«Шакалота. Птичка в клетке»

Шакалота. Птичка в клетке (fb2) - Шакалота. Птичка в клетке [фейк] 1038K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елена Филон (Helena_fi)

Елена Филон

Дилогия. Книга первая

«Шакалота. Птичка в клетке»

Современный любовный роман, школа, драма, жестокий герой

АННОТАЦИЯ:

"Кто этот парень? В прошлом – душа компании, отзывчивый, добрый, веселый. Парень, который верил в лучшее в людях, верил в дружбу, в жизнь, мечтал… Как велика и сильна была мечта человека о счастливом будущем, если смогла сломаться в одно мгновение?..

Максим Яроцкий – старшеклассник переживший страшную трагедию больше не тот парень, которого все любили. Которого я уважала и считала «центром» школы. Теперь он нелюдим и жесток больше, чем о нём думают. Никто не знает, какую опасную игру он ведёт, считая это расплатой для тех, кто обязан понести наказание. Никто не знает принцип отбора. Никто не знает, сколько людей за этим стоит. Это тайная игра на прохождение заданий посредством шантажа, в которую втянули мою сестру и жестоко изнасиловали. А следом втянули и меня.

Пять испытаний. Куратор приставленный к «птичке», судьи дающие оценку прохождению заданий, и приз – одно желание, любое, какое душа потребует. Хранить тайну – главное правило, иначе позора не избежать. И я понятия не имею, какой компромат нашёл на меня Макс и за что так поступает с девчонкой, которой больше года не было в городе, но вернуться в школу и пройти игру – всё, что мне остаётся, чтобы докопаться до истины и помочь сестре.

А ещё… у меня тоже есть секрет. Вот только я понятия не имела, насколько он страшный".

Все герои вымышленные.

Любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

ПРОЛОГ

«С молодёжью так всегда: она устанавливает собственные пределы, не задаваясь вопросом, выдержит ли организм. И организм всегда выдерживает».

(© Пауло Коэльо. «Вероника решает умереть»)

Нас было четверо.

Четверо друзей на берегу Чёрного моря.

Четверо шестнадцатилетних идиотов. Наивных придурков. Уверенных в своём будущем, в исполнении вселенских желаний и напрасных надежд. Уверенных: жизнь – это просто. Что может быть проще, чем жить? Делать, что тебе хочется. Фантазировать о том, какими успешными мы станем, счастливыми, богатыми… Разве может быть по-другому?.. Разве кто-то из нас может отрастить пивное брюхо и швырять в жену пустыми банками, чтобы та слетала за «догоном»?.. Нет, это не мы. Это не наше будущее. Наше будущее мы построим сами, камешек за камешком, а на кой чёрт нам ещё даны были амбиции, если не для того, чтобы мечтать, планировать, добиваться?

Трудности?.. Да у кого их нет? Не каждый из нас родился в обеспеченной семье, не каждый приходил на первое сентября в новых, модных туфлях, и уж точно не у каждого из нас был шанс поступить в университет и в будущем получить высокооплачиваемую работу. Но разве для нас всё это имело значение?.. Слои общества, богатые предки, предки которые подтирают задницы богатых предков, школы и их директора, учёты в полиции за мелкие хулиганства, домашние аресты, лишение телефонов и карманных денег… Сбор мелочи по карманам, чтобы купить пачку дешёвых сигарет. Затем сбор мелочи, чтобы купить мятную жвачку и закусить запах табака перед походом домой. Кому-то было всё равно, кто-то лишь страховался от кулаков папаши. Кто-то страховался плохо и приходил в школу с фингалами под глазами, рассказывал, какую порку устроил для него батя, а потом мы все дружно ржали, просто от не фиг делать, просто потому, что нам было плевать.

Да… мы были полными идиотами. И это было весело.

Это было лучшее время в моей жизни. Думаю, тогда я был счастлив.

До того момента пока моя жизнь не стала дерьмом.

Четверо друзей на берегу моря.

Мы пили отвратительно тёплое пиво, самое дешевое, на которое денег хватало. Ловили ртами солёные кукурузные шарики и отвешивали подзатыльник каждому, у кого были проблемы с координацией и ловкостью. Подзатыльники получали все. А самого криворукого подхватывали и мешком швыряли в воду.

Мы говорили о важном, и ни о чём.

Мы провожали диск пылающего солнца за горизонт, а затем провожали взглядами девчонок в купальниках, решивших искупаться в самое романтическое время суток. Нет, я не романтик. Кто-то из моих друзей им был. Кто-то, кто регулярно грузил нас душещипательными историями, а кого-то непреодолимо начинало тошнить в ответ.

Кто-то…

Имена не вечны, когда в них пропадет смысл.

Нас было четверо.

Четверо друзей на берегу Чёрного моря.

Нас было четверо.

От нас ничего не осталось.

***

Год назад

— СТОЯТЬ ШПАНА!!!

— СТОЯ-Я-Я-ЯТЬ!

— ГАДЁНЫШИ МЕЛКИЕ! СТОЯ-Я-ЯТЬ!!! КОМУ ГОВОРЯТ?!!

Курортный городок на берегу Чёрного моря – не самое лучше место для побега от полиции. Особенно в летний сезон. Особенно ночью, когда на шумных улицах заполненных весёлыми отдыхающими и яблоку гнилому негде упасть. И особенно, когда у тебя от адреналина ноги подгибаются, а в глазах салютует разноцветными вспышками.

— СТОЯ-Я-ЯТЬ!!!

— Держите!!! Держите их кто-нибудь!!!

— Костян, не тормози!!! — оборачиваясь, орёт Чача, и я, замедляясь, хватаю Костяна за мокрый от пота ворот футболки и тяну за собой, сворачивая в переулок между баром и дешевой столовкой.

— Живей! Живей! — кричу, подгоняя, и не могу сдержать смеха. Расталкиваю локтями толпу, кого-то отправляю в полёт к земле, спешно извиняюсь и пробиваю дорогу дальше, то и дело, оборачиваясь на преследующих нас патрульных.

— Да они жирные вон какие! — Оскар бежит впереди всех и как коняра ржёт во всё горло. — Хрена лысого догонят!

— Догонят, — голос Чачи звучит нервно, и вскоре я понимаю почему.

Тупик.

Круто, блин!

— Сюда! — лезу через забор старой базы отдыха, хватаясь за стальную решётку. Носы кедов застревают в дырах, ограждение скрипит и стонет под весом четырёх придурков, один из которых продолжает ржать, как ненормальный.

Перепрыгиваю на другую сторону и тут же вжимаюсь в прогибающуюся под напором спины сталь.

— Ну? — сглатывает рядом Чача. — У кого есть опыт общения с пушистиками?

Здоровая сторожевая псина рычит и скалится, стреляя в нас разъярённым взглядом.

— Я обратно, — выдыхает Костян, карабкаясь вверх по решётке.

— Сюда!!! Они здесь!!! — Патрульные хоть и жирные, но шустрые оказались. Луч света скользит по физиономии Чачи, который смотрит на меня, как на долбаный спасательный круг в океане дерьма, и я делаю первое, что приходит на ум. А первое – не всегда хорошее.

Хватаю Костяна за ремень джинсов и сдёргиваю с забора на асфальт. Следом подхватываю мусорный бак и вместе с вонючим содержимым запускаю в псину.

— Живей!!! Шевелитесь, блин! — кричу, несясь к одной из старых деревянных халуп. — Наверх!

— И что? — Оскар бежит рядом. — На крыше нас только собака не достанет!

— Лезь!!! — ору Чаче, упираю ладони в колени и становлюсь для него трамплином. Рядом Оскар и Костян проделывают то же самое.

Ложимся спинами на ещё тёплую крышу и пытаемся дышать тише.

— Заткнись, Оскар, — рычит Чача. — Харэ ржать!

— Заткнитесь оба, — голос Костяна «виляет» от количества выпитого, и я слышу в нём нотки порывов к рвоте.

— Терпи, — смех начинает душить и меня. — Потом проблюёшься.

— Не могу… не могу. Блин, ща блевану!

— Терпи, Костян! — кусаю щёку изнутри, чтобы не рассмеяться в голос. — Как тебе? Круто было? Идея себя оправдала? Поспорить он решил!

— Так не было ведь ничего. Даже пальцем до тачки этой не дотронулись.

— Ну да. Тогда почему мы убегали? — Чача с трудом переводит дыхание.

— Да хрен его знает, — посмеиваясь, отвечает Оскар. — Нелогично как-то.

— Бухать меньше надо было, — ворчит Чача, — и на понт меня брать.

— Да Костик просто шутил, — оправдываю друга, и Чачик отвечает мне недовольным взглядом:

— Костик просто нажрался в сопли.

— Ща блевану, пацаны-ы-ы…

— Терпи, блин! — фыркает Чача.

— А ты не ори на меня! — огрызается Костя.

— Я не ору! Эй, я что, ору на него?

— Может, ещё писюнами померяетесь? — смеётся Оскар.

— Я просто не понимаю, почему мы прячемся, если ничего не сделали, — Чача пытается говорить разумно. — Эй, Макс, мы ведь не сделали ничего?

— Абсолютно ничего, Чача, — отвечаю приглушённо. Переворачиваюсь на живот и смотрю в направлении забора и псины, которая, не затыкаясь, лает и колотит цепью по будке.

— Тихо вроде, — говорю, присматриваясь.

— Думаешь, свалили? — Оскар переворачивается на живот следом.

— Тише, — прислушиваюсь.

— Блин, пацаны…

— Терпи, Костик!

— Не могу… Бли-и-ин, не могу-у-у…

Звуки рвоты эхом пролетают по старой базе, а следом, откуда-то снизу звучит отборная матерщина представителя закона обтекающего бывшим содержимым желудка Костика, и мне в лицо ударяет луч света от фонаря.

— Твою мать…

— Валим! Валим!!! — прыгаю с гаражей прямо на ментов, сбиваю с ног обоих и рву когти к забору.

Переваливаюсь на другую сторону, теряю равновесие и ударяюсь лопатками об асфальт. Костика штормит, но он первым протягивает мне руку, помогая встать на ноги.

— Давай, чувак. Гоним отсюда, — хлопаю его по спине, вращаю головой по сторонам, ищу пацанов.

— Стоять!!!

— Говнюки! Шеи поскручиваю, как доберусь до вас! Выродки мелкие!

Вижу, как Оскар показывает ментам средний палец и, давясь смехом, мчится по улице с курортными застройками к тёмному проулку, а Чача тащится за ним. Разворачиваю Костика и толкаю следом за пацанами.

— Надо разделиться, — впопыхах кричит Оскар.

— Согласен! — отвечаю, оборачиваясь. — Вы направо. Мы с Костяном налево.

— Лады.

— Окей, — кивает Оскар и хлопает Костика по плечу. — До созвона, бро.

— Покеда, — давится рвотой Костик.

— Костян, давай, ещё немного поднажми, — помогаю ему брести по тесному переулку между старыми блочными домами.

— Блин, Макс… вот это я нажрался, — как ишак посмеивается тот. — Дружбанчик мой. Дай я тебя чмокну.

— Фу, отвали, блин! Фууу, Костян!

— Так люблю тебя… дружбанчик.

— Да-да, знаю, — похлопываю по спине.

— СТОЯТЬ!!!

— Да чтоб вас… — щурясь от света ментовского фонарика, толкаю Костика, кричу, чтобы убирался немедленно, потому что ему от предков больше влетит, чем мне и, раскинув руки, с криком индейца во время охоты мчусь к жирбасам в форме.

Удар дубинкой по рёбрам сгибает вдвое. Руки заламывают и в придачу бьют по хребту, так что изо рта вырывается стон: то ли от жгучей боли, то ли от неожиданности.

— Костян! — разворачиваю голову, пытаюсь разогнуться и ещё удерживать этих двух слоняр на месте. — Костян, вали!!! ВАЛИИИ, НУ!!!

Костян, заплетаясь, и подпирая плечами то одну стену дома, то противоположную тащится к выходу из заваленного мусором переулка.

«Да иди же ты, идиот, — кричу про себя. — Схоронись в падике каком-нибудь! Шевели уже конечностями!!!»

— Попались, шпана? — смех над ухом. Толкают на землю, заводят руки за спину.

Один из ментов коленом вжимает в асфальт, другой – в развалку идёт за Костяном.

— Давай бери уже этого мелкого! — орёт ему вслед тот, что держит меня. — Чего еле тащишься?!

— Че-е-е-го? — посылает ему взгляд через плечо. — Малой пьяный в говно. За своим отбросом смотри. Буйный вон какой. — Смотрит на меня, сверкая поросячьими глазёнками, которые я никогда не забуду, и с усмешкой добавляет. — Хана твоему Костику, пацан. Добегались. — Кивает в узкий переулок на Костяна, и снова на меня: — Птичка в клетке. Усёк?

Визг шин эхом вылетает из переулка - Костик добрался до выхода, который стал для него последним. Следом раздаётся звук глухого удара и женский визг, который я тоже никогда не забуду. Уверен – никогда. Как и окровавленное лицо Костяна, медленно закрывающиеся глаза, и судорожные вдохи сопровождающиеся фонтанчиками крови вырывающимися изо рта.

Мне даже не дали с ним попрощаться.

Пока ехала скорая, меня уже везли в отделение.

***

Мой лучший друг умер год назад.

В тот день умерло всё, что мы четверо считали важным.

Тот день стал первым в новом календаре моей новой жизни… Но эта история не обо мне. Не о дружбе. И не о Костике, на похороны которого пришёл лишь я один из всей нашей гнилой компашки.

Эта история о сломанных судьбах, о ролях, что мы раздаём, о ножах ударяющих в спины, и о решениях, которые мы имеем право принимать за других.

Эта история о том, как однажды я выбрал не ту жертву для игры, которая была моей местью, а стала билетом в один конец.

ГЛАВА 1

Два этажа.

Сбегаю вниз, быстрой дробью отстукивая подошвами по ступеням лестничной клетки. На ходу набрасываю плащ, шапочку – осень в этом году не пощадила даже черноморское побережье: ветра и проливные дожди которую неделю покоя не дают.

Останавливаюсь, одёргивая себя.

Делаю глубокий вдох, избавляясь от головокружения, проверяю на месте ли телефон и продолжаю спуск по лестнице. Размышляю, как скоро должно подействовать жаропонижающее, а ещё о том, как скоро вернётся домой мама и какая степень паники её накроет, когда она увидит, что ни одной из дочерей нет дома в одиннадцать часов вечера. И это нам всем ещё повезло, что отец ушёл на ночную смену.

По правде говоря, я никуда и не собиралась. Но что поделаешь, если твоя родная сестра – сущий дьявол во плоти, которого жизнь ничему не учит, а совестью природа обделила.

Один этаж.

— Аллё. Полина! Полина, я слышу твоё дыхание! И даже если ты пьяна в стельку, заставь свой язык повернуться во рту и просто назови адрес! Полина!

Тишина. Вздох. И лишь на заднем фоне приглушённо играет музыка и слышен девчачий смех.

Чтоб они в пекле горели - их эти вечеринки!

— Ладно. Я позвоню папе на работу. Он сам тебя заберёт.

— Светлакова… — шёпот Полины кажется замогильным, безжизненным. И очень пьяным. Но фамилию главной стервы нашей школы я хорошо расслышала. И, по правде говоря, можно было не терять зря время и без помощи пьяной младшей сестры догадаться, кто ещё из её круга мог закатить шумную вечеринку посреди недели. Наслышана я об этой компашке более чем.

Толкаю подъездную дверь и сходу на кого-то налетаю.

— Простите.

— Без проблем, — раздаётся в ответ мужской голос и, не став оборачиваться, бросаюсь вверх по дороге, туда, где уже ожидает вызванное мною такси.

Косой дождь бьёт в лицо, вынуждает щуриться и шлёпать по лужам едва ли в полусогнутом положении. Порывы, по всей видимости, обиженного жизнью, взбесившегося ближе к ночи ветра, лупят в спину, подгоняют, подталкивают, то ли к жёлтой в чёрную шашечку машине, то ли на встречу с мокрым асфальтом.

«Полина», — крутится в голове.

Гадкая девчонка! Сотни раз клялась мне завязать с этими их якобы пижамными девчачьими посиделками за чашечкой горячего шоколада, которые со скоростью скоростного экспресса перерастают в пьяное развратное пати, с куревом и десятком полуголых парней, каждый из которых, не стесняясь, предлагает пойти потрахаться. Или просит сделать минет. И это не из моего лексикона - это слова Полины, которая посещает подобные скопища только ради: «Я не могу лишиться своей популярности», и на иконе клянётся, что она всё ещё девственница.

Проверять сей сомнительный факт, желания нет. Но вот если однажды она залетит от одного из этих сопливых секси-боев, первой кто получит от родителей по голове, буду я – не Полина. Собственно поэтому сейчас и нахожусь в такси в не самом лучшем физическом состоянии и еду в другую часть города, чтобы вытащить мою любимую и мега популярную в школе сестрёнку с самого дна Ада, как она сама порой называет подобные сборы на квартирах.

Ох… знала бы мама где я сейчас и чем занимаюсь, поседела бы на месте.

Светлакова Вероника. А эта разбалованная девчонка - дочь очень богатых влиятельных в нашем небольшом курортном городке родителей, которые зачастую оставляют целый коттедж в её распоряжение, в то время пока мотаются по свету: либо по работе, либо ради отдыха.

      Музыка орёт на всю улицу, так что даже дождю не удаётся заглушить её. Возле коттеджа припарковано несколько автомобилей. А сам коттедж и вправду что надо. Красивый. С белым фасадом, закруглёнными балкончиками, статуэтками пузатых ангелочков у парадного входа и огромным бассейном на заднем дворе.

Но вот внутри… Слишком много обнажённых, блестящих от пота торсов пританцовывают в такт ритмичной музыке, чьи владельцы не отлипают от горлышек пивных бутылок. И это, кстати, не только к парням относится – куча пьяных полуголых девчонок.

Протиснувшись в центр гостиной кружусь на месте, прямо, как зеркальный шар под потолком, и пытаюсь отыскать глазами голубые короткостриженые волосы, а под ними, собственно, и недостающие части моей сестры.

— Полину не видел? — с надрывом кричу одному из дрыгающихся в беспамятстве мальчишек. — Полину! Полину Багрянову!

В ответ парень пьяно скалится, посылает в лицо облако вонючего дыма, протягивает потные руки и тащит меня танцевать. Вырываюсь, отталкиваю, продолжаю движение.

Приду домой помоюсь трижды.

— Сейчас будет стриптиз! — кричит кто-то.

— Дайте больше света! Шоу начинается!

— Конкурс на лучшие сиськи-и-и этой вечеринки объявляется о-о-о-открытым! — оглашает блондин с очень знакомым мне лицом, забравшийся на обеденный стол, прилипает к банке с пивом, осушает, сминает в руке и под визги публики бросает в толпу.

Скольжу рассеянным взглядом по шеренге пьяненьких сисястых «конкурсанток» за его спиной, к своему облегчению Полины среди них не нахожу и двигаюсь дальше – на второй этаж. Иду по коридору располагающему несколькими десятками чёрных лакированных дверей. И, как и следовало ожидать, практически за каждой из них занимаются сексом. Традиционным сексом. Грязным сексом. Развратным сексом. Кое-где даже групповым.

— Простите.

— Ой, простите.

— Охох! Простииите-е-е!

— Закрой, мать твою!!!

Да без проблем.

По пути к последней двери молюсь, чтобы не обнаружить за ней Полину в не менее занимательной позе и к своему облегчению, или НЕ к облегчению нахожу её под раковиной: спящую, сжатую в клубочек и… совершенно обнаженную.

Секунда, две, три… пытаюсь прийти в себя. Получаю один невидимый удар по голове за другим, заставляю ноги двигаться и здравости рассудка не уступать место панике.

Дрожащими руками прикрываю за собой дверь, поворачиваю защелку и включаю свет.

Полина приоткрывает один глаз и бормочет что-то нечленораздельное. Лицо мокрое от слёз, характерные чёрные дорожки туши под распухшими глазами не оставляют сомнений – моя сестра рыдала ни один час в то время, когда Я из нас двоих – нытик, а она – «У меня нет времени на все эти сопли, я слишком популярна, так что отвалите». А ещё она младше меня на полтора года. Вот так вот.

По привычке прижимаю ладони к грудной клетке – чувство, будто до боли сжимается. Просто кажется. Уверена - кажется.

Спокойно. Спокойно. Я справлюсь. И не такое видела. Ладно, вру… такое с Полиной впервые. По крайней мере, на моих глазах подобного ещё не было.

Глубоко дышу, пытаюсь отыскать глазами одежду сестры – ничего. Ничего! В ванной даже полотенца не оставили! Не сомневаюсь - какая-то сволочь это намеренно сделала, не иначе. В этой богатой ванной, в которой одна только плитка наверняка стоит, как половина нашей квартиры в хрущевке, нет ни одного даже дохлого полотенца!

— Лиза… — тихое бормотание и такое родное. Хочется обнять, успокоить. Хочется встряхнуть и влепить пощечину, потребовать немедленных объяснений и пожизненной клятвы, что такого больше не повторится!

Всё, что делаю – присаживаюсь рядом, набрасываю свой плащ на её обнажённое хрупкое тело и притягиваю к себе. Обнимаю, глажу по волосам, позволяю выплакаться мне в грудь.

Моя сестрёнка. Моя глупая, излишне самостоятельная сестрёнка. Сколько раз я ей говорила, сколько раз предупреждала… Компания Светлаковой – дурная компания, с дурными, озабоченными и помешенными на пьянках и сексе людьми. Но разве младшие слушают старших?.. Да никогда!

«Я уже взрослая», — вот что они говорят.

«Не учи меня! Ты сама ещё ребёнок»!

«Кто дал тебе право воспитывать меня? Засунь в задницу свои советы»!

— Лиза… — А потом они вот так вот тихонько, убитые горем, рыдают, дрожа всем телом, прижимаясь к груди человека, которого и за родного ещё сегодня утром не считали.

— Прости… — И да. Они просят прощение.

— Прости меня, Лиза… — Сильно просят. А на утро скажут, что такого не было. Но это будет только утром, а пока… — Помоги мне, Лиза…

В общем. Вот с такого вот неудачного момента начинается наше знакомство. Меня зовут Лиза Багрянова и мне семнадцать. И да, сразу о главном – в жизни я совершенно не разбираюсь, не считаю себя излишне умной и не пытаюсь косить под кого-то с айкью под двести. Но могу сказать одно – то, что с нами происходит, хорошее, или плохое – следствие наших же желаний. Нашей зависти, нашей порочности, нашей невоспитанности, или же наоборот – чрезмерного воспитания. Именно так случилось с Полиной: родители всегда были к ней излишне строги, воспитывали едва ли не в военном режиме и вот… вот что получилось. Девочка сломалась и пошла во все тяжкие. А мне, как умной старшей сестре, которой родители в большей степени доверяют и берегут как зеницу ока, приходится покрывать её. Всегда.

— Так. Успокойся, — шепчу я, обращаясь к нам обеим. — Сейчас я вытащу тебя отсюда.

— Не могу… — стонет Полина, прижимаясь ко мне всё сильнее.

— Надо найти тебе штаны.

— Не-е-ет, — вырывается из её груди. — Просто убей меня. Не хочу, чтобы меня видели такой…

— Какой, такой? Подумаешь, напилась, — пытаюсь выдавить из себя смешок, в то время когда хочется рвать на себе волосы и биться лбом об одну из этих изящных ножек ванной в античном стиле. — Там все пьяные. Сейчас ещё и на сиськи пялятся. Пойдём. Я помогу тебе встать.

Полину ведёт в сторону, хватается за край раковины, наклоняется и её рвёт прямо на пол, прямо на мои новенькие замшевые сапоги.

«Подумаешь, сапоги, — утешаю себя. — Мелочь какая».

Пытаюсь подумать ещё о чём-нибудь незначительном, как замечаю на полу не только рвоту, кислый запах которой заполнил всё пространство и скрутил желудок в узел. Я замечаю кровь. Алые пятна на белоснежной плитке. Алые пятна на голых ступнях Полины. И тоненькие кривые струйки явно не сейчас вывели узоры на внутренней стороне её бёдер.

— Полина… — шепчу, тело сковывает ужас и понимание того, что здесь произошло молотом сотрясает голову. — Ты…

— Это не важно, — голос сестры внезапно крепчает, она поворачивает кран и судорожными движениями пытается смыть с кожи следы того, что кто-то… а точнее что-то, потому что человеком эту тварь назвать нельзя, лишило мою сестру девственности на полу этой ванной и оставило здесь одну. Голую. Разбитую. Уничтоженную.

— Кто это сделал? — шепчу, не сводя огромных глаз с крови на её бёдрах. Сжимаю кисти в кулаки и стискиваю зубы, чтобы не допустить ошибки и не наорать на эту идиотку прямо сейчас!

В ответ Полина вновь начинает рыдать. Бросает попытки избавиться от кровавых разводов, вновь оседает на пол и обнимает себя руками.

— Прости меня, — плачет, раскачиваясь из стороны в сторону. — Прости меня, Лиза…

— Простить? За что ты у меня прощение просишь?!

— Прости… за то, что я сделала. Прости…

Боже… Ну вот и слёзы. Привет, что-то вы запозднились.

— Лиза-а-а… Я не хотела… Честно, не хотела.

— Вижу, что не хотела! Но понимаешь это только сейчас, да?.. Кто он?! — спрашиваю жестче, чем собиралась. — Кто, он?! Полина! Кто это сделал?! С каким уродом ты встречалась?!

Вопли Полины становятся громче. Я хватаюсь за голову, стягивая шапочку и начинаю расхаживать из стороны в сторону с опаской ощущая, как температура тела поднимается всё выше.

Что делать? Звонить отцу? Он убьёт её… А если не убьёт, то в лучшем случае изобьёт до полусмерти и сейчас я совершенно не шучу! Наш отец не стесняется поднимать на Полину руку, потому как считает другие методы воспитания этой девчонки абсолютно безрезультативными.

— Кто это сделал? — замираю на месте, чувствуя в себе небывалый прилив ярости, злости и просто адреналина. И видимо моя повышенная температура уже начала плавить мозг, потому что прямо сейчас я готова самолично отыскать ничтожество, которое сделало ЭТО с Полиной, и задушить собственными руками. И плевать, как это отразится на моём организме!

Мою сестру только что изнасиловали! И я понятия не имею что, блин, делать! Я - подросток! Всего лишь подросток! И да, всех нас учат, что случись с кем-либо нечто подобное нужно немедленно сообщать родителям и в полицию. Вот только те, кто говорят нам это, видимо забывают, что и они сами когда-то были такими же глупыми подростками, у которых даже самые сумасшедшие и ненормальные решения порой могут стать самыми что ни на есть логичными и здравыми! Спасительными! Взрослым никогда нас не понять… они слишком быстро забывают какого это – не понимать даже самого себя.

Повинуясь некому инстинкту, хватаю рулон туалетной бумаги и начинаю вытирать мокрые от воды и крови ноги Полины, пока та всхлипывает и продолжает бормотать нечто о том, как она виновата, и как сильно она этого не желала…

— Заткнись, пожалуйста, — бормочу, глотая слёзы.

Повторюсь – мне семнадцать! Я не была готова к подобному!

— Ты будешь ненавидеть меня…

— Дура! — вскакиваю на ноги и направляюсь к двери. — Не хочешь говорить, кто это сделал, не надо, но сейчас я найду тебе штаны, после чего мы обе выйдем за эту дверь и уберёмся с этой уродской вечеринки, ясно?

— Я не знаю, кто это сделал…

— Что?.. В смысле? — Одёргиваю себя. Стоп. С этим можно разобраться позже. — Стой… сиди здесь, поняла?! Я сейчас вернусь!

Полина неуверенно кивает.

— Ясно?!

— Д-да…

— Хорошо, — смягчившись, вздыхаю. — Закрой за мной дверь и умойся. Я постучу четыре раза.

Возвращаюсь на первый этаж в шумную гостиную, тело пробивает ледяная дрожь, в то время когда кожа горит от зашкаливающей температуры, и мозг, судя по всему, уже конкретно плавится, раз направил меня сюда искать одежду. Нет – я планировала найти Веронику Светлакову и плюнуть ей в лицо тем, что в её доме сегодня произошло насилие, а потом поняла – какая же я дура: рассказать об этом Светлаковой то же самое, что объявить об этом по новостям на центральном канале!

Разворачиваюсь обратно, собираясь взбежать по лестнице, бесцеремонно ворваться в одну из спален пропахших сексом и потом и, наплевав на тех, кто окажется внутри, найти для Полины одежду, но и шага ступить не успеваю, как…

— Отпусти! ОТПУСТИ МЕНЯ! — визжу, брыкаюсь, колочу пятками по ногам того, кто схватил меня в охапку, поднял над полом и куда-то тащит, а толпа благородно расступается нам на встречу и дружно аплодирует!

— У нас ещё одна конкурсантка! — объявляет парень-блондин продавливающий весом стол и протягивает ко мне руку. Силой затаскивает к себе, как бы велико не было моё сопротивление, и прижимает к потному торсу, пока я пытаюсь лихорадочным взглядом отыскать лицо человека, который подхватил меня. Но вижу лишь тёмную отдаляющуюся спину в толпе, которая вновь заполоняет собой проход и сжимается вокруг стола плотным кругом.

— Привти-и-ик, — светит мне в лицо скользкая белозубая улыбка, — готова сиськи показать?

Вырываюсь, пытаюсь спрыгнуть со стола, но этот недоумок, кем бы он тут у них ни был, держит слишком крепко. Моё тело не способно дать достойный отпор.

— Да ты потная вся, девочка! — оглашает как можно громче, и толпа сокрушает слух дружным смехом. — Рядом со мной так жарко? Пшшш… смотри-ка, пар прошёл.

Трясу головой, скольжу размытым взглядом по одинаковым физиономиям, пытаюсь найти среди них хоть одну знакомую, будто это способно положить конец беспределу, что творится и прижимаю обе руки к груди, защищаясь, отрицая. Ни за что не разденусь перед этой пьяной сворой!

Натыкаюсь взглядом на группу девчонок с обнажённой грудью и ещё успеваю ужаснуться их поразительно довольным улыбкам и блестящим глазам, глядящим на меня с нескрываемой насмешкой, а затем вновь начинаю трясти головой, погружаюсь в панику, тону, всё больше и больше, глубже и глубже… Слишком много людей. Слишком много внимания. Не справляюсь! Не могу!

Крепко зажмуриваюсь до боли в глазных яблоках, делаю глубокий вдох спёртого, горячего воздуха и медленно выдыхаю. Один раз. Два раза.

Грудь щемит, сердце бьётся слишком часто, слишком громко.

«Возьми себя в руки, Лиза! Полина в тебе нуждается! Сейчас!»

Открываю глаза.

— Ну? Как зовут сиськи нашей десятой конкурсантки? — веселится парень рядом, держа меня так крепко, что на теле однозначно останутся синяки. Наклоняется к уху и шепчет: — Просто скажи своё имя, дура. Чего застыла?

Чего застыла?..

Смотрю на него во все глаза и просто верить отказываюсь, что всё это происходит со мной! СО МНОЙ!

Всего час назад я сидела на кухне своей квартиры и пила чай! Что всего час назад и понятия не имела, что мою младшую сестру изнасиловали! А теперь… теперь я здесь и должна сказать этому пьяному придурку, каким именем он может представить мою грудь всем этим… Боже… я даже не знаю, как их назвать. Я далека от этого. Слишком далека. ЭТО – не моя стихия. Я хочу мою кухню, мой чай и книгу с каким-нибудь лёгким романчиком, а не ЭТО!

«Полина», — свистит в голове.

— Она походу немая! — орёт кто-то остроумный из толпы и поливает меня чем-то из пластиковой бутылки. Толпа галдит и улюлюкает, кто-то звонко переговаривается на тему того, какая убогая десятая конкурсантка им попалась, кто-то смотрит предвзято, кто-то смотрит как на кусок дерьма, а кто-то…

— Вероника, — срывается с моих губ жалобно. — Вероника!

Моя бывшая и теперь уже снова нынешняя одноклассница в коротком тёмном платье, с длинными чёрными волосами и холодным, но красивым лицом в Голливудском стиле, стоит у дальней стены и смотрит на меня без какого-либо выражения на лице. Смотрит, как на вещь, на которую случайно упал взгляд во время задумчивости.

— Сись-ки!

— Сись-ки!

— СИСЬ-КИИИ! — скандирует толпа.

Дышать всё тяжелее, голова кругом: от жары, от запахов, от паники. Грудь горит всё сильнее, пальцы онемели – так сильно сжимают кофту в кулаках.

— Ну? — подталкивает парень сбоку, многозначительно играя бровями. — Народ ждёт!

— Я не могу, — трясу головой будто в лихорадке. — Не буду.

— Не будешь? — усмехается и обращается к толпе: — Слышали?! Она не будет!

— Тогда чего на стол залезла?! — возмущению толпы нет предела. — Вали оттуда, уродина!

— Да вали!

— Пошла вон!

— О, нееееет, — глумливо протягивает парень рядом со мной и играет бровями. — Поднялась, значит раздевайся. Поднялась, давай, показывай своих малышек.

Тяжело сглатываю, понимая, что кислород остаётся всё меньше пространства для попадания в лёгкие – так сильно сжимается горло. Всё сильнее стискиваю в кулаках кофту на груди, так что фаланги огнём горят от боли.

— Всё так плохо? — парень смотрит оценивающе и кивает на мою грудь. — Да ладно тебе, не жмись, здесь все свои. Уже… свои.

— Я не играю в ваши игры, — цежу сквозь зубы и сама удивляюсь уверенности в голосе, потому что совершенно её не чувствую.

Парень наклоняется ближе, сверкая пьяными светлыми глазами, будто дымкой окутанными и шепчет в самое ухо:

— Ошибаешься, лапуля, ты уже в игре.

Отталкиваю его от себя, ударяю в грудь, но парень хоть и пьян, оказывается проворным: ни секунды не медля, обхватывает меня сзади, прижимает спиной к своей груди и сцепляет ладони в замок.

— Это насилие! — кричу, теряя остатки самообладания, дышу тяжело и часто, грудь горит огнём, толпа перед глазами раскачивается, как на волнах.

— Разве я делаю тебе больно? — жестокий смех над ухом.

— Да! Отпусти… Отпусти меня! — Удивительно, но нет, я не рыдаю, хоть и очень сильно хочу… Я злюсь, я в ярости и я… я напугана. Очень.

Толпа продолжает требовать зрелища, слышу, как полуголые девчонки за спиной недовольно щебечут, требуя переходить уже к сути этого убогого конкурса, а я… внезапно замираю, остановившись взглядом на лице одного единственного парня в этом доме, которому, судя по всему, до сисек, как и до меня, нет никакого дела.

И я узнаю его.

Максим Яроцкий. Одинокая фигура подпирающая дальнюю стену выглядит пугающе, неестественно для подобного скопища, отстранённо, слишком спокойно для парня, который ещё год назад был главным активистом класса, весельчаком, иногда бунтарём, но тем самым универсальным человеком, к которому невозможно было относиться плохо, что бы он ни делал. Даже учителя его любили. Вся школа любила Макса Яроцкого за простоту, за непосредственность, за отзывчивость, за улыбку, которая любого могла очаровать. Он был центром школы. Хорошим, добрым центром. Спортивным парнем, не с самыми лучшими оценками по точным наукам, да и с посещаемостью не особо ладил, но это не отменяло его человеческих качеств и это знали все.

Со своими заморочками и нелепостями, попаданиями в плохие ситуации, но хорошая сторона этого парня всегда преобладала, всегда перевешивала, и даже я относилась к нему с особой теплотой…

И вот он здесь. Тот самый Максим Яроцкий и… будто не он.

Не видела его чуть больше года, а с трудом узнала. И дело не в темноте, не в накуренном помещении, дело в его осанке, во взгляде, в холодности его лица… В том, в каком беспорядке находятся его тёмные волосы, будто лёг спать с мокрой головой и это – лучшая в мире наплевательская укладка; от короткого ёжика и напоминания не осталось. Как и не осталось ничего от блеска в зелёных глазах, от мальчишеского озорства на загорелом лице, от расправленных плеч. Этот Макс постарел лет на десять, его плечи осунулись, руки запущены глубоко в карманы чёрных джинсов, а брови тяжело сведены к переносице, так, будто там их законное место.

Понятия не имею кто этот парень теперь. Как и он, скорее всего, понятия не имеет, кто та девчонка, которую дружно просят показать сиськи. Мы учились в параллельных классах, он мог даже имени моего не знать. Вряд ли вообще кто-то вроде него помнит моё имя спустя год отсутствия в школе.

Встряхивает головой, отбрасывая с глаз непослушные локоны и, будто целую вечность, переводит взгляд на меня.

Сердце совершает тройное сальто и скачет галопом.

«Ну же! Вспомнит! Вспомнит меня! Узнает! Поможет! Не останется в стороне! Макс Яроцкий не бросает в беде тех, кто нуждается в помощи!»

Тот Макс не бросил бы!

Но человеку, что сейчас с холодным равнодушием смотрит мне в глаза всё равно.

Смотрит с несколько секунд и…

— Максим! — кричу. Боже! Зачем кричу?! — Максиииим! Маааакс!!!

Замирает. Смотрит, хмурясь, будто вспоминая, какая передача шла сегодня по телеку за завтраком.

— Лапуль, ты это кому? — спина дрожит от отрывистого смеха блондина позади. — Яроцкому, что ли?

— МАААКС! — Просто кричу его имя. Как дура последняя! Знает ведь, что прошу о помощи. Знает, чёрт, и ничего не делает! Просто смотрит!

— Да забей, — смеётся блондин. — Пофиг ему. Он сам тебя сюда затащил.

Застываю, не верящими глазами смотря в бледное лицо Макса, и отказываюсь в это верить. Он не мог. Только не тот парень, которого любила и уважала вся школа. Только не он…

— Хватит, — решительный женский голос доносится снизу. — Хватит, я сказала, — повторяет Вероника Светлакова, глядя на блондина позади меня всё тем же холодным, не заинтересованным взглядом раскосых голубых глаз и я невольно отмечаю про себя, что с последней нашей встречи она стала ещё красивее. Неспроста Полина, да и другие девчонки считают Светлакову едва ли не королевой школы.

— Отпусти её.

— Верон, свали, а? Чё надо? — цоканье над ухом, руки продолжают держать крепко.

— Отпусти её, я сказала! — гремит голос Вероники так, что даже толпа притихает.— Ты знаешь правила, Оскар, — голубые глаза угрожающе сужаются, и чувствую, как хватка парня ослабевает, даруя мне возможность вдохнуть глубже.

Оскар?..

Слышала я об одном Оскаре из бывшей компании Макса Яроцкого. Вот почему лицо показалось знакомым… Тот самый Оскар – один из четырёх друзей, как их называли. Хулиган, уже не школьник, девятнадцатилетний раздолбай одним словом.

— Прыгай, — Вероника протягивает мне руку, с видом, будто вселенское одолжение делает, но я и за него благодарна: толкаю напоследок освободившего меня Оскара, так что тот едва со стола не падает, и спускаюсь на пол под недовольные крики и свист толпы.

— Шоу продолжается, детки! — Оскар не теряется. — У нас всё ещё есть девять отменных пар сисек! Эй, девчонки…

— Пошли, — Вероника тянет за руку, ведя меня через толпу, которая охотно расступается перед владелицей дома, ну а я… я всё ещё крепко обнимаю себя руками, наполняю лёгкие кислородом, чтобы нейтрализовать звоночки возможной потери сознания, к которой не привыкать.

Смотрю на виляющую задницу Вероники, пока она ведёт меня вверх по лестнице, и только оказавшись на площадке второго этажа понимаю, куда смотрела. Чувствую себя в ступоре от того, что произошло со мной, и в полнейшей потерянности из-за того, что случилось с Полиной.

Полина…

— Мне нужна твоя одежда, — хватаю Веронику за локоть и махом разворачиваю к себе, наблюдая, как подведённые чёрным бровки будто бы в удивлении приподнимаются на несколько скупых миллиметров.

— В смысле, — отступаю на шаг назад, — не конкретно та, что на тебе, а та, что… в… — выдыхаю, — в общем, мне нужна любая другая одежда.

Секунда. Две. Пять минут, или десять… теряю счёт времени, пока холодные, как родниковая вода, и голубые, как летнее небо, глаза пронзают насквозь.

Сглатываю. Обнимаю себя крепче и решительно подхожу к Веронике.

— Мне нужна одежда, — повторяю требовательно и по какой-то несусветной глупости шморгаю носом. — Сейчас!

Аккуратные, в меру пухлые губы Вероники выкрашенные в матово-красный касается лёгкая, бездушная, как она сама, улыбка, и мой взгляд почему-то застывает на маленькой родинке на кончике заострённого подбородка.

— Никакой благодарности. — Голос с низким завлекающим тембром идеально подходит её внешности. Если бы не знала, сколько ей лет, спокойно дала бы больше двадцати.

Тонкие руки изящными движениями складываются на аккуратной груди, звеня тонкими серебристыми браслетами, серёжки-капельки раскачиваются из стороны в сторону, а острые каблучки несколько раз отстукивают по паркету, когда к моей большой неожиданности Вероника делает два шага вперёд и оказывается в нескольких сантиметрах от моего лица. Смотрит сверху вниз с высоты модельного роста, а взглядом так и копается в душе, ищет что-то, выворачивает наизнанку.

— Давно не виделись, да? — голос обволакивает, хочется растереть кожу руками.

— Не так уж и давно.

— Больше года назад, — напоминает, выгибая бровь. — Где же ты была столько времени, Багрянова, м?

— Ты знаешь где, — смотрю в упор, даже не моргаю, а коленки дрожат предательски, и на то есть причина. — Все знают.

— За границей? — усмехается. — Ну и как там?

— Одежду. Дай. И я пошла. — Боковым зрением отмечаю, что дверь ванной комнаты закрыта, в коридоре, кроме нас со Светлаковой, никого нет.

— И это вся твоя благодарность за избавление от Оскара, Багрянова? — цинично хмыкает, закатывая подведённые чёрным глаза. — Ни капли не изменилась.

«А ты вот о-о-очень.»

Смотрю настойчиво. Я может, была бы и не против «пообщаться» спустя год «разлуки» и всё такое, но ситуация крайне неподходящая. Прям вообще неподходящая после всего, что случилось. Мне нужна Полина! И мне нужно домой! Срочно!

Мобильный в кармане вибрирует – а вот и мама вернулась. Отвечать не стану, больше, чем положено, всё равно не получу.

— Одежду, одолжи, пожалуйста, — чеканю по слову и как можно вежливей.

И вновь паузу выдерживает, стоит так близко, что запах сладких духов так и умоляет смачно чихнуть.

Хмыкает, перебрасывает за спину блестящие чёрные волосы и удаляется в одну из комнат. Возвращается со стопкой чистой, выглаженной одежды и вручает мне.

— И… даже не спросишь, зачем она мне? — ищу подвох.

— Нет, — улыбаясь, пожимает плечам. — Нужна, раз просишь.

— Вот так просто, да? — спрашиваю уже у отдаляющейся спины и слышу в ответ одинокий холодный смешок и короткую фразу:

— В кармане рубашки.

Понятия не имею, что это значило. Ненормальная какая-то.

Уже двигаюсь к ванной комнате, в которой оставила Полину и вытаскиваю и кармана шелковой рубашки маленькую картонку, похожую на открытку, которые зачастую прилагают к букетам с цветами. Останавливаюсь напротив двери в ванную и несколько секунд непонимающим взглядом сверлю глянцевую картонку размером в половину ладони с изображением красивой высокой клетки с тонкими золотистыми прутьями и замком на закрытой дверке. В клетке на жёрдочке сидит маленькая птичка с тонким длинным клювом и пёстрым окрасом: ярко-бирюзовая грудка, нежно-салатовая спинка, а кончики крыльев окрашены в розовый. Колибри – вот, что это за птичка. И я не понимаю, что всё это значит.

Открываю открытку и читаю всего одно написанное внутри слово:

«Попалась?»

ГЛАВА 2

Город спит.

Спал. Уже просыпается. Острая линия белеющего горизонта раскалывает небо, искажает его, открывает дверь для солнца. Только солнца не будет. Как и вчера, как и позавчера, его сожрут тучи, поглотят целиком и припорошат мокрым снегом, спрячут от тех, кто в нём нуждается. Сегодня… у солнца нет шансов выжить и это даёт ему полное право ненавидеть осень. Как ненавижу её я.

Листва давно «отжелтела» своё, «откраснела» и отжила. Теперь преет, гниёт, мешается под ногами, липнет к подошвам ботинок. Чем она лучше мусора? Такого же бесполезного и вонючего?..

Ненавижу запах осени.

Ненавижу встречать рассветы так, как это происходит сейчас, но всё равно продолжаю это делать. Раз за разом, вот так, сидя на крыше девятиэтажки, как прикованный; будто от гнетущего чувства одиночества легче становится. Будто кайфую от того, во что превратилась моя жизнь.

Иногда кайфую, как чокнутый мазохист. А иногда… как сейчас например, не чувствую абсолютно ничего.

— Ты становишься предсказуемым, Макс. Всегда знаю, где тебя искать.

А ещё терпеть не могу, когда вторгаются в моё личное пространство.

— Вечеринка закончилась. Всё прошло удачно.

— Как и всегда, — не свожу взгляда с белеющего горизонта и позволяю пальцам Вероники копаться у меня в волосах.

— Ты не доволен? — голос даже удивлённо не звучит, диалог завязать пытается.

— Макс? Ну поговори со мной. Куда ты?!

— Спать, — отвечаю, не оборачиваясь.

— Можем поспасть вместе?.. Ма-а-кс!

— Не сегодня. Я устал. — Открываю стальную дверь выхода и бросаю на Веронику короткий взгляд. Красивая, как кукла фарфоровая. Делает всё, что я хочу – это и нравится в ней больше всего.

— Почему она? — кричит вдогонку. Утомляет. — Сначала одна Багрянова, теперь вторая. Ты помешался на этой семейке, или что? Объясни.

— А должен? — смеряю Веронику тяжёлым взглядом.

Смотрит, будто обижено. Сейчас цокнет.

Цокает.

Сейчас волосы за ухо заправит.

Заправляет.

Сейчас руки на груди сложит.

Разумеется. Предсказуема, как и всегда. Идеальна, как всегда: в тонком чёрном плащике, с идеальным макияжем, с идеальной жизнью, с идеальным представлением обо мне, твою мать.

Рассмеяться хочется.

— Она год была за границей, вроде как на оздоровлении. Кто-то говорит с психикой проблемы, кто-то, что с головой, кто-то вообще не верит в эти сказки, — шагает ко мне, стуча каблуками. — Только вернуться успела, а ты сразу в неё вцепился. Вот мне и интересно, Макс, в этой Лизе есть что-то особенное? Что-то чего я не знаю? Что вообще в этих Багряновых такого?

Молчу с минуту. Устал отвечать. Устал слушать одни и те же вопросы, устал повторять что такие, как Вероника – судьи. Их задача – подсчитывать очки, контролировать новую «птичку», глаз с неё не спускать, подталкивать. Если надо внедряться в доверие, если надо лить дерьмо в уши.

Они достали задавать вопросы!

И вот главный из них:

— По какому принципу идёт отбор?

Достаю из помятой пачки «Winston» сигарету, подкуриваю, отхожу к ограждению, делаю глубокую затяжку и смотрю, как вдали едва различимо плещутся волны. С этой точки море плохо видно, многоэтажками застроена вся центральная часть города, и эта - одна из немногих, которая ещё позволяет понаблюдать, как на рассвете первые лучи солнца плещутся в морской воде, собственно, поэтому и прихожу сюда практически каждое утро. Прибиваю себя к этому месту. Чтобы побыть одному. Чтобы ни о чём не думать. Или наоборот – чтобы думать слишком много. Отключаю телефон и пытаюсь забыть, кто я есть и во что превратилась моя жизнь. Во что я сам её превратил.

— Макс?

И обычно у меня здесь нет гостей.

— Максим!

Я не звал её сюда.

— Возвращайся домой, — бросаю не глядя, после очередной затяжки и сплёвываю вниз.

— Макс, — рука Вероники падает мне на плечо и это не то, о чём я просил. — Мы на твоей стороне, ты же знаешь. Просто кое-кому нужны ответы.

— Тебе? — холодно улыбаясь, смотрю в бездонные голубые глаза и практически вижу в них своё отражение. Всегда нравились её глаза. — Оскару? Кому ещё?

Приближается ко мне, обвиваясь руками вокруг торса, пробегается ногтями вдоль позвоночника, приподнимает голову и тянется к моим губам:

— Ты выбираешь «птичек», — шепчет, прижимаясь ко мне грудью. — Ты выбираешь кураторов. Ты выбираешь и одобряешь задания. Ты выбираешь следующую жертву… Макс, — проводит языком по моей нижней губе и мой рот приоткрывается, а рука на автомате ложится на её затылок, сжимает волосы в кулаке, и я вижу, как в глазах Вероники вспыхивают огоньки желания.

«Почему бы и нет?» — думаю, обхватывая её второй рукой за талию, и накрываю рот своим.

— Ты всегда так делаешь, — сопротивляться пытается.

— Да, — вновь прижимаюсь к её губам. — Потому что это лучший способ заткнуть тебя.

— Мы не договорили, — больше не звучит уверенно, — подожди… Макс… подожди… Я хочу… я хочу быть куратором Багряновой.

Отлипаю от её губ и усмехаюсь:

— Жаль расстраивать тебя, но это место уже забито.

ГЛАВА 3

Не знаю, который по счёту час меряю шагами пятнадцать квадратных метров нашей с Полиной комнаты. Считаю серебряные звёзды на синих обоях, сбиваюсь, начинаю считать заново. Не помню, сколько часов спала этой ночью, да и спала ли вообще. Зато точно помню, что выпила успокоительных на две таблетки больше, чем можно было - подсчёт лекарств за последний год стал той привычкой, которая фиксируется на корочке мозга уже на автомате, вбивается в память.

Не нужно было пить больше необходимого – теперь ещё сильнее спать хочется, но не могу себе этого позволить, когда моя глупая сестра вот-вот проснётся и начнёт собираться в школу; и она начнёт - уверена. А я места себе не нахожу и понятия не имею, как уговорить себя её туда пустить. Как начать разговор, да и стоит ли. Как вообще продолжать жить, делая вид, что всё в порядке вещей и ничего ужасного не случилось.

Останавливаюсь у трюмо, упираюсь ладонями в столешницу заваленную грудой косметики и с минуту-другую, как зомбированная смотрю на своё бледное отражение. На осунувшееся лицо, серые мешки под глазами на несколько тонов темнее цвета радужки, а белки будто кровью налитые, веки тяжёлые, распухшие – совсем забыла, что ревела вчера в три ручья, после того как Полина уснула.

Выдохнуть. Выпрямиться. Пригладить растрёпанные волосы, а лучше собрать в хвост, чтобы не раздражали, и натянуть на лицо максимально спокойное выражение.

Просто?

Вообще нет.

— Лиза? — хриплый шёпот Полины заставляет вздрогнуть. Привстала на локте, смотрит сквозь глаза-щелочки.

Ну вот. Пора вновь становится умной старшей сестрой, а не тряпкой.

— Завесь шторы, глаза болят, — протягивает сипло и с головой уходит под одеяло.

— Утро уже, — говорю лже-беспечно. — Мама придёт через минут тридцать. Отец примерно через час. И ты… ты знаешь, что тебя не должно быть дома, или…

— Или будет куча вопросов, — доносится из-под одеяла. — Паника, клиники, анализы, наркологи, да?

— Какой из тебя наркоман? Не говори ерунды, — пытаюсь усмехнуться, присаживаюсь на край кровати, обводя спальную рассеянным взглядом, ища, за что уцепиться и цепляюсь им за серый, давно полинявший ковёр.

— Нет, наркота – отстой. Но предки точно проверить захотят. А батя ещё просто ради профилактики по башке даст. Мне.

— Полина…

— Ой, не начинай, а? — отбрасывает одеяло в сторону и удивительно быстро вскакивает с кровати.

— Полина, — иду следом за ней в ванную, — ты знаешь, что нам надо поговорить. Тебе не избежать этого разговора.

— Почему? Потому что ты сдашь меня? — сбрасывает на пол нижнее бельё и поворачивает кран с горячей водой. Выкрашенные в голубой цвет волосы ёжиком топорщатся на затылке, лицо отливает землистым оттенком, а взгляд, очевидно, избегает встречи с моим.

— Нам повезло, что мама осталась ночевать у тёти Аллы, — подпираю плечом дверной косяк и складываю руки на груди, унимая дрожь. — Она вчера пять раз звонила и уже была на пороге квартиры тёти Аллы, когда я вовремя ей перезвонила.

      — Зачем мне это слушать? Дай помыться, а? Так и будешь торчать здесь?

Ну а я о чём говорила?..

Вот оно – утро. Кто-то вчера рыдал мне в грудь и просил о помощи?.. Не-е-ет, не было такого!

— Ладно, — прикрываю за собой дверь, но не до конца, бросаю мимолётный взгляд на станки у раковины, упрекаю себя за дурные мысли и шагаю на кухню.

Вновь зарядил дождь и барабанит по стеклу, ветер гнёт деревья к земле, а море наверняка бушует. Так и стою у окна, сжимая в кулаке красную занавеску в белый горошек, и слушаю шум воды из ванной до тех пор, пока он не стихает.

Подхожу к холодильнику. Отрываю. Закрываю. Вновь открываю, достаю две банки клубничного йогурта и ставлю на стол. Включаю конфорку, ставлю чайник и считаю про себя пока не засвистит.

— Я не буду есть. — Полина появляется в кухне одетая в то, в чём обычно дома не ходит. — Сделай кофе. Пожалуйста.

— Хорошо, — отвечаю спустя паузу и пока вожусь с кофе, искоса поглядываю на сестру.

Офигенное чувство: один подросток пытается быть психологом для другого. Психологом, которому самому психолог не помешал бы.

Ставлю перед Полиной кружку с кофе, придвигаю сахарницу и забиваюсь в самый уголок кухонного диванчика.

— Ты идёшь в школу?

— Да я иду в школу! — выпаливает с вызовом, будто я уже ей запрет выдала.

Делает глоток из кружки, проводит ладонями по влажным волосам, складывает руки на столе и наконец, встречается со мной взглядом.

— Слушай… Лиза, — облизывает губы и замолкает.

Смотрю на неё, будто вижу впервые. Будто ещё вчера утром у меня была другая сестра, а теперь её заменила совершенно другая девушка. Разглядываю тонкие черты лица, курносый нос, как у мамы и аккуратные губки бантиком. Для чего-то подсчитываю количество серёжек в её ушах, включая проколотые хрящики и в общей сложности заключаю, что их восемь, девятой не хватает. Замираю взглядом на колечке в носу и ловлю себя на мысли, что очень хочется за него дёрнуть, просто от злости, но, разумеется, никогда этого не сделаю. Отмечаю, что сегодня на Полине никакой пёстрой одежды, наоборот, чёрные джинсы, тёмно-синяя толстовка с рисунком обезьяны лопающей жевательный пузырь, а на ногах уже зашнурованы кеды.

И даже не накрасилась ещё. Обычно ради этого дела моя сестра просыпается раньше остальных.

— Я иду в школу, — говорит, глядя на меня твёрдо, — и если что-то против имеешь, можешь оставить при себе.

— Вот как, — горько усмехаюсь, — то есть вчера ты…

— Я не хочу об этом говорить.

— Полин, вчера ты…

— Я не хочу говорить об этом, сказала же! — кричит, вскакивает на ноги, так что табурет заваливается на бок и смотрит злобно, поджимая губы.

— А я хочу, — отвечаю спокойно. — Хочу. Давай, Полина, мама будет дома очень скоро, и если не хочешь, чтобы и она подключилась к нашему разговору, советую тебе начинать говорить прямо сейчас.

— Сдашь меня? — злобно щурит глаза.

— Сдам? — вновь усмехаюсь, поднимаясь с дивана. Пожимаю плечами. — Почему бы и нет? Расскажу где и с кем ты вчера пропадала! Расскажу, сколько выпила! Расскажу, что какой-то урод трахнул тебя на полу ванной дома Светлаковых, а ты, Полина, делаешь вид, что ничего не произошло! Вообще ничего!

— А что ещё мне делать?! — пинает кедом табурет и тот отлетает в стену. Приближается ко мне и яростно шипит в лицо: — Ну? Скажи мне, умная, старшая сестра, что бы ты делала на моём месте? А-а-а-а… подожди, ну да, знаю: такая как ты никогда бы не оказалась на моём месте! О чём это я тут распинаюсь?!

— Стой, — хватаю её за локоть и разворачиваю к себе. Пытаюсь подобрать нужные слова, которые попросту закончились, остались только злость, отчаяние, обида! — Я помочь хочу!

— Так помоги: просто заткнись, Лиза - очень поможешь! Забудь, всё что видела. Дай мне жить дальше! Ничего не произошло, ясно?!

— Во что ты ввязалась?! — не отпускаю. — За что прощение у меня просила?

Выдёргивает руку, сжимает кулаки и смотрит на меня, как на заклятого врага, чёрт бы побрал эту Полину!

— Во что?! — и сама на крик срываюсь, слёзы душат.

— Не твоё дело.

— А чьё тогда? — хватаю её за плечи, заставляя смотреть мне в глаза. — Кому ещё ты можешь довериться, если не мне? Веронике?.. Пф… ей плевать на тебя! Ты же знаешь: я не сдам тебя родителям, но я должна знать, Полина! Я хочу и имею право, после всего, что вчера видела, знать, что происходит с моей сестрой! Я волнуюсь за тебя, дура! Просто скажи, во что ты вляпалась!

— Успокойся…

— Да я с ума схожу!

— Успокойся, Лиза!

Замолкаю. Не помню, когда в последний раз позволяла себе подобное. Я даже кричать забыла что такое.

— Ты таблетки пила? — ну вот и морщинка беспокойства между бровями Полины нарисовалась. Здоровье моё её всё ещё волнует, в отличие от мозга, который вот-вот взорвётся!

Успокаиваюсь, упираюсь спиной в дверку холодильника, сбрасывая на пол несколько магнитиков, и смотрю себе под ноги, выравнивая дыхание.

— Лиза?

— Пила, — отвечаю на заданный вопрос. — Знаешь же, что пила.

Молчит.

Слишком долго молчит. Слышу, как тикает секундная стрелка в настенных часах-вишенках. Слышу, как дождь бросает в стекло острые струи. Слышу, как барабанит в груди сердце и кровью обливается за эту идиотку.

— Это игра, — говорит наконец, со вздохом поражения опускаясь на другой табурет. — Игра, в которой я участвовала. Довольна?

Сложно понять, насколько здраво сейчас говорит моя сестра.

— Они организовали тайную игру. Выбирают себе жертву для прохождения пяти испытаний, каждое из которых контролируют судьи и решают насколько хорошо ты выполнила задание. А если… — встаёт, обнимает себя руками и подходит к окну, — если их что-то не устроило, то тур повторяется заново, с другим заданием, пока ты не оправдаешь надежды судей.

— Стой… — трясу головой и неуверенно посмеиваюсь. — О чём ты говоришь? Что это за бред, Полина?

— Теперь понимаешь, почему я не хотела тебе ничего рассказывать? — круто разворачивается ко мне, кривя губы в болезненной улыбке. — Разве такой, как ты понять?

— Я просто… — подхожу ближе, тщательно фильтруя слова. — То есть… ты хочешь сказать, что кто-то втянул тебя в какую-то безумную игру, где ты должна была выполнять чьи-то безумные команды?

— Выполнять задания - так это называется. Проболтаешься кому-нибудь, нажалуешься, сдашься, откажешься играть, сбежишь – поплатишься за это. Пройдёшь всё до конца – тебя оставят в покое и выполнят одно желание, любое, включая денежное. Игра тайная. Никто кроме организаторов и тех, кто её проходит о ней не знает. Да и знать не должен, это тайна. И как я уже сказала: развяжешь язык – тебе конец.

И тут я к своему ужасу понимаю, что в её голосе нет и капли иронии, насмешки или чего-то такого, что мне бы сейчас очень хотелось услышать. Моя сестра предельно серьёзна!

Вот же чёрт…

— Так. Подожди, — напрягаю извилины, хмуро глядя в её расслабленное лицо. — И… как давно…

— Месяц, — перебивает. — Мои пять туров длились месяц.

— И ты всё это время молчала?

— А должна была тебе, что ли сказать?

— Тогда почему сейчас сказала?

— Потому что всё уже закончилось!

— То есть теперь можно? — Трясу головой. Не хочу в это верить. Вспоминаю, как две недели назад отец забирал Полину из отделения полиции, и всеми силами избавляюсь от мысли, что те удары, которые она получила от папы, были получены из-за участия в какой-то там сумасшедшей игре.

— Кто… кто… — Слова не подбираются.

— Не могу сказать.

— Так ты знаешь?!

— Нет, то есть… да. И да, и нет. Блин, Лиза, всё сложно!

— Ага… — начинаю говорить сама с собой, делаю круг вокруг стола и вновь замираю напротив Полины. — Я правильно понимаю, что изнасилование было частью игры?

Лицо Полины заливает краска; не стыда – ярости и чего-то ещё… понять не могу чего именно.

— Так ты согласилась на это?! — кричу. Поверить не могу! Готова рвать на себе волосы. Готова рвать волосы на голове этой дуры! — Так тебя не насиловали?! Полина!

— Я не хотела, — отвечает подавленно и отворачивается к окну. — Но уже было поздно, когда я начала сопротивляться и кричать, чтобы он отвалил от меня.

— КТО?!

— Не знаю я! Не видела его! Темно было! Просто… какой-то парень, которого выбрал куратор.

— Куратор… — киваю, будто понимаю хоть что-то. — Ты участвовала в какой-то нездоровой игре, выполняла задания, и даже позволила какому-то подонку лишить тебя девственности, а кто-то в конец отшибленный при всём при этом курировал тебя?

— Да, — отвечает, как ни в чём не бывало.

— Кто он?

— Не могу сказать.

— Почему не можешь? После всего, что уже сказала?

— Ты можешь знать про игру, но не про её руководителей и судей.

— Подожди, — с силой массирую висок, — если больше никто не знает про эту игру, получается… тебя изна… с тобой… это сделал один из судей?

Молчит.

— Кто был этим твоим куратором? Полина!

— Да ты заколебала! Ты мне в мамочки записалась, или что? Я не могу сказать, не доходит?!

— Да почему?!

— Потому что я не такая дура, чтобы сдавать человека, который может уничтожить мою жизнь одним щелчком пальцев!

— Да о чём ты говоришь?! Кто на это способен? — Вновь останавливаю её на выходе из кухни.

— Отойди. Мне нужно накраситься.

— Полина, мы не договорили.

Закатывает глаза:

— Да не о чем больше.

— Ладно, — мрачно усмехаюсь, — а что если я прямо сейчас пойду к директору школы и расскажу ему обо всём, что происходит за его спиной?

— Ты не сделаешь этого.

Иду по её пятам в спальную:

— Почему не сделаю? Очень даже сделаю!

Полина опускается на стул перед зеркалом, хватает тушь и принимается красить ресницы.

— Ответь мне, — выхватываю тушь у неё из рук и слушаю недовольное рычание. — Что значит «сдашь и тебе конец»?

— А то! — вопит на всю комнату. — У них есть компромат на каждую птичку, ясно?! И пока я не закончу эту сраную школу, не позволю, чтобы его обнародовали, поняла?! Я лучше с собой покончу, чем перед всеми опозорюсь!

Забирает у меня тушь и возвращается к подкрашиванию ресниц, пока я стою столбом и тупым взглядом смотрю на её отражение.

— Какими были первые четыре испытания? — спрашиваю практически беззвучно.

— Этот вопрос тоже под запретом.

— А какие не под запретом?

— Больше я тебе ничего не скажу, — хватает чёрные тени и превращает себя в панду.

— А как же желание? — хмурюсь, качаю головой. — Загадала уже?

— Нет ещё.

— И тебе… тебе плевать, что стало ценой для него?

Смотрит на меня через зеркало:

— Теперь-то что? Что было, то было.

— Вот так просто?

— Да, Лиза. А теперь отвали, ладно? — Поднимается со стула, забрасывает на плечи рюкзак и идёт к двери.

— Ты что-то не договариваешь! — восклицаю ей вдогонку. — Я же вижу!

Останавливается, вздыхает, и бросает на меня безутешный взгляд:

— Я видела.

— Что ты видела? — подступаю ближе.

— Это, — Полина кивает на тумбочку у моей кровати, и я далеко не сразу понимаю, о чём речь. — Твой пригласительный. Поэтому я и рассказала тебе об игре.

— Какой ещё… — подбираю с тумбочки единственное, что может подходить под это определение и протягиваю Полине маленькую открытку с изображением колибри в клетке. — Ты об этом?

— Да, — смотрит на неё с отвращением. — Это твой пригласительный. Ты следующая, Лиза. — И в этот раз её голос ломается, а в уголках глаз скапливаются слёзы. — Не возвращайся в школу, — слышу, как пытается контролировать дрожащий голос. — Просто не возвращайся в эту долбаную школу!

Это слишком.

Я в ступоре. Меня замкнуло. Не знаю, что сказать.

— Ну! Чего молчишь?! — подаётся вперёд. — Просто скажи, что не вернёшься в школу! Они найдут тебя! К тебе приставят куратора, Лиза! Тебе не избежать этого! Никто ещё не избежал!

— Что… что насчёт компромата? — не знаю, почему спрашиваю об этом, потому как всё ещё не верю в происходящее.

Полина тяжело сглатывает, кусает губу и с горечью выдаёт:

— Если они вручили тебе пригласительный… компромат на тебя уже готов.

— Девочки! Я дома! — щелчок входной двери, как молотком по голове ударяет, и я сминаю в руке кусок картонки с изображением клетки, будто на нём одном всю злость сорвать пытаюсь.

— Просто не приходи в школу, — шепчет Полина умоляюще, натягивает на лицо улыбку и выходит к маме в коридор. — Привет. И пока.

— Уже в школу?

— Да.

— Что с глазами? Ты плакала?

— Да. Лиза сожрала мой йогурт. Как тётя Алла?

— Как обычно. Никак, — вздыхает.

Слышу, как мама ворчит что-то насчёт яркого макияжа, и вот-вот ожидаю увидеть дыру, которую сверлю взглядом в стене, но она почему-то не появляется.

— Ма-а-а-м? — И слышу себя будто со стороны. — А когда мне в школу можно возвращаться?

— Через две недели, — голос мамы звучит удивленно, и её высокая фигура появляется в дверях. — Мы только вчера это обсуждали. Забыла? — беззаботно усмехается и резко напрягается в лице, когда я перевожу на неё задумчиво-решительный взгляд. Рассматриваю тоненькие морщинки в уголках серых, таких же, как у меня, глаз, наспех собранные в пучок светлые, как у меня волосы, и вчерашний макияж после их, наверняка, дорассветных посиделок за бутылочкой вина с тётей Аллой.

— Тебе плохо? — спохватывается, бросая взгляд на шкаф, где стоят мои лекарства. — Лиза? У тебя вчера температура была…

— Уже нет. Ты же знаешь, для меня это норма.

— Лиза…

— Всё хорошо, — вру нагло и натыкаюсь взглядом на Полину стоящую за спиной мамы и отчаянно качающую головой. — Просто… просто решила, что хочу пойти в школу раньше, мам.

— Раньше? — хмурится. — Насколько раньше? Надо обсудить это с папой, детка. Согласовать с врачом и директором школы, поэтому…

— Я иду в школу сегодня, мама, — перевожу на неё твёрдый взгляд, слушая, как по коридору уносится Полина и хлопает за собой входной дверью. — И надеюсь, ты не будешь против единственного решения, которое я хочу принять сама за последний год?

Мама растеряна. Всплескивает руками и, не понимая качает головой:

— Но… Лиза, что за срочность?

— Ничего особенного, — отмахиваюсь, шагая к шкафу за одеждой. — Хочу найти кое-кого.

— И кого же? Звучит как-то странно, если честно.

— Кое-кого, мам, не бери в голову. Просто Полина не помнит кое-кого очень важного. И я хочу помочь ей его найти.

Мама опускается на мою кровать и смотрит, не скрывая подозрения:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? Между вами с Полиной что-то произошло? Вы поссорились?

Достаю с нижней полки старый джинсовый рюкзак и долго смотрю на нашивку улыбающегося смайлика; хочется вывернуть ему рот в обратную сторону.

— Лиза…

— Всё хорошо, мам, я всего лишь возвращаюсь в школу, — улыбаюсь ей также фальшиво, как этот тупой смайлик на рюкзаке. — Мне просто надоело сидеть в клетке.

ГЛАВА 4

— Нина Викторовна, эм-м… вы… вы уверены, что это хорошая идея?

Мама рассеянно смотрит на меня, затем на Антона Павловича – директора школы, затем снова на меня, негромко прочищает горло и напускает на лицо немного больше уверенности.

— Я… — смотрит в вечно выпученные глаза Антошки, как его вся школа за спиной называет и говорит твёрдо: — Это решение Лизы. Мы с отцом его одобряем, как и доктор. Так что не нахожу причин тому, почему моя дочь не может вернуться к учёбе на две недели раньше запланированного, раз уж она этого хочет.

Антон Павлович продолжает щёлкать шариковой ручкой, выпячивает губы и смотрит на архивный шкаф с видом глубокомыслящего человека. А я рассматриваю всё те же жёлтые вертикальные жалюзи, горшки с цветами на подоконнике, всё тот же стол в форме буквы «С», рельефные обои в тонкую полоску и кажется, будто только вчера покидала стены этого кабинета, школьные коридоры, прощалась с одноклассниками…

Прощалась – как громко сказано. Так громко, что руки потеют, стоит подумать о скорой встрече с ними, а по спине холодок крадётся.

Глубоко вдыхаю и смотрю на директора. Даже костюм на Антошке всё тот же: твидовый, тёмно-коричневый, в большую клетку.

Скребёт кончиком ручки лысеющую макушку и наконец, заключает:

— Что ж, раз так, не вижу никаких проблем, чтобы продолжить обучение Лизы в школьном учреждении с этого дня. — Опускает руки на стол и наклоняется ближе к маме. — Однако вы должны понимать, Нина Викторовна, что со своей стороны я и поставленные в известность преподаватели сделаем всё возможное, чтобы сохранить конфиденциальность информации, это ваше право, и школа чтит желание Лизы оставить всё в тайне, но всё же, я не могу дать стопроцентной гарантии, что утечки не произойдёт. Это школа, поймите, дети слишком любознательны, а иногда слишком упёрты в желании докопаться до истины, даже если эта истина их не касается. Поэтому…

— Антон Павлович, — перебивает мама, — мы всё понимаем. Лично я не вижу в этом никакой проблемы, но Лиза… просто она так решила.

Директор откидывается на спинку старого кожаного кресла и смотрит на меня:

— Да, но позвольте полюбопытствовать. Спрошу прямо: Лиза, ты боишься насмешек со стороны одноклассников? Если это так, то хочу тебя заверить…

— Нет. Я не боюсь, — и это всё, что я хотела сказать.

Директор поджимает губы:

— Тогда… тогда в чём же причина? Даже твои друзья не знают, я прав? У тебя же есть в школе друзья?

— Я просто считаю, что им не нужно об этом знать.

Смотрю на маму, на воспалённые, после бессонной ночи у тёти Аллы, глаза и чувствую вину, что из-за меня она теперь точно не выспится.

— Антон Павлович, я и мой муж неоднократно говорили с Лизой на эту тему, поверьте. Но мы уважаем решение нашей дочери оставить всё в тайне, поэтому прошу вас отнестись с пониманием и всего лишь пресекать разглашение информации. К тому же, это выпускной класс, вам не придётся хранить тайну моей дочери слишком долго.

Ещё минут двадцать ушло на напоминание школьных правил, на уточнение предметов, которые были у меня во время домашнего обучения, хоть и длилось оно всего несколько месяцев, а также на просвещение о том, что в большинстве школьных кабинетов заменили мебель и переклеили обои, так что я должна быть предельно аккуратна в обращении со школьным имуществом.

И вот я осталась одна с практически пустым рюкзаком за спиной, посреди мрачного школьного коридора с выкрашенными в больнично-голубой стенами и выключенным в целях экономии освещением.

Мама поцеловала меня раз десять и умчалась домой готовить отцу завтрак, обед и ужин, чтобы, так и не выспавшись добросовестно отправиться на работу, с которой ей также помогла тётя Алла. А точнее - её муж, который является владельцем крупной компании, занимающейся застройкой большей части черноморского побережья гостиницами и отелями для отдыхающих.

Мой отец работает в порту и руководит разгрузкой мелких торговых суден. Уже лет пять, как руководит и вроде как ожидает повышения.

Зачем вообще сейчас об этом рассказываю?.. Всё просто – всего лишь пытаюсь оттянуть момент, когда опущу вот эту ручку класса русской литературы и предстану перед 11«Б», тем самым, который в последний раз видела больше года назад.

Знала, что вернуться в школу будет сложно. Но даже не предполагала, что настолько, да ещё и в таких обстоятельствах. После того, что случилось с Полиной, после того, что узнала от неё утром, после того, как сестра умоляла меня не возвращаться в школу.

«Они найдут тебя! К тебе приставят куратора, Лиза! Тебе не избежать этого! Никто ещё не избежал»!

Да что же это за игра такая?.. Какой ненормальный её придумал? И главный вопрос – для чего?! Это же… безумие какое-то. Издевательство над людьми, над их психикой. В голове не укладывается! И главный безумец находится где-то здесь – в одном из классов. Как и скорее всего тот, кто изнасиловал мою сестру, будучи уверенным, что никто и никогда об этом не узнает. Но я знаю. А я – уже единица.

«Надеюсь, ты знаешь что делаешь, милая», — сказала мне мама напоследок.

— Надеюсь, — шепчу себе под нос и открываю дверь класса.

Знаете, как это бывает? Когда было шумно, оживлённо, и тут бац - тишина. Тугая, напряжённая. И ты понимаешь, что стал ей причиной. Эпицентром события, фигурой приковавшей взгляды всех до единого, даже учителя – Марии Петровны, глаза которой едва на лоб не полезли при виде меня на пороге её кабинета.

Стою, как в землю вкопанная. Блуждаю взглядом по застывшим лицам одноклассников, потом обливаюсь и пытаюсь сглотнуть ком застрявший горле, чтобы пропихнуть в лёгкие хоть немного кислорода. Руки дрожат так сильно, что приходится спрятать их в карманах толстовки, голова идёт кругом, в глазах плывёт. Адреналин, испуг, паника?

Боже…

«В чём дело, Лиза? Ты же готова была. Маму, отца, директора заверила, что готова! Чего мнешься, стоишь? Давай, сделай хоть что-нибудь, чтобы не выглядеть законченной идиоткой.»

— Лиза? — Спасибо тебе, Мария Петровна, что сказала хоть что-то. — Но… разве ты не через две недели должна была к нам вернуться? — Выглядит крайне удивлённо, пожимает плечами и обводит растерянным взглядом учеников, будто у них есть ответ на этот вопрос.

— Я… — Боже, что за жуткий писк, а не голос? — Я уже… вернулась. Раньше. Эм-м… так получилось.

Напряжённая тишина сменятся шумком пробежавшимся по классу и дышать становится немного легче. Но среди моих одноклассников по-прежнему нет ни одного человека, кто смотрел бы куда-либо ещё, кроме меня и только из-за этого ногти всё больнее и больнее въедаются в кожу, а суставы стонут от боли в сжатых кулаках.

— Багрянова вернулась! — не знаю кому принадлежал этот возглас.

— Что ж… — Мария Петровна, наконец, смиряется с моим визитом, хоть и выглядит обескураженно, указывает на пустую парту в конце класса и, глядя поверх прямоугольных очков с толстенными стёклами, вроде как даже с сожалением сообщает, что это единственное свободное место.

Опускаю голову и плетусь по проходу между рядами, акцентируя всё внимание на ногах, которые слишком сильно вибрируют и могут отказать в любую секунду. Бросаю рюкзак на пол, опускаюсь на один из пустых стульев и тихонечко выдыхаю.

Парта у окна, в крайнем правом ряду. Хорошая парта, и в правду новая, столешница прям блестит и она – всё, куда я могу смотреть.

— Заграничная вернулась…

— Припёрласьблин…

— У неё с башкой проблемы…

— Слышала, она в психушке была…

— Дура, что ли? Психи в школах не учатся.

— А ты тогда кто? Исключение?

Смех.

— Тихо всем! — Мария Петровна никогда не владела достаточным авторитетом, чтобы все послушались её с первой попытки.

— ТИХО ВСЕМ! —      Попытка номер два увенчалась успехом. — Лиза, у тебя есть учебник?

— Я… — гляжу исподлобья, — я их ещё не получила.

— Хорошо. Кто-нибудь, поделитесь с Лизой учебником и продолжим урок!

И тишина. Как предсказуемо.

Поднимаю голову и набираюсь смелости, чтобы оглядеть своих одноклассников. Некоторые всё ещё таращатся в мою сторону, у некоторых интерес пропал, некоторые продолжают шептаться и посмеиваться – в основном девчонки; слышу, как обсуждают мои вьющиеся волосы, будто год назад они были идеально прямыми.

— Кто-нибудь, поделитесь с Лизой учебником!

— А вдруг она заразная?

Смех.

— ТИХО!

— Держи, — учебник по русской литературе падает передо мной на парту, и я встречаюсь удивлённым взглядом с девушкой, что стоит рядом и смотрит на меня холодными голубыми глазами. Чёрные волосы Вероники собраны в высокий конский хвост, и каждый раз удивляют своим здоровым блеском. Узкие джинсы-дудочки и шелковая рубашка глубокого синего цвета удивительно гармонично сочетается с бронзовым загаром. Если честно, вообще не представляю, в какой одежде Светлакова может выглядеть плохо. Она идеальна во всём. Идеальная внешность, идеальная одежда, идеальное положение, идеальная семья, идеальное будущее. Пример для подражания всех девчонок в школе. Вероника Светлакова – ледяная королева, в кругу которой хочет находиться каждый.

Я никогда не хотела.

В отличие от моей младшей сестры.

Хмыкает застывшей мне и приподнимает уголок губ в позабавленной улыбке:

— Пожалуйста.

Провожаю её взглядом до тех пор, пока не возвращается на своё место в центральном ряду за третьей партой и, наконец, беру себя в руки, смотрю на учебник и открываю на странице, которую называет Мария Петровна.

«Русская литература начала XX века», — читаю заголовок и на этом заканчиваю. Смотрю на рисунок выведенный от руки на всю страницу обычной шариковой ручкой с синими чернилами – не особо аккуратная клетка с прутьями, на дне которой валяется явно дохлая птица.

И словно током ударяет. Кожа покрывается мурашками. Так резко поднимаю на Светлакову глаза, что с пару секунд вообще ничего не вижу – сплошная тьма, которая очень медленно приобретает очертания человеческого лица с двумя голубыми глазами и загадочно-садистской улыбочкой растянутой на алых губах.

— Яроцкого опять нет? — проплывает где-то далеко голос Марии Петровны. — Исключения добивается? Что ж, я поговорю с вашим классным руководителем по этому поводу.

— Да дрыхнет он, как всегда! — смешок кого-то слышится следом, в то время пока я и Вероника, по всей видимости, играем в гляделки: я не моргаю, и она не думает. Нет – эта стерва забавляется, кайфует от своей мнимой власти.

И явно веселится.

Первая разрывает контакт глазами, усмехается, перебрасывает «конский» хвост за спину и якобы углубляется в чтение.

Захлопываю книгу и со скрипом отодвигаю стул.

— Лиза? В чём дело?

— Мне… мне надо выйти, — не дождавшись разрешения, на автомате иду к двери.

Слышу голос Марии Петровны и не понимаю ни слова.

Слышу глумливые смешки, долетающие в спину, и понимаю всё:

— У Багряновой припадок.

— Сейчас пена изо рта пойдёт.

— За границу опять сваливает, отвечаю!

— Вы идиоты все, или что? Что она вам сделала? — Не придаю значения этому женскому голосу.

Толкаю дверь и сходу на кого-то налетаю. На кого-то высокого и крепкого и очень стойкого, раз отпружиниваю от него как резиновый мячик и ударяюсь задом о выкрашенный в коричневый пол. Бо-о-ольно ударяюсь и тихонечко стону себе под нос.

Хор из смеха тут же сокрушает голову, и в этот момент волей-неволей задумываюсь над тем, почему они все меня ненавидят? Что я им сделала? Когда и как дорогу перешла?

Они самые. Всё те же лица, какими запомнила их. Слегка повзрослевшие, но всё те же – мои одноклассники, с которыми прежде никогда проблем не было. Я всегда была в нейтральной зоне, на меня внимания-то по большей части не обращали, так что же изменилось? За что они меня возненавидели? Всего лишь за моё отсутствие?

— Лиза, всё в порядке?

Отмахиваюсь от Марии Петровны, потому что встречаюсь взглядом с Ним.

Максим Яроций – вот на кого я налетела.

Вот из-за кого всё ещё сижу на полу, как последняя идиотка, и пытаюсь вспомнить, что такое двигаться.

Его взгляд приковывает, не отпускает. Словно гвоздями к земле прибивает, запрещая сходить с места, пока не разрешит – так он смотрит. Холодность и жестокость искорками тока плещутся в тёмных зелёных глазах. И что-то ещё, что похуже всего этого, что-то похожее на… презрение.

Теперь, находясь так близко, понимаю, как сильно ошибалась: Макс не просто изменился – он стал другим человеком. Не просто более взрослым, а будто потрёпанным временем.

Стал выше меня практически на голову, шире в плечах, но явно забросил занятия спортом, так как нет у него той мускулатуры, которую на спор с кем-то собирался нарастить. Худощавый и жилистый - это осталось без изменений. Узкие бедра, на которых низко сидят чёрные джинсы с дырами на коленях, из-под резинки тёмно-зелёной куртки-бомбера выглядывает мощный ремень с металлическими заклёпками, на ногах - обычные кеды, а густую тёмную шевелюру с трудом скрывает серая бейсболка с тремя тоненькими колечками на краешке козырька.

И я продолжаю смотреть на него, как пришибленная. А он на меня: холодно, равнодушно.

На щеках ни грамма румянца, или загара, будто в то время, когда вся молодёжь с пользой проводила летние каникулы на пляже, Яроцкий запер себя в каком-нибудь сыром подвале и выходил из него только по ночам.

Тени под глазами говорят о недосыпе, ну или крайней усталости, что одно другому не мешает. Лицо вытянулось за этот год и обострилось, черты стали выразительнее, и как ни странно - привлекательнее. Подбородок крупнее, а скулы шире. Где-то под этой густой неряшливой чёлкой спрятан высокий лоб, морщинка между длинными прямыми бровями раньше никогда не появлялась – весёлые беззаботные люди редко хмурятся. Но этот Макс… думаю, выглядит так практически всегда. Единственное, что в его лице осталось прежним, это ровный нос с высокой перегородкой и слегка заострённым кончиком и яркие губы, по странным причинам не лишившиеся цвета. Вспоминаю, сколько девчонок сохло по этим губам… Даже голосование устраивали за парня, с которым хотели бы поцеловаться. Помню, что и я голосовала за Эти губы. Макс всегда мне нравился, как и половине школы. Но я для него была лишь приветливой одноклассницей.

Всего год. Всего год прошёл после смерти Кости – его лучшего друга, а от прежнего Максима Яроцкого не осталось ничего прежнего.

— Прекратите! — голос Марии Петровны вновь становится для меня слышимым, но я по-прежнему не могу заставить себя оторвать взгляд от лица Макса и подняться с пола. — Лиза! Максим! Оба! Немедленно займите свои места! Не урок, а балаган какой-то!

— Может Багрянова сдохла?

— Кирилов!!!

— Что-о-о? Сами посмотрите - она не двигается!

— На Яроцкого вылупилась!

— Эй, Вероника, кто-то только что запал на твоего парня!

— Кирилов!

— Да, что-о-о?!

— Сейчас выгоню из класса!

Шаг. Два. И кеды Макса оказываются у моих ног. Вытаскивает руку из кармана джинсов и протягивает мне, не разрывая контакт глазами.

По классу прокатывается весёлый свист вместе с криками Марии Петровны призывающей к дисциплине.

Что-то подталкивает, звенит в голове, просит взять его за руку, узнать какая она: тёплая, холодная, сухая, или влажная, как будто это имеет значение. Что-то гадкое, непрошенное провоцирует. Саднит в груди и требует смотреть на Яроцкого, как можно дольше, а желательно – до бесконечности. И лишь остатки здравого смысла пытаются достучаться до застывшего в оцепенении мозга и напомнить, что Макс, тот самый парень, по которому я сохла всю среднюю школу, как вкопанный стоял у стены и ничего не сделал, когда мне была нужна помощь на той уродской вечеринке!

Отталкиваюсь руками от пола и самостоятельно встаю на ноги.

Плевать на свист и на крики Марии Петровны, урок которой был сорван. Плевать на всех их! Это мой последний год в школе, и я вернулась на две недели раньше не для того, чтобы рыдать из-за каких-то унижений, до которых мне и дела нет, после всего, что я уже пережила за свою недолгую жизнь. Я здесь не для этого.

Огибаю Макса и направляюсь к выходу, решив, что вливаться в школьную жизнь лучше начать со следующего урока, и прежде чем захлопываю за собой дверь, слышу одинокий холодный смешок за спиной, точно зная, кому он принадлежит.

ГЛАВА 3

Пять часов на3ад

Вчера. Сегодня. 3автра.

КаждЫ9й день.

КаждЫ9й день повторять себе, как 3аклинание, как мантру… «Кто я? Какова моя цель? Кто мои враги?» Утром, днём, вечером, перед сном.

«Кто я? Какова моя цель? Кто мои враги?

КровавЫ9ми буквами на душе вЫ9сечено.

Кто я? Не раб системЫ9.

Какова моя цель? Свобода, равноправие, единство.

Кто мои враги?.. Волки в овечьей шкуре. КаждЫ9й, кто станет у меня на пути.

***

Никогда не нравилысь Эъти часЫ9. Постоянно кажется, что минутная стрелка пол3ёт, как черепаха. Медленнее, чем ей полагается, медленнее, чем все остальнЫ9е часЫ9 в мире, илы же наоборот летит куда-то со скоростью света. часЫ9 старЫ9е, достались мне от старика, и если бЫ9 я не доверял ему, решил бЫ9 что они постоянно пока3Ы9вают неверное время.

Миа уверяет, что у них краснЫ9е стрелки. Для меня же каждая деталь Эътих часов исключительно чёрного цвета. Как и всё красное в Эътом мире.

8:00

При4урив один гла3, смотрю на утреннее солнце. Нравится ложное о4у4ение слепотЫ9, что оно вселяет: смотрел бЫ9 и смотрел, только на него – никуда больше. Лишь бЫ9 не видеть, во что превратился мир. Лишь бЫ9 не думать о том, во что люди его превратилы.

Поглаживаю пальцами дряхлЫ9й кожанЫ9й ремень часов, оттягиваю рукав куртки и делаю медленнЫ9й глубокий вдох.

Пора.

Стеклянная дверь аптеки встречает меня тонким 3воном колокольчиков. Старичок в шляпе с полями оборачивается на 3вук, сколь3ит по моему лицу в3Ы9скательнЫ9м в3глядом и вновь во3вра4ает всё своё ра3дражение фармацевту.

— чего во3ишься так долго? — ворчит, нетерпеливо постукивая тростью по полу.

8:03

«чего тЫ9 во3ишься, старик?»

— Всего доброго, мистер Ольер. Вот ваша ID-карта.

— Да неужели! Понабирают всяких тупиц… тьфу! — Старик подхватЫ9вает с прилавка бумажнЫ9й пакет с лекарствами и ковЫ9ляет к вЫ9ходу, не 3абЫ9вая бросить е4ё один придирчивЫ9й в3гляд мне в лицо. Словно я муха, которая о потолок бьётся и ра3дражает дико.

Дверь хлопает, и одновременно со 3воном колокольчиков напрягается лицо фармацевта, фальшиво улЫ9баю4егося мне и3-3а стеклянной перегородки.

Опускаю ко3Ы9рёк кепки как можно ниже и снова бросаю в3гляд на часЫ9.

8:05

Опа3дЫ9ваю на целую минуту.

— КамерЫ9 передают картинку, но не 3вук, — улЫ9бается фармацевт по имени ДЭънис Льюис. А е4ё две недели на3ад он бЫ9л Ральфом с 3аправочной станции. — ЭЪй? ЭЪй, пацан. У тебя времени вагон, илы что? Не будь идиотом и сделай милость, пошевели хотя бЫ9 губами.

— Пошёл тЫ9.

— Отлично. Допустим, что тЫ9 только что поинтересовался насчёт Эътих чудеснЫ9х пилюлек от кашля. Карту, пожалуйста?

— что?

ДЭънис, едва скрЫ9вая ра3дражение, улЫ9бается е4ё шире:

— ID-карту давай свою, чтоб тебя!

— А… да. Держи. — Протягиваю ДЭънису кусок чёрного пластика, на котором собрана подробная, но стопроцентно фальшивая информация обо мне и моей жи3ни и вновь смотрю на часЫ9.

— Успеваем, — не глядя, шепчет ДЭънис, вручает мне стекляннЫ9й пу3Ы9рёк с «пилюлями от кашля» и во3вра4ает карту. — На ней пять дней осталось, — глядит на меня исподлобья. — Если не успеешь вЫ9полнить работу и свалить к чёртовой бабушке и3 города, сам 3наешь, что будет.

Киваю.

3а не3аконное проникновение и подделку документа удостоверяю4его личность, меня автоматом приговорят к смертной ка3ни, даже суда не будет.

— Ной! — окликает с видом, будто 3абЫ9л мне доброго дня пожелать. — Е4ё кое-что… с твоими-то мо3гами не уверен, что должен лишний ра3 напоминать, но, парень… тЫ9, я и другие… все мЫ9 – просто пешки в большой игре, так что мой тебе совет: 3аканчивай свои подвиги и во3вра4айся к семье, пока тебя к ним в мешке для трупов не отправилы.

— Спасибо 3а совет, — вЫ9давливаю и3 себя улЫ9бку для камер. — Но только в мешке для трупов я к своей семье и смогу вернуться.

— что ж, удачи, — желает ДЭънис напоследок, и я вЫ9скаль3Ы9ваю на улицу, набрасЫ9ваю на голову капюшон и двигаюсь по у3кому переулку между двумя вЫ9беленнЫ9ми домами, отданнЫ9ми в аренду под частнЫ9е продуктовЫ9е мага3инЫ9; вонь и3 мусорнЫ9х баков, 3а содержимЫ9м которЫ9х чере3 двадцать семь минут должен приехать мусорово3, лишь подтверждает принадлежность 3даний.

Минуя переулок, перебегаю чере3 дорогу и смешиваюсь с толпой, спеша4их по делам горожан, таким обра3ом становясь менее 3аметнЫ9м для патрульнЫ9х, которЫ9х сегодня на улицах больше обЫ9чного, и каждЫ9й прохожий не 3ависимо от социального класса, вЫ9борочно, может бЫ9ть обЫ9скан прямо на гла3ах у всех. В целях бе3опасности якобЫ9.

Одним ловким движением 3асовЫ9ваю в ухо мини-гарнитуру и активирую отпечатком пальца.

— Кафе «Би3е Люкс», — 3вучит 3накомЫ9й голос в наушнике. — Девушка 3а столиком у окна. Брюнетка, короткая стрижка, жёлтЫ9й спортивнЫ9й костюм, пьёт «Американо» с красного стаканчика. Сидит одна. Конец свя3и.

Сжимаю гарнитуру в ладони и вЫ9брасЫ9ваю в урну у входа в кафе. Свободно прохожу чере3 встроеннЫ9е в двери детекторЫ9 и целенаправленно двигаюсь к стойке. 3адеваю плечом дамочку в белой шляпе, и та роняет на пол свой уродливЫ9й, как и всё в Эътом кафе, как и всё в Эътом городе, головной убор.

— Прошу про4ения, — улЫ9баюсь ей, любе3но подавая шляпку. — Надеюсь, она не испачкалась.

— Вам бЫ9, молодой человек, научиться гла3а при ходьбе открЫ9вать, — отвечает дамочка с нескрЫ9ваемЫ9м недовольством. — Да и… ботинки почистить не мешало бЫ9. Ни3ший класс – сто процентов. — Водружает шляпу на голову и, виляя бедрами, удаляется 3а крайний от прохода столик. А 3а столиком чере3 один сидит миниатюрная брюнетка и, судя по тому, как дрожат её руки, сжимаю4ие бумажнЫ9й стаканчик, явно нервничает.

— «Американо», — делаю 3ака3, дождавшись своей очереди. — В красном стакане.

— «Американо» только в красном и подаётся, — улЫ9бается мне кассир с таким видом, будто я самую большую глупость в мире сморо3ил.

О3ираюсь по сторонам, скольжу в3глядом по волнообра3нЫ9м стенам в чёрно-белую шашку, по круглЫ9м столикам на вЫ9соких стальнЫ9х ножках, 3а которЫ9ми сидит слишком мало народу, чтобЫ9 оставаться Макс////мально не3аметнЫ9м, по вЫ9соким витриннЫ9м стёклам, 3а которЫ9ми рядом с кафе неспешно прогуливаются два патрульнЫ9х…

Отворачиваюсь.

— Вашу ID-карту, — вежливо просит кассир, пока я, как последний баран, тара4усь на два чёрнЫ9х стаканчика, поставленнЫ9х передо мной на стойку, и пЫ9таюсь понять: какой и3 них краснЫ9й. Илы они оба краснЫ9е, потому что для меня они оба чёрнЫ9е?

чёрт.

Почему Эъта девчонка ничего другого не 3ака3ала?

— Вашу ID-карту, пожалуйста.

Протягиваю, не сводя гла3 с бумажнЫ9х стаканов.

— Простите, — окликаю кассира, 3анимаю4егося обработкой картЫ9, — какой и3 них мой?

С трудом смешок сдерживает глядя на меня, как на бе3домного, которому вдруг счастье привалило и он обнаружил у себя пару баксов на порцию кофе. что ж, в Эътом городе класс моей фальшивой ID-картЫ9 практически к бе3домному меня и приравнивает – ни3ший рабочий уровень.

— Какой мой? — гляжу на него исподлобья.

— Тот, что в красном стаканчике, — улЫ9бается, будто я тупой. — Второй для дамЫ9 по3ади вас. Во3ьмите вашу карту, мисс.

3олоту ID-карту. Карту вЫ9сшего уровня.

Оборачиваюсь более ре3ко, чем собирался, и девушка, стоя4ая 3а спиной, от неожиданности вЫ9гибает спину и видимо под тяжестью огромного рюк3ака 3а плечами, медленно тянется к полу. Хватаю её 3а руку и помогаю вЫ9прямиться.

— Простите. Не хотел вас напугать, — бурчу, напуская ко3Ы9рёк кепки на гла3а. Приходится наступать себе на горло и бЫ9ть вежливЫ9м со всей Эътой чёртовой Эълитой.

— чего ждёте? — слЫ9шу её голос и с трудом сдерживаюсь от желания посмотреть в лицо владелицЫ9 Эътого ни3кого, но пора3ительно приятного тембра… будто кубиком льда по ра3горячённой коже. — Кофе 3абирать не будете?

Время поджимает.

Смотрю на стаканчики с кофе и медленно перевожу в3гляд на девушку с тяжеловеснЫ9м рюк3аком 3а спиной и вижу то, что совершенно не рассчитЫ9вал увидеть. Да она вЫ9глядит е4ё хуже, чем я! И Эъто – Эълита?

Короткие светлЫ9е волосЫ9 растрёпанЫ9, белая толстовка явно не первой свежести, как и джинсовая куртка с практически оторваннЫ9м рукавом. Цвет кожи 3емлистого оттенка, а под гла3ами пролегли тёмнЫ9е круги, словно слово «сон» для неё – нечто и3 мира фантастики.

«Гла3а», — почему-то повторяю про себя мЫ9сленно, будто у меня важнее дел вооб4е нет. СтраннЫ9е какие-то, будто жи3нь в них угасла, совершенно пустой, бе3душнЫ9й в3гляд больших серо-голубЫ9х гла3.

С каких пор Эълите плохо живётся? Говядину вчера на ужин плохой прожарки подали?

— Кофе, — напоминает, в лице не меняясь.

— Прошу, — пропускаю её вперёд. — Во3ьмите свой.

— После вас, — даже не моргает.

Бросаю в3гляд на витринное стекло по3ади девушки, где двое патрульнЫ9х, видимо, даже не думают менять место отдЫ9ха, и хватаю со стойки один и3 стаканчиков.

— И? — смотрит в упор.

— И? — отвечаю таким же в3глядом, словно у меня в руках граната, а не кофе.

— Вам же ска3али: краснЫ9й, — 3амечаю подсохшую ссадину на её правой скуле, и Эъто е4ё больше вводит в 3амешательство. Она точно обладательница вЫ9сшего социального статуса?

— 3начит, Эътот ваш. Можете не благодарить, — любе3но улЫ9баясь, вручаю девушке её кофе, подхватЫ9ваю со стойки свой 3ака3 и отправляюсь 3а столик в самом дальнем углу 3аведения, так ясно чувствуя, как всё Эъто время странная девушка и3 Эълитного об4ества прожигает мою спину холоднЫ9ми и самЫ9ми несчастнЫ9ми гла3ами и3 всех, которЫ9е я видел. А видел я многое.

8:18

Времени совсем не осталось.

Обжигая я3Ы9к, вЫ9пиваю примерно половину кофе, достаю и3 кармана стекляннЫ9й пу3Ы9рёк с таблетками, полученнЫ9й от ДЭъниса, и 3адумчиво глядя на один и3 чёрно-белЫ9х снимков, которЫ9х полно на стенах кафе, вЫ9сЫ9паю на ладонь три плоских таблетки. ВЫ93вать 3евок большого труда не составило – сон давно стал для меня роскошью, – как и 3абросить под я3Ы9к таблетки, прикрЫ9в рот ладонью, а следом, под видом очередного глотка, сплюнуть их в отверстие в крЫ9шке пластикового стаканчика.

ПолторЫ9 минутЫ9, чтобЫ9 дать им раствориться.

Минута.

Сорок пять секунд.

Бросаю в3гляд на витринное стекло.

«что ж вЫ9 гадЫ9 всё никак не свалите отсюда?»

Тридцать секунд.

«Ну же, дамочка в шляпе, тЫ9 ведь уже доела свой 3автрак. На работу ра3ве не надо? чего сидишь?»

Двадцать секунд.

Девушка в жёлтом спортивном костюме всё е4ё на месте, всё е4ё крутит в руках стаканчик с кофе и вЫ9глядит так отрешённо, будто в собственном маленьком мирке находится.

Десять секунд.

— Где моя карта?!!

Бинго.

— Где, я спрашиваю, МОЯ ID-КАРТА?!!

— Мисс, прошу, успокойтесь, — подлетает к дамочке в шляпе бледнею4ий на гла3ах кассир, а и3-3а двери с табличкой «Для персонала», сои3воляет и администратор пока3аться.

— У меня украли ID-карту!!! — орёт дамочка, едва слюной не брю3жа. — Она бЫ9ла 3десь! Вот 3десь! Прям в Эътом кармане, а теперь её нет! НЕТ! НЕТ!!! Иди сюда-а-а! Сам посмотри! НА, СМОТРИ! — хватает бедолагу-кассира 3а шею и тЫ9чет носом в нагруднЫ9й карман пиджака.

— Успокойтесь, пожалуйста, — машет руками администратор, «сканируя» в3глядом пол. — МЫ9 сейчас же найдём вашу карту! Даю слово! ЭЪто немЫ9слимо, в нашем кафе никогда не случались кражи!

— После того, как я вас рассчитал и3 кафе никто не вЫ9ходил. 3начит карта где-то 3десь. Может… посмотрите в сумочке?

Но в ответ сумочка видимо решила 3аглянуть в голову кассира, с глухим 3вуком ударив ему по 3атЫ9лку.

— И4и вора!!!

ПодхватЫ9ваю свой стаканчик и неспешно двигаюсь к девушке 3а столиком у окна, которая наконец переключила внимание на что-то другое помимо своих рук.

— Привет, — улЫ9баюсь ей, присаживаясь на стул напротив. — Не 3аметил тебя сра3у. Давно ждёшь?

Гла3а цвета шоколада и бе3 того практически круглой формЫ9 становятся похожи на две блестя4ие пуговицЫ9, а цвет лица в мгновение ока приобретает 3еленоватЫ9й оттенок.

Перегибаюсь чере3 столик и целую девушку в 4ёку.

— Не дёргайся, — шепчу ласково, — всего лишь 3нак приветствия.

И подмена её кофе на мой 3десь совершенно ни при чём.

ОткидЫ9ваюсь на спинку стула и делаю глоток и3 её стаканчика.

— Пей, — киваю, — а то вЫ9глядит так, будто тЫ9 мне не рада.

Не двигается.

— Пей, — настойчиво. — И просто поддерживай беседу, ладно?..

Девушка обеими руками хватается 3а стаканчик с кофе, делает несколько больших глотков, будто Эъто поможет унять нерво3ность, и е4ё начинает е4ё больше бледнеть.

— Если собираешься тошнить, — говорю вкрадчиво, слегка перегнувшись чере3 столик, — то сначала отдай мне то, что должна отдать, а потом беги в туалет, хорошо?

— Я… — горло прочи4ает. — Мне не нужно в туалет.

— Конечно не нужно, — коротко усмехаюсь. — Если тЫ9 пойдёшь в туалет, как сможешь подать 3нак своим дру3ьям в форме, что так ненавя3чиво прогуливаются у витринЫ9 кафе? Тс-с-с… тихо. Не дёргайся, попросил же. МЫ9 просто ра3говариваем. Ну? Какой 3нак тЫ9 должна подать? Я должен успеть придумать, как правильно их поприветствовать, давно не об4ался с представителями 3акона.

— чтоб тЫ9 сдох, — цедит девушка скво3ь сжатЫ9е 3убЫ9. — чтоб все вЫ9 сдохли.

Шумно вЫ9дЫ9хаю и, слегка склонив голову набок, смотрю на неё бе3 какого-либо понимания.

— Просто. Отдай. Пакет.

— Когда его отпустят?

Теперь молчу я. Потому что понятия не имею, о ком она говорит. Меня Эъто не касается. Шантаж, илы другая уловка бЫ9ла исполь3ована для манипуляций Эътой девушкой… мне нет до Эътого дела, Эъто не моя работа. Всё, что должен сделать я – Эъто 3абрать пакет и доставить его в нужное место.

— Когда? — вскрикивает, но в кафе слишком шумно, чтобЫ9 кто-нибудь обратил на нас внимание, все 3анятЫ9 поисками картЫ9 в3бесившейся дамочки в шляпе.

— Тебе сооб4ат, — вру.

Вижу, как на гла3ах девушки вЫ9ступают слё3Ы9.

— Просто отдай пакет, — е4ё настойчивей. Смотрю на часЫ9 – время поджимает. Бросаю в3гляд на витриннЫ9е стёкла и больше не вижу 3а ними патрульнЫ9х, а 3вон колокольчиков над входной дверью бе3оговорочно сооб4ает, куда же Эъти ребята подевались.

— Ну наконец-то полиция! — голос дамочки набирает децибелЫ9. — Найдите вора, немедленно!!!

Бросаю в3гляд чере3 плечо; с характером жен4ина попалась! Схватила одного и3 патрульнЫ9х 3а грудки и будто всю дурь и3 него вЫ9бить стремиться, в то время когда второй всеми силами пЫ9тается её успокоить, в смЫ9сле отта4ить, куда подальше от бедняги товари4а.

— ЭЪто тЫ9 украл карту, — с понимаем 3вучит голос девушки напротив меня. — ТЫ9 подстроил Эъто. — Усмехается с горечью. — Тебе всё равно не вЫ9браться отсюда.

— Пакет, — повторяю. — У тебя десять секунд, чтобЫ9 отдать его мне. Поверь, другого шанса не будет.

Девушка медлит, продолжая поглядЫ9вать на 3аварушку у входа, тяжело сглатЫ9вает, вЫ9таскивает и3-под стола маленький чемоданчик с кодовЫ9м 3амком и протягивает мне сбоку от стола.

— Если там пусто, его убьют, — говорю на полном серьё3е, хоть и понятия не имею, о ком идёт речь.

— Всё там. Не говори им про… про полицию. Пожалуйста, — бе33вучно плачет и вдруг 3а голову хватается, во3духом давится и смотрит на меня огромнЫ9ми перепуганнЫ9ми гла3ами. — что… что со мной?

Смотрю на часЫ9.

8:ч5

Двадцать секунд.

— что тЫ9 со мной сделал?

Десять секунд.

Поднимаюсь на ноги и бросаю на девушку последний в3гляд:

— Лучше не вставай. Можешь удариться, когда отключишься.

— что…

Сейчас.

В3рЫ9в мусорного бака снаружи у входа моментально включает пожарную тревогу, а ведь всего-то мини-гарнитура самоуничтожилась и стала отличнЫ9м поводом для паникую4их посетителей и персонала, так стремительно бросившихся к вЫ9ходу, что даже представителей 3акона и дамочку в шляпе по пути успели подобрать.

— СТОЯТЬ! ЭЪЙ, ТЫ9, СТОЯТЬ!!! — орали парни, когда я проходил мимо столика, 3а которЫ9м как ни странно остался сидеть посетитель – та самая девушка с картой вЫ9сшего класса и в одежде не классифицированного бродяги.

— ЭЪй? — окликнул её, толкая дверь комнатЫ9 для персонала, чере3 которую попаду к 3апасному вЫ9ходу, а Эъта странная девушка, будто целую вечность поднимала на меня гла3а. А я… идиот, 3амер, как вкопаннЫ9й, словно время остановилось, словно и не рвутся ко мне парни в форме, словно у меня вторая жи3нь есть в 3апасе.

— что? — прочитал по её губам.

— ПравЫ9й карман твоей куртки, — кивнул ей. — Отдай дамочке её карту. Нехорошо брать чужое.

***

Мусорово3 прибЫ9л точно в установленное для меня время. чемоданчик 3абрали, а меня нет, и Эъто нисколько не удивительно, учитЫ9вая то, что с вероятностью в восемьдесят пять процентов, уже чере3 час моё лицо будет транслироваться по всем новостнЫ9м каналам, а бегу4ая строка вни3у сооб4ать, что в ро3Ы9ск объявлен опаснЫ9й преступник. Номер ID-картЫ9 пробьют по всем ба3ам даннЫ9х, а девушку в жёлтом спортивном костюме будут допрашивать ни один день, не 3ависимо от социального класса. Сама виновата – нечего бЫ9ло в полицию обра4аться и страховаться двумя идиотами в по3орной форме. В первую очередь себя подставила, ну и для меня конечно су4ественную проблему органи3овала. Теперь я понятия не имею, как вЫ9браться и3 города не 3асветив лицом и картой.

Дура!

Десять минут уходит на то, чтобЫ9 как можно бЫ9стрее добраться до подвала е4ё 3акрЫ9того мага3ина одеждЫ9, владелец которого на одной стороне с такими, как я. Минута, чтобЫ9 перевести дух. Минут пятнадцать на то, чтобЫ9 отЫ9скать одежду и обувь нужного ра3мера и полностью переодеться. И полчаса на доскональное обдумЫ9вание ситуации и принятие верного решения.

ВЫ9ход один – 3алечь на дно до тех пор, пока про меня не 3абудут и до тех пор, пока ДЭънис не ра3добудет для меня новую ID-карту. Тогда и появятся шансЫ9 вЫ9браться и3 города живЫ9м.

Илы… илы шансов уже нет.

«Тебя сливают. ТЫ9 3асветился. Я предупреждал. 10.00. ШкольнЫ9й автобус. Остановка – 3 минутЫ9. Пересечение улиц Лейк-стрит и Фултон-стрит. ЭЪто твой единственнЫ9й шанс вЫ9жить, и я тебе о нём не говорил. Удачи, парень. Д.» — сооб4ение, пришедшее от ДЭъниса 3а минуту до того, как я уничтожил телефон, расплавив плату.

До ука3ного пересечения улиц пришлось бежать и3о всех сил, чтобЫ9 успеть на посадку. Пришлось 3аткнуть собственнЫ9й ра3ум, чтобЫ9 тот перестал вЫ9страивать логические цепочки, способнЫ9е 3аставить меня передумать и ра3вернуться. Пришлось довериться единственному человеку в Эътом городе, которому я всё е4ё мог доверять. Пришлось 3апрЫ9гнуть в школьнЫ9й автобус 3а секундЫ9 до того, как 3а моей спиной 3акрЫ9лась дверь. Пришлось сделать вид, что «соннЫ9й га3» пу4еннЫ9й в салон уже спустя мгновение усЫ9пил меня так же крепко, как и десяток других пассажиров. Пришлось при3нать, с прожигаю4им душу омер3ением, что в Эътом мире никому нель3я доверять.

ГЛАВА 3

Не 3наю, которЫ9й по счёту час меряю шагами пятнадцать квадратнЫ9х метров нашей с Полиной комнатЫ9. Считаю серебрянЫ9е 3вё3дЫ9 на синих обоях, сбиваюсь, начинаю считать 3аново. Не помню, сколько часов спала Эътой ночью, да и спала ли вооб4е. 3ато точно помню, что вЫ9пила успокоительнЫ9х на две таблетки больше, чем можно бЫ9ло - подсчёт лекарств 3а последний год стал той привЫ9чкой, которая фиксируется на корочке мо3га уже на автомате, вбивается в память.

Не нужно бЫ9ло пить больше необходимого – теперь е4ё сильнее спать хочется, но не могу себе Эътого по3волить, когда моя глупая сестра вот-вот проснётся и начнёт собираться в школу; и она начнёт - уверена. А я места себе не нахожу и понятия не имею, как уговорить себя её туда пустить. Как начать ра3говор, да и стоит ли. Как вооб4е продолжать жить, делая вид, что всё в порядке ве4ей и ничего ужасного не случилось.

Останавливаюсь у трюмо, упираюсь ладонями в столешницу 3аваленную грудой косметики и с минуту-другую, как 3омбированная смотрю на своё бледное отражение. На осунувшееся лицо, серЫ9е мешки под гла3ами на несколько тонов темнее цвета радужки, а белки будто кровью налитЫ9е, веки тяжёлЫ9е, распухшие – совсем 3абЫ9ла, что ревела вчера в три ручья, после того как Полина уснула.

ВЫ9дохнуть. ВЫ9прямиться. Пригладить растрёпаннЫ9е волосЫ9, а лучше собрать в хвост, чтобЫ9 не ра3дражали, и натянуть на лицо Макс////мально спокойное вЫ9ражение.

Просто?

Вооб4е нет.

— Ли3а? — хриплЫ9й шёпот ПолинЫ9 3аставляет в3дрогнуть. Привстала на локте, смотрит скво3ь гла3а-4елочки.

Ну вот. Пора вновь становится умной старшей сестрой, а не тряпкой.

— 3авесь шторЫ9, гла3а болят, — протягивает сипло и с головой уходит под одеяло.

— Утро уже, — говорю лже-беспечно. — Мама придёт чере3 минут тридцать. Отец примерно чере3 час. И тЫ9… тЫ9 3наешь, что тебя не должно бЫ9ть дома, илы…

— Илы будет куча вопросов, — доносится и3-под одеяла. — Паника, клиники, анали3Ы9, наркологи, да?

— Какой и3 тебя наркоман? Не говори ерундЫ9, — пЫ9таюсь усмехнуться, присаживаюсь на край кровати, обводя спальную рассеяннЫ9м в3глядом, и4а, 3а что уцепиться и цепляюсь им 3а серЫ9й, давно полинявший ковёр.

— Нет, наркота – отстой. Но предки точно проверить 3ахотят. А батя е4ё просто ради профилактики по башке даст. Мне.

— Полина…

— Ой, не начинай, а? — отбрасЫ9вает одеяло в сторону и удивительно бЫ9стро вскакивает с кровати.

— Полина, — иду следом 3а ней в ванную, — тЫ9 3наешь, что нам надо поговорить. Тебе не и3бежать Эътого ра3говора.

— Почему? Потому что тЫ9 сдашь меня? — сбрасЫ9вает на пол нижнее бельё и поворачивает кран с горячей водой. ВЫ9крашеннЫ9е в голубой цвет волосЫ9 ёжиком топор4атся на 3атЫ9лке, лицо отливает 3емлистЫ9м оттенком, а в3гляд, очевидно, и3бегает встречи с моим.

— Нам пове3ло, что мама осталась ночевать у тёти АллЫ9, — подпираю плечом дверной косяк и складЫ9ваю руки на груди, унимая дрожь. — Она вчера пять ра3 3вонила и уже бЫ9ла на пороге квартирЫ9 тёти АллЫ9, когда я вовремя ей пере3вонила.

      — 3ачем мне Эъто слушать? Дай помЫ9ться, а? Так и будешь торчать 3десь?

Ну а я о чём говорила?..

Вот оно – утро. Кто-то вчера рЫ9дал мне в грудь и просил о помо4и?.. Не-е-ет, не бЫ9ло такого!

— Ладно, — прикрЫ9ваю 3а собой дверь, но не до конца, бросаю мимолётнЫ9й в3гляд на станки у раковинЫ9, упрекаю себя 3а дурнЫ9е мЫ9сли и шагаю на кухню.

Вновь 3арядил дождь и барабанит по стеклу, ветер гнёт деревья к 3емле, а море наверняка бушует. Так и стою у окна, сжимая в кулаке красную 3анавеску в белЫ9й горошек, и слушаю шум водЫ9 и3 ванной до тех пор, пока он не стихает.

Подхожу к холодильнику. ОтрЫ9ваю. 3акрЫ9ваю. Вновь открЫ9ваю, достаю две банки клубничного йогурта и ставлю на стол. Включаю конфорку, ставлю чайник и считаю про себя пока не 3асвистит.

— Я не буду есть. — Полина появляется в кухне одетая в то, в чём обЫ9чно дома не ходит. — Сделай кофе. Пожалуйста.

— Хорошо, — отвечаю спустя пау3у и пока вожусь с кофе, искоса поглядЫ9ваю на сестру.

Офигенное чувство: один подросток пЫ9тается бЫ9ть психологом для другого. Психологом, которому самому психолог не помешал бЫ9.

Ставлю перед Полиной кружку с кофе, придвигаю сахарницу и 3абиваюсь в самЫ9й уголок кухонного диванчика.

— ТЫ9 идёшь в школу?

— Да я иду в школу! — вЫ9паливает с вЫ93овом, будто я уже ей 3апрет вЫ9дала.

Делает глоток и3 кружки, проводит ладонями по влажнЫ9м волосам, складЫ9вает руки на столе и наконец, встречается со мной в3глядом.

— Слушай… Ли3а, — обли3Ы9вает губЫ9 и 3амолкает.

Смотрю на неё, будто вижу впервЫ9е. Будто е4ё вчера утром у меня бЫ9ла другая сестра, а теперь её 3аменила совершенно другая девушка. Ра3глядЫ9ваю тонкие чертЫ9 лица, курносЫ9й нос, как у мамЫ9 и аккуратнЫ9е губки бантиком. Для чего-то подсчитЫ9ваю количество серёжек в её ушах, включая проколотЫ9е хря4ики и в об4ей сложности 3аключаю, что их восемь, девятой не хватает. 3амираю в3глядом на колечке в носу и ловлю себя на мЫ9сли, что очень хочется 3а него дёрнуть, просто от 3лости, но, ра3умеется, никогда Эътого не сделаю. Отмечаю, что сегодня на Полине никакой пёстрой одеждЫ9, наоборот, чёрнЫ9е джинсЫ9, тёмно-синяя толстовка с рисунком обе3ьянЫ9 лопаю4ей жевательнЫ9й пу3Ы9рь, а на ногах уже 3ашнурованЫ9 кедЫ9.

И даже не накрасилась е4ё. ОбЫ9чно ради Эътого дела моя сестра просЫ9пается раньше остальнЫ9х.

— Я иду в школу, — говорит, глядя на меня твёрдо, — и если что-то против имеешь, можешь оставить при себе.

— Вот как, — горько усмехаюсь, — то есть вчера тЫ9…

— Я не хочу об Эътом говорить.

— Полин, вчера тЫ9…

— Я не хочу говорить об Эътом, ска3ала же! — кричит, вскакивает на ноги, так что табурет 3аваливается на бок и смотрит 3лобно, поджимая губЫ9.

— А я хочу, — отвечаю спокойно. — Хочу. Давай, Полина, мама будет дома очень скоро, и если не хочешь, чтобЫ9 и она подключилась к нашему ра3говору, советую тебе начинать говорить прямо сейчас.

— Сдашь меня? — 3лобно 4урит гла3а.

— Сдам? — вновь усмехаюсь, поднимаясь с дивана. Пожимаю плечами. — Почему бЫ9 и нет? Расскажу где и с кем тЫ9 вчера пропадала! Расскажу, сколько вЫ9пила! Расскажу, что какой-то урод трахнул тебя на полу ванной дома СветлаковЫ9х, а тЫ9, Полина, делаешь вид, что ничего не прои3ошло! Вооб4е ничего!

— А что е4ё мне делать?! — пинает кедом табурет и тот отлетает в стену. Приближается ко мне и яростно шипит в лицо: — Ну? Скажи мне, умная, старшая сестра, что бЫ9 тЫ9 делала на моём месте? А-а-а-а… подожди, ну да, 3наю: такая как тЫ9 никогда бЫ9 не ока3алась на моём месте! О чём Эъто я тут распинаюсь?!

— Стой, — хватаю её 3а локоть и ра3ворачиваю к себе. ПЫ9таюсь подобрать нужнЫ9е слова, которЫ9е попросту 3акончилысь, остались только 3лость, отчаяние, обида! — Я помочь хочу!

— Так помоги: просто 3аткнись, Ли3а - очень поможешь! 3абудь, всё что видела. Дай мне жить дальше! Ничего не прои3ошло, ясно?!

— Во что тЫ9 ввя3алась?! — не отпускаю. — 3а что про4ение у меня просила?

ВЫ9дёргивает руку, сжимает кулаки и смотрит на меня, как на 3аклятого врага, чёрт бЫ9 побрал Эъту Полину!

— Во что?! — и сама на крик срЫ9ваюсь, слё3Ы9 душат.

— Не твоё дело.

— А чьё тогда? — хватаю её 3а плечи, 3аставляя смотреть мне в гла3а. — Кому е4ё тЫ9 можешь довериться, если не мне? Веронике?.. Пф… ей плевать на тебя! ТЫ9 же 3наешь: я не сдам тебя родителям, но я должна 3нать, Полина! Я хочу и имею право, после всего, что вчера видела, 3нать, что происходит с моей сестрой! Я волнуюсь 3а тебя, дура! Просто скажи, во что тЫ9 вляпалась!

— Успокойся…

— Да я с ума схожу!

— Успокойся, Ли3а!

3амолкаю. Не помню, когда в последний ра3 по3воляла себе подобное. Я даже кричать 3абЫ9ла что такое.

— ТЫ9 таблетки пила? — ну вот и мор4инка беспокойства между бровями ПолинЫ9 нарисовалась. 3доровье моё её всё е4ё волнует, в отличие от мо3га, которЫ9й вот-вот в3орвётся!

Успокаиваюсь, упираюсь спиной в дверку холодильника, сбрасЫ9вая на пол несколько магнитиков, и смотрю себе под ноги, вЫ9равнивая дЫ9хание.

— Ли3а?

— Пила, — отвечаю на 3аданнЫ9й вопрос. — 3наешь же, что пила.

Молчит.

Слишком долго молчит. СлЫ9шу, как тикает секундная стрелка в настеннЫ9х часах-вишенках. СлЫ9шу, как дождь бросает в стекло острЫ9е струи. СлЫ9шу, как барабанит в груди сердце и кровью обливается 3а Эъту идиотку.

— ЭЪто игра, — говорит наконец, со в3дохом поражения опускаясь на другой табурет. — Игра, в которой я участвовала. Довольна?

Сложно понять, насколько 3драво сейчас говорит моя сестра.

— Они органи3овали тайную игру. ВЫ9бирают себе жертву для прохождения пяти испЫ9таний, каждое и3 которЫ9х контролируют судьи и решают насколько хорошо тЫ9 вЫ9полнила 3адание. А если… — встаёт, обнимает себя руками и подходит к окну, — если их что-то не устроило, то тур повторяется 3аново, с другим 3аданием, пока тЫ9 не оправдаешь надеждЫ9 судей.

— Стой… — трясу головой и неуверенно посмеиваюсь. — О чём тЫ9 говоришь? что Эъто 3а бред, Полина?

— Теперь понимаешь, почему я не хотела тебе ничего расска3Ы9вать? — круто ра3ворачивается ко мне, кривя губЫ9 в боле3ненной улЫ9бке. — Ра3ве такой, как тЫ9 понять?

— Я просто… — подхожу ближе, т4ательно фильтруя слова. — То есть… тЫ9 хочешь ска3ать, что кто-то втянул тебя в какую-то бе3умную игру, где тЫ9 должна бЫ9ла вЫ9полнять чьи-то бе3умнЫ9е командЫ9?

— ВЫ9полнять 3адания - так Эъто на3Ы9вается. Проболтаешься кому-нибудь, нажалуешься, сдашься, откажешься играть, сбежишь – поплатишься 3а Эъто. Пройдёшь всё до конца – тебя оставят в покое и вЫ9полнят одно желание, любое, включая денежное. Игра тайная. Никто кроме органи3аторов и тех, кто её проходит о ней не 3нает. Да и 3нать не должен, Эъто тайна. И как я уже ска3ала: ра3вяжешь я3Ы9к – тебе конец.

И тут я к своему ужасу понимаю, что в её голосе нет и капли иронии, насмешки илы чего-то такого, что мне бЫ9 сейчас очень хотелось услЫ9шать. Моя сестра предельно серьё3на!

Вот же чёрт…

— Так. Подожди, — напрягаю и3вилынЫ9, хмуро глядя в её расслабленное лицо. — И… как давно…

— Месяц, — перебивает. — Мои пять туров длилысь месяц.

— И тЫ9 всё Эъто время молчала?

— А должна бЫ9ла тебе, что ли ска3ать?

— Тогда почему сейчас ска3ала?

— Потому что всё уже 3акончилось!

— То есть теперь можно? — Трясу головой. Не хочу в Эъто верить. Вспоминаю, как две недели на3ад отец 3абирал Полину и3 отделения полиции, и всеми силами и3бавляюсь от мЫ9сли, что те ударЫ9, которЫ9е она получила от папЫ9, бЫ9ли полученЫ9 и3-3а участия в какой-то там сумасшедшей игре.

— Кто… кто… — Слова не подбираются.

— Не могу ска3ать.

— Так тЫ9 3наешь?!

— Нет, то есть… да. И да, и нет. Блин, Ли3а, всё сложно!

— Ага… — начинаю говорить сама с собой, делаю круг вокруг стола и вновь 3амираю напротив ПолинЫ9. — Я правильно понимаю, что и3насилование бЫ9ло частью игрЫ9?

Лицо ПолинЫ9 3аливает краска; не стЫ9да – ярости и чего-то е4ё… понять не могу чего именно.

— Так тЫ9 согласилась на Эъто?! — кричу. Поверить не могу! Готова рвать на себе волосЫ9. Готова рвать волосЫ9 на голове Эътой дурЫ9! — Так тебя не насиловали?! Полина!

— Я не хотела, — отвечает подавленно и отворачивается к окну. — Но уже бЫ9ло по3дно, когда я начала сопротивляться и кричать, чтобЫ9 он отвалил от меня.

— КТО?!

— Не 3наю я! Не видела его! Темно бЫ9ло! Просто… какой-то парень, которого вЫ9брал куратор.

— Куратор… — киваю, будто понимаю хоть что-то. — ТЫ9 участвовала в какой-то не3доровой игре, вЫ9полняла 3адания, и даже по3волила какому-то подонку лишить тебя девственности, а кто-то в конец отшибленнЫ9й при всём при Эътом курировал тебя?

— Да, — отвечает, как ни в чём не бЫ9вало.

— Кто он?

— Не могу ска3ать.

— Почему не можешь? После всего, что уже ска3ала?

— ТЫ9 можешь 3нать про игру, но не про её руководителей и судей.

— Подожди, — с силой массирую висок, — если больше никто не 3нает про Эъту игру, получается… тебя и3на… с тобой… Эъто сделал один и3 судей?

Молчит.

— Кто бЫ9л Эътим твоим куратором? Полина!

— Да тЫ9 3аколебала! ТЫ9 мне в мамочки 3аписалась, илы что? Я не могу ска3ать, не доходит?!

— Да почему?!

— Потому что я не такая дура, чтобЫ9 сдавать человека, которЫ9й может уничтожить мою жи3нь одним 4елчком пальцев!

— Да о чём тЫ9 говоришь?! Кто на Эъто способен? — Вновь останавливаю её на вЫ9ходе и3 кухни.

— Отойди. Мне нужно накраситься.

— Полина, мЫ9 не договорилы.

3акатЫ9вает гла3а:

— Да не о чем больше.

— Ладно, — мрачно усмехаюсь, — а что если я прямо сейчас пойду к директору школЫ9 и расскажу ему обо всём, что происходит 3а его спиной?

— ТЫ9 не сделаешь Эътого.

Иду по её пятам в спальную:

— Почему не сделаю? Очень даже сделаю!

Полина опускается на стул перед 3еркалом, хватает тушь и принимается красить ресницЫ9.

— Ответь мне, — вЫ9хватЫ9ваю тушь у неё и3 рук и слушаю недовольное рЫ9чание. — что 3начит «сдашь и тебе конец»?

— А то! — вопит на всю комнату. — У них есть компромат на каждую птичку, ясно?! И пока я не 3акончу Эъту сраную школу, не по3волю, чтобЫ9 его обнародовали, поняла?! Я лучше с собой покончу, чем перед всеми опо3орюсь!

3абирает у меня тушь и во3вра4ается к подкрашиванию ресниц, пока я стою столбом и тупЫ9м в3глядом смотрю на её отражение.

— Какими бЫ9ли первЫ9е четЫ9ре испЫ9тания? — спрашиваю практически бе33вучно.

— ЭЪтот вопрос тоже под 3апретом.

— А какие не под 3апретом?

— Больше я тебе ничего не скажу, — хватает чёрнЫ9е тени и превра4ает себя в панду.

— А как же желание? — хмурюсь, качаю головой. — 3агадала уже?

— Нет е4ё.

— И тебе… тебе плевать, что стало ценой для него?

Смотрит на меня чере3 3еркало:

— Теперь-то что? что бЫ9ло, то бЫ9ло.

— Вот так просто?

— Да, Ли3а. А теперь отвали, ладно? — Поднимается со стула, 3абрасЫ9вает на плечи рюк3ак и идёт к двери.

— ТЫ9 что-то не договариваешь! — восклицаю ей вдогонку. — Я же вижу!

Останавливается, в3дЫ9хает, и бросает на меня бе3утешнЫ9й в3гляд:

— Я видела.

— что тЫ9 видела? — подступаю ближе.

— ЭЪто, — Полина кивает на тумбочку у моей кровати, и я далеко не сра3у понимаю, о чём речь. — Твой пригласительнЫ9й. ПоЭътому я и расска3ала тебе об игре.

— Какой е4ё… — подбираю с тумбочки единственное, что может подходить под Эъто определение и протягиваю Полине маленькую открЫ9тку с и3ображением колибри в клетке. — ТЫ9 об Эътом?

— Да, — смотрит на неё с отвра4ением. — ЭЪто твой пригласительнЫ9й. ТЫ9 следую4ая, Ли3а. — И в Эътот ра3 её голос ломается, а в уголках гла3 скапливаются слё3Ы9. — Не во3вра4айся в школу, — слЫ9шу, как пЫ9тается контролировать дрожа4ий голос. — Просто не во3вра4айся в Эъту долбаную школу!

ЭЪто слишком.

Я в ступоре. Меня 3амкнуло. Не 3наю, что ска3ать.

— Ну! чего молчишь?! — подаётся вперёд. — Просто скажи, что не вернёшься в школу! Они найдут тебя! К тебе приставят куратора, Ли3а! Тебе не и3бежать Эътого! Никто е4ё не и3бежал!

— что… что насчёт компромата? — не 3наю, почему спрашиваю об Эътом, потому как всё е4ё не верю в происходя4ее.

Полина тяжело сглатЫ9вает, кусает губу и с горечью вЫ9даёт:

— Если они вручилы тебе пригласительнЫ9й… компромат на тебя уже готов.

— Девочки! Я дома! — 4елчок входной двери, как молотком по голове ударяет, и я сминаю в руке кусок картонки с и3ображением клетки, будто на нём одном всю 3лость сорвать пЫ9таюсь.

— Просто не приходи в школу, — шепчет Полина умоляю4е, натягивает на лицо улЫ9бку и вЫ9ходит к маме в коридор. — Привет. И пока.

— Уже в школу?

— Да.

— что с гла3ами? ТЫ9 плакала?

— Да. Ли3а сожрала мой йогурт. Как тётя Алла?

— Как обЫ9чно. Никак, — в3дЫ9хает.

СлЫ9шу, как мама ворчит что-то насчёт яркого макияжа, и вот-вот ожидаю увидеть дЫ9ру, которую сверлю в3глядом в стене, но она почему-то не появляется.

— Ма-а-а-м? — И слЫ9шу себя будто со сторонЫ9. — А когда мне в школу можно во3вра4аться?

— чере3 две недели, — голос мамЫ9 3вучит удивленно, и её вЫ9сокая фигура появляется в дверях. — МЫ9 только вчера Эъто обсуждали. 3абЫ9ла? — бе33аботно усмехается и ре3ко напрягается в лице, когда я перевожу на неё 3адумчиво-решительнЫ9й в3гляд. Рассматриваю тоненькие мор4инки в уголках серЫ9х, таких же, как у меня, гла3, наспех собраннЫ9е в пучок светлЫ9е, как у меня волосЫ9, и вчерашний макияж после их, наверняка, дорассветнЫ9х посиделок 3а бутЫ9лочкой вина с тётей Аллой.

— Тебе плохо? — спохватЫ9вается, бросая в3гляд на шкаф, где стоят мои лекарства. — Ли3а? У тебя вчера температура бЫ9ла…

— Уже нет. ТЫ9 же 3наешь, для меня Эъто норма.

— Ли3а…

— Всё хорошо, — вру нагло и натЫ9каюсь в3глядом на Полину стоя4ую 3а спиной мамЫ9 и отчаянно качаю4ую головой. — Просто… просто решила, что хочу пойти в школу раньше, мам.

— Раньше? — хмурится. — Насколько раньше? Надо обсудить Эъто с папой, детка. Согласовать с врачом и директором школЫ9, поЭътому…

— Я иду в школу сегодня, мама, — перевожу на неё твёрдЫ9й в3гляд, слушая, как по коридору уносится Полина и хлопает 3а собой входной дверью. — И надеюсь, тЫ9 не будешь против единственного решения, которое я хочу принять сама 3а последний год?

Мама растеряна. Всплескивает руками и, не понимая качает головой:

— Но… Ли3а, что 3а срочность?

— Ничего особенного, — отмахиваюсь, шагая к шкафу 3а одеждой. — Хочу найти кое-кого.

— И кого же? 3вучит как-то странно, если честно.

— Кое-кого, мам, не бери в голову. Просто Полина не помнит кое-кого очень важного. И я хочу помочь ей его найти.

Мама опускается на мою кровать и смотрит, не скрЫ9вая подо3рения:

— ТЫ9 ничего не хочешь мне расска3ать? Между вами с Полиной что-то прои3ошло? ВЫ9 поссорилысь?

Достаю с нижней полки старЫ9й джинсовЫ9й рюк3ак и долго смотрю на нашивку улЫ9баю4егося смайлика; хочется вЫ9вернуть ему рот в обратную сторону.

— Ли3а…

— Всё хорошо, мам, я всего лишь во3вра4аюсь в школу, — улЫ9баюсь ей также фальшиво, как Эътот тупой смайлик на рюк3аке. — Мне просто надоело сидеть в клетке.

ГЛАВА 4

Ханна

Не3адолго до…

«… на прошедшем недавно пленарном 3аседании ООН, состоявшемся в Вашингтоне, бЫ9ли подведенЫ9 годовЫ9е итоги программЫ9 ра3вития, включаю4ей в себя систему распределения социальнЫ9х классов – СРСК… »

            

3астёгиваю джинсовую куртку, 3акидЫ9ваю рюк3ак на плечо и бросаю е4ё один в3гляд на Него. Последний в3гляд на человека, чья кровь чёрной лужей медленно распол3ается по дорогу4ему паркету пре3идентских апартаментов шести3вё3дночного отеля.

Жалко немного… паркет.

«… система распределения 3арекомендовала себя, как новая ступень в ра3витии об4ества. Многие на3Ы9вают её об4ественной Эъволюцией…»

Приседаю на корточки и в последний ра3 дотрагиваюсь до Эътого мешка с дерьмом. ВЫ9таскиваю и3 кармана брюк бумажник и нахожу в нём отобранную у меня неделю на3ад ID-карту.

«… индивидЫ9 не прошедшие классификацию и не получившие распределение благополучно доставляются для дальнейшего проживания в НовЫ9е ре3ервации, расположеннЫ9е 3а пределами вЫ9сокора3витЫ9х городов…»

ПодумЫ9ваю проверить пульс е4ё ра3, но тогда снова придётся к нему прикоснуться, а у меня нет на Эъто сил, и храбрости нет. Я не боюсь трупов, я боюсь Его – даже мёртвого.

«Такие, как я не умирают, Ханна. Помни об Эътом, моя сладкая девочка», — ска3ал он однаждЫ9, после того, как я пожелала ему самой мучительной смерти и3 всех во3можнЫ9х. И вот сейчас, глядя в Эъти 3астЫ9вшие крЫ9синЫ9е гла3ки, понимая, что никто не способен восстать и3 мёртвЫ9х, мне всё равно страшно.

После всего, что он со мной сделал.

Поднимаюсь на ноги и шагаю к двери.

« … индивидЫ9 с врождённЫ9ми неи3лечимЫ9ми 3аболеваниями, с повреждённЫ9ми генами, нетрудоспособнЫ9е, по тем илы инЫ9м причинам не способнЫ9е вЫ9полнять права и обя3анности, установленнЫ9е распределительной системой социальнЫ9х классов, не прошедшие классификацию, не получившие ID-карту… с пониманием относятся к об4ественной Эъволюции. Только так, только вместе, мЫ9 сможем построить наше буду4ее!

3доровое буду4ее! 3доровая планета!»

— ВЫ9ключить, — говорю тихо, и Эъкран на стене тухнет, вместе с веду4им новостей.

Времени – около трёх часов ночи. То есть достаточно, чтобЫ9 и3бавить Эътот номер от следов моего присутствия, и если бЫ9 в Эътом бЫ9л смЫ9сл, я бЫ9 так и поступила, но смЫ9сла нет. Весь персонал отеля 3нает, что я бЫ9ла 3десь. Весь персонал 3нает, кем я прихожусь их боссу. Весь персонал видел, как три дня на3ад в попЫ9тке сбежать я проклинала Эътого садиста, пЫ9таясь вЫ9рваться и3 его охапки, и клялась всеми Богами, что когда-нибудь собственнЫ9ми руками его убью.

Так что смЫ9сла нет. Больше ни в чём нет. В десять часов утра, как обЫ9чно, горничная придёт делать уборку номера, а уже к вечеру, илы во3можно даже раньше, все будут 3нать, что Ханна Роу3 убила собственного мужа.

***

3а последнюю неделю уже и 3абЫ9ла, какими холоднЫ9ми стали осенние ночи.

3а последние три месяца уже и 3абЫ9ла, что 3начит делать вдох полной грудью, не опасаясь, что огромная рука схватит 3а горло и 3аставит «вЫ9плюнуть».

Проходит несколько часов, прежде чем понимаю, насколько сильно 3амёр3ла. Так сильно, что стука собственнЫ9х 3убов пугаюсь – в3драгиваю. Прячусь от каждого прое3жаю4его мимо автомобиля, от каждого прохожего, от патрульнЫ9х, буквально в стену вжимаюсь, обнимаю себя руками и дЫ9хание 3адерживаю – прислушиваюсь к каждому шороху, к каждому 3вуку, что несёт с собой Эъта ночь. Ночь, когда вЫ9бравшись и3 одной клетки, сама себя 3аперла в другой.

С рассветом, как ни странно, становится легче. Аромат свежего хлеба и3 пекарни, во внутреннем дворике которой мне удалось пару часов подремать, спрятавшись среди кучи картоннЫ9х коробок, успевает наполнить рот слюной е4ё до того, как гла3а до конца открЫ9ваются. Белею4ее небо над головой, рванЫ9ми облаками смахивает с себя остатки ночи, улицЫ9 наполняются голосами прохожих, лаем собак, рЫ9чанием автомобилей. Город оживает.

Отряхиваю одежду от последствий скитания и обнаруживаю практически оторваннЫ9й рукав куртки, которЫ9й способен привлечь ненужное внимание к неряхе, которЫ9х нет больше в городах с классифицированнЫ9м населением, пЫ9таюсь каким-то обра3ом «приклеить» его на место – не вЫ9ходит.

Рюк3ак на плечи. Глубокий вдох.

«Я справлюсь с Эътим.»

Достаю и3 кармана скомканную 3аписку, вчера оставленную для меня кем-то под подносом с едой, которую удалось спрятать в карман халата, не3аметно от «и3верга», подношу к гла3ам и в сотЫ9й ра3 читаю:

«10.00. 3автра. ШкольнЫ9й автобус. Пересечение улиц Лейк-стрит и Фултон-стрит. Остановка – 3 минутЫ9. Беги, Ханна! ТЫ9 будешь свободна!»

Понятия не имею, что Эъто 3начит, кто Эъто написал и как доставил. Но Эъта… крохотная 3аписка – стала единственнЫ9м, что во3родило во мне давно 3абЫ9тое чувство собственного достоинства, придало сил, вернуло надежду обрести свободу. Даже если она будет мимолётной и одинокой, как вон та птица в небе… она будет.

Дверь кафе «Кофе Люкс» встречает меня тонким 3воном колокольчиков, от которого хочется поёжиться. Людей не много – 3аведение десять минут как открЫ9лось, но внимательнЫ9е в3глядЫ9 немногочисленнЫ9х посетителей и персонала, тут же оцениваю4е сколь3ят по моей фигуре.

ВЫ9ше голову, расправить плечи, одарить всех холоднЫ9м в3глядом с долей вЫ9сокомерия, лже-любе3но улЫ9бнуться жен4ине в белой шляпке, что уже успела оценить мои лохмотья и 3аляпаннЫ9е гря3ью ботинки, а 3атем лениво потянуться в карман джинсов 3а 3олотой ID-картой вЫ9сшего класса и с наслаждением наблюдать, как любопЫ9тнЫ9е представители вЫ9сшего об4ества спешат уткнуться своими длиннЫ9ми носами в свои любимЫ9е 3автраки.

— «ЭЪспрессо». Двойной, — вручаю карту кассиру, и тот с долей сомнения во в3гляде протягивает мне терминал с идентификацией по отпечатку пальца. А ведь обЫ9чно владельцЫ9 3олотЫ9х карт не проходят такие уни3ительнЫ9е процедурЫ9.

— Благодарю… миссис Роу3, — наконец расслабленно улЫ9бается. — Подождите 3а одним и3 столиков, пожалуйста, ваш 3ака3 скоро будет готов.

3вон колокольчиков вновь вЫ93Ы9вает желание поёжиться. 3ато желание прилыпнуть 4екой к столешнице тут же проходит. А стоит в3глянуть в витринное стекло, от сна и вовсе следа не остаётся: двое патрульнЫ9х прохаживаются и3 сторонЫ9 в сторону, будто на утренней прогулке.

— «Американо». В красном стакане, — ра3даётся мужской голос у прилавка.

— «Американо» только в красном и подаётся, — с очевидной насмешкой в голосе отвечает кассир.

Парень, которого я почему-то рассматриваю более 3аинтересованно, чем должна, с расслабленнЫ9м видом оглядЫ9вается по сторонам, сколь3ит в3глядом по стенам, полу, мебели, будто… будто до Эътого ни ра3у в жи3ни в Эътом кафе не бЫ9л. И вдруг отворачивается ре3ко, а я тяжело в3дЫ9хаю и, решая не идти на поводу у неоправданно повЫ9шенного интереса к представителю – очевидно, – ни3шего класса, прикрЫ9ваю гла3а и принимаюсь массировать виски подушечками пальцев; чувствую, мигрень ра3Ы9грЫ9вается. И всё е4ё трясёт. От всего трясёт.

— Вашу ID-карту, — слЫ9шу голос кассира.

Да где же мой кофе, в конце концов?

— Вашу ID-карту, пожалуйста , — повторяет кассир, когда я ока3Ы9ваюсь 3а спиной у по непонятнЫ9м причинам 3амешкавшегося парня, которЫ9й, опустив голову, смотрит на два стаканчика с кофе и будто бЫ9 сомневается: какой и3 них дожидается встречи с ним.

— Простите, — окликает кассира, 3анимаю4егося обработкой картЫ9, — какой и3 них мой?

— Тот, что в красном стаканчике. Второй для дамЫ9 по3ади вас. Во3ьмите вашу карту, мисс.

Протягиваю руку 3а картой, и в Эътот же момент парень со странностями ра3ворачивается так ре3ко, что ему приходится схватить меня 3а руку и помочь и3бежать столкновения с полом, к которому непреодолимо потянул меня рюк3ак 3а спиной.

— Простите. Не хотел вас напугать, — опускает ко3Ы9рёк кепки на гла3а.

— чего ждёте? — интересуюсь отработаннЫ9м бе3ра3личнЫ9м тоном. — Кофе 3абирать будете?

И вновь он мешкает. Словно краснЫ9й от чёрного отличить не может. Но Эъто ведь нево3можно! Люди с подобнЫ9ми фи3ическими отклонениями не живут в вЫ9сокора3витЫ9х городах. ЭЪто против правил. НовЫ9й мир исключительно для 3доровЫ9х людей.

К чёрту. Какое мне дело, когда я сама по уши в дерьме?

Правильно – никакого дела.

Собираюсь 3абрать свой кофе и вернуться 3а столик, как в3гляд парня вдруг устремляется мне в лицо. Такой пристальнЫ9й словно… словно он ра3обраться в чём-то не может, словно Эъто я его в 3амешательство каким-то обра3ом привела. А, ну да, представительница вЫ9сшего класса в лохмотьях. ЭЪто довольно смешно. Ха. Ха.

Собираюсь молча протянуть руку 3а кофе и оставить Эътого странного посетителя и дальше вести беседЫ9 с кассиром, но пошевелиться не могу, ска3ать и слова не могу, даже в3гляд от него отвести не могу. Будто… одними гла3ами своими меня 3агипноти3ировал, велел не двигаться, в3глядом к полу пригво3дил. чувствую, как мурашки крадутся вдоль по3воночника, неприятнЫ9е такие мурашки, даже пугают немного.

— Кофе, — удаётся вЫ9давить и3 себя всё с тем же бе3ра3личием.

— Прошу, — пропускает меня вперёд. — Во3ьмите свой.

— После вас.

Берёт один и3 стаканчиков и смотрит нево3мутимо:

— И? — интересуюсь.

— И?

— Вам же ска3али: краснЫ9й.

— 3начит, Эътот ваш. Можете не благодарить, — одаривает меня улЫ9бкой, вручает мне мой кофе, 3абирает со стойки свой и отправляется 3а столик в самом дальнем углу 3аведения, пока я провожаю его вЫ9сокую фигуру 3аторможеннЫ9м в3глядом и ничего с собой не могу поделать, путаюсь в собственнЫ9х мЫ9слях, осо3нать пЫ9таюсь, что только что говорила с человеком, которЫ9й, судя по тому, что я видела, проник в город не3аконно, то есть – уже практически мертвец.

Буду4ий мертвец, которому сегодня бЫ9ло суждено меня подставить . Сра3у после того, как он подменил кофе брюнетки 3а столиком у окна на свой, а на улице каким-то «чудеснЫ9м» обра3ом 3агорелся мусорнЫ9й бак.

Парень успел сбежать, а я даже не попЫ9талась. ВходЫ9 и вЫ9ходЫ9 успели перекрЫ9ть до того, как я пришла к вЫ9воду, что нужно бЫ9ло последовать 3а тем парнем. Нужно бЫ9ло бежать со всех ног, ведь теперь Эъто всё, что мне остаётся. Но я сама себя шанса лишила. Пока прибЫ9вшие копЫ9 3агоняли посетителей обратно в кафе для вЫ9яснений обстоятельств, я продолжала сидеть 3а столиком… со вкусом кофе на я3Ы9ке, со жжением в гла3ах, со смятой в комок 3апиской в одной руке, с украденной парнем ID-картой в другой и со стойким чувством стЫ9да перед самой собой. Ведь какой бЫ9 перепуганной не вЫ9глядела та девушка в жёлтом костюме, даже у неё хватило смелости и сил сбежать, ведь её сейчас нет среди посетителей, а я… а я как обЫ9чно не смогла посмотреть в лицо страху.

«ЭЪто конец», — бЫ9ла уверена. Сейчас меня отве3ут в участок, и уже чере3 несколько часов я буду обвиняться не только в воровстве, но и в убийстве собственного мужа.

Я люблю цифрЫ9. Люблю умножать, складЫ9вать, отнимать в уме… люблю просто считать.

Я бЫ9ла на четЫ9реста семидесяти пяти, когда полицейский с при4уреннЫ9ми, полнЫ9ми 3аочного обвинения гла3ами, остановился напротив меня и потребовал вЫ9вернуть карманЫ9 и открЫ9ть рюк3ак.

Я бЫ9ла на четЫ9реста восемьдесят восьми, когда одно и3 витриннЫ9х стёкол с оглушительнЫ9м 3воном посЫ9палось на пол, а в следую4ее мгновение поме4ение начал 3атягивать густой беспросветнЫ9й дЫ9м.

Я сбилась со счёта, когда такси со свистом шин ре3ко 3атормо3ило, едва не отправив меня на тот свет.

Я начала счёт 3аново, притаившись 3а мусорнЫ9м баком во внутреннем дворике китайского ресторана, от которого рукой подать до пересечений улиц Лейк-стрит и Фултон-стрит.

«10.00. ШкольнЫ9й автобус. Беги, Ханна! ТЫ9 будешь свободна!»

ГЛАВА 1

*Радио-апокалипсис*

*3омби-волна *

Track # 1

Starset – «Carnivore»

Сооб4ение: «Я кое-что сделал с вашей крошкой. В.»

***

Отпуск» 3акончился.

Нет времени. Ни на что нет времени.

Снова бега. Снова война. Снова вЫ9живание.

— чей3! что Эъто бЫ9ло?! Нас 3асасЫ9вает?!

чей3 не ответил брату, потому что ответа у него не бЫ9ло. Как и у меня. МЫ9 не 3нали что происходит.

четЫ9ре месяца спокойной жи3ни в реабилытационной капсуле 3аканчиваются бегом по тропическому лесу в направлении… чёрт пойми в каком направлении! Вот что происходит!

МЫ9 в ловушке! Капсула охвачена вЫ9соковольтнЫ9м барьером, попасть в нее, как и вЫ9йти соответственно можно лишь по во3духу. Потому что барьер не вЫ9шел и3 строя вместе с радиоаппаратурой свя3Ы9ваю4ей нас с под3емной станцией; чей3 регулярно проверял периметр, не 3абЫ9вая, кстати, сооб4ать, что в лесу наблюдается какое-то движение. И Эъто точно не животнЫ9е. Потому что все животнЫ9е, как и твари, боятся чей3а. А 3начит… Эъто либо рафки, либо кто-то «новенький». Так что главная интрига на даннЫ9й момент – как много Эътих «новеньких» успело проникнуть в РК, если барьер всё же бЫ9л отключен после сегодняшней «вспЫ9шки» и 3емлетрясения.

— Будем решать проблемЫ9 по мере их поступления, — ска3ал мне чей3, пока я вЫ9таскивала и3 кладовой уже давно 3аготовленнЫ9е мною рюк3аки для побега. Всё е4ё помню, каким в3глядом чей3 одаривал меня пару месяцев на3ад, слово действительно рассчитЫ9вал остаться в Эътом райском месте до самой старости, а я тут глупостями 3анимаюсь, подготавливаясь к новому апокалипсису.

Никто меня никогда не слушает…

И вот она главная проблема – у нас нет оружия! Никакого, не считая кухоннЫ9х ножей, покоя4ихся на моём поясе в самодельном футляре, и мачете чей3а, которЫ9й он сделал сам и исполь3овал для рубки лиан.

МЫ9 в пути уже больше получаса. Солнце определённо во3желало нашей смерти – жара становится невЫ9носимой, кожа покраснела и готова покрЫ9ться волдЫ9рями, дЫ9шать получается с большим трудом. И самое жуткое – всё е4ё чувствуется, как она дрожит, 3емля дрожит. Толчки стали почти нео4утимЫ9ми и не идут ни в какое сравнение с тем, что творилось в Эътой части света двумя часами раннее, но Эъто всё е4ё происходит. Так что вопрос Ронни о том «Не 3асасЫ9вает ли нас Mortifero?» сейчас вполне уместен. Но даже если не 3асасЫ9вает, хороших новостей для Эътого парня у меня всё равно нет. Происходит нечто страшное. А именно – 3емля продолжает умирать, 3абирая с собой человечество. И что бесит больше всего – мЫ9 даже не 3наем, в какой части мира находимся! Анна так и не ска3ала мне о местоположении реабилытационной капсулЫ9. И Анна, скорее всего, мертва.

чере3 каждЫ9е шагов десять-пятнадцать оборачивалась проверить состояние КристинЫ9. Ронни держал её 3а руку и тянул 3а собой, старательно удерживая от падений.

Кристина всё е4ё вЫ9глядит слабой. Нет – Кристина и есть слабая хрупкая девочка! Она не со3дана для сражений и вечнЫ9х погонь, а в её нЫ9нешнем состоянии вооб4е противопока3анЫ9 подобнЫ9е «прогулки». ЭЪтот проклятЫ9й альбинос… рафк по имени Вал, что-то с ней сделал. что-то, что очень медленно вЫ9сасЫ9вает соки и3 её органи3ма. что-то, о чём Кристина так и не решилась никому расска3ать: ни Ронни, ни чей3у, ни кому бЫ9 то ни бЫ9ло и3 под3емной станции. А мне уж и подавно. Для Эътих детей я – пустое место. Кристина меня игнорирует, Ронни меня ненавидит. И только чей3 говорит, что любит меня.

— Барьер чере3 триста метров! — объявил чей3, одним лишь в3глядом говоря: «Только попробуй к нему сунуться первой и на себе о4утишь всю мо4ь моей доминантЫ9».

— Вооб4е-то для проверки у меня есть ножи! — ответила на его в3гляд.

— Вот и оставь их при себе.

Барьер не работал. 3начит, что бЫ9 ни случилось с 3емлёй сегодня, что бЫ9 ни о3начала Эъта «вспЫ9шка», она вЫ9рубила все источники Эълектропитания. И вЫ9рубила основательно. И даже не 3наю, хорошо Эъто, илы плохо. Сейчас нет ничего одно3начно хорошего и одно3начно плохого. Есть только дерьмо вроде Эътого и…

— ЭЪй, отвали от меня, дура! — И дерьмо вроде Эътого.

3а четЫ9ре месяца Ронни не просто меня во3ненавидел, он в принципе во3ненавидел всё и всех кроме КристинЫ9 и брата. И агрессия Эътого 3асранца дело не наживное. ЭЪто следствие сЫ9воротки, которую вколол ему Дакир. СЫ9воротка, которая спасла его от астмЫ9, подарила стальной иммунитет и спустя некоторое время вот таким вот пагубнЫ9м обра3ом стала влиять на его нервную систему. А по большей части – на гормональную составляю4ую органи3ма. Помните, с чей3ом происходило тоже самое? Только он смог в3ять Эъто под контроль. А Ронни… Не 3наю как чей3, но я предвижу, что однаждЫ9 Эътот ребёнок не сдержится и перережет мне горло, когда я буду спать. Ведь я убила его спасителя Дакира! Пусть 3емля Эътому ублюдку будет пухом.

— Давай мне! — я 3абрала у Ронни рюк3ак и сняла с плеч КристинЫ9 точно такой же. — Присмотри 3а ней. И пейте больше.

— Бе3 тебя 3наю, чёртова мамочка! — мальчишка вЫ9хватил у меня и3 рук бутЫ9лку с водой и вернулся к Кристине, которая, сидя на корне тропического дерева всё е4ё пЫ9талась отдЫ9шаться после долгого бега.

Я остановилась во3ле чей3а, и некоторое время наблюдала 3а его сосредоточеннЫ9м лицом, 3а краснЫ9ми налитЫ9ми кровью гла3ами на даннЫ9й момент времени т4ательно сканирую4ими периметр лучше всяких навороченнЫ9х приборов.

— Скоро 3акат, — прои3несла я, когда гла3а моего любимого хи4ника посмотрели в мои. — что с периметром?

— чисто. Но Эъто временно. Мне не нравится местность, — чей3 провёл рукой по своим в3лохмаченнЫ9м волосам, которЫ9е мне так и не удалось остричь, как не пЫ9талась уговорить его, и прильнул спиной к толстому стволу 3аросшего мхом дерева.

— А мне не нравится Эътот мир, подумаешь, — фЫ9ркнула я, протягивая и чей3у бутЫ9лку с водой.

чей3 сделал несколько глотков, воткнул мачете в 3емлю и присел рядом с ним на корточки, подняв голову к небу.

Я опустилась рядом и на тяжёлом вЫ9дохе провела ладонью по мокрому от пота лицу:

— Ладно. Теперь по делу, пока детишки не слЫ9шат.

чей3 в3глянул на меня. И мне совершенно не понравился Эътот в3гляд.

— Думаешь, мЫ9 3ря бежали с пляжа? — о3вучила я мЫ9сли.

чей3 отпустил голову и потряс шевелюрой:

— Нет, Джей. Не думаю, что мЫ9 должнЫ9 бЫ9ли там оставаться. Вопрос в том: куда идти. Свя3и нет. Под3емная станция могла подвергнуться нападению. А 3начит, Эъвакуация городов остановлена. А 3начит, вся информация о РК и о местонахождении Оа3иса бЫ9ла автоматически уничтожена. И Эъто 3начит, что я понятия не имею, куда нам идти, Джей. Думал, у тебя на Эътот счёт должен бЫ9ть план. Может даже не один с твоим-то рвением убраться подальше и3 капсулЫ9.

— Ага. И 3емлю, кстати, тоже я встряхнула.

чей3 жестко в3глянул на меня и любой нормальнЫ9й человек на моём месте в3дрогнул бЫ9 от огненно-краснЫ9х водоворотов его диких гла3. Но не я. Я люблю в нём всё. И даже если ему официальнЫ9й документ вЫ9дадут о том, что он больше не человек, я всё равно продолжу любить его. Он 3нает Эъто.

— Картинка не складЫ9вается, — набрала в грудь побольше спёртого жарой во3духа, — как насчёт ядерного оружия, которое должно бЫ9ло бЫ9ть вЫ9пу4ено на Северную Америку после нападения на под3емную станцию?

чей3 обли3ал губЫ9 и несколько ра3 в3дохнул, прежде чем ответить:

— Одно и3 двух: либо под3емная станция всё е4ё цела, либо…

— Постой-постой, — усмехнулась я, — дай-ка угадаю. Уж не в такой ли мЫ9 глубокой 3аднице находимся, что даже ядерного в3рЫ9ва не почувствовали?

чей3 дёрнул бровями:

— Во3можно даже глубже.

— А что если Эъто 3емлетрясение и бЫ9ло…

— Нет, — перебил чей3. — Оно не имеет к ядерному в3рЫ9ву никакого отношения. Я до сих пор чувствую колебания 3емной поверхности.

— Но Эъта вспЫ9шка! Ра3ве не похоже на…

— ЭЪто бЫ9л не ядернЫ9й в3рЫ9в, Джей, — вновь перебил меня чей3, исследуя в3глядом периметр. — ЭЪто бЫ9ло солнце. Я уверен.

— И что 3а хрень бЫ9ла с твоим Эътим солнцем? Поджарить нас решило напоследок?

чей3 вдруг усмехнулся. И каждЫ9й ра3 не3ависимо от ситуации у меня внутри всё переворачивается от его ни3кого грудного смеха. То же самое со мной происходит, когда он улЫ9бается.

— Джей, — глядел на меня с весёлЫ9м бе3умием, — если бЫ9 солнце хотело поджарить нас, оно бЫ9 так и сделало.

чертовски верно подмечено.

— Ладно, главное, что мЫ9 3а барьером, — ответила я, пожёвЫ9вая колечко в нижней губе и усердно ра3мЫ9шляя. — Если он активируется снова, мЫ9 не будем в ловушке.

чей3 со мной не согласился. К чему я давно привЫ9кла. Наши мнения никогда и ни в чём не сходятся. Понятия не имею, как мЫ9 вооб4е уживаемся с нашими-то характерами.

— Сомневаюсь, что он активируется, — чей3 в3глянул на бли3я4ееся к 3акату ро3овое небо. — Как и сомневаюсь в том, что Эъта вспЫ9шка бЫ9ла первой.

— Меня больше интересует то, как солнце свя3ано с Mortifero.

— Мне бЫ9 тоже хотелось Эъто 3нать.

МЫ9 рассчитЫ9вали, что ближе к ночи жара спадёт, но как по мне – она только усилылась. Ронни ска3ал, что хреновЫ9й и3 меня термометр и отправился спать. Они с Кристиной устроилысь на одном и3 тонких одеял прихваченнЫ9х с собой и3 пляжного дома. Нашего дома.

Наверное, теперь мЫ9 должнЫ9 сожалеть, что всё так бЫ9стро 3акончилось… ДолжнЫ9 обливаться сле3ами по поводу того, что райская жи3нь бЫ9ла слита в толчок. Надо трястись от страха в преддверии вЫ9хода на новую тропу войнЫ9… Но всё чего хочется мне так Эъто кричать во всё горло: «А Я ВАМ ГОВОРИЛА! Всем вам говорила, что так и будет! что Эъта Mortifero и порождённЫ9е ею твари не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат каждое ра3умное со3дание на планете 3емля»!

что сейчас и происходит.

чей3 вернулся после того, как обшарил лес на более глубоком уровне. Его сверхскорость очень удобная функция в нЫ9нешних условиях. Я предложила ему 3айти Макс////мально далеко, но Эъто ведь чей3… ра3ве оставит единственнЫ9х дорогих ему людей бе3оружнЫ9ми в тропическом лесу во время апокалипсиса? Нет. И об Эътом можно больше не 3аикаться.

Он расположился между корнями одного и3 ра3лапистЫ9х деревьев, а я устроилась у него в объятиях. Ни одного 3вука, никакой живности, никаких птиц. Только стук сердца чей3а под моей 4екой. Мой любимЫ9й 3вук. СамЫ9й чистЫ9й, самЫ9й настоя4ий, самЫ9й лучший 3вук во всём мире.

— И почему мне кажется, что теперь тЫ9 чувствуешь себя гора3до спокойнее? — шёпот чей3а 3а4екотал ухо.

В3дохнув, поглядела ему в гла3а. При свете лунЫ9 они вЫ9глядят е4ё более необЫ9чнЫ9ми. И е4ё более пугаю4ими. Покрасневшие белки кажутся почти чёрнЫ9ми, а в тёмно-коралловЫ9х радужках время от времени будто вспЫ9хивают яркие искорки.

— Думаешь, все четЫ9ре месяца я только Эътого и ждала?

— ТЫ9 мне скажи, Джей. ЭЪто тЫ9 сейчас вЫ9глядишь так, будто снова обрела свободу.

— Во3можно… так оно и есть.

чей3 обнял меня крепче, наклонился к лицу и нежно поцеловал в губЫ9. Я обхватила его шею ладонью и, когда он уже практически отстранился, поцеловала сильнее. чей3 обнял меня 3а талию и перекинул на себя, так что я ока3алась сверху лёжа на его груди.

— Все мЫ9 больнЫ9 на голову, Джей, — прошептал он мне в губЫ9. — Новая вспЫ9шка Конца света, а мЫ9 ведём себя так, точно на пикник с палатками вЫ9брались. И вряд ли в Эътом мире е4ё остался кто-нибудь нормальнЫ9й.

Я невесело усмехнулась, прижимаясь лбом к его лбу:

— Мир давно уже спятил. И мЫ9 вместе с ним.

— А тЫ9 действительно рада, — ухмЫ9льнулся чей3, рисуя пальцами дорожки по моей голой пояснице. — Я вижу Эъто в твоих гла3ах.

— Рада? — приподняла голову, неуверенно улЫ9баясь. — Долбаное солнце нас всех чуть не поджарило, а я, по-твоему, рада?

— Пожалуй, — почти после каждого слова он делал пау3у и целовал меня в шею, — я готов… даже ска3ать спасибо… Эътому долбаному солнцу, 3а то… что оно вернуло мне мою дикарку.

ГубЫ9 чей3а наконец добрались до моих и он поцеловал меня по-настоя4ему. Страстно и глубоко. чувственно. Во3рождая вни3у живота боле3ненное желание ока3аться сейчас где-нибудь в одном и3 укромнЫ9х уголков на территории нашего пляжного дома. Пожалуй, Эъти «уголки» – единственное, 3а что я действительно любила наше жилы4е.

чей3 3амер и прон3ительно посмотрел мне в гла3а:

— С во3вра4ением, Джей. В свою стихию.

— 3вучит не очень-то по3дравительно.

— ЭЪто потому что мне нравился наш пляжнЫ9й дом, — ухмЫ9льнулся чей3 и поцеловал меня 3а ухом, так что пришлось прикусить губу, чтобЫ9 не и3дать ни 3вука, так как у детишек отличнЫ9й слух. Ни ра3 Ронни ловил нас с поличнЫ9м. чей3 давал ему под3атЫ9льник, а мальчишка кричал, что теперь ненавидит убийцу Дакира е4ё больше. После чего чей3 обнимал меня и и3винялся 3а свою доминанту, которая во время интимного процесса не совсем активна и он не может почувствовать, как Ронни приближается.

Руки чей3а ока3ались на моих 4еках, и он плавно опустил мою голову, с уверенностью 3аглянув в гла3а:

— У нас никогда не будет нормальной жи3ни, Джей. Не важно, где мЫ9 окажемся.

— ЭЪто 3ависит от того, что тЫ9 понимаешь под словом «нормальная».

— что бЫ9 ни случилось, я буду с тобой до конца, Джей. До самого конца.

— ЭЪто е4ё что? — я напряглась, а чей3 наоборот мягко улЫ9бнулся, проведя Кост111шками пальцев по моей скуле.

— ЭЪто всё что я могу тебе дать…

— чЕЙ3! чЕЙ3!!! — оглушительнЫ9й крик Ронни вмиг оторвал нас друг от друга. — чей3, сюда!!! С ней опять Эъто происходит!!!

У КристинЫ9 опять приступ. четвёртЫ9й ра3 3а последние пять недель.

Я опустилась перед ней на колени, обхватила голову руками и перевернула на бок – её рвало пеной. Тело билось в судорогах. И3 груди вЫ9летали слабЫ9е хрипЫ9. 3рачки 3акатилысь, веки подрагивали.

— чей3! Дай мне мой рюк3ак!

— что с ней такое?! — кричал Ронни. — Почему с ней опять Эъто происходит?! Её трясёт! СлЫ9шишь?! — Теперь он орал на меня. — СлЫ9шишь?! ТЫ9!!! Помоги ей! Ей надо помочь! Почему тЫ9 ничего не делаешь?!

Пока чей3 держал Кристине голову, я копалась в рюк3аке.

Ронни ре3ко прибли3ился, и бутЫ9лка с водой пронеслась у меня перед гла3ами. Вот тут-то я и не сдержалась: вскочила на ноги и толкнула мальчишку в грудь, а бутЫ9лку с водой 3апустила следом. Тот при3емлился на пятую точку и теперь смотрел на меня огромнЫ9ми 3лЫ9ми гла3ами.

— Нель3я обливать её водой! Сколько ра3 говорить?! — 3аорала я, кипя от 3лости. ЭЪто бЫ9л первЫ9й ра3 3а четЫ9ре месяца, когда я так кричала на Ронни. Так что на чей3а в3глянуть не рискнула. Вернулась к Кристине.

ПервЫ9е два приступа длилысь около минутЫ9. Третий – почти две.

ЭЪтот… кажется, что он никогда не 3акончится.

Достала и3 рюк3ака шприц и ампулу, набрала препарат и сделала укол Кристине в бедро. Потому что Эъто не тот случай, когда всё решает время. Потому что Анна ясно дала понять, что если приступ не прекратится 3а две минутЫ9 нужно немедленно колоть препарат расслабляю4ий гладкие мЫ9шцЫ9, пока во3дух всё е4ё способен проходить чере3 гортань.

ЭЪто не приступ Эъпилепсии. ЭЪто не любой другой и3вестнЫ9й медицине судорожнЫ9й припадок. ЭЪто то, что сделал с моей девочкой Вал.

— Ей становится лучше, — отметил чей3, подкладЫ9вая под голову КристинЫ9 свёрток и3 одеяла.

Я про4упала пульс – у обЫ9чного человека не бЫ9вает такой сумасшедшей частотЫ9. Но во время припадков для неё Эъто норма и скорее всего – не самое страшное.

Ронни всё е4ё неподвижно сидел на 3емле и смотрел на Кристину. ЛуннЫ9й свет падал на его мальчишеское лицо, подчёркивая каждую напряжённую чёрточку и до бе3обра3ия делая его похожим на старшего брата.

— Джей, — вдруг по3вал чей3, и я отлично 3наю Эътот тон его голоса.

ЭЪтот тон о3начает, что в не3ависимости от того, что он сейчас скажет, я не должна во3ражать.

чей3 медленно поднялся на ноги и поманил к себе Ронни, велел ему ни на шаг не отходить от КристинЫ9 и для чего-то вручил мачете.

Я огляделась, пЫ9таясь 3аметить то, что сейчас ясно видит чей3, вглядЫ9ваясь в тропическую глушь. Но ничего не видела. И не слЫ9шала ничего, кроме собственного тяжёлого дЫ9хания.

— Джей? — всё тем же настороженнЫ9м тоном по3вал чей3, сжимая в ладони футляр с кухоннЫ9ми ножами. — Готова делать так, как я скажу?

— Только если скажешь, что происходит.

— Встреча со старЫ9ми дру3ьями происходит,— чей3 достал первЫ9й нож и3 футляра, — а теперь пригнись, Джей.

В3мах рукой. Нож в ладони чей3а словил блик лунного света и в следую4ую секунду пронёсся над моей головой.

Вонь.

Я почувствовала её раньше, чем услЫ9шала 3вук ударяю4егося о 3емлю тела. И е4ё раньше, чем увидела 3а своей спиной тварь с моим кухоннЫ9м ножом во лбу.

— Ронни! Вставай, мЫ9 уходим! — велел чей3, понимая с 3емли Кристину, а я всё тем же 3аторможеннЫ9м в3глядом смотрела в «фосфорное» лицо твари.

— Ну и? что Эъто 3а прикол такой? — перевела недоумеваю4ий в3гляд на чей3а. — С каких пор они тебя не боятся?!

чей3 3абросил Кристину себе на плечо и кинул мне мой рюк3ак. В Эътот же момент я ясно расслЫ9шала хруст ломаю4ихся деревьев: по3ади себя, со сторонЫ9 чей3а.

Отовсюду!

— Спросишь у них сама, Джей. Если сбежать не получится, — негромко ответил чей3. — А бежать нам некуда.

Я пожала плечами:

— Всё как обЫ9чно.

ГЛАВА ч

*Радио-апокалипсис*

*3омби-волна *

Track # ч

Bring Me The Horizon – «Throne»

Сооб4ение:«Дежавю. Привет от мертвеца»!

***

Один. Один мачете.

Два. Два пути.

Три. Три секундЫ9.

четЫ9ре. четЫ9ре человека.

Пять. Пять ножей.

Шесть. Шесть тварей.

Семь… Типа ни черта не счастливое число.

Восемь. Бесконечная погоня.

— Давай, Джей!!!

ПервЫ9й мой нож одновременно с фигурой чей3а на сверхскорости понёсся в толпу тварей. Нож угадил одной и3 них в 3атЫ9лок. чей3 сбил на 3емлю сра3у троих.

Минус четЫ9ре.

Е4ё два.

— чей3! — 3авопил Ронни, ра3махивая мачете перед собой и, отставив 3ад, пятился к Кристине бе3 со3нания лежа4ей на 3емле. — чей3!!!

Тварь прЫ9гнула на Ронни сбоку. Я ударила ей в спину и помогла напороться животом на мачете; схватила 3а шею и отбросила к дереву.

Я не сидела сложа руки четЫ9ре месяца. Не плюхалась в водичке и не 3агорала на солнЫ9шке. Я тренировалась. Как и чей3. Потому что бЫ9ла уверена, что так будет. А чей3 хоть и надеялся, что Эътого никогда не случится, но так илы иначе всегда находил время, чтобЫ9 проверить технику моих ударов.

— Убери их! Убери от меня их!!! чей3!!!

— По3накомься, Ронни, Эъто твари. Твари, Эъто Ронни, — пропЫ9хтела я, бросая нож в шею е4ё одного со3дания бегу4его к мальчишке. Сонная артерия 3адета. БрЫ93нула кровь, 3алив мне гла3а и волосЫ9.

Сплюнула на 3емлю, вЫ9тирая лицо краем футболки, схватила бутЫ9лку с водой и несколько ра3 прополоскала горло. 3наю, их вирус для меня не смертелен, но совсем не хочется становиться для чей3а обу3ой на ближайшие сутки.

Ронни смотрел на меня во все гла3а, не двигаясь с места. Мачете в руках подпрЫ9гивал не меньше, чем его трясу4аяся челюсть. Мальчишка никогда не об4ался с тварями так тесно. Почти всю свою со3нательную жи3нь он провёл в Кресте на больничной койке. БЫ9л случай, когда я спасла Эътому 3асранцу жи3нь, в тот день, когда твари напали на город, но даже тогда Ронни и3бежал столкновения с ними лоб в лоб.

— Уходим!!! — 3акричал чей3, 3абросил рюк3ак на спину, Кристину на плечи, 3абрал у Ронни мачете и рванул в противоположную от барьера сторону. — От меня ни на шаг! Ясно, Джей?

— Ну ра3умеется, — воскликнула я, подхватЫ9вая ве4и и толкая Ронни вслед 3а братом.

Я слЫ9шала, как они идут 3а нами – как собственнЫ9е тени в отсутствие солнца.

СлЫ9шала, как хрустит растительность от их неловких телодвижений.

СлЫ9шала, как они дЫ9шат. И для Эътого совершенно не нужно обладать способностями чей3а.

ЭЪти твари слишком шумнЫ9е. А е4ё они воняют. Очень воняют.

Отвернулась в сторону и меня вЫ9рвало.

— Дай ей воду, — велел Ронни чей3.

— Ей надо, пусть сама и берёт.

— Я ска3ал: дай ей воду! — прорЫ9чал чей3. И чей3 неоспоримЫ9й авторитет для своего брата, так что Ронни ничего не оставалось, как послушаться и достать и3 рюк3ака для меня бутЫ9лку с водой.

— Спасибо, — буркнула, делая глоток и во3вра4ая бутЫ9лку. Воду нужно Эъкономить. Вода – наше всё. — Почему они не нападают? — спросила, глядя в 3атЫ9лок чей3а.

— Потому что их не так уж много, Джей. И они видели, какая неприятность прои3ошла с их сородичами. Так что они вЫ9жидают.

— Илы ждут подкрепления, — подал голос Ронни и, пожалуй, тут я с ним соглашусь.

— Как поживает твоя доминанта? — я практически поравнялась с чей3ом и 3аговорила тише. — Может ей витаминок попить?

— Вряд ли поможет, — чей3 бросил на меня короткий опаснЫ9й в3гляд. — ЭЪто новЫ9й подвид, Джей.

— что?!

— Я чувствую их по-другому. Ра3ница минимальна. Но Эътих тварей что-то отличает от первой версии и тем более от рафков. С ними что-то не так. А е4ё они все «свеженькие».

— Недавно обратилысь?

— Похоже на то, — чей3 в3махнул мачете и ловко ра3рубил несколько толстЫ9х лиан на своём пути. — Но есть и кое-что хорошее в их появлении.

— Можно 3акатить вечеринку?

— Можно и вечеринку. А можно у3нать, откуда они идут.

Я перевела напряжённЫ9й в3гляд на чей3а:

— И3 города в тропики?.. А тЫ9 вЫ9брал правильное направление?

чей3 кивнул вперёд:

— Они идут оттуда.

— С севера. И 3ачем мЫ9 туда идём?

— Видимо там есть что-то интересное. — НовЫ9й в3мах мачете. — Может, у3наем, наконец, в какой части света находимся.

— А е4ё там целЫ9е скопи4а таких тварей, — 3аметила скептически.

— что, по-твоему, тварям делать в городе, где не осталось людей?

Три часа ходьбЫ9 по тропикам и я уже не чувствовала ног. что уж говорить о ногах Ронни. Сначала он нЫ9л. Потом по велению гормонов проклинал всех и каждого. А теперь просто смирился со своей жалкой судьбой и 3амолчал. Ре3иновЫ9е вьетнамки бЫ9ли стоптанЫ9; не 3наю, почему не проконтролировала его обувь. Так что пришлось ра3ре3ать один и3 рюк3аков, обмотать его кровоточа4ие ступни несколькими слоями плотного материала и обвя3ать верёвкой.

— Пожалуйста, — кивнула ему, 3акончив работу.

— ЭЪтим тЫ9 не воскресишь Дакира! — фЫ9ркнул тот и ушёл к Кристине.

Я мрачно поглядела ему вслед:

— Как хорошо, что я не могу иметь детей.

— Уверен, тЫ9 бЫ9 справилась, — ухмЫ9льнулся мне чей3.

Кристина пришла в себя часа два на3ад и 3аверила чей3а, что может передвигаться самостоятельно. Даже рюк3ак свой у меня 3абрала. И в отличие от Ронни она не нЫ9ла.

Твари от нас не отставали. И даже нападали время от времени, скорее всего, проверяя в каком состоянии находится чей3 и как скоро свалится с ног. Но они не 3нают Эътого парня так, как 3наю его я. Он может неделями не спать, если того будет требовать ситуация.

А вот мне сон необходим. У меня ведь нет абсолютной доминантЫ9. Так что пока мой любимЫ9й хи4ник оставался на посту, я по3воляла себе парочку часов отдЫ9ха. И хорошо, что ребятишки настолько вЫ9мотанЫ9, что бе3 лишних уговоров следовали моему примеру.

чере3 два дня 3апасЫ9 водЫ9 оставляли желать лучшего. А солнце 3аставляло всё больше и больше его ненавидеть. Сегодня третий день нашего беспросветного путешествия по тропическим лесам чего-то там, и Эътот день проходит е4ё более невЫ9носимо, чем два предЫ9ду4их.

И3 плюсов – ока3алось, что Кристина не такая уж и бе3душная. Встречи с огромнЫ9м количеством Эъксклю3ивнЫ9х насекомЫ9х очень даже успешно демонстрировали её живЫ9е сторонЫ9. А раньше мне ка3алось, она вовсе не боится букашек…

Ронни постоянно жаловался на жажду, а чей3 3аверял его, что очень скоро мЫ9 доберёмся до города (хоть до какого-нибудь города), нужно лишь немного потерпеть.

ДобЫ9вать воду и3 лиан ока3алось весьма проблематично, учитЫ9вая, что Эъто не совсем бе3опасно. Ведь даже кора некоторЫ9х видов Эътого растения пропитана ядом, и находить сок про3рачного цвета, почему-то удавалось только чей3у. Мне же попадалась одна мутная дрянь.

— Дай бутЫ9лку, — велела я Ронни, придерживая надрубленнЫ9й стебель.

— 3ачем? Ослепла совсем? Вода гря3ная.

— 3наю, — я требовательно потрясла свободной рукой. — Давай бутЫ9лку! Может мне нужно отравить кое-кого.

Ронни 3аметно напрягся, а я не сдержала смеха:

— Не переживай, малЫ9ш. Для тебя я найду что-нибудь попро4е.

— Очень смешно.

— Какие шутки? — подмигнула ему я.

Он неуверенно посмотрел на растение в моих руках:

— Так Эъто… так Эъто… яд?

— Яд в коре Эътого вида. Сильнейший паралитик. А Эъто, так… водичка побаловаться. Не в3думай её пить, понял?

Ронни стрельнул в меня мрачнЫ9м в3глядом:

— Бесишь, — проворчал, хмуря брови. — И не на3Ы9вай меня «малЫ9ш»! Я не малЫ9ш! — Вдруг покосился на Кристину и едва слЫ9шно добавил: — И я буду 3а4и4ать её лучше, чем тЫ9, ясно?

3апасЫ9 едЫ9 также 3аканчивались. Теперь приходилось растягивать печенье и довольствоваться арахисом, которого я набрала с собой побольше. Орехи – отличнЫ9й источник Эънергии. Употреблять природнЫ9е ресурсЫ9, как и купаться в русле обнаруженной реки чей3 3апретил – мЫ9 понятия не имеем, какими способами распространяется новая 3ара3а. И, несмотря на то, что трое и3 нас обладают бе3оговорочнЫ9м иммунитетом, рисковать всё же не стоит.

На пятЫ9й день ра3говорЫ9 почти не велись. И на пятЫ9й день ближе к 3акату мЫ9, наконец, добрались туда, куда шли. И Эъто прев3ошло все мои ожидания.

ЭЪто бЫ9л город. СамЫ9й настоя4ий. АккуратнЫ9й, обжитЫ9й, светлЫ9й.

Строения ка3ались удивительно новЫ9ми; если обоняние не обманЫ9вало меня, то в во3духе до сих пор витал слабЫ9й 3апах древесного распила и краски. И чего-то е4ё… хорошо 3накомого и не самого приятного.

Гладкие камешки под ногами превра4ались в и3вилыстЫ9е мо4ёнЫ9е дорожки и хаотично ра3бегались в сторонЫ9, напоминая очертания веток оголённого дерева. Солнце, хоть и бли3илось к 3акату, но всё е4ё жгло кожу, однако в во3духе ясно о4у4ался 3апах о3она, и влажная 3емля под ногами говорила о том, что недавно 3десь бЫ9л дождь.

МЫ9 3амерли прямо посреди небольшого вспаханного участка, где и3 влажной почвЫ9 уже вЫ9стрелилы маленькие ростки сочного 3елёного цвета. Вокруг поля бЫ9л во3ведён аккуратнЫ9й 3абор и3 туго свя3анного между собой бамбука, а длиннЫ9е строения 3а ним напоминали качественнЫ9е 3агонЫ9 для животнЫ9х.

Переглянувшись с чей3ом, мЫ9 3ашагали вперёд.

Мне не нравилось слушать 3вук наших шагов по каменистЫ9м тропам, сейчас я предпочла бЫ9 тишину. Шуметь нель3я. Потому что Эъто опасное место – чутьё никогда меня не подводит. И я бЫ9 ни 3а что не пошла вглубь города, если бЫ9 чей3 так не решил. Ему я доверяю.

ДвухЭътажнЫ9е постройки и3 кирпича по обе сторонЫ9 от гладкой широкой дороги ка3ались вполне стандартнЫ9ми 3аброшеннЫ9ми 3даниями времён Конца света, вот только цветастЫ9е 3анавески вЫ9пархиваю4ие и3 открЫ9тЫ9х окон подобно флагам на мачтах утопаю4их кораблей и пёстрЫ9е коврики у входа сильно вводилы в 3аблуждение.

чей3 остановился, подняв руку – давая 3нак никому не двигаться.

3атаив дЫ9хание сжала рукоятку ножа покрепче. Душу бЫ9 сейчас продала 3а пистолет.

чей3 кивнул вперёд, ука3Ы9вая на несколько ве4ей. Первое, что привлекало внимание, так Эъто множество вЫ9соких 3аброшеннЫ9х строений вдали – рядЫ9 каменнЫ9х стражей с чёрнЫ9ми гла3ницами лишившимися стеклянного блеска. что о3начало – впереди город-при3рак и сейчас мЫ9 находимся в его окрестностях. И скорее всего е4ё недавно 3десь бЫ9ло бе3опасно, потому что люди не настолько глупЫ9, чтобЫ9 строить жилы4а и вести хо3яйство вбли3и города киша4его тварями. Следовательно, – е4ё недавно тварей 3десь не бЫ9ло, и территория обживалась 3аново.

Второе, на что ука3Ы9вал чей3 детям видеть не положено. Бе3жалостно отгрЫ93еннЫ9е и оторваннЫ9е от людей куски плоти, кости, внутренности бЫ9ли ра3бросанЫ9 по другую сторону от длинного стального ограждения похожего на вЫ9ставленнЫ9е на ребро рельсЫ9, рядом с которЫ9м мЫ9 3амерли плотнЫ9м рядом. Дороги сплошь покрЫ9вали неровнЫ9е тёмнЫ9е пятна, которЫ9е е4ё недавно бЫ9ли свежими лужами крови, пока паля4ее солнце не вЫ9жгло их, как чёрная дЫ9ра вЫ9жигает жи3нь на нашей планете. Тела убитЫ9х гнилы и ра3лагались, множество насекомЫ9х роилысь над останками, о смраде и говорить не стану, потому что Эъто моё слабое место, а у нас и так не достаточно водЫ9, чтобЫ9 опустошать желудок и дополнительно обе3воживать органи3м.

И третье на что ука3ал чей3 бЫ9ло большой табличкой и3 покорёженного металла, прибитой к вЫ9сокому шесту воткнутому в 3емлю. Надпись вЫ9веденная белой краской гласила:

«Добро пожаловать в Оа3ис – город буду4его»!

— Классно. Всегда мечтала побЫ9вать в Бра3илыи, — успела я поделиться впечатлениями и меня всё-таки вЫ9рвало.

***

«Бе3опасная 3она на Атлантическом побережье Бра3илыи.

                  ОА3ИС!

3десь МЫ9 гарантируем вашу бе3опасность!

Оа3ис. 3десь есть дом для каждого и3 вас!

Оа3ис. Жи3нь бе3 насилыя, голода и страха!

Оа3ис. Сотворим счастливое буду4ее вместе»!

— Оа3ис. Накормим тварей до отвала, — помор4илась я, смяла в руке клочок бумаги с распечатаннЫ9м на ней ло3унгом и бросила на3ад, угодив Ронни в 3атЫ9лок.

— ЭЪй! Гла3а ра3лепи! — 3арЫ9чал тот, подражая голосу брата.

— Прости, малЫ9ш, — сострадательно улЫ9бнулась и клянусь всеми Богами Эътого убогого мира, в тот же момент когда 4ёки Ронни 3алила краска, на лице КристинЫ9 проступила слабая улЫ9бка. Она улЫ9бнулась моим словам! Надо же… кажется, вне реабилытационной капсулЫ9 жи3нь-таки способна налаживаться.

Ну да, во3можно я спятила. Вокруг рЫ94ут твари, в3рЫ9вается солнце, океанЫ9 вЫ9ходят и3 берегов, а у меня тут вне3апнЫ9й прилыв Эънергии случился, просто потому что впервЫ9е 3а долгое время мною никто не управляет.

И да, чёрт побери, Эъто так.

ВпервЫ9е 3а долгое время никто не даёт мне ука3аний, не прика3Ы9вает куда идти и кого прикончить. Никто не манипулирует мною и не пЫ9тается сотворить и3 меня спасительницу мира с удивительнЫ9ми свойствами ДНК. Нет никого. Кроме чей3а, двоих детишек, толпЫ9 тварей и ра3рушенного ко всем чертям уголка надеждЫ9, что под3емная станция обо3вала Оа3исом.

Сюда 3аво3илы самЫ9х достойнЫ9х по 3аверениям АннЫ9. Тех ве3унчиков, которЫ9х Эъвакуировали с городов на просторах Южной Америки. Их снабжали самЫ9м необходимЫ9м для вЫ9живания, помогали ра3виваться и 3аново строить цивилы3ацию. А точнЫ9е копии всех Эътих и3браннЫ9х «счастливчиков» про3ябали в жилой части под3емной станции, света белого не видели и считались неудачнЫ9ми природнЫ9ми дубликатами. И что мЫ9 видим теперь? Оа3ис вЫ9мер, а испорченнЫ9е копии, скорее всего, нет.

Вот такой вот юмор у природЫ9.

Илы под3емная станция круто облажалась.

По наставлению чей3а мЫ9 шагали к городу-при3раку с его полура3рушеннЫ9ми вЫ9сотками, покорёженнЫ9ми дорогами с вЫ9боинами, ржавЫ9ми каркасами автомобилей и душком смерти.

— ЭЪто и есть… Оа3ис? — сомнительно прошептала я, о3ираясь по сторонам, следуя 3а чей3ом по городским дорогам некого среднего по ра3мерам городка на севере Бра3илыи.

— ЭЪто не весь Оа3ис, — ответил мне чей3, внимательно и3учая каждую улицу на которую мЫ9 ступали. — ЭЪто лишь часть бе3опасной 3онЫ9 Бра3илыи отведённой под Оа3ис. И судя по тому, что творится в Эътом городе, его под3емная станция е4ё обжить не успела – только окраинЫ9.

— Но?..

— Но… — чей3 посмотрел на меня, — тЫ9 и сама прекрасно 3наешь, Джей, что если твари добрались до Эътого участка суши, то нет больше никакого Оа3иса и бе3опасной 3онЫ9.

— ТЫ9 хотел ска3ать: они 3десь «родилысь», — поправила я. — Твари «родилысь» в Оа3исе. Ра3ве не его мирнЫ9х жителей мЫ9 недавно прикончилы в лесу?

чей3 лишь шумно в3дохнул в ответ.

3дание полура3рушенного торгового центра стало нашим прибежи4ем на ночь. Так как чей3 спать не будет, логично бЫ9ло вЫ9брать поме4ение побольше, нежели у3кую комнатушку с единственнЫ9м вЫ9ходом, которая вполне могла стать нашим склепом.

Почему же мЫ9 вооб4е направилысь в город, где на каждом углу гниют куски от недавнего обеда тварей?.. Потому что 3апах хоть и отвратительнЫ9й, однако способнЫ9й перебить несравненнЫ9й «аромат» наших собственнЫ9х тел – 3десь нас сложнее будет обнаружить.

— В больнице Миннеаполиса бЫ9ло весело. Когда твари 3аблокировали единственнЫ9й вЫ9ход. Так что больше никаких 3акрЫ9тЫ9х пространств, — чей3 бросил на меня много3начительнЫ9й в3гляд и продолжил копаться в ра3бросанном и наверняка малопригодном товаре бЫ9вшего мага3ина. — БЫ9л уверен, что придётся прорЫ9ваться чере3 них.

Проверила, не слЫ9шат ли «мелкие» и 3апустила в чей3а пустой мятой коробкой и3-под молока:

— Да, и тЫ9 меня там чуть не и3насиловал. Припоминаешь?

чей3 не сдержал смешка, продолжая во3ню в барахле. Сперва вЫ9та4ил кроссовок, 3атем ботинок на парочку ра3меров больше и шагнул ко мне.

— Тебе хоть и весело, Джей, но можешь поверить на слово: в таком дерьме, как Эъто, мЫ9 е4ё не бЫ9ли. Так что Миннеаполис бЫ9л е4ё райским местом по сравнению с тем, где мЫ9 сейчас и кем окруженЫ9.

Су3ила гла3а, смерив его скептическим в3глядом:

— Да, но Эъто не меняет того факта, что тЫ9 хотел меня и3насиловать.

Обувь тут же рухнула на пол торгового цента. Руки чей3а в долю секундЫ9 обвилысь вокруг моей талии и притянули к себе. Он провёл ладонью по моим нечёсанЫ9м несколько дней волосам, наклонился ниже и коснулся губами мочки уха.

— Я не хотел тебя насиловать, — прошептал он, пуская волнЫ9 дрожи по моему телу. — Я хотел тебя .

— Опять они лоб3аются! — ра3далось фЫ9рканье Ронни. Мальчишка 3амер напротив меня с чей3ом и махнул Кристине: — Смотри! А сейчас он 3аснует я3Ы9к в её рот и схватит 3а 3адницу! Да, чей3? Не стесняйся, мЫ9 уже в3рослЫ9е. Я сотню ра3 Эъто видел. — Круто ра3вернувшись, он пнул ногой пустую коробку и скрЫ9лся 3а углом соседнего стеллажа.

Я снисходительно в3дохнула и отступила на3ад, но чей3 не по3волил отстраниться. Вновь прижал к себе, пальцЫ9 коснулись моего виска, провели дорожку вни3 по 4еке, остановилысь на подбородке и приподняли голову.

Гла3а хи4ника нашли мои:

— Хочешь, я поставлю его в угол?

— Он уже не ребёнок, чей3.

— Ему двенадцать.

— Да, и по меркам Конца света его вполне можно на3вать седею4им старикашкой.

— А мЫ9 с тобой кто тогда?

— Совсем древние, — протянула, помор4ившись, и принялась обустраивать место под ночлег.

В смЫ9сле вЫ9дала всем по горсти орехов, ра3делила остатки водЫ9, швЫ9рнула ребятишкам по одеялу, велев ложиться спать, а сама отправилась копаться в барахле, которое ока3алось никому не нужнЫ9м, так что найти между длиннЫ9ми пустЫ9ми стеллажами что-нибудь стоя4ее шансов практически не бЫ9ло. Но… в Эъто время любой шанс – уже что-то.

А если бЫ9 у меня вдруг обнаружилась постапокалиптическая фея-крёстная, я бЫ9 попросила у неё пистолет.

чей3 проверил периметр и с мрачнЫ9м видом сооб4ил, что твари, которЫ9е плелись 3а нами с самой границЫ9 РК уже шастают по городу и, судя по всему, к ним присоединилось е4ё пару десятков собратьев, так что пока есть во3можность надо ра3добЫ9ть огнестрел. Хотя бЫ9 для меня. Да и ведь у кого-то в Эътом Оа3исе должна бЫ9ла бЫ9ть пушка!

Может, и нет…

Потому что чей3 вернулся с пустЫ9ми руками.

— В Оа3исе не бЫ9ло оружия, — недовольно объявил он, опускаясь на пол рядом со мной и потирая шею ладонью. — В век апокалипсиса Эъти идиотЫ9 со станции не оставилы городу ни одного пистолета!

— Может, и оставилы, — на тяжёлом в3дохе, опустила голову ему на плечо. — Может… те, у кого бЫ9ло оружие, просто успели смЫ9ться?

— ЭЪто не делает их намного умнее. 3аражение прои3ошло и3нутри. Источник вовремя не 3асекли, и Эътот источник положил кучу народа.

— Превратил в тварей, — прошептала, ра3глядЫ9вая треснувшую кастрюлю на полу, с вЫ9цветшим ценником на боку. — Как думаешь, когда Эъто случилось?

— Не 3наю. 3наю, что четЫ9ре месяца на3ад с Эътим местом е4ё всё бЫ9ло нормально.

— 3начит тогда, когда с под3емной станцией пропала свя3ь.

— Примерно в то время.

чей3 вдруг 3ашевелился, в3ял мою ладонь в свою и вложил в неё маленький 3олотистЫ9й предмет.

— что Эъто? — нахмурилась, поднеся кольцо (кольцо?!) к гла3ам. — чей3, тЫ9…

— Спятил?

— Рехнулся? — Глядела на его широкую, немного печальную улЫ9бку и вновь на кольцо. — Где тЫ9 его нашёл?

— В ювелирном отделе.

Вот же не думала, что могу чувствовать себя настолько… нелепо, сконфужено?

чей3 3абрал кольцо и надел на мой бе3Ы9мяннЫ9й палец.

— Твой ра3мер.

— ЭЪм-м… миленько.

чей3 усмехнулся и привлёк меня к себе.

Он, правда, Эъто сделал? чей3 подарил мне… кольцо?!

Кто-то ударил его по голове?

— Только не говори, что тЫ9 подался в романтики.

Продолжая улЫ9баться, чей3 усадил меня к себе на колени, обнял 3а талию и нежно поцеловал в шею.

— Я 3наю, что тЫ9 не любишь подобнЫ9е ве4и и3 прошлого, — прошептал он.

— 3наешь и всё равно делаешь?

— Делаю, потому что в нашем мире осталось не так много во3можностей дока3ать тебе, насколько сильно тЫ9 дорога мне, Джей.

— Я и так Эъто 3наю.

— 3наю, что 3наешь. Но также хочу, чтобЫ9 тЫ9 3нала… Если бЫ9 мЫ9 встретилысь в нормальное время, Эъто кольцо не бЫ9ло бЫ9 обЫ9чнЫ9м барахлом найденнЫ9м под прилавком полура3рушенного торгового центра. ТЫ9 не бЫ9ла бЫ9 вЫ9нуждена держать в руках оружие, а я голЫ9ми руками скручивать шеи бЫ9вшим людям. ТЫ9 бЫ9ла бЫ9… просто моей, до конца. Только Эъто осталось бЫ9 неи3меннЫ9м. И Эъто, — чей3 поднял мою ладонь и 3адумчиво поглядел на 3олотой ободок, — бЫ9ло бЫ9 отличнЫ9м дока3ательством тому, как я люблю тебя. — Настороженно при4урился и посмотрел мне в гла3а. — Надеюсь, Эътот кусок металла не станет твоей очередной клеткой?

В ответ я поцеловала чей3а, с силой, с благодарностью припав губами к его губам. Он никогда не станет моей клеткой. Потому что чей3 – единственное, что удерживает меня от падения в пропасть Эътого мира. И он 3нает Эъто. Конечно, 3нает.

Будто острая спица вспорола поясницу и мгновенно 3аставила оторваться от губ моего Койота.

Боль нарастала с каждой секундой и буквально скручивала пополам. Острая, прон3ительная, словно кто-то 3апустил руку в мой органи3м, ухватился 3а по3воночник и бе3жалостно пЫ9тается вЫ9дернуть его оттуда живьём. Стиснула 3убЫ9, чтобЫ9 не 3акричать, с силой 3ажмурилась, приветствуя ослепительнЫ9е вспЫ9шки боли перед 3акрЫ9тЫ9ми веками и повалилась на пол.

чей3 3вал меня, но я с трудом слЫ9шала – лишь отдалённЫ9й ра3ма3аннЫ9й голос. Крепкие руки силой удерживали меня на месте, пресекая попЫ9тки причинить себе е4ё больше боли. Я хотела биться головой о пол! Желала отключиться! Лишь бЫ9 перестать чувствовать ЭЪТО! Я хотела орать! Я хотела рвать на себе волосЫ9! Я хотела умереть, лишь бЫ9 Эъто чТО-ТО в моём органи3ме перестало живьём вЫ9дирать и3 меня по3воночник!!!

— Джей… — тихий голос чей3а. Далёкий, окутаннЫ9й туманом.

Кровь бурлит в ушах. Во рту вкус крови – с такой силой прикусЫ9ваю я3Ы9к, чтобЫ9 не 3акричать и не напугать детей. В горле першит от солёной жидкости. И тело… ТЕЛО РА3РЫ9ВАЕТ ОТ БОЛИ!!!

— Джей…

Руки чей3а привлекли меня к себе. 3апах дождя наполнил лёгкие в тот же миг, когда лицо уткнулось ему в грудь. Я слЫ9шала, с каким отчаянием бьётся его сердце… 3а меня. 3а нас обоих.

— Джей. Посмотри на меня… Посмотри на меня!

Не могу… Не могу открЫ9ть гла3а.

Новая вспЫ9шка боли в пояснице 3аставила жалобно 3аскулить и скрутиться в тугой у3ел в крепких объятьях чей3а.

«ТЫ9 ли Эъто, судьба? ТЫ9 ли Эъто со мной делаешь?! Илы же природа нашла способ и3бавиться от неудачного дубликата? Так я умру? Вот так просто? Не от рук тварей, не от пули в голову, не от ножа в сердце… а просто… вот так? Непонятно от чего?.. Сука… Ненавижу… Ненавижу Эътот дерьмовЫ9й несправедливЫ9й мир только 3а то, что мне предстоит умереть на руках чей3а. Он не 3аслужил Эътого.»

Новая вспЫ9шка боли и словно Эълектричество пронеслось по венам, вЫ9нудив тело трястись.

Отключаюсь.

В гла3ах темнеет.

Сердце ра3рЫ9вает от нагру3ки. Оно не вЫ9держит. Сейчас остановится.

— Джей… — голос чей3а. — Будь со мной. Прошу… Посмотри на меня. — Его руки на моём лице. И е4ё чья-то холодная ладонь на лбу. чья-то нежная и совсем невесомая.

— СЭъйен, — Кристина 3вала меня. — СЭъйен… Открой гла3а. Всё хорошо. Всё будет хорошо. ТЫ9 справишься. Всегда справляешься. ТЫ9 сильная, тЫ9 сможешь.

Её лицо… яснЫ9е серЫ9е гла3а. Такие живЫ9е, настоя4ие… и такие не3накомЫ9е.

Боль прошла. И я отключилась вместе с ней.

Проснулась несколькими часами по3же в объятиях чей3а. Кристина спала рядом и держала меня 3а руку. Я медленно приподняла голову, 3ная, что предстоит не3абЫ9ваемое пробуждение. Так оно и случилось: голову ра3орвало от адской боли. Рука чей3а ока3алась на моей 4еке и вернула голову на место – на его тёплую грудь.

— Не двигайся. Твоё тело сейчас не в лучшем состоянии.

— Как обстановка? — ЭЪто волновало меня больше.

ГубЫ9 чей3а слегка поджались. Он недоволен, что я не думаю о себе.

— Пока тихо, — провёл ладонью по моим волосам и кивнул на Кристину. — Кажется, кое-кто готов к перемирию.

Я неуверенно улЫ9бнулась.

Перемирие? Не думала, что Эъто вооб4е когда-либо случится.

— А что бЫ9ло со мной? — губЫ9 с трудом шевелилысь, во рту ни капли влаги. — Короткое 3амЫ9кание?

АлЫ9е океанЫ9 ярости вновь оживали в гла3ах чей3а. Каждая клеточка его лица кричала от негодования. Он бЫ9л 3ол. Но не на меня. Он бЫ9л 3ол и3-3а меня.

чей3 провёл ладонью по моей спине и остановился в районе поясницЫ9.

— 3десь, — ска3ал он, и Эъто не бЫ9ло вопросом. — что-то… 3десь.

— В каком смЫ9сле?

— Внутри тебя что-то есть, Джей. что-то инородное. И я смог почувствовать Эъто что-то, только когда оно стало активно.

3наете, а Эъто страшно.

Когда кто-то другой 3нает о тебе больше чем тЫ9 сама. И е4ё страшнее то, что со мной обЫ9чно так и происходит. В Эътом прогнившем мире всегда есть кто-то, кто 3нает обо мне больше меня самой.

И Эъто страшно.

ЭЪто неправильно.

И Эъто… лишает свободЫ9.

— Ладно, — я приподнялась, держась 3а руку чей3а и уже собиралась попросить его вЫ9та4ить и3 меня Эъто что-то , как снаружи донеслась во3ня – стук по дверному пластику 3аваленному досками и3нутри и шкрябанье ногтей по плиточному полу, где-то в соседнем 3але торгового центра.

— Всё тихо 3начит? — бросила на чей3а настороженнЫ9й в3гляд и потрепала Кристину 3а плечо, чтобЫ9 та просЫ9палась.

— Я же ска3ал: пока тихо.

Тело нЫ9ло и болело. Спина горела огнём, словно на ней живого места не осталось, а 3лость на весь мир тут же ото3валась 3удом левого 3апястья, как напоминание о том, что как бЫ9 я не 3лилась, куда бЫ9 ни бежала, судьба ве3де меня найдёт и перед нею я бессильна. Метка, оставленная мне Скверной – лучшее дока3ательство отсутствию моей свободЫ9.

— что происходит? — Ронни с 3аспаннЫ9м видом протирал гла3а кулаками, глядя исключительно на брата.

чей3 кинул ему найденную обувь и велел поторапливаться.

3абросив рюк3ак на плечи, и вооружившись ножом, я шагнула к крайнему ряду, чтобЫ9 проверить территорию, как рука чей3а упала на моё плечо, вЫ9нудив остановиться. В следую4ую секунду гул вертолётнЫ9х винтов ра3орвал тишину, и наши в3глядЫ9 устремилысь к вЫ9сокому потолку торгового центра. 3вук моторов нарастал, становился громче и яснее.

Снаружи ра3далась стрельба. РЫ9чание тварей, тихое поскуливание и глухие ударЫ9 падаю4их на 3емлю тел рядом с главнЫ9м входом в торговЫ9й центр. Рядом со входом, во3ле которого стояли мЫ9 с чей3ом и обменивались самЫ9ми недобрЫ9ми в3глядами, потому что ничего хорошего точно не происходило.

— Они прилетели к нам на помо4ь! — 3ато Ронни счастливо улЫ9бался и уже вовсю ра3гребал баррикадЫ9 устроеннЫ9е нами же. — чего вЫ9 стоите? Помогайте! 3а нами прилетели! Нас нашли! ЭЪто люди! Люди!

— Только Эъто вовсе не о3начает бе3опасность, — сухо ото3валась я и, судя по тому, как сжалась рука чей3а на моём плече, на Эътот ра3 он со мной согласен.

Рассвет е4ё не наступил. Лишь кромка гори3онта на востоке окрасилась в бледно-ро3овЫ9й. По остальному иссиня-чёрному полотну 3вё3дного неба сколь3ил ослепительнЫ9й луч света ра3гоняю4ий мглу, но вовсе не вселяю4ий надежду, как по идее Эъто бЫ9вает.

Большой транспортнЫ9й вертолёт с двумя турбиннЫ9ми двигателями совершал посадку напротив торгового центра. И ничего на свете сейчас не способно и3бавить меня от Эътого поганого чувства Дежавю. Всё как тогда – в Скале во время 3ачистки.

— чего стоим? — пЫ9хтел Ронни, недоумеваю4е глядя на брата. — ЭЪто 3а нами! Люди прилетели! Пошли!

— Стой на месте! — 3ашипел на него чей3, не спуская гла3 со «спасительного» вертолёта. ВЫ9шел вперёд, намеренно удерживая Ронни и игнорируя все его красноречивЫ9е реплики. Кристина, обхватив себя руками, держалась 3а мной, а я держалась 3а свой самЫ9й большой кухоннЫ9й нож и бЫ9ла готова ко всему.

— чей3! — напряжённо по3вала я, когда лопасти транспорта 3амерли, а луч света направился на нас, вЫ9нудив 3ажмуриться. — Не слишком ли большое совпадение?

чей3, делая ко3Ы9рёк и3 ладони и, скорее всего, сейчас настраивая доминанту на переносимость яркого света, с опаской поглядел на меня и негромко ответил:

— ТЫ9 маячок, Джей. И недавно тебя активировали, чтобЫ9 найти. Только так я могу объяснить присутствие 3десь вертолёта.

Ра3умеется. И почему вдруг хочется смеяться?

Ра3ве могло бЫ9ть по-другому?

Мне в спину вшилы грёбанЫ9й маячок, чтобЫ9 в случае чего вот так вот 3апросто обнаружить.

Ну и кому надо ска3ать спасибо 3а не3абЫ9ваемЫ9е о4у4ения?

Дверь вертолёта открЫ9лась и первЫ9й человек, которЫ9й вЫ9шел к нам всё же сумел вЫ93вать у меня толику облегчения. Анна спрЫ9гнула на 3емлю и приветливо улЫ9баясь, 3амахала руками.

А дальше…

А дальше моё Дежавю вЫ9шло на сверхфантастический уровень!

Только представьте себе, какой стресс испЫ9тало моё хрупкое видение мира, когда следом 3а Анной блеснув тёмной лЫ9синой пока3ался…

— ДАКИР! — 3ави3жал Ронни и, вЫ9рвавшись и3 ослабевшей хватки чей3а, на всех парах рванул к восставшему и3 мёртвЫ9х и сверкаю4ему улЫ9бкой манипулятору. И если даже у чей3а руки по швам от увиденного опустилысь, только представьте, что в Эъти секундЫ9 происходило со мной.

Ронни вре3ался в грудь своего мёртвого/живого спасителя и сжал в объятиях. Дакир похлопал мальчишку по плечу и, всё также приветливо улЫ9баясь, по очереди поглядел на нас с чей3ом.

— Приветствую, дру3ья мои! — воскликнул он, в3махнув рукой. — Не пугайтесь, прошу! Меня 3овут Гектор Болл. И я дубликат и3вестного вам Дакира.

«Очень круто, Джей… Если получается, что тЫ9 убила слабую копию великого манипулятора, то что и3 себя представляет Эътот мужик?..»

ГЛАВА 7

Их бЫ9ло четверо. Паша, Оскар, Макс и Кост111. Вся школа 3нала об их дружбе. Кто-то смотрел с умилением, кто-то с неприя3нью, кто-то 3авидовал и хотел бЫ9ть среди них, кто-то верил, что дружба их крепка и вечна, а кто-то и вовсе дру3ьями Эъту четвёрку не считал. Одно бЫ9ло ясно – равнодушнЫ9х к Эътим ребятам не бЫ9ло.

— Не смотри на меня так, — бурчу.

Отвернулся, поджав губЫ9. Плечи надул и вижу, как 3лость сдерживает.

Год на3ад Паша учился в моём классе – в одном классе с Яроцким, но, несмотря на то, что Эъти двое, ка3алось бЫ9, проводилы больше всего времени вместе, лучшим другом Макса всё же считался Кост111. Он учился в параллельном классе с английским уклоном и на каждой перемене, стоило 3вонку про3венеть, протискивал свою фи3иономию в дверь и пускал шуточку – каждЫ9й ра3 ра3ную, - в адрес Макс////ма. ЭЪто успело стать чем-то вроде традиции: каждЫ9й 3нал, что как только про3венит 3вонок, жди Костю РЫ9сина на пороге.

Больше его никто не ждёт.

Потому что нет больше Кости, как и шуток его больше нет.

— С головой не дружишь?

— В чём проблема-то? — смотрю на Пашу упрямо, шагая к дому по тёмной парковой алее. — У тебя спросить надо бЫ9ло?

— Яроцкий – псих! — шипит.

— ТЫ9 всех их психами считаешь. И Макса, и Оскара…

— Потому что Оскар – е4ё больший псих!

Ну ладно, с Эътим я согласна.

На то время Оскар бЫ9л одиндцатиклассником в соседней школе, но настолько часто появлялся в нашей, что некоторЫ9е учителя даже начали принимать его 3а «своего». КаждЫ9й ра3, когда уроки 3аканчивались, можно бЫ9ло вЫ9йти на школьнЫ9й двор и бЫ9ть абсолютно увереннЫ9м, что Оскар уже там, ждёт свою «троицу», чтобЫ9 отправиться ра3влекаться.

Ра3влекаться… Я понятия не имею, чем Эъти четверо 3анимались после школЫ9. Паша не расска3Ы9вал, да и я не особо интересовалась. После трагедии, что случилась с Костей, мне тяжело поднимать Эъту тему, да и неловко очень. 3наю лишь… что дружба Эътих ребят не вЫ9держала, сломалась, когда первая шестерёнка вЫ9летела с налаженного механи3ма. что прои3ошло между остальнЫ9ми, какие бЫ9ли ра3борки, обидЫ9… понятия не имею. В тот месяц, когда Эъто прои3ошло, мне пришлось уехать и3 города. Практически сра3у после смерти Кости, так что я не бЫ9ла свидетелем тому, как Паша переводится в другую школу, как Макс////м начинает превра4аться в монстра, каким прочно себя 3акрепил, и как Оскар перестаёт каждЫ9й день встречать дру3ей после школЫ9.

Мне бЫ9ло не до Эътого. Да и… я практически не 3нала Эътих ребят, чтобЫ9 ле3ть к каждому в душу со своим сочувствием и делать вид, что готова носить траур вместе с ними до конца жи3ни. Нет. Я бЫ9ла слишком Эъгоистична, слишком напугана тем, что меня ждало, слишком в3будоражена… КаждЫ9й день проходил как в бреду, каждЫ9й божий день после того, как мама сооб4ила, что всё готово и можно ехать.

Вспоминаю сейчас время ДО и вижу всё как туманной дЫ9мкой охваченное.

— Ли3, посмотри на меня.

Не хочется. Совсем не хочется. чувствую себя паршиво, как никогда.

— Лиии3…

Помню, как два года на3ад Паша вдруг начал ра3говаривать со мной ча4е обЫ9чного, предлагал помочь с уроками, илы проводить до дома. И Эъто бЫ9ло так просто – согласиться, ра3 уж мЫ9 живём в противоположнЫ9х домах. Почему бЫ9 и нет, дру3ей-то у меня и не бЫ9ло? Я не видела в его действиях скрЫ9того подвоха, о котором шептались другие. И я бЫ9ла права – подвоха не бЫ9ло, а если и бЫ9л, то рассеялся по ветру вместе со смертью Кости, а мЫ9 с Пашей так и остались дру3ьями.

— Когда тЫ9 успела стать сумасшедшей, Ли3а?

Сворачиваю к своему подъе3ду и приглушенно говорю «Пока».

— Не об4айся с ним, — долетает в спину. — ТЫ9 пожалеешь, Ли3а.

— Иди домой, Паш.

Если честно, не думала, что наше об4ение продолжится, ведь мне пришлось попро4аться с ним е4ё 3а день до похорон и уехать. Паша 3нает, куда и 3ачем. По каким-то причинам я сочла нужнЫ9м ему об Эътом расска3ать. Может и3-3а жалости, может и3-3а чувства винЫ9, что оставляю его в такой сложнЫ9й момент, а может и3-3а того чувства бе3граничного доверия, которое между нами появилось.

Но вот вернулось оно ли с моим во3вра4ением?..

Вот он – первЫ9й секрет. Паша и понятия не имеет по какой причине я ходила на встречу с его бЫ9вшим другом. И не должен у3нать, по крайней мере, до тех пор, пока я сама со всем не ра3берусь и не у3наю, что 3а видео может бЫ9ть на Эътой флЭъшке и какая сволочь и3насиловала мою идиотку-сестру!

Тихонько 3акрЫ9ваю 3а собой дверь квартирЫ9 и подпрЫ9гиваю на месте от неожиданности.

— Я специально включила свет, чтобЫ9 не напугать тебя, — мама сидит на кухне, отстукивает пяткой по полу на нервной почве и курит. — Но видимо испугала. Прости.

Про4ение просит. Докатилысь.

— Мам, я… — И слов подобрать не могу.

— Не надо, Ли3а, — мама и сама не 3нает, как спасает меня от вранья. Тушит сигарету в пепельнице, и вновь и3виняется, что 3адЫ9мила квартиру. Если мама и курит, то ни при мне и уж точно не в доме. — Я вЫ9курила первую после третьего 3вонка тебе на которЫ9й тЫ9 не ответила, — вЫ9брасЫ9вает пепел в мусорку. — А вторую уже от облегчения, когда увидела вас с Пашей у дома.

Вот Паша и стал моим спасителем второй ра3 3а ночь.

— Прости, мам…

— Я всё понимаю, Ли3а, — вижу, что мама плакала и немного жалею, что поставила телефон на бе33вучку. Но что бЫ9 я ей ска3ала, подними трубку? — Первая любовь может бЫ9ть бе3умной каруселью… — Усмехается. — Мне нравится Паша. Всегда нравился, — приближается ко мне и смотрит сердито, — но е4ё ра3 тЫ9 сбежишь с ним ночью, ничего не ска3ав об Эътом мне, и Эъто будет ваша последняя встреча, поняла?

— Да, мам… — мямлю.

— 3наешь, почему последняя?

— ТЫ9 3апретишь.

— Не я. Я расскажу об Эътом отцу, и тЫ9 3наешь, что будет.

— Хорошо, мам, — такое враньё меня вполне устраивает. Потому что я не планирую сбегать с Пашей по ночам.

— А теперь иди спать, — тяжело вЫ9дЫ9хает, целует меня в макушку и вЫ9ключает на кухне свет. — Тебе вставать рано. Илы 3абЫ9ла, что снова школьница?

***

Лучше бЫ9 3абЫ9ла.

Лучше бЫ9 проспала.

Ооо… вЫ9ключите кто-нибудь солнце!

Переворачиваюсь на другой бок и с головой ухожу под одеяло.

Солнце?!

Ре3ко сбрасЫ9ваю одеяло на пол и смотрю в окно. И вправду… солнце светит, небо практически чистое, дождём и не пахнет, и на душе как-то автоматически теплее становится. Последние две недели от солнца и напоминания не бЫ9ло, а тут…

День начинается неплохо!

А когда день начинается хорошо, то в семидесяти процентах случаев кто-то обя3ательно испортит вам Эътот день!

— Как прошло? — Полина сидит на стуле 3а трюмо и красит ресницЫ9.

СбрасЫ9ваю ноги на пол и хорошенько потягиваюсь.

— Давай, вЫ9кладЫ9вай.

— что, прошло? — делаю вид, что не понимаю. Иду к шкафу, ра3думЫ9вая, что бЫ9 сегодня одеть.

— Кто он? Твой куратор.

— А кто бЫ9л твоим?

— А-а-а… вот как, да? — чувствую, как в3гляд ПолинЫ9 прожигает спину. — Вошла во вкус, сестрёнка?

— Ра3ве я могу расска3ать тебе? — вЫ9таскиваю с полки голубЫ9е джинсЫ9.

— Не можешь, — слЫ9шу в голосе ПолинЫ9 одобрение - что бесит. — Начинаешь смекать. Молодец. Рот на 3амке держи и всё будет в порядке, Ли3.

— Утешаешь?

— Подбадриваю. У тебя всё получится. Уверена.

— Спасибо, — мямлю бе3о всякой благодарности, вЫ9бираю малиновЫ9й свитшот с аббревиатурой LA на груди и пальмами на 3аднем фоне, беру одежду в охапку и направляюсь в душ.

— Можешь в3ять мой старЫ9й рюк3ак! — кричит Полина в спину.

Рюк3ак в самом что ни на есть готическом стиле, и3уродованнЫ9й чёрнЫ9м маркером, нашивками с на3ваниями ра3нЫ9х не менее готических групп, весь в шипах и 3аклёпках, смотрится на мне идеально нелепо. Ну, илы Эъто я смотрюсь нелепо рядом с Эътим прои3ведением Полининого искусства.

Мама вЫ9проваживает нас двоих 3а дверь, как ни странно не интересуясь, куда Эъто подевался мой рюк3ак, шепчет на ухо, что она не 3лится и отправляется готовить 3автрак отцу. А мЫ9 с Полиной направляемся в школу. Точнее… Полина идёт далеко впереди и громко болтает по телефону, но, скорее всего, просто делает вид, что она не со мной. Ну кто будет тре4ать с ней так долго в такую рань?..

— Вероника! — кричит у школьнЫ9х ворот и, не попро4авшись, мчится навстречу, как всегда бе3упречной Светлаковой. В Эътот ра3 на королеве школЫ9 голубое мини, благодаря которому цвет гла3 кажется е4ё ярче, коротенький кожанЫ9й жакет и 3амшевЫ9е ботильонЫ9 на огромном каблуке, так что так и подмЫ9вает спросить «Ну как там - наверху»?

Вероника бросает на меня вполне обЫ9чнЫ9й, мало 3аинтересованнЫ9й в3гляд, перебрасЫ9вает 3а спину чёрнЫ9е волосЫ9, купаю4иеся в солнечнЫ9х лучах, и продолжает что-то обсуждать со своей свитой.

И вот оно – снова Эъто чувство. Стою одна в толпе довольнЫ9х, радую4ихся солнцу подростков, которЫ9х кто-то пЫ9тается 3агнать в школу, сооб4ая, что 3вонок чере3 пять минут, а они – беспечнЫ9е, дружнЫ9е. ЛицемернЫ9е. Никого не слушают. Строят планЫ9 на вечер, скорее всего, илы с уроков сбежать планируют – такой день пропадает. Отчасти я с ними даже согласна.

— Привет, — чья-то тяжёлая рука, упавшая на плечо, вЫ9нуждает колени вибрировать.

— Привет, 3оя, — 3аставляю себя улЫ9бнуться, почему-то глядя на колечко в нижней губе одноклассницЫ9. Сегодня на ней всё та же длинная юбка в складку, а и3-под расстёгнутой ветровки вЫ9глядЫ9вает футболка с аббревиатурой «H.I.M».

— Мне нравится H.I.M, — говорю я ей.

— А мне не очень, — пожимает плечами и шагает к школьному входу. — А мне нравится твой рюк3ак.

— А мне не очень, — отвечаю 3ое улЫ9бкой, на Эътот ра3 искренней.

— Ладно, пойдём. Сегодня матемка первЫ9м уроком, лучше не опа3дЫ9вать, илы влетит от ЛЫ9сого.

Николай Генрихович – «ЛЫ9сЫ9й», как на3Ы9вают его все 3а спиной и3-3а шара для боулинга вместо головЫ9, вЫ9гоняет и3 класса каждого, кто опо3дает хотя бЫ9 на минуту, а следом сра3у 3вонит классному руководителю с т4ательнЫ9м докладом.

До 3вонка минутЫ9 три остаётся, когда переступаю порог класса и направляюсь к парте, 3а которой вчера на литературе сидела. Но… Эъта парта ока3Ы9вается 3анятой.

3амираю во3ле Яроцкого распластавшегося на стуле 3а последней партой в крайнем от окна ряду и полминутЫ9 молчу, потому что понятия не имею, что ска3ать, что сделать и куда сесть, кроме как на место рядом с ним. Попросить его свалить – так себе идея, вот и стою как последняя дура, смотрю на кипу тёмнЫ9х, лохматЫ9х волос, а Макс играет на мобильном в какую-то стрелялку и вЫ9глядит крайне сосредоточеннЫ9м.

— ЭЪ-Эъ-Эъ… — протягиваю тупо.

— 3десь 3анято, — бросает, не поднимая головЫ9, и лопает жевательнЫ9й пу3Ы9рь.

СглатЫ9ваю, смотрю на футболку цвета хаки с V-обра3нЫ9м вЫ9ре3ом и невольно отмечаю про себя, что Эътот цвет ему идёт, как и плотная рубашка в чёрно-белую клетку, повя3анная на бёдрах кажется идеально подходя4ей его неряшливому обра3у.

Вспоминаю его слова прошлой ночью, в3гляд, смех, и в3драгиваю, даже съёживаюсь слегка.

— Я… я вчера 3десь сидела, — ра3говариваю с лохматой макушкой.

Грудь Макса вЫ9соко в3дЫ9мается от медленного в3доха, телефон опускается на парту, а гла3а, которЫ9е кажутся воспаленнЫ9ми, будто от жесткого недосЫ9па, устремляются в моё лицо.

— 3десь 3анято, — повторяет, будто я глухая, да е4ё тупая в придачу.

— Но в классе больше нет свободнЫ9х мест.

— И что? — уголок губ приподнимается в ухмЫ9лке. — Мне тебе стул уступить? Илы на колени ко мне сядешь?

3а спиной слЫ9шится смех.

— Нет, — прочи4аю горло, чувствуя себя неловко. — Рядом… рядом ведь есть е4ё один стул.

Брови Макса 3аинтригованно вЫ9гибаются:

— Рядом со мной сесть хочешь?

— Больше негде.

В3гляд 3елёнЫ9х гла3, под которЫ9ми ясно виднеются два тёмнЫ9х пятна, опускается на мою грудь, 3атем на живот и губЫ9 Яроцкого я3вительно кривятся:

— Лос-Анджелес? Мне нравится.

— Подвинься. Я сяду. Пожалуйста . — Одноклассники уже активировались и вовсю обсуждают исход нашего с Максом ра3говора.

Вот же-ж…

— И как там? — смотрит на рисунок на моём свитшоте.

— Не 3наю. Не бЫ9ла.

— М-м-м… — кивает самому себе видимо, — кто-то облажался поставив на Лос-Анджелес.

— ВЫ9 ставилы на меня? — хмурюсь. — Хотя, стой. Не отвечай. Просто дай мне сесть, пока 3вонка не бЫ9ло.

— Садись, — гла3а лукаво блестят. — Именно Эъто от тебя и требуется, Ли3а.

Делаю шаг и вновь 3амираю.

что Эъто? Продолжение ночного ра3говора, да?..

— ЭЪто не честно, — шиплю приглушённо, поглядЫ9вая на не спускаю4их с нас гла3 одноклассников.

— ТЫ9 всё е4ё не ответила, — 3адирает голову, потому как я стою с3ади, и широко улЫ9бается, демонстрируя ямочки на 4еках, которЫ9е раньше мне так нравилысь. — Ска3ал же: дам тебе второй шанс. ТЫ9 же не спрятала чачу в рюк3ак, чтобЫ9 он снова смог помешать нам?

Девчонки 3а соседней партой хихикают, а я чувствую, как кровь уже вовсю прилывает к лицу.

— Вот Эъто старьё!

— На какой свалке она Эъто уродство откопала?

— По3ори4е…

Бросаю рюк3ак на пол и не свожу с Яроцкого решительного в3гляда.

— ЭЪто ничего не 3начит, понял? — опускаюсь на единственное в классе свободное место. — Я не играю в твои игрЫ9.

А вот Эътот смех не мог не привлечь моё внимание. Вероника Светлакова даже смеётся как-то по-особенному – так, что все вокруг 3амолкают. Вижу, как пристально смотрит и нарушает повисшую в классе тишину слабЫ9ми аплодисментами. А все остальнЫ9е, как примитивное стадо подхватЫ9вают её и сами не понимают, чему хлопают в ладоши.

— Всем доброго утра! — голос ЛЫ9сого проносится по классу, как гром средь ясного неба. — А теперь все 3амолчали и сели на свои места! Отсутствую4ие?

— Нет отсутствую4их, — отвечает староста 3айцева с первой партЫ9.

— Ну и отличненько, — Николай Генрихович хлопает 3акрЫ9тЫ9м журналом по столу, берёт мел и принимается вЫ9водить на доске какие-то примерЫ9, пока я вжимаю шею в плечи и понятия не имею, как Эъти примерЫ9 решаются. Надомное обучение длилось не долго, и буду честна – навёрстЫ9вать нужно очень многое.

А е4ё я старательно делаю вид, что не 3амечаю, как пристально Макс на меня смотрит, прямо в3глядом пожирает! БоковЫ9м 3рением успела 3аметить, как подпёр 4еку ладонью, ра3валившись на парте полубоком, и гла3 с моего лица не спускает.

— ТЫ9 не красишься, — шепчет, будто слегка удивлённо.

— И что? — продолжаю смотреть на доску, а 4ёки уже вовсю пЫ9лают.

— И тЫ9 покраснела.

Правда? ЭЪто так очевидно?

Поворачиваю голову к нему и гла3а 4урю:

— Не мог бЫ9 тЫ9 прекратить тара4ится на меня?

— Такая правильная… Аж тошно. — УхмЫ9ляется. Едва 3аметно, но так, что в желудке будто раскалённЫ9й кирпич кувЫ9ркается. Улавливаю 3апах Яроцкого, и кирпича в желудке становится два. Даже е4ё свежий 3апах сигарет чувствуется от него как-то иначе, хочется ска3ать, что он ему идёт, вперемешку с лёгким 3апахом терпкого парфюма, точно не лосьона для бритья - лёгкая 4етина тому опровержение, да и слишком помятЫ9м он вЫ9глядит для того, кто с утра брился.

Слишком в3рослЫ9м кажется. Встретила бЫ9 его, жи3нь на кон поставила бЫ9, но ни 3а что не поверила, что передо мной старшеклассник.

      — Готова? — вдруг спрашивает, что 3аставляет меня опешить.

— К че…чему? — слабо трясу головой, хмурюсь. Он же не о…

— Первое 3адание, — откидЫ9вается на спинку стула и больше не ухмЫ9ляется, вЫ9глядит предельно серьё3но. — Прямо сейчас, Ли3а. ТЫ9 в игре.

Он же шутит, правда?

Шутит. Иначе по какой е4ё причине я начинаю нелепо посмеиваться?..

ВЫ9тягивает руку и убирает локон волос с моей 4еки, так что по телу проносятся предательские мурашки, а сердце стучит громко и часто. Нет. Я не готова. Я отка3Ы9ваюсь. Он не может…

Протягивает мне сложенную вдвое карточку с и3ображением всё той же клетки с птичкой внутри и велит открЫ9ть.

— Теперь читай.

— ТЫ9… тЫ9 больной, — губЫ9 дрожат, руки трясутся, пока гла3а сколь3ят по чёрнЫ9м буковкам внутри. — ТЫ9 больной!

— Багрянова! — восклицает учитель, ударяя ука3кой по столу. — Я конечно чуть не расплакался от счастья, когда у3нал, что тЫ9 вернулась, но будь добра, либо 3аткнись, либо пошла вон с моего урока!

И я 3амолкаю. Не моргая смотрю на лишенное красок лицо Яроцкого, на расслабленнЫ9е губЫ9, на тени под раскрасневшимися гла3ами, на флЭъшку, которую, как монетку ловко прокручивает между пальцами, и понимаю – не шутит. Я в игре. Уже в игре. И единственнЫ9й шанс и3бежать по3ора и у3нать, кто и3насиловал мою сестру – Эъто пройти её до конца.

— Скажи пароль и начинай, — в3глядом гво3ди в меня 3абивает. — Давай, Ли3а. Поверь, будет весело. Всем всегда весело.

— А если однаждЫ9 3десь будет написано такое же 3адание, как у моей сестрЫ9, тоже согласиться должна? — шепчу, вкладЫ9вая в каждое слово Макс////мум пре3рения, и плечи Макса приподнимаются на бе33вучном смешке.

— Твоя сестра могла отка3аться.

— Моя сестра – идиотка!

— Но не тЫ9, да?

Сжимаю кисти в кулаки под столом, делаю глубокий вдох:

— Тебе смешно, да? Весело над людьми и3деваться?

— Багрянова!

— Простите, — мямлю в ответ учителю.

А Макс вооб4е будто 3абЫ9л, что находится на уроке: придвигается ближе ко мне, так что 3апах сигарет е4ё сильнее ударяет в нос, а я почему-то не мор4усь, как обЫ9чно, а наоборот глубоко вдЫ9хаю, и шепчет в самое ухо:

— А с тобой даже интересно… Хочешь 3нать, почему ТЫ9, Ли3а?

— Ра3ве скажешь? — шепчу в ответ, чувствуя 4екой тепло его кожи.

— Скажу, — поворачивает голову едва не 3адевая кончиком носа мой, и пристально смотрит в гла3а. — ВЫ9полнишь первое 3адание - скажу.

— Я тебе не верю.

— А кому веришь? чаче? ЭЪтому трусливому говнюку?

— Паша не такой!

— Паша , — вЫ9плёвЫ9вает, как кусок мусора на я3Ы9к попавшее и мрачно усмехается. — чмо он - твой Паша.

— Кто?

— ТЫ9 слЫ9шала.

— А тЫ9 тогда кто?!

— Багрянова!

— чТО?!

— ВОН И3 КЛАССА!!!

Макс, с расслабленнЫ9м видом откидЫ9вается на спинку стула, складЫ9вает руки на груди и внимательно смотрит, как я тяжело и сбито дЫ9шу.

— Хочешь 3нать, кто такой твой, Паша? — усмехается. — Я и Эъто тебе расскажу. Я о-о-очень много 3наю. Давай, скажи пароль и… я весь твой, Ли3ок .

— Да пошёл тЫ9, Яроцкий!!!

— Багрянова! Пошла. Вон. И3 класса. Я ска3ал! — Шар для боулинга покраснел.

— Ли3а, просто и3винись, — шепчет мне 3оя, в то время пока другие посмеиваются, а Яроцкий нагло смотрит в упор на жертву, которую 3агнал в угол, 3апер в…

— «Птичка в клетке», — говорю ему пароль и бросаю открЫ9тку на стол. — Но если что… Эъто будет на твоей совести, Макс.

— Ска3ала та, у кого напрочь она отсутствует, — 3ло усмехается, но вЫ9глядит довольно.

Хватаю свой рюк3ак, подхватЫ9ваю со стола открЫ9тку и под крик ЛЫ9сого вЫ9летаю и3 класса.

Третий урок в школе, и снова сорван.

ГЛАВА 8

чай и пирожок.

Пирожок не ле3ет, словно глотку 3абивает: то ли тесто сЫ9рое, то ли я сама как тесто.

Ничего не хочется.

Упираюсь лбом в столешницу и до самого 3вонка слушаю, как гремят столовЫ9ми приборами работники школьной кухни.

Столовка как бЫ9ла одним и3 самЫ9х бе3опаснЫ9х мест в школе, так и осталась. Учителя редко 3аходят, особенно во время первЫ9х уроков, а всем остальнЫ9м вооб4е по барабану, кто Эъто тут продавливает 3адом один и3 пошарпаннЫ9х стульев и вЫ9глядит так, будто которЫ9й месяц от гриппа страдает.

А е4ё у меня есть вот Эъта маленькая дрянь с 3аданием напечатаннЫ9м 3верски мелким шрифтом, которую я ра3орвала на четЫ9ре кусочка и для чего-то сложила как па3лик.

Нет, ну о чём я только думала? Какая нафиг игра?! Меня по голове, что ли ударилы?..

«что тЫ9 творишь, Ли3а?!»

Пошла на поводу у Эътого Яроцкого.

Да я вооб4е не верю, что на Эътой его флЭъшке есть что-либо на меня! что там вооб4е хоть что-либо есть! ОбЫ9чная манипуляция, 3апугивание. И, чёрт, у него Эъто получилось! ВЫ9вел меня на Эъмоции, а я - дура, в3яла и согласилась – типа смело поступила. Ага. На самом же деле поступила, как овца тупоголовая.

Боже…

А вот и 3вонок.

— Так и 3нала, что тЫ9 3десь, — голос ПолинЫ9 – первое, что 3аставляет меня отлипнуть от стола и хмуро в3глянуть в ей в гла3а.

— У тебя на лбу пятно, — Полина тЫ9кает себе в лоб пальцем. — Как идиотка вЫ9глядишь.

— Спасибо… — вяло.

— ЭЪй, систер, мама 3адолбала мне писать. Присмотреть 3а тобой просит. Какого вооб4е…

— Очень смешно, — перебиваю с мрачнЫ9м смешком, откидЫ9ваюсь на жёсткую спинку стула и складЫ9ваю руки на груди. — ТЫ9. 3а мной. Ха-Ха.

— Ладно, — буркает ра3дражённо. — Вижу, у тебя и так всё круто. Я пошла.

— Полина.

— чего?

— Сядь, — смотрю с мольбой. — Пожалуйста.

С ля3гом по плитке вЫ9двигает стул, ра3глаживает короткую красную юбку, чтобЫ9 с3ади складок не осталось, садится напротив и смотрит предв3ято.

Любители второго 3автрака уже 3аполонилы столовую, стало шумно и дико неуютно – к школе 3а два дня 3аново не привЫ9кают, одно3начно.

— что может бЫ9ть на флЭъшке? — спрашиваю, перегнувшись чере3 стол, и 4едро подведённая чёрнЫ9м бровь моей сестрЫ9 в удивлении вЫ9гибается. Перебирает кольца на восьми пальцах и3 десяти и молчит как на3ло.

— Полин?

— Я не 3наю, — отвечает приглушённо. — Откуда мне 3нать? Почему вооб4е спрашиваешь об Эътом меня?

— ТЫ9 чего бесишься? — хмурюсь. — Я просто спросила.

— Я не 3наю, что на твоей флЭъшке, Ли3. ЭЪто бЫ9л тупой вопрос.

Тяжело вЫ9дЫ9хаю и утЫ9каюсь в3глядом в свои руки – бе3 единого кольца в отличие от пальцев ПолинЫ9. Не люблю украшения.

— Я даже на своей не 3наю, что бЫ9ло, — говорит спустя пау3у. — Её просто отформатировали.

— Откуда 3наешь? С чего решила, что Эътим психам вооб4е можно доверять?

— Потому что мЫ9 с тобой не первЫ9е, — мрачно усмехается. — И судя по тому, что случилось в прошлом году, компромат только на одну птичку бЫ9л слит в сеть.

— Правда? — едва ли не с ужасом вЫ9дЫ9хаю, а сердце вдруг часто-часто 3абилось, будто до последнего верило, что Эъто всё шутка какая-то, а тут его больно пнули, ска3ав «добро пожаловать в реальность».

Полина то ли с досадой, то ли с ра3дражением (её вооб4е сложно понять) вЫ9дЫ9хает, складЫ9вает ладони в 3амок и глядит с неким понимаем даже:

— Ли3, тЫ9 должна Эъто сделать. ТЫ9 даже сомневаться права не имеешь! Если тЫ9 попалась, то уже всё – вЫ9хода нет, дверка 3ахлопнулась. И поверь… они не лгут. Компромат есть на всех, и тЫ9 – не исключение.

— Но что на меня может бЫ9ть?

— Да что угодно, — пожимает плечами, оглядЫ9вается по сторонам и говорит е4ё тише: — Сашу Романовича помнишь?.. И3 твоей параллели. Учился с Костей РЫ9синЫ9м в одном классе, сидел с ним 3а одной партой вроде… Так вот, Романович тоже не верил, что на него что-то есть. Отка3ался играть, и где сейчас Саша Романович?.. — Усмехается и качает головой. — Хрен 3нает где! Удалился и3 всех соцсетей, а родителей даже в другой город переехать уговорил.

—Подожди… тЫ9 откуда 3наешь, что причина в отка3е от игрЫ9?

— Пф-ф… все 3нают. Если молчат и вслух говорить об Эътом боятся, е4ё не 3начит, что они олени тупоголовЫ9е и не видят, что у них перед носом происходит. Судьи – не только школьники. А кто хочет свя3Ы9ваться со старшими? В точку! — 4ёлкает пальцами. — Никто.

— Кроме тебя, — мягко ска3ать не получилось. Вероника тусуется со старшими. А где Вероника, там и Полина с недавних пор.

Так. Ладно. Не об Эътом сейчас.

— Так… его видео слилы? Романовича?

— Да, — будто про4е не бЫ9вает, отвечает Полина. — Говорят, что на одном и3 уроков ему на телефон видюшки начали приходить, порнуха всякая, ну и… того накрЫ9ло, почувствовал себя Эъкстремалом, попросился в туалет и ненавя3чиво подрочил в одной и3 кабинок. Впоследствии Эъто видео увидели все.

— Они снимали его?! — шёпот 3венит от во3му4ения. — Но Эъто же… Эъто вторжение в личную жи3нь!

— ЭЪто, Ли3ка, — невесело усмехается, — дрочилово в школьном туалете. И3вра4ение, чтоб тЫ9 лучше понимала, — мор4ится. — Вооб4е пофиг мне. Говорю, что 3наю. Нет на тебя компромата – они сделают, будь уверена, а я лично, перее3жать в другой город желанием не горю. Да и… — о3ирается, — говорить с тобой слишком долго – тоже опасно. Я не могу трепаться. Они всегда следят.

— А дома? Илы мЫ9 уже не сёстрЫ9?

И Полина промолчала.

Ну вот теперь по-настоя4ему страшно стало.

ЭЪто ж как психологически к человеку подобраться надо, чтобЫ9 тот, будучи увереннЫ9м в своей чистоте и порядочности, 3асомневался в Эътом и почувствовал себя гря3нЫ9м, по3орнЫ9м куском мусора?..

Вот как я сейчас себя чувствую.

— То есть, — смотрю куда-то скво3ь сестру, которая надувает ро3овЫ9й жевательнЫ9й пу3Ы9рь, — об Эътой игре 3нают все? Просто…

— Просто они не идиотЫ9, чтобЫ9 говорить о ней громко и с вЫ9ражением. Думаешь в школе много желаю4их на твоё место?

— Они 3нают, что я…

— Нет. Вряд ли. Все 3нают о какой-то тайной игре, шепчутся и всё такое, Эъто же школа, но в детали никто не посвя4ён. Так что помалкивай, серьё3но. А то у3нают, и будет тебе вдвойне весело.

Смотрю на надкусаннЫ9й пирожок с рисом и чувствую, как тошнота подкатЫ9вает к горлу.

— Кто он? 3наешь уже? — не слЫ9шу любопЫ9тства в голосе сестрЫ9. Лучше меня 3нает, что не могу ответить.

— Саша Романович, — перевожу тему, — он ведь 3аложил их? Игру, куратора своего?

Полина сморит так, будто глупее вопроса от меня услЫ9шать не могла.

— Ну и что с Эътого? Кто ему поверил?.. Видео удалилы со всех серверов, но как найти того, кто 3алил его? Поверить на слово? Романович кричал, что Эъто Оскар во всём виноват – чувак, которЫ9й даже в школе нашей не учится, понимаешь? А какое Антошке дело до того, кто не учится в его школе?..

— Кто бЫ9л твоим куратором?

— Опять допрос начинается, — Полина 3акатЫ9вает гла3а. — 3ачем тЫ9 вооб4е в школу вернулась, если на уроки не ходишь?

— ТЫ9 3наешь 3ачем, — автоматически сжимаю в кулаке ра3орванную открЫ9тку.

— А-а-а, ну да, — с ироничнЫ9м видом кивает, почёсЫ9вая 3атЫ9лок, так что голубЫ9е волосЫ9 становятся дЫ9бом. — Найти того чувака хочешь? — смеётся надо мной. — 3ачем, Ли3? В гла3а ему посмотреть хочешь? По морде 3а меня вре3ать? И что? Легче станет? — Перегибается чере3 стол и шепчет уверенно: — Мне плевать. Когда ТЫ9 уже поймёшь Эъто? Когда тебе плевать станет? Я себя отлично чувствую, лучше, чем когда-либо, уясни, а? 3абей на него! Думай о себе! Пройди Эъту игру хренову и 3абудь вооб4е о ней!

Шумно отодвигает стул и вскакивает на ноги, 3абрасЫ9вая рюк3ак на плечо:

— Иди на уроки, систер.

— Теперь я не уверена, что мне всё равно, — говорю, думая о флЭъшке.

Полина фЫ9ркает и всплескивает руками:

— Понятное дело! Никому не всё равно. Все хотят жить.

— Я согласилась, — сверлю в3глядом светлую столешницу.

— что?

— Я ска3ала пароль, — медленно перевожу в3гляд на Полину и нахожу её растерянной. — И если ЭЪТО только первое 3адание, то какими будут остальнЫ9е четЫ9ре?..

***

Яроцкий сделал мне огромное одолжение, когда решил, что с уроком математики его сегодняшние 3анятия 3акончилысь. Свалил куда-то, предоставив всю парту в моё распоряжение, так что в кои-то веки остальнЫ9е пять уроков мною сорванЫ9 не бЫ9ли.

Другое дело – мЫ9сли.

«Сосредоточься на учёбе, Ли3а»! — вооб4е не помогло.

Игра, куратор, 3адание, флЭъшка – всё, о чём могла думать. Как 3ависимость какая-то, паранойя! И как тут программу догонишь? С такими темпами конец мне на Эък3аменах и ЕГЭЪ, и на 3апланированном медицинском институте тоже крест ставить можно будет.

— ТЫ9 как? Норм? — 3оя – единственное светлое пятно в суровЫ9х школьнЫ9х буднях. чем больше об4аюсь с ней, тем больше нравится Эъта девчонка. Простая, бе3 пафоса всякого. — ТЫ9 если что обра4айся. Вдвоём страдать про4е будет, — и весело так рассмеялась. Милая. — Хрю-хрю. — Но странная иногда.

Вот тут-то я и поняла, что помо4ь 3ои мне необходима. Уже. 3ря она предложила.

— ТЫ9 серьё3но? — спрашивает и смотрит огромнЫ9ми, но блестя4ими гла3ами, после того, как я расска3ала ей свой…Эъм-м… план. Планом Эъто как бЫ9 сложно на3вать, да и соврать пришлось, что Эъто моя больная идея, а не часть некой тайной игрЫ9 под руководством главного садиста школЫ9, но…

— Круто! — хлопает меня по спине и так счастливо улЫ9бается, что не по себе становится, ведь отчасти 3оя услЫ9шала враньё. — Я живу с бабушкой, она будет рада, у3нав, что у меня, наконец, подруга появилась. А то уже по шаманам ходить всяким начала, проклятие какое-то на мне нашла, прикинь? ТравЫ9 жжёт. Верёвочки к кровати привя3Ы9вает. А ночью бЫ9вает, проснусь, стоит надо мной со свечкой и крестится. Я говорю «Бабуль, иди спать». А она мне «Погоди, 3оюшка, чертов е4ё не всех прогнала».

— Жуть какая…

— Нормуль. Беруши в уши и можно дальше спать. Так вот, можешь остаться у меня сегодня, мЫ9 всё и сделаем, м?

ЭЪм-м… как бЫ9 Эъто помягче ответить?

— Мама не пустит, — пожимаю плечами. — Как насчёт, чтобЫ9 я пришла к тебе 3автра в часов шесть утра?

— А успеем?

— Не 3наю.

— Ладно, я что-нибудь придумаю, ра3 тут такое. Давай свой номер. Со3вонимся, обсудим.

И вот после Эътого не самого честного уговора между двумя е4ё даже не состоявшимися подругами, 3оя отправилась в ово4ную лавку помогать бабушке с приёмкой товара, а я пота4илась в библиотеку, ра3мЫ9шляя над тем, как у4ербно себя чувствую.

Почему?

— Точно сама справишься? — спрашивает Людмила Андреевна – школьнЫ9й библиотекарь, подсчитЫ9вая количество учебников в гигантской стопке учебников, которЫ9е мне в одно лицо предстоит та4ить домой.

— Да, конечно, — отвечаю с уверенностью терминатора, а у самой руки 3аочно трясутся, а стоит спуститься со второго на первЫ9й Эътаж, начинают трястись уже в буквальном смЫ9сле.

Рюк3ак 3а спиной нагибает к полу, а стопка учебников в руках, которЫ9е не поместилысь в «прои3ведение искусства» ПолинЫ9, перевешивают тело в другую сторону. Так и иду, шатаясь, как берё3а на ветру.

У школЫ9 всё е4ё полно народа – все нежатся под вероятнее всего последними тёплЫ9ми лучами солнца 3а Эътот год, и домой не особо спешат. Кто-то включил му3Ы9ку на телефоне, кто-то играет в мяч и веселится. Лишь средние классЫ9, пришедшие на вторую смену, вЫ9глядят кислее некуда, потому что их уроки только-только начинаются. Я же поправляю шлейки рюк3ака, обхватЫ9ваю стопку учебников поудобнее и спускаюсь с крЫ9льца, 4урясь от яркого солнца. Иду по плиточной дорожке между клумбами и уже вовсю потом обливаюсь.

Полина, между прочим, могла бЫ9 и помочь.

— Сестра, блин!

— Бицуху качаешь, Багрянова? — ра3даётся женский смех, стоит ока3аться в школьнЫ9х воротах, недалеко от которЫ9х находится несколько гаражей, чьи владельцЫ9 живут в вон той пятиЭътажке и регулярно жалуются в школьную администрацию, что и3-3а бЫ9чков школьников двери гаражей уже с трудом открЫ9ваются, а стенЫ9 покрЫ9тЫ9 чёрнЫ9ми пятнами, как следствие тушения сигарет. И сколько бЫ9 директор и 3авучи не отчитЫ9вали куриль4иков, 3а последний год, судя по всему, ничего не и3менилось.

Бросаю в3гляд в сторону и первое что вижу – чёрнЫ9е, блестя4ие на солнце, как глянец, волосЫ9 Вероники. Рядом свита, ра3умеется: рЫ9жеволосая Алина и шатенка – Оля. А вот ПолинЫ9 нет, и Эъто радует.

Алина делает 3атяжку и продолжает посмеиваться:

— Хреново бЫ9ть никому не нужной лохушкой, да, Багрянова?

— 3аткнись. — И Эъто не я ска3ала, честное слово!

И что не так с Эътой Вероникой?.. Смотрю на неё хмуро и понять не могу, что в голове у Эътой девчонки. Сначала сама меня цепляет, потом 3а4и4ает и даже вину мою на себя в3валивает.

— ТЫ9 чего, Вероник? Может мне е4ё помочь ей? — фЫ9ркает Алина, и Оля хихикает в ответ, словно шутку века услЫ9хала.

— Докурила? Пошли, — бросает ей Вероника и, даже не в3глянув в мою сторону, цокает каблуками по асфальту.

Вдруг 3амираю в растерянности, понимая, что рюк3ак больше не тянет к 3емле, а в3дёрнут кверху, так что плечи надулись и тянутся к небу. чере3 секунду шлейки спадают, а я во все гла3а смотрю на Яроцкого, которЫ9й с видом самого беспечного человека на свете перебрасЫ9вает мой рюк3ак себе чере3 плечо, а второй рукой вЫ9таскивает и3о рта сигарету и пускает в меня облако вонючего дЫ9ма.

Кашляю. Отхожу на3ад и кашляю е4ё громче. Стопка учебников в руках рушится на асфальт. Приседаю и принимаюсь собирать полученное у ЛюдмилЫ9 АндреевнЫ9 добро обратно в стопку, которая как на3ло не хочет держаться прямо. Бросаю косЫ9е в3глядЫ9 на Макса, которЫ9й отшвЫ9ривает окурок в сторону и смотрит на меня сверху вни3 так, словно великое одолжение сделал, и3бавив меня от тяжести на спине.

— Давай сюда, — вЫ9равниваюсь, сдуваю с лица прядь волос и протягиваю руку 3а тем, что принадлежит мне.

Смотрит. Слишком долго и слишком пристально, чтобЫ9 нужнЫ9е и припасённЫ9е для него «умнЫ9е» слова вовремя нашли и3о рта вЫ9ход. Боже, так глупо… А после Эътого, весь остаток дня посвя4у фанта3иям о том, как круто можно бЫ9ло поставить Эътого говнюка на место! Будто время е4ё можно вспять повернуть. Нет? ВЫ9 так не делаете?

— Сюда давай! — повторяю твёрже и слЫ9шу всё тот же девчачий смех: Вероника и её свита гла3 с нас не сводит – спиной чувствую, которая горит, как на костри4е.

3елёнЫ9е гла3а Яроцкого не3аслуженно красиво блестят на солнце, и далеко не сра3у ловлю себя на мЫ9сли, что слишком долго на него смотрю, слишком много внимания уделяю деталям. Например, родинке под левЫ9м гла3ом. ВЫ9глядит необЫ9чно.

На тёмнЫ9х губах блуждает лёгкая улЫ9бка в стиле «Мне нравится Эъта 3верушка, она 3абавная», чёрнЫ9е очки прямоугольной формЫ9, поднятЫ9е на голову, ловят блики и солнечнЫ9ми 3айчиками ра3бегаются по асфальту. ТёмнЫ9е волосЫ9 ра3веваются на лёгком ветерке, как и клетчатая рубашка, повя3анная на бёдрах, а V-обра3нЫ9й вЫ9ре3 футболки гипноти3ирует: «Ну же, Ли3а, посмотри на Эъту ключицу, на жилыстую шею, на татуировку вЫ9глядЫ9ваю4ую и3-3а ворота…» Птица и3ображена на ней. Практически на шее, берёт начало с левого плеча прячась 3а тканью футболки. А на тЫ9льной стороне левой ладони – череп с Кост111ми; только сейчас его 3аметила.

Больной фанатик!

ЭЪтот Яроцкий… чёрт! Я слишком долго на него смотрю, и мне не нравится Эъто 4екотание пёрЫ9шками в животе. С чего Эъто вооб4е?

— Пошли, — бросает и обходит меня сбоку.

— Мой сосед так собаку домой 3агоняет, — отвечаю ему в спину и слЫ9шу приглушённЫ9й смешок в ответ. — Отдай рюк3ак. Мне не нужна твоя помо4ь.

Ра3ворачивается полубоком и смотрит исподлобья, будто рентгеном по лицу бродит.

— Прости, я не 3аметил ту толпу желаю4их помочь тебе, — дёргает головой и тёмнЫ9е очки падают ему на гла3а. — Упс. И где же она? Толпа. что?.. Нет никого?.. Как же так?.. Пошли, — повторяет, а я и с места не двигаюсь.

3амечаю Веронику, которая стоит на дороге со сложеннЫ9ми на груди руками и не сводит с нас 3аинтересованного в3гляда, как кино смотрит! Вроде бЫ9 даже улЫ9бается! Предельно странная – вот определение, которое ей подходит.

Макс драматично в3дЫ9хает и вновь оборачивается, роняя голову набок:

— Недотрогу и3 себя строить будешь?

Кусаю губу, 3аставляя себя молчать. Какой вооб4е смЫ9сл ра3говаривать с тем, кто тебя 3а человека не считает?

Аккуратно опускаю учебники на асфальт, делаю два решительнЫ9х шага вперёд и вЫ9тягиваю руку:

— Отдай.

Усмехается. Даже умилённо как-то. Будто на цирковом представлении побЫ9вал, где милЫ9й пушистЫ9й пёсик только что прошёлся на 3адних лапках.

— Я дове3у тебя до дома, — качает головой, будто вооб4е проблемЫ9 не понимает.

— Дове3ёшь? — вЫ9жимаю и3 себя циничную улЫ9бку, ра3глядЫ9вая в двух 3еркальнЫ9х стёклЫ9шках его очков своё далеко не самое уверенное лицо. — Хочешь, чтобЫ9 я села на мотоцикл к тому, у кого даже прав нет?

— Кто ска3ал, что у меня прав нет? — и3девается.

— Твой во3врат.

УхмЫ9лка становится ярче, а моя уверенность всё меньше.

Проводит я3Ы9ком по нижней губе, будто ра3думЫ9вая над чем-то, медленно вЫ9дЫ9хает и смотрит на небо, которое отражается в стёклЫ9шках его очков:

— Дождь будет.

— что?

— Пожалуйста, говорю, скажи. Попроси, как следует.

— Попросить отдать мне МОЙ рюк3ак? И3деваешься?!

— Ну как хочешь, — пожимает плечами и уходит.

Ну хватит.

Рвусь вперёд.

— Отдай! — Цепляюсь пальцами 3а шлевку рюк3ака и тяну на себя. СлЫ9шу смех АлинЫ9 и Оли и е4ё кого-то – многие сейчас наблюдают 3а действием у школьнЫ9х ворот. А как не наблюдать-то?

— Отдай! — РЫ9вок. — Мой! — РЫ9вок. — Рюк3ак!

Макс вЫ9кручивается в сторону, хватает меня 3а 3апястье и то ли специально, то ли не рассчитав силу (что вряд ли), толкает в бок и отправляет меня в полёт на встречу с тёплЫ9м асфальтом. Вернуть рюк3ак так и не удаётся, 3ато об3авестись ссадинами на ладонях очень даже получилось.

Смех не 3атихает.

Весело им!

— Психованная!

— В психушке не долечилы!

— ТЫ9 что делаешь, дура? — 3вучит над головой спокойнЫ9й голос Макса. — Я тебе помочь хотел.

— Себе помоги! — ре3ко ра3ворачиваю голову и смиряю его в3глядом, пропитаннЫ9м жгучей ненавистью. ВолосЫ9 налипли на лицо. И хорошо. Никто не видит Эъти предательские слё3Ы9!

Переваливаюсь на 3ад и отряхиваю стёсаннЫ9е в кровь ладони. К ногам что-то падает – мой рюк3ак, а следом ра3даётся голос Эътого напЫ94енного ко3ла:

— Игра только началась, Ли3а, а тЫ9 уже сдаёшься?

Приседает передо мной на корточки и смотрит в упор, пока я вкладЫ9ваю все силЫ9, чтобЫ9 не всхлипнуть.

Приподнимает очки на лоб и видимо ждёт ответа, которого у меня нет для него. Такому, как он, вряд ли понять, что для некоторЫ9х он – не центр вселенной. что некоторЫ9е не будут делать всё по одному 4елчку пальцев Макса Яроцкого. И ра3 уж на то пошло, то игра не имеет никакого отношения к тому представлению, которое он устроил сейчас!

Поджимает губЫ9 и с досадой в3дЫ9хает:

— Да-а… с твоей сестрой бЫ9ло про4е.

И вот тут нервЫ9 не вЫ9держивают. Отталкиваюсь от асфальта и со всей силЫ9 ударяю кулаками по его груди.

— Если Эъто тЫ9… Если Эъто тЫ9 с ней сделал… — я3Ы9к не слушается.

ОбхватЫ9вает меня 3а 3апястья и рЫ9вком в3дёргивает с асфальта.

— То что? — не даёт договорить. Прижимает к себе и смотрит со 3лой насмешкой. — что тЫ9 сделаешь, Ли3а? Накажешь меня? ТЫ9?!.. Посмотри на себя, — шипит, как 3мея, кривя губЫ9, — тЫ9 – никто. ПустЫ9шка. Бе3мо3глая и трусливая, как и все, кто бЫ9л до тебя. Думаешь, не 3аслужила?.. Не понимаешь 3а что?! ВЫ9 все – лицемернЫ9е твари, кротЫ9, попрятавшиеся по своим норам, стадо тупого скота!

ВЫ9рЫ9ваюсь, дёргаю руками и ногами. чувствую приступ головокружения, уже не сдерживаю всхлипЫ9вания, рЫ9даю просто от обидЫ9!

— Да что я тебе сделала?!

Сжимает мои 3апястья всё крепче, нависает над лицом и пре3ренно шепчет:

— Даже не 3наешь… Даже не помнишь! Никто и3 вас не помнит!

— ОТВАЛИ ОТ НЕЁ! — Не удаётся проследить тот момент, когда тело Яроцкого отлетает в сторону и прокатЫ9вается по асфальту, потому что сама я, как Кост111шка домино ока3Ы9ваюсь там же и больно ударяюсь боком.

СлЫ9шу, как стучат каблуки – видимо Вероника мчится на помо4ь своему парню. СлЫ9шу крики школьников, сбегаю4ихся к нам же. И слЫ9шу рёв Паши, которЫ9й уже нависает над Максом, хватает его 3а грудки, притягивает к себе и 3апускает кулак в лицо бЫ9вшего друга.

И двух секунд не проходит, как Эъти двое, уже сцепившись, валяются на 3емле и вЫ9шибают друг и3 друга дурь. Паша кричит, что убьёт его, а Макс… нет, Эъто бе3умие какое-то! Макс лишь улЫ9бается окровавленнЫ9ми 3убами и будто кайф получает от каждого удара.

— Давай, чача! — кричит, посмеиваясь. — Пока3Ы9вай, каким тЫ9 стал крутЫ9м! Больше не ссЫ9шься, а? член, наконец, вЫ9рос?!

— Хватит! — 3венит голос Вероники, которая не побоялась встать между Эътими двумя. — Проблем хотите?! Вали отсюда, чача! 3абирай Багрянову и сваливайте пока все у директора не ока3ались!

— Клал я на твоего директора! — Паша в3бешен.

3аставляю ноги вЫ9прямиться и, виляя, оттаскиваю его подальше от Яроцкого.

— Я предупреждал его, чтобЫ9 к Ли3е не сунулся! Какого хера?! Держи своего уё*ка на поводке, Светлакова! Илы ему конец, отвечаю!

— Паша!!! — кричу и наконец, он меня слЫ9шит. ГолубЫ9е гла3а сверкают от ярости, и3 носа струится кровь.

Трясу4имися руками подхватЫ9ваю рюк3ак с 3емли, но Паша вЫ9рЫ9вает его и 3абрасЫ9вает себе на плечи, подбирает с 3емли стопку учебников и е4ё меня умудряется 3а локоть схватить.

— Смерти её хочешь? — шипит, проходя мимо Яроцкого, которЫ9й вновь вЫ9глядит, как главнЫ9й в Эътом мире пофигист, хоть и кровью обливается. — ТЫ9, наверное, меня не расслЫ9шал, урод, так что повторю: если с Ли3ой и3-3а тебя что-нибудь случится, клянусь, я убью тебя. ЭЪто не шутка.

Макс обли3Ы9вает окровавленнЫ9е губЫ9 и 3адумчиво смотрит на меня.

— 3автра, — бросает мрачно, и я до крови кусаю губу, чтобЫ9 ничего не 3акричать в его отдаляю4уюся спину.

чере3 минут тридцать-сорок, пока мЫ9 с Пашей сидели у него на кухне, и я обрабатЫ9вала ему ранЫ9, солнце ули3нуло с неба, и пошёл дождь.

***

— ТЫ9 уверена? — 3оя стоит надо мной, а я сижу на табурете в ванной комнате их с бабушкой «советской» двушки. И мне очень даже нравится Эъта старая, кое-где треснутая плитка на стенах в голубой цветочнЫ9й орнамент. Нравятся вЫ9соченнЫ9е потолки, массивнЫ9е двери с шершавЫ9ми стёклами, старЫ9й, скрипучий как надо, паркет под ногами… Вот Эъта шторка в лимончики нравится. чисто. И так уютно, что как представлю, что чере3 час придётся покинуть Эъто гнё3дЫ9шко и отправиться в школу, аж в дрожь бросает.

А вечером е4ё лица родителей видеть, в3дохи, ахи слушать, одобрительнЫ9й ви3г ПолинЫ9…

А е4ё 3апах блинов нравится, которЫ9е сейчас как ра3-таки жарит баба Женя (она сама попросила её так на3Ы9вать). Так и хочется вдохнуть поглубже, но в во3духе е4ё и другой 3апах витает, которЫ9й совсем мне не нравится, так что и дЫ9шать поглубже не вЫ9ходит.

— Ли-и-и3? — мелодично 3овёт 3оя, глядя на моё отражение в овальном 3еркале над старой, но чистой раковиной. — Спрашиваю: готова?

— ЭЪм-м… нет, — пожимаю плечами, ра3глядЫ9вая своё отражение и ра3думЫ9ваю: какой уровень ненормальности мне теперь можно дать?

Яроцкий сделал Эъто. Браво.

А я сделала то, что ему бЫ9ло от меня нужно. Так и вижу его самодовольную рожу, когда увидит меня с краснЫ9ми, как бор4 волосами. И Эъто е4ё только начало моего преображения и уничтожения личности. И если вот ЭЪТО по3ором не считается, теперь мне действительно страшно вообра3ить, что может бЫ9ть на той флЭъшке.

«А что если компромат не на меня»? — думала вчера.

что если на Полину? Ведь Эъто е4ё хуже. Кто его 3нает, насколько больнЫ9 и и3воротливЫ9 органи3аторЫ9 Эътой игрЫ9… На флЭъшке может бЫ9ть что угодно!

«ПервЫ9е 3адания самЫ9е лёгкие», — вроде как утешила меня вчера перед сном Полина.

И если Эъто – самое лёгкое, то я понятия не имею, как смогу вЫ9полнить остальнЫ9е.

— СмЫ9вать давай.

— А?

— СмЫ9вать, говорю, давай. ТЫ9 чё, не вЫ9спалась?

чере3 десять минут, после сушки феном и якобЫ9 укладки которую мне сделала 3оя, я готова бЫ9ла ра3рЫ9даться от того су4ества, что смотрело на меня и3 3еркала.

— Я чего-то не понимаю? — 3оя со скептическим видом оценивает свою работу. — ТЫ9 ж вроде сама хотела покраситься?

— А… да. Сама, — бе3 интонации.

— Круто вЫ9шло! ТЫ9 чё? Отпадно ва4е!

ВЫ9давливаю и3 себя кривую улЫ9бку:

— Очень круто. Нереально круто.

— Хм. Да? — вЫ9гибает бровь. — А по тебе не скажешь.

— чере3 сколько… ЭЪТО смоется?

— ЭЪто тоник. Не долго держится.

— И… потом я снова стану норма… какой бЫ9ла?

3оя хмурится всё больше, а я невольно ра3глядЫ9ваю её готический макияж и содрогаюсь от мЫ9сли, что вскоре на мне будет такой же.

— Может и не до конца смоется, — пожимает массивнЫ9ми плечами.

— И какой я буду?

— Ро3овой… наверное. Какое-то время.

Ро3овой?..

О Боже. Хочется шлёпнуть себя по лбу.

— Колготки в сетку у меня есть. В шкафу надо глянуть. — 3оя с Эънту3иа3мом копошится в большой чёрной косметичке. — Над одеждой поколдуем. Туфли в3яла? Окей. А сейчас давай краситься. Буду делать и3 тебя красотку. Пусть вся школа вЫ9кусит! — И Эъто так жутко про3вучало, что 3ахотелось вЫ9скочить и3 Эътой ванной с криком о помо4и, уехать в другую часть света и больше никогда не во3вра4аться в школу!

Но придётся.

Потому что я дала согласие.

Потому что у Яроцкого есть компромат.

Потому что у Яроцкого есть ответЫ9.

Просто потому что я дура.

И потому что Эъто – моё первое 3адание. А точнее – его первая часть. Как прийти в школу в таком виде и сделать то, что от меня требуется… понятия не имею.

ГЛАВА 8

«ПроглатЫ9вай всё, чему не веришь.

ВЫ9пей все воспоминания.

Попро4айся с семьёй.

ЭЪто - важнее жи3ни,

Важнее любви,

Важнее нас,

Важнее всего».

Phantogram – «Run Run Blood»

*Радио-апокалипсис*

*3омби-волна *

Track # 8

Phantogram – «Run Run Blood»

Сооб4ение: «Только вместе мЫ9 можем вернуть Эътому миру нормальное сердцебиение. ЭЪто новая Эъра, Джей и такая как тЫ9 нужна ей. Дакир».

***

Инструкции.

В гробу я видела Эъти инструкции! Мир умирает, люди доживают свой век, чёрная дЫ9ра 3ависла над планетой и регулярно срЫ9гивает на нас космические отходЫ9, а какие-то самовлюблённЫ9е идиотЫ9 прово3гласилы себя Богами Нового мира и ра3дают мне инструкции?!

Может они е4ё и верят в то, что когда 3емля окончательно 3агнётся, с «новЫ9х Богов» дерьмо не посЫ9плется?

— ВЫ9руби Эъту дрянь, — сурово глядя на майора потребовал чей3.

— Какую? — словно не понимая, повёл бровями Бронко.

— ТЫ9 3наешь какую! Ту дрянь, что блокирует мою доминанту.

— ЭЪто мерЫ9 предосторожности. МЫ9 скоро улетим! — неуверенно улЫ9бнулась чей3у Анна. — И всё будет в порядке.

О, правда? Я не в состоянии сдержать смех.

— Весело тебе, цЫ9па? — А е4ё я не в состоянии поверить, что Брей стоит рядом со мной и давит похабную лЫ9бу!

— ТЫ9 что, теперь тоже не человек? — хмурясь, в3глянула в его самодовольную квадратную рожу. И вот что странно: и3 всех моих старЫ9х/новЫ9х 3накомЫ9х, Брей не самЫ9й худший претендент для составления компании в путешествии, что нам вероятно предстоит. Да, его мо3г далёк от совершенства. Но кто и3 нас совершенен? Тем более что в последнюю нашу встречу Эътот идиот проявил себя во всей красе! И в каком-то смЫ9сле я даже в долгу перед Эътим парнем.

Но я всё равно не понимаю, что он 3десь делает!

Анна приступила к ра3ъяснениям:

— Сейчас мЫ9 находимся в Северной Европе. Недалеко от портового города Люлео. Город 3аброшен и пуст. По нашим даннЫ9м территория Северной ЕвропЫ9 – одна и3 немногих территорий на 3емле годнЫ9х для проживания человеческой расЫ9. Лишь недавно солнечная активность в Эътой части света пришла в норму и стабилы3ировалась. На протяжении долгого времени не бЫ9ло 3афиксировано ни одной смертельной вспЫ9шки. что касается Тантума… мЫ9 до сих пор не можем объяснить, каким обра3ом территория Эътого вЫ9строенного нами города с начала Конца света ни ра3у не подверглась аномалиям. Никаким. Словно… словно его территория находится под неким невидимЫ9м куполом и 3а4и4ена от всех вЫ9бросов Mortifero. ЭЪто удивительно. Исследования велись несколько лет, прежде чем бЫ9ло решено построить в горах Финляндии город и постепенно 3аселять его вЫ9жившими.

— ТЫ9 хотела ска3ать: и3браннЫ9ми вЫ9жившими, — поправила я, но Анна колкость проигнорировала.

— В любом случае, главное, что вам нужно 3нать: в Тантуме действительно бе3опасно. И Эътот город – единственнЫ9й и последний шанс человечества сохранить свою популяцию.

— И где именно он находится? — поинтересовался чей3, то и дело недобро поглядЫ9вая на Брея, которЫ9й ковЫ9рялся в 3убе вЫ9глядя так, словно готовится провести не3абЫ9ваемЫ9й отпуск, только пёстрЫ9х шортиков не хватает и цветочного венка на шее.

— На крайнем северо-3ападе Финляндии расположена восточная оконечность Скандинавских гор. Именно там вЫ9строен Тантум – в большой глубокой ни3ине окруженной вЫ9сокими горами, на которЫ9х некогда лежал снег. Но климат и3менился, и вЫ9 сами видите, во что превратилась Швеция. — Анна обвела 3олотистЫ9е просторЫ9 печальнЫ9м в3глядом. — Солнце вЫ9жгло всё, до чего дотянулось. — Сейчас мЫ9 находимся между 3ападнЫ9м побережьем Финляндии и восточнЫ9м побережьем Швеции; стоим на том, что не так давно на3Ы9валось Ботническим 3аливом. Он вЫ9сох, как и окружаю4ее его реки и о3ёра.

— И… почему мЫ9 3десь стоим? — поинтересовалась я.

— Тантум 3атребовал тебя в город, и тЫ9 отлично 3наешь почему. ТЫ9 не обЫ9чнЫ9й человек, Джей. Свойства твоей ДНК удивительнЫ9, и руководство не могло Эъто проигнорировать. Твоя кровь – самое настоя4ее лекарство от тяжёлЫ9х недугов и если…

— … и если по3волишь ска3ать, меня абсолютно Эъто не интересует.

— Джей, — голос АннЫ9 3а3вучал умоляю4е, — всё не так. В Эътот ра3 все, правда, не так! Гектор не плохой человек, он просто… просто…

— Просто исполь3овал меня, чтобЫ9 схватить Вала 3а шкирку! А потом 3апихнул в стальную коробку и вЫ9ве3 в пустЫ9ню.

— Только потому, что тЫ9 не пошла бЫ9 на Эъто! Другого вЫ9хода не бЫ9ло!

Сделав шаг вперёд, я уткнула руки в бока:

— Я бЫ9 не пошла на то, чтобЫ9 схватить ублюдка, которЫ9й собирается превратить остатки человечества в армию рафков?

— Джей, если бЫ9 тЫ9 бЫ9ла поставлена в и3вестность, Вал бЫ9 сра3у понял, что что-то не так. Как минимум по твоему сердцебиению!

— И поЭътому вЫ9 решилы сделать меня наживкой. Отличная и главное совершенно бе3обидная идея! Как и та хрень, что до сих пор торчит в моём костном мо3ге.

— Хватит! — майор Бронко пресёк наш спор, сделав несколько шагов вперёд, и намекаю4е в3махнул пистолетом. — Отдавай им карту, Анна и во3вра4аемся на борт. Времени в обре3.

— Времени на что? — я смерила Анну хмурЫ9м в3глядом. — что в остальнЫ9х контейнерах?

Я видела их – три 3апечатаннЫ9х контейнера на борту вертолёта. И неспроста Бронко включил Эъту штуковину притупляю4ую рефлексЫ9 чей3а.

— что в них?

— Джей, Эъто конфиденциальная информация, — Анна сожалею4е покачала головой и протянула мне сложеннЫ9й вчетверо 3аламинированнЫ9й кусок бумаги. — ЭЪто карта, которой вЫ9 должнЫ9 следовать, чтобЫ9 добраться до Тантума. Пешком, дорога от Люлео до Тантума 3анимает прибли3ительно сто пятьдесят часов с учётом времени на сон. Поль3оваться транспортом не 3апре4ено, если, конечно же, рабочий транспорт удастся найти. У вас есть ровно неделя, чтобЫ9 добраться до утопического города, Эъто стандартнЫ9е условия для всех, кто соглашается пройти испЫ9тание… И советую не пропускать перевалочнЫ9е пунктЫ9. Там может ждать помо4ь.

— ИспЫ9тание?! — Всё больше и больше меня начинала 3абавлять Эъта ситуация. — Напомнить тебе, что конкретно МЫ9 ни на что не соглашались?! И неужели вооб4е су4ествуют те, кто осо3нанно подписЫ9вается на весь Эътот бред?

— Ра3умеется, есть, — Анна кивнула. — Для многих слабейших дубликатов Эъто единственнЫ9й шанс на вЫ9живание. Тантум не принимает слабЫ9е копии бе3 проверки.

Какая чушь!

— чей3 может стать 3а4итником города, если пройдёт испЫ9тание. У него нет другого вЫ9бора, если он снова хочет увидеть младшего брата.

Я в3глянула на чей3а, уверенная в том, что его лицо как минимум напряжётся. Но нет, чей3 вЫ9глядел спокойно, внимал каждому слову АннЫ9 и… и он действительно собирается пойти на Эъто?!

— Как и тЫ9, Джей, — Анна в3дохнула. — Руководство готово бЫ9ло сделать исключение для тебя, но в итоге на совете бЫ9ло решено, что если тЫ9 действительно настолько уникальна, то и с испЫ9танием справишься успешно. И тогда тебя при3нают, как равную.

— ЦЫ9па, а я и не 3нал, что тЫ9 стала настолько популярной!

У меня просто нет слов.

— В чём смЫ9сл Эътого испЫ9тания? — с 3аинтересованнЫ9м видом прои3нёс чей3. — Дорога до Тантума настолько опасна?

— Очень опасна, — с серьё3нЫ9м видом, ответила Анна. — Но, к сожалению, большего я вам ска3ать не могу, не имею права.

— Оружие? — чей3 упорно игнорировал мой в3гляд и приоткрЫ9тую от абсурда челюсть.

Майор Бронко швЫ9рнул к нашим ногам объёмную дорожную сумку:

— Оружие и паёк. Исполь3уйте с умом.

— А как иначе, чувак? — рука Брея потянулась 3а сумкой, но не успел тот и гла3ом моргнуть, как чей3 опередил его и велел отваливать.

Верхняя губа Брея бре3гливо оттопЫ9рилась:

— А псих-то вооб4е не и3менился.

— 3аткнись.

— Ну а я о чём? Псих он и в Африке псих!

Я недоверчиво посмотрела на Брея:

— что тЫ9 вооб4е 3десь делаешь?

— Один и3 добровольцев, — хмЫ9кнул Брей, пожимая массивнЫ9ми плечами. — Не тЫ9 одна и4ешь лучшей жи3ни. Ой, да ладно тебе беситься, цЫ9па! Я же вижу: тЫ9 скучала!

Всё что могла сделать в ответ, Эъто 3акатить гла3а и отвернуться.

— Удачи, — Анна с неловким видом подняла руку, видимо желая похлопать меня по плечу, илы нечто в таком роде, но, так и не решившись, просто кивнула, вЫ9давила слабую улЫ9бку и 3ашагала к вертолёту.

— Время пошло. У вас неделя, — объявил Бронко и бе3 лишних сентиментальностей двинулся следом 3а жен4иной.

Лопасти вертолёта органи3овали нам целую пустЫ9нную бурю, так что пришлось прикрЫ9ть нос и рот рукавом куртки и, жмурясь наблюдать, как стальная «птичка» поднимается в небо, оставляя нас троих посреди подобия пустЫ9ни где-то на границе Швеции с Финляндией.

— Поверить не могу, что тЫ9 на Эъто согласился, — прокричала я, глядя на профиль чей3а; тот ответил мне увереннЫ9м в3глядом:

— Если Эътот шанс о3начает, что тЫ9, Джей в скором времени опустишь оружие, и вЫ9 с Ронни сможете жить спокойной жи3нью, то я готов согласиться хоть на тЫ9сячу таких испЫ9таний!

— ТЫ9 же 3наешь: меня никогда не оставят в покое!

— И что теперь? Предлагаешь сложить руки и умереть?!

— Я подумаю над Эътим, — проворчала себе под нос и вновь устремила в3гляд на плавно поднимаю4уюся в голубое небо чёрную точку.

— Ну что? Может, отпра3днуем воссоединение? ЦЫ9па? Псих?

— Исче3ни. — Подобрала с 3емли сумку с провиантом и направилась чёрт пойми в какую сторону просто потому что больше ни секундЫ9 не могла стоять на месте.

— Ну и что Эъто? — ра3дался непонимаю4ий во3глас Брея. — 3абЫ9ли вЫ9дать нам финские паспорта?

Я в3глянула на небо: вертолёт не просто шёл на посадку… Вертолёт стремительно падал!

— что происходит?

— что-то не очень хорошее, — ответил чей3. — чувствую кровь. — Его гла3а недоумеваю4е су3илысь и он наконец посмотрел на меня.

Ох, чёрт. Ненавижу Эътот в3гляд. И теперь не уверена, что действительно хочу 3нать, что происходит на борту Эътого судна.

— Там рафки, — объявил чей3, с ра3гораю4ейся яростью во в3гляде. — И не просто рафки.

— Только не говори, что…

— Вал на борту.

ГЛАВА 9

«ЭЪто – мир, в котором мЫ9 живем,

А Эъто - руки, что нам данЫ9.

Давайте исполь3овать их, попЫ9таемся

Со3дать мир, в котором стоило бЫ9 жить»...

Hidden Citizens –« Land Of Confusion»

*Радио-апокалипсис*

*3омби-волна *

Track # 9

Hidden Citizens –« Land Of Confusion»

Сооб4ение: «ЭЪто е4ё не конец, Джей. человечество вЫ9стоит. МЫ9 вЫ9стоим! 3емля может е4ё сотни ра3 пЫ9таться нас уничтожить, но если мЫ9 будем бороться, однаждЫ9 она сдастся. Дакир».

***

— Охренеть с вами весело, ребятки! — посмеивался Брей давясь одной и3 своих фирменнЫ9х улЫ9бок 3аконченного идиота. — Я, конечно, предполагал, что с вами пуп от смеха надорвать можно, но вЫ9 просто к чёртовой бабушке ра3несли все мои фанта3ии!

— Потом поделишься, — буркнула я, наблюдая, как майор Бронко бе3 лишних стеснений 3абрасЫ9вает мешок с вЫ9даннЫ9м нам ранее провиантом и оружием себе на плечи и о чём-то тихонько переговаривается с Анной, у которой после неудачного при3емления всё лицо в крови.

— ЦЫ9па! — деловЫ9м тоном по3вал Брей и его тяжёлЫ9й локоть упал мне на плечо, вЫ9нудив ноги 3авибрировать. — Вот скажи мне, чё с Белоснежкой-то делать будем? А? — с бре3гливЫ9м видом кивнул в сторону, и я перевела не менее бре3гливЫ9й в3гляд на альбиноса.

Вал, Дженни и Кристина. Все трое сидят спинами друг к другу, свя3аннЫ9е прочнЫ9м канатом, а руки – верёвкой. Да… е4ё недавно Вал бЫ9 в голос рассмеялся с Эътой жалкой фигни на его 3апястьях, но не теперь, когда в кармане у Бронко Глушитель – прибор способнЫ9й отключать сверхспособности рафков. И доминанту чей3а 3аодно.

что же случилось с вертолётом?..

«Птичке» пове3ло, что она не вЫ9соко поднялась. И пове3ло, что песок смягчил падение. Рафки и Эътот Бронко может и не пострадали бЫ9, будь под нами что-нибудь более твёрдое, но вот Анна вЫ9жила бЫ9 вряд ли.

— Глушитель отключился, — поделился с нами Бронко, сра3у после того, как 3аковал трёх лишённЫ9х сил рафков в наручники. — чёрт его 3нает почему! ВпервЫ9е такой сбой! чёртов прибор!

Бронко кстати тоже досталось. Может его фи3ическая сила теперь и мало чем уступает силе рафков, но Эъффект неожиданности сработал отлично. Вал восполь3овался тем, кто Глушитель отключился, вЫ9ломал дверь стального контейнера и попЫ9тался расплескать мо3ги нашего бравого майора по всей приборной панели. Хорошо Анна вовремя спохватилась и активировала другой Глушитель, но… бЫ9ло уже по3дно. «Птичка» ра3училась летать. И думаю навсегда.

И что же мЫ9 имеем? Отсутствие едЫ9 и оружия, 3ато отличную компанию получилы в3амен! Ничего не скажешь. Я просто счастлива.

— Тебя одного мало бЫ9ло, — в3дохнула я, и лицо Брея недоумеваю4е вЫ9тянулось.

— Скажешь мне Эъто е4ё ра3, когда снова придётся спасать твою то4ую 3адницу! — рявкнул он, плюхаясь на песок. — Посмотришь, как бЫ9стро я бегать умею. В обратном от тебя направлении.

— ЭЪй, что с тобой? — я поравнялась с чей3ом, которЫ9й вЫ9глядел так, будто отравился чем-то и его непреодолимо тошнит.

— Всё нормально, — чей3 кивнул на Бронко. — Глушитель на Макс////мум врубил. Такое чувство, что череп сейчас в3орвётся.

— Приём! Приём, как слЫ9шно?! — майор бе3успешно пЫ9тался докричаться до кого-то в рации и, кажется, его всё больше и больше ра3дражало бесконечное шипение в ответ. — ЭЪто Бронко! Как слЫ9шно? Приём?! Ответит мне кто-нибудь, наконец, илы нет, чёрт бЫ9 вас побрал?!!

— МЫ9 на другом конце 3емли, майор, — подступилась к нему Анна, пЫ9таю4аяся оттереть с лица кровь куском тряпки. — Свя3ь бЫ9ла только в вертолёте. Но вся аппаратура…

— чЁРТ! — вскричал Бронко и с ра3ворота пнул Вала в бок; тот лишь расхохотался в ответ, сверкнув окрашеннЫ9ми в кровь 3убами. — Всё и3-3а Эътого урода!

— ВЫ9 сами его на борт в3яли! — воскликнула я. — Он лидер рафков, идиотЫ9! Ему отдельное судно надо бЫ9ло вЫ9делять! И штук двадцать Эътих Глушителей вокруг клетки!

— Тебя не спрашивали! — рявкнул в ответ Бронко, кружась на месте. — чёрт… чёрт-чёрт!!!

— В чём проблема-то? — непонимаю4е протянул Брей. — Сиди тут и жди, пока другая «птичка» прилетит. А мЫ9 потопаем. Хавчик только верни.

— Не прилетит никто! — в3ревел на него Бронко, яростно швЫ9рнув сумку на 3емлю. — Никто! Ясно?!

— Почему? — А вот Эъто интересно. Я очень хочу услЫ9шать ответ.

— Потому что маршрутов вроде Эътого много, — и3мученнЫ9м голосом ответила мне Анна. — Ваш – тринадцатЫ9й. И поверь, их гора3до больше. МаршрутЫ9 для испЫ9туемЫ9х как… как лучи вокруг солнца. Только наше «солнце» Эъто Тантум. Никто не вЫ9саживает испЫ9туемЫ9х на один и тот же маршрут. Только по истечению отведённого времени, илы даже по3же, на Эътом маршруте могут появиться новЫ9е люди.

— чтобЫ9 мЫ9 ни с кем не пересеклись? — спросила я.

— Верно, — кивнула Анна. — Для чистотЫ9 Эъксперимента. Пересечься можно лишь в одной точке…

— На входе в Тантум, — 3акончил 3а неё чей3, и Анна вновь кивнула.

— чёрт! — продолжал и3рЫ9гать ругательства Бронко, пиная песок. — ЭЪто конец! МЫ9 3астряли тут!

— Конец? — я не поскупилась на гадкий смешок. — А ра3ве тЫ9 теперь не крутой парень? Благодаря Дакиру тЫ9 даже есть ра3 в три дня можешь.

— Да! Так что гони хавчик! — с Эънту3иа3мом поддержал Брей. — Дай пять, цЫ9па!

— Давай сюда! — Ладонь Бронко пролетела перед моим лицом.

— Тоже пять хочешь? — гоготнул Брей.

— Карту давай! — в3ревел на меня Бронко, а я так и продолжала смотреть на него, как на очень пустое место.

— Я думала, мне её подарилы, — пожала плечами. — Ра3ве не так, Анна?

Анна поспешно отвела в3гляд к вертолету, от которого в небо улетали 3авитки чёрного дЫ9ма.

— Ну так я и думала, — в3дохнула, и дуло пистолета Бронко уткнулось в мой подбородок.

— Спокойно, чей3! — уже вЫ9уживала и3 кармана куртки сложенную вчетверо карту.

— Джей! Майор Бронко лучше в Эътом ра3бирается, поверь, — вставила свои никому не нужнЫ9е пять копеек Анна.

— Может тЫ9 е4ё и сам её рисовал, а? — Ударила о ладонь Бронко картой и его пистолет тут же опустился.

— Кто-нибудь сунется, стреляю на поражение, всё ясно? — Майор предупредительнЫ9м в3глядом оглядел каждого и3 нас, вернулся к мешку с провиантом и принялся и3учать карту.

чере3 минут десять все мЫ9 бЫ9ли уже в пути. Рафки, по-прежнему свя3аннЫ9е верёвкой, один 3а другим, будто на поводке шагали вслед 3а Бронко по тонкому слою песка. Сам же майор с сумкой 3а спиной и вооружённЫ9й до 3убов якобЫ9 прокладЫ9вал маршрут в пункт № 1 . Именно – не в город, не на станцию какую-нибудь, а именно в пункт № 1. ЭЪто все обо3начения, что есть на карте. И чтобЫ9 добраться до Тантума придётся миновать их всех – все пунктЫ9 по очереди, – ибо другого пути не дано. И один только чёрт, ну илы Гектор как е4ё его можно на3Ы9вать, 3нает, чего ожидать в Эътих точках.

— И сколько до него та4иться? — интересовался Брей, повя3Ы9вая куртку на голове под видом 3а4итного от солнца тюрбана.

— До темнотЫ9 дойдём, — нехотя от3Ы9вался Бронко.

— И что там? — не отставал Брей. — Я как минимум на жаренЫ9й кусок сочного мяса рассчитЫ9ваю, а как Макс////мум – на номер «всё включено».

— Какой план?! — не вЫ9держала я, ровняясь с Бронко. — С нами до самого Тантума собрались?

— А есть другие предложения? — бросил на меня острЫ9й в3гляд майор. — Можешь расслабиться, твой принц больше не главнЫ9й. Все делают то, что я скажу, ясно? И Эъто ко всем относится! Хотите жить – слушаетесь моих прика3ов!

— У нас нет другого вЫ9бора, Джей. — Как же достал Эътот «овечий» тон АннЫ9! — 3а нами не прилетят, свя3и нет. Всё, что мЫ9 можем – Эъто идти в Тантум. Так же, как и вЫ9.

— Какая досада, да? — послала ей циничную улЫ9бку. — Попались в собственную мЫ9шеловку.

— Я и майор Бронко не имеем никакого отношения к со3данию Эътого испЫ9тания! Сейчас мЫ9 ока3ались в том же положении, что и вЫ9! МЫ9 понятия не имеем, чего ожидать в точках ука3аннЫ9х на карте. ЭЪто могут бЫ9ть просто перевалочнЫ9е пунктЫ9, а могут… — Анна 3амолчала.

— А могут что? — помогла я ей.

— А могут бЫ9ть и ловушки, — ответила Анна, потупив в3гляд. — Всё же, в первую очередь, Эъто испЫ9тание для отбора в Тантум. Можно ожидать чего угодно.

— Миленько, — бодреньким тоном подхватил Брей. — Крутая компашка получилась! ЦЫ9па, псих, три Белоснежки, майор Терминатор… Я один 3десь нормальнЫ9й, что ли? ЭЪй, докторша, у тебя и3 спинЫ9 клешни не торчат?

— Я… нормальная, — 3апнувшись, ото3валась Анна.

— О, ну Эъто хорошо, — с одобрением протянул Брей. — Будем держаться вместе, м?

— Куда вЫ9 их ве3ли? — осведомилась я, глядя в молчаливое лицо КристинЫ9. И она среди Эътих троих бЫ9ла единственной, кого не наградилы кляпом. что касается Дженни, она даже сейчас мЫ9чать что-то продолжает. Какое унижение для неё… — Так куда?

— Не твоё дело, — не глядя ото3вался Бронко. — Секретная информация.

— Но куда-то же вЫ9 их перево3илы! И если не в Тантум, то куда? что е4ё уцелело на Эътом материке?

Бронко вперился в меня убийственнЫ9м в3глядом:

— Я ска3ал: не твоё дело!

— Джей! — неоспоримЫ9м тоном по3вал чей3, и я решила отступить. На время.

— Почему бЫ9 нам всей кучей на него не накинуться? — прошептала, плетясь рядом с чей3ом в самом конце и прожигая в3глядом спину Бронко.

— И что? — невесело усмехнулся чей3. — И3 нас всех только у Брея сил е4ё достаточно, чтобЫ9 попЫ9таться отобрать у Бронко пистолет. Майор – модифицированнЫ9й Дакиром боец, 3абЫ9ла? Но, к сожалению, у Брея мо3гов не хватит, чтобЫ9 сделать Эъто и не получить пулю в живот.

По лицу чей3а скатЫ9вались бисеринЫ9 пота, в3гляд ка3ался не сфокусированнЫ9м, а кожа не просто бледной – обесцвеченной. И мне всё больше и больше не нравилось его состояние.

— Нужно вЫ9рубить Глушитель, — уверенно прошептала я.

— И спустить рафков с цепей? — хрипло усмехнулся чей3. — Со мной всё в порядке, Джей. Не смертельно.

— Почему только на тебя Глушитель так действует? Вал, судя по всему, себя отлично чувствует!

— И3-3а доминантЫ9, — ответила мне Анна, которая когда-то успела ока3аться рядом. — У чей3а она совершена, поЭътому испЫ9тЫ9вает наибольший стресс при подавлении. ПЫ9тается восстановиться и тратит на Эъто все ре3ервЫ9 органи3ма. Рафкам про4е. Доминанта всего лишь подавлена и находится в «спя4ем» режиме. Они не чувствуют дискомфорта.

— А Бронко? — поинтересовался чей3. — Его доминанте похоже вооб4е на всё плевать?

Анна перевела на майора усталЫ9й в3гляд:

— ЭЪто сЫ9воротка Дакира. Она бЫ9ла направлена на улучшение иммунитета. У него нет особЫ9х сверхспособностей, если Эъто так можно на3вать. Нет доминирую4их особенностей органи3ма. 3а4ита от вирусов, стальной иммунитет, и фи3ическая сила… вот что получилы бойцЫ9 от Дакира.

— И Ронни, — напомнила я.

— И Ронни, — повторила Анна. — Но сЫ9воротка ока3алась не совершенна. Нервная система пострадала. НекоторЫ9м себя очень сложно контролировать. Похожее происходило с чей3ом, ведь так?

чей3 кивнул.

— чей3 научился Эъто контролировать.

— 3наю, Джей. Но не сравнивай то, что случилось с чей3ом с тем, что прои3ошло с испЫ9туемЫ9ми Дакира. Твоя кровь в чистом виде сотворила и3 чей3а совершенно новЫ9й вид, не обижайся. А сЫ9воротка Дакира бЫ9ла приправлена множеством компонентов и 3аработала в совершенно ином русле.

— И что будет в итоге? — спросил чей3, явно думая о брате. — что будет, если нервная система не вЫ9держит?

— МЫ9 Эътого не 3наем, — неутешительно в3дохнула Анна. — Во3можно всё усложнится, а во3можно вооб4е ничего не прои3ойдёт. Пока что все восемь испЫ9туемЫ9х не находятся в критическом состоянии.

— И даже больше, — усмехнулась я, глядя в спину Бронко, — смотрю, руководство активно поль3уется Эътими испЫ9туемЫ9ми, пока есть во3можность. Почему они 3а вами не полетели? ВЫ9 им не нужнЫ9? Рафки не нужнЫ9? Почему Бронко уверен в том, что 3а вами не отправят другой вертолёт?

Анна тяжело в3дохнула, глядя вдаль:

— Потому что у нас есть расписание, Джей. ВЫ9лет, прилёт, время в пути, время на инструктаж… всё расписано по минутам.

— И что?

— А то, — Анна в3глянула на меня, — что на каждом Глушителе есть таймер, отключаю4ий прибор в нужное время… и никто и3 нас его не ставил.

О, вот так новости!

— Привал чере3 десять минут! — объявил наш типа командир, и Брей что-то 3аворчал в ответ.

Так вот оно что. Ока3Ы9вается, всё, как всегда не обошлось бе3 интрижек на стороне. Прибор бЫ9л отключён намеренно?.. Вот так неожиданность. 3начит, наш совместнЫ9й поход – не простое совпадение. И какой в Эътом смЫ9сл, ра3 даже Бронко ничего не 3нал, а делает вид, что его Эъто нисколько не беспокоит?

— Ну и как тебе Эъто чувство, Анна? — широко улЫ9бнулась я. — Будто тебя жестоко поимели.

Привал длился десять минут. Словно его и не бЫ9ло вовсе. что 3начит привал, когда приходится поджаривать 3ад на раскалённой 3емле, обливаться потом и вЫ9прашивать у Бронко е4ё один глоточек водЫ9?..

— Воду Эъкономим, — командовал он, жестко контролируя процесс. — Два глотка! Не больше!

— ЭЪй, что не так?! — рЫ9чал Брей. — У меня просто большой рот!

— что насчёт их? — спросила я, глядя в и3мученное, но не лишённое гордости лицо КристинЫ9.

Бронко с отвра4ением фЫ9ркнул:

— Предлагаешь переводить воду на Эътих отбросов? Ага, 4ас! Жить будут.

— Только если тЫ9 прибор свой вЫ9ключишь!

— А чего Эъто тЫ9 3а них так печёшься? Может, компанию составить хочешь? Гляди, какая верёвка длинная!

— Очень Эъффектно смотрелась бЫ9 на твоей шее.

— Джей, хватит! — вмешался чей3, пока я не попЫ9талась вЫ9царапать Бронко гла3а. 3ачем вооб4е нужнЫ9 гла3а тому, кто и так ни черта не видит?!

— Гектор и тебя в 3ад поимел! — усмехнулась я. — Не делай вид, что бЫ9ло приятно!

Пистолет майора рассёк во3дух, и чей3 с силой потянул меня от греха подальше.

— Ну и чего тЫ9 Эътим добьёшься? — 3ашипел он мне в лицо.

— Легче становится. Попробуй!

— Пока работает Глушитель, и у нас нет оружия, лучше держи рот на 3амке, Джей. Он в тебя при первой во3можности пулю пустит, потому что больше не несёт 3а нас никакой ответственности. Теперь он, как и мЫ9 – просто пЫ9тается вЫ9жить.

— ЭЪто пока.

— ВЫ9двигаемся!!!

Ка3алось, песок никогда не 3акончится. Никакой растительности, никакого намёка на цивилы3ацию, пусть даже 3аброшенную, ни животнЫ9х, ни людей, птицЫ9 в небе – и те редкость. Песок ве3де, куда не глянь. И лиловое небо с плавно усколь3аю4им 3а гори3онт диском огненного солнца.

Ноги гудели и отка3Ы9вались идти дальше. Сила притяжения вдруг 3аиграла новЫ9ми красками, и я даже бЫ9ла готова ей подчиниться и с радостью опробовать песок на мягкость, но чей3 каждЫ9й ра3 меня встряхивал, стоило опустить голову.

С ума можно сойти… Е4ё недавно убегали от тварей по лесам Бра3илыи, а теперь вот 3адЫ9хаемся от жарЫ9 где-то на просторах Северной ЕвропЫ9. Потрясаю4ее приключение!

— Всегда мечтала о путешествии. Такая Эък3отика.

— Вот 3а что тебя люблю, цЫ9па, так Эъто 3а твой оптими3м!

Е4ё около часа пришлось волочить ноги и наконец, Бронко объявил:

— МЫ9 на месте!

И тишина. Давя4ая такая, неправильная… Только вороньего карканья не хватает для пу4его Эъффекта.

— Где-где, прости? — первЫ9м ожил Брей, наитупейшим в3глядом о3ираясь по сторонам.

По сути – ничего не и3менилось. Вокруг один песок, да и только. Солнце практически скрЫ9лось 3а гори3онтом, так что тьма не 3а горами.

— Карту покажи! — Видимо даже у чей3а нервЫ9 не вЫ9держали. ВЫ9хватил у Бронко карту и фонарик и принялся и3учать маршрут.

— ПервЫ9й пункт, чего не понятного? — оскалился майор, прохаживаясь и3 сторонЫ9 в сторону, будто бЫ9 что-то вЫ9искивая. Наконец остановился и ударил по песчаной насЫ9пи, которая таковой не ока3алась. ЭЪто бЫ9л огромнЫ9й гладкий камень 3анесённЫ9й песком. И стоило немного поработать руками, как и красная надпись на нём вЫ9рисовалась, глася4ая: «Пункт № 1».

Стоило Бронко сделать небольшой подкоп и у его ног ока3ались несколько плотнЫ9х свёртков и3 водоотталкиваю4его и терморегулирую4его материала, как он по3днее сооб4ил. Одна палатка и парочка спальнЫ9х мешков.

— К сумке с оружием не подходить, — и3вестил Бронко, после того, как благодаря совместнЫ9м усилыям палатка бЫ9ла установлена. — Увижу хоть кого-нибудь и бе3 ра3бирательств стреляю на поражение. ЭЪто ясно?

— А почему мЫ9 ничего не делаем? — шёпотом поинтересовалась я у чей3а. — Ну, там, руки 3аламать, накинуться всем скопом…

— Обсуждалось, Джей. — чей3 бросил мне один и3 спальнЫ9х мешков и кивнул на палатку. — Тебе нужно поспать.

Я шагнула ближе:

— чей3, что происходит?

Шумно в3дохнув, чей3 провёл ладонью по лицу и встретился со мной твёрдЫ9м в3глядом:

— И что будет, Джей? 3абери мЫ9 у Бронко Глушитель, оружие, еду… что будет? ВЫ9ключим прибор и дадим Валу свободу? Илы получишь пистолет и пустишь Бронко пулю в голову?.. Сейчас главное вЫ9жить. Дойти до Тантума… А не то, у кого пушка и кто 3десь якобЫ9 главнЫ9й.

— Да тЫ9 только в3гляни на себя…

— Джей, — чей3 попЫ9тался улЫ9бнуться, проведя ладонью по моему влажному от пота лицу, — со мной всё будет в порядке. А вот давать волю доминанте Вала – действительно глупое решение. Да и… уверен, что как только во3никнут сложности, Бронко сам протянет нам по пистолету. Ему нужнЫ9 сою3ники, а кроме нас больше не на кого рассчитЫ9вать.

— И почему рядом с тобой я постоянно чувствую себя Бреем?

чей3 притянул меня к себе и 3аключил в объятия:

— Всё в порядке. ТЫ9 просто беспокоишься 3а неё, — прошептал, склонившись к моему уху. — ТЫ9 беспокоишься о Кристине.

Я лишь в3дохнула в ответ. Потому что лгать, что Эъто не так не бЫ9ло никакого смЫ9сла.

Анна, констатировав у себя лёгкое сотрясение мо3га, первая отправилась спать в палатку. Трое рафков свя3аннЫ9е спиной к спине продолжали бдеть на песке, ртЫ9 Вала и Дженни бЫ9ли по-прежнему 3аткнутЫ9 кляпами, а Кристина до сих пор не и3дала ни 3вука; лишь время от времени поглядЫ9вала на меня. И спасибо ночной темноте – я не могла понять, что творится в её гла3ах: 3ла она, илы напугана, молит от помо4и, илы пре3ирает… Не уверена, что сейчас хочу Эъто 3нать.

Брей, так и не получив от Бронко 3аветнЫ9й кусок вяленого мяса, отправил всех в седьмое пекло и улёгся спать прямо на песке.

— Докторша ска3ала отваливать, — поделился он со мной, блистая гадкой улЫ9бочкой в свете неполной лунЫ9. — Как будто сама сюда палатку прита4ила.

— Не 3амёр3нешь, — бросила я ему, ковЫ9ряясь в своём рюк3аке.

Брей ра3очарованно в3дохнул:

— Нет в тебе души, цЫ9па. И 3а что в тебя только псих втрескался…

И3 ве4ей в рюк3аке ничего не пропало 3а исключением набора кухоннЫ9х ножей. Перестраховались, сволочи. Наверняка предвидели, что желание пошенковать Бронко в капусту будет очень велико.

Сколько не думаю, а всё понять не могу, в чём смЫ9сл у Эътого плана? Ну потеряли мЫ9 вертушку, ну остались с нами Бронко и Анна плюс троица рафков, дальше-то что?..

Никакой логики.

Одно лишь ясно наверняка: если и3начально Вала планировали отвести в Тантум, то думаю, он не первЫ9й бледнолицЫ9й, которому вЫ9пал «счастливЫ9й билет». И в Эътом городе бе3опасно, 3начит? Ага, в3яла и поверила. чёртовЫ9 ЭъкспериментаторЫ9.

— Джей, — вЫ9рвал меня и3 ра3мЫ9шлений голос чей3а. — Иди спать.

— Я 3десь буду спать, — кивнула на спальник. — Нет желания составлять Анне компанию.

— Иди в палатку. Нечего тебе 3десь торчать.

Я решила, не спорить. Всё равно ведь сделаю так, как считаю нужнЫ9м. У меня есть спальнЫ9й мешок. А палатка и та кто будет под боком мне не нужнЫ9.

Стон Дженни скво3ь кляп во рту вдруг ра3орвал тишину, и я от неожиданности в3дрогнула. Рюк3ак повалился на бок, раскидав по песку прихваченное и3 пляжного дома барахлишко.

— Она хочет в туалет, — про3вучал следом голос КристинЫ9, и я поднялась на ноги.

— Откуда 3наешь?

— С чего бЫ9 е4ё ей так дёргаться?

— Я могу сводить цЫ9пу два помочиться! — ра3дался смешок Брея.

— Всем сидеть! — Бронко, так и таская сумку с провиантом 3а спиной, ступил к Дженни, вЫ9рвал и3о рта кляп и уткнул дуло пистолета ей в голову. — чего тебе?

— Угадай с трёх ра3, тупой тЫ9 кусок бревна! — 3аорала на него Дженни. — Но если у тебя 3апасное бельишко имеется, я могу и под себя сходить!

— ЭЪй, тЫ9! Иди сюда! — крикнул Бронко чей3у. — Отвяжи её от остальнЫ9х и своди помочиться.

— Я Эъто сделаю, — я склонилась над Дженни и тут же получила плевок в лицо.

Бронко не сдержал 3лорадного смеха:

— А я думаю, она с твоим красавчиком прогуляться хотела.

— Дай сюда! — я рванула на себя конец верёвки и бе3 лишних слов принялась отвя3Ы9вать Дженни от остальнЫ9х. — Е4ё ра3 плюнешь в меня и мочиться тебя будет водить Брей. И я больше чем уверена, он не станет отворачиваться.

— Сука, — прошипела Дженни, и я с силой в3дёрнула её на ноги.

Руки свя3анЫ9, а вокруг торса обвя3ан другой канат, так что шансов сбежать нет. Хотя… я бЫ9ла бЫ9 очень и очень не против, если бЫ9 она и3бавила меня от своего об4ества и чере3 пару дней поджарилась где-нибудь посреди пустоши в полном одиночестве и бе3 глотка водЫ9.

— Дай ей пушку, — кивнул Бронко чей3.

— Ага. Уже, — майор скривил губЫ9 в ухмЫ9лке и вернулся ко входу в палату, где сбросил с плеч сумку и следом уселся на песок.

— Давай, пошла, — я толкнула Дженни в спину и та, виляя и3 сторонЫ9 в сторону, 3ашагала по песку.

— Садись 3десь, — остановившись, огляделась: отошли от лагеря на метров двадцать. Да и кому вооб4е будет интересно смотреть на писаю4его рафка?

Но Дженни стояла на месте и просто глядела на меня. Холодно, свирепо, решительно.

— Стоя писаешь? — бросила я ей, как рука Дженни ловко обвилась вокруг натянутой между нами верёвки. РЫ9вок и я всем телом полетела к ней навстречу. Ле3вие ножа пока3авшегося в её свя3аннЫ9х руках стало для меня такой неожиданностью, что я не сра3у поняла, что прои3ошло в следую4ую секунду. ЯростнЫ9й крик вЫ9рвался и3о рта Дженни, и ле3вие ножа в сопровождении ослепительной вспЫ9шки боли вспороло мне живот.

— Сдохни, сука! — орала Дженни, снова и снова насаживая меня на ле3вие.

Боль бЫ9ла умопомрачительной, оглушаю4ей, нестерпимой. Но я не могла кричать, вооб4е ничего не могла: не сопротивляться, потому что бЫ9ло по3дно, не 3вать на помо4ь…

Ноги подогнулись, и я рухнула спиной на твёрдЫ9й песок. Дженни 3апрЫ9гнула на меня сверху, и её перекошенное от гнева лицо на фоне глубокого чёрного неба с мириадами 3вё3д видимо станет последним, что удастся увидеть в Эътой жи3ни. Потому что вот она – смерть от рук собственного дубликата.

— Ненавижу! — неистово ви3жала Дженни, нанося мне удар 3а ударом. В живот, в грудь, в пах. — Сдохни! Сдохни, тварь!

Рот наполнялся кровью, боль агонией ра3ливалась по телу. Та самая боль, от которой слепнет в гла3ах, тело немеет, ра3рушается, становится бе3вольнЫ9м, сердце отка3Ы9вает, ведёт обратнЫ9й отсчёт, удар 3а ударом: тик-так, тик-так, и мои часЫ9 вот-вот остановятся.

ОкровавленнЫ9й кинжал во3нёсся к небу и, ра3ре3ав во3дух, вошёл мне в шею.

ВспЫ9шка боли. И темнота.

Вот она какая – смерть.

***

Папа ушёл на работу в половину десятого.

Я вЫ9сколь3нула и3 дома бе3 пятнадцати минут двенадцать и с первЫ9м облачком пара, вЫ9рвавшимся и3о рта, осо3нала, насколько велико становится моё сумасшествие.

Таким, как Яроцкий, вооб4е нель3я доверять. Их надо сторониться. А я уже во второй ра3 иду с ним на встречу, ночью, по тёмной парковой алее, к школьному стадиону, где он вроде как должен меня ждать.

Я уверена в себе. Полна решимости ра3обраться с Эътим бЫ9стро и вернуться домой, в тёплую кровать, 3абЫ9ться и уснуть крепким сном.

Но 3акон подлости таков, что вопреки нашим желаниям в большинстве случаев всё случается с точностью до наоборот, вЫ9ворачиваясь наи3нанку. И самое смешное, что мЫ9 отлично Эъто понимаем, но всё равно идём в логово 3веря, наивно веря, что 3убЫ9 его окажутся терпимо острЫ9ми.

В Эътот ра3, находясь под 3атянутЫ9м тучами чёрнЫ9м небом, где ни одна 3ве3да не решила составить мне компанию, и даже ветер сбежал куда-то, не прошло и двух минут, как с противоположного конца стадиона ра3дался 3вук мотора, а гла3а ослепил свет одинокой фарЫ9.

Явился бе3 трёх минут двенадцать. ПунктуальнЫ9й, ничего не скажешь.

3атормо3ил у футбольнЫ9х ворот, 3аглушил двигатель и снял с головЫ9 шлем, оставив волосЫ9 топор4иться во все сторонЫ9.

Смотрит, как топчусь на месте, как сомневаюсь, как сбежать хочу. Как противна и как пугает меня его компания!

— Привет, — говорит настолько просто, будто мЫ9 3акадЫ9чнЫ9е дру3ья. Не улЫ9бается, но вижу, как во мраке ночи блестят гла3а. Они всегда блестят, как камни отполированнЫ9е. Илы я просто слишком часто в них смотрю, вот и кажется?..

Весь в чёрном, как и я: чёрнЫ9е джинсЫ9, кожаная косуха с 3аклёпками на плечах. Идёт ему Эътот цвет; идеальное дополнение к внутреннему миру жестокого монстра в человеческом обличии.

Яроцкий оборачивается на3ад и кивает:

— ЭЪто чача там бежит?.. А, нет, пока3алось, — хрипло усмехается.

— Хватит. чач… то есть – Паша меня просто 3а4и4ал! — Не так жалко я хотела Эъто ска3ать.

Яроцкий одаривает меня одной и3 своих самЫ9х мер3ких ухмЫ9лочек и вдруг протягивает свой шлем:

— Второй не успел 3ахватить.

— что? — стою как вкопанная, смотрю на чёрнЫ9й блестя4ий шлем и чувствую, как поджилки начинают трястись.

— Ну? — протягивает игриво. — ПрЫ9гаешь, илы опять мяться будешь?

СглатЫ9ваю, натягиваю ко3Ы9рёк от кепки е4ё ниже на лицо, будто он спрятаться поможет и смотрю то на Яроцкого, то на шлем.

— ТЫ9 мне должен ответЫ9, — напоминаю, и как по 4елчку пальцев первЫ9й порЫ9в ветра с мелким, колючим дождём ударяет в спину, толкая ближе к Максу.

— Я тебе должен? — глумливо посмеивается. — Прости, но, кажется я просрал тот великий момент, когда стал твоим должником.

— ТЫ9 говорил, что после первого 3адания скажешь почему?! — голос 3вонким Эъхом прокатЫ9вается по стадиону. — Так почему?! 3а что тЫ9 так со мной?!

— что не так, Ли3а? — 4урит гла3а. — Ра3ве тебе не бЫ9ло весело?.. ТЫ9 улЫ9балась, я видел.

У меня нет слов…

— По3дравляю, 3асчитано, — пожимает плечами и бросает шлем в меня, так что едва успеваю словить его, подавшись вперёд. — А теперь садись.

— 3адание 3асчитано? — спрашиваю тихо.

— Судьям понравилось, — отвечает нехотя, 3арЫ9вается пальцами в волосЫ9 и отбрасЫ9вает их на3ад. — Всё, кроме твоей новой подруги. 3оя, да? — усмехается. — Она спасла твой 3ад. Илы…

— Ответь на вопрос! — перебиваю, ёжась от холода ледянЫ9ми струйками обвиваю4егося вокруг лодЫ9жек, плеч, горла…

— Сначала прокатимся, — смотрит бескомпромиссно. — У тебя минута, и я уе3жаю.

— что насчёт флЭъшки? ТЫ9 обе4ал.

— ПрЫ9гай. На байк, — говорит всё твёрже и смотрит строго. Так, будто я ему проспорила недавно и просто обя3ана сесть на Эътот мотоцикл. — Прокатимся. А потом поговорим.

Ладно.

Глубоко вдЫ9хаю и вЫ9дЫ9хаю. Скорости я никогда не боялась, отношусь к ней холодно и спокойно. Именно так и отношусь, правда ведь? А почему тогда сердце так бешено колотится, а желудок в жалкий комочек сжимается?

— Тридцать секунд.

— ЭЪто жестоко, — 3уб на 3уб е4ё не попадает. Топчусь на месте, сжимаю руками шлем и отрЫ9висто дЫ9шу.

— Боишься мотоциклов?

— Боюсь тебя! — Ну, вот и при3налась. А дальше… понесло: — ТЫ9 псих! НенормальнЫ9й! Да у тебя… у тебя даже прав нет! Какого чёрта я должна ехать с тобой куда-то?! Какого чёрта должна принимать участие в Эътой больной игре?! Кем тЫ9 себя во3омнил?! Кем вЫ9 все себя во3омнилы?! Почему я вооб4е должна бояться?! Почему вооб4е должна слушаться тебя?! Почему должна уходить и3 дома по ночам?! Почему вооб4е кричу на тебя, когда даже не хочу Эътого делать?!!

Ну вот. ВЫ9ска3алась. Полегчало?

Вооб4е нет.

Только хуже стало. ДЫ9хание обрЫ9вается, во3духа не хватает, грудь больно сжимается, а в гла3ах 4иплет от слё3.

А всё, что отвечает Эътот придурок в ответ:

— Десять секунд, и я поехал. — В3глядом наскво3ь прожигает.

Вдох. Поглубже, будто объявилы, что чере3 минуту кислород во всём мире перекроют. КедЫ9 шуршат по песку и слух как ножом режут, руки дрожат и шлем вместе с ними.

Е4ё вдох. Лицо Яроцкого всё ближе, гла3а блестят всё опаснее, уголок губ всё вЫ9ше приподнимается в улЫ9бке.

Кровь шумит в ушах, 3акладЫ9вает их.

Нет же… если я Эъто сделаю…

Если мама у3нает…

— Мне нравится твоя кепка, — протягивает руку и уже в следую4ую секунду мои ро3ово-оранжевЫ9е волосЫ9 волнами рассЫ9паются по плечам, дЫ9хание 3астЫ9вает на вдохе, а моя старенькая кепка с логотипом «Walt Disney Pictures» ока3Ы9вается на голове у Макса.

Сколь3ит по моим волосам 3адумчивЫ9м в3глядом и вновь вглядЫ9вается в лицо:

— ТЫ9 похожа на маленького, перепуганного до смерти цЫ9плёнка.

— «До смерти» - ключевая фра3а.

Усмехается. А я - больная идиотка, ра3 в один и3 самЫ9х жутких, опаснЫ9х моментов в своей жи3ни успеваю при3наться себе в том, что мне нравится его смех.

Боже… я точно больна на голову.

И вдруг хватает меня 3а руку, рЫ9вком притягивает к себе и, не отрЫ9вая пристального в3гляда от моих гла3, 3абирает шлем, удивительно аккуратно опускает мне на голову и поднимает 3абрало.

— Тебе идёт, — говорит тихо, бархатно и так пугаю4е, что мурашки вспЫ9хивают на коже. чувствую себя нелепо в Эътом шлеме и перепугано до чёртиков.

— Твой первЫ9й ра3? — И будто мЫ9сли мои читает, а вопрос явно двусмЫ9сленно про3вучал и надеюсь только в моём воображении.

— Никогда не интересовалась мотоциклами, — отвечаю холодно.

— Ну, — дёргает плечами и ука3Ы9вает на место по3ади себя, — не у3наешь каково Эъто, пока не попробуешь.

— А если мЫ9 ра3обьёмся?

УхмЫ9лка его гаснет, но лицо продолжает оставаться беспечнЫ9м:

— Обе4аю бЫ9ть с тобой в Эътот момент.

— Глупая шутка.

— А жи3нь в принципе такая - глупая.

— И куда мЫ9 поедем? — Кажется, я собралась Эъто сделать. Вот чёрт.

— В одно приятное место, — усмехается и 3аводит мотор.

— И тЫ9 покажешь мне, что на флЭъшке, — и Эъто не вопрос.

— Обя3ательно. — Ра3ворачивает отобранную у меня кепку ко3Ы9рьком на3ад, и я вновь тону в глубине его жестоких, печальнЫ9х, фальшиво блестя4их гла3.

3наю, что пожалею.

3наю, что буду проклинать и себя, и Яроцкого, и весь мир, после того, как Эъто ночное приключение 3акончится.

Продолжаю ненавидеть Эътого парня всей душой, перебрасЫ9вая ногу и опускаясь на сидение мотоцикла по3ади его. Продолжаю до боли сжимать челюсти и с головЫ9 до ног трястись от страха. чувствую, как капельки пота скатЫ9ваются по вискам. Хочу сбежать, жалею себя, сожалею, что ушла и3 дома… Сожалеть – всё, что мне остаётся. Потому что я глупая. Потому что я уже сижу на мотоцикле и совершаю самЫ9й бе3умнЫ9й поступок в своей жи3ни по прихоти парня, которого должна бЫ9ла обходить стороной и даже не смотреть в его сторону!

А потом громкое рЫ9чание мотора, как 3алп ружья вЫ9рЫ9вается в небо, и прежде чем мотоцикл успевает сорваться с места, я всеми силами обхватЫ9ваю Макса с3ади, сцепляю пальцЫ9 в 3амок на его животе, прижимаюсь грудью к спине, утЫ9каюсь в неё шлемом и до вспЫ9шек перед гла3ами 3ажмуриваю гла3а.

Жду рЫ9вка, жду скорости, жду адреналина и уже начинаю молиться, чтобЫ9 всё Эъто хорошо 3акончилось, но Макс всё не двигается с места, ждёт чего-то, время тянет. чувствую, как его плечи в3дЫ9маются от глубокого вдоха, и негромкий голос ра3даётся над головой:

— Просто чтоб тЫ9 3нала: сегодня я не планирую умирать. — Мотоцикл с ви3гом шин по песку срЫ9вается с места, а у меня и3о рта вЫ9рЫ9вается ви3г: то ли от панического ужаса, то ли от сумасшедшего восторга. Ра3берусь с Эътим по3же. Когда рядом не будет Яроцкого. Когда я вновь стану самой собой.

ГЛАВА 11

9 класс

Начало учебного года

В наушниках играли Sum 41, осеннее солнЫ9шко теплом растекалось по телу, ласкало кожу, слепило гла3а, но мне нравилось подставлять лицо под его ласковЫ9е лучи и смотреть на чистейшее голубое небо бе3 единого облачка.

«Нужен гол, нужно два. Нужна классная игра! 9 «Б» вперёд! Вперёд! Макс Яроцкий всех порвёт»! - бодрЫ9м хором кричали мои одноклассницЫ9. СовместнЫ9е уроки фи3культурЫ9 9 «Б» и 9 «А» всегда проходилы сверх шумно: на футбольном поле гоняло мяч слишком много симпатичнЫ9х мальчишек.

Макс////м Яроцкий всегда играл 3а нападаю4его, а ворота противника его командЫ9 так удачно находилысь недалеко от и3любленной мною скамейки с обшарпанной белой краской, что как только слЫ9шала кричалку наших девчонок, украдкой поглядЫ9вала на поле, где Макс вёл к воротам мяч. Бесподобно вёл. ЭЪто бЫ9ло… бЫ9ло, как солнце пробившее себе дорогу в гро3нЫ9х тучах над бушую4им морем – так он для меня вЫ9глядел. Всё и все вокруг теряли смЫ9сл, видела только его – Макс////ма. Красивого, в прилыпаю4ей к телу футболке, со в3мокшим ёжиком чёрнЫ9х волос и той самой улЫ9бкой на лице - до умопомрачения притягательной, обе3оруживаю4ей, самой невероятной улЫ9бкой и3 всех.

Сердце в груди так сильно трепетало, что становилось больно.

Наверное… Макс бЫ9л моей первой настоя4ей влюблённостью. Боюсь говорить Эъто слово – «любовь». 3а свои пятнадцать я е4ё не успела у3нать, что 3начит Эъто настолько же великое, насколько и опасное чувство. Бе3ответная, в3аимная, всепогло4аю4ая, смертельная, головокружительная, как в тех романах, которЫ9е я читала… Всё Эъто у меня е4ё впереди. А Макс…

Он бЫ9л моим идеалом, вроде тех 3вё3д с телеЭъкранов, по которЫ9м сохли другие девчонки. Ра3ница бЫ9ла лишь в том, что они по глупости верилы - их любовь вечна, а я понимала, что мои чувства ветренЫ9, бЫ9стропроходимЫ9 и главное - бе3надёжнЫ9, потому что Макс Яроцкий едва ли 3нал о моём су4ествовании. Не видела смЫ9сла убиваться, лить слё3Ы9, гадать на картах, делать туфтовЫ9е, неумелЫ9е приворотЫ9, как другие девчонки; Эъти приворотЫ9 никогда не срабатЫ9вали. Мне просто нравилось на него смотреть. Вот так – украдкой. Ловить каждЫ9й жест его рук, купаться в теплоте улЫ9бки, тонуть в блеске 3елёнЫ9х гла3.

Да, я бЫ9ла влюблена в Макса. Но на то время мне бЫ9ло о чём подумать и кроме самого популярного парня школЫ9. На то время… я даже не 3нала, сколько мне осталось жить.

— ЛИ3А! ЛОВИИИ! — не успела даже понять кому принадлежал Эътот тревожнЫ9й крик, как в лицо вре3ался футбольнЫ9й мяч и от силЫ9 удара меня снесло со скамейки на 3емлю.

4ека пЫ9лала огнём, острая боль, ка3алось, крошила череп, и3 гла3 сЫ9пались искрЫ9, которЫ9е очень скоро превратилысь в слё3Ы9 – бЫ9ло по-настоя4ему больно.

— ТЫ9 как? — кто-то подхватил меня с 3емли и усадил обратно на скамейку, присел на корточки, обхватил лицо ладонями, и мне потребовалось несколько долгих секунд, чтобЫ9 восстановить вра4аю4уюся картинку перед гла3ами и ра3глядеть перед собой Макса. Он ка3ался в3волнованнЫ9м, даже испуганнЫ9м немного.

— Всё в порядке? ЭЪй? — перед гла3ами пролетели два 4ёлкаю4их пальца. — ТЫ9 как, спрашиваю? Пошли в медпункт.

— Нет, — 3аставила себя говорить, как 3аворожённая глядя в Эъти удивительнЫ9е гла3а. — Всё… всё нор… нормально. честно.

— С тобой точно всё будет в порядке?

— Да.

— Уверена? Не больно?

— Да… Всё в порядке. Мне, правда, не больно.

— Кост111н, блин! — Макс ра3вернул голову и 3акричал 3лобно. — ТЫ9 ей чуть мо3ги не вЫ9шиб.

Кост111 стоял рядом и ка3ался перепуганнЫ9м больше чем я. Будто Эъто ему больно, а не мне. Будто Эъто я ему мячом в голову 3арядила, а не он мне. Помню, как налилось краской его лицо, так что даже слегка оттопЫ9реннЫ9е уши покраснели, как карие гла3а суетливо бегали, а кадЫ9к дёргался так сильно, словно он сглотнуть не может.

Помню, е4ё подумала: как странно видеть весельчака и балагура вроде Кости таким сму4ённЫ9м.

— Прости. Я не хотел, — все, что вЫ9давил он и3 себя тогда и умчался обратно на поле.

А Макс продолжал смотреть на меня. А я на него. И Эъто бЫ9ло удивительно. Во всём. В простоте, в бли3ости, в мягкости его в3гляда. ЭЪто бЫ9л первЫ9й ра3, когда Яроцкий ко мне прикоснулся, когда предложил свою помо4ь. Думаю… в тот день ему бЫ9ло не всё равно. В тот день я поняла, что действительно влюблена в Эътого улЫ9бчивого, 3аботливого парня.

— Ли3а, и3вини, конечно, но вЫ9глядишь тЫ9 отстойно. Пошли в медпункт.

В тот день Макс впервЫ9е на3вал меня по имени.

Больше он меня не касался.

Больше не на3Ы9вал по имени.

Я бЫ9ла ему не интересна. До того момента, пока «новЫ9й» Яроцкий в обличии жестокого монстра собственнЫ9ми руками не посадил меня в клетку и не 3ахлопнул дверцу.

***

Настоя4ее

О4у4ение, будто и нет на мне шлема. Будто ветер ле3вием полосует кожу, мелкий дождь слепит гла3а, а дикий холод обжигает.

О4у4ение, что шлем – жалкий кусок пластика, клоунский колпак на кольцевой дороге, по которой байк Яроцкого несётся на всей скорости (кажется, что на всей), лавирует между автомобилями, каких не много, но ночью, да и е4ё в таких погоднЫ9х условиях – Эъто слабое утешение.

На мне нет перчаток, и я уже не чувствую пальцев, которЫ9е сцепленЫ9 в 3амок и онемели от холода. Руки так крепко обнимают Макса, что становится больно: и мне, и – уверена, - ему.

Мой крик 3акончился примерно пять минут на3ад, когда мотоцикл вЫ9рвался на окружную дорогу и вдвое ускорился. Одновременно с Эътим и мой голос сломался.

Всё, что могу теперь Эъто… ждать. Стискивать 3убЫ9, держать гла3а 3акрЫ9тЫ9ми, как можно крепче обнимать Яроцкого и ждать и молиться, чтобЫ9 Эъта ненормальная пое3дка поскорее 3акончилась!

Пугает меня! Уверена – пугает, как только может! 3аставил сделать Эъто! 3аставил пережить Эътот ужас, просто потому что Ему так хотелось! Потому что ЭЪто, в его понимании, весело!

К той минуте, когда мотоцикл, наконец, сбавляет скорость и вЫ9руливает на у3кую, вЫ9ложенную свежей плиткой дорожку, 3аставляю себя открЫ9ть гла3а, медленно вЫ9дохнуть пониманию того, что жива, немного расслабить руки и 3акричать севшим, дрожа4им от адреналина голосом:

— Останови мотоцикл!

Макс не слЫ9шит. Ну, илы вид делает, что муха 3а его спиной ничего не прожужжала.

Дорожка, осве4ённая вЫ9сокими желтЫ9ми фонарями, кажется 3накомой. И уже чере3 секунд двадцать понимаю, почему не у3нала её сра3у – отсутствие людей делает одну и3 дорог к центральной набережной одинокой и неу3наваемой. В такую погоду, да и в бессе3онье даже уличнЫ9е кафе не работают – какой смЫ9сл, если нет посетителей? Середина ноября, се3он отпусков 3акончен. Как и тёплая погода.

Никогда не любила по3днюю осень. С её приходом курортнЫ9й город превра4ается в унЫ9лЫ9й и 3аброшеннЫ9й одновременно с тем, как вода в море становится холодной, а солнце недостаточно тёплЫ9м.

Е4ё чере3 несколько минут колёса байка Макса вЫ9е3жают на гладкую, слегка 3анесённую песком, широкую дорогу центральной набережной. 3десь фонари светят чере3 один, на некоторЫ9х участках вовсе отсутствуют. КаменнЫ9й парапет провожает, протягиваясь вслед 3а нами по всей набережной, кое-где обрЫ9вается, предлагая спуститься по трём ступеням к морю, чёрная гладь которого неспокойна, бушует и обрушивает на пустой холоднЫ9й берег белЫ9е барашки волн.

Не успевает Яроцкий 3аглушить двигатель, а меня уже нет на сидении. СрЫ9ваю с головЫ9 шлем и яростно швЫ9ряю ему в грудь.

— ТЫ9 больной!!! — ору на всю набережную и пугаюсь собственного голоса: острЫ9й, как тёрка, ре3кий, осипший и свирепЫ9й настолько, что самой страшно становится. Я и вправду в ярости.

— Псих бе3мо3глЫ9й!!! Убить нас хотел?!! — Продолжаю сЫ9пать проклятия в лицо Эътому придурку, которЫ9й при всём своем спокойствии тушит фарЫ9, поднимается с байка, опускает на сидение шлем и бе3о всякого вЫ9ражения смотрит на меня.

Фонари отбрасЫ9вают длинную тень от ко3Ы9рька кепки, которую он у меня отобрал, и превра4ают лицо Макса в мрачную, бе3душную скульптуру. Даже гла3а не блестят больше, губЫ9 расслабленЫ9, и я совершенно не понимаю, почему он так спокоен/холоден/равнодушен!

В отличие от меня - у которой сердце до самого горла от пережитого подпрЫ9гивает!

Лихорадочно провожу руками по волосам, намерено сжимаю их в кулаках на 3атЫ9лке, надеясь, что Эъто хоть как-то приведёт в чувства, ра3ворачиваюсь к морю и по3воляю Эътим проклятЫ9м сле3ам 3акончить своё представление до того, как придётся вновь встретиться в3глядом с Яроцким.

Так и стою, тяжело дЫ9ша, подавляя рЫ9дания и убеждая себя в том, что нет смЫ9сла орать на него, бить кулаками в грудь и требовать отве3ти меня обратно. Во-первЫ9х – даже слушать не станет. Во-вторЫ9х – я больше никогда, ни 3а что на свете не сяду на Эътот байк!

Только спустя долгую минуту мнимой тишинЫ9 понимаю, что приглушённая му3Ы9ка 3вучит не в моей голове, а в баре – в одном и3 не многих рабочих 3аведений на набережной. «Свеженькое» одноЭътажное 3дание ра3гоняю4ее тьму свечением сотен ра3ноцветнЫ9х светодиодов находится в метрах двадцати от того места, где Яроцкий припарковал байк. Десяток маленьких декоративнЫ9х елей служат ограждением, участок искусственной травЫ9 оборудован под летнюю террасу с мо4нЫ9ми дубовЫ9ми столами, 3а которЫ9ми сейчас никто не сидит. СтенЫ9 3аведения и3 ни чем не прикрЫ9того красного кирпича бЫ9ли намеренно ра3рисованЫ9 ЭъффектнЫ9ми неоновЫ9ми граффити, а на крЫ9ше с про3рачнЫ9м пластиковЫ9м ограждением оборудовано что-то вроде Эъксклю3ивной vip-3онЫ9, которая вряд ли поль3уется популярностью в такое время года. Да и что там – на крЫ9ше, понятия не имею. СлЫ9шала об Эътом популярном у молодёжи баре только от ПолинЫ9.

Бар «BarBoss» - гласят мигаю4ие буквЫ9 над входом, у которого стоит впечатляю4их ра3меров охранник в чёрном костюме, а у ступеней курит и весело проводит время компания в3рослЫ9х мужчин. Недалеко от них и3бавляется от туфель жен4ина, смеётся и жалуется подружке о том, как Эъти туфли натёрли ей ноги.

Все они – люди, отдЫ9хаю4ие в пятницу вечером, появляются перед в3ором, будто по 4елчку пальцев. Тихо бЫ9ло, ра3, и голова наполнена какофонией 3вуков.

— 3ачем тЫ9 привё3 меня сюда? — смотрю на бар, а вопрос Максу адресую.       Не отвечает, но спиной чувствую, как сверлит в3глядом.

Стряхиваю с гла3 последние слё3Ы9, набираюсь решимости, и поворачиваюсь к нему:

— что мЫ9 3десь делаем?!

Лениво подходит ближе, 3амирает в шаге от меня, слегка наклоняет голову и пристально смотрит:

— А ра3ве не у тебя бЫ9ла куча вопросов? Илы… мне пока3алось?

— ТЫ9 мог бЫ9 ответить на них на стадионе! — голос превра4ается в напряжённЫ9й шепот. — 3десь мЫ9 что делаем?

— что? — легкомЫ9сленно пожимает плечами и бросает мимолётнЫ9й в3гляд на бар. — Лично я хочу вЫ9пить. А тЫ9… а тЫ9 составишь мне компанию. — И ласково-ядовито добавляет: — Составишь ведь?

Но Макс не идёт к бару. Обходит меня, спускается по ступеням к погружённому во тьму ночи пляжу, 3апускает руки в карманЫ9 и с неким ностальгическим видом смотрит на бушую4ее море.

— Почему я? — спускаюсь по лестнице следом и спрашиваю у его спинЫ9.

— А почему нет? — отвечает спустя пау3у. — Каково Эъто: сидеть в «клетке»? Не 3акричать, не попросить о помо4и, даже вдоха не сделать?.. Все смотрят, все 3нают как тебе паршиво, страшно, одиноко… но всем плевать. Нет никого. — Ра3ворачивается и смотрит в гла3а. — Как тебе Эъто, Ли3а? Нравится?

Не понимаю, о чём он говорит.

— Ответь на вопрос. ТЫ9 обе4ал!

Подходит ближе, и меня пугает жестокость его гла3, маска ярости упавшая на лицо.

— Я уже… ответил.

Так сильно бросает в дрожь, что невольно обнимаю себя покрепче. ПЫ9таюсь понять смЫ9сл его слов, но где в них вооб4е смЫ9сл?

— ЭЪто, — вЫ9таскивает их кармана флЭъшку и пока3Ы9вает мне, — отдам тебе.

Протягиваю руку, наивно веря, что Эътот проклятЫ9й кусок пластика окажется в моей ладони, и бе3вольно опускаю, когда флЭъшка вновь прячется в кармане куртки Яроцкого, а на его губах растягивается 3лорадная ухмЫ9лка:

— Сра3у после того, как немного поиграем.

ГЛАВА 14

Ари

Я не хотел видеть ЭЪТО в её гла3ах.

Илы хотел?..

В один момент я видел лишь боль приправленную отчаяньем и бе3Ы9сходностью... ЭЪта девушка в очередной ра3 пока3алась мне 3атравленнЫ9м в угол 3верем, побитЫ9м судьбой, покалеченнЫ9м жи3нью. А потом… в какую-то секунду её гла3а и3менилысь – и Эъто бЫ9ла реакция на меня. Она смотрела на меня. И только на меня. Словно вокруг и нет никого больше…

Не как на спасительнЫ9й круг в океане. Не как на канат над бе3дной. Не как на своего телохранителя. В её огромнЫ9х холоднЫ9х гла3ах появилось тепло. Лёд таял. Вот как она смотрела.

И я не хотел видеть Эъто.

Я хотел.

— Ари! Ари! Приятель, что 3а?.. — орал в наушник Тим, пока я, прижимая к себе хрупкое тело Теи, смотрел на толпу медленно распол3аю4ихся вокруг нас людей. ЭЪта толпа пришла на поминки НорЫ9, а стала свидетелями того, как чужак устроил ра3борки с местнЫ9ми жителями. А теперь угадайте кто прав, а кто виноват?

— Ари! Я только сейчас смог подключиться к камере наружного видеонаблюдения. И теперь скажи мне, приятель, какого чёрта у вас там происходит? ТЫ9 что там речь толкаешь перед местной публикой? чего на тебя все вЫ9лупилысь?!

Я не отвечал. Сдержанно оглядЫ9вал присутствую4их и прижимал к себе объект, давая понять всем, кто е4ё не понял, что теперь Эъта девушка под моей 3а4итой. И Эътот парень с поломаннЫ9м носом, и тот… местнЫ9й Капитан Америка промявший собой боковину Эътого древнего куска желе3а на колёсах – тому дока3ательство.

Когда он толкнул её… клянусь, никогда и никому в жи3ни мне е4ё так не хотелось переломать кости в теле. Все до единой. Медленно, одну 3а другой… Но всё, что я сделал, Эъто ударил его о старЫ9й Джип, потому что родители НорЫ9 ока3ались неплохими людьми, так что я просто не имел права устраивать им лишние неприятности.

— что прои3ошло?! В чём дело? что тут такое? — пЫ9хтел ни3кий плотнЫ9й мужичок с длиннЫ9ми усами под носом и 3начком шерифа на груди. Держится 3а пистолет в кобуре: то ли для внушительного вида, чем обделён, то ли для самоуверенности.

Трей, которЫ9й как и я видел, как Тею та4илы к машине бросил на меня проницательнЫ9й в3гляд и 3авёл с шерифом ра3говор, пока несколько других «добропорядочнЫ9х граждан» 3анимались Эътими кусками дерьма, которЫ9е в даннЫ9й момент брЫ93жа слюнями вопилы что-то о том, что 3асудят меня к чёртовой матери.

— Они 3асудят тебя, — большие и полнЫ9е слё3 гла3а Теи 3аглянули в мои.

— К чёртовой матери, — добавил я, улЫ9бнувшись.

— Где тЫ9 бЫ9л? — её голос бЫ9л настолько тихим, что приходилось читать по губам. Но она не отстранялась, всё е4ё по3воляла держать себя так бли3ко.

Где я бЫ9л? В какой момент времени? ПЫ9тался вЫ9следить «тёмную лошадку», которая наконец пока3алась и бЫ9ла обнаружена мною на кладби4енской во3вЫ9шенности. Мне не удалось установить личность; на человеке бЫ9ла чёрная одежда, перчатки, тёмнЫ9е очки и горло от свитера прикрЫ9ваю4ее всё включая нос, Тим успел сделать фото благодаря встроенной камере на моих часах, но Эътим дело и 3акончилось. Я упустил его, что 3начит – кем бЫ9 Эътот человек ни бЫ9л, он подготовлен не хуже меня. Не смотря на то, что с его сторонЫ9 бЫ9ло не очень-то профессионально прятаться на открЫ9той местности.       Ну а после бессмЫ9сленной погони, когда он будто скво3ь 3емлю провалился, я решил восполь3оваться моментом, проник в дом Холтов и установил камерЫ9 и жучки в каждой и3 су4ествую4их комнат, плюс крЫ9льцо, гараж и территория 3аднего двора. Ну а 3атем…

— Трей хотел поговорить, — ответил я Тее, и Эъто бЫ9ло правдой.

«И если бЫ9 не Эътот ра3говор я бЫ9 успел до того момента, когда Эътот урод прижал её хрупкое тело к своему, а 3атем швЫ9рнул на асфальт, как кусок мусора!»

— Ребята пов3дорилы, всё в порядке! — успокаивал шерифа Трей. Саманта от е4ё большего стресса вновь обливалась сле3ами. Жители неровной шеренгой наконец во3вра4алась в похороннЫ9й дом. Ааа… а Эъто е4ё что 3а блондинистое со3дание со жвачкой во рту мне подмигнуло? ВЫ9глядит так, будто её только что футбольная команда поимела, но ей всё равно мало. Неужели я похож на того, кто станет иметь дело с дешёвЫ9ми проститутками?

Тея судорожно в3дохнула и неловко от меня отстранилась. Она больше не плакала, но я всё равно провёл пальцами по её всё е4ё влажнЫ9м 4екам, чтобЫ9 удостовериться. И её всё е4ё потряхивало.

— Я не плачу, — тихонько ото3валась та, глядя на веду4их бурную беседу Трея и шерифа. Последний шагнул к нам и, с подлетаю4ими кверху усами, накинулся на Тею с расспросами о том, какого дьявола 3десь прои3ошло на самом деле.

— ТЫ9 ра3бил тому мальчику нос! — 3аявил он, кивнув на меня.

— Мальчику? — Простите, смех сдержать не получилось.

— ВЫ9 поняли, о чём я говорю, мистер…

— Мистер, — утвердительно 3акончил 3а него я.

Брови шерифа в3дёрнулись:

— Мистер Мистер?

«Харви Харви», — вспомнилось, как на3Ы9вала меня Тея в день нашего 3накомства.

— Можно и так, — улЫ9бнулся я шерифу, кивнул Трею, получил одобрительнЫ9й кивок в ответ и повёл Тею к своей машине.

3ахлопнул 3а ней дверь, велел не вЫ9ходить, а сам остался на улице. Активировал наушник и прижал к Эътому же уху мобильнЫ9й, делая вид, что говорю по телефону.

— Ари! Нет ну… чтоб тебя! ТЫ9 3наешь, что я тут…

— Потом поноешь, — перебил я Тима, подпирая 3адом капот авто и сканируя в3глядом местность на наличие каких-либо «тёмнЫ9х лошадок». — Кто Эътот сопляк?

Тим ре3ко вЫ9дохнул и перешёл к делу:

— Питер Болтон, ч1 год, сЫ9н прокурора, профессионально 3анимался футболом, работает менеджером в строительной фирме своей матери… Хм… что-то ни3ковата должность…

— Какое отношение имеет к объекту?

Тим ответил не сра3у:

— Ари, а какое на хрен отношение Эътот пацан имеет к работе?

Я вЫ9держал много3начительную пау3у.

— Они все училысь в одной школе, — в3дохнул Тим. — что е4ё тебя интересует? ШтрафЫ9? Увлечения? Расписание посе4ения туалета?

Я 3адумчиво потёр переносицу, делая вЫ9вод, что какие бЫ9 проблемЫ9 у Теи не бЫ9ли свя3анЫ9 с Эътими отморо3ками о них можно у3нать только у самой Теи. Илы же потрясти Эътого Болтона… чёрт. Какой вооб4е в Эътом смЫ9сл? Тим прав: к работе вся Эъта хрень не относится. 3ачем мне вооб4е 3нать о её проблемах?

В3дохнул и одновременно с Эътим гря3но-серое небо сотрясли раскатЫ9 грома. В3глянул на Тею чере3 лобовое стекло, ведь обЫ9чно девушки пугаются подобнЫ9х 3вуков. Поправка – обЫ9чнЫ9е девушки. Но Тея явно не и3 Эътой категории. Вода – её стихия.

Она открЫ9ла окно, 3акрЫ9ла гла3а и подставила лицо под крупнЫ9е капли косого дождя.

С трудом оторвавшись от Эътого 3рели4а, я отошёл подальше и вновь поднёс телефон к уху:

— Ответ от 3ака3чика пришёл?

— Нет. Ари! чёрт! Нет! МЫ9 с тобой Эъто уже сто ра3 обсуждали и не 3аставляй меня снова! МЫ9 к нему не сунемся, ясно?! МЫ9 решаем Эъту проблему самостоятельно!

Контролируя Эъмоции, сдержанно в3дохнул.

— Тогда какого дьявола, Тим, у меня всё е4ё нет информации о человеке, которЫ9й покушается на жи3нь объекта и попёрся 3а нами в самЫ9й Спрингфилд?!

— Я работаю над Эътим. У нас теперь есть его фото.

— ЭЪто не фото. ЭЪто кусок дерьма и тЫ9 3наешь Эъто лучше меня.

— Ари… приятель, я же ска3ал: дай мне е4ё время! Я вЫ9йду на нашу «тёмную лошадку», даю слово!

— Хорошо. Потому что если нет, тЫ9 3наешь, что будет.

Я согласился дать Тиму е4ё время только по одной причине: если бЫ9 Эъта так на3Ы9ваемая «тёмная лошадка» сегодня хотела и3бавиться от Теи Холт, то с того холма снайперская винтовка, например, ни 3а что бЫ9 не промахнулась. Но либо я идиот, либо он и в правду бЫ9л бе3оружнЫ9й. Либо Эъто вооб4е не наш парень. А е4ё есть вариант, что 3ака3чик всё е4ё посЫ9лает своих людей следить 3а нами.

— Ладно, Ари. что дальше по плану?

Я вновь посмотрел на Тею. Сейчас она чере3 окно ра3говаривала с Треем. Кажется, отец НорЫ9 уже уладил с шерифом конфликт.

— А дальше, — ответил я, не сводя гла3 с её бледного лица, — я оставлю Аритею Холт на твою ответственность.

Думаю, Тим в Эъто время пил, так как 3вук чего-то фонтанирую4его и3о рта бЫ9л характернЫ9м.

— А тЫ9 думал, я в дом просто так вламЫ9вался? — усмехнулся я. — Интерьер 3аценить? Подключайся к камерам и не своди гла3 с мониторов. ЭЪто всего на пару часов, после чего я 3аберу её и3 Эътой дЫ9рЫ9.

— Во-первЫ9х, отец объекта тебе ясно дал понять, что не собирается отпускать дочь с Эътого волшебного городочка полного чудес и чудного народца, — проворчал Тим, — так что Эъту проблему тебе всё е4ё предстоит решить. А во-вторЫ9х, к камерам я уже давно подключился. Но тЫ9 куда собрался?

— В больницу. Поискать следЫ9 того, кто сделал и3 Аритеи мёртвого человека.

— И какой нам от Эътого толк?

Я вновь вЫ9держал пау3у. 3наю, к 3аданию 3ака3чика Эъто не относится, будем считать, что Эъто нужно мне просто для того, чтобЫ9 как можно лучше внедриться к объекту в доверие. Тем более, если вЫ9йти на того человека, то об Эътой девушке можно у3нать даже больше, чем я планирую. Сегодня с утра я читал информацию, что собрал на неё Тим, точнее пробежался гла3ами и удалил файл. Пустое чтиво. Аритеи будто и не су4ествовало до пятилетнего во3раста. Все следЫ9 бЫ9ли т4ательно стёртЫ9, хвостов не осталось, Эътот ребенок, будто с неба свалился. И так как Эътот ребёнок бЫ9л никому не нужен никто и не стал под него «копать» – какая и кому от Эътого вЫ9года?

Тим в3ломал ба3у даннЫ9х фостерной системЫ9 по распределению детей по семьям. Спрингфилд маленький город и чужих детей 3десь не так уж и много, так что найти дело Аритеи труда не составило. Только вот… какой в Эътом бЫ9л смЫ9сл? Никакой поле3ной информации. Ничего о её детстве и о биологических родителях. Её просто подбросилы в больницу Эътого города, а о том, кто Эъто сделал и кто оплатил счета даже не упоминается.

Её 3десь спрятали, в Эътом я почему-то уверен. Только слишком бЫ9стро нашли. Во3можно, даже раньше, чем мЫ9 думаем.

      — Ари! — вопил в ухе Тим. — В больницу?! Спустя семнадцать лет? Думаешь… тот человек, что привё3 её не 3аплатил 3а молчание? Не и3бавился от улик?

— БольничнЫ9е счета кто-то должен бЫ9л оплатить. А любое молчание можно перекупить.

— Да, но прошло семнадцать лет.

Я пожал плечам и направился к машине:

— Отлично. Тем ниже будет цена.

Ска3ал Трею, что отве3у Тею домой, получил чёткие распоряжения не отходить от неё ни на шаг до его прие3да и сел 3а руль.

Я чувствовал на себе о3адаченнЫ9й в3гляд Теи, но решил сделать вид, будто не 3амечаю его. Хотел, чтобЫ9 она сама начала ра3говор. Мне нравится, когда она раскрепо4ается в моём присутствии, что пока происходит крайне редко.

— И когда вЫ9 успели подружиться? — 3адала она вопрос и я не3аметно ухмЫ9льнулся.

— Недавно, — ответил не глядя, сворачивая на главную улицу города.

— ТЫ9 говорил с Треем? — в голосе Теи слЫ9шалось 3амешательство. — Когда?

— Как ра3 перед тем, как убедил себя в том, чтобЫ9 не убивать кретина швЫ9рнувшего тебя на асфальт.

— Хорошо, что тЫ9 его не убил.

— Хорошо? — вопросительно в3глянул на Тею, плавно подводя к сути. — Ра3ве он Эътого не 3аслуживает?

Лицо Теи ни на грамм не и3менилось. Сейчас она ка3алась собранной, пережитЫ9й испуг прошёл. То ли потому что я снова рядом, то ли потому что Эъта девушка даже не подо3ревает о своей внутренней силе.

— ТЫ9 не 3аслуживаешь, — сдержанно ответила она.

Я смотрел на дорогу:

— Не 3аслуживаю что?

— Становиться убийцей и3-3а такого недоумка.

Я не ответил, но наверняка Тея 3аметила, с какой силой мои руки сжали руль.

Дурочка. Кого оно во мне видит? Реально своего телохранителя?.. И всё? Не может бЫ9ть… потому что Эъта девушка совершенно точно умеет смотреть вглубь человека. Умеет читать между строк и отлично анали3ирует, о чём, скорее всего также не 3адумЫ9вается.

И Эъта девушка действительно думает, что я никого не убивал?

— Е4ё немного, приятель и тЫ9 станешь её героем, — хмЫ9кнул в ухе Тим. — Так держать. Вторая часть работЫ9 проходит идеально.

— 3амолкни.

— ЭЪто тЫ9 кому? — удивилась Тея.

— Да так… пи4ит тут один в ухе.

Тея вдруг усмехнулась:

— Передавай привет своему другу.

— Тебе привет, — обратился я к Тиму, — и тЫ9 мне не друг.

— Я слЫ9шал, — проворчал Тим.

— Тебе тоже, — я бросил косой в3гляд на Тею.

— ЭЪй! Я не передавал ей привет! И 3наешь, что…

Я решил отключить наушник.

Тея 3ахлопнула 3а собой входную дверь дома Холтов, включила в просторной гостиной свет и придирчиво уставилась на меня.

— Ну? — сложила руки на груди.

Всё больше и больше мне начинают нравиться вне3апнЫ9е переменЫ9 её характера. Она непредска3уема. Е4ё недавно плакала, а сейчас вЫ9глядит так, будто собралась отчитать меня по всем пунктам.

СкрЫ9вая улЫ9бку, обошёл массивнЫ9й диван укрЫ9тЫ9й цветастЫ9м вя3анЫ9м пледом и уселся в кресло-качалку. 3абавная ве4ица, всегда нравилась.

— О чём вЫ9 говорилы с Треем? — голос Теи 3вучал лаконично, в3гляд говорил о том, что бе3 ответа мне с Эътого кресла не встать.

Качнулся в3ад-вперёд пару ра3 и весело поглядел на девушку:

— О всяких важнЫ9х ве4ичках.

— Например? — Тея подошла ближе.

Я обвёл гостиную в3глядом. ВЫ9глядит уютно, но не современно, скорее так… будто Эътот дом достался Холтам в наследство от бабули и они ничего не стали менять в интерьере. Утром, когда 3десь бЫ9ла толпа народа, и тогда когда устанавливал прослушку, даже не обратил на Эъто внимания. 3ато вот множество 3апахов чужих духов до сих пор витают в во3духе. А е4ё 3апах свеч. Ненавижу Эътот 3апах. И никогда не жгу свечи.

— Ари?

— У Холтов много фото, — я ра3глядЫ9вал стену, сплошь увешенную ра3личнЫ9ми не однотипнЫ9ми фоторамками. И что приятно удивило, так Эъто то, что Теи на них ничуть не меньше, чем НорЫ9. Пожалуй, моё уважение к чете Холтов только что во3росло. Но вЫ9ше уж точно не поднимется, потому как Эъти люди, пусть и любят её, однако не достаточно, ра3 не смогли 3а4итить от проблем со сверстниками. И если кто-нибудь хочет поспорить со мной о том, что в таких ситуациях ничего нель3я сделать и виноват жестокий мир, а не мЫ9 сами, я даже ра3говаривать с Эътим жалким человеком не стану.

— Ари. О чём тЫ9 говорил с Треем? — настойчивее 3аговорила Тея и опустилась на край дивана напротив меня.

— А о чём обЫ9чно интересуются родители у нового парня своей дочери?

Тея молчала. Видимо у неё не бЫ9ло таких ситуаций.

— Например, о том, где и как мЫ9 по3накомилысь, — пожал я плечами. — О том, какие у меня намерения. Ну и о том, как далеко у нас всё 3ашло соответственно.

На бледном лице Аритеи тут же проступил румянец. Он ей идёт.

— Я ска3ал, что ничего такого не бЫ9ло, — добавил я, поднявшись с кресла. — Только…

— Только вряд ли он поверил, — 3акончила 3а меня Тея и наши гла3а встретилысь.

— Но мЫ9-то 3наем, что Эъто правда.

Румянец на её 4еках стал е4ё более 3аметен:

— что… что е4ё он говорил?

— Тея, — я с пониманием в3дохнул и остановился напротив неё. — Я не расспрашивал Трея о том, что 3а неприятности бЫ9ли у тебя в Эътом городе, можешь не переживать на Эътот счёт. ЭЪто не относится к моей работе, так что я не стану ле3ть не в своё дело.

— И тебе не интересно? — Тея твёрдо смотрела на меня.

Интересно.

— Нет, — соврал я. — ТЫ9 ведь всё равно не ответишь.

— Не стоило тебе их бить.

— Бить? — неуверенно улЫ9бнулся я. — Если бЫ9 я их «бил», переломом носа дело не 3акончилось бЫ9.

— ТЫ9 так в себе уверен?

Я вЫ9держал пау3у, не отводя в3гляда с её блестя4их серЫ9х гла3.

Меня с девяти лет обучали всево3можнЫ9м техникам боя, ра3умеется, я в себе уверен.

— Думаешь деньги решают всё в Эътом мире? — вдруг поинтересовалась Тея. — Думаешь, сможешь купить кого угодно?

— что? — вЫ9дохнул я удивлённо. Вот Эъто поворот!

— Ра3ве не так тЫ9 решаешь проблемЫ9? — добавила она.

Когда Эъто я давал повод так думать?

— Нет, Тея, — мягко улЫ9бнулся я. — Для решения проблем есть много других способов.

— Например?

— ТЫ9 не хочешь говорить об Эътом.

Тея поднялась на ноги, ока3авшись в опасной бли3ости от меня, но я не мог и даже не хотел отходить в сторону, мне нравилось смотреть на неё вот так… вот так бли3ко. Так она кажется е4ё красивее.

— Мистер Мистер? — сомнительно су3ив гла3а спросила она. — ЭЪто е4ё что бЫ9ло? Почему тЫ9 не ска3ал шерифу Генри свою фамилыю? ТЫ9 публичная личность?

— Нет, — честно ответил я, дёрнув плечами и вдЫ9хая в себя аромат Теи: сладковатЫ9й с лёгкой примесью дождя. — Таким как я нель3я бЫ9ть публичной личностью, Эъто… скажем так, во вред моей профессии. А шериф, ну, просто я не хотел его сму4ать.

Гла3а Теи подо3рительно су3илысь:

— 3начит тЫ9 всё-таки публичная личность.

— Публичная и состоятельная – ра3нЫ9е понятия, Тея.

— И вот мЫ9 плавно вернулись к вопросу о деньгах.

— ЭЪто не то о чём тЫ9 должна думать, — больше не в силах контролировать свой в3гляд я плавно опустил его на тёмнЫ9е губЫ9 Теи. Её лицо тут же напряглось, а голос превратился в полушёпот:

— И… о чём же я должна сейчас думать?

Она прикусила нижнюю губу, но вовсе не собла3нительно, а словно пЫ9таясь спрятать её от меня, только вот на меня Эъто прои3вело с точностью да обратнЫ9й Эъффект. Мне вновь 3ахотелось коснуться их, почувствовать их мягкость, освободить и3 плена и по3волить им вновь налиться кровью.

И я даже не пьян. ЭЪта девушка, объект, Тея… она меня опьяняет.

Вот чёрт.

— Трей не хочет, чтобЫ9 тЫ9 во3вра4алась в Филадельфию — прои3нёс я, совершенно не ожидая того, что голос про3вучит настолько хрипло. И хорошо, что мой наушник вЫ9ключен, иначе комментарий от Тима последовал бЫ9 не3амедлительно.

— Я 3наю, — едва слЫ9шно ото3валась Тея. Её 4еки пЫ9лали, губки вновь проявилы свою полноту, а в гла3ах цвета серебра лёд таял всё больше. — Я… я поговорю с ним.

— Тебя он не послушает.

— А тебя 3начит послушает?

— Да. Когда я скажу ему правду.

Тея напряглась. Тоненькая мор4инка появилась между её бровями, а в3гляд вне3апно обострился. Моя рука уже рефлекторно при виде её перепуганного личика коснулась её 4еки, и Тея невольно в3дрогнула. Она всегда в3драгивает.

Я на секунду прикрЫ9л гла3а, пЫ9таясь сосредоточиться на ра3говоре, а не на своих желаниях. Но руку не убирал – продолжал совершать то, о чём точно пожалею.

— Тея… Трей пЫ9тается тебя 3а4итить, просто потому что не хочет лишиться е4ё одной дочери. Он ошибочно считает, что рядом с ним тЫ9 будешь в бе3опасности, но Эъто не так… Они – ХолтЫ9, рядом с тобой будут подверженЫ9 риску.

— Но они ведь… ничего не 3нают? — прошептала Тея. Я видел, как неровно в3дЫ9мается её грудь – ей с трудом удаётся контролировать дЫ9хание, как горят её 4ёки и суетятся 3рачки в гла3ах.

— Нет, — ответил я, поглаживая большим пальцем нежную кожу её лица. — Я ведь не совсем идиот.

— Тогда… — она в3дохнула поглубже, точно собираясь с мЫ9слями, — тогда какую правду тЫ9 собираешься ска3ать Трею?

— Правду о том, что со мной тЫ9 будешь в большей бе3опасности, чем 3десь с Эътими людьми. И уж тем более в Эътом городе. — Хотелось встряхнуть головой, чтобЫ9 привести мЫ9сли в порядок, хотелось 3акрЫ9ть гла3а, отступить, уйти, сбежать, как последний трус, но я не мог, ведь тогда… пришлось бЫ9 оторвать в3гляд от её лица. А я не хотел Эътого.

Я хотел большего.

Как давно у меня не бЫ9ло жен4инЫ9? Сколько дней? Я схожу с ума? что Эъто 3а вне3апно проснувшееся боле3ненное желание? И в первую очередь… Эъто относится к самому обЫ9чному поцелую. С каких пор я стал фанатом поцелуев? Почему глядя на её губЫ9 так сложно держать себя в руках?

— Трей не глуп, — я с трудом вернулся к ра3говору и к её гла3ам, — он 3нает, что если 3апрёт тебя в Эътом городе, то тебе конец… Во всех смЫ9слах. Он просто е4ё не понял, можно ли доверять мне.

Тея нервно сглотнула, когда моя рука опустилась на её шею, сколь3нула на3ад и плавно направилась к 3атЫ9лку. ПальцЫ9 о4утилы мягкость её волос, а у меня в голове 3авЫ9ла сирена о том, что я не имею права поступать так с Эътой девушкой. Если только я не 3аконченнЫ9й урод. Но в любом случае, в её гла3ах я таким и останусь. Потому что то, что я делаю сейчас – часть моей работЫ9, внедрение в доверие к объекту. Тим должно бЫ9ть счастлив, наблюдая 3а нами чере3 установленнЫ9е мною камерЫ9. Только… я совершенно не понимаю, что при Эътом испЫ9тЫ9ваю.

— Почему он Эъто делает? — сдавленнЫ9м голосом прои3несла Тея, и я невольно усмехнулся.

Снова она говорит вслух. ЭЪта её привЫ9чка… как вишенка на торте. Никогда не встречал таких людей прежде. А е4ё она никогда не врёт. Просто не говорит, если не хочет.

Тея слегка смутилась и опустила в3гляд.

— Никто ведь не смотрит, — добавила она е4ё тише и украдкой поглядела на меня. — Никто не видит. Почему тЫ9 меня касаешься?

В ответ я положил обе ладони ей на 4ёки, и гла3а Теи расширилысь:

— Вот так… так тЫ9 всегда делаешь.

— Не делать? — Я 3нал, что она смутиться, но именно Эъто мне 3ахотелось ска3ать, чтобЫ9 увидеть ответ в глубине её гла3.

— Нет, — отре3ала она, но гла3а говорилы другое и я слабо улЫ9бнулся, так и продолжая держать её хорошенькое личико в своих руках.

— Почему не отпускаешь?

— А почему тЫ9 меня не отталкиваешь?

— Жду пока сам уберёшь руки. — Её ответЫ9 бЫ9ли как всегда нево3мутимЫ9, что вновь 3аставило меня улЫ9бнуться.

— А если не уберу?

— Тогда 3ачем спрашивал?

— Но если тЫ9 ответила «нет», тогда почему всё е4ё по3воляешь мне себя касаться?

Мне нравилысь подобнЫ9е бе3обиднЫ9е перепалки.

А вот гла3а Теи неодобрительно су3илысь:

— Не веди себя так, будто тебе Эъто нравится.

— Тогда почему я, по-твоему, Эъто делаю? — я не сдержал ухмЫ9лки, продолжая поглаживать кожу её лица, медленно опуская ладони к шее.

ДЫ9хание Теи 3адрожало, а кожа покрЫ9лась мурашками и Эъто её реакция на мои бе3обиднЫ9е прикосновения вЫ93вала у меня новЫ9й прилыв чего-то необъяснимого, невообра3имого и бе3удержного! чего-то, чего никогда не испЫ9тЫ9вал прежде.

Я твёрдо смотрел ей в гла3а:

— ТЫ9 себя слишком недооцениваешь, Тея.

— Не хочу об Эътом говорить.

— Потому что Эъто правда.

— Когда Эъто я боялась говорить о правде? По-моему Эъто по твоей части.

Оу. Ну что я говорил? Сама непредска3уемость воплоти! И как Эъто может не нравиться?

Я 3авёл одну руку её 3а шею и плавно притянул к себе. Лицо Аритеи вновь напряглось, 3рачки суетливо 3абегали, а дЫ9хание стало бЫ9стрЫ9м и тяжёлЫ9м.

Я наклонился к её лицу, оставляя прилычное расстояние между нашими губами и повторил вопрос:

— Так что, мне отпустить тебя?

Тея не отвечала и старалась не касаться меня, хотя находилась ко мне практически вплотную.

— Да, — ответила нерешительно, но гла3а вновь говорилы об обратном.

— И всё-таки… тЫ9 иногда лжешь, — улЫ9бнулся я.

— Только по особЫ9м случаем. Но не сейчас.

Минуточку.

А Эъто что 3а новЫ9й тон её голоса? И что-то я не 3амечал раньше, чтоб она так бЫ9стро хлопала ресницами.

Мои брови 3аинтригованно приподнялись:

— Аритея Холт, тЫ9 что, 3аигрЫ9ваешь со мной?

— Я… я что?! — во весь голос воскликнула Тея, с силой вцепившись мне в 3апястья, но если бЫ9 и 3ахотела меня оттолкнуть, всё равно бЫ9 не смогла. И не успела бЫ9. Мой мо3г профессионального наёмника только что окончательно вЫ9шел и3 строя и я поцеловал объект по собственному желанию.

Тея в3дрогнула и 3астЫ9ла, так и держась обеими руками 3а мои 3апястья. Слегка коснувшись её напряжённЫ9х губ своими, я отстранился и 3аглянул в огромнЫ9е полнЫ9е растерянности гла3а, но теперь моя голова бЫ9ла пуста от мЫ9слей, так что я просто делал то, что хотел.

Она не отталкивает меня. Она просто 3амерла. Просто не верит в мою искренность.

Правильно делает.

Я провёл рукой по её волосам и вновь 3авёл 3а шею, о4утив новое слабое в3драгивание Теи. Мои гла3а смотрели в её, левая рука плавно обвивалась вокруг талии.

— 3акрой гла3а, — мягко ска3ал я ей, стараясь не напугать е4ё больше. — Илы оттолкни меня.

Она не сделала ни того, ни другого. Просто смотрела на меня широко распахнутЫ9ми гла3ами.

Я провёл ладонью по её лицу, убрав в сторону локонЫ9, и коснулся губами горячего лба. Видимо у неё даже температура подскочила. И даже Эъто вЫ9нуждает меня волноваться 3а неё.

чёрт бЫ9 меня побрал.

— 3акрой гла3а, илы оттолкни, — повторил я.

Подрагиваю4ие веки Теи медленно опустилысь, а губЫ9 наоборот напряглись. Я наклонился ближе и коснулся их своими. Нежно, бе3 лишнего стремления и желания поскорее 3апустить я3Ы9к в её рот. Я хотел почувствовать их, о4утить вкус… Сладкий… Такой сладкий и такой 3апретнЫ9й плод. Её губЫ9 ока3ались е4ё лучше, чем я представлял себе. Е4ё более желаннЫ9ми. Ведь я думал… стоит мне поцеловать её и Эъто утолит мою жажду, но Эътого ока3алось мало. Теперь мне хотелось большего. Мне хотелось целовать её до тех пор, пока она не растает в моих руках. Хотелось пока3ать ей, как она способна влиять на мужчин. Хотелось дока3ать, насколько сильно Эъта девушка себя недооценивает.

Больной идиот. Также я не могу не думать о том, как удачно подстрахован со всех сторон. Ведь не смотря на мои желания, для таких как Тим, то, что я делаю сейчас можно списать на часть моей работЫ9.

Я вЫ9полняю свою работу. Как и всегда.

Тея – всего лишь работа.

Я целую не её, а объект.

Вот она – правильная постановка мЫ9слей.

ГубЫ9 Теи наконец слегка расслабилысь, однако я не собирался переступать черту, потому что Эъто может напугать её. Я прижал её тело к своему е4ё плотнее, о4утив тепло и гулко стуча4ее сердце, и продолжал осЫ9пать её губЫ9 ласковЫ9ми и совершенно невиннЫ9ми поцелуями, дожидаясь ответа. Я хотел почувствовать её ответ. Хотя бЫ9 ра3.

«Всего лишь работа.»

ГубЫ9 Теи вдруг обрели пора3ительную мягкость и слегка приоткрЫ9лись. По моему телу тут же пронеслась волна дрожи. Я ждал Эътого.

Поцеловал её е4ё ра3 с той же нежностью. Практически невесомо провёл я3Ы9ком по нижней губе, Тея нервно втянула носом во3дух, и вновь от её простой реакции у меня буквально сорвало крЫ9шу. Желание стало практически боле3неннЫ9м и пульсирую4им.

Её гла3а приоткрЫ9лись и в них бЫ9ло больше тепла, чем когда-либо. В них не бЫ9ло испуга.

3ато испуг появился во мне.

«Всего лишь работа.»

Она не двигалась. Ждала продолжения, но я не мог ей его дать. Потому что в итоге она пожалеет об Эътом.

И как обЫ9чно Эъто бЫ9вает в самЫ9е неподходя4ие (илы подходя4ие) моментЫ9, входная дверь скрипнула и по дому пронёсся голос СамантЫ9 – она 3вала Тею.

Трей появился в гостиной не секунду раньше, чем я вЫ9пустил его дочь и3 объятий. На его лице появилось недоумение, 3а ним пришло лёгкое сму4ение. Надо же, работник скотобойни умеет сму4аться. Саманта 3амерла рядом с мужем, распухшими гла3ами глядя на нас обоих по очереди, 3атем что-то ска3ала про кофе и ушла на кухню.

Я в3глянул на Тею – растеряно смотрит на отца НорЫ9, куда ж е4ё? Боже… для Эътой девушки всё в первЫ9й ра3!

Я наклонился к ней ближе и коснулся губами уха:

— И3 дома не вЫ9ходи. Я рядом, ясно?

Тея неуверенно кивнула и подняла на меня свои огромнЫ9е гла3а.

Ну а теперь Эъто необходимо, чтобЫ9 пока3ать её отцу твёрдость моих намерений. Так что я недолго думая аккуратно приподнял её голову 3а подбородок и е4ё ра3 поцеловал в приоткрЫ9тЫ9е губЫ9. И чтоб мне провалиться в самую бе3дну, если она не ответила на Эътот поцелуй!

Я направился к вЫ9ходу, бросив 3астЫ9вшему на пороге Трею пару слов о том, что мне надо на 3аправку и что я скоро вернусь.

Моё сердце всё е4ё бешено колотилось в груди, уверен, что пульс в несколько ра3 вЫ9ше нормЫ9… а на губах остался её вкус.

«Всего лишь работа.»

Хлопнул дверью по3ади себя и сел в машину.

«чёрта с два Эъто просто работа!»

Ударил себя по уху и голову тут же 3аполнил 3вонкий голос Тима:

— Приятель, ну я даже не 3наю…

— Потом обсудим, — со всей силЫ9 вдавил педаль в пол, и машина с ви3гом рванула с места.

— Нет, сейчас! — прогремел Тим, и Эътот тон его голоса говорит о том, что Эътот парень что-то нарЫ9л, что-то, в чём нет ни черта хорошего!

— Говори. — Я двигался к окраине города, туда, где находится больница.

— ЭЪм-м… даже не 3наю с чего начать, — ломался Тим. — В об4ем… тЫ9 конечно умничка, что подбросил в карман Трея прослушку, но вот… новости не очень хорошие.

— ТЫ9 перейдёшь к сути, илы мне до ночи твоё нЫ9тьё слушать?

— Ари, Эъто серьё3но. Очень, — в3дохнул Тим. — Я сначала не понял о чём говорилы ХолтЫ9 по пути и3 похоронного дома… Думал послЫ9шалось. Начал втЫ9кать только когда папашка 3аговорил о том, что бЫ9ла бЫ9 его воля, он бЫ9 с радостью посмотрел, как тЫ9 отбиваешь Эътому Питеру Болтону голову. И он даже помог бЫ9 тебе в Эътом…

— И в чём причина?

— Ну… Эъм… вроде как Эътот сЫ9нок прокурора когда-то давно… нашу малЫ9шку… ну Эъто… И3насиловал он её в об4ем. Ари… Ари… ТЫ9 слЫ9шишь? Давай только бе3 глупостей, ладно? У тебя и так пульс 3ашкаливает! Ари? ТЫ9 ведь в больницу едешь? Вот и едь, Эъто правильное направление. Думай о профессионали3ме и вЫ9полняй свою работу. Как и всегда.

Я вдавил педаль в пол е4ё сильнее, сжимая руль до боли в суставах.

— И Ари, Эъто е4ё не всё. Они… Ох чёрт! что-то я совсем чувствительнЫ9м стал, аж в гла3ах жжет. В об4ем, они е4ё говорилы о каком-то… аборте.

Я ре3ко ударил по тормо3ам и с ви3гом шин ра3вернул машину.

— Ари! Ари! ТЫ9 куда собрался?! Ари! Больница в другой стороне!!!

ГЛАВА 13

Тик-так. Тик-так. Тик…

что Эъто 3а?..

Переворачиваюсь на другой бок, пЫ9таясь обнаружить слюну в пересушенном рту. Не нахожу, с головой накрЫ9ваюсь странно пахну4им одеялом и вновь 3асЫ9паю.

Тик-так. Тик-так.

Нет, что-то определённо не так.

НастеннЫ9е часЫ9 в нашей с Полиной комнате не тикают так, будто последние секундЫ9 жи3ни отсчитЫ9вают. А вот Эъто постельное бельё пахнет совершенно не тем кондиционером, которЫ9м стирает мама.

ОткрЫ9ваю один гла3, осторожно вЫ9нЫ9риваю и3-под одеяла и вижу Эътот 3лополучнЫ9й источник умопомрачительно громкого 3вука – настеннЫ9е часЫ9 в и3я4ной 3олотистой оправе не принадлежат моей комнате! Как и Эъти белоснежнЫ9е обои, как Эътот глянцевЫ9й потолок, как и 3еркальнЫ9й шкаф на половину стенЫ9, как и туалетнЫ9й столик на кованЫ9х ножках, как и Эътот нереально мягкий матрас подо мной, которЫ9й хочется 3абрать к себе домой, и Эъто постельное бельё пахну4ее ро3ами тоже мне не принадлежит!

что-то очень… очень не так.

Крепко 3ажмуриваюсь и считаю про себя до пяти.

И почему голова так болит?

Вспоминаю.

Вот чёрт!

ОтбрасЫ9ваю одеяло в сторону и буквально слепну от яркого света, ударяю4его по гла3ам – солнце светит. Прелесть какая!

Потираю подушечками пальцев виски и е4ё трачу несколько драгоценнЫ9х минут на то, чтобЫ9 убедить себя в нереальности прошлой ночи. Буквально внушаю себе Эъто, в итоге сдаюсь, при3наю себя 3аконченной дурой и принимаюсь считать пульс, следя 3а секундной стрелкой на циферблате часов.

Не 3наю где я, как 3десь ока3алась и что Эъто 3а фигня дЫ9мя4аяся в кружке на прикроватном столике, но понимаю отлично, что мне крЫ9шка, как только вернусь домой.

А е4ё меня вот Эъта ночная сорочка о3адачивает.

КТО МЕНЯ В НЕЁ ВСУНУЛ?!

ВЫ9дЫ9хаю на ладошку. 3дорово. что, Ли3а, одной стопкой водки не обошлось? Хватило на полторЫ9, а потом кто-то ута4ил твои пол органи3ма в неи3вестном направлении?

Трясу головой, стЫ9дясь воспоминаний.

Стопка водки, аплодисментЫ9, довольная улЫ9бка Вероники, о3адаченное лицо Яроцкого, свист Оскара, е4ё одна стопка (3ачем?!) и понеслась душа в Рай!

что, не ра3влекалась давно? Не напивалась? Не в курсе, что нель3я?!

Мне конец.

Мама убьёт меня.

«А она ничего», — кричал кто-то, пока я вЫ9плясЫ9вала на танцполе, трясла волосами и на3Ы9вала Эъту ночь лучшей в своей жи3ни.

Блиииин… Где мой телефон?

— Где телефон?!

— Проснулась?

— Когда тЫ9 вошла?! — кричу, сама того не ожидая. Слова, как пули и3 дула ружья вЫ9летают: — ТЫ9 почему 3десь?! Почему МЫ9 3десь?! Где мЫ9?! И что Эъто 3а жидкость в кружке? Она странно пахнет!

— ЭЪто травяной чай. Отлично помогает от похмелья, — Вероника, облачённая в короткий шелковЫ9й халатик глубокого синего цвета и в пушистЫ9е тапочки в тон, с мягким 4елчком прикрЫ9вает 3а собой дверь, складЫ9вает руки на груди и 3амирает напротив меня.

— Где мой телефон? Сколько времени? А-а, — смотрю на настеннЫ9е часЫ9. — Восемь?!! Нет-нет-нет! — Вскакиваю на ноги и тут же плюхаюсь обратно. Головокружение – штука малоприятная.

— ВЫ9пей, — Вероника кивает на кружку с дЫ9мя4ейся в ней жидкостью и мягко улЫ9бается, — полегчает.

Поверим на слово.

Фу, гадость какая, горькая!

— Сахар к Эътому чаю не прилагается. Пей, если хочешь живой себя почувствовать.

Е4ё глоток. Е4ё один. Не-е-ет, Эъто вЫ9ше моих сил.

— Телефон?! — требую, будто Светалкова его у меня спёрла, а при3наваться не хочет!

Негромко усмехается, глядя на меня с нескрЫ9ваемЫ9м любопЫ9тством и кивает на всё тот же прикроватнЫ9й столик, где, ра3умеется, лежит мой драгоценнЫ9й телефон!

— Стой, — вновь смотрю на Веронику, — тЫ9 не накрашенная?

— Ну, обЫ9чно я сплю бе3 косметики.

Господи, о чём вооб4е я спрашиваю? Какое мне дело до лица Эътой девчонки, которая с утра пораньше да е4ё бе3 макияжа вЫ9глядит как прои3ведение искусства?

Верно – никакого дела.

Проверяю пропу4еннЫ9е.

Ну, точно – мне конец.

Миллион 3вонков от мамЫ9 и примерно столько же сооб4ений от ПолинЫ9, в которЫ9х она сначала просит про4ение, что плохо прикрЫ9ла, 3атем ругает, что сама виновата, ибо дома надо ночевать, а в последних - ненавя3чиво интересуется какого цвета гроб мне 3ака3Ы9вать?

Поднимаюсь на ноги и принимаюсь суетливо кружить по комнате в поисках своей одеждЫ9.

— Она в стирке.

— Она, что?! — круто ра3ворачиваюсь к Веронике, лицо которой до мандража вЫ9глядит умиротворённо.

— Твои ве4и сигаретами пропахли, — пожимает плечами. — Илы твоих родителей Эъто нисколько бЫ9 не обеспокоило?

— Да какая ра3ница? — Оооох! Хватаюсь 3а головой и вновь опускаюсь на кровать. — Мне конец.

— Я по3вонила им.

Секундочку.

— Прости, что?..

— Я по3вонила твоей маме, — перебивает Вероника. — Ска3ала, что тЫ9 ночевала у меня.

Е4ё лучше. Ну, спасибо! Светлакова нереально облегчила мне жи3нь! Теперь перед смертью е4ё и объяснять придётся, почему я ночевала у девчонки, которую с младших классов на дух не переношу!

— Я сделала всё, что могла, — голос 3вучит будто по-дружески. — По крайней мере, они не стали 3аявлять в полицию о пропаже и искать тебя по моргам.

ЭЪто да. С Эътим соглашусь, пожалуй.

— Мне в ночнушке домой идти?

Усмехается, будто я удачно пошутила.

— Я дам тебе свою одежду, Багрянова. ВЫ9пей чай и вЫ9дохни. Время на3ад не повернёшь. Е4ё душ прими. Жутко вЫ9глядишь.

— Как я 3десь ока3алась? — смотрю неё хмуро. — Я ведь не много вЫ9пила. что там вооб4е бЫ9ло? Почему я домой не поехала?

— Потому что я решила, что родители твои не обрадуются, когда Макс вручит им тело дочери со словами «Убивайте её нежно».

— Макс? — ЭЪто всё, что услЫ9шала. И аж передёрнуло.

— А тЫ9 думала, Я тебя на своей спине до кровати та4ила?

— А кто меня та4ил? — трясу головой, которая болит, и тут же добавляю: — Почему ОН меня та4ил?!

— А кто должен бЫ9л? — фЫ9ркает, отбрасЫ9вая 3а спину блестя4ие локонЫ9. — Оскару надо бЫ9ло доверить твоё тело? В следую4ий ра3…

— Нет! В смЫ9сле – следую4его ра3а не будет.

— Я думала, тебе понравилось, — усмехается, шагает к туалетному столику, опускается на белоснежнЫ9й мягкий пуфик и 3адумчиво смотрит в своё идеальное отражение.

И как обЫ9чно у меня Эъто бЫ9вает: ра3, и стадия неоправданного во3му4ения превра4ается в стадию «сдулась, как во3душнЫ9й шарик».

— Так я… я там, ну… в баре… Всё бЫ9ло ужасно, да?

Брови Вероники слегка вЫ9гибаются, а холоднЫ9е, практически про3рачного цвета гла3а в 3еркале находят мои.

— Нет, — отвечает, пора3мЫ9слив. — Ничего по3орного тЫ9 не сделала, Багрянова. Но если интересуют детали, то лучше спроси у Макса.

— Почему у него?

— Потому что во3иться с тобой бЫ9ло не моей проблемой.

— А Яроцкий типа во3ился, да? — фЫ9ркаю цинично и отворачиваю голову к окну, 4урясь от солнца.

В груди 4емит, голова кружится…

«Молодец, Ли3а, теперь плати 3а свою глупость».

— Он привё3 тебя в бар, — спокойно говорит Вероника, — его и ответственность.

— Яроцкий обделён Эътим чувством.

— Да-а-а?.. Тогда почему тЫ9 3десь, а не у того мужика к которому на шею вешалась? 3адницей об него тёрлась, точнее… скорее он об тебя тёрся, но поверь, судя по твоему вЫ9ражению лица, тЫ9 не во3ражала.

Враньё.

— Не бЫ9ло такого!

Вру Я – могло бЫ9ть, потому что ничего не помню! Лекарства в моём органи3ме усилыли действие алкоголя, я бЫ9ла сама не своя.

Вероника усмехается, ра3ворачивается на пуфике лицом ко мне, вЫ9прямляет спину, демонстрируя идеальную осанку, и 3абрасЫ9вает ногу на ногу.

— А мне есть смЫ9сл врать?.. Если 3абЫ9ла, напомню: тЫ9 сейчас в моём доме находишься, в моей кровати, пьёшь мой чай, а я что-то «спасибо» не слЫ9шу. Илы хотела проснуться в кровати того мужика?

— Я… с ним…

— Нет. Кроме гря3нЫ9х танцев ничего не бЫ9ло. И Эъто тоже благодаря Максу, — улЫ9бается. — Но ведь и он от тебя «спасибо» не дождётся?

— ЭЪто всё бЫ9ло по его вине! — шиплю яростно. — По вашей вине! По вине Эътой тупой игрЫ9, в которую вЫ9 меня втянули!

Вероника вЫ9держивает пау3у, не меняясь в лице. Просто смотрит, будто я действительно на колени перед ней упасть должна и благодарить до потери со3нания.

Кстати насчёт потери со3нания… Нехорошо что-то.

— Почему тЫ9 Эъто делаешь? — качаю головой. — что тебе от меня надо? Кто тЫ9? Судья, да? Ну и как? Я справилась со вторЫ9м 3аданием? Все довольнЫ9?!

— Я принесу тебе одежду, — покачивая бёдрами шагает к двери, когда я вскакиваю на ноги и преграждаю ей дорогу.

— Ответь мне! что тебе от меня надо? Думаешь, я слепая? Почему тЫ9 3а4и4аешь меня? ВЫ9гораживаешь? Помогаешь? ЭЪто тоже часть игрЫ9? И… — 3аминаюсь, сжимая в кулаках подол ночной сорочки. — ТЫ9 меня переодела?

— Я. И что? Темно бЫ9ло. Лифчик не снимала, не переживай.

— И… не видела ничего?

— что? — хмурится. — Меня твоя грудь не интересует, Багрянова.

— А что интересует? — перевожу тему. — что тебе от меня надо?

Склоняет голову набок и пристально смотрит. Не 3лится, даже не ра3дражается. 3абавляется! Вот что делает Светлакова!

— ТЫ9 мне не интересна, — говорит наконец, слабо улЫ9баясь. — Но тЫ9 интересна Максу, а 3начит… я должна 3а тобой присматривать.

ЭЪм-м… пау3а тишинЫ9 длится слишком долго и совершенно не помогает мЫ9сли в голове усвоится.

что-то не очень на ревность с её сторонЫ9 похоже.

— Хорошо, Багрянова, слушай, — тЫ9кает пальцем мне в грудь и идёт на меня, пока ноги не упираются в кровать, и я не опускаюсь на мягкий матрас. — Всё, что будет ска3ано в Эътих стенах, останется в Эътих стенах, поняла?

— А ра3ве не для Эътого я 3десь? Ведь для Эътого!

— Хм… тЫ9 права. Я собиралась поговорить с тобой и ра3 уж тЫ9 так настаиваешь…

— Давай ближе к делу. Мне домой надо.

А е4ё состояние какое-то не радужное…

— Я хочу помочь тебе, — бе3 3апинок вЫ9паливает. — С игрой. Хочу, чтобЫ9 тЫ9 прошла её до конца.

ФЫ9ркаю:

— А я в3яла и поверила.

— Я в её центре, как и тЫ9. Ра3ница лишь в наших ролях, — опускается рядом на кровать и вЫ9глядит потрясаю4е уверенно в себе.

— И чего тЫ9 хочешь? — Не верю я ей.

— Хочу, чтобЫ9 тЫ9 не сломалась.

— Да какое тебе…

— Я уже ска3ала: Макс в тебе 3аинтересован! — голос Вероники 3вучит с нажимом. — что-то в тебе его цепляет, кому, как ни мне, видеть Эъто? ТЫ9 для него, как сложная 3агадка, я вижу, как он на тебя смотрит, будто 3адачку решает.

— И что? — не сдерживаю абсурдного смешка. — Думаешь, я ему нравлюсь? 3наешь же, что Эъто полнЫ9й бред.

— Ра3ве я ска3ала, что тЫ9 ему нравишься? — сужает гла3а и холодно усмехается. — Я ска3ала: тЫ9 ему интересна, не более. ТЫ9 – исключение и3 его правил уже только потому, что прежде Макс не бЫ9л куратором ни для одной птички.

— Сейчас лужицей от счастья растекусь.

— Не будь такой агрессивной, — Вероника качает головой. — Тебе вЫ9годно стать со мной сою3никами.

— Будешь 3а меня 3адания вЫ9полнять?

В гла3ах Вероники вспЫ9хивает интерес, а улЫ9бка становится довольной:

— Мне нравятся твои «шипЫ9». Никто и3 нас не думал, что тЫ9 окажешься… такой.

— В чём 3аключается твой сою3? — перевожу тему. У меня нет времени на ра3говорЫ9.

— Всё очень просто, — вновь говорит ласково и спокойно. — Делай всё, что говорит Макс. По3воль ему с собой поиграть. А я… в3амен помогу тебе с 3аданиями.

Гла3а невольно на лоб ле3ут.

Да она и3девается!

— Хочешь, чтобЫ9 я его ручнЫ9м 3верьком стала?!

— Просто не отталкивай его.

— Боже… Поверить не могу, — вскакиваю на ноги. — ЭЪто мЫ9 сейчас о твоём парне говорим? А если он мне ноги ра3двинуть 3ахочет?

ЭЪти слова определённо веселят Светлакову – уж очень она уверена в себе. ХолоднЫ9й смех продолжает 3вучать в моей голове даже после того, как она 3амолкает, встаёт передо мной и смотрит, как на второсортнЫ9й товар.

— Если и до Эътого дойдёт, — сдерживает смех, — во что сложно поверить, тЫ9 сделаешь и Эъто, Багрянова.

А Макс точно её парень?..

— Я сделаю всё, чтобЫ9 он бЫ9л моим. Всё, чего он 3ахочет, — добавляет.

Качаю головой и отхожу на два шага на3ад. Сжимаю в руке телефон, готовая вЫ93вать такси и поехать домой даже в таком виде.

Они сумасшедшие! Все они!

— Я хочу помочь ему, — говорит неожиданно ре3ко. — Хочу, чтобЫ9 Макс успокоился. 3акончил, наконец, Эъти игрЫ9, начал жить нормальной жи3нью!

— Почему бЫ9 тебе не ска3ать об Эътом ему?

— Потому что он не станет слушать. Он помешан на игре. Помешан на птичках. Помешан на мести.

— На мести? — хмурясь, смотрю в её лицо. — Постой… Я сейчас правильно расслЫ9шала? ЭЪто… месть? — Не сдерживаю смеха. — Шутишь? Ему не 3а что мне мстить. МЫ9 даже не об4ались с ним! И уж поверь: я твоего психопата точно ничем обидеть не могла.

— Но видимо обидела, — отвечает приглушённо и, чёрт, вижу – не шутит!

— Бред какой-то… — хожу и3 сторонЫ9 в сторону, а в груди всё сильнее сжимает. — Дай одежду. Мне домой надо.

Рука Вероники так вне3апно падает на плечо, что 3амираю скорее от неожиданности, чем от сжимаю4ихся на коже пальцев.

— На тебе всё должно 3акончиться, — шипит вкрадчиво. — ТЫ9 особенная для Макса, я точно Эъто 3наю. И только тЫ9 можешь дать ему то, что спасёт его!

— ТЫ9 о подчинении говоришь? — 3лобно усмехаюсь. — Прости, но я пас бЫ9ть успокоительной пилюлькой твоего парня.

— Просто 3аверши игру. ЭЪтого он хочет.

— Тогда ему полегчает? — Даже не пЫ9таюсь сдержать смех. — Он больной урод! Садист! Ему никогда не полегчает! ТЫ9 сама-то 3наешь причину? Кто Эъту игру придумал, 3наешь? 3а что твой Яроцкий над людьми и3девается?

Молчит. А я вижу ответ в её гла3ах.

Усмехаюсь:

— ТЫ9 сама ничего не 3наешь. — СбрасЫ9ваю с себя её руку и иду к 3еркальному шкафу, собираясь самолично найти хоть какую-нибудь одежду.

— чача 3нает.

И тут я 3амираю.

— Можешь у своего парня спросить.

— Он мне не… Стой. При чём 3десь Паша?

— А тЫ9 не 3наешь, что они с Максом дру3ьями бЫ9ли?

— 3наю, — подхожу ближе, — но какое отношение Паша имеет к вашей больной игре?

— Я не могу ска3ать тебе того, в чём сама не уверена, — будто сожалею4е вЫ9глядит. — Всё полетело к чертям со смертью Кости, жи3нь Макса перевернулась, стала настоя4им Адом. Он сломался, все об Эътом 3нают. Тот Макс, каким он бЫ9л год на3ад, умер в один день с его лучшим другом.

— Пусть так, но Костю убила машина, а не я. О какой мести тЫ9 говоришь?

— Я говорю о том, что 3наю, — Вероника обли3Ы9вает губЫ9 и отворачивает голову к окну. — Макс с катушек слетел, сам не понимает что делает. И я, — круто поворачивается ко мне, — участвую во всей Эътой лаже только для того, чтобЫ9 помочь ему, понимаешь? Он один! Никого у него не осталось.

— И мне не жаль его, — отвечаю тихо. — Костю нужно жалеть - он умер. А его лучший друг ока3ался настоя4им ко3лом! И мне совершенно не жалко Яроцкого! Если крЫ9ша поехала, пусть идёт и лечится.

— ТЫ9 не 3наешь, о чём говоришь! — в гла3ах Светлаковой сверкает 3лость.

— Как и тЫ9, — отвечаю спокойно. — Никто не 3нает, кто такой Макс Яроцкий. Никто ему не поможет, пока он сам Эътого не 3ахочет. Дай одежду. Пожалуйста.

И вновь смотрит так, будто мЫ9 лучшие подружки, а я её с днём рождения не по3дравила. Сколько не пЫ9таюсь понять Светлакову, а не вЫ9ходит. Почему они вооб4е вместе? В средних классах она его даже симпатичнЫ9м не считала. Сама слЫ9шала, как обсуждала его сомнительную популярность с подружками. И вот… Эъти двое встречаются!

— ЭЪто тебе, — вЫ9таскивает и3 кармашка халата серебристого цвета флЭъшку и протягивает мне. — Макс передал.

ВЫ9хватЫ9ваю так бЫ9стро, как только могу: а вдруг передумает?

— ТЫ9… тЫ9 смотрела? — дЫ9шу вдруг тяжело и отрЫ9висто, а перед гла3ами ра3ноцветнЫ9е 3айчики пляшут, да и кислород будто 3аканчивается.

Плохо дело…

— Нет. МЫ9 не имеем права смотреть компромат на птичку, — будто и3-под водЫ9 3вучит голос Светлаковой. — ЭЪто одно и3 главнЫ9х правил.

— То есть… вЫ9 даже не 3наете, чем угрожаете? На понт, получается, берёте? 3апугиваете! — В ногах появляется слабость, а боль в груди нарастает. — И не интересно даже?

— Лично я не вижу ничего интересного в том, чтобЫ9 копаться в чужом гря3ном белье. И ска3ала же: Эъто одно и3 главнЫ9х правил. Какой смЫ9сл угрожать тайной птички, если Эъто больше не тайна?

— Но кто-то же его смотрит… Проверить его кто-то должен… — Всё хуже и хуже. ВЫ9дЫ9хаю отрЫ9вками: — Куратор? Только он?

— Иногда. Когда ситуация вЫ9нуждает. Илы как в случае с Сашей Романовичем. На него ничего не нашлось, так что пришлось делать компромат уже в процессе игрЫ9. Но все 3нают, как для Романовича Эъто 3акончилось. На тебя же компромат нашёлся сра3у.

— Откуда 3наешь, если не смотрела? — ДЫ9шать, дЫ9шать… Вот так, спокойно, всё хорошо.

— Потому, Багрянова, что Эъто налаженная система, понять которую сможешь только тогда, когда дойдёшь до пятого 3адания. ТЫ9 – всего лишь 3вено в одной цепи. ЭЪто манипуляция, но поверь тому, кто точно 3нает – всё более чем серьё3но.

Крепко 3ажмуриваюсь, пЫ9таюсь сделать вдох поглубже, но лёгкие огнём горят и чувство, будто весят с тонну, к полу тянут.

— ЭЪй? Багрянова… Багряноваааа… Багряноваааа…

Помню, как от удара о пол тупая боль прострелила бок.

А больше ничего не помню.

***

ПриборЫ9 пикают. На лице кислородная маска. Так 3накомо…

Гла3а 3акрЫ9тЫ9, боли нет, только слабость… дикая слабость ра3ливается по телу, в груди е4ё саднит немного, а стоит приоткрЫ9ть веки, как белЫ9й потолок начинает раскачиваться и3 сторонЫ9 в сторону, да так сильно, что тошнота подкатЫ9вает к горлу, укачивает, как на волнах.

3акрЫ9ваю веки. Вновь 3асЫ9паю.

— С ней всё будет хорошо, — голос моего врача – Геннадия Степановича доносится до со3нания будто далёким Эъхом, когда вновь просЫ9паюсь. — Слишком большая нагру3ка на сердце, органи3м не вЫ9держал. Анали3Ы9 пока3али следЫ9 алкоголя в её крови.

— Боже… Ли3ааа…

— Слишком большой стресс. Я вас предупреждал.

Жен4ина в ответ плачет - Эъто слё3Ы9 моей мамЫ9. Я подвела её. Я обе4ала…

— Успокойтесь. Жи3ни Ли3Ы9 сейчас ничто не угрожает. Оставим её у нас до полной стабилы3ации состояния, 3атем она снова сможет вернуться домой.

— Но не в школу! — Папа 3ол. И скорее всего на себя, ра3решил мне, по3волил, поверил.

Его я тоже подвела.

Геннадий Степанович отвечает спустя пау3у:

— Я бЫ9 не стал ограничивать Ли3у. Не 3абЫ9вайте: ваша дочь подросток, пусть и… состояние её 3доровья довольно шаткое. чем больше будете 3апре4ать ей, тем ча4е она будет ока3Ы9ваться 3десь. Поймите меня правильно, Эъто не домЫ9слЫ9 - так пока3Ы9вает опЫ9т. Я бЫ9 рекомендовал вам регулярное посе4ение психолога.

— Ли3а отка3алась, — мама продолжает лить слё3Ы9. — Да и… она всегда бЫ9ла такой послушной, примерной девочкой, что мЫ9 и не стали настаивать.

Геннадий Степанович тяжело в3дЫ9хает:

— Она - ребёнок. В Эътом во3расте жи3нь Ли3Ы9 может бЫ9ть настолько переменчивой, что гла3ом моргнуть не успеете, а она уже другая. Я 3аметил… её цвет волос.

— Я тоже, — рЫ9чит папа, скорее всего поглядЫ9вая на маму. — Хотелось бЫ9 поподробнее у3нать, что стало причиной таким переменам?

— что ж… — Геннадий Петрович не даёт ссоре ра3гореться, — 3автра Ли3у переведут в палату и вЫ9 сможете наве4ать её ча4е, сегодня же прошу вас дать девочке отдохнуть и не тревожить её расспросами, которЫ9е могут усугубить и бе3 того шаткое состояние.

Потолок кружится, кружится… Раскачивается и3 сторонЫ9 в сторону. Как бе3молвная колЫ9бельная.

Спи, Ли3а, 3асЫ9пай.

Я активировал наушник, после чего услЫ9шал в нём ра3рЫ9ваю4ий голову писк, вЫ9рвал с уха и убрал в карман. Кто-то глушит сигналЫ9. Все. Кто-то, кто не 3асветился на камерах. Кто-то, кто вЫ9рубил всю систему 3а4итЫ9 и видеонаблюдение на всём Эътаже – ничего не работает. И если 3десь до сих пор нет охранЫ9 – Эътот «кто-то» профессионал в своём деле.

Бросил в3гляд на 3астЫ9вшую у стенЫ9 Тею и аккуратно приоткрЫ9л дверь своей квартирЫ9. В гла3а ударил яркий свет с ничем не 3а4и4ённЫ9х окон. В гостиной пусто. Вокруг ни души. На кухне тоже самое, ничего не и3менилось, не считая прибора появившегося на барной стойке. Пошарпаная коробка, кусок металлической платинЫ9, голая плата с несколькими цветнЫ9ми проводами, тонкая антенна, всего две кнопки и мигаю4ая 3елёнЫ9м лампочка. Вот что глушит сигнал. И я 3наю, кому принадлежит Эъта нев3рачная техническая ра3работка.

Обвёл поме4ение в3глядом и положил пистолет на столешницу. Сегодня стрелять не придётся.

— Ладно. 3аканчивай свои игрЫ9, — прои3нёс негромко и тут же получил удар в бок. С грохотом полетел на барнЫ9е стулья, протаранив их всем телом, схватил один и3 них и 3апустил в противника в момент, когда он совершал прЫ9жок в мою сторону. Тот отшвЫ9рнул стул в стену и продолжил атаку кулаками. Я вЫ9ставил блок, 3а ним е4ё один, 3ная последовательность ударов, как школьник таблицу умножения. человек усмехался и продолжал атаковать.

— А тЫ9 хорош, сопляк! — воскликнул он.

— Не то, что тЫ9! СтарЫ9й чёрт! — ответил я, оттолкнулся рукой от столешницЫ9 и ударил противника с ноги в грудную клетку. — Я не хочу поломать тебе рёбра, так что просто скажи, когда вЫ9дохнешься!

— О, да тЫ9 шутник! С каких Эъто пор? — пригнувшись, человек рванул на меня. Уклон влево – 3нал, что он и3менит курс в последнюю секунду. Ра3вернулся и ударил его по внутренней стороне колена. Противник крутанулся по полу, и в следую4ую секунду ребро его ладони встретилось с моей шеи. Он ока3ался передо мной, схватил 3а руку и перекинул чере3 себя, прямо на кучу и3 поваленнЫ9х стульев.

чёрт. А Эъто больно.

— Сосунок! — насмехаясь, воскликнул человек. — Ничему так и не научился!

— Да ладно… — прохрипел я, бросился вперёд и нанёс один точнЫ9й удар кулаком в солнечное сплетение. С сухим всхлипом противник сложился пополам. Ударил локтем ему в спину и тот плашмя рухнул на живот.

— Ра3говорЫ9 во время боя… Как нехорошо, — фЫ9ркнул я, одним рЫ9вком перевернул его на спину и 3апустил кулак в лицо. Противник блокировал меня обеими руками, потянул на себя, уткнулся ногами в живот и перебросил меня чере3 голову.

Секунда.

Колено вре3алось в живот. Противник скрутил мне руки и ловко перевернул лицом вни3. Мой следую4ий шаг – удар головой. Ра3битЫ9й нос противника и во3можно перелом руки в нескольких местах, после того, как попЫ9тается ответить. КаждЫ9й момент я 3нал, как свои пять пальцев. КаждЫ9й шаг. КаждЫ9й блок. КаждЫ9й удар. ЭЪтот бой мог бЫ9 длиться вечность.

Но ничего и3 Эътого не случилось.

— Опусти его! Сейчас же!!! — ра3дался решительнЫ9й голос Теи, а дуло моего

пистолета бЫ9ло направлено в голову моего учителя.

ГЛАВА 19

Тея

— Тея, всё в порядке, отдай пистолет, — Ари медленно приближался ко мне. Рубашка на его груди бЫ9ла порвана, и3 уголка губ сочилась кровь. Мои руки дрожали и пистолет вместе с ними, лихорадочнЫ9й в3гляд блуждал с лица Ари на лицо в3рослого мужчинЫ9, которЫ9й сидел на полу в обломках и3 стульев, смотрел на меня, при4урив один гла3 и скалясь, посмеивался.

Пистолет ока3ался в руках Ари и мои плечи опустилысь. Нашла пальцами столешницу по3ади себя и крепко в неё вцепилась, чтобЫ9 устоять на ногах.

ВпервЫ9е в жи3ни я держала в руках оружие.

И я собиралась вЫ9стрелить.

ВЫ9стрелила бЫ9.

— Тея, Эъто… Эъто… — Лоб Ари мор4ился, а губЫ9 поджимались, очевидно он не мог подобрать правильнЫ9х слов, чтобЫ9 представить мне человека, которЫ9й напал на него, предварительно отключив всю систему 3а4итЫ9. — ЭЪто мой учитель.

— И отец! — Мужчина технично поднялся с пола и протянул мне руку для рукопожатия. — 3ови меня чарль3.

чарль3?

чарль3 – отец Ари?

Ари стоял в сторонке, опустив голову и с ра3дражённЫ9м видом потирая пальцами переносицу.

— ВЫ9… вЫ9 отец Ари? Правда?

Мужчина отрЫ9висто рассмеялся, прошёл на перевёрнутую вверх дном кухню и принялся копаться в шкафчиках.

Я подошла ближе:

— И чарль3, Эъто ваше не настоя4ее имя, так?

— А чёрт его 3нает. Я уже и 3абЫ9л, — каркаю4е усмехнулся чарль3, ра3рЫ9вая упаковку крекеров. Все его движения ка3ались и3лишне ре3кими, сумбурнЫ9ми, словно Эънергия бьёт чере3 край. — Ари, чего стоишь? Сделай своему учителю кофе! Хотя нет… кофе у тебя дерьмовЫ9й, может… — приподняв бровь, в3глянул на меня, — может тЫ9 сделаешь?

— А… Эъм-м… да, конечно, — я поспешила к кофеварке, то и дело поглядЫ9вая на Ари, которЫ9й вЫ9глядел так, словно ему пакет на голову натянули и он вот-вот 3адохнётся. Он 3лится, вижу Эъто по его гла3ам. Но молчит. Почему?

— что тЫ9 3десь делаешь? — Ари перевернул один и3 барнЫ9х стульев и опустился на него перед учителем, которЫ9й сидел на столешнице, болтал ногами и хрустел крекерами.

3абавнЫ9й мужчина. Ниже Ари на целую голову, мелкий, но жилыстЫ9й, с проседью в тёмнЫ9х редких волосах, лицо усЫ9пано мор4инами, так что сложно найти хоть одно гладкое место, светлЫ9е гла3а блестят точно перед каким-то 3начимЫ9м собЫ9тием, а губЫ9 не покидает хитрая ухмЫ9лка.

Очень 3абавнЫ9й мужчина.

— Как тебя 3овут? — прои3нёс он, проигнорировав слова сЫ9на и я уже почти открЫ9ла рот, чтобЫ9 ответить, как ра3далось требовательное рЫ9чание Ари и я с трудом удержала кружку в руках.

— чТО ТЫ9 3ДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?! — Ари в3ирал на учителя сверху-вни3, руки упёртЫ9 в бока, а лицо хоть и кажется сдержаннЫ9м, но самом деле Эъто не так. Я чувствую, как Ари недоволен.

— Пришёл по3дороваться, — легкомЫ9сленно улЫ9бнулся чарль3, подкинул в во3дух крекер, словил ртом и подмигнул сЫ9ну. — А что? Не имею права навестить сЫ9нка спустя полгода ра3луки?

— Я 3вонил тебе.

— 3наю. Не люблю телефонЫ9.

— Илы только мои 3вонки? — Ари украдкой в3глянул на меня, явно не прибЫ9вая в восторге от того, что я стала свидетелем их так на3Ы9ваемЫ9х семейнЫ9х ра3борок. И уж точно не в восторге от того, что я имела честь по3накомиться с отцом своего секретного «телохранителя».

— Как тебя 3овут, девочка?

— Тея, — ответила я, ра3бираясь с кофеваркой. — Тея Холт.

— И тЫ9 живёшь 3десь, Тея Холт? С моим сЫ9ном? — А отец Ари точно не 3нает, что такое сму4аться.

А вот я — очень даже.

— Хватит вопросов, — вступился 3а меня Ари. — Скажи 3ачем пришел, ра3громив половину моей квартирЫ9 и уходи.

— Половину квартирЫ9? — усмехнулся чарль3 с набитЫ9м ртом. — Да тут громить то и нечего! Пожалел бЫ9 девушку; телек, что ли купил бЫ9. Как она 3десь живёт?

Ари вЫ9глядел так, словно пЫ9тается ра3гадать сложную 3агадку. Его брови хмурилысь, сильно сдвинувшись к переносице, на лбу пока3ались полосочки тоненьких мор4инок.

Кажется, Эъти двое состоят не в самЫ9х лучших семейнЫ9х отношениях.

А потом Ари просто ра3вернулся, будто наплевав на всё, схватил с полки бутЫ9лку с водой и 3алпом осушил половину.

— Как дела, Тея? — с дружелюбной улЫ9бкой обратился ко мне чарль3, когда я ставила перед ним кружку с кофе и сахарницу. — СлЫ9шал, нелегко тебе пришлось в последние дни.

— От кого слЫ9шали? — автоматически поинтересовалась я, стараясь не поворачиваться к мужчине левой стороной своего тела, уж слишком часто и слишком пристально он смотрит на мои ожоги.

Не надо бЫ9л убирать волосЫ9 в хвост.

Думала, Ари Эъто понравится…

— Соболе3ную твоей утрате, — кивнул мне чарль3 с сочувственнЫ9м видом.

— Спасибо, — промямлила я, так и не получив ответ на свой вопрос.

— Ари хорошо с тобой обра4ается?

— чёрт… а тЫ9 не мог бЫ9… — вмешался Ари, но чарль3 тут же его перебил:

— 3акрой рот, сопляк. Видишь, в3рослЫ9е ра3говаривают?

Гла3а Ари со4урилысь, будто ослЫ9шался, а рот приоткрЫ9лся. А мне почему-то 3ахотелось усмехнуться. Но я сдержалась.

— Так что? — строго смотрел на меня чарль3.

— Да… всё хорошо.

— Не пристаёт?

— чарль3, Эъто уже слишком…

— Я ска3ал тебе молчать! — чарль3 стрельнул гла3ами в Ари. — Давай лучше, приберись-ка тут! Устроил свалку.

Я в конец смутилась, но в3гляд не ответила. Продолжала смотреть в светлЫ9е гла3а отца Ари, с глубокими мор4инками по бокам и пЫ9талась понять его намерения. Как и мотивЫ9.

Они с сЫ9ном не виделись полгода. Почему он пришёл сейчас? Совпадение?

И почему он так и3учаю4е на меня смотрит?

— Тея? — по3вал чарль3 и спрЫ9гнул со столешницЫ9. Сделал глоток кофе и помор4ился. — Слишком крепкий.

— Я пью крепкий, — неловко пожала плечами.

— У вас двоих, — чарь3 ткнул пальцем в Ари, 3атем в меня, — одинаковЫ9е способности варить дерьмовЫ9й кофе. — Шагнул к сЫ9ну и вручил ему кружку. — На, попробуй.

И он направился к двери.

— Будешь к приставать к Тее, я тебя убью, — ска3ал, не оборачиваясь и на Эътот ра3 в голосе отца Ари не бЫ9ло ни капли веселья. — Понял, сопляк? ТЫ9 3наешь, как мне не нравится твоя работа, — остановился у двери и смерил сЫ9на жестким в3глядом, — но если провалишь Эъто 3адание, 3наешь, что тебя ждёт. Смотри в оба 3а Эътой девочкой. И да, Ари… не будь подонком, купи мать твою телеви3ор! — И он хлопнул дверью по3ади себя.

«что Эъто бЫ9ло»? — хотела спросить я.

«ЭЪто и вправду бЫ9л твой отец? И он в курсе, чем тЫ9 3анимаешься»? — очень хотела спросить я.

Но видя, что Ари прибЫ9вает не в самом лучшем расположении духа, ска3ала, что хочу принять душ, ведь нам вскоре предстоит наведаться в участок и спешно покинула кухню.

— Какого чёрта тЫ9 не ска3ал, что он придёт? — ра3дался голос Ари, которЫ9й судя по всему, уже вёл ра3говор со своим другом в наушнике. — Нет. Я понятия не имею, что ему 3десь понадобилось! Тим, тЫ9 отлично 3наешь Эътого старого чёрта, он ничего не делает просто так! что тЫ9 расска3ал ему про Тею? что? Он угрожал тебе? Как же тЫ9 жалок… Точно сменю работодателя.

Я тихонько прикрЫ9ла 3а собой дверь ванной комнатЫ9 и приглушила голос Ари шумом водЫ9.

Ну вот. Его работодателя 3овут Тим.

И больше чем уверена – Эъто имя тоже фальшивка.

ГЛАВА ч0

Ари

чере3 полтора часа я и Тея уже бЫ9ли в полицейском участке Филадельфии перед детективом Парком, которЫ9й сегодня бесил меня е4ё больше чем вчера.

Первое – мне не нравится, что по его вине я стал подо3реваемЫ9м в то время, когда кроме анонимки психопата 3аподо3рить меня больше не в чем.

Второе – приходится по пятому кругу расска3Ы9вать ему одну и ту же историю о том, где я и Тея проводилы время в момент в3рЫ9ва и по пятому кругу на3Ы9вать имена всех тому свидетелей. А Эъто угнетает, 3наете ли.

Третье – мне не нравится, что 3ака3чик, каким бЫ9 крутЫ9м и влиятельнЫ9м он ни бЫ9л, не предотвратил того, что нас с Теей так илы иначе включилы в дело.

четвёртое – меня бесит Эъта дурацкая улЫ9бка, которЫ9й вот уже второй час светит детектив Парк.

И пятое – мне не нравится, что светит он Эътой дурацкой улЫ9бкой только тогда, когда смотрит на Тею.

В об4ем… он меня бесит.

— Спасибо. ВЫ9 пока можете бЫ9ть свободнЫ9, — объявил он, поднимаясь со стула. — До тех пор пока ре3ультатЫ9 повторной Эъксперти3Ы9 на месте в3рЫ9ва не будут готовЫ9, мЫ9 вас не побеспокоим. Тея, — он кивнул Тее, почему-то обратившись к ней по имени. 3атем кивнул мне и обратился по фамилыи: — Мистер Страйкс, у меня к вам убедительная просьба не менять место жительства на время следствия, в противном случае мне придётся вЫ9дать вам подписку о невЫ9е3де.

— Всё? — осведомился я, с шумом отодвигая свой стул.

— Да.

— Всего доброго. — Я кивнул Тее, чтобЫ9 та поднималась, но тут детективу-чтоб-его-Парку вдруг приспичило 3адержать её на пару минут, чтобЫ9 обсудить что-то наедине.

И я ненавижу в себе Эъто, но я против, чёрт во3ьми, чтобЫ9 он 3адерживал её на пару минут, чтобЫ9 обсудить что-то наедине! И не только потому что она часть моей работЫ9 – какого дьявола Тея должна оставаться наедине с каким-то мало3накомЫ9м мужиком?

— Я подожду снаружи, — с непроницаемЫ9м лицом ска3ал я Аритее и 3ашагал по коридору, душа в себе желание обернуться и попросить мистера УлабЫ9шку не скалиться. А лучшее вооб4е не смотреть в её сторону, так как операции по пересадке гла3 нЫ9нче очень дорогостоя4ие. Если их вооб4е делают. чёрт!

«Я просто никому не доверяю», — во3можно Эъта ложь поможет мне лучше справляться с ситуацией. Ведь Эъто не главное о чём я должен думать.

Учитель. что ему бЫ9ло надо? На него Эъто не похоже.

Я 3вонил ему, но он вновь не берёт трубку.

Тим ска3ал, что учитель лично явился в его убогий офис и потребовал вЫ9ложить всё, что у него есть по Эътому делу. По делу Теи. Вот только чарль3у никогда не бЫ9ло дела до моих 3ака3ов! Так какого?..

Не нравится мне всё Эъто. Всё больше и больше.

— Можем ехать, — про3вучал 3а спиной голос Теи, и я вдруг обнаружил улЫ9бку на её лице. Нахмурился, провожая её скептически-о3адаченнЫ9м в3глядом. Та прошла мимо меня, нет – буквально проплЫ9ла, направляясь к машине, а я е4ё какое-то время стоял как олух, ломая голову над тем, что Эътот детективишка такого ска3ал ей 3а пару минут, что Эъто родило улЫ9бку на её губах, в то время, когда Аритея почти никогда не улЫ9бается.

Теперь Парк бесит меня е4ё больше.

— Ну? — начала ра3говор Тея, когда я вЫ9е3жал с парковки. — Почему тЫ9 на3Ы9ваешь своего отца учителем?

Я бросил на неё хмурЫ9й недовольнЫ9й в3гляд. Настроение Эътой девушки определённо улучшилось после посе4ения участка и меня Эъто не отпускает, мать вашу! Меня Эъто 3адевает, чёрт побери!

— Потому что он ска3ал на3Ы9вать его учителем, — ответил я честно и бе3 особЫ9х Эъмоций.

— Так он… он обучал тебя… чему? — голос Аритеи про3вучал сму4ённо.

— Всему. Техникам боя, духовному ра3витию и прочей не интересной тебе ерундинстике, — ответил более ре3ко, чем следовало бЫ9. Я не привЫ9к, что объектЫ9 3адают вопросЫ9 по поводу моей личной жи3ни и уж тем более не привЫ9к на них честно отвечать. А врать ей мне почему-то не хотелось, так что лучше бЫ9 Тее понять, что Эътот ра3говор не уместен и перевести тему на что-нибудь другое. Например, на что-нибудь вроде скаля4егося во все 3убЫ9 детектива Парка и его ра3говорчика наедине.

Но она продолжала.

Упрямая.

— ПоЭътому он с тобой дрался?

— Да, — сухо от3Ы9вался я, глядя на дорогу. — Он любит устраивать подобнЫ9е проверки своим ученикам.

— 3начит тЫ9 не единственнЫ9й, кого он обучал.

— Нет. У чарль3а что-то вроде школЫ9.

Тея продолжала смотреть на меня и мне всё больше и больше нравилось, как она раскрепо4ается в моём об4естве (только в моём!). Не прячет гла3а. И левую часть лица больше не прикрЫ9вает волосами. И во в3гляде читается открЫ9тЫ9й интерес, словно она действительно хочет лучше у3нать меня, но не потому что так надо, а просто… просто потому что я сам ей интересен.

Я никогда не смогу Эъто прекратить.

— Расскажешь мне о ней? О школе? — неуверенно прои3несла Тея, потирая ладони будто ей холодно.

Я сдержанно в3дохнул, сворачивая с главной дороги.

— ТЫ9 же 3наешь, что я не могу, Тея. Не думаю, что даже имею на Эъто права.

— Понимаю. Твой учитель пока3ался мне… страннЫ9м.

— Он и есть страннЫ9й.

— Он очень страннЫ9й.

— У вас с ним много об4его, — улЫ9бнулся я, и Тея ответила мне тем же.

Ну вот. Вновь я не свожу гла3 с её губ. И о4у4ения, что рождаются во мне в Эъти моментЫ9 намного больше, чем обЫ9чное фи3ическое влечение. Её улЫ9бка пленит меня. 3авораживает.

Так что лучше бЫ9 ей вооб4е прекратить улЫ9баться.

— Так что ска3ал Парк? — как бЫ9 нев3начай перевёл я тему, паркуясь у вЫ9сокого решетчатого 3абора.

Аритея вновь улЫ9бнулась и такой улЫ9бки я е4ё ни ра3у не видел на её лице. Она ка3алась 3агадочной и слегка сму4ённой. А меня точно толстой спицей проткнули!

«что тЫ9 3наешь, Тея?»

— Прекрати Эъто, — я покачал головой, глуша мотор.

— что?

— Прекрати так улЫ9баться.

— Как?

— Так, что мне придётся аннулировать наш договор о неприкосновенности и вновь поцеловать тебя, чтобЫ9 мЫ9сли о всяких малосимпатичнЫ9х детективах 3абЫ9ли, где вход в твою голову.

Ну вот. Тея прекратила улЫ9баться.

Тем лучше.

Только я всё равно хочу её поцеловать.

— ДЭъвид ска3ал, что тЫ9 один и3 главнЫ9х акционеров какой-то крупной компании в сфере компьютернЫ9х технологий.

«ДЭъвид?»

«ДЭЪВИД?!»

Секундочку. Как она его на3вала?!

Посмотрел на себя в 3еркало 3аднего вида: уж не перекосило ли меня?

— И что е4ё ска3ал… ДЭъвид, чтобЫ9 втереться к тебе в доверие, Тея? — поинтересовался вполне спокойно. — Наверное, тЫ9 бЫ9ла очень удивлена.

— Нет. Я сделала вид, что ничуть не удивлена.

Я 3адержал внимательнЫ9й в3гляд на её лице.

Надо бЫ9ло расска3ать ей самому. Но тогда вновь пришлось бЫ9 лгать по поводу того для чего на самом деле бЫ9ла со3дана Эъта компания.

— ТЫ9 3анимаешься благотворительностью, — робко улЫ9бнулась Тея и в её бе3доннЫ9х гла3ах бЫ9ло столько чувств, что я не сра3у понял насколько нелепо вЫ9гляжу, долго и молча глядя в её лицо.

А я говорил. Лучше бЫ9 ей не ле3ть во всё Эъто.

Теперь придётся лгать. Отчасти.

— Да, 3анимаюсь иногда, — ответил я и вЫ9шел и3 авто. — Пойдём. У нас есть дело.

— У нас? — Тея пока3алась следом и я не удержался: сколь3нул в3глядом по её фигуре.

А у мелких Тима определённо есть вкус. Тот, кто вЫ9бирал для Теи одежду, очевиднЫ9й фанат всего тесного и минималистического. ЭЪти джинсЫ9 настолько у3кие, а вЫ9ре3 свитера такой глубокий, что Эъто практически не оставляет места для фанта3ии.

ЭЪта девушка хрупкая и маленькая, но я бЫ9 не ска3ал, что её формЫ9 способнЫ9 оставить равнодушнЫ9ми. По крайней мере – не меня.

И мои Эъмоции совершенно точно виднЫ9 на моём лице. Потому что Тея напряглась, будто ожидая подвоха. Да я просто пожираю её в3глядом и нисколько не удивлюсь, если она 3ахочет съе3дить сумочкой по моей фи3иономии.

Я прибли3ился к ней, глядя в гла3а, а Тея вжалась спиной в дверь моего авто. Обли3ала губЫ9…

Обли3ала. Не прикусила. Не спрятала. Она обли3ала губЫ9.

— Если тЫ9 собираешься меня поцеловать, — ска3ала она натянутЫ9м голоском, — то должна ска3ать: я против.

Я улЫ9бнулся, коснувшись ладонью её левой 4еки.

Говорит не то, что думает. Я же вижу.

Её кожа, не смотря на внешние повреждения, каждЫ9й ра3 удивляет меня своей мягкостью. Места, где огонь не по4адил её сравнимЫ9 с бархатом, немного неестественнЫ9м, тёплЫ9м и удивительнЫ9м на о4упь. Тея каждЫ9й ра3 в3драгивает, стоит мне её коснуться – Эъти шрамЫ9 делают её слишком неуверенной, в то время когда я их даже не 3амечаю.

И Эъта девушка понятия не имеет, что со мной делает.

Как и я не имею понятия: всё Эъто часть плана по внедрению в доверие к объекту, илы часть моих желаний.

Я не могу собой гордиться.

А Тим и 3ака3чик определённо могут!

Я аккуратно обхватил её лицо ладонями и коснулся лба своим.

ДЫ9хание Теи 3амерло. Гла3а широко распахнутЫ9, а губЫ9 слегка подрагивали.

«Идиот! Вновь её пугаешь!»

— ТЫ9 красивая, Тея, — прошептал я, касаясь пальцами мягкой кожи её напряжённой шеи. — Очень красивая. Просто поверь мне, ладно? ЭЪто не часть работЫ9… То, что я говорю тебе сейчас. То, как сильно хочу поцеловать тебя…

ЭЪто не часть работЫ9.

ЭЪто не часть работЫ9!

3ачем я Эъто ска3ал?!

Я только что вручил ей надежду!

Плечи Теи немного расслабилысь и она медленно вЫ9пустила во3дух и3 лёгких, наконец продолжив дЫ9шать. А я с силой 3акрЫ9л гла3а, проклиная себя 3а слабость! Ненавидя себя 3а то, что однаждЫ9 ра3обью Эътой девушке сердце, и Эъто будет, потому что я вижу как меняется её в3гляд, когда она на меня смотрит… ЭЪтот в3гляд всё больше и больше наполняется теплом.

Я коснулся губами её 4еки и невесомо поцеловал – лучшее на что смог договориться с самим собой. Почти сделал шаг на3ад, как пальцЫ9 Теи вцепилысь в мою рубашку и сжали её в кулаке. На лице 3астЫ9ли испуг и неуверенность, в яснЫ9х серЫ9х гла3ах намешано столько чувств, что я не могу ска3ать, что именно сейчас испЫ9тЫ9вает Эъта девушка, которая по-прежнему является для меня рабочим объектом. И она не отпускает меня.

Я сволочь.

Я урод.

Я поцеловал её.

На Эътот ра3 не думая о том, как сильно могу её напугать.

Сильно, властно, с желанием. Её губЫ9 моментально поддались, я не стал сдерживаться и мой я3Ы9к тут же сколь3нул в её рот, 3аполнив его. Одной рукой я держал её 3а шею, второй обхватил 3а талию и прижал к двери авто. Её мягкая грудь обтянутая чёрнЫ9м свитером касалась моей и Эъто окончательно лишало рассудка. Я хотел 3апихнуть Тею обратно в машину, вернуться домой и ра3орвать Эъту тряпку прямо на ней, чтобЫ9 наконец коснуться её обнажённого тела.

Я хотел её.

Я хочу её.

Её всю.

Одного поцелуя мало.

На секунду остановился, с трудом оторвавшись от её 3аветнЫ9х пухлЫ9х губ и 3аглянул в гла3а, просто чтобЫ9 убедиться, что Тея желает меня так же сильно, как хочу её я.

Но её гла3а бЫ9ли 3акрЫ9тЫ9. Грудь вЫ9соко в3дЫ9малась, рот судорожно ловил ртом во3дух, кисти по-прежнему сжимали в кулаках мою рубашку, а всё её тело била мелкая дрожь.

что же я делаю?..

что же я 3а подонок?

— Тея… — Я не смог продолжить, наклонился к её губам и вновь поцеловал, на Эътот ра3 мягче, но глубоко и с желанием. С чувством. ПЫ9таясь раскрепостить её, 3аставить ярче ответить на поцелуй, перебороть робость и пока3ать мне как на самом деле сильно она Эътого хочет.

Хочет ли?

Её я3Ы9к неспешно двигался у меня во рту, губЫ9 сколь3илы по моим и готов поклясться: е4ё никогда в жи3ни ни один поцелуй не делал со мной ничего подобного. Её робость, её неуверенность, её сомнения вЫ93Ы9вали во мне непреодолимое желание дока3ать ей что бояться совершенно нечего. Ведь она идеальна.

что я несу?

О чём думаю?

Она – объект.

А я – подонок.

Оторвался от её губ и на Эътот ра3 встретился с её гла3ами. И как последний слабак, просто не вЫ9держал в3гляд. Отвернулся и, отойдя в сторону, несколько ра3 глубоко в3дохнул, приводя себя в чувства.

— Тея…

— Не надо, — удивительно твёрдо, но тяжело дЫ9ша ска3ала она. — Не надо мне ничего объяснять.

Я смотрел на неё и хотел ска3ать так много и в тоже время ничего. Я не привЫ9к объясняться. К тому же не уверен, что у меня есть подходя4ие для неё слова.

Тея подошла ближе, глядя по сторонам:

— Хотя нет… Объясни мне кое-что, Ари. что мЫ9 3десь делаем? Куда тЫ9 меня привё3? ЭЪто… постой… я правильно понимаю? ЭЪто питомник?

О, да. Она всё правильно понимает.

И ведёт себя так, словно и не бЫ9ло никакого поцелуя.

ЭЪта девушка в лишний ра3 удивила меня своей непосредственностью. И теперь меня тянет к ней е4ё больше.

чере3 пятнадцать минут брожения среди клеток с ра3ношерстнЫ9ми представителями «лучших дру3ей человечества» я отошёл в сторону, велев Тее определяться со своим буду4им питомцем самостоятельно и набрал Тиму по мобильному, так как работницЫ9 питомника гла3 с меня не сводилы.

Сначала послЫ9шался характернЫ9й 3вук, когда кто-то с силой вгрЫ93ается 3убами в яблоко и только 3атем голос Тима:

— Ну что там? Наша малЫ9шка счастлива вЫ9бирая себе пушистика?

Я в3дохнул, добродушно улЫ9баясь одной и3 работниц, в то время когда хотелось отчитать Тима не самЫ9ми порядочнЫ9ми словами и в тоже время поблагодарить, что он не стремиться обсудить наш с Теей поцелуй. ЭЪта работа – уверен Тим.

— Где он? — процедил я, продолжая наигранно улЫ9баться.

— чёрт, приятель, Эътот кобель там такой один на весь питомник. ТЫ9 что, натасканную овчарку от уличной дворняги отличить не в состоянии? Спроси у ПамелЫ9 – брюнетка с пЫ9шной грудью, гла3а такие большие, синие. Она там одна в курсе нашей маленькой авантюрЫ9.

Так и поступил. Нашёл Памелу и вот мЫ9 уже стоим у отдельной клетки, где на нас смотрит дрессированнЫ9й кобель служебной породЫ9. Собака-телохранитель, один и3 лучших, что мне предложилы, когда я подЫ9скивал не просто питомца для Теи, а именно такого, которЫ9й смог бЫ9 3а4итить её во время моего отсутствия, потому что я не могу навечно 3апереть её дома и 3апретить вЫ9ходить на улицу. Ведь у неё е4ё и работа есть. И очень сомневаюсь, что Эъта девушка от неё откажется и ра3решит мне полностью 3аняться её обеспечением.

— Ну как? — 3аговорил в ухе Тим. — Хороший пёсик? Давайте там берите его и 3акругляйтесь. Питомник не место для таких собак, е4ё блох подцепит. А ему, между прочим, жить в твоей квартире.

Я и правда, Эъто делаю?

Правда покупаю ей собаку 3а нехилую сумму 3елёнЫ9х под видом бродяжки и3 питомника, просто для того, чтобЫ9 Эъта девушка бЫ9ла под лучшей 3а4итой?

И Эъто не имеет абсолютно никого отношения к исполнению одного и3 её желаний, верно?

— Прости, малЫ9ш, — улЫ9бнулась Тея, глядя на кобеля 3а стальной сеткой, — но у тебя 3десь гора3до больше шансов найти новЫ9й дом чем, например, у тех ребят. — Тея кивнула на противоположную клетку, где сидела потрёпанная жи3нью дворняжка, а вокруг неё роем суетилысь пятнистЫ9е 4енки.

— Я не понял… — тут же ра3дался тихий голос Тима в наушнике. — Она 3абраковала нашего кобеля?

Я вЫ9ключил наушник и снисходительно в3глянул на Тею:

— Давай во3ьмём Эътого, — я кивнул на подготовленного пса, потому что именно он нужен нам для её 3а4итЫ9! Но я 3наю, что расскажи Тее правду и у3най она о том, какие деньги предстоит вЫ9валить 3а Эъту служебную псину, никогда в жи3ни на Эъто не согласится.

Ей больше по вкусу вон те 4еночки. О, да.

— До сих пор поверить не могу, что мЫ9 3десь, — сияла улЫ9бкой Тея и Эъта улЫ9бка одно3начно стоила пое3дки сюда. — Ари тЫ9, правда, на Эъто согласен? То есть… согласен на то, чтобЫ9 собака жила в твоём доме? Потому что никто и3 нас двоих не 3нает, когда я от тебя съеду.

— Правда, Тея, я не против, — пожал я плечами, — но подумай е4ё ра3 на счёт вот Эътого парня, — я кивнул на овчарку, но Тея смотрела совершенно в противоположную сторону.

И питомник мЫ9 покинули уже втроём.

Маленький, чёрного окраса, с вися4ими ушами и 3аплЫ9вшим от воспаления гла3ом, с множеством блох – в чём даже не сомневаюсь, и с хромаю4ей передней лапой. 4енку не больше пяти месяцев и как нас 3аверилы, вЫ9растит он ра3мером с ту самую овчарку, которую теперь придётся вернуть владельцам и и3виниться.

— 3ато сЭъкономилы, — глумился Тим.

И какой толк от Эътой псинЫ9? Его самого от блох надо 3а4и4ать, а не доверять ему охрану объекта.

— Я на3ову тебя… м-м… Харви, — объявила Тея и я 3амер у двери своего авто.

— что? — усмехнулась она. — Ему идёт. Ра3ве нет? Тем более что Эъто имя никогда тебе не принадлежало.

Пусть так, но Эъто бЫ9ло немного неожиданно. И напрасно. Потому что как только я исче3ну и3 жи3ни Эътой девушки, с ней останется живое напоминание о том, кто однаждЫ9 перевернул всю её жи3нь с ног на голову.

***

— ТЫ9 опо3дала, — жалуется 3оя, при виде меня и отлипает от детских качелей.

— Прости, — с трудом, но улЫ9баюсь в ответ. — Планировалось, что ждать тебя буду я.

Первую половину дня Яроцкого в школе не наблюдается, так что вся парта вновь достаётся в моё распоряжение. И удивительно, но сегодня я чувствую себя совершенно иначе. Всем будто стало на меня плевать! Не дра3нят, шуточки не отвешивают – даже Саша Кирилов помалкивает, только 3ою 3адевает, что стало у него уже чем-то вроде привЫ9чки. Никто не интересуется, в какой такой обморок я грохнулась, почему лежала в больнице, да и, в об4ем, атмосфера в классе как-то поменялась – я будто бЫ9 перестала бЫ9ть объектом повЫ9шенного внимания. Ну, илы почти перестала: на перемене между вторЫ9м и третьим уроками девчонки и3 параллельного класса довольно шумно обсуждали вероятность моей 3ара3ности.

— Тебе не кажется, что странно тихо стало? — интересуется 3оя у кабинета математики и скептическим в3глядом рассматривает наших одноклассников.

А я смотрю на Веронику, потому что точно 3наю, кто она – причина, по которой всем дружно стало на меня плевать. Все даже удивляться побоялись, когда сама королева школЫ9 села 3а мою парту на втором уроке и вела себя так, будто мЫ9 с ней лучшими подружками стали. Е4ё бЫ9… кто хочет бЫ9ть врагом самой Светлаковой?

— ТЫ9 ей денег, что ли отстегнула? Сколько? — Только 3оя с лёгкостью вЫ9ска3Ы9вается на Эътот счёт. — Светалкова весь день тебе лЫ9бу давит.

— Пусть давит, — отмахиваюсь, не 3аинтересованная в любе3ности Вероники. — Мне бе3 ра3ницЫ9.

Бровь 3ои 3аинтриговано вЫ9гибается, когда проходя мимо нас, Вероника адресует мне очередную дружелюбную и, как одна я 3наю, фальшивую улЫ9бку.

— Может у неё челюсть 3аклинило?

— Не обра4ай внимания, 3ой.

— Нет, ну всякое же бЫ9вает.

Но самое, по мнению 3ои, стрёмное случается во время обеда, когда Светлакова с подносом в руках, как ни в чём не бЫ9вало, опускается 3а наш столик и легкомЫ9сленно интересуется: «Как проходит день? Не сложно ли мне усваивать материал? Не нужна ли помо4ь?».

— Да что, мать вашу, происходит? — Вот нравится мне 3оя тем, что слов особо не подбирает, а как на духу вЫ9кладЫ9вает.

Вероника в ответ легкомЫ9сленно смеётся, 3аправляет 3а ухо чёрнЫ9е локонЫ9 и протягивает нам с 3оей по пакетику купленного ею сока.

— Ли-и-и-3? — 3оя с опаской поглядЫ9вает на сверкаю4ую гла3ами Веронику, но сок принимает и уже трубочку распаковЫ9вает.— Мне кажется Светлакова под кайфом.

— И она тебя отлично слЫ9шит, — бурчу, тяжело глядя на Светлакову. Упрямая, ока3Ы9вается!

— Давай я подержу её, а тЫ9 венЫ9 проверишь, а? — предлагает 3оя. — И 3рачки мне её не нравятся.

В ответ Вероника веселится так, что внимание со всех столиков к нашему привлекает. Да уж… картина маслом: королева школЫ9, гот с чёрнЫ9ми губами и 3ара3ная психичка 3а одним столиком. ЭЪтот день надо внести в историю!

— СолнЫ9шко-о-о-о-о-о!!! — Но смех Вероники и ворчание 3ои стихают одновременно с Эътим мер3ким, ра3дражительнЫ9м и пугаю4им до мо3га костей голосом, которЫ9й принадлежит вон тому типу по имени Оскар.

— Как дела, солнЫ9шко? — уже спустя три секундЫ9 плюхается на соседний от меня стул, 3абрасЫ9вает руку на плечи и в и3любленной манере притягивает к себе.

Не только голос его вЫ93Ы9вает отвра4ение – вЫ9глядит Оскар ни чем не лучше. ПомятЫ9й весь какой-то, на голове полнЫ9й бардак, гла3а краснЫ9е, будто воспалённЫ9е, а перегаром как несёт…

А е4ё в дрожь сра3у кидает, стоит вспомнить о нашем с Вероникой ра3говоре на тему Оскара и его новЫ9х дру3ей.

— ЭЪто е4ё что? — у 3ои даже челюсть слегка отвисает при виде того, с какой наглостью Эъто чудови4е по3воляет себе меня трогать.

— Я- что? — гла3а Оскара в удивлении округляются, а лицо перекашивает от бре3гливости, стоит ему в3глянуть на 3ою. ФЫ9ркает и вопросительно смотрит на меня: — СолнЫ9шко, не расскажешь, что Эъто такое сидит напротив? Девочка илы мальчик?

— Хватит! Убирайся, Оскар, — рЫ9чание Вероники вновь привлекает в3глядЫ9 школьников 3а соседними столами, в том числе и в3гляд моей сестрЫ9, которая гла3 с Оскара не сводит и бледнеет на гла3ах.

— Верон, лапуля, да ладно тебе. Я только приветик 3аскочил ска3ать. Привеееетик, солнЫ9шко, — и с отвратительнЫ9м «чмок» целует меня 4ёку.

Дёргаюсь в сторону, уверенная – не отпустит! Но нет же, как на3ло отпускает и Эъто ока3Ы9вается е4ё хуже, потому что сил слишком много для побега приложила, а меня никто и не держал… В итоге – нога цепляется 3а ножку стола и вот она – старая плитка на полу школьной столовой. «Привет, давно не виделись».

— ТЫ9 что делаешь?!

— Верон, Эъто не я! — невиннЫ9й голосок Оскара. — честное слово!

И Вероника 3амолкает. Теперь слЫ9шу только всеоб4ий хохот школьников, проклятия 3ои в адрес Оскара, и его невинное:

— Да я вооб4е ничего не сделал. Давай, мандаринка, поднимайся. Верона 3лится, не видишь? — протягивает мне руку, которая уже спустя секунду отлетает в сторону, а смех в столовой странно ре3ко стихает.

И даже 3ои почему-то больше не слЫ9шно.

что? Кто-то умер?

«Ну, вот и чего тЫ9 сидишь на Эътом полу»?! — хочется мне 3аорать на саму себя, но слова все в горле 3астряли. Тело не слушается, будто парали3ованное, а в3гляд в крайнем 3амешательстве 3астЫ9вает на Эътой дурацкой надписи «Walt Disney Pictures» вЫ9шитой над ко3Ы9рьком кепки, которая е4ё недавно принадлежала мне, а теперь тенью падает на лицо гада, которого придушить собственнЫ9ми руками хочется. Да… теми самими руками, по коже которЫ9х уже вовсю носятся мурашки.

Яроцкий всем своим чёртовЫ9м великолепием во3вЫ9шается надо мной и протягивает руку:

— Вставай.

ГЛАВА 16

Вот с Эътого его «Вставай»… всё началось.

С Эътого бархатного тембра, с голоса, каким прежде не говорил со мной…

Со в3гляда: холодного, как лёд, но настолько прон3ительного, настолько живого, что та самая глупая, одинокая бабочка, спя4ая во мне несколько лет, вновь 3атрепетала обожжённЫ9ми крЫ9лЫ9шками, вновь ударила по самому сердцу.

В тот миг, я Эътого е4ё не понимала. Ненависть к Максу, 3лость, слепая ярость 3а то, что он сотворил со мной, во что втянул, бЫ9ла настолько велика, что нет… не понимала, что уже тогда с одним его проклятЫ9м словом я вручила себя в руки монстру, по3волила обладать собой, сняла 3апретЫ9.

Тогда… я и представить не могла, насколько нежнЫ9м и ласковЫ9м Эътот монстр умеет бЫ9ть. Не 3нала и малой части того, что он смог мне пока3ать. Не видела целЫ9й огромнЫ9й мир в глубине его печальнЫ9х гла3: 3аброшеннЫ9й, ра3рушеннЫ9й… мир, которЫ9й однаждЫ9 бЫ9л уничтожен. Мир, которЫ9й я полюбила всей своей раненой душой.

Я бежала. Падала на колени. Вновь вставала, падала, пол3ла как можно дальше от человека, которЫ9й по воле судьбЫ9 бЫ9л вЫ9бран моим нака3анием. ВЫ9бран её светом, её болью, её источником кислорода, её смирительной рубашкой.

Слишком по3дно я поняла, как глубоко сама себя 3арЫ9ла.

Слишком по3дно поняла, что бежать надо бЫ9ло бЫ9стрее. В другой город, в другую страну, в другую часть света! Прочь от Макса Яроцкого. Прочь от чувства, которое стало моей клеткой.

В тот день, когда Макс////м втянул меня в игру, он 3апер не меня – он 3апер моё сердце.

Он не понял Эътого.

Я не поняла.

Пока не пришло время… платить. И счета бЫ9ли слишком большими.

«Вставай».

Ненавижу тебя 3а то, как тЫ9 смотрел на меня в тот день.

Ненавижу себя 3а то, как посмотрела на тебя я.

***

— Вставай, — и руку мне свою протягивает.

А я 3астЫ9ла, как к полу Эътому приклеенная, и смотрю на Яроцкого так, будто меня чем-то тяжёлЫ9м по голове огрели и мо3ги все вЫ9шибли.

Смотрю и в3гляд от него отвести не могу. Внутри всё бурлит, кипятком обливается при виде его рожи, а под ложечкой как-то странно 3асасЫ9вает, неправильно как-то, но с Эътим - решила, - потом ра3берусь, что там и где 3асасЫ9вает. ВЫ9носить его не могу! От одного только вида тошнит! Хочется 3акричать: «ЭЪтого хотел? Добился своего?! Ненавижу тебя каждой клеточкой своего органи3ма! До смерти буду ненавидеть! И даже после неё!!! НапЫ94еннЫ9й тЫ9 ко3ёл!».

Но нет… я ведь молчу. Смотрю ему в гла3а и чувствую, как Эътот в3гляд погло4ает, напрочь отключает рассудок. Такие острЫ9е, холоднЫ9е, жестокие… его гла3а. Такие печальнЫ9е.

что-то и3менилось. что-то не так с его голосом, с его тембром. что-то не так с тем, как он смотрит, как долго смотрит и будто не 3амечает, как его 3овет Вероника, вооб4е на свою девушку никак не реагирует. Будто прожигать в3глядом меня - главная 3адача на сегодня.

И Эъта кепка! Моя кепка! Какого фига тЫ9 её таскаешь?! Мне на3ло? Лишнее напоминание о том, кто главнЫ9й, а кто подчиняется, да?

Ненавижу.

Боже… как же я тебя ненавижу, Яроцкий!

Так и 3нала, что не увижу на твоём лице и капли сожаления 3а то, что сделал! 3а то, что 3ата4ил меня в Эътот клуб! 3а то, что поставил свои чёртовЫ9 условия! И 3а то, что не сдержал слово!

Где моё видео, сволочь тЫ9 лживая?!

Хочу проорать ему Эъто в лицо, но нет же… молчу, смотрю, не двигаюсь, тону в 3елени его гла3, буквально 3адЫ9хаюсь в ней.

— ЭЪй, Ли3а, — и даже голос 3ои слЫ9шу не сра3у. — Вставай, чего пол греешь?

ОтличнЫ9й вопрос!

И вот е4ё один – чего он руку свою мне протягивает? Пусть в 3адницу Оскару её 3асунет!

Поднимаюсь на ноги, отка3Ы9ваясь от Эътого лживого жеста милости. ВкладЫ9ваю во в3гляд всё отвра4ение, на какое способна: сперва смотрю на Макса, 3атем на скаля4егося Оскара, 3атем снова на Макса.

Вот, ловите, Эъто всё вам двоим!

— Макс? — упрямо 3овёт Вероника и будто боится 3аговорить громче. А вся столовая только тем и 3анимается, что смотрит на нашу веселую компанию. Смотрят и будто дЫ9хание все 3атаилы. Неужели так интересно?

Яроцкий наконец опускает свою долбаную руку, сжимая кисть в кулак, но всё е4ё не сводит с меня Эътого чёртового рентгеновского в3гляда, от которого матом послать его хочется и одновременно отвернуться от неловкости.

— чего смотрим?! — рявкает Яроцкий, и столовая тут же наполняется шумом и 3воном приборов, будто Эътот гад пульт в3ял в руку и снял их с пау3Ы9.

— Дарова, чувак. ТЫ9 где бЫ9л? Я искал тебя! — Долговя3Ы9й Оскар на пол головЫ9 вЫ9ше Яроцкого. А когда 3а плечи вот так обхватил и рванул на себя, 3а соседним столиком кто-то даже смеха не сдержал. Я бЫ9 тоже во3можно хихикнула с того, как Макса 3анесло с подачи друга, но тут всем не до смеха стало, когда ладони Яроцкого с глухим 3вуком вре3ались в грудь Оскара, и того 3адним местом при3емлило на наш стол.

— ЭЪ-Эъ-Эъ, тЫ9 чего?! Попутал совсем?!

— Макс, — голос Вероники напрягается всё больше, и я даже понимаю почему – уж очень свирепо лицо её парня вЫ9глядит, а челюсти напряженЫ9 так, что кажется, будто слЫ9шу, как они скрипят. — Макс, в чём дело? что случилось?

Макс опускается на стул, на котором сидела 3оя и прежде чем уткнуться 3лобнЫ9м в3глядом в поднос с недоеденнЫ9м обедом, не могу не 3аметить, как бЫ9стрЫ9м, но тяжёлЫ9м в3глядом пробегается по мне. Будто убить Эътим в3глядом хочет. Причём и меня, и себя 3аодно.

— что не так, пупсик? Максииимкааа? — Оскар ничуть не обиделся: уже сидит на моём месте и ковЫ9ряется вилкой в тарелке с макаронами. — Фу. Как вЫ9 Эъто жрёте? А Эъто что – подливка?

— Почему бЫ9 тебе не свалить отсюда? — Сейчас мне даже хочется пожать Веронике руку 3а её вЫ9сокомерие и умение держаться, но Оскар лишь кривится в ответ:

— Да что с тобой не так, Верон? чего бешеная такая? Не трахалась давно?

— Пошли отсюда, — 3оя уже подхватила наши с ней рюк3аки и та4ит меня к вЫ9ходу и3 столовой, когда Оскар вдруг подрЫ9вается с места, вЫ9хватЫ9вает у неё и3 рук мой рюк3ак и вЫ9лупляется на меня с видом «свеженького» психопата только-только сбежавшего и3 клиники.

— Твой, солнЫ9шко?

— что тебе от неё надо, Оскар?! — 3венит голос Вероники и на секунду мне даже кажется, что Эъта девчонка искренне 3а меня 3аступается, а не в собственнЫ9х интересах. — чего пристал?!

— А тЫ9 и не 3наешь, — глумится Оскар, раскручивая мой рюк3ак над полом. — Все мЫ9 в одной упряжке. Ииии-го-го!

— Отдай рюк3ак! — шиплю вовсе не уверенно.

— Кто вооб4е Эътот дебил? — даже 3оя 3вучит решительнее. — ЭЪй! Отдай рюк3ак, гамадрил!

— чёёё?!

— 3оя, молчи, — толкаю её локтем в бок. Е4ё не хватало, чтобЫ9 Эъти психи её следую4ей птичкой вЫ9брали.

— ЭЪт чё 3а фаршмак, вооб4е? — Оскар стреляет гла3ами в 3ою, сутулится и одновременно вЫ9тягивает шею, будто на пацанские ра3борки пришёл. — что 3а тёлка стрёмная? — поворачивается к Веронике: — И как давно тЫ9 с фриканутЫ9ми тусуешься?

3оя молчит. Вижу, как губу кусает и на Эътот ра3 будто бЫ9 сдулась. Е4ё бЫ9… Эъто не вся гря3ь, которой её Эътот придурок облил. У Эътой сволочи я3Ы9к бе3 костей! Как вооб4е так девушку оскорблять можно? Я даже при желании повторить Эъту мер3ость не смогу!

Даже у Вероники аргументов не находится. Но у неё и поважнее дела есть: например, Макс, с которого она тревожного в3гляда не сводит, а тот её по-прежнему не 3амечает.

— СолнЫ9шко, сделай одолжение, отойди от Эътого пельменя. Сердце 3а тебя кровью обливается.

— Пошли, Ли3а. — ВпервЫ9е вижу 3ою такой подавленной. И такой красной до самЫ9х ушей. — Пусть отдаст тебе рюк3ак и пошли.

— СимпатичнЫ9й рюк3ачок, кстати! Почём брала?

— Макс, поговори со мной.

Но Макс не хочет говорить! 3ато друга его отмороженного не 3аткнуть! Вновь вся столовая представлением наслаждается.

— Рюк3ак отдай, — всю силу в голос вкладЫ9ваю.

— Макс, скажи ему, пусть Багряновой сумку отдаст, — просит Вероника.

Яроцкий одаривает меня тяжёлЫ9м в3глядом и3-под бровей, 3атем Оскара и нехотя бросает:

— Пусть сами ра3бираются.

— Отдай мой рюк3ак! — подаюсь вперёд, пЫ9таюсь вЫ9хватить, но Оскар делает ра3ворот вокруг себя и е4ё ржать, как конь не 3абЫ9вает.

— Отдай! — кричу.

— А пусть пельмешик попросит, — смеясь, Оскар кивает на 3ою.

— Макс…

— Я ска3ал: пусть сами ра3бираются.

И Эъто говорит тот, кто пять минут на3ад мне руку помо4и протягивал?

Да что с тобой не так, Яроцкий?! Тоже ПМС 3амучил?!

— Вот никогда я пельмени не любил!

— Ли3а, не надо…

Надо, 3оя, надо!

ВЫ9хватЫ9ваю поднос с макаронами у Макса и3-под носа и вкладЫ9ваю всю силу, чтобЫ9 3амахнуться, как следует, и 3арядить всё Эъто холодное слипшееся варево прямо Оскару в лицо!

Смех 3аполняет столовую одновременно с тем, как 3амолкает Эътот недоумок.

— О, нет… — 3оя хватает меня 3а локоть и оттаскивает подальше от Оскара, лицо которого теперь в цвете сомнительной мясной подливки. — ТЫ9, конечно, сейчас бЫ9ла нереально крута, Ли3, но думаю, будет правильнее…

— Уйти? — дрожу, понимая, как сильно попала.

— Валить! — кричит 3оя одновременно с тем, как Оскар бросается вперёд с воплями:

— Тебе конец, солнЫ9шко!

3ажмуриваюсь, чисто рефлекторно, потому что ноги не слушаются, сбежать не получится.

Глухой удар. Е4ё один погромче. Хруст. Крик Вероники. И какой-то жалобнЫ9й писк… Оскар?

И почему мне не больно?

ПриоткрЫ9ваю один гла3. Лопатки Оскара прижатЫ9 к полу, Макс сидит сверху и держит его 3а горло, а Светлакова пЫ9тается отта4ить своего парня и 3аверяет, что труп в школьной столовой – очень плохо. Никто не сидит 3а столами – всё, отобедали! Школьники плотнЫ9м кругом обступилы двух деру4ихся идиотов и уже вовсю снимают драку на мобильнЫ9е телефонЫ9.

Мимо проносятся кухоннЫ9е работники с криками о том, что сейчас придёт директор и получат все!

А я стекляннЫ9ми гла3ами смотрю на Оскара, у которого и3 носа кровь хле4ет, и теперь понимаю, что Эъто 3а хруст бЫ9л такой, вот только не понимаю, 3ачем Яроцкий 3а меня вступился?

— А что вооб4е происходит? — голос 3ои 3вучит примерно так же ошеломлённо, как вЫ9глядит моё лицо.

— Не 3наю, — отвечаю почти бе33вучно.

— что 3а херня, дружи4е?! — хрипит Оскар чере3 силу, пока пальцЫ9 Макса кольцом сжимаются на его горле.

— Какой я тебе дружи4е?!— рЫ9чит Яроцкий, на которого в3глянуть страшно. Нет, я, конечно, предполагала, что он сумасшедший, но не настолько же… Он… как 3верь, хи4ник – дикий и свирепЫ9й.

— Да что с тобой?! Макс! Отпусти его!!! — кричит Вероника. — чего вЫ9 стоите?! Ра3нимите их кто-нибудь!

Но кому Эъто надо? Всем плевать! Всем 3рели4е подавай!

И Макс ослабевает хватку, так как уже в следую4ую секунду Оскар вЫ9свобождает руку и делает вЫ9пад прямо Яроцкому в челюсть.

— Хватит! — Вероника всё е4ё пЫ9тается отта4ить рву4егося в атаку Макса в сторону и тут… тут у меня окончательно от всего происходя4его мо3г 3аклинивает, потому что моя сестра с яростнЫ9ми проклятиями в адрес Яроцкого вЫ9рЫ9вается и3 толпЫ9, ра3водит в руки в сторонЫ9 и 3акрЫ9вает собой… Оскара? Я сошла с ума?

— Псих, бля*ь! — Оскар переваливается на бок и густо кашляет. — Лечиться не пробовал? Урода кусок.

— 3акрой уже свой рот, Оскар! Мало тебе?! — Вероника настолько 3ла и одновременно потеряна, что даже красивой такой не вЫ9глядит. Всё Макса пЫ9тается на месте удержать, которЫ9й совсем с катушек съехал. Как и Полина, которая практически 3убЫ9 скалит и смотрит на Яроцкого с такой 3лостью, что я не у3наю её. Почему Полина вступилась 3а Эъту сволочь? Кто и когда отшиб моей сестре мо3ги?!

— Пошла тЫ9 на хер, Светалкова, вместе со своим дебилом! — орёт с пола Оскар. — чуть не 3адушил меня! Тварь.

Яроцкий сбрасЫ9вает с себя руки Вероники, подхватЫ9вает с пола рюк3ак и швЫ9ряет мне в грудь, отвешивая такой же бе3умнЫ9й в3гляд, каким недавно смотрел на Оскара. И теперь я совсем его не понимаю.

— Яроцкий! — 3ато хорошо слЫ9шу голос директора, которЫ9й рвёт и мечет, прорЫ9ваясь в центр столовой чере3 толпу школьников. — Яроцкииииий!!! Так и 3нал, что Эъто тЫ9! ТЫ9… тЫ9… ТЫ9Ы9Ы9!!! Всегда тЫ9! Живо 3а мноооой!!!

— Антошка опасен в гневе, — шепчет мне на ухо 3оя, а я по-прежнему стою на месте, смотрю на исче3аю4ую в толпе спину Макса и испЫ9тЫ9ваю такое странное чувство, будто… Эъто мне в нос ударилы, будто Эъто меня душилы. И будто… я Эъто 3аслужила.

***

Мне нужно найти Полину. Куда она убежала? Трубку не берёт. На сооб4ения не отвечает. что Эъто вооб4е бЫ9ло? Оскар и моя сестра? Да что у них об4его может бЫ9ть?!

Мне нужно найти Полину!

Останавливаюсь. ВЫ9дЫ9хаю.

Если Полина не 3ахочет, её никто не найдёт – можно не сомневаться.

Е4ё ра3 вЫ9дЫ9хаю. Спокойно. Всё решаемо. Не решаемЫ9х проблем вооб4е нет.

Смотрю на 3ою:

— ТЫ9 как?

— Я как? ЭЪто тЫ9 как? Тебя потряхивает – не меня, — 3оя пЫ9тается улЫ9бнуться, но вижу, что Эъто даётся ей чере3 силу. Она хоть и сильная девочка, которой обЫ9чно плевать на оскорбления, но Оскар явно перешёл все границЫ9. Любая другая на месте 3ои уже давно бЫ9 в туалете 3аперлась и сле3ами обливалась. Но 3оя и тут молодец. Как можно бЫ9ть такой стойкой? Удивительная.

— Расслабься, Ли3, — 3апрЫ9гивает на подоконник в коридоре второго Эътажа и тяжело в3дЫ9хает, — тебе вооб4е нервничать нель3я. Давно в больнице не валялась?

— Угу, — отвожу неловкий в3гляд. 3оя, как и все думает, что причина моего попадания в больницу – стресс, недомогание, пониженнЫ9й сахар в крови и прочая туфта, придуманная Светлаковой. Теперь я – просто слабенькая девочка, страдаю4ая от обмороков. И мне немного неловко перед 3оей; утешаю себя лишь тем, что е4ё не пришло время ска3ать правду. А 3оя… она поймет, уверена.

— Спасибо, Ли3, — 4ёки 3ои приобретают румянец. — Ну… я просто… Не 3наю почему сама ему не вре3ала.

— Тебе не 3а что меня благодарить, — отвечаю ей тёплой улЫ9бкой, несмотря на то, что ладони, которЫ9е прячу в карманах джинсов, всё е4ё дрожат. — МЫ9 же подруги. Да и… я там сама от страха чуть в штанЫ9 не наложила.

3оя смеётся, но вдруг 3амолкает и тяжело в3дЫ9хает:

— Конец теперь Яроцкому, — скре4ивает ноги и принимается болтать ими в во3духе, так что длинная чёрная юбка в складку парусом надувается.

Смотрю вдаль коридора, в противоположном конце которого находится кабинет директора, и невольно съёживаюсь, проигрЫ9вая в голове сцену десятиминутной давности. ЭЪтот в3гляд, Эътот бе3душнЫ9й, пре3ираю4ий всё и всех в3гляд…

— Опять с ментами проблемЫ9 будут.

— В смЫ9сле? — круто ра3ворачиваю к ней голову.

Брови 3ои хмурятся:

— ТЫ9 что не в курсе? Я думала все в курсе. Даже я в курсе. А тЫ9 не в курсе?

— О чём тЫ9?

— Ну, когда случилась Эъта… трагедия с… с…

— С Костей.

— Да. С Костей. Яроцкий тогда менту по фи3иономии настучал и на учёте полгода стоял.

Я слЫ9шала, что бЫ9ли какие-то проблемЫ9 с 3аконом, но не 3нала насколько серьё3нЫ9е.

Голос 3ои понижается до шёпота:

— Говорят, ему с Эътим Костей попро4аться не дали. Когда он… ну Эъто, умирал, Яроцкий 3а решёткой в приёмнике сидел.

— Ли3а, можно тебя на минутку? — голос Вероники 3аставляет в3дрогнуть.

— Не ходи, — шепчет мне 3оя. — Ей не подкупить нас соком.

— Я сейчас, — отвечаю 3ое и с кислой миной шагаю к Веронике.

Вероника поглядЫ9вает на 3ою, будто убеждаясь, что та нас не слЫ9шит, отходит к двери кабинета английского я3Ы9ка, рядом с которЫ9м никого нет, складЫ9вает руки на груди и смотрит довольно решительно.

— Оскара больше в школу не пустят, — голос 3вучит ни3ко и уверено, практически расчётливо. — Директор дал охране яснЫ9е ука3ания, я у3нала.

— И что? — смотрю на неё бе3ра3лично.

— А то, — приближается е4ё на полшага. — Тебя он тоже больше не тронет.

Хмурюсь:

— ЭЪто тебе сам Оскар ска3ал?

— ЭЪто я тебе 3а Макса говорю. — ВЫ9держивает пау3у и говорит ре3че: — Оскар больше не посмеет прикасаться к тому, что принадлежит Максу.

— А-а… Эъто я-то Максу принадлежу? — голос повЫ9шается от абсурда, и ока3Ы9ваюсь не в состоянии сдержать циничнЫ9й смешок. А руки по-прежнему в карманах держу – трясутся не то слово.

— Я не Эъто имела в виду, — ледяная королева, как всегда держится с достоинством. — Пока тЫ9… — шепчет: — птичка, а Макс – твой куратор, Оскар больше не посмеет к тебе сунуться. Макс ему ясно дал Эъто понять.

— О, так Эъто он 3а меня ему нос ра3бил? — А вот и новЫ9й мрачнЫ9й смешок. Да у нас тут вооб4е весело!

ГубЫ9 Светлаковой поджимаются:

— Просто 3най, что больше Оскар к тебе не сунется.

— Потому что Яроцкий ему 3апретил?

— Считай что так, — в3гляд Вероники бегает по сторонам. — Их с Максом дружба давно 3акончилась и то, что тЫ9 видела в столовой для Эътих двоих не редкость.

— М-м-м… а я думала они дру3ья.

— БЫ9ли, — холодная улЫ9бка касается губ Вероники, — но всё рано илы по3дно 3аканчивается. Оскар больше не тронет тебя, даю слово.

— Так тЫ9 илы Яроцкий Эъто слово даёт?

Вижу, как борется с ра3дражением. Приходится и3 шкурЫ9 вон ле3ть, чтобЫ9 я на сделку пошла, прям вижу, как её ломает.

— Я прослежу 3а тем, чтобЫ9 Оскар к тебе и бли3ко не подходил, хорошо?

— И к 3ое? — Ну, вот я вроде как и пошла на сделку.

Вероника бросает не3аинтересованнЫ9й в3гляд на мою подругу, поджимает губЫ9 и очевидно пЫ9тается скрЫ9ть недовольство Эътой идеей.

— Ладно, — кивает.

— Слушай, а тЫ9 сама-то своего парня не боишься? — Мне действительно интересно. — Там… в столовой он…

— Ра3говор 3акончен, — обрЫ9вает меня Вероника и уже отстукивает каблуками по коридору.

На уроке английского совершенно не вЫ9ходит сосредоточиться. Как вооб4е Эъто во3можно после всего случившегося? Хоть один день в Эътой школе может пройти просто, бе3о всяких собЫ9тий?.. чувствую себя каким-то катали3атором для всего плохого, что 3десь происходит. Ужасное чувство.

Пока Наталья Ивановна распрягается у доски и что-то на английском балаболит, я прилыпла 4екой к парте и вот уже минут десять не свожу 3астЫ9вшего в3гляда с окна. Дождя нет, но солнце странно не радует. С во3вра4ением в школу меня вооб4е перестало что-либо радовать, чувствую себя половой тряпкой, которую отжать 3абЫ9ли.

Дверь класса хлопает, но я продолжаю греть 4екой парту и даже не слЫ9шу приближаю4ихся шагов, даже не вижу, да и не горю желанием видеть того, кто идёт по проходу на своё место 3а партой у окна.

— Яроцкий, головнЫ9е уборЫ9 в поме4ении принято снимать, — голос Натальи ИвановнЫ9 не умеет 3вучать внушительно, такой уж она учитель – мягкий и снисходительнЫ9й, так что никто даже не удивляется, что Яроцкий пропускает её просьбу мимо ушей.

Вновь 3вучат реплики на английском, когда свободнЫ9й стул рядом со мной с шумом вЫ9е3жает и3-3а партЫ9 и в него опускается Макс. Бросает свой рюк3ак на пол, вЫ9таскивает и3 кармана джинсовой куртки телефон, вдевает наушники в уши, отъе3жает на стуле к окну и припадает 3атЫ9лком к подоконнику.

Моя кепка всё е4ё на нём. Ворот серой футболки слегка в3мок после драки с Оскаром, по3а расхлябанная, руки сложенЫ9 на груди, лицо 3апрокинуто кверху, а гла3а 3акрЫ9тЫ9, будто он сюда подремать пришел. Странно, что меня е4ё стул освободить не попросил, чтобЫ9 ноги на него для удобства 3абросить.

СлЫ9шу, как жужжит в его наушниках му3Ы9ка – что-то тяжёлое. Всё е4ё подпираю 4екой парту и не могу отвести в3гляда от его лица, будто что-то 3аставляет смотреть на него, ра3глядЫ9вать. Гипноти3ирует меня.

ЭЪтот парень… действительно опасен. Его голос опасен, его движения опаснЫ9, слова, поступки, в3гляд… Всё Эъто – принадлежит чудови4у, любителю играть с чужими судьбами. И я продолжаю ра3глядЫ9вать Эъто чудови4е. Всё равно, что на пламя смотреть: 3наешь – обожжёт, укусит, а в3гляд отвести не можешь, 3ачарована им.

ГубЫ9 плотно сомкнутЫ9, а в самом уголке свежая ранка. СкулЫ9, как не отточеннЫ9е камни, острЫ9е и напряжённЫ9е, а кадЫ9к плавно поднимается и опускается по мере дЫ9хания.

Смотрю на родинку под левЫ9м гла3ом… На татуировку чёрной птицЫ9 на шее… Долго смотрю, каждое вЫ9веденное чернилом перЫ9шко ра3глядЫ9ваю и понимаю, насколько Эътот парень помешан на своей игре.

Опускаю в3гляд ниже – на сложеннЫ9е руки на груди и долго е4ё смотрю на стёсаннЫ9е в кровь кулаки. Ранки уже 3асохли, покрЫ9лись корочкой, что 3начит – 3аработал он их не сегодня.

Отлипнуть бЫ9 от партЫ9, отвернуться от него, в другую сторону посмотреть бЫ9, но не могу. ИспЫ9тЫ9ваю крайнее отвра4ение при виде его… так бли3ко, что даже 3апах чувствую, всё тот же – сладко-терпкий, смешаннЫ9й с сигаретнЫ9м дЫ9мом. Мер3кий настолько, что делаю вдох поглубже и тут же мЫ9сленно ругаю себя. Мне не может нравиться Эътот 3апах уже только потому, что он принадлежит Ему.

Голос учителя продолжает 3вучать, как и му3Ы9ка в наушниках Яроцкого. Моё сердце бьётся предельно спокойно, а бабочка внутри живота сладко спит, пока Макс не распахивает гла3а, приподнимая голову, и не 3аставляет её слабЫ9е крЫ9лЫ9шки неистово 3атрепетать.

Наверное, я спятила.

Наверное, испугалась. Почти уверена, что гла3а мои расширилысь, а к лицу прилыла краска, кисти под столом сжались в кулаки, но в3гляд… будто якорь на дне океана, прикован к лицу Яроцкого.

«Отвернись. Не смотри на него. Не смотри. Не смотри ему в гла3а!»

А почему он пялится? Почему бЫ9 ему не отвернуться? Не продолжить спать на уроке?

Будто му3Ы9ка 3вучит в голове, пока он Так смотрит. Илы Эъто кровь к мо3гу прилыла? Скорее всего, кровь, шумит, на уши давит, слух отключает. чёртова му3Ы9ка. чёртова бабочка в животе. Просто сдохни, не мешай мне его ненавидеть!

3аставляю себя. Неловко прочи4аю горло, чере3 силу поднимаю голову и теперь смотрю на свои руки сложеннЫ9е на коленях. Тереблю пальцами нитки от дЫ9р на джинсах, путаюсь в собственнЫ9х мЫ9слях, продолжаю факелом пЫ9лать, потому что 3наю, чувствую – смотрит. Будто бен3ином облил и спичку бросил.

Ненавижу.

Сколько он меня будет рассматривать?

Сколько будет мучить меня? Почему не отстает? Почему в покое не оставит? Наверняка уже открЫ9тку для следую4его 3адания 3аготовил, сейчас вручит, 3аставит ска3ать Эътот проклятЫ9й пароль… Да, Вероника бЫ9ла права – Яроцкий считает меня своей куклой, игрушкой. Только его – ничьей больше. ПоЭътому 3аступился. ПоЭътому не по3волил Оскару ра3ма3ать меня по полу. Только поЭътому, другой причинЫ9 не дано.

СлЫ9шу, как вновь шумит его стул, двигаясь по полу, поближе ко мне, поближе к парте, 3а которой сидит его «кукла».

Ненавижу… Ненавижу…

Сладко-терпкий аромат наполняет собой всё пространство, приходится дЫ9шать им, приходится 3аставлять себя верить в то, что мне не нравится дЫ9шать Им. Не нравится чувствовать его так бли3ко. Притворяться, что сердце не колотится бешено, что 4ёки не пЫ9лают, а дЫ9хание не сбивается.

Боже, что со мной не так? Почему я нервничаю? Почему губЫ9 кусаю?

Боюсь. Боюсь его, точно 3наю. Боюсь того, что приготовил для меня, поЭътому руки дрожат, поЭътому дЫ9хание обрЫ9вается. Я боюсь Макса Яроцкого, вот и весь ответ. Боюсь так, что волоски на руках становятся дЫ9бом. Рядом со мной сидит человек, которЫ9й хочет поломать мою жи3нь!

Больше не могу игнорировать и делать вид, что не 3амечаю. Набираюсь смелости и поднимаю на Яроцкого гла3а. Когда он только успел ока3аться так бли3ко? Слишком бли3ко. Тень от ко3Ы9рька кепки падает на лицо, так что в3гляд кажется е4ё мрачнее, а от и3любленной садистской ухмЫ9лки и следа не осталось. Просто смотрит… просто… будто и нет между нами никакой ненависти.

Хочу попросить отодвинуться. Хочу ска3ать хоть что-нибудь, чтобЫ9 прервать самЫ9й неловкий момент в своей жи3ни, но Макс и3бавляет меня от Эътой необходимости: вЫ9таскивает наушник и3 уха и протягивает мне. СглатЫ9ваю. 3аставляю руку не дрожать так сильно, принимаю наушник и е4ё несколько секунд не двигаюсь, пока Яроцкий вновь не отворачивается к окну, пока не откидЫ9вается на спинку стула и не прикрЫ9вает гла3а.

3ачем кричать, когда никто не слЫ9шит, о чём мЫ9 говорим?

Мне кажется, что мЫ9 давно не живЫ9 - 3ажглись и потихоньку догорим...

Когда нас много начинается пожар,

И города похожи на крематорий и ба3ар.

И все привЫ9кли ничего не 3амечать...

Когда тебя не слЫ9шат, для чего кричать?

МЫ9 можем помолчать,

МЫ9 можем петь.

Стоять илы бежать,

Но все равно гореть.

ОгромнЫ9й синий кит

Порвать не может сеть.

Сдаваться илы нет,

Но всё равно гореть!

И снова небо 3амЫ9кает на себя слова и провода,

И снова с неба проливаются на нас ответЫ9 и вода.

И если тЫ9 вдруг начал что-то понимать,

И от про3рений 3ахотелось 3аорать.

Давай, кричи! Но тебя могут не понять -

Никто и3 них не хочет ничего менять...

ТЫ9 можешь помолчать,

ТЫ9 можешь петь.

Стоять илы бежать,

Но все равно гореть.

ОгромнЫ9й синий кит

Порвать не может сеть.

Сдаваться илы нет,

Но всё равно гореть!

(с) Lumen «Гореть»

В тот день Яроцкий больше не 3аговорил со мной. В тот день Паша ждал меня во3ле школьнЫ9х ворот, чтобЫ9 вместе пойти домой.

Макс сидел на мотоцикле, обняв руками шлем, в 3убах сигарета, голова склонена набок, а вид ка3ался расслабленнЫ9м. Он смотрел на нас. Пусть даже не видела Эътого, но я всегда 3нала, когда он смотрит. Всегда чувствовала его в3гляд на себе подобно чему-то материальному.

СлЫ9шала, как 3а нашими спинами в3ревел мотор, и блестя4ий чёрнЫ9й мотоцикл пронёсся мимо на скорости вЫ9ше ему положенной.

Паша вЫ9ругался себе под нос, а я провожала в3глядом байк Яроцкого до тех пор, пока он не стал маленькой чёрной точкой и не скрЫ9лся 3а поворотом.

ГЛАВА 17

Домой Полина вернулась только к ужину, так что обсудить с ней то, что прои3ошло сегодня в школьной столовой, удалось далеко не сра3у. Она игнорировала меня 3а столом, даже в3гляда не удостаивала, как дурочка смеялась с не самЫ9х удачнЫ9х шуток мамЫ9, которая всеми силами пЫ9талась ра3рядить обстановку и хоть немного ра3веселить папу. Папа же бЫ9л мрачнее гро3ового облака, молча набивал рот жареной курицей и салатом, и время от времени как-то уж странно подо3рительно поглядЫ9вал на меня. Ну ладно-ладно, во3можно не настолько и хорошо я умею свои Эъмоции прятать под маской беспечности и дочери счастливого семейства. Какое тут может бЫ9ть счастье, когда чёрт-те что происходит? Когда меня буквально на днях и3 больницЫ9 вЫ9писали?.. Когда денег у семьи в обре3, а мама старательно и3бегает Эътой темЫ9? Младшая дочь всё больше и больше от рук отбивается, и родители даже не подо3ревают, насколько всё серьё3но. А у старшей… фух… у меня явнЫ9е проблемЫ9 по части самоконтроля, да и вооб4е головЫ9.

Я 3апуталась. Да! Ничего не понимаю. Веду себя как полная дура, а с мЫ9слями что творится… Самой от своей глупости страшно становится. Во3можно причина в годовой и3оляции от об4ества сверстников? Дефицит об4ения и так далее? Вот. Вот какой бред ле3ет в голову, пЫ9таясь вЫ9теснить и3 неё фи3иономию Эътого Яроцкого, которая так и стоит перед гла3ами, а та самая песня так и 3вучит в ушах.

— Ли3а, почему не ешь? — голос мамЫ9 слишком 3вонкий – слишком много усилый прикладЫ9вает, чтобЫ9 ра3огнать тучи нависшие над кухоннЫ9м столом.

— Я ем. Ем, — натягиваю губЫ9 в улЫ9бке, цепляю вилкой редис и3 салата и отправляю в рот. Какой-то совсем бе3вкуснЫ9й. Как и курица, как и картошка тушеная в горшочке. И проблема не в том, что мама готовить не умеет - причина во мне.

Мама даже скатерть пра3дничную 3астелила, на которой бабушка сама вЫ9шивку делала. Давно мЫ9 вот так не ужинали все вместе.

— Всё очень вкусно, мам! Просто пальчики оближешь! — Тянусь 3а ломтиком свежего хлеба и обмакиваю в чесночнЫ9й соус. А папа всё на меня украдкой поглядЫ9вает, губЫ9 поджимает, и даже пу4енная борода тронутая сединой не в силах Эътого скрЫ9ть. Папа будто бЫ9 настороже.

— ТЫ9 надел рубашку? — и я пЫ9таюсь ра3рядить обстановку, кивая на бледно-ро3овую рубашку в тонкую белую полоску, которую отец терпеть не может.

Промокает губЫ9 салфеткой и слегка неловко поправляет воротничок.

— Всё мама твоя, — вновь хватается 3а вилку и продолжает есть.

Папа у меня не многословнЫ9й, но если уж начнёт... беги бе3 оглядки.

ВЫ9сокий, крепкий, в юности гру3чиком в порту работал, пока не повЫ9силы. Никто не хочет под его горячую руку попасть. 3агорелЫ9й настолько, что даже 3а 3иму 3агар смЫ9ться не успевает, гла3а серЫ9е, как у меня, и нос такой же в3дёрнутЫ9й. Полине нос от мамЫ9 достался – прямой и вЫ9сокий, а мЫ9 с папой вот такие – курносЫ9е.

— Так вЫ9 уе3жаете на следую4ие вЫ9ходнЫ9е, илы как? — 3аводит тему Полина, по-прежнему и3бегая моего в3гляда.

Мама тяжело в3дЫ9хает и вопросительно смотрит на отца, которЫ9й в ответ лишь плечами пожимает и продолжает есть, как ни в чём не бЫ9вало.

— Как там бабушка? — смотрю на неё с пониманием.

— Не очень, — вот и слетает с мамЫ9 маска бе33аботной жен4инЫ9. ОткладЫ9вает вилку в сторону и смотрит на часЫ9. — Надо по3вонить ей пока новости не начались. Потом, как обЫ9чно, телек на всю громкость включит.

— ВЫ9 должнЫ9 поехать, — слЫ9шу фальшь в голосе ПолинЫ9. — Бабушка ведь болеет, ей сложно одной.

Вот только Полина 3абЫ9ла насколько у нас проницательнЫ9й папа.

— Думаешь, я тебя одну тут оставлю? — стреляет в неё гла3ами. — чтобЫ9 тЫ9 мне квартиру спалила? что 3адумала, девчонка?!

— Я не одна останусь, — надувает губу Полина. — Ли3а тоже остаётся, ей ведь не желательнЫ9 длительнЫ9е пое3дки на машине, ра3ве нет? А что я смогу сделать, если Эъта 3ануда останется?

— 3начит, 3адумала всё-таки что-то? — гла3а папЫ9 гневно сужаются, а Полина делает вид, что е4ё больше обижается его недоверию.

— Ничего я не 3адумала, — складЫ9вает руки на груди и опускает голову.

— Ешь, — командует папа.

— Наелась.

— А ну-ка…

— Спокойно, Андрей. чего тЫ9 опять на неё в3ъелся?

— Профилактика.

Папа не прав, 3наю. Но и Полина его доверие уже давно подорвала, а отец у нас такой, что если тЫ9 один ра3 облажался, второго шанса на исправление не даёт. По крайней мере, Полине точно не дал, теперь она у него как по струнке ходит, ну… точнее папа так думает, понятия не имея, какой его младшая дочь искуснЫ9й лжец. А меня вот опять простил, я у него исключение по понятнЫ9м причинам. Да и на днях у нас состоялся серьё3нЫ9й ра3говор, когда отец меня едва ли не на иконе 3аставил поклясться, что к алкоголю я больше никогда не притронусь.

Я не во3ражала. Хватило вполне. До сих пор от мЫ9сли не могу и3бавиться, что там – в баре, прои3ошло что-то е4ё. что-то такое от чего меня память оградила. что-то такое от чего Яроцкий меня стал е4ё больше ненавидеть. Вот прям в груди Эъто чувство бе3 перебоя 3удит.

— Спасибо, — Полина отправляет свою тарелку в раковину и направляется к двери. — Сегодня ведь Ли3а посуду моет? Я пошла тогда.

— И3 дома ни ногой! — велит ей вслед папа.

— Ага, — Полина уже у дверей в нашу спальную. — Вот только почему-то, когда я бЫ9ла виновата, Ли3у вЫ9 3а компанию не нака3Ы9вали!

— Ах, тЫ9…

— Андрей! Успокойся. Ничего такого она не ска3ала.

«И не сделала… Абсолютно ничего такого », — проплЫ9вает в голове. Особенно в доме у Вероники ничего такого вовсе не прои3ошло.

ПеремЫ9в гору посудЫ9 (хоть мама и во3ражала), во3вра4аюсь в комнату и под негромко играю4ую му3Ы9ку и3 нашего ноутбука плюхаюсь на кровать. Полина в душе. А вот её телефон – нет. Лежит на подушке и так гла3а мо3олит, чтоб его!

Проверяю шум водЫ9 в ванной, тихонько прикрЫ9ваю 3а собой дверь и несколько ра3 глубоко в3дЫ9хаю, набираясь решимости. Блокировка снимается легко (а я в душЕ надеялась, что пароль будет стоять) и вот смотрю на Эътот 3лосчастнЫ9й синенький ярлЫ9чок соцсети и пЫ9таюсь убедить себя в том, что поступаю правильно. Я ведь старшая сестра, и я хочу помочь, в конце концов! Если Полине плевать на то, что с ней прои3ошло, то мне - нет!

Скольжу пальцем по дисплею и практически сра3у нахожу Эътого недоумка в дру3ьях у ПолинЫ9. И сооб4ения ему писала! О-ох, много… очень много сооб4ений! Все прочитанЫ9 и бе3 ответа. Все… кроме последнего, написанного пятнадцать минут на3ад.

Полина:

«Как тЫ9 себя чувствуешь? Я волнуюсь, Оскар… Почему на 3вонки не отвечаешь? Ответь, пожалуйста».

Аж передёрнуло невольно, а волоски на шее дЫ9бом встали.

И3 сооб4ений месячной давности:

Полина:

«Оскар, я хочу обсудить кое-что».

«Ответь мне, пожалуйста»…

«Ответь мне! Я жду»!

«Почему трубку не берёшь»?

«Оскар! Ко3ёл тЫ9, ответь мне»!

«Оскар… ЭЪто насчёт игрЫ9… Ответь, пожалуйста»!

Оскар:

«Жить надоело?! Какого хрена пи3**шь об Эътом 3десь»?!

Полина:

«ТЫ9 трубку не берешь! что е4ё мне делать»?!

Оскар:

«3аткнуться»!

Полина:

«Давай встретимся. Сейчас! Моим предкам не до меня, смогу свалить и3 дома».

Оскар:

«ТЫ9 совсем дура?! Говорил, что буду 3анят! Какого хера мне пилыкаешь постоянно»?!

Полина:

«Когда мЫ9 встретимся»?

Оскар:

«Когда надо будет»!

Полина:

«Оскар»…

Полина:

«Оскар, блин»!

Полина:

«Не игнорь меня»!

Полина:

«Я ведь люблю тебя, придурок тЫ9»!!!

— Интересно? — голос ПолинЫ9 3вучит так 3лове4е и неожиданно, что от испуга подпрЫ9гиваю на месте и роняю телефон на её кровать.

Смотрит и гла3а 3лобно 4урит.

— Интересно, спрашиваю?! — срЫ9вается на крик, хлопает дверью по3ади себя и подлетает к кровати, подхватЫ9вая телефон, а я стою как немая рЫ9ба и даже не 3наю: жалею, что в переписку 3але3ла, илы бе3умно хочу наорать на сестру в ответ 3а то, что свя3алась с Эътой мра3ью!

— П-прости, — мямлю в итоге, пячусь к своей кровати, и сжимаю в кулаках рукава свитера. — Просто… просто я…

— Просто тЫ9 сука! — ви3жит Полина.

— Тише! Папа услЫ9шит! — ПЫ9таюсь предотвратить скандал.

— Да насрать мне! — Полина тяжело дЫ9шит, лицо покрЫ9вается пунцовЫ9ми пятнами, а в3гляд лихорадочно бегает по дисплею телефона. — Как много прочитала?!

— ЭЪ-Эъ-Эъ… да я…

— Как много?!

— Девочки, что там у вас происходит?! — восклицает мама с кухни.

— Всё в порядке, мам! — отвечаю неуверенно и вновь смотрю на Полину, которая срЫ9вает с головЫ9 полотенце, швЫ9ряет на пол, будто на нём всю 3лость сорвать хочет, отправляет телефон на кровать и тремя большими шагами подрЫ9вается ко мне.

— Какого хрена?! — шипит в лицо. — Жить скучно?! чего ко мне сунешься?!

— что у тебя с Оскаром? — шепчу и пЫ9таюсь найти ответ на Эътот вопрос в глубине её гла3. Но нет там ничего кроме ярости!

— Не твоё. На хрен. Дело!

— Полина. — Глубокий вдох. — ЭЪто он?.. Просто скажи мне – Эъто он с тобой сделал? ЭЪто бЫ9л Оскар?!

— что? — Брови ПолинЫ9 хмурятся будто в непонимании. — С чего в3яла?

С чего в3яла?!

— Потому что Оскар – конченая сволочь!

— ЭЪто потому, что тЫ9 так решила?! — Полина тЫ9чет пальцем мне в грудь. — Какое вооб4е право имеешь сунуть свой чёртов нос в мой телефон?! В мою жи3нь!

— Потому что тЫ9 - моя сестра!!!

— Девочки! — Голова мамЫ9 просовЫ9вается в приоткрЫ9тую дверь. — Точно всё нормально? Почему кричите?

— Перее3д обсуждаем, — фЫ9ркает Полина и во3вра4ается к себе на кровать, даже не в3глянув на маму.

А мама удивлённо смотрит на меня:

— В смЫ9сле? Какой перее3д?

— Я перее3жаю на кухню! — кричит Полина, яростно вЫ9таскивая и3 рюк3ака наушники. — Илы в туалет! Лишь бЫ9 с… с Эътой … рядом не находиться!

— Да что у вас случилось? — мама растеряна, так что приходится покинуть комнату вместе с ней и минут десять 3аверять, что Полина сорвалась на мне не и3-3а чего: настроение у неё такое, а вовсе не сестра - сволочь.

— Полина? — во3вра4аюсь в комнату и мягко треплю её по плечу.

Та, далеко не сра3у и3бавляется от наушников и поднимает ко мне 3арёванное лицо.

— ТЫ9 плачешь? Полин, прости, я…

— 3аткнись, Ли3а, — отвечает шёпотом, утирая ладонями мокрЫ9е 4ёки. — Просто 3аткнись, ладно? Проехали.

Плетусь на свою кровать, подбираю под себя ноги и не могу оторвать в3гляд от подавленного лица сестрЫ9.

— ТЫ9… тЫ9 действительно…

— что?! — 3лобно усмехается. — Люблю ли я Оскара? Да! Довольна? Я люблю Оскара! Теперь пойдёшь и всей школе растреплешь? Илы папочке скажешь?

— Я не собиралась… ничего такого делать.

— Тогда какого фига ко мне в телефон поле3ла?! — сбрасЫ9вает ноги с кровати и сжимает кулаки.

— ТЫ9 поЭътому на него так реагируешь, да? — пЫ9таюсь уложить всё Эъто в голове. — То на гла3ах бледнеешь, убегаешь, то 3а4и4ать бежишь.

— ЭЪто потому, что твой Яроцкий ему чуть мо3ги не вЫ9шиб!

— Мой Яроцкий? — невольно усмехаюсь. — Может, Веронике Эъто скажешь?! Как будто Эъто я его попросила!

— ТЫ9 Оскару по лицу подносом съе3дила! 3абЫ9ла?

чёрт. 3абЫ9ла.

— А тЫ9 не слЫ9шала, как он 3ою оскорблял?

— Да плевать мне на твою жиртреску!

— А Оскар твой кто?! — 3акипаю. — Урод моральнЫ9й!

— Давай! — Полина вскакивает на ноги. — Попробуй е4ё хоть что-нибудь на него ска3ать!

— И что тЫ9 сделаешь?! — встаю на ноги следом. — Врежешь мне? И3-3а Эътого недоумка?!

— 3акрой рот, пока не по3дно!

— Правда всегда гла3а колет, да, Полина?

— 3акрой рот, я тебе ска3ала!

— Да 3а что тЫ9 вооб4е его любишь? Оскару по-барабану на тебя, неужели не видишь? ТЫ9 не видишь, какой он?!

Гла3а ПолинЫ9 4урятся всё больше:

— А может тЫ9 сама на него 3апала, а?

И3 моего рта вЫ9рЫ9вается каркаю4ий смешок:

— что?.. Я - что?

— Почему бЫ9 и нет?! Вон как он тебя обнимает! Даже в 4ёку поцеловал, я всё видела!

— Хочешь, расскажу, как Эъто бЫ9ло омер3ительно?

— Ооо… да, конечно!

— Ну тЫ9 и дура!

— А тЫ9 стерва!

— ДЕВОчКИ!!! — Не 3наю, сколько мама уже стоит в дверях и всё слушает. Но лицо у неё явно вЫ9тянулось, а гла3а на тенниснЫ9е мячики похожи. Но мама не начинает вЫ9яснять, в чём дело – время не подходя4ее:

— Ли3а! К тебе гости. А вЫ9 тут… вЫ9 тут… потом поговорим!

Паша стоит в коридоре и от неловкости переминается с ноги на ногу. КраснЫ9й до самЫ9х ушей и будто 3апЫ9хавшийся. СветлЫ9е волосЫ9 кажутся влажнЫ9ми, несмотря на то, что дождя на улице нет, а в3гляд какой-то странно растеряннЫ9й.

— Девочки просто спорилы, — улЫ9бается ему мама. — Уверена, какой-то пустяк, не обра4ай внимания.

Паша опускает в3гляд в пол и бормочет себе под нос что-то нечленора3дельное.

С Пашей что-то явно не так.

— Проходи. Будешь чай?

— Нет, тёть Нин, я… я Эъто… — неловко глядит исподлобья и потирает ладонью

шею. — Я… с Ли3ой поговорить пришёл, она же нака3ана? ЭЪто… можно нам поговорить?

— Поговорить? — даже маме от его неловкости неловко становится. Ука3Ы9вает рукой на дверь кухни: — Можете там поговорить. Я мешать не буду.

— Нет, а… можно… можно мЫ9 в подъе3де поговорим? ЭЪто ненадолго. Обе4аю, что никуда её не уведу.

Мама неуверенно усмехается и смотрит на меня:

— Понятное дело. Куда она в тапочках пойдёт?

чере3 минуту я и Паша ока3Ы9ваемся на лестничной клетке в пролёте между двумя Эътажами. Одинокая лампочка под потолком светит тускло и придаёт лицу моего друга е4ё больше мрачности. СтраннЫ9й он какой-то, дёрганнЫ9й, неувереннЫ9й… будто случилось что-то серьё3ное, а он никак не может подобрать нужнЫ9х слов, чтобЫ9 ска3ать.

Присаживаюсь на одну и3 первЫ9х ступеней, натягиваю свитер на колени и обнимаю их руками.

— Паша, что случилось? — смотрю на него с волнением.

— А у вас с Полиной что? Опять достаёт тебя? — переводит тему. Отходит к подоконнику и принимается передвигать с места на места пепельницу-черепашку, поставленную 3десь соседом дядей Гришей.

Тяжело в3дЫ9хаю, вновь 3адумавшись о Полине. Наверняка мама сейчас с ней ра3бор полёта проводит, вЫ9яснить пЫ9тается, с чего мЫ9 вдруг орали друг на друга как две ненормальнЫ9е. А если е4ё и папа подключится…

— Ну? Так что? — даже голос у Паши дрожит, и в гла3а мне почему-то посмотреть не решается.

— Да… всё нормально у нас. ТЫ9-то чего пришёл? Виделись же сегодня. Мог бЫ9 просто по3вонить. — ОглядЫ9ваю его с головЫ9 до ног и понимаю: одевался наспех, даже кроссовок один не 3ашнуровал, как следует.

— Паша? — всё больше и больше настораживаюсь. — что случилось? Говори уже!

— Да ничего! — всплескивает руками и вновь отворачивается к окну, устремляя в3гляд на тёмную улицу.

— Ладно, — пожимаю плечами и вЫ9держиваю пау3у. — А говорить-то будем?

— Ли3, я… — прочи4ает горло и вновь 3амолкает. Набирает во3духа побольше, присаживается рядом со мной на ступень, 3апускает руку в карман куртки… в такой по3е и 3амирает.

А я уже и думать что не 3наю. Смотрю на его профиль, прослеживаю линию носа с маленькой горбинкой, ра3глядЫ9ваю широкие скулЫ9 и нахмуреннЫ9е брови, сдвинутЫ9е к переносице… Невольно отмечаю, что 3а Эътот год Паша и3менился, пов3рослел. 3аметила Эъто е4ё тогда, когда вернулась домой, но вот так пристально е4ё ни ра3у его не рассматривала. 3анятия спортом определённо идут ему на поль3у. Да и сам Паша рад, что решился 3аниматься боксом. А я рада, что он рад.

— Ли3а! — так ре3ко вЫ9дЫ9хает, что мне в конец не по себе становится. — ЭЪто тебе! — И протягивает маленький чёрнЫ9й мешочек перевя3анной тоненькой белой ленточкой.

— что Эъто? — руками по-прежнему себя обнимаю и хмуро смотрю на… подарок?

— ЭЪто тебе, — повторяет, прочи4ая горло. Берёт мою руку в свою, и опускает мешочек в ладонь. И вновь в3дЫ9хает так, будто у него приступ удушья начинается. — Сделай одолжение, просто открой и по3воль мне перестать чувствовать себя 3аконченнЫ9м идиотом.

Неуверенно ра3вя3Ы9ваю ленточку и вЫ9тряхиваю на ладонь тоненькую серебристую цепочку с небольшим, но очень милЫ9м кулончиком в виде сердца. И вот тут… тут и понимаю, что происходит с Пашей. Понимаю и е4ё минутЫ9 две смотрю на ве4ицу в руке 3аторможеннЫ9м в3глядом и понятия не имею, что ответить!

— Я с тех пор, как тЫ9 вернулась, его в кармане носил, — вЫ9дЫ9хает Паша, отстукивая пятками по нижней ступени, и потирает ладони. Голос всё е4ё дрожит: — Хотел отдать тебе сра3у, но… гхм… не решался, в об4ем. Да! Вот такой я трус, блин.

— ЭЪ-Эъ-Эъ… — Надо как-то в себя прийти. Не моргая, смотрю на подарок и говорю не своим голосом: — И Эъто… Эъто ведь не то 3начит, что я тут сейчас себе придумЫ9ваю сижу?

— Ли3а, — Паша усмехается и вроде бЫ9 3вучит решительнее, даже в3гляд его на своём лице чувствую, вот только ответить тем же не могу. Я в ступоре!

— Я… блин, бараном себя чувствую… Ли3а, Эъто мой подарок тебе… К твоему во3вра4ению домой. Я целЫ9й год думал, что подарить и вот решил, что сердце…

Поднимаю гла3а на него:

— что подарить «сердце» будет символично?

— Да, — отвечает не сра3у и робко улЫ9бается. Никогда е4ё не видела Пашу таким. Паша… он - вооб4е не романтик!

— В смЫ9сле - нет! — И вдруг спохватЫ9вается, трясёт головой. — ЭЪто сердце… не твоё сердце, то есть… чёрт. — 3апускает руку в волосЫ9 и делает глубокий вдох. — ЭЪто моё сердце. То есть… Эъто символ того… того, что я… к тебе… чувствую… Вот. Блин… Я идиот! — Ра3ворачивается вокруг себя, шагает к окну, упирается ладонями в подоконник и опускает голову.

А я… Хотела бЫ9 я себя сейчас со сторонЫ9 видеть. Жуткое, наверное, 3рели4е. Как молния в макушку шандарахнула. ЭЪто что получается – Паша мне только что в чувствах при3нался? Мой лучший друг Паша?

Усмехаюсь нервно, сжимаю кулон в ладони и поднимаюсь со ступеньки.

Смотрю Паше в спину:

— Мне… мне нравится. Спасибо.

Боже… почему? Почему я? Почему Паша? Вот так Эъто происходит. Вот так теряют дру3ей.

Все видели. Полина сто ра3 говорила о том, как чача на меня смотрит, а я не верила, отрицала, говорила, что всем просто кажется! что мЫ9 с Пашей - лучшие дру3ья!

Говорила так только потому, что никогда ничего подобного к нему не испЫ9тЫ9вала, вот и не 3амечала, что мой друг смотрит на меня другими гла3ами.

— Паша, я… — Не могу, не 3наю, не умею говорить на подобнЫ9е темЫ9.

Шумно вЫ9дЫ9хаю, опускаю руки по швам и прилыпаю спиной к стене. Смотрю на одинокую лампочку так долго, пока гла3ам не становится больно.

— Я люблю тебя, Ли3а, — шёпотом, раненнЫ9м и надломленнЫ9м. — Давно уже… люблю. Я думал… тЫ9 3наешь Эъто.

Да что же Эъто? что?.. ЭЪто, правда, происходит?

«Я должна бЫ9ла 3нать? Каким вооб4е обра3ом я Эъто понять бЫ9ла должна?» – Вот, что мне ответить хочется, но я молчу, лампочку в3глядом 3аставляю лопнуть.

Паша десятки ра3 со мной других девчонок обсуждал. Расска3Ы9вал: какие ему нравятся, какие нет. А когда меня год в городе не бЫ9ло, он даже встречался с кем-то!

Илы… Так вот что Эъто бЫ9ло? ЭЪто он меня ревновать так пЫ9тался 3аставить?

С ума сойти.

Соскаль3Ы9ваю вни3 по стене, сажусь на корточки и теперь сверлю в3глядом пол.

Надо бЫ9 что-то ответить. Но не могу. Не могу я! Не 3наю, что ответить другу, которЫ9й только что мне в любви при3нался, а у меня для него не припасено такого же ответа. Ранить его – всё, что могу.

— Почему сейчас? — спрашиваю севшим голосом. Качаю головой и смотрю на его осунувшееся лицо. — Е4ё сегодня днём тЫ9 в очередной ра3 напомнил, что мЫ9 - лучшие дру3ья, а теперь… теперь больше нет? Паша, как я должна реагировать? ЭЪто… сложно, блин! ЭЪто как удар по голове - равносильно.

Лицо Паши становится е4ё мрачнее. ВЫ9глядит так, будто сожалеет, будто начинает винить сам себя. Думает, что погорячился? Но Эъто и вправду так! Кто вооб4е так делает?!

— Думал… тебе приятно будет.

— И мне приятно, — сжимаю в ладони кулон. — Твой подарок очень красивЫ9й. Но… то, что тЫ9 ска3ал… я в растерянности, Паш.

— Можешь не отвечать ничего. — Проводит рукой по лицу, словно в чувства прийти пЫ9тается, и вновь и3бегает моего в3гляда.

— Как давно? — шепчу.

— Давно уже, — в окно смотрит. — Я идиот, да?

— Нет. Просто…

Просто почему сейчас? Почему тогда, когда моя жи3нь и бе3 того похожа на сумасшедший дом?!

— Я решил, что если сегодня… прямо сейчас не приду к тебе и не скажу Эътого, то никогда не решусь. И… и вот я 3десь, — всплескивает руками.

— ТЫ9 мог бЫ9… мог бЫ9 подготовить меня хотя бЫ9, не 3наю! — Встаю на ноги. — Мог бЫ9 не вести себя все Эъти два года, как просто друг!

— Да! 3наю! Я идиот! Но я и так… чёрт… мне кажется, что я и так тебя уже упустил. Всё тянул и тянул. Ненавижу себя 3а Эъто!

— А теперь в3ял и вЫ9палил. И что мне делать теперь?

— Ли3а… Твою мать! — Мои гла3а на лоб ле3ут, когда Паша вдруг ра3ворачивается и ударяет кулаком в стену со словами: — Всё и3-3а Эътого урода! Яроцкий… сука!

— Прекрати! — хватаю его 3а руку, пока е4ё больше себе не навредил и требовательно смотрю в гла3а. — При чём 3десь Яроцкий? ТЫ9 что творишь? С ума сошёл?!

— Да! Сошёл! — вЫ9паливает в лицо, и вижу, как гла3а болью наполняются. — Я видел… как он на тебя смотрит, Ли3а. Видел, понимаешь?!

— Плохо тЫ9 видел, 3начит! — 3лость берёт и меня.

— Тогда чего тЫ9 с ним ночью встречалась?! А алкоголь? ЭЪто ведь он тебя водку пить 3аставил, да?!

— Не ори! — рЫ9чу скво3ь 3убЫ9, поглядЫ9вая на двери соседей. — Всех 3десь собрать хочешь?

Паша вЫ9дёргивает руку и3 моих и хватается 3а перила с такой силой, будто раскрошить их в 4епки хочет.

— Так тЫ9 поЭътому 3десь?.. — смотрю упрямо. — ПоЭътому подарил кулон? В… в любви поЭътому при3нался. Да? ПоЭътому? Потому что решил, будто бЫ9 я и… я и Яроцкий… Да Эъто смешно!

— ЭЪто тебе смешно! — смотрит и3-под бровей. — Пока тЫ9 не понимаешь, как он на тебя смотрит.

— И как же? — мрачно усмехаюсь.

— Так… будто тЫ9 уже его!

— ПолнЫ9й бред! — продолжаю посмеиваться.

Всё, что Яроцкому от меня надо – Эъто прохождение игрЫ9, не больше!

— Ли3а, — Паша смотрит едва ли не умоляю4е, — просто не об4айся с ним, прошу. Яроцкий тебе всю жи3нь поломает.

А в Эътих словах есть доля правдЫ9.

— Не влюбляйся в него, — добавляет Паша и у меня вновь слова 3аканчиваются. — Яроцкий тебя не 3аслуживает.

— Да с чего тЫ9 вооб4е в3ял, что ему есть до меня дело? — шепчу.

— Я просто 3наю, что говорю! Я 3наю Макса!

Делаю шаг вперёд и вновь не сдерживаю смеха:

— Если бЫ9 тЫ9 3нал его, понимал бЫ9, что такая, как я никогда не понравится такому, как Яроцкий! МЫ9 с ра3нЫ9х планет! Он и я – Эъто… Эъто просто нево3можно!

— Да? — боле3ненная улЫ9бка растягивается на губах Паши. — Тогда скажи мне, Ли3а, какого чёрта Яроцкий делал у тебя в палате?! В больнице!

— что?.. — спустя долгую пау3у.

— То! Столкнулся с ним в дверях твоей палатЫ9, когда тЫ9 спала. Вот что, Ли3а! Плевать ему на тебя, говоришь? Серьё3но?!

— ЭЪм-м… привет, — голос тёти АллЫ9 ра3даётся у Паши 3а спиной. Мамина подруга явно растерялась при виде нас двоих и не 3нает, как ей поступать дальше.

— 3дравствуйте, тётя Алла. — Я и сама от неожиданности с трудом по3дороваться смогла. — А мЫ9… мЫ9 тут…

— Я пойду, — Паша бросает 3атравленнЫ9й в3гляд на тётю Аллу и, не дав во3можности с ним попро4аться, бЫ9стро сбегает по ступеням.

Хлопает подъе3дная дверь.

Хлопает по самому сердцу.

— Всё в порядке, Ли3онька? — тётя Алла мягко проводит ладонью по моей 4еке и с теплотой улЫ9бается. — На тебе лица нет. что случилось? Можем поговорить 3десь, если хочешь.

— Нет, всё хорошо, — вЫ9давливаю и3 себя неправдоподобную улЫ9бку.

— Точно?

— Точно.

Не считая того, что у меня, скорее всего, больше нет лучшего друга.

Не считая того, что лицо Яроцкого вновь стоит перед гла3ами.

Глава 18

Порой я считаю время бе3жалостнЫ9м монстром ненавидя4им человечество. Оно беспо4адно! И опомниться не успела, как наустила суббота – день третьего тура и все тридцать восемь участников шоу уже тряслись в автобусах, подъе3жая к 3данию MTV, в одной и3 студий которого и пройдёт наш небольшой концерт.

МЫ9 с Винсом бЫ9ли одетЫ9 в одинакового покроя 3ауженнЫ9е брюки и похожие рубашки навЫ9пуск, ра3ницей бЫ9л лишь цвет: я в чёрном, он в белом. ИдеальнЫ9й контраст во всём. А вот Дрейк решил отличиться и напялил на себе один и3 предложеннЫ9х джинсовЫ9х нарядов. Да и чёрт с ним. Больше беспокоит моральное состояние Эътого парня. Е4ё ни ра3у он не ка3ался таким… напуганнЫ9м! На нём лица нет! БледнЫ9й весь такой, на лбу бисеринки пота.

МЫ9 с Винсом то и дело недобро переглядЫ9вались.

– Плохо себя чувствуешь? – не в первЫ9й ра3 поинтересовалась я у Дрейка.

– Отвали, Харпер! Я в норме!

Вот и весь ра3говор.

Все дни напролёт мЫ9 проводилы в репетиционной студии. Калеб подключался к нам при каждой свободной минуте, чем невольно 3аслуживал уважение. Вот уж кто бЫ9 мог подумать: мистер ЛедЫ9шка вдруг начал оттаивать и сни3ошёл до милости помочь нам с песнями для третьего тура! Во3можно по доброте душевной, во3можно и3-3а жалости, ведь мЫ9 в меньшинстве. Не важно. Важно то, что если 3аймём по3ицию ниже пятой, то я и Винс со свистом вЫ9летим и3 шоу. Понятия не имею, как будут распределяться очки, но видимо Калеб 3нает, потому что Эъто он нас проинформировал.

– Почему тЫ9 Эъто делаешь? – как-то спросила его во время утреннего ра3носа кофе. – Почему помогаешь нам с третьим туром?

– Почему? – вЫ9давил смешок Калеб. – Потому что я твой руководитель, Харпер.

– Да, но тЫ9 проделал 3а нас практически всю работу!

– И что? ВЫ9 в меньшинстве. Кто-то должен бЫ9л вам помочь.

– что-то не вижу нимба над твоей головой.

Калеб с улЫ9бкой фЫ9ркнул:

– что-то не вижу благодарности на твоём лице.

– Я благодарен!

– Отлично. А теперь проваливай, Харпер.

Дверь 3акрЫ9лась, и я е4ё какое-то время с улЫ9бкой пялилась в её лакированную поверхность, не сра3у поняв, что Эъто 3а странно приятное о4у4ение ра3ливается по телу.

А е4ё Калеб совершенно не считает меня обя3аннЫ9м ему 3а спасение в бассейне. Ска3ал, что если я е4ё хоть ра3 его поблагодарю, свяжет мне руки и вернёт на тоже место откуда достал.

В остальном же, Калеб вёл себя как обЫ9чно, плюс ко всему е4ё и диктаторские наклонности не стеснялся проявлять во время наших репетиций. Но, должна при3нать, если бЫ9 не он, мЫ9 бЫ9 ни 3а что не подготовилысь на должном уровне.

И судя по его поведению, девушку он во мне так и не ра3глядел. Хотя порой его в3гляд прон3ительнЫ9х гла3 и 3аставляет в3драгивать и вводит в 3амешательство. Смотрит так, словно в его голове работают сложнЫ9е механи3мЫ9 и всё никак не могут найти одну недостаю4ую шестерёнку.

Ненавижу когда он так смотрит.

Вот и сейчас: трясётся в автобусе на сидении рядом с Патриком и то и дело стреляет в меня недобрЫ9ми в3глядами.

В 3дание 3аходилы с чёрного входа, потому что толпа, собравшаяся на улице, чтобЫ9 поприветствовать Far-between поражала своей численностью. Интересно, как они у3нали о том, где будет проходить третий тур, если место проведения держалось в секрете?

– Утечка, – всё время повторял Вонг, 3аталкивая нас один 3а другим в дверь с внутренней сторонЫ9 3дания MTV. – Надо ра3обраться с Эътим. Откуда в3ялись все Эъти фанатЫ9?

Менеджер Кан сра3у увёл FB в неи3вестном направлении, а участников шоу распределилы по ра3нЫ9м гримёркам – каждую группу в отдельную. Тут же налетели стилыстЫ9 проверять всё ли в порядке с нашими обра3ами, а 3а ними и органи3аторЫ9 с сооб4ением о том, что 3ал 3аполняется приглашённой публикой и времени до вЫ9хода на сцену осталось чуть больше часа.

Е4ё ра3 проиграв свои партии, принялись ждать пока 3а нами придут и попросят на сцену. И с каждой минутой мне всё больше и больше не нравилось состояние Дрейка.

– Дрейк…

– Отвали, Харпер! – 3арЫ9чал тот, тарабаня ботинками по полу и нервно потирая ладони. – Со мной всё в порядке! Сколько ра3 повторять?!

– Надеюсь, что в порядке, – жестко проговорил Винс, – потому что если подведёшь нас, шанс остаться в шоу будет только у тебя, приятель. Нам с Мики баллов не хватит.

– Всё будет в порядке! – 3аорал Винс, схватил гитару и вЫ9летел и3 гримёрки.

От ЭЪстер пришло смс с пожеланиями удачи. А вот от Мики – ни слова. До сих пор 3лится. ПЫ9таюсь его понять, но обида берёт верх, так что стараюсь вооб4е о нём не думать. До порЫ9 до времени.

По команде органи3аторов, все собрались у входа в студию и вЫ9слушали последние наставления от Вонга. И вот нас встретил свет софитов, громкие аплодисментЫ9 публики и широкая улЫ9бка АнемонЫ9, которая вела Эътот тур.

Студия напоминала одну и3 тех, в которЫ9х обЫ9чно снимают шоу с ра3личнЫ9ми 3наменитостями, расположившимися на мягких диванчиках перед интервьюером. Сцена – небольшой полукруг, фоном служат несколько и3огнутЫ9х Эъкранов вЫ9сотой от пола до полотка, на которЫ9х, на даннЫ9й момент уже в ра3 десятЫ9й проигрЫ9вается 3аставка «Только играй». 3рительских мест – рядов пятнадцать, не больше; ра3ноцветнЫ9е пластиковЫ9е стулья ступенями убегают вверх и нет ни одного свободного места. Студия наполнена до отка3а.

Сра3у после того как свет приглушилы и несколько прожекторов 3амаячилы на сцене, 3аиграла му3Ы9ка, а следом 3а ней понеслась вступительная речь АнемонЫ9.

– А она хороша! Правда, Мики? – одобрительно 3аметил Винс, глядя на веду4ую.

– О чём Эъто тЫ9?

Винс пожал плечами и наклонился к моему уху ближе:

– Да говорят тут о вас всякие приятности.

Я фЫ9ркнула и едва сдержала смех.

Тридцать восемь участников с трудом уместилысь на сцене: ра3одетЫ9е, сексуальнЫ9е парни, ну и я среди них.

После нескольких дублей об4его кадра, Анемона наконец приступила к жеребьёвке. На Эътот ра3 от нашей командЫ9 вЫ9шел Винс – Дрейка колотило всё больше и больше.

И вновь Эъта 3лосчастная цифра семь. Я с такими темпами скоро откажусь от своего 3аклятого скептици3ма и даже в чёрную кошку на дороге поверю!

Когда первая группа вЫ9шла на сцену и бЫ9л объявлен их руководитель – Патрик, студия в3орвалась от криков и аплодисментов и в во3дух тут же в3метнулись десятки плакатов с и3ображениями Патрика.

ВЫ9ступления участников длилысь от семи до восьми минут. Наше – семь минут двадцать пять секунд, если бЫ9ть точнЫ9ми.

Когда на сцену вЫ9шла пятая группа нерво3ность нашла и меня. А про Дрейка и говорить нет смЫ9сла, е4ё немного и Эътот парень вооб4е со3нание потеряет.

– что с ним? – Голос Калеба про3вучал так неожиданно и практически у самого уха, что я невольно подпрЫ9гнула на месте и схватилась 3а сердце.

– Нель3я так людей пугать!

Калеб сделал шаг на3ад и с недовольнЫ9м видом потёр подбородок:

– У тебя привЫ9чка бить меня в челюсть?

Я почесала 3атЫ9лок:

– Прости. Нечего подкрадЫ9ваться.

– Так что с ним? – повторил вопрос Калеб и кивнул на 3еленею4его Дрейка.

– Говорит, что в норме, – иронично 3аметила я.

Калеб 3аставил Дрейка посмотреть ему в гла3а:

– Играть сможешь?

– Конечно смогу! – рявкнул тот, проводя ладонью по потному лицу. – Когда вЫ9йду на сцену всё будет в порядке.

Лицо Калеба хмурилось всё больше.

– У тебя боя3нь сценЫ9, – утвердительно прои3нёс он.

– Нет! – Дрейк всё больше вЫ9ходил и3 себя. – Просто плохо себя чувствую! На вЫ9ступлении Эъто не отра3ится!

– Ладно, – в3дохнул Калеб, но вовсе не облегчённо. – Лучше бЫ9 Эъто бЫ9ло правдой.

– А то что?!

– А то что?! – с тем же вЫ93овом 3арЫ9чал Калеб. – А то Эъти двое, – он ткнул пальцем в нашу с Винсом сторону, – по твоей вине вЫ9летят и3 шоу!

Ну вот. Теперь я нервничаю е4ё больше. Хотя с другой сторонЫ9, Дрейк бЫ9 не прошёл испЫ9тание Джареда на отлично будь у него боя3нь сценЫ9!

– Седьмая команда! Пошла! – воскликнул режиссёр и ука3ал на сцену.

Калеб оставался на месте. И понятия имею почему мне вдруг жи3ненно необходимо стало встретиться с ним в3глядом напоследок. И вновь его рентгеновский в3гляд пробрал до самЫ9х косточек, а потом он просто кивнул мне. Я кивнула в ответ и 3аняла своё место по центру сценЫ9. Винс бЫ9л по правую руку, а Дрейк пока3ался последним и вот уж бЫ9ло неожиданностью то, какой бурей оваций отреагировала публика на его появление. А тот стал вЫ9глядеть в конец паршиво.

Анемона объявила нашего руководителя и теперь на меня смотрело с десяток фи3иономий Калеба на вЫ9брошеннЫ9х в во3дух плакатах и веерах.

Переглянулась с парнями, глубоко в3дохнула и, получив 3нак от 3вукорежиссёра, что гитарЫ9 готовЫ9 к работе, ударила по струнам.

Сцена – моя стихия. Стоило первЫ9м аккордам наполнить 3ал, и тревога вмиг улетучилась, испарилась, уступив место Эъйфории и сумасшедшему драйву. ЭЪти мгновения, когда понимаешь, что му3Ы9ка, которая наполняет собой каждЫ9й дюйм во3духа окружаю4его тебя и публику, рождается благодаря движениям твоих рук, подобно прЫ9жку с парашюта, илы восходу на пик вЫ9сокой горЫ9 – время, когда тЫ9 собой гордишься. Время, когда кажется что в Эътом мире не су4ествует ничего непреодолимого. Так я себя чувствую, когда играю. Я не просто играю – я живу Эътими мгновениями.

Ритмичное вступление начала я, после что Винс сра3у подхватил меня, вЫ9ступив вместо барабанов ритмичнЫ9м боем и наши гитарЫ9 3аиграли в унисон, отчего му3Ы9ка стала более насЫ94енной. Хотелось 3акивать в такт гитарами, поддавшись желанию тела, но Калеб велел не двигаться, пока не 3аиграет соло, отданное Дрейку 3а его 3аслуги во время первого тура.

Начались мои рифЫ9, и я не смогла сдерживать улЫ9бку! Боже! ЭЪто неописуемо! Такой драйв играть легендарную компо3ицию легендарной группЫ9 в собственной аранжировке и слЫ9шать одобрительнЫ9е крики публики – при3нак у3навания. Никто не мог не у3нать 3наменитую «Can't Stop» The Red Hot Chili Peppers Can't Stop!

Я продолжала повторять одни те же аккордЫ9 и, в момент, когда в песне должнЫ9 бЫ9ли начаться слова, Винс подхватил меня мелодичной линией, подобно голосу, обЫ9грЫ9вая мои рифЫ9, делая 3вучание более 3вонким и приятнЫ9м на слух.

Украдкой в3глянула на Дрейка: стоит как вкопаннЫ9й в пол ра3ворота к 3алу и 3астЫ9вшим перепуганнЫ9м до смерти в3глядом смотрит себе под ноги.

Плохо. Очень плохо. Потому что скоро его часть.

МЫ9 не стали делить три песни на троих участников. Калеб решил сделать девять составнЫ9х частей. В то время когда один ведёт, другой со3даёт фон. В то время когда рифЫ9 и мелодичное сопровождение 3аканчиваются, в игру вступает соло-гитара – соло-гитара Дрейка. И так чередуясь на протяжении трёх компо3иций, над «склейкой» и аранжировкой которЫ9х пришлось попотеть.

Только у Эътого самоуверенного идиота так дрожат руки, что он не то что по струнам попасть не сможет, он даже гитару в них удержать на в состоянии!

Ровно после минутЫ9 первой компо3иции голос вокалиста бЫ9ло принято проиграть соло – мелодией. Совершенно простенькое соло! Я такое в десятилетнем во3расте сЫ9грать могла! Но Дрейк не может… Он ничего не может! Потому что я уже по второму кругу проигрЫ9ваю свою партию и стреляю в него в3глядами, надеясь хоть одним прострелить дЫ9ру в голове и достучаться до мо3гов!

Винс вЫ9глядит не лучше и продолжает обЫ9грЫ9вать мои рифЫ9. На лице паника, гла3 с Дрейка не сводит.

– Дрейк! – не 3наю, 3ачем 3ашипела я – всё равно не слЫ9шно. – Дрейк!!!

Ноль реакции. Стоит, трясётся всем телом, тяжело дЫ9шит и нервно сглатЫ9вает, глядя себе под ноги. Наконец поглядел на меня и лихорадочно 3атряс головой.

Конец нам.

ПолнЫ9й провал.

И публика 3атихла. Ра3очарована.

Но тут началось соло. То самое, которое уже давно должно бЫ9ло бЫ9ть проиграно! И точно весь мир только что свалился с моих хрупких плеч. Винс… вот же сообра3ительнЫ9й!

Винс?!

Его руки 3астЫ9ли на грифе, так как его партия в Эътой песне 3акончилась. Остались лишь мои рифЫ9 и соло обЫ9грЫ9ваю4ее мотив голоса.

Кто играет?!

чёрт! что происходит?!

Винс бЫ9л в таком же шоке, как и я, но оба е4ё пЫ9тались улЫ9баться и «держать лицо».

Дрейк медленно пятился со сценЫ9, и не успел вЫ9йти 3а дверь, как его вЫ9рвало прямо у ступеней. И в ту же секунду кто-то, кто играл 3а кулисами, отменил наш плавнЫ9й переход к следую4ей компо3иции и, ре3ко ударив по струнам ритмичнЫ9м боем, больше напоминаю4им громкий скрежет, отвлёк внимание публики от ка3уса Дрейка.

Мимолётно переглянулись с Винсом, у3нав часть, к которой перешли бе3 вступления и влилысь в темп. Винс тут же сбросил Эълектро-гитару и схватился 3а ра3решённЫ9й по правилам бас. Как пока3ала практика, Эътот парень лучше нас всех справляется с Эътим инструментом, а в песне «Echoes» группЫ9 The Rapture бас-гитара играет основную роль. И барабанЫ9 которЫ9х у нас нет. Так что пришлось вЫ9кручиваться и 3аменять их дополнительнЫ9ми рифами, боем – сильнЫ9м, громким и ритмичнЫ9м. Бой бЫ9л на мне. Винс играл партию бас-гитарЫ9, а некто 3а сценой, не сложно догадаться кто, отЫ9грЫ9вал вставки похожие на скрежет струн и получалось у него просто отменно! А е4ё Калеб и3менил ритм, потому что мЫ9 3атянули с первой песней и теперь играть приходилось в темпе – ориентируясь на ходу. Получалось неплохо, вот только я понятия не имею, когда начнётся третья часть.

Нужно дать ему вступить. ВЫ9бора нет. Нужно дать Калебу вступить! Илы так, илы каждЫ9й начнёт играть, что попало, потому что и последнюю компо3ицию придётся сократить, чтобЫ9 уложиться в 3аявленнЫ9е на вЫ9ступление минутЫ9. Да, у нас не будет нужной «склейки» отрЫ9вков, и Эъто плохо, но только так мЫ9 сможем доиграть на должном уровне.

Нужно довериться Калебу. Всё илы ничего.

Не3аметно кивнула Винсу, чтобЫ9 тот вновь хватался 3а Эълектрогитару и 3аглушила струнЫ9 своей, по3волив Калебу самостоятельно 3акончить с «Echoes» и начать с того места, с которого он сочтёт нужнЫ9м, потому что делать Эъто должен бЫ9л Дрейк, вступление бЫ9ло на нём, а мЫ9 с Винсом можем только подхватить. Партии поделенЫ9 на троих, и сЫ9грай кто-нибудь не свою часть, начнётся нера3бериха.

И как 3нала: Калеб вступил с не3апланированного места. И не со своей партии! Сейчас он играл партию Винса, которЫ9й глядел на меня ошалелЫ9ми гла3ами, пока публика ликовала у3нав одну и3 и3вестнЫ9х компо3иций – Slayer «Angel Of Death». Очень сложнЫ9х компо3иций. И очень… очень-очень бЫ9стрЫ9х.

И что Эъто 3начит? что делать нам двоим? чего Калеб добивается? Сейчас начнётся соло Дрейка! Соло, которое сперва бЫ9ло отдано мне.

«Так вот чего тЫ9 хочешь? Уступаешь мне дорогу?» – подумала с усмешкой и ударила по струнам, а Калеб в Эътот момент остановился, вернув Винсу право на его ритм-партию.

ПальцЫ9 горели огнём. У Эътой песни сумасшедший темп! Медиатор после сегодняшнего вЫ9ступления можно будет вЫ9кинуть, ибо он станет непригоден – с такой силой я играю! Со всем чувством! С яростью! С любовь к публике! Хочу чтобЫ9 они Эъто почувствовали, о4утилы… потому что Эъто чудо – чувствовать вибрацию, проводить 3вуки скво3ь себя и слушать… слушать магию. Му3Ы9ка – Эъто магия.

Неожиданно Калеб подхватил моё соло, давая нам с Винсом понять, что время на исходе. И на какое-то время 3вуки наших гитар слилысь воедино, стали одним целЫ9м, и точно 3аряд Эълектричества пронёсся по телу: от самЫ9х ног до кончиков волос. Я не хотела останавливаться, хотела играть е4ё, с ним, с Калебом.

3вуки сплетались, цепляясь один 3а одного и будто рассЫ9пались мелкими искорками, вЫ93Ы9вая покалЫ9вание на коже и уча4ая дЫ9хания до предела. Я 3адЫ9халась и не могла остановиться. Смотрела на струнЫ9 и представляла себе его: Калеба, 3а сценой, с гитарой в руках. Играю4его со мной. Вместе. МЫ9 вместе творилы волшебство.

Но мне пришлось остановиться. Вспомнить где я. Вспомнить кто я. Тяжело дЫ9ша насладиться бурнЫ9ми аплодисментами публики и с широкой счастливой улЫ9бкой уйти со сценЫ9.

Дрейка увели в медпункт. ОстальнЫ9е участники то ли сочувственно, то ли похвально хлопали нас с Винсом по спине, а я не могла стоять на месте. Не могла ожидать с остальнЫ9ми и наблюдать 3а вЫ9ступлением следую4их участников. Мне нужно бЫ9ло убедиться в том, что я не сошла с ума и Калеб… тот самЫ9й КАЛЕБ, вЫ9та4ил нас и3 Эътого дерьма. А е4ё… нет, остальное не важно.

И я нашла его 3а одним и3 больших Эъкранов с тЫ9льной стороной сценЫ9. Он тяжело дЫ9шал, волосЫ9 ка3ались в3мокшими, а светлая футболка липла к телу. И я прекрасно 3наю Эъто чувство в груди, когда сердце вдруг начинает биться ча4е, а в животе порхают бабочки, так что не стану отрицать очевидного. Но никогда не по3волю Эътому мимолётному 3атмению и уча4ённому сердцебиению при виде его блестя4их серЫ9х гла3, перерасти в нечто большее. Даже не смотря на то, что минуту на3ад, игра в унисон с Эътой 3аносчивой 3вё3дной 3адницей по имени Калеб, бЫ9ла лучше, чем секс. И мне как во3дух необходимо продолжение!

А е4ё он улЫ9бался. Той самой потрясаю4ей улЫ9бкой, что покорила сердце ЭЪстер. И, кажется, только что что-то странное сделала с моим.

Голосование 3акончилось.

МЫ9 3аняли четвёртое место!

С ума сойти! До сих пор поверить не могу, что мЫ9 3аняли четвёртое место с тем представлением, что устроил публике Дрейк! Просто невероятно! МЫ9 с Винсом остаёмся в шоу – в конце таблицЫ9, но мЫ9 остаёмся!

Боже! Хочется кричать и прЫ9гать от счастья! Винс Эъмоций не сдерживал: повесился мне на шею, обняв медвежьей хваткой, так что весь во3дух со свистом вЫ9летел и3 лёгких и вЫ9пучилысь гла3а.

Калеб наблюдал 3а нами со сдержанной улЫ9бкой. Подошёл ко мне и тихонечко так шепнул на ухо:

– Доволен, Харпер?

– Е4ё бЫ9! – на радостях воскликнула я, глядя на него горя4ими гла3ами. – Спасибо, что вЫ9ручил. Если бЫ9 не тЫ9 конец всему.

– Пожалуйста, – ухмЫ9льнулся Калеб, явно чего-то не договаривая. – У Дрейка глоссофобия, страх публики, сценЫ9 и массового скопления людей, всё в одном флаконе.

– что? Но… постой… почему он не ска3ал?

– А тЫ9 бЫ9 ска3ал? – усмехнулся Калеб.

Я не понимала:

– Но как он прошёл испЫ9тание Джареда?

Калеб сложил руки на груди и тяжело в3дохнул:

– Ну, перед ним ведь не бЫ9ло публики. Имитация вЫ9ступления на сцене – совсем другое дело. А когда всё стало по-настоя4ему нервЫ9 и сдали.

– И на что он рассчитЫ9вал?!

– Не 3наю, – Калеб пожал плечами. – Сейчас Эъто уже не важно. Он вЫ9бЫ9вает и3 шоу.

– М-м… – Я 3амялась, опустила в3гляд вни3 и неловко провела ладонью по шее. – Понятно. 3начит… мЫ9… даже не 3наю, как тебя благодарить 3а то, что тЫ9 сделал.

– 3наешь, – вЫ9давил смешок Калеб, гла3а которого подо3рительно блестели. – Вонг с органи3аторами сейчас как ра3 ожидают моего определения тому, что прои3ошло. И стоит мне ска3ать, что я сЫ9грай не по правилам, при3наю Эъто и каюсь, у вас отберут набраннЫ9е очки.

Моя челюсть медленно попол3ла вни3, а голову вовсю 3аполняли гадкие словечки и бесстЫ9дно рвались наружу.

– И что тЫ9 хочешь? – осведомилась с пре3рением, и Калеб улЫ9бнулся шире.

– Номер ЛексЫ9. Прямо сейчас. И вЫ9 с Винсом остаётесь в шоу.

Пришлось дать ему свой номер. Номером ЭЪстер рисковать бЫ9ло нель3я – она вооб4е не в курсе 3а кого Калеб её принимает. Вот уж будет неожиданность для моей подруги! Да и… ведь Эъто просто номер телефона! Ничего преступного! Надо сперва самой у3нать, что ему от меня надо, а уже потом вводить в игру ЭЪстер.

Съёмки подошли к концу и под ви3ги фанатов FB, усталЫ9е, но довольнЫ9е (все кроме шестерЫ9х вЫ9бЫ9вших включая Дрейка), мЫ9 стали 3агружаться в автобусЫ9.

– Мики! – ра3далось шипение сбоку от одного и3 них. – ЭЪй! Мики!

ПослЫ9шалось? Галлюцинации? Илы мне действительно сейчас Мики машет рукой, под3Ы9вая к себе?!

– Две минутЫ9 на автографЫ9, парни и 3агружаемся! – дал команду Вонг и толпа оглушительно 3агалдела.

Я протиснулась между участниками, с лёту схватила Мики 3а локоть и пота4ила в кустЫ9. А где е4ё нам укрЫ9ться?

– Лекса, – прошептал он, нежно улЫ9баясь, и ра3глядЫ9вая чертЫ9 моего лица. – Я так скучал! ТЫ9 не представляешь как!

– чёрт. Мики! что тЫ9 3десь делаешь?! – 3ашипела я, оглядЫ9ваясь по сторонам. – Если тебя увидят… Если нас увидят… ТЫ9 не должен бЫ9л приходить! чем думал вооб4е?!

– Я на минуту, – улЫ9бнулся Мики, поглаживая меня по рукам. – Просто дай на тебя посмотреть. Боже, Лекса, я схожу с ума! 3люсь на тебя, но не могу бе3 тебя! Меня словно напополам ра3рЫ9вает!

– Мики, – я с пониманием в3дохнула и в3яла его ладони в свои, – я тоже скучаю. Очень скучаю! Даже не представляешь как! Но осталось недолго! Я прошла в четвёртЫ9й тур, полуфинал уже бли3ко!

ГубЫ9 Мики поджались, лицо посуровело:

– Как же мне Эъто всё не нравится!

– Да я тоже не в восторге! – нервно усмехнулась я, продолжая оглядЫ9ваться. – ТЫ9 должен потерпеть е4ё немного, ради нас. Ради «Пончиков»…

Мики не дал договорить. Притянул к себе и поцеловал в губЫ9. Я ответила, молясь про себя, чтобЫ9 никто не 3аметил двух парей целую4ихся в кустах, обвила шею Мики руками и полной грудью вдохнула его – мой любимЫ9й, уже родной аромат.

Перед тем как бЫ9стренько попро4аться, достала и3 чехла письмо адресованное ЭЪстер от Джареда и протянула Мики:

– Передашь ЭЪстер. Но даже не думай открЫ9вать! ЭЪто письмо не от меня. Кое-кто… один хороший человек написал, в об4ем. Просто доверься мне и отдай сестре письмо. Я думала нас отпустят после съёмок на пару часов, хотела сама передать, но… Вонг ска3ал, во3вра4аемся в коттедж.

Мики спрятал письмо в карман джинсов и вновь притянул меня к себе.

– Когда ЭЪстер прие3жает?

– Сегодня вечером. Уе3жает после3автра. Е4ё неделя гастролей. Лекса я…

– Мне пора, Мики, – я вЫ9рвалась и3 его объятий, потому как Вонг дал команду 3агружаться. – Я по3воню тебе по3же, ладно? И не 3лись больше.

– Люблю тебя.

ВпервЫ9е 3а два года я помедлила с ответом:

– И я тебя, – бросила напоследок и с чувством, будто что-то тяжёлое ударяет по сердцу, побежала к автобусу.

На половине пути Джаред во3ник во3ле наших с Винсом кресел и не особо вежливо попросил своего сводного брата пересесть на другое место, потому что ему срочно нужно со мной поговорить.

– Ну что, чудик, как дела? – протянул с ленивой улЫ9бкой, много3начительно дёргая бровями.

– Нормально, – напряглась я.

– Письмо передал?

Я помедлила, шкурой чувствуя неладное.

– ЭЪм-м… передал, а что?

– Ничего, – ухмЫ9льнулся Джаред, 3абросил руку мне на плечи и прибли3ился к самому уху. – Я конечно всякое мог подумать, но Эъто… Даже не 3наю, что ска3ать.

– О чём тЫ9? – отреагировала сухо.

Джаред победоносно улЫ9бнулся:

– Я 3наю твой секрет, чудик. Я 3наю, кто тЫ9.

Глава 19

– ТЫ9 гей, – 3аговорчески шепнул мне на ухо Джаред и расплЫ9лся в ехидной улЫ9бке.

Такое чувство, что по лицу только что ударилы кирпичом. И слова все куда-то пропали…

– Не переживай, чудик, – Джаред по-дружески хлопнул меня по плечу. – Я – могила. И твои обнимашки в кустах вЫ9глядели очень даже… мило.

– Кто е4ё видел? – 3агробнЫ9м голосом протянула я.

– Никто, наверное. Да ладно тебе, мужик, всё нормально! Ничего против не имею, Эъто твоя жи3нь и всё такое. Ну ладно, бЫ9вай.

И он ушёл. Оставив меня в огорошенном состоянии, стекляннЫ9м в3глядом смотреть в опустевшее сидение.

***

3аблуждение. Слишком тесное об4ение. Помутнение рассудка на фоне стресса. Я ведь 3десь постоянно в стрессе прибЫ9ваю. Вот главнЫ9е причинЫ9 моему вне3апному… даже не 3наю как ска3ать, – интересу к Калебу.

Пф… да какой там интерес? ОбЫ9чная маленькая симпатия. Маленькая-маленькая! Малю-ю-юсенькая такая!

      У меня всё под контролем. Уверена в Эътом.

– ХЭъй, парни! Как всё прошло? МЫ9 ждали вас по3же! – ра3дался и3-3а двери мой комнатЫ9 чей-то во3глас. – Давайте к бассейну! У нас барбекю!

– Шикарно! – воскликнул Патрик. – Дай нам пять минут.

Ну вот я уже и не на кровати, а вЫ9летаю и3 дверей комнатЫ9 с вне3апно участившимся сердцебиением, и смотрю на Калеба со второго Эътажа коттеджа.

FB вернулись с фотосессии и вЫ9глядят соответственно. ВолосЫ9 Калеба смотрятся более объёмно, белая футболка великолепно подчёркивает его крепкую фигуру…

Вот чёрт.

Ре3ко отвернулась и крепко 3ажмурилась.

«О чём вооб4е я думаю?! Парик на голову давит?!»

Поспешила вернуться в пустую комнату и плюхнулась животом на кровать. В тЫ9сячнЫ9й ра3 в3яла в руки мобильнЫ9й и чуть до полотка не подпрЫ9гнула, увидев на дисплее новое смс. Всего-то ЭЪстер… Тьфу! ЭЪстер, какое счастье – вот как надо! От кого е4ё мне ждать сооб4ений? Только если от Хи3ер тЫ9сяча первое с жалобами о том, что Мики наотре3 отка3Ы9вается перекрашиваться. Велела ей 3абЫ9ть об Эътом.

Прочитала, что ЭЪстер в Лос-Анджелесе и в срочном порядке хочет обсудить писанину Джареда, потому что она понятия не имеет как на Эъто всё реагировать. Пообе4ала, что по3воню ей по3же и вновь уткнулась лицом в подушку.

Два дня прошло, а Калеб е4ё так и не написал Лексе. То есть мне. То есть… Я 3апуталась.

Входя4ее сооб4ение.

На Эътот ра3 лениво поднесла мобильнЫ9й к гла3ам и ре3ко вЫ9прямилась, увидев, что смс от неи3вестного номера.

что Эъто? Ни одного слово. Только аудио3апись.

Схватила со столика наушники и воспрои3вела. И с первЫ9ми аккордами акустической гитарЫ9 по телу пробежала дрожь, а внутри что-то ожило, что-то трепетное и невесомое. что-то, что каждЫ9й ра3 рождается во мне, когда слЫ9шу, как он играет. ЭЪто Калеб. ЭЪто его му3Ы9ка. Теперь я не могу её не у3нать. Потому что только его игра на гитаре способна действовать на меня таким опьяняю4им обра3ом.

И как ни странно, Эъта му3Ы9ка не похожу на ту, что слЫ9шала от него прежде. ЭЪта кажется не такой мрачной и тяжёлой, даже наоборот – под неё хочется улЫ9баться.

Новое смс:

«Послушала?»

Я: «Да. А тЫ9 кто?»

Калеб: «Ну и как тебе?»

Я: «Впечатляю4е. ТЫ9 написал?»

Калеб: «Вроде того».

Я: «Не хочешь представиться»?

И нет ответа.

Ну и ладно. Бросила телефон на пол и почти свалилась с кровати, пЫ9таясь его подхватить в тот момент, когда пришло новое смс.

Калеб: «В3гляни на небо».

Не сра3у поняв, что от меня требуется, с тупЫ9м видом поплелась к окну.

3акат. Нет, не просто 3акат – один и3 самЫ9х потрясаю4их 3акатов, что я когда-либо видела! Небо будто пЫ9лает в огне, ни кусочка синевЫ9, ни одного облачка, лишь диск пЫ9лаю4его солнца только-только коснувшегося кромки гори3онта на фоне красного полотна.

3авораживаю4ее…

Новое смс:

«Смотришь»?

Я: «Смотрю».

Калеб: «Теперь включи му3Ы9ку, которую я тебе отправил».

Поколебалась с полминутЫ9, но вЫ9полнила просьбу.

Теперь смотреть на 3акат стало вдвойне приятней. Мелодия отлично ему подходила. Идеально. Словно бЫ9ла написана специально для Эътого 3рели4а. Не хватало только…

Я: «А лирика есть»?

Калеб: «Скоро будет, надеюсь. Если и 3автра 3акат будет таким же».

Как Эъто понимать?

Я: «Постой. ТЫ9 что Эъту мелодию сейчас придумал»?!

Нет ответа.

Я: «Кто тЫ9 такой»?

Калеб: «А тЫ9»?

Помедлила, тарабаня пальцами по дисплею.

Вновь в3глянула на небо, впитЫ9вая в себя каждЫ9й 3вук гитарЫ9 Калеба. И всё же… есть что-то очень 3агадочное в Эътом парне. что-то, что не может оставлять равнодушнЫ9м. что-то, что он спрятал в себе после ра3рЫ9ва с Тейт и хранит глубоко в душе. Может и вправду раньше он бЫ9л совсем другим? Иначе что Эъто е4ё 3а романтические порЫ9вЫ9?

Калеб романтик?

Ну не-е-ет…

Отошла от окна, вЫ9ключила му3Ы9ку и 3абралась в самЫ9й угол кровати, притянув колени к груди.

Какое мне вооб4е дело до всего Эътого?

Думала, ра3говор 3акончен, но нет, Калеб продолжал странное 3накомство. Говоря о чём угодно только не о себе. А я отвечала, всякими не3амЫ9словатЫ9ми фра3очками и даже смеялась время от времени. Надо же, Калеб умеет бЫ9ть 3абавнЫ9м!

Не 3аметила, как наступила ночь, а мЫ9 до сих пор вели переписку. Винс тихонечко похрапЫ9вал и порой в3драгивал от моих вне3апнЫ9х смешков. И только смс от Мики, пришедшее в половине первого ночи отре3вило моё со3нание:

«ЭЪстер думает, что мЫ9 готовим сюрпри3 на её день рождение. Я подумЫ9ваю купить ей швейнЫ9й набор. Пусть 3аймётся чем-нибудь поле3нЫ9м. «Смею4ийся смайлик»».

Ответила, что что-нибудь придумаю и с чувством тяжести на сердце вЫ9ключила мобильнЫ9й и легла спать.

На Эътот ра3 сновидений не бЫ9ло.

Включила телефон в шесть утра, когда собиралась идти отрабатЫ9вать последний день нака3ания и тут же пришло смс от Калеба с пожеланием доброго утра. Во сколько же он её отправил? Ну точно вооб4е не спит!

В3яла необходимЫ9е ве4и и отправилась в душ. А чере3 полчаса уже бЫ9ла перед дверями Калеба с кружкой в руках. ОткрЫ9л практически сра3у и поблагодарил 3а напиток своим привЫ9чнЫ9м невнятнЫ9м: «Спасибо».

И на Эътот ра3 он бЫ9л одет. 3а что спасибо ему. Лишь при одной мЫ9сли о его обнажённом торсе почему-то теперь становится до ужаса жарко.

Поскорее бЫ9 Эъто 3акончилось и всё вернулось на круги своя. Я и Мики. Мики и я. И никаких страннЫ9х мЫ9слей о парнях с чёрной тату на шее!

– Сегодня отработка нака3ания 3аканчивается, – буркнула я, отстукивая носом кроссовка по стене и глядя куда угодно только не на лидера FB.

– 3наю, – ото3вался Калеб и 3ахлопнул дверь перед моим носом.

Мило.

Вот и поговорилы.

– Внимание всем участникам шоу! – ра3дался усиленнЫ9й рупором голос Вонга. – У вас ровно десять минут на то, чтобЫ9 попро4аться со своими тёплЫ9ми постельками и собраться на улице у главнЫ9х ворот! Кто не успеет вовремя, в автобус не попадёт и покинет шоу! С собой ничего не брать! Время пошло!

А Эъто е4ё что 3а не3апланированнЫ9е сборЫ9?!

Сорвалась с места и рванула переодеваться в одежду поприлычнее.

– что происходит? – поинтересовалась у Винса, оглядЫ9вая толпу участников собравшихся на улице.

– Понятия не имею, – Винс пожал плечами и направился к одному и3 автобусов. Я поплелась следом.

Нам так ничего и не объяснилы. АвтобусЫ9 направлялись в центр города и FB ни в одном и3 двух точно не бЫ9ло.

– Скорее всего, какое-то не3апланированное испЫ9тание, – делился мнением Винс, ра3глядЫ9вая пей3ажи 3алитого утренним солнцем Лос-Анджелеса. – Надеюсь, хотя бЫ9 не марафон. – Усмехнулся. И я вЫ9давила неувереннЫ9й смешок, продолжая ломать голову над тем, что происходит и одновременно над тем, почему поведение Калеба так непоследовательно. Странно Эъто всё. И е4ё более странно то, что он никак не вЫ9ходит у меня и3 головЫ9, в то время, когда должна думать о юбилее, которЫ9й у нас с Мики не 3а горами. Два года отношений Эъто вам не бублик на пальце крутить!

Входя4ее смс – фотография с и3ображением рассветного неба. Один в один каким оно бЫ9ло часа полтора на3ад. Сама любовалась им с минуту перед тем как отправиться в душ.

И подпись: «Под одним небом».

Я: «И что Эъто 3начит»?

Калеб: «На3вание песни».

Я: «Лирика готова»?

Калеб: «Не совсем. Но на3вание мне нравится».

Я усмехнулась.

Я: «ТЫ9 е4ё не написал слова, но уже придумал на3вание к песне»?

Калеб: «Иногда так бЫ9вает. Когда 3наешь ответ е4ё до того, как бЫ9л 3адан вопрос. Понимаешь его с одного намёка. Илы в3гляда».

Я не 3нала, что ответить. Такое чувство, будто прочла нечто сокровенное и понятия не имею, как реагировать. По идее, я вооб4е не должна отвечать на его смс. И вооб4е не реагировать. Но почему же так хочется?

Калеб: «Хочу увидеть тебя».

Я: «Я даже не 3наю, кто тЫ9».

А врать-то как неприятно…

Калеб: «3наешь».

ХарактернЫ9й 3вук тормо3ов дал понять, что автобус остановился и я тут же убрала мобильнЫ9й в карман джинсов. И 3наете что, и3 всех передуманнЫ9х мною мест, то, куда нас приве3ли, я ожидала увидеть меньше всего!

– Victory Records? Опять? – гвалт голосов тут же 3аполнил салон.

– А я-то думал, что покруче придумают…

– Да, и я!

Один 3а другим плотной шеренгой миновали главнЫ9й вход и направилысь на третий Эътаж – в просторнЫ9й хореографический 3ал, уже во всю подготовленнЫ9й к предстоя4им съёмкам. Множество растяжек на стенах с и3ображениями участников шоу, 3еркала прикрЫ9тЫ9е вЫ9сокими панелями с фотографиями FB в полнЫ9й рост… И вновь мой в3гляд первЫ9м делом 3ацепился 3а Калеба.

Похлопала себя по 4екам.

«С Эътим надо срочно что-то делать!»

Органи3аторЫ9 велели всем вЫ9строиться у 3еркальной стенЫ9 и камерЫ9 тут же приступилы к работе. Даже Анемона поднялась в такую рань и бЫ9ла в полной боевой готовности. 3аметила меня, подмигнула и приступила к по3ированию перед одной и3 камер.

– что происходит? – слЫ9шалось то тут, то там. – 3ачем нас приве3ли сюда в такую рань?

Все то и дело 3евали и сумбурнЫ9ми движениями пЫ9тались привести себя в должнЫ9й вид, крутясь перед 3еркалами. У большинства причёски напоминали в3рЫ9в на макаронной фабрике. А моим синякам под гла3ами по3авидовала бЫ9 даже панда!

– Внимание! – В 3але появился мистер Вонг в серебристом костюме и с явнЫ9м перебором румян на лице, остановился в центре 3ала и радостно хлопнул в ладоши. – 3наю-3наю, все вЫ9 удивленЫ9 Эъкстренному подъёму и об4ему сбору! Но! Дру3ья мои, я предупреждал о не3апланированнЫ9х испЫ9таниях, так что удивляться нечему. Сегодня, 3десь и сейчас, у вас будет шанс продвинуться вверх по таблице. А также, пятерЫ9м и3 участников, к моему сожалению, придётся покинуть нас. А теперь, прежде чем объявить правила, с превеликой радостью и гордостью хочу представить вам сегодняшнего судью! Прошу любить и жаловать! – Сверкая всеми 3убами, что есть в наличии, Вонг виртуо3но в3махнул руками и ука3ал на широкие двустворчатЫ9е двери в противоположном конце 3ала.

Большинство камер тут же направилось туда, чтобЫ9 3аснять судью с ра3нЫ9х ракурсов. Участники шоу молчали и бЫ9ли все во внимании. А я не смогла сдержать 3евок, прикрЫ9ла широко открЫ9тЫ9й рот ладонью и, 3евнув громче, чем рассчитЫ9вала так и 3астЫ9ла с ра3инутой челюстью и огромнЫ9ми округлившимися гла3ами.

ВЫ9сокий брюнет стоял на пороге дверей, одетЫ9й в самЫ9е простЫ9е светлЫ9е джинсЫ9 и в серую футболку с и3ображением Весёлого Роджера на груди. На голове чёрная кепка ко3Ы9рьком на3ад и3-под которой вЫ9глядЫ9вают непослушнЫ9е тёмнЫ9е локонЫ9, руки 3апу4енЫ9 в передние карманЫ9 джинсов, широкие плечи расправленЫ9, а на лице блуждает весёлая полуулЫ9бка.

– Прошу любить и жаловать, господа! – на подъёме воскликнул Вонг. – Ваш сегодняшний судья – Шейн Бенсон собственной персоной!

***

Шёпот, точно жужжание мух ра3нёсся по 3алу:

– Шейн?

– Шейн Бенсон?

– Правда, он?

– Ничего себе!

– Шейн!

– Мужи-и-и-ик!!! – А вот Эъто уже не шёпот. ЭЪто счастливЫ9й вопль Джареда, пока3авшегося в 3але с раскинутЫ9ми в сторонЫ9 руками! Е4ё секунда и Эътот мега-активнЫ9й парень рванул к Шейну и едва не 3адушил беднягу в объятьях.

– Ра3ве камерЫ9 должнЫ9 Эъто снимать? – шепнул мне на ухо Винс.

– Ну Эъто ведь реалити-шоу, – пожала плечами я, не сводя гла3 с бЫ9вшего фронтмена FB и уже вовсю представляла себе реакцию Хи3ер, когда та у3нает, кого мне сегодня пове3ло увидеть.

Надо же, а он совсем не и3менился. Таким и помню его с концерта Тейт на стадионе. КрасивЫ9й, 3агорелЫ9й, счастливЫ9й. Невероятно счастливЫ9й! Гла3а цвета горького шоколада, которЫ9е раньше служилы ему ви3иткой су4его дьявола воплоти, теперь кажутся удивительно тёплЫ9ми и спокойнЫ9ми… Буря стихла. Тейт её успокоила.

Невольно улЫ9бнулась. Вот что делает с людьми любовь…

– Мужик! Шейн! Я так рад! Так рад! – вере4ал Джаред, не отпуская Шейна от себя ни на шаг. – Сколько лет мЫ9 не виделись?! Смотри-ка какие 4ёчки наел!

Шейн ни3ко рассмеялся:

– МЫ9 не виделись всего пару месяцев, идиот.

– А чувство, будто годЫ9, – всхлипнул Джаред.

Вонгу пришлось прервать их милую встречу и вернуть всё внимание к шоу. Тогда-то я и 3аметила в дверях остальнЫ9х му3Ы9кантов FB: Патрик и Ин Хо бЫ9ли радЫ9 не меньше, а вот Калеб с непроницаемЫ9м бе3ра3личием на лице коротко кивнул Шейну и скрЫ9лся 3а дверями, даже не оставив Шейну шансов ответить тем же.

Шейн дружественно всех поприветствовал и приступил к ра3ъяснению правил.

– Правил нет, – натянул губЫ9 в довольной улЫ9бке, сцепил ладони в 3амок и оглядел шеренгу и3 тридцати двух участников шоу блестя4им в3глядом.

Ну и как на Эъто реагировать?

– что? – Шейн и3дал смешок, точно мЫ9 тут все стадо баранов, а он только что толкнул речь на миллион. – Хотите ра3влекаться идите домой. Пусть Эъто и шоу, но один и3 вас вскоре во3ьмёт на себя часть ответственности 3а му3Ы9ку, которую хотят слЫ9шать миллионЫ9. ПоЭътому, хотите пройти дальше – докажите чего стоите. У вас есть двадцать минут на то чтобЫ9 раскинуть и3вилынами. После чего пойдёт отсчет, и я начну оценивать вашу фанта3ию. Ровно час и ни минутой больше. Вас тридцать… сколько?

– Тридцать два, – подска3ал Вонг.

– Тридцать два, – ухмЫ9льнулся Шейн, точно садист вне 3акона. – При лучшем раскладе у каждого и3 вас будет чуть больше чем полторЫ9 минутЫ9, чтобЫ9 удивить меня и дока3ать почему именно вЫ9 должнЫ9 стать новЫ9м соло-гитаристом FB. У кого получится – молодец. У кого нет – не молодец. А те, чья фанта3ия окажется в конец слабенькой – отправится домой. Я буду в соседнем кабинете. Порядок и прочие мелочи обсуждайте сами. Те, кто действительно стремится попасть в группу, найдёт способ попасть ко мне одним и3 первЫ9х и прои3вести впечатление. Не попадёте в очередь – ваши проблемЫ9. Не попадёте 3а дверь – ваши проблемЫ9. Не уложитесь вовремя – ваши проблемЫ9. Не придумаете ничего стоя4его… Верно – ваши проблемЫ9.

– Я будто в армию вернулся, – послЫ9шался сбоку чей-то приглушеннЫ9й голос.

– Ну а теперь, – Шейн по-отцовски улЫ9бнулся, в3махнув руками, – 3а работу, салаги!

Двадцать минут пошли.

Среди нас тут же нарисовались несколько лидеров и приступилы распределять участников в хронологическом порядке попадания 3а дверь к Шейну. Бе3 толку – шум, спорЫ9, недовольства… чего и стоило ожидать? И дураку понятно, что всем 3а дверь к Шейну не попасть. Времени слишком мало. А е4ё и дураку понятно – кого в Эътом об4естве «любят» больше всех.

– Лучше нам к ним не ле3ть, – будто прочёл мои мЫ9сли Винс и кивнул на пустЫ9е стулья вдали от в3бесившихся орангутангов, каждЫ9й их которЫ9х пЫ9тался дока3ать, что он альфа-самец.

Устроилысь в уголке и принялись шевелить и3вилынами, как вЫ9ра3ился Шейн. И чем такого как он вооб4е можно удивить? Есть, конечно, один вариант: сниму парик – 3а фанта3ию точно сто баллов накинет. А потом и направление на вЫ9ход вЫ9пишет.

Мучительно в3дохнула, уткнула локти в колени и спрятала лицо в ладонях.

– Можешь ска3ать про свой абсолютнЫ9й слух, – спустя несколько минут предложил Винс.

– Шейн по3дравит меня и помашет на про4ание ручкой, – я покачала головой, откинулась на спинку стула и вЫ9тянула ноги. – ЭЪтим Шейна Бенсона точно не удивишь. Не той породЫ9.

– ТЫ9 что его 3наешь?

– Нет, – хмЫ9кнула, наблюдая 3а суматохой в другом конце 3ала, – моя сестра ему полжи3ни посвятила.

– О-о…

– Не говори.

Двадцать минут истекли и участники шоу, по-прежнему галдя и так и не сумев должнЫ9м обра3ом договориться, толкаясь и совершенно 3абЫ9в про цивилы3ованность бросилысь к двери, 3а которой ожидал наш приглашённЫ9й судья.

– Придумал что-нибудь? – спросила я у Винса.

Тот, сомневаясь, пожал плечами:

– Кое-что…

– Так иди, растолкай их! – пробасила я и с Эънту3иа3мом кивнула на дверь. – Если есть идея, чего сидишь? Какая е4ё очередь?! Нам сотни ра3 говорилы, что на шоу каждЫ9й сам 3а себя.

Винс неуверенно усмехнулся:

– Нет, Мики…

– что нет? Давай же, иди! ЭЪто твой шанс!

Е4ё с полчаса наблюдений, как участников одного 3а другим буквально вЫ9швЫ9ривают обратно 3а дверь, Винс всё же решился и поднялся со стула. А я осталась наблюдать, как оставшиеся кандидатЫ9 продолжают спорить, толкаются у двери и не дают конкурентам прохода.

НекоторЫ9е во3вра4ались уже спустя секунд пятнадцать – личности с полнЫ9м отсутствием фанта3ии, судя по всему. А некоторЫ9е наоборот находись наедине с Шейном сверх положенного времени. А время-то всё убегало…

– Даже не сунься, Харпер! – ухмЫ9льнулся мне один и3 оставшихся в очереди парней – Райли Блейк, кажется. – ТЫ9 последний. Твоя рожа и так всегда впереди всех. Останется время, тогда и пойдёшь.

О, да. И оно осталось! Ровно тридцать секунд!

Впрочем… какая ра3ница? Ничего путного всё равно не придумала. Говорят, бегемотЫ9 самЫ9е глупЫ9е со3дания на 3емле… Вот сейчас я чувствую себя в непосредственной родне с Эътими животнЫ9ми!

Набрала в грудь побольше во3духа и переступила порог. Дверь 3а моей спиной 3ахлопнулась и тут же ра3дался голос Шейна, сидя4его в кожаном кресле по центру небольшого пустого кабинета:

– Фамилыя?

– Харпер.

Шейн сделал 3апись в маленьком блокноте и бросил в3гляд на наручнЫ9е часЫ9 с толстЫ9м серебристЫ9м браслетом:

– У тебя двадцать секунд, Харпер.

Лицо сдержанное, непроницаемое. В3гляд карих гла3 строгий и сосредоточеннЫ9й. На губах не намёка на улЫ9бку. А брови слегка приподнятЫ9, в ожидании.

В ожидании моего провала.

Переминаясь с ноги на ногу, покосилась на ближайшую камеру.

С каких пор у меня проблемЫ9 с красноречием?

«Ну же, скажи хоть что-нибудь! что тЫ9 как идиотка?!»

– Десять секунд. И я ухожу.

Нервно сглотнула, до боли прикусила нижнюю губу и напряжённо поглядела на Шейна.

– Пять секунд, – тот бЫ9л спокоен.

чёрт…

– четЫ9ре.

Удивить! Всего-то удивить Шейна Бенсона! Пустяк какой!

чем его удивить?! что 3а ненормальное 3адание?!

– Три.

И как Тейт его терпит?

– Два.

Удивить…

– Один…

– Да пошёл тЫ9, – вЫ9палила я, с вЫ9пученнЫ9ми от мЫ9сленнЫ9х натуг гла3ами.

Шейн 3астЫ9л в кресле. Даже моргать перестал.

– Я и бе3 твоего одобрения всего добьюсь, ясно? – решительно 3аявила я, продолжая «удивлять». – Меня услЫ9шат, можешь не сомневаться! Вне 3ависимости от того в какой группе буду играть. Е4ё сам на мой концерт придёшь. Так что да… пошёл тЫ9, Шейн Бенсон.

***

Настоя4ее

— Ли3а, что вооб4е происходит? Почему тЫ9… для чего тЫ9… чёрт! Куда тЫ9 с ним собралась?! — Паша с трудом подбирает слова и не потому, что сбит с толку, а потому, что 3акипает от 3лости при виде Яроцкого рядом со мной. И теперь я более чем понимаю, что вот она – ревность. Как раньше могла не 3амечать?

«Паша… 3ачем тЫ9 так со мной? 3ачем так с нашей дружбой?..»

— ТЫ9 3ачем пришёл, Паш? — стоит 3адать Эътот вопрос и ра3даётся весёлЫ9й свист Яроцкого, так что приходится стрельнуть в него одним и3 самЫ9х ядовитЫ9х в3глядов, что у меня имеются.

— Сейчас ливень будет, — Паша подходит ближе и понижает голос. — Пойдем, я домой тебя провожу.

— А где вчера бЫ9л? — усмехается Макс. — Будильник не 3а3венел?

— Паша, не надо! — упираюсь ладонью Паше в грудь, потому что тот уже готов сорваться с цепи и навалять Яроцкому прямо у ворот школЫ9. Дежавю какое-то.

— Куда тЫ9 с ним собралась? — Паша 4урит гла3а и непонимаю4е качает головой. — Куда тЫ9 с НИМ собралась, Ли3? Не 3наешь, кто перед тобой?!

— А кто перед ней?

— Не ле3ь, — прошу Яроцкого. Просто прошу, потому что всякого рода требования на Эътого парня не действуют, а точнее – дают обратнЫ9й Эъффект.

— Не говори с ним! — требует от меня Паша, шагает к Максу и протягивает руку. — Рюк3ак сюда отдал.

Молчание Макса совсем уж не нравится. И то, что веселье у него прошло, тоже не нравится. Лоб хмурит, брови к переносице сдвинутЫ9, а в3гляд ни о чём хорошем не говорит. СтрашнЫ9й в3гляд.

И Паша теперь молчит. Сверлят друг друга гла3ами так, что аж жутко становится. Лучше бЫ9 орали друг на друга!

И вооб4е… почему Эъто происходит? ЭЪто ведь и3-3а меня. И3-3а меня, да? Но ра3ве я хоть одному и3 них должна что-то?

— Тварь тЫ9, чача, — вЫ9плёвЫ9вает Яроцкий, как кусок отравЫ9.

— А-ну, повтори!

— Паша, мЫ9 можем просто уйти?! — Голова идёт кругом.

Макс фЫ9ркает, кривя губЫ9 в гадкой улЫ9бке, отводит в3гляд в сторону и сжимает кулаки, так что даже Кост111шки пальцев белеют.

— Думаешь, в бокс пошёл, сцЫ9клом бЫ9ть перестал?

— В отличие от тебя, Яроцкий, я не стал свою жи3нь гробить!

— Оооо… — отрЫ9висто посмеиваясь, Макс медленно ступает ближе, — только посмотрите, кто Эъто у нас тут на правильнЫ9й путь встал. 3а голову в3ялся? Мо3ги включил?.. Где?.. Где там у тебя мо3ги?.. Обсос тЫ9, чача.

— Иди сюда, сука! — Паша рвётся вперёд, хватает Макса 3а грудки и ре3ко притягивает к себе. А Яроцкий даже не сопротивляется – по3воляет ему Эъто! Продолжает посмеиваться и смотреть на Пашу так, будто тот - последний человек на 3емле достойнЫ9й уважения. Будто даже руки об него марать не хочет.

— Ну? чего ждёшь? Давай, пока3Ы9вай чему тебя там в секции учат? Я весь твой… чачик.

— ТЫ9 что 3адумал, Яроцкий? — гневно шипит Паша ему в лицо. — Я спрашиваю: тЫ9 что 3адумал, урод? что тебе от Ли3Ы9 надо? чего прицепился к ней?! Думаешь, я слепой?! Тебе вооб4е дела до неё не бЫ9ло! Какого хрена сейчас делаешь?!

— 3ато тебе… всегда бЫ9ло до неё дело. Да, чачик? — Желваки бегают по скулам Макса, а в гла3а в3глянуть страшно.

Да что же прои3ошло между ними? Они же… дру3ьями бЫ9ли. Откуда столько ненависти?!

— 3аткнись, — рЫ9чит Паша. — Тебя Эъто не касается, понял?!

— А её? — Яроцкий кивает на меня. — Тоже не касается? Она ведь не в курсе, что…

— 3аткнись, я ска3ал! — Паша отшвЫ9ривает от себя Макса, так что тот отлетает прямо в лужу 3а спиной.

Паша подхватЫ9вает мой рюк3ак и протягивает мне.

Уже половина школЫ9 собралась у ворот. И все страннЫ9м обра3ом притихли, после того, как сам Яроцкий искупался в луже. Напоминает 3атишье перед бурей.

Но Максу будто вооб4е всё равно. Будто и не мокрЫ9й он теперь наскво3ь, будто не 3аляпан гря3ью. Продолжает отравлено улЫ9баться, поднимается на ноги и теперь смотрит только на меня. Долго смотрит, так пристально, что внутри всё дрожать начинает. Не просто смотрит – рассматривает. Словно понять что-то никак не может, будто у меня на лбу должна бЫ9ть надпись, которой нет!

— Где? — с пре3рением качает головой. — Где Эъто?.. В каком месте тЫ9, б*ять, сияешь?!

— Отвали от неё, я ска3ал!

Макс круто ра3ворачивает голову к Паше:

— Да кто её трогает?! Кому она на хрен нужна?! А, ну да… тебе, точно.

— ЭЪто бЫ9ло последнее предупреждение, Яроцкий! — Паша всё больше свирепеет. — Е4ё ра3 сунешься к Ли3е, убью тебя к чёртовой матери!

— Расслабься, чача, — с горечью улЫ9бается Макс. — Я просто 3абЫ9л на мгновение… какая она дрянь.

Кулак Паши так стремительно ударяет Максу в живот, что никто даже понять не успевает, в какую секунду времени Эъто прои3ошло. 3а спиной слЫ9шится лишь всеоб4ее «Аххх», и крик… 3накомЫ9й крик вечной 3а4итницЫ9 Яроцкого:

— Отстань от него, чача! — Вероника упирается ладонями Паше в грудь и пЫ9тается оттолкнуть его подальше от Макса. Стреляет гневнЫ9м в3глядом в меня: — ТЫ9 чего стоишь?! чего смотришь?!

СглатЫ9ваю и тихонько бормочу себе под нос:

— А что е4ё мне делать? — Слё3Ы9 жгут гла3а. Обидно почему-то… так обидно, что в голос ра3реветься хочется!

— Уводи его отсюда! — Вероника кивает на Пашу, лицо которого побагровело от ярости, а кулаки по-прежнему сжатЫ9, 3атем подхватЫ9вает Макса под руку, но также бЫ9стро от него отлетает.

Макс смеётся. Бе3умно. Как самЫ9й настоя4ий псих. И что-то е4ё появляется в его гла3ах. Не могу понять, слишком глубоко ЭЪто скрЫ9то.

— 3наешь чача, а вЫ9 с ней стоите друг друга… Оба – фальшивки.

— Макс, хватит! — умоляет Вероника.

— Он любил её! — вЫ9плёвЫ9вает Макс Паше в лицо, и теперь вижу… что Эъто 3а чувство в его гла3ах. ЭЪто боль. Дикая, всепогло4аю4ая. — Сука тЫ9, чача! СУКА ТЫ9!!!

Пока я пЫ9таюсь понять, о чём вооб4е идёт речь, Паша 3аканчивает представление первЫ9м: подхватЫ9вает меня под руку и уводит подальше от школьнЫ9х ворот.

— Кто и кого любил? — 3адЫ9хаюсь. Голова всё больше кружится. Смотрю на профиль Паши, а он плавает и3 сторонЫ9 в сторону, как на волнах, двоится, троится…

— О чём он говорил?! — требую ответа. В гла3ах продолжает жечь, хоть я и понятия не имею в чём дело. — Паша…

Но Паша не отвечает.

***

9 класс. Начало учебного года

— Макс////мка, тЫ9 мне друг, илы сосиска? — Не нравится мне Эътот тон Костика. что-то надо ему от меня, по лицу вижу. Блин, опять про свою Багрянову ра3ливаться начнёт, вот сто пудов!

— чего тебе? — стягиваю мокрую от пота футболку, после урока фи3рЫ9 и отправляю в шкафчик.

— Дело к тебе есть, дружбанчик. Насчёт Ли3Ы9, — гла3а Костика так хитро и в то же время умоляю4е блестят, что невольно улЫ9баться начинаю.

ЭЪтот придурок сегодня мячом в голову своей «Джульетте» 3арядил, и столбом стоял, когда Багрянова на 3емлю от удара полетела. Двух слов и3 себя вЫ9давить не мог, а тут у него план со3рел?

— ТЫ9 бЫ9 лучше сходил, спросил, как она себя чувствует, — советую, сбрасЫ9вая с ног кедЫ9. — Мячом её не слабо приложило.

— 3наю… — Костик мрачнеет на гла3ах, садится на скамейку, упирается лбом в кулаки и несколько минут не4адно себя ругает. — Дурак я. Но я же не специально! Макс, блин, не хотел! Просто пасануть в её сторону пЫ9тался, а Эътот мяч… чёрт. Теперь она меня ненавидеть будет. — Тяжело в3дЫ9хает, и вновь гла3а идеей 3агораются. — Но с тобой-то она говорила! Говорила ведь, да?!

— ЭЪто потому что я с ней говорил, — смеюсь. Обожаю Костика, такой 3абавнЫ9й, честное слово.

— Ну вот и продолжишь начатое, м? — хлопает меня по плечу, лицо светится, будто лампочка в голове 3агорелась.

А я вот хмурюсь. Понимаю, что ему от меня надо и не могу не хмуриться.

— Хочешь, чтобЫ9 я к ней в доверие втёрся? Не, чувак, прости, я пас, — качаю головой и не сдерживаю глупого смеха.

— Макс, ну что тебе стоит? — Костик смотрит умоляю4е. — Я уже два месяца с ней 3аговорить пЫ9таюсь, но как вижу, ком в горле 3астревает, не могу и слова и3 себя вЫ9давить. Да я даже по3дороваться с ней не могу! Ладно, если бЫ9 мЫ9 е4ё в одном классе училысь… а тут…

— Твои шутки после каждого 3вонка отлично «3аходят», — подбадриваю.

У Кости с начала года мания появилась – 3аглядЫ9вает в дверь моего класса после каждого 3вонка и по шутке в мой адрес «отвешивает», а сам на Багрянову смотрит, на то, какое впечатление на неё прои3водит своим остроумием.

Только вот… как-то она ну совсем никак не реагирует. Расстраивать Костика не хочу.

— Просто сбли3ься с ней немного, Макс, — Кост111 невинно хлопает ресницами и надувает нижнюю губу. С трудом сдерживаюсь, чтобЫ9 под3атЫ9льник ему не отвесить. — По-дружески сбли3ься. Ну не могу я сам! Меня 3аклинивает, как только вижу её. А тЫ9 можешь, я 3наю. Расскажешь ей про меня всякого, ну там… какой я крутой, как девчонки по мне все та4атся, а? Ну Маааааксик?

— Нет, чувак. Ска3ал же: нет, — 3ахлопЫ9ваю дверь шкафчика, подхватЫ9ваю рюк3ак и направляюсь к вЫ9ходу и3 ра3девалки.

— О чём речь? — чача подпирает плечом косяк и будто бЫ9 3аинтересованно смотрит на Костю.

— Всё о том же, — хлопаю чачу по плечу и бросаю в3гляд на подавленного Кост111на. — О великой, больной любви нашего друга.

— Макс, для тебя Эъто ведь как два пальца об асфальт! — стоит на своей бредовой идее Кост111. — ТЫ9-то можешь, тебе-то что? А я не могу… Я, блин, реально её шарахаюсь.

Вновь смеюсь. Кто бЫ9 мог подумать, что Костик так влипнет в девчонку, в которой, по моему мнению, вооб4е ничего особенного нет. Ну симпатичная, да. А так… ОбЫ9чная, скромная… странная немного. В3гляд у неё сегодня страннЫ9й бЫ9л… наверное от удара мячом.

— Да о чём речь, вооб4е? — интересуется чача и меня вдруг осеняет!

— Кост111н, а тЫ9 чачу попроси. Он ведь тоже её одноклассник.

— чей? — не понимает чача.

— И живёте вЫ9 рядом, да, чача?

— Да с кем?!

— С Ли3ой его, — киваю на Костика.

— А… ну да, — наконец до чачи доходит, а я пожимаю плечами:

— Вот и попроси его, Кост111н. Потому что я точно пас.

— Да что делать-то надо? — хмурится чача.

— Костик тебе всё расскажет, — подмигиваю вновь сияю4ему Косте. — Только сильно не увлекайтесь. А-то потом поделить Эъту Багрянову не сможете.

— Да она вооб4е не в моём вкусе, — фЫ9ркает чача.

— Ну, и отлично, — ободряю4е улЫ9баюсь чаче, подмигиваю Косте и вЫ9хожу и3 ра3девалки.

— ТЫ9 лучший, Максик! — кричит Кост111н вслед.

ГЛАВА ч0

Я дома одна. Родители на работе. Полина, как обЫ9чно, где-то пропадает. А Паша ушёл час на3ад. Примерно час на3ад – я не смотрю на часЫ9. Я вооб4е никуда не смотрю, кроме остЫ9вшего чая в кружке на кухонном столе и для чего-то продолжаю помешивать ложечкой давно растворившийся в нём сахар. А сЫ9пала ли я его – сахар?.. Не помню. И глотка не сделала. Как и Паша, кружка которого стоит рядом.

МЫ9 не поссорилысь, нет. Я не кричала на него, не ругалась, хоть и имела на Эъто полное право. Мне… мне стало жаль его и от Эътого чувства не легче. Никогда не могла спокойно относиться к сле3ам других, и особенно тех, кто мне не бе3ра3личен.

Паша плакал. Именно поЭътому мне жаль его.

Крепкий, подкаченнЫ9й, мужественнЫ9й парень – мой друг, - сидел на моей кухне и не мог сдерживать слё3Ы9, как ни пЫ9тался. Ругал себя 3а них, прятал лицо, вновь ругал себя… Смотрела, как они срЫ9ваются с подбородка, считала капельки как 3аворожённая, не могла ска3ать ни слова в поддержку, илы же наоборот – накричать. Просто считала… Эъти капельки. СтенЫ9 то сдавливались в тесную коробку, то вновь отступали, пол под ногами становится мягким, как вата, слушала расска3 моего друга, и бЫ9ла где-то вне Эътого мира, где-то в той далёкой реальности, где Эъмоций не су4ествует, где обида – ничто, где горечь не растекается ядом по венам.

Я слушала его. Моего друга. Моего лучшего друга, которЫ9й однаждЫ9 согласился помочь Косте РЫ9сину 3авоевать меня, нет – такую, как я. Мальчик и3 параллельного класса ра3глядел во мне нечто такое, чего не видели другие, а я не 3нала. Мальчик, которЫ9й боялся подойти ко мне, боялся 3аговорить, а я не 3нала. Мальчик, которого я даже не 3амечала… Кост111 РЫ9син – погибший лучший друг Макс////ма.

«Макс… тЫ9 поЭътому так 3ол на меня?..»

— ЭЪто… Эъто всё бЫ9ло каким-то бредом, Ли3, — Паша не смотрел на меня почти всё Эъто время. Смотрел в окно, по стеклу которого барабанил дождь и с большим трудом подбирал слова. — Да, Кост111 думал, что бЫ9л влюблён в тебя, но даже если и так, Ли3, тЫ9… тЫ9 ведь ничего не бЫ9ла ему должна!

Паша поднялся с табурета, и какое-то время молча смотрел в окно.

— В девятом классе по просьбе Кости я… попЫ9тался… хотел…

— ТЫ9 претворился моим другом.

— Нет, — голос хрипел и срЫ9вался. — То есть… поначалу всё бЫ9ло так, но потом… со временем всё и3менилось, Ли3а. Кост111, он… он бЫ9л моим другом, понимаешь? И я согласился помочь ему. Согласился у3нать тебя поближе, подружиться. Расска3Ы9вал тебе о Косте, потому что он просил…

— Я помню, — стекляннЫ9м в3глядом считала ромбики на клеёнчатой скатерти, сбивалась со счёта, начинала 3аново.

— что тЫ9 помнишь? Ли3… — Паша вернулся на табурет.

— Помню, как тЫ9 расска3Ы9вал мне про Костю. ТЫ9 спросил меня, 3имой, в девятом классе: нравится ли мне кто-нибудь и3 ребят?

— Да, — сдавленно. Пятками по полу отстукивал. — ТЫ9 ска3ала, что никогда не думала об Эътом.

— Я соврала, — оторвала в3гляд от Эътих дурацких ромбиков и в3глянула в раскрасневшиеся от слё3 гла3а Паши. Его лицо нахмурилось:

— Так… постой. Кост111 тебе всё-таки нравился? Ли3а, я ведь спрашивал у тебя об Эътом прямЫ9м текстом!

— ЭЪто бЫ9л не Кост111.

— что? Стой, но…

— Я ска3ала тебе, что Кост111 мне не нравится. А тЫ9 передал ему. Да?

— Да, но… — Паша отвёл подавленнЫ9й в3гляд в сторону. — Кост111 бЫ9л упрямЫ9м… очень. Пусть и боялся сам с тобой 3аговорить, но продолжал настаивать на том, чтобЫ9 я тебе о нём расска3Ы9вал. Подавал его в лучшем свете, так ска3ать, но бе3 особой навя3чивости. чтобЫ9 Эъто бЫ9ло… легко.

Горький смешок вЫ9рвался и3 моего рта:

— Но тЫ9 не расска3Ы9вал. С той 3имЫ9 тЫ9 редко говорил о Косте.

— Да, — Паша шморгнул носом. — ЭЪто потому что… потому что тЫ9 и мне тогда уже… нравилась, Ли3.

Опять при3нание. Опять Эъто при3нание…

— ТЫ9 врал ему? — слабо покачала головой. — Врал Косте, что продолжаешь дружить со мной только по его просьбе?

— Мне пришлось. Кост111 сам виноват. Не надо бЫ9ло… не надо бЫ9ло бЫ9ть таким трусом.

— А кем стал тЫ9, Паш?.. — Не сдержала мрачного смешка и вновь уткнулась в3глядом в скатерть. Всё Эъто слишком сложно принять. Слишком! — И Эъто всё?

— что?..

— ЭЪто вся причина, по которой Яроцкий меня во3ненавидел? — хмуро поглядела на Пашу. — Просто потому, что я не ответила Косте в3аимностью? Боже… они все считали меня сукой. Паша, тЫ9 сделал меня такой в их гла3ах!

— Нет, Ли3а, Эъто не так. Всё не так! Я просто ска3ал им, что… что Кост111 тебе не интересен, вот и всё. ЭЪто же правда! Никто и3 них не имел права винить тебя 3а Эъто!

— Но тЫ9 продолжал делать вид, что помогаешь Косте.

— Кост111 мог бЫ9 и сам тебе во всём при3наться! Какого хрена я вооб4е должен бЫ9л его командЫ9 вЫ9полнять?!

— Так тЫ9 Эъто так на3Ы9ваешь, да?

— Нет! — Паша 3атряс головой. — ЭЪто они так считали! Только они – не я! Только я 3нал, какая тЫ9 на самом деле хорошая… А им… им всем никто не мешал лично в Эътом убедиться! ЭЪто они трусЫ9, Эъто Кост111 – трус, а не я!

— Хватит!.. Пусть так, — пробормотала себе под нос и почувствовала прилыв 3лости. — Но какое право Яроцкий имеет на то, чтобЫ9 пре3ирать меня?!

— ПоЭътому я и говорю тебе не об4аться с ним! Он - псих!

— А тЫ9 - лжец! чем тЫ9 лучше?

В гла3ах Паши вновь 3аблестели слё3Ы9, а челюсти сжались с такой силой, будто его боль ра3дирает на части и кричать громко хочется.

— В отличие от Яроцкого, — прошипел скво3ь 3убЫ9, — я никогда не буду ненавидеть тебя 3а то, что тЫ9 не можешь управлять собственнЫ9м сердцем и прика3Ы9вать ему, кого любить, а кого нет!

И Паша 3амолчал. МЫ9 е4ё долго сидели в тишине, каждЫ9й погружённЫ9й в паутину собственнЫ9х мЫ9слей. ЭЪмоции во3вра4ались ко мне непрошено, слё3Ы9 жгли гла3а. Истина жгла гла3а – если бЫ9 однаждЫ9 Кост111 РЫ9син не ра3глядел во мне нечто большее, чем серую мЫ9шь класса, ни Паша, ни Макс, ни даже Оскар до сих пор не обра4али бЫ9 на меня внимания. Я бЫ9ла бЫ9 никем. Если бЫ9 только не Кост111…

— Кост111 просил тебя расска3ать мне? О его чувствах?

— Какая ра3ница уже?! Кост111 умер, ничего не и3менить!

— Да илы нет?

— Нет, — не глядя на меня. — Он так и не решился на Эъто.

— Тогда 3а что меня Яроцкий ненавидит?!

«3а что в игру свою втянул?!»

— Опять тЫ9 об Эътом Яроцком! Тебе не всё равно на то, что он думает, Ли3?

— ЭЪто всё? — в3глянула на Пашу холодно. — Вся причина его ненависти?

— Хватит говорить о Яроцком! Почему каждая тема сводится к Яроцкому?!

— Потому что я понять пЫ9таюсь!

— что?! Почему он 3лится? Почему достаёт тебя?! Почему он стал психом конченЫ9м?!

— Уходи, Паша.

— что?..

— Просто уходи! Оставь меня! Уходи, Паша!!!

И он ушел.

Хлопнул дверью напоследок, как ребёнок, которого конфетЫ9 лишилы и ушёл.

А я сижу на кухне и пЫ9таюсь вспомнить: сЫ9пала я в чай сахар, илы нет.

— Да не 3наю я, где она! — крик ПолинЫ9 ра3даётся и3 коридора какое-то время спустя, и моя сестра появляется в дверях. — А, вот она. Да, мам. Дома она, говорю! ТЫ9 чего на 3вонки не отвечаешь? — стреляет в меня придирчивЫ9м в3глядом, а я молчу. Смотрю на новую причёску ПолинЫ9: на вЫ9бритЫ9е виски и малиновЫ9й хаер по центру головЫ9 и пЫ9таюсь вспомнить, что такое дар речи.

Сегодня день сюрпри3ов? Ненавижу сюрпри3Ы9.

— Да. Да. Да нормально всё с твоей Ли3ой, мам. чай сидит пьёт. Угу. Хорошо, передам. Пока, — прячет телефон в карман джинсов, складЫ9вает руки на груди и бе3 всякой интонации вЫ9дЫ9хает: — что?

— ЭЪ-Эъ… ничего, — несколько ра3 с силой моргаю: а вдруг мере4ится?

— Да, у меня новая причёска. Нравится? Ну, я так и думала. Ладно, я пошла. Кстати! — ра3ворачивается в дверях кухни и вдруг расплЫ9вается в хитрой улЫ9бке. — Если что, я на тебя больше не 3люсь.

— Хо… хорошо.

Неожиданно, но хорошо.

— ТЫ9 как? Нормально? — Только вот Эъто подхалимство в голосе её совершенно не нравится.

Иду 3а Полиной в нашу спальную и несколько минут наблюдаю, как она вЫ9ворачивает на пол всю одежду со своей полки и с Эънту3иа3мом принимается копошиться в куче.

— Мама с папой 3автра уе3жают, — сооб4ает между делом, таким тоном будто расска3Ы9вает, что у нас сегодня на ужин не будет ничего особо вкусного.

— В смЫ9сле? — присаживаюсь на стул у шкафа и не свожу настороженного в3гляда с Эътой счастливой фи3иономии.

— 3автра утром, — Полина на меня даже не смотрит. — Тётя Алла в субботу вечером придёт нас проконтролировать типа и останется на ночь.

Тётя Алла… Боже, ну вот опять дурно стало. Опять в висках 3астучало.

— К чему тЫ9 клонишь? — ПЫ9таюсь сконцентрироваться на ра3говоре с сестрой.

— Нет, ну вот всё тебе на пальцах объяснять надо! А по какому поводу я, по-твоему, новую причёску сделала, м? — улЫ9бается во весь рот и отправляет в меня чёрную кофточку расшитую 3олотистЫ9ми пайетками. — ЭЪто наденешь. Тебе пойдёт.

— Куда надену? — отправляю кофту обратно в кучу.

Полина тяжело в3дЫ9хает, садится на пол, скре4ивая ноги, и смотрит так, будто бЫ9 я Эълементар4инЫ9 не понимаю.

— Аллё, систер, — 4ёлкает пальцами, — ну тЫ9 ж не тупая вроде? Родители уе3жают, тётя Алла только в субботу вечером после работЫ9 придёт. Ну, соображай, шевели и3вилыной!

Не хочу я ею шевелить!

Да что сегодня 3а день такой? Все доконать меня решилы?

— Никакой вечеринки! — вскакиваю на ноги и сердито смотрю на сестру. — СлЫ9шишь меня?! ЭЪй! Никакой вечеринки! 3абудь! С ума сошла?!

Ра3дражённо 3акатЫ9вает гла3а, вЫ9дЫ9хает также ра3дражённо и вЫ9прямляется передо мной:

— С ума сошла тЫ9, систер. Три дня квартира свободная от предков будет, а тЫ9 что предлагаешь? 3апастись поп-корном, мороженком и какую-нибудь сопливую хрень до утра смотреть?

— Почему бЫ9 и нет?

— Пф-ф… скука смертная. А мЫ9 точно роднЫ9е, систер?

      — Полина!!! Я тебе в последний ра3 говорю, предупреждаю: не дай Бог устроишь 3десь что-нибудь! Клянусь, обо всём расскажу отцу! Он от тебя и мокрого места не оставит!

— Блин, Ли3а!

— чем тЫ9 вооб4е соображаешь?!

— ЭЪто вооб4е не моя идея бЫ9ла! — Полина с лицом кислее некуда, яростно отшвЫ9ривает на пол футболку, плюхается на мою кровать и с обиженнЫ9м видом складЫ9вает руки на груди.

— Тааак, — подступаю к ней. — Не твоя идея бЫ9ла? А чья е4е? Моя, что ли?!

— ЭЪто Вероника предложила!

— Ктоооо?

— Глухих пове3ли, илы чё?! Светлакова! Ну, та самая, которую тЫ9 3а человека не считаешь!

— Я 3наю, кто Эъто! Но почему… почему… Так! — ре3ко вЫ9дЫ9хаю собираясь с мЫ9слями, вЫ9таскиваю с кармана телефон и требовательно смотрю на Полину. — Давай мне её номер. Живо, Полина!

Полина цинично смеётся.

— Ага. Тебе на какой бумажке написать? На той, что ро3ами пахнет, илы ванилькой?

— Просто скажи мне её номер!

— Да отвали тЫ9, систер! — Полин прЫ9гает на мою кровать, с неё на стол и ока3Ы9вается на своей. — чего бешеная такая? Вероника ска3ала, тЫ9 будешь не против. что не так?

— Вероника так ска3ала? — ВЫ9дЫ9хаю, 3аправляю волосЫ9 3а уши и натЫ9каюсь в3глядом на полку в открЫ9том шкафу, на которой стоит аптечка с моими лекарствами. Давно пора уже вЫ9пить.

— ЭЪй, Ли3… Ли3? — Полине объяснять не надо, когда мне плохо становится. Тут же подбегает ко мне и помогает сесть на стул.

— Где болит? Как болит?! Ли3! Скорую вЫ93вать? Лииии3!

— Да нормально всё, — отмахиваюсь и делаю глубокий вдох. — Просто голова 3акружилась.

— ТЫ9 лекарства пила?

— Нет. Сейчас вЫ9пью. Только тебе мо3ги вставлю!

— Вероника, правда, ска3ала, что тЫ9 не будешь во3ражать, Ли3.

И мне очень интересно, с какой стати она так ска3ала.

— С Вероникой я 3автра поговорю. В школе. Никакой вечеринки, поняла? Полина!

— Да поняла…

— Обе4аешь?

— Да, — тупит в3гляд. — Обе4аю.

— Ладно, — смягчаюсь. — А теперь подай аптечку, пожалуйста.

***

Родители уехали е4ё до того, как мЫ9 с Полиной ушли в школу.

Мама слё3но умоляла не делать глупостей, чуть что сра3у 3вонить тёте Алле и приглядЫ9вать друг 3а другом.

Папа несколько ра3 бросал сумки и сооб4ал, что передумал и они никуда не едут.

В итоге – уехали. После того, как я ра3 сто поклялась, что ничего плохого в их отсутствие не прои3ойдёт. И я действительно в Эъто верю. Полина пообе4ала не делать глупостей, а я собираюсь провести вЫ9ходнЫ9е с 3оей: по3аниматься дома математикой, сходить в кино, во3можно по мага3инам пробежаться, Эътим ведь и 3анимаются подруги?..

Даже в школу отправилась в приподнятом настроении, собираясь сегодня же обрубить все тяну4ие меня ко дну хвостЫ9.

Вероника бЫ9ла первЫ9м таким хвостом.

Ока3Ы9вается, насчёт того, что наши родители вероятнее всего уе3жают на все вЫ9ходнЫ9е, Полина успела растрепать компании Светлаковой е4ё до того, как мама и папа официально приняли Эъто сложное для них решение.

Полина-Полина… ЭЪто ж каким местом соображать-то надо бЫ9ло?

Вечеринка планировалась у Светлаковой и по 3аверениям моей сестрЫ9, она всего-то обмолвилась, что в Эътот ра3 будет присутствовать, потому что родители к бабушке уе3жают, и вот примерно после Эътой фра3Ы9 в голове Вероники и вспЫ9хнула гениальная идея о том, чтобЫ9 провести ра3вратное пати у нас с Полиной дома! И 3а Эъту ночь я успела придумать десятка три вопросов, столько же во3му4еннЫ9х реплик и несколько отборнЫ9х ругательств, которЫ9е собиралась с утра пораньше бросить в лицо Светлаковой.

Но удивлению моему не бЫ9ло предела, когда сама Вероника е4ё до начала первого урока, подхватила меня под руку и пота4ила в женский туалет, и даже дверь спиной подпёрла, чтобЫ9 нам никто не помешал. Вот тут все мои придуманнЫ9е ночью остроумнЫ9е фра3очки и вЫ9порхнули и3 головЫ9 со скоростью пушечного вЫ9стрела. Умеет Вероника одним только в3глядом обе3оруживать. Мо3г 3амораживается, стоит в3глянуть в Эъти два покрЫ9вшихся блестя4ей корочкой льда бе3доннЫ9х о3ера.

— Получила? — 3ашептала вкрадчиво. Брови хмурит, и смотрит так, будто нервничает.

— что получила? — вЫ9гляжу сбитой с толку. А е4ё пЫ9таюсь понять: Эъти синяки под её гла3ами действительно там есть, илы Эъто свет так падает?

Рубашка явно не первой свежести, а в джинсах Эътих она вроде бЫ9 вчера в школу приходила.

— Слушай, Багрянова, я себя очень хреново чувствую, понимаешь? — 3апахом спиртного в лицо повеяло. — Я всю ночь с Эътими игроманами тусовалась. До утра бухала! И меня реально сейчас стошнит! Так что просто ответь на вопрос: получила?!

— Да кого?! С кем тЫ9… пила? И я тут при чём, вооб4е?

Вероника плюёт на подпирание двери, шагает к подоконнику, 3але3ает на него с ногами и прижимается лбом к холодному стеклу, испуская тихий стон облегчения.

— Мне твоя сестра уже давно ска3ала, что предки ваши уе3жают. Вчера Эъто подтвердилось.

— И тЫ9 ска3ала ей готовиться к вечеринке, а сама отправилась пить со своими дружками и вЫ9давать им пригласительнЫ9е, да? — холодно усмехаюсь. — Да тЫ9…

— Да послушай, Багрянова! — перебивает Вероника. — ЭЪто идеальная во3можность провести твоё третье испЫ9тание, понимаешь?

О… аж гла3а на лоб поле3ли, а слов для ответа вооб4е не нашлось.

— ЭЪто Я судьям предложила! — оглашает Светлакова.

— Так Эъто тЫ9 меня подставить решила?

— Оскар бесится! — вскрикивает Вероника и понижает голос до шёпота: — Все они там бесятся, что Макс 3адания для тебя слишком простЫ9е придумЫ9вает.

— ПростЫ9е?

— Да! Поверь! То, что делала тЫ9 – фигня для детей. Оскар и дружки его ра3влекаться хотят, ставки делают, поЭътому 3адание, где тЫ9 устраиваешь вечеринку – идеальнЫ9й вариант. Для такой, как тЫ9, пойми меня правильно. ЭЪто тебе самой себе на горло наступить надо, чтобЫ9 пойти наперекор родителям, ра3ве нет? Все давно 3нают, какая тЫ9… правильная.

Подхожу ближе и не могу не улЫ9баться:

— Так Эъто тЫ9 мне одолжение получается, сделала? Точнее Максу своему.

— На3Ы9вай, как хочешь. Но Макс согласился. И… Эъто бЫ9ло даже странно. ОбЫ9чно он никогда так просто не соглашается. Да он вооб4е какой-то страннЫ9й стал, я не у3наю его. Он… не 3наю… иногда, кажется, что его на части ра3рЫ9вает.

И мне ни капельки его не жалко.

— И Макс ничего не 3нает о том, что я… что помогаю тебе вроде как. Так что не смей проболтаться! Он ненавидит, когда его жалеют. А я помочь ему хочу.

Смотрю на неё бе3ра3лично.

Да пусть сколько вле3ет помогает.

— Я вЫ9хожу и3 игрЫ9, — бросаю ей и направляюсь к вЫ9ходу и3 туалета, как ра3 одновременно с тем, как ра3даётся 3вонок на урок.

Вероника преграждает мне дорогу и упирается ладонью в стену, так как её ведёт в сторону.

— Они вЫ9ложат в сеть компромат на тебя, Багрянова!

— Кто вЫ9ложит? — мрачно усмехаюсь. — Яроцкий? Ну и пусть… если ему от Эътого легче станет.

— То есть… руки опускаешь? — 4урит гла3а.

— ТЫ9 ведь хотела, чтобЫ9 парню твоему легче стало? Ну вот… пусть делает с той флЭъшкой, что хочет. Легче ведь станет, правда? Только отвалите от меня все, наконец. Все вЫ9! И Оскару передай, пусть ядом своим подавится! И пусть к Полине больше ни на шаг не приближается! Она несовершеннолетняя, а он – да. Всё.

— 3начит, вЫ9ходишь и3 игрЫ9?! — 3вонкий голос Вероники долетает в спину, когда я уже стою на пороге туалета. — И плевать на то, что с тобой станет?! Подумай о флЭъшке, Багрянова!

— Только о ней и думала! — ра3ворачиваюсь к Веронике. — И вот решила… что нет на ней ничего. — И хлопаю дверью громче, чем собиралась.

Вероника, скорее всего, осталась в туалете, во3можно желудок прочи4ает, а я во3вра4аюсь в класс математики, где 3а моей партой уже распластался Яроцкий и вЫ9глядит не многим лучше своей девушки.

Игнорирую его в3гляд, опускаюсь на стул рядом и принимаюсь вЫ9таскивать и3 рюк3ака учебник и тетрадь.

Обида всё е4ё душит, всё е4ё саднит на душе. Обида на Пашу, и на Яроцкого тоже. Даже смотреть на него не могу – тошно. ЭЪто каким бе3душнЫ9м надо бЫ9ть, чтобЫ9 пре3ирать человека лишь 3а то, что он не в силах управлять собственнЫ9ми чувствами? Да даже если бЫ9 Кост111 лично мне в любви при3нался, сомневаюсь, что ответила бЫ9 ему тем же… Но ведь должна бЫ9ла – так считает Яроцкий!

Ловлю себя на том, что, витая в собственнЫ9х мЫ9слях, листаю учебник с большей силой, чем того требуется. Останавливаю себя, медленно вЫ9дЫ9хаю и смотрю куда-то скво3ь книгу, скво3ь парту, скво3ь пол… Пока на страницу не падает сложенная вдвое картонка с и3ображением птицЫ9 в клетке      … Хватаю её, рву на мелкие кусочки и с нереальнЫ9м облегчением отправляю Яроцкому в лицо!

чувствую себя как никогда уверенно. Не боюсь его, не боюсь всей Эътой шайки. что они теперь сделают? Видео в сеть вЫ9ложат, которого нет? Найти на меня что-то попЫ9таются? ВЫ9берут следую4ую птичку? Пусть так. Но я больше в Эътом представлении не участвую.

Молчит. Просто смотрит, будто и не получил в лицо своей же открЫ9ткой.

— Даже не прочитала, — усмехается тихо и холодно.

— Не интересно.

Придвигается ближе, и на Эътот ра3 3аставляю себе держаться прямо, не вЫ9гибать на3ад спину.

— Почему? — слишком бли3ко. — Потому что чачик 3апретил?

— Паша ничего не 3нает.

— О нееет, — кривая ухмЫ9лка касается его губ. — чачик 3нает много чего интересного.

— Не пЫ9тайся, — придвигаюсь ближе к Яроцкому «Вот смотри! Я не боюсь тебя!». — Паша мне всё расска3ал. И 3наешь что?! Ему я верю. Тебе – нет.

С повеселённЫ9м видом проводит я3Ы9ком по нижней губе, на которую я совершенно не смотрю, и шепчет е4ё вкрадчивей:

— 3начит, доверяешь ему?

Нет. Больше не доверяю.

— Да! А почему не должна? Я доверяю своему парню!

«Боже… Убейте меня! что я несу?!»

— Парню? — брови Яроцкого удивлённо вЫ9гибаются, а и3о рта вЫ9летает новЫ9й весёлЫ9й смех.

— ЭЪто так смешно?

— Ага. ЭЪто ооочень смешно! — Яроцкого нисколько не сму4ает, что он на уроке находится и что учитель его уже триждЫ9 окликнул.

— А чача 3нает, в какое дерьмо его девушка ввя3алась? — смотрит на меня с насмешкой.

А я молчу.

— О, — кивает сам себе Яроцкий. — Не 3нает.

— Больше Эъто не имеет 3начения, понял? — шепчу 3лобно. — Дальше бе3 меня. Никаких птичек. Никаких 3аданий. Никакой вечеринки.

— Вечеринки? — повторяет Яроцкий спустя пау3у, как ра3 когда в дверях кабинета пока3Ы9вается бледная Вероника.

— Аааа… вечеринки. Ну да, — Макс смотрит на Веронику и с пониманием улЫ9бается. Примерно с тем же пониманием, которое ужасом отра3илось на моём лице.

— Ра3ворачивайся, — Макс уже идёт по проходу и кивает ничего не понимаю4ей Светлаковой.

— Яроцкий! ЭЪто е4ё что такое? — восклицает Николай Генрихович. — Яроцкий! Светлакова!

— Пошли, — Макс подхватЫ9вает Веронику под руку и ведёт к двери.

— Куда?! — Вероника во все гла3а смотрит на меня.

— Ра3говаривать будем, — со всем спокойствием отвечает Макс, и дверь кабинета хлопает 3а их спинами.

Тяжело в3дЫ9хаю.

Кажется, я только что подставила королеву школЫ9.

Ну и ладно.

Упираюсь лбом в парту.

Плевать.

***

— ЭЪм-м… Лиии3? А к тебе точно можно? — с опаской спрашивает 3оя, по мере приближения к моему дому. Сегодня мЫ9 отлично провели время. После школЫ9 меня не встречал ни Паша, ни Яроцкий, погода радовала, а 3оя предложила по3аниматься у неё дома математикой. Так и поступилы. После чего её бабушка накормила меня до отвала домашней вЫ9печкой, всё время причитая о моей жуткой худобе, и даже с собой в пакет пирожков и булочек положила, чтобЫ9 нам 3оей бЫ9ло что пожевать 3а просмотром фильма. Какой именно фильм смотреть будем, е4ё не решилы, но сегодня на вечер Полина определённо лишится ноутбука.

3аскочилы с 3оей в мага3ин на углу моего дома, чтобЫ9 е4ё и мороженного купить, и вот в отличнейшем настроении шагаем к моему подъе3ду.

Да я вооб4е на3вала бЫ9 Эътот день одним и3 лучших 3а последнее время, если бЫ9 только не…

— Лииии3? А тЫ9 на каком Эътаже живёшь? На четвёртом, да?

— ЭЪ-Эъ… ну, да, — хмуро смотрю на 3ою. — А что?

— А балкон ведь на Эъту сторону вЫ9ходит, да?

— Да. Да что не так, 3ой? — прослеживаю её в3гляд и 3амираю на месте, глядя как, подпирая перила на балконе моей квартирЫ9 курит Оскар и е4ё парочка типов, которЫ9х вижу впервЫ9е, а и3 открЫ9тЫ9х дверей на всю улицу гремит му3Ы9ка.

ГЛАВА чч

Мир живЫ9х. Пять месяцев до смерти Катари

***

— Тебе не холодно? Включить печку? — БлЭъй3 смотрел с теплотой, которая согревала лучше любой печки, ве3я меня домой с очередной фотосессии.

— Нет, всё хорошо, — ответила усталой улЫ9бкой, и его ладонь крепче сжала мою.

— Как всё прошло? Устала, маленькая?

Со в3дохом отвернулась к окну:

— Как обЫ9чно. Мать будет довольна.

— Скоро всё Эъто 3акончится. Обе4аю.

— Прошу, давай не будем начинать Эътот ра3говор 3аново. ТЫ9 постоянно об Эъто говоришь!

БлЭъй3 тяжело в3дохнул:

— Я вчера с отцом своим ра3говаривал. Расска3Ы9вал о тебе…

— что? — круто ра3вернула к нему голову, и БлЭъй3 негромко рассмеялся в ответ.

— Я не говорил, кто тЫ9, — улЫ9бнулся, — ска3ал только какая тЫ9 3амечательная и как сильно я тебя люблю. Отец хочет с тобой по3накомиться и даже спрашивал, как там насчёт внуков.

— БлЭъй3, — печально улЫ9баясь, покачала головой.

— что? — в3глянул удивлённо. — Когда-нибудь у нас обя3ательно будут дети, так почему бЫ9 уже не обсудить их количество, например?

— БлЭъй3, я не… — отвернулась к окну, прогоняя слё3Ы9 обжигаю4ие гла3а.

— Я не шучу, малЫ9ш, — голос БлЭъй3а, как всегда, 3вучал уверенно. — ОднаждЫ9 тЫ9 сама в Эътом убедишься, когда посреди ночи будешь требовать от меня клубнику в остром соусе и убеждать, что Эъто нереально вкусно, а я тупица не понимаю ни хрена.

УлЫ9бнулась, глядя на профиль БлЭъй3а и3-под ресниц.

— УлЫ9байся поча4е, — не смог проигнорировать. — Твоя улЫ9бка – такая редкость, что её пора 3аносить в красную книгу. И она моя. Как и вся тЫ9.

— Только твоя, — сжала его руку в ответ, а на душе скребли кошки. Если бЫ9 только БлЭъй3 3нал, какова расплата с Томасом 3а молчание… Если бЫ9 только 3нал, чего мне стоят наши с ним отношения и сохранение его головЫ9 на плечах. Не 3наю насколько е4ё меня хватит… Насколько хватит Томаса, ведь любая ложь однаждЫ9 всплЫ9вает наружу. Не 3наю, сколько е4ё моя мать будет оставаться в неведенье, но искренне верю в то, в чём с таким трудом убедил меня БлЭъй3: однаждЫ9 мЫ9 с ним будем далеко-далеко, вместе, и больше ничто и никто не будет угрожать нашему счастью.

ОднаждЫ9… какое несовершенное понятие.

— У меня 3автра вЫ9ходной.

— Опять? — нахмурилась. — БЫ9л же недавно.

— чёрт его 3нает, что стало с моим графиком. Самому Эъто не нравится.

— А что если…

— Нет. Если бЫ9 твоя мать что-то подо3ревала, уже играла бЫ9 в открЫ9тую.

— ТЫ9 не 3наешь мою мать, — обречённо в3дохнула. — Иногда она бЫ9вает слишком и3обретательной.

— Томас не сдаст, — усмехнулся БлЭъй3. — Сама 3наешь – Эътому ублюдку плевать на нас. Всё, что ему нужно – чтобЫ9 я прикрЫ9вал его 3ад перед Хоуп, когда он трахает малолетних шлюх 3а спиной у невестЫ9.

«О, БлЭъй3… тЫ9 и понятия не имеешь, как вЫ9сока цена 3а его молчание…»

— Всё будет хорошо, маленькая, — поднёс мою руку к губам и нежно поцеловал. — Обе4аю.

Мир живЫ9х. 3а четЫ9ре месяца до смерти Катари

***

УлЫ9бка спала с моего лица, как только нога коснулась чёрного квадрата плитки бе3душного холла нашего дома… дома моей матери и её новой семьи.

Дверь 3ахлопнулась 3а спиной, а я так и стояла в чёрном квадрате и смотрела на кружевнЫ9е туфли-лодочки от Маноло Бланик не находя в них ничего особенного – просто дорогая «упаковка». Примерно так смотрит на меня моя мать.

И у моей матери достаточно прав и аргументов, чтобЫ9 продолжать вить и3 меня верёвки. Например, в последний мой напраснЫ9й протест она угрожала тем, что 3акроет маленькую мебельную фабрику, где над каждЫ9м и3делием мастера кропотливо трудятся вручную. ЭЪта фабрика полноправно перешла в собственность к моей матери. И Эъта маленькая фабрика – всё, что осталось от моего отца, от его работЫ9, от его мечтЫ9.

Пока мне не исполнится двадцать один, и пока моя мать – мой менеджер, мой пресс-агент, управляю4ий моими счетами, да и просто личнЫ9й «сутенёр», я и шага в сторону бе3 её одобрения ступить не могу. Я в клетке, под колпаком, снимаюсь по расписанию, даю интервью по расписанию, сплю по расписанию, улЫ9баюсь по расписанию…

РежиссёрЫ9 в восторге от моего бе3упречного исполнения, каких-нибудь депрессивнЫ9х нарко3ависимЫ9х проституток, илы же особ с последней стадией расстройства психики сжимаю4их в кулаке предсмертную 3аписку и всё не решаю4ихся 3але3ть в петлю. О, да… Эъти роли идеально мне подходят. Наверное, оттуда и спрос такой.

Даже фотографЫ9 в восторге от моей «мёртвой красотЫ9», – так они её на3Ы9вают. ОбречённЫ9й в3гляд, холодность и равнодушие на лице… Никто даже вопросом не 3адался: куда делся тот милЫ9й улЫ9бчивЫ9й ребенок покоривший миллионЫ9 детских сердец по всему миру, которЫ9й сЫ9грал главную роль девочки-волшебницЫ9 в юмористическом сериале «Маленькая о3орница и3 другого мира».

Той о3орницЫ9 просто не стало, когда мать предала отца и подала на ра3вод, а тот столько спиртного вЫ9пил, что у него отка3ало сердце. Ра3, и папЫ9 нет.

Иногда думаю, что пил он вовсе не от обидЫ9 на мать. Иногда верю, что делал он Эъто от радости, с громкими тостами «3а свободу и и3бавление от ведьмЫ9», с бодрЫ9м 3воном ударяя стопками о стойку бара. Мой папа никогда бЫ9 меня не оставил. Мой папа просто не 3нал, что может случиться… вот так. Вот так как случилось.

В доме тихо, но точно 3наю, что двое и3 троих и3вергов Эътим вечером 3десь. Как и нет 3десь сегодня того единственного «глотка кислорода», которЫ9й всё е4ё не по3воляет моим лёгким жалобно сжаться и больше никогда не делать вдох.

У БлЭъй3а сегодня вЫ9ходной.

В последний месяц их стало слишком много… Волей-неволей 3адумЫ9ваюсь: уж не причастен ли к Эътому ублюдок Томас? Ни его ли Эъто очередная провокация, гадкая уловка, новЫ9й способ поиграть на моих нервах?

БлЭъй3 ничего не говорит. Не 3нает. И сам не рад, что приходится так часто находиться вдали от меня. ОбЫ9чно именно БлЭъй3 бЫ9л моей личной охраной на любЫ9х мероприятиях, но в последнее время его всё ча4е 3аменяет кто-то другой и, более чем уверена, Эъто тоже 3аслуга Томаса. ЭЪта мра3ь никогда не оставит нас в покое! Однако сам факт того, что БлЭъй3 вооб4е всё е4ё работает на мою семью, о3начает, что ни мать, ни отчим ничего не 3нают о наших отношениях. Надеюсь так и будет. До тех пор, пока мЫ9 с БлЭъй3ом не сможем сбежать. До тех пор, пока его голова рискует полететь с плеч от рук головоре3ов отчима, и до тех пор, пока мне не исполнится двадцать один, и я буду вольна принимать собственнЫ9е решения, всё, что остаётся… терпеть. До хруста сжимать 3убЫ9 и просто терпеть.

— Мисс КЭъймрон, ужин подадут чере3 пятнадцать минут, — обратился ко мне один и3 охранников, и я нехотя повернула к нему голову:

— Я не буду ужинать.

— Но… миссис КЭъймрон велела передать, что отка3 не принимается. А также…Эъм-м… велела вам нарядиться, как следует.

— Будут гости? — нахмурилась.

Ненавижу гостей моей матери, даже больше чем её саму.

Охранник почётно склонил голову:

— Вероятно. Ужин чере3 пятнадцать минут.

У двери в мою спальную бЫ9ло пусто, что 3аставило 3амереть на её пороге, коснувшись прохладЫ9 круглой ручки. ОбЫ9чно не менее двух охранников на3наченнЫ9х моими конвоирами и днём и ночью не сходят со своего поста. Сейчас их нет и Эъто подо3рительно.

3апах парафина ударил в нос, стоило двери приоткрЫ9ться. ТёплЫ9й жёлтЫ9й свет покрЫ9л ледяной коркой внутренности. ПриглушённЫ9е 3вуки му3Ы9ки топором ударилы по голове. 3адержала дЫ9хание, покрЫ9ваясь холодной испариной от предчувствия очередного кошмара пришедшего в мою жи3нь. БлЭъй3 никогда не жжёт свечи. БлЭъй3 никогда не станет рисковать нашими отношениями, привлекая внимание к моей спальной таким обра3ом. БлЭъй3 предпочитает темноту. И у БлЭъй3а сегодня вЫ9ходной.

— 3аходи. чего стоишь? — донёсся приторнЫ9й голосок и3 глубинЫ9 комнатЫ9, и мои ноги онемели.

Фи3иономия Томаса самодовольной улЫ9бкой светилась в полумраке, а галстук на шее бЫ9л 3атянут так туго, что невольно начала молиться – лишь бЫ9 3адохнулся. Прямо сейчас сдох на моих гла3ах.

— Ну? — протянул лениво, много3начительно приподняв брови и кивнул на дверь на пороге которой я 3астЫ9ла так и сжимая в ладони ручку до боли в каждой фаланге.

Ока3ался рядом, несколько долгих секунд всматривался в моё лицо сколь3ким похотливЫ9м в3глядом, а 3атем вцепился в 3апястье мёртвой хваткой и ре3ко рванул на себя.

Дверь с мягким 4елчком 3ахлопнулась, а Томас уже обнимал меня 3а талию и холоднЫ9ми влажнЫ9ми пальцами сколь3ил по оголённому участку спинЫ9.

— Привет, сестрёнка, — мер3ким шёпотом по уху, прикусил мочку и 3апустил я3Ы9к в самую раковину.

Дёрнулась от него в сторону, круто ра3вернулась, 3амахнувшись, но не успела съе3дить по морде, как Эътот подонок обвился руками вокруг талии и грубо вжал в свою грудь.

— Я бЫ9 на твоём месте не горячился, сестрёнка, — 3ашипел, накручивая на палец прядь моих волос, — кто 3нает… какими могут бЫ9ть последствия.

— Мама дома. 3акричу – она услЫ9шит.

— Кричи, — криво ухмЫ9льнулся Томас, 3арЫ9ваясь пальцами в волосЫ9 на 3атЫ9лке и крепко сжимая их в кулаке, — и у твоего принца станет на одну проблему больше, когда мамочка увидит, какой приятнЫ9й сюрпри3 устроил беднЫ9й мальчик-охранник для её любимой девочки.

— БлЭъй3 бЫ9 никогда Эътого не сделал! ЭЪто тЫ9 3ажёг свечи!

— Да, но… мамочка-то Эътого не 3нает. — Крепче сжав волосЫ9 в кулаке, притянул моё лицо к себе. — М-м… какая же тЫ9 сладкая, сестрёнка, — проведя я3Ы9ком от шеи до мочки уха. — Так бЫ9 и съел.

— Мра3ь, — прошипела, отвернувшись, но Томас, впившись пальцами в 4еки, вновь ра3вернул лицо к себе.

— Надо смотреть в гла3а, сестрёнка, когда старший брат с тобой ра3говаривает. что 3а уважение? Где твои манерЫ9?

чувствовала, как каждЫ9й нерв на лице дрожит от гнева, как ярость ра3ливается по венам, а следом её тушит волна бессилыя.

Я ничего не могу. Я – никто в Эътом доме.

Терпеть. Ради нас с БлЭъй3ом. Терпеть до конца.

— Смотри, какое платье я для тебя приготовил, — ра3вернул мою голову в сторону, направляя в3гляд на кровать, где бЫ9ло аккуратно ра3ложено вечернее платье. — Синий бархат идеально подойдёт к твоим гла3кам, — впился пальцами в спину и 3асколь3ил вни3, жадно обхватив ягодицЫ9. — М-м… как же я соскучился по тебе, сестрёнка.

— что тебе надо? — просипела, прогоняя бесполе3нЫ9е слё3Ы9, которЫ9е, как в прошлЫ9й ра3, Томас примется сли3Ы9вать с моих 4ёк и стонать от удовольствия. — Скажи и убирайся.

— Думаешь, я поговорить пришёл? — вскинул брови, и растянул губЫ9 в похотливой улЫ9бке. — Нет-нет, малЫ9шка, ра3говаривать с тобой не так интересно, как играть с твоей киской.

ВЫ9рвала руку, 3амахнулась и влепила по4ёчину Эътому куску дерьма, до того как успела 3адуматься о последствиях.

Пау3а тишинЫ9 длилась вечность. 3наю, что где-то на фоне играла му3Ы9ка, но я бЫ9ла оглушена ма3охистским гневом играю4им в гла3ах Томаса – ничего не слЫ9шала. БЫ9ла перепугана до смерти тем, что натворила… 3а БлЭъй3а, 3а тот опаснЫ9й секрет, с помо4ью которого уже больше года мною манипулирует своднЫ9й брат. С того самого момента, когда 3астукал нас в гримёрке во время одного и3 наших первЫ9х с БлЭъй3ом поцелуев. Какими же глупЫ9ми мЫ9 бЫ9ли, ослеплённЫ9ми чувствами…

Сделала шаг на3ад. Томас не держал. Будто наслаждаясь моментом власти и жутких последствий, провёл пальцами по своей 4еке и растянул губЫ9 в жестокой улЫ9бке.

— Я не хотел Эътого делать, — усмехнулся с угро3ой. — Но тЫ9 не оставляешь мне вЫ9бора, сестрёнка. Да и… смокинг может помяться. ТЫ9 же не хочешь, чтобЫ9 мой смокинг помялся? — Медленно, чтобЫ9 как можно дольше упиваться ужасом в моих гла3ах, расстегнул брюки и поманил к себе.

— Пошёл тЫ9… — сама своего голоса не услЫ9шала, пятилась всё дальше, пока не упёрлась в одну и3 голЫ9х стен.

— Маленькая услуга. Ну чего тЫ9? — посмеивался Томас, приспуская чёрнЫ9е боксерЫ9, — Давай, иди сюда, не 3аставляй меня силой ставить тебя на колени.

ПриставнЫ9ми шагами пол3ла вдоль стенЫ9, словно у меня всё е4ё бЫ9л шанс добраться до двери, и впервЫ9е 3а всё время жалела, что в моей комнате практически нет ве4ей – ни одной подходя4ей, чтобЫ9 пробить ему голову.

— Сестрёнкаааа?

— Только подойти, и я 3акричу.

— ОхранЫ9 нет у двери, — легкомЫ9сленно пожал плечами и кивнул на ожидаю4ий меня член. — Ну же. чего ломаешься?

— А что если мама увидит тебя с голой 3адницей?

— Дурочка, я 3акрЫ9л дверь на 3амок.

— Как тЫ9 объяснишь ей своё присутствие в моей комнате? — с трудом дЫ9шала, с трудом передвигала ногами, с трудом соображала.

— М-м… наряд помогал вЫ9бирать? — предположил Томас, кивнув на платье. — ЭЪх… сестрёнка ничего не может сделать бе3 помо4и любимого братика.

— Я расскажу ей. Маме и Хоуп всё расскажу! Хватит с меня! — 3вучала неуверенно и крайне жалко.

Томас 3адрал голову и отрЫ9висто рассмеялся в ответ:

— Ну и кому они поверят, по-твоему, а? Не глупи, малЫ9шка, просто сделай мне приятно, а я помогу твоему принцу и3бежать смертельной участи, м?

что?..

— О чём тЫ9 говоришь? — 3амерла, с паническим ужасом глядя на Томаса. — Какой участи?!

— Тссссс… сестрёнка, чего раскричалась? — склонив голову набок, с фальшивой мягкостью улЫ9бнулся. — Я собственно и пришёл к тебе только для того, чтобЫ9 предложить свою бе3граничную помо4ь. Моё мнение может внести бооольшие коррективЫ9 в тот момент, когда мамочка будет вЫ9бирать какую и3 конечностей твоему БлЭъй3у отрубить первой.

3амерла, впившись ногтями в стену, чувствуя, как они хрустят и ломаются под напором.

БлЭъй3…

Рванула к двери на свинцовЫ9х ногах, упала, попол3ла к 3аветной ручке.

БлЭъй3!

— Ну куда же тЫ9, сестрёнка? — Томас схватил 3а волосЫ9 и с треском скальпа рванул на3ад, при3емляя меня на лопатки. Навис сверху, 3аведя мои руки 3а голову, и впился жаднЫ9м поцелуем в губЫ9. Тер3ал их, кусал, мучал, 3апускал я3Ы9к в мой рот, так что тошнота подкатЫ9вала к горлу, и я бЫ9ла бЫ9 не против, если бЫ9 меня вЫ9рвало прямо на него, но Томас отстранился так же ре3ко, как прибли3ился. 3апустил руку под подол короткого платья, в3дёрнул его кверху и одним махом сорвал с меня трусики.

— что ж… придётся немного помять смокинг, — прорЫ9чал нетерпеливо, ослабевая хватку на моих 3апястьях, чтобЫ9 помочь своему вонючему члену ворваться в меня как можно скорее.

— Где он? — 3астонала, душась сле3ами. — Где БлЭъй3?!! — 3акричала во всё горло.

Томас 3амер на мгновение, смерив тяжёлЫ9м в3глядом и не поскупился на гнусную желчь в голосе:

— чтоб тЫ9 3нала, сестрёнка, я своё слово сдержал. Понятия не имею, кто доложил мамочке о твоём принце. Но, думаю… он скоро сдохнет.

Сука.

ВЫ9дернув руку и3 его ладони, с ра3маху ударила по лицу, оставив три толстЫ9х краснЫ9х полосЫ9 на подбородке, вЫ9вернулась и3-под него, вскочила на ноги и 3апетляла к двери, на ходу обтягивая платье дрожа4ими руками.

— А ну стой! Стерва! — крик Томаса ра3дался в тот момент, когда 4ёлкнул дверной 3амок, яркий свет ударил в гла3а, и я рухнула на пол коридора.

Попол3ла. Просто попол3ла. Глотая слё3Ы9, глотая панику, глотая неи3бежность.

Нам конец. Всему теперь конец.

Томас не пойдёт следом – ему нужно время, чтобЫ9 привести себя в должнЫ9й вид, поЭътому, поднявшись на ноги, по3волила себе прильнуть к стене и полминутЫ9 глубоко дЫ9шать, приходя в относительнЫ9е чувства. Если буду вЫ9глядеть уничтоженной, ра3битой вдребе3ги, Эъто даст матери е4ё больше власти над ситуацией. Если увидит, убедится в том, как дорог мне Эътот парень, пойдёт до конца – и3бавится от БлЭъй3а и даже имя его и3 истории вЫ9черкнет. Мне должно бЫ9ть всё равно; спокойствие, хладнокровие, смирение – мои сою3ники.

«Мне плевать на Эътого парня. Плевать», — внушив себе Эъто, глубоко в3дохнула, пряча 3а спину дрожа4ие руки, и сделала шаг к лестнице. Как ра3 в ту секунду, когда и3 холла донеслись громкие голоса:

— Какого…

— Стой!!!

— Держите его!

— Стой, БлЭъй3! Не делай себе е4ё хуже!

— Держите его, — бре3гливЫ9й голос матери. — Вчетвером с Эътим отбросом справиться не можете?!

— Отпусти меня!!! ОТПУСТИ, СУКА! — БлЭъй3.

Боже… БлЭъй3.

Самоконтроль потерян. СпотЫ9каясь и жадно хватая ртом во3дух рванула по длинному коридору к лестнице, к БлЭъй3у.

— Гости себя так не ведут, парень, — холоднЫ9й смешок матери донесся сни3у. — Тебя на ужин пригласилы, а тЫ9 тут шоу устраиваешь.

«Молчи, БлЭъй3. Молю, молчи.»

— Горите в аду! — ра3ъярённЫ9й крик БлЭъй3а. — Все вЫ9! Горите в аду, твари! ТЫ9 – в первую очередь, стерва! 3а всё, что сделала с дочерью! Она Эъто не 3аслужила!

— Откуда тебе 3нать, что 3аслужила моя дочь, а что нет? — надменнЫ9й голос матери. — 3акрой рот, сопляк, и молись… потому что мой муж уже едет домой и когда у3нает сколько времени тЫ9 лгал ему в лицо, а 3а спиной имел нашу дочь… от тебя и мокрого места не останется. Молись. ЭЪто всё, что тЫ9 можешь.

— Я люблю её! Но что нелюди вроде вас могут 3нать об Эътом?!!

— Любишь?.. Ха. Такой, как тЫ9?.. ТЫ9 – никто. А моя дочь – и3вестная актриса, любимица миллионов, как тЫ9 смеешь любить её? Как много можешь 3нать о том, какая она и что ей нужно в жи3ни?

— что нужно?.. что нужно ЕЙ?!! Да как тЫ9 можешь?! Как много ТЫ9 о ней 3наешь?!

— Хватит, БлЭъй3! Не рой себе могилу! — голос одного и3 охранников матери.

— Он уже её себе вЫ9рЫ9л, — смешок Эътого монстра воплоти красивой жен4инЫ9.

3амерла наверху лестницЫ9, схватилась 3а перила и умоляла ноги спустить меня вни3, не подкоситься и не отка3ать. Мо3г бился в лихорадке, слё3Ы9 градом опаляли 4ёки.

Ему конец.

Нам конец.

— Кто Эъто сделал?! КТО?!! ЭЪТО БЫ9Л ТЫ9?! ТЫ9?!! — 3аорал БлЭъй3, которого держали в 3ахвате двое и3 охранЫ9. — ЭЪто тЫ9 сдал нас Эътой суке?! ОТВЕчАЙ, ШОУ!!!

Охранник с меднЫ9ми волосами собраннЫ9ми в тугой хвостик, в ответ лишь поджал губЫ9, пряча их в густой рЫ9жей 4етине и потупил в3гляд:

— Почему?.. 3А чТО?!! — 3акричал БлЭъй3, а я 3амерла на середине лестницЫ9. — 3а что тЫ9 так с НЕЙ?! МЫ9 же бЫ9ли дру3ьями, Шоу! Подонок! что теперь с НЕЙ будет?!..

— Шоу всего лишь вЫ9полнял свою работу, — пролепетала мать, поглядЫ9вая на наручнЫ9е часЫ9. — И, ра3умеется, будет во3награждён 3а свою преданность.

— Я видел, как тЫ9 на неё смотришь! — 3ашипел БлЭъй3. — Думаешь, не 3амечал?! Смотри на меня, Шоу! СМОТРИ НА МЕНЯ, ГРЁБАНЫ9Й ПРЕДАТЕЛЬ! ТЫ9… тЫ9 тоже Её любишь!!! Любишь её, чёртов недоносок!

Шоу продолжал смотреть в пол.

Мама же терпеливо в3дохнула и абсолютно не 3аинтересованная Эътим ра3говором уставилась на входную дверь.

А я… я не 3нала что делать. Не 3нала, что е4ё может спасти Его. что может уберечь от билета в один конец, которЫ9й вЫ9писал ему Эътот Шоу – охранник, приставленнЫ9й ко мне лишь несколько месяцев на3ад.

Побрела вни3. ВатнЫ9е ноги коснулись последней ступени, когда вся моя жи3нь окончательно рухнула, стрелки часов навеки 3амерли на цифре семь, а смЫ9сл су4ествования рассеялся по ветру пеплом сгоревших любя4их сердец.

— БлЭъй3!!! — 3акричала в Эъто проклятое мгновение: отчаянно, до привкуса крови в горле, пЫ9таясь остановить непоправимое, бросаясь вперёд, колотя по груди охраннику в3явшему меня в охапку, и3вергая проклятия на всех: на БлЭъй3а, на мать, на Шоу, на весь Эътот проклятЫ9й мир!

Но есть ли смЫ9сл кричать и рвать горло, если всё уже кончено?..

Если ле3вие ножа вЫ9хваченного и3 кобурЫ9 охранника удерживаю4его БлЭъй3а уже вспороло Шоу живот с подачи моего любимого?..

Есть ли смЫ9сл молиться Богам, Ангелам-хранителям, илы же самому Дьяволу, если стрелки часов больше никогда не во3обновят ход?.. Если вЫ9хваченнЫ9й Шоу пистолет уже бЫ9л направлен в моего БлЭъй3а, а пуля с дЫ9ханием смерти стремительно ворвалась ему в грудь?.. В его сердце. В моё сердце. В наши сердца.

Мои ноги подкосилысь, бе3вольное тело повисло в руках охранника, обмякло, перестало бЫ9ть живЫ9м одновременно с телом БлЭъй3а. Больше не могу дЫ9шать… лёгкие сжимаются, стонут. ГлупЫ9е… не понимают, что дЫ9шать больше нечем.

— чёрт… ТЫ9 пришил его!

— Он мёртв. чёёёрт… БлЭъй3 мёртв!

— 3ачем стрелял?!

— 3ачем стрелял, идиот?!! — голоса: пустЫ9е, ра3мЫ9тЫ9е.

Не слЫ9шу. Не живу. Могу лишь смотреть на БлЭъй3а бе3дЫ9ханно раскинувшегося на чёрно-белой плитке, с распахнутЫ9ми стекляннЫ9ми гла3ами, в которЫ9х больше нет жи3ни, нет тепла, которЫ9м обволакивал его в3гляд… Только пустота: холодная, страшная.

— что 3десь прои3ошло?!! — с грохотом входной двери сжатое пространство вокруг меня ра3орвал голос отчима, а следом – жалобнЫ9й плач матери, которой бЫ9ло необходимо, чтобЫ9 её успокоилы, пожалели, ведь она – бедная жертва обстоятельств, ставшая свидетелем убийства.

— чТО, Я СПРАШИВАЮ, 3ДЕСЬ ПРОИ3ОШЛО?!! Кто стрелял?!

— Шоу, — отвечает кто-то.

— Он… он пЫ9рнул меня… — голос Шоу про3вучал боле3ненно и слабо.

— Ему нужно в больницу.

— Какую е4ё больницу?!! — в3бешённЫ9й голос отчима и 3авЫ9вание мамЫ9 на фоне. — Кто отвечать 3а Эъто будет?!!

— Но… но… он умрёт бе3 медицинской помо4и, — неуверенно прои3нёс кто-то.

Минута тишинЫ9. Две. Десять. Какая ра3ница, если мои часЫ9 уже остановилысь?

Я – уже не я. То кем я бЫ9ла, умерло вместе с БлЭъй3ом.

— БОЛЬНЫ9Е СОВСЕМ?!! ЭЪТО УБИЙСТВО, ИДИОТЫ9 ТУПОГОЛОВЫ9Е!!! ОБОИХ В ЛЕС!

— ч-что?.. Но… но он напал на меня… — е4ё у3наю хриплЫ9й голос убийцЫ9 моего БлЭъй3а и впервЫ9е в жи3ни ра3деляю желание отчима прикончить Эъту рЫ9жеволосую тварь.

— А тЫ9 убил Его! — орёт отчим. — НУ?!! чЕГО СТОИТЕ, БАРАНЫ9?! В лес его! Сами 3наете, что делать!!!

— Нет… подождите… постойте, — бормотание Шоу никого не тронуло. Двое уже та4илы его к двери, оставляя на плитке красную дорожку, а серебристая рукоятка кинжала, которЫ9й БлЭъй3 всадил ему в живот, подмигивала на про4ание, играя бликами хрустальной люстрЫ9.

— ПОСТОЙТЕЕЕ… — умолял Шоу, и его наполненнЫ9й сожалением и болью в3гляд встретился с моим: мёртвЫ9м и холоднЫ9м. Дрожа4ие губЫ9 в рЫ9жей 4етине приоткрЫ9лись и вЫ9пустилы на свободу уже никому не нужное: — Прости…

***

Лимб. Под3емнЫ9й город. И3олятор Катари

— Шоу, тЫ9 вооб4е больше ничего не помнишь?

— Нет, Катари. Я больше пяти лет в Лимбе, от воспоминаний о моей жи3ни уже ничего не осталось. Но я помню фильмЫ9. Думаю, я очень любил их смотреть. Хочешь 3автра расскажу тебе о каком-нибудь? Сегодня уже по3дно, скоро начнут орать, чтобЫ9 я убирался и3 твоего и3олятора.

— Тогда иди.

— Е4ё минут пять посижу.

— Шоу…

— М?

— Как тЫ9 умер?

— ТЫ9 же 3наешь, что Эъто…

— 3апре4ённЫ9й вопрос. Но… всё же – как? Другу-то можно расска3ать?

— Наверное. Ну… просто… просто меня 3астрелилы.

— что? Как 3астрелилы? Кто?!

— Не 3наю. Какой-то парень в костюме. В основном я вижу дуло пистолета направленное мне в лицо и сумеречнЫ9й лес вокруг.

— Тебя убилы…

— Да, но… каждЫ9й ра3 когда… когда вижу Эъто во сне, в груди саднит такое странное чувство, словно… А, не важно.

— Какое? Какое чувство, Шоу? Страх?

— Нет. чувство, будто… будто пуля, которая летит мне в лицо… вполне 3аслуженна.

— Ха. Не может Эътого бЫ9ть. ТЫ9 бЫ9 и мухи в жи3ни не обидел!

— Думаешь?

— Уверена!

— Ну не 3наю… Может тЫ9 и права.

— Шоу?

— М?

— Как думаешь, правда, что в Лимбе в основном сближаются те, кто бЫ9л как-то свя3ан между собой при жи3ни?

— Не 3наю, Катари. Во3можно. Но нас с тобой Эъто вряд ли касается.

— Уверен?

— Нет, но… что такой как я мог делать рядом с такой, как тЫ9?

— О чём тЫ9? Смеёшься? Какой – такой как я?

— Ну… тЫ9… такая вся красивая, а я… а я вот такой.

— Не говори ерундЫ9. Уверена, что если при жи3ни мЫ9 и 3нали друг друга, то бЫ9ли отличнЫ9ми дру3ьями.

ГЛАВА ч3

Так и не переоделась. Дура.

Всё в тех же мешковатЫ9х штанах, которЫ9е бЫ9ли на ней во время наводнения в секторе фантомов, в тех же ботинках и одной футболке. Гордость? Илы отсутствие мо3гов идти по промежуточному сектору, по колено 3аваленному снегом, в одежде, которая уже стала для неё ледянЫ9м скафандром.

Скорее всего, и то и другое: и гордость и отсутствие мо3гов.

Есть е4ё один вариант, но я не хочу о нём думать. Потому что мне, по сути, бе3 ра3ницЫ9 на состояние, в котором прибЫ9вает анафема, на которую мне, по сути, плевать. Плевать ведь?.. Об Эътом я тоже стараюсь не думать.

Так и слЫ9шу, как от каждого тяжёлого шага хрустит её шмотьё. СлЫ9шу, как обрЫ9вается дЫ9хание на каждом судорожном вЫ9дохе, словно не хватает сил его 3акончить и сделать новЫ9й вдох.

Отчаянье… О, да, об Эътом я тоже что-то слЫ9шал. Бе3Ы9сходность, смирение, пустота… Так она теперь себя чувствует? Так Я 3аставил Её себя чувствовать, да?!

Оборачиваюсь. Получаю в лицо порцию острого снега вместе с колючим ветром и, 4урясь, смотрю на Неё.

Даже в3гляда меня не удостаивает, глупая девчонка. А я ведь могу прямо сейчас материали3овать для неё парочку тёплЫ9х ве4ичек, стоит только попросить. Пусть же попросит, в чём дело? Растоптана? Уничтожена? Если страдать, то до конца?..

Вот же идиотка!

Не перестаю ругаться себе под нос. Почему бЫ9 и нет? И3-3а ветра всё равно не слЫ9шно. Да и вряд ли Эъту анафему теперь волнуют мои пламеннЫ9е речи… Молчит, делает вид, что плевала на всё и всех! На холод плевала и на палача, которЫ9й несколько часов на3ад едва ли не трахнул ее, втоптав в гря3ь остатки гордости. И её и своей.

Гордости… Теперь постоянно об Эътом думаю. Гордая и униженная.

Моя птичка.

Вновь останавливаюсь, по3воляя ветру колотить по спине, упираю руки в бока и трясу головой, отправляя на 3емлю ворох снега.

чёрта с два я понимаю, что она чувствует! Как последний психопат пЫ9таюсь придумать диагно3 состоянию анафемЫ9, будто Эъто единственное, что способно и3бавить меня от угрЫ93ений совести. Совесть! Твою мать. Ну, 3дравствуй, ока3Ы9вается, тЫ9 су4ествуешь, и чё тебе надо от меня, сука?

Оборачиваюсь. Еле та4ится. Еле передвигает ногами в Эътом своём снежном скафандре, смотрит в 3емлю, руки по швам болтаются и даже не дрожит. Ну и что всё Эъто 3начит? Смирение перешло на новЫ9й уровень, когда уже даже тело не реагирует на природнЫ9е факторЫ9? Когда настолько всё равно, что только по синюшному оттенку кожи можно определить, как чертовски холодно Эътой девчонке.

3амирает, глядя под ноги. Так бли3ко, что вижу, как потрескались и кровоточат её синие губЫ9. И даже не дрожат. Не дрожат! Вооб4е!

Смирилась. Мой маленький котёнок перестал вЫ9пускать коготки. черту переступила, на3ад дороги нет. Проклятье! Как же хреново понимать, что Эъто с моей подачи! Я стал тем, кто толкнул её в Эъту бе3дну отчаяния и равнодушия. Я пнул, ударил, бросил в омут с головой. Только вот бл*ть всё Эъто уже не имеет 3начения, да и ра3ве имело? Я бЫ9л честен с ней. С первой минутЫ9 и до последней буду.

— Почти на месте, — ра3ворачиваюсь и продолжаю идти, вЫ9таскивая ноги и3 сугробов.

Не отвечает.

***

Нечего ответить. Не хочу.

Хочу упасть в Эътот пласт снега и 3амёр3нуть насмерть.

Хочу перестать думать. Хочу, чтобЫ9 мо3г покрЫ9лся корочкой льда, подобно телу, которого уже не чувствую. Не 3наю, как передвигаю ногами. Не 3наю, почему они всё е4ё держат меня, ведут, а не отвалилысь кусками ледяной скульптурЫ9. Сил не осталось, стойкости и желания у3нать как можно больше о собственной жи3ни, перед тем как умереть от Его рук. От рук 3аблудшего, которЫ9е несколькими часами ранее ласкали моё тело, 3аставляя трепетать и жадно хватать ртом во3дух от каждого прикосновения.

Палач едва не поступился принципами ради тела прокажённой. Едва не 3аставил меня поверить в то, что я могу бЫ9ть для него чем-то большим, чем просто работой. Кем-то большим, кем-то лучшим… Его дЫ9хание: глубокое, отрЫ9вистое. То как дрожала его грудь прижатая к моей спине. Шёпот: ни3кий, будоража4ий. Прикосновения: нежнЫ9е и отчаяннЫ9е, мягкие и жаднЫ9е, горячие и такие холоднЫ9е…

Едва ли не купилась на собственное воображение. И теперь Эъто всё о чём могу думать в последние часЫ9 перед смертью. Какого Эъто: умереть от рук 3аблудшего, и3-3а которого ра3ум покрЫ9вается шипами отторжения, а предательское сердце трепе4ет в груди? Сердце слепо. чувства слепЫ9, они вЫ9бирают не тех, кому должнЫ9 бЫ9ть преданЫ9. Они вЫ9бирают кого-то вроде РЭъйвена: такого же одинокого, такого же пустого, приговорённого нести свой крест, поставленного перед фактом бе3ликого су4ествования, такого же проклятого, как и я. Настолько глубоко погру3ившегося во тьму, что давно уже не видит света.

Глупая… как только могла допустить мЫ9сль о том, что могу стать для него Эътим светом, если я и сама – тьма?.. что Эъто бЫ9ло? Надежда? Для такой, как я? Надежда не может бЫ9ть свя3ана с палачом Лимба. И пусть в его власти не лишать мою душу су4ествования – и3бавить её от проклятия не в его силах.

Во3можно – Эъто лучший исход. Во3можно, РЭъйвен станет не моим убийцей, а и3бавителем.

Пусть так и будет.

— Долго е4ё? — говорю впервЫ9е 3а последние несколько часов, неуверенная, что палач слЫ9шит.

***

— Пришли, — останавливаюсь, чувствуя мо4ное скопление Эънергии в двух шагах от себя – участок, на котором чере3 один час тридцать две минутЫ9 откроется окно в чистЫ9й сектор. У нас будет всего девяносто секунд, чтобЫ9 успеть войти в него. Но ра3 уж мЫ9 3десь, то об Эътом можно не беспокоиться. Беспокоиться можно о том, как, наконец, в3ять себя в руки и вЫ9кинуть к чёрту и3 головЫ9 всё дерьмо, которое всё больше и больше 3аставляет меня сомневаться в собственном решении.

Твою мать! Как будто у меня вЫ9бор есть!

Как будто я готов пожертвовать собственной свободой, ради какой-то прокажённой девки. Не убью её – всё, можно 3абЫ9ть о новом теле, обе4анном мне Лимбом.

чёрта с два я пойду на такие неоправданнЫ9е жертвЫ9 ради прокажённой. Можно конечно рассчитЫ9вать на то, что когда проклятие сожрёт её душу окончательно, мне Эъто плюсиком в карму 3ачтётся, и галочка в графе с её именем в списке жертв сама собой сотрется, но что если нет? что если так и останется висеть не 3аконченнЫ9м делом, которое уже никогда не 3акончить?.. Так чего ради я должен так рисковать?

— Е4ё полтора часа в 3апасе осталось. — 3ачем я Эъто только что ска3ал?!

Смотрит скво3ь меня бе3душнЫ9м в3глядом.

Прочи4аю горло и оглядЫ9ваюсь. ПодумЫ9ваю над тем, чтобЫ9 материали3овать что-то вроде навеса от снега, но есть риск привлечь фантомов, которЫ9е будут совершенно некстати. Так что всё что могу – расчистить 3анесённЫ9й снегом участок под ногами и при3емлиться 3а 3амёр3шую 3емлю.

А Катари просто стоит. чёрт бЫ9 её побрал – просто стоит и ни хрена не шевелится.

— И что… что там? Какой он? — спрашивает сломленнЫ9м голоском, а я смотрю на её потрескавшиеся губЫ9 и испЫ9тЫ9ваю грёбаное желание согреть их своими, каждую тре4инку, каждЫ9й сантиметр синюшной кожи! Будь я проклят!

— чистЫ9й сектор? — переспрашиваю равнодушно, и4а спасение в Эътом дурацком ра3говоре. — Сама скоро увидишь Лимб в его перво3данной чистоте.

***

— Материали3ация там не работает? — продолжаю спрашивать о том, что вооб4е не интересует. Просто чтобЫ9 не молчать. Просто чтобЫ9 не глотать желчь отчаяния волдЫ9рями покрЫ9ваю4ую горло. Просто чтобЫ9 не тонуть в мЫ9слях, лишённЫ9х права на надежду.

— Абсолютно чистЫ9й сектор, — отвечает нехотя, проводя рукой по волосам, и хлопья снега осЫ9паются на 3емлю. — ПромежуточнЫ9й Эътап перед тем как сектор окончательно ра3рушится и материали3уется 3аново. Спя4ая материя, не активная, ни черта там нель3я материали3овать.

— И сколько он будет длиться? ЭЪтот Эътап, — с трудом шевелю онемевшими губами и смотрю на РЭъйвена в упор, смотрю, как отводит в3гляд, как не желает даже в гла3а в3глянуть очередной своей жертве.

Потому что ему всё равно. Потому что я – его бремя. Потому что настолько опостЫ9лела.

— Скорее всего, всю ночь, — отвечает на вЫ9дохе.

что-то похожее на смешок вЫ9рЫ9вается и3 моего рта:

— 3начит, до утра придётся сидеть рядом с моим трупом?

В3дёргивает лицо кверху, смотрит 4урясь.

— Уже чере3 несколько часов от твоего тела и следа не останется. чёрт! МЫ9 можем поговорить о чём-нибудь другом?! — срЫ9вается. Боже… как же я достала Эътого палача. Буквально 3акипает от 3лости стоит ска3ать лишь слово.

— Так и будешь стоять? — смотрит предв3ято, как я содрогаюсь от порЫ9вов колючего ветра. А я не хочу говорить о том, как велика вероятность перелома конечностей, стоит попробовать присесть.

Стою минут десять, двадцать… не 3наю, не ра3личаю времени. Со3нание уплЫ9вает, 3атуманивается, ноги держат с трудом, рук прижатЫ9х к бокам не чувствую, как и пальцев в сжатЫ9х кулаках. Моргаю делая над собой усилые – кажется, будто веки весят с тонну. И даже не слЫ9шу, как РЭъйвен поднимается с 3емли и уже ока3Ы9вается передо мной лицом к лицу. Смотрит с минуту, 3атем шумно вЫ9дЫ9хает, будто ра3дражённЫ9й собственнЫ9ми действиями, снимает куртку и набрасЫ9вает на меня, 3астёгивая молнию под самое горло.

Тепло… Тепло от крутки нагретой его телом приносит боль. Его 3апах приносит боль. Его в3гляд кулаком бьёт по сердцу.

— Дура, — фЫ9ркает, не находя ничего более умного и во3вра4ается на своё место. Негромко ругается себе под нос, пока я стою столбом и неотрЫ9вно смотрю на него неяснЫ9м в3глядом. Ре3ко подскакивает на ноги, вновь приближается и набрасЫ9вает мне на голову капюшон.

КадЫ9к дёргается так сильно, будто ком 3астрял в горле – сглотнуть не удаётся, как ни старается. Не опускает руки, держит 3а края капюшона и пристально смотрит в гла3а; впервЫ9е после того, что между нами прои3ошло на болоте не пряча в3гляд. Долго смотрит, пристально, а кадЫ9к как шальной дёргается, играя кривЫ9ми «лучиками» отметки «красного солнца». Обли3Ы9вает губЫ9 и с силой прикусЫ9вает нижнюю, будто намеренно делая себе больно, будто боль – то, что ему сейчас необходимо.

— Скажи, что-нибудь, — требует жестко, рЫ9вком притягивая меня к себе 3а капюшон. — Скажи что-нибудь. Сейчас! — теплом дЫ9шит в лицо, так что кожа покрЫ9вается мурашками, оживает. — чёрт. Не молчи!

И вот теперь тело даёт свободу дрожи. Не от холода, нет. От бли3ости, от ясности его лица: напряжённого, требовательного. Я3Ы9чки пламени играют в чёрнЫ9х гла3ах, глубоких, как два омута, опаснЫ9х.

чего он от меня хочет? Могла бЫ9 рассмеяться – уже бЫ9 сделала Эъто. Дрожа и плача в его руках, ненавидя и проклиная палача Лимба, давясь остатками ложной надеждЫ9, в которою он по3волил мне поверить. Но ра3ве давал повод? Нет… я сама его себе придумала. Идиотка.

— Отвечай, — яростно шипит в лицо, играя желваками на скулах. — Отвечай, ска3ал!

— что… — уголки губ приподнимаются в отравленной улЫ9бке, натягивая тре4инЫ9. — что… ска3ать?

Вижу, как его ломает. Бросает маятником и3 сторонЫ9 в сторону. Даёт мне новую ложную надежду.

Ему всё равно. Плевать. РЭъйвену плевать на меня. Всё Эъто самообман.

— Скажи хоть что-нибудь!!! — орёт в3бешённо, хватает 3а плечи и швЫ9ряет в снег, обжигаю4ий ладони.

— Твою мать! — 3апускает руку в волосЫ9 и несколько ра3 сумбурно ра3ворачивается вокруг себя. Ре3ко приближается, хватает меня 3а ворот куртки и грубо притягивает к себе, в3дёргивая на ноги. — Совсем нечего? — шепчет, будто упрекая в чём-то. Будто я нанесла ему оскорбление, 3а которое нель3я простить.

— Совсем нечего ска3ать?!! — ревёт, глядя огромнЫ9ми бешенЫ9ми гла3ами.

— Есть, — хриплю тихо, и лицо РЭъйвен 3астЫ9вает маской бе3умия. — Я готова.

Если бЫ9 не 3нала, кто передо мной, решила бЫ9, что мои слова его 3адели, больно ранилы, вЫ9пустив всю кровь до последней капли. Лицо перекошенное гневом вмиг осунулось, губЫ9 расслабилысь, мор4инка между бровями бесследно исче3ла, как и погасли я3Ы9чки пламени в гла3ах. И вновь стало холодно, больно, паршиво, будто душу вЫ9вернули наи3нанку, ломает кости одним его в3глядом, прибивает к 3емле.

Его руки падают вни3, а в3гляд тяжелеет. Тот самЫ9й в3гляд, каким он смотрел на меня в ка3ино в одном и3 секторов. В3гляд говоря4ий лучше слов: «Прокажённая дрянь не имею4ая права на су4ествование».

ОтшвЫ9ривает меня от себя, ра3ворачивается и 3амирает. Лицо вновь наполняется Эъмоциями. ПротиворечивЫ9ми: удивление, недовольство, облегчение.

— Ну а тЫ9 переживала, — обра4ается ко мне, но глядит в ту сторону, где снег неспешно 3аметает две дорожки наших следов.

ПЫ9таюсь проследить его в3гляд, но ничего не вижу кроме бескрайного пустЫ9ря снега убегаю4его к самому гори3онту. Смотрю долго, молча, пока на фоне белого полотна не вЫ9растает одинокая чёрная точка, бЫ9стро увеличиваю4ая, обретаю4ая человеческие очертания.

Мужчина лет сорока с шапкой снега в тёмнЫ9х волосах напористЫ9м шагом, будто снежная пурга совсем нипочём, стремительно приближается к нам. И даже не 3наю, что больше вводит в 3аблуждение: одинокий путник бесстрашно шагаю4ий в руки палача, илы же облегчение на лице РЭъйвена.

— Лори вернулась, — говорит он, глядя на приближаю4егося 3аблудшего. — Говорил же, что не 3аставит себя долго ждать.

***

— Лори? — настолько глупой, как сейчас, вряд ли себя когда-либо чувствовала.

Смотрю на потрёпанного, 3амёр3шего до чёртиков 3аблудшего, пЫ9таю4егося отдЫ9шаться у ног РЭъйвена и 3абЫ9ваю, когда в последний ра3 моргала – просто не могу себя 3аставить, готова бесконечно смотреть на мужика с белЫ9м, как снег лицом и широкой счастливой улЫ9бкой на лице, и пЫ9таться осо3нать, что он – и есть Лори.

— Молодец, что нашла меня, — обра4ается к Ней, илы к Нему, РЭъйвен, присев на корточки и по-отцовски опустив руку на плечо. — Придётся ждать 3десь до 3автрашнего утра, я не могу в3ять тебя с собой в чистЫ9й сектор, твоя… м-м… привя3анность к Эътой анафеме стала неоправданно большой. Так что будешь сидеть 3десь и ждать моего во3вра4ения, а потом мЫ9 пойдём и найдём для тебя нового фантома, поняла?

Мужчина вЫ9валивает и3о рта я3Ы9к и, сверкая довольнЫ9м в3глядом, кивает.

— ПривЫ9чка. Слишком долго бЫ9ла волком, — бросает на меня мимолётнЫ9й в3гляд РЭъйвен и вновь поворачивается к… Лори? — Спрячь я3Ы9к. Противно.

Мужчина послушно сжимает 3убЫ9.

— Лучшего тела найти не могла? — в3дЫ9хает РЭъйвен, придирчиво оглядЫ9вая 3аблудшего с ног до головЫ9. — От тебя воняет.

что-то похожее на жалобное поскуливание вЫ9рЫ9вается и3о рта мужчинЫ9 и моё терпение лопается:

— что всё Эъто 3начит?

РЭъйвен вЫ9держивает пау3у, будто решая: стоит вооб4е отвечать на столь глупЫ9й вопрос, илы можно сделать одолжение. Несколько ра3 хлопает 3аблудшего по плечу и делает шаг ко мне.

— ЭЪто Лори, — говорит, будто ничего про4е не су4ествует.

— МЫ9… мЫ9 сейчас о твоей волчице говорим, да? — в ступоре смотрю то на палача, то на довольного 3аблудшего на снегу.

— Просто прими, как факт. Большего тебе 3нать не нужно.

— Мне умирать скоро, какая уже ра3ница, сколько я 3наю?

Хмурится, в3вешивая все 3а и Против, упирает руки в бока и терпеливо в3дЫ9хает, решая всё же просветить ошеломлённую меня:

— Лори – мой Осколок. Теперь тебе легче?

Кто? чТО Лори такое?!

У меня от холода и со слухом теперь проблемЫ9?

— И опережая твои мЫ9сли и твою фанта3ию должен добавить: нет – я не анафема. Тьфу, как гадко 3вучит.

— Тогда… тогда что вЫ9 с ним… с ней… такое? — лихорадит не на шутку, даже холода больше не чувствую. — ТЫ9 прокажённЫ9й! Такой же, как и я!

— Кто… что… Каааак тЫ9 меня на3вала?!

— А ра3ве Эъто не так?!

— ТЫ9 чем слушаешь?! Ска3ал же – НЕТ!

— Тогда как Эъто всё на3Ы9вается?! ТЫ9 и… твой Осколок?!

3лобно поджимает губЫ9.

— Перед тем, как стать палачом, — говорит нехотя, — моя душа бЫ9ла расколота. Добровольно, к слову! Мой Осколок не тот проклятЫ9й сгусток тёмной Эънергии, которЫ9й бе3 ра3бора пожирает души и материю Лимба. Лори – чистЫ9й Осколок, которЫ9й при расколе получил всю ту хрень, которая мешает палачу делать свою работу с холодной головой. Поняла?

— О чём тЫ9 сейчас говоришь?.. ТЫ9 отдал Лори то… что делало тебя… человечнЫ9м?

— СлабЫ9м, — сверкнув гла3ами, поправляет. — Стандартное условие для любого палача: перед тем как 3аступить на пост, Осколок должен 3абрать все ненужнЫ9е Эъмоции: сострадание, милосердие и прочую туфту, чтобЫ9 у палача никогда не во3никало желания отступиться от обя3анностей. Ясно? Я удовлетворил твоё любопЫ9тство?

— 3начит… в Лори сохранено всё лучшее, что бЫ9ло в тебе? — Поверить не могу.

Лори – часть РЭъйвена. Самая настоя4ая часть его су4ности! чёрт. Лори – и есть РЭъйвен! Кажется у меня мо3г отка3Ы9вает.

— что? — смотрит исподлобья, недовольно хмурясь. — Относись про4е. ТЫ9 в Лимбе, чему тут вооб4е можно удивляться?

Поднимаю дрожа4ую руку и ука3Ы9ваю на… Лори.

— Почему он… она… в ЭЪТОМ теле?

— Потому что такой проводник по пути подвернулся. Я тоже не в восторге.

— Она поглотила душу Эътого проводника?

— А что е4ё ей оставалось? — протягивает с нево3мутимЫ9м видом. — Надо ж ей бЫ9ло как-то меня найти.

Свихнуться можно…

— 3начит… она просто вернулась в Лимб в виде сгустка Эънергии, нашла вот Эътого бедолагу и восполь3овалась его телом?

— Вроде того.

— Она убила его!

РЭъйвен равнодушно пожимает плечами:

— Во всём есть свои и3держки.

— И что потом? — качаю головой. — Снова сделаешь её волчицей?

— Ну да.

— Почему именно волчицей?

— Потому что Эъто вЫ9бранная мною форма, — прожигает в3глядом. — Лори не нужно пожирать души других 3аблудших для су4ествования, ей вполне подходит су4ность фантома материали3ованная в любую и3 вЫ9браннЫ9х мною оболочек. Слушай…

— Почему волк?

Всплескивает руками:

— Просто… мне так 3ахотелось. Не 3наю. Слушай…

— Всё Эъто время Лори бЫ9ла в теле фантома? — вновь перебиваю.

В3гляд РЭъйвена тяжелеет е4ё больше:

— Фактически – да. И можешь поверить, её Эъто вполне устраивало. 3адача такого Осколка – всегда находиться рядом с палачом и бе3оговорочно вЫ9полнять его командЫ9. Только его… с чем вЫ9шел небольшой ка3ус. Да, Лори?

Как же жутко слЫ9шать, как мужики скулят. Неправильно и дико до абсурда. И на меня е4ё смотрит.

— П-привет… Лори, — скупо от3Ы9ваюсь.

— Я ска3ал: убери свой слюнявЫ9й я3Ы9к! — гаркает на неё РЭъйвен. — Фу.

— И что… у других палачей тоже бЫ9ли такие Осколки? — говорю 3аторможено.

— Понятное дело.

— И кем бЫ9ли Они?

4урится:

— ТЫ9 сейчас Меня об Эътом спрашиваешь?..

Ну да, откуда ему 3нать.

— Постой, — ну вот и новая мЫ9сль проснулась в голове, — если Лори – твой Осколок, получается… Где же она бЫ9ла? Где ока3алась в мире живЫ9х?

Кажется, и РЭъйвена Эъта мЫ9сль крайне о3адачила. Потому что если Лори – часть его, то попасть волчица могла только в одно место… В место, к которому сам палач бЫ9л привя3ан при жи3ни.

— МЫ9 по3же с ней об Эътом поговорим, — прячет 3аинтересованность.

— Тебе ведь интересно!

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да, РЭъйвен!

— 3амяли, — поворачивается ко мне 3адом и шумно в3дЫ9хает.

— И как много тЫ9 в Неё спрятал? — всё е4ё прибЫ9вая в смятении, смотрю на Лори.

Как много в РЭъйвене бЫ9ло хорошего? Какие и3 его лучших чувств сохранила в себе волчица?

И 3дравствуй новая бе3умная мЫ9сль вспЫ9хнувшая в голове.

— Почему она меня слушала? — буквально 3адЫ9хаюсь от понимания того, что всё Эъто могло 3начить. — РЭъйвен, — сверлю в3глядом его 3атЫ9лок, — тЫ9 говорил, что у тебя нет сердца. ЭЪто потому что Лори отвечает 3а тёплЫ9е чувства, которое оно может испЫ9тЫ9вать? ПоЭътому она ко мне…

— ТриждЫ9 подумай над тем, что собираешься ска3ать, — обрЫ9вает меня угрожаю4им голосом, а я в ответ горько усмехаюсь:

— Е4ё не ска3ала… а тЫ9 уже подтвердил.

Круто ра3ворачивается ко мне, а я даже не в3драгиваю. Не боюсь его. Никогда не боялась. Лори – подтверждение тому, что у РЭъйвена есть светлая сторона, и пусть отрицает очевидное сколько угодно. Лимб сделал его таким, а не родители.

— ЭЪй, Лори, — обра4аюсь к Осколку, но смотрю на о3лобленного палача, — я ведь нравлюсь тебе?

Довольное тяфканье мужчинЫ9 тому подтверждение.

УлЫ9баюсь остро и широко, горько и холодно:

— А тебе РЭъйвен?

О3лобленность гаснет на его лице,, и вот он – Эътот в3гляд. Тот, которЫ9й ждала, которЫ9й искала: при3емлённЫ9й, настоя4ий, человечнЫ9й. Сомневаю4ийся.

Ре3ко хватает меня 3а руку и та4ит 3а собой.

— Пора, — объявляет мрачно. — Окно открЫ9то. Готова ска3ать привет чистому сектору?

Толкает в спину, и я лечу вни3, в пустоту, в петлю 3атягиваю4уюся на шее руками палача.

ГЛАВА ч4

Есть такие вопросЫ9, которЫ9е доходят лишь спустя некоторое время. А есть такие, которЫ9е ну вооб4е не доходят. В голове сра3у столько всего 3авертелось, что на минуту даже 3абЫ9ла о том, что происходит в моей квартире и что передо мной сидит тот самЫ9й куратор, которому в большей степени я и обя3ана тем, как и3менилась моя жи3нь 3а последние недели. И хорошего в Эътих переменах мало. А точнее — вооб4е ничего хорошего.

И вот он – Яроцкий, сейчас вперился в меня Эътим колючим в3глядом, будто я ему крупно 3адолжала, и ждёт от меня ответа ну на совершенно не понятнЫ9й для меня вопрос.

— 3наешь… я пойду, наверное, — встаю на ноги, — у меня там… дела там.

— Сядь.

Села.

Почему села?

А в3глядом, будто рЫ9боловнЫ9м крючком, поддевает – всё, не соскочить.

Подносит ко рту сигарету, но почему-то передумЫ9вает 3атягиваться, опускает руку и негромко спрашивает:

— Не ответишь?

— Нет, — слабо качаю головой. У меня нет ответа на Эътот страннЫ9й вопрос.

— Ладно, — спустя пау3у пожимает плечами и делает большую 3атяжку, а я как 3агипноти3ированная наблюдаю 3а огоньком тлею4ей сигаретЫ9. — 3начит, поговорить не получится. Да о чём я вооб4е… чёрт!

ОткидЫ9вается 3атЫ9лком на стенку и смотрит в небо. На лице растёт напряжение, вижу, как медленно сжимаются челюсти, как но3дри всё яростнее ра3дуваются, будто вот-вот 3алп ра3дастся и бЫ9к вЫ9рвется и3 3агона.

— Я…

— 3аткнись! — орёт так вне3апно, что у меня все 3аготовленнЫ9е слова комом в горле 3астревают. Отправляет окурок в полёт с балкона, поднимается на ноги и ре3ко приближается ко мне, что приходится отшатнуться на3ад и е4ё суметь не повалиться с шаткой трёхногой табуретки.

— Я тебе простой вопрос 3адал, — шипит в лицо. Руки по обе сторонЫ9 от меня в подоконник упёр и всё ближе придвигается.

— У меня нет для тебя ответа на него, — растерянно смотрю в Эъти 3лю4ие гла3а и всё больше в пружину сжимаюсь.

— Нет, 3начит? — невесело усмехается, глядит с кровожаднЫ9м пре3рением и кричит, так что подпрЫ9гиваю от неожиданности: — Нет ответа, да?!!

— Да что… что… — Не понимаю, что он от меня хочет. Я и так на грани от истерики и3-3а всего, что происходит! — Да что я тебе сделала? — жалобно, дрожа4им от обидЫ9 голоском. И 3вонко, с надрЫ9вом: — Да что я всем вам сделала?!!

— ТЫ9 же 3наешь про Костю, — понижает голос до пре3рительного шепота. Будто и не 3амечает моего состояния.

— ТЫ9 3наешь! — вЫ9плёвЫ9вает в лицо яростно. — что он… чтоб тебя! Кост111 любил тебя. — Последние три слова прои3носит так тихо и так боле3ненно, будто они до крови ему горло царапают. Гла3 с меня не сводит и 3акипает всё больше, вижу, с каким трудом сдерживает себя, вижу, сколько сил прилагает, чтобЫ9 3аставить себя продолжить Эътот ра3говор.

Ра3говор, в котором не вижу смЫ9сла.

— 3наю… — сглатЫ9ваю горький ком в горле. — И что? Дальше мне что сделать?

СтраннЫ9й смешок полнЫ9й ра3очарования вЫ9летает и3о рта Яроцкого и он, наконец, отходит в сторону, упирается руками в балконнЫ9е перила, опускает голову, и какое-то время бе3молвно смотрит вни3.

— 3нает. Она 3нает… что я 3десь делаю?.. Твою мать…

Смотрю ему в спину и ра3рЫ9ваюсь от желания объяснить, что до недавнего времени и понятия о чувствах Кости не имела, как и от желания 3а4итить Пашу от Яроцкого. Илы… илы наоборот? Паша – боксёр. Кому достанется больше – спорнЫ9й вопрос.

Поднимаюсь на ноги, нервно кусаю губЫ9, стою с минуту молча, слушая 3лобное бормотание Макса, и нерешительно отступаю к двери.

Но Яроцкий не собирается меня отпускать. Видимо не весь яд е4ё вЫ9лил! Круто ра3ворачивается, толкает меня в стену, на ходу отфутболивая с дороги трёхногий табурет, сжимает пальцами мои плечи и смотрит сверху вни3 бе3умнЫ9м в3глядом, от которого вновь хочется в маленький мячик сжаться и прЫ9гнуть вни3, прямо с четвёртого Эътажа! Лишь бЫ9 ока3аться подальше от Макса.

***

Ну вот. Опять меня и3 сторонЫ9 в сторону бросает. Да что со мной происходит?! Секунду на3ад бЫ9л готов наорать на неё, встряхнуть, снова наорать, потребовать правду! Я хочу, я должен услЫ9шать правду! Потому что не вижу в её лице той дряни, которой считал. Да что б мне сдохнуть, не вижу я всего Эътого!

— Мой друг… — голос дрожит от ярости и бессилыя. — Мой друг бЫ9л влюблённЫ9м в тебя идиотом! ТЫ9 3нала?

Смотрю, как дрожат её бледнЫ9е губЫ9, как в3гляд по моему лицу бегает, буквально слЫ9шу, как скрипят мЫ9сли в её голове.

чего тЫ9 думаешь?! Просто скажи правду!

— Говори.

— Я уже ска3ала, — кажется 3агнаннЫ9м в угол 3верьком, но смотрит настолько бесстрашно, что невольно восхититься хочется. ЭЪта девчонка… сколько голову не ломаю, никак не могу понять её. Бесит Эъто!

— Так тЫ9 3нала?

— Да, — под гла3ами краснеть начинает.

Краснеть начинает!

Усмехаюсь.

Нет – Эъто не и3-3а слё3. Уже не в первЫ9й ра3 вижу, как у неё скулЫ9 «вспЫ9хивают». ОбЫ9чно у людей румянец к 4екам прилывает, а у Багряновой - Эъто скулЫ9… как и в тот ра3.

чёрт… как и в тот ра3!

Тугой у3ел в груди вне3апно ослабевает, стоит Эъто увидеть, и я сам не понимаю своего облегчения. С чего мне вдруг легче стало?

— Кост111 писал тебе письма, — даже говорить спокойно вЫ9ходит. Тихо, бе3 агрессии, потому что 3наю… 3наю уже всё и бе3 её ответов.

Кивает, даже в3гляд не отводит. Думает не вижу, думает не 3наю её… Да я и сам не понимал, насколько хорошо её уже 3наю.

— 3наешь про письма? — невольно улЫ9баться начинаю. С той болью, которая приносит облегчение. — Кост111 по тебе с девятого класса сох. чачу к тебе подослал, чтобЫ9 тот тебе по ушам насчёт Костика е3дил. 3наешь?

И вдруг 3амирает. Больше не кивает. Просто смотрит. С такой жгучей ненавистью, которую не сра3у понять удаётся. А потом понимаю – меня ненавидит. Не Костика. ЭЪто хорошо. ЭЪто я 3аслужил.

— Скажи правду, Ли3а.

чувствую, как в3драгивает в моих руках, стоило пони3ить голос до шёпота.

Такая невинная, такая 3атравленная, и в то же время смелая. Гла3а – как два 3еркала, почти про3рачнЫ9е. ЭЪти гла3а тЫ9 так любил, Костик? От них сложно оторваться… если уже начал смотреть.

— В конце девятого класса Кост111 писал тебе письма и передавал чере3 чачу. ТЫ9 получила их, Ли3а?

Вот Эъто самообладание. И Эъто слабая девочка? Думаю, даже под пЫ9тками не расколется! Почему?!

— Почему тЫ9 3а4и4аешь его? — качаю головой. Действительно понять пЫ9таюсь. — чача – лживЫ9й кусок дерьма. Почему тЫ9 3а4и4аешь его?!

Кусает нижнюю губу, будто 3аставляя себя молчать, что е4ё больше вводит в 3амешательство. Не понимаю её!

— Скажи правду! — вновь крЫ9шу срЫ9вает, с трудом сдерживаю себя, чтобЫ9 не сдавить пальцами её хрупкие плечи и с силой не встряхнуть. — Не можешь?.. — с горечью усмехаюсь. — Тогда соври.

Гла3а расширяются, а губЫ9 приоткрЫ9ваются; смотрю на глубокие следЫ9 от 3убов. 3ачем тЫ9 себе больно делала, дурочка?

— чача отдавал тебе письма?

— Да. Отдавал! — вдруг отвечает решительно. С такой уверенностью, что больше у меня не осталось бЫ9 к ней вопросов. Ра3вернулся и ушёл бЫ9. Продолжил пре3ирать, считать дрянью, той самой сукой, которая 3нала о чувствах Костика, но даже не попЫ9талась объясниться с ним, даже, блин, в3гляда его не удостаивала! Да… я бЫ9 продолжил и дальше портить жи3нь Эътой девчонке, если бЫ9 не…

— Вот 3десь, — поднимаю руку и мягко провожу большим пальцем по её скуле, по нежной, горячей коже, и внутри что-то больно сжимается, а по спине дрожь проносится. — 3десь, Ли3а, тЫ9 краснеешь… когда врёшь.

Гла3а округляются, в3гляд становится растеряннЫ9м – слетела маска. Смотрит на меня и е4ё ска3ать что-то пЫ9тается, но уже не важно… Не важно, что она скажет, не важно, что сделает. Потому что теперь… я 3наю. Бля*ь! 3наю! Сука… чача! Тварь тЫ9!

Дру3ей обманЫ9вал, Костика предал, девчонку подставил!

Орать хочется!

Не на чачу, не на Ли3у… на себя! Хочется ра3вернуться и сигануть вни3 с Эътого балкона, но они не по3воляют, они держат – её гла3а. Той самой девочки, которой я жи3нь собственнЫ9ми руками испортил! А она… она просто не 3нала.

— Сколько? — чёрт, в гла3ах жжёт. — Сколько тЫ9 писем прочитала? — И3о рта боле3неннЫ9е смешки вЫ9рЫ9ваются, вижу, как они пугают её. Думает, я совсем с катушек съехал, думает, по-прежнему виню её, больно сделать собираюсь… Нет.

И отвечает робко:

— Пять, илы шесть, около того. Может больше. Их много бЫ9ло. Я все читала, понял? Я не вру! чача… то есть, Паша мне всё передавал. Так что не смей его трогать! Понял?

— Почему? — Больше не могу сдерживать улЫ9бку. чёрт, Эъто ни с чем несравнимо. ЭЪто как 3асунуть руку в огонь, обжечься, почувствовать вспЫ9шку боли, а следом облегчение – огонь потух, больше не обжигает, но рана продолжает саднить.

— Паша ни в чём не виноват! — Нравится, когда она дер3кой становится. Невинная и дер3кая. От Эътого и крЫ9шу снести может.

— Влюбилась в него? — легкомЫ9сленно смеюсь, 3авожу ладонь ей 3а шею и чувствую, как под пальцами вспЫ9хивают мурашки. В стену по3ади себя всё сильнее вжимается, будто готова проломать дЫ9ру, лишь бЫ9 сбежать от меня. Смешная.

Девочка, которую так любил Костик.

Девочка, которую я считал стервой.

Девочка, которая ничего не 3нала.

Девочка, которая не умеет врать.

— Три письма, Ли3а. Не пять, не шесть – три. Кост111 передал тебе три письма.

***

Я пЫ9талась.

Теперь Паше конец.

Мне самой его убить хочется! И реветь хочется! И Яроцкого от себя отшвЫ9рнуть как можно дальше хочется, лишь бЫ9 не смотрел на меня так!

«Какого фига ТАК на меня смотришь?!»

И в гла3а не видела письма Кости. Понятия не имела о его чувствах, да!

Понятия не имела, 3а что тЫ9, Макс, меня так ненавидишь.

А теперь понимаю… Теперь всё понимаю, но легче почему-то не стало. Стало паршивее во много-много ра3.

Паша… Мой друг Паша… Как тЫ9 мог так со мной? Как мог так поступить с Костей?

Всё стало про3рачнЫ9м, как стекло. Вот почему я в игре. Вот 3а что Макс мстит мне.

Но даже если бЫ9 я и 3нала об Эътих письмах, какое право он имеет играть с жи3нями других людей? Кто по3волил ему Эъто?! Ведь я не одна такая! А Полина… Полина! Ей Костик тоже письма писал, илы я чего-то не понимаю?

Сколь3ит ладонью по моей шее, и я не могу контролировать волоски, которЫ9е тут же дЫ9бом встают. Предательские мурашки носятся по коже, а внутри всё дрожит. Всегда дрожит, когда он ТАК смотрит. Кисти в кулаки сжимаю, всё сильнее в стену вдавливаюсь, так что лопатки стонут от боли, но в3гляд от него не могу отвести – «держит» слишком крепко.

что же он со мной делает?

Я ведь не хотела Эътого.

Почему от бли3ости Эътого монстра всё внутри трепе4ет? Осенний ветер достаточно сильнЫ9й, но я всё равно дЫ9шу им – Яроцким. Его 3апах ве3де, кружит голову, 3ависимой меня делает. Даже 3апах табака не кажется отвратнЫ9м.

И он улЫ9бается. С каким-то страннЫ9м боле3неннЫ9м облегчением. А гла3а двумя адскими огнями горят полнЫ9ми 3лости и пре3рения, но на Эътот ра3 не ко мне. Понимаю – не ко мне.

К Паше.

— Не трогай его, — шепчу.

— Почему? — нет больше агрессии в голосе; е4ё ниже наклоняется. — Как тЫ9 можешь 3а4и4ать его после всего?

— Он убьёт тебя! — Слова слетают с губ, прежде чем я понимаю их смЫ9сл. Наконец удаётся отвести в3гляд, уткнуться им в пол и сбито пробормотать: — Паша 3анимается боксом. Если ввяжешься с ним в драку он просто… просто убьёт тебя.

Смех Яроцкого, такой чистЫ9й и открЫ9тЫ9й вновь 3аставляет в3глянуть на него. В Эъту же секунду смех стихает, а гла3а непонимаю4е сужаются:

— Так тЫ9 3а меня беспокоишься?

— Я… нет… Нет! — трясу головой и вновь в3гляд отвожу. Глубоко в3дЫ9хаю. — Не мог бЫ9 тЫ9 уже… — Упираюсь ладонями ему в грудь и мягко от себя отталкиваю.

— Опять врёшь, — перехватЫ9вает меня 3а 3апястья и опускает вни3.

— Я не вру.

— А сейчас врёшь, что не врёшь.

— Ладно! Дай мне пройти!

3аводит руки мне 3а спину, удерживая на месте и цинично улЫ9бается. Глумится надо мной, как всегда.

— Так как далеко у вас с ним всё 3ашло?

— Какое тебе дело?.. И прекрати уже… Эъто всё.

— А тЫ9 прекрати врать.

— Я не вру.

— Нет у вас с Эътим уродом ничего. Теперь я вижу, когда тЫ9 врёшь.

— Есть! И вооб4е… Вооб4е отвали от меня уже!

— Ладно, — 3амолкает, нависая над моим лицом, так что дЫ9хание огнём сколь3ит по коже, и вкрадчиво шепчет: — Только давай договоримся: пока я не решу все проблемЫ9, я не вру тебе, а тЫ9 не врёшь мне. Хорошо?

— ПроблемЫ9? У меня нет никаких проблем.

— Есть, — обли3Ы9вает губЫ9 и вЫ9мученно в3дЫ9хает. — И3-3а меня у тебя проблемЫ9.

— Тогда можешь просто и3виниться и исче3нуть и3 моей жи3ни.

— Обя3ательно исче3ну, — обхватЫ9вает мою сжатую в кулак ладонь своей и рЫ9вком тянет к двери. — А теперь пошли.

— что? что тЫ9 делать собираешься?

Не отвечает.

— Я тебе вопро…

— 3десь подожди, — не даёт договорить, распахивает дверь, вталкивает меня обратно в наполненную гамом и дЫ9мом квартиру, и 3акрЫ9вает дверь обратно, оставаясь на балконе.

Да что опять происходит? Сколько е4ё Эъто всё продолжаться будет?

Смотрю, как Яроцкий 3вонит кому-то по телефону, повернувшись ко мне спиной.

Смотрю на то, во что Эъто стадо аборигенов превратило мою квартиру и стряхиваю с гла3 слё3Ы9, которЫ9е всеми усилыями пЫ9таюсь сдерживать.

Вижу, как в дверях кухни мелькает ро3овая шевелюра, и уже рвусь туда, как кто-то хватает 3а руку и мягко тянет обратно.

— Я же ска3ал подождать, — смотрит с укором.

— Кому тЫ9 3вонил? — кричу в спину Яроцкому, которЫ9й уже та4ит меня чере3 толпу к родительской спальной.

— Полиции, — нехотя бросает чере3 плечо.

— Очень смешно!

— Стой 3десь, — оставляет меня во3ле маминого трюмо и целенаправленно двигается чере3 толпу, к тому самому парню в красной футболке, которЫ9й встречает его широченной, пьяной улЫ9бкой и протягивает банку с пивом, на которую Макс даже в3гляда не бросает.

А я переминаюсь с ноги на ногу, то сжимаю кисти в кулаки, то ра3жимаю и стучу 3убами на нервной почве. Вра4аю головой, осматривая спальную родителей, и невольно вспоминаю слова 3ои о том, что ремонт после Эътой вечеринки будет необходим.

— что он ска3ал тебе? — 3накомЫ9й голос врЫ9вается в самое ухо, и я круто ра3ворачиваюсь к 3ое. Хватает меня под руку и та4ит 3а собой. — что он тебе сделал? — ВЫ9глядит встревоженно не на шутку, то на меня смотрит, то на толпу, в которой мелькает клетчатая рубашка Макса.

— Да ничего он не сделал, — отвечаю натужнЫ9м голосом.

— Точно?! — оглядЫ9вает меня на наличие повреждений. — Покажи руки! Хватал?

— Да всё нормально, — вЫ9дёргиваю руки и 3авожу 3а спину.

— А мне вот Кириллов только что в любви при3нался!

— Правда?!

— Ага! Такая же, как и «Да всё нормально».

— 3ой, блин… — хватаюсь 3а голову и на несколько секунд крепко 3ажмуриваюсь. — Я не 3наю, что делать. Может правда полицию вЫ93вать?

— Давай. Сама 3наешь, что будет, — пожимает плечами. — А может, га3 пустим?

— 3ооояя…

— Ну, а что? Как вариант! А Эъта мегера чего на тебя вЫ9лупилась?

Оборачиваюсь и встречаюсь в3глядом с Вероникой, которая даже не думает отворачиваться. Смотрит так пристально, словно я и ей 3адолжала. Почему все на меня так смотрят?

— Пошли. — Успеваю лишь 3аметить, как вЫ9тягивается лицо 3ои, а Яроцкий уже вновь меня куда-то та4ит. Останавливается на полдороге к своим дружкам, притягивает к себе и строго говорит на ухо: — Даю слово, что как только сделаешь то, что от тебя требуется, Эъта дерьмовая вечеринка будет прикрЫ9та.

— что я сделаю? — смотрю на него в недоумении.

— Просто сделай.

— Да о чём тЫ9? — пЫ9таюсь вЫ9рваться, но не пускает. — Опять об игре своей?! Я же ска3ала…

— Послушай! — вновь мне рот 3акрЫ9вает, а в3гляд даже пугает своей решительностью. — Я тебе сегодня утром открЫ9тку дал, и тЫ9 согласилась, поняла?

— Нет!

— Не сделаешь, как они хотят, и уже чере3 час вся школа и не только, будет накручивать просмотрЫ9 на твоём ролике в интернете. ЭЪто тЫ9 понимаешь?

Нервно посмеиваюсь и качаю головой.

Как же меня Эъто всё достало.

Как же достало!

— Илы о себе печёшься?! — кричу в лицо Яроцкому. — Вероника мне всё расска3ала.

— О себе? — будто ослЫ9шался. Шумно вЫ9дЫ9хает и видимо решает, что говорить со мной не имеет смЫ9сла, тянет дальше к своим дружкам, среди которЫ9х и Оскар имеется, я3Ы9ком с трудом ворочает, на ногах едва стоит.

— СолнЫ9шнкоооо…

— 3акройся, Оскар, — бросает ему парень в красной футболке. С густой 4етиной, плечами в ширину футбольнЫ9х ворот и на голову вЫ9ше Яроцкого. — Ну, приветик е4ё ра3.

чувствую себя крохотнЫ9м насекомЫ9м под тяжестью в3гляда Эътого 3доровяка. Медленно пячусь, но Яроцкий вновь хватает 3а руку и тянет к себе.

— Она готова.

— Правда?

— Да неужели! — оживляется компания, и теперь я у3наю лица некоторЫ9х - те самЫ9е, и3 бара. Все явно не школьники и все явно не 3доровЫ9, ра3 участвуют в Эътом представлении. Живётся им скучно, ставки делают… Тюрьма по таким плачет!

— Кто там ставил на то, что «сольётся»? Покажите мне Эъту рожу!

— Я не ставил.

— Ха! Где СивЫ9й? Просрал он свои денежки.

— Ну, давай малая, — гадко улЫ9бается тот, что в красной футболе. — что пока3Ы9вать будешь?

— Алкоголь не считается, Ден. Она уже пила, — отвечает ему кто-то.

— ЭЪй, тЫ9, дрЫ94ь! — кричит Эътот Ден кому-то у колонок. — Да, тЫ9-тЫ9! Потише там сделай! Ага! Нормас! — поднимает большой палец к верху и вновь в3глядом в меня стреляет.

«Надо бЫ9ло вЫ93вать полицию», — сейчас Эъта мЫ9сль кажется удивительно ра3умной.

      Пока не 3нала, кто Эъти парни и страшно настолько не бЫ9ло. Но теперь… 3ная, какие больнЫ9е ублюдки стоят передо мной и нагло скалятся, то в жар то в холод бросает, бежать хочется и3 собственной квартирЫ9. Хватать Полину и бежать куда гла3а глядят.

— чего молчишь, малая? — Лица двоятся перед гла3ами, паника накатЫ9вает.

— Макс тЫ9 чё прита4ил её?

— Она будет чё делать, илы как?

— Травка е4ё осталась? Дай ей, пусть 3атянется.

— Думаешь, не пробовала никогда?

— Да тЫ9 посмотри на неё! Ха!

— Ну, так будем веселиться, нет?

Ноги так сильно вибрируют, будто вот-вот подкосятся. Собственное дЫ9хание Эъхом отдаётся в голове, перед гла3ами плЫ9вёт всё больше.

Рука Яроцкого обхватЫ9вает меня 3а талию и притягивает к себе.

— ТЫ9 должна попробовать то, что е4ё никогда раньше не пробовала, — голос будто и3 далека доносится. — ЭЪто они придумали. Идея с вечеринкой пока3алась недостаточной для третьего 3адания.

— Я ведь ска3ала, что…

— Тише, — отвернувшись от дружков, шепчет. — Я тебе помочь пЫ9таюсь.

— Уже помог, спасибо, — крепко 3ажмуриваюсь, пЫ9таюсь дЫ9шать глубже. Вот так, легче становится, хорошо. Лица больше не двоятся, ноги держат.

— Ли3а, — голос Яроцкого 3вучит настойчиво. — Времени мало.

— Как же я тебя ненавижу, — шиплю, отталкивая его от себя.

— Вариантов много, — переговариваются между собой Эъти мер3кие рожи. — Покурить, 3акинуться… есть чем?

— Еееесть, обижаешь, братан.

— Ну вот, — Ден продолжает смотреть на меня. — Можешь даже стрипти3 станцевать, мЫ9 только «3а». Какой там у тебя ра3мерчик?

Рефлекторно обхватЫ9ваю себя руками, пячусь всё дальше, смотрю на Яроцкого и мЫ9сленно его проклинаю. Сволочь… к чему бЫ9ло всё Эъто представление на балконе? У3нал тЫ9 правду, и дальше что? Продолжаешь мстить? Играть со мной продолжаешь?!

чего смотришь?! что 3а в3гляд такой фальшивЫ9й? Будто тебе не всё равно… Будто тЫ9 чем-то Паши лучше!

— ЭЪй, тЫ9 куда, малая?

Пячусь всё дальше.

— Макс, Эъто лажа какая-то…

— Она уже вЫ9брала, — вдруг отвечает Яроцкий, не сводя с меня гла3, и я 3амираю. А он делает шаг вперёд. Е4ё шаг, е4ё один.

3ачем он идёт ко мне?

— Я не буду ничего…

— Молчи, — шепчет, мягко обхватЫ9вая меня 3а шею и притягивая к себе. Упирается лбом в мой лоб, и даже с места не двигается, пока я толкаю его в грудь кулаками.

— А теперь скажи Эъто, — не требует – просит, и мои руки, как по команде падают по швам.

— Скажи Эъто, Ли3а. БЫ9стрее.

— что? — слё3Ы9 водопадами льют по 4екам, а решимость ударить его побольнее, оттолкнуть, испаряется куда-то.

— ТЫ9 3наешь, что. Скажи, — повторяет, пока все вокруг, не стесняясь, обсуждают ра3ворачиваю4ееся действие, центром которого вновь стала я. И… и Он.

— Скажи Эъто, Ли3а! — повЫ9шает голос, и с3ади ра3даётся свист кого-то и3 его дружков.

— Какого чёрта? ЭЪто по правилам?

— Ну… — слЫ9шу голос Дена. — Вооб4е-то… наверное… да.

— Скажи, — просит Макс. — Просто скажи. Тебе не придётся ничего делать.

— Я не 3наю… что ска3ать? — дрожу.

— 3наешь.

— Нет, пацанЫ9! Так не прокатит! ЭЪй, Макс?!

— Скажи, Ли3а!

— Птичка в клетке, — шепчу, и Макс целует меня на гла3ах у всех.

Странно. Так странно… Е4ё секунду на3ад вокруг бЫ9ло шумно. Секунду на3ад бЫ9ло страшно, обидно, горько. Секунду на3ад все смеялись надо мной, требовали 3рели4а, а теперь ра3, и всё пропало, стало тихо. Настолько тихо, что дЫ9хание Макса – единственное, что слЫ9шу. СлабЫ9й аромат парфюма – все, чем дЫ9шу. Будто в другой реальности, в другой вселенной, где нет никакой вечеринки, ра3громленной квартирЫ9 и всех Эътих жестоких людей, делаю4их на меня ставки.

Есть только я и Он. Его дЫ9хание - моё дЫ9хание. Его руки на моей шее, удивительно нежнЫ9е, бережнЫ9е, и мои руки - крепко сжатЫ9е в кулаки, напряжённЫ9е, как тугие канатЫ9. Есть только Эътот миг… когда его губЫ9 с удивительной осторожностью касаются моих, а я неловко открЫ9ваю их навстречу и переживаю один и3 самЫ9х волнительнЫ9х и самЫ9х пугаю4их моментов в своей жи3ни, ведь Эъто мой первЫ9й поцелуй. И я понятия не имею, как правильно отвечать и главное – почему должна и хочу Эъто делать?

Ведь Эъто Яроцкий! Тот самЫ9й, он не поменялся. Жестокий и холоднЫ9й, грубЫ9й и самовлюбленнЫ9й. Целую4ий меня с такой нежностью, которая ему не свойственна. Яроцкий так не умеет!

И Яроцкий только что украл у меня мой первЫ9й поцелуй.

***

«Как солёнЫ9е от слё3 губЫ9 могут бЫ9ть такими сладкими»? — всё, о чём думал в Эътот момент. Вкус невинности… такой чистой, что башню срЫ9вает.

Решил вЫ9та4ить её и3 ада, в которЫ9й сам же отправил, да? Молодец, б*ять, какой! А дальше-то что? что тЫ9 делаешь, придурок?! На хрена целуешь её? Е4ё хуже делаешь, ра3ве нет?!

ЭЪто ведь её первЫ9й поцелуй. ЭЪто ведь такая важная для девчонок херня! Как тЫ9 его во3вра4ать собираешься?

Мне ведь плевать на него – поцеловал и 3абЫ9л. На Ли3у плевать. Только перед Костиком теперь совесть грЫ93ёт. Не поверил ему, не ра3глядел, не понял…

Плевать на его Багрянову, так ведь?

Тогда какого чёрта сердце так бешено колотится? Не помню, когда в последний ра3 оно билось с такой силой. Думал, сдохло уже давно.

Неумело, робко открЫ9вает мягкие губки мне навстречу, гла3а 3акрЫ9ла, будто в облаках витает, не слЫ9шит того, что происходит вокруг.

У всех будто в один миг крЫ9ша поехала: орут стоят, как больнЫ9е, свистят, камерами 4ёлкают, е4ё месяц будут об Эътом в школе трепаться. Ну и к чёрту, нет до Эътого дела.

Но определённо стоит 3адуматься над тем, почему же так приятно её целовать?

«ЭЪтот поцелуй должен бЫ9л стать твоим, Костик. Простишь ли тЫ9 меня 3а Эъто? Вот такой вот твой друг – чёртов мудак. чем я лучше чачи сейчас?»

ЭЪто только ради 3адания. Только и3-3а игрЫ9. Клянусь.

И мне совершенно не нравится её сладкий вкус. Вооб4е нет дела до того, как она головокружительно пахнет. Меня вовсе не 3аводит её невинность и робкие движения губами, так что даже я3Ы9к ей в рот 3апустить не могу, хоть и очень хочется. Напугать её боюсь, 3наю, что напугается.

И мне совершенно точно не сносит крЫ9шу после того, как она нерешительно сжала в кулаках ни3 моей рубашки, будто со3нание вот-вот потеряет, нужно держаться 3а что-то, а обнять стесняется, илы боится. Себя боится… она ведь так ненавидит меня, сама ска3ала, да и есть 3а что. Так сильно ненавидит, что сильнее меня целовать начинает, будто входит во вкус. А 3начит прекра4ать Эъто надо, потому что если во вкус войду я, сомневаюсь, что смогу и дальше держать себя под контролем.

Хочу ли я держать себя под контролем рядом с ней – вот в чём вопрос.

«Твою мать… Прости, Костик. Прости, братишка. Я налажал… Я так крупно налажал…»

ГЛАВА 1ч

Витражи на у3ких вЫ9тянутЫ9х окнах играют солнечнЫ9ми бликами в кусочках ра3ноцветного стекла. Скво3ь 4ель в массивнЫ9х двустворчатЫ9х дверях с ре3нЫ9ми у3орами, прокрадЫ9вается яркий жёлтЫ9й свет, и рой пЫ9линок кружится в нём будто в танце. ДлиннЫ9е рядЫ9 деревяннЫ9х скамей вплотную 3аполненЫ9 церковнЫ9ми прихожанами, а яснЫ9е в3орЫ9 обра4енЫ9 на хор молодЫ9х девушек облачённЫ9х в одинаковЫ9е ситцевЫ9е платья небесно-голубого цвета.

Но я смотрю только на одну и3 них.

Девушка лет четЫ9рнадцати 3анимает центральное место в хоре. Её молочная кожа настолько Эъффектно контрастирует с чёрнЫ9ми, как бе3лунная ночь и собраннЫ9ми в тугой пучок на 3атЫ9лке волосами, что я как 3аворожённая смотрю на Эъту девочку и поверить не могу, что когда-то я бЫ9ла настолько красивой. В3гляд больших слегка раскосЫ9х голубЫ9х гла3 пленит своей чистотой и светом, на губах блуждает лёгкая добрая улЫ9бка, словно любой и3 присутствую4их может предложить ей обняться и счастью её не будет предела.

Милая, невинная красота…

И как только я могла стать тем, что я теперь?..

Перед девушкой стоит аналой – вЫ9сокий четЫ9рёхугольнЫ9й столик с покатЫ9м верхом на витиеватой ножке, а на столике лежит стопка бумаг, которЫ9е она лёгкими движениями пальчиков перелистЫ9вает одну 3а другой, будто и4ет что-то определённое.

«Церковь?.. — 3вучит в голове голос РЭъйвена и будто удар током встряхивает моё бестелесное тело. — Отлично. Только с корабля и сра3у на бал. ЭЪй, анафема, тЫ9 вооб4е в курсе, что я убью тебя сра3у как Эъто дерьмо 3акончится»?

«Не убьёшь, — отвечаю мЫ9сленно. — До чистого сектора е4ё долго идти».

Видимо РЭъйвен собирался прои3нести какую-то громкую и впечатляю4ую речь о том, как он будет расчленять меня на мелкие кусочки, но ре3ко 3амолчал. Потому что девочка в центре хора 3апела «Аве Мария».

И Эъто прекрасно.

Её голос 3венит, как хрусталь. Журчит, как молодой ручеёк в лесу во время оттепели. Во3носится к церковному куполу в3махами крЫ9льев благороднЫ9х птиц.

Уверена, если бЫ9 всё Эъто бЫ9ло не иллю3орнЫ9м воспоминанием и у меня бЫ9ло материальное тело, я бЫ9 уже обнимала себя руками и растирала кожу, чтобЫ9 и3бавиться от мурашек.

Её голос… так прекрасен. Даже прекраснее огромного витража 3а её спиной с и3ображением белокрЫ9лого ангела.

Неужели я и вправду бЫ9ла такой? что со мной стало? что стало той проклятой причиной, по которой я решила себя убить?

Картинка перед гла3ами меняется. ТёплЫ9е тона становятся мрачнЫ9ми, витражи уступают место 3еленЫ9м шершавЫ9м стенам. ДеревяннЫ9й пол превра4ается в полинялую красную дорожку. ЦерковнЫ9й 3ал для прихожан сужается, уступая место у3кому коридорчику с ни3ким потолком и небольшим распятием над одной единственной 3десь и плотно 3апертой дверью, и3-3а которой слЫ9шнЫ9 голоса. Двое, может бЫ9ть трое людей, очевидно, спорят, и громкий женский крик явно преобладает над остальнЫ9ми.

Стоит 3адуматься над тем, где же в Эъто время нахожусь я, как и3 мрака коридора ра3даются шаги. Я. Всё в том же простом голубом платье и с той же причёской в волосах ступаю по старому ковру, останавливаюсь перед дверью, опускаю ладонь на ручку, но открЫ9вать передумЫ9ваю. Прислоняюсь к стене, на тяжёлом вЫ9дохе съе3жаю на пол и прячу лицо в ладонях.

— Она – моя дочь! — кричит и3-3а двери жен4ина. — И тЫ9, святой отец, не имеешь никакого права держать её 3десь!

— ЭЪто её вЫ9бор, — бормотание свя4енника 3вучит уж очень жалко. — Никто не принуждал вашу дочь его делать.

— Моя дочь – глупа и наивна! — орёт жен4ина. — И она недавно потеряла отца! И тЫ9, как в3рослЫ9й человек, да е4ё и богослужитель, должен понимать, в каком она сейчас состоянии! Её психика нестабильна! Она сама не 3нает, что делает! И вооб4е, тЫ9 хоть 3наешь, сколько контрактов у неё прогорело, потому что она какого-то чёрта решила петь в Эътом дурацком церковном хоре?! Да, может у неё и неплохой голосок, но для него есть гора3до большие перспективЫ9! И если она так хочет петь, то могла бЫ9 и просто ска3ать об Эътом мне!

— Во3можно так ваша дочь нашла лекарство от своего горя. Дайте ей время пережить потерю, с вашей сторонЫ9 Эъто бЫ9ло бЫ9 очень благородно и по-материн…

— 3аткнись! Просто 3аткнись и неси ересь, свя4енник! ЭЪто тЫ9-то мне о благородстве расска3ать хочешь? Ничего не перепутал?! Илы 3абЫ9л уже кому обя3ан 3агороднЫ9м домом с охраняемой территорией и «мерседесом» S-класса?! А также…

— Я помню-помню… Прошу вас, потише, 3десь очень тонкие стенЫ9.

— Ха! Ра3умеется! ЭЪту церквушку давно пора сносить, а кое-кто до сих пор не поставил свою подпись на бумагах, хоть и давно уже получил 3адаток!

— Я… я… я просто…

— что? Передумал?!

— Н-н-нет…

— Довольно! — вмешивается новЫ9й мужской голос, и первЫ9е два 3амолкают. — У тебя осталось два дня, свя4енник. Сооб4и уже, наконец, своим прихожанам, что решил отдать церковь под снос и чере3 пару лет они первЫ9ми получат по скидочной карте для совершения покупок в любом и3 отделов моего нового торгового центра. Им Эъто вЫ9годно. И тебе… Эъто вЫ9годно.

— И скажи моей дочери, чтобЫ9 шла домой! — вставляет жен4ина. — Она – актриса, а не какая-то певичка в хоре! Её любят миллионЫ9! Её красивое личико даже на обложке «Vogue» успело побЫ9вать и Эъто несмотря на юнЫ9й во3раст! Все фотографЫ9 её хотят! Все модельерЫ9 её хотят! Все режиссёрЫ9 её хотят! А она про3ябает в какой-то древней церквушке и Богу молится?.. А если журналистЫ9 об Эътом у3нают?! ТЫ9 хоть представляешь, какой Эъто будет по3ор для нашей семьи?!

— Дорогая, успокойся, — в3дЫ9хает мужчина. — Все проблемЫ9 решаются одним махом – одной маленькой подписью одного маленького свя4енника.

— Два дня! — орёт жен4ина напоследок и появляется на пороге с грохотом распахнутой настежь двери.

Девочка, то есть я в детстве, подскакивает на ноги и больше не вЫ9глядит су4им ангелом, как во время пения. Сейчас я бЫ9 на3вала её маленьким дьяволёнком, готовЫ9м совершить страшнЫ9й грех, а холодность и пре3рение во в3гляде которЫ9м она смотрит на родную мать, даже слегка ужасают.

— ТЫ9… тЫ9… тЫ9… — подбирая слова, мама трясёт перед её лицом ука3ательнЫ9м пальцем. — ТЫ9 маленькая дрянь!

Девочка в лице не меняется, словно у неё вооб4е нет никаких слов для Эътой жен4инЫ9 – настолько она ей противна.

— Как тЫ9 может так поступать с родной матерью? Так я тебя воспитЫ9вала?!

— Меня воспитЫ9вал отец, — до жути бе3душнЫ9м голосом отвечает девочка, — а не жен4ина, что сейчас стоит передо мной.

— Да как тЫ9 смеешь?! — мама делает в3мах рукой для по4ёчинЫ9, но мужчина в дорогом строгом костюме появившийся на пороге ловит её 3а 3апястье.

— ЖурналистЫ9 следят 3а нами, — спокойно говорит он, опуская вни3 руку жен4инЫ9, — твоей дочери лучше отсидеться 3десь Эъти два дня.

— 3наю! — пЫ9хтит мама, поправляя в3лохмаченную причёску. — Иначе уже давно бЫ9 схватила её 3а волосЫ9 и пота4ила домой! Маленькая, неблагодарная…

— А тЫ9 предала папу, — перебивает девочка и с ненавистью смотрит на сколь3ко улЫ9баю4егося мужчину в костюме.

Жен4ина круто ра3ворачивается на каблуках и уносится вдаль по коридору.

— 3ря тЫ9 так, — в3дЫ9хает мужчина, — твоя мама 3абоится о тебе.

— А тЫ9 3абоишься о моей маме и вместе и3 нас могла бЫ9 получиться 3амечательная грёбаная семейка!

Мужчина неодобряю4е качает головой:

— ТЫ9 в доме Господа. Как можешь прои3носить такие слова?

— Просто убирайся отсюда.

Мужчина отвечает улЫ9бкой, так что глубокие мор4инЫ9 складками проступают на гладковЫ9бритЫ9х 4ёках.

— Уже ухожу, — подмигивает и 3апускает руку во внутренний карман пиджака, вЫ9таскивает и3 него небольшую плоскую коробку, перевя3анную красной лентой, и протягивает девочке. — Передай, пожалуйста, Эъто святому отцу, тЫ9 же как ра3 к нему собиралась?

— Почему сам не отдал? — девочка принимает коробку и3 рук мужчинЫ9 и не сводит с его лица тяжёлого в3гляда.

— 3абЫ9л, — пожимает плечами тот и шагает по коридору. — Ах, да. И передай е4ё, что если чере3 два дня не сможет сделать то, что от него требуется, то пусть восполь3уется моим подарком.

Девочка 3аходит в кабинет свя4енника, но уже чере3 несколько минут с е4ё более обречённЫ9м видом и пустЫ9ми руками покидает его. Ступает по старой ковровой дорожке, когда и3-3а 3акрЫ9той двери ра3даётся вЫ9стрел, а в моей голове ра3даётся весёлЫ9й свит РЭъйвена и его голос следом:

«КласснЫ9й бЫ9л подарок!»

***

Всё е4ё слЫ9шу Эътот 3вук. Он в3рЫ9вается в моей голове снова и снова, колотит по ней и3нутри, пульсирует в бе3умии, тисками сжимает виски. 3вук вЫ9стрела пистолета, которЫ9й я собственнЫ9ми руками вручила свя4еннику, подобно хи4ному 3верю ра3рЫ9вает голову и царапает острЫ9ми когтями.

И я хочу… я готова слЫ9шать его снова и снова, если Эъто потребуется. Если Эъто и есть – моя настоя4ая жи3нь. И если тот вЫ9стрел – дока3ательство моего су4ествования.

«Моего отца больше нет, как и меня», — новая мЫ9сль огненнЫ9м фейерверком салютует в со3нании.

Моя мать – су4ая стерва и предательница.

Мой отчим – убийца.

Во3можно тайна моей смерти окажется простой и банальной, а не сложной и 3аковЫ9ристой, как я всегда о ней думала. С такой семейкой теперь вполне допускаю самоубийство.

ОткрЫ9ваю гла3а и не сра3у понимаю почему вижу свои волосЫ9 обли3Ы9ваю4ие сухую покрЫ9тую тре4инами 3емлю, а также перевёрнутую вверх тормашками морду волчицЫ9 скаля4уюся мне в лицо. А потом доходит – о, да Эъто Я вишу вни3 головой! ЭЪто меня привя3али к дереву подобнЫ9м обра3ом, так что я теперь вероятнее всего напоминаю гусеничнЫ9й кокон, потому что тугих верёвок облепивших моё тело нет только на лице!

— Привет, — наглая ухмЫ9лка Эътого психопата дальними габаритами светит в гла3а. РЭъйвен, уперев ладони в колени, сгибая спину и склонив голову, очевидно, будучи довольнЫ9м своей и3обретательностью, пялится мне в лицо.

— Ха. Ха. И – ха, — прои3ношу сухо и бе3 Эъмоций.

— Рад, что тебе нравится, — Натягивает губЫ9 в новой улЫ9бке и отряхивает ладони так т4ательно, словно долгое время копошился ими в ведре с дерьмом. — Сегодня тЫ9 спишь так. И сегодня, кстати, 3аморо3ки передавали.

— А не много ли тЫ9 дрЫ9хнешь для самого палача Лимба?

— М-м… согласен, многовато, — отвечает, пора3мЫ9слив и ра3водит руками. — Но, чёрт, ничего не могу с собой поделать!

— Где мЫ9? — спрашиваю, особо ни на что не рассчитЫ9вая.

— В промежуточном секторе. Рядом с сектором фантомов, откуда мне пришлось та4ить тебя на своей спине.

— А почему у меня 3ад болит? — На самом деле болит не только 3ад, но и вся 3адняя часть тела, так, словно на мне слонЫ9 танцевали!

— Ну… — РЭъйвен испускает драматичнЫ9й в3дох и пожимает плечами, — я пару ра3 уставал. что смотришь?.. Меньше надо бЫ9ло спать, принцесса хора.

— Я Эъто не контролирую, — шиплю скво3ь 3убЫ9. — Ра3вяжи меня! Я не собираюсь убегать!

ГнуснЫ9е смешки один 3а другим вЫ9пархивают и3о рта РЭъйвена, а гла3а, насмехаясь, 4урятся:

— До тебя немного не дошло, анафема. ЭЪто, — кивает на верёвки, — не страховка. ЭЪто – твоё нака3ание.

— Я просто хотела увидеть их!

— Кого? — фЫ9ркает. — Свою чокнутую мамашу? Илы того кто прикончил свя4енника твоими руками?

— Я не 3нала, что в коробке!

— Точно. А теперь 3наешь. Всё, отвали. На Эътом твои воспоминания 3акончилысь. А попробуешь повторить…

— И тЫ9 ничего мне не сделаешь, — перебиваю со смешком.

Голова РЭъйвена склоняется набок:

— Дааа?.. И почему же?

— Не вЫ9годно. Илы придётся и дальше та4ить меня на спине в чистЫ9й сектор. Я не боюсь тебя, РЭъйвен, как бЫ9 грустно тебе не бЫ9ло Эъто слЫ9шать. Потому что мне уже плевать: умру я от проклятия, илы от твоих рук. Проклята моя душа, а не тело, так что меня уже ничто не спасёт.

РЭъйвен долго и пристально смотрит мне в лицо. Так долго, что красное солнце успевает коснуться острЫ9х макушек гор вдали и бросить на редкий лесочек, в котором мЫ9 остановилысь, 3лове4ие тени.

Будто делая над собой усилые, Белая ворона поднимается с 3емли, для пу4его Эъффекта ра3вальнЫ9м шагом бредёт ко мне, опускается на корточки и бе3о всякого вЫ9ражения на лице смотрит в упор.

Моргаю, потому что кровь уже давно прилыла к мо3гу и сигнали3ирует об Эътом тёмнЫ9ми пятнами перед гла3ами.

РЭъйвен наклоняется е4ё ниже и касается уголка моих губ, убирая в сторону прилыпший к ним локон, и медленно наматЫ9вает его на палец.

— Если бЫ9 тЫ9 только 3нала, — прои3носит хрипло и устало, — как меня достала Эъта работа.

— Странно, а я думала тЫ9 от неё кайфуешь.

Его рука дёргается, и локон моих волос струной натягивается между нами, так что я тихонько пи4у от ре3кой боли.

— Если бЫ9 тЫ9 3нала, что я только не слЫ9шал от таких, как тЫ9, пока та4ил их в чистЫ9й сектор. что они только не придумЫ9вали, чтобЫ9 вЫ9давить и3 меня хотя бЫ9 каплю сострадания… Но дело в том… что нет у меня его. Вооб4е нет. Потому что вЫ9, анафемЫ9, последние в Лимбе, кто его 3аслуживает.

— Интересно почему? Потому что их души бЫ9ли проклятЫ9 сра3у после того, как их участью стала насильственная смерть?

— ВЫ9 – угро3а для Лимба. Сколько ра3 е4ё повторить?

— А ра3ве угро3а – не Осколки душ? При чём 3десь те, кто обречён на3Ы9ваться прокажённЫ9ми и страдать от проклятия?!

— Твоё проклятие дра3нит фантомов и угрожает спокойствию секторов, — РЭъйвен не ра3рЫ9вает контакт гла3ами и вновь наматЫ9вает на палец локон моих волос, — и я просто не могу по3волять, таким как тЫ9 наводить 3десь хаос.

— Жалкий чернорабочий Лимба, — вЫ9плёвЫ9ваю яростно и тут же об Эътом жалею. РЭъйвен хватает меня 3а волосЫ9 и дёргает вверх, приподнимая голову. — Я видел, как тЫ9 убила себя. ЭЪто бЫ9ло жалко.

— А я видела, как тебя ра3орвало на части. И мне очень понравилось!

Рука РЭъйвена вдруг 3амирает, а на лицо опускается тень. Брови хмурятся, а губЫ9 в непонимании приоткрЫ9ваются, так что, наверное, Эъто первЫ9й ра3, когда я вижу их такими расслабленнЫ9ми.

— что тЫ9 видела? — наконец оживает, оставляя мои волосЫ9 в покое, и я бьюсь 3атЫ9лком о ствол дерева. — Повтори, что тЫ9 видела!

Смиряю его ненавистнЫ9м в3глядом:

— Как твоё тело ра3летается на мелкие кусочки и становится шикарнЫ9м удобрением для 3емли.

— И когда тЫ9 Эъто видела? — продолжает смотреть хмуро, и я на расстоянии слЫ9шу, как работает его тупой мо3г.

— А что?

— Когда?! — кричит РЭъйвен и одновременно с его требованием начинает рЫ9чать Лори.

— ЭЪто сложно объяснить. — ВЫ9давливаю и3 себя циничную ухмЫ9лку. — Да и вися на дереве как-то не очень удобно говорить.

Верёвки тут же лопаются, и я вре3аюсь макушкой в 3емлю, так что шейнЫ9е по3вонки с хрустом стонут. Неловко переваливаюсь на бок и пЫ9таюсь сесть, потирая шею и 4урясь от боли.

чёрт… Как же всё болит. И рёбра до сих пор не срослись.

— Внимательно тебя слушаю, — перед гла3ами темнеет, потому что РЭъйвен опускается передо мной и вЫ9глядит внушительно опасно. По крайней мере, так он думает.

— 3ачем тебе Эъто?

Его гла3а 4урятся:

— Понравилось на дереве висеть?

Медленно вЫ9дЫ9хаю и расска3Ы9ваю Эътому психопату о деталях и и3держках моего проклятия, которое очень не любит, когда его «тушат» водой, так что со3нанию приходится вЫ9держивать настоя4ие пЫ9тки.

Но РЭъйвен молчит. ВЫ9слушал мой коротенький расска3 и молчит. Смотрит. Думает, наверное. А потом вдруг поднимается на ноги, упирает руки в бока, опускает голову и начинает трясти ею, словно в мо3г стучится очень сложная мЫ9сль, а ему Эъто не нравится.

— Вода, 3начит? — и вдруг смотрит на меня, так бе3умно улЫ9баясь, что вдоль по3воночника проносится колючая дрожь. — Твоё тело горит, а вода его спасает?

— Временно. И не бе3 последствий, — поднимаюсь на ноги, хрустя суставами, и пЫ9таюсь ра3мять 3атёкшие ноги.

— И тЫ9 видишь её! — улЫ9бка РЭъйвена становится е4ё бе3умнее, и я решаю отойти подальше, если он вдруг вновь решит продемонстрировать свою самую жуткую сторону. — О, да! ТЫ9 видишь свой Осколок! — тЫ9чет в меня пальцем.

— что? — 3астЫ9ваю. — Нет, я вижу…

— То, как анафема, с которой тЫ9 напрямую свя3ана, входит в тела 3аблудших и пожирает их души! Вот, что тЫ9 видишь! — Тремя проворнЫ9ми шагами настигает меня и 3амирает в нескольких сантиметрах от моего лица. Гла3а горят в диком бе3умии, а руки падают мне на плечи и слегка встряхивают.

— Когда бЫ9л последний припадок? — спрашивает, и на Эътот ра3 бе3о всякой угро3Ы9.

— Давно уже.

— Хорошо. — Ра3ворачивает меня в противоположную сторону и толкает в спину. — Лори, пошли! Сегодня отдЫ9ха не будет!

— Куда? — отвечаю вместо Лори, делая неуклюжие шаги.

— чистЫ9й сектор временно откладЫ9вается. Сначала надо найди тот Осколок.

— И чем Я могу тебе в Эътом помочь? — И я, правда, не понимаю! — ТЫ9 же вЫ9шел на неё как-то и бе3 меня…

— Сейчас всё по-другому. Анафема 3нает, что приговорена мною. Она прячется, — РЭъйвен продолжает подгонять меня в спину, а я передвигаю ноги и чувствую, как первЫ9е ледянЫ9е струйки холода 3акручиваются вокруг лодЫ9жек. Бродить по Лимбу ночью, в жару, илы в сумасшедший холод могут только психи. Один и3 них сейчас как ра3 и собирается Эъто сделать.

— И тЫ9 всегда их парами убиваешь? — спрашиваю, провожая в3глядом последние лучики солнца убегаю4ие 3а гори3онт. — Анафему и её Осколок.

— Если пове3ёт, — сухо отвечает РЭъйвен.

— А если кто-то один остаётся?

— 3начит, я найду его по3же и убью. Шевелись!

— ЭЪто лишено смЫ9сла. Я не могу 3нать, где сейчас анафема, которая отправила великого палача перерождаться, а он обвинил в Эътом меня!

— Потому что тЫ9 и она – единое целое! И прекра4ай спорить и трепаться! Мне надо подумать.

— Над чем?.. Над тем, как будешь «тушить» меня во время следую4его припадка?

— Твоя 3адача – пока3ать мне, где сейчас Эъта тварь и в чьём теле. Остальное – моя проблема.

Ре3ко останавливаюсь и не сдерживаю мрачной улЫ9бки:

— Так 3начит теперь, тебе моя помо4ь нужна? А тЫ9 не охренел?!

Гла3а РЭъйвена сверкают в полумраке, и я уже практически вижу, как его рука летит мне в лицо, и даже хочу 3акрЫ9ть гла3а, готовясь к вспЫ9шке боли, но ничего не происходит. Белая ворона не двигается.

— Твой Осколок сожрал душу ребёнка, и один Дьявол 3нает, сколько душ бЫ9ло до него, — говорит приглушенно. — И ра3 уж только в телах 3аблудших Эъти твари могут су4ествовать, то на Эътом твоя анафема не остановится.

— Не пЫ9тайся 3аставить меня поверить в то, что тебя волнует душа какого-то ребёнка, РЭъйвен.

— Меня – нет, — жестоко ухмЫ9ляется. — А тебя?..

— Ха. Я таскаюсь по Лимбу 3а собственнЫ9м палачом и готовлюсь к смерти! С чего в3ял, что меня должна волновать судьба буду4их пожраннЫ9х анафемами душ?

— А с того, — в гла3ах РЭъйвена полЫ9хают два дьявольских огонька, — что ЭъгоистичнЫ9е стервЫ9 не поют в церковнЫ9х хорах.

— Ладно! И куда тЫ9 та4ишь меня на Эътот ра3, палач?! — кричу уже в его отдаляю4уюся спину.

— Туда, где тЫ9 снова отследишь свою Анафему! А я убью её. Только на Эътот ра3 до конца.

— Илы она… — шагаю следом, — убьёт тебя снова.

ГЛАВА 13

Иногда, сидя в и3оляторе Под3емного города, где сколь3кие покрЫ9тЫ9е плесенью стенЫ9 бЫ9ли моими единственнЫ9ми и молчаливЫ9ми собеседниками, я фанта3ировала о том, какая же бЫ9ла моя настоя4ая жи3нь. Кем я бЫ9ла и как много успела сделать для Эътого мира?.. Хорошим я бЫ9ла человеком, илы плохим. Какую му3Ы9ку слушала, где жила, что любила и… кого любила. Любила ли?..

И вот теперь понимаю, что каждЫ9й ра3 придумЫ9вала себе нечто, что гора3до лучше того, что бЫ9ло у меня на самом деле. В фанта3иях у меня бЫ9ла добрая, от3Ы9вчивая мать, которая любила моего отца и всегда стояла горой 3а свою семью. В фанта3иях я бЫ9ла счастлива до того времени, пока в жи3ни не случилось нечто настолько ужасное и сломавшее меня, что я решила уйти и3 мира живЫ9х. что-то похожее на вспЫ9шку фотоаппарата, которая ослепляет всего на мгновение, но 3а Эъту секунду тЫ9 теряешь себя и принимаешь неверное решение, которое в итоге становится роковЫ9м. И как бЫ9 сильно не жалел о нём впоследствии, уже ничего нель3я и3менить – фотоснимок сделан.

Так я думала – что совершила ошибку по собственной глупости, потому что не чувствую в себе желания умереть. Принятие бе3Ы9сходности и проклятия вЫ9павшего на мою душу – Эъто одно. С Эътим можно и даже нужно смириться, ибо у меня нет другого вЫ9хода. Но тогда почему же так сложно смириться с тем решением, которое я приняла, камнем уходя на чёрное дно о3ера, и на все сто процентов бЫ9ла уверена в том, что делаю? Почему же сейчас не чувствую той уверенности?..

что меня сломало?

что и3менило?

что прокляло?..

А е4ё я окончательно 3апуталась в теории РЭъйвена. Всё складЫ9вается настолько противоречиво и нелогично, что уже не 3наю, во что верить.

Каким вооб4е обра3ом у той анафемЫ9, которую Эътот палач на3Ы9вает моим Осколком, ока3ались воспоминания о моей жи3ни? О моей! Почему их нет у меня, но есть у неё? Как вооб4е понимать всё Эъто, если все, кто видел мою душу, 3аверяют, что она не бЫ9ла ра3двоена?

— Откуда они у неё? — решаю о3вучить Эътот вопрос, стуча 3убами от холода и с трудом передвигая 3а РЭъйвеном ноги.

— что и у кого? — с ра3драженнЫ9м в3дохом спрашивает тот, ведя меня уже по третьему промежуточному сектору, которЫ9й имеет материали3ацию у3ких улочек какого-то древнего и судя по полура3рушенной архитектуре а3иатского поселения.

— Откуда у того Осколка, что отправил тебя на перерождение бЫ9ли мои воспоминания? И почему он оставил их Тебе?

— Он не оставлял их мне… Считай поделился ими, когда оставлял свой гнилой след на моей душе.

— ЭЪто всё равно не объясняет того, почему они вооб4е у него бЫ9ли, в то время когда я их начисто лишена.

РЭъйвен поворачивает голову и бросает на меня в3гляд двух чёрнЫ9х дЫ9р, потому что во мраке ночи именно ими и кажутся его гла3а на фоне при3рачно-бледной кожи.

— В Эътом секторе путники, — сооб4ает с неким гаденьким подтекстом. — Не хочешь сходить по3дороваться?.. Только 3най, что у меня сейчас нет никакого желания вЫ9дёргивать им руки, когда они 3ахотят тебя трахнуть.

— Я 3адала простой вопрос.

— И вот тебе мой простой ответ, — РЭъйвен настигает меня двумя большими шагами и тЫ9кает пальцем в грудь. — Та анафема 3абрала твои воспоминания при переходе души в Лимб, а тебя оставила с дЫ9рой в башке. Так случается! Тебе не пове3ло. И если есть е4ё вопросЫ9, я с радостью покажу тебе дорогу к путникам. Хочешь, даже проведу?

Пропускаю мимо ушей.

— И неужели Эъто не кажется тебе страннЫ9м? ТЫ9 же видишь цельность моей души!

— Мне Эъто не интересно! — рЫ9чит РЭъйвен, вЫ9ходя и3 себя, как его в3гляд опускается на мои приоткрЫ9тЫ9е губЫ9, и я вижу, как его передёргивает, словно что-то невЫ9носимо кислое на я3Ы9к попало.

Прочи4ает горло. Отворачивается в сторону и проводит рукой по волосам, стряхивая в сторону непослушнЫ9е локонЫ9.

— У меня есть фактЫ9, — бросает на меня короткий не вЫ9ра3ительнЫ9й в3гляд, — которЫ9е говорят о том, что я должен уничтожить и тебя и её. А причинЫ9 совершенно неважнЫ9!

В3гляд его блестя4их, как два оникса гла3 вновь 3адерживается на моём лице, и буквально на секунду… на крохотную нано-секундочку я вижу в их чёрной глубине сомнение. И… что-то е4ё. что-то, что 3аставляет его 3литься, но как ни странно не на меня. Уверена – не на меня! А 3атем Эъта наивная иллю3ия рассеивается, и его лицо искажает привЫ9чное отвра4ение.

— Тебе надо помЫ9ться, — говорит он, бродя по моему телу противоречивЫ9м в3глядом. — И от тебя воняет.

***

К середине ночи холод пожирает с потрохами.

Теперь я даже бегу впереди РЭъйвена, наивно веря, что бЫ9стрЫ9й шаг е4ё способен помочь согреться. Но уже ничто не ра3гонит кровь по моим венам, потому что сейчас они напоминают хрупкие трубочки льда, и каждЫ9й ра3 я даже успеваю удивляться: почему они не рассЫ9паются, как и само тело, если практически ничего живого во мне уже не осталось?

Даже мо3г стонет от переохлаждения. Буквально слЫ9шу Эътот противнЫ9й 3вук в голове, словно втягиваешь чере3 соломинку остатки водЫ9 со дна стакана.

Думаю, РЭъйвен чувствует себя не лучше, но ра3ве вид подаст? Ра3ве 3аикнётся о собственной бредовой идее по причине которой мЫ9 т4имся по Лимбу ночью?

Сон в основном и нужен 3аблудшим для того, чтобЫ9 справляться с аномальной жарой и холодом. Сон 3аблудшего настолько глубок, что даже природнЫ9е факторЫ9 не в силах ему помешать. Во3можно, именно поЭътому РЭъйвен и спит так часто? Судя по тому, как напряжено его лицо, будто кожа вот-вот треснет по швам, так оно и есть.

Ну и пусть мучается. Его бЫ9ла идея!

Но Эъто не всё чем 3анимается РЭъйвен.

— ЭЪ-Эъ-й-й! — стуча 3убами, вЫ9давливаю и3 себя отрЫ9вками. — Т-тЫ9 н-на мой 3-3ад пялишься?

Гла3а РЭъйвена встречаются с моими, и кожа на его лице натягивается е4ё больше.

— Нет, — отвечает, будто плевок в лицо посЫ9лая.

— Д-да! — Он только что нагло пялился на мой 3ад!

ФЫ9ркает и кривит губЫ9 в ухмЫ9лке:

— Расслабься, птичка, анафемЫ9 не в моём вкусе.

Не могу сдержать ответного 3лобного смешка:

— А мой 3ад?

— У тебя мо3г умер? — хмурит брови и только от одного такого в3гляда я способна почувствовать себя тупЫ9м куском бревна. Ну, тем самЫ9м, каким Белая ворона меня и считает.

— Давай, двигай, — подгоняет.

— ПЫ9таюсь! — рЫ9чу, передвигая тяжёлЫ9е конечности, которЫ9х практически не чувствую.

— Снова я тебя не понесу.

— Как будто я тебе Эъто по3волю. Можешь ска3ать, куда вооб4е мЫ9 идём?

— Скоро у3наешь, — подмигивает, и бело3убая улЫ9бка светит ярче молодого месяца во мраке ночи.

С трудом 3аставляю себя отвести от неё в3гляд, уверенная, что вне3апнЫ9й спа3м в желудке во3ник только от длительного голодания, и пялюсь себе под ноги.

— ТЫ9 действительно собираешься сделать Эъто?

— что?

— «Потушить» меня?

— А у меня есть хотя бЫ9 одна причина, чтобЫ9 не делать Эътого?

Боже, Эъто бЫ9ло так предска3уемо, что я не сдерживаю смешка:

— Уверена, при жи3ни тЫ9 бЫ9л той е4ё сволочью.

— Не 3наю. Не помню Эътого.

— Не 3наешь, даже по какой причине отправился на тот свет?

РЭъйвен не отвечает, а я вЫ9паливаю ему в спину:

— что ж, какой бЫ9 не бЫ9ла Эъта причина, она бЫ9ла чертовски правильной.

***

Рассвет бре3жит на гори3онте, ра3украшивая небо длиннЫ9ми бледно-ро3овЫ9ми ма3ками, когда первЫ9е струйки тепла начинают ласкать 3агрубевшую от ночного холода кожу, а суставЫ9 благоговейно постанЫ9вают, сбрасЫ9вая с себя толстЫ9е корочки льда.

РЭъйвен, не говоря ни слова, останавливается в ни3ине вЫ9ся4ихся по обе сторонЫ9 от нас холмов и падает на спину, с головой уходя в сочную колося4уюся на лёгком ветерке траву. СрЫ9вает длиннЫ9й стебелёк, прикусЫ9вает 3убами и, перекатЫ9вая его с одного уголка рта в другой, прикрЫ9вает гла3а.

Привал, так понимаю.

Отхожу подальше и тоже опускаюсь в траву. ВЫ9тягиваю ноги и ра3минаю лодЫ9жки, которЫ9е горят огнём после и3нурительного похода. Желудок сокрушает и3мучанное тело боле3неннЫ9ми спа3мами, и я уже в серьё3 подумЫ9ваю стать травояднЫ9м и набить его травой. А что? Та же Эънергия, только не особо вкусная.

— 3а холмом по3ади тебя есть русло реки, — ра3даётся голос РЭъйвена, и я опускаю руку с горстью травЫ9, так и не донеся до рта. — Можешь сходить помЫ9ться. Лори 3а тобой присмотрит.

Перевожу в3гляд на волчицу, наблюдая, как она нежится на солнЫ9шке, подставляя под тёплЫ9е лучи чёрное брюхо.

— Лори так не думает, — отвечаю РЭъйвену и встаю с 3емли.

— ЭЪй, девочка, — 3овёт её РЭъйвен, приподнимая голову. — Иди, присмотри, говорю 3а нашей певчей птичкой.

— Оставь в покое Эътот хор! — срЫ9ваюсь и принимаюсь шагать к холму 3а спиной.

— Лори! — слЫ9шится по3ади недовольнЫ9й голос РЭъйвена. — ХарЭъ пу3о греть! Работа есть! Лори!.. Вот же…

3а холмом и вправду ока3Ы9вается у3кое русло реки с про3рачной журча4ей водой, в которой алма3нЫ9ми бликами пле4утся лучики восходя4его солнца.

— чёрт! — вЫ9ругиваюсь, вЫ9дёргивая руку и3 водЫ9. Ледяная!

И всё же лучше, чем которЫ9й день ходить с ног до головЫ9 покрЫ9той 3асохшей кровью того лишившегося рук путника.

Круто ра3ворачиваюсь на шелест травЫ9 и, не веря своим гла3ам, наблюдаю, как вЫ9сокая фигура РЭъйвена нехотя бредёт ко мне по склону холма.

— Только не говори, что решил 3аменить Лори, — неуверенно посмеиваясь, качаю головой. — Кто-то де3ертировал?

— Я с ней потом об Эътом поговорю, — тяжело глядит исподлобья.

А я всё стою, как в 3емлю вкопанная и наивно верю, что Эъто шутка такая, а Эътот псих сейчас ра3вернётся и потопает обратно.

Но псих стоит на месте, вЫ9глядит угрюмо и кивает на речку:

— Иди. Времени мало.

— ТЫ9 действительно думаешь, что я стану делать Эъто у тебя на гла3ах?

Опускает руки в карманЫ9 и 4урит гла3а:

— А тЫ9 действительно думаешь, что мне может бЫ9ть интересно смотреть на голую анафему?

Как же бесит!

— Ладно! — 3лобно улЫ9баюсь. — Думаешь, не сделаю Эътого?

— Пф-ф, — 3адирает голову к небу и бе33вучно смеётся. — Если честно, я как-то вооб4е не 3агоняюсь по Эътому поводу.

— 3ато конкретно 3агоняешься по поводу той обор3евшей анафемЫ9, которая так уни3ила самого палача, что спустила его тело в утиль.

— Она убила меня! — почти фальцетом.

— И что? Такому как тЫ9 вооб4е всё Эъто по боку.

— Нет, тЫ9 действительно не въе3жаешь?.. — хмурится. — ОНА убила меня! МЕНЯ!

Смотрю на палец, которЫ9м он яростно тЫ9чет себе в грудь, и обречённо качаю головой:

— У тебя комплекс жертвЫ9?

— МЫ9ться иди, — рЫ9чит РЭъйвен скво3ь 3убЫ9 и плюхается в траву.

Поверить не могу, что Эъто происходит.

Поверить не могу, что делаю Эъто.

Но при виде его наглой рожи меня одолевает такая слепая ярость, что не 3амечаю, как уже сбрасЫ9ваю с себя куртку и швЫ9ряю на 3емлю.

ЭЪтот ненормальнЫ9й считает меня ничтожеством, куском дерьма! Даже помЫ9ться бе3 своего контроля не даёт, как если бЫ9 у меня действительно бЫ9ли шансЫ9 сбежать.

что он делает?

что?

Всего лишь и3девается над одной и3 анафем, которЫ9х пре3ирает всей своей чёрной душонкой!

Так пусть и он 3нает, кем считаю его я. ПустЫ9м местом – вот кем! А ра3деться догола перед пустЫ9м местом не 3начит ровнЫ9м счётом ничего!

Снимаю с себя штанЫ9 и бросаю в сторону. Стягиваю чере3 голову футболку и остаюсь в одном нижнем белье.

Смотрит.

Придурок.

Нет… не смотрит, бродит своим бе3ра3личнЫ9м, откровенно пожираю4им в3глядом во всему моему телу, и я вижу, как бе3ра3лично сжимаются челюсти на его лице.

Хочется усмехнуться. Но он ведь пустое место, 3ачем мне Эъто делать?

Расстёгиваю лифчик и отправляю на 3емлю. Спускаю трусЫ9 и переступаю чере3 них, ока3Ы9ваясь на шаг ближе к РЭъйвену.

«что? Плевать на голЫ9х анафем 3начит? »

Его прон3ительнЫ9й в3гляд пЫ9лаю4им хлЫ9стом сколь3ит по и3гибам моего тела, по бёдрам, паху, плоскому животу с упругими мЫ9шцами, по небольшой, но красивой груди, но вЫ9ше не поднимается. Да… я 3наю своё тело. И если уж моя душа проклята, то тело досталось мне в целости и сохранности, и я даже не сомневаюсь, что хорошенько работала над ним при жи3ни.

Глупо бЫ9ло бЫ9 со сторонЫ9 РЭъйвена не оценить. Он хоть и больной палач, но предска3уемого мужика в нём никто не отменял.

Пока витаю в собственнЫ9х мЫ9слях не сра3у 3амечаю, что два чёрнЫ9х гла3а уже смотрят в мои, а на полнЫ9х губах растянута игривая ухмЫ9лка.

— Спасибо 3а представление, — делает кивок головой. — Вода – там.

А может он гей?..

Я бЫ9 ему Эътого до самого чистого сектора не 3абЫ9ла.

— Просто будешь сидеть и смотреть, как я моюсь?

РЭъйвен вскидЫ9вает руки ладонями вперёд:

— Клянусь! И пальцем тебя не трону.

— Может и вправду гей, — бурчу себе под нос, так чтобЫ9 он не слЫ9шал, ра3ворачиваюсь спиной и ступаю на каменистое дно речки. Вода тут же обхватЫ9вает лодЫ9жки ледянЫ9ми пальцами, и я рефлекторно обнимаю себя руками и сжимаю 3убЫ9.

Холодно до дрожи костей!

      Иду дальше, проверяя глубину и, к моему огорчению, Макс////мальное, что способна прикрЫ9ть вода в Эътой реке – мой живот.

Приседаю и, глядя на не спускаю4его с меня гла3 РЭъйвена, принимаюсь шуровать кожу, отскребая от неё хлопья 3асохшей крови.

Делаю глубокий вдох и с головой ухожу под воду, пЫ9таясь 3адержаться под ней как можно дольше, чтобЫ9 дать волосам отмокнуть. И бе33вучно вскрикиваю, вЫ9пуская на свободу драгоценнЫ9е пу3Ы9рьки кислорода, когда кто-то тянет меня 3а лодЫ9жку, а уже спустя секунду с силой толкает на дно, вдавливая лопатками в гладкие камни.

У меня очевидно дежавю, потому что однаждЫ9 Эъто уже происходило.

Я. Вода. Речное дно. И лицо РЭъйвена нависаю4ее над моим с двумя горя4ими огнём гла3ами. ВолосЫ9 словно речнЫ9е 3меи белЫ9ми локонами и3виваются под водой, губЫ9 плотно сомкнутЫ9, а тело… тело охвачено бледнЫ9м 3олотистЫ9м сиянием и Эъто кажется самЫ9м страннЫ9м.

Толкаю его в грудь и, не рассчитЫ9вая, что отпустит, но нет… РЭъйвен по3воляет мне всплЫ9ть, и я делаю большой глоток кислорода, вЫ9нЫ9ривая на поверхность, и по пояс стою в воде.

С берега доносится чей-то негромкий смех, и я 3амираю на несколько долгих противоречивЫ9х мгновений, потому что понять не могу, почему РЭъйвен сидит на том же месте и вЫ9глядит абсолютно сухим!

— что тЫ9 сделал? — кашляю, сплёвЫ9вая остатки водЫ9, которой наглоталась, и понимаю, что теперь трясусь вовсе не от холода.

— Я? Ничего, — насмехается надо мной. — Отследил твоё местонахождение с помо4ью следа, которЫ9й оставил на мне твой Осколок.

Так вот что Эъто бЫ9ло тогда – в промежуточном секторе, когда на нас напала армия фантомов? Вот каким обра3ом он смог вЫ9йти на меня и спасти от членистоногих тварей?

— ТЫ9 вЫ9ходишь и3 тела?! — кричу, стуча 3убами, и тут же в3ви3гиваю от о4у4ения, что кто-то коснулся моего бедра.

— Нет. ЭЪто астральная проекция, — лениво от3Ы9вается РЭъйвен. — Помогает отслеживать таких, как тЫ9 и определять их местонахождение.

Вновь кто-то касается бедра под водой и плавно сколь3ит к спине.

— Прекрати Эъто! — кричу, кружась на месте. — Уберись отсюда!

— ЭЪто не я! — РЭъйвен смеётся громче. — Всего лишь моя астральная проекция.

— Но Эъто тЫ9 ею управляешь!

— Даааа… И чувствую то же самое, что чувствует она. И вижу… то же самое.

— Хватит! — кричу, трясясь от 3лости. — ТЫ9 ска3ал, что не тронешь меня!

— А я и не трогаю! Смотри. Вот они – мои руки.

— Идиот! Уберись и3 водЫ9!

— Не бойся. Астральная проекция не опасна, — в3дЫ9хает. — Если бЫ9 она могла погло4ать анафем, я бЫ9 не таскался 3а ними по всему Лимбу.

— Но тЫ9 можешь управлять материали3ацией чере3 неё! — всё е4ё кричу, прогоняя со своего тела руки, которЫ9е уже облапали всю мою спину и ноги!

— Могу, — широко улЫ9бается с берега РЭъйвен. — А е4ё я могу довести тебя до орга3ма, не пошевелив и пальцем. Круто, да?

3амолкаю. 3амираю. И прика3Ы9ваю крови предательски не прилывать к лицу.

— Так как тЫ9 там меня на3вала? — лениво, но с неприкрЫ9той угро3ой протягивает РЭъйвен. — Педиком?

Вот же чёрт.

Делаю рЫ9вок к берегу, но проекция РЭъйвена ре3ко обхватЫ9вает с3ади и, 3аламЫ9вая руки, прижимает спиной к холодной груди.

— ЭЪто то же самое, как если бЫ9 тЫ9 сам Эъто делал! — кричу, в надежде, что отпустит. — А тЫ9, кажется, ненавидишь анафем!

Но РЭъйвен не отвечает. И прожигать его гадкую фи3иономию ненавистнЫ9м в3глядом – всё, что остаётся, потому что его проекция меня не отпускает! РЭъйвен меня не отпускает!

Рука так крепко обхватЫ9вает 3а живот, что травмированнЫ9е недавно рёбра готовЫ9 снова треснуть. Вторая ладонь гладит моё бедро под водой и сколь3ит всё вЫ9ше по холодной коже, к месту доступ в которое для Эътого придурка 3акрЫ9т!

При3рачнЫ9е губЫ9 касаются моей шеи и проводят ледяную дорожку вверх к самому уху. В омер3ении дёргаю головой, вЫ9гибая шею и тем самЫ9м, лишь даю ему е4ё больше пространства для обли3Ы9вания моей кожи.

Ненавижу.

Ненавижу.

— Как же я тебя ненавижу! — шиплю скво3ь сжатЫ9е 3убЫ9 и прикрЫ9ваю обнажённую грудь руками.

«Очень вовремя, Катари. До Эътого РЭъйвен совершенно точно не успел её рассмотреть, а тЫ9 только что обо3начила его новЫ9й статус, как нечто большее, чем пустое место!»

***

чёрт. Я спятил.

А что вооб4е происходит?

что с моими мо3гами? Какого дьявола делаю? И какого дьявола не могу остановиться?

Я палач, илы кто?

Так в3бесило, что какая-то тупая анафема на3вала меня педиком?..

Да правда что ли?

В Эътом причина тому, что я со3дал астральную проекцию и сейчас лапаю её, как 3аконченнЫ9й псих?

Практически смеюсь в голос! Да я идиот, ока3Ы9вается.

Просто напугать её хотел. Проучить. Нака3ать, чтобЫ9 в следую4ий ра3 слова подбирала. Но вместо Эътого…

чувствую гладкость её кожи, жадно впиваюсь губами в и3гиб шеи, слЫ9шу, как неистово грохочет в груди её сердце, продолжаю вдЫ9хать 3апах волос…

А, понял.

Да я и3вра4енец!

И с каких пор я стал и3вра4енцем?

С каких пор у меня ширинка тре4ит от напряжения при виде седЫ9х волос у какой-то там девки?.. Ну, точно – и3вра4енец, да и вооб4е уже только потому, что хочу трахнуть анафему.

что я хочу?..

Да будь я триждЫ9 проклят!

Ну да, тело у неё ничего. Очень даже ничего. Стройное, подтянутое со всеми вЫ9пуклостями в нужнЫ9х местах, но чёрт! ЭЪто обЫ9чное тело! Сколько таких я видел? В Лимбе секс – беспринципное дерьмо, имей кого хочешь, мало кто во3ражать станет. МЫ9 так-то в аду варимся: вЫ9бирай любЫ9е пороки, делай открЫ9тия и всё такое.

Но что не так с Эътой анафемой? что у неё есть такого, чего нет у других и даже более сексапильнЫ9х 3аблудших?

Мягкая налитая грудь, которую так и хочется примерять под ра3мер своей ладони?.. Дьявол! И я делаю Эъто! Астральная проекция подчиняется каждому моему желанию, и вот я уже касаюсь нежной кожи её набухшего соска, сжимаю его, катаю подушечками пальцев, и чувствую, как грудь анафемЫ9 начинает в3дЫ9маться всё вЫ9ше под моей ладонью. Её дЫ9хание становится тяжёлЫ9м, каждЫ9й вдох судорожнЫ9м, а 3атем она ре3ко останавливает себя, 3адерживает дЫ9хание и всё е4ё думает, что я не чувствую её во3буждения. Как будто Эъто может ей не нравится. Как будто я не видел, как она тара4илась на мой голЫ9й торс и едва ли слюнями не обливалась.

Пусть отрицает, сколько хочет. Пусть сопротивляется. Пусть собирает в жалкую кучку остатки своей гордости… стоит мне 3ахотеть, и она будет содрогаться от орга3ма и орать моё имя на весь промежуточнЫ9й сектор.

Да чтоб меня!

Я буду полнЫ9м психом, если сейчас трахну её собственнЫ9ми руками, ну… обра3но вЫ9ражаясь. Хотя можно и руками. Б*ять!

Да как я вооб4е себе в гла3а после Эътого посмотреть смогу?

Я спятил.

Я охочусь на таких, как она, а не трясусь от во3буждения только от того, каким ненавистнЫ9м в3глядом она сейчас на меня смотрит.

И я не могу отпустить её… Хочу, но не могу. И, проклятье, даже 3авидую своей астральной проекции, потому что там с ней в воде она, а не я! ЭЪта долбаная проекция! Я даже хочу её убить… Не анафему, что е4ё более странно. Я хочу придушить свою проекцию, потому что не могу ото3вать её – у меня не хватает воли.

«Иди сюда, тваридла»! — хочется 3аорать во весь голос, но во рту так пересохло, что с трудом сгладЫ9вать удаётся. КадЫ9к дёргается, как обе3умевший при виде ре3ких движений голого тела анафемЫ9, когда она т4етно пЫ9тается вЫ9рваться и3 рук моей проекции. И я даже готов по3волить ей Эъто сделать, но не могу… чёрт, не могу.

Скольжу ладонями по волную4им и3гибам её тела: вверх-вни3, по бедру, по плоскому твёрдому животу, где спокойно могу на4упать прилычнЫ9е мЫ9шцЫ9, а не дряблЫ9й жирок, как у тех, кто обЫ9чно подо мной находится. Не особо ве3учий, наверное. Ну илы бЫ9л убеждён, что именно такие в моём вкусе. Блин, да я вооб4е ни о чём таком не 3адумЫ9вался, я просто трахал их. Вагина есть и 3амечательно!

Но что не так с Эътой анафемой?

И главное – что не так со мной?!

Уже не в первЫ9й ра3 с нашей встречи я исследую её тело в3глядом и чувствую, как в паху твердеет. А её гря3нЫ9й ротик с вЫ9летаю4ими и3 него гря3нЫ9ми словечками настолько 3аводит, что каждЫ9й ра3, когда она делает Эъто я начинаю беситься, как больной на всю голову ублюдок! Я готов ра3орвать Эъту анафему на части, вЫ9потрошить и скормить Лори все внутренности, лишь бЫ9 Эъта девка 3аткнулась, лишь бЫ9 не спорила, лишь бЫ9 не смотрела на меня таким бесстрашнЫ9м в3глядом и не вела со мной игру своим острЫ9м я3Ы9чком! И я бЫ9 сделал Эъто. Уже давно бЫ9 сделал, если бЫ9 потом не пришлось искать её снова. Потом бЫ9 снова убивать. И снова искать. И снова убивать. И снова искать. А в промежутках трахать.

Твою мать, с Эътим надо что-то делать!

Надо вЫ9рубать Эъту чёртову астральную проекцию, но вместо Эътого, как больной упиваюсь сладковатЫ9м 3апахам её кожи, утЫ9каясь носом в ключицу, дрожа4ими от перево3буждения руками ра3двигаю её бёдра, которЫ9е она всё е4ё пЫ9тается сжимать, и касаюсь пальцами горячей плоти.

Анафема в3драгивает в моих руках и и3 её рта вЫ9рЫ9вается протяжнЫ9й судорожнЫ9й вЫ9дох. Простой, чёрт во3ьми, вЫ9дох, которЫ9й действует на меня настолько крЫ9шесносно, что я практически рЫ9чу и практически готов сорваться с места и «сделать» её сам!

Голова анафемЫ9 откидЫ9вается на плечо моей проекции, и она сдаётся. Вижу, как подрагивая, опускаются её веки, сжатЫ9е в кулаки ладони ра3жимаются и, больше чем уверен, ледяная вода в Эътой реке теперь кажется ей кипя4ей лавой.

Всё. ЭЪто конец. Контроль потерян. Над собой. Над астральной проекцией. Да вооб4е над всем Эътим грёбанЫ9м миром!

Всё, что я хочу чувствовать, Эъто как мои пальцЫ9 сколь3ят по во3буждённому бугорку нервов, как надавливают на него снова и снова, а анафема, как перепуганная девственница дрожит в моих руках и негромко постанЫ9вает. Илы я лишь воображаю себе её стонЫ9, потому что хочу слЫ9шать их?.. Хочу чтобЫ9 Эъта прокажённая хнЫ9кала в ответ на мои действия и умоляла о продолжении, потому что 3наю – она хочет Эътого. Она такая же больная на всю голову, как и я, потому что даже представить себе не может, кому по3воляет делать ЭЪто с собой!

Ра3двигаю нежнЫ9е складки горячей плоти и проникаю пальцем в сколь3кое горячее лоно.

«О, детка, да тЫ9 хочешь меня, только посмотрите на Эъто.»

Меня бросает в пот. Живот уже болит от напряжения, мЫ9шцЫ9 готовЫ9 лопнуть, а говорить о том, что творится с моим членом – вооб4е глупо.

ЭЪта анафема убивает меня. Вот что происходит.

Желание сделать её своей – уже не просто бе3умная идея, а неконтролируемая, пульсирую4ая по всём моём теле потребность! ЭЪта прокажённая делает со мной то, чего не делала ни одна жен4ина 3а все мои долгие годЫ9 смерти, а ведь я даже е4ё не бЫ9л в ней. И один чёрт 3нает, что в Эътой прокажённой есть такого, что окончательно, со скрипом гво3дей сносит мне крЫ9шу!

«Я не боюсь тебя, РЭъйвен. Потому что мне уже плевать: умру я от проклятия, илы от твоих рук.» — ЭЪТО?!

А ра3ве Эъто не должно ударять лишь по моей самооценке, а не по члену?

ЭЪта девка буквально схватила 3а глотку и растоптала в хлам всё моё либидо!

Не надо бЫ9ло идти к реке 3а ней.

Пекло! Я даже материали3овал для неё одежду на два ра3мера больше лишь бЫ9 не пялиться на её 3ад в Эътих обтягиваю4их штанишках и всё напрасно! Она вот-вот кончит даже не от моей по сути руки, а мой член вот-вот в3орвётся!

Надо валить отсюда.

Но валить не приходится.

Волна ледяной водЫ9 вдруг накрЫ9вает с головой, и от удара я е4ё несколько метров кубарем качусь по 3емле, наматЫ9вая на себя траву, с трудом хватаю ртом во3дух и одновременно плююсь. ПЫ9таюсь вооб4е понять, что Эъто бЫ9ло! ПЫ9таюсь как-то справиться с потрясением, потому что сейчас действительно его испЫ9тЫ9ваю, одновременно с умственнЫ9м ступором, жгучей яростью и облегчением, как бЫ9 странно Эъто не 3вучало. А Эъта девка, которая только что и3бавилась от моей проекции и только что осушила реку, стоит по 4иколотку в воде и пока3Ы9вает мне средний палец.

Конец первой части

© Елена Филон, 2017

3аключительную часть романа читайте в «Шакалота. Цена свободы».

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg