«Морская Авиация - есть!»

Морская Авиация - есть!

© Copyright Безлюдов Михаил Владимирович (bez310@hotbox.ru)

Сборник рассказов: Проза

Годы событий: 1974-2004

Не забуду мать родную, - Авиацию Морскую!

Этапы большого пути.

"Север".

Родители наши жили в гарнизоне Североморск-1. Мама работала врачом в госпитале

Северного Флота, папа служил штурманом в полку морской ракетоносной авиации. Не

очень легкая жизнь была, но никто легких путей и не искал. И вот пришло время

производить на свет детей. Так как мама до окончания медицинского института уже

выучилась на акушерку, то путем прощупывания хранилища детей она определила, что

детей будет больше одного. Это настораживало. Советский Север в те далекие

времена был не очень приспособлен для рождения детей, поэтому было принято

решение производить детей в городе Ростове-на-Дону, где жила мама будущей мамы.

Вот поэтому и появился я на свет на юге страны. Надо отметить, что сразу за моим

рождением, буквально через 15 минут, родился и мой брат, с тех пор нас стали

называть "близнецами", а люди, сведущие в медицине, добавляли слово "однояйцовые".

Это говорило совсем не об отсутствии некоторых элементов в нашей конструкции, а

о том, что были мы очень похожи друг на друга, так как произошли из одной

яйцеклетки.

Недолго наслаждались мягким климатом новорожденные. Через три месяца после

рождения они были перевезены на Север, поближе, так сказать, к реалиям жизни. И

закипела жизнь. Ребята росли и мужали. То ли климат такой был, то ли

существование в условиях перманентной драки с братом сказалось, но выросли

братья хулиганистыми и очень изобретательными в своих безобразиях. Через

некоторое время эта особенность характера начала удивлять не только родителей,

но и учителей школы ? 9 г. Североморск-1, куда детишек определили с тайной

надеждой на перевоспитание.

Родители уже не справлялись с "ребенками", пришлось приглашать двоюродную сестру

отца, которую и попросили приглядывать за подрастающими хулиганами. Сестру звали

Надя, она честно пыталась пресекать все безобразия, творимые братьями, но

возраст няни взял свое, она вышла замуж за летчика, от этого у нее родился наш

троюродный брат, назвали ребенка Вадимом, потом он стал военным летчиком, уехал

в страну вероятного противника, где опять стал летчиком.

Когда каждому из братьев исполнилось по 10 лет, родители приняли решение

переезжать в более-менее южную часть страны, поближе к передовым достижениям

советской педагогической науки.

"Юг".

Отца перевели в г. Луганск, преподавателем в училище штурманов, где он и начал "сеять

разумное, доброе, вечное..." в умах будущих покорителей "пятого океана". Но мама

была не в восторге от педагогических способностей отца, обычно это выражалось в

словах: "Лучше займись нашими балбесами". Да, балбесы продолжали балбесничать и

наводить ужас на учителей школы ? 29, куда их опять сдали "на перековку". Надо

отметить ещё одну особенность этой "сладкой парочки" - они очень много читали. В

доме имелось около 5000 книг, поэтому было, где оторваться. Читалось все, что

под руку попадалось, от "Справочника по венерическим заболеваниям" до "Мойдодыра".

Надо сказать, что возможность читать "взрослые" книги позволила детишкам вырасти

в собственных глазах, что немедленно сказалось на, и без того отвратительном,

поведении в школе. Большинство учителей были едины в своей ненависти к братьям.

Выражали эту ненависть учителя и в том, что всячески мешали братьям проявить

себя в политической жизни страны, то есть и в пионерскую организацию, и в "Комсомол"

"ребятков" приняли с большим опозданием. Родители честно предпринимали различные

способы воспитания. Мама отдала детишек в музыкальную школу, где их учили играть

на пианино, папа определил братьев в секцию легкой атлетики. Времени на

постоянные безобразия уже не хватало, поэтому безобразничать стали реже, но

глобальнее, на новом, так сказать, уровне. После того, как папа опрометчиво

подарил детям набор "Юный химик", класс был подорван уже на профессиональном

пиротехническом уровне. Ребятки развивались по всем направлениям. Бедные

родители уже устали ходить в школу к директору, куда их вызывали с завидным

постоянством. Чтобы хоть как-то упорядочить эти походы, после очередной записи в

дневниках родители садились играть в карты, проигравший шел в школу. В девятом

классе, получив очередную "повестку" в школу, обозлившийся отец так и написал в

том самом дневнике: "Они уже достаточно взрослые, чтобы вы разбирались

непосредственно с ними", и прекратил походы в школу. И школа изменила тактику,

проявила гибкость. Теперь уже классный руководитель с завучем регулярно

приходили домой, чтобы сообщить обо всех подвигах, совершенных за отчетный

период. Подвигов хватало. Но учителя и сами были виноваты. Ну скажите, зачем

ходить под окнами класса, из которого один из детишек сейчас будет выбрасывать

стул? Совершенно верно, стул, выброшенный со второго этажа, чудесным образом

оказался на голове завуча. Короче, "любили" братьев в школе со страшной силой. И

до того любили, что писали "письма радости" в партком училища, где с восхищением

отзывались о педагогических успехах отца в деле воспитания будущих защитников

Родины. А в парткоме потом "любили" отца, который тоже оказался "сильно умным".

Вот так и подрастали братья, в атмосфере "любви и заботы". Всему приходит конец,

вот и пришло время выпускаться из школы. Впереди было поступление в ВВВАУШ.

Чтобы облегчить своим выпускникам поступление в училище, благодарные учителя

написали братьям объективные характеристики, с которыми, по выражению работника

военкомата, "и на зону не берут". Но ВВАУШ - не "зона", поэтому в училище

братьев все-таки приняли.

ВВВАУШ

Проверка здоровья.

За полгода до поступления в авиационное училище, родители решили проверить наше

здоровье. Вообще-то, мы 5 лет серьезно занимались легкой атлетикой, бегали на

средние дистанции (800м, 1500м), поэтому больших сомнений не было. Но на всякий

случай - не помешает. Надо отметить, что родители нам попались "с изъяном", -

они ничего не умели делать "по блату", а все попытки что-то сделать "по

знакомству" имели анекдотические последствия. Кстати, нам этот "изъян" передался

по наследству.

Заведующей физиотерапевтическим кабинетом в поликлинике ВВВАУШ работала наша

хорошая знакомая, мы вместе раньше жили в Североморске. Так как она была "старшей

на ЭКГ" при поступлении в училище, то именно её и попросили проверить, правильно

ли у нас сердце бьется. Звали врача Зинаида. Вот мама и договорилась с Зинаидой,

что мы подойдем в кабинет, нам сделают ЭКГ, Зинаида расшифрует, и придет домой с

результатами.

Пришли в поликлинику, Зинаиды не было, но медсестра была в курсе, записала ЭКГ,

мы пошли в школу. Вечером мы пришли из школы и с интересом ждали прихода Зинаиды.

Пришла Зинаида, что-то сказала матери, и нас выставили в свою комнату. Родители

долго разговаривали с Зинаидой, потом она ушла. Мать зашла в нашу комнату, и

сразу спросила меня, как я себя чувствую? Я был здоров, как молодой бычок, о чем

и поведал матери. Мама начала плакать, сказала, что брат здоров, а вот я, судя

по результатам ЭКГ, долго не протяну. Причем мне нельзя напрягаться и нервничать,

потому, что "финал" может быть внезапным. Воспользовавшись ситуацией, я сразу

отобрал у брата интересную книгу, на которую у нас образовалась очередь, согнал

его с кресла, и потребовал освободить меня от всякой домашней работы.

Еще полдня я пользовался льготами "смертельно больного", а потом мать лично

привела меня на повторную ЭКГ к Зинаиде. Тщательное исследование моего организма

показало, что я действительно здоров, просто медсестра перепутала электроды.

Книгу я брату не отдал, но мыть посуду, полы и выносить мусор, мне пришлось уже

на общих основаниях, согласно очереди.

Лагерь.

Все, кто желал стать штурманом, сначала попадали в лагерь для абитуриентов,

который находился за городом. Жили все в палатках, экзамены сдавали в бараках.

На следующий день после выпускного вечера мы с братом погрузились в "Урал", и

нас повезли в этот лагерь. Мы первый раз оторвались от родителей, все нам было

интересным и слегка волнующим. Не смотря на то, что отец служил в этом училище,

мы поступали совершенно на общих основаниях, то есть отец категорически

отказался возить мать по вечерам в лагерь, чтобы она могла убедиться в том, что

мы все еще живы. Здоровье не подвело, и мы были допущены к сдаче экзаменов.

Школу мы закончили уверенными "хорошистами", поэтому сомнений в своих знаниях не

было. Экзамены принимали гражданские преподаватели, но при них находились

офицеры училища, так сказать, для контроля объективности. Отец, как потом

выяснилось, тоже входил в приемную комиссию, но умышленно нам на глаза не

попадался, и у нас создалась иллюзия, что мы самостоятельно сдали все экзамены.

В принципе, так и было, но на экзамене по математике один офицер попытался мне

помочь повысить оценку. После беседы с экзаменатором-женщиной, мне объявили, что

я знаю этот предмет на очень твердую тройку. Этой оценки и тогда было вполне

достаточно, чтобы быть принятым в училище. Но тут вмешался контролирующий офицер,

он рассказал экзаменатору, что я - сын преподавателя, и "тройка", как он

выразился, "не солидная" оценка. Так как до этого преподавательша уже 40 минут

безуспешно пыталась вытянуть из меня мои знания, то она предложила офицеру

самому устроить мне дополнительный блиц-опрос для повышения оценки. Офицер

напрягся, вспомнил все свои познания в математике, и задал мне сложнейший вопрос:

"Сторона квадрата - "а", как определить площадь квадрата?". Даже моих скромных

знаний хватило, чтобы ответить: "а" в квадрате". Этот ответ просто восхитил

офицера, и он прокричал: "Вот видите, ведь знает! Твердая "четверка"! Так я и

получил эту оценку. Как бы то ни было, все экзамены были сданы, и нас пригласили

на мандатную комиссию. Там сидел зам. начальника училища, нас он знал как

облупленных, поэтому без лишних слов зачислил в военно-транспортную авиацию. Эта

авиация и тогда уже пользовалась спросом, но не из шкурных интересов, как сейчас,

а потому, что раньше полки транспортной авиации были расположены в Германии,

Венгрии и Чехословакии. Представьте себе удивление полковника, когда мы наотрез

отказались учиться на "блатном" профиле, и стали проситься в морскую

ракетоносную авиацию. Наших объяснений он не понял, но дал команду зачислить "придурков"

в морскую ракетоносную авиацию.

Так как поступали мы в первом потоке, то после зачисления в училище нас

отправили в "кухонный наряд", то есть, мы теперь обеспечивали питанием остальных

абитуриентов. Мы чистили картошку, мыли полы, раздавали пищу, мыли посуду. Ну,

многие знают, что это такое.

В лагере свирепствовала дизентерия. Как в армии её лечат? Да никак, просто

отселяют заболевших в отдельный палаточный городок, так называемый "бацильник",

где устраивают оригинальные туалеты типа "ровик" по принципу "сделал дело -

закопай", и ждут, пока "само пройдет". Ждать приходилось по две недели. Не

избежали и мы этой участи. Помню, как к нам в "бацильник" пришел с проверкой

начальник политотдела училища. Увидев нас, он с пафосом спросил "Что ребята,

тяжела дорога в небо?". Но и дизентерия когда- то заканчивается, поэтому вскоре

нас увезли в училище, на "курс молодого бойца". Мне и тут удалось "сачкануть",

меня оставили в лагере "до упора", наводить порядок, поэтому приехал я в училище,

когда мои будущие товарищи уже успели стереть ноги в сапогах в кровь.

Первые впечатления.

Отделение подобралось обыкновенное, все были незнакомы, приехали из разных мест.

Отделение не само подобралось, к его формированию приложил руку отец, он включил

в состав нашего отделения курсантов, у которых отцы имели отношение к авиации.

Так мы стали учиться с Лехой "Гнедым", его отец был Главным штурманом ЦБП и ПЛС,

и Юркой "Худиком", чей отец был комэской в Миргороде. Было несколько местных

ребят, ну, и мы в том числе. Все быстро перезнакомились, началось формирование

этого воинского коллектива. Командиром назначили невыразительного "срочника".

Так и должно было быть. А вот с командиром строевого отделения вышла ерунда.

Строевые офицеры сразу же попытались создать из нас "военную династию", не зная

нас, они брата назначили командиром строевого отделения, а меня - комсоргом.

Должен честно отметить, что ничего хорошего из этой затеи не вышло, уже через

пару месяцев нас поснимали со всех постов. Мало того, что мы абсолютно не

понимали, что должны были делать на этих "высоких" должностях, но и "хулиганская"

натура давала себя знать. Нельзя сказать, что мы были "оторвами", но язык в

большинстве случаев опережал мозг, и, что было самым ужасным для армии, мы не

боялись командования. Связано это было с тем, что те, кто пытался нами

командовать, еще два месяца назад были для нас просто соседями по дому, по

гаражу, изредка заходили в гости. Вот в такой ситуации мы и приобретали первый

воинский опыт. Строевые офицеры были нами очень недовольны, служба "не пошла". К

тому же, постоянная готовность к различного рода выходкам, популярности у

офицеров нам не добавляла. Но втянулись, приспособились. А тут подоспела и

настоящая учеба.

Учиться было легко. Несколько смазывало общее впечатление наличие таких

предметов, как физика, высшая математика, сопротивление материалов, которые в

авиации так применить и не удалось. Мучили нас "высшим образованием" полтора

года. Специальные дисциплины поражали своей новизной. Было достаточно интересно.

Летом нас собирались выпустить на полеты, поэтому мы знали, зачем учились.

Осваивали мы летные науки легко, тут надо отдать должное нашим преподавателям.

Это были подготовленные люди, все они имели опыт службы в строевых частях,

поэтому могли на личном примере рассказать, для чего мы изучаем все эти

премудрости. Да, с преподавателями нам повезло, а с одним из них - даже слишком,

потому, что профильную дисциплину - самолетовождение, преподавал наш отец.

Новый Год в казарме.

Большинство из нас прошли через курсантские казармы, и знают, что курсанты тоже

отмечают этот всенародный праздник. А офицеры всячески этому мешают. Вот об

одном веселом случае, связанном с празднованием Нового Года, я и расскажу.

К планированию мероприятий приступили заблаговременно, как и положено. На Новый

Год мы решили выпить водки. Нельзя сказать, чтобы мы к 19-20 годам все были

законченными алкоголиками, но тут свою роль сыграли два фактора. Первый, - если

курсанту что-то запретить, то именно это он и будет стремиться сделать. А пить

водку нам запрещали, уж и не знаю, из каких побуждений? Второй, - все "настоящие

мужчины" пили водку в праздник, а мы к тому времени поняли, что мы как раз и

есть самые "настоящие мужчины". Короче, с мотивацией все было понятно.

Водку надо купить и спрятать. Купить не очень трудно, а вот спрятать, - проблема.

Наши офицеры тоже были "настоящими мужчинами", и все возможные места хранения

бутылок знали из своего опыта. Но курсант - это такая сволочь, что если он решит

выпить, то ничто помешать ему не сможет. Военный Совет собрали на самоподготовке.

Вопрос обсуждался только один - где спрятать 10 бутылок водки? Обсуждение шло

очень живо, но решение найдено не было. Мы даже пригорюнились. Но тут проснулся

один специалист, которому до училища удалось поработать на стройке, и который

знал устройство балок потолочного перекрытия. То есть для первого этажа они,

балки, были потолком, а для нас - полом. Так вот, эти балки внутри имели

цилиндрические пустоты, куда и было решено спрятать водку. Теперь это решение

надо было претворять в жизнь.

Дырку в полу решили долбить в углу кубрика, под крайней кроватью. Оторвали кусок

линолеума и начали долбить дыру. Долбили ломом, старались делать это тихо и

тайно. Дыру проделали, мусор убрали, линолеум приклеили на место, уборщикам

запретили мыть полы в районе схрона. Потом закупили водку, взяли шнур,

привязывали водку за горлышко и пропихивали в дыру, и так все 10 бутылок. Вот

так мы и подготовились к празднику, офицеры ничего не нашли, хотя и искали с

усердием.

31 декабря в казарме - обычный день, учеба, наряды, отбой по распорядку. С нами

в казарме остался ответственный офицер, - командир роты. Он поставил телевизор у

выхода из казармы, сам сел напротив, начисто лишив некоторых возможности убежать

в самоволку к девчонкам. Но так думал только командир, курсанты же думали

совершенно иначе. Командир нас только что посчитал, разогнал по койкам, сидит у

выхода из казармы, мышь не проскочит. И представьте его удивление, когда он

увидел курсанта, которого он только что посчитал, входящим в казарму. Курсант

был очень злой, и по всей его форме растекались пятна, как бы это помягче

сказать, рвотных масс. На немой вопрос командира, курсант только махнул рукой и

пошел в казарму.

А произошло следующее. После отбоя все достали припрятанную водку и начали ею

мужественно давиться. Ритуал такой был у нас, "настоящих мужчин", выпить втихую

водку, "назло врагам", и лечь спать. Но спать хотели не все. Кое-кто хотел и с

девчонками встретить Новый Год, в домашней обстановке. Вот эти "кое-кто" и

связали несколько простыней, открыли окно и потихоньку спускались со второго

этажа "на свободу". А мы водку пили, и им завидовали. Но не все ещё умели пить

водку, вот одному из нас и стала эта водка "поперек", и стала проситься обратно.

И заметался курсант по кубрику, в поисках места, куда бы эту водку выбросить из

организма. В туалет бежать нельзя, там командир сидит. И заметил этот несчастный

открытое окно, быстро подбежал и выкинул непокорную водку из организма в

окружающую среду. А в это время по простыням очередной счастливчик спускался "на

свободу", уже предвкушая встречу с любимой. А тут сверху на него вылили

содержимое желудка. Посмотрел на себя курсант, понюхал, и понял, что в таком

виде он вряд ли обрадует свою девушку. Вот и пришлось возвращаться в казарму, и

даже наличие у входа командира уже не могло огорчить этого бедолагу.

Надо честно отметить, что ни командир, ни курсант "разборок" устраивать не стали,

поэтому больше пострадавших в этом деле не было.

Стажировка.

Давно это было. В то время КПСС ещё вела нас известным многим маршрутом, то есть

к победе коммунизма. А я оканчивал авиационное училище штурманов, был молод и

излишне уверен в себе. И случилась тут войсковая стажировка в боевом полку,

чтобы мы посмотрели на настоящую летную работу и себя показали. Выпало мне

счастье стажироваться в 924 гв. мрап, который базировался за Полярным кругом.

Это меня не испугало, так как в детстве я прожил 10 лет в Североморске, а это

практически рядом.

Прибыли мы в полк в мае, представились командованию, получили 10 дней на

изучение авиационной техники, района полетов и сдачи зачетов. Штурман эскадрильи

не очень хотел обременять себя возней с курсантами, поэтому применил хитрый

тактический прием. Он пообещал, что тот второй штурман, который подготовит

курсанта к полетам по маршруту, пойдет летом в отпуск, а курсант будет летать

вместо него. Надо честно сказать, что возникла даже давка в очереди желающих

позаниматься с курсантами. Через месяц после прибытия на стажировку все курсанты

летали по маршруту, а счастливые "офицеры-воспитатели" собирались в летний

отпуск.

В связи с ремонтом полосы на аэродроме базирования, полк работал с аэродрома "Умбозеро".

Жили все ешё в тех бараках, в которых жили заключенные, когда строили этот

аэродром. Нравы были простые, курсантов включили в состав экипажей, много летали,

изредка пили водку, ловили рыбу, короче, все было хорошо. Надо отметить, что

вместе с полком перебазировались и части обеспечения, в том числе и авиационно-техническая

база вместе со своим подсобным хозяйством. А так как стационарных помещений для

свиного поголовья не было, то содержались свиньи на так называемом свободном

выпасе, то есть шлялись бесконтрольно по тундре, жрали все, что попадалось на

глаза, и конечно одичали от бескормицы.

Полеты закончились в 03.00. Почему надо выбирать такое время для полетов в

условиях "полярного дня", это гражданскому уму "нерастяжимо", как говорил один

мой знакомый замполит. Пока я заносил фотопленку в лабораторию, пока отмечал

необходимые снимки, экипаж ушел в барак. С аэродрома я шел один. Идти не далеко,

погода хорошая, светло, относительно тепло, иду, и жизни радуюсь. Но радовался я

зря. Как только я ступил на мостик через ручей, на другой стороне мостика я

увидел свинью. Вся моя прежняя жизнь прошла по военным гарнизонам, с домашней

скотиной я не общался, и, честно говоря, боялся я этих животных. Я повернул

назад, но и сзади стояла свинья. А эти свиньи уже озверели, были какие-то дикие

и явно очень голодные. Свиньи начали сходиться. Я вспрыгнул на перильца, но эти

подлые животные поднялись на задние ноги и начали есть мои "ботинки полетные

облегченные" с двух сторон. От страха за свою жизнь я совсем обалдел, достал

пистолет и решил пристрелить этих зарвавшихся свиней, и будь, что будет. Мне

повезло, подошли техники с аэродрома и пинками разогнали совсем не домашнюю

скотину.

На всю жизнь у меня осталась память о стажировке именно из-за этого случая. Ну,

ведь серьезно, могли и сожрать свиньи будущего начальника штаба авиационного

полка.

"Орлята учатся летать".

07.30 21 ноября 1978 года. Станция Ландыши, ДВЖД. Мороз - 25, снега - по колено,

ветерок метров 10, дует все время в лицо. Несколько лейтенантов ВМФ спрыгнули с

подножки вагона прямо в снег, подобрали свои чемоданы и сумки, побрели туда,

куда пошли местные жители. "Там" стояла грузовая машина, оборудованная будкой,

позже мы узнаем, что такие машины называются "коробка". Залезли в машину, дверь

закрылась, куда-то поехали. Остановка. Дверь открылась, веселый "старлей", с

повязкой на рукаве, заглянул в машину, внешним осмотром убедился, что

посторонних нет, смеясь, сказал: "Вот и братья к нам приехали", закрыл дверь,

поехали дальше. Машина опять остановилась, народ бодро прыгал в снег, только мы

все сидели. Кто-то заглянул в машину, крикнул: "Конечная", мы вылезли на мороз и

ветер.

Вот так мы и прибыли к месту службы, в авиационный гарнизон Монгохто, где я и

прослужил потом 26 календарных лет. "Мы", - это два брата-близнеца, месяц назад

окончивших Ворошиловградское авиационное училище штурманов, отгулявших отпуск, и

направленных для дальнейшего прохождения службы в 570 мрап 143 мрад. Узнали у

пробегавших военных, где штаб полка, нам показали деревянный барак в 50 метрах

от нас. Сходил в штаб, узнал у дежурного, что раньше, чем через час, нам там

делать нечего, вернулся к своим. Холодно. Стоим, жмемся у гастронома.

Сердобольная продавщица позвала в магазин греться. Уже лучше, теплей и веселей.

От нечего делать осмотрели магазин, выбор продуктов не порадовал. Пошли покурить

на улицу. Брат смеется, показывает на торец ближайшей к нам пятиэтажки. А там

хорошо одетая женщина быстро снимает нижнюю часть одежды, присаживается в снег,

делает свои дела, одевается и убегает. "Какие у них свободные нравы", замечаю я.

Вот так, в перекурах и наблюдениях новой для нас жизни, и прошел час.

Заходим в штаб полка. Дежурный, узнав, что мы штурманы, проводит в кабинет

старшего штурмана. Представляемся матерому подполковнику, кроме него в кабинете

два майора и капитан, как потом выяснится, штурманы полка. Подполковник, методом

опроса, не заглядывая в наши бумажки, выясняет нашу подноготную. Его интересует

всего несколько вопросов, - были ли на стажировке, на чем летали, какие оценки

получили на "госах", и, что настораживает, сколько суток отсидели на гауптвахте

в училище. Мы были на стажировке в Оленегорске, летали на Ту-16к10-26б, налетали

по 70 часов, на "госах" получили "пятерки", да и с гауптвахтой все в порядке, -

по 11 суток у каждого в общей сложности. Теперь насторожился подполковник, его

даже заинтересовало одинаковое количество суток и их неровное число. Пришлось

объяснять, что хулиганили мы сообща, наказывали одинаково, а сутки

распределялись следующим образом - 3, 3, 1, 3, 1. Пришлось честно доложить, что

причина ареста всегда была одна и та же - "самоволка с пьянкой". Ухмыльнувшись,

подполковник повел нас представляться командиру полка.

В кабинете командира нас уже ждали три командира АЭ, желавших принять

непосредственное участие в распределении лейтенантов по эскадрильям. Подождав,

пока мы представимся командиру, слово взял старший штурман. Он коротко рассказал

все, что только что из нас выпытал, не забыв доложить и о том, что только мы с

братом были на стажировке, боеготовы, и о том, что только мы и сидели на

гауптвахте. После этого доклада комэски начали шушукаться, потом командир 2 АЭ

выступил вперед, и попросил нас с братом к себе в АЭ. На вопрос командира полка

о том, зачем ему эти разгильдяи в отличной эскадрилье, комэска ответил, что

замполиту эскадрильи больше некого перевоспитывать, а лично ему нужны боеготовые

штурмана, чтобы не возиться с подготовкой. Посмеявшись, командир полка отдал нас

во 2-ю АЭ. Потом остальные комэски разобрали себе оставшихся лейтенантов. Слово

взял командир полка, и задал вопрос о том, кто из нас играет на музыкальных

инструментах, поет, или танцует. Мы с братом могли спеть и потанцевать с

девчонками, особенно после хорошего застолья, да и у пианино отличали белые

клавиши от черных, но признаваться в этом постеснялись. Зря молчите, посетовал

командир, нас соседний полк по художественной самодеятельности зажимает, а я "музыкантов"

привечаю, вот один правак на барабане играет, так я его командиром корабля

назначаю. Недовольный нашим молчанием, командир махнул на нас рукой, и мы пошли

за своими комэсками.

В штабе эскадрильи нас распределили по экипажам, вызвали командиров экипажей и

передали им. Пошли знакомиться. Мне попался интересный экипаж, все офицеры были

лейтенантами. Командир, тот самый "барабанщик", ожидал получения "старлея" через

месяц, штурман был "старым лейтенантом", выпустился из училища в прошлом году, и

мы с праваком, - лейтенанты этого года. Коротко познакомившись, командир передал

нас замполиту, который должен был определить нас в общежитие. Замполит отвел нас

в общагу, где нам выделили комнату размером 7 кв. метров. Бросив шмотки, мы

вернулись в класс эскадрильи. Штурман отряда выяснил наш уровень подготовки,

командир отряда только тоскливо посопел с похмелья. Знакомство закончилось. Мой

штурман рассказал, как нам получить летное обмундирование, рукой показал

направление движения в столовую, после чего комэска выделил нам два дня на

обустройство, и мы пошли к себе в общагу, устраиваться.

Вечером к нам зашли командиры и штурманы, в неформальной обстановке рассказали,

на что обратить внимание, как жить дальше. Мой штурман жил в комнате напротив, с

ним сразу установился тесный контакт. Звали его Умирбек Жарменович, но это было

очень сложно, поэтому все звали его Кенис, по сокращению от фамилии. Позже,

когда он меня начинал чем-нибудь злить, я ласково называл его "Змеюка", по его

инициалам "УЖ". Штурман брата был семейным и хозяйственным, советовал разные

хитрости, вроде подшивки унтов, завтра собирался в город на автобусе, предложил

поехать и брату, чтобы прикупить вещи, необходимые для нормального обустройства.

Мы решили, что нам необходимо зеркало во весь рост, чтобы осматривать себя перед

выходом на службу, вот брат и решил завтра за ним съездить, заодно и город

посмотреть. Я собирался с Кенисом пробежаться по всяким отделам, сдать документы

и стать на все виды довольствия. Вот так и прошел первый день офицерской службы.

Утром брат ушел на автобусную остановку, а я пошел в штаб базы, оформлять нас с

братом на довольствие. Посмотрел, где расположены вещевые склады, пообедал в

столовой, стал ждать брата. После обеда приехал брат, замерзший, но довольный.

Но вот большого зеркала я не заметил. Когда брат отогрелся, он начал разбирать

парашютную сумку, с которой ездил в город. Ничего, кроме водки и пива в ней не

было. На мой вопрос о зеркале брат достал из кармана маленькое круглое зеркальце,

сказав, что на большое денег не хватило. Оказалось, что в гарнизоне не продают

водку и пиво, в магазинах есть только сухое вино и коньяк, поэтому, как

подсказал хозяйственный штурман, каждую поездку в город надо использовать для

покупки водки и пива, без которых нам будет трудно влиться в коллектив. Вечером,

узнав, что брат правильно съездил в город, к нам опять зашли командиры и

штурманы, еще более обстоятельно рассказали, как нам получить летно-техническое

обмундирование. На следующий день мы получили летные шмотки, некоторые из них

даже нужного размера, обустроились окончательно, и были уже полностью готовы к

службе.

Со службой проблем не возникло. Очень помогло то, что мы были на стажировке,

честно налетали там по 70 часов, кто понимает, тот знает, что 70 часов за три

месяца, - это приличный налет. Система работы в полках Морской Авиации была

одинакова на всех флотах, поэтому мы знали, чем нам заниматься. В наряды нас не

ставили, дали неделю на подготовку к полетам и сдачу зачетов. Нас не надо было

водить за руку, рассказывать про самолет. Надо заметить, что хитрый комэска

очень облегчил себе задачу, выбрав себе боеготовых разгильдяев. Да и не были мы

такими уж и разгильдяями. За неделю мы сдали зачеты, нарисовали необходимые

карты, были готовы к полетам. Раньше никто не занимались такой ерундой, как "общая"

подготовка к полетам, не вели никаких специальных тетрадей и конспектов, были

только рабочие тетради, куда записывалась предварительная подготовка.

И вот наступил день предварительной подготовки к полетам. Так как мой экипаж был

небоеготовым, то меня запланировали в экипаж отрядного. Спланировали контрольную

зону в районе аэродрома, и полет по маршруту с тактическим пуском КР. Записал в

тетрадь номер самолета, время взлета, состав экипажа. Заполнил бортжурнал, карта

была уже готова, показал штурману отряда, - вот и вся подготовка. Потом пошли

играть в футбол, пинали мяч до обеда. Игра в футбол на поле с метровым слоем

снега очень закаляет физически, и способствует появлению зверского аппетита.

После обеда был контроль готовности к полетам, где поспрашивали про порядок

выполнения задания.

Первые полеты прошли прекрасно. Мне удалось не потеряться на незнакомой стоянке,

найти нужный самолет. При полете в зону я даже смог рассказать штурману отряда,

где мы находимся, проблем при работе с аппаратурой не возникло. Пообедав,

слетали на маршрут, все получилось. После полетов вернулись в общагу, зашел

штурман, я ему все рассказал. Даже выпили немного за первые полеты. С чистой

совестью лег спать, завтра опять предварительная подготовка.

На предварительной подготовке штурман отряда кратко подвел итоги вчерашних

полетов, сказал, что летать я умею, контроль в летную книжку он сейчас напишет.

Довел и оценки за маршрутный полет, самолетовождение -"4", тактический пуск КР -

"4". Вот тут и начались проблемы. Без всяких глупостей в голове я спросил,

почему "4" за тактический пуск? Штурман отряда как-то неуверенно ответил, что на

пленке самописца есть ошибки. Я попросил посмотреть эту пленку. Отрядный уже

раздраженно спросил, что я в этой пленке понимаю? Короткий ответ "все" просто

выбил его из колеи. И началось. Отрядный позвал пом. штурмана АЭ, пожаловался,

что наглый лейтенант хочет засунуть нос в средства объективного контроля, мол,

не доверяет ... Помощник принес пленку, я ее развернул, и увидел, что ее никто и

не расшифровывал, мои действия в полете на боевом курсе оценили просто "на слух"

и "визуально". Я спокойно расшифровал эту пленку, зная нормативы оценок, тут же

выставил себе "5", попросил штурмана отряда расписаться на пленке. Отрядный

посмотрел на помощника, тот махнул рукой, мне выставили "5". Вся эта возня

привлекла внимание окружающих. Надо отметить, что в эскадрильи было много

штурманов-операторов со средним образованием, они особо не напрягались,

продвижение им не светило, вот они ни во что и не вникали. Да и оценки, если это

не "2", их не волновали. Начались вопросы, типа "самый умный?", "пятерки любишь?".

Я честно признался, что дураком себя не считаю, и люблю, когда мои действия

оценивают объективно. Командир моего брата тоже встрял, мол, не с того,

лейтенант, начинаешь службу, не надо штурмана отряда проверять. Тут меня и

понесло, это внимание к моей персоне уже начало раздражать. Я ответил, этому

капитану, что он, по своему воинскому званию и служебному положению, начальником

для меня не является, попросил обращаться ко мне либо "товарищ лейтенант", либо

по имени и отчеству. На шум пришел штурман эскадрильи, успокоил всех, разогнал

по местам. Сейчас я прекрасно понимаю, что своим "умничаньем" вызывал в тот

момент только раздражение, но тогда я просто бился "за правду". Надо честно

отметить, что все это мне популярности не принесло. Признавая, что я кое-что

понимаю в своем деле, на меня посматривали косо, кому надо, чтобы тебя лейтенант

носом тыкал?

Но предварительная подготовка продолжалась, и мы узнали, что через два дня

перелетаем на Сахалин, будем "греть ракеты" 20 дней, домой вернемся не раньше 25

декабря. Всю стажировку мы провели на полевом аэродроме Умбозеро, жили в бараках,

поэтому перелет на Сахалин не испугал, нам все было интересно. Тем более, что

при совместном проживании люди быстрее узнают друг друга, а нам только это

сейчас и надо было.

"Сахалин". Как много в этом слове.... Хороший аэродром, давно построенный

японцами, а теперь удачно загубленный русскими. Расположен этот аэродром около

поселка Леонидово, где всегда продавались очень важные, для военнослужащих,

действующих в отрыве от семьи, вещи - водка и пиво. Вот и нам представилась

возможность побывать на этом острове. Инструктаж бывалых товарищей был краток, -

взять с собой деньги, личные вещи, одеться тепло.

В наш небоеготовый экипаж сели комэска и пом. штурмана АЭ, и мы перелетели на

Леонидово. Разместились в бараке, по 8 человек в комнате. Мы разместились в

одной комнате с экипажем брата. Нам, двум молодым правакам и двум молодым вторым

штурманам, достались верхние койки, иначе и быть не могло, ведь "годковщину" в

Армии в то время никто не отменял. Сразу стал понятен инструктаж про теплые вещи,

- отопление в бараках отсутствовало по проекту. Холодновато.

После построения, подсчета потерь и инструктажа, все дружно приступили к

согреванию организмов самым быстрым и доступным способом, то есть водкой. Мы,

молодые, сидели в сторонке, помалкивали, учились жизни у старших товарищей.

Многие старшие товарищи очень быстро "согревались", начиналось брожение по

комнатам, личный состав в комнате постоянно обновлялся. Так мы постепенно

узнавали товарищей по эскадрилье, их отличительные черты. А на что посмотреть, -

было. Кто-то засыпал просто за столом, некоторым, чтобы не храпел, надевали

шлемофон и кислородную маску. В общем, мужчины развлекались, как могли.

Зашел в комнату комэска. Об этом удивительном человеке можно многое рассказать.

Среднего роста, крепкий, немногословный, постоянно глядящий на мир с легкой

усмешкой. Ко всем относился ровно, "любимчиков" не имел, очень справедливый, не

боящийся ответственности за свои поступки. Вот зашел, скромно присел у краешка

стола, осмотрел "поле битвы". Достаточно было одного взгляда и жеста, чтобы

наиболее уставших товарищей отправили по койкам. Потом взглянул на нас, и сказал:

"Летать вы умеете, уже убедился, а вот как вы пьете?". В лейтенантах "лейтенантизм"

неискореним, поэтому мы предложили налить нам, чтобы мы продемонстрировали свое

мастерство в этом нелегком деле. Комэска налил нам с братом по полстакана,

вопросительно взглянул. Я нахально сказал, что нечего посуду пачкать, надо

наливать по полному стакану. Комэска молча долил, народ притих и заинтересовался.

Мы с братом синхронно замахнули по полному стакану водки одним глотком,

выдохнули, закурили. На предложение закусить ответили, что после первой не

закусываем. Надо честно сказать, что пить мы тогда не умели, переносимость

больших доз была отвратительная, но путем длительных тренировок мы научились

выпивать стакан жидкости одним глотком, что очень впечатляло окружающих.

Подождав, пока мы покурим, комэска опять налил по полному стакану, опять

посмотрел на нас. Без всяких проблем мы повторили этот "подвиг", опять закурили.

"Да!", только и смог сказать комэска. Уходя, попросил за нами приглядывать. Это

оказалось совсем не лишним. При попытке встать на ноги, организм отказывался

подчиняться разуму. С большим трудом нас закинули на второй ярус, где мы

благополучно и уснули. Говорят, что ночью мы иногда падали с коек на пол, но в

сознании это не отложилось. А так как все спали не раздеваясь, то есть в куртках

и демисезонных штанах, то и травм не оказалось.

А дальше пошла нормальная жизнь. Нам рассказали, зачем мы прилетели. Мы должны

были тренироваться в поддержании определенной температуры в ракетах. Днем этим

занимался техсостав, а ночью дежурил летный состав. Конечно, эта почетная

обязанность выпадала на правака и меня, вот мы и спали по ночам по 4 часа в АПА,

которые стояли под самолетами. Днем мы отсыпались, выпивали, играли в карты. Нет,

все это обзывалось командирской подготовкой, но как говорится, "наука имеет

много гитик". Большинство народа активно закупало продукты, которые было не

достать в наших магазинах, некоторые просто пропивали и проигрывали в карты

деньги. Вся эта коллективная жизнь давала возможность быстро понять, кто чего

стоил. Так, я быстро понял разницу между моим командиром, и командиром брата.

Если нам хотелось пошляться по поселку Леонидово, мы обращались к своим

командирам. Командир брата, достаточно зрелый офицер, всегда отпускал со словами,

мол, если кто спросит, скажешь, что тебя отпустил командир. Мой же "барабанщик"

говорил, что если я попадусь, то "он меня не отпускал". Выявились и у нас с

братом отрицательные черты. Мы наотрез отказались работать "гонцами" для старших

товарищей. Многим это не понравилось.

Пришло время перелетать домой. Я перелетал в экипаже комэски. Как это принято, в

кабины набился техсостав, даже в моей подвесной кабине стояло два техника. При

проверке управления на земле, КОУ заметил, что элероны отклоняются не на

заданный угол. После технического консилиума было принято решение открывать все

лючки тяг управления. Очень скверное занятие в 25-градусный мороз. После того,

как мы, составом экипажа, раскрутили все крыло, под одной из тяг была обнаружена

большая банка с "циатимом", которую забыли там во время проведения регламентных

работ. Закрутили крыло, перелетели. В голове отложилось, что в реальной жизни не

все делается так, как надо делать по инструкциям.

Наступал всенародный праздник Новый год. Раньше было принято отмечать этот

праздник всем полком, в Доме Офицеров. Комэска запретил ставить в наряд

лейтенантов, поэтому на праздник мы были свободны. Но случилась "техническая"

неисправность. У нас с братом закончились деньги, не умели мы ещё планировать

свой "консолидированный" бюджет, ошалели от больших денег, вот и тратили не

глядя. А попросить денег в долг у товарищей мы стеснялись. Вот и отмалчивались,

не могли сдать деньги на организацию новогоднего банкета. Это заметил комэска,

отправил к нам замполита. Узнав, что у нас просто нет денег, чтобы приобрести

пригласительные билеты, замполит молча пошел в штаб эскадрильи, купил

пригласительные билеты, вручил их нам, сказав, чтобы деньги вернули, когда

появятся. Так мы попали на новогодний полковой банкет, где впервые познакомились

с женами наших новых боевых товарищей. Как проходил полковой банкет, я описывать

не буду, это - неописуемо.

Вот так и прошел первый месяц офицерской службы в боевом полку. Впереди были 26

лет офицерской службы, о некоторых моментах которой, я вам уже рассказывал.

"Старлеев" не давать!

Как-то так получилось, что нам с братом удалось за первые два года службы

вызвать к себе стойкую неприязнь замполита полка. Даже странно было, что

подполковник, замполит полка, занимался двумя штурманами-лейтенантами. Самое

интересное, что ничего такого выдающегося мы не совершали. Мы не пили

беспробудно, регулярно ходили на службу, летали хорошо, а я, - так даже

прекрасно. Через три месяца мы уже имели 3-й класс, через 9 месяцев я летал с

места штурмана корабля, в эскадрилью влились без особых проблем. Но что-то, по

замполитскому мнению, было не так.

Вот сами посмотрите. Если "набить лицо" мужу его дочери, старлею, - разве это

повод для того, чтобы лейтенантов вызывать в кабинет замполита, и драть, как "козу

товарища Сидорова"? Ведь вполне достаточно для этого и командира отряда. Надо

заметить, что нам повезло с командиром и замполитом АЭ, Рыков и Терентьев были

прекрасными людьми, в обиду нас не давали, всячески пытались сгладить некоторые

"шероховатости". Создавалась странная ситуация - в АЭ к нам особых претензий не

было, меня даже приняли кандидатом в члены партии, а замполит полка создавал

мнение, что страшнее нас в полку "зверей нет". Если быть честным, тем более

теперь, по прошествию времени, "подарками" мы не были. Независимые, нахальные,

все время "умничающие", не признающие авторитетов, готовые лезть в драку по

любому поводу, тем более, их сразу два, любой "подвиг" автоматически умножался

на два. Брат устойчиво холостяковал, пользовался успехом у женской части

гарнизона, жил в отдельной комнате в общаге, - все это создавало не очень

хороший "имидж". И лошадь угоняли, и в полете спали, и гарнизон в Ленино

самостоятельно покидали, - кто бы из нас это не вытворил, считалось, что мы

всегда вместе. Короче, к тому времени, когда пришло время "писать" на "старлеев",

о нас в управлении полка сложилось устойчивое мнение - "Старлеев не давать!".

Это мнение нам довел командир АЭ, который посетовал, что он сам представление

подписал, но замполит полка сопротивляется. Очень плохая складывалась

перспектива. И тут нам помог ЗНШ полка по боевой подготовке, Олег Свеженцев.

Раньше не было этих компьютеров, вся документация отрабатывалась ручным и

машинописным способом. Мы умели чертить и писать тушью, эти способности скрыть

не удалось, многие "методички" были нарисованы руками "этих разгильдяев". В

полку отработали "План боевой подготовки" на год. На следующий день этот план

командир полка должен был представлять командующему на предварительное

рассмотрение. Не помню, что произошло в штабе, но план оказался безнадежно

испорченным, - то ли "селедку в него завернули", то ли портвейном залили во

время очередных "боев", но план больше не существовал. Командир полка "Лаврентьич"

порвал всех на тряпки, но это не слишком помогло. До прилета командующего

оставались полдня и ночь. И вот Олег Свеженцев взялся этот план возродить. Он

забрал на сутки нас с братом, двух машинисток, и закипела работа. Сами

представляете, "нарисовать" более 100 листов, расчертить, заполнить таблицами и

цифрами, - это была адская работа. Когда утром командир полка в очередной раз с

тоской спросил, что будем показывать командующему вместо плана, Олег с гордостью

показал новый план. "Лаврентьич" просто обалдел. Надо отдать должное командиру,

в своей радости он не забыл спросить, кто это сделал? И Олег сказал, что если бы

не эти братья, то плана не было. И тут же ввернул, что замполит запретил

отправлять нам документы на "старлеев". Командир полка Солдатов быстро "вскипал",

поэтому он тут же дал команду принести документы ему на подпись. На глазах у нас,

командир представления подписал, и даже прошелся по замполиту, мол, нельзя "гробить"

таких хороших ребят. Вот так мы и получили очередные воинские звания. И долго

еще в полку говорили, что всем на "старлеев" "написали", а мы себе - "нарисовали".

Просто ночной полёт.

Офицерское общежитие в крупном авиационном гарнизоне на очень Дальнем Востоке. В

гарнизоне идут плановые ночные полеты. В комнату забегает офицер и говорит

молодой женщине:

- мужа не жди, он не придёт, у них оба движка стали, если что, - я у себя, пью

водку.

Женщина всего месяц назад вышла замуж, приехала в гарнизон из Ялты, всё плохо

понимает. Сегодня днём любимый муж ушёл на полёты, обещал вернуться к 3-м часам

ночи, но до сих пор нет. Офицер, который забегал, брат мужа, такой же штурман,

но сегодня "с запахом", пьёт водку с товарищами, к ним лучше не заходить. На

часах 04:00. Сон как-то не идёт. На вопросы к проходящим в коридоре лётчикам,

ответ - не жди, оба движка стали. Ситуация...

Полёт на ночной радиус. Я-штурман корабля, за второго штурмана контролирующий,

штурман дивизии. Мы уже отмотали четыре часа, впереди снижение и заход на

посадку. Высота 9300 , запрос снижения, разрешение снижения до 6600. Начали

снижение, всё штатно, но карандаш поднимается со столика и парит в пространстве,

да и тело принимает неустойчивое положение. Ну, типа невесомость. Карандаш жалко,

ловлю, пристраиваю в унт, продолжаю отсчёт высоты. На 6600 самолёт в горизонт не

выводится, снижение продолжается. На требование к командиру:

- доложи,6600 занял,

получаю ответ:- отвали, оба движка стали!

Страха нет, занимаю положение для катапультирования, отмечаю время, продолжаю

отсчёт высоты и скорости. Осмотрелся, вспомнил действия при катапультировании,

успокоился..., и понял, что к сиденью не привязан, то есть катапультное сиденье

уйдёт без меня. Ещё час назад использовал писсуар, а ремни сиденья не застегнул.

Побил все рекорды по пристёгиванию к сиденью, и услышал, что один движок

запустился. Ещё раз успокоился потому, что Ту-16 на одном летает прекрасно,

продолжил контроль за режимом полёта. Далее запустили второй двигатель и

произвели нормальную посадку.

На земле торжественная встреча, во главе заместитель командира дивизии. Всех в

штаб полка, слушать плёнку магнитофона, проявлять МСРП. Пока пишем рапорта,

принесли плёнку МСРП, на ней чётко прописано, что командир на снижении вместо "малого

газа" непроизвольно поставил РУД на "стоп", то есть сам выключил двигатели. Всё

ясно, вопросов нет, пишем стенограмму для командующего авиацией ТОФ. Пришёл

командир дивизии, прочитал, потребовал убрать матерные выражения, подождал,

заверил.

На часах 06:00. На 08:00 вылет во Владивосток к командующему. Приползаю в общагу,

жена в трансе, уже оплакала. Доказываю, что разбился не насмерть, требую чистую

рубашку, еду и деньги, получаю, убегаю на самолет.

Два дня нам во Владивостоке рассказывают, какие мы тупые, что надо было делать

на самом деле, жалеют, что мы не взорвались при "встречном" запуске двигателей,

короче, хвалят во все отверстия. На третий день отпускают домой. По результатам

разбора командира сняли с лётной работы, штурмана дивизии перевели в ЧВВАУШ на

преподавательскую работу, нам с праваком дали возможность реабилитироваться.

На протяжении ещё 12 лет я доказывал, что я здесь не при чём.

Что-то в ней есть, в этой лётной работе!?

Боевые будни.

Руководитель полетов на полигоне. Полигон на Сахалине, до дома 300 километров

через Татарский пролив. Забрасывают на полигон на Ан-2 или Ми-14, забирают

аналогично. Меняю на дежурстве товарища с соседнего полка, он рассказывает мне

об особенностях быта и передает мне остатки пайковых продуктов. Товарищ улетает

на этом же борту. Остался один, есть еще местная собака Найда, но она где-то

шляется.

Жить придется одному в избе на окраине гиляцкой деревушки. "Гиляки" - это

местные аборигены, алкоголики и якобы оленеводы. На самом деле олени пасутся

совершенно независимо от своих вечно пьяных пастухов. В избе печь, погреб, 2

солдатские койки и стиральная машинка "Рига". После того, как ребята целые сутки

перемешивали в ней брагу (для ускорения химических процессов), машинка не

работает. Ещё есть сломанный телевизор и бочка для воды. Электричество от дизеля,

выключают в 21:00. Вот в таких спартанских условиях я и должен выполнять боевую

задачу по обеспечению полетов 2-х ракетоносных полков и всяких-разных согласно

заявок. Боевую задачу буду выполнять не менее 30 суток.

Пошел на КП полигона, не очень далеко, 2 километра. Вся военная команда состоит

из 4-х офицеров, 3-х прапорщиков и 15 матросов. Познакомились, условились о

способах связи, мне показали, где микрофон. Решив, что для первого раза вполне

достаточно, получил паёк и пошел устраивать быт.

Прошло 30 дней. Я озверел и одичал. На Сахалине был "сухой закон", поэтому

общение с местными военными как-то не получалось. Все книги я прочитал, дрова

переколол, научился мастерски готовить гречку и макароны, разогревать тушенку. Я

уже хорошо варил воду для чая, умело вскрывал банки со сгущенкой. Но скучно и

страшновато.

03:00. Стук в дверь. Электричества нет, за окном темнота. Беру топор и иду к

двери. Через дверь слышу голос гиляка, его интересует, бреюсь ли я. Честно

признаюсь, что делаю это все реже, пытаюсь понять, в чем дело. Логика гиляка:-

если "командира" бреется, то значит, пользуется одеколоном, который можно

выменять на свежевырубленные из башки оленя рога и выпить. Рога мне не нужны,

обещаю гиляку побрить его топором, если ещё будет приставать, иду спать.

Со скукой каждый борется, как может. Один инициативный товарищ решил принести

пользу, вырыть яму для мусора. Грунт песчаный, копается легко. Товарищ копал

дней 20. Получилось что-то похожее на вскрытый тоннель метро, глубиной 3 метра.

Как он вылазил из ямы, одному ему известно. Теперь в этой яме живут штук 50 крыс,

они нарыли в стенках нор, ждут, когда бросят пустую консервную банку. Банку

ловят на лету, устраивают страшную бойню. Яма вырыта за домом, по дороге в

туалет.

Перед сном решил сходить в туалет. Вечер,света нет, темно. Осторожно иду по

дорожке, вдруг какая то сволочь толкает меня в спину. Падаю в яму, крысы

радостно потирают лапы. Но русские моряки не сдаются! В полете хватаюсь за куст,

повисаю на руках, с трудом вылажу. Резонный вопрос: "где эта сволочь?".

Оглядываюсь, вижу оленя, который преданно смотрит на меня своими добрыми глазами.

Я этому животному высказал всё, что думал о свободном выпасе скота, о его пьяных

пастухах, и о тех, кто не присылает мне замены.

На 45-сутки я потерял всякие остатки субординации, выдал троешный результат

заместителю командира дивизии и сообщил, что "больше я вахту не в силах стоять"

вследствие тяжелой болезни. Летевший сзади командир полка все понял, обещал

замену через 2 дня, за что и отбомбился на 5. Радость по поводу предстоящей

замены была усилена отменой "сухого закона", к прилету вертолета перешла в

хроническое состояние.

В вертолет я залез с трудом, сразу уснул, группа по торжественной встрече

отметила, что болезнь прогрессирует, необходим постельный режим.

Через 2 дня мне настоятельно порекомендовали выйти на службу.

Как я был морским волком.

26 часов в консервной банке.

Около месяца я провел на полигоне, изображал РП на полигоне. Со мною сидел

товарищ из соседнего полка. Сидели мы трудно, погода мерзкая, да и власти опять

'сухой закон' ввели. Ничего интересного, тоска зеленая. Отсидели мы свой срок,

ждем самолет или вертолет с заменой. Тут нас командование и обрадовало. Полетов

не будет, все самолеты, включая мелкие, становятся на 'перевод', нам

рекомендовано убывать 'своим ходом'. А сидели мы на м.Тык, что на Сахалине, до

дома по прямой - 300 км, да только транспорта нет, да и денег тоже. Тут как раз

и начпрод с Тыка решил к нам в гарнизон съездить, типа продуктов заказать.

Посидели, подумали, решили на гражданском Ан-2 выбираться в город, а далее по

обстановке, у начпрода в порту знакомые есть, может, до Ванинского порта

подсадят на пароход. На следующий день залезли в Ан-2 и прилетели в г.Александр-Сахалинский.

Этот тот самый город, который был столицей сахалинской каторги, которую изучал

писатель А.Чехов. Надо отметить, что со времен Чехова город заметно не улучшился.

Одно порадовало, в день нашего прилета отменили 'сухой закон', об этом нам

летчики ещё в полете сказали. После прилета мы сразу пошли в ближайший магазин,

купили ящик водки, черт его знает, что дальше будет, 'стеклянный билет' ещё

никому не мешал.

Позвонили диспетчеру порта, узнали, что ближайший транспорт в сторону Ванино

будет только завтра утром, поехали в единственную гостиницу. Заселились втроем в

номер 'люкс', на то, что там всего два лежачих места, внимания не обратили, не

спать мы туда приехали. Купили еду и начали наверстывать то, что пропустили за

месяц 'сухого закона'. Очень серьезно посидели, уже и сотрудницы подтянулись,

никто нашим вниманием не был обойден. И диспетчеру порта периодически звонили,

обстановку изучали, координаты оставили. В разгар веселья этот самый диспетчер и

позвонил, сказал, что нужное нам плавательное средство уже вытянули на рейд, а

нам надо срочно мчаться к причалу, где нас ждет портовой буксир, который и

доставит нас на пароход.

Примчались на причал, там буксир, предъявили 'стеклянный билет', попросили

отвезти на какой-то рейд, где стоит пароход до Ванино. Отвезли, рассказав, что

пароход на самом деле является баржой, которая пойдет на веревке, второй конец

которой присоединен к морскому буксиру. Это мне сразу не понравилось. Пересели

на баржу, приняли нас там без энтузиазма, только распоряжение диспетчера помогло.

Через какое-то время корабль дернулся и поплыл.

Я и раньше видел, что такое шторм, но как-то больше сверху, а тут пришлось

узнать, почем 'фунт лиха'. Это было ужасно. Даже ходить было трудно. Чтобы не

одолела морская болезнь, решили дать ей встречный бой, то есть полезли в

парашютную сумку, где лекарство от всех болезней лежала. Вот тут и про

гостеприимство на торговом флоте узнали. Попросили поесть горяченького, так нам

дали понять, что им и самим есть нечего. Жаль, говорю, а мы хотели вас водкой

угостить. После волшебных слов про водку, нам сразу предложили борщ и кашу с

тушенкой. Поели, выпили, весь экипаж, а было их аж 4 человека, сразу лег спать.

Повторяю, весь экипаж! А мне что-то не спится, тревожно на душе. Поднялся в

рубку, там все понятно, штурвал, гирокомпас, рация. И все спят! Страшно. И в

туалет хочется, то есть в гальюн. Дверь, на которой про туалет было написано,

закрыта, пришлось разбудить одного морехода. Он на другую дверь показал. Я

побежал к ней, резко открыл и обмер. Там уже было море. Кое-как я сумел

выполнить необходимые манипуляции, закрыл дверь, пошел в каюту и от страха сразу

уснул.

Так продолжалось 26 часов. Все время шторм. Проснешься, поешь, выпьешь, и в

койку, дрожать от страха. И не один из мореходов до прихода в Ванино в рубку не

ходил, все дрыхли рядом с нами. Отчаянные хлопцы. Когда нашу коробку затолкали к

причалу в Ванино, я с большой радостью покинул это средство передвижения по морю.

Впредь по морю я ходил только на огромных круизных лайнерах.

Инструктаж.

Леху назначили командиром корабля. В придачу к должности Леха получил: воинское

звание "капитан", самолет-ракетоносец весом 75 тонн, 8 человек летного и

технического экипажа, и, самое главное - отдельную квартиру. Все это радовало,

жизнь заиграла новыми красками. Леха осваивал самолет и экипаж, жена работала

над новой квартирой.

Как-то вечером, "уставший, но довольный" Леха пришел в свою отдельную квартиру и

увидел жену с люстрой в руках. Ну и правильно, решил Леха, пора жить как

командир, а то все как "правак", - с лампочкой в патроне. Оценив объем работы,

хозяин провел предварительную подготовку, то есть поставил стол в центр комнаты,

на стол - табуретку, взял плоскогубцы и изоленту, отправил детей на улицу.

Поиски фонарика успехом не увенчались, решили обойтись свечкой. Все было готово

к началу процесса.

Дав жене команду зажечь свечу, Леха обесточил провода в патроне, то есть

выключил выключатель в комнате и АЗСы в коридоре. Леха знал, что делал, ведь по

специальности он был "летчик-инженер" (читать надо как летчик минус инженер), и

хорошо знал, откуда в розетках электрический ток берется. Взгромоздившись на

стол и табуретку, Леха подвесил люстру на крюк и начал ковыряться в проводах.

Чтобы не терять время даром, этот молодой командир корабля решил отточить

мастерство в проведении инструктажа по мерам безопасности при работе с

электричеством. Он рассказал жене первые признаки поражения электротоком (тряска

и крики), рассказал о первоочередных действиях при появлении этих признаков (прервать

контакт с проводом, не касаясь пораженного током человека) и, довольный сам

собою, углубился в изучение схемы подсоединения. Попросив жену посветить свечой

в центр переплетения проводов, Леха вдруг закричал и затряс рукой. Жена, эта

исполнительная женщина, мгновенно вспомнив только что прослушанный инструктаж,

тут же выбила из-под Лехи табуретку (прервала контакт с проводом, не касаясь

пораженного человека).

Правильно сделал Леха, что отправил детей на улицу, а не то они услышали бы все

те слова, которые произнес их папа в полете. Придя в себя, приспособившись

разговаривать с четырьмя выбитыми зубами, Леха поинтересовался у жены, зачем она

это сделала? Услышав о признаках поражения электротоком и действиях согласно

инструктажу, электрик в простой и доходчивой форме объяснил жене, что квартира

обесточена, а кричал он потому, что одна ненормальная женщина поднесла пламя

свечи ему под локоть, а это очень больно.

Люстра разбилась, пришлось обходиться лампочкой в патроне, железные зубы были

вставлены за счет Министерства Обороны, но на новую технику Леху не взяли, так

как не знали, как поведут себя очень чувствительные приборы при наличии в кабине

такого количества нештатного металла.

Назначение.

- Зайди в штаб эскадрильи.

- Товарищ подполковник, по вашему приказанию...

- Сам вижу, закрой дверь.

- Докладывай, как живешь, с кем живешь...

- У меня маленькая комнатка в "общаге", один живу...

- Да я не об этом. Уже всех баб в гарнизоне...?

- Ну, это программа максимум, а пока помаленьку...

- Ты, давай, это прекращай, а то жалуются уже на тебя.

- Кто? Наговаривают! Да разве я не понимаю? Своих - никогда!

- Ты меня понял?

- Так точно! Понял! Но я же холостяк, вот и тянутся люди...

- Не люди это, а ...

- Ну, как так можно? Это же жены ваши.... Ой, то есть их жены.

- Что ты несешь?

- Так волнуюсь я...

- А ты не волнуйся, сделанного не вернешь. Ну ладно. В следующем месяце

получишь на 10 рублей больше.

- Это что, премия какая? А за что?

- Не премия, теперь в каждом месяце будет так, мы тебя на должность

штурмана корабля назначили.

- За что? Что я вам сделал? Не надо!

- А вот начнешь делом заниматься, меньше времени на баб будет. Иди.

- Есть.

- Стой. Моя к тебе не приходила?

- Ну, тов-а-а-рищ подполковник...

- Придет, гони её в шею. И сам иди на..., то есть в класс.

- Есть.

Армия - школа жизни.

Пришел с нами в полк правачок. Приличный парень, летать умел, с товарищами

быстро сдружился. Но не без недостатков. Он не пил, не курил, не матерился, по

девкам не бегал. И попал он в экипаж к будущему орденоносцу, будущему "Заслуженному

военному летчику", будущему "Летчику-снайперу", будущему командиру полка. Ничего

плохого я о его командире сказать не могу, мы все время вместе прослужили,

вместе и уволились.

Так вот. Все произошло как в песне:

"А мне, непьющему тогда ещё,

попались пьющие товарищи....".

Через некоторое время Серега начал выпивать, закурил, из трех слов два были

матерными. Появилась дурацкая привычка любое предложение начинать словом "Бл...".

Как-то раз, когда он был уже майором, нач. КП, генерал его о чем-то спросил.

Серега, задумавшись, так и начал ответ генералу - "Бл...., товарищ генерал...".

Генерал не сразу и понял, кто здесь это слово.

Серега холостяковал. Но по девкам, как я уже говорил, не бегал. Просто не умел.

Мой родственник, хорошо подготовленный холостяк, решил помочь Сереге. Выпили,

пошли на танцы, познакомились. Потом брат проинструктировал Серегу, пожелал ему

счастливого пути, пошел к себе. А Серега пошел домой к объекту. Мы с братом

выпили, посидели с ребятами, ждали Серегу. Серега пришел. Но надо было видеть

его в момент возвращения. Дело было зимой. Так вот, Серега вернулся из боя в

одном коричневом шерстяном белье и резиновых сапогах на "босу ногу". Шапки,

куртки, костюма, на нем не было. Мы кинулись его отогревать доступными

средствами. Только через час Серега смог произнести свое любимое слово.

А все оказалось очень просто. Пришел Сереге в деревянный многоквартирный дом,

удобства - на улице. Когда время подошло, Серега разделся, и решил быстренько

сбегать на улицу, в удобства. Чтобы "сделать это по-быстрому", он всунул ноги в

резиновые сапоги у двери, и побежал в одном белье. На дворе ночь, никто не

увидит. Надо заметить, что выпил Серега к тому времени очень даже слишком, чтобы

не стесняться. Вот и забыл и номер квартиры, и этаж. Потыкался в двери, где "послали",

где не открыли.... Замерзнув, Серега помчался через весь гарнизон в общагу.

Больше он по девкам не ходил, а просто женился. Но вещи к нему не вернулись, так

как Серега так и не смог вспомнить ни девушку, ни адрес.

Из жизни ракетоносцев.

Чудо - остров.

Привычка, знаете ли, у ракетоносцев была такая, - как потеплеет, так они сразу

сбивались в стаи, и улетали на Сахалин. Надолго, на 4-5 месяцев. На острове, у

населенного пункта Леонидово, японцы построили аэродром. Хороший аэродром,

крепкий такой, долговечный. А русские построили около этого аэродрома бараки,

плохие такие бараки, деревянные, с комнатами на 8 человек. Вот в этих бараках мы

и жили. Условия были плохие, но жили весело. И неплохо там жили, и летали, и

служили. И много чего можно об этом рассказать. Вот я и расскажу.

Мы прилетели.

Сегодня предполетная подготовка начинается на час раньше. Потому, что посадка

планируется на Сахалине. А это значит, что мы тащим с собой, а вернее на себе,

все то, что поможет выжить на этом острове. И в первую очередь водку, так как

перелет надо отметить, и никто ждать не будет, пока гонцы сгоняют в поселок. И

еще тащим закуску, в виде домашних солений и варений, потому, что филиал летно-технической

столовой будет долго налаживать работу, и с закусью будет первое время

напряженка. Вот все собрано, запихнуто в несчастный Ту-16, что не поместилось,

пойдет на транспортном борту.

Командир осматривает экипаж. Состояние средней тяжести, вчера все прощались с

родными и близкими, но доктор сегодня на многое закрывает глаза, ведь ему жить

вместе с нами. Залазим в самолет, вместе с экипажем лезут техники, это запрещено,

но всегда так делается. "Самолет готов к полету, дверь закрыта на засов".

Поехали, то есть взлетаем. Сейчас сгоняем на полигон, выполним тактический пуск

ракет, потом бомбометание, посадка на Сахалине. Все идет по плану, но как-то

вяло, сказываются проводы. Только после того, как командир пожаловался, что

самолет летит "коряво", замечаю, что "балку" после тактического пуска в брюхо не

убрал. На справедливый упрек командира я замечаю, что у него у самого лампочка

горит, мог бы глаза протереть, и мне подсказать. Вот так, тихо переругиваясь, мы

приближаемся к аэродрому посадки. Собрались, встрепенулись, сели, покатились,

зарулили, остановились. Вылезли, собрали шмотки, пошли обживать комнаты. Через 2

часа полковое построение.

Построение. Командиры эскадрилий посчитали людей, доложили командиру полка об

отставших и опоздавших. Командир полка довел, что мы прилетели не на "остров

Свободы", что завтра прилетит командующий, провел краткий инструктаж, просил

много не пить, предупредил, что лично обойдет все бараки с проверкой. Но все это

знакомо до слез, и впечатляет только новобранцев. Из строя раздаются возгласы о

том, что мы все знаем, не подведем, пора, мол, за стол. Ну, пора, так пора,

сказал командир, и распустил строй.

Прошло несколько не тихих часов. Пробежал по комнатам командир эскадрильи,

предупредил, что командир полка пришел к нам в барак. Где-то с полчаса командир

эскадрильи будет показывать, как он лично устроился, то есть выпьют они водки, а

потом пройдут по бараку. Это не страшно, но порядок надо навести, тех, кто не

может сидеть, уложить, остальным поменьше разговаривать. Мы согласно кивали.

Рядом со мной сидел "тотальник" Боб, он боролся с организмом. Что-то из него

вылазило, а он это "что-то" упорно в себя запихивал. Я посоветовал Бобу организм

не мучить, а сходить в домик на окраине поселочка, там есть такие кругленькие

отверстия, куда можно выкинуть ненужные организму ингредиенты. Говорить Бобу

было трудно, он промолчал, но борьбу продолжил. Открылась дверь в комнату, на

пороге стоял командир полка. Выглядел он очень импозантно. Для того чтобы его в

потемках узнавали и не затоптали, командир надел дефицитный в то время белый (южный)

"комбез". Мы вяло привстали, командир махнул рукой, мы сели. Выразив

удовлетворение увиденным, командир задержался, что-то спросил. Зря это он сделал.

Именно в этот момент Боб понял, что организм ему не победить, и кинулся к выходу.

Ударившись об стоящего командира полка, Боб потерял контроль над организмом,

широко открыл рот, и ... "Комбез" командира полка был уже совсем не белым, на

нем хорошо прослеживалась очередность принятия Бобом грибочков, капустки,

колбаски и еще много чего. Все молча рассматривали бывший белый "комбез", и

только командир отряда тихо сказал, что видимо, грибочки не свежими оказались.

На следующий день командир полка встречал командующего в обычном "комбезе". Боба

даже не ругали, ну что с "тотальника" взять.

Полеты.

В этот раз мы прилетели на Сахалин для полетов при минимуме погоды. Летать

минимум решили методом дежурства, то есть самолеты подготовлены в объеме

предполетной подготовки, летный состав занимается по плану наземной подготовки,

при возникновении соответствующих условий дается "зеленый свисток", через

полтора часа взлет разведчика погоды, после его посадки - начало основной работы.

Все было хорошо спланировано, но надо было учитывать менталитет мужиков,

оторванных от семей. Правильно, через 3 дня дежурства, наземная подготовка

плавно перешла в самостоятельную, переместилась в комнаты, началась повальная

игра в карты и легкое пьянство, порой принимающее и тяжелые формы.

Наш экипаж был запланирован в качестве разведчика погоды, но, не смотря на это,

командир отряда вот уже 3 дня попивал горькую, так как постоянно шел проливной

дождь. Мы прятали командира от начальства, это было достаточно легко, потому,

что отрядный вставал с койки только для похода в туалет. Остальное время он "отдыхал

перед полетами".

Дождь закончился, установились "железные" 150 метров, прозвучал "зеленый свисток".

С момента последнего приема отрядным "снотворного" прошло более 3 часов, поэтому

я смело, даже излишне резко, разбудил отрядного и потащил его на предполетные

указания. Указания проводились в форме построения командира и штурмана основного

и резервного экипажей на плацу около избушки оперативного дежурного. Медосмотр

проводился по утрам, путем посещения летного состава в комнатах, заодно доктор и

похмелялся. В этот раз указания затянулись. Метеоролога тоже надо было поднять и

разбудить, объяснить ему метеообстановку, чтобы он мог зачитать ее на магнитофон.

Все это время мы стояли на плацу, курили, нервничали. Наконец все собрались, мы

построились, командир полка предоставил слово доктору. После его бодрого доклада

о готовности, по состоянию здоровья, летного состава к полетам, мой командир

плашмя рухнул на бетон перед командиром полка. Убедившись в потере сознания

командиром отряда, командир полка вежливо попросил доктора прокомментировать

случившееся. Ни секунды не задумываясь, доктор выдал диагноз - солнечный удар.

Вспомнив, что последние 3 дня шел проливной дождь, покосившись на "железные" 150

метров, командир с диагнозом согласился. Тело оживили, отнесли в барак, указания

продолжились. Я, лишившись командира, тоже пошел было в комнату, но зам.

командира АЭ, из резервного экипажа, меня придержал, объяснив, что, не смотря на

то, что его штурман стоит устойчиво, лететь он не сможет, потому, что тоже долго

отдыхал перед полетами. Командир полка сделал вид, что ничего не заметил. Мы

пошли к самолету.

Без особого желания я залез в кабину, и, представьте мое раздражение, когда в

кресле правого летчика я увидел полковника, начальника ПО дивизии, о

существовании которого мы все забыли, потому, что последние 3 дня тот из своего

персонального домика не выходил, общаясь только с официантками, которые его

кормили, и с планшетистками, с которыми, видимо, изучал расположение аэродромных

зон. Сидел этот начальник не очень усидчиво, и сразу потребовал у меня бортовой

журнал. Я подумал, что он сошел с ума, но тот совершенно логично объяснил, что

надо же куда-то пепел стряхивать. Выдал ему бортжурнал, плюнул, пошел в кабину.

Взлетели, 150 метров превратились в 100, идем в облаках, правак к штурвалу не

прикасается, командир пилотирует. Заходим. Первый заход с проходом, 100 метров,

бороды до земли. Командир заходит уверенно, ему погода не интересна, он все

равно без очков плохо видит. Прошли по кругу, идем на посадку. После четвертого

разворота полковник решил помочь командиру, взялся за штурвал, начал активно

вмешиваться в управление самолетом. Времени мало, высота 500, командир не стал

бороться с праваком, а просто треснул его кулаком в то место, которое у

нормальных людей называется лицом, тот от неожиданности и выпустил штурвал. Мы

благополучно произвели посадку, пока заруливали, полковник, надувшись, соображал,

как ему реагировать, потом принял грамотное решение. Когда вышли из самолета, он

похвалил командира за умелый заход в сложных условиях, признал, что был не прав,

и ушел в свой любимый домик. А я окончательно разозлился на все, пошел в комнату,

где и помог командиру лечиться от последствий солнечного удара. Полеты

закончились без приключений, что свидетельствовало о хорошей подготовке летного

состава.

Банный день.

Наконец выполнили план полетов по минимуму, пришла пора расслабиться. Пришел

транспортный самолет, разрешили отпустить часть людей к семьям, на субботу и

воскресенье. Первый залет на побывку возглавил сам командир полка, а за себя

оставил начальника штаба полка. Нормальный был начальник, откуда-то приблудился

в полк после академии, но уж очень суетной был, все пытался себя проявить.

Отчество у него было - Хабибулович, чтобы не ломать язык, мы превратили его в

Халабудыча. Вот и сказал командир Халабудычу, чтобы он оставшийся народ не томил,

а отпустил в баню по полной схеме, на отдых, так сказать. Все понял Халабудыч,

но недоброе задумал, гад. Отпустил он нас в баню, и расслабиться разрешил, и

вечернее построение отменил. Ну, мы и расслабились не по детски. То есть очень

даже по-взрослому. А баня и водка были в поселке Леонидово, все туда и рванули,

оставив в гарнизоне только охрану и оборону. Халабудыча никто в баню не

пригласил, человек он был новый, поэтому расслаблялся начальник штаба

самостоятельно. Расслабившись до потери сознания и совести, он зашел к

оперативному дежурному и объявил полку экстренный сбор. Опытный офицер сначала

попытался послать Халабудыча, ну хотя бы поспать, а после неудачной попытки

послал посыльных в Леонидово, в опорные точки, то есть в баню, в магазин, и на "графские

развалины", - это место, где после бани, по дороге домой, народ принимал допинг.

Нас посыльный застал в магазине, где мы покупали разную жидкость, чтобы

продолжить банкет в бараке. Командир дал команду продолжить закупку, а

лейтенанта послал на площадку у магазина с задачей добыть транспорт. Выскочил

лейтенант из магазина, а машин то и нет. Совсем все плохо. Но тут, на свою беду,

к магазину за водкой подъехал абориген на телеге, а в телегу ту была впряжена

одна лошадиная сила. Как только абориген зашел в магазин, лейтенант влез в

телегу, схватил вожжи, и дал команду лошади начать движение. Так как у нас "шары

были залиты выше ватерлинии", то мы без всяких сомнений попрыгали в телегу, и

начали свое продвижение к месту сбора. Ошарашенный владелец бежал за телегой,

что-то кричал на своем аборигенском языке, но мы понимали только непечатные

вставки, поэтому реагировали неадекватно.

А в это время начальник штаба выдвинулся к дороге в поселок, замаскировался в

кустах, и наблюдал, как народ выполняет его мудрое приказание. Тут он и увидел

эту телегу, выскочил из кустов и потребовал, чтобы телегу вернули законному

владельцу. Но надо было знать тех лейтенантов! Это про них в Монгохто говорили,

что страшнее пьяного лейтенанта зверя нет. Вот и этот лейтенант, прослуживший

уже 2 года, прошедший суровый курс подготовки молодого дальневосточного офицера

в полном объеме, сразу и послал Халабудыча по известному адресу, посоветовав

послужить на Востоке подольше, а потом уже мешать людям добираться к месту сбора.

Все-таки нас спешили, дальше мы пошли пешком. Владелец лошади был награжден

бутылкой водки, и даже предложил довезти нас до места построения, рассчитывая на

премию. На построение мы успели.

А потом был суд офицерской чести. И как только политруки не обзывали лейтенанта:

и мародером, и хулиганом, и даже пытались обвинить в воровстве. А вот простой

люд хорошо понял молодого офицера, сочувствовал ему, были высказывания типа: "

какой же русский не любит быстрой езды", пытались вспомнить о реквизиции во

время войны всего транспорта, включая гужевой. Но ничего не помогло, будущему

начальнику штаба 5-ти полков ВВС ТОФ был объявлен "выговор" за угон гужевого

транспорта.

Но и Халабудычу не простили этой выходки. Когда пришло время, Халабудычу полк не

дали, а задвинули на флот, где он потом и осуществлял взаимодействие между

начальником штаба эскадры и бывшим угонщиком лошади, который к тому времени стал

начальником штаба заграничного авиационного полка.

Перелет домой.

Когда весь минимум был отлетан, командование, чтобы мы не расслаблялись, решило

заняться подготовкой молодых экипажей. Погода позволяла, да и надо же было чем-то

народ занять. Слепили новый экипаж, взяли молодого правака и второго штурмана, и

стали их возить в районе аэродрома в качестве командира и штурмана. А возглавил

это мероприятие зам. командира эскадрильи, опытнейший летчик, которого все звали

Дед, который в это время остался на острове старшим за все. Вот он и организовал

полеты, сам слетает на разведку погоды, потом целый день возит правака.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и пришло время улетать домой. Дед

организовал две летные смены подряд, в первую он собирался выпустить правака в

самостоятельный вылет, а во вторую - перелет. В первую смену все прошло по плану.

Правак прекрасно отлетал самостоятельный вылет, полеты закончились, началась

подготовка к перелету. То есть народ собрал шмотки и кинулся жрать водку с такой

силой, вроде на материке они её больше не увидят. Это вполне объяснимо, ведь на

материке у всех семьи, а главное, жены. Ну, а в экипаже Деда проходило святое

мероприятие, обмывали первый самостоятельный вылет правака. Традиция, знаете ли,

такая.

Утром всем было тяжело. Но никуда не денешься, надо лететь домой. Дед дал

команду не торопиться, все проверить, вылетать не согласно плановой таблице, а

по готовности, при полной уверенности в технике и экипаже. Никто и не торопился.

Самолеты не выруливали, а выползали на взлет, техники, уже похмелившиеся, тоже

лазили как сонные мухи. Сам Дед решил вылетать последним, убедившись, что

остальные улетели нормально. В экипаж себе Дед взял правака, вылетевшего вчера

самостоятельно, молодого штурмана, и меня, сосланного в 3-ю эскадрилью на "перековку".

Все улетели. Пошли и мы к самолету. Вот тут нас и обрадовали, оказывается, этот

летательный аппарат не хочет заводиться. Техники уже все испробовали, "и так, и

сяк, и ногу на косяк", а он не заводиться. Надо учесть, что основные технические

специалисты уже улететели на боевых бортах, а с нами остались только стартех и

СД-шник. Делать нечего, доложил Дед на материк, что остается, попросил завтра

прислать на транспортном борту специалистов, и мы пошли в разоренный барак. Не

очень-то мы и расстроились. Правак и штурман были холостяками, я только что

развелся, а Дед был женат так долго, что и сам об этом не всегда вспоминал.

Привыкший мыслить позитивно, Дед объявил праваку, что его самостоятельный вылет

вчера был обмыт не очень выразительно, а теперь появилась у правака возможность

проявить себя во всей красе. Правак все понял правильно, и мы начали "работу над

ошибками".

Утром нас порадовали тем, что транспортный борт не придет, потому, что на

соседнем аэродроме Смирных началась "война", все воздушное пространство закрыто.

Не очень-то и хотелось, так как было еще, над чем поработать, правак оказался не

жадным и запасливым. Ну и поработали, не жалея себя.

Вот так всегда и бывает. Ночью техник, выпив лишнего, зачем-то залез в самолет,

и починил его. И тут же доложил об этом на материк. И командование дивизии

расстаралось, выбило для нас перерыв в "зеленой войне", и мы должны в течение

часа выполнить перелет. Не очень хороший поворот событий, но приказ надо

выполнять.

Под самолетом Дед провел короткое производственное совещание, пытаясь

распределить нас по рабочим местам в соответствии со степенью опьянения. Со

штурманом все решилось быстро, тот надел шлемофон ещё в бараке, сверху напялил

детскую панамку, так и шел к самолету. Оценив внешний вид штурмана, я понял, что

буду работать за обоих штурманов. Праваку Дед предложил занять командирское

место, но правак "трезво" рассудил, что у Деда и подготовка, и переносимость

больших доз лучше. В самолет загрузили свежую рыбу, которую техники, от скуки,

наверное, наловили ночью, и мы с Дедом взлетели. Я говорю "мы с Дедом", потому,

что остальные члены экипажа в этом мероприятии участия принять не смогли по

причине слабого здоровья.

Перелет длился не долго, минут 40. По излишне четким докладам Деда, руководитель

полетов понял наше состояние, и предупредил, что на земле будут встречать

начальники, чтобы выяснить, что там было с самолетом. Все правильно поняв, Дед

дал команду прекратить курение, заставил всех дышать чистым кислородом, а

руководителя полетов попросил поменять курс посадки, якобы дымы от лесных

пожаров закрывают торец ВПП. Опытный руководитель полетов не спеша менял старт,

потом попросил полетать в районе с целью выявления опасных явлений погоды,

короче, еще минут 40 нам выделили на приведение себя в порядок.

Приземлились. Зарулили. Под самолетом стоит заместитель командира дивизии по ИАС,

ждет, когда мы выйдем и расскажем ему про неисправность. Мы не торопимся, да это

и трудно, потому, что в проходе стоит телевизор, а оставшееся место на полу, и

весь люк, завалены свежей рыбой. Замкомдива решил вспомнить молодость, сам пошел

открывать люк. Ну, открыл, тут большого ума не надо, попытался влезть в кабину,

но вся рыба, которая навалом лежала на этом люке, посыпалась на его белоснежную

фуражку, превратив эту фуражку в грязный блин. Разозлился начальник, прокричал,

чтобы завтра все с рапортами по поводу поломки прибыли к нему в кабинет, схватил

три хвоста свежей рыбы, сел в "уазик" и уехал. Тут и мы выскочили из самолета,

убежали в домик на стоянке, выдохнули, на глазах у всех распили бутылку водки,

так сказать, за прилет, и только после этого пошли спокойно разбирать вещи и

рыбу.

Все мы еще долго летали, но делали это в нормальном состоянии. Дед уже давно

водит троллейбус в Днепропетровске, правак что-то продает в Москве, штурман

работает инспектором в гражданской авиации, а я - безработный военный пенсионер.

Выборы.

Должен заметить, что и во времена "тоталитарного режима", ну, тогда, когда

Родина ещё высоко ценила своих "соколов", тоже были "выборы". "Выбором", в

буквальном смысле этого слова, это действо назвать было нельзя, потому, что

выбирать было не из кого, но отдавать свой голос за кандидатов "блока

коммунистов и беспартийных" приходилось. Причем "выбирали", не смотря на время

года и условия базирования.

Поменяли нам условия базирования. Послали на все лето на Сахалин, якобы "минимум"

полетать, да чтобы полосу подлатать. Вот и сидели мы на этом "острове свободы"

уже третий месяц. Уже "иссиделись" полностью, организмы устали, требовали покоя

и присутствия в комнате не только лиц одного с нами пола и экипажа. И случились

тут "выборы". Как всегда этот акт "народного волеизъявления" назначили на

воскресенье.

"Старшим за все" в гарнизоне был матерый подполковник, летчик-снайпер, прозвище

имел "Дед". При нем был замполит АЭ, почему-то тоже подполковник, по прозвищу "Товарищ

жена". Прозвище это он получил после своего выступления на партактиве, где

рассказал, как он дома общается со своей женой: "А я ей говорю, - товарищ жена,

не время нам проявлять слабость...". Вот в такие надежные руки и передал

политотдел дивизии ответственное дело - организацию выборов на полевом аэродроме.

"Дед" разделил обязанности по-честному, а может, и по справедливости, - себе

взял полеты, а все остальное доверил замполиту. И пусть молодежь не удивляется,

раньше полеты были такой же неотъемлемой частью жизнедеятельности летных частей

и подразделений, как, скажем, построения, или прием пищи. То есть летали мы на

лагерных сборах, не жалея ни себя, ни авиационную технику, по 3-4 раза в неделю.

И что удивительно, ведь и этой самой техники хватало на всех, и керосин по

литрам не считали.

В пятницу отлетали смену, в субботу провели "банно-стаканный" день, наступило

воскресенье, день "выборов". Политотдел поставил задачу - до 12.00 доложить о

100%-ной явке избирателей на избирательный участок. Кто помнит, "День выборов" в

те времена характеризовался разгулом демократии, то есть построение не

проводилось, подразумевалось, что личный состав, воодушевленный очередными

решениями партии, по зову сердца, с 07.00 начнет выламывать двери в

избирательный участок. Но не сложилось с зовом сердца. Нет, "зов" был, но после

"банно-стаканного" дня "звало" больше по пиву, а некоторых (О, ужас!), и по

водочке. Но тут сказывались условия базирования. До ближайшего магазина, где все

это продавалось, было далековато, нужно было снаряжать гонца в поселок Леонидово,

а выборы гонца - дело посложнее, чем выборы в Верховный Совет. Короче,

своевременный доклад в политотдел срывался по техническим причинам, так как

народ был занят выборами гонцов, а не представителей "блока коммунистов и

беспартийных".

Но замполит "Товарищ жена" тоже был "не шиком лыт", прошел трудный боевой путь,

ведь не зря же он, подполковник, служил у нас на "майорской должности",

особенности поведения организмов по трудным дням знал по себе. И что вы думаете?

Надо отдать ему должное, замполит знал толк и в политических технологиях! Все,

что придумывают сейчас эти доморощенные политтехнологи - это хорошо забытое

старое. Представьте себе наше изумление, когда мы все услышали из

громкоговорителя следующее объявление: "Около избирательного участка

организована выездная торговля пивом". Сразу в массах проснулась политическая

сознательность, ручейки избирателей, кто мог ходить, потянулись к избирательному

участку, вернее, к пиву.

"Дед" ходить не мог. Возраст, знаете ли, да и количество выпитого вчера,

удерживали "Деда" в лежачем положении. Но "Дед" проявил командирские навыки,

послал второго штурмана проголосовать, а заодно и пивка прикупить.

Отмазки, типа "у меня одного ботинка нет", во внимание не принимались. Второй

штурман отдал голос за кандидата, деньги за пиво, и вернулся с одной бутылкой

пива, которую тут же, на глазах "Деда" и выпил. На немой вопрос "Деда" второй

штурман пояснил, что замполит лично стоит рядом с продавщицей, и контролирует,

чтобы в одни руки продавали только одну бутылку пива, и осталось только три

ящика.

Дело решил поправить правак. Это была легендарная личность, только ему "Дед"

позволял расписываться за себя во всех документах тогда, когда сам этого уже не

мог делать по причине дрожания рук. Попросив "Деда" ничему не удивляться, а

спокойно выслушать доклад замполита о ходе выборов, правак убыл на избирательный

участок. Через некоторое время прибыл замполит, начал докладывать о плохой явке,

о том, что можем не уложиться в срок. "Дед" морщился, но терпел эту белиберду,

потом послал замполита по комнатам, чтобы тот выгонял людей на выборы. Как

только замполит ушел, в комнате появился правак, крикнул в коридор "Заноси!", и

три прапорщика занесли три ящика пива.

Все оказалось просто, и даже очень просто. Послав замполита к "Деду" на доклад о

ходе выборов, правак скупил все оставшееся пиво, и отправил продавщицу домой, в

Леонидово, подальше от гнева замполита. Мы все, кто жил в комнате "Деда",

остались довольны действиями правака, "Дед" даже снял с него одно из множества

имеющихся взысканий. А всем недовольным отсутствием пива товарищам мы объясняли,

что надо было не отлеживаться в камерах, а проявлять политическую активность на

выборах.

Попив пивка, отправив второго штурмана в Леонидово за более крепкими напитками,

мы, во главе с "Дедом", честно отдали свои голоса за кандидатов "блока

коммунистов и беспартийных".

Быстренько слетали в зону.

Летаем ночную смену с 19.00 до 03.00. Обычная плановая смена. Мы уже отлетали

маршрут на 0,5 радиуса, осталось выполнить пару зон на дозаправку. Подошел

помощник штурмана АЭ, попросил слетать за него одну зону в конце смены на этом

же самолете, к нему гости приехали, надо идти их развлекать. Нет проблем. За час

до конца смены приходит командир АЭ, выясняет состав своего экипажа, взлетаем в

зону для отработки элементов дозаправки в воздухе. Простое, рутинное занятие для

штурмана, и очень сложное для летчика, ведь крыльевая дозаправка на Ту-16 ночью

- самый сложный вид летной подготовки. Надо учесть, что крылатая ракета, с

которой самолет ходил на маршрут, не снята, чтобы мы могли отработать с ней и

при полете в зону. Покидались на шланг, отработали, возвращаемся домой. Тут и

лететь, - всего ничего, 150 км, а руководитель полетов что-то торопит, не

задерживайтесь, мол. Да мы и не задерживаемся, тут прямая, не сильно то и

задержишься. Слышу, рядом пара с маршрута идет, думаю, перед ними и зайдем.

Выйдя на точку, понимаю, почему РП нервничает, подошел снежный заряд, видимость

2 км, ухудшается. Заходим на посадку, снег, видимости нет, после ближнего - на

повторный. Сзади еще 2 экипажа выполнили безрезультатный заход. Оценили остаток

топлива, 9 тонн, еще заход, и надо уходить на запасной. Так все и случилось,

после дальнего - набор 4200, курс на Хабаровск-гражданский. С нами уходит пара,

вернувшаяся с маршрута. Вот это называется, в зону слетал, думаю себе, а сам

повторяю заход на чужом аэродроме. Благополучно приземлились в Хабаровске. После

того, как командир доложил, что мы все с "изделиями", нас зарулили на самую

дальнюю стоянку.

Вышли, покурили, посмеялись, задумались. Погода обыкновенная, - 30, ветерок, уши

в трубочку заворачиваются. Самолеты с ракетами надо охранять. Проявил воинскую

смекалку, вызвался охранять первым, пока самолет не остыл. Остался я в пока еще

теплом самолете, а народ побрел на КДП, выяснять, как дальше жить будем. Через

час пришел правак, сменил меня, рассказал, что в 04.30, на гражданском аэродроме

мы никому не нужны, экипажи сидят в зале ожидания вместе с пассажирами, а

комэска ищет ВОХРу, чтобы сдать самолеты под охрану. Пошел в аэропорт. Пока

решали вопрос с охраной самолетов, проанализировали ситуацию. Позвонили с КДП

домой, узнали, что снег валит "лопухами", надолго, значит, встряли мы по-черному.

Личных вещей с собой нет, денег нет, одеты в "ползунки" и унты, в помещении

жарко. Пришел комэска, сказал, что самолеты сданы под охрану, посоветовал спать

сидя, а утром разберемся. Сели спать.

Утро. Кушать хочется, а негде. Курево кончается, а денег нет. Хорошо. К тому же,

мы никому не нужны. ВВС ДВО, ссылаясь на то, что мы, по большому счету, моряки,

отправляет нас на Амурскую флотилию, а их начальники про самолеты только в

академии и слышали. К тому же, нас надо заправить, а ТЗ не дают, кислорода нет,

и т.д., и т.п.,.... Нормальный военный бардак. Все мы вооружены пистолетами,

кому сдать - неизвестно, а народ, собрав последние деньги, поглядывает в сторону

вино-водочного прилавка, комэска нервничает. К обеду, то есть к тому времени,

когда во всей армии шел дневной прием пищи, а экипажи ракетоносцев продолжали,

как голодные бомжи, валяться на лавках в аэропорту, созрело решение: нас

отправить на плавбазу Амурской флотилии, а на завтра договориться с ВВС ДВО о

заправке самолетов. Поняв, что сегодня мы никуда не улетим, те, у кого были

деньги, сгоняли в магазин, и жить стало веселей. Только комэска хмурился, он не

пил из каких-то идейных соображений. Через 2 часа нас перевезли на плавбазу

Амурской флотилии.

Плавбаза представляла собой пассажирский теплоход, вмороженный в реку Амур,

который использовался как гостиница, но с военной командой и военно-морским

порядком на борту. Нас расселили по каютам, дали белье и полотенца, отвели в

баню, покормили, короче, проявили гостеприимство. Раздеваясь в бане, я обнаружил

в одном из многочисленных карманов 100 рублей, а по советским временам это были

большие деньги. Когда я поделился с товарищами этой нечаянной радостью, многие

стали относиться ко мне ещё лучше. После бани мы часть денег потратили на

традиционные русские напитки, употребили их по прямому назначению, и, чистые,

сытые и довольные легли спать.

Утром все поехали а аэропорт. "Зеленые" выделили нам необходимые средства, мы

заправили самолеты, сели ждать у моря погоды. У нас дома вот уже 3-й день шел

снег, начальство пробивало нам перелет в Кневичи, так сказать, в свою систему.

Через 4 часа ожидания, когда народ расползся по ларькам, поступила команда

срочно пройти контроль готовности к перелету у гражданского дежурного штурмана.

В штурманской комнате мы нарисовали маршрут, написали бортжурналы. Некоторых

членов экипажей пока найти не смогли, поэтому мы ходили толпой, представлялись

нужными в этот момент должностями, благо, погон на куртках нет. Старый, седой

штурман ГА решил проверить нашу подготовку к перелету. Мы смогли показать

документацию только двух экипажей, потому, что штурман третьего экипажа в этот

момент закупал на последние деньги свой любимый напиток - портвейн "Кавказ".

Купив "Кавказ", и сложив покупки в портфель, этот штурман прибежал на контроль

готовности, но по пути задел портфелем об стол, бутылка разбилась, и по карте,

которую он предъявил, живенько так бежали розовые ручейки. Наша подготовка, в

общем, была оценена по достоинству, еще раз покосившись на карту, залитую

портвейном, старый штурман рассказал особенности отхода и полета в приграничной

полосе. Мы ушли на Кневичи. Видимо, что-то не давало покоя старому штурману,

потому, что по радио, открытым текстом, прозвучало предупреждение в адрес органа

управления нашим полетом: повнимательней там, эти, - со звездами, уж очень

хорошо подготовлены. Прямо обидно стало за такое повышенное внимание.

В своей системе все стало на свои места. Поселили нас на аэродроме, в домике ДС,

кормили в столовой, мы заняли денег у товарищей и однокашников, купили

умывальные принадлежности, и даже по бритвенному станку на экипаж. Настораживало

то, что дома снег шел вот уже неделю, отсутствие перспектив перелета домой

угнетало. Да и нательное белье можно было сменить. Воцарились скука и уныние.

Денег нам больше не давали, женам местных товарищей мы уже надоели. Подсчитав

оставшиеся деньги, я решил организовать баню. Поехали в Артем, это город такой

около Владивостока. Решили помыться и постирать белье, а высушить его прямо в

бане. Чтобы не скучать, пока белье будет сохнуть, купили бутылку водки, оценив

количество белья, купили еще две. Деньги катастрофически таяли. Зашли в аптеку,

купили бумажные мочалки, один кусок мыла на всех, решили купить стаканы. Увидев,

что один стакан стоит 12 копеек, я, чтобы не тратить зря деньги, купил за 12

копеек 4 медицинских баночки, те которые на тело ставят. Пришли в баню, помылись,

постирались, разложили белье на батареях, завернулись в простыни, и выпили водку.

Закуска тоже присутствовала, но чисто ритуально. Вечером, чистые и довольные, мы

вышли из бани. Встретил своего товарища, которого ещё не видел, и тут же слупил

с него 100 рублей. Ну, куда пойдут 4 чистых, и уже веселых офицера, если у них

завелись 100 рублей? Конечно в ресторан! Туда мы и пошли. А швейцар не хочет нас

пускать, говорит, что в унтах и "ползунках" в ресторан нельзя. Прибежал

метрдотель, ругался, но мы своего добились, ведь если Родину в такой одежде

защищать можно, то и рестораны можно посещать. Нам пытались объяснить, что

сегодня в ресторане "женский" день, мол, обычай у них такой, но нас это не

смутило, не в баню же мы пришли. Нас запустили, но попросили не танцевать. "Женский"

день оказался очень даже и кстати, в ресторане были только женщины, и мы

пользовались небывалым успехом, не смотря на унты. Первый час мы не танцевали,

как и обещали, но потом перестали сдерживать свои порывы, и все пошло как надо.

В гарнизон нас привезли на комендантской машине, которую вызвали, чтобы сдать

нас в комендатуру, но войсковое товарищество возобладало, и в ДС-ы мы приехали с

комфортом.

Так прожили 14 дней. Потом наши расчистили аэродром, и мы без приключений

перелетели на базовый аэродром. С тех пор я всегда на полеты брал с собой

достаточно большое количество денег, что меня неоднократно выручало.

Сплошные обломы.

У нас в гарнизоне ремонтировали ВПП. По этой причине все разлетелись, Ту-16 на

Леонидово, Ту-22м2 - в Хороль. Я улетел на Леонидово и три месяца летал там "минимум".

Налетался по "самое не могу". Надоели пьянки, игра в карты, да и уже стало

тянуть к родным и близким, к которым меня по разным причинам все три месяца не

отпускали. И вот ремонт наконец закончили, то есть не все починили, нет, ремонт

ВПП - это постоянное состояние, а просто закончили в этом году. Весь выделенный

цемент был успешно разворован, все гарнизонные собаки уже были съедены военными

строителями, вот работы и решили приостановить. И на завтра назначили перелет

домой. Событие серьезное, даже волнующее, мы подготовились к этому мероприятию,

кто как смог. Кто водки выпил, ведь это последний раз бесконтрольно, а кто и

цветы полевые в букет сформировал. Я вошел в первую группу, а правак мой, снятый

с должности командир корабля - во вторую. Второй штурман, Эдик Белоусов, решил

совместить оба варианта подготовки к отлету, и шлялся по бараку пьяный с букетом

в руках, который и подарил мне в конце этого трудного дня.

Перелет. Хорошее настроение. Впереди встреча с семьей, нормальная помывка,

домашний ужин, да и есть другие удовольствия от встречи с собственной женой.

Перелет выполнили без приключений, заруливаем на стоянку. На стоянке нас

встречает дивизионный "уазик", пассажира не видно, но греха на нас нет, поэтому

не пугаемся. Выключаемся, вылазим из летательного аппарата, начинаем выгружать

сумки. Душа поет. Но зря эта душа распелась. Из "уазика" выходит полковник,

начальник штаба дивизии, и делится со мной наболевшим, - он не долетал три

ночных круга по минимуму на подтверждение класса. Я ему сочувствую, головой

киваю, а сам начинаю отслеживать эскадрильскую машину, которая должна отвезти

меня в гарнизон, на встречу с семьей. И тут я начинаю понимать, про что этот

начальник мне песни поет. "Бэкфайеры" еще два дня будут сидеть в Хороле, поэтому

полковник хочет быстро слетать туда, отлетать свои круги. Одобряю его планы,

закидываю сумку в машину, лезу сам, но полковник меня удерживает. Замысел его в

том, что именно с нашим экипажем он решил лететь в Хороль, причем именно сейчас,

вон и самолет готов. Вы можете себе представить, как я "обрадовался". До

квартиры, где меня ждет семья, всего пять километров по дороге, а до этого

проклятого Хороля - 1000 км, и все по воздуху. Человек я военный, выражения,

которые мгновенно созрели в моей голове, наружу не выпустил. Начал отбрехиваться,

мол, к перелету не готовились. Но полковник и это продумал. Из "уазика" вылез

штурман дивизии, и без всяких формальностей подписал мне бортовой журнал ухода

на запасной аэродром Хороль, выразив надежду, что для такого опытного штурмана

как я, пролететь 1000 км проблемы не составит. Делать нечего, собрал экипаж,

пошли к самолету.

Запустились, вырулили, взлетели. Набираем высоту, строю схему отхода. Из недр

самолета потянуло дымком, маску подтянул, огнетушитель приготовил,

сосредоточился. У летчиков возня, бормотание, матерщина, второй штурман суетится,

чего-то выключает. На всякий случай завернул лайнер на кружок над аэродромом.

Успокоились, определили, что горел усилитель радиостанции, выключили,

проветрились, начал готовиться к заходу. И что вы думаете, этот герой-полковник

вспомнил, что на самолете две радиостанции, решил продолжать перелет на одной,

на Хороле починимся. Тут и я определился, что пока горел усилитель, у меня

отгорели РСБН, АРК, РЛС. Даже обрадовался, что встреча с семьей не сорвалась. Но

полковник упирается, про "боевую" обстановку говорит, про опытность мою, короче,

настаивает... И все мои слова про то, что с одним высотомером в приграничный

район лезть не надо, до него не доходят. Полетели. Кое-как дошли, мастерство

действительно не пропьешь.

Прилетели, полковник сел в "уазик", дал команду разместиться как-нибудь, уехал

узнавать, когда полеты. Пошли в казарму, бросили тряпки, решили пообедать, да и

обстановку разведать. Ребята сказали, что все минимум отлетали, завтра перелет

домой, полетов не планируется, обед закончился, столовая закрыта. Так и не поняв,

зачем мы прилетели, пошли в Хороль, в кафе. Взяли еду, водку, сели. Даже выпить

не успели, как примчался "уазик", нас отвезли в гарнизон, где полковник и

рассказал, что лично для него организовали полеты, вечером летаем минимум,

завтра домой. А сейчас мы можем пару часиков поспать, вот только с койками

проблема. Обалдеть! Эта забота уже задолбала. Я напомнил полковнику, что самолет

надо починить, он подхватился, поехал организовывать ремонт. Попадали на чужие

койки, сделали вид, что поспали. Вечером отлетали эти злосчастные три круга,

выпили, наконец, свою водку, с трудом нашли место для ночлега.

Утро. Перелет. Все то оборудование, что нам поставили на самолет вместо

сгоревшего, местные техники опять сняли, самолет для них чужой, их наши заботы

не волнуют. Не стал шуметь, домой хочется. Залезли, с нами залез стартех,

выруливаем. По рулежке идет знакомый летчик, тычет пальцем в наш самолет.

Остановились, послали стартеха осмотреть аппарат. Этот специалист бегает вокруг

самолета, подпрыгивает. Лезет в кабину, сматывает веревочку с красными

тряпочками и заглушками ПВД. Мало того, что летаешь по Дальнему Востоку только с

высотомером и КУС-ом, так меня и скорости хотели лишить. Стиснул зубы, промолчал.

Доплелись до дома, сели. Полковник умчался на "уазике", нас никто не встретил,

поползли с сумками пешком.

И вот я вхожу в свой дом, полный радужных надежд. Встречает меня любимая жена в

боевом настроении, интересуется, где это я пьянствовал два дня. Представляете,

эти замполитовские сволочи даже не удосужились предупредить наши семьи о том,

что нас "зафрахтовали" на Хороль. Бросил я опостылевшую сумку с грязными

тряпками, пошел в общагу к брату-холостяку, долго пил водку. Не все так плохо,

мог сгореть в самолете, залететь в Китай, лететь не только без основного

оборудования, но и без скорости, а я опять живой и даже с водкой в организме. А

жена успокоится, не в первый раз...

Дело было в Артеме.

Это город такой, около Владивостока. Там ещё аэродром есть, Кневичи называется.

Зачем мы там жили, не помню, наверное, самолет с завода забирали. Поселили нас

как обычно, в домике 'ДС'. Разместились, осмотрелись, и рванули в город, мы же

дикие, из тайги. А в городе нас интересовало только кафе 'Полет', что на ул.

Севастопольская. Как бы не осуждали меня за крен в сторону спиртных напитков, но

из песни слов не выкинешь. Да и не буду кривить душой, не в театр мы стремились,

если удавалось попасть в цивилизацию. Выпили, закусили, с девушками

познакомились, план сложился. Когда кафе закрылось, пошли мы к девушкам в гости,

ведь в домике 'ДС' нам совсем делать было нечего.

Попали мы в 3-х комнатную квартиру, веселимся, с девушками ближе знакомимся.

Командир распределил цели, моя цель мне не очень понравилась,

поэтому я так и заявил, что с этой 'очкастой селедкой' ничего общего иметь не

хочу. Но осмотрительность я вел плохо, мадам рядом стояла. Попросил командир

меня пойти покурить, пока они тут взаимопонимание восстановят.

Зашел я в соседнюю комнату, там телевизор работал, сел в кресло, закурил, в

телевизор поглядываю. И слышу голоса, типа 'скажи ему', 'сама скажи'..

Оглянулся, а на диване парочка устроилась, одеялом прикрылась. Ну, думаю, нет

покоя уставшему офицеру, вышел, хлопнул дверью, пошел на кухню, начал ругаться,

мол, если в койку, то дверь надо закрывать. Опять что-то девушки засуетились,

ничего понять не могу. Постепенно все прояснилось, оказалось, что не вся

квартира принадлежала одной хозяйке, а была квартира коммунальной, и в соседней

комнате спали ни в чем не виноватые соседи.

Надоело мне все это, попросил я штурмана проводить меня до места временной

дислокации. А куда он денется, не бросит же своего товарища в чужом городе. А

ночь уже давно за полночь завалилась, автобусы не ходят. Сели мы в такси,

поехали в аэропорт. Ну а куда ехать, только там кабак работал круглосуточно,

обслуживая экипажи гражданских самолетов. За 'реактивные' талоны нам накрыли

стол, за деньги выдали напитки, там мы и просидели до обеда. Серьезно так

посидели. Спать поехали в свой любимый домик 'ДС'.

А там уже командир бесится, потерял штурманскую группу. Когда он нас обнаружил,

кричать перестал, но решил нас дисциплинировать, всякие выходы в город мне

запретил. И сам лег на койку и начал читать учебник английского языка. А в те

годы учить язык вероятного противника мог только потенциальный перебежчик, о чем

я и сказал командиру. Бросил он учебник, повел экипаж в город, на ужин. А меня

сдал под охрану 2-м прапорщикам нашего экипажа, запретив всякие перемещения. Но

я уже в те годы был хитер и коварен. Предложив охранникам поужинать в камере,

дал им денег на водку, за которой они тут же и умчались. А я спокойно поехал в

любимое кафе 'Полет', где и застал весь экипаж. Командир очень удивился, как это

мне удалось оторваться от хвоста, но за стол посадил, и с 'очкастой селедкой'

повторно познакомил...

Для моралистов. Я все придумал, такого не могло быть в Морской Авиации.

Годовой контроль.

Пришло время слетать мне годовой контроль по маршруту. Запланировался я в экипаж

замкомэски, там как раз штурман АЭ ему контроль давал, ну и я сзади присоседился,

заодно и мои инструкторские навыки проверят. Провели предварительную подготовку,

я уяснил, что мне надо лететь на второй маршрут.

Я был уже зрелым штурманом отряда, поэтому самостоятельно принял решение на

предполетные указания не ходить, там все равно ничего нового для меня не скажут,

а решил я прибыть прямо к вылету. Отоспался, поел, в отличном настроении, не

спеша, пошел в сторону аэропорта. Пришел на стоянку пораньше, и сразу

почувствовал какую-то тревогу внутри себя. Дело в том, что я не обнаружил ни

самолета, ни экипажа. То есть часть экипажа в моем лице присутствовала, а вот

остальных я не нашел. Начал я опросом близлежащих товарищей осторожно выяснять,

в чем дело. Оказалось, что на предполетных указаниях всю плановую перекроили,

время вылета резко поменяли. Вот замкомэска и улетел на маршрут в новое время.

Ничего страшного, решил я, поймали какого-нибудь второго штурмана и засунули в

самолет. Пересчитав всех штурманов вокруг, я понял, что все на месте, или в

других экипажах. Озаботился. Тут и мой самолет с моим экипажем заруливает.

Надел я шлемофон, пошел под люк, открыл его, и стал делать вид, что только из

самолета вылез. А сам в самолет заглядываю, кто там сидит? А там и не оказалось

никого на моем месте. Вылез замкомэска, посмотрел на меня вопрошающе, я только

руками развел, ну а что оставалось делать. Тут и Саня, штурман АЭ вылез,

рассказал, что пришлось вылетать без второго штурмана, потому, что в нужный

момент никого рядом не оказалось. Нормально слетали, без проблем.

Пришлось после окончания полетов стол накрывать, оправдываться. Меня и не ругали,

поняли, в чем дело. А я оборзел, говорю, раз все удачно сложилось, то можно мне

и годовой контроль в книжку записать. Не сразу, только после повторного похода в

магазин, Саня согласился написать мне этот контроль.

Душевные люди, приятно было с ними служить.

Да просто служба.

Каждое утро все мужское население гарнизона тянется на службу. Именно тянется,

плетется, тащится. Тащился и я. Рядом плелись боевые товарищи, пытались

разговаривать, но как-то вяло. Пришли, покурили, построились. Начальники решили,

что сегодня будем заниматься командирской подготовкой, то есть сидеть по классам

и делать вид, что повышаем свой профессиональный уровень. У каждого свой уровень,

каждый повышает его как может. Одни играют в домино, другие в карты, третьи в

нарды. Тоска.

Пришел командир эскадрильи, внес некоторое оживление в процесс. Завтра мы, парой,

вылетаем на обеспечение РВСН. Сейчас начнем готовиться к полетам. Начали. А что

тут готовиться, мы летали туда несколько раз, карты готовы, написал бортжурнал,

подписал его ведомому, сам подписался у штурмана эскадрильи. Теперь главное, -

грамотно сложить дальнейший распорядок. Вылет ночью в 02.00, поэтому пора

уговаривать комэску, чтобы отпустил домой на отдых. После получасового

приведения различных аргументов, комэска, скрипя сердцем, отпустил нас по домам.

Ну и прекрасно, еще один служебный день закончился.

В 00.00 мы все сидим в столовой, делаем вид, что завтракаем. Организм уже привык

просыпаться, когда попало, принимать пищу в совершенно не подходящее для этого

время. Специфика летной работы. Получили бортпайки, пистолеты, поехали на

предполетные указания. Там такие же сонные начальники рассказали, что лететь

будем по плану. План незатейливый, - 6 часов полета на Камчатку и обратно,

остаток топлива минимальный, при возвращении - грозовая деятельность. Поехали по

самолетам.

Взлетаем, собираемся, полетели. В эфире тишина, оно и правильно, какой

сумасшедший в 02.00 будет летать над Охотским морем? Но и мы не сумасшедшие, мы

военные, мы выполняем поставленную задачу. Спать хочется, - спасу нет. Лететь по

прямой - полтора часа. Принимаю решение - работать вахтовым методом.

Предупреждаю второго штурмана, что займусь сложными расчетами, отвлекусь немного,

когда до Камчатки останется 50 км, пусть обратит мое внимание. Тот все понял.

Уперся я головой в тубус РБП, задремал. Вроде только глаза закрыл, а уже второй

штурман пихается. Отряхнулся, взбодрился, оценился. Разрешил второму подремать,

мне он пока не нужен. Идем над Камчаткой, болтает. Болтает - мягко сказано,

такое впечатление, что по самолету лупят кувалдой. Летом над Камчаткой всегда

так, но сегодня - перебор. Но второй штурман спит сидя, не взирая ни на что, он

у меня опытный. Подлетели куда надо, сделали, что надо, развернулись домой.

Разбудил второго, сам задремал.

Подремать не удалось. Потерялся ведомый. То есть связь с ним есть, а визуального

контакта нет. И он нас не видит. Да это и не мудрено, ночь безлунная, чуть

отстал, и готово. Сейчас будем ловить ведомого по Охотскому морю. Рассказываю,

во сколько пройдем траверз Магадана, приглашаю на рандеву. Обещает прибыть

одновременно. Подождем 15 минут, а потом займемся салютом. Проходим траверз

Магадана, запрашиваю ведомого, тот клянется, что находится там же. Но не видать.

Готовься, говорю, открой глаза, даю ракету. Какого цвета? Отвечаю - черного. Это

юмор такой, ночной, черных ракет в природе не существует. Стреляю. Наблюдает,

подходит. Поехали дальше.

Приехали. Аэродром видим хорошо, но сесть не можем, гроза. Лазим вокруг, топлива

мало, на запасной уже не хватает. Лишних полчаса крутимся, потом подныриваем под

кучевку, и садимся. Встречает комэска, в 15.00 приглашает на службу. У меня

возникает вопрос - зачем? И так всю ночь кувыркались. Комэска пытается придумать

ответ, я его опережаю - посмотрите телевизор, там расскажут, что очередное

испытание баллистической ракеты завершилось успешно, значит, мы свою задачу

выполнили. Номер проходит, до завтра мы свободны. А завтра опять потащимся,

поплетемся, потянемся на службу. Но это будет завтра, на сегодня служба

заканчивается.

Удар по авианосцу.

Расскажу, как это реально бывало. Все это происходило в самый расцвет наших

Вооруженных Сил, в 1986 году. То есть это мы думали, что у нас расцвет, а

оказалась - "стагнация".

Современный "муруканский" авианосец спокойно совершал плановый переход из

Америки в Японию. Шел он давно известным маршрутом, в окружении своры боевых

кораблей, по пути отрабатывал задачи боевой подготовки. Как только этот вражина

вошел в зону досягаемости авиации ТОФ, нас "насторожили". Мы к этому давно

привыкли, не сильно то и разволновались. Все шло нормальным порядком. Но

авианосец решил с нами поиграться.

Отряд боевых кораблей, во главе с крейсером УРО, был ночью отправлен в пролив

Лаперуза, а одинокий авианосец, через Сангарский пролив, полез в Японское море.

Вся наша разведка, и, так называемая космическая, этого разделения не увидела.

Все думали, что АУГ идет проливом Лаперуза, поэтому не особенно и дергались. А

главный гад шел 100 км южнее. Это мы потом узнали.

Чтобы враг не думал, что он может спокойно лазить вблизи нашего Сахалина,

подняли пару Ту-16, - обозначить слежение за АУГ. Ту-22м2 решили не трогать, да

и с продолжительностью полета, по сравнению с Ту-16, у них было слабовато. Вот в

этой паре я и пошел на вылет. Лететь до врага - 200 км, отслеживать можно до 6

часов, чем мы и занимались. Вылет в ночь, на визуальный контакт выходить ночью

запретили, вот мы и барражировали в 50 км от группы надводных кораблей, думая,

что работаем по авианосцу. Надо знать, что мой РБП видит всего на 60 км, поэтому

особо мы цели рассмотреть и не могли. Должен честно отметить прекрасный

тактический прием командира АУГ. Чтобы мы не сомневались, что идет АУГ, нас

периодически облетывали F-14, которые действительно взлетали с АМГ, крадущегося

в это время Сангарским проливом в Японское море. Вот тогда я и узнал разницу

между нашими и вражескими бортовыми огнями, понял, чем различаются импульсные,

проблесковые, и пульсирующие маяки. Как говорится, - век служи, век учись. Когда

отряд боевых кораблей пошел на юг, мы поехали на посадку.

Приземлились, рассказали, что творили, а в штабах - паника. Капитан торгового

флота увидел в проливе АМГ, сразу же доложил воякам, флотоводцы с ума сошли. Наш

Ком. срочно вылетел в Монгохто, полк загнали в ДС. Пришлось идти спать в барак.

Пока мы спали, АВМ вышел в Японское море, рассвело, все его и увидели. То, что

творилось в полку, словами рассказать очень трудно. Командующий орет, комдив

рычит, командир полка кричит, комэска матерится, штурмана, во главе с Главным,

свою лепту вносят. В суматохе забыли поднять по "Тревоге" соседний полк. Я вам

клянусь, что просто забыли. Когда вспомнили, то ко времени удара, назначенному

Ком. ТОФ, они уже не успевали подготовить самолеты. Отбрехались тем, что АВМ

близко, не успеем в воздухе дивизию собрать, мол, и полком справимся.

Подготовились к вылету, пошли на удар. Сначала выпустили РУГ, в составе двух Ту-22м2.

Они должны были раньше выйти на цель с другой стороны, дать нам целеуказания,

нанести "удар". Моя эскадрилья Ту-16, как всегда, раньше всех взлетала, позже

всех садилась, летела выше всех, поэтому мне было "сверху видно все..."

прекрасно. Полк собрался, шли в облаках, шарахались, но продвигались в нужную

сторону. Подлетного времени было мало, но опыт у нас всех имелся, поэтому

отработали как надо, в заданное время. Распустились, зашли на посадку. Это очень

интересная картина, когда полк заходит на посадку с 2-х минутным интервалом.

Впечатляет. Хуже всего ведущему Ту-16, который заходит за последним "бэкфайером",

так как интервал 2 минуты, а скоростные режимы разные. Но, должен сказать, что

меня серьезно учили летному делу, да и комэска мой был не дурак, так что зашли

очень даже прилично.

После посадки всех "ведущих" со штурманами вызвали к Кому и Гл. штурману.

Началась вторая часть удара..... Но, если по врагу мы наносили тактический

ракетный удар, то по нам били, не жалея боеприпасов. Отобрали карты, сравнили

места групп на момент удара, которые штурмана лихорадочно наносили после посадки,

места не сошлись с запланированными. Ничего страшного, но кричали долго. Но

главное было не в этом. Во время вылета войсками ПВО был объявлен "Режим" по

самолетам нашего полка, то есть мы нарушили порядок использования неба. Начали

сравнивать заявки, маршруты, драть диспетчеров и штурманов. Через некоторое

время все прояснилось. Во время лихорадочной подготовки к вылету, штурман отряда

РУГ ошибся в записи координат маршрута, штурман АЭ, при контроле, на это

внимания не обратил, поэтому РУГ пошла по незаявленному маршруту, на 200 км

южнее. Этого штурмана отряда вызвали к Гл. штурману. Орать генерал начал, как

только увидел Васю. И сразу вскрыл вопиющие ошибки в организации подготовки к

полету. Главной причиной произошедшего генерал объявил то, что Вася имел усы и

носил обручальное кольцо. И верно. Разве с такими нарушениями Вася мог хорошо

подготовиться к вылету в условиях общей паники? А если штурман АЭ "не видел"

Васиных усов и кольца, то как он мог увидеть ошибки в маршруте? Васю побрили и

сдернули с пальца кольцо, штурману АЭ "прочистили" зрение. Начальство

успокоилось, полетело во Владик, докладывать Ком. ТОФ о прекрасно выполненном

вылете. Нарушение режима объяснили тем, что РУГ, сориентировавшись на месте,

приняла настолько грамотное решение о выходе на цель с такой стороны, что

запутали не только врага, но и наше ПВО.

Один мудрый инспектор ВВС так подвел итоги вылета: "Зачем эти "америкосы" тратят

деньги на походы авианосцев? Ведь если они на шлюпке подплывут к нашим берегам,

то мы в штабах сами себя передавим в панике. А выживших в давке добьет

собственное командование, чтобы не делиться наградами".

Штурманский ум.

Что это такое - ум штурмана? Нет, не тот банальный мозг, который есть у всех

людей от рождения, который расположен в черепе, и который мы используем всего на

10%. А именно "ум", - некая субстанция, которая позволяет умным штурманам водить

самолеты "как по ниточку", посылать каждую ракету в цель, а "бомбу - в

перекрестье". И где этот самый ум расположен?

Так вот, расположен этот ум в штурманском портфеле, и состоит из набора

различных карт, схем, таблиц, палеток и всякой подобной ерунды. И чем умнее

штурман, тем больше различных приспособлений и документов он хранит в портфеле.

А портфели выдают на складе, сделаны они из "кирзы", и все на одно лицо. То есть

внешне, все хранилища штурманского ума выглядят одинаково. И все штурмана, от

второго штурмана до старшего штурмана полка, носят с собой эти портфели, чтобы,

не дай Бог, с летчиками не перепутали.

Эскадрилья пришла на полеты. Все портфели кучей свалены в домике летного состава,

народ готовится к полетам, то есть смотрит телевизор, играет в нарды, колет

дрова. Хотя надо бы пойти проверить оборудование самолетов перед вылетом, но

никто туда не стремится, этот извечный русский "пофигизм" и в авиации дает себя

знать. Да и что с этими самолетами случится? Правильно, - ничего, это же "железяка".

Так как я в это время работал штурманом эскадрильи, то мне по должности положено

не только в нарды играть, но и иногда выполнять свои прямые обязанности. Вот я и

лажу по стоянке в поисках начальника группы АО, чтобы "навтыкать" ему за то, что

фотоприставка выдает снимки с его портретом, а нам нужны снимки экрана РЛС.

Поймал "АО"-шника, поговорил по душам, тот пообещал, что будут снимки не просто

экрана РЛС, но и сразу дешифрированные.

В это время начался "разлет", народ погнал в "воздушное небо", короче, все

крутилось по плану. Я вылетал после всех, мне надо было сбросить 8 бомб, а для

этого надо было взлетать позже, чтобы пропустить все Ту-22м2, которые бомбили "с

ходу". Пришло время и нам вылетать. Взял я хранилище ума, этот портфель одиноко

валялся в углу, пошел в самолет.

Запустились, вырулили, взлетели. До полигона лететь 35 минут, я не спеша

открываю портфель, и обнаруживаю, что портфель не мой, хотя и очень похожий. В

моем лежали карты и таблицы с углами прицеливания и наклонными дальностями, а в

этом, кроме дежурной банки тушенки и упаковки галет, ничего "умного" нет. Значит,

с моим портфелем кто-то бороздит "пятый океан", а я без прицельных данных бомбы

сбросить не могу, так как автоматика на моем самолете давным-давно "приказала

долго жить". Незадача.

Но, как говорится, "штурманский ум не пропьешь", ведь в портфель водку не

наливают, в нем её только носят. Карта мне не нужна, я и без нее долечу,

бортжурнал после полета напишу, - тоже мне проблема. А вот с бомбометанием

проблема, будем бомбить "на морской выпуклый глаз", или вторым самым

распространенным способом - "по сапогу". Способ прицеливания выберу, исходя из

погодных условий на полигоне. На полигоне ПМУ, кораблики вижу невооруженным

глазом при первом "холостом" заходе. Договариваемся с РП на полигоне о том, что

сбросим все 8 бомб с одного захода, якобы для того, чтобы не мешать второму

залету, но результатов получим 8, как и требуется по заданию. Со второго захода

высыпаю все бомбы в район цели, секреты боевого мастерства раскрывать не буду,

получаем 8 отличных результатов, и летим домой.

Как проходил разбор со штурманским составом, сами догадаетесь, но после всего

этого, на всех хранилищах штурманского ума в эскадрильи были обозначены фамилии

владельцев. А вскоре и "имидж" штурманских портфелей изменился "в мировом

масштабе", и на них появилось специальное пластиковое окошко для бирки с

фамилией. Значит, кто-то из испытателей штурманского снаряжения тоже слетал с

чужим "умом". Однозначно.

"Как мы летали..., об этом НУЖНО вспоминать!"

"Карусель".

15 декабря. Год заканчивается, пора итоги в летной книжке подбивать. Класс

подтвержден, все прекрасно. Начинается подготовка к празднованию Нового Года.

Настроение стабильно хорошее. Вон комэска о чем-то с моим командиром, его замом,

горячо спорит. Вникать не хочется. Расслабуха.

Но оказалось, что рано расслабился. "Вскочила" задача. Надо перелететь на

Камчатку и немного полетать оттуда на обеспечение РВСН. "Немного" - это 15 дней

подряд, до 31 декабря включительно. И конечно, только замкомэска может

возглавить группу, которая имеет вполне реальную возможность встретить Новый Год

в отрыве от семей, в чужом гарнизоне. Вот так всегда, если созрела ерунда, то я

обязательно в нее попаду.

При нормальной организации, летать 15 дней подряд совсем не трудно. Берем 3

самолета, 3 экипажа, из них 2 экипажа должны иметь право работать "ведущим", и

каждый день меняем один экипаж в группе. Получается, что ни один экипаж и

самолет больше 2-х дней подряд не летают. Вот это и называется "карусель". Вот

только именно мне на этой "карусели" кататься и не хочется. Но, как раньше

говорилось, "Родина выбрала нас".

Обеспечение РВСН - это полет на север Камчатки, где надо минут 15 поработать

помехами, чтобы вражеские корабли не смогли снять радиотехнические

характеристики наших баллистических ракет на конечном участке траектории. Ракеты

запускаются из горла Белого моря, встревают в землю на Камчатке, на известном

теперь полигоне "Кура". Напряженность пусков именно в конце года объясняется тем,

что в советские времена, выделенные на НИОКР деньги надо было обязательно

освоить в календарный период, чтобы не сократили финансирование. Вот и

начиналась в конце года стрельба баллистическими ракетами из всех "орудий".

Делать нечего, быстренько сформировали экипажи, прошли доподготовку, пошли

собирать тряпки и отдыхать, вылет в ночь, пойдем тройкой на "работу" с посадкой

на Камчатке. И закрутилась "карусель". Два дня летаешь, день на земле. Если

летаешь, то ешь, спишь, ночью полеты. Если не летаешь, то ешь, выпиваешь,

играешь в карты. Схема давно отработана, но надоедает быстро.

Спокойно спим, сегодня мы "в простое". Звонок от оперативного, командира и

штурмана группы срочно на КП. Живем рядом, тащимся на КП. ЧП - у "ведомого"

отказ двигателя, нужны наши рекомендации. Все просто, "ведомый" ходит на 12100,

начал обгонять "ведущего", решил "тормозить двигателем", маленькая скорость,

подхват, сваливание, затенение, "помпаж". Все знакомо до слез, тысячу раз

проигрывалось при подготовке. Вес большой, снижаться вдоль береговой черты,

высоты вулканов там приличные, на снижении спокойно запускать двигатель. Вот и

все рекомендации. Двигатель запустили, произвели нормальную посадку. Экипаж от

полетов отстранили до выяснения. Мы продолжаем выполнять полеты, благо осталось

выполнить только два вылета.

31 декабря. Ночью сели после последнего вылета. Перелеты "боевых" запрещены еще

со вчерашнего дня, пора готовиться к встрече Нового Года на Камчатке, без денег,

семей, и всего остального. Но тут вступили в действие указания Главкома. Все

подразделения, находящиеся в отрыве от части, надо собрать в местах постоянной

дислокации. Прошла команда - самолеты бросить на Камчатке, летный и технический

состав перевезти на К. Ручей. Это указание в отношении нас очень трудно

выполнить, так как на Камчатке сидит только один транспортный самолет, но это Ан-26,

а в те времена полеты на Ан-26 через Охотское море не приветствовались. Да и

состояние командира этого экипажа вызывает некоторые сомнения. Последнюю неделю

командир экипажа "Поляна" занимался тем, что пил спирт и пытался обыграть нас в

карты.

Но приказы не обсуждаются, поэтому через час мы сидим в Ан-26, а "слегка трезвый"

"Поляна" бегает вокруг самолета в надежде поймать свою собаку, которая обычно с

удовольствием летает, а сейчас ей не нравится состояние командира корабля.

Собаку удалось уговорить, и мы, вместе с собакой, под управлением "Поляны"

взлетаем на К.Ручей. Четыре часа полета, и мы дома. "Поляна" пулей вылетает в

обратный путь, ему еще четыре часа "пилить" до Камчатки, а Новый Год там

наступает на два часа раньше.

Вот так и закончился еще один год службы.

Под Новый Год.

29 декабря. Летаем плановую смену, закрываем год. В конце смены погода

ухудшилась, Ту-16 и Ту-22м2 отправляют на запасной Хабаровск-гражданский. Ребята

берут курс на Хабаровск, подлетают к нему, тут РЦ решает, что лучше военные

борты отправить на военный аэродром, и перенацеливает экипажи на Комсомольск,

там аэродром совместного базирования. Но на Комсомольске не готовы к прием, не

включили светотехнику, а уже завечерело. Запас топлива в аэропланах не

безграничен, командиры принимают решение садиться без прожекторов. Для Ту-16 это

не проблема, любой боеготовый командир готов к посадке без прожекторов, а в КБП

Ту-22м2 такого упражнения нет, да и нос на посадке несколько мешает видеть землю

даже днем. Ту-16 производит нормальную посадку без светотехники. Ту-22м2 (Игорь

Дроздов) заходит на посадку. В тот момент, как он после ближнего привода

начинает моститься на неосвещенную ВПП, включается все светотехническое

оборудование, развернутое по гражданской схеме. Ослепленный этим морем огней,

Игорь садится в стороне от оси, на пробеге наматывает часть их фонариков на свои

колеса. Все закончилось благополучно.

А у нас идет разбор полетов. Дивизия, проверив состав экипажей, 'делает вывод' о

том, что посадка без прожекторов произошла потому, что в Ту-16 сидел нештатный

второй штурман - замполит полка. Экипаж от полетов отстранить. А 30 декабря,

после 15.00, перелеты боевых самолетов запрещены.

В ночь на Комсомольск вылетает Ан-26, в котором сидит новый экипаж Ту-16, ну и я,

конечно. Прилетели, пошли ночевать. В Комсомольске -35, холодно, спать

невозможно. Пришлось выпить, чтобы уснуть.

30 декабря. Вылет на 12.00. Прошли доктора, получили условия, пошли на самолет.

Запускаемся. Правый двигатель 'не идет'. Вот уже второй час не идет. Уже 'бэкфайер'

приземлился дома, а мы все двигатель запускаем. Не идет, замерз, собака. А уж

как мы замерзли, печатными словами не передать. Стартех залез в этот двигатель,

что-то там крутит внутри, кричит 'запуск'. Запустили со стартехом внутри. Слава

Богу.

Запрашиваемся на взлет. Команда - выключиться, командиру и штурману на КДП,

изменились условия. Что в этих условиях может измениться, - непонятно, лететь

всего 40 минут, но не выпускают. Так как нет никакой уверенности в том, что

двигатель еще раз запустится, решаем двигатели не выключать, 'работающий'

самолет оставляем на стартеха и правака, сами идем на КДП. Изменили эшелон

полета на 300 метров, а по радио сказать нельзя, надо расписаться за новые

условия. Материмся, расписываемся, делаем вид, что не слышим вопроса о том,

почему гудит наш самолет, убегаем. Через 50 минут мы дома.

Опять повезло, встреча Нового Года не сорвалась.

Тоска.

Что ты 'бикаешь', козел китайский? Без тебя знаю, что пора вставать. Черт знает

что, каждый день 'бикает'! Что там в окошке? У, лучше бы и не смотрел. Там

ноябрь, во всей его монгохтянской красе, то есть дождь, грязь, пронизывающий

ветер. Все 9 лет одно и тоже. Пойду морду лица умою. Бр-р-р! А у нормальных

людей есть теплая вода. А мы - ненормальные, умываемся ледяной. Ничего, говорят,

кожа на морде лучше сохранится. Если морда останется. Надо теплее одеться,

придется в 'аэропорт' ехать, пропади он пропадом. Ну куда ты, скотина волосатая,

под ноги лезешь? Это кошка Хмырька любовь свою демонстрирует. Хорошо кошке, вся

в меху, на улицу ей не надо. А мне надо. Где моя куртка? Стыдоба, вся в масле,

рукава обтрепаны. Сволочи 'базовские', уже год куртку не выдают. Ну ладно,

погнали на службу.

Каждый день одно и то же, 'стадо' военных бредет на построение. Вот эти бы лица

показать в 'Служу Советскому Союзу!'. Пойду по тайге, чтобы никого не видеть,

ещё насмотрюсь. Да, да, привет! Здорово! Ага! Откуда они здесь берутся? Ну и шли

бы по бетону, чего они по тайге грязь месят? Пришел. Что там в штабе эскадрильи?

Все нормально, энтузиасты в классе уже в 'козла' режутся. Когда они себе руки

уже отобьют? Ладно пошли на построение.

Вот и комэска. Как всегда бодр и свеж. А чего ему? Не пьет, не курит. А вот

правак делает и то и другое, поэтому не свеж. И не только поэтому, он вчера кого-то

женил, 'дружком' был, сейчас отпрашиваться начнет на второй день свадьбы. Так,

какие планы? Понятно, поеду списывать девиацию, чтобы она сдохла, вместе с этими

самолетами. Остальные будут эти самолеты мыть. Да и правильно, самое то помыть

самолет в ноябре, под дождем, чтобы грязная вода затекала в рукава, капала на

фуражку. Сколько служу, так и не понял, нахрена мы эти самолеты моем? Чище они

не становятся, только наша одежда становится грязнее. Надо сегодня молодого

отрядного научить списывать девиацию, чтобы самому не кататься по три часа по

полосе. Очень грамотно я решил. Молодец. Эй, Соловей! Бери с собой 'говорящую'

шапку, тебе повезло. Ты не будешь мыть самолет под дождем, ты будешь в теплом

самолете крутить всякие интересные штучки. А потом графики рисовать будешь, тоже

в тепле, а не на аэродроме. Все, полезли в 'коробку', поехали в 'аэропорт'.

Все через задницу! Ведь знал вчера инженер, что будем по полосе кататься, почему

АПА на запуск не заказал? Теперь ждать два часа, пока из 'базы' выбьем. Черт с

ним, с ожиданием, вот только кататься мы будем вместо обеда. Приехало АПА?

Понятно. Соловей! Погнали. В самолете лучше, чем на улице, хоть вода в рот не

попадает. Давай, крути, не бойся. Записывай. Правильно. Летчики! В чем дело? Я

как сказал стать? Что? Какой правак? Ты что, совсем охренел? Мы тут девиацию

пишем, а не учимся рулить! Вот сейчас закончим, вылезем из самолета, можете

кататься по аэродрому, сколько влезет. Поставь самолет, как я сказал! Все,

закончили, на стоянку.

Так, 'приехали'! Вот гады! Угнали 'коробку' в гарнизон, теперь 8 км под дождем

пешком будем шлепать. Не ной, присягу давал? Во, давай, стойко переноси тяготы и

лишения. А не то 'народ покарает'. Ну что за место такое проклятое, эта Монгохто?

Ветер все время в харю, как не уворачивайся. Песня такая есть - 'Ветер в харю, а

я шпарю:', это про меня. Доползли. Народ пашет, аж пар идет. Скоро доску для

нардов протрет. Нет, сегодня графики рисовать не будем. Почему, почему? По

кочану. Тебе что, хочется завтра мыть самолеты? Во, все пойдут мыть, а мы -

графики рисовать. Учись грамотному планированию, Соловей, пока я еще служу.

Ладно, пойду в штаб, посмотрю, чем любимый комэска занят. Сергеич! Зачем 'коробку'

себе под задницу поставил? Чего! А того, что я с девиации пешком перся, мало

того, что без обеда, так теперь и мокрый, как собака. Какой телефон? Где этот

связист? Почему телефон на стоянке не работает? Не знаешь? А где за получку

расписываться, ты знаешь? Дождь? Провода оборвались? Мокро? А если завтра война,

а мы без связи? Сергеич, пусть этот связист в субботу дежурным по полку сбегает,

там в 'дежурке' дождя нет. Совсем оборзел. Не, ну что ты смеешься? Конечно, без

обеда, мокрый, чего хорошего? Чем ты можешь меня ешё больше огорчить? Какое

собрание? Партийное? В 18.00? С какого бодуна? Перестройка в действии? Кто

придумал? Наш замполит? Скотина! Где эта сволочь?

Другого времени нет для собраний? Я сегодня не могу, я жрать хочу. Ну и что, что

член парткома полка? Вот я, как член парткома полка, тебя и спрашиваю, что это

за подготовка к собранию? Почему наспех, на бегу, где объявление? Народ

подготовиться должен, тезисы выступлений набросать. К чему подготовиться? Надо

обнаружить недостатки, вскрыть причины их возникновения, наметить пути

искоренения... Нет, не надо нам показухи, давай серьезно подготовимся, и

проведем собрание на следующей неделе, я как раз на Хабаровск борт буду

перегонять, вы тут хоть прозаседайтесь.

По домам. Бодро, весело. Ну и что, что дождь, не сахарные, не размокнем, это не

на службу идти. Что там по плану? Ничего? Отлично, мое любимое занятие. В

телевизор поглядим, книжечку почитаем. Ну, вот и пришел. Где был на обеде? Где,

где? В Караганде. Не вникай. Ужин готовь. Как детеныш? Нормально? Где сейчас? У

Сашки? Прекрасно. Какие гости? Не хочу. К Валерке? В соседнюю квартиру? А что за

повод? Аквариум купили? Это серьезно, не обмыть нельзя, лопнет. Ну ладно,

погнали.

Ещё один день можно вычеркнуть из жизни.

Полет на сброс КАС.

Сначала освежу ваши знания.

КАС - контейнер авиационный спасательный. Своими габаритами и устройством

напоминаете мину, только вместо ВВ в нем находятся теплые вещи, продовольствие и

т.п. Подвешивается на держатели, вытяжной фал закрепляется в механизме "взрыв-невзрыв",

после сброса раскрывается парашют, и КАС парашютирует в точку, где находятся

люди, терпящие бедствие. Категорически запрещается сбрасывать КАС

непосредственно в плот, или лодку, чтобы не повредить находящихся там людей. В "идеале"

надо так сбросить КАС, чтобы он приводнился в 100 метрах от спасательной лодки,

с наветренной стороны, тогда его ветром подгонит к спасаемым.

На мою АЭ Ту-16 была возложена задача ПСО. Мы регулярно тренировались в сбросе

КАС, но вместо дорогостоящего КАС использовались макеты. Сами КАСы валялись на

стоянке самолета-спасателя. Как-то раз мы решили провести учение по ПСО, с

реальным сбросом настоящего КАС. Я, штурман АЭ, воспользовался служебным

положением, и "самое вкусненькое", то есть сброс настоящего КАС забрал себе.

Чтобы народ не скучал, мы организовали учения с размахом. Вытащили настоящую ЛАС,

бросили ее на торце ВПП, посадили в нее "терпящих бедствие", дали им всю "оснастку",

то есть рацию "Комар" и сигнальные патроны, остальной личный состав согнали на

торец ВПП, чтобы они воочию убедились, что их мучения в ледяной воде, в

малогабаритной лодке, можно облегчить, передав с воздуха посылку с теплыми

вещами и жратвой. Для большего проникновения в образ, я предложил подогнать КПМ-ку,

и поливать ребят водой, но командование мое новаторство не поддержало.

Технология сброса КАС достаточно проста. Взлетаем, убираем шасси, проходим по БК

со снижением на ПК до 300метров. Устанавливаем связь на аварийной частоте,

ребята в лодке обозначают себя рыжим дымом сигнального патрона, мы проходим над

ними, оцениваем обстановку и ветер, в повторном заходе сбрасываем КАС. Надо

отметить, что еще не придумано прицела, который бы учитывал величину относа

парашютируемого предмета, поэтому прицеливание при сбросе КАС,- процесс

достаточно творческий.

При подготовке к полету, я, как и положено, проверил цепи сброса, остался ими

доволен, дал команду на подвеску. Потом проверил раскрепление КАС, закрепление

вытяжного фала, на моих глазах закрыли бомболюк, и я полез в кабину. Запустились,

вырулили, взлетели. Выполнили первый заход с проходом, оценились, я определил

ветерок. На нашем аэродроме, в качестве укрытия от ветра для оцепления,

использовались старые радиопрозрачные обтекатели антенн РЛС с самолетов Ту-16К-10.

Располагались эти укрытия на торце ВПП, в районе места сруливания на РД. В них

находились матросы, которые изображали из себя оцепление аэродрома.

Так вот, при боевом заходе на сброс КАС, я выполнил необходимые действия, открыл

люки, нажал на кнопку "СБРОС". Полет КАСа после отрыва от самолета мне не виден,

но КОУ и ВСР, сидящие в корме, радостно закричали: "Попал, попал!". Так как

попадать я никуда не должен был, то мы с командиром насторожились. Выполняя

полет по БК для захода на посадку, командир выпытал у очевидцев попадания, что я

КАСом попал в укрытие оцепления, где должен был находится матрос. На посадку мы

зашли в задумчивом молчании. Сели, зарулили, выключились.

После посадки начали опрашивать более компетентных очевидцев. Оказалось, что

после схода КАСа с держателей, парашют не открылся, КАС пошел как бомба,

действительно попал прямо в укрытие для оцепления. Матрос остался жив только из-за

своей недисциплинированности, так как самовольно оставил пост, и пошел

посмотреть, чем это народ на торце ВПП развлекается. Выдохнув, собрав нервы в

кучку, начали осматривать остатки КАС. Оказалось, что парашюта в нем и не было,

был только вытяжной фал.

Дальнейшее расследование показало, что один "хозяйственный" техник, подумав, что

мы будем сбрасывать КАС в море, решил, что не гоже такой нужной в хозяйстве вещи,

как парашют, пропадать. Вот он и вытащил парашют, решив, что после сброса КАС в

море - "все концы - в воду", никто ничего не поймет. Техника "строго поощрили",

КАСы стали хранить под охраной в помещении.

ШтурманА

Есть такой профессиональный праздник, День штурмана ВМФ.

Мы, штурманы Морской Авиации, всегда отмечали этот праздник и как День штурмана

Авиации ВМФ. Командование всегда с пониманием относилось к таким мероприятиям, в

полках даже устраивали "День штурмана", состоящий, как правило, из торжественно-развлекательной

части, и практической, то есть застольной.

Накануне праздника вспомнил о некоторых штурманах, с которыми мне

посчастливилось служить.

"Пантелеймоныч".

Старший штурман полка, авиатор старой закалки, - "и выпить, и закусить", с виду

неприступный, на самом деле очень внимательный ко всем штурманам, особенно к

молодым.

Нас с братом развели по разным эскадрильям, в интересах службы. Это означало,

что во время командировок на Сахалин нам приходилось жить в разных бараках. Но,

после посиделок в составе экипажа, всегда тянуло к родной душе. Вот однажды,

после "разбора полетов" в экипаже, решил я сходить к брату, посмотреть, как они

там живут в 1-й АЭ, чем закусывают? На улице холодно, зима, оделся потеплее, и

пошел, благо идти не очень далеко, метров 100. Шел я, шел, около избушки

оперативного дежурного остановился, а зря. Вышел из избушки зам.ком.АП,

ответственный сегодня за все, поэтому достаточно трезвый, и спросил, что это я

тут делаю, ночью и пьяный. Я честно ответил, что иду к брату, а пьяным я быть не

могу, так как совсем не пью. Это я слегка приврал сгоряча, но, слово не воробей...

Разозлился ЗК АП, и, чтобы не разбираться, из какой я АЭ, вызвал сразу обоих

комэсок. Мой комэска меня сразу опознал, вызвал отрядного, я у него в экипаже

летал. Пришел отрядный, он только недавно перевелся с Запада, всех особенностей

службы не знал, поэтому сразу стал орать "на публику", мол, никуда такая служба

не годится, мы из тебя делаем воздушного бойца, возим с места штурмана корабля,

а ты нам отдыхать не даешь. Короче, не очень правильно он себя повел. Я в долгу

не остался, посоветовал ему подольше послужить на Востоке, а потом рот разевать.

ЗК АП возмутило другое, - вот стоит перед ним лейтенант, зимой, в - 25, в

домашних шлепанцах, меховой куртке и шапке, и уверяет, что трезвый. Посмотрел я

на свою обувь, и понял, что насчет трезвости несколько погорячился, о чем и

доложил "ответственному". К брату меня не пустили, утром, со смешками, доложили

об анекдоте Ком. АП, а тот наказал меня оригинальным способом, - запретил летать

с места штурмана корабля. Очень я расстроился, стал со старшими товарищами

советоваться, как это "взыскание" снять. И пришли к выводу, что только "Пантелеймоныч"

мне сможет помочь. Пошел я к старшему штурману, про горе свое рассказал, помощи

попросил. Так как "Пантелеймоныч" был приблизительно в том же состоянии, что и я

вчера, то очень он возмутился, что "эти летчики совсем оборзели, на святое стали

замахиваться", обулся в шлепанцы, взял бутылку, и пошел в комнату к Ком. АП. Не

знаю, что они там делали с этой бутылкой, но через час "Пантелеймоныч" вышел,

сказал, что это, очень строгое для меня взыскание, с меня снято, но посоветовал

впредь лучше одеваться, выходя на улицу. Бутылку водки, потраченную на меня "Пантелеймонычем",

я ему возместил. А отрядному комэска объяснил, как служат на Дальнем Востоке, и

мы уже на следующий день пошли на разведку погоды на радиус, и я, - в качестве

штурмана корабля.

"Саня".

Именно Саней он и остался для меня на всю жизнь. Хотя на самом деле был он

Александром Викторовичем, был он штурманом отряда, эскадрильи, полка, дивизии.

Но для меня он был "учителем", именно он научил меня летать. Нет, не

самолетовождению и работе в кабине, а именно ЛЕТАТЬ. Скромный, на четыре года

старше меня, спокойный в полете и азартный на земле, не особенно "военный", но,

именно на таких и держалось штурманское дело. Посадили меня к нему в экипаж,

чтобы я жизни учился. Я уже умел летать штурманом корабля в районе аэродрома, но

на маршрут еще не летал. Вот и стал он меня учить. Сначала мы учились готовиться

к полетам. Очень часто выпадали нестандартные маршруты, требующие серьезной

подготовки. Надо было и маршрут проложить, и просчитать его, и ИШР рассчитать, и

БЖ написать. Обычно все это делал штурман, а второй штурман просто переписывал.

Но я не мог бездельничать, поэтому быстро освоил ИШР, что нехарактерно для

нормального оператора. После того, как Саня меня несколько раз проверил, он стал

мне доверять, и обязанность считать ИШР легла на меня. Время подготовки

сократилось, оставалось время поговорить о том, как выполнять сам полет. А потом

подошло время и моего первого полета по маршруту на ТП КР. Помню, как Саня меня

учил, - не спеши, проверь еще раз, прежде, чем самолетом ворочать. И учил на

ошибках, показательно так учил, но не зло, без всяких глупостей. Я резковат был,

увидев отклонение, сразу кидался его исправлять, а Саня учил меня "лететь

впереди самолета", предвидеть, где мы окажемся через 5 минут после моих резких

доворотов. Короче, все, чему я потом учил своих штурманов, я узнал от Сани.

Помню, Саня мне даже жизнь спас, незаметно так для себя. По тревоге полез я

пушку заряжать. Холодно, ночь, АПА ревет, ракету катают... Зарядил я пушку,

пошел по скользкой от изморози плоскости к стремянке. Начал спускаться,

стремянка стояла близко к плоскости, "пошла" назад вместе со мной. Все, подумал

я, сейчас спиной и затылком треснусь об бетон, и потеряет Родина воздушного

бойца. Мимо Саня пробегал, поймал стремянку со мной, подержал, пока я слез,

показал, на каком расстоянии надо ставить, чтобы не убиться. И дальше побежал,

ракету подкатывать. А я пот холодный вытер, постоял немного, и пошел ему

помогать.

Потом судьба нас развела, Саня стал штурманом АЭ, а меня перевели в другую

эскадрилью. Но Саня отслеживал мою службу, иногда и подсказывал, где я не прав.

Вот так и служили параллельно, и штурманом полка я стал на его должность, когда

он ушел в дивизию. И долго мы дружили, и водки выпито много, и помог я ему кое в

чем, тогда, когда уже мог помогать. И сейчас не забываем друг друга, хотя живет

он в Хабаровске, а я в Краснодаре, в прошлом году виделись в Сочи, куда я

специально подскочил, чтобы с Саней повидаться.

"Мишка".

Это мой близкий товарищ. Тоже Михаил Владимирович. Многое пришлось вместе

пережить и выпить, и даже в одном экипаже полетать. И тоже, как я говорю, "человек

трудной судьбы". Не очень жизнь его баловала, хотя и стал он подполковником,

штурманом дивизии в 33 года. Помоложе меня будет, ЧВВАКУШ окончил. Когда

верстали экипажи на переучивание на "бэкфайер", свели нас в один экипаж, меня

штурманом, его оператором. Но недолго мы в одном строю простояли. За развод меня

отправили "на перековку" в 3-ю АЭ, на Ту-16, а он остался на "бэкфайере". Летал

нормально, грамотным был штурманом, но несколько несобранным. Вот и попался "особистам".

В перерыве между полетами забежал в столовую, и бросил секретный портфель у

двери в зал, а не взял под стол. "Чекист" заметил, всунули ему "выговор" за

нарушение "секретного" приказа, а такое взыскание раньше ломало карьеру. Вот и

стал он влачить жалкое существование, без надежды стать штурманом. Но тут ему

повезло, заметили его замполиты, предложили стать "комсомольцем полка".

Отказался Мишка, но нач. ПО настоял. Так Мишка стал капитаном. Недолго побыл он

"комсомольцем", но взыскание с него сняли, и штурманом назначили. Уж и не знаю

как, но уговорил он "политических", чтобы отпустили обратно на штурманские хлеба.

Летал Мишка прекрасно, быстро стал штурманом отряда. Когда освободилось место

минера полка, я уговорил ст. штурмана взять на эту должность Мишку. Так мы опять

стали служить в одном экипаже, у зам. Ком.АП. Мишка учил меня летать на "бэкфайере",

а я учил его полетами руководить. И служилось нам прекрасно, и гулялось хорошо.

Был за Мишкой грех, не умел он вовремя остановиться после гулянок, но, все мы

грешны... И, когда я намылился стать штурманом- инспектором СБП дивизии, Мишку

взяли штурманом дивизии. У меня не сложилось по независящим от меня причинам, а

у Мишки все прошло, как надо, и стал он очень молодым подполковником. А потом

пошла "перестройка", сократили и полк и дивизию, и встретились мы, два

подполковника, уже в штурманском цеху противолодочного полка. Но не засиделись,

позже я стал начальником штаба этого полка, а Мишка - старшим штурманом. Он и

сейчас старший штурман, но уже отдельного, гвардейского смешанного. И летает на

Ту-142, Ту-22м3, Ка-27. Можно очень многое рассказать о его службе, но не буду,

кое-что я уже рассказывал. Хочется, чтобы дали ему, наконец, квартиру, и

отпустили на "дембель", он это заслужил.

Перед полетами.

Закончилась предварительная подготовка. Завтра утром вылет на разведку погоды по

маршруту. Резерва нет. За нами пойдет полк на удар. Вылет сложный, маршрут не

стандартный, в океан.

Пришел домой, разделся, решил пораньше лечь спать, завтра рано вставать. Тут

жена пристает. Нет, не про супружеский долг, а про замок во входной двери,

который я уже 2 недели не врезаю. Из инструментов у меня есть авиационный нож,

взял я этот многофункциональный инструмент и пошел дверь ковырять. Тороплюсь,

злюсь, спать надо, а я по лестничной площадке прыгаю. Надо мне было немного

подстрогать дверь, согнулся в три погибели и со злостью рванул ножом щепку снизу

вверх. Нож сорвался и острием попал мне прямо под глаз. Хлопнул я дверью, сказал

жене все, что думал про ее дверь, замок и о ней самой. Посмотрел в зеркало,

понял, что завтра меня с затекшим глазом к полетам не допустят, резерва нет, без

разведки полковой вылет сорвется, короче, будут меня завтра очень хвалить. Лег

спать.

Утром глаз еще больше заплыл, я расстроился, но собрал силу воли в кулак и пошел

в столовую на завтрак. Есть не хочется, но начал есть через силу. Откусил кусок

хлеба, что-то во рту хрустнуло, и я выплюнул осколок зуба. Тут я вообще одурел.

Дело в том, что начальником столовой работала моя жена, и я понял, что в то

время как боевой штурман с заплывшим глазом тут зубы о ее хлеб ломает, она в

постели нежится. Ну, вы представляете мое состояние. А этот зуб так неудачно

обломился, что острым краем мне язык как бритвой режет, я даже разговаривать не

могу. Пришел я в штаб АЭ, взял ножницы, засунул их под остатки зуба и выкорчевал

этот зуб.

Тут и комэска заходит в штаб, к доктору приглашает. Я повернулся к командиру,

тот даже глаза прикрыл от удивления, потом смеяться начал. Я обиделся, нечего

говорю, над людьми издеваться. А комэска ржет, говорит, чтобы я к доктору в

таком виде не ходил, а то доктор может заикой сделаться, потому, что похож я

сейчас на одноглазого вампира. Глянул я на себя в зеркало, увидел свою рожу с

заплывшим глазом и струйкой крови изо рта, вытерся, пошел к доктору.

А доктор у нас был серьезным мужчиной, подполковником. Раньше он был начмедом

дивизии, но так часто проверял качество известного 'антисептика', что его

отправили служить к нам в полк, подальше от глаз комдива. Своим привычкам доктор

решил и в полку не изменять, поэтому принял меня лежа на кушетке, попросил

самому написать в журнале мое давление и идти с богом.

Отвернувшись от доктора, я записал свое стандартное давление и пошел в штаб.

Комэска даже не удивился тому, что я оказался совершенно здоров.

Потом я прятал свою рожу от командира полка на предполетных указаниях, и мы

нормально выполнили полет по маршруту.

Как я хвалил свою жену за хлеб в ее столовой, за дверь в ее квартире, я

описывать не буду, эти слова и выражения вы и сами знаете.

Полет с 'крутыми' летчиками.

Назначили нового командира дивизии. Резкий такой полковник, слова авиационные

любил применять по делу и не только. Энергичный, нацелен только на победу. Так и

надо, но без перебора, а тут перебор присутствовал.

Вот и решили реальный минимум полетать, мир удивить. Понаехало инспекторов

всяких, аж в салоне столовой им всем места не хватило. Это сразу мне не

понравилось. Слепили экипаж из двух полковников, которые раньше друг друга и в

лицо не знали, не то чтобы в одном самолете летать, и меня к ним посадили. И

поручили слетать на разведку погоды. Что такое слетанность экипажа при полетах

при минимуме, говорить не буду. Вот её как раз и не было. Предварительную

подготовку проводил сам командир дивизии. Представляете, как это выглядит, когда

в классе сидят штук десять полковников, один другого круче. После постановки

задачи они даже со мной не познакомились, поговорить, как летать будем, не

захотели, типа, встретимся под самолетом. Понял я, что добра не будет.

И минимум установился, серьезный такой, на пределе. На предполетных указаниях

все умничали по любому поводу, только не про полеты. И комдив красовался,

команды авиационные произносил, вроде: 'по нолям - колеса в воздухе'. Круто, для

непосвященных. Но я к тому времени уже понимал, что чем больше слов, тем меньше

дела. Одна польза мне от полковников была, до самолета на 'уазике' покатали.

Вырулили на исполнительный. Еще на рулении я понял, что у меня в самолете есть

два крутых командира корабля, но нет правого летчика. Насторожился.

Взлетели. Хороший минимум, метров 120, для слетанного экипажа никаких проблем. А

эти пижоны даже на кругу, при минимуме, автопилот включили, мол, не гоже им руки

о штурвал стирать. После 'четвертого' они начали разбираться, кто будет

пилотировать, а кто мешать не будет. А погода испортилась, где 120 метров было,

там уже только 70-80 стало. Вот прошли 'ближний', а полосы и не видно. И пижоны

болтать перестали, затихли, только и слышно, как друг другу штурвал пихают, 'ну

давай, покажи' - 'ты сам покажи'. Четко рекомендую: 'уходим на повторный!'. В

ответ слышу: 'Мы? На повторный? Садимся!'. Снизились до 20 метров и бреют над

землей, полосу ждут. Развиднелось, торец прошли на 20 метрах, кое-как усадили

самолет на центр полосы, начали резко тормозить. Корма докладывает: 'правая

дымит, дымит, горит!'. Срулили в карман, остановились. Комдив с КДП спрашивает:

'ещё кружочек?'. Молчат, друг на друга смотрят. А корма все про свое, мол,

правая тележка горит. Открыл я люк, взял свой огнетушитель, тут один из героев

выхватил его у меня из рук и давай колесо тушить, а куда нажимать - не знает.

Потушил я им колесо, взял свой портфель штурманский, и молча пошел в штаб АЭ.

Это чтобы не возникло мыслей про 'второй кружочек'. Заруливали на стоянку они

уже без меня. А я со своим помощником водки выпил, так как полеты отбили после

полковничьих рассказов о фактической погоде.

Интересное задание.

Мы скучали в классе эскадрильи. То есть по плану поводилась командирская

подготовка, если бы была хорошая погода, мы бы пошли играть в футбол, но погода

была плохая. Для привычных дальневосточников просто плохая, а для обыкновенных

людей - отвратительная, - шквалистый ветер, ливень, только "камней с неба" не

хватает. Настроение - под стать погоде. Несколько скрашивало действительность то,

что выдали получку. Народ сидел по классам и строил планы по освоению этой

немалой суммы. Некоторые уже отнесли малую толику полученной суммы в вино-водочный

отдел магазина, обменяли на известный всем товар, и не стали закладывать этот

товар на длительное хранение. Таким сиделось веселей.

В штаб эскадрильи прибежал командир полка. Именно прибежал, а это настораживает.

Народ оживился. Бегущий полковник в мирное время - это паника, значит, жди

различных глупостей. Глупости не заставили себя долго ждать. Пришел командир

эскадрильи и поставил задачу: отобрать трезвый отряд, который через 3 часа

вылетает на Камчатку, где разбомбит, что скажут. Что конкретно там не на месте,

расскажут после посадки на Елизово. Классический отряд, по ранее приведенным

причинам, отобрать не удалось, поэтому было принято соломоново решение - полетит

сам комэска, командир отряда, который выпить просто не успел, и молодой командир,

которому пить в служебное время еще не разрешалось.

Сказано - сделано. Сходили домой за вещами, поехали на аэродром. Не зная, какие

бомбы будут подвешивать, решили повесить на себя все возможные держатели. Не

смотря на плохую погоду, взлетели по плану, через 2 час уже заруливали на

стоянку в Елизово. РП предупредил, что нас встречают. Насторожились. Не зря. По

стоянке уже прогуливался настоящий адмирал. Эти флотоводцы всегда вносили в нашу

жизнь элемент неожиданности, так как о своей авиации у них были очень

оригинальные представления.

Нам удалось произвести впечатление на адмирала. При заруливании мы сдули с него

фуражку, которая улетела в лужу. Поэтому, выходя из самолета, мы тактично

пропустили первым старого командира отряда. Командир спускался по лесенке

медленно, торопливый правак наступил ему на голову, белоснежная фуражка

командира приобрела отпечаток обуви 43 размера. Построив экипаж, командир

доложил адмиралу, что мы прибыли для выполнения всяких задач. Адмирал прокричал,

что летчики с грязными фуражками ему не нужны, на что наш командир злорадно

пробурчал: "на свою посмотри". Обменявшись приветствиями, мы пошли размещаться,

почему-то в клуб. В клубе около сцены стояли солдатские койки, на сцене, под

плакатом о нашей партии, которая была для нас и честью и совестью, стоял стол,

за которым ранее прилетевшие товарищи уже очень живо обсуждали порядок

выполнения ещё не поставленных задач. Провинившийся правак сгонял в магазин за

жидкостью, которая, как известно, смывает все следы, и мы присоединились к

обсуждению. Поздно ночью комэска разогнал развоевавшихся воздушных бойцов по

койкам.

Утро. Штаб 317 полка. Постановка задачи. Задача простая и не затейливая -

составом отряда незаметно подкрасться на очень малой высоте к полигону Налычево

и разбомбить цель, которую будет изображать надувной плотик размерами 4 на 6

метров. Боевая загрузка - по 12 ФАБ-250. Некоторые "незначительные" проблемки:

- подкрадываться будем со стороны берега, а рельеф там, мягко говоря, не

располагает к полетам на высотах менее 4200;

- участие в операции боевых пловцов с колющими предметами и взрывными зарядами

не планируется, поэтому придется действительно попадать в плотик хотя бы одной

бомбой из 36-ти;

- надо постараться не утопить 2 БДК, которые будут стоять рядом с плотиком, ведь

им еще десант высаживать.

Этими боевыми действиями флотоводцы хотели поразить воображение сухопутного

маршала Соколова, который будет наблюдать за полем боя с КП полигона. Готовиться

к вылету решили по месту проживания. Все продумали, бомбить будем с 900м, серией,

по команде ведущего, по ущелью пойдем визуально, плотным строем. Оформив

полетную документацию, решили проиграть полет "пеший по-летному", правак сбегал

в магазин за "модельками самолетов". Использовать все "модельки" не дал

пришедший комэска, резонно рассудивший, что этим будем заниматься при разборе

полета.

Опять утро. Надо заметить, что на Камчатке оно наступает на 2 часа раньше, чем у

нас, а "воевали" мы вчера по-нашему времени, поэтому хочется спать, и не хочется

ничего бомбить. Но люди мы военные, бомбить, так бомбить. Оценили погоду. Все ни

к черту. Над полигоном ясно, а над сушей облачность на 1000м. Придется пробивать

в плотном строю, выходить к берегу с минимальным вертикальным эшелонированием.

Страшно-о-о. Но, как я уже замечал, мастерство советских летчиков тогда пределов

не имело, поэтому цель мы уничтожили. От увиденной картины маршал обалдел,

прокричал в эфир, что он здесь "самый первый", и что летчики - молодцы.

Радиопохвала вдохновила нас, разбор полета прошел на очень высоком уровне.

Через день мы перелетели домой, начали ковырять дырочки в кителях под ордена.

Не сложилось. Нам переслали аэрофотоснимки камчатского Ту-16, который летал над

театром боевых действий и запечатлел наш "подвиг" для потомков. На снимках было

хорошо видно, что молодой командир в облаках отстал от ведущего, вывалившись под

облака, он сбросил бомбы по команде ведущего, не оценив своего места. Все 12 ФАБ-250

легли по борту БДК, пришлось только поблагодарить корабелов, которые заложили

такой запас прочности в этот проект. Можно было представить себе состояние

флотоводцев, которые оказались именно на этом корабле. Так что про ордена мы

забыли.

Ну и ладно, не за чины и награды мы служили.

АРЗ.

АРЗ - это заводы, где ремонтируют военные самолеты. Самолеты надо перегонять на

АРЗ на ремонт, а потом забирать их оттуда отремонтированными. Все это связано с

командировками, с полетами в отрыве от части, то есть с бесконтрольностью и

разгильдяйством. В конце концов, все самолеты обычно возвращаются в полк, а у

экипажей остаются достаточно интересные воспоминания.

Нашему экипажу была поставлена задача: перегнать самолет на завод в Кневичи,

сдать его, переехать на поезде в Хабаровск, получить на заводе самолет, облетать

его, и перегнать в полк. Экипаж был опытным, на заводах бывали не раз, никаких

проблем при подготовке не возникло.

Обычно самолеты на завод перегоняются в совершенно неисправном состоянии.

Техсостав, в надежде на то, что на заводе все равно все отремонтируют, ставит на

летательный аппарат все сгоревшие, и неремонтируемые блоки. Логика в этом есть,

но сразу возникают проблемы у летного состава, ведь надо еще и пролететь на этом

самолете около 2-х часов. Сбалансированное решение обычно озвучивается при

докладе о готовности самолета к полету: "Двигатели у него работают!". Ну, и

слава богу, реагирует командир. Так все и было. Уже при наземной проверке

оборудования, мы убедились, что стартех нас не обманул, у этого самолета

действительно работали только двигатели. Но мастерство советских летчиков тогда

еще было безграничным, поэтому самолет был благополучно доставлен в Кневичи

своим ходом.

Мы последний раз пообедали за счет МО, то есть в летной столовой, и поехали во

Владивосток, на вокзал. Купили билеты на ночной поезд до Хабаровска, вещи сдали

в камеру хранения, и начали убивать время до отхода поезда. Способов убивать

время существует множество, но мы выбрали самый эффективный, решили попить пивка

в пивнухе, а как только откроется ресторан на морвокзале, перебраться туда, и

сидеть до упора. Пока будут нас выгонять, подойдет время отправления поезда.

Очень хороший способ, да и экипаж весь вместе, никто не заблудиться в городе.

Решено - сделано. И пиво попили, и в ресторане посидели. Хорошо так посидели,

добросовестно, не жалея ни себя, ни посетителей ресторана. А уж песню про "Траву

у дома", которую раз 30 исполнил ансамбль для морских летчиков по их же заявкам,

посетители не забудут уже никогда. В 23.00 нас начали провожать из ресторана,

как раз к отходу поезда, к 00.30, персоналу ресторана это и удалось. Сели в

паровоз, поприставали к бортпроводницам, уснули.

Проснулся я самостоятельно. И совсем не по причине обезвоживания организма, как

это часто бывает, а из-за убийственного запаха в купе. Огляделся, обнюхался,

обнаружил бесхозные носки, которые, мягко говоря, "воздух не озонировали",

открыл окошко, и выкинул носки прямо в окружающую среду, чем, видимо, и нанес

непоправимый вред экологии в мировом масштабе. Поток свежего воздуха разбудил

моих попутчиков. Начали одеваться, выяснилось, что носки были правого летчика,

запасных у него нет, но никто делиться с ним своими носками не стал, поэтому

правак надел туфли прямо на голые ноги, рассудив, что под брюками не очень

заметно. Мы позавтракали, то есть попили пива, послушали нытьё правака по

безвременно погибшим носкам, умылись, собрали шмотки, тут и Хабаровск прямо под

окно подкатил.

Прибыли на завод, представились начальнику летно-испытательной станции (ЛИС). Мы

не в первый раз были на этом заводе, начальник особенности поведения морских

летчиков знал, поэтому сразу решил уточнить наши планы. От имени экипажа

выступил командир. Он так и заявил начальнику, что если работники завода хотят

вовремя получить премиальные, то есть сдать нам самолет без задержек и без

замечаний, то нам нужны 3 дня на изучение особенностей пляжа в городе Хабаровске.

Посчитав наши требования совершенно законными, начальник с ними согласился, и

даже расселил нас не в заводской общаге, а в 9-ти этажной гостинице КЭЧ. Такой

подход к общему делу нам понравился, пообещав "не чудить", мы пошли в гостиницу.

3 дня мы прожили как белые люди. Пляж, пивбар, ресторан "Дальний Восток",

который носил неофициальное название "Казарма", так как в нем очень уважали

военных. На 3-й день командир решил, что пора привести нас в порядок, и поэтому

после пивбара повел нас не в ресторан, а в гостиницу, но разрешил употреблять

напитки в номере. Вышло это командиру боком. Поупотребляв с нами различные

напитки, и даже преуспев в этом, командир решил, что сейчас самое время

посмотреть по телевизору футбол. Мы его в этом начинании не поддержали,

отпустили в свободное плавание, то есть на поиски телевизора. Оказалось, зря.

Через 20 минут в номер влетел майор, представился страшно-оперативным

уполномоченным КГБ, и спросил, что наш командир делает в номере полковника армии

Ю.Кореи? Да нам и самим это стало интересным, поэтому я вышел в коридор,

осмотрелся, обнаружил командира в соседнем номере в кресле перед телевизором, по

экрану которого бегали футболисты. Причем командир на этих футболистов внимания

не обращал, а живо общался с пожилым военным нерусской национальности. Я

успокоил КГБ-шника, сказав, что корейским языком наш летчик ещё не владеет, а

русским уже перестал владеть, поэтому военных тайн выдать не мог. Совместно

распитая бутылка водки помогла офицеру КГБ более спокойно перенести это вопиющее

безобразие. Командира уложили, от предложения корейца продолжить общение

отказались, я проверил наличие остального личного состава. Этот "босоногий

мальчик", то есть правак, тоже отсутствовал. А тут и соседи, вертолетчики из

Афгана зашли, посоветовали забрать правака из холла, где этот, еще один

болельщик, пытался смотреть футбол, и безнадежно испортил "хозяйский телевизор".

Сходил в холл, осмотрел место происшествия. Расследование показало, что в

процессе просмотра матча, у правака возникли всем известные позывы, и он, вместо

того, чтобы реализовать их в туалете, долго терпел, а потом фонтаном из

продуктов жизнедеятельности, очень метко попал в телевизор, в результате чего

последний перегорел. Пообещав ходатайствовать о присвоении праваку квалификации

"летчик-снайпер", послал его улаживать проблему к дежурной. Я разозлился,

прекратил пьянку, посоветовал всем собрать вещи, вынести пустые бутылки,

напомнил, что завтра мы улетаем. Второй штурман сложил все пустые бутылки и

остатки закуски в рваный портфель, который нашел в ванной комнате, и вынес в

мусорный бак около гостиницы. Вернулся правак, доложил, что все улажено,

потребовал продолжения банкета. Посоветовал ему собрать вещи и лечь спать. С

неохотой правак собрал вещи, и стал что-то искать в номере. Оказалось, что

рваный портфель, который сейчас лежал в мусорном баке, был его походной сумкой.

С большим трудом удалось отобрать этот "раритет" у водителя мусоровозной машины,

который уже опустошил мусорный бак. Короче, вечер удался.

Пришли на ЛИС. Начальник, увидев наше состояние, решил с облетом не затягивать,

а то мы можем и не выдержать. Скороговоркой зачитав предполетные указания, он на

машине отправил нас на самолет. Сам полет прошел без замечаний, да мы и заметить

ничего не могли. Только я все время требовал убрать крен, на что командир

отвечал, что если я оторву голову от прицела, и приму нормальную позу, то и сам

увижу, что мы в "горизонте". После посадки мы 2 часа валялись под самолетом в

ожидании, пока расшифруют средства объективного контроля. За это время командир

успел съесть всю редиску и помидоры, которые хозяйственный правак купил домой.

Средства объективного контроля показали, что самолет летает правильно, мы

залезли в кабину, и через час были уже в любимом гарнизоне.

Документы, регламентирующие летную работу, утверждают, что экипажи, перегоняющие

самолеты, должны проходить дополнительную подготовку. Я в очередной раз убедился,

что это не пустые слова.

Быт.

Помощник штурмана эскадрильи. Родил дочь, дали отдельную однокомнатную

квартиру. Квартира на 3-м этаже пятиэтажного дома, строили военные "специалисты".

Складывалось такое впечатление, что мыши и тараканы предусмотрены проектом.

Дочери уже 2 года, решил завести кошку, ребенка к животному миру приобщить, да и

мыши надоели. Жена против, мол, антисанитария и вообще разные глисты. Ну, думаю,

пойдем другим путем. Намазал палку для занавесок в кухне салом. Заметив на палке

мышь, попросил жену задернуть занавески. Мышь упала прямо жене на голову. Крику

было много, но мы с ребенком получили "добро" на котенка. Котенка выбирала дочка,

выбрала животное самой знаменитой породы - "дальневосточная, мусорная".

Правнучка этой кошки благополучно переехала с нами с Дальнего Востока в

Краснодар.

Карьера.

За развод с женой меня сослали в "вечные" вторые штурмана на Ту-16, в то время

как все женатые переучивались на Ту-22м2. Обидно, но против командира дивизии не

попрёшь. Я был "боеготов" с места штурмана корабля, вот меня и использовали там,

где штурмана не хватало, но держали на штате второго штурмана.

Как-то раз старший штурман соседнего полка предложил перейти к ним на должность

штурмана корабля. На вопрос про "ссылку", он ответил, что провинился я в своем

полку, а у них ко мне претензий нет. Я перешёл, начал летать. Тут наши вожди

вернулись с переучивания, начали верстать новый боевой расчет, и не хватило у

них штурмана на Ту-16. А так как я был уже штурманом корабля в соседнем полку,

то есть от грехов "отмылся", то они и потребовали меня обратно, мотивируя тем,

что, мол, мы его готовили, готовили... Соседи заартачились, ругань дошла до

командира дивизии, в конце концов, решили так - я возвращаюсь в свой полк, а за

это соседи получают от нас новую стремянку для Ту-22м2. Вот так меня за

стремянку выкупили обратно.

Через 8 месяцев я уже летал штурманом отряда. Чтобы получить звание "капитан",

раньше надо было стать "инструктором днём", то есть доказать, что ты не случайно

должность занимаешь. С этим у меня не заржавело, быстро отправили представление

в штаб дивизии. Я очень удивился, когда представление вернулось в полк с

резолюцией старшего штурмана дивизии: "отложить на 3 месяца за упущения по

службе". Набрался я наглости, пошёл к старшему штурману дивизии разбираться, в

чем провинился. Оказывается, во время последнего "народного гуляния" по случаю

дня Авиации, я не уступил ему дорогу, идя по центральной улице нашего "города",

а в ответ на замечание, очень далеко его послал. Выслушав мой ответ, что я был в

отпуске, а "далеко его послал" мой брат-близнец, которого штурманская карьера не

очень интересовала, старший штурман посетовал, что все так получилось, успокоил,

что 3 месяца быстро пройдут.

Прошло 3 года. Я работал помощником штурмана эскадрильи. Штурман эскадрильи

заступил в наряд, начальником офицерского патруля. Был ноябрь, шляться по улицам

холодно, вот ребята и зашли в общежитие, "погреться". Грелись долго и

качественно. Окончательно согревшись, офицерский патруль проследовал в Дом

Офицеров, где начинались танцы, да и души уже требовали музыки. Какой черт

принес туда начальника политотдела, история умалчивает, но когда было сделано

замечание пожилому штурману эскадрильи, сосланному на Дальний Восток с Черного

моря, майор не выдержал, и сказал все, что думал про этого начальника, его

политотдел, и про весь этот "Тихий" флот. Через час в патруль заступил командир

эскадрильи, патрульными у него были замполит эскадрильи и начальник штаба

эскадрильи, а через две недели нас со старым майором поменяли местами. Так я

дорос до штурмана эскадрильи.

Прибыла к нам Главная Инспекция МО. Мы выполнили три полковых вылета на "радиус"

за 36 часов. У меня в эскадрильи все экипажи были "боеготовы", все участвовали в

вылетах. И так мы удачно поставили помехи, что две ударные группы Ту-22м2 были

потеряны локатором С-300, что и было подтверждено снимками экрана РЛС. Меня

похвалили московские начальники, спросили старшего штурмана дивизии, почему тот

не выдвигает меня на штурмана полка? Этот нехороший человек ответил, что я по

состоянию здоровья не годен на Ту-22м2. Тут я разозлился, и, не взирая на чины и

звания, громко ответил, что по здоровью я и в космонавты годен, а вот в том, что

мой брат-холостяк увел у него любовницу, я не виноват, и пусть обратит внимание

на свой моральный облик, а не на мое здоровье. Москвичи меня успокоили, этого

гада мягко пожурили за необъективность, через месяц я был назначен штурманом

полка.

Вот такие были времена, такие нравы.

Командировки и карьера.

Полк переучивается на сверхзвуковой ракетоносец. Для этого планируется

командировка в славный город Николаев на шесть месяцев. Но еще раньше в Николаев

уезжает "передовая группа", это наиболее опытные инструктора, которые пройдут

переучивание первыми, а потом будут учить летать своих подчиненных. В состав

передовой группы был включен опытный командир отряда по прозвищу "Муму".

Прозвище свое он получил отчасти по своей фамилии, которая у всех

ассоциировалась с известным литературным произведением, а в основном потому, что

когда бывал "с запахом", то ничего больше от него услышать было невозможно. А "с

запахом" товарищ был постоянно.

В процессе теоретического переучивания наш герой очень уставал, поэтому

регулярно расслаблялся. Причем иногда и до потери памяти. В один из таких

моментов "Муму" решил, что уже достаточно расслабился, поэтому пора перебираться

в койку. Так как до койки еще надо было доехать, товарищ вошел в троллейбус и

поехал в гостиницу. В троллейбусе приятно покачивало, товарищ уснул. В какой-то

момент "Муму" проснулся, понял, что спит сидя, в одежде, решил это безобразие

исправить. Он спокойно разделся в троллейбусе, аккуратно сложил одежду и лег

спать на сидение. В таком виде его и довезли до ближайшего отделения милиции.

Переучивание завершить не удалось, потому, что для дальнейшего прохождения

службы он был направлен в гарнизон Хороль, на должность командира корабля Ту-16.

Его бывший штурман, штурман отряда по прозвищу "Змеюка", которое получил от

первых букв имени и отчества "УЖ", переучивание благополучно завершил, летал на

Ту-22м2 в Монгохто. Как-то раз Ту-22м2 со "Змеюкой" на борту ушел на запасной

аэродром Хороль. Когда зарулили, вылезли, "Змеюка" решил навестить своего

бывшего командира. И навестил, причем очень результативно для обеих сторон.

Возвращался он в гостиницу уже поздно ночью. И пристали к нему местные хулиганы,

было их много. Вспомнил "Змеюка", что пистолет после перелета не сдал, обнажил

ствол и произвел предупредительный выстрел вверх. Хулиганы испугались и убежали,

зато прибежали патрули и проводили товарища в комендатуру. Там провели

расследование, приняли во внимание то, что "Змеюка" был выпивши, доложили куда

следует. В результате совместного распития напитков "Муму" был переведен обратно

в Монгохто, но уже на должность помощника командира корабля к нам в экипаж, а "Змеюка"

поехал на другой флот штурманом корабля.

Вот так эти командировки портят карьеру летному составу.

Старший за все.

Ты на "бэкфайер" переучился? Да, зачеты сдал, готов к полетам. А вот и не так

все будет, рано ты крылья расправил. "Бумага" пришла, самодеятельное

переучивание запретили, надо пройти переучивание в Николаеве, в ЦБП и ПЛС, хотя

бы теорию, а потом мы тебя вывезем. Собирайся в Николаев. Да я зачеты уже сдал,

зачем мне в Николаев, что я там полтора месяца делать буду? Здесь бы за это

время уже "БГ" стал. Ты не правильно понимаешь политику "партии и правительства".

В дивизию пришли 15 лейтенантов-штурманов, их обязательно надо переучивать после

училища, вот и поедешь с ними, старшим за все, заодно и переучивание тебе

запишем. Ну почему я? Ты штурман полка, что, мне, старшему штурману дивизии

ехать? Но вы же оттуда перевелись, у вас там "гнездо", вот и съездили бы,

проверили, как там дела? Так, умничать не будем, завтра отлет во "Владик",

оттуда николаевским Ил-62 на запад. Иди, с лейтенантами под самолетом

познакомишься.

Вот "непруха"! Ладно, мы люди военные... Идите сюда, лейтенанты! Я - штурман

полка, зовут меня "товарищ майор", вот это - самолет Ан-12, на нем мы летим во

Владивосток, после посадки в Кневичах, - построение под самолетом. В полете пить

и курить запрещаю! Шагом марш на погрузку. Становись! Все живы? Слава Богу,

полеты переносите хорошо. Вон тот белоснежный лайнер завтра-послезавтра унесет

нас в Николаев. Перед вами домик ДС, разместиться в нем, отползать дальше летной

столовой запрещаю! Столовая - прямо по курсу, на удалении 1500 метров. Все

понятно? Я буду жить у старшего штурмана транспортного полка, в городе, найти

меня можно будет по телефону, звонить только в случае внезапного нападения врага.

Поехали к тебе, Вовка, отметим командировку. Поехали, только давай не слишком

сильно отмечать, мне завтра к Командующему, мой экипаж опять залетел в терводы

вокруг Улындо при полете на РТР. Когда вы, транспортеры, научитесь выполнять

боевые задачи? Это вам не картошку возить! Ладно, поехали, за столом обсудим.

Да, я. Кто? Оперативный ВВС? Что тебе надо? Подожди, сейчас. Мишка, вставай,

тебя оперативный. Ну, в чем дело, почему не даешь отдыхать? Серьезно? Капитану

второго ранга лицо начистил? В ресторане, во Владивостоке? Молодец лейтенант,

достойная смена подрастает! А за что? Бабу не поделили? Бывает. А, так она женой

оказалась? Вот дурак кап-два, кто же по кабакам с женой шляется? Ну, и что

дальше? Ага, понятно, забрать лейтенанта с гарнизонной гауптвахты во

Владивостоке, и представить его Командующему. Хорошо. Давай Вован, по рюмочке, и

поедем во Владик вместе, но к Командующему я попозже, надо еще подстричься,

чтобы самого в комендатуре не оставили. В приемной встретимся, подождешь меня.

Лейтенант! Я же сказал, дальше столовой не отползать! Сам не знаешь, как

получилось? Что это на тебе надето? Военные брюки, спортивная куртка...

Чучело! Поехали к Командующему. Да не трясись ты так, он татарин, как и ты, а

татарин татарину глаз не выклюет.

Привет. Это со мной, лейтенант это. Почему так странно выглядит? Потому, что

вчера пил в кабаке, потом отбивал у кап-два жену, ночевал на "губе". Не можешь

пропустить в таком виде? Ты это, доложи Командующему, что не пропускаешь, да я

поеду, еще столько дел не выпито, некогда мне. Проходить? Вот так бы и сразу.

Товарищ Командующий...! Лейтенант за дверью, только он не очень на офицера похож.

Понятно. Эй, военный, заходи. Представься Командующему. Заходи, сынок. Ну что же

ты так? Откуда родом? И я оттуда, земляки. Как там дела? Понятно. Служить хочешь?

Молодец. Не с того службу начинаешь. Само получилось? Зачем к чужой жене

приставал? На ней не написано, что жена? Да, явное упущение со стороны мужа. Так

отбил? Патруль помешал? Это плохо, оперативней надо было действовать, что теперь

моряки об авиаторах подумают?

А дрался зачем? Пусть знают Авиацию? Ну, теперь я спокоен, уже знают, даже

Командующему Флотом доложили, так что цель достигнута. Ладно, иди, в приемной

подожди. Ну, а ты куда смотрел? Лейтенантов бросил, уехал пьянствовать к этому "блудиле",

который даже боевой вылет не в состоянии организовать без замечаний. Теперь вот

отписываться от МИДа будем. Откуда знаю? "Блудила" просил сильно тебя не ругать.

Ну хорошо, давай дальше без приключений, а то в Николаеве сразу Главкому

докладывают, нам такая известность не нужна. А брату твоему, который во Вьетнаме

сидит, я расскажу, как ты тут переучиваешься. Иди, воюй дальше.

Ф-у-у-у. Пошли, "блудила". Спасибо за заботу. Тебе сильно досталось? Помаленечку,

жить будешь? Погнали домой, нет повода не выпить. Подожди.

Лейтенант! Вот тебе 100 рублей, пойди выпей пива, и сразу в Кневичи. Как доехать?

Что-то ты не спрашивал, как за 40 км добраться до кабака. Вон там остановка

электрички. Да, скажи остальным, что я запретил по кабакам шляться, да и

Командующий не всем доволен. Да уж, донеси озабоченность командования до личного

состава. Все, свободен.

Поехали Вовка, появился прекрасный повод - встреча с Командующим. А потом я

продолжу тебя учить, как в море летать надо. Да-да, сам Командующий попросил

поработать с тобой в этом направлении.

Как меня учили летать на "бэкфайере".

"Бэкфайер" - это самолет такой, вернее его НАТО-вское название.

Официально он назывался Ту-22м2, теперь м3, когда был секретным, в летных

книжках мы писали изд. 045 или 4502.

Раньше я летал на Ту-16, стал штурманом АЭ, потом штурманом АП. В АП были

самолеты Ту-22м2 и Ту-16. Вот и пришлось мне учиться летать на этом самом "бэкфайере".

Учился я самостоятельно, то есть в свободное время изучал новый самолет по РЛЭ и

техническим описаниям. Ну и опросом товарищей по штурманскому цеху. Через месяц

такой учебы я набрался смелости, пошел в штаб дивизии и сдал зачеты дивизионным

инженерам. Не так все было просто, но, как известно, смелость города берет.

Старший штурман дивизии меня мучить зачетами не стал, сразу за все расписался,

сказав, что все свои знания я продемонстрирую в воздухе. Такой подход меня и

порадовал и озадачил. Надо сказать, что ст. штурманом дивизии у нас в то время

был очень интересный человек, буду называть его "Валентинычем", потом он стал и

гл. штурманом ВВС ТОФ, и мог стать НШ ВВС ТОФ, но один "Герой" помешал. А зря...

Как только я сдал все зачеты на новый тип, пришло указание из Москвы, которое

запретило такое "домашнее" обучение, и пришлось мне во главе группы выпускников

штурманского училища ехать на месяц в Николаев, изображать переучивание. Это

отдельная тема, как-нибудь расскажу.

Приехал я из Николаева, начали меня на новом самолете катать. Свозили в зону,

показали, как смотрятся мои ботинки на взлете. Для тех, кто не летал на этом

самолете, скажу, что с малой заправкой самолет очень резво набирает высоту, с

хорошим углом, поэтому в кабине ботинки оказываются выше головы. В первый раз

очень впечатляет, потом привыкаешь. Покатали меня и на "сверхзвук", ничего

особенного, только счетчик дальности РСБН крутится как сумасшедший. Возили меня

сразу с обоих рабочих мест, по достаточно оригинальной программе, чтобы не

затягивать переучивание. Вот и освоил я полеты со всех мест на маршрут, на

бомбометание, на пуски КР. Пришло время становиться боеготовым, то есть слетать

в составе группы на радиус, с бомбометанием и пуском ракет, то есть еще и надо

было формировать ракетный залп.

Вот тут и вмешался в мое обучение ст. штурман дивизии по имени "Валентиныч". Он

решил не тратить на меня ресурс ЛА и керосин, то есть не летать контрольные,

тренировочные и зачетные полеты на радиус. Заодно отмел и такие глупости, как

полеты на инструкторскую подготовку. Волевым решением "Валентиныч" совместил все

вышеперечисленные полеты в один, причем контролирующим решил слетать сам. "Валентиныч"

не был бы "Валентинычем", если бы полетел со мной в простой полет. Нет, не таков

он был. Чтобы я в полете не расслаблялся, он придумал небольшую войну, в которой

главным действующим лицом должен был стать я.

В Приморье, под Владивостоком, в куче всякого рыболовного флота затаился ОБК,

отрабатывал свои задачи. Вот и решили нанести по нему ракетный удар составом

эскадрильи. Все спланировали по-взрослому. Перед эскадрильей запустили РУГ, куда

меня и посадили. Наша задача - полет по маршруту, обнаружение ОБК, выявление

главной цели, нанесение ракетного удара составом РУГ, выдача целеуказаний УГ, на

обратном пути мы должны залететь на полигон и выполнить бомбометание группой.

Полет обещал быть интересным.

Вот залезли мы с "Валентинычем" в самолет, запустились, взлетели. За нами

взлетел ведомый. Потом УГ пошла на взлет. Чтобы я не сильно волновался, "Валентиныч"

сразу расслабился, то есть закурил. Закурил и я. От волненья, так сказать, от

осознанья... После перекура волнение прошло, я вспомнил, чему меня учили, дело

пошло. Все мы обнаружили, все поразили, УГ тоже не промахнулась, бомбы легли

близко к цели.

После полета "Валентиныч" записал мне в книжку все допуски, которые нашел в КБП,

включая инструкторские. И стал я учиться самостоятельно. Если мне надо было

освоить новые виды, я записывался контролирующим к опытному штурману,

внимательно изучал, что он делал в полете, потом повторял все это в

самостоятельном полете. Вот так я и освоил новый тип ЛА.

Очень грамотный инструктор.

Штурман полка. Переучиваюсь на Ту-22м2. Возникли проблемы с бомбометанием.

Не могу правильно выделить цель на малых дальностях, не вижу цель в момент

сброса. Инструктором со мной летает старший штурман полка, окончил морское

училище, пытается доказать, что авиационные штурмана все тупые, весь полет

гундит без остановки. Я сбросил уже 8 бомб, допуск получил, но удовлетворения

нет. Попросил старого штурмана дивизии слетать со мной. У старого сомнений не

возникло, запланировались.

Штурман дивизии сел в самолёт, рассказал, как они вчера посидели с товарищами, и

уснул ещё на рулении. Взлёт, противоистребительный маневр на боевом курсе при

выполнении тактического пуска КР, мягкие постукивания по ЗШ разбудить его не

смогли.

Уяснив, что помощи я не дождусь, выполнил 6 самостоятельных заходов на

бомбометание, все цели успешно выделил, всё, что мог, поразил, выполнили

нормальный полёт по маршруту. Инструктор проснулся только при ударе самолёта об

ландшафт.

Доклад инструктора старшему штурману дивизии о результатах полёта:

Да я и раньше говорил, что он всё умеет, ему только мешать не надо!

Вот я и говорю, что мастерство не пропьёшь!

Крепкий товарищ.

Был я молодым и красивым штурманом ракетоносного полка. Все должности освоил "самоучкой",

то есть без учебы в прославленном 33 ЦБП и ПЛС (Николаев). И вот стал я

засматриваться на должность ст. штурмана полка, ну, время подошло. Командование

не сопротивлялось, но нашло у меня изъян - я нигде не учился. А тут и разнарядку

спустили на учебу, вот я и созрел, пришлось ехать учиться на ст. штурмана полка.

Приказали - поехал.

Ребята на ЦОК попались нормальные (хотя и увели у меня 500 советских рублей),

познакомились, стали жить и иногда учиться. Учеба была очень напряженной,

достаточно сказать, что за 100 дней учебы пришлось 87 раз сходить в ресторан. Но

здоровье и финансовые возможности позволяли, все благополучно закончили

Центральные Офицерские Курсы.

В группе НШ учился один летчик из Североморска, с Ил-38. Жил он вместе с

товарищем с такой "занозистой" фамилией. Северяне-вертолетчики понимают.

В процессе знакомства я поинтересовался основными вехами боевого пути летчика,

почему он в достаточно молодом возрасте ходит "майором" и уже учиться на НШ АП.

Летчик честно рассказал, что дальше "правака" он в летной карьере не продвинулся,

но очень удачно женился, что и привело его на должность НШ АЭ, и на учебу для

освоения следующей должности.

К чести этого летчика надо отметить, что "образованность" свою он и не пытался

демонстрировать, отличался только тягой к самогону и женскому полу, то есть и не

отличался даже, а просто вел нормальный образ жизни. Чего-чего, а самогона и

красивых женщин в Николаеве всегда хватало, поэтому учеба у летчика пошла

нормально. Возвращался он всегда утром, с плоской флягой с самогоном в портфеле,

был весел и общителен. А тут вернулся грустный, выпил самогона, и сказал, что

сегодня он "в школу" не пойдет, потому, как получил утром тяжелую травму. На

вопрос про травму пояснил, что травма носит психологический характер, и помочь в

этом деле может только самогон, который у него как раз и имеется, причем именно

в том количестве, которое может помочь зарубцеваться ране на сердце, то есть

грамм 900 у него есть. Оставив все расспросы на более позднее время, мы ушли "в

школу".

После учебы мы вернулись в гостиницу и приступили к расспросам. Товарищ уже

достаточно поправил здоровье, чтобы честно рассказать, что случилось. А дело

было так. Познакомился он с молодой женщиной, у которой муж водил пароходы по

разным морям, и стал временно исполнять обязанности мужа. Все шло хорошо, его

любили, кормили и поили, и самогон на вынос давали. Ну, сами понимаете, жизнь

удалась. Вот сидит он утром перед телевизором, ждет, пока ВРИО жены завтрак

подаст. А та на кухне завозилась. И можете себе представить такую неприятность,

из рейса неожиданно вернулся настоящий муж. Открыл дверь своим ключом, зашел в

комнату и видит совершенно постороннего мужика, который в трусах сидит перед

телевизором спиной к нему. Морячок, не задавая лишних вопросов, взял доску "20-ку",

которая в коридоре для ремонта лежала, и этой доской треснул нашего летчика

сзади прямо по голове. Все нам стало ясно, банальная история. Для меня лично

осталось непонятным, почему эта травма была отнесена к разряду психологических.

Объяснение просто потрясло меня. Летчик сказал, что от удара он не пострадал,

доска просто переломилась у него на голове, он встал, взял отломившийся конец

доски и этим орудием нанес ответный удар зарвавшемуся хаму. А вот поведение

женщины и нанесло ему психологическую травму, ведь она стала причитать по

потерявшему сознание мужу, и не покормила завтраком ВРИО мужа, хотя они и

расставались теперь навсегда, в связи с прибытием законного супруга.

Да! Гвозди бы делать из этих людей, - не было бы в мире крепче гвоздей.

А летчику мы посоветовали впредь ходить на свидание в ЗШ.

Как зарабатывают клаустрофобию.

День начался как обычно. Обычный такой день в Николаеве, в 33 ЦБП и ПЛС. Мы

учимся на Центральных офицерских курсах. Лично я учусь на старшего штурмана

полка, ребята учатся на начальников штабов полка, на командиров и замполитов

полка. Все мы - кандидаты на продвижение, будущая элита Морской Авиации. Во

всяком случае, это нам пытаются втолковать наши преподаватели. А на самом деле

мы молодые и тяжело здоровые лбы, не обремененные комплексами, с достаточным

количеством денег, и с огромным желанием получить от этой учебы все, что может

дать южный город диким ребятам из тайги.

В "школу" я сегодня не пошел. Надоело. Это бывает, когда учишься уже второй

месяц. Перенасыщение знаниями. Это плохой синдром, ведь учиться еще полтора

месяца. Надо восстанавливать силы. Восстанавливать силы я пошел в соседнюю

комнату, к Витьке. Витька, штурман полка из 924 гв. мрап, окончил четыре месяца

назад академию, прислали его сюда для количества, поэтому у него свободный

график. Подразумевается, что он будет работать в библиотеке, готовиться к

поступлению в адъюнктуру. Витька решил готовиться основательно. Чтобы не

отвлекаться по пустякам, он купил сразу ящик водки, поставил его под кроватью, и

принялся глубоко изучать материал. Пока Витька три года учился в Питере, он

немного потерял связь с действующей армией. Вот тут я ему и пригодился. Я ничего

не скрыл от будущего кандидата военных наук. Рассказал, за что принято сейчас

пить в полках, в каких количествах, чем закусывают. Причем я не только излагал

сухую теорию, я, не жалея себя, провел и практические занятия, благо учебные

пособия были у нас с собой, вернее под Витькой. Короче, к приходу товарищей мы с

Витькой уже закрепляли пройденный материал, то есть спокойно спали.

Ближе к вечеру пришлось просыпаться. Я бы ещё поспал, но некоторые представители

будущей "элиты Морской Авиации" дергали за ноги, трясли за организм, звали в

боевой поход. Объектом удара на сегодняшний вечер был назначен ресторан "Николаев".

Я уже сходил туда раз 35, меня там знали как облупленного, столик на четверых

был всегда накрыт. Да и как могло быть иначе, если официанткой там работала жена

моего бывшего командира, который перевелся в Николаев. Пришлось идти в ресторан.

В ресторане все прошло как обычно, рассказывать не буду. Совсем уже ночью мы

решили все-таки пойти домой. И пошли, то есть поехали на такси.

И тут одного из нас потянуло на экзотику. Не смотря на то, что мы уже достаточно

выпили, и в общаге у Витьки еще с собой было, товарищу захотелось настоящего

украинского самогона. И погнали мы такси в Лески, район города такой, где на

квартире, на девятом этаже, продавали самый лучший в округе самогон. Зашли в

подъезд, разместились в лифте, кнопочку нажали, поехали. Но уехали не очень

далеко. Лифт встал, как вкопанный. Свет погас. Причем встал этот подлый механизм

между этажами, выйти невозможно.

Сначала мы отнеслись ко всему с юмором, в нас еще играли спиртные напитки, мы

тыкали пальцем в кнопочки, вызывали дежурную, но все было тщетно. Пока были силы,

мы кричали, просили вызвать милицию, и объявляли пожарную тревогу. Никто даже не

вышел из квартиры. Становилось тоскливо. Надоело стоять, но присесть все сразу

мы не могли, коленки упирались в соседа, ребята попались рослые, только во мне

одном 180 сантиметров, кое-кто был и выше. Хмель прошел. Некоторые запаниковали,

хотелось всего сразу: пить, курить, свежего воздуха и в туалет. Покурили, дышать

стало труднее. Северный замполит упал на пол, свернулся калачиком и уснул,

собака. Как мы его не пинали, он делал вид, что пьян настолько, что ничего не

понимает. Так мы простояли шесть часов. Ровно в шесть часов утра лифт поехал.

Нашей радости не было предела. Долго решали, куда ехать. Один кричал, что надо

продолжить поездку вверх за самогоном, я же настоял на поездке вниз, на свободу.

Вышли из проклятого подъезда, хотели набить морду дежурному лифтеру, который без

предупреждения отключил лифт в 24.00 и включил его в 06.00. Мордобоя я не

допустил, быстро отвез всех в родную гостиницу.

В "школу" опять не пошел. Я лечился от клаустрофобии. Лечился очень серьезно, не

жалея ни сил, ни здоровья. Оздоровление организма наступило очень быстро. Уже в

10.00 мы с товарищем вышли на балкон и громко пели "Боже, царя храни". Внизу

аплодировал Главный штурман авиации ВМФ полковник Москоков. Выбор репертуара я

объяснить до сих пор не могу, ведь я и сейчас слов не знаю.

Предварительная подготовка к полетам.

Сегодня понедельник, день предварительной подготовки. Мы сидим в "штурманском

цеху" с не очень отформатированным выражением на лицах. Мы - это старший штурман

и три штурмана полка. Вчера был праздник, а если учесть, что на предпраздничную

вахту мы заступили ещё в субботу, то состояние многим понятно. Непосредственно "сидим"

мы не все, так как во время постановки задачи Мишка нашёл у кого-то спирт,

употребил его по назначению, и теперь нагло спит на диване в безобразной позе.

Будить бесполезно, только запахом спирта.

Ситуация осложняется тем, что по гарнизону бродят самый главный московский

штурман и его заместитель. Завтра они будут летать со мной и Мишкой. Этим

ребятам нужен квартальный налет, вот они и изобразят контролирующих.

Старший штурман нервничает. Попытки разбудить Мишку привели только к

возникновению у последнего всем известных позывов. Из коридора слышны

посторонние голоса, старший штурман бледнеет.

В кабинет заходит заместитель самого главного штурмана, полковник. Заходит

боком, дышит в сторону. Одет в комбинезон, под курткой кремовая рубашка с

галстуком. Что-то настораживает в его форме одежды. С трудом напрягаю зрение,

вижу, что галстук гражданский, "в горошек". Понимаю, что праздник отмечали не

только мы. Полковник пытается найти своего штурмана, дать ему указания, но

обнаруживает того лежащим на диване. На безмолвный вопрос отвечаю, что Мишка всю

ночь нёс какую-то ответственность за что-то, вот и не выдержал нагрузки.

Полковник был человеком понятливым, назначил своему штурману встречу завтра под

самолетом и вышел. Я обнаглел, попросил передать самому главному, что у меня к

тому вопросов нет, чтобы не беспокоился.

Старший штурман приобрел нормальный цвет лица, выдохнул, и пошёл к командиру

полка. Серега нарезал соленые огурцы, достал банку тушенки. Вернулся "старшой" с

бутылкой спирта. Мгновенно проснулся Мишка, всё стало налаживаться. Выпили,

закурили.

Без стука открывается дверь, заходят командир полка и начальник штаба дивизии.

Это мои пилоты. У "старшого" ступор. Мне терять нечего, предлагаю начальнику

штаба присоединиться, обсудить завтрашний вылет. Начальник сглотнул слюну, вяло

отказался, выразил надежду, "что мы не очень", в сопровождении командира полка

покинул кабинет. Мишка кинулся спешно разливать, а то ещё командир дивизии

придет, выпить не даст. Выпили, закурили.

Дверь не открывается, а распахивается. Не входит, а влетает командир полка с

криком про какой-то бардак, который надо немедленно прекратить. Мишка с тоской

смотрит на недопитую бутылку, но тут командир разъясняет ситуацию. Прекратить

надо эту пытку предварительной подготовкой, а спирт у командира ещё есть. Выпили

и покурили ещё не раз.

Полёты прошли по плану, все остались довольны.

Благополучно вышедшим из запоя

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Штурманскую мысль не пропьешь!

Вождь штурманского племени начал пить водку. Пил уверенно и добросовестно, как ,

впрочем, делал все, что поручала ему служба в Морской Авиации. Да и как было не

пить, если на вооружении полка состояли спиртоносцы, противоводочники (только

спирт) и вертолеты -спасатели(от похмелья). На третий день сослуживцы перестали

доставлять тело на службу и обратно, так как это потеряло смысл, картохранилище

было временно переименовано в картолежалище со всеми вытекающими последствиями.

Как сказали бы всякие гражданские штафирки, товарищ впал в запой, мы же назовем

это состояние "входом в штопор".

Боевая подруга, она же жена, отсчитав положенное количество дней "штопорения",

начала предпринимать попытки к выводу. Рано утром, перед уходом на работу, она

проверила квартиру, вылила в унитаз все обнаруженные заначки, закрыла мужа

снаружи на ключ, и убыла ковать денежные знаки.

Сон алкоголика не долог. Вождь проснулся, проверил заначки, понял, что опохмелка

не удалась, и что самое главное, - он замурован. Любой другой на его месте впал

бы в ступор, но не такие морские авиаторы! Над вождем жил командир отряда.

Служебное время давно началось, пришлось воспользоваться современным средством

связи - телефоном. Звонок в эскадрилью с криком:"Где эта сволочь?".

"Эта сволочь" подошла к телефону и узнала, что она уже 2 часа заливает самого

старшего штурмана, что ей надо немедленно мчаться домой, закрыть краны,

прихватив в виде компенсации бутылку спирта. Придя домой, надо не ломиться к

соседу, который не откроет дверь, чтобы вода не выплеснулась на площадку, а

немедленно доложить о прибытиии по телефону.

Ошалевший командир отряда выполнил поставленную задачу. Представьте его

удивление, когда после доклада по телефону о прибытии домой, он получил команду:"Привяжи

бутылку спирта к веревке и спускай её мне на балкон. Про воду забудь, это

легенда, дуй на службу."

Жена очень удивилась, застав мужа в прежнем состоянии, но это уже другая история...

Тяжелая служба измотала.

Сидим на КДП, пытаемся руководить полетами, боремся с организмами.

Вторая половина дневной смены, солнце жарит через стекла, разморило после обеда.

Отвернул морду от командира, он сегодня РП, пытаюсь задремать. "748-му запуск

разрешаю", не очень бодро говорит командир, и голова его со стуком падает на

пульт. Спит, как ребенок. Я его понимаю, вчера вместе веселились. Подремать не

удалось. На все остальные запросы "748-го" отвечаю уже я, разрешаю ему все,

вплоть до предварительного. Все на заправке, никого в воздухе нет. "748-му

исполнительный". Смотрю на командира, тот спит. Будить жалко. Делать нечего,

буду нарушать летные законы. Тем более, что у меня и натура такая, - хлебом не

корми, дай "нарушения понарушать". Разрешаю 748-му и исполнительный, и взлет в

зону. 748-й (Колька Митрохов) отлетал свою зону, заходит на посадку. "Дальний,

посадку". Ну что делать, не бежать же к пульту РП, чтобы разбудить командира.

Продолжаю нарушать, - "Посадку разрешаю". Посадка, сруливание, заруливание. "748-му

через полосу". Встрепенулся командир, разрешает переруливание через полосу. Что-то

долго он выруливает, - говорит мне командир. Это он уже заруливает, - отвечаю

ему с ухмылкой. Командир смотрит в плановую таблицу, потом на меня. Да, да,

можешь поставить буковку "В", - отвечаю я на его немой вопрос.

Да, на государственной военной службе изматывались в мочалку.

Сижу на КДП.

Очень коротко.

Сижу на КДП. Выпустили пару "бэкфайеров" на радиус. Пара собралась, пошла на

маршрут, отошла на 200 км. Слышу, легкая паника в паре, переходят на рабочий

канал, чтобы мы не узнали, о чем будут разговаривать. Но дураков на КДП в этот

раз нет, сам перехожу на их канал, слушаю.

Ведущий: 546, подойди поближе.

Ведомый: Подошел.

Ведущий: Ещё ближе подойди, посмотри, что там у меня под брюхом?

Ведомый: Посмотрел, все там нормально, ничего нет.

Ведущий: Вот и я чувствую, что ничего нет, а раньше там ракета висела.

?????

Крылатая ракета отвалилась самостоятельно, "блуждающие токи" забрели в цепь

аварийного сброса.

Опять сижу на КДП. Выпускаем дивизию на удар. Наш полк взлетает со своего

аэродрома, соседи - с Май-Гатки, 45 км южнее. Общее руководство наше. Оба полка

нормально взлетели, начали сбор. Прошло около часа. Докладывает ведущий группы

соседей (зам. нач. ОБП ВВС): "Возвращаюсь с посадкой к вам, топливо убывает со

страшной силой, самолет не тянет, подфорсаживал". Зашел, сел, зарулил, приехал

на КДП. Заходит боком, сопит. Потом матерно выражает давно известную мысль о том,

что в один самолет нельзя сажать двух инспекторов. Мы соглашаемся, но

интересуемся подробностями нештатной выработки топлива и отсутствия тяги.

Оказалось, что "эта сволочь" (второй инспектор) не убрала шасси, но экипаж об

этом узнал только при попытке выпустить их на посадке. Молча смотрим на

командира корабля, ждем продолжения. И ещё, гады-техники не "расшторили"

лампочки положения шасси после ночных полетов. А он один - "в белом", и в ВВС он

сам доложит, без лишних подробностей, пустяки все это. Главное, что колеса не

отвалились, когда он "подфорсаживал".

Снова сижу на КДП. Тренируемся пускать крылатую ракету со сверхзвука. Отказ

гидросистемы, балка с ракетой не убирается в брюхо, посадка запрещена. Ничего

смертельного, сейчас будем сбрасывать ракету. Сбрасывать будем в зоне сброса,

под моим контролем. Запускаем вертолет, туда садится ст. штурман дивизии, чтобы

сразу после сброса обследовать и обозначить место падения ракеты. Все сделали по

уму. Ракету сбросили в 10 км по курсу взлета, вертолет пошел на осмотр.

Но вот что странно, - ракета до сих пор не обнаружена.

Я - не брал, ст. штурман дивизии - тоже....

Планирование полетов.

Был я штурманом полка, мне поручили подготовку экипажей к практическим пускам КР

на "сверхзвуке". Составил план, провели теоретическую подготовку, приступили к

полетам на ТП КР на "сверхзвуке". Задача не сложная, каждую летную смену экипажи

должны были выполнять по два полета на маршрут с ТП КР на "сверхзвуке". Но не

всегда эти полеты вписывались в планы командира АЭ, вот и приходилось

использовать различные способы убеждения несогласных.

Летаем две смены подряд с 19.00 до 03.00. Вставил я свои полеты в плановую

таблицу, подготовились, выполнили обе смены. Вообще, эти спаренные ночные смены,

- просто издевательство над организмом. Вот отлетали смены, потом разбор полетов,

переезд в штаб. Время - 04.30. А теперь, - самое основное, надо составить

плановую таблицу на следующие полеты, в 13.00 постановка задачи. Все кидаются к

черновику, пытаются быстрее вставить свои полеты, и умчаться домой, поспать. Так

я и сделал, в максимально короткие сроки нарисовал в черновике обоим экипажам по

два маршрута, согласовал все с зам. командира полка по ЛП, подсунул плановую

комэске, чтобы расписал самолеты, экипажи и заправку, и побежал домой,

попытаться уснуть раньше, чем семья начнет собираться на работу и в школу.

Пришел в штаб в 12.20, чуть пораньше, чтобы проверить плановую таблицу, которая

уже изготовлена в "мраморе". Обычно ставили задачу по черновику, но сегодня

нельзя, в гарнизоне Командующий. Вот смотрю я в эту плановую таблицу, и вижу,

что решение задачи подготовки к пускам под угрозой. Подленький комэска, после

моего ухода, вставил "пусковой" экипаж в резерв на РП и облет РТО, причем я

сразу увидел, что он и пойдет основным, а второй маршрут не будет выполняться по

стартовому времени, да и по "перегрузу". Разозлился, схватил эту плановую

таблицу, побежал в штаб АЭ, к комэске, чтобы этой таблицей "в евоную харю

потыкать". Только выбежал, а тут и комэска идет навстречу из столовой, руки и

пилотка в карманах.

Подошел я к нему, и так вежливо, со свойственным мне тактом, говорю, мол, что же

это ты, нехороший такой, срываешь подготовку к пускам, задачу, поставленную ГК

ВМФ, и если ты не понимаешь важности этой задачи, то сейчас я тебе все популярно

объясню. И начинаю объяснять со всей пролетарской прямотой, прямо в лоб,

используя доступные всем летчикам слова, вы их все знаете, но на бумаге они

плохо смотрятся. Голосом меня Бог не обидел, так что народ вокруг стоит, слушает,

смеётся. Смотрю я на этого комэску, и вижу, что доходят до него мои слова, он

подтянулся как-то, руки из карманов вынул, пилотку к голове приладил, слушает

внимательно. Для закрепления материала я еще несколько доходчивых выражений

добавил, начинаю заканчивать воспитательный процесс. Тут кто-то сзади постучал

меня по плечу. Не оборачиваясь, попросил не отвлекать меня, а то сейчас так

постучу, что и рука по локоть отвалится. Вижу, у комэски глаза совсем

квадратными стали, понимаю, что что-то не так, оборачиваюсь. А это Командующий

подошел, послушал, и решил привлечь мое внимание. Делать нечего, - "Слушаю вас,

товарищ Командующий!". Он взял плановую таблицу, положил на папку, с которой

всегда ходил, поставил две буковки "НВ" напротив резерва РП и облета РТО, и

расписался. "Вот так эти дела решаются, Владимирович, а ты тут орешь, как

резаный!", сказал Командующий, и пошел в штаб.

А комэска все понял, сам сгонял на РП и облет РТО, и откусил сам себе свой

маршрут в конце смены.

Как я не стал инспектором.

Я уже несколько лет служил штурманом полка. Окончил в Николаеве курсы старших

штурманов, ждал, когда освободится место старшего штурмана. Место освободилось.

Но меня на это место не назначили, нет, не по деловым качествам, а по стечению

обстоятельств. Таким же штурманом полка вместе со мной служил товарищ, старше

меня на пять лет, вот его и назначили старшим штурманом, так сказать, из

гуманных соображений. Это меня не порадовало, мне уже было 34 года, хотелось и

подполковника получить. Вполне нормальное желание, но штурману очень трудно

стать подполковником, потому, что в полку только одно штурманское "подполковничье"

место, вот и его и занял более возрастной товарищ.

Через некоторое время мне предложили стать старшим инспектором-штурманом службы

безопасности полетов дивизии. Должность хорошая, независимая, "подполковничья".

Я хорошо знал руководящие документы, был инструктором на обоих типах самолетов,

да и натура у меня въедливая, то, что нужно для этой работы. Я с радостью

согласился. Но в соседнем полку тоже были штурманы полка, и один из них, Колька,

тоже хотел быть подполковником, и был он постарше меня на год. Вот он и выставил

свою кандидатуру на конкурс. Колька был очень хозяйственным, умел оказывать

знаки внимания руководству, "обаял" службу безопасности полетов ВВС. Но командир

дивизии принял решение назначать меня. Тогда служба безопасности полетов ВВС

решил провести с нами обоими якобы собеседование, а потом представить "победителя"

Командующему на утверждение, и вызвали нас с Колькой в ВВС телеграммой

Командующего. Комдив, увидев нас обоих в штабе дивизии, сразу спросил у Кольки,

куда это он собрался, ведь решение принято, Командующему доложено. Хитрый Колька,

сославшись на вызов службы безопасности полетов ВВС, испросил разрешения все-таки

слетать, изобразить "альтернативные выборы". Полетели.

Летели на Ан-12, который шел во Владик через Николаевку, где служил мой брат. И

конечно я принял решение ночевать у брата, а утром прибыть в штаб ВВС. И конечно,

"переночевать" не удалось, удалось хорошо посидеть, за жизнь поговорить. Ближе к

утру мы "прилегли", и проспали первую электричку. На следующей электричке я

прибыл в штаб ВВС только к 12.00, совершенно измотанный. А Колька прибыл в штаб

ВВС накануне вечером, "поужинал" начальника службы безопасности полетов ВВС,

утром встретил его в кабинете, помог преодолеть "тяготы и лишения" после

вчерашнего ужина, и заручился его поддержкой. А тут ещё и я не прибыл вовремя.

Короче, Колька решил, что я снял свою кандидатуру.

Прибыл я в 12.00, наткнулся на похмеленный и недоуменный взгляд начальника СБП

ВВС, нагло заявил, что так сложились обстоятельства, попросил быстрее

представить меня Командующему, а то организм уже требует дальнейших действий.

Вот тут начальник СБП ВВС мне и заявил, что я "снят с пробега" из-за

несвоевременной явки, сейчас он так Командующему и доложит, и представляться мне

ни к чему. Наглости мне было не занимать, поэтому я заявил, что вызван сюда не

решением начальника СБП ВВС, а телеграммой Командующего, и сейчас пойду

выполнять приказание, то есть представлюсь Командующему. Засуетился тут

начальник, побежал сам к Командующему. А Колька начал меня утешать, мол, он не

виноват, что так сложилось, нечего мне было оставаться в Николаевке, должность

дороже брата. Не стал я с ним дискутировать, кто и что кому дороже, отобрал у

него бутылку пива, и немного увлажнил организм. А тут и начальник СБП ВВС

вернулся, не очень радостный какой-то. Начал рассказывать, что самолет на

Каменный Ручей уходит через три часа, что нам надо поторопиться, а потом

невнятно пробормотал, что Командующий утвердил решение комдива о моем назначении,

и представляться мне уже и действительно не надо. Вот так и решился вопрос с

назначением. Взяв у Кольки еще одну бутылку пива, я посоветовал ему не унывать,

мол, какие его годы...

Но инспектором я так и не стал. Как и в большинстве случаев, помешала пьянка. Но

не моя. Просто наш дивизионный инспектор переходил на службу в ВВС, и уехал туда

на стажировку. Жил он в кабинете, а где жил, там и пил. Однажды, выйдя по нужде

из кабинета, напоролся в нетрезвом состоянии на Командующего, который и решил,

что таких специалистов у него в штабе полно, поэтому поехал наш инспектор

обратно в дивизию на свою должность, лишив меня возможности стать подполковником

в этот раз.

Но я в своих устремлениях достаточно настойчив, поэтому подполковником я все-таки

стал, но это уже совсем другая история. И Колька позже стал подполковником, и

даже полковником, и подарил мне видеоклипы на ДМБ, и только совсем недавно

уволился из Армии.

Командир полка, как он есть.

Трудное это дело, полком командовать. Не каждый справится. Надо и начальству

нравиться, и с народом контакт поддерживать, а это, в большинстве случаев,

совершено противоположно одно другому. Вот и приходится командирам постоянно

балансировать на "лезвии бритвы", а это выматывает психологически и физически.

Не смотря на большое количество заместителей и помощников, командир всегда один,

только он будет нести ответственность за принятые решения, за все, что случится

в полку. Каждый человек обладает уникальным характером, свойственными только ему

одному особенностями поведения. В условиях жесточайшей психологической нагрузки,

эти особенности поведения иной раз перерастают в чудачества, в неадекватные

поступки, по которым командиры и остаются в памяти народной. Вот о таких

поступках, об особенностях поведения некоторых командиров, с которыми мне

довелось служить, я и расскажу.

Наш командир полка был невзрачного вида, похож на очень пожилого человека, и

называли мы его между собой соответственно, по отчеству - Лаврентьевич. Хороший

был человек, но вспыльчивый. Вот проводит он разбор полетов, и делится своими

впечатлениями: "Я заметил, что летчики отодвигают педали и кресла, разваливаются,

пытаются вздремнуть...", а из зала подсказывают: "на взлете". Все, разбор сорван,

приступаем к расстрелу шутника. Тут достанется всем командирам, про шутника

забудут, и долго будет кричать Лаврентьевич про дисциплину и порядок, пока

присутствующий на разборе комдив не направит его в нужное русло. Вспыльчивый был

командир, но справедливый.

Как-то полк перелетал на Камчатку. Второй штурман, холостяк, прокобелировал всю

ночь, в полете согрелся и уснул. А кабина второго штурмана была расположена в "желудке",

то есть в бомбоотсеке самолета, и связь с ним была только голосовая, по СПУ.

Второй штурман являлся оператором РЛС, штурман без РЛС не справился, и самолет

сильно уклонился от маршрута. После прилета на Камчатку, командир полка в

торжественной обстановке вручил этому холостяку 3-е суток ареста, за сон на

посту. Обиделся холостяк, разнервничался, самостоятельно уехал подлечить нервы

на горячие источники в Малки, где напоролся на командира полка, и получил

заслуженную награду - ещё 5 суток ареста за покидание гарнизона. Многовато для

одного лейтенанта всего за 2-е суток. Но не пал духом офицер, продолжал

осваивать секреты летного мастерства.

И вот пришло время проявить полученные знания на практике. В полку организовали

летную смену, посвященную ночному бомбометанию. То есть все экипажи полка должны

были выполнить бомбометание по горящей на земле мишени, которая состояла из

бочек с мазутом, которые специально подготовленный человек поджигал перед

вылетом, и после этого убегал как можно дальше. Первым шел экипаж нашего

холостяка. И так ладно положил свою серию бомб наш герой, что все бочки и

погасли. То есть у него результат - "000/000", а остальным некуда прицеливаться.

Так была сорвана тематическая летная смена. На разборе полетов старший штурман

кричал и ругался, обзывал холостяка диверсантом и саботажником. Командир полка

остановил старшего штурмана, поднял холостяка, и сказал: "Посмотрите на этого

урода. На перелете уснул, из гарнизона сбежал, мишень погасил. Что мне с ним

делать? А делать буду вот что: все взыскания снимаю, за отличное бомбометание

объявляю благодарность! А вы, командиры кораблей, за таких штурманов во время

войны драться будете. Иди, лейтенант, с глаз моих долой!".

Вот таким, вспыльчивым и отходчивым, пожилым дядечкой, и запомнился мне первый

мой командир полка, который стал потом и командиром дивизии, и в Николаеве

летную работу возглавлял, и погиб нелепой смертью от руки грабителя.

Разные бывают командиры, высокие и толстые, видные и не очень. Вот и нам попался

совсем невзрачный, маленький, совсем не уверенный в себе. Попал на должность не

по деловым качествам, а по связям. Манерами смахивал на кота Леопольда, прозвище

имел "Ляпа". Выйдет, бывало, перед полком, и шепчет что-то себе под нос,

постоянно поглядывая на часы. Мы все гадали, может, у него на циферблате

распорядок дня записан? Боязливый был, очень к мнению начальства прислушивался,

и волновался все время, короче, вносил элемент неуверенности в нашу повседневную

службу. Как-то раз решили послать мою эскадрилью на выполнение очень необычного

задания. И такое это было важное задание, что контролировать нашу готовность

прибыл сам Главный штурман авиации ТОФ, генерал. Я, как штурман АЭ, отрядным

бортжурналы подписал, отрядные подписали рядовым штурманам, а меня стал

проверять сам генерал. Зрение у генерала было уже слабеньким, показалось ему,

что линия заданного пути у меня слабо нанесена, решил он мне показать, как надо

маршрут рисовать. Взял карандаш, линейку, и попытался провести прямую линию. Не

сложилось, карандаш убежал, и прорвал на карте дырку. Тут генерал взбеленился, и

со словами: "все у тебя хреново", разорвал карту пополам. Я не выдержал, в

относительно мягкой форме доверил генералу вести эскадрилью в бой, хлопнул

дверью, и ушел в штаб АЭ, но новую карту рисовать начал. Прибежал "Ляпа", начал

нудить, типа, что это я себе позволяю, как завтра эскадрилья полетит, почему я

такой наглый? Посоветовал "Ляпе" успокоить генерала, показал зародыш новой карты,

но сказал, что мне достаточно контроля и старшего штурмана, больше генерал мою

карту не увидит, попросил мне не мешать. "Ляпа" ушел, Главный меня больше не

доставал, слетали мы прекрасно, но после полетов "Ляпа" все же всунул мне

выговор за нетактичное поведение. Мелочный он был, и мстительный. И жизнь его

наказала, да если бы только его... Сидели на Сахалине, к нам перелетали ребята

из Хороля, "Ляпа" был руководителем полетов, и убил экипаж на снижении при

заходе на посадку. Сняли с должности, "сослали" в Николаев, кажется, учебный

отдел возглавлял. Ничего хорошего о таком командире в памяти людской не осталось.

Как я уже говорил, командиры все разные. В это раз нам попался командир, про

которого можно было сказать, что он родился для того, чтобы командовать. И "родословная"

была хорошая: суворовец, все должности прошел, академия, спортсмен, в глазах

блеск, армию любит, всю службу провел в нашем гарнизоне, обстановкой владеет.

Мечта подчиненных, а не командир. Но уж очень хотел стать генералом, что его и

сгубило. Власть, предоставленную ему, воспринял за вседозволенность, начал

совершать резкие, не всегда адекватные поступки. Допустим, увидев толстого

летчика, решил представления на класс не подписывать, пока мы лично ему не

сдадим физкультурные нормы. Хорошие требования, правильные, но классность в

полку резко упала. Поправили сверху. Опять же к разным напиткам интерес проявил

неограниченный, считая, что он во всех видах хорош. А где напитки, где власть,

там и совершенно посторонние женщины. Вот и в семье что-то разладилось. И начал

командир жить в кабинете. Нам было все равно, где, и с кем, живет командир, но

представьте себе состояние дежурного по полку, когда в 03.00 к нему заходит

командир полка в очень тяжелом состоянии, и предлагает заняться "армрестлингом".

Тут и Главная инспекция МО подкатила. А возглавлял её генерал-лейтенант,

начальник ЦБП и ПЛС ДА. Когда мы увидели этого зеленого генерала, в шинели, в

галифе и сапогах, в ремнях и подпругах, то поняли, что добром это не кончится.

Провели с нами строевой смотр, запугали пугливых, насмешили смешливых, отпустили

по домам. И все мы знали, что с утра будет тревога, что будем летать 3 дня

подряд, и говорил нам об этом, конечно, сам командир. Отпустив нас, домой,

готовиться к "войне", сам он весьма качественно "подготовился", и лег отдыхать в

кабинете, никого об этом не предупредив. Началась "война". Как и положено,

оперативный позвонил командиру домой, но жена ответила, что тот на службе.

Подумав, что командир заранее вышел в штаб, оперативный продолжил свои

милитаристские приготовления. Представьте удивление руксостава полка, а особенно

зеленого генерала, когда командир не пришел в полк и через час. На все звонки

жена, эта честная женщина, отвечала, что муж на службе, а в полку уже начали

подумывать о группах розыска, полагая, что все это козни мирового империализма.

Но ещё больше удивился сам командир, когда, выйдя из кабинета по нужде, увидел

свой штаб стоявшим на ушах. В общем, скомкано прошло начало активной фазы

проверки. Пошли на первый вылет. Зеленый генерал выразил желание слетать с

командиром. Не знаю, о чем они с командиром весь полет говорили, но на посадке

командир "со стуком" приложил самолет к матушке-земле. А на справедливый вопрос

генерала - зачем, ответил, что его уже задрали, и вообще, устал он. После

инспекции, командира, не дав полковника, перевели на должность с меньшим объемом

работы, чтобы, значит, не так уставал. Вот так мы лишились ещё одного командира.

В соседний полк перевели из Острова нормального летчика. Работал он заместителем

командира АЭ, потом командиром АЭ стал, в академию заочно поступил, прошел

должность заместителя командира полка, и был назначен на освободившееся место

командира полка. Причем все прошло очень спокойно, тихо так, без всякой

подковерной борьбы. И в полк вошел он, как говорится, как " патрон в патронник",

очень нам понравился. Особенность у него была, волосы выпадали клочьями, стал он

голову брить, очень этим местом на Котовского был похож. Стали мы с ним летать в

одном экипаже, оба пришли с Ту-16, вот вместе и осваивали Ту-22м2. Все было

хорошо, но его "тыл" подвел. Чтобы не множились слухи, собрал он нас, управление

полка, и сам рассказал, что жена полюбила другого, он разводится, а летчика

этого, которого жена полюбила, переводит в Приморье, по личной просьбе. Очень

порядочный поступок, мы ещё больше его зауважали. Переехал командир в

однокомнатную квартиру, стал жить один. Мы всегда знали, куда можно зайти, когда

праздник заканчивается, а душа продолжения требует. Командир был парнем видным,

спортивным, ничто человеческое ему было не чуждо. А это не нравилось некоторым

начальникам, но командир за свое право на личную жизнь твердо стоял. Но

чувствовал, что это добром не кончится. Как-то я его спросил, когда "полковника"

будем обмывать, на что получил четкий ответ, что "полковника" скоро обмоем, но

не долго он это звание проносит. Все так и случилось. "Полковника" дали, но на

очередной ВЛК списали с летной работы, якобы барокамеру плохо переносит. Вот так

мы опять лишились командира, причем хорошего, а казино в городе Рыбинске

получило начальника службы безопасности.

Без них - никуда!

Речь пойдет о замполитах. Они все время меняют окраску, то есть свое название,

но сущность остается все та же. Редко встретишь на этой должности достойного

человека, настоящего мастера своего дела, обычно это неудавшиеся штурмана и

летчики, приспособленцы, паразиты на телах летного и инженерно-технического

состава. Обычно я стараюсь избегать резкостей в своих воспоминаниях, но тут не

удержался.

Это сословие я не любил всю жизнь. Именно жизнь, потому, что с детства слышал в

семье от отца, а он тоже был военным, не очень лестные о них отзывы. Но пришло и

мое время с этими ребятами столкнуться по службе. Тяжелые они люди, я все время

удивляюсь, как они сами с собой живут, тогда, когда уже не надо притворяться?

Первый раз я вплотную столкнулся с замполитом на стажировке, которую проходил в

924 гв. мрап, а сидели мы тогда на Умбозере. Решили мы сходить на танцы в

поселок Октябрьский, где расконвоированые женщины жили. Сели в тундре, выпили

немного для храбрости, а бутылку в кусты закинули. Ну разве мы могли подумать,

что замполит полка, подполковник, будет сидеть в кустах, и подслушивать, о чем

курсанты разговаривают? А этот сидел. У меня уже в детстве выработались

снайперские качества, поэтому, даже с прицеливанием по невидимой цели, я попал

бутылкой прямо ему в лоб. Сорвались танцы. Потащил он нас к командиру полка,

кричал о покушении на жизнь видного политического деятеля, требовал выгнать нас

с позором со стажировки. Спасло нас с братом только то, что командир полка "Череда",

ещё праваком летал с нашим отцом. Успокоил он замполита, отстоял нас.

Окончив училище, попал я в Монгохто. Это такая "летчиков столица", как в одной

песне поется. Через какое-то время пришлось мне развестись с женой, причем

сделал я это в очень сжатые сроки, за 3 дня, не посоветовавшись с замполитами. И

испортил я замполитам статистику по разводам за месяц, были у них и такие нормы,

как потом оказалось. Можете себе представить, приходит ко мне домой, где я еще

проживал уже с бывшей женой, начальник ПО дивизии, и начинает уговаривать развод

аннулировать, он уже и с судьёй договорился, чтобы не в зачет, значит. Я ему

объясняю, что жену больше не люблю, не могу женщину обманывать, да и по согласию

развелись, жена не против. А этот деятель и говорит, что он свою жену никогда и

не любил, но не разводится, поэтому и в полковниках ходит. Не понял я его, за

что и был сослан на "перековку" в "вечные" вторые штурмана.

Стал я штурманом отряда, попал в очень интересный экипаж. Я был старлеем с 3-м

классом, а все остальные - майорами с 1-м. Праваком у нас летал снятый со всех

должностей командир отряда, а вторым штурманом мне достался замполит АЭ,

переведенный из "зеленой" авиации. Мы понимали, что переведен он был из

Европейской части страны, из ДА, за "развод, за пьянки, за дебош", но он

прикидывался святым, да ещё и корчил из себя великого штурмана. А когда я

спросил у него про карту и бортжурнал, так его чуть "кондратий" не хватил.

Постепенно привел я его в порядок, но и замполит мне спуску не давал. Бывало,

выскочит из кабины, отбежит от самолета, и давай про какие-то конспекты

спрашивать. А у меня грех был, я конспекты эти проклятые, с курсантских лет

принципиально не писал. Ну, своего второго штурмана, я послать ещё мог, но когда

он притащил замполита полка, и пожаловался, что я конспекты не пишу, тут

разговор по-крупному пошел. Ответил я замполиту полка, что конспекты не пишу,

потому, что и без них все знаю. На это замполит предложил мне побеседовать о

любой работе товарища нашего Ленина. Зря он так. Я его попросил объяснить, что

означает слово "эмпириокритицизм" в известной работе основоположника. Долго

морщил лоб этот знаток, а после того, как я выдал ему формулировку из

философского словаря, разговаривать со мной дальше отказался, сославшись на

занятость. Мои глубокие знания популярности мне у замполитского племени не

прибавили.

Дослужился я до штурмана АЭ. Но, видимо, это несчастье мне на роду было написано.

Вторым штурманом у меня стал летать опять замполит, но уже полка. И тоже мнил

себя великим штурманом. И вот полетели мы на разведку погоды, на полигон Литовко,

что под Хабаровском. Погода не очень хорошая, сплошная кучевка, за нами полк Ту-22м2

должен идти, а полигон чужой, первый раз работаем. Я свои бомбы уронил без

проблем, летим обратно, думаем с комэской, что сказать РП. Тут этот вождь с

поправкой влез, мол, полеты надо закрывать, погода дрянь, он полком рисковать не

будет. Я посоветовал товарищу бдительнее за нагрузкой на генераторы посматривать,

как бы перенапряжение не случилось, и ещё пару слов добавил, не по инструкции.

Вылез вождь из своего гнезда, прибежал ко мне, кричать начал что-то про

субординацию, комэска не выдержал, вождя в кресло посадил, рассказал тому, кто

здесь штурман АЭ, а кто вторым штурманом работает, а РП сказал, что работать

можно. Ох, и драл меня этот замполит на земле, ох и драл...

Вот так и шли мы по службе все время рядом, нормальные люди, и замполиты.

Чтобы остаться честным до конца, должен отметить, что и среди них нормальные

люди попадаются, но редко. На всю жизнь запомнил первого своего замполита АЭ,

майора Терентьева, очень нравилось, как работает замполит АЭ майор Сидоренко, да

и последнего своего замполита полка, "Валерочку", часто вспоминаю не злым,

добрым словом.

Глубокие знания, внешний вид, и "слово генерала".

Многие интересуются, как мне, штурману-ракетоносцу, удалось стать начальником

штаба противолодочного полка. Попробую объяснить, а заодно и расскажу, что может

повлиять на военную карьеру, и как происходит назначение.

Не взирая на постоянную заботу командования, я достаточно быстро пророс от

второго штурмана до штурмана полка, а потом стал работать подполковником,

руководителем полетов ракетоносного полка. Полк разогнали, я перевелся в

соседний противолодочный полк, и продолжал руководить полетами в качестве

руководителя дальней и ближней зоны. Я ничем не выделялся из общей массы, просто

делал "своё" дело, мастерски уворачиваясь от "не своего".

Как-то раз я не увернулся, и был назначен старшим дома. Время было тяжелое, в

гарнизоне свирепствовала "желтуха", в подвалах домов жила всякая пакость от

комаров до крыс, вот и было принято решение своими силами навести порядок в

подвалах. А начали с того, что потребовали от старших домов схему подвала.

Делать нечего, надел резиновые сапоги, полез в подвал, изучил всю эту глупость.

Так как я штурман, то схему нарисовал красивую, обозначил не только двери и

оконца, но и всякие неисправности. Жена работала начальником квартирно-эксплуатационой

службы, пришлось воспользоваться семейным положением, использовать её знания

профессиональных терминов. Когда я прибыл к командиру полка со своей схемой, у

него в кабинете находился начальник военного домоуправления, они вместе

разрабатывали план борьбы с грязью в подвалах. Изучив мою схему, командир тихо

спросил, а что такое "выход фекальных вод"? Я ему это разъяснил, и командир с

гордостью обратил внимание работника ЖКХ на глубокие знания своего подполковника

в разных водах и канализациях. Так впервые командир обратил на меня внимание.

Через некоторое время командир вывел меня из строя и спросил, почему у меня все

время чистая обувь? Я ответил, что это уставом не запрещено, я регулярно её чищу,

и вообще, стараюсь следить за своим внешним видом, как и положено офицеру.

Справедливо заметив, что офицеров у него в полку "как грязи", а чистой обуви

мало, командир объявил мне благодарность. Проявив эти знаки внимания, командир

начал ко мне присматриваться, стал сравнивать с братом, который служил

начальником штаба в соседнем полку.

24 февраля. Понятно, что вчера все отмечали наш профессиональный праздник,

поэтому многим стоять в строю трудно. Чтобы служба нам мёдом не казалась,

командир проводит строевой смотр. После осмотра моего внешнего вида и общего

состояния, командир приказал прибыть на беседу после построения. Думая, что моё

состояние командиру не понравилось, я даже огорчился. Но дело оказалось совсем

не в этом.

Командир предложил поработать начальником штаба, мотивируя моим внешним видом,

глубокими знаниями о канализации, и нормальным состоянием после всенародного

праздника. Я выразил робкие сомнения в том, что знаний в области канализации

достаточно, чтобы возглавить штаб, но все мои разговоры были пресечены на корню,

и через три дня я уже временно исполнял обязанности.

Надо отметить, что должность эта достаточно важная, поэтому утверждают

кандидатов на уровне ВВС. Представили меня начальнику штаба ВВС, в краткой

характеристике командир указал, что я имею образцовый внешний вид, и знаю про "фекальные

воды". Генерал мою кандидатуру одобрил. На вопрос, как долго мне оставаться "врио",

генерал сказал, чтобы я смело служил, мол, его генеральское слово крепкое. И

служил я "врио" ещё пять месяцев.

Тут обстановка резко изменилась. Штатный начальник штаба полка передумал

увольняться, и решил дослужить ещё три года. Я вернулся к исполнению родных

обязанностей, служба шла своим чередом.

Прошли три года. Подросли новые кадры, командир ушёл в штаб ВВС, и мне уже не

предложили освободившееся место. Но генерал сдержал своё генеральское слово. На

аттестационной комиссии ВВС, когда обсуждалась совсем другая кандидатура,

генерал сказал, что обсуждать тут нечего, он уже три года назад принял решение,

и отступать от него не намерян. Так я и был назначен начальником штаба полка.

Вот как могут помочь в службе глубокие познания в канализации, чистая обувь,

хорошая переносимость праздничных мероприятий, и слово генерала.

Мой генерал.

Меня назначили на достаточно высокую должность НШ АП. Прошло время, освоился,

часто летал на сборы в ВВС ТОФ, где меня изучал "мой генерал". Я, в свою очередь,

изучал генерала. Мы часто общались по телефону, на сборах я докладывал ему планы

полка на месяц, он меня ругал, я отбрехивался, короче, шла нормальная работа.

Пришло время переделать очень важные документы согласно новым требованиям. И

такие это были важные документы, что мне лично пришлось разрабатывать "Решение

командира полка...". Это "Решение" представляло из себя книжку объемом до70

листов. Было над чем поработать. Как это и заведено, в установленный срок все, в

том числе и я, доложили об исполнении. Доложили телеграммой, а сами продолжали

работу над документами, думая, что проверят только на очередных сборах через

месяц.

Мы все жестоко ошиблись. Этот генерал решил облететь все гарнизоны и лично

убедиться в состоянии документов. И начать он решил с меня. Остался один день...

Но не зря я изучал генерала. Генерал был педантом в самом худшем смысле этого

слова, то есть он обожал порядок во всем, все должно было быть сделано точно в

срок, и, к тому же ещё параллельно и перпендикулярно. И ещё генерал считал себя

знатоком русского языка, поэтому в документах вникал не только в смысл, но и в

правильность расстановки запятых. И все это ожидало меня уже завтра, а документ

я до конца не отработал.

Ну, чему быть, того не миновать. Сдал я документ на печать, сказал печатать

столько, сколько успел сделать. Не хватало страниц 15. Попросил "мастера

машинной писи" сделать несколько ошибок, и забыть проставить в разных местах

запятые. Все ошибки и опечатки сосредоточил на первых 10 страницах. Сам принес

из дома картину и повесил её в кабинете напротив кресла на один гвоздь, то есть

очень неустойчиво.

Вот и пришел этот день. Встретили генерала, покормили, начали работу. Прошли по

штабу, осмотрели КП, получили рабочие замечания. И вот наступил "момент истины".

Пришли мы с генералом в мой кабинет, сел он в кресло и начал изучать творение

моего разума. На первой странице споткнулся на орфографических ошибках, потом

заметил отсутствие запятых и принялся разъяснять мне важность правильной

расстановки запятых в этот непростой для страны период. Устал, откинулся на

кресле и заметил криво висящую картину. Не поленился, встал и лично поправил

картину, заодно полюбовался изображенным пейзажем. Сел, спросил, на чем мы

остановились, я доложил, что на запятых, он повторно прочел лекцию о запятых.

Пока генерал читал лекцию, я опять перекосил картину. Генерал встал, поправил

картину, обратил мое внимание на влиянии кривовисящих картин на воинскую

дисциплину. Сел, спросил, на чем мы остановились, я доложил, что на запятых...

Все это продолжалось около четырёх часов. Генерал продвинулся в изучении

документа страниц на 7. Мы оба устали. Я уже хорошо понял, что если запятых не

будет на своих местах, а картины будут висеть криво, то мы никогда не победим в

современной войне, поэтому предложил поужинать. Генерал согласился, предупредив,

что завтра мы продолжим работу. После бани, ужина, активного отдыха, генерал

сделал вывод, что, не смотря на отдельные замечания, документ отработан

достаточно грамотно, поэтому завтра генерал пойдет проверять соседний полк. Я не

стал ему препятствовать, поблагодарил за совместную работу над документом и

пошел отдыхать.

Так я лишний раз убедился в необходимости изучать вероятного противника и в том,

что даже сильные стороны противника можно использовать ему во вред.

Обучение.

" Пригласили" поработать НШ оплап. А я сам - чистый "мрашник". Позвонил брату,

спросил, с чего начинать? Вот он и говорит, что начинать надо с учебников. Да я

и слыхом не слыхивал о штабных учебниках. Брат прислал с попутным экипажем

список литературы. Причем подошел к вопросу моего обучения излишне серьезно, в

списочке оказалось около 30 книг, и то, он меня предупредил, что список не

полный, на первое время. И начал я учиться, в "свободное" от службы время. Сами

понимаете, весь день крутишься, как белка в колесе, вечером разгонишь всех по

домам, заменишь пьяных в нарядах, выдашь новым "нарядчикам" оружие, проверишь

какую-то ерунду, потом сидишь, учишься. Командир был очень опытный, но учить

меня не собирался, а смотрел со стороны, как я барахтаюсь. Так проходило "теоретическое"

обучение.

Подошло время "практики". Нас вызвали на очередные сборы. Командир приказал

нарисовать "Решение" по поиску ПЛ, будем докладывать на сборах, это такая форма

обучения руксостава. Поставил я задачу штабу, осмотрел нарисованное "Решение",

ничего особо для себя интересного в нем не нашел, да и не мог пока найти.

Полетели. На сборах - встреча с братом, другими НШ, совместная работа над "документацией",

знакомство с офицерами штаба, иногда даже излишне "близкое". "Решение" валялось

в "секретке" штаба ВВС. Через два дня пришло время продемонстрировать "Решение"

Командующему и его штабу. Причем меня предупредили, что докладывать буду я, а не

командир, это тоже входило в процесс обучения. За час до доклада мне удалось

уговорить брата отвлечься от работы с "документами", посмотреть "Решение" и

прочитать "Пояснительную записку". Опыт не пропьешь, поэтому брат сразу

определил, что я ищу ПЛ не в заданном районе. Штурмана, собаки, рисовали район

поиска в процессе работы с "документами", ошиблись в градусах. Я разволновался

до невменяемости. Брат успокоил, сказал, что кроме офицера оперативного отдела,

который готовил "Боевое распоряжение", никто это "Распоряжение" и в глаза не

видел, проверить не смогут. Поэтому, сказал брат,

докладывай громко и четко, уверенно тыкай указкой в неправильный район, штаб ВВС

сам устал от наших сборов, до конца не дослушают, сделают замечания за

неправильный шрифт и условные обозначения. Все так и вышло. Мне посоветовали

лучше изучить "Наставление по службе штабов", чтобы "Решения" у меня впредь

получались ещё красивее. О том, что мы искали лодку не в том районе, никто и не

понял, да и не собирался. Даже командир этого не понял, да и он это "Распоряжение"

очень бегло прочитал, в основном то место, где указаны место и время доклада.

По прилету я "выразил неудовольствие" штурманам, им пришлось лечить мои

истрепанные нервы своим "лекарством", но я на всю оставшуюся жизнь понял, как

надо изучать настоящие боевые документы.

ТРИЛОГИЯ

Один день из жизни начальника штаба.

Ночь, переходящая в утро.

Какой-то мерзкий звук. Что-то бибикает в мозгу. Открыл глаза - темно.

Сосредоточился, понял, что это будильник, выключил. Встал, споткнулся о кошку,

упал на ковер, уснул. Жена толкает ногой, дублирует будильник. Опять проснулся,

сел. Возникло много вопросов: который час, зачем звенел будильник, и почему жена

толкается? Из возбужденной речи близлежащего товарища понял, что сейчас 3 часа

ночи, вчера я пришел в 23.00, очень сильно "уставший", бредил про какие-то

полеты, завел будильник и рухнул на диван. Все стало на свои места. Вчера очень

плотно работали с комиссией из ВВС, а сегодня эта комиссия хочет посмотреть, как

мы будем выпускать пару Ту-142 на поиск иностранной подводной лодки. Вот оно как!

Бреюсь, моюсь, пью кофе, курю, жалуюсь кошке на проклятую жизнь. Позвонил

оперативному, узнал, что полеты раскручиваются по плану. Ну, и слава богу.

Оделся, вышел в ночь. Надо зайти в гостиницу, разбудить комиссию, а то после

вчерашней проверки они могут и не проснуться.

Захожу в гостиницу. Некоторые проснулись и ползают на коленках около

умывальников. Именно на коленках, потому, что гостиница раньше была детским

садиком, и умывальники устанавливались для маленьких детишек. Бужу начальника

комиссии, контролирую его действия. Умывшись на коленках, он на четвереньках

пополз в туалет. Понимаю, что разум ещё не проснулся, поднимаю его, ещё раз бужу,

рассказываю, куда приходить тогда, когда все уже смогут ходить.

В штабе все идет по плану. Вылет на 07.00, пару поведет командир. Сонные экипажи

бродят по штабу, демонстрируют доктору свое здоровье, получают оружие,

документацию, и выезжают на аэродром. Подходят члены комиссии, мешаются под

ногами, пытаются узнать, на чем они поедут на аэродром и когда завтрак. Понимая,

что всех в два "уазика" мне не разместить, предлагаю немедленно позавтракать в

кабинете начальника разведки. На завтрак выдаю две банки тушенки, хлеб, бутылку

спирта и начальника РЭБ полка. После первой рюмки, оценив количество оставшегося

спирта, комиссия принимает решение контролировать вылет прямо из кабинета.

Одобряю это решение, выдаю начальнику РЭБ ещё одну бутылку, еду на аэродром.

На КДП все по-взрослому. Принимаем решение на вылет, проводим предполетные

указания, экипажи убывают на самолеты. Курим с командиром, он уточняет, что надо

сделать с полком и гарнизоном за время его отсутствия. Отсутствовать командир

будет долго, часов 12, поиск лодки будет выполняться в районе Камчатки, туда

лететь 2,5 часа, а ещё работа в районе, потом обратно... Выдав все указания,

командир уезжает на самолет. Все готово к вылету.

Огромные самолеты выруливают на предварительный старт. Исполнительный. Взлет.

Нехотя разбегаясь, самолеты отрываются, и, "набирая высоту только за счет того,

что земля круглая", уходят в район поиска. Пора ехать в штаб.

07.50. Провожу планирование работы гарнизона на день. Командиры частей

докладывают состояние дел, планы работ, записывают указания, спорят, ругаются. В

одной из частей травма - бродячая собака укусила за щёку прапорщика, который

возвращался из наряда. Интересуюсь, почему прапорщик из наряда возвращался на

четвереньках? Какой-то шум в коридоре. Открываю дверь, вижу комиссию в полном

составе, которая строем следует в туалет, исполняя строевую песню. Молодец

начальник РЭБ, здорово поднял боевой дух членов комиссии. Завершаю гарнизонное

планирование, оставляю "уазик" для перевозки тел комиссии, иду в полк.

08.20. Планирование работы в полку. Теперь уже командиры эскадрилий "докладывают

состояние дел, планы работ, записывают указания, спорят, ругаются". Тоже травма

- правый летчик, пытаясь мастерски открыть бутылку ударом по донышку, распорол

руку. Долго не будет летать, а мне теперь объяснять командующему, зачем он эту

бутылку открывал. Предлагаю командирам АЭ закупить штопоры и раздать личному

составу, провести инструктивно-методические занятия по открыванию бутылок с

различной укупоркой. Ставлю задачи на день, определяю распорядок дня.

08.50. Построение полка. Довожу общие задачи, распорядок дня. Отдаю народ в

распоряжение командиров АЭ, иду посмотреть на управление полка. А посмотреть

есть на что. Начальник специальной службы постоянно выпадает из строя. Объясняет

свое состояние тем, что всю ночь готовился к предстоящему вылету. Убеждаю его,

что специальное оружие сегодня применять не будем, отправляю спать. Ставлю

задачи, напоминаю, что посадка пары планируется на 19.00, после чего и закипит

настоящая работа, распускаю.

Штаб. Тела членов комиссии уже доставлены в гостиницу, начальник РЭБ пытается в

одиночку освоить остатки спирта. Спирт отбираю, начальнику разрешаю поспать до

обеда. Изучаю телеграммы, раздаю дополнительные указания. Понимая, что обедать

придется в штабе, прошу начальника строевого отдела заказать шашлыки на 13.00.

Заказ с радостью принимается, весь строевой отдел, из солидарности со мной,

решил обедать на службе, так сказать, в боевой обстановке.

Сижу в кабинете. В организме какая-то неустойчивость. Надо что-то делать.

Выделяю главное, зову замполита. Он все понимает без слов, вчера сам помогал мне

работать с комиссией. Водка, легкая закуска, кофе. Чертовски не хочется работать.

Но есть такое слово "надо"!

Вот утро и прошло...

День.

Все хорошо. Самолеты пришли в район, приступили к постановке буев. На командном

пункте развернут пост противолодочной борьбы, согласно боевым документам, я этот

пост возглавляю. Поиск подводной лодки ещё только начинается, а штаб уже готовит

отчет по поиску: склеиваются карты, подписываются склейки, рисуется район работы,

ищутся фотографии ещё не обнаруженной лодки. Течет повседневная жизнь. "Народ в

поле", выполняет парковый день, люди убывают в командировки, в отпуска,

заступают в наряды. Отрабатываются повседневные приказы, выдаётся оружие,

оформляются продовольственные аттестаты и проездные документы, выписываются

отпускные билеты и командировочные предписания, словом, "контора пишет". Всё,

что контора напишет, надо прочитать и подписать, найти и устранить ошибки, потом

на все бумажки надо поставить полковую печать. Это называется "текучка", и она

не главная в работе.

Звенит телефон. Это штаб ВВС провел утреннее планирование, и спешит довести свои

ценные указания. Все указания вежливо выслушиваю, бодро отвечаю "есть", решаю не

обращать внимания на всякие глупости. Готовим Ан-26 к перевозке тел членов

комиссии к постоянному месту службы. Ставлю задачу начальнику КП по загрузке тел,

особое внимание обращаю на полный комплект убывающей комиссии. Самолет улетает,

увозя в своем чреве измотанных тяжелой службой офицеров ВВС. Счастливого им

полета.

В кабинет проникает молодая женщина. Узнаю машинистку. Она мне сообщает, что

беременна, и поэтому надо повысить ей квалификационную категорию, чтобы она шла

в декрет с большей получки. Поздравляю её, но объясняю, что не могу всё бросить,

и заниматься созданием квалификационной комиссии, да я и без комиссии знаю, что

в слове "ещё" она умудряется сделать четыре ошибки. Машинистка протягивает мне

протокол, напечатанный явно не её руками, потому, что без ошибок. Чтобы не

расстраивать будущую мать, подписываю протокол, обещаю подарить ей "Букварь".

Течет текучка...

Наша пара закончила постановку поля буев, приступила к контролю. Вышел на связь

начальник штаба ВВС и пообещал с обратным рейсом Ан-26 прислать полковника для

оказания помощи в оформлении отчета о поиске. Позвонил этому полковнику, сказал,

что спирта, красной рыбы и брусники я ему не дам, посоветовал отказаться от

оказания помощи. Все срослось, у полковника нашлись неотложные дела в

собственном штабе. Пошел в кабинет разведчика, посмотрел, как дела с отчетом.

Все предварительно отработано. Отпускаю чертежников на отдых до 18.00.

Привезли шашлыки. Иду на прием пищи в строевой отдел. Шашлыки горячие, водка

холодная. Да, да! Ведь шашлыки без водки едят только собаки, так у нас говорят.

Доклад оперативного дежурного: наша пара обнаружила подводную лодку, установила

слежение. Обед закончился, не успев толком и начаться. Не делая из еды культа,

поднимаюсь на командный пункт.

Как обнаруживают подводную лодку, как за ней следят, об этом я рассказывать не

буду. Кому нужно, тот знает, а остальным это не очень интересно. Во время работы

самолетов в районе, на командном пункте разворачивается филиал дома для

сумасшедших. Звонят все, кому удается добраться до телефона: флот, ВВС, Москва,

Камчатка, Николаевка. Все начальники хотят быть причастными к этому

знаменательному событию, выдают различные, по большей части ненужные, указания и

советы, требуют немедленных докладов. Приходится очень решительно и достаточно

выразительно отсеивать этих помощников. Разогнав всех добровольных помощников,

мы со штурманом анализируем обстановку, вырабатываем рекомендации экипажам, и,

главное, - стараемся не мешать экипажам работать. Всё заканчивается благополучно,

после длительного слежения за подводной лодкой, по команде ВВС, экипажи покидают

район. Посадка планируется через 2,5 часа.

Вспоминаю, что ещё не завтракал и не обедал. Удалось выпить и закусить, но не

поесть. Приходится воспользоваться служебным положением жены. Она у меня старший

прапорщик, начальник столовой лётного состава. Сажусь в "уазик", еду в столовую.

Жена меня кормит, ругает, выражает надежду, что сегодня я приду домой трезвым и

вовремя. Разочаровываю её тем, что сегодня домой не приду, беру с собой "сухой

паёк", обещаю много не пить, уезжаю в штаб.

Стемнело, день закончился.

Вечер, переходящий в ночь.

Встречаю пару. Возбужденные, говорящие много и громко, уставшие экипажи уезжают

в класс эскадрильи. Сейчас они выпьют немного водки и пойдут отдыхать. Командиры

и штурманы придут в штаб, расскажут, что они там налетали. Забираю командира

полка, едем в штаб. Уже в машине командир начинает рассказывать о полете, слушаю

командира вполуха, он ещё много раз все это повторит, когда начнем составлять

отчет.

А в штабе кипит работа. Хорошо отдохнувший начальник РЭБ суетится около кабинета

замполита. Все ясно, там готовятся к торжественной части. Это тоже нужно.

Начальник разведки уже пишет отчет, о чем-то споря со штурманом ведомого экипажа.

На командном пункте столпотворение, все начальники служб пытаются одновременно

доложить в ВВС результаты работы. Разгоняю всех по кабинетам, запрещаю доклады

до тех пор, пока не будет выработана единая версия. Беру командиров и штурманов,

разведчика, завожу к себе и закрываю кабинет изнутри. Вот он, момент истины! Вот

теперь спокойно, вдумчиво, под запись, они мне все и расскажут. Рассказывают

около часа. Все записано, отмечено на карте, проанализировано. Хмуро смотрю на

разведчика. Он тоже не рад: если мы в отчете честно расскажем, как это было, нас

просто расстреляют, а трупы выставят на обозрение личному составу ВВС. Я мыслю

аналогично. Вот парадокс: лодка поймана вчистую, но говорить правду нельзя,

потому, что ловили не по учебнику. Командир робко предлагает изобразить все это

как новый тактический прием. У меня возражения: сначала надо было разработать

прием на бумаге, утвердить у командующего, отработать на наших лодках, а уж

потом работать по супостату. Взгреют ещё больше. Подвожу итог. В отчете будем

нагло врать согласно учебнику. Что, что, а врать мы умеем, поэтому смело

вырабатываем официальную версию. Собираю всех начальников служб, довожу

официальную версию, разрешаю произвести необходимые доклады.

Пойманную "иностранку" нельзя не отметить, а то ловиться не будут. Вот тут

замполит и пригодился. Все проходят к нему в кабинет, там накрыт стол. Стол

богатый: рыба красная и белая, жареная и копченая, икра красная и кабачковая, ну

и всякие разные напитки. Вот теперь можно послушать, как действительно проходил

полет, какие глупости творили, кто сволочью оказался... Процесс затягивается.

Выгоняю к отчету начальников служб и рисовальщиков, старшим над ними назначаю

начальника РЭБ.

Ну что, пора и по домам. Работа в штабе продолжается, отчет надо нарисовать до

10.00, потом он на самолете поедет в штаб ВВС. Уже небогатый стол остается на

разграбление рисовальщикам, они тоже люди, хотят и выпить, и закусить.

Идем по домам. Светает. Командир будет отдыхать, замполит тоже, вон как "устал",

аж шатается. А я? А я побреюсь, помоюсь, попью кофе, покурю, пожалуюсь кошке на

проклятую жизнь, и пойду проводить утреннее гарнизонное планирование.

Готовимся к войне и к зиме.

Суббота. Навели порядок в гарнизоне, поработали дворниками, озеленителями,

малярами, вывезли мусор на свалку. Народ пошел по домам. Сижу в кабинете, смотрю

на телефоны, жду неприятностей. Почему-то в армии большинство неприятностей

вылазят из телефона. Дождался. Позвонил оперативный дежурный, пришло "Боевое

распоряжение". В понедельник мы должны вылетать на Военный Совет про подготовку

к зиме, заодно начальство решило немного повоевать. Собираю штаб, изучаю

пришедшую бумагу, определяюсь со временем доклада "Решения". Все правильно, "решение

доложить после Военного Совета".

Народ собран, довожу поставленную задачу: ""Синие" под видом учений..."

Подсказка из зала - "опять отобрали у "Красных" два выходных дня". Ну, хоть с

отдыхом определились однозначно, - выходных не будет. Разделил работников на две

группы, рабочую и обеспечения. Определил порядок работы - параллельный, то есть

основная группа в кабинете разведчика начинает рисовать "Решение", а

вспомогательная идет в магазин. Мы с разведчиком в кабинете пишем "Пояснительную

записку". Закипела работа...

Через два часа в кабинет заходит начальник ВОТП, рассказывает про тушь, которую

надо разбавлять. Группа обеспечения уже все подготовила, идем "разбавлять" тушь.

В процессе работы с напитками кто-то положил селедку на склейку "Решения",

пришлось начинать все с начала. Надо отметить, что группа обеспечения тоже

проявила энтузиазм и повторила поход в магазин. Оптимизировал процесс, предложил

"разбавлять" тушь в отдельном от "Решения" кабинете. Приехал с рыбалки командир,

изучил замысел своего решения, согласился, внес посильный вклад, - помог "разбавить"

тушь, поехал отдыхать. Военная мысль кипела ещё полтора дня.

Понедельник. Улетаем. "Решение" аккуратно свернуто и уложено в чехол. Мы с

командиром его не видели, но ЗНШ говорит, что все нарисовано правильно. Очень

хочется, что бы так и было, но проверять нет ни времени, ни сил.

Прошло 3 часа, прилетели, разместились в местном "Хилтоне". Камчадалы уже два

дня как прилетели, поэтому смотреть на них больно. Обед в номере плавно перешел

в ужин. Те, кто досидели до завтрака, уже ни чем не отличались от камчадалов.

Военный Совет. Атавизм или рудимент революционных времен, но очень нудно.

На трибуне зам. Командующего по тылу, рассказывает, как они (тыл) подготовились

к зиме. Кто не спит, те живо обсуждают, где овощи дешевле, почем колеса, где

будут обедать... Зам. по тылу заканчивает доклад, рапортует, что, не смотря на

отсутствие средств, они смогли отремонтировать штаб. Именно в этот момент

огромный кусок лепнины с потолка падает на стол перед Командующим. Зал затих,

притаился. С громким стуком падает в проход между рядами крепко заснувший

подполковник, командир базы. Взрыв смеха, бодрые выкрики в зале. Пришлось

объявлять перерыв. Пришло время доклада "Решения". Это "Решение" никому не нужно,

ограничились изъятием и архивированием "Пояснительной...". Два часа решаем

служебные вопросы, то есть околачиваемся по кабинетам и усиленно приводим себя в

состояние, близкое к коматозному.

Улетаем. В полете "наиболее стойкие марксисты" все-таки добиваются потери

сознания. Два часа полета, и мы на родном аэродроме. Вот и ещё одни сборы

руководящего состава позади. А сколько их ещё будет...

Перелет.

Нас в очередной раз пригласили на сборы руководящего состава. Прекрасный случай

встретиться с братом. Мы честно поработали с отделами и службами, впереди был

Военный Совет и разлет. Мой брат, НШ транспортного полка, придумал для себя

повод не присутствовать на Военном Совете, - обеспечение нашего отлета.

Проникнувшись его озабоченностью, командование разрешило брату не присутствовать

на Военном Совете. Все понятно, ведь брат служил в радиусе 40-ка км от гнезда

политической мысли ВВС ТОФ, и в любой момент мог быть охвачен всем величием

решений Военного Совета.

Брат службу знал, поэтому много не выпивал. Так, просто для налаживания

взаимопонимания с теми, кому посчастливилось поприсутствовать на заседании. Это

мы поняли, когда прибыли к самолету, предназначенному для нашей перевозки. То

есть, разговаривали мы с ним на одном языке. Брат представил нам самолет Ан-12,

предназначенный для нашей перевозки, дал 20 минут на все предполетные дела,

потом загнал нас в гермокабину, зашел туда сам, закрыл дверь. Вполне объяснимо,

что он подождал, пока мы накроем стол, присел с нами, выпил рюмку "на ход ноги".

Вышел командир корабля, испросил у НШ АП разрешения на дальнейшие действия,

получил "Добро", и, неожиданно для брата, порулил. Все эти движения очень резко

прекратил Ком. АП, стоящий под самолетом. Командир потребовал вернуть ему НШ АП.

Брат совершенно нормально попросил открыть рампу для выхода. "Бортач" попробовал

открыть дверь в грузоотсек, но попытка не удалась. Изучение ситуации показало

следующее, - 8 тонн груза, находящиеся в грузоотсеке, упакованные в "сетку", от

резкого торможения "пошли", и наглухо замуровали дверь в гермокабину. Нас,

летящих в таежный гарнизон в 1000 км от Владивостока, это не взволновало, пусть

летят, там разберемся, водки хватит, чтобы переждать время разгрузки на родном

аэродроме. Оценив обстановку, Ком. АП понял, что не надо ничего никуда

докладывать, надо просто принять решение об "откомандировании" НШ АП в наш

гарнизон для "работы с документами". В транспортном полку уже тогда были

радиотелефоны типа "Моторола", переговорив с братом, Ком. АП подтвердил свое

решение, брат дал команду командиру корабля на дальнейшие нормальные действия.

Полетели плановым порядком.

Прилетели, зарулили. Тут уже заторопились мы, коренные жители гарнизона. Мы не

стали ждать, пока разгрузят самолет, просто вышли через аварийный люк штурмана.

Те, кто летал на Ан-12, понимают, о чем речь. Брат, как имеющий какое-то

отношение ко всему этому бардаку, "похвалил" экипаж, наобещал им "всяческих благ"

за прекрасное раскрепление груза, и тоже покинул самолет способом, не всегда

приемлемым для руководящего состава транспортного полка.

Моя жена уже давно не удивлялась причудам военной службы. Ну, ждала одного мужа,

прилетели два, - ничего страшного, всякое в этой Авиации бывает. Помылись,

переоделись. Если учесть, что мы с братом близнецы, то можно понять, что проблем

с переодеванием брата не возникло. Сели ужинать. Запили еду. У брата возникла

нормальная мысль, - надо предупредить жену, что к ужину он немного опоздает.

Связь, в те времена, ещё осталась в руках НШ, поэтому не удивительно, что до его

квартиры в Артеме удалось дозвониться всего через час. Брат уведомил жену, что к

ужину он несколько опоздает, дня на три, не больше, а сегодня он поужинает у

своего брата, всего каких-то 1000 км севернее своей кухни. Все слова "благодарности"

выслушивала уже моя жена, которой удалось убедить "младшую жену" моей семьи, что

это не пьяная шутка, а суровая действительность.

Через два дня брат улетел к месту постоянной дислокации. Что характерно, но в

дальнейшем груз стали раскреплять более ответственно. Видимо, Ком. АП дал

команду провести дополнительные занятия по этой теме. Я его могу понять, ведь

трудно объяснять НШ ВВС, где находится НШ АП, которого тот никуда не отпускал.

Бешеный рост.

Закончился Военный Совет. Нас отпустили домой, в наш таежный гарнизон. Лететь на

Ан-12 около двух часов. С нами летят "моряки", у них тоже закончился свой

Военный Совет, но им лететь на Камчатку, у нас в гарнизоне заправка. Все устали,

обкурились, ждем вылета под самолетом. Пришел экипаж, запустили нас в кабину.

Люди мы с командиром авиационные, на самолетах летать умеем, поэтому заняли

место в гермокабине около столика.

Все двери закрыли, началась предполетная суета. А мы не спеша, достаем хлебушек,

сало, колбаску, и водку. Все, что нужно, чтобы скоротать два часа полета. "Бортач"

выдал нам стаканы, все остальное у нас было. Поехали. Окружающие с завистью

смотрели нам в рот, но мы привычные, каждый умирает в одиночку. Один "капраз",

который все время делал вид, что он больше чем "капраз", подполз к столику,

попросил разрешения "упасть на хвост". Мы не жадные, угостили "моряка". Пока

пили-ели, уже и прилетели. Вышли на родную землю, пришлось вспоминать, что

начальник, организовывать заправку и отправку борта на Камчатку. По погоде борт

на Камчатку не пошел, дал команду размещать пассажиров на ночлег, поехал домой.

Утром пришел на службу, суббота, начал выпихивать этот Ан-12 на Камчатку. Там

погода ни к черту, упираются, лететь туда три часа, с запасными проблема. Кое-как

уговорил камчадалов, чтобы взяли самолетик, теперь главная задача - собрать

пассажиров. Начальник КП поехал собирать пассажиров, мы с командиром что-то

обсуждали у него в кабинете. Тут в кабинет вламывается вчерашний "капраз",

которого мы в полете угощали. Причем вламывается не один, а с двумя бутылками

водки, и кричит, что он решил "раздать долги". Не так уж много он нам и задолжал,

но не выгоняем. Тем более, что кое-что в нем, вернее на нем, со вчерашнего

вечера изменилось. А изменились погоны. Вчера он был в погонах "капраза", а

сегодня - в адмиральских. Командир сразу отреагировал: "Ну, ты блин, растешь!".

Все просто, оправдывался адмирал, вчера на Военном Совете вручили погоны,

приделать не успел. Короче, вы вчера ко мне по-человечески отнеслись, давайте

обмоем звание по-быстрому. Я сослался на отсутствие закуски. Адмирал, увидев тот

десяток ягодок брусники, которые сиротливо лежали на блюдце, сказал, что с этой

закуской свадьбу можно сыграть. Настойчивый и напористый оказался адмирал. За 40

минут он влил в нас две бутылки водки без закуски, и я проводил его на самолет.

Хороший адмирал, без глупостей, "из наших будет".

Изделие "Верблюд".

Я - НШ АП и гарнизона. Пятница, конец служебной недели, жертв и разрушений нет,

позволили себе расслабиться. Сидим у меня в кабинете, я, ком.АП и политрук.

Доклад ОД: "Идет Ан-26 с Камчатки, на борту "Верблюд", НШ ВВС обращает ваше

внимание". Нет проблем в противолодочной авиации, еще по рюмке, вопрос по ГГС в

штабе: Кто знает, что это за изделие "Верблюд"? Ответа не последовало. Ком. АП

насторожился, можно сказать, взволновался, обьясняю ему, ежели НШ ВВС нацелил

меня, то командиру вникать не надо.

Отправляю ком.АП домой, сам готовлюсь к встрече самолета, то есть замахиваем с

политруком ешё по рюмочке. Вспоминая про объективный контроль, берем с собой

штурмана полка с видеокамерой. Звоню ком. АТБ, назначаю встречу под самолетом.

Самолет зарулил, открыли рампу, я увидел живого верблюда, упакованного сеткой.

По рации ОД передал, что самолет остается ночевать. Командир АТБ нагло смеется,

спрашивает, где я буду размещать животное. Мое решение: верблюд-транспортное

средство, посему разместить его в автопарке базы и обеспечить заправку. Долго

плакал ком.АТБ.

Утро следующего дня. Верблюда удалось загнать в самолет и закрепить. На вопрос,

чем кормили верблюда, ком. АТБ сказал, что больше всего животному понравились

подшивки газет "Правда", которые в автопарке использовались для протирки рук.

Верблюд следовал в составе передвижного цирка. Видеозапись встречи верблюда

просите у штурманов 568 огсап.

Зачем это все надо было?

На 07.00 - вылет пары на лодку. В 05.00 - принятие решения на вылет. Звонок. На

часах 02.00. Дежурный по полку - на стоянке 2-й АЭ дежурный произвел 3 выстрела

из пистолета, к телефону не подходит, информация со слов дежурного по соседней

стоянке. Доклад бодрит. Комэску и инженера в штаб, соседу-дежурному не

высовываться, наблюдать из укрытия, машину к штабу.

Штаб. Бегает дежурный, изображает озабоченность. Подошли комэска с инженером,

пришла машина. Инженеру получить пистолет, заступишь дежурным, придут люди на

полеты, заменишься. Садитесь, поехали. Сейчас главное, - отобрать у этого

стрелка пистолет, все разборки потом. Он же у вас не пьет? Нет. Вот и плохо,

сейчас бы мы быстренько выменяли у него пистолет на пузырь спирта. Ладно, шофер,

подъезжай по осевой, в свет прожектора, включи дальний свет, чтобы он нас видел.

Вон он, гад, около домика бегает, пистолет в руках. Пошли, комэска, будем

разговоры разговаривать. Владимирович, а вдруг он меня пристрелит? Мне же на

вылет утром. Ну, ты даешь! А если он пристрелит меня, то ты что, успеешь до моих

похорон на лодку сгонять? Не бредь, пошли. Не пойду, страшно... Ага, а мне не

страшно? Не пойду... Как водку жрать, так вместе, а под пули я один? Сиди в

машине, "сильный духом", полет моделируй.

Ноги подгибаются, по спине пот, но иду. Медленно подхожу, в глаза не смотрю. Ты

чего патроны тратишь? "Зеленые человечки"? В глазах? На стоянке? Пытались

вскрыть самолет, на команды не реагировали? Попал, где трупы? Не попал? Плохо

стреляешь, будем тренироваться. Нет, не сейчас, позже. А чего только три раза

выстрелил? Патроны кончились? Так не бывает, может, патрон перекосило? Дай,

посмотрю пистолет. Фу, пистолет в руках, вынимаю обойму, там пять патронов.

Прячу обойму в карман. Передергиваю затвор, произвожу контрольный выстрел.

Тишина. Слава Богу.

Эй, герои, идите сюда. Инженеру на пост, этого в машину, поехали в лазарет.

Комэска, разбирайся с доктором, я в штаб. Поехали, шофер. Так, дежурный. Никому

ничего не докладывать, соседу-дежурному показалось, информация не подтвердилась.

Дежурного по стоянке заменили по состоянию здоровья, насморк у него. Как патроны

списывать? Ничего не списывать, сейчас я принесу из кабинета три патрона.

Пистолет немедленно почистить.

Оперативный, я в кабинете часок посплю, если что, ищи меня там.

Служебный выходной.

Служебный выходной, - это такой день, когда на службу приходишь, но ничего там

не делаешь. Обязательно надо себе устраивать, раз в две недели, иначе можно и с

ума сойти. Потому, что обыкновенных выходных практически не бывает. То есть в

календаре, в плане недели, они есть, а практически, - нет. В воскресенье

обязательно кто-нибудь не заступит в наряд, или попытается заступить, но пьяный.

И придется идти в штаб, организовывать замену, выдавать оружие, драть командира

подразделения. А в субботу идешь ответственным по полку и гарнизону, проверяешь

службу, ну и делаешь все то, что и по воскресеньям. Ведь и по субботам народу не

хочется ходить в наряды.

Сегодня пятница. День, по всем показателям подходящий для служебного выходного.

Проводим парковый день, удалось уговорить командира работать до 15.00 без

перерыва. Народ доволен. Я тоже. Даже в 'секретку' не пойду, телеграммы читать

не буду. Командир читал, как обычно - 20 листов бреда. В понедельник почитаю, и

начнем отбрехиваться. Пойду, по штабу погуляю, посмотрю, чем народ занят.

Что-то у связистов дверь закрыта. Зачем? А почему с утра решили? Важное событие?

Годовщина свадьбы, практически юбилей? Да, 11 лет, - круглая дата. Поздравляю.

После первой не закусываю. Нет, вторую не буду. Кто старший? Начальник связи

полка? Женя! Смотри, чтобы праздник не выплеснулся на улицу. Дверь закройте, а

то сейчас поздравляющие набегут.

А кто это по картохранилищу ползает, делает вид, что карты подбирает? Здорово,

Мишка! Да убери ты карты со стола, всю закуску раздавишь. К чему готовимся? День

рождения? Чей? У тебя же в ноябре. А, у песика твоего. Понятно. Ну и пил бы с

песиком дома, чего в штабе то? И песик придет? Нет, у него пропуска нет, в штаб

я его не пущу, и не проси. И к командиру не ходи, все равно не пущу. А при чем

тут командир? Крестный его? Чей? Песика? Ну, ты даешь! Ты всех охватил своим

песиком, даже командир ему имя придумал. Какой-то пес полка получается, честное

слово. Ладно, позже зайду.

Так, в туалете все в порядке. Правильно я их вздрючил. А то все с 1- м классом,

снайпера, а в дырочку плохо попадают. Хорошо. Дверь железная, замок кодовый, а

приоткрыта. Непорядок. Специальная дверь, а не на замке. Странно. Всем

оставаться на своих местах, водку не прятать! Нет водки? У тебя нет водки? А что

случилось? Всю выпили? Сейчас принесут? Фу, на сердце отлегло, я уже плохое

подумал. Юра, ты же в отгуле. Решил в штабе отгулять? Дома жена пить не дает?

Правильно делает, ты в штабе так часто пьешь, что хоть дома отдохни. А с кем

гуляешь? С помощником? Так у него же служебный день. Хорошо. Предоставляю ему

отгул авансом, обрадуй его, а завтра, в субботу, заступает в наряд, пусть зайдет

ко мне на инструктаж, прежде, чем начнет отгуливать нечаянный отгул. А как ты

хотел? Только так. Будешь умничать, вместе заступите.

Как дела в строевом отделе? Бумаг много? Да ладно, дальше ещё больше будет.

Какой вопрос? Личный? Конечно, задавайте. Пообедать в штабе? Всем составом? И

меня приглашаете? А что у нас будет на обед? Шашлыки, - это хорошо! Сразу после

15.00 и начинайте, подойду. Раньше нельзя, вас народ не поймет, все 'пашут' до

15.00 без обеда, а вы обедаете. Терпите.

А где разведчик? В штабе? Где конкретно? Вот и пилотка лежит? Да это его

дежурная пилотка, создает 'эффект присутствия'. К 'метео' пошел? Зачем? Прогноз

уточнить - это хорошо. Обстановку по картам будет изучать? Во время игры в

преферанс? Пусть зайдет ко мне, как вернется, я ему новые правила расскажу. Нет,

не игры в преферанс, а несения оперативного дежурства по воскресеньям. Раз не

хочет сейчас обстановку на 'Решение' наносить, будет делать это во время

дежурства, в воскресенье. Это не наказание, это практически поощрение. Только

самым достойным я могу доверить оперативное дежурство в такой сложный день, как

воскресенье. Считаю, что разведчик достоин.

Кто 'Я'? Моя жена? Я же учил тебя по телефону представляться. Что случилось? Нет,

сегодня без обеда. Уже проголодался. Крабы? Буду. Только я один не ем крабов,

это слишком серьезное дело, чтобы втихую лопать. С командиром буду, с замполитом.

Давай вари, я через 40 минут шофера пришлю. Замполит, что ты сидишь, как

замполит? Крабов будешь есть? А чем будем запивать? Найдешь? Молодец, готовься,

через полчаса крабы подъедут. Командир! Сейчас будем крабов кушать. Замполит

говорит, что у него есть, чем запить. А потом пойдем песика с днем рождения

поздравлять, ты же там крестный отец. Не, мне ещё в строевой надо, там обед с

шашлыками. К тебе вечером? А что будем делать? Просто проверить жилищные условия?

Зайду. Жену брать? Возьму.

Вот так он и проходит, - служебный выходной.

Семен.

С хорошими людьми мне довелось служить. Вот того же Семена взять. Семен - это не

имя, это производное от фамилии, но мы его звали именно Семеном. Работал это

Семен заместителем командира полка, парень был простой, без всяких глупостей в

голове. Приехал он из отпуска, сразу в полк. А я сижу в кабинете, скучаю, скоро

закончится служебное время, народ домой пойдет, а я еще немного посижу, так

обстановка требует. Вот и говорит Семен мне, что надо что-то делать, а что

делать, не пойму. Попросил я Семена потолковее объяснить, что он от меня хочет.

Оказалось, что привез Семен из отпуска копченого гуся и предлагает мне его

употребить в пищу, но не просто так, а с водкой. На мой вопрос о том, правильно

ли будет, если мы от его семьи птицу оторвем, Семен сказал, что семья в отпуске

гусями обожралась, и этот гусь приехал в гарнизон специально для того, чтобы

быть съеденным в штабе.

Ну, решил я, если у гуся судьба такая, то мы противиться не будем. Позвал

командира и замполита в кабинет, обрисовал обстановку, все согласились нарушить

воинскую дисциплину. Семена послали за гусем, порекомендовали обратно дойти

пешком, чтобы "с запахом" за руль не садиться. Сами стол накрыли, гонца за

водкой послали. Пришел Семен, начали дегустацию птицы.

Все прошло по плану, но то ли гусь подростком оказался, то ли водки много взяли,

но за закуской еще бегали. Закончили поздно, и даже очень поздно.

Утром Семен пришел в мой кабинет и начал что-то про свою машину говорить. После

вчерашнего я его с трудом понимал, но прислушался. Вот и спрашивает он меня, не

помню ли я, куда он вчера машину дел? А откуда я могу знать, если поехал Семен

за гусем на машине, а вернулся, по нашей просьбе, пешком? А Семен продолжает,

мол, он уже и на плацу был, и у дома смотрел, и у штаба смотрел, нигде машины

нет. Тут и я озаботился, ведь у нас раньше машины не пропадали. Сходил Семен в

магазин, привели в порядок мыслительный аппарат, стали думать. Долго думали, что

делать, пока я не додумался спросить, а смотрел ли он в гараже? Можете себе

представить, что такое простое решение Семену в голову как-то не пришло. Убежал

он в гараж, и очень скоро вернулся с бутылкой водки, вроде презента мне за то,

что я ему машину нашел. Пришлось опять закуску организовывать.

"Он уважать себя заставил..."

Лето. Жара. Суббота. Прилетели с Военного Совета, из Владивостока. Там нас

взбодрили и озадачили, причем сроки указали нереальные, типа "доложить вчера". В

самолете, обсуждая варианты решения поставленной задачи, мы с командиром приняли

"успокоительного", так что к штабу подъехали в боевом настроении. Командир,

переложив все проблемы на меня, убежал домой, - ему с утра на охоту, а я сижу в

"уазике" и думаю думу горькую о том, что людей придется лишить выходного дня, и

это меня не радует. Думай, не думай, - а "трясти" придется!

Вылез я из "уазика" в плохом настроении, осмотрелся, окружающая действительность

тоже не порадовала. Вижу толпу людей, очень похожих на "зеленых" транспортников,

которые прут мимо меня, не отдавая "воинских почестей", без головных уборов, до

пояса расслабленных. На вполне логичный вопрос об этом бардаке, - реакция

неадекватная, характерный запашок, и даже завуалированные угрозы. Посмотрел я на

свои погоны, вспомнил о том, что я не только НШ АП, но и НШ гарнизона, и

разозлился окончательно. Все сложилось как в известном фильме: "Вот вас то мне и

не хватало!".

Зашел на КП, выяснил, что у нас живет экипаж Ан-12 (РВСН), летят с Камчатки в

Европу, груз - ГСМ в бочкотаре, вылет на завтра на 10.00. Прекрасно понимая, что

ГСМ возят обычно в противоположном направлении, оценив хамство экипажа, решил

показать, кто в доме хозяин, тем более что настроение соответствовало. Позвонил

командиру, рассказал о планах в отношении зарвавшегося экипажа, получил "добро",

но командир попросил воздействовать на экипаж осознанно, чтобы "стратегическими

ракетами не начали отстреливаться". Поехал домой, переоделся в "комбез", чтобы

быть без погон, взял с собой в качестве телохранителя начальника КП, и прибыл в

ночлежку для перелетающих экипажей под названием "Золотой клоп". В своих

предположениях я не ошибся. В камере - дым коромыслом, командир лежит под

одеялом, на нем сидят члены экипажа, на нормальные вопросы не реагируют, а один

ретивый даже за табуретку хватается. Отложив воспитательные мероприятия на

завтра, вернулся к "своим баранам", то есть поехал в штаб решать свои проблемы,

но начальника КП послал посмотреть, что это там за ГСМ в бочкотаре.

Наступило завтра. Пришел в штаб, поднялся на КП, выслушал доклад ОД, обратил его

внимание на посторонних в помещении. Посторонние подскочили, начали

представляться, рассказывали, что они полковники, а один из них оказался даже

начальником авиации РВСН. Вот теперь я понял, почему у экипажа "борзометр"

зашкаливал. Выгнал сопровождающих лиц с КП, а у начальника авиации

поинтересовался, зачем они ГСМ, которые завозят на Камчатку пароходами, потом

вывозят в Европу самолетами? Не слишком ли дорого? Не накладно ли для РВСН?

Выслушав заверения в том, что это РВСН по карману, ехидно спросил, почему

бочкотара очень напоминает 3 автомобиля "Тойота"? И посетовал, что сегодня они

не улетят, так как командир экипажа вот уже целый час не может пройти

медконтроль у доктора (заранее мною проинструктированного). А завтра наступит

понедельник, выйдут на службу все начальники, и придется им свою "бочкотару"

оплачивать по нормальному тарифу. Все понял полковник, предложил рыбы, икры, и

даже денег. Объяснил я полковнику, что икру и рыбу нам самим девать некуда, мзду

я не беру, а вот за Морскую Авиацию мне обидно, и рассказал, как его экипаж

соблюдал предполетный режим и воинскую субординацию. Узнав у меня номер телефона

санчасти, полковник поговорил с командиром, тот пулей примчался на КП, хвостиком

вилял и обещал больше не обижать представителей Морской Авиации. Ну и я доктору

позвонил, сказал ему, что здоровье командира резко пошло в гору.

Через 2 часа они благополучно улетели, увозя "бочкотару" в Европу, а я занялся

насущными проблемами.

Кому война...

Лето. Прекрасная пора. Ливневые дожди, туман, катаклизмы. В гарнизоне смыло что-то

для электричества, поэтому электричества и нет. А если нет электричества, то нет

и воды. То есть вода есть, она в речке, но насосы без электричества не работают,

вот в домах воды и нет. Красота. Народ ходит удрученный, многие пытаются

возместить недостаток воды водкой, но семьям это помогает мало. А завтра

начинается штабная тренировка ВВС, придется ехать на ЗКП.

В полку есть разные командные пункты, один из них так называемый основной, или

защищенный. Не будем вникать в военную терминологию и разные тайны, и будем

называть этот командный пункт "зарытый". Именно так, потому, что он представляет

собой бетонный бункер, глубоко зарытый в землю в тайге. Отвратительное

сооружение, мало приспособленное для жизни. Именно в этом бункере во время войны

прячется от врага руководящий состав полка, отсюда управляют боевыми действиями,

здесь зарабатываются награды теми, кто врага видит только в виде условных

значков на карте.

Тревога прозвучала как всегда "неожиданно", то есть ровно в 06.00. Все идет по

плану. Командир находится в отпуске, за него "Зам", но, как говорится, "Орел не

в счет". Все придется делать самому. Через три часа поедем в бункер. Тоска. Надо

готовиться. Принимаю смелое решение, - предлагаю считать переезд в бункер

выездом на пикник. Основная масса личного состава управления с воодушевлением

восприняло это решение. Вот тут никого подгонять не пришлось. Сразу нашлась рыба

для ухи и мясо для шашлыков, посуда, спирта и так в штабе немеряно. Поехали...

Народ разбит на две боевые смены, замена через сутки. Только я буду находиться в

бункере безвылазно, так как командир в отпуске, а "временному" ничего доверить

нельзя. Приехали, освоились, раскрутили военную машину. Единственное, что в

данный момент хорошо, так это то, что в бункере автономные системы электро и

водоснабжения. Обычно в бункере кипит работа, все рисуют, пишут телеграммы,

рабочих мест не хватает. А тут как-то пусто, один ЗНШ пишет телеграммы, да

оперативный дежурный дремлет у телефонов. Насторожился. Вышел на улицу, и все

понял. Личный состав решил поторопить события. Костер горит, вода греется, рыба

почищена, мясо насажено на шампуры, некоторые уже успели поправить здоровье.

Пришлось все взять в свои руки, на улице оставил двух непьющих поваров,

остальных разогнал по боевым постам, симулировать боевые действия. Но время

неуклонно приближалось к обеду. И наступило время "Ч".

Все было просто великолепно. Уха из красной рыбы, шашлыки, овощи, всякие

жидкости...Природа, свежий воздух, до ближайшего начальства 2,5 часа лететь на

самолете. Поели, спланировали ужин, поспали. К вечеру приехал временный командир,

потребовал доложить какую-то обстановку. Я ему и доложил, что до его приезда

обстановка была нормальной, а теперь народ нервничает, да и ужин остывает.

Применив знания, полученные в академии, товарищ понял, что ему не рады, уехал в

штаб. Как говорится, "война войной, а еда по распорядку". Ужин, песни под гитару,

бодрый, здоровый сон. Ничто так не сплачивает личный состав во время "боевых

действий", как совместная трапеза в неформальной обстановке.

Наступило утро. Приехала новая смена со своей рыбой, своим мясом, и все

продолжилось. Во время обеда заметил, что народу прибавилось. Оказалось, что те,

кто сменился, домой не поехали. На мой вопрос ребята ответили, что дома их ждут

раздраженные отсутствием электричества и воды жены, а тут так прекрасно. А

нехватка спальных мест их не пугает, все согласны отдыхать в машинах. Я никого

насильно в тыл выгонять не стал.

Война продолжалась три дня, враг был разбит, все остались очень довольны, кроме

"временного" командира.

"Четвертые сутки пылают станицы...."

Шла очередная "война". Воевали по всем направлениям, донесения в штаб ВВС ТОФ

отправляли мешками. Все как в песне - "И полетят тут телеграммы...". Замполит

докладывал о потерях и подвигах, мы поражали врага в самые его уязвимые места.

Одно радовало, "война" должна была окончиться в День Рождения, задача жене

поставлена, все предвкушали, как проводим проверяющих и сядем за стол, отметим

Победу над штабом ВВС ТОФ и День Рождения главного бойца.

Проверяющий мне попался очень путевый. Просто золотой человек. Раньше он служил

в полку у брата, был комэской новонежинских вертолетов, потом перевелся в

оперативный отдел. Фамилия у него была очень характерная, поэтому я звал его "Моторолой".

Я заранее выяснил у брата слабые стороны "противника", поэтому победил его еще

при первой встрече. Я просто приставил к нему "надежного хлопца". И сказал,

чтобы "боеприпасов" не жалели, а еду (закуску) жене поручил доставлять прямо в

номер, чтобы представитель вышестоящего штаба не шлялся по улице в непотребном

виде, а то мог и в штаб зайти. Короче, проверяющий "порадовал" меня только при

отлете, но об этом позже.

Я уже третий день жил в штабе, питался в столовой, пил и закусывал в кабинете.

Короче, - "окопная" жизнь. Причем, чем дольше продолжался "бой", тем больше

приходилось пить, так как в штабе ВВС "маразм крепчал", иной раз без бутылки и

не разберешь их "Боевое распоряжение". Сели мы с командиром и замполитом у меня

в кабинете, решили обсудить ход "боевых действий". Хорошо обсуждали, подробно, к

02.00 выработали план дальнейшей борьбы с "самым вероятным противником", то есть

с вышестоящим штабом. Приносят телеграмму от нач. оперативного отдела. Читаем

вслух, ломаем головы. Замполит сразу самоустранился от разгадывания этого ребуса,

а нам с командиром ну никак нельзя. Судя по смыслу ТЛГ, начопер тоже не слабо

поработал "с документами", явно не меньше литра изучил. ТЛГ простая, объявлялся

"оперативный скачок", дело обычное, вот только направление этого скачка

настораживало, - объявлялся "скачок" назад, а мы там уже всего "врага" убили.

Позвонил я в этот "мозг штаба", посоветовал "полководцу" лучше закусывать и

переписать ТЛГ. Меня сразу "послали", обвинили в тактической неграмотности. Но я

легких путей никогда и не искал, поэтому тут же накатал ТЛГ НШ ВВС, где и

попросил разъяснить направление "оперативного скачка" и состояние начопера, и

спросил, можно ли впредь доверять ТЛГ, им подписанным, так как мне показалось,

что "белая горячка" поразила "полководца" прямо в голову. Ведь так всегда, на "войне"

первыми погибают "самые лучшие". Генерал мне тут же отзвонился, "пальчиком

погрозил", попросил не умничать, задал верное направление "оперативному скачку",

пообещал "вылечить" начопера. Прямо на сердце полегчало, и мы продолжили "битву".

Наступил День Рождения. Ближе к обеду "с войной покончили мы счеты....",

осталось собрать проверяющих, засунуть их в самолет и отправить во Владик. Я уже

перераспределил силы, часть людей рыскала по гарнизону в поисках проверяющих,

часть занималась перевозкой закуски в кабинет командира и оформлением

праздничного стола. Собрали всех "контролеров", запихнули их в самолет, у входа

стал нач. КП, закрыл дверь, чтобы обратно не просочились. Вот тут и проявил себя

мой проверяющий. Он наотрез отказался улетать, мотивируя тем, что не все

документы изучил, да и фуражку потерял в ходе "боевых действий". Причем стал

нахально убегать от самолета в тайгу, кричал, что сейчас заблудится и умрет

голодной смертью. Я уже отдал ему свою пилотку, но к самолету удалось приманить

только бутылкой спирта, которую я демонстративно поставил у трапа внутри

самолета. Проверяющий кинулся за очередным "документом", а мы дверь захлопнули и

трап откатили. Пришлось улетать во Владик.

День Рождения отметили прекрасно. И жена постаралась, закуски было море.

Настолько много, что 25-литровую кастрюлю с салатом обнаружили за шторкой на

подоконнике только через два дня по характерному запаху.

Что ни говори, а все-таки "война" выматывает людей.

Утренняя разминка.

- Ой, а кто это у нас здесь мебелью прикидывается? Не подсказывать! Сам угадаю.

Так, это у нас кабинет, где бездельничают начальники разведки и РЭБ. Разведчик

рядом стоит, значит это - начальник РЭБ, которого мне так не хватало на

построении. Правильно?

- Ну "Владимирыч"...

- Я тебе не "Владимирыч", чай не за столом сидим, а службу ратную, нелегкую

несем, я - твой любимый начальник штаба, в некоторых местах даже подполковник.

Ну, ври, почему отсутствовал на построении?

- Жена вчера вечером уехала в Китай за товаром на 3 дня.

- Ага, а ты волновался, как там она доедет, правильно? Пригласил соседку, и

вместе волновались всю ночь? А с утра, пораньше, прямо в аптеку, за

успокоительным? Что там на подоконнике стоит?

- Да нет там ничего.

- Так, понятно, прозрачная жидкость, 40 градусов, 0,5 литра, стандартная

аптечная упаковка. Половина содержимого флакончика отсутствует. Когда люди

успевают?

- Я не один, мы с ...

- Не спеши закладывать боевых товарищей, я и сам узнаю. Правильно говорит

замполит, мы этого урода нашли у ДОФа, отмыли, дали "майора", назначили

начальником РЭБ всего полка, а он даже на построение не ходит. А я командира

обманываю, вру, что начальник РЭБ отрабатывает срочную телеграмму, а эта сволочь

телеграмму третий день прочитать не может. Как ты думаешь, разведчик, может, его

оперативным 2 раза сгонять? Все равно дома делать ему нечего, будет только водку

жрать с девчонками.

- Ну "Владимирыч", нельзя замахиваться на "святое". Я столько ждал, пока жена

отъедет.

- Ладно, подумаем. Иди, морду лица умой, сидишь тут, красный, как помидор.

Подожди. Вот тебе 30 рублей, остальные займи у разведчика, пусть начальник КП

купит мне бутылку водки.

- Да я сам сбегаю, мне не трудно.

- Не надо сам. Это воспитательное мероприятие, КП-шник у нас закодированный, вот

и будем тренировать его силу воли.

- Пошли разведчик, ко мне в кабинет, покурим, тут без закуски трудно находиться.

К вопросу о взаимодействии с представителями

органов государственной власти.

Все воинские формирования расположены на территории административных образований,

поэтому приходиться взаимодействовать с их руководителями. О некоторых моментах

этого, порой очень тесного взаимодействия, я и расскажу.

Пришло время выбирать главу района. На эту должность было много претендентов,

одним из них был милиционер, начальник чего-то, подполковник. Наш гарнизон мог

выдать большое количество голосов, поэтому кандидат в начальники решил провести

краткосрочную акцию по привлечению руководства гарнизона на свою сторону.

Позвонил он начальнику гарнизона, и предложил встретиться, чтобы обсудить вопрос

привлечения голосов. Начальник гарнизона создал особую рабочую группу по

подготовке выборов, в которую, кроме себя, включил меня и замполита, дал команду

выработать предложения по организации встречи с кандидатом. Исходя из того, что

встреча может затянуться, или принять слишком неформальный характер, а войсками

иногда надо руководить, я предложил встречу провести в пределах гарнизона, в

специальном месте для таких совещаний, то есть в бане. Замполиту поручили

обеспечить необходимую документацию, я был ответственным за техническую

составляющую вопроса. После того, как организационная сторона вопроса была

решена, позвонил кандидату, согласовал с ним время, место, порядок его

проникновения в гарнизон, довел краткий план встречи. Возражений не возникло.

Наступило назначенное время. Заехал в специально отведенное место, проверил

подготовку документации и технического персонала к проведению встречи. Все в

порядке, документация, в виде 10 бутылок водки и ящика пива, была на месте,

закуску обеспечила летная столовая по заявке мужа, то есть озадачил жену,

технический персонал в лице начальника РЭБ, с вениками в руках и водкой в

организме, провел испытания всех технических возможностей парилки, сауны,

бассейна. Поехал встречать высокого гостя.

Гость прибыл в установленное место встречи на двух автомобилях, в сопровождении

доверенных лиц, то есть охраны. Пообещав обеспечить безопасность, уговорил

охрану отпустить. Поехали на место. Гость тоже подготовился к встрече,

документацию привез в более крупных размерах, то есть в ящиках, причем часть

документации (пиво) на иностранном языке. Ну а закуска была из ресторана, -

салаты, нарезка, бутерброды, короче, подготовился товарищ серьезно.

Рабочую встречу решили проводить не только "без галстуков", но и без остальных

элементов одежды. Это сразу сильно нас сблизило, а после вступительного слова

кандидата, выразившегося в 3-х тостах, мы стали как родные. Ведь подполковник,

хоть и милицейский, даже в Африке подполковник, к тому же, судя по скорости

ознакомления с документацией, этот товарищ, как говорится, "из наших будет".

Перешли к решению следующего вопроса, то есть непосредственно к бане, сауне,

парилке, бассейну. После серьезной проработки этого вопроса, перешли к основной

части, то есть к раздаче взаимных обещаний. Мы пообещали неофициально провести

предвыборную агитацию подчиненных в пользу нашего кандидата, а кандидат, в свою

очередь, обязался, при условии выборов его в главы района, предоставить в полк

компьютер, и вообще, развивать с нами дальнейшие отношения. Обсуждение основного

вопроса сопровождалось постоянной работой с документацией, поэтому к окончанию

обсуждения, мы были уже как родные. Высокие договаривающиеся стороны пришли к

соглашению, выработали совместную позицию, и привели себя в абсолютно рабочее

состояние. По окончании встречи было выработано решение проводить подобные

встречи на постоянной основе, и не замыкаться в ведомственных рамках, то есть

милиционер пригласил нас в баню своего ведомства.

После проведенной работы, жители гарнизона поддержали нашего кандидата, он был

назначен главой района, данные нам обещания выполнил, в полк поступил компьютер.

Июль. Жара. День Военно-Морского Флота. Святой праздник для нас всех. К этому

времени я уже выразил желание покинуть Вооруженные Силы, подготовил себе

преемника, доверил ему выполнение своих обязанностей, кроме самых главных, -

получения денежного довольствия, и участия во всякого рода торжественных

мероприятиях. По этой причине на парад я не пошел, а, надев гражданскую форму

одежды, в установленное время прибыл сразу к месту основных мероприятий, в

кабинет командира. Надо заметить, что работа предстояла большая: - командир

получил должность и "полковника", у заместителя, Сереги Орлова, день рождения и

приказ о демобилизации, да и всенародный праздник нельзя не отметить. Парад

закончился, руководящий состав потянулся в кабинет. Пришли командиры частей

гарнизона, поздравили командира, ушли проводить подобные мероприятия в своих

частях. А мы, дружным противолодочным коллективом, непосредственно приступили к

чествованию командира, Орлова, и себя, любимых. Хорошо, но жарко. В это время

поступил звонок от главы района о том, что к 14.00 он подъедет к нам с

председателем комитета по обороне Совета Федерации. Честно говоря, мы даже

озаботились немного. Ну, подумайте сами, разве нормальный человек поедет

поздравлять нас с праздником в 14.00? В это время каждый настоящий военный моряк

уже настолько напоздравляется, что толку от него мало. Решив не брать дурного в

голову, мы продолжили мероприятие, причем решили себя ни в чем не ограничивать,

- все-таки праздник. Я, как опытный офицер-руководитель, на всякий случай дал

команду в столовую накрыть столы на 10 человек, резонно рассудив, что если никто

не приедет, то сами придем.

Праздник проходил по плану. Кабинет командира уже напоминал привокзальную

пивнушку, происходила постоянная ротация участников мероприятия, ослабевших от

жары и напитков относили в соседние кабинеты. И тут доложили о заезде в гарнизон

автомобилей администрации. Мы предприняли оперативные меры по наведению порядка,

но не успели, поэтому приняли решение закрыть кабинет командира якобы на ремонт,

а самим перебраться в кабинет замполита, пока тот встречает почетных гостей.

Перешли в чистый кабинет, но себя привести в порядок мы уже не могли, потому,

как выпито было много, жара, а на командира еще оказало влияние осознание

собственного величия, короче, видок был еще тот.

Высокий гость прибыл в кабинет, и вместо того, чтобы поздравить нас с праздником,

сразу поднял животрепещущий вопрос о нашем отношении к передаче ведомственного

жилья в муниципальную собственность. Осознав всю злободневность обсуждения этого

вопроса с военными моряками именно в День Военно-Морского Флота, особенно во

второй половине этого дня, я попытался все же подсказать этому председателю, что

мы собрались в выходной день в штабе не для его торжественной встречи, а по

поводу праздника. Скороговоркой отметив свои успехи в деле строительства

Вооруженных Сил, этот деятель попытался продолжить обсуждение наболевшего у него

вопроса. Но тут командир понял, что гость его величия не заметил, и попытался

все расставить по местам. Объяснив гостю, причем очень доходчиво, кто здесь

главный, командир в ультимативной форме потребовал от представителя федеральных

органов власти предоставления ему квартиры в Новосибирске, причем без всяких к

тому оснований, если не считать основанием те 700 грамм спиртных напитков,

которые находились в организме.

Но и председатель возмутился. Сказав, что он "практически генерал", употребляя

выражения "когда я командовал полками и соединениями", эта шишка выразила

неудовольствие нашим внешним видом, формой одежды, частично гражданской, и общим

положением дел, потребовала представить ему справку-доклад о состоянии дел в

полку. На мое замечание о том, что без допуска к гостайне я его и в туалет штаба

могу не пустить, он отреагировал неадекватно, начав обсуждать мою гражданскую

форму одежды. Тут я, и те же 700 грамм напитков, оторвались по полной.

Употребляя выражения типа "послужи с моё", "понаехали тут с Луны с дурацкими

вопросами", я ему в простой, деликатной форме разъяснил, что у меня впереди ДМБ,

поэтому я сам себе разрешил появляться в своем штабе в дни всенародных

праздников в белых гражданских штанах. Ещё я поинтересовался, какими полками и

соединениями командовал этот "командир". С гордостью он мне сообщил, что

закончил военную службу подполковником, заместителем начальника ПО пехотной

дивизии. Я даже ему польстил, сказав, что он не "практически генерал", а где-то

ближе к маршалу. Высказав все, что о нем думал, я предложил перенести "поле боя"

в столовую. Глава района меня поддержал, переехали в столовую. Пропустив пару

рюмашек, ослабив галстук, вождь начал вспоминать о своей службе. Но тут опять

ожил командир. Осознав, что перед ним всего-навсего раздувшийся до размеров

дирижабля презерватив под названием "замполит", командир, со свойственной ему

прямотой, опять потребовал квартиру в Новосибирске, в противном случае пообещав

выкинуть вождя из "своего" гарнизона. Кое-как успокоив командира, я посоветовал

главе района забирать вождя и ехать к себе, попросив по пути сгладить

впечатление от общения с настоящими морскими волками, "обветренными, как скалы".

И поехали они, ветром гонимые, а мы продолжили мероприятие.

Все остались довольны, кроме, наверное, председателя комитета. Командир до сих

пор командует полком и руководит гарнизоном.

Неожиданные встречи.

Общение с командованием иногда принимает извращенные, или достаточно неожиданные

формы. Мы с братом-близнецом, оба подполковники, начальники штабов

противолодочных полков ВВС ТОФ, отдыхали в санатории в Дивноморском. Утомившись

отдыхать, решили позвонить в полки, узнать, как там без нас идут дела. Пришли на

переговорный пункт, заказали переговоры с нужными населенными пунктами, громко и

четко произнеся их названия: Монгохто и Николаевка. Стоящая рядом с нами в

очереди зрелая женщина отреагировала на услышанное, сказав, что мир тесен. Мы не

стали тут же знакомиться, но объяснили ей, что без очереди она у нас всё равно

не проскочит, потому, что пиво, купленное нашими женами, уже начало нагреваться.

Переговорив со своими оперативными дежурными, узнав, что без нас ничего на

местах не рухнуло, мы направились к выходу из переговорному пункта. Женщина из

очереди проскочила в дверь раньше нас, на улице стала громко жаловаться какому-то

огромному мужчине в шортах и майке на то, что мы ей нахамили. Представьте наше

удивление, когда в этом огромном мужчине в шортах (2м, 120кг), мы узнали своего

командующего ВВС, который, как потом выяснилось, отдыхал в этом же санатории.

Повернувшись к нам, командующий ласково спросил, зачем мы обижаем его жену? Брат

отреагировал быстрее, сказав, что она не представилась, а идентификационной

бирки на ней нет, и это недоработка самого командующего. Командующий с нами

согласился, и даже пожурил жену за то, что она не представилась.

Дивноморское. Излишне тепло. Нашли прохладу в пивнухе. Сели, взяли пива, раков.

Спокойно поглощаем заказанное, жены шляются по торговым рядам. Покой. Это и есть

отдых. Очень энергичным шагом входит "огромный мужчина в шортах (2м, 120кг)",

заказывает пиво, подходит к нам, залпом выпивает, говорит, что делает вид, якобы

он отстал от жены в толпе, энергично выходит. Брат меланхолично замечает, что

командующий не достаточно работает со своей женой, а это ему не нас драть. На

фоне увиденного наш отдых становится ещё лучше.

Пляж. Брат после Вьетнама плохо переносит солнце, поэтому мы из тени пивной

наблюдаем, как купаются наши дочки. Вызывает интерес толпа, собравшаяся возле

уже известного нам "огромного мужчины...". Подходим с пивом в руках, видим, что

командующий с блеском обыгрывает отдыхающих в шахматы сразу на двух досках.

Совет брата: вам бы на деньги играть. Ответ: да я бы и на пиво играл, но жена

контролирует каждый ход. Отдых вновь заиграл новыми красками.

Командовать парадом буду я.

У-у-у... Это в голове. В моей. Организм не слушается. Надо вставать. Пропади она

пропадом, эта жизнь. Встал. Прошел в кухню, попил водички, воткнул папиросу в

рот, сел. Сижу, курю. Папироса кончилась. Встал, пошел в ванную комнату.

Непослушными руками попытался выдавить кусочек зубной пасты на щетку. Получилось

с трудом. С третьей попытки попал зубной щеткой в рот, сдерживая рвоту, поелозил

во рту инородным предметом. Б-р-р... Ополоснул лицо, если эту харю можно так

назвать. Пошел в кухню. Попил кофе, сижу, курю, вспоминаю. Вспоминается не все,

только опорные точки. Сегодня праздник, вчера заступили на предпраздничную вахту,

серьезно заступили, основательно, процесс вышел из под контроля, слишком

затянули по времени. Сегодня гарнизонный парад. И я в нем одно из главных

действующих лиц. И не только лицо, но и ноги, руки, и тело с образцовым внешним

видом и отличной строевой выправкой. Неужели это все о моем организме, который

сейчас сидит, растекшись по креслу, и с трудом дышит? Так! Сомненья прочь!

Пришло время проявить волевые качества. Надел самую парадную форму, кортик в

руки, фуражку на голову, быстро вышел из дома. Медленно иду по пустынной улице,

имитирую осмотр территории, на самом деле ноги быстрее не идут.

Вот и штаб. Уже стоит трибуна, развеваются флаги, обстановка праздничная. Все

идет по плану. Поднимаюсь к себе. Командир уже в кабинете. Захожу. Тоска в

глазах командира вызывает желание все бросить и немедленно опохмелиться. Без

вопросов, молча, иду в свой кабинет, беру водку и лимон. По капельке, только для

здоровья, много нельзя. Остатки запираю в сейф. Контролирую получение Боевого

Знамени, прибытие знаменного взвода. Курю. Осматриваю командира, ему уже лучше,

двигается плавно, без рывков. И даже появились мысли в голове. Странные мысли.

Спрашивает, как ему здороваться с авиационно-технической базой? Ну, в смысле:

одни - противолодочники, другие - гвардейцы, третьи - связисты, а база? Советую

не называть их расхитителями, ограничиться словом "товарищи", хотя понятно, что

нам они не товарищи. Больше нельзя тянуть время, пора в люди. Пошел.

Площадь у Дома Офицеров. Войска гарнизона построены, ликующий народ в

праздничной одежде колготится в желании увидеть свою мужскую составляющую.

Красота. Страшно все испортить своим присутствием, но надо идти на свое место.

Прошел в центр строя, встал. Прислушался к организму. Ничего хорошего не услышал.

Хочется пить, курить, чесаться и в туалет одновременно. Отвлечемся, поправим

перчатки, проверим положение кортика. Все на месте, но стоять столбом еще пять

минут. Стою, стиснув зубы. Интересно, а смогу ли я выговорить словосочетание "в

ознаменование"? Вдалеке показался командир. Пора.

Смирно-о-о! Товарищ полковник!...

Идем вдоль строя. Нормально идем, я даже попадаю " в ногу" с командиром. Рука, "отдающая

честь", затекла, дрожит. Терплю. Командиру хуже, ему надо еще здороваться и

поздравлять.

Вольно-о-о! Начальнику штаба зачитать приказ Министра Обороны!

Зачитываю. Блин! Не мог этот Министр покороче написать. Во рту сухо, язык прилип

к небу. "Произвести салют..." Наш гарнизон не упоминается, но мы и без команды,

так сказать в частном порядке произведем, не пожалеем похищенных ракет и всяких

сигнальных средств.

К торжественному маршу!

Пошли. Когда стояли, войска выглядели лучше. Не одни мы с командиром вчера

кувыркались.

Праздник начинается...

Про хорошего генерала.

Мне очень повезло, я служил с несколькими хорошими генералами. "Хороший генерал"

- большая редкость, поэтому я благодарен военной судьбе за то, что в моей службе

их было несколько. Немного расскажу об одном из них.

Очередные сборы руксостава в штабе ВВС. Назначен новый НШ, раньше он был "зеленым"

комдивом. Заканчивается первый день сборов, мы подтягиваемся к автобусу, который

повезет нас на ночлежку в "Хилтон", в Кневичи. Начальников штабов АП приглашают

в кабинет НШ ВВС. Нас всего три - мы с братом, оба НШ оплап, и НШ мрап. В

кабинете, в комнате отдыха, нас встречает генерал, литр водки и закуска. Надо

честно сказать, что мы с братом в этот день на сборах не бездельничали, и в нас

уже грамм по 600 сидит, но держимся уверенно. Генерал представляется, выпиваем

по рюмашке, говорит слова о том, что мы его надежда и опора, пытается узнать о

нашем боевом пути. Тут мы вспоминаем, что командиры полков сидят в автобусе,

матерят своих пропавших НШ, которые не дают им ехать на "ужин". Генерал

произносит золотые слова - "Эти командиры все равно без вас ничего не стоят,

пусть сидят", но дает команду ОД перенести отъезд на час. Увидев, что есть время

овладеть всем литром, братан наливает, говорит генералу, что о нас он все узнает

из личных дел, и спрашивает - "Как "зеленые" генералы проникают в МА?". Все

генерал о себе рассказал, пожелал успехов в службе, пообещал в обиду не давать.

Братан, а он уже лет 10 проработал НШ, сказал генералу, показывая на стол, - "Если

служба и дальше так пойдет, то мы вас за пару лет выведем в Командующие".

Посмеялся генерал, допили водку, он нас и отпустил. Вот такая получилась первая

встреча.

Как брат и обещал, через пару лет генерал стал Командующим. Вот решил он

прилететь к нам в гарнизон. А чтобы совместить приятное с полезным, он летит за

рулем Ту-134, который будем ставить к нам в ТЭЧ на регламентные работы. Для

встречи Командующего едем с командиром в ТЭЧ, форма одежды - летно-техническая,

так как Ком. выйдет в комбезе. Других командиров Ком. приказал не беспокоить.

Встретили, "поцеловались", ужин, поехали в кабинет командира. Ком. недоволен,

ворчит, мол почему не в "красивой" форме встречали, совсем страх потеряли.

Командир вяло отбрехивается, на меня валит, вроде я так решил. Принимаю удар на

себя, говорю, что, зная, что Ком. из-за руля выйдет в комбезе, побоялись своим

великолепием в "красивой" форме затмить фигуру Кома. Ком. смеется.

Ком. работает в нашем гарнизоне. Зашел в кабинет, спрашивает, какие у меня

проблемы в отношениях с вышестоящим штабом? Говорю, что бумаг много шлют, я не

успеваю не то, чтобы выполнять, а даже отчитаться о невыполненных указаниях.

Жалуюсь, что все время угрожают, что накажут. Ком. успокаивает - я, говорит, те

указания, за невыполнения которых накажут, уже давно и не выполняю, стараюсь

успеть сделать только те дела, за невыполнение которых могут и расстрелять.

Посмеялись.

Прилетел Ком., зашел в кабинет, сел на диван. Спрашивает, - "Вот скажи,

Владимирович, почему так - прилетаю к тебе, ты всегда трезв и работоспособен, а

прилетаю к брату в Николаевку, а он иногда и с "запахом?". Отвечаю - "Ко мне

лететь два часа, за это время я успеваю и выпить, и протрезветь, а до Николаевки

лететь всего 20 минут, вот братан и успевает только выпить, а трезветь уже

некогда. Если вас это очень обижает, то лучше ездить к нему на машине, тогда он

и проспаться успеет". Смеемся.

Я увольняюсь. Жду квартиру в Краснодаре. Ком. мне её добыл. Уже в ранге

московского Кома прилетает в наш гарнизон. Я в "гражданке", у себя в кабинете

собираю документы, завтра собираюсь дезертировать из армии, то есть уехать в

отпуск, и больше не возвращаться, надо за дочкой в Краснодаре присматривать.

Заходит Ком., спрашивает, хорошая ли квартира? Отвечаю, что могли бы и лучше

выделить, но ничего, сойдет. Ком. ворчит, что у него в московском штабе 212

офицеров без жилья. Я, показывая в окно на заколоченный 5-ти этажный дом, - "Пусть

приезжают служить к нам, мы им можем этажами или подъездами жилплощадь

обеспечивать".

Я уже год, как "дембельнулся", работаю методистом в летно-методическом отделе

КВВАУЛ. Ком. прилетел полетать в Остров. Едут на ужин, он спрашивает у

начальника Острова, как у меня дела? Тот ему рассказывает. Ком. задумчиво - "Слушай,

спроси у Владимировича, может он пойдет ко мне в штаб поработать, я ему "полковника"

дам, ведь теперь у него есть квартира?". Начальник Острова смеется.

Вот такой генерал встретился мне по службе. Я очень рад нашей встрече, всегда

вспоминаю о нем с теплотой.

Как я не стал командиром полка.

Прилетела в гарнизон комиссия ГК ВМФ. Как всегда, ГК "выгрузили" и отправили в

Сов. Гавань, он там службу начинал, меньше двух дней он свой первый гарнизон не

"проверяет". Старший от авиации - Ком. МА ВМФ Федин. Он остался в гарнизоне,

решил пробное заслушивание устроить, перед заслушиванием ГК.

Собрали у нас в полку всех командиров частей и НШ, схемы разные развесили,

справки-доклады, москвичи расселись, и наши, с ТОФ-а. Нашу "делегацию"

возглавлял наш Ком. ВВС ТОФ. А Федин нервничал, обстановку нагнетал, даже

поругивался, что для него не характерно. Я не в первый раз все это видел, а вот

командир у меня был молодой, волновался. Вот и сел я за первый стол, чтобы

командиру подсказать, если что-нибудь забудет.

Заслушали командиров частей обеспечения, Федин поворчал, отпустил их. Обратился

к командирам авиационных полков, мол, времена тяжелые, летаем мало, но доложить

надо так, чтобы ГК сразу понял, что авиация еще жива, и все задачи ей по плечу.

Ну, сами понимаете... И началось заслушивание.

Все Федину не нравится, перебивает, подсказывает, вопросы наводящие задает. А я

все эти вопросы и нужные ответы ещё с прошлого раза знаю, поэтому сижу спокойно,

командиру говорю, чтобы не нервничал, мол, смотри на меня, я тебе все подскажу.

Вот пришла и наша очередь. Командир доложил по справке-докладу, но Федину не

понравилось, не убедил его командир, что мы ещё можем "шевелиться". Подбежал к

командиру, и попытался задать свой коронный вопрос, - сколько летчиков в этом

году "за штурвал держались?". А я, зная этот вопрос, сразу начал подсказывать,

особо и не скрываясь, что 22 летчика были в воздухе.

Федин, бросив командира, переключился на меня, мол, откуда я такой умный, не

выслушав вопрос, сразу даю правильный ответ? Представился, и, посмеиваясь,

сказал, что мне хорошо известна забота командования Морской Авиации о том, чтобы

мы, в эти трудные времена, не потеряли "оргядро", чтобы все летчики поддерживали

хотя бы минимальные навыки. Федин прямо прослезился от такой моей "озабоченности"

судьбами летного состава. Не разглядев моего "штурманского" значка, Федин

обратился к нашему Командующему, - "Юрка! Пора его командиром полка назначать,

все правильно понимает". И ко мне, - справишься? Я и говорю, что дело это для

меня не очень хитрое, но вот образования не хватает, не тот профиль, лучше я на

своем месте останусь. Очень удивился Федин такому ответу. Но тут "Юрка"

спохватился, пообещал Федину позже подробности моего образования доложить.

Вот так я и не стал командиром полка, о чем и не жалею.

А ГК нас заслушивать не стал, уставшее "тело" провезли прямо под самолет, и мне

пришлось разгонять "зрителей", чтобы не подглядывали, как мы его в самолет будем

"грузить".

Автомобили, автомобили....

Пора спуститься с небес на землю, вспомнить о более прозаических видах

транспорта, чем самолеты Морской Авиации.

Первый автомобиль появился в семье, когда мне исполнилось 10 лет. Честно

заработанные на "Северах" деньги, отец превратил в "автомобиль-мечту", - "Волгу"

ГАЗ-21р. Это был лучший автомобиль своего времени, стоил "бешеные" деньги - 5602

рубля. Нам с братом разрешили осваивать это средство передвижения, но пока

только в качестве автомехаников. Через некоторое время мы уже умели "шприцевать"

пресс-масленки, менять колеса, мыть машину, нам доверяли самостоятельно готовить

машину к поездке "на Юг". После того, как мы освоили техническое обслуживание и

сдали зачеты по "Инструкции по эксплуатации", нам разрешили "порулить". Верхом

доверия было разрешение отогнать машину в гараж. Считаю, что для 11-летних

пацанов это было не очень-то и мало. Но хотелось большего. И вот настал тот

момент, когда мы смогли ни в чем себя не ограничивать.

Родители уехали в санаторий, оставив двух оболтусов на попечение бабушки. Ключи

от гаража и машины бесконтрольно лежали в баре. Но не долго. Не сомневаясь в

своих правах на "общесемейный" автомобиль, мы вывели машину из гаража и катали

по гарнизону Ворошиловградского ВВАУШ всех желающих. Все прошло без приключений,

но при "лихой" постановке машины в гараж, я крепко приложил машину о заднюю

стенку. В то время машины делали из того же металла, что и танки, поэтому

повреждений на машине я не обнаружил. Их обнаружил отец, когда зашел в гараж

после отпуска. Задняя стенка гаража, сложенного из "шлакоблоков", просто

раскололась. Санкции последовали незамедлительно. Ремонт гаража,

профилактическая беседа, отлучение "от руля". Нас простили.

Но через некоторое время я был отлучен "от руля" на очень длительный срок,

причем я этого не заслужил. В доме жил попугай в клетке, и кошка на воле. Все

уехали в город, я остался на хозяйстве. Клетка с попугаем стояла на балконе,

кошка отиралась рядом, в надежде, что попугай сумеет открыть клетку и выйти

прямо ей в пасть. Уж и не знаю, что произошло, но когда я зашел на балкон, то

попугая в клетке не было, клетка была закрыта, а кошка нагло ухмылялась.

Расследование ни к чему не привело, кошка пошла "в несознанку". Родителям я

ничего объяснить не смог, меня заподозрили в "скармливании" попугая кошке, и за

"скармливание" попугая кошке я был надолго отлучен от руля. После того, как

наказание, по мнению отца, сыграло свою воспитательную роль, мне разрешили

водить машину, но я "из принципа" не садился за руль.

В 9-м классе началось "автодело", мы учились ездить на "Москвиче" и грузовике,

тяга к "семейному" автомобилю пропала. После окончания школы всем выдали "права",

но нам они не достались, так как мы были "недорослями", при окончании школы нам

еще не исполнилось 17 лет. Вот так и пошли мы в самостоятельную жизнь без "прав",

но это не помешало мне почудить на "автомобильном поприще".

Служил я в таежном гарнизоне, где автомобильных дорог, в современном понимании,

просто не было. Да и ездить было некуда. Ближайший город в 30 км, до следующего

"очага цивилизации" - еще 35 км. Автобусов вполне хватало, да и делать в этих "городах"

было нечего. Поэтому без машин обходились. Но нам в те времена очень хорошо

платили, Родина еще ценила своих защитников, поэтому излишки денег у людей

появлялись. И вот народ стал покупать автомобили, если так можно назвать изделия

советского Автопрома. Причем покупали трудно, стояли в очередях, на полк в те

времена выделяли по 3-4 автомобиля в год. Но покупали, ведь это был предмет

престижа, а совсем и не средство передвижения.

Купив машину, счастливые обладатели вожделенного автомобиля начинали эту машину

чинить. В 30-градусный мороз эти машины не хотели запускаться, а запустившись и

проехав совсем немного километров, они ломались. А чинить машину в железном

гараже, в 30-градусный мороз, - удовольствие не из приятных, на любителя.

Поэтому, когда жена намекала на покупку автомобиля, я, вспоминая о том, что у

меня нет прав, а чинить машины я не люблю, ей вежливо указывал на то, что пока

еще машины в комплекте с шофером и автомехаником не продаются. Вот так и жили, "без

колес", но это меня не тяготило.

Прошли годы. Наступили времена, когда в страну хлынули японские машины. Надо

отметить, что и в это время нам еще платили приличные деньги, поэтому очень

многие купили себе "японок", и ездили от гаража до штаба на машине. Больше

ездить было некуда, на аэродром на машинах не пускали. Летали мы уже мало, жить

стало скучновато. Как-то раз мне пришла в голову мысль, что наличие автомобиля

может оживить нашу жизнь, посоветовавшись с женой, я поручил ей найти нам

автомобиль. Про деловые качества моей жены я уже рассказывал, поэтому через три

дня я стал обладателем автомобиля "Тойота-Королла" за 1000 американских рублей.

Жизнь заиграла новыми красками. "Прав" у меня не было, но они и не были нужны в

нашей тайге. В те времена милиции запрещалось задерживать военнослужащих, нас

нельзя было штрафовать, да и "гаишников" у нас не было на дорогах. А уж таких

приборов, как "алкотестеры", мы и вообще не знали. Вот и началось. Обмывали

машину в гараже. Как всегда, водки не хватило. Но разве можно идти в магазин

пешком, если рядом стоит прекрасная машина, и в ней так замечательно орет

магнитофон? Только на машине, и только "с песнями"! Из глубокого кювета,

набитого гранитными валунами, нас вытаскивал "уазик" командира полка, а потом он

же бампером заталкивал машину в гараж. Не знаю, что там приключилось, но

амортизатор насквозь пробил переднее крыло своей верхней частью. Через некоторое

время машину привели в порядок, я продолжил совершенствование водительского

мастерства.

Надо заметить, что мне попалась какая-то "ненормальная" машина. Стоило мне сесть

в нее "с запахом", как она тут же старалась въехать в дом, гараж, столб. Я

одновременно совершенствовал и свои навыки в ремонте автомобиля. Мне уже не

приходилось бежать к мастеру из-за такой ерунды, как вдребезги разбитый бампер,

или разбитые фонарики. С помощью паяльника и растворенной в ацетоне пластмассы я

уже самостоятельно умел привести бампер в прекрасное состояние, фонарики клеил,

как витражи собирал. Ну, а искусство запуска автомобиля в 30-градусный мороз я

освоил в совершенстве. Надо было просто плеснуть в карбюратор через воздушный

фильтр немного эфира, и все, машина запускалась "с пол-оборота". И все-таки, мне

пришлось расстаться с этим автомобилем. Во всем, как всегда, оказалось виновата

жена.

30 декабря. Завтра Новый Год. Все готово к празднованию этого любимого праздника.

Но чего-то этой жене не хватает, толи горошка зеленого, толи лука репчатого. Вот

и заставляет она меня ехать в близлежащий город. А я не хочу. Во-первых, -

ребята уже готовятся к отмечанию этого праздника в узком служебном кругу, во-вторых,

- с утра идет крупный снег, уже около 10 см неукатанного снега на укатанном

снежном полотне. Но, если моя жена чего решит, то "выпьет обязательно". Садимся

в машину, мчимся в город, я стараюсь не опоздать к столу, который уже накрывают

в штабе. А эта женщина, которая рядом сидит, все ноет "под ногу", мол, не гони,

не гони. Когда меня этот "нытье" достает, я демонстративно резко нажимаю на

тормоза, и тут же понимаю, что этого делать не надо было. Машина начинает

крутиться по дороге, потом резко прыгает в кювет. А кюветы у нас там были

замечательные, до 3-х метров глубиной. Вот в такой кювет моя машина и прыгнула.

И не просто прыгнула, а еще и перевернувшись в воздухе, в общем, после

переворота легли мы на правый бок. Надо отметить, что я и сам привязывался, и

жену привязал, поэтому травм не получил. И летел я в сознании, по пути отмечая

все особенности полета. И когда мы в полете приземлились на правый бок, то я

увидел, как жена, оказавшись надо мной, резко пошла головой в стекло. Никогда не

забуду мысль, которая мелькнула у меня в голове. Еще не до конца осознав, что с

нами случилось, я уже подсчитывал ущерб. А подумал я следующее: " Сейчас она мне

еще и стекло башкой разобьет!". Но ремни сработали штатно, до стекла жена не

добралась. Выключил я работающий двигатель, вылезли из машины, как из подводной

лодки, осмотрелись. Нам повезло, что кювет был заполнен снегом, не мы, не машина

не пострадали.

Подъехали ребята, перевернули машину, вытащили из кювета, и я попытался

продолжить движение за продуктами к праздничному столу. Но оказалось, что при

приземлении машина задела масляным картером за единственный пень в кювете, масло

и вытекло. Пришлось ловить грузовик, который и притащил меня в гараж. К штабному

праздничному столу я успел, да и продуктов к семейному столу хватило. После

Нового года, осознав все произошедшее, я продал машину за те же 1000

американских рублей.

Но на этом, в своем рвении освоить автомобильное дело настоящим образом, я не

остановился.

Да, с первой машиной у меня, как говорится, "не заладилось". Но по жизни я

настойчив, особенно в совершении глупостей, поэтому решил не останавливаться на

достигнутом. К приобретению второй машины я подошел более серьезно. Было принято

решение получить "права", чтобы иметь законные основания ездить на машине. Да и

критерии выбора машины у меня изменились. Уже было не достаточно просто японской

машины, надо было, чтобы автомобиль был полноприводным "универсалом".

Вот и занялся я приобретением "прав". Тут как раз группа старших офицеров

штурманского цеха решила получить категорию "С", вот я к ним и примазался.

Организация по обучению располагалась в 30 км от нас, в "городе".

Мы заехали к ним, оплатили обучение и попросили "свистнуть", когда приезжать на

экзамены. Через 2 месяца нам "свистнули". Теорию я сдал с первого раза, без

проблем, а вот с "вождением" вышла проблема. Мне предложили сдавать "вождение"

на "Жигулях". Я такую машину раньше видел, но за рулем не сидел. Ездил я на "Королле",

привык, что машина слушается руля с гидроусилителем и адекватно реагирует на

движение педалями. А у "Жигулей" все по-другому, с ней надо договариваться....

Короче, с трудом тронулся и поехал. Дорога представляла из себя ледяной желоб,

но опыт был, я даже достиг скорости 30 км\час. Тут машину занесло, я притормозил,

машина уткнулась в сугроб, на все уговоры ехать дальше не реагировала.

Инструктор поставил диагноз - "тормоза заклинило", попросил открыть капот. А я и

не знал, как его открывать на "Жигулях", начал что-то дергать под приборной

доской, потом дернул сильно, и рычажок остался у меня в руках. Открывать

багажник инструктор пошел сам. Достал отвертку, с ее помощью открыл капот, стал

ковыряться в каком-то бачке. Я немного подождал, потом спросил, сдал ли я

экзамен? Злой инструктор сказал, что я просто не успел его сдать, так как машина

не выдержала моего мастерства, попросил подойти на следующей неделе. Через

неделю я сдавал экзамен тому же инструктору, но, увидев меня, он предложил

сдавать на "японке". Я с честью выдержал экзамен, и получил "права".

К этому времени у нас появились свободные деньги, и я принял решение больше не

откладывать покупку машины. Поставил жене задачу, она села в машину командира

автобатальона и поехала выбирать машину. Петька подобрал машину, проверил ее,

через день я стал владельцем автомобиля "Тойота-Кариб". Машина - зверь, "универсал",

полноприводная, задний мост отключается, электронная подвеска, регулируемый

клиренс, 2 карбюратора... Душу радовало наличие в кабине "кренометра", "тангажометра"

и указателя курса. И я перестал ездить за рулем с запахом. Целый год ездил

трезвым.

Но, как показывает практика, ничему нас жизнь не учит. В середине января

случился в АТБ банкет по случаю дня части. Проходил он в летной столовой. Я не

люблю ходить с женой на праздники в базу, поэтому решил заменить масло в

двигателе. Гайка для слива плохо отворачивалась. Решил я товарищей позвать,

благо гараж находился в 100 м от штаба. Товарищи с радостью согласились помочь,

тем более, что "у меня с собой было". А "было" много, и мороз стоял приличный,

но, не взирая на внешние факторы, гайку отвернули, масло поменяли. Товарищи

поползли по домам, а я решил проехать по гарнизону, посмотреть, как там новое

масло себя ведет. Сел в машину, включил печку, поехал по гарнизону, уснул, и

свалился в канаву с горячей водой, которая вытекала из котельной. Проснулся от

того, что горячая вода дошла до пояса. Мимо проезжали товарищи, обнаружили меня

и машину в канаве с горячей водой, оповестили жену, и началась спасательная

операция. Так как все руководство АТБ вместе с моей женой находились на банкете,

то и спасать меня прибыло все управление АТБ в пьяном состоянии, некоторые даже

с женами. Подогнали тягач, вытащили меня, дотащили до гаража, затолкали туда

машину, меня, мокрого, утащили к себе на банкет, и еще долго-долго отмечали день

части. Утром подогнали тепловую машину, засунули все четыре рукава в гараж,

машина оттаяла, вода стекла, но радиатор я смог промыть только весной.

Но и на этом я не остановился, и летом разбил машину вдребезги. В тумане на меня

наехала встречная машина, но, так как я был "с запахом", то у меня и отобрали "права"

на год. Так как к тому времени у меня появилась служебная машина, то надобность

в личном автомобиле отпала, и осколки машины я продал. О "правах" я и забыл,

потом истек год, второй, началась замена "прав", и мне намекнули, что если я

передам фото, то мне скоро отдадут "права" нового образца. Я не сопротивлялся, и

вскоре мне привезли новые "права", которыми я пользуюсь до сих пор.

Теперь я не пью ничего, крепче пива, накануне дня поездки, и думаю, что так

будет и в дальнейшем.

У меня жена...

Буду женой хвастаться. Своей. Вообще то у меня было две жены, так уж жизнь

сложилась, но расскажу о действующей, которая, как говорится, в строю. С женой

мне повезло так, как может повезти только один раз в жизни. Именно про таких

женщин говорят: "слона на бегу остановит, и хобот ему оторвёт".

Выбирал я её не долго, дней пять. А дело было так. Перед переучиванием на новую

технику дали нам всем отпуск, чтобы мы потом шесть месяцев все силы отдавали

освоению современного ракетоносца. Я набрался наглости, и попросил путевку в

санаторий. Так как был февраль, то, скрипя сердцем, начмед дивизии выделил

оборзевшему старлею путевку в Ялту. По пути в Ялту, я заехал в Веселое,

попьянствовал дня три, потом отмок в сауне, и прибыл к месту отдыха. В ресторане

познакомился с девушкой, через три дня предложил ей выйти за меня замуж. Она со

смехом сказала, что она замужем. Это меня не смутило, так как я и сам был женат.

Посмеялись, через два дня я улетел к себе на очень Дальний Восток. Прибыв домой,

я через три дня развелся, через пять дней, за развод, меня сняли с должности

штурмана Ту-22м2, и отправили "вечным вторым штурманом" на Ту-16. Так и не

удалось мне поехать на учебу в Николаев. Но я решил идти до конца. Посредством

почтовой связи сообщил своей ялтинской знакомой, что развелся, и теперь жду

такого же шага и от неё. Каково же было моё удивление, когда через месяц я узнал,

что и она развелась. Отступать мне было некуда. Четыре месяца я сидел на

Сахалине по поводу ловли минимума и думал, как вырвать краткосрочный отпуск. В

сентябре я этот отпуск выклянчил, и поехал жениться. За десять дней я женился, и

привез жену в гарнизон. Как я потом часто говорил жене, я вырвал её из гнезда

разврата (Ялта), и привез в экологически чистый район.

Вот так мы и стали жить вместе. Служить и летать я любил, поэтому через пять лет

стал штурманом той самой эскадрильи, в которую меня сослали. То есть я служил, а

жена была предоставлена сама себе. Целый год она сидела в общаге, изучала

обстановку, и просила, чтобы я устроил её на работу, а лучше на службу. Но разве

"штрафной" старлей может устроить кого-нибудь на работу, а тем более на службу?

И разве может принести пользу обороноспособности страны женщина, которая

окончила университет, работала экскурсоводом, заместителем кого-то в кемпинге "Интурист",

и тем более, кандидат в члены партии? Как мне сказали, такие женщины в Армии не

нужны. Так я жене и доложил, но сказал, что не буду сдерживать проявление

инициативы с её стороны. То есть, благословил её на свободный поиск.

Через месяц она была матросом, через год - прапорщиком, через пять - старшим

прапорщиком, через двадцать один год - демобилизовалась "Ветераном Вооруженных

Сил" с "полуторной" пенсией. Вот что значит не мешать человеку. За время службы

она научилась руководить подчиненными, ладить с людьми, находить выход в,

казалось бы, безвыходных ситуациях. А уж целеустремленности, умению довести

начатое дело до конца, можно и позавидовать. И мне облегчение в жизни вышло.

Вот к примеру. Получаем мы квартиру, и сразу жена начинает гундеть про какой-то

ремонт. А я, если честно сказать, к любой работе отношусь с чувством глубокого

отвращения, а от слова "ремонт" у меня прямо мурашки бегут по всей поверхности

тела, и даже вовнутрь залазят. Вот я жене так прямо и заявляю, что раз она была

начальником квартирно-эксплуатационной службы, то ей и кисточку в руки, а ко мне

надо обращаться в том случае, если надо авианосец завалить, или сделать

подводную лодку навечно подводной. А если проголодался, то я строго спрашиваю,

почему начальник столовой летного состава нарушает распорядок приема пищи? Вот

так и живу, как у жены за пазухой.

Все полученные в Армии навыки пригодились и на гражданке. Переехали мы в

Краснодар. Жена поехала в Ялту, и продала одну из двух имевшихся там квартир.

Возник вопрос, как перевезти через границу 25000 американских рублей? Жена

думала не долго, примотала бинтом к ноге все деньги, и, не взирая на всякие

таможенные глупости, села на рейсовый автобус, и приехала. Надо было видеть ту

ногу. Сразу возник вопрос, что делать с деньгами? Я предложил не торопясь

врастать в гражданскую жизнь, имея стабилизационный фонд. Но жена решила, что

без автомобиля нам будет трудно врастать, поэтому будем покупать машину. Я даже

не сопротивлялся. На следующий день жена решила посмотреть машины. Зная её

способности смотреть, я взял права. Мы сели в такси, и попросили отвезти нас на

все авторынки и автостоянки. Шофер подсказал, что продажа машин проводится по

выходным дням, а сегодня среда. Я попросил его не умничать, и заверил его, что

моя жена привыкла покупать автомобили, не взирая на дни недели. И помчались мы

по рынкам и автостоянкам. После второй попытки выработать единые критерии к

будущему автомобилю, я перестал выходить из такси, и по следующим автостоянкам

жена лазила в сопровождении таксиста. Когда уже и таксист изнемог, он предложил

отвести нас в какой-нибудь автосалон, и тут же был обруган женой за то, что

сразу этого не предложил. Я и в салон послал таксиста. Только после того, как он

вышел из салона и сказал, что мне повезло и с женой и с будущим автомобилем, я

честно расплатился, и пошел в салон. А там четыре работника стараются продать

моей жене самый дорогой автомобиль. Обратив внимание жены на менее дорогую

машину, я скромно отошел в сторонку. Через десять минут жена на машине менеджера

умчалась в банк, менять их американские деньги на наши, а через час мы уехали

домой на "Рено-Символ".

Вот такая мне досталась жена. Она и сейчас продолжает заботиться о моем

благополучии. В то время, когда я сижу у "компа" и развлекаю вас рассказиками,

она работает начальником ЖЭКа и повышает благосостояние нашей семьи.

Вот я и сделал вывод: не важно, как долго выбираешь жену, намного важнее жену

правильно воспитать и обучить. У меня получилось, чего и вам желаю.

Лежа в ванне.

Лежал в ванне, обозревал акваторию вокруг себя, вспомнил свою морскую

ракетоносную юность, возникли всякие мысли. Короче, вот что получилось.

"Ракетоносная лирическая"

И вот опять сижу в кабине "Ту",

Ракетоносец с ревом набирает высоту,

Внизу исчезли сопки и лощины,

На радиус пошли серьезные мужчины.

"Любимый город может спать спокойно",

Враг не пройдет, отпор дадим достойный,

А прилетим, - накатим по одной,

И "с запахом" отправимся домой.

А там - "подруга дней моих суровых",

Ей это все до слез уже знакомо,

Для виду поругает, покричит,

И рядышком присядет, помолчит...

Не год, не два, и не пятнадцать,

Все это будет продолжаться,

Потом - болезнь и ДМБ,

И не жилье, а "хрен тебе!".

Подвыпьешь, вспомнишь все, что было...

А где та Родина, что так меня любила?

За что я "порохом пропах"

На тихоокеанских рубежах?

Но если снова все начать,

Опять пошел бы "воевать",

И на маршрут, на радиус летал,

И лодки бы искал, авианосцам угрожал.

Что сделано, что было, - это все "в зачет",

"Никто пути пройденного у нас не отберет!".

Вот такие мысли лезут в голову, если находишься в воде без спасательного жилета.

Обыкновенное утро гражданской жизни.

Придется вставать. Не хочется, но пришла пора начинать новый день. Теплый комок

шерсти мне об этом настойчиво напоминает. Персидская кошка по имени Чувырла

Мохнорылая трется в ногах, навязчиво напоминая о том, что на дворе утро, а в

миске пусто. Встаю, надеваю шорты, насыпаю кошке кошкину еду. Чувырла довольно

урчит. Осторожно перемещаюсь на кухню. Осторожно потому, что в прихожей

притаилась еще одна кошка, зовут ее Жулька, и сейчас она охраняет свою

территорию от проникновения Чувырлы. Я, как лицо, приближенное к Чувырле, тоже

могу получить кошачьей лапой по ногам.

Удалось без потерь выбраться на кухню. Здесь сидит жена, пьет кофе, и курит.

Беру папиросу, прикуриваю, прячусь от всех в туалете. Еще десять минут спокойной

жизни. Выхожу, иду в ванную комнату. Бреюсь. Какая-то сволочь больно кусает меня

за большой палец на ноге. Скотина! Порезался. Скотина - это хорек Хрюндель,

которого жена выпустила из клетки на прогулку, и он сразу примчался в ванную

комнату, чтобы наказать меня за то, что я занял ее, не спросив разрешения. Сразу

становится понятно, кто в этом доме настоящий хозяин. Стряхнув Хрюнделя с ноги,

закрываю дверь в ванную комнату, без настроения добриваюсь и умываюсь.

Захожу на кухню. Буду делать себе кофе. Но не сразу. Сначала надо накормить трех

рыбок, которые уже раскачивают аквариум, пытаясь привлечь мое внимание. Когда-то

купил себе двух золотых рыбок, Чука и Гека, маленькие такие были, заботы

практически не требовали. Потом жена докупила сомика. Теперь эта водоплавающая

братия выросла, растолстела и охамела, они думают, что люди заходят на кухню

только для того, чтобы их накормить. Вот и устраивают в своем рыбьем домике

цунами, грозящее перейти в землетрясение. Кормлю рыбок специальным кормом,

вытираю крошки.

Можно позаботиться и о себе. Делаю кофе, соблюдая меры предосторожности,

перехожу в комнату, включаю компьютер. Надо посмотреть, как там дела на форуме "Avia.ru".

За спиной слышен топот. Немедленно закидываю ноги на подоконник. Я уже знаю, что

это Хрюндель "обходит с дозором владенья свои", а у этого зверя один закон, - "кто

не спрятался, я не виноват". Раньше я не так быстро реагировал на появление

хорька, и уходил на работу с кровавыми ранами на ногах. На форуме все идет своим

чередом, кофе выпит. Выключаю компьютер, воспользовавшись тем, что Хрюндель

занят разборками с Чувырлой, выскальзываю на кухню. Перекур.

Пора надеть на себя что-нибудь более серьезное, чем шорты. Задача сложная.

Сначала надо изловить хорька и запереть его в клетке, иначе ничего с одеждой не

получится. Начинаю охоту. Хорек, прекрасно зная, чем заканчиваются его прогулки,

не желая возвращаться в тюрьму, мгновенно прячется в одной из нор, которые он

понастроил себе в моей квартире. Через десять минут хорек сидит в клетке, а я

пытаюсь залепить пластырем разодранный палец. Быстро одеваюсь, и, пока кошки не

начали предъявлять свои претензии, выхожу на улицу. Опять удалось выбраться из

дома без больших потерь.

На работу.

Опять на работу. И так каждый день. Осточертело. Но, никуда не денешься, надо

ковать денежные знаки, иначе не выживешь на одну пенсию. Надо идти, греть машину.

Что ты вывалила свое брюхо под ногами? Это я с кошкой общаюсь. Я тебе уже

говорил, что иметь такое брюхо неприлично, надо меньше жрать. Отойди. Не можешь

встать? Тогда отползай быстрее, а то сейчас придам дополнительное ускорение.

Испугалась? Вот так, будешь знать, кто в доме хозяин.

Машина на месте, цела, не обмерзла. Это радует. Б-р-р-р! Прохладно. Запустилась

без проблем, давай греться. Не, холодновато, около 0, зима лютует. Вон, в

прошлом феврале в это время уже +15 было. Да ладно ныть, и не такое видали...

Сидишь тут, в костюмчике, туфельках, сам себе на судьбу жалишься. Вспомни, как

раньше бывало.

Будильник надо быстрей выключить, чтобы дочка не проснулась. 04.20. Куда, куда,

на полеты, Родину защищать. Спи. Сижу, курю. Сегодня мы идем на разведку погоды

на радиус, поэтому вылет рано, в 07.30, в 05.50 предполетные указания. Надо

поторапливаться. Одеться теплее, не май-месяц, январь на дворе. Куртка меховая,

унты, варежки. Ну, вперед! О-о-о! Мороз прижимает, где-то к -30, воротник куртки

сразу заиндевел от дыхания. Быстро, быстро. Ага, в унтах не сильно-то и

разгонишься. Вот и столовая. Завтрак. Не лезет. Но надо, впереди два маршрута,

не знаешь, удастся ли до столовой добраться. Здорово, доктор. Жалобы? Конечно

есть! Записывай, - на улице холодно, вставать заставляют рано, унты тяжелые. А

если не можешь помочь, зачем спрашиваешь? Здоров, здоровее тебя, не дыши на меня.

Привет. Давай мой пистолет имени Макарова, и обоймы давай, и патроны. Здесь буду

заряжать, в холодной водичке это труднее делать. Вова, "подержи" машину, я уже

бегу.

КДП, выходи строиться. Вылазим, курим, ждем командира полка. Вон едет, пошли в

класс. Предполетные указания. Все без изменений, из нового - только "цифирки"

опознавания. По самолетам! Да, тебя бы сейчас в этот промерзший самолет...

Поехали. Стоянка. Вы что, печку не могли растопить? Бездельники. Пошли к "АО-шникам",

они уже давно топят. Привет. Как аэроплан? Все в порядке? Ага, так я тебе и

поверил. Подходи после посадки, всю правду расскажу. Так, теперь спешить не надо.

Прогреваю у печки шлемофон, подшлемник, ларинги. Надеваю все это на себя,

поднимаю воротник куртки, иду на самолет. Вот она, - "ласточка". Замерзла, инеем

покрылась. Даже смотреть холодно, но надо лезть в чрево. Главное, не навернуться

в унтах с лесенки. Залез, бросил портфель, сел, пристегнулся к СПУ, парашюту и

катапульте. "Скурочился, как старый башмак", руки засунул в унты. Вот так и буду

сидеть, пока в кабине не натопят. "Чеки сняты, вентиль открыт, штурман к полету

готов". Поехали. "Впереди свободно". Взлет. "37-я минута, ИПМ, влево на ГПК 16,

рубеж в 11.10". Так, потеплело, можно доставать карту, бортжурнал, карандаш,

линейку, транспортир. До полигона 150. Да, да, в 05-ю минуту отработаем одной "маленькой"

по "14-й"...

Согрелся. Вот и жена вышла из подъезда. Поехали по работам. "Впереди свободно",

"Проверить тормоза". Брежу, схожу с ума? Нет, вспоминаю лучшие годы моей жизни.

© Copyright Безлюдов Михаил Владимирович (bez310@hotbox.ru)

Реклама на сайте