«12 великих комедий»

12 великих комедий (fb2) - 12 великих комедий 3768K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Коллектив авторов

12 Великих комедий

Жан-Батист Мольер. Мещанин во дворянстве

Действуюцие лица

Г-н Журден.

Г-жа Журден.

Люсиль – их дочь.

Клеонт – влюбленный в Люсиль.

Доримена – маркиза.

Дорант – граф, влюбленный в Доримену.

Николь – служанка Журдена.

Ковьель – слуга Клеонта.

Учитель музыки.

Его ученик.

Учитель танцев.

Учитель фехтования.

Учитель философии.

Портной.

Его ученик.

Первый слуга.

Второй слуга.

Действие происходит в Париже, в доме г-на Журдена

Действие первое

Явление первое

Учитель музыки, его ученик (пишет ноты за столом, посреди сцены), певица, два певца, учитель танцев, танцовщики.

Учитель музыки (певице и певцам). Входите, входите! Можете отдохнуть, пока его нет…

Учитель танцев (танцовщикам). Вы тоже… вот сюда!

Учитель музыки (ученику). Готово?

Ученик. Да.

Учитель музыки. Покажи!.. Что хорошо, то хорошо!..

Учитель танцев. Новенькое что-нибудь?

Учитель музыки. Да. Я задал ему написать серенаду к тому времени, как наш проснется…

Учитель танцев. Можно взглянуть?

Учитель музыки. Да вот будем исполнять, так услышите. Ждать недолго!

Учитель танцев. Работы нам с вами теперь достаточно!

Учитель музыки. Верно! Находка для нас обоих! Спасибо господину Журдену за то, что взбрело ему в голову перекроить себя на благородный и светский лад… Хорошо стало бы и музыкантам, и танцорам, если бы всех такая же блажь одолела!..

Учитель танцев. Так ли?.. Я, с своей стороны, предпочел бы, чтобы этот господин побольше смыслил в том, чему мы его обучаем…

Учитель музыки. Смыслит-то он, правда, мало, зато платит много; а по нынешним временам нашему брату только это и нужно!..

Учитель танцев. Нет, я и славой не брезгаю… Рукоплескания – вещь, бесспорно, приятная; а возиться с дураками, тратить время и силы на то, чтобы пронять какого-нибудь тупицу, это, по-моему, сущая пытка для всякого художника… То ли дело работать на людей, способных почувствовать все тонкости искусства, умеющих оценить все красоты произведения и доставить несколько истинно отрадных минут вашему самолюбию! Уж против этого вы ничего не скажете… Да, только тот, чей труд верно понят и достойно поощрен, вправе считать себя вполне удовлетворенным и вознагражденным… Таков мой взгляд, по крайней мере… Громкие похвалы – что может быть слаще этого!

Учитель музыки. Я с вами согласен и сам не прочь от рукоплесканий… Пощекотать самолюбие, – отчего ж, но ведь этим сыт не будешь… От одних похвал проку мало; а вот если к ним присоединяется что-нибудь существенное, такое, что можно руками дать и руками взять, это похвала настоящая! О Журдене я, конечно, далеко не высокого мнения: ни знаний, ни способностей, ни вкуса – как есть ничего; но он так богат, что ему все простить можно… Художественное понимание у него в кошельке, а похвалы его из чистого золота… Во всяком случае, как вы и сами видите, от этого неуча мещанина нам с вами куда больше поживы, чем от того знатного барина, который ввел нас сюда…

Учитель танцев. В ваших словах есть доля правды; но, по-моему, вы уж слишком много придаете значения деньгам… Корысть – чувство настолько предосудительное, что порядочному человеку следует скрывать его… Учитель музыки. Однако денежки вам все-таки подай?!.

Учитель танцев. Само собой разумеется, но я не придаю им большого значения… Мне хотелось бы, чтобы господин Журден при его богатстве был хоть несколько потолковее…

Учитель музыки. Да и мне хотелось бы; ведь только над этим мы с вами и бьемся! Но так или иначе, он создает нам известность, другие за него будут нас расхваливать, а он за других будет нам платить…

Учитель танцев. Вот и он…

Явление второе

Те же, Журден (в халате и ночном колпаке), двое слуг.

Журден. Ну что ж, господа, за дело – раз, два, три!..

Учитель танцев. То есть как это «раз, два, три»?!.

Журден. Нуда это самое… как, бишь, оно у вас называется? Вокальный пролог, танцевальный диалог, так, что ли?..

Учитель танцев. Ага!

Учитель музыки. Мы готовы – приказывайте!

Журден. Вам пришлось подождать немного; но это оттого, что теперь я одеваюсь как знатные баре… А еще портной удружил мне: такие шелковые чулки прислал, что я насилу натянул их!

Учитель музыки. Не извольте беспокоиться!..

Журден. Так уж вы, пожалуйста, не уходите: сейчас мне принесут платье, и я хочу, чтобы вы полюбовались мною…

Учитель танцев. Мы всецело к вашим услугам!..

Журден. Вы увидите настоящего щеголя – с головы до ног!

Учитель музыки. Мы не смеем сомневаться в этом!..

Журден. А вот я себе халат сделал!..

Учитель танцев. Прекрасный халат!..

Журден. Портной уверяет, что все знатные баре такие халаты по утрам надевают…

Учитель музыки. Идет вам как нельзя лучше!..

Журден. Человек! Эй, люди!..

Первый слуга. Что угодно-с?

Журден. Ничего… Это я так, для порядка… (Учителям.) А что вы скажете о моих ливреях?..

Учитель танцев. Превосходные ливреи!..

Журден (распахивая халат, под которым оказываются узкие штаны из красного бархата и камзол из зеленого бархата). Глядите-ка еще, это для утренних упражнений…

Учитель музыки. Очень изящно!

Журден. Человек!..

Первый слуга. Что прикажете-с?

Журден. Другой человек!..

Второй слуга. Что прикажете-с?

Журден (снимая халат). Держите! (Учителям.) Хорош?..

Учитель танцев. Загляденье!

Журден. Ну-ка, с чего начнем?!.

Учитель музыки. Сначала я попросил бы вас прослушать (указывая на своего ученика) его сочинение – серенаду, которую вы мне заказали. Это один из моих учеников – большой мастер на такие вещи…

Журден. Ладно, но зачем же вы это ученику всучили?!. Невелика работа – можно было бы и самому сделать!

Учитель музыки. Ученик ученику рознь, сударь; есть между ними такие, что никакому учителю не уступят… А за эту серенаду я вам отвечаю – прослушайте только…

Журден (слугам). Дайте халат – так мне удобнее будет… Постойте, без халата, пожалуй, лучше… Нет, давайте! – в халате все-таки попристойнее…

Певица

С тех пор как приковал меня твой чудный взгляд, Я чахну день за днем от страстного томленья… О если у тебя к друзьям нет сожаленья, То сколько мук врагам глаза твои сулят?..

Журден. Больно жалобно что-то – ко сну клонит… Повеселей бы что-нибудь!..

Учитель музыки. Музыка должна соответствовать словам, сударь…

Журден. Недавно меня научили прехорошенькой песенке. Постойте… Ну… Как, бишь, это?..

Учитель музыки. Право, не знаю.

Журден. Про барашка…

Учитель музыки. Про барашка?..

Журден. Да-да… А, вспомнил! (Поет.)

Думал я, моя милашка, Что добрее ты барашка, Потому что всех милей: То-то был я дуралей!.. Хоть милашка ты, нет спора, Но узнал я очень скоро, Что барашек наш, ей-ей, Тигра лютого лютей!..

Недурна песенка?!.

Учитель музыки. Прелестная!

Учитель танцев. И у вас она очень мило выходит!..

Журден. А музыке-то ведь я не учился…

Учитель музыки. Должны учиться, сударь, так же как учитесь танцам. Эти два искусства тесно связаны между собой…

Учитель танцев. И открывают нашей душе неисчерпаемый родник наслаждений…

Журден. Ну а знатные баре тоже учатся музыке?

Учитель музыки. Обязательно, сударь!

Журден. Тогда и я буду учиться… Затрудняюсь я только насчет времени: кроме учителя фехтования, который уж начал заниматься со мной, я нашел еще учителя философии; сегодня у нас первый урок…

Учитель музыки. Философия… да, конечно… Но музыка, сударь, музыка…

Учитель танцев. Музыка и танцы… Музыка и танцы – это все, что требуется…

Учитель музыки. Для государства нет ничего важнее музыки!

Учитель танцев. Для человека нет ничего нужнее танцев!

Учитель музыки. Без музыки государство не может существовать…

Учитель танцев. Без танцев человек не знал бы, что ему делать!

Учитель музыки. Все раздоры, все войны, какие только видит мир, происходят от незнания музыки…

Учитель танцев. Все людские бедствия, все гибельные перевороты, какими полна история, все ошибки политиков, все промахи великих полководцев – все это от неуменья танцевать!..

Журден. Как так?..

Учитель музыки. Если бы все люди жили между собой в согласии, войны бы не было, – не так ли?

Журден. Так…

Учитель музыки. А если бы все люди учились музыке, разве это не заставило бы их слиться в одну семью и разве не установился бы на земле вечный мир?..

Журден. Согласен…

Учитель танцев. Теперь представьте себе, что человек совершил упущение – в семейных ли делах, в управлении ли государством, в командовании ли армией, не скажете ли вы о таком человеке, что он сделал неверный шаг?

Журден. Скажу…

Учитель танцев. А тот, кто умеет танцевать, может сделать неверный шаг, как вы думаете?..

Журден. Согласен, согласен… С обоими согласен…

Учитель танцев. Мы именно хотели показать вам, насколько танцы и музыка превосходят все остальное и насколько они вообще полезны…

Журден. Теперь вижу…

Учитель музыки. Не позволите ли нам приступить?

Журден. Да.

Учитель музыки. Я уже говорил вам о моей попытке выразить в музыке самые разнообразные чувства.

Журден. Отлично!

Учитель музыки (певице и певцам). Подойдите! (Журдену.) Следует вообразить, что это пастухи…

Журден. Опять пастухи?!. Что они вам всем так полюбились?..

Учитель музыки. Это для правдоподобия: музыкальный разговор только и возможен в виде пасторали. Пастухи всегда пели – с тех пор как мир стоит; а как бы дико и смешно вышло, если бы вдруг запели принцы или мещане!..

Журден. Ну-ну! Послушаем!..

МУЗЫКАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ

Певица и два певца.

Певица

Когда любовь над нами власть берет, Не знаем мы покоя от забот… Отрадны, говорят, любовные страданья; Пусть говорят Нам, что хотят, Но всех счастливей мы, свободные созданья…

Первый певец

Лишь те и счастливы, кто познает любовь И в ком она воспламеняет кровь, Сердца одним желанием волнуя; А без любви Хоть не живи: Все наши радости – в отраве поцелуя!..

Второй певец

Была бы счастьем жизнь полна, Когда б любовь была верна: Но горе, горе нам! Теперь и в целом свете Пастушки верной не найдешь — И на любовь рукой махнешь, Чтоб только не попасть в предательские сети…

Первый певец

О пламя святое!

Певица

О дивная воля!

Второй певец

О лживое племя!

Первый певец

Ты счастье земное!

Певица

Ты чудная доля!

Второй певец

Ты адское семя!

Первый певец

Люби!.. Здесь, на земле, блаженства нет иного…

Певица

Пастушку верную легко-легко найти…

Второй певец

Увы, не знаю где!..

Певица

Чтоб нашу честь спасти, Тебя, мой пастушок, я полюбить готова…

Второй певец

Поручишься ли ты мне в верности своей?..

Певица

Попытка не беда… Я вижу, ты решился… Посмотрим, кто кого полюбит горячей!

Второй певец

А кто изменит – о, тот лучше б не родился!

Все трое

Так всякое дело Венчает конец… Да здравствует счастье Двух верных сердец!..

Журден. И все?!.

Учитель музыки. Все…

Журден. Ловко подобрано… и словечки попадаются забористые!

Учитель танцев. А теперь позвольте вам показать мою работу: красивейшие телодвижения и положения, какие только возможны в танцах!

Журден. И у вас пастухи?!.

Учитель танцев. Все что пожелаете! (Танцовщикам.) Начинайте.

БАЛЕТ

Четыре танцовщика исполняют разные па и принимают разные позы по указанию учителя.

Действие второе

Явление первое

Журден. учитель музыки, учитель танцев, первый слуга.

Журден. Вот это я люблю! Молодцы, ребята!

Учитель танцев. А танцы вместе с пением еще лучше! Это будет как раз в том маленьком балете, который мы для вас составили…

Журден. Оно и кстати… Одна особа обещала сделать мне честь откушать у меня, и я хочу доставить ей удовольствие…

Учитель танцев. Все готово!

Учитель музыки. Ах, сударь, это далеко не то что нужно: при том великолепии, какое вас окружает, и при вашей склонности ко всему прекрасному вам бы следовало устраивать у себя по средам или по четвергам концерты…

Журден. А знатные баре это делают?..

Учитель музыки. Конечно, сударь!

Журден. Что ж, можно… И хорошо это?..

Учитель музыки. Очень хорошо! Состав должен быть такой: три голоса – дискант, альт и бас, для аккомпанемента – виолончель, лютня и клавесины, чтобы держать внизу октаву, и для ритурнелей – две скрипки…

Журден. Недурно бы еще морскую трубу запустить… Очень мне этот инструмент нравится – звуку него славный…

Учитель музыки. Позвольте уж нам по-своему распорядиться…

Журден. Певцов-то к обеду не забудьте прислать!

Учитель музыки. Будьте покойны…

Журден. А главное – насчет балета постарайтесь…

Учитель танцев. Останетесь довольны… Между прочим, покажем вам несколько менуэтов…

Журден. А… менуэт – это мой конек: поглядите, как я его танцую… Господин учитель, не угодно ли?

Учитель танцев. Потрудитесь взять шляпу, сударь…

Журден берет у слуги шляпу и надевает ее сверх колпака; учитель, взяв Журдена за руку, заставляет его танцевать под напев менуэта.

Ла-ла-ла-ла-ла-ла! ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла! ла-ла-ла-ла-ла-ла! ла-ла-ла-ла-лала! ла-ла-ла-ла-ла! В такт, пожалуйста!.. Ла-ла-ла-ла! Правая, правая!.. Ла-лала! Не болтайте головой!.. Ла-ла-ла-ла-ла! ла-ла-ла-ла-ла! Руки, руки выпячиваете! Ла-ла-ла-ла! Носки врозь! Ла-ла-ла!

Журден. Ну что?!.

Учитель музыки. Лучше и нельзя!

Журден. Кстати, научите меня, как нужно кланяться маркизе; мне это скоро потребуется…

Учитель танцев. Кланяться маркизе?

Журден. Да! Есть такая маркиза – Доримена…

Учитель танцев. Вашу руку!

Журден. Нет, вы только покажите: я увижу и запомню…

Учитель танцев. Если вы желаете, чтобы это вышло вполне почтительно, то сделайте так: поклон – и подайтесь назад, потом три поклона и с каждым поклоном вперед; а под конец – на колени…

Журден. Ну-ка для примера…

Учитель танцев показывает.

Ладно!

Явление второе

Те же, второй слуга (с двумя рапирами).

Второй слуга. Учитель фехтования, сударь…

Журден. Пусть войдет; его-то я и жду… (Учителям.) Полюбуйтесь, как я это проделываю!..

Явление третье

Те же, учитель фехтования.

Учитель фехтования (взяв у слуги рапиры и передав одну Журдену). Начнемте, сударь, – поклон! Корпус прямо, слегка на левое бедро! Не раздвигайте ног! Ступни в одну линию! Кисть против бедра! Острие наравне с плечом! Короче правую руку! Левую выше! Левое плечо свободней! Голову прямо! Взгляд смелей! Выпадайте! Корпус тверже! Кварт! Раз, два! Спокойнее! На месте! Раз, два! Прыжок назад! Шпагу вперед, берегите корпус! Раз, два! Тьерс! Выпадайте! Корпус тверже! Выпадайте! Так! Раз, два! Спокойнее! Сильнее! Раз, два! Прыжок назад! Защищайтесь!.. (Наносит Журдену несколько ударов, повторяя: «Защищайтесь!»)

Журден. Каково?..

Учитель музыки. Чудеса!

Учитель фехтования. Я уже вам говорил, что вся тайна этого искусства заключается в двух главных приемах: наносить удары и отражать их. На прошлом уроке вы могли убедиться в том, что при уменье отклонять шпагу противника получить удар немыслимо; а для этого достаточно легкого движения кисти к себе и от себя…

Журден. Не нужно, стало быть, никакой храбрости на то, чтобы убить человека, а самому уцелеть!..

Учитель фехтования. Совершенно верно… Разве я не показал вам этого наглядно?..

Журден. Да-да!..

Учитель фехтования. Теперь для вас ясно, каким почетом должно пользоваться в государстве наше искусство и насколько оно выше других ни к чему не пригодных занятий, вроде танцев, музыки…

Учитель танцев. Потише, господин фехтовальщик! О танцах прошу так не выражаться!

Учитель музыки. Советую вам проникнуться должным уважением к музыке…

Учитель фехтования. Уж не хотите ли вы равняться со мной?.. Вот чудаки-то!

Учитель музыки. Какая важная особа, подумаешь!

Учитель танцев. Петух индейский в нагруднике!..

Учитель фехтования. Ой, смотрите, господин плясунчик, не заплясать бы вам под мою дудку! А вы, господин певунчик, пожалуй – так запоете, как отродясь не певали!

Учитель танцев. Ну-ну, шпагой-то пырнуть и я сумею лучше вашего еще, пожалуй!

Журден (учителю танцев). Ошалели вы!.. Не видели разве, как он тьерсами и квартами жарит, и не слыхали, что ему ничего не стоит наглядно убить человека?!.

Учитель танцев. Эка невидаль! Плевать мне на его тьерсы и кварты!

Журден (учителю танцев). Тише, говорят вам…

Учитель фехтования (учителю танцев). Повтори-ка, повтори, пигалица!

Журден (учителю фехтования). Оставьте, господин учитель!

Учитель танцев (учителю фехтования). Что, что, битюг толстоногий?!.

Журден (учителю танцев). Оставьте, господин учитель!

Учитель фехтования. Если я наскочу на тебя…

Журден (учителю фехтования). Легче, легче!

Учитель танцев. Если я возьмусь за тебя…

Журден (учителю танцев). Не так горячо!

Учитель фехтования. Света не взвидишь!

Журден (учителю фехтования). Пожалуйста!..

Учитель танцев. Ох, что будет!

Журден (учителю танцев). Прошу вас!..

Учитель музыки. А вот мы его как следует проучим!..

Журден (учителю музыки). Вы-то хоть, ради бога…

Явление четвертое

Те же, учитель философии.

Журден. Ах, господин философ, как вы кстати подоспели с вашей философией! Будьте добры, уймите этих господ!

Учитель философии. Что такое?! В чем дело?..

Журден. Разъярились и переругались из-за того, чье занятие лучше, – и вот уж драться готовы…

Учитель философии. Господа, господа, возможно ли терять самообладание до такой степени?!. Разве вы не читали рассуждения Сенеки «О гневе»? Что может быть постыднее и позорнее этой страсти, превращающей человека в дикого зверя! И не должен ли разум управлять всеми нашими движениями?!.

Учитель танцев. Вы не слыхали, сударь, как презрительно и оскорбительно отзывался он о танцах, которым я учу, и о музыке, которую преподает мой товарищ…

Учитель философии. Разумный человек выше всяких оскорблений; ответ на них один: спокойствие и терпение…

Учитель фехтования. Они себя со мной равнять вздумали!

Учитель философии. И это вас взволновало?!. Не в суетной славе и не в пустой кличке надлежит людям соревноваться между собою, а в мудрости и в добродетели…

Учитель танцев. Я доказываю, что танцы – такая наука, к которой нельзя относиться иначе как с полным уважением…

Учитель музыки. Я, с своей стороны, утверждаю, что человечество во все времена благоговело перед музыкой…

Учитель фехтования. А я стою на том, что фехтование – всем наукам наука!

Учитель философии. Чем же будет тогда философия?.. Нет, какова наглость – так важничать передо мной и называть наукой такие занятия, которые даже искусством назвать нельзя?!.. И кто же дерзает на это? Жалкие ремесленники, бродяги, скоморохи, шуты гороховые!..

Учитель фехтования. Ах ты мразь философская!

Учитель музыки. Ах ты буквоед протухлый!

Учитель танцев. Ах ты гуща чернильная!

Учитель философии. Смеете вы, бездельники… (Бросается на них; они его бьют.)

Журден. Господин философ!

Учитель философии. Подлецы! Мошенники! Прохвосты!

Журден. Господин философ!

Учитель фехтования. Болячка поганая!

Журден. Господа!

Учитель философии. Нечестивцы!

Журден. Господин философ!

Учитель танцев. Неуч проклятый!

Журден. Господа!

Учитель философии. Изверги!

Журден. Господин философ!

Учитель музыки. К черту нахала!

Учитель философии. Мерзавцы! Негодяи! Прощелыги! Разбойники!

Журден. Господин философ! Господа! Господин философ! Господа! Господин философ!..

Все четверо уходят, продолжая драться.

Явление пятое

Журден, слуга.

Журден. Так-то вот лучше – жарьте вовсю; а меня это не касается, да и платье на мне новое… Не дурак я тоже, чтобы сунуться разнимать их: и не оглянешься, как самому влетит!..

Явление шестое

Те же, учитель философии.

Учитель философии (поправляя воротник). Теперь за урок…

Журден. Ах, сударь, мне очень прискорбно, что над вами такая беда стряслась!..

Учитель философии. Сущий вздор! Философ должен относиться к вещам просто… Я напишу на них сатиру в ювеналовском роде, и тогда они почувствуют мою силу… Оставим это… Чему вы желаете учиться?

Журден. Хорошо бы всему понемножку! Очень уж большая охота у меня сделаться ученым – и так мне досадно на моих родителей, что они вовремя не обучали меня как следует…

Учитель философии. Прекрасное рассуждение: «Nam, sine doctrina, visa est quasi mortis imago». Понятно это вам? По-латыни вы знаете, конечно?..

Журден. Да, но вы со мной разговаривайте так, как будто я ничего не знаю… Переведите-ка то, что вы сказали…

Учитель философии. Я сказал: «Без науки жизнь почти подобна смерти».

Журден. Латынь-то не дура, оказывается!..

Учитель философии. Получили ли вы вообще хоть какое-нибудь образование, хоть начальное?..

Журден. Ну еще бы! Я умею читать и писать…

Учитель философии. К чему вам теперь угодно перейти? Не желаете ли учиться логике?

Журден. Что это – логика?..

Учитель философии. Она учит нас трем процессам мышления.

Журден. А это что? Какие такие три процесса мышления?

Учитель философии. Первый, второй и третий. Посредством первого мы исходим из общих свойств и приходим к правильному понятию, посредством второго – исходим из категорий и приходим к правильному суждению; посредством третьего – исходим из посылок и приходим к правильному силлогизму: Barbara, celarent, Darii, feris, baralipton – и так далее…

Журден. Фу, даже слушать противно! Нет, не нравится мне ваша логика… Позанятнее бы что-нибудь!

Учитель философии. Возьмем нравственную философию…

Журден. Нравственную философию?..

Учитель философии. Да.

Журден. О чем же она толкует, эта нравственная философия?

Учитель философии. Она толкует о счастье: учит, как сдерживать себя, укрощать страсти…

Журден. Нет! нет! – не подходит… Уж если я рассержусь, так меня никакая нравственная философия не сдержит: в гневе я злее всякого черта, и, пока не отведу душу, никто не подвертывайся!

Учитель философии. Физику не хотите ли?

Журден. А что в ней, в вашей физике?.. О чем речь?..

Учитель философии. О многом… Во-первых – о законах природы и о свойствах тел; во-вторых – о сущности стихий, минералов, растений и животных; в-третьих – о происхождении всякого рода небесных и воздушных явлений: радуги, падающих звезд, комет, молнии, грома, дождя, снега, града, ветра, вихрей…

Журден. Да уж слишком много: голова закружится!..

Учитель философии. Чему же мне вас учить в таком случае?..

Журден. Учите меня правописанию…

Учитель философии. С удовольствием!

Журден. А потом еще мне хотелось бы научиться, как узнавать по календарю, когда бывает луна на небе, когда не бывает…

Учитель философии. Можно и это. Чтобы изучить предмет последовательно и философски, мы прежде всего должны точно определить свойства букв и различные способы их произношения. Начнем с того, что буквы делятся на гласные, названные так потому, что они означают звук нашего голоса, и на согласные, названные так потому, что они произносятся не иначе как вместе с гласными, и означают лишь различные изменения голосовых звуков. Основных гласных пять: А, Е, И, О, У.

Журден. Все понятно!

Учитель философии. Чтобы произнести звук А, нужно глубоко раскрыть рот: А…

Журден. А, А… Верно!

Учитель философии. Чтобы произнести звук Е, нужно придвинуть нижнюю челюсть к верхней: А, Е.

Журден. А, Е… А, Е… Так, так… Ах, чтоб тебя, вот ловко-то!

Учитель философии. Для произнесения звука И нужно еще больше сдвинуть челюсти, а углы рта раздвинуть к ушам: А, Е, И.

Журден. А… Е… И, И, И, И… И тут без ошибки! Айда наука!

Учитель философии. Чтобы произнести звук О, нужно раздвинуть челюсти и сдвинуть губы углами: О…

Журден. О, О… Вернее верного! А, Е, И, О; И, О… Диво, да и только! И, О; И, О…

Учитель философии. При этом отверстие рта принимает вид кружка – точь-в-точь О…

Журден. О, О, О… Правда! О… Ах, как хорошо, когда узнаёшь что-нибудь!

Учитель философии. Чтобы произнести звук У, нужно сблизить зубы, но не совсем и вытянуть губы вперед, тоже сблизив их, но опять-таки не совсем: У…

Журден. У, У… Как в аптеке! У…

Учитель философии. Губы вытягиваются так, как будто вы дразните кого-нибудь; поэтому, если вам действительно захочется сделать это, то скажите только: У!..

Журден. У, У!.. Верно! Ах, все это я мог бы знать раньше, если б вовремя учился!

Учитель философии. Завтра мы перейдем к другим буквам – согласным.

Журден. Так же занятно будет, как и сегодня?

Учитель философии. Конечно! Например, согласная Д произносится посредством прикосновения кончика языка к верхним зубам: ДА…

Журден. ДА, ДА… Так… Славно, ей-ей славно!

Учитель философии. Для произнесения Ф верхние зубы опускаются на нижнюю губу: ФА…

Журден. ФА, ФА… Точнехонько! Ах, батюшка и матушка, пожелал бы я вам на том свете…

Учитель философии. Р произносится посредством поднятия кончика языка к небу; от напора воздуха, который мы выдыхаем, он колышется и как бы дрожит: Рр, РА…

Журден. Рр, Рр, РА; Рр, Рр, Рр, Рр, Рр, РА… Верно! Чудодей вы этакий! Эх, сколько я времени потерял!.. Рр, Рр, Рр, РА…

Учитель философии. Я вам все объясню до мельчайших подробностей…

Журден. Будьте благодетелем! Ну а напоследок я вам кое в чем признаюсь… Влюблен я в одну знатную особу и надумал подбросить ей под ноги записочку; так вот, если бы вы написали мне…

Учитель философии. Извольте!

Журден. Ведь это по-светски будет, а?..

Учитель философии. Вполне… Как же вы хотите, стихами?

Журден. Нет-нет, зачем стихами?!.

Учитель философии. Стало быть, прозой?!.

Журден. Нет, ни стихами, ни прозой…

Учитель философии. Иначе нельзя!

Журден. Почему нельзя?

Учитель философии. По очень простой причине, сударь, – выражаться можно только двумя способами – или прозой, или стихами.

Журден. Только?!. Или прозой, или стихами?..

Учитель философии. Да, сударь. Все, что не проза, то стихи, а все, что не стихи, то проза…

Журден. Ну вот мы с вами говорим – это что такое?

Учитель философии. Проза.

Журден. Как?!. Когда я говорю: «Николь, принеси мне туфли и подай ночной колпак», – это проза?

Учитель философии. Да, сударь.

Журден. Скажите на милость! Сорок с лишком лет говорю прозой – и невдомек! Не знаю уж, право, как вас и благодарить за то, что объяснили мне это! Видите ли, я хотел бы написать так: «Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза заставляют меня умирать от любви»; но иначе бы как-нибудь – получше, понежнее…

Учитель философии. Напишите, что огонь ее глаз превращает ваше сердце в пепел, что из-за нее вы терпите и день и ночь такие муки, каких…

Журден. Нет-нет, нет! Я хочу только это… Только то, что я вам сказал: «Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза заставляют меня умирать от любви».

Учитель философии. По-моему, это должно быть выражено несколько пространнее…

Журден. Да нет же, говорю вам; я хочу, чтобы в записочке были именно эти слова, и больше никаких, но так надо обернуть, чтобы вышло по-модному, как следует… Скажите мне это самое и так и этак – на разные лады, а я послушаю.

Учитель философии. Прежде всего как у вас: «Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза заставляют меня умирать от любви»; или так: «От любви умирать меня заставляют, прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза»; или так: «Ваши прекрасные глаза от любви меня заставляют, прекрасная маркиза, умирать»; или так: «Умирать ваши прекрасные глаза, прекрасная маркиза, от любви меня заставляют»; или так: «Меня заставляют ваши прекрасные глаза умирать, прекрасная маркиза, от любви».

Журден. Как же всего лучше будет?

Учитель философии. Так, как вы сказали: «Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза заставляют меня умирать от любви».

Журден. Вишь ты, сразу вышло, а ведь никто никогда не учил меня! Несказанно вам благодарен!.. До завтра, значит – пораньше?..

Учитель философии. Не премину… (Уходит.)

Явление седьмое

Журден, слуга.

Журден (слуге). Что ж платье? Неужто не принесли до сих пор?!

Слуга. Нет еще, сударь…

Журден. Проклятый портной! Заставляет дожидаться, когда у меня столько дела! Как тут из себя не выйти! Чтоб его, этого кровопийцу портного, лихорадка целую неделю трепала, чтоб его, этого портного, черт побрал, чтоб его, этого портного, чума задавила! Подайте мне его сюда, этого негодяя портного! Я его, собаку, я его, мерзавца, я его…

Явление восьмое

Те же, портной, его ученик (с платьем Журдена).

Журден. А, наконец-то! Я уже начинал сердиться на вас!..

Портной. Раньше никак не мог; двадцать человек, не отрываясь, работали!..

Журден. Вы прислали мне такие узкие чулки, что со мной чуть удар не сделался, как я стал натягивать их; и две петли уж лопнули…

Портной. Скоро разносятся…

Журден. Да, когда все петли перелопаются! Башмаки тоже невыносимо жмут…

Портной. Ой нет, сударь!

Журден. Что «нет»?..

Портной. Башмаки не жмут…

Журден. А я вам говорю, что жмут!

Портной. Это вам кажется…

Журден. Еще бы не казалось, когда я ступить не могу, да мне разве легче от этого?..

Портной. Не угодно ли взглянуть на платье?!. Хоть во дворец; и цвета на диво подобраны!.. Обратите внимание, какой у него приличный и степенный вид, а ведь не черное: это, я вам скажу, задача!.. Самому знаменитому портному закажите – и тот лучше не сошьет, головой ручаюсь!..

Журден. Что это? Что это?.. У вас цветочками вниз вышло!

Портной. Вы не предупредили меня о том, что должно быть цветочками вверх.

Журден. Да разве об этом нужно предупреждать?

Портной. Непременно! Весь большой свет так носит…

Журден. Знатные баре носят цветочками вниз?

Портной. Да, сударь…

Журден. Так бы вы раньше и сказали…

Портной. Если желаете, я переставлю.

Журден. Нет! нет!

Портной. Только прикажите…

Журден. Говорю вам – нет! Так отлично! А к лицу оно мне будет, как вы полагаете?..

Портной. И вы еще спрашиваете! Картина будет, одно слово… У меня есть подмастерье: так штаны прилаживает, как никто в мире; а другой по части жилетов собаку съел, тоже всякому нос утрет…

Журден. А парик и перья как следует?..

Портной. Все на подбор!

Журден (вглядываясь в портного). Э, господин портной! Платье-то на вас из той же материи, из которой вы мне в последний раз шили… Она и есть!

Портной. Да уж так мне ваша материя понравилась, что я соблазнился – сшил из нее и для себя…

Журден. Сшить – отчего не сшить, только из моей-то зачем же?..

Портной. Желаете надеть платье?..

Журден. Да-давайте…

Портной. Позвольте, так не годится! Я привел людей, чтобы одеть вас по этикету и церемониалу: парадное платье иначе не надевается… Эй, вы, войдите!

Явление девятое

Те же, ученики портного (танцующие).

Портной (ученикам). Оденьте этого господина так, как вы одеваете знатных особ!

ПЕРВЫЙ ВЫХОД БАЛЕТА

Четверо учеников портного, танцуя, приближаются к Журдену. Двое стаскивают с него штаны, надетые им для упражнений, другие двое снимают камзол; затем, продолжая танцевать, одевают его в новое платье. Тот расхаживает между ними, показывая им обновку и как бы спрашивая, хороша ли она.

Ученик портного. Пожалуйте нам, барин, что-нибудь выпить за ваше здоровье…

Журден. Как ты назвал меня?..

Ученик. Барином.

Журден. Барином! Вот что значит платье: хамом одеваться – так и не жди, чтобы тебя барином назвали… (Дает ученику денег.) Получай от барина!

Ученик. Покорнейше благодарим, ваше сиятельство!

Журден. Ваше сиятельство! Ого! Ваше сиятельство! Погоди, братец, сиятельство чего-нибудь стоит; это не простое слово – сиятельство… Получай от его сиятельства!

Ученик. То-то мы, ваше сиятельство, выпьем за вашу светлость…

Журден. Ваша светлость! Ого-го-го! Стойте, не уходите! Я – ваша светлость!.. (В сторону.) А ну как он еще накинет?.. Весь кошелек отдам, ей-жеей! (Громко.) Получай от его светлости…

Ученик. Не знаем, как и благодарить ваше сиятельство за ваши милости! (Уходит.)

Журден. Хорошо, что ушел, а то бы я все выложил…

Явление десятое

Те же, без ученика портного.

ВТОРОЙ ВЫХОД БАЛЕТА

Четверо учеников портного, танцуя, радуются щедрости Журдена.

Действие третье

Явление первое

Журден, двое слуг.

Журден. Ступайте за мной! Я хочу пройтись по городу в новом платье. Ни на шаг от меня не отставать, слышите?!. Вы при мне, чтобы это все видели!..

Слуга. Слушаем, сударь…

Журден. Позовите Николь – мне нужно кое-что приказать ей! Стойте, она сама идет…

Явление второе

Те же, Николь.

Журден. Николь!

Николь. Что угодно?

Журден. Слушай!

Николь (смеясь). Хи-хи-хи-хи-хи!

Журден. Чему ты смеешься?

Николь. Хи-хи-хи-хи-хи-хи!

Журден. Что с тобой, дура?!.

Николь. Хи-хи-хи! Ай да мужчина! Хи-хи-хи!

Журден. Что такое?

Николь. Ах… ах господи! Хи-хи-хи!

Журден. Вот негодница-то! Надо мной ты смеешься, что ли?

Николь. Ой нет, сударь! Разве я посмела бы! Хи-хи-хи-хи-хи!

Журден. Я покажу тебе, как смеяться, если будешь продолжать!..

Николь. Не могу удержаться, сударь… Хи-хи-хи-хи-хи-хи!

Журден. Перестанешь ты?..

Николь. Простите, сударь, но на вас без смеха смотреть нельзя! Хи-хи-хи!

Журден. Видали вы такую наглость?!.

Николь. Вот умора-то! Хи-хи!

Журден. Да я тебя…

Николь. Не гневайтесь, прошу вас… Хи-хи-хи-хи!

Журден. Слушай! Если ты хоть чуточку засмеешься, я закачу тебе такую оплеуху, какая тебе и во сне не снилась!

Николь. Готово, сударь… – больше не смеюсь…

Журден. Ну смотри! Как можно скорее прибрать…

Николь. Хи-хи!

Журден. И хорошенько прибрать…

Николь. Хи-хи!

Журден. Прибрать, говорю, а потом…

Николь. Хи-хи!

Журден. Опять?..

Николь (падая от смеха). Нет, сударь, уж лучше ударьте меня, а я должна насмеяться досыта – сил моих нет! Хи-хи-хи-хи!

Журден. Выведешь ты меня из терпения!..

Николь. Пожалуйста, сударь, прошу вас – дайте мне высмеяться… Хи-хи-хи!

Журден. Как примусь я за тебя…

Николь. Лопну, сударь, ей-ей лопну, если не высмеюсь! Хи-хи-хи!

Журден. Дрянная девчонка! Я ей приказываю, а она мне пренахально в глаза смеется!..

Николь. Что я должна сделать, сударь?..

Журден. Должна позаботиться о том, чтобы везде прибрано было: я ожидаю гостей…

Николь (вставая). Ну вот теперь мне и вправду не до смеха… Ваши гости всегда такого беспорядка в доме наделают, что я, как только услышу о них, готова на стену лезть!

Журден. Не прикажешь ли мне из-за этого дверь на замке держать для всех моих знакомых?!

Николь. Для некоторых не мешало бы…

Явление третье

Те же, г-жа Журден.

Г-жа Журден. А… еще новость! Что это ты напялил на себя, муженек любезный? В шуты гороховые записался, что ли? На посмешку людям вырядиться вздумал?..

Журден. Не людям, женушка любезная, а только дуракам да дурам…

Г-жа Журден. Будто?! А я тебе скажу: не первый это случай, давно уж все над тобой смеются!

Журден. Кто это «все», желал бы я знать?!.

Г-жа Журден. Все, в ком хоть сколько-нибудь здравого смысла есть, кто умней тебя… Какую ты жизнь ведешь – одна срамота! Что с нашим домом сталось?! Точно заговенье у нас каждый день: с утра до ночи вой стоит от скрипок да от пения – все соседи жалуются…

Николь. А ведь это верно, сударь… При такой толчее может ли быть чистота в доме? Одной грязи что нанесут со всего-то города! После ваших прекрасных учителей каждый раз приходится полы мыть; бедная Франциска из сил выбилась…

Журден. Попридержи язык, деревенщина!

Г-жа Журден. Она правду говорит: ума-то у нее больше, чем у тебя… Хотела бы я знать, какой тебе прок в учителе танцев на старости лет?!

Николь. Или в этой дылде, что на шпагах дерется? Примется топать – дом дрожит; весь пол изрыл в зале ножищами своими…

Журден. Молчать! Обе молчать – и служанка, и жена!

Г-жа Журден. Или ты хочешь учиться танцам, пока ноги совсем не отнимутся?..

Журден. Молчать, говорят вам! Вы невежды, не понимаете, как все это важно!

Г-жа Журден. Подумал бы ты лучше о том, что у тебя дочка на возрасте, – пора и замуж выдавать…

Журден. И о дочке подумаю, когда ей представится партия; а теперь я должен думать о себе – приобрести полезные знания!

Николь. Я слышала, сударыня, что сегодня тут еще новый учитель объявился – философии; мало их было, видите ли…

Журден. Да-да!.. Я хочу поумнеть, чтобы не ударить в грязь лицом, когда придется с порядочными людьми разговаривать…

Г-жа Журден. Сходил бы ты уж, кстати, в школу, – пускай бы тебя там на старости лет розгами угостили…

Журден. Что ж, я от розог не прочь, хоть при всем честном народе, лишь бы знать все то, чему там учат!

Николь. А пожалуй, это бы вам хорошо было – помолодели бы сразу!

Журден. Еще бы!

Г-жа Журден. Очень все это нужно для того, чтобы вести хозяйство как следует!..

Журден. Непременно! Обе вы дуры – и больше ничего; я краснею за ваше невежество… Вот, например, г-жа Журден, знаешь, знаешь ли ты, что ты сейчас говоришь?

Г-жа Журден. Как не знать! Я знаю, что говорю дело и что пора тебе образумиться!

Журден. Я не об этом! Я спрашиваю, какие это слова, что ты говоришь?

Г-жа Журден. Слова настоящие, умные; а поведение твое – как раз наоборот…

Журден. Да не об этом я, пойми ты, наконец! Я спрашиваю тебя о том, что мы говорим; ну, вот я теперь говорю – что это такое?..

Г-жа Журден. Глупости…

Журден. Эх, все невпопад! То, что мы оба говорим?.. Речь наша сейчас, теперь?..

Г-жа Журден. Ну?..

Журден. Как это называется?..

Г-жа Журден. Почем я знаю!

Журден. Это проза, невежда!..

Г-жа Журден. Проза?

Журден. Да, проза… Все, что проза, то не стихи, а все, что не стихи, то проза… Хорошо быть ученым?!. (Николь.) Ну а ты знаешь, что нужно сделать, чтобы сказать: У?

Николь. Как?!

Журден. Что ты делаешь, когда говоришь: У?

Николь. Чего?..

Журден. «Чего»! Скажи: У.

Николь. Ну, У…

Журден. Что ты делаешь?

Николь. Говорю: У.

Журден. Так; но когда ты говоришь У, что ты делаешь?

Николь. Делаю то, что вы говорите…

Журден. Ох, беда связаться с дурами!.. Ты вытягиваешь губу вперед и приближаешь верхнюю челюсть к нижней… У… – видишь? Я как будто дразню тебя: У…

Николь. Вот так славно!

Г-жа Журден. Удивительно!

Журден. А если нужно сказать О, так уж это по-другому. Или, например: ДА, ДА; ФА, ФА…

Г-жа Журден. Что за чепуха такая?!

Николь. Кому какая польза от этого?

Журден. Нет! Не могу я спокойно с глупыми бабами разговаривать!..

Г-жа Журден. Прогони-ка лучше всю эту шайку, пока у тебя совсем ум за разум не зашел!

Николь. А особенно эту каланчу, драгуна этого: напылит каждый раз, так что не продохнуть никому!

Журден. Неужели?.. Этот господин, я вижу, задел тебя за живое… Постой же, я покажу тебе сейчас всю твою необразованность… (Приносит рапиры и одну из них дает Николь.) Держи! первое правило: корпус прямо. Когда колешь квартом – делай так, а когда колешь тьерсом – делай так; и уж не убьют тебя, будь спокойна… Дерешься с кем-нибудь и знаешь, что нет тебе смерти: каково это?! Ну коли меня для примера…

Николь. Эка хитрость, подумаешь! (Наносит ему несколько ударов.)

Журден. Стой! Стой! Тише! Ух!.. Провались ты к черту, негодная!..

Николь. Сказали: коли меня – я и колю…

Журден. Так тьерсом же сначала, а не квартом и не сразу: сделала удар – подожди, пока я отражу его…

Г-жа Журден. Рехнулся, муженек любезный; теперь уж ясно, что рехнулся! И это с тех пор, как стал водиться со знатью…

Журден. Что я вожусь со знатью – это только доказывает мою рассудительность: лучше возиться с барами, чем с каким-нибудь хамьем!

Г-жа Журден. Оно и видно… Много проку тебе от этих бар, что и говорить! Один этот милый граф твой чего стоит!

Журден. Молчи! Не болтай зря! Ты вот говоришь о нем, а не знаешь, о ком говоришь, знаешь ли ты это? Тебе и невдомек, какая это важная особа: он во дворце как дома и с королем разговаривает как я с тобой… Не лестно мне разве, что такая особа запросто бывает у меня, называет меня своим другом любезным и обходится со мной будто с ровней – да так, что все это видят и слышат?.. Сколько он мне добра сделал, поверить трудно! И уж так-то ласков со мной при людях, что мне каждый раз даже совестно становится…

Г-жа Журден. Так, так… А зачем он у тебя деньги таскает?

Журден. Что ж такое?! Разве для меня не честь, что я одолжаю такого знатного барина? Он меня другом любезным называет, а я в такой малости откажу ему?!.

Г-жа Журден. Да что он для тебя сделал, барин-то этот?..

Журден. То он для меня сделал, что, скажи я тебе только, ты рот разинешь!

Г-жа Журден. Ну?

Журден. Шабаш! Много будешь знать – скоро состаришься! Довольно того, что если он мне должен, так и отдаст при первой возможности…

Г-жа Журден. Дожидайся!

Журден. И дождусь! Ведь он же мне сказал…

Г-жа Журден. Сказать-то все можно!

Журден. Честное, говорит, слово благородного человека…

Г-жа Журден. Знаем мы эти слова!

Журден. Неужели?.. И упряма же ты, как я на тебя погляжу! Говорю тебе, что он сдержит слово: я уверен в этом…

Г-жа Журден. А я уверена, что не сдержит и всеми этими любезностями он только улещает тебя…

Журден. Молчи!., это он…

Г-жа Журден. Вот еще не было печали! Опять небось за деньгами… Видеть не могу эту рожу противную!

Журден. Молчи, говорят!..

Явление четвертое

Те же, Дорант.

Дорант. Здравствуйте, господин Журден! Как поживаете, любезный друг?

Журден. Очень хорошо, сударь; весь к вашим услугам…

Дорант. А здоровье госпожи Журден?

Г-жа Журден. Жива еще госпожа Журден, что дальше будет?..

Дорант. О, господин Журден, да вы не на шутку щеголять начинаете!

Журден. Как видите…

Дорант. Удивительно сидит на вас это платье: таких молодцов и у нас при дворе, пожалуй, не найдется!

Журден. Хе-хе!

Г-жа Журден (в сторону). Ловко подъезжает!..

Дорант. Повернитесь-ка! Очень, очень хорошо!

Г-жа Журден. Чучело гороховое – и спереди и сзади!..

Дорант. Я соскучился по вас, господин Журден, честное слово… К вам я питаю такое уважение, как ни к кому из моих знакомых; еще сегодня утром я говорил о вас на приеме у короля…

Журден. Слишком много чести, сударь… (Г-же Журден.) На приеме у короля!

Дорант. Что это вы?!. Наденьте шляпу…

Журден. Я умею уважать людей, сударь…

Дорант. Наденьте, наденьте! Без всяких чинов со мной, пожалуйста…

Журден. Сударь…

Дорант. Исполните мою просьбу, господин Журден; не забывайте, что вы мой друг!

Журден. Я ваш слуга, сударь…

Дорант. Вы хотите, чтобы и я без шляпы остался?

Журден (надевая шляпу). Нет, уж лучше я останусь невежей, чем вы без шляпы…

Дорант. Я ваш должник, как вам небезызвестно…

Г-жа Журден (в сторону). Очень даже хорошо известно!

Дорант. Вы так часто ссужали меня деньгами, и притом с такой готовностью, с такой любезностью, что просто удивляться надо…

Журден. Вы шутите, сударь…

Дорант. Но я умею возвращать долги и быть благодарным за те одолжения, какие мне делают…

Журден. Могу ли я в этом сомневаться, сударь!..

Дорант. Мне хочется расплатиться с вами; я для того и пришел, чтобы свести наши счеты.

Журден (тихо г-же Журден). Ну?!. Видишь теперь свою глупость?..

Дорант. Люблю кончать эти дела при первой возможности…

Журден (тихо г – же Журден). Говорил я тебе!..

Дорант. Итак, много ли я вам должен?

Журден (тихо г-же Журден). Что? Стыдно небось?..

Дорант. Вы хорошо помните, сколько давали мне?

Журден. Думается, что помню… У меня есть записочка. Вот… Сначала дано вам двести луидоров…

Дорант. Верно.

Журден. Потом сто двадцать…

Дорант. Да.

Журден. Потом сто сорок…

Дорант. Да-да.

Журден. Итого четыреста луидоров, или пять тысяч шестьдесят ливров.

Дорант. Совершенно верно! Пять тысяч шестьдесят ливров…

Журден. Тысяча восемьсот тридцать два ливра вашему племяннику…

Дорант. Так.

Журден. Две тысячи семьсот восемьдесят ливров вашему портному…

Дорант. Так, так.

Журден. Четыре тысячи триста семьдесят ливров двенадцать су восемь денье вашему поставщику.

Дорант. Прекрасно! Двенадцать су восемь денье… Без ошибки!

Журден. Наконец, тысяча семьсот сорок восемь ливров семь су четыре денье вашему седельнику…

Дорант. Отлично! Всего?..

Журден. Всего пятнадцать тысяч восемьсот ливров.

Дорант. Превосходно! Пятнадцать тысяч восемьсот ливров – ни больше ни меньше… А если прибавить двести ливров, которые я у вас сейчас возьму, то выйдет ровно восемнадцать тысяч франков: я вам уплачу их сразу, как только буду при деньгах…

Г-жа Журден (тихо Журдену). Что?!. Не угадала я?..

Журден (тихо г-же Журден). Молчи!

Дорант. Может быть, это затрудняет вас?

Журден. О нет!

Г-жа Журден (тихо Журдену). Дойная корова ты ему, больше ничего!

Журден (тихо г-же Журден). Молчи же!

Дорант. Если это вас затрудняет, я обращусь к другим…

Журден. Нет, сударь.

Г-жа Журден (тихо Журдену). Он не удовольствуется, пока не обдерет тебя как липку!

Журден (тихо г-же Журден). Молчи, говорю!

Дорант. Пожалуйста, не стесняйтесь, скажите прямо, если это для вас неудобно…

Журден. Нисколько, сударь…

Г-жа Журден (тихо Журдену). Так в карман и лезет!

Журден (тихо г-же Журден). Замолчи же!

Г-жа Журден (тихо Журдену). Все у тебя высосет – до последнего су!

Журден (тихо г-же Журден). Замолчишь, ты!..

Дорант. У меня знакомых достаточно, любой из них ссудит меня охотно; но вы мой лучший друг и, пожалуй, сочли бы себя обиженным, если бы я обошел вас…

Журден. Вы делаете мне слишком много чести, сударь… Я сейчас принесу…

Г-жа Журден (тихо Журдену). Как?! Ты еще дашь ему?..

Журден (тихо г-же Журден). Что ж поделаешь? Не могу же я отказать человеку с таким положением, да еще после того, как он говорил обо мне на приеме у короля…

Г-жа Журден (тихо Журдену). Олух ты, олух!..

Журден уходит.

Явление пятое

Те же, без Журдена.

Дорант. Вы очень расстроены, сдается мне… Что с вами, госпожа Журден?

Г-жа Журден. Голова у меня, того гляди, лопнет… Как еще до сих пор цела, удивляюсь…

Дорант. А почему я не вижу вашей прелестной дочери? Где она?..

Г-жа Журден. Моя прелестная дочь на своем месте…

Дорант. Как она живет?

Г-жа Журден. Живет – хлеб жует…

Дорант. На днях во дворце будет спектакль – балет и комедия: не пожалуете ли вы с вашей дочерью?..

Г-жа Журден. Только нам и заботы теперь – зубы скалить! Только и заботы!..

Дорант. Я думаю, госпожа Журден, что в молодости у вас было немало поклонников, – наверно, вы привлекали их и красотой и общительностью…

Г-жа Журден. А теперь госпожа Журден – старая карга, – так, что ли, сударь? И у нее уж голова на плечах не держится, да?..

Дорант. О госпожа Журден! Будьте великодушны, простите!.. Мне и в голову не пришло, что вы еще молоды; я так рассеян! Не взыщите за грубость, умоляю вас!

Явление шестое

Те же, Журден.

Журден (Доранту). Двести луидоров считаных…

Дорант. Верьте мне, господин Журден, что я весь ваш… Я живу теперь одним желанием – как-нибудь услужить вам при дворе…

Журден. Премного вам обязан!

Дорант. Если госпожа Журден пожелает быть на королевском спектакле, я достану для нее лучшие места.

Г-жа Журден. Госпожа Журден низко вам кланяется…

Дорант (тихо Журдену). Наша прелестная маркиза, как я уже писал вам, не замедлит приехать к вам пообедать и посмотреть балет; кроме того, я убедил ее принять от вас подарок, о котором вы мне говорили…

Журден. На всякий случай отойдемте подальше!..

Дорант. Я не видел вас целую неделю – и вы ничего не знаете об алмазе, который я должен был передать ей от вашего имени. Трудную задачу вы мне задали, могу сказать: только сегодня она уступила моим просьбам и согласилась наконец оставить алмаз у себя…

Журден. А понравился он ей?..

Дорант. Еще бы не понравиться! Или я ничего не понимаю, или этот чудесный камень окажется наилучшим ходатаем за вас…

Журден. Дал бы Бог!

Г-жа Журден (тихо Николь). Как прилип-то! Не оторвешь!..

Дорант. Я обратил ее внимание и на ценность вашего подарка, и на силу вашей любви…

Журден. Ваша доброта, сударь, просто удручает меня; мне совестно подумать, что такая знатная особа удостаивает меня своей заботливостью…

Дорант. Бросьте это! Что за счеты между друзьями? Разве вы не сделали бы того же самого для меня, если бы представился случай?..

Журден. О, конечно! От всего сердца!

Г-жа Журден (тихо Николь). Сил моих не хватает видеть его!

Дорант. Я, по крайней мере, для того чтобы услужить другу, готов на все… Когда вы мне признались, что влюблены в эту милую маркизу, на которую у меня у самого были виды, я тотчас же предложил вам свое посредничество, – не правда ли?

Журден. Сущая правда! Я и говорю, что мне совестно…

Г-жа Журден (тихо Николь). Уйдет он когда-нибудь?!.

Николь. Их теперь водой не разлить!

Дорант. Вы очень ловко затронули ее сердце… Женщины больше всего любят, чтобы на них тратились: беспрестанные серенады, ежедневные букеты, великолепный фейерверк на воде, один подарок, другой подарок – все это говорит о вашей любви гораздо красноречивее, чем могли бы сказать вы сами…

Журден. Только бы мне заслужить ее любовь, а для этого я никаких денег не пожалею… Что может быть прелестнее знатной барыни?!. И если она полюбит, так ведь этакому счастью цены нет!..

Г-жа Журден (тихо Николь). О чем они там все шушукаются? Поди послушай!

Дорант. Скоро вы увидите ее – тогда любуйтесь, наслаждайтесь вволю…

Журден. Для того чтобы нам быть совсем на свободе, я отсылаю жену обедать к моей сестре до позднего вечера…

Дорант. Благоразумно: ваша супруга могла бы стеснить нас… Я от вашего имени отдал нужные приказания повару и распорядился всем, что необходимо для балета… Это моя выдумка, и, если только она будет исполнена как следует, я уверен, что от нее…

Журден (заметив, что Николь подслушивает, дает ей пощечину). Скажите, какая наглость!.. (Доранту.) Уйдемте отсюда, пожалуйста!.. (Уходят.)

Явление седьмое

Николь, г-жа Журден.

Николь. Вот и получила за любопытство! Знаете ли, сударыня, они что-то затевают такое, чтобы вас при этом не было…

Г-жа Журден. Ах, Николь, не первый день подозреваю я своего благоверного! Чует мое сердце, что пошаливает он где-нибудь на стороне: только о том и думаю, как бы накрыть его… А тут еще дочка из ума нейдет! Тебе известно, что Клеонт в ней души не чает: он мне нравится, и надо как-нибудь помочь ему; будь моя воля – не задумалась бы отдать ему Люсиль…

Николь. Уж как мне приятно слушать вас, сударыня, так вы и не поверите! Кому нравится господин, кому – не меньше того – слуга: повенчалась бы одна пара, а под шумок и другая…

Г-жа Журден. Беги к нему! Пусть сейчас же придет сюда – мы вместе на отца насядем…

Николь. Бегу, сударыня, с радостью, побольше бы таких поручений!

Г-жа Журден уходит.

То-то, я думаю, обрадуются оба!..

Явление восьмое

Николь, Клеонт, Ковьель.

Николь (Клеонту). Ах, вот кстати-то! А я было к вам бежать собралась, да с какой весточкой!..

Клеонт. Убирайся, ты, обманщица! И не думай вилять передо мной – не надуешь…

Николь. Так-то вы встречаете…

Клеонт. Убирайся, говорю тебе, и скажи своей барышне, что теперь Клеонт уже не так прост, как был до сих пор, и провести его не так легко…

Николь. Что за странности! Голубчик Ковьель, скажи мне, в чем дело?..

Ковьель. «Голубчик, Ковьель»?!. Шалишь, душечка! Ну живо с глаз долой, негодница, чтоб я и не видал тебя больше!

Николь. Как?!. И ты тоже…

Клеонт. С глаз долой, говорят тебе, сгинь, пропади!

Николь (в сторону). Однако! И какая это их муха укусила?.. Пойти рассказать барышне… (Уходит.)

Явление девятое

Клеонт, Ковьель.

Клеонт. А, так поступить со своим поклонником!.. И с каким поклонником! С самым верным, с самым пылким из всех влюбленных!..

Ковьель. Да уж, разуважил нас, что и говорить!

Клеонт. Я проявляю столько страсти, столько нежности к ней, что и вообразить трудно; только ее и люблю в целом мире, только ее и знаю; в ней все мои заботы, все мои желания, все мои радости: говорю только о ней, думаю только о ней, грежу только ею, дышу только ею, сердце мое бьется только для нее, – и за все это какая награда!.. Два дня не вижу ее, и эти два дня кажутся мне двумя веками… Случайно сталкиваюсь с ней на улице, от счастья чуть не падаю в обморок, вне себя от радости и восторга бросаюсь к ней, а она, изменница, глаза в сторону и мимо, как будто никогда в жизни не видала меня!

Ковьель. Вот я то же самое говорю…

Клеонт. Слыхал ли ты когда-нибудь, Ковьель, о такой неблагодарной изменнице, как Люсиль?

Ковьель. А вы, сударь, слыхали когда-нибудь о такой пройдохе, как Николь?..

Клеонт. После всех пламенных уверений, всех вздохов и обетов, какие расточал я перед ее красотой!..

Ковьель. После всех доказательств моей преданности, всех забот и услуг, какие она от меня видела на кухне!..

Клеонт. После всех слез, что я пролил у нее ног!

Ковьель. После всех ведер воды, что я перетаскал для нее из колодца!

Клеонт. После всего того, чем я выразил свою любовь к ней!

Ковьель. После всего того, что я вытерпел, жарясь за нее у печки!

Клеонт. Она бежит от меня с презрением!

Ковьель. Она повертывает ко мне спину, да как еще нагло!

Клеонт. За такое вероломство нет достойного наказания!

Ковьель. За такое бесстыдство тысячи оплеух мало!

Клеонт. И не заикайся мне о ней, прошу тебя…

Ковьель. Мне о ней заикаться, сударь?.. Боже меня упаси!

Клеонт. Никаких просьб за нее, никаких оправданий, слышишь?..

Ковьель. Не извольте беспокоиться…

Клеонт. Нет, видишь ли, что бы ты ни говорил – все это будет ни к чему…

Ковьель. Да у меня этого и в мыслях нет!

Ковьель. Пусть она не надеется на прощение: между нами все кончено…

Ковьель. Так ей и надо!

Клеонт. Может быть, она имеет виды на его сиятельство, с которым все они теперь носятся; захотелось в графини – дело ясное… Но я должен предупредить ее в измене – этого требует моя честь… Я так же отвернусь от нее, как она от меня отвернулась, чтобы не дать ей никакого преимущества над собой…

Ковьель. Превосходно сказано! Я всей душой сочувствую вам…

Клеонт. Так помоги же мне! Я решил потушить в сердце последнюю искру любви к ней, чтобы не осталось и следа прежнего чувства, – поддержи меня в этом решении. Заклинаю тебя, говори мне про нее все дурное, что только можешь придумать; рисуй мне ее в самом гнусном, в самом омерзительном виде, постоянно тверди мне о ее недостатках так, чтобы она окончательно опротивела мне…

Ковьель. Да что в ней, сударь, хорошего-то? Ломается, кривляется – эка находка, подумаешь! Смазливая девчонка, и больше ничего – так я смотрю на нее… Да я вам хоть сейчас целую сотню представлю куда лучше ее… Глаза маленькие – вот уж первое…

Клеонт. Глаза у нее невелики, правда, но сколько в них огня, сколько блеска, как они ласкают, как нежат! Только одни такие глаза и есть во всем мире!..

Ковьель. Рот большой…

Клеонт. Да, но, по своей прелести, единственный – так и манит к поцелую! Восхитительный ротик, очаровательный ротик!

Ковьель. Ростом не вышла…

Клеонт. Положим; зато легка, как птичка, и сложена на диво!

Ковьель. Держит себя так, будто ни до чего ей дела нет…

Клеонт. Верно; но как мило это у нее выходит!

Ковьель. Насчет ума…

Клеонт. Ах, Ковьель, если бы ты знал, какой тонкий, изощренный ум!

Ковьель. Насчет разговора…

Клеонт. Разговор прелестный!

Ковьель. Напускает на себя степенность…

Клеонт. А тебе хотелось бы, чтобы она только и делала, что прыгала да хохотала?.. Есть ли на свете что-нибудь несноснее тех женщин, которые вечно смеются – и кстати и некстати!

Ковьель. Наконец, капризна, уж так-то капризна, что я и не знаю!

Клеонт. О, против этого я не спорю, но хорошенькой женщине все идет, от хорошенькой женщины все стерпишь…

Ковьель. Ну теперь для меня ясно: не разлюбить вам ее вовеки…

Клеонт. Не разлюбить? Мне?.. Тогда лучше умереть! Я буду ненавидеть ее так же страстно, как страстно любил…

Ковьель. Как же вы это сделаете, когда видите в ней одни только совершенства?

Клеонт. Тем славнее будет моя месть, тем больше я проявлю мужества, если возненавижу и брошу ее, – хотя, по-моему, она так мила и очаровательна, что ее нельзя не любить!

Явление десятое

Те же, Люсиль, Николь.

Николь (Люсиль). Никогда еще не была я так обижена!

Люсиль. Не может этого быть, Николь, говорю тебе… Да вот и он…

Клеонт (Ковьелю). Ну уж от меня она словечка не дождется!

Ковьель. И от меня тоже!

Люсиль. Что это значит, Клеонт? Что с вами?..

Николь. Что с тобой, Ковьель?..

Люсиль. Кто вас огорчил?

Николь. Кто тебя рассердил?

Люсиль. Вы онемели, Клеонт?

Николь. Язык у тебя отнялся, Ковьель?

Клеонт. Злодейка!

Ковьель. Иуда в юбке!

Люсиль. Должно быть, на вас неприятно подействовала утренняя встреча?

Клеонт (Ковьелю). Ага, совесть заговорила!

Николь. Не оттого ли ты надулся, что сегодня мы не обратили на вас внимания?

Ковьель (Клеонту). Знает кошка, чье мясо съела!

Люсиль. Угадала я, Клеонт? Скажите…

Клеонт. Да, изменница, вы угадали, уж если на то пошло; но знайте, что торжествовать надо мной вам не придется – не вы мне откажете, а я откажусь от вас… Конечно, трудно мне будет совладать с моим чувством, придется мне и погоревать, и пострадать некоторое время, но я не отступлю и скорее убью себя, чем позволю себе вернуться к вам…

Ковьель (Николь). Слово в слово то же самое…

Люсиль. Вот много-то шуму из ничего! Сейчас я объясню вам, Клеонт, почему это случилось…

Клеонт (стараясь уйти от нее). Нет, я и слушать не хочу…

Николь (Ковьелю). Сейчас я расскажу тебе, отчего так вышло…

Ковьель (тоже стараясь уйти от нее). Я и знать не хочу!

Люсиль (не отставая от Клеонта). Сегодня утром…

Клеонт (не останавливаясь и не глядя на Люсиль). Нет-нет!

Николь (не отставая от Ковьеля). Дело было так…

Ковьель (тоже не останавливаясь и не глядя на Николь). Нет, голубушка!

Люсиль. Послушайте!

Клеонт. Незачем!

Николь. Дай мне сказать!

Ковьель. Я оглох!

Люсиль. Клеонт!

Клеонт. Нет…

Николь. Ковьель!

Ковьель. Ни-ни…

Люсиль. Постойте!

Клеонт. Вздор!

Николь. Выслушай!

Ковьель. Чепуха!

Люсиль. Одну минутку!

Клеонт. Ни секунды!

Николь. Не убудет тебя!

Ковьель. Ладно!

Люсиль. Два слова!

Клеонт. Нет, кончено!..

Николь. Одно слово!

Ковьель. Шабаш!..

Люсиль (останавливаясь). Ну если не хотите меня слушать, думайте и делайте что угодно!

Николь (также останавливаясь). А, ты так?.. Пусть так и будет…

Клеонт (поворачиваясь к Люсиль). Любопытно, однако, что вы можете сказать в свое оправдание?..

Люсиль (в свою очередь уходя от Клеонта). Я передумала и ничего не скажу…

Ковьель (поворачиваясь к Николь). Расскажи-ка, расскажи, я послушаю…

Николь (также уходя от Ковьеля). Охота прошла рассказывать…

Клеонт (следуя за Люсиль). Отчего же…

Люсиль (убегая и не глядя на Клеонта). Не скажу, не скажу!

Ковьель (следуя за Николь). Ну, ну…

Николь (также убегая и не глядя на Ковьеля). Ничего, ничего!

Клеонт. Пожалуйста!

Люсиль. Сказала – нет!

Ковьель. Смилуйся!

Николь. Ни за что!

Клеонт. Ну прошу вас!

Люсиль. Оставьте меня…

Ковьель. Ну умоляю тебя!

Николь. Проваливай!

Клеонт. Люсиль!

Люсиль. Нет!

Ковьель. Николь!

Николь. Ни-ни!..

Клеонт. Ради всего, что вам дорого!

Люсиль. Не хочу!

Ковьель. Да уж расскажи!

Николь. Не намерена…

Клеонт. Рассейте мои сомнения!

Люсиль. Не имею ни малейшего желания!

Ковьель. Успокой ты меня!

Николь. И не подумаю!

Клеонт. А… неблагодарная, если вы так мало заботитесь о том, чтобы вывести меня из этого мучительного состояния и оправдать свое недостойное поведение, то мы больше не увидимся: я ухожу и где-нибудь вдали от вас умру от горя и любви!..

Ковьель (Николь). И я туда же…

Люсиль (Клеонту, который хочет уйти). Клеонт!

Николь (Ковьелю, следующему за Клеонтом). Ковьель!

Клеонт (останавливаясь). А?..

Ковьель (также останавливаясь). Что?..

Люсиль. Куда вы?

Клеонт. Я вам сказал…

Ковьель. Мы идем умирать!

Люсиль. Вы идете умирать, Клеонт?

Клеонт. Да, жестокая, потому что вы этого хотите!..

Люсиль. Я хочу, чтобы вы умерли?!.

Клеонт. Хотите, да…

Люсиль. Кто вам сказал?

Клеонт (приближаясь к Люсиль). Конечно, хотите, когда не хотите рассеять мои подозрения!

Люсиль. Да разве это моя вина?.. Если бы вы меня выслушали, я бы вам сказала, что сегодня с нами была моя старая тетка, а по ее мнению, достаточно мужчине подойти к девушке, чтобы обесчестить ее; об этом она толкует нам с утра до вечера и всех мужчин представляет какими-то чертями, от которых бегать надо…

Николь (Ковьелю). Вот и все!

Клеонт. Вы меня не обманываете, Люсиль?

Ковьель (Николь). По совести говоришь?..

Люсиль. Нет, я вас не обманываю…

Николь. По чистой совести…

Ковьель (Клеонту). Как же нам теперь быть?

Ковьель. Ах, Люсиль, достаточно вам только раскрыть губки и произнести одно слово, чтобы вполне успокоить мое сердце! Как легко убеждают нас те, кого мы любим!

Ковьель. О лукавые создания! Обойдут кого угодно!..

Явление одиннадцатое

Те же, г-жа Журден.

Г-жа Журден. Очень рада вас видеть, Клеонт; вы как раз вовремя явились. Сейчас придет муж, не теряйте времени и просите у него руки Люсиль…

Клеонт. Ах, сударыня, как я вам благодарен за эти слова! В них все мои мечты!.. Очаровательное приказание! Милость, которой цены нет!..

Явление двенадцатое

Те же, Журден.

Клеонт. Сударь, позвольте мне без всякого посредничества обратиться к вам с просьбой, которую я уже давно в себе лелею… Дольше молчать я не в силах и говорю прямо: я счел бы себя счастливейшим человеком, если бы вы удостоили меня великой чести – назваться вашим зятем…

Журден. Прежде чем вам ответить, я должен спросить вас: вы дворянин?

Клеонт. На моем месте, сударь, немногие затруднились бы ответом на ваш вопрос: слово слетает с языка легко… Назваться дворянином не считается предосудительным; мы живем в такое время, когда это воровство даже как будто освящено обычаем… Что касается меня, то я должен сознаться, что совесть внушает мне несколько иной взгляд на этот предмет. Я нахожу, что обман, в чем бы он ни проявлялся, недостоин честного человека: не подло ли скрывать предначертанное нам свыше происхождение, щеголять перед светом в краденой личине и выставлять себя не тем, что мы такое на самом деле?.. Смею вас уверить, что родители мои – люди, заслуживающие полного уважения, сам же я шесть лет с честью носил оружие и обладаю достаточным состоянием для того, чтобы занять приличное положение в обществе; но при всем этом мне и в голову не приходит сделать то, что вполне свободно делают другие, то есть самовольно нарядиться в чужое звание… Я не дворянин, говорю вам откровенно…

Журден. Жму вашу руку, сударь, но дочь моя вам не жена…

Клеонт. Почему же?

Журден. Вы не дворянин – этим все сказано…

Г-жа Журден. «Дворянин», «дворянин»! Только от тебя и слышишь… Да мы-то сами кто такие? От Людовика Святого наш род идет, что ли?

Журден. Молчи, жена! Я ведь знаю, куда ты гнешь…

Г-жа Журден. Не мещане мы разве, по-твоему?..

Журден. Трудно тебе язык придержать?!

Г-жа Журден. Твой отец не торговал разве, так же как и мой?..

Журден. Чертова баба, до всего ей дело! Если твой торговал, тем хуже для него; а про моего только одни дураки могут это говорить… Моим зятем будет дворянин, – сказано и кончено!

Г-жа Журден. Зятя надо выбирать по дочери; а ей больше под пару честный человек с деньгами да из себя видный, чем какой-нибудь заморыш дворянский, которому есть нечего…

Николь. Верно! Вот хоть бы нашего помещика сын: такого урода и олуха я от роду не видывала!

Журден (Николь). А ты, грубиянка, молчи, когда тебя не спрашивают! Моя дочь не бесприданница… Я ищу для нее одного почета – и сделаю ее маркизой!

Г-жа Журден. Маркизой?

Журден. Да, маркизой…

Г-жа Журден. Ох! Господи помилуй!

Журден. Это дело решенное…

Г-жа Журден. А я на это никогда не соглашусь!.. От таких браков ничего, кроме худого, не бывает… Я не хочу, чтобы муж моей дочери корил ее родней и чтобы ее дети стыдились называть меня бабушкой. Если бы она приехала ко мне в экипаже, как знатная барыня, да ненароком не поклонилась кому-нибудь из соседей, чего бы тут ни наговорили! «Видали, щеголиху маркизу? К ней и подступиться страшно; а ведь это дочка нашего Журдена, та самая девчонка, что радешенька была с нами в барыни поиграть! Раньше-то знатности этой и в помине не было: ее деды сукном торговали у ворот Святого Иннокентия… Хорошо обеспечили деток, а теперь небось на том свете дорого за это расплачиваются: честным трудом наживешь разве такое богатство?»… Не хочу таких разговоров… Я хочу, чтобы мой зять благодарность ко мне чувствовал и чтобы я безо всяких чинов могла сказать ему: «Присаживайся, голубчик, пообедаем вместе»…

Журден. Надо быть такой дурой, как ты, чтобы не желать вылезти из грязи… Больше я ничего не слушаю: моя дочь будет маркизой, на зло и тебе, и всем твоим кумушкам; а рассердишь меня, так я ее и герцогиней сделаю!..

(Уходит.)

Явление тринадцатое

Те же, без Журдена.

Г-жа Журден. Не все еще пропало, Клеонт, не горюйте! (Люсиль.) Пойдем, дочка; объяви отцу решительно: не за него, мол, так и ни за кого!..

Г-жа Журден, Люсиль и Николь уходят.

Явление четырнадцатое

Клеонт, Ковьель.

Ковьель. Вот вам и совестливость ваша: далеко вы с ней уехали, нечего сказать!..

Клеонт. Что ж делать! Я не мог поступить иначе…

Ковьель. С таким-то человеком?.. Да неужели вы не верите, что это сумасшедший? И что вам стоило поддакнуть ему?

Клеонт. Правда, ничего не стоило; но когда он спросил, дворянин ли я, мне и в голову не пришло, что для него в этом вся суть…

Ковьель. Ха-ха-ха!

Клеонт. Чему ты смеешься?

Ковьель. Какая прекрасная мысль! Одурачим его – и вы свое возьмете…

Клеонт. Каким образом?

Ковьель. То-то выйдет потеха!

Клеонт. Что такое?

Ковьель. Вы знаете, что готовится маскарад? Это нам как раз на руку: так подведем Журдена, что он и опомниться не успеет… Без шутовства не обойдется, конечно, да что нам стесняться-то! С Журденом все можно; он отлично сыграет свою роль в нашей комедии и всему поверит, что ему ни скажи… Актеры у меня есть, костюмы тоже; разрешите только действовать…

Клеонт. Так объясни же мне…

Ковьель. Все объясню; а теперь уйдемте! Он, я слышу, возвращается…

Уходят.

Явление пятнадцатое

Журден (один). Что за черт! Со всех сторон меня знатными барами попрекают, а я ничего лучшего не знаю, как водиться со знатными барами: все у них так благородно, так вежливо! Сейчас бы дал два пальца на руке отрубить, если бы только можно было наново родиться графом или маркизом…

Явление шестнадцатое

Журден, слуга.

Слуга. Его сиятельство, сударь, с дамой под ручку…

Журден. Ах боже мой! Мне ведь еще нужно кой о чем распорядиться… Скажи, что я сейчас приду… (Уходит.)

Явление семнадцатое

Слуга, Дорант, Доримена.

Слуга. Барин сказали, что они сейчас придут…

Дорант. Очень хорошо!

Слуга уходит.

Явление восемнадцатое

Дорант и Доримена.

Доримена. Я не знаю, Дорант, ловко ли это, что я вхожу с вами в дом, где я никого не знаю?

Дорант. А в каком же другом месте я мог бы пообедать с вами, маркиза? Вы боитесь огласки и не хотите доставить мне это удовольствие ни у себя, ни у меня…

Доримена. Сознайтесь, однако, что с каждым днем вы все больше и больше опутываете меня доказательствами вашей любви… Я защищаюсь изо всех сил; но ваше упорство оказывается сильнее моего, и вы незаметно заставляете меня делать все, что вам нравится… Тщетно боролась я против ваших посещений, признаний, серенад, подарков, сюрпризов: победа всегда оставалась за вами… Теперь я уж ни за что не отвечаю, а кончится, пожалуй, тем, что вы насильно подведете меня к венцу, о чем я до сих пор меньше всего думала…

Дорант. Честное слово, маркиза, давно бы уж следовало это сделать! Вы вдова и ни от кого, кроме самой себя, не зависите; я тоже сам себе господин и люблю вас больше жизни: в ваших руках все мое счастье, дайте же мне его!

Доримена. Боже мой, Дорант, для того чтобы составить счастливую пару, нужно столько условий и с той и с другой стороны! Часто муж и жена сами по себе прекрасные люди, а согласия между ними нет…

Дорант. У страха глаза велики, маркиза: ваш личный опыт – исключение…

Доримена. Оставим это и возвратимся к тому, с чего у нас начался разговор. Ваши безрассудные траты причиняют мне двойное беспокойство: во-первых, они делают меня вашей неоплатной должницей; во-вторых, простите за откровенность, я не думаю, чтобы они не стесняли вас, а я этого совсем не хочу…

Дорант. Ах, маркиза, это такой вздор! По правде говоря…

Доримена. Я знаю, что говорю… Например, тот алмаз, который вы меня заставили взять, ведь он стоит…

Дорант. Маркиза, умоляю вас, не придавайте такой цены этой безделке, которая, конечно, далеко не стоит вашей красоты, – и снизойдите… А вот и наш хозяин…

Явление девятнадцатое

Те же, Журден.

Журден (сделав два поклона, останавливается в упор перед Дорименой). Чуточку назад, сударыня…

Доримена. Что такое?

Журден. На один шаг всего…

Доримена. Я не понимаю…

Журден. А как же я иначе сделаю третий поклон?

Дорант. Маркиза, господин Журден – знаток в приличиях…

Журден. Сударыня, я чрезвычайно польщен тем, что вы меня осчастливили, тем, что я могу гордиться тем, что вы почтили меня вашим почетным посещением; и если бы я оказался достойным быть, достойным сделаться вас, достойным… и если бы небо, завидуя моему блаженству, ниспослало мне… помогло мне… словом сказать…

Дорант. Довольно, господин Журден… Маркиза не любит комплиментов; а что вы умный человек – это ей известно… (Тихо Доримене.) Наш добряк довольно-таки смешон, как видите…

Доримена (тихо Доранту). Еще бы этого не видеть!

Дорант. Вот лучший мой друг, маркиза…

Журден. Слишком много чести вы мне оказываете!..

Дорант. Человек вполне благовоспитанный…

Доримена. Яв этом не сомневаюсь…

Журден. Я ничем еще не заслужил такой милости, сударыня…

Дорант (тихо Журдену). О вашем алмазе ей ни слова, помните!

Журден (тихо Доранту). Нельзя ли хоть спросить, понравился ли он ей?

Дорант (тихо Журдену). Что вы, помилуйте! Это было бы очень невежливо с вашей стороны; напротив, вам следует так держать себя, как будто вы здесь решительно ни при чем… (Громко.) Господин Журден говорит, маркиза, что он в восторге, видя вас у себя…

Доримена. Я очень польщена!

Журден (тихо Доранту). Как я вам обязан, сударь, за то, что вы сказали ей!

Дорант (тихо Журдену). А чего мне стоило убедить ее принять ваше приглашение!..

Журден (тихо Доранту). Не знаю уж, как и благодарить вас!

Дорант. Он говорит, маркиза, что, по его мнению, вы прелестнейшая женщина в мире…

Доримена. Это очень любезно!

Журден. Если насчет любезности, сударыня, так это про вас надо сказать…

Дорант. А что же обед?..

Явление двадцатое

Те же, слуга.

Слуга (Журдену). Все готово, сударь…

Дорант. Сядемте за стол! Музыкантов сюда!

ТРЕТИЙ ВЫХОД БАЛЕТА

Шесть поваров танцуют; потом приносят стол, покрытый множеством блюд.

Действие четвертое

Явление первое

Журден, Доримена, Дорант, три певца, слуги.

Доримена. Какой роскошный обед! Не правда ли, Дорант?

Журден. Вы изволите шутить, сударыня… Таким ли обедом желал бы я угостить вас!

Дорант. Господин Журден прав, маркиза, и я очень благодарен ему за то радушие, с каким он вас принимает… Обед не достоин вас, совершенно верно. Он заказан мною; но так как я по этой части плохой знаток, то вы найдете здесь немало упущений. Вот если бы за это взялся кто-нибудь из наших друзей, например Дамис, тогда действительно получилось бы нечто образцовое по изысканности и по изобретательности. Он сам не преминул бы так расписать каждое кушанье, что вы должны были бы преклониться перед его знанием и умением… Чего-чего не наговорил бы он вам и о румяном, со всех сторон поджаренном хлебе, который так нежно хрустит на зубах; и о маслянистом вине с чуть-чуть заметной терпкостью; и о бараньей лопатке с петрушкой; и о телячьем окороке, белом, мягком, – сливки да и только; и о куропатках с каким-то необыкновенным запахом; и, наконец, – это слава и гордость – о крепком мясном бульоне, а еще больше – о молодой, жирной индейке, обложенной голубятами и убранной луком пополам с цикорием! Но я чистосердечно сознаюсь в своем невежестве и говорю то же, что и господин Журден: не таким обедом следовало бы угостить вас…

Доримена. Вы видите, как я ем; надеюсь, этого с вас довольно?..

Журден. Ах, что за прелестные ручки!

Доримена. Ручки самые обыкновенные, господин Журден. Вероятно, вы хотели похвалить перстень – он очень хорош, правда?

Журден. Похвалить перстень?! Боже меня сохрани, сударыня! Это было бы очень невежливо с моей стороны… Да и ничего в нем особенного нет!..

Доримена. У вас очень требовательный вкус…

Журден. Вы слишком добры…

Дорант (сделав знак Журдену). Дайте вина господину Журдену и этим господам: они будут любезны спеть нам застольную песню.

Доримена. К хорошему обеду музыка – превосходная приправа… Как меня здесь угощают, однако!

Журден. Сударыня, это…

Дорант. Господин Журден, внимание! Мы услышим от этих господ вещи, несравненно более приятные, чем все наши разговоры…

Первый и второй певцы (вместе, со стаканами в руках)

Мы за тобой, Фелис, – один глоток лишь сделай! Вино, как золото, сверкает в ручке белой: Зачем тебе с ним враждовать? Обоих вас любя, я вас не разделяю — И клятвою скрепить союз наш предлагаю, Чтоб жизнь взаимно услаждать… Чуть губки омочи – вино уже вкуснее, А губки сочные тогда еще сочнее: Ах, мне с тобой не совладать! В обоих вас я хмель и негу почерпаю — И клятвою скрепить союз наш предлагаю, Чтоб жизнь взаимно услаждать…

Второй и третий певцы (вместе)

Будем пить, друзья, – поверьте, Время нас не ждет! Будем пить, доколе смерти Не настал черед!.. Не оглянемся, как жизни Оборвется нить… А уж нам на нашей тризне Не придется пить… Пусть разумники из кожи Лезут и кричат: Всех их доводов дороже Нам бутылок ряд. Ни богатством, ни почетом Счастья не купить: Там лишь места нет заботам, Где умеют пить…

Все три певца (вместе)

Эй, слуга, наливай — Наливай, не зевай! Наливай, то и знай, Чтоб текло через край!

Доримена. Не думаю, чтобы можно было спеть лучше… Прекрасно!

Журден. Я вижу среди нас, сударыня, нечто еще более прекрасное…

Доримена. О, да какой же вы любезник, господин Журден! Вот уж никак не думала!

Дорант. Как, маркиза?!. За кого же вы принимаете господина Журдена?..

Журден. Пусть маркиза принимает меня за того, кем бы я хотел для нее быть…

Доримена. Этого еще недоставало!

Дорант (Доримене). Вы его не знаете…

Доримена. О, это уж слишком!

Журден. От маркизы зависит узнать меня…

Дорант. За словом в карман не полезет, будьте уверены… Но вы не замечаете, маркиза, что господин Журден подбирает все кусочки, до которых вы дотронулись?..

Доримена. Господин Журден восхищает меня!

Журден. Если бы я мог восхитить ваше сердце, я был бы…

Явление второе

Те же, г-жа Журден.

Г-жа Журден. А… мир честной компании! Не ждали меня, дело ясное… Так вот для чего, муженек любезный, ты так усердно выпроваживал меня к сестре обедать! Там театр готовят – здесь пиршество идет, словно на свадьбе!.. Мотай нажитое добро, мотай! Угощай разных барынь, устраивай для них комедии да балеты, а законную жену гони из дому!..

Дорант. Что вы говорите, сударыня! И как могло прийти вам в голову, что ваш супруг мотает свое добро, угощая маркизу?! Маркиза в гостях у меня, прошу понять, а ваш супруг одолжил мне только помещение… Надо быть осторожнее в суждениях и выражениях!..

Журден. Вот тебе, дуре, и натянули нос! Это граф угощает маркизу, понимаешь? Он мне сделал честь, приняв от меня помещение и меня самого пригласил…

Г-жа Журден. Ври больше! Знаю я, в чем дело!

Дорант. Вам изменяет зрение, сударыня, – перемените очки…

Г-жа Журден. На что мне ваши очки – я и без них хорошо вижу! Давно уж у меня душа не на месте, – рассудком я не обижена… Стыдно вам, знатному барину, путаться с моим мужем и потакать его глупостям! А уж с вашей стороны, сударыня, и вовсе нечестно расстраивать семью и позволять женатому человеку ухаживать за собой!

Доримена. Что же это такое?.. Очень вам благодарна, Дорант, за все то, что мне пришлось выслушать!..

Дорант (спеша за уходящей Дорименой). Маркиза, полноте! Куда вы, маркиза?..

Журден. Маркиза… Граф, извинитесь за меня перед маркизой, верните ее!

Явление третье

Журден, г-жа Журден, слуги.

Журден. Ах ты грубиянка, что ты наделала! На весь свет опозорила меня и выгнала таких знатных господ!

Г-жа Журден. Очень нужна мне их знатность!

Журден. Вот перебью о твою голову все тарелки, так иначе заговоришь, подлая!..

Слуги уносят стол.

Г-жа Журден (уходя). Не боюсь я тебя! Я свои права защищаю и уверена, что все жены будут на моей стороне!..

Журден. Не ушла бы, плохо бы тебе пришлось!..

Явление четвертое

Журден (один). Нужно же было ей возвратиться! А я только что разошелся, и чего бы я тут ни наговорил… Это что еще такое?..

Явление пятое

Журден, Ковьель (переодетый).

Ковьель. Имею честь кланяться, сударь… Вы, кажется, меня не узнаёте?..

Журден. Нет, сударь.

Ковьель (показывая рукой на фут от пола). А я знал вас, когда вы были еще вот этаким…

Журден. Меня?

Ковьель. Да. Вы были восхитительным ребенком: все женщины только тем и занимались, что наперерыв нянчили и целовали вас…

Журден. Целовали?

Ковьель. Да. Я был в большой дружбе с вашим покойным батюшкой…

Журден. С моим покойным батюшкой?

Ковьель. Да. Настоящий был дворянин!

Журден. Как вы сказали?

Ковьель. Настоящий, говорю, был дворянин!

Журден. Мой батюшка?

Ковьель. Да.

Журден. Так вы хорошо его знали?

Ковьель. Прекрасно знал.

Журден. И знали именно дворянином?

Ковьель. Именно.

Журден. Поди ж ты! Вот и верь людям после этого!

Ковьель. А что?

Журден. Да как же! Находятся дураки, которые утверждают, что мой отец был купцом…

Ковьель. Купцом? Ваш отец?!. Что за клевета! Никогда он купцом не был!.. Он просто знал толк в сукнах и других тканях и, как человек необыкновенно обязательный, услужливый, сначала скупал их, а потом продавал добрым знакомым…

Журден. Чрезвычайно рад познакомиться с вами, если вы согласитесь подтвердить это при случае…

Ковьель. Хоть перед целым светом!

Журден. Весьма благодарен! Что же вам, собственно, от меня угодно?

Ковьель. После того как я познакомился и сошелся с вашим покойным батюшкой, настоящим дворянином, повторяю, мне пришлось исколесить весь белый свет.

Журден. Весь белый свет?!.

Ковьель. Да.

Журден. А далеко от нас до этого белого света, я думаю?..

Ковьель. Очень далеко. Я вернулся из путешествия всего четыре дня назад; а так как я принимаю близко к сердцу все, что касается вас, то и явился с очень приятною новостью…

Журден. С какой же?

Ковьель. Вы, конечно, знаете, что в Париже гостит сын турецкого султана?

Журден. Признаюсь, не слыхал…

Ковьель. Что вы! Да он живет здесь так роскошно и открыто и принят везде с таким почетом, что о нем только и говорят…

Журден. Не слыхал, представьте!

Ковьель. Самое же важное – это то, что он влюблен в вашу дочь…

Журден. Сын турецкого султана?!

Ковьель. Да, и хочет стать вашим зятем…

Журден. Моим зятем? Сын турецкого султана?

Ковьель. Вашим зятем… сын турецкого султана… Я с ним виделся, и он мне сказал в разговоре, по-турецки разумеется, – я хорошо знаю этот язык: «Аксиам крок солер онш алла мустаф гиделум аманахем варакини уссере карбулат?» – то есть: «Видел ли ты прекрасную молодую особу, дочь господина Журдена, парижского дворянина?»

Журден. Так про меня и сказал?!.

Ковьель. Да. А когда я ответил, что видел, вас же самих знаю отлично, он и признался: «Ах, говорит, марабаба сахем!» – то есть: «Ах, до чего я в нее влюблен!»

Журден. «Марабаба сахем» значит «до чего я в нее влюблен»?

Ковьель. Да.

Журден. Вот хорошо, что вы мне это сказали! Мне бы и в голову не пришло, что «марабаба сахем» значит «до чего я в нее влюблен»! Что за удивительный язык!

Ковьель. Это верно… Знаете вы, например, что значит «какаракамушен»?

Журден. «Какаракамушен»?!. Нет.

Ковьель. Это значит «моя душенька».

Журден. «Какаракамушен» значит «моя душенька»?..

Ковьель. Да.

Журден. Удивительно! «Какаракамушен» – «моя душенька»! Всю жизнь думай – не догадаешься! Удивительно!

Ковьель. В конце же концов он поручил мне просить руки вашей дочери; но для того чтобы тесть был достоин зятя, вы должны быть возведены в сан мамамуши – это очень высокий сан в Турции…

Журден. Мамамуши?..

Ковьель. Да, мамамуши. По-нашему – паладин… А паладинами назывались в древности… эти самые… паладины. Высокое звание, выше его нет; вы будете на равной ноге со всеми царственными особами…

Журден. Это такая честь, такая честь… Сын турецкого султана! Будьте добры, проводите меня к нему, чтобы я мог лично выразить ему мою глубокую благодарность.

Ковьель. Зачем?!. Сейчас он сам сюда пожалует…

Журден. Сам сюда пожалует?..

Ковьель. Да, и со всей церемонией, какая при этом требуется…

Журден. Я просто опомниться не могу, до того все это быстро!

Ковьель. Где любовь, там и нетерпение!

Журден. Одно меня смущает, и очень смущает: моя дочь – большая упрямица; она бредит неким Клеонтом и клянется, что ни за кого другого не выйдет замуж…

Ковьель. Пусть только она увидит сына турецкого султана: тогда другое заговорит… К тому же – удивительное совпадение! – сын турецкого султана несколько похож на этого Клеонта; мне его как-то показывали… Таким образом, любовь к одному легко может перейти на другого – и тогда… Постойте! Кажется, это он… Да-да…

Явление шестое

Те же, Клеонт (переодетый турком), три пажа (с его верхним платьем).

Клеонт. Абусахим оки бораф, Джиурдина, саламалеки.

Ковьель (Журдену). Это значит: «Господин Журден, пусть ваше сердце круглый год будет подобно цветущему розовому кусту». Так обыкновенно выражаются в Турции, когда хотят быть любезными…

Журден. Я покорнейший слуга его турецкого высочества…

Ковьель. Коригар камбото устин мораф.

Клеонт. Устин йок катамалеки базум база алла моран.

Ковьель. Он говорит: «Да ниспошлет вам небо силу льва и мудрость змеи».

Журден. Его высочество слишком милостивы ко мне… Я желаю ему всех земных благ!

Ковьель. Осса банамен садок бабалли оракаф урам.

Клеонт. Бель-мен.

Ковьель. Он просит вас сейчас же пойти вместе с ним приготовиться к церемонии; ему желательно как можно скорей увидеть вашу дочь и вступить с нею в брак…

Журден. И это он столько наговорил в двух словах?..

Ковьель. Да: уж таков турецкий язык… Идите же, идите!

Журден, Клеонт и пажи уходят.

Явление седьмое

Ковьель (один). Ха-ха-ха! Вот потеха-то, право! Экий олух! Выучи он свою роль наизусть – и то не сыграл бы ее лучше! Ха-ха-ха!

Явление восьмое

Ковьель и Дорант.

Ковьель. Убедительно прошу вас, сударь, помогите нам в нашей затее…

Дорант. Это ты, Ковьель?.. Вот ни за что не узнал бы тебя! Что это тебе вздумалось нарядиться?

Ковьель. Увидите! Ха-ха-ха!

Дорант. Чему ты смеешься?

Ковьель. Да уж очень смешно, сударь…

Дорант. Что ж такое?

Ковьель. Мы придумали, сударь, как заставить господина Журдена выдать свою дочь за моего барина; только уж как вы ни ломайте голову – вам не догадаться, в чем дело…

Дорант. В чем дело, я не знаю; но знаю, что из него выйдет прок, раз ты в нем участвуешь!

Ковьель. Да ведь вам этот осел достаточно известен!

Дорант. Объясни мне все-таки, что ты затеял?..

Ковьель. Будьте добры, отойдите в сторону: надо очистить место… Сейчас вы кое-что увидите, а остальное я вам доскажу…

Явление девятое

Турецкая церемония

Муфтий, дервиши, турки, помощники муфтия, поющие и пляшущие.

Первый выход балета

Шесть турок выходят с важностью, попарно, под музыку. Они несут три ковра, которые приподнимают очень высоко, после того как протанцевали несколько фигур. Поющие турки проходят под этими коврами и выстраиваются по обеим сторонам сцены. Муфтий, сопровождаемый дервишами, заключает шествие. Турки расстилают ковры по полу и бросаются поверх их на колени. Муфтий и дервиши остаются среди них на ногах, и, в то время как муфтий, гримасничая, кривляясь и не произнося ни одного слова, призывает Магомета, турки-помощники простираются ниц, припевая «Алла», и воздевают руки к небу, припевая «Алла»; по окончании же заклинания встают, припевая «Алла-эк-бер», а два дервиша уходят за Журденом.

Явление десятое

Муфтий, дервиши, турки, поющие и пляшущие, Журден, одетый по-турецки, с бритой головой, без чалмы и сабли.

Муфтий (Журдену).

Се ти сабир, Ти респондир; Се нон сабир, Тацир, тацир… Ми стар Муфти; Ти кви стар ти? Нон интендир; Тацир, тацир…

Два дервиша уводят Журдена.

Явление одиннадцатое

Муфтий, дервиши, турки, поющие и пляшущие.

Муфтий

Диче, турке, кви стар квиста? Анабатиста? Анабатиста?

Турки. Йок.

Муфтий. Цвинглиста?

Турки. Йок.

Муфтий. Коффита?

Турки. Йок.

Муфтий. Гуссита? Мориста? Фрониста?

Турки. Йок, йок, йок.

Муфтий. Йок, йок, йок. Стар пагана?

Турки. Йок.

Муфтий. Лютерана?

Турки. Йок.

Муфтий. Пуритана?

Турки. Йок.

Муфтий. Брамина? Моффина? Цурина?

Турки. Йок, йок, йок.

Муфтий. Йок, йок, йок. Махаметана? Махаметана?

Турки. Хи валла. Хи валла.

Муфтий. Комо камара? Комо камара?

Турки. Джиурдина, Джиурдина.

Муфтий (прыгая). Джиурдина, Джиурдина.

Турки. Джиурдина, Джиурдина.

Муфтий

Махамета, пер Джиурдина; Ми прегар сера э матина. Волер фар ун паладина Де Джиурдина, де Джиурдина. Дар турбанта э дар скорина Кон галера е бригантина Пер деффендер Палестина Махамета, пер Джиурдина Ми прегар сера э матина.

(Обращается к туркам.)

Стар бон турка Джиурдина?

Турки. Хи валла. Хи валла.

Муфтий (приплясывая и подпрыгивая). Ха-ла-ба, ба-ла-шу, ба-ла-ба, ба-ла-да.

Турки. Ха-ла-ба, ба-ла-шу, ба-ла-ба, ба-ла-да.

Явление двенадцатое

Турки, поющие и пляшущие.

Второй выход балета

Явление тринадцатое

Муфтий, дервиши, Журден, турки, поющие и пляшущие.

Муфтий возвращается в парадной чалме огромных размеров, утыканной зажженными свечами в пять-шесть рядов; его сопровождают два дервиша в остроконечных шапках, также украшенных. Два других дервиша вводят Журдена и ставят его на колени; при этом руки его упираются в пол, а спина, на которую кладут Алькоран, служит муфтию пюпитром. Муфтий повторяет шутовское заклинание, хмуря брови, ударяя время от времени по Алькорану и стремительно переворачивая листы; потом, подняв глаза к небу, он громко вскрикивает: «Гу». В продолжение этого заклинания турки-помощники, то сгибаясь, то выпрямляясь, также поют: «Гу-гу-гу».

Журден (после того как с его спины сняли Алькоран). Уф!

Муфтий (Журдену) Ти нон стар фурба?

Турки Но, но, но.

Муфтий Но стар форфанта?

Турки Но, но, но.

Муфтий (туркам) Донар турбанта?

Турки

Ти нон стар фурба? Но, но, но. Но стар форфанта? Но, но, но. Донар турбанта.

Третий выход балета

Пляшущие турки под музыку надевают на Журдена чалму.

Муфтий (вручая Журдену саблю)

Ти стар нобиле, ннон стар фаббола: Пильяр шьябола.

Турки (с саблями в руках)

Ти стар нобиле, нон стар фаббола: Пильяр шьябола.

Четвертый выход балетА

Пляшущие турки бьют Журдена саблями плашмя и в такт.

Муфтий

Дара, дара, Бастонара.

Турки

Дара, дара, Бастонара.

Пятый выход балета

Пляшущие турки бьют Журдена в такт палками.

Муфтий

Нон тенер онта, Квеста стар л'ултима аффронта.

Турки

Нон тенер онта, Квеста стар л'ултима аффронта.

Муфтий приступает к третьему заклинанию; дервиши почтительно поддерживают его под руки. После этого поющие и пляшущие турки, прыгая вокруг муфтия, удаляются вместе с муфтием и увлекают за собой Журдена.

Действие пятое

Явление первое

Журден (одетый турком), г-жа Журден.

Г-жа Журден. Ах господи боже мой! Что это такое? Что за образина? В ряженые записался? Святки у нас, что ли? Да говори же, что это значит? Кто тебя так изуродовал?

Журден. Экая грубиянка! Не умеет разговаривать с мамамуши!

Г-жа Журден. Как?..

Журден. Да, теперь ты должна относиться ко мне с особенным уважением: я произведен в мамамуши…

Г-жа Журден. В какие такие мамамуши?..

Журден. В мамамуши, понимаешь? Я теперь мамамуши!

Г-жа Журден. Это что ж за зверь такой?!.

Журден. Мамамуши – по-нашему паладин.

Г-жа Журден. Паладин?! Шут гороховый, стало быть?!.

Журден. Вот дура-то неученая! Паладин – это такое звание; я получил его после церемонии…

Г-жа Журден. После какой церемонии?..

Журден. Махамета пер Джиурдина.

Г-жа Журден. А это что же?

Журден. Джиурдина – значит Журден.

Г-жа Журден. Ну Журден, а дальше-то что?

Журден. Волер фар ун паладина де Джиурдина.

Г-жа Журден. Как?..

Журден. Дар турбанта кон галера.

Г-жа Журден. Не понимаю!

Журден. Пер деффендер Палестина.

Г-жа Журден. И все-таки не понимаю!..

Журден. Дара, дара, бастонара.

Г-жа Журден. Да по-каковски ты говоришь-то?..

Журден. Нон тенер онта, квеста стар л'ултима аффронта.

Г-жа Журден. Скажешь ли ты мне наконец, что это значит?

Журден (поет и пляшет). Ха-ла-ба, ба-ла-шу, ба-ла-ба, ба-ла-да! (Падает.)

Г-жа Журден. Господи, вот горе-то! Рехнулся муженек мой!..

Журден (поднявшись и уходя). Цыц, грубиянка! – не забывай, что я мамамуши…

Г-жа Журден (одна). И с чего это на него нашло?.. Побежать за ним – не вздумал бы из дому удрать!.. (Увидав входящих Доримену и Доранта.) А, вот они, лиходеи наши! Везде беда, куда ни оглянешься!.. (Уходит.)

Явление второе

Доримена, Дорант.

Дорант. Да, маркиза, вы увидите нечто поистине забавное: другого такого сумасброда, я думаю, в целом мире не сыщешь! И потом, следует помочь Клеонту – будемте уж заодно с ним… Это премилый юноша, и для него постараться не грех!

Доримена. Я очень хорошего мнения о нем и желаю ему всего лучшего…

Дорант. Наконец, маркиза, нас еще ожидает балет: зачем нам терять его! Мне хочется знать, удалась ли моя выдумка…

Доримена. Я уж заметила, что готовится что-то великолепное; но терпение мое истощилось, Дорант. Ваша расточительность переходит всякие границы – надо ее прекратить; мы должны обвенчаться – чем скорее, тем лучше… Другого средства я не знаю: после свадьбы все эти глупости вылетят у вас из головы…

Дорант. Маркиза, это правда? Вы решились осчастливить меня?..

Доримена. Только для того, чтобы спасти вас от разорения! Я вовсе не хочу, чтобы вы из-за меня пошли по миру….

Дорант. О, маркиза, какая трогательная заботливость и как я вам благодарен за нее! Все мое состояние ваше, так же как и мое сердце: владейте и повелевайте!

Доримена. Постараюсь… А вот и наш турецкий вельможа… Что за прелесть!

Явление третье

Те же, Журден.

Дорант. Маркиза и я поспешили явиться к вам, сударь, чтобы выразить почтение к вашему новому сану и принять участие в вашей семейной радости…

Журден (раскланявшись по-турецки). Желаю вам, чтобы у вас была сила змеи и мудрость льва!..

Доримена. Я очень рада, что мне удалось одной из первых поздравить вас с таким редким отличием…

Журден. А вам, сударыня, желаю, чтобы круглый год цвел розовый куст ваш… Я вам несказанно обязан за ваше внимание к моему благополучию; чрезвычайно рад, что вы пожаловали ко мне и что я могу извиниться перед вами за грубость моей жены…

Доримена. О, какой вздор! Я вполне понимаю и извиняю ее… Без сомнения, ей очень дорога ваша любовь, и немудрено, что она побаивается за то счастье, какое выпало ей на долю!

Журден. Вся моя любовь принадлежит вам, сударыня…

Дорант. Вы видите, маркиза, что господин Журден не из тех людей, которых ослепляют почести: в своем высоком положении он не забывает старых друзей…

Доримена. Это свойство великих душ!

Дорант. А где же его турецкое высочество?.. Как ваши друзья, мы желали бы представиться ему…

Журден. Вот он… А за дочерью я сейчас послал, чтобы поспешить с помолвкой…

Явление четвертое

Те же, Клеонт (по-прежнему переодетый).

Дорант (Клеонту). Позвольте, ваше высочество, друзьям вашего будущего тестя представиться вам и засвидетельствовать их глубочайшее к вам уважение…

Журден. Где же переводчик?.. Он должен сказать ему, кто вы такие, и передать ему ваши слова. Вот вы услышите, как он вам ответит: по-турецки говорит удивительно… Эй! Куда он запропастился, черт его возьми?!. (Клеонту.) Струф, стриф, строф, страф: этот господин – гранде сеньоре, гранде сеньоре, гранде сеньоре; а эта госпожа – гранда дама, гранда дама, гранда дама… (Видя, что тот его не понимает.) А! (Клеонту, указывая на Доранта.) Это вот французский мамамуши, а это французская мамамушица… Если неясно, лучше не могу… Ну наконец-то пожаловал!

Явление пятое

Те же, Ковьель (переодетый).

Журден. Где вы были? Без вас слова сказать не можем… (Указывая на Клеонта.) Передайте его высочеству, что этот господин и эта госпожа – знатные особы и что они желают представиться ему, а также засвидетельствовать свое уважение… (Доримене и Доранту.) Слушайте, слушайте!

Ковьель. Алабала крочиам акчи хорам алабамен.

Клеонт. Каталеки тубал урин сотер амалухан.

Журден (Доримене и Доранту). Слышите, а?..

Ковьель. Он говорит: «Да будет вечно орошаем всякими благами сад всего вашего рода».

Журден. Не сказал я вам, что он говорит по-турецки?

Дорант. Поразительно!

Явление шестое

Те же, Люсиль.

Журден. Подойди, дочь моя, подойди и дай руку этому господину, который делает тебе честь, желая взять тебя в жены…

Люсиль. Что такое, батюшка? Я понять не могу! Что за комедия?..

Журден. Совсем не комедия, а дело очень серьезное, и такая для тебя честь, какой тебе и не снилось. (Указывая на Клеонта.) Вот твой жених…

Люсиль. Мой жених, батюшка?..

Журден. Да-да! Протяни же ему руку и поблагодари небо за ниспосланное тебе счастье!

Люсиль. Я вовсе не хочу замуж…

Журден. А я этого хочу! Отец я тебе или нет?

Люсиль. Ни за что!

Журден. Без разговоров. Руку, говорят тебе! Руку, ну?!.

Люсиль. Нет, батюшка, я уже сказала вам, что никто и ничто не заставит меня выйти за кого-нибудь, кроме Клеонта; и я скорее решусь наложить на себя руки, чем… (Узнав Клеонта.) Вы, мой отец, правы, и я обязана беспрекословно повиноваться вам… На все ваша воля, а я прекословить не смею!

Журден. Так-то. Вот лучше! Очень рад! Приятно иметь послушную дочь!..

Явление седьмое

Те же, г-жа Журден.

Г-жа Журден. Что это? Что это? Ты, говорят, хочешь отдать дочь за какое-то чучело?..

Журден. Замолчишь ли ты наконец, неугомонная баба? Всюду суешь свой глупый нос, и никакими силами не вразумить тебя!..

Г-жа Журден. Это тебя никакими силами не вразумить: что ни шаг, то новая глупость! Что ты затеял? Что тебе в голову взбрело?..

Журден. Я выдаю дочь за сына турецкого султана!

Г-жа Журден. За сына турецкого султана?..

Журден. Ну да! (Указывая на Клеонта.) Приветствуй его как следует – через вот этого переводчика…

Г-жа Журден. На что мне переводчик: я и без переводчика прямо в глаза ему скажу, чтобы он о моей дочери и думать не смел!

Журден. Ой заставлю я тебя замолчать!

Дорант. Как, госпожа Журден, – вы противитесь такому счастью? Не хотите иметь зятем его турецкое высочество?

Г-жа Журден. Ах, сударь, знали бы вы лучше свои дела!

Доримена. Это такая честь, от которой нельзя отказываться!

Г-жа Журден. Уж будьте любезны и вы, сударыня, не заботиться о том, что вас не касается!..

Дорант. Если мы позволяем себе вмешиваться, то лишь из дружбы к вам…

Г-жа Журден. Проживем и без вашей дружбы!

Дорант. Однако ваша дочь соглашается повиноваться отцу…

Г-жа Журден. Моя дочь соглашается выйти за турка?!.

Дорант. Беспрекословно!

Г-жа Журден. И может забыть Клеонта?!.

Дорант. Все можно забыть ради того, чтобы сделаться знатной дамой!

Г-жа Журден. Пусть-ка она осмелится: я ее своими руками задушу!

Журден. Вот язык-то без костей! Говорю тебе, что этот брак – дело решенное!..

Г-жа Журден. А я тебе говорю, что этому браку не бывать!

Журден. Не ори!

Люсиль. Матушка…

Г-жа Журден. Знать тебя не хочу, скверная девчонка!

Журден (г-же Журден). Как?! Ты не хочешь ее знать за то, что она меня слушается?..

Г-жа Журден. Да… Она такая же моя, как и твоя!

Ковьель (г-же Журден). Сударыня…

Г-жа Журден. Вас еще тут недоставало!

Ковьель. Одно слово…

Г-жа Журден. Не нужно мне вашего слова!

Ковьель (Журдену). Сударь, мне бы только одно слово шепнуть вашей супруге: ручаюсь вам, что тогда она на все согласится!..

Г-жа Журден. Ни на что не соглашусь!

Ковьель. Выслушайте только…

Г-жа Журден. Нет!

Журден (г-же Журден). Да выслушай же!

Г-жа Журден. Нечего мне его слушать!

Журден. Он тебе скажет…

Г-жа Журден. Ничего он мне не скажет!

Ковьель. Только выслушайте, а потом поступайте как угодно…

Г-жа Журден. Ну что такое?!.

Ковьель (тихо г-же Журден). Вот уж целый час, сударыня, как мы вам делаем знаки… Неужто вы не видите, что мы только потакаем сумасбродству вашего мужа, что мы обманываем его этим переодеванием и что сын турецкого султана – не кто иной, как сам Клеонт?

Г-жа Журден (тихо Ковьелю). А-а-а!..

Ковьель (так же). А я совсем не переводчик, я Ковьель…

Г-жа Журден (так же). А… ну если так, я уступаю…

Ковьель (так же). Не выдавайте нас!

Г-жа Журден (громко). Так и быть, я согласна на этот брак…

Журден. Уф, насилу-то все образумились! (Г-же Журден.) А ты не хотела его выслушать! Я был уверен, что он тебе все разжует и в рот положит!

Г-жа Журден. Все разжевал и в рот положил – и мне больше ничего не надо! Посылай за нотариусом…

Дорант. Прекрасно сказано!.. А для того чтобы вы были совсем уж довольны, сударыня, и чтобы у вас не осталось уж никакого повода ревновать вашего супруга, как это сегодня было, спешу вам объявить другую новость: тот же самый нотариус составит свадебный контракт и для нас с маркизой.

Г-жа Журден. Согласна и на это!

Журден (тихо Доранту). Вы отводите ей глаза – понимаю!..

Дорант (тихо Журдену). Надо утешить ее этой выдумкой!..

Журден (так же). Так, так… (Громко.) Пусть сходят за нотариусом!

Дорант. А когда с ним разделаемся – посмотрим балет и позабавим его турецкое высочество дивертисментом…

Журден. Отлично придумано! Займемте же места!

Г-жа Журден. А Николь?

Журден. Я отдаю ее переводчику, а жену – кому угодно!..

Ковьель. Покорнейше вас благодарю, сударь… (В сторону.) Однако другого такого олуха, пожалуй, и не сыщешь!..

Балет наций

Выход первый

Раздаватель билетных либретто, пляшущий; надоедала, пляшущий; два кавалера, две дамы, два гасконца, швейцарец, старый болтун, старая болтунья, зрители, поющие.

Хор зрителей (раздавателю либретто)

Ах, сударь, мне! Прошу вас! Ради бога, Позвольте книжку мне… Служить вам всем готов…

1-й кавалер

От этих, сударь, крикунов Нас отличите хоть немного: На нашу сторону, пожалуйста, – для дам…

2-й кавалер

Эй, сударь! эй! Хоть две-три книжки нам!

1-я дама

Как мало, боже мой, как мало Здесь чтут порядочных людей!

2-я дама

Лишь для одних гризеток здесь достало И книжек и скамей!

1-й гасконец, 2-й гасконец и швейцарец ломаным языком выражают свое неудовольствие. Раздаватель либретто, спасаясь от докучников, преследующих его по пятам, убегает в гневе.

Старый болтун

Ни крошки правды не тая, Скажу вам я: Бог им судья, Всем этим с самого начала Доволен мало… Вот дочь моя, Такое милое дитя, Каких еще и не бывало, И счет она уж потеряла Тем, что рвались ко мне в зятья: Нужна ей книжка, чтоб, следя Стих в стих, она все понимала, — И нет!.. К тому ж не ожидала Моя семья, Когда себя Так наряжала, Чтоб ей забраться предстояло Чуть не в надзвездные края, Тогда как зала Полна каким-то сбродом вся! Бог им судья, — Доволен, правды не тая Ни крошки, я, Скажу вам, с самого начала Всем этим мало! Старая болтунья О, что за стыд! Лицо мое так и горит! Вишь, отыскался сибарит — И не глядит!.. Скотство подобное едва ли Когда видали! Да где же мы: сошлись ли в зале Иль в хлев попали?.. А если б знали, О чьей красе во всем квартале Молва гремит И с кем вчера еще на бале Два графа даже танцевали?!. И ей нет места?! Стыд! стыд! стыд!

Кавалеры

Какой здесь шум!

Дамы

Какая смесь!

Кавалеры

Того гляди, друг друга покалечим Мы в этой толкотне!..

1-я дама

О боже мой!

2-я дама

Да здесь дышать нам скоро будет нечем!

Гасконцы и швейцарец тем же ломаным языком выражают свое неудовольствие.

Старый болтун

Уйдем, дружок, От недотрог: Следок в следок Не отставай ни на вершок… Мы здесь, как видно, не в почете, А словно в каторжной работе!.. Я изнемог, Разбит и вдоль и поперек, Насквозь промок И под собой не слышу ног! Нет, братцы, врете, — Очков мне больше не вотрете И в свой вертеп не зазовете! Я к вам по собственной охоте Уж не ходок; А соблазнюсь – в один прискок Меня на первый же сучок, И мы в расчете… Уйдем, дружок, От недотрог: Следок в следок Не отставай ни на вершок… Мы здесь, как видно, не в почете, А словно в каторжной работе!.. Старая болтунья Скорей домой, Барашек мой! Тут, как ни вой, Все стой да стой, Как будто сами мы не баре!.. А чуть мы вон – состроят хари От удивленья – ой-ой-ой!.. Толклась бы лучше на базаре, Сюда же больше ни ногой: Иначе пусть из вас любой Своей рукой Пощечин влепит мне по паре!.. Скорей домой, Сыночек мой! Тут, как ни вой, Все стой да стой, Как будто сами мы не баре!..

Раздаватель либретто возвращается в сопровождении докучников. Зрители с криками накидываются на него. Докучники раздают книги, взятые ими у раздавателя, который в это время пляшет.

Выход второй

Трое докучников пляшут.

Выход третий

Испанцы.

Трииспанца (поют)

Se que me muero de amor Y solicito el dolor. A un muriendo de querer De tan buen ayre adolezco Que es mas de lo que padezco Lo que quiero padecer Y no pudiendo exceder A mi deseo el rigor. Se que me muero de amor Y solicito el dolor. Lisonxeame la suerte Con piedad tan advertida, Que me assegura la vida En el riesgo de la muerte. Vivir de su golpe fuerte Es de mi salud primor. Se que, etc.

Шесть испанцев танцуют.

Три испанца-музыканта

Ау! que locura, con tanto rigor Quexarce de Amor, Del nino bonito Que todo es dulcura. Ay! que locura! Ay! que locura!

Испанец (поет)

El dolor solicita, El que al dolor se da, Y nadie de amor muere Sino quien no save amar.

Два испанца

Dulce muerte es el amor Con correspondencia igual, Y si esta gozamos hay Porque la quieres turbar?

Испанец

Alegrese enamorado Y tome mi parecer Que en esto de querer Todo es hallar el vado.

Все три испанца

Vaya, vaya de fiestas, Vaya de vayle. Alegria, alegria, alegria,Q Que esto de dolor es fantasia.

Выход четвертый

Итальянцы.

Итальянка

Di rigori armata il seno Contre Amor mi libellai, Ma fui vinta in un baleno In mirar due vaghi rai. Ahi! che resiste puoco Cor di gelo a stral di fuoco! Ma si caro e 'l mio tormento, Dolce e si la piaga mia, Ch' il penare e 'l mio contento, E 'l sanarmi e tirannia. Ahi! che piu giova e piace Quanto amor e piu vivace!

Два скомороха и два шута представляют с арлекином ночь в стиле представлений итальянских комедиантов.

Музыкант-итальянец

Bel tempo che vola Rapisce el contento, D'Amor ne la scola Si coglie il momento.

Музыкантша-итальянка

Insin che florida Ride l'eta Che pur tropp' horrida Da noi sen va.

Оба вместе

Su cantiamo, Su godiamo, Ne' bei di di gioventu: Perduto ben non si racquista piu.

Музыкант

Pupilla ch'e vaga Mill' alm incatena, Fa dolce la piaga, Felice la pena.

Музыкантша

Ma poiche frigida Langue l'eta Piu l'aima rigida Fiamme non ha.

Оба музыканта

Su cantiamo, etc.

Шуты и скоморохи заканчивают выход пляской.

Выход пятый

Французы.

Два пуатуанца, поющие и пляшущие; пуатуацы и пуатуанки, пляшущие.

1-й пуатуанец

Как хорошо в тени ветвей! Как день ликующий сияет!

2-й пуатуанец

И сладкогласный соловей Прилет свой лесу возвещает… Приют чудесный — Зеленый свод; Приют чудесный К любви зовет!

Оба

Как жизнь прекрасна! Взгляни вокруг: И там и здесь к супруге страстно И нежно ластится супруг… Одной природе лишь подвластна, Любовь у птиц не знает мук! Из-за листвы нам каждый сук За звуком звук Сулит блаженство не напрасно! Гони испуг, Мой милый друг, И пусть сердца звучат согласно!

Три пуатуанца и три пуатуанки пляшут вместе.

Выход шестой и последний

Испанцы, итальянцы и французы смешиваются в одну массу под общие рукоплескания.

Хор зрителей

Очаровательно! Такого наслажденья И боги никогда не знали, без сомненья!..

Педро Кальдерон Де Ла Барка. Дама Привидение

Действуюцие лица

Дон Мануэль

Дон Луис

Дон Хуан

Косме, слуга

Родриго, слуга

Донья Анхела

Донья Беатрис

Клара, служанка

Исабель, служанка

Слуги

Толпа

Действие происходит в Мадриде.

Хорнада первая

Улица.

Сцена 1-я

Дон Мануэль, Косме, одетые по-дорожному [1]

Дон Мануэль

Всего на час мы опоздали, А то бы видели мы праздник, Каким Мадрид великодушный Отметил ныне день крестин Властительного Бальтасара [2].

Косме [3]

Всего на час [4]… Вещей немало Так из-за часа потерялось И из-за часа удалось. Пирам пришел бы часом раньше, И Тисбэ не была бы мертвой, И ежевика не пятнала б: Как нам поэты говорят, Писалась ежевичным соком Трагедия Пирама с Тисбэ. И опоздай на час Тарквиний, Была б Лукреция тогда Уже в постели, не пришлось бы И авторам без оснований Вести запутанную тяжбу, Насилие он совершил, Или не совершал насилья. И только час один бы Геро Подумала, бросаться с башни, Иль не бросаться с башни ей, Она не бросилась бы верно, Тогда и Мира де Амесква Комедии своей прекрасной Для сцены бы не написал, И не пришлось бы Амариллис Изображать ее так дивно, Что, карнавальная плясунья, Сумела много раз она — (Верней людей великопостных) — Смотревших – за голову взяться. И, потерявши из-за часа Великий праздник, мы сейчас Терять ночевки уж не будем: Коль опоздал Абиндарраэс, Ночлег имеет на дворе он. И бешено хочу скорей Увидеть этого я друга, Что так тебя увидеть жаждет, Как будто первый ты любовник, Чье имя на устах у всех, Ему постель, ему и ужин, Хоть собственно донять и трудно, Откуда счастие такое На долю выпадает нам, — Хоть на турнир мы не стремимся, Он нас готов обоих встретить.

Дон Мануэль

Мы с Дон Хуаном де Толедо, — Ты это, Косме, должен знать, — Такою сочетались дружбой, Что, сколько древность ни явила Примеров дружбы для столетий, А в нас ей зависть, коль не стыд. Учились вместе мы, – науки Переменили на оружье, Он мне в бою товарищ бранный. Когда ходили в Пьемонт, Команду дал мне Дук де Ферья [5], Отряд доверив, – я же знамя Дал другу, и в боях отважных Моим он знаменосцем был. Глубокую во время схватки Он рану получил, – немедля Ему постель мою я отдал, За ним ходил, и видит Бог, Он самой жизнью мне обязан. Молчу я о других заслугах, Которые размеров меньших: Кто благодарен, тот о них Не говорит, – и потому-то Нам в академиях рисуют Щедротность некой пышной дамой, Что повернулась к нам спиной, — В том смысл, что, раз благодеянье Свершил, о нем забыть прилично, Иначе нет благого дела. И, чтобы кончить, Дон Хуан, Как друг, признательности полный, Узнав, что за мои заслуги Я получаю повышенье, Его Величеством почтен, И ко двору явиться должен, Гостеприимным быть желает, Меня в своем принявши доме. Хоть он мне в Бургос написал, И улицу и дом мне назвал, — Верхом въезжая, не хотел я Расспрашивать, как мне проехать, И я на постоялый двор Мулов с поклажею отправил, А сам пошел пешком, – увидел Толпу, наряды, вопрошаю, В чем дело, – праздник, говорят, Хочу хоть вскользь его увидеть, Но мы явились слишком поздно, И это…

Сцена 2-я

Донья Анхела, Исабель, закутанные в мантильи до глаз [6]. – Те же.

Донья Анхела

Судя по одежде, Я с кабальеро говорю. Я к вашим качествам взываю, Молю за женщину вступиться, Что видит в вас свою защиту. Тут для меня и жизнь, и честь, Чтоб не узнал вон тот гидальго, Кто я, идя за мною следом. Я вашей жизнью заклинаю, Не допустите, чтобы здесь Достойной даме причинили Несчастие и оскорбленье… Когда-нибудь случиться может… Прощайте. Мертвая иду.

(Обе уходят очень поспешно.)

Косме

Что это? Дама или ветер?

Дон Мануэль

Вот случай.

Косме

Что намерен сделать?

Дон Мануэль

Об этом спрашивать ты можешь? Как я могу не помешать Несчастию и оскорбленью? За нею муж идет, конечно.

Косме

Что ж ты замыслил?

Дон Мануэль

Нужно хитрость, Чтоб задержать его сейчас, Измыслить нужно ухищренье, А если пользы в нем не будет, Прибегнуть надо будет к силе, Не дав ему понять предлог.

Косме

Коль ухищрения ты ищешь, Тогда уж я одно придумал. Вот и воспользуюсь – от друга Рекомендательным письмом.

Сцена 3-я

Дон Луис, Родриго. – Дон Мануэль, Косме.

Дон Луис

Узнать, кто это, я намерен, Хоть потому, что так желает Она со мной остаться скрытной.

Родриго

Узнаешь, лишь иди за ней.

(Косме подходит. Дон Мануэль отходит к стороне.)

Косме

Сеньор, стыжусь я беспокоить, Но, ваша милость, окажите Такое мне благоволенье: К кому вот это здесь письмо?

Дон Луис

Сейчас терпенья не имею.

(Косме задерживает его.)

Косме

Коль только нет у вас терпенья, Имею я его в избытке, Охотно с вами поделюсь.

Дон Луис

Уйдите прочь.

Дон Мануэль (в сторону)

Еще их видно. Какая улица прямая!

Косме

Я жизнью вашей…

Дон Луис

Я клянусь вам, Что вы несносный человек, И голову я разобью вам, Коль так вы этого хотите.

Косме

Хочу, но очень маловато.

Дон Луис

Я больше не могу терпеть. Прочь!

(Толкает его.)

Дон Мануэль (в сторону)

Подойти теперь мне нужно. Что хитрость начала, то храбрость Пусть кончит тотчас.

(Подходит.)

Кабальеро, Пред вами это мой слуга, И я совсем не понимаю, Чем мог он причинить обиду, Чтоб стали так его толкать вы.

Дон Луис

На жалобу ответа нет, И никому не отвечал я В подобных случаях. Прощайте.

Дон Мануэль

Когда б моя желала храбрость, Потребовав, найти ответ, Пускай поверит ваша дерзость, Что без него я б не остался. Спросил я, в чем была обида, Или досада в чем была: Он просто вежливость – вопрос мой, Явить учтивость надлежало, И при дворе ей обучают, Так не пятнайте же теперь Столицу славою дурною, Чужой здесь вежливости учит Тех, кто знаком с ней быть обязан.

Дон Луис

Кто думает, что не могу Ей обучать…

Дон Мануэль

Язык сдержите, За сталью речь.

Дон Луис

Вполне согласен.

(Обнажают шпаги и бьются.)

Косме

Кому придет охота драться!

Родриго

Эй вы там, шпагу наголо!

Косме

А шпага у меня девица, Без объяснений невозможно Так запросто с ней обращаться.

Сцена 4-я

Донья Беатрис, Клара, в мантильях. Дон Хуан и толпа. – Те же.

Дон Хуан

Пусти же, Беатрис, меня!

Донья Беатрис

Ты не пойдешь туда!

Дон Хуан

Заметь, что С моим тут братом поединок.

Донья Беатрис

Вот горе!

Дон Хуан (к Дону Луису)

Я с тобою рядом.

Дон Луис

Стой, Дон Хуан, остановись. Ты мне не храбрости прибавил, А делаешь меня трусливым. Заметьте, кабальеро, если Один дуэль я не отверг, Теперь, когда приходит помощь, Я поединок оставляю, Так явно, что не трусость повод. Идите с Богом. Не могу Сражаться, против благородства, С тем, кто свою являет доблесть. Идите с Богом.

Дон Мануэль

Почитаю За блеск и тонкость чувства вас. Но, если бы у вас случайно Еще сомненье оставалось, Меня найдете, где хотите.

Дон Луис

Вам добрый час.

Дон Мануэль

Вам добрый час.

Дон Хуан

Что вижу я и что я слышу! Дон Мануэль!

Дон Мануэль

Вы, Дон Хуан!

Дон Хуан

Душа моя в недоуменья, Не ведает, что предпринять ей. Я вижу ссору брата с другом, (Одно и то же брат и друг) Узнать я должен, в чем тут дело.

Дон Луис

Причина вот. Тот кабальеро Вступился за слугу, который По глупости предлогом был Того, что я с ним был невежлив. И это все.

Дон Хуан

Коль так, позволь мне Его обнять. Гость благородный, Что ждем, и есть Дон Мануэль. Брат, подойди. Вы оба бились Равно и, доблесть показавши, Должны вы с этого мгновенья Друзьями быть, и быть вдвойне. Обнимемся.

Дон Мануэль

Пред тем как вас я В объятья заключу, позвольте Сказать мне, что, увидев храбрость Сеньора Дон Луиса, я Ему услуги предлагаю.

Дон Луис

Я друг ваш, и меня печалит, Что не узнал я вас немедля, Мне мог бы это показать Ваш смелый нрав.

Дон Мануэль

Но ваша смелость Меня довольно покарала. Я ранен в руку.

Дон Луис

Я хотел бы Тысячекратно ранен быть.

Косме

Какая вежливая ссора!

Дон Хуан

Идемте сделать перевязку. Ты, Дон Луис, пока побудь здесь, Ждет Донья Беатрис меня, Ты ей поможешь сесть в карету И извинишься перед нею За то, что я пред ней невежлив. Идемте же в мой дом, сеньор, Сказать вернее, в ваш, – там рану Обмоем мы и перевяжем.

Дон Мануэль

Да ничего.

Дон Хуан

Идем скорее.

Дон Мануэль (в сторону)

Как это грустно для меня: Мадрид меня встречает кровью.

Дон Луис (в сторону)

Какая для меня досада, Что так узнать и не пришлось мне, Кто эта дама.

Косме (в сторону)

Заслужил Мой господин то, что имеет: Пускай вперед остережется Быть Дон Кихотом перекрестков [7].

(Дон Мануэль, Дон Хуан и Косме уходят.)

Сцена 5-я

Дон Луис, Донья Беатрис, Клара, Родриго.

Дон Луис

Ну, буря пронеслась теперь. Верните же лицу, сеньора, Цветы, которые увяли, Пусть больше обморочный холод Не студит вашу красоту.

Донья Беатрис

Где Дон Хуан?

Дон Луис

Он умоляет, Чтобы его вы извинили. Долг отозвал его к заботам О друге раненом сейчас.

Донья Беатрис

О горе! Смерть моя! Кто ранен? Он? Дон Хуан?

Дон Луис

О, нет, сеньора, Не Дон Хуан. Когда бы ранен Был брат мой, разве смог бы я Быть так спокоен? Не пугайтесь. Несправедливо, чтобы оба — Вы – впали в грусть, а я – в досаду, Когда совсем не ранен брат. Грусть, говорю я, – грустно видеть, Что так печалитесь вы сильно Воображаемой печалью, Что жжет через мечту сильнее.

Донья Беатрис

Прошу сеньора Дон Луиса Заметить, что ценю учтивость, И оттого, что это ваша, И оттого, что в ней любовь. Но не могу я отвечать вам. В том виноваты лишь созвездья: Где волю не являют звезды, Там тяжбу нужно прекратить. И если при дворе оценят То, что бывает очень редко, Цените же мою правдивость, Не часто встретишь так ее. Прощайте. Оставайтесь с Богом.

(Донья Беатрис и Клара уходят.)

Сцена 6-я

Дон Луис, Родриго.

Дон Луис

Идите с Богом. Ну, Родриго, Мне не везет. Увидел даму, Пленяет видом. Кто она? Хочу узнать, но я задержан Глупцом и ссорой. Что здесь хуже? Не знаю. Бьюсь, приходит брат мой, И мой противник – друг ему. Меня он оставляет с дамой, Чтобы пред ней я извинился, Мне в даме только огорченье. Одна закутана до глаз И от меня бежит проворно, Глупец толчется по дороге, Чужой меня убить желает, А брат его уводит в дом Как гостя, и другая дама Являет мне пренебреженье. Весьма со мной судьба сурова.

Родриго

Из неприятностей таких Какую чувствуешь ты больше? Сказать?

Дон Луис

Никак не угадаешь.

Родриго

Всего обиднее, что брат твой С красавицею Беатрис Тебе сейчас внушает ревность?

Дон Луис

Ошибся.

Родриго

Ну так в чем забота?

Дон Луис

Уж если говорить серьезно, (Я доверяюсь лишь тебе), В том наибольшая забота, Что так мой брат неосторожен: Он в дом наш приглашает гостя, И гость, Родриго, молодой, Сестру красивую имея, Она вдова и молодая, И держит так ее он скрытно, Что солнце ведает едва О том, она живет ли в доме. Как родственница навещает Ее лишь Беатрис.

Родриго

Я знаю, В таможне муж ее служил [8], Морские получал он сборы, И Королю остался должен Весьма значительную сумму. В столицу прибыла она Тайком и здесь, уединенно Живя, хлопочет, чтоб получше Устроиться с его долгами. И этим извинен твой брат. Подумай и размысли точно: Не позволяет положенье Ни с кем ей заводить знакомства, Пускай Дон Мануэль твой гость, Ведь он сеньор и не узнает, Что в доме женщина такая, — Какое же тут неудобство, Чтоб в этом доме он гостил? Притом еще он был заботлив, И в комнате ее проделал На улицу другую дверь он, А ту, что раньше в дом вела, — Чтоб устранилось подозренье О том, какая здесь забота, Иль для того, чтоб можно было Ее потом легко открыть, — Заделал он стеклянным шкафом, Который так устроен ловко, Что никогда нельзя подумать, Что в этом месте дверь была.

Дон Луис

Смотри, чем хочешь успокоить. Меня ты этим убиваешь: Защита из стекла для чести — Удар, и хрустнуло стекло.

(Уходят.)

Обиталище Доньи Анхелы в доме Дона Хуана.

Сцена 7-я

Донья Анхела, Исабель.

Донья Анхела

Дай, Исабель, мне поскорее Мой траурный покров. (О, горе.) Меня живой окутать в саван, Решила так моя судьба.

Исабель

Поторопись, а то несчастье: Коль брат имеет подозренье, Пусть не найдет он подтвержденья, Тебя такою увидав, Какой тебя в дворце он видел.

Донья Анхела

Бог, помоги мне! Умираю Здесь меж стеною и стеною, И солнце самое меня Едва ли знает, потому что В срок дня печаль мою не втиснешь, И вымолвить не в состояньи Непостоянная луна, Что видела мои рыданья. Поистине я взаперти Живу, лишенная свободы, Вдова я моего супруга, Двух братьев суженая строгих. И в преступленье вменят мне, Что, низости не совершая, А отвергая лишь опеку, До глаз закутана покровом, В тот славный я пошла театр, Который голосом металла, Могучим языком из бронзы, Прославлен в праздничном сияньи. Жестокая моя звезда!

Исабель

Не может в этом быть сомненья, Сеньора: ты вдова, красива, Ты молода и так изящна, — И вот, заботясь о тебе, Твои тебя скрывают братья. Признай, что вдовье положенье К грехам любви весьма наклонно, В особенности при дворе, Где в наше время очень в моде Грустящие такие вдовы; Увижу вдовушку в печали, И небо я благодарю: Вот целомудрие, вот честность, Нахмурится, едва посмотришь, И вид у ней преображенный. В покрове длинном что за лик! Но, только набожность откинут И траурный покров отбросят, Под каждый звук они запляшут Быстрей, чем мячик по ветрам. Два смысла в нашем разговоре, И мы его, сеньора, бросим. А что же мы не говорили О кабальеро до сих пор, Которому ты честь вручила, И ныне стал он твой избранник?

Донья Анхела

В моей душе ты прочитала То, что я думаю сейчас. Я озабочена не столько О нем, как о себе самой же: Чуть прочь мы, звон там шпаг раздался, И мысль пришла мне, Исабель, (Скорее я скажу – химера) Что так он принял близко к сердцу Мне сделанную неприятность, Что, верно, шпагу обнажил, Взяв на себя мою защиту. Я поступила очень глупо, Его втянувши в это дело, Но если женщину смутишь, Что думает она, что знает?

Исабель

Не знаю, помешать он мог ли, Но знаю, что за нами брат твой Уж более не шел.

Донья Анхела

Постой!

Сцена 8-я

Дон Луис. – Донья Анхела, Исабель.

Дон Луис

Анхела!

Донья Анхела

Господин и брат мой, Приходишь ты ко мне в волненьи. Что приключилось? Что с тобою?

Дон Луис

Со мною что? Со мною честь.

Донья Анхела (в сторону)

Беда! Меня узнал он верно!

Дон Луис

И потому я озабочен, Когда к тебе нет уваженья.

Донья Анхела

Ты неприятности имел?

Дон Луис

Всего, пожалуй, неприятней, Что, приходя к тебе, я с той же Заботой остаюсь, как прежде.

Исабель (в сторону)

Еще испуг?

Донья Анхела

Как я могла Так причинить тебе заботу? Заметь…

Дон Луис

Причиною была ты. И видеть…

Донья Анхела

Горе мне!

Дон Луис

Анхела, Что брат наш так тебя не чтит…

Донья Анхела (в сторону)

Вот это так!

Дон Луис

Когда довольно Тебе забот твоих, он новых Готов прибавить. За досаду Не он, но гость мне заплатил. Когда его еще не знал я, Его пророчески я ранил.

Донья Анхела

Как это было?

Дон Луис

Я на площадь Дворцовую пришел, сестра, До изгороди, потому что Ни всадникам и ни каретам Там больше не было дороги, И я пришел туда пешком. К кружку друзей я направляюсь, Они, я вижу, веселятся, До глаз закутанная дама Им много говорит острот, И все они ей восхищались, Наперерыв хваля искусство И меткость быстрых изречений. Но, только что я подошел, Ни слова больше не сказала, И кто-то наконец с вопросом К ней обратился, почему же, Чуть я пришел, она молчит. Всем этим был я озадачен, Смотрю, не знаю ли ту даму, Но рассмотреть ее не мог я, Закуталась она еще И прячется, и вся есть тайна. Не мог узнать ее, – решаюсь Тогда идти за нею следом, Она спешит, и каждый миг Глядит, иду ли я за нею; Едва оглянется, и тотчас В том шпора моему желанью. Так продолжалось, вдруг слуга Сеньора, что поздней к нам гостем Отправился, ко мне подходит И просит, чтоб прочел письмо я, Я отвечал, что тороплюсь, Я думал, что меня нарочно Он хочет задержать, я видел, Как женщина с ним говорила, Идя поспешно мимо них, И так он с просьбой был упорен, Что я не знаю, что ответил. Тут гость наш подошел, вступаясь За своего слугу, – весьма Он по-военному держался. В конце мы обнажили шпаги. И это все. А быть могло бы Гораздо больше.

Донья Анхела

Ну смотри, Какая женщина дурная! Через нее ты в затрудненье Попал, и об заклад побьюсь я, Ловушку ставила она, Кто ты, совсем она не знала, И просто очень ей хотелось, Чтоб ты пошел за нею следом. Вот потому-то иногда Я говорю, быть может, лишку Твержу тебе (коли припомнишь), Чтоб из-за женщиной различных В опасность ты не попадал, У них одна всегда утеха — Запутать и завлечь мужчину.

Дон Луис

Что делала ты в предвечерье?

Донья Анхела

Сидела дома у себя, Слезами только утешалась.

Дон Луис

А с нашим братом говорила?

Донья Анхела

С утра сюда не заходил он.

Дон Луис

Как дурно, что небрежен он!

Донья Анхела

Оставь ты эти огорченья. Терпеть – гораздо лучше будет: Он старший брат и он нас кормит.

Дон Луис

Ну, если так спокойна ты, И я спокоен, потому что Из-за тебя я огорчался. И, чтоб ты видела, что злого Не чувствую, пойду к нему И буду с ним вполне любезен.

(Уходит.)

Сцена 9-я

Донья Анхела, Исабель.

Исабель

Что скажешь ты, моя сеньора? Какие, после наших страхов, Здесь новости у нас в дому! Кто жизни был твоей защитник, Сегодня он твой гость, он ранен, В твоем находится он доме.

Донья Анхела

Уж заподозрила о том, Когда я, Исабель, узнала От брата о возникшей ссоре, А также и о том, что гостем Был тот, кто в ссоре ранен был. И все же не могу поверить, Такой невероятный случай: Едва сюда в Мадрид он прибыл, Встречает тотчас даму он, Которая защиты просит, И брата, – тот наносит рану, И брата, – тот его уводит В гостеприимный дом к себе. Стеченье этих обстоятельств Настолько странно, что, хотя бы Все и случилось так, поверю, Когда увижу я его.

Исабель

Коль таково твое желанье, Я знаю, как его ты можешь Увидеть, да еще и больше, Чем видеть.

Донья Анхела

Ты сошла с ума. Так комната моя далеко От комнаты его!

Исабель

Есть место, Где эта комната с другою Так сходится, что обе вплоть, На это ты не ужасайся.

Донья Анхела

Не то, чтоб я его хотела Увидеть, хочется лишь знать мне — Скажи, как это может быть? Я слушаю, и я не верю.

Исабель

Не знаешь ты, что брат твой сделал Из двери шкаф?

Донья Анхела

Я понимаю, К чему ты разговор ведешь. Ты говоришь, что там доска есть, И если просверлим мы дырку, Мы можем увидать и гостя.

Исабель

Я дальше разговор веду.

Донья Анхела

Скажи.

Исабель

Ту дверь совсем желая Прикрыть, и спрятать дверь, откуда В тот сад пройти возможно было, А если нужно, так открыть, Твой брат тогда распорядился Передвижной тут шкаф поставить. Тот шкаф (хотя стекла в нем много) Вполне легко передвигать. Отлично я про это знаю: Когда я шкаф тот прибирала, Я лестницу к нему случайно Приставила, и он с гвоздей Посдвинулся, и вовсе съехал, Все вместе на пол полетело, Когда с зацепок он сорвался, И лестница, и шкаф, и я. Теперь защитой он фальшивой Стоит там, и его подвинуть, Так там любой пройдет, сеньора.

Донья Анхела

Не будем ничего решать, Сообразим лишь, что возможно. Допустим, Исабель, хочу я Пройти в ту комнату, сдвигаю Я этот шкаф. А если кто Его оттуда станет двигать?

Исабель

Конечно, может это сделать. Но, чтобы мы спокойны были, Приделаем мы два гвоздя Нарочно – шкаф открыть сумеет Лишь тот, кто будет знать об этом.

Донья Анхела

Когда слуга придет за светом И за бельем, скажи ему, Что, если гость из дома выйдет, Пусть известит тебя об этом; Я думаю, что из-за раны Не сляжет он теперь в постель.

Исабель

И ты пойдешь туда? Решишься?

Донья Анхела

Я вздорным мучаюсь желаньем Узнать, не тот ли это самый, Кто так меня сегодня спас. Когда я, Исабель, причина, Что с ним случилась неприятность И кровь он пролил, я о ране Его заботиться должна, Коль только выказать вниманье, Могу неузнанной остаться. Идем, должна я шкаф увидеть, И если можно мне пройти, О нем заботиться я буду, А он не будет знать, откуда Внимание к нему приходит.

Исабель

Но это прямо как рассказ. А если он его расскажет?

Донья Анхела

Он сделать этого не может. Явил он слишком много качеств, Он скромно-благороден был, Меня пленивши этим сразу: Как мужественный, был он твердым, Как вежливый, учтиво тонким, Как умный, сразу понял он, — Не может он меня обидеть, Болтливостью в заботу ввергнув: Как мог бы злой язык испортить Так много превосходных черт?

(Уходят.)

Комната Дона Мануэля. Подвижной шкаф с полками; на них хрусталь. Жаровня и пр.

Сцена 10-я

Дон Хуан, Дон Мануэль, Слуга со свечой, затем Дон Луис и Второй Слуга.

Дон Хуан

Пожалуйста, прошу, прилягте.

Дон Мануэль

Ничтожная такая рана, Что, право, Дон Хуан, жеманство Нам даже говорить о ней.

Дон Хуан

Звезду мою благодарю я, А то скорбел бы неутешно: За удовольствие вас видеть — Платить печалью, – знать, что вы Здесь в доме сильно нездоровы, И знать, что ранены рукою Вы брата моего, хотя бы В том не было его вины.

Дон Мануэль

Он превосходный кабальеро, Его клинок моя есть зависть, Его манерою пленен я, И друг ему я и слуга.

(Входит Дон Луис и Слуга с покрытой корзиной, в ней шпага, тщательно уложенная.)

Дон Луис

Я ваш слуга, сеньор, и это — Мое показывает горе. Вам жизнь мою я предлагаю, И больше пусть в моих руках Не остается то орудье, Которым причинилась рана, Мне более оно не любо, Служить не может больше мне. Я этой шпагою вас ранил, Ее к ногам слагаю вашим, Дабы прощенья попросила, Коль виновата в чем она. Отмстите ею, – и над нею, И надо мной пусть будет кара.

Дон Мануэль

И в храбрости и в остроумьи — Я вами побежден во всем. Я эту шпагу принимаю, Со мною будет неразлучно, Меня уча всегда быть храбрым. Могу спокойно жить теперь: Кто, опоясан вашей сталью, Не будет жить вполне спокойно? Лишь в ней мне страх грозил бы верный.

Дон Хуан

Здесь Дон Луис мне показал, Как нужно обходиться с гостем, И я хочу, чтоб получили Вы также от меня подарок.

Дон Мануэль

Обоим как вам отплачу!

Сцена 11-я

Косме, нагруженный чемоданами и подушками. Те же.

Косме

Чтоб двести тысяч злобных духов Кричали о свирепстве адском И обратились кровожадно Из духов в двести тысяч змей, И чтоб они меня схватили И полетели, – лапы к небу, — Во исполненье воли Божьей И правосудного суда, Но только бы без оскорблений Мне жить в Галисии привольно, Или в Астурии скитаться, А не в Мадриде пребывать.

Дон Мануэль

Сдержись…

Косме

Держи своя держалка.

Дон Хуан

Что говоришь?

Косме

Что говорю я. Изменник тот, кто ход откроет Свободный – своему врагу.

Дон Луис

Опомнись. Где врага ты видишь?

Косме

Фонтан, и в нем вода фонтана.

Дон Мануэль

Ты этим так обеспокоен?

Косме

Вот так по улице иду, Несу подушки, чемоданы, И хлоп в закраину фонтана, Все так несу, как в поговорке: Идя, ударил в грязь лицом. Кому все это было нужно?

Дон Мануэль

Ступай, ты пьян, ступай отсюда.

Косме

Когда бы пьян я был, тогда бы Не так сердит я был с водой. Когда в одной читаю книге, Что льет струя, и бьют фонтаны, И изменяются потоки, Я этому не удивлюсь, И удивительно ли будет, Коль из воды вино здесь станет.

Дон Мануэль

Когда он речь такую начал, Так не окончит целый год.

Дон Хуан

Весьма он странный нрав имеет.

Дон Луис

Хочу, чтоб только ты сказал мне (Читать умеешь, это видно, Ведь ты о книге говорил), Зачем просил ты так несносно, Чтобы тебе письмо читали? Куда идешь?

Косме

Читаю книги, А писем не могу читать.

Дон Луис

Ответ удачный.

Дон Мануэль

Я прошу вас, Его всерьез не принимайте, Себя он постепенно явит, Увидите, что он шутник.

Косме

Из шуток я парад устрою, И вас прошу покорно в гости.

Дон Мануэль

Мне кажется еще не поздно, И навещу я кой кого.

Дон Хуан

Я к ужину вас ожидаю.

Дон Мануэль

Ты, Косме, эти чемоданы Раскроешь и одежду вынешь. Почистишь хорошенько все.

Дон Хуан

Коли захочешь запереть ты, Вот ключ, – есть у меня в запасе. Другой, на случай, если ночью Вернусь я в слишком поздний час, Иного нет ключа, ни двери.

(Всторону.)

(Так говорю не без причины.) Ключ в комнате оставь, а утром Сюда придут, чтобы прибрать.

(Все уходят, кроме Косме.)

Сцена 12-я

Косме.

Косме

Имущество мое, приди-ка, С тобою свидеться желаю, Хочу приметить я, насколько В дороге потолстел мой клад. В гостиницах или харчевнях Счета не ткут из тонкой пряжи, Не то, что дома, где, считая, По ниточке тебя ведут. В такое можно впасть стесненье, Что бесполезно руку к сердцу Тянуть, а лучше уж к карману Чужому, но не своему.

(Открывает чемодан и вынимает кошелек.)

Мошна, твой вид совсем прелестен, Ты округленная такая, Ты в путь отправилась девицей, А путь окончила с брюшком. Сочту-ка, что в тебе таится. Нет, попусту растратишь время: Каких ягнят я господину Золоторунных продавал, Чтоб до краев была полна ты? Что есть, то есть, и делу крышка. Вот чемодан его, достану Оттуда вещи, а не то Придет и ляжет спозаранка, Ведь он велел мне разобраться. Но если это он велел мне, Я должен подчиниться вдруг? Раз он велел, напротив нужно Понять, что делать мне не нужно, Ведь я слуга. А прогуляться — Вот это надобно сейчас, Пойти в обитель помолиться. Ты этого желаешь, Косме? – Желаю. – Ну идем же, Косме. Нам час, а после господам.

(Уходит.)

Сцена 13-я

Донья Анхела, Исабель, выходят через дверь, скрытую шкафом.

Исабель

Должно быть, комната пустая, Родриго мне сказал, что гость наш Ушел, ушли и братья также.

Донья Анхела

Свой опыт сделать я могу.

Исабель

Ты видишь, никаких препятствий, И здесь проход совсем свободный.

Донья Анхела

Я вижу, Исабель, напрасны Предосторожности мои, Мы никого не повстречали. Дверь открывается свободно И закрывается свободно, Не оставляя ни следа.

Исабель

Зачем пришли мы?

Донья Анхела

Чтоб вернуться. Когда две женщины желают Одну осуществить проделку, Довольно помечтать о ней. Два раза об одном и том же Мы говорим: Ведь я решила, Что, если гость – тот кабальеро, Который с храбростью такой Как мой защитник встал и бился, Хочу ему подарок сделать.

Исабель

Вот здесь принес твой брат подарок, И шпага на столе, гляди.

Донья Анхела

Мой письменный прибор, смотри-ка? Поди сюда.

Исабель

Мой господин мне Велел его сюда доставить, И письменный поставить стол, И сотней книг его украсить.

Донья Анхела

Здесь на полу два чемодана.

Исабель

И отпереть. Сеньора, хочешь Посмотрим, что там в них лежит?

Донья Анхела

Да, вздорное во мне желанье Взглянуть, какая с ним одежда И драгоценности какие.

Исабель

Ну, кто хлопочет о солдате, Он драгоценщик не отличный.

(Вынимает все в порядке перечисления и разбрасывает вещи по комнате.)

Донья Анхела

Что у тебя?

Исабель

Бумаги, письма.

Донья Анхела

От женщины?

Исабель

О, нет, сеньора, С тетрадью сшитая тетрадь, Какая-то, должно быть, тяжба, Тяжелая.

Донья Анхела

Когда бы это От женщины писанье было, В нем легкость ощутила б ты. Напрасно только тратишь время.

Исабель

Белье тут чистое.

Донья Анхела

Как пахнет?

Исабель

А пахнет просто чистотою.

Донья Анхела

Нежнейший дух из всех духов.

Исабель

Три качества я замечаю: В нем точность, чистота и мягкость. Но что это, сеньора? Видишь? Железки разные в мешке.

Донья Анхела

Дай посмотреть. Уж не мешок ли Зубоврачебных инструментов? Но вот щипцы, чтоб завиваться, А это – волосы поднять. А это – чтоб усы крутились.

Исабель

При сем гребенка, с нею щетка. В таком здесь все лежит порядке, Что верно на его башмак Найдется должная колодка.

Донья Анхела

Откуда это заключаешь?

Исабель

Оттуда, что ее я вижу.

Донья Анхела

Что там еще?

Исабель

А вот. При сем Вторая связка, в лике писем.

Донья Анхела

Подай-ка. Женские, конечно, И не одно писанье только, Портрет.

Исабель

Что в том тебя дивит?

Донья Анхела

Смотрю на красоту – пленяет Нас красота и на картине.

Исабель

Досадуешь, портрет увидя?

Донья Анхела

Вот глупость. Больше не смотри.

Исабель

Теперь что замышляешь сделать?

Донья Анхела

Хочу ему письмо оставить. Возьми портрет.

(Садится писать.)

Исабель

Я в это время Взгляну-ка в чемодан слуги. Тут деньги. Медные монеты, Размеров пребольших и наглых, В том обществе, где золотые Как короли, а серебро Как принцы, это чернь простая. Проделаю над ним я штуку, Над тем лакеем, деньги выну И угли положу в мошну. Мне скажут: Где же к черту угли Возьмет здесь женщина? Забыли, Что в ноябре все происходит, И в комнате жаровня есть.

(Вынимает деньги из кошелька и кладет в него угли.)

Донья Анхела

Вот написала. Как считаешь? Куда бы положить письмо мне, Чтоб брат, сюда придя случайно, Его никак не увидал?

Исабель

Под покрывало на подушку, — Когда постель свою откроет, Письмо наверно он увидит, Пока же – там надежен клад.

Донья Анхела

Совет отличный. Так скорее Клади письмо и прибери все.

Исабель

Дверь отпирают, ключ я слышу.

Донья Анхела

Тогда оставь все, Исабель, Как есть, и спрячемся скорее.

Исабель

Шкаф создал нас – в него уходим.

(Уходят через шкаф.)

Сцена 14-я

Косме.

Косме

Себе я послужил довольно, Так за один и тот же счет И господину мы послужим. Но видно, что с аукциона Все наше тут распродается? Так и пошли мы с молотка? Здесь прямо рыночная площадь. Кто тут? Молчанье, слава Богу. Нет никого, а если кто-то Укрыт, желает он молчать. Пожалуйста, не говорите, Говорунов не уважаю, Но, если говорить по правде, Шепнуть тихонько на ушко — Весь трепещу я от испуга. Но изучатель чемоданов Вещей искал напрасно ценных, И пусть себе их ворошит, Лишь деньги бы мои не тронул, А там хоть триста раз являйся. Но, что я вижу! О, Всевышний!

(Рассматривает содержимое кошелька.)

Он в уголь деньги превратил. Ой, привиденье, привиденье, Ты привидение презлое, Ты превращай свои монеты, Не деньги те, что я украл.

Сцена 15-я

Дон Мануэль, Дон Хуан, Дон Луис. – Косме.

Дон Хуан

Что ты кричишь?

Дон Луис

Что приключилось?

Дон Мануэль

Что здесь такое? Говори же.

Косме

Мне нравятся манеры эти! Сеньор, коль у тебя жильцом Здесь привиденье в этом доме, Зачем же нам тут быть гостями? Я на минутку отлучился, И вот как вещи я нашел, Таким путем, таким манером Разбросаны они повсюду, И кажется, что все богатство Распродается с молотка.

Дон Хуан

Пропало что-нибудь?

Косме

Все цело. Вот только в этом кошельке Деньжонки были, сбереженья, Так вместо денег угли там.

Дон Луис

Да, понимаю.

Дон Мануэль

Но как глупо! Ни красоты, ни смысла в шутке.

Косме

Я вовсе не шучу, ей Богу.

Дон Мануэль

Молчи, такой ты – как всегда.

Косме

Что правда, правда; но порою Бываю в здравом я рассудке.

Дон Хуан

Дон Мануэль, покойной ночи, Ложитесь с Богом, и пускай Вас привиденье не тревожит. Слуге же своему скажите, Чтоб шутки выдумал другие.

(Уходит.)

Дон Луис

Недаром же так храбры вы, Вам с обнаженной шпагой нужно Всегда распутать неприятность, А неприятностей довольно Приносит этот вам глупец.

(Уходит.)

Сцена 16-я

Дон Мануэль, Косме.

Дон Мануэль

Как говорят со мной, ты видишь? Меня считают сумасшедшим За то, что я терплю такого, Как ты. Куда бы ни пошел, С тобой мне всюду неприятность.

Косме

Ты здесь один, и шуток строить Я так лицом к лицу не буду, Ведь ты еще мне не отец. Пусть дьяволы меня уносят, Пусть две их тысячи примчатся, Коли неправду говорю я, И кто-то, – кто бы ни был там, — А эту всю стряпню состряпал.

Дон Мануэль

Прикрыть свою ты хочешь глупость. Все собери, что разбросал ты, И спать ложись.

Косме

Сеньор, пускай К галере буду я прикован…

Дон Мануэль

Молчи, молчи, а то сейчас же Ты в голову удар получишь.

(Входит в альков.)

Косме

Весьма я был бы огорчен, Случись подобное со мною. Ну что же, снова в чемоданы Я всю эту начинку втисну. О, небо, если б я имел Трубу – суда вещей домашних! Я протрубил бы возглас судный, И каждая была б на месте.

(Дон Мануэль возвращается с письмом.)

Дон Мануэль

Скорей мне, Косме, посвети.

Косме

Что там с тобой, сеньор, случилось? Людей каких-нибудь ты встретил?

Дон Мануэль

Постель я, Косме, открываю, Хочу уже ложиться спать, И нахожу под покрывалом Письмо, а на конверте надпись, Которой очень удивлен я.

Косме

Кому?

Дон Мануэль

Да мне, но странно так.

Косме

Что там написано?

Дон Мануэль

Вот, слушай.

(Читает.)

«Никто меня да не откроет. Принадлежу Дон Мануэлю».

Косме

Хвала же Господу, что ты Теперь поверить мне обязан. Не открывай письмо, покуда Не скажешь заклинаний должных.

Дон Мануэль

Я новизной всего смущен, А вовсе не испуган, Косме. И удивление – не страх.

(Читает.)

«Весьма заботит меня ваше здоровье, ибо я была причиною вашей опасности [9]. И потому, благодарная и огорченная, умоляю вас известить меня о нем и принять мои услуги. И для того и для другого случай найдется, ответ можно оставить там, где вы нашли это письмо. Заметьте, что во всем этом должно соблюсти тайну, ибо в тот день, когда кто-нибудь из друзей об этом узнает, я потеряю честь и жизнь».

Косме

Сколь странный случай!

Дон Мануэль

Разве странный?

Косме

Тебя не удивляет это?

Дон Мануэль

Напротив, все теперь мне ясно.

Косме

Как так?

Дон Мануэль

Вполне уверен я, Что та закутанная дама, Которая так убегала От Дон Луиса, это дама Его, я не могу сказать Жена, когда еще он холост. А если это так, в чем трудность, Чтоб в доме, где живет любимый, Нашлась надежная рука, И ей сюда открылся доступ?

Косме

Придумано совсем отлично. Но страх мой продолжает дальше. Пускай его тут дама. Так. С чем вас, сеньор, я поздравляю. Но, улицею пробегая, — То, что должно случиться было, Как угадать могла она, Чтоб вдруг письмо так приготовить?

Дон Мануэль

Тогда, когда уж все случилось, Отдать письмо могла кому-то, Слуге, который взял его.

Косме

Но, если б даже так, – как мог бы Его он положить в постели? С тех пор, как в комнату вошел я, Никто сюда не приходил.

Дон Мануэль

Могло случиться это раньше.

Косме

Могло. А эти чемоданы? А перевернутые вещи? И тут готовое письмо? Пожалуй, дело здесь сложнее.

Дон Мануэль

Взгляни-ка, заперты ли окна.

Косме

Засовами, и за решеткой.

Дон Мануэль

Опять в сомнение я впал, И много в мысли подозрений.

Косме

В чем подозренья?

Дон Мануэль

Не сумею Их изъяснить.

Косме

Что ж хочешь сделать?

Дон Мануэль

Хочу писать и отвечать, Пока не разъясню, в чем дело, Писать в таком я буду тоне, Чтоб было видно, что ни страха, Ни удивленья нет во мне. Я убежден, что будет случай, И натолкнемся на того мы, Кто будет приносить мне письма И за ответом приходить.

Косме

Хозяевам о том ни слова?

Дон Мануэль

Ни слова. Не могу доставить Зла женщине, ко мне с доверьем Отнесшейся.

Косме

Ты оскорбишь Того, кто, думаешь, ей милый?

Дон Мануэль

Нет, потому что с ней мне можно Не сделать ничего дурного.

Косме

Нет, мой сеньор, побольше тут, Чем ты сейчас предполагаешь, И с каждым доводом, я чую, Ты только множишь подозренья.

Дон Мануэль

В чем дело?

Косме

Письма от тебя Уходят и к тебе приходят, И сколько ты следить ни будешь, А все же тут нечисто дело. Что полагаешь ты о том?

Дон Мануэль

Я полагаю, что возможно Войти и выйти очень ловко, Что в комнате, быть может, место Есть потайное, скрытый вход. Об этом обо всем гадая, Могу я, Косме, ум утратить, Но в сверхъестественное верить, Уволь, никак я не могу.

Косме

Нет привидений?

Дон Мануэль

Кто их видел!

Косме

Нет домовых?

Дон Мануэль

Воображенье.

Косме

Колдуний?

Дон Мануэль

Вздор.

Косме

А ведьм?

Дон Мануэль

Ошибка.

Косме

А духов страсти?

Дон Мануэль

Сущий бред.

Косме

Волшебниц?

Дон Мануэль

Тоже нет на свете.

Косме

А фей?

Дон Мануэль

Безумье.

Косме

Чародеев?

Дон Мануэль

Нелепость.

Косме

Одержимых бесом?

Дон Мануэль

Ты сумасшедший.

Косме

Пойман ты! А дьяволов?

Дон Мануэль

Без важной власти.

Косме

А душ Чистилища?

Дон Мануэль

Они-то

Меня влюбляют? Ну и глупость.

Оставьменя. Ты надоел.

Косме

Что ж наконец решаешь делать?

Дон Мануэль

Следить, следить и днем и ночью, С вниманьем самым неослабным, (Разгадку этим я найду) — Не веря в домовых, ни в духов.

Косме

Я думаю, есть некий демон, И там он действовать повинен, Где курят и пускают дым.

Хорнада вторая

Обиталище Доньи Анхелы.

Сцена 1-я

Донья Анхела, Донья Беатрис, Исабель.

Донья Беатрис

О необычном говоришь мне.

Донья Анхела

О необычном, ты сказала? Постой. Еще конец узнаешь. На чем остановились мы?

Донья Беатрис

На том, что через шкаф проникла В его ты комнату спокойно, И так заметить это трудно, Как открывать его легко. Ему письмо ты написала, И день спустя ответ имела.

Донья Анхела

Так я скажу: Такого стиля Я не видала никогда. В волшебное он приключенье Свою примешивает шутку И странствующим подражает Он рыцарям, чей путь всегда Таких исполнен приключений. Вот от него я получила Письмо, которое охотно Я, Беатрис, тебе прочту.

(Читает.)

Красивая волшебница, кто бы ни были вы, Этому рыцарю томимому сострадающая и с достаточным участием заботы его уменьшающая, молю вас, соизвольте меня осведомить, кто он, жестокосердец низкий, кто он, языческий злодей, который в злых чарах вас держит окованную, дабы вторично во имя ваше, излеченный от минувших ран, вступил я в битву необычную, хотя бы должен был в ней умереть, ибо в жизни не более преимуществ, чем в смерти, если рыцарь наклонен исполнить свой долг. Даятель света вас да защитит, и меня да не забудет. Рыцарь Дамы Невидимки [10].

Донья Беатрис

Клянусь, написано прекрасно, И самый слог весьма подходит К необычайному событью.

Донья Анхела

Я изумления ждала. Когда ж ответ я прочитала И вижу вместо дивованья Изящную такую шутку, Решила я продолжить стиль И, отвечая, сообщила…

Исабель

Постой, не делай сообщений, Там Дон Хуан, твой брат, приходит.

Донья Анхела

Сомненья нет, приходит он, Чтобы, как любящий и верный, Тебя благодарить за счастье С тобою, Беатрис, беседу Здесь в доме у себя вести.

Донья Беатрис

Я рада, говоря по правде.

Сцена 2-я

Дон Хуан. – Те же.

Дон Хуан

Нет худа без добра, вещает Пословица, и это правда, Я вижу это на себе, Мне радость в вашем огорченьи. Узнал я, что отец ваш с вами Имел суровую беседу, Пленительная Беатрис, И оттого к нам в дом пришли вы, Без удовольствия, пожалуй. Мне грустно, что в печали вашей Себе я радость нахожу. Мне грустно, что в моей отраде Для нас одно лишь огорченье, Не чувствую того несчастьем, Что вас приводит к нам сейчас. Любовь здесь действует различно: В вас болью, а во мне восторгом, В чем свойства, говорят, ехидны, Что сразу порождает яд И вместе с ним противоядье. Добро пожаловать к нам в гости, Хоть прогостите вы недолго, Все ж вместе с ангелом на миг Возможно здесь увидеть солнце.

Донья Беатрис

Вы сожаленья и приветы Перемешали так учтиво, Что отвечать мне нелегко. С отцом имела объясненье; Причина вы; хоть он не знает, Кто был тот притязатель нежный, Но знает, что с балкона я Там ночью с кем-то говорила, И до тех пор, пока досада В нем не пройдет, должна остаться С двоюродной моей сестрой, В чью добродетель он так верит. Я вам скажу – того довольно, Что нравится мне неприятность: Ведь и во мне самой любовь Влиянье разно проявляет. Лучи роняя золотые, Так солнце действует различно: Один цветок сейчас умрет, Другой мгновенно расцветает. Любовь, светя мне в сердце, ранит Заботу в нем и убивает, И в сердце радость расцвела, Что нахожусь я в вашем доме, В алмазной сфере, где и солнцу Чертог является завидный, И ангелу найдется кров [11].

Донья Анхела

Два любящих в любовь играют, И выигрыш у них отличный: Иначе как бы так охотно Вы мне дарили это все?

Дон Хуан

Ты знаешь, что, сестра, пришло мне На ум? Чтоб отомстить за гостя, Который так тебя заботит Своим присутствием, решила Ты эту гостью отыскать, Чтоб я в такой же был заботе.

Донья Анхела

Ты хорошо сказал, и это Я сделала, чтобы возможность Имел ты быть приятным ей.

Дон Хуан

Я этой местью осчастливлен.

(Хочетуйти.)

Донья Беатрис

Что, Дон Хуан, ты хочешь сделать? Куда идешь?

Дон Хуан

Иду – услугу Для Беатрис осуществлять. Лишь для тебя – тебя оставить Могу.

Донья Анхела

Пусть он идет спокойно.

Дон Хуан

Бог да хранит вас.

(Уходит.)

Сцена 3-я

Донья Анхела, Донья Беатрис, Исабель.

Донья Анхела

Да, заботит Тот гость меня, и так сильна Моя сейчас о нем забота, Что неизвестно мне, живу ли Иль не живу, как он не знает, Живет ли, не живет ли он [12]. Но я с тобой, и ту заботу Могу легко сейчас развеять, Пускай там гость, и ты здесь гостья, И в этом вовсе мы равны.

Донья Беатрис

Лишь потому не огорчаюсь Его отсутствием, что знать мне Так хочется конец рассказа.

Донья Анхела

Чтобы тебя не утомлять, Скажу, что письма уходили, И получала я ответы, В которых столько чувств изящных, Что их достойно получать. В них так серьезное сквозь шутку Сквозит, что равного не знала.

Донья Беатрис

Что ж, наконец, он полагает?

Донья Анхела

Что дама Дон Луиса я. Два обстоятельства он вместе Сопоставляет: то, что скрылась Я от него, и что имею От комнаты другой я ключ.

Донья Беатрис

Меня одно лишь удивляет.

Донья Анхела

А именно?

Донья Беатрис

Как человек тот, Узнав, что кто-то носит письма И кто-то получает их, Не подстерег тебя ни разу?

Донья Анхела

Он сделать этого не может. Там около его порога Всегда следят за тем, кто внутрь Пришел, и кто ушел оттуда, И Исабель туда не входит, Заранее не убедившись, Что в комнате нет никого. Однажды это уж случилось, Подружка милая: день целый Слуга выслеживал и ждал там, И по-пустому он сидел; Была напрасна та забота. Да, Исабель, чтоб не забыть: Ты в подходящую минуту С собой возьмешь корзину эту.

Донья Беатрис

Еще одно соображенье. Как можешь ты его хвалить, Что так умен он и находчив, Когда в подобном приключенья Он тайну шкафа не способен, Нередкостную, разгадать?

Донья Анхела

А помнишь, некий Хуанело Яйцо стоймя сумел поставить [13], Хоть умные с ним тщетно бились, Толпясь пред яшмовым столбом? А Хуанело, подошедши, Чуть-чуть ударил, сразу встало. Все трудности большие трудны, Пока не знаешь тайну их. И все легко, когда узнаешь.

Донья Беатрис

Еще вопрос.

Донья Анхела

Я жду. Какой же?

Донья Беатрис

Что думаешь извлечь из этих Безумств?

Донья Анхела

Сама не знаю я. Тебе я раньше говорила, Что выказать ему хотела Признательность, и позабавить Себя в своих печальных днях, Пускай хотя бы только это. Но нет, я так глупа и вздорна, Что ревность к женскому портрету Я чувствую, который он Хранит, и только будет случай, Хочу войти туда, я тотчас Его возьму. Как мне признаться? Решила даже я его Увидеть, с ним вести беседу.

Донья Беатрис

Кто ты, ему сказать не хочешь?

Донья Анхела

Да Боже упаси. Как можно? И он, как полагаю я, Такой измены не свершил бы Перед хозяином и другом. Из-за того лишь, что считает Меня он дамою его, Он так мне пишет боязливо, Учтиво, робко и смущенно. И в неприятности подобной Совсем я не желаю быть.

Донья Беатрис

Так как же он тебя увидит?

Донья Анхела

Узнай же, как я все устрою Преудивительно, меж тем как Не буду в комнате его, Что было б для меня опасно, А он придет, не зная, где он.

Исабель

Другой выходит брат на сцену, Сейчас здесь будет Дон Луис.

Донья Анхела

Ты после обо всем узнаешь.

Донья Беатрис

Какое разное влиянье Судьбы и как в заслугах равных Так расстоянье велико, Что то же самое желанье В одном – обязывает нежно, В другом – всего лишь утомляет. Идем отсюда, не хочу, Чтоб Дон Луис со мной был вместе.

(Хочетуйти.)

Сцена 4-я

Дон Луис. – Те же.

Дон Луис

Зачем уходите отсюда?

Донья Беатрис

Лишь потому спешу отсюда, Что вы приходите сюда.

Дон Луис

Свет красоты, воздушно-чистой, Прозрачней солнечного дня, Зачем бежишь ты от меня? Я разве сумрак ночи мглистой? Пусть довод за меня речистый В том будет, что тебя сейчас Я задержу на этот раз: Коль даже в этом затрудненье, Я тверд в решении своем, И не прошу я позволенья, Коль ты отказываешь в нем. Твоя суровость необычна, И благосклонностью ко мне Да не приснится мне во сне То, что лишь было бы прилично, Что как учтивость, столь обычно. Безумиям любви моей, Я знаю, нет здесь снисхожденья, Она встречает лишь презренье, Но чем ты строже, тем сильней Тебя люблю – во имя мщенья. Чем больше мучаешь меня, Тем больше не даешь мне славы: Принявши от тебя отравы, Люблю вдвойне, печаль гоня. И если моего огня, Меня чуждаясь, ты не хочешь, И пытку новую мне прочишь, И если я струю лучи, А ты желаешь быть зимою, Две крайности мы здесь с тобою, Пойми, как чувства горячи, И научись любить душою, Иль ненавидеть научи. Учи меня зиме холодной, Я научу тебя весне; Свою отдай всю строгость мне, Я дам тебе порыв свободный; Мы будем в той игре несходной Я память и забвенье ты, И я любовь, а ты презренье; Хоть много лучше, без сравненья, Любви дать больше красоты, Любовь есть Бог, – пренебреженье Пусть будет за двоих в тебе, И за двоих во мне влюбленье, Любовь с покорностью судьбе.

Донья Беатрис

Вы сетуете так учтиво, Что и хотела бы я грусть Утешить, но не буду. Пусть Вновь жалоба журчит красиво.

Дон Луис

Мне казнь настолько особливо Дана, что я уже привык Пренебреженья знать язык.

Донья Беатрис

Его вы дальше изучайте И одиночество вкушайте, Чтоб дух еще в него проник.

(Хочет уйти, Дон Луис ее задерживает.)

Дон Луис

Быть может, ты захочешь мщенья, Давай вдвоем страдать сейчас.

Донья Беатрис

Я слушать не желаю вас. Подруга, до тебя моленье: Сдержи его, пока из глаз Исчезну.

(Уходит.)

Донья Анхела

Где же уваженье К себе, что столько ты зараз Способен видеть небреженья?

Дон Луис

Сестра, о что ж мне предпринять?

Донья Анхела

Дать всем страданиям забвенье. Любить, внушая отвращенье, То не любить, а умирать.

Дон Луис

Когда я презрен, как я буду Искать забвения? Нельзя. Пусть улыбнется – в том стезя: Обласканный, ее забуду. Обиженный, я должен к чуду Стремиться, пусть его и нет. Но снится сон мне невозможный. Ведь даже самый осторожный, Когда несет он бремя бед, Из тьмы выносит скорбь на свет. Кто сердцем знал благоволенье, Легко тот ведает забвенье, В благоволеньи боли нет, Но не забудешь оскорбленье.

(Уходят.)

Сцена 5-я

Родриго. – Дон Луис.

Родриго

Откуда ты?

Дон Луис

Я сам не знаю.

Родриго

Мне кажется, что ты расстроен. Причину мне не скажешь ты?

Дон Луис

Я с Доньей Беатрис был вместе, С ней говорил.

Родриго

Ни слова больше. Мне видно, там какой с тобою Сейчас у ней был разговор. Но где? Ее я здесь не видел.

Дон Луис

Гостит безжалостная в доме Там у сестры. Недоставало Еще и этой боли мне, Что здесь она живет как гостья. Так брат с сестрою ежедневно Куют мне всяческие козни: Через одного – Дон Мануэль, И Донья Беатрис приходит Через другую, чтобы в доме Я ревновать имел причину.

Родриго

Тихонько, он идет сюда.

Сцена 6-я

Дон Мануэль. – Те же.

Дон Мануэль (в сторону)

С кем в мире что-нибудь такое Случалось? Что мне сделать, небо, Чтобы распутать эту тайну, Без колебания узнать, Возлюбленная Дон Луиса Она иль нет, – и как сумела Создать так много ухищрений?

Дон Луис

Сеньор Дон Мануэль, привет.

Дон Мануэль

Привет сеньору Дон Луису.

Дон Луис

Откуда путь ваш?

Дон Мануэль

Из дворца я.

Дон Луис

Вопрос мой был совсем излишний. Коли о чем хлопочет кто, Так можно знать, куда идет он, Или откуда он приходит: В дворец уходят все дороги, Как в средоточие путей.

Дон Мануэль

Когда б я лишь в дворец стремился, Я мог бы и не торопиться, Но бесконечное стремленье Уводит далее меня. Его Величество сегодня В Эскориале [14], – донесенья Ему туда свезти мне нужно, Затем что важные они.

Дон Луис

Коль чем могу вам послужить я, Вы знаете, что ваш всегда я.

Дон Мануэль

За эту милость преклоняясь, Целую ваши руки я.

Дон Луис

В том не пустое только слово.

Дон Мануэль

Желание я в этом вижу, Чтоб преуспел я.

Дон Луис (в сторону)

Это правда. Скорей окончишь ты дела.

Дон Мануэль

Но разве будет справедливо, Чтоб столь изящный кабальеро Был скукою хлопот подобных От развлечений отвлечен? За несомненное считаю, Что вас зовут часы к усладам, И это было бы ошибкой, Когда бы вас я звал с собой.

Дон Луис

Когда бы привелось вам слышать Сейчас мой разговор с Родриго, Вы так бы мне не говорили.

Дон Мануэль

Я, значит, все же угадал?

Дон Луис

Да, потому что хоть суровость Я красоты одной надменной И возглашал, но небреженье Способно так же поглотить, Как благосклонность, понуждая Мечту – искать уединенья.

Дон Мануэль

Ужели так вы несчастливы?

Дон Луис

Люблю я чары красоты, Но без звезды благоволящей.

Дон Мануэль

Со мной скрываетесь вы верно.

Дон Луис

Когда б на это воля неба! Но столь несчастным я рожден, Что эта красота упорно Меня бежит, как сумрак ночи Бежит сияния рассвета, И жжет меня блеснувший день. Хотите знать, какая крайность В моей судьбе неблагосклонной? Чтоб я не шел за нею следом И о любви не говорил, Другую личность попросила, Чтобы задержан был я ею. Возможна ль большая суровость? Все ищут помощи других Для достижения свиданья, Но помощи она желает, Чтобы свидания избегнуть!

(Дон Луис и Родриго уходят.)

Сцена 7-я

Дон Мануэль.

Дон Мануэль

Что нужно больше объяснять! Та женщина, что убегала Его исканий и просила Другую личность, чтоб стремленью Его была преграда в ней, Меня он разумеет с нею. Я разъяснил одно сомненье, Но, если разговор с ней был, Не дама же она его: Будь с ним она в его же доме, Он не был бы в пренебреженьи, И в большем я еще сомненьи: Раз не любимая его И не живет с ним в доме вместе, Так как же пишет, отвечает? Едва один обман рассеян, Как новый уж готов обман. Что делать мне? Воображенье На смуту громоздит смущенье. Иметь так с женщиною дело, Да упаси тебя Господь!

Сцена 8-я

Косме. – Дон Мануэль.

Косме

Сеньор, как дело с привиденьем? Быть может, видел невидимку? Меня утешило бы слышать, Что привиденья больше нет.

Дон Мануэль

Потише говори.

Косме

Мне нужно Идти к нам в комнату, не смею.

Дон Мануэль

А в чем же дело?

Косме

Дело в страхе.

Дон Мануэль

Мужчине говорить про страх?

Косме

Он говорить-то и не должен, Да что же делать, если страшно, Когда такие приключенья?

Дон Мануэль

Ты эти глупости оставь. Свет принеси, писать мне нужно, И приготовиться к отъезду — Сегодня к ночи из Мадрида Я должен выехать.

Косме

Так, так. Ты этим говоришь, что тоже И ты достаточно испуган.

Дон Мануэль

Напротив, просто я вниманья Не обращаю на тебя. Другими занят я делами, О них сейчас и размышляю. Но даром время я теряю Перед отъездом, я пойду Сейчас проститься с Дон Хуаном. Зажги мне свет.

(Уходит.)

Косме

Зажгу, конечно. И привиденью будет видно, Не быть ему всегда впотьмах. Тут свечечка вот есть такая, Там лампочка вон умирает, Зажгу одну я о другую. Не ловкий разве человек? А между делом я и делом Не трачу понапрасну время, А трепещу себе от страха.

(Уходит.)

Комната Дона Мануэля.

Сцена 9-я

Исабель, выходит из-за шкафа, с покрытой корзиной.

Исабель

Они ушли, сказал слуга. Как раз минута, чтоб поставить С бельем корзину в должном месте. Беда. Темно. Полна я страха. Самой себя боюсь впотьмах. Я вся дрожу. Господь Всевышний! Я первое из привидений, Которое взывает к Богу. И стол никак я не найду. Что буду делать? От испуга Совсем забыла, где я в зале. Куда иду, не понимаю. И как мне быть здесь? Где же стол? О, Господи! Коль не сумею Отсюда вовремя я выйти, И в комнате меня увидят, В минуту прахом все падет. Мне страшно, страшно, а к тому же, И дверь, я слышу, открывают, И кто приходит, он со светом. Ну, приключению конец, Ни скрыться негде мне, ни выйти.

Сцена 10-я

Косме, со светильником. – Исабель.

Косме

Прошу покорно, невидимка, Коль благородным привиденьям Покорность нравится, молю, Меня не вспомнить в колдованьях И позабыть при чарованьях, Четыре довода при этом Для убежденья привожу: И первый, мы же сговорились;

(Идет вперед, Исабель сзади него, ускользая от возможности, чтоб он ее увидал.)

Второй вам ведом, ваша милость; И третий, меж людей разумных… Четвертый, эти вот стихи [15]: Сеньора Невидимка Меня вы пожалейте, Ведь я совсем малютка, Таких страстей не знал.

Исабель (в сторону)

Теперь при свете ясно вижу, Как в комнате идти мне нужно, И он меня еще не видел. Что если погашу я свет? Пока он вновь зажжет светильник, Уйти отсюда я успею. Пусть он меня сейчас услышит, Меня не сможет увидать. Тут две беды, и эта меньше.

Косме

Страх – музыкант, и я танцую.

Исабель (в сторону)

Так – этого сейчас достигну.

(Ударяет его и тушит свет.)

Косме

О, несчастливец, я убит. Священника!

Исабель

Теперь спасайся!

Сцена 11-я

Дон Мануэль. – Исабель, Косме.

Дон Мануэль

Что это означает, Косме? Без света ты?

Косме

Тут привиденье Одним дыханьем ледяным Двоих горячих умертвило, Меня и свет.

Дон Мануэль

Ты все боишься, И наяву тебе тут снится.

Косме

Боками я за то плачу.

Исабель (в сторону)

О, если б только дверь найти мне!

Дон Мануэль

Кто тут?

(Исабель наталкивается на Дона Мануэля, и он ухватывается за ее корзину.)

Исабель (в сторону)

Вот это много хуже: На господина наскочила.

Дон Мануэль

Свет, Косме, принеси скорей, Мне кто-то в руки здесь попался.

Косме

Не выпускай его!

Дон Мануэль

Скорее! Не выпущу!

Косме

Держи покрепче!

(Уходит.)

Исабель (в сторону)

Корзину крепко он схватил, Пускай с добычей остается. Я шкаф нашла. И до свиданья.

(Уходит, оставляя корзину в его руках.)

Дон Мануэль

Кто б ни был ты, стой без движенья, Покуда свет не принесут, Иначе я, клянуся Богом, Кинжал играть заставлю быстро. Но я лишь воздух обнимаю, Я ощущаю только ткань, Там что-то легкое по весу. Что может это быть? О, Боже! Кто видел большее смущенье?

Сцена 12-я

Косме, со светом. – Дон Мануэль.

Косме

Ну, привидение, на свет. Но где же? Разве не держал ты Его в руках? Сеньор, в чем дело?

Дон Мануэль

Я сам не знаю, что ответить. В моих руках одно белье, А привиденье убежало.

Косме

Ну, что же ты об этом скажешь? Ведь сам сказал – его ты держишь, А словно ветер, нет его.

Дон Мануэль

Скажу тебе, что та особа, Которая весьма искусно Сюда приходит и отсюда Уходит, в темноте была Сегодня вечером со мною. Чтобы могла отсюда выйти, Она светильник погасила В твоих руках, – в руках моих Оставила корзину эту И прочь поспешно убежала.

Косме

Каким путем?

Дон Мануэль

Вот этой дверью.

Косме

Чтоб я рехнулся, хочешь ты? Клянусь, я видел привиденье, В последнем свете догоравшем, Который тлел еще немного.

Дон Мануэль

Какое же оно на вид?

Косме

Монашек, росту небольшого, Под клобуком, как будто рожки На голове, длины изрядной, То привиденье – капуцин.

Дон Мануэль

Что не привидится от страха! Ну, посвети сюда поближе, Посмотрим, что принес монашек. Корзину эту подержи.

Косме

Корзину адскую держать мне?

Дон Мануэль

Держи.

Косме

Сеньор, нечисты руки, Свеча накапала мне сала, И я запачкаю тафту, Ты на пол бы ее поставил.

Дон Мануэль

Белье здесь чистое в корзине. И в нем письмо лежит. Посмотрим, Умеет ли писать монах.

(Читает.)

«В то короткое время, что вы живете в этом доме, нельзя было более приготовить белья. По мере того как оно будет готовым, его будут приносить. Касательно того, что вы говорите о друге, в убеждении, что я дама Дона Луиса, уверяю вас, что не только я не его дама, но и не могу ей быть. И об этом при личном свидании, которое не замедлит. Да хранит вас Бог». Оно крещеное, виденье, Припоминает имя Божье.

Косме

Вот видишь, привиденье это, Богобоязненно оно.

Дон Мануэль

Уж поздно. Уложи скорее И чемоданы и подушки, Вложи в портфель бумаги эти, Их отвезти – в том дело все. Пока укладываться будешь, Я привидению отвечу.

(Дает бумаги Косме, тот кладет их на стул. Дон Мануэль пишет.)

Косме

Тут я покуда положу их, Чтобы держать их под рукой И не забыть. Спрошу я только: Теперь ты веришь в привиденья?

Дон Мануэль

Вот глупости и небылицы.

Косме

Да, небылица хороша. Что ж, не было того, что было, И ты не получил по ветру Подарок в руки? Это глупость? Ты, впрочем, совершенно прав: Тебе одни услады в этом. Но мне дай верить, потому что Мне неприятности на долю.

Дон Мануэль

Каким же образом?

Косме

А так — У нас все вещи вверх ногами, — Находишь это ты забавным, А я их приводи в порядок, Моя работа не мала. Тебе сюда приносят письма, Уносят от тебя ответы, — А у меня уносят деньги, Приносят угли мне взамен. Даруют сладости, – немедля Ты их вкушаешь, как отшельник, А я пошусь, как всякий грешник, До сладостей мне хода нет. Тебе платки, рубашки, брыжжи, А мне испуг – про это слышать. Домой приходим мы, – и тотчас Тебе корзину подают, Благоприлично и удобно, — А мне сейчас дают в загривок, Такой ударище по шее, Что мозг я выплюнуть готов. И словом, для тебя, сеньор мой, Лишь удовольствия по вкусу, А для меня одни ущербы И в добавление испуг. Так привидение по правде Тебя рукой ласкает мягкой, Когда ж оно ко мне доходит, Уж тут железная рука. Позволь же наконец мне верить, Нельзя испытывать терпенье, И отрицать – что человеку Пришлось загорбком воспринять.

Дон Мануэль

Окончи быстро чемоданы, И в путь. Там в комнате покуда У Дон Хуана подожду я.

Косме

Так что же делать мне еще? Ты черный плащ надел [16], и баста.

Дон Мануэль

Запри и ключ возьми с собою, А раз в нем надобность возникнет, Пока в отлучке мы с тобой, Другой есть ключ у Дон Хуана. Смущен, что разгадать мне это Не удалось, но время терпит. Честь дома моего зовет С надеждою на повышенье, И удовольствие мне только: Так меж двух граней все неважно, И важности главнейшей – честь.

Комната Доньи Анхелы.

Сцена 13-я

Донья Анхела, Донья Беатрис, Исабель.

Донья Анхела

Такое было испытанье?

Исабель

Я думала, что колдованье Все кончилось: Увидит он И вмиг о всем оповещен. Беда к нам шла, и очень скоро, Ведь все бы он узнал, сеньора. Но ускользнуть сумела я.

Донья Анхела

Как странно!

Донья Беатрис

Тайна тем твоя Весьма усилена: Корзина, И никого, и в чем причина?

Донья Анхела

И если, хитростью моей, Я с ним увижусь, разумей, Как он, – (не может быть сомненья), — Весь будет полон изумленья.

Донья Беатрис

Как тут внимательным ни будь, А можно каждого вспугнуть, Когда, Анхела, он нежданно Увидит, как кругом все странно: Вот новизна со всех сторон, И с дамою красивой он, Она богата и прелестна, А где все это, неизвестно. А после (так решила ты), Весь в ощущеньи слепоты, С завязанными он глазами Уйдет безвестными путями. Еще бы не дивился он, Совсем растерян и смущен!

Донья Анхела

Так будет все, даю я слово, И у меня уж все готово. Сегодня, если б здесь не ты, Он с наступленьем темноты Сюда пришел бы.

Донья Беатрис

Чем мешаю? Я о любви не разболтаю.

Донья Анхела

О нет, подружка, не в тебе Препятствие, а в той судьбе, Что, братьев ты моих, влюбляя, Зажгла, ты им звезда златая, И не хотят покинуть дом, Живя здесь в свете золотом. Пока они не отлучатся, Во всем опасности таятся.

Сцена 14-я

Дон Луис, за занавесом. – Те же.

Дон Луис (в сторону)

О, Боже, как себя таить? Как чувства закручу я нить И, мыслью тяготясь моею, Как обуздать ее сумею? Но, если так я слаб с собой, Я буду тверд с моей судьбой, И тотчас же мое решенье — Страсть победить, сдержать стремленье.

Донья Беатрис

Я расскажу тебе, как я Смогу, себя здесь не тая, Тебя совсем не покидая, Не быть тут как помеха злая. Хочу узнать конец всего. Мой план…

Донья Анхела

Так расскажи его.

