«Во имя канвы»

Михаил Задорнов ВО ИМЯ КАНВЫ

Сразу после спектакля режиссер собрал актеров и спросил:

— Как получается, что в нашем новом спектакле опять не прослеживается главная тема?

— Из-за Шкапенко! — раздалось тут же несколько голосов.

— Разрешите мне? — попросил старейший актер театра. — Дело в том, что Шкапенко каждый раз уходит со сцены под аплодисменты зала. Это безобразие! Он же разрушает канву спектакля! Я, конечно, понимаю, что Шкапенко играет свою роль ярко, самобытно и интересно. Но и он должен понять, что главное — это спектакль в целом, а не его роль. Тем более что она у него эпизодическая. Я бы даже сказал, второстепенная. А если вдуматься, то вообще лишняя…

— Да сколько можно об этом говорить? — перебила его актриса с тридцатилетним стажем травести. — На каждом собрании мы говорим о том, что Шкапенко смещает акценты всех наших спектаклей. И что портит своей, как вы выражаетесь, яркой и самобытной игрой наши постановки. Пора наконец принимать меры, товарищи! Предлагаю поставить ему на вид!

— Верно! — поддержал ее подающий надежды пожилой актер. — А то что же получается? Например детский спектакль «Ни бэ, ни мэ». Я работаю волка, Агнесса Пална — козу. И вдруг… в самый узловой момент, понимаете ли, когда я должен ее съесть, все зрители смотрят на массовку, где Шкапенко танцует пятого сорняка, потому что у него, видите ли, отличная пластика. В результате никто не видит, как я ее съедаю! Так же нельзя, товарищи! Агнесса Пална — уважаемый всеми человек. Сколько лет на сцене! Она эту роль еще до войны играла. К тому же сама по себе сцена не из легких. Ведь, чтобы зритель поверил в то, что сейчас я съем Агнессу, я сам должен сначала захотеть ее съесть. А это, как вы понимаете, не так легко сделать… Все-таки она эту роль еще до русско-японской войны играла.

— Товарищи, да Шкапенко над нами просто издевается! — взял слово молодой, но тоже уже порядочно талантливый актер. — Он считает, что у нас провинциальный театр. Да, у нас провинциальный театр! Но у нас великие цели! Воспитание человека будущего, слияние города и деревни и другие не менее важные проблемы современности. Сможем ли мы справиться с этими задачами? Сможем! Но только в том случае, если не будем рвать четко выстроенной канвы спектакля! Поэтому во имя идеи предлагаю снять Шкапенко со всех ролей и отдать их более надежным исполнителям.

— Верно! — раздались голоса. — Хватит канву разрушать да акценты смещать! Уволить его! Чего там… У нас средний театр, но высокие цели!

— Тихо! Тихо! — успокоил всех режиссер. — Товарищи! Хотя я и согласен со всем, что здесь говорилось, и, мало того, сам неоднократно просил Шкапенко — во имя идеи, конечно, — играть свои роли побледнее, я бы даже сказал, чуть посерее, но все-таки считаю, что исключение есть слишком суровая мера для начинающего актера. По-моему, лучше пускай Шкапенко напишет «по собственному».

С тех пор прошло много лет. Теперь Шкапенко Работает педагогом актерского мастерства в театральном училище одного провинциального города. Когда молодые актеры показывают ему свои этюды, он обычно им говорит:

— Хорошо! Талантливо! Но поскромнее надо — так не принято! — На этих словах педагог с грустью задумывается о чем-то и добавляет: — Ведь главное в актере как в жизни, так и на сцене — это скромность! Поймите это…

Недавно, когда Шкапенко провожали на пенсию, директор училища сказал:

— Товарищи! Перед нами человек, который никогда не играл Гамлета и которому никогда не рукоплескал зал, но который всю свою трудовую жизнь отдал во имя идеи!

Когда Шкапенко вышел на сцену, раздались алодисменты. И хотя непонятно было, кому аплодируют — ему или директору, — Шкапенко все-таки вспомнилась его любимая роль… пятого сорняка!