«Пособие для бездельников, или Как я учился летать»

Генадий Юлиусович Генинг

Пособие для бездельников, или как Я учился летать

Чувствуется, как рев мотора сливается с нервной дрожью в коленках. Говорят такие крылатые штуки уже не ремонтируются, они просто доживают своё. Впрочем, как и эта старая карга у штурвала, кто её только допустил в кабину пилота, она же старее чем моя пра-пра-пра-бабка Александра Марфовна и уродливее чем Васькин пра-пра-пра-дедка Александр Марфович. Этой птице, наверное, и двигатель ни к чему. При хорошем дуновении ветра эту фанеру унесёт за реки и моря: неприятные ощущения в желудке отвлекают от

размышлений: пора делать ноги с этого корыта: Инструктор проверял всякую всячину. Нас было двенадцать, и все об этом знали только инструктор, почему-то не верил потому, как пересчитывал нас уже двенадцатый раз, потом он сосчитал веревочки, весящие на проволоке, протянутой вдоль всех стенок этого крылатого друга, потом рюкзаки за нашими спинами, потом опять нас и т. д. Знающие люди сообщили мне, что он просто учится считать, это его старая карга заставляет, наверное.

Вдоль стенок, на которых весела проволока, располагались окошки, они были якруглые и напоминали мамины глаза, в момент когда тузик писает в её новые сандали из коже заменителя, знающие люди сообщили мне, что это иллюминаторы. За "мамиными глазами" медленно проплывали реки и облака, небо и земля, пастухи и пастушки, быки и коровы. При рассмотрении наземных целей неприятные ощущения в желудке неимоверно росли. Тошнит. Чтобы не загадить товарища по несчастью я вскочил, и начал метаться в поисках тазика. Знающие люди говорят, что тазики выдаются в "реальных машинах" типа Ту-134, 135, 136 и 138, при нажатии в определенном порядке синеньких кнопочек на панели управления автоматического сидения, и то в большинстве случаев появляется бумажный пакет или срабатывает катапульта.

Каким то чудом я очутился около открытого выхода стоя на пороге и, упираясь руками в дверной проём я с лёгкостью избавился от плохо переваренной куриной косточки, пюре, салата и двух литров компота из сухофруктов. Странно, но жвачка, которую я проглотил, когда нас снаряжали для полета, не было. Пьяный бородач в матроске так затянул лямки между ног, что я чуть не проглотил и его. Не успел я вспомнить его маму, как какой-то карлик, прокричал сильнее, чем папа кричит на маму, мне в ухо "Первый пошел".

Меня ещё трижды стошнило, прежде чем я понял что происходит, оказывается, я достал из заднего рюкзака какую-то простыню с верёвками и теперь вытираю им морду лица. Меня стошнило ещё, я понял, что выпал из "корыта" и теперь лечу вниз на кукурузное поле. Знающие люди говорят, что кукурузное поле-это поле для "кукурузника', на то он и "кукурузник'. Когда до земли оставалось 841 метр, я решил действовать. Я задергался так сильно, что если бы я был в утробе матери, то она бы родила меня в день зачатия. Раздергавшись я нечаянно оторвал, какое то кольцо. И не успел я представить как меня ругают за испорченное снаряжение, как тут же получил по морде. Знающие люди говоря, что это запаска. Не знаю: Мой батя, например, возит запаску на заднем сидении, потому что в багажнике у него двигатель, наверное, по этому запаска не бьёт по морде.

Очнулся я от того что, меня кто-то ударил по ногам, и куда-то потащил. Протащившись с километр и набрав побольше земли в рот я зацепился ремнем за корягу. Меня это остановило. Я открыл глаза, но вокруг никого не было, Единственное, что меня удивило так это то, что они оставили знак. Длинными веревками я был привязан к огромной белой простыне. Попытки избавиться от простыни были безуспешны, я так и поплёлся к "месту" волоча за собой весь этот хлам.

Когда я прибыл на место, было темно и светила луна, никого не было. Постояв немного в ожидании увидеть хоть одну живую душу, я поплелся домой. Домой я добрался к утру, но уже через неделю.

- Ну, как? - спросила маманя,

- Ну, как? - спросил батяня,

В ответ я только рухнул в коридоре и громко захрапел...