«Железный тюльпан»

Художнику Юрию Куперу посвящается

Молча на острие меча смотрю.

Что я теперь заслужил?

Медленно стрекоза садится

На молнию лезвия.

Я — самурай.

Ой, Казанская дорога,

Вся слезами залита…

Рука вздрогнула. Рука вздрогнула и поползла по шелку одеяла.

Я открыла глаза. Я хорошо видела свою руку. Бледную, худую, с длинными и кривыми, как у кошки, накрашенными ногтями. Моя рука сжимала холодное, тяжелое. Железное.

Я застонала. Перевернулась под одеялом с боку на спину. Рядом со мной на кровати, развалившись поверх сползшего на пол одеяла, бесстыдно раскинув ноги, спала голая женщина. Она, задрав подбородок, храпела, в горле у нее булькало, как в кастрюле. Чужая женщина. Я покрылась потом, вспомнив ночь. Крепче сжала ком стального холода в кулаке. Я боялась разжать кулак. Боялась увидеть, что же я держу. Голая женщина, спавшая рядом со мной, тихо застонала. Пот тек по моему лбу. Я все вспомнила. Закусила губу. Разожми руку, дура! Ну же! Разожми!

Женщина, простонав еще раз, более длинно и тягуче, внезапно дернулась всем телом и каменно застыла. Ее ступни странно вывернулись — пятками вперед. Я, дрожа, приподнялась в постели на локте. Я поняла, почему она храпела и клокотала. На горле, сбоку от гортани, у нее зияла маленькая сквозная ранка, будто от шила. Женщина была мертва.

Холод захлестнул меня волной. Я стала задыхаться. Вылезти из-под одеяла! Бежать! Скорее! От замершей в ночи оргии, от пьяных спящих тел — они валяются на коврах там, в других комнатах, в этом незнакомом богатом доме, где я… Где я — что?! А ничего. Беги, Алка. Беги, пока ноги держат тебя. Бегать ты всегда умела быстро.

Я, с железным шаром в руке, выбросила ноги из-под одеяла. Я все еще боялась разжать руку. Я все-таки разжала пальцы. Посмотрела.

Бутон тюльпана. Выкованный из стали — из нержавейки, что ли?.. — массивный цветок.

Мне стало страшно. Я осторожно положила железный бутон на одеяло. Снова посмотрела на нагую мертвую женщину. Секунду назад она еще была жива. У меня было ощущение, что вся кровь вытекла из ранки в ее шее в перины постели. Я одевалась быстро, судорожно, не отрывая от мертвой глаз. Одевшись, бессознательно протянула руку. Сунула странную железную игрушку в карман пиджака. Белый пиджак, лацканы — в пролитом вине. Красные разводы. Пятна. Будто кровь.

Беги, Алка, а то скажут — ты ее убила.