Кислицын.

— Вас понял!

Забелин вновь посмотрел на время — часы показывали 11:30. Он сказал Санину:

— Хорошо! Я знаю, где кабинет Красовской. Идем за мной!

Он двинулся к зданию администрации, слыша за спиной топот сотрудников Управления. Их было человек шесть вместе с Саниным, но поддержку, в случае чего, могли оказать и разведчики наружки. Шумилов надеялся и на помощь Веревкина, о чем говорил Забелину. Однако это был экстренный случай.

Забелин знал, как потянуть время. Он повел всех на четвертый этаж, туда, где обитал Плотников, в то время как кабинеты Красовской и Истоминой были на третьем этаже. Дорога пролегала мимо кабинета Веревкина — у Забелина даже возник соблазн под вымышленным предлогом заглянуть к нему, но он передумал, пошел мимо.

Сергей не видел, как дверь кабинета Веревкина тихо приоткрылась, оставляя чуть приметную щель и Олег осторожно выглянул, провожая взглядом спины своих коллег по Управлению. Не знал Сергей и того, что Веревкин после этого вернулся к столу, набрал номер и сказал невидимому собеседнику:

— Они пришли!

Между тем, Забелин довел группу до середины коридора четвертого этажа, до того самого места, где имелся запасной выход на случай пожара. Надеясь еще потянуть время, он сказал Санину:

— Постойте здесь, попробую связаться с наружкой.

— Давай быстрее! — нетерпеливо попросил Санин.

Забелин вышел. Оставшись один на площадке, он посмотрел на закрытую дверь, чувствуя себя обманщиком. Там, за ней, его ждали ребята, Санин, чтобы вместе пойти и задержать взяточников. Но у Забелина были свои планы на этот счет. «Вот черт! — подумал он, — как надоели эти игры! Я знаю, что Ира не могла перепутать или обмануть».

Она опять встала у него перед глазами, её последние минуты, секунды. Она уже ничего не шептала. Её глаза угасали, туманились, в последнем усилии запоминая лицо Забелина, склонившегося над ней.

В горле встал тугой комок. Он глубоко вздохнул, потом еще раз, потом поднес руку с часами к глазам.

Стрелки показывали 11:40.

Город Уральск, здание областной администрации, 27 августа, 11.40.

Человеком, которому звонил Веревкин и которого предупреждал, был Плотников.

Михаил Яковлевич, получив звонок Веревкина, удовлетворенно улыбнулся, с довольным видом поднялся из-за стола.

— Господа, время пришло! — пафосно провозгласил он. — Я хочу предложить вам не только пресс-конференцию, но и очень интересный репортаж. Репортаж, так сказать, с места событий. Пойдемте за мной. Берите свои камеры!

Корреспонденты, журналисты и члены съемочных групп засуетились, вскочили, начали подобрали свою аппаратуру — все эти камеры, штативы, микрофоны и толпой пошли за Плотниковым, шествующему впереди, подобно предводителю медийного войска.

По дороге к нему обратился корреспондент «Вестника Уральска»:

— И все-таки, Михаил Яковлевич, что это за репортаж вы нам хотите предложить? Не скажете ли конкретно, о чем речь?

— Репортаж сенсационный. Вот что могу только сказать. Если я сообщу о подробностях, то пропадет интрига. А разве интересно смотреть сюжет без интриги? Мне — нет!

Плотников повернулся к корреспонденту и поощрительно похлопал того по плечу, как бы намекая, что самое интересное еще впереди.

Они спустились с четвертого на третий этаж, пошли дальше по коридору. Вот и кабинет Красовской. Михаил Яковлевич остановился, предвкушая момент. Указав пальцем на табличку на дверях, где значилось: «Красовская Е.Е.», он воскликнул:

— Включайте ваши камеры! Сейчас я покажу вам, кто мешает приватизации. Кто шельмует честных работников.

Он повернулся к дверям кабинета, широко распахнул дверь и вошел внутрь. За ним хлынула толпа телевизионщиков. Но к удивлению Плотникова в кабинете находилась одна Красовская. Она сидела за своим столом, что-то читала.

Увидев толпу репортеров вместе с Плотниковым, Екатерина Евгеньевна испугалась. У неё даже мелькнула шальная мысль, что Миша хотел избавиться от неё, подставить каким-то образом. Но в последний момент опытная чиновница взяла себя в руки.

— Михаил Яковлевич, в чем дело? Что это такое?

Плотников смотрел на неё растерянно, озирался по сторонам, однако в пустом кабинете, кроме его хозяйки никого не было.

— Господин Плотников, это ваша сенсация? — ехидно поинтересовался корреспондент «Вестника Уральска».

Будто не слыша его, Михаил Яковлевич подошел ближе к Красовской, тихо спросил:

— А где?.. Здесь никого не было?

— Нет! Сижу, жду тебя, как ты велел.

Он оглянулся, посмотрел на настенные часы, висящие в кабинете у Красовской. Время показывает 11.45. Что-то не получилось у него, не оправдались расчеты. Только в чем причина? Неужели обманул Веревкин, и контрразведчики его переиграли?

У него возникло сильное желание пойти к Веревкину, разобраться… Но, он опомнился, обратился к журналистам словно ничего не произошло:

— Извините, господа, но пресс-конференция откладывается. Возникли новые обстоятельства. Я перенесу нашу встречу на другой день.

Телевизионщики зароптали, начали собирать штативы, складывать камеры в футляры. Дотошный корреспондент «Вестника Уральска» заметил ему:

— Михаил Яковлевич, в редакциях будут очень недовольны вашими экспериментами.

— Ладно, ладно, переживете! — грубо ответил председатель облкомимущества.

Когда все вышли Екатерина Евгеньевна с удивлением спросила:

— Что это было?

— Так, ничего особенного — проверял кое-что. Пошли отсюда! Нас ждут в другом месте.

— Ты говоришь о кабинете…

— Да-да, к ней.

Михаил Яковлевич взял свою любовницу за руку и с неожиданной силой, чтобы та не промолвила ничего лишнего, повлек её из кабинета, поскольку Веревкин, который с недавнего времени начал ему помогать, сообщил о прослушке в кабинете Красовской.

Когда они спустились на третий этаж, на глаза им попалась Настя.

— Михаил Яковлевич, Соколовской у Истоминой. Ждет вас! — сказала она, удивленно глядя, как начальник держит под руку Красовскую, ведь никогда раньше Плотников не афишировал своих отношений.

— Хорошо, уже идем! — пробурчал Плотников.

Город Уральск, здание областной администрации, 27 августа. 11.49.

Уже подходя к кабинету Красовской — перед этим они прошли весь четвертый этаж, а потом спустились на третий — Санин, заподозривший, что Забелин водит их за нос, спросил с усмешкой:

— Ты ведешь нас какими-то тайными тропами?

— Так короче!

— Ну-ну, Сусанин! Смотри не опоздай!

Его слова оказались пророческими. Когда они приблизились к кабинету Красовской, и затем по команде Забелина ворвались в него, кабинет оказался пустым. На это Санин спокойно заметил, словно ждал, что путешествие по этажам закончится неудачей:

— Ну что, не успели? А говорил — все будет нормально! Успеем, успеем! Теперь что?

— Если они намечали встречу здесь, то не должны были уйти так рано.

В руке Забелина заработала рация и Кислицын осведомился:

— «Первый» это «База», как обстановка?

— «База» мы на месте. Объекта здесь нет. Повторяю, кабинет пуст.

— Я это и без вас знаю. Долго шли! — в голосе Бориса Ивановича прозвучала досада и злость. — Контролеры сообщили, что их уже нет…

Рация зашипела, и Забелин понял, что полковник задумался о том, что делать дальше. Затем Кислицын скомандовал:

— Тогда конец операции, всем вернуться назад! Будем разбираться!

— «База» разрешите продолжить, — вмешался Сергей, — я знаю, где может быть объект.

— Нет, прекращаем операцию. «Второй» как понял?

Санин, имевший этот позывной подтвердил, что приказ понял. Закончив переговоры с начальством, он сказал Забелину вполне миролюбиво:

— Всё, едем в Контору на разборки. Нам-то ничего не будет, а вот тебе надо готовиться…

— А остаться еще немного не можете? Мне кажется, еще не кончилось.

Предчувствие мучило его. Он знал, что Ирэна права, что там в её кабинете…

— Нет, ты же слышал! — непреклонно ответил Санин, удивляясь настойчивости Сергея, ведь нет же здесь ничего — никаких объектов, никаких денег! Он повернулся к членам оперативно-боевой группы: — Уходим!

— Черт, я знаю, что можем их взять. Слушай, Коль, помоги!

— А потом с меня три шкуры сдерут, если облажаемся? Нет извини! Всё, пошли, пошли!

Санин и другие оперативники пошли из кабинета Красовской, а Забелин, заметив на её столе телефон, задержался. Когда все вышли он набрал номер Шумилова.

— Николай Поликарпович…

— Сергей, что у вас произошло? — спросил тот глухо, — мне Кислицын сообщил, что операция прекращена.

— Кабинет Красовской оказался пустым. Здесь никого нет. Но я… Я думаю, они собрались в другом месте. Мне Истомина сказала.

— Об Истоминой знаю. Скверно получилось, жалко её! — Шумилов кашлянул, — о каком месте она тебе говорила?

— О своем кабинете. — Забелин торопился, говорил горячо, но не сбивчиво. — Красовская попросила её кабинет снова, как в прошлый раз. Только сейчас в двенадцать. И мне нужна ваша помощь, чтобы замолвили слово перед генералом.

— Что ты намерен сделать?

Город Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет Истоминой И.В., 27 августа, 12.05.

Расположившиеся в кабинете Ирэны Плотников, Красовская и Аркадий Львович чувствовали себя вполне спокойно. На столе перед ними лежал кейс Соколовского, в котором, как подозревал Михаил Яковлевич, находились доллары, много долларов.

— Михаил Яковлевич, зря прождала тебя в своём кабинете. — В присутствии посторонних Екатерина Евгеньевна старалась держаться официально. — Надо было сразу сюда идти… Я, правда, не поняла, зачем там сидела. Тут еще эти телевизионщики…

— Береженого Бог бережет, Катенька! Известная поговорка. Ты кстати, дверь закрыла?

— А как же, вот ключ, я запасной заранее взяла. А Истомина не обидится, что мы закрылись — она уже, фактически, не мой работник!

Красовская, довольная собой, своей предусмотрительностью, показала присутствующим ключ и положила его перед собой на стол.

— Михаил Яковлевич! — тут подключился к разговору Аркадий, — я, признаться, тоже не понял смысл ваших маневров. И что ещё за телевизионщики?

— Хотел дать интервью вместе с Екатериной Евгеньевной. Рассказать о ходе приватизации, так сказать. Пригласил журналистов с телевидения, из газет и… Надеялся показать кое что интересное. Жаль не получилось!

— Почему не получилось?

— Что произошло? — поддержала вопрос Аркадия Красовская, которой тоже было любопытно.

Плотников раздраженно стукнул кулаком по столу.

— Пошло не по плану. Этот придурок Веревкин… Самое полезное, что он сделал — сказал, что твой кабинет Катя, на прослушке.

— Как на прослушке? — Красовская растерянно сняла очки, начала манипулировать дужками. — Почему ты мне не ничего сказал? Я же там могла наболтать лишнего.

— Почему, почему — потому! На то были свои резоны. А если и ляпнула что-то не то, так это было полезно, для достоверности.

Соколовский нахмурился.

— Извините, конечно, у вас, может свой разговор, но я не совсем понимаю, о чем речь. Хотите сказать, что использовали меня втемную?

— Понимаешь, Аркадий, гэбисты могли нас задержать в том кабинете, у Кати, и надо было их наказать. Они должны были ворваться, увидеть одну Екатерину Евгеньевну и всё, больше ничего. Тут появляюсь я с прессой и телевидением. И вот вам — провокация спецслужб во всей красе!

— Это мне понятно. Непонятно, где оказались чекисты, если они слушали кабинет? Почему не пришли?

Плотников пожал покатыми плечами.

— Вот и мне непонятно. К тому же Веревкин позвонил, предупредил, что они в здании, уже идут, и я был в полной уверенности. Но… Совсем мышей перестали ловить! Признаться меня это обеспокоило — я не люблю, когда внезапно меняются планы. В любом случае, хорошо всё, что хорошо кончается!

— А вы слышали, что сегодня ночью случилось в казино? — поинтересовался Аркадий, — говорят, нашли труп самого Матвея.

— Да, слышал, — равнодушно подтвердил Михаил Яковлевич, — честно скажу, переживать по этому поводу не буду. Все знают, что он был бандит с большой дороги…

— Но вы… вроде имели с ним дела? — невинно осведомился Соколовский.

— Я? Никогда с ним не связывался. Он как-то приходил ко мне на прием, знакомился и все, не более того.

— Хм, а я слышал другое. Особенно когда он выиграл аукцион по спиртовому заводу, вернее, его фирма «Омега».

— Да, я помню этот аукцион, но все это в прошлом, — Красовская, чувствуя, что разговор может обостриться из-за былых обид, решила сгладить углы. — Это все мелочи. Ведь так, Аркадий? Главное, что мы сейчас нашли общий язык и теперь нам никто не будет мешать. Интересно, кто же все-таки этого Матвеева… поджог? Кажется, ему в нашем городе равных не было?

— Мне сказал один знакомый человек в милиции, — Плотников покосился на Соколовского, — что это, скорее всего, москвичи. Сначала думали на чеченцев, но на них не похоже. — Он кивнул на кейс, — Принес бабки?

— Как договаривались. Мы свое слово держим. Здесь пятьдесят штук баксов. Пересчитывать будете?

— А как же! Посмотрим, что там у тебя в волшебном сундучке. Давай Катя, глянь-ка!

Красовская встала, открыла кейс и начала раскладывать пачки долларов на столе.

Город Уральск, здание областной администрации, 27 августа, 12.15.

В коридоре, неподалеку от кабинета Истоминой, Забелин догнал Санина и его группу. Сергей не заметил, что когда вытаскивал Ирэну из машины, расцарапал руку. Запястье саднило и на манжете рубашке отпечатались капельки крови. Сергей задрал рукав, растер кровь.

Заметив, что Забелин их догнал, Санин насмешливо спросил:

— На ковер торопишься, Серёга? Не торопись, успеешь!

Тот не ответил. Поравнявшись с дверью, ведущей в кабинет Истоминой, он засунул руку в карман, и внезапно вставил оказавшийся у него ключ в дверной замок кабинета. Дверь, словно сама собой, резко распахнулась, хотя на самом деле Забелин сильно толкнул её.

— А ну, за мной! — подал он команду.

Санин не успел открыть рот, как все кто был с ним, рванули в кабинет Истоминой.

Картина, представившаяся им, была достойна кисти художника — за приставным столиком, друг против друга, восседали Плотников и Соколовский, Красовская же, стоя, пересчитывала доллары из открытого кейса Соколовского. Несколько пачек уже лежали на столе.

Появление оперативников вызывало у присутствующих шок. Красовская замерла с долларами в руке, Плотников замолк на полуслове.

— Картина Репина «Не ждали»! — натянуто пошутил Забелин — Добрый день господа! Я полагаю все деньги на месте. Аркадий Львович, вы же не думали обмануть своих компаньонов?

— Это не моё. Это все их! — взвизгнула Красовская и с отвращением бросила доллары на стол, словно держала в руках ужасную рептилию.

— Погодите, погодите! — пробормотал Соколовский.

— Ты, дура, молчи! — выкрикнул Плотников Красовской. — Я требую адвоката! Немедленно! Это провокация. Немедленно адвоката!

— Серьезно? — спросил иронично Забелин.

— Вы не знаете, с кем связались! Я уважаемый человек. У меня орден «За заслуги перед Отечеством». Вы будете отвечать перед Госкоимуществом, перед Президентом…

— А еще перед генсеком ООН и перед господом Богом.

Забелин устало сел за стол. Заметив, что ссадина на руке продолжала кровоточить, он ниже натянул рукав пиджака.

— Значит вы, гражданин Плотников берете взятки вместе со своей подельницей, а я буду отвечать? Интересно! Очень интересно! — Сергей укоризненно покачал головой. — А вы господин Соколовский? Считаете, что вас это не коснется? Нет, вы будет проходить как взяткодатель. И особо не рассчитывайте, что Алекс Новоселов поможет!

— Я здесь вообще-то случайно. Это кейс не мой. Зашел к Екатерине Евгеньевне обсудить вопросы приватизации, — Аркадий Львович не выглядел подавленным, как Плотников и Красовская.

— И очутились почему-то в кабинете Истоминой?

— Случайность! — Соколовский сделал отсутствующее лицо.

Плотников, поняв, что одними угрозами он ничего не достигнет, распалился гневом, его лицо дышало яростью.

— Не докажете! Ничего не докажете! Вы действуете незаконно. У вас нет никаких улик.

— Ни в чем вы не правы, Михаил Яковлевич, кругом ошибаетесь! — спокойно отвечал ему Сергей. — Действуем мы абсолютно законно — у нас есть санкция прокурора. А что касается улик… — Он показал рукой на деньги. — Вот самая главная улика. И, кроме того, есть ваше устное признание в кабинете Екатерины Евгеньевны. Когда вы говорили вчера, что вам нужно забрать деньги у Соколовского. Устное признание, зафиксированное аппаратурой, опять же, с санкции прокурора. Вот так вот! Думали, что вам удастся ваша провокация с телевидением и все замнется?

— Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Ну, конечно понимаете! Веревкин рассказал вам о прослушивании кабинета Красовской, вот у вас и возник замысел подставить нас.

Забелин тяжело поднялся из-за стола, сказал Санину:

— Коля, пригласите понятых, оформите протоколы изъятия денежных средств и задержания.

Тот вполголоса спросил:

— Слушай, а ключ-то у тебя, откуда от кабинета?

— Взял у хозяйки, у Истоминой. Он ей больше не нужен. Она сегодня… А ладно! Отвези всех в Управление, а я подойду позже, через полчаса.

Он пошел к двери, обернулся.

— Мне надо, надо…

Его лицо искривилось, словно от боли, он махнул рукой.

Он вышел на улицу. Лицо горело. Внутри Сергей не чувствовал радости победителя, упоения от удачно проведенной операции, ведь ничего особого он сделал — только свою работу. Ему ужасно захотелось посмотреть на речку Каменку, протекавшую неподалеку, буквально на расстоянии одного квартала.

Забелин прошел мимо нескольких домов, спустился по тропинке к берегу реки, на дикий, не обустроенный пляж.

В сухом речном песке попадались пустые пластиковые бутылки, огрызки яблок, разный мусор. На берегу, пользуясь последними теплыми днями перед наступающей осенью, грелось несколько отдыхающих — видимо отпускники. Сергей, на ходу снимая ботинки и носки, побрел прямо к реке.

Вода Каменки была прохладной и прозрачной.