Донья Беатрис

Мы обе скажем стороною, Что мой отец послал за мною, Устроим так, как будто я Ушла из этого жилья, Все будут думать – я далеко, А я недреманное око.

Дон Луис (в сторону)

Какая здесь обида мне?

Донья Беатрис

И, оставаясь в стороне, Укроюсь, чувства наблюдая.

Дон Луис (в сторону)

Что слышу, о, планета злая!

Донья Беатрис

Мне в этом будет благодать.

Донья Анхела

А что же после нам сказать? Как ты вернешься?

Донья Беатрис

Вот смущенье! Другое будет измышленье.

Дон Луис (в сторону)

Да, будет. Это слышать мне! Я весь в терзаньях, весь в огне.

Донья Беатрис

Я буду рада чрезвычайно, И без свидетелей, и тайно, Любви, в которой образец, Увижу ход я и конец. Не возбуждая подозренья, Из своего уединенья Все, разузнавши, утаю, И снова в комнату твою.

Дон Луис (в сторону)

Я слишком ясно понимаю. (Я не живу! Я умираю!) Мой брат блаженство заслужил, Мне – ревность, жить нет больше сил. С ним будет тайное свиданье, А мне горенье и сгоранье. И не увидит их никто, А я страдай, терпи за то. И без свидетелей (Злодеи!) Хотят узнать конец затеи. Чтоб я досаду знал сполна, Он будет счастлив и она. О, если так, судьба немая, Я буду им помеха злая, Она в укромный уголок, Я тотчас к ним через порог. Весь дом бесстрашно обыщу я, Найду, найду ее, ревнуя. Когда во мне горит пожар, Нет средств других, нет больше чар. Чтоб загасить свою досаду, Чужую я смущу отраду, Для ревности последний путь — Так утолиться как-нибудь. Дай, небо, мне насытить гневность: Любовь – мне яд, и смерть мне – ревность.

(Уходит.)

Донья Анхела

Я принимаю твой совет. Итак, тебя уж завтра нет.

Сцена 15-я

Дои Хуан. – Донья Анхела, Донья Беатрис, Исабель.

Дон Хуан

О, Беатрис, краса живая! Сестра! Вам от меня привет.

Донья Беатрис

Скучали мы, что вас здесь нет.

Дон Хуан

Мне, значит, светит золотая Звезда, коль в вашем солнце свет По мне соскучился, сеньора. Я счастлив это слышать. Да. Но опасаюсь, есть беда, Со счастьем я расстанусь скоро: Взаправду ли моя звезда Такое заслужила счастье Знать ваше нежное участье? И вот и в счастье несчастлив, И в нежный падаю обрыв, Где тьмы и света соучастье.

Донья Беатрис

О Дон Хуан, я не хочу Опровергать предположенье: Так было много промедленья; Чтоб к моему прийти лучу, Что вывожу я заключенье: В другом вам месте свет светил, И, красоту оставя эту, Прости сказать вам нужно свету И тьму любить по мере сил. Тут вывод ясен: Несчастливым Вы стали, – сумрак наступил, И вы поглощены обрывом.

Дон Хуан

Боюсь сейчас вас оскорбить, Сказав вам точно объясненье, В чем было это промедленье: Пришлось с Дон Мануэлем быть, Отъезда разделить мгновенья; Как раз он отбыл.

Донья Анхела

О, мученье!

Дон Хуан

Чего, сестра, смутилась ты?

Донья Анхела

В восторге радостной мечты, Как в неприятности, волненье.

Дон Хуан

Боюсь, что радость коротка, Ведь завтра он опять вернется.

Донья Анхела (в сторону)

(Надежда снова мне смеется.) Хоть неприятность к легка, Я выразила удивленье, Что было это промедленье.

Дон Хуан

Тут неприятности и нет. Но ты и Дон Луис, я знаю, Готовы видеть бремя бед В том, в чем я радость получаю.

Донья Анхела

Ответить я бы и могла, Но ничего не отвечаю. И я уж не настолько зла, Чтобы тебе расставить сети: Любовь не любит, чтобы третий Был там, где нежная игра, И выигрыш вдвоем вернее, Играй же в карты, не робея. А мне сейчас уйти пора. Ты, Исабель, пойдешь со мною.

(В сторону, к ней.)

Сегодня же я так устрою, Что женский унесу портрет. Войду легко, преграды нет. Свет приготовь и плащ, в котором Пройди, невидимая взорам, В желанный для меня предел. Я не хочу, чтоб он имел Портрет другой, когда мне пишет, И голос мой чрез письма слышит.

(Донья Анхела и Исабель уходят.)

Сцена 16-я

Донья Беатрис, Дон Хуан.

Донья Беатрис

Так вправду нежен ты со мной?

Дон Хуан

По степеням мое влеченье Тебе явлю чрез рассужденье.

Донья Беатрис

Скажи мне.

Дон Хуан

Слушай голос мой. О, Беатрис, я так люблю правдиво [17], И так любовь к красавице сильна, Что, если б не хотел любви, должна Моя душа любить то, что красиво. Заметь, как все сложилось прихотливо: Будь власть забвенья в сердце мне дана, Забыл бы я любовь, и вмиг она Возникла б – из свободного порыва. Любовь была бы прихоть, не закон. Кто любит потому лишь, что забвенье Любимой ощутить не может он, — Заслуга в чем? Нет вольного влеченья. Я не могу забыть тебя. Влюблен. Звезда сильней. Скорблю, что побежден.

Донья Беатрис

Когда б влеченье вольное решало, И свет звезды влиял бы как закон, Тот был бы волей верной осенен, Кто перемены не признал бы жала. И если б я внезапно увидала, Что мой порыв с любовью разлучен, Такой бы тотчас я отвергла сон, Его своим никак бы не признала. Ведь в этот миг, что потеряла б я, Чтоб позабыть и вновь вернуть любленье, Была бы без любви душа моя. И рада я, что не дано забвенья: Тот был бы миг как льдяная струя, Тебя не позабыть мне – на мгновенье.

(Уходят.)

Улица.

Сцена 17-я

Косме, убегает от Дона Мануэля, а тот преследует его.

Дон Мануэль

Клянусь, что, если б я не помнил…

Косме

А ты и помни.

Дон Мануэль

Что бесславье Мне в этом будет, совершил бы С тобой безумие сейчас.

Косме

Всегда я добрым был слугою, И сам ты согласись, оплошность Любой христианин свершает.

Дон Мануэль

Кто ж вынести способен, кто Чтоб именно – что было важно, О чем особо говорил я, Вдвойне вниманью поручая, Как раз ты это позабыл?

Косме

Вот потому и позабыл я, Что это было очень важно: Когда б неважное забыл я, О чем бы тут и говорить? Но мне свидетель Бог Всевышний, Так думал я о тех бумагах, Что в сторону я отложил их, И то, что повредило мне, Как раз была моя забота: Не отложи я их в сторонке, С другими были бы вещами.

Дон Мануэль

Ну, хорошо хотя бы то, Что вспомнил ты на полдороге.

Косме

Забота мною овладела, А почему, и сам не знал я, Ну, думаю, какой-то вздор, Тут вдруг припомнил я и понял, Что из-за самой я заботы И позабыл бумаги эти.

Дон Мануэль

Поди скажи, чтоб подождал Слуга с мулами там поодаль, Нам неудобно грохотать тут, А то весь дом мы перебудим. Ключ у меня, могу войти, Без шума взять мои бумаги.

(Косме уходит и возвращается.)

Косме

Сказал ему, чтоб подождал он. Но только, господин, замечу — Без света как же мы войдем? Искать бумаги и без шума — Ведь это просто невозможно. Коль в помещеньи Дон Хуана Нет света, как увидим мы?

Дон Мануэль

Несносный человек. Теперь ты Желаешь, чтоб его судил я. Ты сам не сможешь. (О, бесчестный, Ведь ты причиной был всего!) На ощупь взять их, где оставил!

Косме

Сомнение мое не в этом, Слепой я до стола дошел бы, Где положил их.

Дон Мануэль

Открывай.

Косме

Боюсь, найти я не сумею, Куда теперь их привиденье Переложило. Ведь какую Я вещь оставил, чтоб потом Я сдвинутой ее не видел?

Дон Мануэль

Коль нет бумаг на должном месте, Тогда мы света и попросим. А до тех пор зачем будить Гостеприимнейших хозяев!

(Уходят.)

Комната Дона Мануэля.

Сцена 18-я

Донья Анхела и Исабель, выходят из шкафа.

Донья Анхела

Весь дом уснул, и сон – владыка Всех чувств, полжизни похититель, И гость уехал, знаю я, Теперь я, Исабель, желаю Взять тот портрет.

Исабель

Иди тихонько.

Донья Анхела

Запри там. До тех пор, пока ты Сюда за мною не придешь, Я буду здесь, чтоб на опасность Не натолкнуться.

Исабель

Жди спокойно.

(Исабель уходит, закрывая шкаф.)

Сцена 19-я

Дон Мануэль, Косме, впотьмах. – Донья Анхела.

Косме (говоря тихонько со своим господином, стоящим у двери.)

Дверь открыта.

Дон Мануэль

Ступай тихонько. Коли они услышат шум, Встревожатся еще сильнее.

Косме

Поверить можешь, что боюсь я? Что если б это привиденье Нам посветило?

Донья Анхела

Свет был скрыт, Теперь пора светить открыто.

(Вынимает свечу, которая была в потайном фонаре.)

Косме (в сторону, к своему господину)

Где привидение являлось Так вовремя? Оно нам светит. Ты им, как видится, любим, Мой свет оно немедля гасит, Тебе мгновенно зажигает.

Дон Мануэль

Приди к нам, помощь неба! Это Уж сверхъестественно сейчас: Чтобы так быстро свет явился, Нечеловеческих рук дело.

Косме

Признал ты наконец, что правда?

Дон Мануэль

Из мрамора изваян я. Готов сейчас назад вернуться.

Косме

Ты смертный. Ты доступен страху.

Донья Анхела

Я вижу стол, на нем бумаги.

Косме

К столу идет.

Дон Мануэль

Клянусь, что я Смущен и полон изумленья.

Косме

Ты видишь то, чего мы ищем, Нам свет показывает ясно И прямо нас к столу ведет. А кто несет его, не видно.

(Донья Анхела вставляет свечи в канделябры, находящиеся на столе, берет кресло и садится к ним спиной.)

Донья Анхела

Свечу поставлю здесь и буду В его бумагах разбираться.

Дон Мануэль

Теперь все видно нам, смотри. Такой красавицы волшебной Не видывал нигде я сроду. О, боже! Что это такое? Как гидра эти чудеса, Из одного родятся сотни. Что предпринять мне, я не знаю.

Косме

Вот медленно садится в кресло.

Дон Мануэль

В ней образ редкой красоты, Написанный волшебной кистью.

Косме

Что правда, правда. Кто другой бы Способен был такое сделать!

Дон Мануэль

Светлей свечи ее глаза.

Косме

Еще бы – это звезды неба Люцифера.

Дон Мануэль

Тот каждый волос — Луч солнца.

Косме

Скрадены оттуда.

Дон Мануэль

И каждый локон тот – звезда.

Косме

Конечно. Прямо, значит, с неба Звезд принесли сюда пригоршню.

Дон Мануэль

Не знал я красоты подобной.

Косме

Наверно б так не говорил, Когда бы только ноги видел, Проклятье по ногам их метит.

Дон Мануэль

Здесь волшебство очарованья, Красивый ангел предо мной.

Косме

Красив, но с лапками он только.

Дон Мануэль

Но что такое? Что ей нужно В моих бумагах?

Косме

Вот увидишь: Что ты намерен был искать, Она как раз того и ищет, Чтоб от хлопот тебя избавить, — Весьма услужлив этот призрак.

Дон Мануэль

О, Боже, что мне предпринять? Я не был никогда трусливым, А этот раз я страха полон [18].

Косме

А я и много раз пугался.

Дон Мануэль

Недвижны ноги, как во льду, И волосы все встали дыбом, Вздохну, и каждый вздох – кинжал мне, Вкруг шеи чувствую я петлю, Но я ли буду ведать страх? Клянусь, что я сейчас увижу, Смогу ли победить я чары.

(Подходит и хватает ее за руку.)

Ты ангел, женщина, иль демон, Но рук моих ты не уйдешь.

Донья Анхела (в сторону)

О, я несчастная! Нарочно Он говорил, что уезжает. Он лучше знал, что хочет сделать.

Косме

Во имя Бога, нам скажи, (В том имени погибель Ада)…

Донья Анхела (в сторону)

Но я сумею притвориться.

Косме

Кто ты? Чего от нас ты хочешь?

Донья Анхела

Я к благородному пришла Дон Мануэлю Энрикесу, Чтоб возвестить, что он получит Бесценный клад, но лишь не трогай Меня сейчас, иначе ты Великое утратишь счастье, Уж уготованное небом, Итак, не впутывайся в волю Благоволительной звезды. В письме последнем я писала, Что скоро свижусь я с тобою, Предвидела я эту встречу. Сдержала слово я свое, И в человеческом явилась Я облике, какой сумела Принять. Иди же ныне с миром И здесь меня сейчас оставь. Час не пришел еще, чтоб знал ты, Что делаю и совершаю. Но завтра я тебе откроюсь. Заметь, не должен никому О происшедшем говорить ты, Коль потерять ты не желаешь Великое предназначенье. Иди же с миром.

Косме

Что ж, сеньор? Мир, не войну нам возвещает. Чего же будем ждать еще мы?

Дон Мануэль (в сторону)

Клянусь, мне стыдно, что боюсь я Каких-то призрачных теней. Так если вправду не боюсь их, Все сразу я сейчас проверю. О, женщина, кто б ни была ты, (Ты женщина, так мыслю я, Никак не существо иное), Клянусь, кто ты, я знать желаю, И я узнаю, как вошла ты, С какою целью, и зачем. Не завтра, я хочу сегодня Таким блаженством насладиться. Коль демон, с демоном беседа, Коль женщина, беседа с ней. Твои угрозы мне не страшны, Хотя бы дьяволом была ты. Но полагаю, что, имея, Как это вижу, плоть и кровь. Ты женщина, никак не дьявол.

Косме

А это ведь одно и то же.

Донья Анхела

Не тронь меня, утратишь счастье.

Косме

Великолепно говорит Та дьяволическая дама, Не тронь ее, она не арфа, Не лютня, не играй, не скрипка.

Дон Мануэль

Я выну шпагу. Если дух, Мне в этом можно убедиться.

(Вынимает шпагу.)

Хотя бы я тебя ударил, Тебя мне невозможно ранить.

Донья Анхела

О, горе, шпагу удержи, Себя не обагряй ты кровью! Что будет доброго, когда ты Несчастную пронзишь оружьем? Я женщина, да, признаюсь. Хотя любить и преступленье, Но в том вина уж не такая, Чтоб умереть мне смертью злою, Коль я любила хорошо. Так не пятнай моею кровью Закал блестящей этой стали!

Дон Мануэль

Скажи, кто ты?

Донья Анхела

Сказать мне нужно. Уж не смогу я довести До цели – моего желанья, Мою любовь, как я хотела. Но, если только нас услышат, Опасность будет нам грозить, Услышат нас или увидят, Убить нас могут. Потому что Я большее, чем можешь видеть. И нужно потому, сеньор, И эту дверь закрыть и ту, что В прихожей, запереть немедля. А то услышать шум здесь могут Или увидеть этот свет.

Дон Мануэль

Свети мне, Косме, и немедля Запрем мы двери. Ну, ты видишь, Здесь женщина, не привиденье?

Косме

А я того не говорил?

(Обауходят.)

Сцена 20-я

Донья Анхела, и тотчас Исабель.

Донья Анхела

Увы, я заперта снаружи, И Боже мой, сказать придется Всю правду мне! Гость был находчив, И подстерег, а Исабель Проход чрез шкаф загородила.

(Исабель приходит через шкаф.)

Исабель

Тсс, ищет брат тебя, сеньора.

Донья Анхела

Отлично. В шкафе переборку Задвинешь. О, моя любовь! Сомненье остается в силе.

(Обе уходят и замыкают шкаф.)

Сцена 21-я

Дон Мануэль, Косме.

Дон Мануэль

Вот двери заперты, сеньора, Так продолжайте же рассказ свой… Но что такое? Где она?

Косме

А я об этом что же знаю?

Дон Мануэль

Вошла в альков она, быть может? Иди вперед.

Косме

Идти пред вами? Пешком? Невежливо, сеньор.

Дон Мануэль

Всю комнату сейчас осмотрим. Пусти, сказал я.

Косме

Я пускаю.

(Дон Мануэль берет у него свечу, входит в альков и снова выходит.)

Дон Мануэль

Звезда моя ко мне враждебна.

Косме

На этот раз не через дверь Она ушла.

Дон Мануэль

Иначе как же?

Косме

Я этого не постигаю. Но только видишь, говорил я, Что это дьявол пред тобой, Не женщина.

Дон Мануэль

Клянусь, что тотчас Подвергну комнату осмотру, Быть может, под какой картиной В стене я обнаружу щель, Или под этими коврами Пещера скрыта, или ход есть (Я все-таки его открою) В пролетах там на потолке.

Косме

Вот только шкаф здесь есть.

Дон Мануэль

О шкафе Не может быть и разговора, Как был он, так и есть стеклянный. Другое нужно осмотреть.

Косме

Смотрельщик я совсем неважный.

Дон Мануэль

Предположить мне невозможно, Что облик тот был невеществен, Ей смерть была совсем страшна.

Косме

Но угадала и узнала, Что ночью мы сюда вернемся, Затем лишь чтоб ее увидеть.

Дон Мануэль

Она явилась мне как тень, И свет ее был фантастичен, И все ж ее, как человека, И осязать возможно было, И ясно видеть; страх был в ней, Как в смертной; женщина боится Таким же образом: как призрак, Она исчезла невидимкой, Как привиденье, здесь была. Дать только волю рассужденью, И я не знаю, Бог свидетель, Не знаю я, во что мне верить И что я должен отрицать.

Косме

Я знаю. Я-то…

Дон Мануэль

Что ж ты знаешь?

Косме

Что это был здесь жено-дьявол. И нового тут ничего нет, Ведь дьявол женщина весь год, И для того, чтоб с ней сквитаться, Что столько раз она есть дьявол, К нам дьявол так сюда и прибыл, И побыл женщиной разок.

Хорнада третья

Комната Доньи Анжелы.

Сцена 1-я

Дон Мануэль, впотьмах. – Исабель ведет его.

Исабель

Сейчас придет моя сеньора, Здесь в этой зале подожди.

(Уходит и запирает дверь.)

Дон Мануэль

Совсем хорошая ловушка. Дверь заперта? Конечно, да. Что с этой пыткою сравнится? Я посетил Эскориал, Вернулся только что оттуда, И это было – волшебство, Что свет во тьму мне приносило И озадачило меня, Письмо мне пишет, очень нежно, Где так подробно говорит: «Коль вы дерзаете со мною Увидеться, сегодня в ночь С слугою выйдите, который Сопровождает вас всегда. Два человека будут ждать вас На кладбище (Какая мысль!) Себастиана, с ними будет Для вас удобный паланкин». Она меня не обманула, Сел в паланкин я [19] и блуждал, Покуда чувства направленья В пути совсем не потерял. И наконец я очутился У входа мрачного один, Где только чудились мне страхи И привидения впотьмах. Там женщина ко мне приходит. (Так показалось мне во тьме) И ощупью меня уводит По комнатам вперед, вперед, Я ничего притом не вижу И я ни с кем не говорю. Но наконец сквозь щель дверную Я вижу свет. Конец пути. Любовь, достигла ты желанья, Увидишь даму ты сейчас. Как следует – все приключенье.

(Смотрит через замочную скважину.)

С каким убранством этот дом! И сколько женщин там блестящих! Какой величественный зал! Какие дамы и наряды! Какая роскошь красоты!

(Дверь открывается, и выходят несколько служанок; они приносят салфетки, сладости и воду. Все, проходя, делают поклон, а сзади всех Донья Анхела, богато разодетая.)

Сцена 2-я

Донья Анхела, Служанки, Донья Беатрис. – Дон Мануэль.

Донья Анхела (в сторону, к Донье Беатрис)

Сейчас мои считают братья, Что возвратилась ты домой, Так значит это страх пустой, И наше продолжать занятье Мы можем с легкою душой. Тебе здесь нечего бояться.

Донья Беатрис

Какую роль играю я?

Донья Анхела

Служанка ты теперь моя. А после будешь укрываться, Смотреть из комнаты другой, Что будет у него со мной.

(К Дону Мануэлю.)

Вам было скучно дожидаться?

Дон Мануэль

О, нет. И только говорю Сейчас я правду вам, сеньора. Кто ночью ждет и ждет зарю, Тот знает, что она не скоро Ему засветится для взора, И знает, что заботы те В ночной исчезнут темноте. И потому мое страданье Я в нежной потопил мечте, Я знал, что дня блеснет сиянье. Хоть и не нужно, чтобы ночь Меня так тягостно томила, Пред тем как прах сокрылся прочь, И чарований ваших сила Мне солнце неги засветила. Для солнца вашей красоты Не нужно было темноты, Вы день, что и без солнца светит. Вот ночь, в покровах черноты, Бежит рассвет, сияньем метит Улыбкой нежной все кругом, Не золотой в нем свет для взора, Но все же светит он, сеньора, И пенье птиц звучит. Потом Выходит яркая аврора, И золотит и жжет заря Воспламеняющим пожаром. И вслед ее минутным чарам Выходит солнце, все горя, Светя и вместе позлащая. Рассвет, за ночью вслед вступая, Горит, из мрака свет творя. Заря рассвету подражая, Являет пламенный свой вид. Но солнца светлое явленье, То божество, что вне сравненья, Зарю на бой зовет, горит. Но вы, – и солнцу вы затменье, В вас высший пламень говорит Так ясно, что бывать вам ночи Не нужно было полномочий, Когда могли вы после дня Взойти из светлых средоточий, Как солнце солнца для меня.

Донья Анхела

Хотя признательность мне нужно Вам выразить за эту речь, Где слово к слову, в миге встреч, Вы сочетали так жемчужно, Но я должна вас остеречь. Ведь не такое это зданье, Не так до неба вознеслось, Чтоб ветру быстрому пришлось Здесь утомить свое дыханье, Приют, лишь скромный для мечтанья, И в ваши сладкие слова Могу поверить я едва. Я не рассвет, нет в сердце пенья, И здесь улыбка не жива. Я не заря, мое томленье Пред вами скрыто, и явленья Нет перед вами слез моих. Не солнце я, в огне живых Лучей и правду не являю, Которую я обожаю. В недоуменностях таких Кто я, сама того не знаю. Но точно молвлю, говоря, Что не рассвет я, не заря, Не солнце. Ибо не роняю Сейчас ни слез из янтаря, Ни смехов светлых. Уверяю Я вас, сеньор Дон Мануэль, Я только женщина, не боле, Всегда была я в женской воле, И вы единственная цель, Вы цепь, в чьей ныне я неволе.

Дон Мануэль

Неволя та невелика, И если вижу вас со мною, Сеньора, все ж я вам открою, Что это я ценю слегка: Во мне есть большая тоска Чрез вас, – ее не успокою.

Донья Анхела

Через меня?

Дон Мануэль

Да, потому, Что вы скрываетесь во тьму, Сказать мне, кто вы, не хотите.

Донья Анхела

Сеньор, желанью моему, Прошу вас, в этом уступите, Меня открыться не просите. Когда хотите быть со мной, Со мною будьте, только знайте, Кто я, о том не вопрошайте, Я быть загадкой теневой Должна, ее не омрачайте. Не то я, чем кажусь для глаз, Не тем кажусь я, что на деле. Хотите быть со мной, – у вас Есть достиженье этой цели, Но не желайте знать рассказ, Кто я: Коль в этом непокорство Окажете, явив упорство, Одно лишь может в этом быть, Что не хотите вы любить, Хотя бы я любить хотела. Художник пишет мертвеца И лик один – пред вами тело Без жизни, мертвый цвет лица, И лик другой – пред вами смело Сияет радость без конца. Любовь художник, два в ней лика, Меня вы видите в одном, Я, кажется, вам нравлюсь в нем, Но, может быть, все будет дико, Когда увидите в другом. Одно сейчас сказать должна вам: Вы слушаете, мысль тая, Что дама Дон Луиса я, Вы в заблуждении неправом, И в этом клятва вам моя.

Дон Мануэль

Скажите, что же вам, сеньора, Велит скрываться от него!

Донья Анхела

Быть может, это оттого Так избегаю я позора, Что положенья моего Высокого могу лишиться, Коль Дон Луису вдруг случится Меня узнать.

Дон Мануэль

Прошу одно Сказать: Как это вам дано В дом проникать ко мне?

Донья Анхела

И это Пока пусть будет без ответа.

Донья Беатрис (в сторону)

(Теперь и я явлюсь сюда.) Вот сладости, прошу покорно, И, ваша светлость, тут вода…

(Все подходят с салфетками, водой и несколькими коробками с сухим вареньем.)

Донья Анхела

Кто говорит со мной так вздорно? Была ли светлость здесь когда? Ты хочешь обмануть сеньора Дон Мануэля, будто я Такая важная?

Донья Беатрис

Моя Владычица…

Дон Мануэль (в сторону)

Ну вот как скоро Загадка кончилась моя: Не ошибусь, конечно, я, Теперь подумавши, что это Передо мною дама света, И что за золото она, Здесь тайною окружена.

Сцена 3-я

Дон Хуан. – Те же.

Дон Хуан (за сценой)

Эй, Исабель, дверь отопри мне!

Донья Анхела (в сторону)

О небо, что это за шум?

Исабель

Я умерла!

Донья Беатрис (в сторону)

Я леденею?

Дон Мануэль (в сторону)

О, Боже! Мукам нет конца?

Донья Анхела

Сеньор, отец мой там стучится.

Дон Мануэль

Что делать должен?

Донья Анхела

Нужно вам Укрыться в комнате отдельной. Сведи скорее, Исабель, Его в ту комнату, что знаешь, В отдельную. Ты поняла?

Исабель

Идем скорей!

Дон Хуан (за сценой)

Ну что же, скоро?

Дон Мануэль

О, боже, не покинь меня! Здесь жизнь и честь стоят на карте.

(Дон Мануэль уходит за Исабель.)

Дон Хуан (за сценой)

Я дверь сорву!

Донья Анхела

Ты, Беатрис, Вот в этой комнате побудешь, Тебя здесь не должны найти.

(Донья Беатрис уходит, и входит Дон Хуан.)

Донья Анхела

Чего ты в этот час здесь хочешь. И почему тревожишь нас!

Дон Хуан

Сперва, Анхела, объясни мне, Что значит этот твой наряд?

Донья Анхела

Я оттого всегда печальна, Что вечно в трауре хожу, И я оделась, чтоб увидеть, Не веселей ли будет так.

Дон Хуан

Не сомневаюсь. Грусть у женщин Наряды могут прогонять, И драгоценности – лекарства. Но все же думаю, что ты С такою мыслью неуместна.

Донья Анхела

Что в этом важного? Никто Меня увидеть здесь не может.

Дон Хуан

К себе вернулась Беатрис?

Донья Анхела

Да, и отец ее разумным Нашел беседу прекратить.

Дон Хуан

Лишь это знать сейчас хотел я, Чтобы решить, могу ли я Ее увидеть постараться. Ну, оставайся с богом здесь, И помни, твой наряд не к месту.

(Уходит, и Донья Беатрис возвращается.)

Донья Анхела

Дверь, Беатрис, скорей запри.

Донья Беатрис

Прекрасно вышли мы из страхов. Твой брат идет меня искать.

Донья Анхела

Пока все в доме не затихнет, Дон Мануэль к нам не придет, В мой кабинет пойдем со мною.

Донья Беатрис

Коль это с рук тебе сойдет, Ты будешь в доме невидимка.

Комната Дона Мануэля.

Сцена 4-я

Дон Мануэль и Исабель, выходят впотьмах из шкафа.

Исабель

Вот здесь без шума ты побудь, Чтобы тебя не услыхали.

Дон Мануэль

Как мраморный я буду тут.

Исабель

О только б дверь я закрепила! Сумею ли? Я вся дрожу.

(Уходит.)

Дон Мануэль

Какое это дерзновенье Решиться так войти туда, Где человек не может видеть. Какая тут грозит беда И в чем опасности таятся. Вот в доме я сейчас чужом, Его хозяин, столь он знатный, Что светлостью его зовут, Тот дом исполнен изумлений, И так далек от моего. Но что такое? Дверь открылась, И кто-то в комнату вошел.

Сцена 5-я

Косме. – Дон Мануэль.

Косме

Создателя благодарю я, Что нынче в дом вхожу свободно.

(Идет на ощупь.)

И в комнате не знаю страха, Хотя вошел я без свечи. То привиденье Невидимка С моим резвится господином, Так мной зачем бы заниматься?

(Наталкивается на Дона Мануэля.)

А вот, однако, началось! Кто тут?

Дон Мануэль

Молчанье, кто б ты ни был, А то убью тебя кинжалом.

Косме

Как бедный родственник я буду, Что у богатого в дому.

Дон Мануэль (в сторону)

(Наверно тут слуга какой-то Зашел случайно, – от него я Узнаю, где я). Расскажи Чей это дом и кто хозяин?

Косме

Сеньор, хозяин здесь есть Дьявол, И дом здесь Дьявола, который Отсюда да умчит меня. Живет тут некая сеньора, Чье имя Дама Привиденье, Та Невидимка некий дьявол, Что принимает женский лик.

Дон Мануэль

А ты кто?

Косме

Некий я наперсник, Или слуга, и подчиненный, Служитель я, и сам не знаю, Зачем я в этих волшебствах.

Дон Мануэль

А кто твой господин?

Косме

Безумный, Глупец, никчемный, юродивец, Простак, из-за подобной дамы Себя в убожестве блюдет.

Дон Мануэль

А как зовут?

Косме

Доном Мануэлем Энрикесом.

Дон Мануэль

О, Иисусе!

Косме

И Косме я Катиборатос.

Дон Мануэль

Ты? Косме! Как сюда вошел? Я твой сеньор. Скажи, за мною, Как я отправился в дорогу, Вошел ты следом? Ты за мною Вошел, чтобы укрыться здесь?

Косме

Великолепная забава! Как ты сюда попал, скажи мне? Ведь ты отправился так смело Один туда, где жданным был? И вот вернулся. Как же это? И как, скажи, здесь очутился? Ведь я с ключом не расставался, Его с собой ношу всегда.

Дон Мануэль

А это комната какая?

Косме

Твоя, иль Дьявола, быть может.

Дон Мануэль

Свидетель Бог, что лжешь ты нагло, От дома был я далеко, Вот только что в другом был доме, Совсем на наш он не похож был.

Косме

Так это было привиденье, Тебе я правду говорю.

Дон Мануэль

Меня с ума свести ты хочешь.

Косме

Еще разуверений нужно? Иди вперед вот этой дверью. И прямо выйдешь до ворот, Тогда ты сможешь убедиться.

Дон Мануэль

Ты правду говоришь. Слежу я.

(Уходит.)

Косме

Когда же, господа честные, Хитросплетениям конец?

(Через шкаф выходит Исабель.)

Сцена 6-я

Исабель. – Косме; потом Дон Мануэль.

Исабель (в сторону)

(Уж Дон Хуан ушел из дома, И нужно Дону Мануэлю Не дать узнать, в каком он месте, Его я проведу сейчас.) Тсс, господин, меня ты слышишь?

Косме (в сторону)

Ну, это хуже: От шипенья Я ломоту почуял в бедрах.

Исабель

Мой господин ушел к себе.

Косме (в сторону)

Речь о каком же господине?

(Дон Мануэль возвращается.)

Дон Мануэль

Я в комнате своей, конечно.

Исабель

Ты тут?

Косме

Я тут.

Исабель

Иди со мною.

Дон Мануэль

Прекрасно, я пойду с тобой.

Исабель

Не бойся, ничего не бойся.

Косме

Сеньор, я схвачен невидимкой!

Сцена 7-я

Дон Мануэль

Откуда же обманы эти, Я не узнаю наконец? Не отвечаешь, что за глупость? Ответь мне, Косме, Косме! – Небо! Я лишь на стены натыкаюсь. Ведь я же с ним здесь говорил? Куда же он пропал так быстро? Он разве тут не находился? Поистине вполне разумно Теперь лишиться мне ума. Но кто-нибудь сюда войдет же. Я посмотрю, как он прибудет. В алькове я покуда спрячусь И терпеливо подожду, Пока я точно не узнаю, Кто эта Дама Привиденье, И не покажет невидимка Свою мне в ней красоту.

(Уходит.)

Зала Доньи Анхелы.

Сцена 8-я

Донья Анхела. Донья Беатрис. Служанки. – Потом Косме, Исабель.

Донья Анхела (К Донье Беатрис.)

Мой брат ушел, тебя он ищет, А Исабель к Дон Мануэлю Пошла, чтобы его к нам снова Сюда ввести, скорее все Как следует мы приготовим, Все подождите здесь покуда, Чтоб он нашел готовый ужин.

Донья Беатрис

Я не видала никогда Истории такой забавной.

Донья Анхела

Идет?

Служанка

Идет, шаги я слышу.

(Выходит Исабель, ведя за руку Косме)

Косме

Несчастный я! Куда иду я? Уж эти шутки чересчур. Но нет, я вижу здесь красавиц. Я Косме или я Амедис? Космильо или Белианис?

Исабель

Идет. Но Боже, это что ж?

Косме (в сторону)

Теперь попался я в ловушку.

Донья Анхела

Что, Исабель, тут приключилось?

Исабель (в сторону, к своей госпоже)

Сеньора, я туда вернулась, Где ждал меня Дон Мануэль, Когда же в комнате была я, Я встретилась там со слугою.

Донья Беатрис

Позолотить ошибку хочешь?

Исабель

Там света не было.

Донья Анхела

Увы! Теперь уж все разоблачится.

Донья Беатрис (в сторону)

(Его нам нужно одурачить. Начнем же.) Косме!

Косме

Дамиана!

Донья Беатрис

Поближе подойди сюда.

Косме

А мне и здесь так превосходно.

Донья Анхела

Приблизься, ничего не бойся.

Косме

Такой, как я, бояться будет?

Донья Анхела

Так почему не подойдешь?

Косме (в сторону)

(Отговориться невозможно, Тут будет честь моя задета.) А уваженье непонятно? Зачем же непременно страх? Я не испытываю страха И перед самым Сатаною, Когда пришел он в лике женском. Ведь это с ним не в первый раз. Когда свои кует он ковы, Он облекается в нагрудник И надевает также юбку. Ведь их не дьявол изобрел. Он в виде девушки красивой, Богатой, стройной, разодетой, Однажды пастуху явился, И тот, едва лишь увидал, В нее немедленно влюбился. Он насладился дьяволицей, Тогда он в страшном гнусном лике Ему угрозно возопил: «О, жалкий человек, не видишь, Какой увлекся красотой? Она такой пред тобой, От головы до самых ног. Отдайся же в грехе подобном!» А он, раскаяние зная Еще и менее, чем прежде, За наслажденьем так сказал: «Напрасный и обманный призрак, Когда ты думаешь, что горько Отчаялся в грехе несчастный, Поутру завтра воротись В том самом лике, как являлся. И ты увидишь, что влюблен я Не менее, чем был и раньше, И, во свидетельство прими, Что в лике женщины не страшен Людской душе и самый Дьявол».

Донья Анхела

Теперь приди в себя немножко, Вот сладость, вот воды испей, От страха возникает жажда.

Косме

Я не испытываю жажды.

Донья Беатрис

Иди же и о том подумай, Что возвратиться должен ты, А это двести миль отсюда.

Косме

О, Боже Вышний! Что я слышу?

(Стучат.)

Донья Анхела

Стучат?

Донья Беатрис

Стучат.

Исабель (в сторону)

Ведь вот несчастье!

Донья Анхела (в сторону)

Судьба преследует меня!

Сцена 9-я

Дон Луис. – Те же.

Дон Луис (за сценой)

Эй, Исабель!

Донья Беатрис (в сторону)

Спаси нас Боже!

Дон Луис (за сценой)

Дверь отопри.

Донья Анхела (в сторону)

На каждый страх я Имею брата.

Исабель

Что нам делать!

Донья Беатрис

Я спрячусь от него скорей.

(Уходит.)

Косме (в сторону)

Она и есть та Невидимка.

Исабель (к Косме)

Иди со мной.

Косме

Пойду с тобою.

(Уходят.)

(Дверь открывается, и входит Дон Луис.)

Донья Анхела

Чего ты от меня желаешь?

Дон Луис

Я удовольствия других Моей заботой нарушаю. У дома паланкин увидел, В нем верно Беатрис вернулась, И видел, брат пришел домой.

Донья Анхела

Чего ж ты хочешь? Объясни мне.

Дон Луис

Как раз живешь ты надо мною, И мне казалось, услыхал я, Что гости у тебя сейчас, Я захотел в том убедиться.

(Приподнимает один из занавесов и видит Донью Беатрис.)

Здесь Беатрис?

(Донья Беатрис выходит.)

Донья Беатрис

Пришлось вернуться, Отец мой снова рассердился, По-прежнему в досаде он.

Дон Луис

Я вижу, обе вы в смущеньи. Что означают те приборы? Тарелки, сладости, стаканы?

Донья Анхела

Зачем допрашиваешь ты О том, в чем мы в уединеньи Находим женскую забаву?

(Исабель и Косме производят шум в шкафу.)

Дон Луис

А этот шум что означает?

Донья Анхела (в сторону)

Я умираю!

Дон Луис

Видит Бог, Какие-то здесь бродят люди. Не может быть, чтоб это брат мой Так осторожно пробирался.

(Берет свечу.)

Увы мне! Небо, состраданья! По глупости я захотел Любовную развеять ревность, И ревность чести предо мною. Я свет возьму, хоть и опасно, — При свете объяснится все, И честь теряется при свете.

(Уходит.)

Сцена 10-я

Донья Анхела, Донья Беатрис, Слуги.

Донья Анхела

Ай, Беатрис, ведь мы погибли, Коль только он их повстречает.

Донья Беатрис

Уже успела Исабель Его в ту комнату спровадить, Напрасно ты сейчас боишься, Нас тайна шкафа охраняет.

Донья Анхела

А если хочет так беда, Что Исабель в своем волненье Его приладить не успела, И он туда проникнуть сможет?

Донья Беатрис

Куда-нибудь тебе скорей Укрыться нужно в безопасность.

Донья Анхела

Я к твоему отцу отправлюсь, Как он тебя ко мне отправил: Переменилась только роль, Твоя беда теперь со мною.

(Уходят.)

Комната Дона Мануэля.

Сцена 11-я

Исабель, Косме, Дон Мануэль. – Потом Дон Луис.

Исабель

Входи скорей.

(Уходит.)

Дон Мануэль

Опять я слышу, Что в комнате сейчас есть кто-то.

(Входит Дон Луис со свечой.)

Дон Луис (в сторону)

Мужчину видел я, клянусь.

Косме

Дела неважны.

Дон Луис

Как случилось, Что этот шкаф здесь передвинут?

Косме

Ну, свет пошел. А я наткнулся На стол, – будь стол защитой мне.

(Прячется под стол.)

Дон Мануэль

А это вот таким манером.

(Кладет руку на свою шпагу.)

Дон Луис

Дон Мануэль!

Дон Мануэль

Что здесь такое? Вы, Дон Луис! Что это значит?

Косме (в сторону)

Где Невидимка-то прошла, Сто раз хотел бы им сказать я.

Дон Луис

Не рыцарь, низкий, и предатель, Гость вероломный, втихомолку Честь похищающий того, Кто дал приют тебе, защиту И окружил тебя почетом, А ты в такие приключенья

(Обнажает шпагу.)

Без удержу направил путь И без достоинства дерзаешь, — Вынь из ножон клинок бесчестный!

Дон Мануэль

Я это сделаю затем лишь, Чтоб защитить себя сейчас, Твоими я смущен словами, Тебя я вижу и смущаюсь, Смущаюсь я самим собою, И всем, что здесь, я изумлен. И хоть меня убить ты хочешь, Меня ты умертвить не сможешь, Я жизнь испытывал в жестоком, И смерть бессильна перед ней. И оттого меня не сможешь Убить, что не убит я скорбью, А если ты и очень силен, Поверь, что скорбь моя сильней.

Дон Луис

Здесь доводами не поможешь, Лишь делом.

Дон Мануэль

Дон Луис, помедли, Быть может, удовлетворенье Смогу тебе я дать вполне.

Дон Луис

Какое удовлетворенье Ты можешь дать мне, если словом Ты будешь множить оскорбленья? Когда ты в комнату вошел Чрез эту дверь к той недостойной, Какие для такой обиды Придумать сможешь объясненья?

Дон Мануэль

Пусть эта шпага, Дон Луис, Пронзит мне грудь тысячекратно, Коль что я знал об этой двери Или о комнате какой-то.

Дон Луис

Так что ж ты делал в этот час Без света здесь?

Дон Мануэль (в сторону)

(Что мне ответить?) Я жду, чтобы слуга вернулся.

Дон Луис

Ты прятался, я это видел. Или солгали мне глаза?

Дон Мануэль

Обманчивы глаза нередко.

Дон Луис

И если зренье обмануло, Быть может, также слух солгал мне?

Дон Мануэль

И слух.

Дон Луис

Солгали, словом, все. Лишь ты здесь утверждаешь правду. А ты один…

Дон Мануэль

Прошу сдержаться, Затем что, прежде чем ты скажешь И прежде чем вообразишь, Тебя я умертвить успею. И если так судьба желает, На первом месте я. Законы Священной дружбы – да простят! И если биться суждено нам, Так будем биться достойно нас: Поставь тот свет, чтоб он обоим Светил в дуэли нам равно. Запри ту дверь, откуда вышел, Сюда войдя неосторожно, Я эту дверь запру в то время, А ключ пусть будет на полу, Кто жив останется, тот выйдет.

Дон Луис

Я шкаф припру столом отсюда, И если б даже захотели Открыть оттуда, нет пути.

(Приподнимает стол и видит Косме.)

Косме (в сторону)

Открылся прямо ход в кулисы.

Дон Луис

Кто тут?

Дон Мануэль

Судьба меня пытает.

Косме

Тут никого.

Дон Луис

Вот этот самый, Кого ты ждал, Дон Мануэль?

Дон Мануэль

Не время говорить об этом, Я прав, и это твердо знаю. Что хочешь думать, то и думай, Тот будет жить, кто победит.

Дон Луис

Чего ж вы ждете? Бейтесь двое.

Дон Мануэль

Меня ты очень оскорбляешь, Коль это обо мне ты мыслишь. О том я думаю сейчас, Как поступить мне со слугою: Коль отошлю его, конечно, Он обо всем сейчас расскажет: А коль останется он здесь, В том преимущество мне будет, Он за меня, конечно, встанет.

Косме

Тут неудобства не возникнет, Такого я не совершу.

Дон Луис

В алькове дверь есть: там пусть будет Он взаперти, мы будем равны.

Дон Мануэль

Да, это мысль.

Косме

Чтоб стал я биться, Вам нужно будет хлопотать, О том же, чтобы я не бился, Заботиться пустое дело.

(Уходит.)

Сцена 12-я

Дон Мануэль, Дон Луис.

Дон Мануэль

Вот мы остались только двое.

Дон Луис

И начат поединок наш.

(Бьются.)

Дон Мануэль

Не видел я руки столь меткой!

Дон Луис

Я не видал руки столь твердой!

(Рукоятка его шпаги ломается.)

Я безоружен; рукоятка Сломалась, биться мне нельзя.

Дон Мануэль

Тут в храбрости нет недостатка, А только случай, так пойди же И шпагу принеси другую.

Дон Луис

Ты так же смел, как и учтив.

(Всторону.)

(Судьба, что должен предпринять я В таком тяжелом затрудненьи? Одновременно честь он отнял И, победивши, дал мне жизнь. Пойду придумаю я повод, Действительный или наружный, Чтобы узнать мне, как я должен В таком сомненьи поступить.)

Дон Мануэль

Так что ж ты не идешь за шпагой?

Дон Луис

Пойду, и если подождешь ты, Приду назад я с нею быстро.

Дон Мануэль

Там как бы ни было, но я Здесь буду ждать тебя.

Дон Луис

Так с Богом. Дон Мануэль, тебя храни Он!

Дон Мануэль

И да блюдет тебя Всевышний!

(Дон Луис уходит.)

Сцена 13-я

Дон Мануэль, Косме взаперти.

Дон Мануэль

Ключ вынимаю я, а дверь Закрою, чтоб не видно было, Что кто-то есть здесь. Сколько мыслей Толпится в голове смятенно И мне покоя не дают. Как справедливо угадал я, Когда решил, что ход здесь тайный, И Дон Луиса эта дама. Все так и есть, как думал я. Но где ж несчастия обманут?

Косме (за сценой)

Сеньор, сеньор, я заклинаю, Раз ты один, позволь мне выйти, Я привидения боюсь, Оно тут примется немедля Играть в вопросы и ответы, И даст одно, возьмет другое, А мне и стен тут не видать.

Дон Мануэль

Я отопру тебе, чтоб только Твоих мне глупостей не слышать, Чтоб не терзаться этим вздором И жалких низостей не знать.

(Дон Мануэль входит туда, где Косме.)

Сцена 14-я

Донья Анхела, в мантилье; Дон Хуан, задерживается у двери комнаты. – Дон Мануэль, Косме, за сценой.

Дон Хуан

Здесь ты останешься, покуда Не расспрошу и не узнаю, Какая в этот час причина Тебя заставила уйти Из дома; не хочу, чтоб прямо В свое прошла ты помещенье, Неблагодарная, там буду Я до тебя и расспрошу, Что тут с тобою происходит.

(Всторону.)

(Пусть в комнате Дон Мануэля Она побудет это время, А если он придет домой, Поставлю я слугу у входа, И скажет тот, чтоб не входил он.)

(Уходит.)

Донья Анхела

О, горе мне! Пришли несчастья, Одна беда к другой беде. Я мертвая.

(Выходит Дон Мануэль и Косме.)

Косме

Уйдем скорее.

Дон Мануэль

Чего боишься?

Косме

Это Дьявол, Не женщина, меня ухватит, И в этой комнате она.

Дон Мануэль

Ведь кто она, теперь мы знаем, И стол стоит пред этой дверью, И ключ в другой. Как ей проникнуть?

Косме

Как вздумает, так и войдет.

Дон Мануэль

Ты глуп.

(Косме замечает Донью Анхелу)

Косме

Спаси меня Всевышний!

Дон Мануэль

Что там?

Косме

Пример приходит кстати.

Дон Мануэль

Скажи мне, женщина, ты призрак, Ты наваждение? Ответь. Меня задумала убить ты? Каким путем сюда проникла?

Донья Анхела

Дон Мануэль…

Дон Мануэль

Скажи.

Донья Анхела

Послушай. Ко мне стучится Дон Луис, Он входит, полный дерзновенья, Себя сдержал, решил проверить, Дом осмотрел, слепым остался, Продлил осмотр, нашел тебя, И тотчас звук мечей раздался, Ведь шпага говорить умеет. Я знаю, что замкнулись двое, Обида в них и смелый дух, И если сталь ведет беседу, А речь молчит, исход какой же? Один – живой, другой – убит, Тут, ни жива и ни мертва, Спешу из дома я скорее И в тишине, во тьме холодной, Иду, как бледный образ счастья, Что только шутит надо мной: Тут спотыкаюсь, там – упала. Тут шаг неверный, чувства гаснут, И в шелковой моей одежде Я вижу тесную тюрьму. Одна печальна и смятенна, Неверною ведома мыслью, К порогу прихожу темницы, Где думала найти приют… Но где несчастный знал отраду? И вот стою я на пороге, Но так несчастия созвенны, Что брат пришел мой, Дон Хуан. Я всячески ему стараюсь Не дать узнать меня – усилья Вредят мне только. Странный случай: В молчаньи – женщине беда. Молчаньем я себя убила! Но, словом, он стоял у двери, Когда я подошла к порогу: Вулкан в снегах, утес в огне. Луна светила еле-еле, И при неверном этом свете Он на груди моей увидел, Как драгоценности блестят, (Не в первый раз они так губят!) И он услышал шелест платья. (Не в первый раз нам в платье гибель!) Он думал, милая его, Он мотыльком летит на пламя, Чтоб в нем, любя, воспламениться, И не возлюбленную видит, А тень звезды своей, меня. Кто мог бы думать, что влюбленный Стремится к той, кого ревнует, И небо так к нему враждебно, Что даже в ревность принял он. Заговорить хотел, не в силах, Волнение всегда безгласно. И наконец, чуть внятно молвив, Меня печально он спросил, В чем смысл такого оскорбленья. Ему ответить я хотела, (Но, я сказала, чувство немо.) И говорить я не могла. Испугу ум помочь не может, Приходит помощь слишком поздно, И оправданьями своими Лишь подтверждала я вину. «Ступай, – сказал, – сестра лихая, Пятно на нашей древней чести, Тебя замкну в уединеньи, Где в достоверном будешь ты, Пока я зорко – осторожно Не разъясню причину злого И не сумею успокоить Мою бессонную тоску». Сюда вошла, тебя я вижу, Небесная мне в этом радость, В моем я доме привиденьем Была из-за любви к тебе. Тебя я чтила и скрывалась, Была сама себе гробницей, Когда б тебя не берегла я, Какая б в том была любовь! И где же было б уваженье Лицом к лицу сказать о страсти! Но я любить тебя хотела, И цель моя – любовь к тебе. Я потерять тебя боялась, Завоевать тебя стремилась, Чтоб быть всю жизнь тебе покорной И душу всю отдать тебе. Хочу служить тебе – и плачу. И умоляю, заклиная, Чтоб ты смягчил мое несчастье, Чтоб ты помог, чтоб защитил.

Дон Мануэль (в сторону)

(Мои несчастия как гидра Многоголовая: чуть только Одно кончается, другое Из праха тотчас восстает. Как быть мне в этом лабиринте? Я думал, дама Дон Луиса, Она сестра его, и если Была обида столь сильна, Когда любви его касалась, И лишь затрагивалась нежность. Какая сила в оскорбленьи, Когда затрагивает честь? Несправедливое мученье! Его сестра она. И если Ее освободить хочу я И кровью защитить моей, Взывая к стали как к защите, Ее тем больше обвиняю, Я тем скажу, что я предатель. Изменник очага его. Свою доказывать невинность, Ее тем самым обвиняя, — С моей несогласимо честью, Ее мне обвинять нельзя. Так что ж мне предпринять возможно, Коль совершаю я измену, Вставая на ее защиту, А если брошу, низкий я? Я за нее – я гость нечестный, Ее я брату предоставлю — Бесчеловечный я, – где ж выход? Освобожу – я низкий гость, Оставлю – я в любви бесчестный. Как ни взгляни, все будет худо, Итак умру я, убивая.)

(К Донье Анжеле.)

Сеньора, страх свой прогони, Я благороден, ты со мною.

(В дверь стучат.)

Косме

Сеньор, стучат.

Дон Мануэль

Наверно это Со шпагой Дон Луис вернулся. Открой.

Донья Анхела

О, горе мне! Мой брат!

Дон Мануэль

Не бойся ничего. Вся храбрость Моя – тебе защитой будет. Вот тут стань за моей спиною.

(Донья Анхела становится за Доном Мануэлем, Косме открывает дверь.)

Сцена 15-я

Дон Луис. – Донья Анхела, Дон Мануэль, Косме.

Дон Луис

Вот я вернулся. – Это что ж? Изменница!

(Идет к Донье Анхеле и обнажает шпагу.)

Дон Мануэль

Сдержите шпагу, О, Дон Луис. Я в этой зале Вас ожидал, когда ушли вы, И я не знаю, как сюда Пришла вот эта дама, – ваша Сестра, согласно заявленью. Даю вам рыцарское слово, Что я не знаю, кто она, И если только говорил с ней, Так с кем я говорил, не знаю. Ее я в месте безопасном Хочу увидеть, – хоть бы мне Пришлось за то расстаться с жизнью. Дуэль меж четырьмя стенами Должна была свершиться тайно, Теперь ей нужно гласной быть. Едва ее освобожу я, Вернусь к предмету нашей ссоры, И так, как между нами было, Что честь и шпага стали нам Два разных довода, и ценных, Позвольте мне пойти за честью, Как я позволил вам – за шпагой.

Дон Луис

Да, я за шпагою ходил, Но лишь затем, чтобы немедля Ее к ногам повергнуть вашим. С тем обязательством покончив, Которым с вами связан был, Могу я биться с вами снова, Коль возникает новый повод. Она сестра мне. Предо мною Ее не уведет никто, Не будучи ее супругом, И если взять ее хотите, Так можете рукою мужа. Такое слово давши мне, Ее возьмите, уведите, И возвратитесь, если нужно.

Дон Мануэль

Я возвращусь, но, увидавши, Как осмотрительно ты тверд, Хочу к ногам твоим припасть я.

Дон Луис

Встань, встань, прошу я.

Дон Мануэль

И чтоб лучше Сдержать обещанное слово, Моя рука твоей сестре.

Сцена 16-я

Донья Беатрис, Исабель, Дон Хуан. – Те же.

Дон Хуан

И если только в посаженном Отце здесь будет недостаток, Я тут: придя сюда, где раньше Сестру оставил, я молчал И не хотел идти к несчастьям, Но выхожу я к наслажденьям.

Донья Беатрис

Раз к этому приходит дело, Свидетели уместны здесь.

Дон Хуан

Ты Беатрис, в моем здесь доме?

Донья Беатрис

Я из него не выходила, Сейчас причину ты узнаешь.

Дон Хуан

Коль громко случай нас зовет, Воспользуемся им немедля.

Косме

Ну, слава Богу, привиденье Означилось перед глазами.

(К Дону Мануэлю.)

Так что же, молви: был я пьян?

Дон Мануэль

Женись на Исабель, коль трезвый.

Косме

Женился бы, будь только трезвый, Да не могу.

Исабель

А в чем же дело?

Косме

Я время не хочу терять, Ведь это не устроишь сразу. Воспользуюсь минутой лучше, Чтобы за автора смиренно У всех прощенья попросить.

Томас Брэндон. Тетка Чарлея

Фарс в 3-х действиях

Действуюцие лица

Полковник сэр Фрэнсис Чеснэй, баронет, служивший в Индии.

Стэфан Спетлайг, адвокат.

Джек Чеснэй, Чарлэй Вайкэм студенты в Оксфорде.

Лорд Фрэнкерт Баберлей.

Брассэт, лакей.

Донна Люциа Д'Альвадорец, тетка Чарлея.

Энни, племянница Спетлайга.

Кити Веден, его воспитанница.

Елла Делэй.

Мэри, служанка у Спетлайга.

Действие I

Комната Джэка. На заднем плане две двери: левая входная, правая в комнату Чарлэя. В простенке буфет. В середине боковой левой кулисы балкон фонариком, дверь на который завешана портьерой. В середине правой кулисы окно. Направо стул, на нем дорожный мешок; письменный стол, корзина для бумаг. В середине круглый обеденный стол. По стенам развешаны фотографии, рапиры, перчатки для фехтования. На столах разбросаны книги, бумаги и проч. В буфете четыре бутылки шампанского, одна бутылка красного, одна бутылка виси, три стакана, графин с водой. На двух стульях на спинках салфеточки и в окно вид на университетский двор.

1

Джэк, потом Брассэт.

Джэк (сидит у письменного стола и пишет письмо). Ничего не выходит! Не хватает пылу! (Бросает перо.) Да, написать любовную записку оказывается не так-то легко лучше бы было объясниться ей в любви лично, благо третьего дня представлялся отличный случай. (Встает и садится на край обеденного стола). Завтра все их семейство уезжает в Шотландию – лично не успею – значит надо написать, но что? Придумал! Сочиню дюжину записочек и, какая окажется лучше, – ту и пущу в ход. (Садится опять к письменному столу.) Влюблен ты в самую красивую девушку Англии и не можешь написать ей двух строк! Фу, какой срам! (Пишет.) «Ясное солнышко моего существования, путеводная звездочка моей жизни!» Нет, это уж черезчур, даже глупо! (Рвет и бросает в корзину. Пишет другое.) Дорогая мисс Вёден… Нет это слишком сухо. (Рвет и бросает.) «Дорогая моя ненаглядная Китти!..» гм! немножко смело, но зато отлично передает мое душевное настроение – значит идет! (Пишет.) «Дорогая моя ненаглядная Китти» превосходно. (Брассэт выходить из правой на середину). Вот когда я наконец в ударе: «Дорогая моя ненаглядная Китти».

Брассэт. Извините меня… вы позволите…

Джэк. Ничего не позволяю… я занят.

Брассэт. Очень хорошо. Я только… (Подходит к нему ближе).

Джэк. Говорят вам оставьте меня в покое.

Брассэт. Очень хорошо. (Нерешительно отодвигается к среднему столу).

Джэк. Это ни на что, наконец, не похоже! оборвал мое вдохновение на самом интересном месте! «Дорогая моя ненаглядная Китти» (Брассэт нечаянно роняет со среднего стола книги.) Вы еще здесь? чего вам от меня нужно? (Не смотрит на него).

Брассэт. Я на счет деньжонок!

Джэк. Все получите – не беспокойтесь.

Брассэт. Да я их уж получил.

Джэк. Вторые значит хотите заполучить? Вон!

Брассэт. Очень хорошо! (Идет к двери).

Джэк (дрожащим от гнева голосом). «Дорогая моя ненаглядная Китти.»

Брассэт (в дверях, оборачиваясь). Это вы меня кличете?

Джэк. Вон! (Запускает в него книгой и погружается в писанье. Брассэт быстро исчезает).

2

Джэк, Чарлэй, потом Брассэт.

Чарлэй (из правой с письмом в руках). Я хотел сказать… (Идет на авансцену).

Джэк (вскакивает в бешенстве). Если вы сейчас отсюда не уберетесь… (Узнает Чарлэя). Ах, это ты, Чарлэй. (Идет к нему.) Что случилось?

Чарлэй. Если ты занят – я тебе мешать не стану; в другой раз. (Хочет уйти).

Джэк. Нет, оставайся! Меня разозлил этот осел Брассэт – лезет скотина и перебивает, не обращая никакого внимания на то, что я занят сочинением очень важного письма (возвращается к письменному столу); ты меня извини… Я очень расстроен! (Садится к столу).

Чарлэй. Я тоже не в своей тарелке.

Джэк. Отчего?

Чарлэй. Нужно написать тоже важное письмо.

Джэк. Кому?

Чарлэй. Энни Спетлайг.

Джэк. Ну и что же? – Написал?

Чарлэй. Видишь ли, я хотел написать так, чтобы вышло не очень страстно, но и не очень сухо. Думал, думал и начал так: «Дорогая моя и ненаглядная Энни».

Джэк. Очень хорошо. Дальше?

Чарлэй. Дальше? Дальше ничего не выходит – никак не подберу подходящих словечек. Вот я и пришел к тебе за советом – ты на это большой мастер.

Джэк. Ты думаешь?

Чарлэй. Конечно – я слишком робок и застенчив, а ты в этих делах молодчина и тебе ничего не стоит набросать мне черновичек.

Джэк (в сторону). Блестящая мысль! Составлю ему послание – выйдет хорошо, – пущу в ход и для себя! (Садится и берет бумагу.) И так, ты влюблен в Энни Спетлайг и хочешь узнать от нее свою участь?

Чарлэй. Да, да и как можно скорей, – она со всей семьей уезжает завтра на лето в Шотландию.

Джэк. Я это знаю. И ты желаешь переговорить с ней до отъезда с глазу на глаз, только не заешь когда и где? Так что ли?

Чарлэй. Совершенно верно. (Садится на край среднего стола.)

Джэк. Прекрасно! Начнем так. (Пишет.) «Дорогая моя ненаглядная Китти». (Дальше не знает что писать.)

Чарлэй (подходит к нему и смотрит через письменный стол ему в глаза, затем отходит и садится опять на средний стол.) Ее зовут не Китти, а Энни!

Джэк. Конечно… это я ошибся! (Пишет и говорит деловым тоном.) «Дорогая моя ненаглядная Энни, простите меня великодушно за то, что я осмеливаюсь почтительнейше доложить вам о том безумном чувстве глубокого к вам высокопочитания» – да это хорошо… «безумном» подчеркнем для выразительности… «о котором я прошу у вас позволения говорить с вами лично и на веки…»

Чарлэй. Стой, стой… это уж через чур… Я бы конечно готов хоть сейчас под венец, но у меня есть тетка…

Джэк. Велика беда – у каждого есть тетка!

Чарлэй. Но только не такая как у меня, – моя тетка – особенная: – она призрела меня, когда я ребенком остался круглым сиротою и до сих пор печется обо мне, как о родном сыне; благодаря ей я попал в университет. Опекун пишет мне, что сегодня она будет у меня в час завтракать, – так не могу же я решить на веки такое дело, не посоветовавшись с нею.

Джэк. Это другое дело. (Встает.) Поговори с теткой; что она старая – богатая?

Чарлэй. Я ее еще ни разу и в глаза не видал. Много лет тому назад она уехала в Бразилию экономкой к богатому плантатору д'Альвадорец и я ее потерял из виду, пока мне совершенно случайно не попал в руки вот этот газетный листок (вынимает из кармана и подает ему газету.)

Джэк (читает). «Донна Люциа д'Альвадорец, известная бразильская миллионерша, купившая замок лорда Тёппльби – родом чистокровная англичанка, обладающая выдающимися коммерческими талантами. Долгие годы она была самой деятельной помощницей дон Педро д'Альвадорец, ее покойного супруга, который в благодарность еще при жизни передал ей значительную часть своего состояния и в конце концов женился на своей бывшей экономке». Со стороны твоей тетки это очень похвально, – но что же тут общего с твоей любовью?

Чарлэй. А вот читай дальше!

Джэк. (читает). «Она бездетна, и единственный ее родственник – племянник, Оксфордский студент». Вот оно что! Тебе можно позавидовать! Я начинаю чувствовать глубокое уважение к твоей тетушке, да за одно уж и к тебе – она наверняка оставит тебе все свое состояние! (Бросает газету на стол.) Так это ее ты ждешь с минуты на минуту?

Чарлэй. Да, но только теперь ее поЯвление очень не кстати… я страшно занят… мне необходимо составить очень важное письмо Энни.

Джэк (вдумчиво). Знаешь, друг, мне пришла в голову блестящая мысль и мы можем ею воспользоваться оба! Надо тебе сказать, что я влюблен в Китти, так, как ты в Энни.

Чарлэй. Неужели?

Джэк. Да, я люблю Китти больше чем… чем жженку, а ее я обожаю! Все это я собирался ей написать, когда ты пришел. (Показывает на стол.) Вот письмо.

Чарлэй (пожимает ему руку). От души поздравляю. Дописывай скорей.

Джэк. К черту письма! Личное объяснение в тысячу раз лучше. Мы пригласим обеих барышень на завтрак, который мы устроим в честь твоей тетки. Брассэт нам сейчас все устроит. (Зовет.) Брассэт, Брассэт!

Чарлэй. Они пожалуй не придут: дядюшка Спетлайг не пустит их.

Джэк. Пустяки, он уехал сегодня на целый день в Лондон по делам.

Чарлэй. Чудесно.

Джэк. Сейчас мы напишем приглашение. Садись, я тебе продиктую! (Зовет.) Брассэт?

Чарлэй (садится за письменный стол). Ну, начинай!

Джэк (диктует). «Дорогая мисс Спетлайг!» (Зовет.) Брассэт, куда вы девались!

Брассэт (входит).

Джэк. Поскорее посыльного.

Брассэт. Очень хорошо! (Уходит.)

Чарлэй (пишет). И так – «дорогая мисс Спетлайг»… ну дальше.

Джэк (наклоняясь над столом диктует). «Не будете ли вы и мисс Вёден так любезны, сделать честь мистеру Чеснэю и мне позавтракать». – Адрес я напишу сам.

Чарлэй (пишет). «Адрес я напишу сам»…

Джэк. Сумасшедший, не пиши; это я так сказал. (Надписывает конверт.) «Мисс Спетлайг».

Чарлэй. Что же мне писать?

Джэк (диктует). Позавтракать с моей тетушкой. Как ее зовут?

Чарлэй. Донной Люцией д'Альвадорец.

Джэк (диктует). «Ваше согласие осчастливит глубоко»… (Прикладывает к конверту промокательную бумагу.)

Чарлэй (пишет). Глубоко уважающего вас Чарлэя Вайкэм».

Джэк(запечатывает письмо).

Чарлэй. Это письмо делает нам честь.

Джэк. Наши девицы запрыгают от восторга.

Брассэт. Посыльный пришел.

Джек (идет к письменному столу, рвет начатые письма и бросает в корзину). Такие страстные натуры, как мы с тобой, не могут объясняться письменно.

Чарлэй. Мы увидим сейчас дам нашего сердца.

Джэк. А благодаря кому? Благодаря твоей тетке. Без нее мы никогда бы не могли пригласить их. (Зовет.) Брассэт.

Брассэт (входит). Что прикажете?

Джек. Приготовьте скорее завтрак на пять персон.

Брассэт. На пять…

Джек. Ровно к часу.

Брассэт (смотрит на часы). Трудновато; теперь уже половина первого. (Начинает накрывать а стол.)

Джэк. Без рассуждений. Приготовить во чтобы то ни стало.

Чарлэй. Ах, Джэк, как у меня бьется сердце!

Джэк. И у меня тоже.

Брассэт. Какое вино прикажете подать?

Джэк. Разумеется шампанское.

Брассэт. Оно уже почти все вышло.

Джэк. В шкафу, кажется, оставалось шесть бутылок.

Брассэт (приносит четыре бутылки из буфета). Тут только четыре.

Чарлэй. Этого вполне достаточно.

Джэк. Вчера было шесть.

Брассэт (ставит на стол четыре бутылки; бутылку с красным вином оставляет в буфете). Извините: раз, два, три, четыре. И еще одна раскупоренная бутылка красного.

Джэк (подходит справа к Чарлэю). Она уже стоит здесь несколько недель. Вон ее. (Чарлэю.) Малый должно быть стянул шампанское.

Оба(смотрят укоризненно на Брассэта; качают головой).

Брассэт(знаками показывает свою невинность и уходит).

Джэк. Когда приедет твоя милейшая тетушка, ты конечно пойдешь показать ей нашу знаменитую капеллу, а я пока поболтаю без помехи с Китти.

Чарлэй. Зачем я с ней пойду? Я тоже хочу поговорить с Энни.

Джэк. Надо значит найти кого-нибудь, кто бы занялся ею.

Чарлэй. Кого? Ничего не могу придумать.

Брассэт (приходит накрывать на стол).

Чарлэй. Кого, кого? (Смотрит на Брассэта, указывает на него). А что, если мы представим его твоей тетке, как профессора? У него очень внушительная наружность!

Брассэт (расставляет бутылки).

Чарлэй. Великолепно. Он очень похож на филолога.

Джэк (идет задумчиво налево). Но тогда кто же будет нам подавать завтрак?

Чарлэй. В самом деле не годится. Поищем кого-нибудь другого.

Джэк. Знаешь, можно позвать кого-нибудь из товарищей: Фредди Пиль, например!

Чарлэй. Нашел кого! Такую дубину!

Джэк. Да пожалуй, – он бросит тетушку…

Чарлэй …и примется ухаживать за барышнями.

Джэк. Постой! Я нашел! Возьмем Бабса.

Чарлэй. Превосходно. Бабс славный малый и сумеет занять тетушку.

Джэк. Брассэт, сходите скорей к лорду Фрэнкерт Бабёрлей, кланяйтесь ему и просите его поскорей сюда.

Брассэт. Очень хорошо! (Уходит.)

Чарлэй (идет за Брассэтом). Скажите ему, чтобы он поторопился.

Брассэт (уже за сценой). Очень хорошо.

Джэк. Ну отлично; теперь все устроили. Пока Бабс будет занимать твою тетушку, мы успеем объясниться с нашими дамами.

Чарлэй. Кстати, ты не заметил, что Бабс после своего путешествия находится в меланхолии?

Джэк. Он наверное влюбился, как и мы с тобой.

Чарлэй. Тем лучше. Он скорее поймет нас и войдет в наше положение.

Джэк. И займет твою старую тетку.

Чарлэй. Как ты все это хорошо устроил. Джек. Ты должен непременно сделаться дипломатом.

Брассэт (входит). Лорд Бабёрлей извиняется: он ждет к завтраку гостей, просит пожаловать вас к нему и одолжить ему две бутылки шаманского.

Джэк. Как он смел пригласить гостей, когда он нам нужен?

Чарлэй. У него наверное будет этот надутый Фредди Пиль и другие в том же роде.

Джэк. Будут целый день петь и орать.

Чарлэй. А нам придется слушать.

Джэк. Я не допущу этого. Брассэт, накройте на шесть персон.

Брассэт. Очень хорошо! (Возится у стола.)

Чарлэй. Что ты хочешь делать?

Джэк. Пойдем к нему и притащим его сюда, силой. Из-за него расстраивается весь наш план. Брассэт, заморозьте шампанское.

Брассэт. Очень хорошо!

Джэк. И накрывайте скорее на стол. Ровно в час мы будем завтракать! – Пойдем, Чарлэй. (Уходят налево.)

3

Брассэт один.

Брассэт. Легко сказать, поскорей. Теперь уж почти час. (Ставит на стол ящик с сигарами.) Они все делают скоро! (Подвигает стул к столу.) Только платят не скоро! (Гладит бутылку шампанского.) Жаль! Я собирался распить ее сегодня сам! (Уходит налево.)

4

Бабёрлей, Джэк, потом Чарлэй.

Бабёрлей (показывается в окне). Джэк, ты дома? (Влезает в окно.) Никого! Неприятно. Вот положение. (Осматривается, идет к буфету.) Джэк должен мне дать шампанского. Ну, обойдусь и без него! Куда он только его ставит? (Замечает бутылки.) А, мне везет. (Видит дорожный мешок, завертывает бутылки в салфетки и прячет в мешок.) И поделом ему. Кто же это оставляет так благородный напиток. Нас как раз четверо: по бутылке на брата. Пожалуй маловато! Впрочем зарядимся сначала виски. (Идет с мешком к левой двери.)

Джэк и Чарлэй (входят в левую дверь, натыкаются на Бабса и вводят его под руки на середину).

Джэк (берет у него дорожный мешок и кладет на стол). Наконец-то мы тебя нашли!

Бабс. Я вас тоже ищу. Каков я сегодня? Хорош?

Чарлэй. Писаный красавец, как всегда.

Бабс. Очень рад! Ну, а теперь прощайте! (Берет мешок, кланяется и идет к левой двери).

Джэк (возвращает его, как выше. Кладет мешок на стол). Погоди немножко, ты просил меня…

Бабс. Дать мне две бутылки шампанского.

Джэк. К сожалению я не могу исполнить твоей просьбы, потому что Брассэт стянул у меня именно две бутылки.

Бабс. Это наша участь. Меня мой лакей тоже здорово обкрадывает. Ничего не поделаешь. Надо с этим мириться. До свиданья! (Берет мешок и хочет уйти).

Джэк. Погоди! Я заходил к тебе вчера вечером, но не застал тебя дома. Где ты был?

Бабс. У Фредди Пиль – играли в банк. Я выиграл с него сто фунтов, посмотрел бы ты на его рожу!

Чарлэй. Что же, он заплатил?

Бабс. Нет, просит подождать смерти бабушки.

Джэк. Да ведь она уже три года, как умерла.

Бабс. Вот так штука! Однако мне пора. Прощайте! (Берет мешок и хочет уйти).

Джэк (возвращает его как выше). Куда ты? позавтракай с нами!

Бабс. Не могу. Меня ждет профессор.

Джэк (льстиво похлопывает его по плечу). Брось ты это. Ты и так уж умен.

Бабс. Ты думаешь?

Чарлэй. Много работать тебе вредно! Ты подурнеешь. Лучше позавтракай с нами. Сегодня приезжает моя тетка. Ей очень хочется с тобой познакомиться.

Бабс (смеясь). Твоя тетка? Лучше если бы был дядя. Например, всем известный дядюшка Петер, снабжающий нас презренным металлом. (Все смеются).

Джэк и Чарлэй (толкают Бабса).

Джэк. Бабс, ты – само остроумие.

Чарлэй. Ты уморишь со смеху мою тетушку.

Бабс. Еще бы! Уж я постараюсь ей понравиться. Кто она такая?

Джэк. Прелестная женщина, вдова и миллионерша!

Бабс. Прелестная миллионерша Я с ней должен непременно познакомиться.

Джэк. Мы было хотели позвать Фредди Пиль, но потом раздумали.

Бабс. Ваш Фредди Пиль болван. Я гораздо лучше его могу занять прелестную миллионершу. Как ее зовут?

Чарлэй (значительно). Донна Люциа д'Альвадорец.

Бабс. Бррр! Вот так имечко! Нет уж лучше прощайте! (Берет мешок и хочет уйти; Джэк и Чарлэй возвращают его, как выше).

Джэк. Нет уж мы тебя ни за что не выпустим. Ну что тебе стоит позавтракать с такой милой старушкой?

Бабс. Старушкой? Покорно вас благодарю. Я ухаживаю только за молоденькими.

Чарлэй. Мы ждем к завтраку еще молоденьких барышень.

Бабс. Хорошеньких?

Чарлэй. Очень!

Бабс. Ну, это другое дело! Сколько их?

Джэк. Две!

Бабс. Две! Теперь я все понял. Каждый из вас возьмет по барышне, а я возись со старухой. Благодарю покорно. (Хочет уйти).

Джэк (удерживая его). Да постой! Дай договорить. Дело в том, что…

Бабс. Ну что еще?

Чарлэй. Что ты нам должен помочь, как друг.

Джэк. Надо тебе сказать, что мы влюблены.

Бабс. Оба сразу? молодцы.

Чарлэй. Слушай! Это очень серьезная вещь

Джэк. Даже печальная.

Чарлэй. Когда ты их увидишь, ты поймешь нас. Они хороши как ангелы.

Бабс. Что ж, вы с ними объяснились?

Джэк. В том-то и дело, что нет.

Бабс. Так я должен объясниться за вас?

Джэк. Нет, это проделаем мы сами, а ты должен занять тетку.

Бабс. Ну, нет, слуга покорный!

Чарлэй. Ты бы не стал так упираться, если бы ты знал, что такое любовь!

Бабс. Я знаю, честное слово знаю! (Вздыхает.) разве вы не заметил, как я бываю иногда мрачен?

Чарлэй. Да, да!

Джэк. А что за причина твоей печали?

Бабс. Я и сам не знаю. Мне кажется, что я тоже влюблен.

Чарлэй. Из чего ты это заключаешь?

Бабс. Из того, что меня тянет гулять при луне, слушать соловья, писать глупейшие стихи. По ночам я не могу спать. Я хотел залить вином мою тоску, но после выпивки я всегда болен. Болит голова. И поэтому я бросил пить.

Джэк. Признаки зловещие!

Бабс. Я вам сейчас все расскажу: (Садится направо, Джэк на средний стол, Чарлэй налево) когда я провалился на последнем экзамене, я поехал отдохнуть в Италию. В Монте-Карло я познакомился с одним английским офицером Делэй, у которого в кармане не было ни гроша.

Джэк. Проигрался значит в рулетку.

Бабс. Да, он дошел со своей дочерью почти до нищеты. Чтобы его утешить, я ходил к нему каждый день, развлекал его разговорами, картами…

Чарлэй. Ну и что же?

Бабс. В конце концов несчастный умер.

Джэк. А что сталось с его дочерью?

Бабс. Я потерял ее из виду. Она уехала с одной богатой американкой в Англию. Я несколько раз собирался объясниться ей в любви, но она была очень огорчена болезнью и смертью своего отца, а я застенчив; я затаил в себе мою любовь. (Встает.) И теперь страдаю!

Чарлэй. Значит ты должен понять нас и помочь нам. (Все встали).

5

Те же и Брассэт. Китти и Энни за сценой.

Брассэт (входит с письмом). Посыльный принес ответ.

Джэк (вырывает у него письмо и распечатывает). Ну-ка посмотрим!

Чарлэй. Нет прежде я! (Вырывает у него письмо).

Джэк (отнимает письмо и читает). Ура! Они придут!

Всетрое. Ура!

Джэк. Ну, друг, подтянись! (Хлопает его по плечу).

Бабс. Говорят же вам, что мне некогда. Меня ждут мои друзья. Мы сегодня вечером должны репетировать пьесу для одного домашнего спектакля; мне дали роль старухи; а так как я никогда не играл женских ролей, то хотел днем померить платья и посмотреть, что из этого выйдет.

Джэк. Ты можешь сделать это и у нас. Где твои вещи?

Бабс. В моей спальне, в картоне.

Джэк. Брассэт, принесите скорей картон сюда.

Брассэт. Очень хорошо! (Уходит).

Джэк (достает из буфета бутылку виски и рюмку).

Бабс. Не могу же я моих приятелей заставлять ждать понапрасну.

Джэк. Брассэт может сходить к ним и сказать, что ты заболел или что-нибудь в этом роде. (Наливает рюмки). Не будь таким эгоистом!

Чарлэй. Это не хорошо, Бабс!

Бабс. Ну ладно, я сделаю для вас все, что угодно, если вы поможете мне найти мою возлюбленную.

Джэк. Идет! А пока выпьем за ее здоровье. За здоровье будущей леди Фрэнкерт Бабёрлей – мисс… как ее имя?

Бабс. Не знаю!

Джэк. Так за здоровье мисс Делэй!

Всетрое (чокаются). Ура!

Брассэт (входит с картоном). Пожалуйте!

Бабс (берет картон). Благодарю, Брассэт; постойте! (Джэку). Одолжи мне пожалуйста два шиллинга? (Ставит картон на стул).

Брассэт. С удовольствием! (Достает деньги и подает Чарлэю). Вот пожалуйте, два шиллинга.

Чарлэй (передает их Джэку).

Джэк (передает Бабсу). Изволь!

Бабс (отдает деньги Брассэту). Это вам за труды! (Все смеются).

Джэк (показывая на картон). Здесь твое дамское платье?

Чарлэй. Покажи-ка!

Бабс. Погодите! я сейчас наряжусь и тогда вы его увидите во всей красе. (Уходит с картоном направо).

Китти (за сценой налево). Должно быть здесь!

Энни (тоже за сценой). Я постучу! (Стучит).

Джэк. Слышишь, это они!

Чарлэй. А тетки все еще нет!

Джэк. Брассэт, отворите дверь!..

6

Те же, Китти и Энни. Потом Баберлей, позже Брассэт.

Джэк (идет на встречу дамам). Милости просим, милости просим! (К Китти). Как мне благодарить вас за ваше внимание…

Китти (идет направо). Ваше приглашение было так мило.

Энни (остается налево). Но мы пришли слишком рано; еще никого нет.

Чарлэй (расставляет стулья). О помилуйте! (Смотрит на часы). Тетушка должна сейчас приехать!

Бабс (выглядывает из-за двери без сюртука, увидев дам, исчезает).

Китти (осматриваясь). Так вот покои, посвященные изучению наук.

Джэк. О да, здесь мы проводим за книгами дни и ночи! (Прячет быстро бутылку виски в буфет). Здесь развиваем мы наш ум и сердце.

Чарлэй (к Энни). Как хорошо, что мы можем поговорить еще сегодня. Завтра вы уезжаете в Шотландию?

Энни. Да, мы ездим с дядей в горы каждое лето. Там так скучно.

Чарлэй. Неправда ли, здесь гораздо веселей?

Энни. Еще бы! Хорошо еще, что дядя уехал сегодня в Лондон, а то бы он нас ни за что к вам не пустил. (Отходят болтая в глубину).

Джэк. Я никогда не забуду вечера третьего дня.

Китти. Почему?

Джэк. Это был счастливейший вечер моей жизни. Ну может ли быть что-нибудь лучше, как прогулка под руку с очаровательным созданием?

Китти. Как вы поэтично сегодня настроены!

Джэк. В вашем присутствии я не могу быть другим.

Китти. Не скажите этого как-нибудь в присутствии моего опекуна; он запретит нам видеться.

Джэк. Почему? У меня самые честные намерения.

Китти. Это ему все равно. Он запрещает мне знакомиться с молодыми людьми. (Идет в глубину).

Джэк (за ней).

Энни (Чарлэю). Ваша тетушка наверно очень милая дама. Почему вы нас с ней не познакомите?

Чарлэй. Да ее еще нет. Она приедет вероятно со следующим поездом.

Энни. Вот как? (Идет к Китти). Китти, ты слышишь: его тетушка еще не приехала.

Китти. Ну, так нам нельзя здесь оставаться; пойдем за покупками. (Обе идут налево).

Джэк (вслед им). Только пожалуйста возвращайтесь скорей; Чарлэй сейчас поедет за ней на вокзал.

Китти. Не беспокойтесь, мы скоро!

Энни. До свиданья. (Уходят).

Джэк. Какая досада, что они так скоро ушли.

Чарлэй. Что же нам теперь делать?

Джэк. Поезжай скорее на вокзал и вези твой старый хлам сюда.

Чарлэй. Какой еще хлам!

Джэк. Да твою тетку. Я пока позабочусь о завтраке и поговорю с Бабсом.

Чарлэй. Отлично. (В дверях). Не правда ли как мила была Энни?

Джэк. А Китти! Ну, иди скорей.

Чарлэй. Лечу! (Уходит).

Бабс (высовывается без сюртука). Джэк, ты один?

Джэк. Да, один, что тебе?

Бабс. Нет ли у тебя шпилек?

Джэк. Шпилек? Нет

Брассэт (вошел).

Бабс. Я пошлю купить. Нет ли у тебя шести пенсов?

Джэк (ищет по карманам). Нет! гол, как сокол.

Бабс (Брассэту). Брассэт, одолжите мне из тех двух шиллингов, что я вам дал шесть пенсов и пошлите пожалуйста за шпильками.

Брассэт. Очень хорошо! (Уходит).

Бабс. Джэк, барышни были?

Джэк. Конечно! Как можно быть таким неосторожным! что если бы они тебя увидали? (Стучат). Кто-то пришел. Прячься скорей!

Бабс. Не забудь прислать мне шпилек. (Уходит направо).

Джэк. Войдите!

7

Джэк, сэр Фрэнсис. Потом Брассэт, после Чарлэй, к концу Баберлей.

Сэр Фрэнсис (слева). Джэк, милый мой, здравствуй!

Джэк. Вот не ожидал! (Пожимают руки). Отец! Откуда ты?

Сэр Фрэнсис. Из Лондона; привез тебе денег и потом мне нужно с тобой поговорить.

Джэк. Это очень кстати. Садись пожалуйста. Ну как ты поживаешь? (Садится направо).

Сэр Фрэнсис. Плохо.(Достает из кармана банковые билеты). Жизнь в Индии сильно подкосила мое здоровье.

Джэк. Полно, ты еще совсем молодец. Да, сколько тебе лет?

Сэр Фрэнсис. Пятьдесят. Вот тебе деньги, а вот (достает кипу счетов) твои оплаченные счета. Ты весь в меня и я на тебя не сержусь; но теперь тебе придется экономить.

Джэк. Экономить?

Сэр Фрэнсис. Да, мой милый. Со смертью брата я сделался представителем не только нашего титула, но и наших семейных долгов, которых больше, чем я думал. Пришлось отдать все сбережения, что я сделал в Индии. И теперь мы по крайней мере на год бедные люди.

Джэк (встает). Вот тебе и раз.

Сэр Фрэнсис. Ты пожалуйста не беспокойся. Я тебе найду хорошее место в Индии или Южной Африке.

Джэк. Очень тебе благодарен. (В сторону). Этого только недоставало. (Ходит взад и вперед).

Сэр Фрэнсис (стоит налево).

Брассэт входит и идет направо.

Брассэт. Я несу шпильки. (Уходит направо).

Джек (задумчиво). Что же делать? Ага, выдумал! (Фрэнсису). Отец, слушай-ка, что я придумал.

Сэр Фрэнсис (подходит к нему). Что такое?

Джэк. Мы можем поправить наши дела только богатой женитьбой. Слушай: с минуты на минуту должна приехать сюда тетка моего приятеля. Мы ее ждем к завтраку. Она вдова, миллионерша и вообще прелестная женщина.

Сэр Фрэнсис. Замолчи! Я никогда не приму от тебя такой жертвы.

Джэк. С моей стороны тут нет никакой жертвы. Ты должен на ней жениться.

Сэр Фрэнсис. Я? жениться во второй раз? Покорно вас благодарю.

Джэк. Погоди, не горячись. Где твои вещи?

Сэр Фрэнсис. В гостинице.

Джэк. Отлично. Поезжай скорей к себе, принарядись, воткни цветок в петличку…

Чарлэй (вбегает с телеграммой в руках). Джэк, можешь себе вообразить? (Замечает Фрэнсиса, кланяется).

Джэк. Мой друг Чарлэй Вайкэм, – мой отец.

Сэр Фрэнсис (протягивает руку). Очень приятно!

Чарлэй (кланяется, ходит взволнованно взад и вперед).

Джэк (отводит отца в сторону). Это племянник той дамы, о которой я тебе говорил. Она будет еще красивее его. Поезжай переодеться, да не забудь цветок в петлицу, это помолодит тебя лет на десять. (Подает ему шляпу).

Сэр Фрэнсис. Да я вовсе не хочу…

Джэк. Я тебе говорю, не горячись. Тебя это ни к чему не обязывает; если ты увидишь ее, может быть она тебе еще понравится!

Сэр Фрэнсис. Ты прав! Итак до свиданья. Я сейчас вернусь. (Уходит).

Джэк. Ну, что еще случилось?

Чарлэй. Читай! (Подает ему телеграмму).

Джэк (читает). «Важные дела задержали. Жди на днях. Люция д'Альвадорец». Вот так штука.

Чарлэй (жалобно). Она не приедет.

Джэк (взволнованно). Она должна здесь быть во чтобы то ни стало! Протелеграфируй ей!

Чарлэй. Теперь уже поздно! (Идет к окну).

Джэк. Но пойми, она необходима. Иначе наши барышни не останутся у нас завтракать.

Чарлэй. Знаешь что, позовем жену швейцара…

Джэк. Старую ведьму? это не возможно!

Чарлэй (смотрит в окно). Батюшки, они идут!

Джэк. А у нас нет тетки! Вот беда!

Бабс (за сценой). Джэк, Чарлэй, подите-ка сюда!

Джэк (идет направо). Кто там? Ах это ты, Бабс! Я об нем совсем и забыл! (Отворяет правую дверь.) Что тебе? (Заглядывает в нее и отскакивает в удивлении.) Ах, черт возьми! На кого ты похож! (Тащит к двери Чарлэя.) Чарлэй, погляди-ка: мы спасены!

Чарлэй. Каким образом? (Смотрит в дверь).

Джэк. Вот она тетка!

Чарлэй. Как! Бабс – моя тетка!

Бабс (переодетый старой дамой входит справа). Каково?

Брассэт (входит за ним).

Джэк. Великолепно!

Чарлэй. Удивительно!

Брассэт. Ума помраченье! (Налево стучат).

Джэк. Это наши барышни!

Бабс. Я удираю! (Хочет бежать налево).

Джэк (удерживая его). Ни с места!

Бабс. Пусти! (Вырывается).

Джэк. Стой! Ты будешь тетка Чарлэя!

Бабс. Я! Тетка? (Плаксиво.) Пусти меня пожалуйста! Мне стыдно!

Чарлэй и Джэк (держат его с обеих сторон).

Бабс (отбивается от них).

Джэк (сажает его на стул). Брассэт, просит дам.

8

Те же, Китти, Энни; потом Спетлайг.

Брассэт (отворяет левую дверь, Китти и Энни входят).

Джэк (идет им на встречу). Наконец-то, mesdames! Мы вас заждались.

Китти. Нас немного задержали, и потом Энни хотела купить цветов для тетушки мистера Чарлэя.

Чарлэй (толкает ногой стул Бабса).

Бабс (на стуле, Чарлэй направо от него, Джэк посредине, дамы налево).

Энни. Приехала ли наконец ваша милая тетушка? Иначе мы не можем остаться.

Джэк (представляя). Донна Люциа д'Альвадорец – мисс Спетлайг, мисс Веден (дамы приседают).

Бабс (смущено, после паузы). Очень приятно. Как вы поживаете?

Чарлэй (подходит к Джэку, Дамы к Бабсу).

Китти (Бабсу). Мы немного опоздали, потому что хотели поднести вам эти цветы (подает Бабсу букет).

Бабс (не знает, что ему делать). Что вы? что вы? зачем?

Энни (идет к Чарлэю).

Китти. Вам надо немного отдохнуть (отходит).

Бабс (тихо Джэку, который подошел сзади к его стулу). Проклятые цветы! Что мне с ними делать?

Джэк. Наколи их на грудь!

Энни. Что с вами, мистер Вайкэм? Вы так взволнованы!

Чарлэй. Я… я… ничего!

Джэк (быстро подходит). Вы его извините, он взволнован. Ведь Чарлэй видит свою тетку в первый раз! (Толкает Бабса ногой.) Да говори что-нибудь, осел ты этакий!

Бабс. О чем же я буду говорить?

Джэк. Ну хоть о погоде!

Бабс (громко). Какая сегодня хорошая погода!

Китти, Энни. О да, великолепная!

Брассэт (накрывает на стол). Чего только эти студенты не придумают! (Уходит налево.)

Бабс (тихо Джэку). Хорошую ты со мной сыграл шутку, нечего сказать! (Роняет цветы.)

Китти (подходит к Бабсу). Позвольте, я поставлю цветы в воду! (Отходит к столу.)

Энни. Привыкли ли вы уже к нашему климату?

Бабс (растерянный). К климату?! А что?

Джэк (тихо). Ведь ты иностранка!

Бабс. Ах да! (Громко.) Привык… мне очень нравится ваш климат. (Тихо Джэку.) Как меня зовут?

Киттии Энни (ставят цветы в воду).

Брассэт (приносит кушанья).

Джэк(Бабсу). Донна Люция д'Альвадорец.

Бабс. Ирландка?

Чарлэй (подходит). Нет, англичанка. Была замужем за португальцем в Бразилии.

Бабс. Значит вдова?

Джэк. Миллионерша!

Бабс. А дети у меня есть?

Чарлэй. Нет, осел!

Бабс. Надо же мне знать о себе всю подноготную! Ну теперь я все знаю. (Громко.) Какая в Англии чудесная погода!

Китти, Энни (у стола). О, да!

Бабс. Не пройтись ли нам посмотреть старинную капеллу? (Хочет встать).

Джэк (сажает его). Это уж мое дело! Сиди смирно!

Китти (подходит). Если вы позволите, мы с Энни покажем вам все достопримечательности.

Бабс. Благодарю вас, с удовольствием! (Хочет встать. Джэк и Чарлэй удерживают его).

Китти (у стола). Вы ведь останетесь здесь до завтра?

Бабс (Джэку). Остаюсь до завтра?

Джэк. Нет!

Бабс (к Китти). Нет, я не останусь до завтра.

Китти. Ну, если мы вас очень попросим. Не правда ли, Энни?

Энни. О, да!

Чарлэй. Это невозможно! У тети столько дел.

Бабс. Да, да у меня завтра большая стирка.

Джэк (толкает его).

Чарлэй (так же). Тетушка хочет сказать, что она завтра намылит голову своему банкиру. У нее масса деловых неприятностей.

Энни (подходит к Бабсу). Как жаль, что вы не можете остаться. Мне бы так хотелось узнать вас поближе.

Бабс. Это в каком смысле?

Энни. Мистер Вайкэм рассказывал о вас так много хорошего, что я вас уже полюбила, еще не зная вас.

Бабс. Я тоже. (Обнимает Энни за талию).

Джэк (отводя его руку).

Энни (становится перед ним на колени). Чарлэй вам так благодарен! Вы так много для него сделали. Он постарается отплатить вам. Он такой благородный человек.

Бабс. Вылитый мой покойный брат…

Чарлэй (тихо). Сестра…

Бабс. Моя покойная сестра… единственной дочери которой я…

Чарлэй. Сыну, сыну…

Бабс. А, да… единственному сыну которой я должна была помочь.

Энни. Чтобы с ним было без вас… Ах, как я вас люблю!..

Бабс. Вы бы меня еще больше полюбили, если бы узнали ближе.

Джэк (толкает его).

Бабс (тихо). Чего ты толкаешься? Отстань!

Энни. Я постараюсь вам понравиться. Смотрите на меня, как на вашу дочь! (Встает, целует Бабса и отходит).

Чарлэй (толкает Бабса). Черт тебя возьми!

Бабс. Премилая девочка!

Брассэт (быстро входит). Осмелюсь доложить, мистер Спетлайг внизу и спрашивает швейцара, не видал ли он барышень.

Всечетверо (без Бабса). О, Боже мой!

Джэк. Я думал, он в Лондоне!

Китти. Спровадьте его как-нибудь. А то он непременно наскандалит.

Энни. Но что подумает о нас донна Люция, если мы так говорим про дядю.

Китти. Все равно, я не хочу, чтобы он испортил нам сегодняшний день. (Стучат).

Всечетверо. Вот он. Скорее сюда! (Китти, Энни и Чарлэй бегут в фонарик и прячутся там).

Брассэт (убегает направо).

Бабс (хочет выпрыгнуть в окно).

Джэк (удерживает его). Стой, ты должен принять старикашку!

Бабс. Что же я ему скажу?

Джэк. Что хочешь! Только спровадь его поскорей. (Стучат.)

Джэк (бежит в фонарик).

Спетлайг (за сценой). Что же никто не откликается? Здесь никого нет что ли?

Бабс. Я его должен спровадить! Хорошо!

9

Спетлайг и Баберлей.

Спетлайг (в шляпе врывается в комнату). Где эти дрянные девчонки? (Увидав Бабса). Аа! (Отступает).

Бабс (грубо). Что вам угодно?

Спетлайг. Мне нужно мистера Чеснэя.

Бабс. Как вам не стыдно разговаривать с дамой в шляпе! (Кричит). Шляпу долой!

Спетлайг. Извините! (Снимает шляпу). Я очень взволнован! (Садится).

Бабс. Как вы смеете садиться! Разве я сижу? Разве вы не знаете, что к женщине следует относиться с уважением?

Спетлайг. Простите пожалуйста, но мне нужно поговорить с мистером Чеснэй.

Бабс. Разве он здесь?

Спетлайг. Нет, но…

Бабс. Ну так чего же вы хотите?

Спетлайг. Я ищу двух барышень, мою племянницу и воспитанницу. Где они?

Бабс. Одна барышня здесь я.

Спетлайг. Но швейцар видел, как они вошли сюда.

Бабс. И проглядел, как они ушли отсюда!

Спетлайг (кричит). Нет!

Бабс (кричит). А я видела!

Спетлайг. Где же они?

Бабс. Вероятно в городе.

Спетлайг. Пойду их искать. Но если я их не найду… берегитесь. (Надевает шляпу). В гневе я страшен!

Бабс. Как вам не стыдно кричать на женщину.

Спетлайг. Извините, сударыня, – я взволнован.

Бабс. Вы верно пьяны!

Спетлайг. Нет, не пьян!

Бабс. Нет пьяны; вон сию минуту!

Спетлайг. Честь имею кланяться!

Бабс. Шляпу долой! (Берет книгу и кидает ее в шляпу).

Спетлайг. (Снимает шляпу убегает).

Бабс. Наконец-то выпроводил!

10

Баберлей, Китти, Энни, Чарлэй, Джэк, после Фрэнсис и Брассэт.

Китти, Энни, Чарлэй и Джэк (выходят из фонарика). Слава Богу ушел! (Стучат).

Все. Опять стучат!

Джэк. Не бойтесь! Это должно быть мой отец. (Бабсу.) Будь любезен с моим отцом.

Бабс. Он мне родственник?

Джэк. Да нет. Ты тетка Чарлэя из Бразилии, где водятся обезьяны.

Сэр Фрэнсис (входит в сюртуке с розой в петличке).

Джэк (ему на встречу). Наконец-то, отец! Позвольте вас познакомить! Мисс Веден – мой отец; мисс Спетлайг – мой отец. Чарлэй – представь же свою тетушку.

Чарлэй (представляет). Донна Люция д'Альвадорец, сэр Фрэнсис Чеснэй.

Бабс. Как вы поживаете, сэр Фрэнсис? Я тетка Чарлэя из Бразилии, где водятся обезьяны.

Сэр Фрэнсис (кланяется, удивлен). Джэк, это она, та самая…

Джэк. Ну да, тебе не нравится?

Сэр Фрэнсис. Кому может нравиться эта образина!

Джэк (Бабсу). Поговори с моим отцом!

Бабс. Хорошо! (Фрэнсису.) Мой племянник много говорил мне о вас…

Джэк (толкает его).

Бабс …Я хочу сказать писал, говорил в своих письмах.

Сэр Фрэнсис. Это очень любезно со стороны мистера Вайкэма; но ведь мы с ним только что познакомились.

Джэк (быстро). Это очень просто. Чарлэй тебя превосходно знает по моим рассказам. (Тихо Бабсу). Помни, ты только сегодня приехал в Англию и видишь Чарлэя в первый раз. (Отходит к Фрэнсису).

Бабс. Так бы и сказали!

Сэр Фрэнсис (Джэку). И ты хочешь меня женить на ней, неблагодарный!

Брассэт. Кушать подано!

Джэк (тихо Бабсу). Садись рядом с отцом и не говори глупостей.

Сэр Фрэнсис(поставил стул, к Бабсу). Позвольте предложить вам руку.

Бабс. Благодарю, с удовольствием! (Протягивает ему руку).

Сэр Фрэнсис (пока все садятся). Вы вероятно много путешествовали?

Бабс. О да, благодарю, очень много.

Все садятся за стол.

Чарлэй (накладывает на тарелки). Тетушка, не угодно ли вам майонеза из омаров?

Бабс. Благодарю, только пожалуйста побольше.

Чарлэй. Господа, пожалуйста без церемоний.

Брассэт (разносит тарелки).

Бабс (Фрэнсису, показывая на розу в петлице). Какой хорошенький цветок!

Сэр Фрэнсис. Позвольте предложить его вам. (Подает ему цветок).

Бабс. Благодарю вас.

Чарлэй. Брассэт, дайте скорей вина.

Энни. Я попрошу дать мне стакан воды.

Джэк. Таких редких гостей надо угостить шампанским. Брассэт, откупоривайте скорей!

Брассэт (ищет). Куда же девались бутылки?

Джэк. Ведь я приказал поставить их в лед.

Брассэт. Извините, я забыл. (Ищет).

Джэк. Уж не распил ли ты их?

Бабс. Кажется чего-то не хватает.

Джэк. Шампанского, донна Люция!

Бабс. У вас его нет? Ну да я об этом позаботилась и привезла с собой. Брассэт, посмотрите в этом мешке.

Брассэт (открывает мешок и достает бутылки).

Джэк (толкает Бабса). Негодяй, ты это у меня стянул! (Стучат).

Чарлэй. Кто так?

11

Те же Спетлайг.

Спетлайг (врывается в шляпе). Наконец-то! Вот они!

Китти. Боже мой!

Энни. Дядя!

Джэк (к Спетлайгу). Ах, мистер Спетлайг! Очень, очень приятно!

Спетлайг. А мне так очень неприятно! (Девушкам). Вот что вы делаете без меня!

Джэк. Позвольте, мистер Спетлайг.

Спетлайг (с жаром). Молчать! Я не с вами говорю.

Чарлэй. Но мы должны вам сказать.

Спетлайг. Вас не спрашивают!

Бабс. Что же вам наконец нужно?

Спетлайг. Это вас не касается, сударыня!

Бабс. Да, снимете ли вы шляпу? Грубиян!

Спетлайг. Это не ваше дело. (Снимает шляпу).

Джэк. Вы забываетесь, милостивый государь!

Спетлайг. Ого, как грозно!

Сэр Фрэнсис (с достоинством). Не забудьте, что здесь дамы!

Спетлайг. Отстаньте вы от меня. Старая дура! (К Китти и Энни). Идите за мной!

Бабс. Как? Я старая дура! Я не могу этого вынести.

Сэр Фрэнсис (Спетлайгу). Возьмите ваши слова назад. (Джэку). Да кто это такой?

Джэк (представляя). Мистер Спетлайг, сэр Фрэнсис Чеснэй.

Сэр Фрэнсис (показывая на Бабса). Эта дама…

Спетлайг (прерывает). Мне на нее плевать… Вы должны меня понять; я рассердился, потому что застал мою племянницу и воспитанницу на завтраке у этих молодчиков.

Сэр Фрэнсис. Они пришли сюда для того, чтобы познакомиться с тетушкой Чарлэя.

Спетлайг. Скажите пожалуйста, тетка, важная птица, ха, ха, ха!

Сэр Фрэнсис. Я запрещаю вам говорить про нее в таком тоне.

Спетлайг. Вот еще! Что мне до нее за дело!

Сэр Фрэнсис. Вы, может быть, перемените, ваше мнение, если узнаете кто эта дама. (С важностью). Дона Люция д'Альвадорец.

Спетлайг. Как! Это она?

Бабс (подходя). Да, я тетка Чарлэя из Бразилии, где водятся обезьяны.

Спетлайг. Знаменитая миллионерша! (В сторону). Вот так вляпался! (Громко). Мне необыкновенно приятно видеть вас, донна Люция. (В сторону). Я знаю о ней из газет; у ней тут племянник. (Громко). Я так поражен, можно сказать уничтожен…

Джэк (тихо Бабсу). Пусть он извинится, а потом пригласи его завтракать.

Бабс (Спетлайгу). Вы меня кровно обидели; но если вы просите извинения…

Спетлайг. Тысячу раз. Требуйте какого хотите удовлетворения!

Бабс. Довольно… так и быть, я вас прощаю. Садитесь с нами завтракать.

Спетлайг. Какая честь – завтракать с вами! Значит, вы на меня больше не сердитесь?

Бабс. Вот вам цветок в знак прощенья. (Дает ему цветок).

Спетлайг (целует Бабсу руки).

Сэр Фрэнсис(в сторону с жаром). Что я вижу! Она отдала ему мой цветок!

Джэк. Ну теперь все уладилось. Пожалуйте за стол. Чарлэй, подай руку мисс Спетлайг, что же вы не идете? (Чарлэй и Энни, Джэк и Китти садятся на прежние места. Спетлайг кладет зонтик и шляпу).

Сэр Фрэнсис (предлагает Бабсу руку). Позвольте просить вас, Люция.

Спетлайг (с другой стороны). Если вы позволите.

Сэр Фрэнсис. Я первый.

Спетлайг. Позвольте мне довести вас до стула.

Сэр Фрэнсис. Виноват, это мое дело. (Схватывает стул справа, Спетлайг другой. Оба предлагают Бабсу садиться. Тот благодарит и садится мимо стульев. Все вскакивают, дамы вскрикивают).

Занавес быстро падает.

Действие II

Площадка, окруженная забором; на четвертом плане налево входе в капеллу, на первом плане налево калитка в парке, на четвертом плане налево вход в капеллу, на первом плане налево калитка в парке, на четвертом плане направо калитка, на втором дом общежития с дверью в квартиру Джэка. В глубине ворота и вид на парк и здания университета. На авансцене стол, кругом стулья. Направо и налево по скамье.

1

Брассэт, потом Джэк, Чарлэй, позднее Китти и к концу Энни.

Брассэт (расставляет стулья у стола). А шутка-то им удалась на славу. Много я видел на свете старух, но таких как лорд Баберлей не встречал. Один голос чего стоит, точно немазаное колесо. Ну, да миллионерше простительно все. Оба старые барина за ней так и увиваются. Чего только эти студенты не выдумают! Уж такие пули отливают, не дай Бог! И это гордость нашего университета! Право, я умру со смеху! (Хохочет).

Джэк (из средней правой двери). Чему это вы так смеетесь? Лучше бы позаботились о чае!

Брассэт. Очень хорошо!

Джэк. Накройте нам здесь!

Брассэт. Очень хорошо! (Уходит).

Джэк. Пока все идет хорошо. Только бы мне найти Китти и объясниться с ней, хотя я в отвратительном настроении. Бабс совсем убил меня за завтраком. Он так много ел, что мне даже делалось страшно. Слава Богу, что никто не заметил. Теперь все в саду, и я сказал Китти, чтобы она пришла сюда.

Чарлэй (выходит из дома).

Джэк. Кто-то идет. Должно быть она! (Видит Чарлэя). Ах, это, ты Чарлэй.

Чарлэй. Я, Джэк.

Джэк. Провались ты куда-нибудь поскорей. У меня здесь rendez vous с Китти.

Чарлэй. А у мен с Энни.

Джэк. Тоже здесь? Это невозможно. (Идет налево).

Чарлэй. Я не уйду.

Джэк. Ну, так бросим жребий. (Кидает монету на стол, видит Китти). Она! (Китти входит справа).

Китти. Мистер Чеснэй, я за вами. Вас зовут.

Джэк. Я сейчас, мисс Веден. (Тихо). Благодарю вас, что пришли. (Тихо Чарлэю). Пошел вон!

Чарлэй. Не могу же уйти, не дождавшись Энни.

Энни (справа). Ах, это вы, мистер Вайкэм!

Чарлэй (ей тихо). Я уж думал, вы обо мне забыли!

Джэк. Вот положение! (Все в замешательстве. Пауза.)

Джэк (громко). Что же ты, Чарлэй, не покажешь мисс Энни нашего сада?

Чарлэй. Да мы сейас только оттуда. (Идет направо. Пауза).

Джэк (к Энни). Неправда ли, чудный сад?

Энни. Да… не дурен.

Джэк. Как? только не дурен? (Подводит ее к левой двери). Значит вы не видели лучших местечек. Чарлэй, будь любезным кавалером покажи мисс Энни розы, незабудки и… ну и разную там зелень.

Чарлэй (подходит). Но… Джэк…

Джэк. И продекламируй твои мелодичные стихи о розах, незабудках…

Чарлэй (толкает его). Молчи, ты! Если она услышит эти стихи, она примет меня за сумасшедшего.

Джэк. А через полчаса приходите сюда пить чай.

Энни. Хорошо, с удовольствием. А пока до свиданья! (Уходит налево).

Чарлэй. Если нам помешают, то ты помни!.. (Уходит за Энни).

2

Джэк и Китти; потом Фрэнсис.

Джэк. Наконец-то мы одни, уважаемая, милая Китти.

Китти (садится за стол). Зачем вы их услали, они Бог знает, что подумают.

Джэк. Ничего, им гораздо лучше в саду, а нам здесь; т. е. видите ли…

Китти (встает). Знаете, пойдемте лучше в сад. Не хорошо, что мы здесь с вами вдвоем.

Джэк. Нет, присядьте пожалуйста. Мне нужно так много сказать вам. Дело идет о счастье всей моей жизни.

Китти. Если так – извольте. Только говорите пожалуйста скорей! (Садится налево).

Джэк. Не знаю, сумею ли я вам объяснить. В жизни человека бывают минуты, когда он как бы отрывается от прошлого, и смелой рукой приподымает завесу будущего… Вы меня понимаете?

Китти. Не совсем…

Джэк. Да ведь это так просто. Завеса будущего это… (Горячо). Э, да что там размазывать… Моя милая, горячо любимая Китти…

Сэр Фрэнсис (слева). Я не помешал?…

Китти (быстро встает).

Сэр Фрэнсис. Куда вы, куда вы? Я только хотел сказать пару слов сыну! (Идет направо).

Джэк (идет налево).

Китти. Моя подруга ждет меня в саду. (Лукаво смотрит на Джэка). У роз, незабудок и другой зелени! (В сторону). Бедный Джэк! Оборвали на самом интересном месте! (Уходит налево).

3

Джэк и Фрэнсис.

Джэк. Что тебе нужно, отец?

Сэр Фрэнсис (подходя к нему, на средине). Я решился, мой друг!

Джэк. Что такое? Говори ясней!

Сэр Фрэнсис. Ты знаешь, что для твоего блага я готов на все.

Джэк. Да, но что ж из этого?

Сэр Фрэнсис. Ну так вот: чтобы доставить тебе средства к жизни, я женюсь на богатой.

Джэк. Разве ты нашел жену достойную тебя, молодую, красивую, богатую?

Сэр Фрэнсис. Она уже не молода, не хороша собой, но она богата, а это для нас теперь все.

Джэк. Жениться из-за денег не совсем-то честно. – Кто же она?

Сэр Фрэнсис. Ты ее знаешь!

Джэк. Кто же это? Решительно не могу догадаться!

Сэр Фрэнсис. Да донна Люция д'Альвадорец. (Отходит налево).

Джэк (направо, испуган). Как, на ней? Но ты не можешь на ней жениться – это невозможно!

Сэр Фрэнсис. Почему же нет? Разве ее репутация чем-нибудь запятнана?

Джэк (на середине). Нет, нет… но это прямо невозможно.

Сэр Фрэнсис. Однако ты сам же навязывал мне эту женитьбу. Я должен был принарядиться, воткнуть цветок… А цветок-то подействовал…

Джэк. Она отдала его другому.

Сэр Фрэнсис. Это из кокетства, чтобы подразнить меня. Она сама сейчас в этом призналась, покраснела и опустила глазки.

Джэк (в сторону). Вот так история! (Громко). Слушай, отец! Она тебе не пара; как бы тебе это объяснить…

Сэр Фрэнсис. Не трать понапрасну слов. Я твердо решился, потому что дело идет о твоем благе.

Джэк. Ну, а если она тебе откажет?

Сэр Фрэнсис. Я этого не боюсь, она дала мне ясно понять, что я ей очень нравлюсь, хотя мистер Спетлайг за ней сильно приударяет.

Джэк (в сторону). И тот туда же! Вот положение!

Сэр Фрэнсис. Так пожелай же мне счастья, мой милый…

Джэк. Прошу тебя, подумай…

Сэр Фрэнсис. Я старый солдат и терпеть не могу медлить. Раз, два и готово. Я видел у тебя в комнате шампанское. Пойду выпью для храбрости. (Уходит к нему в комнату).

Джэк (ходя взад и вперед). У меня просто голова идет кругом. Чем только это кончится.

4

Джэк, Чарлэй, потом Фрэнсис, позже Спетлайг.

Чарлэй. Джэк, осади этого нахала Бабса. Он Бог знает, что позволяет. Увел с собой под руку Энни и теперь разгуливает с ней по самым темным аллеям.

Джэк. Ну это еще не беда! А вот послушай, что тут творится! (В комнате Джэка слышно хлопанье пробок). Слышишь?

Чарлэй. Что такое?

Джэк. Мой родитель пьет для храбрости шампанское.

Чарлэй. Зачем?

Джэк (идет направо). Он собирается сделать предложение Бабсу.

Чарлэй (налево). Я так и знал, что выйдет скандал! А все ты! (Подходит к нему).

Джэк. Нет не я, а твоя старая противная тетка. Я готов задушить ее. (Ходит взад и вперед).

Чарлэй. Что же нам теперь делать?

Джэк. Что? Конечно найти Бабса и как-нибудь уладить всю эту историю. Идем только врозь, чтоб не разойтись с ним.

Чарлэй. Хорошо… А не лучше ли бы было сознаться во всем?

Джэк. Ни за что на свете! Не теряться, вот главное. Идем! (Толкает Чарлэя и расходятся: Джэк в калитку налево, Чарлэй в калитку направо).

Сэр Фрэнсис (из комнаты). Ну вот и готово. (Смотрит на часы). Однако, что же это она не идет. Я не сказал Джэку, что она мне назначила здесь свиданье. Уж ей пора. (Спетлайг входит). А, наконец-то! (Оборачиваясь). Дорогая донна Люция… (Видит Спетлайга). Вы ищете кого-нибудь?

Спетлайг (осматриваясь). Нет, не ищу!

Сэр Фрэнсис (в сторону). Чего он здесь вертится? (Спетлайгу). Вы что-нибудь потеряли?

Спетлайг. Нет! (В сторону). Это именно здесь. (Фрэнсису). Какая прекрасная погода. Вы еще должно быть не осмотрела сада? Рекомендую, тут есть очень редкие экземпляры.

Сэр Фрэнсис (садится и закуривает папироску). Это еще от мня не уйдет! (В сторону). Что ему надо? (Громко). Не угодно ли папироску!

Спетлайг. Благодарю вас, я не курю! (В сторону). Чего он здесь торчит! (Смотрит на часы). Она должна прийти через десять минут.

Сэр Фрэнсис (в сторону). Мне нужно отделаться от него во что бы то ни стало.

Спетлайг (тоже). Как мне его отсюда выжить.

Сэр Фрэнсис (подходит к нему). Может быть я вас беспокою дымом?

Спетлайг. Нет, не беспокойтесь, ничего.

Сэр Фрэнсис. В саду воздух гораздо чище.

Спетлайг. Так вы бы пошли им подышали!

Сэр Фрэнсис. Я вот только выкурю папироску. Дамы, особенно донна Люция не выносят дыму. Я сейчас их только что оставил.

Спетлайг (горячо). Где?

Сэр Фрэнсис. За розовой беседкой.

Спетлайг. Прощайте! (Спешит налево).

Сэр Фрэнсис (смеясь). Куда же вы?

Спетлайг. Подышать свежим воздухом. (Быстро уходит).

Сэр Фрэнсис (идет налево). Слава Богу, убрался! А ее все нет! Не выпить ли мне еще? (Хочет идти в комнату).

5

Фрэнсис, Джэк, потом Чарлэй; позже Энни и Баберлей.

Джэк (слева). Этот проклятый Бабс как сквозь землю провалился. (Замечает Френсиса). Не видал ли ты донны Люции?

Сэр Фрэнсис. К сожалению, нет!

Джэк (в сторону). Ну, отлегло от сердца!

Сэр Фрэнсис (по середине). Она, кажется, меня надувает…

Джэк. Каким образом?

Сэр Фрэнсис. Видишь ли, она мне назначила свиданье здесь, а сама… (Идет направо).

Джэк (по середине). Я ее сейчас видел у розовой беседки.

Сэр Фрэнсис. У розовой беседки? А я только что спровадил туда Спетлайга. Бегу. (Уходит налево).

Джэк (один). Я ему наврал, потому что мне необходимо прежде предупредить Бабса. Куда он это мог деваться?

Чарлэй (входя справа). Ну что, нашел?

Джэк. Нет, а ты?

Чарлэй. Он пропал вместе с Энни! Это черт знает что такое.

Джэк. Только попадись он мне, я ему покажу.

Бабси Энни (нежно под руку слева).

Чарлэй(замечает их). Джэк, полюбуйся!

Энни (подходит к Чарлэю). А, вот вы где, мистер Вайкэм! А мы вас везде ищем.

Чарлэй. Это очень любезно с вашей стороны.

Джэк (толкает Бабса). Где ты, негодяй, с ней пропал?

Бабс. Много будешь знать, скоро состаришься. (Хочет отойти от него).

Джэк. Ни с места! Мне нужно поговорить с тобой. (Чарлэю). Чарлэй, не покажешь ли ты мисс Спетлайг капеллы! (Тихо ему). Уведи ее, мне нужно научить Бабса, что делать. (Громко). Не правда ли, мисс Спетлайг, вам уже давно хотелось ее видеть. В ней так мрачно, так таинственно, так… Ну да я знаю, она вам понравится.

Энни. Вы меня соблазнили. Мистер Вайкэм, хотите быть моим проводником?

Чарлэй. О, еще бы! С большим удовольствием. (Бабсу). С тобой я поле поговорю! (Пока он подает руку Энни, Бабс дает ему подзатыльник).

Чарлэй и Энни (уходят в капеллу).

Джэк (Бабсу). Теперь мы с тобой поговорим серьезно!

Бабс. Как, и ты тоже?

Джэк. Ведь ты обещал нам помогать?

Бабс. Я и помогаю.

Джэк. Тебя просили занимать стариков, а не барышень, а ты что? Ну да об этом после. Теперь призови на помощь весь свой ум и сообразительность.

Бабс. Что такое, говори скорей.

Джэк. Представь себе, мой отец хочет на тебе жениться.

Бабс. Ну уж это извините! Я тебе друг, но так далеко наша дружба не идет.

Джэк. Полно вздор молоть! Он сделает тебе предложение; ты должен ему отказать.

Бабс. А почем я знаю, как отказывают; да старухи никогда и не отказывают, а всегда рады идти замуж.

Джэк. Тише, отец. (Идет в дом).

Бабс (кричит ему вслед). Что же я ему скажу?

Джэк. Что хочешь! Только откажи наотрез!

6

Бабс, Фрэнсис; потом Джэк.

Сэр Фрэнсис (входит слева, оглядывается и замечает Бабса). Наконец-то я вас нашел, донна Люция. Я искал вас нашел, донна Люция. Я искал вас повсюду. – Садитесь пожалуйста. (Предлагает ей стул).

Бабс (сидевший направо, садится на предлагаемый ему стул налево). Вы очень любезны.

Сэр Фрэнсис(в сторону). Ну теперь надо смелее брать крепость. Откроем по ней огонь. (Смотрит на нее). Сколько бы ей могло быть лет? Э, да впрочем, женщину всегда можно взять комплиментами. (Громко). Донна Люция, я старый солдат и не умею говорить, но когда я вас вижу, я чувствую себя странником, который идет без конца, пока не найдет на благоухающем лугу нежную фиалку.

Бабс. И эта фиалка я?

Сэр Фрэнсис. Да, донна Люция, вы угадали. (В сторону). Нет, каково начал, каково начал!

Бабс (в сторону). Что мне ему на это отвечать? (Громко). Это очень мило с вашей стороны.

Джэк (показывается то тут, то там в глубине, объясняясь мимикой с Бабсом).

Сэр Фрэнсис (в сторону). Ей по меньшей мере пятьдесят с хвостиком. (Громко). Донна Люция, как вы думаете, что может быть высшей утехой такому страннику?

Бабс. Рюмка коньяку.

Сэр Фрэнсис (в сторону). Вот так дама! (Громко). Нет донна Люция, речь идет не о материальном наслаждении. Одинокий путник в пустыне жизни стремится только к одному: он жаждет прижать эту фиалку к своему измученному сердцу!

Бабс. Ах да, нежную фиалку с благоухающего поля.

Сэр Фрэнсис. Да, донна Люция: вы видите перед собой путника, сделавшего утомительный переезд из Индии только для того, чтобы сорвать этот цветок.

Бабс. Так вы вероятно чертовски устали? Садитесь!

Сэр Фрэнсис. Благодарю вас, донна Люция. (Садится). И вот я нахожу этот цветок…

Бабс. Так воткните его в петлицу!

Сэр Фрэнсис. Но не перейдет ли он тогда к другому, как давеча?

Бабс. Это я пошутила. Я такая шалунья.

Сэр Фрэнсис (в сторону). Старая ведьма! (Громко). Цветок, который я избрал, должен занимать почетное место в моем доме, не разлучаться со мной, вечно царить в моем сердце.

Бабс. Все в одно время? Фиалка не может вынести всего этого – она цветок нежный!

Сэр Фрэнсис. Донна Люция, солдат всегда идет прямо к цели. Хотите ли вы быть этой фиалкой, царицей моего сердца?

Бабс (обмахивается). Это так неожиданно, то есть я хочу сказать, что этого со мной еще никогда не было!

Сэр Фрэнсис. Не томите меня. Скажите, могу ли я надеяться?

Бабс. Нет, и нет!

Сэр Фрэнсис. Что я слышу? (Встает). Вы мне отказываете?

Бабс. Я должна это сделать. Сердце мое несвободно. Я люблю другого.

Сэр Фрэнсис (идет налево). Вот как! (В сторону). Это наверно Спетлайг. (Оборачивается).

Бабс. Но я не хочу огорчать вас. Я… я буду для вас нежной сестрой!

Сэр Фрэнсис. Только сестрой?

Бабс. Да, мне давно хочется иметь такого славного, милого брата.

Сэр Фрэнсис. И никакой надежды?

Бабс. К сожалению никакой! Я не могу вам объяснить почему; мне было бы это слишком тяжело. Я не такая женщина как все. Надо мной тяготеет ужасная тайна.

Сэр Фрэнсис (вежливо, но холодно). В таком случае не будем больше говорить об этом. Простите, донна Люция, за беспокойство, и забудьте наш разговор. (Идет направо).

Бабс. Идет! А если я вам понадоблюсь, милости просим, приходите ко мне, как брат!

Сэр Фрэнсис. Благодарю за честь! (Кланяется в сторону). Мне жаль Джэка, но я рад! Как гора с плеч свалилась. (Уходит налево).

7

Бабс, Джэк; потом Спетлайг.

Джэк (во время ухода Фрэнсиса, из своей комнаты).

Бабс. Вот проклятое положение!

Джэк. И тебе не стыдно было, осел ты эдакий, так манерничать с моим отцом.

Бабс. Пожалуйста не ругайся. Ты, слышал, как он меня называл, а?

Джэк. Да, нежная фиалка!

Бабс. И на благоухающем лугу. Мне это очень понравилось!

Джэк. Почему ты ему сразу не отказал?

Бабс. Надо же мне было его немножко помучить. Я себя вел, как самая приличная дама! (Замечает Спетлайга). Батюшки, еще жених! Я удеру! Если бы ты знал, что он мне нашептывает; настоящая женщина сгорела бы со стыда. (Убегает направо).

Спетлайг (слева Джэку). Мистер Чеснэй, вы может быть… (Замечает Бабса). А, вот она! (Бежит за ним).

Джэк. И этот туда же! Черт с ним, пуская сам расхлебывает, а я пойду поищу Китти. Нужно же мне наконец с ней поговорить! А все тетка Чарлэя наделала! злую шутку она с нами сыграла. (Уходит направо).

8

Донна Люция и Элла; потом Фрэнсис и Баберлей; позже Спетлайг и Брассэт.

Донна Люция (за сценой). Первая дверь налево! Благодарю вас!

Донна Люция и Элла (входят из середины).

Донна Люция (осматривается). Швейцар сказал первая дверь налево.

Элла (тоже осматривается). Должно быть здесь! (Читает визитную карточку на двери). Мистер Джэк Чеснэй. Постучать?

Донна Люция. Да пожалуйста! (Про себя). Странно это самое имя!.. (Громко). Как неприятно, что мне придется свидится с моим племянником у чужих.

Элла (постучала). Он вас не ждет… Ведь вы ему телеграфировали, что вас задержали.

Донна Люция. Действительно меня задержали; но потом я решила сделать ему сюрприз. Вы постучали?

Элла (прислушиваясь у двери). Да; но там кажется никого нет. Швейцар сказал, что они все вероятно в саду.

Донна Люция. Я сегодня так измучилась, что мне хочется отдохнуть. Подождем здесь; может быть кто-нибудь придет и позовет моего племянника.

Элла (быстро приносит ей стул). Мне здесь очень нравится. Я бы всю жизнь могла просидеть среди этих старых стен. Здесь все так поэтично, так чудно!

Донна Люция (села). Молодость всему радуется, ей везде хорошо.

Элла. О нет, у меня было горе. Но я все-таки люблю все на свете: и пенье жаворонка, и соловья… Иногда при луне я мечтаю о… Жаль, что это было мимолетно, как сон!

Донна Люция. О чем же вы мечтаете, моя девочка?

Элла (вздыхая). Я и сама не знаю о чем. Мне кажется, что сегодня должно произойти что-то хорошее.

Донна Люция. Ваши предчувствия отчасти уже оправдались. Мне удалось уладить дело о вашем наследстве, так то вы не нуждаетесь больше в моей помощи.

Элла (испуганно). Но ведь мы не расстанемся с вами, я так к вам привязалась, и так вам обязана. Подумать страшно, что бы было со мной без вас.

Донна Люция (целует ее в лоб). Понятно я вас не отпущу; я сама вас полюбила. Вот только что: бросим-ка все церемонии и будем говорить друг другу ты; зови меня теткой.

Элла (обнимает ее). Моя милая, дорогая тетя!

Донна Люция. Ну, а теперь скажи мне откуда у тебя осталось наследство после отца? Ведь он проигрался окончательно в карты.

Элла (смущенно). Папа его выиграл во время своей болезни.

Донна Люция. С кого?

Элла. С лорда Фрэнкерта Баберлей.

Донна Люция. Он был тоже игрок?

Элла. О нет, он играл, чтобы развлечь папу.

Донна Люция. Вот идеальный человек!

Элла (после неловкой паузы). Не правда ли, тетя, если я когда-нибудь встречу лорда Баберлея, я ведь должна отдать ему эти деньги?

Донна Люция. Едва ли он возьмет их!

Элла. Почем же нет?

Донна Люция. Потому что он проиграл их нарочно.

Элла (задумчиво). Да, это правда. – Зачем он так скоро уехал?

Донна Люция. Он не сумел отгадать твоего чувства. Таких мужчин очень много; я знаю это по опыту.

Элла (встает и подходит к столу). Расскажи мне пожалуйста!

Донна Люция. Это было очень давно, задолго до моего отъезда в Бразилию; я была еще очень молода, а он очень робок. Я догадывалась о его чувствах и разделяла их. Однажды на вечере я была уверена, что он мне сделает предложение, но он обманул мои ожидания. А на другой день получил приказ ехать в Индию. С тех пор мы не видались.

Элла. Можно узнать его имя?

Донна Люция. Франк Чеснэй. (Смущенно). И посмотри, мы сидим перед комнатой какого-то Чеснэя.

Сэр Фрэнсис (выходя слева, слышит последние слова). Чеснэй! Виноват, позвольте представиться: Чеснэй. Вам угодно меня или сына?

Донна Люция(встает взволнованная). Вы… Вас зовут… Извините пожалуйста. Не знали ли вы лейтенанта Франка Чеснэя?

Сэр Фрэнсис. Это я сам.

Донна Люция. И вы меня не узнаете?

Сэр Фрэнсис. Нет.

Донна Люция. Вы не шутите?

Сэр Фрэнсис. Нисколько.

Донна Люция. Положим это было двадцать пять лет тому назад.

Сэр Фрэнсис. Двадцать пять лет. (Качает головой). Нет, положительно не помню.

Донна Люция. Но вы наверное помните день, когда вы ухали в Индию?

Сэр Фрэнсис. Конечно.

Донна Люция. Не припомните ли, что было накануне?

Сэр Фрэнсис (живо). Я был на балу.

Донна Люция. Ну да и…

Сэр Фрэнсис(смотрит на нее внимательно, берет ее за руки). Вспомнил, вспомнил! Как сейчас вижу! Неужели вы тоже не забыли? Вот неожиданная встреча! Я непременно представлю вам моего сына. Он у меня славный малый. У него, то есть скорее у его друга Чарлэя Вайкэм сегодня гости по случаю приезда его тетки.

Донна Люция. Тетки? Разве она здесь?

Сэр Фрэнсис. Ну да, она приехала из Бразилии.

Донна Люция. Из Бразилии?

Сэр Фрэнсис. Донна Люция д'Альвадорец, я вас с ней непременно познакомлю.

Элла (тихо Люции). Тетя, что это значит?

Донна Люция (тихо Элле). Молчи! (Громко). Так ли я расслышала: донна Люция д'Альвадорец здесь?

Сэр Фрэнсис. Совершенно верно. Я ее сейчас только что видел в саду. Вы знаете эту даму?

Донна Люция. Так… понаслышке. (В сторону). Тут что-нибудь кроется.

Сэр Фрэнсис. Если позволите, я познакомлю вас со всем обществом.

Донна Люция. Я очень рада. Мне уже давно хочется познакомиться с донной Люцией.

Сэр Фрэнсис. Так пойдемте в сад, мисс… извините, забыл ваше имя… Это было так давно.

Донна Люция. Мисс Томсон.

Элла. Тетя!

Донна Люция (тихо Элле). Тс… молчи! Посмотрим, что тут такое. (Громко). Позвольте вас познакомить моя племянница мисс Делэй.

Сэр Фрэнсис (кланяясь). Полковник сэр Фрэнсис Чеснэй. – Пожалуйте сюда! (Показывает налево).

Донна Люция. С удовольствием! Пойдем, Элла! (Обе уходят налево).

Сэр Фрэнсис. Отчего не она донна Люция! Я бы на ней женился хоть сию минуту. (Уходит за ними).

Бабс (выбегает справа и исчезает налево).

Спетлайг (бежит за ним).

Брассэт (выходит со скатертью, удивленно глядит на обоих). Что это за скачки с препятствиями? Странные вещи у нас творятся. (Берет со стола пачку папирос и прячет в карман).

9

Китти, Джэк и Брассэт.

Киттии Джэк (справа).

Джэк (нежно). Наконец-то мы можем поговорить с вами без помехи, моя милая, дорогая Китти!

Китти (замечает Брассэта). Тише, Джэк. (Показывает на Брассэта).

Джэк (подходит к нему сердито). Что вам тут нужно, Брассэт?

Брассэт. Накрыть на стол!

Джэк. Убирайтесь!

Брассэт. Но ведь вы сами приказали!..

Джэк. Успеете после! А теперь вон! У меня дела!

Брассэт (улыбаясь). Хороши дела!

Джэк (кидает ему скатерть на голову). Прошу не рассуждать! (Выталкивает его в комнату; потом к Китти). Ну, моя милая Китти…

Китти (села налево, лукаво). Вы уже мне это сказали Джэк…

Джэк. Если меня будут перебивать, я дальше этого никогда не уеду. Желаете вы выслушать меня?

Китти. Извольте, слушаю!

Джэк. То, что я вам скажу, очень серьезно.

Китти (улыбаясь). Это видно по вашей сияющей физиономии.

Джэк. Мой отец сегодня утром разбил все мои надежды. До сих пор я считал себя за богатого наследника, а оказывается, что у меня ничего нет, и я должен своим трудом зарабатывать себе кусок хлеба.

Китти. Ну что ж, трудовая жизнь, говорят, сладка!

Джэк. Положим я и в университете не сидел сложа руки, но все же это не то. Я право славный малый, хоть и был до сих пор большим шалопаем. Но могу и буду теперь трудиться.

Китти. Мне это в вас очень нравится, Джэк.

Джэк. Весь вопрос теперь в том, согласитесь ли вы ждать?

Китти. Мне ждать? Чего же?

Джэк. Пока не найду себе хорошее место. Теперь же я начну с местечка.

Китти. Маленького и скромненького.

Джэк. Квартирка у меня будет…

Китти. Еще меньше!

Джэк. Мои личные расходы…

Китти. Совсем капельные!

Джэк. Прислуга у меня…

Китти. Сомнительно будет ли!

Джэк. Вместо экипажей…

Китти. Буду ездить на конке и в омнибусе.

Джэк. Все это один я перенесу легко, но вы, Китти…

Китти (встает). Что такое я?…

Джэк (печально). Вы не можете жить в такой обстановке, вы привыкли к роскоши, вы не знаете забот…

Китти. Джэк, неужели вы меня так мало знаете? (Отошла направо и села).

Джэк. Китти, я вас обидел?

Китти. Конечно. Неужели вы думаете, что у меня не хватит мужества бороться с жизнью?

Джэк (садится рядом с ней и берет ее за руку). Моя ненаглядная Китти, милая, хорошая. (Обнимает и целует ее). Ура! Мы самые счастливые люди в мире!

Китти. Погоди радоваться! Ты забыл о моем опекуне.

Джэк. Побегу сейчас просить у него твоей руки.

Китти. Да смотри возьми расписку в его согласии. А то я его знаю. Он тебе всего наобещает и ничего не исполнит. Да и то нет. Я знаю только одну особу, которая может заставить его согласиться.

Джэк. Кто же это такая?

Китти. Тетушка Чарлэя, донна Люция.

Джэк (отступает). Что ты! что ты!

Китти. Не волнуйся! Я сейчас пойду поищу Энни, а ты приведи тетушку и мы все устроим. До свиданья! (Уходит направо).

Джэк. Опять я теряю почву! Черт бы побрал эту тетку!

10

Джэк, Чарлэй, потом Баберлей и Спетлайг.

Чарлэй. Джэк, Джэк, как я счастлив!

Джэк. И я тоже!

Чарлэй. Я все сказал Энни!

Джэк (испугано). Как все?

Чарлэй. Ну да, что я ее люблю.

Джэк. Слава Богу!

Чарлэй. Жаль только, что мы никак не можем обойтись без согласия ее дяди, а его может добиться только донна Люция. Энни ищет теперь мою подложную тетушку. Как мы только из всего этого выпутаемся я и не знаю!

Джэк. Ничего. Побольше хладнокровия.

Бабс (выбегает слева и прячется).

Спетлайг (бежит за ним; не видя его и замечая молодых людей, уходит напевая направо).

Чарлэй и Джэк (как только он ушел вытаскивают Бабса).

Чарлэй. Несчастный, что ты с нами делаешь?

Бабс (между ними). Вы же меня еще и упрекаете? Если бы вы знали, что я вынес. Этот старый болван хотел…

Чарлэй. Ну что?

Бабс. Он хотел… (смотря на Чарлэя.) нет ты еще очень молод знать такие вещи! (Шепчет Джэку на ухо).

Джэк. Велика важность, если бы и поцеловал!

Бабс. Да, хорошо вам говорить, а каково это мне, порядочной женщине?

Чарлэй (волнуясь). Довольно! Пора прекратить эту комедию! (Садится направо).

Бабс. Я вполне с тобой согласен. У меня даже в горле пересохло! Смерть хочется вина! (Начинает постепенно расстегиваться).

Чарлэй. Жаль, что мы не позвали Фредди Пиль.

Джэк. Уж конечно он бы не наделал таких глупостей!

Бабс (снимает кофту).

Чарлэй. Этот Бабс совершеннейший осел!

Джэк. Эгоист каких мало. Я просто способен убить его!

Бабс(снимает юбку).

Чарлэй (видит это). Глади, Джэк, что он делает! На что это похоже!

Бабс (хочет убежать).

Джэк, Чарлэй (подхватывают платье и ловят его у левой арки).

Спетлайг (входит справа).

Чарлэй, Джэк (прячут Бабса).

Спетлайг. Ах, мистер Чеснэй, не видали ли вы нашу уважаемую донну Люцию?

Джэк (показывает налево). Она в саду.

Спетлайг. Благодарю вас! (Уходит налево).

Джэк и Чарлэй (вытаскивают Бабса).

Джэк(накидывает ему через голову юбку). Неужели ты хочешь нас погубить?

Бабс. Оставьте вы меня в покое. Я не хочу больше ломать комедию. Сами же вы говорите, что пора кончить!

Чарлэй (надевает на него парик и наколку). Надо отступить с честью, а то ты нас погубишь. Ты сперва должен привести Спетлайга в самое радужное расположение духа. Это для нас необходимо.

Чарлэй. Мы за это, если понадобиться, отдадим нашу жизнь тебе и твоей возлюбленной.

Джэк. А ты, неблагодарный, хочешь бросить нас в самую критическую минуту?

Бабс. Ну ладно, будь по вашему! Посмотрите все ли у меня в порядке?

Джэк. Тс… дамы!

11

Баберлей, Джэк, Чарлэй, Китти и Энни справа.

Китти. Ах, вот и вы, донная Люция. (Джэку). Джэк, твой отец гуляет в саду с двумя какими-то чужими дамами. Смотри, чтоб они нам не помешали. (Отошла от Джэка, подошла к Бабсу). Энни и мне нужно с вами серьезно поговорить.

Энни. Если бы вы нам уделили несколько минут вашего внимания?

Бабс. Я исполню все, что вам угодно.

Энни (приносит налево стул и приглашает сесть Бабса).

Китти. Вы наш добрый ангел! (Тихо Джэку). Уходи!

Энни (Чарлэю). Оставь нас одних.

Бабс. Позвольте вам представиться, господа: я ангел. (Садится).

Джэк и Чарлэй (уходят налево).

Киттии Энни (становятся перед Бабсом на колени).

Бабс. Ну, дети, говорите, в чем дело?

Китти. Видите ли, по завещанию моего отца, я лишаюсь почти всего состояния, если я выйду без разрешения моего опекуна, мистера Спетлайга.

Энни. Джэк и Китти любят друг друга, но Джэк разорился…

Китти. И будет сам себе зарабатывать хлеб…

Энни. А Китти хочет как можно скорей выйти за него замуж.

Китти (сконфузилась). Будет тебе!

Бабс. Да, Энни, довольно. Теперь очередь за Китти!..

Китти. Чарлэй и Энни тоже хотят пожениться, если вы конечно не будете иметь ничего против.

Бабс. Разумеется ничего. Женитесь хоть сегодня!

Энни, Китти. Спасибо, спасибо! (Обнимают и целуют Джэка).

Джэк и Чарлэй (появляются и кашляют).

Эннии Китти (встают и отходят, Джэк и Чарлэй толкают исподтишка Бабса).

Китти (Джэку). Зачем вы пришли? Только помешали!

Энни (Чарлэю). Мы только что разговорились!

Бабс. Что вам тут нужно, господа? Почему вы не даете нам, трем женщинам, поболтать между собой?

Чарлэй (тихо Джэку). Я больше не могу выносить этого.

Джэк (так же). Погоди, я сейчас все устрою. Пойди скажи Брассэту, чтобы он готовил чай, а я приведу остальных.

Чарлэй(уходит в комнату).

Джэк. Ну и я не буду вам мешать. (Уходит направо).

Китти (становятся с Энни перед Бабсом на колени). Как жаль, что нас перебили! На чем это мы остановились?

Бабс. Что вы обе влюблены и хотите поскорей выйти замуж.

Китти. Да, да!

Энни. А для этого нам нужно получить дядино согласие.

Китти. Будьте нашим добрым гением. Попросите его за нас.

Бабс. За обеих?

Китти. Об Энни пожалуй нечего и просить, если вы согласны; он ничего не будет иметь против.

Бабс. Благословляю вас обеими руками.

Энни (обнимает Бабса за шею). Какая вы добрая! не даром я полюбила вас с первого взгляда.

Бабс (перебивает). Разве можно отказать такой милочке! Знаете что? Я буду вашей подружкой.

Энни. Непременно, непременно.

Китти. А что же будет со мной!

Бабс. Ах да, я и забыла про завещание.

Китти. Вы должны заставить опекуна дать расписку в его согласии.

Бабс. Расписку?

Китти. Да, на гербовой бумаге с его подписью.

Бабс. Но я не имею никакого влияния на вашего опекуна.

Энни. Вы такая умная, что…

Бабс. И такая богатая!!

Энни. А это для дяди самое важное.

Китти. Если вы попросите его, он не посмеет вам отказать.

Энни. Но это надо все устроить непременно сегодня. Завтра мы уезжает в Шотландию.

Бабс (обнимает обеих). Расстаться с вами! Никогда!

Китти. Мы только на вас и надеемся.

Энни. Пожалейте ас! Вы ведь тоже любили!

Бабс. Еще бы; и не один раз!

Китти. Так вы поймете нас.

Энни (обнимает его). И поможете нам, милая дорогая тетя!

Бабс. Ну как можно им отказать!

Китти. Я так и знала, что вы нам все устроите! Мы сейчас позовем мистера Спетлайга. Не забудьте, что для меня нужно расписку. (Обе уходят направо).

Бабс. Фу, даже в жар бросило! А право иногда очень не дурно изображать тетушку! Хорошо бы теперь выпить!

12

Баберлей, Брассэт; потом Спетлайг, Люция, Чарлэй; позже Китти и Энни, к концу Элла и Фрэнсис.

Брассэт (входит из комнаты и накрывает на стол).

Бабс. А, Брассэт, принесите-ка мне рюмку коньяку, да побольше. (Видит Спетлайга). Впрочем нет, после; вон тащится мой обожатель! (Брассэт уходит, не слыша последних слов).

Спетлайг (справа). Донна Люция, моя племянница сказала мне, что вы хотите меня видеть. (Ставит шляпу на стол). Наконец-то настал сладкий час. (Подходит к Бабсу). Ах вы моя душечка!

Брассэт (входит с рюмкой коньяку, ставит на стол и уходит).

Спетлайг (видит рюмку и выпивает).

Донна Люция (справа). Мистер Спетлайг, познакомьте же нас!

Спетлайг (в сторону). Опять помешали! (Громко). О, с удовольствием! Донна Люция, позвольте вам представить миссис Томсон! Донна Люция, позвольте вам представить миссис Томсон! Донна Люция д'Альвадорец.

Бабс. Очень приятно! Я тетка Чарлэя из Бразилии, где водятся обезьяны.

Спетлайг (отходит налево).

Донна Люция. Я давно уже желала с вами познакомиться, я была очень дружна с вашим покойным мужем!

Бабс (делает испуганное лицо и хочет уйти направо).

Чарлэй(входит ему навстречу).

Донна Люция (обращается к Спетлайгу). Вот приятная встреча. Я очень хорошо знала дон Педро!

Чарлэй (отводит Бабса в сторону). Что с тобой, Бабс?

Бабс (дрожа от страху, показывает на Люцию). Она была очень дружна с моим покойным мужем!

Киттии Энни (входят слева и подходят к Бабсу).

Китти. Ну что же?

Бабс. Ах дети, она была дружна с моим мужем!

Джэк (слева, быстро к Бабсу). Ну что, все благополучно?

Бабс. Какое там! Она знала моего мужа.

Джэк. А, черт бы ее взял!

Брассэт (приносит чайный прибор, ставит его на стол и уходит).

Чарлэй. Что же нам теперь делать?

Джэк. Быть как можно хладнокровнее. Вот и чай. (Берет Бабса под руку и подводит к столу). Донна Люция позвольте просить вас разливать чай!

Бабс (кокетливо). Ах, это моя обязанность, как старшей.

Спетлайг (слева, в сторону). Вот тебе и свиданье!

Бабс (в замешательстве наливает чай в шляпу Спетлайга. Люция, заметив это, делает знаки Чарлэю и Джэку, те делают замечание Бабсу; тот наливает чай в чашки).

Китти (передает чашку Спетлайгу).

Донна Люция (Бабсу). Давно вы приехали в Англию, дана Люция?

Джэк (тихо Бабсу). Перемени разговор.

Бабс (еще более смущенный). Перемени разговор!

Джэк. Болван! (Подсказывает ему). Спроси, не хочет ли она сахару или сливок.

Спетлайг (встает с чашкой в руках). Позвольте мне сливок, донна Люция!

Бабс (наливает сливки в шляпу Спетлайга).

Спетлайг (замечает это и поднимает шляпу). Кто это сделал?

Бабс (вырывает у него шляпу и выливает чай в полоскательницу). Виновата!

Донна Люция (в сторону). И эту сумасшедшую мой племянник выдает за меня!

Спетлайг (в сторону). Промолчу; а то она еще пожалуй не захочет со мной потом говорить.

Донна Люция. Воображаю, как вы были огорчены смертью вашего мужа: дон Педро был такой хороший человек.

Бабс. Да! У него был чудный характер. Жаль только что он выпивал.

Спетлайг (в сторону). Приглашу-ка я их всех обедать. Тогда уже наверно улучу удобную минутку с ней поговорить. (Громко). Позвольте вам предложить, господа…

Бабс (обрадованный кричит). Слушайте, слушайте!

Джэк (зажимает ему рот).

Сэр Фрэнсис (входит).

Брассэт (в дверях). Мистер Спетлайг, ваш экипаж приехал.

Спетлайг. Это очень кстати. Итак, господа, прошу вас всех ко мне обедать. Надеюсь вы удостоите меня этой чести! (Движение Бабса, Чарлэй и Джэк удерживают его).

Энни. Ах, дядя, какая дивная мысль.

Спетлайг. Донна Люция, позвольте мне довести вас в моей коляске? Заранее говорю: не приму никаких отговорок! (Кланяется).

Донна Люция. Но со мной еще племянница, мисс Делэй.

Бабс (вскакивает). Кто?

Спетлайг. Пожалуйста привозите и ее.

Бабс (очень взволнован, громко). Как вы сказали? Мисс Делэй?

Элла (за сценой и появляясь в дверях). Да, да это его голос! Это он!

Бабс (кидается к ней). Вот она наконец!

Элла (удивленная, останавливается). Нет, это мне показалось!

Бабс (увидя, что она его не узнала, тащит вниз юбку и падает на руки Спетлайга).

Джэк (становится перед ним на колени и обдергивает ему юбку. Картина).

Занавес

Действие III

Гостиная в доме Спетлайга. В задней стене арка с портьерами, ведущая в сад. Направо и налево двери. Налево пианино. Направо и налево столики и стулья. Направо диван. Горит люстра.

1

Брассэт, Мэри, потом Баберлей.

Брассэт (прислушивается у двери направо). Сейчас должно быть кончат обедать и придут сюда пить кофе. Его милость, лорд, кажется попривык к своему наряду. Как это он себя не выдаст!

Мэри (слева с лампой, которую ставит на пианино).

Брассэт (смотрит на нее, улыбаясь). У старика губа-то не дура – каких милашек-горничных держит! (Подкрадывается к ней и щиплет ее за щеку). Преапетитная штучка!

Мэри (бьет его по рукам). Ну не очень-то! Рукам воли не давать! Сейчас видно, что вы все возитесь со студентами: те тоже никому прохода не дают.

За сценой направо смех и говор, шум отодвигаемых стульев.

Брассэт. Тсс… Кушать кончили. Давайте скорей кофе! (Мэри уходит налево). Чему это они смеются? Наверное над лордом. Я на всякий случай захватил его фрак; вдруг вздумает переодеться. (Идет на середину).

Бабс(вбегает справа, раздражен). Нет, довольно! Брассэт, кликните мне скорей извозчика. Я еду домой!

Брассэт. Очень хорошо! (Уходит).

2

Баберлей, Джэк, Чарлэй; потом Люция, за сценой. Джэк и Чарлэй (слева выводят Бабса

на авансцену).

Джэк. Что с тобой опять? Чего ты вдруг убежал? Твое поведение ни на что ни похоже. Разве ты дама?… Ты какая-то прачка!

Бабс. Опять упреки? Отстаньте вы от меня ради Бога! Отпустите меня домой!

Чарлэй. А твое честное слово? Ты обещал барышням похлопотать за нас.

Бабс (не слушая их). Хоть бы еще раз увидать ее!

Чарлэй. Ему дело говорят, а о не слушает.

Джэк. Кого ее?

Бабс. Мисс Делэй!

Джэк. А, племянницу миссис Томсон.

Чарлэй. Зачем она тебе?

Бабс. Как зачем? Это та самая девушка, в которую я влюбился в Монте-Карло.

Джэк. А, вспомнил. У нее умер отец.

Бабс. Ну, да, а потом миссис Томсон увезла ее с собой. Теперь прощайте! (Бежит за пианино).

Джэк. Держи его, Чарлэй, держи!

Чарлэй (бежит на встречу и хватает его, оба вытаскивают Бабса вперед).

Бабс (кричит). Пустите меня! Я хочу домой! Мне надо переодеться.

Джэк. Бабс, будь товарищем! Выручи!

Бабс. Это вы со мной поступаете не по товарищески, делая из меня дурака!

Чарлэй. Да не кричи ты так, Боже мой!

Бабс. Хочу и кричу. Поймите: я влюблен!

Джэк. Уж будто ты так влюблен, что и потерпеть не можешь.

Бабс. Больше чем вы оба вместе. И я желаю сказать ей это, упасть к ее ногам…

Чарлэй (идет к левой двери). И по этому ты кричишь как помешанный!

Джэк. В жизни не видал такого дурака!

Бабс. Я думаю! Кто бы стал вас слушаться! Я компрометирую собой всех женщин. (Снимает платье и отходит в глубину).

Джэк (подходит к Чарлэю). Теперь с ним ничего не поделаешь! Пусть его убирается.

Бабс (подходя). Я решил кончить эту комедию главным образом потому, что ваши барышни обнимают и целуют меня, а я влюблен в другую. (Отходит).

Чарлэй. Он невменяем.

Джэк. Посадим его в коляску и отправим его домой.

Бабс (подходит). Джэк, поклонись от меня мисс Веден и скажи, что я очень жалею, но чтобы она больше на меня не надеялась.

Джэк (живо). Что у тебя было с мисс Веден? Говори, чучело, скорей! (Хватает его).

Бабс (освобождается). Я ей обещал попросить позволения у опекуна выйти замуж и взять с него расписку. Понял? Эх вы, младенцы! Ничего-то вы не можете сделать сами!

Чарлэй (прислушиваясь у правой двери). Я слышу шаги… идут…

Джэк (накидывает на Бабса платье и толкает его на диван, налево). Сиди и молчи!

Оба (садятся рядом с ним с невинным видом).

Донна Люция (за сценой направо). Я пройду в гостиную! Ты со мной, дитя мое? (Входит с Эллой).

3

Те же, Люция, Элла; потом Энни и Китти; Брассэт, Спетлайг за сценой.

Донна Люция (справа). Ну, мистер Вайкэм, как чувствует себя ваша тетушка?

Элла. Она ушла так скоро! Ей вероятно дурно? (Берет у Люции флакончик).

Чарлэй (смущенно). Да, вы правы: тете сделалось за обедом дурно. В зале было слишком жарко.

Донна Люция. Жарко? А мне показалось, что там свежо!

Джэк. Ну да, Чарлэй хотел сказать именно свежо, а донна Люция привыкла к теплому климату, живя в Бразилии.

Элла (подает Джэку флакончик). Это очень помогает в таких случаях. Не хотите ли понюхать?

Джэк. Благодарю вас, с удовольствием. У донны Люции бывают нервные судороги; не так ли, Чарлэй? (Подносит флакон к носу Бабса).

Бабс (гримасничает).

Киттии Энни (входят справа).

Энни. Ну что, донна Люция отдохнула?

Китти. У нее очень болезненный вид.

Донна Люция и Элла (садятся направо).

Элла. Мистер Чеснэй думает, что это нервы.

Китти (Джэку). Подите скажите это мистеру Спетлайгу, он очень беспокоится. (Берет у него флакончик). Передайте ему, что самое лучшее теперь для донны Люции – покой.

Энни. Да, да, идите оба. Я думаю, что лучше нам, женщинам, теперь остаться здесь. (Энни и Китти выходят на середину).

Джэк и Чарлэй (уходят направо).

Бабс (с испугом смотрит им вслед). Опять меня оставили одного! (Пауза. Смотрит на дам). Интересно, о чем они теперь будут говорить. Я вообще не имею никакого понятия, о чем могут говорить женщины между собой.

Брассэт (приносит слева кофе).

Элла (Люции, смотря на Бабса). Интересно знать, кто это таинственная дама?

Донна Люция. Какая-нибудь особа, которую нашел племянник, чтобы заместить меня, когда я протелеграфировала ему, что я не буду.

Элла. Что ж? Это очень любезно с ее стороны. Поговори с ней, мне очень нравится ее голос, он мне напоминает много грустных, но в то же время и много сладких минут моего прошлого.

Брассэт (предлагает им кофе, обе берут).

Донна Люция. С удовольствием, мой дружок! Я сама очень заинтересована; меня только страшно возмущает, что мой племянник выдает меня за такую карикатуру. (Направо за сценой смех).

Брассэт (предлагает кофе Китти и Энни; они отказываются).

Бабс (в сторону). Ишь как покатываются!

Брассэт (предлагает Бабсу кофе).

Бабс (берет кофе, сахар, сливки, тихо Брассэту). Они верно там рассказывают анекдоты?

Брассэт (наклоняется и шепчет ему улыбаясь).

Бабс (смеется). Этот я знаю. Неприличный – но хорош! Жаль, что меня там нет! (Снова смех).

Брассэт (уходит направо).

Донна Люция (барышням). Наши кавалеры как видно без нас не скучают.

Китти. Им всегда весело, когда они одни.

Энни. Мы никогда не умеем так забавляться.

Донна Люция. А я умею. Они рассказывают анекдоты. Я их знаю массу.

Бабс (прислушивается).

Донна Люция. Из Бразильской жизни дона Педро.

Бабс (в сторону). Опять вот! Вот пытка-то! (Громко). Не лучше ли нам заняться музыкой? Здесь кстати и пианино.

Китти. Ах нет! Лучше будем слушать анекдоты; это гораздо веселей!

Энни. Расскажите пожалуйста, миссис Томсон! Дон Педро нас очень интересует.

Донна Люция. Отчего вы не обратитесь к донне Люции?

Бабс. Почему ко мне?

Донна Люция (со злостью). Потому что дон Педро д'Альвадорец был ваш муж.

Бабс. Но я никогда не выносила его пикантных историй. Я терпеть не могу фривольностей.

Элла. Разве он был такой дурной, тетя…

Донна Люция. Напротив, он был очень приятный человек, и если донна Люция мне позволит…

Китти (подходя к Бабсу). Ведь вы разрешите миссис Томсон рассказать про вашего супруга?

Энни. Нам так хочется про него послушать.

Бабс (задумчиво). Пусть будет по-вашему.

Донна Люция. И так я уже сказала: дон Педро был хороший и добрейший человек. Однажды он застал в своем винном погребе слугу, который был так пьян, что даже не узнал его.

Бабс. Это дон Педро напился?

Донна Люция. Нет, слуга. В том-то вся и соль, что дон Педро никогда ничего не пил.

Бабс. Вот как? Ну-с дальше!

Донна Люция. Дон Педро покачал головой и говорит ему: «Что скажет дон Педро, если увидит вас в таком виде?»

Бабс. Меня?

Энни, Китти (смеются). Не вас, а слугу!

Донна Люция. Слуга и отвечает ему: вот что самое смешное…

Бабс. А, соль анекдота, самое смешное. (Смеется).

Донна Люция. Так вот слуга и отвечает: что мне за дело до вашего дона Педро, когда он сам напивается каждый день до чертиков.

Киттии Энни (смеются и отходят).

Бабс (серьезно). Что ж тут смешного? Это со всяким может случиться. Я сам третьего дня… (Обрывается, видя, что барышни смеются). Впрочем это смешно… (Хохочет). Необыкновенно смешно! (Закашливается, пауза). Как звали этого слугу?

Донна Люция. Вам это лучше знать. Это была любимая история дона Педро, он ее всем рассказывал. Разве вы не помните?

Бабс. Как же, как же, помню! Только я не совсем хорошо понимаю соль этого анекдота. Я знаю анекдоты много пикантнее. (Обрывается). Не поиграть ли нам лучше на рояле? Мисс Китти, не сыграете ли вы нам что-нибудь?

Китти(подходит к пианино). Нет, не могу. Пусть лучше Энни споет!

Энни (подходит к роялю). Не могу, я совсем задохнулась от смеха.

Донна Люция (Бабсу). Что если бы вы спели нам вашим мелодичным голосом?

Бабс. Я?

Донна Люция. Какую-нибудь народную бразильскую песнь. Дон Педро так любил их.

Бабс (в сторону). Этот дон Педро меня погубит! (Громко). У меня пропал голос после кори.

Донна Люция (Элле). Заметь, какие она говорит глупости.

Бабс. Это было пятьдесят лет тому назад.

Донна Люция (Элле). Ну, я не так еще стара!

Бабс. Но я вам могу что-нибудь сыграть. (Встает, в сторону). Отлично придумал; если я буду играть, я могу не говорить.

Китти (у пианино). Это очень мило с вашей стороны.

Энни … О да, сыграйте нам пожалуйста что-нибудь мелодичное, печальное!

Бабс. Вы хотите сказать что-нибудь возбуждающее, бравурное? Например тарарабумбию! (Садится за рояль и играет в продолжении всей сцены).

Спетлайг (за сценой). Пойдемте к дамам, послушаем музыку.

Китти (Бабсу). Мужчины идут сюда. Не забудьте взять расписку с моего опекуна.

Бабс (играя). Знаю, знаю!

Китти (идет к Энни). Нужно увести всех в сад, чтобы донна Люция могла поговорить с мистером Спетлайгом.

4

Те же, Брассэт, Джэк, Фрэнсис, Спетлайг и Чарлэй. Все входят справа.

Спетлайг. Брассэт, принесите сигары.

Бабс (с жаром обрывает игру). Сигары? Да пожалуйста; мне ужасно хочется покурить, то есть мне очень полезен дым сигар: это против судорог! Курите, господа, курите! (Играет).

Брассэт (уходит налево. Все размещаются в группе).

Спетлайг(в сторону). Нужно же мне наконец поговорить с ней с глазу на глаз. (Громко). Какой великолепный вечер!.. Может быть вам угодно покурить на воздухе? Мой сад просто райский уголок!

Китти. Пойдемте погулять! Не правда ли, Энни?

Энни. Да, да! (Болтают с мужчинами).

Брассэт (приносит ящик с сигарами и зажженную свечу, ставит на столик и уходит).

Спетлайг (за пианино, любезничает с Бабсом). Как я счастлив, донна Люция! (Зовет Чарлэя). Мистер Вайкэм, я вам завидую: у вас такая тетушка!

Чарлэй (забывшись). Ну уж!? (Стонет). Ах! (Отходит).

Джэк (толкает). Ты еще проговорись! (Спетлайгу). Вы вероятно очень любите музыку?

Спетлайг (глядя умильно на Бабса). Нет, но я надеюсь полюбить ее!

Бабс (в сторону). Вот скорчил рожу-то! Настоящий баран!

Джэк (подходит к Фрэнсису и отводит его направо). Отец, как тебе нравится моя Китти? Не правда ли, мила?

Сэр Фрэнсис. Очень и мне очень жаль, что вам придется жить очень скромно.

Джэк. Тем лучше! Китти мне сама сказала: труд делает жизнь слаще! (Отходит).

Сэр Фрэнсис(подходит к Люции и Элле).

Китти (проходя мимо пианино). Не забудьте расписки! (Идет к Энни). Идем в сад! Возьми Чарлэя! (Подходит к Джэку и садится на диван. Энни и Чарлэй уходят в сад).

Спетлайг(подходит к пианино). Если бы вы знали, что меня мучает…

Бабс. Знаю, вы еще не сдержали своего слова. Распишитесь, что вы его исполните!

Спетлайг. Расписаться? Хорошо! (Нежно). Но сначала поговорим с вами наедине.

Бабс (Спетлайгу). Пока вы не дадите мне расписки, я не хочу ни о чем с вами говорить.

Джэк (к Китти). Я сказал все моему отцу.

Китти. Ну и что же?

Джэк. Он в восторге от своей будущей дочки!

Китти. Значит у него такой же хороший вкус, как и у сына. Пойдем в сад! (Оба встают).

Донна Люция и Элла (подходят к пианино).

Спетлайг. Миссис Томсон, что вы думаете о прогулке по саду? (Фрэнсису). Не предложите ли вы даме руку, сэр Фрэнсис?

Джэк (подходит, Спетлайг предлагает ему сигару).

Спетлайг. Не угодно ли сигару? На воздухе так приятно курить.

Джэк (берет сигару и отходит).

Китти (мимо пианино, тихо Бабсу). Не забудьте расписки!

Бабс. Знаю! Будьте покойны.

Китти (целует его). Ах, какая вы чудная женщина!

Джэк (видя это, живо). Китти!

Китти (бежит к нему, уходит в сад).

Бабс. Понравилось им меня целовать!

Сэр Фрэнсис (показывая на Джэка и Китти). Не пойти ли и нам?

Донна Люция. Конечно пойдемте! (Показывая на Спетлайга и Бабса). Они ждут не дождутся остаться вдвоем. (Оба уходят, Элла за ними).

5

Баберлей и Спетлайг.

Бабс (берет два громких аккорда и прячется за пианино).

Спетлайг (проводив всех, возвращается на середину). Слава Богу, ушли! Люция, моя милая Люция, наконец-то мы одни! (Оборачивается к пианино, не видя никого, удивленно оглядывается). Где же она?

Бабс (высовывая голову). А-у!

Спетлайг (видит его). Ах, плутовка! Она хочет подразнить меня! (Хочет поймать Бабса, обходит пианино справа).

Бабс (слева из-за пианино). Начнет теперь приставать с нежностями.

Спетлайг. Что вы от меня бегаете?

Бабс. Я на вас сердита.

Спетлайг. Вы разрываете мое сердце на части. Чем я провинился?

Бабс. Где же обещанная расписка?

Спетлайг. К чему нам спешить? (Идет к нему).

Бабс (бежит за пианино так скоро, что Спетлайг пробегает мимо него).

Спетлайг. Поговорим сначала о нас.

Бабс. Нет, вы от меня не отделаетесь. Вы меня совсем не знаете… Я совсем не такая женщина как другие.

Спетлайг. Выслушайте меня!

Бабс (опять прячется). Оставьте! Вы меня совсем не любите!

Спетлайг. Люция, Люция, разве я заслужил это!

Бабс (в сторону). Выдрать бы тебя, – вот что ты заслужил! (Громко). Дайте расписку, а там делайте со мной, что хотите!

Спетлайг (идет к правой двери). И вы это говорите серьезно! Хорошо, я ловлю вас на слове – я подпишу свое согласие… но с условием, что после вы будете моей.

Бабс (подходит к нему ближе). Клянусь! Только советую поторопиться, а то я пожалуй раздумаю!

Спетлайг. Лечу, лечу! (Посылает Бабсу воздушный поцелуй). Душечка, куколка! (Уходит направо).

6

Бабс (один посреди комнаты). Вот уж не думал, что мужчины так глупы! Мы, женщины, можем вертеть ими как пешками. (Идет налево). Надо однако поскорее все кончить, а то я окончательно обаблюсь. Если бы мне чертовски не хотелось покурить, я бы сам сомневался, мужчина я или женщина. Здесь где-то были сигареты! А, вот они! (Идет к столу, где стоят сигары, оглядывается). Не увидал бы кто! (Берет сигару, идет на середину комнаты, курить, сильно затягиваясь). Вот наслажденье!

7

Бабс, Люция и Элла.

Донна Люция (показывается из сада). Курить сигары! Этого еще не доставало! (Кашляет).

Бабс (испуганный, прячет сигару в карман).

Элла (из сада, подходя к Люции). Ты не озябла, тетя?

Донна Люция. Да, мой друг, принеси мне платок.

Элла. Сейчас, тетя! (Уходит направо).

Донна Люция (Бабсу). Что это вы удаляетесь от общества, донна Люция?

Бабс. У меня страшно расстроены нервы; мне нужен покой.

Донна Люция. Не находите ли вы, что здесь очень накурено?

Бабс (нюхает). Нет, это чад из кухни! Я сейчас посмотрю. (Идет налево).

Донна Люция (останавливая его). Погодите, мне нужно задать вам один вопрос.

Бабс(очень любезно). К вашим услугам. (Идут на авансцену).

Донна Люция. Представьте себе, когда я познакомилась с доном Педро, он сказал, что он не женат!

Бабс (в сторону). Опять этот дон Педро! Когда она меня оставит в покое! (Громко). Это очень на него похоже. Он был жестокосердый тиран, обманывавший жену и детей!

Донна Люция. Ах, у вас есть дети? Сколько их?

Бабс. Так человек пять, шесть… Я уж забыла, давно их не видела.

Донна Люция. Где же они теперь?

Бабс. Как где? Где же им и быть, как не у отца, у дона Педро!

Донна Люция. Да, ведь он умер!

Бабс. Да, совершенно верно, умер. Что же из этого. Они у другого дона Педро.

Донна Люция (в сторону). Вот нахалка! (Громко). Не заметно, чтобы вы были из Бразилии. Там, например, все женщины курят крепкие сигары.

Бабс. Напротив это моя страсть! Я только что закурила! (Показывает сигару).

Донна Люция. Пожалуйста не стесняйтесь, курите!

Бабс (идет в глубину). Не угодно ли и вам так же?

Донна Люция (идет за ним). Нет, благодарю вас. Я к сожалению не бразилианка, и не привыкла к этому!

Бабс. Вы может быть хотите что-нибудь выпить. Не угодно ли коньячку?

Донна Люция. Нет не хочу! (В сторону). Она должно быть воспитывалась в казармах!

Элла (приносит справа платок).

Бабс (отходит к пианино).

Элла. Вот тебе, тетя, платок! (Накидывает платок на плечи Люции).

Донна Люция. Благодарю, дитя мое. Я пойду, меня ждет сэр Фрэнсис; а ты останься. Пожалуй еще простудишься. (Уходит в сад).

8

Бабс, Элла, потом Спетлайг.

Бабс (смотрит украдкой на Эллу).

Элла (смотря на Бабса, тихо). Тетя не велела выдавать ее. А все-таки эта дама мне очень нравится; в ней есть что-то подкупающее.

Бабс (хочет уйти в сад).

Элла (посредине). Что это, вы уходите?

Бабс (останавливается, смущен). Мне показалось, что меня зовут!

Элла. Смотрите не простудитесь. Очень свежо. Тетя меня поэтому и оставила здесь. Я недавно была очень больна…

Бабс (взволнован). А я этого и не знал.

Элла. Теперь я слава Богу здорова; но все-таки мне надо беречься.

Бабс (заботливо). Ради Бога не простудитесь. Я буду страшно огорчен, если вы опять захвораете.

Элла. О, не беспокойтесь! Тетя сегодня обо мне особенно заботится и приказала сидеть здесь. Межу нами, я ее сегодня стесняю. (Берет Бабса под руку и подводит к дивану. Доверчиво). Надо вам сказать, что много лет тому назад тетя и сэр Фрэнсис были влюблены друг в друга!

Бабс. Что вы говорите? (Садится на диван). Это очень интересно!

Элла. Вам ведь все можно рассказать? (Становится перед ним на колени). Видите ли: он пропустил удобный случай объясниться; потом он получил назначение в Индию; так они и расстались ни с чем. Это бывает очень часто. Встретятся, полюбят друг друга, а потом и разойдутся, не объяснившись. Вот и я тоже знала одного молодого человека. ОН был такой робкий и такой добрый, что когда папа заболел, он, чтобы утешить его, приходил к нему каждый день играть с ним в карты. Сначала мне это очень не нравилось. Я думала, что это вредно папе, но доктор разуверил меня. (Пауза). И вот теперь, благодаря его проигрышу, мне после папы осталось много денег, но я непременно отдам их этому молодому человеку, как только его встречу.

Бабс. Не делайте этого, он не возьмет.

Элла. Но ведь он проиграл их только из-за моего отца. Мне бы так хотелось отблагодарить его. Только наверно мы никогда не встретимся и он не узнает (тихо) как я люблю его.

Бабс (встает, украдкой вытирает глаза). И я должен молчать!

Элла (встала, идет налево). Я вам не наскучила? Не знаю почему, но я полюбила вас с первого взгляда.

Спетлайг(справа, с запечатанным письмом в руках, шепчет). Люция!

Элла (быстро уходит в сад).

9

Баберлей, Спетлайг, Фрэнсис, Люция; потом Элла; к концу Джэк, Чарлэй, Китти,

Энни и Брассэт.

Бабс (шепчет). Расписка готова? (Идет к Спетлайгу).

Спетлайг. Вот она! Только не заставляйте меня больше страдать.

Бабс. Дайте сначала расписку, а потом я ваша!

Спетлайг (держа письмо в поднятой руке). Как только я вам отдам расписку, мы объявим себя женихом и невестой?

Бабс. Хорошо, хорошо, давайте скорей!

Спетлайг. Возьми, ангел мой! (Дает расписку).

Бабс(прячет ее, в сторону). Ну, теперь конец! (Громко). Я ваша!

Спетлайг. Люция, дорогая мой! (Хочет обнять Бабса).

Бабс. Нет, не теперь! Кто-то идет! До свиданья, мой ненаглядный Спетлайг! (Идет налево).

Спетлайг. Назови меня как-нибудь понежней!

Бабс. Прощай, мой миленький дружочек. (Посылает ему воздушный поцелуй и убегает налево).

Спетлайг. Жаль, что она меня не поцеловала. Зато я получу ее миллионы, а это главное.

Сэр Фрэнсис и Донна Люция (вошли из сада).

Спетлайг (идет к ним навстречу с протянутыми руками). Миссис Томсон, мистер Фрэнсис, поздравьте меня! Я счастливейший смертный! Но где же мои девочки? Они должны порадоваться вместе со мной! (Быстро уходит в сад).

Сэр Фрэнсис. Чему это он так радуется?

Донна Люция. А вы не догадываетесь?

Сэр Фрэнсис. Нет.

Донна Люция. Он жених!

Сэр Фрэнсис. Чей же?

Донна Люция (сухо). Донны Люции д'Альвадорец.

Сэр Фрэнсис (возбужден). Вот не ожидал! Как можно на ней жениться?

Донна Люция (садится на диван. Фрэнсис становится сзади нее).

Донна Люция (улыбаясь). Вы так думаете? А сами разве не делали ей предложения?

Сэр Фрэнсис. Это все мой сын! К счастью…

Донна Люция. Она вам отказала. И теперь вы потеряли все ее миллионы.

Сэр Фрэнсис(садится рядом с Люцией). Зато я нашел вас!

Донна Люция. И вы серьезно хотите на мне жениться? Ведь у меня ничего нет

Сэр Фрэнсис (встает). Вы для меня дороже денег! (Протягивает ей руку и отходит на средину).

Элла (входит из сада, подходит к Люции, наклоняясь к ней, тихо). Тетя, вы объяснились?

Донна Люция. Тсс… молчи! (Обнимает ее. Элла садится рядом с ней).

Спетлайг (в сопровождении Китти, Энни, Джэка и Чарлэя).

Брассэт (выходит справа и убирает кофе).

Сэр Фрэнсис (садится направо).

Спетлайг. Подойдите ближе, дети мои! Я должен объявить важную новость! (Брассэту). Где донна Люция?

Брассэт. В уборной у барышень.

Спетлайг. Тем лучше! Может быть я оскорблю ее чувство тем, что скажу вам.

Чарлэй (Джэку). Джэк, мне что-то страшно!

Джэк. Как можно больше хладнокровия, Чарлэй!

Спетлайг. Господа, до сих пор я был одиноким вдовцом, на плечах которого лежала обязанность заботиться (показывая на Энни) о моей племяннице и (показывает на Китти) о моей воспитаннице. Но вдруг явилась добрая фея, озарившая ярким светом мою мрачную жизнь!

Чарлэй. О ком это он говорит?

Джэк. Погоди!

Спетлайг. Под благодатным влиянием этой доброй феи я решил выдать мою племянницу замуж за человека, которому я вполне доверяю: за мистера Чарлэя Вайкэм.

Джэк. Этим ты обязан твоей тетке!

Спетлайг. Обольщенный этими волшебными чарами, я решился соединить мою воспитанницу и мистера Джэка, единственного сына моего высокоуважаемого друга, сэра Фрэнсиса Чеснэй.

Сэр Фрэнсис (встает, кланяется и опять садится).

Спетлайг. Но что вы скажете о третьей помолвке?

Все (удивленно глядят друг на друга).

Спетлайг. Эта фея, имя которой так же известно в Южной Америке, как имя Ротшильда в Европе, эта фея делает честь быть моей женой. Ее зовут донна Люция д'Альвадорец! (Все поражены).

Брассэт(державший поднос с чашками роняет его).

Спетлайг (Брассэту). Несчастный человек! Что ты наделал?

Брассэт. Виноват, у меня нервные судороги.

Спетлайг. За это я вам дам меньше на джин! (Ко всем остальным). Вы конечно в восторге от того, что я вам сказал!

Чарлэй (освобождается от Джэка, удерживавшего его во время всей его речи).

Чарлэй. Молчите! Я не могу дольше выносить этого…

Спетлайг. Что это с вами, мистер Вайкэм?

Чарлэй. Будь, что будет, но я не потерплю…

Спетлайг. Так-то вы благодарите меня за то, что я отдал вам племянницу?

Чарлэй (взволнован). Скорей я откажусь от Энни, чем позволю себе воспользоваться этим обманом. (Общее движение).

Спетлайг. Как вы смеете так говорить о вашей тетке?

Чарлэй. Да это вовсе не моя тетка?

Донна Люция (встает).

Спетлайг. Не ваша тетка? Что вы хотите этим сказать?

Чарлэй. Хотя я и люблю Энни…

Спетлайг. Позвольте… Это совсем не относится к делу! Объяснитесь ясней!

Джэк (выходит вперед). Мистер Спетлайг, я один во всем виноват и за все отвечаю я!

Спетлайг. Я не желаю с вами иметь никакого дела! (Чарлэю). Вы должны мне дать отчет в…

Брассэт (в сторону). Пойти рассказать его милости. (Уходит направо).

Чарлэй. Мы пригласили сегодня мисс Веден и мисс Спетлайг к завтраку с тем, чтобы познакомить их с моей теткой… Она не приехала и, чтобы не лишиться общества барышень, мы в последнюю минуту…

Джэк. Я выдумал выдать кого-нибудь за его тетку.

Спетлайг (вне себя). Другая?! Не она! Я уничтожен, осрамлен! (Отходит налево). Устроить мне такую западню!

Джэк. Да мы вас совсем и не ждали!

Спетлайг. Жених старой бабы в парике!

Донна Люция и Элла (отходят направо).

Джэк. В этом мы не виноваты. Чего же вы сами смотрели?

Бабс (в дверях справа). Можно войти?

Спетлайг. Она! Вот ее, сию минуту вон!

10

Те же и Баберлей.

Бабс (входит в фрачной паре).

Все (поражены).

Джэк и Чарлэй (идут ему навстречу).

Бабс. Я не помешал?

Спетлайг. Кто же это такой?

Бабс. Я тетка Чарлэя из Бразилии, где водятся обезьяны.

Джэк (представляет). Лорд Фрэнкерт Баберлей!

Элла (Люции жалобно). Тетя, я объяснилась ему в любви!

Спетлайг. Что это все значит?

Бабс. Это значит, что мы совершенно против воли обманывали всех, и что я беру на себя всю вину и хочу все поправить!

Чарлэй. Мистер Спетлайг, простите нас!

Джэк. Мы готовы сделать все, чтобы только вы не сердились на нас!

Спетлайг (не слушая). Это не слыхано! Да где расписка, которую у меня выманили обманом?

Бабс. Вот она; я ее хорошо припрятал! (Показывает письмо).

Китти (выходя). Это для меня! (Берет письмо).

Спетлайг. Отдай ее мне сейчас! Я тебе приказываю! (Хочет вырвать письмо).

Донна Люция (между ними). Позвольте мне взглянуть! (Берет письмо).

Спетлайг. Расписка не действительна, потому что особа, получившая ее, не та, кому она выдана.

Донна Люция. Это письмо адресовано донне Люции д'Альвадорец.

Спетлайг. Она не действительна, потому что она тьфу!.. то есть он подложная тетка!

Донна Люция. Да, но я настоящая!

Все (пораженные). Как?

Донна Люция. Я донна Люция д'Альвадорец.

Спетлайг. Она! Какой срам!! (Падает в кресло). Вы еще мне за это ответите перед судом!

Бабс (Джэку). Слушай ты, может он меня притянуть к суду?

Энни (Чарлэю). Чарлэй, твоя выдумка просто непростительна.

Донна Люция. Ну-ну, полно! Я найду средство успокоить вашего дядюшку. Ведь я отчасти тоже виновата; я промолчала, найдя на своем месте вашего друга и выдавала себя тоже за другое лицо. (Протягивает руку Фрэнсису).

Бабс. Наконец-то я понял, почему вы так хорошо знали моего покойного мужа.

Китти. Я постараюсь отучить Джэка от лжи! (Подходит к нему).

Джэк. Милая моя!

Донна Люция. А я как мать буду помогать вам!

Джэк (удивлен). Мать! Что это значит?

Сэр Фрэнсис. Ведь ты мне советовал жениться и сватал мне ее.

Донна Люция (Бабсу). Ну, а теперь как же наказать вас за то, что вы выведали ее тайну? (Показывает на Эллу).

Бабс(выходит с Эллой на середину). Я раскаиваюсь от всего сердца, и в знак этого искренно прошу у вас ее руки! (Обнимает Эллу).

Элла. Тетя?

Донна Люция (кивает утвердительно головой).

Элла (обнимает его).

Бабс. Уф, наконец-то я чувствую себя опять мужчиной!

Спетлайг (вскакивая с кресла, в бешенстве). Вот я посмотрю, чем вы себя почувствуете, когда я посажу вас на скамью подсудимых, урод вы эдакий! (Общий смех).

Занавес.

Александр Николаевич Островский За чем пойдешь, то и найдешь (Женитьба Бальзаминова)

Картина первая

ЛИЦА

Павла Петровна Бальзаминова, вдова.

Михайло Дмитрия Бальзаминов, сын ее.

Акулина Гавриловна Красавина, сваха.

Матрена, кухарка.

Лукьян Лукьяныч Чебаков, офицер в отставке. Очень приличный господин средних лет, с усами, лысоват, сюртук застегнут на все пуговицы. Выражение лица насмешливо.

Бедная комната у Бальзаминовых.

Явление первое

Бальзаминова (пьет чай) и Матрена (стоит у двери).

Бальзаминова. Хорошо теперь, Матрена, чайку-то, после бани-то!

Матрена. Уж это на что лучше! По всем жилкам, по всем суставам пройдет.

Бальзаминова. А где же Миша? Что-то не видать его.

Матрена. Спит, умаялся.

Бальзаминова. Ну, пускай спит.

Матрена. Что ж! пущай спит. Никакие важных дел за ним нет; остановки не будет. А я соследила, куда он ходит.

Бальзаминова. Куда же?

Матрена. Тут близехонько. Только он не прямо ходит, а круг большой делает, чтобы соседям виду не показать. Таково далеко уйдет, да потом и воротится переулками: глаза отводит.

Бальзаминова. Да будет ли толк-то какой-нибудь?

Матрена. Кто ж его знает? Уж это его дело. Надо полагать, что и тут ничего себе не выиграет.

Бальзаминова. Отчего же ты так, Матрена, думаешь?

Матрена. Мало виду из себя имеет, польститься-то не на что! Ну и чином еще не вышел.

Бальзаминова (встает). Пей, Матрена, чай-то! А я пойду посмотрю, Миша не проснулся ли. (Уходит.)

Матрена садится к столу и пьет. Бальзаминова возвращается. Матрена встает.

Сиди!

Матрена садится, только оборотившись к Бальзаминовой задом.

Спитеще. (Садится.) А как их по фамилии-то, где он ходит?

Матрена (оборотив голову). Пеженовых.

Бальзаминова. Кто ж они такие?

Матрена. Сами по себе.

Бальзаминова. Как же таки сами по себе?

Матрена. По своей части.

Бальзаминова. Экая ты бестолковая. Что же они, служащие или купцы?

Матрена. Должно, торгуют.

Бальзаминова. Кто ж у них из женского-то полу?

Матрена. Две сестры – обе девки, уж в летах. Только выходу им никакого нет; сидят наверху у себя взаперти, все одно под замком.

Бальзаминова. Отчего же?

Матрена. Такой приказ от братьев.

Бальзаминова. Зачем же такой приказ?

Матрена (дуя в блюдечко и оборачиваясь). Потому страм.

Бальзаминова. Какой же страм?

Матрена. Очень на мужчин бесстыжи. Такие, говорят, завистливые, что беда. (Накрывает чашку.) Покорно благодарствуйте! (Встает и уносит самовар.)

Бальзаминова. Говорят: за чем пойдешь, то и найдешь! Видно, не всегда так бывает. Вот Миша ходит-ходит, а все не находит ничего. Другой бы бросил давно, а мой все не унимается. Да коли правду сказать, так Миша очень справедливо рассуждает: «Ведь мне, говорит, убытку нет, что я хожу, а прибыль может быть большая; следовательно, я должен ходить. Ходить понапрасну, говорит, скучно, а бедность-то еще скучней». Что правда то правда. Нечего с ним и спорить.

Шум за сценой.

Что там у вас?

Входит Бальзаминов.

Явление второе

Бальзаминова и Бальзаминов.

Бальзаминов. Что же это такое, маменька! Помилуйте! На самом интересном месте…

Бальзаминова. Что такое?

Бальзаминов. Да Матрена меня разбудила на самом интересном месте. И очень нужно ей было там чашки убирать.

Бальзаминова. Разве ты что-нибудь во сне видел?

Бальзаминов. Да помилуйте! на самом интересном месте! Вдруг вижу я, маменька, будто иду я по саду; навстречу мне идет дама красоты необыкновенной и говорит: «Господин Бальзаминов, я вас люблю и обожаю!» Тут, как на смех, Матрена меня и разбудила. Как обидно! Что бы ей хоть немного погодить? Уж очень мне интересно, что бы у нас дальше-то было. Вы не поверите, маменька, как мне хочется доглядеть этот сон. Разве уснуть опять? Пойду усну. Да ведь, пожалуй, не приснится.

Бальзаминова. Разумеется, не приснится.

Бальзаминов. Экая досада! Мне бы теперь, по моим делам, очень нужно такой сон видеть; может быть, он мне что-нибудь и напророчил бы. Что, маменька, меня никто не спрашивал?

Бальзаминова. Это что еще за новости! Кому тебя спрашивать?

Бальзаминов. Я, маменька, новое знакомство завел. Лукьян Лукьяныч Чебаков, отличнейший человек. Он капитан в отставке.

Бальзаминова. К чему это?

Бальзаминов. Как к чему? Что вы говорите! Вы знаете, маменька, какая у нас сторона! Я уж теперь далеко не хожу, а хожу тут поблизости.

Бальзаминова. Так что же?

Бальзаминов. Как что же? Какое необразование свирепствует в нашей стороне, страсть! Обращения не понимают, человечества нет никакого! Пройду по рынку мимо лавок лишний раз – сейчас тебе прозвище дадут, кличку какую-нибудь. Почти у всяких ворот кучера сидят, толстые, как мясники какие, только и дела что собак гладят да играют с ними; а собаки-то, маменька, как львы. Ведь по нашему делу иногда нужно раз десять мимо окон-то пройти, чтобы заметили тебя, а они разве дадут? Сейчас засвищут, да и давай собаками травить.

Бальзаминова. Как же это можно живого человека собаками травить?

Бальзаминов. Как можно? Что вы, маменька! Разве они знают учтивость? Ему бы только хохотать, дураку, благо горло широко, а там хоть человека до смерти загрызи, ему все равно.

Бальзаминова. Какое необразование!

Бальзаминов. Меня раза три травили. Во-первых, перепугают до смерти, да еще бежишь с версту, духу потом не переведешь. Да и страм! какой страм-то, маменька! Ты тут ухаживаешь, стараешься понравиться – и вдруг видят тебя из окна, что ты летишь во все лопатки. Что за вид, со стороны-то посмотреть! Невежество в высшей степени… что уж тут! А вот теперь, как мы с Лукьян Лукьянычем вместе ходим, так меня никто не смеет тронуть. А знаете, маменька, что я задумал?

Бальзаминова. А что?

Бальзаминов. Я хочу в военную службу поступить.

Бальзаминова. Да ты проснулся ли совсем-то, или еще все бредишь?

Бальзаминов. Нет, позвольте, маменька: это дело рассудить надо.

Бальзаминова. Да что тут рассуждать-то! Много ли ты лет до офицерства-то прослужишь?

Бальзаминов. Сколько бы я ни прослужил: ведь у меня так же время-то идет, зато офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы в стороне необразованной, шутки здесь всё такие неприличные, да и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я офицер, иду по улице смело; уж тогда смело буду ходить; вдруг вижу – сидит барышня у окна, я поправляю усы…

Бальзаминова. Все вздор какой говоришь! А чем жить-то мы будем, пока ты в офицеры-то произойдешь?

Бальзаминов. Ах, боже мой! Я и забыл про это, совсем из головы вон! Вот видите, маменька, какой я несчастный человек! Уж от военной службы для меня видимая польза, а поступить нельзя. Другому можно, а мне нельзя. Я вам, маменька, говорил, что я самый несчастный человек в мире: вот так оно и есть. В каком я месяце, маменька, родился?

Бальзаминова. В мае.

Бальзаминов. Ну вот всю жизнь и маяться. Потому, маменька, вы рассудите сами, в нашем деле без счастья ничего не сделаешь. Ничего не нужно, только будь счастье. Вот уж правду-то русская пословица говорит: «Не родись умен, не родись пригож, а родись счастлив». А все-таки я, маменька, не унываю. Этот сон… хоть я его и не весь видел, – черт возьми эту Матрену! – а все-таки я от него могу ожидать много пользы для себя. Этот сон, если рассудить, маменька, много значит, ох как много!

Бальзаминова. Да ты помнишь ли в лицо ту даму, которую видел во сне-то?

Бальзаминов. Помню, маменька; как сейчас гляжу: лицо такое, знаете, снисходительное…

Бальзаминова. Это хорошо.

Бальзаминов. Это, маменька, для нас первое дело. У кого в лице строгость, я ведь с тем человеком разговаривать не могу, маменька.

Бальзаминова. Да и я не люблю.

Бальзаминов. Другой на тебя смотрит – точно допрос тебе делает. Ну, что ж тут хорошего! Конечно, если строго разобрать, так мы имеем недостатки в себе, в образовании, ну и в платье тоже. Когда на тебя смотрят строго, что ж тут делать? Конфузиться да обдергиваться.

Бальзаминова. Разумеется. А вот ты коли ждешь кого, так оделся бы пошел; что в халате-то сидишь!

Бальзаминов. Да, маменька, я сейчас оденусь. Лукьян Лукьяныч ведь человек светский; какие у него трубки, с какими янтарями, маменька! (Уходит.)

Бальзаминова. Какой странный сон! Уж очень прямо; так что-то даже неловко: «Я вас люблю и обожаю»… Хорошо, как так и наяву выдет, а то ведь сны-то больше всё наоборот выходят. Если бы она ему сказала: «Господин Бальзаминов, я вас не люблю и вашего знакомства не желаю», – это было бы гораздо лучше.

Красавина входит.

Явление третье

Бальзаминова и Красавина.

Красавина. С повинной, матушка! Не вели казнить, вели речь говорить.

Бальзаминова. Есть же люди на свете, которые стыда не имеют!

Красавина. Есть, матушка, есть всякого народа.

Бальзаминова. Конечно, мы люди бедные, маленькие, но, однако же, ведь надобно, Гавриловна, немножко и совесть знать.

Красавина. Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище золота, одно слово – хрусталь, да что ж ты прикажешь делать, коли такие оказии выходят? Ты рассуди, какая мне радость, что всякое дело все врозь да врозь. первое дело – хлопоты даром пропадают, а второе дело – всему нашему званию мараль. А просто сказать: «Знать, не судьба!» Вот и все тут. Ну да уж я вам за всю свою провинность теперь заслужу.

Бальзаминова. Ну, признаться сказать, я от тебя, кроме насмешки, ничего ожидать не могу.

Красавина. Не такая душа у меня. Ежели я против кого виновата, так уж я пополам разорвусь, а за свою вину вдвое заслужу. Вот у меня какая душа! Хоша оно в нынешнем свете с такой добродетелью жить трудно, милая…

Бальзаминова. Ты лучше, Гавриловна, и не говори! я тебе в этом верить не могу. Мы люди бедные, какой тебе интерес?

Красавина. А не веришь, так я тебе вот что скажу: хороший-то который жених, ловкий, и без свахи невесту найдет, а хоть и со свахой, так с него много не возьмешь; ну а твой-то плох: ему без меня этого дела не состряпать; значит, я с него возьму что мне захочется. Знаешь русскую пословицу: «У всякого плута свой расчет»? Без расчету тоже в нынешнем свете жить нельзя.

Бальзаминова. Ты не взыщи, Гавриловна, что я тебя так приняла. Мне обидно, что моим сыном как дураком помыкают.

Красавина. Ничего, матушка; брань на вороту не виснет. Нам не привыкать стать к брани-то: наше звание такое. А сынка твоего мы обеспечим, ты не беспокойся.

Бальзаминова. Чайку не хочешь ли?

Красавина. Ну его! И без него жарко. Что такое чай? Вода! А вода, ведь она вред делает, мельницы ломает. Уж ты меня лучше ужо как следует попотчуй, я к тебе вечерком зайду. А теперь вот что я тебе скажу. Такая у меня на примете есть краля, что, признаться сказать, согрешила – подумала про твоего сына, что, мол, не жирно ли ему это будет?

Бальзаминова. Кто ж такая?

Красавина. Ну, об этом речь впереди. Вот, видишь ты, дело какого роду: она вдова и с большим капиталом, от этого самого и скучает.

Бальзаминова. Скажите пожалуйста!

Красавина. Так точно. И как, матушка моя, овдовела, так никуда не выезжает, все и сидит дома. Ну, а дома что ж делать? известно – покушает да почивать ляжет. Богатая женщина, что ж ей делать-то больше!

Бальзаминова. Отчего же это она при таком капитале никуда не ездит и знакомства не имеет?

Красавина. Ленива. Уж сколько раз я ей говорила: «Что, мол, ты никуда не съездишь али к себе гостей не позовешь?» В гости ехать, говорит, одеваться надобно; а приедешь – разговаривать нужно.

Бальзаминова. Разве она и разговаривать не любит?

Красавина. Как не любить! Только чтобы не торопясь, с прохладой. Ну, таким-то родом, сударыня ты моя, от этакой-то жизни стала она толстеть и тоску чувствовать. И даже так, я тебе скажу, тяжесть такая на нее напала, вроде как болезнь. Ну сейчас с докторами советоваться. Я была при одном докторе. Вот доктор ей и говорит: «Вам, говорит, лекарства никакого не нужно; только чтоб, говорит, развлечение и беспременно чтоб замуж шли».

Бальзаминова. А она что ж?

Красавина. Она ему сейчас в руку три целковых бумажку. Порядок этот знает.

Бальзаминова. Нет, я не про то! Я насчет того, что замуж-то идти?

Красавина. «Я, говорит, замуж не прочь; только где его найдешь, дома-то сидя?» – «А я-то, говорю, на что?» – «Ну, говорит, хлопочи!» Так вот какие дела и какие оказии бывают.

Бальзаминова. Ну, а как насчет состояния?

Красавина. Сверх границ. Одних только денег и билетов мы две считали-считали, счесть не могли, так и бросили. Да я так думаю, что не то что нам, бабам, а и мужчинам, если двух хороших взять, и то не счесть!

Бальзаминова. Как же это не счесть?

Красавина. Так вот и не счесть. Посчитают-посчитают, да и бросят. Ты думаешь, считать-то легко? Это, матушка, всем вам кажется, у кого денег нет. А поди-ка попробуй! Нет, матушка, счет мудреное дело. И чиновники-то, которые при этом приставлены, и те, кто до сколька умеет, до столька и считает: потому у них и чины разные. Твой Михайло до сколька умеет?

Бальзаминова. Да я думаю, сколько ни дай, всё сочтет.

Красавина. Ну где ему! Тысяч до десяти сочтет, а больше не сумеет. А то вот еще какие оказии бывают, ты знаешь ли? Что-то строили, уж я не припомню, так артитехторы считали, считали, цифирю не хватило.

Бальзаминова. Может ли это быть?

Красавина. Верно тебе говорю. Так что же придумали: до которых пор сочтут, это запишут, да опять цифирь-то сначала и оборотят. Вот как! Так что ж тут мудреного, что мы денег не сочли? Ну деньги деньгами – это само по себе, а еще дом.

Бальзаминова. Большой?

Красавина. А вот какой: заведи тебя в середку, да оставь одну, так ты и заблудишься, все равно что в лесу, и выходу не найдешь, хоть караул кричи. Я один раз кричала. Мало тебе этого, так у нас еще лавки есть.

Бальзаминова. Ты уж что-то много насказала! Я боюсь, понравится ли мой Миша такой невесте-то.

Красавина. Это уж его дело. Да что это его не видать?

Бальзаминова. Не знаю, он дома был. Миша!

Бальзаминов входит.

Явление четвертое

Те же и Бальзаминов.

Красавина. Красота ты моя писаная, разрисованная! Всё ли ты здоров? А у нас все здоровы: быки и коровы, столбы и заборы.

Бальзаминов. Я еще и говорить-то с тобой не хочу. Вот что!

Бальзаминова. Нет, Миша, ты с ней не должен таким манером обращаться; ты еще не знаешь, какую она пользу может тебе сделать.

Красавина. Не тронь его, пущай! Что это ты такой гордый стал? Аль нашел на дороге сумму какую значительную?

Бальзаминов. Она-то пользу сделает? Что вы, маменька, ей верите? Она все обманывает.

Красавина. Я обманываю? Значит, ты души моей не знаешь. Ты слыхал ли когда песню:

Никто души моей не знает И чувств моих не могут описать.

Бальзаминов. За что она меня, маменька, обманывает? Что я ей сделал? Она сваха – она и должна сватать, а не обманывать.

Красавина. А ты ищи себе под пару, так тебя никто и не будет обманывать; а то ты всё не под масть выбираешь-то. Глаза-то у тебя больно завистливы.

Бальзаминов. А тебе какое дело? Да и совсем не от зависти я хочу жениться на богатой, а оттого что у меня благородные чувства. Разве можно с облагороженными понятиями в бедности жить? А коли я не могу никакими средствами достать себе денег, значит я должен жениться на богатой. (Садится.) Ах, маменька, какая это обида, что все на свете так нехорошо заведено! Богатый женится на богатой, бедный – на бедной. Есть ли в этом какая справедливость? Одно только притеснение для бедных людей. Если б я был царь, я бы издал такой закон, чтоб богатый женился на бедной, а бедный – на богатой; а кто не послушается, тому смертная казнь.

Красавина. Ну вот когда такой закон от тебя выдет, тогда мы и будем жить по-твоему; а до тех пор, уж ты не взыщи, все будет по старому русскому заведению: «По Сеньке шапка, по Еремке кафтан». А то вот тебе еще другая пословица: «Видит собака молоко, да рыло коротко».

Бальзаминов. Вот видите, маменька, вот она опять все на смех. Зачем она пришла? Кто ее просил?

Красавина. Мне ведь как хотите! Я из-за своего добра кланяться не стану. Какая мне оказия?

Бальзаминова. Что это ты, Гавриловна? Ты видишь, он не в своем уме. Как тебе, Миша, не стыдно!

Красавина. Что ж он важность-то на себя напустил? Навязывать ему, что ли? Уж это много чести будет! Москва-то не клином сошлась: найду не хуже его.

Бальзаминова. Нет, ты этого, Гавриловна, не делай. Это тебе грех будет! Ты, Миша, еще не знаешь, какие она нам благодеяния оказывает. Вот ты поговори с ней, а я пойду: признаться сказать, после бани-то отдохнуть хочется. Я полчасика, не больше.

Красавина. Да хоть и больше, так кто ж тебе запретит?

Бальзаминова уходит.

Явление пятое

Красавина, Бальзаминов, потом Матрена.

Бальзаминов. Вот ты сердиться-то умеешь, а каково мне было тогда, как меня из дому выгнали? Вот так асаже!

Красавина. А ты еще все не забыл? Видишь, какой ты злопамятный! Ну вот за этот-то самый афронт я и хочу тебе заслужить.

Бальзаминов. Чем же ты заслужишь?

Красавина. Невесту нашла.

Бальзаминов. Ну уж не надо. Опять то же будет. Я сам нашел.

Красавина. Мудрено что-то! Где ж это?

Бальзаминов. Как же! так я и сказал тебе!

Красавина. Ничего у тебя не выдет.

Бальзаминов. А вот посмотрим.

Красавина. И смотреть нечего.

Входит Матрена и становится у двери, приложив руку к щеке.

Ты сам рассуди! Какую тебе невесту нужно?

Бальзаминов. Известно какую, обыкновенную.

Красавина. Нет, не обнаковенную. Ты человек глупый, значит…

Бальзаминов. Как же, глупый! Ишь ты, дурака нашла!

Матрена. А что, умен?

Бальзаминов. Ты молчи, не твое дело!

Красавина. Ты послушай! ты человек глупый, значит тебе…

Бальзаминов. Да что ты все: глупый да глупый! Это для тебя я, может быть, глуп, а для других совсем нет. Давай спросим у кого-нибудь.

Красавина. Давай спросим! Да нечего и спрашивать. Ты поверь мне: я человек старый, обманывать тебя не стану.

Матрена. Какой ты, Михайло Митрич, как погляжу я на тебя, спорить здоровый! Где ж тебе с ней спорить?

Бальзаминов. Как же не спорить, когда она меня дураком называет?

Матрена. Она лучше тебя знает. Коли называет, значит правда.

Бальзаминов. Да что вы ко мне пристали! Что вам от меня надо?

Красавина. Постой, погоди! Ты не шуми! Ты возьми терпение, выслушай! Ты глупый человек, значит тебе умней себя искать невесту нельзя.

Матрена. Само собой.

Красавина. Значит, тебе нужно искать глупей себя. Вот такую-то я тебе теперь…

Бальзаминов (встает). Что ты ко мне пристаешь! Что ты ко мне пристаешь! Я тебе сказал, что я слушать тебя не хочу. А ты все с насмешками да с ругательством! Ты думаешь, я вам на смех дался? Нет, погоди еще у меня!

Красавина. Что же ты сделаешь?

Бальзаминов. Я знаю, что сделать! Ты меня не тронь! Я служащий, обидеть меня не смеешь! Я на тебя и суд найду!

Красавина. Суд? Что ты, в уме ли? А судиться так судиться! Ты думаешь, я испугалась! Давай судиться! Подавай на меня просьбу! Я ответ найду. В какой суд на меня жаловаться пойдешь?

Бальзаминов. Это уж мое дело.

Красавина. Да ты все ли суды знаешь-то? Чай, только магистрат и знаешь? Нам с тобой будет суд особенный! Позовут на глаза – и сейчас решение.

Бальзаминов. Для меня все равно.

Красавина. Что же станешь на суде говорить? Какие во мне пороки станешь доказывать? Ты и слов-то не найдешь; а и найдешь, так складу не подберешь! А я и то скажу, и другое скажу; да слова-то наперед подберу одно к другому. Вот нас с тобой сейчас и решат: мне превелегию на листе напишут…

Бальзаминов. Какую привилегию?

Красавина. Против тебя превелегию, что я завсегда могу быть лучше тебя и во всем превозвышена; а тебя в лабет поставят (здесь это выражение употреблено в смысле: поставят в конфузное положение – Прим. А. Н. Островского).

Бальзаминов. В какой лабет? Что ты врешь!

Красавина. А еще мужчина, еще служащий, а не знаешь, что такое лабет! Где ж тебе со мной судиться!

Матрена. У! Бесстыдник!

Бальзаминов. Так что ж это вы меня со свету сжить, что ли, хотите? Сил моих не хватит! Батюшки! Ну вас к черту! (Быстро берет фуражку.) От вас за сто верст убежишь. (Бросается в дверь и сталкивается с Чебаковым.)

Явление шестое

Те же и Чебаков.

Чебаков. Что это вы? Что это вы, господин Бальзаминов?

Матрена. Батюшки! Он в уме повихнулся.

Бальзаминов. Ах, извините-с! Такое невежество! Вы не можете себе представить! Это ужас что такое!

Чебаков. Послушайте, Бальзаминов, что с вами такое?

Бальзаминов. Ничего-с! Очень вам благодарен! Конечно, с моей стороны неучтивость… Извините! Покорнейше прошу садиться!

Чебаков (садясь). Послушайте, Бальзаминов, вы что-то не в своей тарелке.

Бальзаминов. Да помилуйте-с, Лукьян Лукьяныч, никак невозможно! Необразование, насмешки…

Чебаков. Ну, да это в сторону! Послушайте, что же, вы исполните, что обещали или нет?

Бальзаминов. Как же можно! Непременно-с.

Чебаков. То-то же! А то ведь вы, пожалуй…

Бальзаминов. Уж ежели я что, Лукьян Лукьяныч, обещал-с…

Чебаков. Ну да, разговаривайте! Знаем мы вас. Только послушайте, Бальзаминов, вам надо башмачником одеться.

Матрена. Батюшки!

Бальзаминов. Зачем же это-с?

Чебаков. А вот я вам сейчас объясню.

Красавина. Ну прощай, башмачник! Уж я к тебе больше не пойду; потому, мой друг, что хлеб за брюхом не ходит. (Уходит, и Матрена за ней.)

Явление седьмое

Бальзаминов и Чебаков.

Чебаков. Послушайте, это сваха, должно быть?

Бальзаминов. Так точно-с. Конечно, невежество…

Чебаков. Так вот что, Бальзаминов: нельзя иначе, надо непременно башмачником. А то как же вы к ним в дом войдете? А вы наденьте сертук похуже, да фуражку, вот хоть эту, которая у вас в руках, волосы растреплите, запачкайте лицо чем-нибудь и ступайте. Позвоните у ворот, вам отопрут, вы и скажите, что, мол, башмачник, барышням мерку снимать. Там уж знают, вас сейчас и проведут к барышням.

Бальзаминов. А потом что же-с?

Чебаков. Послушайте, Бальзаминов! Вы чудак. Как же вы спрашиваете, что делать! Вы влюблены или нет?

Бальзаминов. Влюблен-с.

Чебаков. Так ведь надо же вам объясниться. И кстати письмо отдадите. Моей отдайте вот это письмо (отдает письмо), а своей откройтесь в любви, скажите, что хотите ее увезти, станьте на колени. Да вы, послушайте, не перемешайте: моя старшая, а ваша младшая; моя Анфиса, а ваша Раиса.

Бальзаминов. Помилуйте! Как можно! А вы, Лукьян Лукьяиыч, уж открылись-с?

Чебаков. Давно уж…

Бальзаминов. Мы их, Лукьян Лукьяныч, скоро увезем-с?

Чебаков. Как будут согласны, так и увезем.

Бальзаминов. Моя будет согласна-с, потому что она на меня так смотрит, когда мы мимо проходим, что даже уму непостижимо-с.

Чебаков. Послушайте, ну вот и прекрасно.

Бальзаминов. Только, Лукьян Лукьяныч, как бы нам не ошибиться насчет…

Чебаков. Насчет денег? Нет, господин Бальзаминов, я в этом никогда не ошибаюсь.

Бальзаминов. То вы, а то я-с.

Чебаков. Они сестры, у них поровну капитал от отца. Братья оттого не отдают их замуж, что денег жаль.

Бальзаминов. Ну, так я сейчас-с, только сертук надену-с. (Уходит.)

Явление восьмое

Чебаков (один). Экой дурачина! Вот олух-то! Воображает, что в него влюбятся. А впрочем, если смотреть на жизнь с философской точки зрения, так и такие люди полезны. Кого нынче заставишь башмачником одеться! А эта штука мне может стоить полтораста тысяч. Из-за этого куша я здесь другой год живу, нарочно поблизости квартиру нанял. Только, черт их возьми, живут очень крепко! Не то что видеться, а и письмо-то передать больших трудов и издержек стоит. Если мне этот дурак поможет ее увезти, я его, голубчика, в поминанье запишу.

Входит Бальзаминов в сюртуке.

Явление девятое

Чебаков и Бальзаминов.

Чебаков. Послушайте, вы настоящий сапожник.

Бальзаминов. Башмачник-с.

Чебаков. Только послушайте, ну, как ваше начальство узнает, что вы башмачным мастерством занимаетесь?

Бальзаминов. Да, нехорошо-с, да и от товарищей тоже-с…

Чебаков. Нет, я шучу. Помилуйте, кто же это узнает! Послушайте, я вам даже завидую. Вы будете разговаривать с любимой женщиной, а я должен страдать в одиночестве.

Бальзаминов. Да-с. А уж как я рад-с, я хоть плясать-с готов-с.

Чебаков. Именно на вашем месте плясать надобно. Послушайте, Бальзаминов, а ну как вас там высекут?

Бальзаминов. Что же это, Лукьян Лукьяныч! Я не пойду-с! Как же вы сами посылаете, а потом говорите, что высекут? На что же это похоже-с.

Чебаков. Как вы, Бальзаминов, шуток не понимаете!

Бальзаминов. Хорошо, как шутки, а ежели в самом деле-с?

Чебаков. Уж будьте покойны! Я бы вас не послал.

Бальзаминов. Покоен-то я покоен, а все-таки…

Чебаков. Послушайте, ну полноте! Пойдемте! Я за вами буду сзади следить.

Бальзаминов. Пойдемте-с. (Подходит к двери.) Матрена! Скажи маменьке, что я ушел.

Матрена (за дверью). Сама увидит.

Уходят.

Картина вторая

Лица

Домна Евстигневна Белотелова, вдова лет тридцати шести, очень полная женщина, приятного лица, говорит лениво, с расстановкой.

Анфиса Панфиловна и Раиса Ппанфиловна Пеженовы, девицы лет под тридцать, ни хороши ни дурны, ни худы ни толсты; одеты в простых ситцевых блузах, но в огромной величины кринолинах.

Химка (Афимка), горничная девочка Пеженовых.

Бальзаминов.

Красавина.

Сцена представляет два сада, разделенные посередине забором: направо от зрителей сад Пеженовых, а налево – Белотеловой; в садах скамейки, столики и проч.; в саду Белотеловой налево две ступеньки и дверь в беседку; у забора с обеих сторон кусты.

Явление первое

В саду на левой стороне. Белотелова и Красавина сидят на лавочке.

Белотелова. Вот мы тут посидим, потом пойдем в беседку, там закусим, посидим. Там закуска приготовлена. Да потом опять сюда придем посидим.

Красавина. Еще бы! Своя воля, что хотим, то и творим.

Белотелова. Что ж ты мне жениха, скоро?

Красавина. Скоро, красавица моя, скоро. Нельзя же вдруг! Ведь женихов у меня много, да всё не тот сорт. Для тебя я уж особенно займусь, хорошего тебе сыщу.

Белотелова. Сыщи хорошего.

Красавина. Уж ты будь покойна, это наших рук дело. Есть у меня один на примете, а рекомендовать боюсь.

Белотелова. А что же?

Красавина. Он бы и ничего, да дурашен, бог с ним.

Белотелова. Очень дурашен?

Красавина. Да таки порядочно. Да ты об этом деле не печалься; без мужа не останешься.

Белотелова. Ну хорошо.

Красавина. Веришь ты, я для тебя всей душой! Коли есть женихи на дне моря, я и со дна моря для твоего удовольствия достану. Да уж и ты меня не обидь.

Белотелова. Я не обижу, я добрая.

Красавина. Кто ж этого не знает! Весь свет знает. А это я к тому говорю, красавица ты моя писаная, что от кого же нам и жить-то, бедным сиротам, как не от вас, богатых людей? Вам жить да нежиться, а нам для вас служить. Ты сиди только да придумывай, а я уж для тебя все, окромя разве птичьего молока.

Белотелова. Ничего не придумаешь.

Красавина. Лень тебе, красавица моя, а то как бы не придумать. Я бы на твоем месте, да с твоими деньгами, такое веселье завела, таких чудес бы натворила, что ни об чем бы, кроме меня, и не разговаривали.

Белотелова. А что ж бы ты сделала?

Красавина. Да вот тебе первое. Коли не хочешь ты никуда ездить, так у себя дома сделай: позови баб побольше, вели приготовить отличный обед, чтобы вина побольше разного, хорошего; позови музыку полковую: мы будем пить, а она чтоб играла. Потом все в сад, а музыка чтоб впереди, да так по всем дорожкам маршем; потом опять домой да песни, а там опять маршем. Да так чтобы три дня кряду, а начинать с утра. А вороты вели запереть, чтобы не ушел никто. Вот тебе и будет весело.

Белотелова. Весело, только хлопот много.

Красавина. А ты мне прикажи, я все хлопоты на себя возьму. Я орел на эти дела.

Белотелова. Ну хорошо, как-нибудь сделаем.

Красавина. Да скорей бы! Хорошего дела никогда откладывать не должно!

Белотелова. Не пойти ли нам в беседку?

Красавина. Погоди! Посидим здесь; хорошо на воздухе-то. Поговорим об чем-нибудь для времяпровождения.

Белотелова. Я уж не знаю, об чем говорить. Нет ли по Москве разговору какого?

Красавина. Мало ли разговору, да всему верить-то нельзя. Иногда колокол льют, так нарочно пустую молву пускают, чтоб звончее был.

Белотелова. Войны не слыхать ли?

Красавина. Войны не слыхать. Тихо везде; по всей земле замирение вышло. Земля трясется местами, об этом слух есть; местах в трех трясение было.

Белотелова. Нехорошо.

Красавина. Что хорошего! Сама знаешь, писано есть об этом. Да вот еще, для всякой осторожности, надобно тебе сказать: шайка разбойников объявилась.

Белотелова. Откуда ж они?

Красавина. Из диких лесов, говорят. Днем под Каменным мостом живут, а ночью ходят по Москве, железные когти у них надеты на руки и все на ходулях; по семи аршин ходули, а атаман в турецком платье.

Белотелова. Зачем на ходулях?

Красавина. Для скорости, ну и для страху.

Белотелова. Пойдем в беседку, посидим, закусим!

Красавина. Пойдем! Какой у тебя аппетит, дай тебе бог здоровья, меня ижно завидки берут. Уж чего лучше на свете, коли аппетит хорош! Значит, весь человек здоров и душой покоен.

Уходят.

Явление второе

На правой стороне. Выходят Анфиса Панфиловна и Раиса Панфиловна.

Раиса. Тоска, Анфиса.

Анфиса. Тоска.

Раиса. Ой, батюшки, как скучно!

Молчание.

Анфиса. И нейдет и не шлет никого!

Раиса. Да кого же прислать! Ты знаешь, к нам ходу нет.

Анфиса. Он в прошлом письме писал, что придумает что-нибудь. Не послать ли Химку в лавочку: не дожидается ли он там с письмом?

Раиса. За Химкой-то уж подсматривать стали. Бабушка все ворчит на нее, должно быть, что-нибудь заметила; да старуха нянька все братцам пересказывает. Выходи, Анфиса, поскорей замуж, и я бы к тебе переехала жить: тогда своя воля; а то ведь это тоска.

Анфиса. Еще какая тоска-то! А за кого я пойду? Я лучше умру, а уж не пойду за тех женихов, что братцы сватают. Невежество-то мне и дома надоело. А мы сами немножко виноваты: тогда, как тятенька умер, уж мы много себе вольности дали.

Раиса. Вот золотое-то было времечко! Есть чем вспомнить!

Анфиса. Вот братцы-то нас и присадили. Такая тоска в этом положении.

Раиса. Хоть волком вой! Ах, тоска, Анфиса! Ах, тоска!

Анфиса. Я думала-думала, да придумала одну штуку.

Раиса. Что же ты придумала?

Анфиса (оглядываясь). Бежать с Лукьян Лукьянычем.

Раиса. Что ты, сестрица! Как это можно!

Анфиса. А что ж такое! Жалко, что ль, мне кого здесь? Взяла да и ушла. Конечно, пока мы здесь живем, так братья над нами власть имеют; а как из ворот, так и кончено. И деньги свои потребую, какие мне следовают.

Раиса. Это, я думаю, страшно, сестрица, когда увозят.

Анфиса. Ничего, Раиса, не страшно. Ведь уж меня увозили, ты помнишь?

Раиса. Помню. Только ты тогда скоро воротилась.

Анфиса. Ну, что старое вспоминать! Вот я теперь и жду от Лукьяна Лукьяныча письма об этом об самом. Только как он его передаст?

Раиса. Уж как-нибудь придумает.

Анфиса. Тогда тебя к себе жить возьму.

Раиса. Вот мы, Анфиса, заживем-то! По всем гуляньям, по всем дачам будем ездить. Я себе тоже военного выберу.

Анфиса. А что же этот, твой-то?

Раиса. Белобрысый-то? Ну, что за крайность! Кабы ничего лучше в предмете не было, так уж так бы и быть – от скуки.

Анфиса. Разве он тебе не нравится?

Раиса. Он мне что-то, Анфиса, гнусненек кажется.

Анфиса. Зачем же ты с ним кокетничаешь?

Раиса. От тоски. Все-таки развлечение. Ах, тоска! Ах, тоска!

Анфиса. А он, пожалуй, подумает, что ты в него влюблена.

Раиса. Пускай его думает, убытку-то мне немного.

Анфиса. Знаешь, Раиса, что я тебе говорила-то, что бежать-то с Лукьян Лукьянычем? Ведь это, может быть, очень скоро будет. Я уж, что нужно на первый раз, приготовила; хоть сейчас собраться, да и была такова.

Раиса. Вот я посмотрю, как ты убежишь, да и я, может, то же сделаю. Не умирать же тут с тоски в самом деле!

Химка вбегает, дрожа от страха и запыхавшись.

Явление третье

Анфиса, Раиса и Химка.

Анфиса. Что ты, Химка?

Химка. Пришел… пришел…

Анфиса. Кто пришел?

Химка. Башмачник пришел, башмачник пришел.

Анфиса. Какой башмачник?

Химка. Не знаю какой, не знаю. Батюшки, страсти! Говорит, знакомые послали, барышням мерку снимать, мерку снимать.

Раиса. Это от Лукьян Лукьяныча, должно быть?

Анфиса. Непременно. Кто ж его пустил?

Химка. Я пустила; все спят, я пустила. Ах, страсти!

Анфиса. Где же он?

Химка. У садовой калитки дожидается. Он у калитки…

Анфиса. Веди его сюда скорей, да смотри, чтоб не увидали.

Химка. Сейчас, сейчас! Батюшки! сейчас! (Убегает.)

Раиса. Ишь ты какой придумщик! Башмачника прислал.

Анфиса. Благородного человека сейчас видно: у него все и поступки благородные. Ну кто придумает башмачника прислать, кроме благородного человека? Никто на свете.

Раиса. Мы этого башмачника на весь дом шить башмаки заставим, он нам и будет письма переносить.

Входят Бальзаминов и Химка.

Явление четвертое

Анфиса, Раиса, Бальзаминов и Химка.

Анфиса (тихо). Да ведь это твой белобрысый.

Раиса. Вот суприз!

Анфиса. Беги, Химка, постереги у калитки: коли в доме проснутся, так ты дай знак какой-нибудь.

Химка. Сейчас! Сейчас! Вот страсти-то! (Убегает.)

Анфиса. Однако как вы смелы!

Бальзаминов. Любовь все преодолевает-с.

Анфиса. Лукьяна Лукьяныча давно ли видели?

Бальзаминов. Даже только сейчас-с. Я от них к вам письмо имею.

Анфиса. Так давайте!

Бальзаминов (подает письмо). Извольте-с, Они ответ просили-с.

Анфиса отходит, распечатывает и читает.

Раиса. Вас зовут Михайло Дмитрич?

Бальзаминов. Точно так-с. Это я собственно для вас-с.

Раиса. Что для меня?

Бальзаминов. В таком виде-с.

Раиса. Покорно вас благодарю.

Анфиса. Раиса, поди сюда! Вы, господин Бальзаминов, извините, нам нужно поговорить. Вы посидите на лавочке, подождите.

Раиса подходит к Анфисе.

Бальзаминов (садится на лавочку у забора). Оченно хорошо-с.

Анфиса (читает). «У меня все готово. Докажите, что вы меня любите не на словах только, а на самом деле. Доказательств моей любви вы видели много. Для вас я бросил свет, бросил знакомство, оставил все удовольствия и развлечения и живу более года в этой дикой стороне, в которой могут жить только медведи да Бальзаминовы…»

Раиса. Ах, это правда.

Анфиса. Правда! (Читает.) «Кажется, этого довольно. Больше я ждать не могу. Из любви к вам я решаюсь избавить вас от неволи; теперь все зависит от вас. Если хотите, чтоб мы оба были счастливы, сегодня, когда стемнеет и ваши улягутся спать, что произойдет, вероятно, не позже девятого часа, выходите в сад. В переулке, сзади вашего сада, я буду ожидать вас с коляской. Забор вашего сада, который выходит в переулок, в одном месте плох…»

Раиса. Да, братец давно говорил об этом. На этой неделе хотят починить.

Анфиса (читает). «Мы разберем несколько досок, и вы будете на свободе. Мы с вами поедем верст за пятнадцать, где меня ждут мои приятели и уже все готово, даже и музыка…»

Раиса. И музыка! Ах, как это весело! А здесь-то какая тоска!

Анфиса. Ах, Раиса! Вот что значит благородный человек! Увозит девушку, все устроил отличным манером и потом даже с музыкой! Кто, кроме благородного человека, это сделает? Никто решительно.

Раиса. Что же, Анфиса, ты поедешь?

Анфиса. Еще бы после этого да я не поехала! Это даже было бы неучтиво с моей стороны. (Читает.) «Впрочем, может быть, вам ваша жизнь нравится и вся ваша любовь заключается в том, чтобы писать письма и заставлять обожателей во всякую погоду ходить по пятнадцати раз мимо ваших окон? В таком случае извините, что я предложил вам бежать со мной…»

Раиса. Отчего же он об нас так низко думает?

Анфиса. Я ему докажу, что я совсем не таких понятий об жизни. (Читает.) «Конечно, очень похвально слушаться братцев, бабушек и тетушек…»

Раиса. Анфиса, это он в насмешку!

Анфиса. Разумеется. (Читает.) «Но зачем же губить свою молодость и отказывать себе в удовольствиях? С нетерпением жду вашего ответа. Если вы сегодня не решитесь, я завтра уезжаю на Кавказ. Целую ваши ручки. Весь ваш…»

Раиса (заглядывая в письмо). А это что?

Анфиса. А это Люди, Червь, значит: Лукьян Чебаков. Ну, Раиса, я пойду напишу ему ответ, а ты тут посиди с Бальзаминовым. Ты мне после скажи, что он тебе будет говорить.

Раиса. А как же Бальзаминов выдет отсюда? Ведь его никто не видал, как он вошел!

Анфиса. Вот еще беда-то!

Раиса. Знаешь что, Анфиса: я его как-нибудь спроважу через забор.

Анфиса. Ну хорошо. Ответ я с Химкой пришлю. Прощайте, господин Бальзаминов! (Уходит.)

Раиса (Бальзаминову). Я сейчас к вам приду. (Провожает Анфису.)

Бальзаминов. Ведь вот теперь надо в любви открываться, а я ничего не придумал, никаких слов не прибрал. Эка голова! Что ты будешь делать! Будь тут столб или дерево покрепче, так бы взял да и разбил ее вдребезги. Сваха-то давеча правду говорила, что я дурак. Что ж в самом деле? не стоять же столбом! На счастье буду говорить, что в голову придет: может быть, и хорошо выйдет. Вот каковы приятели! Сколько раз просил, чтобы показали, как в любви объясняться – ни один не показал. Всё из зависти, всякий для себя бережет.

Раиса возвращается.

Вот идет! Вот, что мы будем делать?

Явление пятое

Бальзаминов и Раиса.

Раиса. Извините, что мы вас заставили дожидаться!

Бальзаминов. Ничего-с! Очень приятно-с!

Молчание.

Они куда же пошли-с?

Раиса. Она пошла ответ писать.

Бальзаминов. Они скоро-с?

Раиса. Нет, она очень долго пишет. Мы скоро не умеем; для этого привычка нужна, а мы, кроме писем, ничего не пишем.

Бальзаминов. Я теперича все скучаю-с.

Раиса. И мы тоже скучаем. Такая тоска, вы не поверите!

Бальзаминов. Да вы, может быть, не оттого-с.

Раиса. Оттого, что всё сидим взаперти, не видим никаких развлечений.

Бальзаминов. А я от другого-с.

Раиса. Отчего же вы?

Бальзаминов. Я даже по ночам не сплю-с.

Раиса. Может быть, днем спите?

Бальзаминов. Нет, совсем не оттого-с.

Раиса. А отчего же?

Бальзаминов. От чувств-с.

Раиса. От каких же это чувств?

Бальзаминов. Я так чувствую себя, что я самый несчастный человек в жизни.

Раиса. Довольно странно это слышать от вас. Мужчины вообще счастливей женщин.

Бальзаминов. Но не все-с.

Раиса. У женщины несчастие заключается оттого, что она завсегда подо что-нибудь подвластна.

Бальзаминов. А у мужчины несчастие заключается от любви-с.

Раиса. Значит, надобно так полагать, что вы влюблены?

Бальзаминов. Так точно-с.

Раиса. Кто же эта женщина, которая могла вас прельстить собою?

Бальзаминов. Я не смею вам этого открыть-с.

Раиса. Отчего же?

Бальзаминов. Вам, может быть, будет противно меня слушать-с.

Раиса. Нисколько не противно: даже совсем напротив.

Бальзаминов. В таком случае-с позвольте вам выразить, что эта женщина – вы самые-с и есть-с.

Раиса. Ах, скажите! Я этого никак не ожидала.

Бальзаминов. Могу я сколько-нибудь надежду иметь-с или нет-с?

Раиса. Я еще ничего не слыхала от вас.

Бальзаминов. Для моей любви нет слов-с. Я бы и желал выразить-с, но никак не могу-с.

Раиса. Говорите хотя то, что можете сказать!

Бальзаминов. Одно только я могу сказать-с, что сам себе тиран.

Раиса. Какое же в этом тиранство?

Бальзаминов. Самое жестокое тиранство-с. Ежели человек влюблен-с, и даже не спит ночи, и не знает слов-с…

Раиса. Вы давно в меня влюблены?

Бальзаминов. В четверг после обеда, на прошлой неделе.

Раиса. Так это недавно! Лукьян Лукьяныч любит Анфису полтора года.

Бальзаминов. И я могу-с… даже больше.

Раиса. Ну, это еще неизвестно. Может быть, вы непостоянный кавалер?

Бальзаминов. Я считаю это в мужчинах за низкость-с.

Раиса. Коли вы влюблены, отчего же вы мне письма не написали? Влюбленные всегда пишут письма.

Бальзаминов. Я не смел-с. А ежели вы так снисходительны, то я первым долгом почту написать вам даже нынче. А вы мне напишете на ответ-с?

Раиса. Отчего же не написать.

Бальзаминов. А ежели бежать-с, вы согласны будете?

Раиса. Уж это очень скоро.

Бальзаминов (становится на колени). Сделайте такое одолжение-с! Лукьян Лукьяныч тоже хотят увезти вашу сестрицу, так уж и я-с, чтобы вместе-с…

Раиса. Ну хорошо, я подумаю. Встаньте! Ну, увидит кто-нибудь? Вон Химка бежит.

Бальзаминов встает. Вбегает Химка.

Химка (подает Бальзаминову письмо). Вот письмо, вот письмо! Батюшки, страсти! Проснулись, все проснулись! (Убегает.)

Раиса. Ах, как же быть! Куда же мне вас деть? Через двор теперь нельзя.

Бальзаминов (оглядывается по сторонам и подпрыгивает). Что же я-с? Как же я-с? А-я-яй! А-я-яй!

Раиса. Разве через забор? Вы умеете?

Бальзаминов. Раз, два, три-с… раз, два, три – и там-с.

Раиса. Так ступайте скорей!

Бальзаминов. Сейчас-с! (Бежит за куст и лезет на забор налево.)

Раиса. Не туда, не туда! Это в чужой сад.

Бальзаминов не слушает.

Явление шестое

На левой стороне. Белотелова и Красавина выходят из беседки и останавливаются на ступенях.

Белотелова. Ты говоришь, что разбойники на ходулях ходят? Может быть, это колокол льют.

Красавина. Уж это так точно, поверь моему слову! Вот видишь – забор. Так выше этого забора у них ходули.

Бальзаминов показывается на заборе.

Белотелова. Ах! Вот они. (Убегает в беседку.)

Сваха от испуга садится на ступеньке.

Бальзаминов (спрыгнув с забора). А-я-яй! Ой-ой-ой!

Раиса (за забором). Что с вами?

Бальзаминов. В крапиву-с.

Раиса. Ну, прощайте! (Уходит.)

Явление седьмое

Красавина и Бальзаминов.

Красавина. Ах ты, батюшки мои, как перепугал, окаянный! Все сердце оторвалось. Чтоб тебе пусто было!

Бальзаминов выходит из-за куста.

Ишь тебя где луканька-то носит!

Бальзаминов. Где же это я? Вот и ты здесь!

Красавина. Я-то здесь; ты-то как попал?

Бальзаминов. Я оттуда…

Красавина. Видно, хорошо приняли, да, может, и угостили чем-нибудь? Шенпанским, что ли, чем ворота запирают? Аль собаками травили?

Бальзаминов. Ты меня выведи как-нибудь отсюда.

Красавина. Тебя-то? Скажи ты мне, варвар, что ты с нами сделал? Мы дамы тучные, долго ли до греха! Оборвется сердце – и конец. Нет, мы тебе руки свяжем да в часть теперича.

Бальзаминов. Да за что же?

Красавина. А за то, что не лазий по заборам! Разве показано по заборам: ворам дорогу указывать? Ты у меня как хозяйку-то испугал, а? Как? Так что теперь неизвестно, жива ли она там в беседке-то! Вот что, друг ты мой!

Бальзаминов. Что же это такое? Боже мой! Несчастный я человек!

Красавина. Ты полно сиротой-то прикидываться! Ты скажи, как тебя счесть? За вора?

Бальзаминов. Да какой же я вор?

Красавина. А за что за другое, так тебе же хуже будет. Она честным манером вдовеет пятый год, теперь замуж идти хочет, и вдруг через тебя такая мараль пойдет. Она по всем правам на тебя прошение за свое бесчестье подаст. Что тебе за это будет? Знаешь ли ты? А уж ты лучше, для облегчения себя, скажи, что воровать пришел. Я тебе по дружбе советую.

Бальзаминов. Ах, боже мой! Да как же это, страм какой! Акулина Гавриловна, сделай милость, выпусти как-нибудь!

Красавина. Теперь «сделай милостью», а давеча так из дому гнать! Ты теперь весь в моей власти, понимаешь ты это? Что хочу, то с тобой и сделаю. Захочу – прощу, захочу – под уголовную подведу. Засудят тебя и зашлют, куда Макар телят не гонял.

Бальзаминов. Долго ль меня напугать? я человек робкий. Уж я тебе все, что ты хочешь, только ты не пугай меня.

Красавина (встает). Ну вот что: две тысячи целковых.

Бальзаминов. Где же я возьму?

Красавина. Уж это не твое дело. Будут. Только уж ты из-под моей власти ни на шаг. Что прикажу, то и делай! Как только хозяйка выдет, говори, что влюблен. (Показывая на забор.) Там тебе нечего взять, я ведь знаю; а здесь дело-то скорей выгорит, да и денег-то впятеро против тех.

Бальзаминов. Что же это такое? Я умру. В один день столько перемен со мной! Это с ума сойдешь! Я тебя золотом осыплю.

Красавина. Завтра приду к тебе, условие напишем; а теперь говори одно, что влюблен. (Заглядывает в беседку.) Домна Евстигневна! выходи, ничего!

Белотелова выходит.

Явление восьмое

Бальзаминов, Красавина и Белотелова.

Белотелова. Как я испугалась, думала, умру.

Красавина. Ты б выпила чего-нибудь покрепче! От испугу это хорошо.

Белотелова. Я выпила.

Красавина. Ну и ничего, и пройдет. Ты не бойся, это знакомый, он по ошибке. (Берет Балъзаминова за руку и хочет подвести к Белотеловой.)

Бальзаминов (тихо). Уж оченно они полны.

Красавина. Ты еще разговаривать стал! (Подводит.) Вот тебе Михайло Дмитрич Бальзаминов. (Балъзаминову.) Целуй ручку!

Бальзаминов целует.

Белотелова. Зачем же вы?

Бальзаминов. Влюблен-с.

Красавина. Ну да, влюблен. Так точно. Это он верно говорит. Вот и потолкуйте, а я по саду погуляю. (Уходит за кусты.)

Белотелова. Лучше сядем.

Садятся на скамейку.

Как же это вы?

Бальзаминов. Через забор-с.

Белотелова. Отчего через забор?

Бальзаминов. От любви-с. Вы не сердитесь на меня-с?

Белотелова. Нет, я никогда не сержусь. Я добрая. Вы что делаете?

Бальзаминов. Я? ничего-с.

Белотелова. И я тоже ничего. Скучно одной-то ничего не делать, а вместе веселее.

Бальзаминов. Как же можно-с, гораздо веселее!

Белотелова (кладет руку на плечо Бальзаминову). Вы хотите вместе?

Бальзаминов. Даже за счастие почту-с.

Белотелова. Я очень добрая, я всему верю; так уж вы меня не обманите.

Бальзаминов. Как же это можно-с! Я за низкость считаю обманывать.

Белотелова. Ну хорошо! Вы меня любите, и я вас буду…

Бальзаминов. Покорнейше благодарю-с. Пожалуйте ручку поцеловать!

Белотелова. Нате! (Дает руку.) А то подвиньтесь поближе: я вас так… (Бальзаминов подвигается, она его целует.)

Сваха выходит из-за кустов.

Красавина. Ну вот и прекрасно! Значит, делу конец!

Белотелова (встает). Пойдемте в беседку.

Бальзаминов (Красавиной). Мне бы домой-с.

Красавина. Мы лучше его отпустим. Ты ступай! Поцелуй ручку и ступай! Так прямо, из калитки в ворота, никто тебя не тронет.

Бальзаминов (целует руку у Белотеловой). Прощайте-с.

Белотелова. До свидания.

Красавина. До завтра, до завтра.

Бальзаминов уходит.

А мы вот с тобой потолкуем. Ну, как тебе?

Белотелова. Он мне понравился. Ты мне его!

Красавина. Ну, его так его. Все это в наших руках. Вот у нас теперь и пированье пойдет, дым коромыслом. А там и вовсе свадьба.

Белотелова. Свадьба долго; а он чтоб и прежде каждый день… ко мне…

Красавина. Стоит об этом толковать. Что ж ему делать-то! Так же бегает. А уж теперь пущай тут с утра до ночи.

Белотелова (смеется). Вот мне теперь гораздо веселей.

Красавина (смеется). Ах ты, красавица моя писаная! Ишь ты, развеселилась! Вот я тебя чем утешила. Еще ты погоди, какое у нас веселье будет!

Смеются обе.

Пойдем в беседку, я тебя проздравлю как следует.

Уходят.

Картина третья

Лица

Бальзаминова.

Бальзаминов.

Чебаков.

Красавина.

Матрена.

Комната у Бальзаминовых та же, что и в первой картине.

Явление первое

Бальзаминова (одна). Ах, как я долго проспала! Уж смеркается. В голове так тяжело, и сны всё такие снились страшные. Все Мишу во сне видела. Уж разумеется, о чем думаешь, то и во сне видишь. Где-то он теперь? А что-нибудь либо делается с ним, либо сделается необыкновенное. Сна-то никак не распутаю; уж очень много видела-то я. Чего-чего не было! Я отроду таких снов не видала. Вот кабы умного человека найти, сейчас бы и посоветовалась, а одной не разобрать. Вот разве как вдвоем с Матреной не разберем ли. Ум хорошо, говорят, а два лучше. Простая она женщина-то, необразованная совсем; пожалуй что в снах-то понятия-то большого не имеет. Ведь простой человек спит крепко, а если что и видит, так ему все равно, у него на это понятия нет. Матрена!

Входит Матрена.

Явление второе

Бальзаминова и Матрена.

Бальзаминова. Ты, Матрена, умеешь сны разбирать?

Матрена. Да что их разбирать-то! Мало ли что снится!

Бальзаминова. Конечно, не всякий сон к чему-нибудь; бывают сны и пустые, так, к погоде. А вот ты заметь, коли чему быть, так непременно прежде сон увидишь.

Матрена. Да чему быть-то! Быть-то нечему!

Бальзаминова. Разные перевороты могут быть с человеком: один из богатства в бедность приходит, а другой из бедности в богатство.

Матрена. Не видать что-то этих переворотов-то: богатый богатым так и живет, а бедный, как ни переворачивай его, все бедный.

Бальзаминова. Как ты глупо рассуждаешь! Разве не бывает, что на дороге находят значительные суммы? Ну вот Миша жениться может на богатой: вот богат и будет.

Матрена. Оно точно, что говорить! Чем черт не шутит! Только уж на редкость это дело будет, как наш да на богатой женится!

Бальзаминова. Разумеется, на редкость. А все-таки может случиться; такие ли еще дела бывают.

Матрена. Что говорить! Всяко случается. На грех-то, говорят, и из палки выстрелишь.

Бальзаминова. Ну вот видишь ли! Значит, что ж мудреного, что Миша женится на богатой? Вот в этаком-то случае сон-то и много значит, когда ждешь-то чего-нибудь. Такой уж я, Матрена, сон видела, такой странный, что и не знаю, чему приписать! Вижу: будто я на гулянье, что ли, только народу, народу видимо-невидимо.

Матрена. Это к снегу, говорят.

Бальзаминова. К какому же снегу! Что ты, в уме ли! В августе-то месяце!

Матрена. Ну, так к дождю.

Бальзаминова. Да и не к дождю.

Матрена. Ну, а коли не к дождю, уж я больше не умею сказать, к чему это.

Бальзаминова. Не умеешь, так и молчи, а то ты только перебиваешь. Я уж и так половину перезабыла; уж очень много со мной во сне приключениев-то было. Только тут ли, после ли, вдруг я вижу корабль. Или нет, корабль после.

Матрена. Уплывет что-нибудь.

Бальзаминова. Погоди! Сначала я вижу мост, и на мосту сидят всё бабы с грибами и с ягодами…

Матрена. Мост – это с квартиры съезжать на другую.

Бальзаминова. Постой, не перебивай ты меня! Только за мостом – вот чудеса-то! – будто Китай. И Китай этот не земля, не город, а будто дом такой хороший, и написано на нем: «Китай». Только из этого Китая выходят не китайцы и не китайки, а выходит Миша и говорит: «Маменька, подите сюда, в Китай!» Вот будто я сбираюсь к нему идти, а народ сзади меня кричит: «Не ходи к нему, он обманывает: Китай не там, Китай на нашей стороне». Я обернулась назад, вижу, что Китай на нашей стороне, точно такой же, да еще не один. А Миша будто такой веселый, пляшет и поет: «Я поеду во Китай-город гулять!»

Матрена. Ну уж это, вот режь ты меня сейчас на части, ни за что не пойму, к чему приписать!

Бальзаминова. Где тут понять! Да это что! Много я еще чудес-то видела, и все-то Миша в глазах, все-то Миша.

Матрена. Все сокрушаешься об нем, об его малом разуме, вот и видишь.

Бальзаминова. То он пляшет, то догоняет кого-то, то за ним кто-то гонится. То пропадет куда-то, то вдруг явится.

Матрена. Да это и наяву все так же: то пропадет, то явится. Вот давеча пропал, а теперь, гляди, явится. Хоть бы его в суде за дело за какое присадили: поменьше бы слонялся, слоны-то продавал.

Бальзаминова. Какое уж ему дело давать, по его ли разуму?

Матрена. Да вот он, на помине-то легок.

Входит Бальзаминов.

Явление третье

Те же и Бальзаминов.

Бальзаминов (садится). Ну, маменька, кончено.

Бальзаминова. Значит, благополучно?

Бальзаминов. Еще как благополучно-то! Так, маменька, что я думаю, что не переживу от радости. Теперь, маменька, и дрожки беговые, и лошадь серая, и все… Ух, устал!

Бальзаминова. А какой я без тебя сон видела!

Бальзаминов. Что сон! Со мной наяву то было, что никому ни в жизнь не приснится. У своей был… и у той был, что сваха-то говорила, у Белотеловой, я фамилию на воротах прочел, как выходил оттуда; а туда через забор…

Матрена. Ишь ты, нелегкая-то тебя носит!

Бальзаминов. Молчи ты! Ты еще не знаешь, с кем ты теперь говоришь! Маменька, вот они, мечты-то мои! Ан вот правда выходит. Ух, дух не переведу!

Бальзаминова. Что, богато она живет?

Бальзаминов. Богато. Дом, лошади, сад, деньги, все…

Бальзаминова. Значит, правду сваха-то говорила, что денег счету нет?

Бальзаминов. Правду.

Бальзаминова. Ну что ж ты?

Бальзаминов. Женюсь.

Бальзаминова. На ком?

Бальзаминов. На обеих.

Матрена. Что ты татарин, что ли! Очувствуйся хоть малость!

Бальзаминова. Что это ты, Миша, право! Обрадуешься, так уж себя не помнишь! Говоришь такие слова, что ни на что не похоже.

Бальзаминов. Погодите, постойте! А то я помешаюсь в мыслях. Этакое счастье и вдруг, в один день…

Матрена. Не было ни гроша, да вдруг алтын!

Бальзаминов. Да замолчи ты! Я, маменька, себе человека найму, камердинера; а Матрену прочь… за грубость.

Матрена. И давно бы ты нанял. (Уходит.)

Бальзаминова. Ну, а эта, как ее, Пеженова, что ли? У нее сколько?

Бальзаминов. Полтораста тысяч.

Бальзаминова. У этой много поменьше, чем у той.

Бальзаминов. Зато эта, маменька, помоложе, а та постарше, ну, так у ней побольше.

Бальзаминова. И согласна она за тебя замуж идти, Пеженова-то?

Бальзаминов. Обе согласны. Только одна, чтоб увезти; а другая так дома. Не отдохну никак.

Бальзаминова. Ну как же ты?

Бальзаминов. Погодите, маменька, погодите! Вот он сад-то я нынче во сне-то видел! Я в двух садах был.

Бальзаминова. А я, Миша, Китай видела. Уж не знаю, к чему?

Бальзаминов. У Белотеловой лавка в Китай-городе, вот и весь ваш сон.

Бальзаминова. И то правда.

Бальзаминов (быстро встает). Что же это такое! Боже мой! Представьте, маменька…

Бальзаминова. Да ты посиди, отдохни.

Бальзаминов. Ах, маменька, не мешайте! Представьте, маменька, я, бедный молодой человек, хожу себе по улице, и вдруг что же? И вдруг теперь поеду в коляске! И знаете, что мне в голову пришло? Может быть, за Пеженовой сад отдадут в приданое: тогда можно будет забор-то разгородить, сады-то у них рядом, и сделать один сад. Разных беседок и аллей…

Бальзаминова. Да ты, никак, в самом деле на обеих хочешь жениться?

Бальзаминов. Вот вы меня, маменька, всегда останавливаете! Никогда не дадите помечтать. Что ж такое! я этим никому вреда не делаю. Коли нельзя жениться на обеих, я бы хоть помечтал по крайней мере, а вы меня расстроили.

Бальзаминова. Ну мечтай, бог с тобой!

Бальзаминов (задумывается. Молчание). Нет, маменька, сам чувствую, что начинает все путаться в голове, так даже страшно делается. Планов-то много, а обдумать не могу. Сейчас я думал об доме, ну и представился мне в уме дом, большой, каменный, и львы на воротах; только лев будто и разевает рот, каменный-то, да и залаял, а я об этом и думать не хотел, обо льве-то. Хочу его из головы-то выкинуть, никак нейдет. А отчего это? Оттого, что я не привык думать, как богатые люди думают; все думал так, как бедные думают; вот оно теперь богатство-то в голове и не помещается. А вот привыкну, так ничего.

Бальзаминова. Что мудреного, что не помещается! Этакая пропасть! Иной раз и о пустяках думаешь, да ум за разум заходит; а тут, с такими деньгами – просто беда!

Бальзаминов (задумавшись). Если башню выстроить, большую, чтобы всю Москву видно было! Можно будет там и голубей держать…

Бальзаминова. Оставь, Миша! Не думай, хуже будет!

Бальзаминов. Само думается, маменька. Правду говорят, маменька, что с состоянием-то много заботы бывает.

Бальзаминова. А ты давай-ка лучше поговорим об чем-нибудь другом! А то, сохрани господи, долго ли до греха, пожалуй совсем свихнешься.

Бальзаминов. Извольте, маменька! Другой бы сын, получивши такое богатство-то, с матерью и говорить не захотел; а я, маменька, с вами об чем угодно, я гордости не имею против вас. Нужды нет, что я богат, а я к вам с почтением. И пусть все это знают. С другими я разговаривать не стану, а с вами завсегда. Вот я какой! (Садится.)

Бальзаминова. Еще бы! А которая лучше лицом-то из них?

Бальзаминов. Мне, маменька, все богатые невесты красавицами кажутся; я уж тут лица никак не разберу.

Бальзаминова. Что же ты мне не расскажешь, как у вас дело-то было?

Бальзаминов. До того ли мне, маменька, помилуйте! Вот Красавина придет, расскажет. (Задумывается.) У меня теперь в голове, маменька, лошади, экипажи, а главное – одежда чтобы к лицу.

Бальзаминова. Брось, Миша, брось, не думай! Право, я боюсь, что ты с ума сойдешь. Да что же это мы в потемках-то сидим! Ишь как смерклось. Пойду велю огня зажечь.

Бальзаминов. Погодите, маменька! Не нужно огня, в потемках лучше.

Бальзаминова. Ну что хорошего впотьмах сидеть?

Бальзаминов. Впотьмах, маменька, мечтать лучше. Оно можно и при огне, только надобно зажмуриться, а в потемках можно и так, с открытыми глазами. Я теперь могу себя представить как угодно. И в зале могу себя представить в отличной, и в карете, и в саду; а принесите вы свечку, я сейчас увижу, что я в самой бедной комнате, мебель скверная, ну и все пропало. Да и на себя-то взгляну – совсем не тот, какой я в мечтах-то.

Бальзаминова. Какой же ты?

Бальзаминов. В мечтах я себя представляю, маменька, что я высокого роста, полный и брюнет.

Бальзаминова. Разумеется, лучше.

Бальзаминов. Вот смотрите, маменька; вот я вам буду сказывать, что мне представляется. Вот будто я сижу в зале у окошка, в бархатном халате; вдруг подходит жена…

Бальзаминова. Ну, а потом что ж?

Бальзаминов. «Поедем, говорит, душенька, на гулянье!»

Бальзаминова. Отчего ж не ехать, коли погода хорошая?

Бальзаминов. Отличная, маменька, погода. Я говорю: «Поди, душенька, одеваться, и я сейчас оденусь». – «Человек!» Приходит человек. «Одеваться, говорю, давай, и приготовь голубой плащ на бархатной подкладке!» Вот не нравится мне, маменька, у него улыбка-то какая противная. Как точно он смеется надо мной.

Бальзаминова. Уж с этим народом беда!

Бальзаминов. Вот и грубит. Ну, я этого прогоню, я себе другого возьму. (Что-то шепчет про себя.)

Бальзаминова. Что ж ты замолчал?

Бальзаминов. Это мы, маменька, с женой разговариваем и целуемся. Вот, маменька, садимся мы с женой в коляску, я взял с собой денег пятьдесят тысяч.

Бальзаминова. Зачем так много?

Бальзаминов. Как знать, может быть, понадобятся!

Бальзаминова. Ты бы лучше дома оставил.

Бальзаминов. Еще украдут, пожалуй. Вот едем мы дорогой, все нам кланяются. Приезжаем в Эрмитаж, и там все кланяются; я держу себя гордо. (В испуге вскакивает и ходит в волнении.) Вот гадость-то! Ведь деньги-то у меня, пятьдесят-то тысяч, которые я взял, пропали.

Бальзаминова. Как пропали?

Бальзаминов. Так и пропали. Должно быть, вытащил кто-нибудь.

Бальзаминова. А ты не бери с собой!

Бальзаминов. В самом деле не возьму. Все равно и дома украдут. Куда ж бы их деть? В саду спрятать, в беседке под диван? Найдут. Отдать кому-нибудь на сбережение, пока мы на гулянье-то ездим? Пожалуй, зажилит, не отдаст после. Нет, лучше об деньгах не думать, а то беспокойно очень; об чем ни задумаешь, всё они мешают. Так я без денег будто гуляю.

Бальзаминова. Гораздо покойнее.

Бальзаминов. Вот, маменька, выхожу я из саду, жандарм кричит: «Коляску Бальзаминову!»

Входит Чебаков.

А я будто, маменька, генерал…

Явление четвертое

Те же и Чебаков.

Чебаков. Послушайте, Бальзаминов, это вы-то генерал?

Бальзаминова. Ах, батюшка, извините! Мы и не видали, как вы вошли.

Бальзаминов. Ах, я и не знал, что вы здесь-с. Я так, по-домашнему, с маменькой-с… а то я при вас бы не стал таких глупостей говоритъ-с! Впрочем, что ж такое, в сумерках отчего ж и не заняться иногда, не помечтать-с?

Чебаков. Уж вы бы лучше об чем-нибудь другом, а не об генеральстве.

Бальзаминов. Нет, отчего же, в сумерках-с…

Чебаков. Да и в сумерках нельзя. Нет, вы бросьте это занятие!

Бальзаминова. Что же это мы в потемках-то сидим! Извините, батюшка! я сейчас пойду огня принесу.

Чебаков. Послушайте, не беспокойтесь, мы и так друг друга знаем.

Бальзаминова. Все-таки лучше, пристойнее. (Уходит.)

Явление пятое

Бальзаминов и Чебаков.

Чебаков. Послушайте, ваше превосходительство, нам надо будет отправиться.

Бальзаминов. Куда же-с?

Чебаков. Всё туда же, Нас там ждут.

Бальзаминов. Зачем же это они нас ждут-с? Ведь я вам письмо принес; а завтра можно опять-с.

Чебаков. Вот в письме-то и написано, чтоб мы приходили сегодня.

Бальзаминов. И я-с?

Чебаков. И вы.

Бальзаминов. Что же мы там делать будем-с?

Чебаков. Вам хочется знать? Ну уж этого я вам не скажу. Вот пойдемте, так сами увидите.

Бальзаминов. А я-то что ж буду делать-с? Ведь уж я теперь в любви объяснился; уж после этого что мне делать, я не знаю-с.

Чебаков. Я вас научу.

Бальзаминов. Вот вы давеча говорили – увезти, а я вас, Лукьяи Лукьяныч, и забыл спросить: куда же это их увозят-с?

Чебаков. Куда хотите.

Бальзаминов. А на чем же я увезу-с?

Чебаков. Послушайте, я вас этому всему научу, только пойдемте.

Бальзаминов. Я сейчас-с. (Берет фуражку.)

Входит Бальзаминова.

Явление шестое

Те же и Бальзаминова.

Бальзаминова. Куда же это ты, Миша?

Бальзаминов. К Пеженовым-с.

Бальзаминова. Разве уж ты решился?

Бальзаминов. Нет, маменька, как можно решиться! Да вот Лукьян Лукьяныч говорит, что надо идти.

Чебаков. Послушайте, разумеется, надо.

Бальзаминов. Вот видите, маменька! А решиться я не решился-с. Потому, извольте рассудить, маменька, дело-то какое выходит: ежели я решусь жениться на одной-с, ведь я другую должен упустить. На которой ни решись – все другую должен упустить. А ведь это какая жалость-то! Отказаться от невесты с таким состоянием! Да еще самому отказаться-то.

Чебаков. Послушайте, вы скоро?

Бальзаминов. Сейчас-с.

Бальзаминова. Так зачем же ты идешь?

Бальзаминов. Ну уж, маменька, что будет то будет, а мне от своего счастья бегать нельзя. Все сделано отлично, так чтоб теперь не испортить. Прощайте.

Уходят.

Явление седьмое

Бальзаминова и потом Матрена.

Бальзаминова. Такие мудреные дела делаются, что и не разберешь ничего! Теперь одно только и нужно: хорошую ворожею найти. Так нужно, так нужно, что, кажется, готова последнее отдать, только бы поговорить с ней. Что без ворожеи сделаешь? И будешь ходить как впотьмах. Почем мы знаем с Мишей, которую теперь невесту выбрать? Почем мы знаем, где Мишу счастье ожидает в будущем? С одной может быть счастье, а с другой – несчастье; опять же и дом: иной счастлив, а другой нет; в одном всё ко двору, а в другом ничего не держится. А какой – нам неизвестно. Как же это так наобум решиться! Солидные-то люди, которые себе добра-то желают, за всякой малостью ездят к Ивану Яковличу, в сумасшедший дом, спрашиваться; а мы такое важное дело да без совета сделаем! Уж что не порядок, так не порядок. Нет ли тут поблизости хоть какой-нибудь дешевенькой? Она хоть и не так явственно скажет, как дорогая ворожея, а все-таки что-нибудь понять можно будет. Матрена!

Входит Матрена.

Нет ли у нас тут где недалеко ворожеи какой-нибудь?

Матрена. Какой ворожеи?

Бальзаминова. Гадалки какой-нибудь.

Матрена. Вам про что спрашивать-то?

Бальзаминова. Об жизни, об счастье, обо всем.

Матрена. Таких нет здесь.

Бальзаминова. А какие же есть?

Матрена. Вот тут есть одна: об пропаже гадает. Коли что пропадет у кого, так сказывает. Да и то по именам не называет, а больше всё обиняком. Спросят у нее: «Кто, мол, украл?» А она поворожит, да и скажет: «Думай, говорит, на черного или на рябого». Больше от нее и слов нет. Да и то, говорят, от старости, что ли, все врет больше.

Бальзаминова. Ну, мне такой не надо.

Матрена. А другой негде взять.

Бальзаминова. Вот какая у нас сторона! Уж самого необходимого, и то не скоро найдешь! На картах кто не гадает ли, не слыхала ль ты?

Матрена. Есть тут одна, гадает, да ее теперича увезли.

Бальзаминова. Куда увезли?

Матрена. Гадать увезли, далеко, верст за шестьдесят, говорят. Барыня какая-то нарочно за ней лошадей присылала. Лакей сказывал, который приезжал-то, что барыня эта расстроилась с барином.

Бальзаминова. С мужем?

Матрена. Нет, оно выходит, что не с мужем, а так у ней, посторонний. Так повезли гадать, когда помирятся. А больше тут никаких нет.

Бальзаминова. Ты не знаешь, а то, чай, как не быть. Такая ты незанимательная женщина: ни к чему у тебя любопытства нет.

Матрена. А на что мне? Мне ворожить не об чем: гор золотых я ниоткуда не ожидаю. И без ворожбы как-нибудь век-то проживу.

Бальзаминова. Загадаю сама, как умею. (Достает карты и гадает.) Вот что, Матрена: теперь, гляди, сваха зайдет, так поставь-ка закусочки какой-нибудь в шкап.

Матрена приносит закуску и уходит. Входит Бальзаминов.

Явление восьмое

Бальзаминова и Бальзаминов.

Бальзаминова. Что ты так скоро?

Бальзаминов (садится). Кончено, маменька! Таким дураком меня поставили, что легче бы, кажется, сквозь землю провалиться.

Бальзаминова. Да каким же это манером? Расскажи ты мне.

Бальзаминов. Очень просто. Приходим мы с Лукьян Лукьянычем к ихнему саду, гляжу – уж и коляска тут стоит. Только Лукьян Лукьяныч и говорит мне: «Ну, господин Бальзаминов, теперь наше дело к концу подходит». Так у меня мурашки по сердцу и пошли! «Давайте, говорит, теперь за работу, забор разбирать». Так я, маменька, старался, даже вспотел! Вот мы три доски сняли, а те уж тут дожидаются. Вот он старшую, Анфису, берет за руку: «Садитесь, говорит, в коляску». Потом, маменька, начинают все целоваться: то сестры промежду себя поцелуются, то он и ту поцелует, и другую. Что мне тут делать, маменька, сами посудите? Как будто мне и неловко, и точно как завидно, и словно что за сердце сосет… уж я не знаю, как вам сказать. Я сейчас в ревность.

Бальзаминова. Ты это нарочно?

Бальзаминов. Само собой, что нарочно. Надо же себя поддержать против них. Я, маменька, хотел показать Раисе-то, что я в нее влюблен. Я и говорю Лукьян Лукьянычу: «Какое вы имеете право целовать Раису Панфиловну?» Они как захохочут все. Я, маменька, не обращаю на это внимания и говорю Раисе Панфиловне: «Когда же, говорю, мы с вами бежать будем?» А она, маменька, вообразите, говорит мне: «С чего вы это выдумали?» А сама целуется с сестрой и плачет. Потом Лукьян Лукьяныч сели в коляску с Анфисой и уехали. А Раиса, маменька, прямехонько мне так и отпечатала: «Подите вы от меня прочь, вы мне надоели до смерти», – да, подобравши свой кринолин, бегом домой. Что ж мне делать? Я и воротился.

Бальзаминова. Это оттого, Миша, что ты все от меня скрываешь, никогда со мной не посоветуешься. Расскажи ты мне, как у вас это дело было с самого начала.

Бальзаминов. Порядок, маменька, обыкновенный. Узнал я, что в доме есть богатые невесты, и начал ходить мимо. Они смотрят да улыбаются, а я из себя влюбленного представляю. Только один раз мы встречаемся с Лукьян Лукьянычем (я еще его не знал тогда), он и говорит: «За кем вы здесь волочитесь?» Я говорю: «Я за старшей». А и сказал-то так, наобум. «Влюбитесь, говорит, в младшую, лучше будет». Что ж, маменька, разве мне не все равно?

Бальзаминова. Разумеется!

Бальзаминов. Я и влюбился в младшую. «Я, говорит, вам помогать буду, потом мы их вместе увезем». Я на него понадеялся, а вот что вышло! Вот, маменька, какое мое счастье-то!

Бальзаминова. Как же ты, Миша, не подумал, куда ты увезешь невесту и на чем? Ведь для этого деньги нужны.

Бальзаминов. Я, маменька, на Лукьян Лукьяныча надеялся.

Бальзаминова. Очень ему нужно путаться в чужие дела! Всякий сам о себе хлопочет.

Бальзаминов. А впрочем, маменька, коли правду сказать, я точно в тумане был; мне все казалось, что коли она меня полюбит и согласится бежать со мной, вдруг сама собой явится коляска; я ее привезу в дом к нам…

Бальзаминова. На эту квартиру-то?

Бальзаминов. Вы не поверите, маменька, как, бывало, начну думать, что увожу ее, так мне и представляется, что у нас дом свой, каменный, на Тверской.

Бальзаминова. Жаль мне тебя, Миша! Совсем еще ты дитя глупое.

Бальзаминов. Уж очень мне, маменька, разбогатеть-то хочется.

Бальзаминова. Ничего-то ты в жизни не сделаешь!

Бальзаминов. Отчего же, маменька?

Бальзаминова. Оттого что не умеешь ты ни за какое дело взяться. Все у тебя выходит не так, как у людей.

Бальзаминов. Нет, маменька, не оттого, что уменья нет, а оттого, что счастья нет мне ни в чем. Будь счастье, так все бы было, и коляска, и деньги. И с другой невестой то же будет: вот посмотрите. Придет сваха, да такую весточку скажет, что на ногах не устоишь.

Красавина входит.

Да вот она! Вот она!

Бальзаминов и Бальэаминова встают.

Явление девятое

Те же и Красавина.

Бальзаминова. Чем, матушка, обрадуете? Мы тут без вас завяли совсем.

Бальзаминов (Красавиной). Погоди, не говори! я зажмурюсь, все легче будет.

Красавина. Ох, далеко я ехала, насилу доехала. (Садится.)

Бальзаминова. Откуда ж это, матушка?

Красавина. Отсюда не видать.

Бальзаминов. Погодите, маменька, погодите!

Красавина. Ехала селами, городами, темными лесами, частыми кустами, быстрыми реками, крутыми берегами; горлышко пересохло, язык призамялся.

Бальзаминов. Хлопочите, маменька! Хлопочите скорей!

Бальзаминова достает из шкафа водку и закуску и ставит на стол.

Вот, пей, да и говори уж что-нибудь одно.

Бальзаминова (наливает рюмку). Кушайте на здоровье!

Красавина. Выпью, куда торопиться-то.

Бальзаминов. Ну, ну, поскорее! А то я умру сейчас, уж у меня под сердце начинает подступать.

Красавина. Ишь ты какой скорый! Куда нам торопиться-то! Над нами не каплет.

Бальзаминов. Что ж она не говорит! Маменька, что она не говорит? Батюшки, умираю! Чувствую, что умираю! (Садится.)

Красавина. Не умрешь! А и умрешь, так и опять встанешь. (Берет рюмку.) Ну, честь имею поздравить! (Пьет.)

Бальзаминова. С чем, матушка, с чем?

Красавина. Как с чем! А вот стрелец-то твой подстрелил лебедь белую.

Бальзаминова. Неужли, матушка, вправду? Слышишь, Миша?

Бальзаминов. Говорите что хотите, я умер,

Красавина. Много он маху давал, а теперь попал – под самое под правое крылышко.

Бальзаминова. В последнее-то время, знаете ли, много с нами таких несчастных оборотов было, так уж мы стали очень сумнительны.

Красавина. Да что тут сумлеваться-то! Хоть завтра же свадьба! Так он ей понравился, что говорит: «Сейчас подавай его сюда!» Ну сейчас, говорю, нехорошо, а завтра я тебе его предоставлю. «А чтоб он не сумлевался, так вот снеси ему, говорит, часы золотые!» Вот они! Отличные, после мужа остались. Ну, что, ожил теперь?

Бальзаминов (вскакивает). Ожил! Ожил! Давай их сюда! (Берет часы.) Что ж это, маменька, я вас спрашиваю?

Бальзаминова. Это тебе за долгое твое терпенье счастье выходит.

Красавина. А ты помнишь наш уговор? Ты на радостях-то не забудь!

Бальзаминов. Ты просила две?

Красавина. Две.

Бальзаминов. Ну, так вот ты знай же, какой я человек! Маменька, смотрите, какой я человек! Я тебе еще пятьдесят рублей прибавлю.

Красавина. Ишь ты, расщедрился! Ну, да уж нечего с тобой делать, и то деньги.

Бальзаминов. Маменька, уж вы теперь смотрите за мной, как бы со мной чего не сделалось. Батюшки мои! Батюшки мои! (Прыгает от радости.) Я теперь точно новый человек стал. Маменька, я теперь не Бальзаминов, а кто-нибудь другой!

Красавина. Давай пляску сочиним на радости!

Бальзаминов. Давай! А вы, маменька, говорили, что я сделать ничего не умею! А ты говорила, что я дурак!

Красавина. Я, брат, и теперь от своих слов не отступлюсь.

Бальзаминова. А ты, Миша, не обижайся! Пословица-то говорит, что «дуракам счастье». Ну, вот нам счастье и вышло. За умом не гонись, лишь бы счастье было. С деньгами-то мы и без ума проживем.

Бальзаминов. Еще бы! На что мне теперь ум? A давеча, маменька, обидно было, как денег-то нет, да и ума-то нет, говорят, А теперь пускай говорят, что дурак: мне все одно.

Красавина. А то вот еще есть пословица. Ты долго за невестами ходил?

Бальзаминов. Долго.

Красавина. А пословица-то говорит: «За чем пойдешь, то и найдешь».

Бальзаминова. И то, матушка, правда.

Бальзаминов (Красавиной). Ну, давай плясать! Становись!

Сваха становится в позу.

Тит Макций Плавт. Два Менехма

Содержание

Два близнеца родились у отца-купца В Сицилии. Один из них похищен был, А брата, что остался, нарекли тогда Менехмом, имя дав ему пропавшего. Едва он вырос – странствовать отправился, Найти надеясь брата. В Эпидамне он Его нашел; но прежде чем им встретиться, Хлебнул он горя, ведь пришельца все сочли Менехмом – тесть, жена, подружка братнина. А как все было – сами вы увидите.

Действуюцие лица

Менехм из Эпидамна, Менехм-Сосикл из Сиракуз – братья-близнецы.

Пеникул, парасит.

Эротия, любовница Менехма.

Матрона, жена Менехма.

Килиндр, повар Эротии.

Старик, отец Матроны.

Мессенион, раб Менехма-Сосикла.

Лекарь.

Служанка Эротии.

Рабы.

Действие происходит в городе Эпидамне, на площади у соседних домов Менехма и Эротии.

ПролоГ

Во-первых и сначала наилучшего Себе и вам желаю счастья, зрители. Несу вам Плавта языком, а не рукой, Принять его прошу поблагосклоннее. Теперь вниманье! Вот вам содержание, Возможно покороче изложу его. . Поэты строят так свои комедии, Чтоб Действие в Афинах совершалося, Чтоб больше оттого казалось греческим. Я буду место называть такое лишь, Где самое происходило Действие. Сюжет же этот впрочем грецизирован, Не на аттический однако – сицилийский лад. Вот к содержанью дал я предисловие. Отмерю вам теперь и содержание Не меркой, не тремя, но целой житницей:[20] Такая мне охота вам рассказывать. Старик один торговец, в Сиракузах[21] был, Двоешек сыновей имел он: мальчики Так сходны были, что сама кормилица, Давая грудь, не в силах распознать была Детей, и мать родная – то же самое. Мне сказывали это, кто видал детей, Я сам не видел, чтоб вы не подумали. Семи лет были мальчики; отец грузит Большой корабль обильными товарами, Берет с собою вместе одного из них И едет торговать в Тарент, другого же Оставил дома мальчика, при матери. В Тарент[22] приехал; игры там случилися, На игры, сами знаете, толпа сошлась, Ребенок меж народа от отца отстал. Случился тут торговец эпидамнянин. Взял мальчика с собою, в Эпидамн увез, Отец же, потеряв ребенка, этим был Подавлен и, спустя немного времени, В Таренте он скончался с огорченья. Как только в Сиракузы к деду весть пришла, Что мальчик тот потерян, а отец его В Таренте умер – тотчас близнецу его Меняет имя дедушка (настолько он Любил другого мальчика, пропавшего!), Дает его он имя уцелевшему, Менехмом, как и брата, он назвал его. И сам он, дед, таким же звался именем. Тем легче это имя мне запомнилось, Что часто возглашалося глашатаем. Чтоб вам не ошибиться, наперед скажу: Зовутся оба брата тем же именем. Теперь пешком вернемся в Эпидамн назад, Тогда раскрою дело вам до точности. Быть может, в Эпидамне у кого-нибудь Из вас дела? Скажи смелее, выложи! А заодно уж выложи на хлопоты: Не даст кто денег – очень глупо сделает, А даст – еще глупей того окажется. Но вот опять обратно возвращаюся, Откуда вышел, и стою на месте я. Вам сказано, что этот эпидамнянин Того, другого мальчика увез с собой. Он был богат, детей же не имел совсем — Усыновил похищенного мальчика, Жену потом с приданым отыскал ему, А смерть пришла – его назвал наследником. Однажды он в поместье шел, был сильный дождь, Хотел он перейти поток близ города, И, сбивши с ног, стремнина унесла того, Кто мальчика унес, в погибель злейшую. Ему ж богатство выпало огромное. Вот тут он обитает, брат утерянный, А тот близнец, другой, что в Сиракузах-то, Сегодня прибыл в Эпидамн с рабом своим, Разыскивает брата он пропавшего. Здесь город Эпидамн, пока в нем Действие Комедии даваемой сейчас, идет; Пойдет другая – место переменится: Ведь так и роли в труппе изменяются: То сводник перед нами здесь появится, То нищий, то старик, то царь, то юноша, То предсказатель, то бедняк, то парасит. .

Акт первый

Сцена Первая

Пеникул

У молодежи нашей именуюсь я Пеникулом, что значит – обтиралкою: Настолько очищаю стол обеденный. Цепями кто оковывает пленников, Кто беглым надевает кандалы рабам, Тот очень глупо делает, по-моему: Беда к беде прибавится несчастному — Тем более охоты убежать ему И поступить неподходящим образом: Из цепи так ли этак ли он вырвется, Закованный – распилит ли кольцо пилой, Собьет ли гвозди камнем… Это все пустяк! Нет, если хочешь крепче приковать его, Чтоб не бежал, прикуй его едой-питьем И мордой привяжи его ты к полному Столу: покуда будешь пить и есть давать, Чтоб был он ежедневно совершенно сыт — Убийство совершивши, не сбежит, поверь, Легко удержишь этакими узами! Еда – оковы гибкие до крайности: Чем больше их растягиваешь, тем они Затягивают туже. Да, вот я сейчас Иду к Менехму, вот сюда. Давно ему Я присужден; заковывай, я сам иду![23] Вот человек-то! Он людей не кормит, нет, Откармливает, возрождает: лучше нет Врача на свете! Это молодец такой! И величайшей сам к еде способности. Обед даст – прямо царский; позаставлен стол, Из блюд громады целые воздвигнуты, Достать желаешь сверху что – на ложе стань. Но постный промежуток у меня давно: Сижу все дома с тем, что мне так дорого, И даже очень дорого мне пить и есть, Да со стола и это дезертирует. Пойду к нему. Но двери отворяются. Он сам, Менехм, идет, я вижу из дому.

Сцена вторая

Менехм, Пеникул.

Менехм (говорит, обернувшись к дому)

Ты ль не глупа? Ты ли не зла? Ты ль не дика? В разум приди! Что противно, видишь, мужу, Пусть тебе противно будет. Сверх того, если ты будешь впредь делать так, То тебя я вдовой вышлю вон, прочь к отцу. Чуть я лишь из дому, держишь меня, Лезешь с вопросами, кличешь, зовешь: «Ты куда? Ты зачем? Что тебе за дела? Что несешь из дому? что скажи, делал там?» Взял надсмотрщика в дом, до того связан я! Должен все я сказать, как дела, где дела! Так тебя избаловал я! Вот как поступлю теперь… Всего тебе достаточно; Служанки, шерсть и золото, Съестное, платье, пурпур – все: Ни в чем ты не нуждаешься. Остерегись же, будь умна! За мужем перестань следить! Ну, а чтоб следить за мной ты не старалась попусту, Ужин где-нибудь устрою нынче же с любовницей.

Пеникул (в публику)

Горе! Не жену бранит он, мне вся эта брань его. Ужинает он не дома – мне, а не жене он мстит.

Менехм (в публику)

Бранью я жену от двери отогнал в конце концов. Где любовники-супруги? [24] Что мне не несут дары, Поздравления за то, что доблестно сражался я? У жены стащил я этот плащ – несу к любовнице. Так вот тонко надувать нам надо стража хитрого. Мастерски, красиво, чисто, ловко дело сделано. Зло мне это, но у злюки взял и обиралке дам. Вырвал у врагов добычу, выигрыш союзникам.

Пеникул (Менехму)

Эй ты, юноша! Добычи этой мне какая часть?

Менехм

Я пропал! Попал в засаду!

Пеникул

Нет, в охрану, не страшись.

Менехм

Что за человек?

Пеникул

Да это я.

Менехм

Ах ты, милейший мой! Как ты кстати! Здравствуй!

Пеникул

Здравствуй.

Менехм

Что поделываешь?

Пеникул

Я? За руку держу патрона, своего хранителя. [25]

Менехм

Ты пришел не то что кстати, больше – прямо вовремя.

Пеникул

Да, всегда я так умею выбрать каждый раз момент.

Менехм

Хочешь видеть диво?

Пеникул

Повар нам его какой сварил? По остаткам я узнаю, если промах сделан в чем.

Менехм

На стенах изображенье видел, где орел унес Ганимеда [26] или же Адониса Венера?

Пеникул

Да, Очень часто, только мне-то что до них?

Менехм

Сюда взгляни. Что? Похоже очень?

Пеникул

Это что же за наряд такой?

Менехм

Ну, скажи, что я красавчик.

Пеникул

Где предполагаем есть?

Менехм

Ты скажи, о чем прошу я.

Пеникул

Ну скажу: красавчик ты.

Менехм

От себя чего прибавишь?

Пеникул

Да и весельчак большой.

Менехм

Продолжай.

Пеникул

Сперва узнать бы, будет ли мне выгода. Ссора у тебя с женою – за себя мне тем страшней.

Менехм

Тайно от жены кутнем мы, предадим сожженью день.

Пеникул

Справедливое желание: дай костер зажгу скорей. День-то ведь уж близок к смерти: до пупка дошел уже.

Менехм

Возражая мне, себя же сам задерживаешь ты.

Пеникул

Глаз мне вырви, брось на землю, если хоть словечко я Сверх того еще промолвлю, что ты мне велишь, Менехм.

Менехм

Подойди сюда от двери.

Пеникул

Вот.

Менехм

Еще сюда.

Пеникул

Могу.

Менехм

Ну, смелей, от логовища львиного подальше, так.

Пеникул

Из тебя б наездник вышел превосходный.

Менехм

Это как?

Пеникул

Все ты озираешься, жена не настигает ли.

Менехм

Нет, что скажешь?

Пеникул

Я? Что хочешь: да ли, нет ли – все равно.

Менехм

Что-нибудь нюхнувши, можешь угадать по запаху, Чем запахло? На вот, этот плащ понюхай. Что за дух? Воротишь нос?

Пеникул

Сверху только можно нюхать одеянье женское, А отсюда пренесносным в нос шибает запахом.

Менехм

Ну, теперь вот тут понюхай, да не морщись.

Пеникул

Нюхаю.

Менехм

Что? скажи теперь, чем пахнет.

Пеникул

Кражей, блудом, ужином.

Менехм

К ней, к Эротии, к подружке отнесем, к любовнице. Мне, тебе, самой себе пусть пир готовит.

Пеникул

Это так!

Менехм

До дневной звезды вплотную будем пить, до завтрашней.

Пеникул

Обстоятельно раскрыл все. Стукнуть что ли в дверь?

Менехм

Стучи. Или стой!

Пеникул

Оттягиваешь в долгий ящик выпивку.

Менехм

Тише! Тише!

Пеникул

Глиняные двери, что ли, думаешь?

Менехм

Стой! Она сама выходит! Ох, на солнце глянь! Оно Совершенно ослепилось блеском тела этого!

Сцена третья

Эротия, Пенникул, Менехм.

Эротия (выходит из своего дома)

Ты, Менехм, мой милый? Здравствуй!

Пеникул

Так! А я?

Эротия

Сверх счета ты. [27]

Пеникул

Вроде как причисленный? Без дела настоящего?

Менехм

Здесь я приказал сегодня – у тебя готовить бой.

Эротия

Будет сделано.

Менехм

И оба пить мы будем в битве той.

Пеникул

Кто из нас за чашей лучшим воином окажется, Ты решай, суди – кому всю ласку подарить свою.

Менехм

Сласть моя! Тебя увидев, ненавижу злей жену!

Пеникул

Все же без того не можешь, чтобы не надеть чего Ей принадлежащего.

Эротия

В чем дело?

Менехм

Роза ты моя! Снят с жены доспех вот этот, а тебе приспех, смотри.

Эротия

Верх, конечно, ты одержишь над любым соперником.

Пеникул (в публику)

Да, пока поживу видит, вот и льстит негодница. Если б ты его любила, нос давно отгрызла бы.

Менехм (Пеникулу, снимая свой плащ и оставаясь в женином)

Вот, держи. Доспехи эти в жертву принести хочу.

Пеникул

Взял. А снявши, попляши-ка в женском одеянии. [28]

Менехм

Мне? Плясать? С ума сошел ты!

Пеникул

Я? Быть может, ты скорей. Ну, снимай, коли не хочешь.

Менехм

А с какой опасностью Я его стащил! Пожалуй, так не рисковал и сам Геркулес, у Ипполиты пояс унося. [29] Ну вот Плащ тебе, бери. Умеешь угодить мне ты одна.

Эротия

Это чувство всем иметь бы истинным любовникам.

Пеникул (в публику)

Если кто спешит, конечно, ввергнуть в нищету себя.

Менехм

За четыре мины это год назад жене купил.

Пеникул (в публику)

На ветер четыре мины брошены, вот верный счет.

Менехм

Знаешь что устрой нам…

Эротия

Знаю, сделаю, как хочешь ты.

Менехм

У себя вели пирушку приготовить нам троим.

Пеникул

Лакомств закупить на рынке повкусней каких скажи, Окорок свиной, [30] побольше жиру, посочней какой, Голову там, вымя или что-нибудь подобное, И подать, прожарив, чтобы голод зверский [31] вызвало.

Менехм

Тотчас!

Эротия

Будет все.

Менехм

На площадь мы пока отправимся И сейчас назад и станем пить, пока готовится.

Эротия

Приходи, когда захочешь; изготовим все.

Менехм

Спеши!

(Пеникулу.)

Ты за мною.

Пеникул

За тобою всюду по следам пойду И ни за какие деньги я не упущу тебя.

Менехм и Пеникул уходят.

Эротия

Повара Килиндра тотчас вышлите мне из дому!

Сцена четвертая

Эротия, Килиндр.

Эротия

Коробок возьми и деньги, три монеты, вот бери.

Килиндр

Есть.

Эротия

Ступай, купи припасов, на троих хватить должно, Без остатка, без нехватки.

Килиндр

Это кто же трое-то?

Эротия

Я, Менехм, еще Менехмов парасит.

Килиндр

Так десять вас! Парасит за восьмерых один легко управится.

Эротия

Я сказала кто, а дальше ты заботься.

Килиндр

Ладно, пусть. Сварено! К столу зови!

Эротия

Скорей вернись.

Килиндр

В единый миг.

Уходят.

Акт второй

Сцена первая

Менехм-Сосикл, Мессенион, моряки с багажом.

Сосикл

Нет большей мореплавателю радости, По-моему, чем с моря увидать вдали Сухую землю.

Мессенион

Большей, прямо скажем, нет, Как увидать такую землю, что назвать Своею можешь. Но скажи, пожалуйста, Зачем мы в Эпидамн сейчас приехали? Как море, что ль, все острова обтечь хотим?

Сосикл

Зачем? Родного брата-близнеца искать.

Мессенион

Когда ж предел настанет этим поискам? Шестой уж год над этим мы стараемся, Объехали Массилию, [32] Иллирию, Испанию и Истрию и Верхнее Все море, берега все италийские, Где море омывает их, и Грецию Чужую. [33] Уж давным-давно нашел бы ты Иголку, доведись ее разыскивать. Среди живых отыскиваем мертвого! Да будь он жив, давно бы мы нашли его.

Сосикл

Так я ищу того, кто подтвердил бы мне,

Сказал бы мне наверное, что умер он.

Тогда искать напрасный труд, а иначе,

Покуда жив, не брошу я искания.

Как сердцу моему он дорог, знаю я.

Мессенион

На тростнике узла искать! [34] Отсюда б нам Домой! Не путешествие ж описывать Хотим мы?

Сосикл

Исполняй, что будет сказано, Ешь, что дадут! Остерегайся битым быть! Отстань! Ведь не по-твоему пойдет!

Мессенион

Гм… гм… Единым словом в рабство возвратил меня! Немного слов, а очень много сказано. И все же удержаться не могу, скажу. Менехм, послушай. Только посмотрю в кошель… Снаряжены мы так легко, по-летнему! Клянусь, не повернешь домой – ни с чем пойдешь, Да близнеца ища, к беде приблизишься! Такой народ уж эти эпидамняне: Распутники и пьяницы великие! Жулью и подлипалам в этом городе Конца нет! А уж женщины продажные Такие здесь! Лукавее на свете нет… Зато и самый город назван Эпидамн: За целость человека тут гроша не дам! [35]

Сосикл

Я буду осторожен. Дай сюда кошель.

Мессенион

Зачем?

Сосикл

Боюсь тебя я из-за слов твоих.

Мессенион

Чего?

Сосикл

Тебе я ходу в Эпидамн не дам. До женщин ты весьма охоч, Мессенион, Я человек неисправимо вспыльчивый. Двойной беды избегну, взявши денежки: Ни ты не провинишься, не вспылю и я.

Мессенион

Бери и береги их. Очень рад тому.

Сцена вторая

Килиндр, Менехм-Сосикл, Мессенион.

Килиндр

Прекрасно и по вкусу закупил я все, Отличнейший устрою пир пирующим! Менехм, вот на! Беда моей спине! Пока Вернулся с рынка, гости у дверей уже! Что ж, подойду, поговорю с ним. Мой тебе Привет, Менехм!

Сосикл

Спасибо, кто бы ни был ты.

Килиндр

Что говоришь? Не знаешь разве ты, кто я?

Сосикл

Не знаю.

Килиндр

А другие гости где, скажи?

Сосикл

Каких тебе гостей еще?

Килиндр

Твой парасит.

Сосикл

Мой парасит?

Килиндр

Конечно.

Сосикл

Он с ума сошел!

Мессенион

Сказал тебе, тут нет конца мошенникам.

Сосикл

Какого парасита ищешь, милый мой?

Килиндр

Пеникула – обтирку.

Мессенион

Как же, в ящичке Имеется целехонькая щеточка.

Килиндр

Менехм, ты слишком рано на обед пришел, Иду я только с рынка.

Сосикл

А скажи ты мне, Почем тут поросенок ходит жертвенный? [36]

Килиндр

Одна монета.

Сосикл

Вот тебе одна, возьми, Пойди, очистись жертвой на мой счет. Клянусь, Ты вовсе спятил, в этом никакого нет Сомнения: кто б ни был ты, чего ко мне Пристал ты, к человеку незнакомому?

Килиндр

Ты не знаешь, как зовут меня?

Сосикл

Килиндр – Каляндр… Да пропади ты пропадом! Я знать тебя не знаю, не хочу и знать.

Килиндр

А ты – Менехм.

Сосикл

Насколько мне известно, да. Вот это так разумно. Но откуда же Меня ты знаешь?

Килиндр

Как же мне не знать тебя? Подружкою тебе моя хозяюшка, Эротия, вот эта.

Сосикл

У меня совсем Подружки нет, да и тебя не знаю я.

Килиндр

Меня не знаешь? Я же чаще всех тебе Бокалы наливаю на пиру у нас.

Мессенион

Ох, жаль башку мне нечем прошибить ему!

Сосикл

Бокалы? Мне? Я Эпидамна до сих пор Не видывал, сюда приехал в первый раз.

Килиндр

Не видывал?

Сосикл

Нет.

Килиндр

В этом доме не живешь?

Сосикл

И кто живет там, пусть они провалятся.

Килиндр

С ума сошел он, видно! Сам себя клянет! Менехм, послушай.

Сосикл

Что тебе?

Килиндр

Вот мой совет: На жертву мне ты денег предлагал сейчас. Ты, видимо, и сам не в полном разуме. Сейчас принялся сам себя бранить и клясть: Вели-ка поросенка принести себе.

Сосикл

Болтлив молодчик! Вот как надоел он мне!

Килиндр

Он любит этак часто пошутить со мной, Такой забавник, если нет жены вблизи! Ну, что ж?

Сосикл

Чего?

Килиндр

Провизии довольно ли На трех купил? Не то и прикупить могу Тебе и параситу и милашечке?

Сосикл

Какие параситы и милашки там?

Мессенион

Что за безумие мутит тебя? Чего пристал К нему?

Килиндр

Тебе какое дело? Я тебя Не знаю, знаю вот его, к нему и речь.

Мессенион

Помешан он, вот это верно знаю я.

Килиндр

Поспеет это мигом, не задержится, Так ты не уходи от дома слишком уж. Еще чего угодно?

Мессенион

Провались совсем.

Килиндр

А то вошел бы лучше да возлег, пока Предам я это ярости вулкановой. [37] Пойду скажу Эротии, что ты пришел. Пусть лучше в дом введет тебя, чем тут стоять.

(Уходит.)

Сосикл

Ушел он? Вижу, правда, не налгал ты мне!

Мессенион

Да, только знай поглядывай! Вот тут живет, Я думаю, распутница. Сказал нам так, По крайней мере, этот сумасшедший.

Сосикл

Да, Но странно, как же имя он узнал мое?

Мессенион

Ничуть не странно; твари эти знают ход, На пристань шлют рабишек да служаночек. Чуть к гавани приблизился чужой корабль — Расспрашивают: чей, как звать приезжего, Потом прильнут, пристанут и в единый миг Прельстят, а там – обобранного шлют домой. Вот гавань: в ней стоит корабль разбойничий, Его остерегаться надо всячески.

Сосикл

Да, правильно.

Мессенион

Тогда скажу, что правильно, Когда по всем остережешься правилам.

Сосикл

Стой, помолчи! Дверь скрипнула, посмотрим, кто

Выходит.

Мессенион (к морякам)

Это положу пока. Эй, вы, Постерегите, ноги корабельные!

Сцена третья

Эротия, Менехм-Сосикл, Мессенион.

Эротия

Дверь оставь, уходи. Не хочу запирать. А дома жарь, готовь, смотри, Чтобы все было сделано. Ложе постлать И куренье зажечь поскорей. Чистота — Для влюбленного сердца приманка. Любовнику опрятность – зло, нам выгода. Где же он? У дверей будто, повар сказал. Вот однако и он, вижу тут. Польза мне! Величайший прибыток ты мой! И я все сделаю, чтоб был он первым в нашем доме! Подойду и к нему обращуся. Мой дружок дорогой! Странным кажется мне, Что за дверью стоишь! Дверь открыта тебе. Этот дом больше твой, чем твой собственный дом, Все готово уже (загляни же ко мне), Как ты сам приказал, как ты сам пожелал. Никакой нет задержки за мною. Приготовлен дома ужин, сядь за стол, когда угодно.

Сосикл

С кем же разговор у этой женщины?

Эротия

С тобой.

Сосикл

Со мной? У тебя со мной какое ж дело было или есть?

Эротия

Оттого, что мне Венера повелела почитать Одного тебя превыше всех – не без заслуг твоих. Ты единый благодетель щедростью своею мне.

Сосикл (Мессениону)

Эта женщина безумна или же пьяна, что так С незнакомым человеком вольно обращается.

Мессенион

Ну не говорил я разве, что обыкновенное Дело это тут? Покуда, вишь, цветочки, а потом, Как еще дня три пробудем, подойдут и ягодки. [38] Тут распутницы умеют денежки выманивать! Дай-ка я вступлюсь. Послушай, женщина!

Эротия

Чего тебе?

Мессенион

Где ты с ним встречалась?

Эротия

Там же, где давно сама живу, В Эпидамне.

Мессенион

В Эпидамне? Здесь ведь, в этом городе, И ноги его до сих пор не было.

Эротия

Ах, брось шутить. Мой Менехм! Чего ж не входишь? Будет тут удобнее.

Сосикл

И она зовет меня по имени. Ведь вот, клянусь, Очень странно, что такое!

Мессенион

Твой кошель пронюхала, Вот и все.

Сосикл

Напомнил кстати про кошель ты. Вот возьми. Уж узнаю, мой кошель ли ей милей иль я.

Эротия

Пойдем, Попируем.

Сосикл

За любезность очень благодарен я.

Эротия

Так зачем обед готовить мне ты приказал тогда?

Сосикл

Я тебе велел?

Эротия

Конечно, параситу и тебе.

Сосикл

Параситу? Чтоб он лопнул! Не в своем уме она!

Эротия

Пеникулу – обтиралке…

Сосикл

Что за обтиралка там? Обувь, что ли, ею чистят?

Эротия

Ах, да разумеется — Только что с тобою был он, плащ ее принес ты мне, У жены его стащил ты.

Сосикл

Что? Тебе я плащ принес? У жены стащил? В уме ты? Право, эта женщина, Словно кляча, стоя видит сны.

Эротия

Пришла охота же Издеваться надо мною! Что ты запираешься? Так и было дело.

Сосикл

Что я сделал? Запираюсь в чем?

Эротия

Женин плащ сегодня дал мне.

Сосикл

Нет, я и теперь скажу. Я и не женат и не был никогда женат. Сюда, Как родился, никогда к вам в город не ступал ногой. Я на корабле обедал, вышел, повстречал тебя.

Эротия

Горе мне! Какой корабль, ты говоришь?

Сосикл

Из дерева, Сильно тертый, сильно битый, молотком сколоченный Плотно кол к колу, как утварь в мастерской кожевника.

Эротия

Ну, шутить довольно, право. Вместе в дом пойдем со мной.

Сосикл

Ищешь ты кого, не знаю, только не меня, оставь.

Эротия

Мне ль тебя не знать? Менехм ты, Мосха сын, из Сиракуз, Говорят, из Сицилийских родом ты, где царствовал Агафокл тиран, а после Финтия, а третьим был Липарон, он Гиерону отдал перед смертью власть, Ныне Гиерон там царь. [39]

Сосикл

Все правда это, женщина.

Мессенион

Что, она оттуда, что ли? Знает хорошо тебя.

Сосикл

Отказать ей невозможно.

Мессенион

Что ты! Нет, не делай так! Ступишь за порог – пропал ты!

Сосикл (Мессениону)

Только помолчи, постой! Все прекрасно. Что ни скажет, стану ей поддакивать, Вот нам и прием радушный будет.

(Эротии.)

Возражал тебе Я-таки не без расчета: вот его боялся я. Мог про плащ и про обед он донести жене. Теперь В дом пойдем, когда желаешь.

Эротия

Парасита уж не ждешь?

Сосикл

Ждать не стану, очень нужно! Если даже сам придет — Не пускать.

Эротия

Со всей охотой, право, это сделаю. Знаешь, что еще прошу я сделать?

Сосикл

Что? Приказывай.

Эротия

Плащ, который ты мне дал, ты снес бы вышивальщику, Весь бы переделать да расшить узоры новые.

Сосикл

Это верно. Невозможно станет уж признать его, И жена не распознает, встретившись на улице.

Эротия

Уходя, возьми с собою, стало быть.

Сосикл

Тогда возьму.

Эротия

Что ж, идем.

Сосикл

Я за тобою. Кое-что ему скажу. Эй, Мессенион, пойди-ка.

Эротия уходит.

Мессенион

Что?

Сосикл

Подпрыгни вверх!

Мессенион

Зачем?

Сосикл

Надо! Знаю, что ты скажешь.

Мессенион

Тем ты и негоднее.

Сосикл

Здесь добыча! Я затеял дело! Поскорей ступай, Их вот отведи в таверну тотчас близлежащую, Сам за мною до заката возвратись.

Мессенион

Не знаешь ты Их, распутниц!

Сосикл

Помолчи ты! Делай, что приказано. Женщина, я вижу, эта глупая, наивная, Есть нам тут добыча!

(Уходит.)

Мессенион

Горе! Ты уходишь? Он погиб! Лодочку влечет в погибель тот корабль разбойничий! Ну и глуп же я! Затеял управлять хозяином! Им для послушанья куплен я, а не приказывать.

(Морякам.)

Ну, идем, чтоб мне вернуться вовремя, как велено.

(Уходят.)

Акт третий

Сцена первая

Пеникул.

Пеникул

Слишком тридцать лет живу я, но ни разу до сих пор Поступать не приходилось хуже, злополучнее, Чем сегодня: в гущу сходки на беду забрался я, И пока я там зеваю, от меня сбежал Менехм. Видно, он ушел к подружке, а меня не взял с собой. Провалился б тот, кто первый сходки эти выдумал: Занимать людей затеял, занятых и без того: Можно ведь на это дело отряжать бездельников. Кто на вызов не явился, пусть за это платит штраф. Мало ли у нас народу, что едят по разу в день? Им заботы нет – к обеду звать ли, быть ли званым: Их-то пусть и занимают сходки и собрания. При таком порядке нынче б я не упустил обед: А его мне обещали так же верно, как я жив! Но надежда на остатки дух мой веселит еще. Это что? Менехм выходит! И в венке! Окончен пир! Вовремя пришел я, вижу! Кстати! За приятелем Послежу, что станет делать, и заговорю потом.

Сцена вторая

Менехм-Сосикл, Пеникул.

Сосикл (говорит, обратившись к дому)

Спокойна будь, сегодня принесу тебе Подправленным отлично! Буду вовремя! Не скажешь – этот самый, так изменится!

Пеникул

Плащ тащит к вышивальщику! Окончен пир! Вино попито! Парасита за двери! Ох, я не я! За это оскорбление Расплата будет славная! Задам тебе!

Сосикл

О, сколько блага дали мне бессмертные Мгновенно и превыше ожидания! Попил, поел, обнялся, плащ унес с собой: Отныне уж владельца не найти ему!

Пеникул

Никак расслышать не могу я, спрятавшись, Что говорит он. Сытый говорит теперь Он про меня и про мою в обеде часть!

Сосикл

Ей, говорит, в подарок дал я, у жены Взял это. Хоть и вижу, ошибается, А тотчас, будто дело с ней имел я, стал Поддакивать: что б ни сказала женщина — И я за ней. Нигде мне, словом, не было Так хорошо и с меньшими расходами.

Пеникул

Ну, подойду. Наделать шуму хочется.

Сосикл

А это кто ж навстречу?

Пеникул

А! Что скажешь мне, Дрянной, негодный, хитрый человечишка, Изменчивый, капризный, легче перышка? А? Чем я заслужил твое предательство? Сбежал ты от меня сейчас на площади! Обеду погребенье без меня свершил! Да как ты смел? Моей там части не было?

Сосикл

Тебе какое дело до меня? Чего Бранишь, не зная сам кого? Как дам тебе За эту ругань! Или захотелося Пощечины?

Пеникул

Чего грозишься? Дал уже!

Сосикл

Скажи-ка лучше, милый мой, как звать тебя?

Пеникул

Еще смеешься? Имени не знаешь? Нет?

Сосикл

А как мне знать? Я сроду не видал тебя! А впрочем, кто б ты ни был, убирайся прочь! Отстань, прошу я, сделай одолженье!

Пеникул

Меня не знаешь?

Сосикл

Знал бы, так признался бы.

Пеникул

Проснись, Менехм!

Сосикл

Насколько знаю, я не сплю.

Пеникул

Не знаешь парасита своего?

Сосикл

Дружок! Неладно у тебя в башке, поверь ты мне!

Пеникул

Скажи, стащил ведь у жены ты этот плащ Сегодня и отдал его Эротии?

Сосикл

Да я и не женат совсем, плаща не брал И не давал Эротии. В уме ли ты?

Пеникул

Пропало дело! Сам я видел, из дому В плаще ты вышел!

Сосикл

Лопни ты! Беспутными Лишь потому считаешь всех, что сам таков. В плаще я вышел, говоришь ты, из дому?

Пеникул

Ну да.

Сосикл

Туда проваливай, где должен быть, Или очистись жертвой от безумия.

Пеникул

Проси теперь, кто хочет – не послушаю, К жене твоей отправлюсь, расскажу про все, Поплатишься за эти оскорбления, И пир твой без отметки не останется.

(Уходит.)

Сосикл

Но что за странность! Чуть кого увижу, всяк Вот так смеется надо мной! Но дверь скрипит.

Сцена третья

Служанка, Менехм-Сосикл.

Служанка

К тебе большая просьба от Эротии: Уж заодно и это к золотильщику Снеси, немного золота добавь сюда, Браслет пускай он перельет ей заново.

Сосикл

Скажи, готов я сделать все, что нужно ей, И это, и другое, что захочется.

Служанка

Что это за браслет, ты знаешь?

Сосикл

Знаю то, Что золотой.

Служанка

Тот самый, что и шкапчика Тихонько у жены стащил ты, сам сказал.

Сосикл

Да этого и не было.

Служанка

Забыл? Отдай Назад браслет, коли не помнишь.

Сосикл

А, постой! Да, вспомнил, ну, конечно, этот самый, да.

Служанка

Ну да.

Сосикл

А где ж запястья? В тот же раз я дал.

Служанка

Ты не давал.

Сосикл

Тогда же, вместе с этим дал.

Служанка

Так сделаешь?

Сосикл

Скажи ей, будет сделано. Браслет и плащ я сразу принесу назад.

Служанка

Менехм, а мне сережек не закажешь ли В два лота [40] и с подвесками? Пожалуйста! Придешь к нам – встречу ласково тебя.

Сосикл

Идет! Плачу я за работу, ты дай золото.

Служанка

Ты дай свое. Я после возвращу тебе.

Сосикл

Ты дай. Я после вдвое возвратить готов.

Служанка

Где взять?

Сосикл

А ты когда добудешь, дай тогда.

Служанка

Прощай.

(Уходит.)

Сосикл

Скажи, все сделаю как следует.

(В сторону.)

И все продам при первой же возможности. Ушла как будто? Да, ушла, закрыла дверь. Вот боги шлют мне помощь, милость, шлют любовь! Но что же медлить? Случай есть и время есть Уйти отсюда, от распутных этих мест. Спеши, Менехм, ускорь шаги! Скорей вперед! Сниму венок, швырну его налево, так! Погонятся – подумают, туда пошел. Пойду сейчас, раба сыскать попробую, Пускай узнает, как богами взыскан я.

(Уходит.)

Акт четвертый

Сцена первая

Матрона, Пеникул.

Матрона

И мне оставаться с ним в супружестве? Ворует муж, тайком все тащит из дому, Несет к своей подружке!

Пеникул

Ты чего ж молчишь? Я так устрою, что его поймаешь ты С поличным. Вот иди за мной. В венке и пьян Он плащ тащил сейчас тут к вышивальщику, Сегодня в доме у тебя похищенный. А вот венок тот самый. Видишь, я не лгу. Он тут пошел. Желаешь догонять его? Да вот и он! как кстати возвращается! Но без плаща.

Матрона

А что мне делать с ним теперь:

Пеникул

Да как всегда: брани его, по-моему. Пойдем-ка из засады тут послушаем.

Сцена вторая

Матрона, Менехм, Пеникул.

Менехм

Преглупый обычай – и очень досадный — Завелся у нас: кто чуть-чуть познатнее, Чуть кто повиднее, имеет обычай Клиентов себе заводить, и побольше, Не спросит сперва, кто хорош и кто плох. Да выгоды ищут скорее, чем честности в этих клиентах. Будь богат, хоть и подл, тот клиент им хорош, Кто не чтит ни добро, ни закон никогда. В заботу вгоняет патрона, Что взял, отрицает, не брал он. К тяжбам склонны, хищны эти Коварные люди, Обман и ростовщичество — Нажива для них, вечно в ябедах ум их. День суда настанет, с ними и патрона привлекут, Обвиненье в преступлении им предъявят, он за них В ответе народу ль, суду ли, судье ли. На меня что заботы сегодня взвалил Так вот некий клиент: не хотел я И нельзя было мне это дело вести! [41] Так держало меня, так держало! Пред эдилами [42] во многих я его поступках скверных Защищал, хитро поставив с изворотами условья, И при этом или больше или меньше я вилял, Чем то нужно было, только чтоб внести залог. Что ж он? Вздумал предложить поруку! Так, как он, влететь с поличным, я не видывал вовеки: Плутни все его раскрыли сильных три свидетеля. А, чтоб ему пропасть! Он так Испортил мне весь этот день! Да чтоб и мне пропасть! В глаза б Не видеть больше форума! Сгубил я день прекраснейший! Подружка, знаю, ждет меня. Как можно было, тотчас же Ушел я спешно с форума. Она, пожалуй, сердится. Смягчит ее наверно плащ, Что у жены стащил я, дал Эротии.

Пеникул

Ну, что скажешь?

Матрона

Злого злее вышла замуж!

Пеникул

Слышишь, что Говорит он?

Матрона

Слышу ясно.

Менехм

Ну, возьмусь за ум, войду К ней, утешусь.

Пеникул

Стой! Не сладко будет утешение!

Матрона

Нет, клянусь я, не на радость плащ унес ты!

Пеникул

Скушай вот!

Матрона

Думал, потихоньку можешь делать эти подлости?

Менехм

Ты, жена? В чем дело, право?

Матрона

Ты ко мне?

Менехм

Да не к нему ж!

Матрона

Прочь с любезностями!

Пеникул

Дальше!

Менехм

На меня что сердишься?

Матрона

Сам бы должен знать.

Пеникул

Он знает, подлый, притворяется.

Менехм

Что такое?

Матрона

Плащ…

Менехм

Плащ?

Матрона

Кто-то…

Пеникул

Ты чего дрожишь?

Менехм

Дрожу? Вовсе нет…

(В сторону.)

Еще, пожалуй, от плаща наплачешься!

Пеникул

Будешь пировать тихонько от меня!

(Матроне.)

Сильней его!

Менехм (Пеникулу)

Ты молчи!

Пеникул

Не замолчу я!

(Матроне.)

Мне кивает, чтоб молчал…

Менехм

Совершенно и не думал, не кивал и не мигал.

Пеникул

Что нахальнее быть может! Отрицает явное!

Менехм

Да клянусь богами всеми (хватит ли с тебя, жена?), Не кивал ему!

Пеникул

Тебе в том верят: ты назад вернись!

Менехм

Мне? Куда назад вернуться?

Пеникул

Да вот к вышивальщику Плащ снеси.

Менехм

Какой же это плащ?

Пеникул

Молчу я, раз она Собственной не помнит вещи.

Матрона

Бедная я женщина!

Менехм

Бедная? Да чем же это? Выясни ты мне, прошу. Из рабов кто провинился? Слуги и служанки ли Дерзко что ответили? Скажи. Я накажу их.

Матрона

Вздор!

Менехм

Очень ты мрачна. Мне это, право, неприятно.

Пеникул

Вздор!

Менехм

На кого ли из домашних сердишься? Скажи мне…

Матрона

Вздор!

Менехм

Или на меня, быть может?

Матрона

Это вот не вздор теперь!

Менехм

Я не виноват ни в чем…

Матрона

А это снова вздор понес.

Менехм

Что тебе в обиду стало?

Пеникул

Льстит тебе любезник наш!

Менехм

Ты чего надоедаешь? Звал тебя я?

Матрона

Руку прочь!

Пеникул (Менехму)

Так-то! Поспешай обедать без меня! Надень венок И у дома издевайся надо мной, подвыпивши!

Менехм

Я и не обедал нынче, не ступил ногой сюда.

Пеникул

Нет?

Менехм

Конечно, нет.

Пеникул

Нахальней кто на свете может быть? Тут ты перед домом не был? Не стоял, венок надев? Ты не говорил, что мысли у меня расстроились? Будто ты меня не знаешь? Будто иностранец ты?

Менехм

Нет, с тех пор как мы расстались, лишь теперь домой иду.

Пеникул

Знаю я тебя! Ты думал, нечем мне отмстить тебе? Все сказал жене я.

Менехм

Что же ты сказал?

Пеникул

Не знаю. Сам У нее спроси.

Менехм

Жена! Что рассказал тебе он тут? Что такое? В чем же дело? Что молчишь?

Матрона

Какой вопрос! Будто сам не знаешь!

Менехм

Знал бы – не спросил.

Пеникул

Каков злодей! Вот притворщик! Да не скроешь: точно знает все она, Все я рассказал!

Менехм

Да что же?

Матрона

Если нет стыда совсем И сознаться сам не хочешь, стань тогда и слушай тут. Чем рассержена, узнаешь, и что он сказал мне – все. Дома у меня украден плащ.

Менехм

Украден? У меня?

Пеникул

Вот хитрит злодей! Украден – у нее, не у тебя. Будь он у тебя украден, был бы цел давно теперь.

Менехм (Пеникулу)

Не с тобою речь.

(Матроне.)

Так что же?

Матрона

Говорю я, плащ пропал.

Менехм

Кто ж его украл?

Матрона

Прекрасно знает это, кто унес.

Менехм

Кто же он?

Пеникул

Менехм какой-то.

Менехм

Вот ведь дело подлое! Кто ж такой Менехм?

Матрона (показывая на Менехма)

Ты сам.

Менехм

Я?

Матрона

Ты.

Менехм

А уличает кто?

Матрона

Я.

Пеникул

И я. Эротии ты снес его, любовнице.

Менехм

Я снес?

Матрона

Ты.

Пеникул

Ты, повторяю. Принесем вот филина, Пусть кричит он: ты и ты же. Мы уж утомилися.

Менехм

Да клянусь богами всеми (хватит ли с тебя, жена?), Не давал…

Пеникул

Готов поклясться я и сам, что мы не лжем!

Менехм

Не дарил, а дал я только так, на подержание.

Матрона

Не даю твоей одежды я на подержание. Женщине распоряжаться женским платьем следует, 660 А мужским – мужчине. Должен плащ ты принести назад.

Менехм

Принесу.

Матрона

И для своей же сделай это выгоды. Никогда ты в дом не вступишь, если не вернешь плаща. Ухожу.

Пеникул

А мне что будет за услугу?

Матрона

Если ты Будешь обокраден, тем же отплатить готова я.

(Уходит.)

Пеникул

Этому не быть: терять мне дома вовсе нечего. Муж, жена – да чтоб всем лопнуть! Поспешу на площадь я; Для меня, я вижу, этот дом потерян начисто.

(Уходит.)

Менехм (смотря вслед жене)

Думает жена, что, выгнав, нанесла обиду мне! Будто не имею места лучше, где найду приют! Я тебе противен? Ладно! Нравлюсь ей, Эротии! Та меня не выгонит, а примет с полной ласкою. Ну, пойду просить, пускай мне плащ, вернет подаренный, Ей куплю другой, получше. Эй, кто тут у двери есть? Отворите! Вызовите из дому Эротию!

Сцена третья

Эротия, Менехм.

Эротия

Кто тут?

Менехм

Враг себе скорее, чем тебе.

Эротия

Ты, мой Менехм? Что же у дверей стоишь тут? В дом войди!

Менехм

Постой. К тебе Для чего пришел я – знаешь?

Эротия

Да, для удовольствия.

Менехм

Нет, верни, пожалуйста, мне плащ, который я тебе Дал недавно. Дело вот в чем: все жена разведала. Я тебе дороже вдвое плащ куплю, и выбор твой.

Эротия

Я его дала, понес ты плащ тот к вышивальщику, К золотильщику ж браслет мой, чтобы подновить его.

Менехм

Мне дала ты плащ с браслетом? Не было же этого! Дал тебе его тогда я и ушел на форум сам, В первый раз тебя я вижу!

Эротия

Вижу я, к чему ведешь! Вещь доверенную хочешь у меня обманом взять!

Менехм

Да совсем не для обмана я прошу: жена про все Разузнала.

Эротия

Не просила вовсе я дарить плаща, Сам принес по доброй воле, сам ты подарил его, А теперь обратно просишь? Пусть! Бери, неси, владей! Ты ль, жена ль твоя! Не то хоть в шкап заткните вы его! Но уверен будь, отныне не войдешь ты в дом ко мне. От меня привет ты видел, сам же издеваешься. Деньги в руки, а иначе ты не проведешь меня. Выищи себе другую и ее обманывай.

(Уходит.)

Вот как рассердилась! Стой ты, стой же, говорю тебе. Ты еще стоишь? Не хочешь для меня вернуться? Нет? Заперлась! Ушла! Теперь я прогнан ото всех дверей! Ни подружка мне не верит больше, ни домашние. Как тут быть? Пойду с друзьями, видно, посоветуюсь!

(Уходит.)

Акт пятый

Сцена первая

Менехм-Сосикл, Матрона.

Сосикл

Уж очень глупо сделал я: кошель отдал Мессениону с деньгами! Наверное Застрял он в непотребном доме где-нибудь!

Матрона (выходит)

Взглянуть, когда ж вернется муженек домой.

Авотион.

Вот хорошо-то! Плащ несет.

Сосикл (не замечая Матроны)

Дивлюсь я, где гуляет мой Мессенион.

Матрона

Пойду-ка по заслугам разбраню дружка. Бессовестный! Не стыдно на глаза ко мне Являться с этим платьем?

Сосикл

Что ты, милая? Чего разволновалась?

Матрона

Как, бесстыдник! Ты Смел слово пикнуть? Говоришь со мной?

Сосикл

Что я Такое сделал, что и говорить не смей?

Матрона

Что за вопрос? Вот наглость! Вот бессовестность!

Сосикл

Не знаешь ты, за что Гекуба прозвана Собакою у греков? [43]

Матрона

Нет, не знаю я.

Сосикл

С тобою одинаково вела себя: Бранила всех, кого увидит, всячески, И по заслугам прозвана собакою.

Матрона

Нет сил терпеть такие безобразия! Согласна я вдовою лучше сделаться, Чем эти безобразия терпеть твои.

Сосикл

А мне-то что, замужнею ли будешь ты, Расстанешься ли с мужем? Или есть у вас Обычай угощать приезжих баснями?

Матрона

Какие басни? Лучше, повторяю я, Вдовою быть, чем выходки твои терпеть.

Сосикл

По-моему, живи вдовой, пожалуйста, До тех хоть пор, пока Юпитер царствует.

Матрона

А спорил, зарекался, что не крал плаща! И держишь на глазах его! Не стыдно ли?

Сосикл

Ой, женщина! Уж очень ты дерзка и зла! Ты смеешь говорить, что у тебя его Украли, между тем как мне его дала Совсем другая женщина в починку сдать.

Матрона

Клянусь, вот позову отца и все твои Порасскажу ему я безобразия. Эй, Дикеон! Найди-ка мне отца, пусть он Придет с тобою вместе. Дело есть, скажи. Я безобразия раскрою эти!

Сосикл

Ты в уме ль? Какие безобразия?

Матрона

Плащи мои И золото воруешь и относишь их Любовнице. Достаточно ли верно все?

Сосикл

Пожалуйста, не знаешь ли, что выпить мне, Чтоб сил хватило дерзости сносить твои? Не знаю, кем считаешь ты меня, а мне Знакома ты не более, чем царь Горох. [44]

Матрона

Смеешься надо мною? Вон отец идет, Над ним посмейся! Глянь назад. Узнал отца?

Сосикл

Узнал. С Калхасом [45] вместе я встречал его, Как и тебя, в один и тот же видел день.

Матрона

Меня не знаешь? Незнаком отец тебе?

Сосикл

Скажу все то же. Деда хоть веди сюда.

Матрона

Чего и ждать! Таков и здесь ты, как во всем.

Сцена вторая

Старик, Матрона, Менехм-Сосикл.

Старик

Насколько года позволяют и дело Меня погоняет, спешу, тороплюся, Однако не скрою, совсем не легко мне: Проворство покинуло, старость сломила, И тело огрузло, оставили силы! Ох, старость не сладость: приходит – приносит С собой огорчений тяжелых так много! Про все говорить – слишком долгие речи, Но эта забота мне в душу запала. Какая причина, что дочь позвала Меня неожиданно и не сказала, В чем дело? Зачем? Чего же ей нужно? Зачем приглашает? Я знаю почти что, какое тут дело: Так думаю, с мужем не вышло ли ссоры. Они это любят, мужей заставляют Себе покоряться, гордячки с приданым! Ну, да и мужья не бывают безвинны, Но есть же и мера терпенью супруги. Отца призывать что за надобность дочке? Иль муж провинился, иль ссора случилась. А впрочем, увижу. Да вот перед домом Сама, вот и муж: и рассержен, как вижу. Так, значит, и было! Подойду.

Матрона

Пойду навстречу. Мой тебе привет, отец!

Старик

Здравствуй, здравствуй. Все в порядке? Для чего звала меня? Что мрачна ты? Что сердито отошел он от тебя? Почему-то перепалка, вижу, вышла тут у вас. Кто виною? Расскажи мне кратко и без дальних слов.

Матрона

Я ни в чем не виновата: первое скажу, отец, С ним, однако, жить не в силах больше. Ты возьми меня.

Старик

Почему?

Матрона

Тут надо мною издеваются, отец.

Старик

Кто?

Матрона

Да за кого меня ты выдал, муж мой.

Старик

Значит, так Ссора вышла. Сколько раз уж я тебе указывал, Чтоб ко мне остерегались вы являться с жалобой!

Матрона

Как от этого могу я остеречься?

Старик

Вот вопрос!

Матрона

Уж позволь спросить.

Старик

Твердил я часто: мужа слушайся, Не следи за ним, куда он ходит, что он делает.

Матрона

Но ведь он связался с этой вот распутницей.

Старик

Он прав. Будешь наседать – добьешься, крепче с нею свяжется.

Матрона

Пьет он там.

Старик

Так меньше станет пить из-за тебя, скажи? Там ли, где-либо? Да это что ж ты за бесстыдница? В гости что ль его не пустишь? А? С него потребуешь, Чтобы никого чужого звать к себе не смел? В рабов Обратить мужей желаешь? Им урок назначишь ли? Меж служанок их посадишь? Шерсть чесать прикажешь им?

Матрона

Значит, я тебя на помощь мужу, не себе звала? Ты теперь его заступник?

Старик

Если в чем виновен он, Тем сильней его журить я стану, чем тебя журил. Золото тебе и платье он дает? Съестной запас, Слуг предоставляет ли? Так будь благоразумнее.

Матрона

Но одежду он ворует, золото из ящиков, Грабит он меня, тихонько тащит он к распутницам Украшения мои.

Старик

Да, это дурно делает, Если делает, а если нет, ты дурно делаешь, Что винишь безвинного.

Матрона

Да и сейчас, отец, при нем Плащ мой и браслет; унес их он к своей любовнице, Я узнала это, вот он и несет назад.

Старик

Я сам Разузнаю это дело. Подойду, спрошу его. В чем у вас, Менехм, скажи мне, вышла тут разладица? Что ты хмур, она сердита, отдалилась от тебя?

Сосикл

Кто бы ты ни был, как ни звался б ты, старик, в свидетели Всех богов я призываю…

Старик

В чем? Зачем? В каких делах?

Сосикл

Зла не причинил я этой женщине; винит меня, Будто этот плащ украл я и унес…

Матрона

Не клятва – ложь!

Сосикл

Между тем как если в самый дом хоть раз я к ней вошел, Пусть несчастней всех несчастных сделаюсь на свете я.

Старик

Ты в уме ль? Чего себе ты пожелал? И как же так В дом, где ты живешь, ни разу не вошел, безумец, ты?

Сосикл

Что ты говоришь? Что в этом доме я живу, старик?

Старик

Разве нет?

Сосикл

Да нет, конечно.

Старик

Нет, ты шутишь, право же! Выехал вот разве ночью… Дочка, подойди сюда! Выехали вы отсюда, что ли?

Матрона

Почему? Куда?

Старик

Я не знаю.

Матрона

Над тобой он, видишь, издевается.

Старик

Брось шутить, Менехм! Пора бы взяться и за дело нам.

Сосикл

Мне что до тебя? Откуда взялся ты и кто таков? Что вдвоем ко мне пристали? Знать совсем не знаю вас!

Матрона

Вишь, глаза как зеленеют! Выступил зеленый цвет На висках, на лбу! Сверкают как глаза!

Сосикл (в публику)

О, горе мне! Говорят, что я безумец, сами же безумствуют!

Старик

Дочка, отойди как можно дальше от него сюда!

Сосикл (в публику)

Для меня чего же лучше! Говорят, безумец я: Я и притворюсь безумным, отпугну их от себя.

(Громко.)

Бромий! [46] Эвой! На охоту в лес меня зовешь ты, Вакх! Слышу, но уйти из этих мест не в состоянии: Сука бешеная слева сторожит меня сейчас, А за ней козел, сгубивший много на веку своем На суде невиноватых граждан лжесвидетельством.

Старик

Будь ты проклят! [47]

Сосикл

Аполлонов вот велит оракул мне, Чтоб глаза пылающими факелами выжег ей.

Матрона

Гибель мне, отец! Грозится выжечь мне глаза!

Старик

Эй, дочь!

Матрона

Что же делать нам?

Старик

А если позову рабов пойду, Чтоб его домой отсюда взяли да связали бы, Прежде чем понатворит он бед?

Сосикл (в публику)

Эге! Попался я! Что-нибудь придумать надо, а не то утащат в дом.

(Громко.)

Ты велишь мне кулаками ей в лицо нещадно бить, Если с глаз моих не сгинет прямо в преисподнюю? Аполлон, твое веленье выполню!

Старик

Беги домой Поскорей, чтоб не ударил он тебя!

Матрона (тихо)

Бегу! Отец, Стереги, чтоб не ушел он. Что, бедняжка, слышу я!

(Убегает.)

Сосикл (в публику)

Прогнана: недурно!

(Громко.)

Ну, за нечисть бородатую, За дрожащего Тифона, сына Кикна-лебедя: [48] Ты ему повелеваешь члены и суставы все, Кости изломать его же собственною палкою?

Старик

Я тебя! Дотронься только! Только подойди ко мне!

Сосикл

Что велишь, свершу! Секиру вот возьму двуострую, На мельчайшие кусочки старца изрублю сейчас!

Старик

Вот чего стеречься надо! Надо поберечь себя! Так боюсь: ведь чем грозится! Как бы зла не сделал мне!

Сосикл

Много мне повелеваешь Аполлон! Коней запрячь Необъезженных и диких и, на колесницу став, Льва беззубого повергнуть, дряхлого, вонючего. Вот я стал на колесницу, повод уж и бич в руках… Мчитесь, кони! Огласите воздух топотом копыт! На бегу в кольцо сверните ноги ваши быстрые!

Старик

Мне конями угрожаешь?

Сосикл

Ринуться на этого, Аполлон, повелеваешь, умертвить стоящего? За волосы кто ж, однако, с колесницы рвет меня, Власть твою и повеленье руша, Аполлон, твое?

(Падает.)

Старик

Ох, ты болезнь жестокая и острая! О, боги, милость ваша! Вот он только что Сейчас здоров был, а теперь безумствует! Напала вдруг такая на него болезнь! Пойду и поскорей покличу лекаря.

(Уходит.)

Сосикл (приподнимаясь)

Убрались оба с глаз моих, кто силою Здорового к безумствам понуждал меня. Что медлить? На корабль уйду, покуда цел.

(Зрителям.)

А вас прошу не говорить, когда старик Вернется, по какой бежал я улице.

(Уходит.)

Сцена третья

Старик.

Старик (входит)

Сидеть устал, глаза все проглядел себе, Пока с работы выйдет лекарь, ждал и ждал. Противный вышел, наконец, он от больных, Мол, ноги Эскулапу перевязывал И руку Аполлону! Вы подумайте: Кто – лекарь перед вами или мраморщик? А, вот и он. Ускорь же муравьиный шаг!

Сцена четвертая

Лекарь, старик.

Лекарь

Скажи, старик, какая ж это с ним болезнь? Помешан? Околдован? Это надо знать! Водянка или спячка приключилася?

Старик

Затем-то и веду тебя, чтоб ты сказал И вылечил.

Лекарь

Пустое дело, легкое! Здоровым будет, честью обещаюся.

Старик

Прошу тебя, лечи его заботливей.

Лекарь

В день раз шестьсот вздохну над ним: уж так-то я Начну его лечить тебе заботливо.

Старик

А вот и он. Посмотрим, как дела его.

Сцена пятая

Менехм, старик, лекарь.

Менехм (входит)

Выпал день мне: все нескладно нынче, все навыворот, Что я думал тайно сделать, все то парасит раскрыл, Мой Улисс, меня подверг он страху и позорищу. Сколько зла он своему же сделал покровителю! Жив не буду – жизни нынче я лишу бездельника. Глупо, впрочем: не его та жизнь, она моя, моим Хлебом, на мой счет питалась. Выбью из него я дух! И распутница старалась тоже по-распутничьи. Плащ прошу, жене обратно отнести – она свое: Мне его дала, извольте видеть! Что я за бедняк!

Старик (лекарю)

Слышишь?

Лекарь

Бедняком себя он называет.

Старик

Подойдем.

Лекарь

Будь здоров, Менехм! Зачем же руку ты открыл? Нельзя. Разве ты не знаешь? Это для твоей болезни вред.

Менехм

Провались ты!

Старик (лекарю)

Чувствуешь?

Лекарь (старику)

Да как же тут не чувствовать! Чемерицею, пожалуй, тут и не отделаться.

(Менехму.)

Что, Менехм?

Менехм

Чего еще там?

Лекарь

Что я у тебя спрошу: Красное вино пьешь или белое?

Менехм

Пошел ты прочь!

Лекарь (старику)

Первый вот уже припадок бешенства.

Менехм

Спроси еще, Красный хлеб люблю я или желтый, фиолетовый, Птицу с чешуею, рыбу с перьями?

Старик (лекарю)

Ба-ба! Слыхал? Заговариваться начал! Что ж ты медлишь? Дай ему Выпить что-нибудь, покуда не пришло безумие.

Лекарь (старику)

Стой, еще задам вопросы.

Старик (лекарю)

Скука с болтовней твоей!

Лекарь (Менехму)

Вот что мне скажи: твердеют у тебя глаза когда?

Менехм

Я не саранча. Пустой ты человек, совсем дурак!

Лекарь

А в кишках не замечаешь иногда бурчания?

Менехм

Сыт – бурчанья никакого, голоден – бурчат тогда.

Лекарь (старику)

Это вот сейчас ответ он дал не по-безумному.

(Менехму.)

Спишь до самого рассвета? Засыпанье легкое?

Менехм

Сплю, когда с долгами чисто расплатился. Прочь пошел! Вот допросчик! Чтоб ты лопнул!

Лекарь

Судя по словам, бедняк Начинает бесноваться. Ты поберегись теперь.

Старик

Нет, сейчас мудрец он, Нестор, [49] если по словам судить; Давеча не то: жену он бешеной собакой звал.

Менехм

Я звал?

Старик

Говорю, безумец.

Менехм

Я?

Старик

Ну да, конечно, ты. Колесницей и конями раздавить грозил меня.

Менехм

Что за вздор? Кто это видел? Кто посмеет утверждать?

Старик

Сам видал и обвиняю сам.

Менехм

А я тебя виню В том, что ты венок священный утащил с Юпитера, В том, что ты за это дело заключен в темницу был, Что, отпущенный, на дыбе выпорот был розгами, Что отца убил ты, продал мать. С тебя довольно ли? Не безумно отвечаю бранью на твою же брань?

Старик

Лекарь, поскорее делай, что хотел ты делать с ним: Он безумствует, не видишь?

Лекарь

Знаешь, что мы сделаем? Отнесем ко мне его.

Старик

Ты думаешь?

Лекарь

А что ж? Ну да. Там по-своему беднягу полечу.

Старик

Ну, ну, снесем.

Лекарь

Вот попьешь ты чемерицу [50] так примерно двадцать дней.

Менехм

А тебя плетьми, подвесив, постегаю тридцать дней.

Лекарь

Кличь пойди людей, его чтоб отнесли.

Старик

А сколько звать?

Лекарь

По припадку судя, надо четверых, не менее.

Старик

Мигом будут. Ты тут, лекарь, стереги.

Лекарь

Нет, я домой, Приготовить то, что нужно. Прикажи рабам – ко мне Пусть его несут.

Старик

Все тотчас сделаю.

Лекарь

Иду.

(Уходит.)

Старик

Прощай.

(Уходит.)

Менехм

Тесть ушел, ушел и лекарь. Я один. Юпитер! Что, Почему они безумцем стали называть меня? Никогда я от рожденья дня не проболел совсем. Не безумец, ссоры, драки затевать не думаю. Я здоров, другие тоже, как мне это видится, Узнаю людей, с кем только говорить доводится. Как мне быть? Домой пошел бы, так не даст жена войти,

(Показывая на дом Эротии.)

И сюда никто не впустит. Вовсе дрянь дела мои! Здесь побыть? Надеюсь, к ночи впустят хоть домой меня.

Сцена шестая

Мессенион.

Мессенион

Вот доброму проба рабу, кто о деле Господском заботится, много хлопочет: Ушел господин – так же, если не лучше, Он должен стараться, как будто при нем. Спина, а не глотка, бока, а не брюхо Важнее тому, кто умерен душой. Кто негоден, пусть припомнит, чем хозяин им Воздает, бесчестным, вялым, леностным рабам. Изнурение, голод и холод, побои, оковы и жернов — Цена такая лености: зла злей боюсь я этого. И вот решил я лучше быть хорошим, чем плохим рабом. Ведь легче мне словесные побои, чем помои, Питать готовым хлебом плоть приятней, чем зерно молоть. [51] Вот и служу хозяину послушно и покорно, И мне оно на пользу. Пусть другие для выгоды делают – я Поведу себя так, как обязан Я питать буду страх, воздержусь от вины, Всюду буду готовым к услугам, И рабы, что боятся, не зная вины За собой, те полезны хозяину, Кто же страха не знает, тот чувствует страх, Лишь когда он побои заслужит. Мне бояться чего? Близко время, когда За заслуги хозяин меня наградит! С тем расчетом я служу, Чтоб спина была цела. Рабов и вещи поместил в таверну, как хозяин мне Велел, теперь за ним пришел. В дверь стукну, чтоб он знал: я тут. Выведу его, покуда цел, из бездны гибельной, Но боюсь, не поздно ли: вдруг бой уже окончился!

Сцена седьмая

Старик, Менехм, Мессенион, рабы.

Старик (рабам)

Мой приказ перед богами и перед людьми вам тут: Тщательно и с толком сделать, что велел и что велю. Этого дружка возьмите и снесите к лекарю, Если спины и бока вам дороги хоть чуточку. Бойтесь обращать вниманье, если он грозить начнет. Что стоите, думаете? Взять его! Тащить его! Я пойду, у лекаря вас буду ждать.

(Уходит.)

Менехм

Пропал! Это что такое, право? Что они бегут ко мне? Вам чего? Что ищете? Что стали вкруг меня? Куда Тащите? Куда несете? Я погиб! Молю всех вас, Эпидамняне, на помощь! Что вы не пускаете?

Мессенион

Боги! Это что я вижу? Люди там какие-то Нагло подняли и тащут моего хозяина!

Менехм

Кто поможет?

Мессенион

Я, хозяин, и со всею смелостью. Поступок непристойный, злой! Как это, эпидамняне, Здесь моего хозяина Средь бела дня на улице Хватают в мирном городе! А он свободным к вам пришел! Прочь! Пустите!

Менехм

Кто бы ты ни был, помоги! Не дай, молю, Надо мной свершить такое явное насилие!

Мессенион

Поддержу и защищу и помогу старательно И не дам тебе погибнуть, сам скорей погибну я. Вырви глаз тому, который держит за плечо тебя, Этим рыла кулаками буду бороздить уж я. Даром не пройдет вам это, нет! Пустите тотчас же!

(Бьет рабов.)

Менехм

В глаз ему вцепился.

Мессенион

Сделай вместо глаза впадину. А, разбойники, злодеи, хищники!

Рабы (продолжая держать Менехма)

Пропали мы! Ой, прошу!

Мессенион

Пустите! Так-то.

Менехм

Как вы смели тронуть? Бей Кулаками!

Мессенион

Убирайтесь прочь отсюда! А, чтоб вам! Вот тебе еще в награду, что уходишь после всех.

(Рабы убегают.)

Морды расписал им славно, так что лучше некуда. Вот, ей-ей, к тебе, хозяин, подоспел я вовремя.

Менехм

Пусть за это, кто б ты ни был, боги наградят тебя! Без тебя мне до заката не дожить бы ни за что.

Мессенион

Выпустить меня на волю ты, хозяин, должен бы.

Менехм

Я? Тебя на волю?

Мессенион

Как же! Спас ведь я тебя!

Менехм

Как так? Друг мой! Ты ошибся!

Мессенион

Чем же?

Менехм

Да клянусь Юпитером, Не хозяин вовсе твой я.

Мессенион

Что?

Менехм

Не лгу я. Но и мой Раб того вовек не делал, что мне сделал ты сейчас.

Мессенион

Значит, я не твой? Дозволь же мне уйти свободным.

Менехм

Что ж, Будь свободен и иди, по мне, куда захочется.

Мессенион

Значит, позволяешь?

Менехм

Если над тобой имею власть, Позволяю.

Мессенион

Ну, так здравствуй, мой патрон! [52]

(Изображая других поздравляющих его рабов.)

Мессенион! Со свободой поздравляем!» – «Что ж, спасибо!» Но, патрон, И свободному не меньше мне повелевать прошу, Чем когда рабом твоим я был, и у тебя я впредь Буду жить. Домой поедешь – то с тобой и я туда.

Менехм (в публику)

Что за вздор!

Мессенион

Теперь в таверну я направлюсь и тебе Вещи принесу и деньги. Кошелек с дорожными Суммами у нас отлично запечатан в ящике. Принесу тебе сейчас же.

Менехм

Что ж, неси проворнее.

Мессенион

В целости верну все, как ты дал. Ты здесь побудь пока.

(Уходит.)

Менехм

Странные дела со мною странным вышли образом. Те меня не принимают и не узнают меня, Этот говорит, что мой он раб, чтоб отпустить его, Он же принести намерен кошелек с деньгами мне. Пусть несет; скажу – свободен ты, иди, куда хотел, Чтобы, образумившись, он денег не спросил назад. Тесть и лекарь говорили, что безумец я. Чудно! Сном чистейшим мне все это прямо представляется. Ну, к прелестнице пойду я, как она ни сердится, Попрошу, чтоб плащ вернула, отнести домой его.

(Уходит к Эротии.)

Сцена восьмая

Менехм-Сосикл, Мессенион.

Сосикл

Смеешь говорить, наглец ты, будто мы встречалися С тех пор, как велел тебе я за собой прийти сюда?

Мессенион

Мало даже, что встречались: я тебя отбил еще, Четверо людей схватили и несли вот тут тебя, Возле дома. Призывал ты и богов и всех людей; Подбежав, тебя отбил я силой против воли их, Спас тебя я, ты на волю отпустил за то меня. А когда тебе сказал я, что иду за деньгами И вещами, ты скорее забежал вперед меня, Чтобы от того, что сделал, отпереться.

Сосикл

Я тебя Отпустил?

Мессенион

Ну да, конечно.

Сосикл

Нет, скорее сам рабом Стану, чем тебя на волю отпущу когда-нибудь.

Сцена девятая

Менехм, Менехм-Сосикл, Мессенион.

Менехм (говорит, обратившись к дому Эротии)

Клянитесь хоть глазами, нет, ничем мне не докажете, Что я у вас браслет и плащ сегодня взял, негодницы.

Мессенион

Что вижу? Боги!

Сосикл

Что?

Мессенион

Твое подобие, как в зеркале!

Сосикл

Что такое?

Мессенион

Весь твой облик! Можно ль так похожим быть?

Сосикл

Да, свою насколько знаю внешность, сходство есть-таки.

Менехм (Мессениону)

Здравствуй, избавитель мой, кто б ни был ты.

Мессенион

Пожалуйста, Юноша, скажи мне, если можно, как зовут тебя.

Менехм

Не того ты заслужил, чтоб в этом отказать тебе. Я зовусь Менехмом.

Сосикл

Нет же! Так зовут меня, клянусь.

Менехм

Сицилиец, сиракузец.

Сосикл

Там и мне отечество.

Менехм

Что я слышу?

Сосикл

Это правда.

Мессенион (после долгого сравнения обоих, к Менехму)

Знаю, вот хозяин мой. Раб ему я, а поверил, право, будто этому! Он, я думал, ты: наделал даже и хлопот ему! Уж прости, коли сказал что глупо, по неведенью.

Сосикл

Мне сдается, бредишь ты. Не помнишь разве, вместе мы С корабля сошли сегодня?

Мессенион (к Сосиклу)

Верно, ты хозяин мой.

(К Менехму.)

Ты ищи себе другого, да.

(К Сосиклу.)

Ты здравствуй.

(К Менехму.)

Ты прощай. Это вот Менехм.

Менехм

Нет, это я.

Сосикл

Ну что за выдумка! Ты Менехм?

Менехм

Я, повторяю, Мосхом звался мой отец.

Сосикл

Моему отцу ты сыном?

Менехм

Нет, мой милый, своему. Твоего я не желаю отнимать и отбивать.

Мессенион

Вот нежданную надежду, боги, подаете мне! Если я не ошибаюсь, братья-близнецы они. Так по их словам выходит: у обоих родина И отец одни и те же. Отзову хозяина (В сторону.) – Менехм!

Менехм и Сосикл (вместе)

Чего ты хочешь?

Мессенион

Не двоих зову, А того из вас, кто прибыл в корабле со мной.

Менехм

Не я.

Сосикл

Это я.

Мессенион

Мне ты и нужен. Подойди.

Сосикл

Я тут. Ну, что?

Мессенион

Вот что. Или он – обманщик, или же твой брат родной. Сроду я такого сходства полного не видывал. Лист с листом и капля с каплей не сходней, поверь ты мне, Как ты с ним, а он с тобою. Наконец, и родину И отца он называет тех же, как и ты, точь-в-точь. Подойдем-ка да расспросим мы его потщательней.

Сосикл

Правильный совет мне дал ты, очень благодарен я. Продолжай расспрос, прошу я. Если ты найдешь, что он Брат мой, ты свободен будешь.

Мессенион

Я надеюсь.

Сосикл

Да, и я.

Мессенион (к Менехму)

Что ты говоришь? Менехмом ты себя назвал? Ведь так?

Менехм

Да.

Мессенион

Но и его Менехмом звать. Сказал, родился ты В Сиракузах Сицилийских – родом он оттуда же. Мосхом звал отца ты – так же звался и его отец. Можете теперь вы оба мне помочь, да и себе.

Менехм

Заслужил ты, чтобы просьбы все твои исполнил я, Все желания: за деньги словно ты купил меня, Раб твой буду я, свободный.

Мессенион

У меня надежда есть Доказать, что вы родные братья, двое близнецов, Вместе родились от той же матери, того ж отца.

Менехм

Это диво! Если б мог ты выполнить, что обещал.

Мессенион

Можно. Только отвечайте оба, что спрошу теперь.

Менехм

Спрашивай, на все отвечу, все скажу, что знаю я.

Мессенион

Звать тебя Менехмом?

Менехм

Верно.

Мессенион

Так же и тебя?

Сосикл

Да, так.

Мессенион

А отец твой Мосхом звался?

Менехм

Да.

Сосикл

И мой.

Мессенион

Из Сиракуз Родом ты?

Менехм

Да, так.

Мессенион

А ты как?

Сосикл

Так и я.

Мессенион

Все признаки Сходятся пока отлично. Дальше постарайтеся. Что всего ты дольше помнил из того, как дома жил?

Менехм

На Тарентский торг поехал я с отцом, в толпе потом От отца отстал, оттуда после увезли меня.

Сосикл

О, спаси меня, Юпитер!

Мессенион

Что кричишь? Постой, молчи! Сколько лет тебе минуло, как тебя отец увез?

Менехм

Семь. Впервые выпали, помню, зубы у меня. Так отца и не видал я с той поры.

Мессенион

А сколько вас Было братьев?

Менехм

Ясно помню, как теперь, что двое.

Мессенион

Кто, Ты ли или брат был старше?

Менехм

Оба мы ровесники.

Мессенион

Это как же?

Менехм

Близнецами были.

Сосикл

Милость божия!

Мессенион

Не перебивай, иначе замолчу.

Сосикл

Молчу.

Мессенион

Скажи, Вы одноименны были?

Менехм

Нет, Менехмом звался я, Так, как и сейчас, а брата звали моего Сосикл.

Сосикл

Знаки я признал. Не в силах удержаться, не обнять! Брат-близнец, родной мой, здравствуй! Я Сосикл.

Менехм

А как, скажи, Стали звать тебя Менехмом после?

Сосикл

Как дошла до нас Весть, что от отца отстал ты и похищен кем-то был, А отец скончался, имя изменил мне дед, И твое мне имя дал он.

Менехм

Верю, так и было все, Как ты говоришь, но вот что мне ответь ты.

Сосикл

Спрашивай.

Менехм

Нашу мать, скажи, как звали?

Сосикл

Тевксимарха.

Менехм

Сходится! Здравствуй, брат нежданный! Через сколько лет мы свиделись!

Сосикл

Здравствуй! Что трудов и бедствий я понес, ища тебя! Все-таки нашел; какая радость!

Мессенион

Вот причина где, Что звала тебя его вот именем прелестница: Ведь, зовя тебя обедать, думала, что это он!

Менехм

Это я обед готовить приказал сегодня ей От жены тайком: стащил я женин плащ и отдал ей.

Сосикл

А скажи, какой же это плащ? Не этот ли?

Менехм

Он, он! Как же он тебе достался?

Сосикл

На обед прелестница Увела меня с собою, говорила, будто я Дал ей плащ, я пообедал славно, выпил – на одном С нею ложе, плащ и это золото унес с собой.

Менехм

Рад я, что тебе доставил кое-что приятное: За меня тебя считала, как звала к себе она.

Мессенион

Я-то как? Свободен, что ли? Нет к тому препятствия?

Менехм

Для меня исполни эту просьбу справедливую.

Сосикл

Будь свободен!

Менехм

Рад свободе я твоей, Мессенион!

Мессенион

Чем-нибудь покрепче надо б закрепить свободу мне.

Сосикл

Брат, когда все это вышло, как хотелось нам, домой Возвратимся вместе оба.

Менехм

Брат! Я так и сделаю. Здесь аукцион устрою, все продам. Теперь пока В дом войдем.

Сосикл

Войдем.

Мессенион

А что я попросить хочу у вас?

Менехм

Что?

Мессенион

Глашатаем позвольте быть.

Менехм

Изволь.

Мессенион

Я объявлю, Значит, об аукционе.

Менехм

Через семь он будет дней.

Мессенион (в публику)

Через семь дней у Менехма назначаются торги: [53] Продаются люди, утварь, дом, земля – и это все Продается (что ни стоит!) только за наличные! Продается и супруга, если покупщик придет. Но со всех торгов он вряд ли пять мильонов выберет! Зрители, теперь прощайте. Громко нам похлопайте!

Денис Иванович Фонвизин. Недоросль

Действуюцие лица

Простаков.

Г-жа Простакова, жена его.

Митрофан, сын их, недоросль.

Еремеевна, мама Митрофанова.

Правдин.

Стародум.

Софья, племянница Стародума.

Милон.

Скотинин, брат г-жи Простаковой.

Кутейкин, семинарист.

Цыфиркин, отставной сержант.

Вральман, учитель.

Тришка, портной.

Слуга Простакова.

Камердинер Стародума.

Действие в деревне Простаковых.

Действие первое

Явление I

Г-жа Простакова, Митрофан, Еремеевна.

Г-жа Простакова (осматривая кафтан на Митрофане). Кафтан весь испорчен. Еремеевна, введи сюда мошенника Тришку. (Еремеевна отходит.) Он, вор, везде его обузил. Митрофанушка, друг мой! Я чаю, тебя жмет до смерти. Позови сюда отца.

Митрофан отходит.

Явление II

Г-жа Простакова, Еремеевна, Тришка.

Г-жа Простакова (Тришке). А ты, скот, подойди поближе. Не говорила ль я тебе, воровская харя, чтоб ты кафтан пустил шире. Дитя, первое, растет; другое, дитя и без узкого кафтана деликатного сложения. Скажи, болван, чем ты оправдаешься?

Тришка. Да ведь я, сударыня, учился самоучкой. Я тогда же вам докладывал: ну, да извольте отдавать портному.

Г-жа Простакова. Так разве необходимо надобно быть портным, чтобы уметь сшить кафтан хорошенько. Экое скотское рассуждение!

Тришка. Да вить портной-то учился, сударыня, а я нет.

Г-жа Простакова. Ища он же и спорит. Портной учился у другого, другой у третьего, да первоет портной у кого же учился? Говори, скот.

Тришка. Да первоет портной, может быть, шил хуже и моего.

Митрофан (вбегает). Звал батюшку. Изволил сказать: тотчас.

Г-жа Простакова. Так поди же вытащи его, коли добром не дозовешься.

Митрофан. Да вот и батюшка.

Явление III

Те же и Простаков.

Г-жа Простакова. Что, что ты от меня прятаться изволишь? Вот, сударь, до чего я дожила с твоим потворством. Какова сыну обновка к дядину сговору? Каков кафтанец Тришка сшить изволил?

Простаков (от робости запинаясь). Ме… мешковат немного.

Г-жа Простакова. Сам ты мешковат, умная голова.

Простаков. Да я думал, матушка, что тебе так кажется.

Г-жа Простакова. А ты сам разве ослеп?

Простаков. При твоих глазах мои ничего не видят.

Г-жа Простакова. Вот каким муженьком наградил меня Господь: не смыслит сам разобрать, что широко, что узко.

Простаков. В этом я тебе, матушка, и верил и верю.

Г-жа Простакова. Так верь же и тому, что я холопям потакать не намерена. Поди, сударь, и теперь же накажи…

Явление IV

Те же и Скотинин.

Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?

Г-жа Простакова. Да вот, братец, на твои глаза пошлюсь. Митрофанушка, подойди сюда. Мешковат ли этот кафтан?

Скотинин. Нет.

Простаков. Да я и сам уже вижу, матушка, что он узок.

Скотинин. Я и этого не вижу. Кафтанец, брат, сшит изряднехонько.

Г-жа Простакова (Тришке). Выйди вон, скот. (Еремеевне.) Поди ж, Еремеевна, дай позавтракать ребенку. Вить, я чаю, скоро и учители придут.

Еремеевна. Он уже и так, матушка, пять булочек скушать изволил.

Г-жа Простакова. Так тебе жаль шестой, бестия? Вот какое усердие! Изволь смотреть.

Еремеевна. Да во здравие, матушка. Я вить сказала это для Митрофана же Терентьевича. Протосковал до самого утра.

Г-жа Простакова. Ах, Мати Божия! Что с тобою сделалось, Митрофанушка?

Митрофан. Так, матушка. Вчера после ужина схватило.

Скотинин. Да видно, брат, поужинал ты плотно.

Митрофан. А я, дядюшка, почти и вовсе не ужинал.

Простаков. Помнится, друг мой, ты что-то скушать изволил.

Митрофан. Да что! Солонины ломтика три, да подовых, не помню, пять, не помню, шесть.

Еремеевна. Ночью то и дело испить просил. Квасу целый кувшинец выкушать изволил.

Митрофан. И теперь как шальной хожу. Ночь всю така дрянь в глаза лезла.

Г-жа Простакова. Какая же дрянь, Митрофанушка?

Митрофан. Да то ты, матушка, то батюшка.

Г-жа Простакова. Как же это?

Митрофан. Лишь стану засыпать, то и вижу, будто ты, матушка, изволишь бить батюшку.

Простаков (в сторону). Ну, беда моя! Сон в руку!

Митрофан (разнежась). Так мне и жаль стало.

Г-жа Простакова (с досадою). Кого, Митрофанушка?

Митрофан. Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку.

Г-жа Простакова. Обойми меня, друг мой сердечный! Вот сынок, одно мое утешение.

Скотинин. Ну, Митрофанушка, ты, я вижу, матушкин сынок, а не батюшкин!

Простаков. По крайней мере я люблю его, как надлежит родителю, то-то умное дитя, то-то разумное, забавник, затейник; иногда я от него вне себя и от радости сам истинно не верю, что он мой сын.

Скотинин. Только теперь забавник наш стоит что-то нахмурясь.

Г-жа Простакова. Уж не послать ли за доктором в город?

Митрофан. Нет, нет, матушка. Я уж лучше сам выздоровлю. Побегу-тка теперь на голубятню, так авось-либо…

Г-жа Простакова. Так авось-либо Господь милостив. Поди, порезвись, Митрофанушка.

Митрофан с Еремеевною отходят.

Явление V

Г-жа Простакова, Простаков, Скотинин.

Скотинин. Что ж я не вижу моей невесты? Где она? Ввечеру быть уже сговору, так не пора ли ей сказать, что выдают ее замуж?

Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.

Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар…

Г-жа Простакова (показывая, будто крестит сердце). С нами сила крестная.

Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.

Г-жа Простакова. Что, что ты сегодня так разоврался, мой батюшка? Ища братец может подумать, что мы для интересу ее к себе взяли.

Простаков. Ну как, матушка, ему это подумать? Ведь Софьюшкино недвижимое имение нам к себе придвинуть не можно.

Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.

Простаков. То правда, братец: весь околоток говорит, что ты мастерски оброк собираешь.

Г-жа Простакова. Хотя бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С тех пор как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!

Скотинин. Изволь, сестрица, поучу вас, поучу, лишь жените меня на Софьюшке.

Г-жа Простакова. Неужели тебе эта девчонка так понравилась?

Скотинин. Нет, мне нравится не девчонка.

Простаков. Так по соседству ее деревеньки?

Скотинин. И не деревеньки, а то, что в деревеньках-то ее водится и до чего моя смертная охота.

Г-жа Простакова. До чего же, братец?

Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.

Простаков. Странное дело, братец, как родня на родню походить может. Митрофанушка наш весь в дядю. И он до свиней сызмала такой же охотник, как и ты. Как был еще трех лет, так, бывало, увидя свинку, задрожит от радости.

Скотинин. Это подлинно диковинка! Ну пусть, братец, Митрофан любит свиней для того, что он мой племянник. Тут есть какое-нибудь сходство; да отчего же я к свиньям-то так сильно пристрастился?

Простаков. И тут есть же какое-нибудь сходство, я так рассуждаю.

Явление VI

Те же и Софья.

Софья вошла, держа письмо в руке и имея веселый вид.

Г-жа Простакова (Софье). Что так весела, матушка? Чему обрадовалась?

Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка, о котором столь долго мы ничего не знали, которого я люблю и почитаю, как отца моего, на сих днях в Москву приехал. Вот письмо, которое я от него теперь получила.

Г-жа Простакова (испугавшись, с злобою). Как! Стародум, твой дядюшка, жив! И ты изволишь затевать, что он воскрес! Вот изрядный вымысел!

Софья. Да он никогда не умирал.

Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб мы дали тебе волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдет способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.

Скотинин. Сестра, ну да коли он не умирал?

Простаков. Избави Боже, коли он не умирал!

Г-жа Простакова (к мужу). Как не умирал! Что ты бабушку путаешь? Разве ты не знаешь, что уж несколько лет от меня его и в памятцах за упокой поминали? Неужто-таки и грешные-то мои молитвы не доходили! (К Софье.) Письмецо-то мне пожалуй. (Почти вырывает.) Я об заклад бьюсь, что оно какое-нибудь амурное. И догадываюсь от кого. Это от того офицера, который искал на тебе жениться и за которого ты сама идти хотела. Да которая бестия без моего спросу отдает тебе письма! Я доберусь. Вот до чего дожили. К деушкам письма пишут! деушки грамоте умеют!

Софья. Прочтите его сами, сударыня. Вы увидите, что ничего невиннее быть не может.

Г-жа Простакова. Прочтите его сами! Нет, сударыня, я, благодаря Бога, не так воспитана. Я могу письма получать, а читать их всегда велю другому. (К мужу.) Читай.

Простаков (долго смотря). Мудрено.

Г-жа Простакова. И тебя, мой батюшка, видно воспитывали, как красную девицу. Братец, прочти, потрудись.

Скотинин. Я? Я отроду ничего не читывал, сестрица! Бог меня избавил этой скуки.

Софья. Позвольте мне прочесть.

Г-жа Простакова. О матушка! Знаю, что ты мастерица, да лих не очень тебе верю. Вот, я чаю, учитель Митрофанушкин скоро придет. Ему велю…

Скотинин. А уж зачали молодца учить грамоте?

Г-жа Простакова. Ах, батюшка братец! Уж года четыре как учится. Нечего, грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку. Троим учителям денежки платим. Для грамоты ходит к нему дьячок от Покрова, Кутейкин. Арихметике учит его, батюшка, один отставной сержант, Цыфиркин. Оба они приходят сюда из города. Вить от нас и город в трех верстах, батюшка. По-французски и всем наукам обучает его немец Адам Адамыч Вральман. Этому по триста рубликов на год. Сажаем за стол с собою. Белье его наши бабы моют. Куда надобно – лошадь. За столом стакан вина. На ночь сальная свеча, и парик направляет наш же Фомка даром. Правду сказать, и мы им довольны, батюшка братец. Он ребенка не неволит. Вить, мой батюшка, пока Митрофанушка еще в недорослях, пота его и понежить; а там лет через десяток, как войдет, избави Боже, в службу, всего натерпится. Как кому счастье на роду написано, братец. Из нашей же фамилии Простаковых, смотри – тка, на боку лежа, летят себе в чины. Чем же плоше их Митрофанушка? Ба! да вот пожаловал кстати дорогой наш постоялец.

Явление VII

Те же и Правдин.

Г-жа Простакова. Братец, друг мой! Рекомендую вам дорогого гостя нашего, господина Правдина; а вам, государь мой, рекомендую брата моего.

Правдин. Радуюсь, сделав ваше знакомство.

Скотинин. Хорошо, государь мой! А как по фамилии, я не дослышал.

Правдин. Я называюсь Правдин, чтоб вы дослышали.

Скотинин. Какой уроженец, государь мой? Где деревеньки?

Правдин. Я родился в Москве, ежели вам то знать надобно, а деревни мои в здешнем наместничестве.

Скотинин. А смею ли спросить, государь мой, – имени и отчества не знаю, – в деревеньках ваших водятся ли свинки?

Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях – то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.

Правдин. Извините меня, сударыня. Я никогда не читаю писем без позволения тех, к кому они писаны.

Софья. Я вас о том прошу. Вы меня тем очень одолжите.

Правдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница! Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером, что трудами и честностию состояние свое сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…»

Скотинин и оба Простаковы. Десять тысяч!

Правдин (читает). «…которым тебя, моя любезная племянница, тебя делаю наследницею…»

Г-жа Простакова. Тебя наследницею!

Простаков. Софью наследницею!

Скотинин. Ее наследницею!

Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То – то дядюшка! То-то отец родной! Я и сама все-таки думала, что Бог его хранит, что он еще здравствует.

Скотинин (протянув руку). Ну, сестрица, скоряй же по рукам.

Г-жа Простакова (тихо Скотинину). Постой, братец. Сперва надобно спросить ее, хочет ли еще она за тебя выйти?

Скотинин. Как! Что за вопрос! Неужто ты ей докладываться станешь?

Правдин. Позволите ли письмо дочитать?

Скотинин. А на что? Да хоть пять лет читай, лучше десяти тысяч не дочитаешь.

Г-жа Простакова (к Софье). Софьюшка, душа моя! пойдем ко мне в спальню. Мне крайняя нужда с тобой поговорить. (Увела Софью.)

Скотинин. Ба! так я вижу, что сегодня сговору-то вряд и быть ли.

Явление VIII

Правдин, Простаков, Скотинин, слуга.

Слуга (к Простакову, запыхавшись). Барин! барин! солдаты пришли, остановились в нашей деревне.

Простаков. Какая беда! Ну, разорят нас до конца!

Правдин. Чего вы испугались?

Простаков. Ах, отец родной! Мы уж видали виды. Я к ним и появиться не смею.

Правдин. Не бойтесь. Их, конечно, ведет офицер, который не допустит ни до какой наглости. Пойдем к нему со мной. Я уверен, что вы робеете напрасно.

Правдин, Простаков и слуга отходят.

Скотинин. Все меня одного оставили. Пойти было прогуляться на скотный двор.

Конец первого действия

Действие второе

Явление I

Правдин, Милон.

Милон. Как я рад, мой любезный друг, что нечаянно увиделся с тобою! Скажи, каким случаем…

Правдин. Как друг, открою тебе причину моего здесь пребывания. Я определен членом в здешнем наместничестве. Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига сердца моего, не оставляю замечать тех злонравных невежд, которые, имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно. Ты знаешь образ мыслей нашего наместника. С какою ревностию помогает он страждущему человечеству! С каким усердием исполняет он тем самым человеколюбивые виды вышней власти! Мы в нашем краю сами испытали, что где наместник таков, каковым изображен наместник в Учреждении, там благосостояние обитателей верно и надежно. Я живу здесь уже три дни. Нашел помещика дурака бессчетного, а жену презлую фурию, которой адский нрав делает несчастье целого их дома. Ты что задумался, мой друг, скажи мне, долго ль здесь останесся?

Милон. Через несколько часов иду отсюда.

Правдин. Что так скоро? Отдохни.

Милон. Не могу. Мне велено и солдат вести без промедления… да, сверх того, я сам горю нетерпением быть в Москве.

Правдин. Что причиною?

Милон. Открою тебе тайну сердца моего, любезный друг! Я влюблен и имею счастие быть любим. Больше полугода, как я в разлуке с тою, которая мне дороже всего на свете, и, что еще горестнее, ничего не слыхал я о ней во все это время. Часто, приписывая молчание ее холодности, терзался я горестию; но вдруг получил известие, которое меня поразило. Пишут ко мне, что, по смерти ее матери, какая-то дальняя родня увезла ее в свои деревни. Я не знаю: ни кто, ни куда. Может быть, она теперь в руках каких-нибудь корыстолюбцев, которые, пользуясь сиротством ее, содержат ее в тиранстве. От одной этой мысли я вне себя.

Правдин. Подобное бесчеловечие вижу и в здешнем доме. Ласкаюсь, однако, положить скоро границы злобе жены и глупости мужа. Я уведомил уже о всех здешних варварствах нашего начальника и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры.

Милон. Счастлив ты, мой друг, будучи в состоянии облегчать судьбу несчастных. Не знаю, что мне делать в горестном моем положении.

Правдин. Позволь мне спросить об ее имени.

Милон (в восторге). А! вот она сама.

Явление II

Те же и Софья.

Софья (в восхищении). Милон! тебя ли я вижу?

Правдин. Какое счастие!

Милон. Вот та, которая владеет моим сердцем. Любезная Софья! Скажи мне, каким случаем здесь нахожу тебя?

Софья. Сколько горестей терпела я со дня нашей разлуки! Бессовестные мои свойственники…

Правдин. Мой друг! Не спрашивай о том, что столько ей прискорбно… Ты узнаешь от меня, какие грубости…

Милон. Недостойные люди!

Софья. Сегодня, однако же, в первый раз здешняя хозяйка переменила со мною свой поступок. Услышав, что дядюшка мой делает меня наследницею, вдруг из грубой и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости, и я по всем ее обинякам вижу, что прочит меня в невесты своему сыну.

Милон (с нетерпением). И ты не изъявила ей тот же час совершенного презрения?..

Софья. Нет…

Милон. И не сказала ей, что ты имеешь сердечные обязательства, что…

Софья. Нет.

Милон. А! теперь я вижу мою погибель. Соперник мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в моей к тебе любви, чтоб…

Софья (усмехаясь). Боже мой! Если б ты его увидел, ревность твоя довела б тебя до крайности!

Милон (с негодованием). Я воображаю все его достоинствы.

Софья. Всех и вообразить не можешь. Он хотя и шестнадцати лет, а достиг уже до последней степени своего совершенства и дале не пойдет.

Правдин. Как дале не пойдет, сударыня? Он доучивает Часослов; а там, думать надобно, примутся и за Псалтырь.

Милон. Как! Таков-то мой соперник? А, любезная Софья, на что ты и шуткою меня терзаешь? Ты знаешь, как легко страстный человек огорчается и малейшим подозрением.

Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не могла и на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена была я скрыть мое чувство.

Милон. Что ж ты ей отвечала?

Здесь Скотинин идет по театру, задумавшись, и никто его не видит.

Софья. Я сказала, что судьба моя зависит от воли дядюшкиной, что он сам сюда приехать обещал в письме своем, которого (к Правдину) не позволил вам дочитать господин Скотинин.

Милон. Скотинин!

Скотинин. Я!

Явление III

Те же и Скотинин.

Правдин. Как вы подкрались, господин Скотинин! Этого бы я от вас и не чаял.

Скотинин. Я проходил мимо вас. Услышал, что меня кличут, я и откликнулся. У меня такой обычай: кто вскрикнет – Скотинин! А я ему: я! Что вы, братцы, и заправду? Я сам служивал в гвардии и отставлен капралом. Бывало, на съезжей в перекличке как закричат: Тарас Скотинин! А я во все горло: я!

Правдин. Мы вас теперь не кликали, и вы можете идти, куда шли.

Скотинин. Я никуда не шел, а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что заберу в голову, то из нее гвоздем не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут и засело. О том вся и дума, то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.

Правдин. Что ж бы вас так теперь занимало?

Скотинин. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни в мою, то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я ни по что, привез ничего.

Правдин. Какая жалость, господин Скотинин! Сестрица ваша играет вами, как мячиком.

Скотинин (озлобясь). Как мячиком? Оборони Бог! Да я и сам зашвырну ее так, что целой деревней в неделю не отыщут.

Софья. Ах, как вы рассердились!

Милон. Что с вами сделалось?

Скотинин. Сам ты, умный человек, порассуди. Привезла меня сестра сюда жениться. Теперь сама же подъехала с отводом: «Что-де тебе, братец, в жене; была бы де у тебя, братец, хорошая свинья». Нет, сестра! Я и своих поросят завести хочу. Меня не проведешь.

Правдин. Мне самому кажется, господин Скотинин, что сестрица ваша помышляет о свадьбе, только не о вашей.

Скотинин. Эка притча! Я другому не помеха. Всякий женись на своей невесте. Я чужу не трону, и мою чужой не тронь же. (Софье.) Ты не бось, душенька. Тебя у меня никто не перебьет.

Софья. Это что значит? Вот еще новое!

Милон (вскричал). Какая дерзость!

Скотинин (к Софье). Чего ж ты испугалась?

Правдин (к Милану). Как ты можешь осердиться на Скотинина!

Софья (Скотинину). Неужели суждено мне быть вашею женою?

Милон. Я насилу могу удержаться!

Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.

Правдин. Когда же у вас могут быть счастливы одни только скоты, то жене вашей от них и от вас будет худой покой.

Скотинин. Худой покой! ба! ба! ба! да разве светлиц у меня мало? Для нее одной отдам угольную с лежанкой. Друг ты мой сердешный! коли у меня теперь, ничего не видя, для каждой свинки клевок особливый, то жене найду светелку.

Милон. Какое скотское сравнение!

Правдин (Скотинину). Ничему не бывать, господин Скотинин! Я скажу вам, что сестрица ваша прочит ее за сынка своего.

Скотинин. Как! Племяннику перебивать у дяди! Да я его на первой встрече, как черта, изломаю. Ну, будь я свиной сын, если я не буду ее мужем или Митрофан уродом.

Явление IV

Те же, Еремеевна и Митрофан.

Еремеевна. Да поучись хоть немножечко.

Митрофан. Ну, еще слово молви, стара хрычовка! Уж я те отделаю; я опять нажалуюсь матушке, так она тебе изволит дать таску по-вчерашнему.

Скотинин. Подойди сюда, дружочек.

Еремеевна. Изволь подойди к дядюшке.

Митрофан. Здорово, дядюшка! Что ты так ощетиниться изволил?

Скотинин. Митрофан! Гляди на меня прямее.

Еремеевна. Погляди, батюшка.

Митрофан (Еремеевне). Да дядюшка что за невидальщина? Что на нем увидишь?

Скотинин. Еще раз: гляди на меня прямее.

Еремеевна. Да не гневи дядюшку. Вон, изволь посмотреть, батюшка, как он глазки-то вытаращил, и ты свои изволь так же вытаращить.

Скотинин и Митрофан, выпуча глаза, друг на друга смотрят.

Милон. Вот изрядное объяснение!

Правдин. Чем-то оно кончится?

Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на волоску. Скажи всю правду; если б я греха не побоялся, я бы те, не говоря еще ни слова, за ноги да об угол. Да не хочу губить души, не найдя виноватого.

Еремеевна (задрожала). Ах, уходит он его! Куда моей голове деваться?

Митрофан. Что ты, дядюшка, белены объелся? Да я знать не знаю, за что ты на меня вскинуться изволил.

Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я в сердцах с одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж руки не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри, не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой не принять.

Еремеевна. Избави Бог напраслины!

Скотинин. Хочешь ли ты жениться?

Митрофан (разнежась). Уж давно, дядюшка, берет охота…

Скотинин (бросаясь на Митрофана). Ох ты чушка проклятая!..

Правдин (не допуская Скотинина). Господин Скотинин! Рукам воли не давай.

Митрофан. Мамушка, заслони меня!

Еремеевна (заслоня Митрофана, остервенясь и подняв кулаки). Издохну на месте, а дитя не выдам. Сунься, сударь, только изволь сунуться. Я те бельмы-то выцарапаю.

Скотинин (задрожав и грозя, отходит). Я вас доеду!

Еремеевна (задрожав, вслед). У меня и свои зацепы востры!

Митрофан (вслед Скотинину). Убирайся, дядюшка, проваливай!

Явление V

Те же и оба Простаковы.

Г-жа Простакова (мужу, идучи). Тут перевирать нечего. Весь век, сударь, ходишь, развеся уши.

Простаков. Да он сам с Правдиным из глаз у меня сгиб да пропал. Я чем виноват?

Г-жа Простакова (к Милону). А, мой батюшка! Господин офицер! Я вас теперь искала по всей деревне; мужа с ног сбила, чтоб принести вам, батюшка, нижайшее благодарение за добрую команду.

Милон. За что, сударыня?

Г-жа Простакова. Как за что, мой батюшка! Солдаты такие добрые. До сих пор волоска никто не тронул. Не прогневайся, мой батюшка, что урод мой вас прозевал. Отроду никого угостить не смыслит. Уж так рохлею родился, мой батюшка.

Милон. Я нимало не пеняю, сударыня.

Г-жа Простакова. На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Ино – гда, выпуча глаза, стоит битый час как вкопанный. Уж чего – то я с ним не делала; чего только он у меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк и попройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у Бога просишь опять столбняка.

Правдин. По крайней мере, сударыня, вы не можете жаловаться на злой его нрав. Он смирен…

Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас в доме все и избаловано. Вить у него нет того смыслу, чтоб в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!

Правдин (в сторону). Скоро будет он держаться иным образом.

Митрофан. И сегодни матушка все утро изволила провозиться с холопями.

Г-жа Простакова (к Софье). Убирала покои для твоего любезного дядюшки. Умираю, хочу видеть этого почтенного старичка. Я об нем много наслышалась. И злодеи его говорят только, что он немножечко угрюм, а такой-де преразумный, да коли-де кого уж и полюбит, так прямо полюбит.

Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно Действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.

Софья. Зато и счастье свое должен он был доставать трудами.

Г-жа Простакова. Милость Божия к нам, что удалось. Ничего так не желаю, как отеческой его милости к Митрофанушке. Софьюшка, душа моя! не изволишь ли посмотреть дядюшкиной комнаты?

Софья отходит.

Г-жа Простакова (к Простакову). Опять зазевался, мой батюшка; да изволь, сударь, проводить ее. Ноги-то не отнялись.

Простаков (отходя). Не отнялись, да подкосились.

Г-жа Простакова (к гостям). Одна моя забота, одна моя отрада – Митрофанушка. Мой век проходит. Его готовлю в люди.

Здесь появляются Кутейкин с Часословом, а Цыфиркин с аспидной доскою и грифелем. Оба они знаками спрашивают Еремеевну: входить ли? Она их манит, а Митрофан отмахивает.

Г-жа Простакова (не видя их, продолжает). Авось-либо Господь милостив, и счастье на роду ему написано.

Правдин. Оглянитесь, сударыня, что за вами делается?

Г-жа Простакова. А! Это, батюшка, Митрофанушкины учители, Сидорыч Кутейкин…

Еремеевна. И Пафнутьич Цыфиркин.

Митрофан (в сторону). Пострел их побери и с Еремеевной.

Кутейкин. Дому владыке мир и многая лета с чады и домочадцы.

Цыфиркин. Желаем вашему благородию здравствовать сто лет, да двадцать, да еще пятнадцать. Несчетны годы.

Милон. Ба! Это наш брат служивый! Откуда взялся, друг мой?

Цыфиркин. Был гарнизонный, ваше благородие! А ныне пошел в чистую.

Милон. Чем же ты питаешься?

Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то правда, человек на человека не приходит.

Г-жа Простакова. Что? Что ты это, Пафнутьич, врешь? Я не вслушалась.

Цыфиркин. Так. Я его благородию докладывал, что в иного пня в десять лет не вдолбишь того, что другой ловит на полете.

Правдин (к Кутейкину). А ты, господин Кутейкин, не из ученых ли?

Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил до риторики, да, Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убоялся бездны премудрости, просит от нея об увольнении». На что и милостивая резолюция вскоре воспоследовала, с отметкою: «Такого-то де семинариста от всякого учения уволить: писано бо есть, не мечите бисера пред свиниями, да не попрут его ногами».

Г-жа Простакова. Да где наш Адам Адамыч?

Еремеевна. Я и к нему было толкнулась, да насилу унесла ноги. Дым столбом, моя матушка! Задушил, проклятый, табачищем. Такой греховодник.

Кутейкин. Пустое, Еремеевна! Несть греха в курении табака.

Правдин (в сторону). Кутейкин еще и умничает!

Кутейкин. Во многих книгах разрешается: во Псалтире именно напечатано: «И злак на службу человеком».

Правдин. Ну, а еще где?

Кутейкин. И в другой Псалтире напечатано то же. У нашего протопопа маленька в осьмушку, и в той то же.

Правдин (к г-же Простаковой). Я не хочу мешать упражнениям сына вашего; слуга покорный.

Милон. Ни я, сударыня.

Г-жа Простакова. Куда ж вы, государи мои?..

Правдин. Я поведу его в мою комнату. Друзья, давно не видавшись, о многом говорить имеют.

Г-жа Простакова. А кушать где изволите, с нами или в своей комнате? У нас за столом только что своя семья, с Софьюшкой…

Милон. С вами, с вами, сударыня.

Правдин. Мы оба эту честь иметь будем.

Явление VI

Г-жа Простакова, Еремеевна, Митрофан, Кутейкин и Цыфиркин.

Г-жа Простакова. Ну, так теперь хотя по-русски прочти зады, Митрофанушка.

Митрофан. Да, зады, как не так.

Г-жа Простакова. Век живи, век учись, друг мой сердешный! Такое дело.

Митрофан. Как не такое! Пойдет на ум ученье. Ты б еще навезла сюда дядюшек!

Г-жа Простакова. Что? Что такое?

Митрофан. Да! того и смотри, что от дядюшки таска; а там с его кулаков да за Часослов. Нет, так я, спасибо, уж один конец с собою!

Г-жа Простакова (испугавшись). Что, что ты хочешь делать? Опомнись, душенька!

Митрофан. Вить здесь и река близко. Нырну, так поминай как звали.

Г-жа Простакова (вне себя). Уморил! Уморил! Бог с тобой!

Еремеевна. Все дядюшка напугал. Чуть было в волоски ему не вцепился. А ни за что… ни про что…

Г-жа Простакова (в злобе). Ну…

Еремеевна. Пристал к нему: хочешь ли жениться?..

Г-жа Простакова. Ну…

Еремеевна. Дитя не потаил, уж давно-де, дядюшка, охота берет. Как он остервенится, моя матушка, как вскинется!..

Г-жа Простакова (дрожа). Ну… а ты, бестия, остолбенела, а ты не впилась братцу в харю, а ты не раздернула ему рыла по уши…

Еремеевна. Приняла было! Ох, приняла, да…

Г-жа Простакова. Да… да что… не твое дитя, бестия! По тебе робенка хоть убей до смерти.

Еремеевна. Ах, Создатель, спаси и помилуй! Да кабы братец в ту ж минуту отойти не изволил, то б я с ним поломалась. Вот что б Бог не поставил. Притупились бы эти (указывая на ногти), я б и клыков беречь не стала.

Г-жа Простакова. Все вы, бестии, усердны на одних словах, а не на деле…

Еремеевна (заплакав). Я не усердна вам, матушка! Уж как больше служить, не знаешь… рада бы не токмо что… живота не жалеешь… а все не угодно.

Кутейкин. Нам восвояси повелите?

Цыфиркин. Нам куда поход, ваше благородие?

Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)

Кутейкин. Житье твое, Еремеевна, яко тьма кромешная. Пойдем-ка за трапезу, да с горя выпей сперва чарку…

Цыфиркин. А там другую, вот те и умноженье.

Еремеевна (в слезах). Нелегкая меня не приберет! Сорок лет служу, а милость все та же…

Кутейкин. А велика ль благостыня?

Еремеевна. По пяти рублей на год да по пяти пощечин на день.

Кутейкин и Цыфиркин отводят ее под руки.

Цыфиркин. Смекнем же за столом, что тебе доходу в круглый год.

Конец второго действия.

Действие третье

Явление I

Стародум и Правдин.

Правдин. Лишь только из-за стола встали, и я, подошед к окну, увидел вашу карету, то, не сказав никому, выбежал к вам навстречу обнять вас от всего сердца. Мое к вам душевное почтение…

Стародум. Оно мне драгоценно. Поверь мне.

Правдин. Ваша ко мне дружба тем лестнее, что вы не можете иметь ее к другим, кроме таких…

Стародум. Каков ты. Я говорю без чинов. Начинаются чины – перестает искренность.

Правдин. Ваше обхождение…

Стародум. Ему многие смеются. Я это знаю. Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят одного. Отец мой у двора Петра Великого…

Правдин. А я слышал, что он в военной службе…

Стародум. В тогдашнем веке придворные были воины, да воины не были придворные. Воспитание дано мне было отцом моим по тому веку наилучшее. В то время к научению мало было способов, да и не умели еще чужим умом набивать пустую голову.

Правдин. Тогдашнее воспитание действительно состояло в нескольких правилах…

Стародум. В одном. Отец мой непрестанно мне твердил одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.

Правдин. Вы говорите истину. Прямое достоинство в человеке есть душа…

Стародум. Без нее просвещеннейшая умница – жалкая тварь. (С чувством.) Невежда без души – зверь. Самый мелкий подвиг ведет его во всякое преступление. Между тем, что он делает, и тем, для чего он делает, никаких весков у него нет. От таких-то животных пришел я свободить…

Правдин. Вашу племянницу. Я это знаю. Она здесь. Пойдем…

Стародум. Постой. Сердце мое кипит еще негодованием на недостойный поступок здешних хозяев. Побудем здесь несколько минут. У меня правило: в первом движении ничего не начинать.

Правдин. Редкие правило ваше наблюдать умеют.

Стародум. Опыты жизни моей меня к тому приучили. О, если б я ранее умел владеть собою, я имел бы удовольствие служить долее отечеству.

Правдин. Каким же образом? Происшествии с человеком ваших качеств никому равнодушны быть не могут. Вы меня крайне одолжите, если расскажете…

Стародум. Я ни от кого их не таю для того, чтоб другие в подобном положении нашлись меня умнее. Вошед в военную службу, познакомился я с молодым графом, которого имени я и вспомнить не хочу. Он был по службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться тому, что в наше воспитание еще и не входило. Я все силы употребил снискать его дружбу, чтоб всегдашним с ним обхождением наградить недостатки моего воспитания. В самое то время, когда взаимная наша дружба утверждалась, услышали мы нечаянно, что объявлена война. Я бросился обнимать его с радостию. «Любезный граф! вот случай нам отличить себя. Пойдем тотчас в армию и сделаемся достойными звания дворянина, которое нам дала порода». Вдруг мой граф сильно наморщился и, обняв меня, сухо: «Счастливый тебе путь, – сказал мне, – а я ласкаюсь, что батюшка не захочет со мною расстаться». Ни с чем нельзя сравнить презрения, которое ощутил я к нему в ту же минуту. Тут увидел я, что между людьми случайными и людьми почтенными бывает иногда неизмеримая разница, что в большом свете водятся премелкие души и что с великим просвещением можно быть великому скареду.

Правдин. Сущая истина.

Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.

Правдин. Что ж бы иное и делать надлежало?

Стародум. Надлежало образумиться. Не умел я остеречься от первых движений раздраженного моего любочестия. Горячность не допустила меня тогда рассудить, что прямо любочестивый человек ревнует к делам, а не к чинам; что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану.

Правдин. Но разве дворянину не позволяется взять отставки ни в каком уже случае?

Стародум. В одном только: когда он внутренне удостоверен, что служба его отечеству прямой пользы не приносит! А! тогда поди.

Правдин. Вы даете чувствовать истинное существо должности дворянина.

Стародум. Взяв отставку, приехал я в Петербург. Тут слепой случай завел меня в такую сторону, о которой мне отроду и в голову не приходило.

Правдин. Куда же?

Стародум. Ко двору. Меня взяли ко двору. А? Как ты об этом думаешь?

Правдин. Как же вам эта сторона показалась?

Стародум. Любопытна. первое показалось мне странно, что в этой стороне по большой прямой дороге никто почти не ездит, а все объезжают крюком, надеясь доехать поскорее.

Правдин. Хоть крюком, да просторна ли дорога?

Стародум. А такова-то просторна, что двое, встретясь, разойтиться не могут. Один другого сваливает, и тот, кто на ногах, не поднимает уже никогда того, кто на земи.

Правдин. Так поэтому тут самолюбие…

Стародум. Тут не самолюбие, а, так называть, себялюбие. Тут себя любят отменно; о себе одном пекутся; об одном настоящем часе суетятся. Ты не поверишь. Я видел тут множество людей, которым во все случаи их жизни ни разу на мысль не приходили ни предки, ни потомки.

Правдин. Но те достойные люди, которые у двора служат государству…

Стародум. О! те не оставляют двора для того, что они двору полезны, а прочие для того, что двор им полезен. Я не был в числе первых и не хотел быть в числе последних.

Правдин. Вас, конечно, у двора не узнали?

Стародум. Тем для меня лучше. Я успел убраться без хлопот, а то бы выжили ж меня одним из двух манеров.

Правдин. Каких?

Стародум. От двора, мой друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. Я не стал дожидаться ни того, ни другого. Рассудил, что лучше вести жизнь у себя дома, нежели в чужой передней.

Правдин. Итак, вы отошли от двора ни с чем? (Открывает свою табакерку.)

Стародум (берет у Правдина табак). Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.

Правдин. С вашими правилами людей не отпускать от двора, а ко двору призывать надобно.

Стародум. Призывать? А зачем?

Правдин. Затем, зачем к больным врача призывают.

Стародум. Мой друг! Ошибаешься. Тщетно звать врача к больным неисцельно. Тут врач не пособит, разве сам заразится.

Явление II

Те же и Софья.

Софья (к Правдину). Сил моих не стало от их шуму.

Стародум (в сторону). Вот черты лица ее матери. Вот моя Софья.

Софья (смотря на Стародума). Боже мой! Он меня назвал. Сердце мое меня не обманывает…

Стародум (обняв ее). Нет. Ты дочь моей сестры, дочь сердца моего!

Софья (бросаясь в его объятия). Дядюшка! Я вне себя с радости.

Стародум. Любезная Софья! Я узнал в Москве, что ты живешь здесь против воли. Мне на свете шестьдесят лет. Случалось быть часто раздраженным, ино-гда быть собой довольным. Ничто так не терзало мое сердце, как невинность в сетях коварства. Никогда не бывал я так собой доволен, как если случалось из рук вырвать добычь от порока.

Правдин. Сколь приятно быть тому и свидетелем!

Софья. Дядюшка! ваши ко мне милости…

Стародум. Ты знаешь, что я одной тобой привязан к жизни. Ты должна делать утешение моей старости, а мои попечении твое счастье. Пошед в отставку, положил я основание твоему воспитанию, но не мог иначе основать твоего состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.

Софья. Отсутствие ваше огорчало нас несказанно.

Стародум (к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а платит одни труды верно и щедро.

Правдин. Вы могли б обогатиться, как я слышал, несравненно больше.

Стародум. А на что?

Правдин. Чтоб быть богату, как другие.

Стародум. Богату! А кто богат? Да ведаешь ли ты, что для прихотей одного человека всей Сибири мало! Друг мой! Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.

Софья. Дядюшка! Какую правду вы говорите!

Стародум. Я нажил столько, чтоб при твоем замужестве не остановляла нас бедность жениха достойного.

Софья. Во всю жизнь мою ваша воля будет мой закон.

Правдин. Но, выдав ее, не лишнее было бы оставить и детям…

Стародум. Детям? Оставлять богатство детям? В голове нет. Умны будут – без него обойдутся; а глупому сыну не в помощь богатство. Видал я молодцов в золотых кафтанах, да с свинцовой головою. Нет, мой друг! Наличные деньги – не наличные достоинства. Золотой болван – все болван.

Правдин. Со всем тем мы видим, что деньги нередко ведут к чинам, чины обыкновенно к знатности, а знатным оказывается почтение.

Стародум. Почтение! Одно почтение должно быть лестно человеку – душевное; а душевного почтения достоин только тот, кто в чинах не по деньгам, а в знати не по чинам.

Правдин. Заключение ваше неоспоримо.

Стародум. Ба! Это что за шум!

Явление III

Те же, г-жа Простакова, Скотинин, Милон.

Милон разнимает г-жу Простакову со Скотининым.

Г-жа Простакова. Пусти! Пусти, батюшка! Дай мне до рожи, до рожи…

Милон. Не пущу, сударыня. Не прогневайся!

Скотинин (в запальчивости, оправляя парик). Отвяжись, сестра! Дойдет дело до ломки, погну, так затрещишь.

Милон (г-же Простаковой). И вы забыли, что он вам брат!

Г-жа Простакова. Ах, батюшка! Сердце взяло, дай додраться!

Милон (Скотинину). Разве она вам не сестра?

Скотинин. Что греха таить, одного помету, да вишь как развизжалась.

Стародум (не могши удержаться от смеха, к Правдину). Я боялся рассердиться. Теперь смех меня берет.

Г-жа Простакова. Кого-то, над кем-то? Это что за выезжий?

Стародум. Не прогневайся, сударыня. Я на роду ничего смешнее не видывал.

Скотинин (держась за шею). Кому смех, а мне и полсмеха нет.

Милон. Да не ушибла ль она вас?

Скотинин. Перед-от заслонял обеими, так вцепилась в зашеину…

Правдин. И больно?..

Скотинин. Загривок немного пронозила.

В следующую речь г-жи Простаковой Софья сказывает взорами Милону, что перед ним Стародум. Милон ее понимает.

Г-жа Простакова. Пронозила!.. Нет, братец, ты должен образ выменить господина офицера; а кабы не он, то б ты от меня не заслонился. За сына вступлюсь. Не спущу отцу родному. (Стародуму.) Это, сударь, ничего и не смешно. Не прогневайся. У меня материно сердце. Слыхано ли, чтоб сука щенят своих выдавала? Изволил пожаловать неведомо к кому, неведомо кто.

Стародум (указывая на Софью). Приехал к ней, ее дядя, Стародум.

Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!

Скотинин (в сторону). То-то, он-то, дядюшка-то!

Явление IV

Те же и Еремеевна.

Еремеевна. Чего изволишь?

Г-жа Простакова. А ты разве девка, собачья ты дочь? Разве у меня в доме, кроме твоей скверной хари, и служанок нет? Палашка где?

Еремеевна. Захворала, матушка, лежит с утра.

Г-жа Простакова. Лежит! Ах, она бестия! Лежит! Как будто благородная!

Еремеевна. Такой жар рознял, матушка, без умолку бредит…

Г-жа Простакова. Бредит, бестия! Как будто благородная! Зови же ты мужа, сына. Скажи им, что, по милости Божией, дождались мы дядюшку любезной нашей Софьюшки; что второй наш родитель к нам теперь пожаловал, по милости Божией. Ну, беги, переваливайся!

Стародум. К чему так суетиться, сударыня? По милости Божией, я ваш не родитель; по милости же Божией, я вам и незнаком.

Г-жа Простакова. Нечаянный твой приезд, батюшка, ум у меня отнял; да дай хоть обнять тебя хорошенько, благодетель наш!..

Явление V

Те же, Простаков, Митрофан и Еремеевна.

В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие из средней двери, стали позади Стародума. Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к руке. Еремеевна взяла место в стороне и, сложа руки, стала как вкопанная, выпяля глаза на Стародума, с рабским подобострастием.

Стародум (обнимая неохотно г-жу Простакову). Милость совсем лишняя, сударыня! Без нее мог бы я весьма легко обойтись. (Вырвавшись из рук ее, обертывается на другую сторону, где Скотинин, стоящий уже с распростертыми руками, тотчас его схватывает.) Это к кому я попался?

Скотинин. Это я, сестрин брат.

Стародум (увидя еще двух, с нетерпением). А это кто еще?

Простаков (обнимая). Я женин муж.

Митрофан (ловя руку). А я матушкин сынок.

Милон (Правдину). Теперь я не представлюсь.

Правдин (Милону). Я найду случай представить тебя после.

Стародум (не давая руки Митрофану). Этот ловит целовать руку. Видно, что готовят в него большую душу.

Г-жа Простакова. Говори, Митрофанушка. Как – де, сударь, мне не целовать твоей ручки? Ты мой второй отец.

Митрофан. Как не целовать, дядюшка, твоей ручки. Ты мой отец… (К матери.) Который бишь?

Г-жа Простакова. Второй.

Митрофан. Второй? Второй отец, дядюшка.

Стародум. Я, сударь, тебе ни отец, ни дядюшка.

Г-жа Простакова. Батюшка, вить робенок, может быть, свое счастье прорекает: авось-либо сподобит Бог быть ему и впрямь твоим племянничком.

Скотинин. Право! А я чем не племянник? Ай, сестра!

Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог тому заплатит, кто меня, бедную, обижает.

Стародум. Я это приметил, как скоро ты, сударыня, из дверей показалась.

Правдин. А я уже три дни свидетелем ее добронравия.

Стародум. Этой забавы я так долго иметь не могу. Софьюшка, друг мой, завтра же поутру еду с тобой в Москву.

Г-жа Простакова. Ах, батюшка! За что такой гнев?

Простаков. За что немилость?

Г-жа Простакова. Как! Нам расстаться с Софьюшкой! С сердечным нашим другом! Я с одной тоски хлеба отстану.

Простаков. А я уже тут сгиб да пропал.

Стародум. О! Когда же вы так ее любите, то должен я вас обрадовать. Я везу ее в Москву для того, чтоб сделать ее счастье. Мне представлен в женихи ее некто молодой человек больших достоинств. За него ее и выдам.

Г-жа Простакова. Ах, уморил!

Милон. Что я слышу?

Софья кажется пораженною.

Скотинин. Вот те раз!

Простаков всплеснул руками.

Митрофан. Вот тебе на!

Еремеевна печально кивнула головою. Правдин показывает вид огорченного удивления.

Стародум (приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за кого хочешь.

Все принимают веселый вид.

Софья. Дядюшка! Не сумневайтесь в моем повиновении.

Милон (в сторону). Почтенный человек!

Г-жа Простакова (с веселым видом). Вот отец! Вот послушать! Поди за кого хочешь, лишь бы человек ее стоил. Так, мой батюшка, так. Тут лишь только женихов пропускать не надобно. Коль есть в глазах дворянин, малый молодой…

Скотинин. Из ребят давно уж вышел…

Г-жа Простакова. У кого достаточек, хоть и небольшой…

Скотинин. Да свиной завод не плох…

Г-жа Простакова. Так и в добрый час в архангельский.

Скотинин. Так веселым пирком, да за свадебку.

Стародум. Советы ваши беспристрастны. Я это вижу.

Скотинин. То ль еще увидишь, как опознаешь меня покороче. Вишь ты, здесь содомно. Через час место приду к тебе один. Тут дело и сладим. Скажу, не похвалясь: каков я, право, таких мало. (Отходит.)

Стародум. Это всего вероятнее.

Г-жа Простакова. Ты, мой батюшка, не диви на братца…

Стародум. А он ваш братец?

Г-жа Простакова. Родной, батюшка. Вить и я по отце Скотининых. Покойник батюшка женился на покойнице матушке. Она была по прозванию Приплодиных. Нас, детей, было с них восемнадцать человек; да, кроме меня с братцем, все, по власти Господней, примерли. Иных из бани мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о Святой неделе с колокольни свалились; а достальные сами не стояли, батюшка.

Стародум. Вижу, каковы были и родители ваши.

Г-жа Простакова. Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.

Правдин. Вы, однако ж, своего сынка кое-чему обучаете.

Г-жа Простакова (к Правдину). Да ныне век другой, батюшка! (К Стародуму.) Последних крох не жалеем, лишь бы сына всему выучить. Мой Митрофанушка из-за книги не встает по суткам. Материно мое сердце. Иное жаль, жаль, да подумаешь: зато будет и детина хоть куда. Вить вот уж ему, батюшка, шестнадцать лет исполнится около зимнего Николы. Жених хоть кому, а все-таки учители ходят, часа не теряет, и теперь двое в сенях дожидаются. (Мигнула Еремеевне, чтоб их позвать.) В Москве же: приняли иноземца на пять лет и, чтоб другие не сманили, контракт в полиции заявили. Подрядился учить, чему мы хотим, а по нас учи, чему сам умеешь. Мы весь родительский долг исполнили, немца приняли и деньги по третям наперед ему платим. Желала б я душевно, чтоб ты сам, батюшка, полюбовался на Митрофанушку и посмотрел бы, что он выучил.

Стародум. Я худой тому судья, сударыня.

Г-жа Простакова (увидя Кутейкина и Цыфиркина). Вот и учители! Митрофанушка мой ни днем, ни ночью покою не имеет. Свое дитя хвалить дурно, а куда не бессчастна будет та, которую приведет Бог быть его женою.

Правдин. Это все хорошо; не забудьте, однако ж, сударыня, что гость ваш теперь только из Москвы приехал и что ему покой гораздо нужнее похвал вашего сына.

Стародум. Признаюсь, что я рад бы отдохнуть и от дороги, и от всего того, что слышал и что видел.

Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Все готово. Сама для тебя комнату убирала.

Стародум. Благодарен. Софьюшка, проводи же меня.

Г-жа Простакова. А мы-то что? Позволь, мой батюшка, проводить себя и мне, и сыну, и мужу. Мы все за твое здоровье в Киев пешком обещаемся, лишь бы дельце наше сладить.

Стародум (к Правдину). Когда же мы увидимся? Отдохнув, я сюда приду.

Правдин. Так я здесь и буду иметь честь вас видеть.

Стародум. Рад душою. (Увидя Милона, который ему с почтением поклонился, откланивается и ему учтиво.)

Г-жа Простакова. Так милости просим.

Кроме учителей, все отходят. Правдин с Милоном в сторону, а прочие в другую.

Явление VI

Кутейкин и Цыфиркин.

Кутейкин. Что за бесовщина! С самого утра толку не добьешься. Здесь каждое утро процветет и погибнет.

Цыфиркин. А наш брат и век так живет. Дела не делай, от дела не бегай. Вот беда нашему брату, как кормят плохо, как сегодни к здешнему обеду провианту не стало…

Кутейкин. Да кабы не умудрил и меня Владыко, шедши сюда, забрести на перепутье к нашей просвирне, взалках бы, яко пес ко вечеру.

Цыфиркин. Здешни господа добры командеры!..

Кутейкин. Слыхал ли ты, братец, каково житье – то здешним челядинцам; даром, что ты служивый, бывал на баталиях, страх и трепет приидет на тя…

Цыфиркин. Вот на! Слыхал ли? Я сам видал здесь беглый огонь в сутки сряду часа по три. (Вздохнув.) Охти мне! Грусть берет.

Кутейкин (вздохнув). О, горе мне, грешному!

Цыфиркин. О чем вздохнул, Сидорыч?

Кутейкин. И в тебе смятеся сердце твое, Пафнутьевич?

Цыфиркин. За неволю призадумаешься… Дал мне Бог ученичка, боярского сынка. Бьюсь с ним третий год: трех перечесть не умеет.

Кутейкин. Так у нас одна кручина. Четвертый год мучу свой живот. По сесть час, кроме задов, новой строки не разберет; да и зады мямлит, прости Господи, без складу по складам, без толку по толкам.

Цыфиркин. А кто виноват? Лишь он грифель в руки, а немец в двери. Ему шабаш из-за доски, а меня ради в толчки.

Кутейкин. Тут мой ли грех? Лишь указку в персты, басурман в глаза. Ученичка по головке, а меня по шее.

Цыфиркин (с жаром). Я дал бы себе ухо отнести, лишь бы этого тунеядца прошколить по-солдатски.

Кутейкин. Меня хоть теперь шелепами, лишь бы выю грешничу путем накостылять.

Явление VII

Те же, г-жа Простакова и Митрофан.

Г-жа Простакова. Пока он отдыхает, друг мой, ты хоть для виду поучись, чтоб дошло до ушей его, как ты трудишься, Митрофанушка.

Митрофан. Ну! А там что?

Г-жа Простакова. А там и женисся.

Митрофан. Слушай, матушка. Я те потешу. Поучусь; только чтоб это был последний раз и чтоб сегодня ж быть сговору.

Г-жа Простакова. Придет час воли Божией!

Митрофан. Час моей воли пришел. Не хочу учиться, хочу жениться. Ты ж меня взманила, пеняй на себя. Вот я сел.

Цыфиркин очинивает грифель.

Г-жа Простакова. А я тут же присяду. Кошелек повяжу для тебя, друг мой! Софьюшкины денежки было б куды класть…

Митрофан. Ну! Давай доску, гарнизонна крыса! Задавай, что писать.

Цыфиркин. Ваше благородие, завсегда без дела лаяться изволите.

Г-жа Простакова (работая). Ах, Господи Боже мой! Уж ребенок не смей и избранить Пафнутьича! Уж и разгневался!

Цыфиркин. За что разгневаться, ваше благородие? У нас российская пословица: собака лает, ветер носит.

Митрофан. Задавай же зады, поворачивайся.

Цыфиркин. Всё зады, ваше благородие. Вить с задами-то век назади останесся.

Г-жа Простакова. Не твое дело, Пафнутьич. Мне очень мило, что Митрофанушка вперед шагать не любит. С его умом, да залететь далеко, да и Боже избави!

Цыфиркин. Задача. Изволил ты, на приклад, идти по дороге со мною. Ну, хоть возьмем с собою Сидорыча. Нашли мы трое…

Митрофан (пишет). Трое.

Цыфиркин. На дороге, на приклад же, триста рублев.

Митрофан (пишет). Триста.

Цыфиркин. Дошло дело до дележа. Смекни-тко, по чему на брата?

Митрофан (вычисляя, шепчет). Единожды три – три. Единожды ноль – ноль. Единожды ноль – ноль.

Г-жа Простакова. Что, что до дележа?

Митрофан. Вишь, триста рублев, что нашли, троим разделить.

Г-жа Простакова. Врет он, друг мой сердечный! Нашел деньги, ни с кем не делись. Все себе возьми, Митрофанушка. Не учись этой дурацкой науке.

Митрофан. Слышь, Пафнутьич, задавай другую.

Цыфиркин. Пиши, ваше благородие. За ученье жалуете мне в год десять рублев.

Митрофан. Десять.

Цыфиркин. Теперь, правда, не за что, а кабы ты, барин, что-нибудь у меня перенял, не грех бы тогда было и еще прибавить десять.

Митрофан (пишет). Ну, ну, десять.

Цыфиркин. Сколько ж бы на год?

Митрофан (вычисляя, шепчет). Нуль да нуль – нуль. Один да один… (Задумался.)

Г-жа Простакова. Не трудись по-пустому, друг мой! Гроша не прибавлю; да и не за что. Наука не такая. Лишь тебе мученье, а все, вижу, пустота. Денег нет – что считать? Деньги есть – сочтем и без Пафнутьича хорошохонько.

Кутейкин. Шабаш, право, Пафнутьич. Две задачи решены. Вить на поверку приводить не станут.

Митрофан. Не бось, брат. Матушка тут сама не ошибется. Ступай-ка ты теперь, Кутейкин, проучи вчерашнее.

Кутейкин (открывает Часослов, Митрофан берет указку). Начнем благословясь. За мною, со вниманием. «Аз же есмь червь…»

Митрофан. «Аз же есмь червь…»

Кутейкин. Червь, сиречь животина, скот. Сиречь: аз есмь скот.

Митрофан. «Аз есмь скот».

Кутейкин (учебным голосом). «А не человек».

Митрофан (так же). «А не человек».

Кутейкин. «Поношение человеков».

Митрофан. «Поношение человеков».

Кутейкин. «И уни…»

Явление VIII

Те же и Вральман.

Вральман. Ай! ай! ай! ай! ай! Теперь-то я фижу! Умарит хатят репенка! Матушка ты мая! Сшалься нат сфаей утропой, катора тефять месесоф таскала, – так скасать, асмое тифа ф сфете. Тай фолю этим преклятым слатеям. Ис такой калафы толго ль палфан? Уш диспозисион[54] уш фсё есть.

Г-жа Простакова. Правда. Правда твоя, Адам Адамыч! Митрофанушка, друг мой, коли ученье так опасно для твоей головушки, так по мне перестань.

Митрофан. А по мне и подавно.

Кутейкин (затворяя Часослов). Конец и Богу слава.

Вральман. Матушка мая? Што тепе надопно? Што? Сынок, какоф ест, да тал Бог старовье, или сынок премудрый, так скасать, Аристотелис, да в могилу.

Г-жа Простакова. Ах, какая страсть, Адам Адамыч! Он же и так вчера небережно поужинал.

Вральман. Рассути ш, мать мая, напил прюхо лишне: педа. А фить калоушка-то у нефо караздо слапе прюха; напить ее лишне да и захрани поже!

Г-жа Простакова. Правда твоя, Адам Адамыч; да что ты станешь делать? Ребенок, не выучась, поезжай-ка в тот же Петербург; скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то я боюсь.

Вральман. Чефо паяться, мая матушка? Расумнай шеловек никахта ефо не сатерет, никахта з ним не саспорит; а он с умными лютьми не сфясыфайся, так и пудет плаготенствие пожие!

Г-жа Простакова. Вот как надобно тебе на свете жить, Митрофанушка!

Митрофан. Я и сам, матушка, до умниц-то не охотник. Свой брат завсегда лучше.

Вральман. Сфая кампания то ли тело!

Г-жа Простакова. Адам Адамыч! Да из кого ж ты ее выберешь?

Вральман. Не крушинься, мая матушка, не крушинься; какоф тфой тражайший сын, таких на сфете миллионы, миллионы. Как ему не фыпрать сепе кампаний?

Г-жа Простакова. То даром, что мой сын. Малый острый, проворный.

Вральман. То ли пы тело, капы не самарили ефо на ушенье! Россиска крамат! Арихметика! Ах, хоспоти поже мой, как туша ф теле остаёса! Как путто пы россиски тфорянин уш и не мог ф сфете аванзировать[55] пез россиской крамат!

Кутейкин (в сторону). Под язык бы тебе труд и болезнь.

Вральман. Как путто пы до арихметики пыли люти тураки несчетные!

Цыфиркин (в сторону). Я те ребра-то пересчитаю. Попадесся ко мне.

Вральман. Ему потрепно снать, как шить ф сфете. Я снаю сфет наизусть. Я сам терта калаш.

Г-жа Простакова. Как тебе не знать большого свету, Адам Адамыч? Я чай, и в одном Петербурге ты всего нагляделся.

Вральман. Тафольно, мая матушка, тафольно. Я сафсегда ахотник пыл смотреть публик. Пыфало, о праснике съетутса в Катрингоф кареты с хоспотам. Я фсё на них сматру. Пыфало, не сойту ни на минуту с косел.

Г-жа Простакова. С каких козел?

Вральман (в сторону). Ай! ай! ай! ай! Што я зафрал! (Вслух.) Ты, матушка, снаешь, што сматреть фсегта лофче зповыши. Так я, пыфало, на снакому карету и сасел, та и сматру польшой сфет с косел.

Г-жа Простакова. Конечно, виднее. Умный человек знает, куда взлезть.

Вральман. Ваш трашайший сын также на сфете как-нипудь фсмаститца, лютей пасматреть и сепя покасать. Уталец!

Митрофан, стоя на месте, перевертывается.

Вральман. Уталец! Не постоит на месте, как тикой конь пез усды. Ступай! Форт! [56]

Митрофан убегает.

Г-жа Простакова (усмехаясь радостно). Робенок, право, хоть и жених. Пойти за ним, однако ж, чтоб он с резвости без умыслу чем-нибудь гостя не прогневал.

Вральман. Поти, мая матушка! Салётна птиса! С ним тфои гласа натопно.

Г-жа Простакова. Прощай же, Адам Адамыч! (Отходит.)

Явление IX

Вральман, Кутейкин и Цыфиркин.

Цыфиркин (насмехаясь). Эка образина!

Кутейкин (насмехаясь). Притча во языцех!

Вральман. Чему фы супы-то скалите, нефежи?

Цыфиркин (ударив по плечу). А ты что брови-то нахмурил, чухонска сова?

Вральман. Ой! ой! шелесны лапы!

Кутейкин (ударив по плечу). Филин треклятий! Что ты буркалами-то похлопываешь?

Вральман (тихо). Пропаль я. (Вслух.) Што фы истефаетесь, репята, што ли, нато мною?

Цыфиркин. Сам праздно хлеб ешь и другим ничего делать не даешь; да ты ж еще и рожи не уставишь.

Кутейкин. Уста твоя всегда глаголаша гордыню, нечестивый.

Вральман (оправляясь от робости). Как фы терсаете нефешничать перед ушоной персоной? Я накраул сакричу.

Цыфиркин. А мы те и честь отдадим. Я доскою…

Кутейкин. А я Часословом.

Вральман. Я хоспоже на фас пошалаюсь.

Цыфиркин замахивается доскою, а Кутейкин Часословом.

Цыфиркин. Раскрою тебе рожу напятеро.

Кутейкин. Зубы грешника сокрушу.

Вральман бежит.

Цыфиркин. Ага! Поднял, трус, ноги!

Кутейкин. Направи стопы своя, окаянный!

Вральман (в дверях). Што, фсяли, бестия? Сюта сунтесь.

Цыфиркин. Уплел! Мы бы дали тебе таску!

Вральман. Лих не паюсь теперь, не паюсь.

Кутейкин. Засел пребеззаконный! Много ль там вас, басурманов-то? Всех высылай!

Вральман. С атним не слатили! Эх, прат, фсяли!

Цыфиркин. Один десятерых уберу!

Кутейкин. Во утрие избию вся греш – ныя земли!

Конец третьего действия

Действие четвертое

Явление I

Софья.

Софья (одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и прочитав несколько.) Это правда. Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (Прочитав опять несколько.) Нельзя не любить правил добродетели. Они – способы к счастью. (Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)

Явление II

Софья и Стародум.

Стародум. А! ты уже здесь, друг мой сердечный!

Софья. Я вас дожидалась, дядюшка. Читала теперь книжку.

Стародум. Какую?

Софья. Французскую. Фенелона, о воспитании девиц.

Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.

Софья. Ваши наставления, дядюшка, составят все мое благополучие. Дайте мне правила, которым я последовать должна. Руководствуйте сердцем моим. Оно готово вам повиноваться.

Стародум. Мне приятно расположение души твоей. С радостью подам тебе мои советы. Слушай меня с таким вниманием, с какою искренностию я говорить буду. Поближе.

Софья подвигает стул свой.

Софья. Дядюшка! Всякое слово ваше врезано будет в сердце мое.

Стародум (с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.

Софья. Все мое старание употреблю заслужить доброе мнение людей достойных. Да как мне избежать, чтоб те, которые увидят, как от них я удаляюсь, не стали на меня злобиться? Не можно ль, дядюшка, найти такое средство, чтоб мне никто на свете зла не пожелал?

Стародум. Дурное расположение людей, не достойных почтения, не должно быть огорчительно. Знай, что зла никогда не желают тем, кого презирают; а обыкновенно желают зла тем, кто имеет право презирать. Люди не одному богатству, не одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.

Софья. Возможно ль, дядюшка, чтоб были в свете такие жалкие люди, в которых дурное чувство родится точно оттого, что есть в других хорошее. Добродетельный человек сжалиться должен над такими несчастными.

Стародум. Они жалки, это правда; однако для этого добродетельный человек не перестает идти своей дорогой. Подумай ты сама, какое было бы несчастье, ежели б солнце перестало светить для того, чтоб слабых глаз не ослепить.

Софья. Да скажите ж мне, пожалуйста, виноваты ли они? Всякий ли человек может быть добродетелен?

Стародум. Поверь мне, всякий найдет в себе довольно сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать того, за что б совесть угрызала.

Софья. Кто же остережет человека, кто не допустит до того, за что после мучит его совесть?

Стародум. Кто остережет? Та же совесть. Ведай, что совесть всегда, как друг, остерегает прежде, нежели как судья наказывает.

Софья. Так поэтому надобно, чтоб всякий порочный человек был действительно презрения достоин, когда делает он дурно, знав, что делает. Надобно, чтоб душа его очень была низка, когда она не выше дурного дела.

Стародум. И надобно, чтоб разум его был не прямой разум, когда он полагает свое счастье не в том, в чем надобно.

Софья. Мне казалось, дядюшка, что все люди согласились, в чем полагать свое счастье. Знатность, богатство…

Стародум. Так, мой друг! И я согласен назвать счастливым знатного и богатого. Да сперва согласимся, кто знатен и кто богат. У меня мой расчет. Степени знатности рассчитаю я по числу дел, которые большой господин сделал для отечества, а не по числу дел, которые нахватал на себя из высокомерия; не по числу людей, которые шатаются в его передней, а по числу людей, довольных его поведением и делами. Мой знатный человек, конечно, счастлив. Богач мой тоже. По моему расчету, не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундук, а тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь тому, у кого нет нужного.

Софья. Как это справедливо! Как наружность нас ослепляет! Мне самой случалось видеть множество раз, как завидуют тому, кто у двора ищет и значит…

Стародум. А того не знают, что у двора всякая тварь что-нибудь да значит и чего-нибудь да ищет; того не знают, что у двора все придворные и у всех придворные. Нет, тут завидовать нечему: без знатных дел знатное состояние ничто.

Софья. Конечно, дядюшка! И такой знатный никого счастливым не сделает, кроме себя одного.

Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?

Софья. Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку все помнить одного себя? Неужели не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?

Стародум. Чем умом величаться, друг мой! Ум, коль он только что ум, самая безделица. С пребеглыми умами видим мы худых мужей, худых отцов, худых граждан. Прямую цену уму дает благонравие. Без него умный человек – чудовище. Оно неизмеримо выше всей беглости ума. Это легко понять всякому, кто хорошенько подумает. Умов много, и много разных. Умного человека легко извинить можно, если он какого-нибудь качества ума и не имеет. Честному человеку никак простить нельзя, ежели недостает в нем какого-нибудь качества сердца. Ему необходимо все иметь надобно. Достоинство сердца неразделимо. Честный человек должен быть совершенно честный человек.

Софья. Ваше изъяснение, дядюшка, сходно с моим внутренним чувством, которого я изъяснить не могла. Я теперь живо чувствую и достоинство честного человека и его должность.

Стародум. Должность! А, мой друг! Как это слово у всех на языке, и как мало его понимают! Всечасное употребление этого слова так нас с ним ознакомило, что, выговоря его, человек ничего уже не мыслит, ничего не чувствует, когда, если б люди понимали его важность, никто не мог бы вымолвить его без душевного почтения. Подумай, что такое должность. Это тот священный обет, которым обязаны мы всем тем, с кем живем и от кого зависим. Если б так должность исполняли, как об ней твердят, всякое состояние людей оставалось бы при своем любочестии и было б совершенно счастливо. Дворянин, например, считал бы за первое бесчестие не делать ничего, когда есть ему столько дела: есть люди, которым помогать; есть отечество, которому служить. Тогда не было б таких дворян, которых благородство, можно сказать, погребено с их предками. Дворянин, недостойный быть дворянином! Подлее его ничего на свете не знаю.

Софья. Возможно ль так себя унизить?

Стародум. Друг мой! Что сказал я о дворянине, распространим теперь вообще на человека. У каждого свои должности. Посмотрим, как они исполняются, каковы, например, большею частию мужья нынешнего света, не забудем, каковы и жены. О мой сердечный друг! Теперь мне все твое внимание потребно. Возьмем в пример несчастный дом, каковых множество, где жена не имеет никакой сердечной дружбы к мужу, ни он к жене доверенности; где каждый с своей стороны своротили с пути добродетели. Вместо искреннего и снисходительного друга, жена видит в муже своем грубого и развращенного тирана. С другой стороны, вместо кротости, чистосердечия, свойств жены добродетельной, муж видит в душе своей жены одну своенравную наглость, а наглость в женщине есть вывеска порочного поведения. Оба стали друг другу в несносную тягость. Оба ни во что уже ставят доброе имя, потому что у обоих оно потеряно. Можно ль быть ужаснее их состояния? Дом брошен. Люди забывают долг повиновения, видя в самом господине своем раба гнусных страстей его. Имение растощается: оно сделалось ничье, когда хозяин его сам не свой. Дети, несчастные их дети, при жизни отца и матери уже осиротели. Отец, не имея почтения к жене своей, едва смеет их обнять, едва смеет отдаться нежнейшим чувствованиям человеческого сердца. Невинные младенцы лишены также и горячности матери. Она, недостойная иметь детей, уклоняется их ласки, видя в них или причины беспокойств своих, или упрек своего развращения. И какого воспитания ожидать детям от матери, потерявшей добродетель? Как ей учить их благонравию, которого в ней нет? В минуты, когда мысль их обращается на их состояние, какому аду должно быть в душах и мужа и жены!

Софья. Ах, как я ужасаюсь этого примера!

Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще той веры, что человек не может быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть на то, что видим.

Софья. Боже мой! Отчего такие страшные несчастии!..

Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина – презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…

Софья. Да как достойного мужа не любить дружески?

Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила. Это будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны.

Софья. Все, что вы ни говорите, трогает сердце мое…

Стародум (c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность. От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…

Софья. Ты ею наполнил все мои чувства. (Бросаясь целовать его руки.) Где она?..

Стародум (целуя сам ее руки). Она в твоей душе. Благодарю Бога, что в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это прийти к тебе может; однако для тебя есть счастье всего этого больше. Это то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…

Софья. Дядюшка! Истинное мое счастье то, что ты у меня есть. Я знаю цену…

Явление III

Те же и камердинер.

Камердинер подает письмо Стародуму.

Стародум. Откуда?

Камердинер. Из Москвы, с нарочным. (Отходит.)

Стародум (распечатав и смотря на подпись). Граф Честан. А! (Начиная читать, показывает вид, что глаза разобрать не могут.) Софьюшка! Очки мои на столе, в книге.

Софья (отходя). Тотчас, дядюшка.

Явление IV

Стародум.

Стародум (один). Он, конечно, пишет ко мне о том же, о чем в Москве сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее сердце…

Явление V

Стародум и Софья.

Софья (подавая очки). Нашла, дядюшка.

Стародум (читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…

Софья. Могу ли я иметь на сердце что-нибудь от вас скрытое? Нет, дядюшка. Я чистосердечно скажу вам…

Явление VI

Те же, Правдин и Милон.

Правдин. Позвольте представить вам господина Милона, моего истинного друга.

Стародум (в сторону). Милон!

Милон. Я почту за истинное счастие, если удостоюсь вашего доброго мнения, ваших ко мне милостей…

Стародум. Граф Честан не свойственник ли ваш?

Милон. Он мне дядя.

Стародум. Мне очень приятно быть знакому с человеком ваших качеств. Дядя ваш мне о вас говорил. Он отдает вам всю справедливость. Особливые достоинствы…

Милон. Это его ко мне милость. В мои леты и в моем положении было бы непростительное высокомерие считать все то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.

Правдин. Я наперед уверен, что друг мой приобретет вашу благосклонность, если вы его узнаете короче. Он бывал часто в доме покойной сестрицы вашей…

Стародум оглядывается на Софью.

Софья (тихо Стародуму и в большой робости). И матушка любила его, как сына.

Стародум (Софье). Мне это очень приятно. (Милону.) Я слышал, что вы были в армии. Неустрашимость ваша…

Милон. Я делал мою должность. Ни леты мои, ни чин, ни положение еще не позволили мне показать прямой неустрашимости, буде есть во мне она.

Стародум. Как! Будучи в сражениях и подвергая жизнь свою…

Милон. Я подвергал ее, как прочие. Тут храбрость была такое качество сердца, какое солдату велит иметь начальник, а офицеру честь. Признаюсь вам искренно, что показать прямой неустрашимости не имел я еще никакого случая, испытать же себя сердечно желаю.

Стародум. Я крайне любопытен знать, в чем же полагаете вы прямую неустрашимость?

Милон. Если позволите мне сказать мысль мою, я полагаю истинную неустрашимость в душе, а не в сердце. У кого она в душе, у того, без всякого сомнения, и храброе сердце. В нашем военном ремесле храбр должен быть воин, неустрашим военачальник. Он с холодною кровью усматривает все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что всего более – он для пользы и славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу. Неустрашимость его состоит, следственно, не в том, чтоб презирать жизнь свою. Он ее никогда и не отваживает. Он умеет ею жертвовать.

Стародум. Справедливо. Вы прямую неустрашимость полагаете в военачальнике. Свойственна ли же она и другим состояниям?

Милон. Она добродетель; следственно, нет состояния, которое ею не могло бы отличиться. Мне кажется, храбрость сердца доказывается в час сражения, а неустрашимость души во всех испытаниях, во всех положениях жизни. И какая разница между бесстрашием солдата, который на приступе отваживает жизнь свою наряду с прочими, и между неустрашимостью человека государственного, который говорит правду государю, отваживаясь его прогневать. Судья, который, не убояся ни мщения, ни угроз сильного, отдал справедливость беспомощному, в моих глазах герой. Как мала душа того, кто за безделицу вызовет на дуэль, перед тем, кто вступится за отсутствующего, которого честь при нем клеветники терзают! Я понимаю неустрашимость так…

Стародум. Как понимать должно тому, у кого она в душе. Обойми меня, друг мой! Извини мое простосердечие. Я друг честных людей. Это чувство вкоренено в мое воспитание. В твоем вижу и почитаю добродетель, украшенную рассудком просвещенным.

Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…

Стародум (к Софье, с радостью). Как! Сердце твое умело отличить того, кого я сам предлагал тебе? Вот мой тебе жених…

Софья. И я люблю его сердечно.

Стародум. Вы оба друг друга достойны. (В восхищении соединяя их руки.) От всей души моей даю вам мое согласие.

Милон (обнимая Стародума). Мое счастье несравненно!

Софья (целуя руки Стародумовы). Кто может быть счастливее меня!

Правдин. Как искренно я рад!

Стародум. Мое удовольствие неизреченно!

Милон (целуя руку Софьи). Вот минута нашего благополучия!

Софья. Сердце мое вечно любить тебя будет.

Явление VII

Те же и Скотинин.

Скотинин. И я здесь.

Стародум. Зачем пожаловал?

Скотинин. За своей нуждой.

Стародум. А чем я могу служить?

Скотинин. Двумя словами.

Стародум. Какими это?

Скотинин. Обняв меня покрепче, скажи: Софьюшка твоя.

Стародум. Не пустое ль затевать изволишь? Подумай-ко хорошенько.

Скотинин. Я никогда не думаю и наперед уверен, что коли и ты думать не станешь, то Софьюшка моя.

Стародум. Это странное дело! Человек ты, как вижу, не без ума, а хочешь, чтоб я отдал мою племянницу за кого – не знаю.

Скотинин. Не знаешь, так скажу. Я Тарас Скотинин, в роде своем не последний. Род Скотининых великий и старинный. Пращура нашего ни в какой герольдии не отыщешь.

Правдин (смеючись). Эдак вы нас уверите, что он старее Адама.

Скотинин. А что ты думаешь? Хоть немногим…

Стародум (смеючись). То есть пращур твой создан хоть в шестой же день, да немного попрежде Адама.

Скотинин. Нет, право? Так ты доброго мнения о старине моего рода?

Стародум. О! такого-то доброго, что я удивляюсь, как на твоем месте можно выбирать жену из другого рода, как из Скотининых?

Скотинин. Рассуди же, какое счастье Софьюшке быть за мною. Она дворянка…

Стародум. Экой человек! Да для того-то ты ей и не жених.

Скотинин. Уж я на то пошел. Пусть болтают, что Скотинин женился на дворяночке. Для меня все равно.

Стародум. Да для нее не все равно, когда скажут, что дворянка вышла за Скотинина.

Милон. Такое неравенство сделало б несчастье вас обоих.

Скотинин. Ба! Да этот что тут равняется? (Тихо Стародуму.) А не отбивает ли?

Стародум (тихо Скотинину). Мне так кажется.

Скотинин (тем же тоном). Да где черту!

Стародум (тем же тоном). Тяжело.

Скотинин (громко, указывая на Милона). Кто ж из нас смешон? Ха-ха-ха-ха!

Стародум (смеется). Вижу, кто смешон.

Софья. Дядюшка! Как мне мило, что вы веселы.

Скотинин (Стародуму). Ба! Да ты весельчак. Давеча я думал, что к тебе приступу нет. Мне слова не сказал, а теперь все со мной смеешься.

Стародум. Таков человек, мой друг! Час на час не приходит.

Скотинин. Это и видно. Вить и давеча был я тот же Скотинин, а ты сердился.

Стародум. Была причина.

Скотинин. Я ее и знаю. Я и сам в этом таков же. Дома, когда зайду в клева да найду их не в порядке, досада и возьмет. И ты, не в пронос слово, заехав сюда, нашел сестрин дом не лучше клевов, тебе и досадно.

Стародум. Ты меня счастливее. Меня трогают люди.

Скотинин. А меня так свиньи.

Явление VIII

Те же, г-жа Простакова, Простаков, Митрофан и Еремеевна.

Г-жа Простакова (входя). Всё ль с тобою, друг мой?

Митрофан. Ну, да уж не заботься.

Г-жа Простакова (Стародуму). Хорошо ли отдохнуть изволил, батюшка? Мы все в четвертой комнате на цыпочках ходили, чтоб тебя не обеспокоить; не смели в дверь заглянуть; послышим, ан уж ты давно и сюда вытти изволил. Не взыщи, батюшка…

Стародум. О сударыня, мне очень было бы досадно, ежели б вы сюда пожаловали ране.

Скотинин. Ты, сестра, как на смех, все за мною по пятам. Я пришел сюда за своею нуждою.

Г-жа Простакова. А я так за своею. (Стародуму.) Позволь же, мой батюшка, потрудить вас теперь общею нашею просьбою. (Мужу и сыну.) Кланяйтесь.

Стародум. Какою, сударыня?

Г-жа Простакова. Во-первых, прошу милости всех садиться.

Все садятся, кроме Митрофана и Еремеевны.

Вот в чем дело, батюшка. За молитвы родителей наших, – нам, грешным, где б и умолить, – даровал нам Господь Митрофанушку. Мы все делали, чтоб он у нас стал таков, как изволишь его видеть. Не угодно ль, мой батюшка, взять на себя труд и посмотреть, как он у нас выучен?

Стародум. О сударыня! До моих ушей уже дошло, что он теперь только и отучиться изволил. Я слышал об его учителях и вижу наперед, какому грамотею ему быть надобно, учася у Кутейкина, и какому математику, учася у Цыфиркина. (К Правдину.) Любопытен бы я был послушать, чему немец-то его выучил.

Г-жа Простакова. Всем наукам, батюшка.

Простаков. Всему, мой отец.

Митрофан. Всему, чему изволишь.

Правдин (Митрофану). Чему ж бы, например?

Митрофан (подает ему книгу). Вот, грамматике.

Правдин (взяв книгу). Вижу. Это грамматика. Что ж вы в ней знаете?

Митрофан. Много. Существительна да прилагательна…

Правдин. Дверь, например, какое имя: существительное или прилагательное?

Митрофан. Дверь, котора дверь?

Правдин. Котора дверь! Вот эта.

Митрофан. Эта? Прилагательна.

Правдин. Почему же?

Митрофан. Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна.

Стародум. Так поэтому у тебя слово дурак прилагательное, потому что оно прилагается к глупому человеку?

Митрофан. И ведомо.

Г-жа Простакова. Что, каково, мой батюшка?

Простаков. Каково, мой отец?

Правдин. Нельзя лучше. В грамматике он силен.

Милон. Я думаю, не меньше и в истории.

Г-жа Простакова. То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник.

Скотинин. Митрофан по мне. Я сам без того глаз не сведу, чтоб выборный не рассказывал мне историй. Мастер, собачий сын, откуда что берется!

Г-жа Простакова. Однако все-таки не придет против Адама Адамыча.

Правдин (Митрофану). А далеко ли вы в истории?

Митрофан. Далеко ль? Какова история. В иной залетишь за тридевять земель, за тридесято царство.

Правдин. А! так этой-то истории учит вас Вральман?

Стародум. Вральман? Имя что-то знакомое.

Митрофан. Нет, наш Адам Адамыч истории не рассказывает; он, что я же, сам охотник слушать.

Г-жа Простакова. Они оба заставляют себе рассказывать истории скотницу Хавронью.

Правдин. Да не у ней ли оба вы учились и географии?

Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука?

Митрофан (тихо матери). А я почем знаю.

Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать.

Митрофан (тихо матери). Да я не возьму в толк, о чем спрашивают.

Г-жа Простакова (Правдину). Как, батюшка, назвал ты науку-то?

Правдин. География.

Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.

Митрофан. Да что такое! Господи Боже мой! Пристали с ножом к горлу.

Г-жа Простакова (Правдину). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая это наука-то, он ее и расскажет.

Правдин. Описание земли.

Г-жа Простакова (Стародуму). А к чему бы это служило на первый случай?

Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь.

Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, – свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка.

Стародум. О, конечно, сударыня. В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.

Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?

Стародум. Препохвально. Надобно быть Скотинину, чтоб вкусить такую блаженную кончину.

Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О грамоте никто от него и не слыхивал, ни он ни от кого слышать не хотел; а какова была голоушка!

Правдин. Что ж такое?

Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?

Милон. Вы, господин Скотинин, сами признаете себя неученым человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого.

Стародум (Милону). Об заклад не бейся. Я думаю, что Скотинины все родом крепколобы.

Г-жа Простакова. Батюшка мой! Да что за радость и выучиться? Мы это видим своими глазами в нашем краю. Кто посмышленее, того свои же братья тотчас выберут еще в какую-нибудь должность.

Стародум. А кто посмышленее, тот и не откажет быть полезным своим согражданам.

Г-жа Простакова. Бог вас знает, как вы нынче судите. У нас, бывало, всякий того и смотрит, что на покой. (Правдину.) Ты сам, батюшка, других посмышленее, так сколько трудисся! Вот и теперь, сюда шедши, я видела, что к тебе несут какой-то пакет.

Правдин. Ко мне пакет? И мне никто этого не скажет! (Вставая.) Я прошу извинить меня, что вас оставлю. Может быть, есть ко мне какие-нибудь повеления от наместника.

Стародум (встает и все встают). Поди, мой друг; однако я с тобою не прощаюсь.

Правдин. Я еще увижусь с вами. Вы завтре едете поутру?

Стародум. Часов в семь.

Правдин отходит.

Милон. А я завтра же, проводя вас, поведу мою команду. Теперь пойду сделать к тому распоряжение.

Милон отходит, прощаясь с Софьею взорами.

Явление IX

Г-жа Простакова, Митрофан, Простаков, Скотинин, Еремеевна, Стародум, Софья.

Г-жа Простакова (Стародуму). Ну, мой батюшка! Ты довольно видел, каков Митрофанушка?

Скотинин. Ну, мой друг сердечный? Ты видишь, каков я?

Стародум. Узнал обоих, нельзя короче.

Скотинин. Быть ли за мною Софьюшке?

Стародум. Не бывать.

Г-жа Простакова. Жених ли ей Митрофанушка?

Стародум. Не жених.

Г-жа Простакова. А что б помешало?

Скотинин. За чем дело стало?

Стародум (сведя обоих). Вам одним за секрет сказать можно. Она сговорена. (Отходит и дает знак Софье, чтоб шла за ним.)

Г-жа Простакова. Ах, злодей!

Скотинин. Да он рехнулся.

Г-жа Простакова (с нетерпением). Когда они выедут?

Скотинин. Вить ты слышала, поутру в семь часов.

Г-жа Простакова. В семь часов.

Скотинин. Завтре и я проснусь с светом вдруг. Будь он умен, как изволит, а и с Скотининым развяжешься не скоро. (Отходит.)

Г-жа Простакова (бегая по театру в злобе и в мыслях). В семь часов!.. Мы встанем поране… Что захотела, поставлю на своем… Все ко мне.

Все подбегают.

Г-жа Простакова (к мужу). Завтре в шесть часов, чтоб карета подвезена была к заднему крыльцу. Слышишь ли ты? Не прозевай.

Простаков. Слушаю, мать моя.

Г-жа Простакова (к Еремеевне). Ты во всю ночь не смей вздремать у Софьиных дверей. Лишь она проснется, беги ко мне.

Еремеевна. Не промигну, моя матушка.

Г-жа Простакова (сыну). Ты, мой друг сердечный, сам в шесть часов будь совсем готов и поставь троих слуг в Софьиной предспальней, да двоих в сенях на подмогу.

Митрофан. Все будет сделано.

Г-жа Простакова. Подите ж с Богом. (Все отходят.) А я уж знаю, что делать. Где гнев, тут и милость. Старик погневается да простит и за неволю. А мы свое возьмем.

Конец четвертого действия

Действие пятое

Явление I

Стародум и Правдин.

Правдин. Это был тот пакет, о котором при вас сама здешняя хозяйка вчера меня уведомила.

Стародум. Итак, ты имеешь теперь способ прекратить бесчеловечие злой помещицы?

Правдин. Мне поручено взять под опеку дом и деревни при первом бешенстве, от которого могли бы пострадать подвластные ей люди.

Стародум. Благодарение Богу, что человечество найти защиту может! Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно… и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.

Правдин. Я в этом согласен с вами; да как мудрено истреблять закоренелые предрассудки, в которых низкие души находят свои выгоды!

Стародум. Слушай, друг мой! Великий государь есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.

Правдин. Удовольствие, которым государи наслаждаются, владея свободными душами, должно быть столь велико, что я не понимаю, какие побуждения могли бы отвлекать…

Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…

Правдин. Без душевного презрения нельзя себе вообразить, что такое льстец.

Стародум. Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о себе хорошего мнения не имеет. Все его стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.

Правдин. Несчастиям людским, конечно, причиною собственное их развращение; но способы сделать людей добрыми…

Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, – тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.

Правдин. Справедливо. Великий государь дает…

Стародум. Милость и дружбу тем, кому изволит; места и чины тем, кто достоин.

Правдин. Чтоб в достойных людях не было недостатку, прилагается ныне особливое старание о воспитании…

Стародум. Оно и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин.

Правдин. Но особы высшего состояния просвещают детей своих…

Стародум. Так, мой друг; да я ждал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная цель всех знаний человеческих, благонравие. Верь мне, что наука в развращенном человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу. Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.

Правдин. Надобно действительно, чтоб всякое состояние людей имело приличное себе воспитание; тогда можно быть уверену… Что за шум?

Стародум. Что такое сделалось?

Явление II

Те же, Милон, Софья, Еремеевна.

Милон (отталкивая от Софьи Еремеевну, которая за нее было уцепилась, кричит к людям, имея в руке обнаженную шпагу). Не смей никто подойти ко мне!

Софья (бросаясь к Стародуму). Ах, дядюшка! Защити меня!

Стародум. Друг мой! Что такое?

Правдин. Какое злодеяние!

Софья. Сердце мое трепещет!

Еремеевна. Пропала моя головушка!

Милон. Злодеи! Идучи сюда, вижу множество людей, которые, подхватя ее под руки, несмотря на сопротивление и крик, сводят уже с крыльца к карете.

Софья. Вот мой избавитель!

Стародум (к Милону). Друг мой!

Правдин (Еремеевне). Сейчас скажи, куда везти хотели, или как с злодейкой…

Еремеевна. Венчаться, мой батюшка, венчаться!

Г-жа Простакова (за кулисами). Плуты! Воры! Мошенники! Всех прибить велю до смерти!

Явление III

Те же, г-жа Простакова, Простаков, Митрофан.

Г-жа Простакова. Какая я госпожа в доме! (Указывая на Милона.) Чужой погрозит, приказ мой ни во что.

Простаков. Я ли виноват?

Митрофан. За людей приниматься?

Г-жа Простакова. Жива быть не хочу.

Правдин. Злодеяние, которому я сам свидетель, дает право вам как дяде, а вам как жениху…

Г-жа Простакова. Жениху!

Простаков. Хороши мы!

Митрофан. Всё к черту!

Правдин.…требовать от правительства, чтоб сделанная ей обида наказана была всею строгостью законов. Сейчас представлю ее перед суд как нарушительницу гражданского спокойства.

Г-жа Простакова (бросаясь на колени). Батюшка, виновата!

Правдин. Муж и сын не могли не иметь участия в злодеянии…

Простаков. Без вины виноват!

Митрофан. Виноват, дядюшка!

Г-жа Простакова. Ах я, собачья дочь! Что я наделала!

Явление IV

Те же и Скотинин.

Скотинин. Ну, сестра, хорошу было шутку… Ба! Что это? Все наши на коленях!

Г-жа Простакова (стоя на коленях). Ах, мои батюшки, повинную голову меч не сечет. Мой грех! Не губите меня. (К Софье.) Мать ты моя родная, прости меня. Умилосердись надо мною (указывая на мужа и сына) и над бедными сиротами.

Скотинин. Сестра! О своем ли ты уме?

Правдин. Молчи, Скотинин.

Г-жа Простакова. Бог даст тебе благополучие и с дорогим женихом твоим, что тебе в голове моей?

Софья (Стародуму). Дядюшка! Я мое оскорбление забываю.

Г-жа Простакова (подняв руки к Стародуму). Батюшка! Прости и ты меня, грешную. Вить я человек, не ангел.

Стародум. Знаю, знаю, что человеку нельзя быть ангелом. Да и не надобно быть и чертом.

Милон. И преступление и раскаяние в ней презрения достойны.

Правдин (Стародуму). Ваша малейшая жалоба, ваше одно слово пред правительством… и уж спасти ее нельзя.

Стародум. Не хочу ничьей погибели. Я ее прощаю.

Все вскочили с коленей.

Г-жа Простакова. Простил! Ах, батюшка!.. Ну! Теперь-то дам я зорю канальям своим людям. Теперь-то я всех переберу поодиночке. Теперь-то допытаюсь, кто из рук ее выпустил. Нет, мошенники! Нет, воры! Век не прощу, не прощу этой насмешки.

Правдин. А за что вы хотите наказывать людей ваших?

Г-жа Простакова. Ах, батюшка, это что за вопрос? Разве я не властна и в своих людях?

Правдин. А вы считаете себя вправе драться тогда, когда вам вздумается?

Скотинин. Да разве дворянин не волен поколотить слугу, когда захочет?

Правдин. Когда захочет! Да что за охота? Прямой ты Скотинин. Нет, сударыня, тиранствовать никто не волен.

Г-жа Простакова. Не волен! Дворянин, когда захочет, и слуги высечь не волен; да на что ж дан нам указ-от о вольности дворянства?

Стародум. Мастерица толковать указы!

Г-жа Простакова. Извольте насмехаться, а я теперь же всех с головы на голову… (Порывается идти.)

Правдин (останавливая ее). Поостановитесь, сударыня. (Вынув бумагу и важным голосом Простакову.) Именем правительства вам приказываю сей же час собрать людей и крестьян ваших для объявления им указа, что за бесчеловечие жены вашей, до которого попустило ее ваше крайнее слабомыслие, повелевает мне правительство принять в опеку дом ваш и деревни.

Простаков. А! До чего мы дожили!

Г-жа Простакова. Как! Новая беда! За что? За что, батюшка? Что я в своем доме госпожа…

Правдин. Госпожа бесчеловечная, которой злонравие в благоучрежденном государстве терпимо быть не может. (Простакову.) Подите.

Простаков (отходит, всплеснув руками). От кого это, матушка?

Г-жа Простакова (тоскуя). О, горе взяло! О, грустно!

Скотинин. Ба! ба! ба! Да эдак и до меня доберутся. Да эдак и всякий Скотинин может попасть под опеку… Уберусь же я отсюда подобру-поздорову.

Г-жа Простакова. Все теряю! Совсем погибаю!

Скотинин (Стародуму). Я шел было к тебе добиться толку. Жених…

Стародум (указывая на Милона). Вот он.

Скотинин. Ага! так мне и делать здесь нечего. Кибитку впрячь, да и…

Правдин. Да и ступай к своим свиньям. Не забудь, однако ж, повестить всем Скотининым, чему они подвержены.

Скотинин. Как друзей не остеречь! Повещу им, чтоб они людей…

Правдин. Побольше любили или б по крайней мере…

Скотинин. Ну?..

Правдин. Хоть не трогали.

Скотинин (отходя). Хоть не трогали.

Явление V

Г-жа Простакова, Стародум, Правдин, Митрофан, Софья, Еремеевна.

Г-жа Простакова (Правдину). Батюшка, не погуби ты меня, что тебе прибыли? Не возможно ль как-нибудь указ поотменить? Все ли указы исполняются?

Правдин. Я от должности никак не отступлю.

Г-жа Простакова. Дай мне сроку хотя на три дни. (В сторону.) Я дала бы себя знать…

Правдин. Ни на три часа.

Стародум. Да, друг мой! Она и в три часа напроказить может столько, что веком не пособишь.

Г-жа Простакова. Да как вам, батюшка, самому входить в мелочи?

Правдин. Это мое дело. Чужое возвращено будет хозяевам, а…

Г-жа Простакова. А с долгами-то разделаться?.. Недоплачено учителям…

Правдин. Учителям? (Еремеевне.) Здесь ли они? Введи их сюда.

Еремеевна. Чай, что прибрели. А немца-то, мой батюшка?..

Правдин. Всех позови.

Еремеевна отходит.

Правдин. Не заботься ни о чем, сударыня, я всех удовольствую.

Стародум (видя в тоске г-жу Простакову). Сударыня! Ты сама себя почувствуешь лучше, потеряв силу делать другим дурно.

Г-жа Простакова. Благодарна за милость! Куда я гожусь, когда в моем доме моим же рукам и воли нет!

Явление VI

Те же, Еремеевна, Вральман, Кутейкин и Цыфиркин.

Еремеевна (введя учителей, к Правдину). Вот тебе и вся наша сволочь, мой батюшка.

Вральман (к Правдину). Фаше фысоко-и-плахоротие. Исфольили меня к сепе прасить?:.

Кутейкин (к Правдину). Зван бых и приидох.

Цыфиркин (к Правдину). Что приказу будет, ваше благородие?

Стародум (с приходу Вральмана в него вглядывается). Ба! Это ты, Вральман?

Вральман (узнав Стародума). Ай! ай! ай! ай! ай! Это ты, мой милостифый хосподин! (Целуя полу Стародума.) Старофенька ли, мой отес, пошифать исфолишь?

Правдин. Как? Он вам знаком?

Стародум. Как не знаком? Он три года у меня был кучером.

Все показывают удивление.

Правдин. Изрядный учитель!

Стародум. А ты здесь в учителях? Вральман! Я думал, право, что ты человек добрый и не за свое не возьмешься.

Вральман. Та што телать, мой патюшка? Не я перфый, не я послетний. Три месеса ф Москфе шатался пез мест, кутшер нихте не ната. Пришло мне липо с голот мереть, липо ушитель…

Правдин (к учителям). По воле правительства став опекуном над здешним домом, я вас отпускаю.

Цыфиркин. Лучше не надо.

Кутейкин. Отпускать благоволите? Да прежде разочтемся…

Правдин. А что тебе надобно?

Кутейкин. Нет, милостивый господин, мой счетец зело не мал. За полгода за ученье, за обувь, что истаскал в три года, за простой, что сюда прибредешь, бывало, по-пустому, за…

Г-жа Простакова. Ненасытная душа! Кутейкин! За что это?

Правдин. Не мешайтесь, сударыня, я вас прошу.

Г-жа Простакова. Да коль пошло на правду, чему ты выучил Митрофанушку?

Кутейкин. Это его дело. Не мое.

Правдин (Кутейкину). Хорошо, хорошо. (Цыфиркину.) Тебе много ль заплатить?

Цыфиркин. Мне? Ничего.

Г-жа Простакова. Ему, батюшка, за один год дано десять рублей, а еще за год ни полушки не заплачено.

Цыфиркин. Так: на те десять рублей я износил сапогов в два года. Мы и квиты.

Правдин. А за ученье?

Цыфиркин. Ничего.

Стародум. Как ничего?

Цыфиркин. Не возьму ничего. Он ничего не перенял.

Стародум. Да тем не меньше тебе заплатить надобно.

Цыфиркин. Не за что. Я государю служил с лишком двадцать лет. За службу деньги брал, по-пустому не бирал и не возьму.

Стародум. Вот прямо добрый человек!

Стародум и Милон вынимают из кошельков деньги.

Правдин. Тебе не стыдно, Кутейкин?

Кутейкин (потупя голову). Посрамихся, окаянный.

Стародум (Цыфиркину). Вот тебе, друг мой, за добрую душу.

Цыфиркин. Спасибо, ваше высокородие. Благодарен. Дарить меня ты волен. Сам, не заслужа, век не потребую.

Милон (давая ему деньги). Вот еще тебе, друг мой!

Цыфиркин. И еще спасибо.

Правдин дает также ему деньги.

Цыфиркин. Да за что, ваше благородие, жалуете?

Правдин. За то, что ты не походишь на Кутейкина.

Цыфиркин. И! Ваше благородие. Я солдат.

Правдин (Цыфиркину). Поди ж, мой друг, с Богом.

Цыфиркин отходит.

Правдин. А ты, Кутейкин, пожалуй-ка сюда завтре да потрудись расчесться с самой госпожою.

Кутейкин (выбегая). С самою! Ото всего отступаюсь.

Вральман (Стародуму). Старофа слуха не остафте, фаше фысокоротие. Фосмите меня апять к сепе.

Стародум. Да ты, Вральман, я чаю, отстал и от лошадей?

Вральман. Эй, нет, мой патюшка! Шиучи с стешним хоспотам, касалось мне, што я фсе с лошатками.

Явление VII

Те же и камердинер.

Камердинер (Стародуму). Карета ваша готова.

Вральман. Прикашишь мне дофести сепя?

Стародум. Поди садись на козлы.

Вральман отходит.

Явление последнее

Г-жа Простакова, Стародум, Милон, Софья, Правдин, Митрофан, Еремеевна.

Стародум (к Правдину, держа руки Софьи и Милона). Ну, мой друг! Мы едем. Пожелай нам…

Правдин. Всего счастья, на которое имеют право честные сердца.

Г-жа Простакова (бросаясь обнимать сына). Один ты остался у меня, мой сердечный друг, Митрофанушка!

Митрофан. Да отвяжись, матушка, как навязалась.

Г-жа Простакова. И ты! И ты меня бросаешь! А! неблагодарный! (Упала в обморок.)

Софья (подбежав к ней). Боже мой! Она без памяти.

Стародум (Софье). Помоги ей, помоги.

Софья и Еремеевна помогают.

Правдин (Митрофану). Негодница! Тебе ли грубить матери? К тебе ее безумная любовь и довела ее всего больше до несчастья.

Митрофан. Да она как будто неведомо…

Правдин. Грубиян!

Стародум (Еремеевне). Что она теперь? Что?

Еремеевна (посмотрев пристально на г-жу Простакову и всплеснув руками). Очнется, мой батюшка, очнется.

Правдин (Митрофану). С тобой, дружок, знаю что делать. Пошел-ко служить…

Митрофан (махнув рукою). По мне, куда велят.

Г-жа Простакова (очнувшись в отчаянии). Погибла я совсем! Отнята у меня власть! От стыда никуды глаз показать нельзя! Нет у меня сына!

Стародум (указав на г-жу Простакову). Вот злонравия достойные плоды!

Конец комедии.

Иван Сергеевич Тургенев Месяц в деревне Комедия в пяти действиях

Действуюцие лица

Аркадий Сергеич Ислаев, богатый помещик, 36 лет.

Наталья Петровна, жена его, 29 лет.

Коля, сын их, 10 лет.

Верочка, воспитанница, 17 лет.

Анна Семеновна Ислаева, мать Ислаева, 58 лет.

Лизавета Богдановна, компаньонка, 37 лет.

Шааф, немец-гувернер, 45 лет.

Михайла Александрович Ракитин, друг дома, 30 лет.

Алексей Николаевич Беляев, студент, учитель Коли, 21 года.

Афанасий Иванович Большинцов, сосед, 48 лет.

Игнатий Ильич Шпигельский, доктор, 40 лет.

Матвей, слуга, 40 лет.

Катя, служанка, 20 лет.

Действие происходит в имении Ислаева, в начале сороковых годов. Между 1 и 2, 2 и 3, 4 и 5 действиями проходит по дню.

Действие первое

Театр представляет гостиную. Направо карточный стол и дверь в кабинет; прямо дверь в залу; налево два окна и круглый стол. По углам диваны. За карточным столом Анна Семеновна, Лизавета Богдановна и Шааф играют в преферанс; у круглого стола сидят Наталья Петровна и Ракитин. Наталья Петровна вышивает по канве, у Ракитина в руках книга. Стенные часы показывают три часа.

Шааф. Ф червёх.

Анна Семеновна. Опять? Да ты нас, батюшка, эдак совсем заиграешь.

Шааф (Флегматически). Фоземь ф червёх.

Анна Семеновна (Лизавете Богдановне). Каков! С ним играть нельзя. (Лизавета Богдановна улыбается.)

Наталья Петровна (Ракитину). Что ж вы перестали? Читайте.

Ракитин (медленно поднимая книгу). «Monte-Cristo se redressa haletant…»[57] Наталья Петровна, вас это занимает?

Наталья Петровна. Нисколько.

Ракитин. Для чего же мы читаем?

Наталья Петровна. А вот для чего. На днях мне одна дама говорила: «Вы не читали «Монте-Кристо»?[58] Ах, прочтите – это прелесть». Я ничего ей не отвечала тогда, а теперь могу ей сказать, что читала и никакой прелести не нашла.

Ракитин. Ну да если вы теперь уже успели убедиться…

Наталья Петровна. Ах, какой вы ленивый!

Ракитин. Я готов, помилуйте… (Отыскав место, где остановился.) Se redressa haletant, et…

Наталья Петровна (сама перебивая его). Видели вы Аркадия сегодня?

Ракитин. Я с ним встретился на плотине… Ее у вас чинят. Он объяснял что-то рабочим и, для большей ясности, вошел в песок по колена.

Наталья Петровна. Он за всё принимается с слишком большим жаром… слишком старается. Это недостаток. Как вы думаете?

Ракитин. Я с вами согласен.

Наталья Петровна. Как это скучно!.. Вы всегда со мною согласны. Читайте.

Ракитин. А! стало быть, вы хотите, чтобы я с вами спорил… Извольте.

Наталья Петровна. Я хочу… Я хочу!.. Я хочу, чтоб вы хотели… Читайте, говорят вам.

Ракитин. Слушаю-с. (Опять принимается за книгу.)

Шааф. Ф червёх.

Анна Семеновна. Как? опять? Это нестерпимо! (Наталье Петровне.) Наташа… Наташа…

Наталья Петровна. Что?

Анна Семеновна. Вообрази себе, Шааф нас совсем заиграл… То и дело семь, восемь, в червях.

Шааф. И деберь зем.

Анна Семеновна. Слышишь? Это ужасно.

Наталья Петровна. Да… ужасно.

Анна Семеновна. Так вист же! (Наталье Петровне.) А где Коля?

Наталья Петровна. Он ушел гулять с новым учителем.

Анна Семеновна. А! Лизавета Богдановна, я вас приглашаю.

Ракитин (Наталье Петровне). С каким учителем?

Наталья Петровна. Ах, да! Я вам и забыла сказать… мы без вас нового учителя наняли.

Ракитин. На место Дюфура?

Наталья Петровна. Нет… Русского учителя. француза нам княгиня из Москвы пришлет.

Ракитин. Что он за человек, этот русский? старый?

Наталья Петровна. Нет, молодой… Мы его, впрочем, только на летние месяцы взяли.

Ракитин. А! на кондицию.

Наталья Петровна. Да, это у них, кажется, так называется. И знаете ли что, Ракитин? Вы вот любите наблюдать людей, разбирать их, копаться в них…

Ракитин. Помилуйте, с чего вы…

Наталья Петровна. Ну да, да… Обратите-ка на него ваше внимание. Мне он нравится. Худой, стройный, веселый взгляд, смелое выражение… Вы увидите. Он, правда, довольно неловок… а для вас это беда.

Ракитин. Наталья Петровна, вы меня сегодня ужасно преследуете.

Наталья Петровна. Кроме шуток, обратите на него внимание. Мне кажется, из него может выйти человек славный. А впрочем, бог знает!

Ракитин. Вы возбуждаете мое любопытство…

Наталья Петровна. В самом деле? (Задумчиво.) Читайте.

Ракитин. Se redressa haletant, et…

Наталья Петровна (вдруг оглядываясь). А где Вера? Я ее с утра не видала. (С улыбкой Ракитину.) Бросьте эту книгу… Я вижу, нам сегодня читать не удастся… Расскажите мне лучше что-нибудь…

Ракитин. Извольте… Что ж мне вам рассказать… Вы знаете, я несколько дней провел у Криницыных… Вообразите, наши молодые уже скучают.

Наталья Петровна. Почему вы это могли заметить?

Ракитин. Да разве скуку можно скрыть? Всё другое можно… но скуку нет.

Наталья Петровна (поглядев на него). А другое всё можно?

Ракитин (помолчав немного). Я думаю.

Наталья Петровна (опустив глаза). Так что ж вы делали у Криницыных?

Ракитин. Ничего. Скучать с друзьями – ужасная вещь: вам ловко, вы не стеснены, вы их любите, злиться вам не на что, а скука вас всё-таки томит, и сердце глупо ноет, словно голодное.

Наталья Петровна. Вам, должно быть, часто с друзьями скучно бывает.

Ракитин. Как будто и вы не знаете, что значит присутствие человека, которого любишь и который надоедает!

Наталья Петровна (медленно). Которого любишь… это великое слово. Вы что-то мудрено говорите.

Ракитин. Мудрено… почему же мудрено?

Наталья Петровна. Да, это ваш недостаток. Знаете ли что, Ракитин: вы, конечно, очень умны, но… (останавливаясь)иногда мы с вами разговариваем, точно кружево плетем… А вы видали, как кружево плетут? В душных комнатах, не двигаясь с места… Кружево – прекрасная вещь, но глоток свежей воды в жаркий день гораздо лучше.

Ракитин. Наталья Петровна, вы сегодня…

Наталья Петровна. Что?

Ракитин. Вы сегодня на меня за что-то сердитесь.

Наталья Петровна. О, тонкие люди, как вы мало проницательны, хотя и тонки!.. Нет, я на вас не сержусь.

Анна Семеновна. А! наконец обремизился! Попался! (Наталье Петровне.) Наташа, злодей наш поставил ремиз.

Шааф (кисло). Лисафет Богдановне финоват…

Лизавета Богдановна (с сердцем). Извините-с, я не могла знать, что у Анны Семеновны не было червей.

Шааф. Фперет я Лисафет Богдановне не приклашаю.

Анна Семеновна (Шаафу). Да чем же она виновата?

Шааф (повторяет точно тем же голосом). Фперет я Лисафет Богдановне не приклашаю.

Лизавета Богдановна. А мне что! Вот еще!..

Ракитин. Чем более я на вас гляжу, Наталья Петровна, тем более я не узнаю вашего лица сегодня.

Наталья Петровна (с некоторым любопытством). В самом деле?

Ракитин. Право. Я нахожу в вас какую-то перемену.

Наталья Петровна. Да?.. В таком случае сделайте одолженье… Вы ведь меня знаете – угадайте, в чем состоит эта перемена, что во мне такое произошло – а?

Ракитин. А вот погодите… (Коля вдруг с шумом вбегает из залы прямо к Анне Семеновне.)

Коля. Бабушка, бабушка! посмотри-ка, что у меня! (Показывает ей лук и стрелы.) Посмотри-ка!

Анна Семеновна. Покажи, душа моя… Ах, какой славный лук! кто тебе его сделал?

Коля. Вот он… он… (Указывает на Беляева, который остановился у двери залы.)

Анна Семеновна. А! да как он хорошо сделан…

Коля. Я уже стрелял из него в дерево, бабушка, И попал два раза… (Прыгает.)

Наталья Петровна. Покажи, Коля.

Коля (бежит к ней и пока Наталья Петровна рассматривает лук). Ах, maman! как Алексей Николаич на деревья лазит! Он меня хочет выучить, и плавать тоже он меня выучит. Он меня всему, всему выучит! (Прыгает.)

Наталья Петровна (Беляеву). Я вам очень благодарна за ваше внимание к Коле…

Коля (с жаром ее перебивая). Я его очень люблю, maman, очень!

Наталья Петровна (гладя Колю по голове). Он у меня немножко изнежен… Сделайте мне из него ловкого и проворного мальчика. (Беляев кланяется.)

Коля. Алексей Николаич, пойдемте в конюшню, отнесем Фавориту хлеба.

Беляев. Пойдемте.

Анна Семеновна (Коле). Поди сюда, поцелуй меня сперва…

Коля (убегая). После, бабушка, после! (Убегает в залу; Беляев уходит за ним.)

Анна Семеновна (глядя вслед Коле). Что за милый ребенок! (К Шаафу и Лизавете Богдановне) Не правда ли?

Лизавета Богдановна. Как же-с.

Шааф (помолчав немного). Я пасс.

Наталья Петровна (с некоторой живостью Ракитину). Ну, как он вам показался?

Ракитин. Кто?

Наталья Петровна (помолчав). Этот… русский учитель.

Ракитин. Ах, извините – я и забыл… Я так был занят вопросом, который вы мне задали… (Наталья Петровна глядит на него с едва заметной усмешкой.) Впрочем, его лицо… действительно… Да; у него хорошее лицо. Он мне нравится. Только, кажется, он очень застенчив.

Наталья Петровна. Да.

Ракитин (глядя на нее). Но всё-таки я не могу себе дать отчета…

Наталья Петровна. Что бы нам с вами позаняться им, Ракитин? Хотите? Окончимте его воспитание. Вот превосходный случай для степенных, рассудительных людей, каковы мы с вами! Ведь мы очень рассудительны, не правда ли?

Ракитин. Этот молодой человек вас занимает. Если б он это знал… его бы это польстило.

Наталья Петровна. О, поверьте, нисколько! О нем нельзя судить по тому, что… наш брат сделал бы на его месте. Ведь он нисколько на нас не похож, Ракитин. В том-то и беда, друг мой: мы самих себя изучаем с большим прилежанием и воображаем потом, что знаем людей.

Ракитин. Чужая душа – темный лес. Но к чему эти намеки… За что вы меня то и дело колете?

Наталья Петровна. Кого же колоть, коли не друзей… А вы мой друг… Вы это знаете. (Жмет ему руку. Ракитин улыбается и светлеет.) Вы мой старый друг.

Ракитин. Боюсь я только… как бы этот старый друг вам не приелся…

Наталья Петровна (смеясь). Одни хорошие вещи приедаются.

Ракитин. Может быть… Только от этого им не легче.

Наталья Петровна. Полноте… (Понизив голос) Как будто вы не знаете… ce que vous êtes pour moi[59].

Ракитин. Наталья Петровна, вы играете со мной, как кошка с мышью… Но мышь не жалуется.

Наталья Петровна. О, бедный мышонок!

Анна Семеновна. Двадцать с вас, Адам Иваныч… Ага!

Шааф. Я фперет Лисафет Богдановне не приклашаю.

Матвей (входит из залы и докладывает). Игнатий Ильич приехали-с.

Шпигельский (входя по его следам). Об докторах не докладывают. (Матвей уходит.) Нижайшее мое почтенье всему семейству. (Подходит к Анне Семеновне к ручке.) Здравствуйте, барыня. Чай, в выигрыше?

Анна Семеновна. Какое в выигрыше! Насилу отыгралась… И то слава богу! Всё вот этот злодей. (Указывая на Шаафа.)

Шпигельский (Шаафу). Адам Иваныч, с дамами-то! это нехорошо… Я вас не узнаю.

Шааф (ворча сквозь зубы). 3-дамами, з-дамами…

Шпигельский (подходит к круглому столу налево). Здравствуйте, Наталья Петровна! Здравствуйте, Михайло Александрыч!

Наталья Петровна. Здравствуйте, доктор. Как вы поживаете?

Шпигельский. Мне этот вопрос очень нравится… Значит, вы здоровы. Что со мною делается? Порядочный доктор никогда болен не бывает; разве вдруг возьмет да умрет… Ха-ха.

Наталья Петровна. Сядьте. Я здорова, точно… но я не в духе… А ведь это тоже нездоровье.

Шпигельский (садясь подле Натальи Петровны). А позвольте-ка ваш пульс… (Щупает у ней пульс.) Ох, уж эти мне нервы, нервы… Вы мало гуляете, Наталья Петровна… мало смеетесь… вот что… Михайло Александрыч, что вы смотрите? А впрочем, можно белые капли прописать.

Наталья Петровна. Я не прочь смеяться… (С живостью.) Да вот вы, доктор… у вас злой язык, я вас за это очень люблю и уважаю, право… расскажите мне что-нибудь смешное. Михайло Александрыч сегодня всё философствует.

Шпигельский (украдкою поглядывая на Ракитина). А, видно, не одни нервы страдают, и желчь тоже немножко расходилась…

Наталья Петровна. Ну, и вы туда же! Наблюдайте сколько хотите, доктор, да только не вслух. Мы все знаем, что вы ужасно проницательны… Вы оба очень проницательны.

Шпигельский. Слушаю-с.

Наталья Петровна. Расскажите нам что-нибудь смешное.

Шпигельский. Слушаю-с. Вот не думал, не гадал – цап-царап, рассказывай… Позвольте табачку понюхать. (Нюхает.)

Наталья Петровна. Какие приготовленья!

Шпигельский. Да ведь, матушка моя, Наталья Петровна, вы извольте сообразить: смешное смешному розь. Что для кого. Соседу вашему, например, господину Хлопушкину, стоит только эдак палец показать, уж он и залился, и хрипит, и плачет… а ведь вы… Ну, однако, позвольте. Знаете ли вы Вереницына, Платона Васильевича?

Наталья Петровна. Кажется, знаю, или слыхала.

Шпигельский. У него еще сестра сумасшедшая. По-моему, они либо оба сумасшедшие, либо оба в здравом смысле; потому что между братом и сестрой решительно нет никакой разницы, но дело не в том. Судьба-с, везде судьба-с, и во всем судьба-с. У Вереницына дочь, зелененькая, знаете, такая, глазки бледненькие, носик красненький, зубки желтенькие, ну, словом, очень любезная девица; на фортепьянах играет и сюсюкает тоже, стало быть, всё в порядке. За ней двести душ да теткиных полтораста. Тетка-то еще жива и долго проживет, сумасшедшие все долго живут, да ведь всякому горю пособить можно. Подписала же она духовную в пользу племянницы, а накануне я ей собственноручно на голову холодную воду лил – и совершенно, впрочем, напрасно лил, потому что вылечить ее нет никакой возможности. Ну, стало быть, у Вереницына дочь, невеста не из последних. Начал он ее вывозить, стали женихи появляться, между прочими некто Перекузов, худосочный молодой человек, робкий, но с отличными правилами. Вот-с, понравился наш Перекузов отцу; понравился и дочери… Кажись, за чем бы дело стало? с богом, под венец! И действительно, всё шло прекрасно: господин Вереницын, Платон Васильич, уже начинал господина Перекузова по желудку эдак, знаете, хлопать и по плечу трепать, как вдруг откуда ни возьмись заезжий офицер, Ардалион Протобекасов! На бале у предводителя увидал Вереницынову дочь, протанцевал с ней три польки, сказал ей, должно быть, эдак закативши глаза: «О, как я несчастлив!» – барышня моя так разом и свихнулась. Слезы пошли, вздохи, охи… На Перекузова не глядят, с Перекузовым не говорят, от одного слова «свадьба» корчи делаются… Фу ты, господи боже мой, что за притча! Ну, думает Вереницын, коли Протобекасова, так Протобекасова. Благо же он человек тоже с состояньем. Приглашают Протобекасова, дескать, сделайте честь… Протобекасов делает честь; Протобекасов приезжает, волочится, влюбляется, наконец предлагает руку и сердце. Что ж вы думаете? Девица Вереницына тотчас с радостью соглашается? Как бы не так! Сохрани бог! Опять слезы, вздохи, припадки. Отец приходит в тупик. Что же, наконец? Чего надобно? А она что, вы думаете, ему отвечает? Я, дескать, батюшка, не знаю, кого люблю, того или этого. «Как?» – Ей-богу, не знаю, и уж лучше ни за кого не выйду, а люблю! С Вереницыным, разумеется, тотчас холера, женихи тоже не знают, что ж такое, наконец? а она всё на своем. Вот-с, извольте рассудить, какие чудеса у нас происходят!

Наталья Петровна. Я в этом ничего, удивительного не нахожу… Как будто нельзя двух людей разом любить?

Ракитин. А! вы думаете…

Наталья Петровна (медленно). Я думаю… а впрочем, не знаю… может быть, это доказывает только то, что ни того, ни другого не любишь.

Шпигельский (нюхая табак и посматривая то на Наталью Петровну, то на Ракитина). Вот как-с, вот как-с…

Наталья Петровна (с живостью Шпигелъскому). Ваш рассказ очень хорош, но вы всё-таки меня не рассмешили.

Шпигельский. Да, барыня вы моя, кто вас рассмешит теперь, помилуйте? Вам теперь не того нужно.

Наталья Петровна. Чего же мне нужно?

Шпигельский (с притворно-смиренным видом). А господь ведает!

Наталья Петровна. Ах, какой вы скучный, не лучше Ракитина.

Шпигельский. Много чести, помилуйте…

(Наталья Петровна делает нетерпеливое движение.)

Анна Семеновна, (поднимаясь с места.) Ну, наконец… (Вздыхает.)Ноги себе отсидела совсем. (Лизавета Богдановна и Шааф тоже встают.) О-ох.

Наталья Петровна (встает и идет к ним). Охота же вам так долго сидеть… (Шпигельский и Ракитин встают.)

Анна Семеновна (Шаафу). За тобою семь гривен, батюшка. (Шааф сухо кланяется.) Не всё тебе нас наказывать. (Наталье Петровне.) Ты сегодня как будто бледна, Наташа. Здорова ты?.. Шпигельский, здорова она?

Шпигельский (который о чем-то перешёптывался с Ракитиным). О, совершенно!

Анна Семеновна. То-то же… А я пойду немножко отдохнуть перед обедом… Устала смерть. Лиза, пойдем… ох, ноги, ноги… (Идет с Лизаветой Богдановной в залу. Наталья Петровна провожает ее до дверей. Шпигельский, Ракитин и Шааф остаются на авансцене.)

Шпигельский (Шаафу, подавая ему табакерку). Ну, Адам Иваныч, ви бефинден зи зих?[60]

Шааф (нюхая с важностью). Карашо. А фи как?

Шпигельский. Покорно благодарю, помаленьку. (Ракитину вполголоса.) Так вы точно не знаете, что с Натальей Петровной сегодня?

Ракитин. Право, не знаю.

Шпигельский. Ну, коли вы не знаете… (Оборачивается и идет навстречу Наталье Петровне, которая возвращается от двери.) А у меня есть до вас дельце, Наталья Петровна.

Наталья Петровна (идя к окну). Неужели? какое?

Шпигельский. Мне нужно с вами поговорить наедине…

Наталья Петровна. Вот как… вы меня пугаете.

(Ракитин между тем взял Шаафа под руку, ходит с ним взад и вперед и шепчет ему что-то по-немецки. Шааф смеется и говорит вполголоса: «Ja, ja, ja, jawohl, jawohl, sehr gut»[61].)

Шпигельский (понизив голос). Это дело собственно не до вас одних касается…

Наталья Петровна (глядя в сад). Что вы хотите сказать?

Шпигельский. Вот в чем дело-с. Один хороший знакомый меня просил узнать… то есть… ваши намерения насчет вашей воспитанницы… Веры Александровны.

Наталья Петровна. Мои намерения?

Шпигельский. То есть… говоря без обиняков, мой знакомый…

Наталья Петровна. Уж не сватается ли за нее?

Шпигельский. Точно так-с.

Наталья Петровна. Вы шутите?

Шпигельский. Никак нет-с.

Наталья Петровна (смеясь). Да помилуйте, она еще ребенок; какое странное поручение!

Шпигельский. Чем же странное, Наталья Петровна? мой знакомый…

Наталья Петровна. Вы большой делец, Шпигельский… А кто такой ваш знакомый?

Шпигельский (улыбаясь). Позвольте, позвольте. Вы мне еще ничего не сказали положительного насчет…

Наталья Петровна. Полноте, доктор. Вера еще дитя. Вы сами это знаете, господин дипломат. (Оборачиваясь.) Да вот, кстати, и она. (Из залы вбегают Вера и Коля.)

Коля (бежит к Ракитину). Ракитин, вели нам клею дать, клею…

Наталья Петровна (к Вере). Откуда вы? (Гладит ее по щеке.) Как ты раскраснелась…

Вера. Из саду… (Шпигельский ей кланяется.) Здравствуйте, Игнатий Ильич.

Ракитин (Коле). На что тебе клею?

Коля. Нужно, нужно… Алексей Николаич нам змея делает… Прикажи…

Ракитин (хочет позвонить). Постой, сейчас…

Шааф. Erlauben Sie…[62] Каспадин Колия сифодне сфой лекцион не брочидал… (Берет Колю за руку.) Kommen Sie[63].

Коля (печально). Morgen, Herr Schaaf, morgen…[64]

Шааф (резко). Morgen, morgen, nur nicht heute, sagen alle faulen Leute…[65] Kommen Sie…[66] (Коля упирается.)

Наталья Петровна (Вере). С кем это ты так долго гуляла? Я тебя не видала с утра.

Вера. С Алексеем Николаичем… с Колей…

Наталья Петровна. А! (Оборачиваясь.) Коля, что это значит?

Коля (понизив голос). Господин Шааф… Мамаша…

Ракитин (Наталье Петровне). Они там змея делают, а здесь вот ему урок хотят задать.

Шааф (с чувством достоинства). Gnädige Frau…[67]

Наталья Петровна (строго Коле). Извольте слушаться, довольно вы сегодня бегали… Ступайте с господином Шааф.

Шааф (уводя Колю в залу). Es ist unerhört![68]

Коля (уходя, шёпотом Ракитину). А ты всё-таки клей прикажи… (Ракитин кивает.)

Шааф (дергая Колю). Kommen Sie, mein Herr…[69] (Уходит с ним в залу. Ракитин уходит вслед за ними.)

Наталья Петровна (Вере). Сядь… ты, должно быть, устала… (Садится сама.)

Вера (садясь). Никак нет-с.

Наталья Петровна (с улыбкой Шпигельскому). Шпигельский, посмотрите на нее, ведь она устала?

Шпигельский. Да ведь это Вере Александровне здорово.

Наталья Петровна. Я не говорю… (Вере.) Ну, что вы в саду делали?

Вера. Играли-с; бегали-с. Сперва мы смотрели, как плотину копают, а потом Алексей Николаич за белкой на дерево полез, высоко-высоко, и начал верхушку качать… Нам всем даже страшно стало… Белка, наконец, упала, и Трезор чуть-чуть ее не поймал… Однако она ушла.

Наталья Петровна (с улыбкой взглянув на Шпигелъского). А потом?

Вера. А потом Алексей Николаич Коле лук сделал… да так скоро… а потом он к нашей корове на лугу подкрался и вдруг ей на спину вскочил… корова испугалась и побежала, забрыкала… а он смеется (смеется сама), а потом Алексей Николаич хотел нам змея сделать, вот мы и пришли сюда.

Наталья Петровна (треплет ее по щеке). Дитя, дитя, совершенное ты дитя… а? как вы думаете, Шпигельский?

Шпигельский (медленно и глядя на Наталью Петровну). Я с вами согласен.

Наталья Петровна. То-то же.

Шпигельский. Да ведь это ничему не мешает… Напротив…

Наталья Петровна. Вы думаете? (Вере.) Ну, и очень вы веселились?

Вера. Да-с… Алексей Николаич такой забавный.

Наталья Петровна. Вот как. (Помолчав немного.) Верочка, а сколько тебе лет? (Вера с некоторым изумлением глядит на нее.) Дитя… дитя… (Ракитин входит из залы.)

Шпигельский (хлопотливо). Ах, я и забыл… у вас кучер болен… а я его еще не видал…

Наталья Петровна. Что у него?

Шпигельский. Горячка; впрочем, опасности нет никакой.

Наталья Петровна (ему вслед). Вы у нас обедаете, доктор?

Шпигельский. Если позволите. (Уходит в залу.)

Наталья Петровна. Mon enfant, vous feriez bien de mettre une autre robe pour le diner…[70] (Вера встает.) Подойди ко мне… (Целует ее в лоб.) Дитя, дитя. (Вера целует у ней руку и идет в кабинет.)

Ракитин (тихонько Вере, мигая глазом). А я Алексею Николаичу послал всё, что нужно.

Вера (вполголоса). Благодарствуйте, Михайло Александрыч. (Уходит.)

Ракитин (подходит к Наталье Петровне. Она ему протягивает руку. Он тотчас ее пожимает). Наконец мы одни… Наталья Петровна, скажите мне, что с вами?

Наталья Петровна. Ничего, Michel, ничего. И если что было, теперь все прошло. Сядьте. (Ракитин садится подле нее.) С кем этого не случается? Ходят же по небу тучки. Что вы на меня так глядите?

Ракитин. Я гляжу на вас… Я счастлив.

Наталья Петровна (улыбается ему в ответ). Откройте окно, Michel. Как хорошо в саду! (Ракитин встает и открывает окно.) Здравствуй, ветер. (Смеется.) Он словно ждал случая ворваться… (Оглядываясь.) Как он завладел всей комнатой… Теперь его не выгонишь…

Ракитин. Вы сами теперь мягки и тихи, как вечер после грозы.

Наталья Петровна (задумчиво повторяя последние слова). После грозы… Да разве была гроза?

Ракитин (качая головой). Собиралась.

Наталья Петровна. В самом деле? (Глядя на него, после небольшого молчания.)А знаете ли что, Мишель, я не могу вообразить себе человека добрее вас. Право. (Ракитин хочет ее остановить.) Нет, не мешайте мне высказаться. Вы снисходительны, ласковы, постоянны. Вы не изменяетесь. Я вам многим обязана.

Ракитин. Наталья Петровна, зачем вы мне это говорите именно теперь?

Наталья Петровна. Не знаю; мне весело, я отдыхаю; не запрещайте мне болтать…

Ракитин (жмет ей руку). Вы добры, как ангел.

Наталья Петровна (смеясь). Сегодня поутру вы бы этого не сказали… Но послушайте, Michel, вы меня знаете, вы должны меня извинить. Наши отношения так чисты, так искренни… и всё-таки не совсем естественны. – Мы с вами имеем право не только Аркадию, но всем прямо в глаза глядеть… Да; но… (Задумывается.) Вот оттого-то мне иногда и тяжело бывает, и неловко, я злюсь, я готова, как дитя, выместить свою досаду на другом, особенно на вас… Вас это предпочтение не сердит?

Ракитин (с живостью). Напротив…

Наталья Петровна. Да, иногда весело помучить, кого любишь… кого любишь… Ведь я, как Татьяна, тоже могу сказать: «К чему лукавить?»[71]

Ракитин. Наталья Петровна, вы…

Наталья Петровна (перебивая его). Да… я вас люблю; но знаете ли что, Ракитин? Знаете ли, что мне иногда странным кажется: я вас люблю… и это чувство так ясно, так мирно… Оно меня не волнует… я им согрета, но… (С живостью.) Вы никогда не заставили меня плакать… а я бы, кажется, должна была… (Перерываясь.) Что это значит?

Ракитин (несколько печально). Такой вопрос не требует ответа.

Наталья Петровна (задумчиво). А ведь мы давно с вами знакомы.

Ракитин. Четыре года. Да, мы старые друзья.

Наталья Петровна. Друзья… Нет, вы мне более, чем друг…

Ракитин. Наталья Петровна, не касайтесь до этого вопроса… Я боюсь за мое счастье, как бы оно не исчезло у вас под руками.

Наталья Петровна. Нет… нет… нет. Всё дело в том, что вы слишком добры… Вы мне слишком потакаете… Вы меня избаловали… Вы слишком добры, слышите?

Ракитин (с улыбкою). Слушаю-с.

Наталья Петровна (глядя на него). Я не знаю, как вы… Я не желаю другого счастья… Многие могут мне позавидовать. (Протягивает ему обе руки.)Не правда ли?

Ракитин. Я в вашей власти… делайте из меня, что хотите… (В зале раздается голос Ислаева: «Так вы послали за ним?»).

Наталья Петровна (быстро приподнимаясь). Он! Я не могу теперь его видеть… Прощайте! (Уходит в кабинет.)

Ракитин (глядя ей вслед). Что это такое? Начало конца или просто конец? (Помолчав немного.) Или начало? (Входит Ислаев с озабоченным видом и снимает шляпу.)

Ислаев. Здравствуй, Michel.

Ракитин. Мы уже виделись сегодня.

Ислаев. А! Извини… Я совершенно захлопотался. (Ходит по комнате.) – Странное дело! Русский мужик очень смышлен, очень понятлив, я уважаю русского мужика… а между тем иногда говоришь ему, говоришь, толкуешь, толкуешь… Ясно, кажется, а пользы никакой. У русского мужика нет этого… этого…

Ракитин. Да ты всё еще над плотиной хлопочешь?

Ислаев Этого… так сказать… этой любви к работе нету… именно любви нет. Он тебе мненья твоего хорошо высказать не даст, – «Слушаю, батюшка…» А какое: слушаю – просто ничего не понял. Посмотри-ка на немца – то ли дело! Терпенья у русского нет. – Со всем тем, я его уважаю… А где Наташа? Не знаешь?

Ракитин. Она сейчас здесь была.

Ислаев. Да который час? Пора бы обедать. С утра на ногах – дела пропасть… А еще сегодня на постройке не был. Время так вот и уходит. Беда! – просто никуда не поспеваешь! (Ракитин улыбается.) Ты, я вижу, смеешься надо мной… Да что ж, брат, делать? Кому что. Я человек положительный, рожден быть хозяином – и больше ничем. Было время – я о другом мечтал; да осекся, брат! Пальцы себе обжег – во-как! – Что это Беляев не идет?

Ракитин. Кто такое Беляев?

Ислаев. А новый наш учитель, русский. Дичок еще порядочный; ну, да привыкнет. Малый неглупый. Я его попросил сегодня посмотреть, что постройка… (Входит Беляев.) А, да вот и он! Ну, что? Как там? Ничего не делают небось? А?

Беляев. Нет-с; работают.

Ислаев. Второй сруб кончили?

Беляев. Начали третий.

Ислаев. А насчет венцов – вы сказали?

Беляев. Сказал.

Ислаев. Ну – а они что?

Беляев. Они говорят, что иначе они и не делали никогда.

Ислаев. Гм. Ермил плотник там?

Беляев. Там.

Ислаев. А!.. Ну, благодарствуйте! (Входит Наталья.) А! Наташа! здравствуй!

Ракитин. Что ты это сегодня со всеми двадцать раз здороваешься?

Ислаев. Говорят тебе, захлопотался. Ах, кстати! Я тебе не показывал новую мою веялку? Пойдем, пожалуйста; это любопытно. Вообрази – ураган из нее, просто ураган. До обеда еще успеем… Хочешь?

Ракитин. Изволь.

Ислаев. А ты, Наташа, не идешь с нами?

Наталья Петровна. Будто я понимаю что в ваших веялках! – Ступайте вы одни – да смотрите, не замешкайтесь.

Ислаев (уходя с Ракитиным). Мы сейчас… (Беляев собирается за ними идти.)

Наталья Петровна (Беляеву). Куда же вы, Алексей Николаич?

Беляев. Я-с… я…

Наталья Петровна. Впрочем, если вы хотите гулять…

Беляев. Нет-с, я целое утро был на воздухе!

Наталья Петровна. А! ну в таком случае сядьте… Сядьте здесь. (Указывая на стул.) Мы с вами еще не поговорили как следует, Алексей Николаич. Мы еще не познакомились. (Беляев кланяется и садится.) А я желаю с вами познакомиться.

Беляев. Я-с… мне очень лестно.

Наталья Петровна (с улыбкой). Вы меня теперь боитесь, я это вижу… но погодите, вы меня узнаете, вы перестанете меня бояться. Скажите… Скажите, сколько вам лет?

Беляев. Двадцать один год-с.

Наталья Петровна. Ваши родители живы?

Беляев. Мать моя умерла. Отец жив.

Наталья Петровна. И давно ваша матушка скончалась?

Беляев. Давно-с.

Наталья Петровна. Но вы ее помните?

Беляев. Как же… помню-с.

Наталья Петровна. А батюшка ваш в Москве живет?

Беляев. Никак нет-с, в деревне.

Наталья Петровна. А! что, у вас есть братья… сестры?

Беляев. Одна сестра.

Наталья Петровна. Вы ее очень любите?

Беляев. Люблю-с. Она гораздо моложе меня.

Наталья Петровна. А как ее зовут?

Беляев. Натальей.

Наталья Петровна (с живостью). Натальей? Это странно. И меня также Натальей зовут… (Останавливается.) И вы очень ее любите?

Беляев. Да-с.

Наталья Петровна. Скажите, как вы находите моего Колю?

Беляев. Он очень милый мальчик.

Наталья Петровна. Не правда ли? И такой любящий! Он уже успел привязаться к вам.

Беляев. Я готов стараться… Я рад…

Наталья Петровна. Вот, видите ли, Алексей Николаич, конечно, я бы желала сделать из него дельного человека. Я не знаю, удастся ли это мне, но во всяком случае я хочу, чтобы он всегда с удовольствием вспоминал о времени своего детства. Пусть он растет себе на воле – это главное. Я сама была иначе воспитана, Алексей Николаич; мой отец был человек не злой, но раздражительный и строгий… все в доме, начиная с маменьки, его боялись. Мы с братом, бывало, всякий раз украдкой крестились, когда нас звали к нему. Иногда мой отец принимался меня ласкать, но даже в его объятиях я, помнится, вся замирала. Брат мой вырос, и вы, может быть, слыхали об его разрыве с отцом… Я никогда не забуду этого страшного дня… Я до самой кончины батюшки осталась покорною дочерью… он называл меня своим утешеньем, своей Антигоной…[72] (он ослеп в последние годы своей жизни); но самые его нежные ласки не могли изгладить во мне первые впечатления моей молодости… Я боялась его, слепого старика, и никогда в его присутствии не чувствовала себя свободной… Следы этой робости, этого долгого принужденья, может быть, до сих пор не исчезли совершенно… я знаю, я с первого взгляда кажусь… как это сказать?.. холодной, что ли… Но я замечаю, что я рассказываю вам о самой себе, вместо того чтобы говорить вам о Коле. Я только хотела сказать, что я по собственному опыту знаю, как хорошо ребенку расти на воле… Вот вас, я думаю, в детстве не стесняли, не правда ли?

Беляев. Как вам сказать-с… Меня, конечно, никто не стеснял… мной никто не занимался.

Наталья Петровна (робко). А ваш батюшка разве…

Беляев. Ему было не до того-с. Он всё больше по соседям ездил… по делам-с… Или хотя и не по делам, а… Он через них, можно сказать, хлеб свой добывал. Через свои услуги.

Наталья Петровна. А! И так-таки никто не занимался вашим воспитанием?

Беляев. По правде сказать, никто. Впрочем, оно, должно быть, заметно. Я слишком хорошо чувствую свои недостатки.

Наталья Петровна. Может быть… но зато… (Останавливается и продолжает с некоторым смущением.) Ах, кстати, Алексей Николаич, это вы вчера в саду пели?

Беляев. Когда-с?

Наталья Петровна. Вечером, возле пруда, вы?

Беляев. Я-с. (Поспешно.) Я не думал… пруд отсюда так далеко… Я не думал, чтобы здесь можно было слышать…

Наталья Петровна. Да вы как будто извиняетесь? У вас очень приятный звонкий голос, и вы так хорошо поете. Вы учились музыке?

Беляев. Никак нет-с. Я понаслышке пою-с… одне простые песни.

Наталья Петровна. Вы их прекрасно поете… Я вас когда-нибудь попрошу… не теперь, а вот когда мы с вами больше познакомимся, когда мы сблизимся с вами… ведь не правда ли, Алексей Николаич, мы с вами сблизимся? Я чувствую к вам доверие, моя болтовня вам это может доказать… (Она протягивает ему руку для того, чтобы, он ее пожал. Беляев нерешительно берет ее и после некоторого недоумения, не зная, что делать с этой рукой, целует ее. Наталья Петровна краснеет и отнимает у него руку. В это время входит из залы Шпигельскцй, останавливается и делает шаг назад. Наталья Петровна быстро встает, Беляев то же.)

Наталья Петровна (с смущением). А, это вы, доктор… а мы вот здесь с Алексеем Николаичем… (Останавливается.)

Шпигельский (громко и развязно). Вообразите себе, Наталья Петровна, какие дела у вас происходят. Вхожу я в людскую, спрашиваю больного кучера, глядь! а мой больной сидит за столом и в обе щеки уписывает блин с луком. Вот после этого и занимайся медициной, надейся на болезнь да на безобидные доходы!

Наталья Петровна (принужденно улыбаясь). А! В самом деле… (Беляев хочет уйти.) Алексей Николаич, я забыла вам сказать…

Вера (вбегая из залы). Алексей Николаич! Алексей Николаич! (Она вдруг останавливается при виде Натальи Петровны.)

Наталья Петровна (с некоторым удивлением). Что такое? Что тебе надобно?

Вера (краснея и потупя глаза, указывает на Беляева). Их зовут.

Наталья Петровна. Кто?

Вера. Коля… то есть Коля меня просил насчет змея…

Наталья Петровна. А! (Вполголоса Вере.) On n’entre pas comme cela dans une chambre… Cela ne convient pas.[73] (Обращаясь к Шпигелъскому.) Да который час, доктор? У вас всегда верные часы… Пора обедать.

Шпигельский. А вот, позвольте. (Вынимает часы из кармана.) Теперь-с… теперь-с, доложу вам – пятого двадцать минут.

Наталья Петровна. Вот видите. Пора! (Подходит к зеркалу и поправляет себе волосы. Между тем Вера шепчет что-то Беляеву. Оба смеются. Наталья Петровна их видит в зеркале. Шпигелъский сбоку поглядывает на нее.)

Беляев (смеясь, вполголоса). Неужели?

Вера (кивая головой, тоже вполголоса). Да, да, так и упала.

Наталья Петровна (с притворным равнодушием оборачиваясь к Вере). Что такое? Кто упал?

Вера (с смущением). Нет-с… там качели Алексей Николаич устроил, так нянюшка вот вздумала…

Наталья Петровна (не дожидаясь конца ответа, к Шпигелъскому). Ах, кстати, Шпигельский, подите-ка сюда… (Отводит его в сторону и обращается опять к Вере.) Она не ушиблась?

Вера. О нет-с!

Наталья Петровна. Да… а всё-таки, Алексей Николаич, это вы напрасно…

Матвей (входит из залы и докладывает). Кушанье готово-с.

Наталья Петровна. А! Да где ж Аркадий Сергеич? Вот они опять опоздают с Михаилом Александровичем.

Матвей. Они уж в столовой-с.

Наталья Петровна. А маменька?

Матвей. В столовой и онэ-с.

Наталья Петровна. А! ну, так пойдемте. (Указывая на Беляева.) Вера, allez en avant avec monsieur[74] (Матвей выходит, за ним идут Беляев и Вера.)

Шпигельский (Наталье Петровне). Вы мне что-то хотели сказать?

Наталья Петровна. Ах, да! Точно… Вот видите ли… Мы еще с вами поговорим о… о вашем предложенье.

Шпигельский. Насчет… Веры Александровны?

Наталья Петровна. Да. Я подумаю… я подумаю.

(Оба уходят в залу.)

Действие второе

Театр представляет сад. Направо и налево под деревьями скамейки; прямо малинник. Входят справа Катя и Матвей. У Кати в руках корзинка.

Матвей. Так как же, Катерина Васильевна? Извольте наконец объясниться, убедительно вас прошу.

Катя. Матвей Егорыч, я, право…

Матвей. Вам, Катерина Васильевна, слишком хорошо известно, как, то есть, я к вам расположен. Конечно, я старше вас летами; об этом, точно, спорить нельзя; но всё-таки я еще постою за себя, я еще в самом прыску-с. Нрава я тоже, как вы изволите знать, кроткого; кажется, чего еще?

Катя. Матвей Егорыч, поверьте, я очень чувствую, очень благодарна, Матвей Егорыч… Да вот… Подождать, я думаю, надо.

Матвей. Да чего же ждать, помилуйте, Катерина Васильевна? Прежде, позвольте вам заметить, вы этого не говорили-с. А что касается до уваженья, кажется, я могу за себя то есть поручиться. Такое уважение получать будете, Катерина Васильевна, какого лучше и требовать нельзя. Притом я человек непиющий, ну, и от господ тоже худого слова не слыхал.

Катя. Право, Матвей Егорыч, я не знаю, что мне вам сказать…

Матвей. Эх, Катерина Васильевна, это вы недавно что-то начали того-с…

Катя (слегка покраснев). Как недавно? Отчего недавно?

Матвей. Да уж я не знаю-с… а только прежде вы… вы со мной прежде иначе изволили поступать.

Катя (глянув в кулисы, торопливо). Берегитесь… Немец идет.

Матвей (с досадой). А ну его, долгоносого журавля!.. А я с вами еще поговорю-с. (Уходит направо. Катя тоже хочет идти в малинник. Входит слева Шааф, с удочкой на плече.)

Шааф (вслед Кате). Кута? Кута, Катерин?

Катя (останавливаясь). Нам малины велено набрать, Адам Иваныч.

Шааф. Малин?.. малин преятный фрукт. Фи любит малин?

Катя. Да, люблю.

Шааф. Хе, хе!.. И я… и я тоже. Я фзе люблю, что фи любит. (Видя, что она хочет уйти.) О, Катерин, ботождит немношко.

Катя. Да некогда-с… Ключница браниться будет.

Шааф. Э! ничефо. Фот и я иту… (Указывая на уду.) Как это скасать, рибить, фи понимайт, рибить, то ись риб брать. Фи любит риб?

Катя. Да-с.

Шааф. Э, хе, хе, и я, и я. А знаете ли, чево я вам зкажу, Катерин… По-немецки есть безенка (поет). «Cathrinchen, Cathrinchen, wie lieb’ich dich so sehr!..» то исть по-русски: «О, Катринушка, Катринушка, фи карош, я тиебия люблю». (Хочет обнять ее одной рукой.)

Катя. Полноте, полноте, как вам не стыдно… Господа вон идут. (Спасается в малинник.)

Шааф (принимая суровый вид, вполголоса). Das ist dumm…[75]

(Входит справа Наталья Петровна, под руку с Ракитиным.)

Наталья Петровна (Шаафу). А! Адам Иваныч! вы идете рыбу удить?

Шааф. Дочно дак-с.

Наталья Петровна. А где Коля?

Шааф. З Лисафет Богданофне… урок на фортепиано…

Наталья Петровна. А! (Оглядываясь.) Вы здесь одни?

Шааф. Атин-с.

Наталья Петровна. Вы не видали Алексея Николаича?

Шааф. Никак нет.

Наталья Петровна (помолчав). Мы с вами пойдем, Адам Иваныч, хотите? посмотрим, как-то вы рыбу ловите?

Шааф. Я одшень рад.

Ракитин (вполголоса Наталье Петровне), Что за охота?

Наталья Петровна (Ракитину). Пойдемте, пойдемте, beau ténébreux…[76] (Все трое уходят направо.)

Катя (осторожно выставляя голову из малинника). Ушли… (Выходит немного, останавливается и задумывается.) Вишь, немец!.. (Вздыхает и опять принимается рвать малину, напевая вполголоса.)

Не огонь горит, не смола кипит, А кипит-горит ретиво сердце…

А Матвей Егорыч-то прав! (Продолжая напевать.)

А кипит-горит ретиво сердце Не по батюшке, не по матушке…

Крупная какая малина… (Продолжая напевать.)

Не по батюшке, не по матушке…

Экая Жара! Даже душно. (Продолжая напевать.)

Не по батюшке, не по матушке… А кипит-горит по …

(Вдруг оглядывается; умолкает и до половины прячется за куст. Слева входят Беляев и Верочка; у Беляева в руках змей.)

Беляев (проходя мимо малинника, Кате). Что ж ты перестала, Катя? (Поет.)

А кипит-горит по красной девице…

Катя (краснея). У нас она не так поется.

Беляев. А как же? (Катя смеется и не отвечает.) Что это ты, малину набираешь? Дай-ка отведать.

Катя (отдавая ему корзинку). Возьмите всё…

Беляев. Зачем всё… Вера Александровна, хотите? (Вера берет из корзинки, и он берет.) Ну, вот и довольно. (Хочет отдать корзинку Кате.)

Катя (отталкивая его руку). Да возьмите всё, возьмите.

Беляев. Нет, спасибо, Катя. (Отдает ей корзинку.) Спасибо. (Вере.) Вера Александровна, сядемте-ка на скамейку. Вот (указывая на змея) нужно ему хвост привязать. Вы мне поможете. (Оба идут и садятся на скамейку. Беляев дает ей змея в руки.) Вот так. Смотрите же держите прямо. (Начинает привязывать хвост.) Что же вы?

Вера. Да эдак я вас не вижу.

Беляев. Да на что ж вам меня видеть?

Вера. То есть я хочу видеть, как вы привязываете хвост.

Беляев. А! ну, постойте. (Устраивает так змей, что ей можно его видеть.) Катя, что ж ты не поешь? Пой. (Спустя немного Катя начинает напевать вполголоса.)

Вера. Скажите, Алексей Николаич, вы в Москве тоже иногда пускали змея?

Беляев. Не до змеев в Москве! Подержите-ка веревку… вот так. Вы думаете, нам в Москве другого нечего делать?

Вера. Что ж вы делаете в Москве?

Беляев. Как что? мы учимся, профессоров слушаем.

Вера. Чему же вас учат?

Беляев. Всему.

Вера. Вы, должно быть, очень хорошо учитесь. Лучше всех других.

Беляев. Нет, не очень хорошо. Какое лучше всех! Я ленив.

Вера. Зачем же вы ленитесь?

Беляев. А бог знает! Таким уж, видно, родился.

Вера (помолчав). Что, у вас есть друзья в Москве?

Беляев. Как же. Эх, эта веревка не довольно крепка.

Вера. И вы их любите?

Беляев. Еще бы!.. Вы разве не любите ваших друзей?

Вера. Друзей… У меня нет друзей.

Беляев. То есть я хотел сказать, ваших приятельниц.

Вера (медленно). Да.

Беляев. Ведь у вас есть приятельницы?..

Вера. Да… только я не знаю, отчего… я с некоторых пор что-то мало об них думаю… даже Лизе Мошниной не отвечала, а уж она как меня просила в своем письме.

Беляев. Как же это вы говорите, у вас нет друзей… а я-то что?

Вера (с улыбкой). Ну, вы… Вы другое дело. (Помолчав.)Алексей Николаич!

Беляев. Что?

Вера. Вы пишете стихи?

Беляев. Нет. А что?

Вера. Так. (Помолчав.) У нас в пансионе одна барышня писала стихи.

Беляев (затягивая зубами узел). Вот как! и хорошие?

Вера. Я не знаю. Она нам их читала, а мы плакали.

Беляев. Отчего же вы плакали?

Вера. От жалости. Так ее было жаль нам!

Беляев. Вы воспитывались в Москве?

Вера. В Москве, у госпожи Болюс. Наталья Петровна меня оттуда в прошлом году взяла.

Беляев. Вы любите Наталью Петровну?

Вера. Люблю; она такая добрая. Я ее очень люблю.

Беляев (с усмешкой). И, чай, боитесь ее?

Вера (тоже с усмешкой). Немножко.

Беляев (помолчав). А кто вас в пансион поместил?

Вера. Натальи Петровны матушка покойница. Я у нее в доме выросла. Я сирота.

Беляев (опустив руки). Вы сирота? И ни отца, ни матери вы не помните?

Вера. Нет.

Беляев. И у меня мать умерла. Мы оба с вами сироты. Что ж делать! Унывать нам всё-таки не следует.

Вера. Говорят, сироты меж собою скоро дружатся.

Беляев (глядя ей в глаза). В самом деле? А вы как думаете?

Вера (тоже глядя ему в глаза, с улыбкой). Я думаю, что скоро.

Беляев (смеется и снова принимается за змей). Хотел бы я знать, сколько уж я времени в здешних местах?

Вера. Сегодня двадцать восьмой день.

Беляев. Какая у вас память! Ну, вот и кончен змей. Посмотрите, каков хвост! Надо за Колей сходить.

Катя (подходя к ним с корзинкой). Хотите еще малины?

Беляев. Нет, спасибо, Катя. (Катя молча отходит.)

Вера. Коля с Лизаветой Богдановной.

Беляев. И охота же в такую погоду ребенка в комнате держать!

Вера. Лизавета Богдановна нам бы только мешала…

Беляев. Да я не об ней говорю…

Вера (поспешно). Коля без нее не мог бы с нами пойти… Впрочем, она вчера об вас с большой похвалой отзывалась.

Беляев. В самом деле?

Вера. Вам она не нравится?

Беляев. Ну ее! Пусть себе табак нюхает на здоровье!.. Зачем вы вздыхаете?

Вера (помолчав). Так. Как небо ясно!

Беляев. Так вы от этого вздыхаете? (Молчание.)Вам, может быть, скучно?

Вера. Мне скучно? Нет. Я иногда сама не знаю, о чем я вздыхаю… Мне вовсе не скучно. Напротив… (Помолчав.)Я не знаю… я, должно быть, не совсем здорова. Вчера я шла наверх за книжкой – и вдруг на лестнице, вообразите, вдруг села на ступеньку и заплакала… Бог знает отчего, и потом долго всё слезы навертывались… Что такое это значит? А между тем мне хорошо…

Беляев. Это от роста. Вы растете. Это бывает. То-то у вас вчера вечером глаза как будто распухли.

Вера. А вы заметили?

Беляев. Как же.

Вера. Вы всё замечаете.

Беляев. Ну, нет… не всё.

Вера (задумчиво). Алексей Николаич…

Беляев. Что?

Вера (помолчав). Что бишь я хотела спросить у вас? Я забыла, право, что я хотела спросить.

Беляев. Вы так рассеянны?

Вера. Нет… но… ах, да! Вот что я хотела спросить. Вы мне, кажется, сказывали – у вас есть сестра?

Беляев. Есть.

Вера. Скажите – похожа я на нее?

Беляев. О нет. Вы гораздо лучше ее.

Вера. Как это можно! Ваша сестра… я бы желала быть на ее месте.

Беляев. Как? вы желали бы быть теперь в нашем домишке?

Вера. Я не то хотела сказать… У вас разве домик маленький?

Беляев. Очень маленький… Не то, что здесь.

Вера. Да и на что так много комнат?

Беляев. Как на что? вот вы со временем узнаете, на что нужны комнаты.

Вера. Со временем… Когда?

Беляев. Когда вы сами станете хозяйкой…

Вера (задумчиво). Вы думаете?

Беляев. Вот вы увидите. (Помолчав.) Так что ж, сходить за Колей, Вера Александровна… а?

Вера. Отчего вы меня не зовете Верочкой?

Беляев. А вы меня разве можете называть Алексеем?..

Вера. Отчего же… (Вдруг вздрагивая.) Ах!

Беляев Что такое?

Вера (вполголоса). Наталья Петровна сюда идет.

Беляев (тоже вполголоса). Где?

Вера (указывая головой). Вон – по дорожке, с Михайлом Александрычем.

Беляев (вставая). Пойдемте к Коле… Он, должно быть, уж кончил свой урок.

Вера. Пойдемте… а то я боюсь, она меня бранить будет… (Оба встают и быстро уходят налево. Катя опять прячется в малинник. Справа входят Наталья Петровна и Ракитин.)

Наталья Петровна (останавливаясь). Это, кажется, господин Беляев уходит с Верочкой?

Ракитин. Да, это они…

Наталья Петровна. Они как будто от нас убегают.

Ракитин. Может быть.

Наталья Петровна (помолчав). Однако я не думаю, чтобы Верочке следовало… эдак, наедине с молодым человеком, в саду… Конечно, она дитя; но всё-таки это неприлично… Я ей скажу.

Ракитин. Сколько ей лет?

Наталья Петровна. Семнадцать! Ей уже семнадцать лет… А сегодня жарко. Я устала. Сядемте. (Оба садятся на скамейку, на которой сидели Вера и Беляев.) Шпигельский уехал?

Ракитин. Уехал.

Наталья Петровна. Напрасно вы его не удержали. Я не знаю, зачем этому человеку вздумалось сделаться уездным доктором… Он очень забавен. Он меня смешит.

Ракитин. А я так вообразил, что вы сегодня не в духе смеяться.

Наталья Петровна. Почему вы это думали?

Ракитин. Так!

Наталья Петровна. Потому что мне сегодня всё чувствительное не нравится? О да! предупреждаю вас, сегодня решительно ничего не в состоянии меня тронуть. – Но это не мешает мне смеяться, напротив. Притом мне нужно было с Шпигельским переговорить.

Ракитин. Можно узнать – о чем?

Наталья Петровна. Нет, нельзя. Вы и без того всё знаете, что я думаю, что я делаю… Это скучно.

Ракитин. Извините меня… Я не предполагал…

Наталья Петровна. Мне хочется хоть что-нибудь скрыть от вас.

Ракитин. Помилуйте! из ваших слов можно заключить, что мне всё известно…

Наталья Петровна (перебивая его). А будто нет?

Ракитин. Вам угодно смеяться надо мной.

Наталья Петровна. Так вам точно не всё известно, что во мне происходит? В таком случае я вас не поздравляю. Как? человек наблюдает за мной с утра до вечера…

Ракитин. Что это, упрек?

Наталья Петровна. Упрек? (Помолчав.) Нет, я теперь точно вижу: вы не проницательны.

Ракитин. Может быть… но так как я наблюдаю за вами с утра до вечера, то позвольте мне сообщить вам одно замечание…

Наталья Петровна. На мой счет? Сделайте одолжение.

Ракитин. Вы на меня не рассердитесь?

Наталья Петровна. Ах, нет! Я бы хотела, да нет.

Ракитин. Вы с некоторых пор, Наталья Петровна, находитесь в каком-то постоянно раздраженном состоянии, и это раздраженье в вас невольное, внутреннее: вы словно боретесь сами с собою, словно недоумеваете. Перед моей поездкой к Криницыным я этого не замечал; это в вас недавно. (Наталья Петровна чертит зонтиком перед собой.) Вы иногда так глубоко вздыхаете… вот как усталый, очень усталый человек вздыхает, которому никак не удается отдохнуть.

Наталья Петровна. Что ж вы из этого заключаете, господин наблюдатель?

Ракитин. Я? Ничего… Но меня это беспокоит.

Наталья Петровна. Покорно благодарю за участие.

Ракитин. И притом…

Наталья Петровна (с некоторым нетерпением). Пожалуйста, переменимте разговор. (Молчание.)

Ракитин. Вы никуда не намерены выехать сегодня?

Наталья Петровна. Нет.

Ракитин. Отчего же? Погода хорошая.

Наталья Петровна. Лень. (Молчание.) Скажите мне… ведь вы знаете Большинцова?

Ракитин. Нашего соседа, Афанасья Иваныча?

Наталья Петровна. Да.

Ракитин. Что за вопрос? Не далее как третьего дня мы с ним у вас играли в преферанс.

Наталья Петровна. Что он за человек, желаю я знать.

Ракитин. Большинцов?

Наталья Петровна. Да, да, Болынинцов.

Ракитин. Вот уж этого я, признаться, никак не ожидал!

Наталья Петровна (с нетерпением). Чего вы не ожидали?

Ракитин. Чтобы вы когда-нибудь стали спрашивать о Большинцове! Глупый, толстый, тяжелый человек – а впрочем, дурного ничего об нем сказать нельзя.

Наталья Петровна. Он совсем не так глуп и не так тяжел, как вы думаете.

Ракитин. Может быть. Я, признаюсь, не слишком внимательно изучал этого господина.

Наталья Петровна (иронически). Вы за ним не наблюдали?

Ракитин (принужденно улыбается). И с чего вам вздумалось…

Наталья Петровна. Так! (Опять молчание.)

Ракитин. Посмотрите, Наталья Петровна, как хорош этот темно-зеленый дуб на темно-синем небе. Он весь затоплен лучами солнца, и что за могучие краски… Сколько в нем несокрушимой жизни и силы, особенно когда вы его сравните с той молоденькой березой… Она словно вся готова исчезнуть в сиянии; ее мелкие листочки блестят каким-то жидким блеском, как будто тают, а между тем и она хороша…

Наталья Петровна. Знаете ли что, Ракитин? Я уже давно это заметила… Вы очень тонко чувствуете так называемые красоты природы и очень изящно, очень умно говорите об них… так изящно, так умно, что, я воображаю, природа должна быть вам несказанно благодарна за ваши изысканно-счастливые выражения; вы волочитесь за ней, как раздушенный маркиз на красных каблучках за хорошенькой крестьянкой… Только вот в чем беда: мне иногда кажется, что она никак бы не могла понять, оценить ваших тонких замечаний, точно так же, как крестьянка не поняла бы придворных учтивостей маркиза; природа гораздо проще, даже грубее, чем вы предполагаете, потому что она, слава богу, здорова… Березы не тают и не падают в обморок, как нервические дамы.

Ракитин. Quelle tirade![77] Природа здорова… то есть, другими словами, я болезненное существо.

Наталья Петровна. Не вы одни болезненное существо, оба мы с вами не слишком здоровы.

Ракитин. О, мне известен также этот способ говорить другому самым безобидным образом самые неприятные вещи… Вместо того чтобы сказать ему, например, прямо в лицо: ты, братец, глуп, стоит только заметить ему с добродушной улыбкой: мы ведь, дескать, оба с вами глупы.

Наталья Петровна. Вы обижаетесь? Полноте, что за вздор! Я только хотела сказать, что мы оба с вами… слово: болезненный – вам не нравится… что мы оба стары, очень стары.

Ракитин. Почему же стары? Я про себя этого не думаю.

Наталья Петровна. Ну, однако, послушайте; вот мы с вами теперь сидим здесь… может быть, на этой же самой скамейке за четверть часа до нас сидели… два точно молодые существа.

Ракитин. Беляев и Верочка? Конечно, они моложе нас… между нами несколько лет разницы, вот и всё… Но мы от этого еще не старики.

Наталья Петровна. Между нами разница не в одних летах.

Ракитин. А! я понимаю… Вы завидуете их… naïveté[78], их свежести, невинности… словом, их глупости…

Наталья Петровна. Вы думаете? А! вы думаете, что они глупы? у вас, я вижу, все глупы сегодня. Нет, вы меня не понимаете. Да и притом… глупы! Что за беда! Что хорошего в уме, когда он не забавляет?… Ничего нет утомительнее невеселого ума.

Ракитин. Гм. Отчего вы не хотите говорить прямо, без обиняков? я вас не забавляю – вот что вы хотите сказать… К чему вы ум вообще за меня грешного заставляете страдать?

Наталья Петровна. Это вы всё не то… (Катя выходит из малинника.) Что это, ты малины набрала, Катя?

Катя. Точно так-с.

Наталья Петровна. Покажи-ка… (Катя подходит к ней.) Славная малина! Какая алая… а твои щеки еще алей. (Катя улыбается и потупляет глаза.)Ну, ступай. (Катя уходит.)

Ракитин. Вот еще молодое существо в вашем вкусе.

Наталья Петровна. Конечно. (Встает.)

Ракитин. Куда вы?

Наталья Петровна. Во-первых, я хочу посмотреть, что делает Верочка… Пора ей домой… а во-вторых, признаюсь, наш разговор что-то мне не нравится. Лучше на некоторое время прекратить наши рассуждения о природе и молодости.

Ракитин. Вам, может быть, угодно гулять одной?

Наталья Петровна. По правде сказать, да. Мы увидимся скоро… Впрочем, мы расстаемся друзьями? (Протягивает ему руку.)

Ракитин (вставая). Еще бы! (Жмет ей руку.)

Наталья Петровна. До свиданья. (Она раскрывает зонтик и уходит налево.)

Ракитин (ходит некоторое время взад и вперед). Что с ней? (Помолчав.) Так! каприз. Каприз? Прежде я этого в ней не замечал. Напротив, я не знаю женщины, более ровной в обхожденье. Какая причина?.. (Ходит опять и вдруг останавливается.) Ах, как смешны люди, у которых одна мысль в голове, одна цель, одно занятие в жизни… Вот как я, например. Она правду сказала: с утра до вечера наблюдаешь мелочи и сам становишься мелким… Всё так; но без нее я жить не могу, в ее присутствии я более чем счастлив; этого чувства нельзя назвать счастьем, я весь принадлежу ей, расстаться с нею мне было бы, без всякого преувеличения, точно то же, что расстаться с жизнию. Что с ней? Что значит эта внутренняя тревога, эта невольная едкость речи? Не начинаю ли я надоедать ей? Гм. (Садится.)Я никогда себя не обманывал; я очень хорошо знаю, как она меня любит; но я надеялся, что это спокойное чувство со временем… Я надеялся! Разве я вправе, разве я смею надеяться? Признаюсь, мое положение довольно смешно… почти презрительно. (Помолчав.) Ну, к чему такие слова? Она честная женщина, а я не ловелас. (С горькой усмешкой.) К сожалению. (Быстро поднимаясь.) Ну, полно! Вон весь этот вздор из головы! (Прохаживаясь.) Какой сегодня прекрасный день! (Помолчав.) Как она ловко уязвила меня… Мои «изысканно-счастливые» выражения… Она очень умна, особенно когда не в духе. И что за внезапное поклонение простоте и невинности?.. Этот русский учитель… Она мне часто говорит о нем. Признаюсь, я в нем ничего особенного не вижу. Просто студент, как все студенты. Неужели она… Быть не может! Она не в духе… сама не знает, чего ей хочется, и вот царапает меня. Бьют же дети свою няню… Какое лестное сравнение! Но не надобно мешать ей. Когда этот припадок тоскливого беспокойства пройдет, она сама первая будет смеяться над этим долговязым птенцом, над этим свежим юношей… Объяснение ваше недурно, Михайло Александрыч, друг мой, да верно ли оно? А господь ведает! Вот увидим. Уж не раз случалось вам, мой любезнейший, после долгой возни с самим собою, отказаться вдруг от всех предположений и соображений, сложить спокойно ручки и смиренно ждать, что-то будет. А пока, сознайтесь, вам самим порядочно неловко и горько… Таково уже ваше ремесло… (Оглядывается.)А! да вот и он сам, наш непосредственный юноша… Кстати пожаловал… Я с ним еще ни разу не поговорил как следует. Посмотрим, что за человек. (Слева входит Беляев.) А, Алексей Николаич! И вы вышли погулять на свежий воздух?

Беляев. Да-с.

Ракитин. То есть, признаться, воздух сегодня не совсем свеж; жара страшная, но здесь, под этими липами, в тени, довольно сносно. (Помолчав.) Видели вы Наталью Петровну?

Беляев. Я сейчас их встретил… Оне с Верой Александровной в дом пошли.

Ракитин. Да уж это не вас ли я с Верой Александровной здесь видел, с полчаса тому назад?

Беляев. Да-с… Я с ней гулял.

Ракитин. А! (Берет его под руку.) Ну, как вам нравится жизнь в деревне?

Беляев. Я люблю деревню. Одна беда: здесь охота плохая.

Ракитин. А вы охотник?

Беляев. Да-с… А вы?

Ракитин. Я? нет; я, признаться, плохой стрелок. Я слишком ленив.

Беляев. Да и я ленив… только не ходить.

Ракитин. А! Что ж вы – читать ленивы?

Беляев. Нет, я люблю читать. Мне лень долго работать; особенно одним и тем же предметом заниматься мне лень.

Ракитин (улыбаясь). Ну, а, например, с дамами разговаривать?

Беляев. Э! да вы надо мной смеетесь… Дам я больше боюсь.

Ракитин (с некоторым смущением). С чего вы вздумали… с какой стати стану я над вами смеяться?

Беляев. Да так… что за беда! (Помолчав.)Скажите, где здесь можно достать пороху?

Ракитин. Да в городе, я думаю; он там продается под именем мака. Вам нужно хорошего?

Беляев. Нет: хоть винтовочного. Мне не стрелять, мне фейерверки делать.

Ракитин. А! вы умеете…

Беляев. Умею. Я уже выбрал место: за прудом. Я слышал, через неделю именины Натальи Петровны; так вот бы кстати.

Ракитин. Наталье Петровне будет очень приятно такое внимание с вашей стороны… Вы ей нравитесь, Алексей Николаич, скажу вам.

Беляев. Мне это очень лестно… Ах, кстати, Михайло Александрыч, вы, кажется, получаете журнал. Можете вы мне дать почитать?

Ракитин. Извольте, с удовольствием… Там есть хорошие стихи.

Беляев. Я до стихов не охотник.

Ракитин. Почему же?

Беляев. Да так. Смешные стихи мне кажутся натянутыми, да притом их немного; а чувствительные стихи… я не знаю… Не верится им что-то.

Ракитин. Вы предпочитаете повести?

Беляев. Да-с, хорошие повести я люблю… но критические статьи – вот те меня забирают.

Ракитин. А что?

Беляев. Теплый человек их пишет…[79]

Ракитин. А сами вы – не занимаетесь литературой?

Беляев. О нет-с! Что за охота писать, коли таланту бог не дал. Только людей смешить. Да и притом вот что удивительно, вот что объясните мне, сделайте одолженье: иной и умный, кажется, человек, а как возьмется за перо – хоть святых вон неси. Нет, куда нам писать – дай бог понимать написанное!

Ракитин. Знаете ли что, Алексей Николаич? Не у многих молодых людей столько здравого смысла, сколько у вас.

Беляев. Покорно вас благодарю за комплимент. (Помолчав.) Я выбрал место для фейерверка за прудом, потому что я умею делать римские свечи, которые горят на воде…

Ракитин. Это, должно быть, очень красиво… Извините меня, Алексей Николаич, но позвольте вас спросить… Вы знаете по-французски?

Беляев. Нет. Я перевел роман Поль де Кока «Монфермельскую молочницу» – может быть, слыхали – за пятьдесят рублей ассигнациями; но я ни слова не знаю по-французски.[80] Вообразите: «катр-вен-дис» я перевел: четыре двадцать-десять… Нужда, знаете ли, заставила. А жаль. Я бы желал по-французски знать. Да лень проклятая. Жорж Санда я бы желал по-французски прочесть. Да выговор… как с выговором прикажете сладить? ан, он, ен, ён… Беда!

Ракитин. Ну, этому горю еще можно помочь…

Беляев. Позвольте узнать, который час?

Ракитин (смотрит на часы). Половина второго.

Беляев. Что это Лизавета Богдановна так долго Колю держит за фортепьянами… Ему, чай, смерть теперь хочется побегать.

Ракитин (ласково). Да ведь надобно же и учиться, Алексей Николаич…

Беляев (со вздохом). Не вам бы это говорить, Михайло Александрыч – не мне бы слушать… Конечно, не всем же быть такими шалопаями, как я.

Ракитин. Ну, полноте…

Беляев. Да уж про это я знаю…

Ракитин. А я, так напротив, тоже знаю, и наверное, что именно то, что вы в себе считаете недостатком, эта ваша непринужденность, ваша свобода – это именно и нравится.

Беляев. Кому, например?

Ракитин. Да хоть бы Наталье Петровне.

Беляев. Наталье Петровне? С ней-то я и не чувствую себя, как вы говорите, свободным.

Ракитин. А! В самом деле?

Беляев. Да и, наконец, помилуйте, Михайло Александрыч, разве воспитание не первая вещь в человеке? Вам легко говорить… Я, право, не понимаю вас… (Вдруг останавливаясь.) Что это? Как будто коростель в саду крикнул? (Хочет идти.)

Ракитин. Может быть… но куда же вы?

Беляев. За ружьем… (Идет в кулисы налево, навстречу ему выходит Наталъя Петровна.)

Наталья Петровна (увидав его, вдруг улыбается). Куда вы, Алексей Николаич?

Беляев. Я-с…

Ракитин. За ружьем… Он коростеля в саду услыхал…

Наталья Петровна. Нет, не стреляйте, пожалуйста, в саду… Дайте этой бедной птице пожить… Притом вы бабушку испугать можете.

Беляев. Слушаю-с.

Наталья Петровна (смеясь). Ах, Алексей Николаич, как вам не стыдно? «Слушаю-с» – что это за слово? Как можно… так говорить? Да постойте; мы вот с Михаилом Александрычем займемся вашим воспитаньем… Да, да… Мы уже с ним не раз говорили о вас… Против вас заговор, я вас предупреждаю. Ведь вы позволите мне заняться вашим воспитанием?

Беляев. Помилуйте… Я-с…

Наталья Петровна. Во-первых – не будьте застенчивы, это к вам вовсе не пристало. Да, мы займемся вами. (Указывая на Ракитина.) Ведь мы с ним старики – а вы молодой человек… Не правда ли? Посмотрите, как это всё хорошо пойдет. Вы будете заниматься Колей – а я… а мы вами.

Беляев. Я вам буду очень благодарен.

Наталья Петровна. То-то же. О чем вы тут разговаривали с Михайлой Александрычем?

Ракитин (улыбаясь). Он мне рассказывал, каким образом он перевел французскую книгу – ни слова не знавши по-французски.

Наталья Петровна. А! Ну вот мы вас и по-французски выучим. Да кстати, что вы сделали с вашим змеем?

Беляев. Я его домой отнес. Мне показалось, что вам… неприятно было…

Наталья Петровна (с некоторым смущением). Отчего ж вам это показалось? Оттого, что я Верочке… что я Верочку домой взяла? Нет, это… Нет, вы ошиблись. (С живостью.) Впрочем, знаете ли что? Теперь Коля, должно быть, кончил свой урок. Пойдемте возьмемте его, Верочку, змея – хотите? И вместе все отправимся на луг. А?

Беляев. С удовольствием, Наталья Петровна.

Наталья Петровна. И прекрасно. Ну, пойдемте же, пойдемте. (Протягивает ему руку.) Да возьмите же мою руку, какой вы неловкий. Пойдемте… скорей. (Оба быстро уходят налево.)

Ракитин (глядя им вслед). Что за живость… что за веселость… Я никогда у ней на лице такого выражения не видал. И какая внезапная перемена! (Помолчав.) Souvent femme varie…[81][82] Но я… я решительно ей сегодня не по нутру. Это ясно. (Помолчав.) Что ж! Увидим, что далее будет. (Медленно.) Неужели же… (Махает рукой.) Быть не может!.. Но эта улыбка, этот приветный, мягкий, светлый взгляд… Ах, не дай бог мне узнать терзания ревности, особенно бессмысленной ревности! (Вдруг оглядываясь.) Ба, ба, ба… какими судьбами?[83] (Слева входят Шпигельский и Болъшинцов. Ракитин идет им навстречу.) Здравствуйте, господа… Я, признаться, Шпигельский, вас сегодня не ожидал… (Жмет им руки.)

Шпигельский. Да и я сам того-с… Я сам не воображал… Да вот заехал к нему (указывая на Болъшинцова), а он уж в коляске сидит, сюда едет. Ну, я тотчас оглобли назад да вместе с ним и вернулся.

Ракитин. Что ж, добро пожаловать.

Большинцов. Я точно собирался…

Шпигельский (заминая его речь). Нам люди сказали, что господа все в саду… По крайней мере, в гостиной никого не было…

Ракитин. Да вы разве не встретили Наталью Петровну?

Шпигельский. Когда?

Ракитин. Да вот сейчас.

Шпигельский. Нет. Мы не прямо из дому сюда пришли. Афанасию Иванычу хотелось посмотреть, есть ли в рощице грибы?

Большинцов (с недоумением). Я…

Шпигельский. Ну, да мы знаем, что вы до подберезников большой охотник. Так Наталья Петровна домой пошла? Что ж? И мы можем вернуться.

Большинцов. Конечно.

Ракитин. Да она пошла домой для того, чтобы позвать всех гулять… Они, кажется, собираются пускать змея.

Шпигельский. А! И прекрасно. В такую погоду надобно гулять.

Ракитин. Вы можете остаться здесь…. Я пойду, скажу ей, что вы приехали.

Шпигельский. Для чего же вы будете беспокоиться… Помилуйте, Михайло Александрыч…

Ракитин. Нет… мне и без того нужно…

Шпигельский. А! ну в таком случае мы вас не удерживаем… Без церемонии, вы знаете…

Ракитин. До свиданья, господа. (Уходит налево.)

Шпигельский. До свидания. (Болъшинцову.) Ну-с, Афанасий Иваныч…

Большинцов (перебивая его). Что это вам, Игнатий Ильич, вздумалось насчет грыбов… Я удивляюсь; какие грыбы?

Шпигельский. А небось мне, по-вашему, следовало сказать, что, дескать, заробел мой Афанасий Иваныч, прямо не хотел пойти, попросился сторонкой?

Большинцов. Оно так… да всё же грыбы… Я не знаю, я, может быть, ошибаюсь…

Шпигельский. Наверное ошибаетесь, друг мой. Вы вот лучше о чем подумайте. Вот мы с вами сюда приехали… сделано по-вашему. Смотрите же! не ударьте лицом в грязь.

Большинцов. Да, Игнатий Ильич, ведь вы… Вы мне сказали, то есть… Я бы желал положительно узнать, какой ответ…

Шпигельский. Почтеннейший мой Афанасий Иваныч! От вашей деревни досюда считается пятнадцать верст с лишком; вы на каждой версте по крайней мере три раза предлагали мне тот же самый вопрос… Неужели же этого вам мало? Ну, слушайте же: только это я вас балую в последний раз. Вот что мне сказала Наталья Петровна: «Я…»

Большинцов (кивая головой). Да.

Шпигельский (с досадой). Да… Ну, что «да»? Ведь я еще вам ничего не сказал… «Я, говорит, мало знаю господина Большинцова, но он мне кажется хорошим человеком; с другой стороны, я нисколько не намерена принуждать Верочку; и потому пусть он ездит к нам, и, если он заслужит…»

Большинцов. Заслужит? Она сказала: заслужит?

Шпигельский. «Если он заслужит ее расположение, мы с Анной Семеновной не будем препятствовать…»

Большинцов. «Не будем препятствовать»? Так-таки и сказала? Не будем препятствовать?

Шпигельский. Ну да, да, да. Какой вы странный человек! «Не будем препятствовать их счастью».

Большинцов. Гм.

Шпигельский. «Их счастью». Да; но, заметьте, Афанасий Иваныч, в чем теперь задача состоит… Вам теперь нужно убедить самое Веру Александровну в том, что для нее брак с вами, точно, счастье; вам нужно заслужить ее расположение.

Большинцов (моргая). Да, да, заслужить… точно; я с вами согласен.

Шпигельский. Вы непременно хотели, чтобы я вас сегодня же сюда привез… Ну, посмотрим, как вы будете действовать.

Большинцов. Действовать? да, да, нужно действовать, нужно заслужить, точно. Только вот что, Игнатий Ильич… Позвольте мне признаться вам, как лучшему, моему другу, в одной моей слабости: я вот, вы изволите говорить, желал, чтобы вы сегодня привезли меня сюда…

Шпигельский. Не желали, а требовали, неотступно требовали.

Большинцов. Ну да, положим… я с вами согласен. Да вот, видите ли: дома… я точно… я дома на всё, кажется, был готов; а теперь вот робость одолевает.

Шпигельский. Да отчего ж вы робеете?

Большинцов (взглянув на него исподлобья). Рыск-с.

Шпигельский. Что-о?

Большинцов. Рыск-с. Большой рыск-с. Я, Игнатий Ильич, должен вам признаться, как…

Шпигельский (прерывая). Как лучшему вашему другу… знаем, знаем… Далее?

Большинцов. Точно так-с, я с вами согласен. Я должен вам признаться, Игнатий Ильич, что я… я вообще с дамами, с женским полом вообще, мало, так сказать, имел сношений; я, Игнатий Ильич, признаюсь вам откровенно, просто не могу придумать, о чем можно с особой женского пола поговорить – и притом наедине… особенно с девицей.

Шпигельский. Вы меня удивляете. Я так не знаю, о чем нельзя с особой женского пола говорить, особенно с девицей, и особенно наедине.

Большинцов. Ну, да вы… Помилуйте, где ж мне за вами? Вот по этому-то случаю я бы желал прибегнуть к вам, Игнатий Ильич. Говорят, в этих делах лиха беда начать, так нельзя ли того-с, мне для вступленья в разговор – словечко, что ли, сообщить какое-нибудь приятное, вроде, например, замечанья – а уж там я пойду. Уж там я как-нибудь сам.

Шпигельский. Словечка я вам никакого не сообщу, Афанасий Иваныч, потому что вам никакое словечко ни к чему не послужит… а совет я вам дать могу, если хотите.

Большинцов. Да сделайте же одолженье, батюшка… А что касается до моей благодарности… Вы знаете…

Шпигельский. Полноте, полноте; что я, разве торгуюсь с вами?

Большинцов (понизив голос). Насчет троечки будьте покойны.

Шпигельский. Да полноте же наконец! Вот видите ли, Афанасий Иваныч… Вы, бесспорно, прекрасный человек во всех отношениях… (Большинцов слегка кланяется) человек с отличными качествами…

Большинцов. О, помилуйте!

Шпигельский. Притом у вас, кажется, триста душ?

Большинцов. Триста двадцать-с.

Шпигельский. Не заложенных?

Большинцов. За мной копейки долгу не водится.

Шпигельский. Ну, вот видите. Я вам сказывал, что вы отличнейший человек и жених хоть куда. Но вот вы сами говорите, что вы с дамами мало имели сношений…

Большинцов (со вздохом). Точно так-с. Я, можно сказать, Игнатий Ильич, сызмала чуждался женского пола.

Шпигельский. Ну, вот видите. Это в муже не порок, напротив; но всё-таки в иных случаях, например при первом объяснении в любви, необходимо хоть что-нибудь уметь сказать… Не правда ли?

Большинцов. Я совершенно с вами согласен.

Шпигельский. А то ведь, пожалуй, Вера Александровна может подумать, что вы чувствуете себя нездоровыми – и больше ничего. Притом фигура ваша, хотя тоже во всех отношениях благовидная, не представляет ничего такого, что эдак в глаза, знаете ли, бросается, в глаза; а нынче это требуется.

Большинцов (со вздохом). Нынче это требуется.

Шпигельский. Девицам, по крайней мере, это нравится. Ну, да и лета ваши, наконец… словом, нам с вами любезностью брать не приходится. Стало быть, вам нечего думать о приятных словечках. Это опора плохая. Но у вас есть другая опора, гораздо более твердая и надежная, а именно ваши качества, почтеннейший Афанасий Иваныч, и ваши триста двадцать душ. Я на вашем месте просто сказал бы Вере Александровне…

Большинцов. Наедине?

Шпигельский. О, непременно наедине! «Вера Александровна!» (По движениям губ Болъшинцова заметно, что он шёпотом повторяет каждое слово за Шпигельским.) «Я вас люблю и прошу вашей руки. Я человек добрый, простой, смирный и не бедный: вы будете со мною совершенно свободны; я буду стараться всячески вам угождать. А вы извольте справиться обо мне, извольте обратить на меня немножко побольше внимания, чем до сих пор, – и дайте мне ответ, какой угодно и когда угодно. Я готов ждать, и даже за удовольствие почту».

Большинцов (громко произнося последнее слово). Почту. Так, так, так… я с вами согласен. Только вот что, Игнатий Ильич; вы, кажется, изволили употребить слово: смирный… дескать, смирный я человек…

Шпигельский. А что ж, разве вы не смирный человек?

Большинцов. Та-ак-с… но всё-таки мне кажется… Будет ли оно прилично, Игнатий Ильич? Не лучше ли сказать, например…

Шпигельский. Например?

Большинцов. Например… например… (Помолчав.) Впрочем, можно, пожалуй, сказать и смирный.

Шпигельский. Эх, Афанасий Иваныч, послушайтесь вы меня; чем проще вы будете выражаться, чем меньше украшений вы подпустите в вашу речь, тем лучше дело пойдет, поверьте мне. А главное, не настаивайте, не настаивайте, Афанасий Иваныч. Вера Александровна еще очень молода; вы ее запугать можете… Дайте ей время хорошо обдумать ваше предложение. Да! еще одно… чуть было не забыл; вы ведь мне позволили вам советы давать… Вам иногда случается, любезный мой Афанасий Иваныч, говорить: крухт и фост… Оно, пожалуй, отчего же… можно… но, знаете ли: слова – фрукт и хвост как-то употребительнее; более, так сказать, в употребление вошли. А то еще, помнится, вы однажды при мне одного хлебосольного помещика назвали бонжибаном; дескать, «какой он бонжибан!» Слово тоже, конечно, хорошее, но, к сожалению, оно ничего не значит. Вы знаете, я сам не слишком горазд насчет французского диалекта, а настолько-то смыслю. Избегайте красноречья, и я вам ручаюсь за успех. (Оглядываясь.) Да вот они, кстати, все идут сюда. (Большинцов хочет удалиться.) Куда же вы? опять за грыбами? (Болъшинцов улыбается, краснеет и остается.) Главное дело не робеть!

Большинцов (торопливо). А ведь Вере Александровне еще ничего неизвестно?

Шпигельский. Еще бы!

Большинцов. Впрочем, я на вас надеюсь… (Сморкается. Слева входят: Наталья Петровна, Вера, Беляев с змеем, Коля, за ними Ракитин и Лизавета Богдановна. Наталья Петровна очень в духе.)

Наталья Петровна (Большинцову и Шпигельскому). А, здравствуйте, господа; здравствуйте, Шпигельский; я вас не ожидала сегодня, но я всегда вам рада. Здравствуйте, Афанасий Иваныч. (Большинцов кланяется с некоторым замешательством.)

Шпигельский (Наталье Петровне, указывая на Большинцова). Вот этот барин непременно желал привезти меня сюда…

Наталья Петровна (смеясь). Я ему очень обязана… Но разве вас нужно заставлять к нам ездить?

Шпигельский. Помилуйте! но… Я только сегодня поутру… отсюда… Помилуйте…

Наталья Петровна. А, запутался, запутался, господин дипломат!

Шпигельский. Мне, Наталья Петровна, очень приятно видеть вас в таком, сколько я могу заметить, веселом расположении духа.

Наталья Петровна. А! вы считаете нужным это заметить… Да разве со мною это так редко случается?

Шпигельский. О, помилуйте, нет… но…

Наталья Петровна. Monsieur le diplomate[84], вы более и более путаетесь.

Коля (который всё время нетерпеливо вертелся около Беляева и Веры). Да что ж, maman, когда же мы будем змея пускать?

Наталья Петровна. Когда хочешь… Алексей Николаич, и ты, Верочка, пойдемте на луг… (Обращаясь к остальным.) Вас, господа, я думаю, это не может слишком занять. Лизавета Богдановна, и вы, Ракитин, поручаю вам доброго нашего Афанасья Иваныча.

Ракитин. Да отчего, Наталья Петровна, вы думаете, что это нас не займет?

Наталья Петровна. Вы люди умные… Вам это должно казаться шалостью… Впрочем, как хотите. Мы не мешаем вам идти за нами… (К Беляеву и Верочке.) Пойдемте. (Наталья, Вера, Беляев и Коля уходят направо.)

Шпигельский (посмотрев с некоторым удивлением на Ракитина, Болъшинцову). Добрый наш Афанасий Иваныч, дайте же руку Лизавете Богдановне.

Большинцов (торопливо). Я с большим удовольствием… (Берет Лизавету Богдановну под руку.)

Шпигельский (Ракитину). А мы пойдем с вами, если позволите, Михайло Александрыч. (Берет его под руку.) Вишь, как они бегут по аллее. Пойдемте, посмотримте, как они будут змей пускать, хотя мы и умные люди… Афанасий Иваныч, не угодно ли вперед идти?

Большинцов (на ходу Лизавете Богдановне). Сегодня, погода, очень, можно сказать, приятная-с.

Лизавета Богдановна (жеманясь). Ах, очень!

Шпигельский (Ракитину). А мне с вами, Михайло Александрыч, нужно переговорить… (Ракитин вдруг смеется.) О чем вы?

Ракитин. Так… ничего… Мне смешно, что мы в ариергард попали.

Шпигельский. Авангарду, вы знаете, очень легко сделаться ариергардом… Всё дело в перемене дирекции. (Все уходят направо.)

Действие третье

Та же декорация, как в первом действии. Из дверей в залу входят Ракитин и Шпигельский.

Шпигельский. Так как же, Михайло Александрыч, помогите мне, сделайте одолжение.

Ракитин. Да чем могу я вам помочь, Игнатий Ильич?

Шпигельский. Как чем? помилуйте. Вы, Михайло Александрыч, войдите в мое положение. Собственно я в этом деле сторона, конечно; я, можно сказать, действовал больше из желания угодить… Уж погубит меня мое доброе сердце!

Ракитин (смеясь). Ну, до погибели вам еще далеко.

Шпигельский (тоже смеясь). Это еще неизвестно, а только мое положение действительно неловко. Я Большинцова по желанью Натальи Петровны сюда привез, и ответ ему сообщил с ее же позволенья, а теперь с одной стороны на меня дуются, словно я глупость сделал, а с другой Большинцов не дает мне покоя. Его избегают, со мной не говорят…

Ракитин. И охота же вам была, Игнатий Ильич, взяться за это дело. Ведь Большинцов, между нами, ведь он просто глуп.

Шпигельский. Вот тебе на: между нами! Экую новость вы изволили сказать! Да с каких пор одни умные люди женятся? Уж коли в чем другом, в женитьбе-то не следует дуракам хлеб отбивать. Вы говорите, я за это дело взялся… Вовсе нет. Вот как оно состоялось: приятель просит меня замолвить за него слово… Что ж? мне отказать ему было, что ли? Я человек добрый: отказывать не умею. Я исполняю поручение приятеля; мне отвечают: «Покорнейше благодарим; не извольте, то есть, более беспокоиться…» Я понимаю и более не беспокою. Потом вдруг сами мне предлагают и поощряют меня, так сказать… Я повинуюсь; на меня негодуют. Чем же я тут виноват?

Ракитин. Да кто вам говорит, что вы виноваты… Я удивляюсь только одному: из чего вы так хлопочете?

Шпигельский. Из чего… из чего… Человек мне покоя не дает.

Ракитин. Ну, полноте…

Шпигельский. Притом же он мой старинный приятель.

Ракитин (с недоверчивой улыбкой). Да! Ну, это другое дело.

Шпигельский (тоже улыбаясь). Впрочем, я с вами хитрить не хочу… Вас не обманешь. Ну, да… он мне обещал… у меня пристяжная на ноги села, так вот он мне обещал…

Ракитин. Другую пристяжную?

Шпигельский. Нет, признаться, целую тройку.

Ракитин. Давно бы вы сказали!

Шпигельский (живо). Но вы, пожалуйста, не подумайте… Я бы ни за что не согласился быть в таком деле посредником, это совершенно противно моей натуре (Ракитин, улыбается), если б я не знал Большинцова за честнейшего человека… Впрочем, я и теперь желаю только одного: пусть мне ответят решительно – да или нет?

Ракитин. Разве уж до того дело дошло?

Шпигельский. Да что вы воображаете?.. Не о женитьбе речь идет, а о позволении ездить, посещать…

Ракитин. Да кто ж это может запретить?

Шпигельский. Экие вы… запретить! Конечно, для всякого другого… но Большинцов человек робкий, невинная душа, прямо из златого века, Астреи,[85] только что тряпки не сосет… Он на себя мало надеется, его нужно несколько поощрить. Притом его намеренья – самые благородные.

Ракитин. Да и лошади хороши.

Шпигельский. И лошади хороши. (Нюхает табак и предлагает Ракитину табакерку.) Вам не угодно?

Ракитин. Нет, благодарствуйте.

Шпигельский. Так так-то, Михайло Александрыч. Я вас, вы видите, не хочу обманывать. Да и к чему? Дело ясное, как на ладони. Человек честных правил, с состоянием, смирный… Годится – хорошо. Не годится – ну, так и сказать.

Ракитин. Всё это прекрасно, положим; да я-то тут что? Я, право, не вижу, в чем я могу.

Шпигельский. Эх, Михайло Александрыч! Разве мы не знаем, что Наталья Петровна вас очень уважает и даже иногда слушается вас… Право, Михайло Александрыч (сбоку обнимая его), будьте друг, замолвите словечко…

Ракитин. И вы думаете, что хороший это муж для Верочки?

Шпигельский (принимая серьезный вид). Я убежден в этом. Вы не верите… Вот вы увидите. Ведь в супружестве, вы сами знаете, главная вещь – солидный характер. А уж Большинцов на что солиднее! (Оглядывается.) А вот, кажется, и сама Наталья Петровна сюда идет… Батюшка, отец, благодетель! Две рыжих на пристяжке, гнедая в корню! Похлопочите!

Ракитин (улыбаясь). Ну, хорошо, хорошо…

Шпигельский. Смотрите же, я полагаюсь на вас… (Спасается в залу.)

Ракитин (глядя ему вслед). Экой проныра этот доктор! Верочка… и Большинцов! А, впрочем, что же? Бывают свадьбы и хуже. Исполню его комиссию, а там – не мое дело! (Оборачивается; из кабинета выходит Наталья Петровна и, увидя его, останавливается.)

Наталья Петровна (нерешительно). Это… вы… я думала, что вы в саду…

Ракитин. Вам как будто неприятно…

Наталья Петровна (перерывая его). О, полноте! (Идет на авансцену.) Вы здесь одни?

Ракитин. Шпигельский сейчас ушел отсюда.

Наталья Петровна (слегка наморщив брови). А! этот уездный Талейран…[86] Что он вам такое говорил? Он всё еще тут вертится?

Ракитин. Этот уездный Талейран, как вы его называете, сегодня у вас, видно, не в милости… а, кажется, вчера…

Наталья Петровна. Он смешон; он забавен, точно; но… он не в свои дела мешается… Это неприятно. Притом он, при всем своем низкопоклонстве, очень дерзок и навязчив… Он большой циник.

Ракитин (подходя к ней). Вы вчера не так об нем отзывались…

Наталья Петровна. Может быть. (Живо.) Так что ж он вам такое говорил?

Ракитин. Он мне говорил… о Большинцове.

Наталья Петровна. А! об этом глупом человеке?

Ракитин. И об нем вы вчера иначе отзывались.

Наталья Петровна (принужденно улыбаясь). Вчера – не сегодня.

Ракитин. Для всех… но, видно, не для меня.

Наталья Петровна (опустив глаза). Как так?

Ракитин. Для меня сегодня то же, что вчера.

Наталья Петровна (протянув ему руку). Я понимаю ваш упрек, но вы ошибаетесь. Вчера я бы не созналась в том, что я виновата перед вами… (Ракитин хочет остановить ее.) Не возражайте мне… Я знаю, и вы знаете, что я хочу сказать… а сегодня я сознаюсь в этом. Я сегодня многое обдумала… Поверьте, Мишель, какие бы глупые мысли ни занимали меня, что бы я ни говорила, что бы я ни делала, я ни на кого так не полагаюсь, как на вас. (Понизив голос.) Я никого… так не люблю, как я вас люблю… (Небольшое молчание.) Вы мне не верите?

Ракитин. Я верю вам… но вы сегодня как будто печальны… что с вами?

Наталья Петровна (не слушает его и продолжает). Только я убедилась в одном, Ракитин: ни в каком случае нельзя за себя отвечать, и ни за что нельзя ручаться. Мы часто своего прошедшего не понимаем… где же нам отвечать за будущее! На будущее цепей не наложишь.

Ракитин. Это правда.

Наталья Петровна (после долгого молчания). Послушайте, я хочу быть с вами откровенной, может быть, я немножко огорчу вас… но я знаю: вас бы еще более огорчила моя скрытность. Признаюсь вам, Мишель, этот молодой студент… этот Беляев произвел на меня довольно сильное впечатление…

Ракитин (вполголоса). Я это знал.

Наталья Петровна. А! вы это заметили? Давно ли?

Ракитин. Со вчерашнего дня.

Наталья Петровна. А!

Ракитин. Уже третьего дня, помните, я говорил вам о перемене, происшедшей в вас… Я тогда еще не знал, чему приписать ее. Но вчера, после нашего разговора… и на этом лугу… если б вы могли себя видеть! Я не узнавал вас; вы словно другою стали. Вы смеялись, вы прыгали, вы резвились, как девочка, ваши глаза блестели, ваши щеки разгорелись, и с каким доверчивым любопытством, с каким радостным вниманьем вы глядели на него, как вы улыбались. (Взглянув на нее.) Вот даже теперь ваше лицо оживляется от одного воспоминания… (Отворачивается.)

Наталья Петровна. Нет, Ракитин, ради бога, не отворачивайтесь от меня… Послушайте: к чему преувеличивать? Этот человек меня заразил своею молодостью – и только. Я сама никогда не была молода, Мишель, с самого моего детства и до сих пор… Вы ведь знаете всю мою жизнь… С непривычки мне всё это в голову бросилось, как вино, но, я знаю, это так же скоро пройдет, как оно пришло скоро… Об этом даже говорить не стоит. (Помолчав.) Только вы не отворачивайтесь от меня, не отнимайте у меня вашей руки… Помогите мне…

Ракитин (вполголоса). Помочь вам… жестокое слово! (Громко.)Вы сами не знаете, Наталья Петровна, что с вами происходит. Вы уверены, что об этом говорить не стоит, и просите помощи… Видно, вы чувствуете, что она вам нужна!

Наталья Петровна. То есть… да… Я обращаюсь к вам, как к другу.

Ракитин (горько). Да-с… Я, Наталья Петровна, готов оправдать вашу доверенность… но позвольте мне немного собраться с духом…

Наталья Петровна. Собраться с духом? Да разве вам грозит какая-нибудь… неприятность? Разве что изменилось?

Ракитин (горько). О нет! всё по-прежнему.

Наталья Петровна. Да что вы думаете, Мишель? Неужели вы можете предполагать…

Ракитин. Я ничего не предполагаю.

Наталья Петровна. Неужели ж вы до того меня презираете…

Ракитин. Перестаньте, ради бога. Поговоримте лучше о Большинцове. Доктор ожидает ответа насчет Верочки, вы знаете.

Наталья Петровна (печально). Вы на меня сердитесь.

Ракитин. Я? О нет. Но мне жаль вас.

Наталья Петровна. Право, это даже досадно. Мишель, как вам не стыдно… (Ракитин молчит. Она пожимает плечами и продолжает с досадой.) Вы говорите, доктор ждет ответа? Да кто его просил вмешиваться…

Ракитин. Он уверял меня, что вы сами…

Наталья Петровна (перебивая его). Может быть, может быть… Хотя я, кажется, ничего ему не сказала положительного… Притом я могу переменить свои намеренья. Да и наконец, боже мой, что за беда! Шпигельский занимается делами всякого рода, в его ремесле не всё же ему должно удаваться.

Ракитин. Он только желает знать, какой ответ…

Наталья Петровна. Какой ответ… (Помолчав.) Мишель, полноте, дайте мне руку… к чему этот равнодушный взгляд, эта холодная вежливость?.. Чем я виновата? Подумайте, разве это моя вина? Я пришла к вам в надежде услышать добрый совет, я ни одно мгновенье не колебалась, я не думала от вас скрываться, а вы… Я вижу, напрасно я была откровенна с вами… Вам бы и в голову не пришло… Вы ничего не подозревали, вы меня обманули. А теперь вы бог знает что думаете.

Ракитин. Я? помилуйте!

Наталья Петровна. Дайте же мне руку… (Он не шевелится; она продолжает, несколько обиженная.) Вы решительно отворачиваетесь от меня? Смотрите же, тем хуже для вас. Впрочем, я не пеняю на вас… (Горько.) Вы ревнуете!

Ракитин. Я не вправе ревновать, Наталья Петровна… Помилуйте, что вы?

Наталья Петровна (помолчав). Как хотите. А что касается до Большинцова, я еще не поговорила с Верочкой.

Ракитин. Я могу вам ее сейчас послать.

Наталья Петровна. Зачем же сейчас!.. Впрочем, как хотите.

Ракитин (направляясь к двери кабинета). Так прикажете прислать ее?

Наталья Петровна. Мишель, в последний раз… Вы мне сейчас говорили, что вам меня жаль… Так-то вам жаль меня! Неужели ж…

Ракитин (холодно). Прикажете?

Наталья Петровна (с досадой). Да. (Ракитин идет в кабинет. Наталья Петровна некоторое время остается неподвижной, садится, берет со стола книгу, раскрывает ее и роняет на колена.) И этот! Да что ж это такое? Он… и он! А я еще на него надеялась. А Аркадий? Боже мой! Я и не вспомнила о нем! (Выпрямясъ.)Я вижу, пора прекратить всё это… (Из кабинета входит Вера.) Да… пора.

Вера (робко). Вы меня спрашивали, Наталья Петровна?

Наталья Петровна (быстро оглядываясь). А! Верочка! Да, я тебя спрашивала.

Вера (подходя к ней). Вы здоровы?

Наталья Петровна. Я? Да. А что?

Вера. Мне показалось…

Наталья Петровна. Нет, это так. Мне немножко жарко… Вот и всё. Сядь. (Вера садится.) Послушай, Вера; ведь ты теперь ничем не занята?

Вера. Нет-с.

Наталья Петровна. Я спрашиваю это у тебя, потому что мне нужно с тобой поговорить… серьезно поговорить. Вот видишь, душа моя, ты до сих пор была еще ребенком; но тебе семнадцать лет; ты умна… Пора тебе подумать о своей будущности. Ты знаешь, я люблю тебя, как дочь; мой дом всегда будет твоим домом… но всё-таки ты в глазах других людей – сирота; ты не богата. Тебе со временем может наскучить вечно жить у чужих людей: послушай – хочешь ты быть хозяйкой, полной хозяйкой в своем доме?

Вера (медленно). Я вас не понимаю, Наталья Петровна.

Наталья Петровна (помолчав). У меня просят твоей руки. (Вера с изумлением глядит, на Наталью Петровну.) Ты этого не ожидала; признаюсь, мне самой оно кажется несколько странным. Ты еще так молода… Мне нечего тебе говорить, что я нисколько не намерена принуждать тебя… по-моему, тебе еще рано выходить замуж; я только сочла долгом сообщить тебе… (Вера вдруг закрывает лицо руками.) Вера… что это? ты плачешь? (Берет ее за руку.) Ты вся дрожишь?.. Неужели ты меня боишься, Вера?

Вера (глухо). Я в вашей власти, Наталья Петровна…

Наталья Петровна (отнимая Вере руки, от лица). Вера, как тебе не стыдно плакать? Как не стыдно тебе говорить, что ты в моей власти? За кого ты меня почитаешь? я говорю с тобой, как с дочерью, а ты… (Вера целует у ней руки.) А? вы в моей власти? Так извольте же сейчас рассмеяться… Я вам приказываю… (Вера улыбается сквозь слезы.) Вот так. (Наталья Петровна обнимает ее одной рукой и притягивает к себе.) Вера, дитя мое, будь со мною, как бы ты была с твоей матерью, или нет, лучше вообрази, что я твоя старшая сестра, и давай потолкуем вдвоем обо всех этих чудесах… Хочешь?

Вера. Я готова-с.

Наталья Петровна. Ну, слушай же… Пододвинься поближе. Вот так. Во-первых: так как ты моя сестра, положим, то мне не для чего уверять тебя, что ты здесь у себя, дома: такие глазки везде дома. Стало быть, тебе и в голову не должно прийти, что ты кому-нибудь на свете в тягость и что от тебя хотят отделаться… Слышишь? Но вот в один прекрасный день твоя сестра приходит к тебе и говорит: вообрази себе, Вера, за тебя сватаются… А? что ты ей на это ответишь? Что ты еще очень молода, что ты и не думаешь о свадьбе?

Вера. Да-с.

Наталья Петровна. Да не говори мне: да-с. Разве сестрам говорят: да-с?

Вера (улыбаясь). Ну… да.

Наталья Петровна. Твоя сестра с тобой согласится, жениху откажут, и делу конец. Но если жених человек хороший, с состояньем, если он готов ждать, если он просит только позволенья изредка тебя видеть, в надежде со временем тебе понравиться.

Вера. А кто этот жених?

Наталья Петровна. А! ты любопытна. Ты не догадываешься?

Вера. Нет.

Наталья Петровна. Ты его сегодня видела… (Вера вся краснеет.) Он, правда, не очень собой хорош и не очень молод… Большинцов.

Вера. Афанасий Иваныч?

Наталья Петровна. Да… Афанасий Иваныч.

Вера (глядит некоторое время на Наталью, вдруг начинает смеяться и останавливается). Вы не шутите?

Наталья Петровна (улыбаясь). Нет… но, я вижу, Большинцову больше нечего здесь делать. Если бы ты заплакала при его имени, он бы мог еще надеяться, но ты рассмеялась. Ему остается одно: отправиться с богом восвояси.

Вера. Извините меня… но, право, я никак не ожидала… Разве в его лета еще женятся?

Наталья Петровна. Да что ты думаешь? Сколько ему лет? Ему пятидесяти лет нету. Он в самой поре.

Вера. Может быть… но у него такое странное лицо…

Наталья Петровна. Ну, не станем больше говорить о нем. Он умер, похоронен… Бог с ним! Впрочем, оно понятно: девочке в твои лета такой человек, как Большинцов, не может понравиться… Вы все хотите выйти замуж по любви, не по рассудку, не правда ли?

Вера. Да, Наталья Петровна, вы… разве вы тоже не по любви вышли за Аркадия Сергеича?

Наталья Петровна (помолчав). Конечно, по любви. (Помолчав опять и стиснув руку Вере.) Да, Вера… я тебя сейчас назвала девочкой… но девочки правы. (Вера опускает глаза.) Итак, это дело решенное. Большинцов в отставке. Признаться, мне самой было бы не совсем приятно видеть его пухлое, старое лицо рядом с твоим свежим личиком, хотя он, впрочем, очень хороший человек. Вот видишь ли ты теперь, как напрасно ты меня боялась? Как всё скоро уладилось!.. (С упреком.) Право, ты обошлась со мной, как будто я была твоя благодетельница! Ты знаешь, как я ненавижу это слово…

Вера (обнимая ее). Простите меня, Наталья Петровна.

Наталья Петровна. То-то же. Точно ты меня не боишься?

Вера. Нет. Я вас люблю; я не боюсь вас.

Наталья Петровна. Ну, благодарствуй. Стало быть, мы теперь большие приятельницы и ничего друг от друга не скроем. Ну, а если, бы я тебя спросила: Верочка, скажи-ка мне на ухо: ты не хочешь выйти замуж за Большинцова только потому, что он гораздо старше тебя и собой не красавец?

Вера. Да разве этого не довольно, Наталья Петровна?

Наталья Петровна. Я не спорю… но другой причины нет никакой?

Вера. Я его совсем не знаю…

Наталья Петровна. Всё так; да ты на мой вопрос не отвечаешь.

Вера. Другой причины нету.

Наталья Петровна. В самом деле? В таком случае я бы тебе советовала еще подумать. В Большинцова, я знаю, трудно влюбиться… но он, повторяю тебе, он хороший человек. Вот если бы ты кого-нибудь другого полюбила… ну, тогда другое дело. Но ведь твое сердце до сих пор еще молчит?

Вера (робко). Как-с?

Наталья Петровна. Ты никого еще не любишь?

Вера. Я вас люблю… Колю; я Анну Семеновну тоже люблю.

Наталья Петровна. Нет, я не об этой любви говорю, ты меня не понимаешь… Например – из числа молодых людей, которых ты могла видеть здесь или в гостях, неужели ж ни один тебе не нравится?

Вера. Нет-с… иные мне нравятся, но…

Наталья Петровна. Например, я заметила, ты на вечере у Криницыных три раза танцевала с этим высоким офицером… как бишь его?

Вера. С офицером?

Наталья Петровна. Да, у него еще такие большие усы.

Вера. Ах, этот!.. Нет, он мне не нравится.

Наталья Петровна. Ну, а Шаланский?

Вера. Шаланский хороший человек; но он… Я думаю, ему не до меня.

Наталья Петровна. А что?

Вера. Он… он, кажется, больше думает о Лизе Вельской.

Наталья Петровна (взглянув на нее). А!.. ты это заметила?.. (Молчание.) Ну, а Ракитин?

Вера. Я Михаила Александровича очень люблю…

Наталья Петровна. Да, как брата. А, кстати, Беляев?

Вера (покраснев). Алексей Николаич? Алексей Николаич мне нравится.

Наталья Петровна (наблюдая за Верой). Да, он хороший человек. Только он так со всеми дичится…

Вера (невинно). Нет-с… Он со мной не дичится.

Наталья Петровна. А!

Вера. Он со мной разговаривает-с. Вам, может быть, оттого это кажется, что он… Он вас боится. Он еще не успел вас узнать.

Наталья Петровна. А ты почему знаешь, что он меня боится?

Вера. Он мне сказывал.

Наталья Петровна. А! он тебе сказывал… Он, стало быть, откровеннее с тобой, чем с другими?

Вера. Я не знаю, как он с другими, но со мной… может быть, оттого, что мы оба сироты. Притом… я в его глазах… ребенок.

Наталья Петровна. Ты думаешь? Впрочем, он мне тоже очень нравится. У него, должно быть, очень доброе сердце.

Вера. Ах, предоброе-с! Если б вы знали… все в доме его любят. Он такой ласковый. Со всеми говорит, всем помочь готов. Он третьего дня нищую старуху с большой дороги на руках до больницы донес… Он мне цветок однажды с такого обрыва сорвал, что я от страху даже глаза закрыла; я так и думала, что он упадет и расшибется… но он так ловок! Вы сами, вчера на лугу, могли видеть, как он ловок.

Наталья Петровна. Да, это правда.

Вера. Помните, когда он бежал за змеем, через какой он ров перескочил? Да ему это всё нипочем.

Наталья Петровна. И в самом деле он для тебя сорвал цветок с опасного места? – Он, видно, тебя любит.

Вера (помолчав). И всегда он весел… всегда в духе…

Наталья Петровна. Это, однако же, странно. Отчего ж он при мне…

Вера (перебивая ее). Да я ж вам говорю, что он вас не знает. Но постойте, я ему скажу… Я ему скажу, что вас нечего бояться – не правда ли? – что вы так добры…

Наталья Петровна (принужденно смеясь). Спасибо.

Вера. Вот вы увидите… А он меня слушается, даром что я моложе его.

Наталья Петровна. Я не знала, что ты с ним в такой дружбе… Смотри, однако, Вера, будь осторожна. Он, конечно, прекрасный молодой человек… но ты знаешь, в твои лета… Оно не годится. Могут подумать… Я уже вчера тебе это заметила – помнишь? – в саду. (Вера опускает глаза.) С другой стороны, я не хочу тоже препятствовать твоим наклонностям, я слишком уверена в тебе и в нем… но всё-таки… Ты не сердись на меня, душа моя, за мой педантизм… это наше стариковское дело надоедать молодежи наставлениями. Впрочем, я всё это напрасно говорю; ведь, не правда ли, он тебе нравится – и больше ничего?

Вера (робко поднимая глаза). Он…

Наталья Петровна. Вот ты опять на меня по-прежнему смотришь? Разве так смотрят на сестру? Вера, послушай, нагнись ко мне… (Лаская ее.) Что, если бы сестра, настоящая, твоя сестра, тебя теперь спросила на ушко: Верочка, ты точно никого не любишь? а? Что бы ты ей отвечала? (Вера нерешительно взглядывает на Наталью Петровну.) Эти глазки мне что-то хотят сказать… (Вера вдруг прижимает свое лицо к ее груди. Наталья Петровна бледнеет – и, помолчав, продолжает.) Ты любишь? Скажи, любишь?

Вера (не поднимая головы). Ах! я не знаю сама, что со мной…

Наталья Петровна. Бедняжка! Ты влюблена… (Вера еще более прижимается к груди Натальи Петровны.) Ты влюблена… а он? Вера, он?

Вера (все еще не поднимая головы). Что вы у меня спрашиваете… Я не знаю… Может быть… Я не знаю, не знаю… (Наталья Петровна вздрагивает и остается неподвижной. Вера поднимает голову и вдруг замечает перемену в ее лице.) Наталья Петровна, что с вами?

Наталья Петровна (приходя в себя). Со мной… ничего… Что?.. ничего.

Вера. Вы так бледны, Наталья Петровна… Что с вами? Позвольте, я позвоню… (Встает.)

Наталья Петровна. Нет, нет… не звони. Это ничего… Это пройдет. Вот уж оно и прошло.

Вера. Позвольте мне по крайней мере позвать кого-нибудь…

Наталья Петровна. Напротив… я… я хочу остаться одна. Оставь меня, слышишь? Мы еще поговорим. Ступай.

Вера. Вы не сердитесь на меня, Наталья Петровна?

Наталья Петровна. Я? За что? Нисколько. Я, напротив, благодарна тебе за твое доверие… Только оставь меня, пожалуйста, теперь. (Вера хочет взять ее руку, но Наталья Петровна отворачивается, как будто не замечая движения Веры.)

Вера (со слезами на глазах). Наталья Петровна…

Наталья Петровна. Оставьте меня, прошу вас. (Вера медленно уходит в кабинет.)

Наталья Петровна (одна, остается некоторое время неподвижной). Теперь мне всё ясно… Эти дети друг друга любят… (Останавливается и проводит рукой по лицу.) Что ж? Тем лучше… Дай бог им счастья! (Смеясь.)И я… Я могла подумать… (Останавливается опять.) Она скоро проболталась… Признаюсь, я и не подозревала… Признаюсь, эта новость меня поразила… Но погодите, не всё еще кончено. Боже мой… что я говорю? что со мной? Я себя не узнаю. До чего я дошла? (Помолчав.) Что это я делаю? Я бедную девочку хочу замуж выдать… за старика!.. Подсылаю доктора… тот догадывается, намекает… Аркадий, Ракитин… Да я… (Содрогается и вдруг поднимает голову.) Да что ж это, наконец? Я к Вере ревную? Я… я влюблена в него, что ли? (Помолчав.) И ты еще сомневаешься? Ты влюблена, несчастная! Как это сделалось… не знаю. Словно мне яду дали… Вдруг всё разбито, рассеяно, унесено… Он боится меня… Все меня боятся. Что ему во мне?.. На что ему такое существо, как я? Он молод, и она молода. А я! (Горько.) Где ему меня оценить? Они оба глупы, как говорит Ракитин… Ах! ненавижу я этого умника! А Аркадий, доверчивый, добрый мой Аркадий! Боже мой, боже мой! пошли мне смерть! (Встает.) Однако, мне кажется, я с ума схожу. К чему преувеличивать! Ну да… я поражена… мне это в диковинку, это в первый раз… я… да! в первый раз! Я в первый раз теперь люблю! (Она садится опять.) Он должен уехать. Да. И Ракитин тоже. Пора мне опомниться. Я позволила себе отступить на шаг – и вот! Вот до чего я дошла. И что мне в нем понравилось? (Задумывается.) Так вот оно, это страшное чувство… Аркадий! Да, я уйду в его объятия, я буду умолять его простить меня, защитить, спасти меня. – Он… и больше никого! Все другие мне чужие и должны мне остаться чужими… Но разве… разве нет другого средства? Эта девочка – она ребенок. Она могла ошибиться. Это всё детство, наконец… Из чего я… Я сама с ним объяснюсь, я спрошу у него… (С укоризной.) А, а? Ты еще надеешься? Ты еще хочешь надеяться? И на что я надеюсь! Боже мой, не дай мне презирать самоё себя! (Склоняет голову на руки. Из кабинета входит Ракитин, бледный и встревоженный.)

Ракитин (подходя к Наталье Петровне). Наталья Петровна… (Она не шевелится. Про себя.)Что это у ней могло быть такое с Верой? (Громко.) Наталья Петровна…

Наталья Петровна (поднимая голову). Кто это? А! вы.

Ракитин. Мне Вера Александровна сказала, что вы нездоровы… я…

Наталья Петровна (отворачиваясь.). Я здорова… С чего она взяла…

Ракитин. Нет, Наталья Петровна; вы нездоровы, посмотрите на себя.

Наталья Петровна. Ну, может быть… да вам-то что? Что вам надобно? Зачем вы пришли?

Ракитин (тронутым голосом). Я вам скажу, зачем я пришел. Я пришел просить у вас прощенья. Полчаса тому назад я был несказанно глуп и груб с вами… Простите меня. Видите ли, Наталья Петровна, как бы скромны ни были желанья и… и надежды человека, ему трудно не потеряться хотя на мгновенье, когда их внезапно у него вырывают; но я теперь опомнился, я понял свое положенье и свою вину, и желаю только одного – вашего прощенья. (Он тихо садится подле нее.) Взгляните на меня… не отворачивайтесь тоже и вы. Перед вами ваш прежний Ракитин, ваш друг, человек, который не требует ничего, кроме позволенья служить вам, как вы говорили, опорой… Не лишайте меня вашего доверия, располагайте мной и забудьте, что я некогда… Забудьте всё, что могло вас оскорбить…

Наталья Петровна (которая все время неподвижно глядела на пол). Да, Да… (Останавливаясь.) Ах, извините, Ракитин, я ничего не слышала, что вы такое мне говорили.

Ракитин (печально). Я говорил… я просил у вас прощенья, Наталья Петровна. Я спрашивал у вас, хотите ли вы позволить мне остаться вашим другом.

Наталья Петровна (медленно поворачиваясь к нему и кладя обе руки ему на плеча). Ракитин, скажите, что со мной?

Ракитин (помолчав). Вы влюблены.

Наталья Петровна (медленно повторяя за ним). Я влюблена… Но это безумие. Ракитин. Это невозможно. Разве это может так внезапно… Вы говорите, я влюблена… (Умолкает.)

Ракитин. Да, вы влюблены, бедная женщина… Не обманывайте себя.

Наталья Петровна (не глядя на него). Что ж мне остается теперь делать?

Ракитин. Я готов вам это сказать, Наталья Петровна, если вы мне обещаете…

Наталья Петровна (перерывая его и всё не глядя на него). Вы знаете, что эта девочка, Вера, его любит… Они оба друг в друга влюблены.

Ракитин. В таком случае еще одной причиной больше…

Наталья Петровна (опять его перерывает). Я давно это подозревала, но она сама сейчас во всем созналась… сейчас.

Ракитин (вполголоса, словно про себя). Бедная женщина!

Наталья Петровна (проводя рукой по лицу). Ну, однако… пора опомниться. Вы мне, кажется, хотели что-то сказать… Посоветуйте мне, ради бога, Ракитин, что мне делать…

Ракитин. Я готов вам советовать, Наталья Петровна, только под одним условием.

Наталья Петровна. Говорите, что такое?

Ракитин. Обещайте мне, что вы не будете подозревать мои намерения. Скажите мне, что вы верите моему бескорыстному желанию помочь вам; помогите мне тоже и вы. Ваша доверенность даст мне силу, или уж лучше позвольте мне молчать.

Наталья Петровна. Говорите, говорите.

Ракитин. Вы не сомневаетесь во мне?

Наталья Петровна. Говорите.

Ракитин. Ну, так слушайте: он должен уехать. (Наталья Петровна молча глядит на него.) Да, он должен уехать. Я не стану говорить вам о… вашем муже, о вашем долге. В моих устах эти слова… неуместны… Но эти дети любят друг друга. Вы сами это мне сейчас сказали; вообразите же вы себя теперь между ними… Да вы погибнете!

Наталья Петровна. Он должен уехать… (Помолчав.)А вы? вы останетесь?

Ракитин (с смущением). Я?.. я?.. (Помолчав.)И я должен уехать. Для вашего покоя, для вашего счастья, для счастья Верочки, и он… и я… мы оба должны уехать навсегда.

Наталья Петровна. Ракитин… я до того дошла, что я… я почти готова была эту бедную девочку, сироту, порученную мне моею матерью, – выдать замуж за глупого, смешного старика!.. У меня духа недостало, Ракитин; слова у меня замерли на губах, когда она рассмеялась в ответ на мое предложенье… но я сговаривалась с этим доктором, я позволяла ему значительно улыбаться; я сносила эти улыбки, его любезности, его намеки… О, я чувствую, что я на краю пропасти, спасите меня!

Ракитин. Наталья Петровна, вы видите, что я был прав… (Она молчит; он поспешно продолжает.) Он должен уехать… мы оба должны уехать… Другого спасенья нет.

Наталья Петровна (уныло). Но для чего же жить потом?

Ракитин. Боже мой, неужели же до этого дошло… Наталья Петровна, вы выздоровеете, поверьте мне… Это всё пройдет. Как для чего жить?

Наталья Петровна. Да, для чего жить, когда все меня оставляют?

Ракитин. Но… ваше семейство… (Наталья Петровна опускает глаза.) Послушайте, если вы хотите, после его отъезда я могу несколько дней еще остаться… для того, чтобы…

Наталья Петровна (мрачно). A! я вас понимаю. Вы рассчитываете на привычку, на прежнюю дружбу… Вы надеетесь, что я приду в себя, что я к вам вернусь; не правда ли? Я понимаю вас.

Ракитин (краснея). Наталья Петровна! Зачем вы меня оскорбляете?

Наталья Петровна (горько). Я вас понимаю… но вы обманываетесь.

Ракитин. Как? После ваших обещаний, после того как я для вас, для вас одних, для вашего счастья, для вашего положенья в свете, наконец…

Наталья Петровна. А! давно ли вы так об нем заботитесь? Зачем же вы прежде никогда мне не говорили об этом?

Ракитин (вставая). Наталья Петровна, я сегодня же, я сейчас уеду отсюда, и вы более меня никогда не увидите… (Хочет идти.)

Наталья Петровна (протягивая к нему руки). Мишель, простите меня; я сама не знаю, что я говорю… Вы видите, в каком я положении. Простите меня.

Ракитин (быстро возвращается к ней и берет ее за руки). Наталья Петровна…

Наталья Петровна. Ах, Мишель, мне невыразимо тяжело… (Прислоняется на его плечо и прижимает платок к глазам.) Помогите мне, я погибла без вас… (В это мгновенье дверь залы растворяется, входят Ислаев и Анна Семеновна.)

Ислаев (громко). Я всегда был того мнения… (Останавливается в изумлении при виде Ракитина и Натальи Петровны. Наталья Петровна оглядывается и быстро уходит. Ракитин остается на месте, чрезвычайно смущенный.)

Ислаев (Ракитину). Что это значит? Что за сцена?

Ракитин. Так… ничего… это…

Ислаев. Наталья Петровна нездорова, что ли?

Ракитин. Нет… но…

Ислаев. И отчего она вдруг убежала? О чем вы с ней говорили? Она как будто плакала… Ты ее утешат… Что такое?

Ракитин. Право, ничего.

Анна Семеновна. Однако как же ничего, Михаила Александрыч? (Помолчав.) Я пойду, посмотрю… (Хочет идти в кабинет.)

Ракитин (останавливая ее). Нет, вы лучше оставьте ее теперь в покое, прошу вас.

Ислаев. Да что всё это значит? скажи наконец!

Ракитин. Ничего, клянусь тебе… Послушайте, я обещаю вам обоим сегодня же всё объяснить. Слово даю вам. Но теперь, пожалуйста, если вы мне доверяете, не спрашивайте у меня ничего – и Натальи Петровны не тревожьте.

Ислаев. Пожалуй… только это удивительно. С Наташей этого прежде не бывало. Это что-то необыкновенно.

Анна Семеновна. Главное – что могло заставить Наташу плакать? И отчего она ушла!.. Разве мы чужие?

Ракитин. Что вы говорите! Как можно! – Но послушайте – признаться сказать, мы не докончили нашего разговора… Я вас должен попросить… обоих – оставьте нас на некоторое время одних.

Ислаев. Вот как! Стало быть, между вами тайна?

Ракитин. Тайна… но ты ее узнаешь.

Ислаев (подумавши). Пойдемте, маменька… оставимте их. Пусть они докончат свою таинственную беседу.

Анна Семеновна. Но…

Ислаев. Пойдемте, пойдемте. – Вы слышите, он обещается всё объяснить.

Ракитин. Ты можешь быть спокоен…

Ислаев (холодно). О, я совершенно спокоен! (К Анне Семеновне.) Пойдемте. (Уходят оба.)

Ракитин (глядит им вслед и быстро подходит к дверям кабинета). Наталья Петровна… Наталья Петровна, выдьте, прошу вас.

Наталья Петровна (выходит из кабинета. Она очень бледна). Что они сказали?

Ракитин. Ничего, успокойтесь… Они, точно, несколько удивились. Ваш муж подумал, что вы нездоровы… Он заметил ваше волнение… Сядьте; вы едва на ногах стоите… (Наталья Петровна садится.) Я ему сказал… я попросил его не беспокоить вас… оставить нас одних.

Наталья Петровна. И он согласился?

Ракитин. Да. Я, признаться, должен был ему обещать, что завтра всё объясню… Зачем вы ушли?

Наталья Петровна (горько). Зачем!.. Но что ж вы скажете?

Ракитин. Я… я придумаю что-нибудь. Теперь дело не в том… Надобно нам воспользоваться этой отсрочкой. Вы видите, это не может так продолжаться… Вы не в состоянье переносить подобные тревоги… они недостойны вас… я сам… Но не об этом речь. Будьте только вы тверды, а уж я! Послушайте, вы ведь согласны со мной…

Наталья Петровна. В чем?

Ракитин. В необходимости… нашего отъезда? Согласны? В таком случае мешкать нечего. Если вы мне позволите, я сейчас сам переговорю с Беляевым… Он благородный человек, он поймет…

Наталья Петровна. Вы хотите с ним переговорить? вы? Но что вы ему можете сказать?

Ракитин (с смущением). Я…

Наталья Петровна (помолчав). Ракитин, послушайте, не кажется ли вам, что мы оба словно сумасшедшие?.. Я испугалась, перепугала вас, и всё, может быть, из пустяков.

Ракитин. Как?

Наталья Петровна. Право. Что это мы с вами? Давно ли, кажется, всё было так тихо, так покойно в этом доме… и вдруг… откуда что взялось! Право, мы все с ума сошли. Полноте, довольно мы подурачились… Станемте жить по-прежнему… А Аркадию вам нечего будет объяснять; я сама ему расскажу наши проказы, и мы вдвоем над ними посмеемся. Я не нуждаюсь в посреднике между мной и моим мужем!

Ракитин. Наталья Петровна, вы теперь меня пугаете. Вы улыбаетесь, и бледны, как смерть… Да вспомните хоть то, что вы мне за четверть часа говорили…

Наталья Петровна. Мало ли чего нет! А впрочем, я вижу, в чем дело… Вы сами поднимаете эту бурю… для того, чтобы, по крайней мере, не одному потонуть.

Ракитин. Опять, опять подозрение, опять упрек, Наталья Петровна… Бог с вами… но вы меня терзаете. Или вы раскаиваетесь в своей откровенности?

Наталья Петровна. Я ни в чем не раскаиваюсь.

Ракитин. Так как же мне понять вас?

Наталья Петровна (с живостью). Ракитин, если вы хотя слово скажете от меня или обо мне Беляеву, я вам этого никогда не прощу.

Ракитин. А! вот что!.. Будьте покойны, Наталья Петровна. Я не только ничего не скажу господину Беляеву, но даже не прощусь с ним, уезжая отсюда. Я не намерен навязываться с своими услугами.

Наталья Петровна (с некоторым смущением). Да вы, может быть, думаете, что я переменила свое мнение насчет… его отъезда?

Ракитин. Я ничего не думаю.

Наталья Петровна. Напротив, я так убеждена в необходимости, как вы говорите, его отъезда, что я сама намерена ему отказать. (Помолчав.) Да; я сама ему откажу.

Ракитин. Вы?

Наталья Петровна. Да; я. И сейчас же. Я вас прошу прислать его ко мне.

Ракитин. Как? сейчас?

Наталья Петровна. Сейчас. Я прошу вас об этом, Ракитин. Вы видите, я теперь спокойна. Притом мне теперь не помешают. Надобно этим воспользоваться… Я вам буду очень благодарна. Я его расспрошу.

Ракитин. Да он вам ничего не скажет, помилуйте. Он мне сам сознался, что ему в вашем присутствии неловко.

Наталья Петровна (подозрительно). А! вы уже говорили с ним обо мне? (Ракитин пожимает плечами.) Ну, извините, извините меня, Мишель, и пришлите мне его. Вы увидите, я ему откажу, и всё кончится. Всё пройдет и позабудется, как дурной сон. Пожалуйста, пришлите его мне. Мне непременно нужно с ним переговорить окончательно. Вы будете мной довольны. Пожалуйста.

Ракитин (который всё время не сводил с нее взора, холодно и печально). Извольте. Ваше желание будет исполнено. (Идет к дверям залы.)

Наталья Петровна (ему вслед). Благодарствуйте, Мишель.

Ракитин (оборачиваясь). О, не благодарите меня по крайней мере… (Быстро уходит в залу.)

Наталья Петровна (одна, помолчав). Он благородный человек… Но неужели я когда-нибудь его любила? (Встает.) Он прав. Тот должен уехать. Но как отказать ему! Я только желаю знать, точно ли ему нравится эта девочка? Может быть, это всё пустяки. Как могла я прийти в такое волнение… к чему все эти излияния? Ну, теперь делать нечего. Желаю я знать, что он мне скажет? Но он должен уехать… Непременно… непременно. Он, может быть, не захочет мне отвечать… Ведь он меня боится… Что ж? Тем лучше. Мне нечего с ним много разговаривать… (Прикладывает руку ко лбу.) А у меня голова болит. Не отложить ли до завтра? В самом деле. Сегодня мне всё кажется, что за мной наблюдают… До чего я дошла! Нет, уж лучше кончить разом… Еще одно, последнее усилие, и я свободна!.. О да! я жажду свободы и покоя.[87] (Из залы входит Беляев.) Это он…

Беляев (подходя к ней). Наталья Петровна, мне Михайло Александрыч сказал, что вам угодно было меня видеть…

Наталья Петровна (с некоторым усилием). Да, точно… Мне нужно с вами… объясниться.

Беляев. Объясниться?

Наталья Петровна (не глядя на него). Да… объясниться. (Помолчав.) Позвольте вам сказать, Алексей Николаич, я… я недовольна вами.

Беляев. Могу я узнать, какая причина?

Наталья Петровна. Выслушайте меня… Я… я, право, не знаю, с чего начать. Впрочем, я должна предупредить вас, что мое неудовольствие не происходит от какого-нибудь упущения… по вашей части… Напротив, ваше обращение с Колей мне нравится.

Беляев. Так что же это может быть?

Наталья Петровна (взглянув на него). Вы напрасно тревожитесь… Ваша вина еще не так велика. Вы молоды; вероятно, никогда не жили в чужом доме. Вы не могли предвидеть…

Беляев. Но, Наталья Петровна…

Наталья Петровна. Вы желаете знать, в чем же дело наконец? Я понимаю ваше нетерпение. Итак, я должна вам сказать, что Верочка… (взглянув на него) Верочка мне во всем призналась.

Беляев (с изумлением). Вера Александровна? В чем могла вам признаться Вера Александровна? И что же я тут?

Наталья Петровна. И вы точно не знаете, в чем она могла признаться? Вы не догадываетесь?

Беляев. Я? нисколько.

Наталья Петровна. В таком случае извините меня. Если вы точно не догадываетесь – я должна просить у вас извинения. Я думала… я ошибалась. Но, позвольте вам заметить, я вам не верю. Я понимаю, что вас заставляет так говорить… Я очень уважаю вашу скромность.

Беляев. Я вас решительно не понимаю, Наталья Петровна.

Наталья Петровна. В самом деле? Неужели вы думаете меня уверить, что вы не заметили расположения этого ребенка, Веры, к вам?

Беляев. Расположение Веры Александровны ко мне? Я даже не знаю, что вам сказать на это… Помилуйте. Кажется, я всегда был с Верой Александровной, как…

Наталья Петровна. Как со всеми, не правда ли? (Помолчав немного.) Как бы то ни было, точно ли вы этого не знаете, притворяетесь ли вы, что не знаете, дело вот в чем: эта девочка вас любит. Она сама мне в этом созналась. Ну, теперь я спрашиваю вас, как честного человека, что вы намерены сделать?

Беляев (с смущением). Что я намерен сделать?

Наталья Петровна (скрестив руки). Да.

Беляев. Всё это так неожиданно, Наталья Петровна…

Наталья Петровна (помолчав). Алексей Николаич, я вижу… я нехорошо взялась за это дело. Вы меня не понимаете. Вы думаете, что я сержусь на вас…а я… только… немного взволнована. И это очень естественно. Успокойтесь. Сядемте. (Оба садятся.) Я буду откровенна с вами, Алексей Николаич, будьте же и вы хотя несколько более доверчивы со мной. Право, вы напрасно меня чуждаетесь. Вера вас любит… конечно, вы в этом не виноваты; я готова предположить, что вы в этом не виноваты… Но видите ли, Алексей Николаич, она сирота, моя воспитанница: я отвечаю за нее, за ее будущность, за ее счастье. Она еще молода, и, я уверена, чувство, которое вы внушили ей, может скоро исчезнуть… в ее лета любят ненадолго. Но вы понимаете, что моя обязанность была предупредить вас. Играть огнем всё-таки опасно… и я не сомневаюсь, что вы, зная теперь ее расположение к вам, перемените ваше обращение с ней, будете избегать свиданий, прогулок в саду… Не правда ли? Я могу на вас надеяться… С другим я бы побоялась так прямо объясниться.

Беляев. Наталья Петровна, поверьте, я умею ценить…

Наталья Петровна. Я вам говорю, что я в вас не сомневаюсь… притом это всё останется тайной между нами.

Беляев. Признаюсь вам, Наталья Петровна, всё, что вы мне сказали, кажется мне до того странным… конечно, я не смею не верить вам, но…

Наталья Петровна. Послушайте, Алексей Николаич. Всё, что я сказала вам теперь… я это сказала в том предположенье, что с вашей стороны – нет ничего… (перерывает самое себя) потому что в противном случае… конечно, я вас еще мало знаю, но я настолько уже знаю вас, что не вижу причины противиться вашим намерениям. Вы не богаты… но вы молоды, у вас есть будущность, и когда два человека друг друга любят… Я, повторяю вам, я сочла своей обязанностью предупредить вас, как честного человека, насчет последствий вашего знакомства с Верой, но если вы…

Беляев (с недоумением). Я, право, не знаю, Наталья Петровна, что вы хотите сказать…

Наталья Петровна (поспешно). О, поверьте, я не требую от вас признания, я и без того… я из вашего поведения пойму, в чем дело… (Взглянув на него.) Впрочем, я должна вам сказать, что Вере показалось, что и вы к ней не совсем равнодушны.

Беляев (помолчав, встает). Наталья Петровна, я вижу: мне нельзя остаться у вас в доме.

Наталья Петровна (вспыхнув). Вы бы, кажется, могли подождать, чтобы я вам сама отказала… (Встает.)

Беляев. Вы были со мной откровенны… Позвольте же и мне быть откровенным с вами. Я не люблю Веру Александровну; по крайней мере, я не люблю ее так, как вы предполагаете.

Наталья Петровна. Да разве я… (Останавливается.)

Беляев. И если я понравился Вере Александровне, если ей показалось, что и я, как вы говорите, к ней неравнодушен, я не хочу ее обманывать; я ей самой всё скажу, всю правду. Но после подобного объясненья, вы поймете сами, Наталья Петровна, мне будет трудно здесь остаться: мое положение было бы слишком неловко. Я не стану вам говорить, как мне тяжело оставить ваш дом… мне другого делать нечего. Я всегда с благодарностью буду вспоминать об вас… Позвольте мне удалиться… Я еще буду иметь честь проститься с вами.

Наталья Петровна (с притворным равнодушием). Как хотите… но я, признаюсь, этого не ожидала… Я совсем не для того хотела с вами объясниться… Я только хотела предупредить вас… Вера еще дитя… Я, может быть, придала всему этому слишком много значенья. Я не вижу необходимости вашего отъезда. Впрочем, как хотите.

Беляев. Наталья Петровна… мне, право, невозможно более остаться здесь.

Наталья Петровна. Вам, видно, очень легко расстаться с нами!

Беляев. Нет, Наталья Петровна, не легко.

Наталья Петровна. Я не привыкла удерживать людей против их воли… но, признаюсь, это мне очень неприятно.

Беляев (после некоторой нерешимости). Наталья Петровна… я не желал бы причинить вам малейшую неприятность… Я остаюсь.

Наталья Петровна (подозрительно). А!.. (Помолчав.) Я не ожидала, что вы так скоро перемените ваше решение… Я вам благодарна, но… Позвольте мне подумать. Может быть, вы правы; может быть, вам точно надобно уехать. Я подумаю, я вам дам знать… Вы позволите мне до сегодняшнего вечера оставить вас в неизвестности?

Беляев. Я готов ждать, сколько вам угодно. (Кланяется и хочет уйти.)

Наталья Петровна. Вы мне обещаете…

Беляев (останавливаясь). Что-с?

Наталья Петровна. Вы, кажется, хотели объясниться с Верой… Я не знаю, будет ли это прилично. Впрочем, я вам дам знать мое решение. Я начинаю думать, что вам точно надобно уехать. До свидания. (Беляев вторично кланяется и уходит в залу. Наталъя Петровна глядит ему вслед.) Я спокойна! Он ее не любит… (Прохаживается по комнате.) Итак, вместо того чтобы отказать ему, я сама его удержала? Он остается… Но что я скажу Ракитину? Что я сделала? (Помолчав.) И какое имела я право разгласить любовь этой бедной девочки?.. Как? Я сама выманила у ней признание… полупризнание, и потом я же сама так безжалостно, так грубо… (Закрывает лицо руками.) Может быть, он начинал ее любить… С какого права я растоптала этот цветок в зародыше… Да и полно, растоптала ли я его? Может быть, он обманул меня… Хотела же я его обмануть!.. О нет! Он для этого слишком благороден… Он не то, что я! И из чего я так торопилась? сейчас всё разболтала? (Вздохнув.) Мало чего нет? Если бы я могла предвидеть… Как я хитрила, как я лгала перед ним… а он! Как он смело и свободно говорил… Я склонялась перед ним… Это человек! Я его еще не знала… Он должен уехать. Если он останется… Я чувствую, я дойду до того, что я потеряю всякое уважение к самой себе… Он должен уехать, или я погибла! Я ему напишу, пока он еще не успел увидаться с Верой… Он должен уехать! (Быстро уходит в кабинет.)

Действие четвертое

Театр представляет большие пустые сени. Стены голые, пол неровный, каменный; шесть кирпичных, выбеленных и облупленных колонн, по три с каждого бока, поддерживают потолок. Налево два открытых окна и дверь в сад. Направо дверь в коридор, ведущий к главному дому; прямо железная дверь в кладовую. Возле первой колонны направо садовая зеленая скамья; в одном углу несколько лопат, леек и горшков. Вечер. Красные лучи солнца падают сквозь окна на пол.

Катя (входит из двери направо, проворно идет к окну и глядит некоторое время в сад). Нет, не видать. А мне сказали, что он пошел в оранжерею. Знать, еще не вышел оттуда. Что ж, подожду, пока мимо пойдет. Ему другой дороги нету… (Вздыхает и прислоняется к окну.) Он, говорят, уезжает. (Вздыхает опять.) Как же это мы без него будем… Бедная барышня! Как она меня просила… Что ж, отчего не услужить? Пусть поговорит с ней напоследях. Экая теплынь сегодня! А, кажись, дождик накрапывает… (Опять выглядывает из окна и вдруг подается назад.) Да уж они не сюда ли?.. Точно сюда. Ах, батюшки… (Хочет убежать, но не успевает еще дойти до двери коридора, как уже из саду входит Шпигельский с Лизаветой Богдановной. Катя прячется за колонну.)

Шпигельский (отряхивая шляпу). Мы можем здесь дождик переждать. Он скоро пройдет.

Лизавета Богдановна. Пожалуй.

Шпигельский (оглядываясь). Что это за строение? Кладовая, что ли?

Лизавета Богдановна (указывая на железную дверь). Нет, кладовая вот где. Эти сени, говорят, Аркадия Сергеича батюшка пристроил, когда из чужих краев вернулся.

Шпигельский. А! я вижу, в чем дело: Венеция, сударь ты мой. (Садится на скамью.) Присядемте. (Лизавета Богдановна садится.) А признайтесь, Лизавета Богдановна, дождик этот некстати пошел Он перервал наши объясненья на самом чувствительном месте.

Лизавета Богдановна (опустив глаза). Игнатий Ильич…

Шпигельский. Но никто нам не мешает возобновить наш разговор… Кстати, вы говорите, Анна Семеновна не в духе сегодня?

Лизавета Богдановна. Да, не в духе. Она даже обедала у себя в комнате.

Шпигельский. Вот как! Экое несчастье, подумаешь!

Лизавета Богдановна. Она сегодня поутру застала Наталью Петровну в слезах… с Михайлом Александрычем… Он, конечно, свой человек, но всё-таки… Впрочем, Михайло Александрыч обещался всё объяснить.

Шпигельский. А! Ну, напрасно ж она тревожится. Михайло Александрыч, по моему мнению, никогда не был человеком опасным, а уж теперь-то менее, чем когда-нибудь.

Лизавета Богдановна. А что?

Шпигельский. Да так. Больно умно говорит. У кого сыпью, а у этих умников всё язычком выходит, болтовней. Вы, Лизавета Богдановна, и вперед не бойтесь болтунов: они не опасны, а вот те, что больше молчат, да с придурью, да темпераменту много, да затылок широк, те вот опасны.

Лизавета Богдановна (помолчав). Скажите, Наталья Петровна точно нездорова?

Шпигельский. Так же нездорова, как мы с вами.

Лизавета Богдановна. Она за обедом ничего не кушала.

Шпигельский. Не одна болезнь отнимает аппетит.

Лизавета Богдановна. Вы у Большинцова обедали?

Шпигельский. Да, у него… Я к нему съездил. И для вас только вернулся, ей-богу.

Лизавета Богдановна. Ну, полноте. А знаете ли что, Игнатий Ильич? Наталья Петровна за что-то на вас сердится… Она за столом не совсем выгодно об вас отозвалась.

Шпигельский. В самом деле? Видно, барыням не по нутру, коли у нашего брата глаза зрячие. Делай по-ихнему, помогай им – да и притворяйся еще, что не понимаешь их. Вишь, какие! Ну, однако, посмотрим. И Ракитин, чай, нос на квинту повесил?

Лизавета Богдановна. Да, он сегодня тоже как будто не в своей тарелке…

Шпигельский. Гм. А Вера Александровна? Беляев?

Лизавета Богдановна. Все, таки решительно все не в духе. Я, право, не могу придумать, что с ними сегодня со всеми?

Шпигельский. Много будете знать, до времени состареетесь, Лизавета Богдановна… Ну, впрочем, бог с ними. Поговоримте лучше об нашем деле. Дождик-то, вишь, всё еще не перестал… Хотите?

Лизавета Богдановна (жеманно опустив глаза). Что вы у меня спрашиваете, Игнатий Ильич?

Шпигельский. Эх, Лизавета Богдановна, позвольте вам заметить: что вам за охота жеманиться, глаза вдруг эдак опускать? Мы ведь с вами люди не молодые! Эти церемонии, нежности, вздохи – это все к нам нейдет. Будемте говорить спокойно, дельно, как оно и прилично людям наших лет. Итак, вот в чем вопрос: мы друг другу нравимся… по крайней мере, я предполагаю, что я вам нравлюсь.

Лизавета Богдановна (слегка жеманясь). Игнатий Ильич, право…

Шпигельский. Ну да, да, хорошо. Вам, как женщине, оно даже и следует… эдак того… (показывает рукой) пофинтить то есть. Стало быть, мы друг другу нравимся. И в других отношениях мы тоже под пару. Я, конечно, про себя должен сказать, что я человек рода не высокого; ну да ведь и вы не знатного происхождения. Я человек не богатый; в противном случае я бы ведь и того-с… (Усмехается.) Но практика у меня порядочная, больные мои не все мрут; у вас, по вашим словам, пятнадцать тысяч наличных денег; это всё, изволите видеть, недурно. Притом же вам, я воображаю, надоело вечно жить в гувернантках, ну да и с старухой возиться, вистовать ей в преферанс и поддакивать – тоже, должно быть, не весело. С моей стороны, мне не то чтобы наскучила холостая жизнь, а стареюсь я, ну да и кухарки меня грабят; стало быть, оно всё, знаете ли, приходится под лад. Но вот в чем затруднение, Лизавета Богдановна: мы ведь друг друга вовсе не знаем, то есть, по правде сказать, вы меня не знаете… Я-то вас знаю. Мне ваш характер известен. Не скажу, чтобы за вами не водилось недостатков. Вы, в девицах будучи, маленько окисли, да ведь это не беда. У хорошего мужа жена что мягкий воск. Но я желаю, чтобы и вы меня знали перед свадьбой; а то вы, пожалуй, потом на меня пенять станете… Я вас обманывать не хочу.

Лизавета Богдановна (c достоинством). Но, Игнатий Ильич, мне кажется, я тоже имела случай узнать ваш характер…

Шпигельский. Вы? Э, полноте… Это не женское дело. Ведь вы, например, чай, думаете, что я человек веселого нрава – забавник, а?

Лизавета Богдановна. Мне всегда казалось, что вы очень любезный человек…

Шпигельский. То-то вот и есть. Видите, как легко можно ошибиться. Оттого, что я перед чужими дурачусь, анекдотцы им рассказываю, прислуживаю им, вы уж и подумали, что я в самом деле веселый человек. Если б я в них не нуждался, в этих чужих-то, да я бы и не посмотрел на них… Я и то, где только можно, без большой опасности, знаете, их же самих на смех поднимаю… Я, впрочем, не обманываю себя; я знаю, иные господа, которым и нужен-то я на каждом шагу, и скучно-то без меня, почитают себя вправе меня презирать; да ведь и я у них не в долгу. Вот, хоть бы Наталья Петровна… Вы думаете, я не вижу ее насквозь? (Передразнивая ее.) «Любезный доктор, я вас, право, очень люблю… у вас такой злой язык…» хе-хе, воркуй, голубушка, воркуй. Ух, эти мне барыни! И улыбаются-то оне вам и глазки эдак щурят, а на лице написана гадливость… Брезгают оне нами, что ты будешь делать! Я понимаю, почему она сегодня дурно обо мне отзывается. Право, эти барыни удивительный народ! Оттого, что они каждый день одеколоном моются да говорят эдак небрежно, словно роняют слова – подбирай, мол, ты! – уж оне и воображают, что их за хвост поймать нельзя. Да, как бы не так! Такие же смертные, как и все мы, грешные!

Лизавета Богдановна. Игнатий Ильич… Вы меня удивляете.

Шпигельский. Я знал, что я вас удивлю. Вы, стало быть, видите, что я человек не веселый вовсе, может быть, даже и не слишком добрый… Но я тоже не хочу прослыть перед вами тем, чем я никогда не был. Как я ни ломаюсь перед господами, шутом меня никто не видал, по носу меня еще никто не щелкнул. Они меня даже, могу сказать, побаиваются; они знают, что я кусаюсь. Однажды, года три тому назад, один господин, черноземный такой, сдуру, за столом, взял да мне в волосы редьку воткнул. Что вы думаете? Я его в ту же минуту и не горячась, знаете, самым вежливым образом вызвал на дуэль. Черноземного от испуга чуть паралич не хватил; хозяин извиниться его заставил – эффект вышел необыкновенный!.. Я, признаться сказать, наперед знал, что он драться не станет. Вот, видите ли, Лизавета Богдановна, самолюбия у меня тьма; да жизнь уж такая вышла. Таланты тоже не большие… учился я кой-как. Доктор я плохой, перед вами мне нечего скрываться, и если вы когда у меня занеможете, не я вас лечить стану. Кабы таланты да воспитание, я бы в столицу махнул. Ну, для здешних обывателей, конечно, лучшего доктора и не надо. Что же касается собственно моего нрава, то я должен предуведомить вас, Лизавета Богдановна: дома я угрюм, молчалив, взыскателен; не сержусь, когда мне угождают и услуживают; люблю, чтобы замечали мои привычки и вкусно меня кормили; а впрочем, я не ревнив и не скуп, и в моем отсутствии вы можете делать всё, что вам угодно. Об романтической эдакой любви между нами, вы понимаете, и говорить нечего; а впрочем, я воображаю, что со мной еще можно жить под одной крышей… Лишь бы мне угождали да не плакали при мне, этого я терпеть не могу! А я не придирчив. Вот вам моя исповедь. Ну-с, что вы теперь скажете?

Лизавета Богдановна. Что мне вам сказать, Игнатий Ильич… Если вы не очернили себя с намерением…

Шпигельский. Да чем же я себя очернил? Вы не забудьте того, что другой бы на моем месте преспокойно промолчал бы о своих недостатках, благо вы ничего не заметили, а после свадьбы, шалишь, после свадьбы поздно. Но я для этого слишком горд. (Лизавета Богдановна взглядывает на него.) Да, да, горд… как вы ни изволите глядеть на меня. Я перед моей будущей женой притворяться и лгать не намерен, не только из пятнадцати, изо ста тысяч; а чужому я из-за куля муки низехонько поклонюсь. Таков уж мой нрав… Чужому-то я зубы скалю, а внутренно думаю: экой ты болван, братец, на какую удочку идешь; а с вами я говорю, что думаю. То есть, позвольте, и вам я не всё говорю, что думаю; по крайней мере я вас не обманываю. Я должен вам большим чудаком казаться, точно, да вот постойте, я вам когда-нибудь расскажу мою жизнь: вы удивитесь, как я еще настолько уцелел. Вы тоже, чай, в детстве не на золоте ели, а всё-таки вы, голубушка, не можете себе представить, что такое настоящая, заматерелая бедность… Впрочем, это я вам всё когда-нибудь в другое время расскажу. А теперь вот вы лучше обдумайте, что я вам имел честь доложить… Обсудите хорошенько, наедине, это дельцо, да и сообщите мне ваше решение. Вы, сколько я мог заметить, женщина благоразумная. Вы… Кстати, сколько вам лет?

Лизавета Богдановна. Мне… мне… тридцать лет….

Шпигельский (спокойно). А вот и неправда: вам целых сорок.

Лизавета Богдановна (вспыхнув). Совсем не сорок, а тридцать шесть.

Шпигельский. Всё же не тридцать. Вот и от этого вам, Лизавета Богдановна, надобно отвыкнуть, тем более что замужняя женщина в тридцать шесть лет вовсе не стара. Табак тоже вы напрасно нюхаете. (Вставая.) А дождик, кажется, перестал.

Лизавета Богдановна (тоже вставая). Да, перестал.

Шпигельский. Итак, вы мне на днях дадите ответ?

Лизавета Богдановна. Я вам завтра же скажу мое решение.

Шпигельский. Вот люблю!.. Вот что умно, так умно! Ай да Лизавета Богдановна! Ну, дайте ж мне вашу руку. Пойдемте домой.

Лизавета Богдановна (отдавая ему свою руку). Пойдемте.

Шпигельский. А кстати: я не поцеловал ее у вас… а оно, кажется, требуется… Ну, на этот раз куда ни шло! (Целует ее руку. Лизавета Богдановна краснеет.)Вот так. (Направляется к двери сада.)

Лизавета Богдановна (останавливаясь). Так вы думаете, Игнатий Ильич, что Михайло Александрыч точно не опасный человек?

Шпигельский. Я думаю.

Лизавета Богдановна. Знаете ли что, Игнатий Ильич? мне кажется, Наталья Петровна с некоторых пор… мне кажется, что господин Беляев… Она обращает на него внимание… а? Да и Верочка, как вы думаете? Уж не от этого ли сегодня…

Шпигельский (перебивая ее). Я забыл вам еще одно сказать, Лизавета Богдановна. Я сам ужасно любопытен, а любопытных женщин терпеть не могу. То есть я объяснюсь: по-моему, жена должна быть любопытна и наблюдательна (это даже очень полезно для ее мужа), только с другими… Вы понимаете меня: с другими. Впрочем, если вам непременно хочется знать мое мнение насчет Натальи Петровны, Веры Александровны, господина Беляева и вообще здешних жителей, слушайте же, я вам спою песенку. У меня голос прескверный, да вы не взыщите.

Лизавета Богдановна (с удивлением). Песенку!

Шпигельский. Слушайте! Первый куплет:

Жил-был у бабушки серенький козлик,[88] Жил-был у бабушки серенький козлик, Фить как! вот как! серенький козлик! Фить как! вот как! серенький козлик!

Второй куплет:

Вздумалось козлику в лес погуляти, Вздумалось козлику в лес погуляти, Фить как! вот как! в лес погуляти! Фить как! вот как! в лес погуляти!

Лизавета Богдановна. Но я, право, не понимаю…

Шпигельский. Слушайте же! Третий куплет:

Серые во-олки козлика съели, Серые во-олки козлика съели. (Подпрыгивая.) Фить как! вот как! козлика съели! Фить как! вот как! козлика съели!

А теперь пойдемте. Мне же, кстати, нужно с Натальей Петровной потолковать. Авось не укусит. Если я не ошибаюсь, я ей еще нужен. Пойдемте. (Уходят в сад.)

Катя (осторожно выходя из-за колонны). Насилу-то ушли! Экой этот лекарь злющий… говорил, говорил, что говорил! А уж поет-то как? Боюсь я, как бы тем временем Алексей Николаич домой не вернулся… И нужно ж им было именно сюда прийти! (Подходит к окну.) А Лизавета Богдановна? лекаршей будет… (Смеется.) Вишь, какая… Ну, да я ей не завидую… (Выглядывает из окна.) Как трава славно обмылась… как хорошо пахнет… Это от черемухи так пахнет… А, да вот он идет. (Подождав.) Алексей Николаич!.. Алексей Николаич…

Голос Беляева (за кулисами). Кто меня зовет? А, это ты, Катя? (Подходит к окну.) Что тебе надобно?

Катя. Войдите сюда… мне вам нужно что-то сказать.

Беляев. А! изволь. (Отходит от окна и через минуту входит в двери.) Вот я.

Катя. Вас дождик не замочил?

Беляев. Нет… я в теплице сидел с Потапом… что, он тебе дядей, что ли, приходится?

Катя. Да-с. Они мне дяденька.

Беляев. Какая ты сегодня хорошенькая! (Катя улыбается и опускает глаза. Он достает из кармана персик.) Хочешь?

Катя (отказываясь). Покорно благодарю… покушайте сами.

Беляев. А я разве отказался, когда ты мне вчера малины поднесла? Возьми… я для тебя его сорвал… право.

Катя. Ну, благодарствуйте. (Берет персик.)

Беляев. То-то же. Так что ж ты мне сказать хотела?

Катя. Барышня… Вера Александровна, попросила меня… Оне желают вас видеть.

Беляев. А! Ну, я сейчас к ней пойду.

Катя. Нет-с… оне сами сюда будут. Им нужно с вами переговорить.

Беляев (с некоторым изумлением). Она хочет сюда прийти?

Катя. Да-с. Здесь, знаете ли… Сюда никто не заходит. Здесь не могут помешать… (Вздыхает.) Она вас очень любит, Алексей Николаич… Она такая добрая. Я схожу теперь за ней, хотите? А вы подождете?

Беляев. Конечно, конечно.

Катя. Сейчас… (Идет и останавливается.) Алексей Николаич, правда ли, говорят, вы от нас уезжаете?

Беляев. Я? нет… Кто тебе сказал?

Катя. Так вы не уезжаете? Ну, и слава богу! (С смущением.) Мы сейчас вернемся. (Уходит в дверь, ведущую в дом.)

Беляев (остается на некоторое время неподвижным). Это чудеса! чудеса со мной происходят. Признаюсь, я всего этого никак не ожидал… Вера меня любит… Наталья Петровна это знает… Вера сама ей во всем созналась… чудеса! Вера – такой милый, добрый ребенок; но… что значит, например, эта записка? (Достает из кармана небольшой лоскуток бумаги.) От Натальи Петровны… карандашом. «Не уезжайте, не решайтесь ни на что, пока я с вами не переговорила». О чем она хочет говорить со мной? (Помолчав.) Какие глупые мысли мне приходят в голову! Признаюсь, всё это меня чрезвычайно смущает. Если бы кто-нибудь мне месяц тому назад сказал, что я… я… Я никак не могу прийти в себя после этого разговора с Натальей Петровной. Отчего у меня сердце так бьется? И теперь Вера вот хочет меня видеть… Что я ей скажу! По крайней мере, я узнаю, в чем дело… Может быть, Наталья Петровна на меня сердится… Да за что же? (Рассматривает опять записку.) Это всё странно, очень странно. (Дверь тихонько растворяется. Он быстро прячет записку. На пороге показываются Вера и Катя. Он подходит к ним. Вера очень бледна, не поднимает глаз и не трогается с места.)

Катя. Не бойтесь, барышня, подойдите к нему; я буду настороже… Не бойтесь. (Беляеву.) Ах, Алексей Николаич! (Она закрывает окна, уходит в сад и запирает за собою дверь.)

Беляев. Вера Александровна… вы хотели меня видеть. Подойдите сюда, сядьте вот здесь. (Берет ее за руку и ведет к скамье. Вера садится.) Вот так. (С удивлением глядя на нее.) Вы плакали?

Вера (не поднимая глаз). Это ничего… Я пришла просить у вас прощения, Алексей Николаич.

Беляев. В чем?

Вера. Я слышала… у вас было неприятное объяснение с Натальей Петровной… Вы уезжаете… Вам отказали.

Беляев. Кто вам это сказал?

Вера. Сама Наталья Петровна… Я встретила ее после вашего объяснения с ней… Она мне сказала, что вы сами не хотите больше остаться у нас. Но я думаю, что вам отказали.

Беляев. Скажите, в доме это знают?

Вера. Нет… Одна Катя… Я должна была ей сказать… Я хотела с вами говорить, попросить у вас прощения. Представьте же теперь, как мне должно быть тяжело… Ведь я всему причиной, Алексей Николаич; я одна виновата.

Беляев. Вы, Вера Александровна?

Вера. Я никак не могла ожидать… Наталья Петровна… Впрочем, я ее извиняю. Извините меня и вы… Сегодня поутру я была глупым ребенком, а теперь… (Останавливается.)

Беляев. Еще ничего не решено, Вера Александровна… Я, может быть, останусь.

Вера (печально). Вы говорите, ничего не решено, Алексей Николаич… Нет, всё решено, всё кончено. Вот вы как со мной теперь; а помните, еще вчера в саду… (Помолчав.) Ах, я вижу, Наталья Петровна вам всё сказала.

Беляев (с смущением). Вера Александровна…

Вера. Она вам всё сказала, я это вижу… Она хотела поймать меня, и я, глупая, так и бросилась в ее сети… Но и она выдала себя… Я всё-таки не такой уже ребенок. (Понизив голос.) О, нет!

Беляев. Что вы хотите сказать?

Вера (взглянув на него). Алексей Николаич, точно ли вы сами хотели оставить нас?

Беляев. Да.

Вера. Отчего? (Беляев молчит.) Вы мне не отвечаете?

Беляев. Вера Александровна, вы не ошиблись… Наталья Петровна мне всё сказала.

Вера (слабым голосом). Что, например?

Беляев. Вера Александровна… Мне, право, невозможно… Вы меня понимаете.

Вера. Она вам, может быть, сказала, что я вас люблю?

Беляев (нерешительно). Да.

Вера (быстро). Да это неправда…

Беляев (с смущением). Как!..

Вера (закрывает лицо руками и глухо шепчет сквозь пальцы). Я, по крайней мере, ей этого не сказала, я не помню… (Поднимая голову.) О, как жестоко она поступила со мной! И вы… вы от этого хотите уехать?

Беляев. Вера Александровна, посудите сами…

Вера (взглянув на него). Он меня не любит! (Опять закрывает лицо.)

Беляев (садится подле нее и берет ее руку). Вера Александровна, дайте мне вашу руку… Послушайте, между нами не должно быть недоразумений. Я люблю вас, как сестру; я люблю вас, потому что вас нельзя не любить. Извините меня, если я… Я отроду не был в таком положении… Я бы не желал оскорбить вас… Я не стану притворяться перед вами; я знаю, что я вам понравился, что вы меня полюбили… Но посудите сами, что из этого может выйти? Мне всего двадцать лет, за мной гроша нету. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Я, право, не знаю, что вам сказать.

Вера (отнимая руки от лица и глядя на него). И как будто я что-нибудь требовала, боже мой! Но зачем же так жестоко, так немилосердно… (Она останавливается.)

Беляев. Вера Александровна, я не желал огорчить вас.

Вера. Я вас не обвиняю, Алексей Николаич. В чем вы виноваты! Виновата одна я… За то и наказана! Я и ее не обвиняю; я знаю, она добрая женщина, но она не могла переломить себя… Она потерялась.

Беляев (с недоумением). Потерялась?

Вера (оборачиваясь к нему). Наталья Петровна вас любит, Беляев.

Беляев. Как?

Вера. Она влюблена в вас.

Беляев. Что вы говорите?

Вера. Я знаю, что я говорю. Сегодняшний день меня состарил… Я не ребенок больше, поверьте. Она вздумала ревновать… ко мне! (С горькой улыбкой.)Как вам это кажется?

Беляев. Да это быть не может!

Вера. Не может быть… Но зачем же она вдруг вздумала выдать меня за этого господина, как бишь его, за Большинцова? Зачем подсылала ко мне доктора, зачем сама уговаривала меня? О, я знаю, что я говорю! Если б вы могли видеть, Беляев, как у ней всё лицо переменилось, когда я ей сказала… О, вы не можете вообразить, как хитро, как лукаво она выманивала у меня это сознание… Да, она вас любит; это слишком ясно…

Беляев. Вера Александровна, вы ошибаетесь, уверяю вас.

Вера. Нет, я не ошибаюсь. Поверьте мне: я не ошибаюсь. Если она вас не любит, зачем же она меня так истерзала? Что я ей сделала? (Горько.) Ревность всё извиняет. Да что и говорить!.. И теперь вот, зачем она вам отказывает? Она думает, что вы… что мы с вами… О, она может успокоиться! Вы можете остаться! (Закрывает лицо руками.)

Беляев. Она до сих пор мне не отказала, Вера Александровна… Я вам уже сказывал, что еще ничего не решено…

Вера (вдруг поднимает голову и глядит на него). В самом деле?

Беляев. Да… но зачем вы так смотрите на меня?

Вера (словно про себя). А! я понимаю… Да, да… она сама еще надеется… (Дверь из коридора быстро растворяется, и на пороге показывается Наталья Петровна. Она останавливается при виде Веры и Беляева.)

Беляев. Что вы говорите?

Вера. Да, теперь мне всё ясно… Она опомнилась, она поняла, что я ей не опасна! и в самом деле, что я такое? Глупая девчонка, а она!

Беляев. Вера Александровна, как вы можете думать…

Вера. Да и наконец, кто знает? Может быть, она права… может быть, вы ее любите…

Беляев. Я?

Вера (вставая). Да, вы; отчего вы краснеете?

Беляев. Я, Вера Александровна?

Вера. Вы ее любите, вы можете ее полюбить?.. Вы не отвечаете на мой вопрос?

Беляев. Но помилуйте, что вы хотите, чтобы я отвечал вам? Вера Александровна, вы так взволнованы… Успокойтесь, ради бога…

Вера (отворачиваясь от него). О, вы обращаетесь со мной, как с ребенком… Вы даже не удостоиваете меня серьезного ответа… Вы просто желаете отделаться… Вы меня утешаете! (Хочет уйти, но вдруг останавливается при виде Натальи Петровны.) Наталья Петровна… (Беляев быстро оглядывается.)

Наталья Петровна (делая несколько шагов вперед). Да, я. (Она говорит с некоторым усилием.) Я пришла за тобой, Верочка.

Вера (медленно и холодно). Почему вам вздумалось именно сюда прийти? Вы, стало быть, меня искали?

Наталья Петровна. Да, я тебя искала. Ты неосторожна, Верочка… Уже не раз я тебе говорила… И вы, Алексей Николаич, вы забыли ваше обещание… Вы меня обманули.

Вера. Да полноте же наконец, Наталья Петровна, перестаньте! (Наталья Петровна с изумлением глядит на нее.) Полно вам говорить со мной, как с ребенком… (Понизив голос.) Я женщина с сегодняшнего дня… Я такая же женщина, как вы.

Наталья Петровна (с смущением). Вера…

Вера (почти шёпотом). Он вас не обманул… Не он искал этого свидания со мной. Ведь он меня не любит, вы это знаете, вам нечего ревновать.

Наталья Петровна (с возрастающим изумлением). Вера!

Вера. Поверьте мне… не хитрите больше. Эти хитрости теперь уж ни к чему не служат… Я их насквозь вижу теперь. Поверьте. Я, Наталья Петровна, для вас не воспитанница, за которой вы наблюдаете (с иронией), как старшая сестра… (Пододвигается к ней.) Я для вас соперница.

Наталья Петровна. Вера, вы забываетесь…

Вера. Может быть… но кто меня до этого довел? Я сама не понимаю, откуда у меня берется смелость так говорить с вами… Может быть, я говорю так оттого, что я ни на что более не надеюсь, оттого что вам угодно было растоптать меня… И вам это удалось… совершенно. Но слушайте: я не намерена лукавить с вами, как вы со мной… знайте: я ему (указывая на Беляева) всё сказала.

Наталья Петровна. Что вы могли ему сказать?

Вера. Что? (С иронией.) Да всё то, что мне удалось заметить. Вы надеялись из меня всё выведать, не выдавши самой себя. Вы ошиблись, Наталья Петровна. Вы слишком рассчитывали на свои силы…

Наталья Петровна. Вера, Вера, опомнитесь…

Вера (шёпотом и еще ближе пододвинувшись к ней). Скажите же мне, что я ошибаюсь… Скажите мне, что вы его не любите… Сказал же он мне, что он меня не любит! (Наталья Петровна в смущении молчит. Вера остается некоторое время неподвижной и вдруг прикладывает руку ко лбу.) Наталья Петровна, простите меня… я… я сама не знаю… что со мною, простите меня, будьте снисходительны… (Заливается слезами и быстро уходит в дверь коридора. Молчание.)

Беляев (подходя к Наталье Петровне). Я могу вас уверить, Наталья Петровна…

Наталья Петровна (неподвижно глядя на пол протягивает руку в его направлении). Остановитесь, Алексей Николаич. Точно… Вера права… Пора… пора перестать мне хитрить. Я виновата перед ней, перед вами – вы вправе презирать меня. (Беляев делает невольное движение.) Я унизилась в собственных глазах. Мне остается одно средство снова заслужить ваше уважение: откровенность, полная откровенность, какие бы ни были последствия. Притом я вас вижу в последний раз, я в последний раз говорю с вами. Я люблю вас. (Она все не глядит на него.)

Беляев. Вы, Наталья Петровна!..

Наталья Петровна. Да, я. Я вас люблю. Вера не обманулась и не обманула вас. Я полюбила вас с первого дня вашего приезда, но сама узнала об этом со вчерашнего дня. Я не намерена оправдывать мое поведение… Оно было недостойно меня… но по крайней мере вы теперь можете понять, можете извинить меня. Да, я ревновала к Вере; да, я мысленно выдавала ее за Большинцова, для того чтобы удалить ее от себя и от вас; да, я воспользовалась преимуществом моих лет, моего положения, чтобы выведать ее тайну, и – конечно, я этого не ожидала – и сама себя выдала. Я вас люблю, Беляев; но знайте: одна гордость вынуждает у меня это признание… комедия, разыгранная мною до сих пор, меня возмутила наконец. Вы не можете остаться здесь… Впрочем, после того, что я вам сейчас сказала, вам, вероятно, в моем присутствии будет очень неловко, и вы сами захотите как можно скорее удалиться отсюда. Я в этом уверена. Эта уверенность придала мне смелость. Я, признаюсь, не хотела, чтобы вы унесли дурное воспоминание обо мне. Теперь вы всё знаете… Я, может быть, помешала вам… может быть, если б всё это не случилось, вы бы полюбили Верочку… У меня только одно извинение, Алексей Николаич… Всё это не было в моей власти. (Она умолкает. Она все это говорит довольно ровным и спокойным голосом, не глядя на Беляева. Он молчит. Она продолжает с некоторым волнением, всё не глядя на него.) Вы мне не отвечаете?.. Впрочем, я это понимаю. Вам нечего мне сказать. Положение человека, который не любит и которому объясняются в любви, слишком тягостно. Я благодарю вас за ваше молчание. Поверьте, когда я вам сказала… что я люблю вас, я не хитрила… по-прежнему; я ни на что не рассчитывала; напротив: я хотела сбросить наконец с себя личину, к которой, могу вас уверить, я не привыкла… Да и наконец, к чему еще жеманиться и лукавить, когда всё известно; к чему еще притворяться, когда даже некого обманывать? Всё кончено теперь между нами. Я вас более не удерживаю. Вы можете уйти отсюда, не сказавши мне ни слова, не простившись даже со мной. Я не только не сочту это за невежливость, напротив – я вам буду благодарна. Есть случаи, в которых деликатность неуместна… хуже грубости. Видно, нам не было суждено узнать друг друга. Прощайте. Да, нам не было суждено узнать друг друга… но, по крайней мере, я надеюсь, что теперь я в ваших глазах перестала быть тем притеснительным, скрытным и хитрым существом… Прощайте, навсегда. (Беляев в волненье хочет что-то сказать и не может.)Вы не уходите?

Беляев (кланяется, хочет уйти и после некоторой борьбы с самим собою возвращается). Нет, я не могу уйти… (Наталья Петровна в первый раз взглядывает на него.) Я не могу уйти так!.. Послушайте, Наталья Петровна, вы вот сейчас мне сказали… вы не желаете, чтобы я унес невыгодное воспоминание об вас, но и я не хочу, чтобы и вы вспомнили обо мне, как о человеке, который… Боже мой! Я не знаю, как выразиться… Наталья Петровна, извините меня… Я не умею говорить с дамами… Я до сих пор знал… совсем не таких женщин. Вы говорите, что нам не было суждено узнать друг друга, но помилуйте, мог ли я, простой, почти необразованный мальчик, мог ли я даже думать о сближении с вами? Вспомните, кто вы и кто я! Вспомните, мог ли я сметь подумать… С вашим воспитаньем… Да что я говорю о воспитании… Взгляните на меня… этот старый сюртук, и ваши пахучие платья… Помилуйте! Ну да! я боялся вас, я и теперь боюсь вас… Я, без всяких преувеличений, глядел на вас, как на существо высшее, и между тем… вы, вы говорите мне, что вы меня любите… вы, Наталья Петровна! Меня!.. Я чувствую, сердце во мне бьется, как отроду не билось; оно бьется не от одного изумления, не самолюбие во мне польщено… где!.. не до самолюбия теперь… Но я… я не могу уйти так, воля ваша!

Наталья Петровна (помолчав, словно про себя). Что я сделала!

Беляев. Наталья Петровна, ради бога, поверьте…

Наталья Петровна (измененным голосом). Алексей Николаич, если б я не знала вас за человека благородного, за человека, которому ложь недоступна, я бы могла бог знает что подумать. Я бы, может быть, раскаялась в своей откровенности. Но я верю вам. Я не хочу скрыть перед вами мои чувства: я благодарна вам за то, что вы мне сейчас сказали. Я теперь знаю, почему мы не сошлись… Стало быть, собственно во мне ничего вас не отталкивало… Одно мое положение… (Останавливается.) Всё к лучшему, конечно… но мне теперь легче будет расстаться с вами… Прощайте. (Хочет уйти.)

Беляев (помолчав). Наталья Петровна, я знаю, что мне нельзя здесь остаться… но я не могу передать вам всё, что во мне происходит. Вы меня любите… мне даже страшно выговорить эти слова… все это для меня так ново… мне кажется, я вас вижу, слышу вас в первый раз, но я чувствую одно: мне необходимо уехать… я чувствую, что я ни за что отвечать не могу…

Наталья Петровна (слабым голосом). Да, Беляев, вы должны уехать… Теперь, после этого объясненья, вы можете уехать…И неужели же точно, несмотря на всё, что я сделала… О, поверьте, если б я могла хоть отдаленно подозревать всё то, что вы мне теперь сказали – это признание, Беляев, оно бы умерло во мне… Я хотела только прекратить все недоразумения, я хотела покаяться, наказать себя, я хотела разом перервать последнюю нить. Если б я могла себе представить… (Она закрывает себе лицо.)

Беляев. Я вам верю, Наталья Петровна, я верю вам. Да я сам, за четверть часа… разве я воображал… Я только сегодня, во время нашего последнего свиданья перед обедом, в первый раз почувствовал что-то необыкновенное, небывалое, словно чья-то рука мне стиснула сердце, и так горячо стало в груди… Я, точно, прежде как будто чуждался, как будто даже не любил вас; но, когда вы мне сказали сегодня, что Вере Александровне показалось… (Останавливается.)

Наталья Петровна (с невольной улыбкой счастья на губах). Полноте, полноте, Беляев; нам не об этом должно думать. Нам не должно позабыть, что мы говорим друг с другом в последний раз… что вы завтра уезжаете…

Беляев. О, да! я завтра же уеду! Теперь я еще могу уехать… Всё это пройдет… Вы видите, я не хочу преувеличивать… Я уеду… а там, что бог даст! Я унесу с собой одно воспоминанье, я вечно буду помнить, что вы меня полюбили… Но как же это я до сих пор не узнал вас? Вот вы смотрите на меня теперь. Неужели я когда-нибудь старался избегать вашего взгляда… Неужели я когда-нибудь робел в вашем присутствии?

Наталья Петровна (с улыбкой). Вы сейчас мне сказали, что вы боитесь меня.

Беляев. Я? (Помолчав.) Точно… Я сам себе удивляюсь… Я, я так смело говорю с вами? Я себя не узнаю.

Наталья Петровна. И вы не обманываетесь?..

Беляев. В чем?

Наталья Петровна. В том, что вы меня… (Вздрагивая.) О боже, что я делаю… Послушайте, Беляев… Придите ко мне на помощь… Ни одна женщина не находилась еще в подобном положении. Я не в силах больше, право… Может быть, оно так к лучшему, всё разом прекращено, но мы по крайней мере узнали друг друга… Дайте мне руку – и прощайте навсегда.

Беляев (берет ее за руку). Наталья Петровна… я не знаю, что вам сказать на прощанье… сердце у меня так полно… Дай вам бог… (Останавливается и прижимает ее руку к губам.) Прощайте. (Хочет уйти в садовую дверь.)

Наталья Петровна (глядя ему вслед). Беляев…

Беляев (оборачиваясь). Наталья Петровна…

Наталья Петровна (помолчав некоторое время, слабым голосом). Останьтесь…

Беляев. Как?..

Наталья Петровна. Останьтесь, и пусть бог нас рассудит! (Она прячет голову в руки.)

Беляев (быстро подходит к ней и протягивает к ней руки). Наталья Петровна… (В это мгновение дверь из саду растворяется, и на пороге показывается Ракитин. Он некоторое время глядит на обоих и вдруг подходит к ним.)

Ракитин (громко). А вас везде ищут, Наталья Петровна… (Наталья Петровна и Беляев оглядиваются.)

Наталья Петровна (отнимая руки от лица и словно приходя в себя). А, это вы… Кто меня ищет? (Беляев, смущенный, кланяется Наталье Петровне и хочет уйти.) Вы уходите, Алексей Николаич… не забудьте же, вы знаете… (Он вторично кланяется ей и уходит в сад.)

Ракитин. Аркадий вас ищет… Признаюсь, я не ожидал найти вас здесь… но, проходя мимо…

Наталья Петровна (с улыбкой). Вы услышали наши голоса… Я встретила здесь Алексея Николаича… и имела с ним небольшое объяснение… Сегодня, видно, день объяснений, но теперь мы можем пойти домой… (Хочет идти в дверь коридора.)

Ракитин (с некоторым волнением). Могу узнать… какое решение…

Наталья Петровна (притворяясь удивленной). Какое решение?.. Я вас не понимаю.

Ракитин (долго помолчав, печально). В таком случае я всё понимаю.

Наталья Петровна. Ну так и есть… Опять таинственные намеки! Ну да, я объяснилась с ним, и теперь всё опять пришло в порядок… Это пустяки были, преувеличенья… Всё, о чем мы говорили с вами, всё это ребячество. Это следует теперь позабыть.

Ракитин. Я вас не расспрашиваю, Наталья Петровна.

Наталья Петровна (с принужденной развязностью). Что бишь я хотела сказать вам… Не помню. Всё равно. Пойдемте. Всё это кончено… всё прошло.

Ракитин (пристально поглядев на нее). Да, всё кончено. Как вам должно быть теперь досадно на себя… за вашу сегодняшнюю откровенность… (Он отворачивается.)

Наталья Петровна. Ракитин… (Он опять взглядывает на нее; она, видимо, не знает, что сказать.) Вы еще не говорили с Аркадием?

Ракитин. Никак нет-с… Я еще не успел приготовиться… Вы понимаете, надобно что-нибудь сочинить…

Наталья Петровна. Как это несносно! Чего они от меня хотят? Следят за мной на каждом шагу. Ракитин, мне, право, совестно перед вами…

Ракитин. О, Наталья Петровна, не извольте беспокоиться… К чему? Всё это в порядке вещей. Но как заметно, что господин Беляев еще новичок! И к чему это он так смешался, убежал… Впрочем, со временем… (вполголоса и скоро) вы оба научитесь притворяться… (Громко.)Пойдемте. (Наталья Петровна хочет подойти к нему и останавливается. В это мгновенье за дверью сада раздается голос Ислаева: «Он сюда пошел, вы говорите?» и вслед за тем входят Ислаев и Шпигелъский.)

Ислаев. Точно… вот он. Ба, ба, ба! Да и Наталья Петровна тут же! (Подходя к ней.) Что это? продолжение сегодняшнего объяснения? – Видно, предмет важный.

Ракитин. Я встретил здесь Наталью Петровну…

Ислаев. Встретил? (Оглядывается.) Какое проходное место, подумаешь?

Наталья Петровна. Да зашел же ты сюда…

Ислаев. Я зашел сюда потому… (Останавливается.)

Наталья Петровна. Ты меня искал?

Ислаев (помолчав). Да – я искал тебя. Не хочешь ли ты вернуться домой? Чай уже готов. Скоро смеркнется.

Наталья Петровна (берет его руку). Пойдем.

Ислаев (оглядываясь). А из этих сеней можно сделать две хорошие комнаты для садовников – или другую людскую – как вы полагаете, Шпигельский?

Шпигельский. Разумеется.

Ислаев. Пойдем садом, Наташа. (Идет в садовую дверь. Он в течение всей этой сцены ни разу не взглянул на Ракитина, На пороге он оборачивается до половины.) Господа, что же вы? Пойдемте чай пить. (Уходит с Натальей Петровной.)

Шпигельский (Ракитину). Что ж, Михайло Александрыч, пойдемте… Дайте мне руку… Видно, нам с вами суждено состоять в ариергарде…

Ракитин (с сердцем). Ах, господин доктор, вы, позвольте вам сказать, вы мне очень надоели…

Шпигельский (с притворным добродушием). А уж себе-то как я надоел, Михайло Александрыч, если б вы знали! (Ракитин невольно улыбается.) Пойдемте, пойдемте… (Оба уходят в дверь сада.)

Действие пятое

Та же декорация, как в первом и третьем действиях. Утро. За столом сидит Ислаев и рассматривает бумаги. Он вдруг встает.

Ислаев. Нет! решительно не могу сегодня заниматься. Словно гвоздь засел мне в голову. (Прохаживается.) Признаюсь, я этого не ожидал; я не ожидал, что я буду тревожиться… как теперь тревожусь. – Как тут поступить?.. вот в чем задача. (Задумывается и вдруг кричит.) Матвей!

Матвей (входя). Что прикажете?

Ислаев. Старосту мне позвать… Да копачам на плотине вели подождать меня… Ступай.

Матвей. Слушаю-с. (Уходит.)

Ислаев (подходя опять к столу и перелистывая бумаги). Да… задача!

Анна Семеновна (входит и приближается к Ислаеву). Аркаша…

Ислаев. А! это вы, маменька. Как ваше здоровье?

Анна Семеновна (садясь на диван). Я здорова, слава богу. (Вздыхает.) Я здорова. (Вздыхает еще громче.) Слава богу. (Видя, что Ислаев не слушает ее, вздыхает очень сильно, с легким стоном.)

Ислаев. Вы вздыхаете… Что с вами?

Анна Семеновна (опять вздыхает, но уже легче). Ах, Аркаша, как будто ты не знаешь, о чем я вздыхаю!

Ислаев. Что вы хотите сказать?

Анна Семеновна (помолчав). Я мать твоя, Аркаша. Конечно, ты человек уже взрослый, с рассудком; но всё же – я твоя мать. – Великое слово: мать!

Ислаев. Объяснитесь, пожалуйста.

Анна Семеновна. Ты знаешь, на что я намекаю, друг мой. Твоя жена, Наташа… конечно, она прекрасная женщина – и поведение ее до сих пор было самое примерное… но она еще так молода, Аркаша! А молодость…

Ислаев. Я понимаю, что вы хотите сказать… Вам кажется, что ее отношения с Ракитиным…

Анна Семеновна. Сохрани бог! Я вовсе не думала…

Ислаев. Вы мне не дали договорить… Вам кажется, что ее отношения с Ракитиным не совсем… ясны. Эти таинственные разговоры, эти слезы – всё это вам кажется странным.

Анна Семеновна. А что, Аркаша, сказал он тебе наконец, о чем это у них были разговоры?.. Мне он ничего не сказал.

Ислаев. Я, маменька, его не расспрашивал – а он, по-видимому, не слишком торопится удовлетворить мое любопытство.

Анна Семеновна. Так что ж ты намерен теперь сделать?

Ислаев. Я, маменька? Да ничего.

Анна Семеновна. Как ничего?

Ислаев. Да так же, ничего.

Анна Семеновна (вставая). Признаюсь, это меня удивляет. – Конечно, ты в своем доме хозяин и лучше меня знаешь, что хорошо и что дурно. Однако подумай, какие последствия…

Ислаев. Маменька, право, вы напрасно изволите тревожиться.

Анна Семеновна. Друг мой, ведь я мать… а впрочем, как знаешь. (Помолчав.) Я, признаюсь, пришла было к тебе с намерением предложить свое посредничество…

Ислаев (с живостью). Нет, уж на этот счет я должен просить вас, маменька, не беспокоиться… Сделайте одолжение!

Анна Семеновна. Как хочешь, Аркаша, как хочешь. – Я вперед уже ни слова не скажу. Я тебя предупредила, долг исполнила – а теперь – как воды в рот набрала. (Небольшое молчание.)

Ислаев. Вы сегодня никуда не выезжаете?

Анна Семеновна. А только я должна предупредить тебя: ты слишком доверчив, дружок мой; обо всех по себе судишь! Поверь мне: настоящие друзья слишком редки в наше время!

Ислаев (с нетерпением). Маменька…

Анна Семеновна. Ну – молчу, молчу! Да и где мне, старухе? Чай, из ума выжила! – И воспитана я была в других правилах – и сама старалась тебе внушить… Ну, ну, занимайся, я мешать не буду… Я уйду. (Идет к двери и останавливается.) Стало быть?.. Ну, как знаешь, как знаешь! (Уходит.)

Ислаев (глядя ей вслед). Что за охота людям, которые действительно вас любят, класть поочередно все свои пальцы в вашу рану? И ведь они убеждены в том, что от этого вам легче, – вот что забавно! – Впрочем, я матушку не виню: ее намерения точно самые лучшие – да и как не подать совета? – Но дело не в том… (Садясь.) Как мне поступить? (Подумав, встает.) Э! чем проще, тем лучше! – Дипломатические тонкости ко мне не идут… Я первый в них запутаюсь. (Звонит. Входит Матвей.) Михайло Александрович дома – не знаешь?

Матвей. Дома-с. Я их сейчас в биллиардной видел.

Ислаев. А! Ну, так попроси его ко мне.

Матвей. Слушаю-с. (Уходит.)

Ислаев (ходя взад и вперед). Не привык я к подобным передрягам… Надеюсь, что они не будут часто повторяться… Я хоть и крепкого сложения – а этого не вынесу. (Кладет руку на грудь.) Фу!.. (Из залы входит Ракитин, смущенный.)

Ракитин. Ты меня звал?

Ислаев. Да… (помолчав.) Michel, ведь ты у меня в долгу.

Ракитин. Я?

Ислаев. А как же? Ты разве забыл свое обещание? Насчет… Наташиных слез… и вообще… Вот как мы вас с матушкой застали, помнишь – ты мне сказал, что между вами есть тайна, которую ты хотел объяснить?

Ракитин. Я сказал: тайна?

Ислаев. Сказал.

Ракитин. Да какая же у нас может быть тайна? – Был у нас разговор.

Ислаев. О чем? – И отчего она плакала?

Ракитин. Ты знаешь, Аркадий… попадаются такие минуты в жизни женщины… самой счастливой…

Ислаев. Ракитин, постой, эдак нельзя. – Я не могу видеть тебя в таком положении… Твое замешательство меня тяготит больше, чем тебя самого. (Берет его за руку.) Мы ведь старые друзья – ты меня с детства знаешь: хитрить я не умею – да и ты был всегда со мной откровенен. Позволь мне предложить тебе один вопрос… Даю наперед честное слово, что в искренности твоего ответа сомневаться не буду. Ты ведь любишь мою жену? (Ракитин взглядывает на Ислаева.) Ты меня понимаешь, любишь ли ты ее так… Ну, словом, любишь ли ты мою жену такой любовью, в которой мужу сознаться… трудно?

Ракитин (помолчав, глухим голосом). Да – я люблю твою жену… такой любовью.

Ислаев (тоже помолчав). Мишель, спасибо за откровенность. Ты благородный человек. – Ну, однако, что ж теперь делать? Сядь, обсудим-ка это дело вдвоем. (Ракитин садится. Ислаев ходит по комнате.) Я Наташу знаю; я знаю ей цену… Но и себе я цену знаю. Я тебя не стою, Michel… не перебивай меня, пожалуйста, – я тебя не стою. Ты умнее, лучше, наконец приятнее меня. Я простой человек. Наташа меня любит – я думаю, но у ней есть глаза… ну, словом, ты должен ей нравиться. И вот что я тебе еще скажу: я давно замечал ваше взаимное расположение… Но я в обоих вас всегда был уверен – и пока ничего не выходило наружу… Эх! говорить-то я не умею! (Останавливается.) Но после вчерашней сцены, после вашего вторичного свидания вечером – как тут быть? И хоть бы я один вас застал – а тут замешались свидетели; маменька, это плут Шпигельский… Ну, что ты скажешь, Michel – a?

Ракитин. Ты совершенно прав, Аркадий.

Ислаев. Не в том вопрос… а что делать? Я должен тебе сказать, Michel, что хоть я и простой человек – а настолько понимаю, что чужую жизнь заедать не годится – и что бывают случаи, когда на своих правах настаивать грешно. Это я, брат, не из книг вычитал… совесть говорит. Дать волю… ну, что ж? дать волю! – Только это обдумать надо. Это слишком важно.

Ракитин (вставая.) Да уж я всё обдумал.

Ислаев. Как?

Ракитин. Я должен уехать… я уезжаю.

Ислаев (помолчав). Ты полагаешь?.. Совсем отсюда вон?

Ракитин. Да.

Ислаев (опять начинает ходить взад и вперед). Это… это ты какое слово сказал! А может быть, ты прав. Тяжело нам будет без тебя… Бог ведает, может, это и к цели не приведет… Но тебе видней, тебе лучше знать. Я полагаю, это ты придумал верно. Ты мне опасен, брат… (С грустной улыбкой.) Да… ты мне опасен. Вот я сейчас это сказал… насчет воли-то… А ведь, пожалуй, я бы не пережил! Мне без Наташи быть… (Махает рукой.) И вот что, брат, еще: с некоторых пор, особенно в эти последние дни, я вижу в ней большую перемену. В ней проявилось какое-то глубокое, постоянное волнение, которое меня пугает. Не правда ли, я не ошибаюсь?

Ракитин (горько). О нет, ты не ошибаешься!

Ислаев. Ну, вот видишь! Стало быть, ты уезжаешь?

Ракитин. Да.

Ислаев. Гм. И как это вдруг стряслось! И нужно же тебе было так смешаться, когда мы с матушкой застали вас…

Матвей (входя). Староста пришел-с.

Ислаев. Пусть подождет! (Матвей уходит.) Michel, однако ты ненадолго уезжаешь? Уж это, брат, пустяки!

Ракитин. Не знаю, право… Я думаю… надолго.

Ислаев. Да ты меня уж не принимаешь ли за Отелло за какого-нибудь? Право, с тех пор как свет стоит, я думаю, такого разговора не было между двумя друзьями! Не могу же я так с тобой расстаться…

Ракитин (пожимая ему руку). Ты меня уведомишь, когда мне можно будет воротиться.

Ислаев. Ведь тебя здесь заменить некому! Не Большинцов же в самом деле!

Ракитин. Тут есть другие…

Ислаев. Кто? Криницын? Фат этот? Беляев, конечно, добрый малый… но ведь ему до тебя, как до звезды небесной!

Ракитин (язвительно). Ты думаешь? Ты его не знаешь, Аркадий… Ты обрати на него внимание… Советую тебе… Слышишь? Он очень… очень замечательный человек!

Ислаев. Ба! То-то вы всё с Наташей хотели его воспитаньем заняться! (Глянув в дверь.) А! да вот и он, кажется, сюда идет… (Поспешно.) Итак, милый мой, это решено – ты уезжаешь… на короткое время… на этих днях… Спешить не к чему – нужно Наташу приготовить… Маменьку я успокою… И дай бог тебе счастья! Камень у меня ты снял с сердца… Обними меня, душа моя! (Торопливо его обнимает и оборачивается ко входящему Беляеву.) А… это вы! Ну… ну, как можете?

Беляев. Слава богу, Аркадий Сергеич.

Ислаев. А что, Коля где?

Беляев. Он с господином Шаафом.

Ислаев. А… прекрасно! (Берет шляпу.) Ну, господа, однако, прощайте. Я еще нигде не был сегодня – ни на плотине, ни на постройке… Вот и бумаг не просмотрел. (Схватывает их под мышку.) До свиданья! Матвей! Матвей! ступай со мной! (Уходит. Ракитин остается в задумчивости на авансцене.)

Беляев (подходя к Ракитину). Как вы сегодня себя чувствуете, Михайло Александрыч?

Ракитин. Благодарствуйте. По-обыкновенному. А вы как?

Беляев. Я здоров.

Ракитин. Это видно!

Беляев. А что?

Ракитин. Да так… по вашему лицу… Э! да вы новый сюртук сегодня надели… И что я вижу! цветок в петлице. (Беляев, краснея, вырывает его.) Да зачем же… зачем, помилуйте… Это очень мило… (Помолчав.) Кстати, Алексей Николаич, если вам что-нибудь нужно… Я завтра еду в город.

Беляев. Завтра?

Ракитин. Да… а оттуда, может быть, в Москву.

Беляев (с удивлением). В Москву? Да вы, кажется, еще вчера мне говорили, что намерены пробыть здесь с месяц…

Ракитин. Да… но дела… обстоятельство вышло такое…

Беляев. И надолго вы уезжаете?

Ракитин. Не знаю… может быть, надолго.

Беляев. Позвольте узнать – Наталье Петровне известно ваше намерение?

Ракитин. Нет. Почему вы спрашиваете меня именно о ней?

Беляев. Я? (Несколько смущенный.) Так.

Ракитин (помолчав и оглянувшись кругом). Алексей Николаич, кажется, кроме нас, никого нет в комнате, не странно ли, что мы друг перед другом комедию разыгрываем, а? как вы думаете?

Беляев. Я вас не понимаю, Михайло Александрыч.

Ракитин. В самом деле? Вы точно не понимаете, зачем я уезжаю?

Беляев. Нет.

Ракитин. Это странно… Впрочем, я готов вам верить. Может быть, вы действительно не знаете причины… Хотите, я вам скажу, зачем я уезжаю?

Беляев. Сделайте одолжение.

Ракитин. Вот, видите ли, Алексей Николаич, – впрочем, я надеюсь на вашу скромность, – вы сейчас застали меня с Аркадием Сергеичем… У нас с ним был довольно важный разговор. Вследствие именно этого разговора я решился уехать. И знаете ли – почему? Я вам всё это говорю, потому что считаю вас за благородного человека… Ему вообразилось, что я… ну, да, что я люблю Наталью Петровну. Как вам это кажется, а? Не правда ли, какая странная мысль? Но я за то благодарен ему, что он не стал хитрить, наблюдать за нами, что ли, а просто и прямо обратился ко мне. Ну, теперь скажите, что бы вы сделали на моем месте? Конечно, его подозрения не имеют никакого основания, но они его тревожат… Для покоя друзей порядочный человек должен уметь иногда пожертвовать… своим удовольствием. Вот от этого-то я и уезжаю… Я уверен, вы одобрите мое решение, не правда ли? Не правда ли, вы… вы бы точно так же поступили на моем месте? Вы бы тоже уехали?

Беляев (помолчав). Может быть.

Ракитин. Мне очень приятно это слышать… Конечно, я не спорю, в моем намерении удалиться есть сторона смешная, я словно сам почитаю себя опасным; но, видите ли, Алексей Николаич, честь женщины такая важная вещь… И притом – я, разумеется, это говорю не про Наталью Петровну, – но я знавал женщин чистых и невинных сердцем, настоящих детей при всем уме, которые, именно вследствие этой чистоты и невинности, более других способны были отдаться внезапному увлеченью… А потому, кто знает? Лишняя осторожность в таких случаях не мешает, тем более что… Кстати, Алексей Николаич, вы, может быть, еще воображаете, что любовь высшее благо на земле?

Беляев (холодно). Я этого еще не испытал, но я думаю, что быть любимым женщиной, которую любишь, великое счастье.

Ракитин. Дай вам бог долго сохранить такие приятные убеждения! По-моему, Алексей Николаич, всякая любовь, счастливая равно как и несчастная, настоящее бедствие, когда ей отдаешься весь…. Погодите! вы, может быть, еще узнаете, как эти нежные ручки умеют пытать, с какой ласковой заботливостью они по частичкам раздирают сердце… Погодите! вы узнаете, сколько жгучей ненависти таится под самой пламенной любовью! Вы вспомните обо мне, когда, как больной жаждет здоровья, вы будете жаждать покоя, самого бессмысленного, самого пошлого покоя, когда вы будете завидовать всякому человеку беззаботному и свободному… Погодите! Вы узнаете, что значит принадлежать юбке, что значит быть порабощенным, зараженным – и как постыдно и томительно это рабство!.. Вы узнаете наконец какие пустячки покупаются такою дорогою ценою… Но к чему я это всё говорю вам, вы мне не поверите теперь. Дело в том, что мне очень приятно ваше одобрение… да, да… в таких случаях следует быть осторожным.

Беляев (который всё время не спускал глаз с Ракитина). Спасибо за урок, Михайло Александрыч, хотя я в нем и не нуждался.

Ракитин (берет, его за руку). Вы извините меня, пожалуйста, я не имел намерения… не мне давать уроки кому бы то ни было… Я только так разговорился…

Беляев (с легкой иронией). Безо всякого повода?

Ракитин (немного смешавшись). Именно, без всякого особенного повода. Я хотел только… Вы до сих пор, Алексей Николаич, не имели случая изучить женщин. Женщины – это очень своенравный народ.

Беляев. Да вы о ком говорите?

Ракитин. Так… ни о ком в особенности.

Беляев. О всех вообще, не правда ли?

Ракитин (принужденно улыбаясь). Да, может быть. Я, право, не знаю, с какой стати я попал в этот наставнический тон, но уж позвольте мне на прощанье дать вам один добрый совет. (Останавливаясь и махнув рукой.) Э! да впрочем, что я за советчик! Извините, пожалуйста, мою болтовню…

Беляев. Напротив, напротив…

Ракитин. Итак, вам ничего не нужно из города?

Беляев. Ничего спасибо. Но мне жаль, что вы уезжаете.

Ракитин. Покорно вас благодарю… Поверьте, что и мне тоже… (Из двери кабинета выходят Наталья Петровна и Вера. Вера очень печальна и бледна.) Я очень был рад с вами познакомиться… (Опять жмет ему руку.)

Наталья Петровна (глядит некоторое время на обоих и подходит к ним). Здравствуйте, господа…

Ракитин (быстро оборачиваясь). Здравствуйте, Наталья Петровна… Здравствуйте, Вера Александровна… (Беляев молча кланяется Наталье Петровне и Вере. Он смущен.)

Наталья Петровна (Ракитину). Что вы делаете хорошего?

Ракитин. Да ничего…

Наталья Петровна. А мы уж с Верой гуляли по саду… Сегодня так хорошо на воздухе… Липы так сладко пахнут. Мы все под липами гуляли… Приятно слушать в тени жужжание пчел над головой… (Робко Беляеву). Мы надеялись вас там встретить. (Беляев молчит.)

Ракитин Наталье Петровне. А! и вы сегодня обращаете внимание на красоты природы… (Помолчав.) Алексею Николаичу нельзя было идти в сад… Он сегодня новый сюртук надел…

Беляев (слегка вспыхнув). Конечно, ведь он у меня только один, а в саду, пожалуй, изорвать его можно…. Ведь вы вот что хотите сказать?

Ракитин (покраснев). О нет… я совсем не то… (Вера идет молча к дивану направо, садится и принимается за работу. Наталья Петровна принужденно улыбается Беляеву. Небольшое, довольно тягостное молчание. Ракитин продолжает с язвительной небрежностью.) Ах да, я и забыл вам сказать, Наталья Петровна, я сегодня уезжаю…

Наталья Петровна (с некоторым волнением). Вы уезжаете? Куда?

Ракитин. В город… По делам.

Наталья Петровна. Я надеюсь, ненадолго?

Ракитин. Как дела пойдут.

Наталья Петровна. Смотрите же, возвращайтесь скорей. (К Беляеву, не глядя на него.) Алексей Николаич, это ваши рисунки мне Коля показывал? Это вы рисовали?

Беляев. Да-с… я… безделицы…

Наталья Петровна. Напротив, это очень мило. У вас талант.

Ракитин. Я вижу, вы в господине Беляеве с каждым днем открываете новые достоинства.

Наталья Петровна (холодно). Может быть… Тем лучше для него. (Беляеву.) У вас, вероятно, есть другие рисунки, вы мне их покажете. (Беляев кланяется.)

Ракитин (который всё время стоит как на иглах). Однако я вспомнил, что мне пора укладываться… До свиданья. (Идет к дверям залы.)

Наталья Петровна (ему вслед). Да вы еще проститесь с нами…

Ракитин. Конечно.

Беляев (после некоторой нерешительности). Михайло Александрыч, погодите, я с вами пойду. Мне нужно сказать вам два слова…

Ракитин. А! (Оба уходят в залу. Наталья Петровна остается посреди сцены; погодя немного она садится налево.)

Наталья Петровна (после некоторого молчания). Вера!

Вера (не поднимая головы). Что вам угодно?

Наталья Петровна. Вера, ради бога, не будьте так со мной… ради бога, Вера… Верочка… (Вера ничего не говорит. Наталья Петровна встает, идет через всю сцену и тихо становится перед ней на колена. Вера хочет поднять ее, отворачивается и закрывает лицо. Наталья Петровна говорит на коленах.) Вера, прости меня; не плачь, Вера. Я виновата перед тобою, я виновата. Неужели ты не можешь простить меня?

Вера (сквозь слезы). Встаньте, встаньте…

Наталья Петровна. Я не встану, Вера, пока ты не простишь меня. Тебе тяжело… но вспомни, разве мне легче… вспомни, Вера… Ведь ты всё знаешь… Между нами только та разница, что ты передо мной ни в чем не виновата, а я…

Вера (горько). Только та разница! Нет, Наталья Петровна, между нами другая есть разница… Вы сегодня так мягки, так добры, так ласковы…

Наталья Петровна (перебивая ее). Потому что я чувствую свою вину…

Вера. В самом деле? Только поэтому…

Наталья Петровна (встает и садится подле нее). Да какая же может быть другая причина?

Вера. Наталья Петровна, не мучьте меня больше, не расспрашивайте меня…

Наталья Петровна (вздохнув). Вера, ты, я вижу, не можешь меня простить.

Вера. Вы сегодня так добры и так мягки, потому что вы чувствуете себя любимой.

Наталья Петровна (в смущении). Вера!

Вера (оборачиваясь к ней). Что ж, разве это не правда?

Наталья Петровна (печально). Поверь мне, мы обе с тобой равно несчастны.

Вера. Он вас любит!

Наталья Петровна. Вера, что нам за охота друг друга мучить? Пора нам обеим опомниться. Вспомни, в каком я положении, в каком мы положении обе. Вспомни, что об нашей тайне, по моей вине, конечно, знают уже здесь два человека… (Останавливается). Вера, вместо того чтобы терзать друг друга подозрениями и упреками, не лучше ли нам вдвоем подумать о том, как бы выйти из этого тяжелого положения… как бы спастись! Или ты думаешь, что я могу выносить эти волненья, эти тревоги? Или ты забыла, кто я? Но ты меня не слушаешь.

Вера (задумчиво глядит на пол). Он вас любит…

Наталья Петровна. Вера, он уедет.

Вера (оборачиваясь). Ах, оставьте меня. (Наталья Петровна глядит на нее с нерешительностию. В это мгновение в кабинете раздается голос Ислаева: «Наташа, а Наташа, где ты?»)

Наталья Петровна (быстро встает и подходит к двери кабинета). Я здесь…. Что тебе?

Голос Ислаева. Поди-ка сюда, мне нужно тебе что-то сказать…

Наталья Петровна. Сейчас. (Она возвращается к Вере, протягивает ей руку. Вера не шевелится. Наталья Петровна вздыхает и уходит в кабинет.)

Вера (одна, после молчания). Он ее любит!.. И я должна остаться у ней в доме… О! это слишком… (Она закрывает лицо руками и остается неподвижной. Из двери, ведущей в залу, показывается голова Шпигелъского. Он осторожно оглядывается и подходит на цыпочках к Вере, которая его не замечает.)

Шпигельский (постояв перед ней, скрестя руки и с язвительной улыбкой на лице). Вера Александровна!.. А Вера Александровна…

Вера (подняв голову). Кто это? Вы, доктор…

Шпигельский. Что вы, моя барышня, нездоровы, что ли?

Вера. Нет, ничего.

Шпигельский. Дайте-ка пощупать пульс. (Щупает у ней пулъс). Гм. Что так скоро? Ах вы, барышня моя, барышня… Не слушаетесь вы меня… А уж, кажется, я на что вам добра желаю.

Вера (решительно взглянув на него). Игнатий Ильич…

Шпигельский (проворно). Слушаю, Вера Александровна… Что за взгляд, помилуйте… Слушаю.

Вера. Этот господин… Большинцов, ваш знакомый, точно хороший человек?

Шпигельский. Мой приятель Большинцов? Отличнейший, честнейший человек… образец и пример добродетели.

Вера. Он не злой?

Шпигельский. Добрейший, помилуйте. Это не человек, это тесто, помилуйте. Только стоит взять да лепить. Такого добряка другого на свете днем с огнем не найти. Голубь, а не человек.

Вера. Вы за него ручаетесь?

Шпигельский (кладет одну руку на сердце, а другую поднимает кверху). Как за самого себя!

Вера. В таком случае вы можете ему сказать… что я готова за него замуж выйти.

Шпигельский (с радостным изумлением). Ой ли?

Вера. Только как можно скорее – слышите? – как можно скорее…

Шпигельский. Завтра, если хотите… Еще бы! Ай да Вера Александровна! Молодец барышня! Я сейчас же к нему поскачу. То-то я его обрадую… Вот какое неожиданное вышло обстоятельство! Ведь он в вас души не чает, Вера Александровна…

Вера (с нетерпением). Я у вас этого не спрашиваю, Игнатий Ильич.

Шпигельский. Как знаете, Вера Александровна; как знаете. А только вы будете с ним счастливы, вы будете меня благодарить, увидите… (Вера делает опять нетерпеливое движение.) Ну, я молчу, я молчу… Стало быть, я могу ему сказать…

Вера. Можете, можете.

Шпигельский. Очень хорошо-с. Так я сейчас отправляюсь. До свиданья. (Прислушиваясь.)Кстати же, кто-то сюда идет. (Идет в кабинет и на пороге делает про себя изумленную гримасу.) До свиданья. (Уходит.)

Вера (глядя ему вслед). Всё на свете скорей, чем здесь остаться… (Встает.) Да; я решилась. Я не останусь в этом доме… ни за что. Я не могу сносить ее кроткого взора, ее улыбки, я не могу видеть, как она вся отдыхает, вся нежится в своем счастии… Ведь она счастлива, как она там ни прикидывайся грустной и печальной… Ее ласки мне нестерпимы… (Из двери залы показывается Беляев. Он осматривается и подходит к Вере.)

Беляев (вполголоса). Вера Александровна, вы одне?

Вера (оглядывается, вздрагивает и, помолчав немного, произносит). Да.

Беляев. Я рад, что вы одне… А то я не вошел бы сюда. Вера Александровна, я пришел проститься с вами.

Вера. Проститься?

Беляев. Да, я уезжаю.

Вера. Вы уезжаете? И вы уезжаете?

Беляев. Да… и я. (С сильным внутренним волнением). Вот, видите ли, Вера Александровна, мне нельзя здесь остаться. Мое присутствие уж и так здесь наделало много бед. Кроме того, что я, сам не знаю как, возмутил ваше спокойствие и спокойствие Натальи Петровны, я еще нарушил старинные, дружеские связи. По моей милости господин Ракитин уезжает отсюда, вы рассорились с вашей благодетельницей… Пора прекратить всё это. После моего отъезда всё, я надеюсь, опять успокоится и придет в порядок… Кружить голову богатым барыням и молодым девушкам не мое дело… Вы обо мне позабудете и, может быть, со временем станете удивляться, как это всё могло случиться… Меня даже теперь это удивляет… Я не хочу вас обманывать, Вера Александровна: мне страшно, мне жутко здесь остаться… Я не могу ни за что отвечать… Я, знаете ли, не привык ко всему этому. Мне неловко… мне так и кажется, что все глядят на меня… Да и, наконец, мне невозможно будет… теперь, с вами обеими…

Вера. О, на мой счет не беспокойтесь! Я не долго останусь здесь.

Беляев. Как?

Вера. Это моя тайна. Но я вам не буду мешать, поверьте.

Беляев. Ну, вот видите, как же мне не уехать? Посудите сами. Я словно чуму занес в этот дом: все бегут отсюда… Не лучше ли мне одному исчезнуть, пока еще есть время? Я сейчас имел большой разговор с господином Ракитиным… Вы не можете вообразить, сколько было горечи в его словах… А он поделом подтрунил над моим новым сюртуком… Он прав. Да: я должен уехать. Поверите ли, Вера Александровна, я не дождусь той минуты, когда я буду скакать в телеге по большой дороге… Мне душно здесь, мне хочется на воздух. Мне мочи нет как горько и в то же время легко, словно человеку, который отправляется в далекое путешествие, за море: ему тошно расставаться с друзьями, ему жутко, а между тем море так весело шумит, ветер так свежо дует ему в лицо, что кровь невольно играет в его жилах, как сердце в нем ни тяжело… Да, я решительно уезжаю. Вернусь в Москву, к своим товарищам, стану работать.

Вера. Вы, стало быть, ее любите, Алексей Николаич; вы ее любите, а между тем вы уезжаете.

Беляев. Полноте, Вера Александровна, к чему это? Разве вы не видите, что всё кончено. Всё. Вспыхнуло и погасло, как искра. Расстанемтесь друзьями. Пора. Я опомнился. Будьте здоровы, будьте счастливы, мы когда-нибудь увидимся… Я вас никогда не забуду, Вера Александровна… Я вас очень полюбил, поверьте… (Жмет ей руку и прибавляет поспешно.) Отдайте от меня эту записку Наталье Петровне…

Вера (с смущением взглянув на него). Записку?

Беляев. Да… я не могу с ней проститься.

Вера. Да разве вы сейчас уезжаете?

Беляев. Сейчас… Я никому ничего не сказал об этом… исключая одного Михайла Александрыча. Он одобряет меня. Я отправлюсь отсюда сейчас пешком до Петровского. В Петровском я подожду Михайла Александрыча, и мы вместе поедем в город. Из города я напишу. Мои вещи мне вышлют. Вы видите, всё уже слажено… Впрочем, вы можете прочесть эту записку. В ней всего два слова.

Вера (принимая от него записку). И точно, вы уезжаете?..

Беляев. Да, да… Отдайте ей эту записку и скажите… Нет, Не говорите ей ничего. К чему? (Прислушиваясь.) Сюда идут. Прощайте… (Бросается к двери, останавливается на минуту на пороге и бежит вон. Вера остается с запиской в руке. Из гостиной выходит Наталья Петровна.)

Наталья Петровна (подходя к Вере). Верочка… (Взглядывает на нее и останавливается.) Что с тобой? (Вера молча протягивает ей записку.) Запис-ка?.. от кого?

Вера (глухо). Прочтите.

Наталья Петровна. Ты меня пугаешь. (Читает про себя записку и вдруг прижимает обе руки к лицу и падает на кресло. Долгое молчание.)

Вера (приближаясь к ней). Наталья Петровна…

Наталья Петровна (не отнимая рук от лица). Он уезжает!.. Он даже не хотел проститься со мной… О! с вами он, по крайней мере, простился!

Вера (печально). Он меня не любил…

Наталья Петровна (отнимает руки и встает). Но он не имеет права так уехать… Я хочу… Он не может так… Кто ему позволил так глупо перервать… Это презрение, наконец… Я… почему он знает, что я бы никогда не решилась… (Опускается в кресло.) Боже мой, боже мой!..

Вера. Наталья Петровна, вы сами сейчас мне говорили, что он должен уехать… Вспомните.

Наталья Петровна. Вам хорошо теперь… Он уезжает… Теперь мы обе с вами равны… (Голос ее перерывается.)

Вера. Наталья Петровна, вы мне сейчас говорили… вот ваши собственные слова: вместо того чтобы терзать друг друга, не лучше ли нам вдвоем подумать о том, как бы выйти из этого положения, как бы спастись… Мы спасены теперь.

Наталья Петровна (почти с ненавистью отворачиваясь от нее). Ах…

Вера. Я понимаю вас, Наталья Петровна… Не беспокойтесь… Я не долго буду тяготить вас своим присутствием. Нам вместе жить нельзя.

Наталья Петровна (хочет протянуть ей руку и роняет ее на колена). Зачем ты это говоришь, Верочка… Неужели и ты хочешь меня оставить? Да, ты права, мы спасены теперь. Всё кончено… всё опять пришло в порядок…

Вера (холодно). Не беспокойтесь, Наталья Петровна. (Вера молча глядит на нее. Из кабинета выходит Ислаев.)

Ислаев (посмотрев некоторое время на Наталью Петровну, вполголоса Вере). Она разве знает, что он уезжает?

Вера (с недоуменьем). Да… знает.

Ислаев (про себя). Да зачем же это он так скоро… (Громко.)Наташа… (Берет ее за руку. Она поднимает голову.) Это я, Наташа. (Она силится улыбнуться.) Ты нездорова, душа моя? Я бы посоветовал тебе прилечь, право…

Наталья Петровна. Я здорова, Аркадий… Это ничего.

Ислаев. Однако ты бледна… Право, послушайся меня… Отдохни немножко.

Наталья Петровна. Ну, пожалуй. (Она хочет подняться и не может.)

Ислаев (помогая ей). Вот видишь… (Она опирается на его руку.) Хочешь, я тебя провожу?

Наталья Петровна. О! я еще не так слаба! Пойдем, Вера. (Направляется к кабинету. Из залы, входит Ракитин. Наталья Петровна, останавливается.)

Ракитин. Я пришел, Наталья Петровна…

Ислаев (перебивая его). A, Michel! поди-ка сюда! (Отводит его в сторону – и вполголоса, с досадой.) Зачем же ты ей всё сейчас так и сказал? Ведь я тебя, кажется, просил! К чему было торопиться… Я застал ее здесь в таком волнении…

Ракитин (с изумлением). Я тебя не понимаю.

Ислаев. Ты сказал Наташе, что ты уезжаешь…

Ракитин. Так ты полагаешь, что она от этого пришла в волнение?

Ислаев. Тссс! – Она глядит на нас. (Громко.) Ты не идешь к себе, Наташа?

Наталья Петровна. Да… я иду…

Ракитин. Прощайте, Наталья Петровна! (Наталья берется за ручку двери – и ничего не отвечает.)

Ислаев (кладя руку на плечо Ракитину). Наташа, знаешь ли, что это один из лучших людей…

Наталья Петровна (с внезапным порывом). Да – я знаю, он прекрасный человек – все вы прекрасные люди… все, все… и между тем… (Она вдруг закрывает лицо руками, толкает дверь коленом и быстро уходит. Вера уходит за ней. Ислаев садится молча у стола и опирается на локти.)

Ракитин (глядит некоторое время на него и с горькой улыбкой пожимает плечами). Каково мое положение? Славно, нечего сказать! Право, даже освежительно. И прощание-то каково, после четырехлетней любви? Хорошо, очень хорошо, поделом болтуну. Да и, слава богу, всё к лучшему. Пора было прекратить эти болезненные, эти чахоточные отношения. (Громко Ислаеву.) Ну, Аркадий, прощай.

Ислаев (поднимает голову. У него слезы на глазах). Прощай, брат. – А оно того… не совсем легко. Не ожидал, брат. Словно буря в ясный день. Ну, перемелется… мука будет. А всё-таки спасибо, спасибо тебе! Ты – друг, точно!

Ракитин (про себя, сквозь зубы). Это слишком. (Отрывисто.) Прощай. (Хочет идти в залу… Ему навстречу вбегает Шпигелъский.)

Шпигельский. Что такое? Мне сказали, Наталье Петровне дурно…

Ислаев (вставая). Кто вам сказал?

Шпигельский. Девушка… горничная…

Ислаев. Нет, это ничего, доктор. Я думаю, лучше Наташу не беспокоить теперь…

Шпигельский. А! ну и прекрасно! (Ракитину.) Вы, говорят, в город уезжаете?

Ракитин. Да; по делам.

Шпигельский. А! по делам!.. (В это мгновение из залы врываются разом Анна Семеновна, Лизавета Богдановна, Коля и Шааф.)

Анна Семеновна. Что такое? что такое? что с Наташей?

Коля. Что с мамашей? Что с ней?

Ислаев. Ничего с ней… Я сейчас ее видел… Что с вами?

Анна Семеновна. Да помилуй, Аркаша, нам сказали, что Наташе дурно…

Ислаев. А вы напрасно поверили.

Анна Семеновна. Зачем же ты горячишься так, Аркаша? Наше участие понятно.

Ислаев. Конечно… конечно…

Ракитин. Однако мне пора ехать.

Анна Семеновна. Вы уезжаете?

Ракитин. Да… уезжаю.

Анна Семеновна (про себя). А! Ну, теперь я понимаю.

Коля (Ислаеву). Папаша…

Ислаев. Чего тебе?

Коля. Зачем Алексей Николаич ушел?

Ислаев. Куда ушел?

Коля. Я не знаю… Поцеловал меня, надел фуражку и ушел… А теперь час русского урока.

Ислаев. Вероятно, он сейчас вернется… Впрочем, можно за ним послать.

Ракитин (вполголоса Ислаеву). Не посылай за ним, Аркадий. Он не вернется. (Анна Семеновна старается прислушаться; Шпигелъский шепчется с Лизаветой Богдановной.)

Ислаев. Это что значит?

Ракитин. Он тоже уезжает.

Ислаев. Уезжает… куда?

Ракитин. В Москву.

Ислаев. Как в Москву! Да что, сегодня с ума все сходят, что ли?

Ракитин (еще понизив голос). Между нами… Верочка в него влюбилась… Ну, он, как честный человек, решился удалиться. (Ислаев, растопырив руки, опускается в кресла.) Ты понимаешь теперь, почему…

Ислаев (вскакивая). Я? я ничего не понимаю. У меня голова кругом идет. Что тут можно понять? Все улепетывают, кто куда, как куропатки, а всё потому, что честные люди… И всё это разом, в один и тот же день…

Анна Семеновна (заходя сбоку). Да что такое? Господин Беляев, ты говоришь…

Ислаев (нервически кричит). Ничего, матушка, ничего! Господин Шааф, извольте теперь заняться с Колей вместо господина Беляева. Извольте увести его.

Шааф. Злушаю-с… (Берет Колю за руку.)

Коля. Но, папаша…

Ислаев (кричит). Пошел, пошел! (Шааф уводит Колю.) А тебя, Ракитин, я провожу… Я лошадь велю оседлать, буду ждать тебя на плотине… А вы, маменька, пока, ради бога, не беспокойте Наташу – да и вы, доктор… Матвей! Матвей! (Уходит поспешно. Анна Семеновна с достоинством и грустью садится. Лизавета Богдановна становится сзади ее. Анна Семеновна поднимает взоры к небу, как бы желая отчудиться от всего, что происходит вокруг нее.)

Шпигельский (украдкой и лукаво Ракитину). А что, Михайло Александрыч, не прикажете ли довезти вас на новой троечке до большой дороги?

Ракитин. А!.. Разве вы уже получили лошадок?

Шпигельский (скромно). Я с Верой Александровной переговорил… Так прикажете-с?

Ракитин. Пожалуй! (Кланяется Анне Семеновне.) Анна Семеновна, честь имею…

Анна Семеновна (всё так же величественно, не поднимаясь с места). Прощайте, Михайло Александрыч… Желаю вам счастливого пути…

Ракитин. Покорно благодарю. Лизавета Богдановна… (Кланяется ей. Она в ответ ему приседает. Он уходит в залу.)

Шпигельский (подходя к ручке Анны Семеновны). Прощайте, барыня…

Анна Семеновна (менее величественно, но всё-таки строго). А! и вы уезжаете, доктор?

Шпигельский. Да-с… Больные, знаете, того-с. Притом же, вы видите, мое присутствие здесь не требуется. (Раскланиваясь, хитро щурится Лизавете Богдановне, которая отвечает ему улыбкой.) До свиданья… (Убегает вслед за Ракитиным.)

Анна Семеновна (дает ему выйти и, скрестив руки, медленно обращается к Лизавете Богдановне). Что вы об этом обо всем думаете, душа моя, а?

Лизавета Богдановна (вздохнув). Не знаю-с, что вам сказать, Анна Семеновна.

Анна Семеновна. Слышала ты, Беляев тоже уезжает…

Лизавета Богдановна (опять вздохнув). Ах, Анна Семеновна, может быть, и мне недолго придется здесь остаться… И я уезжаю. (Анна Семеновна с невыразимым изумлением глядит на нее. Лизавета Богдановна стоит перед ней, не поднимая глаз.)

(1850)

Николай Васильевич Гоголь. Ревизор

На зеркало неча пенять, коли рожа крива.

Народная пословица

Комедия в пяти действиях

Действуюцие лица

Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, городничий.

Анна Андреевна, жена его.

Марья Антоновна, дочь его.

Лука Лукич Хлопов, смотритель училищ.

Жена его.

Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин, судья.

Артемий Филиппович Земляника, попечитель богоугодных заведений.

Иван Кузьмич Шпекин, почтмейстер.

Петр Иванович Добчинский, городской помещик.

Петр Иванович Бобчинский, городской помещик.

Иван Александрович Хлестаков, чиновник из Петербурга.

Осип, слуга его.

Христиан Иванович Гибнер, уездный лекарь.

Федор Иванович Люлюков, отставной чиновник, почетное лицо в городе.

Иван Лазаревич Растаковский, отставной чиновник, почетное лицо в городе.

Степан Иванович Коробкин, отставной чиновник, почетное лицо в городе.

Степан Ильич Уховертов, частный пристав.

Свистунов, полицейский

Пуговицын, полицейский

Держиморда, полицейский

Абдулин, купец.

Февронья Петровна Пошлепкина, слесарша.

Жена унтер-офицера.

Мишка, слуга городничего.

Слуга трактирный.

Гости и гостьи, купцы, мещане, просители.

Характеры и костюмы

Замечания для господ актеров

Городничий, уже постаревший на службе и очень неглупый по-своему человек. Хотя и взяточник, но ведет себя очень солидно; довольно сурьезен; несколько даже резонер; говорит ни громко, ни тихо, ни много, ни мало. Его каждое слово значительно. Черты лица его грубы и жестки, как у всякого начавшего службу с низших чинов. Переход от страха к радости, от грубости к высокомерию довольно быстр, как у человека с грубо развитыми склонностями души. Он одет, по обыкновению, в своем мундире с петлицами и в ботфортах со шпорами. Волоса на нем стриженые, с проседью.

Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит только в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.

Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, – один из тех людей которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.

Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьезно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут. Костюм его – серый или поношенный сюртук.

Бобчинский и Добчинский, оба низенькие, коротенькие, очень любопытные; чрезвычайно похожи друг на друга; оба с небольшими брюшками; оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много помогают жестами и руками. Добчинский немножко выше и сурьезнее Бобчинского, но Бобчинский развязнее и живее Добчинского.

Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом – как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.

Земляника, попечитель богоугодных заведений, очень толстый, неповоротливый и неуклюжий человек, но при всем том проныра и плут. Очень услужлив и суетлив.

Почтмейстер, простодушный до наивности человек.

Прочие роли не требуют особых изъяснений. Оригиналы их всегда почти находятся перед глазами.

Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на всех разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение в один миг ока. Звук изумления должен вырваться у всех женщин разом, как будто из одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть весь эффект.

Действие первое

Комната в доме городничего

Явление I

Городничий, попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, судья, частный пристав, лекарь, два квартальных.

Городничий. Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.

Аммос Федорович. Как ревизор?

Артемий Филиппович. Как ревизор?

Городничий. Ревизор из Петербурга, инкогнито. И еще с секретным предписаньем.

Аммос Федорович. Вот те на!

Артемий Филиппович. Вот не было заботы, так подай!

Лука Лукич. Господи боже! еще и с секретным предписаньем!

Городничий. Я как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали – и пошли прочь. Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова, которого вы, Артемий Филиппович, знаете. Вот что он пишет: «Любезный друг, кум и благодетель (бормочет вполголоса, пробегая скоро глазами)… и уведомить тебя». А! Вот: «Спешу, между прочим, уведомить тебя, что приехал чиновник с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд (значительно поднимает палец вверх). Я узнал это от самых достоверных людей, хотя он представляет себя частным лицом. Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито… Вчерашнего дня я…» Ну, тут уж пошли дела семейные: «…сестра Анна Кирилловна приехала к нам со своим мужем; Иван Кириллович очень потолстел и все играет на скрыпке…» – и прочее, и прочее. Так вот какое обстоятельство!

Аммос Федорович. Да, обстоятельство такое… необыкновенно, просто необыкновенно. Что-нибудь недаром.

Лука Лукич. Зачем же, Антон Антонович, отчего это? Зачем к нам ревизор?

Городничий. Зачем! Так уж, видно, судьба! (Вздохнув.) До сих пор, благодарение богу, подбирались к другим городам; теперь пришла очередь к нашему.

Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены.

Городничий. Эк куда хватили! Еще умный человек! В уездном городе измена! Что он, пограничный, что ли? Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.

Аммос Федорович. Нет, я вам скажу, вы не того… вы не… Начальство имеет тонкие виды: даром что далеко, а оно себе мотает на ус.

Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения – и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.

Артемий Филиппович. Ну, это еще ничего. Колпаки, пожалуй, можно надеть и чистые.

Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по латыни или на другом языке… Это уже по вашей части, Христиан Иванович, – всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или неискусству врача.

Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, – лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.

Христиан Иванович издает звук, отчасти похожий на букву и и несколько на е.

Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.

Аммос Федорович. А вот я их сегодня же велю всех забрать на кухню. Хотите, приходите обедать.

Городничий. Кроме того, дурно, что у вас высушивается в самом присутствии всякая дрянь и над самым шкапом с бумагами охотничий арапник. Я знаю, вы любите охоту, но все на время лучше его принять, а там, как проедет ревизор, пожалуй, опять его можете повесить. Также заседатель ваш… он, конечно, человек сведущий, но от него такой запах, как будто бы он сейчас вышел из винокуренного завода, – это тоже нехорошо. Я хотел давно об этом сказать вам, но был, не помню, чем-то развлечен. Есть против этого средства, если уже это действительно, как он говорит, у него природный запах: можно посоветовать ему есть лук, или чеснок, или что-нибудь другое. В этом случае может помочь разными медикаментами Христиан Иванович.

Христиан Иванович издает тот же звук.

Аммос Федорович. Нет, этого уже невозможно выгнать: он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдает немного водкою.

Городничий. Да я только так заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.

Аммос Федорович. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам – рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.

Городничий. Ну, щенками, или чем другим – все взятки.

Аммос Федорович. Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь шуба стоит пятьсот рублей, да супруге шаль…

Городничий. Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы… О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.

Аммос Федорович. Да ведь сам собою дошел, собственным умом.

Городничий. Ну, в ином случае много ума хуже, чем бы его совсем не было. Впрочем, я так только упомянул о уездном суде; а по правде сказать, вряд ли кто когда-нибудь заглянет туда; это уж такое завидное место, сам бог ему покровительствует. А вот вам, Лука Лукич, как смотрителю учебных заведений, нужно позаботиться особенно насчет учителей. Они люди, конечно, ученые и воспитывались в разных коллегиях, но имеют очень странные поступки, натурально неразлучные с ученым званием. Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… Не вспомню его фамилию, никак не может обойтись без того, чтобы взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу), и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду. Конечно, если ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего: может быть, оно там и нужно так, об этом я не могу судить; но вы посудите сами, если он сделает это посетителю, – это может быть очень худо: господин ревизор или другой кто может принять это на свой счет. Из этого черт знает что может произойти.

Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.

Городничий. То же я должен вам заметить и об учителе по исторической части. Он ученая голова – это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя. Я раз слушал его: ну покамест говорил об ассириянах и вавилонянах – еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось. Я думал, что пожар, ей-богу! Сбежал с кафедры и что есть силы хвать стулом об пол. Оно конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать? от этого убыток казне.

Лука Лукич. Да, он горяч! Я ему это несколько раз уже замечал… Говорит: «Как хотите, для науки я жизни не пощажу».

Городничий. Да, таков уже неизъяснимый закон судеб: умный человек либо пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси.

Лука Лукич. Не приведи господь служить по ученой части! Всего боишься: всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный человек.

Городничий. Это бы еще ничего, – инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчики! А кто, скажет, здесь судья?» – «Ляпкин-Тяпкин». – «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А кто попечитель богоугодных заведений?» – «Земляника». «А подать сюда Землянику!» Вот что худо!

Явление II

Те же и почтмейстер.

Почтмейстер. Объясните, господа, что, какой чиновник едет?

Городничий. А вы разве не слышали?

Почтмейстер. Слышал от Петра Ивановича Бобчинского. Он только что был у меня в почтовой конторе.

Городничий. Ну, что? Как вы думаете об этом?

Почтмейстер. А что думаю? война с турками будет.

Аммос Федорович. В одно слово! я сам то же думал.

Городничий. Да, оба пальцем в небо попали!

Почтмейстер. Право, война с турками. Это все француз гадит.

Городничий. Какая война с турками! Просто нам плохо будет, а не туркам. Это уже известно: у меня письмо.

Почтмейстер. А если так, то не будет войны с турками.

Городничий. Ну что же вы, как вы, Иван Кузьмич?

Почтмейстер. Да что я? Как вы, Антон Антонович?

Городничий. Да что я? Страху-то нет, а так, немножко… Купечество да гражданство меня смущает. Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял с иного, то, право, без всякой ненависти. Я даже думаю (берет его под руку и отводит в сторону), я даже думаю, не было ли на меня какого-нибудь доноса. Зачем же в самом деле к нам ревизор? Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли в нем какого-нибудь донесения или просто переписки. Если же нет, то можно опять запечатать; впрочем, можно даже и так отдать письмо, распечатанное.

Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь – так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!

Городничий. Ну что ж, скажите, ничего не начитывали о каком-нибудь чиновнике из Петербурга?

Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» – с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?

Городничий. Ну, теперь не до того. Так сделайте милость, Иван Кузьмич: если на случай попадется жалоба или донесение, то без всяких рассуждений задерживайте.

Почтмейстер. С большим удовольствием.

Аммос Федорович. Смотрите, достанется вам когда-нибудь за это.

Почтмейстер. Ах, батюшки!

Городничий. Ничего, ничего. Другое дело, если бы вы из этого публичное что-нибудь сделали, но ведь это дело семейственное.

Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и другого.

Городничий. Батюшки, не милы мне теперь ваши зайцы: у меня инкогнито проклятое сидит в голове. Так и ждешь, что вот отворится дверь и – шасть…

Явление III

Те же, Бобчинский и Добчинский, оба входят, запыхавшись.

Бобчинский. Чрезвычайное происшествие!

Добчинский. Неожиданное известие!

Все. Что, что такое?

Добчинский. Непредвиденное дело: приходим в гостиницу…

Бобчинский(перебивая). Приходим с Петром Ивановичем в гостиницу …

Добчинский(перебивая). Э, позвольте, Петр Иванович, я расскажу.

Бобчинский. Э, нет, позвольте уж я… позвольте, позвольте… вы уж и слога такого не имеете…

Добчинский. А вы собьетесь и не припомните всего.

Бобчинский. Припомню, ей-богу, припомню. Уж не мешайте, пусть я расскажу, не мешайте! Скажите, господа, сделайте милость, чтоб Петр Иванович не мешал.

Городничий. Да говорите, ради бога, что такое? У меня сердце не на месте. Садитесь, господа! Возьмите стулья! Петр Иванович, вот вам стул.

Все усаживаются вокруг обоих Петров Ивановичей.

Ну, что, что такое?

Бобчинский. Позвольте, позвольте: я все по порядку. Как только имел удовольствие выйти от вас после того, как вы изволили смутиться полученным письмом, да-с, – так я тогда же забежал… уж, пожалуйста, не перебивайте, Петр Иванович! Уж все, все, все знаю-с. Так я, изволите видеть, забежал к Коробкину. А не заставши Коробкина-то дома, заворотил к Растаковскому, а не заставши Растаковского, зашел вот к Ивану Кузьмичу, чтобы сообщить ему полученную вами новость, да, идучи оттуда, встретился с Петром Ивановичем…

Добчинский(перебивая). Возле будки, где продаются пироги.

Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая, не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.

Добчинский(перебивая). За бочонком для французской водки.

Бобчинский(отводя его руки). За бочонком для французской водки. Вот мы пошли с Петром-то Ивановичем к Почечуеву… Уж вы, Петр Иванович… энтого… не перебивайте, пожалуйста, не перебивайте!.. Пошли к Почечуеву, да на дороге Петр Иванович говорит: «Зайдем, говорит, в трактир. В Желудке-то у меня… с утра я ничего не ел, так желудочное трясение…» – да-с, в желудке-то у Петра Ивановича… «А в трактир, говорит, привезли теперь свежей семги, так мы закусим». Только что мы в гостиницу, как вдруг молодой человек…

Добчинский(перебивая). Недурной наружности, в партикулярном платье…

Бобчинский. Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит рукою около лба) много, много всего. Я будто предчувствовал и говорю Петру Ивановичу: «Здесь что-нибудь неспроста-с». Да. А Петр-то Иванович уж мигнул пальцем и подозвали трактирщика-с, трактирщика Власа: у него жена три недели назад тому родила, и такой пребойкий мальчик, будет так же, как и отец, содержать трактир. Подозвавши Власа, Петр Иванович и спроси его потихоньку: «Кто, говорит, этот молодой человек?» – а Влас и отвечает на это: «Это», – говорит… Э, не перебивайте, Петр Иванович, пожалуйста, не перебивайте; вы не расскажете, ей-богу не расскажете: вы пришепетываете; у вас, я знаю, один зуб во рту со свистом… «Это, говорит, молодой человек, чиновник, – да-с, – едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира не едет, забирает все на счет и не копейки не хочет платить». Как сказал он мне это, а меня так вот свыше и вразумило. «Э!» – говорю я Петру Ивановичу…

Добчинский. Нет, Петр Иванович, это я сказал: «э!»

Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! – сказали мы с Петром Ивановичем. – А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник.

Городничий. Кто, какой чиновник?

Бобчинский. Чиновник-та, о котором изволили получили нотицию, – ревизор.

Городничий(в страхе). Что вы, господь с вами! это не он.

Добчинский. Он! и денег не платит и не едет. Кому же б быть, как не ему? И подорожная прописана в Саратов.

Бобчинский. Он, он, ей-богу он… Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы с Петром-то Ивановичем ели семгу, – больше потому, что Петр Иванович насчет своего желудка… да, так он и в тарелки к нам заглянул. Меня так и проняло страхом.

Городничий. Господи, помилуй нас, грешных! Где же он там живет?

Добчинский. В пятом номере, под лестницей.

Бобчинский. В том самом номере, где прошлого года подрались приезжие офицеры.

Городничий. И давно он здесь?

Добчинский. А недели две уж. Приехал на Василья Египтянина.

Городничий. Две недели! (В сторону.) Батюшки, сватушки! Выносите, святые угодники! В эти две недели высечена унтер-офицерская жена! Арестантам не выдавали провизии! На улицах кабак, нечистота! Позор! поношенье! (Хватается за голову.)

Артемий Филиппович. Что ж, Антон Антонович? – ехать парадом в гостиницу.

Аммос Федорович. Нет, нет! Вперед пустить голову, духовенство, купечество; вот и в книге «Деяния Иоанна Масона»…

Городничий. Нет, нет; позвольте уж мне самому. Бывали трудные случаи в жизни, сходили, еще даже и спасибо получал. Авось бог вынесет и теперь. (Обращаясь к Бобчинскому.) Вы говорите, он молодой человек?

Бобчинский. Молодой, лет двадцати трех или четырех с небольшим.

Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!

Свистунов. Что угодно?

Городничий. Ступай сейчас за частным приставом; или нет, ты мне нужен. Скажи там кому-нибудь, чтобы как можно поскорее ко мне частного пристава, и приходи сюда.

Квартальный бежит впопыхах.

Артемий Филиппович. Идем, идем, Аммос Федорович! В самом деле может случиться беда.

Аммос Федорович. Да вам чего бояться? Колпаки чистые надел на больных, да и концы в воду.

Артемий Филиппович. Какое колпаки! Больным велено габерсуп давать, а у меня по всем коридорам несет такая капуста, что береги только нос.

Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку – а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.

Судья, попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ и почтмейстер уходят и в дверях сталкиваются с возвращающимся квартальным.

Явление IV

Городничий, Бобчинский, Добчинский и квартальный.

Городничий. Что, дрожки там стоят?

Квартальный. Стоят.

Городничий. Ступай на улицу… или нет, постой! Ступай принеси… Да другие-то где? неужели ты только один? Ведь я приказывал, чтобы и Прохоров был здесь. Где Прохоров?

Квартальный. Прохоров в частном доме, да только к делу не может быть употреблен.

Городничий. Как так?

Квартальный. Да так: привезли его поутру мертвецки. Вот уже два ушата воды вылили, до сих пор не протрезвился.

Городничий(хватаясь за голову). Ах, боже мой, боже мой! Ступай скорее на улицу, или нет – беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем!

Бобчинский. И я, и я… позвольте и мне, Антон Антонович!

Городничий. Нет, нет, Петр Иванович, нельзя, нельзя! Неловко, да и на дрожках не поместимся.

Бобчинский. Ничего, ничего, я так: петушком, петушком побегу за дрожками. Мне бы только немножко в щелочку-та, в дверь этак посмотреть, как у него эти поступки…

Городничий(принимая шпагу, к квартальному). Беги сейчас возьми десятских, да пусть каждый из них возьмет… Эк шпага как исцарапалась! Проклятый купчишка Абдулин – видит, что у городничего старая шпага, не прислал новой. О, лукавый народ! А так, мошенники, я думаю, там уж просьбы из-под полы и готовят. Пусть каждый возьмет в руки по улице… черт возьми, по улице – по метле! и вымели бы всю улицу, что идет к трактиру, и вымели бы чисто… Слышишь! Да смотри: ты! ты! я знаю тебя: ты там кумаешься да крадешь в ботфорты серебряные ложечки, – смотри, у меня ухо востро!.. Что ты сделал с купцом Черняевым – а? Он тебе на мундир дал два аршина сукна, а ты стянул всю штуку. Смотри! не по чину берешь! Ступай!

Явление V

Те же и частный пристав.

Городничий. А, Степан Ильич! Скажите, ради бога: куда вы запропастились? На что это похоже?

Частный пристав. Я был тут сейчас за воротами.

Городничий. Ну, слушайте же, Степан Ильич. Чиновник-то из Петербурга приехал. Как вы там распорядились?

Частный пристав. Да так, как вы приказывали. Квартального Пуговицына я послал с десятскими подчищать тротуар.

Городничий. А Держиморда где?

Частный пристав. Держиморда поехал на пожарной трубе.

Городничий. А Прохоров пьян?

Частный пристав. Пьян.

Городничий. Как же вы это допустили?

Частный пристав. Да бог его знает. Вчерашнего дня случилась за городом драка, – поехал туда для порядка, а возвратился пьян.

Городничий. Послушайте ж, вы сделайте вот что: квартальный Пуговицын… он высокого роста, так пусть стоит для благоустройства на мосту. Да разметать наскоро старый забор, что возле сапожника, и поставить соломенную веху, чтоб было похоже на планирование. Оно чем больше ломки, тем больше означает деятельности градоправителя. Ах, боже мой! я и позабыл, что возле того забора навалено на сорок телег всякого сору. Что это за скверный город! только где-нибудь поставь какой-нибудь памятник или просто забор – черт их знает откудова и нанесут всякой дряни! (Вздыхает.) Да если приезжий чиновник будет спрашивать службу: довольны ли? – чтобы говорили: «Всем довольны, ваше благородие»; а который будет недоволен, то ему после дам такого неудовольствия… О, ох, хо, хо, х! грешен, во многом грешен. (Берет вместо шляпы футляр.) Дай только, боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску. О боже мой, боже мой! Едем, Петр Иванович! (Вместо шляпы хочет надеть бумажный футляр.)

Частный пристав. Антон Антонович, это коробка, а не шляпа.

Городничий(бросая коробку). Коробка так коробка. Черт с ней! Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую год назад была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то, пожалуй, кто-нибудь, позабывшись, сдуру скажет, что она и не начиналась. Да сказать Держиморде, чтобы не слишком давал воли кулакам своим; он, для порядка, всем ставит фонари под глазами – и правому, и виноватому. Едем, едем, Петр Иванович! (Уходит и возвращается.) Да не выпускать солдат на улицу безо всего: эта дрянная гарниза наденет только сверх рубашки мундир, а внизу ничего нет.

Все уходят.

Явление VI

Анна Андреевна и Марья Антоновна вбегают на сцену.

Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.) Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.) А все ты, а все за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.) Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?

Голос городничего. После, после, матушка!

Анна Андреевна. После? Вот новости – после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.) Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.

Марья Антоновна. Да что ж делать, маменька? Все равно чрез два часа мы все узнаем.

Анна Андреевна. Чрез два часа! покорнейше благодарю. Вот одолжила ответом! Как ты не догадалась сказать, что чрез месяц еще лучше можно узнать! (Свешивается в окно.) Эй, Авдотья! А? Что, Авдотья, ты слышала, там приехал кто-то?.. Не слышала? Глупая какая! Машет руками? Пусть машет, а ты бы все-таки его расспросила. Не могла этого узнать! В голове чепуха, все женихи сидят. А? Скоро уехали! да ты бы побежала за дрожками. Ступай, ступай сейчас! Слышишь, побеги расспроси, куда поехали; да расспроси хорошенько, что за приезжий, каков он, – слышишь? Подсмотри в щелку и узнай все, и глаза какие: черные или нет, и сию же минуту возвращайся назад, слышишь? Скорее, скорее, скорее, скорее! (Кричит до тех пор, пока не опускается занавес. Так занавес и закрывает их обеих, стоящих у окна.)

Действие второе

Маленькая комната в гостинице. Постель, стол, чемодан, пустая бутылка, сапоги, платяная щетка и прочее.

Явление I

Осип лежит на барской постели.

Черт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая, как будто бы целый полк затрубил в трубы. Вот не доедем, да и только, домой! Что ты прикажешь делать? Второй месяц пошел, как уже из Питера! Профинтил дорогой денежки, голубчик, теперь сидит и хвост подвернул и не горячится. А стало бы, и очень бы стало на прогоны; нет, вишь ты, нужно в каждом городе показать себя! (Дразнит его.) «Эй, Осип, ступай посмотри комнату, лучшую, да обед спроси самый лучший: я не могу есть дурного обеда, мне нужен лучший обед». Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой! С проезжающим знакомится, а потом в картишки – вот тебе и доигрался! Эх, надоела такая жизнь! Право, на деревне лучше: оно хоть нет публичности, да и заботности меньше; возьмешь себе бабу, да и лежи весь век на полатях да ешь пироги. Ну, кто ж спорит: конечно, если пойдет на правду, так житье в Питере лучше всего. Деньги бы только были, а жизнь тонкая и политичная: кеятры, собаки тебе танцуют, и все что хочешь. Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин – купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел – ступай в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь. Старуха офицерша забредет; горничная иной раз заглянет такая… фу, фу, фу! (Усмехается и трясет головою.) Галантерейное, черт возьми, обхождение! Невежливого слова никогда не услышишь, всякой говорит тебе «вы». Наскучило идти – берешь себе извозчика и сидишь себе как барин, а не захочешь заплатить ему – изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет. Одно плохо: иной раз славно наешься, а в другой чуть не лопнешь с голоду, как теперь, например. А все он виноват. Что с ним сделаешь? Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать – и куды!.. пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день ты доставай в кеятр билет, а там через неделю, глядь – и посылает на толкучий продавать новый фрак. Иной раз все до последней рубашки спустит, так что на нем всего останется сертучишка да шинелишка… Ей-богу, правда! И сукно такое важное, аглицкое! рублев полтораста ему один фрак станет, а на рынке спустит рублей за двадцать; а о брюках и говорить нечего – нипочем идут. А отчего? – оттого, что делом не занимается: вместо того чтобы в должность, а он идет гулять по прешпекту, в картишки играет. Эх, если б узнал это старый барин! Он не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что б дня четыре ты почесывался. Коли служить, так служи. Вот теперь трактирщик сказал, что не дам вам есть, пока не заплатите за прежнее; ну, а коли не заплатим? (Со вздохом.) Ах, боже ты мой, хоть бы какие-нибудь щи! Кажись, так бы теперь весь свет съел. Стучится; верно, это он идет. (Поспешно схватывается с постели.)

Явление II

Осип и Хлестаков.

Хлестаков. На, прими это. (Отдает фуражку и тросточку.) А, опять валялся на кровати?

Осип. Да зачем же бы мне валяться? Не видал я разве кровати, что ли?

Хлестаков. Врешь, валялся; видишь, вся склочена.

Осип. Да на что мне она? Не знаю я разве, что такое кровать? У меня есть ноги; я и постою. Зачем мне ваша кровать?

Хлестаков(ходит по комнате). Посмотри, там в картузе табаку нет?

Осип. Да где ж ему быть, табаку? Вы четвертого дня последнее выкурили.

Хлестаков(ходит и разнообразно сжимает свои губы; наконец говорит громким и решительным голосом). Послушай… эй, Осип!

Осип. Чего изволите?

Хлестаков(громким, но не столь решительным голосом). Ты ступай туда.

Осип. Куда?

Хлестаков(голосом вовсе не решительным и не громким, очень близким к просьбе). Вниз, в буфет… Там скажи… чтобы мне дали пообедать.

Осип. Да нет, я и ходить не хочу.

Хлестаков. Как ты смеешь, дурак!

Осип. Да так; все равно, хоть и пойду, ничего из этого не будет. Хозяин сказал, что больше не даст обедать.

Хлестаков. Как он смеет не дать? Вот еще вздор!

Осип. «Еще, говорит, и к городничему пойду; третью неделю барин денег не плотит. Вы-де с барином, говорит, мошенники, и барин твой – плут. Мы-де, говорят, этаких шерамыжников и подлецов видали».

Хлестаков. А ты уж и рад, скотина, сейчас пересказывать мне все это.

Осип. Говорит: «Этак всякий придет, обживется, задолжается, после и выгнать нельзя. Я, говорит, шутить не буду, я прямо с жалобой, чтоб на съезжую да в тюрьму».

Хлестаков. Ну, ну, дурак, полно! Ступай, ступай скажи ему. Такое грубое животное!

Осип. Да лучше я самого хозяина позову к вам.

Хлестаков. На что ж хозяина? Ты поди сам скажи.

Осип. Да, право, сударь…

Хлестаков. Ну, ступай, черт с тобой! позови хозяина.

Осип уходит.

Явление III

Хлестаков один.

Ужасно как хочется есть! Так немножко прошелся, думал, не пройдет ли аппетит, – нет, черт возьми, не проходит. Да, если б в Пензе я не покутил, стало бы денег доехать домой. Пехотный капитан сильно поддел меня: штосы удивительно, бестия, срезывает. Всего каких-нибудь четверть часа посидел – и все обобрал. А при всем том страх хотелось бы с ним еще раз сразиться. Случай только не привел. Какой скверный городишко! В овошенных лавках ничего не дают в долг. Это уж просто подло. (Насвистывает сначала из «Роберта», потом «Не шей ты мне матушка», а наконец ни се ни то.) Никто не хочет идти.

Явление IV

Хлестаков, Осип и трактирный слуга.

Слуга. Хозяин приказал спросить, что вам угодно?

Хлестаков. Здравствуй, братец! Ну, что ты, здоров?

Слуга. Слава богу.

Хлестаков. Ну, что, как у вас в гостинице? хорошо ли все идет?

Слуга. Да, слава богу, все хорошо.

Хлестаков. Много проезжающих?

Слуга. Да, достаточно.

Хлестаков. Послушай, любезный, там мне до сих пор обеда не приносят, так, пожалуйста, поторопи, чтоб поскорее, – видишь мне сейчас после обеда нужно кое-чем заняться.

Слуга. Да хозяин сказал, что не будет больше отпускать. Он, никак, хотел идти сегодня жаловаться городничему.

Хлестаков. Да что ж жаловаться? Посуди сам, любезный, как же? ведь мне нужно есть. Этак я могу совсем отощать. Мне очень есть хочется; я не шутя это говорю.

Слуга. Так-с. Он говорил: «Я ему обедать не дам, покамест он не заплатит мне за прежнее». Таков уж ответ его был.

Хлестаков. Да ты урезонь, уговори его.

Слуга. Да что ж ему такое говорить?

Хлестаков. Ты растолкуй ему сурьезно, что мне нужно есть. Деньги сами собою… Он, думает, что, как ему, мужику, ничего, если не поесть день, так и другим тоже. Вот новости!

Слуга. Пожалуй, я скажу.

Явление V

Хлестаков один.

Это скверно, однако ж, если он совсем ничего не даст есть. Так хочется, как еще никогда не хотелось. Разве из платья что-нибудь пустить в оборот? Штаны, что ли, продать? Нет, уж лучше поголодать, да приехать домой в петербургском костюме. Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а хорошо бы, черт побери, приехать домой в карете, подкатить этаким чертом к какому-нибудь соседу-помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею. Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягивается и представляя лакея): «Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что такое значит «прикажете принять». К ним если приедет какой-нибудь гусь помещик, так и валит, медведь, прямо в гостиную. К дочечке какой-нибудь хорошенькой подойдешь: «Сударыня, как я …» (Потирает руки и подшаркивает ножкой.) Тьфу! (плюет) даже тошнит, так есть хочется.

Явление VI

Хлестаков, Осип, потом слуга.

Хлестаков. А что?

Осип. Несут обед.

Хлестаков(прихлопывает в ладоши и слегка подпрыгивает на стуле). Несут! несут! несут!

Слуга(с тарелками и салфеткой). Хозяин в последний раз уж дает.

Хлестаков. Ну, хозяин, хозяин… Я плевать на твоего хозяина! Что там такое?

Слуга. Суп и жаркое.

Хлестаков. Как, только два блюда?

Слуга. Только-с.

Хлестаков. Вот вздор какой! я этого не принимаю. Ты скажи ему: что это, в самом деле, такое!.. Этого мало.

Слуга. Нет, хозяин говорит, что еще много.

Хлестаков. А соуса почем нет?

Слуга. Соуса нет.

Хлестаков. Отчего же нет? Я видел сам, проходя мимо кухни, там много готовилось. И в столовой сегодня поутру два каких-то коротеньких человека ели семгу и еще много кой-чего.

Слуга. Да оно-то есть, пожалуй, да нет.

Хлестаков. Как нет?

Слуга. Да уж нет.

Хлестаков. А семга, а рыба, а котлеты?

Слуга. Да это для тех, которые почище-с.

Хлестаков. Ах ты, дурак!

Слуга. Да-с.

Хлестаков. Поросенок ты скверный… Как же они едят, а я не ем? Отчего же я, черт возьми, не могу так же? Разве они не такие же проезжающие, как и я?

Слуга. Да уж известно, что не такие.

Хлестаков. Какие же?

Слуга. Обнакновенно какие! они уж известно: они деньги платят.

Хлестаков. Я с тобою, дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп и ест.) Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку: никакого вкусу нет, только воняет. Я не хочу этого супу, дай мне другого.

Слуга. Мы примем-с. Хозяин сказал: коли не хотите, то и не нужно.

Хлестаков(защищая рукой кушанье). Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.) Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.) Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.) Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.) Что это за жаркое? Это не жаркое.

Слуга. Да что ж такое?

Хлестаков. Черт его знает, что это такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.) Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.) Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.) Больше ничего нет?

Слуга. Нет.

Хлестаков. Каналья! подлецы! и даже хотя бы какой-нибудь соус или пирожное. Бездельники! дерут только с проезжающих.

Слуга убирает и уносит тарелки вместе с Осипом.

Явление VII

Хлестаков, потом Осип.

Хлестаков. Право, как будто бы и не ел; только что разохотился. Если бы мелочь, послать бы на рынок и купить хоть бы сайку.

Осип (входит). Там зачем-то городничий приехал, осведомляется и спрашивает о вас.

Хлестаков(испугавшись). Вот тебе на! Экая бестия трактирщик, успел уже пожаловаться! Что, если он в самом деле потащит меня в тюрьму? Что ж если благородным образом, я, пожалуй… нет, нет, не хочу! Там в городе таскаются офицеры и народ, а я, как нарочно, задал тону и перемигнулся с одной купеческой дочкой… Нет, не хочу… Да что он, как он смеет в самом деле? Что я ему, разве купец или ремесленник? (Бодрится и выпрямливается.) Да я ему прямо скажу: «Как вы смеете, как вы…» (У дверей вертится ручка; Хлестаков бледнеет и съеживается.)

Явление VIII

Хлестаков, городничий и Добчинский. Городничий, вошед, останавливается. Оба в испуге смотрят несколько минут один на другого, выпучив глаза.

Городничий(немного оправившись и протянув руки по швам). Желаю здравствовать!

Хлестаков(кланяется). Мое почтение…

Городничий. Извините.

Хлестаков. Ничего…

Городничий. Обязанность моя, как градоначальника здешнего города, заботиться о том, чтобы проезжающим и всем благородным людям никаких притеснений…

Хлестаков(сначала немного заикается, но к концу речи говорит громко). Да что ж делать? Я не виноват… Я, право, заплачу… Мне пришлют из деревни.

Бобчинский выглядывает из дверей.

Он больше виноват: говядину мне подает такую твердую, как бревно; а суп – он черт знает чего плеснул туда, я должен был выбросить его за окно. Он меня морит голодом по целым дням… Чай такой странный, воняет рыбой, а не чаем. За что ж я… Вот новость!

Городничий(робея). Извините, я, право, не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и поведения хорошего. Я уж не знаю, откуда он берет такую. А если что не так, то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую квартиру.

Хлестаков. Нет, не хочу! Я знаю, что значит на другую квартиру: то есть в тюрьму. Да какое вы имеете право? Да как вы смеете?.. Да вот я… Я служу в Петербурге. (Бодрится.) Я, я, я…

Городничий(в сторону). О господи ты боже, какой сердитый! Все узнал, все рассказали проклятые купцы!

Хлестаков(храбрясь). Да вот вы хоть тут со всей своей командой – не пойду! Я прямо к министру! (Стучит кулаком по столу.) Что вы? Что вы?

Городничий(вытянувшись и дрожа всем телом). Помилуйте, не погубите! Жена, дети маленькие… не сделайте несчастным человека.

Хлестаков. Нет, я не хочу! Вот еще? мне какое дело? Оттого, что у вас жена и дети, я должен идти в тюрьму, вот прекрасно!

Бобчинский выглядывает в дверь и в испуге прячется.

Нет, благодарю покорно, не хочу.

Городничий(дрожа). По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.

Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.) Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.

Городничий(в сторону). О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с какой стороны и приняться. Ну да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.) Если вы точно имеет нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить свою минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.

Хлестаков. Дайте, дайте мне взаймы! Я сейчас же расплачусь с трактирщиком. Мне бы только рублей двести или хоть даже и меньше.

Городничий(поднося бумажки). Ровно двести рублей, хоть и не трудитесь считать.

Хлестаков(принимая деньги). Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я вижу, вы благородный человек. Теперь другое дело.

Городничий(в сторону). Ну, слава богу! деньги взял. Дело, кажется, пойдет теперь на лад. Я таки ему вместо двухсот четыреста ввернул.

Хлестаков. Эй, Осип!

Осип входит.

Позови сюда трактирного слугу! (К городничему и Добчинскому.) А что же вы стоите? Сделайте милость, садитесь. (Добчинскому.) Садитесь, прошу покорнейше.

Городничий. Ничего, мы и так постоим.

Хлестаков. Сделайте милость, садитесь. Я теперь вижу совершенно откровенность вашего нрава и радушие, а то, признаюсь, я уж думал, что вы пришли с тем, чтобы меня… (Добчинскому.) Садитесь.

Городничий и Добчинский садятся. Бобчинский выглядывает в дверь и прислушивается.

Городничий(в сторону). Нужно быть посмелее. Он хочет, чтобы считали его инкогнитом. Хорошо, подпустим и мы турусы; прикинемся, как будто совсем и не знаем, что он за человек. (Вслух.) Мы, прохаживаясь по делам должности, вот с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно в гостиницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие, потому что я не так, как иной городничий, которому ни до чего дела нет; но я, кроме должности, еще и по христианскому человеколюбию хочу, чтобы всякому смертному оказывался хороший прием, – и вот, как будто в награду, случай доставил такое приятное знакомство.

Хлестаков. Я тоже сам очень рад. Без вас я, признаюсь, долго бы просидел здесь: совсем не знал, чем заплатить.

Городничий(в сторону). Да, рассказывай, не знал, чем заплатить? (Вслух.) Осмелюсь ли спросить: куда и в какие места ехать изволите?

Хлестаков. Я еду в Саратовскую губернию, в собственную деревню.

Городничий(в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение). В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.) Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?

Хлестаков. Нет, батюшка меня требует. Рассердился старик, что до сих пор ничего не выслужил в Петербурге. Он думает, что так вот приехал да сейчас тебе Владимира в петлицу и дадут. Нет, я бы послал его самого потолкаться в канцелярию.

Городничий(в сторону). Прошу посмотреть, какие пули отливает! и старика отца приплел! (Вслух.) И на долгое время изволите ехать?

Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности, душа моя жаждет просвещения.

Городничий(в сторону). Славно завязал узелок! Врет, врет – и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да, постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.) Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.) Кажется, эта комната несколько сыра?

Хлестаков. Скверная комната, и клопы такие, каких я нигде не видывал: как собаки кусают.

Городничий. Скажите! такой просвещенный гость, и терпит – от кого же? – от каких-нибудь негодных клопов, которым бы и на свет не следовало родиться. Никак, даже темно в этой комнате?

Хлестаков. Да, совсем темно. Хозяин завел обыкновение не отпускать свечей. Иногда что-нибудь хочется сделать, почитать или придет фантазия сочинить что-нибудь, – не могу: темно, темно.

Городничий. Осмелюсь ли просить вас… но нет, я недостоин.

Хлестаков. А что?

Городничий. Нет, нет, недостоин, недостоин!

Хлестаков. Да что ж такое?

Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь… Не рассердитесь – ей-богу, от простоты души предложил.

Хлестаков. Напротив, извольте, я с удовольствием. Мне гораздо приятнее в приватном доме, чем в этом кабаке.

Городничий. А уж я так буду рад! А уж как жена обрадуется! У меня уже такой нрав: гостеприимство с самого детства, особливо если гость просвещенный человек. Не подумайте, чтобы я говорил это из лести; нет, не имею этого порока, от полноты души выражаюсь.

Хлестаков. Покорно благодарю. Я сам тоже – я не люблю людей двуличных. Мне очень нравятся ваша откровенность и радушие, и я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.

Явление IX

Те же и трактирный слуга, сопровождаемый Осипом. Бобчинский выглядывает в дверь.

Слуга. Изволили спрашивать?

Хлестаков. Да; подай счет.

Слуга. Я уж давича подал вам другой счет.

Хлестаков. Я уж не помню твоих глупых счетов. Говори, сколько там?

Слуга. Вы изволили в первый день спросить обед, а на другой день только закусили семги и потом пошли все в долг брать.

Хлестаков. Дурак! еще начал высчитывать. Всего сколько следует?

Городничий. Да вы не извольте беспокоиться, он подождет. (Слуге.) Пошел вон, тебе пришлют.

Хлестаков. В самом деле, и то правда. (Прячет деньги.)

Слуга уходит. В дверь выглядывает Бобчинский.

Явление X

Городничий, Хлестаков, Добчинский.

Городничий. Не угодно ли будет вам осмотреть теперь некоторые заведения в нашем городе, как-то – богоугодные и другие?

Хлестаков. А что там такое?

Городничий. А так, посмотрите, какое у нас течение дел… порядок какой…

Хлестаков. С большим удовольствием, я готов.

Бобчинский выставляет голову в дверь.

Городничий. Также, если будет ваше желание, оттуда в уездное училище, осмотреть порядок, в каком преподаются у нас науки.

Хлестаков. Извольте, извольте.

Городничий. Потом, если пожелаете посетить острог и городские тюрьмы – рассмотрите, как у нас содержатся преступники.

Хлестаков. Да зачем же тюрьмы? Уж лучше мы обсмотрим богоугодные заведения.

Городничий. Как вам угодно. Как вы намерены: в своем экипаже или вместе со мною на дрожках?

Хлестаков. Да, я лучше с вами на дрожках поеду.

Городничий(Добчинскому). Ну, Петр Иванович, вам теперь нет места.

Добчинский. Ничего, я так.

Городничий(тихо, Добчинскому). Слушайте: вы побегите, да бегом, во все лопатки и снесите две записки: одну в богоугодное заведение Землянике, а другую жене. (Хлестакову) Осмелюсь ли я попросить позволения написать в вашем присутствии одну строчку жене, чтоб она приготовилась к принятию почтенного гостя?

Хлестаков. Да зачем же?.. А впрочем, тут и чернила, только бумаги – не знаю… Разве на этом счете?

Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.) А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается, и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с ней на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)

Хлестаков. Что? Не ушиблись ли вы где-нибудь?

Бобчинский. Ничего, ничего-с, без всякого-с помешательства, только сверх носа небольшая нашлепка! Я забегу к Христиану Ивановичу: у него-с есть пластырь такой, так вот оно и пройдет.

Городничий(делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову). Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.) Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, – тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.) Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)

Занавес опускается.

Действие третье

Комната первого действия

Явление I

Анна Андреевна и Марья Антоновна стоят у окна в тех же самых положениях.

Анна Андреевна. Ну вот, уж целый час дожидаемся, а все ты со своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, еще нужно копаться… Было бы не слушать ее вовсе. Экая досада! как нарочно, ни души! как будто бы вымерло все.

Марья Антоновна. Да, право, маменька, чрез минуты две все узнаем. Уж скоро Авдотья должна прийти. (Всматривается в окно и вскрикивает.) Ах, маменька, маменька! кто-то идет, вон в конце улицы.

Анна Андреевна. Где идет? У тебя вечно какие-нибудь фантазии. Ну да, идет. Кто же это идет? Небольшого роста… во фраке… Кто ж это? а? Это, однако ж, досадно! Кто ж бы это такой был?

Марья Антоновна. Это Добчинский, маменька.

Анна Андреевна. Какой Добчинский? Тебе всегда вдруг вообразится этакое… Совсем не Добчинский. (Машет платком.) Эй вы, ступайте сюда! скорее!

Марья Антоновна. Право, маменька, Добчинский.

Анна Андреевна. Ну вот, нарочно, чтобы только поспорить. Говорят тебе – не Добчинский.

Марья Антоновна. А что? а что, маменька? Видите, что Добчинский.

Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, – из чего же ты споришь? (Кричит в окно.) Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда – все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.) Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!

Явление II

Те же и Добчинский.

Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!

Добчинский. Ей-богу, кумушка, так бежал засвидетельствовать почтение, что не могу духу перевесть. Мое почтение, Марья Антоновна!

Марья Антоновна. Здравствуйте, Петр Иванович!

Анна Андреевна. Ну что? Ну рассказывайте: что и как там?

Добчинский. Антон Антонович прислал вам записочку.

Анна Андреевна. Ну, да кто он такой? генерал?

Добчинский. Нет, не генерал, а не уступит генералу: такое образование и важные поступки-с.

Анна Андреевна. А! так это тот самый, о котором было писано мужу.

Добчинский. Настоящий. Я это первый открыл вместе с Петром Ивановичем.

Анна Андреевна. Ну, расскажите: что и как?

Добчинский. Да, слава богу, все благополучно. Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава богу, все пошло хорошо. Они теперь поехали осматривать богоугодные заведения… А то, признаюсь, уже Антон Антонович думали, не было ли тайного доноса; я сам тоже перетрухнул немножко.

Анна Андреевна. Да вам-то чего бояться? ведь вы не служите.

Добчинский. Да так, знаете, когда вельможа говорит, чувствуешь страх.

Анна Андреевна. Ну, что ж… это все, однако, вздор. Расскажите, каков он собою? что, стар или молод?

Добчинский. Молодой, молодой человек; лет двадцати трех: а говорит совсем так, как старик: «Извольте, говорит, я поеду и туда, и туда…» (размахивает руками) так это все славно. «Я, говорит, и написать, и почитать люблю, но, мешает, что в комнате, говорит, немножко темно.»

Анна Андреевна. А собой каков он: брюнет или блондин?

Добчинский. Нет, больше шантрет, и глаза такие быстрые, как зверки, так в смущенье даже приводят.

Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.) «Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленых огурца особенно и за полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.) Я ничего не понимаю, к чему же тут соленые огурцы и икра?

Добчинский. А, это Антон Антонович писали на черновой бумаге по скорости: так какой-то счет был написан.

Анна Андреевна. А, да, точно. (Продолжает читать.) «Но, уповая на милосердие божие, кажется, все будет к хорошему концу. Приготовь поскорее комнату для важного гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вину вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб. Целуя, душенька, твою ручку, остаюсь твой: Антон Сквозник-Дмухановский…» Ах, боже мой! Это, однако ж, нужно поскорей! Эй, кто там? Мишка!

Добчинский(бежит и кричит в дверь). Мишка! Мишка! Мишка!

Мишка входит.

Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину… постой, я дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между тем говорит): эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.

Добчинский. Ну, Анна Андреевна, я побегу теперь поскорее посмотреть, как там он обозревает.

Анна Андреевна. Ступайте, ступайте! я не держу вас.

Явление III

Анна Андреевна и Марья Антоновна.

Анна Андреевна. Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом. Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь не осмеял. Тебе приличнее всего надеть твое голубое платье с мелкими оборками.

Марья Антоновна. Фи, маменька, голубое! Мне совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники в голубом. Нет, лучше я надену цветное.

Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь – лишь бы только наперекор. Оно тебе будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.

Марья Антоновна. Ах, маменька, вам нейдет палевое!

Анна Андреевна. Мне палевое нейдет?

Марья Антоновна. Нейдет, я что угодно даю, нейдет: для этого нужно, чтобы глаза были совсем темные.

Анна Андреевна. Вот хорошо! а у меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор говорит! Как же не темные, когда я и гадаю про себя всегда на трефовую даму?

Марья Антоновна. Ах, маменька! вы больше червонная дама.

Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.) Этакое вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает что такое!

По уходе их отворяются двери, и Мишка выбрасывает из них сор. Из других дверей выходит Осип с чемоданом на голове.

Явление IV

Мишка и Осип.

Осип. Куда тут?

Мишка. Сюда, дядюшка, сюда.

Осип. Постой, прежде дай отдохнуть. Ах ты, горемычное житье! На пустое брюхо всякая ноша кажется тяжела.

Мишка. Что, дядюшка, скажите: скоро будет генерал?

Осип. Какой генерал?

Мишка. Да барин ваш.

Осип. Барин? Да какой он генерал?

Мишка. А разве не генерал?

Осип. Генерал, да только с другой стороны.

Мишка. Что ж, это больше или меньше настоящего генерала?

Осип. Больше.

Мишка. Вишь ты, как! то-то у нас сумятицу подняли.

Осип. Послушай, малый: ты, я вижу, проворный парень; приготовь-ка там что-нибудь поесть.

Мишка. Да для вас, дядюшка, еще ничего не готово. Простова блюда вы не будете кушать, а вот как барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.

Осип. Ну, а простова-то что у вас есть?

Мишка. Щи, каша и пироги.

Осип. Давай их, щи, кашу и пироги! Ничего, все будем есть. Ну, понесем чемодан! Что, там другой выход есть?

Мишка. Есть.

Оба несут чемодан в боковую комнату.

Явление V

Квартальные отворяют обе половинки дверей. Входит Хлестаков: за ним городничий, далее попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, Добчинский и Бобчинский с пластырем на носу. Городничий указывает квартальным на полу бумажку – они бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах.

Хлестаков. Хорошие заведения. Мне нравится, что у вас показывают проезжающим все в городе. В других городах мне ничего не показывали.

Городничий. В других городах, осмелюсь вам доложить, градоправители и чиновники больше заботятся о своей, то есть, пользе. А здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание начальства.

Хлестаков. Завтрак был очень хорош; я совсем объелся. Что, у вас каждый день бывает такой?

Городничий. Нарочно для приятного гостя.

Хлестаков. Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия. Как называлась эта рыба?

Артемий Филиппович (подбегая). Лабардан-с.

Хлестаков. Очень вкусная. Где это мы завтракали? в больнице, что ли?

Артемий Филиппович. Так точно-с, в богоугодном заведении.

Хлестаков. Помню, помню, там стояли кровати. А больные выздоровели? там их, кажется, немного.

Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, – может быть, вам покажется даже невероятным, – все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.

Городничий. Уж на что, осмелюсь доложить вам, головоломна обязанность градоначальника! Столько лежит всяких дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно. Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет – конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в сердце. Когда в городе во всем порядок, улицы выметены, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало… то чего ж мне больше? Ей-ей, и почестей никаких не хочу. Оно, конечно, заманчиво, но пред добродетелью все прах и суета.

Артемий Филиппович (в сторону). Эка, бездельник, как расписывает! Дал же бог такой дар!

Хлестаков. Это правда. Я, признаюсь, сам люблю иногда заумствоваться: иной раз прозой, а в другой раз и стишки выкинутся.

Бобчинский(Добчинскому). Справедливо, все справедливо, Петр Иванович! Замечания такие… видно, что наукам учился.

Хлестаков. Скажите, пожалуйста, нет ли у вас каких-нибудь развлечений, обществ, где бы можно было, например, поиграть в карты?

Городничий(в сторону). Эге, знаем, голубчик, в чей огород камешки бросают! (Вслух.) Боже сохрани! здесь и слуху нет о таких обществах. Я карт и в руки никогда не брал; даже не знаю, как играть в эти карты. Смотреть никогда не мог на них равнодушно; и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, то такое омерзение нападет, что просто плюнешь. Раз как-то случилось, забавляя детей, выстроил будку из карт, да после того всю ночь снились, проклятые. Бог с ними! Как можно, чтобы такое драгоценное время убивать на них?

Лука Лукич(в сторону). А у меня, подлец, выпонтировал вчера сто рублей.

Городничий. Лучше ж я употреблю это время на пользу государственную.

Хлестаков. Ну, нет, вы напрасно, однако же… Все зависит от той стороны, с которой кто смотрит на вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов… ну, тогда конечно… Нет, не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.

Явление VI

Те же, Анна Андреевна и Марья Антоновна.

Городничий. Осмелюсь представить семейство мое: жена и дочь.

Хлестаков(раскланиваясь). Как я счастлив, сударыня, что имею в своем роде удовольствие вас видеть.

Анна Андреевна. Нам еще более приятно видеть такую особу.

Хлестаков(рисуясь). Помилуйте, сударыня, совершенно напротив: мне еще приятнее.

Анна Андреевна. Как можно-с! Вы это так изволите говорить, для комплимента. Прошу покорно садиться.

Хлестаков. Возле вас стоять уже есть счастие; впрочем, если вы так уже непременно хотите, я сяду. Как я счастлив, что наконец сижу возле вас.

Анна Андреевна. Помилуйте, я никак не смею принять на свой счет… Я думаю, после столицы вояжировка вам показалась очень неприятною.

Хлестаков. Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить, comprenez vous, в свете, и вдруг очутиться в дороге: грязные трактиры, мрак невежества… Если б, признаюсь, не такой случай, который меня… (посматривает на Анну Андреевну и рисуется перед ней) так вознаградил за все…

Анна Андреевна. В самом деле, как вам должно быть неприятно.

Хлестаков. Впрочем, сударыня, в эту минуту мне очень приятно.

Анна Андреевна. Как можно-с! Вы делаете много чести. Я этого не заслуживаю.

Хлестаков. Отчего же не заслуживаете?

Анна Андреевна. Я живу в деревне…

Хлестаков. Да деревня, впрочем, тоже имеет свои пригорки, ручейки… Ну, конечно, кто же сравнит с Петербургом! Эх, Петербург! что за жизнь, право! Вы, может быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге. Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент, с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только – тр, тр… пошел писать. Хотели было даже меня коллежским асессором сделать, да, думаю, зачем. И сторож летит еще на лестнице за мною со щеткою: «Позвольте, Иван Александрович, я вам, говорит, сапоги почищу». (Городничему.) Что вы, господа, стоите? Пожалуйста, садитесь!

Все вместе.

Городничий. Чин такой, что еще можно постоять.

Артемий Филиппович. Мы постоим.

Лука Лукич. Не извольте беспокоиться.

Хлестаков. Без чинов, прошу садиться.

Городничий и все садятся.

Хлестаков. Я не люблю церемонии. Напротив, я даже всегда стараюсь проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз меня даже приняли за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».

Анна Андреевна. Скажите как!

Хлестаков. С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики… Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» – «Да так, брат, – отвечает, бывало, – так как-то все…» Большой оригинал.

Анна Андреевна. Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю! Вы, верно, и в журналы помещаете?

Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И все случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь братец!» И тут же в один вечер, кажется, все написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат Надежды» и «Московский телеграф»… все это я написал.

Анна Андреевна. Скажите, так это вы были Брамбеус?

Хлестаков. Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин дает за это сорок тысяч.

Анна Андреевна. Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?

Хлестаков. Да, это мое сочинение.

Марья Антоновна. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.

Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.

Хлестаков. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.

Анна Андреевна. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!

Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.

Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!

Хлестаков. Просто не говорите. На столе, например, арбуз – в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку – пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж – скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель…» Что ж я вру – я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница стоит… А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж… ж… ж… Иной раз и министр…

Городничий и прочие с робостью встают со своих стульев.

Мне даже на пакетах пишут: «ваше превосходительство». Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, – куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, – нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь – просто черт возьми! После видят, нечего делать, – ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? – я спрашиваю. «Иван Александрович ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдет до государя, ну да и послужной список тоже… «Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!.. Уж у меня ухо востро! уж я…» И точно: бывало, как прохожу через департамент, – просто землетрясенье, все дрожит и трясется как лист.

Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится еще сильнее.

О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам.» Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)

Городничий(подходя и трясясь всем телом, силится выговорить). А ва-ва-ва… ва…

Хлестаков(быстрым, отрывистым голосом). Что такое?

Городничий. А ва-ва-ва… ва…

Хлестаков(таким же голосом). Не разберу ничего, все вздор.

Городничий. Ва-ва-ва… шество, превосходительство, не прикажете ли отдохнуть?.. вот и комната, и все что нужно.

Хлестаков. Вздор – отдохнуть. Извольте, я готов отдохнуть. Завтрак у вас, господа, хорош… Я доволен, я доволен. (С декламацией.) Лабардан! лабардан! (Входит в боковую комнату, за ним городничий.)

Явление VII

Те же, кроме Хлестакова и городничего.

Бобчинский(Добчинскому). Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии столь важной персоны, чуть не умер со страху. Как вы думаете, Петр Иванович, кто он такой в рассуждении чина?

Добчинский. Я думаю, чуть ли не генерал.

Бобчинский. А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус. Слышали: государственный-то совет как прижал? Пойдем расскажем поскорее Аммосу Федоровичу и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!

Добчинский. Прощайте, кумушка!

Оба уходят.

Артемий Филиппович (Луке Лукичу). Страшно просто. А отчего, и сам не знаешь. А мы даже и не в мундирах. Ну что, как проспится да в Петербург махнет донесение? (Уходит в задумчивости вместе со смотрителем училищ, произнеся:) Прощайте, сударыня!

Явление VIII

Анна Андреевна и Марья Антоновна.

Анна Андреевна. Ах, какой приятный!

Марья Антоновна. Ах, какой милашка!

Анна Андреевна. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и все это такое… Ах, как хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила – все на меня поглядывал.

Марья Антоновна. Ах, маменька, он на меня глядел!

Анна Андреевна. Пожалуйста, со своим вздором подальше! Это здесь вовсе не уместно.

Марья Антоновна. Нет, маменька, право!

Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя, да и полно! Где ему смотреть на тебя? И с какой стати ему смотреть на тебя?

Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.

Анна Андреевна. Ну, может быть, один какой-нибудь раз, да и то так уж, лишь бы только. «А, – говорит себе, – дай уж посмотрю на нее!»

Явление IX

Те же и городничий.

Городничий(входит на цыпочках). Чш… ш…

Анна Андреевна. Что?

Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.) Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.

Анна Андреевна. А я никакой совершенно не ощутила робости; я видела в нем образованного, светского, высшего тона человека, а о чинах его мне и нужды нет.

Городничий. Ну, уж вы – женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам все – финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно, будто с каким-нибудь Добчинским.

Анна Андреевна. Об этом уж я советую вам не беспокоиться. Мы кой-что знаем такое… (Посматривает на дочь.)

Городничий(один). Ну, уж с вами говорить!.. Эка в самом деле оказия! До сих пор не могу очнуться от страха. (Отворяет дверь и говорит в дверь.) Мишка, позови квартальных Свистунова и Держиморду: они тут недалеко где-нибудь за воротами. (После небольшого молчания.) Чудно все завелось теперь на свете: хоть бы народ-то уж был видный, а то худенький, тоненький – как его узнаешь, кто он? Еще военный все-таки кажет из себя, а как наденет фрачишку – ну точно муха с подрезанными крыльями. А ведь долго крепился давеча к трактире, заламливал такие аллегории и екивоки, что, кажись, век бы не добился толку. А вот наконец и подался. Да еще наговорил больше, чем нужно. Видно, что человек молодой.

Явление X

Тежеи Осип. Все бегут к нему навстречу, кивая пальцами.

Анна Андреевна. Подойди сюда, любезный!

Городничий. Чш!.. что? что? спит?

Осип. Нет еще, немножко потягивается.

Анна Андреевна. Послушай, как тебя зовут?

Осип. Осип, сударыня.

Городничий(жене и дочери). Полно, полно вам! (Осипу.) Ну что, друг, тебя накормили хорошо?

Осип. Накормили, покорнейше благодарю; хорошо накормили.

Анна Андреевна. Ну что, скажи: к твоему барину слишком, я думаю, много ездит графов и князей?

Осип(в сторону). А что говорить? Коли теперь накормили хорошо, значит, после еще лучше накормят. (Вслух.) Да, бывают и графы.

Марья Антоновна. Душенька Осип, какой твой барин хорошенький!

Анна Андреевна. А что, скажи, пожалуйста, Осип, как он…

Городничий. Да перестаньте, пожалуйста! Вы этакими пустыми речами только мне мешаете! Ну что, друг?..

Анна Андреевна. А чин какой на твоем барине?

Осип. Чин обыкновенно какой.

Городничий. Ах, боже мой, вы все с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?

Осип. Да, порядок любит. Уж ему чтоб все было в исправности.

Городничий. А мне очень нравится твое лицо. Друг, ты должен быть хороший человек. Ну что…

Анна Андреевна. Послушай, Осип, а как барин твой там, в мундире ходит, или …

Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о жизни человека… (К Осипу.) Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, – оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.

Осип(принимая деньги.) А покорнейше благодарю, сударь. Дай бог вам всякого здоровья! бедный человек, помогли ему.

Городничий. Хорошо, хорошо, я и сам рад. А что, друг…

Анна Андреевна. Послушай, Осип, а какие глаза больше всего нравятся твоему барину?

Марья Антоновна. Осип, душенька, какой миленький носик у твоего барина!..

Городничий. Да постойте, дайте мне!.. (К Осипу.) А что, друг, скажи, пожалуйста: на что больше барин твой обращает внимание, то есть что ему в дороге больше нравится?

Осип. Любит он, по рассмотрению, что как придется. Больше всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб было хорошее.

Городничий. Хорошее?

Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» – «Плохо, ваше высокоблагородие!» – «Э, говорит, это Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». – «А, – думаю себе (махнув рукою), – бог с ним! я человек простой».

Городничий. Хорошо, хорошо, и дело ты говоришь. Там я тебе дал на чай, так вот еще сверх того на баранки.

Осип. За что жалуете, ваше высокоблагородие? (Прячет деньги.) Разве уж выпью за ваше здоровье.

Анна Андреевна. Приходи, Осип, ко мне, тоже получишь.

Марья Антоновна. Осип, душенька, поцелуй своего барина!

Слышен из другой комнаты небольшой кашель Хлестакова.

Городничий. Чш! (Поднимается на цыпочки; вся сцена вполголоса). Боже вас сохрани шуметь! Идите себе! полно уж вам…

Анна Андреевна. Пойдем, Машенька! я тебе скажу, что я заметила у гостя такое, что нам вдвоем только можно сказать.

Городничий. О, уж там наговорят! Я думаю, поди только да послушай – и уши потом заткнешь. (Обращаясь к Осипу.) Ну, друг…

Явление X

Те же, Держиморда и Свистунов.

Городничий. Чш! экие косолапые медведи – стучат сапогами! Так и валится, как будто сорок пуд сбрасывает кто-нибудь с телеги! Где вас черт таскает?

Держиморда. Был по приказанию…

Городничий. Чш! (Закрывает ему рот.) Эк как каркнула ворона! (Дразнит его.) Был по приказанию! Как из бочки, так рычит. (К Осипу.) Ну, друг, ты ступай приготовляй там, что нужно для барина. Все, что ни есть в доме, требуй.

Осип уходит.

Городничий. А вы – стоять на крыльце, и ни с места! И никого не пускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.) Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)

Действие четвертое

Та же комната в доме городничего

Явление I

Входят осторожно, почти на цыпочках: Аммос Федорович, Артемий Филиппович, почтмейстер, Лука Лукич, Добчинский и Бобчинский, в полном параде и мундирах.

Вся сцена происходит вполголоса.

Аммос Федорович (строит всех полукружием). Ради бога, господа, скорее в кружок, да побольше порядку! Бог с ним: и во дворец ездит, и государственный совет распекает! Стройтесь на военную ногу, непременно на военную ногу! Вы, Петр Иванович, забегите с этой стороны, а вы, Петр Иванович, станьте вот тут.

Оба Петра Ивановича забегают на цыпочках.

Артемий Филиппович. Воля ваша, Аммос Федорович, нам нужно бы кое-что предпринять.

Аммос Федорович. А что именно?

Артемий Филиппович. Ну, известно что.

Аммос Федорович. Подсунуть?

Артемий Филиппович. Ну да, хоть и подсунуть.

Аммос Федорович. Опасно, черт возьми! раскричится: государственный человек. А разве в виде приношенья со стороны дворянства на какой-нибудь памятник?

Почтмейстер. Или же: «вот, мол, пришли по почте деньги, неизвестно кому принадлежащие».

Артемий Филиппович. Смотрите, чтобы он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела так не делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует – чтобы и уши не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.

Аммос Федорович. Так лучше ж вы: в вашем заведении высокий посетитель вкусил хлеба.

Артемий Филиппович. Так уж лучше Луке Лукичу, как просветителю юношества.

Лука Лукич. Не могу, не могу, господа. Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет и язык как в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право увольте!

Артемий Филиппович. Да, Аммос Федорович, кроме вас, некому. У вас что ни слово, то Цицерон с языка слетел.

Аммос Федорович. Что вы! что вы: Цицерон! Смотрите, что выдумали! Что иной раз увлечешься, говоря о домашней своре или гончей ищейке…

Все(пристают к нему.) Нет, вы не только о собаках, вы и о столпотворении… Нет, Аммос Федорович, не оставляйте нас, будьте отцом нашим!.. Нет, Аммос Федорович!

Аммос Федорович. Отвяжитесь, господа!

В это время слышны шаги и откашливание в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит не без того, чтобы не притиснули кое-кого.

Раздаются вполголоса восклицания:

Голос Бобчинского. Ой, Петр Иванович, Петр Иванович! наступили на ногу!

Голос Земляники. Отпустите, господа, хоть душу на покаяние – совсем прижали!

Выхватываются несколько восклицаний: «Ай! ай!» – наконец все выпираются, и комната остается пуста.

Явление II

Хлестаков один, выходит с заспанными глазами.

Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится, такая жизнь.

Явление III

Хлестаков и Аммос Федорович.

Аммос Федорович (входя и останавливаясь, про себя.) Боже, боже! вынеси благополучно; так вот коленки и ломает. (Вслух, вытянувшись и придерживая рукой шпагу.) Имею честь представиться: судья здешнего уездного суда, коллежский асессор Ляпкин-Тяпкин.

Хлестаков. Прошу садиться. Так вы здесь судья?

Аммос Федорович. С восемьсот шестнадцатого был избран на трехлетие по воле дворянства и продолжал должность до сего времени.

Хлестаков. А выгодно, однако же, быть судьею?

Аммос Федорович. За три трехлетия представлен к Владимиру четвертой степени с одобрения со стороны начальства. (В сторону.) А деньги в кулаке, да кулак-то весь в огне.

Хлестаков. А мне нравится Владимир. Вот Анна третьей степени уже не так.

Аммос Федорович (высовывая понемногу вперед сжатый кулак. В сторону.) Господи боже! не знаю, где сижу. Точно горячие угли под тобою.

Хлестаков. Что это у вас в руке?

Аммос Федорович (потерявшись и роняя на пол ассигнации.) Ничего-с.

Хлестаков. Как ничего? Я вижу, деньги упали.

Аммос Федорович (дрожа всем телом.) Никак нет-с. (В сторону.) О боже, вот я уже и под судом! и тележку подвезли схватить меня!

Хлестаков(подымая.) Да, это деньги.

Аммос Федорович (в сторону.) Ну, все кончено – пропал! пропал!

Хлестаков. Знаете ли что? дайте их мне взаймы.

Аммос Федорович (поспешно.) Как же-с, как же-с… с большим удовольствием. (В сторону.) Ну, смелее, смелее! Вывози, пресвятая матерь!

Хлестаков. Я, знаете, в дороге издержался: то да се… Впрочем, я вам из деревни сейчас их пришлю.

Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без этого такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.) Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?

Хлестаков. Какого приказанья?

Аммос Федорович. Я разумею, не дадите ли какого приказанья здешнему уездному суду?

Хлестаков. Зачем же? Ведь мне никакой нет теперь в нем надобности.

Аммос Федорович (раскланиваясь и уходя, в сторону.) Ну, город наш!

Хлестаков(по уходе его.) Судья – хороший человек.

Явление IV

Хлестаков и почтмейстер, входит вытянувшись, в мундире, придерживая шпагу.

Почтмейстер. Имею честь представиться: почтмейстер, надворный советник Шпекин.

Хлестаков. А, милости просим. Я очень люблю приятное общество. Садитесь. Вы ведь здесь всегда живете?

Почтмейстер. Так точно-с.

Хлестаков. А мне нравится здешний городок. Конечно, не так многолюдно – ну что ж? Ведь это не столица. Не правда ли, ведь это не столица?

Почтмейстер. Совершенная правда.

Хлестаков. Ведь это только в столице бонтон и нет провинциальных гусей. Как ваше мнение, не так ли?

Почтмейстер. Так точно-с. (В сторону.) А он, однако ж, ничуть не горд; обо всем расспрашивает.

Хлестаков. А ведь, однако ж, признайтесь, ведь и в маленьком городке можно прожить счастливо?

Почтмейстер. Так точно-с.

Хлестаков. По моему мнению, что нужно? Нужно только, чтобы тебя уважали, любили искренне, – не так ли?

Почтмейстер. Совершенно справедливо.

Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в глаза ему, говорит про себя.) А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.) Какой странный со мною случай: в дороге совершенно поиздержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?

Почтмейстер. Почему же? почту за величайшее счастие. Вот-с, извольте. От души готов служить.

Хлестаков. Очень благодарен. А я, признаться, смерть не люблю отказывать себе в дороге, да и к чему? Не так ли?

Почтмейстер. Так точно-с. (Встает, вытягивается и придерживает шпагу.) Не смея долее беспокоить своим присутствием… Не будет ли какого замечания по части почтового управления?

Хлестаков. Нет, ничего.

Почтмейстер раскланивается и уходит.

(Раскуривая сигарку.) Почтмейстер, мне кажется, тоже очень хороший человек. По крайней мере, услужлив. Я люблю таких людей.

Явление V

Хлестаков и Лука Лукич, который почти выталкивается из дверей. Сзади его слышен голос почти вслух: «Чего робеешь?»

Лука Лукич(вытягиваясь не без трепета.) Имею честь представиться: смотритель училищ, титулярный советник Хлопов.

Хлестаков. А, милости просим! Садитесь, садитесь. Не хотите ли сигарку? (Подает ему сигару.)

Лука Лукич(про себя, в нерешимости.) Вот тебе раз! Уж этого никак не предполагал. Брать или не брать?

Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)

Лука Лукич пробует закурить и весь дрожит.

Да не с того конца!

Лука Лукич(от испуга выронил сигару, плюнул и, махнув рукою, про себя.) Черт побери все! сгубила проклятая робость!

Хлестаков. Вы, как я вижу, не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского полу, никак не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше нравятся – брюнетки или блондинки?

Лука Лукич находится в совершенном недоумении, что сказать.

Нет, скажите откровенно: брюнетки или блондинки?

Лука Лукич. Не смею знать.

Хлестаков. Нет, нет, не отговаривайтесь! Мне хочется узнать непременно ваш вкус.

Лука Лукич. Осмелюсь доложить… (В сторону.) Ну, и сам не знаю, что говорю.

Хлестаков. А! а! не хотите сказать. Верно, уж какая-нибудь брюнетка сделала вам маленькую загвоздочку. Признайтесь, сделала?

Лука Лукич молчит.

А! а! покраснели! Видите! видите! Отчего ж вы не говорите?

Лука Лукич. Оробел, ваше бла… преос… сият… (В сторону.) Продал проклятый язык, продал!

Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?

Лука Лукич. Так точно-с.

Хлестаков. Вот со мной престранный случай: в дороге совсем издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?

Лука Лукич(хватаясь за карманы, про себя). Вот те штука, если нет! Есть, есть! (Вынимает и, подает, дрожа, ассигнации.)

Хлестаков. Покорнейше благодарю.

Лука Лукич(вытягиваясь и придерживая шпагу.) Не смею долее беспокоить присутствием.

Хлестаков. Прощайте.

Лука Лукич(летит вон почти бегом и говорит в сторону.) Ну, слава богу! авось не заглянет в классы!

Явление VI

Хлестаков и Артемий Филиппович, вытянувшись и придерживая шпагу.

Артемий Филиппович. Имею честь представиться: попечитель богоугодных заведений, надворный советник Земляника.

Хлестаков. Здравствуйте, прошу покорно садиться.

Артемий Филиппович. Имел честь сопровождать вас и принимать лично во вверенных моему смотрению богоугодных заведениях.

Хлестаков. А, да! помню. Вы очень хорошо угостили завтраком.

Артемий Филиппович. Рад стараться на службу отечеству.

Хлестаков. Я – признаюсь, это моя слабость, – люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется, как будто бы вчера вы были немножко ниже ростом, не правда ли?

Артемий Филиппович. Очень может быть. (Помолчав.) Могу сказать, что не жалею ничего и ревностно исполняю службу. (Придвигается ближе с своим стулом и говорит вполголоса.) Вот здешний почтмейстер совершенно ничего не делает: все дела в большом запущении, посылки задерживаются… извольте сами нарочно разыскать. Судья тоже, который только что был перед моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, – конечно, для пользы отечества я должен это сделать, хотя он мне родня и приятель, – поведения самого предосудительного. Здесь есть один помещик, Добчинский, которого вы изволили видеть; и как только этот Добчинский куда-нибудь выйдет из дому, то он там уж и сидит у жены его, я присягнуть готов… И нарочно посмотрите на детей: ни одно из них не похоже на Добчинского, но все, даже девочка маленькая, как вылитый судья.

Хлестаков. Скажите пожалуйста! а я никак этого не думал.

Артемий Филиппович. Вот и смотритель здешнего училища… Я не знаю, как могло начальство поверить ему такую должность: он хуже, чем якобинец, и такие внушает юношеству неблагонамеренные правила, что даже выразить трудно. Не прикажете ли, я все это изложу лучше на бумаге?

Хлестаков. Хорошо, хоть на бумаге. Мне очень будет приятно. Я, знаете, этак люблю в скучное время прочесть что-нибудь забавное… Как ваша фамилия? я все позабываю.

Артемий Филиппович. Земляника.

Хлестаков. А, да! Земляника. И что ж, скажите, пожалуйста, есть ли у вас детки?

Артемий Филиппович. Как же-с, пятеро; двое уже взрослых.

Хлестаков. Скажите, взрослых! А как они… как они того?..

Артемий Филиппович. То есть не изволите ли вы спрашивать, как их зовут?

Хлестаков. Да, как их зовут?

Артемий Филиппович. Николай, Иван, Елизавета, Марья и Перепетуя.

Хлестаков. Это хорошо.

Артемий Филиппович. Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать время, определенного на священные обязанности… (Раскланивается с тем, чтобы уйти.)

Хлестаков(провожая.) Нет, ничего. Это все очень смешно, что вы говорили. Пожалуйста, и в другое тоже время… Я это очень люблю. (Возвращается и, отворивши дверь, кричит вслед ему.) Эй, вы! как вас? я все позабываю, как ваше имя и отчество.

Артемий Филиппович. Артемий Филиппович.

Хлестаков. Сделайте милость, Артемий Филиппович, со мной странный случай: в дороге совершенно поиздержался. Нет ли у вас взаймы денег – рублей четыреста?

Артемий Филиппович. Есть.

Хлестаков. Скажите, как кстати. Покорнейше вас благодарю.

Явление VII

Хлестаков, Бобчинский и Добчинский.

Бобчинский. Имею честь представиться: житель здешнего города, Петр Иванов сын Бобчинский.

Добчинский. Помещик Петр Иванов сын Добчинский.

Хлестаков. А, да я уж вас видел. Вы, кажется, тогда упали? Что, как ваш нос?

Бобчинский. Слава богу! не извольте беспокоиться: присох, теперь совсем присох.

Хлестаков. Хорошо, что присох. Я рад… (Вдруг и отрывисто.) Денег нет у вас?

Бобчинский. Денег? как денег?

Хлестаков(громко и скоро). Взаймы рублей тысячу.

Бобчинский. Такой суммы, ей-богу, нет. А нет ли у вас, Петр Иванович?

Добчинский. При мне-с не имеется, потому что деньги мои, если изволите знать, положены в приказ общественного призрения.

Хлестаков. Да, ну если тысячи нет, так рублей сто.

Бобчинский(шаря в карманах). У вас, Петр Иванович, нет ста рублей? У меня всего сорок ассигнациями.

Добчинский. (смотря в бумажник.) Двадцать пять рублей всего.

Бобчинский. Да вы поищите-то получше, Петр Иванович! У вас там, я знаю, в кармане-то с правой стороны прореха, так в прореху-то, верно, как-нибудь запали.

Добчинский. Нет, право, и в прорехе нет.

Хлестаков. Ну, все равно. Я ведь только так. Хорошо, пусть будет шестьдесят пять рублей. Это все равно. (Принимает деньги.)

Добчинский. Я осмеливаюсь попросить вас относительно одного очень тонкого обстоятельства.

Хлестаков. А что это?

Добчинский. Дело очень тонкого свойства-с: старший-то сын мой, изволите видеть, рожден мною еще до брака.

Хлестаков. Да?

Добчинский. То есть оно только так говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и в браке, и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите видеть, хочу, чтоб он теперь уже был совсем, то есть, законным моим сыном-с и назывался бы так, как я: Добчинский-с.

Хлестаков. Хорошо, пусть называется! Это можно.

Добчинский. Я бы и не беспокоил вас, да жаль насчет способностей. Мальчишка-то этакой… большие надежды подает: наизусть стихи расскажет и, если где попадется ножик, сейчас сделает маленькие дрожечки так искусно, как фокусник-с. Вот и Петр Иванович знает.

Бобчинский. Да, большие способности имеет.

Хлестаков. Хорошо, хорошо! Я об этом постараюсь, я буду говорить… я надеюсь… все это будет сделано, да, да… (Обращаясь к Бобчинскому.) Не имеете ли и вы чего-нибудь сказать мне?

Бобчинский. Как же, имею очень нижайшую просьбу.

Хлестаков. А что, о чем?

Бобчинский. Я прошу вас покорнейше, как поедете в Петербург, скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство, живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский. Так и скажите: живет Петр Иванович Бобчинский.

Хлестаков. Очень хорошо.

Бобчинский. Да если этак и государю придется, то скажите и государю, что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинский.

Хлестаков. Очень хорошо.

Добчинский. Извините, что так утрудили вас своим присутствием.

Бобчинский. Извините, что так утрудили вас своим присутствием.

Хлестаков. Ничего, ничего! Мне очень приятно. (Выпроваживает их.)

Явление VIII

Хлестаков один.

Здесь много чиновников. Мне кажется, однако ж, что они меня принимают за государственного человека. Верно, я вчера им подпустил пыли. Экое дурачье! Напишу-ку я обо всем в Петербург к Тряпичкину: он пописывает статейки – пусть-ка он их общелкает хорошенько. Эй, Осип, подай мне бумагу и чернила!

Осип выглянул из дверей, произнесши: «Сейчас».

А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, – берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! За тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!

Явление IX

Хлестаков и Осип с чернилами и бумагою.

Хлестаков. Ну что, видишь, дурак, как меня угощают и принимают? (Начинает писать.)

Осип. Да, слава богу! Только знаете что, Иван Александрович?

Хлестаков(пишет). А что?

Осип. Уезжайте отсюда. Ей-богу, уже пора.

Хлестаков(пишет). Вот вздор! Зачем?

Осип. Да так. Бог с ними со всеми! Погуляли здесь два денька – ну и довольно. Что с ними долго связываться? Плюньте на них! не ровен час, какой-нибудь другой наедет… ей-богу, Иван Александрович! А лошади тут славные – так бы закатили!..

Хлестаков(пишет). Нет, мне еще хочется пожить здесь. Пусть завтра.

Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.

Хлестаков(пишет). Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.) Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…

Осип. Я, сударь, отправлю его с человеком здешним, а сам лучше буду укладываться, чтоб не прошло понапрасну время.

Хлестаков(пишет). Хорошо. Принеси только свечу.

Осип(выходит и говорит за сценой.) Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.

Хлестаков(продолжает писать). Любопытно знать, где он теперь живет – в Почтамтской или Гороховой? Он ведь тоже любит часто переезжать с квартиры на квартиру и недоплачивать. Напишу наудалую в Почтамтскую. (Свертывает и надписывает.)

Осип приносит свечу. Хлестаков печатает. В это время слышен голос Держиморды: «Куда лезешь, борода? Говорят тебе, никого не велено пускать».

(Дает Осипу письмо.) На, отнеси.

Голоса купцов. Допустите, батюшка! Вы не можете не допустить: мы за делом пришли.

Голос Держиморды. Пошел, пошел! Не принимает, спит.

Шум увеличивается.

Что там такое, Осип? Посмотри, что за шум.

Осип(глядя в окно.) Купцы какие-то хотят войти, да не допускает квартальный. Машут бумагами: верно, вас хотят видеть.

Хлестаков(подходя к окну.) А что вы, любезные?

Голоса купцов. К твоей милости, прибегаем. Прикажи, государь, просьбу принять.

Хлестаков. Впустите их, впустите! пусть идут. Осип, скажи им: пусть идут.

Осип уходит.

(Принимает из окна просьбы, развертывает одну из них и читает:) «Его высокоблагородному светлости господину финансову от купца Абдулина…» Черт знает что: и чина такого нет!

Явление X

Хлестаков и купцы с кузовом вина и сахарными головами.

Хлестаков. А что вы, любезные?

Купцы. Челом бьем вашей милости!

Хлестаков. А что вам угодно?

Купцы. Не погуби, государь! Обижательство терпим совсем понапрасну.

Хлестаков. От кого?

Один из купцов. Да все от городничего здешнего. Такого городничего никогда еще, государь, не было. Такие обиды чинит, что описать нельзя. Постоем совсем заморил, хоть в петлю полезай. Не по поступкам поступает. Схватит за бороду, говорит: «Ах ты, татарин!» Ей-богу! Если бы, то есть, чем-нибудь не уважили его, а то мы уж порядок всегда исполняем: что следует на платья супружнице его и дочке – мы против этого не стоим. Нет, вишь ты, ему всего этого мало – ей-ей! Придет в лавку и, что ни попадет, все берет. Сукна увидит штуку, говорит: «Э, милый, это хорошее суконце: снеси-ка его ко мне». Ну и несешь, а в штуке-то будет без мала аршин пятьдесят.

Хлестаков. Неужели? Ах, какой же он мошенник!

Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины.

Хлестаков. Да это просто разбойник!

Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, говорит, не буду, говорит, подвергать телесному наказанию или пыткой пытать – это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»

Хлестаков. Ах, какой мошенник! Да за это просто в Сибирь.

Купцы. Да уж куда милость твоя не запровадит его, все будет хорошо, лишь бы, то есть, от нас подальше. Не побрезгай, отец наш, хлебом и солью: кланяемся тебе сахарком и кузовком вина.

Хлестаков. Нет, вы этого не думайте: я не беру совсем никаких взяток. Вот если бы вы, например, предложили мне взаймы рублей триста – ну, тогда совсем дело другое: взаймы я могу взять.

Купцы. Изволь, отец наш! (Вынимают деньги.) Да что триста! Уж лучше пятьсот возьми, помоги только.

Хлестаков. Извольте: взаймы – я ни слова, я возьму.

Купцы(подносят ему на серебряном подносе деньги.) Уж, пожалуйста, и подносик вместе возьмите.

Хлестаков. Ну, и подносик можно.

Купцы(кланяясь). Так уж возьмите за одним разом и сахарцу.

Хлестаков. О нет, я взяток никаких…

Осип. Ваше высокоблагородие! зачем вы не берете? Возьмите! в дороге все пригодится. Давай сюда головы и кулек! Подавай все! все пойдет впрок. Что там? веревочка? Давай и веревочку, – и веревочка в дороге пригодится: тележка обломается или что другое, подвязать можно.

Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.

Хлестаков. Непременно, непременно! Я постараюсь.

Купцы уходят. Слышен голос женщины: «Нет, ты не смеешь не допустить меня! Я на тебя нажалуюсь ему самому. Ты не толкайся так больно!»

Кто там? (Подходит к окну.) А, что ты, матушка?

Голоса двух женщин. Милости твоей, отец, прошу! Повели, государь, выслушать!

Хлестаков(в окно). Пропустить ее.

Явление XI

Хлестаков, слесарша и унтер-офицерша.

Слесарша (кланяясь в ноги). Милости прошу…

Унтер-офицерша. Милости прошу…

Хлестаков. Да что вы за женщины?

Унтер-офицерша. Унтер-офицерская жена Иванова.

Слесарша. Слесарша, здешняя мещанка, Февронья Петрова Пошлепкина, отец мой…

Хлестаков. Стой, говори прежде одна. Что тебе нужно?

Слесарша. Милости прошу: на городничего челом бью! Пошли ему бог всякое зло! Что ни детям его, ни ему, мошеннику, ни дядьям, ни теткам его ни в чем никакого прибытку не было!

Хлестаков. А что?

Слесарша. Да мужу-то моему приказал забрить лоб в солдаты, и очередь-то на нас не припадала, мошенник такой! да и по закону нельзя: он женатый.

Хлестаков. Как же он мог это сделать?

Слесарша. Сделал мошенник, сделал – побей бог его на том и на этом свете! Чтобы ему, если и тетка есть, то и тетке всякая пакость, и отец если жив у него, то чтоб и он, каналья, околел или поперхнулся навеки, мошенник такой! Следовало взять сына портного, он же и пьянюшка был, да родители богатый подарок дали, так он и присыкнулся к сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже подослала к супруге полотна три штуки; так он ко мне. «На что, говорит, тебе муж? он уж тебе не годится». Да я-то знаю – годится или не годится; это мое дело, мошенник такой! «Он, говорит, вор; хоть он теперь и не украл, да все равно, говорит, он украдет, его и без того на следующий год возьмут в рекруты». Да мне-то каково без мужа, мошенник такой! Я слабый человек, подлец ты такой! Чтоб всей родне твоей не довелось видеть света божьего! А если есть теща, то чтоб и теще…

Хлестаков. Хорошо, хорошо. Ну, а ты? (Выпровожает старуху.)

Слесарша (уходя.) Не позабудь, отец наш! будь милостив!

Унтер-офицерша. На городничего, батюшка, пришла…

Хлестаков. Ну, да что, зачем? говори в коротких словах.

Унтер-офицерша. Высек, батюшка!

Хлестаков. Как?

Унтер-офицерша. По ошибке, отец мой! Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция не подоспела да схвати меня. Да так отрапортовали: два дни сидеть не могла.

Хлестаков. Так что ж теперь делать?

Унтер-офицерша. Да делать-то, конечно, нечего. А за ошибку-то повели ему заплатить штрафт. Мне от своего счастья неча отказываться, а деньги бы мне теперь очень пригодились.

Хлестаков. Хорошо, хорошо. Ступайте, ступайте! я распоряжусь.

В окно высовываются руки с просьбами.

Да кто там еще? (Подходит к окну.) Не хочу, не хочу! Не нужно, не нужно! (Отходя.) Надоели, черт возьми! Не впускай, Осип!

Осип (кричит в окно). Пошли, пошли! Не время, завтра приходите!

Дверь отворяется, и выставляется какая-то фигура во фризовой шинели, с небритою бородою, раздутою губою и перевязанной щекою; за нею в перспективе показывается несколько других.

Пошел, пошел! чего лезешь? (Упирается первому руками в брюхо и выпирается вместе с ним в прихожую, захлопнув за собою дверь.)

Явление XII

Хлестаков и Марья Антоновна.

Марья Антоновна. Ах!

Хлестаков. Отчего вы так испугались, сударыня?

Марья Антоновна. Нет, я не испугалась.

Хлестаков(рисуется.) Помилуйте, сударыня, мне очень приятно, что вы меня приняли за такого человека, который… Осмелюсь ли спросить вас: куда вы намерены были идти?

Марья Антоновна. Право, я никуда не шла.

Хлестаков. Отчего же, например, вы никуда не шли?

Марья Антоновна. Я думала, не здесь ли маменька…

Хлестаков. Нет, мне хотелось бы знать, отчего вы никуда не шли?

Марья Антоновна. Я вам помешала. Вы занимались важными делами.

Хлестаков(рисуется.) А ваши глаза лучше, нежели важные дела… Вы никак не можете мне помешать, никаким образом не можете; напротив того, вы можете принести удовольствие.

Марья Антоновна. Вы говорите по-столичному.

Хлестаков. Для такой прекрасной особы, как вы. Осмелюсь ли быть так счастлив, чтобы предложить вам стул? но нет, вам должно не стул, а трон.

Марья Антоновна. Право, я не знаю… мне так нужно было идти. (Села.)

Хлестаков. Какой у вас прекрасный платочек!

Марья Антоновна. Вы насмешники, лишь бы только посмеяться над провинциальными.

Хлестаков. Как бы я желал, сударыня, быть вашим платочком, чтобы обнимать вашу лилейную шейку.

Марья Антоновна. Я совсем не понимаю, о чем вы говорите: какой-то платочек… Сегодня какая странная погода!

Хлестаков. А ваши губки, сударыня, лучше, нежели всякая погода.

Марья Антоновна. Вы все эдакое говорите… Я бы вас попросила, чтоб вы мне написали лучше на память какие-нибудь стишки в альбом. Вы, верно, их знаете много.

Хлестаков. Для вас, сударыня, все что хотите. Требуйте, какие стихи вам?

Марья Антоновна. Какие-нибудь эдакие – хорошие, новые.

Хлестаков. Да что стихи! я много их знаю.

Марья Антоновна. Ну, скажите же, какие же вы мне напишете?

Хлестаков. Да к чему же говорить? я и без того их знаю.

Марья Антоновна. Я очень люблю их…

Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)

Марья Антоновна. Любовь! Я не понимаю любовь… я никогда и не знала, что за любовь… (Отодвигая стул.)

Хлестаков(придвигая стул). Отчего ж вы отдвигаете свой стул? Нам лучше будет сидеть близко друг к другу.

Марья Антоновна (отдвигаясь). Для чего ж близко? все равно и далеко.

Хлестаков(придвигаясь). Отчего ж далеко? все равно и близко

Марья Антоновна (отдвигается). Да к чему ж это?

Хлестаков(придвигаясь). Да ведь вам только кажется, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.

Марья Антоновна (смотрит в окно). Что это там как будто бы полетело? Сорока или какая другая птица?

Хлестаков(целует ее в плечо и смотрит в окно.) Это сорока.

Марья Антоновна (встает в негодовании.) Нет, это уж слишком… Наглость такая!..

Хлестаков(удерживая ее). Простите, сударыня, я это сделал от любви, точно от любви.

Марья Антоновна. Вы почитаете меня за такую провинциалку… (Силится уйти.)

Хлестаков(продолжая удерживать ее.) Из любви, право, из любви. Я так только, пошутил, Марья Антоновна, не сердитесь! Я готов на коленках просить у вас прощения. (Падает на колени.) Простите же, простите! Вы видите, я на коленях.

Явление XIII

Те же и Анна Андреевна.

Анна Андреевна (увидев Хлестакова на коленях). Ах, какой пассаж!

Хлестаков(вставая) А, черт возьми!

Анна Андреевна (дочери). Это что значит, сударыня! Это что за поступки такие?

Марья Антоновна. Я, маменька…

Анна Андреевна. Поди прочь отсюда! слышишь: прочь, прочь! И не смей показываться на глаза.

Марья Антоновна уходит в слезах.

Анна Андреевна. Извините, я, признаюсь, приведена в такое изумление…

Хлестаков(в сторону). А она тоже очень аппетитна, очень недурна. (Бросается на колени.) Сударыня, вы видите, я сгораю от любви.

Анна Андреевна. Как, вы на коленях? Ах, встаньте, встаньте! здесь пол совсем нечист.

Хлестаков Нет, на коленях, непременно на коленях! Я хочу знать, что такое мне суждено: жизнь или смерть.

Анна Андреевна. Но позвольте, я еще не понимаю вполне значения слов. Если не ошибаюсь, вы делаете декларацию насчет моей дочери?

Хлестаков Нет, я влюблен в вас. Жизнь моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин земного существования. С пламенем в груди прошу руки вашей.

Анна Андреевна. Но позвольте заметить: я в некотором роде… я замужем.

Хлестаков Это ничего! Для любви нет различия; и Карамзин сказал: «Законы осуждают». Мы удалимся под сень струй… Руки вашей, руки прошу!

Явление XIV

Те же и Марья Антоновна, вдруг вбегает.

Марья Антоновна. Маменька, папенька сказал, чтобы вы… (Увидя Хлестакова на коленях, вскрикивает.) Ах, какой пассаж!

Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.

Марья Антоновна (сквозь слезы). Я, право, маменька, не знала…

Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры другие – перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.

Хлестаков(схватывая за руку дочь). Анна Андреевна, не противьтесь нашему благополучию, благословите постоянную любовь!

Анна Андреевна (с изумлением). Так вы в нее?..

Хлестаков. Решите: жизнь или смерть?

Анна Андреевна. Ну вот видишь, дура, ну вот видишь: из-за тебя, этакой дряни, гость изволил стоять на коленях; а ты вдруг вбежала как сумасшедшая. Ну вот, право, стоит, чтобы я нарочно отказала: ты недостойна такого счастия.

Марья Антоновна. Не буду, маменька. Право, вперед не буду.

Явление XV

Те же и городничий впопыхах.

Городничий. Ваше превосходительство! не погубите! не погубите!

Хлестаков. Что с вами?

Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет того, что они говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу, врет. Она сама себя высекла.

Хлестаков. Провались унтер-офицерша – мне не до нее!

Городничий. Не верьте, не верьте! Это такие лгуны… им вот эдакой ребенок не поверит. Они уж и всему городу известны за лгунов. А насчет мошенничества, осмелюсь доложить: это такие мошенники, каких свет не производил.

Анна Андреевна. Знаешь ли ты, какой чести удостоивает нас Иван Александрович? Он просит руки нашей дочери.

Городничий. Куда! куда!.. Рехнулась, матушка! Не извольте гневаться, ваше превосходительство: она немного с придурью, такова же была и мать ее.

Хлестаков. Да, я точно прошу руки. Я влюблен.

Городничий. Не могу верить, ваше превосходительство!

Анна Андреевна. Да когда говорят тебе?

Хлестаков. Я не шутя вам говорю… Я могу от любви свихнуть с ума.

Городничий. Не смею верить, не достоин такой чести.

Хлестаков. Да, если вы не согласитесь отдать руки Марьи Антоновны, то я черт знает что готов…

Городничий. Не могу верить: изволите шутить, ваше превосходительство!

Анна Андреевна. Ах, какой чурбан в самом деле! Ну, когда тебе толкуют?

Городничий. Не могу верить.

Хлестаков. Отдайте, отдайте! Я отчаянный человек, я решусь на все: когда застрелюсь, вас под суд отдадут.

Городничий. Ах, боже мой! Я, ей-ей, не виноват ни душою, ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так, как вашей милости угодно! У меня, право, в голове теперь… я и сам не знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался, каким еще никогда не бывал.

Анна Андреевна. Ну, благословляй!

Хлестаков подходит с Марьей Антоновной.

Городничий. Да благословит вас бог, а я не виноват.

Хлестаков целуется с Марьей Антоновной. Городничий смотрит на них.

Что за черт! в самом деле! (Протирает глаза.) Целуются! Ах, батюшки, целуются! Точный жених! (Вскрикивает, подпрыгивая от радости.) Ай, Антон! Ай, Антон! Ай, городничий! Вона, как дело-то пошло!

Явление XVI

Те же и Осип.

Осип. Лошади готовы.

Хлестаков. А, хорошо… я сейчас.

Городничий. Как-с? Изволите ехать?

Хлестаков. Да, еду.

Городничий. А когда же, то есть… вы изволили сами намекнуть насчет, кажется, свадьбы?

Хлестаков. А это… На одну минуту только… на один день к дяде – богатый старик; а завтра же и назад.

Городничий. Не смеем никак удерживать, в надежде благополучного возвращения.

Хлестаков. Как же, как же, я вдруг. Прощайте, любовь моя… нет, просто не могу выразить! Прощайте, душенька! (Целует ее ручку.)

Городничий. Да не нужно ли вам в дорогу чего-нибудь? Вы изволили, кажется, нуждаться в деньгах?

Хлестаков. О нет, к чему это? (Немного подумав.) А впрочем, пожалуй.

Городничий. Сколько угодно вам?

Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести, то есть не двести, а четыреста, – я не хочу воспользоваться вашею ошибкою, – так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.

Городничий. Сейчас! (Вынимает из бумажника.) Еще, как нарочно, самыми новенькими бумажками.

Хлестаков. А, да! (Берет и рассматривает ассигнации.) Это хорошо. Ведь это, говорят, новое счастье, когда новенькими бумажками.

Городничий. Так точно-с.

Хлестаков. Прощайте, Антон Антонович! Очень обязан за ваше гостеприимство. Я признаюсь от всего сердца: мне нигде не было такого хорошего приема. Прощайте, Анна Андреевна! Прощайте, моя душенька Марья Антоновна!

Выходят.

За сценой:

Голос Хлестакова. Прощайте, ангел души моей Марья Антоновна!

Голос городничего. Как же это вы? прямо так на перекладной и едете?

Голос Хлестакова. Да, я привык уж так. У меня голова болит от рессор.

Голос ямщика. Тпр…

Голос городничего. Так, по крайней мере, чем-нибудь застлать, хотя бы ковриком. Не прикажете ли, я велю подать коврик?

Голос Хлестакова. Нет, зачем? это пустое; а впрочем, пожалуй, пусть дают коврик.

Голос городничего. Эй, Авдотья! ступай в кладовую, вынь ковер самый лучший – что по голубому полю, персидский. Скорей!

Голос ямщика. Тпр…

Голос городничего. Когда же прикажете ожидать вас?

Голос Хлестакова. Завтра или послезавтра.

Голоса Осипа. А, это ковер? давай его сюда, клади вот так! Теперь давай-ка с этой стороны сена.

Голос ямщика. Тпр…

Голоса Осипа. Вот с этой стороны! сюда! еще! хорошо. Славно будет. (Бьет рукою по ковру.) Теперь садитесь, ваше благородие!

Голос Хлестакова. Прощайте, Антон Антонович!

Голос городничего. Прощайте, ваше превосходительство!

Женские голоса. Прощайте, Иван Александрович!

Голос Хлестакова. Прощайте, маменька!

Голос ямщика. Эй вы, залетные!

Колокольчик звенит. Занавес опускается.

Действие пятое

Та же комната

Явление I

Городничий, Анна Андреевна и Марья Антоновна.

Городничий. Что, Анна Андреевна? а? Думала ли ты что-нибудь об этом? Этой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно: тебе и во сне не виделось – просто из какой-нибудь городничихи и вдруг… фу ты, канальство!.. с каким дьяволом породнилась!

Анна Андреевна. Совсем нет; я давно это знала. Это тебе в диковинку, потому что ты простой человек, никогда не видел порядочных людей.

Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь я задам перцу все этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?

Входит квартальный.

А, это ты, Иван Карпович! Призови-ка сюда, брат, купцов! Вот я их, каналий! Так жаловаться на меня? Вишь ты, проклятый иудейский народ! Постойте ж, голубчики! Прежде я вас кормил до усов только, а теперь накормлю до бороды. Запиши всех, кто только ходил бить челом на меня, и вот этих больше всего писак, писак, которые закручивали им просьбы. Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, – что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все! Всем объяви, чтобы все знали. Кричи во весь народ, валяй в колокола, черт возьми! Уж когда торжество, так торжество!

Квартальный уходит.

Так вот как, Анна Андреевна, а? Как же мы теперь, где будем жить? здесь или в Питере?

Анна Андреевна. Натурально, в Петербурге. Как можно здесь оставаться!

Городничий. Ну, в Питере так в Питере; а оно хорошо бы и здесь. Что, ведь, я думаю, уже городничество тогда к черту, а, Анна Андреевна?

Анна Андреевна. Натурально, что за городничество!

Городничий. Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанибрата со всеми министрами и во дворец ездит, так поэтому может такое производство сделать, что со временем и в генералы влезешь. Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?

Анна Андреевна. Еще бы! конечно, можно.

Городничий. А, черт возьми, славно быть генералом! Кавалерию повесят тебе через плечо. А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна: красную или голубую?

Анна Андреевна. Уж конечно, голубую лучше.

Городничий. Э? вишь, чего захотела! хорошо и красную. Ведь почему хочется быть генералом? – потому что, случится, поедешь куда-нибудь – фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому не дадут, все дожидается: все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус не дуешь. Обедаешь где-нибудь у губернатора, а там – стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.) Вот что, канальство, заманчиво!

Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь.

Городничий. Что ж? ведь слово не вредит.

Анна Андреевна. Да хорошо, когда ты был городничим. А там ведь жизнь совсем другая.

Городничий. Да, там, говорят есть две рыбицы: ряпушка и корюшка, такие, что только слюнка потечет, как начнешь есть.

Анна Андреевна. Ему все бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно было только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.) Ах, как хорошо!

Явление II

Те же и купцы.

Городничий. А! Здорово, соколики!

Купцы(кланяясь). Здравия желаем, батюшка!

Городничий. Что, голубчики, как поживаете? как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…

Анна Андреевна. Ах, боже мой, какие ты, Антоша, слова отпускаешь!

Городничий(с неудовольствием). А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец, его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа! – дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? – начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!

Купцы(кланяясь). Виноваты, Антон Антонович!

Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его и на сто рублей не было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я, показавши это на тебя, мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?

Купцы. Богу виноваты, Антон Антонович! Лукавый попутал. И закаемся вперед жаловаться. Уж какое хошь удовлетворение, не гневись только!

Городничий. Не гневись! Вот ты теперь валяешься у ног моих. Отчего? – оттого, что мое взяло; а будь хоть немножко на твоей стороне, так ты бы меня, каналья, втоптал по самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.

Купцы(кланяются в ноги). Не погуби, Антон Антонович!

Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы вас… (Махнув рукой.) Ну, да бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление было… понимаешь? не то чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахару… Ну, ступай с богом!

Купцы уходят.

Явление III

Те же, Аммос Федорович, Артемий Филиппович, потом Растаковский.

Аммос Федорович (еще в дверях.) Верить ли слухам, Антон Антонович? к вам привалило необыкновенное счастие?

Артемий Филиппович. Имею честь поздравить с необыкновенным счастием. Я душевно обрадовался, когда услышал. (Подходит к ручке Анны Андреевны.) Анна Андреевна! (Подходя к ручке Марьи Антоновны.) Марья Антоновна!

Растаковский (входит). Антона Антоновича поздравляю. Да продлит бог жизнь вашу и новой четы и даст вам потомство многочисленное внучат и правнучат! Анна Андреевна! (Подходит к ручке Анны Андреевны.) Марья Антоновна! (Подходит к ручке Марьи Антоновны.)

Явление IV

Те же, Коробкин с женою, Люлюков.

Коробкин. Имею честь поздравить Антона Антоновича! Анна Андреевна! (Подходит к ручке Анны Андреевны.) Марья Антоновна! (Подходит к ее ручке.)

Жена Коробкина. Душевно поздравляю вас, Анна Андреевна, с новым счастием.

Люлюков. Имею честь поздравить, Анна Андреевна! (Подходит к ручке и потом, обратившись к зрителям, щелкает языком с видом удальства.) Марья Антоновна! Имею честь поздравить. (Подходит к ее ручке и обращается к зрителям с тем же удальством.)

Явление V

Множество гостей в сюртуках и фраках подходят сначала к ручке Анны Андреевны, говоря: «Анна Андреевна!» – потом к Марье Антоновне, говоря: «Марья Антоновна!». Бобчинский и Добчинский проталкиваются.

Бобчинский. Имею честь поздравить!

Добчинский. Антон Антонович! имею честь поздравить!

Бобчинский. С благополучным происшествием!

Добчинский. Анна Андреевна!

Бобчинский. Анна Андреевна!

Оба подходят в одно и то же время и сталкиваются лбами.

Добчинский. Марья Антоновна! (Подходит к ручке.) Честь имею поздравить. Вы будете в большом, большом счастии, в золотом платье и ходить и деликатные разные супы кушать; очень забавно будете проводить время.

Бобчинский(перебивая). Марья Антоновна, имею честь поздравить! Да бог вам всякого богатства, червонцев и сынка-с этакого маленького, вон энтакого-с (показывает рукою), что можно было на ладонку посадить, да-с! Все будет мальчишка кричать: уа! уа! уа!..

Явление VI

Еще несколько гостей, подходящих к ручкам. Лука Лукич с женою.

Лука Лукич. Имею честь…

Жена Луки Лукича (бежит вперед). Поздравляю вас, Анна Андреевна!

Целуются.

А я так, право, обрадовалась. Говорят мне: «Анна Андреевна выдает дочку». «Ах, боже мой!» – думаю себе, и так обрадовалась, что говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот так счастие Анне Андреевне!» «Ну, – думаю себе, – слава богу!» И говорю ему: «Я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! – думаю себе, – Анна Андреевна именно ожидала хорошей партии для своей дочери, а вот теперь такая судьба: именно так сделалось, как она хотела», – и так, право, обрадовалась, что не могла говорить. Плачу, плачу, просто рыдаю. Уже Лука Лукич говорит: «отчего ты, Настенька, рыдаешь?» – «Луканчик, говорю, я и сама не знаю, слезы так вот рекой и льются».

Городничий. Покорнейше прошу садиться, господа! Эй, Мишка, принеси сюда побольше стульев.

Гости садятся.

Явление VII

Те же, частный пристав и квартальные.

Частный пристав. Имею честь поздравить вас, ваше высокоблагородие и поделать вам благоденствия на многие лета!

Городничий. Спасибо, спасибо! Прошу садиться, господа!

Гости усаживаются.

Аммос Федорович. Но скажите, пожалуйста, Антон Антонович, каким образом все это началось, постепенный ход всего, то есть, дела.

Городничий. Ход дела чрезвычайный: изволил собственнолично сделать предложение.

Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь – копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».

Марья Антоновна. Ах, маменька! ведь это он мне говорил.

Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», – он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».

Марья Антоновна. Право, маменька, он обо мне это говорил.

Анна Андреевна. Да, конечно… и об тебе было, я ничего этого не отвергаю.

Городничий. И так даже напугал: говорил, что застрелится. «Застрелюсь, застрелюсь!» – говорит.

Многие из гостей. Скажите пожалуйста!

Аммос Федорович. Экая штука!

Лука Лукич. Вот подлинно, судьба уж так вела.

Артемий Филиппович. Не судьба, батюшка, судьба – индейка: заслуги привели к тому. (В сторону.) Этакой свинье лезет в рот всегда счастье!

Аммос Федорович. Я, пожалуй, Антон Антонович, продам вам того кобелька, которого торговали.

Городничий. Нет, мне теперь не до кобельков.

Аммос Федорович. Ну, не хотите, на другой собаке сойдемся.

Жена Коробкина. Ах, как, Анна Андреевна, я рада вашему счастью! вы не можете себе представить.

Коробкин. Где ж теперь, позвольте узнать, находится именитый гость? Я слышал, что он уехал зачем-то.

Городничий. Да, он отправился на один день по весьма важному делу.

Анна Андреевна. К своему дяде, чтобы испросить благословения.

Городничий. Испросить благословения; но завтра же… (Чихает.)

Поздравления сливаются в один гул.

Много благодарен! Но завтра же и назад… (Чихает.)

Поздравительный гул; слышнее других голоса:

Частного пристава. Здравия желаем, ваше высокоблагородие!

Голос Бобчинского. Сто лет и куль червонцев!

Голос Добчинского. Продли бог на сорок сороков!

Артемия Филипповича. Чтоб ты пропал!

Жены Коробкина. Черт тебя побери!

Городничий. Покорнейше благодарю! И вам того ж желаю.

Анна Андреевна. Мы теперь в Петербурге намерены жить. А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский уж слишком!.. признаюсь, большая неприятность… Вот и муж мой… он там получит генеральский чин.

Городничий. Да, признаюсь, господа, я, черт возьми, очень хочу быть генералом.

Лука Лукич. И дай бог получить!

Растаковский. От человека невозможно, а от бога все возможно.

Аммос Федорович. Большому кораблю – большое плаванье.

Артемий Филиппович. По заслугам и честь.

Аммос Федорович (в сторону). Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще не генералы.

Артемий Филиппович (в сторону). Эка черт возьми, уж и в генералы лезет! Чего доброго, может, и будет генералом. Ведь у него важности, лукавый не взял бы его, довольно. (Обращаясь к нему.) Тогда, Антон Антонович, и нас не позабудьте.

Аммос Федорович. И если что случится, например какая-нибудь надобность по делам, не оставьте покровительством!

Коробкин. В следующем году повезу сынка в столицу на пользу государства, так сделайте милость, окажите ему вашу протекцию, место отца заступите сиротке.

Городничий. Я готов со своей стороны, готов стараться.

Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не будет времени думать об этом. И как можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?

Городничий. Почему ж, душа моя? иногда можно.

Анна Андреевна. Можно, конечно, да ведь не всякой же мелюзге оказывать покровительство.

Жена Коробкина. Вы слышали, как она трактует нас?

Гостья. Да, она такова всегда была; я ее знаю: посади ее за стол, она и ноги свои…

Явление VIII

Те же и почтмейстер впопыхах, с распечатанным письмом в руке.

Почтмейстер. Удивительное дело, господа! Чиновник, которого мы приняли за ревизора, был не ревизор.

Все. Как не ревизор?

Почтмейстер. Совсем не ревизор, – я узнал это из письма…

Городничий. Что вы? что вы? из какого письма?

Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес – вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, – думаю себе, – верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.

Городничий. Как же вы?..

Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, – но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч – по жилам огонь, а распечатал – мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.

Городничий. Да как же вы осмелились распечатать письмо такой уполномоченной особы?

Почтмейстер. В том-то и штука, что он не уполномоченный и не особа!

Городничий. Что ж он, по-вашему, такое?

Почтмейстер. Ни се ни то; черт знает что такое!

Городничий(запальчиво). как не се ни то? Как вы смеете назвать его ни тем ни сем, да еще и черт знает чем? Я вас под арест…

Почтмейстер. Кто? Вы?

Городничий. Да, я!

Почтмейстер. Коротки руки!

Городничий. Знаете ли, что он женится на моей дочери, что я сам буду вельможа, что я в самую Сибирь законопачу?

Почтмейстер. Эх, Антон Антонович! что Сибирь? далеко Сибирь. Вот лучше я вам прочту. Господа! позвольте прочитать письмо!

Все. Читайте, читайте!

Почтмейстер (читает). «Спешу уведомить тебя, душа моя Тряпичкин, какие со мной чудеса. На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму, весь город принял меня за генерал-губернатора. И я теперь живу у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с которой начать, – думаю, прежде с матушки, потому что, кажется, готова сейчас на все услуги. Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали нашерамыжку и как один раз было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого короля? Теперь совсем другой оборот. Все мне дают взаймы сколько угодно. Оригиналы страшные. От смеху ты бы умер. Ты, я знаю, пишешь статейки: помести их в свою литературу. Во-первых, городничий – глуп, как сивый мерин…»

Городничий. Не может быть этого! Там нет этого.

Почтмейстер (показывает письмо). Читайте сами.

Городничий(читает). «Как сивый мерин». Не может быть! вы это сами написали.

Почтмейстер. Как же бы я стал писать?

Артемий Филиппович. Читайте!

Лука Лукич. Читайте!

Почтмейстер (продолжая читать). «Городничий – глуп, как сивый мерин…»

Городничий. О, черт возьми! нужно еще повторять! как будто оно там и без того не стоит.

Почтмейстер (продолжая читать). Хм… хм… хм… хм… «сивый мерин. Почтмейстер тоже добрый человек…» (Оставляя читать.) Ну, тут обо мне тоже он неприлично выразился.

Городничий. Нет, читайте!

Почтмейстер. Да к чему ж?..

Городничий. Нет, черт возьми, когда уж читать, так читать! Читайте все!

Артемий Филиппович. Позвольте, я прочитаю. (Надевает очки и читает.) «Почтмейстер точь-в-точь наш департаментский сторож Михеев; должно быть, также, подлец пьет горькую».

Почтмейстер (к зрителям.) Ну, скверный мальчишка, которого надо высечь; больше ничего!

Артемий Филиппович (продолжая читать). «Надзиратель над богоугодным заведе…и…и…и… (Заикается.)

Коробкин. А что ж вы остановились?

Артемий Филиппович. Да нечеткое перо… впрочем, видно, что негодяй.

Коробкин. Дайте мне! Вот у меня, я думаю, получше глаза. (Берет письмо.)

Артемий Филиппович (не давая письмо). Нет, это место можно пропустить, а там дальше разборчиво.

Коробкин. Да позвольте, уж я знаю.

Артемий Филиппович. Прочитать я и сам прочитаю; далее, право, все разборчиво.

Почтмейстер. Нет, все читайте! ведь прежде все читано.

Все. Отдайте, Артемий Филиппович, отдайте письмо! (Коробкину.) Читайте!

Артемий Филиппович. Сейчас. (Отдает письмо.) Вот, позвольте… (Закрывает пальцем.) Вот отсюда читайте.

Все приступают к нему.

Почтмейстер. Читайте, читайте! вздор, все читайте!

Коробкин (читая). «Надзиратель над богоугодным заведением Земляника – совершенная свинья в ермолке».

Артемий Филиппович (к зрителям). И неостроумно! Свинья в ермолке! где ж свинья бывает в ермолке?

Коробкин (продолжая читать). «Смотритель училищ протухнул насквозь луком».

Лука Лукич(к зрителям). Ей-богу, и в рот никогда не брал луку.

Аммос Федорович (в сторону). Слава богу, хоть, по крайней мере, обо мне нет!

Коробкин (читает). «Судья…»

Аммос Федорович. Вот тебе на! (Вслух.) Господа, я думаю, что письмо длинно. Да и черт ли в нем: дрянь этакую читать.

Лука Лукич. Нет!

Почтмейстер. Нет, читайте!

Артемий Филиппович. Нет уж, читайте!

Коробкин (продолжает). «Судья Ляпкин-Тяпкин в сильнейшей степени моветон…» (Останавливается.) Должно быть, французское слово.

Аммос Федорович. А черт его знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может быть, и того еще хуже.

Коробкин (продолжая читать). «А впрочем, народ гостеприимный и добродушный. Прощай, душа Тряпичкин. Я сам, по примеру твоему, хочу заняться литературой. Скучно, брат, так жить; хочешь, наконец, пищи для души. Вижу: точно нужно чем-нибудь высоким заняться. Пиши ко мне в Саратовскую губернию, а оттуда в деревню Подкатиловку. (Переворачивает письмо и читает адрес.) Его благородию, милостивому государю, Ивану Васильевичу Тряпичкину, в Почтамтскую улицу, в доме под нумером девяносто седьмым, поворотя на двор, в третьем этаже направо».

Однаиздам. Какой репримант неожиданный!

Городничий. Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего… Воротить, воротить его! (Машет рукою.) Куды воротить! Я, как нарочно, приказал смотрителю дать самую лучшую тройку; черт угораздил дать и вперед предписание.

Жена Коробкина. Вот уж точно, беспримерная конфузия!

Аммос Федорович. Однако ж, черт возьми, господа! он у меня взял триста рублей взаймы.

Артемий Филиппович. У меня тоже триста рублей.

Почтмейстер (вздыхает). Ох! и у меня триста рублей.

Бобчинский. У нас с Петром Ивановичем шестьдесят пять-с на ассигнации-с, да-с.

Аммос Федорович (в недоумении расставляет руки). Как же это, господа? Как это, в самом деле, мы так оплошали?

Городничий(бьет себя по лбу). Как я – нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду! Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой) нечего и говорить про губернаторов…

Анна Андреевна. Но этого не может быть, Антоша: он обручился с Машенькой…

Городничий(в сердцах). Обручился! Кукиш с маслом – вот тебе обручился! Лезет мне в глаза с обрученьем!.. (В исступлении.) Вот смотрите, смотрите, весь мир, все христианство, все смотрите, как одурачен городничий! Дурака ему, дурака, старому подлецу! (Грозит самому себе кулаком.) Эх ты, толстоносый! Сосульку, тряпку принял за важного человека! Вон он теперь по всей дороге заливает колокольчиком! Разнесет по всему свету историю. Мало того что пойдешь в посмешище – найдется щелкопер, бумагомарака, в комедию тебя вставит. Вот что обидно! Чина, звания не пощадит, и будут все скалить зубы и бить в ладоши. Чему смеетесь? – Над собою смеетесь!.. Эх вы!.. (Стучит со злости ногами об пол.) Я бы всех этих бумагомарак! У, щелкоперы, либералы проклятые! чертово семя! Узлом бы вас всех завязал, в муку бы стер вас всех да черту в подкладку! в шапку туды ему!.. (Сует кулаком и бьет каблуком в пол. После некоторого молчания.) До сих пор не могу прийти в себя. Вот, подлинно, если бог хочет наказать, то отнимет прежде разум. Ну что было в этом вертопрахе похожего на ревизора? Ничего не было! Вот просто на полмизинца не было похожего – и вдруг все: ревизор! ревизор! Ну кто первый выпустил, что он ревизор? Отвечайте!

Артемий Филиппович (расставляя руки). Уж как это случилось, хоть убей, не могу объяснить. Точно туман какой-то ошеломил, черт попутал.

Аммос Федорович. Да кто выпустил – вот кто выпустил: эти молодцы! (Показывает на Добчинского и Бобчинского.)

Бобчинский. Ей-ей, не я! и не думал…

Добчинский. Я ничего, совсем ничего…

Артемий Филиппович. Конечно, вы.

Лука Лукич. Разумеется. Прибежали как сумасшедшие из трактира: «Приехал, приехал и денег не плотит…» Нашли важную птицу!

Городничий. Натурально, вы! сплетники городские, лгуны проклятые!

Артемий Филиппович. Чтоб вас черт побрал с вашим ревизором и рассказами!

Городничий. Только рыскает по городу и смущаете всех, трещотки проклятые! Сплетни сеете, сороки короткохвостые!

Аммос Федорович. Пачкуны проклятые!

Лука Лукич. Колпаки!

Артемий Филиппович. Сморчки короткобрюхие!

Все обступают их.

Бобчинский. Ей-богу, это не я, это Петр Иванович.

Добчинский. Э, нет, Петр Иванович, вы ведь первые того…

Бобчинский. А вот и нет; первые то были вы.

Явление последнее

Те же и жандарм.

Жандарм. Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе. Он остановился в гостинице.

Произнесенные слова поражают как громом всех. Звук изумления единодушно взлетает из дамских уст; вся группа, вдруг переменивши положение, остается в окаменении.

Немая сцена

Городничий посередине в виде столба, с распростертыми руками и запрокинутой назад головою. По правую руку его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выражением лица, относящимся прямо к семейству городничего. По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся ко зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами. Прочие гости остаются просто столбами. Почти полторы минуты окаменевшая группа сохраняет такое положение. Занавес опускается.

Карло Гольдони Слуга двух господ

Пролог

Труффальдино

Пред вами я в прологе выхожу,

Чтоб вам сказать, кто я…

Я выдумка поэта, но я жив.

Я весел, быстр, умен и лжив.

Ну, словом-я такой, каким быть нужно,

Чтоб жить со всеми ласково и дружно.

Я с виду глуп и прост,

Я вышел из народа

И хоть на дурачка порою я похож,

Но все ж во мне живет веселая природа.

Я мигом проведу любого из вельмож!

Красивых женщин – обожаю,

Я им охотно угождаю,

С мужчинами ленив, но с девушками ловок…

Чтоб интересным быть, – я знаю тьму уловок,

Но здесь об этом умолчу

(Себе соперников я множить не хочу)…

Один во мне лишь недостаток есть:

Ужасно я люблю поесть…

Я видеть рад театр набитым,

Примета: значит, буду сытым…

Лишь одного я не терплю:

Работать страшно не люблю!

Да кто ж трудится в наши дни?

Пожалуй, дураки одни!

Нам, беззаботным итальянцам,

Привыкшим к песням, шуткам, танцам,

Нам дорог час в тени гондол,

А труд оставим иностранцам,

Кто хочет-пусть пыхтит, как вол…

Итак, пред вами Труффальдино.

Я упразднил излишний труд,

В нем ранней старости причина,

В нем люди счастья не найдут.

0-эй, танцуйте, пойте, пейте

И женщин радуйте всегда

Любите жить и жить умейте,

Пока вас не зовут туда… (жест).

Картина первая

Сильвио

Вот вам моя рука. И с нею – сердце.

Панталоне.

Ну, не, стыдись: и ты ему дай руку…

Отныне оба вы-жених с невестой,

А скоро мы отпразднуем и свадьбу.

Клариче.

Ну, хорошо, вот вам моя рука…

Я обещаю вам любовь и верность…

Сильвио.

А я клянусь вам верным быть до гроба!..

Ломбарди.

Ну-с, очень рад! Теперь все скреплено,

Возврата нет, и вы почти супруги…

Смеральдина

Как чудно… Вот бы так и мне хотелось!

Панталоне

А вас прошу свидетелями быть

Помолвки между дочерью моей

И доблестным синьором Сильвио,

Любимым сыном доктора Ломбарди.

Без лишней помпы свадьбу мы сыграем.

Как, детки, скажете: мой план хорош?

Сильвио.

Я ничего другого не желаю,

Как быть вблизи моей невесты милой!

Смеральдина.

Я думаю… Что может быть вкуснее!..

Панталоне.

Да, этот брак определен судьбою:

Когда б синьор Распони не скончался

Клиент мой крупный в городе Турине,

Тогда бы этой свадьбе не бывать…

Я обещал ему свою Клариче,

С его отцом покойным сговорившись,

Ломбарди

Ах, дорогой мой сват, рес перит виртус!

Уж если что на небе суждено,

То самыми внезапными путями

Оно всегда придет к осуществленью.

Скажите, как же это так случилось,

Что он, несчастный, умер так внезапно?

Панталоне

Бедняга Федерико! Дельный парень…

Его убили ночью, как я слышал

Из-за его сестры. Но как, не знаю…

Бригелла.

В Турине это было?

Панталоне.

Да.

Бригелла.

Ах, бедный!

Прекрасный юноша! Как жаль его…

Панталоне.

Вы были с ним знакомы?

Бригелла.

Как же, знала.

В Турине я три года прожила. И знала

Федерико, и его сестру.

Ах, бедный Федерико… Как ужасно!

Панталоне.

Э, милая, судьба порой жестока,

Несчастие нас всюду стережет.

Стучатся!

Ступай скорее. Смеральдина, кто там?

Смеральдина.

Сейчас…

Клариче.

Позвольте, батюшка.

Панталоне.

Постой.

Смеральдина.

Синьоры, там внизу пришел слуга

От одного приезжего, к вам лично.

Панталоне.

Скажи, чтоб шел сюда. Посмотрим, кто он.

Смеральдина.

Сейчас….

Клариче.

Быть может-мне уйти?

Панталоне,

Куда?

Клариче.

Ну… в комнату к себе…

Панталоне.

Нет, оставайся…

Я думаю, не стоит их пока

Наедине надолго оставлять…

Ломбарди.

Игноти нулло купидо. Вы правы!

Вы мудро поступаете, мой друг!

Труффальдино.

Привет мой вам, почтенные синьоры…

Какое общество кругом я вижу!

Панталоне.

Вы кто такой, мой милый? Что вам нужно?

Труффальдино.

Кто эта несравненная синьора?

Панталоне.

Клариче, дочь моя.

Труффальдино.

Весьма приятно!

Смеральдина.

К тому ж еще невеста!

Труффальдино.

Очень рад.

А вы, синьора, кто?

Смеральдина.

Я здесь служу.

Труффальдино.

Как это превосходно. Очень счастлив!

Смеральдина.

Приятно познакомиться, синьор…

Панталоне.

Ну, ладно, будет, бросим этикеты.

Зачем я вам, вы кто? Кто вас послал?

Труффальдино.

Синьор, одну минуту, погодите!

Вы задаете сразу три вопроса,

Мне одному ответить трудновато…

Панталоне

Мне кажется, что это просто жулик.

Ломбарди

Нет, думается мне, что он шутник.

Труффальдино

Прелестная, и вы невеста тоже?

Смеральдина

Ох, нет, синьор, еще покуда-нет…

Панталоне.

Хотите вы сказать, кто вы такой?

А если нет, прошу вас, уходите!

Труффальдино.

Скажу, уж если вам так любопытно:

Я господина своего слуга…

(К Смеральдине.) Ну-с, возвратимся к нашей теме…

Панталоне.

А кто ваш господин?

Труффальдино

Один приезжий.

Он должен скоро к вам сюда явиться!

(К Сме?ральдине.) Итак, вернувшись к разговору…

Панталоне Стойте!

Но кто же ваш приезжий господин?

Ведь есть же имя у него…

Труффальдино

Ах, боже!

Какая тьма вопросов!.. Ну, Распони,

Хозяин мой, Распони Федерико,

Он кланяется вам. Сейчас он здесь,

Он ждет у вас внизу. Меня послал он

Спросить у вас, позволите ли вы

Ему войти, и ждет меня с ответом.

Довольно с вас? Угодно знать еще что?

(К Смеральдине.) Итак, вернувшись снова к нашей теме…

Панталоне.

Нет, погоди. Со мной поговори…

Какого черта ты сейчас наплел тут?

Труффальдино

Мою фамилию вы знать хотите?

Я-Труффальдино, родом из Бергамо…

Панталоне,

Мне безразлично, как тебя зовут!

А вот ты объясни сейчас подробно,

Как твоего хозяина зовут!

Мне кажется, что я не то расслышал.

Труффальдино

Ах, бедный старичок… Он глуховат!

Хозяин мой зовется Федерико

Распони из Турина… Он явился…

Панталоне

Ступай-ка вон отсюда!

Труффальдино.

Почему?

Панталоне.

Да потому, что ты сошел с ума!

Синьор Распони из Турина умер.

Труффальдино.

Как – умер?

Панталоне.

Умер. Что поделать! Умер!

Труффальдино

Так-так! Хозяин умер. Очень жалко…

А я его внизу живым оставил!

На самом деле умер?

Панталоне

Точно: умер.

Ломбарди.

Он, безусловно, умер. Вне сомнений.

Труффальдино

Вот горемыка. Как же это так?

Быть может, съел чего-нибудь… Прощайте!

(Откланиваясь.) Всего хорошего!

Панталоне.

Как, это все?

Труффальдино.

Да раз уж умер, что тут толковать…

Пойду, узнаю, неужели, правда?

Панталоне

По-вашему, кто это может быть?

Обманщик или просто сумасшедший?

Ломбарди.

Аналитически вникая, верно

И то, и это: унгвибус эт ростро.

Бригелла.

По-моему, – не жулик, а простак.

Он родом из Бергамо, а в Бергамо

И честные встречаются порой…

Смеральдина.

Он, видно, умный… (В сторону.) Нравится мне очень…

Панталоне.

Но что он тут болтал про Федерико?..

Клариче.

Ах, если это правда, – очень плохо…

Панталоне (к Клариче).

Сказала тоже! Ты читала письма?

Сильвио.

Он жив иль мертв, – теперь уж все равно.

Труффальдино (входит).

Вы поступаете довольно странно…

Приезжего обманывать нельзя.

Я вас считал хорошими людьми.

Вы можете ответить мне за это!

Панталоне.

Я говорил, что это сумасшедший…

В чем дело, друг мой? Кто тебя обидел?

Труффальдино.

Вы все обидели. Вы мне сказали,

Что милый мой синьор Распони помер…

Панталоне.

И что же?

Труффальдино.

Что же? Жив, здоров и весел!

Он хочет сам привет вам принести.

Панталоне.

Синьор Распони?

Труффальдино.

Да, синьор Распони.

Панталоне

Как, Федерико?

Труффальдино.

Федерико. Лично.

Панталоне.

Распони из Турина?

Труффальдино.

Из Турина.

Панталоне (заботливо).

Голубчик мой, ступай скорей в больницу,

Ты просто сумасшедший!

Труффальдино.

Клевета!

Панталоне (прерывая).

Поговори еще – и съешь по морде!..

Ломбарди.

Нет, дорогой синьор, вы успокойтесь…

Пускай он позовет того синьора,

Которого он назвал Федерико…

Панталоне.

Ну, хорошо, ступай и приведи мне

Восставшего из гроба мертвеца.

Труффальдино. (сердито).

Быть может, он восстал, – не наше дело,

А что сейчас он жив – вы убедитесь…

Пойду скажу ему, чтоб шел сюда.

Но вам я в будущем рекомендую

Быть вежливей с людьми моей породы,

С почтенными людьми из Сан-Бергамо…

(К Смеральдине.)

А с вами, синьорина, потолкуем… (уходит).

Клариче (тихо к Сильвио).

Мой милый, я боюсь.

Сильвио (тихо к ней).

Не беспокойтесь!

Что б ни случилось, вы навек моя.

Ломбарди.

Сейчас мы все узнаем…

Панталоне.

Это басни.

Является какой-то проходимец

И всех тревожит глупой болтовней.

Бригелла.

Мой милый кум, ведь я вам говорила,

Что Федерико лично знала я.

Меня они не смогут обмануть.

Смеральдина (в сторону).

Он на вруна как будто непохож.

Прелюбопытно мне узнать… Посмотрим!

Беатриче.

Синьор, я должен сразу вам сказать,

Что благородная любезность ваша,

Которую я отмечал в посланьях

И в ваших донесеньях по делам,

Не соответствует поступкам вашим.

Я к вам давно послал слугу с докладом,

А вы меня оставили у входа,

Не удостоив даже приглашенья!

Панталоне.

Простите мне, синьор, но кто же вы?

Беатриче..

Позвольте мне представиться: Распони.

Распони из Турина.

Бригелла. (в сторону).

Что такое?

Что вижу я? Синьора Беатриче,

Сестра синьора Федерико! Странно.

Зачем она нам головы морочит?

Панталоне.

Синьор, простите, но я поражен.

Я очень рад вас видеть невредимым,

Хотя известия нас огорчили…

(Тихо к Ломбарди.)

А я ему не верю, хоть убейте!

Беатриче..

Я знаю. Вам сказали, что я умер?

Я, к счастью, оказался только ранен,

И тотчас, как оправился, приехал

Сюда, в Венецию, как обещал вам.

Панталоне.

Не знаю, право, что сказать, синьор.

Вы человек, я вижу, благородный,

Но у меня есть сведенья, что вы…

Простите, нет, не вы – синьор Распони:

Вы умерли. Он умер. Если вы

Мне не докажете, что вы… то я…

Беатриче.

Синьор, сомненья ваши мне понятны.

(Вынимает письма.)

Вот письма ваших агентов в Турине

И управляющего банком. Вскройте,

Признайте подписи и убедитесь!

(Панталоне берет письма и читает.)

Клариче (тихо к Сильвио).

Мой милый, все погибло…

Сильвио (тихо к ней).

Ничего,

Не бойтесь, – я за вас пойду на смерть!

Беатриче.

Мы, кажется, давно знакомы с вами?

Бригелла.

Давненько… Может, помните меня?

Встречались мы в Турине. Я – Бригелла.

Беатриче..

Да, как же, помню: я вас узнаю…

Вы, что ж, мой друг, в Венеции теперь?..

Прошу: не выдавать…

Бригелла (тихо к ней).

Не беспокойтесь. (Громко к ней же.)

Я содержу гостиницу, синьор…

Беатриче..

Ах, очень рад: у вас и поселюсь!

Бригелла.

Прошу, синьор!

(Про себя.) Тут что-нибудь неладно…

Панталоне.

Ну, я прочел… Конечно, эти письма

Принадлежат синьору Федерико,

И раз они находятся у вас,

То нужно полагать, что вы и есть,

Как в письмах сказано, синьор Распони!

Беатриче..

Чтобы рассеять все сомненья ваши,

Сама Бригелла вам удостоверит,

Что я-Распони…

(Тихо к Бригелле.)Десять золотых…

Бригелла.

Могу, могу удостоверить. Верно! (В сторону.)

Как не сказать за десять золотых!

Панталоне.

Ну, раз уж так, – и письма, и Бригелла,

Прошу простить меня, синьор Распони,

За то, что сомневался я.

Беатриче..

Неважно.

Клариче (к отцу).

Отец, так это точно Федерико?

Панталоне.

Доказано, что он. Он жив.

Клариче (тихо к Сильвио).

О, боже!

Что делать?

Сильвио (тихо к ней).

Не тревожьтесь, дорогая,

Вы будете моею! Я спасу вас!

Панталоне. (тихо к Ломбарди).

Ну, что вы скажете, мой бывший сват?

Он вовремя явился. Очень ловко!

Ломбарди.

Сик транзит глория… Да, чорт принес!

Беатриче. (указывая на Клариче).

А кто синьора эта?

Панталоне.

Дочь моя.

Беатриче..

Ах, нареченная моя невеста?

Панталоне.

Да, ваша нареченная невеста.

(В сторону.) Вот тут-то вся история начнется!

Беатриче. (к Клариче).

Приветствую синьору!

Клариче (сдержанно).

Очень рада…

Беатриче. (к Панталоне).

Прием холодноватый…

Панталоне.

Извините…

Она – в меня: застенчива ужасно.

Беатриче. (указывая на Сильвио).

А это кто? Ваш родственник, наверно?

Панталоне.

Да, да, конечно… Родственник… племянник!

Сильвио (гордо).

Нет, не племянник, а жених синьоры!

Ломбарди. (тихо к Сильвио).

Отлично, Сильвио, не падай духом…

Ведь юридически ты прав не меньше!

Беатриче..

Что слышу? Вы – жених синьоры? Странно…

Она ведь слово мне дала…

Панталоне.

Позвольте,

Я вам сейчас подробно объясню.

Поверьте, дорогой синьор, я думал,

Что с вами вдруг случилась катастрофа,

А раз вас нет в живых, какая ж свадьба!

Вот почему я обещать был в праве

Синьору руку дочери моей…

Пред вами я ни в чем не виноват,

А вы, явившись вовремя сюда,

Вы ничего еще не потеряли.

Клариче ваша, если вам угодно,

А слово я всегда сдержать готов.

Сильвио

Но усомниться я себе позволю,

Чтобы синьор решился взять в супруги

Синьору, давшую другому слово…

Беатриче..

Не беспокойтесь, я не щепетилен,

И в этом я препятствия не вижу…

(В сто?рону.) Забава любопытна…

Ломбарди.

Вот так так!

По-современному: не щепетилен!

Беатриче..

Надеюсь, что синьорою Клариче

Отвергнут я не буду?

Сильвио.

Слишком поздно!

Синьора мне должна принадлежать,

Оставьте ваши тщетные надежды,

Ее я вам не уступлю, а если

Ее вы захотите силой взять,

Вопрос пусть разрешит наш поединок! (Уходит.)

Ломбарди.

Вот это так! Умрет, а не уступит!

Беатриче.. (в сторону).

Мне жаль его, но я игру продолжу…

Ломбарди.

Синьор мой, вы немножко опоздали:

Мой сын жениться должен на синьоре!

Закон об этом ясно говорит,

А вам известно:,Дура лекс, сед лекс»… (Уходит.)

Беатриче..(к Клариче).

А вы, синьора, почему молчите?

Клариче

Скажу, что ваш приезд – мое несчастье! (Уходит.)

Панталоне. (вспылив).

Что? Как ты смеешь так грубить синьору?

(Хочет зa нею бежать.)

Беатриче..

Синьорэ Панталоне, погодите…

Не будьте слишком строги. Я уверен,

Что я к себе ее расположу.

Пока пойдем, делами позаймемся…

Ведь я для этого сюда приехал.

Панталоне.

Балансы все в порядке у меня.

Текущие счета я вам представлю,

Остаток денег в кассе налицо:

В любой момент вы можете их взять.

Беатриче..

Синьор, я после к вам зайду. Пока же

Пойду с Бригеллой кое-что уладить.

Панталоне.

Пожалуйста, синьор, как вам угодно,

Я буду ждать дальнейших приказаний.

Беатриче..

Пришлите мне немного денег, друг мой,

Я не привык с собой носить помногу.

Панталоне.

Едва кассир вернется-все исполню.

Вы выбрали гостиницу Бригеллы?

Беатриче..

Да, буду там… Я к вам пришлю слугу.

Вы можете ему вполне доверить…

Панталоне.

Все будет сделано, синьор Распони…

Смеральдина (входит, к Панталоне).

Вас спрашивают.

Панталоне.

Кто?

Смеральдина

Да там… не знаю…

(Тихо к Панталоне.)

Какая-то неразбериха вышла…

Панталоне.

Сейчас, сейчас… Прошу простить, синьор,

Что я не провожаю вас. Бригелла,

Прошу вас заменить меня в услугах.

Беатриче..

Синьор, пожалуйста-не беспокойтесь!

Бригелла.

Синьора Беатриче, добрый день вам!

Беатриче..

Я вас прошу, любезная Бригелла,

Не выдавать инкогнито мое.

Со мной беда: я потеряла брата.

Не знаю я: убил его Флориндо,

Иль кто-нибудь другой, но брат погиб.

Я тайну вам должна открыть, Бригелла:

Меня любил Флориндо Аретузи,

Но между ним и бедным Федерико

Давно была смертельная вражда.

И вот, недавно вышло столкновенье,

Подробностей еще не знаю я,

Но брат мой пал в кровавом поединке,

А мой возлюбленный, боясь суда,

Успел бежать, со мною не простившись.

Поверьте мне, добрейшая Бригелла,

Не мало жгучих слез я пролила,

Но все равно, ведь брата не вернешь,

А потерять Флориндо не могу я.

Решив, что он в Венецию бежал,

Переоделась я в одежду брата

И, взяв рекомендательные письма,

Приехала сюда искать Флориндо.

Вы видите, на что любовь способна

Итак, прошу вас, милая Бригелла,

Не отказать мне в помощи своей,

А я вам буду вечно благодарна!

Бригелла

Всегда любили вы чудить, синьора…

Но я готова все ж вам услужить,

И пусть я лопну, если я вас выдам!

Беатриче..

Благодарю вас, добрая Бригелла.

Теперь мы к вам в гостиницу пойдем.

Бригелла.

А где же ваш слуга?

Беатриче.

Он у подъезда.

Бригелла.

Откуда вы такого откопали?

Болтает он совсем не по-людски.

Беатриче..

Он мне случайно предложил услуги.

Он не такой дурак, я полагаю,

Каким он кажется, а видно-честен.

Бригелла.

Да, честность, – это редкость! Ну, пойдемте.

(Восхищенно.) Смотрите-ка, что делает любовь!

Беатриче..

Мой друг, любовь и больше может сделать.

Бригелла.

Недурно для начала! Поглядим,

Как развернутся далее дела…

Картина вторая

Труффальдино. (один).

Так надоело ждать, что просто ужас!

С таким хозяином я похудею…

Тут навздыхаешься, пока поешь…

Сейчас часы двенадцать прозвонили,

А в брюхе у меня давно уж полдень!

Хотя б узнать, куда мы с ним заедем.,

Приличный человек, въезжая в город,

Находит раньше всяких дел трактир,

А мой чудак об этом не подумал.

На пристани он свой багаж оставил,

А бедного слугу, едва наняв,

Уже, как изверг, начал угнетать!

Пожалуйте! Пошел визиты делать!

Извольте господам служить с любовью,

А нет того, чтоб слуг они жалели!

Что, в сущности, мне нужно от него?

Корми меня и не труди чрезмерно!

Ну, вот она, гостиница. Пойти бы

Да посмотреть, что варится в горшках.

Я б в две минуты с поваром сдружился!

А вдруг хозяин явится сюда?

Сам виноват! Не шляйся слишком долго!

Пойду! Один лишь мне пустяк мешает:

В карманах так же пусто, как и в брюхе…

О, бедный, беспризорный Труффальдино!

Карьеру мог бы выбрать ты получше,

Ты мог бы стать… по меньшей мере… Кем же?

Нотариусом? Судьей? Опять помеха:

Тут надобно умение писать…

Врачом? Уж очень жалко пациентов…

Заняться ремеслом, – так лень мешает…

Нет, вижу я – одно возможным дело:

Умея только есть и спать, я мог бы

Одним быть в совершенстве: королем!

Вот это дело! Сыт и пьян и весел!

Но как устроить это, я не знаю…

Синьор, прикажете вам услужить?

Флориндо

Ах, очень кстати: будьте так любезны.

Труффальдино.

Синьор, уже! Поставил сундучок!

Флориндо.

Спасибо… Как гостиницу нашли?

Труффальдино.

Хорошая, синьор. Постели, мебель,

И зеркала, и кухня-все прекрасно!

Из кухни запах-просто упоенье…

Я говорил с лакеем: очень вежлив.

Флориндо

А чем вы занимаетесь?

Труффальдино..

Я в слугах.

Флориндо

Вы родом из Венеции?

Труффальдино.

О, нет!

Я начал биографию свою

В Бергамо. В Сан-Бергамо…

Флориндо

А скажите,

сейчас хозяин есть у вас?

Труффальдино.

Сейчас?

Сейчас? Как вам сказать? Сейчас? Нет… Нету!

(В сторону.) Ведь я не вру: хозяина здесь нет…

Флориндо

Ко мне хотите поступить?

Труффальдино.

На службу? (Развязно)

Весьма охотно. Решено: сменю

Хозяина. Они ведь нас меняют!

Флориндо

Хотя бы временно, покуда здесь я.

Труффальдино.

Ну, хорошо. А жалованья сколько?

Флориндо

А сколько вы хотите?

Труффальдино.

Как сказать вам…

Хозяин прежний мой платил мне в месяц

Двенадцать лир и сверх того расходы.

Флориндо

Я ровно столько же платить вам буду.

Труффальдино.

Вам не мешало бы чуть-чуть прибавить.

Флориндо

Какой же вам еще прибавки надо?

Труффальдино.

Ну, пару лир на внешние расходы.

Флориндо

Какие? Внешние?

Труффальдино.

Ну да, такие,

Когда приходится ходить по делу…

Вы понимаете, то то, то се…

Флориндо

Ну, хорошо: на то дам и на се.

Труффальдино.

Ну, если так, – Теперь я ваш слуга.

Флориндо

Мне справку бы о вас иметь хотелось!

Труффальдино.

Ах, справку? Моментально. Вам лишь стоит

Отправиться в Бергамо: обо мне там

Любой прохожий с радостью расскажет!

Флориндо.

А вас никто в Венеции не знает?

Труффальдино.

Синьор, я сам сегодня лишь приехал.

Флориндо.

Ну, что ж, вы кажетесь мне человеком

Вполне надежным. Я вас нанимаю.

Попробуем.

Труффальдино.

Попробуйте, синьор.

Флориндо

Я для начала дам вам порученье:

Зайти на почту и спросить о письмах

Флориндо Аретузи из Турина.

И если есть, сейчас же принесите.

Труффальдино.

А вы пока велите стол накрыть.

Флориндо (улыбаясь).

Отлично, браво! Вот забавный парень!

(Входит в гостиницу.)

Беатриче..

Хорош слуга! Куда ж ты запропал?

Труффальдино.

Синьор, я вас все время дожидался.

Беатриче..

Зачем же тут? А я ведь там назначил!

Труффальдино.

Я тут ходил, хотел увидеть город…

Беатриче..

Ну, хорошо. Ступай,

Возьми сундук

И отнеси в гостиницу Бригеллы.

Бригелла.

Вот здесь моя гостиница. Ты понял?

Беатриче..

Ступай скорей. Я буду ждать в конторе.

Труффальдино (в сторону)

Ах, черт возьми! Вот это положенье!

Беатриче..

Постой. Ты заодно зайди на почту.

Спроси там письма для господ Распони:

Для Беатриче и для Федерико.

Со мной должна была сестра приехать,

Но задержалась. Письма ж могут быть.

Так спросишь для меня и для нее.

Труффальдино. (один).

Вот это так! Кругом народ стремится

Найти хозяина, а я нашел

Двух сразу! Вот так приключенье!

Но как я вывернусь теперь-не знаю…

Двум господам служить нельзя как будто…

А почему нельзя? Чем это плохо?

Служить двоим и за двоих питаться,

Два жалованья брать… Совсем не худо.

Одна забота: только не попасться…

А если попадусь, какой убыток?

Один прогнал, остался у другого…

Попробую, как честный человек!

Пускай один денек и то не плохо.

А штука может выйти презабавной!

Теперь пойдем на почту для обоих…

(Хочет идти.)

Сильвио (входя).

А вот слуга синьора Федерико…

(К Труффальдино.)

Любезный!

Труффальдино.

Что, синьор?

Сильвио.

Где господин ваш?

Труффальдино.

Мой господин? В гостинице сидит.

Сильвио.

Прошу, пойдите к вашему синьору,

Скажите, что хочу с ним говорить,

И если человек он благородный,

То пусть сейчас придет. Его я жду.

Труффальдино.

Конечно, он приличный господин.,

Но я…

Сильвио.

Я вам сказал, ступайте!

Труффальдино.

Да, но… Хозяин мой… как вам сказать…

Сильвио

Ступайте!!

Труффальдино.

Которого же вам послать, синьор?

Сильвио.

Живей, иначе я прибегну к палке!

Труффальдино.

А мне какое дело? Я пошлю

Того, который первый подвернется…

(уходит в гостиницу.)

Сильвио.

Клянусь, я ни за что не допущу,

Чтоб мне соперник преградил дорогу!

И если жив остался Федерико,

То уж на этот раз я позабочусь,

Чтоб он из гроба больше не вставал.

Пусть он откажется от брака с нею,

И жизнь его тогда я пощажу.

Труффальдино

(выходя с Флориндо и показывая на Сильвио).

Вот господин, горячий, как Везувий…

Флориндо (к Труффальдино).

Его не знаю я. Чего он хочет?

Труффальдино.

Он мне не говорил. Я ухожу

За письмами для вас. А в ваше дело

Мне вмешиваться просто неудобно… (уходит)

Флориндо

Меня хотели видеть вы, синьор?

Сильвио.

Прошу простить, но с вами незнаком я…

Флориндо.

Слуга, который только что ушел,

Мне передал, что вы враждебным тоном

Изволили меня сюда позвать.

Сильвио.

Прошу простить, меня он плохо понял:

Его хозяина хотел я видеть…

Флориндо.

Ну да, вот я и есть его хозяин.

Сильвио.

Как, вы его хозяин?

Флориндо

Ну, конечно!

Он служит у меня.

Сильвио.

Тогда простите…

Возможно, что похож он на другого,

Которого я видел нынче утром,

Иль он еще лицу другому служит?

Флориндо

Он только мой слуга, даю вам слово!

Сильвио.

Раз так, то я прошу у вас прощенья.

Флориндо

Пожалуйста. Всяк может ошибиться.

Сильвио.

А вы, синьор, не здешний?

Флориндо

Я – туринец.

Сильвио.

Представьте, тот был тоже из Турина,

С которым мне хотелось говорить.

Флориндо

Вполне возможно, что его я знаю,

И если вас он чем-нибудь обидел,

То я даю вам слово постараться,

Чтоб честь свою могли вы защитить.

Сильвио.

Знакомы ль вы с Распони из Турина?

Флориндо

О, к сожаленью, да!

Сильвио.

У нас с ним счеты…

Намерен он воспользоваться словом

Отца любимой мною синьорины,

Которая мне в верности клялась.

Флориндо

О, друг мой, я могу вас успокоить,

Ему у вас невесты не отнять:

Он умер.

Сильвио.

Нет, известие неверно:

Сегодня утром он сюда приехал,

Его приезд принес мне бездну горя…

Флориндо

Сюда приехал? Быть того не может!

Я поражен!

Сильвио.

Я поражен не меньше.

Флориндо

Я уверяю вас, – Распони мертв.

Сильвио.

Синьор, он жив, ручаюсь чем угодно!

Флориндо

Вы заблуждаетесь, синьор, поверьте!

Сильвио.

Да нет, я знаю точно: Панталоне,

Отец моей невесты, принял меры

И подлинность его установил.

Флориндо (в сторону).

Так, значит, не убит он в столкновеньи?

Сильвио.

Когда вы встретите его, скажите,

Пусть он оставит всякую надежду

На этот брак. Я – Сильвио Ломбарди

Сердечно вас приветствую, синьор.

Флориндо

Но как случилось, что сквозная рана

До самой поясницы – не смертельна?

Я видел сам, как он лежал простертый,

Весь обагренный собственною кровью.

Холодный труп был найден на рассвете…

Ужели это сообщенье ложно?

Возможно, что произошла ошибка…

Я тотчас же уехал из Турина,

Боясь, что на меня, его врага,

Падет в убийстве этом подозренье,

И не успел проверить сообщенья…

Но раз он жив, то лучше возвратиться

В Турин к моей любимой Беатриче…

Бедняжка, верно, очень исстрадалась…

Труффальдино.

Другой хозяин вздумал появиться!

Флориндо

Так, решено! Я возвращусь в Турин!

(Заметив Труффальдино)

Ага, ты здесь?

Труффальдино.

Ага, я здесь, синьор!

Флориндо

Поедешь ты со мной?

Труффальдино.

Куда?

Флориндо.

В Турин.

Труффальдино.

Когда?

Флориндо

Немедленно.

Труффальдино.

Как? Без обеда?

Флориндо

Мы можем пообедать. Ну, согласен?

Труффальдино.

Обедать я всегда готов.

Флориндо

А ехать?

Труффальдино.

К концу обеда я решу, синьор.

Флориндо

Ты был на почте?

Труффальдино.

Да.

Флориндо

Нашел ли письма?

Труффальдино.

Нашел.

Флориндо

Так где ж они?

Труффальдино.

Сейчас отыщем.

(В сторону.)

Вот чорт! Смешал я письма двух хозяев…

И как на грех, читать не умею!

Флориндо

Ну, что ты возишься? Давай же письма!

Труффальдино.

Сию минуту! (В сторону.) Ну, опять попал…

(К Флориндо.)Такое, видите ли, вышло дело:

Как вам сказать… не все тут письма ваши…

Я встретил здесь знакомого слугу…

В Бергамо прежде вместе мы служили,

И он, узнав, что я иду на почту,

Просил взять письма для его синьора.

Мне кажется, одно здесь для него,

Другие ж вам, а что кому-не знаю…

Флориндо.

Ну, дай взгляну. Я отберу свои.

Труффальдино.

Пожалуйста. Уж очень мне хотелось

Приятелю по дружбе услужить.

Флориндо

Что вижу я? Письмо для Беатриче?

Она в Венеции? Сойду с ума!

Труффальдино.

А моего приятеля письмо?

Флориндо.

Скажи, кто твой приятель? Где он служит?

Труффальдино.

Его зовут Пасквале. Славный парень.

Флориндо

А у кого он служит?

Труффальдино.

Вот не знаю…

Флориндо

Но если он тебя просил взять письма,

Так, значит, он хозяина назвал?

Труффальдино.

Ну да, конечно, да… (В сторону.) Совсем зарезал!

Флориндо

Ну, как его хозяина зовут?

Труффальдино.

Забыл.

Флориндо,

Забыл?

Труффальдино.

Забыл, клянусь мадонной!

Он на клочке бумажки записал…

Флориндо

А где бумажка? Труффальдино.

Там. На почте. (В сторону.) Ловко!

Флориндо (в сторону).

Ну, выпал день: ужасно не везет!

Труффальдино (в сторону).

Ну, кажется, запутался совсем…

Флориндо.

А где живет Пасквале твой, ты знаешь?

Труффальдино.

Синьор, как честный человек, не знаю.

Флориндо.

Но как же ты письмо ему отдашь?

Труффальдино.

На площади назначили мы встречу.

Флориндо (в сторону).

Что делать мне, совсем я растерялся?

Труффальдино. (в сторону).

Ну, если вывернусь, так будет чудо…

А вы, синьор, отдайте мне письмо.

Пойду его искать.

Флориндо

Письмо я вскрою.

Труффальдино.

Избави бог! Вскрывать чужие письма

Нехорошо. Ведь это грех большой.

Флориндо

Я знаю сам. Но это слишком важно.

Мне все равно… Письмо я должен вскрыть…

(вскрывает).

Труффальдино.

Вот это так! Теперь готово дело!

Флориндо (читает).

,Привет вам, синьорина. Ваш отъезд

Здесь вызвал много разных пересудов.

Известно всем, что вы решились ехать,

Чтоб отыскать синьора Аретузи.

Как только суд узнал, что вы бежали,

Надев мужской костюм (и. эти знают),

Был выпущен приказ арестовать вас.

Труффальдино (в сторону).

По-моему, – совсем не благородно

Читать про посторонние дела.

Флориндо (в сторону).

Да так ли понял я? Что это значит?

Она уехала в мужском костюме,

Чтоб отыскать меня? Ах, Беатриче!

Отныне я в твоей любви уверен!

Я всю Венецию переверну,

Но отыщу тебя, моя мадонна!

Послушай, Труффальдино, непременно

Найди сейчас Пасквале и спроси,

Мужчина или женщина хозяин,

Его пославший письма получить.

Еще узнай, где он остановился,

А если приведешь его ко мне,

То оба вы получите награду!

Труффальдино.

Позвольте мне письмо. Я постараюсь.

Флориндо

Смотри ж, найди Пасквале непременно!

Труффальдино.

А как письмо открытым я отдам?

Флориндо

Ты передай, что вскрыто по ошибке.

Труффальдино.

Так, значит, мы в Турин сейчас не едем?

Флориндо

Я подожду. Но ты поторопись

И постарайся встретиться с Пасквале;

Его хозяина, верней-хозяйку

Увидеть мне необходимо. Понял? (Уходит.)

Труффальдино. (пожимая плечами).

Ну да, конечно, ничего не понял!

Но все ж я рад, что мы пока не едем.

Уж очень мне хотелось посмотреть,

Что выйдет у меня с двойною службой!

Хочу свою я ловкость испытать…

А вот письмо хозяину другому

Мне вскрытым отдавать бы не хотелось…

Ага, ну вот! Теперь печать в порядке…

По-моему, печать прекрасно вышла.

Кому ж на ум придет, что было вскрыто?

Какой ловкач! Нет, я почти что гений

Беатриче..

На почте был?

Труффальдино.

Конечно.

Беатриче..

А письма есть?

Труффальдино.

Одно, но не для вас.

Беатриче..

А для кого?

Труффальдино.

Письмо сестрице вашей.

Беатриче..

Скорей давай!

Труффальдино. (подавая).

Покорнейше прошу.

Беатриче..

Оно уж кем-то вскрыто?!

Труффальдино. (удивленно).

Быть не может!!

Да что вы говорите? Где? Когда?

Беатриче..

Ну да, и хлебом кто-то запечатал…

Труффальдино.

Не знаю, как могло случиться это…

Беатриче..

Не знаешь? Ах ты, лгун, мошенник наглый!

Труффальдино.

Ну, ладно, я скажу вам все по правде:

Со всяким ведь случаются ошибки…

Письмо на почте было для меня,

А так как я читаю очень плохо,

То ваше вскрыл я вместо своего…

Беатриче. (с облегчением).

Ну, если так, то все благополучно.

Труффальдино.

Конечно, так. Вы можете мне верить…

Беатриче..

А ты прочел его?

Труффальдино.

О нет, синьор!

К тому ж и почерк очень неразборчив.

Беатриче..

Никто его не видел?

Труффальдино. (притворно).

Что вы? Что вы?

Беатриче.. (грозя).

Смотри ты у меня!

Труффальдино (также).

Да что вы? Что вы?

Беатриче. (в сторону).

Надеюсь, что не врет! (Начинает читать письмо.)

Труффальдино (в сторону).

И здесь в порядке…

Беатриче..

Послушай, я сейчас пойду по делу,

Ступай в гостиницу, на – вот ключи,

Открой сундук, проветри всю одежду.

Когда приду, мы сможем пообедать… (Уходя, в сторону.)

А Панталоне денег не несет!

Труффальдино.

Ну, так уладилось, что просто прелесть!

Скажу, не хвастая, я – молодец!

Цена мне много выше, чем беру я…

Панталоне. (входя).

Послушайте, что господин ваш дома?

Труффальдино.

Они ушли.

Панталоне.

Не знаете, куда?

Труффальдино.

Не знаю.

Панталоне.

А прийти он должен скоро?

Труффальдино.

Ну, да, я полагаю, он придет… (В сторону.)

Его лицо как будто мне знакомо…

Панталоне.

Отдайте этот кошелек сеньору,

Тут сто дукатов, как я обещал,

А я потом опять к нему зайду… (уходит).

Труффальдино. (вслед).

Послушайте, постойте! (Махнув рукой.) Укатился…

Не мог сказать, какому из хозяев

Я должен эти деньги передать…

Флориндо (входит).

Ну, что же, разыскал ли ты Пасквале?

Труффальдино.

Увы, синьор, он где-то запропал…

А вот набрел здесь я на чудака,

Который дал мне ровно сто дукатов…

Флориндо

Что? Сто дукатов? Это почему же?

Труффальдино.

Синьор, прошу, по совести скажите,

Что денег вы не ждете ниоткуда?

Флориндо

Да, жду. Сюда должны прибыть мне деньги.

Труффальдино.

Так, значит, эти сто дукатов-ваши!

Флориндо

А что тебе сказал принесший деньги?

Труффальдино.

Ну, что сказал: хозяину отдать.

Флориндо

Ну, значит, мне. Ведь я хозяин твой?

Труффальдино (в сторону).

Ну да, хозяин, что и говорить…

Флориндо

А знаешь ты, кто деньги дал тебе?

Труффальдино.

Не знаю. Кажется, его встречал я,

Но точно не припомню

Флориндо.

Да, пожалуй,

Мое письмо к нему уже дошло, И он принес.

Труффальдино.

Ну, ясно, так и есть.

Флориндо.

Но помни про Пасквале.

Труффальдино.

Помню, помню… Как только пообедаю – найду.

Флориндо.

Ну, так пойдем скорей обедать…

(уходит в гостиницу).

Труффальдино.

Ладно.

На этот раз я тоже не ошибся!

Ну, точка в точку деньги передал

Как раз тому, кому и надлежало…

Картина третья

Панталоне (сердито).

И больше я прошу не рассуждать!

Ты выйдешь за синьора Федерико!

Я слово дал ему и врать не стану!

Клариче..

Отец, как вам угодно, поступайте,

Но это с вашей стороны тиранство!

Панталоне

Не смеешь ты с отцом так обращаться!

Клариче.

Нет, смею! Вы – тиран!

Панталоне

Молчать, девчонка!!

Ведь ты не отвергала Федерико?

Клариче.

Ну да, из одного почтенья к вам.

Панталоне

Хорошее почтенье! Я – тиран?!

Клариче. (с болью).

Поймите же, я Сильвио люблю!

Панталоне (в сторону).

А, в общем, жаль ее… (Вслух.) Что делать, дочка.

Усилье только сделай над собой…

Клариче. (уныло).

Погибну я… я чувствую заранее…

Панталоне

Мужайся, дочка, раз уж так выходит…

Смеральдина. (входя).

Синьор, явился к вам синьор Распони.

Панталоне

Проси!

Клариче.. (плача).

Мой бог, какое испытанье!

Беатриче. (входя).

Привет мой вам, синьорэ Панталоне!

Панталоне

Нижайший вам поклон. Вы получили

Оставленные мною сто дукатов?

Беатриче.

Я – нет.

Панталоне

Я отдал вашему слуге.

Вы мне позволили ему доверить.

Беатриче.

Я не видал его… Но не тревожьтесь…

Вернусь домой и деньги получу…

(Тихо к Панталоне.)

Скажите, что с синьорою Клариче?

Она, я вижу, плачет… Отчего?

Панталоне (так же тихо).

Прошу у вас прощенья, дорогой…

Все вышло оттого, что слух пронесся

О том, что вы, к несчастию, скончались,

Но верьте мне, что время все поправит.

Беатриче. (тихо).

Давайте, вот что сделаем, синьор:

Позвольте мне вдвоем остаться с нею,

И, может быть, улыбки я добьюсь…

Панталоне

Я слушаю. Пойду, потом вернусь. (В сторону.)

Приходится решаться… (Вслух.) Дорогая,

Я выйду на минутку, ты ж побудь

Немного с женихом наедине… (Тихо к ней же.)

Но, ради бога, будь благоразумна,

Он доверитель мой, у нас дела с ним,

И мне его сердить бы не хотелось… (уходит).,

Беатриче. (вкрадчиво).

Ну вот, мы с вами, наконец, одни…

Клариче..

Уйдите от меня! Вы мне противны!

Беатриче.

Ну, можно ль быть со мной такою строгой?

Клариче..

Ваш брак со мной моей могилой будет.:

Беатриче.

Вы сердитесь, но я добьюсь улыбки…

Клариче..

При вас могу я только горько плакать…

Беатриче.

Когда меня узнаете вы ближе,

Вы станете любезнее со мной.

Клариче..

Синьор, я вас достаточно узнала:

Явились вы, чтоб мой покой нарушить…

Беатриче.

Но я же вас сумею и утешить.

Клариче.. (пожимая плечами).

Я удивляюсь вам, синьор Распони,

Как можете сидеть вы так спокойно,

Терпеть мои жестокие слова

И продолжать напрасное мученье…

Беатриче. (в сторону).

Действительно, мне жаль ее, бедняжку…

Клариче.. (в сторону).

Я, кажется, уж слишком рассердилась…

Беатриче.

Я тайну вам одну хочу доверить…

Клариче..

Не обещаю вам хранить ее!

И мне доверия от вас не нужно!

Беатриче.

Жестокость ваша просто непонятна!

А я бы мог счастливой сделать вас!

Клариче.. (пожимая плечами).

Счастливой? Вы? От вас мне только горе!

Беатриче.

Вы ошибаетесь, я докажу вам:

Не любите меня, ну, и не надо!

Коль сердце ваше связано с другим,

То и мое, поверьте, не свободно!

О, нет, синьора, верьте, я не лгу вам.

А если вы дадите обещанье

Молчать про то, что я вам расскажу,

То я сейчас вам сообщу такое,

Что вас совсем, поверьте, успокоит.

Клариче..

Клянусь, что свято сохраню я тайну!

Беатриче.

Так знайте же, что я не Федерико!

Клариче.. (испуганно).

Не Федерико? Кто ж?!

Беатриче.

Его сестра!

Клариче..

Вы женщина? Да. что вы говорите?!

Беатриче.

Я-женщина. Подумайте теперь,

Могла ли я хотеть на вас жениться…

Клариче..

А где ваш брат? Но он ведь существует?

Беатриче.

О, нет, мой брат погиб, пронзенный шпагой.

Увы, его убийцею считают

Того, кто мне дороже всех на свете.

Но я прошу во имя всех законов

Любви и дружбы тайну сохранить.

Клариче..

Теперь я Сильвио все расскажу!

Беатриче. (строго).

Решительно вам это запрещаю!

Клариче..

Ну, хорошо, я не скажу, синьора.

Беатриче.

Смотрите же, ни слова никому…

Ну, дайте руку мне!

Клариче.. (нерешительно).

Зачем же руку?

Беатриче.

Вы все боитесь? Нужно доказать вам?

Панталоне (входя).

Уже поладили? Вот этим я доволен!

Ну, дочка, быстро ты повеселела… (Тихо.)

Но ты вела себя благоразумно?

Беатриче. (весело).

Ведь я сказал, синьора Панталоне,

Что я ее уговорить сумею.

Панталоне

Брависсимо! Да вы, синьор, волшебник!

Вы в пять минут успели сделать больше,

Чем я пытался сделать за три года!

Клариче.. (в сторону).

Но все теперь запуталось ужасно!

Панталоне

Сейчас же мы должны назначить свадьбу!

Клариче..

Отец, зачем же вдруг такая спешка?

Панталоне

Наедине вы чуть не обнимались,

И я еще не должен торопиться?

А в случае чего-нибудь, что будет?

Кто будет отвечать? Нет, завтра свадьба!

Беатриче.

Сначала надо нам дела закончить,

Проверить все расчеты и балансы…

Панталоне

Все сделаем, синьор, сведем расчеты…

Теперь же это дело всех срочнее…

Синьор, я сдам вам нынче все отчеты,

А завтра же с утра мы справим свадьбу.

Клариче..

Синьора Беатриче., я боюсь,

Что не окончились мои тревоги…

Беатриче.

Конечно, в жизни все случиться может,

Лишь я на вас жениться не могу…

Картина четвертая

Двор дома Панталоне.

Сильвио.

Отец, прошу, без лишних наставлений!

Ломбарди.

Послушай, Сильвио, не будь поспешным…

Сильвио.

Я вне себя!

Ломбарди.

Зачем сюда пришел ты?

Сильвио.

Хочу, чтоб слово он свое сдержал,

Иль он ответит мне за оскорбленье.

Ломбарди.

Но этот дом-его, ты должен помнить.

Не предавайся гневу безрассудно.

Сильвио.

Но я к врагам не знаю снисхожденья!

Ломбарди.

Согласен я, не прав был Панталоне:

Он поступил с тобою вероломно,

Но это все ж не может быть причиной,

Чтоб действовать, как хочется тебе…

Ты лучше предоставь все дело мне,

Я с ним поговорю, и я уверен,

Что мне его удастся образумить,

Растолковав понятие о чести.

Спокойно удались теперь отсюда;

Я подожду синьора Панталоне.

Поверь мне, я мудрей, не спорь со мною!

Я знаю мир, а яйца кур не учат,

И я хочу, чтоб ты мне подчинялся

Кондицио синэ ква нон. Ты понял?

Сильвио.

Ну, хорошо. На сей раз ухожу.

Поговорите с ним, как вы хотите,

Но если он останется упрямым,

Ему придется встретиться со мной!.. (уходит).

Ломбарди.

Мне жаль тебя, о, бедный мой сынок…

Не нужно бы синьору Панталоне

Его такой надеждой обольщать,

Пока еще он не проверил слухов

О гибели Распони из Турина.

Однако, нужно сына успокоить

И удержать от пагубных поступков…

Панталоне (выходя на крыльцо).

Скажите, что такое здесь творится?

Ломбарди.

Почтение синьору Панталоне.

Панталоне

И доктору, почтенному почтенье.

Я вас и сына вашего искал.

Ломбарди.

Ага, чудесно! Вы меня искали,

Чтоб подтвердить, что свадьба Сильвио

С синьорою Клариче состоится?

Что все сомненья – вздор?

Панталоне

О, нет… напротив…

Я вам хотел сказать…

Ломбарди.

Не уверяйте!

Мой дорогой, ведь я все понимаю:

Ничтожная случайность вас смутила,

И вы теперь хотели извиниться…

Но все уже в порядке: эрго финис

Коронат опус.

Панталоне

Да, конечно, доктор…

Но так как я синьору Федерико

Давно дал обещанье…

Ломбарди. (перебивая).

Понимаю:

А он сюда приехал так внезапно,

Вы не успели взвесить положенье,

Забыв при том, что это есть обида,

Которую мой дом бы не простил…

Панталоне

Но в этом оскорбленья я не вижу,

Раз дело прежнее осталось в силе…

Ломбарди.

Ну да, я понимаю превосходно!

Не правда ль, вам сначала показалось,

Что обещанье этому туринцу

Незыблемо, в виду тех обстоятельств,

Что юридически остались в силе?

Но экс оффицио – он мог быть правым…

А наш контракт был подтвержден невестой…

Ну, эрго-ясно: дубиум нон ест.

Панталоне

Но, видите ли, доктор…

Ломбарди. (прерывая).

Понимаю!

А все ж, известно ль вам, что в деле брака

Нон потеет утилис…

Панталоне

Так по латыни, – По-нашему же это просто значит…

Ломбарди.

Конечно, компромисс подобный ясен…

Панталоне (угрюмо)

Имеете ли что еще сказать?

Ломбарди.

Синьор, что нужно – я вам все сказал.

Панталоне

Вы кончили?

Ломбарди.

Да, кончил.

Панталоне

Можно мне?

Ломбарди.

Прошу вас.

Панталоне

Нам ученость ваша, доктор…

Ломбарди.

Насчет учености давно известно:

Аре лонга-вита брэвис. Мы поладим.

Прибавим, скинем, – в общем, сговоримся.

Панталоне

Придется начинать сначала, доктор!

Ломбарди.

Я слушаю. Прошу вас, говорите!

Панталоне

Угодно вам мне предоставить слово?

Ломбарди.

Пожалуйста, прошу вас, говорите.

Панталоне

Ну вот. Ученость ваша нам известна,

Но в данном затруднении бесполезна.

Сейчас синьор Распони у меня,

Наедине он с дочерью моею.

И если вам известен модус брака,

То думаю, что там уж все готово.

Ломбарди.

Что? Как? Как вы сказали?! Все готово?!

Панталоне (сокрушенно).

Я, к сожаленью, в этом убедился.

Да для себя считал бы я позором

Принять в свой дом подобную невестку!

Дочь личности, что слово не сдержала!

Запомните, что вами оскорблен я!

Ни я, ни сын, ни дом мой не простят!

И вы еще поплатитесь за эго! (Уходит.)

Панталоне (вслед).

Ступай, ступай! Плевать на вас хотел я!

Угроз твоих я не боюсь ни капли!

Я дом Распони уважаю больше,

Чем сто домов каких-то там Ломбарди!

Сильвио. (входя, в сторону).

Отец велел быть сдержанным… Счастливец!

Ему легко, а мне-то каково?

Панталоне (заметив Сильвио, в сторону).

Еще один из родственников прибыл!

Сильвио. (сухо).

Слуга, покорный ваш.

Панталоне

Мое почтенье… (В сторону.) – *

Ну, началось!

Сильвио.

Отец мне передал

Такую весть, что, право… можно ль верить?

Панталоне

Да, можно. Все, что он сказал вам – правда.

Сильвио.

Довольно. Понял. Значит, брак Клариче

С синьором Федерико уж решен?

Панталоне

Да, точно так. Так нами решено.

Сильвио.

Я поражен, каким вы дерзким тоном

Мне это говорите. Вы бесчестны!

Вы слово не умеете держать!

Панталоне

Вы, сударь мой, так говорить не смейте,

Когда пред вами старый человек!

Сильвио.

Когда б не старость ваша, – я бы вам

Всю вашу бороду бы вырвал сразу!

Панталоне

А я бы вам коленки перешиб!!

Сильвио.

Я пробуравить вас готов насквозь!

Панталоне

Да вы сюда разбойничать пришли?!

Сильвио.

А я вам предлагаю: выходите!

Вне дома вашего, сведем счета!

Панталоне

Вы знаете, – я удивляюсь вам!

Сильвио.

И если в вас осталась капля чести,

Прошу вас тотчас выйти за ворота!

Панталоне

Да вы совсем забыли уваженье!

Сильвио.

Вы трус, подлец, вы старый негодяй!!

Панталоне

А ты-наглец, разбойник и мерзавец!!

Сильвио.

Ах, чорт! Клянусь я небом…(выхватывает шпагу.)

Панталоне (хватаясь за кинжал).

Помогите!!!

Беатриче. (появляясь, к Панталоне, и направляя шпагу против Сильвио).

Я здесь, не бойтесь!

Панталоне (к Беатриче).

Зять мой, помогите!

Сильвио. (к Беатриче).

Ага, ты здесь? Как раз мне ты и нужен!

Беатриче.

Ну, я запуталась…

Сильвио. (к Беатриче).

Скорее шпагу!

Ступай сюда! Я, видишь, жду тебя!

Панталоне (испуганно).

Ах, зять мой дорогой! Ведь это-ужас!

Беатриче.

Не в первый раз в такой я переделке!

Я шпаги не боюсь!

Панталоне

Эй, помогите!

Спасите!! Люди!! Режут!!! (Бежит в дом.)

Беатриче и Сильвио дерутся.

Клариче..(вбегая).

Стойте! Стойте!!

Беатриче.

Прелестная Клариче, ради вас

Дарю я жизнь вот этому синьору,

А вы в знак благодарности за это,

Не нарушайте данной вами клятвы… (уходит).

Клариче.. (к Сильвио).

Мой дорогой, вы спасены!

Сильвио.

Проклятье!

Презренная изменница! Злодейка!

,Мой дорогой».. Кому вы говорите?

Обманутому вами жениху?

Тому, кого так зло вы осмеяли!

Клариче..

Таких упреков я не заслужила!

Я вас люблю и вам верна доныне…

Сильвио.

Обманщица! Зачем же издеваться?

Ты верностью измену называешь…

Ведь вы сейчас еще клялись другому!

Клариче..

Я не клялась и клясться я не буду…

Пусть я умру, но вас я не покину…

Сильвио.

Отец ваш объявил о вашем браке!

Клариче..

Отец не мог вам этого сказать.

Сильвио.

А мог сказать он лично мне о том,

Что ваш жених Распони с вами вместе

Сейчас был в комнате наедине?

Клариче..

Я этого не буду отрицать…

Сильвио.

Что ж, этого вам мало? Вы хотите,

Чтоб я считал вас верной мне теперь,

Когда другой настолько был вам близок?

Клариче..

Я честь свою умею охранять!

Сильвио.

Не следовало вам, моей невесте,

Впускать другого в комнату к себе!

Клариче..

Но мой отец его со мной оставил!

Сильвио.

И вы весьма охотно оставались?!

Клариче..

Но так же радостно бы убежала!

Сильвио.

Я слышал, как он вспомнил вашу клятву.

Клариче..

Но в этой клятве нет моей измены.

Сильвио.

Так в чем же ваша клятва заключалась?

Клариче..

Я не могу вам этого сказать.

Сильвио.

Но почему?

Клариче..

Я поклялась молчать.

Сильвио.

Вот доказательство, что вы виновны!

Клариче..

Ничуть.

Сильвио.

Невинная скрывать не станет!

Клариче..

Но я, сказав, свершила б преступленье!

Сильвио.

Кому ж вы клятву дали?

Клариче..

Федерико.

Сильвио.

Ужели клятва так для вас священна?

Клариче..

Должна сказать, что да. Ее сдержу я…

Сильвио.

И вы не любите его? Недурно!

Обманщица! Я не хочу вас видеть!

Клариче..

Слепец, да если б я вас не любила,

Я не спешила бы сюда на помощь,

Чтоб вашу жизнь спасти!

Сильвио.

На что мне жизнь,

Когда я ею буду вам обязан!

Клариче..

Поверьте, дорогой, я вас люблю!

Сильвио.

А я вас всей душою презираю!

Клариче..

Прошу вас перестать, иль я умру…

Сильвио.

О, лучше б мертвой мне теперь вас видеть,

Чем так отчаянно в вас обмануться!

Клариче..(беря шпагу с земли).

Тогда пусть будет так, как вы хотите.

Сильвио.

Я с удовольствием взгляну на это! (В сторону.)

Но знаю, у нее не хватит духу.

Клариче..

Пусть эта шпага прекратит страданья! (В сторону.)

Хочу узнать, насколько он жесток.

Сильвио.

Да, только казнь-расплата за обиду!

Клариче..

Вы так жестоки с вашею Клариче…

Сильвио.

Жестокости меня вы научили!

Клариче..

Хотите, значит, смерти вы моей?!

Так радуйтесь!

(Направляет шпагу себе на грудь.)

Смеральдина.

Постойте! Погодите! (Вырывает шпагу у Кла

риче.)

А вы, синьор, стоите равнодушно?

Когда пред вами льются реки крови?

Вы тигр, вы лев, вы крокодил бездушный!

Взгляните-ка на этого красавца!

Из-за него несчастная невеста

Себе живот готова распороть!

Уж слишком вы добры к нему, синьора

И, может быть, он даже вас не любит!

А если так, то и любви не стоит!

Пошлите к чорту этого убийцу!

Пойдем домой, – мужчин на свете много!

Хоть дюжину я вам их подберу!

Клариче.. (в слезах).

Неблагодарный! Значит, это правда,

Что смерть моя была вам безразлична…

Но знайте же: я все-таки умру.

Умру от незаслуженных страданий…

Настанет день, и все узнают правду,

Что я погибла, будучи невинной…

Но каяться вам будет слишком поздно…

Придете вы на раннюю могилу

Оплакивать несчастие свое,

Но я, увы, я к вам тогда не выйду…

(плача уходит).

Смеральдина.

Уж этого не в силах я понять;

Когда готовится самоубийство,

Стоять, смотреть и ждать! Нет, это ужас!

Сильвио.

Да ты с ума сошла! Ты, что же, веришь,

Что шпагой грудь она б себе пронзила?

Смеральдина.

Не знаю я, – я знаю только то,

Что если б я сюда не прибежала

Несчастная была б уже мертва…

Сильвио.

Ну, знаешь ли, до этого далеко!

Смеральдина.

Ну, как не стыдно вам! Ведь я видала!

Сильвио.

Все женщины умеют притворяться…

Смеральдина.

Смотрели бы вы лучше на себя!

За нами разговор, за вами – дело!

От вас все зло, и клевета от вас!

Злословием вы женщин окружили,

А про дела мужчин – ни-ни, ни слова…

Когда б мне дали власть, я б приказала,

Чтоб всюду все неверные мужчины

Носили по одной зеленой ветке,

Тогда бы города все превратились

В огромные и пышные леса! (Уходит.)

Картина пятая

Труффальдино.

Какая неприятность! Ни один

Из двух хозяев не пришел обедать!

Уж два часа назад пробило полдень,

А никого не видно. А потом

Придут вдвоем, и выйдет дело дрянь!

Прислуживать обоим сразу трудно,

И все тогда пропало… Тссс! Идет!

Пока один. Ну, хорошо, что так…

Флориндо.

Ну как, ты отыскал Пасквале?

Труффальдино.

Ведь мы решили, кажется, синьор,

Что нам сначала надо пообедать?

Флориндо.

Но мне сейчас уйти необходимо;

Обедать некогда. Спешу по делу…

А если ты захочешь, пообедай.

Труффальдино.

Охотно. Вы хозяин, вам виднее.

Флориндо.

Возьми, пожалуйста, запри в сундук.

На, вот ключи, возьми.

(Дает Труффальдино кошелек и ключи.)

Труффальдино.

Сейчас запру…

Ключи сию минуту принесу!

Флориндо.

Сейчас мне некогда. Отдашь потом.

А если я к обеду не вернусь,

Найдешь меня на площади соборной.

Я буду там. Найди же мне Пасквале! (Уходит.)

Беатриче.

Эй, Труффальдино!

Труффальдино.(в сторону).

Черт! Другой явился!

Беатриче.

Тебе даны синьором Панталоне

Сто золотых дукатов для меня?

Труффальдино.

Да, я их получил.

Беатриче.

Так отчего же

Ты не сказал?

Труффальдино.

А разве это вам?

Беатриче.

Кому ж еще? Что он сказал тебе?

Труффальдино.

Велел хозяину отдать.

Беатриче.

Прекрасно.

А кто же твой хозяин?

Труффальдино.

Вы, синьор.

Беатриче.

Зачем же ты спросил, мои ли деньги?

Труффальдино.

Выходит так, что ваши.

Беатриче.

Где ж они?

Труффальдино. (отдавая кошелек).

Прошу покорнейше, синьор.

Беатриче.

Здесь все?

Труффальдино.

Я ничего не брал.

Беатриче. (в сторону).

Сочту потом.

Труффальдино. (в сторону).

Ошибся я, но все успел поправить.

А что теперь другой мне скажет? Впрочем,

Коль деньги не его, то ничего.

Беатриче.

Возьми вот этот вексель, спрячь в сундук.

Труффальдино.

Я слушаю, синьор, сейчас же спрячу.

Беатриче.

А что, Бригелла здесь?

Труффальдино.

Да, дома.

Беатриче.

Скажи ей, что я жду к обеду гостя,

Пусть приготовит нам обед получше.

Труффальдино.

Из скольких блюд обед мне заказать?

Беатриче.

Я думаю, синьору Панталоне

При скромности его – блюд пять иль шесть,

Но лучших блюд. Ты закажи Бригелле…

Труффальдино.

Вы поручаете мне выбрать?

Беатриче.

Да.

Ты должен показать свое искусство,

А я пойду, чтоб гостя пригласить.

К приходу нашему все приготовь.

Труффальдино.

Не беспокойтесь, будет все в порядке.

Беатриче.

Да постарайся… (В сторону.) Бедный Панталоне,

Как испугался он… Мне жаль его! (Уходит.)

Труффальдино.

Вот тут я постараюсь отличиться!

Хозяину мне надо угодить…

Мой вкус сегодня он одобрит верно…

Да, не забыть бумагу эту спрятать…

Ах, сколько дел! Обед им приготовить…

Эй, кто там есть? Ужели никого?

Послушайте, где госпожа Бригелла?

Скажите, что хочу с ней говорить…

Хорошая стряпня – еще не все.

Тут важно знать, как, что и где поставить,

В каком порядке блюда подавать,

Тут важно именно не что, а как…

Бригелла.

Чем послужить синьору Труффальдино?

Труффальдино.

Мой господин к обеду гостя ждет…

Он хочет, чтоб обед был пошикарней.

Получше, повкуснее и скорее.

Как обстоят дела у вас на кухне?

Бригелла.

Я через полчаса вам все подам!

Труффальдино.

Прекрасно! Что ж вы можете подать?

Бригелла.

Для двух персон дадим две перемены,

Четыре блюда в каждой. Хорошо?

Труффальдино.

Он говорил, что нужно пять-шесть блюд…

Так шесть или восемь, все равно не худо…

Ну, хорошо, А что вы подадите?

Бригелла.

На первое мы подадим вам суп,

Потом одно горячее, затем

Вареное мясное с фрикандо.

Труффальдино.

Три блюда знаю я, а вот в конце…

Сказали вы… какое это блюдо?

Бригелла.

Французское, – в нем соус очень вкусен.

Труффальдино.

Ну, эта перемена мне подходит.

А как вторая?

Бригелла.

А вторая вот как:

Салат, жаркое, мясо в сухарях

И пудинг

Труффальдино.

Что? Что вы сказали?

Бригелла.

Пудинг.

Труффальдино.

Опять четвертого не знаю блюда

Бригелла.

Сказала: пудинг. Английское блюдо.

Труффальдино.

Они ж не ангелы. Простые люди.

Бригелла.

Не ангельское! Блюдо англичан.

Труффальдино.

Ах, англичан! Теперь я понимаю!

Так, может быть, от этого-то блюда

Они такие умные?

Бригелла.

Возможно.

Труффальдино.

Ну, хорошо, согласен. А теперь

Скажите, как мы блюда все расставим?

Бригелла.

Да очень просто: их лакей расставит.

Труффальдино.

Э, нет, не так. Здесь дело не простое,

Об этом деле позабочусь я.

Важней всего – расставить хорошо.

Бригелла.

Ну, что же? Суп вот тут поставить можно… (показывая знаками).

Горячее сюда, жаркое, мясо,

А вот сюда, к примеру, фрикандо…

Труффальдино.

Мне так не нравится, а в середине?

Бригелла.

Тогда приходится пять блюд нам делать?

Труффальдино.

И пять мы сделаем, коль это нужно!

Бригелла.

Посередине мы поставим соус…

Труффальдино.

Да что городите вы, милый друг?

Кто ж ставит соус в середину? Что вы!

В середку ставят суп.

Бригелла.

Здесь будет мясо,

А соус там…

Труффальдино.

Избави, боже, что вы!

Ведь так у вас совсем не выйдет толку!

Вы на стряпню, я знаю, мастера,

А не умеете на стол поставить.

Вот вы послушайте: тут стол, примерно…

Теперь смотрите: ставлю здесь пять блюд…

Здесь, в середине-суп.

(Отрывает клочок от векселя и кладет на пол.)

А тут вот мя?со…

(Отрывает еще, отмечая другое место.)

По эту сторону жаркое ставим… (Снова отрывает.)

Сюда вот – соус, а сюда то блюдо,

Названия которого не знаю…

(двумя последними кусками векселя заканчивает распределение мест).

Что, ладно ль я расставил?

Бригелла.

Хорошо.

Но только соус далеко от мяса.

Труффальдино.

А мы его поближе пододвинем…

Беатриче.. (входя с Панталоне).

Зачем ты на коленях, Труффальдино?

Труффальдино..

Я отмечаю, как расставить блюда… (поднимается).

Беатриче..

А это что? Какие-то бумажки?

Труффальдино.

А, чорт, забыл!

Беатриче..

Ведь это вексель мой!!

Труффальдино.

Простите, виноват… Сейчас заклею.

Беатриче..

Заклею! Голова! Заклеит вексель!

Тебя бы надо палкою за это!

Вот, полюбуйтесь, милый Панталоне,

Что с вашим векселем вот этот сделал…

Панталоне

Да это просто смех, сказать по правде…

Но это дело в общем поправимо:

Я просто напишу вам новый вексель.

Беатриче..

Будь этот вексель прислан издалека,

То был бы мне убыток очень крупный!

Труффальдино.

Все оттого и вышло, что Бригелла

Не знает, как на стол поставить блюда…

Бригелла.

А он по-своему все хочет делать!

Труффальдино.

А я такой, что знаю это все!

Беатриче..

Ступай-ка вон!

Труффальдино.

Поставить блюда – важно…

Беатриче..

Я говорю, ступай!

Труффальдино.

Подача блюда

Такое дело, что не уступлю

Я никому того, что знаю… Да… (уходит).

Бригелла.

Я не пойму, не то мошенник он,

Не то он просто дурачок…

Беатриче..

Он плут!

Его придется палкой проучить.

Бригелла, как у вас насчет обеда?

Бригелла.

Заказано пять блюд: две перемены.

Придется подождать…

Панталоне

Зачем пять блюд?

Вы это бросьте. Дайте нам ризотто,

Да пару блюд еще-и до свиданья.

Со мной не нужно лишних церемоний…

Беатриче..

Вы слышали? Итак, управьтесь сами.

Бригелла.

Я слушаю, но все же закажите,

Что больше вам по вкусу подойдет.

Панталоне

Вот рубленых биточков я бы съел,

А то ведь у меня с зубами плохо.

Беатриче.. (к Бригелле).

Так, значит, вы биточки нам дадите.

Бригелла.

Я слушаю. Пожалуйте туда…

(указывая на комнату направо).

Сейчас скажу, чтоб кушать подавали.

Беатриче..

Пожалуйста, скажите Труффальдино,

Чтоб шел прислуживать.

Бригелла.

Сейчас скажу… (уходит),

Беатриче..

Прошу простить за качество обеда…

Панталоне

Да что вы, дорогой синьор Распони,

Мне надо б самому вас пригласить,

Но видите вы сами, как сложилось…

Приятно мне у вас слегка развлечься

От пережитых мною треволнений.

Меня еще сейчас трясет от страха.

Не появись вы вовремя, меня

Убил бы насмерть этот сумасшедший!

Беатриче..

Я очень рад, что мог вам быть полезным.

Панталоне

Однако, здесь с подачею не медлят.

Беатриче..

О, да, Бригелла очень расторопна.

Труффальдино. (неся суп).

Пожалуйте туда, я подаю.

Беатриче..

Ступай вперед и там поставь.

Труффальдино.

Синьоры… (разыгрывает церемонию).

Нет, вы пожалуйте вперед, прошу вас…

Панталоне

Забавен он, слуга ваш… Ну, пойдемте… (входит в комнату).

Беатриче..

Ты лучше знал бы меньше церемоний,

А вел бы аккуратнее себя… (уходит вслед за Панталоне).

Труффальдино.

Смотри еще, какой чудак нашелся!..

По одному им блюду подавай…

И деньги тратятся, а вкуса нет…

А, может, этот суп совсем негоден?

Попробовать придется. У меня (вынимая из кармана ложку)

Оружие всегда с собой в кармане… (Пробует суп.)

Не плохо… Можно есть… Бывает хуже… (уходит направо).

Бригелла (войдя с блюдом).

Ну, где он там? Пора нести второе.

Труффальдино. (входя).

Я здесь. А что ты принесла нам?

Бригелла Мясо.

Сейчас другое блюдо принесу… (уходит).

Труффальдино.

Баранина иль нет? Вот в чем вопрос

Похоже на баранину как будто… (пробует).

Теленок. Нет, овечка. Да…

(Идет направо. Флориндо, войдя из средней двери, сталкивается с ним.)

Флориндо

Куда ты?

Труффальдино. (в сторону).

Беда! Пропал!

Флориндо

Куда идешь ты с блюдом?

Труффальдино.

Я подаю на стол.

Флориндо

Кому?

Труффальдино.

Да вам.

Флориндо

Но как же? Ведь меня еще здесь нет?

Труффальдино.

Я вас в окно увидел! (В сторону.) Ну, смелее.

Флориндо

Но почему ты начал со второго?

А где же суп?

Труффальдино.

А здесь такой обычай,

Что суп всегда едят в конце обеда.

Флориндо

А я привык иначе. Дай мне суп,

А это отнеси обратно в кухню.

Труффальдино.

Я слушаюсь.

Флориндо

Да поскорей неси мне.

Труффальдино.

Сейчас.

(Делает вид, что возвращается в кухню, но притаившись, следит за Флориндо.)

Флориндо

Устал искать я Беатриче…

(идет в комнату налево).

Едва Флориндо уходит, Труффальдино бежит с блюдом направо, Лакей входят с блюдом.

Бригелла.

Его приходится все ждать… Эй, где вы?

Труффальдино. (выходя].

Я здесь. Скорей вон там накрой на стол!

(По?казывает на комнату слева.)

Неси сейчас же суп тому синьору!

Бригелла.

Сейчас.

Труффальдино.

А это что за блюдо? Взглянем! (Пробует.)

Ага, то самое. Не спорю-вкусно! (Уносит в комнату Беатриче.)

Труффальдино. (появляясь)

Вы молодец! Прекрасная работа.

И если с вашей помощью удастся

Обоим господам мне прислужить,

То лучшего мне и желать не надо…

(Из комнаты Флориндо выходит лакей и идет на кухню.)

Скорее суп давайте!

Бригелла.

Вы лучше о своем столе заботьтесь,

А мы уж позаботимся об этом!

Труффальдино.

Смогу, так о двоих я позабочусь!..

(Лакей приносит суп для Флориндо.)

Давай сюда, я сам ему снесу…

А ты пока готовь для тех подачу…

(Берет у лакея суп и уходит в комнату Флориндо,)

Бригелла.

Чудак! И тут, и там поспеть он хочет!

Пускай! Я получу на чай отдельно…

(Труффальдино возвращается из комнаты Флориндо.)

Голос Беатриче..

Эй, Труффальдино!

Бригелла.(к Труффальдино).

Ваш синьор вас кличет!

Труффальдино.

Я здесь!

(Идет в комнату Беатриче. Лакей приносит второе для Флориндо. Труффальдино выходит из комнаты Беатриче с грязной посудой.) Давай сюда! Голос Флориндо (громко зовет.)

Эй, Труффальдино!

Труффальдино.

Сейчас!

(Хочет ваять второе из рук лакея.)

Бригелла.

Я сам снесу!

Труффальдино.

Меня зовут!

(Берет из рук его блюдо и идет к Флориндо.)

Бригелла.

Вот это ловко! Сам все хочет делать!

(Уходит и возвращается с блюдом.)

Отнес бы сам, да не хочу с ним спорить.

Труффальдино.

(выходит от Флориндо с грязной посудой.)

Ага, ты здесь?

Бригелла.

Для вашего-биточки.

Труффальдино.

Биточки? Хорошо. (Берет. Бригелла уходит)

Вот это ловко!

Кому ж нести? Битки кто заказал?

Пойти спросить на кухне? Неудобно.

Снести другому – съест… А тот, что скажет?

Я вот как сделаю, нашел я выход:

Биточки на две части разделю

И каждому снесу по половине…

И тот, кто заказал, доволен будет!

(Берет грязную тарелку и делит битки на две части.)

Один биточек лишний… Что же делать?

Ну, что ж… Я этот съем… (Съедает биток.)

Отлично вышло!

Теперь биточки этому снесем…

(ставит тарелку на пол, другую несет Беатриче).

Бригелла.(внося пудинг).

Эй, Труффальдино!

Труффальдино. (появляясь из комнаты Беатриче).

Здесь!

Бригелла.

Возьмите пудинг!

Труффальдино.

А, пудинг! Хорошо! Сейчас несу…

(берет тарелку с битками и несет к Флориндо).

Бригелла.

Да не туда! Битки туда ведь надо!

Труффальдино.

Я знаю. Там велели отнести

Четыре штуки этому в подарок!

(Уносит битки и возвращается.)

Бригелла.(в сторону).

Они знакомы? Что ж они не вместе?

Труффальдино. (выходит от Флориндо).

А это что за блюдо?

Бригелла.

Это пудинг.

Труффальдино.

Кому?

Бригелла.

Да вашему синьору… (уходит).

Труффальдино.

Пудинг?

А пахнет здорово! Возьмем-ка пробу!

(Выни?мает из кармана вилки. Ест.)

Немножко приторно, но очень вкусно…

Беатриче.. (.зовет).

Эй, Труффальдино!

Труффальдино.

(с полным ртом).

Здесь!

Флориндо (зовет).

Эй, Труффальдино!

Труффальдино. (дожевывая).

Я здесь! И хороша же эта штука!

Еще кусочек съем, потом пойду…

(продолжает есть).

Беатриче.. (входит).

Ты что тут делаешь?

Ступай живее… (возвращается к себе).

Труффальдино ставит пудинг на пол и входит к Беатриче.

Флориндо (входит).

Куда он к чорту делся? Труффальдино!

Труффальдино. (входит).

Я здесь.

Флориндо

Но где ты был? Куда ходил ты?

Труффальдино.

Тарелки относил.

Флориндо

Еще что есть?

Труффальдино.

Сейчас узнаю.

Флориндо

Только поскорее!

Я говорил – мне надо отдохнуть…

(уходит в свою комнату).

Труффальдино.

Эй, люди! Что там есть еще на кухне?!

А этот пудинг я себе оставлю! (Прячет пудинг.)

Бригелла.(внося блюдо с жарким).

Жаркое.

Труффальдино. (беря жаркое).

Фрукты поживее! Фрукты!

Бригелла.

Подумаешь, какая спешка! Ладно! (Уходит.)

Труффальдино.

А я жаркое этому снесу… (уходит к Флориндо.)

Бригелла. (с блюдом фруктов).

Вот фрукты. Где вы там?

Труффальдино. (появляясь).

Я здесь!

Бригелла.

Держите! (Дает ему фрукты.)

Еще что вам угодно?

Труффальдино.

Подожди! (Уносит фрукты к Беатриче.)

Бригелла.

Туда, сюда – он скачет, словно дьявол!

Труффальдино.

Ну, больше ничего никто не хочет!

Бригелла.

Прекрасно.

Труффальдино.

Для меня сейчас накроешь!

Бригелла.

Сейчас. (Уходит.)

Труффальдино.

Я кстати захвачу свой пудинг!

Со всем я справился, и все довольны!

Двум господам сумел я услужить

И ни один о том не догадался!

Ну, раз сумел я за двоих служить

Сегодня я поем за четверых!!! (Уходит.)

Картина шестая

Улица перед гостиницей Бригеллы.

Смеральдина

(появившись перед входом в гостиницу, держит письмо в руках и нерешительно поглядывает на окна),

Нет хуже положенья, чем прислуги!

А тут еще хозяйка влюблена!

Довольно странные у ней замашки,

С недавних пор она совсем рехнулась!

Синьора Сильвио она ведь любит,

Записочки ж другому посылает!

Как будто б двух она себе готовит:

На лето одного, к зиме – другого!

Но все ж в гостиницу я не войду.

Мне, девушке, бывать там неудобно!

Попробую позвать… Эй, кто там есть?!.

Труффальдино. (выходит с бутылкой, стаканами и салфеткой за воротником).

Кто спрашивал меня здесь?

Смеральдина

Я, синьор…

Я вас обеспокоила? Простите!

Труффальдино.

Ну, ничего. Готов я слушать вас…

Смеральдина

Вы, кажется, изволили обедать?

Труффальдино.

Я вышел к вам сейчас из-за стола,

Но я потом доканчивать вернусь…

Смеральдина

Неловко, право, мне…

Труффальдино.

А я-я счастлив!

По правде говоря, я сыт по горло,

А ваши глазки будут мне, как… пудинг!

Смеральдина

Да что вы?

Труффальдино.

Вот поставлю тут бутылку…

Итак, теперь весь ваш я, дорогая!

Смеральдина

Ах, дорогая… Эту вот записку

Я принесла от госпожи моей,

Чтоб передать синьору Федерико.

Но так как заходить я не решилась,

То я нашла возможным вызвать вас.

Труффальдино.

Что ж, я готов снести ему записку,

Но должен вам сказать, что у меня

Есть порученье также к вам, синьора.

Смеральдина

Не можете ль сказать мне от кого?

Труффальдино.

От одного, синьора, кавалера.

Скажите мне, не знаете ли вы

Синьора Труффальдино из Бергамо?

Смеральдина

Как будто это имя я слыхала.

Но не припомню… (В сторону.) Это он и есть!

Труффальдино.

Мужчина он довольно, симпатичный!

Он невысок, но очень остроумен

И говорить умеет хорошо.

Он сверх всего маэстро церемоний…

Смеральдина

Но я его не знаю совершенно!

Труффальдино.

Зато он знает вас и в вас влюблен!

Смеральдина

Вы надо мной хотите посмеяться?

Труффальдино.

О нет, ничуть, синьора! Если б он

Представился, как вы бы отнеслись?

Смеральдина

Что ж, если он придется по душе мне,

То от знакомства с ним не откажусь.

Труффальдино.

Ну что ж, могу позвать его. Хотите?

Смеральдина

Пожалуйста, прошу.

Труффальдино.

Сию минуту… (входит в гостиницу).

Смеральдина

Ушел… Так, значит, это был не он!

(Труффальдино выходит из гостиницы, важно и церемонно проходит мимо Смеральдины, отвешивает ей изысканный поклон, вздыхает и возвращается в гостиницу.)

Вот этого совсем не понимаю!

Труффальдино. (возвращаясь).

Ну что, вы видели его?

Смеральдина

Кого?

Труффальдино.

Того, кто в вас без памяти влюбился!

Смеральдина

Но кроме вас, никто не приходил…

Труффальдино.

Мммммм… (вздыхает).

Смеральдина

А может, вы и есть тот кавалер?

Труффальдино. (вздохнув).

Да, это я…

Смеральдина

Но почему же вы

Не сразу мне признались в вашем чувстве?

Труффальдино.

Да потому, что очень я застенчив…

Смеральдина

А я скажу, что нужно быть из камня,

Чтоб слушать ваши речи равнодушно…

Труффальдино.

Так, значит, как же мне теперь понять вас?

Смеральдина

Понять, что…

Труффальдино.

Ну, что, что»?

Что, что», скажите?

Смеральдина

Синьор… я тоже несколько стыдлива…

Труффальдино.

Таким стыдливым – только пожениться!

Смеральдина

Сказать no-совести, – вы по душе мне.

Труффальдино.

А что, вы-девушка?

Смеральдина

Какой вопрос…

Труффальдино.

Так, значит, нет?

Смеральдина

Нет – это значит – да!

Труффальдино.

Тогда я в общем тоже не женатый!

Смеральдина

Раз пятьдесят могла б я замуж выйти,

Но ни один мне не был по душе…

Труффальдино.

Могу ли я рассчитывать на это?

Смеральдина

Сказать по правде, что-то в вас такое…

Труффальдино.

А если кто захочет взять вас в жены,

Куда ему за этим обратиться?

Смеральдина

Я-сирота. Придется обратиться

К хозяину иль к дочери его.

Труффальдино.

Ну, хорошо. А что они ответят?

Смеральдина

Ответят, что, мол, если я согласна…

Труффальдино.

А вы что скажете?

Смеральдина

А я скажу,

Что если, мол, они согласны…

Труффальдино.

Ладно!

Я понял: все формальности в порядке.

На этот раз мы будем все согласны!

Ну, дайте мне письмо! Сейчас дернусь.

Смеральдина

Возьмите.

Труффальдино.

Знаете ль вы содержанье?

Смеральдина

Не знаю. Впрочем, очень интересно.

Труффальдино.

А вдруг в письме окажется такое,

За что по морде бьют? Вот это страшно!

Смеральдина

Не знаю. Вряд ли здесь есть про любовь…

Труффальдино.

А неприятностей я не хочу!

Я должен знать, про что ему там пишут…

Без этого отдать я не смогу!

Смеральдина

Его ведь можно вскрыть, потом заклеить…

Труффальдино.

Я сам все сделаю. Что до заклейки

Я это дело знаю специально.

Никто и ни за что не отличит!

Смеральдина

Тогда вскрывайте, сразу все узнаем.

Труффальдино.

Читать умеете?

Смеральдина

Слегка, синьор…

Зато ведь вы прекрасно?

Труффальдино.

Я – слегка…

Смеральдина

Тогда посмотрим.

Труффальдино.

Надо аккуратней (отрывает часть конверта),

Смеральдина

Ах, что вы сделали!

Труффальдино.

Не беспокойтесь!

Я знаю удивительный секрет:

Письмо становится как будто новым…

Смеральдина

Читайте!

Труффальдино.

Лучше вы! Вы разберете…

Смеральдина (смотрит).

Хозяйкин почерк страшно неразборчив…

Труффальдино. (разглядывает).

Я тоже ничего не разбираю.

Смеральдина

Зачем же мы вскрывали?

Труффальдино.

Погодите…

Давайте приналяжем. Начинаю…

Я все же разбираю кое-что.

Смеральдина

Постойте, буквы разбираю…

Труффальдино.

Хорошо.

Начнем слегка: вот это буква, мэ»…

Смеральдина

Ай, что вы… Это – рэ?!

Труффальдино.

Не все ль равно?

Меж, мэ» и, рэ» почти что нет различья.

Смеральдина

,Ро-ро… ро-я»…. Пожалуй, тут не, мэ»,

Скорее, это, мо»…,Мо-ро… моя»…

Труффальдино.

Но тут должно быть не, моя», а, мой»…

Смеральдина

Но тут ведь хвостик есть?

Труффальдино.

Ну, значит, мой»!

Панталоне.

(выходит из гостиницы в сопровождении Беатриче; к Смеральдине).

Ты что здесь делаешь?

Смеральдина

Я ничего…

За вами я пришла…

Панталоне.

За мной? Зачем?

Смеральдина

От синьорины…

Беатриче.. (к Труффальдино).

Что там у тебя?

Труффальдино. (испуганно).

Так, ничего, бумажка…

Беатриче..

Дай сюда!

Труффальдино. (робко отдавая).

Пожалуйста.

Беатриче..

Что? Как? Ко мне записка?!

Ты, негодяй, все письма открываешь?!

Труффальдино.

Синьор, я, право, ничего не знаю…

Беатриче..

Извольте видеть, милый Панталоне,

Вот мне письмо прислала синьорина,

Она о Сильвио мне сообщает,

А этот негодяй открыл письмо!

Панталоне.(к Смеральдине).

А ты с ним заодно?

Смеральдина

И знать не знаю!

Беатриче..

Кто вскрыл письмо?

Труффальдино.

Я не вскрывал, синьор…

Смеральдина

Я тоже не вскрывала!

Панталоне.

Кто ж принес?

Смеральдина (указывая на Труффальдино).

Они несли синьору своему.

Труффальдино. (указывая сначала на себя, а потом на Смеральдину).

,Они» письмо от «них» здесь получили…

Смеральдина (в сторону).

Противнейший болтун! Какой нахальный!

Панталоне.

Так это ты затеяла, мерзавка?

Да я тебе всю морду изувечу!

Смеральдина

Попробуйте! Хочу я посмотреть,

Как вы меня побьете! Удивляюсь!!!

Панталоне.

Ты, что, с ума сошла?! Да я тебя… (подступает).

Смеральдина

Ну да, поймайте… с вашим ревматизмом…(убегает).

Панталоне.

Ах, ты, подлюга! Я тебе задам! (Убегает за ней.)

Труффальдино. (в сторону).

Хотел бы знать, как мне тут извернуться?

Беатриче.. (прочитав записку).

Он ревностью ее совсем замучил…

Придется ей помочь и все открыть…

Труффальдино. (в сторону).

Попробовать удрать… (потихоньку отходит).

Беатриче..

Куда идешь ты?

Труффальдино. (остановившись).

Я здесь…

Беатриче..

Зачем мое письмо ты вскрыл?

Труффальдино.

Синьор, не знаю… Это Смеральдина…

Беатриче..

При чем тут Смеральдина! Это ты!

По два письма вскрываешь в день, мерзавец!

Ступай сюда!

Труффальдино. (дрожа).

Помилуйте, синьор…

Беатриче..

Ступай сюда!

Труффальдино. (дрожа).

К чему это, синьор?

Беатриче..(схватив палку, колотит Труффальдино).

К чему? Да вот к чему, наглец! К чему?!

Флориндо (появляясь в окне).

Что вижу? Моего слугу колотят? (Исчезает.)

Труффальдино.

Ой-ой! Синьор! Довольно, пощадите!!

Беатриче..

Запомнишь, как вскрывать чужие письма! (Бросив палку, уходит.)

Труффальдино. (после того как Беатриче ушла).

Да будь ты трижды проклят! Что за подлость!

Бить палкою! Такого человека!

Флориндо (подойдя незаметно к Труффальдино).

Ты, Труффальдино, что-то говоришь?

Труффальдино. (продолжая говорить вслед Беатриче).

Бить палкою слугу чужого – подлость!

Ведь это оскорбление синьору,

Которому я преданно служу!

Флориндо

Конечно, Труффальдино, это верно!

Прямое оскорбленье мне! Ты прав.

А кто побил тебя?

Труффальдино.

Я сам не знаю…

Флориндо

За что ж он бил тебя?

Труффальдино.

За пустяки!

Ему я на башмак случайно плюнул.

Флориндо

И позволяешь ты себя так бить?

Ты даже защищаться не подумал…

И ты меня подвел под оскорбленье!

Ты своего хозяина позоришь!

Осел! Тюфяк! Болван! Сейчас за это

Я от себя прибавлю на орехи! (Бьет его.)

На, вот тебе, дубина, получай!! (Сердитый уходит.)

Труффальдино. (почесываясь).

Все на один покрой: и этот палкой!

Могу сказать: служу двум господам

И получаю плату от обоих!

Картина седьмая

Зал в гостинице. Несколько дверей.

Труффальдино. (один).

Вот выпил и забыл о всех побоях!

Обедал чудно, дальше будет ужин

И в общем мне живется хорошо…

Пока смогу я, послужу обоим

И два вознагражденья получу.

Ну вот, остался я сейчас один.

Хозяин первый из дому ушел,

Второй заснул. Ну, чем бы позаняться?

Мне что-то захотелось поработать!

Да, вспомнил! Надо платье мне проветрить.

Пожалуй, здесь удобнее всего

Ну, вот, дружок, сюда его поставим…

(ставит сундук посреди залы).

Теперь пойдем и принесем другой.

А этот мы тут рядышком поставим…

Теперь начнем спокойно, по порядку… (вынимая ключ),

Кто держит ключ, тот сундуку хозяин.

Ну, вот, пожалуйста, сундук открылся!

А этот отопрем другим ключом…

Раз-два-и оба сундука готовы!

Теперь для ясности все вынуть надо

(Вынимает из обоих сундуков платье, белье и множество разных вещей. Все вместе складывает на пол.)

Для чистоты – начнем пока с карманов:

В них оставляют иногда конфеты,

И прочий разный сор, совсем ненужный…

(Ша?рит по карманам костюма и вытаскивает портрет.)

Какой красавец! Просто загляденье!

Кто это может быть? Лицо знакомо.

На моего хозяина похож,

Того, который спит… Но нет, не он.

Совсем другой парик и платье тоже…

Флориндо (из комнаты).

Эй, Труффальдино!

Труффальдино.

Чорт его возьми…

Проснулся все-таки, проклятый! (Кричит.)

Здесь я!

Придет сюда, другой сундук увидит,

Начнет расспрашивать… Запру скорей…

Скажу ему, что я не знаю чей….

А то он драться любит!

(Поспешно укладывает вещи обратно.)

Флориндо (кричит).

Труффальдино!

Труффальдино. (громко).

Иду! Сейчас иду! Убрать скорее… (Держа костюм.)

Та-та-та-та! Откуда это платье?

Не вспомню. И бумаги тоже?

Флориндо (кричит).

Ступай сюда, не то опять отдую!

Труффальдино.

Сейчас иду! Скорей убрать покуда…

Потом я все в порядок приведу…

(Швыряет в сундуки вещи, как попало, и запирает.)

Флориндо (появляясь на пороге в халате).

Каким ты дьяволом тут занят?

Труффальдино.

Вещи…

Вы мне сегодня приказали сами,

Чтоб я, синьор, проветрил ваше платье…

Ну, вот, я этим делом и занялся…

Флориндо

А чей же этот вот другой сундук?

Труффальдино.

Не знаю, – может, вашего соседа!

Флориндо

Подай мне черный мой костюм скорее…

Труффальдино открывает сундук и вытаскивает черный костюм.

Флориндо (сняв халат, надевает костюм и, сунув руку в карман, вынимает портрет).

А это что?

Труффальдино.

А, чорт, опять ошибся!

Костюмы оба черны. Не узнаешь…

Флориндо

Вот чудо: мой портрет! Не понимаю!

Его я дал на память Беатриче…

Но как он мог сюда попасть? Откуда? (К Труффальдино.)

Скажи, как он попал ко мне в карман?

Труффальдино. (в сторону).

Как мне тут выпутаться – и не знаю…

Флориндо

Откуда эта карточка явилась?

Скажи сейчас же!

Труффальдино.

Ах, синьор, простите…

Я признаюсь, что это мой портрет…

Он дорог мне, и к вам его я спрятал.

Флориндо

Скажи, откуда он к тебе попал?

Труффальдино.

Я получил его в наследство…

Флориндо

Как так?

В наследство?

Труффальдино.

Да. Служил я у синьора,

Который неожиданно скончался

И мне оставил разный мелкий хлам.

И этот вот портрет.

Флориндо

Мадонна миа!

Когда же умер прежний твой хозяин?

Труффальдино.

Я думаю, уже с неделю будет… (В сторону.)

Валю, что в голову придет… Наладим!

Флориндо

А твоего хозяина как звали?

Труффальдино.

Забыл. Он жил под именем другого.

Флориндо (в ужасе).

Другого? Боже мой! Боюсь подумать…

А долго ли служил ты у него?

Труффальдино.

Недолго. Дней одиннадцать-двенадцать…

Флориндо

Да, так и есть! Я весь дрожу от страха…

Да, безусловно, это Беатриче…

Мужской костюм… Жила инкогнито…

О, горе мне! Ужели это правда?

Труффальдино. (в сторону).

Люблю, когда мне верят! Вот навру!

Флориндо (трепетно).

Скажи мне, был ли молод твой хозяин?

Труффальдино.

Да, молодой.

Флориндо

Без бороды?

Труффальдино.

Так точно.

Флориндо

Она, конечно. Я почти уверен… (вздыхает).

Труффальдино. (в сторону).

На этот раз без палки обойдется…

Флориндо

Скажи, голубчик, может быть ты знаешь,

Откуда был хозяин твой покойный?

Труффальдино.

Откуда родом? Знал, да вот забыл.

Флориндо

Быть может, из Турина?

Труффальдино.

Да, так точно.

Он, помню, говорил, что из Турина.

Флориндо

Его слова вонзаются мне в сердце

Уверен ли ты в том, что он скончался?

Труффальдино.

Да это уж, как дважды два – четыре!

Флориндо

А отчего ж он умер?

Труффальдино.

От… несчастья.

Несчастье с ним случилось, он и помер… (В сторону.)

Как здорово все у меня выходит!

Флориндо

А где он погребен?

Труффальдино. (в сторону).

Опять зацепка! (К Флориндо.)

Еще пока нигде… Другой слуга,

Приехавший оттуда, хлопотал,

По просьбе тело выдали ему,

И он его на родину отправил.

Флориндо

Не тот ли самый, что просил тебя

На почте письма получить?

Труффальдино.

Он самый.

Его зовут Пасквале.

Флориндо

Боже мой…

Все кончено! Погибла Беатриче!

Несчастная не вынесла страданий…

Как быстро все… Ее уж больше нет! (В слезах.)

Потери этой мне не пережить… (уходит).

Труффальдино.

Ну, что с ним стало? Плачет человек!

Не знаю, отчего он впал в унынье!

Неужто все от моего рассказа?

Какая чепуха! Я все наврал,

Чтоб как-нибудь от палки уклониться…

Мне кажется, все дьяволы в аду

Сошли с ума от карточки паршивой…

Должно быть, он был раньше с ним; знаком…

Ну, надо мне заняться сундуками,

Опять по комнатам их растащить,

А то опять нарвешься на побои… (Оглянувшись на двери.)

Ну, так и есть. Идет другой хозяин…

Мне, право, эти палки надоели…

Беатриче. (входит с Панталоне).

А я себе позволю вас уверить,

Что эта партия зеркал и воска

Два раза вами в счет занесена.

Панталоне.

Все может быть. Придется нам проверить.

Расчетные все книги налицо…

Беатриче.

Со мною здесь расчетные листы,

Мы вместе их проверим. Труффальдино!

Труффальдино.

Я здесь.

Беатриче.

Ключи от сундука с тобой?

Труффальдино.

Так точно, здесь. Они всегда со мной.

Беатриче.

Зачем ты мой сундук сюда поставил?

Труффальдино.

Проветрить ваше платье.

Беатриче.

И проветрил?

Труффальдино.

Уже.

Беатриче.

Открой. А это чей сундук?

Труффальдино.

Приезжего синьора.

Беатриче.

Вынь-ка книгу.

Она лежит под платьем в сундуке.

Труффальдино.

Я слушаю. Мадонна, помоги мне!

(Открывает сундук и ищет.)

Панталоне.

Быть может, я ошибся, значит-скинем.

Беатриче.

И так, и так проверить не мешает.

Труффальдино. (подавая книгу).

Вот эта?

Беатриче. (раскрывая книгу).

Нет, не эта…

Труффальдино.

Так! Готово!

Беатриче. (в сторону).

О, боже, что я вижу? Невозможно!

Тут два моих письма к Флориндо… Странно…

Я вся дрожу…

Панталоне.

Что с вами, дорогой?

Вы нездоровы?

Беатриче.

Нет, нет, ничего… (Тихо к Труффальдино.)

Скажи, пожалуйста, мне, Труффальдино,

Как в мой сундук попала эта книга?

Труффальдино.

Не знаю.

Беатриче. (повышая голос).

Правду говори, не путай!

Труффальдино.

Синьор, я вас прошу меня простить,

Но я ее запрятал к вам в сундук…

Боялся потерять… Она моя… (В сторону.)

С тем удалось. Авось, и тут удастся.

Беатриче.

Зачем же ты даешь не то, что нужно?

Ты разве книги не узнал своей?

Труффальдино. (в сторону).

Вот этот против первого-труднее. (Вслух.)

Да… как сказать… она моя недавно,

А сразу-то ее и не узнаешь…

Беатриче.

Откуда получил ты эту книгу?

Труффальдино.

Я у синьора одного служил,

Недавно, видите ли, он скончался.

И эта книга мне досталась по наследству.

Беатриче.

Когда он умер?

Труффальдино.

Десять дней назад…

Беатриче.

О, боже мой! Скажи мне, Труффальдино,

Его ты имя помнишь? (Малая пауза.) Не Флориндо?

Труффальдино. (живо).

Флориндо! Точно так, синьор, Флориндо!

Беатриче.

А как фамилия? Не Аретузи?

Труффальдино.

Ну да, так точно, помню: Аретузи!

Беатриче.

И он скончался, это верно?

Труффальдино.

Верно.

Вернее ничего и быть не может!..

Беатриче.

Но отчего он умер? Где схоронен?

Труффальдино.

Вы видите ли… он в канал свалился.

Погиб. Его с тех пор и не видали!

Беатриче. (в отчаянии).

О, горе мне! Погиб, погиб Флориндо,

Единственный, кого я так любила!

Зачем мне жить, когда его уж нет?

Всю молодость и силы, и надежды

Я для тебя, мой милый, берегла,

Оставила свой дом, рискуя жизнью,

Опасности не раз я подвергалась,

Все для него, и вот – Флориндо мертв…

Несчастья сыплются на Беатриче:

Мне мало было брата потерять,

Теперь возлюбленный погиб навеки…

Страшна мне мысль, что я всему виною!

Но если так, зачем же я жива?

Мой брат любимый, муж мой дорогой!

Решила я: я вслед уйду за вами.

Я все снесла для одного Флориндо,

Теперь он мертв, и жизнь мне не нужна! (В отчаянии уходит.)

Панталоне. (изумленный, тихо к Труффальдино).

Тссс… Женщина?

Труффальдино.

Да, баба.

Панталоне.

Вот так штука!

Труффальдино.

Ну, как же мне тут быть?

Панталоне.

Не ожидал.

Труффальдино.

Выходит, что теперь…

Панталоне.

Сказать Клариче! (Быстро уходит.)

Труффальдино.

Выходит, что теперь есть у меня

Не два хозяина, а чуть поменьше:

Один хозяин и одна хозяйка.

Картина восьмая

Снова улица перед гостиницей. Справа налево идет доктор Ломбард и, который останавливается перед гостиницей.

Ломбарди.

Лишил меня покоя Панталоне!

Все время думаю о нем, проклятом,

И не могу никак прийти в себя!

Панталоне. (выходя из гостиницы, наскакивает на Ломбарди).

Мое почтение, мой дорогой!

Ломбарди. (обиженно).

Вы кланяетесь мне? Я удивляюсь!

Панталоне.

А у меня для вас есть новость, доктор!

Ломбарди.

Быть может, вы хотите рассказать,

Как свадьбу справили? Плевать хотел я!.

Панталоне.

Оставьте гнев! Я вам хочу сказать…

Ломбарди.

Ну, говорите, чтоб вас черти взяли!

Панталоне.(в сторону).

Мне хочется его поколотить! (К Ломбарди.)

Коль вам угодно – свадьба состоится.

Ломбарди. (ехидно).

Благодарю покорнейше, – не стоит.

У сына моего желудок слабый,

Пусть вашу дочку кушает туринец!

Панталоне.

Когда б вы знали, кто туринец этот,

Вы б этих слов теперь не говорили!

Ломбарди.

А, чорт его возьми, кто б ни был он…

Раз ваша дочь успела с ним уже…

Панталоне.

Да вы послушайте: ведь он…

Ломбарди.

Довольно!!

Мне глубоко противно слушать. Дикси!

Панталоне.

Вы не хотите слушать, вам же хуже…

Ломбарди.

Увидим. Кви вис фацет-пара беллум.

Панталоне.

Ну, кончено, латынь пошла, – пропало!

О девушке так говорить не смейте!!!

Ломбарди.

Ступайте к чорту!!

Панталоне.

Сам ты чорт кудлатый!

Ломбарди.

Бессовестный, бесчестный негодяй!! (Уходит.)

Панталоне. (вслед).

Да будь ты проклят! Прямо зверь какой-то!..

А я хотел обрадовать его,

Хотел сказать, что тот соперник – баба…

Да где там, – говорить двух слов нельзя с ним…

Как пес цепной, кидается и лает!

(Взглянув за кулисы.)

Ну вот, теперь сынок его идет!

Такой сопляк подвешивает шпагу!

Сильвио. (заметив Панталоне, в сторону).

Как хочется его проткнуть мне шпагой!

Панталоне.

Привет синьору Сильвио! Позвольте

Приятную вам новость сообщить,

Конечно, если вы сказать дадите,

А не начнете сдуру зря скандалить,

Как батюшка ваш, только что ушедший.

Сильвио.

Я слушаю

Панталоне.

Так вот, узнайте: свадьба

Клариче, дочери моей, с Распони

Отменена.

Сильвио. [радостно).

Возможно ль это? Правда?

Панталоне.

Клянусь, что так! И если вы хотите,

То дочь моя женою вашей станет!

Сильвио.

О, как я рад! Вы жизнь мне возвратили!

Панталоне. (в сторону).

Он все же не в отца пошел, – смирнее.

Сильвио.

Но все-таки… как я к ней подойду,

Когда она с другим была так близко?..

Панталоне.

Скажу вам вкратце, что синьор Распони

Вдруг стал своей сестрою Беатриче!

Сильвио.

Не понимаю…

Панталоне.(радостно).

Дурья голова!

Да он-не он! Он-женщина! Понятно?

Сильвио.

В мужском костюме?

Панталоне.

Да.

Сильвио.

Теперь я понял!

Панталоне.

Ну, слава богу!

Сильвио.

Как же это вышло?

Панталоне.

Пойдем ко мне, я все вам расскажу.

Клариче тоже ничего не знает,

Хочу я вас порадовать обоих.

Сильвио.

Я умоляю вас, синьор, простить меня,

Я с вами был так резок!

Панталоне.

Ладно, бросим!

Любовь, брат, это ужас… Ну, пойдем! (Уходят.)

Картина девятая

Зал в гостинице. Несколько дверей.

Беатриче и Флориндо выходят одновременно, каждый из двери своей комнаты. У обоих в руках кинжалы. Лица выражают мрачную решимость покончить с собой. Порознь каждого удерживают: Беатриче – Бригелла,

Флориндо. Первые реплики всех – на мрачном шепоте. Обе группы не видят друг друга.

Бригелла (держа Беатриче за руку),

Не надо, синьорина!

Беатриче. (стараясь освободиться).

Ах, оставьте…

Бригелла (удерживая Флориндо).

Синьор, я вас прошу!

Флориндо.

Идите к чорту! (Отталкивает лакея.)

Беатриче. (оттолкнув Бригеллу).

Мое решенье твердо!

(Оба выходят на авансцену и, подняв кинжалы, готовы вонзить их себе в грудь. Блуждающие взоры вдруг встречаются. Оба вскрикивают.)

Флориндо.

Что я вижу?!

Беатриче.

Флориндо?!

Флориндо.

Беатриче.?!

Беатриче.

Милый!

Флориндо.

Счастье!!

(Бросают кинжалы и кидаются друг другу на шею. Бригелла поднимает кинжалы и уходит)

Флориндо.

Зачем же вы хотели умереть?

Беатриче.

Я получила весть о вашей смерти!

Флориндо.

Но кто же вам принес известье это?

Беатриче.

Слуга мой!

Флориндо.

Мой мне то же сообщил

О вас, – и я решил с собой покончить…

Беатриче.

Да что они, с ума сошли?

Флориндо.

Ну, слуги!

Беатриче.

У наших слуг преступные замашки:

Ко мне в сундук попала ваша книга…

Флориндо.

А я нашел свой собственный портрет,

Который я в Турине подарил вам…

Беатриче.

Разбойники! Наделали тревог!

Флориндо.

Слуга мой рассказал мне массу вздора

О том, что вы дней десять, как скончались…

Беатриче.

А мой, что вы недавно утонули…

Флориндо.

Но где они?

Беатриче.

Куда-то скрылись оба.

Флориндо.

Сейчас отыщем их… (Зовет.) Эй, кто там? Люди!

Бригелла

Что вам угодно?

Флориндо.

Где же наши слуги?

Бригелла

Синьор, не знаю, можно их найти.

Флориндо.

Пожалуйста, пришлите их сейчас!

Бригелла

Я знаю только одного из них.

Скажу лакеям: те обоих знают…

(С улыбкой.)

Позвольте мне вас от души поздравить!

Мне было б очень жаль вас хоронить…

Пожалуйста, целуйтесь на здоровье,

Но умирать я вас прошу не здесь:

Гостиницу я для житья держу! (Уходит.)

Флориндо.

Давно ль вы здесь живете, дорогая?

Беатриче.

Я прибыла сегодня утром.

Флориндо.

Что вы?

И я приехал только лишь сегодня!

Но как же мы не встретились?

Беатриче.

Судьба!

Нам, видно, нужно было пострадать.

Флориндо..

Скажите, верно ли, что брат ваш умер?

Беатриче.

А разве вы не знали? Да, увы!

Флориндо.

Откуда я мог знать? Несчастье это,

Совпавшее с разгаром нашей ссоры,

Осталось для меня сплошной загадкой…

Вы знаете, что бедный Федерико

Имел общенье с разными людьми,

Которых мы – ни вы, ни я – не знали…

Беатриче.

К несчастью!

Флориндо.

Жажда разных приключений

И привела к ужасной катастрофе,

Подробностей которой я не знаю.

Беатриче.

А между тем враждебные вам люди

Сейчас же начали подозревать,

Что вы – виновник смерти Федерико!

И в ту же ночь, когда, боясь ареста,

Уехали вы из Турина, – я,

Переодевшись в платье Федерико

И все его бумаги захватив,

Поспешно выехала вслед за вами.

Флориндо.

Я это знаю.

Беатриче.

Знаете? Откуда?

Флориндо.

Письмо на ваше имя из Турина

Попало в руки моего слуги,

Он получил его по порученью…

И я… простите… я письмо прочел!

Беатриче.

Я понимаю ваше любопытство!

Флориндо.

Но что нам делать? Наше возвращенье

Теперь в Турин совсем уж невозможно

Обоих нас тотчас же арестуют!

Беатриче.

Мой дорогой, не надо мрачных мыслей,

Вы живы, вы со мной… А там-увидим!

Флориндо.

Однако наших слуг все нет! Как странно!

Беатриче.

Я не могу понять, зачем взбрело им

Нам причинить так много треволнений?

Флориндо.

Чтоб лучше разузнать, не будем строги,

Давайте ласково к ним подойдем.

Беатриче.

Отлично! Так!

Флориндо. (глядя за кулисы).

Ну вот, один явился!

Беатриче.

Заметно по лицу, что он – зачинщик!

Флориндо.

Так помните ж, помягче, дорогая!

(Бригелла и лакей силком вводят Труффальдино.)

Флориндо.

Иди, иди, не бойся, Труффальдино!

Беатриче.

Мы ничего не сделаем тебе…

Труффальдино. (в сторону).

Ну да, не сделают… Я палки помню!

Бригелла

Ну вот, пока вам этот. Получайте.

Сейчас пойду, – другого отыщу.

Флориндо.

Необходимо нам, чтоб были оба!

(мягко)

Ну, расскажи-ка нам, как вышло это все

С портретом, с книгою, и почему

И ты, и тот другой, мошенник ловкий,

Позволили себе нас так морочить?

Труффальдино. (к Флориндо).

Позвольте мне сказать вам два – три слова… (Беатриче.)

Сейчас я вам всю правду расскажу!

(К Флориндо тихо.)

Во всей истории я ровно не при чем.

Всему виной Пасквале, их слуга! (Указывает на Беатриче.)

Он без меня тут перепутал вещи

И умолял меня, его спасти,

А я готов для друга разорваться…

И я солгал, чтоб выручить Пасквале,

Но я не ждал, что вы так огорчитесь,

Узнав о том, что кто-то там погиб.

Ну, вот и все, клянусь вам ясным небом!

Флориндо.

Пасквале, значит, служит у синьоры?

Труффальдино.

Так точно.

Флориндо.

Отчего же ты молчал?

Труффальдино.

Он умолял меня не говорить.

Флориндо.

Пасквале?

Труффальдино.

Да.

Флориндо.

И ты посмел скрывать?

Труффальдино.

Поверьте, из одной любви к Пасквале!

Флориндо.

Обоих вас бы следовало вздуть!

Труффальдино. (в сторону).

Как будто нас сегодня уж не вздули!

Беатриче.

Еще не кончен длительный допрос?

Флориндо. (к ней).

Я все узнал подробно…

Труффальдино. (прерывая).

Ради бога,

Пасквале не губите моего!

Скажите лучше, что виновен я,

И, если вам угодно, накажите,

Но одного меня, а не Пасквале…

Флориндо.

Ты любишь так Пасквале?

Труффальдино. (пылко).

Обожаю!

Как брата, как отца, его люблю я!

Сейчас скажу синьоре, что – виновен,

Что все наделал я, пускай накажет,

Пусть бьет меня, – Пасквале я спасу!

(Идет к Беатриче.)

Флориндо.

А он предобрый малый!

Труффальдино. (тихо к Беатриче).

Синьорина!

Беатриче.

Ты что так долго говорил синьору?

Труффальдино.

Сейчас я все скажу вам, синьорина:

У этого синьора есть слуга

(указывая на Флориндо),

Его зовут Пасквале, – он болван,

Которому нет равного на свете!

Все вещи в сундуках он перепутал

И, опасаясь, что его уволят,

Просил меня придумать что-нибудь…

Вот я и рассказал про эту книгу,

Про то, что мой хозяин утонул,

Стараясь взять вину всю на себя!

И я сейчас сказал тому синьору,

Что я один во всем был виноват.

Беатриче.

Зачем же ты все принял на себя?

Труффальдино. (приложив обе руки к груди).

Клянусь Мадонной, – из любви к Пасквале!

Я умоляю вас простить его.

Беатриче.

Кого?

Труффальдино.

Пасквале.

Беатриче.

Жулики вы оба!

Труффальдино. (в сторону).

Один из нас уж, безусловно, жулик!

Флориндо. (к Беатриче).

Ну, бросим их, оставьте, дорогая…

Они все натворили не со зла.

Их надо бы обоих наказать,

Но так и быть: для радости простим.

Беатриче.

Ну, я пойду к синьору Панталоне,

А вы туда пойдете?

Флориндо.

Чуть попозже…

Я с радостью сейчас пошел бы с вами,

Но должен ждать банкира своего.

Беатриче.

Тогда я там вас подожду. Придете?

Флориндо.

Но я не знаю адреса его!

Труффальдино.

Синьор, я знаю, я вас провожу.

Беатриче.

Ну, я сейчас пойду к себе одеться!

Труффальдино. (к Беатриче тихо).

Идите, я приду вам прислужить.

Беатриче. (уходя).

Флориндо мой, до скорого свиданья!

Флориндо. (вслед).

До скорого свиданья, дорогая.

Труффальдино.

Пасквале нет, одной синьоре трудно,

Синьор, позвольте мне пойти помочь?!

Флориндо.

Да, да, иди, смотри же, постарайся…

Ты молодец, что это предложил.

Труффальдино.

Я рад стараться, лишь бы угодить вам! (В сторону.)

Насчет же ловкости я – не дурак! (Ушел.)

Флориндо.

Один лишь день – и вот событий сколько:

Печаль, испуг, отчаянье и слезы

И в заключенье – радость и восторг!

Хоть предстоит еще тревог не мало,

И обвиненье страшное грозит.

Но Беатриче здесь, со мной, – я счастлив!

Беатриче. (появляясь).

Ну, я уже готова…

Флориндо.

Беатриче.!

Беатриче..

Что?

Флориндо.

Скоро ль смените вы свой костюм?

Беатриче.

А разве я вам так не нравлюсь, друг мой?

Флориндо.

В наряде женщины вы мне милей!

Вы красоту скрываете свою…

Я здесь останусь, буду ждать банкира,

Потом приду за вами к Панталоне.

Беатриче.

Я буду ждать… Аддио, мой любимый! (Направляется к выходу.)

Труффальдино. (тихо к ней).

Мне можно прислужить синьору?

Беатриче.

Да.

Труффальдино.

Я помогу, а то все нет Пасквале.

Беатриче.

Да, помоги, я буду очень рада… (уходит).

Труффальдино. (озабоченно).

Что делается, а? Его все нет!

Флориндо.

О ком ты говоришь?

Труффальдино.

Да о Пасквале!

Хотя он друг мой, но лентяй изрядный!

Вот я – слуга! Я двух, пожалуй, стою!

Флориндо.

Дай мне пока одеться, Труффальдино!

Труффальдино. (помогая).

Синьор, мне кажется, сейчас пойдет

С визитом в дом синьора Панталоне?

Флориндо.

А что?

Труффальдино.

Я вас о милости прошу…

Флориндо. (иронически).

Ну да, как раз ее ты заслужил

Сегодняшними плутнями своими!..

Труффальдино.

Синьор ведь знает-виноват Пасквале!

Флориндо.

Да где же он, Пасквале твой проклятый?

Нельзя ли на него мне посмотреть?

Труффальдино.

Придет, мошенник, в этом я уверен!

Синьор, теперь я вас хочу просить…

Флориндо.

О чем просить ты хочешь, Труффальдино?

Труффальдино.

Синьор, я тоже, как и вы, влюблен…

Флориндо.

Влюблен? Да как же это ты?

Труффальдино.

Так точно!

Она служанка в доме Панталоне.

И вот я вас прошу…

Флориндо. (прерывая).

Но я при чем тут?

Труффальдино.

Вы не при чем, конечно, но могли бы

Мне милость оказать весьма большую,

Поговорив с синьором Панталоне.

Флориндо.

Но девушка-то любит ли тебя?

Труффальдино.

Конечно, любит! Что ж еще ей делать?!

Так сделайте мне милость и скажите…

Флориндо.

Ну, хорошо, скажу. Но ты скажи мне,

Сумеешь ли жену ты прокормить?

Труффальдино.

Я постараюсь… с помощью Пасквале!

Флориндо.

Я сам тебе, пожалуй, помогу,

Но ты сначала образумься… (уходит в комнату).

Труффальдино.

Ладно!

Ужасна мысль, что если не теперь,

То я уж никогда не образумлюсь!

Картина десятая

Панталоне.

Не надо так упрямиться, Клариче…

Вот видишь, твой жених прощенья просит.

И если он немного провинился,

То это, верь мне, от одной любви!

И я ему все дерзости простил,

Прости ж и ты.

Сильвио.

Клариче, дорогая,

Вы знаете, как исстрадался я…

Моя любовь свела меня с ума,

Боязнь утратить вас была безмерна.

И вот теперь, когда все миновало,

Вы сами продолжаете мученья…

Я вас прошу, опомнитесь, Клариче,

Не омрачайте радости моей…

Ломбарди.

И я прошу, невестка дорогая,

Не гневайтесь на сына моего…

Пролейте свет на мрак его души!

Исполните, как древние сказали:

Сик амор семпер флореат ин мундус…

Смеральдина.

И верно, дорогая синьорина,

Мужчины к женщинам всегда жестоки,

И каждый хочет верности от нас…

И вообще они все подлецы…

А так как выйти замуж все же нужно,

То я скажу, как говорят больным:

Хотя лекарство горько – выпить надо!

Панталоне.

Ты слышала, Клариче? Это правда!

Не знаю сам, чем мне ее развлечь…

Ломбарди.

Я не согласен. Это – не лекарство,

Скорей сироп, варенье иль бальзам…

Как можно вдруг от брака отказаться?

Сильвио.

Любимая Клариче, неужели

Ни слова вы не скажете в ответ?

Виновен я и я достоин казни.

Но знаете ли, что я вам скажу?

Не казнь страшна – молчанье ваше страшно…

Ну вот, смотрите: я у ваших ног…

О, сжальтесь же, любимая Клариче!

Клариче

Жестокий…

Панталоне

Слышали? Вздохнула… Кризис…

Ломбарди

Нажми еще, смелее действуй, сын мой!

Смеральдина.

Вздох – это молния перед дождем…

Сильвио.

Когда б я знал, что кровь моя нужна вам,

Как искупленье за мою вину,

Я пролил бы ее сейчас пред вами…

Но кровь – потом, – пока примите слезы…

Панталоне.

Брависсимо! Нарочно так не скажешь…

Клариче

Жестокий…

Ломбарди

Кажется, уже готова…

Панталоне.

Ну встаньте, Сильвио, сюда идите.

Пожалуйте сюда и вы, синьора!

Ну вот! Возьмитесь за руки теперь!

Да будет мир меж вами и любовь!

Довольно плакать, да хранит вас небо…

Ломбарди.

Ну, кончено…

Сильвио

Клариче, умоляю…

Клариче.

Неблагодарный…

Сильвио.

Милая Клариче…

Клариче.

Бесчеловечный…

Сильвио.

Радость вы моя!..

Клариче.

Вы зверь…

Сильвио.

А вы, вы-жизнь моя, Клариче!

Клариче.

Ах…

Панталоне.

Дело в шляпе!

Сильвио.

Я прошу прощенья…

Клариче.

Ах, я простила…

Панталоне.

Значит – все в порядке!

Ломбарди

Ну, Сильвио, простили. Статус кво!

Смеральдина.

Она готова проглотить лекарство!

Бригелла.

Синьор, вы мне позволите войти?

Панталоне.

Прошу покорнейше, Бригелла!

Никак не ожидал от вас,

Что вы меня введете в заблужденье

Насчет переодетой синьорины.

Вы мне клялись, что это Федерико…

Бригелла.

Почтеннейший синьор, ошибка вышла:

Она и брат похожи друг на друга,

Как две тарелки одного сервиза,

К тому ж она оделась по-мужски.

Панталоне.

Ну… ладно, позабудем. С чем пришли?

Бригелла.

Сюда пришла синьора Беатриче,

Угодно вам ее принять?

Панталоне.

Конечно,

Прошу покорнейше, я очень рад…

Клариче

О, бедная синьора Беатриче,

Она измучилась от всех тревог…

Сильвио.

Вы чувствуете к ней расположенье?

Клариче.

Большое.

Сильвио.

А ко мне?

Клариче.

Жестокий, гадкий!

Панталоне

Пошли уже любовные слова…

Вы слышите?

Ломбарди.

Да, сын мой – молодец!

Панталоне.

А дочь моя добра, как ангел с неба!

Смеральдина.

Да что уж там: один другого стоит!

Беатриче.

Синьоры, я пред вами виновата:

Я причинила вам миллион тревог

И я пришла просить у вас прощенья!

Клариче

Ну, ничего… Мы очень рады вам!

Сильвио (недоволен объятием). Гм… гм…

Беатриче.

Но я ведь женщина, синьор!

Панталоне.

Признаюсь вам, синьора Беатриче:

Вы молодец, кем ни были бы вы!

Ломбарди.

Вы изумляете меня, синьора!

Вы совершили просто ряд чудес!

Беатриче..

Любовь творит дела и не такие!

Панталоне.

И друга своего найти сумели.

Я слышал так, не правда ли, синьора?

Беатриче..

Да, я надеюсь, будет все в порядке.

Сильвио.

Я от души желаю вам, синьора,

Чтоб ваш союз был скоро заключен.

Сегодня счастлив я и я хотел бы,

Чтоб все влюбленные вступили в брак.

Смеральдина.

Синьор, нельзя ли мне?

Сильвио.

Но за кого?

Смеральдина.

Надеюсь, подвернется кто-нибудь!

Сильвио.

Прошу назвать, а я готов помочь!

Клариче.

Помочь? Кому и в чем?

Сильвио.

Хотя б в приданом.

Клариче.

Без вашей помощи все обойдется!

Смеральдина.

Сквалыжница! Уже и оседлала!

Труффальдино. (входя).

Почтенные синьоры, мой привет!

Беатриче. (к Труффальдино).

А где синьор?

Труффальдино.

Он здесь, просил узнать,

Позволено ль ему сюда явиться…

Беатриче. (к Панталоне).

Синьор, вы разрешите?

Панталоне.

Это друг ваш?

Беатриче.

Да, это мой жених.

Панталоне.

Прошу покорно.

Беатриче. (к Труффальдино).

Проси синьора.

Труффальдино. (уходя, к Смеральдине).

Здравствуйте, красотка!

Смеральдина. (тихо к нему).

Ну, здравствуйте, красавец!

Труффальдино.

Поболтаем?

Смеральдина.

О чем?

Труффальдино.

Ну, скажем, о женитьбе…

Смеральдина.

Чьей?

Труффальдино..

Мне некогда, потом скажу… (уходит).

Смеральдина. (к Клариче).

Синьора,

Хочу у вас я милости просить…

Клариче (отойдя с нею в сторону).

Ну, говори, но только поскорее!

Смеральдина.

Мне, бедной девушке, устроиться бы нужно.

Слуга есть у синьоры Беатриче,

Мне кажется, что он в меня влюблен…

Вот если б вы замолвили словечко,

Его хозяйка, может, согласится,

И я могла бы тоже выйти замуж!

Клариче.

Я, милая, все сделаю охотно,

Мне только нужно будет выбрать время,

И я поговорю.

Сильвио. (шутливо, но ревниво).

Что за секреты?

Клариче.

Так, пустяки… Мы с ней поговорили…

Сильвио.

Могу ль узнать, о чем?

Клариче.

Никак нельзя!

И вообще не будьте любопытны…

Флориндо. (входя).

Позвольте мне привет вам принести!

Панталоне.

И вам, синьор, почтительный привет!

Флориндо.

Свидетельствую вам свое почтенье…

Синьора Беатриче., вероятно,

Вам рассказала злоключенья наши…

Панталоне.

Мне очень лестно стать знакомым с вами…

Я рад, что все уладилось у вас!

Флориндо.

Увы, еще не все! О нашей свадьбе

Подумать сможем мы, синьор, не раньше,

Чем выяснится многое в Турине!

Панталоне.

Не нужно вам, синьор, терять надежды:

Блестящий ум синьоры Беатриче,

Соединенный с волею ее,

Порука нам, что вы добьетесь цели!

Беатриче.

Благодарю за ваш прелестный отзыв…

Сильвио. (к Флориндо).

Синьор, а вы меня не узнаете?

Флориндо.

Ах, это вы так жаждали дуэли?

Сильвио.

Да, и добился на свое несчастье…

И вот, кто в миг меня обезоружил!

(Указывает на Беатриче.)

Беатриче.

И даже жизнь вам подарил!

Сильвио.

Да, правда!

Клариче. (к Сильвио).

Чему причиной я!

Сильвио.

И это верно!

Панталоне.

Ну, кажется, теперь уж все довольны?!

Труффальдино.

Не все, синьор…

Панталоне.

А кто же недоволен?

Труффальдино. (к Флориндо).

Позвольте вам сказать одно словечко…

Флориндо.

Чего тебе?

Труффальдино.

А что вы обещали?

Флориндо.

Я обещал?

Труффальдино.

Ну да! Насчет женитьбы!

Флориндо.

Ах, да! Сейчас исполню! Вспомнил.

Труффальдино (в сторону)

То-то!

Как будто бедняку жены не надо!

Флориндо. (к Панталоне).

Простите мне, синьор, но я хотел бы

В начале наших дружеских сношений

Просить вас о любезности одной…

Панталоне.

Готов к услугам вашим я, синьор!

Флориндо.

Слуга мой просит вашего согласья

На брак служанки вашей с ним.

Смеральдина.

Ну вот,

Еще один жених нашелся! Ловко!

Хотя одним глазком бы посмотреть…

Панталоне.

Я лично возражений не имею (К Смеральдине.)

Но согласится ли она, не знаю.

Смеральдина. (смущенно).

Вот если б я уверена была,

Что будет эта партия удачной…

Панталоне.

А что же он за человек, слуга ваш?

Флориндо.

Хоть я его недавно нанял, все же

Он кажется мне честным и способным.

Клариче. (к Флориндо).

Я собиралась выдать Смеральдину,

Но за слугу синьоры Беатриче…

Теперь, конечно, я вам уступаю!

Флориндо.

О, если так, снимаю предложенье:

Ваш кандидат, по-моему, важнее!

Клариче.

О, ни за что! Пусть ваше предложенье

Останется единственным, синьор…

Я хлопоты прошу вас продолжать!

Флориндо.

Не стану продолжать! Любезность ваша

Приятна мне, но я уже решил,

Что мой слуга жениться не посмеет!

Клариче. (упорно).

Но если ваш не женится на ней,

То я другому тоже не позволю!

И, в крайнем случае, мы будем квиты!

Труффальдино. (в сторону).

Хорошенькое дело! Господа

Друг дружке комплименты отпускают,

А я пока останусь без жены!

Смеральдина. (в сторону).

Ну вот, из-за господских церемоний

Из двух не получу ни одного!

Панталоне.

Давайте как-нибудь уладим дело!

Синьоры, вы на девушку взгляните:

Душа болит, – на ней совсем лица нет!

Ей замуж хочется, а вы тут то да се!

Флориндо. (упрямо).

За моего слугу не соглашусь!

Желание синьоры совершится!

Клариче. (упрямо).

И я стою на той же точке зренья

По отношенью к вам. Я уступаю!

Труффальдино.

Позвольте мне, я дело все устрою! (К Флориндо.)

Синьор просил для своего слуги?

Флориндо.

Ну да, ты сам же слышал, Труффальдино!

Труффальдино. (к Клариче).

Вы для слуги синьоры Беатриче?

Клариче.

Да, я хотела этот брак устроить.

Труффальдино.

Ну, значит, так! Дай руку, Смеральдина!

Панталоне.

Тебе дать руку? Ты-то тут при чем?

Труффальдино.

При Смеральдине. Ибо я слуга

Синьоры и синьора. Их обоих.

Флориндо.

Как?

Беатриче.

Что?

Труффальдино. (к Флориндо).

Минуту. Кто просил у вас

Поговорить с синьором Панталоне?

Флориндо.

Ты.

Труффальдино.

Ладно! (К Клариче.) Вы, синьора, собирались

Кого венчать с прелестной Смеральдиной?

Клариче.

Тебя.

Труффальдино. (развязно).

О чем же спор идет, синьоры?

Флориндо. (Беатриче).

Где ваш слуга, скажите, дорогая?

Беатриче.

Да вот он, здесь пред вами – Труффальдино!

Флориндо.

Как, Труффальдино? Он же мой слуга?!

Беатриче.

Помилуйте, ведь ваш слуга – Пасквале!

Флориндо.

Да нет, Пасквале – это ваш слуга!

Беатриче. (к Труффальдино).

Ах ты, мошенник!

Флориндо.

Что за негодяй!

Беатриче.

Так, значит, ты служил у нас обоих?

Труффальдино.

Служил. Не стану спорить. Это ясно!

Но, кажется, исправно делал все…

И если путаницы и случались,

То воли злой не находили в них…

Зато усердья сколько! Трудолюбья!

Да вот сейчас, – вы даже не просили,

А я – я сам на почту вновь сходил,

Опять письмо принес…

Беатриче.

Письмо? Кому?

Флориндо.

Да где ж оно? Давай его скорее!

Труффальдино.

(опоражнивая карманы, вытаскивает ложку,

вилку, веревочки, замок, ключи, платок и т. д.).

Куда ж оно засунулось? Не знаю…

Флориндо.

Клянусь мадонной, – я его убью!

Труффальдино. (ища).

Ну, это ни к чему!

Беатриче.

На чье же имя?!

Труффальдино. (продолжая искать).

Да я по той бумажке получил! (Вытаскивает письмо.)

Ну вот, прошу вас… (Не знает, кому дать.)

Беатриче.

Мне! Мне из Турина!!! (Разрывает конверт и читает.)

Убийца найден!

Флориндо.

Ах!!! (Объятия.) Какое счастье!!

Труффальдино. (хвастливо).

Какое я письмо им получил?!!

Ведь это может только Труффальдино!

Флориндо.

Ты – молодец!

Беатриче.

Ты гений, Труффальдино!

Труффальдино.

Почти. И чтоб вам тут же доказать,

Что я еще вдобавок и поэт,

Я вам скажу свой собственный сонет:

Скажу без похвальбы, что в наши годы

Двум господам служить – лихой удел…

Однако я умом преодолел

Все трудности и вынес все невзгоды.

С двух служб имел не малые доходы,

И здесь, и тут, и там всегда поспел

И жил бы так, как я желать не смел,

Когда бы не был влюбчив от природы.

Где есть любовь – мужчина там в неволе,

Там ум ничто, и жизнь не дорога,

Мудрец – дитя, а разум – ветер в поле…

Но кончен путь. Я вижу берега…

Я не слуга у двух хозяев боле,

А просто ваш покорнейший слуга!

Уильям Шекспир. Виндзорские насмешницы

Действуюцие лица

Сэр Джон Фальстаф.

Фэнтон, молодой джентльмен.

Шеллоу[89], мировой судья.

Слендер[90], племянник судьи Шеллоу.

Форд, Пэйдж – виндзорские жители.

Уильям Пэйдж, сын Пэйджа.

Сэр Хьюго Эванс, священник, уроженец Уэльса.

Доктор Каюс, врач, француз.

Хозяин таверны «Подвязка».

Бардольф, Пистоль, Ним – спутники Фальстафа.

Робин, паж Фальстафа.

Симпль[91], слуга Слендера.

Рэгби, слуга доктора Каюса.

Миссис Форд.

Миссис Пэйдж.

Мисс Анна Пэйдж, ее дочь.

Миссис Квикли[92], служанка доктора Каюса.[93]

Слуги Пэйджа, Форда и других.

Место действия – Виндзор и его окрестности.

Действие I

Сцена первая

Виндзор. Перед домом Пэйджа. Входят судья Шеллоу, Слендер и сэр Хьюго Эванс

Шеллоу

И не просите меня, сэр[94] Хьюго: я подам жалобу в Звездную Палату[95]! Будь он хоть двадцать раз сэром Джоном Фальстафом, ему не удастся безнаказанно оскорблять Роберта Шеллоу, эсквайра.

Слендер

В графстве Глостерском – мирового судью и coram[96].

Шеллоу

Да, кузен Слендер, и – cust-alorum[97].

Слендер

И сверх того, еще ratulorum[98], потомственного дворянина, ваше преподобие, который подписывается «armigero»[99]; на каждом приказе, предписании, расписке или обязательстве – «armigero».

Шеллоу

Да, подписываюсь и подписывался день в день вот уже триста лет.

Слендер

Все потомки, скончавшиеся прежде него, поступали так, и все его предки, которые народятся после него, будут поступать точно так же. Они носили и будут носить на своей рыцарской мантии двенадцать белых ковшей[100].

Шеллоу

Это – старая мантия.

Эванс

Двенадцать белых вшей очень идут к старой мантии. Это – тварь, привычная человеку, и обозначает она любовь.

Шеллоу

Из ковшей пьют воду, а для вшей вода не нужна.

Слендер

Могу ли я, дядюшка, взять и себе четверть этой мантии?

Шеллоу

Можешь, сочетавшись браком.

Эванс

(Шеллоу)

Он и взаправду превратит ее в брак, если это случится!

Шеллоу

Нисколько!

Эванс

Непременно! Если он возьмет четверть вашей мантии, по моему простому расчету, у вас останется всего три четверти. Но это все равно. Если сэр Джон Фальстаф неприлично поступил с вами, то я как служитель церкви за удовольствие сочту приложить усилия к тому, дабы учинить между вами соглашение и взаимное расположение.

Шеллоу

Государственный Совет узнает об этом. Это бунт.

Эванс

Не приличествует Совету узнавать о бунте: в бунте нет страха Божия. Совет, видите ли, желает слушать о страхе Божием, а не о бунте. Примите сие в соображение.

Шеллоу

Эх, боже мой! Будь я молод опять, меч разрешил бы это дело.

Эванс

Лучше, чтоб мечом служили друзья и чтобы они разрешили это дело. И притом в разуме моем возникает еще иная выдумка, которая, быть может, принесет добрые последствия. Насчет Анны Пэйдж. Она – дочь мистера Томаса Пэйджа, и она прекраснейшая из девственниц.

Слендер

Мисс Анна Пэйдж? У нее темные волосы, и она говорит тонко, как женщина.

Эванс

Она самая на всем свете. И семьсот фунтов денег, и золото, и серебро дает ей дед на смертном одре – пошли ему Бог радостное воскресение из мертвых! – когда она окажется в состоянии преодолеть семнадцать лет. Было бы хорошо нам оставить ссоры и раздоры и пожелать брака между мистером Авраамом и мисс Анной Пэйдж.

Шеллоу

Так дед завещал ей семьсот фунтов?

Эванс

Да. А отец оставит и получше сумму.

Слендер

Я знаю эту девицу: у нее хорошие качества.

Эванс

Семьсот фунтов и виды на будущую прибавку – хорошие качества.

Шеллоу

Ну, отправимся. А Фальстаф там?

Эванс

Могу ли я солгать? Я презираю обманщика, как презираю того, кто лжив, или как презираю того, кто не правдив. Рыцарь сэр Джон там, но я умоляю вас следовать советам ваших доброжелателей. Сейчас постучусь в дверь мистера Пэйджа. (Стучит.) Э! О! Благослови Господь дом ваш!

Пэйдж

(за сценой)

Кто там?

Входит Пэйдж.

Эванс

Вот Божье благословение и ваш друг судья Шеллоу; а вот молодой мистер Слендер, который, может быть, расскажет вам другую историю, если все придется вам по вкусу.

Пэйдж

Очень рад видеть вас, господа, в добром здравии. Мистер Шеллоу, благодарю вас за дичь.

Шеллоу

Мистер Пэйдж, мне очень приятно видеть вас. Кушайте ее на здоровье. Я хотел бы, чтобы ваша дичь была лучше: эта плохо была убита. Как поживает добрейшая миссис Пэйдж? Я предан вам всей душой, видит Бог, всей душой.

Пэйдж

Покорнейше благодарю.

Шеллоу

Это я вас благодарю; право же, я благодарю.

Пэйдж

Добрейший мистер Слендер, мне весьма приятно видеть вас.

Слендер

Как поживает ваша рыжая борзая? Сказывали мне, что в Котсоле ее обогнали[101].

Пэйдж

Дело это осталось нерешенным.

Слендер

Вы не хотите признаться, не хотите признаться.

Шеллоу

Конечно, не хочет. Это не ваша вина, не ваша вина: собака хорошая.

Пэйдж

Дрянь собака!

Шеллоу

Нет, хорошая собака и видная собака. Можно ли сказать больше того? Хорошая и видная. Сэр Джон Фальстаф у вас?

Пэйдж

У меня, сэр, и мне бы очень хотелось уладить вашу ссору.

Эванс

Сказано, как и подобает христианину.

Шеллоу

Он оскорбил меня, мистер Пэйдж.

Пэйдж

Сэр, он отчасти сам сознается в этом.

Шеллоу

Сознаться – еще не значит расквитаться, не так ли, мистер Пэйдж? Он оскорбил меня, как есть оскорбил, одним словом оскорбил. Поверьте: Роберт Шеллоу, эсквайр, говорит вам, что он оскорблен.

Пэйдж

Вот и сэр Джон.

Входят Фальстаф, Бардольф, Ним и Пистоль.

Фальстаф

Так что ж, мистер Шеллоу, вы пожалуетесь на меня королю?

Шеллоу

Сэр, вы избили мою прислугу, застрелили моего оленя и выломали дверь в моем охотничьем домике.

Фальстаф

Но не целовал дочери вашего лесничего.

Шеллоу

Ну да что там! Вы за это ответите!

Фальстаф

Отвечу хоть сейчас. Да, все это я сделал. Вот и ответил.

Шеллоу

Совет узнает об этом.

Фальстаф

Вам же хуже, если об этом узнают в Совете: вас высмеют.

Эванс

Pauca verba[102], сэр Джон. Говорите лучше немного слов!

Фальстаф

Ослов-то добрых немного! Слендер, я, кажется, проломил вам голову… Что вы имеете против меня?

Слендер

Право, сэр, у меня в голове кое-что осталось против вас и ваших дружков-негодяев – Бардольфа, Нима и Пистоля, которые затащили меня в таверну, опоили и обчистили мои карманы.

Бардольф

Ах ты, бенберийский сыр[103]! (Обнажает меч.)

Слендер

Хорошо, хорошо, ругайся!

Пистоль

В чем дело, Мефистофель[104]?

Слендер

Хорошо, хорошо, ругайся!

Ним

Руби его, говорят вам! Pauca, pauca! Руби его, палка! Вот мой нрав!

Слендер

Где мой слуга Симпль? Не знаете ли, дядюшка?

Эванс

Покорнейше прошу вас успокоиться. В этом деле – три посредника, сколько я понимаю: мистер Пэйдж – fidelicet[105] мистер Пэйдж; затем я сам – fidelicet я сам, и третий – последний и окончательный – хозяин таверны «Подвязка».

Пэйдж

Нас трое, чтобы выслушать дело и покончить его мировой.

Эванс

Очень хорошо. Я занесу это к себе в записную книжку, и вслед за сим приступим к разбирательству дела со всевозможным беспристрастием.

Фальстаф

Пистоль!

Пистоль

Он весь превратился в слух.

Эванс

Что за чертовщина такая – «он весь превратился в слух»? Да это манерничанье!

Фальстаф

Пистоль, ты обчистил кошелек мистера Слендера?

Слендер

Обчистил, клянусь этими перчатками[106], не войди я никогда в свой собственный парадный зал! Семь гротов он стащил у меня, – семь гротов шестипенсовой монетой да еще два эдуардовских шиллинга, которые я купил у Эди Миллера по два шиллинга за каждый, клянусь этими перчатками!

Фальстаф

Это правда, Пистоль?

Эванс

Нет. Как можно называть правдой воровство? Это не правда, а обман.

Пистоль

Ах ты, пришлец с гор! Сэр Джон, мой вождь! Я призываю хвастуна к ответу! Гнев возраженья в нос тебе кидаю, Гнев возраженья, пена, грязь! Ты лжешь!

Слендер

(указывая на Нима)

Тогда вот этот сделал, клянусь моими перчатками!

Ним

Поосторожнее, сэр, и укротите ваш нрав! Коли вы натравите на меня ваши глупые остроты, так ведь я сострю так, что вам не снилось. Зарубите на носу!

Слендер

Ну так это сделала вон та красная рожа, клянусь моей шляпой. (Указывает на Бардольфа.) Я хоть и не точно помню, что со мной происходило, когда вы напоили меня пьяным, но все-таки не совсем же я осел.

Фальстаф

Что скажешь ты на это, Джон Румяный[107]?

Бардольф

Да что сказать? Скажу, что сей джентльмен упился в это время так, что лишился своих пяти чувствий.

Эванс

Правильнее сказать – пяти чувств. Фу, какое невежество!

Бардольф

А нарезавшись, он, что называется, спекся. И выводы превзошли возможности.

Слендер

Да, вы и тогда говорили по-латыни. Но не в этом дело. После такой штуки я никогда в жизни не напьюсь иначе, как в честной, благовоспитанной и приличной компании. Напьюсь пьян только с теми, в ком страх Божий, а не с пьяными негодяями.

Эванс

Добродетельное намерение, суди меня Бог!

Фальстаф

Вы слышали, господа: все показания опровергнуты? Вы это слышали?

Входят миссис Форд, миссис Пэйдж и Анна Пэйдж, которая несет кубок с вином.

Пэйдж

Нет, дочка, неси вино в комнаты: мы будем пить там.

Анна уходит.

Слендер

О небо! Это – мисс Анна Пэйдж!

Пэйдж

Как ваше самочувствие, миссис Форд?

Фальстаф

Миссис Форд, честное слово, мне весьма приятно вас видеть. С вашего позволения, почтенная миссис! (Целует ее.)

Пэйдж

Жена, проси джентльменов отобедать с нами. Пожалуйте; у нас на обед будет горячий паштет из дичи. Прошу, господа. Надеюсь, что мы утопим в вине все неприятности.

Уходят все, кроме Шеллоу, Слендера и Эванса.

Слендер

Я отдал бы сорок шиллингов, лишь бы здесь был мой сборник сонетов и любовных песен[108].

Входит Симпль.

Наконец-то! Где это ты пропадал? Что же, я сам себе должен прислуживать? Где моя книга? При тебе, что ли?

Симпль

«Книга загадок»[109]? Да вы ведь сами изволили одолжить ее Алисе Шорткейк в праздник Всех Святых, за две недели до Михайлова дня.

Шеллоу

Пойдем, пойдем, племянник. Мы ждем тебя. Только вот еще одно слово, племянник: вот что, братец, знаешь, сэр Хьюго сделал мне издалека, обиняком нечто вроде предложения. Понимаешь ты меня?

Слендер

Да, сэр, увидите, я буду благоразумен. Раз так нужно, я буду поступать благоразумно.

Шеллоу

Да ты прежде пойми меня!

Слендер

Я это и делаю.

Эванс

Внемлите его внушениям, мистер Слендер. Я составлю вам обозрение этого дела, если вы способны вникнуть в оное.

Слендер

Нет, я поступлю, как скажет дядюшка Шеллоу, уж вы меня простите: он – мировой судья у себя в округе, как бы прост я ни был.

Эванс

Но совсем не в этом дело: дело в вашей женитьбе.

Шеллоу

Да, об этом и речь, сэр.

Эванс

Право, об этом самая и речь; на мисс Анне Пэйдж.

Слендер

Что ж, если это так, я готов жениться на ней по любому разумному предложению.

Эванс

Но можете ли вы питать привязанность к сей девице? Позвольте нам услыхать об этом из ваших уст или из ваших губ, ибо некоторые философы утверждают, что губы суть частица уст. Итак, объясните с точностью, можете ли перенести свое благорасположение на сию девицу?

Шеллоу

Племянник Слендер, можешь ты любить ее?

Слендер

Надеюсь, сэр, что поступаю, как полагается благоразумному человеку.

Эванс

Нет, клянусь всеми святителями и святительницами Божьими! Говорите положительно: можете ли внушить ей ваши желания к ней?

Шеллоу

Да, ты должен отвечать положительно. Хочешь жениться на ней и взять хорошее приданое?

Слендер

Я сделаю и больше этого, дядюшка, если вы того потребуете.

Шеллоу

Нет, ты пойми, пойми меня, любезный племянник: я ведь делаю все для твоего удовольствия. Можешь ты любить эту девицу?

Слендер

Я женюсь на ней, если вы того желаете. Вначале любовь, может быть, будет и не очень велика, но потом, когда мы ближе познакомимся, женимся и покороче узнаем друг друга, она, с Божьей помощью, может, и уменьшится. Надеюсь, что по мере сближения будет увеличиваться и взаимное нерасположение. Но если вы скажете: «Женись на ней» – я женюсь. На это я решился добровольно и необдуманно.

Эванс

Весьма разумный ответ, за исключением слова «необдуманно», ибо, по нашему мнению, нужно сказать: «Обдуманно». Но намеренье прекрасное.

Шеллоу

Да, я полагаю, у него есть намеренье.

Слендер

Да, а не то пусть меня повесят – и все тут!

Входит Анна Пэйдж.

Шеллоу

Вот и наша красавица, мисс Анна! Видя вас, мисс Анна, я жалею, что не могу вернуть свои юные годы.

Анна

Обедподан. Батюшка просит вас пожаловать.

Шеллоу

Я иду к нему, прекрасная мисс Анна!

Эванс

Господи, помилуй! Я не должен пропустить предобеденную молитву.

Шеллоу и Эванс уходят.

Анна

Не угодно ли и вам пожаловать?

Слендер

Нет, благодарю вас, поверьте честному слову, от всего сердца благодарю. Мне очень хорошо.

Анна

Обед ждет вас, сэр.

Слендер

Янеголоден. Благодарю вас, честное слово. (Симплю.) Ты, как мой слуга, ступай прислуживать моему дядюшке Шеллоу.

Симпль уходит.

И мировой судья может быть иногда благодарен другу за слугу. Теперь, пока еще моя мать жива, я держу только трех лакеев да одного мальчика. Но что ж такое? Я все-таки живу, как бедный, но родовитый дворянин.

Анна

Я не могу вернуться без вас: пока вы не придете, гости не сядут за стол.

Слендер

Ей-богу, мне решительно не хочется есть. Благодарю вас точно так же, как будто я уже поел.

Анна

Пожалуйста, пойдемте. Прошу вас, сэр.

Слендер

Право, благодарю вас. Я лучше здесь похожу. На днях я ушиб себе колено, фехтуя на шпагах и кинжалах с учителем фехтования; три удара за блюдо вареного чернослива, и, клянусь вам честью, с тех пор я не могу выносить запах горячего кушанья. Чего это ваши собаки так заходятся? Разве в город привели медведей?

Анна

Кажется, да, сэр. Я слыхала: толкуют про них.

Слендер

Очень мне нравится это увеселение, и никто в Англии не держит пари при этом так горячо, как я. А вы, я думаю, пугаетесь, когда медведя спускают с цепи?

Анна

Разумеется, сэр.

Слендер

А меня вот хлебом не корми, дай полюбоваться этим зрелищем. Я раз двадцать видел спущенного Секерсона[110] и даже брал его за цепь. Но уверяю вас: женщины так кричали и визжали при этом, что приходилось отпускать его. Впрочем, действительно, для женщин медведи невыносимы: это – такие грубые, неблаговоспитанные животные.

Входит Пэйдж.

Пэйдж

Пожалуйте, любезнейший мистер Слендер, пожалуйте: мы все вас ждем.

Слендер

Мне решительно не хочется есть. Покорнейше вас благодарю.

Пэйдж

Клянусь петухом и пирогом[111], вам выбора нет, сэр.

Слендер

Нет, пожалуйста, ступайте.

Пэйдж

Пожалуйте, сэр.

Слендер

Мисс Анна, вам следует идти первой.

Анна

Нет, пожалуйста, проходите вы.

Слендер

Право, я не пойду первым. Право – и все тут! Я не буду так неучтив.

Анна

Пожалуйста, сэр.

Слендер

Нечего делать; я буду лучше невежлив, чем надоедлив. Вы сами к себе неучтивы, ей-богу, – и все тут.

Уходят.

Сцена вторая

Там же.

Входят сэр Хьюго Эванс и Симпль.

Эванс

Ступай и узнай, как пройти к дому доктора Каюса. Там живет миссис Квикли. Она у доктора вроде няньки или сиделки: не то стряпает, не то стирает, не то выжимает.

Симпль

Слушаю-с.

Эванс

Вот что еще: отдай ей это письмо, потому что эта женщина давно знакома с мисс Анной Пэйдж. А в письме ее просят содействовать твоему господину в сватовстве его к мисс Анне Пэйдж. Ступай же поскорее, а я пойду завершать обед: остались еще яблоки и сыр.

Уходят.

Сцена третья

Комната в таверне «Подвязка». Входят Фальстаф, хозяин таверны, Бардольф, Ним, Пистоль и Робин.

Фальстаф

Почтеннейший хозяин «Подвязки»!

Хозяин

Что скажет мой плут-вояка? Говори учено и умно.

Фальстаф

Вот что, мой хозяин: я должен отпустить кое-кого из моей свиты.

Хозяин

Увольняй, буйный Геркулес, спроваживай. Пусть проваливают рысцой, рысцой!

Фальстаф

Я трачу по десять фунтов в неделю.

Хозяин

Ты – император, цезарь, кесарь и фесарь! Бардольфа я возьму к себе: он будет цедить и разливать вино. Хорошо сказано, буйный Гектор?

Фальстаф

Сделай это, мой добрый хозяин.

Хозяин

Сказал – так и кончено. Вели ему следовать за мной. (Бардольфу.) Посмотрим, как ты умеешь напускать пену и подмешивать. Я слова своего не меняю. Ступай за мной.

(Уходит.)

Фальстаф

Бардольф, иди за ним. Быть подносчиком – хорошее ремесло. Из старого плаща выходит новый камзол, из поношенного слуги – свежий подносчик. Иди. Прощай!

Бардольф

Этой жизни я всегда желал. Теперь мои дела пойдут отлично! (Уходит вслед за хозяином.)

Пистоль

Изгой и отщепенец! Ужель ты будешь править краном?!

Ним

Он был зачат в хмелю и рожден в похмелье. Чем плоха острота?

Фальстаф

Я рад, что отделался от этого ящика с адской смесью. Он воровал слишком открыто. Он мошенничал, и, точно неискусный актер, не мог выдержать паузу.

Ним

Настоящее искусство состоит в том, чтобы успеть украсть в паузу.

Пистоль

«Добыть», – мудрец сказал бы. «Красть»! Фу! Слово гадкое!

Фальстаф

Да, судари мои, я остался почти без сапог.

Пистоль

Так можно отморозить ноги.

Фальстаф

Тут уж ничего не поделаешь: придется исхитриться, придумать разные штуки.

Пистоль

Должны же молодые воронята кушать.

Фальстаф

Кто из вас знает здесь, в городе, Форда?

Пистоль

Мужлана знаю: естеством изряден.

Фальстаф

Честные друзья мои, я хочу сказать вам, что теперь во мне…

Пистоль

Два ярда, если не поболе.

Фальстаф

Полно! Сейчас не до острот, Пистоль! Правда, во мне два ярда в обхвате, но речь сейчас не об обхвате, но о захвате. Словом, я собираюсь ухлестнуть за женой Форда. Она любезничает со мной, заигрывает, строит глазки. Я уразумеваю смысл этого интимного послания: в нем даже самая неблагоприятная для меня фраза означает в переводе на чистый английский язык: «Я вся принадлежу сэру Джону Фальстафу».

Пистоль

Он изучил ее мысли и перевел их с языка непорочности на английский.

Ним

Якорь брошен глубоко. Хороша острота?

Фальстаф

Люди толкуют, что мужнин кошелек в ее руках, а в нем – целый легион серебряных ангелов[112].

Пистоль

В подмогу столько же чертей – и в путь!

Ним

Шутки все яснее. Хорошо. Теперь состри насчет ангелов.

Фальстаф

Я написал к ней вот это письмо; а вот и другое – к жене Пэйджа, которая тоже несколько часов назад строила мне глазки и основательно осматривала всю мою персону. Луч ее взглядов золотил то мою ногу, то мое величественное брюхо.

Пистоль

Так солнце на навоз светило!

Ним

Спасибо за удачное сравненье.

Фальстаф

О, ее взгляд скользил по моим могучим формам с таким жадным вниманием, что вожделение ее взора опаляло меня, точно зажигательное стекло. Вот письмо и к ней. Она тоже управляет кошельком своего мужа; она – Гвиана, вся полная золота и щедрости[113]. Я стану казначеем для них обеих, а они – казначействами для меня. Они будут моими Ост-Индией и Вест-Индией. И я начну вести торговлю с обеими. Так вот ты отнеси это письмо к миссис Пэйдж, а ты – к миссис Форд. Расцветем мы, дети мои, расцветем!

Пистоль

Я Пандаром троянским должен стать И меч носить? Пусть Люцифер вас всех возьмет!

Ним

Я не паду так низко. Возьмите это норовистое письмо. Я буду придерживаться пристойного поведения.

Фальстаф (Робину)

Неси же, мальчик, письма со вниманьем, Лети, как парусник, к златым брегам. А вы, мерзавцы, прочь! Себе ищите Пристанище другое. К черту! Вон! Брысь! Убирайтесь! Вам я не хозяин. Фальстаф дух времени усвоил преотлично: Расчетливость и бережливость – вот мой щит. Пусть спутником моим останется лишь паж. Без вас двоих мы, право, обойдемся.

(Уходит с Робином.)

Пистоль

Пусть коршун рвет тебе кишки! Обманет Судьба богатого и бедняка. Еще ты будешь нищ, а я – богат, Фригийский турок!

Ним

У меня возник план мести.

Пистоль

Ты хочешь мстить?

Ним

Клянусь луной и небом!

Пистоль

Умом? Мечом?

Ним

Мне оба равно любы. Я раскрою Пэйджу затею этой любви.

Пистоль

Я Форду расскажу сполна, Что хочет жирный гусь Голубку взять, и брюхо золотом набить, И ложе брачное их запятнать.

Ним

Мой пыл не остынет. Я доведу Пэйджа до крайности, до безумия, чтоб он пустил в ход яд. Я вгоню его в желтуху, ибо в гневе я страшен. Вот какой у меня характер!

Пистоль

Ты – Марс всех недовольных. Я – второй после тебя. Так в путь!

Уходят.

Сцена четвертая

Комната в доме доктора Каюса. Входят миссис Квикли, Симпль и Рэгби.

Миссис Квикли

Вот что, Джон Рэгби: ты ступай, пожалуйста, к окну и смотри, не идет ли домой мой хозяин, доктор Каюс, а то, если он вернется и застанет у себя в доме кого-нибудь, опять начнет пытать Господнее долготерпение и английский язык.

Рэгби

Пойду покараулю.

Миссис Квикли

Да, иди; а за труды я вскипячу для тебя молочка на последнем огне.

Рэгби уходит.

Честный, услужливый, добрый малый; лучший слуга, какого только можно принять в дом. И притом, уверяю вас, – совсем не сплетник и не задира. Самый большой недостаток его, что он очень богобоязнен и на этот счет довольно упрям. Впрочем, у каждого есть свои недостатки. Но довольно об этом. Вы говорите, вас зовут Питер Симпль?

Симпль

Да, за неимением лучшего.

Миссис Квикли

И вы слуга мистера Слендера?

Симпль

Совершенно так.

Миссис Квикли

Это который с большой круглой бородой вроде сапожного ножа?

Симпль

Совершенно не так: у него крохотное лицо с маленькой, желтой бородкой, вроде Каиновой[114].

Миссис Квикли

Человек он, кажется, смирный, спокойный?

Симпль

Совершенно так. Но чуть что, так же ловок с кулаком. Как-то раз он подрался с полевым сторожем…

Миссис Квикли

Что вы говорите? О, теперь я припоминаю! Ведь это – тот самый, что носит, так сказать, голову вверх и ходит фертом?

Симпль

Да, да, он самый и есть.

Миссис Квикли

Ну, в таком случае, дай Бог Анне Пэйдж не найти худшей партии! Скажите господину пастору Эвансу, что я сделаю все, что могу, для вашего хозяина. Анна – девушка хорошая, а я желаю…

Рэгби возвращается.

Рэгби

Горе нам! Спасайтесь: хозяин идет!

Миссис Квикли

Не миновать нам всем беды! (Симплю.) Спрячьтесь, добрейший молодой человек! Полезайте в этот шкаф. (Вталкивает Симпля в шкаф.) Хозяин скоро уйдет. (Кричит.) Эй, Джон Рэгби! Джон! Да поди же сюда, Джон, говорят тебе!

Входит доктор Каюс.

(Притворяется, что не видит его.) Ступай, узнай, не приключилось ли чего с нашим господином. Уж не случилось ли чего с ним, что его так долго нет? (Напевает.)

Там, внизу, внизу, низехонько…

Каюс (смотрит на нее с подозрением)

О чем ты распелясь? Не люблю такой пюстяк. Принёсь из шкаф unе мон boite verte[115] – ящьик, зельоный корьобка. Понимаешь, што я сказаль? Зельоный корьобка!

Миссис Квикли

Конечно, понимаю. Сейчас принесу. (В сторону.) Я очень рада, что он не пошел туда сам. Застань он там молодого человека, начал бы прямо бодаться, как бешеный бык.

Каюс

Фу, фу, фу, фу! Ма foi, il fait fort chaud. Je m’en vais la cour – la grande affaire[116].

Миссис Квикли

Этот ящик?

Каюс

Oui, mete la au mon[117] карман; dépêche[118], проворней. Да где этот каналья Рэгби?

Миссис Квикли

(кричит)

Эй, Джон Рэгби! Джо-о-н!

Входит Рэгби.

Рэгби

Здесь я, сэр!

Каюс

Ты – Жак Рэгби, ты – и дурак Рэгби. Бери скорей свою рапир и стюпай за мной по пятам.

Рэгби

Рапира готова, сэр, и стоит в сенях.

Каюс

О дьябль, я ужасно опоздаль! Qu’ai je oublié?[119] Там в шькаф лекарств, надо браль его с собой на корлевськи двор.

Миссис Квикли

Ах, беда! Он найдет там молодого человека и взбеленится.

Каюс

О, diable, diable![120] Кто это в мон шькаф? Бездельньик, мошенньик, ворь! (Вытаскивает Симпля.) Рэгби, мон рапир!

Миссис Квикли

Милый хозяин, успокойтесь.

Каюс

По какой причина я могу быть спокойник?

Миссис Квикли

Этот юноша – честный человек.

Каюс

Честны чельовек что будет делаль в мон шькаф? Нет честны чельовек, чтоб сидель в мон шькаф.

Миссис Квикли

Умоляю вас: не будьте таким флегматиком и выслушайте, в чем дело. Он прислан мне преподобным Эвансом…

Каюс

Ви-ви, да-да.

Симпль

Клянусь вам, сударь, это так… Чтобы просить эту даму…

Миссис Квикли

Молчите! Заклинаю вас!

Каюс

Ты сам мольчи! А он пусть говориль!

Симпль

Чтобы просить эту почтенную даму, вашу служанку, замолвить мисс Анне Пэйдж доброе слово за моего хозяина насчет замужества.

Миссис Квикли

Ну да! Вот и все! Но я ни за что не полезу на рожон, да и нет мне в этом никакой нужды.

Каюс

Тебя послаль сэр Гьюго? Се бьен. Рэгби, baillez[121] мне бумагу. А ты жди минутку.

(Садится за стол и торопливо пишет.)

Миссис Квикли

(тихо Симплю)

Я так рада, он сегодня на удивление спокоен. Если бы он вспылил, наслышались бы вы его криков от его милохолии. Но как бы там ни было, молодой человек, я сделаю для вашего хозяина все, что смогу. Вся штука в том, что француз-доктор – мой господин… Я могу назвать его моим господином, потому что веду его хозяйство, стираю, глажу, варю, пеку, чищу, стряпаю, стелю постель, и все сама, сама…

Симпль

(тихо ей)

Для одного человека многовато.

Миссис Квикли

(тихо ему)

Чувствуете? Дел невпроворот: вставай рано да ложись поздно. И все-таки – скажу вам на ухо, чтобы об этом не болтали, – мой господин сам влюблен в мисс Анну Пэйдж. Но, несмотря на это, я знаю, о чем мечтает Анна. Ничего у моего хозяина не выйдет.

Каюс

(встает и протягивает Симплю письмо)

Эй, олюх, несешь этот письмо месье Эванс. Я визиваль его дуэль, дьябль побери! Я перерезай ему горло! Я показывай этот паскудны олюх, как вмешать чужое дело! Можешь проваливаться. Нечего тебе делать мой шькаф. Diable! У него, чьорт побери, нечего будет даже собаке бросить нос и уши!

Симпль уходит.

Миссис Квикли

Бедный! Ведь он хлопочет только о своем друге.

Каюс

Мне это все равно. Ты сам мне обещаль, сказаль, что Анна Пэйдж моя. О, чьорт побери, я хочу убьить этот больван-пастор! Секундант я выбраль хозяин jarrettiere[122]. Анна Пэйдж должен быть мой, чьорт побери!

Миссис Квикли

Сэр, девушка любит вас, и все у вас с ней сладится. (Затворяет дверь.) Пусть себе народ болтает, сколько хочет. Экая беда! Я одна знаю, о чем мечтает Анна. Никто в Виндзоре, кроме меня, не властен над ее поступками.

Каюс

Рэгби, провождай меня. Чьорт побери, если Анна Пэйдж не будет мой, я тебя отучу даже нос просовать мне в дверь. Рэгби, следуй по мой пятам! (Быстро уходит.)

Рэгби спешит за ним.

Миссис Квикли

(закрывая дверь)

Ослиные уши останутся тебе – вот что! Нет, я знаю, что думает Анна на этот счет; ни одна женщина в Виндзоре лучше меня не знает, что думает Анна.

Фэнтон

(за сценой)

Эй, есть тут кто-нибудь?

Миссис Квикли

Кто там? Входите, сударь!

Входит Фэнтон.

Фэнтон

Ну как, милая моя? Как поживаешь?

Миссис Квикли

Очень хорошо, уже оттого, что ваша милость изволите спрашивать об этом.

Фэнтон

Что нового? Как здоровье прекрасной мисс Анны?

Миссис Квикли

Вы правы, сэр: она и прекрасна, и добродетельна, и мила, и – уж кстати сказать – к вам расположена, за что я благодарю Бога.

Фэнтон

Так ты полагаешь, что это дело мне удастся? Что труды мои не пропадут даром?

Миссис Квикли

Все в воле Божьей, сэр. Но я все-таки готова поклясться на Евангелии, что она любит вас. Ведь у вашей милости есть бородавка над глазом?

Фэнтон

Есть. Что же из этого?

Миссис Квикли

Да с этой бородавкой целая история. Сказать правду, причудливая она девушка; но, клянусь Богом, честнее всякой, кто только хлеб ест. Целый час мы с ней толковали об этой бородавке. Ни с кем не смеюсь я столько, сколько с этой девушкой. Правда, она уж слишком склонна к милохолии и мечтательности; но что касается вас – одно скажу: не робейте.

Фэнтон

Хорошо. Я повидаюсь с ней сегодня. Вот тебе деньги. Поговори в мою пользу. Если увидишь ее прежде меня, похлопочи в моем деле.

Миссис Квикли

Еще бы не похлопотать! Конечно, похлопочем; а в следующий раз, как увидимся, я вам побольше расскажу о бородавке, да, кстати, и о других женихах.

Фэнтон

Хорошо. Прощай: теперь я очень спешу.

Миссис Квикли

Доброго здоровья вашей милости.

Фэнтон уходит.

Очень хороший джентльмен, но Анна не любит его. Уж я-то лучше всякого знаю, что думает Анна. Ах ты, Господи, как же это я забыла!

Уходит.

Действие II

Сцена первая

Перед домом Пэйджа. Входит миссис Пэйдж с письмом.

Миссис Пэйдж

Каково! В праздничные дни моей красоты я была лишена любовных писем, а теперь сделалась предметом их! Посмотрим. (Читает.)

«Не спрашивай, почему я люблю тебя: если любовь и принимает разум в лекари, то никогда не допускает его советником. Ты уже не молода, я – тоже. Вот тебе и повод для симпатии. Ты весела, я – тоже. Ха, xa, xa! Вот еще один повод. Ты любишь херес, я – тоже. Какой же еще симпатии надобно? Удовлетворись, миссис Пэйдж, – если только любовь солдата может удовлетворить тебя – тем, что я тебя люблю. Я не прошу: «Пожалей меня» – такие выражения неприличны солдату, я говорю только: «Полюби меня!».

Я рыцарь твой Во тьме ночной, А также и дневной порой. С отвагой злой и Мощною своей рукой Готовый в бой. Джон Фальстаф»

Экий Ирод-то Иудейский[123]! О, испорченный, испорченный свет! Ведь вот человек: в клочья сношен от старости, а корчит из себя молодого любезника. Неужели я так необдуманно вела себя, что этот фламандский пьяница[124] – во имя самого черта! – принял это за повод так откровенно приставать ко мне? Ведь он и трех раз не встречался со мной! Что я такое могла сказать ему? Я всячески сдерживала свою веселость, прости мне Господи! Решительно, внесу в парламент билль об упразднении мужчин. Но как отомстить ему? А что я отомщу, это так же верно, как то, что его кишки забиты жирным пудингом.

Входит миссис Форд.

Миссис Форд

Ах, миссис Пэйдж! А я вот, право, шла к вам.

Миссис Пэйдж

А я вот, право, к вам! У вас скверный вид.

Миссис Форд

А по-моему, я выгляжу отлично.

Миссис Пэйдж

Право, на мой взгляд, так…

Миссис Форд

Ну будь по-вашему, хотя я все-таки могу доказать противное. О миссис Пэйдж! Посоветуйте мне…

Миссис Пэйдж

В чем дело, голубушка?

Миссис Форд

О, голубушка! Не бойся я сущего пустяка, какой бы чести я могла бы удостоиться!

Миссис Пэйдж

Плюньте на этот пустяк, голубушка, и берите честь! В чем же дело? Бросьте пустяки и скажите, в чем дело.

Миссис Форд

Стоит мне отправиться в ад на одно-два вечные мгновения – и я получу рыцарское звание.

Миссис Пэйдж

Не может быть! Вы бредите! Сэр Алиса Форд![125] Такое рыцарство долго не протянет! По-моему, лучше вам не менять своего дворянского звания.

Миссис Форд

Мы тратим время на пустые пререкания. (Достает письмо.) Вот, лучше прочтите: тогда узнаете, каким образом я могла бы сделаться рыцаршей. Сколько мои глаза будут различать мужскую внешность, о толстяках я буду думать хуже всего, а ведь он не ругался, превозносил женскую скромность и так рассудительно и поучительно осуждал всякое неприличие, что я готова была присягнуть, что у него совершенно одно на уме и на языке. И вот оказывается: его слова и мысли точно так же идут друг к другу, как сотый псалом к песне о зеленых рукавичках[126]. И какая только буря выкинула на виндзорский берег этого кита, из брюха которого можно вытопить столько бочек сала? Как мне отомстить ему? Лучше всего, наверно, было бы тешить его надеждой до тех пор, покуда поганый огонь похоти не затопит его в собственном жиру. Слыхали ль вы что-нибудь подобное?

Миссис Пэйдж

(сравнивая оба письма)

Слово в слово. Только и разницы, что имена – Пэйдж и Форд. Чтобы утешить вас в тайне этой дурной репутации, вот близнец вашего письма. Но пусть наследством воспользуется ваше письмо, потому что мое – заявляю вам – этим не воспользуется. Наверно, у него тысяча таких писем с пробелами для имен. А может, и того больше. Наши – уже второе издание. Он, конечно, тиснет их в печати: ему ведь все равно, что тискать, раз уж ему удается притиснуть нас обеих. Мне лучше быть гигантшей и лежать под горой Пелионом[127]! Легче найти двадцать распутных голубок, чем одного целомудренного мужчину.

Миссис Форд

(читая письмо к миссис Пейдж)

Да, в самом деле, одно и то же: тот же почерк, те же слова. Какого же он мнения о нас?

Миссис Пэйдж

Нуужнезнаю. Я готова ссориться с собственной честностью. Я готова смотреть на себя как на человека, которого совершенно не знаю. Ведь не открой он во мне какой-нибудь слабости, которой я сама не знаю, как бы он решился бы на такой бешеный абордаж?

Миссис Форд

Вы называете это абордажем? Ну, к себе на палубу я его не допущу.

Миссис Пэйдж

Иятоже. Если ему удастся пробраться ко мне в люки, я больше в море не выйду. Отомстим ему: назначим свидание, подадим какую-нибудь надежду на успех и будем ловко приманивать его оттяжками, пока он не заложит своей последней клячи хозяину «Подвязки».

Миссис Форд

Я готова сделать ему любую пакость, лишь бы она не испачкала чистоты нашей добродетели. О, если бы мой муж увидел это письмо, оно дало бы его ревности вечную пищу!

Миссис Пэйдж

Да вот, кстати, и он. Мой добряк тоже с ним. Ну да мой так же далек от ревности, как я от всего, что могло бы возбудить ее; а это – неизмеримое расстояние.

Миссис Форд

Вы счастливее меня.

Миссис Пэйдж

Посоветуемся, чем отплатить этому рыцарю сала. Отойдем сюда.

(Отходят в сторону.)

Входят Форд с Пистолем и Пэйдж с Нимом.

Форд

Ну полно, я надеюсь, что это не так.

Пистоль

В иных делах надежда – пес бесхвостый. Сэр Джон похотливо влюблен в твою жену!

Форд

Помилуйте, моя жена уже не молода.

Пистоль

Он лезет к знатным и простым, к богатым И бедным, старым, молодым – ко всяким: Он любит винегрет. Форд, берегись!

Форд

Любить мою жену?!

Пистоль

Горящей печенью. Опомнись – или, Как Актеон, пойдешь, гонимый псами.[128] О, слово мерзкое!

Форд

Какое слово?

Пистоль

Рога – вот что. Прощай. Внимание, не спи: ведь воры ходят ночью. Пошли, капрал сэр Ним! Верь, Пэйдж: он дело говорит.

(Уходит.)

Форд

(в сторону)

Я терпеливо выслежу, в чем суть.

Ним

(Пэйджу)

Это – правда: я не люблю повадок лжеца. Он оскорбил меня в высших принципах: потребовал, чтобы я отнес письмо вашей жене. Но у меня есть меч, который кусается в случае необходимости. Он любит вашу жену – вот вам и все дело. Меня зовут капрал Ним. Я говорю и утверждаю. Это верно: Фальстаф любит вашу жену. Так же верно, как и то, что меня зовут Ним. Прощайте. Мне не по нраву такими делишками пробавляться. Не в моем это характере. (Уходит.)

Пейдж и Форд стоят в задумчивости.

Пэйдж

«Нрав, принцип и характер», – так говорил он. Да от этого парня английский язык от страха одуреет!

Форд

Я выведу Фальстафа на чистую воду!

Пэйдж

В жизни не встречал такого болтливого и манерного бездельника!

Форд

А если это правда?

Пэйдж

А я не поверю этому мошеннику, хотя бы сам епископ рекомендовал его как честного человека.

Форд

Пистоль мне кажется добрым и благоразумным малым. Хорошо!

Миссис Пэйдж и миссис Форд подходят к ним.

Пэйдж

Что скажешь, Мэг?

Миссис Пэйдж

Куда это ты направляешься, Джордж? Послушай-ка…

О чем-то перешептываются в стороне.

Миссис Форд

Что это, милый Франк? Почему ты грустен?

Форд

Грустен? Я не грустный. Ступайка домой, ступай! (Отворачивается от жены.)

Миссис Форд

Нет, тебя тревожат какие-то причуды. Пойдемте, миссис Пэйдж.

Миссис Пэйдж

Сейчас же! (Мужу.) Ты придешь к обеду, Джордж? (Тихо миссис Форд.) Смотрите, кто идет сюда: она будет нашей посланницей к этому сальному рыцарю.

Миссис Форд

(тоже тихо)

Я только что о ней подумала. Она вполне годится.

Входит миссис Квикли.

Миссис Пэйдж

Вы идете к моей дочери Анне?

Миссис Квикли

Вотименно. Как здоровье добрейшей мисс Анны?

Миссис Пэйдж

Пойдемте с нами, сами увидите. Нам нужно кое о чем поговорить с вами.

Миссис Пэйдж, миссис Форд и миссис Квикли уходят.

Пэйдж

Ну, что скажете, Форд?

Форд

Вы слышали, что этот бездельник мне наплел?

Пэйдж

Да. А вы слышали, что другой мне сказал?

Форд

Как вы полагаете, они правду говорят?

Пэйдж

Повесить бы их, мерзавцев! Не думаю, чтобы рыцарь решился на это: в кознях против наших жен его обвиняют его же собственные люди, которых он прогнал. Теперь, когда они без места, это – форменные прощелыги.

Форд

Так они прежде служили у него?

Пэйдж

Ну да.

Форд

От этого дело не проясняется. Ведь он живет в таверне «Подвязка»?

Пэйдж

Нуда. Если он действительно затеет наступление на мою жену, я ее науськаю на него, а если он добьется от нее чего-либо, кроме брани, принимаю это на себя.

Форд

И я не сомневаюсь в верности своей жены, но вовсе не хочу сводить их. Мужья иногда чересчур доверчивы. Я ничего не хочу принимать на себя. На этом я не успокоюсь.

Пэйдж

Вот идет хозяин «Подвязки». Как он дерет горло! Уж коли он так весел, значит, у него или хмель в голове, или деньги в кошельке.

Входит хозяин таверны.

Как поживаете, милейший?

Хозяин

А ты как? (Кричит куда-то за сцену.) Ты ведь – джентльмен, cabaliero[129] судья! Где же ты?

Шеллоу

(входит запыхавшись)

Иду, хозяин, иду. Двадцать раз здравствуйте, добрейший мистер Пэйдж! Угодно вам пойти с нами, мистер Пэйдж? У нас – развлечение.

Хозяин

Скажи ему, cabaliero судья, скажи ему, забияка, в чем дело.

Шеллоу

Приветствую вас, сэр Пэйдж. Идемте с нами. Нас ждет сегодня веселое развлечение: поединок между сэром Хьюго,

Форд

На одно слово, добрейший хозяин «Подвязки».

Хозяин

Что скажешь, забияка?

Отходят и тихо беседуют.

Шеллоу

(Пэйджу)

Идемте посмотрим. Наш веселый хозяин будет им секундантом. Он уже назначил им место встречи, правда, в разных местах. Знаете, пастор – не любитель шуток. Вот послушайте, в чем будет наша потеха.

Отходят в сторону и тихо разговаривают.

Хозяин

(Форду)

Уж не собираешься ли ты пощипать моего толстого постояльца, благородного рыцаря?

Форд

Ну что ты! Никогда! Я дам тебе кувшин горячего хереса, если ты сведешь меня с ним и скажешь, что мое имя не Форд, а Брук[130]. Это так, для шутки.

Хозяин

Вот тебе моя рука, забияка! Я отворю тебе и вход и выход – хорошо сказано? – и твое имя будет Брук. Мой постоялец тоже не прочь пошутить! Ну что, пошли?

Шеллоу

За вами вслед.

Пэйдж

Говорят, этот француз очень искусен в бое на рапирах.

Шеллоу

Эх, в былое время я и не то мог бы показать вам! Теперь вы разговариваете о расстоянии, и пассах, и стокадах, и невесть о чем. Все дело в храбром сердце, мистер Пэйдж, – вот в чем, вот в чем. Было время, когда палашом я мог разогнать, как крыс, четырех дюжих парней.

Хозяин

(нетерпеливо зовет)

В дорогу, ребята, в дорогу, в дорогу! Долго нам трепаться?

Пэйдж

И я с вами, хотя с большей охотой присутствовал бы при их перебранке, чем при дуэли.

Пэйдж, Шеллоу и хозяин таверны уходят.

Форд

Пэйдж – доверчивый болван. Он слепо доверяет своей жене; но я не могу так легко изменить свое мнение. Она виделась с ним в доме Пэйджа, а что они там делали – не знаю. Но я допытаюсь правды! Я подберусь к этому Фальстафу и прощупаю, что у него на уме. Если моя жена окажется невинною, труд мой пропадет даром; случится иначе – значит, труд не пропал зря.

Уходит.

Сцена вторая

Комната в таверне «Подвязка». Входят Фальстаф и Пистоль.

Фальстаф

Ни гроша не дам тебе.

Пистоль

Как устрицу, я мир Мечом тогда открою.

Фальстаф

Нигроша. Я позволял вам, сударь, пускать в ход мое имя; я выпросил три отсрочки у моих добрых друзей для вас и вашего собутыльника Нима, а не то глядели бы вы из-за решетки, как пара бабуинов. Я обрек себя на ад за то, что клялся моим друзьям-джентльменам, что вы – хорошие солдаты и славные малые; а когда у миссис Бриджет пропала ручка от веера, я поручился честью, что ручка не у тебя.

Пистоль

А ты что, не был в доле? А пятнадцать пенсов?

Фальстаф

Правильно, негодяй, правильно! А что мне, по-твоему, задаром рисковать душой? Словом, нечего виснуть на мне: я для тебя – не виселица. Проваливай! Карманный ножик да толпа – вот что тебе нужно.[131] Проваливай в свой родовой притон. Негодяй! Не хотел снести письма! Он, видишь ли, дорожит своей честью! Ах ты, бездонная низость! Да ведь даже я едва-едва могу удерживаться в границах своей чести! Я, я, я сам иногда принужден покидать страх Божий и, прикрывая честь необходимостью, вынужден хитрить, изворачиваться, надувать. А ты, негодяй, хочешь спрятать под прикрытием чести свои лохмотья, свои кошачьи повадки, свои кабацкие выражения, свои площадные ругательства!.. И из-за этого отказываешь мне!

Пистоль

Якаюсь. Что еще доступно людям?

Входит Робин.

Робин

Сэр, какая-то женщина хочет говорить с вами.

Фальстаф

Пусть приблизится.

Входит миссис Квикли.

Миссис Квикли

Доброго здоровья вашей милости.

Фальстаф

Доброго здоровья, добрая женщина.

Миссис Квикли

Не совсем так, с позволения вашей милости.

Фальстаф

Ну, значит, девушка.

Миссис Квикли

Ей-богу, как мать, в тот час, Когда я родилась.

Фальстаф

Верю такой клятве. Чего ж тебе надо от меня?

Миссис Квикли

Угодно будет вашей милости выслушать от меня два-три слова?

Фальстаф

Хоть две тысячи, моя красавица. А от меня ты получишь аудиенцию.

Миссис Квикли

Есть на свете, сэр, некая миссис Форд… Отойдемте, пожалуйста, немного подальше… А я живу у доктора Каюса.

Фальстаф

Хорошо, дальше. Итак, миссис Форд?

Миссис Квикли

Совершенно верно изволили сказать… Пожалуйста, ваша милость, отойдемте немного подальше.

Фальстаф

Не беспокойся, никто нас не услышит: тут – все мои люди… Что же с ней?

Миссис Квикли

Ах, сэр, она – добрейшее созданье. Господи, господи! Какой вы ветреник, ваша милость! Да простит Бог вам и всем нам – вот моя молитва.

Фальстаф

Миссис Форд. Итак, миссис Форд?

Миссис Квикли

Вот, словом, все дело. Вы до того взбудоражили ее, что просто удивительно. Лучшему из придворных, когда двор приезжал в Виндзор, не удавалось так сильно взбудоражить ее. А ведь тут были и рыцари, и лорды, и джентльмены в собственных каретах. Верите ли: карета – за каретой, письмо – за письмом, подарок – за подарком; пахло так сладко, все мускусом, и шелестело, право, шелком и золотом, и такие галантерейные речи, и вина, и сахар, самые лучшие и сладкие, – ни одна женщина не устоит. И вот, право, даже взгляда от нее не могли добиться. Вот мне самой еще сегодня утром давали двадцать ангелов; но я принимаю ангелов этого рода, как говорится, только за честное дело… А ее, честное слово, не могли склонить даже на то, чтоб она хоть губы обмакнула в бокал самого знатного из них. А тут бывали и графы и, больше того, пенсионеры[132]. Но для нее, верьте слову, – все одно.

Фальстаф

Но что она мне передала? Будь краткой, о мой добрый Меркурий женского рода.

Миссис Квикли

Да вот что: получила она ваше письмо и тысячу раз за него благодарит и хочет, чтобы вы знали, что ее мужа не будет дома между десятью и одиннадцатью часами.

Фальстаф

Десятью и одиннадцатью?

Миссис Квикли

Совершенно так. Вот в это-то время вы можете прийти посмотреть на картину, о которой, говорит она, вы знаете. Мистера Форда, ее мужа, не будет дома. Ах, не весело жить с ним моей голубушке!.. Он страсть какой ревнивый. Ей, сердечной, с ним не житье, а каторга.

Фальстаф

Между десятью и одиннадцатью. Женщина, кланяйся ей от меня. Не премину явиться.

Миссис Квикли

Прекрасно сказано. Но у меня есть еще одно поручение к вашей милости: миссис Пэйдж тоже посылает вам сердечный поклон. Позвольте шепнуть вам на ушко: она – добродетельная, примерная и скромная жена, и уж она, поверьте, не пропустит ни утренней, ни вечерней церковной службы, не как иные в Виндзоре, кто бы это там ни был. Она приказала мне передать вашей милости, что ее муж редко отлучается из дому; но она надеется, что когда-нибудь это случится. Никогда не видала, чтобы женщина так была помешана на мужчине. У вас, наверно, есть талисман или какое приворотное зелье – и все тут, ну да, не спорьте.

Фальстаф

Уверяю тебя, что, кроме привлекательности моих достоинств, у меня нет никаких других чар.

Миссис Квикли

Благослови Господь ваше сердце за это!

Фальстаф

Но скажи мне вот что: жена Форда и жена Пэйджа рассказывали друг дружке, как любят меня?

Миссис Квикли

Вот это было бы здорово! Не так уж они, надеюсь, глупы. Да, штука это была бы. Да, миссис Пэйдж просит в знак внимания прислать ей вашего маленького пажа: ее супруг прямо до страсти привязан к маленьким пажам, а мистер Пэйдж, верьте слову, – прекрасный человек. Ни одна женщина в Виндзоре не живет лучше, чем она: делает все, что ей угодно, говорит все, что ей угодно, имеет все, платит за все, ложится спать, когда ей вздумается, встает, когда захочет. Все делается, когда она хочет, и, верьте слову, она вполне стоит того: коли есть в Виндзоре милая женщина, так уж это, конечно, она. Вы должны послать к ней вашего пажа: тут уж ничего не поделаешь.

Фальстаф

Что ж, я пошлю.

Миссис Квикли

Да, пошлите, пожалуйста. Притом, извольте согласиться, он может стать посредником. А на всякий случай придумайте какое-нибудь секретное словцо, чтобы знать мысли, мысли друг друга, а чтобы мальчик ничего не понимал: детям не след знать дурное, а люди в летах, как вы изволите знать, имеют, как говорится, скромность и знают свет.

Фальстаф

Прощай. Кланяйся обеим. Вот тебе мой кошелек. Мальчик, ступай за этой женщиной.

Миссис Квикли и Робин уходят.

Эта новость вскружила мне голову.

Пистоль

(с восхищением смотрит вслед миссис Квикли)

Ладья сия из флота Купидона; Ставь паруса! В погоню! В бой готовься! Пали! Она моя – иль все идет ко дну.

(Уходит.)

Фальстаф

Что ты на это окажешь, старина Джон? Смелей! Я из твоего старого тела выжму побольше, чем когда-либо в молодости. Все еще заглядываются на тебя? Стало быть, после того как ты тратил столько денег, ты теперь начнешь получать барыши? Спасибо тебе, мое доброе тело. Пусть говорят, что я топорной работы: это мне все равно, коли сработано хорошо!..

Входит Бардольф с кубком хереса.

Бардольф

Сэр Джон, там внизу вас ожидает какой-то мистер Брук. Он очень желает познакомиться с вами. И он прислал вашей милости малость хересу, чтоб утром горло промочить.

Фальстаф

Его зовут Брук?

Бардольф

Точно так.

Фальстаф

Зови его сюда.

Бардольф уходит.

Мне по сердцу потоки, которые изобилуют такой жидкостью!.. (Поднимает кубок.) Ага, миссис Пэйдж и миссис Форд! Попались в мою западню? Вперед! (Пьет.)

Входит Бардольф, за ним идет переодетый Форд, держа в руках мешочек с монетами.

Форд

Доброго здоровья, сэр.

Фальстаф

Ивам, сэр. Вам угодно поговорить со мною?

Форд

С моей стороны неделикатно беспокоить вас так бесцеремонно.

Фальстаф

Милости просим. Что вам угодно? (Бардольфу.) Оставь нас, подносчик.

Бардольф уходит.

Форд

Сэр, я джентльмен, истративший на своем веку немало денег; мое имя – Брук.

Фальстаф

Добрейший мистер Брук, мне будет приятно ближе познакомиться с вами.

Форд

Добрейший сэр Джон, я тоже ищу вашего знакомства, но не для того чтобы быть вам в тягость. Надо вам сказать, я больше, чем вы, имею возможность давать взаймы. Это-то и дало мне отчасти смелость так бесцеремонно явиться к вам: ведь, говорят, что, когда деньги идут впереди, все дороги открыты.

Фальстаф

Деньги – храбрый солдат, сэр, и всегда идут впереди.

Форд

Совершенно верно, и вот у меня мешочек с деньгами, который обременяет меня. Если хотите облегчить мне эту ношу, сэр Джон, возьмите все или хотя бы половину.

Фальстаф

Сэр, я не знаю, чем мог заслужить честь быть вашим носильщиком.

Форд

Это я объясню вам, если вам угодно выслушать меня.

Фальстаф

Говорите, добрейший мистер Брук. Мне будет очень приятно услужить вам.

Форд

Я слышал, сэр, что вы – человек ученый. Постараюсь объясняться покороче. Давно уже вы известны мне, хотя до сих пор я не был так хорошо обеспечен, чтобы иметь случай познакомиться с вами. Теперь я открою вам кое-что, что полностью вам обнаружит мои собственные недостатки. Но, добрейший сэр Джон, в то время как вы одним глазом будете смотреть на мои слабости, в то время как я буду вам раскрывать их, смотрите другим вашим глазом на список ваших собственных слабостей: так мне легче будет избегнуть осуждения. Ведь вы сами знаете, как легко провиниться таким образом.

Фальстаф

Очень хорошо, сэр. Продолжайте.

Форд

В вашем городе живет одна госпожа; фамилия ее мужа – Форд.

Фальстаф

Хорошо, сэр.

Форд

Я долго любил ее и, даю вам честное слово, истратил на нее много денег. Я следовал за нею со страстной настойчивостью, пользовался всевозможными случаями встречаться с нею, жадно ловил каждую минуту, когда мог хотя бы взглянуть на нее; не только покупал множество подарков собственно для нее, но и щедро платил другим, чтоб узнать, какой подарок был бы для нее приятнее. Словом, я преследовал ее так же, как любовь преследовала меня, – то есть на крыльях всевозможных случаев. Но чего бы я ни заслужил – чувствами ли, действиями ли, – воздаяния я, право, не получил никакого, разве, что опыт – драгоценность, которую я приобрел непомерной ценой. И это меня научило говорить так:

Любовь бежит, как тень, когда нужна судьбе: Преследуй – побежит, беги – пойдет к тебе.

Фальстаф

И вы никогда не получили от нее никакого утешительного обещания?

Форд

Никогда.

Фальстаф

Но вы добивались от нее какого-нибудь утешительного знака внимания?

Форд

Никогда.

Фальстаф

Так какого же сорта была ваша любовь?

Форд

Точно прекрасный дом, выстроенный на чужой земле. Таким образом, я лишился здания, потому что ошибся местом, на котором строил.

Фальстаф

С какой целью вы мне все это открыли?

Форд

Объяснив вам эту цель, я объясню вам все. Ходит слух, что, хотя мне она являлась крепостью добродетели, с другими доводила свою веселость до того, что о ней отзывались довольно ехидно. Вот тут-то, сэр Джон, – самое сердце моего замысла. Вы – джентльмен, прекрасно воспитанный, удивительно красноречивый, у вас огромный круг знакомых, вы пользуетесь общим уважением по положению и личным достоинствам, и все знают вас как опытнейшего воина, царедворца и ученого.

Фальстаф

О, сэр!

Форд

Можете мне поверить, потому что сами знаете, что я прав… (Кладет мешочек с монетами на стол.) Вот вам деньги. Тратьте, тратьте их; тратьте больше, тратьте все, что у меня есть, но взамен уделите мне столько вашего времени, сколько понадобится на любовную осаду добродетелей жены этого Форда. Пустите в ход все ваше искусство ухаживания, заставьте ее уступить вам. Если это возможно, то, конечно, вам скорее, чем кому-либо.

Фальстаф

Но будет ли приятно для пылкой вашей страсти, если я добуду то, чем вы столько лет хотите обладать? По-моему, вы прописываете себе неосмотрительное лекарство.

Форд

Вникните в мой план! Она так надежно опирается на превосходство своей добродетели, что безумие души моей не смеет явиться; она слишком ярко светит, чтоб можно было прямо смотреть на нее. Но если бы я мог явиться к ней с каким-нибудь разоблачением, у моих желаний оказались бы в подмогу свидетельства и доказательства, я смог бы выбить ее из этой области беспорочности, доброй репутации, супружеской верности и тысячи других укреплений, которые теперь так мощно сооружены против меня. Что скажете на это, сэр Джон?

Фальстаф

Мистер Брук, сперва я без церемонии возьму ваши деньги; затем пожму вашу руку и, наконец, дам слово джентльмена, что жена Форда будет вашей, если вы того желаете.

Форд

О, добрейший сэр!

Фальстаф

Повторяю: она будет вашей.

Форд

Не скупитесь на деньги, сэр Джон: у вас будет их, сколько захотите.

Фальстаф

Не скупитесь на миссис Форд, мистер Брук: у вас будет ее столько, сколько захотите. Могу сказать вам, что у меня с ней состоится свидание, которое она сама мне назначила. Только вы явились, как от меня ушла ее помощница, или, попросту, сводня. Я увижусь с нею между десятью и одиннадцатью, потому что в это время ее мужа, ревнивого и подлого прохвоста, не будет дома. Приходите ко мне сегодня вечером, узнаете, насколько я преуспел.

Форд

Знакомство с вами, сэр, для меня сущее благословение. А вы знакомы с этим Фордом?

Фальстаф

А что мне в этом бедном рогатом прохвосте! Я-то его не знаю. Но напрасно называю его бедным, говорят, у этого ревнивого, бессмысленного прохвоста груды золота. Из-за этого-то и его жена так приглянулась мне. Она будет для меня ключом к сундуку этой рогатой канальи – и тут-то я начну пожинать плоды.

Форд

Было бы хорошо, если бы вы знали Форда, сэр, чтобы избегать его, если встретите.

Фальстаф

Пропади он, бездельник на соленом масле! Я заставлю его помешаться от моих взглядов, я уничтожу его моей дубинкой; она будет носиться, как метеор, над рогами рогоносца. Знайте, мистер Брук: я одержу верх над этим мужланом, и вы разделите ложе с его женой! Приходите ко мне сегодня вечером пораньше. Форд – олух, и я хочу умножить его титулы: вы скоро узнаете, мистер Брук, что он и олух, и рогоносец. Приходите ко мне пораньше вечером.

Уходит.

Форд

Проклятый, гнусный эпикуреец! Сердце мое готово лопнуть от злости. Кто теперь скажет, что моя ревность безосновательна! Моя жена посылала к нему; час назначен; сделка заключена. Мог ли кто-нибудь подумать это? Какой ад иметь изменницу жену! Мое ложе будет запятнано, мои деньги расхищены, моя репутация поругана; а я не только потерплю гнусную обиду, но меня еще окрестит отвратительными именами тот самый, кто мне нанес эту обиду. Клички! Амаймон – звучит хорошо; Люцифер – хорошо; Барбасон – хорошо; а ведь это – все прозвища дьяволов, имена нечистых[133]. Но рогоносец! Бессмысленный рогоносец! О, у самого черта нет такого имени! Пэйдж – осел, самоуверенный осел. Он полагается на свою жену, он не ревнив. Да я скорее доверю мое масло фламандцу, мой сыр – пастору Хьюго, мой штоф с элем – ирландцу, мою лошадь – вору, чем мою жену – ей же самой! Тут-то она и интригует, тут-то она и замышляет, тут-то она и придумывает разные штуки; а уж коли женщина решила в сердце сделать что-нибудь, так она сердце разобьет, а сделает. Благодарение Богу за то, что я ревнив! Значит, в одиннадцать часов. Но я предупрежу его, разохочу, отомщу Фальстафу и посмеюсь над Пэйджем… Поспешу туда: лучше прийти тремя часами раньше, чем одной минутой позже. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Рогоносец! Рогоносец! Рогоносец!

Уходит.

Сцена третья

Поле близ Виндзора. Входят Каюс и Рэгби.

Каюс

Жак Рэгби!

Рэгби

Что прикажете, сэр?

Каюс

Который час?

Рэгби

Уже час минул с той минуты, как вы должны были убить сэра Хьюго.

Каюс

Дьябль! Он спасти свою душу, что не пришель. Он сильно намолилься по своей Пиблии, что не пришель, дьябль, черт побери, Жак Рэгби; он быль бы мертвым, если бы пришель.

Рэгби

Он хитер, сэр; он знал, что ваша милость убили бы его, если бы он явился.

Каюс

Дьябль! Селедка не так мертва, как будет он мертв, когда я убью его! Взять свой рапир, Жак: я буду показать тебя, как я убью его.

Рэгби

Ай, ай! Сэр, я не умею фехтовать!

Каюс

Брать свой рапир, ты, плют!

Они фехтуют.

Рэгби

Сэр, пощадите! Сюда идут!

Подходят хозяин таверны, Шеллоу, Слендер и Пэйдж.

Хозяин

Да благословит тебя Господь, забияка-доктор!

Шеллоу

Доброго здоровья, доктор Каюс!

Слендер

Мое почтение, сэр.

Каюс

Зачем вы все – один, два, три, четыре – пришель сюда?

Хозяин

Видеть, как ты будешь биться, видеть, как ты будешь нападать, видеть, как ты будешь пронзать; видеть тебя здесь, видеть тебя там, видеть, как ты нанесешь пуанты, эстокаду, реверс, дистанс, монтант. Мертв он, мой эфиоп? Мертв он, мой Франциско? А, забияка? Что говорит мой эскулап? Мой Гален? Моя сердцевина бузины? Мертв он, подержанный забияка? Мертв он? Убит?

Каюс

Дьбль побери, он – самий трус поп на белий свете: он и глязом не показаль сюда!

Хозяин

Ты – царственный Мочевик Кастильон[134], король Уринал! Гектор Греции, дитя мое!

Каюс

Прошу быть вас свидетель: я ждаль его шесть, семь, два, три часа и что он все-таки не пришель.

Шеллоу

Он – благоразумный человек, доктор, он – целитель душ, а вы – целитель тел. Если вы станете драться, то пойдете прямо против ваших профессий. Так ведь, мистер Пэйдж?

Пэйдж

Мистер Шеллоу, вы сами, хотя теперь и мирный человек, прежде слыли большим забиякой.

Шеллоу

О, черт возьми, мистер Пэйдж! Хоть я уж стар и тих, но если вижу обнаженный меч, руки так и чешутся, чтобы вмешаться. Хотя мы и судьи, и доктора, и служители церкви, в нас остается соль молодости; мы – сыновья женщин, мистер Пэйдж.

Пэйдж

Ваша правда, мистер Шеллоу.

Шеллоу

Так оно и должно быть, мистер Пэйдж. Доктор Каюс, я пришел сюда для того, чтобы отвести вас домой. Я – мировой судья. Вы выказали себя мудрым врачом, а сэр Хьюго выказал себя мудрым и терпеливым служителем церкви. Вы должны идти со мной, доктор.

Хозяин

Виноват, драгоценный судья. Позвольте на одно слово, monsieur[135] Мокрый Навоз!

Каюс

Мокри Навос! Это что значит?

Хозяин

«Мокрый Навоз» на нашем, английском, языке означает доблесть храбреца.

Каюс

О чьорт побери, во мне столько же мокри навоз, сколько во всяком другом англичанин! Прокльатый поп! Мерзкий собака! Я обрублю тебе уши, чьорт побери!

Хозяин

Накостыляет он тебе по шее, черт французский.

Каюс

Накостыляет – это что еще?

Хозяин

Значит, что он даст тебе удовлетворение.

Каюс

О, в такьом случае, чьорт, я постаралься, чтоб он меня накостыляль. Да, да, чьорт побери, я хотеть этого!

Хозяин

А я заставлю его сделать это: иначе пропади он к черту!

Каюс

О, отшень вас благодарю.

Хозяин

Не стоит так благодарить… (Тихо другим.) А вы, мистер судья, и вы, мистер Пэйдж, и вы, мистер Слендер, отправляйтесь через город в Фрогмор, ну, знаете, на Лягушечье болото.

Пэйдж

(тихо)

Что, сэр Хьюго там?

Хозяин

Там. Узнайте, как он чувствует себя. А я проведу туда доктора полями. Согласны, джентльмены?

Шеллоу

Хорошо.

Пэйдж, Шеллоу и Слендер

Прощайте, добрейший доктор!

(Уходят.)

Каюс

Чьорт побери, я убить попа за то, что он хотель свадьба мадемуазель Анна Пэйдж за этот обезьян.

Хозяин

Да будет так: пусть он умрет! А пока вложи в ножны свое нетерпение, остуди холодной водой свой гнев и пойдем со мной полями к Лягушечьему болоту. В Фрогморе нынче сельский праздник, где ждет тебя Анна Пэйдж. Там ты и поухаживаешь за нею. Я попал в цель? Правильно говорю?

Каюс

Спасибо, дьябль побери! Я нравлюсь вам, чьорт побери! Я доставляй вам короши посетитель – граф, лорд, жентльмен – все мон пациент.

Хозяин

А за это я пособлю тебе расстроить твою женитьбу на Анне Пэйдж. Я правильно сказал?

Каюс

Правиль, чьорт побери, правиль!

Хозяин

Ну, так вперед!

Каюс

Следуй по моим пятам, Жак Рэгби!

Уходят.

Действие III

Сцена первая

Поле близ Фрогмора. Входят сэр Хьюго Эванс и Симпль.

Эванс

Прошу вас, слуга доброго мистера Слендера, друг мой, Симпль по имени, скажите, с которой стороны высматривали вы мистера Каюса, титулующего себя доктором медицины?

Симпль

Право, сэр, и со стороны поля, и со стороны парка, и по всем дорогам: по старой виндзорской дороге и по другим, кроме дороги к городу.

Эванс

Наинастоятельнейше прошу вас посмотреть и с этой стороны.

Симпль

Слушаю-с, сэр. (Уходит.)

Эванс

Господи, помилуй! Как преисполнена душа моя гнева, как мятежен дух мой! Я был бы рад, если б он обманул меня! Какая меланхолия овладела мною! Я перебью об его негодную голову все его горшки с мочой, как только представится удобный случай. Господи, помилуй!

(Поет.)

У ручеечков, про чьи скалы[136] Слагают птички мадригалы, Себе из роз устроим ложе, И сто совьем букетов тоже. У ручеечков…

Господи, помилуй! Я ощущаю великое желание плакать!

(Поет.)

Слагают птички мадригалы, Когда у вавилонских вод И сто совьем букетов роз. У ручеечков… Симпль возвращается.

Симпль

Вот он идет, с этой стороны, сэр Хьюго.

Эванс

Милости просим.

(Поет.)

У ручеечков, про чьи скалы…

Да защитит небо правое дело!.. Какое оружие несет он?

Симпль

Никакого, сэр. Идет мой хозяин, мистер Шеллоу и еще какой-то джентльмен из Фрогмора, – через склон, сюда.

Эванс

Пожалуйста, подай мне платье или, лучше, подержи его у себя на руках.

Входят Пэйдж, Шеллоу и Слендер.

Шеллоу

А, господин пастырь! Доброго утра, почтеннейший сэр Хьюго! Увидеть игрока не за костями, а хорошего ученого не за книгами – удивительное дело.

Слендер

(в сторону)

Ах, милая Анна Пэйдж!

Пэйдж

Здравствуйте, добрейший сэр Хьюго!

Эванс

Да пребудет благословение Божье с вами всеми!

Шеллоу

Как! Меч и слово вместе? Так вы владеете и тем, и другим, господин пастырь?

Пэйдж

И какой моложавый! В жилете и коротких штанах в такую сырую, простудную погоду!

Эванс

Этому существуют причины и поводы.

Пэйдж

Мы пришли к вам, господин пастырь, чтобы сделать доброе дело.

Эванс

Очень хорошо. Какое же?

Пэйдж

Один весьма почтенный джентльмен считает себя оскорбленным кем-то и до такой степени ссорится со своею солидностью и терпением, что и представить себе нельзя.

Эванс

Кто же это?

Пэйдж

Вы, я думаю, его знаете: это – доктор Каюс, известный французский доктор.

Эванс

Господи, спаси и помилуй! Уж лучше бы вы стали говорить мне о горшке с кашей.

Пэйдж

Отчего же?

Эванс

Он не больше знает о Гиппократе и Галене, чем этот горшок, и, кроме того, он – прохвост, самый трусливый прохвост, какого только носит земля.

Пэйдж

(Шеллоу)

Ручаюсь вам, это он должен был драться с доктором.

Слендер

(в сторону)

Ах, милая Анна Пэйдж!

Шеллоу

(Пэйджу)

Да, судя по его оружию, вы правы. Не допускайте их друг к другу. Вот идет доктор Каюс.

Подходят хозяин таверны, Каюс и Рэгби.

Пэйдж

Вложите в ножны вашу шпагу, добрейший пастырь.

Шеллоу

И вы сделайте то же, добрейший доктор.

Хозяин

Обезоружим их и заставим объясниться; пусть они сохранят невредимыми свои члены и рубят наш английский язык.

У противников отнимают оружие.

Каюс

(тихо, Эвансу)

Давай ты мне сказаль секрет: зачем ты не пришель мне на дуэль?

Эванс

(тихо)

Пожалуйста, потерпите: всему свое время.

Каюс

Чьорт! Ты – трюс, собак и обезьян!

Эванс

(тихо Каюсу)

Пожалуйста, не выставляйте нас посмешищем для присутствующих здесь господ. Я желаю мира с вами и обещаю, что так или иначе дам вам удовлетворение. (Вслух.) Я перебью ваши горшки с мочой на вашей фатовской маковке за то, что вы не явились на свидание по условию.

Каюс

Diable! Жак Рэгби и вы, хозяин jarrettiere, скажи: я ждаль его, чтобы убиль? На свой времья и мьесто ждаль, скажи!

Эванс

Вот это место было назначено, пусть подтвердит уважаемый хозяин «Подвязки».

Хозяин

Молчать, говорят вам, Галлия и Валлия, французский пластырь и валлийский пастырь, целитель брюха и целитель духа.

Каюс

Себьен, ошень хорошо! Леликолеп!

Хозяин

Да уймитесь вы наконец. Слушайте, что скажет хозяин «Подвязки». Политик я или нет? Хитрый я человек или нет? Макиавелли я или нет?[137] Захочу я потерять моего доктора? Отвечаю: нет, потому что он дает мне промывательное, полоскательное, травы и отравы. Захочу я потерять моего пастыря, моего священника, моего сэра Хьюго? Отвечаю: нет, потому что он дает мне поучения, нравоучения, наставляет и обставляет. Дай же мне твою руку, муж земной! Вот так. Дай же мне твою руку, муж небесный! Вот так. Питомцы науки, я обманул обоих вас: я каждого направил не на то место. Ваши сердца мощны, ваши кожи целы, и пусть горячий херес венчает развязку этой ссоры. Возьмите в залог их мечи!.. Следуйте за мной, о люди мира! Следуйте за мной! Следуйте за мной!

Шеллоу

Совсем сумасшедший человек, честное слово! Следуйте за ним, джентльмены! Следуйте!

Слендер

(в сторону)

Ах, милая Анна Пэйдж!

Все уходят, кроме Каюса и Эванса.

Каюс

А! Я понимаю! Он сделаль нас des sots[138]. Се бьен!

Эванс

А! Он сделал нас своими игрушками, выставил на посмещище! Прошу вашей дружбы. Соединим наши мозги, чтобы придумать мщение этому мерзкому, паршивому, гнусному прощелыге – хозяину «Подвязки».

Каюс

От мон души готов, дьябль побери! Он обещаль меня, где Анна Пэйдж; но обмануль, надуль, дьябль побери!

Эванс

Да я раздроблю ему череп. Прошу вас следовать за мной.

Уходят.

Сцена вторая

Улица в Виндзоре. Входит миссис Пэйдж и Робин.

Миссис Пэйдж

Нет, ступай впереди, маленький франт; ты привык следовать, но теперь должен вести[139]. Что тебе нравится больше: руководить моими глазами или смотреть на пятки своего хозяина?

Робин

Конечно, мне приятнее идти впереди вас, как человек, чем следовать за ним, как карлик.

Миссис Пэйдж

О, ты изрядный льстец; видно, из тебя выйдет придворный.

Входит Форд.

Форд

Доброго здоровья, миссис Пэйдж. Куда вы направляетесь?

Миссис Пэйдж

В гости к вашей жене. Она дома?

Форд

Дома, и ничего не делает, потому что ей не с кем заняться. Думаю, если бы ваши мужья умерли, вы обе вышли бы замуж.

Миссис Пэйдж

Уж, конечно, – за двух других.

Форд

Где вы взяли этот хорошенький флюгер?

Миссис Пэйдж

Право, забыла даже, как зовут господина, у которого мой муж получил его. (Робину.) Как, бишь, зовут твоего господина?

Робин

Сэр Джон Фальстаф.

Форд

Сэр Джон Фальстаф?!

Миссис Пэйдж

Да, так, так. Я никак не могу запомнить это имя… Он такой близкий приятель моего мужа… Так ваша жена в самом деле дома?

Форд

В самом деле.

Миссис Пэйдж

С вашего позволения, сэр… Я просто больна, когда не вижу ее. (Уходит с Робином.)

Форд

Что это у Пэйджа – мозгов нет? глаз нет? соображения нет? Наверное, все это спит, и он этим не пользуется. Этот мальчишка снесет письмо за двадцать миль так же легко, как пушка попадет в цель на двести пятьдесят шагов. Пэйдж потворствует всем прихотям жены, дает ей свободу исполнять все ее дурачества, и вот теперь она идет к моей жене, да еще с пажем Фальстафа. Каждый услышит, как в этом ветре свищет гроза. С пажем Фальстафа! Недурной заговор, и уже подстроен, и наши взбунтовавшиеся жены вместе предают себя черту. Хорошо! Я поймаю его, проучу мою жену, сорву с лицемерной миссис Пэйдж ее заемное покрывало скромности, докажу Пэйджу, что он – самоуверенный и добровольный Актеон, и все мои соседи будут приветствовать гром моей бури!

Бой часов.

Часы подают мне сигнал, и уверенность приказывает отправляться на поиски. И найду там Фальстафа. Этим я заслужу скорее похвалы, чем насмешки. А что Фальстаф там, это верно, как то, что земля не движется. Иду.

Входят Пэйдж, Шеллоу, Слендер, хозяин таверны, Эванс, Каюс и Рэгби.

Все

Доброго здоровья, мистер Форд!

Форд

Славная компания, честное слово! У меня сегодня вкусный обед, и я прошу всех пожаловать ко мне.

Шеллоу

Я прошу у вас извинения, мистер Форд.

Слендер

Ятоже. Мы обещали отобедать с мисс Анной, и я не хотел бы изменить ей ни за какие деньги на свете.

Шеллоу

Мы устраиваем брак Анны Пэйдж с моим племянником Слендером и сегодня должны получить ответ.

Слендер

Надеюсь, у меня есть ваше согласие, батюшка Пэйдж?

Пэйдж

Есть, мистер Слендер. Я целиком за вас, но моя жена всецело за вас, доктор.

Каюс

Да, чьорт побери! Мадемуазель влюблен в меня. Так мне пообещаль мадам Квикли.

Хозяин

А что вы скажете о молодом мистере Фэнтоне? Он порхает, он пляшет, он смотрится настоящим юношей, он пишет стихи, он говорит по-праздничному, он пахнет апрелем и маем. Он победит, он победит – уж ему так на роду написано, он победит!

Пэйдж

Но не с моего согласия. За это я ручаюсь. У этого джентльмена нет ни гроша за душой; он водил дружбу с нашим беспутным принцем и Пойнсом; он – птица слишком высокого полета; он чересчур уж много знает. Нет, пальцами моего состояния он не завяжет ни одного узелка в своей участи. Коли хочет взять мою дочь, пускай берет без приданого. Мое богатство зависит от моего согласия, а мое согласие сюда не идет.

Форд

Убедительнейше прошу, чтоб хоть кто-нибудь из вас пожаловал ко мне отобедать. Кроме вкусного стола, вы найдете у меня и забаву: я покажу вам чудовище. Пожалуйста, не откажите, доктор; и вы тоже, мистер Пэйдж, и вы, сэр Хьюго.

Шеллоу

Ну так прощайте. Тем свободнее будет нам сговориться с мистером Пэйджем.

Шеллоу и Слендер уходят.

Каюс

Стюпай домой, Жак Рэгби. Я повернусь скоро.

Рэгб и уходит.

Хозяин

Прощайте, драгоценные мои: я отправляюсь к моему честному рыцарю Фальстафу и дерну с ним канарского.

(Уходит.)

Форд

(в сторону)

Прежде, пожалуй, дерну я его самого так, что он запляшет. (Громко.) Прошу пожаловать вас, господа!

Все

Идем, посмотрим на ваше чудовище.

Уходят.

Сцена третья

Комната в доме Форда. Входят миссис Форд и миссис Пэйдж.

Миссис Форд

Эй, Джон! Роберт!

Миссис Пэйдж

Скорей, скорее! А корзина с бельем?

Миссис Форд

Всеготово. Эй, Роберт. Да где же ты?

Входят слуги с корзиной.

Миссис Пэйдж

Живей! Живее! Торопитесь!

Миссис Форд

Поставьте ее сюда.

Миссис Пэйдж

Распорядитесь скорее: нам нельзя терять ни минуты.

Миссис Форд

Таквот. Джон и Роберт, ждите там, в пивоварне, и, как только я позову вас, бегите сюда и, не медля ни минуты, хватайте эту корзину на плечи; затем во всю прыть несите ее к валькам на Дэтчетском лугу и там опорожните ее в грязный ров у Темзы.

Миссис Пэйдж

Сделаете все, как сказано?

Миссис Форд

Я уж им это толковала и перетолковала; больше нечего объяснять. – Ступайте и приходите, когда вас позовут.

Слуги уходят.

Миссис Пэйдж

Вот маленький Робин.

Входит Робин.

Миссис Форд

Ну что, мой соколик? Что нового?

Робин

Мой хозяин, сэр Джон, стоит у вашего заднего крыльца, миссис Форд, и желает увидаться с вами.

Миссис Пэйдж

Ты не проговорился, маленький проказник?

Робин

Клянусь, что нет. Мой хозяин не знает, что вы здесь, и пригрозил, что, если я расскажу вам обо всем этом, он обречет меня на вечную свободу, – поклялся, что прогонит.

Миссис Пэйдж

Ты – славный мальчик. Молчаливость будет тебе портным и сошьет тебе новые штаны и камзол. Пойду спрячусь.

Миссис Форд

Идите. (Робину.) Ступай, скажи твоему хозяину, что я одна.

Робин уходит.

Миссис Пэйдж, помните вашу роль.

Миссис Пэйдж

За это ручаюсь. Коли не сыграю, как следует, ошикайте меня. (Уходит.)

Миссис Форд

Ну, теперь за дело. Угостим мы эту зловредную сырость, эту грубую водяную тыкву, научим мы его отличать горлиц от сорок.

Входит Фальстаф.

Фальстаф

«Сокровище небес, ужели ты моя?»[140] Теперь я могу умереть: я видел в этом мире все. В этой встрече – предел моего честолюбия. О, блаженнейший час!

Миссис Форд

Милый сэр Джон!

Фальстаф

Миссис Форд, я не умею льстить, я не умею много говорить, миссис Форд. Согрешу я теперь помыслом: о, если б твой муж умер – я скажу это хоть перед главным судьей, я бы сделал тебя моею леди!

Миссис Форд

Меня – вашей леди, сэр Джон? Ах, жалкая леди вышла бы из меня!

Фальстаф

Пусть французский двор предъявит мне подобную тебе! Слепну, глядя на тебя, ведь твои очи соперничают с алмазом. У тебя такое прекрасно изогнутое лицо, что к нему идет и шляпка-кораблик, и шляпка-амазонка, и всякая шляпка венецианского покроя[141].

Миссис Форд

Простой платок, сэр Джон, – больше ни к чему не идет мое лицо, да и тот слишком хорош для меня.

Фальстаф

Клянусь Богом, это измена, что ты так говоришь. Нет, из тебя бы вышла форменная придворная дама, и твердая поступь твоей ноги придавала бы удивительную прелесть твоей походке в полукруглых фижмах. Не будь судьба твоим врагом, я знаю, чем была бы ты, когда природа – такой друг тебе. Нет, этого не скроешь.

Миссис Форд

Поверьте: ничего подобного нет во мне.

Фальстаф

За что же я полюбил тебя? Убедись хоть этим, что в тебе есть нечто необыкновенное. Я не умею льстить, не умею говорить, что ты и такая и этакая, как умеют сюсюкать эти франтики, вроде женщин в мужском платье, пахнущие, как аптекарская кладовая во время сбора трав. Я не умею льстить, и я люблю тебя, одну тебя, и ты заслуживаешь этого.

Миссис Форд

Не обманывайте меня, сэр; боюсь, что любите вы миссис Пэйдж.

Фальстаф

Ты точно так же могла бы сказать, что я люблю прохаживаться мимо долговой тюрьмы, которая мне противна, как запах известковой печи.

Миссис Форд

Небо знает, как я люблю вас, и когда-нибудь вы убедитесь в этом.

Фальстаф

Чувствуй так и дальше; я заслужу твою любовь.

Миссис Форд

Я должна сказать, что вы уже заслужили, иначе бы я так не чувствовала.

Робин

(за сценой)

Миссис Форд! К вам пришла миссис Пэйдж; она вся в поту, страшно запыхалась и совсем растерянна; ей необходимо сейчас же поговорить с вами.

Фальстаф

Она не должна видеть меня; я спрячусь за занавески.

Миссис Форд

Да, спрячьтесь, пожалуйста: она такая болтливая женщина.

Фальстаф прячется. Входят миссис Пэйдж и Робин.

Миссис Форд

Что такое? Что случилось?

Миссис Пэйдж

Ах, миссис Форд, что вы наделали? Вы осрамлены, вы уничтожены, вы погибли навеки!

Миссис Форд

Да в чем дело, добрейшая миссис Пэйдж?

Миссис Пэйдж

Ну и ну, миссис Форд: когда у вас такой честный муж, разве можно давать ему повод к подозрению?

Миссис Форд

Какой повод к подозрению?

Миссис Пэйдж

«Какой повод к подозрению?» Стыдитесь! Как я ошиблась в вас!

Миссис Форд

Да в чем же дело, господи боже мой?

Миссис Пэйдж

Ваш муж идет сюда со всеми виндзорскими полицейскими: он ищет одного джентльмена, который, по его словам, теперь здесь, в доме, с вашего согласия, чтобы воспользоваться отсутствием супруга. Вы погибли!

Миссис Форд

Надеюсь, это все не так.

Миссис Пэйдж

Дай Бог, чтобы глаза меня обманули. И все же несомненно, ваш муж идет сюда его отыскивать чуть не с половиной Виндзора. Я примчалась предупредить вас. Если вы уверены в своей невиновности, я, конечно, очень рада; но, если в самом деле у вас здесь спрятан возлюбленный, спровадьте его, спровадьте его поскорее. Не теряйте присутствия духа, придите в себя – защитите вашу репутацию, иначе вам придется навеки проститься с вашей счастливой жизнью.

Миссис Форд

Что мне делать? Здесь спрятан мой дорогой друг, и я своего позора боюсь меньше, чем опасности для него. Я не пожалела бы тысячи фунтов, чтобы только его здесь не было.

Миссис Пэйдж

Стыдитесь! Бросьте ваши стоны: «Я не пожалела бы». Ваш муж в двух шагах отсюда; придумайте, как устроить побег. Здесь, в доме, спрятать его невозможно. О, как вы обманули меня! Постойте: вот корзина; если он умеренного роста, то как-нибудь поместится; потом вы навалите на него грязное белье, как будто отправляете в стирку, а сейчас как раз стирают, – так пусть двое ваших слуг снесут его на Дэтчетский луг.

Миссис Форд

Он слишком толст, чтоб поместиться в ней. Что мне делать?

Фальстаф

(выходит из-за занавески)

Покажите, покажите мне! О, покажите скорее! Помещусь, помещусь! Последуйте совету вашей подруги, я помещусь! (Выбрасывает из корзины белье и влезает в корзину.)

Миссис Пэйдж

Как! Это вы, сэр Джон Фальстаф? (Тихо.) А как же ваши письма, рыцарь?

Фальстаф

(тихо)

Я люблю лишь тебя. Помоги мне удрать. Скорее в корзину! Нет, я никогда… (Влезает в корзину.)

Миссис Форд и миссис Пэйдж заваливают его грязным бельем.

Миссис Пэйдж

Мальчик, помоги хорошенько прикрыть твоего хозяина… Зовите ваших слуг, миссис Форд!.. О лицемерный рыцарь!

Робин уходит.

Миссис Форд

Эй, Джон! Роберт! Джон!

Входят слуги.

Берите скорее это белье. Где шест для корзины? Да живее! Что мешкаете? Несите его прачке на Дэтчетский луг. Живее, живее!

Слуги забирают корзину.

Входят Форд, Пэйдж, Каюс и Эванс.

Форд

Пожалуйте, пожалуйте сюда. Если мои подозрения безосновательны, смейтесь надо мной, сделайте меня посмешищем: я буду стоить этого… Это что такое? Куда вы это несете?

Слуги

Прачке, а то куда же?

Миссис Форд

Да тебе какое дело, куда они несут это? Недостает еще, чтоб ты вмешивался в стирку белья.

Форд

Стирка! О, как я хотел бы с себя самого смыть пятно. Пятно, пятно, пятно! Да, пятно – поверьте; и сейчас для него сезон.

Слуги уносят корзину.

Сегодня, джентльмены, мне снился сон. Я расскажу вам этот сон. Вот, вот, вот вам мои ключи. Идемте ко мне в комнаты; ищите, обыскивайте, переройте все; я вам ручаюсь, что мы загоним лисицу. Но прежде я отрежу эту дорогу. Вот так. Теперь начинайте травлю.

Пэйдж

Добрейший мистер Форд, успокойтесь, вы несправедливы к самому себе.

Форд

Правда, мистер Пэйдж. Идемте, господа; сейчас вы потешитесь. Следуйте за мной, господа! (Уходит.)

Эванс

Ревность лишает людей остатков рассудка.

Каюс

О, дьябль, о бьен, у нас во Франс, фу, нет такой фасон, нет мода ревновать.

Пэйдж

Пойдем, однако, за ним, посмотрим, чем кончится его облава.

Все, кроме миссис Форд и миссис Пэйдж, уходят.

Миссис Пэйдж

А это оказалось вдвойне здорово.

Миссис Форд

Я уж не знаю, что мне больше нравится: что взбеленился мой муж или что струхнул сэр Джон.

Миссис Пэйдж

Каково ему пришлось, когда ваш муж спросил, что в корзине!

Миссис Форд

Я почти уверена, что ему помыться не мешает. Выходит, мы ему окажем услугу, раз окунем его в воду.

Миссис Пэйдж

Чтоб ему, мерзавцу, пропасть там! Желаю всем ему подобным такой же участи.

Миссис Форд

У мужа, очевидно, была особая причина подозревать, что Фальстаф здесь; по крайней мере, до сих пор я никогда не видела у него такого грубого припадка ревности.

Миссис Пэйдж

Я найду средство узнать это. А с Фальстафом мы сыграем еще несколько штук. От одного этого лекарства не пройдет его распутная болезнь.

Миссис Форд

Не послать ли нам к нему эту глупую гусыню Квикли извиниться от нашего имени за то, что его бросили в воду, и подать ему другую надежду, чтобы еще раз его проучить.

Миссис Пэйдж

Хорошо. Позовем его завтра в восемь часов, чтобы вознаградить за сегодняшнюю неудачу.

Входят Форд, Пэйдж, Каюс и Эванс.

Форд

Не могу найти его. Может быть, бездельник только хвастал тем, чего не смог.

Миссис Пэйдж

(тихо, миссис Форд)

Слышали?

Миссис Форд

А хорошо вы со мной обращаетесь, мистер Форд, а?

Форд

Да, хорошо.

Миссис Форд

Дай Бог, чтоб вы сделались лучше, чем ваши мысли!

Форд

Аминь.

Миссис Пэйдж

Вы несправедливы к себе, мистер Форд.

Форд

Да-да, я должен искупить свою вину.

Эванс

Если кто-нибудь спрятан в доме, или в комнатах, или в сундуках, или в шкафах, пусть простит небо мои прегрешения в день Страшного суда!

Каюс

Чьорт побери, и мне! Я тоже не видаль здесь никого.

Пэйдж

Ох, мистер Форд! Как вам не стыдно?! Какой злой дух, какой демон внушил вам эти бредни? За все сокровища виндзорского замка не хотел бы я себе вашей болезни.

Форд

Это – моя вина, мистер Пэйдж, и я терплю за нее.

Эванс

Вы терпите за нечистую совесть; ваша жена – честная женщина, какую я желал бы обрести между пятью тысячами и еще пятьюстами.

Каюс

Черт побери, я вижу, что она – честная женщина.

Форд

Итак, я обещал вам обед. Пойдем, прогуляемся в парке. Пожалуйста, извините меня, после я объясню вам, почему сделал это. Пойдем, жена, пойдемте, миссис Пэйдж. Пожалуйста, простите меня; убедительно прошу: простите.

Пэйдж

Пойдемте, господа; но, ей-богу, мы посмеемся над ним. Я приглашаю вас к себе утром на завтрак, а потом поохотимся на птиц; у меня отличный сокол для леса. Идет?

Форд

К вашим услугам.

Эванс

Ежели будет один, я составлю пару.

Каюс

Ежели будет один или пара, я составлю тройку.

Форд

Пожалуйте, мистер Пэйдж.

Эванс

Прошу вас не забыть завтра об этом вшивом негодяе – хозяине таверны.

Каюс

Это правда, чьорт побри. Охотно.

Эванс

Вшивый негодяй! Позволять себе такие издевательства и насмешки!

Уходят.

Сцена четвертая

Комната в доме Пэйджа. Входят Фэнтон и Анна Пэйдж.

Фэнтон

Согласья не дает нам твой отец. Поэтому о нем довольно, Нэн.

Анна

Что ж делать?

Фэнтон

Действуй ты теперь сама. Он говорит, что слишком знатен я, Что, расточительством дела попортив, Хочу их починить его добром. Препятствия другие выдвигает: Беспутства прежние, дурных друзей, И говорит, что невозможно мне Тебя любить, когда не из-за денег.

Анна

Быть может, прав он…

Фэнтон

Нет, или пусть мне небо не поможет. Но признаюсь, отцовское богатство Меня к тебе сначала приманило. Но увидал в тебе цены я больше, Чем в слитках золотых, мешках монеты, И за богатством, что в тебе самой, Теперь стремлюсь я.

Анна

Милый мистер Фэнтон, Добейтесь все же у отца согласья. А если ни покорность, ни удача Нам не помогут – что же… Давайте отойдем…

Разговаривают в стороне.

Входят Шеллоу, Слендер и миссис Квикли.

Шеллоу

Прервите их беседу, миссис Квикли, мой родственник будет говорить сам.

Слендер

Пущу одну иль две стрелы, так, для попытки.

Шеллоу

Не пугайся.

Слендер

Нет, она не пугает меня. Это-то меня не беспокоит, но только я боюсь.

Миссис Квикли

Послушайте, мистер Слендер желает потолковать с вами.

Анна

Иду.

(Всторону.)

Вот кто отцом моим в мужья мне выбран! О, сколько гадких, безобразных свойств Прикрашены доходом в триста фунтов!

Миссис Квикли

А как вы поживаете, добрейший мистер Фэнтон? Позвольте сказать вам словечко.

Шеллоу

Она подходит. Начинай, кузен. Вспомни, дитя мое, какой у тебя был отец!

Слендер

У меня был отец, мисс Анна… Мой дядюшка может рассказать вам о нем много смешного. Пожалуйста, дядюшка, расскажите мисс Анне, как мой отец украл однажды с насеста двух гусей.

Шеллоу

Мисс Анна, мой племянник любит вас.

Слендер

Совершенно так – люблю, как любую женщину в Глостершире.

Шеллоу

Он будет содержать вас, как настоящую королеву.

Слендер

Совершенно так, что бы там ни случилось, по положению не ниже эсквайра.

Шеллоу

Он запишет на ваше имя полтораста фунтов.

Анна

Добрейший мистер Шеллоу, дайте ему свататься самому.

Шеллоу

Благодарю вас за это; благодарю вас за такое одобрение. (Слендеру.) Она зовет тебя, племянник. Я оставляю вас… (Отходит в сторону.)

Анна

Итак, мистер Слендер…

Слендер

Итак, мисс Анна…

Анна

В чем же ваша последняя воля?

Слендер

Моя последняя воля? Вот это потеха! Вот уж, по правде, шутка! Да я еще, с Божьей помощью, не думал о последней воле: благодаря Господу, мое здоровье еще не так плохо.

Анна

Вы меня не поняли: я хочу сказать, мистер Слендер, чего вы от меня желаете?

Слендер

Да, извольте видеть, для себя-то я не желаю ничего или весьма мало. Ваш отец и мой дядюшка закрутили дело. Если дело мне удастся – хорошо, не удастся – пусть повезет тому, кто счастливее меня! Они лучше меня могут сказать вам, как идет это дело. Вы можете спросить у вашего отца. Вот он идет.

Входят Пэйдж и миссис Пэйдж.

Пэйдж

А, мистер Слендер! Дочь, люби его. А это что? Зачем здесь мистер Фэнтон? Зря продолжаете сюда ходить: Сказал я: все об Анне решено.

Фэнтон

Прошу, не гневайтесь так, мистер Пэйдж.

Миссис Пэйдж

Прошу оставить Анну, мистер Фэнтон.

Пэйдж

Не пара вам она.

Фэнтон

Послушайте же, сэр!

Пэйдж

Нет, мистер Фэнтон. Идемте, мистер Шеллоу; сын, идем. Вы, мистер Фэнтон, ходите напрасно.

Пэйдж, Шеллоу и Слендер уходят в дом.

Миссис Квикли

Поговорите с миссис Пэйдж.

Фэнтон

Так вашу дочь люблю я, миссис Пэйдж, Так искренне, и чисто, и серьезно, Что, вопреки отказам и манерам, Я от любви своей не отрекаюсь И не уйду. Жду вашего согласья.

Анна

Меня с болваном этим не венчайте!

Миссис Пэйдж

И не подумаю: есть лучше муж.

Миссис Квикли

Это – мой хозяин, господин доктор.

Анна

Так лучше пусть живой зароют в землю! Иль насмерть забросают репой![142]

Миссис Пэйдж

Ну, не волнуйся. Милый мистер Фэнтон, Я ни врагом не буду вам, ни другом. Как дочь моя вас любит, расспрошу И поступлю так, чтоб ей было лучше. Пока прощайте: мы должны уйти. Ее отец рассердится.

Фэнтон

Прощайте, миссис Пэйдж! Прощайте, Нэн!

Анна и мать уходят.

Миссис Квикли

Это ведь я так устроила. «Неужели, – говорю я, – вы бросите вашу дочь этому болвану или какому-нибудь лекарю? Посмотрите-ка на мистера Фэнтона…» Да, это я устроила.

Фэнтон

Спасибо. Передай сегодня Нэн Вот этот перстень. А это – за труды.

Миссис Квикли

Пошли тебе Господь премногого успеха!

Фэнтон уходит.

Доброе у него сердце; за такое доброе сердце любая женщина пойдет в огонь и воду. Но все-таки мне хотелось бы, чтоб мисс Анна досталась моему хозяину, или чтоб она досталась мистеру Слендеру, или уж, право, пусть бы досталась и мистеру Фэнтону. Я буду всячески помогать всем троим, потому что всем троим обещала и – сдержу слово. Но особенно стану хлопотать за мистера Фэнтона. Да ведь мне нужно еще с поручением от моих двух миссис к сэру Джону Фальстафу; а я-то, дура, болтаюсь здесь.

Уходит.

Сцена пятая

Комната в таверне «Подвязка». Входят Фальстаф и Бардольф.

Фальстаф

Эй, Бардольф!

Бардольф

Что прикажете, сэр?

Фальстаф

Принеси мне кружку хереса да не забудь поджаренного хлеба.

Бардольф уходит.

Для того ли я жил, чтоб меня понесли в корзине, точно негодные остатки из мясной, и швырнули в Темзу? Ну если меня еще раз так разыграют, пусть у меня вырежут мозги, намажут их маслом и отдадут собаке в подарок на Новый год. Экие подлецы! Ведь швырнули меня в реку без всякого угрызения совести, точно слепых щенят бродячей шавки. А по моему объему видно, как быстро я способен погружаться на дно. Будь дно так глубоко, как сама преисподняя, я и до него бы добрался. Да, потонуть бы мне непременно, если бы река не была на том месте мелка и с каменистым дном. А для меня такая смерть просто ненавистна: ведь от воды человек раздувается. Какая же фигура вышла бы из меня, если б меня еще больше раздуло! Стал бы горой-мумией!

Бардольф возвращается с хересом.

Бардольф

Там пришла, сэр, миссис Квикли. Она хочет говорить с вами.

Фальстаф

Ну, подбавим немного хереса к воде из Темзы. В брюхе у меня такой мороз, точно я глотал пилюли из снега для освежения внутренностей. (Выпивает кубок.) Теперь зови ее сюда!

Бардольф

Иди, женщина!

Входит миссис Квикли.

Миссис Квикли

С вашего позволения, сэр… Простите, пожалуйста! Доброго здоровья вашей милости.

Фальстаф

(выпивает второй кубок, Бардольфу)

Тащи прочь эти сосуды и вскипяти мне бутылку хереса.

Бардольф

С яйцами, сэр?

Фальстаф

Без всякой примеси: я не желаю видеть у себя в питье зарождающегося цыпленка.

Бардольф уходит.

Ну, что скажешь?

Миссис Квикли

Да пришла к вашей милости от миссис Форд.

Фальстаф

Миссис Форд! Довольно с меня фортелей; бросили меня фортелем; у меня все брюхо полно фортелей.

Миссис Квикли

Ах, горе, горе! Да ведь она, голубушка, ни в чем не виновата. Уж она ругаларугала свою прислугу: они все напутали.

Фальстаф

Как и я запутался в своих мыслях и положился на обещание глупой бабы.

Миссис Квикли

Ах, сэр, она так горюет об этом, что у вас сердце бы разорвалось, глядя на нее. Но сегодня утром ее муж идет на охоту, и она просит вас снова к себе между восемью и девятью часами. Мне велено как можно скорее принести ей ответ. Уж поверьте мне: она вознаградит вас за неудачу.

Фальстаф

Хорошо, я посещу ее. Так ей и скажи. Да пусть обдумает, что есть человек; пусть обмозгует непостоянство человеческой натуры и должно оценит мои достоинства.

Миссис Квикли

Слушаю. Все скажу.

Фальстаф

Да, скажи. Так между девятью и десятью?

Миссис Квикли

Между восемью и девятью, сэр.

Фальстаф

Ну, хорошо. Ступай. Буду непременно.

Миссис Квикли

Да хранит вас Бог, сэр! (Уходит.)

Фальстаф

Удивительно мне, что Брука не видно; он послал мне сказать, чтоб я ждал его здесь. Мне его деньги очень по сердцу. А! Да вот и он.

Входит Форд.

Форд

Доброго здоровья, сэр!

Фальстаф

Ну, мистер Брук, вы пришли узнать, что произошло между мною и женой Форда?

Форд

За этим я и пришел, сэр Джон.

Фальстаф

Мистер Брук, я не хочу лгать вам: я был у нее в доме в назначенный час.

Форд

И успели?

Фальстаф

Весьма неблагополучно, мистер Брук.

Форд

Как же, сэр? Или она изменила свое решение?

Фальстаф

Нет, мистер Брук; но чахлый рогоносец – муж ее, мистер Форд, который живет в вечном смятении от ревности, явился в самую минуту нашей встречи, после того как мы не успели и обняться, и поцеловаться, и уверить друг друга в любви, и, так сказать, сыграть пролог нашей комедии. А по пятам у него – целая свора его друзей, которых он собрал и науськал своим бешенством. И все это затем, чтобы обыскать дом, чтобы обнаружить любовника его жены.

Форд

Как! В то время как вы там были?

Фальстаф

В то время, как я там был.

Форд

И он искал вас и не мог найти?

Фальстаф

А вот послушайте. На наше счастье, приходит некая миссис Пэйдж. Она нам дает знать о приближении Форда, и тут, по ее совету, жена Форда, совсем потеряв голову, спрятала меня в корзину с бельем.

Форд

В корзину с бельем?

Фальстаф

Клянусь Богом, в корзину с бельем. Запихала меня вместе с грязными рубахами и сорочками, носками, грязными чулками, засаленными салфетками. И там, мистер Брук, стояла такая зловонная смесь сквернейших запахов, какая только когда-нибудь оскорбляла человеческие ноздри.

Форд

И как долго вы пролежали там?

Фальстаф

Нет, вы послушайте, мистер Брук, сколько я вытерпел, чтобы склонить эту женщину к злу для вашего блага. Когда я таким образом был запихнут в корзину, миссис Форд позвала двух мерзавцев, лакеев своего мужа, и велела нести меня под видом грязного белья на Дэтчетский луг. Они подняли меня к себе на плечи. В дверях встретился с ними ревнивый мерзавец, их хозяин, который спросил раза два, что у них в корзине. Я трепетал от страха при мысли, что этот сумасшедший мерзавец станет осматривать корзину; но судьба, которая обрекла его на звание рогоносца, удержала его руку. Ну, хорошо! Он отправился дальше, как остервенелый охотник, а я отправился прочь, как грязное белье. Но замечайте, что было дальше, мистер Брук. Я терпел муки трех различных смертей: во-первых, невыносимый страх, что ревнивый гнусный баран обнаружит меня; затем, что лежу на пространстве какого-нибудь наперстка, согнутый, как добрый клинок, концом к рукоятке, головой к пяткам; наконец, что плотно укупорен, точно крепкая настойка, вонючим бельем, которое разлагается от собственного сала. Представьте вы себе человека моей комплекции… представьте себе это… на меня жар действует, как на масло: я начинаю таять. Просто чудо, что я не задохнулся. И вот, в самом разгаре этой бани, когда я, точно голландское кушанье, наполовину сварился уже в собственном жиру, – меня вдруг швырнули в Темзу, докрасна раскаленного охладили в этой влаге, как лошадиную подкову. Представьте вы себе только это – раскаленный так, что шипел, – представьте себе, мистер Брук!

Форд

По совести говорю, сэр, мне весьма прискорбно, что из-за меня вы вытерпели все это. Стало быть, мое дело совсем проиграно. Вы теперь уже к ней не приступитесь?

Фальстаф

Мистер Брук, пускай лучше меня швырнут в Этну, как швырнули в Темзу, чем чтобы я так легко отказался от нее. Ее муж сегодня утром отправился на охоту, а я получил от нее приглашение на новое свидание – именно между восемью и девятью часами, мистер Брук.

Форд

Восемь уже било, сэр.

Фальстаф

Уже? Ну так я отправляюсь на свидание. Приходите ко мне, когда найдете удобным, и я сообщу вам об успехах. Дело все-таки увенчается тем, что она будет ваша. Прощайте! Она будет ваша, мистер Брук. Мистер Брук, вы украсите рогами Форда. (Уходит.)

Форд

О, что это такое? Видение? Сон? Сплю я, что ли? Мистер Форд, проснись, проснись! Мистер Форд, в твоем праздничном платье прореха, мистер Форд. Вот что значит быть женатым! Вот что значит иметь белье и корзину для белья! Хорошо, теперь я покажу всем, что я такое. Я поймаю этого мерзавца: он у меня в доме; он не увернется от меня, ему невозможно увернуться, не спрятаться же ему в кошелек для мелких монет, не забиться в перечницу! Но чтобы руководящий им дьявол не выпутал его из беды и теперь, я обыщу даже невозможные места. Хоть я и не могу избегнуть моей участи, но эта ненавистная мне участь не покорит меня себе. Если мне достались рога, доводящие до бешенства, то я оправдаю поговорку. Я буду бешен, как рогатый зверь.

Уходит.

Действие IV

Сцена первая

Улица. Входят миссис Пэйдж, миссис Квикли и Уильям Пэйдж.

Миссис Пэйдж

Как ты думаешь, пришел уже он к миссис Форд?

Миссис Квикли

Непременно пришел или придет сию минуту. Ну, правду вам сказать, он ужасно взбешен тем, что его швырнули в воду. Миссис Форд просит вас прийти к ней сейчас же.

Миссис Пэйдж

Я сейчас же иду к ней, только прежде провожу моего мальчугана в школу. А, вот идет его учитель: должно быть, сегодня нет занятий.

Входит сэр Хьюго Эванс.

Миссис Пэйдж

Что, сэр Хьюго, сегодня нет учения?

Эванс

Нет, мистер Слендер упросил меня позволить мальчикам сегодня поиграть.

Миссис Квикли

Благослови его, Господи, за это.

Миссис Пэйдж

Сэр Хьюго, мой муж говорит, что наш сын ничего не выносит из учения. Пожалуйста, задайте ему несколько вопросов из грамматики.

Эванс

Подойди сюда, Уильям; подыми голову. Ну!

Миссис Пэйдж

Подойди, мальчуган; подыми голову; отвечай твоему учителю; не робей.

Эванс

Уильям, скажи мне, сколько существует чисел?

Уильям

Два.

Миссис Квикли

Каково! А я всегда думала, что больше тридцати, потому что говорят: первое число, второе, тридцатое, тридцать первое.

Эванс

Прекратите вашу болтовню. – Уильям, как будет на латыни «большой»?

Уильям

Magnus.

Миссис Квикли

Магнус? Наш пономарь Магнус совсем и не большой.

Эванс

Вы – весьма несообразительная женщина. Прошу вас молчать. – Что такое lapis, Уильям?

Уильям

Камень.

Эванс

А что такое камень, Уильям?

Уильям

Голыш.

Эванс

Нет, камень – это lapis. Пожалуйста, заруби у себя в мозгу.

Уильям

Lapis.

Эванс

Хорошо, Уильям. Теперь скажи, от чего получают начало члены.

Уильям

Члены получают начало от местоимений и склоняются так: singulariter nomintivo: hic, haec, hoc.

Эванс

Nominativo: hic, haec, hoc. Пожалуйста, заметь это: gen-itivo – hujus. Hy, хорошо, как же винительный падеж?

Уильям

Винительный – hinc.

Эванс

Пожалуйста, дитя мое, помни хорошенько: accuzativo – hunc, hanc, hoc.

Миссис Квикли

Гунк, ганк, гок – вы точно по-китайски говорите.

Эванс

Прекратите болтовню, женщина. – Как звательный падеж, Уильям?

Уильям

О! Звательный! О!

Эванс

Обдумайте хорошенько, Уильям. Звательный – caret[143].

Миссис Квикли

Парить! Кого это?

Эванс

Женщина, умолкните!

Миссис Пэйдж

Молчите.

Эванс

Как родительный падеж множественного числа, Уильям?

Уильям

Родительный падеж?

Эванс

Да.

Уильям

Родительный – horum, harum, horum.

Миссис Квикли

Экий стыд какой! Говорить с ребенком об родах, да еще множественного числа, да еще хором! Не говори об этом никогда, голубчик!

Эванс

Женщина, стыдитесь!

Миссис Квикли

Вы не хорошо поступаете, что учите ребенка таким вещам. Каково: родить, да еще хором. Стыдно вам!

Эванс

Ты с ума сошла, женщина! Ты, верно, никакого понятия не имеешь о падежах, числах и родах? Такой глупой христианки, как ты, я и представить себе не могу.

Миссис Пэйдж

Пожалуйста, молчи.

Эванс

Теперь, Уильям, просклоняй некоторые местоимения.

Уильям

Я, право, позабыл.

Эванс

Припомни – qui, quae, quod; а если забудешь qui, quae и quod, – высеку. Теперь ступай играть. Ступай же.

Миссис Пэйдж

Он больше знает, чем я думала.

Эванс

У него очень хорошая память. До свидания, миссис Пэйдж.

Миссис Пэйдж

До свидания, добрейший сэр Хьюго.

Эванс уходит.

Ступай домой, Уильям. Пойдем: мы слишком замешкались.

Уходят.

Сцена вторая

Комната в доме Форда. Входят Фальстаф и миссис Форд.

Фальстаф

Миссис Форд, ваша печаль пожрала мои страдания. Я вижу, как покорна ваша любовь, и, верьте, я воздам за нее вполне, до последнего волоска не только простым долгом любви, миссис Форд, но и всеми ее принадлежностями, украшениями и обрядами. Скажите только, вы теперь уверены относительно вашего мужа?

Миссис Форд

Он на охоте, милый сэр Джон.

Миссис Пэйдж

(за сценой)

Кумушка Форд! Кумушка!

Миссис Форд

Пройдите в эту комнату, сэр Джон.

Фальстаф уходит. Входит миссис Пэйдж.

Миссис Пэйдж

Здравствуйте, голубушка! Кто тут есть в доме, кроме вас?

Миссис Форд

Да никого, кроме прислуги.

Миссис Пэйдж

Это верно?

Миссис Форд

Конечно. (Тихо ей.) Говорите громче.

Миссис Пэйдж

Ах, как я рада, что здесь у вас никого нет!

Миссис Форд

Почему?

Миссис Пэйдж

Потому, милая, что у вашего мужа опять начались припадки. Он теперь орет там с моим мужем, ругает всех женатых людей, проклинает всех дочерей Евы без всякого исключения, колотит себя по лбу и при этом кричит: «Ну пробивайтесь, пробивайтесь!» Видывала я всякие беснования, но все они – кротость, вежливость и терпение в сравнении с его теперешним неистовством. Я очень рада, что жирного рыцаря у вас нет.

Миссис Форд

Да разве мой муж говорил о нем?

Миссис Пэйдж

Только о нем и говорит. Он клянется, что в последний раз, как обыскивал здесь, рыцаря пронесли в корзине; уверяет моего мужа, что рыцарь и теперь здесь, и увел и мужа, и всех остальных с охоты, чтобы еще раз проверить свои подозрения. Но я очень рада, что рыцаря здесь нет. Теперь ваш муж увидит свою глупость.

Миссис Форд

Близко он, миссис Пэйдж?

Миссис Пэйдж

Совсем близко – в конце улицы. Он сейчас явится сюда.

Миссис Форд

Я погибла: рыцарь здесь.

Миссис Пэйдж

Ну, в таком случае, вы окончательно осрамлены, а ваш возлюбленный – мертвец. Экая вы женщина, право! Выпроводите его, выпроводите его! Лучше срам, чем убийство!

Миссис Форд

Куда ему уйти? Как мне его выпроводить? Или снова засунуть в корзину?

Входит Фальстаф.

Фальстаф

Нет, в корзину я больше не полезу. А я не могу выйти прежде, чем он придет?

Миссис Пэйдж

Увы, три брата мистера Форда сторожат у дверей с пистолетами[144], чтобы никто не вышел, не то вы могли бы ускользнуть. Что ж вы стоите на месте?

Фальстаф

Да что мне делать? Я вылезу в трубу камина.

Миссис Форд

Туда обычно разряжают охотничьи ружья. Лезьте лучше в обжигательную печь.

Фальстаф

А где она?

Миссис Форд

Нет, я уверена, что он и там будет искать. Он переписал, чтобы запомнить, все шкафы, сундуки, комоды, ящики, колодцы, подвалы и не пропустит ни одного места. В доме вам решительно негде спрятаться.

Фальстаф

Ну так я выйду.

Миссис Пэйдж

Если выйдете в собственном виде, то умрете, сэр Джон. Разве переоденетесь…

Миссис Форд

Как же переодеть его?

Миссис Пэйдж

Ах, я уж и сама не знаю! Ведь женского платья на его толщину нигде не найдешь; а не то он надел бы шляпу, платок на лицо и шаль и ушел бы…

Фальстаф

Выдумайте что-нибудь, добрые души: всякое средство лучше несчастья.

Миссис Форд

Тетка моей горничной, толстуха из Брентфорда, оставила там, наверху, свое платье.

Миссис Пэйдж

Честное слово, оно будет ему впору: она – такая же толстая, как и он. А вот и ее холщовая шапка и шаль. Бегите наверх, сэр Джон.

Миссис Форд

Бегите, бегите, милый сэр Джон; а мы с миссис Пэйдж поищем платок, чтобы повязать вам на голову.

Миссис Пэйдж

Скорее, скорее! Мы сейчас придем одевать вас. Покамест наденьте платье.

Фальстаф уходит.

Миссис Форд

Хорошо, если муж встретит его в этом костюме: он терпеть не может брентфордскую толстуху, клянется, что она – ведьма. Он запретил ей показываться сюда и пригрозил, что поколотит ее.

Миссис Пэйдж

Подведи его небо под дубинку твоего мужа, а затем поведи эту дубинку дьявол.

Миссис Форд

Но мой муж действительно идет сюда?

Миссис Пэйдж

Самым настоящим образом, и толкует о корзине. Уж не знаю, откуда он узнал об этом.

Миссис Форд

Это все мы выясним. Я велю слугам еще раз вынести отсюда корзину и, как тогда было, повстречаться с ним в дверях.

Миссис Пэйдж

Но он сейчас явится сюда. Пойдем наряжать Фальстафа брентфордской ведьмой.

Миссис Форд

Сперва скажу прислуге, что делать с корзиной. Ступайте наверх, а я сейчас принесу ему платок на голову. (Уходит.)

Миссис Пэйдж

Чтоб ему околеть, негодяю! Как бы мы ни насолили ему, все будет мало.

Из наших действий станет всем известно, Что можно веселиться и быть честной. Не потеряем чести мы, смеясь. Верны слова: «Мила лишь свиньям грязь».

(Уходит.)

Миссис Форд возвращается с двумя слугами.

Миссис Форд

Взвалите опять корзину к себе на плечи. Хозяин уже у порога. Если он прикажет вам ставить ее на пол, поставьте. Ну, живее же! (Уходит.)

Первый слуга

Ну, подымай.

Второй слуга

Дай Господи, чтоб она опять не была полна рыцаря.

Первый слуга

Надеюсь, что нет. Я бы лучше понес столько же свинца.

Входят Форд, Пэйдж, Шеллоу, Каюс и Эванс.

Форд

Ну, мистер Пэйдж, а если это правда, то что бы вы ни делали, а в дураках останусь я. Поставьте корзину, бездельники!.. Позвать жену!.. Молодчик в корзине!.. Мерзавцы! Сводники!.. Да тут умысел, интрига, целый заговор против меня! Но теперь я одолею дьявола. Да где же моя жена? Ступай, ступай сюда! Полюбуйся, какое славное белье ты отправляешь в стирку!

Пэйдж

Нет, уж это из рук вон, мистер Форд! Вас нельзя дольше оставлять на свободе – надо связать вас.

Эванс

Это – совершенное умопомешательство! Он беснуется, как бешеный кобель.

Шеллоу

В самом деле, мистер Форд, это нехорошо, в самом деле.

Форд

То же и я говорю, сэр.

Входит миссис Форд.

Форд

Приблизьтесь, миссис Форд, миссис Форд, честная женщина, примерная жена, добродетельное создание, у которой муж – ревнивый дурак! Мои подозрения совершенно безосновательны, сударыня. Не так ли?

Миссис Форд

Бог свидетель, совершенно безосновательны, если вы подозреваете меня в чем-либо бесчестном.

Форд

Отлично сказано, бесстыдница! Ну выходи, почтеннейший! (Начинает выбрасывать белье из корзины.)

Пэйдж

Это из рук вон!

Миссис Форд

Не стыдно ль вам? Оставьте это белье!

Форд

Вот я тебя поймаю сейчас!

Эванс

Это безумие! Неужели вы станете перетряхивать платье вашей жены? Бросьте это.

Форд

(слугам)

Опорожните корзину, говорят вам!

Миссис Форд

Для чего же, сударь, для чего?

Форд

Мистер Пэйдж, вчера – это так же верно, как то, что я человек, – в этой корзине вынесли мужчину из моего дома. Отчего же и сегодня ему не быть здесь? Я уверен, что он у меня в доме: я собрал самые точные сведения; ревность моя основательна. Выкиньте из корзины все белье!

Миссис Форд

Если вы найдете в ней кого-нибудь, пусть он умрет, как блоха.

Пэйдж

Здесь нет решительно никого.

Шеллоу

Клянусь моей ученостью, это нехорошо, мистер Форд. Вы несправедливы к самому себе.

Эванс

Мистер Форд, вы должны молиться, а не следовать причудам вашего воображения. Это – ревность.

Форд

Значит, тот, кого я ищу, не здесь!

Пэйдж

Нет, и его нет нигде, кроме ваших разгоряченных мозгов.

Форд

Помогите мне еще раз обыскать мой дом. Если я не найду того, кого ищу, не давайте пощады моему сумасбродству – пусть я стану вашей застольной потехой, пусть говорят обо мне: «Ревнив, как Форд, который искал любовника своей жены в ореховой скорлупе». Услужите мне еще раз: еще раз поищите со мной.

Миссис Форд

Миссис Пэйдж! Послушайте, идите вниз со старухой: мой муж идет наверх.

Форд

Со старухой! Это еще что за старуха?

Миссис Форд

Тетка моей горничной, знаешь, та – брентфордская.

Форд

Ведьма, потаскуха, старая, подлая потаскуха! Я запретил ей входить ко мне в дом! Небось, с каким-нибудь поручением пришла сюда? Мы ведь люди простые – не знаем, какие штуки можно проделывать под видом гаданья. У нее тут и колдовства разные, и заговоры, и наговоры, и всякая другая чертовщина. Не нашего ума это дело: мы ничего не знаем. Сходи сюда, колдунья, сходи, ведьма! Сходи же, говорят тебе!

Миссис Форд

Полно, полегче, мой милый муж! Господа, не позволяйте ему бить старуху.

Входят Фальстаф в женском платье и миссис Пэйдж.

Миссис Пэйдж

Идем, бабушка Потч! Идем! Давай руку!

Форд

Вот я ее попотчую! (Бьет Фальстафа.) Вон отсюда, колдунья, тварь, свиная туша, подлая дрянь! Вон! Вот я тебе поколдую! Вот я тебе погадаю!

Фальстаф поспешно уходит.

Миссис Пэйдж

Как вам не стыдно? Вы, кажется, насмерть забили бедную женщину.

Миссис Форд

Очень может быть, что и насмерть. Очень похвально.

Форд

На виселицу ее, ведьму!

Эванс

По моему соображению, эта женщина – действительно колдунья. Я не люблю, когда у женщины большая борода, а из-под платка вокруг лица я у нее видел большую бороду.

Форд

Угодно вам следовать за мною, господа? Умоляю вас: следуйте за мною, дождитесь развязки моей ревности. Если, подавши голос, я вас опять наведу на пустой след, не верьте мне больше никогда.

Пэйдж

Что ж, поступим еще раз по его капризу. Пойдемте, господа.

Уходят все, кроме миссис Пэйдж и миссис Форд.

Миссис Пэйдж

Ну, правду сказать, избил он его самым жалостным образом.

Миссис Форд

Совсем нет: избил он его самым безжалостным образом.

Миссис Пэйдж

Надо освятить эту дубинку и повесить ее над алтарем: она оказала великую услугу.

Миссис Форд

Ну как теперь? Можем мы, не изменяя женской скромности и чистой совести, продолжать мстить ему?

Миссис Пэйдж

Я уверена, что дух распутства уже изгнан из него. Если черт не взял его в вечное и потомственное владение, то, наверно, он больше никогда не будет приставать к нам.

Миссис Форд

А рассказать мужьям, как мы удружили ему?

Миссис Пэйдж

Конечно, рассказать – хотя бы для того, чтоб выгнать из головы вашего мужа все его сумасбродства. Если они по совести решат, что несчастного распутного жирного рыцаря следует наказать еще раз, мы опять примем это дело на себя.

Миссис Форд

Я держу пари, что они захотят осрамить его публично; да и потеха останется неоконченной, если он не будет публично посрамлен.

Миссис Пэйдж

Ну так идем ковать железо: надо его ковать, пока горячо.

Уходят.

Сцена третья

Комната в таверне «Подвязка». Входят хозяин таверны и Бардольф.

Бардольф

Сэр, немцы просят у вас трех лошадей[145]: сам герцог приедет завтра ко двору, и они собираются выехать к нему навстречу.

Хозяин

Какой же это герцог едет так секретно? Я ничего не слыхал о нем при дворе. Поговорю я сам с этими господами. Говорят они по-английски?

Бардольф

Точно так, сэр. Я позову их к вам.

Хозяин

Лошадей они получат; но я заставлю их заплатить – пусть тряхнут мошной. Целую неделю моя таверна была в их распоряжении, и я отказывал другим постояльцам. Пусть же теперь раскошеливаются – я их порастрясу. Идем.

Уходят.

Сцена четвертая

Комната в доме Форда. Входят Пэйдж, Форд, миссис Пэйдж, миссис Форд и Эванс.

Эванс

Это – одна из самых лучших женских выдумок, какие мне случалось встречать.

Пэйдж

И он обеим вам прислал эти письма в одно и то же время?

Миссис Пэйдж

В одну и ту же четверть часа.

Форд

Прости, жена. Теперь что хочешь делай. Скорей подумаю, что солнце мерзнет, Чем что ты неверна. Я верю в честность Твою, как в веру – бывший еретик Раскаявшийся.

Пэйдж

Хорошо. И хватит: Не то впадете вы в такую ж крайность, Как в ревности. Подумаем, как быть. Пусть наши жены Еще раз, чтоб доставить нам потеху, Назначат толстяку опять свиданье. Подстережем его мы и проучим.

Форд

Чем план их, лучшего и не придумать!

Пэйдж

Как? Послать ему сказать, что в полночь они будут ждать его в парке? Фи! фи! Он ни за что не придет.

Эванс

Вы говорите, что его ввергали в реку и жестоко били, как старую женщину. Поэтому, наверное, страхов в нем столько, что он не придет. Плоть его, как я думаю, настолько наказана, что у него вожделений больше не осталось.

Пэйдж

Я так же думаю.

Миссис Форд

Придумайте, как вам его принять, А мы добьемся, чтобы он пришел.

Миссис Пэйдж

Есть сказка старая: охотник Херн[146] (Лесничим был он в виндзорском лесу) Всю зиму напролет в часы полночи Обходит дуб в своих рогах огромных. Деревья губит он, хватает скот, Кровь из коров доит и цепь качает Ужасным, отвратительным манером. Об этом вы слыхали. Вам известно, Что старость легковерная слыхала И веку нашему передала За правду чистую рассказ о Херне. Пэйдж Не мало есть таких, что не решатся У дуба Херна в час полночный быть. Что ж из того?

Миссис Форд

А в этом-то – наш план.  У дуба мы Фальстафа повстречаем.

Пэйдж

Ну, предположим даже, что придет. Когда туда приманите его, Что делать с ним? Каков дальнейший план?

Миссис Пэйдж

И это мы обдумали. Он вот в чем: Мы дочь мою и маленького сына, Еще ребят их роста, нарядим В зеленое и белое, как фей, Чтобы вокруг голов горели свечи, В руках гремушки были, – и внезапно, Чуть только там с Фальстафом мы сойдемся, Пускай они возникнут из оврага И песню распевают. Их увидев, Мы обе в сильном страхе убежим, Они пускай же окружат его И рыцаря распутного исщиплют, Чтоб отвечал, как смел в час фейных плясок В священные места ступить ногой Нечистой.

Миссис Форд

И пока не скажет правды, Пусть феи мнимые его пощиплют, Пусть жгут свечами.

Миссис Пэйдж

Как скажет правду он, Мы выступим, рога мы снимем с духа, Прогоним смехом в Виндзор.

Форд

Детям нужно Все это разучить, чтоб не ошиблись.

Эванс

Я научу детей, как им себя вести, да и сам наряжусь какой-нибудь образиной, чтоб жечь рыцаря свечкой.

Форд

Отлично. Я сейчас же иду купить масок.

Миссис Пэйдж

А Нэн пусть будет фейная царица, Одетая в прелестном белом платье.

Пэйдж

(в сторону)

Я шелк пойду купить. А в это время Пусть Слендер Нэн похитит и спешит Венчаться в Итон. Фальстафа позовите.

Форд

Схожу к нему опять как Брук. Он все расскажет мне. Придет, наверно.

Миссис Пэйдж

Наверное. Но нужно приготовить Нам все для фей.

Эванс

Да, за дело! Это – увеселение преприятное и наичестнейшая подлость.

Эванс, Пэйдж и Форд уходят.

Миссис Пэйдж

Ну, миссис Форд, пошлите к сэру Джону за ответом.

Миссис Форд уходит.

Я к доктору. Ему дала согласье, Чтоб только он на дочери женился. Пусть Слендер и богат, но идиот, А муж его другим предпочитает. А доктор сам богат; к тому ж и с друзьями Придворными. Так будет в самом деле, Хоть лучших тысячи б ее хотели.

Уходит.

Сцена пятая

Комната в таверне «Подвязка». Входят хозяин таверны и Симпль.

Хозяин

Чего тебе надо, деревенщина? Чего, толстокожее чучело? Ну говори, выкладывай, излагай. Кратко, сжато, быстро, враз.

Симпль

Да извольте видеть, сэр, я пришел поговорить с сэром Джоном Фальстафом от имени мистера Слендера.

Хозяин

Вот его комната, его дом, его замок, его постоянная кровать и походная кровать. И только что свежехонько украшена историей блудного сына. Ступай, стучи, спрашивай: он откликнется тебе, как антропофаг[147]. Стучи же, говорю тебе.

Симпль

К нему в комнату вошла старая женщина, толстая женщина. Я осмелюсь, сэр, подождать, пока она не выйдет. Я с нею-то пришел поговорить.

Хозяин

Что? Толстая женщина? Рыцаря могут обокрасть. Я позову его! Эй, забияка, забияка сэр Джон! Ответствуй своими воинственными легкими: там ли ты? Тебя зовет твой хозяин, твой эфесец!

Фальстаф

(сверху)

Что надо, хозяин?

Хозяин

Тут какой-то тип ждет, чтобы твоя толстуха вышла от тебя. Спровадь ее, забияка, спровадь, не срами моих комнат. Фу! Интимности! Фу!

Входит Фальстаф.

Фальстаф

У меня, хозяин, действительно только что была старая, толстая женщина; но она ушла.

Симпль

Позвольте узнать, сэр: не брентфордская ли ворожея?

Фальстаф

Она самая, двустворчатая ты раковина. Тебе до нее какое дело?

Симпль

Мой барин, мистер Слендер, увидав, что она идет по улице, послал меня за ней спросить, что, как, значит, некий Ним украл у него цепочку, так у него ли, этого самого Нима, эта цепочка?

Фальстаф

Об этом я говорил со старухой.

Симпль

Что же она сказала, смею спросить, сэр?

Фальстаф

Сказала, что человек, который стибрил у мистера Слендера цепочку, и есть тот самый, который заполучил ее.

Симпль

Мне бы хорошо было поговорить с нею самой. Хозяин велел порасспросить ее еще кой о чем другом.

Фальстаф

О чем же это? Говори.

Хозяин

Да, выкладывай! Живей!

Симпль

Я не смею скрыть этого, сэр.

Хозяин

А скроешь – тут тебе и смерть!

Симпль

В общем, ничего, сэр, только что насчет мисс Анны Пэйдж; велено узнать, написано ли на роду моему хозяину или не написано жениться на ней.

Фальстаф

Написано, написано.

Симпль

Что, сэр, написано?

Фальстаф

Что он женится на ней или не женится. Ступай, скажи, что старуха так отвечала мне.

Симпль

И я могу иметь смелость так и сказать, сэр?

Фальстаф

Можешь! Кто смелей тебя?

Симпль

Покорнейше благодарю вашу милость. Этим известием я обрадую моего хозяина. (Уходит.)

Хозяин

Ты – мудрец, ты – мудрец, сэр Джон. Так у тебя была ворожея?

Фальстаф

Конечно, была, хозяин, и от нее узнал я больше, чем выучился за всю свою жизнь. И не только ничего не заплатил за науку – еще мне заплатили.

Входит Бардольф.

Бардольф

Бегите. Ах! Воровство, чистое воровство!

Хозяин

Где мои лошади? Отвечай, как следует, varletto[148]!

Бардольф

Удрали вместе с ворами. Как только мы миновали Итон, меня сбросили в грязную яму – я ведь сидел позади одного из них, потом пришпорили лошадей и – поминай как звали, точно три немецких черта, три доктора Фауста[149].

Хозяин

Они просто поспешили навстречу герцогу, негодяй. Не смей говорить, что они сбежали. Немцы – честные люди.

Входит сэр Хьюго Эванс.

Эванс

Где хозяин?

Хозяин

Что угодно, сэр?

Эванс

Смотрите хорошенько за постояльцами. Только что сюда приехал один из моих друзей; он рассказывает, что какие-то три вора-немца нагрели всех содержателей таверн Рэдинга, Мейденхеда и Кольбрука – и на лошадей, и на деньги. Для вашей же пользы говорю вам: берегитесь. Вы – человек умный, так и сыплете остротами и уколами и не пристало, чтобы вас надули. Прощайте. (Уходит.)

Входит доктор Каюс.

Каюс

Где есть хозяйн?

Хозяин

Здесь, господин доктор, в смущении и затруднительной дилемме.

Каюс

Не мог сказаль, что это означаль, но мне сказаль, что ты делаль гранд приготовления для герцог de Germanie[150]. Дам честный слов, что при королевськи двор герцог не ожидают. Желая вам добро. Прощай. (Уходит.)

Хозяин

Кричи, бей тревогу, бездельник! – Помогите мне, рыцарь, я пропал. – Лети, беги, бей тревогу, бездельник! (Уходит с Бардольфом.)

Фальстаф

Хорошо, если бы весь мир надули, да вдобавок еще и отколотили. Ну, если при дворе узнают, какие преображения я проходил и как эти превращения омыли и исколотили мое тело, то из меня капля за каплей вытопили бы весь жир и смазали бы им рыбачьи сапоги, пока я не съежился бы, как иссохшая груша. Страшно не везет мне с тех пор, как я смошенничал, играя в примеро[151]. Ах! Если бы у меня хватило силы прочесть молитву, я бы покаялся.

Входит миссис Квикли.

Фальстаф

Ну, от кого ты на сей раз?

Миссис Квикли

Да от обеих, сэр.

Фальстаф

Черт побери одну, а его бабушка – другую! Самое лучшее место для них обеих. Из-за них я вынес больше, чем может вытерпеть подлый тлен человеческого тела.

Миссис Квикли

А они разве мало вынесли? Много, поверьте мне. Особенно одна из них – миссис Форд. Ее, голубушку, до того избили, что все тело в синяках и подтеках – ни одного местечка белого.

Фальстаф

Что ты мне толкуешь о синяках и подтеках? Меня самого отдубасили так, что я разукрашен во все цвета радуги, да еще чуть не арестовали как брентфордскую ведьму. Если б не моя удивительная находчивость и ловкость, с которой я изобразил обыкновенную старуху, каналья констебль засадил бы меня, как ведьму, в колодку, в тюремную колодку.

Миссис Квикли

Сэр, позвольте поговорить с вами у вас в комнате. Я расскажу вам, как идет дело, и ручаюсь, что вы останетесь довольны. Вот вам письмо: из него вы узнаете кое-что. Ах, сердечные мои, сколько труда-то, труда, чтобы свести вас! Уж, видно, кто-нибудь из вас не служит Богу как следует, что так вам не везет.

Фальстаф

Пойдем ко мне в комнату.

Уходят.

Сцена шестая

Другая комната в той же таверне. Входят Фэнтон и хозяин.

Хозяин

И не говорите со мною, мистер Фэнтон: у меня на душе тяжело. Я отказываюсь от всего.

Фэнтон

Послушай хоть меня. Лишь помоги, Клянусь дворянской честью, ты получишь На фунтов сто побольше, чем лишился.

Хозяин

Я выслушаю вас, мистер Фэнтон, и уж во всяком случае не выдам вашей тайны.

Фэнтон

Я часто говорил тебе, Какой любовью Анну Пэйдж люблю. Она ответила мне на любовь. Насколько выбирать сама вольна, Она согласна. От нее письмо Такое получил, что поразишься. Забавное в нем там смешалось с делом, Что порознь невозможно рассказать Ни то и ни другое. Толстый рыцарь Сэр Джон разыгран будет. Где и как, Сейчас я расскажу. Хозяин, слушай. Сегодня в полночь возле дуба Херна Нэн выступит как фейная царица. Вот почему: в отличии таком, Покуда там пойдут другие штуки, Ее отец ей приказал бежать Со Слендером и торопиться в Итон, Чтоб там венчаться. Анна согласилась. Так, сэр. Но матери не по сердцу сей брак, Она за Каюса и Нэн велит, Чтоб дочь ее с французом убежала И здесь в приходе, где священник ждет, Венчалась тотчас же. На этот план Она охотно согласилась также И доктору дала согласье. Дальше: Отец велел, чтоб в белое оделась; Тогда-то Слендер, видя, что пора, К ней подойдет и пригласит уйти, И с ним она пойдет; а мать желает, Чтобы француз скорей ее узнал (Ведь ряжеными будут все и в масках), Чтобы зеленое надела платье, Широкое и с лентами у плеч, И чтоб француз, когда поспеет время, Ее бы ущипнул, тем знак подав, Чтоб девушка немедля с ним пошла.

Хозяин

Кого ж обманет? Мать или отца?

Фэнтон

Обоих, чтобы убежать со мной, Вот нужно, чтоб ты пастора нашел, Чтоб он нас в полночь в церкви ожидал И, совершив обряд законный брака, Сердца обоих нас соединил.

Хозяин

Ну действуйте, я к пастору пойду. Лишь вы придите. Пастор будет в церкви.

Фэнтон

На веки буду я тебе обязан, Да и сейчас тебя вознагражу.

Уходит.

Действие V

Сцена первая

Комната в таверне «Подвязка». Входят Фальстаф и миссис Квикли.

Фальстаф

Ну, довольно болтать! Ступай! Я приду. Это третий раз. Я верю, что нечетные числа – счастливые. Ступай же, ступай! Говорят, что в нечетных числа – волшебная сила, будь то жизнь, или удача, или смерть. Проваливай.

Миссис Квикли

(тихо)

Я вам достану цепь, постараюсь, как смогу, добыть и пару рогов.

Фальстаф

Проваливай, говорят тебе: время не терпит. Голову – вверх и марш мелкой рысцой.

Миссис Квикли уходит.

Входит Форд (переодетый).

Фальстаф

А, мистер Брук. Мистер Брук, наше дело решится сегодня ночью или никогда. Приходите около двенадцати часов в парк к дубу Херна, увидите чудеса.

Форд

А разве вчера вы не ходили к ней, как было условлено, сэр?

Фальстаф

Ходил, мистер Брук, как видите, жалким стариком, а вернулся жалкой старухой. Этот мерзавец Форд, ее муж, одержим самым хитрым бешеным дьяволом ревности. Я вам сейчас расскажу. Он сильно исколотил меня в образе старухи. В образе мужчины, мистер Брук, я не побоюсь и Голиафа, хотя бы и с целым ткацким станком; к тому же я знаю, что жизнь – то же, что ткацкий челнок. Я тороплюсь. Пойдемте со мной, я расскажу вам все, мистер Брук. С тех пор как я щипал гусей, удирал из дому и погонял кнутиком кубарь, я до вчерашнего дня не знал, что значит быть поколоченным. Пойдемте со мной, я расскажу вам странные вещи про этого мерзавца Форда. Сегодня ночью я отомщу за себя и передам его жену вам в руки. Пойдемте со мной. Чудные вещи приготовляются, мистер Брук. Пойдемте со мной.

Уходят.

Сцена вторая

Виндзорский парк. Входят Пэйдж, Шеллоу и Слендер.

Пэйдж

Идите, идите. Мы заляжем в дворцовый ров, покуда не завидим огоньки наших фей. Не забудь, сынок Слендер, мою дочь.

Слендер

Еще бы забыть! Я говорил с ней, и мы условились, как узнать друг друга. Я подойду к той, которая будет в белом, и крикну: «Т-с», а она ответит: «Тише!». Так мы и узнаем друг друга.

Шеллоу

Очень хорошо, но зачем тут твое «Т-с» и ее «Тише»? Ты и так узнаешь ее по белому платью. Десять часов пробило.

Пэйдж

Ночь темна; огни и привидения очень кстати. Помоги, небо, нашей потехе! Никто не замышляет злого, кроме дьявола, а его мы узнаем по рогам. Ну идем. Следуйте за мной.

Уходят.

Сцена третья

Улица. Входят миссис Пэйдж, миссис Форд и доктор Каюс.

Миссис Пэйдж

Доктор, моя дочь в зеленом платье. Когда улучите удобную минуту, берите ее за руку, отправляйтесь в приходскую церковь и кончайте дело поскорее. Теперь ступайте в парк. Мы обе должны идти вместе.

Каюс

Я знай, что делай. Адье.

Миссис Пэйдж

До свидания, сэр.

Каюс уходит.

Муж не так обрадуется, что проучил Фальстафа, как рассердится, что доктор женился на моей дочери. Но – неважно: лучше немного воркотни, чем много разбитого сердца.

Мистер Форд

А где Нэн, ее армия фей и валлийский дьявол Хьюго?

Миссис Пэйдж

Все они собрались в овраге, возле дуба Херна, и притаились, спрятав огоньки. Как только Фальстаф сойдется с нами – они сразу же осветят ночь.

Миссис Форд

Это, несомненно, испугает его.

Миссис Пэйдж

Если он не испугается, все-таки будет осмеян; а испугается – осмеют еще больше.

Миссис Форд

Мы ловко проведем его.

Миссис Пэйдж

Обманывать развратных и разврат — Обманом никогда не заклеймят.

Миссис Форд

Час приближается. К дубу, к дубу!

Уходят.

Сцена четвертая

Виндзорский парк. Входят сэр Хьюго Эванс (переодетый) и феи.

Эванс

Марш, марш, феи! За мной! И не забывайте ваших ролей; а главное – не робейте. Следуйте за мной в овраг и, как только я подам сигнал, делайте, как сказано. Идем, идем! Марш, марш!

Уходят.

Сцена пятая

Другая часть парка. Входит Фальстаф (переодетый) с головой оленя.

Фальстаф

Виндзорский колокол пробил двенадцать – миг приближается. Помогите мне, боги с пламенною кровью! Припомни, Юпитер, что ты сделался быком ради Европы – любовь заставила тебя надеть рога. О могущественная любовь! В иных случаях ты превращаешь скотов – в людей, в других – человека в скота. Юпитер, и в лебедя превращался ты ради вожделенной Леды! О всемогущая любовь! Сколь малого недоставало тогда, чтоб бог сделался гусем! Впервые сотворенный грех в образе скота, о Юпитер, – скотский грех! Второй сотворен во образе белой птицы, но сам по себе черный. Подумай об этом, Юпитер! Уж если у богов так горяча кровь, что остается бедным людям? Вот я сделался виндзорским оленем, и, полагаю, жирнее зверя нет в здешнем лесу. О Юпитер, навей прохладу на время моей течки; иначе кто упрекнет меня за то, что я истеку жиром? Кто-то идет сюда. Моя лань?

Входят миссис Форд и миссис Пэйдж.

Миссис Форд

Сэр Джон, ты здесь, мой олень, мой дорогой олень?

Фальстаф

О моя черношерстая лань! Пусть небо льет картофельный дождь[152], пусть гром раскатывается на мотив: «Ах, рукавчики зеленые мои», пусть сыплется град из ароматных лепешек, пусть бушует метель из ванили, пусть разразится буря плотских искушений – вот где мой приют! (Целует ее.)

Миссис Форд

Миссис Пэйдж пришла со мною, дорогой мой.

Фальстаф

Делите меня, как принесенного в дар оленя, – каждой по ляжке. Бока я сохраню, лопатки отдаю лесному сторожу, а рога предоставляю вашим супругам. Похож я на охотника, а? Совершенный охотник Херн? На этот раз Купидон оказался добросовестным мальчишкой: он вознаграждает меня за прошлое. Как истое привидение, приветствую вас!

За сценой шум.

Миссис Пэйдж

Господи! Что за шум?

Миссис Форд

Прости нам, Господи, наши прегрешения!

Фальстаф

Что бы это значило?

Миссис Форд и миссис Пэйдж

Бежим! Бежим! (Убегают.)

Фальстаф

Видимо, дьявол не хочет моего грехопадения, боится, чтоб мое сало не затопило весь ад: иначе он не стал бы так мешать мне.

Входят сэр Хьюго Эванс, переодетый сатиром, Пистоль в виде лесного духа Гобгоблина[153], миссис Квикли, Анна Пэйдж в костюме феи, все с зажженными свечами.

Царица фей

Все феи, что белы, серы, черны, Вы, пляшущие при лучах луны, Наследницы судеб определенных[154], — К трудам своим, для дел вам отведенных! Гобгоблин, сделай перекличку им.

Пистоль

Эй, слушать! Тише там, воздушный дым! Сверчок, лети по очагам, послушен; Где пол не метен, жар где не затушен, Там слуг щипай, пусть будут в синяках. Царица фей проучит всех нерях.

Фальстаф

За слово к ним карают смертью феи. Я лучше лягу. И глядеть не смею.

(Ложится ничком.)

Эванс

Где Бид? Лети! Когда найдешь девицу, Что на ночь не забыла помолиться, Воображенье в ней пусть говорит, Пусть грезит нежно, как младенец спит; Но легшим не молившись – без оттяжки Щипай бока, грудь, спину им и ляжки.

Миссис Квикли

И там, и здесь, Виндзорский замок облетайте весь. Рассейте счастье в комнатах, в передних, Чтоб замок простоял до дней последних, Чтоб ничего не рушило его, Достоин был владельца своего. Чтобы по всем сиденьям в каждом зале Душистые цветы вы разбросали, И пусть со всех девизов и щитов Вовек глядит величие гербов! Вы, феи луга, выступайте в пляске, Подобной чину ордена Подвязки, И лозунг ордена отметьте вы, Чтобы выделялся изо всей травы. И «Honny soit qui mal y pense»[155] вы сами По лугу метьте пестрыми цветами, Как тот узор – сапфир и самоцвет, — Что под коленом рыцаря надет. Ведь буквы фей – садов прелестный цвет. В путь, феи, но до часу нам свобода, Так не забудем же мы хоровода, Что по ночам ведем мы дуба вкруг.

Эванс

Ну, руку в руку, становитесь в круг, И светлячки наш путь пусть освещают, Пока наш строй в круг дуба поспешает. Но – стойте. Чую: человек меж нас.

Фальстаф

Защити меня, небо, от этого валлийского духа, не то он превратит меня в кусок сыра.

Пистоль

Червь, проклят ты уж в час рожденья!

Царица фей

Пусть пальцы тронет пламень испытанья. Он чист? Огонь не причинит страданья И отвратится. Если ж вспыхнет он — Здесь дух распутный в тело облечен.

Пистоль

Так испытанье!

Эванс

Как он? Загорится? Они жгут его свечами.

Фальстаф

Ай, ай, ай!

Царица фей

Нечистый дух в плоти его таится!

Пусть хоровод свой феи закружат

И пусть, кружась, его исщиплют в лад.

ПЕСНЯ

Срам мечте твоей дурной! О, как блуд позорен твой! Блуд – нечистое пыланье, Он – дитя дурных желаний, Вскормлен сердцем, чьи мечтанья О небес очарованье. Феи, в пляске круговой Исщиплите: он – дурной. Щиплите, кружите и жгите все метче. Пока не погаснут и звезды, и свечи.

Во время этой песни феи щиплют Фальстафа. Каюс выходит с одной стороны и уводит фею в зеленом платье, Слендер – с другой и уводит фею в белом; затем Фэнтон похищает Анну Пэйдж. За сценой слышится шум охоты. Все феи разбегаются. Фальстаф сбрасывает свои рога и подымается. Входят Пэйдж, Форд, миссис Пэйдж и миссис Форд.

Пэйдж

Нет, стой! На этот раз подстерегли. Вам нужен облик Херна для успеха?

Миссис Пэйдж

Не стоит шутку больше продолжать. Как виндзорские кумушки, сэр Джон? Рога ты видишь, муж? А это бремя Для леса – не для города пристало.

Форд

Ну, сэр, кто теперь рогоносец? Мистер Брук, Фальстаф – негодяй, рогатый негодяй. Вот его рога, мистер Брук. Мистер Брук, из всего, что принадлежит Форду, он воспользовался только его корзиной для грязного белья, дубинкой да двадцатью фунтами денег, которые следует уплатить мистеру Бруку. В обеспечение захвачены его лошади, мистер Брук.

Миссис Форд

Нам не везло, сэр Джон: мы никак не могли сойтись. В любовники я вас больше не возьму, но моим оленем вы останетесь.

Фальстаф

Я начинаю понимать, что из меня сделали осла.

Форд

Да. И, сверх того, – вола. Оба доказательства – налицо.

Фальстаф

И это были не феи? Три или четыре раза мне самому приходило в голову, что это – не феи, но сознание вины, внезапное ослабление всех умственных способностей заставили меня принять грубый обман за чистую правду и, наперекор всякому здравому смыслу, я поверил, что это – феи. Вот в какого олуха превращается ум, когда его направишь в дурную сторону.

Эванс

Сэр Джон Фальстаф, служите Богу, отрекитесь от дурных помыслов – и тогда феи не будут щипать вас.

Форд

Отлично сказано, эльф Хьюго.

Эванс

А вас я прошу отречься от ревности.

Форд

Я до тех пор не буду ни в чем подозревать жену, покуда ты не начнешь ухаживать за ней на чистом английском языке.

Фальстаф

Разве я выложил свой мозг для просушки на солнце, и в нем не осталось ничего, чтобы уберечь меня от такого грубого обмана? Неужели валлийский козел мог одурачить меня? Неужели меня нарядят в дурацкий колпак? Теперь мне остается только подавиться куском жареного сыра.

Эванс

Сыр не идет к жиру, а ваше брюхо – один жир.

Фальстаф

Сыр и жир! И я дожил до того, что надо мной издевается человек с такими скверными остротами! Этого достаточно, чтоб погубить во всем государстве распутство и страсть к ночным похождениям.

Миссис Пэйдж

Неужели, сэр Джон, вы могли подумать, что если бы даже мы из нашего сердца вытолкали в шею добродетель и, без всякого зазрения совести, отдали себя аду, то дьявол заставил бы нас плениться вами?

Форд

Требухой? Тюком льна?

Миссис Пэйдж

Тушей?

Пэйдж

Старым, холодным, истертым и невыносимо вонючим?

Форд

И злоязычным, как сам сатана?

Пэйдж

И нищим, как Иов?

Форд

И сварливым, как его жена?

Эванс

И преданным блуду, и харчевням, и хересу, и прочим винам, и меду, и пьянству, и ругательству, и мошенничествам, и праздношатанию, и всему иному прочему?

Фальстаф

Продолжайте: я ваша мишень, перевес на вашей стороне. Я разбит, я не способен отвечать даже валлийскому войлоку. Само невежество попирает меня ногами. Делайте со мной, что хотите.

Форд

А мы сделаем, сэр, вот что: сведем вас в Виндзор к некоему мистеру Бруку, у которого вы выманили деньги и пообещали сосводничать его. Из всех мучений, какие вы вынесли, самым горьким, наверное, будет возвратить эти деньги.

Пэйдж

Не горюй, однако, рыцарь, сегодня вечером я угощу тебя ужином. Ты посмеешься над моей женой, которая теперь смеется над тобой: скажешь ей, что на ее дочери женился мистер Слендер.

Миссис Пэйдж

(в сторону)

Некоторые доктора сомневаются в этом. Если Анна Пэйдж – моя дочь, то в настоящую минуту она – жена доктора Каюса.

Входит Слендер.

Слендер

Ох, ох, батюшка Пэйдж!

Пэйдж

Что, сынок? Что? В чем дело, сынок? Устроил дело?

Слендер

Устроил! Да я разглашу это по всему Глостерширу. Лучше бы меня повесили – вот и все!

Пэйдж

Что «это», сынок?

Слендер

Пришел я в Итон венчаться с мисс Анной Пэйдж, а она, оказывается, дюжий увалень. Не будь это в церкви, я исколотил бы его или он исколотил бы меня. Не сойди я с этого места, если я не думал, что иду с Анной Пэйдж, и вдруг это – сын почтальона.

Пэйдж

Ну, стало быть, вы выбрали не ту.

Слендер

Чего вы мне говорите это? Конечно, ошибся, раз принял мальчика за девушку. Да и женись я на нем, и будь он в женском платье, мне его не нужно.

Пэйдж

Ну, это вы сами сглупили. Разве я не сказал вам, как узнать мою дочь по платью?

Слендер

Да я и подошел к той, что в белом, и крикнул ей: «Т-с!», а она ответила мне: «Тише!», как условились мы с Анной. И все-таки оказывается, что это – не Анна, а сын почтальона.

Миссис Пэйдж

Добрый Джордж, не сердись. Я знала о вашем замысле, одела мою дочь в зеленое, и сейчас она, конечно, с доктором в приходской церкви и там обвенчана.

Входит К аюс.

Каюс

Где мадам Пэйдж? Чьорт побьери, я – в дураках! Я жениль на garson, на мальчик, на paysan, чьорт, дьябль вас побери! Это – не Анна Пэйдж! Я – в дураках.

Миссис Пэйдж

А вы взяли ту, что в зеленом?

Каюс

Да, чьорт поберьи, а вышель это – мальчик. Я подымай на ноги весь Виндзор, чьорт побери! (Уходит.)

Форд

Этостранно. Кому же досталась настоящая Анна?

Пэйдж

Ох, чует сердце. Вот и мистер Фэнтон.

Входят Фэнтон и Анна Пэйдж.

Пэйдж

Ну, мистер Фэнтон?

Анна

Простите, милые отец и мать.

Пэйдж

Как же со Слендером ты не пошла?

Миссис Пэйдж

Как не пошла ты с доктором? Скажи!

Фэнтон

Совсем смутили вы ее. Вот правда: Ее хотели вы венчать постыдно — Дать замуж без супружеской любви, А с нею мы давно уже едины, Так связаны теперь, что не разрушить! Ее непослушание – священно, И эту хитрость звать нельзя обманом, Ослушаньем, неповиновеньем. Она непослушаньем избежала Ужасных и мучительных часов, Что вынужденный брак с собой приносит.

Форд

Ну не дивитесь. Нечем здесь помочь — На небесах ведется бракам счет. Поместья мы за деньги покупаем, А жен – по воле неба получаем.

Фальстаф

А я доволен, что, хотя вы и расположились стрелять в меня, ваша стрела не попала в цель.

Пэйдж

Ну что поделаешь. Дай Бог вам счастья. Мудрец, что ни случится, принимает.

Фальстаф

В ночной охоте всякое бывает.

Миссис Пэйдж

Ну нечего мне дуться. Мистер Фэнтон, Пусть Бог пошлет вам много светлых дней. Ну, муж и все, пойдемте к нам домой И посмеемся шутке у камина. Сэр Джон, и вы.

Форд

Идем, сэр Джон. Бруку Вы все ж сумели правду предсказать: Он с миссис Форд сегодня будет спать.

Уходят.

Александр Сергеевич Грибоедов. Горе от ума

Действуюцие лица

Павел Афанасьевич Фамусов, управляющий в казённом месте.

Софья Павловна, дочь его.

Лизанька, служанка.

Алексей Степанович Молчалин, секретарь Фамусова, живущий у него в доме.

Александр Андреевич Чацкий.

Полковник Скалозуб, Сергей Сергеевич.

Наталья Дмитриевна, молодая дама, Платон Михайлович, муж её – Горичи.

Князь Тугоуховский и княгиня, жена его, с шестью дочерями.

Графиня-бабушка, Графиня-внучка – Хрюмины.

Антон Антонович Загорецкий.

Старуха Хлёстова, свояченица Фамусова.

Г. N.

Г. D.

Репетилов.

Петрушка и несколько говорящих слуг.

Множество гостей всякого разбора и их лакеев при разъезде.

Официанты Фамусова.

Действие в Москве в доме Фамусова.

Действие I

Явление 1

Гостиная, в ней большие часы, справа дверь в спальню Софьи, откудова слышно фортопияно с флейтою, которые потом умолкают. Лизанька среди комнаты спит, свесившись с кресел.

(Утро, чуть день брезжится.)

Лизанька

(вдруг просыпается, встаёт с кресел, оглядывается) Светает!.. Ах! как скоро ночь минула! Вчера просилась спать – отказ. «Ждём друга». – Нужен глаз да глаз, Не спи, покудова не скатишься со стула. Теперь вот только что вздремнула, Уж день!.. сказать им… (Стучится к Софии.) Господа, Эй! Софья Павловна, беда. Зашла беседа ваша за ночь. Вы глухи? – Алексей Степаныч! Сударыня!.. – И страх их не берёт! (Отходит от дверей.) Ну, гость неприглашённый, Быть может, батюшка войдёт! Прошу служить у барышни влюблённой! (Опять к дверям.) Да расходитесь. Утро. – Что-с?

Голос Софии

Который час?

Лизанька

Всё в доме поднялось.

София

(из своей комнаты) Который час?

Лизанька

Седьмой, осьмой, девятый.

София

(оттуда же) Неправда.

Лизанька

(прочь от дверей) Ах! амур проклятый! И слышат, не хотят понять, Ну что бы ставни им отнять? Переведу часы, хоть знаю: будет гонка, Заставлю их играть.

(Лезет на стул, передвигает стрелку, часы бьют и играют.)

Явление 2

Лиза и Фамусов.

Лиза

Ах! барин!

Фамусов

Барин, да. (Останавливает часовую музыку) Ведь экая шалунья ты, девчонка. Не мог придумать я, что это за беда! То флейта слышится, то будто фортопьяно; Для Софьи слишком было б рано?..

Лиза

Нет, сударь, я… лишь невзначай…

Фамусов

Вот то-то невзначай, за вами примечай; Так, верно, с умыслом. (Жмётся к ней и заигрывает.) Ой! зелье, баловница.

Лиза

Вы баловник, к лицу ль вам эти лица!

Фамусов

Скромна, а ничего кроме Проказ и ветру на уме.

Лиза

Пустите, ветреники сами, Опомнитесь, вы старики…

Фамусов

Почти.

Лиза

Ну, кто придёт, куда мы с вами?

Фамусов

Кому сюда прийти? Ведь Софья спит?

Лиза

Сейчас започивала.

Фамусов

Сейчас! А ночь?

Лиза

Ночь целую читала.

Фамусов

Вишь, прихоти какие завелись!

Лиза

Всё по-французски, вслух, читает запершись.

Фамусов

Скажи-ка, что глаза ей портить не годится, И в чтеньи прок-от не велик: Ей сна нет от французских книг, А мне от русских больно спится.

Лиза

Что встанет, доложусь, Извольте же идти, разбудите, боюсь.

Фамусов

Чего будить? Сама часы заводишь, На весь квартал симфонию гремишь.

Лиза

(как можно громче) Да полноте-с!

Фамусов

(зажимает ей рот) Помилуй, как кричишь. С ума ты сходишь?

Лиза

Боюсь, чтобы не вышло из того…

Фамусов

Чего?

Лиза

Пора, сударь, вам знать, вы не ребёнок; У девушек сон утренний так тонок; Чуть дверью скрипнешь, чуть шепнёшь: Всё слышат…

Фамусов

Всё ты лжёшь.

Голос Софии

Эй, Лиза!

Фамусов

(торопливо) Тс! (Крадётся вон из комнаты на цыпочках.)

Лиза

(одна) Ушёл… Ах! от господ подалей; У них беды себе на всякий час готовь, Минуй нас пуще всех печалей И барский гнев, и барская любовь.

Явление 3

Лиза, София со свечкою, за ней Молчалин.

София

Что, Лиза, на тебя напало? Шумишь…

Лиза

Конечно, вам расстаться тяжело? До света запершись, и кажется всё мало?

София

Ах, в самом деле рассвело! (Тушит свечу.) И свет и грусть. Как быстры ночи!

Лиза

Тужите, знай, со стороны нет мочи, Сюда ваш батюшка зашёл, я обмерла; Вертелась перед ним, не помню что врала; Ну что же стали вы? поклон, сударь, отвесьте. Подите, сердце не на месте; Смотрите на часы, взгляните-ка в окно: Валит народ по улицам давно; А в доме стук, ходьба, метут и убирают.

София

Счастливые часов не наблюдают.

Лиза

Не наблюдайте, ваша власть; А что в ответ за вас, конечно, мне попасть.

София

(Молчалину) Идите; целый день ещё потерпим скуку.

Лиза

Бог с вами-с; прочь возьмите руку.

(Разводит их, Молчалин в дверях сталкивается с Фамусовым.)

Явление 4

София, Лиза, Молчалин, Фамусов.

Фамусов

Что за оказия![156] Молчалин, ты, брат?

Молчалин

Я-с.

Фамусов

Зачем же здесь? и в этот час? И Софья!.. Здравствуй, Софья, что ты Так рано поднялась! а? для какой заботы? И как вас бог не в пору вместе свёл?

София

Он только что теперь вошёл.

Молчалин

Сейчас с прогулки.

Фамусов

Друг, нельзя ли для прогулок Подальше выбрать закоулок? А ты, сударыня, чуть из постели прыг, С мужчиной! с молодым! – Занятье для девицы! Всю ночь читает небылицы, И вот плоды от этих книг! А всё Кузнецкий мост,[157] и вечные французы, Оттуда моды к нам, и авторы, и музы: Губители карманов и сердец! Когда избавит нас творец От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок! И книжных и бисквитных лавок!..

София

Позвольте, батюшка, кружится голова; Я от испуги дух перевожу едва; Изволили вбежать вы так проворно, Смешалась я…

Фамусов

Благодарю покорно, Я скоро к ним вбежал! Я помешал! я испужал! Я, Софья Павловна, расстроен сам, день целый Нет отдыха, мечусь как словно угорелый. По должности, по службе хлопотня, Тот пристаёт, другой, всем дело до меня! Но ждал ли новых я хлопот? чтоб был обманут…

София

(сквозь слёзы) Кем, батюшка?

Фамусов

Вот попрекать мне станут, Что без толку всегда журю. Не плачь, я дело говорю: Уж об твоём ли не радели Об воспитаньи! с колыбели! Мать умерла: умел я принанять В мадам Розье вторую мать. Старушку-золото в надзор к тебе приставил: Умна была, нрав тихий, редких правил. Одно не к чести служит ей: За лишних в год пятьсот рублей Сманить себя другими допустила. Да не в мадаме сила. Не надобно иного образца, Когда в глазах пример отца. Смотри ты на меня: не хвастаю сложеньем, Однако бодр и свеж, и дожил до седин; Свободен, вдов, себе я господин… Монашеским известен поведеньем!..

Лиза

Осмелюсь я, сударь…

Фамусов

Молчать! Ужасный век! Не знаешь, что начать! Все умудрились не по летам. А пуще дочери, да сами добряки, Дались нам эти языки! Берём же побродяг, и в дом, и по билетам,[158] Чтоб наших дочерей всему учить, всему — И танцам! и пенью! и нежностям! и вздохам! Как будто в жёны их готовим скоморохам. Ты, посетитель, что? ты здесь, сударь, к чему? Безродного пригрел и ввёл в моё семейство, Дал чин асессора и взял в секретари; В Москву переведен через моё содейство; И будь не я, коптел бы ты в Твери.

София

Я гнева вашего никак не растолкую. Он в доме здесь живёт, великая напасть! Шёл в комнату, попал в другую.

Фамусов

Попал или хотел попасть? Да вместе вы зачем? Нельзя, чтобы случайно.

София

Вот в чём однако случай весь: Как давиче вы с Лизой были здесь, Перепугал меня ваш голос чрезвычайно, И бросилась сюда я со всех ног…

Фамусов

Пожалуй, на меня всю суматоху сложит. Не в пору голос мой наделал им тревог!

София

По смутном сне безделица тревожит. Сказать вам сон: поймёте вы тогда.

Фамусов

Что за история?

София

Вам рассказать?

Фамусов

Ну да. (Садится.)

София

Позвольте… видите ль… сначала Цветистый луг; и я искала Траву Какую-то, не вспомню наяву. Вдруг милый человек, один из тех, кого мы Увидим – будто век знакомы, Явился тут со мной; и вкрадчив, и умён, Но робок… Знаете, кто в бедности рождён…

Фамусов

Ах! матушка, не довершай удара! Кто беден, тот тебе не пара.

София

Потом пропало всё: луга и небеса. — Мы в тёмной комнате. Для довершенья чуда Раскрылся пол – и вы оттуда Бледны, как смерть, и дыбом волоса! Тут с громом распахнули двери Какие-то не люди и не звери Нас врознь – и мучили сидевшего со мной. Он будто мне дороже всех сокровищ, Хочу к нему – вы тащите с собой: Нас провожают стон, рёв, хохот, свист чудовищ! Он вслед кричит!.. Проснулась. – Кто-то говорит, — Ваш голос был; что, думаю, так рано? Бегу сюда – и вас обоих нахожу.

Фамусов

Да, дурен сон; как погляжу. Тут всё есть, коли нет обмана: И черти, и любовь, и страхи, и цветы. Ну, сударь мой, а ты?

Молчалин

Я слышал голос ваш.

Фамусов

Забавно. Дался им голос мой, и как себе исправно Всем слышится, и всех сзывает до зари! На голос мой спешил, зачем же? – говори.

Молчалин

С бумагами-с.

Фамусов

Да! их недоставало. Помилуйте, что это вдруг припало Усердье к письменным делам! (Встаёт.) Ну, Сонюшка, тебе покой я дам: Бывают странны сны, а наяву страннее; Искала ты себе травы, На друга набрела скорее; Повыкинь вздор из головы; Где чудеса, там мало складу. — Поди-ка, ляг, усни опять. (Молчалину.) Идём бумаги разбирать.

Молчалин

Я только нёс их для докладу, Что в ход нельзя пустить без справок, без иных, Противуречья есть, и многое не дельно.

Фамусов

Боюсь, сударь, я одного смертельно, Чтоб множество не накоплялось их; Дай волю вам, оно бы и засело; А у меня, что дело, что не дело, Обычай мой такой: Подписано, так с плеч долой.

(Уходит с Молчалиным, в дверях пропускает его вперёд.)

Явление 5

София, Лиза.

Лиза

Ну вот у праздника! ну вот вам и потеха! Однако нет, теперь уж не до смеха; В глазах темно, и замерла душа; Грех не беда, молва не хороша.

София

Что мне молва? Кто хочет, так и судит, Да батюшка задуматься принудит: Брюзглив, неугомонен, скор, Таков всегда, а с этих пор… Ты можешь посудить…

Лиза

Сужу-с не по рассказам; Запрёт он вас; – добро ещё со мной; А то, помилуй бог, как разом Меня, Молчалина и всех с двора долой.

София

Подумаешь, как счастье своенравно! Бывает хуже, с рук сойдёт; Когда ж печальное ничто на ум нейдёт, Забылись музыкой, и время шло так плавно; Судьба нас будто берегла; Ни беспокойства, ни сомненья… А горе ждёт из-за угла.

Лиза

Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья Не жалуете никогда: Ан вот беда. На что вам лучшего пророка? Твердила я: в любви не будет в этой прока Ни во веки веков. Как все московские, ваш батюшка таков: Желал бы зятя он с звёздами да с чинами, А при звездах не все богаты, между нами; Ну, разумеется, к тому б И деньги, чтоб пожить, чтоб мог давать он балы; Вот, например, полковник Скалозуб: И золотой мешок, и метит в генералы.

София

Куда как мил! и весело мне страх Выслушивать о фрунте и рядах; Он слова умного не выговорил сроду, — Мне всё равно, что за него, что в воду.

Лиза

Да-с, так сказать, речист, а больно не хитёр; Но будь военный, будь он статский, Кто так чувствителен, и весел, и остёр, Как Александр Андреич Чацкий! Не для того, чтоб вас смутить; Давно прошло, не воротить, А помнится…

София

Что помнится? Он славно Пересмеять умеет всех; Болтает, шутит, мне забавно; Делить со всяким можно смех.

Лиза

И только? будто бы? – Слезами обливался, Я помню, бедный он, как с вами расставался. — «Что, сударь, плачете? живите-ка смеясь…» А он в ответ: «Недаром, Лиза, плачу: Кому известно, что найду я воротясь? И сколько, может быть, утрачу!» Бедняжка будто знал, что года через три…

София

Послушай, вольности ты лишней не бери. Я очень ветрено, быть может, поступила, И знаю, и винюсь; но где же изменила? Кому? чтоб укорять неверностью могли. Да, с Чацким, правда, мы воспитаны, росли; Привычка вместе быть день каждый неразлучно Связала детскою нас дружбой; но потом Он съехал, уж у нас ему казалось скучно, И редко посещал наш дом; Потом опять прикинулся влюблённым, Взыскательным и огорчённым!!. Остёр, умён, красноречив, В друзьях особенно счастлив, Вот об себе задумал он высоко… Охота странствовать напала на него, Ах! если любит кто кого, Зачем ума искать и ездить так далёко?

Лиза

Где носится? в каких краях? Лечился, говорят, на кислых он водах, Не от болезни, чай, от скуки, – повольнее.

София

И, верно, счастлив там, где люди посмешнее. Кого люблю я, не таков: Молчалин за других себя забыть готов, Враг дерзости, – всегда застенчиво, несмело, Ночь целую с кем можно так провесть! Сидим, а на дворе давно уж побелело, Как думаешь? чем заняты?

Лиза

Бог весть, Сударыня, моё ли это дело?

София

Возьмёт он руку, к сердцу жмёт, Из глубины души вздохнёт, Ни слова вольного, и так вся ночь проходит, Рука с рукой, и глаз с меня не сводит. — Смеёшься! можно ли! чем повод подала Тебе я к хохоту такому?

Лиза

Мне-с?.. ваша тётушка на ум теперь пришла, Как молодой француз сбежал у ней из дому, Голубушка! хотела схоронить Свою досаду, не сумела: Забыла волосы чернить, И через три дни поседела. (Продолжает хохотать.)

София

(с огорчением) Вот так же обо мне потом заговорят.

Лиза

Простите, право, как бог свят, Хотела я, чтоб этот смех дурацкий Вас несколько развеселить помог.

(Уходят.)

Явление 6

София, Лиза, Слуга, за ним Чацкий.

Слуга

К вам Александр Андреич Чацкий.

(Уходит.)

Явление 7

София, Лиза, Чацкий.

Чацкий

Чуть свет уж на ногах! и я у ваших ног. (С жаром целует руку.) Ну поцелуйте же, не ждали? говорите! Что ж, ради? Нет? В лицо мне посмотрите. Удивлены? и только? вот приём! Как будто не прошло недели; Как будто бы вчера вдвоём Мы мочи нет друг другу надоели; Ни на волос любви! куда как хороши! И между тем, не вспомнюсь, без души, Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря, Вёрст больше седьмисот пронёсся, – ветер, буря; И растерялся весь, и падал сколько раз — И вот за подвиги награда!

София

Ах! Чацкий, я вам очень рада.

Чацкий

Вы ради? в добрый час. Однако искренно кто ж радуется этак? Мне кажется, так напоследок Людей и лошадей знобя, Я только тешил сам себя.

Лиза

Вот, сударь, если бы вы были за дверями, Ей-богу, нет пяти минут, Как поминали вас мы тут. Сударыня, скажите сами. —

София

Всегда, не только что теперь. — Не можете мне сделать вы упрёка. Кто промелькнёт, отворит дверь, Проездом, случаем, из чужа, из далёка — С вопросом я, хоть будь моряк: Не повстречал ли где в почтовой вас карете?

Чацкий

Положимте, что так. Блажен, кто верует, тепло ему на свете! — Ах! боже мой! ужли я здесь опять, В Москве! у вас! да как же вас узнать! Где время то? где возраст тот невинный, Когда, бывало, в вечер длинный Мы с вами явимся, исчезнем тут и там, Играем и шумим по стульям и столам. А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом;[159] Мы в тёмном уголке, и кажется, что в этом! Вы помните? вздрогнем, что скрипнет столик, дверь…

София

Ребячество!

Чацкий

Да-с, а теперь, В семнадцать лет вы расцвели прелестно, Неподражаемо, и это вам известно, И потому скромны, не смотрите на свет. Не влюблены ли вы? прошу мне дать ответ, Без думы, полноте смущаться.

София

Да хоть кого смутят Вопросы быстрые и любопытный взгляд…

Чацкий

Помилуйте, не вам, чему же удивляться? Что нового покажет мне Москва? Вчера был бал, а завтра будет два. Тот сватался – успел, а тот дал промах. Всё тот же толк, и те ж стихи в альбомах.

София

Гоненье на Москву. Что значит видеть свет! Где ж лучше?

Чацкий

Где нас нет. Ну что ваш батюшка? всё Английского клоба[160] Старинный, верный член до гроба? Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век? А этот, как его, он турок или грек? Тот черномазенький, на ножках журавлиных, Не знаю как его зовут, Куда ни сунься: тут, как тут, В столовых и в гостиных. А трое из бульварных лиц, Которые с полвека молодятся? Родных мильон у них, и с помощью сестриц Со всей Европой породнятся. А наше солнышко? наш клад? На лбу написано: Театр и Маскерад; Дом зеленью раскрашен в виде рощи,[161] Сам толст, его артисты тощи. На бале, помните, открыли мы вдвоём За ширмами, в одной из комнат посекретней, Был спрятан человек и щёлкал соловьём, Певец зимой погоды летней. А тот чахоточный, родня вам, книгам враг, В учёный комитет который поселился[162] И с криком требовал присяг, Чтоб грамоте никто не знал и не учился? Опять увидеть их мне суждено судьбой! Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен? Когда ж постранствуешь, воротишься домой, И дым Отечества нам сладок и приятен![163]

София

Вот вас бы с тётушкою свесть, Чтоб всех знакомых перечесть.

Чацкий

А тётушка? всё девушкой, Минервой?[164] Всё фрейлиной Екатерины Первой? Воспитанниц и мосек полон дом? Ах! к воспитанью перейдём. Что нынче, так же, как издревле, Хлопочут набирать учителей полки, Числом поболее, ценою подешевле? Не то чтобы в науке далеки; В России, под великим штрафом, Нам каждого признать велят Историком и географом! Наш ментор, помните колпак его, халат, Перст указательный, все признаки ученья Как наши робкие тревожили умы, Как с ранних пор привыкли верить мы, Что нам без немцев нет спасенья! — А Гильоме, француз, подбитый ветерком? Он не женат ещё?

София

На ком?

Чацкий

Хоть на какой-нибудь княгине, Пульхерии Андревне, например?

София

Танцмейстер! можно ли!

Чацкий

Что ж? он и кавалер. От нас потребуют с именьем быть и в чине, А Гильоме!.. – Здесь нынче тон каков На съездах, на больших, по ппамииираздникам приходским? Господствует ещё смешенье языков: Французского с нижегородским?

София

Смесь языков?

Чацкий

Да, двух, без этого нельзя ж.

Лиза

Но мудрёно из них один скроить, как ваш.

Чацкий

По крайней мере, не надутый. Вот новости! – я пользуюсь минутой, Свиданьем с вами оживлён, И говорлив; а разве нет времён, Что я Молчалина глупее? Где он, кстати? Ещё ли не сломил безмолвия печати? Бывало, песенок где новеньких тетрадь Увидит, пристаёт: пожалуйте списать. А впрочем, он дойдёт до степеней известных, Ведь нынче любят бессловесных.

София

(в сторону) Не человек, змея! (Громко и принуждённо.) Хочу у вас спросить: Случалось ли, чтоб вы, смеясь? или в печали? Ошибкою? добро о ком-нибудь сказали? Хоть не теперь, а в детстве, может быть.

Чацкий

Когда всё мягко так? и нежно, и незрело? На что же так давно? вот доброе вам дело: Звонками только что гремя И день и ночь по снеговой пустыне, Спешу к вам голову сломя. И как вас нахожу? в каком-то строгом чине! Вот полчаса холодности терплю! Лицо святейшей богомолки!.. И всё-таки я вас без памяти люблю. — (Минутное молчание.) Послушайте, ужли слова мои все колки? И клонятся к чьему-нибудь вреду? Но если так: ум с сердцем не в ладу. Я в чудаках иному чуду Раз посмеюсь, потом забуду: Велите ж мне в огонь: пойду как на обед.

София

Да, хорошо – сгорите, если ж нет?

Явление 8

София, Лиза, Чацкий, Фамусов.

Фамусов

Вот и другой!

София

Ах, батюшка, сон в руку. (Уходит.)

Фамусов

(ей вслед вполголоса) Проклятый сон.

Явление 9

Фамусов, Чацкий (смотрит на дверь, в которую София вышла).

Фамусов

Ну выкинул ты штуку! Три года не писал двух слов! И грянул вдруг, как с облаков. (Обнимаются.) Здорово, друг, здорово, брат, здорово. Рассказывай, чай, у тебя готово Собранье важное вестей? Садись-ка, объяви скорей. (Садятся)

Чацкий

(рассеянно) Как Софья Павловна у вас похорошела!

Фамусов

Вам людям молодым, другого нету дела, Как замечать девичьи красоты: Сказала что-то вскользь, а ты, Я чай, надеждами занёсся, заколдован.

Чацкий

Ах! нет, надеждами я мало избалован.

Фамусов

«Сон в руку» мне она изволила шепнуть. Вот ты задумал…

Чацкий

Я? – Ничуть.

Фамусов

О ком ей снилось? что такое?

Чацкий

Я не отгадчик снов.

Фамусов

Не верь ей, всё пустое.

Чацкий

Я верю собственным глазам; Век не встречал, подписку дам. Чтоб было ей хоть несколько подобно!

Фамусов

Он всё своё. Да расскажи подробно, Где был? скитался столько лет! Откудова теперь?

Чацкий

Теперь мне до того ли! Хотел объехать целый свет, И не объехал сотой доли. (Встаёт поспешно.) Простите; я спешил скорее видеть вас, Не заезжал домой. Прощайте! Через час Явлюсь, подробности малейшей не забуду; Вам первым, вы потом рассказывайте всюду. (В дверях.) Как хороша!

(Уходит.)

Явление 10

Фамусов

(один) Который же из двух? «Ах! батюшка, сон в руку!» И говорит мне это вслух! Ну, виноват! Какого ж дал я крюку! Молчалин давиче в сомненье ввёл меня. Теперь… да в полмя из огня: Тот нищий, этот франт-приятель; Отъявлен мотом, сорванцом; Что за комиссия, создатель, Быть взрослой дочери отцом!

(Уходит.)

Конец I действия

Действие II

Явление 1

Фамусов, Слуга.

Фамусов

Петрушка, вечно ты с обновкой, С разодранным локтем. Достань-ка календарь; Читай не так, как пономарь, А с чувством, с толком, с расстановкой. Постой же. – На листе черкни на записном, Противу будущей недели: К Прасковье Фёдоровне в дом Во вторник зван я на форели. Куда как чуден создан свет! Пофилософствуй, ум вскружится; То бережёшься, то обед: Ешь три часа, а в три дни не сварится! Отметь-ка, в тот же день… Нет, нет. В четверг я зван на погребенье. Ох, род людской! пришло в забвенье, Что всякий сам туда же должен лезть, В тот ларчик, где ни стать, ни сесть. Но память по себе намерен кто оставить Житьём похвальным, вот пример: Покойник был почтенный камергер, С ключом, и сыну ключ умел доставить;[165] Богат, и на богатой был женат; Переженил детей, внучат; Скончался; все о нём прискорбно поминают. Кузьма Петрович! Мир ему! — Что за тузы в Москве живут и умирают! — Пиши: в четверг, одно уж к одному, А может, в пятницу, а может, и в субботу, Я должен у вдовы, у докторши, крестить. Она не родила, но по расчёту По моему: должна родить…

Явление 2

Фамусов, Слуга, Чацкий.

Фамусов

А! Александр Андреич, просим, Садитесь-ка.

Чацкий

Вы заняты?

Фамусов

(слуге) Поди. (Слуга уходит.) Да, разные дела на память в книгу вносим, Забудется, того гляди. —

Чацкий

Вы что-то не веселы стали; Скажите, отчего? Приезд не в пору мой? Уж Софье Павловне какой Не приключилось ли печали? У вас в лице, в движеньях суета.

Фамусов

Ах! батюшка, нашёл загадку, Не весел я!.. В мои лета Не можно же пускаться мне вприсядку!

Чацкий

Никто не приглашает вас; Я только, что спросил два слова Об Софье Павловне: быть может, нездорова?

Фамусов

Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз Твердит одно и то же! То Софьи Павловны на свете нет пригоже, То Софья Павловна больна. Скажи, тебе понравилась она? Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?

Чацкий

А вам на что?

Фамусов

Меня не худо бы спроситься, Ведь я ей несколько сродни; По крайней мере, искони Отцом недаром называли.

Чацкий

Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?

Фамусов

Сказал бы я, во-первых: не блажи, Именьем, брат, не управляй оплошно, А, главное, поди-тка послужи.

Чацкий

Служить бы рад, прислуживаться тошно.

Фамусов

Вот то-то, все вы гордецы! Спросили бы, как делали отцы? Учились бы, на старших глядя: Мы, например, или покойник дядя, Максим Петрович: он не то на серебре, На золоте едал; сто человек к услугам; Весь в орденах; езжал-то вечно цугом: Век при дворе, да при каком дворе! Тогда не то, что ныне, При государыне служил Екатерине. А в те поры все важны! в сорок пуд… Раскланяйся – тупеем не кивнут.[166] Вельможа в случае[167] – тем паче; Не как другой, и пил и ел иначе. А дядя! что твой князь? что граф? Сурьезный взгляд, надменный нрав. Когда же надо подслужиться, И он сгибался вперегиб: На куртаге[168] ему случилось обступиться; Упал, да так, что чуть затылка не пришиб; Старик заохал, голос хрипкой; Был высочайшею пожалован улыбкой; Изволили смеяться; как же он? Привстал, оправился, хотел отдать поклон, Упал вдругорядь – уж нарочно, А хохот пуще, он и в третий так же точно. А? как по-вашему? по-нашему – смышлён. Упал он больно, встал здорово. Зато, бывало, в вист[169] кто чаще приглашён? Кто слышит при дворе приветливое слово? Максим Петрович! Кто пред всеми знал почёт? Максим Петрович! Шутка! В чины выводит кто и пенсии даёт? Максим Петрович. Да! Вы, нынешние, – ну-тка! —

Чацкий

И точно, начал свет глупеть, Сказать вы можете вздохнувши; Как посравнить, да посмотреть Век нынешний и век минувший: Свежо предание, а верится с трудом; Как тот и славился, чья чаще гнулась шея; Как не в войне, а в мире брали лбом; Стучали об пол, не жалея! Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли, А тем, кто выше, лесть, как кружево плели. Прямой был век покорности и страха, Всё под личиною усердия к царю. Я не об дядюшке об вашем говорю; Его не возмутим мы праха: Но между тем кого охота заберёт, Хоть в раболепстве самом пылком, Теперь, чтобы смешить народ, Отважно жертвовать затылком? А сверстничек, а старичок Иной, глядя на тот скачок, И разрушаясь в ветхой коже, Чай, приговаривал: – Ах! если бы мне тоже! Хоть есть охотники поподличать везде, Да нынче смех страшит и держит стыд в узде; Недаром жалуют их скупо государи. —

Фамусов

Ах! боже мой! он карбонари![170]

Чацкий

Нет, нынче свет уж не таков.

Фамусов

Опасный человек!

Чацкий

Вольнее всякий дышит И не торопится вписаться в полк шутов.

Фамусов

Что говорит! и говорит, как пишет!

Чацкий

У покровителей зевать на потолок, Явиться помолчать, пошаркать, пообедать, Подставить стул, поднять платок.

Фамусов

Он вольность хочет проповедать!

Чацкий

Кто путешествует, в деревне кто живёт…

Фамусов

Да он властей не признаёт!

Чацкий

Кто служит делу, а не лицам…

Фамусов

Строжайше б запретил я этим господам На выстрел подъезжать к столицам.

Чацкий

Я наконец вам отдых дам…

Фамусов

Терпенья, мочи нет, досадно.

Чацкий

Ваш век бранил я беспощадно, Предоставляю вам во власть: Откиньте часть, Хоть нашим временам впридачу; Уж так и быть, я не поплачу.

Фамусов

И знать вас не хочу, разврата не терплю.

Чацкий

Я досказал.

Фамусов

Добро, заткнул я уши.

Чацкий

На что ж? я их не оскорблю.

Фамусов

(скороговоркой) Вот рыскают по свету, бьют баклуши, Воротятся, от них порядка жди.

Чацкий

Я перестал…

Фамусов

Пожалуй, пощади.

Чацкий

Длить споры не моё желанье.

Фамусов

Хоть душу отпусти на покаянье!

Явление 3

Слуга

(входит) Полковник Скалозуб.

Фамусов

(ничего не видит и не слышит) Тебя уж упекут. Под суд, как пить дадут.

Чацкий

Пожаловал к вам кто-то на дом.

Фамусов

Не слушаю, под суд!

Чацкий

К вам человек с докладом.

Фамусов

Не слушаю, под суд! под суд!

Чацкий

Да обернитесь, вас зовут.

Фамусов

(оборачивается) А? бунт? ну так и жду содома.

Слуга

Полковник Скалозуб. Прикажете принять?

Фамусов

(встаёт) Ослы! сто раз вам повторять? Принять его, позвать, просить, сказать, что дома, Что очень рад. Пошёл же, торопись. (Слуга уходит.) Пожало-ста, сударь, при нём остерегись: Известный человек, солидный, И знаков тьму отличья нахватал; Не по летам и чин завидный, Не нынче завтра генерал. Пожало-ста, при нём веди себя скромненько. Эх! Александр Андреич, дурно, брат! Ко мне он жалует частенько; Я всякому, ты знаешь, рад; В Москве прибавят вечно втрое: Вот будто женится на Сонюшке. Пустое! Он, может быть, и рад бы был душой, Да надобности сам не вижу я большой Дочь выдавать ни завтра, ни сегодня; Ведь Софья молода. А впрочем, власть господня. Пожало-ста, при нём не спорь ты вкривь и вкось, И завиральные идеи эти брось. Однако нет его! какую бы причину… А! знать, ко мне пошёл в другую половину.

(Поспешно уходит.)

Явление 4

Чацкий

Как суетится! что за прыть! А Софья? – Нет ли впрямь тут жениха какого? С которых пор меня дичатся как чужого! Как здесь бы ей не быть!!. Кто этот Скалозуб? отец им сильно бредит, А может быть, не только что отец… Ах! тот скажи любви конец, Кто на три года вдаль уедет.

Явление 5

Чацкий, Фамусов, Скалозуб.

Фамусов

Сергей Сергеич, к нам сюда-с. Прошу покорно, здесь теплее; Прозябли вы, согреем вас; Отдушничек отвернем поскорее.

Скалозуб

(густым басом) Зачем же лазить, например, Самим!.. Мне совестно, как честный офицер.

Фамусов

Неужто для друзей не делать мне ни шагу, Сергей Сергеич дорогой! Кладите шляпу, сденьте шпагу; Вот вам софа, раскиньтесь на покой.

Скалозуб

Куда прикажете, лишь только бы усесться. (Садятся все трое. Чацкий поодаль.)

Фамусов

Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть: Позвольте нам своими счесться, Хоть дальними, наследства не делить; Не знали вы, а я подавно, — Спасибо, научил двоюродный ваш брат, — Как вам доводится Настасья Николавна?

Скалозуб

Не знаю-с, виноват; Мы с нею вместе не служили.

Фамусов

Сергей Сергеич, это вы ли! Нет! я перед роднёй, где встретится, ползком; Сыщу её на дне морском. При мне служащие чужие очень редки; Всё больше сестрины, свояченицы детки; Один Молчалин мне не свой, И то затем, что деловой. Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, Ну как не порадеть родному человечку!.. Однако братец ваш мне друг и говорил, Что вами выгод тьму по службе получил.

Скалозуб

В тринадцатом году мы отличались с братом В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.

Фамусов

Да, счастье, у кого есть эдакий сынок! Имеет, кажется, в петличке орденок?

Скалозуб

За третье августа; засели мы в траншею:[171] Ему дан с бантом, мне на шею.[172]

Фамусов

Любезный человек, и посмотреть – так хват, Прекрасный человек двоюродный ваш брат.

Скалозуб

Но крепко набрался каких-то новых правил. Чин следовал ему: он службу вдруг оставил, В деревне книги стал читать.

Фамусов

Вот молодость!.. – читать!.. а после хвать!.. Вы повели себя исправно: Давно полковники, а служите недавно.

Скалозуб

Довольно счастлив я в товарищах моих, Вакансии как раз открыты: То старших выключат иных, Другие, смотришь, перебиты.

Фамусов

Да, чем кого господь поищет, вознесёт!

Скалозуб

Бывает, моего счастливее везёт. У нас в пятнадцатой дивизии, не дале. Об нашем хоть сказать бригадном генерале.

Фамусов

Помилуйте, а вам чего недостаёт?

Скалозуб

Не жалуюсь, не обходили, Однако за полком два года поводили.

Фамусов

В погонь ли за полком? Зато, конечно, в чём другом За вами далеко тянуться.

Скалозуб

Нет-с, старее меня по корпусу найдутся, Я с восемьсот девятого служу; Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы; Об них как истинный философ я сужу: Мне только бы досталось в генералы.

Фамусов

И славно судите, дай бог здоровье вам И генеральский чин; а там Зачем откладывать бы дальше, Речь завести об генеральше?

Скалозуб

Жениться? я ничуть не прочь.

Фамусов

Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь; В Москве ведь нет невестам перевода; Чего? плодятся год от года; А, батюшка, признайтесь, что едва Где сыщется столица, как Москва.

Скалозуб

Дистанции огромного размера.

Фамусов

Вкус, батюшка, отменная манера; На всё свои законы есть: Вот, например, у нас уж исстари ведётся, Что по отцу и сыну честь; Будь плохенький, да если наберётся Душ тысячки две родовых, — Тот и жених. Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством, Пускай себе разумником слыви, А в семью не включат. На нас не подиви. Ведь только здесь ещё и дорожат дворянством. Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль: Кто хочет к нам пожаловать – изволь; Дверь отперта для званых и незваных, Особенно из иностранных; Хоть честный человек, хоть нет, Для нас равнехонько, про всех готов обед. Возьмите вы от головы до пяток, На всех московских есть особый отпечаток. Извольте посмотреть на нашу молодёжь, На юношей – сынков и внучат; Журим мы их, а если разберёшь, В пятнадцать лет учителей научат! А наши старички? – Как их возьмёт задор, Засудят об делах, что слово – приговор, — Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют; И об правительстве иной раз так толкуют, Что, если б кто подслушал их… беда! Не то, чтоб новизны вводили, – никогда, Спаси нас боже! Нет. А придерутся К тому, к сему, а чаще ни к чему, Поспорят, пошумят, и… разойдутся. Прямые канцлеры в отставке – по уму! Я вам скажу, знать время не приспело, Но что без них не обойдётся дело. — А дамы? – сунься кто, попробуй овладей; Судьи всему, везде, над ними нет судей; За картами когда восстанут общим бунтом, Дай бог терпение, – ведь сам я был женат. Скомандовать велите перед фрунтом! Присутствовать пошлите их в Сенат! Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна! Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна! А дочек кто видал, – всяк голову повесь… Его величество король был прусский здесь; Дивился не путём московским он девицам, Их благонравью, а не лицам; И точно, можно ли воспитаннее быть! Умеют же себя принарядить Тафтицей, бархатцем и дымкой, Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой; Французские романсы вам поют И верхние выводят нотки, К военным людям так и льнут, А потому, что патриотки. Решительно скажу: едва Другая сыщется столица, как Москва.

Скалозуб

По моему сужденью, Пожар способствовал ей много к украшенью.

Фамусов

Не поминайте нам, уж мало ли крехтят! С тех пор дороги, тротуары, Дома и всё на новый лад.

Чацкий

Дома новы, но предрассудки стары. Порадуйтесь, не истребят Ни годы их, ни моды, ни пожары.

Фамусов

(Чацкому) Эй, завяжи на память узелок; Просил я помолчать, не велика услуга. (Скалозубу.) Позвольте, батюшка. Вот-с – Чацкого, мне друга, Андрея Ильича покойного сынок: Не служит, то есть в том он пользы не находит, Но захоти – так был бы деловой. Жаль, очень жаль, он малый с головой, И славно пишет, переводит. Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…

Чацкий

Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом? И похвалы мне ваши досаждают.

Фамусов

Не я один, все также осуждают.

Чацкий

А судьи кто? – За древностию лет К свободной жизни их вражда непримирима, Сужденья черпают из забытых газет Времён Очаковских и покоренья Крыма;[173] Всегда готовые к журьбе, Поют все песнь одну и ту же, Не замечая об себе: Что старее, то хуже. Где? укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы? Не эти ли, грабительством богаты? Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве, Великолепные соорудя палаты, Где разливаются в пирах и мотовстве, И где не воскресят клиенты-иностранцы Прошедшего житья подлейшие черты. Да и кому в Москве не зажимали рты Обеды, ужины и танцы? Не тот ли, вы к кому меня ещё с пелен, Для замыслов каких-то непонятных, Дитей возили на поклон? Тот Нестор негодяев знатных,[174] Толпою окружённый слуг; Усердствуя, они в часы вина и драки И честь, и жизнь его не раз спасали: вдруг На них он выменял борзые три собаки!!! Или вон тот ещё, который для затей На крепостной балет согнал на многих фурах От матерей, отцов отторженных детей?! Сам погружён умом в Зефирах и в Амурах, Заставил всю Москву дивиться их красе! Но должников не согласил к отсрочке: Амуры и Зефиры все Распроданы поодиночке!!! Вот те, которые дожили до седин! Вот уважать кого должны мы на безлюдьи! Вот наши строгие ценители и судьи! Теперь пускай из нас один, Из молодых людей, найдётся – враг исканий, Не требуя ни мест, ни повышенья в чин, В науки он вперит ум, алчущий познаний; Или в душе его сам бог возбудит жар К искусствам творческим, высоким и прекрасным, — Они тотчас: разбой! пожар! И прослывёт у них мечтателем! опасным!! — Мундир! один мундир! он в прежнем их быту Когда-то укрывал, расшитый и красивый, Их слабодушие, рассудка нищету; И нам за ними в путь счастливый! И в жёнах, дочерях – к мундиру та же страсть! Я сам к нему давно ль от нежности отрёкся?! Теперь уж в это мне ребячество не впасть; Но кто б тогда за всеми не повлекся? Когда из гвардии, иные от двора Сюда на время приезжали, — Кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали!

Фамусов

(про себя) Уж втянет он меня в беду. (Громко.) Сергей Сергеич, я пойду И буду ждать вас в кабинете.

(Уходит.)

Явление 6

Скалозуб, Чацкий.

Скалозуб

Мне нравится, при этой смете Искусно как коснулись вы Предубеждения Москвы К любимцам, к гвардии, к гвардейским, к гвардионцам; Их золоту, шитью дивятся, будто солнцам! А в Первой армии когда отстали? в чём? Всё так прилажено, и тальи все так узки, И офицеров вам начтём, Что даже говорят, иные, по-французски.

Явление 7

Скалозуб, Чацкий, Софья, Лиза.

София

(бежит к окну) Ах! боже мой! упал, убился! — (Теряет чувства.)

Чацкий

Кто? Кто это?

Скалозуб

С кем беда?

Чацкий

Она мертва со страху!

Скалозуб

Да кто? откудова?

Чацкий

Ушибся обо что?

Скалозуб

Уж не старик ли наш дал маху?

Лиза

(хлопочет около барышни) Кому назначено-с, не миновать судьбы: Молчалин на лошадь садился, ногу в стремя, А лошадь на дыбы, Он об землю и прямо в темя.

Скалозуб

Поводья затянул. Ну, жалкий же ездок. Взглянуть, как треснулся он – грудью или в бок?

(Уходит.)

Явление 8

Те же без Скалозуба.

Чацкий

Помочь ей чем? Скажи скорее.

Лиза

Там в комнате вода стоит.

(Чацкий бежит и приносит. Всё следующее – вполголоса, – до того, как Софья очнётся.)

Стакан налейте.

Чацкий

Уж налит. Шнуровку отпусти вольнее, Виски ей уксусом потри, Опрыскивай водой. – Смотри: Свободнее дыханье стало. Повеять чем?

Лиза

Вот опахало.

Чацкий

Гляди в окно: Молчалин на ногах давно! Безделица её тревожит.

Лиза

Да-с, барышнин несчастен нрав. Со стороны смотреть не может, Как люди падают стремглав.

Чацкий

Опрыскивай ещё водою. Вот так. Ещё. Ещё.

София

(с глубоким вздохом) Кто здесь со мною? Я точно как во сне. (Торопко и громко.) Где он? что с ним? Скажите мне.

Чацкий

Пускай себе сломил бы шею, Вас чуть было не уморил.

София

Убийственны холодностью своею! Смотреть на вас, вас слушать нету сил.

Чацкий

Прикажете мне за него терзаться?

София

Туда бежать, там быть, помочь ему стараться.

Чацкий

Чтоб оставались вы без помощи одне?

София

На что вы мне? Да, правда: не свои беды – для вас забавы, Отец родной убейся – всё равно. (Лизе.) Пойдём туда, бежим.

Лиза

(отводит её в сторону) Опомнитесь! куда вы? Он жив, здоров, смотрите здесь в окно. (София в окошко высовывается.)

Чацкий

Смятенье! обморок! поспешность! гнев! испуга! Так можно только ощущать, Когда лишаешься единственного друга.

София

Сюда идут. Руки не может он поднять.

Чацкий

Желал бы с ним убиться…

Лиза

Для компаньи?[175]

София

Нет, оставайтесь при желаньи.

Явление 9

София, Лиза, Чацкий, Скалозуб, Молчалин (с подвязанною рукою).

Скалозуб

Воскрес и невредим, рука Ушибена слегка, И, впрочем, всё фальшивая тревога.

Молчалин

Я вас перепугал, простите ради бога.

Скалозуб

Ну! я не знал, что будет из того Вам ирритация.[176] Опрометью вбежали. — Мы вздрогнули! – Вы в обморок упали, И что ж? – весь страх из ничего.

София

(не глядя ни на кого) Ах! очень вижу, из пустого, А вся ещё теперь дрожу.

Чацкий

(про себя) С Молчалиным ни слова!

София

Однако о себе скажу, Что не труслива. Так бывает, Карета свалится, – подымут: я опять Готова сызнова скакать; Но всё малейшее в других меня пугает, Хоть нет великого несчастья от того, Хоть незнакомый мне, – до этого нет дела.

Чацкий

(про себя) Прощенья просит у него, Что раз о ком-то пожалела!

Скалозуб

Позвольте, расскажу вам весть: Княгиня Ласова какая-то здесь есть, Наездница, вдова, но нет примеров, Чтоб ездило с ней много кавалеров. На днях расшиблась в пух, — Жоке не поддержал, считал он, видно, мух. — И без того она, как слышно, неуклюжа, Теперь ребра недостаёт, Так для поддержки ищет мужа.

София

Ах, Александр Андреич, вот — Явитесь вы вполне великодушны: К несчастью ближнего вы так неравнодушны.

Чацкий

Да-с, это я сейчас явил, Моим усерднейшим стараньем, И прысканьем, и оттираньем, Не знаю для кого, но вас я воскресил.

(Берёт шляпу и уходит.)

Явление 10

Те же, кроме Чацкого.

София

Вы вечером к нам будете?

Скалозуб

Как рано?

София

Пораньше, съедутся домашние друзья, Потанцевать под фортепияно, — Мы в трауре, так балу дать нельзя.

Скалозуб

Явлюсь, но к батюшке зайти я обещался, Откланяюсь.

София

Прощайте.

Скалозуб

(жмёт руку Молчалину) Ваш слуга.

(Уходит.)

Явление 11

София, Лиза, Молчалин.

София

Молчалин! как во мне рассудок цел остался! Ведь знаете, как жизнь мне ваша дорога! Зачем же ей играть, и так неосторожно? Скажите, что у вас с рукой? Не дать ли капель вам? не нужен ли покой? Пошлемте к доктору, пренебрегать не должно.

Молчалин

Платком перевязал, не больно мне с тех пор.

Лиза

Ударюсь об заклад, что вздор; И если б не к лицу, не нужно перевязки; А то не вздор, что вам не избежать огласки: На смех, того гляди, подымет Чацкий вас; И Скалозуб, как свой хохол закрутит, Расскажет обморок, прибавит сто прикрас; Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!

София

А кем из них я дорожу? Хочу – люблю, хочу – скажу. Молчалин! будто я себя не принуждала? Вошли вы, слова не сказала, При них не смела я дохнуть, У вас спросить, на вас взглянуть. —

Молчалин

Нет, Софья Павловна, вы слишком откровенны.

София

Откуда скрытность почерпнуть! Готова я была в окошко к вам прыгнуть. Да что мне до кого? до них? до всей вселенны? Смешно? – пусть шутят их; досадно? – пусть бранят.

Молчалин

Не повредила бы нам откровенность эта.

София

Неужто на дуэль вас вызвать захотят?

Молчалин

Ах! злые языки страшнее пистолета.

Лиза

Сидят они у батюшки теперь, Вот кабы вы порхнули в дверь С лицом весёлым, беззаботно: Когда нам скажут, что хотим — Куда как верится охотно! И Александр Андреич, – с ним О прежних днях, о тех проказах Поразвернитесь-ка в рассказах, Улыбочка и пара слов, И кто влюблён – на всё готов.

Молчалин

Я вам советовать не смею. (Целует ей руку.)

София

Хотите вы?.. Пойду любезничать сквозь слёз; Боюсь, что выдержать притворства не сумею. Зачем сюда бог Чацкого принёс!

(Уходит.)

Явление 12

Молчалин, Лиза.

Молчалин

Весёлое созданье ты! живое!

Лиза

Прошу пустить, и без меня вас двое.

Молчалин

Какое личико твоё! Как я тебя люблю!

Лиза

А барышню?

Молчалин

Её По должности, тебя… (Хочет её обнять.)

Лиза

От скуки. Прошу подальше руки!

Молчалин

Есть у меня вещицы три: Есть туалет, прехитрая работа — Снаружи зеркальцо, и зеркальцо внутри, Кругом всё прорезь, позолота; Подушечка, из бисера узор; И перламутровый прибор — Игольничик и ножинки, как милы! Жемчужинки, растёртые в белилы! Помада есть для губ, и для других причин, С духами скляночки: резеда и жасмин. —

Лиза

Вы знаете, что я не льщусь на интересы; Скажите лучше, почему Вы с барышней скромны, а с горнишной повесы?

Молчалин

Сегодня болен я, обвязки не сниму; Приди в обед, побудь со мною; Я правду всю тебе открою.

(Уходит в боковую дверь.)

Явление 13

София, Лиза.

София

Была у батюшки, там нету никого. Сегодня я больна, и не пойду обедать, Скажи Молчалину, и позови его, Чтоб он пришёл меня проведать.

(Уходит к себе.)

Явление 14

Лиза

Ну! люди в здешней стороне! Она к нему, а он ко мне, А я… одна лишь я любви до смерти трушу. — А как не полюбить буфетчика Петрушу!

Конец II действия

Действие III

Явление 1

Чацкий, потом София.

Чацкий

Дождусь её и вынужу признанье: Кто наконец ей мил? Молчалин! Скалозуб! Молчалин прежде был так глуп!.. Жалчайшее созданье! Уж разве поумнел?.. А тот — Хрипун, удавленник, фагот,[177] Созвездие манёвров и мазурки! Судьба любви – играть ей в жмурки, А мне… (Входит София.) Вы здесь? я очень рад, Я этого желал.

София

(про себя) И очень невпопад.

Чацкий

Конечно, не меня искали?

София

Я не искала вас.

Чацкий

Дознаться мне нельзя ли, Хоть и некстати, нужды нет: Кого вы любите?

София

Ах! боже мой! весь свет.

Чацкий

Кто более вам мил?

София

Есть многие, родные.

Чацкий

Всё более меня?

София

Иные.

Чацкий

И я чего хочу, когда всё решено? Мне в петлю лезть, а ей смешно.

София

Хотите ли знать истины два слова? Малейшая в ком странность чуть видна, Весёлость ваша не скромна, У вас тотчас уж острота готова, А сами вы…

Чацкий

Я сам? не правда ли, смешон?

София

Да! грозный взгляд, и резкий тон, И этих в вас особенностей бездна; А над собой гроза куда не бесполезна.

Чацкий

Я странен, а не странен кто ж? Тот, кто на всех глупцов похож; Молчалин, например…

София

Примеры мне не новы; Заметно, что вы жёлчь на всех излить готовы; А я, чтоб не мешать, отсюда уклонюсь.

Чацкий

(держит её) Постойте же. (В сторону.) Раз в жизни притворюсь. (Громко.) Оставимте мы эти пренья, Перед Молчалиным не прав я, виноват; Быть может, он не то, что три года назад: Есть на земле такие превращенья Правлений, климатов, и нравов, и умов; Есть люди важные, слыли за дураков: Иной по армии, иной плохим поэтом, Иной… Боюсь назвать, но признаны всем светом, Особенно в последние года, Что стали умны хоть куда. Пускай в Молчалине ум бойкий, гений смелый, Но есть ли в нём та страсть? то чувство? пылкость та? Чтоб, кроме вас, ему мир целый Казался прах и суета? Чтоб сердца каждое биенье Любовью ускорялось к вам? Чтоб мыслям были всем, и всем его делам Душою – вы, вам угожденье?.. Сам это чувствую, сказать я не могу, Но что теперь во мне кипит, волнует, бесит, Не пожелал бы я и личному врагу, А он?.. смолчит и голову повесит. Конечно, смирён, все такие не резвы; Бог знает, в нём какая тайна скрыта; Бог знает, за него что выдумали вы, Чем голова его ввек не была набита. Быть может, качеств ваших тьму, Любуясь им, вы придали ему; Не грешен он ни в чём, вы во сто раз грешнее. Нет! нет! пускай умён, час от часу умнее, Но вас он стоит ли? вот вам один вопрос. Чтоб равнодушнее мне понести утрату, Как человеку вы, который с вами взрос, Как другу вашему, как брату, Мне дайте убедиться в том; Потом От сумасшествия могу я остеречься; Пущусь подалее – простыть, охолодеть, Не думать о любви, но буду я уметь Теряться по свету, забыться и развлечься.

София

(про себя) Вот нехотя с ума свела! (Вслух.) Что притворяться? Молчалин давиче мог без руки остаться, Я живо в нём участье приняла; А вы, случась на эту пору, Не позаботились расчесть, Что можно доброй быть ко всем и без разбору; Но, может, истина в догадках ваших есть, И горячо его беру я под защиту; Зачем же быть, скажу вам напрямик, Так невоздержну на язык? В презреньи к людям так нескрыту? Что и смирнейшему пощады нет!.. чего? Случись кому назвать его: Град колкостей и шуток ваших грянет. Шутить! и век шутить! как вас на это станет! —

Чацкий

Ах! боже мой! неужли я из тех, Которым цель всей жизни – смех? Мне весело, когда смешных встречаю, А чаще с ними я скучаю.

София

Напрасно: это всё относится к другим, Молчалин вам наскучил бы едва ли, Когда б сошлись короче с ним.

Чацкий

(с жаром) Зачем же вы его так коротко узнали?

София

Я не старалась, бог нас свёл. Смотрите, дружбу всех он в доме приобрёл: При батюшке три года служит, Тот часто без толку сердит, А он безмолвием его обезоружит, От доброты души простит. И, между прочим, Весёлостей искать бы мог; Ничуть: от старичков не ступит за порог; Мы резвимся, хохочем, Он с ними целый день засядет, рад не рад, Играет…

Чацкий

Целый день играет! Молчит, когда его бранят! (В сторону.) Она его не уважает.

София

Конечно, нет в нём этого ума, Что гений для иных, а для иных чума, Который скор, блестящ и скоро опротивит, Который свет ругает наповал, Чтоб свет об нём хоть что-нибудь сказал; Да эдакий ли ум семейство осчастливит?

Чацкий

Сатира и мораль – смысл этого всего? (В сторону.) Она не ставит в грош его.

София

Чудеснейшего свойства Он наконец: уступчив, скромен, тих, В лице ни тени беспокойства И на душе проступков никаких, Чужих и вкривь и вкось не рубит, — Вот я за что его люблю.

Чацкий

(в сторону) Шалит, она его не любит. (Вслух.) Докончить я вам пособлю Молчалина изображенье. Но Скалозуб? вот загляденье: За армию стоит горой, И прямизною стана, Лицом и голосом герой…

София

Не моего романа.

Чацкий

Не вашего? Кто разгадает вас?

Явление 2

Чацкий, София, Лиза.

Лиза

(шёпотом) Сударыня, за мной, сейчас К вам Алексей Степаныч будет.

София

Простите, надобно идти мне поскорей.

Чацкий

Куда?

София

К прихмахеру.

Чацкий

Бог с ним.

София

Щипцы простудит.

Чацкий

Пускай себе…

София

Нельзя, ждём на вечер гостей.

Чацкий

Бог с вами, остаюсь опять с моей загадкой. Однако дайте мне зайти, хотя украдкой, К вам в комнату на несколько минут; Там стены, воздух – всё приятно! Согреют, оживят, мне отдохнуть дадут Воспоминания об том, что невозвратно! Не засижусь, войду, всего минуты две, Потом, подумайте, член Английского клуба, Я там дни целые пожертвую молве Про ум Молчалина, про душу Скалозуба.

(София пожимает плечами, уходит к себе и запирается, за нею и Лиза.)

Явление 3

Чацкий, потом Молчалин.

Чацкий

Ах! Софья! Неужли Молчалин избран ей! А чем не муж? Ума в нём только мало; Но чтоб иметь детей, Кому ума недоставало? Услужлив, скромненький, в лице румянец есть. (Входит Молчалин.) Вон он на цыпочках, и не богат словами; Какою ворожбой умел к ней в сердце влезть! (Обращается к нему.) Нам, Алексей Степаныч, с вами Не удалось сказать двух слов. Ну, образ жизни ваш каков? Без горя нынче? без печали?

Молчалин

По-прежнему-с.

Чацкий

А прежде как живали?

Молчалин

День за день, нынче, как вчера.

Чацкий

К перу от карт? и к картам от пера? И положённый час приливам и отливам?

Молчалин

По мере я трудов и сил, С тех пор, как числюсь по Архивам, Три награжденья получил.

Чацкий

Взманили почести и знатность?

Молчалин

Нет-с, свой талант у всех…

Чацкий

У вас?

Молчалин

Два-с: Умеренность и аккуратность.

Чацкий

Чудеснейшие два! и стоят наших всех.

Молчалин

Вам не дались чины, по службе неуспех?

Чацкий

Чины людьми даются, А люди могут обмануться.

Молчалин

Как удивлялись мы!

Чацкий

Какое ж диво тут?

Молчалин

Жалели вас.

Чацкий

Напрасный труд.

Молчалин

Татьяна Юрьевна рассказывала что-то, Из Петербурга воротясь, С министрами про вашу связь, Потом разрыв…

Чацкий

Ей почему забота?

Молчалин

Татьяне Юрьевне!

Чацкий

Я с нею не знаком.

Молчалин

С Татьяной Юрьевной!!

Чацкий

С ней век мы не встречались; Слыхал, что вздорная.

Молчалин

Да это, полно, та ли-с? Татьяна Юрьевна!!! Известная, – притом Чиновные и должностные — Все ей друзья и все родные; К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам.

Чацкий

На что же?

Молчалин

Так: частенько там Мы покровительство находим, где не метим.

Чацкий

Я езжу к женщинам, да только не за этим.

Молчалин

Как обходительна! добра! мила! проста! Балы даёт нельзя богаче. От рождества и до поста, И летом праздники на даче. Ну, право, что бы вам в Москве у нас служить? И награжденья брать и весело пожить?

Чацкий

Когда в делах – я от веселий прячусь, Когда дурачиться – дурачусь; А смешивать два эти ремесла Есть тьма искусников, я не из их числа.

Молчалин

Простите, впрочем тут не вижу преступленья; Вот сам Фома Фомич, знаком он вам?

Чацкий

Ну что ж?

Молчалин

При трёх министрах был начальник отделенья, Переведён сюда.

Чацкий

Хорош! Пустейший человек, из самых бестолковых.

Молчалин

Как можно! слог его здесь ставят в образец, Читали вы?

Чацкий

Я глупостей не чтец, А пуще образцовых.

Молчалин

Нет, мне так довелось с приятностью прочесть, Не сочинитель я…

Чацкий

И по всему заметно.

Молчалин

Не смею моего сужденья произнесть.

Чацкий

Зачем же так секретно?

Молчалин

В мои лета не должно сметь Своё суждение иметь.

Чацкий

Помилуйте, мы с вами не ребяты, Зачем же мнения чужие только святы?

Молчалин

Ведь надобно ж зависеть от других.

Чацкий

Зачем же надобно?

Молчалин

В чинах мы небольших.

Чацкий

(почти громко) С такими чувствами! с такой душою Любим!.. Обманщица смеялась надо мною!

Явление 4

Вечер. Все двери настежь, кроме в спальню к Софии. В перспективе раскрывается ряд освещённых комнат. Слуги суетятся; один из них, главный, говорит:

Эй! Филька, Фомка, ну, ловчей! Столы для карт, мел, щёток и свечей! (Стучится к Софии в дверь.) Скажите барышне скорее, Лизавета: Наталья Дмитревна, и с мужем, и к крыльцу Ещё подъехала карета.

(Расходятся, остаётся один Чацкий.)

Явление 5

Чацкий, Наталья Дмитриевна (молодая дама).

Наталья Дмитриевна

Не ошибаюсь ли!.. он точно, по лицу… Ах! Александр Андреич, вы ли?

Чацкий

С сомненьем смотрите от ног до головы, Неужли так меня три года изменили?

Наталья Дмитриевна

Я полагала вас далёко от Москвы. Давно ли?

Чацкий

Нынче лишь…

Наталья Дмитриевна

Надолго?

Чацкий

Как случится. Однако кто, смотря на вас, не подивится? Полнее прежнего, похорошели страх; Моложе вы, свежее стали: Огонь, румянец, смех, игра во всех чертах.

Наталья Дмитриевна

Я замужем.

Чацкий

Давно бы вы сказали!

Наталья Дмитриевна

Мой муж – прелестный муж, вот он сейчас войдёт. Я познакомлю вас, хотите?

Чацкий

Прошу.

Наталья Дмитриевна

И знаю наперёд, Что вам понравится. Взгляните и судите!

Чацкий

Я верю, он вам муж.

Наталья Дмитриевна

О нет-с, не потому; Сам по себе, по нраву, по уму. Платон Михайлыч мой единственный, бесценный! Теперь в отставке, был военный; И утверждают все, кто только прежде знал, Что с храбростью его, с талантом, Когда бы службу продолжал, Конечно был бы он московским комендантом.

Явление 6

Чацкий, Наталья Дмитриевна, Платон Михайлович.

Наталья Дмитриевна

Вот мой Платон Михайлыч.

Чацкий

Ба! Друг старый, мы давно знакомы, вот судьба!

Платон Михайлович

Здорово, Чацкий, брат!

Чацкий

Платон любезный, славно. Похвальный лист тебе: ведёшь себя исправно.

Платон Михайлович

Как видишь, брат: Московский житель и женат.

Чацкий

Забыт шум лагерный, товарищи и братья? Спокоен и ленив?

Платон Михайлович

Нет, есть-таки занятья: На флейте я твержу дуэт А-мольный…

Чацкий

Что твердил назад тому пять лет? Ну, постоянный вкус в мужьях всего дороже!

Платон Михайлович

Брат, женишься, тогда меня вспомянь! От скуки будешь ты свистеть одно и то же.

Чацкий

От скуки! как? уж ты ей платишь дань?

Наталья Дмитриевна

Платон Михайлыч мой к занятьям склонен разным, Которых нет теперь – к ученьям и смотрам, К манежу… иногда скучает по утрам.

Чацкий

А кто, любезный друг, велит тебе быть праздным? В полк, эскадрон дадут. Ты обер или штаб?[178]

Наталья Дмитриевна

Платон Михайлыч мой здоровьем очень слаб.

Чацкий

Здоровьем слаб! Давно ли?

Наталья Дмитриевна

Всё рюматизм и головные боли.

Чацкий

Движенья более. В деревню, в тёплый край. Будь чаще на коне. Деревня летом – рай.

Наталья Дмитриевна

Платон Михайлыч город любит, Москву; за что в глуши он дни свои погубит!

Чацкий

Москву и город… Ты чудак! А помнишь прежнее?

Платон Михайлович

Да, брат, теперь не так…

Наталья Дмитриевна

Ох! мой дружочек! Здесь так свежо, что мочи нет, Ты распахнулся весь, и расстегнул жилет.

Платон Михайлович

Теперь, брат, я не тот…

Наталья Дмитриевна

Послушайся разочек, Мой милый, застегнись скорей.

Платон Михайлович

(хладнокровно) Сейчас.

Наталья Дмитриевна

Да отойди подальше от дверей, Сквозной там ветер дует сзади!

Платон Михайлович

Теперь, брат, я не тот…

Наталья Дмитриевна

Мой ангел, ради бога От двери дальше отойди.

Платон Михайлович

(глаза к небу) Ах! матушка!

Чацкий

Ну, бог тебя суди; Уж точно стал не тот в короткое ты время; Не в прошлом ли году, в конце, В полку тебя я знал? лишь утро: ногу в стремя И носишься на борзом жеребце; Осенний ветер дуй, хоть спереди, хоть с тыла.

Платон Михайлович

(со вздохом) Эх! братец! славное тогда житьё-то было.

Явление 7

Те же, Князь Тугоуховский и Княгиня с шестью дочерьми.

Наталья Дмитриевна

(тоненьким голоском) Князь Пётр Ильич, княгиня, боже мой! Княжна Зизи! Мими! (Громкие лобызания, потом усаживаются и осматривают одна другую с головы до ног.)

1-я княжна

Какой фасон прекрасный!

2-я княжна

Какие складочки!

1-я княжна

Обшито бахромой.

Наталья Дмитриевна

Нет, если б видели, мой тюрлюрлю[179] атласный!

3-я княжна

Какой эшарп[180] cousin[181] мне подарил!

4-я княжна

Ах! да, барежевый![182]

5-я княжна

Ах! прелесть!

6-я княжна

Ах! как мил!

Княгиня

Сс! – Кто это в углу, взошли мы, поклонился?

Наталья Дмитриевна

Приезжий, Чацкий.

Княгиня

От-став-ной?

Наталья Дмитриевна

Да, путешествовал, недавно воротился.

Княгиня

И хо-ло-стой?

Наталья Дмитриевна

Да, не женат.

Княгиня

Князь, князь, сюда. – Живее.

Князь

(к ней оборачивает слуховую трубку) О-хм!

Княгиня

К нам на вечер, в четверг, проси скорее Натальи Дмитревны знакомого: вон он!

Князь

И-хм! (Отправляется, вьётся около Чацкого и покашливает)

Княгиня

Вот то-то детки: Им бал, а батюшка таскайся на поклон; Танцовщики ужасно стали редки!.. Он камер-юнкер?

Наталья Дмитриевна

Нет.

Княгиня

Бо-гат?

Наталья Дмитриевна

О! нет!

Княгиня

(громко, что есть мочи) Князь, князь! Назад!

Явление 8

Те же и Графини Хрюмины: бабушка и внучка.

Графиня-внучка

Ах! grand'maman![183] Ну кто так рано приезжает! Мы первые! (Пропадает в боковую комнату.)

Княгиня

Вот нас честит! Вот первая, и нас за никого считает! Зла, в девках целый век, уж бог её простит.

Графиня-внучка

(вернувшись, направляет на Чацкого двойной лорнет) Мсьё Чацкий! вы в Москве! как были, все такие?

Чацкий

На что меняться мне?

Графиня-внучка

Вернулись холостые?

Чацкий

На ком жениться мне?

Графиня-внучка

В чужих краях на ком? О! наших тьма без дальних справок Там женятся, и нас дарят родством С искусницами модных лавок.

Чацкий

Несчастные! должны ль упрёки несть От подражательниц модисткам? За то, что смели предпочесть Оригиналы спискам?

Явление 9

Те же и множество других гостей. Между прочим, Загорецкий. Мужчины являются, шаркают, отходят в сторону, кочуют из комнаты в комнату и проч. София от себя выходит, все к ней навстречу.

Графиня-внучка

Eh! bon soir! vous voila! Jamais trop diligente, Vous nous donnez toujours le plaisir de l'attente.[184]

Загорецкий

(Софье) На завтрашний спектакль имеете билет?

София

Нет.

Загорецкий

Позвольте вам вручить, напрасно бы кто взялся Другой вам услужить, зато Куда я ни кидался! В контору – всё взято, К директору – он мне приятель, — С зарёй в шестом часу, и кстати ль! Уж с вечера никто достать не мог; К тому, к сему, всех сбил я с ног; И этот наконец похитил уже силой У одного, старик он хилый, Мне друг, известный домосед; Пусть дома просидит в покое.

София

Благодарю вас за билет, А за старанье вдвое. (Являются ещё кое-какие, тем временем Загорецкий отходит к мужчинам.)

Загорецкий

Платон Михайлыч…

Платон Михайлович

Прочь! Поди ты к женщинам, лги им, и их морочь; Я правду об тебе порасскажу такую, Что хуже всякой лжи. Вот, брат, (Чацкому) рекомендую! Как эдаких людей учтивее зовут? Нежнее? – человек он светский, Отъявленный мошенник, плут: Антон Антоныч Загорецкий. При нём остерегись: переносить горазд, И в карты не садись: продаст.

Загорецкий

Оригинал! брюзглив, а без малейшей злобы.

Чацкий

И оскорбляться вам смешно бы; Окроме честности, есть множество отрад: Ругают здесь, а там благодарят.

Платон Михайлович

Ох, нет, братец, у нас ругают Везде, а всюду принимают.

(Загорецкий мешается в толпу.)

Явление 10

Те же и Хлёстова.

Хлёстова

Легко ли в шестьдесят пять лет Тащиться мне к тебе, племянница?.. – Мученье! Час битый ехала с Покровки, силы нет; Ночь – светопреставленье! От скуки я взяла с собой Арапку-девку да собачку; Вели их накормить, ужо, дружочек мой; От ужина сошли подачку. — Княгиня, здравствуйте! (Села.) Ну, Софьюшка, мой друг, Какая у меня арапка для услуг: Курчавая! горбом лопатки! Сердитая! всё кошачьи ухватки! Да как черна! да как страшна! Ведь создал же господь такое племя! Чёрт сущий; в девичьей она; Позвать ли?

София

Нет-с, в другое время.

Хлёстова

Представь: их, как зверей, выводят напоказ… Я слышала, там… город есть турецкий… А знаешь ли, кто мне припас? Антон Антоныч Загорецкий. (Загорецкий выставляется вперёд.) Лгунишка он, картёжник, вор. (Загорецкий исчезает.) Я от него было и двери на запор; Да мастер услужить: мне и сестре Прасковье Двоих арапченков на ярмарке достал; Купил, он говорит, чай в карты сплутовал; А мне подарочек, дай бог ему здоровье!

Чацкий

(с хохотом Платону Михайловичу) Не поздоровится от эдаких похвал, И Загорецкий сам не выдержал, пропал.

Хлёстова

Кто этот весельчак? Из звания какого?

София

Вон этот? Чацкий.

Хлёстова

Ну? а что нашёл смешного? Чему он рад? Какой тут смех? Над старостью смеяться грех. Я помню, ты дитей с ним часто танцевала, Я за уши его дирала, только мало.

Явление 11

Те же и Фамусов.

Фамусов

(громогласно) Ждём князя Петра Ильича, А князь уж здесь! А я забился там, в портретной. Где Скалозуб Сергей Сергеич? а? Нет, кажется, что нет. – Он человек заметный — Сергей Сергеич Скалозуб.

Хлёстова

Творец мой! оглушил, звончее всяких труб.

Явление 12

Те же и Скалозуб, потом Молчалин.

Фамусов

Сергей Сергеич, запоздали; А мы вас ждали, ждали, ждали. (Подводит к Хлёстовой.) Моя невестушка, которой уж давно Об вас говорено.

Хлёстова

(сидя) Вы прежде были здесь… в полку… в том… в гренадерском?

Скалозуб

(басом) В его высочества, хотите вы сказать, Ново-землянском мушкетёрском.

Хлёстова

Не мастерица я полки-та различать.

Скалозуб

А форменные есть отлички: В мундирах выпушки, погончики, петлички.

Фамусов

Пойдёмте, батюшка, там вас я насмешу; Курьёзный вист у нас. За нами, князь! прошу. (Его и князя уводит с собою.)

Хлёстова

(Софии) Ух! я точнёхонько избавилась от петли; Ведь полоумный твой отец: Дался ему трёх сажень удалец, — Знакомит, не спросясь, приятно ли нам, нет ли?

Молчалин

(подаёт ей карту) Я вашу партию составил: мосье Кок, Фома Фомич и я.

Хлёстова

Спасибо, мой дружок. (Встаёт.)

Молчалин

Ваш шпиц – прелестный шпиц, не более напёрстка; Я гладил всё его: как шёлковая шёрстка!

Хлёстова

Спасибо, мой родной.

(Уходит, за ней Молчалин и многие другие.)

Явление 13

Чацкий, София и несколько посторонних, которые в продолжении расходятся.

Чацкий

Ну! тучу разогнал…

София

Нельзя ль не продолжать?

Чацкий

Чем вас я напугал? За то, что он смягчил разгневанную гостью, Хотел я похвалить.

София

А кончили бы злостью.

Чацкий

Сказать вам, что я думал? Вот: Старушки все – народ сердитый; Не худо, чтоб при них услужник знаменитый Тут был, как громовой отвод. Молчалин! – Кто другой так мирно всё уладит! Там моську вовремя погладит, Тут в пору карточку вотрёт, В нём Загорецкий не умрёт! Вы давиче его мне исчисляли свойства, Но многие забыли? – да?

(Уходит.)

Явление 14

София, потом Г. N.

София

(про себя) Ах! этот человек всегда Причиной мне ужасного расстройства! Унизить рад, кольнуть; завистлив, горд и зол!

Г. N.

(подходит) Вы в размышленьи.

София

Об Чацком.

Г. N.

Как его нашли, по возвращеньи?

София

Он не в своём уме.

Г. N.

Ужли с ума сошёл?

София

(помолчавши) Не то чтобы совсем…

Г. N.

Однако есть приметы?

София

(смотрит на него пристально) Мне кажется.

Г. N.

Как можно, в эти леты!

София

Как быть! (В сторону.) Готов он верить! А, Чацкий, любите вы всех в шуты рядить, Угодно ль на себе примерить?

(Уходит.)

Явление 15

Г. N., потом Г. D.

Г. N.

С ума сошёл!.. Ей кажется, вот на! Недаром? Стало быть… с чего б взяла она! Ты слышал?

Г. D.

Что?

Г. N.

Об Чацком?

Г. D.

Что такое?

Г. N.

С ума сошёл!

Г. D.

Пустое.

Г. N.

Не я сказал, другие говорят.

Г. D.

А ты расславить это рад?

Г. N.

Пойду, осведомлюсь; чай, кто-нибудь да знает.

(Уходит.)

Явление 16

Г. D., потом Загорецкий.

Г. D.

Верь болтуну! Услышит вздор, и тотчас повторяет! Ты знаешь ли об Чацком?

Загорецкий

Ну?

Г. D.

С ума сошёл!

Загорецкий

А, знаю, помню, слышал. Как мне не знать? Примерный случай вышел; Его в безумные упрятал дядя плут… Схватили в жёлтый дом, и на цепь посадили.

Г. D.

Помилуй, он сейчас здесь в комнате был, тут.

Загорецкий

Так с цепи, стало быть, спустили.

Г. D.

Ну, милый друг, с тобой не надобно газет, Пойду-ка я, расправлю крылья, У всех повыспрошу; однако чур! секрет.

Явление 17

Загорецкий, потом Графиня-внучка.

Загорецкий

Который Чацкий тут? – Известная фамилья. С каким-то Чацким я когда-то был знаком. Вы слышали об нём?

Графиня-внучка

Об ком?

Загорецкий

Об Чацком, он сейчас здесь в комнате был.

Графиня-внучка

Знаю. Я говорила с ним.

Загорецкий

Так я вас поздравляю: Он сумасшедший…

Графиня-внучка

Что?

Загорецкий

Да, он сошёл с ума!

Графиня-внучка

Представьте, я заметила сама; И хоть пари держать, со мной в одно вы слово.

Явление 18

Те же и Графиня-бабушка.

Графиня-внучка

Ah! grand'maman, вот чудеса! вот ново! Вы не слыхали здешних бед? Послушайте. Вот прелести! вот мило!..

Графиня-бабушка

Мой труг, мне уши залошило; Скаши покромче…

Графиня-внучка

Время нет! Il vous dira toute l'histoire…[185] Пойду спрошу…

(Уходит.)

Явление 19

Загорецкий, Графиня-бабушка.

Графиня-бабушка

Что? что? уж нет ли здесь пошара?

Загорецкий

Нет, Чацкий произвёл всю эту кутерьму.

Графиня-бабушка

Как, Чацкого? Кто свёл в тюрьму?

Загорецкий

В горах изранен в лоб, сошёл с ума от раны.

Графиня-бабушка

Что? к фармазонам в клоб? Пошёл он в пусурманы!

Загорецкий

Её не вразумишь. (Уходит.)

Графиня-бабушка

Антон Антоныч! Ах! И он пешит, всё в страхе, впопыхах.

Явление 20

Графиня-бабушка и Князь Тугоуховский.

Графиня-бабушка

Князь, князь! ох, этот князь, по палам, сам чуть тышит! Князь, слышали? —

Князь

Э-хм?

Графиня-бабушка

Он ничего не слышит! Хоть мошет, видели, здесь полицмейстер пыл?

Князь

Э-хм?

Графиня-бабушка

В тюрьму-та, князь, кто Чацкого схватил?

Князь

И-хм?

Графиня-бабушка

Тесак ему да ранец, В солтаты! Шутка ли! переменил закон!

Князь

У-хм?

Графиня-бабушка

Да!.. в пусурманах он! Ах! окаянный волтерьянец! Что? а? глух, мой отец; достаньте свой рожок. Ох! глухота большой порок.

Явление 21

Те же и Хлёстова, София, Молчалин, Платон Михайлович, Наталья Дмитриевна, Графиня-внучка, Княгиня с дочерьми, Загорецкий, Скалозуб, потом Фамусов и многие другие.

Хлёстова

С ума сошёл! прошу покорно! Да невзначай! да как проворно! Ты, Софья, слышала?

Платон Михайлович

Кто первый разгласил?

Наталья Дмитриевна

Ах, друг мой, все!

Платон Михайлович

Ну все, так верить поневоле, А мне сомнительно.

Фамусов

(входя) О чём? о Чацком, что ли? Чего сомнительно? Я первый, я открыл! Давно дивлюсь я, как никто его не свяжет! Попробуй о властях – и нивесть что наскажет! Чуть низко поклонись, согнись-ка кто кольцом, Хоть пред монаршиим лицом, Так назовёт он подлецом!..

Хлёстова

Туда же из смешливых; Сказала что-то я – он начал хохотать.

Молчалин

Мне отсоветовал в Москве служить в Архивах.

Графиня-внучка

Меня модисткою изволил величать!

Наталья Дмитриевна

А мужу моему совет дал жить в деревне.

Загорецкий

Безумный по всему.

Графиня-внучка

Я видела из глаз.

Фамусов

По матери пошёл, по Анне Алексевне; Покойница с ума сходила восемь раз.

Хлёстова

На свете дивные бывают приключенья! В его лета с ума спрыгнул! Чай, пил не по летам.

Княгиня

О! верно…

Графиня-внучка

Без сомненья.

Хлёстова

Шампанское стаканами тянул.

Наталья Дмитриевна

Бутылками-с, и пребольшими.

Загорецкий

(с жаром) Нет-с, бочками сороковыми.

Фамусов

Ну вот! великая беда, Что выпьет лишнее мужчина! Ученье – вот чума, учёность – вот причина, Что нынче, пуще, чем когда, Безумных развелось людей, и дел, и мнений.

Хлёстова

И впрямь с ума сойдёшь от этих, от одних От пансионов, школ, лицеев, как бишь их, Да от ланкартачных взаимных обучений.[186]

Княгиня

Нет, в Петербурге институт Пе-да-го-гический, так, кажется, зовут: Там упражняются в расколах и в безверьи, Профессоры!! – у них учился наш родня, И вышел! хоть сейчас в аптеку, в подмастерьи. От женщин бегает, и даже от меня! Чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник, Князь Фёдор, мой племянник.

Скалозуб

Я вас обрадую: всеобщая молва, Что есть проект насчёт лицеев, школ, гимназий; Там будут лишь учить по нашему: раз, два; А книги сохранят так: для больших оказий.

Фамусов

Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь: Забрать все книги бы, да сжечь.

Загорецкий

(с кротостию) Нет-с, книги книгам рознь. А если б, между нами, Был ценсором назначен я, На басни бы налёг; ох! басни – смерть моя! Насмешки вечные над львами! над орлами! Кто что ни говори: Хотя животные, а всё-таки цари.

Хлёстова

Отцы мои, уж кто в уме расстроен, Так всё равно, от книг ли, от питья ль; А Чацкого мне жаль. По-христиански так; он жалости достоин, Был острый человек, имел душ сотни три.

Фамусов

Четыре.

Хлёстова

Три, сударь.

Фамусов

Четыреста.

Хлёстова

Нет! триста.

Фамусов

В моём календаре…

Хлёстова

Всё врут календари.

Фамусов

Как раз четыреста, ох! спорить голосиста!

Хлёстова

Нет! триста! – уж чужих имений мне не знать!

Фамусов

Четыреста, прошу понять.

Хлёстова

Нет! триста, триста, триста.

Явление 22

Те же все и Чацкий.

Наталья Дмитриевна

Вот он.

Графиня-внучка

Шш!

Все

Шш! (Пятятся от него в противную сторону.)

Хлёстова

Ну как с безумных глаз Затеет драться он, потребует к разделке!

Фамусов

О господи! помилуй грешных нас! (Опасливо.) Любезнейший! Ты не в своей тарелке. С дороги нужен сон. Дай пульс. Ты нездоров.

Чацкий

Да, мочи нет: мильон терзаний Груди от дружеских тисков, Ногам от шарканья, ушам от восклицаний, А пуще голове от всяких пустяков. (Подходит к Софье.) Душа здесь у меня каким-то горем сжата, И в многолюдстве я потерян, сам не свой. Нет! недоволен я Москвой.

Хлёстова

Москва, вишь, виновата.

Фамусов

Подальше от него. (Делает знаки Софии.) Гм, Софья! – Не глядит!

София

(Чацкому) Скажите, что вас так гневит?

Чацкий

В той комнате незначащая встреча: Французик из Бордо, надсаживая грудь, Собрал вокруг себя род веча И сказывал, как снаряжался в путь В Россию, к варварам, со страхом и слезами; Приехал – и нашёл, что ласкам нет конца; Ни звука русского, ни русского лица Не встретил: будто бы в отечестве, с друзьями; Своя провинция. Посмотришь, вечерком Он чувствует себя здесь маленьким царьком; Такой же толк у дам, такие же наряды… Он рад, но мы не рады. Умолк, и тут со всех сторон Тоска, и оханье, и стон. Ах! Франция! Нет в мире лучше края! — Решили две княжны, сестрицы, повторяя Урок, который им из детства натвержен. Куда деваться от княжен! Я одаль воссылал желанья Смиренные, однако вслух, Чтоб истребил господь нечистый этот дух Пустого, рабского, слепого подражанья; Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой, Кто мог бы словом и примером Нас удержать, как крепкою возжой, От жалкой тошноты по стороне чужой. Пускай меня отъявят старовером, Но хуже для меня наш Север во сто крат С тех пор, как отдал всё в обмен на новый лад — И нравы, и язык, и старину святую, И величавую одежду на другую По шутовскому образцу: Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем, Рассудку вопреки, наперекор стихиям; Движенья связаны, и не краса лицу; Смешные, бритые, седые подбородки! Как платья, волосы, так и умы коротки!.. Ах! если рождены мы всё перенимать, Хоть у китайцев бы нам несколько занять Премудрого у них незнанья иноземцев. Воскреснем ли когда от чужевластья мод? Чтоб умный, бодрый наш народ Хотя по языку нас не считал за немцев. «Как европейское поставить в параллель С национальным – странно что-то! Ну как перевести мадам и мадмуазель? Ужли сударыня!!» – забормотал мне кто-то… Вообразите, тут у всех На мой же счёт поднялся смех. «Сударыня! ха! ха! ха! ха! прекрасно! Сударыня! ха! ха! ха! ха! ужасно!!» — Я, рассердясь и жизнь кляня, Готовил им ответ громовый; Но все оставили меня. — Вот случай вам со мною, он не новый; Москва и Петербург – во всей России то, Что человек из города Бордо, Лишь рот открыл, имеет счастье Во всех княжен вселять участье; И в Петербурге и в Москве, Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых, В чьей, по несчастью, голове Пять, шесть найдётся мыслей здравых И он осмелится их гласно объявлять, — Глядь…

(Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старики разбрелись к карточным столам.)

Конец III действия

Действие IV

Явление 1

У Фамусова в доме парадные сени; большая лестница из второго жилья, к которой примыкают многие побочные из антресолей; внизу справа (от действующих лиц) выход на крыльцо и швейцарская ложа; слева, на одном же плане, комната Молчалина. Ночь. Слабое освещение. Лакеи иные суетятся, иные спят в ожидании господ своих.

Графиня-бабушка, Графиня-внучка, впереди их Лакей.

Лакей

Графини Хрюминой карета!

Графиня-внучка

(покуда её укутывают) Ну бал! Ну Фамусов! умел гостей назвать! Какие-то уроды с того света, И не с кем говорить, и не с кем танцевать.

Графиня-бабушка

Поетем, матушка, мне, прафо, не под силу, Когда-нибудь я с пала та в могилу.

(Обе уезжают.)

Явление 2

Платон Михайлович и Наталья Дмитриевна. Один Лакей около их хлопочет, другой у подъезда кричит: Карета Горича!

Наталья Дмитриевна

Мой ангел, жизнь моя, Бесценный, душечка, Попошь, что так уныло? (Целует мужа в лоб.) Признайся, весело у Фамусовых было.

Платон Михайлович

Наташа-матушка, дремлю на балах я, До них смертельный неохотник, А не противлюсь, твой работник, Дежурю за полночь, подчас Тебе в угодность, как ни грустно, Пускаюсь по команде в пляс.

Наталья Дмитриевна

Ты притворяешься, и очень неискусно; Охота смертная прослыть за старика. (Уходит с лакеем.)

Платон Михайлович

(хладнокровно) Бал вещь хорошая, неволя-то горька; И кто жениться нас неволит! Ведь сказано ж иному на роду…

Лакей

(с крыльца) В карете барыня-с, и гневаться изволит.

Платон Михайлович

(со вздохом) Иду, иду.

(Уезжает.)

Явление 3

Чацкий и лакей его впереди.

Чацкий

Кричи, чтобы скорее подавали. (Лакей уходит.) Ну вот и день прошёл, и с ним Все призраки, весь чад и дым Надежд, которые мне душу наполняли. Чего я ждал? что думал здесь найти? Где прелесть эта встреч? участье в ком живое? Крик! радость! обнялись! – Пустое. В повозке так-то на пути Необозримою равниной, сидя праздно, Всё что-то видно впереди Светло, сине, разнообразно; И едешь час, и два, день целый, вот резво Домчались к отдыху; ночлег: куда ни взглянешь, Всё та же гладь, и степь, и пусто, и мёртво… Досадно, мочи нет, чем больше думать станешь. (Лакей возвращается.) Готово?

Лакей

Кучера-с нигде, вишь, не найдут.

Чацкий

Пошёл, ищи, не ночевать же тут.

(Лакей опять уходит.)

Явление 4

Чацкий, Репетилов (вбегает с крыльца, при самом входе падает со всех ног и поспешно оправляется).

Репетилов

Тьфу! оплошал. – Ах, мой создатель! Дай протереть глаза; откудова? приятель!.. Сердечный друг! Любезный друг! Mon cher![187] Вот фарсы мне как часто были петы, Что пустомеля я, что глуп, что суевер, Что у меня на всё предчувствия, приметы; Сейчас… растолковать прошу, Как будто знал, сюда спешу, Хвать, об порог задел ногою, И растянулся во весь рост. Пожалуй смейся надо мною, Что Репетилов врёт, что Репетилов прост, А у меня к тебе влеченье, род недуга, Любовь какая-то и страсть, Готов я душу прозакласть, Что в мире не найдёшь себе такого друга, Такого верного, ей-ей; Пускай лишусь жены, детей, Оставлен буду целым светом, Пускай умру на месте этом, И разразит меня господь…

Чацкий

Да полно вздор молоть.

Репетилов

Не любишь ты меня, естественное дело: С другими я и так и сяк, С тобою говорю несмело; Я жалок, я смешон, я неуч, я дурак.

Чацкий

Вот странное уничиженье!

Репетилов

Ругай меня, я сам кляну своё рожденье, Когда подумаю, как время убивал! Скажи, который час?

Чацкий

Час ехать спать ложиться; Коли явился ты на бал, Так можешь воротиться.

Репетилов

Что бал? братец, где мы всю ночь до бела дня, В приличьях скованы, не вырвемся из ига, Читал ли ты? есть книга…

Чацкий

А ты читал? задача для меня, Ты Репетилов ли?

Репетилов

Зови меня вандалом: Я это имя заслужил. Людьми пустыми дорожил! Сам бредил целый век обедом или балом! Об детях забывал! обманывал жену! Играл! проигрывал! в опеку взят указом![188] Танцовшицу держал! и не одну: Трёх разом! Пил мёртвую! не спал ночей по девяти! Всё отвергал: законы! совесть! веру!

Чацкий

Послушай! ври, да знай же меру; Есть от чего в отчаянье прийти.

Репетилов

Поздравь меня, теперь с людьми я знаюсь С умнейшими!! – всю ночь не рыщу напролёт.

Чацкий

Вот нынче например?

Репетилов

Что ночь одна, не в счёт, Зато спроси, где был?

Чацкий

И сам я догадаюсь. Чай, в клубе?

Репетилов

В Английском. Чтоб исповедь начать: Из шумного я заседанья. Пожало-ста молчи, я слово дал молчать; У нас есть общество, и тайные собранья, По четвергам. Секретнейший союз…

Чацкий

Ах! я, братец, боюсь. Как? в клубе?

Репетилов

Именно.

Чацкий

Вот меры чрезвычайны, Чтоб взашеи прогнать и вас и ваши тайны.

Репетилов

Напрасно страх тебя берёт: Вслух, громко говорим, никто не разберёт. Я сам, как схватятся о камерах, присяжных,[189] О Бейроне, ну о матерьях важных. Частенько слушаю, не разжимая губ; Мне не под силу, брат, и чувствую, что глуп. Ах! Alexandre! у нас тебя недоставало; Послушай, миленький, потешь меня хоть мало; Поедем-ка сейчас; мы, благо на ходу; С какими я тебя сведу Людьми!! Уж на меня нисколько не похожи. Что за люди, mon cher! Сок умной молодёжи!

Чацкий

Бог с ними, и с тобой. Куда я поскачу? Зачем? в глухую ночь? Домой, я спать хочу.

Репетилов

Э! брось! кто нынче спит? Ну полно, без прелюдий, Решись, а мы!.. у нас… решительные люди, Горячих дюжина голов! Кричим – подумаешь, что сотни голосов!..

Чацкий

Да из чего беснуетесь вы столько?

Репетилов

Шумим, братец, шумим.

Чацкий

Шумите вы? и только?

Репетилов

Не место объяснять теперь и недосуг; Но государственное дело: Оно, вот видишь, не созрело, Нельзя же вдруг. Что за люди! mon cher! Без дальних я историй Скажу тебе: во-первый, князь Григорий!! Чудак единственный! нас со смеху морит! Век с англичанами, вся английская складка, И так же он сквозь зубы говорит, И так же коротко обстрижен для порядка. Ты не знаком? о! познакомься с ним. Другой – Воркулов Евдоким; Ты не слыхал, как он поёт? о! диво! Послушай, милый, особливо Есть у него любимое одно: «А! нон лашьяр ми, но, но, но».[190] Ещё у нас два брата: Левон и Боринька, чудесные ребята! Об них не знаешь что сказать; Но если гения прикажете назвать: Удушьев Ипполит Маркелыч!!!! Ты сочинения его Читал ли что-нибудь? хоть мелочь? Прочти, братец, да он не пишет ничего; Вот эдаких людей бы сечь-то, И приговаривать: писать, писать, писать; В журналах можешь ты, однако, отыскать Его отрывок, взгляд и нечто. Об чём бишь нечто? – обо всём; Всё знает, мы его на чёрный день пасём. Но голова у нас, какой в России нету, Не надо называть, узнаешь по портрету: Ночной разбойник, дуэлист, В Камчатку сослан был, вернулся алеутом, И крепко на руку нечист; Да умный человек не может быть не плутом. Когда ж об честности высокой говорит, Каким-то демоном внушаем: Глаза в крови, лицо горит, Сам плачет, и мы все рыдаем. Вот люди, есть ли им подобные? Навряд… Ну, между ими я, конечно, зауряд, Немножко поотстал, ленив, подумать ужас! Однако ж я, когда, умишком понатужась, Засяду, часу не сижу, И как-то невзначай, вдруг каламбур рожу, Другие у меня мысль эту же подцепят, И вшестером, глядь, водевильчик слепят, Другие шестеро на музыку кладут, Другие хлопают, когда его дают. Брат, смейся, а что любо – любо: Способностями бог меня не наградил, Дал сердце доброе, вот чем я людям мил, Совру – простят…

Лакей

(у подъезда) Карета Скалозуба.

Репетилов

Чья?

Явление 5

Те же и Скалозуб (спускается с лестницы).

Репетилов

(к нему навстречу) Ах! Скалозуб, душа моя, Постой, куда же? сделай дружбу. (Душит его в объятиях.)

Чацкий

Куда деваться мне от них! (Входит в швейцарскую.)

Репетилов

(Скалозубу) Слух об тебе давно затих; Сказали, что ты в полк отправился на службу. Знакомы вы? (Ищет Чацкого глазами.) Упрямец! ускакал! Нет нужды, я тебя нечаянно сыскал, И просим-ка со мной, сейчас без отговорок: У князь-Григория теперь народу тьма, Увидишь человек нас сорок, Фу! сколько, братец, там ума! Всю ночь толкуют, не наскучат, Во-первых, напоят шампанским на убой, А во-вторых, таким вещам научат, Каких, конечно, нам не выдумать с тобой.

Скалозуб

Избавь. Учёностью меня не обморочишь, Скликай других, а если хочешь, Я князь-Григорию и вам Фельдфебеля в Волтеры дам, Он в три шеренги вас построит, А пикните, так мигом успокоит.

Репетилов

Всё служба на уме! mon cher, гляди сюда: И я в чины бы лез, да неудачи встретил, Как, может быть, никто и никогда; По статской я служил, тогда Барон фон-Клоц в министры метил, А я К нему в зятья. Шёл напрямик без дальней думы, С его женой и с ним пускался в реверси,[191] Ему и ей какие суммы Спустил, что боже упаси! Он на Фонтанке жил, я возле дом построил, С колоннами! огромный! сколько стоил! Женился наконец на дочери его, Приданого взял – шиш, по службе – ничего. Тесть немец, а что проку? — Боялся, видишь, он упрёку За слабость будто бы к родне! Боялся, прах его возьми, да легче ль мне? Секретари его все хамы, все продажны, Людишки, пишущая тварь, Все вышли в знать, все нынче важны, Гляди-ка в адрес-календарь. Тьфу! служба и чины, кресты – души мытарства; Лахмотьев Алексей чудесно говорит, Что радикальные потребны тут лекарства, Желудок дольше не варит.

(Останавливается, увидя, что Загорецкий заступил место Скалозуба, который покудова уехал.)

Явление 6

Репетилов, Загорецкий.

Загорецкий

Извольте продолжать, вам искренно признаюсь, Такой же я, как вы, ужасный либерал! И от того, что прям и смело объясняюсь, Куда как много потерял!..

Репетилов

(с досадой) Все врознь, не говоря ни слова; Чуть из виду один, гляди уж нет другова. Был Чацкий, вдруг исчез, потом и Скалозуб.

Загорецкий

Как думаете вы об Чацком?

Репетилов

Он не глуп, Сейчас столкнулись мы, тут всякие турусы, И дельный разговор зашёл про водевиль. Да! водевиль есть вещь, а прочее всё гиль. Мы с ним… у нас… одни и те же вкусы.

Загорецкий

А вы заметили, что он В уме сурьезно повреждён?

Репетилов

Какая чепуха!

Загорецкий

Об нём все этой веры.

Репетилов

Враньё.

Загорецкий

Спросите всех.

Репетилов

Химеры.[192]

Загорецкий

А кстати, вот князь Пётр Ильич, Княгиня и с княжнами.

Репетилов

Дичь.

Явление 7

Репетилов, Загорецкий, Князь и Княгиня с шестью дочерями; немного погодя Хлёстова спускается с парадной лестницы, Молчалин ведёт её под руку. Лакеи в суетах.

Загорецкий

Княжны, пожалуйте, скажите ваше мненье, Безумный Чацкий или нет?

1-я княжна

Какое ж в этом есть сомненье?

2-я княжна

Про это знает целый свет.

3-я княжна

Дрянские, Хворовы, Варлянские, Скачковы.

4-я княжна

Ах! вести старые, кому они новы?

5-я княжна

Кто сомневается?

Загорецкий

Да вот не верит…

6-я княжна

(Репетилову) Вы!

Все вместе

Мсьё Репетилов! Вы! Мсьё Репетилов! что вы! Да как вы! Можно ль против всех! Да почему вы? стыд и смех.

Репетилов

(затыкает себе уши) Простите, я не знал, что это слишком гласно.

Княгиня

Ещё не гласно бы, с ним говорить опасно, Давно бы запереть пора. Послушать, так его мизинец Умнее всех, и даже князь-Петра! Я думаю, он просто якобинец, Ваш Чацкий!!!.. Едемте. Князь, ты везти бы мог Катишь или Зизи, мы сядем в шестиместной.

Хлёстова

(с лестницы) Княгиня, карточный должок.

Княгиня

За мною, матушка.

Всё

(друг другу) Прощайте.

(Княжеская фамилия уезжает и Загорецкий тоже.)

Явление 8

Репетилов, Хлёстова, Молчалин.

Репетилов

Царь небесный! Амфиса Ниловна! Ах! Чацкий! бедный! вот! Что наш высокий ум! и тысяча забот! Скажите, из чего на свете мы хлопочем!

Хлёстова

Так бог ему судил; а впрочем Полечат, вылечат, авось; А ты, мой батюшка, неисцелим, хоть брось. Изволил вовремя явиться! — Молчалин, вон чуланчик твой, Не нужны проводы; поди, господь с тобой. (Молчалин уходит к себе в комнату.) Прощайте, батюшка; пора перебеситься.

(Уезжает.)

Явление 9

Репетилов с своим лакеем.

Репетилов

Куда теперь направить путь? А дело уж идёт к рассвету. Поди, сажай меня в карету, Вези куда-нибудь.

(Уезжает.)

Явление 10

Последняя лампа гаснет.

Чацкий

(выходит из швейцарской) Что это? слышал ли моими я ушами! Не смех, а явно злость. Какими чудесами? Через какое колдовство Нелепость обо мне все в голос повторяют! И для иных как словно торжество, Другие будто сострадают… О! если б кто в людей проник: Что хуже в них? душа или язык? Чьё это сочиненье! Поверили глупцы, другим передают, Старухи вмиг тревогу бьют — И вот общественное мненье! И вот та родина… Нет, в нынешний приезд, Я вижу, что она мне скоро надоест. А Софья знает ли? – Конечно, рассказали, Она не то, чтобы мне именно во вред Потешилась, и правда или нет Ей всё равно, другой ли, я ли, Никем по совести она не дорожит. Но этот обморок? беспамятство откуда?? Нерв избалованность, причуда, — Возбудит малость их, и малость утишит, — Я признаком почёл живых страстей. – Ни крошки: Она конечно бы лишилась так же сил, Когда бы кто-нибудь ступил На хвост собачки или кошки.

София

(над лестницей во втором этаже, со свечкою) Молчалин, вы? (Поспешно опять дверь припирает.)

Чацкий

Она! она сама! Ах! голова горит, вся кровь моя в волненьи! Явилась! нет её! неужели в виденьи? Не впрямь ли я сошёл с ума? К необычайности я, точно, приготовлен; Но не виденье тут, свиданья час условлен. К чему обманывать себя мне самого? Звала Молчалина, вот комната его.

Лакей его

(с крыльца) Каре…

Чацкий

Сс!.. (Выталкивает его вон.) Буду здесь, и не смыкаю глазу, Хоть до утра. Уж коли горе пить, Так лучше сразу, Чем медлить, а беды медленьем не избыть. Дверь отворяется.

(Прячется за колонну.)

Явление 11

Чацкий спрятан, Лиза со свечкой.

Лиза

Ах! мочи нет! робею: В пустые сени! в ночь! боишься домовых, Боишься и людей живых. Мучительница-барышня, бог с нею. И Чацкий, как бельмо в глазу; Вишь, показался ей он где-то здесь, внизу. (Осматривается.) Да! как же! по сеням бродить ему охота! Он, чай, давно уж за ворота, Любовь на завтра поберёг, Домой – и спать залёг. Однако велено к сердечному толкнуться. (Стучится к Молчалину.) Послушайте-с. Извольте-ка проснуться. Вас кличет барышня, вас барышня зовёт. Да поскорей, чтоб не застали.

Явление 12

Чацкий за колонною, Лиза, Молчалин (потягивается и зевает). София (крадётся сверху).

Лиза

Вы, сударь, камень, сударь, лёд.

Молчалин

Ах! Лизанька, ты от себя ли?

Лиза

От барышни-с.

Молчалин

Кто б отгадал, Что в этих щёчках, в этих жилках Любви ещё румянец не играл! Охота быть тебе лишь только на посылках?

Лиза

А вам, искателям невест, Не нежиться и не зевать бы; Пригож и мил, кто не доест И не доспит до свадьбы.

Молчалин

Какая свадьба? с кем?

Лиза

А с барышней?

Молчалин

Поди, Надежды много впереди, Без свадьбы время проволочим.

Лиза

Что вы, сударь! да мы кого ж Себе в мужья другого прочим?

Молчалин

Не знаю. А меня так разбирает дрожь, И при одной я мысли трушу, Что Павел Афанасьич раз Когда-нибудь поймает нас, Разгонит, проклянёт!.. Да что? открыть ли душу? Я в Софье Павловне не вижу ничего Завидного. Дай бог ей век прожить богато, Любила Чацкого когда-то, Меня разлюбит, как его. Мой ангельчик, желал бы вполовину К ней то же чувствовать, что чувствую к тебе; Да нет, как ни твержу себе, Готовлюсь нежным быть, а свижусь – и простыну.

София

(в сторону) Какие низости!

Чацкий

(за колонною) Подлец!

Лиза

И вам не совестно?

Молчалин

Мне завещал отец: Во-первых, угождать всем людям без изъятья — Хозяину, где доведётся жить, Начальнику, с кем буду я служить, Слуге его, который чистит платья, Швейцару, дворнику, для избежанья зла, Собаке дворника, чтоб ласкова была.

Лиза

Сказать, сударь, у вас огромная опека!

Молчалин

И вот любовника я принимаю вид В угодность дочери такого человека…

Лиза

Который кормит и поит, А иногда и чином подарит? Пойдёмте же, довольно толковали.

Молчалин

Пойдём любовь делить плачевной нашей крали. Дай обниму тебя от сердца полноты. (Лиза не даётся.) Зачем она не ты! (Хочет идти, София не пускает.)

София

(почти шёпотом, вся сцена вполголоса) Нейдите далее, наслушалась я много, Ужасный человек! себя я, стен стыжусь.

Молчалин

Как! Софья Павловна…

София

Ни слова, ради бога, Молчите, я на всё решусь.

Молчалин

(бросается на колена, София отталкивает его) Ах, вспомните, не гневайтеся, взгляньте!..

София

Не помню ничего, не докучайте мне. Воспоминания! как острый нож оне.

Молчалин

(ползает у ног её) Помилуйте…

София

Не подличайте, встаньте, Ответа не хочу, я знаю ваш ответ, Солжёте…

Молчалин

Сделайте мне милость…

София

Нет. Нет. Нет.

Молчалин

Шутил, и не сказал я ничего, окроме…

София

Отстаньте, говорю, сейчас, Я криком разбужу всех в доме, И погублю себя и вас. (Молчалин встаёт.) Я с этих пор вас будто не знавала. Упрёков, жалоб, слёз моих Не смейте ожидать, не стоите вы их; Но чтобы в доме здесь заря вас не застала, Чтоб никогда об вас я больше не слыхала.

Молчалин

Как вы прикажете.

София

Иначе расскажу Всю правду батюшке с досады. Вы знаете, что я собой не дорожу. Подите. – Стойте, будьте рады, Что при свиданиях со мной в ночной тиши Держались более вы робости во нраве, Чем даже днём, и при людях, и в яве, В вас меньше дерзости, чем кривизны души. Сама довольна тем, что ночью всё узнала, Нет укоряющих свидетелей в глазах, Как давиче, когда я в обморок упала, Здесь Чацкий был…

Чацкий

(бросается между ими) Он здесь, притворщица!

Лиза и София

Ах! Ах!..

(Лиза свечку роняет с испугу; Молчалин скрывается к себе в комнату.)

Явление 13

Те же, кроме Молчалина.

Чацкий

Скорее в обморок, теперь оно в порядке, Важнее давишной причина есть тому, Вот наконец решение загадке! Вот я пожертвован кому! Не знаю, как в себе я бешенство умерил! Глядел, и видел, и не верил! А милый, для кого забыт И прежний друг, и женский страх и стыд, — За двери прячется, боится быть в ответе. Ах! как игру судьбы постичь? Людей с душой гонительница, бич! — Молчалины блаженствуют на свете!

София

(вся в слезах) Не продолжайте, я виню себя кругом. Но кто бы думать мог, чтоб был он так коварен!

Лиза

Стук! шум! ах! боже мой! сюда бежит весь дом. Ваш батюшка, вот будет благодарен.

Явление 14

Чацкий, София, Лиза, Фамусов, толпа слуг со свечами.

Фамусов

Сюда! за мной! скорей! Свечей побольше, фонарей! Где домовые? Ба! знакомые всё лица! Дочь, Софья Павловна! страмница! Бесстыдница! где! с кем! Ни дать ни взять, она, Как мать её, покойница жена. Бывало, я с дражайшей половиной Чуть врознь – уж где-нибудь с мужчиной! Побойся бога, как? чем он тебя прельстил? Сама его безумным называла! Нет! глупость на меня и слепота напала! Всё это заговор, и в заговоре был Он сам и гости все. За что я так наказан!..

Чацкий

(Софии) Так этим вымыслом я вам ещё обязан?

Фамусов

Брат, не финти, не дамся я в обман, Хоть подерётесь – не поверю. Ты, Филька, ты прямой чурбан, В швейцары произвёл ленивую тетерю, Не знает ни про что, не чует ничего. Где был? куда ты вышел? Сеней не запер для чего? И как не досмотрел? и как ты не дослышал? В работу вас, на поселенье вас:[193] За грош продать меня готовы. Ты, быстроглазая, всё от твоих проказ; Вот он, Кузнецкий мост, наряды и обновы; Там выучилась ты любовников сводить, Постой же, я тебя исправлю: Изволь-ка в избу, марш за птицами ходить. Да и тебя, мой друг, я, дочка, не оставлю, Ещё дни два терпение возьми: Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми. Подалее от этих хватов, В деревню, к тётке, в глушь, в Саратов, Там будешь горе горевать, За пяльцами сидеть, за святцами зевать. А вас, сударь, прошу я толком Туда не жаловать ни прямо, ни просёлком; И ваша такова последняя черта, Что, чай, ко всякому дверь будет заперта: Я постараюсь, я, в набат я приударю, По городу всему наделаю хлопот, И оглашу во весь народ: В Сенат подам, министрам, государю.

Чацкий

(после некоторого молчания) Не образумлюсь… виноват, И слушаю, не понимаю, Как будто всё ещё мне объяснить хотят, Растерян мыслями… чего-то ожидаю. (С жаром.) Слепец! я в ком искал награду всех трудов! Спешил!.. летел! дрожал! вот счастье, думал, близко. Пред кем я давиче так страстно и так низко Был расточитель нежных слов! А вы! о боже мой! кого себе избрали? Когда подумаю, кого вы предпочли! Зачем меня надеждой завлекли? Зачем мне прямо не сказали, Что всё прошедшее вы обратили в смех?! Что память даже вам постыла Тех чувств, в обоих нас движений сердца тех, Которые во мне ни даль не охладила, Ни развлечения, ни перемена мест. Дышал, и ими жил, был занят беспрерывно! Сказали бы, что вам внезапный мой приезд, Мой вид, мои слова, поступки – всё противно, — Я с вами тотчас бы сношения пресёк, И перед тем, как навсегда расстаться Не стал бы очень добираться, Кто этот вам любезный человек?.. (Насмешливо.) Вы помиритесь с ним по размышленьи зрелом. Себя крушить, и для чего! Подумайте, всегда вы можете его Беречь, и пеленать, и спосылать за делом. Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей — Высокий идеал московских всех мужей. — Довольно!.. с вами я горжусь моим разрывом. А вы, сударь отец, вы, страстные к чинам: Желаю вам дремать в неведеньи счастливом, Я сватаньем моим не угрожаю вам. Другой найдётся благонравный, Низкопоклонник и делец, Достоинствами, наконец, Он будущему тестю равный. Так! отрезвился я сполна, Мечтанья с глаз долой – и спала пелена; Теперь не худо б было сряду На дочь и на отца, И на любовника-глупца, И на весь мир излить всю жёлчь и всю досаду. С кем был! Куда меня закинула судьба! Все гонят! все клянут! Мучителей толпа, В любви предателей, в вражде неутомимых, Рассказчиков неукротимых, Нескладных умников, лукавых простаков, Старух зловещих, стариков, Дряхлеющих над выдумками, вздором, — Безумным вы меня прославили всем хором. Вы правы: из огня тот выйдет невредим, Кто с вами день пробыть успеет, Подышит воздухом одним, И в нём рассудок уцелеет. Вон из Москвы! сюда я больше не ездок. Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, Где оскорблённому есть чувству уголок!.. Карету мне, карету!

(Уезжает.)

Явление 15

Кроме Чацкого.

Фамусов

Ну что? не видишь ты, что он с ума сошёл? Скажи сурьезно: Безумный! что он тут за чепуху молол! Низкопоклонник! тесть! и про Москву так грозно! А ты меня решилась уморить? Моя судьба ещё ли не плачевна? Ах! боже мой! что станет говорить Княгиня Марья Алексевна!

Конец

Александр Васильевич Сухово-Кобылин. Смерть Тарелкина

Действуюцие лица

Максим Кузьмич Варравин и Капитан Полутатаринов (одно лицо) – военная шинель надета в рукава, зеленые очки и костыль

Кандид Касторович Тарелкин и Сила Силич Копылов – одно лицо

Антиох Елпидифорович Ох – частный пристав.

Иван Антонович Расплюев – исправляющий должность квартального надзирателя. Пораздобрел и приобрел некоторую осанку.

Чибисов

Ибисов чиновники.

Омега

Флегонт Егорыч Попугайчиков – купец.

Помещик Чванкин.

Крестьян Крестьянович Унмеглихкейт – доктор.

Людмила Спиридонова Брандахлыстова – прачка. Колоссальная баба лет под 40.

Мавруша – кухарка.

Пахомов – дворник.

Качала

Шатала – мушкатеры[194] богатырских размеров.

Ванечка – сын Расплюева, писарь.

Кредиторы Тарелкина:

1-й кредитор и 2-й кредитор – азартного свойства.

3-й кредитор – пиявкообразный человечек сутяжного свойства.

4-й кредитор – дюжая натура, с большими усами и крокодилообразным телом.

Еще кредиторы ad libitum [195]. Все они одеты в самые фантастические шубы и шинели.

Чиновники.

Дети Брандахлыстовой.

Действие первое

Явление 1

Комната: в средине дверь в прихожую, направо дверь в кухню и на черный выход, налево постель за ширмами; беспорядок. Тарелкин входит, неся с собой всякое имущество. Сильно озабочен; расставляет мебель.

Тарелкин (один). Решено!.. не хочу жить… Нужда меня заела, кредиторы истерзали, начальство вогнало в гроб!.. Умру. Но не так умру, как всякая лошадь умирает, – взял, да так, как дурак, по закону природы и умер. Нет, – а умру наперекор и закону и природе; умру себе в сласть и удовольствие; умру так, как никто не умирал!.. Что такое смерть? Конец страданиям; ну и моим страданиям конец!.. Что такое смерть? Конец всех счетов! И я кончил свои счета, сольдировал долги, квит с покровителями, свободен от друзей!.. Случай: на квартире рядом живут двое: Тарелкин и Копылов. Тарелкин должен, – Копылов не должен. Судьба говорит: умри, Копылов, и живи, Тарелкин. Зачем же, говорю я, судьба; индюшка ты, судьба! Умри лучше Тарелкин, а живи счастливый Копылов. (Подумав.) Решено!.. Умер Тарелкин!.. Долой старые тряпки! (Снимает парик.) Долой вся эта фальшь. Давайте мне натуру! Да здравствует натура! (Вынимает фальшивые зубы и надевает пальто Копылова.) Вот так! (Отойдя в глубину сцены, прилаживает пару бакенбард; горбится, принимает вид человека под шестьдесят и выходит на авансцену.) Честь имею себя представить: отставной надворный советник Сила Силин Копылов. Вот и формуляр. (Показывает формуляр.) Холост. Родни нет, детей нет; семейства не имею; никому не должен – никого знать не хочу; сам себе господин! Вот моя квартира, имущество!.. О вы, простите вы все!.. Прощайте, рыкающие звери начальники, – прощайте, Иуды товарищи! Приятели мои, ямокопатели, предатели, – прощайте! Кредиторы мои, грабители, пиявки, крокодилы… прощайте! Нет более Тарелкина. Другая дорога жизни, другие желания, другой мир, другое небо!! (Прошедшись по комнате.) От теории перехожу к практике. Сейчас из Шлиссельбурга. Похоронил копыловские кости; дело устроил; бумаги получил: там покончено!.. Теперь здесь, по Петербургу, надо устроить мою собственную, официальную несомненную смерть. Для этого извещена полиция; приглашены сослуживцы; окна завешены; в комнате царствует таинственный мрак; духота и вонь нестерпимые… В гробу моя кукла увитая ватой, в моем мундире, лежит, право, недурно… С сурьезом и достоинством! Однако от любопытных глаз надо еще подбавить вони. (В духе, кричит.) Мавруша!! Разбойница Мавруша, – где ты?

Явление 2

Тарелкин, Мавруша входит.

Мавруша. Чего вам?

Тарелкин. Ты понимаешь ли, верный друг Мавруша, какую я бессмертную штуку играю?

Мавруша. Чего?

Тарелкин. Нет – никогда твой чухонский мозг этой высоты не поймет… Ступай, купи еще тухлой рыбы.

Мавруша. Еще! Что ж мало?

Тарелкин. Да – не хватает – ступай!

Мавруша уходит.

(Ейвслед.) Скорее ступай.

Явление 3

Тарелкин (один).

Тарелкин (ходит по комнате). Все так… да… эту рыбу надо накласть в мою куклу в такой мере, чтобы их как поленом по лбу… Нет! (соображает) этого мало. Я хочу, чтобы начальство похоронило меня на собственный счет! Хочу, чтобы эта бессмертная смерть мне не стоила медной полушки – так и будет! Все пойдет как по маслу, – надо только это хорошенько обставить. Мавруша свой урок знает; вот уже месяц, как вся варравинская интимнейшая переписка вот здесь (указывает), у меня под сюртуком!! Он уже ее хватился, ищет и на меня злится. Следовательно, при первой вести он явится сюда во всей ярости и будет спешить похоронами, чтобы тотчас обыскать мою квартиру – ха, ха, ха!.. А-а-а-а! – Это ты, разбойник, вогнал меня живого в гроб! ты уморил меня голодом. Нет тебе пощады. Мы бьемся по смерть. Ценою крови – собственной твоей крови, выкупишь ты эти письма. Или нет! Ценою твоих денег, ворованных денег, – денег, которые дороже тебе детей, жены, самого тебя. Деньги эти я тихонько, усладительно, рубль за рублем, куш за кушем потяну из тебя с страшными болями; а сам помещусь в безопасном месте и смеяться буду – и сладко буду смеяться, как ты будешь коробиться и корчиться от этих болей. Боже! Какая есть бесконечная сладость в мести. Каким бальзамом ложится месть на рдеющую рану… (Вынимает из-под жилета пачку писем.) Вот они, эти письма (хлопает по пачке), лежат на самом сердце, его греют! Это моя плоть и кровь! Это злейшие, ехиднейшие из всех дел варравинских, букет, который самому сатане можно поднести в знак любви и уважения. (Бережно запрятывает бумаги под жилет и застегивается.)

Явление 4

Тарелкин. Мавруша входит.

Тарелкин (идет ей навстречу). Скорей, скорей, Мавруша, – они скоро будут – время дорого… (Берет рыбу и заслоняет себе нос.) Фу, черт возьми! (Уходит.)

Явление 5

Мавруша (одна), потом Тарелкин.

Мавруша. Вишь, черт, что задумал… Помоги, говорит, мне, – а потом и надует – ведь такой уж плут родился!.. (Прибирает комнату.)

Тарелкин (возвращается). Ну, смотри же, старая, – не наври чего – говори мало; сиди себе да вопи, – одно тверди: ничего, мол, нет – жил честно – умер убого! Понимаешь? Денег, мол, нет; хоронить нечем; а уж портится; видите, мол, вонь какая, – что тут делать? – а руками-то этак. (Делает жест. Мавруша его передражнивает.) Так!.. (Думает.) А Варравину-то говори: полиция, мол, придет, – имущество захватит, – бумаги остались, и их захватит; нехорошо. Поняла?..

Мавруша. Поняла, сударь, поняла.

Тарелкин. Ну ступай. (Слышен шум.) Они – ей-богу, они (как будто робко) – ну (решительно) слышишь – только их вонью-то ошибет, так ты их вот сюда и веди, чтобы они попусту около гроба не толклись. Поняла?

Мавруша. Поняла, сударь, поняла. (Уходит.)

Явление 6

Тарелкин (один).

Тарелкин (припрятываясь за ширмы). Так… вот они… (слушает) в добрый час… их много… говорят… (Слушает.) Шумят… (Слушает.) Что такое!.. батюшки… (в волнении) что такое – открыто! открыто…

Слышен вопль Мавруши.

Боже мой… мы погибли… (Прячется за ширмы.)

Явление 7

Варравин, за ним толпа чиновников, посреди их Мавруша.

Мавруша (голосит и причитает). Сюда, отцы мои… сюда… ох… ох… ох…

Варравин (останавливаясь на пороге). Фу, черт возьми, какая вонь.

Чиновники (входят, заткнув нос, снимают калоши). Фу, – фу, – нестерпимо.

Чибисов. Одной минуты пробыть нельзя!..

Мавруша (голосит). Сюда пожалуйте, отцы наши, сюда, су-да-ри-ки… ох…

Варравин. Да отчего же такая пронзительная вонь?

Мавруша (та же игра). Отциии моии, как вони… то не… быть… умер – бедно ооох… Гроб купилааа, хооооронить-то и нечем. Вооот он, голубчиииик, и воняет!..

Варравин. Неужели ничего нет и хоронить нечем?

Мавруша (та же игра). Нииичего, батюшка, нееет. Полиция прийийдет – все схватит – бууумаги похватает – а бумаги какие – сам-то все…е их пряааатывал… ох…

Варравин (с поспешностию). А бумаги после него остались?

Мавруша. Остались, свет, остались.

Варравин. Покажи.

Мавруша. Когда казать. Теперь ли казать. Хоооронить надо. Воняет, голубчиииик, воняет.

Варравин (в сторону). В самом деле похоронить… Пропали у меня секретнейшие бумаги, – стало, украдены – украдены кем?! Им!! И вдруг умер! Нет ли тут еще какой-нибудь мерзости?! Делать нечего – похоронить его – и потом отыскать, во что бы то ни стало, отыскать эти бумаги!.. (Обращаясь к чиновникам.) Господа, – что же нам делать? Видите: почти скандал; похоронить нечем; – пожалуй, в городе узнают – скажут: с голоду умер; – товарищи оставили; – начальство не пеклось; – нехорошо – даже и публика не оправдает.

Чиновники. Да, да, не оправдает.

Варравин. Так вот что, господа. Сделаем христианское дело; поможем товарищу – а? Даже и начальство наше на это хорошо взглянет. Нынче все общинное в ходу, а с философской точки, что же такое община, как не складчина?

Чибисов. Да, господа, их превосходительство справедливы, – это и журналы доказывают: община есть складчина, а складчина есть община.

Чиновники. Да, да, это так.

Чибисов (торжественно). Итак, складчина! Община! Братство!! (Пробирается к двери и ищет калоши.)

Ибисов (тот же тон). Так, так!.. Доброхотна дателя любит бог. (Показывает пальцем наверх, пробирается к двери; та же игра.)

Третий чиновник. Прекрасно!.. Прекрасно и тепло!.. От общего сердца! (Та же игра.)

Ибисов. С миру по нитке – бедному рубашка. (Та же игра – общее бегство.)

Варравин (припирает дверь и удерживает чиновников). Господа, что же вы?! Постойте. Вы не так! Нет, вы не так. (Поймавши Чибисова и Ибисова за руки, выводит их к авансцене с прочими чиновниками.) Господа, – послушайте меня, ведь мы одна семья – не так ли? (Встряхивая их за руки.) Мы одна семья?

Чибисов и Ибисов(привскакиваяотболи). Так! Так! Мыоднасемья!

Варравин. Наш меньший брат в нужде. (Встряхивая их за руки.) Ведь мы люди теплые?

Чибисов и Ибисов(привскакиваютикоробятсяотболи.)Да, да, чертвозьми, – мылюдитеплые.

Варравин. Итак!! Задушевно – нараспашку!!

Чибисов и Ибисов(вырываютсяотнего). Да, да, задушевно!нараспашку!

Все бегут.

Варравин (поймавши их). Нет, нет, опять не так. (В сторону.) Экие аспиды, не поддаются! (Вслух.) Позвольте, господа, мы вот так это устроим. (Собирает чиновников около себя.) Ведь вы готовы на доброе дело?

Чиновники. Готовы, готовы.

Варравин. Ведь на доброе дело вы охотно возьмете деньги у другого, то есть в чужом кармане?

Чиновники. В чужом кармане? Охотно, очень охотно.

Варравин (нежно). Итак, возьмите друг друга легонько за ворот. (Чиновники берут друг друга за ворот.) Так, хорошо. (Расставляет их попарно.)

Омега (подбегая). Ваше превосходительство! меня некому за ворот взять?

Варравин. Ну сами себя возьмите.

Омега (кланяется). Слушаю-с. (Отходит и берет сам себя за ворот.)

Варравин (осматривая чиновников). Хорошо, господа, хорошо! (Нежно.) Теперь возьмите каждый у другого бумажник.

Шум и свалка; чиновники тащат друг у друга бумажники.

(Любуясь на картину.) Прекрасно! По-братски! Вот истинная община! Ну, отсчитайте теперь по три рубля, но не более трех рублей! Не более!

Чиновники (кричат). Господа, по три… Но не более, не более! (Отсчитывают деньги.)

Варравин их получает и выходит на авансцену.

Варравин (к публике). Какая теплота, какой жар!.. даже удерживать надо… (Тронут.) Эти пожертвования меня всегда сильно трогают. (Чиновникам.) Теперь, господа, возвратите бумажники.

Чиновники возвращают бумажники.

Воттак. Благодарю вас. Позвольте мне сказать вам мое сердечное, задушевное спасибо. Вы сделали прекрасное дело – вы сделали доброе дело. Меньший брат умирает в нищете – и вы вдруг… Благодарю вас! Я тронут – я плачу – плачьте и вы!

Все плачут.

Обнимите друг друга.

Обнимают друг друга.

Омега (подбегая к Варравину). Ваше превосходительство, мне некого обнять.

Варравин (утирая слезу). Ее обнимите. (Показывает Маврушу.)

Омега обнимает Маврушу.

Мавруша. Что ты, нечестивец, бесстыдник… Что ты?! Отстань…

Варравин (Мавруше). Подойди сюда, бедная женщина! Ты сирота?

Мавруша (вопит). Да, батюшка, сударь, сирота! Крууууглая сирота.

Варравин. Ты одна осталась? (Укладывает деньги в бумажник.)

Мавруша. Одна, батюшка, одна, как перстик, одинохонька. (Протягивает руку.)

Варравин (кладет деньги в карман). Так знай, мой друг!.. есть добрые люди (показывает на небо) и небо! (Чиновникам, с чувством.) Идем, господа, идем! Похороним Тарелкина!!

Чиновники (все в духе, подходят к Мавруше и хлопают ее по плечу). Да, есть добрые люди и небо. (Уходят.)

Явление 8

Мавруша стоит недвижно, Тарелкин выбегает из-за ширм.

Тарелкин (бросается на Маврушу и обнимает ее). Да, Маврушенька, есть добрые люди и небо!!

Мавруша (вырываясь от него). Да провалитесь вы все! Что я вам шутиха досталась?

Тарелкин (радостно). Хорошо, Маврушенька, хорошо; необычайно хорошо; ура!! Как гора с плеч! Век свой твоих услуг не забуду.

Мавруша. Ой ли? Обманете!

Тарелкин. Ей-ей не обману. (Ходит по комнате и думает) Теперь Варравин кончит разом и справит похороны во мгновение ока. Он до бумаг-то рвется; а ты его поводи… не скоро давайся – ну, а потом и отдай… Черт с ним… они гроша не стоят; хорошие я прибрал. И поэтому ты и клянись ему насмерть, что-де, окроме этих бумаг, никаких не было. Я, мол, за верное знаю. Смекаешь?

Мавруша. Слушаю-с.

Тарелкин. Теперь ступай – да подложи еще рыбки.

Мавруша уходит.

Явление 9

Тарелкин (один).

Тарелкин. Как сообразить мои дальнейшие поступки? Куда направить путь? Где пригреть местечко? Долго ли выжидать и потом как нагрянуть? Каким приемом выворотить из Варравина деньги? (Весело.) Какими кушами, большими и малыми? а? Я думаю так, сначала малыми, а потом и качай и качай – ха! ха! ха! (Ходит. Шум. Прячется за ширмы.)

Явление 10

Варравин входит. Тарелкин за ширмами.

Варравин (постоявши в раздумье). Умер! Несомненно умер, ибо и протух!.. Нет вести, которая принесла бы мне такое удовольствие, скажу, такую сладость…

Тарелкин (за ширмами в сторону). Тек-с.

Варравин. Точно с моих плеч свалилась целая гора грязи, помоев и всякой падали.

Тарелкин (в сторону). Merci!

Варравин. Точно после долгих лет томительной жажды я вдруг потянул в себя прозрачную, ключевую воду – и освежился. Самая бездельная и беспокойная тварь убралась в свою дыру.

Тарелкин (в сторону). Полно, так ли?..

Варравин. Самая омерзительная жаба ушла в свою нору; самая ядовитая и злоносная гадина оползла свой цикл и на указанном судьбою месте преткнулась и околела!.. Умер!.. Самая гнилая душа отлетела из самого протухлого тела; как не вонять – по-моему, он мало воняет – надо бы больше.

Тарелкин (в сторону). Благодарю; не ожидал! Каково напутственное слово?! Так нет! Постой; я свое скажу.

Варравин. Теперь все готово – все приказано – все поряжено: ломовой извозчик, дроги, могила… На две сажени глубины приказал яму вырыть – туда его, разбойника (делает жест) – и концы в воду!!

Тарелкин. Концы в воду? Ой ли? Посмотрим. (Импровизирует.)

Варравин-генерал Мне напутствие сказал; Но, увы, не угадал, Каков будет тут финал.

Варравин (кричит). Эй ты – где ты там! Ты, женщина!..

Явление 11

Варравин, Мавруша входит, Тарелкин за ширмами.

Варравин. Поди сюда, глупая баба.

Мавруша (подходит). Слушаю, батюшка.

Варравин. Знаешь ли, кто я?

Мавруша. Не знаю, батюшка.

Варравин. Я генерал.

Мавруша. Слушаю, батюшка, вашу милость.

Варравин. Знаешь ли, что такое генерал?

Мавруша. Не знаю, батюшка, ваша милость.

Варравин. Генерал – значит, что я могу тебя взять и в ступе истолочь.

Мавруша (став на колени). Пощадите, батюшка, ваше сиятельство.

Варравин. Показывай тотчас, где его бумаги.

Мавруша. Пожалуйте, ваше сиятельство, – все, что вам угодно, – все покажу.

Уходят.

Явление 12

Тарелкин, выходя из-за ширм.

Тарелкин. Поищи; ничего, для моциону, поищи, – ха, ха, ха! (Ходит по комнате и трет руки.) При мне мое сокровище! (Хлопает себя по груди.) Неразлучно, несомненно, нетленно. (Подходит к двери.)

Тишина.

(Прислушивается.) Чу… идут. (Уходит за ширмы.)

Явление 13

Варравин и Мавруша входят.

Варравин. Нет – ничего нет!.. Непостижимо. Когда я знаю, положительно знаю, что он, непременно он выкрал у меня эти бумаги!.. Он мне даже однажды как-то странно и дерзко намекнул на подобное обстоятельство. Может, это, говорит, годится для отопления будущей квартиры – а! Это был такой мошенник, которого, кажется, живого мало разнять на части.

Явление 14

Варравин, Расплюев быстро входит, за ним Шатала и Качала становятся у дверей.

Расплюев. Вашему превосходительству честь имею явиться – что приказать изволите?

Варравин. Кто вы?

Расплюев. Исправляющий должность квартального надзирателя Иван Расплюев.

Варравин. Почему не приняты вами меры к сохранению имущества покойного?

Расплюев. Все меры приняты.

Варравин. Какие?

Расплюев. На дворе поставлен часовой; двое хожалых, двое добросовестных – сам здесь с полным рвением… Все цело – не извольте беспокоиться.

Варравин. Смотрите – это на вашей ответственности.

Расплюев. Строжайшие меры приняты! Изволите видеть – вон там (указывает на дверь) один добросовестный к имуществу покойного только руку протянул – так я его так-то по ней цапнул, что он и по сей час поднявши лапку ходит. Изволите посмотреть. (Указывает на дверь.)

Варравин. А служанка жалуется, что расхитили имущество, – пропали, говорит, бумаги покойного.

Расплюев. Она врет – позвольте опросить.

Варравин. Опроси.

Расплюев (Мавруше). Какие бумаги пропали? Какое имущество расхитили – говори.

Мавруша. Бумаги, батюшка, бумаги; вот, что их милости пишут, – те самые.

Варравин в раздумье отходит в сторону.

Расплюев. Поди сюда! (Отводит Маврушу в противную сторону сцены и подставляет ей кулак под самый нос.) У тебя сколько зубов осталось – говори сколько, старая хрычовка, – я все решу.

Мавруша (громко). Не знаю, батюшка, не знаю, я это так сказала – я никого видом не видала и слыхом не слыхала.

Расплюев (Варравину). Изволите видеть, ваше превосходительство. Ничего, говорит, не видала и не слыхала. Ведь это уж такое племя. Оно без меры врать будет; а если теперь с первых разов его шарахнешь, то оно уже и совсем другие ноты поет.

Варравин (думает). Странно… ну делайте свое распоряжение; выносите тело – да живее – что его долго держать.

Расплюев. Сию минуту, вынесем, ваше превосходительство. (Мушкатерам.) Эй, мушкатеры, тащи его!

Шатала, Качала и за ними Расплюев – быстро уходят.

Явление 15

Варравин, потом Тарелкин.

Варравин (в задумчивости). Ну куда бы могли они у него запропаститься? Теряюсь, – всего жду, – все подозреваю. Страшусь одного: взял он их да в страховом письме к его высокопревосходительству и отправил… гм…

Тарелкин (выходит из-за ширм и говорит не своим голосом). Сетовать изволите, ваше превосходительство, слугу потеряли, потерю ощутили.

Варравин. Да-с; товарища, сослуживца потерял – вы его знали?

Тарелкин. Знал, – так, по соседству. Искать что-то изволите?

Варравин. Да. Формальные безделушки кое-какие.

Тарелкин. Конечно. В жизни все годится. Что же, нашли?

Варравин. Нет, не нашел.

Тарелкин. Достойно сожаления. А бывает. Кажется, иное близко, а оно далеко, а иное далеко, а оно близко. (Хлопает себя по груди. В сторону.) Что, крокодил? На моей улице праздник.

Варравин. Как вы говорите?

Тарелкин. Говорю я, ваше превосходительство, бывает так: око видит, да зуб неймет, а иногда и так: зуб-то и ймет, да око не видит.

Шум. Шатала и Качала в глубине театра несут гроб.

Ах, вот и его выносят. Дозвольте, ваше превосходительство, старому знакомому прощальное, напутственное слово сказать.

Варравин. Извольте.

Тарелкин (торжественно). Органы порядка – остановитесь.

Мушкатеры останавливаются.

Милостивые государи. Ваше превосходительство! Итак, не стало Тарелкина! Немая бездна могилы разверзла пред нами черную пасть свою, и в ней исчез Тарелкин!.. Он исчез, извелся, улетучился – его нет. И что пред нами? Пустой гроб, и только… Великая загадка, непостижимое событие. К вам обращаю я мое слово, вы, хитрейшие мира сего, – вы, открыватели невидимых миров и исчислители неисчислимых звезд, скажите нам, где Тарелкин?.. гм… (Поднимая палец.) То-то!..

Да, почтенные посетители, восскорбим душами о Тарелкине!.. Не стало рьяного деятеля – не стало воеводы передового полку. Всегда и везде Тарелкин был впереди. Едва заслышит он, бывало, шум совершающегося преобразования или треск от ломки совершенствования, как он уже тут и кричит: вперед!! Когда несли знамя, то Тарелкин всегда шел перед знаменем; когда объявили прогресс, то он стал и пошел перед прогрессом – так, что уже Тарелкин был впереди, а прогресс сзади! Когда пошла эмансипация женщин, то Тарелкин плакал, что он не женщина, дабы снять кринолину перед публикой и показать ей… как надо эмансипироваться. Когда объявлено было, что существует гуманность, то Тарелкин сразу так проникнулся ею, что перестал есть цыплят, как слабейших и, так сказать, своих меньших братий, а обратился к индейкам, гусям, как более крупным. Не стало Тарелкина, и теплейшие нуждаются в жаре; передовые остались без переду, а задние получили зад! Не стало Тарелкина, и захолодало в мире, задумался прогресс, овдовела гуманность…

Но чем же, спросите вы, воздали ему люди за такой жар делания?.. Ответ, – нет, не ответ, – скажу: ирония перед вами! Простой гроб, извозчик, ломовые дроги и грошовая могила… Однако – глядите, у этого убогого гроба стоит сановник (указывает на Варравина) – он властный мира сего – он силою препоясан. Что же говорит нам его здесь присутствие? Ужели лицемерием, или хитростию, или своекорыстною целию приведен он сюда и у этого гроба между нами поставлен? О нет! Своим присутствием он чтит в чинах убожество, в орденах нищету, в мундире слугу – слугу, который уносит с собою даже и в могилу собственные, сокровеннейшие интимнейшие его превосходительства…

Варравин (с движением). Что такое?!!

Тарелкин (продолжает). Слезы… (Варравину.) Я о слезах ваших говорю, ваше превосходительство.

Варравин делает утвердительный знак и медленно выходит.

Итак, почтим этот пустой, но многознаменательный гроб теплою слезою и скажем: мир праху твоему, честный труженик на соленом поле гражданской деятельности. (Кланяется и отходит на авансцену.)

Расплюев (мушкатерам). Несите.

Гробуносят. За ним выходят чиновники.

Явление 16

Расплюев и Тарелкин.

Расплюев (надевши треуголку). Именно – вы справедливо, государь мой, заметили: душа бессмертна.

Тарелкин (в духе; берет его за руки). А, – не правда ли? Бессмертна, то есть мертвые не умирают.

Расплюев. Так, так! Не умирают!! (Подумавши.) То есть как же, однако, не умирают??!

Тарелкин (твердо). Живут… но, знаете, там (указывая) – далеко!!

Расплюев. Да – далеко!! ну так. Скажите, звание его какое было?

Тарелкин. О, почтенное. Коллежский советник. Ну, знаете, он у Варравина все дела делал.

Расплюев. Скажите! Отчего же похороны, можно сказать, в такой убогости… Что даже вот… и закусить нечего. Ведь это уже и религия наша обыкновенно предписывает.

Тарелкин. Ну, что делать – добродетелен был, – прост.

Расплюев (с увлечением). Так! Понимаю… Знаете, что я вам скажу: добродетель-то в свете не вознаграждается.

Тарелкин. Так! Так! Не вознаграждается! Да кто вознаграждать-то будет? Люди? Вы их видели?

Расплюев. Видел.

Тарелкин. Сердце-то у них какое, видели?

Расплюев. Видел. Волчье!

Тарелкин. Именно волчье. (Берет Расплюева за руку.) А что, вы, стало, страдали?

Расплюев. (подмигивает публике). Таки бывало. А вы?

Тарелкин. Паче песка морского!

Расплюев. Что вы? Да в гражданской службе, знаете… этого… не бывает – особенно в чинах.

Тарелкин. Нет – в чинах оно больнее выходит!

Расплюев (с удивлением). Больнее??! Однако не публично, а так промеж себя?

Тарелкин. Ну, разумеется: знает бог да я!..

Расплюев (фыркает). Пффу!! Так расскажите, пожалуйста. Кем? Как? По какому случаю? Это меня интересует.

Тарелкин. Да что тут: я полагаю, ведь после похорон-то закусить не откажетесь.

Расплюев. Признаюсь – не без удовольствия. Должность-то наша собачья; так вот только тем и душу отведешь, что закусишь этак в полной мере да с просвещенным человеком покалякаешь.

Тарелкин. Так не угодно ли после церемонии на закуску ко мне?

Расплюев. Да какая церемония? На извозчике-то свезти да в яму зарыть. Это у меня, государь мой, и мушкатеры справят, а я только зайду, вот тут одному дворнику надо зубы почистить, а там и к вам. (Уходит.)

Явление 17

Тарелкин (один).

Тарелкин. Провидение! Благодарю тебя. И как все это легко и благополучно совершилось. Теперь одно: благоразумие. Вон отсюда! Завтра сдаю квартиру и в путь! В глушь! В Москву! Там и притаюсь – пока все это совершенно смолкнет и успокоится… Сейчас укладываюсь! (Берет чемодан.) Сейчас! Сейчас!

Занавес опускается.

Действие второе

Явление 1

Та же комната. Чемоданы, ящики – все уложено; посреди комнаты накрыта закуска.

Тарелкин (один).

Тарелкин (сидит в креслах). Да, я теперь только понимаю счастие, сердцем чувствую, носом слышу. Вот оно… (Осматривается вокруг себя.) Тишина, покой, – независимость!! Вот счастье!.. Нет начальства, – нет кредиторов, – даже друзей нет, чтобы отравить минуту отдохновения. Лихое дело справил. Одним махом стряхнул старые грехи, в прах полетели цепи, уплачены долги, и сама природа актом моей смерти подмахнула так: получено сполна! А здесь, при мне, вот тут, на самом сердце, запасный капитал. (Вынимает бумаги.) Собственноручные варравинские бумаги… Петля, в которой сидит его проклятая голова. Годик, другой – все будет тихо, – а там и предъявлю – и зло предъявлю, черт возьми. Ему и в голову войти не может, что я жив. Ха, ха, ха!

Явление 2

Расплюев входит; Тарелкин убирает стол.

Тарелкин. Добро пожаловать.

Расплюев. Мое почтение.

Тарелкин. Что же вы так задержались?

Расплюев. Нельзя было. Пришлось до кладбища промолоть, – сам генерал Варравин провожали. (Ставит в угол шпагу и треуголку.)

Тарелкин (указывая на закуску). Вот не угодно ли?

Расплюев (трет руки и подходит к столу). Не прочь, сударь, – не прочь.

Тарелкин (ставит вино и водку). Чем бог послал.

Расплюев (рассматривая с удовольствием закуску). Он недурно послал. (Берет хлеб и селедку. Вздыхает.) Эх, эх, эх – слабости человеческие. (Пропускает все и запивает вином.)

Тарелкин. Сыру не угодно ли?

Расплюев (переходя к сыру). Мы – и сыру. (Берет хлеб, отламывает кусок сыру, пропускает все и опоражнивает бутылку.)

Тарелкин (в сторону). Что за пасть такая?

Расплюев (жует). Именно… справедливо вы давеча в вашей речи упомянули, что душа-то та бессмертна.

Тарелкин (осматривая на свет пустую бутылку). Бессмертна… сударь, – бессмертна…

Расплюев (берет еще сыру). И знаете, – что с ее стороны обязательно: ни она ест, ни она пьет. (Жует.)

Тарелкин (обирает пустые тарелки). Да, действительно обязательно.

Расплюев (жует). Ну, если бы таперь душа да еще кушать попросила, так что бы это было… Ложись да умирай.

Тарелкин. Точно, умирай. (Хочет налить ему в рюмку.)

Расплюев (подставляя стакан). Нет, вот стакан. (Пьет.) Эх ты, валяй, гуляй, душа-девица.

Тарелкин (приносит еще хлеба). Что за пасть такая. Да это бездонная яма! Куда ж это у него проваливается?

Расплюев пропускает ломоть.

Еще… Что тебя, прорвало, что ли? (Вслух.) Скажите, как вы себя чувствуете?..

Расплюев. Ну – скажу вам, еще ничего не чувствую.

Тарелкин. Неужели?

Расплюев. Натура такая: орган. (Наливает стакан водки.)

Тарелкин. Это водка.

Расплюев. Водка – так водка. (Выпивает.) У меня это, батюшка, под одним номером.

Тарелкин смотрит на пол.

Вы чего ищете?

Тарелкин. А я смотрю – может, у вас днище выперло – так не проходит ли насквозь?

Расплюев (встряхиваясь на стуле). Нет, сударь!.. У меня крепко, – не пройдет. Вы слыхали, у Паганини хорош был инструмент?

Тарелкин. Слыхал.

Расплюев. Ну, у меня лучше.

Тарелкин. Верю.

Расплюев. Об этом инструменте расскажу вам, государь, гисторию: прихожу я этто в трактир; спросил калач, чаю; вот у меня инструмент мой и заиграл; песни такие – ну! стало, мол, работы просит. Делать нечего: подай, говорю, ветчины порцию, икорки порцию, водки по препорции, – думаю, так, мол, червяка этого я тем и заморю. – Съел. Представьте себе, милостивый государь, не берет!

Тарелкин. Тссссс…

Расплюев. Хорошо, думаю; отвалил еще хлеба, сыру спросил, хересу выпил; а меня, милостивец, еще злее на еду позывает. Фу-ты, мол, штука какая? Давай, говорю, блинов! Пропустил десяток, послал другой в погоню – только зуб разгорается, – третий! Хоть ложись да умирай – не берет!!

Тарелкин. Необычайно!!

Расплюев. Вижу, дело плохо – все хляби мои стало, мол, разверзлись; и приказал, сударь, я подать по-нашему, по-русски: аржанова хлеба коврижину, три сельдины – по полену каждая, да квасу жбан – перекрестился – восчувствовал этак, съел; ну, будто и завязало. Так у меня тут (хлопает себя по брюху) огнь неугасимый и червь неутолимый.

Явление 3

Те же; входит Людмила Спиридонова.

Людмила. Скажите, отцы, Сила Силич Копылов здесь, что ли, проживает?

Расплюев (ест). Здесь, касатушка, здесь.

Тарелкин. Что тебе, матушка, нужно?

Людмила. Так, и где ж мне их найтить-то?

Тарелкин. Да вот он – я.

Людмила. Что ж мне это сказали, что вы померли?

Тарелкин. Нет, – это шутки, это глупые шутки.

Людмила. Н-да! Ну, я очинно рада. А то куда ж бы мне мою головушку приклонить. Ну что ж, вы Людмилушку-то помните, а?

Тарелкин. Какую Людмилушку?

Людмила. Людмилу Спиридонову; соблазнители вы!

Расплюев и Тарелкин смеются.

Тарелкин (рисуется и припоминает). Амалия… ну Розалия… была, кажется, одна Капалия… ну Людмилы, нет – Людмилы не помню. Да она из балета или из школы?

Людмила. По протомойству.

Тарелкин (с презрением). По протомойству?!! Нет, я но протомойству никого не знаю.

Людмила. Ну, а сердце-то ваше не вещует?

Тарелкин. Ну нет; не вещует.

Людмила. Так вот она.

Тарелкин. Неужели? Вот те раз! Да это чудовище какое-то! Нет, черт с тобой, – я такой женщины не понимаю.

Людмила. Ой ли? Вот как! Не понимаешь? А детей видеть хочешь?

Тарелкин. Какие дети? Что ты? У меня никогда детей не было.

Людмила (Расплюеву). Вот они каковы, ваше благородие: наплодят, да опосля и знать тебя не хотят. (Отворяя дверь.) Эй, дети, сюда!

Вбегают двое ребятишек.

Тарелкин. Что это? Боже мой!..

Людмила. Ну, детки, вот ваш тятенька… Что, хорош – а? Ну не взыщите – каков ни есть – к нему.

Ребятишки бросаются на Тарелкина, – он от них отбивается.

Тарелкин. Прочь, прочь, бесенята, прочь!! (В отчаянии.) Как, вся жизнь!! С прачкой?!! Нет!! Никогда.

Людмила (припадает к нему и нежничает). Ну полно, Силич, – давай на мировую, ведь не впервой. Ах! Силич! Силич! Ндруг! постарел же ты… айиньки постарел. Тебя и не признаешь; облез, как колено голое. Да здесь взаправду в Питере воды такие (махнув рукой), так куда ж тут быть жиру или доброй сытости. Знаешь, Силич, как я только тебя увижу, так во мне две перемены бывает: одна от моей пламенной горячности, а другая от твоей жестокой холодности. (Ласкается.) Силич, ндруг.

Тарелкин. Ступай вон, гадкая баба, – вон! Я тебя не знаю, – вон! И щенят возьми, – а то я их в окно выкину.

Людмила (Расплюеву). Вот, мой отец, слышали? Будьте свидетели! Вот как он свое исчадие прогоняет. Я вам, ваше благородие, просьбу подам – вы его, зверя, укротите.

Расплюев. Приходи в часть. Там частному приставу и подашь.

Людмила. Ну, так прощайте, ваше благородие. (Берет детей.) Я сейчас и подам… (Уходит.)

Явление 4

Расплюев, Тарелкин, Варравин переодет; в военной поношенной шинели, парик, густые усы, зеленые очки; резкий, военный тон; хромает и подпирается костылем; толпа кредиторов. Шум и голоса; стучатся в дверь.

Тарелкин. Кто там? Кто это там?

Кредиторы и с ними Варравин, шумно входят.

Что вам надо?

1-й кредитор. Скажите на милость, где же Кандид Тарелкин?

2-й кредитор. Где коллежский советник Тарелкин?

Варравин (не своим голосом). Где этот мошенник Тарелкин? (Стукает костылем.)

Тарелкин (в сторону). Э… э… э… Это мои кредиторы. Какие рожи… (Вслух.) Он умер, голубчики, умер.

1-й кредитор. Ах, разбойник, – он нарочно.

2-й кредитор. Я не согласен, я требую.

Варравин. Зарезал. Без ножа, а кинжалом ударил.

3-й кредитор (пискливо). Вот оно!.. Где же у нас законы? Ведь это грабеж!!

4-й кредитор (притряхивая всем телом). Этто… бес… чест… но!!

1-й кредитор (кричит). А я вам говорю, что я его на дне преисподней сыщу!..

2-й кредитор (кричит). Ну что вы бессмыслицу говорите. Какая преисподняя?.. Ну где там по преисподней нам за ним охотиться.

1-й кредитор. Однако могу же я искать мою собственность, где я хочу.

2-й кредитор. Да отыскивайте; мне начхать на вашу собственность.

1-й кредитор. А я на вашу плюю. (Плюет и растирает ногой.) Видите!..

1-й и 2-й кредитор ы (горячатся, и вместе). Как! кому! я… я!..

Варравин (разнимает их). Оставьте, господа. Вы не то. Подавай нам (стучит костылем) его имущество!

Кредиторы (кричат). Вот это так! Подавай нам его имущество?!

Тарелкин (затыкая себе уши). Все, все взяла полиция.

1-й кредитор. Стало, и имущество пропало? Это – это катастрофа!!

3-й кредитор (к публике). Ну, я спрашиваю: где же у нас законы?

4-й кредитор (та же игра). Эттто… бес… чест… но!!

2-й кредитор. Ну, пойдемте в полицию, – одно спасение полиция.

Все кредиторы (кричат). В полицию! В полицию!

Тарелкин (их провожая). В полицию! В полицию!

Расплюев (встает из-за стола и выходит на авансцену). Это так, в полицию! Одно спасение полиция!..

4-й кредитор (простоявши немного). Этто… бес… чест… но!!! (Быстро повертывается и уходит.)

Тарелкин выпроваживает кредиторов и припирает за ними дверь.

Явление 5

Расплюев и Тарелкин.

Расплюев. Ну-ну. Накутил же этот Тарелкин – прах его возьми… Вот зрелище-то будет, когда эти кредиторы в части сразятся. Боже мой! Ино так выходит: их куча, а именьишка на два алтына, так они вцепятся в какой-нибудь кусок – да так (делает жест) и таскают… Однако Тарелкин этот, стало, прожженная была персона. Ишь ты, умел пожить, умел вовремя и дух испустить… Куда б ему таперь? Не миновать бы беды горючей! И из службы бы выгнали – и раздели бы – и в сибирке бы насиделся. А таперь что ему: слава богу, лежит себе вверх брюшком и лапочки сложил. Все тихо – все довольны… Даже вон его превосходительство генерал Варравин могилку посетили – ведь почет какой: этакой вельможа и вдруг соблаговолил бренное твое тело до могилки проводить; а что тело? Навоз, потроха одни. Имуществом интересовались; с похорон сейчас со мною в часть; все до ниточки пересмотрели.

Тарелкин. Что ж, искал чего?

Расплюев. Да нет. Я полагаю так, одно воспоминание. У вельмож это бывает.

Тарелкин (с иронией). Стало, сердцем-то очень нежен.

Расплюев. Я полагаю – так.

Явление 6

Расплюев, Тарелкин, Варравин.

Варравин (переодетый входит, в сторону). Там ничего нет; бумаги, стало, здесь! (Осматривая комнату.) Непременно здесь.

Расплюев. Почтеннейший, чего вам?

Варравин. Скажите: неужели Тарелкин так-таки умер?

Тарелкин (расставляя руки). Умер.

Варравин. Умер? – умер? – скажите, однако, как же так?

Тарелкин. Законом природы и волею богов.

Варравин (покачав головой). Ай, ай, ай, ай, ай!..

Тарелкин (присматриваясь к нему). Разве вы знали покойного – царство ему небесное.

Варравин. Как же, знал. Вот свинья-то была.

Расплюев. Однако вы, стало, его близко знали?

Варравин. Ну как же, приятели были.

Тарелкин (с удивлением в сторону). Приятели??! Это что за птица? Отродясь не видывал.

Тарелкин и Варравин осматривают друг друга.

(Всторону.) Да это жулик какой-нибудь?

Варравин (в сторону). Что за мошенническая рожа.

Тарелкин (Варравину). Однако, милостивый государь, замечу вам, о мертвых говорить так нельзя.

Варравин. Ну как же прикажете свинью-то назвать?

Тарелкин. Как вы разумеете?

Варравин. А вот как: если у вас где-нибудь – в хлеве или подвале – свинья, и так, не большая и не сытая, – но вообще свинья – околеет, – то ведь вы не скажете, что у меня, мол, в подвале человек дух испустил.

Расплюев (хохочет). Однако он это хорошо вонзил.

Варравин. Итак, представьте себе, господин квартальный поручик, что этот подлец Тарел…

Тарелкин. Нет, нет, позвольте.

Варравин. Что-ооо? Что позволять-то? Я оскорблен, оскорблен на самом сокровеннейшем дне моей души, а вы мне не даете сколько-нибудь облегчить себя!.. Да кто же вы сами-то – после этого; позвольте спросить? – а?

Тарелкин. Кто я? (Показывая на Расплюева.) Вы вот у кого спросите -

Расплюев делает утвердительный жест.

а вы-то кто?

Варравин. Я кредитор покойного.

Тарелкин. Да у него никогда такого кредитора не было!..

Варравин. А как вы, сударь, смеете? Я – я капитан – капитан Полутатаринов, я – видите? (показывает хромую ногу) кавказский герой, – я Шамиля брал.

Тарелкин (горячится). А я все-таки говорю…

Расплюев. Шшшш – господа! не шуметь… (Варравину.) Продолжайте.

Варравин. Итак, представьте себе, милостивый государь, этот негодяй, вероятно, уже чувствуя, что скоро умрет, назанимал у знакомых денег, вещей, – что только мог, – а вот у меня самым предательским образом выманил часы, и превосходнейшие – верите ли, брегет.

Тарелкин (в сторону). Он, бездельник, на меня, как на мертвого, лжет.

Варравин. Взял он у меня эти часы и говорит: в театр, братец, еду; цепочка есть, а часов-то нет; одолжи, – я ему по дружбе – верите ли, только по дружбе…

Тарелкин (в сторону, сжав кулаки). Вот ярость! Знать, что врет, и не мочь сказать – ты врешь!.. (С иронией.) Ну, и вы ему так и одолжили?

Варравин. Да, и одолжил. И что же он, ракалия и сын всякого ракалии, сделал? Часы взял; сам умер; и я – как рак на мели! А потому и состою его кредитором на сумму двести рублей серебром. Но теперь где же эти часы? (Осматривает комнату.) В полиции их нет; стало, здесь, – непременно, здесь. А потому позвольте мне все эти закоулки обшарить; не засунул ли он их из одной лишь пакости куда-нибудь в щель, или не оставил ли разбойник промеж книг, бумаг, документов. Все возможно! (Ходит по комнате и осматривает.) Все возможно!!!

Расплюев. Так! это мое правило: всему верь, ибо все возможно! (Указывая на дверь.) Там кое-какой хлам еще остался – посмотрите…

Варравин. Прошу вас на все это наложить строжайший арест.

Расплюев. Вот так уж лишнее.

Варравин. Как?

Расплюев. Да и без того по копейке на рубль не хватит.

Варравин (с жаром). Так! И не удивлен! Верите ли – какой он был от природы или уже по рождению пройда! Верите ли, что он на то только и бил, чтобы занять и потом естественно, чувствуя, что ему умереть надо, то, следовательно, не отдать. Всемилосердый господи! Если бы он теперь мне в лапу попался, да я бы его, мошенника, в лапшу искрошил…

Тарелкин (с негодованием). Однако позвольте!

Варравин (Расплюеву). Верите ли, благородный человек, что по этим обстоятельствам ему неоднократно и в рожу-то плевали.

Тарелкин (теряя терпение). Да это невыносимо.

Варравин. Вот выносил же.

Тарелкин. Вы, наконец, мое нравственное чувство оскорбляете.

Варравин. Что-оо? Нравственное чувство? А это что за настойка? На каких ягодах? Деликатесы какие? Нравственное чувство. Нет – вот он ракалия – так все чувства оскорблял.

Тарелкин. Какие же чувства оскорблял покойник?

Варравин. Все, говорю вам, все! Зрение, ибо рожа его была отвратительна. Слух, ибо голос его дребезжал, как худая балалайка. Осязание, ибо кожу его по самые оконечности рук покрывал ослизлый и злокачественный пот! Обоняние, ибо от него воняло дохлым мясом.

Тарелкин. Лжете, сударь, никогда.

Варравин. Пахло, сударь, пахло.

Тарелкин (отбежав в сторону). Да что за сатана такая??! Откуда навязался?

Варравин (Расплюеву). Так видите, благородный человек, – все чувства! Все. И этот бандит у кого пронырством, у кого силою…

Расплюев (перебивая). Стойте!! Дело – хитрейшего свойства! Эти приметы, что вы с такою ясностию изложили, приходятся как раз на Силу Копылова.

Варравин. Как так? Благодетельный человек, что вы говорите?

Тарелкин. Как на меня?.. Как вы смеете? Какое основание? Где право?..

Расплюев (с важностию). Позвольте, позвольте. Вы у меня не ораторствуйте – горла не драть!

Варравин. Та, та, та! Позвольте, благодетель, позвольте. Мы рассмотрим. А у меня вот предчувствие, что я свои бумаги, то бишь – часы, отыщу – непременно отыщу.

Расплюев (подпирается в боки и становится насупротив Тарелкина). первое – лицо. (Варравину.) Ну что? По-моему, лицо, можно сказать, неприятное.

Варравин. Гм! – лицо? Скажите, что это рожа, что это рыло – но лицом – нет, лицом не зовите – вы меня возмущаете!

Расплюев (та же поза). Почти, почти.

Тарелкин. Мало ли непривлекательных наружностей. Это не доказательство.

Варравин. А голос – слышите ли голос.

Расплюев. Худая балалайка – так! так!!

Варравин. Так, – совершенно так!

Расплюев (та же поза). Вы его как бы Рафаелевой кистью описали.

Варравин (жмет руку Расплюеву). Благодарю.

Тарелкин (старается говорить басом). Позвольте, господа, – позвольте, что за опрометчивость.

Варравин (взявши его за руку). Руки потные и ослизлые.

Расплюев (в духе). Запах?

Подходят оба и нюхают Тарелкина.

Варравин, Расплюев. А чем пахнет?

Расплюев. Будто пресность какая.

Варравин. Да. Но ведь это близко.

Расплюев. Очень близкие признаки. Хитрое обстоятельство.

Тарелкин (с жаром). Однако, милостивый государь: не угодно ли принять на вид более фундаментальные приметы. (Варравину). Что вы воздухом и запахом стали доказывать! (Расплюеву.) Покойный Тарелкин имел прекрасные волосы и превосходнейшие зубы; а я – как видите, и без волос (показывает совершенно лысую голову), и без зубов (открывает рот) а… а… а… а…

Расплюев. Ну вот это так – это так!.. Молодец, Сила Силич, срезал. (Варравину.) Что, милостивый государь? Стало, домой идти.

Варравин. Нет, – я иду далее и говорю: дайте ему волосы и дайте ему зубы… и тогда…

Расплюев. Э… э… Капитан – зарапортовался. Ни, ни. Воспрещено и воспрещаю!.. Волосы и зубы в паспорте стоят, их, брат, колом не выворотишь, – а Антиох Елпидифорыч так говорит: их и царь не дает – их, говорит, дает природа… Да…

Тарелкин (берет его за руки). Прекрасно сказано!..

Кланяются и жмут руки.

Скажу более: их дает бог!..

Расплюев (в форсе). Го, го, го (поднимает палец) – высоко пошло!

Варравин (несколько сбитый). Что ж? Может быть; может быть. Однако мы вот тово (ищет) – авось-либо господь бог и поможет… как бы этого право… (Открывает комод.)

Тарелкин (подбегая). Как вы, сударь, смеете здесь рыться?

Варравин. Ба, ба, ба! (Вытаскивает из комода парик и зубы.) А это что?

Расплюев (смотрит с удивлением). Парик и зубы!

Тарелкин (бросаясь на него). Как вы можете…

Варравин (увертываясь). Да это не те ли, которые в паспорте стоят. Ха, ха, ха…

Расплюев. Ха, ха, ха… Казусная штука… Что ж нам делать?

Варравин. А что делать – взять да на него и напялить.

Расплюев. Прехитрое обстоятельство – согласен!..

Варравин. Милостивец, соблаговолите. (Ставит стул.) Пожалуйте.

Тарелкин. Что за вздор – что за глупые шутки – я не хочу…

Расплюев. Ну мы подержим. (Берет Тарелкина и сажает силою на стул.) Вот так! (Варравину, держа Тарелкина на стуле.) Пожалуйте, батюшка, полотенце.

Варравин. Вот, благодетель, вот. (Подает ему полотенце.)

Расплюев (крутит ему руки за спинку стула). Мы подержим, мы подержим.

Тарелкин. Ой, ой, ой, легче!

Варравин (надевает и поправляет на нем парик). Как мы ему только зубы-то вставим?

Расплюев. А ничего. Вы ему рот-то пальчиком раскройте – ведь сами видели – не укусит.

Варравин (оперирует). Именно, благодетель, не укусит.

Расплюев. А как уже вставите, то имейте осторожность потому уже укусит.

Тарелкин произносит неясные звуки в то время, когда Варравин вставляет ему зубы.

Варравин (отходит и осматривает Тарелкина). Боже мой! Что это?! Я глазам своим не верю!

Расплюев. Что, что, что такое?

Варравин. Да это Тарелкин!!

Расплюев (в страхе). Неужели? Как Тарелкин; да вы его верно знали?

Варравин. Как свои пять пальцев.

Расплюев О ужас! стойте! знаете ли, что Тарелкин умер, несомненно умер и мною в землю зарыт; генерал Варравин похороны справлял – сомнение невозможно!

Варравин. Да это он! – я вам говорю – он!..

Тарелкин. Ну полноте, господа, – прошу вас; ну развяжите мне руки – прошу. Ну что же? – ну случайное сходство.

Расплюев. Да, да – стало, действительно случайное сходство.

Варравин. Однако мой вам совет – этого субъекта не выпускать и аресту подвергнуть.

Тарелкин (стараясь высвободить руки). Как вы можете? Осмельтесь только – голова ваша не уцелеет.

Варравин (Расплюеву). Превосходно бы сделали. Я, батюшка, сам служил. Бывало, мимо меня никому ходу не было. Туда его, и кончено… и потому я могу сказать, положа руку на сердце (кладет руку на сердце): мимо меня ни одна бестия не проскочила. (Расплюеву.) Спросите у него вид.

Расплюев. Подайте вид.

Тарелкин. Сделайте одолжение – вот мой вид на столе.

Варравин (передавая Расплюеву вид). Вот он – смотрите. (Расплюев читает.)

Явление 7

Те же и Качала с пакетом в руке.

Качала (подавая Расплюеву пакет). Ваше бродие, из части бумага.

Расплюев (Качале). Погоди. (Варравину.) Нет, это так. (Указывает.) Отставной надворный советник Сила Копылов. Так… Верно!.. (Принимая пакет от Качалы.) Давай сюда из части бумагу. (Распечатывает и читает.) Что это? Что такое? Не пойму! (Читает.) Никак не пойму. (Читает.) Описать имущество проживавшего в третьем квартале скоропостижно умершего надворного советника Силы… Силы… Коп… Коп… Ко-пы-ло-ва!! (Смотрит на всех.) Что?.. а?.. что!..

Качала. он, ваше бродие, помер.

Расплюев (кричит). Что? а?

Качала (кричит). У Шлиссельбурхе помер. Как жил, так и помер.

Расплюев. Да вот он, сидит на стуле!!!

Качала. Не могим знать, ваше бродие.

Варравин (в сторону, хлопнув себя по лбу). А-а-а – мошенник, – это он!!! (Расплюеву.) Берегитесь!.. это… эт-то ужасно!!!

Расплюев (жмется к Варравину). А что? а?.. я ничего не понимаю.

Тарелкин рвется на стуле и старается освободиться. Расплюев наталкивает на него Качалу.

Держи, держи его, бездельника!..

Качала упирается, Расплюев берется за бумаги. Варравин тоже читает.

Нет сомнения. Копылов умер. Умер от апоплексии! Умер в деревне Разгильдяевке, взрезан и в землю зарыт!! (Хлопает по бумаге.)

Варравин. Ужасно!

Расплюев. Таперь опять это. Тарелкин умер! Умер – и мною!! – (бьет себя в грудь) мною в землю зарыт!!! Таперь этот-то: кто же он?!!

Варравин. Стойте! Я знаю, кто он! Это… это величайшая опасность жизни.

Расплюев (оробев). Что вы говорите?

Качала (тоже робея). С нами хрестная сила!

Варравин. Слушайте меня, но только крепитесь.

Расплюев крепится.

Знаете ли вы, что такое вуйдалак?

Расплюев. Нет.

Варравин. Вудкоглак?

Расплюев. Нет.

Варравин. Упырь?

Расплюев. Нет.

Варравин. Мцырь?

Расплюев. Нет! Нет! Нет! – но вижу – ужасно!!

Варравин (показывая на Тарелкина). Видите ли – во-первых, он уже мертвый.

Расплюев (смущенно). Понимаю.

Варравин. Похоронен и в землю зарыт.

Расплюев. Понимаю.

Варравин. Но, естественно, он хочет жить.

Расплюев. Естественно.

Варравин. И что же – он покидает теперь свое жилище, могилу – там что, – и ходит.

Расплюев (вздрагивая). Бррр…

Варравин. Но питаться злаками или чем другим не может, ибо это уже будет пищеварение; а какое же у него там, черт, пищеварение; а потому и питается он теплою… человеческою крррровью – потому готовое кушанье.

Расплюев (хватает себя за голову). О боже мой! это… это целый ад… (Подходит к авансцене.) Верите ли, моррроз так по всем жилам и дерет.

Варравин (подходя в это время тихо к Тарелкину). Теперь, змея, ты у меня в руках!..

Тарелкин (с ужасом). Варравин!!

Варравин (шипит). Я-я-а-а-а!! (Тем же ходом, берет стул и ставит его перед Расплюевым.) Теперь садитесь.

Расплюев садится.

У него, стало, хобот.

Расплюев. Фу а!!!

Варравин. Хобот как жало скорпиона и крепости адамантовой.

Расплюев, Фу а! бррр!..

Варравин. Подкараулив теперь вас, он избирает в голове вашей место (выбирает у него в голове место), да хоботом-то как кокнет (кокает Расплюева по голове костылем). Ну, стало, и этим самым повергает вас в беспамятство – понимаете, в беспамятство.

У Расплюева занимается дух, он делает знак, что понимает.

и начинает он из вас сосать… сосать… крррровь сосать…

Тарелкин с отчаянием рвется.

Расплюев. Ай, ай, держи!

Качала (жмется к Расплюеву). Ух, ух!..

Варравин (бросается к Тарелкину и затягивает ему руки. Тихо). Отдай, злодей, мои бумаги!

Тарелкин. Не отдам!!

Варравин (затягивая ему крепче руки). Берррегись! (Схватив шляпу и костыль, поднимает руки кверху; и вслух) боже праведный! Упаси мои косточки.

Расплюев (ухватываясь за него). Стойте – стойте, я вас не выпущу.

Варравин (указывая на Тарелкина). Держите его – берегите, – это птица редкая; со дня сотворения мира не было!.. Какая честь, полиции честь – вам честь!

Расплюев. Не оставляйте нас.

Варравин (уходя). Вам крест – непременно крррест!!!

Расплюев (уцепившись за Варравина). Нет, нет – я вас не выпущу!!

Варравин (рвется). Не имеете права!..

Расплюев (его держит). Имен… именем полиции вам приказываю… Качала! Шатала! – Сюда! Саркань ты мне этого зверя – саркань!! Я ему первый допрос при вас вкачу.

Качала и Шатала накидывают на Тарелкина петлю.

Крути его! крути!

Они крутят.

В мою голову крути! Еще!..

Тарелкин. Ох, ох, – разбойники – что вы?

Расплюев. Ага – голос подал! Говори, анафема, – кто ты?

Тарелкин (в сторону). Пропала моя головушка… (Опускает голову.)

Расплюев. Ну же, говори.

Тарелкин. Что мне говорить? Я вам говорил – я Копылов.

Расплюев. Врешь, адская душа! Он умер. Вот бумаги – умер, выпотрошен и в землю зарыт! (Канале.) Крути!..

Тарелкин. Ой-ой-ой, – ну, я Тарелкин – ой, Тарелкин!

Расплюев (с силою). Врешь – Тарелкин – сам генерал Варравин – что ты, анафема, морочишь. (Качале.) Крути!

Тарелкин (кричит). Ай, батюшки, ай… я… я… оба.

Варравин (Расплюеву). И оба мертвые.

Расплюев (хватая себя за голову). Это, это ужасно! (Вдруг вскакивает.) Цепей и кандалов!! Тут преступление!.. Нет, – нет, тут два преступления!

Варравин (подхватывая). Нет, тут три преступления!.. (Поднимает высоко шляпу.) К начальству!.. Да!..

Расплюев (также махая шляпою). Так!! К начальству!!

Схватываются с Варравиным под руки и стремительно выбегают вон, махая шляпами; за ними

Качала и Шатала тащат Тарелкина, прикрученного веревкою к стулу.

Занавес опускается.

Перемена декораций. Частный дом. Зал. Столы. Прямо против зрителя вхожая дверь.

Направо дверь в темный коридор. Налево дверь в присутствие.

Явление 8

Ох сидит у стола, перед ним стоит графинчик. Расплюев.

Расплюев (вбегая). Где частный пристав? Где?

Ох. Я здесь, здесь.

Расплюев. Ччч… честь имею явиться.

Ох. Ну.

Расплюев. Я вне себя.

Ох. Как?

Расплюев. Я весь в воспалении.

Ох. Говори, что.

Расплюев. У нас в квартире жили двое.

Ох. Ну?

Расплюев. Как следует жили, умерли и в землю зарыты.

Ох. Ну, – туда их!..

Расплюев. Двое эти один! – и этот один жив?!

Ох (плюет). Вот всегда так соврет, что как обухом по лбу.

Расплюев. Есть воля ваша.

Ох. Да ты, может, натощак так врешь, – так вон выпей водки. (Наливает ему водки.)

Расплюев (с жаром). Что водка? Меня выше водки подняло.

Ох (пьет). Выше водки?! стало, действительно необыкновенное дело! (Встает.)

Расплюев (с возрастающим жаром). Со дня сотворения мира не было!

Ох. Рассказывай.

Расплюев. Извольте себе представить. Выходец с того света – оборотень, вуйдалак, упырь и мцырь – взят!.. Мною взят! Я весь в воспалении.

Ох. Да где же он взят?

Расплюев. На квартире умершего Тарелкина и умершего Копылова.

Ох. Откуда же этот оборотень явился?

Расплюев. Из земли вырос, – с неба свалился, из двух мертвых один живой вылупился, – теряюсь, – помрачился ум, – как в тумане хожу.

Ох. Да где же он. Заарестован?

Расплюев. Здесь – скручен канатом и взят! Вот тут – вон (указывает) в секретной и сидит!.. Можете представить эту честь – мне честь – полиции честь – награды – кресты…

Ох. Да ты, кажется, спятил.

Расплюев. Я взял – я! При сильнейшем сопротивлении (бьет себя в грудь), с опасностью жизни!..

Ох. Сядь.

Расплюев (вышедши на авансцену). Я Шамиля взял!!!

Ох (толкает его на стул). Сядь, говорю, ты угорел!

Расплюев (вскакивает). Крррест мне – крррест – Георгиевский…

Ох (прерывая его). О, проклятый болтун! ступай к черту! (Высовывает его в дверь.)

Расплюев (в дверях). Это мое убеждение!..

Ох захлопывает дверь.

Явление 9

Ох (один).

Ох (думает). Стало, действительно, что называется, казус!.. Жили двое (думает) – оба умерли – убиты, что ли? Явился один – и этот один жив – черт возьми – даже лоб трещит! Гм! – такая досада… ничего от него толком не отберешь… (Думает.) Как бы мне его в резон ввести – а… постой! (Вывертывает ручку из половой щетки.) Вот так хорошо будет… (Отворяет дверь.)

Явление 10

Ох и Расплюев.

Расплюев (вламываясь). Это… это мое убеждение (бьет себя в грудь), крррест…

Ох (грозя палкой). А это видишь! Если я тебя промеж плеч ею двину, то твое убеждение (показывает на потолок) вон куда вылетит.

Расплюев (стихает). Ну, это другое дело… (Косится на палку.) Это другое дело…

Ох (строго). По службе, черт возьми!.. Знаешь! Руки по швам!..

Расплюев вытягивается.

Докладывай начальству. (Опирается на палку. Поза.)

Расплюев (руки по швам). Сего числа и дня арестован мною бродяга, беспаспортный вуйдалак, при сильнейшем сопротивлении… (оживляясь) с опасностью жизни… (Бьет себя в грудь.)

Ох (подымая палку). А это?

Расплюев. Что ж? Человека обидеть можно… (Докладывает.) Арестовав, имею честь представить.

Ох. Снабжен ли видом?

Расплюев (подавая бумаги). Извольте усмотреть – вид умерший.

Ох (рассматривает бумаги). Да; так! Смотри, чтоб не ушел.

Расплюев. Все предосторожности взяты. Изначала я ему хитростию схватил рученьки, да полотенчиком и затянул; а потом сарканил; да так закрутил, что заревел; при всей лютости, – а заревел.

Ох (помахивая палкою). Так! так! Хорошо!

Расплюев (сторонясь от палки). Ваше высокородие – вы ее положите.

Ох. Кого ее?

Расплюев. Да вот барышню-то.

Ох (отдавая ему палку). Ты разве с нею знаком?

Расплюев (ставит палку в угол). Ну, не то что знаком, а видал; а если и издали видал, то – верьте слову – для чувствительного человека и этого довольно.

Ох. Так это его имущество досматривал генерал Варравин?

Расплюев. И его – и не его. Потому этот вуйдалак таперь на две половины разбился – одна выходит Тарелкин, а другая Копылов.

Ох. Что-о-о? Откуда ты этой белиберды набрался?

Расплюев. По учиненному дознанию. Свидетельское показание имею, что чиновники эти не померли, – никогда, а самым жесточайшим образом засосаны насмерть!!

Ох (с удивлением). Засосаны насмерть?!! Как так?!

Расплюев. Так точно. По этой части сведения собраны мною в полнейшем виде.

Ох. Говори.

Расплюев (ставит стул). Извольте сесть; я вам объясню в подробности. (Усаживает Оха и становится против него.) Извольте видеть: во-первых, у него хобот – хобот длины необычайной, – на конце хобота сосок, – сосок как жало скорпиона и крепости адамантовой. Таперь кой скоро жертву свою он заприметит, то он с крайнею лютостию хобот этот и выпустит – в рукав или в платок носовой – это все одно – и медленно, медленно избирает в голове вашей место (ищет), надо бы мне что-нибудь твердое. (Осматривается.)

Ох. Да вон палка.

Расплюев. Именно, ваше высокородие, палка! (Берет палку. В сторону.) Постой, старый черт, я тебя по плеши-то съезжу… (Вслух.) И избирает он в голове вашей самое слабое место, да вдруг как кокнет. (Кокает его по голове.)

Ох. Ай!

Расплюев. Ну – уже и начинает с необычайной свирепостью сосать!.. кррровь сосать до самой смертной кончины!!

Ох (трет себе голову). Однако это довольно явственно.

Расплюев. Ну как же. Мне вот так-то капитан Полутатаринов два раза толковал и обещался к следствию явиться; я, говорит, это самое и при следствии покажу. Стало, такой уж обязательный человек. Он меня с арестантом даже вот сюда, до самой части проводил; берегите, говорит, – штука редкая; со времени сотворения мира не было, чтобы полиция и оборотня взяла.

Ох. Гм! Н-да, две смерти, обе скоропостижные; – неизвестное лицо – оборотень ли, вуйдалак ли, то ли, се ли, а все-таки следствие; – стало, тут, кроме добра, ничего нет.

Расплюев. Капитан этот говорит так: что больших награждений ожидать надо; так уж, сделайте милость, скорее доложите начальству – потому злейший преступник – я ни за что не отвечаю.

Ох. Разумеется, доложить начальству, без него далеко не уедешь!

Расплюев. Так вот и извольте объяснить ему, что, мол, ваше превосходительство, подчиненный мой, исправляющий должность надзирателя, Расплюев самолично взял, представил в часть с опасностью жизни – при сильнейшем сопротивлении – этакое исчадие природы – лютейшего злодея.

Ох. Ну можно и так доложить: более, мол, происходит от тщания в выборе подчиненных, которым, мол, в таком случае ничего более не остается делать, как исполнять свои обязанности.

Расплюев. Как вам будет угодно.

Ох. Конечно, брат, как мне будет угодно. Давай шляпу и шпагу. Еду сейчас к начальству.

Качала (входит). Ваше высокородие – действительный статский советник Варравин.

Явление 11

Те же и Варравин.

Варравин. Что такое, – я слышу, у вас необыкновенное происшествие?

Ох. Точно так, ваше превосходительство.

Варравин. Арестовано будто какое-то таинственное лицо и с большим шумом.

Ох (нерешительно). Мы сами в недоумении.

Варравин. Что же?.. Сверхъестественное?..

Ох. Стало, сверхъестественное, ваше превосходительство, – ведь бывает?

Варравин (утвердительно). И скажу вам, часто бывает. Вот теперь касательно оборотней и вуйдалаков, это несомненно. С ними одна трудность – это его схватить да взять.

Расплюев (хлопнув руками). Вот оно! Ваше превосходительство! Благодетель! Отец! Взял, ей-богу, взял, при сильнейшем сопротивлении (бьет себя в грудь), с опасностью жизни.

Варравин. Неужели!.. Это удивительный факт; расскажите.

Расплюев. Вашему превосходительству известно, что служивший при вас чиновник Тарелкин помер и совершенно законным образом в землю зарыт. Сами давеча присутствовать изволили?

Варравин. Ну, как же, при мне, в моих глазах!..

Расплюев. Проживавший на той же квартире чиновник Сила Копылов опять одновременно и скоропостижно умер!! (Поднимает палец.)

Варравин. Тссс… и этот умер! Что ж, действительно умер?..

Расплюев. Помилуйте, – не только умер, а его еще взрезали, кишки выпустили, опять зашили, а там такую ему в брюхе смятку сделали, что он ее до второго пришествия не раскусит. Так это уже не смерть, а шабаш!..

Варравин. Действительно, шабаш.

Ох. И что же, ваше превосходительство, – на квартире этих померших чиновников полиция по своей деятельности открывает…

Расплюев (перебивая Оха). Нет, я, ваше превосходительство, – я открываю.

Ох (строго Расплюеву). Полиция – говорю я вам!

Расплюев (жалобно). Я, ей-богу, я! Ваше превосходительство, что же они у бедного человека последний кусок хлеба отымают.

Варравин. Оставьте его рассказывать.

Расплюев. Открываю я третьего, неизвестно кто, неизвестно откуда. Дознаю; оказывается, что это жесточайший злодей, вуйдалак, который для собственного пропитания – обоих этих чиновников засосал насмерть!! Что же мне тут делать?

Варравин. Вы его и арестовали?

Расплюев. Ваше превосходительство: как Суворов Прагу – штурмом взял! Сопротивление было жесточайшее, но к моему благополучию случился тут капитан Полутатаринов, кавказский этакой герой, который сам Шамиля брал; человек неустрашимый – он мне и помог. Он-то, знаете, необычайно опытен и благоразумен, ну а я человек простой – стало, горяч. Я-то рвусь, а он-то меня держит и говорит: вещь единственная, вы, говорит, в истории будете, – крест дадут. Он все знает, – ученый этакой муж.

Варравин. А-а-а – так он ученый?

Расплюев. Помилуйте: зеленые очки – вот какие, как фонари, так и горят. Сейчас видно – профессор.

Варравин. Ну, Расплюев, молодец! Редкий случай. Вот что дорого: взял и не выпустил.

Расплюев. Ваше превосходительство, зубами держал. Ей-богу! Пропадай, мол, мое все; лишь бы начальство было довольно.

Варравин. Да это геройский поступок.

Расплюев. Уж как вам угодно судите! Вот вам моя голова – вот и плечи.

Варравин. Что же вы хотите теперь делать?

Ох. Еду к начальству.

Варравин. Гм.

Ох. Все это происшествие донесу в подробности.

Варравин. Гм.

Ох. Пускай оно само и распоряжается.

Варравин. Гм… Стало, вы хотите такой редкости себя лишить и свое счастие отдать другому…

Расплюев (перебивая его). Помилуйте, что вы?

Ох. Нет, не хотим.

Варравин. Как же? Так я вас не понимаю. Ведь тут следствие, – неизбежное следствие.

Ох. Точно так.

Варравин. Ну, стало, начальство и распорядится; оно и пришлет вам на шею какого-нибудь амура по особым поручениям в манжетах, вот от которого фиалками-то пахнет – знаете?

Ох (вздыхает). Знаю, ваше превосходительство.

Варравин. Вы у него в передней сидеть и будете. Хватали-то вы, – а схватит-то он. Вы как думаете?

Ох (вздыхая). Бывало, ваше превосходительство.

Варравин. Для дурачков и будет!.. Этих случаев, сударь, веками дожидаются. Это всякому лакомый кус. Тут награды, кресты, чины.

Расплюев. Ну так! Вот слово в слово, что говорил капитан Полутатаринов.

Варравин. Да всякий то же скажет.

Расплюев (складывая руки). Отец, отец, научите, что делать?

Варравин (наставительно). А поначалу не шуметь. Дело держать в секрете. Понимаете?

Ох. Понимаю.

Расплюев. А-а-а-а!..

Варравин. Донесите легонько, – оказалось-де лицо: вида – подозрительного; происхождения – неизвестного; паспорт – фальшивый; прикажут произвести исследование – вы и следуйте; начинайте с маленьких да меленьких – тихонько да легонько, а там и развивайте, и подымайтесь выше да шире, шире да выше, да когда разовьется да запутается – так тут и лови! Только хватай да руки подставляй; любое выбирай: хочешь честь или хочешь есть.

Расплюев (в восторге). У-у… слова! Золотые слова!!

Ох (тоже увлекшись). Верно судить изволите.

Варравин. А сначала себя не продавать; никак! Главное, слушайте меня. (Понизив голос и отводя их в сторону.) Опасайтесь воды.

Ох. Воды? как воды?

Варравин. Да! вода имеет для этих злодеев разрывную силу; никакие замки и кандалы не стоят, – и может случиться несчастие… уйдет!..

Расплюев. Нет, уж лучше я лягу да умру!

Варравин. А потому не давать воды ему ни капли.

Расплюев. Слушаю. Вот как, ваше превосходительство! Маковой росинки во рту не будет.

Варравин. Так. Тогда он не могши по своей натуре умереть – постоянно будет в томлении.

Расплюев. Так его в томлении держать и буду!..

Ох. Однако, ваше превосходительство, долго ли держать его в томлении?

Варравин. Там видно будет.

Расплюев. Да о чем вы, Антиох Елпидифорыч, беспокоитесь? Качай его, злодея, да и только. Вы прикажите мне – я заморю.

Варравин. Молодец, ей-богу, молодец.

Расплюев (кричит). Рады стараться, ваше превосходительство.

Варравин (хлопает его по плечу). Молодец! А я с своей стороны обещаю вам в этом принять участие и устроить так, что самое это следствие будете производить вы да он, и никто более. Понимаете?.. Прощайте!

Ох и Расплюев низко кланяются.

Надо начать с малого и кончить торжеством!.. (Уходит.)

Ох и Расплюев подобострастно его провожают.

Явление 12

Ох и Расплюев.

Ох (в духе). Ну, Расплюев, исполать! Необычайную ты вещь удрал.

Расплюев (в восторге). Дединьки мои! Дединьки, отведите мою душеньку! Так все нутро и ходит; то замрет – а то опять вспыхнет… Что сказал? Генерал-то что сказал!.. Ушам не верю!.. Ну, если мне крест-то дадут?!!

Ох. Да ты знаешь ли еще, какую следователь власть имеет?

Расплюев (несколько будто приуныв). Нет, не знаю я, какую следователь еще власть имеет!

Ох (внушительно и редко). Следователь может всякого, кто он ни будь, взять и посадить в секрет!..

Расплюев (начинает перебирать плечами). Здрррр… ааствуй, милая, хорошая моя – чернобровая… похожа на меня. (Зло проходится трепаком; в финале кричит.) Ура!! Все наше!.. Всякого теперь могу взять и посадить в секрет… Понимаю… Понимаю! Вот что, Антиох Елпидифорыч, такую бы я задал им переборку…

Ох. И зададим…

Расплюев. По первому разу купца Попугайчикова за ворот и туда!.. Уж очень у меня на этого Попугайчикова руки чешутся; потому, подлец, всякую совесть потерял; и в ус не дует. Вы ему приказывать изволили, а он смеется. Нет, говорит, шалишь; прошло ваше время! А в чем же, Антиох Елпидифорыч, наше время прошло?

Ох (подстегивая шпагу). Врешь, купец Попугайчиков, не прошло еще наше время!..

Расплюев подает ему треуголку – оба выходят в необычайном духе.

Занавес опускается.

Действие третье

Явление 1

Та же комната частного дома.

Расплюев (один).

Расплюев (кладет на стол бумагу). Великий день! (Хлопает по бумаге.) Вот и предписание!.. Я следователь, я!.. Строжайшее следствие буду производить я!.. Подробнейшее розыскание произведу я. Все мышиные норки, все лазейки буду выворачивать наружу – я. Гм… а давно ли по этим лазейкам и норкам сам я свету божьего бегал… вот этих петличек (указывает на свои петлички) дрожал – а теперь меня дрожать будут!.. Раболепствовать будут!..

Явление 2

Расплюев; входит Ох.

Ох. Ну что ты?

Расплюев. Да так, Антиох Елпидифорович, удостоился чести, звания – так рассуждаю…

Ох. То-то рассуждаю, – ты у меня смотри… своего места забывать! (Грозит ему пальцем.) Понимаешь?!

Расплюев. Помилуйте! Никогда.

Ох. Я тебе говорю, – у меня одно: деятельность и повиновение – повиновение и деятельность, только и знай.

Расплюев. Слушаю, Антиох Елпидифорович.

Ох. Другие, пожалуй, требуют еще преданности. Ну, преданности мне не надо. Потому если я тебя из службы выгоню да с голоду уморю – так ты мне предан будешь.

Расплюев. Это так, это точно так. Я завсегда говорю: палка хорошо – уж как хорошо; ну голод, по-моему, лучше. Голодом вы все сделаете; голодом вы и сердце тронете.

Ох. Трону.

Расплюев. Я вам про себя скажу. Отчего я человеком стал? Голод пронял. Доложу вам – желудок мой особой конструкции: не то что волк, а волкан, то есть три волка. Он каши-то меру просит, а ему подают наперсток, – вот я и взалкал. Да как взалкал, – до исступления. Хожу по улицам да зубами и щелкаю… буду, мол, усерден, буду и ревностен, – только душу-то вы мою, святые угодники и архистратиги, из этого ада изведите… Вот они меня и извели да к вам и пристроили.

Ох. Ну – то-то, у меня смотри.

Расплюев. Вы видите – собою жертвую, с какого побоища вуйдалака доставил.

Ох. Ну, – ты его допрашивал?

Расплюев. Упражнялся.

Ох. Ну что ж?

Расплюев. Сначала вертелся – а потом и сознался. Умер, говорит, а теперь опять живу. Потом опять говорит – умереть рад, но не могу.

Ох. Что же – и он это чистосердечно говорит?

Расплюев. Помилуйте, как же не чистосердечно: ведь другой уж день не поим, так тут всякое чистосердечие наружу полезет. Наконец показал, что их целая шайка.

Ох. Стало, заговор.

Расплюев. Я вам докладывал и теперь докладываю: меры строгости потребны, хватать надо.

Ох. Скоро едешь.

Расплюев. Однако – когда сам арестант показывает: целая, говорит, партия – будто и генерал Варравин тоже из оборотней.

Ох. Что ты говоришь!

Расплюев. Ей-ей показывает. Был, говорит, змеею. Жало при себе имеет и яд жесточайшей силы. Вы, говорит, его освидетельствуйте, – генерала-то…

Ох. Ну что же?

Расплюев. Будем свидетельствовать, ха, ха, ха!

Оба хохочут.

Все наше! Всю Россию потребуем.

Ох (весело смеется и машет руками). Что ты, что ты!..

Расплюев. Я-а-а теперь такого мнения, что все наше отечество это целая стая волков, змей и зайцев, которые вдруг обратились в людей, и я всякого подозреваю; а потому следует постановить правилом – всякого подвергать аресту.

Ох. Еще бы!

Расплюев. Да-с. Правительству вкатить предложение: так, мол, и так, учинить в отечестве нашем поверку всех лиц: кто они таковы? Откуда? Не оборачивались ли? Нет ли при них жал или ядов. Нет ли таких, которые живут, а собственно уже умерли, или таких, которые умерли, а между тем в противность закону живут.

Ох. Пожалуй, и оказалось бы.

Расплюев. Вот так пошла бы ловля!.. С одних купцов что можно взять!..

Ох. Не хуже бы холеры было.

Расплюев. Что холера? Что вы говорите: холера. Холера болезнь, и то вона какую жатву доставила – по сей час поминают; здесь оборотни, сосуны, вуйдалаки, то есть преступление: Сибирь и кандалы.

Ох. А затребовал ли ты помещика Чванкина по поводу переписки с арестантом?

Расплюев. Непременно.

Ох. Хорошо. А купца Попугайчикова?

Расплюев. Тронул. Явится.

Ох. Свидетели тут?

Расплюев. Кое-кто явился.

Ох. Ну начинай! Да ты смотри – правило: при допросах ничему не верь.

Расплюев. А я вот на это слаб; всему верю.

Ох. Не верь, говорю. Я вот как: приди ты и скажи, вон, мол, Шатала пришел; так что ж? – ведь я не поверю; я пойду и посмотрю.

Расплюев. А я не так. Вы мне вот скажите, что вон его превосходительство обер-полицимейстер на панели милостыню просит – ведь я поверю. Взять, мол, его! Я так за ворот и сгребу.

Ох (машет руками). Обера-то! Что ты, что ты!..

Расплюев. Не могу. Нрав такой.

Ох. А ты себя сдерживай.

Явление 3

Те же, входит Крестьян Крестьянович Унмеглихкейт.

Крестьян Крестьянович. А а… а… Антиоха Елпидифорыч – это… это у вас арестанта больна… тоскуй!..

Ох. Да, у него что-то в желудке; этакое – томление…

Крестьян Крестьянович. Это страданий спинной мозга.

Ох (иронически). Ну так!! (В сторону.) Попал пальцем в небо.

Крестьян Крестьянович. Эта спинной мозга близка эта шелюдка. Спинной мозга воспалений, ну и шелюдка воспалений. Как пошар, так пошар. Ево надо водолечений.

Ох и Расплюев(машутруками). Чтовы, чтовы, КрестьянКрестьянович, совсемужспятили; мысвоиголовыпотеряем.

Крестьян Крестьянович. Мой голофа никогда теряй.

Ох. Ни, ни. Никак!..

Крестьян Крестьянович. Я вам гавару – польза будит.

Ох. Запрещаю.

Крестьян Крестьянович. Не имейте какой праф. Я доктор.

Ох. А я следователь – и имею секретнейшие причины.

Крестьян Крестьянович. А ну это дело десятый. Может быть, ошень фажный преступник.

Ох. У – вот какой.

Крестьян Крестьянович. Политический.

Ох. Больше.

Крестьян Крестьянович. Что ж, больши политический преступник?

Ох. Мцырь.

Крестьян Крестьянович (содрогнувшись). Шерт возьми! Што такая, Антиох Елпидифорыч? – мой не знай.

Ох. И дай бог никогда не знать.

Крестьян Крестьянович. Это – это фрей масон?

Ох. Хуже; а главное зловреднее.

Крестьян Крестьянович. Ай, ай, ай, – ну, батушка, я ему микстур писуй.

Ох. Нельзя.

Крестьян Крестьянович. Ну – пилюлька.

Ох. Пилюльку можно.

Крестьян Крестьянович. Што такой ему писуй… (думает) ну Salis… Salis… нет, нет… (думает) ну Extractum… Extractum… нет, нет – ну assa foetida – это такой – я ему хочит Тейфельсдрек, это… навоз! Да, шертово навоз!!

Ох. Ну и чудесно. Если чертово, то ему по нутру придется. А дело в том, Крестьян Крестьянович, вы пропишите так, чтобы на случай видно было, что медицина свою помощь подала.

Крестьян Крестьянович. А – карашо, – карашо.

Ох. Ну а там, что выйдет, ведь она за это не ответствует.

Крестьян Крестьянович (с особенным убеждением). О нет!.. Никогда медицин отвечай… никогда!.. Никогда. (Уходит.)

Ох (Расплюеву). Ну, Иван Антонович, начинай.

Расплюев (кричит в канцелярию). Эй, Ванечка, сюда!..

Явление 4

Те же, Ванечка с бумагами входит и садится за особый стол.

Расплюев. Ты смотри у меня, рассобачий сын, не зевать; слова – и того не проронить; грошей не собирать – а то я тебя!.. Эй, Качала! Кто там явился?

Качала. Мещанка Брандахлыстова, ваше бродие.

Расплюев. Ну, давай сюда Брандахлыстову.

Явление 5

Те же, входит Людмила Спиридонова.

Расплюев (Людмиле). Как звать?

Людмила (робко). Ась!

Расплюев (кричит). Как звать?

Людмила. Людмилой, сударики, Людмилой Спиридоновой.

Расплюев. Ну, ты, Людмила Спиридонова, Силу Копылова знала?

Людмила. Знала.

Расплюев. А Кандора Тарелкина знала?

Людмила. Нет, не знала.

Расплюев. Ну, таперь тебе Силу-то Копылова оказывали? – Ты его видела?

Людмила. Видела.

Расплюев. Признаешь ли ты его?

Людмила. Признаю.

Расплюев. Ну, стало, это он?

Людмила. И он, сударики, и не он.

Расплюев (Оху, значительно). Вот оно! (Ванечке.) Пиши.

Людмила (продолжает). Его как звать-то?

Расплюев. Сила Силин Копылов.

Людмила. Ну он.

Расплюев. А с виду?

Людмила. А с виду не он.

Расплюев (Оху). Вот оно… Прикажите записать.

Ох. Непременно. (Ванечке.) Пиши.

Расплюев. Хорошо, кумушка. Теперь вот что: имеем мы на Силу Копылова подозрение, что он оборотень.

Людмила. Оно, сударики, можно; от него все станется. Ономнясь своих детей не признал; подлец человек – стало, все отанется.

Расплюев. Ты с ним жила?

Людмила. Жила.

Расплюев. Ну что, он обрачивался?

Людмила. Завсегда.

Расплюев. Во что же он оборачивался?

Людмила. В стену.

Расплюев. Как же он в стену оборачивался?

Людмила. А как я на постель полезу, так он, мошенник, рылом-то в стену и обернется. Так вот я с ним одиннадцать годков и мучилась; глаза выплакала, с разбойником; глаз, бывало, не сомкну, все плачу, а он дрыхнет себе, да и только, горой его раздуй; а теперь, жеребец, и от меня отрекся, и от детей-то отрекся, кормить не хочет; это не мои, говорит, дети. Чьи ж, мол, эти дети, коли не твои? Укажи, чьи? Так не указывает.

Расплюев. Ну, таперь ты, видя, что он эвдаким манером в стену-то обертывался, и не робела с ним спать-то.

Людмила. Робела, сударики, робела, так делать-то мне что? Мое дело женское.

Расплюев (Оху). В показаниях сбилась, с преступником в сожительстве, не прикажете ли подвергнуть аресту?

Ох. Ничего, подвергнуть.

Людмила. Ах, отцы мои, благодетели, что вы, побойтесь бога, у меня дети есть, их кормить надо.

Ох. И, милая, – их соседка накормит.

Людмила. Соседка? Да у меня соседка такая стервотинка, что она их нарочно уморит.

Ох. Не уморит, – а уморит, так отвечать будет. Мы никому не спустим.

Людмила. Ну, разве что отвечать-то будет…

Ее уводят.

Явление 6

Те же и помещик Чванкин.

Чванкин (входит с большим форсом). Что это, а? а? Скажите, скажите мне, кто здесь командует?

Расплюев. Господин частный пристав.

Чванкин (ходит). А! – частный пристав – частный пристав – а как он смел, частный пристав, меня беспокоить, а? как он смел?

Расплюев. Да вот извольте объясниться с ними. (Указывает на Оха.)

Чванкин (запальчиво). Нет, я спрашиваю: как же он смел? Да знает ли он, кто я? а? Да я… я сам власть имею, а? Я помещик Чванкин!! Да у меня в Саратовской губернии двести душ! да у меня в Симбирской губернии двести душ! Да у меня черт знает где черт знает сколько душ! Да я… Да он… (Ходит по комнате и колотит по столам.)

Расплюев (Оху). Что прикажете тут делать? Ничего не сообразишь.

Ох (подмаргивая Расплюеву). Попроси их в темную.

Расплюев. Можно?

Ох. Можно. (Ванечке.) Пиши постановление, знаешь – там – по форме, сбивчивость речей… нечто тяготящее душу и прочее.

Чванкин (вдруг повертывается к Расплюеву). Чью душу? Говорите, чью? – мою? Так знайте, что у меня в Саратовской губернии триста душ, да у меня в Симбирской губ…

Расплюев (Качале и Шатале). Ну-тка в темную!

Мушкатеры подхватывают Чванкина под руки.

Чванкин (кричит). Как в темную?! Стой! Вы! Эй! Стой! Зачем?.. Я протестую (болтая ногами по воздуху), я адрес!! У подножия престола… я у подножия. (Его голос замолкает в коридоре.)

Явление 7

Те же и купец Попугайчиков, входит и кланяется.

Расплюев. Ваше имя?

Попугайчиков. Флегонт Егорыч-с.

Расплюев. Фамилия?

Попугайчиков. Попугайчиков-с.

Расплюев. Звание?

Попугайчиков. Торгуем-с.

Расплюев. Чем?

Попугайчиков. По винной части.

Расплюев. Ну, вы подсудимого знали?

Попугайчиков. Помилуйте, к чему нам знать?

Расплюев. Как же вам не знать.

Попугайчиков. Почем же нам знать?

Расплюев. Вы должны знать.

Попугайчиков. Что делать, не знал.

Расплюев (помолчав). Ведь мы, батюшка, не отстанем.

Попугайчиков. Как угодно.

Расплюев (Оху). Прикажете продолжать?

Ох. Продолжать.

Расплюев (хлопнув по столу всей пятерней). Да вы знаете ли, какое дело следуем, а? Оборотень, вуйдалак, упырь и мцырь!! – взят! – сидит в кандалах – и показывает!! (Опять хлопает.) Так что же вы тут говорите…

Попугайчиков, посмотрев искоса на Расплюева, вынимает бумажку и подает Оху.

Ох. (продолжая читать бумаги и не смотря на Попугайчикова). Что это?

Попугайчиков. Благодарность-с.

Ох. Какая?

Попугайчиков. Двадцатипятирублевая.

Ох. Не могу.

Попугайчиков. Сделайте милость.

Ох. Не могу.

Попугайчиков. Не обижайте, ваше высокородие.

Ох. Не могу, говорю я вам, – рад бы, но не могу.

Попугайчиков (вздохнув). Извольте-с. (Достает другую бумажку).

Ох. Послушай, Флегонт Егорыч, ты меня знаешь?

Попугайчиков. Помилуйте!

Ох. Ну – то-то; я, братец, без хитростей, – меньше ста рублей ни копейки.

Попугайчиков. Обижаете, Антиох Елпидифорыч.

Ох. Какая же обида?

Попугайчиков. Обижаете.

Ох. Ну веришь ли ты богу?.. Веришь ли?

Попугайчиков. Верю.

Ох. Ну, не могу.

Попугайчиков. За что такая обида?

Ох. Какая же обида? Обиды нет. Обида – произвол; а тут какой же черт произвол, когда моя необходимость… Ну не могу.

Попугайчиков (вздыхает). Быть, стало, по-вашему. (Отдает сотенную и подходит к другому столу. Ванечке.) Ну ты, гнида, где расписаться?

Ванечка (подает ему перо). Вот-с вам, Флегонт Егорыч, – вот и перышко – мы вам, сударь, в лучшем виде, Флегонт Егорыч-с! Сделайте милость… Флегонт Егорыч…

Попугайчиков. Ишь, крапивное семя, туда же! (Дает ему деньги и уходит.)

Расплюев (Качале). Ну кто там еще?

Качала. Дворник Пахомов.

Расплюев. Давай Пахомова.

Ох выходит.

Явление 8

Расплюев и дворник. Мушкатер его вводит силою.

Расплюев (дворнику). Подойди.

Пахомов стоит у дверей.

Подойди, говорят.

Мушкатер его подталкивает.

Да подойди к столу-то, черт! Не съест.

Пахомов подвигается.

Ну, – ты свидетель?

Пахомов. Я-то?

Расплюев (передразнивает его). Да, ты-то.

Пахомов. Чаво-с?

Расплюев. О чтоб тебя… (Внушительно.) Свидетель ли ты?

Пахомов (помявшись). Чаво-с?

Расплюев (тычет ему кулаком в зубы). Свидетель ли ты?

Пахомов (прибодрясь). Свидетель, сударь, свидетель.

Расплюев (отходит к авансцене). Я вот только теперь начинаю силу чувствовать. (Пахомову.) Знал ли ты твоего жильца, надворного советника Силу Копылова?

Пахомов. Чаво-с?

Расплюев (замахивается на него). А…

Пахомов. Знал, сударь, знал.

Расплюев. Ну! Таперь – скажи ты мне, не замечал ли ты – не оборачивался ли он во что?

Пахомов. Ась?

Расплюев (становится против него и подпирается в боки). Бестия, каналия, протоканалия!! Что ж я этак долго около тебя ходить буду; мне ведь твоей братии, скотов, двадцать пять человек спросить надо – ракалия, разве меня хватит, – ведь меня не хватит!!

Пахомов (робко). Как, сударь, вашей милости будет угодно.

Расплюев. Ой ли? Как мне угодно, – хорошо. Мне вот как угодно. Эй, Шатала!

Шатала подходит.

Стань ты вот здесь! (Становит Шаталу сзади Пахомова.) Таперь, как я ему вопрос дам, так ты мне его и резни, – и так ты мне его резни, чтобы у него ответ как пуля вылетел… Понимаешь?

Шатала. Как нам эвтова не понимать, ваше бродие. (Насыкивается ударить Пахомова.)

Расплюев (останавливает его за руку). Дурак! Стой! – ты не так, а вот когда я ему вопрос изделаю.

Шатала. Слушаю, ваше бродие.

Расплюев (ставши против Пахомова). Ну вот, сынок, ты таперь мне и объясни, что замечал ты особенного в твоем жильце Силе Копылове?

Пахомов (озираясь назад). Что… Я… заметил у Коп… (получает в затылок удар и прикусывает язык) ууу… ууу… батюшки…

Расплюев (Шатале, с сердцем). Осел! Ну что же ты ему самую таперь речь перебил? А? Я тебе что приказал… (Подступает к нему со сжатыми кулаками.) Ты, стало, моих слов не слушаешь – а?

Шатала смотрит на него во все глаза.

Постой, глупый бык, – я тебе эвту механику устрою… Эй, Качала, – поди сюда!

Качала подходит.

Качала. Чаво изволите, ваше бродие?

Расплюев. Стань вот сзади эвтого быка. (Становит его сзади Шаталы.) Вот так (поднимает ему руку), так! Как я тебе сигнал дам, так ты мне его в затылок и двинь… (Шатале.) Вот ты у меня, бычье рыло, и будешь знать, когда тебе следует свидетеля резнуть. (Отходит в сторону и осматривает.) Ну, вот, дружки, я вам механику и устроил… и устроил…

Мушкатеры стоят в позе; Расплюев ими любуется.

Теперь и отдохнуть можно. (Садится на стул.) Пойдет машина сама собою. (В духе разваливается на стуле и покачивается.) Н-ну, приятель – объясни же мне, что заметил ты особенного в твоем жильце, Силе Копылове? (Дает сигнал.)

Качала режет Шаталу – Шатала Пахомова – Пахомов вскидывается на воздух и валится на Расплюева.

Они падают один на другого и катятся по полу. Шум и смятение.

Пахомов. Ой, ой, ой… батюшки, у… би… ли… у… би… ли…

Расплюев (запыхавшись, приподнимаясь с трудом) Ох… стой… Ох – спину сломали… ооо… черти!! палачи! (оправляется) вологоны проклятые, лукоперы… Ишь рыла-то здоровые уставили…

Ох (входит). Что это, – что такое?

Расплюев. Помилуйте, Антиох Елпидифорыч, – вот дворника допрашиваю, так никак не соображусь.

Пахомов. Ох… о… у… би… ли… у… би… ли…

Ох (посмотрев на Пахомова, Шатале). Что же ты, дубовая башка, так дерешься?

Шатала. Их блродие изволили говорить: режь – я и резнул.

Ох. Ты этак человека убьешь.

Шатала. Никак нет, ваше вшсокородие, я снароуку знаю; я его у самый загривок резнул. Мне их брродие строго приказывают: если ты, говорят, у меня человека убьешь, – так я тебя палками закатаю. Так я эфто у предмете имею.

Пахомов (бросается на колени). Батюшка, ваше превосходительство, пощадите; я и так скажу, ей-богу, скажу; мне вот даже повернуть шею невозможно; я что угодно, то и скажу. (Утирает кулаком слезы.)

Ох. А и в самом деле – ну вас, дураков, ступайте вы все к черту. (Выгоняет мушкатеров. Пахомову.) Ну, говори; только ты обстоятельно, братец, говори, – не вертись. Не видал ли ты – оборачивался ли Копылов в зверя или скота какого?

Пахомов. Нет, ваше высокородие, ей-богу, нет; в скота он не оборачивался.

Расплюев. Врешь.

Пахомов (с убедительностью). Ей-богу, не оборачивался; что хотите делайте, не оборачивался; вот в стену – в стену точно что оборачивался.

Расплюев (с жаром). А!.. Вот оно!..

Ох. Каким образом?

Пахомов. А вот сойдет с лестницы – ну – иное дело – случится – в стену и обернется!

Расплюев. В стену?.. Что ж тебе так это и видно?

Пахомов. Как же, ваше благородие, мне так это и видно.

Расплюев. Что ж тебе видно?

Пахомов. А что лица-то не видно.

Расплюев. Так тебе видно, что лица не видно?

Пахомов. Да-с.

Расплюев. А где же лицо?

Пахомов. А в стене.

Расплюев (с жаром). Ай, ай, – а велика ли стена?

Пахомов. Как есть наша стена.

Расплюев. Фу-ты, боже мой!.. Длина?

Пахомов. Двадцать пять сажен.

Расплюев. Вышина?

Пахомов. Пять сажен.

Расплюев (Ванечке). Пиши!! (К публике.) Так вот мороз по всему и ходит. (Оху.) Изволите видеть, ваше высокородие, необыкновенно.

Ох делает утвердительный знак.

И какое согласие показания с Брандахлыстовою-то!.. Два свидетельские показания – полное доказательство!!

Ох. Да, да! (Ванечке.) Составь журнальное постановление, – а дворника под арест.

Пахомов (на коленях). Ваше высокородие, – не погубите!..

Ох. Ни, ни. Нельзя, любезный.

Пахомов. Помилуйте, сударь, кто же будет улицу месть?

Ох. А у тебя есть жена?

Пахомов. Как жены не быть; жена есть.

Ох. Ну жена и выметет.

Пахомов. Где ж ей месть, – она не выметет.

Ох. А городовой придет, – да палку возьмет, вот она и выметет.

Пахомов. Ну разве городовой палку возьмет.

Его уводят.

Ох (Качале). Ну – теперь впусти-ка этого помещика…

Качала осторожно отворяет дверь в темный коридор; Расплюев прячется за Оха.

Явление 9

Те же, из темного коридора медленно входит Чванкин.

Чванкин (осматриваясь). Господа… мое почтение. (Раскланиваясь с Охом.) Если вам угодно меня спросить, то я со всею готовностью. (Раскланивается.)

Ох. Да уж сделайте одолжение…

Чванкин. Я с удовольствием, – я даже с большим удовопьствием. Вы бы мне прямо тотчас так сказали – и я бы тотчас с удовольствием… (Ванечке.) Миленький, дай мне перышко – надо будет ответики написать…

Расплюев. Ну – вы знали Тарелкина?

Чванкин (с готовностью). Тарелкина? Нет, не знал.

Расплюев. А Копылова знали?

Чванкин. Копылова знал.

Расплюев. Следствием открыто, что вы находились с подсудимым в странной и таинственностью облеченной переписке.

Чванкин. Какою же таинственностью: я с ним о девках переписывался.

Расплюев. Как? Как?

Чванкин. Я у него трех девок купил.

Расплюев. Трех? трех девок? Вы купили. (Оху.) Воспрещено законом.

Ох. Строжайше… Продолжай.

Расплюев. Когда и с какой целью дозволили вы себе купить у подсудимого девок, и главное в таком количестве?

Чванкин. А вот видите, – признаться, я сам недоумевал.

Ох. Это не извинение, – мы этого не принимаем.

Расплюев. Мы этого не принимаем.

Ох (Расплюеву). Молчи. (Чванкину.) Незнанием, сударь, законов никто да не отговаривается. Извольте показывать.

Чванкин. Жил я в Москве; приходят ко мне из моего симбирского имения мужики. Батюшка, говорят, барин, купите нам девок. – Где ж, мол, я вам, сиволапое стадо, девок куплю? – Да мы уже и сторговали. – И сторговали? – Говорят: сторговали. – Почем? – Да по двадцати по пяти рублев. – За сотню? – Помилуйте, говорят, за штуку. – Хороши? – Важные, говорят, девки… Ну, думаю, дешево!.. Как, скажите, целую этакую девку, как она есть… за двадцать пять целковых!..

Расплюев (с увлечением). Дешево!.. Целую этакую девку… (Показывает как она есть.) Я бы сам дал!!

Чванкин. Вот я их и спрашиваю: где ж, мол, такие девки продаются.

Расплюев. Да, это интересно: где ж они продаются?

Чванкин. Мужики мне и говорят: а по соседству в княжой вотчине у управляющего Силы Силича Копылова. Я к Копылову письмо, он мне ответ, – так наша переписка и пошла.

Ох. Переписка перепиской, а дело все-таки серьезное; девками торговать, сударь, не дозволено.

Чванкин. Нет, позвольте. Ведь это для тягол, это для тягольного счета.

Ох. А мы вот увидим, для чьего счета. По этому обстоятельству неизбежно будет учинить местное дознание, так вы потрудитесь, во-первых, скрепить ваши показания.

Чванкин садится и скрепляет показания по листам.

Расплюев (постояв в раздумье). Эхма!! (Хлопает себя ро затылку.) Дешево!!

Ох (Расплюеву). Очнись – облом! (Чванкину.) А во-вторых, сударь, – извольте дать подписочку о невыезде из города.

Чванкин (продолжая скреплять листы). К чему же подписку; что за подписка; я и так из города никуда не поеду.

Ох. Так уж форма.

Чванкин (тверже). Я вам говорю, что не поеду, так вы можете верить. (Встает.) Кажется, между благородными людьми и благородного слова довольно. (Берет шляпу и хочет идти.)

Ох. Нельзя-с.

Чванкин. Однако, черт возьми, когда я говорю, так довольно!.. (Скоро идет к дверям.)

Ох (давая знак мушкатерам). Ей, Качала!..

Качала и Шатала подхватывают Чванкина под руки.

Чванкин. Что это?.. Стойте!.. опять в темную?!

Ох. Да-с. Мы уж попросим опять. (Мушкатерам.) Несите в темную.

Чванкина несут в коридор.

Чванкин (болтая ногами). Ну так я подписку, – я лучше подписку – стойте!.. окаянные!!

Его вносят в коридор.

Я даю подписку!! Две подписки!!

Ох (мушкатерам). Качала!.. Назад!..

Чванкин (вырываясь из их рук). Я с удовольствием – я с большим, черт возьми, удовольствием… вам подписку дам… я хоть три подписки дам.

Ванечка (подавая ему перо). Извольте подписать.

Чванкин подписывает.

Ох (вздыхает). Все, сударь, форма; все форма.

Чванкин раскланивается и уходит.

Явление 10

Ох, Расплюев, входит Варравин.

Варравин. Ну что у вас, господа, делается?

Ох. Следствие производим, ваше превосходительство; два показания уже приобрели, – свидетели показывают!..

Варравин. Что же такое?

Ох. Оборачивался!..

Варравин. Хорошо. (Расплюеву.) Ну что он?

Расплюев. В сильном, сильном томлении.

Варравин. Воды не давали?

Расплюев. Ни капли.

Варравин. И следовательно, тоска большая и силы нет?

Расплюев. Какая сила – чуть не околевает.

Варравин (трет руки). Хорошо.

Расплюев. В последнее время при всей лютости, но ослаб. Сознался. Стал показывать, что у вас служил, только сбивчиво и все врет; искренности настоящей еще нет.

Варравин. Погоди, братец, она будет. (Оху.) Вы имейте в виду, что я как свидетель могу вам сделать очень важное касательно Тарелкина показание. Еще будучи в живых, он вдруг с глубоким огорчением объявил мне, как начальнику, что иногда он бывает зайцем!..

Ох. Собственное признание есть высшее всего мира свидетельство, говорит закон.

Варравин. Да! И что в этом виде собственные его кредиторы производят ему по улицам травлю – что, как он лично меня заверял, доставляет ему несказанные мучения…

Расплюев. Необычайно, ваше превосходительство. Вот, стало, уж имеем в деле два свидетельские показания, что арестант оборачивался, и к этому собственное пред лицом вашим признание…

Ох. По закону – полное доказательство!

Варравин. Стало, дело обставляется отлично!.. Теперь мне непременно надо спросить его по одному предмету. (Оху.) Прикажите подать его сюда.

Ох. Сейчас, ваше превосходительство. Ей, Качала! подать сюда арестанта.

Явление 11

Те же; мушкатеры вносят Тарелкина, привязанного по-прежнему веревкой к стулу.

Тарелкин (слабым голосом). Воды… ох, воды…

Варравин (отходя в сторону – Расплюеву). Допрашивайте.

Расплюев (торжественно). Говори чистосердечно, кто ты таков?

Тарелкин. Ох – я Копылов.

Расплюев. Вздор.

Тарелкин. Ну, я признаюсь, я Тарелкин… только воды… ох… тоска какая…

Расплюев. И этому не верим. Ничему не верим.

Тарелкин. Да дайте мне воды; ну я что хотите, скажу, только воды…

Расплюев. Говори – ты мцырь?

Тарелкин. Ну, мцырь.

Расплюев. Ты вуйдалак, упырь?

Тарелкин. Да, да… ох…

Расплюев. Кто твои сообщники?

Тарелкин. Весь Петербург и вся Москва.

Расплюев (Оху). Вот оно!.. (Вслух.) Показывай поимянно – кто и кто?

Тарелкин. Мало ли их!..

Расплюев. Показывай, говорю!.. Ну главных зачинщиков показывай!

Тарелкин. Максим Варравин, экзекутор Живец, частный пристав Ох, квартальный поручик Расплюев.

Расплюев (смешавшись). Вот те раз!.. (Оху.) Что же тут прикажете делать.

Варравин (Расплюеву). Продолжай!..

Расплюев. Говори, что вы делали?

Тарелкин. Ох… людей морили… Вот вы теперь меня морите… ох…

Расплюев (строго). Ты у меня не вертись… Кого вы уморили?

Тарелкин. Муромского уморили.

Расплюев. Что же, кровь высосали?

Тарелкин. Да, всю кровь высосали… да дадите ли вы мне воды – змеиные утробы… Что это… Какой жар стоит… Какое солнце печет меня… Я еду в Алжир… в Томбукту… какая пустыня; людей нет – все демоны…

Варравин (тихо, Оху и Расплюеву). Выйдите – я его сам допрошу.

Ох и Расплюев выходят в залу присутствия.

Явление 12

Варравин и Тарелкин.

Варравин (подходя к Тарелкину). Я здесь! пустой человек!! Ты в моих руках – все открыто – все знаю – ты пропал!

Тарелкин (тоскует). Ох… ох… мне все равно…

Варравин. Признайся, ты украл бумаги…

Молчание.

Отдай – в Сибири будешь…

Тарелкин (поглядев на Варравина). Оттого и в Сибири не буду, что не отдам!!

Варравин. Умрешь.

Тарелкин. Умру, – а не отдам!..

Варравин. Томительно умрешь. Я жаждой уморю… Ей, Качала!

Качала входит.

Принеси, братец, мне стаканчик воды.

Тарелкин. О мучение какое… что это… жар какой…

Качала подает Варравину воду.

Варравин (пьет). Хорошая вода. Что, братец, проточная или ключевая?

Качала. Ключевая, ваше превосходительство, прямо из реки.

Варравин. Хорошо, братец, ступай себе.

Тарелкин (мечется). У… у… боже мой… какое мучение… (Варравину.) Нате вот!.. Возьмите их!.. (вытаскивает из-под сюртука бумаги) вот они… ваши бумаги… только воды… (протягивает руку) дайте… дайте…

Варравин (берет бумаги). Постой… ты, пожалуй, обманешь… (Рассматривает бумаги). Так; так; они! (Дает ему воду.) Ах, предатель, – ах, злодей.

Тарелкин пьет.

Ах, змея – доморощенная змея.

Тарелкин (пьет). Максим Кузмич, куда же мне теперь деваться? (Оправляется.) Я лучше куда-нибудь уеду…

Варравин (развязывая веревку). Ступай к черту, провались в ад, – только с глаз-то уйди.

Тарелкин (встает и оправляется). Ну – матенька, ваше превосходительство, Максим Кузмич… ну не сердитесь – будьте отцом родным. (Кланяется.) Простите! Ну что делать; не удалось – ну ваша взяла… (Смеется.) Только ради самого создателя вы мне теперь помогите: бумаги-то, бумаги копыловские отдайте: куда мне без них! Формуляр-то его, – я тотчас в Москву и улизну.

Подходят оба к столу и роются в бумагах.

Варравин. Вот тебе формуляр – возьми! (Дает ему формуляр.)

Тарелкин. А аттестаты-то, аттестаты!..

Варравин. Вот тебе и аттестаты (дает ему аттестаты), только провались.

Тарелкин. Я уйду; ей-богу, уйду… только, Максим Кузмич… (становится в просительную позу) – на дорогу-то… вы уж того…

Варравин (с отчаянием сует руку в карман). На тебе, на!.. черт, дьявол, вурдалак проклятый!.. (Дает ему деньги.) Кровь ты мою высосал!! (Проталкивает его к двери.)

Тарелкин (в глубине сцены снимает парик, вынимает зубы, горбится и принимает прежний вид Копылова. Потом обертывается и выходит на авансцену. Медленно окинув взглядом публику). Господа, вам не надо ли управляющего имением?.. имею вот аттестаты (показывает аттестаты); об опытности и говорить нечего: прошел огнь и воду! Насчет честности – сами видели: за правду страдал!.. Удостоверение могу представить от любого общества сельского празднословия… но особенное чувствую влечение заняться винокуренной операцией – это уж просто натура говорит… Плодопеременные вам севообороты заведу, и с каким угодно удобрением: компосты ли захотите, или костяное, или жидкое, или, может быть, потверже любите – все могу! Или Либихов порошок, так своими руками сделаю. Одно слово, введу вам прогресс: рациональное хозяйство на вольнонаемном труде… так обделаю, что только ахать будете… Право, подумайте… Харррроший случай!.. (Подождавши.) Что же? Нет!.. Не хотите? (Обращаясь к одному из зрителей.) Сделайте одолжение, милостивый государь, потрудитесь записать на случай мой адрес: его высокоблагородию – надворный советник-с – Силе Силичу Копылову – вот их превосходительству Максиму Кузмичу (указывает на Варравина); они мне передадут-с. (Раскланивается и убегает.)

Варравин (кричит ему вслед). Я тебе говорю: ступай прямо в пекло, – там тебе не откажут – примут!..

Занавес опускается.

1869

Электронная книга издана «Мультимедийным Издательством Стрельбицкого», г. Киев. С нашими изданиями электронных и аудиокниг Вы можете познакомиться на сайте [битая ссылка] -book.com.ua. Желаем приятного чтения! Пишите нам: [битая ссылка] audio-book@ukr.net

Примечания

1

…одетые по-дорожному. – Испанские дворяне, которые обычно одевались в платье темного цвета, отправляясь в дорогу, надевали богатые наряды, в которых преобладали светлые тона.

(обратно)

2

Отметил ныне день крестин// Властительного Бальтасара. – Главное указание на датировку драмы. Инфант Бальтасар Карлос, сын Филиппа IV, был крещен 4 ноября 1629. Бальтасар умер подростком и не правил.

(обратно)

3

Первый монолог Косме содержит дружески шутливые намеки на известные пьесы Лопе де Веги, Миры де Амескуа, Рохаса Сорильи. Эрудиция Косме в античной мифологии и истории – полуреальное свидетельство влияния испанского театра на широкие круги народа.

(обратно)

4

Всего на час… – Новое характерное для барокко понимание большого воздействия времени и других внешних факторов на жизнь по сравнению с более уверенной активностью человека Возрождения.

(обратно)

5

Команду дал мне Дук де Ферья. – Герцог Фериа – испанский дипломат, военный и государственный деятель второй половины XVI в.

(обратно)

6

…закутанные в мантильи до глаз. – Речь идет об испанском обычае «закутывания», заимствованном у андалусийских морисков. Испанские женщины в средние века закрывали лица вуалями. Закутывались также в плащ, чаще всего черного цвета, который закреплялся на голове шпилькой с драгоценными камнями. Для закутанной женщины существовал особый термин «tapada». При закутывании мог остаться открытым один глаз, как правило, левый.

(обратно)

7

Быть Дон Кихотом перекрестков. – Сервантесовские ассоциации часты у Кальдерона в этой комедии (напр., I, 16; II, 1; III, 1 и т. п.).

(обратно)

8

Рассказ Родриго о службе покойного мужа Анхелы в таможне не столько нужен для действия, сколько свидетельствует об усилении интереса к быту и нравам (costumbres), свойственному литературе XVII в. Ср. I, 11 12, 14 и др. Интерес к бытописанию позже назывался по-испански «костумбрисмом».

(обратно)

9

Весьма заботит меня ваше здоровье, ибо я была причина вашей опасности. – Архаизмы письма доньи Анхелы, с одной стороны – стилизация «рыцарского стиля», образцы которого были всем известны по «Дон Кихоту»; с другой – очень напоминают начало «Неистового Роланда» Ариосто.

(обратно)

10

Рыцарь Дамы Невидимки. – Возможно, навеяно аналогичным пародированием рыцарского стиля в «Дон Кихоте» Сервантеса.

(обратно)

11

И ангелу найдется кров. – Трудно переводимая игра слов, построенная в оригинале на омонимичности слова «angel» (ангел) и имени «Angela» (Анхела).

(обратно)

12

… как он не знает, / / Живет ли, не живет ли он. – Барочное сомнение. На более глубоком уровне такое сомнение возникает как один из основных мотивов драмы «Жизнь есть сон».

(обратно)

13

… некий Хуанело // Яйцо стоймя сумел поставить… – В Испании известный анекдот приписывался не только Колумбу, но и итальянскому часовщику XVI в., работавшему в Испании, Хуанело, механику и строителю, автору проекта поднятия реки Тахо у города Толедо.

(обратно)

14

Его Величество сегодня // В Эскориале… – Эскориал – знаменитый монастырь-дворец недалеко от Мадрида, построенный по проекту архитекторов Хуана Баутиста де Толедо, Хуана де Эррера и Франсиско де Мора в правление Филиппа II. Дворец был основан в честь победы над Францией при Сен-Кантене в 1574 г.

(обратно)

15

Четвертый, эти вот стихи… – Куплет, который поет Косме, пародирует испанскую народную песенку.

(обратно)

16

Ты черный плащ надел… – Согласно этикету, на дворцовые приемы полагалось являться в черной одежде.

(обратно)

17

Обмен сонетами («О, Беатрис, я так люблю правдиво…) встречается в испанских драмах Золотого века.

(обратно)

18

Я не был никогда трусливым,// А этот раз я страха полон. – Изображение страха кабальеро не часто в испанском театре.

(обратно)

19

Сел в паланкин я… – Путешествие дона Мануэля в паланкине с кладбища также навеяно приключениями Дон Кихота.

(обратно)

20

…не меркой, не тремя, но целой житницей. – Пролог изображает себя распределителем месячного пайка между рабами. Паек этот в эпоху Плавта не превышал трех модиев пшеницы (модий несколько более 8,5 литров), поэтому здесь и упомянута мера в три модия.

(обратно)

21

Сиракузы – город на восточном побережье Сицилии.

(обратно)

22

Тарент – город в Южной Италии.

(обратно)

23

Я присужден; заковывай, я сам иду. – Парасит сравнивает себя с должником, который по старинным римским законам присуждался кредитору, и последний мог тащить его к себе, наложив на него оковы. Разница заключается в том, что парасит сам желает оков, разумеется, гастрономических.

(обратно)

24

Любовники-супруги – те, кто подобно Менехму, заводят связь на стороне при живой жене.

(обратно)

25

…патрона, своего хранителя. – Своего патрона парасит называет гением, божеством, содействующим рождению человека и охраняющим его на протяжении всей жизни.

(обратно)

26

Ганимед – сын царя Троса, прекраснейший из смертных. По одной из версий мифа, Зевс в образе орла похитил его и сделал своим возлюбленным. Распахивая свой плащ, под которым виднеется накидка его жены, Менехм делает как бы такое же движение, как орел, расправляющий свои крылья. Адонис – возлюбленный Афродиты, убитый на охоте. Однако ничего не известно о похищении Венеры Адонисом. Вольное обращение с греческой мифологией вообще характерно для Плавта, но его публика, даже самая образованная ее часть, была еще менее сведуща в подобных вещах.

(обратно)

27

Сверх счета ты. – Римский военный образ. «Приписанные» сверх нормы, для того, чтобы замещать выбывших из строя штатных солдат.

(обратно)

28

…попляши-ка в женском одеянии. – Менехм снял свой плащ и собирается снимать накидку жены. Но пока он в ней, он напоминает параситу изнеженных танцоров, танцующих в накидке, и потому парасит предлагает ему поплясать. В противоположность грекам, римляне считали танцы для мужчин неприличными.

(обратно)

29

…так не рисковал и сам Геркулес, у Ипполиты пояс унося. – Комическое преувеличение, звучащее в устах парасита как насмешливая лесть: добыть накидку жены Менехму было так же трудно, как Гераклу совершить девятый подвиг – убить царицу амазонок и добыть ее пояс.

(обратно)

30

Окорок свиной, вымя – типично римские деликатесы.

(обратно)

31

…голод зверский. – В подлиннике «аппетит коршуна».

(обратно)

32

Массилия – город, основанный греческими колонистами на юго-восточном побережье Галлии (ныне – Марсель).

(обратно)

33

…Грецию чужую. – Чужая с точки зрения греческого поэта, – обозначение Великой Греции и ее городов на юге Италии.

(обратно)

34

На тростнике узла искать! – В подлиннике «ты ищешь сучка на камыше» – пословица.

(обратно)

35

Эпидамн: за целость человека тут гроша не дам! – Ассоциация греческого собственного имени Epidamnum с латинским damnum «ущерб», «убыток».

(обратно)

36

Поросенок… жертвенный. – У греков и у римлян свинья была очистительной жертвой, особенно от безумия.

(обратно)

37

Ярости Вулкановой. – Комически торжественно огонь назван «бурным пылом Вулкана».

(обратно)

38

Покуда, вишь, цветочки, а потом… подойдут и ягодки. – В подлиннике родственная русской пословица: «Теперь падают листья, а затем упадут на тебя и деревья».

(обратно)

39

Исторические сведения о Сицилии, изложенные в этом месте, не полностью соответствуют действительности. Два имени – Липарон и Финтия – придуманы Плавтом; Агафокл (360–289 до н. э.) – сиракузский тиран, боровшийся против Карфагена. Под именем Гиерон в истории известно два правителя Сиракуз – первый в V в. до н. э., и другой в III веке, бывший сторонником римлян во 2-й Пунической войне. Имя последнего, по всей видимости, было известно римской публике того времени.

(обратно)

40

…в два лота. – В подлиннике два нумма, то есть четыре драхмы. Драхма равнялась 4,36 граммам.

(обратно)

41

Типичные для римлян того времени жалобы на чрезмерно чванную привычку честолюбивых богатых и знатных граждан окружать себя клиентами, предпочитая богатых и нечестных клиентов бедным, но честным. Это приводило к тому, что патрон не принадлежал сам себе, поскольку принимал постоянное участие в многочисленных и сложных судебных процессах, связанных с нечестностью своих клиентов.

(обратно)

42

Эдилы – заведовали рынками и имели соответствующую юрисдикцию.

(обратно)

43

…за что Гекуба прозвана собакой? – Излагается миф, согласно которому ослепленный Полиместор предсказывает Гекубе превращение в собаку.

(обратно)

44

…не более, чем царь Горох. – В подлиннике «я знаю тебя так же, как Порфаона» (деда Деяниры, жены Геркулеса).

(обратно)

45

Калхас – мифический греческий прорицатель, предсказавший продолжительность Троянской войны и отплывший с греками в Трою.

(обратно)

46

Бромий – культовое имя Диониса (Вакха).

(обратно)

47

Старик возмущен тем, что ему, солидному и богатому человеку, приписываются поступки сикофанта – человека, доносящего ради наживы на граждан.

(обратно)

48

Тифона, сына Кикна-лебедя. – Богиня зари Эос испросила для своего возлюбленного Тифона, сына Лаомедонта, бессмертие. Однако при этом она забыла попросить для него вечную молодость. Сыном Кикна (лебедя) Тифон назван ошибочно, возможно по ассоциации седых волос Тифона с белым оперением лебедя.

(обратно)

49

..мудрец он, Нестор. – Царь Пилоса Нестор, участник Троянской войны, старейший среди греческих героев, прославился красноречием и мудростью, черпаемой из богатого жизненного опыта.

(обратно)

50

Чемерица – трава, применяемая в древности для лечения безумия.

(обратно)

51

Питать готовым хлебом плоть приятней, чем зерно молоть. – Работы на мельнице считались самым тяжелым наказанием для раба.

(обратно)

52

От радости Мессенион представляет, как его будут поздравлять товарищи-рабы.

(обратно)

53

Комедия заканчивается объЯвлением аукциона с чисто римскими подробностями.

(обратно)

54

Предрасположение (от франц. disposition).

(обратно)

55

Продвигаться по службе (от франц. avancer).

(обратно)

56

Вон! (от нем. fort)

(обратно)

57

«Монте-Кристо вскочил, прерывисто дыша…» (франц.)

(обратно)

58

«Монте-Кристо» – роман Александра Дюма-отца «Comte de Monte-Cristo» (1844–1845).

(обратно)

59

что вы для меня (франц.).

(обратно)

60

как поживаете? (Нем.)

(обратно)

61

«Да, да, да, конечно, конечно, очень хорошо» (нем.).

(обратно)

62

Позвольте… (Нем.)

(обратно)

63

Идемте (нем.).

(обратно)

64

Завтра, господин Шааф, завтра… (Нем.)

(обратно)

65

Morgen, morgen, nur nicht heute, sagen alle faulen Leute. – Первые строки стихотворения Христиана Феликса Вейсе (1726–1804), ставшие пословицей. Стихотворение впервые было напечатано в сб. «Lieder für Kinder» (1766).

(обратно)

66

Завтра, завтра, не сегодня, так ленивцы говорят… Идемте… (Нем.)

(обратно)

67

Сударыня… (Нем.)

(обратно)

68

Это неслыханно! (Нем.)

(обратно)

69

Идемте, сударь… (Нем.)

(обратно)

70

Дитя мое, вы бы надели другое платье к обеду… (франц.)

(обратно)

71

Ведь я, как Татьяна, тоже могу сказать: «К чему лукавить?» – Слова Татьяны в романе Пушкина «Евгений Онегин», глава восьмая, строфа XLVII.

(обратно)

72

…он называл меня своей Антигоной… – Антигона – легендарная древнегреческая героиня, дочь Эдипа и его матери Иокасты, последовавшая за слепым отцом в изгнание. Миф об Антигоне лег в основу трагедий Софокла «Эдип в Колоне» и «Антигона».

(обратно)

73

Так не входят в комнату… Это неприлично. (франц.)

(обратно)

74

идите вперед с месье (франц.).

(обратно)

75

Это глупо… (Нем.)

(обратно)

76

демоническое существо (франц.).

(обратно)

77

Какая тирада! (франц.)

(обратно)

78

простодушию (франц.).

(обратно)

79

Теплый человек их пишет… – Беляев имеет в виду литературно-критические статьи и рецензии Белинского.

(обратно)

80

Я перевел роман Поль де Кока «Монфермельскую молочницу», но я ни слова не знаю по-французски. – Тургенев воспользовался для характеристики Беляева эпизодом из биографии Белинского, который, находясь после исключения из университета в большой нужде, принял заказ на перевод только что выпущенного в свет романа Поль де Кока «Магдалина». Перевод этот, опубликованный в 1833 г., изобиловал ошибками, так как Белинский в ту пору еще плохо владел французским языком. В передаче Тургенева, заменившего в своей пьесе «Магдалину» Поль де Кока его же «Монфермельской молочницей» («LaLaitière de Montfermeil»), этот эпизод в течение многих лет бытовал во всех биографиях Белинского. См.: Оксман Ю. Г. Летопись жизни и творчества В. Г. Белинского. М., 1958, с. 562.

(обратно)

81

Как изменчива женщина… (франц.)

(обратно)

82

Souvent femme varie… – Начальные слова песенки короля франциска I, использованные В. Гюго в его драме «Король забавляется» («Le roi s’amuse», 1832, акт IV, сцена II). В романе Дюма «Граф Монте-Кристо», который читает Ракитин, цитируется эта же сентенция (т. II, гл. 28: «Souvent femme varie, – a dit, Francois I-er»).

(обратно)

83

Ба, ба, ба… какими судьбами! – Цитата из «Мертвых душ» Гоголя (гл. IV, встреча Чичикова с Ноздревым).

(обратно)

84

Господин дипломат (франц.).

(обратно)

85

…невинная душа, прямо из златого века Астреи… – Астрея по древнегреческой мифологии – богиня справедливости Дике, дочь Зевса и Фемиды.

(обратно)

86

…уездный Талейран… – Имя французского дипломата Шарля-Мориса Талейрана (1754–1838), сумевшего сохранить свое влиятельное положение в государственном аппарате при всех сменах правительств, на некоторое время стало нарицательным именем любого беспринципного дельца, умело использующего в своих интересах самую сложную общественно-бытовую обстановку.

(обратно)

87

… я жажду свободы и покоя. – Перефразировка строки стихотворения Лермонтова «Выхожу один я на дорогу» (1841): «Я ищу свободы и покоя».

(обратно)

88

«Жил-был у бабушки серенький козлик». – Русский первоисточник этой песенки не установлен. Ее польский текст («Byla Babusia // Domu Bogatego / Miala Koziolka // Baiza rogatego» и пр.), бытующий и в современном польском фольклоре, известен в записи начала XVIII столетия. См.: Перетц В. Н. Заметки и материалы для истории песни в России. – Изв. Отд. русского языка и словесности Академии наук, СПб., 1901. Т. 6, кн. 2, с. 62 и 64.

(обратно)

89

Шеллоу – от англ. «shallow» – мелкий, неглубокий, поверхностный.

(обратно)

90

Слендер – от англ. «slender» – худой, скудный, незначительный.

(обратно)

91

Симпль – от англ. «simple» – простой, незамысловатый.

(обратно)

92

Квикли – от англ. «quick» – быстрая, проворная.

(обратно)

93

Каюс – такую фамилию носил знаменитый врач времени Елизаветы I, основатель «Каюс-Колледжа».

(обратно)

94

Обращение «сэр» относилось к духовным лицам и рыцарям. В беседе с представителем низшего духовенства к слову «сэр» прибавляли имя, данное при крещении.

(обратно)

95

Звездная Палата – верховный королевский совет, учрежденный в XVI веке, решения которого не подлежали апелляции. Назывался так потому, что на потолке зала, в котором заседал суд, были изображены звезды.

(обратно)

96

В присутствии (лат.).

(обратно)

97

Хранитель актов (лат.).

(обратно)

98

Актов (лат., искаж.).

(обратно)

99

Имеющий герб (лат., искаж.).

(обратно)

100

«…двенадцать белых ковшей». – В оригинале непереводимая игра слов, основанная на созвучии слов «luces» – «щуки» и «louses» – «вши».

(обратно)

101

«…в Котсоле ее обогнали». – В Котсоле проводились ежегодные празднества и игры, которые были учреждены в начале царствования Якова I и назывались «Олимпийскими играми Роберта Дувра».

(обратно)

102

Поменьше слов (лат., искаж.).

(обратно)

103

«Ах ты, бенберийский сыр!» – Бенбери – город в Оксфордшире, славившийся производством тощих сыров. Здесь – намек на худобу Слендера.

(обратно)

104

Мефистофель. – Во времена Шекспира этим прозвищем награждали худых и костлявых особ.

(обратно)

105

Ну, конечно (лат.).

(обратно)

106

«…клянусь этими перчатками…» – Перчатки считались признаком большого щегольства. Таким образом Слендер стремится подчеркнуть, что следит за модой.

(обратно)

107

Джон Румяный – один из товарищей легендарного английского разбойника Робина Гуда. Фальстаф намекает на красный цвет лица Бардольфа.

(обратно)

108

«Сборник сонетов и любовных песен» – книга лорда Генри Говарда «Книга с песнями и сонетами».

(обратно)

109

«Книга загадок» – популярный среди простого народа сборник «Книга веселых загадок».

(обратно)

110

Секерсон – кличка медведя, которого часто показывали в общественном Парижском саду недалеко от театра «Глобус».

(обратно)

111

«Клянусь петухом и пирогом…» – простонародная божба, часто встречающаяся во многих старых английских драмах.

(обратно)

112

«…легион серебряных ангелов». – «Ангел» – расхожее название монеты с изображением ангела.

(обратно)

113

«…она – Гвиана, вся полная золота и щедрости» – намек на описания сэра Уолтера Рли, посетившего в 1596 году Южную Америку.

(обратно)

114

«…с маленькой желтой бородкой вроде Каиновой». – Каин и Иуда на старинных картинах и тканях для обивки стен изображались с рыжими бородами.

(обратно)

115

Зеленый ящик (фр.).

(обратно)

116

Какая жара! А мне нужно ходить на королевский двор лечить одну важную персону (фр.).

(обратно)

117

Да, положи в мой (фр.).

(обратно)

118

Поторапливайся (фр.).

(обратно)

119

Не забыл ли я чего-нибудь? (фр.)

(обратно)

120

Ах, черт, черт! (фр.)

(обратно)

121

Дай (фр.).

(обратно)

122

Подвязка (фр.).

(обратно)

123

«Экий Ирод-то Иудейский!» – намек на похотливость библейского царя Ирода.

(обратно)

124

«…этот фламандский пьяница…» – Во времена Шекспира фламандцы считались большими пьяницами.

(обратно)

125

«Сэр Алиса Форд!» – У англичан до настоящего времени жена носит имя и сословное звание своего мужа.

(обратно)

126

«…точно так же идут друг к другу, как сотый псалом и песня о зеленых рукавичках» – комический контраст между священным текстом и популярной народной песенкой времен Елизаветы.

(обратно)

127

«Мне лучше быть гигантшей и лежать под горой Пелионом!» – Согласно античному мифу, восставшие против богов гиганты пытались взобраться на Олимп, «громоздя Оссу на Пелион».

(обратно)

128

«Как Актеон пойдешь, гонимый псами». – Греческий юноша Актеон во время охоты случайно увидел в лесу купающуюся Диану. За это разгневанная богиня превратила его в оленя, которого растерзали собственные собаки Актеона.

(обратно)

129

Кабальеро (португ.). валлийским священником, и Каюсом, французским доктором.

(обратно)

130

«…скажешь, что мое имя не Форд, а Брук». – В оригинале в устах Форда этот псевдоним звучит как синоним: «ford» означает «брод», а «brook» – «поток».

(обратно)

131

«Карманный ножик да толпа – вот что тебе нужно». – Во времена Шекспира кошельки носили у пояса, и мошенники обычно срезали их в толпе специальными короткими ножами.

(обратно)

132

Пенсионеры – 50 человек, составлявших свиту короля и отличавшихся щегольством и богатством одежды. Из-за богатого наряда Квикли считает их важными вельможами.

(обратно)

133

Амаймон, Люцифер, Барбасон – имена демонов из популярной в те времена книги Реджинальда Скотта «Инвентарь имен, образов, сил, управления и действий демонов и духов, их различных чинов и достоинств».

(обратно)

134

Мочевик Кастильон – презрительное простонародное прозвище испанцев.

(обратно)

135

Господин (фр.).

(обратно)

136

«У ручеечков, про чьи скалы…» – Песенка Эванса состоит из отрывков разных произведений – стихотворения современного Шекспиру автора Марло, стиха 137 псалма Давида и популярной английской народной баллады.

(обратно)

137

«Макиавелли я или нет?» – Имя автора политического трактата «Государь» (начало XVI в.) итальянца Никколо Макиавелли в Англии было нарицательным для обозначения человека, любыми средствами добивающегося поставленной цели.

(обратно)

138

Дурак (фр.).

(обратно)

139

«Нет, ступай впереди, маленький франт, ты привык следовать, но теперь должен вести». – По моде того времени знатные и богатые дамы, отправляясь на прогулку, брали с собой нарядных пажей, шествовавших впереди своих хозяек; паж, сопровождавший мужчин, шел позади.

(обратно)

140

«Сокровище небес, ужели ты моя?» – первая строка второй песни поэмы Сидни «Астрофил и Стелла».

(обратно)

141

«…шляпка венецианского покроя». – Венеция в шекспировские времена считалась законодательницей моды. Особенно славились венецианские женские головные уборы, часто сделанные в форме кораблей с мачтами, парусами и флагами.

(обратно)

142

«Иль насмерть забросают репой!» – народная поговорка жителей южных графств Англии.

(обратно)

143

Отсутствует (лат.).

(обратно)

144

«…сторожат у дверей с пистолетами». – Упоминание о пистолетах – один из анахронизмов Шекспира.

(обратно)

145

«Сэр, немцы просят у вас трех лошадей…» – намек на то, что в 1592 году во время посещения Виндзора немецкому герцогу было дано право бесплатно пользоваться почтовыми лошадьми.

(обратно)

146

«…охотник Херн…» – По преданию лесничий виндзорского парка Херн совершил проступок и, боясь наказания, повесился на одном из дубов. Позднее около этого дуба стал появляться его призрак.

(обратно)

147

Антропофаг – людоед.

(обратно)

148

Негодяй (португ.).

(обратно)

149

«…точно три немецких черта, три доктора Фауста» – намек на пьесу современника Шекспира Марло «Доктор Фауст».

(обратно)

150

Немецкий (фр.).

(обратно)

151

«…играя в примеро». – Примеро – одна из старинных карточных игр.

(обратно)

152

«Пусть небо льет картофельный дождь…» – Картофель считался возбуждающим средством.

(обратно)

153

Гобгоблин – персонаж английского фольклора, нечистая сила.

(обратно)

154

«…Наследницы судеб определенных…» – Имеются в виду дети людей, взятые на воспитание феями.

(обратно)

155

«Да будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает» (фр.) – девиз английского ордена Подвязки.

(обратно)

156

Оказия – происшествие, случай.

(обратно)

157

Кузнецкий мост – улица в центре Москвы, на которой были сосредоточены модные француские магазины.

(обратно)

158

Берём же побродяг, и в дом и по билетам… – Кроме домашних учителей, в богатых дворянских семьях бывали ещё учителя приходящие, главным образом французы. После каждого урока им выдавались «билеты», по которым они впоследствии получали вознаграждение.

(обратно)

159

Пикет – карточная игра.

(обратно)

160

Английский клоб (клуб) – привилегированный дворянский клуб.

(обратно)

161

Дом зеленью раскрашен в виде рощи… – Во времена Грибоедова было модно расписывать стены комнат цветами, деревьями.

(обратно)

162

А тот чахоточный, родня вам, книгам враг, в учёный комитет который поселился… – Учёный комитет был учреждён в 1817 году. Он осуществлял надзор над изданием учебной литературы, проводил в делах просвещения реакционную политику.

(обратно)

163

И дым Отечества нам сладок и приятен! – неточная цитата из стихотворения Г.Р. Державина «Арфа»(1789): // Мила нам добра весть о нашей стороне: // Отечества и дым нам сладок и приятен…

(обратно)

164

Минерва – в греческой мифологии богиня мудрости.

(обратно)

165

Покойник был почтенный камергер, с ключом и сыну ключ умел доставить… – Камергеры (придворное звание) носили на парадных мундирах золотой ключ.

(обратно)

166

…тупеем не кивнут – Тупей – старинная причёска: собранный на затылке пучок волос.

(обратно)

167

Вельможа в случае… – то есть в милости, фаворит.

(обратно)

168

Куртаг – приёмный день во дворце.

(обратно)

169

Вист – карточная игра.

(обратно)

170

Карбонари (карбонарии) – члены тайного революционного общества в Италии (XIX век).

(обратно)

171

За третье августа – 3 августа – день свидания Александра I с австрийским императором в Праге, ознаменованный торжествами и награждениями. В этот день никаких боевых действий не было; таким образом, «подвиг» Скалазуба состоял только в том, что они «засели в траншею».

(обратно)

172

Ему дан с бантом, мне на шею. – Одни и те же ордена различались в степени способами ношения. Низшие ордена (III и IV степени) носились в петлице, и лента могла завязываться бантом; высшие (I и II степени) – на шее.

(обратно)

173

Времён Очаковских и покоренья Крыма… – Взятие турецкой крепости Очаков и присоединение Крыма к России произошли в 1783 году.

(обратно)

174

…Нестор негодяев знатных… – Нестор – имя полководца, упомянутого в «Илиаде» Гомера; в нарицательном смысле – советчик, руководитель.

(обратно)

175

Для компаньи? – Эти слова, входившие ранее в реплику Чацкого, Грибоедов, по совету П.А. Вяземского, передал Лизе.

(обратно)

176

Ирритация – волнение, замешательство.

(обратно)

177

Хрипун, удавленник, фагот… – Хрипунами во времена Грибоедова называли армейских офицеров, из щегольства говоривших хриплым басом, отсюда сравнение с фаготом.

(обратно)

178

Ты обер или штаб? – Обер-офицеры – младшая группа офицеров – до капитана, штаб-офицеры – от майора до полковника.

(обратно)

179

Тюрлюрлю – накидка.

(обратно)

180

Эшарп – шарф.

(обратно)

181

Кузен, двоюродный брат (франц.).

(обратно)

182

Барежевый – из лёгкой шерстяной ткани.

(обратно)

183

Бабушка (франц.).

(обратно)

184

А! Добрый вечер! Наконец-то и вы! Вы не торопитесь, и мы всегда вас с удовольствием поджидаем. (франц.).

(обратно)

185

Он вам расскажет всю историю подробно (франц.).

(обратно)

186

Да от ланкартачных взаимных обучений… – Ланкартачный – искажённое слово «ланкастерский». Система английского педагога Ланкастера (1771–1838) состояла в том, что более сильные ученики обучали слабейших, помогая учителю. В России этой системой увлекались поборники народного просвещения, передовые офицеры при обучении солдат в армии, в частности, декабристы. В правительственных кругах к ланкастерским школам относились подозрительно, как к рассаднику вольномыслия. Такою же репутацией пользовались пансионы (Благородный пансион при Московском Университете), лицей (Царскосельский лицей) и Педагогический институт (Петербургский педагогический институт).

(обратно)

187

Моймилый (франц.).

(обратно)

188

…в опеку взят указом! – то есть над имением Репетилова, по царскому указу, была учреждена опека (надзор).

(обратно)

189

…о камерах, присяжных… – Камеры – палаты народных депутатов в конституционных государствах. О палатах депутатов, как и о введении в России суда присяжных, много говорили тогда в русском обществе, особенно в среде декабристов.

(обратно)

190

«А! нон лашьяр ми, но, но, но» («Ах! не оставь меня, нет, нет, нет») – популярная песенка из оперы итальянского композитора Галуппи (1706–1785) «Покинутая Дидона».

(обратно)

191

Реверси – карточная игра.

(обратно)

192

Химеры – здесь: нелепые выдумки.

(обратно)

193

В работу вас, на поселенье вас… – Дворовых крепостных часто отправляли в наказание на тяжёлые работы в поместья. Помещики также имели право ссылать своих крепостных без суда на поселение в Сибирь. // М.П. Ерёмин

(обратно)

194

Мушкатерами назывались прежде полицейские солдаты

(обратно)

195

По желанию, на выбор (лат).

(обратно)

Оглавление

Жан-Батист Мольер. Мещанин во дворянстве

  Действуюцие лица

  Действие первое

    Явление первое

    Явление второе

  Действие второе

    Явление первое

    Явление второе

    Явление третье

    Явление четвертое

    Явление пятое

    Явление шестое

    Явление седьмое

    Явление восьмое

    Явление девятое

    Явление десятое

  Действие третье

    Явление первое

    Явление второе

    Явление третье

    Явление четвертое

    Явление пятое

    Явление шестое

    Явление седьмое

    Явление восьмое

    Явление девятое

    Явление десятое

    Явление одиннадцатое

    Явление двенадцатое

    Явление тринадцатое

    Явление четырнадцатое

    Явление пятнадцатое

    Явление шестнадцатое

    Явление семнадцатое

    Явление восемнадцатое

    Явление девятнадцатое

    Явление двадцатое

  Действие четвертое

    Явление первое

    Явление второе

    Явление третье

    Явление четвертое

    Явление пятое

    Явление шестое

    Явление седьмое

    Явление восьмое

    Явление девятое

    Явление десятое

    Явление одиннадцатое

    Явление двенадцатое

    Явление тринадцатое

  Действие пятое

    Явление первое

    Явление второе

    Явление третье

    Явление четвертое

    Явление пятое

    Явление шестое

    Явление седьмое

  Балет наций

    Выход первый

    Выход второй

    Выход третий

    Выход четвертый

    Выход пятый

    Выход шестой и последний

Педро Кальдерон Де Ла Барка. Дама Привидение

  Действуюцие лица

  Хорнада первая

    Сцена 1-я

    Сцена 2-я

    Сцена 3-я

    Сцена 4-я

    Сцена 5-я

    Сцена 6-я

    Сцена 7-я

    Сцена 8-я

    Сцена 9-я

    Сцена 10-я

    Сцена 11-я

    Сцена 12-я

    Сцена 13-я

    Сцена 14-я

    Сцена 15-я

    Сцена 16-я

  Хорнада вторая

    Сцена 1-я

    Сцена 2-я

    Сцена 3-я

    Сцена 4-я

    Сцена 5-я

    Сцена 6-я

    Сцена 7-я

    Сцена 8-я

    Сцена 9-я

    Сцена 10-я

    Сцена 11-я

    Сцена 12-я

    Сцена 13-я

    Сцена 14-я

    Сцена 15-я

    Сцена 16-я

    Сцена 17-я

    Сцена 18-я

    Сцена 19-я

    Сцена 20-я

    Сцена 21-я

  Хорнада третья

    Сцена 1-я

    Сцена 2-я

    Сцена 3-я

    Сцена 4-я

    Сцена 5-я

    Сцена 6-я

    Сцена 7-я

    Сцена 8-я

    Сцена 9-я

    Сцена 10-я

    Сцена 11-я

    Сцена 12-я

    Сцена 13-я

    Сцена 14-я

    Сцена 15-я

    Сцена 16-я

Томас Брэндон. Тетка Чарлея

  Действуюцие лица

  Действие I

    1

    2

    3

    4

    5

    6

    7

    8

    9

    10

    11

  Действие II

    1

    2

    3

    4

    5

    6

    7

    8

    9

    10

    11

    12

  Действие III

    1

    2

    3

    4

    5

    6

    7

    8

    9

    10

Александр Николаевич Островский За чем пойдешь, то и найдешь (Женитьба Бальзаминова)

  Картина первая

    ЛИЦА

    Явление первое

    Явление второе

    Явление третье

    Явление четвертое

    Явление пятое

    Явление шестое

    Явление седьмое

    Явление восьмое

    Явление девятое

  Картина вторая

    Лица

    Явление первое

    Явление второе

    Явление третье

    Явление четвертое

    Явление пятое

    Явление шестое

    Явление седьмое

    Явление восьмое

  Картина третья

    Лица

    Явление первое

    Явление второе

    Явление третье

    Явление четвертое

    Явление пятое

    Явление шестое

    Явление седьмое

    Явление восьмое

    Явление девятое

Тит Макций Плавт. Два Менехма

  Содержание

  Действуюцие лица

  ПролоГ

  Акт первый

  Акт второй

  Акт третий

  Акт четвертый

  Акт пятый

Денис Иванович Фонвизин. Недоросль

  Действуюцие лица

  Действие первое

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

    Явление VII

    Явление VIII

  Действие второе

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

  Действие третье

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

    Явление VII

    Явление VIII

    Явление IX

  Действие четвертое

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

    Явление VII

    Явление VIII

    Явление IX

  Действие пятое

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

    Явление VII

    Явление последнее

Иван Сергеевич Тургенев Месяц в деревне Комедия в пяти действиях

  Действуюцие лица

  Действие первое

  Действие второе

  Действие третье

  Действие четвертое

  Действие пятое

Николай Васильевич Гоголь. Ревизор

  Действуюцие лица

  Характеры и костюмы

  Действие первое

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

  Действие второе

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

    Явление VII

    Явление VIII

    Явление IX

    Явление X

  Действие третье

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

    Явление VII

    Явление VIII

    Явление IX

    Явление X

    Явление X

  Действие четвертое

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

    Явление VII

    Явление VIII

    Явление IX

    Явление X

    Явление XI

    Явление XII

    Явление XIII

    Явление XIV

    Явление XV

    Явление XVI

  Действие пятое

    Явление I

    Явление II

    Явление III

    Явление IV

    Явление V

    Явление VI

    Явление VII

    Явление VIII

    Явление последнее

Карло Гольдони Слуга двух господ

  Пролог

  Картина первая

  Картина вторая

  Картина третья

  Картина четвертая

  Картина пятая

  Картина шестая

  Картина седьмая

  Картина восьмая

  Картина девятая

  Картина десятая

Уильям Шекспир. Виндзорские насмешницы

  Действуюцие лица

  Действие I

    Сцена первая

    Сцена вторая

    Сцена третья

    Сцена четвертая

  Действие II

    Сцена первая

    Сцена вторая

    Сцена третья

  Действие III

    Сцена первая

    Сцена вторая

    Сцена третья

    Сцена четвертая

    Сцена пятая

  Действие IV

    Сцена первая

    Сцена вторая

    Сцена третья

    Сцена четвертая

    Сцена пятая

    Сцена шестая

  Действие V

    Сцена первая

    Сцена вторая

    Сцена третья

    Сцена четвертая

    Сцена пятая

    ПЕСНЯ

Александр Сергеевич Грибоедов. Горе от ума

  Действуюцие лица

  Действие I

    Явление 1

    Явление 2

    Явление 3

    Явление 4

    Явление 5

    Явление 6

    Явление 7

    Явление 8

    Явление 9

    Явление 10

  Действие II

    Явление 1

    Явление 2

    Явление 3

    Явление 4

    Явление 5

    Явление 6

    Явление 7

    Явление 8

    Явление 9

    Явление 10

    Явление 11

    Явление 12

    Явление 13

    Явление 14

  Действие III

    Явление 1

    Явление 2

    Явление 3

    Явление 4

    Явление 5

    Явление 6

    Явление 7

    Явление 8

    Явление 9

    Явление 10

    Явление 11

    Явление 12

    Явление 13

    Явление 14

    Явление 15

    Явление 16

    Явление 17

    Явление 18

    Явление 19

    Явление 20

    Явление 21

    Явление 22

  Действие IV

    Явление 1

    Явление 2

    Явление 3

    Явление 4

    Явление 5

    Явление 6

    Явление 7

    Явление 8

    Явление 9

    Явление 10

    Явление 11

    Явление 12

    Явление 13

    Явление 14

    Явление 15

Александр Васильевич Сухово-Кобылин. Смерть Тарелкина

  Действуюцие лица

  Действие первое

    Явление 1

    Явление 2

    Явление 3

    Явление 4

    Явление 5

    Явление 6

    Явление 7

    Явление 8

    Явление 9

    Явление 10

    Явление 11

    Явление 12

    Явление 13

    Явление 14

    Явление 15

    Явление 16

    Явление 17

  Действие второе

    Явление 1

    Явление 2

    Явление 3

    Явление 4

    Явление 5

    Явление 6

    Явление 7

    Явление 8

    Явление 9

    Явление 10

    Явление 11

    Явление 12

  Действие третье

    Явление 1

    Явление 2

    Явление 3

    Явление 4

    Явление 5

    Явление 6

    Явление 7

    Явление 8

    Явление 9

    Явление 10

    Явление 11

    Явление 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg