«Эллинские поэты»

Эллинские поэты (fb2) - Эллинские поэты 1016K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Гомер - Гесиод - Архилох - Сапфо - Алкман

ЭЛЛИНСКИЕ ПОЭТЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ

I

Между гомеровской и классической эпохой лежит время коренных изменений в общественной жизни и культуре древней Эллады. Греческое родовое общество в VIII столетии до н. э. пришло в состояние полного упадка. Землевладельческая знать господствовала в стране почти повсеместно. Социальные противоречия, которые, как это видно из «Илиады», существовали уже в гомеровскую эпоху, теперь обострились и углубились. Аристократические верхи эксплуатируют и всячески притесняют малоимущий деревенский люд. С работниками, подозреваемыми в недостаточной преданности, хозяева расправляются самым жестоким образом. Достаточно вспомнить хотя бы, как в доме Одиссея вешают невольниц («Одиссея», XXII, 465-474).

Растет имущественное неравенство. Ремесленники, живущие в городах, купцы, все шире развертывающие морскую торговлю, владельцы мастерских-эргастериев, где все производится руками рабов, играют все большую роль. Они делят с крестьянством его недовольство властью знати, и это приводит города-государства к резким социальным потрясениям. Революционные перевороты VII и VI столетий опрокидывают господство родовой аристократии в Афинах, Мегарах, Митиленах и других городах. В некоторых полисах становятся единоличными правителями так называемые тираны — захватившие власть главари этого нового богатого слоя.

Полисы продолжают и расширяют ранее начавшееся колонизационное движение. Они основывают поселения на побережье Черного и Мраморного морей, в Западном Средиземноморье, Северной Африке, Южной Италии, Сицилии. Два столетия, предшествующие классическому периоду рабовладельческого общества, заполнены бурной динамикой этих социальных ломок, изменений и перемещений.

Наряду и в связи с напряженной политической борьбой внутри города идет соперничество и борьба между полисами, среди которых имеются как демократические, так и аристократические. Для обоснования своих прав те и другие ссылаются на древние предания и сказания, привлекают мифы. Мифология остается почвой греческой поэзии, но на ней теперь вырастают новые жанры и формы, необходимые для выражения нового содержания.

Гомеровский эпос составил в истории поэтического творчества целую эпоху. Его значение для всей античной художественной культуры огромно. О его могучем влиянии даже на гениальных ее представителей свидетельствует Эсхил, считавший свои произведения лишь «крохами от пиршественного стола Гомера». Отсвет его великого искусства озарил и другие эпические поэмы троянского цикла («Киприи», «Эфиопиду», «Разрушение Илиона», «Малую Илиаду», «Возвращения»), хотя, по отзыву Аристотеля, эти произведения не выдерживали никакого сравнения с гомеровскими.

Однако новой эпохе чужд трагизм «Илиады». Ближе была ей более поздняя «Одиссея», где слушателей захватывала сюжетная занимательность и жизненность бытовых деталей, пластическая рельефность, наглядность каждого эпизода.

Непосредственно к поэтическому стилю «Одиссеи» примыкают так называемые Гомеровы гимны. Это — запевы (проэмии) к героическим стихотворным повествованиям, созданные между VII и IV вв. до н. э. Таким, обычно маленьким, вступлением прославлялось божество, в честь которого устраивался праздник с выступлениями поэтов. Но имеются и гимны значительного объема — в несколько сот стихов (гимны I-V). Формально являясь лишь увертюрой к героической песне, каждый из них по сути превращается в самостоятельное произведение. По жанру это как бы культовый эпиллий (маленький эпос), но наделение божества внешним и внутренним обликом человека (антропоморфизм), характерное для греческой мифологии, и унаследованная от Гомера пластичность изображения делают повествование убедительным и жизненным. Сквозь канву мифа проглядывают реальные поступки и положения, радости и страдания людей. Поэтический материал мифологической истории обретает благодаря простым, но совсем зримым деталям большую прелесть. Вот как, например, изображается момент рождения божественного ребенка в гимне «К Аполлону Делосскому»:

Только ступила на Делос Илифия, помощь родильниц, — Схватки тотчас начались, и родить собралася богиня. Пальму руками она охватила, колени уперла В мягкий ковер луговой. И под нею земля улыбнулась. Мальчик же выскочил на свет. И громко богини вскричали. Тотчас тебя, Стреловержец, богини прекрасной водою Чисто и свято омыли и, белою тканью повивши, Новою, сделанной тонко, ремнем золотым закрепили. (115-122)1.

Вся картина как бы вылеплена с натуры: мы видим положение роженицы, появление мальчика, заботу повивальных бабок. Поэт в изображении лаконичен и не обременяет слушателя излишними подробностями, не сообщает, почему богини закричали, или как это под рожавшей Лето земля улыбнулась: отобранные детали настолько выразительны сами по себе, что читатель лучше воспринимает целое без лишних штрихов.

Ирония и юмор в отношении к богам, прорвавшиеся у Гомера в песне о том, как Афродита изменила Гефесту, находят продолжение в Гомеровых гимнах. В бурлескно-плутовской истории о проделках новорожденного Гермеса божественный воришка принимает вид очаровательно-невинного малютки.

Закутанный в пеленки, он лежит в колыбельке, хватает простынку ручонками и играет ею («К Гермесу», 150-152). Завидев Аполлона, у которого украл стадо священных коров, он

Голову, руки и ноги собрал в назаметный комочек, Только что, будто из ванны, приятнейший сон предвкушая, Хоть и не спящий пока… (240-242).

На расспросы Аполлона относительно угнанного стада Гермес отвечает, что не имеет о нем понятия.

Так он ответил и начал подмигивать часто глазами, Двигать бровями, протяжно свистеть и кругом озираться, Чтоб показать, сколь нелепой считает он речь Аполлона… (278-280).

Гимнограф, хотя и воспевает здесь Зевсова сына, оказывается мастером и бытовых подробностей, и мимической игры.

В «Гимне к Афродите» перед нами целая идиллическая картинка с характерными бытовыми моментами. Пастуха Анхиза, в шалаш к которому пришла полюбившая его девушка — Афродита, богиня просит, чтобы он показал ее своему отцу, матери и близким родственникам, а те решат, будет ли она для них подходящей невесткой (133-136). Потупивши светлый взор, она уступает страсти, которую сама возбудила в юноше, и поэт подробно описывает, как пастух снимает с богини ее украшения и платье, чтобы сочетаться с нею любовью (155-157). Божественное и чудесное оттесняется земным, бытовым, человечески-интимным.

В «Гимне к Деметре» похищение ее дочери Персефоны богом подземного царства обретает истинно драматический характер. Мы забываем, что речь идет о божестве. Перед нами убитая горем, глубоко несчастная мать. Когда Деметра просит, чтобы ее взяли в дом служанкой или нянькой, мы видим не сестру олимпийца Зевса, а бедную, бесприютную женщину, которая на старости лет должна идти внаймы к людям. В гимне отражены даже элементы исторической действительности. Вымышленная история о том, как Деметру захватили разбойники, чтобы продать в неволю, рисует типичные явления пиратства и развившейся работорговли. Правда, такие моменты здесь являются только попутными, но тем не менее представляют для нас большой интерес. Как памятники мифологии, гимны не теряют от этого своего важного значения, а в своей эстетической ценности от прямого отображения жизни — выигрывают.

Но эта непосредственность в восприятии мифа, пластичность видения мира богов и мира людей, неразрывных друг с другом, скоро уступают место рационалистическому отношению к мифологическому преданию, стремлению к его систематизации. Это ведет к радикальным изменениям самого жанра эпоса. В двух поэмах Гесиода2 «Теогония» и «Работы и дни» мир, отображенный фантастически, и художественно неприкрашенная реальность как бы предстают нам раздельно. Первая поэма — мифологическая — все же далека от героической саги. Пафос её — пафос познания. Хаос (пространство), земля, небо и преисподняя, море и океан, солнце и луна, день и ночь и другие явления космоса, а также земной природы и жизни персонифицированы в образах богов, титанов, нимф и их порождений, которые в своей совокупности, в своих связях и отношениях представляют мифологическую картину вселенной. Это была первая попытка воплотить гигантский замысел: свести многочисленные сказания о происхождении богов (теогонию) воедино, связать их в повествование о возникновении мира (космогонию). В этом плане поэма Гесиода — родоначальница ранней греческой натурфилософии, учения о силах и законах природы. Сам поэт говорит о вдохновляющих его Музах, что они «песни поют о законах, которые всем управляют» («Теогония», 66). Но систематизация мифов не приводит поэта к ученой сухости. В «Теогонии» еще много непосредственной и живой образности. Мифы об Уране, Кроне, сторуких и иных чудовищах поражают своей глубокой архаичностью, а образы этих и других богов — своей сырой, необработанной первозданностью и глыбистой монументальностью. Такая картина, как борьба с титанами (титаномахия, 674-720), по силе поэтической фантазии прямо грандиозна, и не случайно она вызвала многочисленные отклики в античном и последующем изобразительном искусстве. Особенной мощи достигает повествование о титаномахии в том месте, где в нее вступает Зевс. Если оно частично и навеяно гомеровским описанием схватки олимпийцев («Илиада», XX), так все же достаточно говорит и о собственном могучем поэтическом воображении Гесиода. О том же свидетельствует и поединок Громовержца с сыном Геи (Земли), стоголовым драконом Тифоном (820-868). Некоторые космические явления воплощены у Гесиода в образы исключительно прекрасные. Только тонкая художественная фантазия могла представить смену светлой и темной частей суток в таком виде:

Сын Иапета3........ бескрайно-широкое небо На голове и на дланях, не зная усталости, держит В месте, где с Ночью встречается День: чрез высокий ступая Медный порог, меж собою они перебросятся словом — И разойдутся; один поспешает наружу, другой же Внутрь в это время нисходит: совместно обоих не видит Дом никогда их под кровлей своею, но вечно вне дома Землю обходит один, а другой остается в жилище И ожидает прихода того, чтоб в дорогу пуститься. К людям на землю приходит один многовидящим светом, С братом Смерти, со Сном на руках, приходит другая, — Гибель несущая Ночь, туманом одетая мрачным (746-757).

Однако первоначальный замысел — нарисовать картину вселенной путем систематизации мифов и объединения их в своего рода ученый свод, — несомненно, сказался в стиле поэмы. Эпически свежее изложение мифа то и дело уступает в ней место отвлеченному олицетворению и нередко перемежается с простыми перечнями божественных родословных, своего рода каталогами потомков богов. Таковы, например, поименное, занимающее двадцать пять стихов, перечисление дочерей Нерея (240-264) и столь же длинный перечень детей Океана (337-362). В заключение последнего списка поэт должен сказать, что всех их, однако, назвать невозможно, так как имеются три тысячи дочерей — Океанид и столько же сыновей — Потоков.

Наряду с космическими силами и явлениями природы в поэме персонифицируются и явления человеческого бытия: труд и художественное творчество, дары цивилизации, болезни, голод, сон и смерть, зависть и раздоры. Им — в их жизненной реальности — посвящена другая поэма — «Работы и дни». Как по содержанию, так и по стилю она резко отличается от героической и мифологической поэзии, развивавшейся в русле гомеровских традиций. Рассказы о Прометее, Эпиметее, Пандоре, вероятно, перенесенные сюда из «Теогонии» или из другого произведения, имеют лишь иллюстративную функцию и в ткань поэмы органически не входят. В начале «Теогонии», в ее проэмии (запеве), поэт устами олимпийских муз характеризует два возможных пути эпического творчества:

Много умеем мы лжи рассказать за чистейшую правду. Если, однако, хотим, то и правду рассказывать можем (27-28).

Оставив «нас возвышающий обман» поэтической фантазии, Гесиод в «Работах и днях» избрал второй путь — жизненную правду. Обращаясь к своему брату Персу, отнявшему у него земельный надел, поэт говорит об этой частной кривде как о проявлении несправедливости, господствующей в обществе. Стыд и совесть, честность и правосудие из него изгнаны. Цари-дароядцы творят беззаконие, насаждают произвол. Их власть держится на силе, а где сила, там и право (192). Поэт крестьянства, Гесиод сравнивает плачевную долю народа, терпящего насилие аристократической олигархии, с положением соловья, попавшего в когти ястреба. Хищная птица говорит своей жертве:

«Что ты, несчастный, пищишь? Ведь намного тебя я сильнее. Как ты ни пой, а тебя унесу я, куда мне угодно. И пообедать могу я тобой, и пустить на свободу. Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим: Не победит он его, — к униженью лишь горе прибавит!» (207-211).

Отраженное в этой древней басне сознание зависимости от произвола властвующей знати, чувство беззащитности перед превратностями судьбы и всяких бед обусловили безрадостное мировоззрение поэта.

Путь, пройденный человечеством, ему представляется как нисходящая смена ухудшающихся поколений. От первого, золотого, века, через серебряный, медный и затем героический оно опустилось до железного, заполненного несчастиями, раздорами, войнами, ложью, несправедливостью, бесчестностью. Восточного (вавилонского) происхождения миф получил здесь новое толкование, стал пессимистической философией истории человечества. В этой истории Гесиод видит не движение вперед, не прогресс, а деградацию, ступенчатый регресс.

Свершение Прометея, вернувшего людям огонь, отнятый Зевсом, принесло им лишь множество зол и горестей. Пафос цивилизации, вдохновляющий гомеровские описания искусных изделий, восхищение созданиями умелых рук и изобретательной мысли Гесиоду чужды. К морским путешествиям и приключениям, которые так увлекают поэта «Одиссеи», он относится недоверчиво и неодобрительно. Если автор «Илиады» был связан с большой культурой ионийских городов, то автор «Работ и дней» своими взглядами близок к отсталому беотийскому крестьянству. Поэтому единственно надежным Гесиод считает занятие сельским хозяйством. Хотя в труде он видит кару и мученье, которое Зевс судил людям за хитрость Прометея, но работу рачительного земледельца, поскольку она обеспечивает ему достаток, поэт хвалит. Труд не позор, говорит он, позорно безделье, постыдна праздность человека, который ведет жизнь трутня (303-312). Тянуться к чужому добру безрассудно, и ни к чему хорошему посягательство на него не приведет. Люди должны следовать законам Дике, справедливости, велениям правды. Но можно ли эти веления исполнять, когда видишь кругом лишь сплошную кривду? И поэт с горечью признается:

Нынче ж и сам справедливым я быть меж людей не желал бы, Да заказал бы и сыну: ну, как же тут быть справедливым, Если, чем кто неправее, тем легче управу находит? (270-272).

Рассуждения и наставления прорываются здесь непосредственным душевным излиянием. Так же лирически прорывается непосредственное чувство и в заключении легенды о смене веков:

Если бы мог я не жить с поколением пятого века! Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться (174-175).

Гесиод глубоко страдает от того, что в мире господствует кривда. И все же религиозный поэт верит в божественное возмездие, в конечное торжество правды. Ее блюстителем является Зевс, награждающий за добро и наказывающий за зло. О делах людских ему сообщают три мириады соглядатаев (252-255) и великая Дике. Идея справедливости поднята Гесиодом до высоты мирового этического принципа. В плане общественном с нею неразрывно связано утверждение труда, ибо тот, кто не работает, неизбежно становится на путь нарушения этого принципа. Эти взгляды Гесиода и лежат в основе его дидактической поэмы.

Слушайся голоса правды и думать забудь о насилье (275). Помни всегда о завете моем и усердно работай (298) —

наставляет он Перса.

Советы Гесиода составляют практический кодекс ведения крестьянского хозяйства. Поэт говорит, когда следует пахать и сеять, когда собирать урожай, молотить на току, вымерять и ссыпать в сосуды зерно, когда обрезывать и окапывать лозы, когда снимать виноград и когда наливать его соком бочки. Он предусматривает, скольких лет должны быть покупаемые быки и какого возраста наемный работник, сколько кусков хлеба он должен еъесть, чтобы быть в силах гнать прямую борозду (441-447).

Во всех хозяйственных указаниях Гесиод исходит из примет природы, которые ему хорошо известны. Он называет такие детали, которые может видеть и знать лишь наблюдательный глаз земледельца: если хлеб посеян поздно, то может выручить хороший дождь, такой, когда вода заполнила бы след воловьего копыта (485-490); в море на корабле нужно выходить ранней весною, когда

Только что первые листья на кончиках веток смоковниц Станут равны по длине отпечатку вороньего следа (679-680).

Гесиод дает и советы, касающиеся крестьянского быта: как проводить время дома после того, как закончены работы и сделаны запасы, как одеваться и обуваться на зиму, как вести себя с соседями и многое, многое другое. Здесь поэт, должно быть, нередко повторяет изречения, выражающие крестьянскую житейскую мудрость, жизненный опыт земледельца:

Только дающему дай; ничего не давай не дающим (354). Если и малое даже прикладывать к малому будешь, Скоро большим оно станет, прикладывай только почаще (361-362). С братом, — и с тем, как бы в шутку, дела при свидетелях делай (371).

Это чисто деловые сентенции, без каких бы то ни было поэтических украшений. Мало красочны и широкие наставительные рассуждения Гесиода. Может быть, такова уж сама природа дидактики: она и в последующее время редко бывала по-настоящему поэтической.

Как ни далек эпический стиль Гесиода от гомеровского, традиции героического и мифологического эпоса все еще сохраняли свое влияние. Но если раньше высокое гомеровское искусство поднимало поэзию, то теперь подражание его стилю часто приводило к торможению, а то и к сковыванию нового содержания и новых поэтических форм. Возникла историческая необходимость преодоления старого и отжившего таким путем, «чтобы человечество, смеясь, расставалось со своим прошлым».4 Задача высмеять рабское следование гомеровским приемам была трудной ввиду огромной популярности «Илиады» и «Одиссеи». Может быть поэтому, пародия на героический эпос появилась довольно поздно — где-то на рубеже VI-V столетий. Это — «Батрахомиомахия», автором которой некоторые источники называют Пигрета Галикарнасского. Пародируются как содержание, так и стиль «Илиады», а материал для пародии поэт берет из старого народного жанра — «животного эпоса». Как и в гомеровской поэме, здесь повествуется о войне. Там сражаются народы, здесь — лягушки и мыши. Там проявляют доблесть и отвагу Ахилл, Диомед, Аякс, Гектор, Сарпедон и другие герои; здесь вызываются на поединки Творогоед, Грязевик, Норолаз. Там произносят воинственные речи вождь ахейцев Агамемнон, вождь дарданцев Гектор, здесь обращаются с боевым призывом к мышиному племени его царь Хлебогрыз, а к лягушкам — их властитель Вздуломорда. Там герои блистают медными доспехами, здесь шлемом служит скорлупка ореха, щитом — капустный лист, копьем — остроконечный тростник.

Пародируются и образы олимпийцев, решающие исход каждого боя в «Илиаде». Там, потрясая эгидой, Афина наводит ужас на воюющих, обращает в бегство, приносит победу или поражение. Здесь богиня беспомощна и жалка. Мыши изгрызли ее единственное платье, за починку которого ей трудно расплатиться — так она бедна, а лягушки своим кваканьем совсем лишили ее сна, и воинственная дочь Зевса не способна справиться ни с теми, ни с другими. Чтобы не пострадать от развернувшейся страшной битвы, олимпийцы удаляются на высокую вершину, среди них и сам Громовержец. Так выглядят в «Батрахомиомахии» боги и герои, о которых повествуется по всем правилам эпического стиля, с его традиционным запевом, постоянными оборотами, повторами и эпитетами. Несоответствием содержания комичной басенной истории тону героического повествования вышучивается рабское следование гомеровской традиции в эпоху, которая требовала совсем иной поэзии.

Трагическая «Илиада» отзвучала в «Батрахомиомахии» юмористически.

II

Лирическая песня, в которой ее слагатель выражает прямо, «от себя», свое отношение к тому или иному жизненному явлению, к людям и миру, говорит о своих чувствах, мыслях и переживаниях, сопровождала человека испокон веков. Она народна по своему происхождению и бытованию. Мы находим ее образцы и в героическом эпосе. Чем, если не скорбной лирикой, являются плач Фетиды о судьбе ее сына Ахилла и горькие причитания Андромахи и Гекубы над трупом Гектора в «Илиаде»? Чем, если не воинственно-патриотическими элегиями, являются в этой поэме призывы к стойкости, с которыми герои обращаются к своим соплеменникам, отражающим на поле брани натиск врагов? А разве не к области лирики относится увещание, с которым Одиссей обращается к своему собственному сердцу:

Сердце, терпи! Ты другое, еще погнуснее, стерпело… («Одиссея», XX, 18 сл.).

Лирический элемент отмечен нами и в дидактической поэме Гесиода «Работы и дни». Но в VII-VI вв. лирика стала самостоятельным и притом главным, доминирующим родом поэзии. Она закономерно оттеснила героический эпос, отвечая требованиям нового общества, где человек был больше предоставлен собственным силам и возможностям, своей собственной судьбе. Личность становится как бы независимой, хотя в действительности остается связанной с обществом, но только иным образом и на иных началах. Это сказывается и в области художественного творчества. В предыдущую — эпическую — эпоху поэзия повествовала главным образом о событиях, подвигах и переживаниях, волновавших род, племя, объединение племен. Теперь она стала больше выражением состояний, стремлений, чувств и мыслей, волновавших отдельного человека, самовыражением его личности. Это и обусловило развитие лирики. Отношение к окружающему миру теперь у поэта целиком «свое», субъективное. Принадлежа к полису и откликаясь на его общественную жизнь, лирик и здесь выступает как индивидуальность. Даже у элегиков — Солона, Феогнида, — часто обращавшихся в стихотворениях на патриотические и социальные темы к традиционным афористическим суждениям, к народным сентенциям — гномам, выражаются не только общие, но и собственные мысли и чувства лирика. Общественное сознание здесь находит индивидуальное преломление в творчестве поэта. Отсюда происходят важные изменения как в содержании, так и в форме поэзии. Героический эпос повествовал о далеком прошлом. Лирическая песня обратилась к живой современности. Эпос воспевал потомков богов, лирика говорила об обыкновенных людях. Эпос был посвящен деяниям исключительного значения; лирика — главным образом моментам жизненным и злободневным. Эпос отлился в монументальную форму и сохранил множество неизменных оборотов — формул; как малый жанр, лирика более подвижна и почти не знает стойких форм и выражений. Именно в такой подвижной, отзывчивой, злободневной поэзии нуждалась наступившая эпоха ломки отживших социальных устоев, время непрерывного общественного брожения и бурления.

Типичным сыном этой эпохи и ее лучшим выразителем был Архилох. В истории литературы мало поэтов, чье «я» вылилось бы в стихах с такой же силой и непосредственностью, как у него. Из стихов Архилоха узнаем мы о его судьбе, горемычной судьбе наемного воина, которую поэт сумел с предельным лаконизмом и энергией обрисовать в одном двустишии:

В остром копье у меня замешен хлеб. И в копье же Из-под Исмара вино. Пью, опершись на копье (2).

Жалоба ли это? Или просто суровая правда жизни в стихах, равных которым по искренности лирика Европы не знала до «Большого завещания» Франсуа Вийона?

Нельзя не почувствовать этой правды и в отрывочной строке, в которой поэт характеризует свою солдатскую долю:

Главк, до поры лишь, покуда сражается, дорог наемник… (15).

Служба наемного воина, на которой Архилох и погиб, даже не всегда обеспечивала поэту возможность прокормиться. В одном отрывке он признается, что вынужден, побираясь, протягивать руку (79). К богатству он, однако, равнодушен и не завидует даже многозлатному Гигесу (57).

Понятно, что человек с такой судьбой многое не принимает в жизнеотношении Гомера. К героической чести он относится не только равнодушно, но даже иронически. Оставить свое оружие в руках врага для гомеровского героя позор, а для наемного воина Архилоха кинуть в бою свой доспех и спасаться от гибели бегством отнюдь не постыдно, и поэт, ничуть не смущаясь, шутя, рассказывает о своем негеройском поведении (5). Понятие доблести ему чуждо. Посмертная слава, которой так дорожат гомеровские герои, для Архилоха не существует.

Кто падет, тому ни славы, ни почета больше нет От сограждан. Благодарность мы питаем лишь к живым, — Мы, живые. Доля павших — хуже доли не найти (61).

О ценности жизни, которую, потеряв, вернуть невозможно и которой поэтому рисковать не следует, Ахилл говорит лишь в момент кризиса своего героического сознания («Илиада», IX, 401 сл.). Для Архилоха такой взгляд совершенно естествен и разумеется сам собой.

Философия превратности судьбы, которую нужно встречать с душевной твердостью, роднит его лирику с «Одиссеей» (50 и др.). В поэме эти мысли выражаются ее главным «многотерпеливым» героем. Как общеизвестная истина, они высказываются здесь даже девушкой Навсикаей (VI, 188-190). У Архилоха этот взгляд обретает больше горечи и большую долю фатализма. Переменчивость счастья, удачи и неудачи нужно принимать как неизбежность, без излишних душевных аффектов, ибо таков ритм жизни. Пониманию этого ритма он поучает себя самого, свой собственный дух:

Сердце, Сердце! Грозным строем встали беды пред тобой. Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов! Пусть везде кругом засады — твердо стой, не трепещи. Победишь — своей победы напоказ не выставляй, Победят — не огорчайся, запершись в дому, не плачь, В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй. Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт (54).

В другом стихотворении (27) Архилох говорит о невозможности для человека заглянуть в будущее, предвидеть, как его жизнь обернется. Сознание неотвратимости того, что должно случиться (56 и др.), характеризует мировоззрение этого участника колонизационных походов, который никогда не был уверен в своем завтрашнем дне.

Наряду с верой поэта в зависимость не только жизни, но и помыслов и душевных состояний людей от воли бога, можно найти у Архилоха и зародыши некоторых реалистических взглядов ранних древнегреческих философов. В одном из фрагментов читаем:

Настроения у смертных, — друг мой Главк, Лептинов сын, — Таковы, какие в душу в этот день вселит им Зевс. И, как сложатся условья, таковы и мысли их (60).

В стихах Архилоха впервые в европейской поэзии звучит любовная тема. Ее раскрытие поражает откровенностью и непосредственностью эротики (96 и др.). Бурное чувство захлестывает поэту сердце, пронизывает кости, подкашивает ноги, застилает мраком глаза (36, 37 и др.). Вместе с тем оно исполнено большой нежности, поэтичности. Архилоха восхищает тень от волос, ниспадающих на лоб и плечи девушки (31), их красота и аромат (32). Обожание делает этого, казалось, бесшабашно грубого солдата безмолвным (34). Он мечтает о возможности только коснуться возлюбленной рукой (33).

Зато какой он «скорпионоязычный» в своей мести за причиненную обиду! Недаром он особенно прославлен как первый создатель и великий мастер злых «метательных» стихов и от него берет начало традиция сатирической и бытописной «ямбографии»5 в греческой литературе. Недаром сложился позже рассказ о том, что сатирическими ямбами он довел отца своей невесты Необулы Ликамба, отказавшего поэту в руке девушки, до самоубийства. Ликамб, читаем мы в дошедших отрывках, забыл свою клятву и общую трапезу (47). Он лишился рассудка и стал для всех посмешищем (46). Его жена — вся в морщинах, старуха, мажущаяся, однако, миррой (40-43). Его дочь — толстая, грязная потаскуха. Она трепыхается, как похотливая ворона (44). Мы видим и других адресатов Архилоховых нападок. Приятель поэта Перикл — пьяница, на пирушки ходит непрошеный, своей доли не вносит, бесстыдно жрет (28). Он же или другой — вор, что рыскает по городу ночью (101). Архилох не знает жалости. Он сам говорит о беспощадности своей сатиры:

… в этом мастер я большой — Злом отплачивать ужасным тем, кто зло мне причинит (77).

Но поэт не только сводит личные счеты. Своими эпиграммами он метко бьет по более важным уродливым чертам в моральном облике современников. В одной из них характеризуется «доблесть» наемников: тысяча вояк настигли и «геройски» убили преследуемых, их было ровным счетом семеро (11). Это, так сказать, образ коллективный. А вот и индивидуальный — может быть, главаря этих наемников:

Леофил теперь начальник. Леофил над всем царит. Все лежит на Леофиле. Леофила слушай все… (30).

Тип заправилы остро обрисован четырьмя синонимическими речениями, изображающими его власть, и четырехкратным повторением его имени, которое как бы начальствует в каждой из четырех фраз двустишия.

Творческое наследие Архилоха дошло до нас лишь в обрывках. Но и по ним можно себе представить предметно ощутимую четкость и образность его «прозаичного», разговорно-простого языка, жанровое и метрическое разнообразие его песен. Народные стиховые формы сочетались с собственными ритмическими находками первооткрывателя в области лирики.

Древние, знавшие все творчество Архилоха, восхищались им. Эллинистический поэт III века до н. э. Феокрит отразил это отношение античности к великому поэту в своей эпиграмме (XIX):

Стань и свой взгляд обрати к Архилоху ты: он певец старинный. Слагал он ямбы в стих, и слава пронеслась От стран зари до стран, где тьма ночная. Музы любили его, и Делийский сам Феб любил, владыка. Умел с тончайшим он искусством подбирать Слова к стиху и петь его под лиру. (Перевод М. Е. Грабарь-Пассек.)

III

Наряду с ямбографией важным видом лирики была элегия, пение которой сопровождалось игрой на авле (гобое). Она слагалась из двустишия, в которых гексаметр (шестимерник) чередовался с пентаметром (пятимерником), образуя такую строфу:

— СС-СС-СС-СС-СС-С

— СС-СС-//-СС-СС—

На Саламин поспешим, сразимся за остров желанный, Чтобы скорее с себя // тяжкий позор этот смыть! (Солон).

Несмотря на общую форму, элегические стихотворения имели самое различное содержание. У поэтов VII века Каллина, Тиртея и Солона оно является глубоко общественным. Первый из этих элегиков, живший в Эфесе, призывал своих малоазийских соплеменников к мужественной борьбе против завоевателей-киммерийцев.

Вслед за ним Тиртей увещевал соотечественников проявлять перед лицом врагов мужество и храбрость, не позорить себя бегством с поля боя. Элегии этого поэта исполнены истинного пафоса верности отчизне и доблестного боевого духа. Если предание о том, что элегии Тиртея воодушевили спартанцев и принесли им победу в войне против мессенцев, и является легендой, то оно, во всяком случае, характеризует высокую роль вдохновенной патриотической песни.

С такой патриотической элегией обратился к своим согражданам и афинянин Солон, побуждая их вернуть себе отнятый мегарцами Саламин. Из ста ее стихов до нас дошли лишь восемь. Интересно, что государственный деятель здесь прямо предпочитает ораторскому слову слово поэтическое:

Стройно сплетенную песнь вместо речей приношу, —

говорит он своим согражданам. Поэт взывает к чувству афинян, ущемленному утратой этого острова.

Если стихотворения Солона, созданные им для убеждения сограждан, по своему содержанию и стилю рационалистичны, то элегии Мимнерма («К Панно») более эмоциональны, непосредственно «лиричны». Это не советы и рассуждения, а душевные излияния и раздумья. Они проникнуты грустным чувством и сознанием, что молодость убывает невозвратно, что вместе с нею уходят радости и начинают довлеть заботы и горести, которые несет с собою надвигающаяся старость. Не случайно Мимнерму созвучно гомеровское сравнение кратковечных людей с увядающими и опадающими листьями («Илиада», VI, 146-148). Именно его стихотворения стали образцами для печально чувствительной элегии позднейшего времени.

С другой стороны, в лирике Мимнерма утверждается, что нельзя упускать моментов наслаждения, ибо только в них и заключается ценность бытия:

Без золотой Афродиты какая нам жизнь или радость? —

читаем мы в сентенциозном запеве одной из его элегий, вызвавшей множество вариаций в дальнейшей поэзии.

Мимнерм явился также и автором элегий, воспевавших мужество участников войны против лидийских завоевателей, но от них сохранилось немногое. Этой войне была посвящена и не дошедшая до нас его историческая поэма «Смирнеида».

В большем объеме сохранилось поэтическое наследие элегика VI в. Феогнида Мегарского, составляющее около 1400 стихов нравоучительного и сентенциозного характера. В социальном, этическом и философском содержании элегий Феогнида отражено мировоззрение и жизнеотношение поэта аристократии, утратившей свое положение в результате демократической революции. Феогнид остро переживал этот переворот, считая его большой общественной несправедливостью. Исходя из такого реакционного взгляда, поэт преподает своему молодому другу Кирну советы, которые должны составить кодекс его поведения в новой, революционной обстановке. Элегии Феогнида — интереснейший исторический памятник этой обстановки, когда тот,

Кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным И за стеной городской пасся, как дикий олень, — Сделался знатным отныне. А люди, что знатными были, Низкими стали… (55-58).

В таких условиях, поучает поэт-аристократ, нельзя доверяться людям из низов, посвящать в свои замыслы можно только благородных, но и то немногих (69-76). Честность — большая редкость (83-86). Везде царит бесстыдство и наглость, поэтому нужна при распознавании людей большая осторожность (117-118). Видимость бывает обманчивой (128).

Сокрушаясь о том, что утрачивает чистоту своей крови и ухудшается аристократическая порода, Феогнид видит причину этого «зла» в охватившем всех духе расчета:

…Замуж ничуть не колеблется лучший Низкую женщину брать, — только б с деньгами была! Женщина также охотно выходит за низкого мужа, — Был бы богат! Для нее это важнее всего. Деньги в почете всеобщем. Богатство смешало породы… (185-189).

Самого поэта богатство не прельщает, он только не хотел бы страдать от нищеты, которая более ужасна, чем старость и смерть (173-182).

Горечь одинокого осколка исторически обреченной общественной группы слышится в жалобах Феогнида на друзей, которые, чураясь изгнанного, не оказывают ему поддержки. Это больней, чем само изгнание (209-210).

Феогнид не верит в людей, в возможность изменить их природу, перевоспитать дурных. Способа исправить нравственное зло пока еще никто на свете не изобрел (430-438). Люди вообще жалки и ничтожны, жизнь опрокидывает их надежды, они ничего предусмотреть не могут (140-142). Счастливого человека на свете нет (167-168).

При таком чувстве социальной безнадежности и таком беспросветном взгляде на жизнь привязанность к ней, естественно, теряет всякий смысл. Лучше было бы и вовсе не родиться, но раз уж человек появился на свет, то он должен возможно скорее лечь в могилу (425-428). Такова безрадостная философия этого античного предка пессимистических поэтов, певцов социальной реакции и упадка.

IV

Элегия, вначале связанная с музыкой, рано утратила эту связь и превратилась в чисто литературный жанр. Значительно большую роль музыка сохранила в другой области поэзии — мелике. Мелика — развившаяся из фольклорной песни вокальная лирика. Пение мелических стихотворений сопровоядалось игрой на струнном инструменте (лире, кифаре), а также ритмическими движениями. В зависимости от содержания, назначения и количества исполнителей мелика была хоровой или монодической, сольной. Последняя особенно расцвела на острове Лесбосе, с которым связано имя певца Терпандра, усовершенствовавшего лиру, и творчество двух прославленных поэтов, Алкея и Сафо (VII-VI вв.).

В главном городе острова, Митиленах, где жил Алкей, шла ожесточенная борьба между разнослойным демосом и старой землевладельческой знатью. Из новых торгово-колонизационных групп населения здесь выдвигаются один за другим правители-тираны Меланхр, Мирсил, затем Питтак, ранее принадлежавший к одному кругу с Алкеем и его братьями, сторонниками аристократии, позиции которой поэт защищал своими стихами и делами.

В одной из своих «песен восстания» Алкей изображает свой дом как склад боевого оружия — должно быть, для членов аристократического товарищества — гетерии.

Медью воинской весь блестит, Весь оружием убран дом — Арею в честь. Тут шеломы, как жар, горят. И колышутся белые На них хвосты. Там медяные поножи На гвоздях поразвешены; Кольчуги там. Вот и панцири из холста; Вот и полые, круглые Лежат щиты. Есть булаты халкидские, Есть и пояс, и перевязь: Готово все. Ничего не забыто здесь; Не забудем и мы, друзья, За что взялись. (Перевод Вячеслава Иванова.)

Речь здесь идет о предстоящем выступлении заговорщиков, о мятеже против власти ненавистного тирана. Весть о гибели Мирсила наполняет его сердце радостью. Он неистово торжествует и зовет к ликованию своих друзей:

Пить, пить давайте! Каждый напейся пьян! Хоть и не хочешь — пьянствуй! Издох Мирсил! (Перевод Вячеслава Иванова.)

Защитник отжившей знати, Алкей изгонялся с Лесбоса, скитался по чужим странам — Египту, Вавилонии, Фракии. Потерпев неудачу в борьбе с Питтаком, он бежит из Митилен куда-то на далекую окраину острова. Спасаясь здесь в святилище Геры, он жалуется на свою незавидную долю, на жизнь в этой глуши изгнанника из владений благородных предков, на унизительную бедность. Этим жалобам Алкея как будто сродни некоторые мотивы Феогнида, перекликающегося с лесбосским поэтом также и образным сравнением города, раздираемого гражданскими междоусобиями, с расшатанным бурей кораблем, который стремится к надежному берегу (стихи 855-856 Феогнида). Однако для Алкея, в отличие от мегарского элегика, вовсе не характерны безнадежные ламентации. Он — поэт воинственный и малодушию не подверженный. В «Гимне Митиленам»6 Алкей характеризует себя и своих соратников:

Мужи зрелые мы, В свалке судеб Нам по плечу борьба.

Стихия бушующего моря, символизирующего клокочущую гражданскую войну, его не повергает в ужас и не парализует его волю к борению с ней. Пусть валы захлестнули палубу, пусть от буйных ветров продырявлен весь парус, пусть ослабли скрепы корабля и нависла беда, — поэт духом не падает. Он призывает гребцов к мужеству и стойкости:

Дружней за дело! И возведем оплот, Как медной броней, борт опояшем мы, Противоборствуя пучине, В гавань надежную бег направим. Да не поддастся слабости круг борцов! Друзья, грядет к нам буря великая. О, вспомните борьбу былую, Каждый пусть ныне стяжает славу. Не посрамим же трусостью предков прах… (Перевод Я. Э. Голосовкера.)

По боевому пафосу эти и другие стихи («Прекрасна в бою смерть») напоминают воинственные элегии, Тиртея, однако и существенно от них отличаются. У спартанского поэта страстные призывы к проявлению храбрости проникнуты общенародными, патриотическими чувствами, у лесбосского — реакционно-классовыми.

Такие же чувства кипят в его лирических инвективах против Питтака, изменившего аристократической гетерии и ставшего правителем Митилен. Алкей осыпает его бранью, извлекая из своего крепкого лексикона множество ругательных эпитетов, характеризующих физическое и моральное уродство противника: колченогий, толстобрюхий, отродье зла, прощелыга, жадина, пропойца…

Последняя издевка звучит более чем странно, так как сам Алкей воспевает благостное влияние щедро наливаемых до края и выпиваемых «больших, глубокодонных» чаш в любое время, в любой обстановке и в любом душевном состоянии.

Будем пить! И елей Время зажечь: Зимний недолог день. Расписные поставь, Милый, на стол Чаши глубокие! Хмель в них лей — не жалей! Дал нам вино Добрый Семелин сын — Думы в кубках топить… По два налей Полные каждому! Благо было б начать: Выпить один, И за другим черед. (Перевод Вячеслава Иванова.)

По его сколиям (застольным песням), в зимнюю стужу следует прогонять уныние вином, то же нужно делать и в летний зной; торжествуя, нужно напиться; уйдя от врагов на корабле в море, нужно бражничать; спасение от бед — в вине, и, чтобы преодолевать грустные думы о неизбежности смерти и неповторимости жизни, нужно — опять — крепко хмелеть. Вряд ли можно эти «винные» мотивы объяснить только нравами аристократической гетерии, к которой принадлежал поэт. Нужно подумать об Алкее как о личности, о его неустанных жизненных тревогах, неудачах и поражениях, нужно почувствовать большую непосредственность и острую темпераментность поэта, нужно разобраться в мироощущении лирика, роднящем его, несмотря на резкое социальное различие, с Архилохом. Кроме того, здесь следует учесть и поэтические реминисценции. Отзвуки мотивов Архилоха, Мимнерма и даже Гесиода в лирике Алкея несомненны. Одна из его застольных песен весьма сходна со стихами 582-592 «Работ и дней». Стихи Алкея о брошенном щите, вероятно, являются вариацией известного признания великого ямбографа, подобно тому как многие мотивы лесбосского лирика потом по-новому перепеты Горацием.

Ни «песнями восстания», ни пиршественными песнями лирика Алкея не исчерпывается. Мы очень мало знаем о его гимнах, мифологических стихотворениях, любовной лирике. Еще менее нам известны его стихи, посвященные природе. Самостоятельной темы природы нет ни у Гомера, ни у Гесиода, ни в лирической поэзии до Алкея. Впервые она появляется перед нами в «Весеннем фрагменте» лесбосского поэта. Перед нами развернутый пейзаж, весь в ясных, светлых тонах, «озвученный» пением пернатых. И мы слышим здесь в весеннем многоголосье птиц голос поэта, чувствовавшего красоту и радость жизни, — может быть, только иногда, изредка, когда не был озабочен борьбой…

У Сафо, современницы Алкея, тоже принадлежавшей к лесбосской аристократии и тоже на время изгнанной или бежавшей из Митилен, радость бытия составляет основной лирический тон. Мы слышим этот тон во всем ее творчестве, в котором каждая песня звучит как искреннее признание. У нее свой мир интимных переживаний, почти всегда светлый, хотя и не всегда безоблачный. Томление смерти, видение берегов Ахерона проходят как сон, страдание, как тень от стаи низко пролетающих птиц, проплывает быстро, и ясность души возвращается.

Для Сафо в жизни много прекрасного, и все прекрасное ей кажется близким.

Мне не кажется трудным до неба дотронуться… (85).

Каждая из девяти муз вдохновляет один из видов искусства, творимой человеком красоты. Сафо, десятая муза, как назвал ее Платон, — жрица самой красоты человека и природы. Прекрасно для нее то, что не только доставляет наслаждение глазу, но и благостно по своей сущности.

Кто прекрасен, одно лишь нам радует зрение. Кто ж хорош, сам собой и прекрасным покажется (47).

Эллинский идеал гармонической личности, сочетавший нравственное совершенство с физической красотой, идеал, сформулированный философски лишь в классический период, поэтически уже выражен в этом двустишии. У Сафо он как будто рожден не в мысли, а в сердце, как ее чувства к подругам и ученицам. Любовь, восхищение, трепет и замирание сердца, боль и горечь обиды, разлука и тоска, утешительная сладость воспоминания — все ее переживания впечатляют своей душевной искренностью, сердечной доверчивостью.

Как у малых детей, сердце мое… (53).

Боги ей доступны и близки. Сафо говорит с Кипридой во сне (55) и наяву, называет ее многоблаженной (57), видит ее золотовенчанной (61), разливающей гостям щедрой рукой в золотые чаши нектар (56), и одновременно приносит ей, как жрица, жертвы, дары, возлияния (58-59). Это традиционно-культовый и вместе с тем интимный, собственный образ богини, созданный Сафо.

Таково же и ее видение Эроса. Он служитель Афродиты, который спускается в пурпурной хламиде с неба на землю к людям… Но поэтесса знает и могучую силу пламенного влечения. Сафо признается:

Страстью я горю и безумствую… (11).

Тогда ее бурное чувство не укладывается в рамки мифологического представления. Эрос обретает мощь первобытной стихии, захлестывающей все существо человека.

Словно ветер, с горы на дубы налетающий, Эрос души потряс нам… (12).

Или принимает новый, чисто метафорический облик, родственный библейскому соблазнителю Евы — облик змия:

Эрос вновь меня мучит истомчивый, Горько-сладостный необоримый змей (21).

Однако змей характеризуется не дьявольским лукавством; он становится как бы воплощением двойственных чувств самой поэтессы (не случайно на него перенесен эпитет, приложимый лишь к ощущениям человека). Страстный призыв к Афродите, чтобы помогла ей в любви, как и обращение к Гере, чтобы благоприятствовала ее возвращению из изгнания на родину, восходят к культовым молениям. И вместе с тем это не молитвы, а глубоко лирические стихотворения, в которых слышится биение сердца и воспринимается особый поэтический стиль Сафо.

Из двух картин природы, которые имеются в сохранившихся отрывках, одна, как это бывало и в «Илиаде», служит для сравнения, но далеко выходит за его пределы и обретает самостоятельность. Восхищенная красотой ученицы Аттиды, живущей в Лидии, Сафо говорит, что ее подруга выделяется своим блеском среди тамошних женщин, как месяц среди звезд. При этом поэтесса, отдавшись своей фантазии, создает чарующий ноктюрн, полный лунного света, который струится на море, и аромата обрызганных росою цветущих нив и полян. В другом (реконструированном) стихотворении, где живописуется пещера нимф, пейзаж другой, дневной. Пещеру осеняет яблоневый сад. В его ветвях журчит прохлада, и с трепещущих листьев стекает сон. Тенистая свежесть стала у Сафо внятной, а дремота зримой. Какой нужно иметь поэтический слух и глаз, чтобы все это уловить и увидеть!

Меньше, видимо, личного в ее свадебных песнях, эпиталамиях. Здесь во многом сохранен народный обряд с его величанием жениха, уподобляемого герою, богу, стройной ветви (112), и восхвалением невесты, сравниваемой сначала с несорванным алым яблочком (102), а затем с поникшим и помятым гиацинтом (103). Он восстанавливается даже из обрывков свадебной игры. Вот девушка не хочет уйти из родного дома и упрямится, говорит, что будет сидеть в девках (105), а отец неумолим, отвечает: «выдадим» (106). Вот невеста прощается со своей целомудренностью:

«Невинность моя, невинность моя, куда от меня уходишь?» «Теперь никогда, теперь никогда к тебе не вернусь обратно» (115).

Вопрос и ответ, интонации и повторы неподдельно народны.

А вот и веселое поддразнивание дружки, щедрое нагромождение гипербол для потехи над ним:

В семь сажен у привратника ноги, На ступнях пятерные подошвы, В двадцать рук их башмачники шили. (107).

К эпиталамиям примыкает и эпическая реминисценция из троянского мифического цикла, — песня о том, как в Трое встречают прибывшую из Киликии молодую пару, Гектора и Андромаху (118). Созданная в гомеровском дактилическом размере и стиле, она исполнена особенной сафической напевности.

Вообще Сафо исключительно музыкальна. Музыкальность поэтессы отразилась, в частности, в создании ею «сафической строфы», которая пленяла многих древних, особенно римских поэтов (Катулла, Горация), привлекала внимание многих немецких стихотворцев и порою звучала в русской поэзии начиная с XVII века — вплоть до Брюсова и других лириков XX столетия.

* * *

После лирики Сафо мелика больше не достигает такой эмоциональной глубины и такой тонкой художественности. И когда мы читаем некоторые отрывки из эротических стихотворений Ивика, нам кажется, что он перепевает лесбосскую поэтессу. Его Эрос, который летит

Словно сверкающей молнией северный ветер фракийский, и душу Мощно до самого дна колышет. Жгучим безумьем… — (1).

очень напоминает образ этого служителя Киприды, рассмотренный выше.

Легенда рассказывает о любви постаревшей Сафо к молодому корабельщику Фаону и о трагическом ее финале: отвергнутая любимым, поэтесса бросилась с Левкадской скалы в море.

В отличие от лесбосской певицы, Анакреон переживал свои увлечения и неудачи легко. Жизнь при дворах тиранов, ставившая Анакреона в зависимость от желаний и вкусов богатого круга, которому нужно было, чтобы поэт его радовал своими песнями, во многом определила направление творчества этого лирика.

Подобно Мимнерму, Анакреон — поэт-гедонист. Он хочет в жизни прежде всего наслаждений. Война его не привлекает.

А кто сражаться хочет, Их воля: пусть воюют! (14).

Подобно Сафо и Ивику, он тоже знает наваждение бурной страсти. Но, в отличие от их образа Эроса, налетающего, как шквал яростного ветра, потрясающее действие бога любви у Анакреона уподобляется другой силе:

Страшным ударом меня поразил ты, Эрос беспощадный! Словно кузнец своим молотом, в сердце ударил и бросил В бурный поток, разбушеванный зимним ненастьем… (Перевод Л. Мея.)

Однако большею частью его эротика носит иной, игривый характер. Сравнение любви с ристанием, в котором у Ивика, тряхнув стариной, принимает участие и одряхлевший конь, метафорически повернуто у Анакреона иным образом: молодую фракийскую кобылку, резвую и убегающую, поэт-наездник, знающий толк в своем деле, должен будет взнуздать и, умело правя вожжами, провести вокруг меты.

Иногда увлечение Анакреона становится для него самого смешным. Над своей страстью к Клеобулу поэт иронизирует:

Клеобула, Клеобула я люблю, К Клеобулу я как бешеный лечу, Клеобула я глазами проглочу… (Перевод Я. Э. Голосовкера.)

Более грустная ирония поэта над самим собою слышится в его стихотворении о тщетном желании старого озорника позабавиться с юной лесбианкой. Девушка смеется над его седой головой и пялит глаза на другого, молодого (1). Иногда поэт сам хочет спастись от эротического влечения, уйдя от Эроса к Вакху. Но он не поэт бурных кутежей. Ему не по душе грубое, «скифское», пьянство и сопровождающее его бесчинство. В своих вакхических стихотворениях Анакреон воспевает удовольствия, доставляемые чашей легкого, разбавленного вина, приятной дружеской беседой и собственной песней на пирушке.

И все же ходячее суждение об Анакреоне как поэте всегда беззаботном, беспечном и бездумном односторонне. В некоторых его стихотворениях чувствуется горький привкус грустных раздумий, философски не новых, но по-новому пережитых и лирически по-новому выраженных. Это раздумья о скоротечности жизни, о наступлении старости и неизбежности смерти. Поэт в ужасе перед спуском в Аид, откуда нет возврата. Должно быть, уже на склоне лет, испытывая горести угасания, Анакреон сам предпочитал им возможно более скорый уход в преисподнюю:

Умереть бы мне! Не вижу никакого Я другого избавленья от страданий! (16).

Гедонизм, исчерпавший свои возможности, неминуемо оборачивается пессимизмом.

Лирика Анакреона нашла в русской литературе многочисленных переводчиков, начиная от Кантемира и Ломоносова. Особенно силен был интерес к произведениям древнего автора, а также к античным подражаниям им, — так называемой анакреонтике, — в первой половине прошлого столетия, когда переводчиками Анакреона выступили Державин, Гнедич, Батюшков, Пушкин.

Античные источники нам сообщают, что Анакреон создал также элегии, ямбы, гимны, но об этих видах его лирики мы почти ничего не знаем.

* * *

Характеризующее мелику сочетание трех видов искусства — поэтического слова, музыки и танца — сыграло особенно важную роль в лирике хоровой. Состязавшиеся хоры выступали на культовых и других праздничных собраниях и имели, таким образом, определенное назначение в жизни полиса. Торжественные песни были различного содержания и носили различные названия: оды по установленным музыкальным образцам — номы; хвалебные оды — энкомии; оды в честь победителей на спортивных игрищах — эпиникии; торжественные песни для хора девушек — парфении; погребальные песни — френы; гимны в честь Аполлона — пеаны, в честь Диониса — дифирамбы и др.

Зачинателем хоровой мелики был спартанский поэт Алкман, живший в VII в. до н. э. Из его гимнов богам не дошел ни один, а из его песен для девичьих хоров, парфениев, до последнего времени был известен лишь единственный, и то неполный, образец. Сейчас найден еще и другой парфений, но его изучение только началось. Прославление богов и мифологических героев соединяются здесь с восхвалением реальных лиц — прекрасных руководительниц хора.

Среди фрагментов лирики Алкмана привлек особое внимание отрывок, содержащий описание спящей или замершей природы:

Спят вершины высокие гор и бездн провалы, Спят утесы и ущелья… Змеи, сколько их черная всех земля ни кормит, Густые рои пчел, звери гор высоких И чудища в багровой глубине морской. Сладко спит и племя Быстро летающих птиц. (17).

Этот фрагмент вызывает ассоциации с известным стихотворением Гете «Ночная песнь странника», пересозданным Лермонтовым («Горные вершины спят во тьме ночной…»). Наряду с рассмотренными фрагментами Алкея и Сафо он свидетельствует о зарождении в древнегреческой лирике живописного элемента.

Следует также отметить и наличие среди сохранившихся отрывков отдельных философских сентенций, представляющих большой интерес. Так, Алкман говорит: «Опыт — вот основа познания» (30). Хронологически невозможно, кажется, чтобы кто-либо из древнегреческих материалистов мог высказать эту мысль до Алкмана. Должен быть отмечен и другой афоризм поэта:

Железный меч не выше прекрасной игры на кифаре (28).

Связанную с поэзией музыку восхваляли и другие лирики (Феогнид, Сафо, потом особенно Пиндар и другие), но в такой связи о ней не говорилось. Противопоставление и недосказанное, но достаточно ясное предпочтение искусства оружию нам кажется поистине замечательным, особенно в условиях Спарты, где занятие военным делом считалось самым важным.

Парфений Алкмана, дифирамбы Ариона, эпиталамии Сафо, энкомии Ивика и другие произведения хоровой мелики VII-VI столетий подготовили ее высокий расцвет в творчестве Симонида, Пиндара, Бакхилида и затем Тимофея. Но он относится уже к следующему веку и следующему периоду греческой поэзии.

* * *

По богатству содержания, жанров и стихотворных размеров поэзия VII-VI столетий составляет замечательную главу в истории древнегреческой литературы. Она заключает в себе различного направления поэмы (мифологически-космогоническая, дидактическая, пародийная), гимны богам, лирику гражданскую, философскую, интимную, — лирику, удивительную по богатству и разнообразию форм. В ней нашла свое преломление бурная эпоха с ее общественными столкновениями и устремлениями отдельного человека. Ее питательной почвой была прежде всего сама историческая действительность, сама жизнь в условиях складывавшегося рабовладельческого строя. Но фольклорные и эпические традиции и здесь оказывали свое влияние. В свою очередь, поэзия архаического времени была вместе с поэзией предшествующей живительным источником для литературы классического и эллинистического периодов. Она вызвала многочисленные отклики в римскую и последующие эпохи. Став достоянием мировой культуры, она сохранила свою историческую и эстетическую ценность и для нас.

Выдающийся русский писатель В. В. Вересаев много лет посвятил переводам эллинской лирической и эпической поэзии. Ему принадлежат переводы «Илиады» и «Одиссеи»; его перевод поэм Гесиода Академия наук удостоила Пушкинской премии. В 1929 году для десятого тома собрания своих сочинений, выпускавшегося издательством «Недра», В. В. Вересаев собрал свои переводы эллинских поэтов (исключая Гомера), комментарии к ним и некоторые статьи о древнегреческой поэзии в один сборник. Этот сборник с небольшими сокращениями и изменениями предлагается сейчас читателю. Наши знания об эллинской лирике со времен Вересаева значительно обогатились: в песках Египта найдено множество папирусов с большими фрагментами и целыми стихотворениями Алкея, Сафо, других поэтов (самые последние находки приведены в приложении к этой книге). Однако на русском языке сборник Вересаева является до сих пор самым полным, а собранные в нем переводы отличаются высокой точностью и немалыми поэтическими достоинствами; и поэтому новое поколение читателей может благодаря ему приобщиться к великой сокровищнице эллинской поэзии.

Я. САХАРНЫЙ

Гомеровы гимны7

I. К АПОЛЛОНУ ДЕЛОССКОМУ.8

Вспомню, — забыть не смогу, — о метателе стрел Аполлоне. По дому Зевса пройдет он — все боги и те затрепещут. С кресел своих повскакавши, стоят они в страхе, когда он Ближе подступит и лук свой блестящий натягивать станет. 5 Только Лето остается близ молнелюбивого Зевса! Лук распускает богиня и крышкой колчан закрывает, С Фебовых плеч многомощных оружье снимает руками И на колок золотой на столбе близ седалища Зевса Вешает лук и колчан; Аполлона же в кресло сажает. 10 В чаше ему золотой, дорогого приветствуя сына, Нектар отец подает. И тогда божества остальные Тоже садятся по креслам. И сердце Лето веселится, Радуясь, что родила луконосного, мощного сына. 19 Что же мне спеть о тебе? Песнопений во всем ты достоин. 25 Спеть ли, как смертных утеха, Лето, тебя на свет родила, К Кинфской горе9 прислонясь, на утесистом острове бедном Делосе, всюду водою омытом? Свистящие ветры На берег гнали с обеих сторон почерневшие волны. Выйдя оттуда, над всеми ты смертными властвуешь ныне. 30 Родами мучаясь, Крит посетила Лето и Афины, Остров Эгину, Евбею, страну моряков знаменитых, Морем омытый кругом Пепарет и Пейреские Эги, Также Фракийский Афон, Пелиона высокие главы, Самофракию и тенью покрытые Идские горы, 35 Скирос, Фокею, крутые высоты горы Автоканы, Благоустроенный Имброс и Лемнос труднодоступный, Эолиона Макара10 обитель, божественный Лесбос, Хиос, тучнейший из всех островов, расположенных в море, И каменистый Мимант, и высокие главы Корика, 40 Кларос блестящий, крутые высоты горы Эсагеи, Самос, богатый водою, высокие главы Микале, Коос, город людей меропийских, Милет и высоко Вверх возносящийся Книд, и Карпат, от ветров не закрытый, Рению, остров с землей каменистой, и Наксос, и Парос, 45 Все их Лето обошла, собираясь родить Дальновержца, Всех опросила, не хочет ли кто стать родиной сыну. Но трепетали все земли от страха, никто не решился Фебу пристанище дать, хоть и были они плодородны. В Делос пришла наконец каменистый Лето пречестная 50 И, обратившись к нему, окрыленное молвила слово: «Делос! Не хочешь ли ты, чтоб имел тут пристанище сын мой, Феб-Аполлон, чтобы храм на тебе был основан богатый? Вряд ли тобою другой кто прельстится иль почесть окажет: Думаю я, ни овцами ты не богат, ни быками, 55 Зелень скудна на тебе и плодов никаких не родится. Если же будешь ты храм Аполлона иметь Дальновержца, Станут все люди на остров сюда пригонять гекатомбы,11 Жертвенный дым без конца над тобою начнет подниматься… ************** Если б ты только кормил их, владыка, имели бы боги… ************** 60 От посторонней руки: под почвой твоею нет жира». Так говорила. И радостно Делос богине ответил: «Верь мне, Лето, многославная дочерь великого Кея:12 С радостью принял бы я Дальновержца-владыки рожденье, Ибо ужасно я сам по себе для людей неприятен. 65 После же этого все бы почет мне оказывать стали. Сильно, однако, — не скрою, богиня, — страшат меня слухи: Больно уж будет рожденный тобой Аполлон, как я слышал, Неукротим и суров, и великая власть над богами И над людьми ожидает его на земле хлебодарной. 70 Вот я чего опасаюсь ужасно умом и душою: Ну как, сияние солнца впервые увидев, презреньем К острову он загорится, — скалиста, бедна моя почва, И в многошумное море меня опрокинет ногами. Будут бежать чередой непрерывной высокие волны 75 Там над моей головою. А он себе больше по вкусу Землю найдет, чтобы храм заложить и тенистые рощи. Черные вместо людей лишь тюлени одни да полипы Гнезда и домики будут на мне возводить безобидно. Если б, однако, посмела ты клятвой поклясться великой, 80 Что благолепнейший храм свой на мне он воздвигнет на первом Для провещания божьих велений, и после того лишь… *************** Всюду, меж всеми людьми. Ибо много имен он имеет». И поклялася Лето великою клятвой бессмертных: «Этой Землею клянуся и Небом широким над нами, 85 Стикса подземно текущей водой, — меж богов всеблаженных Клятвою, самой ужасной из всех и великою самой: Истинно Фебов душистый алтарь и участок священный Вечно останутся здесь, и почтит он тебя перед всеми». После того как она поклялась и окончила клятву, 90 С радостью роды царя Дальновержца приветствовал Делос. Девять уж мучилась дней и ночей в безнадежно тяжелых Схватках родильных Лето. Собралися вокруг роженицы Все наилучшие между богинь: Ихнея-Фемида,13 Рея, шумящая плесками волн Амфитрита, Диона, 95 Также другие. Лишь не было там белолокотной Геры. 97 Да ни о чем не слыхала Илифия, помощь родильниц: Под облаками златыми сидела она на Олимпе; Хитростью там удержала ее белокурая Гера, 100 Злобой ревнивой горя, потому что могучего сына На свет родить предстояло в то время Лето пышнокудрой. С острова спешно богини послали Ириду с приказом, Чтобы Илифию к ним привела, обещав ожерелье Длинное, в девять локтей, золотое, из зерен янтарных. 105 Но приказали богиню позвать потихоньку от Геры, Чтобы словами ее, как пойдет, не вернули обратно. Только сказали они ветроногой и быстрой Ириде, Та побежала и вмиг через все пронеслася пространство. Быстро примчавшись в обитель богов на высоком Олимпе, 110 Вызвала тотчас Ирида Илифию вон из чертога И с окрыленными к ней обратилась словами, сказавши Все, что сказать олимпийские ей приказали богини, И убедила Илифии душу в груди ее милой. Обе помчались, походкой подобные робким голубкам. 115 Только ступила на Делос Илифия, помощь родильниц, Схватки тотчас начались, и родить собралася богиня. Пальму руками она охватила,14 колени уперла В мягкий ковер луговой. И под нею земля улыбнулась. Мальчик же выскочил на свет. И громко богини вскричали. 120 Тотчас тебя, Стреловержец, богини прекрасной водою Чисто и свято омыли и, белою тканью повивши, Новою, сделанной тонко, — ремнем золотым закрепили. Груди своей не давала Лето златолирному Фебу: Нектар Фемида впустила в нетленные губы младенца 125 Вместе с амвросией чудной. И сердцем Лето веселилась, Радуясь, что родила луконосного, мощного сына. После того как вкусил ты, владыка, от пищи бессмертной, Бурных движений твоих не сдержали ремни золотые, Слабы свивальники стали, и все распустились завязки. 130 Тотчас же Феб-Аполлон обратился к бессмертным богиням: «Пусть подадут мне изогнутый лук и любезную лиру. Людям начну прорицать я решенья неложные Зевса!» Молвивши так, зашагал по земле неиссчетнодорожной Феб длинновласый, далеко стреляющий. Все же богини 135 Остолбенели. И весь засиял, словно золотом, Делос: 139 Так покрываются гор возвышенья лесными цветами. 140 Ты же, о, с луком серебряным царь, Аполлон дальнострельный, То поднимался на Кинф, каменисто-суровую гору, То принимался блуждать, острова и людей посещая. Много, владыка, имеешь ты храмов и рощ многодревных; Любы все вышки тебе, уходящие в небо вершины 145 Гор высочайших и реки, теченье стремящие в море. К Делосу больше всего ты, однако, душой расположен. Длиннохитонные сходятся там ионийцы на праздник, С ними и жены, достойные их, и любезные дети. Помнят они о тебе и, когда состязанья назначат, 150 Боем кулачным, и пляской, и пеньем тебя услаждают. Кто б ионийцев ни встретил, когда они вместе сберутся, Всякий сказал бы, что смерть или старость над ними бессильны. Видел бы он обходительность всех и душой веселился б, Глядя на этих детей и на жен в поясах несравненных, 155 На корабли быстроходные их и на все их богатства. К этому ж — диво большое, которого славе не сгинуть: Острова Делоса девы, прислужницы Феба-владыки. Песнью хвалебной они Аполлона сначала прославят; После, Лето помянув пышнокудрую и Артемиду 160 Стрелолюбивую, песни поют о мужах и о женах, В древности живших, и племя людей в восхищенье приводят. Дивно умеют они подражать голосам и напевам Всяких людей; и сказал бы, услышав их, каждый, что это Голос его, — до того хорошо их налажены песни. 165 Милость свою ниспошлите на нас, Аполлон с Артемидой! Вам же, о девы, привет! Обо мне не забудьте и позже. Если какой-либо вас посетит человек земнородный, Странник, в скитаньях своих повидавший немало, и спросит: «Девы, скажите мне, кто здесь у вас из певцов наилучший? 170 Кто доставляет из них наибольшее вам наслажденье?» Страннику словом хорошим немедленно все вы ответьте: «Муж слепой. Обитает на Хиосе он каменистом. Лучшими песни его и в потомстве останутся дальнем», Мы же великую славу об вас разнесем повсеместно, 175 Сколько ни встретим людей в городах, хорошо населенных, Все нам поверят они, потому что мы правду расскажем. Я же хвалить не устану метателя стрел Аполлона, Сына Лето пышнокудрой, владыку с серебряным луком.

II. К АПОЛЛОНУ ПИФИЙСКОМУ.15

Ликией ты, повелитель, владеешь, Меонией16 милой, Около моря лежащим Милетом, желаемым всеми; Сам же с великою честью на Делосе царствуешь славном ************** Стопы свои направляет к утесам скалистым Пифона17 5 Сын многославной Лето, на блистающей лире играя. Благоухают на боге одежды бессмертные. Струны Страстно под плектром18 звучат золотым на божественной лире Мысли быстрее с земли на Олимп перенесшись, оттуда Входит в палаты он Зевса, в собрание прочих бессмертных. 10 Тотчас желанье у всех появляется песен и лиры. Сменными хорами19 песнь начинают прекрасные Музы, Божьи дары воспевают бессмертные голосом чудным И терпеливую стойкость, с какою под властью бессмертных Люди живут, — неумелые, с разумом скудным, не в силах 15 Средства от смерти найти и защиты от старости грустной. Пышноволосые девы Хариты, веселые Оры, Зевсова дочь Афродита, Гармония, юная Геба, За руки взявшись, водить хоровод начинают веселый. Не безобразная с ними танцует, не малая с виду, 20 Ростом великая, видом дивящая всех Артемида, Стрелолюбивая дева, родная сестра Аполлона. С ними же здесь веселятся и Арес могучий, и зоркий Аргоубийца.20 А Феб-Аполлон на кифаре играет, Дивно, высоко шагая. Вокруг него блещет сиянье, 25 Быстрые ноги мелькают, и пышные вьются одежды. И веселятся, душою великою радуясь много, Фебова матерь, Лето златокудрая, с Зевсом всемудрым, Глядя на милого сына, как тешится он меж бессмертных. Что же мне спеть о тебе? Песнопений во всем ты достоин. 30 Спеть ли о том, как ты был женихом, как любовью горел ты, Как приходил, домогаясь Азановой дочери милой, С Исхием,21 равным богам, многоконным Елатионидом? Иль как Форбанта22 из рода Триопова, иль Амаринфа… Или, как вместе с Левкиппом и вместе с женою Левкиппа…23 ************** 35 Пеший, а он на конях............ ************** Или о том, как, замысливши первый для смертных оракул, Места ища для него, по земле ты бродил, Дальновержец? Прежде всего в Пиерию24 ты путь свой направил с Олимпа; Лакмос, Эматию после того миновал, Эниены,25 40 Через Перребы прошел ты. И скоро достиг Иаолка.26 В славной судами Евбее на мыс поднимался Кенейский. Стал пред Лелантской равниной,27 — но сердце твое не прельстилось Храм твой на ней заложить и тенистые рощи густые. После того перешел ты Еврип,28 Аполлон-дальновержец, 45 И поднялся на зеленую гору святую,29 с нее же Быстро сошел в Микалесс и в луга травяные Тевмесса.30 В Фивы оттуда пришел ты, дремучим одетые лесом: Не жили в те времена еще люди в божественных Фивах, И ни дорог, ни тропинок еще никаких не бежало 50 По хлеборобной равнине фиванской: лишь лес простирался. Дальше оттуда отправился ты, Аполлон дальнострельный, И до Онхеста дошел, Посейдоновой рощи блестящей. Новообъезженный конь, в колеснице идущий прекрасной, Там переводит дыханье от бремени: добрый возница, 55 Спрыгнувши наземь с повозки, пешком по дороге шагает; Кони ж, не зная вожжей, опустевшей гремят колесницей. Если с повозкою въедут они в многодревную рощу, Ждет уход лошадей, а ее, прислонив, оставляют. Ибо таков изначально священный обычай: владыке 60 Молятся люди, а божью повозку судьба охраняет.31 Дальше оттуда отправился ты, Аполлон дальнострельный. Вскоре достиг ты прекрасно струящейся речки Кефиса, Льющейся светлотекучей своею водой из Лелеи.32 Через Кефис перейдя, миновав Окалейские башни,33 65 Ты пересек, Дальновержец, густые луга Галиарта34 И до Тельфусы35 дошел. И прельстился ты местом спокойным. Здесь захотел ты свой храм заложить и тенистые рощи, Встал пред Тельфусою близко и слово такое ей молвил: «Здесь основать я, Тельфуса, прекраснейший храм собираюсь. 70 Чтоб прорицалищем был для людей он, которые вечно Станут сюда пригонять безукорные мне гекатомбы, В пелопоннесском ли кто обитает краю плодоносном, На островах ли, водой отовсюду омытых, в Европе ль. Будут они вопрошать мой оракул. И всем непреложно 75 В храме моем благолепном начну подавать я советы». Молвивши так, заложил основанье сплошное для храма Феб-Аполлон широко и пространно. Увидевши это, Сильно разгневалась сердцем Тельфуса и слово сказала: «Феб-дальновержец, владыка, скажу тебе некое слово. 80 Храм заложить благолепный на этом замыслил ты месте, Чтоб прорицалищем был для людей он, которые вечно Станут тебе приносить безукорные здесь гекатомбы. Вот что, однако, скажу я тебе, — и подумай об этом: Топотом будут тебя раздражать быстроногие кони 85 И у божественных наших истоков поимые мулы. Станет иной тут охотней глядеть на коней пышногривых, С топотом мчащих в пыли колесницу с отделкой прекрасной, Чем на великий твой храм и сокровища многие в храме. Если б, однако, меня ты послушал, — могучей и лучше 90 Ты, о владыка, чем я, и весьма велика твоя сила, Храм ты построил бы в Крисе, в долине под снежным Парнасом. На колеснице прекрасной никто уже там не промчится, Топот коней быстроногих вокруг алтаря не раздастся. Станут в безмолвии там племена знаменитые смертных 95 Иэпеану36 дары приводить, и прекрасные будут Жертвы окрестных людей доставлять тебе радость большую». Так говоря, убедила она Дальновержца, чтоб слава Не Дальновержцу была на земле, а самой ей, Тельфусе. Дальше оттуда отправился ты, Аполлон дальнострельный. 100 В город флегийцев,37 мужей нечестивых и гордых, пришел ты; Знать не желая о Зевсе, они на земле обитают Недалеко от болот кефисийских в прекрасной долине. Быстро оттуда бегом на скалистый хребет поднялся ты. В Крису пришел наконец, под Парнасом лежащую снежным; 105 Обращена она склоном на запад, над ней нависает Сверху скала, а внизу глубоко пробегает долина Дикая. Там-то в душе порешил Аполлон-повелитель Храм свой построить уютный и слово такое промолвил: «Вот где прекраснейший храм для себя я воздвигнуть решаю. 110 Чтоб прорицалищем был для людей он, которые вечно Станут сюда пригонять безупречные мне гекатомбы, В пелопоннесском ли кто обитает краю плодоносном, На островах ли, водой отовсюду омытых, в Европе ль. Будут они вопрошать мой оракул. И всем непреложно 115 В храме моем благолепном начну подавать я советы». Молвивши так, заложил основанье сплошное для храма Феб-Аполлон широко и пространно. На том основанье Входный порог из каменьев Трофоний возвел с Агамедом, Славные дети Эргина, любезные сердцу бессмертных. 120 Вкруг же порога построили храм из отесанных камней Неисчислимые роды людей, на бессмертную славу. Близко оттуда — прекрасно струистый родник,38 где владыкой, Зевсовым сыном, дракон умерщвлен из могучего лука, Дикое чудище, жирный, огромный, который немало 125 Людям беды причинил на земле, — причинил и самим им, И легконогим овечьим стадам, — бедоносец кровавый. [Был на вскормление отдан ему златотронною Герой Страшный, свирепый Тифаон,39 рожденный на пагубу людям. Некогда Гера его родила, прогневившись на Зевса, 130 После того как Афину преславную из головы он На свет один породил. Разъярилась владычица Гера И средь собранья бессмертных такое промолвила слово: «Слушайте, слушайте все вы, о боги, и вы, богини, Как опозорил меня мой супруг, облаков собиратель, 135 Первый, в то время как я остаюсь женой ему доброй: Он совоокой Афиной помимо меня разрешился, Всех остальных превзошедшей блаженных богов олимпийских. Мной же самою рожденный Гефест между тем оказался На ноги хилым весьма и хромым между всеми богами… ************* 140 В руки поспешно схватив, и в широкое бросила море. Но среброногая дочерь Нерея Фетида младенца Там приняла и его меж сестер меж своих воспитала. Лучше б другим, чем она, угодить постаралась бессмертным… Жалкий, коварный изменник! Теперь еще что ты замыслишь? 145 Как же один породить светлоокую смел ты Афину? Разве бы я не сумела родить? Ведь твоею женою Я средь бессмертных зовусь, обладающих небом широким. Ныне, однако, и я постараюся, как бы дитя мне, Не опозоривши наших с тобою священных постелей, 150 На свет родить, чтоб блистало оно между всеми богами. Больше к тебе на постель не приду. От тебя в отдаленье Буду я с этой поры меж бессмертных богов находиться». Молвивши так, от богов удалилась с разгневанным сердцем. И возложила на землю ладонь волоокая Гера 155 И, сотворяя молитву, такое промолвила слово: «Слушайте ныне меня вы, Земля и широкое Небо! Слушайте, боги-Титаны, вкруг Тартара в глуби подземной Жизнь проводящие, — вы, от которых и люди и боги! Сделайте то, что прошу я: помимо супруга Кронида, 160 Дайте мне сына, чтоб силою был не слабее он Зевса. Но превзошел бы его, как Кроноса Зевс превосходит». Так восклицала. И в землю ударила пышной рукою. Заколебалась земля живоносная. Это увидев, Возвеселилася Гера: решила — услышана просьба. 165 И ни единого разу с тех пор в продолжение года Не восходила она на постель многомудрого Зевса И не садилась, как прежде, на пышный свой трон, на котором Часто советы супругу разумные в спорах давала. В многомолитвенных храмах священных своих пребывая, 170 Тешилась жертвами, ей приносимыми, Гера-царица. После ж того, как и дней и ночей завершилось теченье, Год свой закончил положенный круг и пора наступила, Сын у нее родился — ни богам не подобный, ни смертным, Страшный, свирепый Тифаон, для смертных погибель и ужас. 175 Тотчас дракону его отдала волоокая Гера, Зло приложивши ко злу. И дракон принесенного принял. Славным людским племенам причинил он несчастий немало.] День роковой наступал для того, кто с драконом встречался. Но поразил наконец-то стрелою его многомощной 180 Царь Аполлон-дальновержец. Терзаемый болью жестокой, Тяжко хрипя и вздыхая, по черной земле он катался. Шум поднялся несказанный, безмерный. А он, извиваясь, По лесу ползал туда и сюда. Наконец кровожадный Дух испустил он. И, ставши над ним, Аполлон похвалялся: 185 «Здесь ты теперь изгнивай, на земле, воскормляющей смертных! Больше, живя, ты не будешь свирепою пагубой людям! Мирно вкушая плоды многодарной земли, постоянно Станут они приносить мне отборные здесь гекатомбы. Ныне от гибели злой не спасти тебя ни Тифоэю, 190 Ни злоимянной Химере.40 На этом же месте сгниешь ты Силою черной Земли и лучистого Гипериона».41 Так он хвалился. Глаза же драконовы мглою покрылись. Гелиос в гниль превратил его силой своею святою. Вот почему он Пифоном зовется теперь, а владыку 195 Мы называем пифийским: на месте на этом сгноила Острого Гелия сила останки свирепого гада.42 Здесь только понял в уме своем Феб-Аполлон дальнострельный, Из-за чего он обманут прекрасноструистой криницей. Гневом пылая, пошел он к Тельфусе, достиг ее быстро, 200 Стал очень близко пред нею и слово такое ей молвил: «Ты обманула, Тельфуса, меня. Не хотела ты, видно, Местом прелестным владея, струить светлобежную воду. Славу свою ты зато здесь отныне разделишь со мною». Так сказавши, скалой завалил каменистое устье 205 Царь — Аполлон-дальновержец, и скрыл под обвалом теченье. Здесь же себе он построил и жертвенник в роще тенистой Около самой криницы прекраснотекущей. Владыке Все там возносят мольбы, именуя его Тельфусийским, Так как Тельфусы священной течение там посрамил он. 210 Начал в уме своем тут размышлять Аполлон-дальновержец, Как бы ему и кого из людей привести в это место, Чтобы жрецами его они стали в Пифоне скалистом. Жертвы ему приносили б и всем возвещали законы Золотолукого Феба-властителя, что б ни сказал он, 215 Из-под Парнасской скалы прорицанья давая из лавра.43 Так размышляя, узрел он в дали винно-черного моря Быстрое судно. Везло оно много мужей благородных, Критян из града Миносова Кноса, — они для владыки… ************* Ради богатств и товаров они на судне своем черном 220 Плыли в песчанистый Пилос,44 к родившимся в Пилосе людям. Вдруг повстречался им Феб-Аполлон. На корабль быстроходный Выскочил он из воды, уподобившись видом дельфину. Там и остался лежать он чудовищем страшным, огромным. Из моряков же никто догадаться не мог и не видел… ************* 225 И отовсюду толкал он и тряс корабельные балки. Молча, объятые страхом, сидели внутри мореходцы; Не распустили снастей на бокастом судне они черном И парусов корабля черноносого ставить не стали: Как они что-либо где укрепили ремнями сначала, 230 Так и поплыли. Порывами Нот быстроходный корабль их Сзади, с кормы, подгонял. Миновали сначала Малею,45 Землю Лаконскую мимо проплыли и Гелос приморский, Прибыли в Тенар,46 страну, где царит утешающий смертных Гелиос; в мягких лугах превосходного этого края 235 Много пасется обычно овец густорунных владыки. Здесь пожелали они свой корабль задержать и, сошедши, Дивное диво вблизи осмотреть и глазами увидеть, Будет ли чудище дальше на днище лежать корабельном Иль в многорыбную бездну морскую опустится снова. 240 Не подчинился, однако, рулю превосходный корабль их, Дальше пошел самовольно вдоль тучного Пелопоннеса: Легким своим дуновеньем его направлял потихоньку Царь Аполлон дальнострельный. Дорогу свою совершая, Судно в Арену пришло, в Аргифею, приятную видом, 245 В Фриос на броде Алфейском и славные зданьями Эпи, Дальше — в песчанистый Пилос, к родившимся в Пилосе людям. Круны потом их корабль миновал, и Халкиду, и Диму, Мимо Элиды священной прошел он, — державы епейцев. Зевсову радуясь ветру попутному, Феры покинул. 250 И показались вдали из-за облак утесы Итаки, Следом — Дулихий, и Сам, и Закинф, покрытый лесами. Пелопоннес целиком обогнул их корабль быстроходный, И беспредельный Крисейский залив47 пред глазами открылся, Пелопоннес плодоносный собой отделивший от суши. 255 Вдруг, при безоблачном небе, бурливо рванул из эфира С запада ветер великий, по Зевсовой воле, чтоб морем Горько-соленым как можно скорее промчался корабль их. Быстро обратной дорогой они на зарю и на солнце поплыли. Вел же Кронионов сын, Аполлон-повелитель. 260 К Крисе пришли они, издали видной, богатой лозами, В гавань. И врезался в берег песчаный корабль мореходный. Из корабля поднялся тут наверх Аполлон-дальновержец, Видом средь белого полдня звезде уподобившись; искры Сыпались густо с нее; достигало до неба сиянье. 265 В храм он спустился, пронесшись дорогой треножников ценных.48 Ярко сверкнувши лучами, зажег он в святилище пламя, И осветилась вся Криса сияньем. И громко вскричали Жены крисейцев и дочери их в поясах многоценных От Аполлонова взблеска. И ужас объял их великий. 270 Снова оттуда назад к кораблю он, как мысль, устремился, Образ принявши весьма молодого и сильного мужа; Длинные кудри его на широкие падали плечи. Громко он критян окликнул и слово крылатое молвил: «Странники, кто вы? Откуда плывете дорогою влажной? 275 Едете ль вы по делам иль блуждаете в море бесцельно, Как поступают обычно разбойники, рыская всюду, Жизнью играя своею и беды неся чужеземцам? Что так печально сидите вы здесь, отчего не сойдете На берег вы, отчего не свернете снастей корабельных? 280 Нет меж трудящихся тяжко людей, кто бы делал иначе, После того как на черном своем корабле быстроходном К суше пристанет, трудом изнуренный; душой его тотчас Овладевает желанье великое сладостной пищи». Так он сказал и сердца их отвагою бодрой наполнил. 285 Критян начальник немедля в ответ ему слово промолвил: «О чужестранец! Осанкой и всем своим видом походишь Ты не на смертнорожденных людей, — на бессмертного бога. *************** Здравствуй! Привет тебе наш! Да пошлют тебе счастие боги! Дай мне, прошу я, правдивый ответ, чтоб доподлинно знать мне: 290 Что за земля? Что за край? Что за смертные здесь обитают? В место другое держали мы путь по великому морю, В Пилос из Крита: оттуда мы родом, и этим гордимся. Ныне ж сюда мы пришли с кораблем не по собственной воле, Плыли б домой мы другою дорогой, другими путями: 295 Против желания кто-то сюда нас привел из бессмертных». Им, на их речь отвечая, сказал Аполлон-дальновержец: «Странники! в Кносе, богатом деревьями, вы обитали Раньше. Но ныне домой вы к себе не воротитесь больше, В город возлюбленный ваш и в прекрасные ваши жилища, 300 К милым супругам. Но здесь вы получите храм мой богатый, Здесь вы останетесь жить, почитанием пользуясь общим. Сын я великого Зевса. Горжуся я быть Аполлоном, Вас же сюда я привел через великую бездну морскую, Не замышляя вам зла. Богатейший мой храм во владенье 305 Здесь вы получите, всеми людьми почитаемый много. Волю бессмертных вы будете знать и, богов изволеньем, Станете жить в величайшем почете во вечные веки. Ну, а теперь поскорее исполните все, что скажу я: Прежде всего развяжите ремни и спустите ветрила; 310 Сделавши это, ваш черный корабль извлеките на сушу, Из равнобокого выньте судна все богатства и снасти, Соорудите мне жертвенник здесь высоко над прибоем, И разожгите огонь, и ячмень принесите мне в жертву, И обступите алтарь, и молитву ко мне сотворите. 315 Так как впервые из моря туманного в виде дельфина Близ корабля быстроходного я поднялся перед вами, То и молитесь мне впредь, как Дельфинию, и да зовется Жертвенник этот дельфийским.49 И будет он славен вовеки. Кончивши, сядьте обедать близ черного вашего судна 320 И возлиянья свершите блаженным богам олимпийским. После ж того, как свой голод вы сладкой едой утолите, Вместе идите со мною, пэан затянувши, доколе Вы не придете в страну, где получите храм богатейший». Так он промолвил. Они же приказу его подчинились. 325 Прежде всего развязали ремни и ветрила спустили, Мачту к гнезду притянули, спустивши ее на канатах, Сами же вышли на берег крутой многошумного моря. После того из воды высоко на песок оттащили Свой быстроходный корабль, укрепив на огромных подпорках. 330 Жертвенник богу воздвигли над берегом шумноприбойным, Белых насыпали зерен ячменных в огонь разожженный, Сами же стали вокруг и молились ему, как велел он. Кончивши, сели обедать вблизи быстроходного судна И возлиянье свершили блаженным богам олимпийским. 335 После того как желанье питья и еды утолили, Двинулись в путь. Во главе их пошел Аполлон-дальновержец, С лирой блестящей в руках, превосходно и сладко играя, Дивно, высоко шагая. И, топая дружно ногами, Критяне следом спешили в Пифон и пэан распевали, 340 Как распевается песня у критян, которым вложила В груди бессмертная Муза искусство сладчайшего пенья. Неутомимо на холм поднимались они и достигли Вскоре Парнаса и края уютного, где предстояло Жить им остаться теперь, почитанием пользуясь общим. 345 Храм свой богатый он им показал и святилище в храме. Но нерешимостью в милой груди волновалась душа их, И, вопрошая владыку, сказал ему критян начальник: «О повелитель! Сюда, далеко от друзей и отчизны, Нас ты завел, ибо так твоему пожелалося сердцу. 350 Как же, однако, мы будем тут жить? Укажи нам, владыка! Ни виноградников нет, ни лугов в этом крае прелестном, Чтобы прожить хорошо и не хуже людей оказаться». И, улыбнувшись, ответствовал им Аполлон дальнострельный: «Вечно вы ищете духом, нестойкие, глупые люди, 355 Тягостных мук для себя, и забот, и душевных стеснений! Легкое слово скажу я и в души его заложу вам: В правую руку возьмите вы жертвенный нож и закланью Будете скот предавать, что сюда чередой непрерывной Станут ко мне пригонять племена знаменитые смертных. 360 Храм сторожите священный и роды людей принимайте, Сколько б сюда ни пришло их, и, волю мою соблюдая… ************** Если же слово пустое за вами замечу иль дело, Если проявите гордость, что часто меж смертных бывает, Люди другие тогда властелинами станут над вами, 365 И в подчиненье у них навсегда вам придется остаться. Сказано все. А тебе сохранить это следует в сердце?» Славься, о сын Громовержца-царя и Лето пышнокудрой! Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.50

III. К ГЕРМЕСУ.51

Муза! Гермеса восславим, рожденного Майей от Зевса! Благостный вестник богов, над Аркадией многоовечной И над Килленою52 царствует он. Родила его Майя, Нимфа, достойная чести великой, в любви сочетавшись 5 С Зевсом-Кронионом. Сонма блаженных богов избегая, В густотенистой пещере жила пышнокудрая нимфа. Там-то на ложе всходил к ней Кронион глубокою ночью, В пору, как сон многосладкий владел белолокотной Герой. Втайне равно от богов и людей заключен был союз их. 10 Время пришло, — и свершилось решенье великого Зевса: 13 Сын родился у богини, — ловкач изворотливый, дока, Хитрый пролаз, быкокрад, сновидений вожатай,53 разбойник, 15 В двери подглядчик, ночной соглядатай, которому вскоре Много преславных деяний явить меж богов предстояло. [Утром, чуть свет, родился он, к полудню играл на кифаре, К вечеру выкрал коров у метателя стрел, Аполлона; Было четвертого это числа, как явился он на свет.]54 20 После того как из недр материнских он вышел бессмертных, В люльке священной своей лишь недолго Гермес оставался: Вылез и в путь припустился на розыск коров Аполлона, Через порог перешедши пещеры со сводом высоким. Там, черепаху найдя, получил он большое богатство, [Из черепахи хитро смастеривши певучую лиру].55 26 Встретил ее многославный Гермес у наружного входа. Сочную траву щипала она перед самым жилищем, Мягко ступая ногами. Увидев ее, рассмеялся Сын благодетельный Зевса и слово немедля промолвил: 30 «Знаменье очень полезное мне, — и его не отвергну! Здравствуй, приятная видом, размерная спутница хора, Пира подруга! Откуда несешь ты так много утехи, Пестрый ты мой черепок, черепаха, живущая в скалах? Дай-ка возьму я тебя и домой отнесу: ты нужна мне. 35 Мимо тебя не пройду; мне на выгоду первою будешь. Дома полезнее быть, оставаться снаружи опасно.56 Правда, пока ты жива, то защитой от чар вредоносных Служишь;57 зато, как умрешь, превосходною станешь певицей». Так он сказал. И, руками обеими взяв черепаху, 40 Снова домой воротился, неся дорогую утеху. Стиснувши крепко руками, резцом из седого железа Горную стал потрошить черепаху Гермес многославный. Как через грудь человека, которого злые заботы Мучают, быстрые мысли несутся одна за другою, 45 Как за миганием глаза другое миганье приходит, Так у Гермеса за словом немедленно делалось дело. Точно по сделанной мерке нарезав стеблей тростниковых, Их укрепил он над камнеподобной спиной черепахи, Шкурой воловьей вокруг обтянул, догадавшись разумно, 50 Пару локтей прикрепил, перекладину сделал меж ними И из овечьих кишок семь струн приладил созвучных. Милую эту утеху своими сготовив руками, Плектром одну за другою он струны испробовал. Лира Звук испустила гудящий. А бог подпевал ей прекрасно, 55 Без подготовки попробовав петь, как на пире веселом Юноши острой насмешкой друг друга язвят, не готовясь. Пел он о Зевсе-Крониде и Майе, прекрасно обутой, Как сочетались когда-то они в упоенье любовном В темной пещере; о собственном пел многославном рожденье; 60 Славил прислужников он, и жилище блестящее нимфы, И изобилие прочных котлов и треножников в доме. Пел он одно, а другое в уме уж держал в это время. Кончив, отнес он и бережно спрятал блестящую лиру В люльке священной своей. И мясца ему вдруг захотелось. 65 Выскочил вон из чертога душистого быстро в пещеру, Хитрость в уме замышляя высокую: темною ночью Замыслы часто такие в умах воровских возникают. Гелий меж тем в Океан опустился под землю с конями И с колесницей своею. Сын Майи бежал без оглядки 70 И к Пиерийским горам наконец прибежал многотонным. Там у блаженных богов на прелестных лугах некошеных Стойло имели коровьи стада их, не знавшие смерти. Быстро полсотни протяжно мычащих коров криворогих Аргуса зоркий убийца, сын Майи, отрезал от стада. 75 Путаной он их дорогой погнал по песчанистой почве, Перевернувши следы им: повадки он хитрые помнил. Задом ведя их, копыта передние задними сделал, Задние сделал передними, задом и сам подвигался. Снявши сандалии с ног, на морской он песок их забросил 80 И принялся измышлять несказанные, дивные вещи: Миртоподобные ветви с ветвями смешав тамариска, Эти охапки ветвей зеленеющих крепко связал он, Их под подошвами в виде сандалий искусно приладил Вместе с листвой и пошел, избегая проезжей дороги, 85 Словно спеша напрямик, чтобы путь сократить себе дальний.58 И увидал тут старик, в винограднике землю копавший, Как чрез богатый травою Онхест на равнину спешил он. Это заметивши, первым Гермес к старику обратился: 90 «Старец с согнутой спиною! Мотыжишь ты землю усердно. Только бы вызрели лозы, — вина ты получишь немало! ************** Если и видишь — не видь! Оглохни, если и слышишь! Сделайся нем, раз тебе самому здесь не будет убытка!» Столько сказавши, погнал он гурьбою коров крепколобых. 95 Много в пути за собою Гермес многославный оставил Гор густотенных, цветущих лугов и шумливых ущелий. Но уже близкий конец надвигался помощнице черной Ночи священной. Вставало к работе зовущее утро. [Только что вышла с дозором на небо Селена — богиня, Дочерь Палланта-царя, Мегамедова славного сына.]59 101 Сын многомощный Кронида к Алфею-реке в это время Широколобых коров подогнал Аполлона-владыки. Бодро приблизилось стадо к загону со сводом высоким И к водопойным корытам, стоявшим пред лугом прелестным. 105 Вволю протяжно мычащих коров накормивши травою, Всех их гурьбою направил в пещеру Гермес многославный. Шли они, клевер жуя и росою обрызганный кипер.60 Сам же искусство огонь добывать он измысливать начал. Ветку блестящую лавра ножом от коры он очистил, 110 Чтоб по руке приходилась. И дым заклубился горячий. [Так нам он дал и огонь и снаряд для его добыванья.]61 Много поленьев набравши сухих, он обильно и тесно Яму глубокую ими набил. Засветилося пламя И далеко задышало горячим, пылающим жаром. 115 Силой Гефеста огонь разгорался, а он в это время Двух крепкорогих, протяжно мычащих коров из загона Вывел наружу к огню: обладал он великою силой. Дышащих тяжко коров повалил он спиною на землю, * И, наклонив, опрокинул, и мозг им спинной перерезал. 120 Дело свершалось за делом. Отрезавши мясо от жира, Тщательно начал он жарить, на вертел надев деревянный, Бедра и спины — почетный кусок — и наполненный черной Кровью кишечник; а рядом на землю сложил остальное. Шкуры ж убитых коров на кремнистом утесе развесил: 125 И до сих пор еще те, долговечными ставшие, шкуры Можно на той же скале увидать.62 А потом, разложивши Жирное мясо на камне широком и гладком, разрезал Радостнодушный Гермес на двенадцать частей это мясо, Жребий метнув.63 И почет соответственный каждой воздал он; 130 Очень хотелось Гермесу попробовать мяса от жертвы: Хоть и бессмертен он был, раздражал его ноздри призывно Запах приятный. Но дух его твердый ему не позволил * Жертвенной шеи священной попробовать, как ни тянуло. Часть приношенья сложил он в загоне со сводом высоким, 135 Мясо обильное, сало; другую ж на воздух вознес он, * Нового знак воровства.64 И, сухих набросавши поленьев, Ноги и головы все целиком сожжению предал. После того как исполнил он все сообразно обряду, В водовороты Алфея сын Майи сандалии бросил, 140 Угли костра затушил и по воздуху пепел развеял [Целую ночь напролет при свете прекрасной Селены].65 142 Утром, едва рассвело, на священные главы Киллены Снова вернулся Гермес. И на длинном пути никого он Ни из бессмертных богов, ни из смертнорожденных не встретил. 145 Даже собаки молчали. И Зевсов Гермес-благодавец, Съежившись, в дом сквозь замочную скважину тихо пробрался, Ветру осеннему или седому подобный туману. [Прямо в богатый направился храм из тенистой пещеры, Тихо ступая ногами; не топал, как делал снаружи.]66 150 Там в колыбельку поспешно улегся Гермес многославный. Плечи окутав пеленкой, лежал он, как глупый младенец, В руки простынку схватил и ею играл вкруг коленок. Лиру же милую слева под мышкой прижал. Но не смог он Скрыться от матери, — бог от богини. И молвила Майя: 155 «Выдумщик хитрый! Откуда сюда, облеченный бесстыдством, Ты возвращаешься ночью глухой? Погоди, мой голубчик! Крепкими узами скрутит по ребрам тебя Дальновержец, И под тяжелой рукой Летоида67 пойдешь ты отсюда, Либо же впредь воровством заниматься начнешь по долинам. 160 Прочь убирайся, несчастный! Ведь вот на какую заботу Людям и вечным богам произвел тебя на свет отец твой»! Матери тотчас Гермес хитроумный ответствовал речью: «Мать! Не пугай, не старайся! Меня запугать не удастся! Или меня ты считаешь младенцем невинным и глупым? 165 Видит, разгневалась мать, — испугался младенец, затрясся. Знай, заниматься я стану искусством, из всех наилучшим: * Будем мы в день изо дня скотоводничать вместе с тобою. И уж тогда без даров и молитв меж блаженных бессмертных Нам не придется с тобой никогда оставаться, как ныне. 170 Много приятней с богами бессмертными вечно общаться, В полном довольстве, в богатстве, с запасами хлеба, чем дома В сумрачной этой пещере сидеть. И с великою честью Буду такую ж, как Феб, отправлять я священную службу. Ну, а не даст мне ее мой родитель, — так что же? Другое 175 Я попытаю: могу предводителем жуликов стать я. Если же здесь меня сын многославной Лето и отыщет, Штуку другую, куда покрупней уж, ему я устрою: Тотчас отправлюсь в Пифон, проломаю дворцовую стену, Вдоволь котлов и прекрасных треножников там наворую, 180 Золота вдоволь себе наберу с искрометным железом, Много и разной одежды. Увидишь сама, коль захочешь!» Так они оба словами вели меж собой разговоры, Зевса эгидодержавного сын и почтенная Майя. Смертным несущая свет, спозаранку рожденная Эос 185 Из Океана вставала глубокотекущего. Прибыл Феб в это время в Онхест, многомилую рощу святую Земледержателя68 громко шумящего. Там увидал он: * Скармливал изгородь старец волу в стороне от дороги. Первым сын многославной Лето к старику обратился: 190 «Старец, срыватель колючек в Онхесте, богатом травою! Из Пиерии пришел я, ищу я мой скот запропавший: Все это были коровы из стада, с кривыми рогами. Бык же пасся один, от других в отдалении, черный; Огненнооких четыре собаки за стадом ходили, 195 Дружно его охраняя, как будто разумные люди. Бык и собаки остались — и это особенно странно, Все же коровы, как только стемнело, куда-то исчезли, Мягкий покинувши луг и от вкусной травы удалившись. Вот что, о древнерожденный старик, мне скажи, не видал ты, 200 Не прогонял ли какой человек их по этой дороге?» И Аполлону словами ответил старик и промолвил: «Друг! Нелегко рассказать обо всем, что придется глазами Видеть кому: по дороге тут путников много проходит. Эти идут, замышляя худые дела, а другие 205 Очень хорошие. Где там узнать, что у каждого в мыслях? Я же весь день непрерывно, покуда не скрылося солнце, Землю прилежно копал в винограднике, там вот, на склоне. Точно, хороший, не знаю, однако мальчишку я словно Видел, который мальчишка коров подгонял крепкорогих. 210 Малый младенец, с хлыстом. И, ступая, усердно вертелся, Взад он коров оттеснял, с головою, к нему обращенной». Так он сказал. Аполлон поскорее отправился дальше. Вдруг быстрокрылую птицу узрел он и понял тотчас же, Что похититель — родившийся сын Громовержца-Кронида. 215 Чтобы коров отыскать тяжконогих, в божественный Пилос Быстро направил шаги Аполлон-повелитель, сын Зевса, Облаком темно-багряным покрывши широкие плечи. И увидал Дальновержец следы, и промолвил он слово: «Боги! Великое чудо своими глазами я вижу! 220 Вот на дороге следы предо мною коров круторогих, Снова, однако, они повернули на луг асфодельный.69 Эти же вот отпечатки — ни женщины след, ни мужчины, Также ни серого волка, ни дикого льва, ни медведя; И не сказал бы я также, что это кентавр густогривый 225 Быстрым копытом своим тот чудовищный след наворочал. Жутки следы и туда, но оттуда — того еще жутче». Так сказавши, пошел Аполлон-повелитель, сын Зевса. Вскоре пришел он на гору Киллену, заросшую лесом, К густотенистой пещере в скале, где бессмертная нимфа 230 Милого сына на свет родила Громовержцу-Крониду. Склоны священной горы той окутывал запах прелестный. Много овец легконогих паслося на пастбище мягком. Там, через каменный входный порог торопливо шагнувши, В сумрак тенистый пещеры сошел Аполлон-дальновержец. 235 Только завидел сын Зевса и Майи могучего Феба, Из-за пропавшего стада горящего гневом ужасным, Быстро нырнул он в пеленки душистые. Как под покровом Пепла скрывается куча углей, раскаленных и ярких, Так под пеленками скрылся Гермес, увидав Дальновержца. 240 Голову, руки и ноги собрал в незаметный комочек, Только что будто из ванны, приятнейший сон предвкушая, Хоть и не спящий пока. А под мышкой держал черепаху. Сразу узнал — не ошибся — Кронионов сын дальнострельный Майю, горную нимфу прекрасную, с сыном любезным, 245 Малым младенцем, исполненным каверз и хитрых уловок. Все оглядев закоулки жилища великого нимфы, Ключ захватил он блестящий и три отомкнул кладовые: Нектаром были они и приятной амвросией полны, Золота много хранили внутри, серебра и блестящих 250 Платьев серебряно-белых и пурпурных нимфы прекрасной, То, что обычно хранится в священных домах у бессмертных. Все оглядевши места потайные великого дома, С речью такой Аполлон-Летоид обратился к Гермесу: «Мальчик! Ты! В колыбели! Показывай, где тут коровы? 255 Живо! Не то мы с тобою неладно расстанемся нынче! Ибо тебя ухвачу я и в Тартар туманный заброшу, В сумрак злосчастный и страшный, и на свет тебя не сумеют Вывесть оттуда обратно ни мать, ни отец твой великий. Будешь бродить под землею, погибших людей провожая». 260 Тотчас лукавою речью Гермес отвечал Аполлону: «Сын Лето! На кого ты обрушился словом суровым? Как ты искать здесь придумал коров, обитательниц поля? Видом твоих я коров не видал, и слыхом не слышал, И указать бы не мог, и награды не взял бы за это. 265 Я ли похож на коров похитителя, мощного мужа? Нет мне до этого дела, совсем я другим озабочен: Сон у меня на уме, молоко материнское — вот что. Мысли мои — о пеленках на плечи, о ванночке теплой. Как бы нас кто не услышал, чего ради спор происходит: 270 Право, великое было бы то меж бессмертными чудо, Если бы новорожденный ребенок да выскочил за дверь, Чтобы коров воровать. Несуразную вещь говоришь ты! Я лишь вчера родился, ноги нежны, земля камениста. Хочешь, великою клятвой — отца головой — поклянуся, 275 Что и ни сам я ничем в этом деле ничуть неповинен, И не видал никого, кто украл. Да притом и не знаю, Что за коровы бывают: одно только имя их слышал». Так он ответил и начал подмигивать часто глазами, Двигать бровями, протяжно свистать и кругом озираться, 280 Чтоб показать, сколь нелепой считает он речь Аполлона. И, добродушно смеясь, отвечал Аполлон-дальновержец: «О мой голубчик, хитрец и обманщик! Я чую, как часто Будешь в дома хорошо населенные ты пробираться Темною ночью, — как много народу дотла ты очистишь, 285 Делая в доме без шума свою воровскую работу. Много и в горных долинах ты бед принесешь овцепасам, Жизнь проводящим под небом открытым, когда, возжелавши Мяса, ты встретишься с стадом коров и овец руноносных. Если, однако же, сном ты последним заснуть не желаешь, 290 Черной ночи товарищ, — вставай, покидай колыбельку! Почесть же эту, мой друг, и потом меж богов ты получишь: Будешь главою воров называться во вечные веки». Так сказал Аполлон. И, схвативши, понес он мальчишку. В руки попав Дальновержца, в уме своем принял решенье 295 Аргоубийца могучий и выпустил знаменье в воздух, Наглого вестника брюха, глашатая с запахом гнусным; Вслед же за этим поспешно чихнул он. Услышавши это, Наземь из рук Аполлон многославного бросил Гермеса, Сел перед ним, хоть и очень с дальнейшим путем торопился, 300 И, над Гермесом глумяся, такое сказал ему слово: «Не беспокойся, пеленочник мой, сын Зевса и Майи: Время придет, и позднее найду я по знаменьям этим Крепкоголовых коров. И дорогу мне ты не укажешь?» Так он промолвил. И быстро Гермес поднялся килленийский 305 И побежал, поспешая за Фебом. К ушам он руками Крепко пеленку прижал, облекавшую плечи, и молвил: «О Дальновержец, в богах силачина! Куда меня мчишь ты? Из-за каких-то коров, разозлившись, ты так меня треплешь. Пусть бы пропало все племя коров! Да клянусь же, не крал я 310 Ваших коров, не видал никого, кто украл, и не знаю, Что за коровы бывают. Одно только имя их слышал. Дай же ты мне и прими правосудье пред ликом Кронида!» Так, препираясь, подробно в отдельности все перебрали Пастырь овечий Гермес с Аполлоном далекоразящим, 315 Разное в сердце имея: один — говорящий лишь правду, Знающий верно, что сцапал того за коров не напрасно, Тот же, другой, Киллениец, — коварно ласкательной речью Только хотел обмануть Аполлона с серебряным луком. Но не сумел многохитрый от многоразумного скрыться, 320 И, поспешая, шагал он теперь по песчаной дороге Спереди, сзади же, следом за ним — Аполлон-дальновержец. Прибыли скоро на многодушистые главы Олимпа К Зевсу-Родителю оба прекрасные сына Кронида. Там ожидали того и другого весы правосудья. 325 Ясен и тих был Олимп многоснежный. Толпою сбирались Боги бессмертные после восхода Зари златотронной. Остановились Гермес с Аполлоном серебрянолуким Перед коленями Зевса. И Зевс, в поднебесье гремящий, Спрашивать сына блестящего начал и слово промолвил: 330 «Феб! Откуда несешь ты богатую эту добычу, Мальчика, только что на свет рожденного, с видом герольда? Важное дело, я вижу, встает пред собраньем бессмертных?» Царь Аполлон дальнострельный немедля в ответ ему молвил: «О мой родитель! Услышишь сейчас не пустое ты слово: 335 Ты ведь смеялся, что я лишь один до добычи охотник. Путь совершивши великий, нашел я в горах Килленийских Этого вот негодяя мальчишку — плута продувного. В мире мошенников много, — такого, однако, ни разу Ни меж бессмертных богов, ни меж смертных людей не встречал я. 340 Выкрал он с мягкого луга коров у меня и погнал их Вечером поздно песками прибрежными шумного моря. К Пилосу он их пригнал. Но на диво чудовищны видом Были следы их, — деянье поистине славного бога! В черной пыли подорожной коровьих следов отпечатки 345 Шли в направленье обратном опять к асфодельному лугу. Неуловимый же этот хитрец за коровами следом Сам не ногами ступал, не руками по почве песчаной: Способ измыслив какой-то особый, следы натоптал он Столь непонятные, словно ступал молодыми дубами! 350 Первое время с коровами шел он по почве песчаной, И отпечатались ясно следы их в пыли подорожной. После ж того, как песчаной дороги прошел он немало, Сделалась твердою почва; и стал на дороге не виден След ни его, ни коров. Но один человек заприметил, 355 Как направлялся со стадом лобастых коров он на Пилос. После того как коров преспокойно куда-то он запер, Накуролесивши в разных местах в продолженье дороги, С черною сходствуя ночью, залег он в свою колыбельку, В темной пещере, во мраке. И даже орел остроглазый 360 Там рассмотреть бы его не сумел. И руками усердно, Хитрые замыслы в сердце питая, глаза протирал он. А на вопрос мой тотчас же решительным словом ответил: Видом твоих я коров не видал, и слыхом не слышал, И указать бы не мог, и награды не взял бы за это!» 365 Так сказав, замолчал Аполлон и уселся на место. Начал с своей стороны и Гермес отвечать, и промолвил, И указал на Кронида, богов олимпийских владыку: «Зевс, мой родитель! Всю правду, как есть, от меня ты услышишь. Правдолюбив я и честен душою и лгать не умею. 370 Только что солнышко нынче взошло, как приходит вот этот В дом наш и ищет каких-то коров, и притом не приводит Вместе с собой ни свидетелей, ни понятых из бессмертных. Дать указанья приказывал мне с принужденьем великим, И многократно грозился швырнуть меня в Тартар широкий. 375 Он-то вон в нежном цвету многорадостной юности крепкой, Я же всего лишь вчера родился, — он и сам это знает, И не похож на коров похитителя, мощного мужа. Верь мне, ведь хвалишься ты, что отцом мне приходишься милым: Если коров я домой пригонял, — да не буду я счастлив! 380 И за порогом я не был совсем, говорю тебе верно! Гелия я глубоко уважаю и прочих бессмертных, Также тебя я люблю и вот этого чту. И ты знаешь Сам, как невинен я в том. Поклянуся великою клятвой: Этой прекрасною дверью бессмертных клянусь, — невиновен! 385 А уж за обыск я с ним сосчитаюся так или этак, Будь он как хочешь силен! Ты ж тому помогай, кто моложе!» Кончил Киллениец и глазом хитро подмигнул Громовержцу. Так и висела на локте пеленка, — ее он не сбросил. Расхохотался Кронид, на мальчишку лукавого глядя, 390 Как хорошо и искусно насчет он коров отпирался. И приказал он обоим с согласной душою на поиск Вместе идти, а Гермес чтоб указывал путь, как вожатый, И чтоб привел Аполлона-владыку, умом не лукавя, К месту, в котором коров крепколобых его он запрятал. 395 Зевс головою кивнул, и Гермес не ослушался славный: Разум Эгидодержавца его убедил без усилья. Оба прекрасные сына владыки Кронида поспешно Прибыли в Пилос песчаный, лежащий на броде Алфейском, К полю пришли наконец и к загону со сводом высоким, 400 Где сберегал он добычу свою в продолжение ночи. Тут многославный Гермес, подойдя к каменистой пещере, Крепкоголовых коров Аполлоновых вывел наружу. В сторону взор Летоид обратил, на высоком утесе Шкуры коровьи заметил и быстро к Гермесу промолвил: 405 «Как же, однако, сумел ты, хитрец, две коровы зарезать, Этакий малый младенец, едва только на свет рожденный? Будущей силы твоей я страшусь. Невозможно позволить, Чтобы ты вырос большой, о Майи сын, Киллениец!» Так он промолвил и прутьями ивы скрутил ему крепко 410 * Руки. Но сами собою на нем распустилися узы И, перепутавшись, тотчас к ногам его наземь упали… ************* 413 По измышленью Гермеса, лукавого бога. Увидел Феб-Аполлон и весьма изумился. Усердно моргая, 415 Аргоубийца могучий оглядывал искоса местность… ************ Спрятать пытаясь. И очень легко, как желал, успокоил Сердце он сына Лето многославной, царя-Дальновержца, Как тот ни был могуч. Положивши на левую руку, Плектром испробовал струны одну за другою. Кифара 420 Звук под рукою гудящий дала. Аполлон засмеялся, Радуясь; в душу владыки с божественной силой проникли Эти прелестные звуки. И всею душою он слушал, Сладким объятый желаньем. На лире приятно играя, Смело сын Майи по левую руку стоял Аполлона. 425 Вскоре, прервавши молчанье, под звонкие струнные звуки Начал он петь, и прелестный за лирою следовал голос. Вечноживущих богов воспевал он и темную землю, Как и когда родились и какой кому жребий достался. Первою между богинями он Мнемосину восславил, 430 Матерь божественных Муз: то она вдохновляла Гермеса. Следом и прочих богов по порядку, когда кто родился, И по достоинству стал воспевать сын Зевса преславный, Все излагая прекрасно. На локте же лиру держал он. Неукротимой любовью душа разгорелася Феба, 435 И, обратившись к Гермесу, слова он крылатые молвил: * «О скоторез, трудолюбец, искусник, товарищ пирушки, Всех пятьдесят бы коров подарить тебе можно за это! Мирно отныне с тобою, я думаю, мы разойдемся. Вот что, однако, скажи мне, о Майи сын многохитрый: 440 Дивные эти деянья тебе от рожденья ль присущи, Либо же кто из бессмертных иль смертных блистательным этим Даром тебя одарил, обучив богогласному пенью? Слушаю я этот дивный, доселе неслыханный голос, Нет, никогда не владел тем искусством никто ни из смертных, 445 Ни из бессмертных богов, в Олимпийских чертогах живущих, Кроме тебя одного, сын Зевса и Майи, воришка! Что за искусство? Откуда забвенье забот с ним приходит? Как научиться ему? Три вещи дает оно сразу: Светлую радостность духа, любовь и сон благодатный. 450 Сопровождаю и сам я божественных Муз олимпийских, Дело же их — хороводы и песенный строй знаменитый, Пышно цветущие песни и страстные флейт переливы. Но никогда ни к чему еще сердце мое не лежало Больше, чем к этим деяньям искусным, явленным тобою. 455 Сын Кронидов, игре превосходной твоей удивляюсь! Хоть невелик ты, но что за прекрасные знаешь ты вещи! Сядь же, голубчик, и слово послушай того, кто постарше. Ныне же славу великую ты меж бессмертных получишь, Верно тебе говорю я, — и сам ты, и мать твоя также. 460 Этим тебе я клянуся кизиловым дротиком70 крепким: Славным тебя и богатым я сделаю между богами, Пышных даров надарю и ни в чем никогда не надую!» Речью лукавою Фебу Гермес отвечал многославный: «Как осторожно меня ты пытаешь! А мне бы завидно 465 Не было вовсе, когда бы искусство мое изучил ты. Нынче ж узнаешь. Желаю тебе от души угодить я Словом своим и советом: ведь все тебе ведомо точно. Ибо на первом ты месте сидишь меж богов всеблаженных, Смелый душой и могучий. И любит тебя не напрасно 470 Зевс-промыслитель. По праву так много даров и почета Ты от него получил. Говорят, прорицать ты умеешь С голоса Зевса-отца: ведь все прорицанья от Зевса. Ныне ж и сам я узнал хорошо, до чего ты всеведущ. Выбор свободный тебе — обучаться, чему пожелаешь. 475 Так как, однако, желаешь душой на кифаре играть ты, Пой и играй на кифаре и праздник устраивай пышный, В дар ее взяв от меня. Ты же, друг, дай мне славу за это. Звонкую будешь иметь на руках ты певицу-подругу, Сможет она говорить обо всем хорошо и разумно. 480 С нею ты будешь желанным везде, — и на пире цветущем, И в хороводе прелестном, и в шествии буйно веселом. Радость дает она ночью и днем. Кто искусно и мудро Лиру заставит звучать, все приемы игры изучивши, Много приятных для духа вещей он узнает чрез звуки, 485 * Тешиться нежными станет привычками с легкой душою И от работы бессчастной забудется. Если же неуч Грубо за струны рукою неопытной примется дергать, Будет и впредь у него дребезжать она плохо и жалко. Выбор свободный тебе — обучаться, чему пожелаешь. 490 Сын многославный Кронида, тебе отдаю эту лиру! Мы же на пастбищах этой горы и равнины привольной Будем пасти, Дальновержец, коров, обитательниц поля. И в изобилии станут коровы, сопрягшись с быками, Нам и бычков и телушек рожать. А тебе не годится, 495 Как бы о выгоде ты ни заботился, гневаться слишком!» Так говоря, протянул он кифару. И Феб ее принял. Сам же Гермесу вручил он блистающий бич свой и отдал Стадо коровье в подарок. И с радостью принял сын Майи. В левую руку тотчас же кифару Гермесову взявши, 500 На многоснежный Олимп воротились, в собранье бессмертных. Лирою тешась. И радость взяла промыслителя-Зевса. ************* Дружбу меж ними возжег он. И с этого времени крепко И нерушимо навеки Гермес возлюбил Летоида, Милую дав Дальновержцу кифару как знаменье дружбы. 510 И, обучившись приемам, играл он, с кифарой на локте. Сам же Гермес изобрел уж искусство премудрости новой: Тотчас создал далеко разносящийся голос свирелей. И обратился к Гермесу тогда Летоид со словами: «Очень боюсь я, сын Майи, вожатый, на выдумки хитрый, 515 Как бы кифары моей не стянул ты и гнутого лука: Ибо в удел тебе Зевсом дано всевозможные мены Производить между смертных людей на земле многодарной. Если б, однако, великою клятвой богов поклялся ты, Либо кивком головы, либо Стикса могучей водою, 520 Все бы тогда мне приятным и милым ты сделал для сердца». И головою кивнул знаменитый Гермес, обещаясь Не воровать никогда ничего из имущества Феба, Не приближаться и к прочным палатам его. И ответно Клятву в союзе и дружбе принес Аполлон дальнострельный 525 В том, что милее не будет ему ни один из бессмертных, Ни человек, от Кронида рожденный, ни бог. «Превосходным * Будешь посредником ты у меня меж людьми и богами, Веры достойным моей и почтенным. Поздней тебе дам я Посох прекрасный богатства и счастья — трилистный, из злата. 530 Будет тебя этот посох повсюду хранить невредимым, * Все указуя дороги к хорошим словам и деяньям, Сколько бы я их ни знал по внушению вещему Зевса. Что ж до гаданий, которым ты, друг, научиться желаешь, Этой наукой владеть не дано ни тебе, ни другому. 535 Ведает только Кронида великого ум. Поручившись, Я головою кивнул и поклялся великою клятвой, Что, исключая меня, средь богов, бесконечно живущих, Знать ни единый не будет решений обдуманных Зевса. Так не настаивай также и ты, златожезленный брат мой, 540 Чтобы тебе я поведал Кронидовы вещие мысли. Вред я несу одному человеку и пользу другому: Много имею я дела с родами бессчастными смертных. И от оракула пользу получит лишь тот, кто, доверясь Лету и голосу птицы надежной, ко мне обратится:71 545 Тот от оракула пользу получит, не будет обманут, Кто ж, положившись на знаменья птиц, для гаданий негодных, За прорицанием к нам безрассудно захочет прибегнуть, Больше узнать домогаясь, чем знают бессмертные боги, Тот, говорю я, без пользы придет и дары принесет мне. 550 Но расскажу я тебе и другое, сын Майи преславной И Эгиоха-Кронида,72 в богах божество-благодавец! Некие Фрии на свете живут, урожденные сестры, Девы.73 На быстрые крылья свои веселятся те девы. Трое числом. Волоса их посыпаны белой мукою. 555 А обитают они в углубленье Парнасской долины, Там обучая гаданью. И мальчиком подле коров я Им занимался и сам. Но отец ни во что его ставил. Дом свой покинув и с места на место проворно летая, К сотам они приникают и каждый дотла очищают. 560 Если безумьем зажгутся, поевши янтарного меда, Всею душою хотят говорить они чистую правду. Если же сладостной пищи богов не отведают нимфы, Тех, кто доверится им, поведут безо всякой дороги. Их я тебе отдаю. Обо всем вопрошая подробно, 565 Тешь себе душу. А если гадать ты и смертному станешь, Часто твоих прорицаний запросит он: лишь бы сбывались! Это возьми ты, сын Майи, и стадо коров криворогих. На попеченье прими лошадей и выносливых мулов… ************* Огненноокие львы, белоклыкие вепри, собаки, 570 Овцы, сколько бы их на земле ни кормилось широкой, Четвероногие все да пребудут под властью Гермеса! Быть лишь ему одному посланцом безупречным к Аиду. * Дар принесет он немалый, хоть сам одарен и не будет». Так возлюбил Дальновержец Гермеса, рожденного Майей 575 Всяческой дружбой. А прелесть придал их союзу Кронион. Дело имеет Гермес и с людьми, и со всеми богами Пользы кому-либо мало дает, но морочит усердно Смертных людей племена, укрываемый черною ночью. Радуйся также и ты, сын Зевса-владыки и Майи! Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

IV. К АФРОДИТЕ.74

Муза! Поведай певцу о делах многозлатной Киприды! Сладкое в душах богов вожделенье она пробудила, Власти своей племена подчинила людей земнородных, В небе высоком летающих птиц и зверей всевозможных, 5 Скольким из них ни дает пропитанье земля или море. Всем одинаково близко сердцам, что творит Киферея.75 Только троих ни склонить, ни увлечь Афродита не в силах: Дочери Зевса-владыки, сиятельноокой Афины, Мало лежит ее сердце к делам многозлатной Киприды. 10 Любит она только войны и грозное Ареса дело, Схватки жестокие, битвы, заботы о подвигах славных. Плотников, смертных мужей, обучила впервые богиня Сооружать для боев колесницы, пестрящие медью. Девушек с кожею нежной она обучила в чертогах 15 Славным работам, вложив понимание каждой в рассудок. Также не в силах Киприда улыбколюбивая страстью Жаркой и грудь Артемиды зажечь златострельной и шумной: Любит она только луки, охоту в горах за зверями, Звяканье лир, хороводы, далеко звучащие клики, 20 Рощи, богатые тенью, и город мужей справедливых. Дел Афродиты не любит и скромная дева-Гестия, Перворожденная дочь хитроумного Крона-владыки, Снова ж потом и последнерожденная, волею Зевса.76 Феб-Аполлон добивался ее, Посейдон-земледержец, 25 Не пожелала она, но сурово обоих отвергла. Клятвой она поклялася великой — и клятву сдержала, До головы прикоснувшись эгидодержавного Зевса, Что навсегда она в девах пребудет, честная богиня. Дал ей отличье прекрасное Зевс в возмещенье безбрачья: 30 Жертвенный тук принимая, средь дома она восседает; С благоговеньем богине во всех поклоняются храмах, Смертными чтится она, как первейшая между богами. Этих троих ни склонить, ни увлечь Афродита не в силах. Из остальных же избегнуть ее никому невозможно, 35 Будь то блаженные боги иль смертнорожденные люди. Зевс-молнелюбец и тот обольщаем бывал не однажды, Он, величайший из всех, величайшей чести причастный! Разум глубокий вскружив, без труда и его Афродита Стоило лишь пожелать ей — сводила со смертной женою 40 И забывать заставляла о Гере, сестре и супруге, Между бессмертных богинь выдающейся видом прекрасным. Славную Крон хитроумный и матерь Рея родили. Знающий вечные судьбы, властительный Зевс-молнелюбец Сделал разумную Геру своею супругой почтенной. 45 Но и саму Афродиту зажег сладострастным желаньем Ласк человеческих Зевс, чтоб как можно скорей оказалось, Что не смогла и она не взойти к человеку на ложе И чтоб нельзя уже было хвалиться пред всеми богами Сладко смеющейся, любящей смех Афродите прекрасной, 50 Как она с женами сводит земными богов всеблаженных, И сыновей для бессмертных богов они смертных рождают, Как и с мужами земными блаженных богинь она сводит. Зевс ей забросил к Анхизу желание сладкое в душу, Пас в это время быков на горах он высоковершинных 55 Иды,77 богатой ключами, — осанкой бессмертным подобный. И загорелось любовью улыбколюбивой Киприды Сердце. И, ужас будя, вожделенье ей в душу проникло. Быстро примчавшись на Кипр, низошла она в храм свой душистый В Пафосе: есть у нее там алтарь благовонный и роща. 60 В храм Афродита вошла и закрыла блестящие двери. Там искупали богиню Хариты и тело натерли Маслом бессмертным, какое обычно для вечно живущих, [Нежным, нетленным, нарочно надушенным для Кифереи.]78 64 Чудной облекшись одеждой и все превосходно оправив, 65 Золотом тело украсив, покинула Кипр благовонный И понеслась Афродита улыбколюбивая в Трою, На высоте, в облаках, свой стремительный путь совершая. Быстро примчалась на Иду, зверей многоводную матерь. Прямо к жилищам пошла через гору. Виляя хвостами, 70 Серые волки вослед за богинею шли и медведи, Огненноокие львы и до серн ненасытные барсы. И веселилась душою при взгляде на них Афродита. В грудь заронила она им желание страстное. Тотчас По двое все разошлися по логам тенистым. Она же 75 Прямо к пастушьим куреням приблизилась, сделанным прочно. Там-то Анхиза-героя нашла. В отдаленье от прочих, Он в шалаше пребывал, от богов красоту получивший. Вслед за стадами бродили по пастбищам густотравистым Все остальные. От них вдалеке, он туда и обратно 80 По шалашу одиноко ходил, на кифаре играя. Встала внезапно пред ним Афродита, Кронидова дочерь, Ростом и видом вполне уподобившись деве невинной, Чтобы Анхиз не пугался, ее увидавши глазами. Он же, увидев богиню, в уме размышлял и дивился 85 Виду и росту ее и блестящим ее одеяньям. Пеплос79 надела она, лучезарный, как жаркое пламя, Ярко блестели на теле витые запястья и пряжки, И золотые висели на шее крутой ожерелья, Разнообразные, видом прекрасные; словно блестящий 90 Месяц вкруг нежных грудей Афродиты светился чудесно. Страсть овладела Анхизом. Он слово навстречу ей молвил: «Здравствуй, владычица, в это жилище входящая, — кто бы Ты ни была из блаженных, — Лето, Артемида, Афина, Иль Афродита златая, иль славная родом Фемида! 95 Или же ты мне явилась, одна из Харит, что бессмертных Сопровождают богов и бессмертными сами зовутся? Или ты нимфа — из тех, что источники рек населяют, Влажногустые луга и прекраснотенистые рощи? Или из тех, что на этой горе обитают прекрасной? 100 Я для тебя на холме, отовсюду открытом для взоров, Жертвенник пышный воздвигну и буду на нем постоянно Жертвы тебе приносить многоценные. Ты же, богиня, Будь благосклонна ко мне, возвеличь меж сограждан троянских, Даруй, как время настанет, цветущих потомков и сделай 105 Так, чтоб, в народах блаженный, и сам хорошо я и долго Жил и на солнце глядел, и до старости дожил глубокой». Зевсова дочь Афродита немедля ему отвечала: «Славный Анхиз! Из мужей, на земле порожденных, славнейший! Я не богиня. Напрасно меня приравнял ты к бессмертным. 110 Смерти подвержена я. И жена родила меня, матерь. Славноименный Отрей80 — мой отец, коли слышал о нем ты. Царствует он нераздельно над всей крепкостенной Фригией. Но языком хорошо я и нашим и вашим владею, Ибо меня воскормила троянка-кормилица дома, 115 Девочкой малой принявши от матери многолюбимой. Вот почему хорошо языком я и вашим владею. Ныне же Аргоубийца с лозой золотою81 из хора Золотострельной и шумной похитил меня Артемиды: Много нас, нимф, веселилось и дев, для мужей вожделенных, 120 И неиссчетные толпы венком хоровод окружали. Там-то меня и похитил Гермес с золотою лозою. Нес он меня через земли, являвшие труд человека, Нес и чрез дикие земли, лишенные меж, на которых Лишь плотоядные звери блуждают по логам тенистым; 125 Кажется мне, что ногами я даже земли не касалась. Он мне сказал, что на ложе Анхиза законной супругой Я призываюсь взойти и детей народить тебе славных. Все указавши и все объяснив, возвратился обратно Аргоубийца могучий в собрание прочих бессмертных. 130 Я же к тебе вот пришла: принуждает меня неизбежность. Именем Зевса тебя заклинаю! Родителей добрых Именем, ибо худые такого, как ты, не родили б! Девой невинной, любви не познавшей, меня отведи ты И покажи как отцу твоему, так и матери мудрой, 135 Также и близким, с тобой находящимся в родственных связях, Буду ли я подходящей невесткой для них иль не буду? Быстрого вестника тотчас пошли к резвоконным фригийцам, Пусть сообщит и отцу он, и матери, тяжко скорбящей. Золота много они тебе вышлют и тканой одежды. 140 Ты же прими за невестой в приданое эти богатства. Все это сделавши, свадебный пир снаряди богатейший, Чтоб оценили его и бессмертные боги и люди». Так говорила и сладким желаньем наполнила душу. Страсть овладела Анхизом; он слово сказал и промолвил: 145 «Если ты смертная впрямь и жена родила тебя матерь, Если отец твой — Отрей знаменитый, как ты утверждаешь, Если ты здесь по решенью бессмертного Аргоубийцы И навсегда суждено тебе быть мне законной женою, То уж никто из богов и никто из людей земнородных 150 Мне помешать не сумеет в любви сочетаться с тобою Тотчас, теперь же! Хотя б даже сам Аполлон-дальновержец Луком серебряным слал на меня многостопные стрелы! Мне бы хотелось, о дева, богиням подобная видом, Ложе с тобой разделивши, спуститься в жилище Аида!» 155 Руку он взял Афродиты улыбколюбивой. Она же, Светлый потупивши взор, повернулась и тихо скользнула К постланной пышно постели. Там сложено было уж раньше Ложе из мягких плащей для владыки и сверху покрыто Шкурами тяжко рыкающих львов и косматых медведей, 160 Собственноручно в высоких горах умерщвленных Анхизом. Рядом воссели они на прекрасно устроенном ложе. Снял он ей прежде всего украшенья блестящие с тела Пряжки, застежки, витые запястья для рук, ожерелья. Пояс потом распустил, и сиявшие светом одежды 165 С тела богини совлек и на стуле сложил среброгвоздном. И сочетался любовью, по божеской мысли и воле, С вечной богинею смертный, и сам того точно не зная. В час же, когда пастухи на стоянку коров пригоняют С тучными овцами к дому, с цветами усыпанных пастбищ, 170 Крепкий и сладостный сон излила на Анхиза богиня, С ложа сама поднялась и прекрасное платье надела. Все со вниманьем вкруг тела оправив, у самого входа Остановилась богиня богинь, головой достигая Притолки,82 сделанной прочно, и ярко сияли ланиты 175 Той красотою нетленной, какою славна Киферея. И пробудила от сна, и такое промолвила слово: «Встань поскорей, Дарданид! Что лежишь ты во сне непробудном? Встань и ответь себе точно, кажусь ли сейчас я подобной Деве, какою сначала меня ты увидел глазами». 180 Так говорила. Ее он из сна очень быстро услышал. И увидал он глаза и прекрасную шею Киприды, И ужаснулся душою, и, в сторону взор отвративши, Снова закрылся плащом, и лицо несравненное спрятал, И, умоляя богиню, слова окрыленные молвил: 185 «Сразу, как только тебя я, богиня, увидел глазами, Понял я, кто ты, и понял, что ты мне неправду сказала. Зевсом эгидодержавным, простершись, тебя заклинаю: Не допусти, чтоб живой между смертных я жить оставался Силы лишенным. Помилуй! Ведь силы навеки теряет 190 Тот человек, кто с бессмертной богинею ложе разделит!» И отвечала ему Афродита, Кронидова дочерь: «Славный Анхиз! Из людей, на земле порожденных, славнейший! Духом не падай и в сердце своем не пугайся чрезмерно. Ни от меня, ни от прочих блаженных богов ты не должен 195 Зол испытать никаких: олимпийцы к тебе благосклонны. Милого сына родишь. Над троянцами он воцарится.83 Станут рождать сыновья сыновей чередой непрерывной. Имя же мальчику будет Эней,84 потому что в ужасном Горе была я, попавши в объятия смертного мужа. 200 Больше всего меж людей походили всегда на бессмертных Люди из вашего рода осанкой и видом прекрасным. Так златокудрого некогда Зевс Ганимеда похитил Ради его красоты, чтобы вместе с бессмертными жил он И чтобы в Зевсовом доме служил для богов виночерпцем, 205 Чудо на вид и богами блаженными чтимый глубоко, Из золотого кратера пурпуровый черпая нектар. Тросом85 же тяжкая скорбь овладела: не знал он, куда же Сына его дорогого умчало божественным вихрем. Целые дни непрерывно оплакивал он Ганимеда. 210 Сжалился Зевс над отцом и ему, в возмещенье за сына, Дал легконогих коней, на которых бессмертные ездят. Их ему дал он в подарок. Про сына ж, велением Зевса, Аргоубийца, глашатай бессмертных, владыке поведал, Что нестареющим стал его сын и бессмертным, как боги. 215 После того как услышал он Зевсово это известье, Трос горевать перестал, и душою внутри веселился, И, веселяся душой, разъезжал на конях ветроногих. Так и Тифона86 к себе увлекла златотронная Эос, Тоже из вашего рода и видом подобного богу. 220 С просьбой прибегла она к чернотучему Зевсу-Крониду, Сделать бессмертным его, чтобы жил он во вечные веки. Зевс головою на это кивнул и исполнил желанье. Глупая! Вон из ума упустила владычица Эос Вымолить юность ему, избавленье от старости жалкой. 225 Первое время, пока многомилою юностью цвел он, Рано рожденною он наслаждался Зарей златотронной, Близ океанских течений у граней земли обитая. С той же поры, как сединки в его волосах появились На голове благородной и на подбородке прекрасном, 230 Ложе его посещать перестала владычица Эос, Но за самим продолжала ходить и амвросией сладкой, Пищей кормила его, одевала в прекрасное платье. После ж того, как совсем его грозная старость настигла И ни единого члена не мог ни поднять он, ни двинуть, 235 Вот каковое решенье представилось ей наилучшим: В спальню его положила, закрывши блестящие двери; Голос его непрерывно течет, но исчезла из тела Сила, которою были исполнены гибкие члены. Не пожелала бы я, чтоб, подобным владея бессмертьем, 240 Между блаженных бессмертных ты жил бесконечною жизнью. Если б, однако, с такою, как ныне, осанкой и видом Жить навсегда ты остался, моим именуясь супругом, Заволочить не могло бы рассудка мне ясного горе. Ныне же быстро тебя беспощадная старость охватит, 245 Старость, пред вами так скоро встающая, общая всем вам, Трудная, полная горя, которой и боги боятся. Ныне позор величайший и тяжкий на вечное время Из-за тебя между всеми бессмертными я заслужила: Раньше боялися боги моих уговоров и козней, 250 Силой которых сводила бессмертных богов на любовь я С смертными женами: всех покоряла я мыслью своею. Но никогда уже уст я отныне своих не раскрою Перед бессмертными чем похвалиться. Бедою ужасной, Невыразимой постигнута я, заблудился мой разум: 255 Сына под поясом я зачала, сочетавшись со смертным!.. После того как впервые он солнца сиянье увидит, Горные нимфы с грудями высокими вскормят младенца, Здесь обитают они, на горе на божественной этой. Род их — особый; они не бессмертны, но также не смертны: 260 Долгое время живут, амвросийной питаются пищей И в хороводах прекрасных участвуют вместе с богами. Их в закоулках уютных пещер заключают в объятья С лаской любовной Силены и Аргуса зоркий убийца. С ними, как только родятся они, появляются на свет 265 Из многоплодной земли на высоких горах либо сосны, Либо высокие дубы, прекрасные зеленью пышной. Стройно стоят и высоко. Священною рощей бессмертных Их называют. И люди рубить их железом не смеют. Но наступает судьбою назначенный час умиранья 270 И на корню засыхают деревья прекрасные, гибнет И отмирает кора, опадают зеленые ветви. В это же время и души тех нимф расстаются со светом. Сына они моего у себя воспитают и вскормят. После ж того, как впервые придет к нему милая юность, 275 Мальчика нимфы сюда же к тебе приведут и покажут. [Я же, как только душою со всем, что случилось, управлюсь, Снова на пятом году посещу тебя с сыном любезным.]87 278 Милый свой отпрыск впервые когда ты увидишь глазами, Радость тобой овладеет: бессмертным он будет подобен, 280 Мальчика тотчас в открытый ветрам Илион отведешь ты. Если ж какой-нибудь смертный о матери спросит, приявшей В страстных объятьях твоих многомилого сына под пояс, То отвечай, — и навеки запомни мое приказанье, Что родила тебе сына того цветколицая нимфа, 285 Из обитающих здесь вот, на этих горах многолесных. Если же правду ты скажешь и хвастать начнешь безрассудно, Что сочетался в любви с Кифереей прекрасновеночной, Зевс тебя в гневе низвергнет, обугливши молнией жгучей. Все я сказала тебе. А ты поразмысли об этом: 290 Не проболтайся, сдержись, — трепещи перед гневом бессмертных!» Так Афродита сказала и в ветреном небе исчезла. Радуйся много, богиня, прекрасного Кипра царица! Песню начавши с тебя, приступаю к другому я гимну.

V. К ДЕМЕТРЕ.88

Пышноволосую петь начинаю Деметру-богиню С дочерью тонколодыжной,89 которую тайно похитил Аидоней,90 с изволенья пространно гремящего Зевса. Не было матери с ней, златосерпой Деметры, в то время. 5 В сонме подруг полногрудых,91 рожденных седым Океаном, Дева играла на мягком лугу и цветы собирала, Ирисы, розы срывая, фиалки, шафран, гиацинты, Также нарциссы, — цветок, из себя порожденный Землею, По наущению Зевса, царю Полидекту92 в угоду, 10 Чтоб цветколицую деву прельстить — цветок благовонный, Ярко блистающий, диво на вид для богов и для смертных. Сотня цветочных головок от корня его поднималась, Благоуханью его и вверху все широкое небо, Вся и земля улыбалась, и горько-соленое море. 15 Руки к прекрасной утехе в восторге она протянула И уж сорвать собиралась, как вдруг раскололась широко Почва Нисийской равнины, и прянул на конях бессмертных Гостеприимец-владыка, сын Кроноса многоименный. Деву насильно схватив, он ее в золотой колеснице 20 Быстро помчал. Завопила пронзительным голосом дева, Милого клича отца, высочайшего Зевса-Кронида. Но не услышал призыва ее ни один из бессмертных. Слышала только из темной пещеры Персеева дочерь, 25 Нежная духом Геката,93 с блестящей повязкою дева. Слышал и Гелиос-царь, Гиперионов сын лучезарный, Как призывала богиня Кронида-отца. Но далеко В многомолитвенном храме отец пребывал в это время, От земнородных людей принимая прекрасные жертвы. 30 Деву же, против желанья ее, наущением Зевса, Прочь от земли на бессмертных конях увлекал ее дядя, Гостеприимец-властитель, сын Кроноса многоименный. Все же, покамест земля и богатое звездами небо, И многорыбное, сильно текущее море, и солнце 35 С глаз не исчезли у девы, — надежды она не теряла Добрую матерь увидеть и племя богов вековечных: В горькой печали надежда ей все еще тешила душу… ************** Ахнули тяжко от вопля бессмертного темные бездны Моря и горные главы. И вопль этот мать услыхала. 40 Горе безмерное остро пронзило смущенное сердце. Разодрала на бессмертных она волосах покрывало, Сбросила с плеч сине-черный свой плащ и на поиски девы Быстро вперед устремилась по суше и влажному морю, Как легкокрылая птица. Но правды поведать никто ей 45 Не захотел ни из вечных богов, ни из смертнорожденных, И ни одна к ней из птиц не явилась с правдивою вестью. Девять скиталася дней непрерывно Део94 пречестная, С факелом в каждой руке, обходя всю широкую землю, И не вкусила ни разу амвросии с нектаром сладким, 50 Кожи нетленной своей не омыла ни разу водою. Но лишь десятая в небе забрезжила светлая Эос,95 Встретилась скорбной богине Геката, державшая светоч, Вествуя матери, слово сказала и так взговорила: «Пышнодарящая, добропогодная матерь Деметра! 55 Кто из небесных богов или смертных людей дерзновенно Персефонею похитил и милый твой дух опечалил? Голос ее я слыхала, однако не видела глазом, Кто — похититель ее. По совести все говорю я!» ************** Так говорила Геката. И ей не ответила речью 60 Реи прекрасноволосая дочь, но вперед устремилась С факелом в каждой руке, в сопутствии девы Гекаты. К Гелию обе пришли, пред конями его они стали, И взговорила к богов и людей соглядатаю96 матерь: «Гелиос! Сжалься над видом моим, если словом иль делом 65 Я хоть когда-нибудь сердце и душу тебе утешала. Дева, дитя мое, отпрыск желанный, прекрасная видом, Слышала я сквозь пустынный эфир ее громкие вопли, Словно бы как от насилья, однако не видела глазом. Ты из священного смотришь эфира своими лучами, 70 Все озираешь ты сверху — широкую землю и море. Если ты милую дочь мою видел, скажи мне всю правду. Кто из бессмертных богов иль, быть может, из смертнорожденных, Быстро схватив ее, силой похитил от матери тайно». Так говорила. В ответ же ей сын Гиперионов97 молвил: 75 «Реи прекрасноволосая дочь, о царица Деметра! Все я поведаю. Чту я тебя глубоко и о деве Тонколодыжной печалюсь совместно с тобой. Не иной кто В том из бессмертных виновник, как Зевс, облаков собиратель. Брату Аиду назвать твою дочерь цветущей супругой 80 Зевс разрешил, и ее он, вопящую громко, схвативши, В сумрак туманный под землю увлек на конях быстроногих. Но прекрати, о богиня, великий свой плач. Понапрасну Гневом безмерным себя не терзай. Недостойным ужели Зятем себе почитаешь властителя Аидонея, 85 Единокровного брата родного? Притом же и чести Он удостоен немалой, как натрое братья делились.98 С теми живет он, над кем ему властвовать жребий достался». Так отвечав, на коней закричал он. И быстрые кони, Как легкокрылые птицы, помчали вперед колесницу. 90 Ей же еще тяжелей и ужасней печаль ее стала, Гневом исполнилось сердце на тучегонителя Зевса. Сонма богов избегая, Олимп населяющих светлый, Долго она по людским городам и полям плодоносным Всюду блуждала, свой вид изменив. И никто благодатной 95 Ни из мужей не узнал, ни из жен, подпоясанных низко, Прежде чем в дом не пришла она храброго духом Келея (Был в это время царем благовонного он Элевсина).99 Сердцем печалуясь милым, богиня близ самой дороги У Парфенейского села колодца, где граждане воду 100 Черпают, — села в тени под оливковым деревом, образ Древней старухи приняв, для которой давно уже чужды Венколюбивой дары Афродиты и деторожденье. Няни такие бывают у царских детей или также Ключницы, в гулко звучащих домах занятые хозяйством. 105 Дочери там элевсинца Келея ее увидали. Шли за водою они легкочерпною, чтобы сосуды Медные ею наполнив, в родительский дом воротиться. Четверо, словно богини, цветущие девичьим цветом, Каллидика, Демо миловидная, и Клейсидика, 110 И Каллифоя (меж всеми другими была она старшей). И не узнали: увидеть богов нелегко человеку. Остановились вблизи и крылатое молвили слово: «Кто ты из древнерожденных людей и откуда, старушка? Что ты сидишь здесь одна, вдалеке от жилищ, и не входишь 115 В город? Немало там женщин нашла б ты в тенистых чертогах В возрасте том же, в каком и сама ты, равно и моложе. Все бы любовь проявили к тебе на словах и на деле». Так говорили. Ответила им пречестная богиня: «Милые детки! Кто б ни были вы между жен малосильных, 120 Здравствуйте! Все расскажу я. Ведь было бы мне непристойно Гнусной неправдою вам на вопросы на ваши ответить. Доя мне имя: такое дала мне почтенная матерь. Ныне из Крита сюда по хребту широчайшему моря Я прибыла не по воле своей. Но, помимо желанья, 125 Силой меня захватили разбойники. Вскоре пристали На быстроходном они корабле к Форикосу,100 где все мы, Женщины, на берег вышли, равно и разбойники сами. Близ корабельных причалов они там устроили ужин. Сердце ж мое не к еде, услаждающей душу, стремилось. 130 Тайно от всех я пустилась бежать через черную сушу И от хозяев надменных ушла, чтобы, в рабство продавши Взятую даром меня, барышей бы на мне не нажили; Так вот, блуждая, сюда наконец я пришла и не знаю, Что это здесь за земля, что за люди ее населяют. 135 Дай вам великие боги Олимпа законных супругов, Дай вам и деток они, по желанью родителей ваших, Вы же, о девы, меня пожалейте, во мне благосклонно, Милые детки, примите участье и в дом помогите Мужа попасть и жены, чтоб могла я для них со стараньем 140 Делать работу, какая найдется для женщины старой. Я и за новорождённым ходить хорошо бы сумела, Нянча его на руках; присмотрела б в дому за хозяйством; Стлала б хозяевам ложа в искусно устроенных спальнях И обучать рукодельям могла бы служительниц-женщин». 145 Тотчас ответила ей Каллидика, не знавшая мужа Дева, из всех дочерей Келеевых лучшая видом: «Бабушка! Как ни горюй человек, все же волей-неволей Сносит он божьи дары, ибо много сильнее нас боги. Все я подробно тебе расскажу и мужей перечислю, 150 Кто здесь у нас обладает великою силой почета, Кто выдается в народе и кто многомудрым советом И справедливым судом охраняет у города стены. Встретишь у нас хитроумного ты Триптолема, Диокла, Долиха и Поликсена, и знатного родом Евмолпа, 155 Также отца моего, знаменитого храбростью духа. Дома у всех их обширным хозяйством заведуют жены: Вряд ли из них изо всех хоть одна, после первого ж взгляда, Видом твоим пренебрегши, твое предложенье отвергнет. Все тебя примут охотно: богине ты видом подобна. 160 Если желаешь, то здесь подожди нас. Домой воротившись, Всё подпоясанной низко Метанире, матери нашей, Мы по порядку расскажем. Быть может, к себе она примет В дом наш тебя, и к другим обращаться тебе не придется. Сын у нее многомилый в чертоге, устроенном прочно, 165 Позднорожденный растет, горячо и издавна желанный. Если б его ты вскормила и юности мальчик достиг бы, Право, любую из жен слабосильных, тебя увидавших, Зависть взяла бы: такую награду бы ты получила». Так говорила. Она головою кивнула. И девы 170 Воду в блестящих сосудах назад понесли величаво. Прибыли быстро в великий отцовский дворец и поспешно Матери все сообщили, что видели, что услыхали. Тотчас велела им мать поскорей за безмерную плату К ней чужестранку призвать. Как олени иль юные телки 175 Прыгают по лугу в пору весеннюю, сытые кормом, Так понеслись по дороге ущелистой девы, руками Тщательно складки держа прелестных одежд; развевались Волосы их над плечами, подобные цвету шафрана. Возле дороги богиню нашли они, там же, где прежде 180 С нею расстались. К чертогам отца повели ее девы. Сердцем печалуясь милым, богиня за девами следом Шла, с головы на лицо опустив покрывало, и пеплос Черный вокруг ее ног развевался божественно легких. Быстро жилища достигли любимого Зевсом Келея 185 И через портик пошли. У столба, подпиравшего крышу Прочным устоем, сидела почтенная мать их, царица, Мальчика, отпрыск недавний, держа у груди. Подбежали Дочери к ней. А богиня взошла на порог и достала До потолка головой и сияньем весь вход озарила. 190 Благоговенье и бледный испуг охватили царицу. С кресла она поднялась и его уступила богине. Не пожелала, однако, присесть на блестящее кресло Пышнодарящая, добропогодная матерь Деметра, Но молчаливо стояла, прекрасные очи потупив. 195 Пестрый тогда ей придвинула стул многоумная Ямба, Сверху овечьим руном серебристым покрывши сиденье. Села богиня, держа пред лицом покрывало руками. Долго без звука на стуле сидела, печалуясь сердцем, И никого не старалась порадовать словом иль делом. 200 Но без улыбки сидела, еды и питья не касаясь, Мучаясь тяжкой тоскою по дочери с поясом низким. Бойким тогда балагурством и острыми шутками стала Многоразумная Ямба богиню смешить пречестную: Тут улыбнулась она, засмеялась и стала веселой. 205 Милой с тех пор навсегда ей осталась и в таинствах Ямба.101 Кубок царица меж тем протянула богине, наполнив Сладким вином. Отказалась она. Не годится, сказала, Красное пить ей вино. Попросила, чтоб дали воды ей, Ячной мукой для питья замесивши и нежным полеем.102 210 Та, приготовивши смесь, подала, как велела богиня. Выпила чашу Део. С этих пор стал напиток обрядным.103 И говорить начала ей Метанира с поясом пышным: «Радуйся, женщина! Не от худых, а от добрых и славных Ты происходишь, я вижу, родителей. В царских родах лишь 215 Благоволеньем таким и достоинством светятся взоры. Что же до божьих даров, все мы волей-неволей их сносим, Как ни горюем душой: под ярмом наши согнуты шеи. Здесь же, в дому у меня, будешь так же ты жить, как сама я. Мальчика этого мне воспитай. Ниспослали мне боги 220 Поздно его и нежданно, его горячо я желала. Если б его ты вскормила и юности мальчик достиг бы, Право, любую из жен слабосильных, тебя увидавших, Зависть взяла бы: такую награду бы ты получила». Тотчас прекрасновеночная ей отвечала Деметра: 225 «Радуйся также и ты, да пошлют тебе счастие боги! Сына с великим стараньем вскормить я тебе обещаюсь, Как ты велишь. Никакие, надеюсь, по глупости няньки, Чары иль зелья вреда принести не смогут ребенку: Противоядье я знаю сильнее, чем всякие травы, 230 Знаю и против вредительских чар превосходное средство». Молвила так и прижала младенца к груди благовонной, Взяв на бессмертные руки; и радость объяла царицу. Вскармливать стала богиня прекрасного Демофоонта, Поздно рожденного на свет Метанирой с поясом пышным, 235 Сына Келея-владыки. И рос божеству он подобным. Не принимал молока материнского, пищи не ел он; Днем натирала Деметра амвросией тело младенца, Нежно дыша на него и к бессмертной груди прижимая; Ночью же, тайно от милых родителей, мальчика в пламя, 240 Словно как факел, она погружала, и было им дивно, Так он стремительно рос, так богам становился подобен. И неподверженным стал бы ни старости мальчик, ни смерти, Если бы, по неразумью, Метанира с поясом пышным, Ночи глубокой дождавшись, из спальни своей благовонной 245 Не подглядела. Вскричав, по обоим ударила бедрам В страхе за милого сына, и ум у нее помутился. Проговорила слова окрыленные в горе великом: «Сын Демофонт! Чужестранка в великом огне тебя держит, Мне же безмерные слезы и горькую скорбь доставляет!» 250 Так говорила, печалясь. Услышала это богиня. Гневом наполнилось сердце Деметры прекрасновенчанной. Милого сына, царицей нежданно рожденного на свет В прочных чертогах, из рук уронила бессмертных на землю, Вырвав его из огня, возмущенная духом безмерно. 255 И взговорила при этом к Метанире с поясом пышным: «Жалкие, глупые люди! Ни счастья, идущего в руки, Вы не способны предвидеть, ни горя, которое ждет вас! Непоправимое ты неразумьем своим совершила. Клятвой богов я клянуся, водой беспощадною Стикса, 260 Сделать могла бы навек нестареющим я и бессмертным Милого сына тебе и почет ему вечный доставить. Ныне же смерти и Кер104 уж избегнуть ему невозможно. В непреходящем, однако, почете пребудет навеки: К нам он всходил на колени, и в наших объятиях спал он. 265 Многие годы пройдут, и всегда в эту самую пору Будут сыны элевсинцев войну и жестокую свалку Против афинян вчинять ежегодно во вечные веки …105 ************** Чтимая всеми Деметра пред вами. Бессмертным и смертным Я величайшую радость несу и всегдашнюю помощь. 270 Пусть же великий воздвигнут мне храм и жертвенник в храме Целым народом под городом здесь, под высокой стеною, Чтобы стоял на холме, выдающемся над Каллихором.106 Таинства ж в нем я сама учрежу, чтобы впредь, по обряду Чин совершая священный, на милость вы дух мой склоняли». 275 Так сказала богиня, и рост свой и вид изменила, Сбросила старость и вся красотою обвеялась вечной. Запах чудесный вокруг разлился от одежд благовонных, Ярким сиянием кожа бессмертная вдруг засветилась, И по плечам золотые рассыпались волосы. Словно 280 Светом от молнии прочно устроенный дом осветился. Вон из чертога пошла. А у той ослабели колени. Долго немой оставалась царица и даже забыла Многолюбимого сына поднять, уроненного наземь. Жалобный голос младенца услышали издали сестры, 285 С мягких постелей вскочили и быстро на крик прибежали. Мальчика с полу одна подняла и на грудь возложила; Свет засветила другая; на нежных ногах устремилась К матери третья — из спальни ее увести благовонной. Бился младенец, купали его огорченные сестры, 290 Нежно лаская. Однако не мог успокоиться мальчик: Было кормилицам этим и няням далеко до прежней! Целую ночь напролет, трепеща от испуга, молились Славной богине они. А когда засветилося утро, Все рассказали Келею широкодержавному точно, 295 Что приказала Деметра прекрасновеночная сделать. Он же, созвавши немедля на площадь народ отовсюду, Отдал приказ на холме выдающемся храм богатейший Пышноволосой воздвигнуть Деметре и жертвенник в храме. Тотчас послушались все, и словам его вняли, и строить 300 Начали, как приказал. И с божественной помощью рос он. После того как исполнили все и труды прекратили, Каждый домой воротился. Тогда золотая Деметра Села во храме одна, вдалеке от блаженных бессмертных, Мучаясь тяжкой тоскою по дочери с поясом низким. 305 Грозный, ужаснейший год низошел на кормилицу-землю Волею гневной богини. Бесплодными сделались пашни: Семя сокрыла Деметра прекрасновеночная в почве. Тщетно по пашням быки волокли искривленные плуги, Падали в борозды тщетно ячменные белые зерна. 310 С голоду племя погибло б людей, говорящих раздельно, Все без остатка, навек прекратились бы славные жертвы И приношенья богам, в олимпийских чертогах живущим, Если бы Зевс не размыслил и в сердце решенья не принял. Прежде всего златокрылой Ириде призвать повелел он 315 Пышнокудрявую, милую видом Деметру-богиню. Так он сказал. И, словам чернотучего Зевса-Кронида Внявши, помчалась Ирида на быстрых ногах сквозь пространство. В город сошла Элевсин, благовонным куреньем богатый, В храме сидящей нашла в одеянии черном Деметру 320 И окрыленное слово, окликнув богиню, сказала: «Вечное знающий Зевс-промыслитель тебя, о Деметра, К племени вечноживущих богов призывает вернуться. Ты же иди, — да не будет напрасным Кронидово слово!» Так говорила, прося. Но душой не склонилась богиня. 325 Тотчас отец и других к ней отправил богов всеблаженных, Вечно живущих. И все к ней один за другим приходили, Звали богиню и много дарили даров превосходных, Почестей много сулили, ее меж бессмертными ждущих. Но не сумел ни один убедить ни рассудка, ни сердца 330 Гневной Деметры. Сурово все речи отвергла богиня. На благовонный Олимп и ногою, сказала, не ступит, Черной земле не позволит плода ни единого выслать, Прежде чем дочери милой своей не увидит глазами. Это услышавши, Зевс, тяжело и пространно гремящий, 335 Тотчас отправил в Эреб златожезлого Аргоубийцу, Чтобы, приятною речью хитро обольстивши Аида, Чистую Персефонею из темного мрака он вывел На свет, в собранье богов, чтоб, ее увидавши глазами, Мать оскорбленная гнев свой великий в душе прекратила. 340 И не ослушался Зевса Гермес, но в глубины земные Тотчас поспешно спустился, покинув жилище Олимпа. Аидонея-владыку нашел он в подземных чертогах; С ним, против воли своей, восседала на ложе супруга, Черной терзаясь тоскою по матери. Гневом безмерным 345 Все еще дух волновался ее на решенье бессмертных. Близко представши, могучий сказал ему Аргоубийца: «Чернокудрявый Аид, повелитель ушедших от жизни! Зевс мне, родитель, велел достославную Персефонею Вывести вон из Эреба к своим, чтоб, ее увидавши, 350 Гнев на бессмертных и злобу ужасную мать прекратила. Ибо великое дело душою она замышляет, Слабое племя людей земнородных вконец уничтожить, Скрывши в земле семена, и лишить олимпийцев бессмертных Почестей. Гневом ужасным богиня полна. Не желает 355 Знаться с богами. Сидит вдалеке средь душистого храма, Город скалистый избрав Элевсин для себя пребываньем». Так он сказал. Улыбнулся бровями владыка умерших, Аидоней, и, послушный веленьям властителя Зевса, Персефонее разумной тотчас же отдал приказанье: 360 «К матери черноодежной немедля иди, Персефона. Кроткую силу и благостный дух во груди сохраняя. И не печалься чрезмерно: не хуже других твоя доля. Право, не буду тебе я в богах недостойным супругом, Брат родителя Зевса родной. У меня пребывая, 365 Будешь владычицей ты надо всем, что живет и что ходит, Почести будешь иметь величайшие между бессмертных. Вечная кара постигнет того из людей нечестивых, Кто с подобающим даром к тебе не придет и не будет Радовать силы твоей, принося, как положено, жертвы». 370 Так он промолвил. Вскочила, объятая радостью, с ложа Мудрая Персефонея. Тогда повелитель умерших Зернышко дал проглотить ей граната, сладчайшее меда, С замыслом тайным, чтоб навек супруга его не осталась Там наверху с достославной Деметрою черноодежной. 375 Раньше того уж бессмертных своих лошадей быстроногих Многодержавный Аид в колесницу запряг золотую. На колесницу богиня вступила. И, в милые руки Вожжи и бич захвативши, коней устремил из чертогов Аргоубийца могучий; охотно они полетели. 380 Быстро великий проделали путь; ни широкое море Бега бессмертных коней задержать не могло, ни речные Воды, ни гор высота, ни зеленых долин углубленья. Поверху резали воздух они высоко над землею. Там, где сидела Деметра в прекрасном венке, колесницу 385 Остановил он, — пред храмом душистым. Она же, увидев, Ринулась, словно менада в горах по тенистому лесу. А Персефона........................ Матери милой своей............... Бросилась........................... 390 Ей же........................... «Дочь моя........................... Пищи. Скажи откровенно......... 395 Ибо тогда, возвратившись,… Подле меня и отца твоего чернотучего Зевса............... Будешь ты жить на Олимпе, бессмертными чтимая всеми. Если ж вкусила, обратно пойдешь и в течение года Третью будешь ты часть проводить в глубине преисподней. 400 Две остальные — со мною, а также с другими богами. Чуть же наступит весна и цветы благовонные густо Черную землю покроют, — тогда из туманного мрака Снова ты явишься на свет, на диво бессмертным и смертным.107 ************** Также о том, как тебя обманул Полидегмон могучий». 405 Тотчас в ответ ей сказала прекрасная Персефонея: «Все, как случилось, тебе откровенно, о мать, расскажу я. После того как Гермес-благодавец, глашатай проворный, Мне приказанье принес от Кронида и прочих бессмертных К ним из Эреба прийти, чтоб, меня увидавши глазами, 410 Гнев на бессмертных и злобу ужасную ты прекратила, Радостно тотчас вскочила я с ложа. Тогда потихоньку Сунул зерно мне граната он в руку, — сладчайшее вкусом, И, против воли моей, проглотить его силой заставил. Что ж до того, как похитил меня он по мысли коварной 415 Зевса, отца моего, как увлек в преисподнее царство, Я расскажу, без ответа вопросов твоих не оставив. Все мы, собравшись на мягком лугу, беззаботно играли. Было нас много: Левкиппа, Ианфа, Файно и Электра, Также Мелита и Яхе, Родеия и Каллироя, 420 Тиха, Мелобосис и цветколикая с ней Окироя. И Хризеида с Акастой, Адмета с Янирою вместе, Также Родопа, Плуто, и прелестная видом Калипсо, С ними Урания, Стикс и приятная всем Галаксавра, Дева-Паллада, к сраженьям зовущая, и Артемида 425 Стрелолюбивая — все мы играли, цветы собирали, Ирисы рвали с шафраном приветливым и гиацинты, Роз благовонных бутоны и лилии, дивные видом, Также нарциссы, коварно землею рожденные черной. Радуясь сердцем, цветок сорвала я. Земля из-под низу 430 Вдруг раздалася. Взвился из нее Полидегмон могучий. Быстро под землю меня он умчал в золотой колеснице, Как ни противилась я. Закричала я голосом громким. Хотя и с печалью, но все я по правде тебе сообщаю». Так целый день непрерывно, душе отзываясь душою, 435 Крепко обнявшись, сидели они и душой веселились, Глядя одна на другую. Забыло все горести сердце. Радость взаимно они получали и радость давали. Дева-Геката приблизилась к ним в покрывале блестящем; Чистую дочерь Деметры в объятья она заключила. 440 С этой поры ей служанкой и спутницей стала царица. С вестью отправил к ним Зевс, тяжело и пространно гремящий, Пышноволосую Рею, чтоб в пеплосе черном Деметру В сонм олимпийцев обратно она привела, обещаясь Почести ей даровать величайшие между бессмертных. 445 Постановил он, чтоб дочерь ее в продолжение года Треть проводила одну в многосумрачном царстве подземном, Две ж остальные — с Деметрой, а также с другими богами. Так он сказал, и приказа его не ослушалась Рея. Быстро покинув вершины Олимпа, она ниспустилась 450 В Рарион.108 Выменем был он земли живоносным дотоле, Но живоносным теперь уже не был. Без зелени, дикий, Он простирался, в себе сохранивши ячменные зерна, Как порешила Деметра прекраснолодыжная. Вскоре, С новой весной, предстояло, однако, опять ему пышно 455 Заколоситься, густые колосья с зерном полновесным К самой земле преклонить и снопами обильно покрыться. Там-то впервые сошла из эфира пространного Рея. Радуясь духом, с любовью они друг на друга взглянули. И взговорила к ней вот как блестящеодежная Рея: 460 «Встань, о дитя мое! Зевс, тяжело и пространно гремящий, В сонм Олимпийцев тебя призывает вернуться, и много Почестей хочет тебе даровать средь блаженных бессмертных. Постановил он, чтоб дочерь твоя в продолжение года Треть проводила одну в многосумрачном царстве подземном, 465 Две остальные — с тобою, а также с другими богами. Так он решил и главою своею кивнул в подтвержденье. Встань же, дитя мое, волю исполни его и чрезмерно В гневе своем не упорствуй на тучегонителя Зевса. Произрасти для людей живоносные зерна немедля!» 470 Так говорила. И ей не была непослушна Деметра. Выслала тотчас колосья на пашнях она плодородных, Зеленью буйной, цветами широкую землю одела Щедро. Сама же, поднявшись, пошла и владыкам державным, С хитрым умом Триптолему, смирителю коней Диоклу, 475 Силе Евмолпа, а также владыке народов Келею, Жертвенный чин показала священный и всех посвятила В таинства. Святы они и велики. Об них ни расспросов Делать не должен никто, ни ответа давать на расспросы: В благоговенье великом к бессмертным уста замолкают. 480 Счастливы те из людей земнородных, кто таинство видел. Тот же, кто им непричастен, по смерти не будет вовеки Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном.109 Все учредив и устроив, богиня богинь воротилась С матерью вместе на светлый Олимп, в собранье бессмертных. 485 Там обитают они подле Зевса, метателя молний, В славе и чести великой. Блажен из людей земнородных, Кто благосклонной любви от богинь удостоится славных: Тотчас нисходит в жилище его очага покровитель Плутос,110 дарующий людям обилье в стадах и запасах. 490 Вы же, под властью которых живут Элевсин благовонный, Парос, водой отовсюду омытый, и Антрон скалистый,111 Ты, о царица Део, пышнодарная, чтимая всеми, С дочерью славной своею, прекрасною Персефонеей, Нам благосклонно счастливую жизнь ниспошлите за песню! 495 Ныне ж, вас помянув, я к песне другой приступаю.

VI. К АФРОДИТЕ.

Песня моя — к Афродите прекрасной и златовенчанной, Чести великой достойной. В удел ей достались твердыни В море лежащего Кипра. Туда по волнам многозвучным В пене воздушной пригнало ее дуновенье Зефира 5 Влажною силой своею.112 И Оры в златых диадемах, Радостно встретив богиню, нетленной одели одеждой: Голову вечную ей увенчали сработанным тонко, Чудно прекрасным венцом золотым и в проколы ушные Серьги из золотомеди113 и ценного золота вдели; 10 Шею прекрасную вместе с серебряно-белою грудью Ей золотым ожерельем обвили, какими и сами Оры в повязках златых украшают себя, отправляясь На хоровод ли прелестный бессмертных, в дворец ли отцовский. После того как на тело ее украшенья надели, 15 К вечным богам повели. И, Киприду приветствуя, боги Правую руку ей жали, и каждый желаньем зажегся Сделать супругой законной своей и ввести ее в дом свой, Виду безмерно дивясь Кифереи фиалковенчанной. Славься, с ресницами гнутыми, нежная! Даруй победу 20 Мне в состязании этом, явись мне помощницей в песне! Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

VII. ДИОНИС И РАЗБОЙНИКИ.114

О Дионисе я вспомню, рожденном Семелою славной, Как появился вблизи берегов он пустынного моря На выступающем мысе, подобный весьма молодому Юноше. Вкруг головы волновались прекрасные кудри, 5 Иссиня-черные. Плащ облекал многомощные плечи Пурпурный. Быстро разбойники вдруг появились морские На крепкопалубном судне в дали винно-черного моря, Мужи тирренские.115 Злая вела их судьба. Увидали, Перемигнулись и, на берег выскочив, быстро схватили 10 И посадили его на корабль, веселяся душою. Верно, то сын, говорили, царей, питомцев Кронида.116 Тяжкие узы они на него наложить собралися. Но не смогли его узы сдержать, далеко отлетели Вязи из прутьев от рук и от ног. Восседал и спокойно 15 Черными он улыбался глазами. Все это заметил Кормчий и тотчас, окликнув товарищей, слово промолвил: «Что за могучего бога, несчастные, вы захватили И заключаете в узы? Не держит корабль его прочный. Это иль Зевс-громовержец, иль Феб-Аполлон сребролукий, 20 Иль Посейдон. Не на смертнорожденных людей он походит, Но на бессмертных богов, в олимпийских чертогах живущих. Ну же, давайте отчалим от черной земли поскорее, Тотчас! И рук на него возлагать не дерзайте, чтоб в гневе Он не воздвигнул свирепых ветров и великого вихря!» 25 Так он сказал. Но сурово его оборвал предводитель: «Видишь — ветер попутный! Натянем же парус, несчастный! Живо за снасти берись! А об нем позаботятся наши. Твердо надеюсь: в Египет ли с нами прибудет он, в Кипр ли, К гиперборейцам,117 еще ли куда, — назовет наконец он 30 Нам и друзей и родных и богатства свои перечислит,118 Ибо само божество нам в руки его посылает». Так он сказал и поднял корабельную мачту и парус. Ветер парус срединный надул, натянулись канаты. И совершаться пред ними чудесные начали вещи. 35 Сладкое прежде всего по судну быстроходному всюду Вдруг зажурчало вино благовонное, и амвросийный Запах вокруг поднялся. Моряки в изумленье глядели. Вмиг протянулись, за самый высокий цепляяся парус, Лозы туда и сюда, и в обилии гроздья повисли; 40 Черный вкруг мачты карабкался плющ, покрываясь цветами, Вкусные всюду плоды красовались, приятные глазу, А на уключинах всех появились венки. Увидавши, Кормчему тотчас они приказали корабль поскорее К суше направить. Внезапно во льва превратился их пленник. 45 Страшный безмерно, он громко рычал; средь судна же являя Знаменья, создал медведицу он с волосистым затылком. Яростно встала она на дыбы. И стоял на высокой Палубе лев дикоглазый. К корме моряки побежали: Мудрого кормчего все они в ужасе там обступили. 50 Лев, к предводителю прыгнув, его растерзал. Остальные, Как увидали, жестокой судьбы избегая, поспешно Всею гурьбой с корабля поскакали в священное море И превратились в дельфинов. А к кормчему жалость явил он, И удержал, и счастливейшим сделал его, и промолвил: 55 «Сердцу ты мил моему, о божественный кормчий, не бойся! Я Дионис многошумный. На свет родила меня матерь, Кадмова дочерь Семела, в любви сочетавшись с Кронидом». Славься, дитя светлоокой Семелы! Тому, кто захочет Сладкую песню наладить, забыть о тебе невозможно.

VIII. К АРЕСУ.119

Арес, сверхмощный боец, колесниц тягота, златошлемный, Смелый оплот городов, щитоносный, медянооружный, Сильный рукой и копьем, неустанный, защита Олимпа. Многосчастливой Победы родитель, помощник Фемиды, 5 Грозный тиран для врагов, предводитель мужей справедливых, Мужества царь скиптроносный, скользящий стезей огнезарной Меж семипутных светил по эфиру, где вечно коней ты Огненных гонишь своих по небесному третьему кругу!120 Слух преклони, наш помощник, дарующий смелую юность, 10 Жизнь освещающий нам с высоты озарением кротким, Ниспосылающий доблесть Аресову. Если бы мог я Горькое зло от моей отогнать головы, незаметно Разумом натиск обманный души укротить и упрочить Сызнова острую силу в груди, чтоб меня побуждала 15 В бой леденящий вступить. Ниспошли же, блаженный, мне смелость, Сень надо мной сохрани неколеблемых мирных законов, И да избегну насильственных Кер и схватки с врагами!

IX. К АРТЕМИДЕ.

Муза, воспой Артемиду, родную сестру Дальновержца, Стрелолюбивую деву, совместно взращенную с Фебом. Поит она лошадей в тростниках высоких Мелита121 И через Смирну122 несется в своей всезлатой колеснице 5 В Кларос,123 богатый лозами, — туда, где сидит, дожидаясь Стрелолюбивой сестры-дальновержицы, Феб сребролукий. Радуйся ж песне и ты, и с тобой все другие богини! Первая песня — тебе, с тебя свою песнь начинаю. Славу ж воздавши тебе, приступаю к другому я гимну.

X. К АФРОДИТЕ.

Кипророжденную буду я петь Киферею. Дарами Нежными смертных она одаряет. Не сходит улыбка С милого лика ее. И прелестен цветок на богине. Над Саламином124 прекрасным царящая с Кипром обширным, 5 Песню, богиня, прими и зажги ее страстью горячей! Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

XI. К АФИНЕ.

Славить Палладу-Афину, оплот городов, начинаю, Страшную. Любит она, как и Арес, военное дело, Яростный воинов крик, городов разрушенье и войны. Ею хранится народ, на сраженье ль идет, из сраженья ль. 5 Славься, богиня! Пошли благоденствие нам и удачу!

XII. К ГЕРЕ.

Золототронную славлю я Геру, рожденную Реей, Вечноживущих царицу, с лицом красоты необычной, Громкогремящего Зевса родную сестру и супругу Славную. Все на великом Олимпе блаженные боги 5 Благоговейно ее наравне почитают с Кронидом.

XIII. К ДЕМЕТРЕ.

Пышноволосую петь начинаю Деметру честную С дочерью славной ее, прекрасною Персефонеей. Славься, богиня! Наш город храни. Будь первая в песне.

XIV. К МАТЕРИ БОГОВ.

Мать всех бессмертных богов125 и смертных людей восславь мне, Дочерь великого Зевса, о звонкоголосая Муза! Любы ей звуки трещоток и бубнов и флейт переливы, Огненнооких рыканье львов, завывания волчьи, 5 Звонкие горы и лесом заросшие логи глухие. Радуйся ж песне и ты, и с тобой все другие богини!

XV. К ГЕРАКЛУ ЛЬВИНОДУШНОМУ.126

Зевсова сына Геракла пою, меж людей земнородных Лучшего. В Фивах его родила, хороводами славных, С Зевсом-Кронидом в любви сочетавшись, царица Алкмена. Некогда, тяжко трудяся на службе царю Еврисфею, 5 По бесконечной земле он и по морю много скитался; Страшного много и сам совершил, да и вынес немало. Ныне, однако, в прекрасном жилище на снежном Олимпе В счастье живет и имеет прекраснолодыжную Гебу. Славься, владыка, сын Зевса! Подай добродетель и счастье. Радуйся ж песне и ты, и с тобой все другие богини!

XVI. К АСКЛЕПИЮ.

Всяких целителя болей, Асклепия петь начинаю. Сын Аполлона, рожден Коронидою он благородной, Флегия царственной дщерью, на пышной Дотийской127 равнине, Радость великая смертных и злых облегчитель страданий. 5 Радуйся также и ты, о владыка! Молюсь тебе песней.

XVII. К ДИОСКУРАМ.

Кастора и Полидевка пою, Тиндаридов могучих. От олимпийского Зевса-владыки они происходят. Их родила под главами Тайгета владычица Леда, Тайно принявшая бремя в объятиях Зевса-Кронида. 5 Славьтесь вовек, Тиндариды, коней укротители быстрых!

XVIII. К ГЕРМЕСУ.

Петь начинаю Гермеса Килленского, Аргоубийцу. Благостный вестник богов, над Аркадией многоовечной И над Килленою царствует он. Родила его Майя, Чести достойная дочерь Атланта, в любви сочетавшись 5 С Зевсом-Кронионом. Сонма блаженных богов избегая, В густотенистой пещере жила пышнокудрая нимфа. Там-то на ложе взошел к ней Кронид непогодною ночью, В пору, как сладостный сон овладел белолокотной Герой, Втайне равно от бессмертных и смертных свершился союз их. 10 Радуйся с нами и ты, сын Зевса-владыки и Майи! Песню начавши с тебя, приступаю к другому я гимну.

XIX. К ПАНУ.128

Спой мне, о Муза, про Пана, Гермесова милого сына. С нимфами светлыми он — козлоногий, двурогий, шумливый Бродит по горным дубравам, под темною сенью деревьев. Нимфы с верхушек скалистых обрывов его призывают, 5 Пана они призывают с курчавою, грязною шерстью, Бога веселого пастбищ. В удел отданы ему скалы, Снежные горные главы, тропинки кремнистых утесов. Бродит и здесь он и там, продираясь сквозь частый кустарник; То приютится над краем журчащего нежно потока, 10 То со скалы на скалу понесется, все выше и выше, Вплоть до макушки, откуда далеко все пастбища видны. Часто мелькает он там, на сверкающих, белых равнинах, Часто, охотясь, по склонам проносится, с дикого зверя Острых очей не спуская. Как только же вечер наступит, 15 Кончив охоту, берет он свирель, одиноко садится И начинает так сладко играть, что тягаться и птичка С ним не могла бы, когда она в чаще, призывно тоскуя, В пору обильной цветами весны заливается песней. Звонкоголосые к богу сбираются горные нимфы, 20 Пляшут вблизи родника темноводного быструю пляску, И далеко по вершинам разносится горное эхо. Сам же он то в хороводе ступает, а то в середину Выскочит, топает часто ногами, на звонкие песни Радуясь духом. И рысья за ним развевается шкура. 25 Так они пляшут на мягком лугу, где с травой вперемежку Крокусы и гиацинты душистые густо пестреют. Песни поют про великий Олимп, про блаженных бессмертных, И про Гермеса, — как всех, благодетельный, он превосходит, Как для богов олимпийских посланником служит проворным 30 И как в Аркадию он, родниками обильную, прибыл, В место, где высится роща его на Киллене священной. Бог — у смертного мужа там пас он овец густорунных. Там, для себя незаметно, зажегся он нежною страстью К дочери Дриопа,129 нимфе прекрасноволосой и стройной. 35 Скорый устроился брак. Родила ему нимфа в чертогах Многолюбивого сына, поистине чудище с виду! Был он с рогами, с ногами козлиными, шумный, смешливый. Ахнула мать и вскочила и, бросив дитя, убежала: В ужас пришла от его бородатого, страшного лика. 40 На руки быстро Гермес благодетельный принял ребенка. Очень душой веселился он, глядя на милого сына. С ним устремился родитель в жилище блаженных бессмертных, Сына укутавши шкурой пушистою горного зайца. Сел перед Зевсом властителем он меж другими богами 45 И показал им дитя. Покатилися со смеху боги. Больше же прочих бессмертных Вакхей-Дионис был утешен. Всех порадовал мальчик, — и назвали мальчика Паном.130 Радуйся также и сам ты, владыка! Молюсь тебе песней, Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

XX. К ГЕФЕСТУ.

Муза, Гефеста воспой, знаменитого разумом хитрым! Вместе с Афиною он светлоокою славным ремеслам Смертных людей на земле обучил. Словно дикие звери, В прежнее время они обитали в горах по пещерам. 5 Ныне ж без многих трудов, обученные всяким искусствам Мастером славным Гефестом, в течение целого года Время проводят в жилищах своих, ни о чем не заботясь. Милостив будь, о Гефест! Подай добродетель и счастье!

XXI. К АПОЛЛОНУ.

Феб! Воспевает и лебедь тебя под плескание крыльев, С водоворотов Пенейских131 взлетая на берег высокий. Также и сладкоречивый певец с многозвучною лирой Первым всегда и последним тебя воспевает, владыка. 5 Радуйся много! Да склонит тебя моя песня на милость!

XXII. К ПОСЕЙДОНУ.

Песня — о боге великом, владыке морей Посейдоне. Землю и море бесплодное он в колебанье приводит,132 На Геликоне царит и на Эгах широких.133 Двойную Честь, о земли Колебатель, тебе предоставили боги: 5 Диких коней укрощать и спасать корабли от крушенья.134 Слава тебе, Посейдон, — черновласый, объемлющий землю! Милостив будь к мореходцам и помощь подай им, блаженный!

XXIII. К ЗЕВСУ.

Зевс, меж богов величайший и лучший, к тебе моя песня! Громораскатный, владыка державный, судья-воздаятель, Любишь вести ты беседы с Фемидой, согбенно сидящей. Милостив будь, громозвучный Кронид, — многославный, великий!

XXIV. К ГЕСТИИ.

Дом священный метателя стрел, Аполлона-владыки, Ты охраняешь в Пифоне божественном, дева Гестия!135 Влажное масло с твоих нистекает кудрей непрестанно.136 Этот, владычица, дом посети, — низойди благосклонно 5 Вместе с Кронидом всемудрым. И дай моей песне приятность.

XXV. К МУЗАМ И АПОЛЛОНУ.137

С Муз мою песню начну, с Аполлона и с Зевса-Кронида, Ибо от Муз и метателя стрел, Аполлона-владыки, Все на земле и певцы происходят, и лирники-мужи; Все же цари — от Кронида. Блажен человек, если Музы 5 Любят его: как приятен из уст его льющийся голос! Радуйтесь, дочери Зевса, и песню мою отличите! Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

XXVI. К ДИОНИСУ.

Шумного славить начну Диониса, венчанного хмелем,138 Многохвалимого сына Кронида и славной Семелы. Пышноволосые нимфы вскормили младенца, принявши К груди своей от владыки-отца, и любовно в долинах 5 Нисы его воспитали. И, волей родителя-Зевса, Рос он в душистой пещере, причисленный к сонму бессмертных. После того как возрос он, богинь попечением вечных, Вдаль устремился по логам лесным Дионис многопетый, Хмелем и лавром венчанный. Вослед ему нимфы спешили, 10 Он же их вел впереди. И гремел весь лес необъятный. Так же вот радуйся с нами и ты, Дионис многогроздный! Дай и на будущий год нам в веселии снова собраться!

XXVII. К АРТЕМИДЕ.

Песня моя — к златострельной и любящей шум Артемиде, Деве достойной, оленей гоняющей, стрелолюбивой, Одноутробной сестре златолирного Феба-владыки. Тешась охотой, она на вершинах, открытых для ветра, 5 И на тенистых отрогах свой лук всезлатой напрягает, Стрелы в зверей посылая стенящие. В страхе трепещут Главы высокие гор. Густотенные чащи лесные Стонут ужасно от рева зверей. Содрогается суша И многорыбное море. Она же с бестрепетным сердцем 10 Племя зверей избивает, туда и сюда обращаясь. После того как натешится сердцем охотница-дева, Лук свой красиво согнутый она наконец ослабляет И направляется к дому великому милого брата Феба, царя-дальновержца, в богатой округе дельфийской. 15 Чтобы из Муз и Харит хоровод устроить прекрасный. Там она вешает лук свой с концами загнутыми, стрелы, Тело приятно украсив, вперед выступает пред всеми И хоровод зачинает. И пеньем бессмертным богини Славят честную Лето, как детей родила она на свет, 20 Между бессмертными всеми отличных умом и делами. Радуйтесь, дети Кронида-царя и Лето пышнокудрой! Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

XXVIII. К АФИНЕ.

Славную петь начинаю богиню, Палладу-Афину, С хитро искусным умом, светлоокую, с сердцем немягким, Деву достойную, градов защитницу, полную мощи, Тритогенею.139 Родил ее сам многомудрый Кронион. 5 Из головы он священной родил ее, в полных доспехах, Золотом ярко сверкавших. При виде ее изумленье Всех охватило бессмертных. Пред Зевсом эгидодержавным Прыгнула быстро на землю она из главы его вечной, Острым копьем потрясая. Под тяжким прыжком Светлоокой 10 Заколебался великий Олимп, застонали ужасно Окрест лежащие земли, широкое дрогнуло море И закипело волнами багровыми; хлынули воды На берега. Задержал Гиперионов сын лучезарный Надолго быстрых коней, и стоял он, доколе доспехов 15 Богоподобных своих не сложила с бессмертного тела Дева Паллада-Афина. И радость объяла Кронида. Радуйся много, о дочерь эгидодержавного Зевса! Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

XXIX. К ГЕСТИИ.

Почесть большая на долю тебе, о Гестия, досталась: Вечно иметь пребыванье внутри обиталищ высоких Всех олимпийцев и всех на земле обитающих смертных.140 Дар превосходный и ценный тебе: у людей не бывает 5 Пира, в котором бы кто, при начале его, возлиянья Первой тебе и последней не сделал вином медосладким. Также и ты, сын Кронида и Майи, Аргоубийца, Вестник блаженных бессмертных, с жезлом золотым, благодавец, Помощь пошли благосклонно с Гестией почтенной и милой! 10 Оба в прекрасных жилищах людей, населяющих землю, Вы обитаете, зная душою, что мило другому, Разум и молодость в людях успехом прекрасным венчая.141 Радуйся, Кроноса дочь, и ты, о Гермес златожезлый! Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

XXX. К ГЕЕ, МАТЕРИ ВСЕХ.

Петь начинаю о Гее-всематери, прочноустойной, Древней, всему, что живет, пропитанье обильно дающей. Ходит ли что по священной земле или плавает в море, Носится ль в воздухе — все лишь твоими щедротами живо. 5 Ты плодовитость, царица, даешь и даешь плодородье; Можешь ты жизнь даровать человеку и можешь обратно Взять ее, если захочешь. Блажен между смертных, кого ты Благоволеньем почтишь: в изобилии все он имеет. Тяжкие гнутся колосья на ниве, на пастбище тучном 10 Бродит бессчетное стадо, и благами дом его полон. Сами ж они изобильный красивыми женами город Правят по добрым законам. Богатство и счастие с ними. Хвалятся их сыновья жизнерадостным, свежим весельем, Девушки — дочери их, — в хороводах кружась цветоносных, 15 Нежные топчут цветы на лугах в ликовании светлом. Так отличаешь ты их, многочтимая, щедрая Гея! Радуйся, матерь богов, о жена многозвездного Неба! Сердцу приятную жизнь ниспошли благосклонно за песню! Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю.

XXXI. К ГЕЛИЮ.142

О Каллиопа, от Зевса рожденная Муза! Восславь мне Гелия: был он рожден волоокою Эйрифаессой143 Сыну Геи-Земли и звездного Неба-Урана. Эйрифаессу, родную сестру, Гиперион в супруги 5 Взял, и его подарила богиня потомством прекрасным: Эос-Зарей розорукой, кудрявой Селеной-Луною И богоравным, не знающим устали Гелием-Солнцем. Свет с высоты посылает бессмертным богам он и людям, На колесницу взойдя. Из-под шлема глядят золотого 10 Страшные очи его. И блестящими сам он лучами Светится весь. От висков же бессмертной главы ниспадают Волосы ярко блестящие, лик обрамляя приятный, Складки прекрасных и тонких одежд. Жеребцы же под богом… ************ 15 Там, задержавши коней с колесницею златояремной, К вечеру с неба на них в Океан опускается Гелий.144 Радуйся, царь! Благосклонно счастливую жизнь подари нам! Песню начавши с тебя, воспою я людей говорящих, Полубогов. Их дела показали бессмертные людям.

XXXII. К СЕЛЕНЕ.

О длиннокрылой, прекрасной Луне расскажите мне, Музы, Сладкоречивые, в пенье искусные дочери Зевса! Неборожденное льется сиянье на темную землю От головы ее вечной, и все красотою великой 5 Блещет в сиянии том. Озаряется воздух бессветный Светом венца золотого, и небо светлеет, едва лишь Из глубины Океана, омывши прекрасную кожу, Тело облекши блестящей одеждою, издали видной, И лучезарных запрягши коней — крепкошеих, гривастых, 10 По небу быстро погонит вперед их Селена-богиня Вечером, в день полнолунья. Великий свой круг совершая, Ярче всего в это время она, увеличившись, блещет В небе высоком, служа указаньем и знаменьем людям. С нею когда-то сопрягся Кронион любовью и ложем. 15 Затяжелевши, ему родила она деву Пандию, Между бессмертными всеми отличную видом прекрасным. Слава царице, Селене святой, белокурой богине, С мудрым умом, пышнокудрой! Начавши с тебя, воспою я Полубогов, знаменитых героев, деянья которых 20 Сладкими славят устами служители Муз, песнопевцы.

XXXIII. К ДИОСКУРАМ.

Об Тиндаридах начните рассказ,145 быстроглазые Музы, Зевсовых детях, рожденных прекраснолодыжною Ледой, Касторе, коннике мощном, и брате его Полидевке Безукоризненном. С Зевсом-владыкой в любви сочетавшись, 5 Их под главою Тайгета, великой горы, во спасенье Людям она родила, населяющим черную землю, И кораблям быстроходным, когда на неласковом море Зимние бури бушуют. С судна воссылая молитвы, Люди на помощь зовут сыновей многомощного Зевса, 10 Режут им белых ягнят, на носу корабельном собравшись. Ветер великий меж тем и свирепые волны морские В воду корабль погрузили. Но вдруг появилися братья. Быстро промчавшись эфиром на крыльях своих золотистых, Ветров неистово злых бушеванье тотчас прекратили. 15 Сделали гладкой поверхность над бездною белого моря Для мореходцев прекраснейший знак и трудов разрешенье. Радость взяла их, и горестный труд свой они прекратили. Славьтесь вовек, Тиндариды, коней укротители быстрых! Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.

XXXIV. ОТРЫВКИ ГИМНА К ДИОНИСУ.146

************** Кто говорит, что в Дракане, а кто — что в Икаре147 ветристом, Кто — что на Наксосе иль на Алфее148 глубокопучинном Зевсу Семела тебя, забеременев, на свет родила, Отрасль Кронида, Зашитый в бедро!149 Утверждают другие, 5 Будто бы в Фивах божественных ты, повелитель, родился. Все они лгут. Вдалеке от людей породил тебя, прячась От белолокотной Геры, родитель бессмертных и смертных. Есть, вся заросшая лесом, гора высочайшая, Ниса: От Финикии вдали и вблизи от течений Египта… ************** 10 «Изображений ее [?] немало воздвигнется в храмах. Так как их три, то и будут на третьем году постоянно Люди тебе приносить гекатомбы из жертв безупречных!» [Молвил Кронион и иссиня-черными двинул бровями: Волны нетленных волос с головы Громовержца бессмертной 15 На плечи пали его. И Олимп всколебался великий.]150 Так сказавши, кивнул головою Кронид-промыслитель. Милостив будь, женолюб,151 зашитый в бедро! И в начале Мы воспеваем тебя и в конце. Для того, кто захочет Помнить о песне священной, забыть о тебе невозможно. 20 Радуйся также и ты, Дионис, из бедра порожденный С матерью славной Семелой, что ныне зовется Фионой!152

Гесиод

Работы и дни153

Вас, пиерийские Музы, дающие песнями славу, Я призываю, — воспойте родителя вашего Зевса! Слава ль кого посетит, неизвестность ли, честь иль бесчестье — Все происходит по воле великого Зевса-владыки. 5 Силу бессильному дать и в ничтожество сильного ввергнуть, Счастье отнять у счастливца, безвестного вдруг возвеличить, Выпрямить сгорбленный стан или спину надменному сгорбить — Очень легко громовержцу Крониду, живущему в вышних. Глазом и ухом внимай мне, во всем соблюдай справедливость, 10 Я же, о Перс, говорить тебе чистую правду желаю. Знай же, что две существуют различных Эриды154 на свете, А не одна лишь всего. С одобреньем отнесся б разумный К первой. Другая достойна упреков. И духом различны: Эта — свирепые войны и злую вражду вызывает, 15 Грозная. Люди не любят ее. Лишь по воле бессмертных Чтут они против желанья тяжелую эту Эриду. Первая раньше второй рождена многосумрачной Ночью; Между корнями земли поместил ее кормчий всевышний, Зевс, в эфире живущий, и более сделал полезной: 20 Эта способна понудить к труду и ленивого даже; Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет, Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна. 25 Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник; Нищему нищий, певцу же певец соревнуют усердно. Перс! Глубоко себе в душу вложи, что тебе говорю я: Не поддавайся Эриде злорадной, душою от дела Не отвращайся, беги словопрений судебных и тяжеб. 30 Некогда времени тратить на всякие тяжбы и речи Тем, у кого невелики в дому годовые запасы Вызревших зерен Деметры,155 землей посылаемых людям, Пусть, кто этим богат, затевает раздоры и тяжбы Из-за чужого достатка. Тебе же совсем не пристало б 35 Сызнова так поступать: но давай-ка рассудим сейчас же Спор наш с тобою по правде, чтоб было приятно Крониду. Мы уж участок с тобой поделили, но много другого, Силой забравши, унес ты и славишь царей-дароядцев,156 Спор наш с тобою вполне, как желалось тебе, рассудивших. 40 Дурни не знают, что больше бывает, чем все, половина,157 Что на великую пользу идут асфодели и мальва.158 Скрыли великие боги от смертных источники пищи: Иначе каждый легко бы в течение дня наработал Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье. 45 Тотчас в дыму очага он повесил бы руль корабельный,159 Стала б ненужной работа волов и выносливых мулов. Но далеко Громовержец источники пищи запрятал, В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный. Этого ради жестокой заботой людей поразил он: **********160 50 Спрятал огонь. Но опять благороднейший сын Иапета161 Выкрал его для людей у всемудрого Зевса-Кронида, В нарфекс162 порожний запрятав от Зевса, метателя молний. В гневе к нему обратился Кронид, облаков собиратель: «Сын Иапета, меж всеми искуснейший в замыслах хитрых! 56 Рад ты, что выкрал огонь и мой разум обманом опутал На величайшее горе себе и людским поколеньям! Им за огонь ниспошлю я беду. И душой веселиться Станут они на нее и возлюбят, что гибель несет им». Так говоря, засмеялся родитель бессмертных и смертных. 60 Славному отдал приказ он Гефесту, как можно скорее Землю с водою смешать, человеческий голос и силу Внутрь заложить и обличье прелестное девы прекрасной, Схожее с вечной богиней, придать изваянью. Афине Он приказал обучить ее ткать превосходные ткани, 65 А золотой Афродите — обвеять ей голову дивной Прелестью, мучащей страстью, грызущею члены заботой. Аргоубийце ж Гермесу, вожатаю, разум собачий Внутрь ей вложить приказал и двуличную, лживую душу. Так он сказал. И Кронида-владыки послушались боги. 70 Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий.163 Пояс надела, оправив одежды, богиня Афина. Девы-Хариты с царицей Пейфо золотым ожерельем Нежную шею обвили. Прекрасноволосые Оры 75 Пышные кудри цветами весенними ей увенчали. [Все украшенья на теле оправила дева Афина.] Аргоубийца ж, вожатай, вложил после этого в грудь ей Льстивые речи, обманы и лживую, хитрую душу. 80 Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою164 назвал, Ибо из вечных богов, населяющих домы Олимпа, Каждый свой дар приложил, хлебоядным мужам165 на погибель. Хитрый, губительный замысел тот приводя в исполненье, Славному Аргоубийце, бессмертных гонцу, свой подарок 85 К Эпиметею166 родитель велел отвести. И не вспомнил Эпиметей, как ему Прометей говорил, чтобы дара От олимпийского Зевса брать никогда, но обратно Тотчас его отправлять, чтобы людям беды не случилось. Принял он дар и тогда лишь, как зло получил, догадался. 90 В прежнее время людей племена на земле обитали, Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы, Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных.167 94 Снявши великую крышку с сосуда, их все распустила Женщина эта и беды лихие наслала на смертных. Только Надежда одна в середине за краем сосуда В крепком осталась своем обиталище — вместе с другими Не улетела наружу: успела захлопнуть Пандора Крышку сосуда, по воле эгидодержавного Зевса. 100 Тысячи ж бед улетевших меж нами блуждают повсюду, Ибо исполнена ими земля, исполнено море. К людям болезни, которые днем, а которые ночью, Горе неся и страданья, по собственной воле приходят В полном молчании: не дал им голоса Зевс-промыслитель. 105 Замыслов Зевса, как видишь, избегнуть никак невозможно. Если желаешь, тебе расскажу хорошо и разумно Повесть другую теперь. И запомни ее хорошенько.168 109 Создали прежде всего поколенье людей золотое 110 Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских, Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба. Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою, Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны 115 Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили. А умирали, как будто объятые сном. Недостаток Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный Сами давали собой хлебодарные земли. Они же, Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства. 120 [Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных.] После того как земля поколение это покрыла, В благостных демонов169 все превратились они наземельных Волей великого Зевса: людей на земле охраняют, [Зорко на правые наши дела и неправые смотрят. 125 Тьмою туманной одевшись, обходят всю землю, давая] Людям богатство. Такая им царская почесть досталась. После того поколенье другое, уж много похуже, Из серебра сотворили великие боги Олимпа. Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью. 130 Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком, Дома близ матери доброй забавами детскими тешась. А наконец, возмужавши и зрелости полной достигнув, Жили лишь малое время, на беды себя обрекая Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах 135 Были они воздержаться, бессмертным служить не желали, Не приносили и жертв на святых алтарях олимпийцам, Как по обычаю людям положено. Их под землею Зевс-громовержец сокрыл, негодуя, что почестей люди Не воздавали блаженным богам, на Олимпе живущим. 140 После того как земля поколенье и это покрыла, Дали им люди названье подземных смертных блаженных, Хоть и на месте втором, но в почете у смертных и эти. Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих, Медное создал, ни в чем с поколеньем несхожее прежним. 145 С копьями. Были те люди могучи и страшны. Любили Грозное дело Арея, насильщину. Хлеба не ели. Крепче железа был дух их могучий. Никто приближаться К ним не решался: великою силой они обладали, И необорные руки росли на плечах многомощных. 150 Были из меди доспехи у них и из меди жилища, Медью работы свершали: никто о железе не ведал. Сила ужасная собственных рук принесла им погибель. Все низошли безыменно: и, как ни страшны они были, 155 Черная смерть их взяла и лишила сияния солнца. После того как земля поколенье и это покрыла, Снова еще поколенье, четвертое, создал Кронион На многодарной земле, справедливее прежних и лучше — Славных героев божественный род. Называют их люди 160 Полубогами: они на земле обитали пред нами. Грозная их погубила война и ужасная битва. В Кадмовой области славной одни свою жизнь положили, Из-за Эдиповых стад подвизаясь у Фив семивратных;170 В Трое другие погибли, на черных судах переплывши 165 Ради прекрасноволосой Елены чрез бездны морские. Многих в кровавых боях исполнение смерти покрыло; Прочих к границам земли перенес громовержец Кронион, Дав пропитание им и жилища отдельно от смертных.171 170 Сердцем ни дум, ни заботы не зная, они безмятежно Близ океанских пучин острова населяют блаженных. Трижды в году хлебодарная почва героям счастливым Сладостью равные меду плоды в изобилье приносит. Если бы мог я не жить с поколением пятого века! 175 Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться. Землю теперь населяют железные люди. Не будет Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя, И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им. [Все же ко всем этим бедам примешаны будут и блага. 180 Зевс поколенье людей говорящих погубит и это После того, как на свет они станут рождаться седыми.] Дети — с отцами, с детьми — их отцы сговориться не смогут. Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю — хозяин. Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то. 185 Старых родителей скоро совсем почитать перестанут; Будут их яро и зло поносить нечестивые дети Тяжкою бранью, не зная возмездья богов; не захочет Больше никто доставлять пропитанья родителям старым. Правду заменит кулак. Города подпадут разграбленью. 190 И не возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель, Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и злодею Станет почет воздаваться. Где сила, там будет и право. Стыд пропадет. Человеку хорошему люди худые Лживыми станут вредить показаньями, ложно кляняся. 195 Следом за каждым из смертных бессчастных пойдет неотвязно Зависть злорадная и злоязычная, с ликом ужасным. Скорбно с широкодорожной земли на Олимп многоглавый, Крепко плащом белоснежным закутав прекрасное тело, К вечным богам вознесутся тогда, отлетевши от смертных, 200 Совесть и Стыд. Лишь одни жесточайшие, тяжкие беды Людям останутся в жизни. От зла избавленья не будет.172 Басню теперь расскажу я царям, как они ни разумны. Вот что однажды сказал соловью пестрогласному ястреб, Когти вонзивши в него и неся его в тучах высоких. 205 Жалко пищал соловей, пронзенный кривыми когтями, Тот же властительно с речью такою к нему обратился: «Что ты, несчастный, пищишь? Ведь намного тебя я сильнее! Как ты ни пой, а тебя унесу я, куда мне угодно, И пообедать могу я тобой, и пустить на свободу. 210 Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим: Не победит он его — к униженью лишь горе прибавит!» Вот что стремительный ястреб сказал, длиннокрылая птица. Слушайся голоса правды, о Перс, и гордости бойся! Гибельна гордость для малых людей. Да и тем, кто повыше, 215 С нею прожить нелегко; тяжело она ляжет на плечи, Только лишь горе случится. Другая дорога надежней: Праведен будь! Под конец посрамит гордеца непременно Праведный. Поздно, уже пострадав, узнает это глупый. Ибо тотчас за неправым решением Орк173 поспешает. 220 Правды же путь неизменен, куда бы ее ни старались Неправосудьем своим своротить дароядные люди. С плачем вослед им обходит она города и жилища, Мраком туманным одевшись, и беды на тех посылает, Кто ее гонит и суд над людьми сотворяет неправый. 225 Там же, где суд справедливый находят и житель туземный, И чужестранец, где правды никто никогда не преступит, Там государство цветет, и в нем процветают народы; Мир, воспитанью способствуя юношей, царствует в крае; Войн им свирепых не шлет никогда Громовержец-владыка. 230 И никогда правосудных людей ни несчастье, ни голод Не посещают. В пирах потребляют они, что добудут: Пищу обильную почва приносит им; горные дубы Желуди с веток дают174 и пчелиные соты из дупел. Еле их овцы бредут, отягченные шерстью густою, 235 Жены детей им рожают, наружностью схожих с отцами. Всякие блага у них в изобилье. И в море пускаться Нужды им нет: получают плоды они с нив хлебодарных. Кто же в надменности злой и в делах нечестивых коснеет, Тем воздает по заслугам владыка Кронид дальнозоркий. 240 Целому городу часто в ответе бывать приходилось За человека, который грешит и творит беззаконье. Беды великие сводит им с неба владыка Кронион: Голод совместно с чумой. Исчезают со света народы. Женщины больше детей не рожают, и гибнут дома их 245 Предначертаньем владыки богов, олимпийского Зевса. Или же губит у них он обильное войско, иль рушит Стены у города, либо им в море суда потопляет. Сами, цари, поразмыслите вы о возмездии этом. Близко, повсюду меж нас, пребывают бессмертные боги 250 И наблюдают за теми людьми, кто своим кривосудьем, Кару презревши богов, разоренье друг другу приносит. Посланы Зевсом на землю-кормилицу три мириады175 Стражей бессмертных. Людей земнородных они охраняют, Правых и злых человеческих дел соглядатаи, бродят 255 По миру всюду они, облеченные мглою туманной. Есть еще дева великая Дике, рожденная Зевсом, Славная, чтимая всеми богами, жильцами Олимпа. Если неправым деяньем ее оскорбят и обидят, Подле родителя-Зевса немедля садится богиня 260 И о неправде людской сообщает ему. И страдает Целый народ за нечестье царей, злоумышленно правду Неправосудьем своим от прямого пути отклонивших. И берегитесь, цари-дароядцы, чтоб так не случилось! Правду блюдите в решеньях и думать забудьте о кривде. 265 Зло на себя замышляет, кто зло на другого замыслил. Злее всего от дурного совета советчик страдает. Зевсово око все видит и всякую вещь примечает; Хочет владыка, глядит, — и от взоров не скроется зорких, Как правосудье блюдется внутри государства любого. 270 Нынче ж и сам справедливым я быть меж людей не желал бы, Да заказал бы и сыну; ну, как же тут быть справедливым, Если чем кто неправее, тем легче управу находит? Верю, однако, что Зевс не всегда же терпеть это будет. Перс! Хорошенько запомни душою внимательной вот что: 275 Слушайся голоса правды и думать забудь о насилье. Ибо такой для людей установлен закон Громовержцем: Звери, крылатые птицы и рыбы, пощады не зная, Пусть поедают друг друга: сердца их не ведают правды. Людям же правду Кронид даровал — высочайшее благо. 280 Если кто, истину зная, правдиво дает показанья — Счастье тому посылает Кронион широкоглядящий. Кто ж в показаньях с намереньем лжет и неправо клянется, Тот, справедливость разя, самого себя ранит жестоко. Жалким, ничтожным у мужа такого бывает потомство; 285 А доброклятвенный муж и потомков оставит хороших. С доброю целью тебе говорю я, о Перс безрассудный! Зла натворить сколько хочешь — весьма немудреное дело. Путь не тяжелый ко злу, обитает оно недалеко. Но добродетель от нас отделили бессмертные боги 290 Тягостным потом: крута, высока и длинна к ней дорога, И трудновата вначале. Но если достигнешь вершины, Легкой и ровною станет дорога, тяжелая прежде. Тот — наилучший меж всеми, кто всякое дело способен Сам обсудить и заране предвидит, что выйдет из дела. 295 Чести достоин и тот, кто хорошим советам внимает. Кто же не смыслит и сам ничего и чужого совета К сердцу не хочет принять — совсем человек бесполезный. Помни всегда о завете моем и усердно работай, Перс, о потомок богов,176 чтобы голод тебя ненавидел, 300 Чтобы Деметра в прекрасном венке неизменно любила И наполняла амбары тебе всевозможным припасом. Голод, тебе говорю я, всегдашний товарищ ленивца. Боги и люди по праву на тех негодуют, кто праздно Жизнь проживает, подобно безжальному трутню, который, 305 Сам не трудяся, работой питается пчел хлопотливых. Так полюби же дела свои вовремя делать и с рвеньем. Будут ломиться тогда у тебя от запасов амбары. Труд человеку стада добывает и всякий достаток, Если трудиться ты любишь, то будешь гораздо милее 310 Вечным богам, как и людям: бездельники всякому мерзки. Нет никакого позора в работе: позорно безделье, Если ты трудишься — скоро богатым, на зависть ленивцам, Станешь. А вслед за богатством идут добродетель с почетом. Хочешь бывалое счастье вернуть, так уж лучше работай, 315 Сердцем к чужому добру перестань безрассудно тянуться И, как советую я, о своем пропитанье подумай. Стыд нехороший повсюду сопутствует бедному мужу, Стыд, от которого людям так много вреда, но и пользы.177 Стыд — удел бедняка, а взоры богатого смелы. 320 Лучше добром богоданным владеть, чем захваченным силой. Если богатство великое кто иль насильем добудет, Или разбойным своим языком — как бывает нередко С теми людьми, у которых стремлением жадным к корысти Ум отуманен и вытеснен стыд из сердца бесстыдством, — 325 Боги легко человека такого унизят, разрушат Дом, — и лишь краткое время он тешиться будет богатством. То же случится и с тем, кто обидит просящих защиты Иль чужестранцев, кто к брату на ложе взойдет, чтобы тайно Совокупиться с женою его, — что весьма непристойно! 330 Кто легкомысленно против сирот погрешит малолетних, Кто нехорошею бранью отца своего обругает, Старца, на грустном пороге стоящего старости тяжкой. Истинно, вызовет гнев самого он Кронида, и кара Тяжкая рано иль поздно постигнет его за нечестье! 335 Этого ты избегай безрассудной своею душою. Жертвы бессмертным богам приноси, сообразно достатку, Свято и чисто, сжигай перед ними блестящие бедра.178 Кроме того, возлиянья богам совершай и куренья, Спать ли идешь, появленье ль священного света встречаешь, 340 Чтобы к тебе относились они с благосклонной душою, Чтоб покупал ты участки других, а не твой бы — другие. Друга зови на пирушку, врага обходи приглашеньем. Тех, кто с тобою живет по соседству, зови непременно: Если несчастье случится, — когда еще пояс подвяжет 345 Свойственник твой! А сосед и без пояса явится тотчас. Истая язва — сосед нехороший; хороший — находка. В жизни хороший сосед приятнее почестей всяких. Если бы не был сосед твой дурен, то и бык не погиб бы. Точно отмерив, бери у соседа взаймы: отдавая, 350 Меряй такою же мерой, а можешь, — так даже и больше, Чтобы наверно и впредь получить, коль нужда приключится. Выгод нечистых беги: нечистая выгода — гибель. Тех, кто любит, — люби; если кто нападет, — защищайся. Только дающим давай; ничего не давай не дающим. 355 Всякий дающему даст, не дающему всякий откажет. Дать — хорошо; но насильно берущего смерть ожидает. Тот, кто охотно дает, если даже дает он и много, Чувствует радость, давая, и сердцем своим веселится. Если же кто своевольно берет, повинуясь бесстыдству, — 360 Пусть и немного он взял, — но печалит нам милое сердце. Если и малое даже прикладывать к малому будешь, Скоро большим оно станет; прикладывай только почаще. Жгучего голода тот избежит, кто копить приучился. Если что заперто дома, об этом заботы немного. 365 Дома полезнее быть, оставаться снаружи опасно.179 Брать — хорошо из того, что имеешь. Но гибель для духа Рваться к тому, чего нет. Хорошенько подумай об этом. Пей себе вволю, когда начата иль кончается бочка, Будь на середке умерен; у дна же смешна бережливость. 370 Другу всегда обеспечена будь договорная плата. С братом и с тем, как бы в шутку, дела при свидетелях делай. Как подозрительность, так и доверчивость гибель приносит.180 Женщин беги вертихвосток, манящих речей их не слушай. Ум тебе женщина вскружит и живо амбары очистит. 375 Верит поистине вору ночному, кто женщине верит! Единородным да будет твой сын. Тогда сохранится В целости отческий дом и умножится всяким богатством. Пусть он умрет стариком, и опять одного лишь оставит. Впрочем, Крониду легко осчастливить богатством и многих: 380 Больше о многих заботы, однако и выгоды больше. Если к богатству в груди твоей сердце стремится, то делай, Как говорю я, свершая работу одну за другою. Лишь на востоке начнут всходить Атлантиды-Плеяды,181 Жать поспешай; а начнут заходить182 — за посев принимайся. 385 На сорок дней и ночей183 совершенно скрываются с неба Звезды-Плеяды, потом же становятся видными глазу Снова в то время, как люди железо точить184 начинают, Всюду таков на равнинах закон: и для тех, кто у моря Близко живет, и для тех, кто в ущелистых горных долинах, 390 От многошумного моря седого вдали, населяет Тучные земли. Но сеешь ли ты, или жнешь, или пашешь — Голым работай всегда!185 Только так приведешь к окончанью Вовремя всякое дело Деметры. И вовремя будет Все у тебя возрастать. Недостатка ни в чем не узнаешь 395 И по чужим безуспешно домам побираться не будешь. Так ведь ко мне ты теперь и пришел. Но тебе ничего я Больше не дам, не отмерю: работай, о Перс безрассудный! Вечным законом бессмертных положено людям работать. Иначе вместе с детьми и женою, в стыде и печали, 400 По равнодушным соседям придется тебе побираться. Разика два или три подадут вам, но если наскучишь, То ничего не добьешься, напрасно лишь речи потратишь. Пастбище слов твоих будет без пользы. Подумай-ка лучше, Как расплатиться с долгами и с голодом больше не знаться. 405 В первую очередь — дом и вол работящий для пашни, Женщина, чтобы волов подгонять: не жена — покупная! Все же орудия в доме да будут в исправности полной, Чтоб не просить у другого; откажет он, — как обернешься? Нужное время уйдет, и получится в деле заминка. 410 И не откладывай дела до завтрава, до послезавтра: Пусты амбары у тех, кто работать ленится и вечно Дело откладывать любит: богатство дается стараньем. Мешкотный борется с бедами всю свою жизнь непрерывно. В позднюю осень, когда ослабляет палящее солнце 415 Жгучий свой зной потогонный, и льется на землю дождями Зевс многомощный, и снова становится тело людское Быстрым и легким, — недолго тогда при сиянии солнца Над головами рожденных для смерти людей совершает Сириус путь свой, но больше является на небе ночью. 420 Леса, который теперь ты подрубишь, червяк не источит. Сыплются листья с деревьев,186 побеги свой рост прекращают. Самое время готовить из дерева нужные вещи. Срезывай ступку длиной в три стопы, а пестик — в три локтя; Ось — длиною в семь стоп, всего это будет удобней; 425 Если жив восемь, то выйдет еще из куска колотушка.187 Режь косяки188 по три пяди к колесам в десять ладоней. Режь и побольше суков искривленных из падуба;189 всюду В поле ищи и в горах и, нашедши, домой относи их: Нет превосходнее скрепы для плуга, чем скрепа такая, 430 Если рабочий Афины, к рассохе190 кривую ту скрепу Прочно приладив, гвоздями прибьет ее к плужному дышлу. Два снаряди себе плуга,191 чтоб были всегда под рукою, — Цельный один, а другой составной; так удобнее будет: Если сломаешь один, остается другой наготове. 435 Дышло из вяза иль лавра готовь, — не точат их черви; Скрепу из падуба делай, рассоху — из дуба. Быков же Девятилетних себе покупай ты, вполне возмужалых: Сила таких немала, и всего они лучше в работе. Драться друг с другом не станут они в борозде, не сломают 440 Плуга тебе, и в работе твоей перерыва не будет. Сорокалетний за ними да следует крепкий работник, Съевший к обеду четыре куска восьмидольного хлеба,192 Чтобы работал усердно и борозду гнал бы прямую, Вбок на приятелей глаз не косил бы, но душу в работу 445 Вкладывал. Лучше его никогда молодой не сумеет Поля засеять, чтоб не было нужды в посеве вторичном. Кто помоложе, тот больше на сверстников в сторону смотрит. Строго следи, чтобы вовремя крик журавлиный услышать, Из облаков с поднебесных высот ежегодно звучащий;193 450 Знак он для сева даст, провозвестником служит дождливой Зимней погоды и сердце кусает мужам безволовным. Дома корми у себя в это время волов криворогих. Слово нетрудно сказать: «Одолжи мне волов и телегу!» Но и нетрудно отказом ответить: «Волы, брат, в работе!» 455 Самонадеянно скажет иной: «Сколочу-ка телегу!» Но ведь в телеге-то сотня частей! Иль не знает он, дурень? Их бы вот загодя он на дому у себя заготовил! Только что время для смертных придет приниматься за вспашку, Ревностно все за работу берись — батраки и хозяин. 460 Влажная ль почва, сухая ль — паши, передышки не зная, С ранней вставая зарею, чтоб пышная выросла нива. Вспашешь весною, а летом вздвоишь194 — и обманут не будешь. Передвоив, засевай, пока еще борозды рыхлы. Пар вздвоенный детей от беды защитит и утешит. 465 Жарко подземному Зевсу молись195 и Деметре пречистой, Чтоб полновесными вышли священные зерна Деметры. В самом начале посева молись им, как только, за ручку Плужную взявшись рукой, острием батога прикоснешься К спинам волов, на ярмо налегающих. Сзади с мотыгой 470 Мальчик-невольник пускай затруднение птицам готовит, Семя землей засыпая. Для смертных порядок и точность В жизни полезней всего, а вреднее всего беспорядок. Склонятся так до земли наливные колосья на ниве, — Только бы добрый конец пожелал даровать Олимпиец! 475 От паутины очисти сосуды.196 И будешь, надеюсь, Всею душой веселиться, припасы из них доставая. В полном достатке до светлой весны доживешь, и не будет Дела тебе до соседей, — в тебе они будут нуждаться. Если священную почву засеешь при солновороте,197 480 Жать тебе сидя придется, помалу горстями хватая; Пылью покрытый, не очень-то радуясь, свяжешь колосья И понесешь их в корзине; никто на тебя и не взглянет. Впрочем, изменчивы мысли у Зевса-эгидодержавца, Людям, для смерти рожденным, в решенья его не проникнуть. 485 Если посеешься поздно, то вот что помочь тебе может: В пору, когда куковать начинает кукушка в дубовой Темной листве, услаждая людей на земле беспредельной, К третьему дню пусть Кронид задождит и струится, доколе В уровень станет с воловьим копытом, — не выше, не ниже. 490 Так и посеявший поздно сравняется с сеявшим рано. Все это в сердце своем сбереги и следи хорошенько За наступающей светлой весной, за дождливыми днями.198 Не заходи ни в корчму, разогретую жарко, ни в кузню199 Зимней порою, когда человеку работать мешает 495 Холод: прилежный работу найдет и теперь себе дома. Бойся, чтоб бедность жестокой зимою тебя не настигла: Будешь ты тискать рукой исхудалой опухшие ноги. Часто лентяй, исполненья надежды пустой ожидая, Впавши в нужду, на дела нехорошие сердцем склонялся. 500 Трудно тому бедняку, кто в корчмах заседает, надеждой Тешится доброй, когда он и хлеба куска не имеет. Предупреждай домочадцев, когда еще лето в разгаре: «Помните, лето не вечно продлится, — готовьте запасы!» Месяц очень плохой — ленеон,200 для скотины тяжелый. 505 Бойся его и жестоких морозов, которые почву Твердою кроют корой под дыханием ветра Борея: К нам он из Фракии дальней приходит, кормилицы коней,201 Море глубоко взрывает, шумит по лесам и равнинам. Много высоковетвистых дубов и раскидистых сосен 510 Он, налетев безудержно, бросает на тучную землю В горных долинах. И стонет под ветром весь лес неиссчетный. Дикие звери, хвосты между ног поджимая, трясутся — Даже такие, что мехом одеты. Пронзительный ветер Их продувает теперь, хоть и густокосматы их груди. 515 Даже сквозь шкуру быка пробирается он без задержки, Коз длинношерстных насквозь продувает. И только не может Стад он овечьих продуть, потому что пушисты их руна, — Он, даже старцев бежать заставляющий силой своею. Не продувает он также и девушки с кожею нежной; 520 Дома сидеть остается она подле матери милой, Чуждая мыслей пока о делах многозлатной Киприды; Тщательно нежное тело омывши и смазавши жирно Маслом, во внутренней комнате спать она мирно ложится В зимнюю пору, когда в своем доме холодном и темном 525 Грустно безкостый202 ютится и сам себе ногу кусает; Солнце не светит ему и не кажет желанной добычи: Ходит оно далеко-далеко, над страной и народом Черных людей, и приходит к всеэллинам203 много позднее. Все обитатели леса, без рог ли они иль с рогами, 530 Щелкая жалко зубами, скрываются в чащи лесные. Всем одинаково душу тревожит им та же забота: Как бы в лесистом ущелье каком иль скалистой пещере Скрыться от холода. Выглядят люди тогда, как триногий204 С сгорбленной круто спиной, с головою, к земле обращенной: 535 Бродят, подобно ему, избегая блестящего снега. В эту бы пору советовал я, для укрытия тела, Мягкий плащ надевать и хитон, до земли доходящий, Вытканный густо уточною нитью по редкой основе, В них одевайся, чтоб волосы кожи твоей не дрожали 540 И не стояли по телу торчмя, не ерошились зябко. На ноги — обувь из кожи быка, что не сдох, а зарезан; Впору тебе чтоб была и выстлана войлоком мягким. Шкуры козлят первородных, лишь холод осенний наступит, Сшей сухожильем бычачьим и на спину их и на плечи, 545 Если под дождь попадаешь, накидывай. Голову сверху Войлочной шляпой искусной покрой, чтобы уши не мокли. Холодны зори в то время, как наземь Борей упадает. Зорями с звездного неба на землю туман благодатный Сходит и нивам владельцев блаженных несет плодородье. 550 С рек, непрерывно текущих, набравши воды изобильно И высоко от земли унесенный дыханием ветра, То он вечерним дождем проливается, то улетает, Если подует фракийский Борей, разгоняющий тучи. Раньше тумана работу кончай и домой отправляйся, 555 Чтоб непроглядный туман тот, спустившись, тебя не окутал, Не промочил бы одежды и влажным не сделал бы тела. Этого ты избегай. Тяжелейший за целую зиму Названный месяц; тяжел для людей он, тяжел для скотины. Корму довольно волам половины теперь,205 человеку ж 560 Больше давай: тут поможет сама долгота благосклонной.206 Строго за этим следи, и до самого нового года207 Ночи выравнивай с днями,208 пока не родит тебе снова Общая матерь-земля пищевых всевозможных припасов. Только лишь царственный Зевс шестьдесят после солноворота 565 Зимних отмеряет дней, как выходит с вечерней зарею Из океанских священных течений Арктур светоносный И в продолжение ночи все время сверкает на небе. Следом за ним, с наступившей весною, является к людям Ласточка-Пандионида209 с звенящею, громкою песнью; 570 Лозы подрезывать лучше всего до ее появленья. В пору, когда, от Плеяд убегая,210 с земли на растенья Станет всползать домоносец,211 не время окапывать лозы. Нужно серпы навострять и рабочих будить спозаранку; Долгого сна по утрам избегай и тенистых местечек 575 В жатву, когда иссыхает от солнца и морщится кожа. Утром пораньше вставай и старайся домой поскорее Весь урожай увезти, чтобы пищей себя обеспечить. Добрую треть целодневной работы заря совершает.212 Путь ускоряет заря, ускоряет и всякое дело. 580 Только забрезжит заря, — и выводит она на дорогу Много людей и на многих волов ярмо налагает. В пору, когда артишоки цветут213 и, на дереве сидя, Быстро, размеренно льет из-под крыльев трескучих цикада Звонкую песню свою средь томящего летнего зноя, — 585 Козы бывают жирнее всего,214 а вино всего лучше, Жены всего похотливей, всего слабосильней мужчины: Сириус сушит колени и головы им беспощадно, Зноем тела опаляя. Теперь для себя отыщи ты Место в тени под скалой и вином запасися библинским.215 590 Сдобного хлеба к нему, молока от козы некормящей, Мяса кусок от телушки, вскормленной лесною травою, Иль первородных козлят. И винцо попивай беззаботно, Сидя в прохладной тени и, насытивши сердце едою, Свежему ветру Зефиру навстречу лицо повернувши, 595 Глядя в прозрачный источник с бегущею вечно водою. Часть лишь одну ты вина наливай, воды же три части. Только начнет восходить Орионова сила,216 рабочим Тотчас вели молотить священные зерна Деметры На округленном и ровном току, не закрытом от ветра. 600 Тщательно вымерив, ссыпь их в сосуды. А после того как Кончишь работу и дома припасы готовые сложишь, Мой бы совет — батраком раздобудься бездомным да бабой, Но чтоб была без ребят! С сосунком неудобна прислуга. Псом заведись острозубым, да с кормом ему не скупися, — 605 Спящего днем человека217 ты можешь тогда не бояться. Сена к себе наноси и мякины, чтоб на год хватило Мулам твоим и волам. И тогда пусть рабочие отдых Милым коленям дадут и волов отпрягут подъяремных. Вот высоко середь неба уж Сириус стал с Орионом,218 610 Уж начинает Заря розоперстая видеть Арктура:219 Режь, о Перс, и домой уноси виноградные гроздья. Десять дней и ночей непрерывно держи их на солнце,220 Дней на пяток после этого в тень положи, на шестой же Лей уже в бочки дары Диониса,221 несущего радость. 615 После ж того, как Плеяды, Гиады222 и мощь Ориона Станут на западе, — помни, что время посева настало. Вот как дели полевые работы в течение года. Если же по морю хочешь опасному плавать, то помни: После того как ужасная мощь Ориона погонит 620 С неба Плеяд и падут они в мглисто-туманное море, С яростной силою дуть начинают различные ветры. На море темном не вздумай держать корабля в это время, Не забывай о совете моем и работай на суше. Черный корабль из воды извлеки, обложи отовсюду 625 Камнем его, чтобы ветра выдерживал влажную силу; Вытащи втулку, иначе сгниет он от Зевсовых ливней; После того отнесешь к себе в дом корабельные снасти, Да поладнее свернешь корабля мореходного крылья; Прочно сработанный руль корабельный повесишь над дымом 630 И дожидайся, пока не настанет для плаванья время. В море тогда свой корабль быстроходный спускай и такою Кладью его нагружай, чтоб домой с барышом воротиться, Как это делал отец наш с тобою, о Перс безрассудный, В поисках добрых доходов на легких судах разъезжая. 635 Некогда так и сюда вот на судне заехал он черном Длинной дорогой морской, эолийскую Киму покинув. Не от избытка, богатства иль счастья оттуда бежал он, Но от жестокой нужды, посылаемой людям Кронидом. Близ Геликона осел он в деревне нерадостной Аскре, 640 Тягостной летом, зимою плохой, никогда не приятной. В памяти сроки держи и ко времени всякое дело Делай, о Перс. В мореходстве особенно все это важно. Малое судно хвали, но товары грузи на большое: Больше положишь товару — и выгоды больше получишь; 645 Только бы ветры сдержали дурные свои дуновенья! Если же в плаванье вздумаешь ты безрассудно пуститься, Чтоб от долгов отвертеться и голода злого избегнуть, То покажу я тебе многошумного моря законы, Хоть ни в делах корабельных, ни в плаванье я неискусен. 650 В жизнь я свою никогда по широкому морю не плавал, Раз лишь в Евбею один из Авлиды, где некогда зиму Пережидали ахейцы, сбирая в Элладе священной Множество войск против славной прекрасными женами Трои. На состязание в память разумного Амфидаманта223 655 Ездил туда я в Халкиду; заране объявлено было Призов немало сынами его большедушными. Там-то, Гимном победу стяжав, получил я ушатый треножник.224 Этот треножник в подарок я Музам принес Геликонским, Где они звонкому пенью впервые меня обучили. 660 Вот лишь насколько я ведаю толк в кораблях многогвоздных, Все ж и при этом тебе сообщу я, что в мыслях у Зевса, Ибо обучен я Музами петь несравненные гимны. Вот пятьдесят уже минуло дней после солноворота, И наступает конец многотрудному, знойному лету. 665 Самое здесь-то и время для плаванья: ни корабля ты Не разобьешь, ни людей не поглотит пучина морская, Разве нарочно кого Посейдон, сотрясающий землю, Или же царь небожителей Зевс погубить пожелают. Ибо в руке их кончина людей и дурных и хороших. 670 Море тогда безопасно, а воздух прозрачен и ясен. Ветру доверив без страха теперь свой корабль быстроходный, В море спускай и товаром его нагружай всевозможным. Но воротиться обратно старайся как можно скорее: Не дожидайся вина молодого и ливней осенних, 675 И наступленья зимы, и дыханья ужасного Нота;225 Яро вздымает он волны и Зевсовым их поливает Частым осенним дождем и тягостным делает море. Плавают по морю люди нередко еще и весною. Только что первые листья на кончиках веток смоковниц 680 Станут равны по длине отпечатку вороньего следа, Станет тогда же и море для плаванья снова доступным. В это-то время весною и плавают. Но не хвалю я Плаванья этого; очень не по сердцу как-то оно мне: Краденым кажется. Трудно при нем от беды уберечься, 685 Но в безрассудстве своем и на это пускаются люди: Ныне богатство для смертных самою душою их стало. Страшно в волнах умереть. Не забудь же моих увещаний, Все хорошенько обдумай в уме, что тебе говорю я. И на чреватое судно226 всего не грузи, что имеешь; 690 Большую часть придержи, нагрузи же лишь меньшую долю: Страшно несчастью подпасть на волнах многобурного моря. Страшно, когда на телегу чрезмерную тяжесть наложишь, И переломится ось под телегой, и груз твой погибнет. Меру во всем соблюдай и дела свои вовремя делай. 695 В дом свой супругу вводи, как в возраст придешь подходящий. До тридцати не спеши, но и за тридцать долго не медли: Лет тридцати ожениться — вот самое лучшее время. Года четыре пусть зреет невеста, женитесь на пятом. Девушку в жены бери — ей легче внушить благонравье. 700 Взять постарайся из тех, кто с тобою живет по соседству. Все обгляди хорошо, чтоб не на смех соседям жениться. Лучше хорошей жены ничего не бывает на свете, Но ничего не бывает ужасней жены нехорошей, Жадной сластены. Такая и самого сильного мужа 705 Высушит пуще огня и до времени в старость загонит. Кару блаженных бессмертных навлечь на себя опасайся.227 Также не ставь никогда наравне товарища с братом. Раз же, однако, поставил, то зла ему первым не делай И не обманывай, чтобы язык потрепать. Если ж сам он 710 Первый тебя обижать или словом начнет, или делом, Это попомнив, вдвойне отплати ему. Если же снова В дружбу с тобой он захочет вступить и обиду загладить, Не уклоняйся: друзей то и дело менять не годится. Только чтоб видом наружным не ввел он тебя в заблужденье! 715 Слыть нелюдимым не надо, не надо и слыть хлебосолом; Бойся считаться товарищем злых, ненавистником добрых. Также людей не дерзай попрекать разрушащей душу, Гибельной бедностью: шлют ее людям блаженные боги. Лучшим сокровищем люди считают язык неболтливый. 720 Меру в словах соблюдешь — и всякому будешь приятен; Станешь злословить других — о себе еще хуже услышишь. На многолюдном, в складчину устроенном пире не хмурься; Радостей очень он много дает, а расход пустяковый. Также, не вымывши рук, не твори на заре возлияний 725 Черным вином ни Крониду, ни прочим блаженным бессмертным; Так они слушать не станут тебя и молитвы отвергнут. Стоя, и к солнцу лицом обратившись, мочиться не гоже. Даже тогда на ходу не мочись, как зайдет уже солнце, Вплоть до утра — все равно по дороге ль идешь, без дороги ль; 730 Не обнажайся при этом: над ночью ведь властвуют боги. Мочится чтущий богов, рассудительный муж либо сидя, Либо — к стене подойдя на дворе, огороженном прочно. Совокупившись, не стой неодетый, с............ Перед огнем очага, но держись в это время подальше. 735 Также, не с похорон грустно-зловещих домой воротившись, Сей потомство свое, а с пира пришедши бессмертных.228 Прежде чем в воду струистую рек, непрерывно текущих, Ступишь ногой, помолись, поглядев на прекрасные струи, И многомилою, светлой водою умой себе руки. 740 Рук не умывши, души не очистив, пойдешь через реку, — Боги тебя покарают, несчастье пославши вдогонку. На пятипалом суку средь цветущего пира бессмертных Светлым железом не надо с зеленого срезывать суши.229 Также, в то время как пьют, черпака на кратерную крышку230 745 Не помещай никогда: не весельем окончится это. Дом себе строить начав, приводи к окончанью постройку, Чтобы не каркала, сидя на доме, болтушка ворона. Также не ешь и не мойся из тех горшконогов,231 в которых Не приносилося жертв: и за это последует кара. 750 Мало хорошего, если двенадцатидневный ребенок Будет лежать на могиле, — лишится он мужеской силы; Или двенадцатимесячный: это нисколько не лучше. Также не мой себе тело водою, которою мылась Женщина: ибо придет и за это со временем кара 755 Тяжкая. Если увидишь горящую жертву, не смейся Над непонятною тайной: воздаст тебе бог и за это. Также, смотри, не мочись никогда ни в истоки, ни в устье В море впадающих рек, — берегись и подумать об этом! Не опоражнивай в них и желудка, — то будет не лучше. 760 Так поступай: от ужасной молвы человеческой бегай. Слава худая мгновенно приходит, поднять ее людям Очень легко, но нести тяжеленько и сбросить не просто. И никогда не исчезнет бесследно молва, что в народе Ходит о ком-нибудь: как там никак, и Молва ведь богиня. 765 Тщательно Зевсовы дни по значенью и сам различай ты И обучай домочадцев. Тридцатое — день наилучший 767 Для обозренья свершенных работ, для дележки припасов.232 768 Вот что различные дни у Кронида всемудрого значат, 769 Если в сужденьях народов об этом содержится правда. 770 Дни священные:233 день перед первым числом и четвертый. День седьмой — в этот день родился Аполлон златолирный, Также восьмой и девятый. Особенно ж в месяце два есть Дня при растущей луне, превосходных для смертных свершений, День одиннадцатый и двенадцатый; оба счастливы 775 Для собиранья плодов и для стрижки овец густорунных. Но между ними двоими — двенадцатый много счастливей. Ткет паутину высоко парящий паук в это время, Летом — в ту пору, когда запасливый234 кучу готовит. Женщина пусть в этот день к тканью на станке приступает. 780 Сев начинать на тринадцатый день опасайся всемерно; Но для посадки растений тринадцатый день превосходен. В среднем десятке шестое число для растений опасно, Но хорошо для зачатия мальчика. Девочке вредно Замуж идти в этот день, равно как и на свет рождаться. 785 Также и в первом десятке шестое число для рожденья Девочек мало полезно; козлят вылегчать и баранов В это число хорошо и поскотину строить для стада. День недурен для зачатия мальчика: будет любить он Шутки, лукавые речи, обманы и шепот любовный. 790 В день восьмой кабанов подрезай и протяжно мычащих, Крепких быков, а в двенадцатый день — выносливых мулов. День наиболее длинный меж чисел двадцатых рождает Мужа искусного — будет весьма он умом выдаваться. День недурной мужеродный — десятый; а день женородный — 795 В среднем десятке четвертый; овец и собак острозубых, Тяжелоногих, рогатых быков и выносливых мулов В этот же день хорошо приручать. Берегися в четвертый День после новой иль волной луны допускать себе в сердце Скорби, грызущие дух: ибо день этот очень священный. 800 Также в четвертый вводи к себе в дом молодую супругу, Птиц перед тем вопросив, наилучших для этого дела. Пятых же дней избегай: тяжелы эти дни и ужасны; В пятый день, говорят, Эриннии пестуют Орка, Клятвопреступным на гибель рожденного на свет Эридой. 805 В среднем десятке седьмого священные зерна Деметры Вей на току округленном, душою отдавшись работе. В этот же день лесорубы пусть рубят домовые бревна И деревянные части для стройки судов быстроходных. А за постройку саму приниматься четвертого надо. 810 В среднем десятке девятка лишь к вечеру лучше бывает. Что же до первой девятки — вреда не несет она людям: День для посадки растений хорош, для рожденья ребенка — Мальчика ль, девочки ль. Очень он плох никогда не бывает. Мало кто знает, как в месяце третья девятка полезна: 815 Бочку ль с вином начинать, налагать ли ярмо на затылки Мулам, быкам и коням быстроногим, спускать ли на воду Многоскамейчатый, быстрый корабль235 — в этот день превосходно. Мало, однако, таких, кто про день этот правильно скажет. Винную бочку вскрывай четвертого; самый священный 820 День меж четвертыми — средний; про тот, что идет за двадцатым, Мало кто знает, что утром хорош он, но к вечеру хуже. Эти вот дни для людей земнородных — великая польза. Прочие все — ничего не несущие дни, без значенья. Каждый различное хвалит. Но толком лишь мало кто знает. 825 То, словно мачеха, день, а другой раз — как мать, человеку, Тот меж людьми и блажен и богат, кто, все это усвоив, Делает дело, вины за собой пред богами не зная, Птиц вопрошает и всяких деяний бежит нечестивых.

О происхождении богов (Теогония)236

С Муз, геликонских богинь,237 мы песню свою начинаем. На Геликоне они обитают высоком, священном. Нежной ногою ступая, обходят они в хороводе Жертвенник Зевса-царя и фиалково-темный источник…238 ********************* 5 Нежное тело свое искупавши в теченьях Пермесса, Иль в роднике Иппокрене, иль в водах священных Ольмея,239 На геликонской вершине они хоровод заводили, Дивный для глаза, прелестный, и ноги их в пляске мелькали. Снявшись оттуда, туманом одевшись густым, непроглядным, 10 Ночью они приходили и пели чудесные песни, Славя эгидодержавца Кронида с владычицей Герой, Города Аргоса мощной царицею златообутой,240 Зевса великую дочь, синеокую деву Афину, И Аполлона-царя с Артемидою стрелолюбивой, 15 И земледержца, земных колебателя недр Посейдона, И Афродиту с ресницами гнутыми, также Фемиду, Златовенчанную Гебу-богиню с прекрасной Дионой,241 С ними — Лето, Иапета и хитроразумного Крона, Эос-Зарю и великого Гелия с светлой Селеной, 20 Гею-мать с Океаном великим и черною Ночью, Также и все остальное священное племя бессмертных. Песням прекрасным своим обучили они Гесиода В те времена, как овец под священным он пас Геликоном. Прежде всего обратились ко мне со словами такими 25 Дщери великого Зевса-царя, олимпийские Музы: «Эй, пастухи полевые, — несчастные, брюхо сплошное! Много умеем мы лжи рассказать за чистейшую правду. Если, однако, хотим, то и правду рассказывать можем!» Так мне сказали в рассказах искусные дочери Зевса. 30 Вырезав посох чудесный из пышнозеленого лавра, Мне его дали, и дар мне божественных песен вдохнули, Чтоб воспевал я в тех песнях, что было и что еще будет. Племя блаженных богов величать мне они приказали, Прежде ж и после всего — их самих воспевать непрестанно… 35 Впрочем, ну как я могу говорить о скале или дубе?242 С Муз песнопенье свое начинаем, которые пеньем Радуют разум великий отцу своему на Олимпе, Все излагая подробно, что было, что есть и что будет, Хором согласно звучащим. Без устали сладкие звуки 40 Льют их уста. И смеются палаты родителя — Зевса Тяжкогремящего, лишь зазвучат в них лилейные песни Славных богинь. И ответно звучат им жилища блаженных И олимпийские главы. Богини же гласом бессмертным Прежде всего воспевают достойное почестей племя 45 Тех из богов, что Землей рождены от широкого Неба, И благодавцев-богов, что от этих богов народились. Зевса вторым после них, отца и бессмертных и смертных, [В самом начале и в самом конце воспевают богини, —] Сколь превосходнее всех он богов и могучее силой. 50 Племя затем воспевая людей и могучих Гигантов, Радуют разум великий отцу своему на Олимпе Дщери великого Зевса-царя, олимпийские Музы. Семя во чрево приняв от Кронида-отца, в Пиерии Их родила Мнемосина, царица высот Елевфера,243 55 Чтоб улетали заботы и беды душа забывала. Девять ночей сопрягался с богинею Зевс-промыслитель, К ней вдалеке от богов восходя на священное ложе. После ж того как исполнился год, времена обернулись, Месяцы круг совершили и дней унеслося немало, 60 Единомысленных девять она дочерей народила, С рвущейся к песням душой, с беззаботным и радостным духом, Близ высочайшей вершины одетого снегом Олимпа. Светлые там хороводы у них и прекрасные домы. Рядом жилища имеют Хариты и Гимер-Желанье, 65 В празднествах жизнь проводя. Голосами прелестными Музы Песни поют о законах, которые всем управляют, Добрые нравы богов голосами прелестными славят. Песней бессмертной своею и голосом тешась прекрасным, Музы к Олимпу пошли. И далеко звучали их гимны, 70 Милый их топот по черной земле раздавался в то время, Как возвращались богини к родителю. В небе царит он, Громом владеющий страшным и молнией огненно-жгучей, Силою верх одержавший над Кроном-отцом. Меж богами Все хорошо поделил он и каждому почесть назначил. 75 Это вот пели в дворцах олимпийских живущие Музы, Девять богинь, дочерей многославного Зевса-владыки — Девы Клио и Евтерпа, и Талия, и Мельпомена, И Эрато с Терпсихорой, Полимния и Урания, И Каллиопа — меж всеми другими она выдается: 80 Шествует следом она за царями, достойными чести. Если кого отличить пожелают Кронидовы дщери, Если увидят, что родом от Зевсом вскормленных царей он, — То орошают счастливцу язык многосладкой росою. Речи приятные с уст его льются тогда. И народы 85 Все на такого глядят, как в суде он выносит решенья, С строгой согласные правдой. Разумным, решительным словом Даже великую ссору тотчас прекратить он умеет. Ибо затем и разумны цари, чтобы всем пострадавшим, Если к суду обратятся они, без труда возмещенье 90 Полное дать, убеждая обидчиков мягкою речью. Благоговейно его, словно бога, приветствуют люди. Как на собранье пойдет он: меж всеми он там выдается. Вот сей божественный дар, что приносится Музами людям. Ибо от Муз и метателя стрел, Аполлона-владыки, 95 Все на земле и певцы происходят и лирники-мужи. Все же цари от Кронида. Блажен человек, если Музы Любят его: как приятен из уст его льющийся голос! Если нежданное горе внезапно душой овладеет, Если кто сохнет, печалью терзаясь, то стоит ему лишь 100 Песню услышать служителя Муз, песнопевца, о славных Подвигах древних людей, о блаженных богах олимпийских, И забывает он тотчас о горе своем; о заботах Больше не помнит: совсем он от дара богинь изменился. Радуйтесь, дочери Зевса, даруйте прелестную песню! 105 Славьте священное племя богов, существующих вечно, — Тех, кто на свет родился от Земли и от звездного Неба, Тех, кто от сумрачной Ночи, и тех, кого Море вскормило. Все расскажите: как боги, как наша земля зародилась, Как беспредельное море явилося шумное, реки, 110 Звезды, несущие свет, и широкое небо над нами; [Кто из бессмертных подателей благ от чего зародился,] Как поделили богатства и почести между собою, Как овладели впервые обильноложбинным Олимпом. С самого это начала вы все расскажите мне, Музы, 115 И сообщите при этом, что прежде всего зародилось. Прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следом Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,244 119 Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких, 120 И, между вечными всеми богами прекраснейший, — Эрос. Сладкоистомный — у всех он богов и людей земнородных Душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает. Черная Ночь и угрюмый Эреб родились из Хаоса. Ночь же Эфир родила и сияющий День, иль Гемеру: 125 Их зачала она в чреве, с Эребом в любви сочетавшись.245 Гея же прежде всего родила себе равное ширью Звездное Небо, Урана, чтоб точно покрыл ее всюду И чтобы прочным жилищем служил для богов всеблаженных; 130 Нимф, обитающих в чащах нагорных лесов многотонных; Также еще родила, ни к кому не всходивши на ложе, Шумное море бесплодное, Поит. А потом, разделивши Ложе с Ураном, на свет Океан породила глубокий, Коя и Крия, еще — Гипериона и Иапета, 135 Фею и Рею, Фемиду великую и Мнемосину, Златовенчанную Фебу и милую видом Тефию. После их всех родился, меж детей наиболе ужасный, Крон хитроумный. Отца многомощного он ненавидел. Также Киклопов с душою надменною Гея родила — 140 Счетом троих, а по имени — Бронта, Стеропа и Арга. Молнию сделали Зевсу-Крониду и гром они дали. Были во всем остальном на богов они прочих похожи, Но лишь единственный глаз в середине лица находился: Вот потому-то они и звались «Круглоглазы», «Киклопы», 145 Что на лице по единому круглому глазу имели. А для работы была у них сила, и мощь, и сноровка. Также другие еще родилися у Геи с Ураном Трое огромных и мощных сынов, несказанно ужасных, — Котт, Бриарей крепкодушный и Гиес — надменные чада. 150 Целою сотней чудовищных рук размахивал каждый Около плеч многомощных, меж плеч же у тех великанов По пятьдесят поднималось голов из туловищ крепких. Силой они неподступной и ростом большим обладали. Дети, рожденные Геей-Землею и Небом-Ураном, 155 Были ужасны и стали отцу своему ненавистны С первого взгляда. Едва лишь на свет кто из них появился, Каждого в недрах Земли немедлительно прятал родитель, Не выпуская на свет, и злодейством своим наслаждался. С полной утробою тяжко стонала Земля-великанша. 160 Злое пришло ей на ум и коварно-искусное дело. Тотчас породу создавши седого железа, огромный Сделала серп и его показала возлюбленным детям И, возбуждая в них смелость, сказала с печальной душою: «Дети мои и отца нечестивого! Если хотите 165 Быть мне послушными, сможем отцу мы воздать за злодейство Вашему: ибо он первый ужасные вещи замыслил». Так говорила. Но, страхом объятые, дети молчали. И ни один не ответил. Великий же Крон хитроумный, Смелости полный, немедля ответствовал матери милой: 170 «Мать! С величайшей охотой за дело такое возьмусь я. Мало меня огорчает отца злоимянного жребий Нашего. Ибо он первый ужасные вещи замыслил». Так он сказал. Взвеселилась душой исполинская Гея. В место укромное сына запрятав, дала ему в руки 175 Серп острозубый и всяким коварствам его обучила. Ночь за собою ведя, появился Уран, и возлег он Около Геи, пылая любовным желаньем, и всюду Распространился кругом. Неожиданно левую руку Сын протянул из засады, а правой, схвативши огромный 180 Серп острозубый, отсек у родителя милого быстро Член детородный и бросил назад его сильным размахом. И не бесплодно из Кроновых рук полетел он могучих: Сколько на землю из члена ни вылилось капель кровавых, Все их земля приняла. А когда обернулися годы, 185 Мощных Эринний она родила и великих Гигантов С длинными копьями в дланях могучих, в доспехах блестящих, Также и нимф, что Мелиями мы на земле называем.246 Член же отца детородный, отсеченный острым железом, 190 По морю долгое время носился, и белая пена Взбилась вокруг от нетленного члена. И девушка в пене В той зародилась. Сначала подплыла к Киферам247 священным, После же этого к Кипру пристала, омытому морем. На берег вышла богиня прекрасная. Ступит ногою — 195 Травы под стройной ногой вырастают. Ее Афродитой, «Пенорожденной», еще «Кифереей» прекрасновенчанной Боги и люди зовут, потому что родилась из пены. А Кифереей зовут потому, что к Киферам пристала, «Кипророжденной», — что в Кипре, омытом волнами, родилась. 201 К племени вечных блаженных отправилась тотчас богиня. Эрос сопутствовал деве, и следовал Гимер прекрасный. С самого было начала дано ей в удел и владенье Между земными людьми и богами бессмертными вот что: 205 Девичий шепот любовный, улыбки, и смех, и обманы, Сладкая нега любви и пьянящая радость объятий. Детям, на свет порожденным Землею, названье Титанов Дал в поношенье отец их, великий Уран-повелитель. Руку, сказал он, простерли248 они к нечестивому делу 210 И совершили злодейство, и будет им кара за это. Ночь родила еще Мора ужасного с черною Керой. Смерть родила она также, и Сон, и толпу Сновидений. Мома249 потом родила и Печаль, источник страданий, 215 И Гесперид, — золотые, прекрасные яблоки холят За океаном они на деревьях, плоды приносящих. Мойр родила она также и Кер250 беспощадно казнящих. [Мойры — Клофо именуются, Лахесис, Атропос. Людям Определяют они при рожденье несчастье и счастье.] 220 Тяжко карают они и мужей и богов за проступки, И никогда не бывает, чтоб тяжкий их гнев прекратился Раньше, чем полностью всякий виновный отплату получит. Также еще Немесиду, грозу для людей земнородных, Страшная Ночь родила, а за нею — Обман, Сладострастье, 225 Старость, несущую беды, Эриду с могучей душою. Грозной Эридою Труд порожден утомительный, также Голод, Забвенье и Скорби, точащие слезы у смертных, Схватки жестокие, Битвы, Убийства, мужей Избиенья, Полные ложью слова, Словопренья, Судебные Тяжбы, 230 И Ослепленье души с Беззаконьем, родные друг другу, И, наиболее горя несущий мужам земнородным, Орк, наказующий тех, кто солжет добровольно при клятве. Понт же Нерея родил, ненавистника лжи, правдолюбца, Старшего между детьми. Повсеместно зовется он старцем, 235 Ибо душою всегда откровенен, беззлобен, о правде Не забывает, но сведущ в благих, справедливых советах. Вслед же за этим Фавманта великого с Форкием храбрым Понту Земля родила, и прекрасноланитную Кето, И Еврибию, имевшую в сердце железную душу. 240 Многожеланные дети богинь родились у Нерея В темной морской глубине от Дориды прекрасноволосой, Дочери милой отца-Океана, реки совершенной. Дети, рожденные ею: Плото, Сао и Евкранта, И Амфитрита с Евдорой, Фетида, Галена и Главка, 245 Дальше — Спейо, Кимофоя, и Фоя с прелестной Галией, И Эрато с Пасифеей и розоворукой Евникой, Дева Мелита, приятная всем, Евлимена, Агава, Также Дото и Прото, и Феруса, и Динамина, Дальше — Несся с Актеей и Протомедея с Доридой, 250 Также Панопейя и Галатея, прелестная видом, И Гиппофоя, и розоворукая с ней Гиппоноя, И Кимодока, которая волны на море туманном И дуновения ветров губительных с Киматолегой И с Амфитритой прекраснолодыжной легко укрощает. 255 Дальше — Кимо, Эиона, в прекрасном венке Галимеда, И Главконома улыбколюбивая, Понтопорея, И Леагора, еще Евагора и Лаомедея, И Пулиноя, а с ней Автоноя и Лиспанасса, Ликом прелестная и безупречная видом Еварна, 260 Милая телом Псамафа с божественной девой Мениппой, Также Несо и Евпомпа, еще Фемисто и Проноя, И, наконец, Немертея с правдивой отцовской душою. Вот эти девы, числом пятьдесят, в беспорочных работах Многоискусные, что рождены беспорочным Нереем. 265 Дочь Океана глубокотекущего, деву Электру Взял себе в жены Фавмант. Родила она мужу Ириду Быструю и Аэлло с Окипетою, Гарпий кудрявых. Как дуновение ветра, как птицы, на крыльях проворных Носятся Гарпии эти, паря высоко над землею. 270 Граий прекрасноланитных от Форкия Кето родила. Прямо седыми они родились. Потому и зовут их Граями251 боги и люди. Их двое: одета в изящный Пеплос одна, Пемфредо, Энио же, другая, — в шафранный. Также Горгон родила, что за славным живут Океаном 275 Рядом с жилищем певиц Гесперид, близ конечных пределов Ночи: Сфенно, Евриалу, знакомую с горем Медузу. Смертной Медуза была. Но бессмертны, бесстаростны были Обе другие. Сопрягся с Медузою той Черновласый252 На многотравном лугу, средь весенних цветов благовонных. 280 После того как Медузу могучий Персей обезглавил, Конь появился Пегас из нее и Хрисаор великий. Имя Пегас — оттого, что рожден у ключей океанских, Имя Хрисаор — затем, что с мечом золотым он родился.253 Землю, кормилицу стад, покинул Пегас и вознесся 285 К вечным богам. Обитает теперь он в палатах у Зевса. И Громовержцу всемудрому молнию с громом приносит. Этот Хрисаор родил трехголового Герионея, Соединившись в любви с Каллироею Океанидой. Герионея того умертвила Гераклова сила 290 Возле ленивых коров на омытой водой Ерифее.254 В тот же направился день к Тиринфу священному с этим Стадом коровьим Геракл, через броды пройдя Океана, Орфа убивши и стража коровьего Евритиона За Океаном великим и славным, в обители мрачной. 295 Кето ж в пещере большой разрешилась чудовищем новым, Ни на людей, ни на вечноживущих богов не похожим, — Неодолимой Ехидной, божественной, с духом могучим, Наполовину — прекрасной с лица, быстроглазою нимфой, Наполовину — чудовищным змеем, большим, кровожадным, 300 В недрах священной земли залегающим, пестрым и страшным. Есть у нея там пещера внизу глубоко под скалою, И от бессмертных богов, и от смертных людей в отдаленье: В славном жилище ей там обитать предназначили боги. Так-то, не зная ни смерти, ни старости, нимфа Ехидна, 305 Гибель несущая, жизнь под землей проводила в Аримах.255 Как говорят, с быстроглазою девою той сочетался В жарких объятиях гордый и страшный Тифон беззаконный. И зачала от него, и детей родила крепкодушных. Для Гериона сперва родила она Орфа-собаку; 310 Вслед же за ней — несказанного Цербера, страшного видом, Медноголосого адова пса, кровожадного зверя, Нагло-бесстыдного, злого, с пятьюдесятью головами. Третьей потом родила она злую Лернейскую Гидру. Эту вскормила сама белорукая Гера-богиня, 315 Неукротимою злобой пылавшая к силе Геракла. Гибельной медью, однако, ту Гидру сразил сын Кронида, Амфитрионова отрасль Геракл, с Полаем могучим, Руководимый советом добычницы мудрой Афины. Также еще разрешилась она изрыгающей пламя, 320 Мощной, большой, быстроногой Химерой с тремя головами: Первою — огненноокого льва, ужасного видом, Козьей — другою, а третьей — могучего змея-дракона. [Спереди лев, позади же дракон, а коза в середине; Яркое, жгучее пламя все пасти ее извергали.] 325 Беллерофонт благородный с Пегасом ее умертвили. Грозного Сфинкса еще родила она в гибель кадмейцам,256 Также Немейского льва, в любви сочетавшися с Орфом. Лев этот, Герой вскормленный, супругою славною Зевса, Людям на горе в Немейских полях поселен был богиней. 330 Там обитал он и племя людей пожирал земнородных, Царствуя в области всей Апесанта, Немеи и Трета.257 Но укротила его многомощная сила Геракла. Форкию младшего сына родила владычица Кето — Страшного змея: глубоко в земле залегая и свившись 335 В кольца огромные, яблоки он сторожит золотые. Это — потомство, рожденное на свет от Форкия с Кето. От Океана ж с Тефией пошли быстротечные дети, Реки Нил и Алфей с Эриданом глубокопучинным, Также Стримон и Меандр с прекрасноструящимся Истром, 340 Фазис и Реc, Ахелой серебристопучинный и быстрый, Несс, Галиакмон, а следом за ними Гептапор и Родий, Граник-река с Симоентом, потоком божественным, Эсеп, Реки Герм и Пеней и прекрасноструящийся Каик, И Сангарийский великий поток, и Парфений, и Ладон, 345 Быстрый Эвен и Ардеск с рекою священной Скамандром. Также и племя священное дев народила Тефия. Вместе с царем Аполлоном и с Реками мальчиков юных Пестуют девы — такой от Кронида им жребий достался. Те Океановы дщери: Адмета, Пейто и Электра, 350 Янфа, Дорида, Примно и Урания с видом богини, Также Гиппо и Климена, Родеия и Каллироя, Дальше — Зейксо и Клития, Идийя и с ней Пасифоя, И Галаксавра с Плексаврой, и милая сердцу Диона, Фоя, Мелобозис и Подидора, прекрасная видом, 355 И Керкеида с прелестным лицом, волоокая Плуто, Также еще Персеида, Янира, Акаста и Ксанфа, Милая дева Петрея, за ней — Менесфо и Европа, Полная чар Калипсо, Телесто в одеянии желтом, Азия, с ней Хрисеида, потом Евринома и Метис. 360 Тиха, Евдора, и с ними еще — Амфиро, Окироя, Стикс, наконец: выдается она между всеми другими. Это — лишь самые старшие дочери, что народились От Океана с Тефией. Но есть и других еще много. Ибо всего их три тысячи, Океанид стройноногих. 365 Всюду рассеявшись, землю они обегают, а также Бездны глубокие моря, богинь знаменитые дети. Столько же есть на земле и бурливо текущих потоков, Также рожденных Тефией, — шумливых сынов Океана. Всех имена их назвать никому из людей не под силу. 370 Знает названье потока лишь тот, кто вблизи обитает. Фейя — великого Гелия с яркой Соленой и с Эос, Льющею сладостный свет равно для людей земнородных И для бессмертных богов, обитающих в небе широком, С Гиперионом в любви сочетавшись, на свет породила. 375 С Крием в любви сочетавшись, богиня богинь Еврибия На свет родила Астрея великого, также Палланта И между всеми другими отличного хитростью Перса. Эос-богиня к Астрею взошла на любовное ложе, И родились у нее крепкодушные ветры от бога — 380 Быстролетящий Борей, и Нот, и Зефир белопенный. Также звезду Зареносца и сонмы венчающих небо Ярких звезд родила спозаранку рожденная Эос. Стикс, Океанова дочерь, в любви сочетавшись с Паллантом, Зависть в дворце родила и прекраснолодыжную Нике. 385 Силу и Мощь родила она также, детей знаменитых. Нет у них дома отдельно от Зевса, пристанища нету, Нет и пути, по которому шли бы не следом за богом; Но неотступно при Зевсе живут они тяжкогремящем. Так это сделала Стикс, нерушимая Океанида,258 390 В день тот, когда на великий Олимп небожителей вечных Созвал к себе молневержец Кронид, олимпийский владыка, И объявил им, что тот, кто пойдет вместе с ним на Титанов, Почестей прежних не будет лишен и удел сохранит свой, Коим дотоле владел меж богов, бесконечно живущих. 395 Если же кто не имел ни удела, ни чести при Кроне, Тот и удел и почет подобающий ныне получит. Первой тогда нерушимая Стикс на Олимп поспешила Вместе с двумя сыновьями, совету отца повинуясь. Щедро за это ее одарил и почтил Громовержец: 400 Ей предназначил он быть величайшею клятвой бессмертных, А сыновьям приказал навсегда у него поселиться. Также и данные всем остальным обещанья сдержал он, Сам же с великою властью и силой царит над вселенной. Феба же к Кою вступила на многожеланное ложе 405 И, восприявши во чрево, — богиня в объятиях бога, — Черноодежной Лето разрешилася, милою вечно, Милою искони, самою кроткой на целом Олимпе, Благостной к вечноживущим богам и благостной к людям. Благоименную также она родила Астерию, — 410 Ввел ее некогда Перс во дворец свой, назвавши супругой. Эта, зачавши, родила Гекату, — ее перед всеми Зевс отличил Громовержец и славный удел даровал ей: Править судьбою земли и бесплодно-пустынного моря. Был ей и звездным Ураном почетный удел предоставлен, 415 Более всех почитают ее и бессмертные боги. Ибо и ныне, когда кто-нибудь из людей земнородных, Жертвы свои принося по закону, о милости молит, То призывает Гекату: большую он честь получает Очень легко, раз молитва его принята благосклонно. 420 Шлет и богатство богиня ему: велика ее сила. Долю имеет Геката во всяком почетном уделе Тех, кто от Геи-Земли родился и от Неба-Урана, Не причинил ей насилья Кронид и не отнял обратно, Что от Титанов, от прежних богов, получила богиня. 425 Все сохранилось за ней, что при первом разделе на долю Выпало ей из даров на земле, и на небе, и в море. Чести не меньше она, как единая дочь, получает, — Даже и больше еще: глубоко она чтима Кронидом. Пользу богиня большую, кому пожелает, приносит. 430 Хочет — в народном собранье любого меж всех возвеличит. Если на мужегубительный бой снаряжаются люди, Рядом становится с теми Геката, кому пожелает Дать благосклонно победу и славою имя украсить. Возле достойных царей на суде восседает богиня. 435 Очень полезна она, и когда состязаются люди: Рядом становится с ними богиня и помощь дает им. Мощью и силою кто победит — получает награду, Радуясь в сердце своем, и родителям славу приносит. Конникам также дает она помощь, когда пожелает, 440 Также и тем, кто, средь синих, губительных волн промышляя, Станет молиться Гекате и шумному Энносигею.259 Очень легко на охоте дает она много добычи, Очень легко, коль захочет, покажет ее — и отнимет. Вместе с Гермесом на скотных дворах она множит скотину; 445 Стадо ль вразброску пасущихся коз иль коров круторогих, Стадо ль овец густорунных, душой пожелав, она может Самое малое сделать великим, великое ж — малым. Так-то, — хотя и единая дочерь у матери, — все же Между бессмертных богов почтена она всяческой честью. 450 Вверил ей Зевс попеченье о детях, которые узрят После богини Гекаты восход многовидящей Эос.260 Искони юность хранит она. Вот все уделы богини. Рея, поятая Кроном, детей родила ему светлых — Деву-Гестию, Деметру и златообутую Геру, 455 Славного мощью Аида, который живет под землею, Жалости в сердце не зная, и шумного Энносигея, И промыслителя Зевса, отца и бессмертных и смертных, Громы которого в трепет приводят широкую землю. Каждого Крон пожирал, лишь к нему попадал на колени 460 Новорожденный младенец из матери чрева святого: Сильно боялся он, как бы из славных потомков Урана Царская власть над богами другому кому не досталась. Знал он от Геи-Земли и от звездного Неба-Урана, Что суждено ему свергнутым быть его собственным сыном, 465 Как он сам ни могуч — умышленьем великого Зевса. Вечно на страже, ребенка, едва только на свет являлся, Тотчас глотал он. А Рею брало неизбывное горе. Но наконец, как родить собралась она Зевса-владыку, Смертных отца и бессмертных, взмолилась к родителям Рея, 470 К Гее великой, Земле, и к звездному Небу-Урану — Пусть подадут ей совет рассудительный, как бы, родивши, Спрятать ей милого сына, чтоб мог он отмстить за злодейство Крону-владыке, детей поглотившему, ею рожденных. Вняли молениям дщери возлюбленной Гея с Ураном 475 И сообщили ей точно, какая судьба ожидает Мощного Крона-царя и его крепкодушного сына. В Ликтос послали ее, плодородную критскую область, Только лишь время родить наступило ей младшего сына, Зевса-царя. И его восприяла Земля-великанша, 480 Чтобы на Крите широком владыку вскормить и взлелеять. Быстрою, черною ночью сначала отправилась в Дикту261 С новорожденным богиня и, на руки взявши младенца, Скрыла в божественных недрах земли, в недоступной пещере, На многолесной Эгейской горе, середь чащи тенистой. 485 Камень в пеленки большой завернув, подала его Рея Мощному сыну Урана. И прежний богов повелитель В руки завернутый камень схватил и в желудок отправил. Злой нечестивец! Не ведал он в мыслях своих, что остался Сын невредимым его, в безопасности полной, что скоро 490 Верх над отцом ему взять предстояло руками и силой С трона низвергнуть и стать самому над богами владыкой. Начали быстро расти и блестящие члены, и сила Мощного Зевса-владыки. Промчались года за годами. Перехитрил он отца, предписаний послушавшись Геи: 495 Крон хитроумный обратно, великий, извергнул потомков, Хитростью сына родного и силой его побежденный. Первым извергнул он камень, который последним пожрал он. Зевс на широкодорожной земле этот камень поставил В многосвященном Пифоне, в долине под самым Парнасом, 500 Чтобы всегда там стоял он как памятник, смертным на диво. Братьев своих и сестер Уранидов,262 которых безумно Вверг в заключенье отец, на свободу он вывел обратно. Благодеянья его не забыли душой благодарной Братья и сестры и отдали гром ему вместе с палящей 505 Молнией: прежде в себе их скрывала Земля-великанша. Твердо на них полагаясь, людьми и богами он правит. Океаниду прекраснолодыжную, деву Климену, В дом свой увел Иапет и всходил с ней на общее ложе. Та же ему родила крепкодушного сына Атланта, 510 Также Менетия, славой затмившего всех, Прометея С хитрым, искусным умом и недальнего Эпиметея.263 С самого этот начала несчастьем явился для смертных: Первый от Зевса он девушку, им сотворенную, принял В жены. Менетия ж наглого Зевс протяженногремящий 515 В мрачный отправил Эреб, ниспровергнувши молнией дымной За нечестивость его и чрезмерную, страшную силу. Держит Атлант, принужденный к тому неизбежностью мощной, На голове и руках неустанных широкое небо Там, где граница земли, где певицы живут Геспериды. 520 Ибо такую судьбу ниспослал ему Зевс-промыслитель. А Прометея, на выдумки хитрого, к средней колонне В тяжких и крепких оковах Кронид привязал Громовержец И длиннокрылого выслал орла: бессмертную печень Он пожирал у титана, но за ночь она вырастала 525 Ровно настолько же, сколько орел пожирал ее за день. Сыном могучим Алкмены прекраснолодыжной, Гераклом, Был тот орел умерщвлен, а сын Иапета избавлен От жесточайших страданий и тяжко-мучительной скорби — Не против воли высокоцарящего Зевса-Кронида: 530 Ибо желалось Крониду, чтоб сделалась слава Геракла Фиворожденного264 больше еще на земле, чем дотоле; Честью великой решив отличить знаменитого сына, Гнев прекратил он, который дотоле питал к Прометею Из-за того, что тягался он в мудрости с Зевсом могучим. 535 Ибо в то время, как боги с людьми препирались в Меконе,265 Тушу большого быка Прометей многохитрый разрезал И разложил на земле, обмануть домогаясь Кронида. Жирные в кучу одну потроха отложил он и мясо, Шкурою все обернув и покрывши бычачьим желудком, 540 Белые ж кости собрал он злокозненно в кучу другую И, разместивши искусно, покрыл ослепительным жиром. Тут обратился к титану родитель бессмертных и смертных: «Сын Иапета, меж всеми владыками самый отличный! Очень неровно, мой милый, на части быка поделил ты!» 545 Так насмехался Кронид, многосведущий в знаниях вечных. И, возражая, ответил ему Прометей хитроумный, Мягко смеясь, но коварных повадок своих не забывши: «Зевс, величайший из вечно живущих богов и славнейший! Выбери то для себя, что в груди тебе дух твой укажет!» 550 Так он сказал. Но Кронид, многосведущий в знаниях вечных, Сразу узнал, догадался о хитрости. Злое замыслил Против людей он и замысел этот исполнить решился. Правой и левой рукою блистающий жир приподнял он — И рассердился душою, и гнев ворвался ему в сердце, 555 Как увидал он искусно прикрытые кости бычачьи. С этой поры поколенья людские во славу бессмертных На алтарях благовонных лишь белые кости сжигают.266 В гневе сказал Прометею Кронид, облаков собиратель: «Сын Иапета, меж всех наиболе на выдумки хитрый! 560 Козней коварных своих, мой любезный, еще не забыл ты?» Так говорил ему Зевс, многосведущий в знаниях вечных. В сердце великом навеки обман совершенный запомнив, Силы огня неустанной решил ни за что не давать он Людям ничтожным, которые здесь на земле обитают. 565 Но обманул его вновь благороднейший сын Иапета: Неутомимый огонь он украл, издалека заметный, Спрятавши в нартексе полом. И Зевсу, гремящему в высях, Дух уязвил тем глубоко. Разгневался милым он сердцем, Как увидал у людей свой огонь, издалека заметный. 570 Чтоб отплатить за него, изобрел для людей он несчастье: Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий, Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой; Пояс на ней застегнула Афина, в сребристое платье Деву облекши; руками держала она покрывало 575 Ткани тончайшей,267 с главы ниспадавшее — диво для взоров:268 578 Голову девы венцом золотым увенчала богиня. Сделал венец этот сам знаменитый хромец обеногий 580 Ловкой рукою своей, угождая родителю Зевсу. Много на нем украшений он вырезал, — диво для взоров, — Всяких чудовищ, обильно питаемых сушей и морем. Много их тут поместил он, сияющих прелестью многой, Дивных: казалось, что живы они и что голос их слышен. 585 После того как создал он прекрасное зло вместо блага, Деву привел он, где боги другие с людьми находились, — Гордую блеском нарядов Афины могучеотцовной. Диву бессмертные боги далися и смертные люди, Как увидали приманку искусную, гибель для смертных.269 591 Женщин губительный род от нее на земле происходит. Нам на великое горе, они меж мужчин обитают, В бедности горькой не спутницы — спутницы только в богатстве. Так же вот точно в покрытых ульях хлопотливые пчелы 595 Трутней усердно питают, хоть пользы от них и не видят; Пчелы с утра и до ночи, покуда не скроется солнце, Изо дня в день суетятся и белые соты выводят; Те же все время внутри остаются под крышею улья И пожинают чужие труды в ненасытный желудок. 600 Так же высокогремящим Кронидом, на горе мужчинам, Посланы женщины в мир, причастницы дел нехороших. Но и другую еще он беду сотворил вместо блага: Кто-нибудь брака и женских вредительных дел избегает И не желает жениться: приходит печальная старость — 605 И остается старик без ухода! А если богат он, То получает наследство какой-нибудь родственник дальний! Если же в браке кому и счастливый достанется жребий, Если жена попадется ему сообразно желаньям, Все же немедленно зло начинает с добром состязаться 610 Без передышки. А если жену из породы зловредной Он от судьбы получил, то в груди его душу и сердце Тяжкая скорбь наполняет. И нет от беды избавленья! Не обойдет, не обманет никто многомудрого Зевса! Сам Иапетионид270 Прометей, благодетель великий, 615 Тяжкого гнева его не избег. Как разумен он ни был, Все же хотел не хотел — а попал в неразрывные узы. К Обриарею,271 и Котту, и Гиесу с первого взгляда В сердце родитель почуял вражду272 и в оковы их ввергнул, Мужеству гордому, виду и росту сынов удивляясь. 620 В недрах широкодорожной земли поселил их родитель. Горестно жизнь проводили они глубоко под землею, Возле границы пространной земли, у предельного края, С долгой и тяжкою скорбью в душе, в жесточайших страданьях, Всех их, однако, Кронид и другие бессмертные боги, 625 Реей прекрасноволосой рожденные на свет от Крона, Вывели снова на землю, совета послушавшись Геи: Точно она предсказала, что с помощью тех великанов Полную боги победу получат и громкую славу. Ибо уж долгое время сражалися друг против друга 630 В ярых, могучих боях, с напряжением, ранящим душу, Боги-Титаны и боги, рожденные на свет от Крона: Славные боги-Титаны — с Офрийской горы273 высочайшей, Боги, рожденные Реей прекрасноволосой от Крона, Всяких податели благ, — с вершин многоснежных Олимпа. 635 Гневом, душе причиняющим боль, пламенея друг к другу, Десять уж лет непрерывно они меж собою сражались, А разрешенья тяжелой вражды иль ее окончанья Не приходило, и не было видно конца межусобью. Вызволив тех великанов могучих, подали им боги 640 Нектар с амвросией — пищу, которой питаются сами. И преисполнилось сердце у каждого смелостью мощной. [После того как амвросией с нектаром те напитались,] Слово родитель мужей и богов обратил к великанам: «Слушайте, славные чада, рожденные Геей с Ураном! 645 Слово скажу я, какое душа мне в груди приказала. Очень уж долгое время, сражаяся друг против друга, Бьемся мы все эти дни непрерывно за власть и победу, — Боги-Титаны и мы, рожденные на свет от Крона. Встаньте навстречу Титанам, в жестоком бою покажите 650 Страшную силу свою и свои необорные руки. Вспомните нашу любовь к вам, припомните, сколько страданий Вы претерпели, пока мы вам тягостных уз не расторгли И из подземного мрака сырого не вывели на свет». Так он сказал. И ответил тотчас ему Котт безупречный: 655 «Мало, божественный, нового нам говоришь ты: и сами Ведаем мы, что и духом и мыслью ты всех превосходишь, Злое проклятие разве не ты отвратил от бессмертных? И не твоим ли советом из тьмы преисподней обратно Возвращены мы сюда из оков беспощадных и тяжких, 660 Вынесши столько великих мучений, владыка, сын Крона! Ныне разумною мыслью, с внимательным духом тотчас же Выступим мы на защиту владычества вашего в мире И беспощадной, ужасной войною пойдем на Титанов». Так он сказал. И одобрили слово, его услыхавши, 665 Боги, податели благ. И войны возжелали их души Пламенней даже, чем раньше. Убийственный бой возбудили Все они в этот же день — мужчины, равно как и жены, — Боги-Титаны и те, что от Крона родились, а также Те, что на свет из Эреба при помощи Зевсовой вышли, — 670 Мощные, ужас на всех наводящие, силы чрезмерной. Целою сотней чудовищных рук размахивал каждый Около плеч многомощных, меж плеч же у тех великанов По пятьдесят поднималось голов из туловищ крепких. Вышли навстречу Титанам они для жестокого боя, 675 В каждой из рук многомощных держа по скале крутобокой. Также Титаны с своей стороны укрепили фаланги С бодрой душою. И подвиги силы и рук проявили Оба врага. Заревело ужасно безбрежное море, Глухо земля застонала, широкое ахнуло небо 680 И содрогнулось; великий Олимп задрожал до подножья От ужасающей схватки. Тяжелое почвы дрожанье, Ног топотанье глухое и свист от могучих метаний Недр глубочайших достигли окутанной тьмой преисподней. Так они друг против друга метали стенящие стрелы. 685 Тех и других голоса доносились до звездного неба. Криком себя ободряя, сходилися боги на битву. Сдерживать мощного духа не стал уже Зевс, но тотчас же Мужеством сердце его преисполнилось, всю свою силу Он проявил. И немедленно с неба, а также с Олимпа, 690 Молнии сыпля, пошел Громовержец-владыка. Перуны, Полные блеска и грома, из мощной руки полетели Часто один за другим; и священное взвихрилось пламя. Жаром палимая, глухо и скорбно земля загудела, И затрещал под огнем пожирающим лес неиссчетный. 695 Почва кипела кругом. Океана кипели теченья И многошумное море. Титанов подземных жестокий Жар охватил, и дошло до эфира священного пламя Жгучее. Как бы кто ни был силен, но глаза ослепляли Каждому яркие взблески перунов летящих и молний. 700 Жаром ужасным объят был Хаос. И когда бы увидел Все это кто-нибудь глазом иль ухом бы шум тот услышал, Всякий, наверно, сказал бы, что небо широкое сверху Наземь обрушилось, — ибо с подобным же грохотом страшным Небо упало б на землю, ее на куски разбивая, — 705 Столь оглушительный шум поднялся от божественной схватки. С ревом от ветра крутилася пыль, и земля содрогалась; Полные грома и блеска, летели на землю перуны, Стрелы великого Зевса. Из гущи бойцов разъяренных Клики неслись боевые. И шум поднялся несказанный 710 От ужасающей битвы, и мощь проявилась деяний. Жребий сраженья склонился. Но раньше, сошедшись друг с другом, Долго они и упорно сражалися в схватках могучих. В первых рядах сокрушающе-яростный бой возбудили Котт, Бриарей и душой ненасытный в сражениях Гиес. 715 Триста камней из могучих их рук полетело в Титанов Быстро один за другим, и в полете своем затенили Яркое солнце они. И Титанов отправили братья В недра широкодорожной земли и на них наложили Тяжкие узы, могучестью рук победивши надменных. 720 Подземь их сбросили столь глубоко, сколь далеко до неба, Ибо настолько от нас отстоит многосумрачный Тартар: Если бы, медную взяв наковальню, метнуть ее с неба, В девять дней и ночей до земли бы она долетела; Если бы, медную взяв наковальню, с земли ее бросить, 725 В девять же дней и ночей долетела б до Тартара тяжесть. Медной оградою Тартар кругом огорожен. В три ряда Ночь непроглядная шею ему окружает, а сверху Корни земли залегают и горько-соленого моря. Там-то под сумрачной тьмою подземною боги Титаны 730 Были сокрыты решеньем владыки бессмертных и смертных В месте угрюмом и затхлом, у края земли необъятной. Выхода нет им оттуда — его преградил Посидаон Медною дверью; стена же все место вокруг обегает. [Там обитают и Котт, Бриарей большедушный и Гиес, 735 Верные стражи владыки, эгидодержавного Зевса. Там и от темной земли, и от Тартара, скрытого в мраке, И от бесплодной пучины морской, и от звездного неба Все залегают один за другим и концы и начала, Страшные, мрачные. Даже и боги пред ними трепещут. 740 Бездна великая. Тот, кто вошел бы туда чрез ворота, Дна не достиг бы той бездны в течение целого года: Ярые вихри своим дуновеньем его подхватили б, Стали б швырять и туда и сюда. Даже боги боятся Этого дива. Жилища ужасные сумрачной Ночи 745 Там расположены, густо одетые черным туманом.] Сын Иапета274 пред ними бескрайне широкое небо На голове и на дланях, не зная усталости, держит В месте, где с Ночью встречается День: чрез высокий ступая Медный порог, меж собою они перебросятся словом — 750 И разойдутся; один поспешает наружу, другой же Внутрь в это время нисходит: совместно обоих не видит Дом никогда их под кровлей своею, но вечно вне дома Землю обходит один, а другой остается в жилище И ожидает прихода его, чтоб в дорогу пуститься. 755 К людям на землю приходит один с многовидящим светом. С братом Смерти, со Сном на руках, приходит другая — Гибель несущая Ночь, туманом одетая мрачным. Там же имеют дома сыновья многосумрачной Ночи, Сон со Смертью — ужасные боги. Лучами своими 760 Ярко сияющий Гелий на них никогда не взирает, Всходит ли на небо он иль обратно спускается с неба. Первый из них по земле и широкой поверхности моря Ходит спокойно и тихо и к людям весьма благосклонен — Но у другой из железа душа и в груди беспощадной — 765 Истинно медное сердце. Кого из людей она схватит, Тех не отпустит назад. И богам она всем ненавистна. Там же стоят невдали многозвонкие гулкие домы Мощного бога Аида и Персефонеи ужасной. Сторожем пес беспощадный275 и страшный сидит перед входом. 770 С злою, коварной повадкой: встречает он всех приходящих, Мягко виляя хвостом, шевеля добродушно ушами. Выйти ж назад никому не дает, но, наметясь, хватает И пожирает, кто только попробует царство покинуть Мощного бога Аида и Персефонеи ужасной. 775 Там обитает богиня, будящая ужас в бессмертных, Страшная Стикс — Океана, текущего кругообразно, Старшая дочь. Вдалеке от бессмертных живет она в доме, Скалы нависли над домом. Вокруг же повсюду колонны Из серебра, и на них высоко он вздымается к небу. 780 Быстрая на ноги дочерь Фавманта Ирида лишь редко С вестью примчится сюда по хребту широчайшему моря. Если раздоры и спор начинаются между бессмертных, Если солжет кто-нибудь из богов, на Олимпе живущих, С кружкою шлет золотою отец-молневержец Ириду, 785 Чтобы для клятвы великой богов принесла издалека Многоименную воду холодную, что из высокой И недоступной струится скалы. Под землею пространной Долго она из священной реки протекает средь ночи, Как океанский рукав.276 Десятая часть ей досталась: 790 Девять частей всей воды вкруг земли и широкого моря В водоворотах серебряных вьется и в море впадает. Эта ж одна из скалы вытекает, на горе бессмертным. Если, свершив той водой возлияние, ложною клятвой Кто из богов поклянется, живущих на снежном Олимпе, 795 Тот бездыханным лежит в продолжение целого года. Не приближается к пище — к амвросии с нектаром сладким, Но без дыханья и речи лежит на разостланном ложе. Сон непробудный, тяжелый и злой, его душу объемлет. Медленный год протечет — и болезнь прекращается эта. 800 Но за одною бедою другая является следом: Девять он лет вдалеке от бессмертных богов обитает, Ни на собрания, ни на пиры никогда к ним не ходит. Девять лет напролет. На десятый же год начинает Вновь посещать он собранья богов, на Олимпе живущих. 805 Так-то вот клясться богами положено ненарушимой Стиксовой древней водою, текущей меж скал каменистых. Там и от темной земли, и от Тартара, скрытого в мраке, И от бесплодной пучины морской, и от звездного неба Все залегают один за другим и концы и начала — 810 Страшные, мрачные; даже и боги пред ними трепещут. Там же — ворота из мрамора, медный порог самородный, Неколебимый, в земле широко утвержденный корнями. Перед воротами теми снаружи, вдали от бессмертных, Боги-Титаны живут, за Хаосом угрюмым и темным. 815 Там же, от них невдали, в глубочайших местах Океана, В крепких жилищах помощники славные Зевса-владыки, Котт и Гиес живут. Бриарея ж могучего сделал Зятем своим Колебатель земли протяженногремящий, Кимополею отдав ему в жены, любезную дочерь. 820 После того как Титанов прогнал уже с неба Кронион, Младшего между детьми, Тифоея, Земля-великанша На свет родила, отдавшись объятиям Тартара страстным. Силою были и жаждой деяний исполнены руки Мощного бога, не знал он усталости ног; над плечами 825 Сотня голов поднималась ужасного змея-дракона. В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями Пламенем ярким горели на главах змеиных огромных. [Взглянет любой головою — и пламя из глаз ее брызнет.] Глотки же всех этих страшных голов голоса испускали 830 Невыразимые, самые разные: то раздавался Голос, понятный бессмертным богам, а за этим как будто Яростный бык многомощный ревел оглушительным ревом; То вдруг рыканье льва доносилось, бесстрашного духом, То, к удивлению, стая собак заливалася лаем, 835 Или же свист вырывался, в горах отдаваяся эхом. И совершилось бы в этот же день невозвратное дело, Стал бы владыкою он над людьми и богами Олимпа, Если б остро не удумал отец и бессмертных и смертных. Загрохотал он могуче и глухо, повсюду ответно 840 Страшно земля зазвучала, и небо широкое сверху, И Океана теченья, и море, и Тартар подземный. Тяжко великий Олимп под ногами бессмертными вздрогнул, Только лишь с места Кронид поднялся. И земля застонала. Жаром сплошным отовсюду и молния с громом, и пламя 845 Чудища злого объяли фиалково-темное море.277 847 Все вкруг бойцов закипело — и почва, и море, и небо. С ревом огромные волны от яростной схватки бессмертных Бились вокруг берегов, и тряслася земля непрерывно. 850 В страхе Аид задрожал, повелитель ушедших из жизни, Затрепетали Титаны под Тартаром около Крона От непрерывного шума и страшного грохота битвы. Зевс же владыка, свой гнев распалив, за оружье схватился — За грозовые перуны свои, за молнию с громом. 855 На ноги быстро вскочивши, ударил он громом с Олимпа, Страшные головы сразу спалил у чудовища злого. И укротил его Зевс, полосуя ударами молний. Тот ослабел и упал. Застонала Земля-великанша. После того как низвергнул перуном его Громовержец, 860 Пламя владыки того из лесистых забило расселин Этны, скалистой горы. Загорелась Земля-великанша От несказанной жары и, как олово, плавиться стала — В тигле широком умело нагретое юношей ловким Так же совсем и железо — крепчайшее между металлов, — 865 В горных долинах лесистых огнем укрощенное жарким, Плавится в почве священной под ловкой рукою Гефеста. Так-то вот плавиться стала земля от ужасного жара. Пасмурно в Тартар широкий Кронид Тифоея забросил. Влагу несущие ветры пошли от того Тифоея, 870 Все, кроме Нота, Борея и белого ветра Зефира: Эти — из рода богов и для смертных великая польза. Ветры же прочие все — пустовеи, и без толку дуют. Сверху они упадают на мглисто-туманное море, Вихрями злыми крутясь, на великую пагубу людям; 875 Дуют туда и сюда, корабли во все стороны гонят И мореходчиков губят. И нет от несчастья защиты Людям, которых те ветры ужасные в море застигнут. Дуют другие из них на цветущей земле беспредельной И разоряют прелестные нивы людей земнородных, 880 Пылью обильною их заполняя и тяжким смятеньем. После того как окончили труд свой блаженные боги И в состязанье за власть и почет одолели Титанов, Громогремящему Зевсу, совету Земли повинуясь, Стать предложили они над богами царем и владыкой. 885 Он же уделы им роздал, какой для кого полагался. Сделалась первою Зевса супругой Метида-Премудрость; Больше всего она знает меж всеми людьми и богами. Но лишь пора ей пришла синеокую деву-Афину На свет родить, как хитро и искусно ей ум затуманил 890 Льстивою речью Кронид и себе ее в чрево отправил,278 Следуя хитрым Земли уговорам и Неба-Урана. Так они сделать его научили, чтоб между бессмертных Царская власть не досталась другому кому вместо Зевса. Ибо премудрых детей предназначено было родить ей — 895 Деву-Афину сперва, синеокую Тритогенею, Равную силой и мудрым советом отцу Громовержцу; После ж Афины еще предстояло родить ей и сына — С сердцем сверхмощным, владыку богов и мужей земнородных. Раньше, однако, себе ее в чрево Кронион отправил, 900 Дабы ему сообщала она, что зло и что благо. Зевс же второю Фемиду блестящую взял себе в жены. И родила она Ор — Евномию, Дику, Ирену279 (Пышные нивы людей земнородных они охраняют), Также и Мойр, наиболе почтенных всемудрым Кронидом. 905 Трое всего их: Клофо и Лахесис с Атропос. Смертным Людям они посылают и доброе все и плохое. Трех ему розовощеких Харит родила Евринома, Славная дочь Океана с прелестным лицом. Имена их Первой — Аглая, второй — Евфросина и третьей — Фалия. 910 Взглянут — и сладко-истомая страсть из-под век их прелестных Льется на всех, и блестят под бровями прекрасные очи. После того он на ложе взошел к многокормной Деметре, И Персефоной его белолокотной та подарила: Деву похитил Аид у нее с дозволения Зевса. 915 Тотчас затем с Мнемосиной сошелся он пышноволосой. Муз родила ему та, в золотых диадемах ходящих, Девять счетом. Пиры они любят и радости песни. С Зевсом эгидодержавным в любви и Лето сочеталась. Феба она родила с Артемидою стрелолюбивой; 920 Всех эти двое прелестней меж славных потомков Урана. Самой последнею Геру он сделал своею супругой. Гебой, Ареем его и Илифией та подарила, Совокупившись в любви с владыкой бессмертных и смертных. Сам он родил из главы синеокую Тритогенею, 925 Неодолимую, страшную, в битвы ведущую рати, Чести достойную, — милы ей войны и грохот сражений. В гневе великом на это, поссорилась Гера с супругом И, не познавши любовных объятий, родила Гефеста. Между потомков Урана в художествах всех он искусней. 930 От Амфитриты и тяжко гремящего Энносигея Широкомощный, великий Тритон родился, что владеет Глубью морской. Близ отца он владыки и матери милой В доме живет золотом — ужаснейший бог. Киферея Щитодробителю Аресу Страх родила и Смятенье, 935 Ужас вносящих в густые фаланги мужей-ратоборцев В битвах кровавых, совместно с Ареем, рушителем градов. Дочь родила она также Гармонию, Кадма супругу. Майя, Атлантова дочерь, взошла на священное ложе К Зевсу и вестником вечных богов разрешилась, Гермесом. 940 Кадмова дочерь Семела, в любви сочетавшись с Кронидом, Сына ему родила Диониса, несущего радость, Смертная — бога. Теперь они оба бессмертные боги. Мощную силу Геракла на свет породила Алкмена, В жаркой любви сочетавшись с Кронидом, сбирающим тучи. 945 Сделал Аглаю Гефест, знаменитый хромец обеногий, Младшую между Харит, своею супругой цветущей. А Дионис златовласый Миносову дочь Ариадну Русоволосую сделал своею супругой цветущей. Зевс для него даровал ей бессмертье и вечную юность. 950 Сын необорно-могучий Алкмены прекраснолодыжной, Сила Геракла, приведши к концу многостопные битвы, Сделал супругой почтенной своею на снежном Олимпе Златообутою Герой от Зевса рожденную Гебу. Дело великое между богов совершил он, блаженный, 955 Ныне ж, бесстаростным ставши навеки, живет без страданий. Кирку на свет родила Океанова дочь Персеида Неутомимому Гелию, также Эета-владыку. Царь же Эет, лучезарного Гелия сын знаменитый, Взял себе в жены Идию, прекрасноланитную деву, 960 Дочь Океана, реки совершенной, богам повинуясь. Та же его подарила Медеей прекраснолодыжной, Силою чар Афродиты любви его страстной отдавшись. Всем вам великая слава, живущие в домах Олимпа… ******************** Материки, острова и соленое море меж ними. 965 Ныне ж воспойте мне племя богинь, олимпийские Музы, Сладкоречивые дщери эгидодержавного Зевса, — Тех, что, с мужчинами смертными ложе свое разделивши, — Сами бессмертные, — на свет родили детей богоравных. Плутос-богатство рожден был Деметрой, великой богиней. 970 С Иасионом-героем в любви сопряглась она страстной В критской богатой округе на три раза вспаханной нови. Бродит он, благостный бог, по земле и широкому морю Всюду. И кто его встретит, кому попадется он в руки, Тот богатеет и много добра наживать начинает. 975 Кадму Гармония, дочь золотой Афродиты, родила В Фивах, стеною прекрасно венчанных, Ино и Семелу, Также Агаву с прелестным и милым лицом, Полидора И Автоною (супругом ей был Аристей длинновласый). 980 Силой Кипридиных чар Океанова дочь Каллироя Соединилась в любви с крепкодушным Хрисаором мощным И родила Гериона ему — между смертными всеми Самого мощного. Сила Геракла его умертвила Из-за коров тяжконогих в омытой водой Эрифее. Эос-Заря от Тифона родила царя эфиопов 985 Мемнона меднооружного с Эмафионом-владыкой. После того от Кефала она родила Фаетона, Светлого, мощного сына, бессмертным подобного мужа. Был он с земли унесен Афродитой улыбколюбивой В то еще время, как был беззаботно-веселым ребенком, 990 В нежном цветении детства прекрасного. Храмы святые Он по ночам охраняет, божественным демоном ставши. Деву, дочерь Эета-владыки,280 вскормленного Зевсом, Внявши совету бессмертных богов, у Эета похитил Сын благородный Эсона,281 труды многостопные кончив; 995 Много ему поручил совершить их владыка сверхмощный, Мыслей и дел нечестивых исполненный, Пелий надменный. Их совершивши и бед претерпевши немало, к Иолку Прибыл на резвом своем корабле Эсонид с быстроглазой Девой и сделал цветущей своею супругой ту деву. 1000 И сочетался с ней пастырь народов Ясон. И родила Сына Медея она. В горах Филиридом Хароном282 Был он вскормлен. И свершилось решенье великого Зевса. Из дочерей же Нерея, великого старца морского, Сына Фока на свет породила богиня Псамафа, 1005 Чрез золотую Киприду в любви сочетавшись с Эаком. Со среброногой богиней Фетидой Пелей сочетался, И родился Ахиллес, львинодушный рядов прерыватель. Славный Эней был рожден Кифереей прекрасновенчанной. В страстной любви сопряглася богиня с Анхизом-героем 1010 На многолесных вершинах богатой оврагами Иды. Кирка же, Гелия дочь, рожденного Гиперионом, Соединилась в любви с Одиссеем, и был ею на свет Агрий рожден от него и могучий Латин283 безупречный. [И Телегона она родила чрез Киприду златую.] 1015 Оба они на далеких святых островах284 обитают И над тирренцами, славой венчанными, властвуют всеми.285 В жаркой любви с Одиссеем еще Калипсо сочеталась И Навсифоя — богиня богинь — родила с Навсиноем. Эти, с мужчинами смертными ложе свое разделивши, — 1020 Сами бессмертные, на свет родили детей богоравных. Ныне же племя воспойте мне жен, олимпийские Музы, Сладкоречивые дщери эгидодержавного Зевса…286

АРХИЛОХ287

БОЕВАЯ ЖИЗНЬ

1

Я — служитель царя Эниалия,288 мощного бога. Также и сладостный дар Муз хорошо мне знаком.

2

В остром копье у меня замешен мой хлеб. И в копье же — Из-под Исмара289 вино. Пью, опершись на копье.

3

То не пращи засвистят, и не с луков бесчисленных стрелы Вдаль понесутся, когда бой на равнине зачнет Арес могучий: мечей многостонная грянет работа. В бое подобном они опытны боле всего, — Мужи-владыки Евбеи, копейщики славные…290

4

Чашу живее бери и шагай по скамьям корабельным. С кадей долбленых скорей крепкие крышки снимай, Красное черпай вино до подонков. С чего же и нам291 бы Стражу такую нести, не подкрепляясь вином?

5

Носит теперь горделиво саиец292 мой щит безупречный: Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах. Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает Щит мой. Не хуже ничуть новый могу я добыть.293

6

Гибельных много врагам в дар мы гостинцев несли.

7

Главк, смотри: уж будоражат волны море глубоко, И вокруг вершин Гирейских294 круто стали облака, — Признак бури. Ужас душу неожиданно берет…295

8

Эрксий,296 где опять бессчастней собирается отряд?

9

И, как жаждущий — напиться, боя я с тобой хочу.

10

В новичках буди отвагу. А победа — от богов.

11

Мы настигли и убили счетом ровно семерых: Целых тысяча нас было…

12

Воистину, для всех ведь одинаков он, Великий Арес…

13

И средь них, надеюсь, многих жаркий Сириус пожжет, Острым светом обливая.

14

В свои объятья волны взяли души их.

15

Главк, до поры лишь, покуда сражается, дорог наемник.

16-85

И, как кариец, буду слыть наемником. С другой чудесной силою целебною Растения такого я знаком…297

17

Нет, не люб мне вождь высокий, раскоряка-вождь не люб, Гордый пышными кудрями иль подстриженный слегка. Пусть он будет низок ростом, ноги — внутрь искривлены. Чтоб ступал он ими твердо, чтоб с отвагой был в душе.298

18 Памятник Архилоха на Паросе.

А …и напал на них народ, Начал битву, и далеко шум разнесся боевой… … многогибельный огонь… … и когда лишь боязливый день пришел, Перестали мы бросать… Б … бросая копья… Разрушалися заметно стены… Из камней соорудили… Сами же пеан Мы лесбийский затянули и руками… … тяжко Зевс-отец загрохотал…299

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ С ПАРОСА. ЖИЗНЬ НА ФАСОСЕ

19

К вам, измученным нуждою, речь, о граждане, моя.

20

Брось морскую жизнь, и Парос, и смоковницы его.

21

О Фасосе скорблю, не о Магнесии.300

22

О Фасосе, несчастном трижды городе.

23

Словно скорби всей Эллады в нашем Фасосе сошлись.301

24

…чтоб, над островом нависший, Камень Тантала302 исчез.303

25 [О Фасосе]

…как осла хребет, Заросший диким лесом, он вздымается. Невзрачный край, немилый и нерадостный, Не то, что край, где плещут волны Сириса304.305

26

…Бурной носимый волной. Пускай близ Салмидесса306 ночью темною Взяли б фракийцы его чубатые,307 — у них он настрадался бы, Рабскую пищу едя! Пусть взяли бы его, закоченевшего, Голого, в травах морских, А он зубами, как собака, ляскал бы, Лежа без сил на песке Ничком, среди прибоя волн бушующих. Рад бы я был, если б так Обидчик, клятвы растоптавший, мне предстал, Он, мой товарищ былой!308

ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

27

…и друзья-то сами мучают тебя.309

28

…жадно упиваясь неразбавленным вином И своей не внесши доли… И никто тебя, как друга, к нам на пир не приглашал. Но желудок твой в бесстыдство вверг тебе и ум и дух.310

29

Главка мне воспой с кудрями, завитыми в рог…

30

Леофил теперь начальник, Леофил над всем царит, Все лежит на Леофиле, Леофила слушай все.

ЛЮБОВЬ. НЕОБУЛА И ЛИКАМБ

31

Своей прекрасной розе с веткой миртовой Она так радовалась. Тенью волосы На плечи ниспадали ей и на спину.

32

…старик влюбился бы В ту грудь, в те миррой пахнущие волосы.311

33

Если б все же Необулы мог коснуться я рукой.312

34

Храня молчанье, за тобою вслед иду.313

35

Сладко-истомная страсть, товарищ, овладела мной.

36

От страсти обезжизневший, Жалкий, лежу я, и волей богов несказанные муки Насквозь пронзают кости мне.

37

Эта-то страстная жажда любовная, переполнив сердце, В глазах великий мрак распространила, Нежные чувства в груди уничтоживши.

38

Из дочерей Ликамба только старшую.314

39

Зевс, отец мой! Свадьбы я не пировал!

40

Не стала бы старуха миррой мазаться.315

41

Нежною кожею ты не цветешь уже: вся она в морщинах.

42

И злая старость борозды проводит.316

43

Слепых угрей ты приняла немало.

44

От страсти трепыхаясь, как ворона.

45

И спесь их в униженье вся повыдохлась.

46

Что в голову забрал ты, батюшка Ликамб, Кто разума лишил тебя? Умен ты был когда-то. Нынче ж в городе Ты служишь всем посмешищем.

47

И клятву ты великую Забыл, и соль, и трапезу…

ГИБЕЛЬ АРХИЛОХОВА ЗЯТЯ

48

Ни ямбы, ни утехи мне на ум нейдут.317

49

Если б его голова, милые члены его, В чистый одеты покров, уничтожены были Гефестом.318

50

Скорбью стенящей крушась, ни единый из граждан, ни город Не пожелает, Перикл,319 в пире услады искать. Лучших людей поглотила волна многошумного моря, И от рыданий, от слез наша раздулася грудь. Но и от зол неизбывных богами нам послано средство: Стойкость могучая, друг, вот этот божеский дар. То одного, то другого судьба поражает: сегодня С нами несчастье, и мы стонем в кровавой беде, Завтра в другого ударит. По-женски не падайте духом, Бодро, как можно скорей, перетерпите беду.

51

Скроем же горе, что нам даровал Посидаон-владыка.

52

Жарко моляся средь волн густокудрого моря седого О возвращенье домой…

53

Я ничего не поправлю слезами, а хуже не будет, Если не стану бежать сладких утех и пиров.

ЖИЗНЕОТНОШЕНИЕ

54

Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой. Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов! Пусть везде кругом засады, — твердо стой, не трепещи. Победишь, — своей победы напоказ не выставляй, Победят, — не огорчайся, запершись в дому, не плачь. В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй. Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.320

55

*321 Все созидает для смертных забота и труд человека.322

56

Все человеку, Перикл, судьба посылает и случай.323

57

[Говорит плотник Харон] О многозлатом Гигесе не думаю И зависти не знаю. На деяния Богов не негодую. Царств не нужно мне. Все это очень далеко от глаз моих.324

58

Непристойно насмехаться над умершими людьми.325

59

Погрешил я, — и с другими так случалося не раз.

60

Настроения у смертных, друг мой Главк, Лептинов сын, Таковы, какие в душу в этот день вселит им Зевс. И, как сложатся условья, таковы и мысли их.

61

Кто падет, тому ни славы, ни почета больше нет От сограждан. Благодарность мы питаем лишь к живым, — Мы, живые. Доля павших, — хуже доли не найти.

62

Но каждому другое душу радует.326

63

Если, мой друг Эсимид, нарекания черни бояться, Радостей в жизни едва ль много изведаешь ты. По другим чтениям: Если, мой друг Эсимид, названия труса бояться, Радости в жизни едва ль много изведаешь ты.

РЕЛИГИЯ

64

В каждом деле полагайся на богов. Не раз людей, На земле лежащих черной, ставят на ноги они. Так же часто и стоящих очень крепко на ногах Опрокидывают навзничь, и тогда идет беда. Бродит он тогда по свету, нет ни разума, ни средств…

65

Можно ждать чего угодно, можно веровать всему, Ничему нельзя дивиться, раз уж Зевс, отец богов, В полдень ночь послал на землю, заградивши свет лучей У сияющего солнца. Жалкий страх на всех напал. Все должны отныне люди вероятным признавать И возможным. Удивляться вам не нужно и тогда, Если даже зверь с дельфином поменяются жильем И милее суши станет моря звучная волна Зверю, жившему доселе на верхах скалистых гор.327

66

Но что за божество? И кем разгневано?

67

О Зевс, отец мой! Ты на небесах царишь, Свидетель ты всех дел людских, И злых и правых. Для тебя не все равно, По правде ль зверь живет иль нет.

68

Пророк неложный меж богов великий Зевс, — Сам он над будущим царь.328

69

И владыке Дионису дифирамб умею я Затянуть прекраснозвучный, дух вином воспламенив.329

70

И ты, владыка Аполлон, виновников Отметь и истреби, как истребляешь ты.330

71

Деметры чистой с Девою331 праздник я глубоко чту.332

72

О Гефест! Услышь, владыка, стань союзником моим, Будь мне милостив и счастье дай, как ты давать привык.

73

И под флейту сам лесбийский зачинаю я пеан.333

74

ГИМН К ГЕРАКЛУ

Тенелла, победитель! Радуйся, о царь Геракл, Тенелла, победитель! Ты сам и Иолай, бойцы-копейщики! Тенелла, победитель!334

ЛИЧНОЕ

75

Словно ущелия гор обрывистых, в молодости был я.335

76

Цикаду ты схватил за крылышко!336

77

В этом мастер я большой Злом отплачивать ужасным тем, кто зло мне причинит.

78

И даром не спущу ему я этого!

79

Протягивая руку, побираюсь я.

80

Часто копишь, копишь деньги, — копишь долго и с трудом, Да в живот продажной девке вдруг и спустишь все дотла.337

РАЗНОЕ

81

Есть в доме круторогий, дюжий бык у нас, Не гулевой, в работе очень опытный.338

82

И с гривою, до кожи с плеч остриженной.

83

Такой-то вот забор вокруг двора бежал.339

84

В тени густой под стенкой улеглись они.

86-90

Эрасмонов сын, Харилай мой! Вещь тебе смешную, Любимейший друг, расскажу я: вдоволь будет смеху! .................. Любить, хоть и очень он гадок, и не сообщаться… .................. И шли там иные из граждан сзади, большинство же… ................ И, руки к Деметре подъявши… ............... С зари все за чаши схватились; в исступленье пьяном…

91

Весь заеден вшами.

92

Толпой народ валил на состязания, Батусиад вместе с ним.

93

Войди: из благородных ты.

94

Воду держала она Предательски в одной руке, огонь — в другой.

95

…напрягся …его, Как у осла приэнского, Заводчика, на ячмене вскормленного.

96

И упасть на… и прижаться животом К животу, и бедра в бедра…

97

Длинный тот нарост меж бедер.

99

Ты желчи не имеешь в печени…340

100

Законам критским обучается.

101

О вор, что ночью рыскаешь по городу!341

102

Дрожа, как куропаточка.

103

…царь овцепитательницы Азии.342

104

* Наксоса были столпами Аристофоонт и Мегатим, Ныне в себе ты, земля, держишь, великая, их.343

105

* Кудри скрывавший покров Алкибия с себя низлагает, В брак законный вступив, Гере-владычице в дар.344

106

Очень много ворон смоковница горная кормит, Всем Пасифила345 гостям, добрая, служит собой.

107

Спас из пятидести только Койрана добрый Посидаон346.347

108

Без платы не надейся переправиться!

БАСНИ

ОРЕЛ И ЛИСИЦА

Общее содержание басни нам известно по позднейшей переделке Эзопа. Орел и лисица подружились между собой и поселились рядом, — орел на вершине дерева, лисица в кустах. Однажды, в отсутствие лисицы, орел схватил ее детенышей, принес к себе в гнездо и скормил своим птенцам. Через некоторое время орел похитил с жертвенника кусок козьего мяса и вместе с добычей занес в гнездо тлеющие угли. Гнездо загорелось, птенцы выпали из гнезда, и лисица пожрала их. Эзоп извлекает из басни соответственное случаю общее поучение. Свою басню Архилох, по-видимому, написал по частному поводу и извлекает из нее мораль более личного характера: Ликамб, отец его возлюбленной Необулы, обидел поэта, как орел лисицу, но судьба отомстила за Архилоха, и он вправе теперь смеяться над Ликамбом, как лисица над орлом.

Из дошедших отрывков к этой басне относятся, по-видимому, следующие:

109

Есть вот какая басенка: Вошли однажды меж собой в содружество Лисица и орел…

110

Орел похищает лисинят: Принес обед ужасный он детенышам.

111

Орел, сидя на недоступной скале, глумится над лисицею: Взгляни-ка, вот она, скала высокая, Крутая и суровая; Сижу на ней и битвы не боюсь с тобой.

112

Лисица проклинает орла: Чтоб горько поплатился ты! К этой же басне относятся три отрывка, уже помещенные выше:

67

Лисица призывает Зевса в свидетели совершенного злодеяния: О Зевс, отец мой! Ты на небесах царишь, Свидетель ты всех дел людских, И злых и правых. Для тебя не все равно, По правде ль зверь живет иль нет!

46

Что в голову забрал ты, батюшка Ликамб? Кто разума лишил тебя? Умен ты был когда-то. Нынче ж в городе Ты служишь всем посмешищем.

47

И клятву ты великую Забыл, и соль, и трапезу…

САФО348

ПОДРУГИ И УЧЕНИЦЫ. СОПЕРНИЦЫ349

1

Пестрым троном славная Афродита, Зевса дочь, искусная в хитрых ковах! Я молю тебя, — не круши мне горем Сердца, благая! Но приди ко мне, как и раньше часто Откликалась ты на мой зов далекий И, дворец покинув отца, всходила На колесницу Золотую. Мчала тебя от неба Над землей воробушков милых стая; Трепетали быстрые крылья птичек В далях эфира. И, представ с улыбкой на вечном лике, Ты меня, блаженная, вопрошала, — В чем моя печаль, и зачем богиню Я призываю, И чего хочу для души смятенной. «В ком должна Пейто,350 укажи, любовью Дух к тебе зажечь? Пренебрег тобою Кто, моя Псапфа?351 Прочь бежит? — Начнет за тобой гоняться. Не берет даров? — Поспешит с дарами. Нет любви к тебе? — И любовью вспыхнет, Хочет не хочет». О, приди ж ко мне и теперь! От горькой Скорби дух избавь и, чего так страстно Я хочу, сверши и союзницей верной Будь мне, богиня!

2

Богу равным кажется мне по счастью Человек, который так близко-близко Перед тобой сидит, твой звучащий нежно Слушает голос И прелестный смех. У меня при этом Перестало сразу бы сердце биться: Лишь тебя увижу, — уж я не в силах Вымолвить слова. Но немеет тотчас язык, под кожей Быстро легкий жар пробегает, смотрят, Ничего не видя, глаза, в ушах же — Звон непрерывный. Потом жарким я обливаюсь, дрожью Члены все охвачены, зеленее Становлюсь травы, и вот-вот как будто С жизнью прощусь я. Но терпи, терпи: чересчур далеко Все зашло…

3

Нет, она не вернулася! Умереть я хотела бы… А прощаясь со мной, она плакала, Плача, так говорила мне: «О, как страшно страдаю я, Псапфа! Бросить тебя мне приходится!» Я же так отвечала ей: «Поезжай себе с радостью И меня не забудь. Уж тебе ль не знать, Как была дорога ты мне! А не знаешь, так вспомни ты Все прекрасное, что мы пережили: Как фиалками многими И душистыми розами, Сидя возле меня, ты венчалася, Как густыми гирляндами Из цветов и из зелени Обвивала себе шею нежную. Как прекрасноволосую Умащала ты голову Миррой царственно-благоухающей, И как нежной рукой своей Близ меня с ложа мягкого За напитком ты сладким тянулася. И ни жертвы, ни........ Ни......не было, Где бы мы....... И ни рощи священной»......

4

Звезды близ прекрасной луны тотчас же Весь теряют яркий свой блеск, едва лишь Над землей она, серебром сияя, Полная, встанет.

5

........уж любовью .................. Стоит лишь взглянуть на тебя, — такую Кто же станет сравнивать с Гермионой! Нет, тебя с Еленой сравнить не стыдно Золотокудрой, Если можно смертных равнять с богиней…352

6

…теперь прелестные эти песни Сладко буду петь я моим подругам.

7

Сердцем к вам, прекрасные, я останусь Ввек неизменной.

8

Между дев, что на свет солнца глядят, вряд ли, я думаю, Будет в мире когда хоть бы одна дева столь мудрая.

9

Девушку сладкоголосую…

11

Страстью я горю и безумствую… Словно ветер, с горы на дубы налетающий, Эрос души потряс нам…353

13

…обо мне же ты забыла…

14

Иль кого другого ты любишь больше, Чем меня?354

15

…Те, кому я Отдаю так много, всего мне больше Мук причиняют.

16

Противней тебя я никого, милая, не встречала!355

17

Гиринна нежна, но красотой ты, Мнасидика, выше.

18

Венком охвати, Дика моя, волны кудрей прекрасных. Нарви для венка нежной рукой свежих укропа веток. Где много цветов, тешится там сердце богов блаженных, От тех же они, кто без венка, прочь отвращают взоры.356

19

Было время, тебя, о Аттида, любила я.

20

Ты казалась ребенком невзрачным и маленьким. Другое чтение: Ты казалась мне девочкой малой, незрелою.357

21

Эрос вновь меня мучит истомчивый — Горько-сладостный, необоримый змей.

22

Ты ж, Аттида, и вспомнить не думаешь Обо мне. К Андромеде стремишься ты.358

23

Замена славная есть у Андромеды!359

24

.................. И из Сард к нам сюда она Часто мыслью несется, вспоминая, Как мы жили вдвоем, как богинею Ты казалась ей славною И как песни твои ей были милы. Ныне блещет она средь лидийских жен. Так луна розоперстая, Поднимаясь с заходом солнца, блеском Превосходит все звезды. Струит она Свет на море соленое, На цветущие нивы и поляны. Все росою прекрасною залито. Пышно розы красуются, Нежный кервель и донник с частым цветом. И нередко, бродя, свою кроткую Вспоминаешь Аттиду ты, И тоска тебе тяжко сердце давит…360

25

* Это — останки Тимады. В бессветный покой Персефоны, Брака еще не познав, девой она низошла. Острым железом, когда умерла она, срезали в горе Все подруги ее чудные кудри свои.361

26

И обучена мной дева Геро, в беге проворная, Из Гиароса362…363

27

Что колечком своим так гордишься ты, дурочка?364

28

На земле на черной всего прекрасней Те считают конницу, те пехоту, Те — суда. По-моему ж, то прекрасно, Что кому любо. Это все для каждого сделать ясным Очень просто. Вот, например, Елена: Мало ль видеть ей довелось красавцев? Всех же милее Стал ей муж, позором покрывший Трою.365 И отца, и мать, и дитя родное366 — Всех она забыла, подпавши сердцем Чарам Киприды. … согнуть нетрудно… ...... приходит Нынче все далекая мне на память Анактория.367 Девы поступь милая, блеском взоров Озаренный лик мне дороже всяких Колесниц лидийских и конеборцев, В бронях блестящих. Знаю я — случиться того не может Средь людей, но все же с молитвой жаркой…

29

Я к тебе взываю, Гонгила, — выйди К нам в молочно-белой своей одежде! Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает Вновь над тобою. Всех, кто в этом платье тебя увидит, Ты в восторг приводишь, И я так рада! Ведь самой глядеть на тебя завидно Кипророжденной! К ней молюсь я…368

30

Приветов много Дочери Полианакса369 шлю я…

31

Очень Горго насытилась.

32

И какая тебя Так увлекла, в сполу370 одетая, Деревенщина?....... Не умеет она платья обвить около щиколки.

ПРИРОДА

33

Сверху низвергаясь, ручей прохладный Шлет сквозь ветви яблонь свое журчанье, И с дрожащих листьев кругом глубокий Сон нистекает.371

36

* Золотые горошки по берегу выросли густо.

38

Что ты, ласточка моя, Пандионида…372

39

Соловей, провозвестник весны сладкогласный.373

40

О ГОЛУБЯХ

Стала в них холодною сила жизни, И поникли крылья…

ПОЭЗИЯ

41

Музы, ниспуститесь, золотой оставив [Дом отца]…374

42

* Музы мне почет принесли, к искусствам Приобщив своим.

43

* И не забудут об нас, говорю я, и в будущем.375

44

Ты умрешь и в земле будешь лежать; воспоминания Не оставишь в веках, как и в любви; роз пиэрийских ты Не знавала душой; будешь в местах темных аидовых Неизвестной блуждать между теней, смутно трепещущих.

45

* Ты как Каллиопа сама…

46

Лира, лира священная, Ты подай мне свой голос! Точнее: Черепаха священная,376 Стань звучащею ныне!377

ЖИ3НЕОТНОШЕНИЕ

47

Кто прекрасен, — одно лишь нам радует зрение, Кто ж хорош, — сам собой и прекрасным покажется.

48

Если бушует гнев в твоем сердце, Оберегай язык свой от лая.

49

* Смерть есть зло. Самими это установлено богами: Умирали бы и боги, если б благом смерть была.378

50

[Умирающая Сафо дочери] В этом доме, дитя, полном служенья Музам, Скорби быть не должно: нам неприлично плакать.379

51

Я роскошь люблю; блеск, красота, словно сияние солнца, Чаруют меня…380

52

Богатство одно — спутник плохой без добродетели рядом.381

53

…но своего гнева не помню я: Как у малых детей, сердце мое…

РЕЛИГИЯ

54

Близко встал во сне предо мной сегодня Образ твой прелестный, царица Гера! Милый этот образ видали раньше Братья-Атриды. Дело ярой брани к концу приведши, В Лесбос братья прежде всего приплыли От Скамандра;382 дальше ж могли поехать В Аргос отсюда, Лишь когда в молитвах тебя призвали С Зевсом и с Фионы383 желанным сыном. Старый тот обычай блюдя, и ныне Граждане чистой Жертвой чтут тебя, и прекрасный пеплос Девы [в храм] приносят........ На тебя…384

55

Говорила я во сне с Кипророжденной.

56

Приди, Киприда, В чаши золотые, рукою щедрой Пировой гостям разливая нектар, Смешанный тонко.

57

Зачем ты многоблаженной Афродите, О Псапфа…385

58

Покрывал этих пурпурных Не отвергни, блаженная! Из Фокеи пришли они, Ценный дар…386

59

На алтарь тебе от козы я белой ................ И свершу тебе возлиянье…387

60

Пафос ли тебя, или Кипр, иль Панорм…388

61

Золотовенчанная Афродита, Если б мне тот жребий на долю выпал!

62

Киферея, как быть? Умер — увы! — нежный Адонис! «Бейте, девушки, в грудь, платья свои рвите на части!»

63

Говорит Афродита: …ты и он, Эрос, служитель мой.

65

И в хламиде своей пурпурной он с неба спускается.

66

* И золотистым сияньем окруженной, Пейто, прислужнице вечной Афродиты…389

68

Нежных Харит я призову, Муз пышнокудрых с ними.

69

Розоволокотные, чистые, — вы, дочери Зевсовы. О Хариты, ко мне…

70

В золотых сандалиях мне недавно Эос…

71

* …но Арес сказал, что приведет силой Гефеста он.390

72

Говорят, как-то раз Леда яйцо под гиацинтами На прогулке нашла…391

73

Очень близкие были подруги Лето и Ниоба.

77

Взошел уже полный месяц, — словно Вокруг алтаря, они стояли.

78

И милый алтарь девушки в пляске стройной Ногами вокруг нежными обходили, Как критянки встарь…392

79

И нежный в траве, мягкий цветок искали.

ЛИЧНОЕ

80

Луна и Плеяды скрылись, Давно наступила полночь, Проходит, проходит время, — А я все одна в постели.

81

Стань предо мною, мой друг, яви мне прелесть Взоров твоих…393

83

Есть прекрасное дитя у меня. Она похожа На цветочек золотистый, милая Клеида. Пусть дают мне за нее всю Лидию, весь мой милый [Лесбос]…394

84

Ты мне друг. Но жену в дом свой введи более юную. Я ведь старше тебя. Кров твой делить я не решусь с тобой.

85

Мне не кажется трудным до неба дотронуться.395

86

Я не знаю, как быть: у меня два решения.

87

Нереиды милые! Дайте брату Моему счастливо домой вернуться, Чтобы все исполнилось, что душою Он пожелает. Чтоб забылось все, чем грешил он раньше, Чтоб друзьям своим он доставил радость И досаду недругам (пусть не будет Ввек у меня их!). Пусть захочет почести он с сестрою Разделить. Пускай огорчений тяжких Он не помнит. Ими терзаясь, много Горя и мне он Дал когда-то. К радости граждан, сколько Он нападок слышал, язвящих больно! Лишь на время смолкли они — и тотчас Возобновились. ..................... ...........ты же свои печали Темно-черной ночи отдай........ ...................396

88

А они, хвалясь, говорили вот что: «Ведь опять Дориха-то в связь вступила, Как домогалась!»397

РАЗНОЕ

89

О матушка! Не в силах за станком сидеть я ткацким. Мне сердце стройный мальчик покорил чрез Афродиту.398

90

Устремилась, как к матери малый ребенок.399

91

* Сыну-Пелагону здесь возлагает Мениск на могилу Сеть и рыбачье весло, память о жизни плохой.400

92

ПОДПИСЬ К СТАТУЕ

Девы! Без голоса я. Но, если кто спросит, ответит Голос немолчный,401 что здесь врезан в подножье мое: «Жрица Ариста, дочь Гермоклида Саонаиада, Здесь воздвигла меня дочери Лето, — тебе, О Эфопия,402 женщин владычица! Будь благосклонна, К ней свою милость яви, род наш, богиня, прославь!»

94

Черной ночью глаза сон отягчает.

95

Я же члены усталые Расправлю на мягких подушках…

96

…а ноги Пестрый ей ремень покрывал, лидийской Чудной работы.

97

Ты, о забота моя!

98

Много более яйца!

СВАДЕБНЫЕ ПЕСНИ. (ЭПИТАЛАМИИ)403

100

Эй, потолок поднимайте, — О Гименей! — Выше, плотники, выше! О Гименей! Входит жених, подобный Арею, Выше самых высоких мужей!

101

Выше, насколько певец лесбосский404 других превышает.

102

Сладкое яблочко ярко алеет на ветке высокой, — Очень высоко на ветке; забыли сорвать его люди. Нет, не забыли сорвать, а достать его не сумели.

103

Как гиацинт, что в горах пастухи попирают ногами, И — помятый — к земле цветок пурпуровый никнет…

104

Все, что рассеет заря, собираешь ты, Геспер, обратно: Коз собираешь, овец, — а у матери дочь отнимаешь.

105

«Вечно девой останусь я!»405

106

«Выдадим», — сказал отец.

107

В семь сажен у привратника ноги, На ступнях пятерные подошвы, В двадцать рук их башмачники шили.406

108

Свадьба, жених счастливый, справлена, как мечтал ты. Девушку ты имеешь ту, о какой мечтал ты.

109

Ты так прелестна видом, очи же...... И разлился на милом личике медоцветный… ........любовью ............... … почтила выше всех тебя Афродита.

110

«Все ли еще мне невинность хранить свою?»

111

Невеста рада, пусть жених ликует.407

112

С чем тебя бы, жених дорогой, я сравнила? С стройной веткой скорей бы всего я сравнила.

113

Радуйся, о невеста! Радуйся много, жених почтенный!

114

В мире девы подобной, жених, не бывало!

115

«Невинность моя, невинность моя, куда от меня уходишь?» «Теперь никогда, теперь никогда к тебе не вернусь обратно!»

116

Спи же близ подруги твоей Нежной, на груди у нее.

117

С амвросией там воду в кратере смешали, Взял чашу Гермес черпать вино для бессмертных. И, кубки приняв, все возлиянья творили И благ жениху самых высоких желали.408

118

...........глашатай пришел… Вестник Идэй быстроногий, и вот что поведал он: ******************* Слава по Азии всей разнеслася бессмертная: «С Плакии409 вечно бегущей, из Фивы божественной, Гектор с толпою друзей через море соленое На кораблях Андромаху везет быстроглазую, Нежную. С нею — немало запястий из золота, Пурпурных платьев и тканей, узорчато вышитых, Кости слоновой без счета и кубков серебряных». Милый отец, услыхавши, поднялся стремительно, Вести дошли до друзей по широкому городу. Мулов немедля в повозки красивоколесные Трои сыны запрягли. На повозки народом всем Жены взошли и прекраснолодыжные девушки. Розно от прочих Приамовы дочери ехали. Мужи коней подвели под ярмо колесничное — Все молодые, прекрасные юноши...... ***************** ...............закурилися ладаном. В радости жены вскричали, постарше которые, Громко мужчины пеан затянули пленительный, Звали они Дальновержца, прекрасного лирника, Славили равных богам Андромаху и Гектора. ****************** Там Андромаха-супруга, бегущая ввстречу, предстала, Отрасль богатого дома, прекрасная дочь Гетиона. Сей Гетион обитал при подошвах лесистого Плака, В Фиве Плакийской, мужей-киликиян властитель державный; Оного дочь сочеталася с Гектором меднодоспешным.410

119

Девы… Эту ночь мы всю напролет… Петь любовь — твою и фиалколонной Милой невесты. Но проснись же… И к своим пойди… Мы же… Сном позабыться.

ДРУГИЕ ЭЛЛИНСКИЕ ПОЭТЕССЫ

ЭРИННА411

1

Рыба помпил!412 Мореходцам счастливое плаванье шлешь ты: Сопровождай за кормой и подругу мою дорогую!

2

Как ты завистлив, Аид!..

3

…оттуда, из жизни, Эхо пустое одно лишь доходит до царства Аида. Тьма покрывает глаза мертвецам, и молчанье меж ними.

4

Вы, о колонны мои, вы, Сирены,413 ты, урна печали, Что сохраняешь в себе пепла ничтожную горсть, — Всех, кто пройдет близ могилы, встречайте приветливым словом, Будут ли то земляки иль из других городов. Всем вы скажите, что юной невестой легла я в могилу, — Что называл мой отец милой Бавкидой меня, Что родилась я на Теносе414 и что подруга Эринна Здесь на могиле моей эти иссекла слова.

ПРАКСИЛЛА415

1

Скорпион под любым камнем тебе может попасться, друг.

2

Вспомни то, что сказал как-то Адмет: добрых люби душой, Но от низких держись дальше: они — неблагодарные.

3

Пей же вместе со мной, вместе люби, вместе венки плети И безумствуй, как я; вместе со мной благоразумен будь.

4

Вот что прекрасней всего из того, что я в мире оставил: Первое — солнечный свет, второе — блестящие звезды С месяцем, третье же — яблоки, спелые дыни и груши.416

КОРИННА417

1

Дела героев и героинь На ионийский лад418 я пою.

2

Белоодежным я лишь пою Танагриянкам песни мои; Радости много город родной В тех песнопеньях звонких нашел.

3

…я Миртиде Ставлю в упрек звонкоголосой: Спорить за приз с Пиндаром ей, Женщине, смысл был ли какой?

СЕМОНИД АМОРГОССКИЙ419

1

По воле, мальчик, Зевса тяжкогромного Конец приходит к смертному. Не сами мы Судьбу решаем нашу. Кратковечные, Как овцы, мы проводим жизнь, не ведая, Какой конец нам бог готовит каждому. Бесплодно мы мятемся и, однако же, Всё тешимся надеждой. Кто в ближайший день Ждет радости, а кто — в далеком будущем. Но каждый ждет, — пора придет желанная, Получит много-много он богатств и благ. Один же между тем печальной старостью До времени сражен. Болезни тяжкие — Удел других. Те, Аресом повержены, Низводятся Аидом в землю черную. Те в море ураганом настигаются И в яростных пучинах волн пурпуровых Находят смерть, хотя б могли пожить еще. А те в петле кончают жизнь злосчастную И с солнцем расстаются волей собственной. Нейдет из бедствий мимо ни единое. Но тысячи страданий, зол и горестей Повсюду стерегут людей. По-моему, Ни к бедствиям стремиться нам не нужно бы, Ни духом падать, раз они настигли нас.

2

О мертвом, если б были мы разумнее, Не дольше б горевали мы, как день один.

АЛКМАН420

ПАРФЕНЕИ

1

................... Убитого Полидевком.421 Не Ликайса лишь в числе усопших я вспомню, Вспомню Енарсфора с быстроногим Себром, Многомощного Бокола 5 В ярких латах Гиппофоя, И Евтейха-царя, и Аретия С Акмоном, славным меж полубогов. Скея, пастыря дружин Великого, и Еврита, 10 В битвах стойкого бойца, И Алкона — всех их, храбрых, Не забудет песнь моя.422 Сломили судьба и Порос423 Тех мужей, — старейшие 15 Меж богов. Усилья ж тщетны.424 На небо взлететь, о смертный, не пытайся, Не дерзай мечтать о браке с Афродитой, Кипрскою царицей, или С дочерью прекрасной Порка,425 20 Бога морского. Одни страстноокие Входят Хариты в Кронидов дворец. Из мужей сильнейшие — Ничто. Божество над всеми Царствует. Друзьям богов 20 Оно посылает блага, Как из почвы бьющий ключ. Врагов же смиряет. Силой Грозной некогда пошли На Зевсов престол Гиганты. 30 Бой был тщетен. От стрелы одни погибли, И от мраморного жернова — другие. Всех Аид их ныне принял, — Их, что собственным безумьем Смерть на себя навлекли. Замышлявшие 35 Зло — претерпели ужасный конец. Здесь уж есть бессмертных месть. Блажен, кто с веселым духом, Слез не зная, дни свои Проводит. А я блистанье 40 Агидо426 пою. Гляжу, Как солнце блестит: его нам Агидо дает познать. Но мне ни хвалить прекрасной, Ни хулить не позволяет та, что хором 45 Славно правит.427 Ведь сама она меж прочих Выдается, словно кто-то Посреди коров поставил Быстрого в беге коня звонконогого, Сходного с быстролетающим сном. Не видишь? Вон пред нами конь 50 Енетский.428 Агесихоры Волосы, моей сестры Двоюродной, ярко блещут Золотом беспримесным, 55 Лицом же она сребристым… Но что еще тут говорить? Ведь это — Агесихора! После Агидо вторая красотою, — Колаксаев конь за приз с ибенским спорит.429 60 Поднимаются Плеяды В мраке амвросийной ночи Ярким созвездьем и с нами, несущими Плуг для Орфрии,430 вступают в битву. Изобильем пурпура 65 Не нам состязаться с ними. Змеек пестрых нет у нас Из золота, нет лидийских Митр, что украшают дев С блистающим томно взором. 70 Пышнокудрой нет Нанно431 С Аретою богоподобной, Нет ни Силакиды, ни Клэесисеры. И, придя к Энесимброте,432 ты не скажешь: «Дай свою мне Астафиду! 75 Хоть взглянула б Янфемида Милая и Дамарета с Филиллою!» Агесихора лишь выручит нас. Разве стройноногая Не с нами Агесихора? 80 Стоя возле Агидо, Не хвалит она наш праздник? Им обеим, боги, вы Внемлите. Ведь в них — начало И конец. Сказала б я: 85 «Сама я напрасно, дева, Хором правя, как сова, кричу на крыше, Хоть и очень угодить хочу Аотис:433 Ибо всех она страданий Исцелительница наших. 90 Но желанного мира дождалися Только чрез Агесихору девы». Правда, пристяжной пришлось Ее потеснить без нужды.434 Но на корабле должны 95 Все кормчему подчиняться. В пенье превзошла она Сирен, а они — богини! Дивно десять дев поет, С одиннадцатью равняясь. 100 Льется песнь ее, как на теченьях Ксанфа435 Песня лебедя; кудрями золотыми… ...............436

2

О Каллиопа! Зачни нам прелестную Песню, и страстью зажги покоряющей Гимн наш, и сделай приятным хор!

3

Муза небесная! Дочь Зевса-царя! звонко я песнь спою…

4

Слова и мелодию эту Сочинил Алкман-певец, У куропаток заимствовав их.

5

Знаю все напевы я Птичьи…

6

И сколько их у нас ни есть, Девы все кифариста жарко хвалят.437

7

Нет, не Афродита это, Эрос это бешеный дурачится, как мальчик. Сердце, берегись его! Несется по цветущим он верхушкам кипериска…438

8

И сладкий Эрос, милостью Киприды, Нисходит вновь, мне сердце согревая.

9

Златокудрая Мегалострата, в девах Блаженная, явила нам Этот дар сладкогласных Муз.439

10

А он на флейте будет нам Мелодию подыгрывать.

11

[Девичий хор обращается к Алкману:] Не деревенщина-мужик ты, Не простак и не дурачина, Не из фессалийских стран, Не эрисихеец,440 не пастух ты, — Родом ты из Сард высоких!441

12

Как-нибудь дам я треногий горшок тебе, — в нем собирай ты различную пищу. Нет еще жара под ним, но наполнится скоро он кашей, которую в стужу Любит всеядный Алкман подогретою. Он разносолов различных не терпит, Ищет он пищи попроще, которую ест и народ…

13

Вот семь столов и столько же сидений, На тех столах — все маковые хлебцы, Льняное и сесамовое семя, И для детей в горшочках — хрисокола.442

14

Он уж подаст бобовую нам кашу, И плод вощаный пчел, и хидрон443 белый.

15

Три времени в году — зима И лето, осень — третье. Четвертое ж — весна, когда Цветов немало, досыта ж Поесть не думай…444

16

Муж пускай Многословом зовется, жена — Вседовольной!

17

Спят вершины высокие гор и бездн провалы, Спят утесы и ущелья, Змеи, сколько их черная всех земля ни кормит, Густые рои пчел, звери гор высоких И чудища в багровой глубине морской. Сладко спит и племя Быстролетающих птиц.

18

Часто на горных вершинах, в то время как праздник блестящий тешил бессмертных, В чашу из золота, в кружку огромную, — у пастухов подобные кружки, — Выдоив львицу рукою бестрепетной, сыр ты готовила острый, великий Аргоубийце…445

19

Милые девы, певицы прелестноголосые! Больше Ноги меня уж не держат. О, если б мне быть зимородком! Носится с самками он над волнами, цветущими пеной, Тяжкой не зная заботы, весенняя птица морская.446

20

Муза, приди к нам, о звонкоголосая! Многонапевную песнь На новый лад начни для дев прекрасных!

21

Я несу тебе с молитвой Тот венок из златоцветов Вместе с кипером прелестным.

22

Будь мой приятен хор Дому Зевса и тебе, о царь!447

23

В собранье мужей и на пире Пред гостями пеан зачинать подобает сладостнозвучный448

24

«Если б женщиной стать мне!»

25

Тщетно крик все девушки подняли, Как стая, в которую ястреб влетел.

26

«Зевс, мой отец! Если б мне был он мужем!»449

27

Кто же бы высказать мог когда-либо мысли другого?

28

Железный меч не выше прекрасной игры на кифаре.

29

И нить тонка,450 и жестока Ананка!451

30

Опыт — вот основа познанья.

31

[Счастье] Доброзаконья сестра и Рассудка, Дочь Осторожности.

МИМНЕРМ452

ИЗ ПЕСЕН К НАННО

1

Без золотой Афродиты какая нам жизнь или радость? Я бы хотел умереть, раз перестанут манить Тайные встречи меня, и объятья, и страстное ложе. Сладок лишь юности цвет и для мужей и для жен. После ж того, как наступит тяжелая старость, в которой Даже прекраснейший муж гадок становится всем, Дух человека терзать начинают лихие заботы, Не наслаждается он, глядя на солнца лучи, Мальчикам он ненавистен и в женах презрение будит. Вот сколь тяжелою бог старость для нас сотворил!

2

В пору обильной цветами весны распускаются быстро В свете горячих лучей листья на ветках дерев. Словно те листья, недолго мы тешимся юности цветом, Не понимая еще, что нам на пользу и вред. Час роковой настает, и являются черные Керы К людям: у первой в руках — старости тяжкий удел, Смерти удел — у другой. Сохраняется очень недолго Сладостный юности плод: солнце взошло — и увял. После ж того как пленительный этот окончится возраст, Стоит ли жить? Для чего? Лучше тотчас умереть! Беды несчастные душу нещадно терзать начинают: У одного его дом гибнет, идет нищета. Страстно другому детей бы хотелось иметь, и, однако, Старцем бездетным с земли грустно он сходит в Аид. Душегубительной третий болезнью страдает. И в мире Нет человека, кого б Зевс от беды сохранил.

3

Минет пора — и прекраснейший некогда муж пробуждает Пренебреженье одно в детях своих и друзьях.

4

Вечную, тяжкую старость послал Молневержец Тифону.453 Старость такая страшней даже и смерти самой.

5

…Но пролетает стрелой, словно пленительный сон, Юность почтенная. Вслед безобразная, трудная старость, К людям мгновенно явясь, виснет над их головой, — Старость презренная, злая. В безвестность она нас ввергает, Разум туманит живой и повреждает глаза.454

6

Если бы в мире прожить мне без тяжких забот и страданий Лет шестьдесят, — а потом смерть бы послала судьба!

7

…Одни из беспечных сограждан Будут злословить тебя, но и похвалит иной.455

8

…да встанет меж нами с тобою правдивость! Выше, святей, чем она, нет ничего на земле.

9

Пилос покинув высокий, Нелеев божественный город,456 В Азию милую мы прибыли на кораблях И в Колофоне желанном осели, — чрезмерные силой, Всем показуя другим гордости тяжкой пример. После того, и оттуда уйдя, эолийскую Смирну Взяли мы волей богов, Алент-реку перейдя.

10

Ввек не увез бы из Эи большого руна золотого Собственной силой Ясон, трудный проделавши путь, И, совершив для безбожного Пелия тягостный подвиг, Ввек бы достигнуть не смог вместе с толпою друзей Струй Океана прекрасных… ************ У океанского брега, в твердыню Эета. Покой в нем Есть золотой, и лежат в этом покое лучи Быстрого Гелия-бога. Туда-то Ясон и приехал…457

11

Гелию труд вековечный судьбою ниспослан на долю. Ни быстроногим коням отдых неведом, ни сам Он передышки не знает, едва розоперстая Эос Из океанских пучин на небо утром взойдет. Быстро чрез волны несется он в вогнутом ложе крылатом. Сделано дивно оно ловкой Гефеста рукой Из многоцветного золота. Поверху вод он несется, Сладким покояся сном, из Гесперидской страны В край эфиопов. Восхода родившейся в сумерках Эос Ждут с колесницею там быстрые кони его. Встав, Гиперионов сын на свою колесницу восходит…458

12

Не о такой его силе и храбрости мне говорили Жившие раньше меня. Видели сами они, Как пред собою густые ряды конеборных лидийцев Гнал на Гермосских полях459 он, копьеносец лихой. И не совсем недовольна бывала Паллада-Афина Храбростью ярой его в час, как на лучших бойцов Он устремлялся в кровавой сумятице боя в то время, Как осыпали его горькие стрелы врагов. Вряд ли тогда между всеми врагами его ты нашел бы Мужа, который бы мог мощное дело войны Лучше его направлять. Он носился, сияя, как солнце…460

13

Слава дурная о нем всюду идет меж людей.

АЛКЕЙ461

1

Орошай вином желудок: совершило круг созвездье,462 Время тяжкое настало, все кругом от зноя жаждет. Мерно нежная цикада стонет в листьях, из-под крыльев Песнь ее уныло льется, между тем как жар жестокий, Над землею расстилаясь, все палит и выжигает. Зацветают артишоки. В эту пору жены грязны, И мужчины слабы: сушит им и головы и ноги Жаркий Сириус…

2

Пусть же миррой польют голову мне, много страдавшую, И седины груди…463

3

Дожди бушуют. Стужей великою Несет от неба. Реки все скованы… ********* Прогоним зиму. Ярко пылающий Огонь разложим. Щедро мне сладкого Налей вина. Потом под щеку Мягкую мне положи подушку.

4

Обращение Алкея к Сафо: Сафо фиалкокудрая, чистая, С улыбкой нежной! Очень мне хочется Сказать тебе кой-что тихонько, Только не смею: мне стыд мешает. Ответ Сафо: Будь цель прекрасна и высока твоя, Не будь позорным, что ты сказать хотел, — Стыдясь, ты глаз не опустил бы, Прямо сказал бы ты все, что хочешь.464

СТЕСИХОР465

1

Гелиос, сын Гиперионов, в чашу вошел золотую, Чтоб, Океан переплывши широкий, достигнуть Глубины обиталища сумрачной Ночи священной, Чтобы матерь увидеть, супругу законную, милых детей. Сын же Зевсов466 пешком пошел в многотенную Рощу лавровую…

2

…ибо царь Тиндарей, Богам принося свои жертвы, лишь о Киприде не вспомнил Нежнодарной. В гневе дочерей его Двубрачными сделала и трибрачными богиня И мужебежными…

3

Много-много яблок кидонских467 летело там в колесницу к владыке, Иного и миртовых листьев, Густо сплетенных венков из роз и гирлянд из фиалок.468

4

Муза, о войнах забудь и вместе со мною восславь И свадьбы богов, и мужей обеды пышные, и блаженных пиры!

5

Нежно, на радость народу, в честь пышнокудрых Харит С приходом весны запоем мы песню, Лад изыскавши фригийский469.470

6

Про самосских детей песню под звон лиры пленительной, Утешая сердца, муза, начни, ясноголосая!

7

…больше всего Игры и песни приятны Аполлону. Горе и тяжкие стоны — Аида удел.

8

Бесполезно и вовсе не нужно о тех, кто умер, Рыдать…

9

К умершему никто у нас не знает благодарности.

ФЕОГНИД471

ЭЛЕГИИ

Сын Кронида, владыка, рожденный Лето! Ни в начале Песни моей, ни в конце я не забуду тебя. Первого буду тебя и последнего и в середине Петь я, а ты преклони слух свой и благо мне дай! 5 Феб-Аполлон — повелитель, прекраснейший между богами! Только лишь на свет тебя матерь-Лето родила Близ круговидного озера, пальму обнявши руками, — Как амвросический вдруг запах широко залил Делос бескрайний. Земля-великанша светло засмеялась, 10 Радостный трепет объял море до самых глубин.472 Зевсова дочь, Артемида-охотница! Ты, что Атридом Жертвой была почтена473 в час, как на Трою он шел, — Жарким моленьям внемли, охрани от напастей! Тебе ведь Это легко, для меня ж очень немалая вещь. 15 Зевсовы дщери, Хариты и Музы! На Кадмовой свадьбе474 Слово прекрасное вы некогда спели ему: «Все, что прекрасно, то мило, а что не прекрасно — немило». Не человечьи уста эти слова изрекли. Кирн! Мои поученья тебе да отмечены будут 20 Прочно печатью моей. Их не украдет никто, Худшим никто не подменит хорошего, что написал я, Буду везде говорить: «Это сказал Феогнид, Славный повсюду меж всеми людьми, Феогнид из Мегары».475 Но не могу я никак гражданам нравиться всем. 25 Этому, Полипаид, не дивись: и владыка Кронион, Вёдро давая иль дождь, может ли всем угодить? С умыслом добрым тебя обучу я тому, что и сам я, Кирн, от хороших людей476 малым ребенком узнал. Будь благомыслен, достоинств, почета себе и богатства 30 Не добивайся кривым или позорным путем. Вот что заметь хорошенько себе: не завязывай дружбы С злыми людьми, но всегда ближе к хорошим держись. С этими пищу дели и питье, и сиди только с ними, И одобренья ищи тех, кто душою велик. 35 От благородных и сам благородные вещи узнаешь, С злыми погубишь и тот разум, что есть у тебя. Помни же это и с добрыми знайся, — когда-нибудь сам ты Скажешь: «Советы друзьям были не плохи его!» Город беременен наш, но боюсь я, чтоб им порожденный 40 Муж дерзновенный477 не стал грозных восстаний вождем, Благоразумны пока еще граждане эти, но очень Близки к тому их вожди, чтобы в разнузданность впасть. Люди хорошие, Кирн, никогда государств не губили. То негодяи, простор наглости давши своей, 45 Дух развращают народа и судьями самых бесчестных Делают, лишь бы самим пользу и власть получить. Пусть еще в полной пока тишине наш покоится город, — Верь мне, недолго она в городе может парить, Где нехорошие люди к тому начинают стремиться, Чтоб из народных страстей пользу себе извлекать. Ибо отсюда — восстанья, гражданские войны, убийства, Также монархи, — от них обереги нас, судьба! Город наш все еще город, о Кирн, но уж люди другие. Кто ни законов досель, ни правосудья не знал, 55 Кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным И за стеной городской пасся, как дикий олень, — Сделался знатным отныне. А люди, что знатными были, Низкими стали. Ну, кто б все это вытерпеть мог? Лжет гражданин гражданину, и все друг над другом смеются, 60 Знаться не хочет никто с мненьем ни добрых, ни злых. Кирн, не завязывай искренней дружбы ни с кем из тех граждан, Сколько бы выгод тебе этот союз ни сулил. Всячески всем на словах им старайся представиться другом, Важных же дел никаких не начинай ни с одним. 65 Ибо, начавши, узнаешь ты душу людей этих жалких, Как ненадежны они в деле бывают любом. По сердцу им только ложь, да обманы, да хитрые козни, Как для людей, что не ждут больше спасенья себе. К низким людям, о Кирн, никогда не иди за советом, 70 Раз собираешься ты важное дело начать. Лишь к благородным иди, если даже для этого нужно Много трудов перенестъ и издалека прийти. Также не всякого друга в свои посвящай начинанья: Много друзей, но из них мало кто верен душой. 75 Дело задумав большое, умей доверяться немногим, Иначе будет, о Кирн, непоправима беда. Не дорожи серебром или золотом. Верные люди Стоят дороже, о Кирн, в жизненной тяжкой борьбе. Полипаид мой! Немного найдешь ты товарищей в мире, Кто бы в труднейших делах верен остался тебе, Кто беззаветно и смело, душою душе откликаясь, Счастье и горе с тобой был бы готов разделить. Если бы даже весь мир обыскать, то легко и свободно Лишь на одном корабле все уместиться б могли 85 Люди, которых глаза и язык о стыде не забыли, Кто бы, где выгода ждет, подлостей делать не стал. Что мне в любви на словах, если в сердце и в мыслях иное! Любишь ли, друг мой, меня? Верно ли сердце твое? Или люби меня с чистой душою, иль, честно отрекшись, 90 Стань мне врагом и вражду выкажи прямо свою. Кто ж, при одном языке, два сердца имеет, товарищ Страшный, о Кирн мой! Таких лучше врагами иметь. Если тебя человек восхваляет, пока на глазах он, А удалясь, о тебе речи дурные ведет, — 95 Неблагородный тот друг и товарищ: приятное слово Только язык говорит, — мысли ж иные в уме. Другом да будет мне тот, кто характер товарища знает И переносит его, как бы он ни был тяжел, С братской любовью. Мой друг, хорошенько все это обдумай, 100 Вспомнишь ты позже не раз эти советы мои. Кто тебе стал бы советовать с низким дружить человеком? Выгоды нет никакой в дружбе с плохими людьми. В тяжких страданьях, в несчастье к тебе не придет он на помощь И не захочет ничем добрым делиться с тобой. 105 Низкому сделав добро, благодарности ждать за услугу То же, что семя бросать в белые борозды волн. Если глубокое море засеешь, посева не снимешь; Делая доброе злым, сам не дождешься добра. Ибо душа ненасытна у них. Хоть разок их обидел, 110 Прежнюю дружбу тотчас всю забывают они. Добрые ж все принимают от нас как великое благо, Добрые помнят дела и благодарны за них. Между дурными людьми никогда не ищи себе друга. Гавань плохая они. Мимо свой путь направляй. 115 Милых товарищей много найдешь за питьем и едою. Важное дело начнешь — где они? Нет никого! Самое трудное в мире, о Кирн мой, узнать человека Лживого. Больше всего здесь осторожность нужна. Золото ль, Кирн, серебро ли фальшиво — беда небольшая, 120 Да и сумеет всегда умный подделку узнать. Если ж душа человека, которого другом зовем мы, Лжива и прячет в груди сердце коварное он, — Самым обманчивым это соделали боги для смертных, И убеждаться в такой лжи нам всего тяжелей. 125 Душу узнаешь — мужчины ли, женщины ль — только тогда ты, Как испытаешь ее, словно вола под ярмом. Это не то, что в амбар свой зайти и запасы измерить. Очень нередко людей видимость вводит в обман. Полипаид! Не молись, чтоб тебе выдаваться богатством 130 Иль добродетелью, — нет! Только бы счастье иметь! Нет ничего в этом мире отца или матери лучше, Если священная в них, Кирн, справедливость живет. Кирн! Не сам человек — творец своей жизненной доли. Счастье и бедствия шлют боги-податели нам. 135 Знает ли кто из людей, устремляясь к задуманной цели, Что достижение даст, благо иль тяжкое зло? Часто мы думаем зло сотворить, — и добро совершаем; Думаем сделать добро, — зло причиняем взамен. И никогда не сбывается то, чего смертный желает, 140 Жалко-беспомощен он, силы ничтожны его. Тщетно мы, люди, гадаем и ждем. Ничего мы не знаем. Все совершается так, как порешит божество. Кто обманул о защите молящего или же гостя, Скрыться не мог от богов, Полипаид, никогда. 145 Лучше прожить с невеликим достатком, блюдя благочестье, Чем достояньем большим несправедливо владеть. Всю целиком добродетель вмещает в себе справедливость. Если ты, Кирн, справедлив, — весь и вполне ты хорош. И нехороших людей божество одаряет богатством, 150 Но добродетель, о Кирн, — только немногих удел. Гордость — первейшее зло, которым разят человека Боги, решив из-под ног почву отнять у него. Если владеет богатством большим человек нехороший, С глупым, неладным умом, — гордость родит оно в нем. 155 Бедностью, дух разрушающей, иль нищетою злосчастной Не попрекай никого, как бы ни гневался ты. Зевс то сюда наклоняет весы, то туда и сегодня Людям богатство дает, завтра лишает всего. Самонадеянных слов избегай: не дано человеку 160 Знать, что готовит ему день приходящий и ночь. Многие разумом низки и скорбны, но счастье везет им. То, что казалось бедой, им лишь на пользу идет. Есть же другие, — умом хоть богаты, но бедны удачей. И не венчает у них дела успешный конец. 165 Нет никого между смертных, кто был бы блажен иль несчастлив, Был бы хорош или зол без изволенья богов. Разное горе у разных людей. Но на скольких ни смотрит Солнце, счастливого нет между людей никого. Раз ты богами любим, то тебя и насмешник похвалит. 170 Как ни тянись, ничего сам ты не сможешь достичь. Жарко бессмертным молись: у бессмертных вся сила над миром, Всякое зло и добро к людям приходит чрез них. Доброго мужа ужасней всего нищета укрощает; Старость седая, озноб — менее страшны, о Кирн! 175 Чтоб нищеты избежать, и в глубокую бездну морскую Броситься стоит, и вниз, в пропасть, с высокой скалы! Каждый, кого нищета поразила, ни делать не может, Ни говорить ничего: связан язык у него. Всюду, о Кирн, по земле и по шири бескрайнего моря, 180 Нужно из тяжкой искать бедности выхода нам. Лучше, мой Кирн дорогой, умереть бедняку, чем в страданьях Жизнь на земле проводить, в тяжкой томясь нищете. Кирн! Выбираем себе лошадей мы, ослов и баранов Доброй породы, следим, чтобы давали приплод 185 Лучшие пары. А замуж ничуть не колеблется лучший Низкую женщину брать, только б с деньгами была! Женщина также охотно выходит за низкого мужа, Был бы богат! Для нее это важнее всего. Деньги в почете всеобщем. Богатство смешало породы. 190 Знатные, низкие — все женятся между собой. Полипаид, не дивись же тому, что порода сограждан Все ухудшается: кровь перемешалася в ней. Знает и сам, что из рода плохого она, и, однако, Льстясь на богатство ее, в дом ее вводит к себе, — 195 Низкую знатный. К тому принуждаются люди могучей Необходимостью: дух всем усмиряет она. Если от Зевса богат человек, справедливо и чисто Ставши богатым, тогда прочно богатство его. Если ж, стяжательный духом, неправедно он и случайно 200 Или же ложно клянясь, средства свои приобрел, — Сразу как будто и выгода есть, но в конце торжествует Разум богов и бедой делает счастье его. Вот что, однако, сбивает людей: человеку не тотчас Боги блаженные мстят за прегрешенья его. 205 Правда, бывает, и сам он поплатится тяжко за грех свой, И наказанье не ждет милых потомков его, Но иногда беспощадная смерть, приносящая гибель, Веки смыкает ему раньше, чем кара придет. Нет у изгнанника милых друзей и товарищей верных.478 210 Это в изгнанье больней даже, чем ссылка сама. Вредно вином упиваться сверх меры. Но ежели люди С разумом пьют, — от вина польза одна, а не вред. Каждому другу, о Кирн мой, характер выказывай разный, Приноровляя свой нрав собственный к нраву его. 215 Пусть образцом тебе будет полип многохитрый: к какому Камню прилепится он, вид он и примет того. Нынче с одною являйся окраской, а завтра с другою. Высшая мудрость гласит: приспособляйся, о Кирн! Не возмущайся чрезмерно жестокою смутой сограждан, 220 Милый мой Кирн, и иди средней дорогой, как я. Тот, кто уверен, что ближний понять ничего не способен, Что лишь один изо всех он на все руки горазд, — Непроходимый глупец, повредившийся в добром рассудке, Право же, все мы равно многое можем свершить. 225 Только один не желает последовать зову корысти, А у другого душа к козням коварным лежит. 233 Для легкомысленной черни твердынею служит и башней Муж благородный, и все ж чести так мало ему! Дал я крылья тебе, и на них высоко и свободно Ты полетишь над землей и над простором морей, Будешь присутствовать ты на пирах и на празднествах пышных, 240 Славное имя твое будет у всех на устах. Милые юноши в пышных нарядах красиво и звонко Будут под звуки тебя маленьких флейт воспевать, Ясно звучащих. Когда же сойдешь ты в жилище Аида, В мрачные недра земли, полные стонов и слез, — 245 Слава твоя не исчезнет, о Кирн, и по смерти, но вечно В памяти будет людской имя храниться твое. Ты по Элладе по всей пронесешься, бесплодное море, Полное рыб, перейдешь, все острова посетишь. И не на спинах коней ты поедешь, — фиалковенчанных 250 Муз сладкогласных дары всюду тебя понесут. Всем, кому дороги песни, кому они дороги будут, Будешь знаком ты, пока солнце стоит и земля. А между тем от тебя и следа я не вижу почета. Будто мальчишку, меня словом ты вводишь в обман. 255 Лучше всего — справедливость: желанней всего быть здоровым. Вещь же приятнее всех, — чтобы желанье сбылось. Я — скаковая, прекрасная лошадь, но плох безнадежно Правящий мною ездок. Это всего мне больней. О, как мне часто хотелось бежать, оборвавши поводья, 260 Сбросив внезапно с себя наземь того седока! Вот что, поверь мне, ужасней всего для людей, — тяжелее Всяких болезней для них, даже и смерти самой: 275 После того как детей воспитал ты, все нужное дал им И накопил, сколько мог, много понесши трудов, — Дети отца ненавидят и смерти отцовской желают, Смотрят с враждой на него, словно к ним нищий вошел. Ныне несчастия добрых становятся благом для низких 290 Граждан; законы теперь странные всюду царят: Совести в душах людей не ищи; лишь бесстыдство и наглость, Правду победно поправ, всею владеют землей. Даже и льву не всегда пообедать приходится мясом. Как ни могуч он, нужду все-таки знает и лев. 313 Если безумствуют люди, я тоже безумствую с ними, Меж справедливых людей всех справедливее я. 351 Бедность проклятая! Что ты так цепко ко мне привязалась? Что же к другим не идешь? Что так взлюбила меня? Ну же, иди, посети и жилище другого, и вечно С нами делить перестань эту бессчастную жизнь! 361 Кирн! При великом несчастье слабеет душа человека. Если ж отмстить удалось, снова он крепнет душой. 367 Мыслей сограждан моих уловить я никак не умею: Зло ли творю иль добро — все неугоден я им. И благородный и низкий бранят меня с равным усердьем, Но из глупцов этих мне не подражает никто. Милый Зевс! Удивляюсь тебе я; всему ты владыка, Все почитают тебя, сила твоя велика, 375 Перед тобою открыты и души и помыслы смертных, Высшею властью над всем ты обладаешь, о царь! Как же, Кронид, допускает душа твоя, чтоб нечестивцы Участь имели одну с теми, кто правду блюдет, Чтобы равны тебе были разумный душой и надменный, 380 В несправедливых делах жизнь проводящий свою? В жизни бессмертными нам ничего не указано точно, И неизвестен нам путь, как божеству угодить. 407 Лучший мой друг! Погрешил ты. А я — я ни в чем не виновен. Сам к нехорошему ты этому мненью пришел. 413 Сколько б ни пил я, но так не упьюсь я, до этого пьяный, Я не дойду, чтоб сказать страшное что про тебя! 425 Лучшая доля для смертных — на свет никогда не родиться И никогда не видать яркого солнца лучей. Если ж родился, войти поскорее в ворота Аида И глубоко под землей в темной могиле лежать. Смертного легче родить и вскормить, чем вложить ему в душу 430 Дух благородный. Никто изобрести не сумел, Как благородными делать дурных и разумными глупых. Если бы нашим врачам способы бог указал, Как исцелять у людей их пороки и вредные мысли, Много бы выпало им очень великих наград. 435 Если б умели мы разум создать и вложить в человека, То у хороших отцов злых не бывало б детей: Речи разумные их убеждали б. Однако на деле, Как ни учи, из дурных добрых людей не создашь. Если омыть пожелаешь меня, то увидишь, какою Чистой, прозрачной вода будет бежать с головы. В деле найдешь ты любом, что с червонным я золотом сходен, 450 Красный имеющим цвет, если потрешь о брусок. Ржавчины черной иль грязи на теле его не увидишь, Чистым и ясным оно цветом нетленным цветет. 457 Нет, не подходит жена молодая для старого мужа! Мало послушной рулю эта бывает ладья. Также и якорь не держит ее: оборвавши канаты, Рада зайти ночевать в гавань чужую она. Не заставляй никого против воли у нас оставаться, Не заставляй уходить, кто не желает того, И не буди, Симонид мой, заснувших из нас, кто упился 470 Крепким вином и теперь сладким покоится сном. Тех же, кто бодрствует, спать не укладывай против желанья. Нет никого, кто б любил, чтоб принуждали его. Если же хочет кто пить — наливай ему полную чашу. Радость такую иметь можно не каждую ночь. 475 Что ж до меня, то вина медосладкого пил я довольно И отправляюсь домой вспомнить о сладостном сне. Пить прекращаю, когда от вина наибольшая радость. Трезвым я быть не люблю, но и сверх меры не пью. Тот же, кто всякую меру в питье переходит, не властен 480 Ни над своим языком, ни над рассудком своим, Речи срамные ведет, за которые трезвый краснеет, Дел не стыдится своих, совесть вином замутив. Прежде разумный, теперь он становится глупым. Об этом Помни всегда и вина больше, чем нужно, не пей. 485 Из-за стола поднимайся, пока допьяна не напился, Чтоб не блевать за столом, словно поденщик иль раб. Или сиди и не пей. А ты, передышки не зная, Только твердишь: «Наливай!» Вот отчего ты и пьян. То за любовь, то для спора, то в честь небожителей выпьешь, 490 То потому, что с вином чаша стоит под рукой. Нет же сказать не умеешь. Совсем для тебя недостижен Тот, кто и много хоть пьет, но не теряет ума. Добрые речи ведите, за чашей веселою сидя, И избегайте душой всяческих ссор и обид. 495 Пусть и застольные песни звучат, — в одиночку и хором. Так вот бывают для всех очень приятны пиры. Легок становится мыслью любой человек, если выпьет Больше, чем нужно, вина, — глуп ли он был иль умен. Как тяжело в голове, Ономакрит! Вино беспощадно Одолевает меня, и языком уж своим 505 Я не владею, и стены кружатся. Но дай попытаюсь, Встану, — ударит ли мне также и в ноги вино? В разум — ударит ли? Очень я в сердце боюсь, чтобы пьяным Глупостей мне не свершить и не наделать беды. Не предавал никогда я друзей и товарищей верных. 530 В духе свободном моем рабского нет ничего. Милое сердце теплом у меня наполняется, только Сладкий услышу напев нежно-тоскующих флейт. Любо мне пить беззаботно и петь свои песни под флейту, Любо мне также держать звучную лиру в руках. 537 Ни гиацинтов, ни роз не дождешься от лука морского; Также свободных детей не ожидай от рабынь. 541 Полипаид, я боюсь, что надменность погубит наш город, Как погубила уже хищных кентавров она.479 581 Мне ненавистны жена-непоседа и муж ненасытный, Любящий плугом своим пашню чужую пахать. 611 Ближних нетрудно ругнуть, и нетрудно себя возвеличить. Низкие люди всегда так поступают, о Кирн! Люди дурные молчать не желают и злое болтают. Добрые люди во всем меру умеют блюсти. 617 То, чего хочется людям, сбывается в жизни не часто, Ибо во много мы раз ниже бессмертных богов. 625 Трудно разумному долгий вести разговор с дураками. Но и все время молчать — сверх человеческих сил. 643 Много за чашей вина обретешь ты товарищей милых, В деле серьезном — увы! — мало находится их. Ныне давно уже нет никакого стыда в человеке. Только бесстыдство одно бродит по нашей земле. Бедность проклятая! Как тяжело ты ложишься на плечи! 650 Как развращаешь зараз тело и душу мою! Я так люблю красоту, благородство, — а ты против воли Учишь насильно меня низость любить и позор! 653 Слишком в беде не горюй и не радуйся слишком при счастье: То и другое умей доблестно в сердце нести. 687 Смертному против бессмертных богов невозможно бороться Или же в тяжбу вступать: этого нам не дано. 695 Сердце! Не в силах тебе я доставить, чего ты желаешь. Нужно терпеть: красоты хочешь не ты лишь одно. Если дела у меня хороши, то друзей сколько хочешь; Если случится беда, мало кто верность хранит. Или еще, о владыка богов: справедливо ли это, Что справедливейший муж, чуждый неправедных дел, 745 Не совершивший греха и обманчивых клятв не дававший, Должен так часто терпеть незаслужённую скорбь? Кто же, о, кто же из смертных, взирая на все это, сможет Вечных богов почитать? Что перечувствует он, Видя, как злой человек, человек, что не ведает страха 750 Ни перед гневом людей, ни перед гневом богов, Гордый, кичится надменно богатством безмерным, а честный В бедности жалкой влачит темные, тяжкие дни? Это познавши, мой милый товарищ, живи справедливо, Благоразумной душой дел нечестивых беги, 755 Не забывай никогда о словах моих. Время настанет, Будешь ты рад, что внимал мудрым советам моим. Благоволя к Алкофою,480 Пелопову славному сыну, Сам ты, о Феб, укрепил город возвышенный наш. 775 Сам же от нас отрази и надменные полчища мидян, Чтобы с приходом весны граждане наши могли С радостным духом во славу тебе посылать гекатомбы И, твой алтарь окружив, душу свою услаждать Кликами, пеньем пеанов, пирами, кифарным бряцаньем. 780 Страх мою душу берет, как погляжу я кругом На безрассудство и распри и войны гражданские греков. Милостив будь, Аполлон, город от бед защити! Некогда быть самому мне пришлось и в земле Сикелийской,481 И виноградники я видел Евбейских равнин, 785 В Спарте блестящей я жил, над Евротом, заросшим осокой; Люди любили меня всюду, где я ни бывал; Радости мне ни малейшей, однако, они не давали: Всюду рвался я душой к милой отчизне моей. 801 Не было, нет и не будет вовек человека такого, Кто бы в Аид низошел, всем на земле угодив. Даже и Зевс, повелитель бессмертных и смертных, не может Действовать так, чтоб зараз людям понравиться всем. 825 Как же дерзаете вы распевать беззаботно под флейту? Ведь уж граница страны с площади нашей видна!482 Кормит плодами родная земля. Вы ж пируете праздно В пурпурных ваших венках на волосах золотых! Скиф!483 Пробудись, волоса остриги и покончи с пирами! 830 Пусть тебя болью пронзит гибель душистых полей! К гибели, к воронам все наше дело идет!484 Но пред нами, Кирн, из блаженных богов здесь не виновен никто: 835 В бедствия нас из великого счастья повергли — насилье, Низкая жадность людей, гордость надменная их. Крепко пятою топчи пустодушный народ, беспощадно Острою палкой коли, тяжким ярмом придави! Верно, народа с подобной любовью к тиранам ни разу 850 Не доводилось еще солнцу видать на земле. Я уж давно это знал, а теперь еще лучше изведал, Что благодарности нет в сердце у низких людей. 855 Как уже часто наш город, ведомый дурными вождями, Словно разбитый корабль, к суше причалить спешил! Ни восхвалять, о вино, я тебя не могу, ни порочить. Я ни люблю целиком, ни ненавижу тебя. 875 Ты и прекрасно и дурно. Ну, кто порицать тебя сможет? Знающий меру вещей, — кто тебя сможет хвалить? Радуйся жизни, о дух мой! Появятся скоро другие Люди, а я, умерев, черною стану землей. Выпей вина, что под сенью высокой Тайгетской вершины 880 Мне виноградник принес. Вырастил лозы старик В горных укромных долинах, любезный бессмертным Феотим,485 С Платанистунта-реки486 влажную воду нося. Выпьешь его — отряхнешь ты заботы тяжелые с сердца. В голову вступит вино — станет легко на душе. 885 В городе мир и богатство да царствуют, чтоб с остальными Мог пировать бы и я: злой не хочу я войны. Ухом не слишком склоняйся к призывам глашатая громким: Помни, — сражаемся мы не за родную страну.487 943 Возле флейтиста вот так я по правую сторону стану, Песню зачну и богам вечным мольбу вознесу. Прежде, когда в роднике черноводном я брал себе воду, 960 Сладкой казалася мне и превосходной вода. Ныне она замутилась, вода загрязнилася илом. Буду я пить из другой речки или родника. 1007 Всем я советую людям: пока еще ярко цветешь ты Юности цветом, пока дух благороден в тебе, — Пользуйся тем, что имеешь. Не дважды бессмертные боги Молодость людям дают, и не бывает от них Нам избавленья от смерти. Придет невеселая старость, И загрязнит нас она, и за макушку возьмет. 1041 Дайте сюда мне флейтиста! Бок о бок с рыдающим сядем, Будем смеяться и пить, тешась печалью его! 1047 Будем теперь наслаждаться вином и прекрасной беседой. Что же случится потом, — это забота богов. 1055 Но говорить перестанем об этом. Сыграй мне на флейте Песню, и оба с тобой вспомним божественных Муз. Нам они эти дары подарили, приятные сердцу, — Мне и тебе, чтоб игрой души соседей пленять. 1063 В юности ночь проводить с молодою подругой иль другом, Всею отдавшись душой пылу любовных утех, Или же песни на пиршестве петь беззаботно под флейту, — Радостней этого нет в жизни людской ничего Ни для мужчин, ни для женщин. На что мне почет и богатство? Лишь наслажденье одно важно и радостный дух! Глупые мы, безрассудные люди! Ушедшую юность Надо оплакивать нам, а не о мертвых тужить! Не посмеюсь никогда над врагом, если он благороден. 1080 Друга не стану хвалить, если он низок душой. Кастор и ты, Полидевк, что живете над светлоструистым Быстрым Евротом-рекой в Лакедемоне святом! Если я другу дурное советовал, пусть пострадаю! Если советовал он, пусть пострадает вдвойне! 1090 Тяжесть, одну только тяжесть любовь мне твоя доставляет; Ни ненавидеть тебя я не могу, ни любить. Знаю я, как тяжело ненавидеть друзей своих прежних, Но тяжело и любить тех, кто не хочет того. 1107 Горе, как я опустился! Посмешищем стал для врагов я, Бременем стал для друзей, страшный удар претерпев! 1117 Всех бы божеств, о Богатство, желаннее, всех ты прекрасней! Как бы кто ни был дурен, будет с тобою хорош. Я не горюю за чашей о бедности, губящей душу, 1130 И злоязычье врагов мало печалит меня. Юности милой приходит конец, — вот о чем я горюю! Плачу о том, что идет трудная старость ко мне! 1155 Я не молюсь о богатстве, его не хочу. Но желал бы Скромные средства иметь, чтоб без лишений прожить. 1191 Я не желаю по смерти на ложе покоиться царском. Только бы мне хорошо было, когда я живу. Терн ли колючий, ковер ли подстилкою мертвому служит, Твердо ли ложе тогда, мягко ль, — не все ли равно? Ввек не пойду я к тирану, не стану к себе его звать я, В горе не буду я лить слез над могилой его, 1205 И не хочу я, чтоб, если умру, обо мне горевал он, Чтобы ронял обо мне жаркие слезы с ресниц! Трудно заставить врага-ненавистника верить обману. 1220 Друга же очень легко другу, о Кирн, обмануть. 1255 Полно и радостно тот не живет, кто душой неспособен Мальчиков юных любить, резвых коней и собак. Непостоянному, мальчик, подобен ты коршуну нравом. Нынче готов одного, завтра другого любить. 1386 О Киферея-Киприда, искусная в кознях, могучим Даром тебя одарил Зевс, отличая тебя. Ты покоряешь умнейших, и нет никого, кто настолько Был бы могуч или мудр, чтобы тебя избежать.

ИВИК488

1

Только весною цветут цветы Яблонь кидонских, речной струей Щедро питаемых, там, где сад Дев необорванный. Лишь весною же И плодоносные почки набухшие На виноградных лозах распускаются. Мне же никогда не дает вздохнуть Эрос. Летит от Киприды он — Темный, вселяющий ужас всем, — словно сверкающий молнией северный ветер фракийский, и душу Мощно до самого дна колышет Жгучим безумием…

2

Эрос влажномерцающим взглядом очей своих черных глядит из-под век на меня И чарами разными в сети Киприды Крепкие вновь меня ввергает. Дрожу и боюсь я прихода его. Так на бегах отличившийся конь неохотно под старость С колесницами быстрыми на состязанье идет.

3

И горю, как долгою ночью горят звезды блестящие в небе.

4

Сердце милое! Вечно меня, как пурпурница489 быстрая…

5

О Евриал,490 Харит лучезарных ветвь, Ты, о питомец Муз пышнокудрых! Кипридою И нежной Пейто ты под розами вскормлен, цветущими пышно.

6

Мирты, и яблоки, и златоцветы, Нежные лавры, и розы, и фиалки.

7

И соловьев полная звуков заря будит, бессонная.

8

На дереве том, на вершине его, утки пестрые сидят В темной листве; много еще там яркозобых пурпурниц И гальпион быстрокрылых…

9

Кассандра, Приама дочь, Синеокая дева в пышных кудрях, в памяти смертных живет.

10

Говорит Геракл: Белоконных сыновей Молионы491 я убил, — Сверстников, крепко сращенных друг с другом, Храбрых. В яйце родилися серебряном Вместе они…

11

…из камней Гладких ту сушу создали руки людей, Где лишь хищные стаи рыб Раньше паслись среди улиток.492

12

Боюсь, чтоб чести у людей Не купить ценой нечестья пред богами.

13

Чья жизнь уж погасла, для тех найти невозможно лекарства.

АНАКРЕОН493

1

Бросил шар свой пурпуровый Златовласый Эрот в меня И зовет позабавиться С девой пестрообутой. Но, смеяся презрительно Над седой головой моей, Лесбиянка прекрасная На другого глазеет.

2

Пирожком я позавтракал, отломивши кусочек, Выпил кружку вина, — и вот за пектиду494 берусь я, Чтобы нежные песни петь нежной девушке милой.

3

Люблю, и словно не люблю. И без ума, и в разуме.

4

…бросился я вновь со скалы Левкадской495 И безвольно ношусь в волнах седых, пьяный от жаркой страсти.

6

Ты, с кем Эрос властительный, Афродита багряная, Черноокие нимфы Сообща забавляются На вершинах высоких гор, — На коленях молю тебя: Появись и прими мою Благосклонно молитву. Будь хорошим советником Клеобулу! Любовь мою Не презри, о великий царь, Дионис многославный!

7

Мальчик с видом девическим, Просьб моих ты не слушаешь И не знаешь, что душу ты На вожжах мою держишь.

8

Я б хотел сойтись с тобою: ты имеешь нрав приятный…

9

Ибо мальчики за речи полюбить меня могли бы: И приятно петь умею, говорить могу приятно.

10

…но стройность бедер Покажи своих, о друг мой!

11

И спальня, — не женился он, а замуж вышел в спальне той.

12

Десять месяцев прошло уж, как Мегист наш благодушный, Увенчав чело лозою, тянет сусло слаще меда.

13

Полные слез он возлюбил сраженья.

14

А кто сражаться хочет, Их воля: пусть воюют!

15

Бросив щит свой на берегах речки прекрасноструйной.

16

Умереть бы мне! Не вижу никакого Я другого избавленья от страданий!

17

ЭПИТАФИЯ

Мощный в сраженьях Тимокрит, — его пред тобою гробница. Арес не храбрых мужей, трусов одних бережет.496

ПРИЛОЖЕНИЯ

ВОЙНА МЫШЕЙ И ЛЯГУШЕК497

К первой строке приступая, я Муз хоровод с Геликона Сердце мое вдохновить умоляю на новую песню, — С писчей доской498 на коленях ее сочинил я недавно, — Песню о брани безмерной, неистовом деле Арея. 5 Я умоляю, да чуткие уши всех смертных услышат, Как, на лягушек напавши с воинственной доблестью, мыши В подвигах уподоблялись землею рожденным гигантам. Дело, согласно сказанью, начало имело такое. Раз как-то, мучимый жаждою, только что спасшись от кошки,499 10 Вытянув жадную мордочку, в ближнем болоте мышонок Сладкой водой упивался, — его на беду вдруг увидел Житель болота болтливый и с речью к нему обратился: «Странник, ты кто? Из какого ты роду? И прибыл откуда? Всю ты мне правду поведай, да лживым тебя не признаю. 15 Если окажешься дружбы достойным, сведу тебя в дом свой И, как любезного гостя, дарами почту торовато. Сам я прославленный царь Вздуломорда и здесь на болоте Искони всепочитаемый вождь и владыка лягушек. Родом же я от Грязного,500 который с царевною Водной 20 На берегах Эридана в любви сочетался счастливо. Впрочем, и ты, полагаю, из роду не вовсе простого: Может быть, царь-скиптродержец и мощный в боях предводитель? Ну, не таи же, открой мне скорее свой род именитый». Тут на расспросы лягушки мышонок пространно ответил: 25 «Что ты о роде моем все пытаешь? Он всюду известен: Людям, бессмертным богам и под небом витающим птицам. Имя мое — Крохобор, я горжусь быть достойным потомком Храброго духом отца Хлебогрыза и матери милой, Ситолизуньи, любезнейшей дочки царя Мясоеда. 30 А родился в шалаше я и пищей обильной взлелеян: Смоквою нежною, сочным орехом и всяческой снедью. Дружба же вряд ли меж нами возможна: мы слишком несхожи. Жизнь вся твоя на воде протекает, а мне вот на суше Пища привычна людей, и меня на дозоре не минет: 35 Ни из красивоплетеной корзины калач белоснежный, Ни с чечевичной начинкой пирог с творогом многослойный, Ни окровавленный окорок, ни с белым жиром печенка, Ни простокваша, ни сыр молодой, ни парная сметана, Ни пирожочки медовые — их же вкушают и боги,501 — 40 Словом, ничто из того, что к пирам повара припасают, Вкусно приправами всякими пищу людей услащая. Не убегал никогда я с опасного поля сраженья, Первому следуя зову, я в первых рядах подвизаюсь. Даже его не страшусь, человека с огромнейшим телом: 45 Смело на ложе взобравшись, цепляюсь за кончики пальцев Или пяту ухвачу, и, хоть боль до людей не доходит, Скованный сном человек моего не избегнет укуса. Но, признаюсь, опасаюсь и я двух чудовищ на свете: Ястреба в небе и кошки — великое с ними мне горе, — 50 Также и скорбной ловушки, где рок затаился коварный. Эти напасти — все страшные, наистрашнейшая — кошка: Даже к зарытым в норе норовит она ловко пробраться. Редьки же грызть я не склонен, ни толстой капусты, ни тыквы, И не питаюсь ни луком зловоннейшим, ни сельдереем — 55 Яства отменные, впрочем, для тех, кто живет у болота!» На Крохобора слова Вздуломорда со смехом ответил: «Что ты, о друг, все о брюхе толкуешь? Поверь мне, немало Есть и у нас, на воде и на суше, чему подивиться. Жизнь нам, лягушкам, завидно-двойную назначил Кронион: 60 Можем мы прыгать по суше, можем плясать под водою И обитаем в жилищах, обеим стихиям открытых. Если желаешь, ты можешь и сам в том легко убедиться: На спину только мне прыгни, держись, понадежней усевшись, А уже я тебя с радостью в самый свой дом переправлю». 65 Так убеждал он и спину подставил, и тотчас мышонок, Лапками мягкую шейку обняв, на лягушку взобрался. Был он вначале доволен: поблизости виделась пристань, Плыл на чужой он спине с наслажденьем… Но, как внезапно Буйной хлестнуло волною в него, проклиная затею, 70 Жалобно тут завопил он, стал волосы рвать и метаться, Горестно лапки под брюхом ломать, а трусливое сердце Билось неистово и порывалось на берег желанный. От леденящего страха стенаньями глушь оглашая, Правит меж тем он подвижным хвостом, как послушным кормилом, 75 И умоляет богов привести его на берег целым. Так, чем он более тонет, тем стонет безудержней, громче И, наконец, исторгает из уст своих слово такое: «Верно, не так увозил на хребте свою милую ношу Вол, что по волнам провел до далекого Крита Европу, 80 Как, свою спину подставивши, в дом свой меня перевозит Сей лягушонок, что мордой противною воду пятнает?» Вдруг над равниною водной, высокую вытянув шею, — Вот уж где ужас обоих, — явилася грозная гидра. Гидру увидев, нырнул Вздуломорда, о том и не вспомнив, 85 Гостя какого, коварный, на верную смерть обрекает. Сам углубился в болото и гибели близкой избегнул, Мышь же, опоры лишившись, немедленно навзничь упала, Лапками лагодя влагу и жалобный писк испуская. Часто ее заливала волна, но, живучая, снова 90 Наверх она выплывала… Однако судьбы не избегнешь… Шерстка намокшая с большей все тяжестью книзу тянула, И, уж волной заливаем, пред смертью промолвил мышонок: «Ты, Вздуломорда, не думай, что скроешь коварством проступок: Как со скалы — потерпевшего в море кораблекрушенье, 95 С тела меня ты низвергнул… В открытой борьбе или беге Не превзошел бы меня ты на суше. Так наглым обманом В воду меня заманил… Но всевидящий бог покарает (Грозного не избежишь ты возмездья от рати мышиной)!» Так он сказал и свой дух на воде испустил. Но случайно 100 Это узрел Блюдолиз, на крутом побережье сидевший. С писком ужасным пустился он весть сообщить всем мышатам. Эти же, новость проведав, вспылали ужаснейшим гневом И повелели глашатаям громко прокликать, чтоб утром Прибыли все на собранье в палаты царя Хлебогрыза, 105 Старца, отца Крохобора, которого труп по болоту Выплывший жалко носился — не к брегу родному, однако, Нет, уносился, несчастный, в открытого моря пучину. Спешно, с зарей, все явились, и первым в собранье поднялся, Скорбью по сыну томимый, отец Хлебогрыз и промолвил: 110 «Други, хотя и один я теперь претерпел от лягушек, Лютая может беда приключиться внезапно со всяким, Жалкий, несчастный родитель, троих сыновей я лишился: Первого сына сгубила, свирепо похитив из норки, Нашему роду враждебная, неукротимая кошка. 115 Сына второго жестокие люди на смерть натолкнули, С необычайным искусством из дерева хитрость устроив, Эту-то пагубу нашу ловушкой они называют. Третий же сын — был и мой он любимец, и матери нежной… Ах, и его погубил Вздуломорда, сманивши в пучину. 120 Но ополчимся, друзья, и грянем в поход на лягушек, Тело, как должно, свое облачив в боевые доспехи». Речью такою он всех убедил за оружие взяться. Их возбуждал и Арей, постоянный войны подстрекатель. Прежде всего облекли они ноги и гибкие бедра, 125 Ловко для этого стручья зеленых бобов приспособив, — Их же в течение ночи немало они понагрызли. А с камышей прибережных сняв шкуру растерзанной кошки, Мыши, ее разодравши, искусно сготовили латы. Вместо щита был блестящий кружочек светильни, а иглы — 130 Всякою медью владеет Арей — им как копья служили. Шлемом надежным для них оказалась скорлупка ореха. Во всеоружье таком на войну ополчились мышата. Живо узнали про это лягушки, и, вынырнув, тотчас В место одно собрались, и совет о войне учредили. 135 Только пошли пересуды, откуда и кто неприятель, Вражий внезапно явился, жезлом потрясая, глашатай — Творогоеда бесстрашного сын, Горшколаз знаменитый. Он, объявляя войну, к ним со словом таким обратился: «Я от мышей к вам, лягушки, и послан я с вызовом грозным: 140 Вооружайтесь поспешно, готовьтесь к войне и сраженьям. Ибо в воде увидали они Крохобора, в чьей смерти Царь Вздуломорда повинен. Так будьте теперь все в ответе. Тот же из вас, кто храбрее, на бой пусть скорее дерзает». Так объявил им глашатай, и, грозное слово услышав, 145 Затрепетали сердца и у самых бесстрашных лягушек, Но Вздуломорда, поднявшись, их речью такой успокоил: «Други, не я убивал Крохобора и даже не видел, Как он погиб: верно, сам утонул он, резвясь у болота, В плаванье нам подражая. А эти гнуснейшие мыши 150 Вздумали ныне меня обвинять. Ну, тем лучше. Изыщем Способ мы раз навсегда весь их род уничтожить коварный. Вот что я вам предложу и что кажется мне наилучшим:502 В броню себя заковавши, мы сомкнутым строем, все рядом Станем у края болота, на самом обрывистом месте, 155 Чтобы, когда устремятся на нас ненавистные мыши, Каждый ближайшего мог супостата, за шлем ухвативши, Вместе с оружием грозным низвергнуть в пучину болота. Там уже, плавать бессильных, мы быстро их всех перетопим, Сами же мы, мышебойцы, трофей величавый воздвигнем». 160 Речью такой убедил он лягушек облечься в доспехи: Голени прежде всего они листьями мальвы покрыли, Крепкие панцири соорудили из свеклы зеленой, А для щитов подобрали искусно капустные листья. Вместо копья был тростник у них, длинный и остроконечный, 165 Шлем же вполне заменяла улитки открытой ракушка. Так на высоком прибрежье стояли, сомкнувшись, лягушки, Копьями все потрясали, и каждый был полон отваги. Зевс же богов и богинь всех на звездное небо сзывает И, показав им величье войны и воителей храбрых, 170 Мощных и многих, на битву огромные копья несущих, Рати походной кентавров подобно иль гордых гигантов, С радостным смехом спросил, не желает ли кто из лягушек Иль за мышей воевать. А Афине промолвил особо: «Дочка, быть может, прийти ты на помощь мышам помышляешь, 175 Ибо под храмом твоим они пляшут всегда с наслажденьем, Жиром, тебе приносимым, и вкусною снедью питаясь?» Так посмеялся Кронид, и ему отвечает Афина: «Нет, мой отец, никогда я мышам на подмогу не стану, Даже и в лютой беде их: от них претерпела я много: 180 Масло лампадное лижут, и вечно венки мои портят, И еще горшей обидою сердце мое уязвили: Новенький плащ мой изгрызли, который сама я, трудяся, Выткала тонким утком и основу пряла столь усердно. Дыр понаделали множество, и за заплаты починщик 185 Плату великую просит, а это богам всего хуже. Да и за нитки еще я должна, расплатиться же нечем. Так вот с мышатами… Все ж и лягушкам помочь не желаю: Не по душе мне их нрав переменчивый, да и недавно, C битвы когда, утомленная, я на покой возвращалась, 190 Кваком своим оглушительным не дали спать мне лягушки, Глаз из-за них не сомкнувши, я целую ночь протомилась. И, когда петел запел, поднялась я с больной головою. Да и зачем вообще помогать нам мышам иль лягушкам: Острой стрелою, поди, и бессмертного могут поранить. 195 Бой у них ожесточенный, пощады и богу не будет. Лучше, пожалуй, нам издали распрей чужой наслаждаться». Так говорила Афина. И с ней согласились другие. Тотчас все боги, собравшись, пошли в безопасное место. Временем тем комары в большие трубы к сраженью 200 Вражеским станам обоим знак протрубили, а с неба Зевс загремел Громовержец, начало войны знаменуя. Первым Квакун Сластолиза — тот в первых рядах подвизался — Метким копьем поражает в самую печень по чреву: Навзничь упал он, и нежная шерстка его запылилась. 205 С грохотом страшным скатился, доспехи на нем зазвенели.503 Этому вслед Норолаз поражает копьем Грязевого Прямо в могучую грудь. Отлетела от мертвого тела Живо душа, и упавшего черная смерть осеняет. Острой стрелою тут в сердце Свекольник убил Горшколаза. 210 (В брюхо удар Хлебоеда на смерть Крикуна повергает: Наземь упал он стремглав, и от тела душа отлетела. Гибель героя увидев и мщеньем за друга пылая, Камень огромный, на жернов похожий, схватил Болотняник, В шею метнул Норолазу; в глазах у того потемнело. 215 Тут уже жалость взяла Травоглода, и дротиком острым Он упредил нападенье врага. Но и сам поплатился: Ловко копьем дальнолетным в него размахнулся Облиза, Меток удар был, под самую печень копье угодило. Он на Капустника, по побережью бежавшего, яро 220 Ринулся, но, не смутившись, тот сам обратил его в бегство. В воду злосчастный упал и живой уж не выплыл, багровой Кровью окрасил болото, и, вздутый, с кишками наружу, Долго еще труп героя у берега горестно бился.) Творогоед же от смерти и на берегу не сберегся. 225 В ужас пришел Мятолюб, когда Жирообжору увидел: Бросивши щит, он проворно спасается бегством к болоту. Соня Болотный убил знаменитого Землеподкопа [А Водорад поразил беспощадно царя Лизопята,] Тяжким булыжником череп ему раскроив. Размягченный 230 Из носу мозг его вытек, и кровью земля обагрилась. Соне Болотному смерть причинил Блюдолиз безупречный, Дротик свой бросив, и тьма ему взоры навеки покрыла. Это увидел Чесночник и, за ноги труп расторопно Крепкой рукою схвативши, в болото Болотного бросил. 235 Тут за убитого друга герой Крохобор заступился, Ранил жестоко Чесночника в печень, под самое чрево. Тело простерлось бессильно, душа же в Аид отлетела. Болотолаз, то увидев, горсть грязи швырнул в Крохобора: Тина лицо облепила, он зрения чуть не лишился. 240 Гневом вспылал Крохобор и, могучей рукой ухвативши Камень из долу огромный — земли многолетнее бремя — В Болотолаза метнул его яростно. Вся раздробилась Правая голень его, и, подрубленный, пал он на землю. Тут и Пискун на него напустился и сильно ударил 245 В чрево. Проникло в утробу копье глубоко, и, как только Крепкой рукою копье извлек из брюха противник, Тотчас наружу за ним и все внутренности потянулись. Видя, что на побережье от смерти не убережешься, Еле плетясь и измученный страшно, сраженье покинув, 250 В ров Зерногрыз пробирался, чтоб гибели лютой избегнуть. В пятку копьем уязвив, поразил Хлебогрыз Вздуломорду. (Позже, хоть раненный тяжко, он вынырнул вновь из болота.) Видя, что дышащий трудно во прахе простерт Вздуломорда, К первым рядам устремившись, копье в него Луковник бросил, 255 Но уцелел крепкий щит, и копья острие в нем застряло. Также и дивный Полынник, в сражениях равный Арею, Сбросить не смог с головы Вздуломорды тяжелого шлема, Хоть средь лягушек воинственных витязем первым считался: Слишком уж много врагов на него устремилось. Пред грозным 260 Натиском не устоял он и спешно в болоте укрылся. Был средь мышей еще юный, но храбростью всех превзошедший, Славный герой Блюдоцап, знаменитого сын Хлебоскреба. Из дому вызвавши сына, отец его в бой посылает. Этот же витязь, с угрозою весь истребить род лягушек, 265 Гордо вперед выступает, пылая с врагами сразиться. Тотчас лягушки, объятые ужасом, в бегство пустились. Силой владея великою, тут бы их всех погубил он, Если бы зоркий Кронион, отец и бессмертных и смертных, Гибнущих видя лягушек, к ним жалостью вдруг не проникся 270 И, головой сокрушенно качая, богам не промолвил: «Боги! Великое диво я вижу своими глазами. Скоро, пожалуй, побьет и меня самого сей разбойник, Что на болоте свирепствует. Впрочем, его успокоим. Тотчас Афину пошлем или шумного в битвах Арея: 275 Эти его, хоть отважного, живо от битвы отвадят». Кроноса сын так промолвил. Арей же ему возражает: «Ныне, Кронид, уж ни мудрость Афины, ни сила Арея Лютую смерть отвратить не сумеют от жалких лягушек, Разве на помощь им все мы направимся, да и оружье, 280 Коим когда-то сразил Капанея, могучего мужа, Дерзостного Энкелада и дикое племя гигантов, Ты и теперь пустишь в ход — перед этим и храбрый смирится». Только промолвил Арей, громовою молнией грянул Кроноса грозного сын, — и великий Олимп содрогнулся, 285 Знаменье страшное в ужас повергло мышей и лягушек, Все же мышиное войско сражения не прекращало, Крепко надеясь лягушачий род истребить совершенно, Что и могло бы случиться, если б с Олимпа Кронион, Сжалившись, в помощь лягушкам не выслал защитников новых. 290 Вдруг появились создания странные: кривоклешневы, В латы закованы, винтообразны, с походкой кривою, Рот словно ножницы, кожа — как кости, а плечи лоснятся, Станом искривлены, спины горбаты, глядят из-под груди, Рук у них нет, зато восьмеро ног, и к тому двуголовы — 295 Раками их называют… И тотчас они начинают Мышьи хвосты отгрызать, заодно уж и ноги и руки. Струсили жалкие мыши и, копья назад повернувши, В бегство пустились постыдное… Солнце меж тем закатилось, И однодневной войне волей Зевса конец наступает.

НОВОНАЙДЕННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ ГРЕЧЕСКИХ ЛИРИКОВ

АРХИЛОХ504

На это, женщина, тебе отвечу я: «Дурной молвы не бойся. Я хочу навек Тебя прославить. Будь спокойна, будет так! Ужели ж я таким беспомощным кажусь? Я был бы негодяем, если бы тебя Предал — свою б навек я славу посрамил И славу предков. Но, поверь, что мастер я Друзьям быть другом, а врагов своих язвить, Как муравей. Одну лишь правду слышишь ты! Живи и впредь спокойно в городе твоем, Запятнанном поступком мерзостных мужей; Ведь ты их всех копьем сразила боевым, Стяжав себе навеки славу средь людей. Господствуй же и дальше, царствуй над людьми, Владычествуй на зависть будущим векам…» Судьба превратна. Ты — на малом челноке Большую радость из Гортины мне привез — Ты жив! Добычей рыб и коршунов не стал! Как хорошо! А я............... ..................... Я о товарах думал........ Чтоб не зевал............ ....никого я не нашел… .....волна морская поглотила....... ......от руки мужей-копейщиков. ….цвет жизни погубив...... Ты видел бы меня! Остался я один .....погружен в глубокий мрак. Но вижу с радостью я снова милый свет!

САФО505

Мать моя говорила мне [доченька]: «Помню, в юные дни мои Ленту ярко-пунцовую Самым лучшим убором считали все, Если волосы черные; У кого ж белокурые Кудри ярким, как факел, огнем горят, Той считали к лицу тогда Из цветов полевых венок». Ты ж велишь мне, Клеида, тебе достать Пестро шитую шапочку Из богатых лидийских Сард [Что прельщают сердца митиленских дев], Но откуда мне взять, скажи, Пестро шитую шапочку? Ты на наш митиленский [народ пеняй] [Ты ему расскажи, не мне О желанье своем, дитя]. У меня ж не проси дорогую ткань. О делах Клеонактидов, О же стоком изгнании — И досюда об этом молва дошла…

АЛКЕЙ506

…общий лесбияне Большой земли участок отрезали, Красивый для богов бессмертных, Всюду на нем алтари расставив. Отца богов призвав милосердного, Затем почтенную эолийскую Богиню-мать, всего начало, Третьим — Диониса-Сыроядца. Призвавши также бога Кемелия… Так ныне дружелюбно склоните слух К заклятьям нашим: от страданий Тяжких в изгнании нас спасите. На сына ж Ирры впредь да обрушится Эринний злоба: мы все клялись тогда, Заклав овец, что не изменим В веки веков нашей крепкой дружбе: Но иль погибнем, землей закутавшись, От рук всех тех, кто правил страной тогда, Иль, их сразивши, от страданий Тяжких народ наконец избавим. А он, пузатый, не побеседовал С душой своей, но без колебания, Поправ ногами нагло клятвы, Жрет нашу родину, нам же…

АНАКРЕОН507

1

С болью думаю о том я, Что краса и гордость женщин Все одно лишь повторяет И клянет свою судьбу: «Хорошо, о мать, бы было, Если б ты со скал прибрежных, Горемычную, столкнула В волны синие меня!»

2508

[Нежный Гиг средь нас носился, Точно юный бог блаженный,] И, тряся фракийской гривой, [Приводил нас всех в восторг, Что же с ним теперь случилось?] Устыдись, злодей цирюльник! Ты состриг такой прекрасный Нежный цвет его кудрей, [Золотых, как луч заката, Золотых, как мед пчелиный,] Тех кудрей, что так чудесно Оттеняли нежный стан. Но теперь — совсем он лысый, А венец кудрей роскошный Брошен мерзкими руками И валяется в пыли. Грубо срезан он железом Беспощадным, я ж страдаю От тоски. Что будем делать? Фракия от нас ушла!

1

Нумерация стихов и отрывков дается нами по переводу Вересаева.

(обратно)

2

Биографических сведений о поэтах не сообщаем, поскольку они даются переводчиком в комментариях.

(обратно)

3

Атлант.

(обратно)

4

К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения, т. I, стр. 418.

(обратно)

5

Под «ямбами» древние понимали не только произведения, написанные определенным размером, но и вообще сатирическую бытописную поэзию, чаще всего пользовавшуюся ямбическим стихом.

(обратно)

6

Перевод этого стихотворения Алкея и фрагменты лирики других поэтов, найденные за последние десятилетия, см. в книге «Поэты-лирики древней Эллады и Рима» в переводах Я. Э. Голосовкера, Гослитиздат, М. 1955.

(обратно)

7

В настоящем издании книги «Эллинские поэты» отчасти использованы комментарии переводчика В. В. Вересаева. Ему принадлежат краткие сведения о поэтах и их произведениях, предпосланные примечаниям, а также отдельные примечания, помеченные инициалами В. В. Остальные примечания написаны М. Н. Ботвинником и А. И. Зайцевым. Не комментируются наиболее известные мифологические имена, которые читатель может найти в недавно вышедшем двумя изданиями «Мифологическом словаре» (Учпедгиз, Л. 1959 и 1961).

ГОМЕРОВЫ ГИМНЫ

Текст гимнов дошел до нас с большими пробелами; отдельные стихи и слова непоправимо искажены переписчиками и нередко представляют полную бессмыслицу. Пробелы обозначены у нас рядом звездочек, недостающие отдельные стихи — строкою точек. Стихи искаженные, смысл которых сомнителен, отмечены звездочкою, помещенною впереди стиха. Стихи, очевидно представляющие позднейшие вставки, заключены в прямые скобки или отнесены в примечания, а иногда совершенно выброшены. Этим объясняется, что в нумерации стихов кое-где встречаются перерывы.

(обратно)

8

Древнейший из всех дошедших гимнов. Его относят к VII или началу VIII в. до н. э. (Фукидид и Аристофан считали его принадлежащим Гомеру). Стиль серьезный и архаически строгий. Интересно в конце гимна указание на его автора, слепого певца из Хиоса. Жители Делоса очень дорожили этим гимном; он был ими начертан на «левкоме» (набеленная гипсом доска для публичных записей и объявлений) и помещен в храме Артемиды.

Аполлон Делосский. — Остров Делос — одно из главных мест культа Аполлона в Греции. Во время раскопок здесь были обнаружены остатки храма Аполлона, на территории которого справлялся общеионийский праздник, сопровождавшийся соревнованием певцов. Целью сочинения гимна было объяснение происхождения культа Аполлона на Делосе и поднятие авторитета Делосского храма.

(обратно)

9

Ст. 26. К Кинфской горе… — Кинф — гора на острове Делос.

(обратно)

10

Ст. 37. Макар — сын Эола (Эолион), мифический основатель поселения на Лесбосе. «Обителью Макара» Лесбос называется и в «Илиаде», XXIV, 554 (В. В.).

(обратно)

11

Ст. 57. Гекатомба — жертвоприношение ста быков. Впоследствии в переносном смысле — всякая большая жертва.

(обратно)

12

Ст. 62. Кей — один из титанов.

(обратно)

13

Ст. 93. Ихнея-Фемида… — Ихны — неизвестное нам место культа Фемиды. Отсюда ее прозвище — Ихнея.

(обратно)

14

Ст. 117. Пальму руками охватила она… — В исторические времена на Делосе показывали и почитали пальму, за которую якобы ухватилась рожавшая Аполлона Лето.

(обратно)

15

Во всех дошедших рукописях этот гимн составляет одно целое с предыдущим. Голландский ученый XVIII в. Рункен первый указал, что здесь — два отдельных гимна, механически связанных вместе.

Пифийский гимн создан позже делосского. Относится, вероятнее всего, к началу VI в. до н. э.

(обратно)

16

Ст. 1. Меония — город и область в Лидии.

(обратно)

17

Ст. 4. Пифон (Пифо) — одно из названий Дельф. Легенда связывала его с именем дракона Пифона, убитого Аполлоном.

(обратно)

18

Ст. 7. Плектр — пластинка, которою играющий на струнных инструментах ударял по струнам (В. В.).

(обратно)

19

Ст. 11. Сменными хорами… — то есть хоры по очереди отвечали друг другу.

(обратно)

20

Ст. 23. Аргоубийца — Гермес, убивший по приказу Зевса тысячеглазого стража Аргуса, который пас превращенную в телку Ио.

(обратно)

21

Ст. 32. Исхий — сын Елата (Елатионид), аркадянин, возлюбленный дочери Азана Корониды. Коронида, возлюбленная Аполлона, изменила ему с Исхием. Разгневанный бог убил Исхия и Корониду.

(обратно)

22

Ст. 33. Форбант — легендарный кулачный боец из рода Триопов, побежденный Аполлоном. Упоминание об Амаринфе намекает на какой-то неизвестный миф.

(обратно)

23

Ст. 34. Жена Левкиппа — Дафна, возлюбленная Аполлона.

(обратно)

24

Ст. 38. Пиерия — область в юго-западной Македонии, обычное местопребывание муз (пиерид).

(обратно)

25

Ст. 39. Лакмос — гора в Эпире. Имафия (Эматия) — область Македонии. Эниены — область в южной Фессалии.

(обратно)

26

Ст. 40. Перребы — народ и область в Фессалии. Иаолк (Иолк) — город в Фессалии, связанный с мифом об аргонавтах.

(обратно)

27

Ст. 42. Лелантская равнина — плодородная область на острове Евбея.

(обратно)

28

Ст. 44. Еврип — пролив, отделяющий Евбею от греческого материка.

(обратно)

29

Ст. 45. …на зеленую гору святую… — По-видимому, имеется в виду гора Гипат в Беотии.

(обратно)

30

Ст. 46. Микалесс — город в Беотии. Тевмесс — гора в Беотии возле Фив.

(обратно)

31

Ст. 52-60. Место очень темное, различно толкуемое. «Несомненно только то, говорит Преллер, что речь идет о колесницах, которые приносились в дар богу Посейдону. По-видимому, с этим был связан обычай, что лицо, приносящее такой дар, перед въездом в священную рощу сходило с колесницы и лошади одни, без управления, должны были везти ее в рощу. В том, куда направлялись лошади, могло заключаться знамение, принимает ли Посейдон милостиво приносимый дар или нет (В. В.). Онхест — город в Беотии.

(обратно)

32

Ст. 63. Лелея — область в верховьях реки Кефиса.

(обратно)

33

Ст. 64. Окалейские башни. — Город Окалея находился в Беотии.

(обратно)

34

Ст. 65. Галиарт — город в Беотии, окруженный лугами.

(обратно)

35

Ст. 66-69. Тельфуса — нимфа одноименного источника в Дельфах.

(обратно)

36

Ст. 95. Иэпеан — прозвище Аполлона, ведущее свое происхождение от культовых возгласов «иэ» и «пеан».

(обратно)

37

Ст. 100. В город флегийцев… — Племя флегийцев жило в Фокиде, их главный город — Панопей.

(обратно)

38

Ст. 122. Прекрасно струистый родник — Кастальский ключ на горе Парнас.

(обратно)

39

Ст. 127. Тифаон (Тифоэй) — олицетворение подземных вулканических сил, воспитанник убитого Аполлоном Пифона. В гимне не объясняется, каким образом он покинул Дельфы. Греки считали, что он лежит скованный под землей, извергая пламя и потрясая землю.

(обратно)

40

Ст. 190. Химера — дочь Тифаона от его брака с Ехидной.

(обратно)

41

Ст. 191. Гиперион — здесь эпитет бога солнца.

(обратно)

42

Ст. 195-196. Python — по-гречески Пифон, pytho — сгнаиваю (В. В.).

(обратно)

43

Ст. 215. Лавр — священное дерево Аполлона.

(обратно)

44

Ст. 220. Пилос — прибрежный город Мессении, игравший видную роль в гомеровскую эпоху.

(обратно)

45

Ст. 231-252. Порядок географических названий в достаточной мере фантастический. Попытки составить по ним правильный маршрут были бы напрасны (В. В.).

(обратно)

46

Ст. 233-235. Тенар — полуостров на юге Пелопоннеса, где, согласно мифу, паслись стада бога солнца Гелиоса.

(обратно)

47

Ст. 253. Крисейский залив… — Криса — город в Фокиде, в Средней Греции. Крисейским заливом здесь назван Коринфский залив.

(обратно)

48

Ст. 265. …пронесшись дорогой треножников ценных. — Треножники художественной работы были обычной наградой победителям в различных состязаниях. Эти треножники посвящались богам и устанавливались с двух сторон вдоль дороги, ведшей к храму.

(обратно)

49

Ст. 317-318. …да зовется, жертвенник этот дельфийским… — Происхождение названия Дельф ничего общего на самом деле со словом «дельфин» не имеет. Типичный пример так называемой «народной этимологии».

(обратно)

50

Ст. 367-368. Концовка гимна служила запевом к следующей песне.

(обратно)

51

По мнению современных ученых, создан в конце VII — начале VI в. до н. э.

Гимн к Гермесу больше всех других гимнов изувечен пропусками, позднейшими вставками и многочисленными искажениями переписчиков. Искажениями этими объясняется то обстоятельство, что среди речи четкой и яркой, сверкающей великолепными образами, то и дело попадаются обороты неточные и вялые, выражения произвольные, нередко граничившие с бессмыслицей. См., например, ст. ст. 133, 136, 457, 476, 485. Этим же, вероятно, объясняются также мелкие противоречия и несоответствия.

Гимн, по-видимому, оканчивался стихом 506. Конец был добавлен позднее.

(обратно)

52

Ст. 3. Киллена — гора в Аркадии.

(обратно)

53

Ст. 14. Сновидений вожатай… — По мифам, Гермес, вестник Зевса, приводил к спящим сновидения, считавшиеся предзнаменованиями.

(обратно)

54

Ст. 17-18. Строки считаются позднейшей вставкой. Они не содержат ничего, кроме краткого изложения дальнейшего содержания гимна.

(обратно)

55

Ст. 25. Выпущенная строка, считающаяся неподлинной:

Из черепахи хитро смастеривши певучую лиру. (обратно)

56

Ст. 36. Этот же стих есть в «Работах и днях» Гесиода. По-видимому, пословица (В. В.).

(обратно)

57

Ст. 37-38. …защитой от чар вредоносных служишь… — Древние приписывали черепахам способность отвращать колдовские чары (Плиний, Естественная история, 32, 4).

(обратно)

58

Ст. 82-86. Место очень испорчено. Вересаев дополнил его согласно одной из предложенных поправок.

(обратно)

59

Ст. 99-100. Выпущенные стихи, считающиеся неподлинными:

Только что вышла с дозором на небо Селена — богиня, Дочерь Палланта-царя, Мегамедова славного сына. (обратно)

60

Ст. 107. Кипер — другие названия этого растения — кипрей, или иван-чай.

(обратно)

61

Ст. 111. Выпущенный стих, считающийся неподлинным:

Так нам он дал и огонь и снаряд для его добыванья. (обратно)

62

Ст. 125-126. И до сих пор еще те, долговечными ставшие шкуры можно на той же скале увидать… — Вероятно, в гимне отражен местный миф, стремившийся объяснить причудливую форму Килленских скал, которая на самом деле была результатом выветривания.

(обратно)

63

Ст. 127-129. …разрезал радостнодушный Гермес на двенадцать частей это мясо, жребий метнув… — Двенадцать частей, согласно числу главных Олимпийских богов. Чтобы не обидеть кого-либо из олимпийцев, Гермес распределил мясо между ними по жребию. «Курьез в том, что сам он тоже принадлежит к числу двенадцати. Его тянет поесть жареного мяса, как делают приносящие жертву; однако, как бог, он должен довольствоваться только запахом сжигаемой жертвы» (В. В.).

(обратно)

64

Ст. 135-136. Место непонятное. Многочисленные толкования и конъектуры дают очень мало (В. В.).

(обратно)

65

Ст. 141. Выпущенный стих, считающийся неподлинным:

Целую ночь напролет при свете прекрасной Селены. (обратно)

66

Ст. 148-149. Выпущенные стихи, считающиеся неподлинными:

Прямо в богатый направился храм из тенистой пещеры, Тихо ступая ногами; не топал, как делал снаружи. (обратно)

67

Ст. 158. Летоид — сын Лето — Аполлон.

(обратно)

68

Ст. 187. Земледержатель — Посейдон (В. В.).

(обратно)

69

Ст. 221. …луг асфодельный… — Асфодель — растение из семейства лилейных с крупными белыми цветами. В Греции асфодели занимают иногда большие пространства на влажных лугах. Когда они цветут, луга кажутся как бы покрытыми снегом (В. В.).

(обратно)

70

Ст. 460. …кизиловым дротиком… — Кизиловое дерево, прямое и крепкое, обычно шло на производство дротиков и копий.

(обратно)

71

Ст. 543-544. Имеются в виду принятые в древности гадания по крику и по полету птиц.

(обратно)

72

Ст. 551. Эгиох (по-гречески — «эгидодержавный») — один из эпитетов Зевса.

(обратно)

73

Ст. 552 и сл. Как сообщают древние писатели, способ гадания, изобретение которого приписывали парнасским нимфам Фриям, связан с метанием жребия. Камушки, которые при этом употреблялись, также назывались «фрии». Этот род гаданий не пользовался в Греции уважением.

(обратно)

74

Гимн сравнительно хорошо сохранился. Время создания, по-видимому, VII век до н. э. Очень много заимствований из Гомера, ряд эпитетов и выражений взят также у Гесиода. Автор без всякой нужды старается показать свои мифологические познания (длиннейший рассказ Афродиты о Ганимеде и Тифоне, совершенно ненужные вставки вроде ст. 23 или 42-45), сильно этим растягивая повествование.

(обратно)

75

Ст. 6. Киферея — прозвище Афродиты. Одним из главных мест культа Афродиты был остров Кифера.

(обратно)

76

Ст. 22. …Снова ж потом и последнерожденную волею Зевса. — Крон, боясь, что дети свергнут его с небесного престола, проглатывал каждого своего ребенка немедленно по его рождении. Жене его Рее удалось скрыть от мужа последнего своего ребенка — Зевса. Когда Зевс вырос, он победил Крона и заставил его извергнуть обратно проглоченных детей. «Перворожденная» Гестия, проглоченная первою, естественно была извергнута обратно последней. Поэтому она названа во второй раз «Последнерожденная» (В. В.).

(обратно)

77

Ст. 55. Ида — гора в Малой Азии поблизости от Трои, богатая ключами (см. ниже ст. 68).

(обратно)

78

Ст. 63. Пропущенный стих, считающийся неподлинным:

Нежным, нетленным, нарочно надушенным для Кифереи. (обратно)

79

Ст. 86. Пеплос — женская одежда у греков.

(обратно)

80

Ст. 111. Отрей — фригийский царь; упоминается в «Илиаде» как союзник троянцев.

(обратно)

81

Ст. 117. …с лозой золотою… — то есть с золотым жезлом.

(обратно)

82

Ст. 173-174. …Остановилась богиня богинь, головой достигая притолки… — Греки представляли себе богов обладающими ростом выше человеческого.

(обратно)

83

Ст. 196. Милого сына родишь. Над троянцами он воцарится. — Эней, сын Анхиса, не был царем Трои. Термин «троянцы» надо понимать расширительно: имеются в виду малоазийские племена, сражавшиеся на стороне Трои.

(обратно)

84

Ст. 198-199. Эней — Aineias; ужасный — ainos (В. В.).

(обратно)

85

Ст. 207. Трос — царь Трои, сын Дардана, отец Ила и Ганимеда.

(обратно)

86

Ст. 218. Тифон — возлюбленный Эос, брат Приама, сын Лаомедокта.

(обратно)

87

Ст. 276-277. Пропущенные стихи, считающиеся неподлинными:

Я же, как только душою со всем, что случилось, управлюсь, Снова на пятом году посещу тебя с сыном любезным. (обратно)

88

Найден в 1780 г., в Москве. Археологические раскопки показали, что гимн отразил положение, в котором святилище находилось в VIII-VII вв. до н. э., до того как афиняне взяли мистерии под свой контроль. Некоторые места этого гимна вошли впоследствии в найденный на папирусе орфический гимн.

(обратно)

89

Ст. 2. С дочерью тонколодыжной… — то есть с Персефоной.

(обратно)

90

Ст. 3. Аидоней (Аид) — бог подземного царства.

(обратно)

91

Ст. 5. В сонме подруг полногрудых… — Подруги Персефоны — Океаниды, дочери Океана и Тефии.

(обратно)

92

Ст. 9. Полидект — по-гречески «принимающий многих» — одно из прозвищ Аида. Греки боялись называть по имени владыку подземного царства и пользовались различными эвфемизмами — Полидект, Полидегмон, «Гостеприимен». Отсюда прозвище Аида «многоименный» (см. ниже ст. 18).

(обратно)

93

Ст. 25. Геката — дочь титана Персея, а не героя Персея, убившего Медузу.

(обратно)

94

Ст. 47. Део — прозвище Деметры.

(обратно)

95

Ст. 51. Но лишь десятая в небе забрезжила светлая Эос — то есть утром на десятый день.

(обратно)

96

Ст. 63. …богов и людей соглядатаю… — Имеется в виду Гелиос, бог солнца, объезжавший небосвод на колеснице, в которую были впряжены чудесные кони.

(обратно)

97

Ст. 74. Гиперион — титан, отец Гелиоса.

(обратно)

98

Ст. 86. …как натрое братья делились… — После низвержения Крона его сыновья разделили мир: Зевсу достались земля и небо, Посейдону — море, Аиду — подземное царство.

(обратно)

99

Ст. 97. Элевсин — одно из древнейших поселений в Аттике. Расположен в плодородной долине к северо-западу от Афин. В Элевсине совершались знаменитые по всей Греции мистерии в честь земледельческих богинь — Деметры и Персефоны. Гимн объясняет происхождение храма Деметры в Элевсине и указывает на характер обрядов.

(обратно)

100

Ст. 126. Форикос — один из городов Аттики, к северу от мыса Суний.

(обратно)

101

Ст. 202-205. Имя служанки «Ямба», по-видимому, должно объяснить название стихотворного размера — ямба. Этот размер первоначально применялся для стихотворных шуток, которыми обменивались участники священных процессий.

(обратно)

102

Ст. 209. Полей — трава со вкусом мяты.

(обратно)

103

Ст. 211. …с этих пор стал напиток обрядным… — Этот напиток пили посвященные во время Элевсинских таинств.

(обратно)

104

Ст. 262. Керы — олицетворение смерти.

(обратно)

105

Ст. 265-267. Смысл темен. По-видимому, речь идет об играх или состязаниях, ежегодно происходивших между элевсинцами и афинянами в память событий, связанных с пребыванием Деметры в Элевсине (В. В.).

(обратно)

106

Ст. 272. Каллихор — родник в окрестностях Элевсина. Следы каменной кладки вокруг родника сохранились до настоящего времени.

(обратно)

107

Ст. 398-403. Пребывание Персефоны в преисподней в течение одной трети года символизирует зимнюю смерть природы, а возвращение на землю — весеннее ее пробуждение.

(обратно)

108

Ст. 450. Рарион — местность близ Элевсина. Автор «Описания Эллады» Павсаний сообщает: «Говорят, рарийское поле первым было засеяно и первым принесло плоды; отсюда обычай — брать с него ячмень, из муки которого приготовляются жертвенные пирожки».

(обратно)

109

Ст. 480-482. Первоначально греки представляли себе загробную жизнь одинаково безрадостной для всех умерших. (См. «Одиссея», XI.) Здесь мы встречаемся с характерным для более поздней поры представлением о возможности облегчить свою судьбу после смерти приобщением к мистериям.

(обратно)

110

Ст. 489. Плутос — олицетворение богатства.

(обратно)

111

Ст. 491. Парос — один из Кикладских островов, по-видимому, место культа Деметры. Антрон — гора в Фессалии.

(обратно)

112

Ст. 1-5. По одному из мифов, Афродита родилась из морской пены и, выйдя из моря, впервые вступила на землю на острове Кипре. Здесь было место ее культа. Отсюда ее прозвище — Киприда.

(обратно)

113

Ст. 9. Золотомедь — латунь, сплав меди с цинком.

(обратно)

114

Гимн позднего происхождения. Эта же тема — у Овидия в «Метаморфозах».

(обратно)

115

Ст. 8. Мужи Тирренские — этруски.

(обратно)

116

Ст. 11. …царей, питомцев Кронида… — Греки считали, что царям покровительствует Зевс.

(обратно)

117

Ст. 29. Гиперборейцы — мифический народ, живший на крайнем Севере.

(обратно)

118

Ст. 30. Нам и друзей, и родных, и богатства свои перечислит… — Пираты часто похищали людей в надежде получить за них богатый выкуп.

(обратно)

119

Стилем, характером и настроением резко отличается от прочих Гомеровых гимнов. В собрание Гомеровых гимнов попал, по-видимому, случайно. Большинство исследователей относит его к так называемым орфическим гимнам.

(обратно)

120

Ст. 7-8. Древние представляли себе, что вокруг земли существует семь небесных сфер, а по ним движутся так называемые блуждающие звезды (планеты, к которым причислялись луна и солнце). Здесь отразилось представление о том, что планета Марс (которую греки связывали с богом Аресом) движется по сфере третьей по счету от земли.

(обратно)

121

Ст. 3. Мелит — река в Малой Азии.

(обратно)

122

Ст. 4. Смирна — греческий город в Малой Азии.

(обратно)

123

Ст. 5. Кларос. — В Кларосе близ Колофона (Малая Азия) находился храм Артемиды (В. В.).

(обратно)

124

Ст. 4. Саламин — город на острове Кипре.

(обратно)

125

Матерь богов — малоазийская богиня, культ которой носил оргиастический характер. Матерь богов часто изображали в окружении служивших ей диких зверей.

(обратно)

126

Название гимна византийского происхождения.

(обратно)

127

Ст. 3. Дотий — город и равнина в Фессалии.

(обратно)

128

Один из наиболее поздних гимнов во всем собрании.

(обратно)

129

Ст. 34. Дриоп — герой и родоначальник мифического племени дриопов.

(обратно)

130

Ст. 47. По-гречески «всё» — pan. Такое объяснение имени бога не научно, а основано на случайном созвучии.

(обратно)

131

Ст. 2. …с водоворотов пенейских. — Пеней — река в Темпейской долине в Фессалии, место культа Аполлона.

(обратно)

132

Ст. 2. Землю и море бесплодное он в колебанье приводит… — Одно из прозвищ Посейдона — Колебатель Земли.

(обратно)

133

Ст. 3. На Геликоне царит и на Эгах широких. — Геликон и равнина близ македонских Эг были местами культа Посейдона (Ср. «Илиада», XIX, 404).

(обратно)

134

Ст. 5. Кони считались священными животными Посейдона.

(обратно)

135

Ст. 1-2. Особым почитанием пользовалась Гестия как хранительница огня в храме Аполлона в Дельфах.

(обратно)

136

Ст. 3. У греков был обычай умащать волосы жидкими маслами, смешанными с благовониями.

(обратно)

137

Значительная часть гимна (ст. 2-5) целиком заимствована у Гесиода («Теогония», ст. 94-97) (В. В.).

(обратно)

138

Ст. 1. …Диониса, венчанного хмелем… — Священным растением Диониса, бога виноградарства, был не хмель, а плющ, который и назван в греческом подлиннике (см. также ст. 9.).

(обратно)

139

Ст. 4. Тритогенея — значение этого прозвища Афины не ясно.

(обратно)

140

Ст. 1-3. Так как в каждом храме был очаг-жертвенник, то автор и говорит о пребывании Гестии «внутри обиталищ всех олимпийцев», то есть во всех храмах.

(обратно)

141

Ст. 10-12. Строки дошли в очень испорченном виде. Смысл не ясен и спорен (В. В.).

(обратно)

142

Этот гимн и два следующих относятся к эпохе очень поздней.

(обратно)

143

Ст. 2. Гелий (Гелиос) назван сыном Эйрифаессы только в этом гимне.

(обратно)

144

Ст. 16. …в Океан опускается Гелий. — Греки верили, что на ночь солнце скрывается в огибающей Землю реке Океане.

(обратно)

145

Ст. 1. О Тиндаридах начните рассказ… — Кастор и Полидевк, Диоскуры, сыновья Зевса и Леды, по имени земного мужа Леды Тиндарея названы Тиндаридами.

(обратно)

146

Гимн Александрийской эпохи.

(обратно)

147

Ст. 1. Дракан — мыс на острове Икария. Икар (Икария) — небольшой остров к западу от Самоса.

(обратно)

148

Ст. 2. Наксос — один из Кикладских островов. Алфей — река на западе Пелопоннеса.

(обратно)

149

Ст. 4. …зашитый в бедро… — Зевс вынул из чрева своей погибшей возлюбленной Семелы недоношенного младенца Диониса, зашил в свое бедро, доносил и родил его (В. В.).

(обратно)

150

Ст. 13-15. Стихи взяты из «Илиады», I, 528-530 (В. В.).

(обратно)

151

Ст. 17. Милостив будь, женолюб… — Основную роль в культе Диониса играли женщины-вакханки.

(обратно)

152

Ст. 21. Фиона — иногда встречающееся имя матери Диониса Семелы, которое она получила после того, как из подземного царства была переселена на Олимп.

(обратно)

153

Гесиод — после Гомера самый популярный в Элладе эпический поэт — жил, всего вероятнее, в восьмом веке до н. э. Отец его переселился из эолийской Кимы (Малая Азия) в Беотию, в местечко Аскру. Там Гесиод родился и вырос. С ранних лет он занимался обработкою отцовского участка. Пахота, сев, жатва, сбор винограда — все те же работы чередовались для него из года в год с однообразною правильностью и создавали типичнейшую крестьянскую психологию, которая так характерна для Гесиода и так отличает его от героически настроенного Гомера.

У Гесиода был брат Перс, человек ленивый, гулящий и завистливый. После смерти отца Перс остался недоволен произведенным разделом наследства и затеял против Гесиода процесс перед царями Феспийского округа, к которому принадлежала деревушка Аскра. Эти семь начальственных лиц стояли во главе управления краем; к ним же граждане обращались со своими распрями, как к судьям. Цари эти были подкуплены Персом и вынесли приговор в его пользу. Но Персу не пошло впрок его добро, нажитое неправедным путем. Он наделал долгов, впал в бедность и стал влачить плачевную жизнь, нищенствуя с женою и детьми. Тщетно теперь умолял он брата о помощи. Гесиод остался бесчувствен ко всем его мольбам.

Это происшествие и послужило отправной точкой для составления поэмы «Работы и дни». Гесиод, прекрасно знакомый со всем деревенским укладом, рисует Персу жизнь, какую он должен был бы вести, чтобы быть добрым земледельцем. Это дало случай Гесиоду развернуть свои познания, которые могли оказаться полезными людям, находящимся в подобных же условиях жизни. Поэма содержит советы по земледелию, мореходству, сведения по естественной истории и астрономии; она обнаруживает также близкое знакомство автора со старинными мифами и со всеми приемами, которыми приобретается благоволение богов.

Поэма «Работы и дни» пользовалась в древности исключительной славою за обилие содержавшихся в ней практических советов, религиозных сведений и моральных сентенций. Дети в школах изучали эту поэму. Характер самого Гесиода, как он вырисовывается в поэме, французский филолог Пьер Вальц рисует так: «Деятельный, практичный, склонный к приобретательству, но щепетильно честный, безжалостный в своей суровой добродетельности, всегда бодрый и редко удовлетворенный, то холодно рассудительный, то суеверный до полнейшей бессмыслицы, натура угрюмая и мрачная, у которой даже улыбка хранит горькую складку иронии, — Гесиод напоминает нам здоровое и крепкое растение, не имевшее возможности вполне развиться в тяжелом воздухе Беотии, на скудной почве горы Геликона». От себя прибавим: в поэме Гесиода с поразительной яркостью отражается весь духовный уклад мелкого земледельца-собственника, прошедший неизменным через десятки веков до настоящего времени.

(обратно)

154

Ст. 11. Эрида — богиня вражды и соревнования.

(обратно)

155

Ст. 32. …зерен Деметры… — то есть хлеба.

(обратно)

156

Ст. 38. …славишь царей-дароядцев — то есть требующих даров от людей, обращающихся к ним в поисках справедливости. «Во времена Гесиода в Беотии царской власти уже не существовало. Под «царями» разумеются представители семи аристократических родов, правившие городом Феспиями, к области которого принадлежала и древняя Аскра, где жил Гесиод» (В. В.).

(обратно)

157

Ст. 40. …больше бывает, чем все, половина. — «Половина больше целого» — по-видимому, пословица, призывавшая к умеренности и осуждавшая жадность. Встречается и у других авторов.

(обратно)

158

Ст. 41. Асфодели и мальва — употреблялись в пищу бедняками. Асфодели — из семейства лилейных, растение, очень распространенное в Греции, особенно в сырых местах. По Теофрасту, в пищу употреблялись поджаренные стебли асфоделей, семена, и особенно корень, толченный вместе с фигами (В. В.).

(обратно)

159

Ст. 45. …повесил бы руль корабельный — то есть отказался бы от трудных и опасных морских путешествий.

(обратно)

160

Ст. 47-50. Место испорчено. Рассказ о хитрости Прометея см. ниже, «Теогония», ст. 561-569.

(обратно)

161

Ст. 50. Сын Иапета — Прометей.

(обратно)

162

Ст. 52. Нарфекс — растение из семейства зонтичных: стебель его полый, похожий на бамбуковый, употреблялся в качестве шкатулки.

(обратно)

163

Ст. 71. Хромец обеногий — Гефест, хромавший на обе ноги. См. ниже, «Теогония», ст. 945.

(обратно)

164

Ст. 80. Пандора — значит «всеми одаренная» (В. В.).

(обратно)

165

Ст. 82. …хлебоядным мужам… — то есть вообще людям.

(обратно)

166

Ст. 85. Эпиметей — брат Прометея. См. «Теогония», ст. 510-511.

(обратно)

167

Ст. 93. Пропущен стих:

Быстро стареют в страданиях для смерти рожденные люди.

Стих, заимствованный из «Одиссеи» (XIX, 360) и здесь совершенно неуместен; был, очевидно, введен в текст для того, чтобы объяснить предыдущий стих, в некоторых списках читавшийся: «…болезней, несущих людям старость» (В. В.).

(обратно)

168

Ст. 108. Пропущен стих:

Как появились на свете и боги, и смертные люди.

Этот стих считают позднейшей вставкой, так как ниже нигде о происхождении богов не говорится.

(обратно)

169

Ст. 122. В те времена слово демон еще не имело значения злого духа, а означало просто низшее божество.

(обратно)

170

Ст. 162-163. В Кадмовой области… — в Фивах. См. миф о походе семерых против Фив.

(обратно)

171

Ст. 169. Пропущен стих:

Там вдалеке от бессмертных, под властью живут они Крона.

Строка эта противоречит представлению Гесиода о том, что Крон, низвергнутый Зевсом, находится в Тартаре. Многие ученые считают ее поэтому позднейшей вставкой.

(обратно)

172

Ст. 109-201. Нельзя не признать, что рассказ о пяти человеческих поколениях страдает внутренними противоречиями. Повествование о четвертом героическом поколении остается искусственным и немотивированным. О людях серебряного поколения говорится, что сто лет они жили глупыми ребятами, а в дальнейшей кратковременной жизни отличались только непочтением к богам. Совершенно непонятно, почему люди этого ничтожного поколения удостоились посмертных почестей (В. В.).

(обратно)

173

Ст. 219. Орк (клятва) — сын богини Эриды. См. «Теогония», ст. 230-231 (В. В.).

(обратно)

174

Ст. 232-233. …горные дубы желуди с веток дают… — вероятно, для корма свиньям. Однако в Греции желуди иногда употреблялись в пищу и людьми (В. В.).

(обратно)

175

Ст. 252. …три мириады — тридцать тысяч.

(обратно)

176

Ст. 299. Гесиод, называя своего брата Перса «потомком богов», подчеркивает свое благородное происхождение.

(обратно)

177

Ст. 318. Стих совпадает со стихом из «Илиады» (XXIV, 45).

(обратно)

178

Ст. 337. …блестящие бедра — то есть сверкающие от жира бедра жертвенных животных.

(обратно)

179

Ст. 365. По-видимому, пословица. Этот же стих находим в Гомеровом гимне к Гермесу (В. В.).

(обратно)

180

Ст. 370-372. Часть рукописей, и в том числе древний папирус, опускают эти строки. Вероятно, это позднейшая вставка.

(обратно)

181

Ст. 383. Лишь на востоке начнут всходить Атлантиды-Плеяды. — Разумеется восход Плеяд вместе с утренней зарей в середине мая (В. В.). Атлантиды — дочери Атланта, Плеяды, которых боги превратили в звезды.

(обратно)

182

Ст. 384. А начнут заходить… — Заход Плеяд при восходе солнца происходит в середине ноября (В. В.).

(обратно)

183

Ст. 385. На сорок дней и ночей… — точнее на сорок четыре дня (В. В.).

(обратно)

184

Ст. 387. …точи железо… — то есть серпы для жатвы. Жатва происходит в Аттике от половины мая до половины июня.

(обратно)

185

Ст. 392. Голым работай всегда! — Обычай работать обнаженным засвидетельствован также рисунками на вазах. Ср. также Вергилий, «Георгики», I, 299: «Голым сей и паши»; ср. Евангелие от Матфея, XXIV, 18: «И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои».

(обратно)

186

Ст. 421. Сыплются листья с деревьев… — Листопад в Греции начинается в конце октября (В. В.).

(обратно)

187

Ст. 425. Колотушка употреблялась для разбивания на пашне земляных комьев и глыб. Бороны Гесиод не знает (В. В.).

(обратно)

188

Ст. 426. Косяки — составная часть колесного обода (В. В.).

(обратно)

189

Ст. 427. Падуб — вечнозеленый дуб. По Плутарху, дерево это редко встречается в Беотии, поэтому Гесиод советует собирать его всюду, где только можно (В. В.).

(обратно)

190

Ст. 430. Рабочий Афины — кузнец или плотник. Рассоха — развилка.

(обратно)

191

Ст. 432-433. Два снаряди себе плуга… — Цельным плугом назывался такой, у которого скрепа и дышло сделаны из цельного куска, а не сбиты гвоздями, как в составном плуге. Возможно, однако, что Гесиод рекомендует держать два плуга: один — в собранном виде, цельный, другой — в разобранном.

(обратно)

192

Ст. 442. …четыре куска восьмидольного хлеба — то есть половину большого каравая, который было принято делить на восемь частей.

(обратно)

193

Ст. 448. Речь идет о ежегодном перелете журавлей на юг и о начале озимого сева.

(обратно)

194

Ст. 462. …Вспашешь весной, а летом вздвоишь… — В Беотии во времена Гесиода пахали дважды: весною и в конце лета. Сев производили осенью, ибо молодым посевам была необходима влага.

(обратно)

195

Ст. 465. …подземному Зевсу молись… — В крестьянской религии даже верховный бог — Зевс — рассматривался иногда как бог земного плодородия (Зевс-Хтоний).

(обратно)

196

Ст. 475. От паутины очисти сосуды… — Гесиод имеет в виду пифосы, огромные глиняные горшки, вкопанные в землю и служившие для хранения зерна.

(обратно)

197

Ст. 479. Солноворот — конец декабря, время, когда начинает прибывать день.

(обратно)

198

Ст. 479-492. Гесиод считает, что посев надо производить до солнцеворота. Однако и поздний сев может быть успешным, если в это время пойдут дожди такие, чтобы заполнились водой следы от воловьих копыт. Тогда и поздно засеянные поля принесут хороший урожай.

(обратно)

199

Ст. 493. Кузницы у греков делались без дверей, и всякий желающий заходил в них погреться. Таким образом, они стали местом сбора для всех любивших посудачить и побездельничать (В. В.).

(обратно)

200

Ст. 504. Ленеон — декабрь — январь. Название месяца ионическое (В. В.).

(обратно)

201

Ст. 507. Из Фракии…кормилицы коней. — Во Фракии, области, расположенной к северу от Эгейского моря, богатой равнинами, условия для коневодства были более благоприятны, чем в гористой Греции.

(обратно)

202

Ст. 525. Безкостый — полип. Мнение, будто голодный полип гложет собственную ногу, признавал неверным уже Плиний (римский натуралист I в. н. э.).

(обратно)

203

Ст. 528. Всеэллины — древнее обозначение для всей совокупности греческих племен.

(обратно)

204

Ст. 533. Триногий — обозначение старика в известной загадке Сфинкса, разгаданной Эдипом: утром на четырех ногах, в полдень на двух, вечером на трех. Возможно, что текст испорчен и имеется в виду какой-то зверь.

(обратно)

205

Ст. 559. Корму довольно волам половины теперь — потому что они не работают (В. В.).

(обратно)

206

Ст. 560. Благосклонная — обозначение ночи. Долгота ночи помогает в том отношении, что люди больше спят, а следовательно меньше едят (В. В.).

(обратно)

207

Ст. 561. Начало нового года относится здесь к весне.

(обратно)

208

Ст. 562. Ночи выравнивай с днями… — Гесиод советует спать зимой в течение половины суток. Возможно, стихи 561-563 — позднейшая вставка.

(обратно)

209

Ст. 569. Ласточка Пандионида… — В ласточку, согласно мифу, была превращена Прокна, дочь Пандиона. Прилет ласточек в Грецию происходит в феврале — марте.

(обратно)

210

Ст. 571. …от Плеяд убегая… — то есть от жары. Разумеется время, когда солнце находится в созвездии Плеяд (май) (В. В.).

(обратно)

211

Ст. 572. Домоносец — улитка.

(обратно)

212

Ст. 578. Добрую треть целодневной работы заря совершает — то есть на утро приходится треть всех работ.

(обратно)

213

Ст. 582. В пору, когда артишоки цветут — то есть в июне (В. В.).

(обратно)

214

Ст. 585. Козы бывают жирнее всего… — потому что перестают кормить козлят.

(обратно)

215

Ст. 589. …вином запасися библинским. — Неизвестно, отчего оно получило свое имя, — от библинских ли гор во Фракии, от реки ли Библоса на острове Наксосе или от финикийского города Библоса. Во всяком случае, трудно предположить, чтобы при том укладе жизни, который описывается в поэме, мужики бедной деревушки употребляли привозное вино, особенно раз они сами разводили виноград. Библинским назывался сорт винограда, разводившийся, между прочим, и в Аскре (В. В.).

(обратно)

216

Ст. 597. Только начнет восходить Орионова сила… — Созвездие Ориона видно вместе с утренней зарей в конце июня — начале июля.

(обратно)

217

Ст. 605. Спящий днем человек — вор (В. В.).

(обратно)

218

Ст. 609. Вот высоко середь неба уж Сириус стал с Орионом — опять-таки во время утренней зари (В. В.).

(обратно)

219

Ст. 610. Уж начинает заря розоперстая видеть Арктура. — Вместе с утреннею зарею Арктур восходит 6 сентября.

(обратно)

220

Ст. 612. Незрелый виноград срезается и выставляется на солнце, чтобы влага испарилась и началось брожение.

(обратно)

221

Ст. 614. Дары Диониса — вино.

(обратно)

222

Ст. 615. Гиады — семь звезд в созвездии Тельца. Заход Плеяд происходит в Греции в ноябре (см. выше прим. к ст. 384).

(обратно)

223

Ст. 654. Амфидамант — царь Евбейского государства Халкиды, пал в морском бою с эретрийцами (В. В.).

(обратно)

224

Ст. 657. …ушатый треножник — бронзовый сосуд с подставкой (треножником) — обычная награда на поэтических состязаниях. Для подвешивания над огнем в сосуде делались отверстия (уши).

(обратно)

225

Ст. 675. Нот — южный ветер, дует у греческих берегов преимущественно с ноября по март (В. В.).

(обратно)

226

Ст. 689. …чреватое судно… — Чреватое — постоянный эпитет корабля в эпосе. Первоначально означал полый, вместительный.

(обратно)

227

Ст. 706. Этот стих, вероятно, случайная вставка.

(обратно)

228

Ст. 736. …с пира пришедши бессмертных. — У греков всякое пиршество сопровождалось жертвоприношением — угощением богов. Поэтому Гесиод мог назвать и обычную пирушку в складчину «пиром бессмертных».

(обратно)

229

Ст. 742-743. Пятипалый сук — рука. Смысл, по-видимому, тот, что во время жертвоприношения не следует стричь себе ногтей (В. В.).

(обратно)

230

Ст. 744. …на кратерную крышку… — Кратер — сосуд, в котором вино смешивали с водою.

(обратно)

231

Ст. 748. Горшконог — горшок на одной ноге, который ставился в огонь.

(обратно)

232

Ст. 766-767. В тридцатое число месяца никаких сельских работ не производилось, только осматривались поля и распределялся между рабочими провиант на следующий месяц. В этот день, по греческому поверью, даже муравей не работает (В. В.).

(обратно)

233

Ст. 770. и сл. Счет дней месяца у Гесиода довольно запутанный. Во-первых, счет ведется от первого числа до тридцатого, как у нас (напр., ст. ст. 766, 792); во-вторых, по полумесяцам, по растущей или убывающей луне (ст. ст. 773-798); наконец — самое частое — по десяткам: «первая десятка» (811), «шестое число в среднем десятке» (782), «четвертый день, идущий за двадцатым» (820) (В. В.).

(обратно)

234

Ст. 778. Запасливый — муравей (В. В.).

(обратно)

235

Ст. 817. Многоскамейчатый быстрый корабль… — Имеются в виду скамьи для гребцов.

(обратно)

236

Древность единодушно приписывала эту поэму автору «Работ и дней». Большинство нынешних исследователей также склонны считать авторами обеих поэм одно лицо — Гесиода. Поэма представляет из себя систематическое изложение эллинской священной истории, связанной с историей происхождения мира. Она пользовалась всеобщем признанием и приобрела каноническое значение. Все позднейшие опыты поэтической обработки сказаний о богах явственно находятся под большим или меньшим влиянием Гесиодовой «Теогонии».

Очевидно, существовало много обработок поэмы. Дошедший до нас текст представляет собой не особенно искусное соединение различных обработок. Этим отчасти и объясняется разнообразие тона и отрывочность изложения. Нужно признать, что, в общем, для современного читателя поэма довольно-таки скучна. Отдельные яркие эпизоды, как рассказ о Прометее или описание борьбы богов с титанами, тонут в бесконечных генеалогиях, в голых перечислениях ничего нам не говорящих имен. «Тем не менее, — говорит Теодор Бергк, — творца «Теогонии» нельзя ставить низко. Генеалогический принцип по необходимости господствует над всем планом поэмы. Перечисление имен, естественно, утомляет. Но на греческого слушателя такие перечисления должны были действовать возбуждающе и радостно уже вследствие необычайного благозвучия и значительности имен, а еще больше — вследствие живых представлений, которые тотчас вызывались в каждом этими именами…» (В. В.). Поэма Гесиода — один из главных источников, который знакомит современного читателя с замечательной мифологией древних греков, сыгравшей столь важную роль в формировании греческой литературы и искусства.

(обратно)

237

Ст. 1. С Муз, геликонских богинь… — Геликон, гора в Беотии, считалась обычным местопребыванием Муз.

(обратно)

238

Ст. 4. …фиалково-темный источник. — Имя источника — Аганиппа. О нем сообщает Павсаний в своем «Описании Эллады»: «Если идти на Геликоне по направлению к роще Муз, то по левую руку будет источник Аганиппа. Говорят, Аганиппа была дочерью Термесса (Пермесса).» Этот Термесс течет также вблизи Геликона (В. В.).

(обратно)

239

Ст. 5-6. Пермесс, Ольмей — горные ручьи в Беотии. Иппокрена — ключ на вершине Геликона, появившийся, по преданию, от удара копыта крылатого коня Пегаса. Считалось, что его воды обладают даром вдохновлять поэтов.

(обратно)

240

Ст. 11-12. Гера пользовалась в Аргосе особым почитанием.

(обратно)

241

Ст. 17. Диона — Схолиаст (византийский комментатор) замечает: «Не мать Афродиты, а одна из Океанид, то есть Титанид» (см. ниже ст. 353). По «Илиаде» (V, 370), Афродита была дочерью Дионы и Зевса. По Гесиоду, происхождение Афродиты было другое (см. ниже ст. 189-201) (В. В.).

(обратно)

242

Ст. 35. Впрочем, ну, как я могу говорить о скале или дубе? — Стих, вызвавший много толкований. По-видимому, пословица. Смысл: «Как я могу говорить о таких священных, таинственных вещах?» В двух наиболее чтимых греческих прорицалищах — дельфийском и додонском — голос божества вещал из-под Парнасской скалы в Дельфах и из листвы священного дуба в Додоне (В. В.).

(обратно)

243

Ст. 54. Мнемосина — богиня, олицетворение памяти. Елевфер — город в Беотии.

(обратно)

244

Ст. 118. Пропущен стих:

Вечных богов — обитателей снежных вершин олимпийских.

На неподлинность этого стиха указывали еще древние грамматики.

(обратно)

245

Ст. 123-125. Черная Ночь и угрюмый Эреб (Мрак) рождают Эфир — Свет и Гемеру — День (В. В.).

(обратно)

246

Ст. 187. …нимф, что Мелиями мы… называем. — Мелии — древесные божества. «Мелия» — по-гречески «ясень».

(обратно)

247

Ст. 192. Киферы (Кифера) — остров к югу от Пелепоннеса, место культа Афродиты.

(обратно)

248

Ст. 207-209. «Простираю» по-гречески titaino (В. В.).

(обратно)

249

Ст. 214. Мом — бог насмешки и порицания (В. В.).

(обратно)

250

Ст. 217. Керы — злые демоны, олицетворение всякого зла. В этом месте видно соединение двух редакций поэмы. Ст. 211 говорит об одной Мойре — божестве судьбы, и одной Кере, а ст. 217-218 называет трех Мойр и много Кер.

(обратно)

251

Ст. 272. Грая — по-гречески старуха.

(обратно)

252

Ст. 278. Черновласый — Посейдон (В. В.).

(обратно)

253

Ст. 282-283. Имя Пегас — оттого, что рожден у ключей Океанских… — «У ключей» по-гречески «peri pegas». Имя Хрисаор — затем, что с мечом золотым он родился. — «Золотой меч» — по-гречески «аоr chryseion».

(обратно)

254

Ст. 290. Ерифея — мифический остров в Атлантическом океане, царство Герионея.

(обратно)

255

Ст. 305. Аримы — местность в Малой Азии.

(обратно)

256

Ст. 326. Грозного Сфинкса еще родила она в гибель кадмейцам. — Речь идет о чудовище с телом льва и головой женщины, которое расположилось под Фивами (городом героя Кадма) и убивало всех, кто не мог разрешить предлагаемой загадки. См. выше прим. к поэме «Работы и дни», ст. 533.

(обратно)

257

Ст. 331. Немея — город в Арголиде. Апесант и Трет — горы по соседству.

(обратно)

258

Ст. 389. …нерушимая Океанида — Стикс — река в подземном царстве, называется нерушимой, потому что клятва ее именем должна быть нерушимою (В. В.).

(обратно)

259

Ст. 441. Энносигей (по-гречески «потрясающий землю») — Посейдон.

(обратно)

260

Ст. 451. Речь идет о детях, которые появятся на свет после рождения Гекаты.

(обратно)

261

Ст. 481-484. Дикта — гора на острове Крит. Ниже названа Эгейской горой, по-видимому, по имени Эгейского моря, омывающего Крит.

(обратно)

262

Ст. 501. Братьев своих и сестер Уранидов… — Речь идет, в частности, о сыновьях Урана Киклопах, о которых говорилось в ст. 139 и сл.

(обратно)

263

Ст. 511. …недального Эпиметея — то есть недальновидного. Само имя Эпиметей может быть переведено «крепкий задним умом».

(обратно)

264

Ст. 530-531. …Геракла фиворожденного… — Геракл, по преданию, родился в Фивах, в семье фиванского царя Амфитриона.

(обратно)

265

Ст. 535. …боги с людьми препирались в Меконе… — Подробности мифа нам неизвестны. По-видимому, речь шла о принятии в Пелопоннесе культа Олимпийских богов, который натолкнулся там на противодействие. Мекона — древнее название Сикиона.

(обратно)

266

Ст. 556-557. Легенда, рассказанная выше, создана для объяснения казавшегося странным порядка жертвоприношений.

(обратно)

267

Ст. 573-575. Среди прочих ремесел Афина особенно покровительствовала ткачеству и сама считалась искусной ткачихой.

(обратно)

268

Ст. 576-577. Пропущены стихи:

Голову ей увенчала богиня Паллада-Афина Чудным венком из цветов луговых, только-только расцветших.

Эти стихи противоречат следующему за ними описанию венца Пандоры и считаются поэтому позднейшей вставкой.

(обратно)

269

Ст. 590. Пропущен стих:

Вот от нее и пошла слабосильная женщин порода.

Этот стих тождествен по смыслу со стихом 591. Один из них является позднейшей вставкой.

(обратно)

270

Ст. 614. Иапетионид — сын Иапета.

(обратно)

271

Ст. 617. Обриарей — другая форма имени Бриарей.

(обратно)

272

Ст. 618. В сердце родитель почуял вражду… — Имеется в виду Уран.

(обратно)

273

Ст. 632. Офрийская гора… — Офрис — горная цепь в Фессалии, недалеко от Олимпа.

(обратно)

274

Ст. 746. Сын Иапета — здесь титан Атлант.

(обратно)

275

Ст. 769. Пес беспощадный — Кербер (Цербер).

(обратно)

276

Ст. 787-791. Океаном греки времен Гесиода называли мифическую реку, обтекающую землю.

(обратно)

277

Ст. 846. Пропущен стих:

И ураганные ветры, и полные молний перуны.

Этот стих вставлен, по-видимому, из другой редакции этого эпизода.

(обратно)

278

Ст. 889-890. Схолиаст (древний комментатор) рассказывает: «Как говорят, Метида обладала такой силой, что могла превращаться во что хотела. Зевс обманул ее и, уговорив сделаться маленькою, проглотил». Таким образом, Метида — Премудрость — оказалась внутри самого Зевса. Богиня была в это время беременна Афиною, которая, таким образом, тоже оказалась во чреве Зевса. После этого Зевс родил ее из своей головы (см. ниже, ст. 924) (В. В.).

(обратно)

279

Ст. 901. Фемида — правосудие. Три ее дочери Оры (времена года) носят характерные имена: Евномия (доброзаконие), Дике (справедливость) и Ирена (мир) (В. В.).

(обратно)

280

Ст. 992. Деву, дочерь Эета — Медею.

(обратно)

281

Ст. 994. Сын Эсона — Ясон.

(обратно)

282

Ст. 1001. Филирид Харон — Харон, сын Филиры, мудрый кентавр, воспитавший многих героев.

(обратно)

283

Ст. 1013. Латин — мифический родоначальник среднеиталийского племени латинян, предков римлян.

(обратно)

284

Ст. 1015. …на далеких святых островах… — Гесиод, очевидно, представлял себе Италию островом.

(обратно)

285

Ст. 1016. …над тирренцами властвуют… — Впоследствии греки называли тирренцами этрусков, но здесь имеются в виду вообще жители Италии.

(обратно)

286

Ст. 1021-1022. Эти стихи соединяли «Теогонию» с сохранившейся лишь в отрывках поэмой «Каталог женщин», которая излагала генеалогию родоначальников знатных греческих родов, считавших, что они происходят от союза смертных женщин с богами.

(обратно)

287

Архилох родился на острове Паросе. Время жизни его с точностью не установлено. Обыкновенно принимают, что он родился около 680 г. до н. э.; другие думают, что около 700 г. и даже еще раньше. По отцу он происходил из знатного рода. Остров Парос славился культом богини Деметры, и предки Архилоха принадлежали к жреческому роду, служившему этой богине. Имя отца Архилоха было Телесикл. По предписанию дельфийского оракула, он основал паросскую колонию на острове Фасосе, лежащем далеко к северу от Пароса, верстах в шести от фракийского побережья.

Матерью Архилоха была рабыня по имени Энипо. Если отец его и был богат, то все же навряд ли мог Архилох, вследствие своего полурабского происхождения, наследовать ему. Во всяком случае, молодость свою он прожил в бедности, — это мы знаем достоверно. Впрочем, и дальнейшая жизнь не баловала Архилоха: вся она была одною длинною цепью лишений, обид и несчастий.

Есть предположение, что Архилох принимал участие в неудачной попытке колофонских переселенцев основать колонию на реке Сирисе в Великой Греции (Нижней Италии)… Достоверно известно, что под влиянием нужды Архилох был принужден бросить «морскую жизнь и Парос и смоковницы его» (фр. 20). Он отправился искать счастья на остров Фасос, тот самый Фасос, на котором когда-то его отец основал колонию паросцев.

На Фасосе начинается для Архилоха бурная, опасная и тяжелая боевая жизнь. Колонисты Фасоса не довольствовались своим островом и делали попытки завладеть противолежащим фракийским берегом, который был богат золотыми россыпями и виноградниками. Здесь им приходилось вести упорную борьбу с воинственными фракийскими племенами, а также с колонистами других греческих городов. Множество отрывков Архилоха посвящено описанию этих битв, в которых поэт принимал личное участие.

Но жизнь на Фасосе не удовлетворила Архилоха. В дошедших отрывках он с отвращением и скорбью говорит о Фасосе — немилом и нерадостном крае, «трижды несчастном острове», над которым навис камень Тантала (фр. 21-25). К тому же безудержно-злой язык Архилоха создал ему там множество врагов. Он покидает Фасос и возвращается на Парос.

На Паросе разыгрывается роман Архилоха с Необулою, дочерью знатного паросца Ликамба. Ликамб дал согласие на брак дочери с Архилохом, принимал его как жениха в своем доме, но затем взял согласие обратно и отказал Архилоху. Взбешенный Архилох ответил на обиду целым градом ядовитых песенок, в которых смешал с грязью и Ликамба, и бывшую свою невесту… Рассказывали, что опозоренная Необула вместе с сестрой повесились от отчаяния, что покончил с собою и их отец. Но это — позднейшая выдумка.

По-видимому, нужда не раз заставляла Архилоха служить наемным воином. Однако ничто из того, что нам известно о жизни Архилоха, не дает нам возможности установить, когда именно и при каких обстоятельствах он продавал свое копье нанимателю: насколько мы можем судить, он всегда сражался за дело родных своих островов — Пароса и Фасоса.

Архилох погиб на войне, которую вел Парос с соседним островом Наксосом. Его убил в бою наксосец Калонд, по прозванию Ворон (Коракс). Когда впоследствии этому Калонду пришлось однажды обратиться по какому-то делу к дельфийскому оракулу, бог отказался ему отвечать.

Вон из храма уйди: служителя муз умертвил ты.

Как показывает найденная на Паросе надпись, Архилоха чтили там как героя.

(обратно)

288

Эниалий — бог войны Арес (В. В.).

(обратно)

289

Исмар — город и река на берегу Фракии, к востоку от острова Фасоса. В «Одиссее» не раз упоминается прекрасное исмарское вино, «божественный напиток».

Если когда тем пурпурно-медвяным вином насладиться В ком пробуждалось желанье, то, в чашу его нацедивши, В двадцать раз боле воды подбавляли, и запах из чаши Был несказанный: не мог тут никто от питья воздержаться.

«Одиссея», IX, 208-211.

Именно исмарским вином Одиссей коварно подпоил циклопа Полифема (В. В.).

(обратно)

290

Фрагмент 3. О «народе евбейском, дышащих боем абантах» упоминает уже «Илиада», отмечая их склонность к рукопашному бою:

Он предводил сих абантов, на тыле власы лишь растивших, Воинов пылких, горящих ударами ясневых копий Медные брони врагов разбивать рукопашно на персях.

«Илиада», 11, 542-544.

(обратно)

291

…и нам — так же, как и врагу, на веселый бивак которого они с завистью смотрят (Ф. Ф. Зелинский).

(обратно)

292

Саийцы — фракийское племя. Известие об изгнании поэта из Спарты — позднейшая выдумка. Признание в потере своего оружия — нередкий мотив в античной поэзии. По примеру Архилоха, об этом рассказывает целый ряд поэтов. Про лесбосского поэта Алкея, современника Сафо, Геродот сообщает: «В одной схватке, где победили афиняне, сам Алкей спасся бегством, но оружие его захватили афиняне и повесили в храме Афины в Сигейоне. Алкей описал это в стихотворении и послал в Митилену, сообщая о случившемся несчастии другу своему Меланиппу». От Анакреона сохранился отрывок, в котором он рассказывает, как бежал из битвы.

Бросив щит свой на берегах речки прекрасноструйной.

Всякий, по Пушкину, знает о подобном же признании Горация:

Ты помнишь час ужасной битвы, Когда я, трепетный Квирит, Бежал, нечестно брося щит, Творя обеты и молитвы? Как я боялся, как бежал!..

(В. В.).

(обратно)

293

Фрагмент 5. Псевдо-Плутарх, цитирующий эти строки, говорит: «Прибывшего в Спарту поэта Архилоха лакедемонцы немедленно изгнали, когда им стало известно об его стихах, в которых он говорит, что лучше бросить свое оружие, чем умереть».

(обратно)

294

Гирейские вершины — горы на острове Тенос.

(обратно)

295

Фрагмент 7. Гераклит Понтийский, цитирующий эти строки, говорит: «Архилох, охваченный фракийскими опасностями, сравнивает войну с морскою бурею» (В. В.). Гераклит Понтийский — философ и писатель IV в. до н. э.

(обратно)

296

Эрксий — вероятно, прозвище одного из соратников Архилоха. Недавно опубликован конец этого стихотворения, найденный на родине Архилоха, острове Паросе, в надписи конца III в. до н. э. К сожалению, сохранились только первые половины тридцати строк, а концы их исследователи восстанавливают по догадке. Несмотря на трудности восстановления, ясно, что поэт призывает своих товарищей мужественно сражаться с наксосцами, жителями соседнего острова.

(обратно)

297

Фрагмент 16-85. Как показал недавно найденный папирус, отрывок, приведенный Вересаевым под № 85, был непосредственным продолжением фрагмента 16. По предположению А. Бонара, поэт протестует против предложенного ему в качестве лечения бритья головы (ср. возможно относящийся к этому стихотворению фрагмент 82) и говорит, что он знает другое лекарство. Карийцы, часто служившие в Греции наемниками, брили волосы на голове.

(обратно)

298

Фрагмент 17. Знаменитый врач Гален, цитирующий эти строки, говорит: «Имеющие от природы ноги, искривленные внутрь, стоят на земле тверже и прочнее, чем те, которые имеют ноги совершенно прямые». Такого преимущества кривоногих современная наука не знает. (В. В.).

(обратно)

299

Фрагмент 18. Переведены отрывки из так называемой надписи Сосфена, сделанной около 100 г. до н. э. в честь Архилоха.

(обратно)

300

Магнесия — греческий город на западном берегу Малой Азии, на реке Меандре — была разрушена вторгшимися с севера киммерийцами, опустошавшими в середине VII в. Малую Азию (В. В.).

(обратно)

301

Фрагменты 22 и 23. На Фасосе было в то время найдено золото, что вызвало приток ищущих богатства неудачников со всей Греции.

(обратно)

302

Камень Тантала… — По одному из вариантов мифа, царь Тантал был осужден вечно терзаться страхом в преисподней. Над его головой находилась качающаяся скала, ежеминутно грозившая обрушиться и раздавить его.

(обратно)

303

Фрагмент 24. Этот давно известный отрывок найден также на сильно испорченном папирусе. Восстановить контекст, к которому относятся сравнения, невозможно. Автор говорит о страшной угрозе, нависшей над островом.

(обратно)

304

Сирис — река в Великой Греции (Италии), славившейся своим плодородием.

(обратно)

305

Фрагмент 25. В. В. Вересаев объединил два фрагмента, по-видимому, принадлежащих к одному произведению.

(обратно)

306

Салмидесс — город во Фракии, на берегу Черного моря.

(обратно)

307

…Фракийцы… чубатые — Фракийцы носили волосы только на макушке, а остальную часть головы брили (В. В.).

(обратно)

308

Фрагмент 26. Принадлежность отрывка Архилоху сомнительна. Предполагается авторство Гиппонакта или даже, может быть, позднего александрийского поэта. Второй стих восстановлен предположительно.

(обратно)

309

Фрагмент 27. По свидетельству Аристотеля, Архилох обращается с этими словами к своей душе. Как показывают новейшие находки, отрывок восходит к тому же стихотворению, что и фрагмент, приводимый ниже под № 54.

(обратно)

310

Фрагмент 28. Упоминаемого друга Архилоха Перикла не следует смешивать с знаменитым афинским государственным деятелем Периклом.

(обратно)

311

Фрагмент 32. Основываясь на недавно найденном папирусе, можно с уверенностью сказать, что речь идет не о Необуле, а о какой-то гетере. В этом стихотворении также упоминается Главк.

(обратно)

312

Фрагмент 33. Предполагают, что после этого стиха шел фрагмент № 96.

(обратно)

313

Фрагмент 34. Стих сильно испорчен, и перевод далек от текста.

(обратно)

314

Фрагмент 38. Возможно, речь идет не о Необуле, а о ее старшей сестре, которую Ликамб предлагал Архилоху. У Ликамба были две дочери. Широко распространенный обычай запрещал выдавать младшую дочь раньше старшей. Это, возможно, было причиной отказа Ликамба отдать Необулу за Архилоха. Такое толкование подтверждается недавно опубликованным, сильно разрушенным папирусом.

(обратно)

315

Фрагмент 40. Фраза Архилоха, как и многие другие его выражения, стала поговоркой. Рядом с этой строкой, надо предполагать, стояло: «Если б имела стыд (или разум)».

(обратно)

316

Фрагмент 41 и 42. Обычно эти два отрывка соединяют, так как считают, что они из одного стихотворения.

(обратно)

317

Фрагмент 48. Несмотря на то что византийский грамматик Цец связывает этот фрагмент с гибелью зятя Архилоха, многие современные исследователи считают, что это продолжение любовного стихотворения, часть которого приведена под № 35.

(обратно)

318

…уничтожены были Гефестом — то есть подверглись кремации, как это обычно делали греки со своими покойниками. Вероятно, этот отрывок принадлежит к тому же стихотворению, что и приведенный ниже под № 52.

(обратно)

319

Перикл, к которому обращается поэт, по-видимому, тот самый друг Архилоха, о котором говорилось во фрагменте № 28.

(обратно)

320

Фрагмент 54. Мысль, что никакому чувству не следует предаваться чрезмерно, имела широкое хождение как один из принципов эллинской житейской мудрости.

(обратно)

321

Звездочкой впереди помечены фрагменты, принадлежность которых данному поэту в настоящее время отрицается.

(обратно)

322

Фрагмент 55. Отрывок дошел без имени автора. Архилоху приписывается ошибочно.

(обратно)

323

Фрагмент 56. Сохранился без имени автора. Принадлежность Архилоху вызывает сомнение.

(обратно)

324

Фрагмент 57. В сочинении Аристотеля «Риторика» упоминается, что приведенные слова были вложены Архилохом в уста некоего плотника Харона. Лидийские цари VII в. до н. э. (одним из которых был Гигес) славились своим богатством.

(обратно)

325

Фрагмент 58. На недавно опубликованном папирусе эта строка примыкает к стихотворению, приведенному под № 65.

(обратно)

326

Фрагмент 62. Фрагменты 62 и 70 входили в одно стихотворение, отрывки которого мы узнали из опубликованного недавно папируса. Приводим прозаический перевод сохранившихся мест:

Природа человека многообразна; Каждый по-своему утешает свое сердце. Чувствительный человек заботится о своих любимых детях. Пастух хочет избавиться от фаланги (тарантула). Этого не говорил до меня ни один пророк. Это даровал мне Зевс, отец олимпийцев.

Последняя фраза восстановлена предположительно. В какой связи стоял с этим фрагмент 70, понять невозможно.

(обратно)

327

Фрагмент 65. Речь идет о солнечном затмении. По подсчетам астрономов такое затмение наблюдалось над островами Эгейского моря 14 марта 711 г. и 6 апреля 648 г. до н. э. Обе эти даты подходят к предполагаемому времени жизни Архилоха. В утраченной части стихотворения говорилось о заключении какого-то брака.

(обратно)

328

Фрагмент 68. Отрывок приписывается Архилоху предположительно.

(обратно)

329

Фрагмент 69. Самое древнее из известных нам упоминаний важного литературного жанра — дифирамба, послужившего, как известно, источником греческой трагедии.

(обратно)

330

Фрагмент 70. Дальше, как показывает новый папирус, следовала строка: «А что касается нас…»

(обратно)

331

Дева — подразумевается Персефона. Культ Деметры на Паросе очень древний.

(обратно)

332

Фрагмент 71. Схолии к «Птицам» Аристофана: «Архилох стяжал победу на Паросе своим гимном в честь Деметры» (В. В.).

(обратно)

333

Фрагмент 73. В греческом тексте определение «лесбийский» может быть отнесено не только к пеану, но и к флейте. Остров Лесбос славился своими музыкантами.

(обратно)

334

Фрагмент 74. Схолии к Пиндару, Олимпийские оды, IX, 1, § 2: «Архилох, пришедши в Олимпию, пожелал исполнить гимн в честь Геракла, но не было кифареда. Архилох попытался подражать ритму и звуку кифары каким-нибудь словом. Сочинив слово «тенелла», он ввел его в свою песню. Подражая звукам кифары, сам он в промежутках песни хора говорил слово «тенелла», хор же пел остальное — именно: «Победитель, радуйся, о царь Геракл!», а потом дальше: «Ты сам и Иолай, бойцы-копейщики! Тенелла!» С тех пор вообще те, у кого не было аккомпаниатора на кифаре, пользовались этим припевом, трижды повторяя слово «тенелла» (В. В.).

(обратно)

335

Фрагмент 75. Перевод В. В. Вересаева едва ли правилен. Архилох, по-видимому, говорит о том, как он в молодости бродил по ущельям и обрывам скал.

(обратно)

336

Фрагмент 76. Лукиан: «Архилох сравнивает себя с цикадою, которая шумлива уже по природе и без всякой необходимости, — когда же ее схватят за крыло, испускает еще более громкие звуки» (В. В.).

(обратно)

337

Фрагмент 80. Первый стих восстановлен предположительно, с прозаического пересказа.

(обратно)

338

Фрагмент 81. Архилох использовал сюжет, известный нам из Эзоповой басни «Осы, куропатка и крестьянин». Осы просят у крестьянина воды, предлагая ему за это охранять виноградник. Крестьянин отказывается, говоря, что его быки делают всю работу даром.

(обратно)

339

Фрагмент 83. Возможно, относится тоже к басне об осах, быках и крестьянине.

(обратно)

340

Фрагмент 99. Речь идет об олене, который, по представлению древних, не имел желчи в печени. Отрывок восходит к басне о больном льве, лисице и олене. В ней рассказывалось, как лиса обманом завлекла оленя на съедение к больному льву.

(обратно)

341

Фрагмент 101. Найден плохо сохранившийся папирус, содержащий наряду с этим стихом концы предыдущих. Там слова «вокруг дома».

(обратно)

342

Фрагмент 103. Речь идет о лидийском царе.

(обратно)

343

Фрагмент 104. Стихотворение в форме надгробной надписи Архилоху не принадлежит.

(обратно)

344

Фрагмент 105. Стихотворение в форме посвятительной эпиграммы Архилоху не принадлежит.

(обратно)

345

Пасифила — прозвище милетской гетеры по имени Плангон.

(обратно)

346

Посидаон — Посейдон.

(обратно)

347

Фрагмент 107. Плутарх цитирует эту строку Архилоха в следующем рассказе: «Койран, родом из Пароса, увидел в Византии дельфинов, пойманных неводом, которых собирались убить; он купил их и выпустил всех на волю. Немного спустя он плыл на пятидесятивесельном корабле, везшем, как говорят, разбойников. В проливе между Наксосом и Паросом корабль погиб, и все остальные утонули: под него же, как рассказывают, подплыл дельфин, посадил на себя и привез к Сикинфу в пещеру, которую показывают доныне и которая называется Койранейон» (В. В.). Местонахождение Сикинфа не установлено. Слово, по-видимому, испорчено.

(обратно)

348

Достоверных сведений о жизни Сафо до нас дошло очень мало. Родилась она во второй половине VII в. до н. э. на острове Лесбосе. Место рождения Сафо — приморский лесбосский городок Эрес. Большую часть жизни она прожила в Митилене, главном городе Лесбоса. Имя ее отца было, по-видимому, Скамандроним, матери — Клеида. Один из братьев Сафо, Ларих, отправлял в Митилене почетную должность кравчего. На эту должность выбирались юноши только из знатных родов; отсюда заключают, что Сафо принадлежала к знати. Про другого брата Сафо, Харакса, и про его любовь к прекрасной Родопис рассказывает Геродот (II, 135): «Родопис была рабыня, родом из Фракии. Самосец Ксанф привез ее в Египет, чтобы добывать через нее деньги. Ее выкупил за большую сумму один человек из Митилены, Харакс, сын Скамандронима, брат певицы Сафо. Таким образом Родопис стала свободной. Она осталась в Египте и, так как была очень хороша, стала зарабатывать много денег. Она была так знаменита своей красотой, что все в Элладе знали имя Родопис. Когда Харакс, выкупивший ее, воротился в Митилену, Сафо жестоко высмеяла брата в одной из своих песен».

По-видимому, Сафо была замужем. Была у нее дочь по имени Клеида… Есть сведения, что вследствие политических неурядиц на родине Сафо бежала с Лесбоса в Сицилию. Это бегство находится в связи с изгнанием с Лесбоса аристократов в 595 г. до н. э., в их числе славного современника Сафо поэта Алкея. На родину Сафо воротилась в 580 г. до н. э. Умерла она в преклонных летах…

На Лесбосе существовал целый ряд музыкальных школ; они носили, по-видимому, характер такого же свободного содружества, как школы эллинских философов. Во главе одной из таких музыкально-поэтических школ и стояла Сафо. Слава ее школы гремела по всему тогдашнему культурному миру. Из Греции, из Малой Азии, с островов Архипелага — отовсюду к Сафо стекались девушки для музыкального и поэтического образования. Обучались игре на лире, пению, стихосложению, танцам. Составлялись хоры, участвовавшие в религиозной жизни острова. Одно стихотворение «Палатинской антологии» рисует нам такой девический хор Сафо:

К храму блестящему Геры сиятельноокой сходитесь, Лесбоса девы, толпой легкою в пляске скользя. Там хоровод вы богине зачнете прекрасный; пред вами Сафо пойдет с золотой лирою в нежных руках. Сколь в многорадостной пляске блаженны вы, Девы! Как будто Сладкий свой гимн запоет вам Каллиопа сама! (обратно)

349

Ода 1. Ода переведена В. В. Вересаевым с текста, известного по цитатам античных авторов. В 1952 г. был опубликован папирус, текст которого подтвердил чтение рукописей, но не добавил ничего существенного.

(обратно)

350

Пейто — богиня любовных уговоров, спутница Афродиты (В. В.).

(обратно)

351

Псапфа — эолийская форма имени Сафо.

(обратно)

352

Фрагмент 5. Папирус с этим стихотворением сохранился очень плохо, и перевод сделан предположительно.

(обратно)

353

Фрагмент 11. Отрывок сохранился без имени автора.

(обратно)

354

Фрагменты 13 и 14. Оба отрывка, вероятно, восходят к одному стихотворению.

(обратно)

355

Фрагмент 16. Текст этого отрывка безнадежно испорчен. Перевод Вересаева основан на возможном толковании, приведенном поздним комментатором.

(обратно)

356

Фрагмент 18. Текст двух последних стихов испорчен, и перевод Вересаева далек от рукописного текста, где речь идет не о богах, а о Харитах.

(обратно)

357

Фрагменты 19 и 20. Есть основания полагать, что оба отрывка восходят к одному стихотворению.

(обратно)

358

Фрагменты 21 и 22. Возможно, отрывки одного стихотворения.

(обратно)

359

Фрагмент 23. Как показал опубликованный недавно папирус, этот отрывок восходит к тому же стихотворению, что и фрагмент 57.

(обратно)

360

Фрагмент 24. Кто эта «ты», к которой здесь обращается Сафо? Из многочисленных догадок наиболее приемлемым представляется предположение, что никакого третьего лица в стихотворении не имеется: Сафо обращается к самой себе. По мнению немецкого филолога Виламовица, стихотворение обращено к ученице Сафо Аттиде и имеет в виду ее подругу Аригноту, вышедшую замуж и живущую в Сардах. Даем то же стихотворение в реконструкции Виламовица.

…к нам из Сард сюда Часто мыслью несется Аригнота. Вместе с нею мы жили. Казалась ты Ей богиням подобною. Как твоим она пением восхищалась! Ныне блещет она средь лидийских жен. Так луна розоперстая, Поднимаясь с заходом солнца, блеском Превосходит все звезды. Струит она Свет на море соленое, На цветущие нивы и поляны. Все росою прекрасною залито. Пышно розы красуются, Нежный кервель и донник с частым цветом. Тихо бродит она, и Аттида ей Вспоминается кроткая, И тоска ей жестоко сердце давит. И зовет нас она, но нет отклика: Нам сюда не доносит ночь, Что там за морем слышит ухом чутким…

(В. В.).

(обратно)

361

Фрагмент 25. Это стихотворение в форме надгробной надписи (так называемая эпиграмма) Сафо не принадлежит и было приписано ей впоследствии.

(обратно)

362

Гиарос — маленький островок из группы Киклад.

(обратно)

363

Фрагмент 26. Принадлежность фрагмента Сафо вызывает сомнение.

(обратно)

364

Фрагмент 27. Отрывок включен в число стихотворений Сафо предположительно.

(обратно)

365

…муж, позором покрывший Трою — Парис.

(обратно)

366

…отца, и мать, и дитя родное… — имеются в виду Тиндарей, Леда и дочь Елены Гермиона.

(обратно)

367

Анактория — подруга Сафо.

(обратно)

368

Фрагмент 29. Начало стихотворения восстановлено предположительно.

(обратно)

369

Дочери Полианакса… — неизвестно, кто была эта дочь Полианакса, — Андромеда, Горго или другая соперница Сафо.

(обратно)

370

Спола — женская одежда. На древних изображениях видно, что женщины при ходьбе тесно прижимали верхнюю одежду к ноге выше щиколотки.

(обратно)

371

Фрагмент 33. Перевод основан на испорченном чтении. В 1937 г. был опубликован текст, найденный на черепке, который сохранил часть стихотворения Сафо, содержащую этот отрывок и фрагмент 56. Стихотворение было посвящено Афродите и рассказывало о появлении ее в прекрасном саду. Попытка реконструкции этого стихотворения сделана С. Я. Лурье. Приводим сделанный им перевод:

Все сюда за мною, в равнину храма, Чистую, где взор услаждает роща Яблонь, где всегда с алтарей струится Ладана запах; Сверху низвергаясь, ручей прохладный Шлет сквозь ветви яблонь свое журчанье, А вокруг с дрожащих листов глубокий Сон нистекает. Весело цветет перед ним лужайка, Пестрыми цветами, медовый запах Вкруг струит анис; лепестки навстречу В воздухе реют. Здесь себе венки ты плетешь, Киприда, Здесь ты щедро льешь в золотые кубки Нектар, что своей ты рукой смешала С соком цветочным. (обратно)

372

Фрагмент 38. В греческом тексте имеется испорченное слово, оставленное Вересаевым без перевода.

(обратно)

373

Фрагмент 39. Чтение отрывка сомнительно.

(обратно)

374

Дом отца… — Отец муз — Зевс.

(обратно)

375

Фрагменты 42 и 43. Мысль, переданная Вересаевым в стихах, по-гречески дошла только в прозаическом пересказе Элия Аристида (II в. н. э.).

(обратно)

376

Черепаха священная — Гомеровский гимн к Гермесу рассказывает, что лиру изобрел Гермес, натянув струны на панцирь черепахи. Мити-ленские монеты с изображением Сафо носят на оборотной стороне изображение ее лиры в виде черепахи (В. В.).

(обратно)

377

Фрагмент 46. Отрывок сильно испорчен.

(обратно)

378

Фрагмент 49. Отрывок сохранился в прозаическом пересказе Аристотеля. Стихотворный размер восстановлен предположительно.

(обратно)

379

Фрагмент 50. Сообщение об этих стихах исходит от позднего автора II в. н. э. Максима Тирского.

(обратно)

380

Фрагмент 51. Отрывок входил в небольшое стихотворение, часть которого дошла до нас на папирусе, опубликованном в 1927 г. В стихотворении использован миф о любви богини зари Эос к Тифону.

(обратно)

381

Фрагмент 52. Вересаев не включил стих, стоящий в большинстве источников вслед за переведенным:

Смешение того и другого — вершина блаженства. (обратно)

382

Скамандр — река, протекавшая возле Трои.

(обратно)

383

Фиона (Тиона) — см. выше гомеровский гимн Дионису.

(обратно)

384

Фрагмент 54. Стихотворение плохо сохранилось на папирусе и подверглось значительной реконструкции. В нем описывалось возвращение Агамемнона и Менелая (братьев Атридов) после взятия Трои.

(обратно)

385

Фрагмент 57. Часть стихотворения, отрывок которого дан во фрагменте 23.

(обратно)

386

Фрагмент 58. Отрывку предшествует несколько слов, которые Вересаев не перевел.

(обратно)

387

Фрагмент 59. По-видимому, дано описание жертвоприношения Афродите. Принадлежность второй строки Сафо сомнительна.

(обратно)

388

Фрагмент 60. Строка, несомненно, взята из гимна Афродите. Местонахождение Панорма — не ясно. Поселений с таким названием было много. Едва ли имеется в виду известная колония греков на Сицилии (современный Палермо).

(обратно)

389

Фрагмент 66. Отрывок сохранился очень плохо и не дает оснований видеть в служанке Афродиты именно Пейто, так как в греческом тексте упомянута просто богиня. Принадлежность Сафо сомнительна.

(обратно)

390

Фрагмент 71. Новейшие издатели не включают этот отрывок, считая его сомнительным.

(обратно)

391

Фрагмент 72. По некоторым мифам Елена — виновница Троянской войны — не дочь Леды. Зевс, приняв вид лебедя, соединился с Немезидою, которая родила яйцо. Леда нашла это яйцо, и из него вылупилась девочка — Елена, которую Леда воспитала, как родную дочь (В. В.). Чтение слов «под гиацинтами» — сомнительно.

(обратно)

392

Фрагмент 78. Принадлежность отрывка Сафо сомнительна. Возможно, что он взят из произведений Алкея.

(обратно)

393

Фрагмент 81. Чтение первого стиха предположительно.

(обратно)

394

Фрагмент 83. Стихотворение приведено в рукописи без имени автора, однако принадлежность его Сафо подтверждается недавно найденным папирусом, в котором также упомянута дочь поэтессы Клеида.

(обратно)

395

Фрагмент 85. Текст испорчен и восстановлен предположительно.

(обратно)

396

Фрагмент 87. Это стихотворение Сафо найдено на египетском папирусе в Оксиринхе. Края папируса попорчены, начальные и конечные слова стихов отсутствуют, но смысл их, в общем, достаточно ясен из сохранившегося текста. Все ученые восстанавливают его примерно одинаково и расходятся лишь в незначительных мелочах. Только последняя строфа не может быть восстановлена сколько-нибудь убедительно.

В стихотворении речь идет о брате Сафо Хараксе, о котором мы знаем и из других источников. Харакс, торговавший вином, прибыл по своим торговым делам в Египет и там, в Навкратисе, влюбился в рабыню-фракиянку Дориху, прозванную за свою красоту Родопис (розощекая). Он выкупил ее из неволи и долго жил с ней. За эту связь Сафо высмеяла брата в одном из своих стихотворений. Из найденного стихотворения можно заключить, что Харакс порвал наконец позорившую его связь и решил возвратиться домой: Сафо молит Нереид даровать брату счастливое возвращение и забвение всех его былых прегрешений (В. В.).

(обратно)

397

Фрагмент 88. Папирус испорчен. Новейшие издатели восстанавливают смысл иначе: «Пусть Дориха не хвастается, что она снова вступила в желанную связь».

(обратно)

398

Фрагмент 89. Полагают, что в основе этого стихотворения лежит народная песня. (Второй стих восстановлен предположительно.)

(обратно)

399

Фрагмент 90. Стихотворение приписывается Сафо предположительно.

(обратно)

400

Фрагмент 91. Помещено в Палатинской Антологии под именем Сафо. Однако Сафо, безусловно, не принадлежит.

(обратно)

401

Голос немолчный… — надпись, вырезанная на постаменте.

(обратно)

402

Эфопия — Артемида.

(обратно)

403

Свадебные песни. — В александрийском девятитомном собрании песен Сафо свадебные песни составляли целый том. Из них до нас дошло десятка два отрывков, которые приводятся ниже. Кроме того, в речах одного позднего ритора, Гимерия, сохранилось изложение общего содержания этих свадебных песен.

Сафо, рассказывает Гимерий, входит в брачный покой и украшает его венками и ветвями, стелет страстное ложе, собирает в спальню девушек; изображает Афродиту, как она едет на колеснице: перед нею резвится хор харит и эротов; волосы богини спереди, где их разделяет лоб, увенчаны гиацинтами, сзади свободно развеваются по ветру; у эротов же в кудрях и на крыльях золото; с факелами в руках, они летят впереди. Невесту Сафо сравнивает с яблоком, которое оказывает сопротивление пальцам тех, кто спешит сорвать его раньше времени, но доставляет высочайшую приятность тому, кто срывает его вовремя. Жениха же по его деяниям Сафо приравнивает к Ахиллесу (В. В.).

(обратно)

404

Лесбосский певец — Терпандр из Лесбоса, поэт и музыкант, основатель эллинской классической музыки, живший в VIII в. до н. э. (В. В.).

(обратно)

405

Фрагмент 105. Принадлежность стиха Сафо сомнительна.

(обратно)

406

Фрагмент 107. Сафо высмеивает деревенщину-жениха и его привратника (по-видимому, нечто вроде нашего «дружки») (В. В.).

(обратно)

407

Фрагмент 111. Текст восстановлен предположительно.

(обратно)

408

Фрагмент 116 и 117. Принадлежность этих фрагментов к эпиталамиям не бесспорна.

(обратно)

409

Плак — гора в Мизии (Малая Азия), у подножья которой были расположены Фивы Гипоплакийские (то есть расположенные под Плаком).

(обратно)

410

Фрагмент 118. Эти отрывки найдены в 1914 г. в оксиринхских папирусах. Они рисуют свадьбу Гектора и Андромахи.

(обратно)

411

По преданию, была ученицей и подругой Сафо. В действительности время ее жизни — IV в. до н. э. Умерла девятнадцати лет. Рассказывают, что мать запрещала ей заниматься поэзией и заставляла все время отдавать прядению и тканью. Свои переживания девушка излила в небольшой эпической поэме в триста стихов, называвшейся «Прялка». Эту поэму ставили на одну доску с произведениями Гомера. Недавно были опубликованы папирусные отрывки из ее произведений.

(обратно)

412

Фрагмент 1. Рыба помпил… — так называемая рыба-лоцман.

(обратно)

413

Фрагмент 4. …сирены… — Надгробные памятники нередко украшались изображениями сирен (В. В.).

(обратно)

414

Тенос — один из Кикладских островов.

(обратно)

415

Родом из Сикиона. Жила в середине V в. до н. э. Была особенно знаменита своими паройниями (пиршественными песнями) и сколиями — застольными песенками, которые в пестром чередовании попеременно распевались отдельными участниками пиршества. В них заключались обыкновенно разного рода нравственные изречения. Известен был ее эпический гимн во славу мальчика Адониса, любимца Афродиты, растерзанного вепрем.

(обратно)

416

Фрагмент 4. Из упомянутого гимна к Адонису. Говорит в подземном царстве Адонис. Отсюда вошла в употребление пословица: «Ребячливее, чем Адонис Праксиллы» (В. В.).

(обратно)

417

Родом из Танагры в Беотии. Время ее жизни вызывает споры среди ученых. Она обрабатывала в небольших эпических стихотворениях национальные мифы и местные сказания. Коринна, вместе с другой беотийской поэтессой Миртидой, стояла очень близко к своему народу. Обе они точно удержали беотийский народный говор. По преданию, эти поэтессы выступали во время общественных празднеств на состязаниях певцов и спорили за призы с самим великим Пиндаром. Коринна победила его пять раз. Ее сограждане воздвигли ей в Танагре статую. Павсаний по этому поводу сообщает: «Памятник певицы Коринны стоит на самом лучшем месте Танагры; в гимнасии находится также картина, изображающая, как Коринна обвивает себе голову победной повязкой после победы, одержанной в Фивах над Пиндаром. Я, однако, убежден, — прибавляет Павсаний, — что она победила благодаря диалекту, потому что пела не на дорийском говоре, как Пиндар, а на том, который должны были понимать эолийцы, а также еще потому, что она была прекраснейшей из тогдашних женщин, если можно судить по ее портретам» (IX, 22). Существует легенда, что по поводу пышного нагромождения образов, отличающего Пиндарову манеру, она заметила ему: «Сеять нужно горстями, а не кошелками».

Найдены папирусные фрагменты Коринны о состязании Киферона и Геликона, о дочерях Асопа (см. «Поэты-лирики древней Эллады и Рима» в переводах Я. Голосовкера).

(обратно)

418

Фрагмент 1. На ионийский лад… — Речь идет о стихотворном размере. Коринна пользовалась так называемыми «иониками».

(обратно)

419

Имя его неправильно пишут «Симонид» и, в отличие от великого эллинского поэта Симонида Кеосского, или младшего, называют Симонидом Старшим. Жил в VII в. до н. э. Родился на острове Самосе, откуда вывел колонию на остров Аморгос. Один из самых ранних ямбических поэтов.

Наиболее известно его стихотворение о женщинах, сохранившееся в своей основной части (см. «Поэты-лирики древней Эллады и Рима» в переводах Я. Голосовкера).

(обратно)

420

Жил в середине VII в. до н. э. По одним сведениям, родился в Сардах, столице Лидии, и в молодом возрасте прибыл в Спарту. Другие считали его спартанцем. Сочинил для спартанских празднеств большое количество лирических произведений, приобрел большую славу, умер стариком. Спарта признала его одним из национальных своих поэтов. Самым знаменитым родом творений Алкмана были парфенеи — особый род лирических поэм, исполнявшихся на празднествах хорами молодых девушек. Первый по времени представитель эллинской хоровой лирики. Переводы сделаны размерами подлинника.

(обратно)

421

Ст. 1. Начало парфенея не сохранилось; не ясно, кто был убит Полидевком.

(обратно)

422

Ст. 3-14. Речь идет о сыновьях Гиппокоонта — мифического героя, противника спартанского царя Тиндарея. Сыновья Гиппокоонта, согласно мифу, были убиты Гераклом, пришедшим Тиндарею на помощь.

(обратно)

423

Ст. 13. Порос — древний комментатор поясняет, что это то самое божество, которое Гесиод называет Хаосом («Теогония», ст. 116). О божестве Поросе в «Пире» Платона рассказывается иначе: «Гетера Диотима рассказывает Сократу о рождении Эроса: «По случаю рождения Афродиты боги пировали, — между другими также и Порос (Изобилие), сын богини Метиды. Когда они уже кончили есть, подошла, прося милостыни, Пения (Бедность) и остановилась у дверей. Порос, опьяненный нектаром, — вина тогда еще не существовало, — вышел в сад Зевса и так как устал и был выпивши, то заснул. Бедность (Пения) вследствие своей нужды возымела намерение зачать ребенка от Изобилия — Пороса. Она легла с ним и зачала Эроса». Некоторые современные ученые переводят имя Пороса как «Всемогущество» (В. В.).

(обратно)

424

Ст. 15. …Усилия ж тщетны. — Дословно «Сила — боса», то есть без сандалий (В. В.).

(обратно)

425

Ст. 19. С дочерью прекрасной Порка. — Порк, или Форкий, — морское божество. Вместе со своею супругою Кето олицетворяет враждебную, грозную силу моря, родящую из своих недр чудовищ и наполняющую душу человека ужасом. От этой супружеской пары произошел целый ряд мифических чудовищ — Горгоны, Ехидна и др. Ср. «Теогонию» Гесиода, ст. 270-336 (В. В.). Эпитет, характеризующий дочь Порка, не сохранился. Перевод В. В. Вересаева сделан по сомнительной догадке.

(обратно)

426

Ст. 40. Агидо — одна из предводительниц хора девушек, исполнявших парфеней.

(обратно)

427

Ст. 44-45. Речь идет о другой предводительнице — Агесихоре.

(обратно)

428

Ст. 50. Конь енетский… — Енеты — иллирийский народ. Сравнение прекрасной девушки с лошадью обычно для древнегреческой поэзии.

(обратно)

429

Ст. 59. Колаксаев конь за приз с ибенским спорит. — Названы знаменитые в древности породы коней.

(обратно)

430

Ст. 64. Орфрия. — По-видимому, речь идет о спартанской богине Артемиде Орфии.

(обратно)

431

Ст. 70-76. Перечисляются имена девушек, участвовавших в мусическом состязании.

(обратно)

432

Энесимброта, по-видимому, обучала девушек, участниц хора.

(обратно)

433

Ст. 87. Аотис — неизвестное божество.

(обратно)

434

Ст. 92-93. Снова девушка сравнивается с лошадью.

(обратно)

435

Ст. 100. Ксанф — река в Малой Азии.

(обратно)

436

Фрагмент 1. Текст этого отрывка находится в луврском папирусе, отысканном французским археологом Мариеттом в 1855 г. в одной из египетских гробниц… Многое… остается в отрывке спорным и темным, отдельные места его читаются и толкуются весьма различно. От стихов 22-29 сохранились лишь заключительные слова каждого стиха… При переводе мы придерживались чтения Дильса (В. В.).

(обратно)

437

Фрагмент 6. Вероятно, хор девушек говорит это о самом Алкмане.

(обратно)

438

Фрагмент 7. Кипериск, или кипер — осоковое растение, сыть или ситовник (В. В.). Изображение Эроса, порхающего по цветам, встречается также на вазовых росписях.

(обратно)

439

Фрагмент 9. Афиней, автор огромного компилятивного труда «Пир софистов» (II в. н. э.), цитирующий эти строки, говорит: «Архит, по словам Хамелеона, рассказывает, что Алкман был неумеренно влюблен в Мегалострату. Она была поэтесса, но обладала способностью и просто путем общения зажигать горячую любовь к себе» (В. В.).

(обратно)

440

…Эрисихиец… — Эрисиха — город в Акарнании, на западе Средней Греции.

(обратно)

441

Фрагмент 11. Это стихотворение дало основание предполагать, что Алкман родом из Сард.

(обратно)

442

Фрагмент 13. Хрисокола — кушанье из льняного семени и меда (В. В.).

(обратно)

443

Фрагмент 14. Афиней пишет: «Хидрон — вареная пшеница; вощаным же плодом пчел Алкман называет мед» (В. В.).

(обратно)

444

Фрагмент 15. Здесь впервые в греческой литературе год разделяется на четыре сезона.

(обратно)

445

Фрагмент 18. Аргоубийца — этого слова в тексте нет, и оно восстановлено предположительно.

(обратно)

446

Фрагмент 19. Антигон Каристский, писатель эллинистического периода, цитирующий эти строки в книге «Удивительные истории», 27 (23), пишет: «Когда самцы гальционы (зимородка) становятся слабыми от старости и уже не могут летать, то самки берут их на крылья и несут на себе. И то, что говорит Алкман, совпадает с этим. Он говорит, что слаб от старости и не может ни двигаться вместе с хором, ни принимать участие в плясках девушек» (В. В.).

(обратно)

447

Фрагмент 22. Эти стихи взяты из обращения к Аполлону.

(обратно)

448

Фрагмент 23. Приведенные стихи были, по-видимому, зачином пеана, хвалебной песни в честь божества.

(обратно)

449

Фрагменты 25-26. Предполагают, что оба фрагмента возникли из обработки Алкманом любимого поэтами эпизода встречи Одиссея с Навсикаей и ее служанками (см. «Одиссея», VI.)

(обратно)

450

Фрагмент 29. Алкман говорит о нити Мойры.

(обратно)

451

Ананка — богиня необходимости.

(обратно)

452

Родом из Колофона. Жил около 600 г. до н. э. Считался у древних первым поэтом любви. Широкой известностью пользовались его песни к прекрасной флейтистке Нанно. Переведено почти все, дошедшее от Мимнерма.

(обратно)

453

Фрагмент 4. Тифон — его история подробно рассказана в гомеровском гимне Афродите, 218-238.

(обратно)

454

Фрагмент 5. Первые три стиха сохранились также в сборнике элегий Феогнида (ст. 1020-1022). Кто истинный автор этих строк — не ясно.

(обратно)

455

Фрагмент 7. Эти стихи находятся также в сборнике элегий Феогнида (ст. 795-796).

(обратно)

456

Фрагмент 9. Пилос… Нелеев… — Нелей — мифический основатель Пилоса, отец воспетого Гомером Нестора. Первые стихи рассказывают о давних полумифических временах, когда ионийцы основали Колофон. Завоевание колофонянами эолийской Смирны относится к 688 г. до н. э. Река Алент впадает в Эгейское море между Колофоном и Смирной.

(обратно)

457

Фрагмент 10. Отрывок посвящен походу аргонавтов. Согласно мифу, город Эя находился в Колхиде, у восточного края земли, где Понт (Черное море) соединялся с обтекающей землю рекой Океаном. Правитель Эи Ээт, сын бога Гелиоса, владел Золотым руном. Узурпатор Пелий, дядя предводителя аргонавтов Ясона, приказал племяннику привезти Руно из Колхиды.

(обратно)

458

Фрагмент 11. Мимнерм хочет объяснить, каким образом Солнце (Гелиос, сын Гипериона), зайдя вечером на Западе (в стране Гесперидской), появляется утром на Востоке (в краю эфиопов).

(обратно)

459

…на Гермосских полях… — Гермос — река, протекавшая северней и северо-восточней Смирны.

(обратно)

460

Фрагмент 12. Из Смирнских элегий. Мимнерм хотел поднять боевой дух сограждан, напоминая о храбрости предков. На Гермосских полях жители Смирны некогда победили лидийского царя Гигеса (Гига). Во времена Мимнерма лидийцы продолжали угрожать Смирне.

(обратно)

461

Родился на острове Лесбосе. Жил в VII в. до н. э. Современник и земляк Сафо. Один из крупнейших лирических поэтов Эллады. Переведено лишь несколько из дошедших отрывков, первый из них — не размером подлинника.

(обратно)

462

Фрагмент 1. …совершило круг созвездье. — Древние связывали смену времен года с изменением видимого положения созвездий. Первое появление Сириуса на ночном небосводе совпадает в Греции с летней жарой.

(обратно)

463

Фрагмент 2. Эти стихи Алкея, приведенные Плутархом, найдены также на опубликованном в 1914 г. папирусе, на котором сохранились также обрывки четырех следующих стихов.

(обратно)

464

Фрагмент 4. В старых изданиях Алкея приводимое Гефестионом обращение Алкея: «Сафо фиалкокудрая, чистая, с улыбкой нежной!» — соединялось с вложенной Аристотелем в уста Алкея фразой: «Сказать хотел бы нечто, но стыдно мне». Многие современные издатели полагают, что эти слова взяты из свадебной песни Сафо, написанной в диалогической форме. Их пело мужское полухорие, а женское отвечало четверостишием: «Будь цель прекрасна и высока твоя…» и т. д.

(обратно)

465

Жил в VII-VI вв. до н. э. Родом из города Гимеры в Сицилии. Его настоящее имя — Тисий, а имя Стесихор он получил по роду своей деятельности: «стесихор» — значит «устроитель хоров». Самыми славными из его произведений были гимны, которые исполнялись хорами. Древность ставила Стесихора очень высоко. До нас дошли от его произведений ничтожные отрывки.

В последние годы найдено несколько новых фрагментов, повествующих о возвращении греков из-под Трои.

(обратно)

466

Фрагмент 1. Сын Зевсов — Геракл. Афиней (XI, 781), цитирующий эти стихи, сообщает: «Стесихор говорит, что Гелиос переплывает через Океан в чаше. В ней переправился и Геракл, когда добывал коров Гериона» (В. В.).

(обратно)

467

Кидонские яблоки — айва. (Название происходит от города Кидонии на Крите.)

(обратно)

468

Фрагмент 3. Отрывок посвящен описанию свадьбы Менелая и Елены.

(обратно)

469

Фригийский лад — напев, характерный определенным чередованием звуков. Мелодии фригийского лада, по словам Аристотеля, действовали возбуждающе.

(обратно)

470

Фрагмент 5. Отрывок взят из «Орестеи» Стесихора, которая послужила главным источником одноименной трилогии Эсхила.

(обратно)

471

Родом из Мегары. Жил в половине VI в. до н. э. В борьбе аристократии с демократией, отличающей ту эпоху, держал сторону аристократии, к которой и сам принадлежал. В Мегаре победила демократия, она изгнала знать, конфисковала ее имущество и поделила между гражданами земли крупных владельцев. От Феогнида дошел большой сборник почти в 1400 стихов, под заглавием «Элегии». Сборник состоит из слабо между собой связанных мелких частей, в которых Феогнид излагает свое политическое и моральное миросозерцание. Это такой же замечательный памятник аристократического классового самосознания, каким памятником крестьянского самосознания являются «Работы и дни» Гесиода. Поучения свои Феогнид обращает к своему молодому другу Кирну, по отцу Полипаиду. Встречаются, однако, обращения и к другим лицам (Симониду, Ономакриту). Переведено полностью начало первой книги элегий — 226 стихов. Остальные переведены выборочно.

(обратно)

472

Ст. 1-10. Обращение к Аполлону — богу, покровителю искусств, предводителю Муз, — обычно в греческой поэзии для начала произведений.

(обратно)

473

Ст. 11-12. Ты, что Атридом жертвой была почтена… — Поэт подразумевает жертвоприношение Ифигении, совершенное Агамемноном, сыном Атрея, перед отплытием из Авлиды в Трою.

(обратно)

474

Ст. 15. На Кадмовой свадьбе… — На свадьбе основателя Фив Кадма с Гармонией присутствовали все боги.

(обратно)

475

Ст. 19-23. Греческие поэты послегомеровского периода часто называли в стихах свое имя, как указание на авторство и как свидетельство подлинности своих произведений (так называемый «сфрагис» — печать подлинности). У Феогнида такую же роль играет имя его юного друга Кирна Полипаида.

(обратно)

476

Ст. 28. «Хорошие люди» в понимании Феогнида это люди знатного происхождения; «плохими», или «злыми», Феогнид называет простолюдинов.

(обратно)

477

Ст. 40. Муж дерзновенный… — Намек на возможность установления в Мегаре тирании, характерной для этой эпохи формы диктатуры демоса (свободных граждан, не принадлежащих к аристократии).

(обратно)

478

Ст. 209. Этот и ряд последующих стихов написаны, по-видимому, после изгнания аристократов из Мегары.

(обратно)

479

Ст. 541-542. Имеется в виду гибель кентавров в битве с лапифами.

(обратно)

480

Ст. 773-782. Алкофой — мифический царь, построивший с помощью Аполлона укрепления вокруг Мегары. Мидянами греки называли персов. Стихи, по-видимому, сочинены во время греко-персидских войн.

(обратно)

481

Ст. 783. …в земле сикелийской — то есть в Сицилии.

(обратно)

482

Ст. 826. Вот уж граница страны с площади нашей видна. — Враги захватили территорию, непосредственно прилегающую к городу. Не ясно, относится ли это к Мегаре или к другому городу.

(обратно)

483

Ст. 829. Скиф — в этом месте означает «пьяница». Греки приписывали скифам неумеренное пристрастие к вину. Ср. стихотворение Анакреона, переведенное А. С. Пушкиным: «Что же сухо в чаше дно?».

(обратно)

484

Ст. 833. …к воронам все нагие дело идет! — «К воронам» — греческое выражение, соответствующее пашему «к черту».

(обратно)

485

Ст. 881. Феотим — неизвестный нам лакедемонянин.

(обратно)

486

Ст. 882. Платанистунт — ручей в Лаконии.

(обратно)

487

Ст. 887-888. Феогнид, по-видимому, служил наемником.

(обратно)

488

Родом из Регия (ныне Реджо ди Калабрия), на южной оконечности Великой Греции (Италии). Жил в VI в. до н. э. Большую часть жизни провел вне родины, преимущественно на острове Самосе, при дворе знаменитого тирана Поликрата. Смерть Ивика породила знаменитую легенду, в новейшее время обработанную Шиллером в его «Ивиковых журавлях». На Ивика напали разбойники. В это время в небе пролетали журавли. Умирая, Ивик сказал: «Журавли отомстят за меня!» Некоторое время спустя разбойники пришли в город. Один из них увидел летящих в небе журавлей и сказал другому: «Вот они — мстители за Ивика!» Окружающие услышали эти слова и схватили убийц. Ивик оставил о себе память преимущественно как песнопевец любви и страстный поклонник красоты юношей.

Дошли незначительные фрагменты.

В 1922 г. был опубликован новый отрывок, в котором рассказывается о Троянской войне.

(обратно)

489

Фрагмент 4. Пурпурница — какая-то птица с красным оперением.

(обратно)

490

Фрагмент 5. Евриал — прекрасный юноша, к которому обращается Ивик.

(обратно)

491

Фрагмент 10. Белоконных сыновей Молионы… — Сыновья-близнецы, Еврит и Ктеат, родились у Молионы, жены Актора. Молиониды сражались против Геракла на стороне своего дяди Авгия.

(обратно)

492

Фрагмент 11. Ивик говорит об Ортигии — острове близ Сиракуз, который был соединен дамбой с сушей.

(обратно)

493

Родился на Теосе, в Ионии. Жил в VI в. до н. э. Большую часть жизни провел при дворах различных тиранов (на Самосе, в Афинах, в Лариссе). Умер глубоким стариком. Типичный представитель того «легкого» отношения к жизни, которое многие и до сих пор считают характерным вообще для эллинского жизнеотношения. В действительности, жадная и благоговейная влюбленность в жизнь, отмечающая древнее эллинство, не имеет ничего общего с легкомысленным культом наслаждения, проповедуемым гулякой-Анакреоном и характерным для всякой разлагающейся эпохи и разлагающегося класса. Переведены лишь некоторые из дошедших песен и фрагментов Анакреона. Всё — размерами подлинников.

(обратно)

494

Фрагмент 2. Пектида — струнный инструмент, лидийская арфа.

(обратно)

495

Фрагмент 4. Бросился я вновь со скалы Левкадской. — По рассказу греческого географа Страбона, с Левкадской (Левкатской) скалы бросались в море влюбленные. Как повествует легенда, бросившись с этой скалы, погибла Сафо.

(обратно)

496

Фрагмент 17. Стихотворение было высечено на могильном памятнике неизвестного нам воина Тимокрита.

(обратно)

497

Примечания написаны М. Альтманом.

(обратно)

498

Ст. 3. С писчей доской — дощечка, покрытая воском, на которой писали особой палочкой, один конец которой был острый — для писания, другой широкий — для растирания воска.

(обратно)

499

Ст. 9. …только что спасшись от кошки. — В оригинале, собственно, не кошка, а ласка: в то время, к которому может быть отнесена поэма, в Греции кошек не было. Самые ранние упоминания о кошках в античной литературе — у Геродота (II,66), у Аристофана (Ахарняне, 844).

(обратно)

500

Ст. 19. Грязной — по-гречески «Пелей». Явный намек на имя отца величайшего героя Троянской войны Ахилла, сына Пелея и морской богини Фетиды; последней здесь соответствует Гидромедуза — «Водяная владычица».

(обратно)

501

Ст. 39. Ни пирожочки медовые — их же и боги вкушают. — Медовые пирожочки — бескровное приношение богам. Нередко — за недостатком жертвенных животных — этим лепешкам придавали форму и вид того животного, которого полагалось приносить в жертву: боги относились к этому снисходительно.

(обратно)

502

Ст. 152. Вот что я вам предложу и что кажется мне наилучшим… — стереотипная эпическая формула в устах оратора, вносящего на собрании какое-нибудь предложение или совет; многократно встречается у Гомера (см. «Илиада», IX, 103; XII, 215; XIII, 735, и др.).

(обратно)

503

Ст. 205. …С грохотом страшным скатился, доспехи на нем зазвенели… — Стих целиком гомеровский, представляющий собой стандартную эпическую формулу (см. «Илиада», IV, 504; V, 42; XIII, 187; XVII, 50, 311, и «Одиссея», XXIV, 525).

(обратно)

504

Большой фрагмент Архилоха найден в 1954 г. среди оксиринхских папирусов.

Внезапный переход от воспевания подвига какой-то женщины к радости по поводу благополучного возвращения друга вызвал различные предположения филологов, занимавшихся новонайденным отрывком. По-видимому, Архилох, встретившись со старым другом, отчаявшимся в жизни, приводит ему, как тогда было принято, мифологический пример — судьбу знаменитой женщины старых времен, стоявшей на краю гибели, но спасенной благодаря помощи друга. О какой женщине идет речь, неизвестно; возможно, это лемносская царица Гипсипила, сказание о которой сплетается с мифом об аргонавтах. Мужья лемносских женщин пренебрегли своими женами, взяли себе фракийских наложниц; за это жены под руководством царицы Гипсипилы перебили всех мужчин на острове. Лемносу угрожала опасность нападения фракийцев, но в этот момент к острову пристал корабль аргонавтов; Ясон и его спутники защитили лемниянок.

(обратно)

505

Стихотворение состоит из двух частей, найденных на разных папирусах и опубликованных в 1939 г. В нем ясно видны политические симпатии поэтессы. Строки в квадратных скобках восстановлены по связи.

(обратно)

506

Стихотворение представляет собою торжественное проклятие тирану Питтаку. Кемелий — местное божество, впоследствии отождествленное с Дионисом. Сын Ирры — Питтак.

(обратно)

507

Недавно найденные стихотворения расширяют наше представление о творчестве древнего певца «любви и наслаждений».

(обратно)

508

Стихотворение 2. Посвящено прекрасному мальчику-фракийцу Гигу, который состриг свои кудри. Строки, заключенные в квадратные скобки, восстановлены по связи.

(обратно)

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

  I

  II

  III

  IV

  * * *

  * * *

  * * *

Гомеровы гимны7

  I. К АПОЛЛОНУ ДЕЛОССКОМУ.8

  II. К АПОЛЛОНУ ПИФИЙСКОМУ.15

  III. К ГЕРМЕСУ.51

  IV. К АФРОДИТЕ.74

  V. К ДЕМЕТРЕ.88

  VI. К АФРОДИТЕ.

  VII. ДИОНИС И РАЗБОЙНИКИ.114

  VIII. К АРЕСУ.119

  IX. К АРТЕМИДЕ.

  X. К АФРОДИТЕ.

  XI. К АФИНЕ.

  XII. К ГЕРЕ.

  XIII. К ДЕМЕТРЕ.

  XIV. К МАТЕРИ БОГОВ.

  XV. К ГЕРАКЛУ ЛЬВИНОДУШНОМУ.126

  XVI. К АСКЛЕПИЮ.

  XVII. К ДИОСКУРАМ.

  XVIII. К ГЕРМЕСУ.

  XIX. К ПАНУ.128

  XX. К ГЕФЕСТУ.

  XXI. К АПОЛЛОНУ.

  XXII. К ПОСЕЙДОНУ.

  XXIII. К ЗЕВСУ.

  XXIV. К ГЕСТИИ.

  XXV. К МУЗАМ И АПОЛЛОНУ.137

  XXVI. К ДИОНИСУ.

  XXVII. К АРТЕМИДЕ.

  XXVIII. К АФИНЕ.

  XXIX. К ГЕСТИИ.

  XXX. К ГЕЕ, МАТЕРИ ВСЕХ.

  XXXI. К ГЕЛИЮ.142

  XXXII. К СЕЛЕНЕ.

  XXXIII. К ДИОСКУРАМ.

  XXXIV. ОТРЫВКИ ГИМНА К ДИОНИСУ.146

Гесиод

  Работы и дни153

  О происхождении богов (Теогония)236

АРХИЛОХ287

  БОЕВАЯ ЖИЗНЬ

  ПЕРЕСЕЛЕНИЕ С ПАРОСА. ЖИЗНЬ НА ФАСОСЕ

  ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

  ЛЮБОВЬ. НЕОБУЛА И ЛИКАМБ

  ГИБЕЛЬ АРХИЛОХОВА ЗЯТЯ

  ЖИЗНЕОТНОШЕНИЕ

  РЕЛИГИЯ

  ГИМН К ГЕРАКЛУ

  ЛИЧНОЕ

  РАЗНОЕ

  БАСНИ

    ОРЕЛ И ЛИСИЦА

САФО348

  ПОДРУГИ И УЧЕНИЦЫ. СОПЕРНИЦЫ349

  ПРИРОДА

  О ГОЛУБЯХ

  ПОЭЗИЯ

  ЖИ3НЕОТНОШЕНИЕ

  РЕЛИГИЯ

  ЛИЧНОЕ

  РАЗНОЕ

  ПОДПИСЬ К СТАТУЕ

  СВАДЕБНЫЕ ПЕСНИ. (ЭПИТАЛАМИИ)403

ДРУГИЕ ЭЛЛИНСКИЕ ПОЭТЕССЫ

  ЭРИННА411

  ПРАКСИЛЛА415

  КОРИННА417

СЕМОНИД АМОРГОССКИЙ419

АЛКМАН420

  ПАРФЕНЕИ

МИМНЕРМ452

  ИЗ ПЕСЕН К НАННО

АЛКЕЙ461

СТЕСИХОР465

ФЕОГНИД471

  ЭЛЕГИИ

ИВИК488

АНАКРЕОН493

  ЭПИТАФИЯ

ПРИЛОЖЕНИЯ

  ВОЙНА МЫШЕЙ И ЛЯГУШЕК497

  НОВОНАЙДЕННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ ГРЕЧЕСКИХ ЛИРИКОВ

    АРХИЛОХ504

    САФО505

    АЛКЕЙ506

    АНАКРЕОН507

      1

      2508 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg