«Покупатели поневоле»

Ю. Клеманов Покупатели поневоле

Косые лучи солнца пробивались сквозь окно кабинета.

Йенс Хенрик Фарисхольм встал из-за стола, подошел к окну и задумчиво уставился на хорошо знакомую ему картину. За небольшим фабричным двором начинался широкий фиорд. А там, дальше, за неясной и дымчатой линией горизонта…

Впрочем, чорт с ней, с этой страной, которая расположилась где-то там, за линией горизонта! Фарисхольм решительно снял очки. И без того приходится чуть ли не каждые двадцать минут вспоминать о ее существовании, причем отнюдь не по столь отвлеченным поводам. То на улице встретишь нагло ухмыляющегося янки, то в газете прочтешь о новом повышении цен, то, как сегодня, взволнуешься из-за маленькой, ничего, казалось бы, не значащей заметки, напечатанной в заокеанском журнале.

Фарисхольм отошел от окна, взял с этажерки свежий, еще пахнущий типографской краской, пестрящий рекламой журнал и, вновь нацепив очки, близко поднес его к глазам. Это был «Кемикал инжиниринг», последний номер. Поморщившись, Фарисхольм еще раз прочитал ту же заметку. Она была набрана мелким курсивом, на последней странице. Какой-то инженер из европейской страны (страна даже не была названа), подписавшийся лишь одним инициалом «Ф», довольно меланхолично сообщал, что небольшой фармацевтический завод, которым он руководит, систематически получал по плану Маршалла от американских фирм неполноценное и некомплектное оборудование. «Мне не хотелось бы прослыть ворчуном, но эти неполадки могут взбесить кого угодно», — писал далее инженер и заканчивал свою заметку недоуменным вопросом: «Неужели американские фирмы выпускают для экспорта только бросовое оборудование?»

Ничего сенсационного, как видим, в журнальной заметке не было. Тысячу раз повторяющаяся история с поставками разного хлама по плану Маршалла. Фарисхольм хорошо знал все это по собственному опыту. Но сейчас он с досадой швырнул журнал на стол и зашагал по комнате.

— Тут вполне могла бы стоять и моя подпись! — пробормотал он мрачно. — Разве на нашей фабрике не та же картина?

Технического директора и совладельца фармацевтической фабрики «Хенгболд, Фарисхольм и К°» огорчала, однако, не упущенная «литературная слава». Наоборот, он опасался того, как бы кто-либо не подумал, что именно он-то и является автором этого текста, столь вызывающего и столь бестактного по отношению к заокеанским «друзьям Норвегии». И заподозрит это в первую очередь не кто иной, как старший компаньон фирмы господин Хенгболд. От этой мысли Фарисхольм облился холодным потом.

Дело в том, что господин Хенгболд, в компании и без оной, был человек крутой и отличался от своего компаньона двумя личными достоинствами: совершенно сложившимися взглядами на вещи и пятьдесят одним процентом акций основного капитала фабрики.

Первое преимущество практически выражалось в том, что до 1945 года господин Хенгболд состоял в партии Квислинга и приветствовал знакомых гитлеровским «хейль», а ныне перешел в партию «Венстре» и соответственно щеголял словечками вроде «о’кэй» и «хэлло». Такое завидное «постоянство» политических взглядов выгодно отличало его в глазах правящих в стране социал-демократов от неустойчивого Фарисхольма с его чересчур «пытливым» умом. Фарисхольм же никак не мог понять некоторых простых истин, преподанных из-за океана.

Второе преимущество Хенгболда сводилось к тому, что, перекупив еще в 1940 году (когда растерявшийся от нашествия гитлеровцев Фарисхольм решил бежать за границу) несколько солидных пакетов акций, он стал ныне фактическим хозяином фабрики.

«Хенгболд будет, конечно, неистовствовать в своих подозрениях и обвинять меня в „непатриотическом поступке“, — думал напуганный Фарисхольм. — За то время, пока выяснится, что писал заметку не я, он успеет разыграть „благородное возмущение“ и выставит меня из компании».

Погруженный в свои неприятные мысли, Фарисхольм не заметил, как двери комнаты широко распахнулись и перед ним появился сам предмет его мрачных дум.

— Хэлло, Йенс, — громко сказал Хенгболд. — Вы грезите? Или просто спите?

Фарисхольм испуганно взглянул на вошедшего.

— Нет, просто задумался, — тихо сказал он, тяжело вздохнув. — Всякие неприятности…

— Ерунда! К чорту неприятности! — весело пробасил Хенгболд. — Я принес хорошие вести. Мы можем, кажется, сделать великолепный бизнес! Дело пахнет несколькими десятками тысяч крон!

Фарисхольм протер очки и вопросительно взглянул на компаньона. На лицо Хенгболда не выражало ничего, кроме обычной алчности и самодовольства.

— Не верите? — спросил он. — Могу заключить пари на тысячу долларов. Или даже… — он усмехнулся, — на тот самый один процент акций, который устанавливает между нами… гм… некоторую связь…

Фарисхольм молча проглотил обидный намек.

— Так вот, — продолжал Хенгболд. — Я имею точную информацию от крупного правительственного чиновника — кстати, распорядитесь, чтобы ему перевели из нашей наличности десять тысяч крон — о том, что…

— Десять тысяч? — удивленно перебил его Фарисхольм.

— Да! Его фамилия Кристиансен, счет номер семь тысяч триста одиннадцать…

— Но… Я полагаю… — Фарисхольм был крайне удивлен. — Десять тысяч, это…

— Это, это! — передразнил его Хенгболд. — Это минимум сорок тысяч чистой прибыли, черт возьми!

— Да, но… — Фарисхольм попытался улыбнуться. — Как-то не верится… В нынешние времена…

— Нынешние времена могут не нравиться только нытикам и ворчунам! — отрезал Хенгболд. Фарисхольм при этих словах нервно вздрогнул. — Скажите лучше: у нас лежит еще на складе вата, которую пришлось зарезервировать в прошлом году?

— Да, конечно, — Фарисхольм пожал плечами. — Десять тонн.

— Отлично! — сказал Хенгболд. — Завтра же пускаем ее в ход!

Фарисхольм опять испытующе посмотрел на компаньона. До сих пор за ним ничего такого не наблюдалось. Хенгболд пил очень умеренно. Но сегодня… Такую чушь можно сказать только спьяну.

— Да, да! — продолжал Хенгболд, опять настроившись на мажорный лад. — И не смотрите на меня, как на согрешившую богоматерь! Завтра мы пускаем эту вату в ход!

— Ничего не понимаю, — пробормотал Фарисхольм.

— О'кэй! Это хорошо, что не понимаете… Значит, не поймут и наши конкуренты… Кстати, куда это девался Мориссен? Я что-то не встречал его последнее время в общественных местах?

— Как? Разве вы не знаете? — в свою очередь, удивился Фарисхольм. — О его поездке писали все газеты!

— Это насчет Москвы? — злобно сказал Хенгболд. — О том, будто бы он поехал на Экономическое совещание? Ерунда! Я этому не верю. Мориссен — наш человек. Что ему делать в Москве, когда вся наша политика повернута… гм… совсем в другую сторону?

— Но я знаю совершенно точно, что Мориссен в Москве! — сказал Фарисхольм.

Это сообщение явно развеселило господина Хенгболда.

— Тем лучше! — сказал он саркастически. — Пока путешественник очухается, мы выдадим весь заказ на-гора!

— Какой заказ? — Фарисхольм почувствовал, как у него радостно подскочило сердце. — На всю вату?

— Угу! — самодовольно улыбнулся Хенгболд. — За десять тысяч крон я получит совершенно достоверную информацию: правительство включило в программу вооружений несколько десятков тысяч кровоостанавливающих пакетов… Ясно? Заказ будет распределяться между фирмами ровно через три недели. Надо полагать, что той фирме, которая сможет предъявить несколько тонн уже готовой продукции, будет отдано предпочтение?

— Да, да, конечно, — ответил Фарисхольм. Он с огорчением убедился, что сердце его вновь вернулось в обычное состояние: — Но…

— Никаких «но»! — властно сказал Хенгболд. — Завтра же запускайте вату в производство.

— Но… на чем? Вы же знаете, что у нас нет оборудования.

— Как нет? — воскликнул Хенгболд. — А новый американский фильтр-пресс?

— Не работает, — кротко сказал Фарисхольм. — В головке обнаружились раковины, отломалась кромка соединительного фланца..

— Черт… — выругался Хенгболд поморщившись. — Почему же вы не послали им рекламации?

— Я давал уже три телеграммы, — вздохнул Фарисхольм. — Кроме трещины в головке, обнаружилась еще недостача двух сложных деталей.

— Вы с ума сошли! — воскликнул Хенгболд испуганно. — Нам этот пресс нужен дозарезу!

— Ничего нельзя сделать, — все так же кротко продолжал Фарисхольм. — Это поставки по фонду американской помощи. Американские фирмы знают, что мы все равно должны брать все, что нам пришлют. Поставки оплачиваются авансом из особого правительственного счета. Никому нет дела до наших рекламаций.

— Чорт возьми' — забеспокоился Хенгболд. — Как же быть?

Он мгновенно оценил обстановку и теперь лихорадочно искал выхода из положения. Фарисхольм безучастно пожал плечами.

— До прошлого года такие пресс-фильтры выпускала фирма «Тимзи и Кº» в Осло. Но за отсутствием сбыта, она закрылась.

— Да, да, припоминаю, — все так же лихорадочно соображая, отозвался Хенгболд. — Естественно: она не выдержала конкуренции.

— Не совсем так, — поправил его Фарисхольм. — Просто все заказы на фильтр-прессы были включены в счет обязательных поставок из Америки.

— Чорт возьми, как же нам быть? — повторил свой вопрос Хенгболд. — Может быть…

Он осекся, сам испугавшись своих мыслей.

— Да, можно было купить фильтр-пресс в Чехословакии, — как бы читая его мысли, сказал Фарисхольм. — Но что скажут американцы? Их конгресс запретил поставки из Чехословакии. Вообще же лучшие фильтр-прессы сейчас выпускают в Ленинграде. — Он вздохнул с грустью… — Два дня пути…

Хенгболд прищурился. Фарисхольм опустил глаза и с преувеличенным интересом стал рассматривать свои ногти.

Воцарилось молчание. Хенгболд встал и, злобно откатив кресло, начал расхаживать по кабинету.

— Неужели ничего нельзя придумать? — сказал он наконец. В голосе его уже не было прежней уверенности, с какой он только что излагал свой заманчивый план.

— Что же придумаешь? — кротко заметил Фарисхольм. — Разве только дать еще одну телеграмму…

Хенгболд безнадежно махнул рукой. Он не любил нереальных предложений.

— Сволочи! — вдруг сказал он убежденно, как бы подытоживая свои размышления. — Конечно, они знают, что делают!

Фарисхольм искоса бросил удивленный, но настороженный взгляд на собеседника. Это было нечто новое в политическом кредо господина Хенгболда.

— Возможно, они просто перегружены собственной программой вооружений, — примирительно сказал он.

Фарисхольм был осторожным человеком.

— Бросьте вы их защищать! — злобно заорал Хенгбольд. — Я-то знаю их лучше, чем вы… Сволочи и мародеры! Прислали нам бракованный пресс, а сами теперь перехватят заказ… — Можете быть уверены: они раньше нас узнают о намерениях нашего правительства. — Он криво усмехнулся. — И за меньшие деньги…

Бессильная злоба исказила его лицо. Фарисхольм, не меньше Хенгболда заинтересованный в выгодном заказе, все-таки не столь тяжело переживал разочарование. Он даже почувствовал некоторое превосходство над компаньоном.

— Не надо огорчаться, старина, — сказал он Хенгболду тоном, которым не обращался к нему уже много лет. — Не только мы страдаем от американских поставок. Вот, смотрите, что пишет «Кемикал инжиниринг».

И Фарисхольм протянул компаньону пестрый журнал.

Хенгболд молча прочитал злополучную заметку. Он ничего не сказал. Достаточно ему было своих неприятностей… Но потом, бросив еще раз рассеянный взгляд на страницу со столь подозрительной подписью «Ф», он что-то сообразил. Фарисхольм, напряженно следивший за выражением его лица, вдруг мучительно покраснел…

— Ерунда! — наконец сказал Хенгболд сухо. — Ваши литературные упражнения не меняют дела…

Фарисхольм покраснел еще гуще.

— Не понимаю, о каких… литературных упражнениях… вы говорите? — начал он, не зная еще, как себя вести.

— Я полагаю, что вы написали все это не просто так, чтобы поворчать? — грубовато спросил Хенгболд. — Очевидно, вами руководили интересы фирмы?

— Да… нет… — замялся Фарисхольм. — Я не…

— Бросьте, Йенс! — просто сказал Хенгболд. — Я понимаю, что вы хотели заставить их выполнить рекламацию… Но…

Он вдруг нахмурился, и лицо его приняло обычное надменное выражение:

— Но получилось глупо и бестактно по отношению к нашим… заморским друзьям.

Фарисхольм содрогнулся. Он мысленно обругал себя за опрометчивый поступок и опять стал рассматривать свои ногти.

Пауза была бы еще более мучительной, если бы в комнату не вошла фрекен Ингер, секретарь, и не положила на стол свежий номер «Вечернего телеграфа».

Хенгболд развернул газету, пробежал глазами заголовки и хотел уже было отложить в сторону, как вдруг его внимание привлекла небольшая информация в разделе «Приезды и отъезды». Он впился в нее глазами, и, по мере того как он читал, Фарисхольм все больше и больше укреплялся в мысли, что сейчас произойдет скандал: затылок партнера начал краснеть.

— Так! — зловеще сказал Хенгболд, оторвавшись, наконец, от газеты. — Оказывается. вы были правы…

Он протянул «Вечерний телеграф» Фарисхольму.

Преодолевая волнение, тот быстро прочитал заметку. В ней сообщалось, что возвратившийся утром на родину глава фирмы «Мориссен и сын», господин Мориссен-старший, вкратце рассказал корреспонденту о некоторых выгодных сделках, заключенных им во время Экономического совещания в Москве. В частности, указывалось, что на том же пароходе, который доставил удачливого предпринимателя в порт, прибыли закупленные им в Ленинграде станки и пресс-фильтры, которые…

Дальше Фарисхольм уже не читал, а лишь со смешанным чувством испуга, укора и разочарования посмотрел на компаньона.

Хенгболд сидел молча, уставившись взглядом в одну точку. Трудно сказать, какие мысли пробегали на этот раз в голове старшего партнера фирмы «Хенгболд, Фарисхольм и Кº». Но когда он встал, собираясь уходить, по лицу его было ясно, что в качестве материала для очередного номера юмористического журнала эти мысли никак не годятся…

Уходя, Хенгболд счел полезным протянуть на прощанье руку своему политически невыдержанному компаньону.

— До завтра, — сказал Хенгболд глухо и отвернулся. — Подумайте все-таки об этом деле за ночь… Может быть, можно еще что-нибудь предпринять…

— Да, да! — поспешно ответил Фарисхольм, даже не усмехнувшись, И лишь когда Хенгболд был уже далеко за дверью, добавил: — Хэлло, мистер… Вот тебе и о’кэй!

Это была единственная вольность, которую он себе позволил по отношению к своему несколько расстроенному старшему компаньону. Затем он подошел к окну и невесело посмотрел на сильно потемневшую дымку горизонта.

Окно кабинета выходили прямо на запад.

Оглавление