Он зашел по щиколотки, наклонился, ополоснул горевшее лицо и почувствовал, что только сейчас его начало отпускать то адское напряжение последних часов, которое безраздельно владело им.

Забелин внезапно вспомнил медленно уходящую от него в свете фар Маргариту. Ему припомнились, казалось, безнадежные поиски Саши и замотанное в бинтах лицо друга. Он вспомнил остывающую синеву в глазах Ирэны, её тело на своих руках, становящее вдруг невесомым и легким. Красовскую с пачками долларов возле стола.

Оправдает ли полученный результат понесенные потери? Смягчит ли горечь испытанных им разочарований? Он не знал.

Сегодня сделали хорошее дело — задержали взяточников. Этих людей осудят и они уйдут. Но на их место придут другие, не менее жадные, но более осторожные. И война будет продолжена.

Сергей посмотрел вдаль над речкой, в ту чистую голубизну неба, которая так напоминала ему глаза Ирэны. Мимо него вдоль берега пробегали мальчишки, что-то крича своими звонкими детскими голосами. Надо было возвращаться в Управление, писать справки, отчеты.

Один из мальчишек крикнул Забелину:

— Дяденька, штаны намочили!

Они засмеялись и понеслись дальше — беззаботные и быстрые, как ветер. Забелин посмотрел им вслед и перевел свой взгляд вниз. Его бежевые летние брюки намокли от речной воды почти до колен. Он улыбнулся. Это было не страшно. По крайней мере, не смертельно.

Забелин повернул назад, подобрал на берегу пиджак и туфли и пошел по тропинке вверх, к улицам города, в котором жил и работал.

2007–2009 гг.

Используемые в произведении сокращения

АОБГ — антитеррористическая оперативно-боевая группа.

Пистолет ТТ (Тульский Токарева) — самозарядный пистолет, разработанный в 1930 г. конструктором Токаревым Ф.В.

ВОХР — «вооруженная охрана» (на предприятиях и организациях в советское время).

ШТ — шифртелеграмма

Бойко — владелец известной фирмы «ОЛБИ», банка «Национальный кредит». Довгань — предприниматель, выпускал популярную марку водки «Довгань».

Степашин С.В. — Директор ФСК (1994–1995 гг.)

Шумейко В.Ф. - председатель Совета Федерации ЗС РФ 1994–1996 гг.

ППП — Полномочный представитель Президента РФ.

ДОП — дело оперативной проверки.

ЯК — явочная квартира.

Тейп — (чеч. «род, племя») — единица родоплеменной организации вайнахского народа, состоящая из нескольких родовых общин и самоидентифицирующаяся общим происхождением от конкретного лица, рода занятий, либо происхождения.

УБОП — Управление по борьбе с организованной преступностью.

ЧОП — частное охранное предприятие.

ОБНОН — отдел борьбы с незаконным оборотом наркотиков — подразделение в системе МВД до создания Госнаркоконтроля.

СВР — служба внешней разведки России.

Якубовский Д.О. - адвокат, получивший большую известность в связи с досрочным присвоением в начале 90-хг. воинских званий от «лейтенанта» до «полковника» за пару месяцев. Получил кличку среди журналистов «генерал Дима».

ОТО — оперативно-технический отдел.

— ВСС «Винторез» (винтовка снайперская специальная) — предназначена для ведения бесшумной и беспламенной стрельбы на расстояние до 400 м., Принята на вооружение в 1987 г.

Купюра до деноминации 1997 г.

«Важняк» — старший оперуполномоченный по особо важным делам. Должность в правоохранительных структурах, приравненная к званию «подполковник».

ФАРП — фонд акционирования работников предприятия. По условиям проведения конкурсов, в ФАРП должно было оставаться не менее 10 процентов акций для возможного их выкупа в дальнейшем работниками предприятия.

Оглавление

Фаза I. Замысел

Фаза II. Подготовка

Фаза III. Исполнение

Используемые в произведении сокращения Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg