«100 великих подвигов России»

Вячеслав Бондаренко 100 великих подвигов России

Доблесть родителей — наследие детей. Все тленно, все проходяще. Только доблесть остается — она бессмертна.

Надпись на памятнике 1-й конной батарее лейб-гвардии Конной артиллерии на Бородинском поле

«Это люди крылатые, не знают они смерти…»: Евпатий Коловрат

Январь 1238 г.

1237 год был одним из самых черных в истории Руси. Огромное войско хана Батыя вторглось в ее пределы, опустошая все на своем пути, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. Противостоять 300-тысячной массе отлично вооруженных и обученных монгольских всадников разрозненные дружины русских княжеств не могли. Но отдельные храбрецы, шедшие на смертный бой с врагом, все же находились…

Таким был боярин Евпатий Коловрат (в некоторых редакциях «Повести о разорении Рязани Батыем» указано его отчество — Львович), приближенный рязанского князя Юрия Ингоревича. Предвидя неизбежное столкновение с ордой захватчиков, князь отправил Евпатия в Чернигов за помощью. Правда, собрать удалось очень немногих — всего триста конных добровольцев отправились с Коловратом на помощь рязанцам. Каковы же были ужас и гнев ратников, когда вместо цветущего города-крепости, какой всегда была Рязань, они увидели дымящиеся руины, заваленные трупами!.. Во время лютого штурма, длившегося шесть дней, пришельцы из степей не пощадили ни одного горожанина. Как свидетельствует летопись, «множество народу полегшего: одни убиты, другие посечены, а иные потоплены».

Памятник Евпатию Коловрату в Рязани

При виде испепеленного родного города сердца Евпатия Коловрата и его соратников облились кровью. В несколько дней к отряду черниговских добровольцев добавились еще 1400 чудом уцелевших рязанцев — те, кто во время осады по разным обстоятельствам задержался вне города. Средь них почти не оказалось профессиональных воинов, большинство были пешими. Все ратники в дружине Коловрата знали, что идут на верную смерть — ведь 1700 бойцов при любом раскладе не могли одолеть 300-тысячную рать. Но все горели желанием отомстить за погибших близких и сожженные храмы уничтоженной Рязани…

Началась погоня. Небольшая дружина с трудом настигла стремительно продвигавшуюся Батыеву орду в Суздальской земле и с яростью врубилась в боевые порядки врага. Внезапное нападение ошеломило степняков: они были уверены, что на них напали внезапно воскресшие рязанцы. Бой был таким яростным, что, по свидетельству летописца, Коловрат сломал не один меч и вынужден был сражаться вражескими… Лишь с превеликим трудом татаро-монголам удалось взять в плен пятерых израненных бойцов из отряда Коловрата. Когда их спросили, кто они, какой веры и почему так много делают зла Батыю, дружинники отвечали:

— Веры мы христианской, слуги великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингоревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу-рать татарскую.

В ответ Батый повелел сразиться с Коловратом своему шурину, знаменитому богатырю Хоставрулу. Тот хвастливо заявил, что захватит русского витязя живым, и выехал сразиться с Коловратом один на один. Но славянский меч оказался прочнее: Евпатий разрубил противника надвое вплоть до седла. По преданию, после этого пораженный Батый направил к Коловрату переговорщика, который спросил у русских, чего они хотят. Ответом было одно слово: «Умереть!»

Местом последнего боя дружины Коловрата стал берег Плещеева озера. Видя, что одолеть яростно бьющихся русских они не в силах, захватчики применили против них осадные орудия, которые использовались во время штурма городов, — камнеметные пороки. Лишь таким способом им удалось убить русского витязя Евпатия Коловрата и его дружинников, до последнего мига продолжавших разить врага.

По преданию, тело погибшего богатыря принесли Батыю. Татарские мурзы, собравшись над убитым, сказали:

— Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются — один с тысячею, а два — со тьмою. Ни один из них не съедет живым с побоища.

Батый же отозвался о павшем противнике так:

— О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своею дружиной, и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня — держал бы его у самого сердца своего.

В воздаяние небывалого мужества и доблести Батый приказал похоронить Евпатия Коловрата с воинскими почестями, а немногочисленных уцелевших воинов его дружины отпустил из плена. По преданию, Евпатий Коловрат был погребен 11 января 1238 года в Рязанском соборе.

18 октября 2007 года в Рязани был установлен памятник легендарному герою, который погиб, но в памяти русского народа так и остался непобежденным.

Поединок с Челубеем: Александр Пересвет

8 сентября 1380 г.

Многие подробности биографии этого славного воина-святого в точности не известны. По одним сведениям, он родился на Брянщине, в селе Супоневе, в боярской семье. Однако затем Пересвет решил принять монашеский постриг. В каком монастыре произошло это событие, опять-таки не известно в точности, но, возможно, Александр стал иноком в Ростовском Борисоглебском монастыре. Известно, что к 1380 году Пересвет был монахом в Троице-Сергиевом монастыре (тогда он еще не был лаврой).

Возможно, имя монаха так и не было бы прославлено никогда в русской истории, если бы не Преподобный Сергий Радонежский. Именно он, когда к нему за благословением накануне Куликовской битвы прибыл Дмитрий Донской, предложил князю взять с собой двух иноков, которые выделялись среди прочих физической и духовной силой. Это были Александр Пересвет и Андрей Ослябя. Перед отъездом на битву Пересвет долго молился перед иконой святого воина Дмитрия Солунского, а на память о себе оставил братьям посох, сделанный из ствола яблони. Он вплоть до начала ХХ века хранился в Рязани.

Пересвету предстояло сыграть в грандиозной битве особую роль. Столкновение двух гигантских армий — 100-тысячного войска Мамая и русской дружины — должен был открыть поединок двух витязей, которому придавалось особое значение. Кто победит, на той стороне будет и удача в главном бою… Поэтому монголы выставили со своей стороны знаменитого бойца — мирзу Челубея (иногда его называют Темир-Мурзой и Таврулом). Он не проиграл еще ни одного начального поединка, и монголы были заранее уверены в своей победе.

И тогда вперед на коне выехал Александр Пересвет. Один его вид поразил противника — в отличие от защищенного доспехами Челубея Пересвет был облачен только в Великую Схиму — монашеское одеяние с большим крестом. В 11 часов утра 8 сентября 1380 года передовые линии обеих армий замерли, следя за тем, как русский воин-инок и татарский мурза стремительно понеслись навстречу друг другу с копьями в руках…

Поединок Пересвета с Челубеем. Художник М. Авилов

Удары обоих оказались смертельными. Но мертвый Челубей выпал из седла, а смертельно раненного русского витязя конь примчал обратно к своим. Завершение поединка стало началом великой битвы, подвиг Пересвета — началом огромного общего подвига…

После Куликовской победы тело погибшего Пересвета (а также павшего в битве Андрея Осляби) было привезено в Москву и торжественно погребено в «каменной палатке» рядом с храмом Рождества Пресвятой Бородицы в Старом Симонове. Сейчас над предполагаемым местом захоронения Пересвета и Осляби воздвигнуто деревянное надгробие.

Русская православная церковь причислила Александра Пересвета к лику святых, его память отмечается 8 сентября. В честь легендарного богатыря назывался эскадренный броненосец русского флота, участвовавший в Русско-японской войне 1904–1905 гг., в современных ВМС России так называется большой десантный корабль Тихоокеанского флота. В Брянске установлен памятник Пересвету, а 2 мая 2000 г. название «Пересвет» получил бывший поселок Новостройка в Сергиево-Посадском районе Московской области.

Судьбищенская битва: Иван Шереметев-Большой

3–4 июля 1555 г.

Иван Васильевич Шереметев, «ужас крымцев», как называли его в свое время, по праву может быть отнесен к плеяде наиболее выдающихся полководцев России. Год его рождения неизвестен; его родители, Василий Андреевич и Евдокия Шереметевы, приняли монашество и оба скончались в 1548 году. Кроме Ивана, в семье родился еще один сын — тоже Иван, так что у братьев были еще и прозвища — Большой и Меньшой.

18 декабря 1540 г. имя Ивана Васильевича Большого было впервые упомянуто в Патриаршей (Никоновской) летописи. Из нее следует, что Шереметев в тот год служил воеводой в Муроме и участвовал в обороне города от войск казанского хана Сафа-Гирея: «Приходил под Муром казанский царь Сафа-Гирей с многими людьми казанскими и крымскими и с ногайскими, пришел безвестно под город, стоял два дня, а людей многих пораспустил около города села воевать. А воевода был в городе князь Иван Стригин Ряполовский, а вылазил из города Иван Васильевич Шереметьев да князь Петр Иванович Деев, и воевода градский, и дети боярские муромские, которые были в городе, и люди градские против татар из города выходили и с татары билися, и с Божьим милосердием под городом из пушек и из пищалей татар побивали».

Дальнейшая служба Ивана Васильевича также была связана с армией. В апреле 1544 г. он участвовал в походе под Казань, был пожалован в окольничие, а в феврале 1550-го снова под стенами Казани был ранен, после чего получил боярское достоинство. Весной 1551 г. Шереметев вновь отличился, разгромив между Доном и Волгой 5-тысячный отряд крымцев и взяв в плен крымского царевича Улан-Кощака. В 1552 г., во время взятия Казани Иван Васильевич состоял «дворовым воеводой» в отборном царском полку. Словом, он неизменно рекомендовал себя при дворе Ивана IV как опытный, инициативный и храбрый военачальник.

Памятник героям Судьбищенской битвы

…В мае 1555 года войско крымского хана Девлет-Гирея выступило походом на Большую Кабарду. Узнав об этом, царь поручил Ивану Шереметеву-Большому не допустить боевого соприкосновения крымцев с союзниками русских — черкесами. В поход Шереметев выступил из Белева 2 июня. Однако вскоре удалось узнать, что коварный противник дезориентировал русских и направляется к Ливнам. Шереметев отреагировал быстро — послал в Москву гонцов с просьбой о помощи, а сам, совершив искусный обходной маневр, напал на тылы крымской армии и отбил у нее 60 тысяч лошадей, 80 аргамаков и 200 верблюдов.

Иван IV спешно выступил из Москвы на подмогу Шереметеву. Узнав об этом, Девлет-Гирей тут же изменил свои планы — сражение с основными русскими силами было бы для него гибельным. Он повернул назад и в 150 верстах от Тулы, у селения Судьбищи, где сливались древние Муравский и Калмыцкий шляхи, встретился с преследовавшим его по пятам отрядом Ивана Шереметева-Большого… Русских было 7 тысяч, крымцев — в девять раз больше.

Шереметев вполне мог уклониться от боя, предоставив честь разгрома Девлет-Гирея преследовавшей его армии Ивана IV. Но он мужественно встал на пути у отступавших врагов. 3 июля 1555 г. завязался яростный бой, продолжавшийся двое суток. По свидетельству Н. М. Карамзина, русские разгромили передовой крымский полк, захватили знамя ширинских князей и «ночевали на поле сражения». Наутро битва возобновилась и продолжалась без перерыва восемь часов. После тяжелого ранения И. В. Шереметева (он был ранен сразу двумя копьями) наши ратники дрогнули было, но воеводы Алексей Басманов и Стефан Сидоров сумели воодушевить воинов. Две тысячи бойцов, закрепившись в оврагах на окраинах села Судьбищи, раз за разом отбивали атаки крымцев. А с наступлением темноты израненные, обессилевшие воины с изумлением увидели… отход врага!.. Девлет-Гирей понял, что храбрецов ему не одолеть, и, дождавшись ночи, позорно бежал с остатками своего войска…

6 июля в Туле отряд Шереметева соединился с основными русскими силами. Царь щедро наградил героев за битву (награды получили и все уцелевшие рядовые участники боя, что в те времена было явлением исключительным). Но лучшей наградой И. В. Шереметеву-Большому стало прозвище, которое он заслужил у врагов: «ужас крымцев». Достаточно сказать, что в 1558 г. сын Девлет-Гирея Мехмед-Гирей планировал повторить поход на Русь во главе 100-тысячной армии, однако, узнав, что сражаться предстоит с Иваном Шереметевым, повернул назад (по слову летописца, «и Божьим милосердием прииде на них страх и трепет, и вскоре назад воротились, на бегство устремившаяся»).

Дальнейшая военная карьера героя Судьбищенской битвы Ивана Шереметева-Большого, увы, не сложилась. В 1563 г. он был ранен на Ливонской войне, а затем попал в опалу у царя, был арестован и подвергся пыткам. По-видимому, они не сломили боярина, так как он вскоре был освобожден из темницы. В 1570 г. Иван Васильевич, к тому времени овдовевший (у него были сын и две дочери), принял монашеский постриг под именем Ионы. Местом упокоения героя стал Кирилло-Белозерский монастырь, расположенный на территории нынешнего города Кириллова Вологодской области. Там И. В. Шереметев-Большой скончался 27 мая 1577 г. — через 22 года после битвы, обессмертившей его имя.

Из плена — по морю: Иван Мошкин

9 ноября 1642 г.

Об этом храбром воине известно чрезвычайно мало. Ясно только, что Иван Мошкин был незаурядным бойцом, раз его имя сохранили исторические источники.

…В начале ноября 1642 года после неудачной попытки штурма крепости Азов, за четыре года до того захваченного донскими и запорожскими казаками, огромная турецкая флотилия — 45 галер и 150 других судов — вернулась в Константинополь. Султан Ибрагим I, которого провал азовской экспедиции вывел из себя, был скор на расправу, и командир одного из кораблей, Анти-паша Мариоли, благоразумно решил переждать гнев властителя подальше от столицы — бросил якорь на ночь в двух верстах от главной гавани. К несчастью для себя, он не учел, что корабль нагружен порохом, а среди его гребцов насчитывалось ни много ни мало 280 русских пленных. В том числе был и калужский стрелец Иван Семенович Мошкин, находившийся в плену уже семь лет. Именно в эту ночь он решил привести в исполнение давно уже созревший план дерзкого побега… Его он изложил таким же, как он, пленным землякам — Проньке Герасимову, Григорию Никитину, Ивану Игнатьеву, Юшке Михайлову, Тимофею Иванову, Назару Жилину, Лукьяну Григорьеву, Якиму Быкову и другим.

До того как попасть в плен, Мошкин нес сторожевую службу на реке Усерд. Как следует из челобитной Мошкина, поданной на имя царя Михаила Федоровича в 1643 г., «на той службе взяли меня, холопа твоего, в полон крымские люди и продали меня, холопа твоего, в Турскую землю на каторгу; и я, холоп твой, живот свой мучил на каторге за тебя, праведного государя, 7 лет, и веры христианския не забывал, и стал подговаривать своих товарыщей, всех невольников, чтоб как турок побить и в православную христианскую веру пойтить».

Еще во время осады Азова пленники, работавшие на разгрузке пороха, сумели припрятать среди сухарей примерно пуд взрывчатого вещества. Его и начал разжигать воспользовавшийся сном неприятеля Мошкин. Но отсыревший в море порох упорно не загорался. Возня разбудила одного из турок, но Мошкин на его вопрос ответил, что хочет перед сном выкурить трубку. Этот ответ успокоил охранника. На всякий случай турки удвоили караулы, но сон скоро сморил уставших янычар.

Тем временем Мошкину удалось уговорить бывшего на корабле иностранца «шпанския земли» по имени Сильвестр тайком пронести в помещение, где содержались пленники, 12 сабель и горящую головню. С помощью этого «фитиля» он наконец зажег корабельный порох, а сам смело вступил в схватку с охранниками. Раздавшийся взрыв уничтожил 28 янычар. О дальнейшем красноречиво повествует «Известие…» о подвиге русских, опубликованное в Риме: «Среди смятения и криков, поднявшихся вследствие взрыва и пожара, проснулся в тревоге Анти-паша Мариоли; он выбежал на палубу, исполненный ярости, стал громко браниться и кричать: «Ах вы, христианские собаки! Не трогаться с места, изменники! Сидеть смирно!» Но русины храбро схватили камни, сабли и другое оружие и бросились на турок с криком: “Вот, вот, сейчас овладеем галерою!” В это время капитан Симонович (так в “Известии…” назван Мошкин, отчество которого — Семенович. — Авт.) схватил саблю, напал с неотразимою отвагою на пашу и нанес ему смертельный удар со словами: “Не сносить тебе головы, проклятая собака!” Затем он бросился вместе со своими товарищами на других турок. Вся задняя часть галеры была покрыта оторванными членами и отсеченными, окровавленными головами, которые русины сбрасывали в море». Успех отважной вылазки был полный: погиб только один русский пленник и 20 были ранены, в то время как турки из 250 человек команды потеряли 210 убитыми (остальных заковали в кандалы, снятые с русских). Историк свидетельствует, что Мошкин «подавал всем пример храбрости», несмотря на полученные им тяжелые раны — «в голову и руку стрелами, в голову и живот саблей»; кроме того, от возникшего на корабля пожара Мошкин сильно обгорел «по пояс».

Русские стрельцы XVII в. Реконструкция

Дальнейшие приключения героев также достойны упоминания. На захваченном корабле русские добрались за семь суток до сицилийского города Мессина (тогда он был испанской колонией). Причем по пути взяли в плен еще один турецкий корабль!.. Как свидетельствует итальянское «Известие…», «во время пути случилось, что галера встретила турецкую фелюку, в которой плыли семь человек турок; последние, увидев одну из своих галер, приблизились к ней, спрашивая, нет ли на пути христианских кораблей. Один из русинов, выдавая себя за турецкого начальника, ответил им, что кораблей христианских в море нет, и ласково пригласил их к себе, предложив угощение. Но когда они взошли на галеру, то русины разразились громким хохотом, турки же с крайним прискорбием увидели себя неожиданно в плену».

В Мессине Мошкин, два месяца полечившись от ран, начал хлопоты о возвращении на родину. Бывшим пленникам предлагали огромное жалованье (20 рублей в месяц, в то время как в России Мошкин получал 5 рублей в год!), уговаривая остаться на иностранной службе, а видя, что посулы не действуют, прибегли к угрозам — семерых из экипажа заточили в тюрьму. Но Мошкин, проявив достойную уважения настойчивость, добился аудиенции у Папы Римского Урбана VIII и в конце концов через Венецию, Вену и Варшаву вернулся в Москву. С ним родины достигли 19 человек. Известно, что по возвращении храбрецам, геройски вырвавшимся из вражеского плена, было выплачено денежное жалованье — Мошкину 2 алтына, а его соратникам, в зависимости от происхождения, по 6, 7 и 8 «денег», — а затем их на семь недель отправили «под начало к патриарху». Согласно обычаю тех лет, побывавшие в плену должны были рассказать церковным иерархам, не исправляли ли они обрядов чужой веры.

Надо сказать, что «Девятаев XVII века» Иван Мошкин был далеко не единственным, кто дерзко вырвался из турецкого плена путем побега. Так, в 1600 г. захватил вражескую галеру пленный казак Самойло Кошка, а в 1655-м таким же способом добрался до России казак Филипп Новокрещенов. Но именно подвиг Ивана Мошкина и его сотоварищей приобрел широкую известность. Уже в 1643 г. частная римская типография Людовика Гриньяни опубликовала небольшую книгу об их приключениях.

«В осаде без пяти недель полтора года…»: Даниил Мышецкий

29 апреля 1660 г. — 22 ноября 1661 г.

В свое время биографию выдающегося героя XVII века князя Даниила Ефимовича Мышецкого изучали дети в школах. Сейчас же имя этого человека, до конца исполнившего свой воинский долг перед Россией, практически забыто.

Князь Мышецкий родился в 1608 году. Он происходил из древнего и знатного рода, был прямым потомком легендарного Рюрика; его отец, князь Ефим Федорович, геройски проявил себя во время Смутного времени, а затем занимал должности воеводы в Саратове, Турухани, Мещевске, Свияжске, Великом Устюге. Происхождение обеспечило юноше Даниилу блестящую карьеру при дворе русского царя — он прошел через должности стряпчего, рынды и ухабничего и, видимо, сумел достаточно ярко себя проявить, так как в скором времени получил «перевод» на дипломатическую службу: в составе русских посольств побывал в Грузии, Литве, Шемаханском ханстве и Персии. В марте 1656 г. Д. Е. Мышецкий был назначен посланником в Бранденбурге и Дании. На этом посту он снова блеснул талантами, в частности, именно благодаря его деятельности Бранденбург (будущая Пруссия) впервые отправил своего посла в Россию, Курляндия не выступила в русско-шведской войне на стороне Швеции, а Дания, напротив, начала боевые действия в союзе с Россией. Заслуги князя были отмечены должностями стольника (1658 г.) и воеводы в Вильне (май 1659 г.), четыре года назад завоеванном Россией польском городе (ныне столица Литвы — Вильнюс).

Пост виленского воеводы был весьма ответственным и сложным. Война между Россией и Речью Посполитой продолжалась, в городе, лишь недавно присягнувшем на верность царю Алексею Михайловичу, хватало тайных союзников поляков, а русский гарнизон был очень немногочисленным. Кроме того, польские паны не оставляли надежд отбить Вильну у русских. Когда эти сведения подтвердились, Мышецкий повел себя энергично: приказал сжечь городские предместья и укрепить стены Вильны.

29 апреля 1660 г. польская армия предприняла первый штурм города, который был отбит. В июле под Вильну подступило войско под командованием самого польского короля Яна Казимира, и один за другим последовало еще четыре штурма. Но, к изумлению поляков, малочисленный гарнизон Вильны держался!.. В марте 1661 г. к польским войскам присоединились силы литовского обозного гетмана Михаила Паца. Кольцо обороны начало постепенно сужаться: русские отступали в глубь города, яростно обороняя каждый крупный храм и дом. Наконец они закрепились на Замковой горе — последнем островке русской земли, откуда отступать было некуда.

Потрясенный таким упорством русских, Ян Казимир предложил им почетную сдачу и свободный выход к границам Московии. Видимо, это поселило в душах некоторых защитников неуверенность и соблазн. Ведь от гарнизона к этому времени остались всего-навсего 78 израненных, бесконечно изможденных людей!.. Сам Д. Е. Мышецкий даже не помышлял о сдаче Вильны: он собирался сражаться до последнего человека. Но в гарнизоне нашлись изменники — «Ивашка Чешиха, Антошка повар да Сенька подьячий», которые «польским людям дали обо всем знать». В результате последние защитники крепости в ультимативной форме заявили своему командиру о необходимости сдать Вильну полякам.

Мышецкий, будучи в меньшинстве, пошел на военную хитрость. Для вида он согласился на требования предателей, а сам приказал верным соратникам разместить в подземелье 10 бочек с порохом, чтобы в момент «сдачи» Вильны взорвать их вместе с собой, остатками гарнизона и торжествующим врагом… К несчастью, предатели раскрыли этот план и 22 ноября 1661 г. схватили своего командира. Он был закован в цепи и выдан полякам.

Башня Гедимина, в которой до последнего оборонялся русский гарнизон Вильны. Фото начала XX в.

Литовский гетман Михаил Пац спросил у князя Мышецкого, какой милости он хочет для себя. Руководитель обороны Вильны гордо ответил:

— Никакого милосердия от короля не требую, а желаю смерти.

28 ноября суд приговорил князя Д. Е. Мышецкого к смертной казни. Накануне он составил завещание, которое затем было передано его вдове Анне Кирилловне и сыну Ивану. О беспримерной обороне Вильны там было сказано скромно: «Ведайте о мне, убогом: сидел в замке от польских людей в осаде без пяти недель полтора года, принимал от неприятелей своих всякие утеснения и отстоялся от пяти приступов, а людей с нами осталось от осадной болезни только 78 человек; грехов ради моих изменили семь человек: Ивашка Чешиха, Антошка Повар да Сенька подьячий — и польским людям обо всем дали знать. От этого стала в замке между полковниками и солдатами шаткость большая, стали мне говорить шумом, чтоб город сдать; я склонился на это их прошенье, выходил к польским людям на переговоры и просил срока на один день, чтоб в то время, где из пушек разбито, позаделать; но пришли ко мне начальные люди и солдаты все гилем, взяли меня, связали, заковали в железа, рухлядь мою пограбили всю без остатка, впустили польских людей в замок, а меня выдали королю и просили казнить меня смертию, а сами все, кроме пяти человек, приняли службу королевскую. Король, мстя мне за побитие многих польских людей на приступах и за казнь изменников, велел казнить меня смертию».

Перед казнью поляки тщетно уговаривали храброго военачальника перейти в католичество. 30 ноября 1661 г. Д. Е. Мышецкий был обезглавлен предателем — поваром Антоном — в Вильне, недалеко от современной Ратушной площади. В приговоре утверждалось, что казнят его «не за то, что он был добрый кавалер и служил своему государю верно, а за то, что он был большой тиран и много людей покарал». Тело покойного героя погребли в Свято-Духовом монастыре. Однако уже в начале ХХ столетия могила Д. Е. Мышецкого была утрачена. Чтить же память русского героя в современном Вильнюсе не собираются тем более…

Царь Алексей Михайлович «за Виленское осадное сиденье» пожаловал вдове своего верного слуги деревню Жеребетово. Род героя угас на его сыне, князе Иване Даниловиче Мышецком, в 1680-х гг.

Оборона Очакова: Федор фон Штофельн

19 октября — 10 ноября 1737 г.

Город Очаков находится в 50 километрах от Николаева. Первая крепость под названием Алектор возникла на этом месте в первом столетии нашей эры. Вторая была основана великим князем Литовским Витовтом в 1396 году, она носила названием Дашев. Столетие спустя на месте Дашева уже высилась крымская твердыня Кара-Кермен, затем переименованная турками в Ачи-Кале. Отсюда и Очаков — переделанное на русский лад турецкое название.

За свою долгую историю Очаков выдержал множество испытаний, среди которых наиболее известна осада Очакова во время русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Однако мало кто помнит о том, что до этого русская армия уже брала Очаков штурмом. Он произошел во время русско-турецкой войны 1735–1739 гг.

После успешного штурма в занятой крепости был размещен 8-тысячный русский гарнизон под командованием генерал-майора Федора фон Штофельна. Немец по национальности, на русскую военную службу он поступил при Петре I. В 1730 г. генерал-провиантмейстер Украинского корпуса Штофельн пережил резкий служебный «взлет» — из лейтенантов был произведен сразу в полковники и в том же году в генерал-майоры. Именно ему главнокомандующий русской армией генерал-фельдмаршал Б. Х. Миних доверил судьбу только что ставшего русским Очакова.

Положение Штофельна было не из легких. В разрушенной крепости не было ни домов для зимовки, ни материала для их постройки. Все это приходилось доставлять из России на кораблях. Кроме того, все окрестности Очакова были буквально завалены 40 тысячами (!) трупов убитых турок и павшего скота. В крепости начались болезни, от которых гарнизон начал таять на глазах: уже к концу сентября 1737 г. от 8 тысяч солдат оставалось всего 5 тысяч, из которых полностью боеспособными были 4.

Между тем турки не собирались мириться с потерей Очакова. Стоило лишь основным русским силам покинуть район крепости, как неприятель начал готовиться к отвоеванию твердыни.

Осада Очакова. Гравюра XVIII в.

В полночь 19 октября 1737 г. мощный конный отряд турок скрытно подошел к Очакову и попытался застигнуть гарнизон врасплох. Но караульная служба у педантичного Штофельна была поставлена отменно: нападение встретили огнем, и турки отступили. Тем не менее генерал понял, что это «первый звонок», и приказал готовиться к обороне. На военном совете старшие офицеры крепости единодушно решили защищать Очаков до последней возможности.

Ночью 26 октября к Очакову приблизился турецкий авангард, обложивший крепость с суши. На следующий день у крепости уже была вся соединенная крымско-турецкая армия — 50 тысяч человек (из них 30 тысяч крымских татар и 20 тысяч турок), вдесятеро больше, чем русских. Командовали этой армадой Иенч-Али-паша и крымский хан Бегли-Гирей.

28 октября в 8 часов утра неприятель предпринял попытку первого штурма. Она была отбита, причем русский отряд численностью в 400 человек перешел в контратаку и захватил 4 турецких знамени и 2 бочонка с порохом. Потери турок составили 400 человек. В тот же день на помощь к защитникам Очакова из Кинбурна подошел отряд полковника Веделя численностью 800 бойцов.

29 октября неприятель начал штурмовать Измайловские ворота Очакова. Бой закипел уже в самих воротах, но инициатива все же перешла к русским, и турки снова отступили, потеряв 500 человек и 3 знамени. К этому времени осаждающие начали массированный обстрел Очакова из тяжелых орудий. 31 октября вражеский снаряд взорвал в крепости бочонок с порохом, еще через два дня взлетел на воздух уже пороховой склад, от чего погибли трое солдат.

Массированный штурм Очакова пришелся на 4 ноября. За два часа до рассвета турки начали мощную артподготовку, после которой 6 тысяч янычар устремились к русским редутам. После яростной часовой схватки они выбили защитников из укреплений. Однако генерал Штофельн отрядил на вылазку группу из тысячи добровольцев под командой бригадира Братке. Этот отряд яростной штыковой атакой буквально отшвырнул штурмующих от стен крепости, причем турки потеряли 2 тысячи человек убитыми, а потери русских составили только 150 человек. Последующие несколько дней турки беспрерывно обстреливали крепость из пушек разных калибров. Впрочем, и без того разрушенному Очакову особого вреда бомбардировка не причиняла.

На рассвете 8 ноября осаждающие пошли на военную хитрость — предприняли демонстрацию атаки на редут, после чего внезапно атаковали Измайловские ворота. 300 янычар сумели прорваться на территорию крепости. Судьба Очакова повисла на волоске, однако генерал Штофельн, не теряя хладнокровия, ввел в бой резервы и лично принял участие в сражении. Приступ был отражен, потери турок составили около 400 человек, а трофеями русских стало множество знамен и осадных лестниц.

Неудача, по-видимому, подорвала веру противника в то, что Очаков можно взять штурмом. Вечером 9 ноября наблюдатели сообщили, что турки убирают с позиций осадную артиллерию, а на другой день конная разведка доложила, что неприятель находится уже в 14 верстах от Очакова. Сомнений не было — русская крепость выстояла!.. Громкое «ура» огласило Очаков…

Потери крымско-турецкой армии под стенами Очакова историки оценивают в 20 тысяч убитыми и ранеными. Героический русский гарнизон сократился ровно наполовину — до 2 тысяч…

Мужественный комендант Очакова генерал-майор Фридрих фон Штофельн был щедро награжден императрицей Анной Иоанновной. Он был произведен в чин генерал-лейтенанта и получил в награду дворец. Дальнейшая военная карьера очаковского героя сложилась вполне успешно. В 1741 г. он был переведен из Украинского корпуса в Выборг, затем служил в Финляндии. Штофельн был одним из немногих русских военачальников XVIII столетия, награжденных шпагой, украшенной бриллиантами. Скончался генерал-лейтенант Ф. фон Штофельн в 1747 г. Два его сына — Христофор и Карл — тоже дослужились в русской армии до генеральских чинов.

Герой Чесменского боя: Дмитрий Ильин

26 июня 1770 г.

Дмитрий Сергеевич Ильин родился в 1737 г. далеко от моря — в селе Демидиха Весьегонского уезда Новгородской губернии. В 1764 г. закончил Морской корпус в чине мичмана. К 1770 г. Дмитрий Ильин был уже в чине лейтенанта и служил артиллерийским офицером на бомбардирском корабле «Гром». Именно этому скромному, ничем не примечательному флотскому офицеру было суждено совершить блистательный подвиг, который, в сущности, решил исход грандиозного Чесменского боя…

В конце июня 1770 г. весь турецкий флот был сосредоточен в небольшой Чесменской бухте. Русская эскадра адмирала Г. А. Спиридова перекрыла противнику выход из бухты, а отряд кораблей под командованием контр-адмирала С. К. Грейга атаковал турок. Артиллерийская дуэль длилась с переменным успехом, и тогда командование решило направить на турок брандеры — пожалуй, самое опасное оружие ближнего боя на тогдашнем флоте. Брандер представлял собой небольшое деревянное судно, нагруженное порохом. Подходя вплотную к вражеским кораблям, он зажигал их и уничтожал.

Четыре русских брандера повели в атаку добровольцы — князь Василий Гагарин, капитан-лейтенанты Дугдаль и Макензи (оба — англичане на русской службе) и Дмитрий Ильин. Турки вовремя заметили перегруженные, медленно двигающиеся по бухте корабли и сосредоточили на них артиллерийский огонь. Брандеры Дугдаля и Макензи вскоре взорвались, не дойдя до цели, а корабль под командованием Гагарина поджег уже горящий турецкий линкор. Оставался брандер Дмитрия Ильина. Лейтенант, искусно лавируя под огнем противника, подвел свой корабль к борту огромного турецкого 84-пушечного линкора и с помощью абордажных крючьев сцепился с ним. Ильин собственноручно прибил горящий кранец к борту линкора. Теперь уже ничто не могло спасти «турка» от скорой гибели…

Чесменский бой. Неизвестный художник

От летящих во все стороны искр на брандере занялся порох. Мгновенно загорелись снасти и паруса вражеского корабля, начали рваться запасы пороха у пушек. Через несколько минут турецкий линкор уже напоминал огромный костер, освещавший собой большую часть бухты.

Лейтенант Ильин с экипажем брандера успел вовремя отойти от горящего корабля. Но вряд ли он ожидал, что результат атаки на один из турецких линкоров окажется таким блестящим. Пламя с пылающего «турка» через несколько минут перекинулось на другие корабли. Вражеские моряки пытались тушить пожары, но все было тщетно. Один за другим гремели оглушительные взрывы, превращавшие турецкий флот в груду горящих обломков…

Разгром был неслыханным — в Чесменской бухте было сожжено и взорвано 14 линейных кораблей, 6 фрегатов, около 40 других кораблей, погибло 11 тысяч турецких моряков. Недаром на памятной медали в честь Чесменского боя, отчеканенной в России, выбита лаконичная надпись: «Былъ». Судьбу турецкого флота трудно описать точнее и лучше. И решили эту судьбу во многом мужество и храбрость 32-летнего лейтенанта Ильина.

За свой подвиг Д. С. Ильин был награжден недавно учрежденным в России орденом Святого Георгия IV степени (он стал 137-м кавалером ордена). В дальнейшем офицер-герой командовал бомбардирским кораблем «Молния», в 1774 г. по состоянию здоровья был переведен в Петербург и три года спустя вышел в отставку в чине капитана 1-го ранга. Умер герой Чесмы в своем поместье Демидиха 19 июля 1802 г. и был похоронен рядом с храмом Успения Пресвятой Богородицы села Застижье Весьегонского уезда Тверской губернии.

Память о Дмитрии Ильине бережно сохранялась в русском флоте. Название «Лейтенант Ильин» носили два эскадренных миноносца (1887, 1916), а в 2000 г. это название было присвоено одному из тральщиков Черноморского флота. На могиле Д. С. Ильина еще в 1895 г. был установлен величественный надгробный памятник, который в 2002–2003 гг. был отреставрирован. А в 2005 г. имя лейтенанта Ильина присвоено одной из улиц Твери.

«Нам нужно биться с этой силой — и победить ее…»: Матвей Платов

13 апреля 1774 г.

Сейчас имя героя Отечественной войны 1812 года, генерала от кавалерии, атамана Матвея Ивановича Платова на слуху даже у людей, имеющих весьма приблизительное представление о русской военной истории. Этот человек стал легендой уже при жизни. Но здесь мы расскажем о боевом эпизоде, который обессмертил бы имя Матвея Платова, даже если бы на этом его военная карьера завершилась бы.

Для начала немного о самом герое. Матвей Иванович Платов родился в 1753 г. в семье войскового старшины Войска Донского. В 13-летнем возрасте поступил на военную службу, а уже в 16 лет был есаулом (чин в казачьих войсках, равный капитану в пехоте и ротмистру в кавалерии). В 1771 г. Платов успешно сражался во время взятия Перекопской линии и Кинбурна, а год спустя получил под свою команду казачий полк.

В апреле 1774 г. войско крымского хана Девлет-Гирея двинулось на Дон. Встревоженные этим известием ногайцы начали сниматься с насиженных мест и уходить за реку Ею. Чтобы прикрыть переселение мирных жителей, подполковник Бухвостов выделил два казачьих полка общей численностью 1 тысяча сабель. Командовали ими полковники Платов и Ларионов.

13 апреля 1774 г. передовые посты дали знать о приближении армии противника. 25-тысячная орда Девлет-Гирея стремительно надвигалась на тысячу казаков. Некоторые из них дрогнули было, но тут раздался спокойный голос 21-летнего полковника Матвея Платова:

— Друзья мои! Вы видите сами, какая сила окружает нас! Нам нужно биться с этой силой — и победить ее или лечь костьми, как поступали наши деды!.. Помните, что вам, быть может, предстоит пробиться сквозь неприятеля… Дон не забудет вашей услуги, а если суждена вам славная смерть, то знайте, что вы положите головы в честном бою за край ваших отцов, за православную веру, за ваших братин, за матушку-царицу — за все, что есть на земле святого и драгоценного для русского чувства!

Уверенный голос командира отрезвил близких к панике казаков. По приказу Платова обозные телеги отряда были поставлены так, чтобы прикрыть небольшие окопы, в которых залегли два полка. Общее командование над ними принял Платов.

Начался штурм. Вскоре телеги скрылись под грудой тел врагов, но озверевший неприятель, несмотря на огромные потери, продолжал ожесточенно атаковать казаков. В разгар восьмого по счету приступа полковник Ларионов завел с Платовым разговор о капитуляции.

— Что же ты хочешь этим сказать? — перебил его Платов.

— Я думаю, что нам благоразумнее выговорить себе какие-нибудь условия, чем бесполезно продолжать оборону.

— Нет, никогда! — воскликнул Платов. — Лучше умрем, чем покроем стыдом и позором честь нашей Отчизны.

— На что же ты надеешься? — спросил Ларионов.

— На Бога, — просто ответил Платов. — Верю, что Он не оставит нас своей помощью.

И в это мгновение на горизонте показалось большое облако пыли. Это спешили на выручку донским храбрецам казаки полковника Уварова…

М. И. Платов. Художник Т. Филипс

Их было совсем немного, всего лишь 200 сабель. Но яростная стремительная атака непонятно откуда взявшихся двух сотен всадников переломила ход боя. Тысячные толпы крымцев ударились в панику, и буквально через десять минут поле сражения было очищено. Урон войск Девлет-Гирея составил больше 500 убитых, в то время как отряд Платова потерял 82 человека…

Блестящая победа платовского отряда сделала имя 21-летнего полковника широко известным в армии и при дворе. Именно с 1774 года, с битвы при Калалахе, начался восход звезды будущего знаменитого полководца. А поэт-партизан Д. В. Давыдов писал, имея в виду Калалахское сражение: «Если кому-нибудь придется быть в таком же положении, тот пусть вспомнит подвиг молодого Платова, и успех увенчает его оружие. Фортуна, не всегда слепая, возведет, быть может, твердого воина на ту же степень славы, на которую вознесла она и маститого героя Дона».

Русские спартанцы: две роты Брянского мушкетерского полка

19 июля 1774 г.

Героическая оборона Ялты во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг. — одна из самых блестящих страниц русской военной истории. И одновременно к ней в полной мере применимо определение «забытый подвиг».

…17 июля 1774 г. на берегах Крыма высадился огромный турецкий десант под командованием Гаджи-Али-бея. Турки отлично знали, где именно стоит производить высадку, — у деревни Алушта, где русские силы были минимальны: 150 егерей Московского легиона под командованием секунд-майора Николая Федоровича Колычева. Однако захватчики, к своему удивлению, сразу же наткнулись на ожесточенный отпор. Горстка егерей 6 часов (!) держала Алушту и, лишь израсходовав все боеприпасы, отступила в глубь Крыма, в направлении на Ак-Мечеть. Временная неудача не смутила Гаджи-Али-бея, и он направил часть своего десанта к большой деревне Ялта. Русские силы, защищавшие Ялту, также были весьма ограниченными. Там квартировали две роты Брянского мушкетерского полка, которым были приданы две пушки с 16 канонирами и 11 донских казаков. Всего 222 человека.

История сохранила имена офицеров отряда — капитан Иван Михачевский («из фельдшерских детей», с 6 июня 1750 г. значился в списке Лейб-компании), подпоручики Борис Берзлиев и Матвей Ачкасов, прапорщик Петр Батавин. Командовал Ялтинским постом премьер-майор Самойло Салтанов. Подробности его биографии неизвестны, но, учитывая, что он был 71-м по счету кавалером недавно учрежденной почетнейшей награды — ордена Святого Георгия IV степени, который получил 1 ноября 1770 г. за участие в штурме крепости Бендеры, это наверняка был выдающийся офицер.

На рассвете 19 июля наблюдатели, дежурившие на склоне холма Поликур, доложили о том, что со стороны Гурзуфа к Ялте движется турецкий флот. Вслед за этим началась высадка десанта. Брянцы встретили турок метким огнем из ружей и обоих орудий. Ожесточенный бой кипел несколько часов. Пользуясь подавляющим численным превосходством, турки сумели окружить русский гарнизон, отрезав все пути к отступлению. В этой ситуации премьер-майор Салтанов принял решение пробиваться к основным силам. Заклепав ставшие ненужными орудия, брянские мушкетеры построились в каре и, ощетинившись штыками, бросились на турок. Те, не ожидавшие яростного штыкового удара, пропустили остатки отряда по направлению к ближайшему лесу.

Там бой разгорелся с новой силой. Продвигаться организованно в густом сосняке было сложно, силы брянцев таяли, но герои, не переставая драться, упорно пробивались к своим… Из 222 русских мушкетеров погибло 205. К основным русским силам вышли только капитан Михачевский, подпоручик Ачкасов, восемь рядовых, три канонира и четверо казаков. Командир отряда, георгиевский кавалер премьер-майор Салтанов, пал в бою смертью солдата, с ружьем в руках. Ни одного пленного турки не захватили…

Подвиг защитников Ялты — брянских мушкетеров с полным основанием может быть сопоставим с подвигом 300 спартанцев. Но если о защитниках далеких Фермопил в России знали и знают все, то о ялтинских героях — почти никто. Впервые о подвиге отряда премьер-майора С. Салтанова напомнил в 1912 г. генерал-майор М. А. Сулькевич, сделавший о забытых героях доклад на заседании Таврической ученой архивной комиссии. В сентябре 1970 г. на страницах «Крымской газеты» о героях-брянцах написал отдыхавший в Ялте сотрудник Ленинградского военно-исторического музея Г. В. Защук. Однако и по сей день подвиг 222 русских спартанцев остается не увековеченным.

Русский мушкетер в форме образца второй половины XVIII в.

«И в низшем звании бывает герой»: Степан Новиков

1 октября 1787 г.

1 октября 1912 года, в день 125-й годовщины победы русской армии на Кинбурнской косе, во всех полках русской армии был зачитан необычный приказ. В нем было сказано: «Увековечить имя гренадера Степана Новикова, зачислив его в списки первой роты 15-го пехотного Шлиссельбургского генерал-фельдмаршала князя Аникиты Репнина полка». Кем же был гренадер Степан Новиков и за что он удостоился такой чести?..

В конце сентября 1787 г. турецкая армия решила захватить и уничтожить русскую крепость Кинбурн, прикрывавшую главную базу русского флота, город Херсон. Для этой цели был подготовлен мощный десант — около 6 тысяч человек, которых поддерживали огнем 3 линкора, 4 фрегата, 4 бомбардирских судна и 14 канонерских лодок. Командующий русскими силами А. В. Суворов мог противопоставить этому только 1500 пехотинцев в самой крепости (резерв — 2500 пехотинцев и кавалеристов — находился в 30 верстах) и около 300 крепостных орудий.

Высадка турецкого десанта началась в 9 часов утра 1 октября после двухдневной артподготовки. К полудню турки закрепились на берегу, отрыли ложементы (небольшие окопы) и подошли к Кинбурну на двести шагов. Тут-то они и испытали на себе силу штыкового удара русских войск — Орловского, Шлиссельбургского и Козловского полков под общим руководством генерал-майора Река. Завязался жестокий бой, в ходе которого русские взяли 10 вражеских ложементов из 15. Турки отчаянно оборонялись, их корабли также вели меткий огонь по наступавшим. Генерал Рек был тяжело ранен в ногу, погибли и были тяжело ранены несколько офицеров. Несколько ложементов турки сумели отбить назад, атакующие дрогнули… Видя сложность момента, сам Суворов со шпагой в руках вступил в бой в первых рядах своей армии.

О дальнейшем красноречиво сказано в реляции, которую А. В. Суворов направил 7 октября 1787 г. на имя светлейшего князя Г. А. Потемкина-Таврического:

Медаль за взятие г. Кинбурн

«Позвольте, светлейший князь, донесть, что и в низшем звании бывает герой. Неприятельское корабельное войско, какого я лутче у них не видал, преследовало наших с полным духом; я бился в передних рядах. Шлиссельбургского полку гренадер Степан Новиков, на которого уже сабля взнесена была в близости моей, обратился на своего противника, умертвил его штыком, другого, за ним следующего — застрелил и бросясь на третьего, — они побежали назад. Следуя храброму примеру Новикова, часть наших погналась за неприятелем на штыках, особливо военными увещеваниями остановил задние ряды сержант Рыловников, который потом убит. Наш фронт баталии паки справился; мы вступили в сражение и выгнали неприятеля из нескольких ложементов. Сие было около 6 часов пополудни».

Сохранилось и еще одно описание подвига С. Новикова А. В. Суворовым — в более позднем частном письме: «Пальба с обеих сторон была смешана с холодным ружьем. Я велел ударить двум легкоконным эскадронам: турки бросились на саблях, оные сломили и нас всех опрокинули, отобрали от нас свои ложементы назад. Я остался в передних рядах. Лошадь моя уведена; я начал уставать; два варвара на збойных лошадях — прямо на меня. Сколоты казаками; ни единого человека при себе не имел; мушкетер Ярославского полку, Новиков, возле меня теряет свою голову, я ему вскричал; он пропорол турчина штыком, его товарища — застрелил, бросился один на тридцать человек. Все побежали, и наши исправились, вступили и паки в бой».

Здесь память уже подвела полководца — Новиков назван мушкетером Ярославского полка, который в Кинбурнском сражении не участвовал. Зато присутствует интересная подробность — «…Новиков, возле меня теряет свою голову, я ему вскричал…» Вероятно, в разгаре ближнего боя Новиков не заметил опасности, и Суворов предупредил его о ней. Таким образом, получается «двойное спасение» — сначала полководец спас жизнь рядового, а потом наоборот…

Тяжелое для обеих сторон Кинбурнское сражение завершилось убедительной победой русских. Турки потеряли около 4 тысяч бойцов, большую часть своего десанта. Русские потери составили 2 офицера убитыми и 17 ранеными, нижних чинов — 136 убитыми и 283 ранеными. А. В. Суворов (который в ходе боя получил два ранения) был награжден орденом Святого Андрея Первозванного — высшим орденом Российской империи.

Что же касается Степана Новикова, то за свой подвиг рядовой гренадер получил поистине уникальную награду. Дело в том, что к тому времени в русской армии установилась традиция вручать наградные медали всем без исключения участникам того или иного сражения. Однако именно для Кинбурна эта традиция была изменена — по приказу Екатерины II монетный двор отчеканил всего-навсего 20 серебряных медалей, которые было приказано вручить лучшим из лучших. На аверсе этой медали была изображена сама императрица, на реверсе — надпись «Кинбурнъ. 1 октября 1787». Первым такую награду получил именно С. Новиков. Затем такую медаль получили еще трое его однополчан-шлиссельбуржцев: капрал Михаил Борисов, гренадеры Сидор Логинов и Иван Белой. Носилась эта награда на груди на георгиевской ленте.

…Спаситель Суворова, гренадер Шлиссельбургского пехотного полка Степан Новиков стал последним военнослужащим Русской императорской армии, чье имя было занесено навечно в списки воинской части.

«Жертвую собой за отечество»: Христиан фон дер Остен-Сакен

20 мая 1788 г.

Иоганн Рейнгольд фон дер Остен-Сакен (по-русски его звали Христианом Ивановичем) родился в 1753 (по другим данным — в 1755-м) году в большой семье капитана русской армии Кристофа-Адольфа фон дер Остен-Сакена и его жены Марии Юстины, урожденной фон Липгарт. В 1766–1772 гг. юноша учился в Морском кадетском корпусе, после окончания которого получил чин мичмана и назначение в экипаж линейного корабля «Чесма». Боевым крещением молодого офицера стал Патрасский бой 28 октября 1772 г. В дальнейшем Остен-Сакен служил на Балтике, а в 1786 г. получил перевод на Черноморский флот. В 1777 г. Остен-Сакен стал лейтенантом, в 1784-м — капитан-лейтенантом, в 1787 г. получил чин капитана 2-го ранга. Занимал должность капитана галеры на Днепровском лимане, командовал отрядом ластовых судов.

В 1788 г., в ходе русско-турецкой войны, Х. И. Остен-Сакен был назначен командиром дубель-шлюпки № 2. Эти суда входили в состав Гребной флотилии Черноморского флота и были своеобразными канонерскими лодками XVIII столетия. Оснащенная парусами и 40 веслами, дубель-шлюпка была вооружена 6–8 орудиями, а экипаж ее составлял 50 человек.

20 мая 1788 г. дубель-шлюпка под командованием кавторанга Остен-Сакена находилась в дозоре в устье реки Буг. Благополучно сходив к Кинбурну, Остен-Сакен возвращался назад. Встреча с неприятелем произошла неожиданно. Наперерез суденышку Остен-Сакена рванулись сразу тринадцать турецких галер. Капитан решил прорываться, но турки ввели в бой еще четыре своих корабля. И без бинокля можно было уже рассмотреть веселые лица турецких моряков, радовавшихся легкой добыче…

Безусловно, у Христиана Ивановича Остен-Сакена был выбор, как именно поступить в такой ситуации. И он сделал свой выбор — выбор русского офицера, слуги Отечества, настоящего моряка. Обратившись к подчиненным, он произнес:

— Приказываю вам покинуть борт. А я жертвую собой за Отечество. Прощайте.

Дубель-шлюпка XVIII в.

Экипаж дубель-шлюпки подчинился приказу. А когда сразу четыре турецких галеры взяли корабль на абордаж, Остен-Сакен спустился в пороховой погреб. Оглушительный взрыв разметал по поверхности Буга пылающие обломки вражеских кораблей…

Надо сказать, что Х. И. Остен-Сакен был не первым русским моряком, совершившим подобный поступок. В 1737 г. взорвал свой мортирный бот № 1, взятый на абордаж турками, другой герой — француз на русской службе капитан Пьер де Фремери. Знал ли Остен-Сакен об этом случае, неизвестно.

Поскольку российское законодательство не предусматривало посмертных награждений (орден Святого Георгия начали жаловать посмертно только в 1913 г.), жертвенный подвиг Х. И. Остен-Сакена остался не отмеченным. Екатерина II пожаловала его брату и сестрам (семьи у капитана не было) имение в Курляндии. А в 1888 г., спустя столетие после героической гибели моряка, в строй вступил минный крейсер «Капитан Сакен». Кстати, именно на нем 25 августа 1899 г. впервые в мировой истории была осуществлена радиосвязь между боевыми кораблями.

«С преданностью предпочел гибель свою и отряда…»: Иосиф Монтрезор

21 августа 1804 г.

Дворянский род Монтрезоров — французского происхождения. В XVIII веке граф Клод Бурдейль де Монтрезор выехал в Польшу, а его потомки переселились в Россию, где были вписаны во II и VI части родословных книг Киевской и Курской губерний. Иосиф Антонович Монтрезор родился в 1767 году в семье русского майора, служившего в канцелярии А. В. Суворова и близко дружившего с адъютантом генералиссимуса С. Х. Ставраки. После гибели друга бездетный Ставраки усыновил маленького Иосифа и двух его братьев и определил их в Корпус чужестранных единоверцев. Из него И. А. Монтрезор был выпущен в чине прапорщика и сразу же проявил себя инициативным и храбрым офицером. За участие в штурме Анапы (1791) он был награжден орденом Святого Владимира IV степени, участвовал в составе Каспийского военного корпуса в походе против войск Махмед-хана (1796–1797).

В 1801-м 34-летний Монтрезор был назначен генералом П. Д. Цициановым командиром военной дистанции в пограничном селе Каракилиса (с 1993 г. — город Ванадзор, Армения), расположенном в только что присоединившейся к России Восточной Армении. Гарнизон был невелик — две роты Тифлисского мушкетерского полка. В 1802 г. И. А. Монтрезор участвовал со своим гарнизоном в Карском сражении против соединенной армии ахалцихского паши и нахичеванского хана, а два года спустя отличился во время штурма крепости Ганжа и был произведен в майоры.

14 августа 1804 г. по приказу генерала Цицианова майор Монтрезор возглавил небольшой отряд, который вышел из осажденной русскими Эривани навстречу транспорту с продовольствием и боеприпасами, следовавшему из Тифлиса под командованием майора Стахиева. От того, дойдет караван до Эривани или нет, зависела дальнейшая судьба осады.

В состав отряда вошли четверо офицеров — кроме Монтрезора, поручик Владислав Ладыгин, прапорщики Анисим Церец и Михаил Верещаго, — 108 мушкетеров Тифлисского полка, 11 добровольцев-армян и один бомбардир при легком орудии — единороге. В ночь на 15 августа русские воины выступили в далекий путь. Но уже наутро отряд подвергся атаке персидской кавалерии возле ущелья реки Апаран. Дорога до Караклиса заняла не трое суток, как предполагалось, а шестеро — то и дело вражеская конница налетала на ощетинившееся штыками русское каре. Но сближаться на расстояние прицельного выстрела персы не решались, залповый огонь и постоянный тревожный бой барабана заставляли держаться их на почтительном расстоянии. Трудностей прибавляла изнуряющая августовская жара.

21 августа, миновав горный перевал и спустившись в долину реки Памбак, отряд Монтрезора попал в засаду. Путь им перекрыло 6-тысячное войско персидского полководца Мансура и мятежного грузинского царевича Александра. Превосходство в силах у противника — 48-кратное… Александр отправил к русским гонца, предлагая сдаться и обещая офицерам выгодную службу в Персии. Скоро последовал ответ: лучше смерть в бою, чем позорная сдача. Не поверивший этому царевич повторил ультиматум, но ответ был тот же.

Все в отряде Монтрезора понимали, что бой будет последним. Но когда майор призвал к себе армян добровольцев и велел им уходить, сославшись на то, что они не присягали императору России, старший ответил: «Да, царю мы не присягали, но он далеко, поэтому мы присягаем тебе и остаемся».

Опытный офицер, майор И. А. Монтрезор умело расположил свой маленький отряд в узкой долине. Поэтому огромные силы врага не смогли уничтожить его сразу. Яростный бой кипел весь день, то и дело переходя в рукопашную схватку. Уже в начале сражения командир получил тяжелую рану, но продолжал мужественно руководить боем и лично вел огонь из единственной отрядной пушки.

Памятник отряду майора И. А. Монтрезора

Весь день над полем сражения неумолчно бил полковой барабан. Когда он смолк, майор приказал разузнать, что случилось. Барабанщик Иван Пилипенко доложил, что барабан пробит пулей. Тогда Монтрезор приказал Пилипенко и одному из армянских добровольцев, по имени Аваг, покинуть поле битвы и во что бы то ни стало добраться до основных русских сил, чтобы рассказать о судьбе отряда. Когда ожесточение боя достигло крайности, а в живых осталось не более сорока бойцов, майор крикнул:

— Братцы, я больше не ваш командир, спасибо за службу и смелость! Кто хочет, пускай покинет меня и спасется!

