«Корейские Легенды»

Ким Корейские легенды

Корейские легенды, миниатюры. Дымхо

Ким Сан Нам.

Первые лучи солнца только-только начали пробиваться сквозь редкие ветви растущих на склонах гор сосен, а деревня уже давно проснулась, и рябой пастух уже вывел тощих деревенских коров на прошлогоднее рисовое поле. Сан Нам выскочил во двор, на ходу надевая ветхое кимоно, которое досталось ему по наследству от покойного мадабая[1] Ким Ира. По пути он успел пнуть ногой одноглазого кота, сидевшего на пороге: возмущенно взвыв, кот стрелой понесся к бабушке, в ее кудури кханы[2].

Вдоль ветхого забора, на котором приплясывал петух, пытаясь привлечь своих несушек, Сан Нам пробежал к сараю. Он осторожно достал спрятанный за ним обруч от бочки, который накануне стащил у кузнеца Ван Ни, вынул из-за пазухи кусок выцветшей ткани, отрезанный от старой бабушкиной рубашки, и начал приделывать ее к обручу. В конце концов ему удалось натянуть и закрепить ткань так, как он хотел – и его самодельный мольберт был готов. Осталось поставить его у забора, но обруч с лоскутом никак не хотел вставать вертикально, падая от малейшего дуновения ветра. Наконец, Сан Нам смог установить его прямо, после чего сбегал за остывшими углями, которые достал из глиняной печи и сложил в медное ведро.

Тем временем солнце уже поднялось до верхушек самых высоких сосен и теперь ярко освещало гранитные стены ущелья с бегущей по нему сверкающей стремительной рекой. Сан Нам, прикрывая глаза сложенной козырьком ладонью, любовался красотой родной долины, наполняющейся солнечным светом. У подножия горы он заметил фигуру отца: тот шел по направлению к ячейкам с рисовой рассадой, казавшимся издали крошечными сотами, неся на плечах коромысло с двумя ведрами воды, и его круглая широкополая шляпа покачивалась с каждым шагом.

Вот уже девятнадцать весен Сан Нам изо дня в день видел, как его отец и соседи с неутомимым трудолюбием и заботой ухаживали за рисом. Он и сам помогал им в этом, но сегодня у него было занятие поважнее. Взяв из ведра угли, Сан Нам подошел к своему самодельному мольберту и начал рисовать. Казалось, что руки его танцуют, выделывая невероятные пируэты и оставляя на ткани легкие следы угольков, которые складывались в затейливый рисунок. И вот, словно по волшебству, старая ткань под рукой мастера превратилась в живое, будто дышащее полотно, на котором легкая дымка, поднимаясь от недавно проснувшейся земли, окутывала бирюзовые горы, а быстрая речка, журча по камням, несла свои сверкающие воды в дальние края. На ветхом заборе среди бамбуковых прутьев висела удивительной красоты картина, на которой словно бы застыло время. Солнце уже было высоко в небе, а на картине юноши оно навсегда остановилось у вершины горы.

За спиной у него раздался кашель и сердитый голос произнес:

– Мальчишка, что ж ты не подождал меня сегодня?

Обернувшись, Сан Нам увидел своего четвертого адибая[3], который стоял, опираясь на бамбуковый костыль.

– Четвертый адибай, я заходил утром к вам в маги,[4] но нашел там только ваш кисет, оставленный на кудуре[5].

– Ладно-ладно, адыри[6], я не сержусь. Я на самом деле похвалить тебя хочу. Три лунных дня назад я с раннего утра был на рынке и продал одному заезжему моксаними[7] все твои картины. Я думаю, он из свиты принца Чосона, потому что не пожалел кыми дони[8]. А напоследок он сказал мне:

«Если в следующий раз ты представишь мне своего племянника и принесешь такие же искусно выполненные картины, то я куплю их все для принца Чосона, и ты получишь много золотых монет».

На это я ответил: «Моксаними, небо одарило моего племянника талантом, но он с пяти лет пишет свои картины углем от сгоревшего хвороста. Будь у него краски, он бы такое сотворил, что само солнце поблекло бы в сравнении!»

«Ладно, старик, – сказал этот богатый господин, – приходи завтра на это же место: посмотрим, что пошлет нам бог. Переждем закат солнца, и его утренние лучи вернут нам вчерашнюю мечту». После этого он сел в свой паланкин, и слуги в камышовых шляпах подхватили его и побежали рысцой, расталкивая прохожих. И вот, посмотри-ка, что я получил от него сегодня.

С этими словами младший дядя развязал свой узелок, и на траву посыпались бамбуковые пеналы с красками. Яркое многоцветье засверкало в лучах полуденного солнца, и будто радуга разлилась в небе над грязным птичьим двором, над свинарником, где хрюкал трехлетний боров, над камышовым курятником, на крыше которого сидели дикие горлицы. Казалось, что дядя Сан Нама рассыпал в этом убогом хозяйственном дворе цвета радости, кусочки неба, нечто такое, что жителям деревни даже и не снилось никогда, потому что они никогда до этого не видели настоящих красок.

Сан Нам быстро схватил пеналы и бросился к дому, на ходу запихивая их за пазуху. Уже у двери он спохватился, остановился как вкопанный, круто повернулся и трижды поклонился до земли четвертому адибаю, прижимая к сердцу небесный дар.

– Четвертый адибай, я клянусь, что оправдаю ваши надежды! Лицо юноши сияло радостью, а над головой его светилось радужное кольцо – но его видел только дядя Сан Нама, а его мать и бабушка, смотревшие на все это с крыльца, увидели только, как их сын и внук кланяется своему дяде с почтением и обожанием в глазах.

Принцесса Ли Анге Сун

Еще не успели пропеть третьи петухи, а все во дворце принцессы Ли Анге Сун были уже на ногах, готовясь к утреннему богослужению. Няня принцессы Тен Ян Ни стояла на коленях перед дверью в покои принцессы и низким грудным голосом причитала:

– О, моя луноликая принцесса! Вам пора вставать, солнце уже начало свой путь к вершинам гор. Ваши подданные с рассвета трудятся на рисовых полях, восхваляя императора за заботу о них. Моя принцесса, вы не забыли, что сегодня новолуние, и после обеда девушки пойдут за водой к священному водопаду?

– Няня, я прекрасно это помню и жду этого дня с последнего новолуния, – раздался из-за двери нежный девичий голосок. – Но почему вы сидите у двери, ведь я давно проснулась?

Тен Ян Ни осторожно вошла в покои принцессы и удивленно всплеснула руками, увидев, что та уже встала и сидит за столом.

– Моя маленькая принцесса не должна вставать с постели сама, без прислуги: что скажет его величество император, когда узнает?

– Няня, вы же сами всегда говорили: рано вставать – лучше мир узнавать. Я не могу дождаться, когда уже, наконец, впервые выйду за ворота дворца с девушками, чтобы пойти к водопаду Дымхо. С детских лет я слышу легенды о его красоте, но теперь, после моей шестнадцатой зимы, я наконец-то смогу увидеть его своими глазами и почувствовать дыхание водяного дракона.

Старая няня начала расчесывать длинные волосы принцессы, которые черным шелковым покрывалом рассыпались по ее плечам и спине, касаясь пола.

– Няня! Пока меня готовят к утренней молитве, прошу вас, расскажите мне еще раз легенду про великого дракона Дымхо.

– Моя луноликая, да я ведь сотни раз пересказывала тебе эту сказку. Ну, да ладно. Слушай опять.

Было это в стародавние времена, когда твой прадедушка, великий император Ли еще воевал с китайскими монголами за власть в Коре. На вершине горы Саны поселился дракон, и люди, жившие в селении по соседству, прозвали его Дымхо. Дракон не делал людям зла, и они за это приносили ему еду и упоминали его в своих молитвах.

Через некоторое время селяне заметили, что драконов стало двое: рядом с Дымхо появился маленький дракон ярко-бирюзового цвета. Люди поняли, что Дымхо – это дракониха, а бирюзовый дракон – ее детеныш, вылупившийся из яйца в новолуние. Мать-дракониха ухаживала за детенышем и не отпускала его от себя.

Однажды утром жители селения услышали воинственные крики, раздающиеся с горы. Они выбежали на улицу и увидели, что вершина горы охвачена дымом, сквозь который виднеются сверкающие молнии, а вниз на них сыпется черный пепел. Приглядевшись, люди увидели сквозь дым и огонь, что Дымхо борется с огромным орлом, покрытым медной чешуей, от которой отскакивали молнии, вырывавшиеся из пасти драконихи. Этот медный орел пытался столкнуть дракониху с горы, а та сопротивлялась, извергая пламя, и всем телом закрывала своего детеныша.

Но силы были неравны: орел был крупнее и моложе, и медная броня защищала его от языков пламени. Наконец орлу удалось вонзить свой мощный клюв в горло Дымхо, и эхо разнесло по горам громкий рев умирающей драконихи. Но даже в предсмертной агонии она продолжала защищать своего детеныша: падая вместе с ним с вершины горы, она обхватила его своим мощным хвостом и смягчила для него удар о гранитные камни.

Говорят, что водопад, свергающийся с горы – это голубые слезы умирающей Дымхо, а в озере, им образованном, до сих пор живет маленький бирюзовый дракон. Он тоскует по своей матери и каждый год в новолуние выплывает из глубины озера, чтобы найти медного орла и отомстить ему за ее смерть. А мы, народ Коре, каждую весну в новолуние приводим к бирюзовому озеру своих дочерей, которым исполнилось шестнадцать весен. Именно там, на берегу озера, они вступают в зрелую жизнь. Предание гласит, что девушки, умывшись под водопадом Дымхо материнскими слезами, на всю жизнь сохраняют верность семье и материнский инстинкт, который поддерживает мир на нашей многострадальной земле.

Живописный императорский кортеж неспешно двигался от дворца по направлению к водопаду Дымхо и бирюзовому озеру у подножия горы Саны. Впереди, верхом на белом скакуне, ехал сам император Ли Ео Ок, а за ним следовали корейские и китайские вельможи. Тридцать евнухов несли огромный паланкин, в котором сидели принцесса Ли Анге Сун, ее няня и служанки. Достигнув озера, все остановились. Перед глазами юной принцессы предстал величественный, ревущий водопад Дымхо. У нее перехватило дыхание, она нежными пальцами сжала руку своей старой няни:

– Няня, няня, посмотри! Какой он огромный и могучий!

Водопад Дымхо брал начало высоко в горах от маленького ручейка, бегущего по гранитному желобу, выбитому водой в течение тысячелетий. Через несколько километров пути этот ручеек превращался в мощную горную реку, воды которой стремительно неслись к равнине, безжалостно смывая на пути гранитную породу, пока не достигали горного хребта Саны. Отсюда с двадцатиметровой высоты низвергался этот сверкающий водяной дракон, с ревом падая в лоно бирюзового озера. Рассыпавшись там на миллиарды радужных капель, он отдыхал немного, сдерживаемый берегами, а потом продолжал свой бег – уже по равнине, чтобы напоить влагой плодородную землю Коре.

Сейчас у озера было много людей, которые пришли на праздник Дымхо. На берегу стояли готовые к причащению девушки, одетые в белые кимоно и с венками из белых роз на головах. Народ ждал императора и принцессу, чтобы начать праздничную церемонию.

Принцесса, тоже в белом кимоно из китайского шелка, с золотой короной на голове, первой вошла в воды бирюзового озера. Остальные девушки последовали за ней. Вскоре они подошли к самому водопаду, но вдруг небо заволокло серыми тучами, подул резкий холодный ветер, вода в озере забурлила, и водопад Дымхо остановил свой бег. Девушки в панике бросились к берегу, и только принцесса Ли Анге Сун осталась стоять у водопада, не в силах двинуться с места.

С берега к ней кинулась стража, люди кричали, чтобы она спасалась и бежала прочь, но девушка все не могла пошевелиться. И тут из глубины бурлящего озера появился маленький дракон бирюзового цвета и устремился к принцессе. Взлетев в воздух, он синей молнией упал на нее сверху. Теряя сознание, Ли Анге Сун почувствовала, будто в спину ей вонзились тысячи иголок, и провалилась в черноту.

Принцесса пришла в себя лишь три дня спустя. Она лежала на кровати в своих покоях, а вокруг нее собрались все придворные во главе с императором.

– Отец, что со мной было? И почему все плачут? – спросила она.

– Доченька, горе, большое горе у нас: когда ты была у водопада, из озера выплыл маленький дракон и прирос к твоей спине, – сказал император, не в силах сдержать слезы.

– Отец! – в ужасе воскликнула принцесса. – Но разве вы не можете снять его?!

– Моя луноликая, вот уже три дня все врачи в Коре пытаются это сделать, но никто из них не может помочь тебе. Мы разослали по всему миру гонцов в надежде найти лекаря, который сможет избавить тебя от дракона, но пока не получили ответ.

Дворец императора Ли погрузился в печаль, со стен сняли праздничное убранство, приглашенные вельможи разъехались по своим провинциям, а император, принцесса и все придворные день за днем ждали только одного – появления лекаря, который сможет избавить принцессу от дракона.

Так прошло три года. Сотни знахарей и врачей побывали во дворце за это время, но никому из них не удалось заставить дракона сдвинуться с места.

Принцесса поначалу отказывалась выходить из своих покоев, стесняясь огромного горба на спине, но постепенно начала привыкать к своей ноше. Маленький дракон был молчалив и не беспокоил ее, а зимними ночами даже согревал ей спину своим теплом.

Тем временем гонцы продолжали разносить по миру весть, что император отдаст половину земли Коре и свою дочь в жены тому, кто освободит принцессу от дракона. Но дни сменялись днями, все новые и новые лекари пытались помочь принцессе, и все усилия были напрасны. Принцесса уже совсем почти перестала надеяться на избавление, когда у ворот дворца появился деревенский юноша, который назвался Сан Намом и попросил аудиенции у императора. После обеда, перед полуденным сном, его ввели в императорские покои. Трижды поклонившись своему правителю, Сан Нам застыл в ожидании, опустив голову.

Зевая, император произнес:

– Ну, говори, юноша, что привело тебя во дворец?

– Великий император, я услышал о горе, которое постигло вашу семью. Я думаю, что смогу помочь юной принцессе избавиться от дракона.

Услышав эти слова, император подскочил на троне, окончательно проснувшись.

– Как тебя зовут? Из какого ты рода?

– Великий император, я из рода Кимятингя, живу в деревне у озера, а зовут меня Ким Сан Нам.

– Как смеешь ты, деревенщина, утверждать, что можешь вступить в единоборство с драконом? Что ты себе позволяешь?

Услышав грозные слова императора, Сан Нам почувствовал, будто тысячи драконов навалились на его мокрую от пота спину, а сотни тысяч иголок впились в ноги, пригвоздив его к полу. Собрав все свое мужество, он сказал:

– Ваше Величество, ваши гонцы сказали, что вы ждете избавителя для принцессы – и неважно, какой у него ранг и положение.

– Ты верно заметил: мы ждем избавителя, лекаря! Откуда у тебя, деревенского простака, такая уверенность, что ты справишься с делом, которое оказалось не по плечу сотням заморских врачей?

– Мой покойный дедушка говорил, что бог дает талант не по сословию и положению, а только избранным среди сотен тысяч людей.

– Какая наглость! Да как ты смеешь называть себя избранным, паршивец? Стража, вышвырнуть его за ворота! Только перед этим всыпьте ему десять плетей.

И тут неожиданно вмешался советник императора Хон Юг:

– Великий император, этот юноша действительно талантлив от бога. Взгляните на картины, которые украшают ваш тронный зал: ведь они все написаны его рукой.

Император не мог скрыть удивления:

– Советник Хон Юг, объясните, каким образом картины этого юноши попали во дворец?

– Император, я в течение нескольких лет скупал их у его дяди. Императрица и принцесса нашли их настолько прекрасными, что пожелали развесить их в тронном зале.

– Так это за его картины китайский император предлагал отдать нам свою восточную провинцию Нян Зин! Теперь я понимаю, почему императрица не хотела даже слышать об этом. Ну что ж, в таком случае говори, Ким Сан Нам.

– Император, я прошу завтра после полудня привести принцессу к водопаду. К тому времени я все приготовлю. И думаю, что до захода солнца я управлюсь с драконом.

На следующий день, уже с самого раннего утра, народ со всей округи начал собираться у озера. На берегу, с двух сторон от водопада, императорские слуги развели огонь и разогревали над ним масло в огромных котлах. На огромной скале, рядом с тем местом, откуда низвергался водопад, стоял Сан Нам и что-то рисовал, загородившись от всех рисовыми циновками.

Людям было любопытно посмотреть, что он делает, и многие из них пытались забраться на гору, к вершине водопада, но бдительная стража загораживала им путь.

Солнце было в зените, когда императорский кортеж направился из дворца к озеру. Всю дорогу страже приходилось оттеснять многочисленных зевак, которым хотелось посмотреть на чудо исцеления принцессы.

Кортеж остановился на берегу озера, и из паланкина вышла принцесса, кутаясь в огромную шаль. На спине у нее возвышался горб, который плавно шевелился с каждым движением девушки. Принцесса вошла в воду и застыла, устремив взгляд к водопаду. Когда солнце начало заходить за вершину горы, Сан Нам махнул рукой слугам, и они убрали рисовые циновки, закрывавшие скалу. И все увидели на ней огромного орла, который махал крыльями и готовился броситься вниз к озеру за очередной добычей. В ту же секунду послышался боевой орлиный крик, который разнесся по вершинам гор и эхом прокатился по ущельям.

Дракон на спине у принцессы зашевелился и высунул свою бирюзовую голову с красными бусинами глаз из-под шали. Тем временем солнце быстро уходило за гору, и люди в страхе, не веря своим глазам, смотрели, как в его исчезающих лучах орел все сильнее машет крыльями, отделяясь от скалы. Не отрывая от него взгляда, дракон спрыгнул со спины принцессы, погрузился в лазурные воды озера и стремительно поплыл к водопаду. Он мчался навстречу орлу-убийце, чтобы отомстить за смерть своей матери. Достигнув водопада, он начал подниматься вверх, к машущему крыльями орлу. И в этот момент двадцать слуг по команде Ким Сан Нама вылили на дракона кипящее масло из двух огромных котлов. Страшный предсмертный крик раздался над ущельем, растворяясь в бирюзовом дыме. Дракон в агонии превращался в гранитную статую.

Прошло много лет, и теперь страной Коре правит император Ким Сан Нам. Каждую весну император с императрицей Ли Анге Сун и детьми приезжает к лазурному озеру, где у вершины водопада, на скале нарисован громадный орел, который начинает махать крыльями, когда солнце заходит за гору. А внизу, посреди бирюзового озера, стоит огромный гранитный дракон, как будто пытаясь обвить своим телом мощный сверкающий столб водопада.

Сноски

1

Мадабай (корейский язык) – старший дядя.

2

Кудури кханы (корейск.) – комнаты с подогревающимся полом, предназначенные для стариков.

3

Адибай (корейск.) – младший дядя.

4

Маги (корейск.) – соломенный дом.

5

Кудур (корейск.) – приподнятый пол.

6

Адыри (корейск.) – сынок.

7

Моксаними (корейск.) – господин.

8

Кыми дони (корейск.) – позолоченная разменная монета.

Оглавление