«Утопленные иллюзии»

Бор. Егоров Ян Полищук Бор. Привалов Утопленные иллюзии

Не тот нынче подхалим пошел. Прежние подлизы с заискивающими улыбками и угодливо согбенным станом вымирают, как мамонты. Старые тропки к сердцу начальства поросли фельетонным бурьяном. Поскольку прежние патентованные способы подхалимажа недействительны, приходится искать новые щели в сердцах руководства, разрабатывать сложные способы эмоционального и психологического воздействия.

* * *

...Личная купальня исполняющего обязанности председателя Кудеяровского исполкома Закусил-Удалова была похожа на ярмарочный балаган: дырявые фанерные стенки, брезентовый купол. Казалось, что смыло его речной волной во время последнего карнавала-маскарада, вынесло на стрежень да и увлекло к кудеяровскому берегу. Здесь маскарадный балаган поставили на прикол и окрестили купальней. А супруга исполняющего обязанности председателя Виктория Айсидоровна приказала повесить грозное предупреждение: «ВПЛЫВ ПОСТОРОННИМ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ».

Но сегодня в закусиловскую купальню пробрался один посторонний человек. На воде под дощатым полом балагана, как поплавок, покачивалась его голова. Взор был устремлен в одну точку. Точка находилась на противоположном берегу.

«Эх, — думала голова, — какой момент люди упускают! Сам начальник облторга товарищ Калинкин на самом солнцепеке сидит, и никто не догадается его лысину газетным кульком прикрыть!»

Тимофей Прохорович Калинкин был увлечен соревнованиями по плаванию на первенство области.

Умудренского соревнования не интересовали. С тех пор, как он провалил важное задание, его не оставляли тяжелые предчувствия. При каждом звонке Умудренскому чудилось: его вызывает начальство, чтобы сказать какие-нибудь нехорошие слова. А каждое неласковое слово Умудренский расценивал как неблагожелательное отношение к себе. Любое движение бровей Тимофея Прохоровича вызывало у него невроз желудка.

Желая во что бы то ни стало вернуть себе расположение руководства, начАХО решил переговорить с Тимофеем Прохоровичем по душам. Но где это сделать? На работе! Помешают. На дачу без приглашения приехать считается почему-то неприличным. Нужна была якобы случайная встреча в выходной день на нейтральной почве. Такой почвой для Умудренского оказалась вода.

— Я встречу его на речной дорожке и сначала поговорю с ним наедине, как пловец с пловцом, — рассуждал начАХО...

И вот он сидел под купальней Закусил-Удилова и ждал момента, когда Калинкин поплывет к себе домой, на эту сторону.

«И нравится лысому черту тот муравейник!» — непочтительно думал Умудренский, не сводя глаз с любимого начальника.

Под помостом купальни бурлила жизнь. В щели между досками прорывалось солнце, и его лучи, как бильярдные кии, ударяли в песчаное дно. Длинноногие жуки фланировали перед самым носом Умудренского. Рыбешки неизвестной породы то и дело тыкались мордами в колени начальника АХО. Любопытный рак долго ощупывал большой палец левой ноги, и Умудренскому с трудом удалось избавиться от его клешней. Какая-то лягушка-базедик вытаращила на начАХО свои глазищи, словно спрашивая: «А это еще что за земноводное?»

Умудренскому вдруг стало жалко самого себя.

«Им хорошо, — подумал он, — у них жабры... А тут сидишь, как...»

Подкупальные жители так и не узнали, с кем из них хотел себя сравнить начАХО. Умудренскому в нос залетела не то мошка, не то мушка, и он оглушительно чихнул. Чихнул и зажмурился от страха: вдруг хозяйка балагана услышит... Но когда он вновь раскрыл глаза, все было попрежнему мирно, если не считать разбежавшихся жуков и пропавшей неизвестно куда лягушки.

Умудренский посинел и весь дрожал. Ему хотелось на землю, к людям, но он понимал, что это невозможно. Пляж представлял собой часть дачного участка Закусил-Удилова. Постороннему человеку появляться в пределах его владений не рекомендовалось. Лучшего же места для перехвата Калинкина нельзя было найти. Приходилось самоотверженно ждать. Проклиная любовь Тимофея Прохоровича к водоплавательному спорту, Умудренский тоскливо наблюдал за противоположным берегом.

Высокий правый берег затихал, когда на водных аллеях разгоралась азартная борьба, грохотал аплодисментами, когда объявляли победителей.

Начальника АХО мучил насморк, полученный от долгого общения с водной стихией. Каждые полторы минуты в носу его начинало щекотать так, будто туда засунули четвертушку нюхательного табаку. Чтобы не выдать себя чихом, Умудренский вынужден был часто прятаться под воду.

И вдруг, когда в очередной раз Умудренский всплыл на поверхность, он увидел, что Тимофей Прохорович плывет к своей даче.

— Пора, — решил Умудренский, заметив, что Калинкин уже достиг середины реки, — Самое время выплывать на перехват! Господи! Улови мою молитву! Обрати ко мне душу начторга!

И, оттолкнувшись от якорного каната, начАХО выплыл из-под купальни. Фыркая и отплевываясь, он набирал скорость.

Когда начальника и подчиненного разделяли всего два метра, Умудренский бодро чихнул и произнес:

— Будьте здоровы! Теплая сегодня вода, Тимофей Прохорович!

— А-а, Умудренский! Каким течением тебя сюда занесло?

— У меня к вам персональный разговор частного характера.

— Выбрал место для беседы. Зайди завтра к концу дня ко мне, поговорим.

— На работе обязательно помешают, Тимофей Прохорович. И потом ждать целый день у меня организм не выдержит. А-ап-чхи! Я что хочу сказать: ваше отношение ко мне — для меня самое дорогое. А я чувствую, что в последнее время доверия прежнего нет...

— А ну тебя, — отмахнулся Тимофей Прохорович и увеличил скорость. Умудренский начал отставать.

— ...Самое дорогое... — услышал сзади начальник торга, — ...не переживу...

«Вот привязался, — подумал Калинкин. — Жалкий он какой-то. Впрочем, похвально — осознает свои ошибки, переживает. А может, я с ним резковато обошелся?»

Тимофей Прохорович оглянулся: Умудренского на поверхности реки не было.

— Может, нырнул? — вслух подумал начторга и огляделся. На высоком правом берегу продолжали шуметь болельщики. Несколько лодок плавали вдали. НачАХО не было.

Калинкин забеспокоился. Вдруг метрах в пяти из воды выскочила голова Умудренского и, слабо крикнув: «Спа...», — снова скрылась под водой.

«...сите...» — в ужасе домыслил Тимофей Прохорович и нырнул.

Утопающий, очевидно, был уже без сознания и поэтому вел себя культурно: не пытался схватить спасителя за шею и утянуть его на дно. Калинкину удалось легко извлечь Умудренского на поверхность и начать буксировку своего подчиненного.

На помощь ему уже бежали по берегу какие-то люди.

Умудренского вытащили на песок. С него, как с гуся, быстро сбегала вода.

— Жертва крушения на море жизни! — философски заметил какой-то мужчина. — Человек хлебнул горя! — И он стал торопливо делать Умудренскому искусственное дыхание. Утопленник неожиданно чихнул и сел.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Калинкин. Его мохнатые брови взволнованно пошевелились.

— Организм не выдержал, — грустно сказал начАХО. — Сердце...

Вокруг возвращенного к жизни начАХО сгрудились люди, стараясь его успокоить и утешить.

— ...Кто тут будет товарищ Калинкин? — раздался голос.

Все обернулись. По тропинке к пляжу шел мужчина в голубой фуражке разносчиков кондитерских изделий. В руке у него была большая коробка.

— Прошу прощения, — сказал мужчина, подходя. — Заходил я на дачу к товарищу Калинкину, там сказали, что он здесь. А мне нужно вручить заказ лично и немедленно: продукт ждать не может.

— Какой заказ? — брови Тимофея Прохоровича изогнулись вопросительными знаками.

— Обыкновенный. Торт-мороженое. Прямо с фабрики. Распишитесь в получении.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Калинкин.

— Съедите — поймете, — сказал посыльный. — Вот здесь проставьте часы, когда заказ вручен.

Торт был монументален. Очевидно, заказчик не щадил затрат. Когда торт отнесли под тент купальни, то разглядели на нем витиеватую шоколадную надпись:

«Дорогому, уважаемому

Тимофею Прохоровичу,

спасшему меня от гибели

в речных пучинах.

Благодарный Умудренский».

Уразумев, что произошло, окружающие захохотали.

— Предусмотрительные люди у вас в аппарате, — сказала какая-то девушка Калинкину. — Пострадавший уже утром знал, что среди дня будет тонуть и что именно вы спасете его.

— Выходит, что его подвела перестройка нашей работы, — сказал разносчик. — Он рассчитывал на то, что доставка на дом всегда совершается с опозданием. Не привыкли еще люди к нашей аккуратности...

Умудренский, пугливо озираясь, пополз, как саламандра, к воде.

— Я сейчас с ним поговорю! — сурово сказал Тимофей Прохорович, но Умудренского на песке не было. Голова бывшего утопленника виднелась уже на середине реки. Через несколько минут начАХО вылез на противоположный берег и смешался с толпой болельщиков.