«Исландские сказки»

5334


Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

ИСЛАНДСКИЕ СКАЗКИ

АУЛЬВ И КРЕСТЬЯНСКАЯ ДЕВУШКА

Хозяин одного хутора на востоке страны каждое лето выгонял коров на летнее пастбище. Теперь так почти никто не делает, а тогда были принято повсюду. Хозяйничала на пастбище его дочка. Однажды, когда она варила обед, в дом вошел парень лет семнадцати, красивый и приветливый. Девушка вежливо поздоровалась с ним и спросила, кто он. Парень сказал, что он аульв,[1] и попросил, чтобы она давала ему молока для его больной матери, потому что своей коровы у них нет, а он за это будет помогать ей по хозяйству. Девушка согласилась. Аульв протянул ей деревянный жбанчик, и она наполнила его молоком. Потом она накормила парня и велела ему приходить каждый день, хотя он и это молоко еще не отработал. Аульв обрадовался, сердечно поблагодарил хозяйскую дочь и ушел.

Он принес матери молоко и рассказал о доброй крестьянской девушке. Мать сочла, что хозяйская дочка поступила великодушно и достойна всякой похвалы.

— Боюсь только, — сказала она, — что встреча эта к добру не приведет и горя вам не миновать. Однако будь что будет.

Каждый день аульв приходил к девушке, и она давала ему молока и кормила его. А осенью она вернулась к себе домой. Он и туда к ней частенько наведывался, но об этом никто и понятия не имел. Когда хозяин узнал, что ею дочь ждет ребенка, он очень разгневался и хотел выведать имя ее дружка, но девушка отказалась назвать его. Ни пастух, который пас на пастбище коров, ни скотница, которая помогала их доить, тоже ничего ему не сказали.

Летом хозяйская дочка снова поехала на пастбище, и аульв снова помогал ей по хозяйству. Вот пришло ей время родить. Аульв не отходил от нее ни на минуту, брызгал ей в лицо водой и всячески ободрял ее. Она родила мальчика, и аульв отнес ребенка к своей матери.

— Чему быть, того не миновать, — сказала она и взяла ребенка.

А он вернулся к своей возлюбленной и ухаживал за ней, пока она совсем не оправилась.

Пришла осень, настала пора покинуть летнее пастбище. Девушка и аульв долго толковали, как им быть дальше. Аульв просил ее три года не выходить замуж. Девушка обещала сделать все, что в ее силах.

— Боюсь только, отец не разрешит мне так долго ждать и заставит выйти замуж против моей воли, — сказала она.

На этом они распрощались, и девушка уехала домой. Отец встретил ее сурово.

Как-то зимой приехал к ним один крестьянин, человек богатый и достойный. Он посватался к девушке, и хозяин тут же дал свое согласие. Узнав об этом, дочь стала просить, чтобы ей разрешили подождать три года. Жених готов был уступить, однако отец воспротивился. Он не захотел откладывать, и свадьбу договорились сыграть через месяц. Услыхала девушка, что отсрочки не будет, и сказала своему жениху:

— Ладно, пусть будет гак, как хочет отец, но к тебе у меня есть одна просьба.

Жених дал слово исполнить все, что она пожелает, и она попросила, чтобы он никогда не брал к ним работников на зиму без ее ведома. Он тут же согласился.

В назначенный срок сыграли свадьбу, и хозяйская дочка благополучно переехала в усадьбу мужа. Молодые хорошо ладили друг с другом. Жена отличалась трудолюбием, только была очень молчаливая, и никто никогда не видел, чтобы она смеялась. Муж был человек добрый и всякому готов был оказать услугу.

Так минуло три года, пошел четвертый. Как-то раз работал крестьянин у себя на дворе и вдруг видит — идет человек приятной наружности и с ним мальчик лет трех или четырех. Пришелец поздоровался, хозяин ответил и спросил, как его зовут. Оказалось, прозвище у пришельца Горемыка и он ищет работу, чтобы прокормить себя и сына.

— Возьмите нас с мальчонкой к себе на зиму, — попросил он. — Я слыхал, что вы с женой добрые люди.

Крестьянин обещал взять, если жена не будет против. Пошел он к жене и рассказал, что какой-то бедный человек с маленьким мальчиком просит взять его на зиму.

— Если ты не против, я бы взял их, — сказал он.

— А ты забыл слово, которое дал мне, когда я выходила за тебя замуж? — спросила жена.

Хозяин помнил о своем слове.

— Поэтому я и сказал ему, что прежде поговорю с тобой. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты разрешила взять на зиму этого человека. Ведь у него ребенок.

Жена ответила:

— Что ж, бери, хотя мне это не по душе. Да, видно, от судьбы все равно не уйдешь.

Хозяин вернулся к пришельцу и сказал, что оставляет его с мальчиком на всю зиму, а для жилья он выделил им отдельную пристройку.

Пришелец был человек молчаливый и кроткий. К хозяйке он никогда не обращался и даже не здоровался с нею. Но она следила, чтобы они с мальчиком всегда были сыты и не терпели ни в чем никакой нужды. На прощеное воскресенье собрались хозяин с хозяйкой в церковь. Перед отъездом хозяин спросил жену, у всех ли на хуторе она попросила прощения, может статься, она когда-нибудь кого-нибудь и обидела. Жена ответила, что попросила.

— И у нашего нового работника?

— Нет, — ответила она, — его я не обижала.

Хозяин сказал:

— Не нравится мне это. Мы не поедем в церковь, пока ты не попросишь у него прощения.

— Зря ты меня к этому принуждаешь, смотри, как бы тебе потом не раскаяться, — сказала она и пошла к пристройке, где жил работник со своим сынишкой.

Ждал-ждал хозяин жену, не дождался и пошел посмотреть, почему ее так долго нет. Заходит он в дом и видит, что его жена и работник, оба мертвые, лежат в объятиях друг друга, а над ними плачет мальчик. Хозяин чуть ума не лишился от горя, когда понял, что сам виноват в их смерти. Однако он взял себя в руки, кликнул людей, велел им унести покойников и похоронить их честь честью. А мальчика утешил, как мог, и оставил его у себя за сына. Когда мальчик вырос, он стал уважаемым человеком, женился и у него было много детей.

Говорят, будто хозяйка в последнюю зиму открыла своей служанке, что человек, пришедший к ним, — аульв и она зналась с ним, когда работала у отца на летнем пастбище, а мальчик — это их сын. Она сказала, что раз уж им не суждено было пожениться, то и жить рядом не следовало, ведь сердца их пылали любовью. Поэтому они не смели друг с другом даже словом перемолвиться.

Но все это служанка рассказала хозяину, когда его жены уже не было в живых. И с тех пор никто никогда не видел его веселым.

АУЛЬВА УЛЬВХИЛЬДУР

Жил когда-то один крестьянин, хутор его находился на северном берегу озера Миватн. А озеро это такое большое, что самой короткой дорогой вокруг него — тридцать шесть километров. Дело было в начале сенокоса, все обитатели хутора сушили на лугу сено. В это самое время на хуторе появилась незнакомая женщина, отыскала хозяина и попросилась переночевать. Он спросил, как ее зовут.

— Ульвхильдур, — сказала она.

— А откуда ты родом? — спросил хозяин, но на этот вопрос она не ответила.

Вечером Ульвхильдур стала грести сено вместе с другими женщинами и работала очень проворно. Наутро она снова собралась было грести сено, но хозяин не разрешил и дал понять, что ей пора восвояси. Ульвхильдур расплакалась, хозяин пожалел ее и разрешил остаться еще на день. На другое утро он снова напомнил ей, что пора уходить, но она опять расплакалась, и он опять пожалел ее и оставил на целую неделю. Вот проходит эта неделя, и хозяин говорит Ульвхильдур, что не может дольше держать ее у себя. Она снова в слезы и плакала до тех пор, пока ей не разрешили остаться на хуторе. Ульвхильдур была рада-радехонька, да и все обитатели хутора тоже: очень она пришлась им по душе, потому что не было женщины более работящей, чистоплотной и добропорядочной.

Зимой, перед рождеством, хозяйка дала Ульвхильдур кусок кожи, чтобы она сшила башмаки для себя и еще для двоих работников. Ульвхильдур работникам сшила башмаки, а себе — нет. На рождество все уехали в церковь, одна Ульвхильдур осталась дома, потому что у нее не было новых башмаков.

Минул год, и про то, как они жили до следующего рождества, ничего не говорится. Только перед рождеством хозяйка снова дала Ульвхильдур кусок кожи, чтобы она сшила башмаки, и Ульвхильдур снова работникам сшила, а себе — нет.

На рождество все уехали в церковь, дома остались только Ульвхильдур да еще работник, который смотрел за овцами. Ночью работнику почудилось, будто Ульвхильдур куда-то отлучалась, ему стало любопытно, и он решил в следующий раз непременно узнать, куда это она ходит.

Кончились праздники, промелькнула зима. На хуторе все привязались к Ульвхильдур, просто души в ней не чаяли. И вот подошло третье рождество. Хозяйка снова дала Ульвхильдур кожи для башмаков, и та снова работникам сшила башмаки. а себе — нет, хотя хозяйка предупредила ее, что хочет она или не хочет, а в церковь ей поехать придется — пастор уже упрекал их, что она не посещает службу. Однако Ульвхильдур ничего не сказала на это.

Перед праздником все легли спать пораньше, не спал только тот самый работник. И вот он видит, как Ульвхильдур тихонько, чтобы никого не разбудить, встает и выходит из дому. Он — за ней. Она подошла к озеру, спустилась к воде, пополоскала рукавицы, и тут же через озеро перекинулся мост. Ульвхильдур взошла на мост, а работник — за ней, Перешла Ульвхильдур через озеро, опять пополоскала рукавицы, и мост исчез, а она пошла дальше. Несмотря на густой туман, работник не отставал от нее ни на шаг, ему казалось, что теперь они идут под землей. Долго ничего не было видно, но мало-помалу посветлело.

Теперь они шли по цветущей равнине. Никогда в жизни работник не видывал такой красоты. По обочинам дороги пестрели цветы, луг был ярко-желтым от залитых солнцем одуванчиков, и на нем паслись овцы. Посреди луга стоял красивый дворец. Работник сразу догадался, что в таком дворце могут жить только король с королевой. Рядом с дворцом высилась величественная церковь. Ульвхильдур вошла во дворец, а работник спрятался так, чтобы его никто не увидел.

Вскоре Ульвхильдур вышла из дворца, на плечах у нее была королевская мантия и на каждом пальце — по золотому кольцу. На руках она несла ребенка, а рядом с ней шел человек в мантии и с короной на голове. Работник тотчас смекнул, что это и есть король с королевой. Они направились в церковь, их сопровождала толпа веселых, празднично одетых людей. Подошел к дверям церкви и работник, никто его не заметил, даже Ульвхильдур. Началась служба, заиграли арфы, зазвучало дивное пение. Ребенок Ульвхильдур захныкал, она сняла с пальца кольцо и дала ему поиграть. Ребенок уронил кольцо на пол, оно подкатилось к работнику, и тот, не будь дурак, схватил его и спрятал в карман. После службы все покинули церковь, и Ульвхильдур вместе с королем вернулась во дворец. Работнику показалось, что теперь им всем уже не так весело.

А потом Ульвхильдур вышла из дворца в своем прежнем платье и быстро пошла обратно. Работник побежал за ней. Как они добрались до озера, про то неизвестно, а там Ульвхильдур пополоскала в воде рукавицы — через озеро перекинулся мост, и они перешли на тот берег. Ульвхильдур снова пополоскала рукавицы, и мост исчез. Тут работник обогнал ее, прибежал домой и лег спать, а вскоре потихоньку вернулась Ульвхильдур и тоже легла.

Утром хозяйка напомнила Ульвхильдур, что пора ехать в церковь.

— Никуда ей не надо ехать, — сказал работник, — она уже была в церкви нынче ночью.

— Может, ты всем расскажешь, что тебе известно? — спросила Ульвхильдур.

Работник согласился и рассказал все, что видел ночью, а в подтверждение своих слов показал золотое кольцо.

Обрадовалась Ульвхильдур и тут же поведала всем свою историю. Она оказалась дочерью короля аульвов. Как-то раз она поссорилась с одной старухой, тоже из аульвов, и та наложила на нее заклятие и обрекла ее жить среди людей. Спасти Ульвхильдур от заклятия мог лишь человек, который спустится с нею в царство аульвов в одну из трех рождественских ночей. И только в эти ночи ей дозволялось видеться с мужем. Но и она в свой черед прокляла старуху: та умрет, если кто-нибудь освободит Ульвхильдур от заклятия.

— Отныне тебе во всем будет сопутствовать удача, — сказала она работнику. — Завтра ступай на озеро, найдешь там два кошелька, возьми себе меньший, а больший отдай хозяину.

Потом она сердечно со всеми простилась и отправилась в путь, перешла через озеро и исчезла, и никто больше никогда ее не видел, хотя на хуторе еще долго о ней вспоминали.

А на другой день работник спустился к озеру и нашел там два увесистых кошелька. В меньшем кошельке были золотые монеты, а в большем — серебряные. Говорят, что с тех пор работнику всю жизнь везло.

ХИЛЬДУР — КОРОЛЕВА АУЛЬВОВ

Жил когда-то в горах крестьянин, но как его звали и как назывался его хутор — неизвестно. Крестьянин был холостой, и хозяйство у него вела женщина по имени Хильдур, о ее родне никто ничего не знал. На Хильдур лежала вся работа по дому, и она хорошо с нею справлялась. Все обитатели хутора уважали Хильдур, в том числе и хозяин, однако большой приязни между ними так и не возникло, потому что Хильдур была женщина суровая, молчаливая, хотя и весьма обходительная.

Крестьянин был богатый, и хутор его процветал, одно только было плохо — никто не шел к нему в пастухи. А стадо он держал большое, и ему было трудно обходиться без пастуха. Охотников же пасти у него скот не находилось, и не потому, что он был строг или его домоправительница прижимиста, а потому, что на том хуторе пастухи не доживали до старости — в первый день рождества их находили в постели мертвыми.

В сочельник все обычно уезжали в церковь, а кто-нибудь один оставался дома, стряпал на праздники еду и заодно сторожил усадьбу. С тех пор как на хуторе поселилась Хильдур, дома всегда оставалась только она. Дел у нее было много, поэтому ложилась она поздно. Бывало, люди вернутся после службы, заснут, а она все хлопочет но хозяйству.

Уже не один пастух умер на хуторе рождественской ночью, слух об этом облетел всю округу, и хозяину стало нелегко находить работников, которые соглашались бы пасти у него овец. Однако никому и в голову не приходило обвинять в смерти пастухов хозяина или его домочадцев, тем более что умирали-то пастухи как будто своей смертью. В конце концов хозяину стало совестно нанимать людей на верную гибель, и он махнул рукой и на стадо, и на доход от него.

И вот однажды приходит к нему незнакомый парень, на вид сильный и смелый, и предлагает свои услуги.

— Работники мне не нужны, — говорит ему хозяин.

А парень спрашивает;

— Разве ты уже нанял на зиму пастуха?

— Не нанял и нанимать не собираюсь, — отвечает ему хозяин. — Небось слыхал, что ждет моих пастухов.

— Слыхать-то слыхал, — говорит парень, — да только их судьба меня не пугает. Возьми меня к себе.

И хозяин согласился. Стал парень работать у него, и очень они были довольны друг другом. Да и всем остальным домочадцам пастух пришелся по душе, потому что оказался человеком надежным, работящим и охотно брался за любое дело.

До рождества на хуторе ничего особенного не случилось, и в сочельник, как обычно, хозяин со своими людьми уехал в церковь. Дома остались только Хильдур да новый пастух. Каждый занимался своим делом. Подошел вечер, пастух вернулся домой, поел и улегся поближе к дверям, он решил, что лучше ему в эту ночь не засыпать. Однако страха он не испытывал. Он слышал, как люди вернулись из церкви, поужинали и легли спать. Его тоже начал одолевать сон — после его работы в этом не было ничего удивительного. Но пастух знал, что ему несдобровать, если он заснет, и изо всех сил старался не спать. Вскоре он услыхал, как кто-то приблизился к его постели, и ему показалось, будто это Хильдур. Пастух притворился спящим. Вдруг он почувствовал, что она всунула что-то ему в рот. «Никак это удила», — подумал пастух, но противиться не стал. Взнуздала Хильдур пастуха, вывела его за дверь, вскочила ему на спину и погнала во весь опор. У какой-то большой ямы, а может, расселины, она остановилась, соскочила с пастуха, отпустила поводья и скрылась в расселине. Пастух решил, что глупо упускать Хильдур, не разведав, куда она отправилась. Однако он чувствовал, что с этой заколдованной уздой ему далеко не уйти. Стал он тогда тереться головой о камень, сбросил узду и, лишь только освободился, прыгнул в расселину, в которой скрылась Хильдур. Пробежав немного, он увидал ее, она быстро шла по широкому зеленому лугу. Пастух уже смекнул, что Хильдур не обычная женщина, за какую ее принимают люди. Понял он также, что, если он побежит за ней по лугу, она сразу его заметит, поэтому он достал волшебный камешек, зажал его в левой руке и что было духу припустил за Хильдур.

Тем временем она уже подбежала к большому красивому дворцу. Из дворца навстречу ей вышли люди. Впереди шел человек, одетый богаче других. Он поцеловал Хильдур, и работник понял, что это ее муж. Остальные почтительно склонились перед ней, точно приветствовали королеву. Этого человека сопровождали двое подростков. Они радостно бросились к Хильдур, и было видно, что это ее дети. Потом вся свита проводила Хильдур и короля во дворец, там их ожидал пышный прием. Хильдур облачили в королевские одежды, а пальцы украсили золотыми кольцами.

Пастух последовал за всеми во дворец. Он ни к кому не прикасался, чтобы его не обнаружили, но старался ничего не упустить из виду. Покои дворца были убраны с небывалой роскошью, пастух в жизни не видывал ничего подобного. В залу внесли столы и подали всевозможные яства, а вскоре вошла и Хильдур в королевских одеждах. Пастух только диву давался. Гостей пригласили к столу, и Хильдур заняла почетное место рядом с королем. По обе стороны от них сели придворные. Все принялись за еду. Когда гости насытились, столы унесли и воины с девами начали танцевать, а кто не хотел танцевать, развлекался как его душе угодно. Король и королева тихонько беседовали друг с другом, и пастуху почудилось, будто им обоим невесело.

Во время этой беседы к ним подошли еще трое детей, помладше тех, что встречали Хильдур, и тоже поздоровались со своей матерью. Хильдур ласково обняла их. Младшего сына она посадила па колени, но он все время хныкал. Тогда она спустила ребенка на пол, сняла с пальца кольцо и дала ему поиграть. Ребенок перестал плакать и занялся кольцом, потом он уронил его, и оно покатилось по полу. Пастух стоял совсем близко, он успел поднять и спрятать кольцо, так что никто ничего не заметил, хотя все очень удивлялись, куда подевалось кольцо.

Под утро королева Хильдур стала собираться в путь. Придворные умоляли ее побыть с ними еще немножко и огорчались, что решение ее непреклонно. В углу залы пастух заметил старуху, которая злорадно поглядывала на королеву. Она единственная не поздоровалась с ней, когда та пришла, и теперь не уговаривала остаться. Король увидел, что Хильдур уходит, несмотря на все мольбы, и подошел к старухе:

— Сними свое заклятие, матушка! — сказал он. — Позволь моей жене остаться со мной и пусть мое счастье будет долгим!

— Как было, так и останется! Не сниму я своего заклятия! — сердито отвечала ему старуха.

Король умолк и печальный вернулся к королеве. Он обнял ее, поцеловал и еще раз попросил не покидать его. Но Хильдур ответила, что вынуждена уйти, ибо таково заклятие, наложенное его матерью.

— Видно, такая уж злая у меня судьба, — сказала она. — Вряд ли мы с тобой еще увидимся. Пришло время мне расплатиться за все мои злодеяния, хотя и совершила я их не по своей воле.

Пока она так говорила, пастух вышел из залы — ведь он уже узнал все, что ему было нужно, — и побежал через луг назад к расселине. Там он выбрался наружу, спрятал за пазуху волшебный камень, который делал его невидимым, надел узду и стал ждать Хильдур. Вскоре она пришла, вскочила ему на спину и погнала домой. Она даже не заметила, что все это время он только притворялся спящим. Дома она сразу ушла к себе, а пастух решил, что ему больше ни к чему соблюдать осторожность, и крепко заснул.

Утром хозяин поднялся первым. Ему не терпелось узнать, жив ли пастух. Он был готов, как бывало уже не раз, вместо рождественской благодати испытать горькую скорбь. Пока хозяин одевался, проснулись и остальные обитатели хутора. Хозяин подошел к пастуху и тронул его за плечо. Увидев, что тот жив, он громко возблагодарил Бога за эту милость. Пастух открыл глаза. Хозяин спросил, не случилось ли с ним ночью чего-нибудь особенного.

— Да нет, ничего особенного со мной не случилось, — ответил пастух. — Разве что вот сон мне чудной приснился.

— Какой сон? — спросил хозяин. И пастух поведал всем историю, которая только что была рассказана. Люди слушали пастуха, разинув рты. Когда же он закончил свой рассказ, Хильдур проговорила:

— Все это пустая выдумка! Как ты докажешь, что все так и было?

Пастух вынул из кармана кольцо, которое подобрал ночью во дворце аульвов.

— Хоть я и не считаю, что правдивость моего рассказа надо доказывать, — сказал он, — однако вот верное доказательство, что я побывал ночью в царстве аульвов. Чье это кольцо, королева Хильдур?

— Мое! — ответила Хильдур. — И дай Бог тебе счастья, что ты снял с меня заклятие моей свекрови. Не по своей, а по ее воле творила я зло.

И королева Хильдур рассказала им свою историю.

— Я происхожу из незнатного рода аульвов, однако наш нынешний король полюбил меня и взял в жены против воли своей матери. Тогда она разгневалась и прокляла меня, сказав, что счастье наше будет коротким и встречи редкими. С тех пор я стала рабыней земного царства и мне всегда сопутствовало зло. Каждое рождество по моей вине умирал человек, оттого что я надевала на пего уздечку, чтобы съездить на нем в царство аульвов и увидеться с моим дорогим супругом. Свекровь хотела, чтобы люди узнали о моих злодеяниях и покарали меня за них. Лишь очень отважный и сильный человек, который осмелился бы последовать за мной в царство аульвов, мог освободить меня от чар. Теперь вы знаете, что все пастухи на этом хуторе погибли по моей вине, но, надеюсь, вы не станете судить меня за то, против чего я была бессильна. А пастуха, который освободил меня от неволи и от злых чар, я отблагодарю. Сейчас же я больше не могу медлить, мне хочется поскорей вернуться домой к своим близким. Спасибо вам всем за вашу доброту ко мне!

После этих слов королева Хильдур исчезла, и с тех пор ее больше никогда не видели среди людей.

А про пастуха надо сказать, что весной он женился и поставил собственный двор, Хозяин помог ему, да и у самого у него деньги были. Он сделался лучшим хозяином во всей округе, и люди постоянно обращались к нему за советом и помощью. Все его уважали, и он был так удачлив, что про него говорили, будто у него каждая скотина о двух головах. А сам он считал, что своим счастьем обязан королеве Хильдур.

АУЛЬВЫ И ХЕЛЬГА КРЕСТЬЯНСКАЯ ДОЧКА

Жил когда-то в Гнюпверьяхреппе на хуторе одна богатая чета. Было у них две дочери, о которых и пойдет речь в этой сказке. Старшая дочка была у родителей любимицей, а младшую они недолюбливали, ее звали Хельгой. У этого хутора была дурная слава: кто оставался стеречь дом в рождественскую ночь, тот обязательно умирал, и потому в эту ночь никто не хотел оставаться дома.

Однажды хозяева и все домочадцы собрались, как обычно, в церковь на рождественскую службу. Решили они выехать в сочельник пораньше, чтобы поспеть к вечерне и остаться на всенощную. Домой же собирались вернуться на другой день после обедни. Родители велели Хельге остаться дома, чтобы подоить коров, накормить скотину и наварить к рождественскому обеду мяса. За нее они не боялись.

Наконец все уехали и Хельга осталась одна. Первым делом она подоила коров, потом тщательно прибрала в доме и поставила варить мясо. Когда мясо сварилось, в кухню вошел ребенок с деревянной миской в руке. Он поздоровался с Хельгой, протянул ей миску и попросил дать ему немножко мяса и сала. Хельга исполнила его просьбу, хотя мать строго-настрого наказала ей до наступления праздника и самой мяса не есть, и другим не давать. Ребенок взял миску с мясом, попрощался и ушел. А Хельга закончила все дела, зажгла в большой комнате светильник и легла на постель родителей читать молитвенник.

Вскоре во дворе послышались громкие голоса, кто-то направлялся к дому. Через минуту в комнату ввалилось множество незнакомых людей. Их было так много, что Хельга не могла даже слезть с кровати, и она видела, что пришельцев полно не только в доме, но и во всех других постройках хутора. Кое-как разместившись, незваные гости начали развлекаться всякими играми и забавами. Хельгу они не трогали, как будто ее тут и не было. Она тоже не обращала на них внимания и продолжала читать молитвенник.

Подошло время снова доить коров. На хуторе в праздничную ночь обычно доили только после чтения молитвы, впрочем, так делают во многих местах. Однако из-за толчеи Хельга не могла даже ноги с кровати спустить. Среди пришельцев выделялся немолодой человек с длинной бородой. Он громко крикнул на всю комнату, чтобы гости посторонились и дали Хельге возможность надеть башмаки и выйти из дому. Гости повиновались. И Хельга вышла в кромешный мрак, потому что светильник она оставила гостям.

Только Хельга начала доить, как услышала, что в хлев кто-то вошел. Вошедший поздоровался с ней, и она ему ответила. Потом он предложил ей отдохнуть с ним на сене, но Хельга отказалась. Несколько раз он повторял свое предложение, а она всякий раз отказывалась. Тогда он исчез, И Хельга продолжала спокойно доить коров. Потом в хлев опять кто-то вошел и поздоровался с ней. Это была женщина, и Хельга вежливо ответила на ее приветствие. Женщина сердечно поблагодарила Хельгу за своего ребенка и за то, что она отвергла домогательства ее мужа. Потом она протянула Хельге узел и просила принять его в благодарность за двойную услугу.

— Здесь в узле платье, достойное тебя, — сказала она. — Надень его на свою свадьбу. Тут есть и пояс, и он нисколько не хуже платья. Тебе во всем всегда будет удача, и ты выйдешь замуж за епископа. Только помни, это платье нельзя ни продавать, ни надевать, пока не выйдешь замуж.

Хельга взяла узел и поблагодарила гостью за подарок. Та ушла, а Хельга закончила работу в хлеве и вернулась домой. Никто даже не взглянул на нее, но все расступились, давая ей дорогу, и она снова уселась на постель читать молитвенник. Под утро гости начали расходиться, на рассвете ушли последние, и Хельге показалось, будто тут никого и не было. Оставшись одна, она развернула узел и увидела, что аульва подарила ей прекраснейшее платье, а пояс к нему, украшенный драгоценностями, был и того прекрасней. Хельга снова сложила платье и спрятала узел.

Она справила всю утреннюю работу и прибрала дом к возвращению родных из церкви.

— Мы так и знали, что с нею ничего не станется, — сказали родители, когда увидели Хельгу живой и невредимой.

Все принялись ее расспрашивать, что было ночью на хуторе. Она отвечала уклончиво, однако показала платье, которое ей подарила аульва. Родители и все домочадцы долго восхищались платьем, но больше всего им понравился драгоценный пояс. Мать с сестрой хотели отобрать у Хельги и платье, и пояс, говоря, что она недостойна такого дорогого наряда, но Хельга платья не отдала и спрятала его в свой сундук.

Время шло, и до следующего рождества ничего не случилось. Теперь уже остаться дома захотели и мать, и сестра, они надеялись тоже получить подарок от аульвы. В конце концов дома осталась сама хозяйка, а все прочие уехали в церковь. Когда хозяйка варила мясо, к ней пришел ребенок, протянул маленькую деревянную миску и попросил положить ему немножко мяса и сала. Хозяйка рассердилась.

— Ничего я тебе не дам, — сказала она. — Кто знает, может, вы побогаче нас будете.

Ребенок повторил свою просьбу, тогда хозяйка разгневалась еще пуще и так сильно толкнула ребенка, что сломала ему руку, а миска покатилась по полу. Ребенок поднял здоровой рукой миску и ушел весь в слезах. Больше о поступках хозяйки ничего не известно. Когда обитатели хутора вернулись из церкви домой, они нашли ее на полу с переломанными костями, всю в ссадинах и кровоподтеках. Она успела только рассказать про ребенка и про то, как она его встретила, и умерла. Все в доме было перевернуто вверх дном, переломано и побито, а еда выброшена. И с тех пор уже никто не осмеливался оставаться на этом хуторе в рождественскую ночь.

А про Хельгу следует сказать, что через несколько лет она уехала в Скаульхольт[2] и там вскоре вышла замуж за епископа. Однако кто именно был тогда епископом в Скаульхольте, ничего не говорится. На свою свадьбу Хельга надела платье, подаренное аульвой, все им восхищались, но больше всего понравился пояс, потому что такого драгоценного пояса никто никогда не видывал. Удача всю жизнь не покидала Хельгу, она жила долго и счастливо. А больше про нее ничего не рассказывают.

КАМЕНЬ СКЕССЫ

По соседству с Церковным хутором, что находится в Хроуартунге, громоздятся причудливые скалы. В давние времена там в пещере жила чета трётлей.[3] Мужа звали Тоурир, а имя жены неизвестно. Каждый год трётли с помощью колдовских чар заманивали к себе в пещеру из Церковного хутора пастора или пастуха. Один из них непременно исчезал. Так продолжалось, пока на этом хуторе не поселился пастор по имени Эйрик. Пастор Эйрик был человек мудрый, и своими молитвами он разрушил чары трётлей. Подошел сочельник, и, как скесса ни билась, ей не удалось заполучить ни пастора, ни пастуха. Тогда она сказала мужу:

— Ничего у меня нынче не выходит. Только я начинаю колдовать, как мне чудится, будто меня окутывает горячее облако, оно вот-вот проникнет в меня и испепелит дотла. Больше я и стараться не буду. Придется тебе пойти и раздобыть нам пищу, ведь у нас в пещере нет ни крошки съестного.

Не хотелось трётлю идти, но жена уговорила его. Вышел он из пещеры и прямо через горный хребет отправился на запад, где знал одно хорошее озеро. С тех пор и этот хребет, и озеро люди называют его именем. Пришел трётль на озеро, сделал во льду прорубь, лег и стал ловить форель. А в тот день был сильный мороз, и трётль примерз ко льду. Наловил он рыбы. вдоволь, хотел встать, да не тут-то было. Дергался он, дергался — ничего не помогает, промерз трётль до самых костей и испустил дух.

А скесса сидит голодная и злится, что муж так долго не возвращается. Ждала она, ждала, а потом побежала его искать. Тем же путем, через хребет, она пришла к озеру и застала трётля уже бездыханным. Стала она отрывать его ото льда, да увидела, что ей это не под силу, вскинула она тогда на плечо связку рыбы и громко крикнула:

— Отныне здесь рыба ловиться не будет!

И надо сказать, что ее слова оказались вещими: больше в том озере никто не поймал ни рыбешки.

Сотворила скесса заклятие и отправилась к себе в пещеру. Но только она поднялась на гребень, как на востоке забрезжил день и раздался колокольный звон. И тотчас она превратилась в громадный камень, который люди теперь так и зовут: Камень Скессы.

ГЕДЛИВЁР

Рассказывают, что в последние годы папства на востоке Исландии в Боргар-фьорде на хуторе Квол жила богатая супружеская чета. У них было много скота, и они держали несколько работников. Неподалеку от этого хутора в горах жила скесса, люди никогда не считали ее опасной.

Но вот однажды рождественской ночью хозяин Квола вышел из дому и не вернулся, долго его искали, да так и не нашли. А через год, опять на рождество, исчез и один из работников. Его тоже не нашли, и никто не знал, что с ним сталось. После этого случая вдова со всеми домочадцами уехала из Квола, однако она ежедневно посылала туда людей кормить скот. Весной вдова вернулась на хутор и прожила там все лето. На зиму она собиралась перебраться по соседству в Гилсаурведлир, чтобы ее работникам было удобно ухаживать за оставшимся в Кволе скотом и возить туда сено. У вдовы было четыре коровы, одна отелилась в конце лета. За два дня до отъезда из Квола вдове приснился сон. Ей снилось, будто к ней пришла незнакомая женщина в старинном исландском наряде, с виду небогатая, дружески поздоровалась и сказала так:

— У тебя уже отелилась одна из коров, а у меня корова отелится только к рождеству. Мои трое малышей сидят без молока, поэтому прошу тебя: каждый день, как станешь кормить своих работников, наливай и мне молока в жбанчик, который ты найдешь на полке у себя в чулане. Я знаю, через два дня ты собираешься переехать в Гилсаурведлир, потому что боишься оставаться тут на зиму. Это понятно, ведь тебе неизвестно, почему исчезли в те зимы твой муж и работник. Но я открою тебе эту тайну: великанша, что живет неподалеку на горе Стадарфьядль, родила ребенка. Он очень злой и капризный и каждое рождество требует человечьего мяса. Вот и пришлось великанше утащить сперва твоего мужа, а потом и работника. Нынешней зимой она опять кого-нибудь утащит. Но если ты останешься в Кволе и исполнишь мою просьбу, я дам тебе хороший совет и помогу прогнать эту нечисть из ваших мест.

Проговорив это, женщина исчезла, а хозяйка проснулась и задумалась о своем сне. Занимался день, она встала и в чулане на полке нашла деревянный жбанчик. Хозяйка наполнила его парным молоком и поставила обратно на полку. Жбанчик тут же исчез, а вечером снова появился на прежнем месте.

Почти до самого рождества хозяйка наполняла жбанчик молоком, а в ночь на мессу Торлаука ей снова приснился сон. К ней пришла та же женщина, дружески поздоровалась и сказала:

— Ты оказалась не любопытной и даже не пыталась узнать, кто же столько времени берет у тебя молоко. Но теперь я откроюсь: я — аульва и живу в холме по соседству с твоим домом. Ты поступила благородно, но больше я в твоем молоке не нуждаюсь, моя корова вчера отелилась. Прими же от меня в благодарность ту безделицу, которую я положила на полку, где прежде ставила свой жбанчик. А еще я научу тебя, как спастись от неминуемой гибели. На рождество, ровно в полночь, тебе вдруг захочется выйти из дому — не противься этому желанию и выходи. На дворе ты увидишь огромную безобразную скессу, она схватит тебя, перенесет через луг, перейдет вброд реку и направится к горе Стадарфьядль. Дай ей отойти от реки подальше, а там скажешь: «Что это мне слышится?» Она спросит: «А что тебе слышится?» Ты скажешь: «Мне слышится, будто кто-то зовет: «Мама Гедливёр! Мама Гедливёр!» Она удивится, потому что ни один человек не знает ее имени, и скажет: «Должно быть, это мой малыш!» Тут она бросит тебя на землю и помчится домой. Пока великанша будет занята тобой, я немного помучаю ее выродка, но к ее приходу исчезну. А ты, только она тебя отпустит, беги что есть мочи к реке и постарайся добраться до песчаной отмели. Там великанша тебя догонит и скажет: «Вот глупая овца, не могла подождать!» — и опять потащит к себе в пещеру. Пусть она отойдет подальше, а тогда скажешь, как в первый раз: «Что это мне слышится?» Она спросит: «А что тебе слышится?» Ты скажешь: «Мне слышится, будто кто-то зовет: «Мама Гедливёр! Мама Гедливёр!» «Это мой детеныш!» — скажет она, бросит тебя и побежит к своей пещере. Тут уж ты, не теряя времени, беги прямо в церковь. Тебе надо добежать до церкви, прежде чем она вернется. Она будет сильно разгневана, потому что ее ребенка я убью, и вернется она не за тем, чтобы отпустить тебя домой. А если у тебя не хватит сил, я тебе помогу.

Когда хозяйка проснулась, было уже светло, она пошла в чулан и нашла на полке узел, в нем лежало красивое, искусно сшитое платье. Она взяла платье и спрятала его в ларь. Настал сочельник, все было тихо и спокойно. В рождественскую полночь обитатели Квола уже крепко спали, не спалось только хозяйке. Вдруг ей очень захотелось выйти из дому. Она не стала противиться этому желанию и вышла, и в ту же минуту огромная скесса схватила ее, перемахнула с ней через луг и зашагала вброд через реку. А дальше было все точь-в-точь, как предсказала аульва. Вот скесса бросила хозяйку Квола во второй раз, и та побежала к церкви. И тут ее будто кто под руки подхватил, так ей стало легко бежать. Только вдруг по каменистому склону Стадарфьядля с грохотом посыпались камни, и в ярком свете месяца хозяйка Квола увидела, как через ложбину к ней мчится великанша. Женщину охватил такой ужас, что она непременно упала бы, но кто-то поднял ее и донес до самой церкви. Там ее втолкнули внутрь и заперли за ней дверь. В церкви было много народу, звонарь ударил в колокол что было мочи. Паперть задрожала от чьей-то тяжелой поступи, и люди увидели в окне безобразную скессу, которая крикнула, услыхав колокольный звон:

— Вот дерьмо! — и повернула прочь, выбив ногой большой кусок церковной стены. — Чтоб тебе провалиться! — злобно добавила она.

Хозяйка Квола пробыла в церкви всю заутреню и обедню, а после поехала домой, и больше о ней ничего не известно.

СКАЗКА О ГРИМЕ ИЗ ЗАПАДНЫХ ФЬОРДОВ

В Скриде, там, где потом построили монастырь, жил человек по имени Сигурд, жену его звали Хельга. У них был сын Грим, он воспитывался в Западных Фьордах у дяди по матери. Тогда же на хуторе Эйди жил человек по имени Индриди с женой Тоурой.

Как-то раз у Индриди потерялась корова, и пропадала она целых шесть лет. Однажды, собирая в горах своих овец, Сигурд нашел эту корову в одной укромной долине. С ней было шесть быков, которых она принесла за это время. Сигурд их всех пригнал к себе. Через некоторое время Индриди из Эйди пришел к Сигурду и стал торговать этих быков, не всех, а двух или трех, но Сигурд отказался их продавать. Тогда Индриди заявил, что раз быки без разрешения пасутся на его земле, значит, они принадлежат ему. На весеннем тинге среди прочих разбиралась и эта тяжба. Сигурд открыто высказал Индриди, что тяжба поднята несправедливо. Индриди рассердился и там же, на тинге, убил Сигурда. Его схватили, но он предложил за убийство выкуп, и его быстро отпустили. С тех пор Индриди стал опасаться за свою жизнь и завел у себя в доме такой порядок: спать он ложился у стенки, на месте жены, и надевал ее головной убор, а ее заставлял ложиться простоволосой и с краю.

Так и шло, пока Гриму не исполнилось шестнадцать лет. Однажды на хутор, где жил дядя Грима, пришла бедная женщина, и Грим дал ей кое-что из вещей. Хозяйка хутора, жена его дяди, рассердилась и попрекнула Грима тем, что отец его до сих пор не отомщен. Этого попрека Грим не мог снести и тут же собрался в путь. Дядя тепло с ним простился и сказал, что отныне он должен зваться Гримом из Западных Фьордов.

Кратчайшей дорогой Грим приехал на Восток в родные места и поселился у матери. Однажды он встретил работника Индриди из Эйди, тот гнал корову, из-за которой тогда вышла ссора, и другой скот, украденный у матери Грима. Грим убил работника и объявил об убийстве. После этого Индриди стал пуще прежнего опасаться за свою жизнь.

Как-то раз Грим решил побывать в Эйди. В доме Индриди мужчины сидели у очага и обсуждали женщин их округи. Один из них назвал Хельгу, мать Грима, самой вздорной женщиной и еще кое-что добавил. Услыхав это, Грим ворвался в дом, схватил человека, который поносил его мать, и прикончил его, сунув головой в котел, что висел над очагом, а сам убежал. Но на этом он не успокоился и начал рыть тайный ход к дому в Эйди от протекавшего невдалеке ручья.

Наступило рождество. Индриди пригласил на пир друзей и своего брата Хельги тоже позвал. Вечером все стали ложиться спать. Хельги положили в постельной нише, на месте хозяев, а Индриди с женой легли на кровать, стоявшую рядом. В этой же комнате спало еще много гостей. Грим накануне обо всем разведал и ночью явился в дом Индриди. Он осторожно вошел в комнату, где спали хозяева и гости, и стал всех ощупывать, чтобы не убить кого не нужно. Когда его холодная рука коснулась жены Индриди, она сказала об этом мужу, и тот, заподозрив неладное, хотел вскочить, но Грим тут же проткнул его мечом. Индриди успел только крикнуть, что ему нанесли смертельную рану. Люди вскочили и стали ловить убийцу, один из гостей даже схватил Грима.

— Пусти, я тоже ищу убийцу! — сказал ему Грим и, едва тот разжал руку, нырнул в свой тайный ход и был таков.

Идти к матери, где его стали бы искать, было неблагоразумно, и он решил поставить себе палатку на плоскогорье.

Меж тем Хельги припомнил, что в ту ночь убийца как сквозь землю провалился, и решил посмотреть, нет ли где ямы. Так он обнаружил подземный ход, но самого Грима, как уже говорилось, и след простыл.

Вскоре одному человеку из Эйди случилось проезжать по плоскогорью, где стояла палатка Грима. Грим, испугавшись, что теперь недругам станет известно, где он скрывается, погнался за этим человеком и убил его. Но оставаться после этого на плоскогорье стало опасно, и он перебрался за горы к одной вдове. Хельги, который жил теперь в Эйди, пускался на всякие хитрости, чтобы разыскать Грима, и в конце концов пронюхал, что тот живет у вдовы. Вдова эта была ясновидица. Она умела предсказывать будущее и предупредила Грима, что сюда вот-вот заявится Хельги. Она посоветовала Гриму покинуть страну на одном из кораблей, что приходят к мысу Ингольва, а пока пожить на озере, где можно прокормиться рыбой.

Все вышло так, как предсказала вдова. Хельги приехал к ней и спросил, где Грим. Вдова ответила, что Грим и в самом деле жил у нее, но теперь уехал, и Хельги вернулся домой ни с чем.

А Грим, как ему было сказано, поехал к озеру, построил себе хижину и стал ловить рыбу. Вскоре он обнаружил, что каждую ночь часть его улова пропадает, тогда он решил покараулить и разузнать, в чем дело. Ночью к хижине Грима пришел великан, связал рыбу, взвалил связку на плечо и ушел. Грим догнал его и всадил ему в спину копье, но великан только ускорил шаг и поспешил к себе в пещеру. Там его ждала дочь. Он показал ей рану, нанесенную ему Гримом из Западных Фьордов, попросил дочь похоронить его в пещере и умер. Дочь великана хотела похоронить отца, как он просил, но могила оказалась мала. Грим, который шел за великаном по пятам, все видел и слышал. Вошел он в пещеру, и дочь великана стала его корить за то, что он убил ее отца. Грим, как мог, утешил ее и предложил помочь похоронить великана. Она согласилась, и он, собрав все свои силы, затолкал великана в могилу, засыпал ее и ушел домой.

Ночью великан встал из могилы, явился к хижине и напал на Грима. Грим оборонялся, и привидение не одолело его. А когда рассвело, он пришел в пещеру, выкопал великана из могилы и сжег его на костре. Поговорив с дочерью великана, Грим быстро поладил с ней, они забрали все имущество, какое было в пещере, перенесли его в хижину Грима и мирно прожили там до весны. Весной пришел корабль и бросил якорь у мыса Ингольва. Грим, узнав об этом, собрался в далекий путь и простился со своей Возлюбленной. Но прежде чем они расстались, она подарила ему волшебный пояс — тот, кто носил его, не мог полюбить другую женщину.

Грим покинул Исландию и прибыл в Норвегию. Там в те времена правил конунг Харальд, сын Сигурда, он взял Грима к себе в дружину. На рождество конунг устроил богатый пир. Грим надел пояс, подаренный ему дочерью великана, и сразу же затосковал по ней. Конунг заметил, что Грим невесел, и спросил его, в чем дело. И Грим рассказал ему о дочери великана. А весной конунг дал Гриму корабль, чтобы он поехал в Исландию и привез оттуда свою невесту. Грим приплыл к мысу Ингольва, сошел на берег и отправился прямо к озеру Грима, которое так называли с тех пор, как он там жил. У озера он нашел дочь великана, с ней был маленький мальчик, родившийся, пока он был за морем. Она очень обрадовалась, когда увидела Грима, и он предложил ей уехать вместе с ним в Норвегию. Они забрали ребенка, погрузили на корабль все свое добро и благополучно достигли берегов Норвегии, а там дочь великана и ее сын крестились и приняли христианскую веру.

Долго ли они прожили в Норвегии, нет ли, а только захотелось Гриму навсегда вернуться домой. Вместе с женой, дочерью великана, он покинул Норвегию и вернулся в Исландию. На одном из островов, где жили великаны, Грим сошел на берег и разгрузил свой корабль. Великанов он с острова прогнал, а тех, кто не хотел уходить, убил и, очистив весь остров, обосновался там со своей семьей. Потомство у него было большое.

С тех пор этот остров называется Гримсей, или остров Грима, и находится он в Эйя-фьорде. Потомки Грима живут там и поныне. На этом сказке конец.

ГИЛИТРУТТ

Жил в давние времена один молодой работящий крестьянин. Был у него свой хутор с обширными пастбищами и много-много овец. И вот он женился. Жена ему, на беду, попалась бездельница и лентяйка. Целыми днями она била баклуши, даже обед мужу и то ленилась приготовить. И муж ничего не мог с ней поделать.

Однажды осенью приносит он жене большой мешок шерсти и велит за зиму спрясть всю шерсть и выткать из нее сермягу. Жена даже не взглянула на шерсть. Время идет, а она и не думает приниматься за работу. Хозяин нет-нет да и напомнит ей про шерсть, только она и ухом не ведет.

Как-то раз пришла к хозяйке огромная безобразная старуха и попросила помочь ей.

— Я тебе помогу, но и ты должна оказать мне одну услугу, — отвечает хозяйка.

— Это справедливо, — говорит старуха. — А что я должна для тебя сделать?

— Спрясть шерсть и выткать из нее сермягу, — отвечает хозяйка.

— Давай сюда свою шерсть! — говорит старуха.

Хозяйка притащила весь мешок. Старуха вскинула его на плечо, как пушинку, и говорит:

— В первый день лета[4] я принесу тебе сермягу!

— А как я с тобой расплачусь? — спрашивает хозяйка.

— Ну, это пустяки! — отвечает старуха. — Ты должна будешь с трех раз угадать мое имя. Угадаешь, и ладно, больше мне ничего не нужно.

Хозяйка согласилась на это условие, и старуха ушла.

В конце зимы хозяин снова спросил у жены про шерсть.

— Не тревожься, — отвечает жена. — В первый день лета сермяга будет готова.

Хозяин промолчал, но заподозрил неладное.

Меж тем зима шла на убыль, и вот замечает хозяин, что его жена с каждым днем становится все мрачнее и мрачнее. Видно, что она чего-то боится. Стал он у нее выпытывать, чего она боится, и в конце концов она рассказала ему всю правду — и про огромную старуху, и про шерсть. Хозяин так и обомлел.

— Вот, глупая, что наделала! — сказал он. — Ведь то была не простая старуха, а скесса, что живет здесь в горах. Теперь ты в ее власти, добром она тебя не отпустит.

Как-то раз пошел хозяин в горы и набрел там на груду камней. Сперва он ее даже не заметил. И вдруг слышит: стучит что-то в каменной груде. Подкрался он поближе, нашел щель между камнями и заглянул внутрь. Смотрит: сидит за ткацким станком огромная безобразная старуха, гоняет челнок и поет себе под нос:

Ха-ха-ха! Никто не знает, как меня зовут! Хо-хо-хо! Никто не знает, что имя мое Гилитрутт!

И ткет себе да ткет.

Смекнул хозяин, что это та самая скесса, которая приходила к его жене. Побежал он домой и записал ее имя, только жене об этом ничего не сказал.

А тем временем жена его от тоски да от страха уже и с постели подниматься перестала. Пожалел ее хозяин и отдал ей бумажку, на которой было записано имя великанши. Обрадовалась жена, а все равно тревога ее не отпускает — боязно, что имя окажется не то.

И вот наступил первый день лета. Хозяйка попросила мужа не уходить из дома, но он ей сказал:

— Ну, нет. Ты без меня со скессой столковалась, без меня и расплачивайся. — И ушел.

Осталась хозяйка дома одна. Вдруг земля затряслась от чьих-то тяжелых шагов. Это явилась скесса. Хозяйке она показалась еще больше и безобразнее, чем прежде. Швырнула скесса на пол кусок сермяги и закричала громовым голосом:

— Ну, хозяйка, говори, как меня зовут!

— Сигни, — отвечает хозяйка, а у самой голос так и дрожит.

— Может, Сигни, а может, и нет, попробуй-ка угадать еще разок!

— Оса, — говорит хозяйка.

— Может, Оса, а может, и нет, попробуй-ка угадать в третий раз!

— Тогда не иначе как Гилитрутт! — сказала хозяйка.

Услыхала скесса свое имя и от удивления рухнула на пол, так что весь дом затрясся. Правда, она тут же вскочила и убралась восвояси. И с той поры в тех краях никто ее не видал.

А уж жена крестьянина была рада-радешенька, что избавилась от скессы. И с того дня ее будто подменили, такая она стала добрая и работящая. И всегда сама ткала сермягу из шерсти, которую осенью приносил муж.

СКЕССА КРАУКА

В давние времена на горе Блауфьядль жила скесса по имени Краука. Следы ее пещеры видны и поныне, но расположена эта пещера так высоко, что люди туда никогда не поднимаются. Краука причиняла много вреда жителям Миватнсвейта, она нападала на скот, крала овец и даже убивала людей.

Про нее говорили, что она неравнодушна к мужчинам и очень тяготится своей одинокой жизнью. Случалось, Краука похищала из поселка мужчин и держала их у себя, однако никому из них она не пришлась по сердцу, и они норовили сбежать от нее и скорей готовы были погибнуть, чем ответить на ее домогательства.

Как-то раз Краука похитила пастуха с хутора Бальдурсхейм, звали его Йоун. Притащила Краука Йоуна к себе в пещеру и давай его потчевать всякой снедью, а он — только нос воротит. Уж она и так и сяк старалась угодить ему, да все понапрасну. Наконец пастух сказал, что не прочь полакомиться двенадцатилетней акулой.[5] Поворожила Краука, узнала, что такая акула есть только в Сиглунесе, и решила во что бы то ни стало раздобыть для пастуха это лакомство. Оставила она его в пещере одного, а сама пустилась в путь. Прошла она немного, и вдруг ей захотелось проверить, не сбежал ли пастух. Вернулась Краука домой и нашла пастуха там, где оставила. Она снова отправилась в путь. Шла, шла и снова засомневалась: а что, если пастух убежал. Вернулась она в пещеру, видит: сидит пастух, где сидел. В третий раз Краука пустилась в путь и больше уже ни в чем не сомневалась. О ее походе ничего не говорится, кроме того, что она раздобыла акульего мяса и тем же путем побежала домой.

А пастух выждал, чтобы Краука ушла подальше, вскочил и бросился наутек. Увидела Краука, что его и след простыл, и пустилась в погоню. Бежит пастух, а у него за спиной камни грохочут — вот-вот догонит его Краука.

— Постой, Йоун! — кричит она. — Вот тебе акулье мясо! Оно пролежало в земле двенадцать лет и еще одну зиму!

Не отзывается пастух, бежит что есть мочи. Прибежал он на хутор, а хозяин его в это время работал в кузнице. Вбежал Йоун в кузницу и спрятался за хозяина, а Краука уже тут как тут. Выхватил хозяин из горна раскаленное железо и велел Крауке убираться прочь да впредь никогда больше не трогать его людей. Нечего делать, пришлось Крауке убраться восвояси. А вот нападала ли она после этого на хозяина Бальдурсхейма, нам ничего не известно.

В другой раз Краука похитила пастуха с хутора Грайнаватн. Притащила она его к себе в пещеру и давай потчевать всякой снедью. Она-то потчует, а он привередничает, не ест да и только. Наконец пастух говорит, что не прочь отведать свежей козлятинки. Краука знала, что козы есть только в Ахсар-фьорде, и, хоть это было неблизко, решила раздобыть для пастуха козлятины. Однако на этот раз, чтобы пастух не сбежал, она завалила вход в пещеру большим камнем.

Бежит Краука, торопится, добежала она до Ледниковой реки и одним махом, со скалы на скалу, перепрыгнула через реку. С тех пор люди называют это место Прыжком Скессы. Отыскала она в Ахсар-фьорде хутор, где были козы, поймала там двух козлов, связала рогами, перекинула через плечо и тем же путем отправилась домой. Перепрыгнула Краука через реку и решила отдохнуть. Козлов она развязала и пустила в ущелье пастись — теперь это ущелье называется Козлиным. Отдохнув, Краука взяла своих козлов и пошла дальше.

А про пастуха говорят, что, как только Краука ушла, он решил выбраться из пещеры, но не нашел никакой даже самой крохотной лазейки. Зато ему на глаза попался большой и острый нож великанши. Схватил пастух этот нож и давай долбить им камень, которым был завален вход в пещеру. Продолбил он дыру и вылез наружу, а уж там со всех ног припустил домой. Так и добрался до хутора цел и невредим.

Каждый год на рождество Краука устраивала большой пир. Взяла ее как-то досада, что нет у нее на закуску человечьего мяса, и вот вечером в канун сочельника она отправилась в селение. Однако все верхние хутора Миватнсвейта оказались пустыми, их обитатели уехали в церковь в Скутустадир, потому что в тех местах был обычай служить службу в ночь на сочельник. Рассердилась Краука, что зря проходила, и тоже отправилась в Скутустадир. В церкви собралось много народу. Подошла Краука поближе и видит, сидит у самой двери мужик. Она протянула руку и хотела вытащить его из церкви, но он уперся и стал звать на помощь. Мужики, что были в церкви, поспешили ему на выручку и всем скопом навалились на Крауку. Однако она крепко держала мужика и ни за что бы его не отпустила, если бы не вывалился кусок церковной стены. Говорят, будто после этого она пронеслась по воздуху, крикнув, что дыра в церковной стене останется навсегда. И слова ее оказались вещими: южная стена в Скутустадирской церкви стоит с дырой и поныне.

Краука так сильно разозлилась на жителей Миватнсвейта, что поклялась отомстить им страшной местью. На пастбищах Миватнсвейта было большое озеро. Краука пришла туда, наломала деревьев, перемешала с камнями и дерном, и у нее получился большой тяжелый плуг. Этот плуг она протащила через весь Миватнсвейт и пропахала глубокую длинную борозду.

— Отныне здесь будет река! — сказала Краука и пустила туда воду. — И доколе в Миватнсвейте живут люди, моя река будет ежегодно затоплять их луга и пашни. Она так засорит корягами и камнями эти земли, что людям придется их бросить.

Эта река и поныне течет по руслу, пропаханному великаншей. Люди называют ее рекой Крауки. Нрав у реки коварный и злой. Она ежегодно подмывает берега и заносит покосы песком и глиной. Многие земли там уже брошены, они так и лежат загроможденные камнями, хворостом и корягами — всем, из чего Краука когда-то смастерила свой плуг. Заросли у озера Миватн поредели, теперь там едва хватает леса для сооружения плотин на реке Крауки, и старые сведущие люди говорят, что проклятие Крауки еще долго будет тяготеть над жителями Миватнсвейта.

ЙОУН И СКЕССА

Жил на Севере один крестьянин, который имел обыкновение каждую осень и зиму уезжать на острова Вестманнаэйяр ловить рыбу. У крестьянина был сын по имени Йоун. В то время он был уже взрослый. Йоун был парень умный и расторопный. Как-то раз отец взял его с собой на острова ловить рыбу. Все прошло благополучно, и больше про их поездку ничего не говорится.

А на другую осень отец отправил Йоуна на острова одного, потому что сам был уже немолод и такая работа была ему не под силу. Но прежде чем Йоун уехал, отец строго-настрого наказал ему ни в коем случае не делать привала под скалой, возвышающейся на склоне холма, по которому проходит дорога. Йоун дал отцу слово, что ни беда, ни ненастье не заставят его остановиться в этом месте, и уехал. У него было с собой три лошади — две вьючные и одна верховая. На зиму он собирался оставить их в Ландэйясанде, как обычно делал отец.

Поездка Йоуна протекала благополучно, и вот наконец он подъехал к холму, о котором говорил отец. Был полдень, и Йоун надеялся, что до вечера успеет миновать скалу. Но только он с ней поравнялся, как налетел ветер и начался дождь. Огляделся Йоун и увидел, что удобнее места для привала не найти — и травы для лошадей много, и есть где укрыться от ливня. Не мог он взять в толк, почему бы ему тут не заночевать. Думал он, думал и наконец решил остаться. Расседлал лошадей, стреножил их и вдруг увидел вход в пещеру. Обрадовался Йоун, перетащил туда свои пожитки и расположился поужинать. В пещере было темно. Не успел Йоун приняться за еду, как в глубине пещеры раздался вой. Йоуну сделалось жутко, и он призвал на помощь все свое мужество. Достал он из мешка с провизией вяленую треску, содрал с нее кожу до самого хвоста, обмазал рыбину маслом, снова натянул кожу, швырнул треску в глубь пещеры и крикнул при этом:

— Эй, кто там, берегись, чтоб не зашибло! А коли хочешь, бери и ешь эту рыбу!

Вскоре плач прекратился и кто-то начал рвать рыбу зубами.

Йоун поужинал и лег спать. Вдруг зашуршала галька у входа в пещеру. Он пригляделся и увидел страшную скессу, от нее исходило какое-то странное сияние. Йоуну стало не по себе. Скесса вошла в пещеру.

— Чую человечий дух в моем доме! — сказала она, прошла в глубь пещеры и сбросила на землю свою ношу. Своды пещеры дрогнули. Потом Йоун услышал приглушенные голоса.

— Лучше сделать, чем не сделать, и горе тому, кто за добро не заплатит добром, — произнесла скесса и со светильником в руке направилась к Йоуну.

Она поздоровалась с ним, назвала по имени, поблагодарила, что он накормил ее детей, и пригласила его к себе в гости. Йоун принял ее приглашение, и скесса, подцепив мизинцем ремень, которым были перетянуты его пожитки, перенесла их в глубь пещеры. Там Йоун увидел две постели, на одной лежали двое детей. Их-то плач он и слышал. В углу валялась огромная связка кумжи, которую скесса наловила в тот вечер, от этой-то кумжи и шло призрачное сияние, напугавшее Йоуна.

— На чью постель ты ляжешь, на мою или на детскую? — спросила скесса у Йоуна.

Йоун сказал, что на детскую. Тогда она уложила детей на полу, а Йоуну постелила чистое белье. Он лег и мигом уснул. Проснулся он, когда великанша принесла ему вареной кумжи. Он ел, а она занимала его беседой и оказалась обходительной и веселой.

— Уж не собрался ли ты на острова ловить рыбу? — спросила она.

Йоун ответил, что именно туда он и идет.

— Ты уже нанялся на какую-нибудь шхуну? — спросила скесса.

— Нет, — ответил Йоун.

— Сейчас там на всех ботах и шхунах команды уже набраны, — сказала великанша. — Больше они никого не возьмут. Свободное место найдется только у одного старого бедолаги, который еще ни разу в жизни не выловил ничего путного. Суденышко у него ветхое, того и гляди ко дну пойдет, а гребцы такие же никудышные, как сам хозяин. Дельные люди к нему не идут. Но тебе я советую наняться именно на это судно. Старик не захочет тебя брать, но ты стой на своем, пока он не уступит. Придет время, и я еще отблагодарю тебя за то, что ты накормил моих детей, а сейчас возьми эти два рыболовных крючка. Один оставь себе, а другой дай старику, и, будем надеяться, на эти крючки клюнет много рыбы. Только запомни, вам следует выходить в море последними, а возвращаться — первыми. И смотрите не заплывайте за скалу, что возвышается над водой неподалеку от берега. Как приедешь в Ландэйясанд, увидишь, что последние суда на Вестманнаэйяр вот-вот отойдут. Поезжай с ними, а лошадей стреножь и оставь на берегу. Никому их не поручай, я сама присмотрю за ними зимой. И если дело обернется так, что за зиму ты наловишь рыбы больше, чем сможешь увезти на своих лошадях, оставшуюся навьючь на мою лошадь — она будет ждать тебя вместе с твоими. Я буду рада вяленой рыбе.

Йоун обещал следовать всем ее советам и рано утром покинул пещеру. Расстались они друзьями. О дальнейшей поездке Йоуна ничего не говорится, пока он не прибыл в Ландэйясанд. Последние суда были уже готовы к отплытию. Йоун спрыгнул с седла и стреножил лошадей тут же на берегу, однако не попросил никого за ними присматривать. Люди насмехались над Йоуном.

— Смотри, как бы к концу лова твои клячи не разжирели с такого корма! — кричали они.

Но Йоун не обращал внимания на эти шутки и делал вид, будто не слышит. С последним судном он уплыл на острова. Там и в самом деле на всех шхунах команды были давно уже набраны, и Йоун не нашел ни одного свободного места. Наконец он пришел к старику, про которого говорила великанша, и попросился к нему на бот. Старик наотрез отказался взять Йоуна к себе.

— Не будет тебе проку от этого, — сказал он. — Ведь я не то что рыбы — рыбьего хвоста не выловлю. Посудина у меня ненадежная, гребцы никудышные. В море мы выходим только в штиль. Негоже крепкому парню связываться с такой компанией.

Но Йоун ответил, что в случае неудачи будет пенять только на себя, и уговаривал старика, пока тот не согласился его взять. Он перебрался на бот к старику, и люди, полагавшие, что ему не слишком-то повезло с наймом, еще пуще потешались над ним.

Начался лов. Однажды утром старик с Йоуном увидели, что все суда уже вышли в море. Погода стояла тихая и безветренная. Старик сказал:

— Уж и не знаю, стоит ли нам нынче пытать судьбу. По-моему, не будет нам удачи.

— Испыток не убыток, — ответил Йоун.

Надели они рыбацкие робы и вышли в море. Недалеко от причала Йоун увидел скалу, о которой ему говорила великанша, и предложил старику дальше не плыть, а попытать счастья в этом месте. Изумился старик:

— Здесь место пустое, — сказал он, — нечего и стараться.

Однако Йоун попросил разрешения все-таки закинуть лесу для пробы, и старик согласился. Закинул Йоун лесу, и на крючок сразу попалась рыба. Тогда он отдал старику второй крючок, подаренный скессой, и они стали удить. Короче говоря, в тот день они трижды возвращались на берег с полным ботом рыбы. Всего они поймали по шестьдесят рыбин на каждого, и все это была треска. К прибытию остальных рыбаков у них была уже вычищена большая часть улова. Рыбаки только рты разинули. Стали они пытать старика, где он наловил такую пропасть рыбы, и он рассказал им все как было.

На другой день спозаранок все рыбаки собрались у той скалы, да только, ни один не поймал ни рыбешки. Тогда они поплыли дальше, а старик с Йоуном приплыли на свое место и стали ловить, как накануне. Всю зиму рыбачили они у скалы и наловили по тысяче двести штук на человека. Ни у кого на островах не было такого улова. В последний день они, как обычно, вышли в море и закинули лесы, а когда вытащили их, лесы оказались пустыми — крючки куда-то исчезли. И пришлось старику с Йоуном вернуться на берег ни с чем.

Теперь следует рассказать, что Йоун возвращался в Ландэйясанд на том же судне, на котором осенью приплыл на острова. Всю дорогу матросы потешались над ним, вспоминая, как он обошелся со своими лошадьми. Когда судно пристало к берегу, лошади стояли на том же месте, где Йоун их оставил. Все с любопытством уставились на них — вид у лошадей был такой, будто всю зиму их кормили отборным овсом. Вместе с ними стояла красивая вороная лошадь под вьючным седлом. Спутники Йоуна оторопели, приняв его за всемогущего колдуна.

А Йоун невозмутимо навьючил рыбу на лошадей и отправился домой. Следует сказать, что на одну вороную он навьючил столько же, сколько на двух своих. О его поездке ничего не известно, пока он не приехал к пещере, где жила великанша. Она приветливо встретила Йоуна, он отдал ей рыбу, что была навьючена на вороную, и прогостил у нее несколько дней. Скесса поведала Йоуну, что дети ее зимой умерли и она похоронила их у подножья скалы, где уже был похоронен ее муж. Потом она рассказала, что сама отвязала крючки в последний день лова и тогда же пригнала на берег его лошадей.

— Не получал ли ты за это время вестей из дому? — спросила она.

Йоун ответил, что вестей не получал. Тогда она сообщила ему, что его отец зимой умер и теперь весь хутор достанется ему.

— Ты проживешь там всю жизнь, и тебе во всем будет сопутствовать удача, — сказала скесса. — И нынешним летом ты женишься.

А под. конец разговора она обратилась к Йоуну с такой просьбой:

— Жить мне осталось недолго, — сказала она. — Как только я тебе приснюсь, приезжай сюда и похорони меня рядом с мужем и детьми.

И она показала ему их могилы. Потом она отвела Йоуна в боковую пещеру, там стояли два сундука со всякими драгоценностями. Сундуки эти вместе с вороной лошадью скесса оставляла Йоуну в наследство. Она обещала, что перёд смертью перевяжет их веревкой и поднимет на камни. Йоуну останется лишь подвести лошадь да зацепить веревку за крюки вьючного седла.

— Вороная довезет их тебе до самого дома, — сказала скесса. — Тебе не придется переседлывать ее в пути.

Они расстались друзьями, и Йоун благополучно вернулся домой. Скесса оказалась права: его отец умер. Сбылись ее предсказания и насчет его женитьбы — в начале лета он женился на дочери крестьянина из своего же прихода.

До самого сенокоса не случилось ничего особенного. Но вот однажды Йоуну приснилась скесса. Он тут же вспомнил о ее просьбе и вскочил с постели. Была темная ненастная ночь, выл ветер и хлестал ливень. Йоун велел работнику оседлать двух лошадей, а сам поскорее оделся и собрался в дорогу. Жена спросила, куда он спешит в такое ненастье, но он ничего ей не объяснил, только попросил не беспокоиться, если он будет пропадать несколько дней. С тем он и уехал.

Скессу Йоун нашел в пещере, но у нее уже не было сил с ним разговаривать. Он дождался ее смерти и похоронил, где она просила. Потом отыскал вороную лошадь, она оказалась уже оседланной. Сундуки стояли в пещере на камнях, и в каждом сундуке торчало по ключу. Йоун подвел лошадь к сундукам, зацепил веревки за крюки седла и поехал домой.

С тех пор Йоун долго и счастливо жил на земле своих предков, он был очень богат и удачлив, и люди почитали его. А больше про него ничего не известно.

ПРИВИДЕНИЕ ИЗ СНАЙФЕДЛЯ

В давние времена жил в Снайфедле пастор по имени Йоун, а по прозвищу Стойкий. Он был сыном Торлейва. Пастор Йоун был человек мудрый, и в те времена это для многих было большим благом. Он был дважды женат, первую его жену звали Сесселья, она родила пастору троих детей, один из них жил вместе с отцом, и звали его тоже Йоун. От второй жены у пастора детей не было.

Случилось так, что Йоун, пасторский сын, влюбился в их служанку. В нее же влюбился и пасторский пастух. Как часто бывает в подобных случаях, Йоун и пастух враждовали друг с другом. Однажды в начале зимы пастух отправился в горы, чтобы пригнать домой овец, но в это время началась гололедица, и он вернулся домой без стада. Пастор решил, что пастух просто-напросто струсил, и стал посылать за овцами своего сына Йоуна. Йоуну не хотелось идти в горы.

— Там, видно, и впрямь не пройти, — сказал он отцу.

Но пастор не желал ничего слушать, и пришлось Йоуну подчиниться. Из этого похода он не вернулся, погиб где-то в горах, и даже неизвестно, нашли его труп или нет. Едва ли прах его покоился с миром на кладбище, потому что начал этот мертвец посещать и служанку и пастуха. Скоро привидение прославилось своей злобностью, чаще всего оно обитало на склонах Снайфедля и донимало путников, швыряя в них камнями. В пасторской усадьбе оно било стекла, умерщвляло овец, а иногда сидело вместе с женщинами, прядущими шерсть в общей комнате, и вечером ему всегда ставили еду, как и всем домочадцам.

Однажды работник пастора услыхал, как кто-то сдирает кожу с вяленой рыбы. Пригляделся он и увидел привидение.

— Возьми нож, приятель, — сказал работник.

— Мертвецам ножи ни к чему, — ответило привидение.

Того, кто делился с ним едой, оно никогда не трогало и не швыряло в него камнями.

Однажды зимой в тех краях случилось так, что во всех домах разом подошел к концу запас табака. Как помочь этой беде, придумал пастор Йоун. Он узнал, что на Север, в Акурейри, привезли табак, и отправил за ним привидение, при этом он щедро снабдил его едой на дорогу. Говорят, будто на Севере один человек видел, как привидение расположилось на камне и хотело подкрепиться, на земле у его ног лежал табак. Он возьми да скажи:

— Добрый человек, кто бы ты ни был, дай мне табачку!

Привидение посмотрело на него со злобой, сгребло в охапку табак и исчезло, но на камне, где оно сидело, остались табачные крошки.

После этого случая пастор Йоун надумал отправить привидение на Восток в Скоррастадир, к пастору Эйнару. Рассказывают, что пастор Эйнар был школьным товарищем пастора Йоуна и только с ним одним пастор Йоун делился своими заботами и поверял ему свои невзгоды. Привидение явилось в Скоррастадир и предстало перед пастором Эйнаром, когда тот уже лежал в постели.

— Ты что, хочешь здесь переночевать? — спросил пастор, увидев гостя.

— Да, — отвечало привидение. Гость показался пастору подозрительным. Неожиданно он кинулся на пастора, но тот успел выхватить из кровати доску и так ударил гостя, что повредил ему руку. Тут уж привидению пришлось открыться пастору и отдать ему письмо.

Пастор велел ему убираться, но гость попросил, чтобы ему дали какое-нибудь поручение. Тогда пастор сделал вид, будто одобряет такое желание, и велел ему вернуться домой, встретить по окончании службы в воротах кладбища пастора Йоуна и передать ему от него письмо. Не хотелось привидению возвращаться домой, да пришлось подчиниться. Встретило оно в воротах кладбища пастора Йоуна и вручило ему письмо, а в том письме были написаны заклинания от привидений. Пастор Йоун тут же стал заклинать привидение, чтобы оно оставило в покое и людей, и скотину и сгинуло в подземном царстве. В заклинании оказалась такая сила, что привидение тотчас исчезло под землей и, говорят, с той поры уже никому не причиняло вреда.

А еще говорят, будто одна старуха, кажется, это была Гудни из Арнарфьорда, позавидовала мудрости пастора Эйнара и решила с ним потягаться. Колдун Лейв советовал старухе не шутить с пастором, однако она пренебрегла добрым советом. И вот, рассказывают, однажды вечером в Скоррастадире раздался стук в дверь. Пастор Эйнар велел дочери посмотреть, кто пришел. Она подошла к двери, но там никого не оказалось. Потом постучали второй раз и третий, дочь пастора выходила на каждый стук, но так никого и не увидела. На четвертый раз она вышла на порог и обнаружила за углом дома человека, тот сказал, что ему надо видеть пастора. Она пригласила его в дом, но пастор ее предостерег, чтобы она не шла впереди гостя, и поэтому она пропустила его первым. В комнате было светло, пастор Эйнар сидел у стола и писал.

— По какому делу пожаловал? — спросил он у гостя.

— Задушить пастора из Скоррастадира! — еле выговорил гость, потому что начал терять силы при одном взгляде на пастора Эйнара.

Пастор уложил гостя в постель, что стояла на чердаке, и изгнал из него злого духа. А на другой день в Арнар-фьорде умерла старуха Гудни, потому что пастор отправил к ней того самого духа, которого она накануне к нему присылала.

ПРИВИДЕНИЕ И СУНДУК С ДЕНЬГАМИ

В давние времена жил на Севере один человек, который управлял церковными землями. Доходы у него были неплохие, и денежки он любил, так что люди точно знали, что их у него скопилось немало. Хотя сам управитель славился скупостью, жена его была женщина добрая и приветливая, но только на мужа она не имела никакого влияния.

Однажды зимой управитель занемог и вскоре умер. Его обрядили и похоронили, как положено. После этого тщательно обыскали весь хутор, но никаких денег не нашли. Стали спрашивать жену, однако ей про деньги ничего не 6ыло известно. Все знали, что она женщина честная, поэтому ей поверили и решили, что управитель деньги где-нибудь закопал.

К концу зимы люди заметили, что хутор повадилось навещать привидение, и догадались, что это покойник приходит к своим деньгам. Привидение так напугало всех работников, что они решили покинуть хутор, и вдова горевала, что больше не сможет вести хозяйство. Но вот приехал к ней один торговый человек и попросился в работники. Вдова, разумеется, взяла его.

Вскоре в поселке открылся торг, и новый работник уехал туда за товаром. Среди прочего он приобрел листовое железо и белый холст. Вернувшись домой, он велел сшить из холста саван, а сам принялся ковать железо. Кузнецом он оказался очень искусным и выковал себе железные перчатки. Ночью все заволокло густым туманом. Люди легли спать, а работник надел железные перчатки, прикрепил к груди железный лист, накинул сверху саван и пошел на кладбище к могиле хозяина. Там он стал прохаживаться взад и вперед, подкидывая в руке монетку в двадцать пять скильдингов.

Вскоре привидение поднялось из могилы и тотчас заметило работника.

— Ты что, тоже привидение? — спрашивает оно.

— Конечно, — отвечает работник.

— Дай-ка тебя потрогать!

Работник протянул ему руку в железной перчатке, потрогало привидение перчатку и убедилось, что она холодная.

— Твоя правда, — говорит оно. — А зачем ты на землю выходишь?

— Да вот поиграть с этой монеткой, — отвечает работник.

— Вон оно что! У тебя что ж, много денег? — спрашивает привидение.

— А у тебя? — говорит работник.

— У меня-то много! — крикнуло привидение и побежало прочь с кладбища, а работник — за ним.

Добежали они до самой ограды выгона, там привидение поддело ногой кочку и вытащило из-под нее сундучок с деньгами. Стали они считать деньги и провозились с ними всю ночь. Перед рассветом захотело привидение сложить деньги обратно в сундук, а работник взял да и раскидал их во все стороны.

— Нет, все-таки ты не покойник! — говорит ему привидение.

— Сам ты не покойник! На-ка, потрогай! — отвечает работник и опять ему руку протягивает.

— Верно, покойник, — говорит привидение и снова начинает складывать деньги, а работник снова раскидывает их во все стороны.

Тут привидение рассердилось не на шутку:

— Человек ты, а не покойник, и задумал меня обмануть!

А работник на своем стоит:

— Нет, покойник!

Схватило привидение его за грудь, а грудь холодная-прехолодная.

— Да, выходит, ты правду говоришь, — сказало оно и в третий раз стало подбирать деньги.

Больше уже работник не осмелился их раскидывать, только попросил:

— Можно, я и свою монетку положу в твой сундук?

— Клади, пожалуй, — ответило привидение и закопало свой сундучок так, что сверху ничего не было заметно.

После этого они вернулись на кладбище.

— Ну, где твоя могила? — спрашивает привидение.

— Возле церкви, — отвечает работник.

— Полезай ты первый!

— Нет, — отвечает работник, — ты первый полезай.

Так они препирались, пока совсем не рассвело. Тут привидение прыгнуло в свою могилу, а работник вернулся домой. Дома он велел вылить из бадьи воду, поставил ее под скамью и сложил туда свое ночное одеяние, а потом принес с выгона сундучок с деньгами и тоже в бадью опустил.

Наступил вечер, и все легли спать. Работник лежал лицом к двери. Вскоре явилось привидение, сильно смердя. Осмотрелось оно, постучало заступом по скамье и пошло прочь, а работник — за ним. И говорят, он так закопал могилу хозяина, что тот уже больше никогда не показывался. А одежду и сундучок он для того прятал в бадью, чтобы привидение не почуяло запаха земли. Вскоре работник женился на вдове, и они прожили долгую жизнь. На этом сказке конец.

ДЬЯКОН ИЗ МИРКАУ

В давние времена жил в Миркау один дьякон, как его звали, нам неизвестно. Он был обручен с женщиной по имени Гвудрун. Она жила на другом берегу реки в Байисау и служила у тамошнего пастора. У дьякона была гнедая лошадь с темной гривой, он всегда ездил на ней, звали ее Фахси.

Как-то зимой дьякон приехал к Гвудрун, пригласил ее в Миркау на рождество и обещал сам приехать за ней в сочельник. Пока дьякон гостил в Байисау, началась оттепель и лед на реке вздулся. Дьякон не решился переправляться по такому льду и поскакал вдоль берега к мосту. Но только конь вступил на мост, как мост обвалился, и дьякон упал в реку.

Наутро хозяин соседнего хутора увидел возле своего выгона чужую лошадь, ему показалось, будто это Фахси дьякона из Миркау. Испугался крестьянин и заподозрил неладное, он видел, как дьякон накануне проезжал мимо, но не заметил, чтобы он возвращался обратно. Крестьянин подошел поближе и убедился, что это действительно Фахси. Она была мокрая и вся дрожала. Тогда он спустился к реке и нашел на берегу тело дьякона. Упав с моста, дьякон стукнулся затылком о льдину и умер. Крестьянин поехал в Миркау и сообщил о случившемся. Покойника привезли домой и похоронили за день до сочельника.

Из-за оттепели и начавшегося паводка весть о гибели дьякона не дошла до Байисау. В сочельник погода выдалась тихая и ясная, вода в реке спала, и Гвудрун радовалась предстоящему празднику в Миркау. Вечером она стала наряжаться. Когда она была уже почти готова, в дверь постучали. Девушка, сидевшая у Гвудрун, выглянула за порог, но никого не увидела, потому что месяц скрылся за облаком. Она вернулась и сказала, что на дворе никого нет.

— Верно, надо мне самой выйти, — сказала Гвудрун.

Ей оставалось надеть только шубу, впопыхах она успела сунуть в рукав одну руку и вышла. У крыльца Гвудрун увидела Фахси и с ней человека, которого она приняла за дьякона. Говорили они друг с другом или нет, неизвестно. Дьякон поднял Гвудрун на лошадь, а потом и сам сел впереди нее. Некоторое время они ехали молча, в темноте ничего не было видно. Вот они переехали через реку и поднялись на берег, тут шляпа дьякона чуть-чуть сдвинулась, и Гвудрун увидела голый череп — месяц как раз вышел из-за облаков. Дьякон сказал:

— Месяц светит, мертвый едет; или ты не видишь мой белый череп, Гарун, Гарун?[6]

Гвудрун испугалась и промолчала. Правда, некоторые говорят, будто она приподняла сзади шляпу дьякона, увидела белый череп и сказала в ответ:

— Вижу то, что есть.

Подъехали они к воротам кладбища в Миркау, и дьякон сказал:

— Подожди здесь, Гарун, Гарун, отведу я Фахси, Фахси в конюшню, в конюшню.

Проговорил он эти слова и уехал, а Гвудрун осталась на кладбище. Там она увидела открытую могилу и очень перепугалась, но, не растерявшись, схватила веревку от колокола и начала звонить. Тотчас кто-то сзади вцепился в нее и так сильно дернул за шубу, что разорвал по шву тот рукав, который Гвудрун успела надеть. Обернувшись, Гвудрун увидела, как дьякон с ее шубой бросился в открытую могилу и его засыпало землей.

Поняла она, что видела привидение дьякона, хотя о его гибели ей не было известно. Гвудрун была так напугана, что не решилась даже выпустить веревку и убежать. Она рассказывала, что звонила без передышки, пока на кладбище не сбежались все обитатели Миркау. Убедившись, что перед ней живые люди, Гвудрун перестала звонить в колокол, они поведали ей о смерти дьякона, а она им — о своей поездке.

В тот же вечер, когда все уже улеглись и собирались погасить свет, дьякон явился в Миркау и попытался напасть на Гвудрун, так что людям уже было не до сна. Две недели Гвудрун не смела оставаться одна, и ее стерегли каждую ночь. Говорят, будто пастор сидел у нее в ногах и читал Псалтирь. Потом в Скага-фьорде нашли колдуна. Он приехал в Миркау, отыскал на выгоне большой валун, велел выкопать его и поднять на чердак. Вечером все заволокло туманом, и дьякон, по обыкновению, явился на хутор. Он хотел войти в дом, но колдун заклинаниями заманил его к южной стене, куда выходило чердачное окно, и столкнул на него валун. Там дьякон лежит и по сей день. После этого привидение перестало посещать Миркау и Гвудрун оправилась от страха. Вскоре она вернулась домой, но люди говорят, что она уже никогда не была такой, как прежде.

СКАЗКА О ЙОУНЕ СИЛАЧЕ

Жил в Эйрарбакки парень по имени Йоун. Во всем поселке не было человека сильнее его. Каждую весну в Эйрарбакки приезжал купец и все лето торговал там своими товарами, а осенью снова уезжал. Однажды купец разгружал свое судно. Йоун оказался на берегу. Таскали бочки с мукой.

— Ну-ка, Йоун, покажи свою силу, — сказал купец. — Снесешь домой разом две бочки, считай, что они — твои!

Поднял Йоун бочки, как перышко, и отнес домой. Нечего делать, оставил купец бочки Йоуну, хотя и жалко ему было отдавать задаром столько муки.

Вскоре купец навестил Йоуна.

— Будущим летом снова испытаем твою силу, — сказал он. — Я привезу одного парня, посмотрим, сможешь ли ты его побороть.

Йоун ответил, что с человеком бороться он не отказывается, но с великаном или с негром мериться силами не станет. На этом они расстались, и осенью купец уехал. Вернулся купец, как всегда, весной, отыскал Йоуна и сказал, что привез знатного борца. Йоун ответил, что у него нет охоты бороться.

— Потому нет охоты, — сказал он, — что предчувствие не сулит мне ничего хорошего.

Однако к борьбе Йоун все же приготовился и привязал себе на спину и на грудь по куску войлока. Потом он накинул на плечи широкий плащ и пошел к месту, которое купец определил для борьбы и где по его приказанию уже поставили камень с острыми краями. Подошел Йоун и вдруг видит: ведут четыре человека страшного негра, огромного, как бык, и синего, как Хель.[7] Подвели они его поближе и отпустили. Негр, точно зверь, набросился на Йоуна, и они стали бороться. Йоун быстро понял, что негр сильнее его, и поначалу только увертывался. Он выждал, пока негр устал, вспотел и начал задыхаться, а тогда оттеснил его к камню и с такой силой ударил об острый край, что сломал ему все ребра, и негр испустил дух. На этот раз купец рассердился не на шутку, уж очень он надеялся на своего негра.

— Теперь раздобудь мне самую мудрую книгу, какая только есть на свете, — велел он Йоуну, — а не то я прикажу тебя убить.

Йоун ответил, что не боится его угроз. Зимой Йоун попросил мать, чтобы она приготовила ему новые башмаки и собрала еды на дорогу. Мать спросила, куда он пойдет, но Йоун и сам этого не знал. Собрался он в путь и сказал матери, чтобы она не тревожилась, если он не вернется до конца зимы.

— Но если я и весной не вернусь, — сказал он, — значит, меня нет в живых.

Простился он с матерью и ушел далеко в горы, туда, где никто не живет. До самого вечера шел Йоун и вдруг увидел небольшой хутор. На его стук вышла девушка и приветливо с ним поздоровалась.

— Много ли народу живет здесь на хуторе? — спросил он.

— Отец с матерью да я, — ответила девушка, — больше никого нет.

Тогда он попросился на ночлег, и она отвела его в каморку, где стояла одна кровать. Потом девушка принесла ему поесть и осталась у него на всю ночь. Ночью она спросила, зачем он к ним пожаловал, и он ответил, что ищет самую мудрую книгу на свете.

— Не иначе как мой отец знает, что ты ее ищешь, и хочет помочь тебе, — сказала девушка.

По ее приглашению Йоун остался у них на всю зиму, но ни отца девушки, ни ее матери и вообще ни одной живой души он на хуторе не видел.

Однажды вечером в конце зимы девушка спросила, что Йоун ответит, если ее отец подойдет утром к окну и позовет его рыбачить.

— Отвечу, что пойду, — сказал Йоун.

— Если ты ему понравишься, он тебе поможет, — сказала девушка.

Рано утром он услыхал в окне голос:

— Ну что, Йоун, поплывем?

— Поплывем, — ответил Йоун, встал и вышел из дому.

У амбара он увидел старика с лесой в руке. Йоун поздоровался с ним и поблагодарил за гостеприимство, старик отвечал коротко и тотчас отправился в путь, а Йоун — за ним.

Долго они шли и наконец пришли в большую бухту. Там в сарае стояла лодка. Они спустили ее на воду и поплыли. Когда они были уже далеко от берега, старик говорит:

— Дальше не поплывем. Сегодня я буду удить, а ты будешь править лодкой.

Йоун подчинился, и старик весь день удил. К вечеру ему на крючок попалась большая рыбина. Старик подтащил ее, и Йоун увидел, что это огромный палтус. Старик сказал, что такой палтус слишком велик для их лодки.

— Придется тащить его за лодкой на лесе, — сказал он. — Ты что хочешь, грести или держать палтуса?

Йоун ответил, что больше хочет грести, и взялся за весла. Только они поплыли, как на море поднялась буря, однако Йоун вел лодку так, что ее даже не качнуло. Наконец они причалили к берегу.

— Ну и силен же ты! — сказал старик. Они вытащили лодку на берег и привязали палтуса к камню.

— Я сам позабочусь об улове, — сказал старик.

Вернулись они домой, Йоун пошел к девушке, а старик остался в амбаре.

На другое утро в окно опять постучали:

— Ну что, Йоун, поплывем? — спросил старик.

Йоун согласился и вышел из дому, старик уже стоял у амбара со своей лесой. Пришли они к морю, и видит Йоун, что палтуса нет возле камня. На этот раз они заплыли еще дальше. Вечером старик подтащил к лодке большую акулу, и они поплыли к берегу. Как и накануне, греб Йоун, а старик держал рыбу. Тут опять разыгралась буря, еще сильнее, чем накануне, а лодка у Йоуна плывет себе, не качнется.

— Ну и силен же ты! — сказал старик, когда они доплыли до берега.

Привязали они акулу к камню и пошли домой. А об улове старик обещал сам позаботиться.

Ночью девушка сказала Йоуну, что завтра они с отцом поедут ловить рыбу в последний раз.

— Вот когда тебе придется по-настоящему показать свою силу, — сказала девушка.

Наутро в окно опять стук:

— Ну что, Йоун, поплывем? Йоун согласился, и они снова пошли к морю. Акулы на берегу уже не было. В этот день они заплыли еще дальше, чем накануне. К вечеру старик поймал большого кита, и они повернули к берегу — старик кита держит, а Йоун гребет. Тут налетел такой ураган, какого никто и не видывал, а лодка у Йоуна плывет себе — не качнется. Вышли они на берег, старик и говорит:

— Ну и силен же ты, Йоун!

Привязали они кита к камню и отправились домой. Старик сказал, что сам об улове позаботится, и поблагодарил Йоуна за помощь.

Через несколько дней девушка сказала Йоуну:

— Ну, Йоун, пора тебе возвращаться домой. Отец проводит тебя.

Собрался Йоун в путь, простился с девушкой и вышел из дома, а старик уже стоит, его дожидается.

— Домой собрался? — спрашивает он у Йоуна. — Идем, я покажу тебе прямую дорогу.

Пошли они вместе и вышли на прямую дорогу, а дальше старик идти не захотел. Присели они на обочину, и старик сказал:

— Пока что, Йоун, ты не шибко преуспел в своем деле. Но сегодня я тебе все открою. Пришел ты сюда по моей воле. Теперь моя дочь родит от тебя ребенка, у нее будет сын. Я проживу еще двенадцать лет, а старуха моя умрет раньше. Через двенадцать лет ты должен вернуться сюда за моей дочерью и жениться на ней. Возьмешь себе все мое добро, а меня, прежде чем уйти, похорони рядом со старухой.

Потом он вытащил из-за пазухи книгу и сказал, что дарит ее Йоуну.

— Только смотри, — прибавил старик, — никогда не читай подряд дольше получаса. Мы со старухой всю зиму переписывали эту книгу. Летом, когда купец приедет в свою лавку, поди и кинь ему эту книгу. Он схватит ее и начнет читать. И если случится так, что книга освободится, забирай ее себе и пользуйся ею с толком.

На этом они и расстались, пожелав друг другу счастья.

То-то обрадовалась мать Йоуна, когда он вернулся домой, ведь она уж и не чаяла увидеть его живым. А весной, как обычно, приехал купец.

Выбрав время, когда в лавке никого, кроме купца, не было, Йоун пришел и кинул на стол книгу. Купец схватил ее и начал читать. Целый час читал, а потом отшвырнул книгу, пошел к морю и утопился. А Йоун забрал книгу и вернулся домой. С тех пор люди стали считать Йоуна самым мудрым человеком на свете.

Через двенадцать лет Йоун снова пришел на хутор. Дверь оказалась заперта. Он постучался, но ему никто не отворил, тогда он сломал дверь и вошел в дом. Его возлюбленная сидела вся в слезах, а с нею был мальчик. Обрадовались они встрече, обнялись, и она рассказала Йоуну, что мальчик — это его сын и что отец ее нынче умер. Похоронил Йоун старика подле старухи, а женщину с ребенком и все добро увез к себе. И прожили они на своем хуторе много-много лет.

Уже в преклонных годах Йоун переехал на другой хутор, по соседству со Скаульхольтом, и там жил до самой смерти. Все считали Йоуна выдающимся человеком, потому что он благожелательно относился к людям и давал им добрые советы. Он дожил до глубокой старости, и похоронили его в Скаульхольтской церкви.

Много лет спустя двое учеников епископской школы в Скаульхольте решили вызвать Йоуна из могилы. Один должен был читать заклинания и, когда Йоун появится, выхватить у него из рук книгу, а другой — тут же ударить в колокол, чтобы покойник снова провалился в могилу. Так они и сделали. И вот видят: идет к ним высокий седой старик с книгой в руках. Хотел один ученик схватить книгу, да куда там, он Йоуну и до пояса не достал. В это время другой ученик ударил в колокол, и больше они Йоуна не видели.

А про книгу говорят, что это была знаменитая магическая книга «Серая Кожа».

На этом кончается сказка про Йоуна Силача.

КУБЫШКА

Ехали как-то раз несколько путников. В воскресенье утром они поставили палатку на красивой зеленой равнине. Погода была ясная и тихая. Они пустили лошадей пастись, а сами легли спать рядком — один подле другого. Тот, что лежал у самого входа, долго не мог заснуть. И вдруг он увидел, что в глубине палатки, над одним из его товарищей, поднялся какой-то прозрачный синеватый шарик, похожий на облачко. Прокатился этот шарик через всю палатку и выскользнул прочь. Захотелось человеку узнать, что все это означает, он встал и пошел за шариком. Тем временем шарик медленно катился по равнине и наконец остановился перед облезлым конским черепом. Над черепом с громким жужжанием вились мухи. Шарик скрылся в черепе, но вскоре выкатился оттуда и покатился дальше. Возле ручейка он остановился, видно, хотел перебраться на тот берег, да не мог, Тогда человек перекинул через ручей свой хлыст, ручей был неширокий, и хлыст легко достал до другого берега. Поднялся шарик на хлыст, перебрался по нему на тот берег и покатился дальше. Вскоре он остановился перед небольшой кочкой и исчез в ней. Человек стоял поодаль и ждал. Наконец шарик выбрался из кочки и покатился назад той же дорогой. Человек снова перекинул хлыст через ручей, и шарик перекатился по нему, как по мостику. Не останавливаясь, он добрался до палатки, подкатился к тому, кто спал в самой глубине, и исчез. Тогда человек, следивший за шариком, лег и заснул.

К вечеру путники проснулись, нашли своих лошадей и стали их седлать. Тот, над которым во время сна поднимался шарик, вдруг говорит:

— Хотел бы я иметь то, что мне сегодня приснилось.

— А что тебе приснилось? — спрашивает тот, что следил за шариком.

— А вот слушай, — говорит первый. — Приснилось мне, будто я иду по огромному лугу и подхожу к красивому большому дому. Возле него собралось много людей, все они поют, пляшут и веселятся. Побыл я недолго в этом доме, а потом пошел дальше. Подошел я к широкой реке, хотел перейти ее вброд, да не тут-то было. Вдруг подходит ко мне страшный великан, а в руке у него толстое-претолстое бревно. Перекинул великан бревно через реку, я перешел по нему на тот берег и зашагал дальше. Иду, иду, и вдруг встал передо мной высокий холм. Гляжу, холм открыт, я взял да зашел внутрь. А там стоит большая кубышка, и в ней полно денег. Долго я сидел в этом холме, все деньги считал — столько денег зараз я сроду не видывал. Ну, а потом тем же путем пошел назад. У реки я опять увидел того великана с бревном, перекинул он бревно через реку, перебрался я на другой берег и вернулся к нам в палатку.

Обрадовался второй и говорит:

— Пошли скорей, приятель, сейчас мы с тобой найдем ту кубышку.

Первый решил, что его спутник повредился в уме, и засмеялся, однако пошел за ним. Пришли они к кочке, разрыли ее и вытащили кубышку с деньгами. Взяли они кубышку, вернулись в палатку к своим товарищам и рассказали им и про сон, и про деньги.

ЖЕНИХ И ПРИВИДЕНИЕ

Однажды четыре человека рыли на кладбище могилу; некоторые говорят, что это было в Рейкхоуларе. Все четверо были люди веселые и любили посмеяться, но больше всех веселился один молодой задорный парень. Когда могила была почти готова, они нашли в ней много человеческих костей, в том числе и бедренную кость небывалых размеров. Веселый могильщик схватил эту кость, оглядел со всех сторон и приставил к себе. Говорят, будто она достала ему до пояса, а он был среднего роста. Тогда он возьми и скажи в шутку:

— Вот небось был знатный воин! Хотел бы я, чтобы такой гость пожаловал ко мне на свадьбу!

Остальные ему поддакивали, однако сами не шутили, и в конце концов весельчак положил бедренную кость обратно в могилу.

Как прошли следующие пять лет, ничего не говорится, но вот тот самый весельчак собрался жениться. Он обручился, и в церкви было сделано уже два оглашения. После второго оглашения его невесте три ночи подряд снился один и тот же сон. Ей снился богатырь невиданного роста, который спрашивал у нее, помнит ли ее жених, как он шутил несколько лет назад. В последний раз богатырь предупредил невесту, что хочет ее жених или не хочет, а на свадьбу к ним он все равно явится. Невеста ничего не ответила, однако ей стало не по себе, да и не мудрено: уж очень он был высок ростом. Утром она спросила у жениха:

— Кого ты собираешься пригласить к нам на свадьбу?

— Я еще не думал об этом, — ответил жених. — Давай подождем третьего оглашения.

— Значит, ты еще никого не приглашал?

— Нет, никого, — ответил жених, однако задумался. — Приглашать-то я никого не приглашал, это точно, — проговорил он наконец. — Впрочем, несколько лет назад я сказал в шутку огромной бедренной кости, которую мы нашли, копая могилу, что хотел бы видеть у себя на свадьбе такого богатыря. Только, по-моему, это нельзя считать приглашением.

Невеста нахмурилась и заметила, что шутка была неуместная.

— А знаешь ли ты, — прибавила она, — что тот, над кем ты пошутил, намерен прийти к нам на свадьбу?

И она поведала жениху о своих снах. Встревожился жених и признал, что лучше бы ему в тот раз попридержать язык.

На другую ночь богатырь приснился ему самому. Ростом он не уступал великану и был на вид грозен и угрюм.

— Уж не вздумал ли ты отказаться от своего приглашения? — спросил он у жениха. — Помнишь, пять лет назад ты пригласил меня к себе на свадьбу?

Жених струсил не на шутку, но сказал, что обратно своих слов не берет.

— Ну, ты как хочешь, а я все равно явлюсь, — сказал богатырь. — Посмеялся всуе над моей костью, вот теперь и расплачивайся.

С этими словами привидение исчезло, и жених спокойно проспал до утра. А утром он рассказал свой сон невесте и просил у нее совета, как ему быть.

— Вот что сделай, — сказала невеста. — Найми плотников и построй дом для человека, посетившего нас во сне. Такой, чтобы он мог стоять в нем во весь рост. Ширина дома должна быть не меньше, чем высота. Стены надо украсить, как в свадебном зале, стол накрыть белой скатертью и поставить угощение — тарелку освященной земли и бутылку воды. Другой пищи привидения не едят. Перед столом надо поставить стул, а рядом постелить постель, вдруг гостю захочется отдохнуть. На столе должны гореть три свечи. И тебе придется самому проводить туда гостя. Но только помни, нельзя входить в дом впереди гостя, а также оставаться с ним под одной крышей. Живой должен отказываться от всего, что бы ему ни предложил мертвец, и вообще поменьше с ним говорить. Пригласи его отведать того, что стоит на столе, а потом запри дверь на засов и уходи.

Жених сделал все, как велела невеста. Подошел день свадьбы, жениха и невесту обвенчали, и гости сели за стол пировать. Вот уже стемнело, а между тем ничего особенного не произошло. Гости сидели и беседовали, тут же были и жених с невестой, как того требовал обычай. Вдруг раздался громкий стук в дверь. Никому не хотелось идти открывать. Невеста толкнула жениха в бок, он побледнел. Стук повторился уже сильней. Тогда невеста взяла жениха за руку, подвела его к порогу, хоть он и сопротивлялся, и отперла дверь. За дверью стоял человек огромного роста. Он сказал, что пришел к ним на свадьбу. Невеста велела жениху принять гостя и вытолкнула его из свадебного зала, потом она помолилась за него и снова заперла дверь.

Говорят, что жених провел гостя к дому, который был выстроен нарочно для него, и пригласил войти внутрь. Пришелец попросил жениха войти первым, но тот наотрез отказался. В конце концов гость вошел в дом.

— Я отобью у вас охоту смеяться над мертвыми костями! — буркнул он.

Жених притворился, будто ничего не слыхал, он попросил гостя подкрепиться, чем Бог послал, и не обижаться, что хозяину недосуг побыть с ним.

— Да зайди ты хоть на минутку! — попросил гость.

Жених опять решительно отказался.

— Ну, не хочешь сейчас посидеть со мной, зайди попозже меня проведать, — сказало привидение.

Но жених и от этого отказался, захлопнул дверь и запер ее на засов.

Потом он вернулся к гостям. Все сидели молча — приход необычного гостя расстроил беседу. Только невеста осталась весела. Вскоре гости разошлись и молодые легли спать. Утром жених хотел пойти взглянуть на вчерашнего гостя, но невеста сказала, что ему не следует идти туда одному, и они пошли вместе. Невеста первая открыла дверь. Гостя в доме не оказалось. Он вылил всю воду, а землю с тарелки рассыпал по полу.

— Так я и думала, — сказала она. — А войди ты первым да коснись этой земли хотя бы кончиком башмака, ты оказался бы во власти привидения и уже никогда не вернулся к людям. Мне же от этой земли вреда не будет. Сейчас я тут подмету и уберу.

А иные говорят, что привидение перед уходом подошло к двери свадебного зала, — а может, к спальне жениха и невесты, — и пропело:

Благодарить не буду никого, поскольку не отведал ничего, кроме чистой водицы и черной землицы.

После свадьбы привидение больше ни разу не навещало эту чету. Они жили долго и счастливо и очень любили друг друга.

СОЛЬВЕЙГ ИЗ МИКЛАБАЙЯРА

Одна девушка, по имени Сольвейг, работала на хуторе Миклабайяр у пастора Одда сына Гисли. Давно ли пастор Одд овдовел или недавно потерял жену — об этом ничего не говорится, но только Сольвейг влюбилась в него и хотела, чтобы он на ней женился. Пастор же наотрез отказался. От несчастной любви девушка повредилась в уме и пыталась наложить на себя руки. Чтобы предотвратить беду, по ночам с ней спала одна женщина, которую звали Гудлауг дочь Бьёрна. Днем же за Сольвейг следили все домочадцы.

Однажды в сумерки Сольвейг убежала на сеновал, стоявший на выгоне. У пастора был работник по имени Торстейдн, смелый и расторопный парень. Он заметил, как Сольвейг выбежала из дома, и бросился за ней. Однако она оказалась проворней его и, когда он добежал до сеновала, уже успела перерезать себе горло. Говорят, будто Торстейдн, увидев, как кровь хлещет у нее из горла, сказал:

— Ну, угодила к дьяволу в лапы! Сольвейг ничего не ответила на это, но из ее последних слов Торстейдн разобрал, что она просит передать пастору, чтобы он похоронил ее в освященной земле. В конце концов она истекла кровью и умерла. Торстейдн рассказал дома о случившемся и передал пастору просьбу Сольвейг. Пастор попросил разрешения у епископа, но тот ему отказал — ведь Сольвейг покончила с собой. Пока шли переговоры, тело Сольвейг лежало на чердаке, а когда пастор получил отказ, она приснилась ему.

— Если ты не похоронишь меня в освященной земле, то и тебе в ней не лежать, — сказала она сердито и исчезла.

Сольвейг похоронили за пределами кладбища без всякого отпевания. А вскоре обнаружилось, что она преследует пастора Одда, куда бы он ни поехал, в свой ли приписной приход в Сильфрунастадир или по какой другой надобности. Слух об этом облетел всю округу, и людям приходилось провожать пастора, если он поздно возвращался домой.

Однажды пастор отправился куда-то по делам. День был уже на исходе, а он все не возвращался. Домашние, однако, не волновались, зная, что пастора непременно проводят, если он задержится допоздна. Вечером обитатели пасторского дома услышали, что кто-то отворил наружную дверь, и, хотя это им показалось подозрительным, из комнаты никто из них не вышел. Вошедший стал быстро подниматься на чердак, но люди не успели поприветствовать пришельца, как тот скатился обратно, будто его стянули за ногу или за полу одежды. И тут же раздался сдавленный крик. Когда люди вышли из дома, они увидели у сарая лошадь пастора; его хлыст и рукавицы были засунуты под седло. Домашние встревожились, они поняли, что пастор вернулся домой, однако его нигде не было видно. Стали искать, расспрашивали на всех хуторах, где он мог останавливаться, и узнали, что пастора проводили до ограды выгона, а там он отпустил провожатого и сказал, что дальше поедет один. Люди снарядились на розыски, они искали пастора несколько дней, но так и не нашли. Потом поиски прекратились. Многие считали, что это Сольвейг выполнила свою угрозу: ведь она не хотела, чтобы пастор покоился в освященной земле. Скорей всего, она затащила его к себе в могилу, но там его не искали.

Тогда Торстейдн решил искать пастора в одиночку. Ему непременно хотелось разузнать, что сталось с хозяином. Постель Торстейдна находилась в комнате на чердаке напротив постели Гудлауг, той самой женщины, что когда-то спала вместе с Сольвейг. Гудлауг была женщина умная и обладала даром ясновидения. Однажды Торстейдн взял одежду пастора и кое-какие его вещи и положил себе под голову, чтобы ему приснился вещий сон, а Гудлауг он попросил ночью не спать и посмотреть, что будет происходить, и разбудить его, если он начнет во сне беспокоиться. Они оставили гореть свечу и легли. Гудлауг предупредила Торстейдна, чтобы до полуночи он ни в коем случае не засыпал, но сон все-таки сморил его.

Только Торстейдн заснул, как на чердаке появилась Сольвейг, в руке у нее что-то блеснуло, но что именно, Гудлауг разглядеть не успела. Сольвейг прошла через весь чердак, поднялась на приступку перед постелью Торстейдна и склонилась над ним. Гудлауг показалось, что она хочет перерезать ему горло. Торстейдн начал метаться и вертеть головой. Гудлауг вскочила, чтобы разбудить его. Сольвейг отступила, не в силах выдержать ее взгляда, и исчезла. На шее у Торстейдна Гудлауг увидела красную полоску. Он рассказал, что Сольвейг во сне предупредила его, чтобы он бросил доискиваться, куда подевался пастор Одд, — все равно, мол, он никогда этого не узнает. Она уперлась ему в грудь и хотела перерезать тесаком горло, но он проснулся, не успев почувствовать боли. С той ночи Торстейдн больше не пытался узнать, что сталось с пастором Оддом.

После этого случая Сольвейг перестала являться на хутор. Только пастор Гисли, сын пастора Одда, рассказывал, что в его первую брачную ночь Сольвейг снова явилась и напала на него с такой яростью, что он с трудом от нее отбился, а он был человеком редкой силы, так же как и его отец.

И больше о Сольвейг ничего не известно.

ПРИВИДЕНИЕ ИЗ ХЛЕЙДРАРГАРДА

Давным-давно на хуторе Хлейдраргард жил крестьянин, звали его Сигурд сын Бьёрна. Он был умен и имел немало других достоинств. Говорят, будто в молодости он поехал на Запад покупать вяленую рыбу и там поссорился с одним человеком, с которым у него была заключена сделка. Они никак не могли поладить и даже подрались. Сигурд был упрям и силен, он подмял противника под себя и надавал ему тумаков. Когда тот поднялся, он пригрозил, что отомстит Сигурду, и уехал. А Сигурд со своими людьми вернулся в Эйя-фьорд и занялся хозяйством.

В те времена по соседству с Хлейдраргардом на хуторе Кринастадир жил человек по имени Хадль Сильный. Хадль был ясновидец, а также общался с привидениями. Как-то осенью, уже после того, как Сигурд вернулся из поездки за вяленой рыбой, Хадль по обыкновению сидел вечером у себя во дворе. Вдруг он увидел привидение в образе девушки, которая шла по дороге. Она была небольшого роста, в красной безрукавке, светло-коричневой юбке до колен и в шапке с кистью, верхней одежды на ней не было. Увидев Хадля, она хотела свернуть в сторону, но он преградил ей путь и спросил, как ее зовут.

— Сигга, — ответила девушка.

— А куда путь держишь? — спросил Хадль.

— В Хлейдраргард.

— Что тебе там нужно?

— Убить Сигурда сына Бьёрна! — крикнула она и побежала своей дорогой, и в ее следах еще долго сверкали искры.

В тот вечер Сигурд рано лег спать, его постель находилась у окна. Домочадцы Сигурда еще не ложились. Вдруг он вскочил и спрашивает:

— Кто меня звал?

Ему отвечают, что никто его не звал. Он ложится и снова засыпает, потом опять вскакивает и говорит, что его кто-то звал. Ему отвечают, что все было тихо. Сигурд ложится, но уже не спит. Вдруг люди видят, что он выглядывает в окно.

— Там кто-то есть! — сказал Сигурд, и все заметили, что он переменился в лице.

Потом он подошел к двери, открыл одной рукой верхнюю створку, высунулся и крикнул:

— Если кто хочет видеть Сигурда сына Бьёрна, так вот он! — и махнул свободной рукой в сторону парня по имени Яульмар, который сидел на скамье у двери и чесал шерсть.

В тот же миг Яульмар упал со скамьи и забился на полу, будто его кто-то душил. Сигурд схватил веревку и связал парня. Когда тот немного поутих, его уложили в постель. Тело его распухло и было покрыто ссадинами и кровоподтеками. Ночью припадки повторились. Больше они уже не оставляли Яульмара, и в начале зимы он скончался. На его вздутом трупе многие видели черные следы от пальцев привидения.

Привидение продолжало преследовать Сигурда, его детей и домочадцев. Ясновидцы часто видели эту девушку, она любила сидеть в доме на поперечной балке, ее узнавали по шапке с кистью, которую она всегда носила. Сигурду приходилось постоянно быть начеку. Привидение убивало не только его овец, но и соседских, и овец этих считали несъедобными, потому что они были синие, точно удавленные. Говорят, богатого крестьянина из Неса, который умер от судорог, тоже убило это привидение.

Вреда от привидения становилось все больше, и Сигурд не знал, как избавиться от этой напасти. Но вдруг ему повезло: в их округу пришел нищий по имени Пьетур с Ледника. Он был сведущ в колдовстве, однако пользовался своим искусством только для добрых дел. Сигурд из Хлейдраргарда славился щедростью и всегда хорошо принимал людей, он оказал Пьетуру с Ледника гостеприимство и попросил его избавить приход от привидения.

— Оно всем тут нанесло большой ущерб, а мне это в конце концов может стоить и жизни, — сказал он.

Пьетур пообещал Сигурду избавить людей от этого проклятия. Однажды ночью он ушел и забрал привидение с собой. Он привязал его к большому камню, что возвышается на Горячем Пастбище в соседней округе, и с тех пор оно уже не могло вредить людям. По ночам привидение громко выло, и многие слышали его вой. Даже среди бела дня люди опасались проезжать вблизи того камня, потому что у них делалось головокружение и они сбивались с пути.

ШКОЛА ЧЕРНОКНИЖИЯ

В прежние времена была на свете Школа Чернокнижия. Обучали там колдовству и всяким древним наукам. Находилась эта школа в прочном подземном доме, поэтому окон там не было и всегда царил мрак. Учителей в Школе Чернокнижия тоже не было, а все науки изучались по книгам, написанным огненными буквами, и читать их можно было только в темноте. Учение длилось от трех до семи лет, и за это время ученики ни разу не поднимались на землю и не видели дневного света. Каждый день серая лохматая лапа высовывалась из стены и давала ученикам пищу. И еще одно правило всегда соблюдалось в этой школе: когда ученики покидали ее, черт оставлял у себя того, кто выходил последним. Поэтому немудрено, что каждый старался проскочить вперед.

Учились однажды в Школе Чернокнижия три исландца — Сэмунд Мудрый, Каульвюр сын Ауртни и Хальвдан сын не то Эльдяудна, не то Эйнара. Хотели они договориться, что выйдут в дверь одновременно, но Сэмунд сказал друзьям, что пойдет последним. Друзья, конечно, обрадовались. Сэмунд накинул на плечи широкий плащ, и, когда он поднимался по лестнице, которая вела наверх, черт ухватил его за полу.

— А ты мой! — сказал он.

Но Сэмунд скинул плащ и убежал. Железная дверь захлопнулась за ним и отдавила ему пятку.

— Душа дороже пятки! — сказал Сэмунд по этому поводу, и эти слова стали поговоркой.

А иные рассказывают, что все было иначе: когда Сэмунд поднялся по лестнице и ступил за порог, солнце стояло так, что тень его упала на стену. Только черт приготовился его схватить, как Сэмунд сказал:

— А я вовсе не последний. Вон за мной еще один идет. — И показал на тень.

Черт принял тень за человека и схватил ее. Так Сэмунд вырвался на волю, но с тех пор он жил без тени, потому что черт оставил ее у себя.

И СДЕЛАЛСЯ ЧЕРТ КРОХОТНЫМ, КАК МОШКА

Как-то раз Сэмунд Мудрый спросил черта, может ли тот, если пожелает, стать очень маленьким.

— Конечно, могу, — ответил черт. — Хочешь, я сделаюсь крохотным, как мошка.

Взял Сэмунд железный бурав, высверлил в столбе дырку и велел черту в нее влезть. Черт не заставил себя ждать, и Сэмунд тут же заткнул дырку пробкой. Черт плакал, кричал, молил, но Сэмунд не вынул пробку, покуда черт не поклялся служить ему и исполнять все его приказания.

Вот почему Сэмунд с тех пор мог повелевать чертом, как хотел.

ЧЕРТЕНОК И РАБОТНИК

Был у Сэмунда Мудрого один работник, который очень любил сквернословить. Сэмунд часто выговаривал ему за это. Он объяснил работнику, что богохульство и сквернословие — пища для черта и его чертенят.

— Да разве бы я стал богохульствовать, если б знал об этом, — сказал работник.

— А вот я проверю, правду ли ты говоришь, — сказал Сэмунд.

И пустил он к работнику в хлев чертенка. Работнику такой гость пришелся не по душе, а чертенок, как нарочно, пакостил и дразнил его так, что трудно было удержаться от брани. Долго крепился работник и вдруг видит, что чертенок день ото дня тощает. Обрадовался работник и вовсе браниться перестал. Но вот однажды утром приходит он в хлев, а там все разбито, переломано и все коровы связаны хвостами. Обернулся работник к захиревшему чертенку, который лежал в пустом стойле и жалобно стонал, и обрушился на него с отборной бранью. И вдруг он с ужасом заметил, как чертенок на глазах стал оживать и жиреть. Тогда он сдержал себя и перестал браниться. Убедился он, что Сэмунд Мудрый был прав, и с тех пор никогда больше не сквернословил.

На этом конец сказке о чертенке, для которого пищей служила брань Сэмундова работника. А примеру этого работника не мешает последовать и нам с тобой.

КАК СЭМУНД МУДРЫЙ ВЫРВАЛСЯ ИЗ ШКОЛЫ ЧЕРНОКНИЖИЯ

Когда Сэмунд Мудрый жил на чужбине, он учился там в Школе Чернокнижия и притом с таким усердием, что даже позабыл собственное имя и получил прозвище Говядина. Так его все и звали.

Однажды приснился ему сон, будто к нему пришел некто Боги сын Эйнара и сказал:

— Плохи твои дела, Сэмунд. С тех пор как ты попал в эту школу, ты отступился от Бога, не думаешь о душе и даже позабыл имя, данное тебе при крещении. Если ты печешься о вечном блаженстве, советую тебе вернуться домой.

— И хотел бы, да не могу, — ответил ему Сэмунд.

— Недостойно тебя учиться в школе, которую ты не можешь покинуть, когда захочешь. Неужто не сыщется никого, кто отвез бы тебя домой в Исландию?

— Наверно, сыщется, — говорит Сэмунд.

— Тогда вот тебе мой совет. Как станешь выходить из школы, накинь на плечи широкий плащ. Тебя, конечно, схватят при выходе, но ты скинешь плащ и убежишь. Остерегайся магистра, он первый заметит твое отсутствие. Перед тем как тронуться в путь, сними с правой ноги башмак, наполни его кровью и весь день неси на голове. Вечером магистр пойдет наблюдать за звездами и захочет прочесть по ним твою судьбу. Он увидит кровь, стекающую по твоей звезде, и подумает, что тебя пронзили мечом. На второй день, прежде чем продолжать путь, наполни башмак водой с солью, тогда магистру покажется, будто ты утонул в море, потому что твою звезду зальет соленая вода. На третий день снова пускайся в путь, но сперва надрежь на боку кожу, дай крови стечь в башмак, потом возьми земли, смешай ее с кровью и произнеси слово Божье, чтобы освятить эту землю. Весь третий день неси башмак с землей на голове. Магистр посмотрит на твою звезду, и ему покажется, будто она в земле. Он подумает, что ты умер и тебя уже похоронили. Однако вскоре он убедится в своей ошибке. Тогда он рассудит, что сам же тебя всему и выучил, изумится твоей мудрости и пожелает тебе счастья.

Вот какой сон помог Сэмунду вырваться из Школы Чернокнижия и вернуться домой.

ТУПИЦА И ЧЕРТ

Пришел как-то раз к священнику Сэмунду Мудрому парень, которого все считали тупицей, и попросил, чтобы тот обучил его христианской премудрости. Парень и впрямь был такой тугодум, что учение давалось ему с большим трудом. Он сам от этого страдал и не знал, как поумнеть. И вот приснился ему сон, будто какой-то человек спрашивает у него, хочет ли он, чтобы его разум просветлился. Парень, конечно, ответил, что хочет. Тогда этот человек и говорит:

— Обещай, что уедешь со мной весною наутро после дня найма работников, — и твое желание исполнится.

Парень пообещал уехать с ним, и человек исчез.

С той ночи парень так изменился, что даже священник Сэмунд дивился его умным ответам. Зато он сделался таким угрюмым и мрачным, каким сроду никогда не бывал. Сэмунд и это заметил и всякий раз при встрече расспрашивал парня, что с ним случилось. Сперва парень уклонялся от ответа, но в конце концов во всем признался священнику. Сэмунд сразу смекнул, в чем дело.

— Это к тебе приходил черт, который вздумал заполучить твою душу, — сказал он и добавил: — Бояться тебе нечего, но впредь надо жить своим умом.

Зима шла на убыль, и наступил день найма и увольнения работников. Вечером Сэмунд позвал парня в церковь. Подвел он его к алтарю, надел на него священническое облачение, дал в руки дискос и потир с вином и велел стоять лицом к алтарю. Потом он велел парню каждому, кто к нему подойдет, давать причащаться. Если подошедший откажется принять причастие, пусть это будет хоть сам священник Сэмунд, парень не должен уходить с ним.

Священник ушел, а парень сделал все, как ему было велено. Через некоторое время появляется тот, кого он видел во сне. Он приказывает парню бросить все, что тот держит в руках, снять облачение и следовать за ним, а парень в ответ ему святые дары протягивает. Тот притворился, будто не видит, и еще раз потребовал, чтобы парень шел за ним, но тот не подчинился, и пришелец исчез. Потом к парню один за другим стали подходить приятели и тоже уговаривали его уйти из церкви. Он им всем предлагал причаститься, но они отказывались. Вскоре он увидел и священника Сэмунда, тот строго приказал ему покинуть церковь. Парень опять не поддался и протянул священнику хлеб и вино, но священник отвернулся от святых даров.

— Не за тем я пришел сюда, — сказал он и исчез.

После этого парню стали мерещиться всякие чудища и даже сам дьявол, ему казалось, будто церковь ходуном ходит и вот-вот рухнет. Он насмерть перепугался и уже хотел было бросить святые дары и бежать, как вдруг раздался колокольный звон. Все видения тотчас исчезли, в церковь вошел священник Сэмунд, подошел к алтарю, причастился и сказал парню, что теперь он в безопасности и больше никто не станет его преследовать.

Парень обрадовался и от всей души поблагодарил священника. С тех пор он стал самым преданным другом Сэмунда и, говорят, до самой смерти сохранил светлый разум.

КАУЛЬВЮР СОСТЯЗАЕТСЯ С СЭМУНДОМ МУДРЫМ

Однажды Каульвюр, который вместе с Сэмундом учился в Школе Чернокнижия и которого Сэмунд в свое время избавил от черта, сказал своим домашним, что он хочет посетить Сэмунда и посмотреть, сможет ли он превзойти старого друга в черной магии.

Приехал он в Одди, так назывался хутор, где жил Сэмунд, и постучал в дверь. Сэмунд послал работника узнать, кто приехал. Работник никого не увидел, вернулся и сказал, что там никого нет. Снова раздался стук. Сэмунд послал другого работника, но и тот никого не увидел, хотя все постройки обошел.

Наконец постучали в третий раз. Сэмунд вскочил и говорит:

— Видно, гость все-таки хочет, чтобы его нашли.

Вышел он сам и увидел Каульвюра сына Ауртни. Друзья сердечно обнялись. Каульвюр попросил разрешения остаться, и Сэмунд пригласил его в дом. Но Каульвюр сказал, что надо сначала стреножить его лошадь.

— Хоть и неловко обращаться к тебе с такой просьбой, но мне было бы приятно, если бы ты сделал это сам, — сказал Каульвюр.

Сэмунд обещал все сделать собственноручно и ушел. Он не возвращался так долго, что Каульвюр даже удивился.

— Ты что же лошадь стреножить не можешь? — спросил он Сэмунда, когда тот вернулся.

— Стреножить лошадь дело нехитрое, — ответил Сэмунд, — если б только я знал, где у нее ноги.

— Думаю, они у нее под брюхом, как у всех лошадей, — сказал Каульвюр.

Сэмунд опять ушел надолго, но нам так и неизвестно, удалось ли ему в конце концов стреножить ту лошадь.

Вернувшись, он попросил гостя пожаловать в дом. Сам он прошел вперед со свечой и остановился в сенях. Каульвюр хотел войти следом, да потерял дверь и никак не мог отыскать ее. Тут и жена Сэмунда вышла узнать, кто к ним приехал.

— Мой друг Каульвюр, — ответил ей Сэмунд.

Жена удивилась, почему он не приглашает гостя в дом.

— Давно уж пригласил, — ответил Сэмунд.

Тогда она хотела сама пойти за гостем, но Сэмунд не позволил. Долго им пришлось ждать, покуда Каульвюр нашел двери и попал в дом. Он был сам не свой от злости и попросил хозяйку принести ему побольше воды.

— Зачем тебе столько воды? — полюбопытствовал Сэмунд.

— Думаю, что сегодня вечером она понадобится не мне одному, — ответил гость.

Каульвюра провели в парадную комнату, подали ему мясо и дали нож. Начал он есть, но нож был тупой и ничего не резал. Тогда Сэмунд взял нож и пошел его точить. Вернувшись, он отдал нож Каульвюру и предупредил, чтобы тот был поосторожней — нож теперь очень острый.

— Пустяки, — сказал Каульвюр, но, отрезая первый же кусок, рассек тарелку, столешницу и собственное колено.

— Я же предупреждал тебя, — сказал Сэмунд, но Каульвюр ответил, что эта рана несмертельная, и перевязал ее.

В те времена был обычай читать застольную молитву до и после еды. Только Каульвюр начал читать молитву после еды, как Сэмунд помертвел и откинулся на спинку стула. Каульвюр велел спрыснуть его водой. Жена Сэмунда так и сделала, но это не помогло. Тогда Каульвюр вскочил и тоже стал брызгать на Сэмунда, тот пришел в себя и по приказанию Каульвюра выпил воды.

— Я знал, что не мне одному захочется пить нынче вечером, — сказал Каульвюр. — Не зря я так долго искал твою дверь.

На этом друзья прекратили свои забавы и здраво обсудили, кто же из них более сведущ в колдовстве. И Каульвюру пришлось признать, что Сэмунд постиг премудрости Школы Чернокнижия все до единой.

ТОРМОУД ОТКРЫВАЕТ ДВЕРИ ЛАВКИ

В те далекие времена, когда в Исландии жил мудрец и колдун по имени Тормоуд, там было принято торговать только летом. Особенно этого придерживались на Западе, в Стиккисхоульмуре и Оулавсвике. На зиму купцы перед отъездом из страны запирали и опечатывали свои лавки. Если же зимой случался голод, чиновник, которому были доверены ключи, открывал какую-нибудь лавку, отпускал беднякам зерно, кому в долг, кому за наличные деньги, а потом снова запирал и опечатывал лавку.

Как-то зимой бедняки Стиккисхоульмура попросили Тормоуда открыть для них лавку. Они жаловались, что голод скосил уже многих, а в лавке полно продовольствия, которое чиновник отказывается выдать, несмотря на их просьбы. Они были уверены, что перед могуществом Тормоуда не устоят никакие замки и запоры. Тормоуду их просьба пришлась не по душе, однако он уступил беднякам. Стоило ему прикоснуться к запорам травой под названием вороний глаз, как они открылись сами собой, и бедняки запаслись зерном. Себе же Тормоуд не взял ни крошки.

После этого случая недруги Тормоуда распустили слух, будто он обокрал лавку в Стиккисхоульмуре, а друзьям пришлось оправдывать его, говоря, что он хотел помочь нуждающимся. Этот слух дошел и до главного чиновника в Снайфедле Гвудмунда сына Сигурда, того самого, про которого епископ Эсполин писал в своей летописи, что при нем в Оулавсвике разбили окна лавки и совершили кражу. Кто именно обокрал ту лавку, так и осталось неизвестным. Когда же Гвудмунду самому понадобилось оделить бедняков зерном, он даже не стал ломать печати, а влез в лавку через окно и достал оттуда все что нужно. Правда, он понимал, что поступил небезупречно и что рано или поздно ему это припомнят.

Так вот, этот самый Гвудмунд позвал к себе Тормоуда и обвинил его в том, что он взломал лавку в Стиккисхоульмуре и украл зерно. Тормоуд как ни в чем не бывало подтвердил, что так оно все и было, и произнес при этом такие стихи:

Тяжба затеяна — повод законный, налицо и виновник. Будет вести ее Гвудмунд Оконный, благородный чиновник.

Гвудмунд понял намек и отпустил Тормоуда с миром.

Однако дело с лавкой на этом не кончилось. Весной купец вернулся в Стиккисхоульмур, узнал о случившемся и стал осматривать лавку, чтобы проверить, не украл ли чего Тормоуд. Но всякий раз, когда он принимался за дело, ему начинал мерещиться ободранный теленок, за которым на хвосте тащилась его собственная шкура. Этим видением Тормоуд сбивал купца с толку.

Вскоре Тормоуд сам приехал в Стиккисхоульмур. Разозлившийся купец требовал, чтобы он возместил ему убыток, и грозил всякими карами. Тормоуд же не собирался ничего возмещать, потому что не считал себя виновным.

— Хоть тебя и оправдали, к следующему лету ты должен рассчитаться со мной за каждую выданную меру! — кричал купец.

— К тому времени ты будешь болтаться без головы на мысе Хьятланд! — ответил ему Тормоуд.

На этом они расстались, и купец так ничего и не получил. На корабле этого купца плавал парень по имени Пьетур. Он очень почитал Тормоуда, и Тормоуд всегда к нему благоволил. Однажды они разговорились, и Тормоуд посоветовал ему оставить этот корабль. Пьетур отказался. Тогда Тормоуд предупредил его, чтобы во время предстоящего плавания он на всякий случай был начеку. Когда корабль покинул гавань, а было это за два дня до праздника всех святых, Тормоуд снова приехал в Стиккисхоульмур и пропел стихи. Вот их начало:

Из Стиккисхоульмура отплывает тяжелый медведь моря. Туман собирается, ветер крепчает, волны сулят горе. Дочери Ран[8] коня погоняют, в холмы превращают равнину, беловолосые пену роняют, погружается ястреб в пучину.

А спустя несколько дней Тормоуд, сидя ранним утром в ложбине и потирая лицо ладонью, — была у него такая привычка — произнес:

— Нынче ночью корабль из Стиккисхоульмура потонул у мыса Хьятланд.

И надо сказать, что той ночью корабль и в самом деле затонул у мыса Хьятланд и никто, кроме Пьетура, не спасся. Одни говорят, что Пьетур добрался до берега со всем своим добром, а другие — что он выплыл на мешке с гагачьим пухом и на нем не было даже шапки. Еще говорят, будто он видел обезглавленное тело купца, висящее на прибрежных скалах. Пьетур благополучно прибыл в Копенгаген, и после этого случая дела его пошли в гору — он стал купцом в Грундар-фьорде.

О ТОМ, КАК ПАСТОР ЭЙРИК СПАСАЛ ЖЕНЩИН ОТ ЗЛОГО ДУХА

Один крестьянин, добрый знакомый пастора Эйрика, возвращался как-то весной из Ньярдвика после зимнего лова рыбы. Ехал он верхом, лошадь всю зиму держал он при себе. По пути он заехал в Вохсоус к пастору Эйрику. Тот вышел на порог, обнял крестьянина и спросил, как идут дела. Крестьянин ответил, что дела идут неважно — лошадь за зиму отощала и плохо подкована.

— И все-таки тебе надо спешить домой, — сказал Эйрик, — твоя жена лежит при смерти, в нее вселился злой дух.

— Что же мне делать? — испугался крестьянин.

Эйрик подошел к его лошади и поплевал ей на копыта.

— Ничего, поезжай, — сказал он. — Лошадь покуда терпит, и мне сдается, что она выносливая. Как подъедешь к амбару, услышишь там крики своей жены. Беги скорей туда, не здоровайся, а только скажи духу: «Эйрик из Вохсоуса хочет тебя видеть», и посмотришь, что будет.

Поблагодарил крестьянин за добрый совет и уехал. Лошадь его бежала бойко, и он поспел домой в тот же день. Из амбара доносились женские крики. Крестьянин сделал все, как ему велел пастор Эйрик. Его жене сразу стало лучше, а вскоре она и совсем поправилась.

В тот же вечер кто-то громко постучал в дом пастора Эйрика, он сам вышел на стук и немного погодя вернулся в комнату. У него спросили, кто приходил.

— Да это ко мне, по делу, — ответил Эйрик.

А когда крестьянин снова поехал ловить рыбу, он щедро отблагодарил пастора Эйрика за помощь.

* * *

Как-то у молодого женатого крестьянина с островов Вестманнаэйяр пропала жена. Дело было так.

Однажды утром она встала и, пока муж еще спал, пошла развести огонь. Крестьянин проснулся и не может понять, почему жена так долго не возвращается, его даже досада взяла. Посмотрел он в доме — ее нигде нет. Вышел он на улицу, стал у всех спрашивать, однако жена его как в воду канула. Весь поселок поднялся на поиски, но ее нигде не нашли.

С горя крестьянин слег, перестал есть, спать и день ото дня становился все слабее — тяжко ему было жить, не ведая, какая судьба постигла жену. Люди считали, что и его конец не за горами, от утешений ему становилось только хуже. Но вот однажды приходит к нему приятель и говорит:

— Если ты соберешься с силами и встанешь, я дам тебе верный совет, как узнать, что сталось с твоей женой.

— Я с радостью это сделаю, — отвечает крестьянин.

— Тогда поднимайся, поешь и поезжай в Вохсоус к пастору Эйрику. Уж он-то точно скажет тебе, куда делась твоя жена.

Обрадовался крестьянин доброму совету, поел, приободрился немного и отправился в путь. Вот приехал он в Вохсоус. Пастор Эйрик вышел, обнял приезжего и спросил, какое у него дело. Крестьянин рассказал пастору, что у него пропала жена.

— Сразу я не могу сказать, что сталось с твоей женой, поживи у меня несколько дней, я постараюсь тебе помочь, — сказал пастор Эйрик.

Крестьянин согласился.

Прошло дня два или три. И вот приводит Эйрик двух белых коней — одного красивого и холеного, а другого тощего и облезлого. Тощего Эйрик велит оседлать для себя, а холеного — для крестьянина.

— Ну, поедем, — говорит он.

— Да разве на этаком одре можно ехать? — удивился крестьянин.

Но Эйрик сделал вид, будто ничего не слыхал, и они тронулись в путь. Дул сильный ветер, хлестал дождь. Когда они миновали устье реки, одер побежал быстрее. Крестьянин изо всех сил старался поспеть за Эйриком, но тот очень скоро скрылся из глаз. Долго крестьянин ехал один и наконец подъехал к Окружным скалам. А называются они так потому, что стоят на границе двух округов — Ауртнесса и Гудльбринги. Эйрик был уже там. Он раскрыл толстую книгу и положил ее на самый большой камень. По-прежнему бушевала непогода, но ни одна дождинка не падала на страницы книги. Эйрик обошел камень против солнца, что-то бормоча про себя.

— Смотри внимательно, сейчас появится твоя жена, — сказал он крестьянину.

Тут из камней и скал вышло множество народу. Крестьянин оглядел всех и каждого, но его жены среди них не было.

— Нет ее здесь, — сказал он Эйрику. — Спасибо вам, что пришли, и ступайте с миром, — обратился Эйрик к пришельцам.

При этих словах они исчезли. Эйрик перевернул в книге несколько страниц, и все повторилось сначала. Потом Эйрик вызвал духов в третий раз.

— Ты уверен, что ни в первый, ни во второй, ни в третий раз твоя жена здесь не появлялась? — спросил он у крестьянина, когда исчез последний дух.

Крестьянин ответил, что ее точно не было.

— Нешуточное это дело — помочь тебе, — сказал Эйрик, помрачнев. — Ведь я вызывал сюда всех духов земли и моря, каких только знаю.

Потом он достал из-за пазухи катехизис, заглянул в него и произнес.

— Вызываю супругов из Хауюхлида!

Он положил раскрытый катехизис сверху на книгу и снова обошел камень против солнца. И тут же появилась супружеская чета, они несли стеклянный дом, а в том доме сидела жена крестьянина.

— Плохо вы сделали, что отняли жену у мужа! — сказал Эйрик духам. — Ступайте к себе и впредь так не делайте. И пусть мой гнев будет вам наказанием.

Духи исчезли, а Эйрик разбил стеклянный дом и выпустил женщину на волю. Потом он посадил ее на своего коня позади себя, собрал книги и хотел ехать, но крестьянин остановил его:

— Пусть моя жена едет со мной, — попросил он. — Твоему одру не свезти вас обоих.

— Это еще неизвестно, — ответил Эйрик, тронул поводья, и конь вместе с седоками исчез на востоке Лавового поля. Крестьянин тоже поехал в Вохсоус. Эйрик уже ждал его там. Ночью он уложил жену крестьянина на свою постель, а сам лег рядом на складную койку.

Утром крестьянин стал собираться домой.

— Неразумно отпускать тебя одного с этой женщиной, я сам провожу ее, — сказал Эйрик.

Крестьянин поблагодарил его. Пастор Эйрик снова сел на своего одра, посадил женщину впереди себя и тронулся в путь. Крестьянин поехал следом. И на этот раз Эйрик быстро ускакал вперед, и крестьянин не видел его, покуда не доехал до дому. Вечером крестьянин с женой легли спать, а Эйрик охранял их. Три ночи он стерег женщину и каждое утро давал ей особое питье, чтобы она вспомнила все, что с ней было.

— Не зря я бодрствовал эти три ночи и особенно — последнюю, — сказал он крестьянину на прощание. — Зато отныне твоей жене больше не грозит никакая опасность.

После этого пастор Эйрик вернулся к себе домой, получив от крестьянина богатые подарки.

А вот еще один случай, немного похожий на предыдущий. Крестьянская чета из Эльфуса ездила как-то раз на Юг в Иннесьякаупстадир. На обратном пути они заночевали на плоскогорье. Утром крестьянин пошел за лошадьми, а когда вернулся, жены в палатке не оказалось. Искал он ее, искал, не нашел и поехал домой один, сам не свой от горя. Ему посоветовали обратиться к пастору Эйрику.

— Поезжай домой, — сказал пастор Эйрик крестьянину, — возьми палатку, в которой вы тогда ночевали, и все вещи, какие с вами были. Поставь палатку на то же место, где она стояла, чтобы каждый колышек попал в прежнюю ямку.

Крестьянин уехал и сделал все, как ему было велено. Тогда к нему на плоскогорье приехал пастор Эйрик, обошел палатку против солнца, потом вошел внутрь и попросил крестьянина посмотреть, не появилась ли его жена. Поглядел крестьянин и видит: идет к палатке народу видимо-невидимо, однако его жены среди них нет. Он сказал об этом Эйрику. Тогда Эйрик вышел из палатки, поблагодарил духов и попросил их разойтись. Духи тотчас исчезли.

— Сюда приходили все духи земли, кроме четы из Хёрдубрейда, — сказал Эйрик.

Он снова вернулся в палатку, и прошло много времени, прежде чем явилась эта чета, ведя с собой жену крестьянина. Эйрик вышел из палатки и взял у них женщину.

— Ступайте прочь и оставьте эту женщину в покое, — сказал он. — Плохой это обычай — отбирать жену у мужа и вообще уводить людей из поселка. Обещайте, что старый Эйрик больше никогда не услышит о таких проделках.

Супруги неохотно дали обещание и исчезли, а крестьянин с женой поехали домой. Эйрик немного проводил их и вернулся в Вохсоус. С тех пор злые духи больше никогда не тревожили эту женщину.

КОЛДУН ЛОФТ

Был когда-то в епископской школе в Хоуларе один ученик по имени Лофт. Все свободное время он отдавал колдовству и превзошел всех в этом искусстве. Он любил подбивать других учеников на всякие проделки. Однажды на рождество Лофт поехал домой к родителям. В пути он заночевал на каком-то хуторе, а утром подковал тамошнюю служанку, взнуздал ее и поскакал на ней домой. После этого служанка долго болела — Лофт загнал ее чуть не до смерти, — но, пока он был жив, она и словом не обмолвилась об этом случае. А другую служанку, которая от него забеременела, Лофт умертвил с помощью колдовства. Вот как он это сделал: несла служанка из кухни в корыте золу, и вдруг перед ней раскрылась стена. Только она шагнула в этот проем, как Лофт снова закрыл стену. Много лет спустя, когда стену рушили, в ней нашли скелет женщины с корытом в руках, а в ее скелете — косточки неродившегося ребенка.

Лофт не успокоился, пока не изучил до мельчайших подробностей всю «Серую Кожу». Он встречался со многими колдунами, и никто не мог превзойти его в колдовском искусстве. Но зато он сделался таким злобным и мрачным, что другие ученики боялись и ненавидели его.

Как-то раз в начале зимы Лофт попросил самого храброго из учеников помочь ему вызвать из могилы одного древнего епископа. Тот стал отказываться, но Лофт пригрозил, что убьет его.

— Вряд ли я смогу быть тебе полезен, ведь я несведущ в колдовстве, — сказал тогда ученик.

Однако Лофт объяснил, что ему придется только стоять на колокольне, держать веревку от колокола и по знаку Лофта начать звонить.

— А теперь слушай, я открою тебе, что я задумал, — сказал Лофт. — Если человек владеет колдовством, как я, он может использовать его только для злых дел, в противном случае его ждет смерть. Но если ему удастся постичь колдовскую премудрость до конца, дьявол потеряет над ним власть и даже станет служить ему, как он служил Сэмунду Мудрому. Постигший всю колдовскую премудрость делается независимым и может использовать свои познания, как пожелает. Беда в том, что приобрести такие познания в наши дни стало трудно. Теперь нет Школы Чернокнижия, а «Красная Кожа» по повелению епископа Гохтскаулька Злого зарыта вместе с ним в могиле. Вот я и надумал вызвать епископа из могилы и отнять у него «Красную Кожу». Правда, вместе с ним выйдут из могил и другие древние епископы — им не устоять перед всеми заклинаниями, которые понадобятся, чтобы вызвать Гохтскаулька. Эти заклинания не подействуют лишь на епископов, которые умерли совсем недавно и похоронены с Библией на груди. Только не вздумай звонить раньше, чем нужно, но и не опоздай, помни, от этого зависит и мое земное, и мое вечное блаженство. А уж я в свой черед отблагодарю тебя: ты всегда и во всем будешь первым и никто ни в чем тебя не превзойдет.

Они столковались и, когда все легли спать, отправились в церковь. Светила луна, и в церкви было светло. Товарищ Лофта занял место на колокольне, а Лофт взошел на кафедру и начал читать заклинания. Вскоре из могилы поднялся мертвец с добрым серьезным лицом и короной на голове.

— Остановись, несчастный, пока не поздно! — сказал он Лофту. — Тяжким будет проклятие моего брата Гвендура, если ты потревожишь его покой.

Но Лофт оставил без внимания слова этого епископа и продолжал заклинать. Тогда из могил один за другим стали подниматься древние епископы с крестами на груди и посохами в руках. Все они обращались к Лофту с какими-нибудь словами, а с какими — неизвестно. Трое из них были в коронах, но ничего колдовского в их облике не было. Однако Гохтскаульк все не поднимался. Лофт начал заклинать еще неистовей, он обратился к самому дьяволу и покаялся ему во всем содеянном им добре. Тут раздался страшный грохот и поднялся мертвец с посохом в руке и красной книгой под мышкой. Наперсного креста на нем не было. Он сурово взглянул на епископов и устремил испепеляющий взгляд на Лофта. Тот стал заклинать еще усерднее. Гохтскаульк грозно двинулся к нему.

— Хорошо ты поешь, сынок, — насмешливо произнес он, — лучше, чем я думал, но моей «Красной Кожи» тебе все равно не видать.

Лофт пришел в исступление, и от богохульств церковь затрещала и заходила ходуном. Товарищу его показалось, будто Гохтскаульк медленно приблизился к Лофту и нехотя подает ему книгу. В глазах товарища потемнело, его обуял ужас. Увидев, что Лофт протянул к книге руку, он подумал, что тот делает ему знак, и ударил в колокол. Все епископы с грохотом провалились под землю. Одно мгновение Лофт стоял неподвижно, закрыв лицо руками, а потом медленно, шатаясь, поднялся на колокольню.

— Все обернулось хуже, чем я предполагал, но ты в этом не виноват, — сказал он своему товарищу. — Мне следовало дождаться рассвета, тогда Гохтскаульк сам отдал бы мне книгу. Но он оказался более стойким, чем я. Когда я увидел книгу и услышал его насмешки, я потерял над собой власть. Стоило мне произнести еще хотя бы одно заклинание, церковь бы рухнула, а Гохтскаульк только этого и хотел. Но, видно, от своей судьбы не уйдешь. Теперь у меня нет надежды на вечное блаженство. Но обещанную награду ты получишь, и пусть все происшедшее останется между нами.

С той поры Лофт стал молчалив и даже как будто немного повредился в уме, он боялся темноты и с наступлением сумерек спешил зажечь все светильники.

— В субботу в середине великого поста я буду уже в аду, — часто бормотал он.

Ему посоветовали попросить приюта у пастора из Стадарстадира, который был очень стар, тверд в вере и считался лучшим священником в округе. Помешанных и околдованных он исцелял одним наложением рук. Пастор пожалел Лофта и позволил ему неотлучно находиться при себе — и днем и ночью, и дома и на улице. Лофт заметно оправился, но пастор продолжал опасаться за него, потому что Лофт никогда не молился вместе с ним. Лофт неизменно сопровождал пастора, когда тот навещал больных и искушаемых дьяволом, и присутствовал при их беседе. Пастор не выходил из дома без облачения и всегда брал с собой хлеб и вино для причастия.

Наступила суббота в середине великого поста. Лофт был болен, пастор сидел у его постели и христианской беседой поддерживал в нем бодрость духа. Часов в девять утра пастору сообщили, что один из его друзей лежит при смерти и просит пастора причастить его и подготовить к благочестивой кончине. Пастор не мог ему отказать. Он спросил у Лофта, может ли тот сопровождать его, но Лофт ответил, что боли и слабость не позволяют ему двигаться. Пастор сказал Лофту, что все будет хорошо, если тот не выйдет из дому до его возвращения, и Лофт обещал не вставать с постели. Потом пастор благословил и поцеловал его. У порога пастор опустился на колени, прочел молитву и осенил дверь крестным знамением. Люди слышали, как он пробормотал про себя:

— Один Бог ведает, спасется ли этот человек. Боюсь, что мне не одолеть силу, которая мешает его спасению.

Когда пастор ушел, Лофт вдруг почувствовал себя совершенно здоровым. День был погожий, и ему захотелось выйти прогуляться. Мужчины уехали рыбачить, и дома не было никого, кроме кухарки и одного работника, которые не стали его удерживать. Лофт отправился на соседний хутор. Там жил один старик, человек скорее злой, чем добрый. Сам он уже не рыбачил. Лофт попросил старика спустить для него на воду небольшую лодку — ему, мол, охота порыбачить у самого берега. Старик выполнил его просьбу. Тихая погода держалась весь день, но лодки этой никто уже больше не видел. Даже обломка от весла и то не нашлось. Только один человек видел с берега, как из воды высунулась серая мохнатая лапа, схватила лодку и вместе с Лофтом утащила ее под воду.

ГРИМСЕЕЦ И БЕЛАЯ МЕДВЕДИЦА

В давние времена случилось как-то, что на острове Гримсей во всех домах одновременно погас в очагах огонь. Дело было зимой, стояли морозы, и пролив, отделяющий Гримсей от Исландии, был покрыт льдом. Гримсейцы полагали, что лед достаточно крепок, и решили послать людей на материк за огнем. Для этого выбрали трех сильных мужиков. Рано утром в тихую и ясную погоду они отправились в путь, все жители провожали их, желали им счастливого пути и благополучного возвращения.

Долго шли они по льду, пока не дошли до трещины, широкой и такой длинной, что концов ее не было видно. Двое мужиков перепрыгнули через нее, а третий не решился. Крикнули они ему, чтобы он возвращался домой, и отправились дальше, а он стоял на краю и смотрел им вслед. Не хотелось ему сдаваться, и он пошел вдоль трещины, чтобы посмотреть, не станет ли она где поуже. Тем временем облака сгустились и с юга налетел шторм. От теплого ветра лед начал таять и трескаться, в конце концов мужик оказался на маленькой льдине, которую понесло в открытое море. К вечеру его льдина натолкнулась на большую ледяную гору, и мужик быстро вскарабкался на нее. Неподалеку он увидел медведицу, она лежала с медвежатами. Мужик продрог, обессилел от голода и подумал, что, верно, настал его последний час. Медведица долго смотрела на человека. Потом она встала, приблизилась к нему, обошла вокруг и сделала ему знак, чтобы он лез в логово к медвежатам. Мужик послушался. Медведица тоже легла и велела мужику сосать молоко вместе с медвежатами. Так миновала ночь. Утром медведица отошла в сторонку и поманила мужика к себе. Он подошел, она легла у его ног и велела ему сесть к ней на спину. Мужик сел, тогда медведица стала прыгать и кидаться из стороны в сторону, покуда он не свалился. Мужик не мог взять в толк, что это значит. Так прошло три дня: мужик ночевал в медвежьем логове, питался медвежьим молоком, и каждое утро медведица заставляла его садиться к ней на спину и прыгала, покуда он не падал. Лишь на четвертый день мужику удалось удержаться на медведице. К вечеру она с мужиком на спине подошла к краю льдины, прыгнула в воду и поплыла к Гримсею. Они благополучно добрались до острова, и там уже мужик сделал медведице знак следовать за ним. Он пришел домой, велел подоить лучшую корову и напоил медведицу парным молоком. Потом он заколол двух жирных баранов, связал их рогами и повесил медведице на спину. С этой ношей медведица вернулась к воде и поплыла назад к своим медвежатам. Жители острова с удивлением наблюдали за медведицей, а тем временем вдалеке показался парусник, идущий к Гримсею при попутном ветре, — это возвращались домой мужики, ходившие на материк за огнем.

БЬЯРНИ СЫН СВЕЙДНА И ЕГО СЕСТРА САЛЬВЁР

Жил в Скага-фьорде богатый человек по имени Свейдн. Он был женат, но имя его жены неизвестно. А еще у него было двое детей, о них-то и пойдет речь в этой сказке. Сына звали Бьярни, а дочь — Сальвёр, они были близнецы и очень любили друг друга. В то время им было по двадцать лет.

Летом на Иванов день жители Скага-фьорда обычно ездят в горы собирать исландский мох. Свейдн решил отправить в горы Бьярни. Сальвёр узнала об этом и тоже захотела поехать. Родителям жаль было отпускать дочь, но они уступили ее мольбам, и было решено, что она поедет вместе с братом. Ночью накануне их отъезда Свейдну приснилось, будто у него есть две белые птицы, которых он очень любит, и вдруг одна из них пропала, и он долго по ней тосковал. Понял Свейдн, что сон этот вещий и он скоро потеряет дочь. Он испугался и запретил Сальвёр ехать в горы, но она так молила отца, что в конце концов он уступил. И брат с сестрой отправились в путь.

В первый день они собирали мох вместе со всеми. А ночью Сальвёр занемогла, и утром у нее не было сил подняться. Бьярни остался с сестрой в палатке. Прошло три дня. Сальвёр становилось все хуже и хуже. Бьярни не отходил от нее ни на шаг. Однако на четвертый день он поручил Сальвёр заботам одного из своих спутников, а сам пошел собирать мох. Набрал он полный мешок, сел у подножия скалы и задумался, подперев щеку рукой. Его пугала болезнь сестры, и на душе у него было очень тревожно.

Бьярни просидел так довольно долго и вдруг услыхал стук копыт. Оглянулся он и увидел двух всадников. Они мчались прямо к нему. Один скакал на рыжем коне и был одет во все красное. Другой был в темном платье, и конь под ним был вороной масти. Всадники спешились у скалы и поздоровались с Бьярни, обратившись к нему по имени.

— Отчего ты невесел, приятель? — спросил человек в красном.

Бьярни не ответил на его вопрос. Тогда человек в красном сказал, что ему нечего их опасаться и худого не будет, если Бьярни все им расскажет. И Бьярни поведал незнакомцам о болезни сестры.

— Мои спутники уже собираются домой, — сказал он, — и мы с сестрой останемся здесь одни. Боюсь, как бы она не умерла у меня на руках.

— Да, плохи твои дела, — сказал человек в красном. — Не диво, что ты так мрачен. А может быть, ты согласишься отдать мне свою сестру?

— Нет, — ответил Бьярни. — Я не знаю ни кто ты, ни откуда.

— А тебе и незачем это знать, — сказал человек в красном.

Он вытащил золоченую табакерку с драгоценным камнем на крышке и спросил:

— А если я подарю тебе табакерку, тогда отдашь?

— Нет, предлагай, что угодно, сестру я все равно не отдам, — ответил Бьярни.

— Будь по-твоему, — сказал незнакомец. — А табакерку оставь себе на память о нашей встрече.

Бьярни взял табакерку и поблагодарил за подарок. Незнакомцы простились с ним и ускакали.

Утром спутники Бьярни уехали домой, и брат с сестрой остались одни. Весь день Бьярни просидел рядом с Сальвёр, а ночью его стало клонить в сон, но он не решался спать, боясь, как бы незнакомцы не похитили Сальвёр. В конце концов он не выдержал, лег рядом с сестрой и обнял ее, он думал, что из его объятий никто не сумеет ее похитить. Однако, когда он проснулся, сестры рядом не было. Бьярни испугался и пошел ее искать. Целый день он бродил по горам, но так и не нашел ее. Тогда он собрал вещи, вернулся домой и рассказал о случившемся.

— Этого я и опасался, — промолвил отец. — Видно, от судьбы не уйдешь.

Много народу снарядилось в горы искать Сальвёр, но поиски ни к чему не привели. Все были огорчены потерей, потому что девушка она была добрая и ее любили.

Шли годы. Бьярни стукнуло тридцать. Он женился и сам вел хозяйство. Как-то осенью его пастух потерял всех овец, проискал их три дня и вернулся домой ни с чем. Тогда Бьярни попросил жену собрать ему еды на неделю и дать крепкие башмаки — он решил сам пойти за овцами. Мать с отцом, которые были еще живы, умоляли его остаться дома, но он попросил их не беспокоиться, велел ждать его через неделю и ушел.

Три дня ходил Бьярни по горам. На четвертый день он набрел на пещеру и уснул в ней крепким сном. Когда он проснулся, была темная туманная ночь. Несмотря на туман, Бьярни отправился дальше, но вскоре заблудился, и ему пришлось долго идти наугад. Наконец он вышел в большую долину, где тумана не было. Бьярни спустился вниз и увидел богатую усадьбу. Мужчины и женщины сушили на лугу сено. Бьярни подошел к трем женщинам, одна из них была очень красивая, он поздоровался и попросился переночевать. Ему разрешили, и девочка проводила его в дом.

Эта девочка тоже была очень красивая и к тому же напоминала Бьярни его сестру, которую он когда-то потерял в горах. Давнее происшествие снова всплыло в его памяти, и ему стало грустно, однако он не показал виду. Дом был большой и уютный. Девочка провела Бьярни в просторную богатую комнату, пригласила его сесть за стол и ушла. Вскоре она вернулась и принесла ему поесть. Потом она отвела его в маленькую комнатку, где была приготовлена постель. Девочка помогла Бьярни снять мокрую одежду и пожелала ему приятного сна.

Бьярни не мог понять, куда он попал и почему эта девочка пробудила в нем тоску по сестре. С этими мыслями он уснул. Его разбудило пение — наверху пели вечерние молитвы, как принято в деревне. Голосов было много — и мужские, и женские, — и один из них показался ему похожим на голос Сальвёр. Потом Бьярни опять заснул и спал, покуда та же девочка его не разбудила. Она принесла ему новое красивое платье и попросила надеть его по случаю воскресенья, которое Бьярни приглашали провести в этом доме.

Пока Бьярни одевался, к нему прибежал маленький мальчик в нарядном зеленом сюртучке. Малыш поздоровался с Бьярни и принялся болтать.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Ищу своих овец, — ответил Бьярни.

— У нас в долине я их не видел, — сказал мальчик. — Но сегодня ты останешься здесь, потому что мой отец будет читать проповедь.

— Ступай прочь, Свейдн, — прервала его девочка, вернувшись, — и не болтай глупостей.

Она принесла Бьярни еду и прислуживала ему, пока он ел. Он поел и увидел, что к усадьбе стекается множество людей. Мальчик взял его за руку, отвел в церковь и показал, где сесть. Бьярни огляделся: рядом с ним на скамье сидел человек в красном, которого он когда-то встретил в горах, а пастором оказался тот, который был тогда в темном платье.

В церкви собралось много народу, мужчин было больше, чем женщин, и все мужчины были воинственного вида, сильные и рослые. Бьярни вытащил свою красивую табакерку и угостил соседа табаком, тот взял понюшку. На передней скамье Бьярни увидел нарядную женщину и узнал в ней свою сестру Сальвёр. Так вот куда привела его судьба! Они посмотрели друг на друга, Сальвёр тоже узнала его и от радости залилась слезами.

Пастор произнес превосходную проповедь, и служба кончилась. После благоcловения мальчик взял Бьярни за руку и повел домой. Вскоре туда пришли и оба незнакомца — и в красном, и в черном. Они дружески поздоровались с Бьярни и спросили, узнал ли он их.

— Узнал, — ответил Бьярни и умолк, подавленный воспоминаниями.

Потом в комнату вошла Сальвёр и бросилась брату на шею.

— Мы обнимали друг друга в детстве, — сказала она ему, — всю в слезах меня вырвали из твоих объятий, и вот я снова обнимаю тебя!

Брат и сестра были счастливы, и Бьярни рассказал Сальвёр обо всем, что случилось в Скага-фьорде после того, как она пропала.

— Бьярни, это я похитил твою сестру и отдал в жены этому человеку в темном платье, — сказал тот, который был в красном. — Это мой сын, он пастор у нас в долине, а я тут судья. Овец твоих я угнал нарочно, хотел, чтобы ты пришел сюда и вы с сестрой встретились. Завтра утром я верну тебе овец и провожу тебя домой, а сегодня ты наш гость.

Целый день провел Бьярни у сестры, а утром, со слезами простившись с нею, покинул ее дом. Судья и пастор провожали его, они втроем гнали овец.

— Ты должен переселиться к нам в долину, — сказал пастор.

Он обещал Бьярни прислать за ним весной своих людей и просил быть готовым к переезду.

Вернулся Бьярни домой, рассказал жене и родителям о своих приключениях и просил до поры до времени хранить все в тайне. А весной к Бьярни приехали три всадника, и ночью он уехал с ними, забрав все свое имущество, мать с отцом, жену и детей. Они поселились в долине утилегуманнов,[9] и встреча с Сальвёр всем принесла радость. Много лет прожил Бьярни в этой долине, а когда состарился, снова вернулся в Скага-фьорд. Тогда-то он и поведал людям эту историю, а умер Бьярни глубоким стариком.

ПОХИЩЕНИЕ НЕВЕСТЫ

На хуторе Торфастадакот в Бискупстунге жил один холостой крестьянин, который держал много овец. Звали его Йоун. И вот решил Йоун жениться на своей служанке. Дело было осенью, в конце октября. После третьего оглашения Йоун стал готовить свадебный пир и поехал приглашать гостей, а его невеста в тот же день отправилась стирать белье. Йоун проводил ее к ручью, протекавшему недалеко от дома, простился с нею и уехал, а она принялась за стирку. Вечером он снова пришел к ручью и увидел, что на берегу валяется недостиранное белье, а его невесты нигде нет. Он подумал, что она занемогла и ушла домой. Однако дома ее не оказалось, и весь день ее никто не видел. Не понравилось это Йоуну, собрал он людей, и они отправились на поиски. Долго они искали его невесту, но так и не нашли. Потом поиски прекратились, а с ними и толки, куда делась девушка.

Минул год, снова настала осень, о девушке по-прежнему не было ни слуху ни духу. И вот в один прекрасный день у Йоуна из Торфастадакота пропали все овцы — как сквозь землю провалились. Искал он их, искал, не нашел и позвал людей на подмогу. Запаслись они едой, надели крепкие башмаки и отправились в горы. Облазили все ущелья и пустоши, но овец и следа не было. Тогда они решили подняться на вершину, чтобы оттуда оглядеть всю окрестность. Дойдя до самого ледника, они заблудились в сгустившемся тумане. Сперва они долго брели наугад по зыбкой почве, потом наконец выбрались из болота и вскоре вышли в незнакомую долину. Там тумана не было. В сумерках путники увидели хутор, подошли к дому и постучали. На их стук вышла женщина. Они поздоровались и попросились переночевать.

— Оставайтесь, пожалуйста, — сказала женщина.

— Как называется этот хутор? — спросили они. — Мы заблудились в горах и не знаем, куда забрели.

Хозяйка пригласила их в дом и сказала, что позже они все узнают. Она провела их в комнату, а сама ушла. Вскоре к ним пришла красивая девушка лет двадцати со свечой в руке. Она помогла гостям снять мокрую одежду и башмаки и хотела унести их, но гости попросили ее оставить одежду — им стало не по себе в этом доме, и они уже начали подозревать, что попали в опасное место. Но девушка ответила, что ей приказано все унести, и ушла, оставив гостям свечу и заперев за собой дверь. Тут Йоун и его спутники встревожились не на шутку.

Вдруг раздался стук в наружную дверь. Через щель в стене гости увидели, что хозяйка вышла со свечой за порог. Вернулась она с каким-то человеком. Они остановились у двери, и он стал счищать с себя грязь.

— Всех ягнят пригнал? — спросила у него хозяйка.

— Да, — ответил он.

— Вот и хорошо, — сказала она и ушла.

Вскоре гости снова слышат стук. Опять выходит хозяйка со свечой и возвращается с другим человеком. Они останавливаются у двери, и он начинает счищать грязь.

— Всех маток пригнал? — спрашивает она.

— Да, — отвечает он.

— Вот и хорошо, — говорит она и уходит.

В третий раз раздается стук, хозяйка опять идет отворять и возвращается с третьим человеком. Они останавливаются у двери, и он счищает с себя грязь.

— Всех баранов пригнал? — спрашивает она.

— Всех, — отвечает он.

— Вот и хорошо, — говорит она и уходит.

Потом опять стучат в дверь. Хозяйка выходит со свечой и возвращается еще с одним человеком. Он начинает счищать у дверей грязь, а она тихонько спрашивает его о чем-то. Гостям показалось, что она спросила:

— Пригнал чужих овец?

— Да, — ответил он вполголоса.

— Вот и хорошо, — сказала она и ушла.

Наконец стучат в пятый раз. Хозяйка со свечой выходит и возвращается с человеком в длинном плаще. Она сама отряхивает с него грязь, а он спрашивает, пришли ли на хутор гости.

— Пришли, — отвечает она.

— Сняли с них одежду и башмаки? — спрашивает он.

— Да, — отвечает она.

— Вот и хорошо, — говорит он, и они оба уходят.

Тут уж Йоун и его спутники совсем испугались. Они не сомневались, что обитатели таинственного хутора решают сейчас, как им лучше всего расправиться с пришельцами. Тем временем дверь отворилась и давешняя девушка принесла им горячей бараньей похлебки. Гости немного поели — от страха у них кусок в горло не лез — и тут же уснули, ведь за день они сильно намаялись. Проснулись они оттого, что за стеной начали громко читать вечернюю молитву. Эта молитва успокоила гостей, и они перестали опасаться за свою жизнь. Ночью не случилось ничего особенного.

Рано утром девушка принесла гостям сухую и чистую одежду, но совсем не ту, которую взяла у них накануне. Она попросила их надеть новое платье и сказала, что их приглашают погостить на хуторе еще день. Когда они оделись, она принесла им холодной баранины. Пока гости ели, пришла хозяйка и спросила, откуда они.

— Из Бискупстунги, — ответили гости. Она стала расспрашивать их о последних новостях, и они рассказали ей все, что могли.

— А не знаете ли вы Йоуна из Торфастадакота, у которого в прошлом году пропала невеста? — спросила хозяйка. — Как он поживает?

Йоун поспешил назвать себя. И тут хозяйка призналась, что она и есть его пропавшая невеста.

— Когда я стирала у ручья, ко мне подъехал всадник, поднял меня в седло и увез сюда, — сказала она. — В этой долине он исправляет должность судьи. У него умерла жена, и он похитил меня, чтобы жениться на мне. Сегодня его нет в доме, он разбирает в долине одну запутанную тяжбу и вернется только утром. Он хочет поговорить с тобой, Йоун, и просил, чтобы ты дождался его возвращения. Он задумал возместить тебе пропажу невесты и выдать за тебя свою дочь, ту самую девушку, что прислуживала вам вчера вечером. Судье пришлось прибегнуть к колдовству, чтобы заманить сюда сперва твоих овец, а после — и тебя самого. Но ты не бойся, завтра ты получишь своих овец всех до единой.

Обрадовался Йоун и остался еще на один день на этом хуторе, где их так хорошо приняли.

Вечером судья вернулся, но разговор с Йоуном отложил до утра. Долго ли они говорили — неизвестно, но все вышло так, как обещала хозяйка. Судья сказал, чтобы весной Йоун приезжал за девушкой, хоть с этими же людьми, хоть один. И велел взять с собой побольше вьючных лошадей, чтобы увезти на них добро, а давать в приданое овец ни к чему — за лето они все равно убегут домой.

Йоун так и сделал — весной с теми же людьми он поехал к судье, и с ними было двенадцать вьючных лошадей. Они забрали девушку и много всякого добра, которое судья дал ей в приданое. Йоун женился на дочке судьи, и они до самой смерти жили в Торфастадакоте и очень любили друг друга. От них пошел большой род, но в этой сказке о потомках Йоуна ничего не говорится.

Лишь много времени спустя стало известно, что долина, откуда Йоун привез себе жену, лежит к северу от ледника Лаунгъёкюдль. На этом сказке конец.

СКАЗКА ОБ ОУЛЁВ КРЕСТЬЯНСКОЙ ДОЧКЕ

В давние времена жил в Эйя-фьорде один пастор, он был женат, и у него было много детей, среди них — одна приемная дочка, крестьянская девочка из его прихода. Звали ее Оулёв. Она была очень красива и хорошо воспитана. Пастор любил ее не меньше, чем родных детей. В его доме Оулёв обучалась рукоделию и всему остальному, что должна знать хозяйка. В то время, о котором пойдет рассказ, она была уже совсем взрослая девушка.

Много лет пастор добивался, чтоб ему дали приход на Востоке Исландии, и вот наконец его желание сбылось. В самом начале лета он собрался переезжать на новое место с женой, детьми и всеми домочадцами. Ехать решили кратчайшей дорогой, через Лавовое поле, которое называется Оудаудахраун. Оно считалось самым опасным и пустынным местом во всей Исландии.

Вот пастор и его спутники миновали последний хутор в северной части страны и выехали на Лавовое поле. К вечеру они достигли середины поля и собрались сделать привал. Когда они разбили палатки, к ним подошли девять вооруженных незнакомцев. Не говоря ни слова, они напали на пастора и его спутников, те были безоружны, и потому сопротивление их было недолгим. Разбойники убили всех, кроме Оулёв. Ее они увели к себе, их дом находился неподалеку.

Оулёв сразу смекнула, что попала к утилегуманнам, живущим разбоем и грабежом, и что помощи ей ждать неоткуда. Однако разбойники не тронули ее, они сказали, что с наступлением зимы засядут дома и тогда бросят жребий, кому она достанется в жены.

— А до тех пор ты должна готовить пищу на всех и всем одинаково прислуживать, — сказали они.

Прошло лето, до осеннего сбора овец осталось всего две недели. Разбойники собрались в горы и предупредили Оулёв, что на несколько дней она останется одна. Но неожиданно один из них занемог — он был самый молодой и больше всех нравился Оулёв. Разбойники решили, что он их догонит, как только ему полегчает, и ушли.

— Я понимаю, что ты не можешь быть счастлива в этом логове, — сказал парень, когда остался с Оулёв наедине. — Ведь и я тоже их пленник. Мой отец живет в Мьоувадале по ту сторону Лавового поля. Я бы давно помог тебе бежать, да только это нелегко. За два года, что я здесь живу, у меня не было случая вырваться на волю. Разбойники заставляют меня грабить и убивать вместе с ними, и мне приходится повиноваться. Нынче я сказался больным, чтобы поговорить с тобой наедине и решить, как нам быть. Попытайся бежать, покуда их нет дома. Вот что тебе следует сделать. Завтра утром я пойду к ним, как мы договорились, а ты выждешь еще два дня. Здесь неподалеку будет пастись гнедой конь. Взнуздай его и надень на него седло, которое висит в доме. Это мой конь, быстрее его не сыщешь во всей Исландии. Других коней у разбойников нет. Садись на Гнедого и скачи, а дорогу он знает сам. Но помни, не бей коня, покуда твоей жизни не угрожает опасность, и не уезжай отсюда раньше положенного срока. Если доберешься до Мьоувадаля, научи жителей, как поймать разбойников. Это дело трудное — они всегда начеку. Нынешней осенью об этом и думать нечего, разве что через год. Когда они уходят за овцами, они всегда ночуют в одной укромной ложбине. Вот там-то и нужно на них напасть. И если мои советы пойдут тебе на пользу, попроси, чтобы разбойнику, который будет лежать с краю, сохранили жизнь. Исполни точно все, что я сказал, и удача не изменит тебе.

Оулёв поблагодарила парня и обещала следовать его советам. Осталась она одна, и ею овладело сильное нетерпение. Первый день тянулся, как год. На второй день она не выдержала и пошла за Гнедым. Он пасся поблизости. «Что за беда, если я уеду днем раньше?» — подумала Оулёв, оседлала коня и поскакала прочь. Скоро она услыхала крики, какими подгоняют овец, и узнала голос одного из разбойников. Он увидел ее на Гнедом и сразу кликнул товарищей. Они бросились ей наперерез. Расстояние между ними и Оулёв быстро сокращалось. Поняла она, что они вот-вот схватят ее, и хлестнула коня. Он рванулся вперед с такой силой, что она едва удержалась в седле. Теперь Гнедой летел, как птица, и вскоре разбойники остались далеко позади.

Оулёв благополучно добралась до Мьоувадаля. Отец того парня был еще жив, и она поведала ему, в какую беду попал его сын и что он советовал сделать, чтобы захватить разбойников.

Ровно через год жители Мьоувадаля собрались в условленное время напасть в ложбине на разбойников. Оулёв показывала им дорогу. Чтобы не тратить лишних слов, скажем сразу, что все разбойники были убиты, кроме того, который лежал с краю, а это и был тот самый парень, что помог ей бежать из плена. Он вернулся к отцу в Мьоувадаль. Но его должны были казнить за то, что он долгое время принимал участие в страшных злодеяниях, если только король его не помилует. И вот он отправился в Данию. Парень был красивый и добрый, поэтому все, в том числе и Оулёв, оплакивали его судьбу. Перед отъездом парень попросил Оулёв пять лет не выходить замуж, даже если от него не будет вестей. Оулёв ничего ему не ответила, и на этом они расстались.

Время шло, Оулёв жила у своих родственников в Эйя-фьорде. Она была самой красивой невестой в округе, и многие парни сватались к ней, но она всем отказывала — говорила, что дала слово не выходить замуж. Нрав у нее был угрюмый, и многие думали, что она стала такой после того, как побывала у разбойников. В конце концов к ней перестали свататься.

Так минуло пять лет, и за это время не случилось ничего нового. А на шестое лето в Эйя-фьорд пришел корабль. На нем прибыл красивый мужественного вида человек, говорил он по-исландски. Король прислал его на должность высшего чиновника в Вадлатинг, потому что прежний умер. Новый чиновник быстро прославился добротой, и люди полюбили его. Вскоре он решил обзавестись собственным двором, а также экономкой или, еще лучше, женой. Все советовали ему посвататься к Оулёв, потому что красивей невесты не было во всей округе, но предупредили его, что она не желает выходить замуж и отказывает всем женихам. Чиновник все же решил посвататься. Он поехал к Оулёв, сделал ей предложение и получил отказ. Но он продолжал настаивать, за него просили люди, и Оулёв в конце концов уступила. Тогда собрали свадебный пир и пригласили много важных гостей. На свадьбе чиновник встал и обратился к гостям:

— Хочу вам признаться, — сказал он, — что я и есть тот самый парень, который был в плену у утилегуманнов с Лавового поля. Меня приговорили к смерти, но я обратился к королю с просьбой о помиловании. Узнав мою историю, король счел меня невиновным. Он не только помиловал меня, но и дал мне средства, чтобы я мог учиться. За эти пять лет я изучил все законы и меня назначили сюда на должность чиновника. Женщина, что сидит рядом со мной, когда-то спасла мне жизнь, и я счастлив, что могу теперь отблагодарить ее за верность и терпение.

Гости дивились, слушая эти слова — ведь они думали, что его давным-давно нет в живых, а Оулёв не помнила себя от радости. Они поставили себе двор на хорошей земле в самом красивом месте Эйя-фьорда и жили там счастливо до самой смерти.

ГРИМ ПРИЕМЫШ ЕПИСКОПА

В давние времена выдался на Севере голодный год. Голодающие ходили толпами и просили милостыню, так что от них никому житья не было. Тогда знатные люди собрались на тинг и постановили, что каждый хозяин должен накормить нищего и предоставить ему ночлег на одну ночь, а утром нищий должен уйти, ничего не получив на дорогу. Много нищих побывало той зимой в епископской усадьбе в Хоуларе, где соблюдались те же правила, что и повсюду.

Однажды вечером пришел к епископу мальчик по имени Грим, его накормили и оставили ночевать. Но утром Грим пошел к епископу и сказал, что ему очень хочется остаться в усадьбе еще на одну ночь. Дело кончилось тем, что епископ позволил Гриму остаться. На другой день Грим снова пошел к епископу и попросил оставить его на третью ночь. Епископ напомнил ему о решении, которое приняли на тинге знатные люди.

— Но ведь ты уже нарушил это решение, — ответил ему Грим.

У епископа не хватило духу прогнать мальчика силой, и Грим так и остался жить в Хоуларе. Он выучился на кузнеца и стал работать в епископской кузнице. Так прошло несколько лет, Грим вырос сильным и храбрым. Люди считали, что он неотесан, упрям и зол, и старались не иметь с ним дела.

Однажды на рождество хоуларский епископ получил письмо с Юга от скаульхольтского епископа. В том письме были важные вести, и он любой ценой должен был переслать свой ответ в Скаульхольт до Нового года. Но никто из его людей не брался доставить ответное письмо, ведь чтобы поспеть в Скаульхольт до Нового года, надо было идти кратчайшим путем — через горы, а зимой это небезопасно. Наконец епископ обратился со своей просьбой к Гриму, выразив надежду, что получит помощь у того, кому сам когда-то помог.

— Напрасно ты попрекаешь меня куском хлеба, — ответил Грим. — Я давно отработал все, что съел. Однако, если тебе это нужно, пусть письмо будет готово завтра к вечеру, а кожаные башмаки и еду на дорогу вели принести мне сегодня.

Епископ сделал, как он просил. Грим выковал железные пластины с шипами и прикрепил их к подошве башмаков. Еще он взял с собой лыжи и коньки. Получив письмо, он в ту же ночь покинул епископскую усадьбу.

Грим шел самым коротким путем, по льду он бежал на коньках, по сугробам — на лыжах и потому продвигался очень быстро. Так он добрался до большого озера и побежал по нему на коньках. У другого берега какой-то человек ловил в проруби рыбу. Незнакомец заметил Грима и побежал ему навстречу. Грим остановился там, где лед был более скользкий, и, поджидая незнакомца, снял коньки. Вместо приветствия незнакомец налетел на Грима с кулаками. Он дрался с ожесточением, но ему было труднее держаться на скользком льду, чем Гриму, — ведь башмаки у Грима были подкованы железными шипами. В конце концов Грим опрокинул противника на лед, выхватил из-за пазухи большой нож и прикончил его. Потом он продолжал путь и, нигде не задерживаясь, добрался до Скаульхольта. Было это за день до Нового года.

Грим велел передать епископу, что хочет его видеть, но ему ответили, что епископ обедает и просит подождать. Тогда Грим послал сказать епископу, что ждать он не хочет.

— Я не больше обязан подчиняться епископу, чем он мне, — заявил Грим.

Епископ не привык к таким дерзким словам, он поднялся из-за стола, обтер бороду и вышел к Гриму. Тот отдал ему письмо и сказал, что хочет завтра получить ответ. Вечером того же дня епископ позвал Грима к себе.

— По числу, что стоит на письме, я вижу, что ты легок на ногу, — сказал он. — Но мне кажется, тебе все же следует отдохнуть у нас в Новый год.

Грим отказался, и епископ не стал его уговаривать. Утром он вручил Гриму свое письмо и спросил, каким путем тот намерен вернуться в Хоулар.

— Прежним, — ответил Грим.

— Тебя убьют, — сказал епископ.

— Это мне не страшно, я убегу, — ответил Грим.

— Возьми с собой мою собаку, — предложил епископ.

— За собаку спасибо, — сказал Грим. Епископ приказал большой темно-рыжей собаке следовать за Гримом. Собака посмотрела на епископа, но не тронулась с места. Тот более строго повторил свое приказание. Собака вздохнула и легла к ногам Грима.

Грим поблагодарил епископа за подарок и пустился в обратный путь. На озере он увидел, что к нему бегут трое. Первый бежал очень быстро и намного опередил остальных, последним бежал старик. Грим понял, что ему не уйти, выбрал на льду самое скользкое место и остановился.

— Ты убил моего брата, я отомщу тебе за него! — крикнул первый, подбежав к Гриму.

— Это будет справедливо, — ответил Грим.

Они начали драться, и скоро Грим почувствовал, что ему не одолеть этого человека. Вдруг собака прыгнула на противника Грима и так вцепилась ему в горло, что он тотчас испустил дух. Тут подбежал второй брат, и его схватка с Гримом закончилась тем же. Последним подошел старик, отец убитых. Он предложил Гриму мировую и сказал, что отдаст за него свою дочь.

— Отцу больше пристало мстить за сыновей, чем заключать мировую с их убийцей, — ответил Грим. — Сдается мне, что тебе нельзя доверять.

Старик пришел в ярость от этих слов и бросился на Грима. Сладить с ним было не просто: одной рукой он наносил Гриму удары, а другой — отбивался от собаки. Грим успевал только увертываться. Но вот старик начал сдавать, и в конце концов Грим с помощью собаки убил и его.

После этого он благополучно вернулся в Хоулар. Всю зиму он был так мрачен и угрюм, что люди избегали его, и мало кто знал, чем он занимается у себя в кузнице. А он тем временем выковал себе большой и острый тесак. Весной люди видели, что епископ долго беседовал с Гримом наедине. Вскоре после их разговора Грим покинул Хоулар, ведя за повод лошадь, на которую был навьючен сундучок. Никто, кроме епископа, не знал, куда он отправился, и больше его в Хоуларе не видели. Только в глубокой старости хоуларский епископ открыл своим друзьям, что Грим ушел к утилегуманнам. После того, что произошло, говорил епископ, самое разумное было разрешить ему уехать.

Однажды осенью, — это случилось через несколько лет, как Грим ушел из Хоулара, — скаульхольтский епископ лежал ночью в полудреме, и вдруг ему почудилось, будто кто-то подошел к окну и сказал:

— Зайди днем в овчарню, там ты найдешь подарок — это тебе в благодарность за твою собаку.

Епископ так и не понял, наяву ли он слышал эти слова или ему пригрезилось, однако после полудня он не удержался и отправился в овчарню. Там он нашел сто двадцать овец, и на всех было его клеймо. Видно, клеймили овец совсем недавно — у них еще даже уши кровоточили. Епископ велел овец заколоть, и говорят, что с каждой получили по пуду сала, а грудинка была толщиной с ладонь.

ГОРВЁМБ

Жили когда-то король и королева, и были у них сын и дочь. Дочь выросла доброй и красивой, а сын — злым и уродливым. Время шло, король состарился, однако сын не дождался смерти отца и убил его, а заодно с ним и мать с сестрой. Завладел он всем королевством и захотел жениться, да только никто за него не шел — такая дурная была у него слава. Не скоро новому королю удалось найти себе невесту, и о том, как он жил с женой, ничего не говорится, кроме того, что была у них единственная дочка по имени Ингибьёрг. Она была девушка красивая и приветливая.

Однажды королева тяжело заболела и призвала к себе дочь.

— Я знаю, что скоро умру, — сказала она, — и перед смертью хочу о тебе позаботиться. Вот тебе поясок, надень его и никогда не снимай, он спасет тебя от любой беды. А еще оставляю тебе собаку. Как только я умру, твой отец захочет жениться на тебе и, чтобы ты не убежала, посадит тебя на привязь. Тебе надо исхитриться, выйти во двор, там ты привяжешь вместо себя собаку, а сама убежишь. Только так ты сможешь спастись.

Вскоре королева умерла. На другой же вечер король сказал дочери, что желает на ней жениться. Она как могла отговаривала его, но он пригрозил, что убьет ее, если она не согласится. Тогда Ингибьёрг сделала вид, что уступает ему, только попросила разрешения перед сном выйти запереть наружную дверь.

— Ты хочешь меня обмануть! — сказал король.

Ингибьёрг ничего не ответила.

— Ладно, — сказал он наконец, — выпущу я тебя, но с одним условием: обвяжись веревкой и дай мне в руки конец.

Так они и сделали. Ингибьёрг вышла из дворца, привязала вместо себя собаку, а сама убежала. Всю ночь она брела наугад в кромешной тьме, а утром вышла к скалистому берегу, у которого стоял корабль. Ингибьёрг попросила приплывших на нем торговых людей отвезти ее в другое королевство, и они взяли ее на корабль.

Сразу подул попутный ветер, и корабль поднял паруса. Вскоре они приплыли в другое королевство и высадили Ингибьёрг на берег. Пошла она по дороге, пришла к небольшому хутору и попросила разрешения там остаться. Добрые люди приютили Ингибьёрг. Тем королевством правил молодой король, он был неженат и жил по соседству с хутором, где поселилась Ингибьёрг. Хозяин хутора стирал королю белье и чистил его платье. И вот замечает король, что белье его стало чище, чем раньше. Удивился он и как-то раз сам отправился на хутор. Там он увидел Ингибьёрг, и ее красота пленила его. Он посватался, она приняла его предложение, приготовили свадебный пир и сыграли свадьбу, как положено.

Однажды королева Ингибьёрг попросила мужа никогда не брать зимних постояльцев без ее согласия, и король обещал выполнить ее просьбу.

Несколько лет они прожили тихо и мирно, но вот как-то раз пришел к королю незнакомый старик и попросил, чтобы король взял его к себе на зиму.

— Этого я не могу обещать, пока не поговорю с королевой, — ответил король.

— А я-то думал, что в своем королевстве ты сам себе хозяин и можешь, кого захочешь, взять на зиму, — сказал старик. — Стыдно королю быть под башмаком у жены. Я бы на твоем месте не стал спрашивать разрешения у королевы.

Долго так говорил старик, и в конце концов король уступил, но, когда он рассказал обо всем королеве, она очень опечалилась.

Меж тем подошел королеве срок родить, долго она, бедняжка, мучилась, никак не могла разродиться. Призвал король лучших лекарей, но и они не сумели Помочь королеве. Пришлось королю обратиться за помощью к зимнему постояльцу.

— Если хочешь, я помогу королеве, — сказал старик, — но только при одном условии: никто не должен при этом присутствовать.

Король согласился. С помощью старика королева разродилась красивым здоровым мальчиком. Взял старик ребенка, выбросил его в окно, а королю показал щенка и сказал, что его-то и родила королева.

Вскоре королева понесла во второй раз, и все повторилось как прежде.

Наконец в третий раз понесла королева. И вот, когда она была уже на сносях, получает король от своего брата Херрёйда послание с просьбой собрать войско побольше и прийти к нему на подмогу, потому что в его королевство вторгся недруг. Не хотелось королю уезжать из дому, но королева велела ему идти на выручку к брату. Попросил король своего постояльца помочь королеве при родах и уехал. На этот раз королева родила дочку, но старик и ее выбросил в окно.

Вернулся король из военного похода, старик показал ему гадкого полуслепого котенка и сказал:

— Полюбуйся, король, на чадо, которое произвела на свет твоя королева. Недостойно твоего знатного рода, чтобы королева прелюбодействовала с презренной тварью.

Опечалился король и стал думать, как быть и что делать, а потом велел изготовить деревянный короб. Посадили в тот короб королеву, надели на него три железных обруча, обмазали медом, отнесли в лес и положили под дерево. Вскоре прибежали дикие звери и стали слизывать с короба мед. Лизали они, лизали, вдруг один железный обруч лопнул. Звери с перепугу разбежались. Потом они опять пришли и стали слизывать мед. Тут второй обруч лопнул, и звери снова разбежались. Прошло немного времени, они опять вернулись и принялись лизать короб. Но тут лопнул третий обруч, да с таким треском, что звери убежали и больше уже не возвращались. Короб раскрылся, королева вылезла наружу, осмотрелась и побрела по лесу куда глаза глядят. Брела она, брела и вышла к небольшой избушке. Присела королева на завалинку, а из избушки выходит женщина и говорит:

— Вижу, в беду ты попала, королева Ингибьёрг!

И пригласила королеву в дом. А там была уже приготовлена постель, и хозяйка предложила гостье отдохнуть. Ингибьёрг легла, хозяйка натерла ее благовонным маслом, и королева заснула. Когда она проснулась, в доме было светло и за окном сияло солнце.

Хозяйка разговорилась с королевой и очень сожалела, что не может оказать ей достойной помощи.

— Но все-таки, если хочешь, выбери себе в моем доме, что пожелаешь, — сказала она.

Тут к ним подкатилось нечто чудное, требушина не требушина, не поймешь что, и закричало:

— Выбери меня! Выбери меня! Выбери меня!

— Зачем мне эта требушина? — удивилась королева.

— Возьми, не пожалеешь, — сказала хозяйка. — Ее зовут Горвёмб.

Послушалась королева и выбрала Горвёмб. И в тот же миг исчезли и дом, и кровать, и хозяйка. Остались в лесу только королева и Горвёмб.

— А теперь, королева, следуй за мной, — сказала Горвёмб и покатилась по дороге.

Шли они, шли и вышли на берег моря. Остановилась Горвёмб и говорит:

— Садись на меня, королева, сейчас мы с тобой поплывем.

Королева так и сделала. Поплыла Горвёмб по морю, и приплыли они на остров. Там стояла овчарня и паслись овцы, а остров тот принадлежал королю, мужу Ингибьёрг. Поднялись Горвёмб с королевой на берег и подошли к хорошенькому домику.

— Поживи пока здесь, — говорит Горвёмб королеве, — это мой дом.

Стала королева жить у Горвёмб и ни в чем не знала нужды.

И вот однажды собрала Горвёмб хворост и развела такой большой костер, что его увидали в королевском дворце.

— Видно, на твой остров высадились враги, — сказал зимний постоялец королю. — Надо их прогнать.

Король с ним согласился и послал его на остров. Но тут на море разыгралась буря, и постояльцу пришлось повернуть корабль обратно к берегу. На другой день Горвёмб опять собрала хворост и развела костер. И старик снова пустился в путь. Однако на море опять разыгралась буря, и он вернулся домой ни с чем. На третий день Горвёмб развела такой костер, что и король, и придворные всполошились не на шутку. Приказал король снарядить самый большой корабль и сам поплыл на остров вместе со своим постояльцем. Только они вышли на берег, а Горвёмб уже тут как тут.

— Не иначе как ты тут хозяйничаешь, — сказал ей старик.

— Об этом мы после поговорим, — ответила Горвёмб и пригласила короля в дом.

А в доме у нее была боковая комнатушка, провела она туда короля и усадила на золотой стул. А постояльца посадила на железный стул, со скобой, которую она тут же замкнула у него на груди.

— Есть у меня к тебе, король, одна просьба, — сказала она. — Вели-ка этому человеку рассказать свою историю.

— Я охотно исполню твою просьбу, — ответил король и велел постояльцу рассказать свою историю.

Не хотелось тому говорить, да делать нечего — пришлось начать рассказ.

— А ведь ты врешь, старик! — вдруг перебила его Горвёмб.

И покрепче подкрутила винт на скобе, а в ней были железные шипы. Впились эти шипы старику в грудь, и пришлось ему начать свой рассказ заново.

Но Горвёмб опять перебила его:

— Зачем правду скрываешь? — сказала она и так сдавила старику грудь, что тот даже вскрикнул.

В третий раз начал он рассказывать, а Горвёмб — все свое:

— Опять, — говорит, — ты врешь! И тут она так сдавила старика, что тот завопил во все горло. Понял он, что с Горвёмб шутки плохи, и рассказал королю всю правду.

— Вот теперь-то ты не соврал! — сказала Горвёмб и обратилась к королю: — А что, король, не довольно ли пожил на свете этот старик?

— Довольно, — ответил король и заплакал.

Тогда Горвёмб столкнула железный стул под пол, а там стоял котел с кипящей смолой. Так и кончилась жизнь королевского постояльца.

— Ну, король, говори, что ты мне дашь, если я верну тебе жену и детей? — спрашивает Горвёмб у короля.

— Проси, что хочешь, — отвечает он. Сперва Горвёмб привела к нему королеву. Обнял король свою жену, и оба они заплакали от счастья. Потом она привела и детей, и радости их не было конца.

— А теперь, король, — говорит Горвёмб, исполни мою просьбу — выдай меня замуж за своего брата Херрёйда!

— Это трудное дело, — сказал король, — однако я попытаюсь.

Взял король королеву, детей и Горвёмб и вернулся вместе с ними во дворец, а потом отправил гонца за своим братом. Поначалу Херрёйд никак не соглашался жениться на Горвёмб, но король с королевой так его умоляли, что в конце концов он уступил. Привели Горвёмб к жениху, увидел он ее и испугался, но свадебный пир был уже собран, и свадьба удалась на славу. Правда, жених сидел как в воду опущенный, зато невеста была весела и не скрывала своей радости. Подошло время молодым идти почивать, гости уложили их вместе, как велит обычай, и ушли. Прошла ночь. Утром проснулся Херрёйд и видит: лежит рядом с ним прекрасная девушка, а у постели требушиная кожа валяется. Обрадовался он, схватил эту кожу и бросил в огонь. А девушка оказалась королевской дочерью, которую заколдовала злая мачеха. Вернулся Херрёйд с молодой женой к себе домой, и правили оба брата своими королевствами до самой смерти. На том и сказке конец.

СКАЗКА О ГРИСХИЛЬДУР ВЕЛИКОДУШНОЙ

Жил когда-то на свете король, и не было у него ни жены, ни детей. Его приближенные были очень обеспокоены, боялись, что у короля не будет наследников. Они часто напоминали об этом королю, да только его это нисколько не заботило.

И вот однажды в погожий день король приказал оседлать двадцать лошадей — десять для мужчин и десять для женщин. Одно женское седло было все золоченое. Стали королевские девы-воительницы думать да гадать, кому из них выпадет честь ехать в золоченом седле. Каждой хотелось стать королевской избранницей, и каждая считала себя самой достойной. Да только все вышло по-иному. Король никому не позволил сесть на лошадь с золоченым седлом. Он приказал девяти девам и девяти воинам сопровождать его, а лошадь под золоченым седлом вели пустую в поводу. Никто не знал, куда собрался король, но спросить его не осмеливались. Король направился к лесу, всадники — за ним. Долго-долго ехали они по лесу, и наконец король остановился перед убогим домишком. Он постучал в дверь, и из дома вышла девушка невиданной красоты.

— Как тебя зовут и кто твои родители? — спросил у нее король.

Девушка ответила, что зовут ее Грисхильдур и что она дочь здешнего хозяина, отец болен и не встает с постели, а мать здорова. Король сказал, что у него есть дело к ее родителям, и девушка пригласила его в дом. Король поздоровался с хозяевами, а потом объявил, что приехал свататься к их дочери. Сперва родители девушки наотрез отказали королю. Особенно противился отец.

— Король, верно, потешается над бедными людьми, — сказал старик. — Он может найти жену себе под стать, а наша дочь ему не пара. От такого брака добра не жди. Очень скоро король разлюбит ее и с позором прогонит обратно к родителям.

Король обиделся на такие слова и пригрозил, что увезет девушку силой, если отец не уважит его просьбу. Мать, как могла, старалась загладить строптивость мужа. Она попросила короля не обижаться на человека, изнуренного старостью и недугом, он, мол, и сам не ведает, что болтает.

— Для нас большая честь, если король женится на нашей дочери, — сказала она мужу, — пусть даже потом он и отошлет ее обратно.

И мало-помалу она уговорила мужа отдать дочь в жены королю.

Грисхильдур при этом разговоре не присутствовала. Вот король выходит из дома и просит ее сесть на лошадь с золоченым седлом.

Удивилась Грисхильдур и спрашивает:

— Что это значит?

И король рассказал ей о своем сватовстве.

Грисхильдур сочла решение родителей опрометчивым, но король сказал, что, если она не поедет добром, он увезет ее силой. Тогда она вернулась в дом, со слезами простилась с родителями и уехала вместе с королем и его свитой.

Сыграл король свадьбу, и стали они с новой королевой жить-поживать. Приближенным короля не понравилось, что он взял жену из низкого сословия, и они изо всех сил старались поссорить короля с королевой. Но оговорить Грисхильдур было трудно, потому что она со всеми была добра и приветлива.

Подошел срок, и королева родила дочку, красотой девочка удалась в мать. Король распорядился, чтобы на радость Грисхильдур ребенок остался при ней, однако вскоре изменил свое решение и велел одному из приближенных забрать у королевы дочь. Не хотелось приближенному исполнять такое поручение, да делать нечего. Зарыдала королева, когда у нее отняли дочь, но приближенный сказал, что таков приказ, и отнес девочку королю, а тот отдал ее на воспитание своему родственнику. Ни слова не сказала Грисхильдур королю и больше уже никогда не спрашивала о дочери.

Прошел год, и королева родила сына. Король и на этот раз пообещал, что ребенок останется при матери. Но не успела королева оправиться от родов, как король послал приближенного отобрать у нее мальчика. Сильно убивалась королева, потеряв дочь, но еще пуще убивалась она по сыну. Королю, разумеется, обо всем доложили, но он не сжалился над Грисхильдур, а вскоре он призвал ее к себе и велел, чтобы она показала ему детей. Всколыхнулось тут материнское горе, зарыдала Грисхильдур и сказала, что детей у нее отобрали по его повелению и ему должно быть лучше известно, где они и что с ними сталось. Король разгневался и приказал Грисхильдур убираться прочь и больше никогда не показываться ему на глаза.

Вот как случилось, что безутешная Грисхильдур покинула королевский дворец и вернулась к родителям. Отец плохо принял ее и без конца корил, говоря, что она сама виновата, коли допустила, что ее с позором выгнали из дворца. А мать, напротив, жалела Грисхильдур и, как могла, утешала ее.

Почти шестнадцать лет прожила Грисхильдур у отца с матерью и преданно за ними ухаживала. А когда этот срок миновал, король объявил приближенным, что намерен жениться во второй раз и уже нашел себе в жены красивую девушку. Послал он своих людей в лес, где жила Грисхильдур, и передали они ей королевскую волю: пусть явится во дворец и приготовит свадебный пир. Долго не соглашались Грисхильдур и ее родители, но в конце концов им пришлось уступить. На свадьбе Грисхильдур прислуживала за столом, и все сочли, что она держится достойно и великодушно, она же старалась лишь прилежно исполнять свои обязанности. Ночью гости разошлись. Стали собираться в свою опочивальню и король с новой королевой. Он приказал Грисхильдур взять свечу и проводить их. Грисхильдур повиновалась и светила им, пока они укладывались. Молодая королева легла быстро, а король все медлил. Свеча в руке у Грисхильдур догорела, и пламя коснулось ее пальцев. Король спросил, не обожглась ли она.

— От этого ожога болят только пальцы, обожженное сердце болит куда сильней, — ответила Грисхильдур и горько заплакала.

Не выдержал тут король и говорит:

— Достаточно я уже испытывал твое терпение и доброту. Я прикажу, чтобы отныне тебя звали Грисхильдур Великодушная, потому что ты заслуживаешь это имя. Но прежде ты должна узнать: девушка, с которой я сегодня для виду сыграл свадьбу, — наша с тобой дочь. Она во всем походит на тебя. Наш сын тоже здесь, это благородный юноша и храбрый воин. И если твое желание не расходится с моим и ты сможешь простить меня, мы с тобой теперь всегда будем вместе.

С того дня Грисхильдур правила вместе с королем и не разлучалась с ним до самой его смерти. Когда же он скончался, страной стал править их сын, а сестру свою он выдал замуж за соседнего короля.

На этом кончается сказка о Грисхильдур Великодушной.

СКАЗКА О КОРОЛЕВИЧЕ ХЛИНИКЕ И О ТОУРЕ КРЕСТЬЯНСКОЙ ДОЧКЕ

Жили когда-то в своем королевстве король с королевой, а в самом уголке их огромного сада жил крестьянин с женой. У короля было три сына — Хлиник, Асмунд и Сигурд. Когда королевичи подросли, они часто играли на цветистой лужайке в прекрасном саду, окружавшем дворец.

А у крестьянина с женой была одна дочь, звали ее Тоура. Хотя она была незнатного рода, но росла на удивление красивой и разумной. Кроме нее, детей в семье не было, и ей было скучно одной, поэтому она любила ходить туда, где гуляли королевичи, а иногда и играла вместе с ними. Только она никогда не забывала, что должна вести себя учтиво и скромно. Она была такая кроткая и уступчивая, что никому ни в чем не прекословила, даже если что-то было не по ней. А когда королевичам случалось повздорить, она старалась их помирить.

Сперва королю с королевой не нравилось, что крестьянская дочка играет с их сыновьями, но, узнав Тоуру поближе, они разрешили детям играть вместе. Тоура пришлась по душе старшему королевичу Хлинику, который отличался добрым нравом, и она тоже полюбила его. Они поклялись друг другу в верности, однако в сказке ничего не говорится, было ли о том известно их родителям. А когда они выросли, случилась беда: пропал королевич Хлиник, и никто не знал, что с ним сталось.

Тоура горевала больше всех. А у нее была родственница, старая женщина, сведущая в колдовстве и всякой древней премудрости. Вот Тоура и поехала к ней, чтобы с ее помощью узнать, где Хлиник и как его спасти. Помрачнела старуха, когда Тоура рассказала ей о своем горе.

— Трудно узнать, где твой Хлиник, а спасти его и того труднее, — сказала она. — Боюсь, что королевич попал в такое место, куда простому человеку и проникнуть-то невозможно.

Между тем она. добавила, что, если Тоура приедет к ней на другой день, она все же постарается кое-что узнать и кое-чем помочь.

Обрадовалась Тоура и еле-еле дождалась утра. Приехала она опять к старухе, а та ей говорит, что Хлиника похитила великанша, которая спрятала его у себя в подземном царстве и хочет женить на себе. От радости, что Хлиник жив и здоров, Тоура бросилась на шею к старухе и сказала, что сейчас же отправится в подземное царство, чтобы спасти Хлиника от злой великанши. Старуха пообещала помочь Тоуре, хотя и опасалась, что после встречи влюбленным грозит новая разлука. Она дала Тоуре собаку коричневой масти и велела следовать за ней, куда бы та ни пошла.

— А когда свет померкнет, возьми собаку за хвост, чтобы не сбиться с пути, — напутствовала старуха Тоуру.

Девушка сердечно простилась с ней и пошла за собакой. Вот вокруг стало темнеть, но Тоура по совету старухи взяла собаку за хвост и продолжала путь. Сперва они шли в полном мраке, потом стало понемногу светлеть, и наконец они пришли в такое место, где было светло, как на земле.

Собака привела Тоуру к огромной пещере и вошла туда. Тоура — за ней. Долго они шли по пещере, пока не очутились перед запертой дверью. Дверь сама распахнулась перед ними, и Тоура догадалась, что тут не обошлось без старухиной помощи. За дверью оказались чистые и опрятные покои. Тоура прошла через них и увидала вторую дверь. Покои за этой дверью сверкали дорогим убранством. Здесь на богатом ложе, под расшитым одеялом спал Хлиник, а над его изголовьем висел драгоценный меч. Еще Тоура увидала три камня — красный, белый и черный — и поняла, что это не простые камни. Рядом с постелью Хлиника сидела птица. Тоура рассмотрела все как следует и стала будить Хлиника, но, сколько она его ни трясла, он так и не проснулся. Догадалась Тоура, что и это неспроста, и стала искать местечка, где бы спрятаться. Нашла она закуточек и там притаилась.

Вскоре за дверью раздался грохот и громовой голос в соседних покоях проговорил:

— Ты, сестрица, готовь обед, а я пойду к королевичу Хлинику и спрошу, не хочет ли он на мне жениться.

Вошла великанша к Хлинику, приблизилась к его постели и говорит:

— Пой, пой, мой лебедь, пробудись, королевич Хлиник!

Только она вымолвила эти слова, как птица запела и Хлиник проснулся. Великанша почтительно заговорила с ним и спросила, не хочет ли он на ней жениться.

— Нет, не хочу, — ответил Хлиник. Потом сестра великанши принесла обед, и Хлиник поел, хотя еда пришлась ему не по вкусу. После обеда великанша проговорила:

— Пой, пой, мой лебедь, спи-усни, королевич Хлиник!

И Хлиник тут же уснул, а великанши ушли.

Утром великанша разбудила Хлиника, дала ему поесть и снова спросила, не хочет ли он на ней жениться.

— Нет, не хочу, — ответил Хлиник. Тогда она снова усыпила его и ушла. Тоура знала, что днем великанши отправятся на охоту. Она выждала, чтобы они отошли подальше от пещеры, а потом приблизилась к постели Хлиника и сказала так же, как говорила великанша:

— Пой, пой, мой лебедь, пробудись, королевич Хлиник!

Хлиник проснулся, и они бросились друг другу в объятия, а потом стали гадать, как им быть и что делать. Хлиник рассказал Тоуре, что хозяйка здесь старшая великанша. Каждый день она меняет обличье, приходит и уговаривает его жениться на ней.

— Плохи мои дела, — сказал он, — но, как спастись, я не знаю.

И тогда Тоура дала Хлинику такой совет:

— Сегодня вечером скажи великанше, что согласен жениться на ней, если только она откроет тебе тайну одеяла, меча и камней. А не захочет открыть тайну, тогда и говорить с ней не о чем.

Хлиник обещал исполнить все в точности, и они еще долго беседовали, утешая и ободряя друг друга.

Вечером великанши вернулись домой. Старшая разбудила Хлиника и опять спросила его про женитьбу. Хлиник подумал, подумал, а потом и говорит, что он, пожалуй, женится на ней, если она откроет ему тайну одеяла, меча и камней. Не понравилось это условие великанше, и она предложила ему открыть тайну только одного из этих предметов. Но Хлиник твердо стоял на своем, и ей пришлось согласиться.

— Ну, слушай, — сказала она. — На этом одеяле можно подняться в земное царство. Меч — единственное оружие, которым можно сразить моего брата Яуднхёйса. А камни замечательны тем, что коли ударишь по красному — вспыхнет огонь, по белому — пойдет снег, а по черному — хлынет дождь. И огонь этот, и снег, и дождь несут смерть и не страшны лишь мне, моему брату Яуднхёйсу да еще тому, кто скроется под этим одеялом.

Выслушал все Хлиник и говорит великанше, чтобы завтра утром они с сестрой ехали созывать гостей на свадебный пир — откладывать, мол, больше незачем. Обрадовалась великанша и побежала сообщить новость своей сестре. Они так скакали от радости, что пещера ходуном ходила. Потом они накормили Хлиника и все легли спать. А утром, как и было решено, великанши отправились созывать на пир гостей.

Только они ушли, Тоура поскорей разбудила Хлиника, взяли они одеяло, камни и меч и пустились в обратный путь. Идут они и вдруг видят: шагают им навстречу толпы великанов и богатырей — спешат к великанше на свадьбу. Ударил Хлиник по всем трем камням — и, верно, не обманула его великанша, — стали гости один за другим валиться замертво, а Хлинику и Тоуре под одеялом хоть бы что. Так Хлиник и бил по камням, пока все великаны не полегли, а потом они с Тоурой пошли дальше.

Долго ли они шли, коротко ли, об этом ничего не говорится, но только в конце концов пришли они во дворец короля, отца Хлиника. Король с королевой обрадовались, и тут же было решено, что Хлиник и Тоура скоро поженятся. Даже день свадьбы уже назначили. И вот накануне свадьбы пошли Хлиник и Тоура погулять к скалам на берегу моря и увидели у берега корабль. И был тот корабль весь золоченый и сверкал, будто на солнце, хотя день стоял пасмурный. Хлиник смотрел на него как завороженный, а потом захотел спуститься к воде, поглядеть вблизи на дивный корабль и узнать, кто на нем приплыл. Тоура пыталась удержать его, говорила, что это — морок, но Хлиник не хотел ничего слушать.

— Вздор ты болтаешь, — сказал он и один направился к кораблю.

Спустился Хлиник к воде и залюбовался дивным кораблем и прекрасной девушкой, которая на нем приплыла. Он даже не спросил, кто она и откуда, а сразу пригласил ее во дворец, потому что влюбился в нее с первого взгляда. Девушка приняла его приглашение, и они вместе пошли во дворец.

Позабыл Хлиник свою Тоуру и решил жениться на прекрасной незнакомке. Тоуре было горько и обидно, но скоро она поняла, что тут не обошлось без колдовства: не успела красавица появиться в королевском дворце, как там стали исчезать люди, и никто не знал, куда они пропадают. Тогда Тоура нарядилась в мужское платье, отправилась во дворец к королевичу Асмунду и спросила, когда будет свадьба его брата Хлиника. Она полагала, что брату Хлиника это известно лучше, чем другим.

— Завтра утром, — ответил королевич Асмунд.

После Асмунда Тоура пошла к королевичу Сигурду и задала ему тот же вопрос.

— Завтра утром, — ответил королевич Сигурд, не узнав Тоуру.

Тогда она сказала, что у нее к Хлинику важное дело, и попросила Сигурда свести ее с ним. Сигурд согласился, и пошли они вместе искать Хлиника.

— Что нужно этому парню? — спросил Хлиник, увидев их. — Мне нынче не до гостей.

— Дело у меня пустячное, — ответила Тоура, — хочу узнать, когда будет твоя свадьба.

Рассердился было Хлиник за такой вопрос, однако ответил правду.

— А тебе не случалось, — спрашивает тогда Тоура, — видеть свою невесту, когда она думает, что ее никто не видит?

Хлиник признался, что хоть и видит ее часто, а вот так видеть не доводилось. Тогда Тоура попросила Хлиника пойти с ней в такое место, откуда можно тайком следить за его невестой. Хлиник согласился. Пришли они в покои по соседству с теми, где жила красавица, и стали смотреть через щелку в стене. И увидели они отвратительное чудовище.

— Яуднхёйс, брат мой, принеси мне поесть! — проговорило оно.

И тотчас из-под пола появился трехголовый великан и подал сестре одного из королевских дружинников. Схватила великанша дружинника и мигом его сожрала. Посмотрел Хлиник на свою невесту и пошел прочь, а Тоура — за ним.

— Ну что, Хлиник, годится ли твоя невеста в королевы? — спросила она. — Может, пока не поздно, разыщешь Тоуру, которая прячется где-то от позора?

— Если бы я мог ее разыскать! — ответил Хлиник.

Тут Тоура побежала, переоделась в свое платье и вернулась к Хлинику. Он обрадовался, обнял ее и признался, что был околдован прекрасным видением. Потом Хлиник попросил у Тоуры совета, как ему быть, и она велела ему сделать вид, что свадьба состоится в назначенное время. Она дала ему меч великанши, с которым никогда не расставалась. Этим мечом он должен будет сразить великаншу, потому что другое оружие против нее бессильно. И еще она сказала, что сама придет на свадьбу и сядет рядом с ним. Хлиник взял меч и обещал исполнить все, как она велела.

Наутро собрали большой пир, ввели в покои будущую королеву и посадили ее рядом с Хлиником. Но вскоре пришла и Тоура в праздничном наряде и тоже села рядом с Хлиником. Невеста рассердилась, и тогда Хлиник проткнул ее мечом. Испустив страшный вой, она упала со скамьи, и тотчас из-под пола явился ее брат Яуднхёйс. Он опрокинул стол с яствами, но Хлиник убил и его. Потом зал прибрали, приготовили новый пир и сыграли свадьбу Тоуры и Хлиника. Они жили долго и счастливо, народили много красивых детей и нажили большое богатство.

МУЖИЦКИЕ ДОЧКИ

Давным-давно жили в своем королевстве король с королевой, и там же жили в своем домишке мужик с бабой. И вот королева заболела и умерла. Король не стал больше жениться и правил государством с помощью советника и сына. Кроме сына, у короля были две дочери.

А у мужика с бабой были три дочки и ни одного сына. Растили-растили мужик с бабой своих дочек, а те выросли такими лентяйками, каких свет не видывал. Понятно, что отец с матерью были недовольны, но сладить с дочками они не могли. И вот задумали дочки избавиться от родителей и пожить без них в свое удовольствие. Однажды вечером взяли они ядовитого зелья и подмешали родителям в кашу, да так щедро подмешали, что те заснули и больше не проснулись. Теперь сестры могли целыми днями бить баклуши и есть без спросу, чего только захочется. Жили они не тужили, но вот кончились у них все припасы. Стали сестры совет держать, как дальше кормиться. Знали они, что у короля есть большое стадо, а в стаде — бык, которому цены нет. Выследили сестры королевское стадо, поймали быка, пригнали к себе домой и закололи.

Тем временем королевский пастух хватился лучшего быка и доложил королю о его пропаже. Король приказал своему советнику отправиться к мужицким дочкам и разведать, не у них ли бык. Он сразу заподозрил, что это они его украли. Приходит советник к их дому и застает сестер на крыльце. Стоят они да посмеиваются, а потом велят младшей пойти посмотреть, готово ли варево.

— Готово, — говорит она, вернувшись. Тогда сестры приглашают советника в дом и сажают его поближе к очагу. Смотрит советник — в котле у них варятся лишь кости от пикши. Сестры садятся за стол и его приглашают, но советник от еды отказался, попрощался с ними и пошел к двери. Только он ступил за порог, как поднялся такой буран, что кругом потемнело и дороги стало не видно. А сестры тут как тут, подошли они к советнику и говорят:

— Проведи ночь со старшей сестрой, а не то мы выгоним тебя из дому и ты погибнешь в буране.

Не понравилось советнику ни то, ни другое, но идти в буран он побоялся и потому согласился провести ночь со старшей сестрой, надеясь, что никто об этом не узнает. Как прошла ночь, ничего не говорится, только проснулся советник на рассвете и видит, что сестер в доме нет. Встал он и отправился в путь. Вот подходит он к широкой реке и видит на берегу ялик. Хотел он переплыть реку на ялике и начал сталкивать его в воду. Вдруг откуда ни возьмись появились сестры со свечой.

— Что это ты, советник, копаешься у ручья в корыте с золой? — спрашивают они и смеются.

Смотрит советник — и правда: стоит он у ручья, а в руках у него корыто с золой. Сестры над ним хохочут-заливаются, а потом и говорят:

— Обещай жениться на сестре, с которой провел ночь, а не то мы тебя убьем.

Не посмел советник перечить и обещал жениться на старшей сестре. Тогда мужицкие дочки отпустили его домой, и он сказал королю, что попал в буран, ночевал под открытым небом, а до мужицких дочек так и не добрался. Король остался недоволен его походом. Позвал он сына и говорит:

— Сын мой, сходи к ним сам и разведай, нет ли у них моего быка. Трудно мне примириться с его пропажей.

И отправился королевский сын к мужицким дочкам. Приходит он к их дому и застает сестер на крыльце. Они приказывают младшей пойти посмотреть, готово ли варево.

— Готово, — говорит она, вернувшись. Тогда сестры приглашают королевского сына в дом и тоже сажают у самого очага. Сел королевич и видит: варятся в котле лишь голые рыбьи кости. Стали сестры его потчевать, но он от еды отказался и собрался домой. Только королевич ступил за порог, как налетел ураган с градом. А сестры тут как тут:

— Проведи ночь со средней сестрой, — говорят они, — а не то мы тебя выгоним и ты погибнешь.

А дальше все было так же, как с советником. Утром сестры куда-то исчезли, а королевский сын проснулся и отправился домой. Подошел он к бурному потоку, увидел ялик и решил переправиться на нем на другой берег, но тут явились сестры со свечой и подняли его на смех.

— Разве достойно королевского сына копаться у ручья в корыте с золой! — сказали они.

Удивился королевич, однако видит: правду они говорят, и понял, что тут не обошлось без колдовства.

— А теперь, — говорят мужицкие дочки, — обещай жениться на той, с которой провел ночь, иначе мы тебя убьем!

Не осмелился королевич перечить и обещал жениться на средней сестре. А потом он вернулся домой и сказал королю, что ночевал под открытым небом, а до сестер не мог добраться из-за непогоды.

— Оба ваши похода кончились неудачно, но так оставлять дело нельзя, — сказал король. — Придется вам вместе пойти к мужицким дочкам.

Советник и королевич заупрямились.

— Все равно, — говорят, — ничего из этого не выйдет.

Рассердился король и решил идти сам. Вот подходит он к мужицкому дому, а сестры сидят на крыльце да посмеиваются. Посылают они младшую сестру посмотреть, готово ли варево.

— Готово, — говорит она, вернувшись. Тогда сестры приглашают короля в дом и сажают на камень у очага. Он садится и видит, что в котле у них варятся лишь кости от пикши. Удивился король — ведь он не сомневался, что увидит там мясо своего быка. Стали сестры угощать короля варевом, но он есть не захотел, а простился и собрался домой. Открыл он дверь, а за порогом гроза лютует, пришлось королю снова закрыть дверь. Тут сестры подошли к нему и говорят:

— Выбирай, король, что тебе больше по душе: хочешь, проведи сегодня ночь с младшей сестрой, а нет — так уходи и пеняй на себя, в такую грозу и с жизнью проститься недолго.

Король, разумеется, предпочел провести ночь с мужицкой дочкой. Как прошла ночь, про то ничего не говорится, а только проснулся король затемно и увидел, что сестер в доме нет. Тогда он быстро оделся и пошел прочь. Смотрит — впереди огромное озеро со скалистыми берегами, а глубина небольшая — ему по грудь. Отыскал король на берегу палку и пошел через озеро вброд. Идет он, а озеро с каждым шагом все глубже и глубже становится. Тут откуда ни возьмись сестры со свечой, глядят на него и смеются.

— Не по-королевски ты ведешь себя в чужом доме! — говорят они. — Зачем ты схватил мутовку да залез в чан с сывороткой? Вот уж не думали, что король мог так поступить!

Увидел король, что они правы, и покраснел от стыда. А сестры говорят:

— Вот что, король, обещай взять в жены ту, с которой провел ночь, а не то мы утопим тебя в этой сыворотке!

Не посмел король отказаться, обещал жениться на мужицкой дочке. Тогда сестры отпустили его, и он вернулся к себе во дворец. Признались друг другу король, советник и королевский сын, какая с каждым из них приключилась история, и поняли, что рыбьи кости были на самом деле бычьим мясом, да делать нечего. Поехали они за сестрами и привезли их во дворец. А там сыграли свадьбу, и каждый взял в жены ту сестру, с которой провел ночь.

Зажили они тихо и мирно. Королевский сын правил страной после кончины своего отца и дожил до глубокой старости. На этом сказке конец.

ДЕЛАЙ БЛИЖНЕМУ ДОБРО, НО И СЕБЯ НЕ ЗАБЫВАЙ

Как-то раз один пастор, католик, наверно, читал своим прихожанам проповедь. Он внушал им, что надо делать добро ближнему и что дарящему воздается семикратно. Сидел в церкви парень, который жил неподалеку и был единственным сыном бедной вдовы. У вдовы была всего одна корова, а у пастора их было шесть. Вот возвращается парень домой и говорит матери, что коли дарящему воздается семикратно, то он подарит пастору их корову. Мать ни в какую, но сын не внял ее причитаниям, взял корову и отвел ее пастору. Обрадовался пастор и поблагодарил его за подарок.

А через несколько дней случилось так, что коровы пастора подошли к избушке парня. Тот увидел их и загнал в хлев.

— Видишь, — сказал он матери, — пастор-то оказался прав — вместо одной коровы к нам вернулось семь!

Вскоре приходит к парню пастух пастора и спрашивает, где пасторские коровы. Парень ответил, что о пасторских коровах он ничего не знает.

— Правда, пришли к нам семь коров, — сказал он, — но их моя матушка получила в награду за одну свою, которую подарила пастору. С какой же стати она будет их отдавать!

Пришлось пастуху отправиться домой ни с чем. Узнал про это пастор и поднял на ноги всех своих людей. Один за другим ходили они к парню, но тоже возвращались домой ни с чем. Наконец пастор отправился к парню сам и спросил, здесь ли его коровы. Парень ответил, что к ним и в самом деле пришли семь коров — мать получила их в награду за ту одну, что подарила пастору.

— А какой масти эти коровы? — спросил пастор.

Парень ответил все как есть.

— Значит, это мои коровы, — сказал пастор.

— Как же так, — возразил парень, — разве пастор не говорил сам в своей проповеди, что дарящему воздается семикратно?

И тогда пастор решил так: пусть коровы достанутся тому из них, кто завтра первый пожелает другому доброго утра. На том они и расстались.

Вечером, когда все легли спать, парень забрался на крышу пасторского дома, устроился как раз над тем окошком, у которого спал пастор, и пролежал там всю ночь. На рассвете парень слышит, как пастор зовет к себе служанку и говорит ей:

— А не прокатиться ли нам с тобой в Иерусалим?

— Отчего же не прокатиться, — отвечает служанка.

Скоро пастор вышел из дому. Парень мигом спрыгнул на землю и говорит ему:

— Доброе утро!

— Что ты здесь делаешь в такую рань? — удивился пастор.

— А я боялся, что вы в Иерусалим уедете! — ответил парень.

После этого пастор разрешил ему оставить коров у себя, а об Иерусалиме просил помалкивать.

ВОТ БЫ Я ПОСМЕЯЛСЯ, БУДЬ Я СЕЙЧАС ЖИВ!

Как-то раз две бабы поспорили, чей муж глупее. Спорили они, спорили и решили наконец испытать их глупость на деле.

Приходит один из мужиков домой и видит: сидит его баба за прялкой и прядет, только кудели на прялке нету, да и нити на веретене не видно. Подивился мужик на такую работу и решил, что его баба рехнулась.

— Никак ты сдурела? — спрашивает он у нее. — Кто же это прядет без кудели, откуда ж у тебя нитка возьмется?

— А я и не чаяла, что ты мою пряжу разглядишь, — отвечает жена. — Уж больно она тонка. Хочу наткать из нее сукна да сшить тебе новое платье.

Обрадовался мужик, вот, думает, повезло: и жена попалась работящая, и новое платье у него скоро будет. Один день баба прядет, другой прядет, а на третий ставит кросны и начинает ткать. Только не видно на кроснах основы, снует челнок по пустому станку. Слушает мужик, как кросны стучат, и не нарадуется. А баба знай себе ткет да посмеивается. Потом она делает вид, что снимает тканину с кросен, валяет ее, как положено, раскраивает и шьет. Вот покончила она с шитьем и предлагает мужу примерить новое платье. А чтобы он его, упаси бог, не порвал, она делает вид, что помогает ему. Муж, бедняга, стоит нагишом, а ему мнится, будто на нем новое нарядное платье, и уж он рад-радехонек.

Теперь надо рассказать о второй бабе. Приходит ее муж домой, а она у него спрашивает:

— Никак ты захворал? На тебе лица нет!

Удивился мужик, а баба хлопочет — в постель его укладывает. Поверил ей мужик, что он захворал, лег и лежит пластом. А через несколько дней она его уж обряжать ладит.

— Это зачем? — спрашивает он. А она отвечает, что нынче утром он помер и надо его в гроб класть. Лежит мужик, ждет, когда его в гроб положат. Назначила баба день похорон, наняла шестерых носильщиков и пригласила товарку с мужем проводить покойника в последний путь. А плотнику она наказала просверлить сбоку в гробу дырочку, чтобы ее мужу видно было, что делается снаружи. Стали носильщики выносить гроб, «покойник» увидел голого соседа да как заорет:

— Вот бы я посмеялся, будь я сейчас жив!

Как по-вашему, который же из них был глупее?

КИДХЮС

Жили когда-то в своем домишке старик со старухой, и были они такие бедные, что не было у них никакого добра, кроме пряслешка на старухином веретене. А пряслешок тот был из чистого золота. Старик каждый день ходил на охоту или ловил рыбу, тем они и кормились. Неподалеку от их дома был высокий бугор. Люди говорили, что в нем обитает аульв по имени Кидхюс, которого нужно остерегаться.

Пошел старик однажды на охоту, а старуха, по обыкновению, дома осталась. День был погожий, она вынесла прялку на двор и села прясть. Вдруг пряслешок возьми да свались с веретена. Покатился он, покатился и закатился невесть куда. Всполошилась старуха и давай искать пряслешок, а он как сквозь землю провалился. Вернулся старик домой, и старуха рассказала ему о своей пропаже.

— Не иначе как Кидхюс твой пряслешок украл, — сказал старик. — Такое за ним и прежде замечали.

И решил он пойти к Кидхюсу, чтобы заставить его вернуть пряслешок или хотя бы заплатить за него. Полегчало на сердце у старухи. Вот приходит старик к бугру и давай колотить по нему дубинкой. Кидхюс спрашивает:

— Кто там стучится в мой дом?

Старик отвечает:

— Пришел сосед твой, Кидхюс, уж ты не обессудь — за пряслешок старухе пожалуй что-нибудь.

Кидхюс спросил, чего хочет старуха.

— Дай ей корову, — сказал старик, — да такую, чтобы за один раз давала не меньше пяти литров молока.

И Кидхюс дал ему корову.

На другой день старуха надоила столько молока, что заполнила все свои жбаны, и пришло ей в голову наварить молочной болтушки. Да только варить было не из чего — муки у нее не было. Тогда велела она старику пойти к Кидхюсу и попросить у него муки на болтушку. Вот идет старик к бугру и снова стучит по нему дубинкой. Кидхюс отзывается:

— Кто там стучится в мой дом? Старик отвечает:

— Пришел сосед твой, Кидхюс, уж ты не обессудь – за пряслешок старухе пожалуй что-нибудь.

Кидхюс опять спрашивает, чего хочет старуха. А старик говорит, что им надо муки, потому что старуха болтушку варить надумала. Дал ему Кидхюс меру муки, старик отнес ее домой, старуха наварила болтушки. Ели старики, ели, наелись до отвала, а в котле все еще много болтушки. Стали они думать, куда остатки девать, и решили отдать болтушку Деве Марии. Только вот как до нее добраться — очень уж она высоко. И надумали они попросить у Кидхюса лестницу, чтобы до неба достала, — им все казалось, что они мало с него за свой пряслешок получили. Пошел старик и постучал по бугру. Кидхюс отозвался, как прежде:

— Кто там стучится в мой дом?

Старик отвечает:

— Пришел сосед твой, Кидхюс, уж ты не обессудь — за пряслешок старухе пожалуй что-нибудь.

Тут Кидхюс рассердился не на шутку:

— Да когда же я расплачусь с ней за этот пряслешок? — закричал он.

Но старик сказал, что им нужна всего лишь лестница, чтобы подняться на небо к Деве Марии и отдать ей ведерко болтушки. Ладно, принес Кидхюс лестницу да еще сам ее и к небу приставил. Обрадовался старик — побежал домой за старухой. Взяли они ведерко с болтушкой и стали взбираться по лестнице, но от спешки у них голова закружилась, свалились они на землю и разбились насмерть. И там, где они упали, на камнях остались белые пятна, а где пролилась болтушка — желтые. Говорят, будто эти пятна до сих пор видны.

ОТКУДА ЭТА КОСТЬ?

Жили на одном хуторе муж с женой, у них было много детей. А работников они держали мало, хотя и были богатые — хозяин на всю округу славился жадностью. У него был заведен такой обычай: он самолично распоряжался всеми припасами и каждый день выдавал жене для готовки столько, сколько считал нужным. Очень страдала жена от его жадности. Как-то раз понадобилось хозяину на два дня отлучиться из дому. Только он уехал, хозяйка приказала пастуху пригнать овец домой. Она сказала, что хочет заколоть овцу пожирнее и накормить досыта голодных детишек и работников. Пастух так и сделал. Овцу закололи, сварили, и вечером все наелись до отвала. Только все поужинали и разошлись, раздался стук в дверь. Хозяйка сама пошла открывать, но сперва из предосторожности спросила, кто там. Отозвался хозяин. Она впустила его и спросила, почему он вернулся раньше времени. Он ничего не ответил и быстро прошел в комнату. Там он сразу догадался, что произошло в его отсутствие, хотя по домочадцам ничего заметно не было, только один ребенок лежал в постели и играл с бараньим ребрышком. Хозяин отобрал у ребенка кость, внимательно осмотрел ее и спросил:

— Откуда эта кость?

Хозяйка ответила, что ребенок, верно, нашел ее где-нибудь на дворе.

— Видно, она недолго там валялась, — заметил хозяин, — совсем свежая.

Хозяйка вместо ответа предложила ему поесть, но он ее не слушал.

— Откуда эта кость? — снова спросил он.

Тогда хозяйка попросила его не приставать к ней с этой костью.

— Не мучай себя понапрасну, — сказала она. — Ты и так уж извелся, столько тратишь сил, чтобы нас всех голодом уморить. Ложись-ка лучше спать.

Но хозяин не мог успокоиться и все допытывался:

— Откуда эта кость?

На другой день хозяин не встал с постели. Несколько дней он пролежал, донимая всех своими стонами, и наконец скончался. Хозяйка отправила пастуха к пастору, церковному старосте и другим уважаемым людям прихода с вестью, что ее муж умер и она просит прийти и помочь ей его похоронить. Пастух привел всех, кого она позвала, и хозяйка провела их к покойнику.

— Помогите мне поскорей похоронить его, — сказала она. — Я не стану скупиться на расходы, мне хочется проводить мужа в последний путь как подобает. Я щедро заплачу вам за ваши труды — такая помощь заслуживает благодарности.

Гости поспешили исполнить ее просьбу, положили хозяина в гроб и перенесли в церковь. Пастор произнес надгробное слово, и гроб понесли на кладбище. Только его опустили в могилу, как раздался голос покойника:

— Откуда эта кость?

Вынули гроб из могилы, открыли крышку и видят: живой хозяин-то, от жадности ожил. Тут пастор и другие уважаемые люди принялись его корить за то, что он позволяет жадности брать над собой верх и портит жизнь себе и другим. И говорят, после этой истории хозяина как подменили, — больше он уже никогда не вмешивался в дела жены. Стали они жить в мире и согласии, и он до самой своей смерти, на этот раз вполне благопристойной, ни разу не спросил жену, откуда взялась та кость.

Содержание

Аульв и крестьянская девушка Álfapilturinn og selmatseljan [I, 67–70][10]

Аульва Ульвхильдур Úlfhildur álfkona [I, 107–110]

Хильдур — королева аульвов Hildur álfadrottning [I, 110–114]

Аульвы и Хельга крестьянская дочка Alfarnir of Helga bóndadóttir [I, 120–123]

Камень скессы Skessusteinn [I, 153–154]

Гедливёр**[11] Gellivör [I, 154–156]

Сказка о Гриме из Западных Фьордов Sagan af Vestfjarða-grími [I, 167–170]

Гилитрутт Gilitrutt [I, 181–182]

Скесса Краука Kráka tröllskessa [I, 186–189]

Йоун и скесса** Jón og tröllskessan [I, 203–207]

Привидение из Снайфедля Snæfjalla-draugurinn [I, 260–262]

Привидение и сундук с деньгами Draugurinn og penínga-kistilinn [I, 268–270]

Дьякон из Миркау Djákninn á Myrká [I, 280–283]

Сказка о Йоуне Силаче Sagan af Jóni sterka [I, 323–327]

Кубышка Dalakúturinn [I, 356–357]

Жених и привидение Brúðguminn og draugurinn [I, 242–245]

Сольвейг из Миклабайяра Miklabæar-Solveig [I, 295–298]

Привидение из Хлейдраргарда Hleiðrargarðs-skotta [I, 367–369]

Школа Чернокнижия Svarti-skóli [I, 490–491]

И сделался черт крохотным, как мошка Kölski gjörði sig svo lírinn, sem hann gat [I, 495]

Чертенок и работник** Púkinn og fjósamaðurinn [I, 497–498]

Как Сэмунд Мудрый вырвался из Школы Чернокнижия Sæmundur fer úr Svarta-skóla [I, 493–494]

Тупица и черт Tornæmi dreingurinn og kölski [I, 499–500]

Каульвюр состязается с Сэмундом Мудрым Kálfur fer að hitta Sæmund fróða [I, 503–504]

Тормоуд открывает двери лавки Þormóður í Gvendareyum [I, 551–554]

О том, как пастор Эйрик спасал женщин от злого духа Eiríkur frelsar konur frá óvættum [I, 568–571]

Колдун Лофт Galdra — Loptur [I, 583–586]

Гримсеец и белая медведица Grímseyíngurinn og bjarndýrið [I, 608–609]

Бьярни сын Свейдна и его сестра Сальвёр Sagan af Bjarna Sveinssyni og Salvöru systir hans [II, 189–193]

Похищение невесты Brúðarhvarfið [II, 195–198]

Сказка об Оулёв крестьянской дочке Sagan af Ólöfu bóndadóttur [II, 212–215]

Грим приемыш епископа Grímur biskupsfóstri [II, 212–215]

Горвёмб Gorvömb [II, 375–379]

Сказка о Грисхильдур Великодушной Sagan af Gríshildi góðu [II, 414–417]

Сказка о королевиче Хлинике и о Тоуре крестьянской дочке Sagan af Hlinik kóngssyni og Þóru karlsdóttur [II, 434–440]

Мужицкие дочки Karlsdæturnar [II, 484–486]

Делай ближнему добро, но и себя не забывай Gott er að gera vel, og hitta sjálfan sig fyrir [II, 538–539]

Вот бы я посмеялся, будь я сейчас жив!** «Nú skyldi eg hlæa, væri eg ekki dauður» [II, 539–540]

Кидхюс «Kerlíng vill hafa nokkuð fyrir snúð sinn» [II, 508–509]

Откуда эта кость? «Af hverju er þá rifið?» [II, 541–543]

Примечания

1

Аульвы — сказочные персонажи исландского фольклора. По народным поверьям, они живут в холмах и скалах и обладают таинственным могуществом.

(обратно)

2

Скаульхольт — резиденция одного из двух исландских епископов. Резиденция второго епископа находилась в Хоуларе.

(обратно)

3

Скессы и трётли — сказочные персонажи исландского фольклора, великаны и великанши, как правило, безобразные, глупые и злобные, боятся колокольного звона и дневного света.

(обратно)

4

Первый день лета празднуется в Исландии в первый четверг после 18 апреля.

(обратно)

5

Мясо полярной акулы, пролежавшее в земле двенадцать лет и еще одну зиму, считалось у исландцев лакомством.

(обратно)

6

По исландским поверьям, привидения не осмеливаются упоминать бога, а также называть имена, в которые слово «бог» (Гвуд) входит как составная часть.

(обратно)

7

В исландской мифологии — повелительница подземного царства, одна половина лица и туловища у нее красная, а другая — темно-синяя.

(обратно)

8

В скандинавской мифологии Ран — жена морского великана Эгира. Дочери Ран — волны.

(обратно)

9

Утилегуманны — люди, которые, по исландским поверьям, живут в горных долинах необитаемой части страны.

(обратно)

10

Указаны страницы оригинала (издание Йоуна Арнасона). Список параллельных названий составлен Леонидом Кораблёвым. — Примеч. Дж. Сильвера.

(обратно)

11

Переводы, отмеченные в содержании двумя звёздочками, выполнены О. Вронской, все остальные — Л. Горлиной. — Примеч. Дж. Сильвера.

(обратно)

Оглавление

  • АУЛЬВ И КРЕСТЬЯНСКАЯ ДЕВУШКА
  • АУЛЬВА УЛЬВХИЛЬДУР
  • ХИЛЬДУР — КОРОЛЕВА АУЛЬВОВ
  • АУЛЬВЫ И ХЕЛЬГА КРЕСТЬЯНСКАЯ ДОЧКА
  • КАМЕНЬ СКЕССЫ
  • ГЕДЛИВЁР
  • СКАЗКА О ГРИМЕ ИЗ ЗАПАДНЫХ ФЬОРДОВ
  • ГИЛИТРУТТ
  • СКЕССА КРАУКА
  • ЙОУН И СКЕССА
  • ПРИВИДЕНИЕ И СУНДУК С ДЕНЬГАМИ
  • ДЬЯКОН ИЗ МИРКАУ
  • СКАЗКА О ЙОУНЕ СИЛАЧЕ
  • КУБЫШКА
  • ЖЕНИХ И ПРИВИДЕНИЕ
  • СОЛЬВЕЙГ ИЗ МИКЛАБАЙЯРА
  • ПРИВИДЕНИЕ ИЗ ХЛЕЙДРАРГАРДА
  • ШКОЛА ЧЕРНОКНИЖИЯ
  • И СДЕЛАЛСЯ ЧЕРТ КРОХОТНЫМ, КАК МОШКА
  • ЧЕРТЕНОК И РАБОТНИК
  • КАК СЭМУНД МУДРЫЙ ВЫРВАЛСЯ ИЗ ШКОЛЫ ЧЕРНОКНИЖИЯ
  • ТУПИЦА И ЧЕРТ
  • КАУЛЬВЮР СОСТЯЗАЕТСЯ С СЭМУНДОМ МУДРЫМ
  • ТОРМОУД ОТКРЫВАЕТ ДВЕРИ ЛАВКИ
  • О ТОМ, КАК ПАСТОР ЭЙРИК СПАСАЛ ЖЕНЩИН ОТ ЗЛОГО ДУХА
  • КОЛДУН ЛОФТ
  • ГРИМСЕЕЦ И БЕЛАЯ МЕДВЕДИЦА
  • БЬЯРНИ СЫН СВЕЙДНА И ЕГО СЕСТРА САЛЬВЁР
  • ПОХИЩЕНИЕ НЕВЕСТЫ
  • СКАЗКА ОБ ОУЛЁВ КРЕСТЬЯНСКОЙ ДОЧКЕ
  • ГРИМ ПРИЕМЫШ ЕПИСКОПА
  • ГОРВЁМБ
  • СКАЗКА О ГРИСХИЛЬДУР ВЕЛИКОДУШНОЙ
  • МУЖИЦКИЕ ДОЧКИ
  • ДЕЛАЙ БЛИЖНЕМУ ДОБРО, НО И СЕБЯ НЕ ЗАБЫВАЙ
  • ВОТ БЫ Я ПОСМЕЯЛСЯ, БУДЬ Я СЕЙЧАС ЖИВ!
  • КИДХЮС
  • ОТКУДА ЭТА КОСТЬ?
  • Содержание . . . . . . . . . . . .
  • Реклама на сайте

    Комментарии к книге «Исландские сказки», Автор неизвестен -- Эпосы, мифы, легенды и сказания

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства