«История поросенка Ксаврика»

Поросенка Ксаврика кормили наилучшим паточным пойлом. Имя Ксаврик он получил в честь ученого советника профессора Ксаверия Келлера, одного из лучших авторитетов в области кормления свиней, написавшего следующие глубокомысленные строки:

«Учитывая, что действие паточных кормов, согласно моим всесторонним исследованиям, более чем превосходно, следует признать, что никакие иные корма не заслуживают большего внимания, чем эта прекрасная питательная субстанция…»

Боровок Ксаврик блестяще подкреплял это положение. Наедаясь до отвала паточным месивом и запивая его молоком, он толстел изо дня в день и предавался своему свиному философствованию в уютном углу отличного хлева. Часто к поросенку наведывался его владелец граф Рамм. У г-на Рамма было крупное поместье и несколько скотоводческих ферм. Любуясь поросенком, он говаривал: «Будете на выставке, молодой человек. Питайтесь исправно и толстейте, чтобы не ударить в грязь лицом…»

Иногда заходила графиня, его супруга.

— Ах, какой он большой и красивый, наш дорогой Ксаврик! — восхищалась она, сияя ясным взглядом. И, уходя, оба восклицали:

— Спокойной ночи, дружище Ксаврик, приятного сна! Боровок Ксаврик безмятежно хлопал глазами и похрюкивал так нежно, что графиня иногда обращалась к супругу:

— Ты знаешь, милый, слушая голос Ксаврика, я начинаю верить в переселение душ.

Заходили гости. На французском, немецком, английском языках они восхищались великолепным боровком и фотографировали его на память. Боровок был весь розовый, как младенец после ванны, а на шее носил огромный, кокетливо повязанный бархатный бант.

Помещики и чиновники — друзья и гости четы Рамм — говорили убежденно:

— Дорогой граф, ваш Ксаврик, безусловно, получит первую премию.

В день рождения г-жи Раммовой нежный муж среди других подарков преподнес ей Ксаврика. Теперь он принадлежал ей всецело и навсегда. И в благодарность Рамм получил огненный поцелуй.

С тех пор как Ксаврик стал собственностью графини, заботы о нем буквально утроились. Его перевели в другое помещение, с обширной кубатурой и озонированным воздухом, отвели ему отдельную ванну и ватерклозет, оборудованный со всеми удобствами во вкусе г-на Рамма. Всюду были развешаны термометры. Скотник Мартин получил распоряжение измерять температуру воды и молока, преподносимых Ксаврику. Количество градусов было строго установлено ветеринаром. Недопустимо, чтобы высокопоставленный боровок застудил желудок. Может приключиться катар, боровок будет плохо выглядеть, скучать, а это огорчит графиню.

И скотник Мартин регулярно измерял температуру пойла и, в случае чего, давал его подогреть или остудить.

Наконец Ксаврику провели электрическое освещение и приучили его спать на матрацике, разумеется, дезинфицированном.

Боровок все это воспринимал благосклонно и толстел изо дня в день.

В одно прекрасное утро супруги Рамм зашли навестить своего любимца. Боровок в тот момент утолял жажду отличной ключевой водой, бактериологический анализ которой давал 0% вредоносных бактерий, зато химический анализ показывал наличие полезных минеральных солей. Граф машинально опустил термометр в воду и не поверил своим глазам Теплота воды, вместо предписанных 18° по Цельсию, была 17,5°. Г-жа Раммова побледнела.

— Это невозможно. Неужели негодный скотник не проверил температуру?

Соединенными усилиями они оттащили поросенка от воды, уговаривая его, что этак можно простудиться. Затем прикрыли посудину крышкой и, разгневанные, ворвались в каморку скот-, ника.

— Ты измерял температуру воды, бездельник? — загремел г-н Рамм.

Мартин указал на постель у окна.

— Ваша милость, сынишка у меня захворал. Горячка одолела. Сидел, подавал ему пить…

— Хам! Спрашиваю тебя, проверил ты у Ксаврика воду?

— Запамятовал, ваша милость. Мальчик совсем плох. Подавал ему пить — голову потерял…

— Ах, так! — вскричал разгневанный Рамм. — Так-то ты выполняешь свои обязанности? Наверное, я здесь больше не хозяин, если ты можешь делать все, что тебе вздумается. Не-ет! Моментально собирай свои вещи, я тебя увольняю! Чтобы до вечера и духу твоего не было, не то велю вышвырнуть вас обоих!

— Этакая мразь! — сказала г-жа Раммова.

А вечером Мартин заколол поросенка Ксаврика. Примчавшийся ветеринар мог только констатировать смерть. Г-жа Раммова не перенесла потрясения и лежала без чувств. Скотника Мартина увели полицейские, а захворавший сын убийцы был выброшен из поместья.

В газетах появились заметки:

«Гнусное преступление. Скотник Мартин в поместье известного землевладельца графа Рамма был уволен за нерадивость. С целью мести он заколол редкий экземпляр борова. Преступник заключен под стражу. Есть слухи, что он неверующий. Это лишний раз подтверждает нам, что безбожники способны на всяческие гнусности…»

Три месяца Мартин просидел в тюрьме, пока велось следствие. Он держался замкнуто и не посещал тюремных богослужений. Тем временем следователь установил ряд темных пятен на его репутации. Пятнадцать лет назад он отсидел две недели за нарушение общественного порядка: стоя в толпе, не повиновался требованию полицейского надзирателя разойтись. Это было уже проявление злонамеренного, упрямого характера. Другой раз он получил три дня за оскорбление полиции выкриком: «Эй, вы, петухи!» Опять доказательство злой, мстительной натуры.

Обвинитель, разумеется, использовал все эти подробности. Он подчеркнул, что все прошлое Мартина было преступным, и он, обвинитель, глубоко убежден, что если бы, боже упаси, подсудимому в припадке его кровавой злобы попался в руки сам граф, то и он был бы зарезан, как свинья.

Защитнику предстояла нелегкая задача: прошлое подсудимого никак нельзя было замолчать, а больной ребенок-это ведь слишком романтическое и за уши притянутое обстоятельство.

Трогателен был вид г-жи Раммовой. Она выступила свидетельницей и не могла удержаться от слез при виде широкой бархатной ленты на судейском столе.

— Да, — прорыдала она на вопрос председателя, — я узнаю ее. Она принадлежала моему дорогому Ксаврику, чьи косточки покоятся под сенью лилий в нашем фамильном цветнике.

Подсудимый, не проявив ни капли раскаяния, сознался и был осужден на шесть месяцев тюрьмы за умышленное уничтожение чужого имущества. Но это еще не все. Дабы исполнилась полная мера правосудия, у него тем временем умер сын, ибо рука всевышнего карает медленно, но верно.

Боровок Ксаврик тихо почил среди белых лилий под памятником с надписью:

«Здесь спит наш Ксаврик, погибший от руки убийцы Мартина, осужденного на шесть месяцев тюрьмы. Погребен 8 мая 1907 года в возрасте полутора лет. Да будет земля ему пухом».

А из ленты благородного Ксаврика г-н Рамм заказал себе галстук и надевает его ежегодно в день смерти незабвенного боровка.

Оглавление