В ответ русские солдаты еще тесней сплотили кольцо вокруг своего командира и с хриплым «ура» рванулись в последнюю штыковую атаку…

На следующий день тела храбрецов были похоронены в большой общей могиле. Первыми ее посетили 14 сентября 1804 г. русские офицеры, следовавшие из Эривани. По приказу генерала Цицианова над могилой был воздвигнут памятник с эпитафией: «Путник, остановись и с уважением сними шляпу. Не проходи безразлично мимо мраморного светлого захоронения, которое протоколирует имя одного героя, дела которого обеспечат бессмертие его памяти». Сам Цицианов в докладной императору Александру I от 2 сентября 1804 года писал: «С болью в сердце сообщаю о потере этого храброго командира, который, будучи раненым в начале боя, с преданностью предпочел гибель свою и отряда, чем сдать орудие врагу». Император распорядился всем войскам, проходящим мимо памятника отряду Монтрезора, идти церемониальным маршем и возлагать к памятнику цветы.

Монумент на могиле героев простоял до 8 октября 1827 г., когда был разрушен землетрясением. Десять лет спустя его сменил новый памятник, в форме пирамиды. 21 августа 1904 г. у его подножия было торжественно отмечено 100-летие со дня подвига отряда Монтрезора. А еще 14 лет спустя памятник был снесен… Восстановили его только в 1978 г. в честь 150-летия вхождения Восточной Армении в состав России по инициативе местного сельского жителя Артагюха Оганесяна. А спустя почти 205 лет на могиле героев был установлен покрытый сусальным золотом православный крест, проект которого за два дня до смерти благословил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Сейчас памятник бессмертному отряду майора Монтрезора находится в Памбакском ущелье, на восьмом километре дороги Ванадзор — Спитак.

Один против сотни: Павел Карягин

21 июня — 17 июля 1805 г.

О жизни Павла Михайловича Карягина известно немногое. Службу он начал рядовым в Бутырском пехотном полку в 1773 г., участвовал в русско-турецкой войне, а в 1786-м вместе с полком поступил на формирование 4-го батальона Кубанского егерского корпуса. 20 августа 1800 г. полковник Карягин был назначен командиром 17-го егерского полка, а 14 мая 1803 г. стал шефом своего полка. 24 февраля 1804 г. Карягин «за отличное мужество, оказанное при штурме крепости Ганжа, где, командуя колонною, примером храбрости своей поощрял к неустрашимости подчиненных», был награжден орденом Святого Георгия IV степени, став 642-м по счету кавалером этой почетнейшей боевой награды.

21 июня 1805 года батальон 17-го егерского полка при двух орудиях — всего около 400 человек — под командованием Карягина спешил на выручку второму батальону этого же полка, атакованному превосходящими силами персов. Через три дня пути отряд Карягина вошел в соприкосновение с передовыми силами персидской армии численностью около 4 тысяч человек. Это не остановило русских — они перестроились в каре и продолжали путь, периодически отражая вражеские наскоки. Однако под вечер на горизонте показались главные силы персов — 20-тысячная армия под командованием наследника персидского престола Аббаса-Мирзы. Карягин принял решение защищаться до последнего, и русский отряд быстро окопался на высоком кургане, где некогда размещалось татарское кладбище. Персы не замедлили атаковать противника, но эта атака была отбита. Потери русских составили 197 человек, т. е. почти половина отряда. Теперь на каждого нашего солдата приходилось 100 (!) вражеских. Карягин сообщил своему начальнику князю Цицианову: «Пренебрегая многочисленностью персиян, я проложил бы себе дорогу штыками в Шушу, но великое число раненых людей, коих поднять не имею средств, делает невозможным всякую попытку двинуться с занятого мной места».

Аббас-Мирза был уверен, что русские капитулируют в течение суток. И в самом деле, военная история не знала примеров того, когда отряд, окруженный в 100 раз более сильным врагом, не принял бы капитуляции. Но Карягин и не думал поднимать белый флаг.

Живой мост. Художник Ж. Рубо

После трехдневного артобстрела русского лагеря персы перекрыли доступ русским воинам к воде и начали непрерывную бомбардировку, которая продолжалась день и ночь. Потери отряда Карягина быстро росли: сам полковник был ранен пулей в бок и трижды контужен, боеспособных солдат в полку осталось не более 150. К непрерывному вражескому огню добавились мучения от жажды и нестерпимый зной.

И тем не менее герои 17-го егерского не только стойко переносили лишения, но и совершали удачные боевые вылазки. Во время одной из них команда поручика Петра Антоновича Ладинского, помимо воды для лагеря, захватила 15 вражеских орудий.

П. А. Ладинский вспоминал: «Я не могу без душевного умиления вспомнить, что за чудесные русские молодцы были солдаты в нашем отряде. Поощрять и возбуждать их храбрость не было мне нужды. Вся моя речь к ним состояла из нескольких слов: “Пойдем, ребята, с Богом! Вспомним русскую пословицу, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, а умереть же, сами знаете, лучше в бою, чем в госпитале”. Все сняли шапки и перекрестились. Ночь была темная. Мы с быстротой молнии перебежали расстояние, отделявшее нас от реки, и, как львы, бросились на первую батарею. В одну минуту она была в наших руках. На второй персияне защищались с большим упорством, но были переколоты штыками, а с третьей и с четвертой все кинулись бежать в паническом страхе. Таким образом, менее чем в полчаса мы кончили бой, не потеряв со своей стороны ни одного человека. Я разорил батарею, набрал воды и, захватив пятнадцать фальконетов, присоединился к отряду».

На пятый день обороны, 28 июня 1805 г., в отряде Карягина кончились запасы продовольствия. Офицеры и солдаты перешли на траву и коренья. Карягин решил прорываться, однако поступил остроумно: скрытно ночью покинув место дислокации и подойдя к крепости Шах-Булак, неожиданным ударом выбил оттуда персидский гарнизон и занял круговую оборону. Запасы провизии пополняли также остроумно: ночью нападали на персидские конные патрули, всадников снимали без выстрела, а коней уводили в крепость.

Потрясенные жизнеспособностью русских, персы вступили с ними в переговоры, требуя капитуляции. Карягин ответил согласием, но утром 9 июля персы вошли… в пустой Шах-Булак. Накануне ночью остатки отряда скрытно отошли из него, вновь оставив преследователей с носом!..

В пяти верстах от крепости Мухрат карягинцы были настигнуты персами и прижаты к глубокому рву. Можно было бросить орудия, но канонир Гаврила Сидоров предложил перенести их через ров на руках. Так и сделали. Еще восемь суток егеря держались в Мухрате, прежде чем из Тифлиса подоспела долгожданная подмога…

Беспримерный подвиг П. М. Карягина был отмечен чрезвычайно скромно: командир полка получил от императора Александра I золотую шпагу с надписью «За храбрость» — и только. Полковника даже не повысили в чине.

К сожалению, герой русско-персидской войны полковник П. М. Карягин скончался 7 мая 1807 г., за несколько дней до смерти получив орден Святого Владимира III степени. Другой герой обороны карягинского отряда, поручик П. А. Ладинский, к 1845 г. дослужился до генерал-лейтенанта и начальника Гражданского управления Закавказского края. Скончался он 26 ноября 1860 г. в своем имении Петровском, недалеко от Керчи. Подвигу еще одного героя из 17-го егерского, полковника П. С.Котляревского, в этой книге посвящена отдельная глава.

«Помышлял только о том, чтобы сохранить знамя…»: Семен Старичков

20 ноября 1805 г.

«Что есть знамя?» — сто лет назад спросил на смотру у рядового некий генерал. «Солдатский бог, ваше превосходительство!» — не задумываясь, ответил рядовой… В этом ответе было четко выражено отношение к воинскому знамени в России — оно всегда было святыней, сочетавшей в себе и знакомые с детства символы веры, и атрибутику родной страны, и славную историю родного полка. Именно потому во все времена особо почитаемым и героическим воинским деянием считалось спасение знамени. Таким деянием обессмертил свое имя простой мещанин города Калуги Семен Артамонович Старичков.

Он родился в 1775 году в семье Артамона (в некоторых источниках он назван Артемием) Меркуловича и Марфы Васильевны Старичковых и 19 лет спустя «за бывшие на нем некоторые пороки» (какие именно — неизвестно) был отдан в рекруты. 29 ноября 1796 г. Старичков был зачислен в Азовский мушкетерский полк, с которым прошел тяжелую, но почетную школу поздних суворовских походов — итальянского и швейцарского. К 1805 г., на 11-м году службы, Старичков был уже унтер-офицером.

В ходе тяжелейшего Аустерлицкого сражения Азовский мушкетерский полк сражался в составе 3-й колонны, которая была отрезана французами от главных сил русских войск и полностью уничтожена. Знаменосец Старичков, видя, что неприятель вот-вот захватит ротное знамя, сорвал его с древка и намотал на тело, скрыв под мундиром. Израненного Старичкова взяли в плен и доставили в город Брюнн (ныне Брно в Чехии). Перед смертью Старичков передал полотнище знамени рядовому по фамилии Чуйка, который дал Старичкову клятву доставить знамя на родину. И клятву свою сдержал — через две недели Чуйка был обменян на французского военнопленного и передал знамя Азовского полка своим.

15 января 1806 г. М. И. Кутузов писал Александру I: «Сей героический подвиг Старичкова, который при самой кончине жизни своей помышлял только о том, чтобы сохранить и доставить к начальству вверенное ему знамя, понуждает меня донесть о том Вашему Императорскому Величеству». Император повелел рядового Чуйку произвести в унтер-офицеры, а семейство Старичкова осыпать милостями.

Городская дума Калуги приняла решение выстроить в городе каменный дом, который должен был принадлежать семье Старичковых или пойти «на каковое-либо Богоугодное дело в общественном распоряжении со всегдашним наименованием домом Старичкова». Такой дом в Калуге и в самом деле появился, правда, он был не построен, а куплен и отремонтирован. Потомки Старичкова жили в нем до конца XIX столетия. Кроме того, в 1866 г. улица, на которой стоял дом, была переименована в улицу Старичкова. В том же году в Троицкий кафедральный собор Калуги было торжественно передано ротное знамя Азовского мушкетерского полка, спасенное Старичковым. С 1921 г. оно хранится в фондах Калужского краеведческого музея. Примечательно, что командир 45-го пехотного Азовского полка не раз ходатайствовал перед императором о возвращении реликвии из Калуги в родной полк, но неизменно получал отказ.

Справедливости ради нужно заметить, что подвиг, совершенный Старичковым в величественный и трагический для русской армии день 20 ноября 1805 г., был далеко не единственным в своем роде. Аустерлицкое сражение вообще было «рекордным» по количеству утраченных и впоследствии спасенных знамен. Долгое время считалось, что Старичков спас полковое знамя азовцев, однако военный историк Г. Э. Кудлин в 1906 г. установил, что полковой стяг был спасен подпрапорщиком Грибовским, впоследствии умершим от ран в плену в Дижоне. Это знамя затем хранил барабанщик Кирилл Павлович Добош, уроженец села Гарышков Ольгопольского уезда Подольской губернии. Когда же возникла угроза того, что французы при обыске найдут полотнище, Добош передал его на хранение унтер-офицеру Ивану Шамову. Он и вернул знамя на родину, за что 13 августа 1808 г. был произведен в прапорщики. Добош стал унтер-офицером, а Грибовскому посмертно был пожалован чин прапорщика.

Русский мушкетер в форме образца начала XIX в.

Аналогичный старичковскому подвиг в день Аустерлица совершил еще один азовский мушкетер — унтер-офицер Замарин. Во время боя он получил две тяжелые раны — в левую ногу картечью и в левый бок штыком. Уже ночью Замарин заметил рядом с собой ротное знамя с раздробленным древком и тотчас спрятал полотнище за подкладку рукава мундира. Наутро раненого подобрали местные жители. В плену Замарин находился в Брюнне, потом три месяца лежал в госпитале в Дижоне, откуда был отправлен в город Люневиль для… определения на французскую службу (в наполеоновской армии профессионалов любой национальности ценили высоко). Узнав об этом, Замарин бежал и смог добраться до Вены, где собрал отряд из таких же, как он, тридцати бывших русских пленных. С этим отрядом он и вернулся в Россию в ноябре 1806 г.

Сведения об этом герое сохранились скудные, неизвестно даже его имя. Замарин происходил из дворцовых крестьян, родился в 1762 году, на военную службу поступил в двадцатилетнем возрасте. Унтер-офицером был с 1794 г., участвовал «в походах и сражениях». Раны, полученные Замариным под Аустерлицем, оказались настолько серьезными, что продолжать службу Замарин не смог и 20 декабря 1808 г. был уволен от службы подпоручиком с правом ношения мундира и пенсией.

И тем не менее самую широкую известность в России приобрел подвиг Семена Старичкова. 25 февраля 1906 г. С. А. Старичков был навечно внесен в списки 45-го пехотного Азовского полка, став, таким образом, седьмым по счету солдатом русской армии, удостоенным такой посмертной чести. А еще через столетие, 28 июня 2006 г., Старичкову было посмертно присвоено звание почетного гражданина Калуги.

Битва у Ольгинского кордона: Лев Тиховский

18 января 1810 г.

Ольгинский кордон… Сейчас подвиг горстки его защитников помнят разве что специалисты по истории Кавказских войн да духовные наследники тех, кто совершил этот подвиг — казаки. И тем не менее о вдохновителе беспримерной обороны кордона — полковнике Л. Л. Тиховском — известно немало. Имя этого храброго офицера по праву стоит в одном ряду с такими героями Кавказа, как Цицианов, Котляревский, Ермолов…

Лев Лукьянович Тиховский был сыном полковника, участника штурма Измаила. В военную службу он вступил 10 апреля 1789 г. в звании казака, затем, согласно послужному списку, стал хорунжим (октябрь 1789 г.), есаулом (май 1791 г.), поручиком (август 1795 г.), полковым есаулом (ноябрь 1802 г.) и, наконец, войсковым полковником (3 февраля 1809 г.) Участвовал в штурме замка Гаджибей, городов Аккерман, Бендеры, Измаил, а также «в чинении закубанским черкесам 1804 и 1807 годов репрессалий». Орденов на службе полковник не нажил, зато в октябре 1804 г. так отличился в сражении при Нагой Горе, что получил из рук императора Александра I золотые часы — такой милости в те годы удостаивался далеко не каждый генерал!..

К 1810 г. полковник 4-го конного полка Л. Л. Тиховский командовал Ольгинским кордоном, небольшим укрепленным пунктом, построенным в июне 1794 г. и входившим в состав Черноморской кордонной линии — цепи укреплений, тянувшихся по правому берегу реки Кубани от Усть-Лабинской крепости до Бугаза. Эта линия прикрывала русские земли от нападения горцев, не признававших власти императора России. Кордон был защищен от нападения глубоким рвом и валом, на котором стояла вышка с «маяком» — высоким столбом, обмотанным соломой. В случае приближения горцев караульный поджигал «маяк», давая другим кордонам знать о начале нападения. Гарнизон Ольгинского кордона состоял из 150 солдат и казаков при одном орудии.

Ночью 18 января 1810 г. кордон подвергся нападению 4-тысячной толпы черкесов, которые переправились на правый берег Кубани. Ольгинский почти сразу был взят в блокаду; на помощь гарнизону сумели прийти только 50 казаков во главе с есаулом Гаджановым.

Сначала гарнизон кордона думал обороняться под защитой рва и вала. Но когда полковник Тиховский увидел, что толпы горцев бросились грабить казацкие станицы и уводят в плен стариков, женщин и детей, он решительно приказал идти на вылазку. Полковник прекрасно понимал, что устоять против противника на открытом пространстве вряд ли удастся. И тем не менее двести казаков под прикрытием одного орудия яростно врубились в ряды нападавших. Иначе поступить они просто не могли…

Ожесточенный бой кипел с 8 часов утра до полудня. Когда черкесы уже начали уступать и победа казаков казалась близкой, с левого берега Кубани неожиданно переправился еще один отряд горцев. А когда были израсходованы все снаряды, на отряд Тиховского обрушилась еще и черкесская конница… Казаки во главе со своим командиром дрались до конца. Только 30 обессилевших от ран человек были взяты горцами в плен, остальные доблестно погибли в бою. Тела павших были так изуродованы черкесами, что их с трудом смогли опознать.

Сейчас точно известны имена всех героических защитников Ольгинского кордона. Тогда в бою со славой пало семеро офицеров (полковник Лев Тиховский, хорунжий Иван Кривков, зауряд-хорунжий Григорий Жировой, сотенные есаулы Федот Гарнага, Василий Черный, Михаил Нестеренко и Семен Шкуропацкий), 135 казаков и один «сын полка», еще четверо казаков умерло от ран. Число убитых горцев превысило полтысячи.

Основание памятного креста в честь подвига казаков на Ольгинском кордоне

Всем оставшимся в живых казакам из Ольгинского кордона — Федору Шмалько, Ивану Костенко, Сергею Минько, Марку Бондаренко и Куприяну Белому — 5 сентября 1810 года на Крепостной площади Екатеринодара были торжественно вручены Знаки отличия Военного ордена. А спустя больше чем полстолетия, 23 ноября 1869 г., на братской могиле героев-ольгинцев был установлен памятник в виде большого каменного креста. Сохранилось описание его первоначального вида: «В середине креста, с восточной стороны, вделана икона Спасителя, а с северной — медная доска, на которой вырезана надпись… Наверху надписи рисунок, изображающий обнаженную казацкую шашку, скрещенную с ножнами, и крест, попирающий луну, окруженный лавровым венком. По углам доски — пальмовые ветви. Памятник окружен каменным постаментом, на котором утверждено 12 кирпичных выбеленных столбов, покрытых сверху листовым железом и выкрашенных красною краскою; между столбами красивая железная решетка, такого же красного цвета». Со временем братская могила была утрачена, но в 1973 г. восстановлена стараниями историка Виктора Соловьева.

На открытии памятника войсковой старшина В. С. Вареник произнес: «Пройдут века, сменятся поколения, природа еще более изменит свой вид, а память о наших героях не изгладится и не умрет в казачестве и его преданиях». Казачий офицер оказался прав: ежегодно казаки со всей Кубани съезжаются на Тиховские поминовения, где вспоминают героев Ольгинского кордона. Особенно торжественно было отмечено 200-летие подвига бессмертного гарнизона в 2010 г. — рядом с местом, где со славой пали казаки полковника Тиховского, прошел казачий парад.

«Примером своего мужества поощрял воинов…»: О. Василий (Васильковский)

15 июля и 12 октября 1812 г.

Василий Васильковский родился в 1778 г. После окончания Севской духовной семинарии в 1804 г. он был рукоположен в сан священника и служил в Ильинской церкви в г. Сумы. После смерти жены батюшка остался с малолетним сыном Семеном на руках. 15 июня 1810 г. священник был назначен полковым пастырем 19-го егерского полка. Спустя полгода шеф полка полковник Т. Д. Загорский в «Списке о поведении полкового священника» отмечал прекрасную образованность отца Василия, его познания в математике, физике, географии, истории, владение латинским, немецким, французским и греческим языками. Отечественную войну 1812 г. о. Василий встретил в своем полку (19-й егерский числился в 24-й пехотной дивизии 6-го корпуса 1-й армии).

Боевое крещение военный пастырь принял под Витебском. 15 июля 1812 г. там разгорелся тяжелейший бой — арьергард армии, в который входил и 19-й егерский полк, прикрывал отход основных сил 1-й армии к Смоленску. Упорное сражение продолжалось с раннего утра до 17 часов — т. е. по продолжительности было равным Бородинской битве.

В ходе этого боя о. Василий проявил себя настоящим героем. С самого начала сражения он находился в первых рядах своего полка, исповедовал и причащал Св. Тайнами умирающих. В один из таких моментов священник был тяжело ранен в левую щеку ядром, но, несмотря на потерю крови, не оставил рядов. Вскоре о. Василию пулей оторвало мизинец, вторая пуля ранила его в ногу. Только после этого обессилевший от ран служитель церкви оставил поле сражения.

18 августа 1812 г. командир 24-й пехотной дивизии генерал-майор П. Г. Лихачев обратился к обер-священнику армии и флота протоиерею И. С. Державину с просьбой о достойном награждении отца Василия за проявленное мужество в бою под Витебском: «Во вверенной мне дивизии 19-го егерского полка священник Василий Васильковский во время бывшего 15 июля 1812 г. близ г. Витебска сражения по искреннему его усердию находился при начале оного впереди с крестом, благословил полк, потом в самом жарком огне, поощряя всех на побеждение неприятеля, и исповедовал тяжело раненных, где от рикошета ядра землею в левую щеку получил рану, но и с оною находился еще в сражении, пока вторично получил в крест, бывший у него на груди, удар пулею и от оной сильную в грудь контузию; я долгом поставляю о таковой отличности священника Васильковского сообщить Вашему высокопреподобию и просить покорнейше за ревность его к вере и пользе Монаршей о исходатайствовании пристойного награждения, которого он по всей справедливости заслуживает». Наградой отважному пастырю стала камилавка — головной убор «белого» духовенства.

Второй свой подвиг о. Василий совершил уже в октябре, во время преследования отступающих французов. В ходе Малоярославского сражения 12 октября 1812 г., по свидетельству генерала Д. С. Дохтурова, о. Василий «шел впереди полка с святым крестом и примером своего мужества поощрял воинов к поражению неприятеля, при чем он получил рану пулею в голову; сверх того отличился он подобным же поступком в сражении при г. Витебске».

Подвиги священника были настолько значительны, что М. И. Кутузов доложил о них императору Александру I. А тот распорядился наградить о. Василия боевым орденом Святого Георгия IV степени. Это был первый случай, когда учрежденной в 1769 г. высокой награды было удостоено духовное лицо. 17 марта 1813 г. орден был вручен отцу Василию.

В течение XIX столетия военным священникам орден Св. Г еоргия был вручен еще 3 раза. А всего в 1813–1916 гг. этой награды за заслуги на поле боя были удостоены 18 русских священнослужителей.

Бой за Малоярославец. Художник Н. Самокиш

Дата смерти священника-героя в точности не известна. По одним данным, он умер от ран 24 ноября 1813 г., по другим — «во время похода во Францию», т. е. в 1814 г. А кипарисовый крест первого священника — Георгиевского кавалера еще долгое время хранился в походной церкви 19-го егерского, а затем — сформированного на его основе 109-го пехотного Волжского полка. В нижней части этого креста была закреплена французская пуля и сделана надпись: «Ранен в сражении 15 июля 1812 года при г. Витебске с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому».

«Был Бородинский день, день жаркий, боевой…»: Петр Вяземский

26 августа 1812 г.

День Бородинского сражения — один из славнейших дней русского оружия. Но за этой фразой стоят десятки, сотни конкретных подвигов, совершенных русскими офицерами и солдатами. Один из таких подвигов совершил герой этой главы — человек, совершенно не военный по складу ума и характера…

Князь Петр Андреевич Вяземский происходил из древнего и знатного русского рода — в 25-м колене он являлся потомком Рюрика. Петр родился в Москве 12 июля 1792 г. в семье генерал-поручика князя Андрея Ивановича Вяземского и его жены, княгини Евгении Ивановны (урожденной Дженни О’Рейлли, ирландки по национальности). Семья была образованной и высококультурной — среди близких знакомых Вяземских были знаменитые писатели Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, В. Л. Пушкин, В. А. Жуковский… Неудивительно, что молодой князь начал пробовать перо уже в 10-летнем возрасте, а в 16 лет дебютировал стихотворением «Послание к… в деревню» в журнале «Вестник Европы». К 1812 г. 20-летний Вяземский был известен на всю Москву как автор популярных эпиграмм, один из самых модных молодых людей, любитель весело провести время и азартный карточный игрок.

Никто не заставлял этого знатного и богатого юношу идти в армию. У Вяземского были и вполне объективные причины не воевать — у него с рождения было очень плохое зрение. К тому же князь только что женился и его жена ждала ребенка. Но вторжение Наполеона в Россию перевернуло мир молодого аристократа. Не слушая знакомых, которые хором отговаривали его от необдуманного шага, Вяземский решительно записался в народное ополчение и в чине поручика поступил в 1-й Конный казачий полк, который формировал на свои средства московский аристократ граф М. А. Дмитриев-Мамонов.

В боевых действиях эта воинская часть участия так и не приняла — в ней числились всего лишь 59 офицеров и немногим более сотни рядовых. Но отсиживаться в тылу в бедственный для Отечества час Вяземский не желал и накануне Бородинского сражения получил место адъютанта генерала от инфантерии М. А. Милорадовича. Боевое крещение новоиспеченного поручика пришлось на день Бородина — 26 августа.

П. А. Вяземский. Рисунок А. С. Пушкина

Всю первую половину дня Вяземский сопровождал своего начальника по полю боя, передавая войскам его распоряжения. Это было нелегким делом — Милорадович отличался отчаянной храбростью, появлялся в самых опасных местах и ни минуты не сидел на месте. В один из таких моментов Вяземский попросту потерял генерала из виду. Он оказался в расположении 23-й пехотной дивизии, которая перестраивалась в каре, готовясь к атаке, и неожиданно встретил своего знакомого по московским светским гостиным — командира дивизии, генерал-майора Алексея Николаевича Бахметева 3-го.

О дальнейшем рассказал сам П. А. Вяземский в очерке «Воспоминание о 1812 годе» (1869):

«Милорадович вел в дело дивизию Алексея Николаевича Бахметева, находившуюся под его командою. Под Бахметевым была убита лошадь. Он сел на другую. Спустя несколько времени ядро раздробило ногу ему. Мы остановились. Ядро, упав на землю, зашипело, завертелось, взвилось и разорвало мою лошадь. Я остался при Бахметеве. С трудом уложили мы его на мой плащ и с несколькими рядовыми понесли его подалее от огня. Но и тут, путем, сопровождали нас ядра, которые падали направо и налево, пред нами и позади нас. Жестоко страдая от раны, генерал изъявлял желание, чтобы меткое ядро окончательно добило его. Но мы благополучно донесли его до места перевязки».

В пересказе подвиг выглядит довольно-таки скромно. Но представим себе, каково было 20-летнему князю, до этого в жизни не слышавшему даже пистолетного выстрела, под пушечным огнем выносить с поля боя раненого генерала!..

И неудивительно, что за спасение А. Н. Бахметева Милорадович представил поручика князя П. А. Вяземского к одной из почетнейших боевых наград России — ордену Святого Владимира IV степени с бантом. М. И. Кутузов утвердил это представление, о чем Милорадович сообщил Вяземскому 12 ноября 1812 г. Впоследствии князь получил также памятную медаль на Владимирской ленте с надписью: «Не намъ, не намъ, а имени Твоему».

Дальнейшая биография Петра Андреевича Вяземского не была связана с военной службой. Он стал выдающимся русским поэтом, журналистом и историком, ближайшим другом А. С. Пушкина, дослужился до чина тайного советника, прожил долгую и интересную жизнь. Но вплоть до последнего дня — а его Вяземский встретил 86-летним старцем, в 1878 году — князь особенно гордился своим единственным «боевым крещением», которое стало поистине героическим.

«Идем, братцы, и разобьем!»: Петр Котляревский

19 октября 1812 г.

Когда 12 июня 1782 г. в селе Ольховатка Харьковской губернии в семье местного священника родился сын Петр, ничто не намекало на то, что он станет прославленным полководцем, одним из храбрейших русских генералов. Карьера военного нашла его сама, нашла благодаря… снежной буре. В зимнюю метельную ночь 10-летний Петя звонил в колокола сельского храма, чтобы странники не сбились с пути в завьюженной степи. Этот звон, как выяснилось, спас жизнь подполковника И. П. Лазарева, направлявшегося на Кавказ. А тот решил отблагодарить своего спасителя и через год, вызвав мальчика в Моздок, записал его рядовым на военную службу. Еще через четыре года 15-летний сержант Котляревский уже принял участие в штурме Дербента. Лазарев не забывал оказывать своему протеже поддержку и в дальнейшем — в 1799-м Котляревский в чине подпоручика состоял при нем адъютантом.

П. С. Котляревский. Гравюра XIX в.

В 1804 г. Котляревский отличился при штурме крепости Ганжа, за что получил орден Святой Анны III степени, а вскоре — и чин майора. Год спустя Петр Степанович дрался в составе 17-го егерского полка полковника Карягина (об этом см. отдельную главу в нашей книге). А 1810-й ознаменовался двумя славными победами Котляревского: взятием персидской крепости Мигри и турецкой — Ахалкалака. Как писал русский военный историк А. А. Керсновский, «по всему Кавказу прогремело имя Котляревского».

Но самый блестящий подвиг молодого русского генерала был еще впереди. 19 октября 1812 г. произошло Асландузское сражение.

Ситуация для России на Кавказском фронте была тогда очень невыигрышной. Почти все военные силы страны были скованы боями с Наполеоном, противостоять большой, отлично вооруженной персидской армии было некому. Александр I был готов идти на любые уступки персам, лишь бы не мешали бороться с французами. И в эту тяжелую минуту именно 30-летний Котляревский проявил величайшее мужество политика и полководца, приказав двинуть на основные силы противника отряд, состоявший из гренадер Грузинского и егерей 17-го егерского полков. К солдатам Котляревский обратился по-суворовски ярко и лаконично:

— Братцы! Вам должно идти за Аракс и разбить персиян. Их на одного десять, но каждый из вас стоит десяти, и чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!

Русских было 2221 человек при 6 орудиях, персов — 30 тысяч при 12 орудиях и 50 фальконетах. По пути одну русскую пушку, пришедшую в негодность, пришлось бросить. «Эх, братцы, если будем хорошо драться, то и пятью орудиями побьем персиян и тогда, вернувшись, вытащим это, а если не вернемся, то оно нам и совсем не нужно», — сказал Котляревский. Унтер-офицер, бежавший из плена, предложил провести войска к той стороне лагеря, где не было артиллерии. «На пушки, братец, на пушки!» — коротко отвечал Котляревский.

Не опасавшиеся малочисленного противника, персы спали. Потому удар русских оказался неожиданным и сокрушительным. Потери русских составили всего 28 человек убитыми и 99 ранеными. По приказу Котляревского персов не щадили, поэтому они потеряли 9 тысяч убитыми. В донесении Котляревский указал, что потери противника составили только 1200 человек. «Напрасно писать 9 тысяч — не поверят», — объяснил он.

Так перестала существовать персидская армия, угрожавшая России с юга. Перестала существовать только благодаря дерзости и храбрости генерала, получившего от подчиненных заслуженное прозвище «генерал-метеор».

Остается добавить, что буквально через два месяца после асландузского триумфа отряд Котляревского блестящим штурмом овладел неприступной персидской крепостью Ленкорань, уничтожив при этом 3737 неприятелей. Во время этого боя сам Котляревский получил несколько тяжелейших ран (две пули засели у него в голове, правый глаз вытек, лицо было разрублено сабельным ударом, нога раздроблена). Назад, к основным силам, солдаты триста верст несли обожаемого командира на своих плечах…

17 ноября 1813 г. Гюлистанский мир положил конец затяжной — девятилетней — русско-персидской войне. Убедительной «точкой» в этой войне стали именно победы Котляревского. В результате боевых действий к России отошли Карабахское, Ширванское, Гянджинское, Шекинское, Дербентское, Кубинское, Бакинское и часть Талышского ханства.

Из-за тяжелых ран П. С. Котляревский не смог продолжать военную службу. В 1813-м герой получил чин генерал-лейтенанта, в 1826-м — генерала от инфантерии. Николай I предлагал Котляревскому возглавить армию во время новой войны с Турцией. «Уверен, что одного лишь Имени Вашего достаточно будет, чтобы воодушевить войска», — писал ему император. Но подорванное здоровье ветерана не позволило ему вернуться в строй.

Скончался герой русско-персидской войны генерал от инфантерии П. С. Котляревский в возрасте 70 лет 21 октября 1852 г. недалеко от Феодосии. Он не оставил никаких сбережений — всю свою пенсию генерал тратил на поддержку инвалидов войны.

Герой «Битвы народов»: Леонтий Коренной

4 октября 1813 г.

В Русской императорской армии солдат-героев, ставших легендами, можно было перечислить по пальцам. В это число неизменно входил и Леонтий Коренной, обессмертивший свое имя в день «Битвы народов» — сражения под Лейпцигом 4 октября 1813 года. Более того — это был единственный русский солдат, кому в столице империи, Санкт-Петербурге, был воздвигнут персональный памятник.

Службу Леонтий начал в Кронштадтском гарнизонном батальоне, а с января 1808 г. числился в рядах в лейб-гвардии Финляндском полку. Это был опытный солдат, заслуживший за Бородино высшую награду для нижнего чина — Знак отличия Военного ордена № 16 970. В день Бородинской битвы, как сказано в описании подвига, Коренной и пятеро его сослуживцев «во все время сражения с неприятелем находились в стрелках и неоднократно обстреливали усиливающиеся его цепи, поражая сильно, и каждый шаг ознаменован мужеством и храбростью, чем, опрокинув неприятеля, предали его бегству и, выгнав его на штыках из лесу, заняли то место, которое ими несколько часов упорно было защищаемо».

В ходе Лейпцигского сражения 3-й батальон финляндцев, в котором служил Коренной, вырвался далеко вперед, был отрезан французами от основных сил и прижат к каменной стене. Почти все офицеры и солдаты полка были ранены и не могли самостоятельно перебраться через эту стену. Тогда унтер-офицер Коренной помог преодолеть препятствие командиру батальона подполковнику Жерве и, крикнув однополчанам «Не сдаваться, ребята!», вызвался прикрыть отход остальных товарищей. Вместе с ним остались несколько солдат, но в яростной схватке все они погибли. На выбранном им рубеже остался один Коренной. Расстреляв все патроны, он разил французов штыком, а когда тот сломался — прикладом. Разъяренные враги нанесли герою 18 (!) штыковых ран. Лишь после этого истекающего кровью богатыря-гвардейца удалось взять в плен.

Подвиг Леонтия Коренного. Художник П. Бабаев

О несгибаемом русском солдате вскоре узнал сам Наполеон. Он навестил пленного в госпитале и после беседы с ним приказал… вылечить и отпустить. А сам подготовил приказ по французской армии, в котором Леонтий Коренной был назван примером для подражания, образцом доблести и героизма.

После возвращения из плена Коренному были пожалованы чин подпрапорщика и уникальная серебряная медаль для ношения на шее с надписью: «За любовь к Отечеству». В родном полку он стал знаменосцем — этой чести удостаивались лучшие из лучших.

Подвиг Л. Коренного стал широко известен в России. Художник П. Бабаев посвятил ему картину, а Тульский оружейный завод даже выпустил партию револьверов, рукоятки которых были украшены гравировкой с изображением подвига бесстрашного унтера.

В 1903 г., в год столетия лейб-гвардии Финляндского полка, в Санкт-Петербурге на средства офицеров полка был установлен памятник Леонтию Коренному. В 1930-х он был снесен, но его постамент до сих пор находится в сквере у музея А. В. Суворова. А солдаты-финляндцы сложили о герое своего полка песню:

Мы помним дядю Коренного, Он в нашей памяти живет, Бывало, на врага какого В штыки с ребятами пойдет, Тогда булат зашевелится, Бой рукопашный закипит, Ручьем кровь вражья заструится — А Коренной вперед валит…

«Сегодня уже двенадцатый день, как я атакован…»: Иосиф Реут

27 июля — 5 сентября 1826 г.

Герой Кавказской войны Иосиф Антонович Реут родился в Брестском воеводстве Речи Посполитой в 1786 г. (девять лет спустя эти земли вошли в Российскую империю в составе Гродненской губернии, ныне — Гродненская область Беларуси). Военную службу он начал 9 марта 1801 г., когда поступил юнкером в 9-й (впоследствии 42-й) егерский полк. В 16-летнем возрасте был произведен в подпоручики.

Дальнейшая судьба Реута — судьба храброго русского офицера, не выходившего из боев и прочно связавшего карьеру с Кавказом. За доблесть во время кампании 1803 г. он был награжден чином поручика, за сражения с персами при Эчмиадзине и Эривани — орденом Святой Анны III степени. Участвовал в покорении Ширванского (1805) и Бакинского (1806) ханств, осаде Поти (1809), экспедиции в Имеретию (1810). За последнюю И. А. Реут был награжден 20 апреля 1812 г. орденом Святого Георгия IV степени, став 2048-м кавалером этой награды. В приказе говорилось, что Реут удостоен ордена «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных при разбитии соединенных персидских и турецких войск с 4 на 5 сентября прошедшего 1810 года, где, будучи всегда впереди, поощрял нижних чинов к действию на штыках».

…16 июля 1826 года 25-тысячная персидская армия при 24 орудиях под командованием давнего врага России — принца Аббаса-Мирзы форсировала реку Аракс и двинулась в сторону крепости Шуша. Русская армия на этом направлении могла противопоставить могучему противнику только 42-й егерский полк под командованием полковника И. А. Реута. Он принял решение оборонять Шушу до последнего.

25 июля под стенами Шуши показались передовые отряды персов. Они были уверены в том, что маленький гарнизон выбросит белый флаг, и 27 июля предложили русским сдаваться. Однако Реут отверг ультиматум. Два дня у персов ушло на то, чтобы установить вокруг крепости орудия. После ожесточенной бомбардировки Шуши персидская армия рванулась на приступ, но он был отбит с большими потерями для наступавших.

Часть стены крепости Шуши

Началась осада. Ее ход лаконично описал сам И. А. Реут в донесении генералу А. П. Ермолову: «Ваше Высокопревосходительство. Сегодня уже двенадцатый день, как я атакован, от вас не имею никакого сведения… Шах-Заде настоятельно требует сдачи крепости… Провианту у меня не так-то много… Сам шах с 40 т. стоит около Ардебиля, а здесь с Шах-Заде около Шуши регулярного и иррегулярного войска 15 т. и 14 пушек… Народ против нас весьма ожесточен своими муллами; домогаются, требуют штурма. Все готово, и лестницы поданы; стены моей крепости весьма меня в сем случае беспокоят. Впрочем, на сие есть воля Божия».

Но ни яростные артобстрелы, ни несколько попыток взять Шушу приступом не помогли персам. 5 сентября, через 49 дней осады крепости, Аббас-Мирза пришел к выводу, что Шушой ему не овладеть, и снял блокаду. Гарнизон крепости ликовал: единственный полк устоял против целой армии!..

Вскоре выяснилось, что потери осажденных были минимальными — всего 32 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Император Николай I, восхищенный доблестью героев Шуши, пожаловал 42-му егерскому полку Георгиевское знамя с надписью «За оборону Шуши против Персиян в 1826 году». Правда, сам полковник Иосиф Антонович Реут был награжден довольно скромно — орденом Святого Владимира III степени.

Впоследствии герой обороны Шуши И. А. Реут сделал достаточно яркую военно-административную карьеру и в 1841 г. был произведен в генерал-лейтенанты. Скончался И. А. Реут 9 октября 1855 г. в Тифлисе.

«Потомству в пример»: Александр Казарский

14 мая 1829 г.

Эта дата — 14 мая 1829 года — золотыми буквами вписана не только в историю русского флота, но и в русскую историю вообще. Это — праздник доблести, верности долгу, мужества, который достоин быть внесен в календарь России и отмечаться во всенародном масштабе…

Шла русско-турецкая война. 14 мая 1829 года три русских военных корабля — фрегат «Штандарт» и бриги «Орфей» и «Меркурий» — несли патрульную службу в Черном море. Внезапно на горизонте показались паруса мощной турецкой эскадры. Командир «Штандарта» Сахновский, увидев, что силы неравны, приказал маленькому русскому отряду уходить к Севастополю. Но имевший худшие мореходные качества «Меркурий» вскоре отстал от двух других кораблей. К нему стремительно приближались быстроходные мощные «турки», два линкора — 110-пушечный «Селимие» и 74-пушечный «Реал-Бей»…

Казалось бы, устоять против них у «Меркурия» не было никаких шансов. Это был небольшой корабль, водоизмещением 445 тонн, предназначенный для патрулирования прибрежной зоны. Построенный в Севастополе в 1820 г., «Меркурий» был вооружен всего лишь 18 карронадами — гладкоствольными чугунными пушками. Экипаж брига составлял 115 моряков. Никаких боевых заслуг у корабля пока не имелось: в 1827 г. он действовал у берегов Абхазии, пресекая действия контрабандистов, а в кампанию 1828 г., в основном, конвоировал русские транспорта.

Командиру брига Александру Ивановичу Казарскому был 31 год. Он родился 16 июня 1797 г. в маленьком городке Дубровно Витебской губернии и рано связал свою судьбу с флотом. В 1814-м Казарский получил чин мичмана. Служил он на Дунайской военной флотилии и Черноморском флоте, в 1828-м, будучи командиром брига «Соперник», успешно участвовал во взятии Анапы и Варны, за что получил чин капитан-лейтенанта.

Бой русского брига «Меркурий» с двумя турецкими линкорами. Художник М. Ткаченко

Ввиду стремительно надвигавшихся на «Меркурий» турецких линкоров Казарский собрал военный совет. Он был невелик — по очереди высказывались офицеры брига: поручик корпуса штурманов Иван Петрович Прокофьев, мичман Дмитрий Петрович Притупов, лейтенант Сергей Иосифович Скарятин и лейтенант Федор Михайлович Новосильский.

— Как мы поступим? — спросил Казарский. — Разделим судьбу «Рафаила» или…

Офицеры мрачно переглянулись. Они уже знали о позорной истории, которая приключилась буквально три дня назад, 11 мая. Тогда, окруженный турецкой эскадрой, без боя сдался противнику 36-пушечный русский фрегат «Рафаил». По иронии судьбы его командиром был предыдущий командир «Меркурия» капитан 2-го ранга Стройников.

Слово взял младший по чину, поручик Прокофьев:

— Господин капитан-лейтенант, Морской устав повелевает нам драться до конца. И другого решения я не вижу. Ежели в ходе боя у нас будет сбит рангоут, появится течь или все пушки будут разбиты, предлагаю взорвать «Меркурий», сцепившись с одним из «турок»… Для этого нужно у крюйт-камеры положить заряженный пистолет, чтобы тот из нас, кто выживет, выстрелом взорвал бы бриг.

В том же духе единогласно высказались и другие. Казарский радостно оглядел сослуживцев — он не ошибся в них.

— Мы русские и мы будем драться, — подвел итог командир «Меркурия». — С Божьей помощью мы победим…

В половине третьего дня турецкие линкоры подошли на расстояние выстрела к русскому бригу. Осколки ядер начали попадать в паруса и такелаж. Чтобы ободрить матросов, Казарский произнес:

— Ничего, пускай пугают. Это они нам «Георгия» везут…

Первым на бриг устремился «Селимие». Он попытался зайти «Меркурию» с кормы, но русский корабль искусно уклонился и сам дал залп правым бортом по противнику.

Но тут к левому борту «Меркурия» подошел «Реал-Бей». Две тени огромных линкоров нависли над маленьким бригом слева и справа. С «Селимие» турки закричали по-русски: «Сдавайся, убирай паруса!» Ответом было общее «Ура!» команды «Меркурия» и дружный залп из всех пушек и ружей…

Три с половиной часа длился этот беспримерный поединок. Зажатый между двумя линкорами, бриг вел меткий огонь по такелажу «турок» и постоянно маневрировал, не давая противнику прицелиться. В начале шестого вечера выстрел канонира Ивана Лисенко повредил на «Селимие» грот-марс-рею, и турецкий линкор отстал для ремонта. А через полчаса еще один удачный залп русских артиллеристов повредил «Реал-Бей». Оба «турка» беспомощно легли в дрейф, в то время как русские моряки вышли из боя победителями!..

В ходе сражения экипаж «Меркурия» потерял 4 человека убитыми и 6 ранеными, причем командир был контужен в голову. На самом бриге насчитали 22 пробоины в корпусе, 133 в парусах, 16 повреждений в рангоуте и 148 в такелаже. Но, к счастью, ни одно из повреждений не было серьезным и не привело к потере корабля.

Победа крохотного «Меркурия» над двумя линкорами была настолько фантастической, что многие поначалу считали ее просто морской байкой. Газета «Одесский вестник» писала: «Подвиг сей таков, что не находится другого, ему подобного в истории мореплавания; он столь удивителен, что едва можно оному поверить. Мужество, неустрашимость и самоотвержение, оказанные при сем командиром и экипажем “Меркурия”, славнее тысячи побед обыкновенных».

Бриг «Меркурий» вторым (и последним) в русском флоте после линейного корабля «Азов» был удостоен кормового Георгиевского флага. Дальнейшая «биография» героического корабля сложилась довольно обыкновенно: в 1832–1836 гг. «Меркурий» стоял в Севастополе на капитальном ремонте, в 1837–1843 гг. участвовал в высадке десантов и патрулировании кавказского побережья. В дни героической обороны Севастополя изношенный корпус старого корабля использовался в качестве понтона и плавучего склада. 9 ноября 1857 г. бриг «Меркурий» за ветхостью был исключен из состава флота и разобран.

Тем не менее память о легендарном корабле свято береглась на Черноморском флоте. Корвет (1865) и два крейсера (1883, 1907) несли почетное имя «Память “Меркурия”» (им по очереди передавался Георгиевский флаг с «Меркурия»), а бриг (1834) и минный крейсер (1890) именовались в честь А. И. Казарского.

Капитан-лейтенант А. И. Казарский был произведен в капитаны 2-го ранга, стал флигель-адъютантом императора и получил орден Святого Георгия IV степени, таким же орденом был награжден поручик И. П. Прокофьев. Остальные офицеры получили ордена Святого Владимира IV степени с бантом, а матросы — Знаки отличия Военного ордена. Кроме того, офицеры получили право добавить в фамильные гербы изображение пистолета, выстрелом из которого предполагалось взорвать корабль. Впоследствии один из героического экипажа «Меркурия» — Ф. М. Новосильский (1808–1892) — дослужился до адмиральского чина.

К сожалению, жизнь Александра Ивановича Казарского, под руководством которого был совершен беспримерный подвиг, оборвалась через несколько лет. 16 июля 1833 г. он, произведенный к тому времени в капитаны 1-го ранга, внезапно скончался в Николаеве во время ревизии черноморских портов. Предполагается, что офицер, славившийся своей честностью и неподкупностью, был отравлен.

В 1839 г. на Мичманском бульваре Севастополя был открыт памятник героическому экипажу «Меркурия». На его постаменте выбита лаконичная надпись: «Казарскому. Потомству в пример».

«Помните, братцы, мое дело!»: Архип Осипов

22 марта 1840 г.

Архип Осипович Осипов родился в 1802 г. в семье крепостных помещика Стратонского в селе Каменки Липовецкого уезда Киевской губернии. 21 декабря 1820 г. был записан в армию рекрутом и 5 апреля 1821 г. зачислен в Крымский пехотный полк. Через год службы Осипов попытался бежать из части, за что был наказан тысячей шпицрутенов. Однако в дальнейшем Архип стал исправным служакой, за отличия в войнах с Персией (1826–1828) и Турцией (1828–1829) получил две серебряные медали, а затем и нарукавную нашивку за 15 лет беспорочной службы. Изображений Осипова не сохранилось, но, по воспоминаниям современников, это был «бравый солдат… высокого роста, с продолговатым лицом, обрамленным темно-русыми волосами, и серыми глазами».

С 1834 г. Осипов служил на Кавказе, в 9-й мушкетерской роте Тенгинского пехотного полка, входившего в состав гарнизона Михайловского укрепления. Этим укреплением командовал штабс-капитан 5-го Черноморского линейного батальона Николай Константинович Лико — выходец из греческих дворян Балаклавы. Кроме двух рот черноморских линейцев, гарнизон составляли две роты тенгинцев и две роты Навагинского пехотного полка — всего 8 офицеров и 480 нижних чинов.

29 марта 1840 г. Лико узнал о том, что огромные толпы горцев внезапным приступом овладели Лазаревским и Вельяминским укреплениями и движутся к Михайловскому. Число врагов приближалось к 12 тысячам. Лико немедленно собрал на военный совет всех офицеров и нижних чинов своего укрепления и, ничего не утаивая, обрисовал перед ними сложившуюся ситуацию. Все дали слово друг другу стоять насмерть, а Архип Осипов вызвался взорвать пороховой погреб в случае захвата неприятелем укрепления.

По свидетельству рядового Иосифа Мирославского, к этому решению солдат пришел далеко не случайно. Он серьезно готовил себя к самопожертвованию и сказал сослуживцам:

— Ну, если будет нападение, то для России память великую сделаю.

Подвиг рядового 77 го пехотного Тенгинского полка Архипа Осипова 22 марта 1840 года. Художник А. Козлов

— Ты солдат, — ответили ему товарищи, — что ты можешь сделать?

— Я себя обрекаю на смерть и зажгу порох в погребе, — отозвался Осипов. — Душевно желаю, чтобы неприятель бросился бы на грабеж.

Об инициативе Осипова стало известно штабс-капитану Лико. В присутствии всех офицеров крепости он дал рядовому поцеловать крест. Осипов перекрестился и присягнул в том, что уничтожит пороховой погреб, когда горцы будут в непосредственной близости от него. Иеромонах о. Паисий благословил штабс-капитана Н. К. Лико и рядового А. О. Осипова на подвиг. Гарнизон Михайловского спокойно готовился к смертельному бою: солдаты надевали чистое белье и мундиры, исповедовались, причащались. С вечера 18 марта гарнизон занимал боевые посты, а Архип Осипов с фитилем оставался наготове в пороховом погребе.

Атака горцев на Михайловское началась рано утром 22 марта 1840 г. Ожесточенный бой кипел пять часов. Командир гарнизона штаб-капитан Лико получил два пулевых и одно сабельное ранение, но, истекая кровью, продолжал руководить боем. Другие офицеры — поручики Тимченко и Безносов, подпоручик Краузгольц, прапорщики Ермолаев, Замборский и Смирнов — со славой погибли в неравной схватке. К 10 утра последние защитники Михайловского пали с оружием в руках, толпы горцев заполонили укрепление. Несколько раненых, готовых дорого продать свою жизнь, собрались у порохового погреба. И тогда Лико обратился к Осипову:

— Делай свое дело!

— Будет исполнено, ваше благородие, — тотчас отозвался солдат, склоняясь под благословение иеромонаха Маркела. — Пора, братцы… Кто останется жив, помните мое дело!

С фитилем и гранатой в руках Осипов кинулся к запасам пороха. Прогремел чудовищный взрыв. 3 тысячи атакующих легли замертво на развалинах Михайловского…

8 ноября 1840 г. военный министр России граф А. И. Чернышев издал приказ № 79, посвященный подвигу А. О. Осипова: «Обрекая себя на столь славную смерть, он просил только товарищей помнить его дело, если кто-либо из них останется в живых. Это желание Осипова исполнилось. Государь Император почтил заслуги доблестных защитников Михайловского укрепления в оставленных ими семействах. Для увековечения же памяти о достохвальном подвиге рядового Архипа Осипова, который семейства не имел, Его Императорское Величество Высочайше повелеть соизволил сохранить навсегда его имя в списках 1-й гренадерской роты Тенгинского полка, считая его первым рядовым, и на всех перекличках, при спросе этого имени, первому за ним рядовому отвечать: “Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении”».

Архип Осипов стал первым русским солдатом, чье имя было навечно внесено в списки воинской части. В 1876 г. на месте бывшего Михайловского укрепления был воздвигнут чугунный крест в память о подвиге рядового-тенгинца, а в 1881 г. во Владикавказе был торжественно открыт памятник А. О. Осипову и Н. К. Лико. 19 августа 1911 г. был утвержден нагрудный юбилейный знак 77-го пехотного Тенгинского полка. На нем был изображен Архип Осипов с фитилем в руках и надпись «Братцы, помните мое дело!»

Кроме того, солдат-герой стал единственным рядовым русской армии, в честь которого в Российской империи был назван населенный пункт. В 1889 г. станица Вуланская по просьбе жителей была переименована в Архипо-Осиповскую (ныне — поселок Архипо-Осиповка Краснодарского края, Архипка, как его ласково называют местные жители). «Память великая» о подвиге простого солдата продолжает жить в России.

Оборона форта Перовский: Михаил Огарев, Владислав Шкупь

18 декабря 1853 г.

Биография Михаила Васильевича Огарева не богата внешними событиями. Родился он 5 сентября 1819 г. в дворянской семье в Новгородской губернии. Военную карьеру начал очень рано — в 1831 г. принял участие в подавлении польского восстания, причем за храбрость, проявленную в боях под Вильно, был удостоен Анненского оружия — ордена Святой Анны IV степени, который крепился на эфес шпаги или шашки. 20 июня 1837 г. Огарев в чине капитана был переведен в Нижегородский графа Аракчеева кадетский корпус. В 1849-м офицер стал подполковником, а еще два года спустя был назначен командиром 5-го Оренбургского линейного батальона. С 28 сентября 1853 г. подполковник М. В. Огарев исполнял должность коменданта форта Перовский (ныне — город Кызылорда в Казахстане).

Этот форт был основан кокандцами в 1820 г. под названием Ак-Мечеть. 28 июля 1853 г. русские войска под командованием В. А. Перовского взяли крепость штурмом, после чего Ак-Мечеть была переименована в форт Перовский.

Тем не менее Кокандское ханство не собиралось мириться с потерей важного для него укрепленного пункта, и 14 декабря 1853 г. 13-тысячная кокандская армия при 17 орудиях подступила под стены форта Перовского. Гарнизон под командованием М. В. Огарева насчитывал всего лишь 1055 человек при 14 орудиях и 5 мортирах.

Строительство новых укреплений форта было в самом разгаре, и Огарев понимал, что длительной осады крепость не выдержит. Поэтому он решил ошеломить противника дерзкой вылазкой. Во главе отряда храбрецов Огарев поставил опытного офицера — 54-летнего капитана Владислава Адамовича Шкупя.

Его судьба была непростой. В. А. Шкупь родился на недавно присоединенной к Пруссии территории Речи Посполитой (ныне — Подляшское воеводство Польши) в 1799 г. и в 30-летнем возрасте принял активное участие в антирусском восстании. Будучи взят в плен, он изъявил желание поступить на российскую службу. Однако уже два года спустя, в 1833-м, будучи унтер-офицером Отдельного Оренбургского корпуса, попал под следствие как участник «злонамеренного заговора» ссыльных поляков. Согласно документам, хранящимся в Государственном архиве Оренбургской области, Шкупь был взят «под особый надзор» и некоторое время содержался в каземате. Однако последствий для него эта неприятная история все же не имела. Со временем опытный, широко образованный (прекрасно знал несколько языков) офицер завоевал любовь и уважение и начальства, и подчиненных.

Под начало В. А. Шкупя М. В. Огарев выделил большую часть перовского гарнизона — 550 человек при 4 орудиях и 2 ракетных станках. 18 декабря 1853 г. этот отряд на рассвете выступил из ворот крепости. Кокандцы, обрадовавшись «легкой добыче», начали было брать отряд в клещи, чтобы отрезать его от крепости, однако Шкупь действовал решительно: оставив на позиции 110 бойцов и сотню казаков, с остальными храбрецами атаковал неприятеля в лоб и одним неожиданным ударом захватил всю вражескую артиллерию и лагерь. Растерянные кокандцы попросту бежали с поля боя. Тем самым осада форта Перовский была сорвана.

Форт Перовский. Фото начала XX в.

Потери кокандцев в этом деле составили 2000 убитыми и ранеными, 7 знамен, 17 орудий и 130 пудов пороха. Русские потеряли всего лишь 18 человек убитыми и 49 ранеными.

Блестящий подвиг капитана Владислава Адамовича Шкупя был отмечен весьма скромно — он был всего лишь произведен в следующий чин, майора. Скончался он в 1863 г. в чине полковника и должности командира 1-го Оренбургского казачьего батальона.

Начальник храброго гарнизона форта Перовский Михаил Васильевич Огарев был произведен в чин полковника. Одновременно ему был вручен орден Святого Георгия IV степени, которым М. В. Огарев был награжден за 25 лет выслуги 26 ноября 1853 г. — за 27 дней до начала осады крепости, которой он командовал. В дальнейшем М. В. Огарев успешно командовал бригадой 2-й пехотной дивизии, с которой отличился во время Крымской войны, а в 1865–1867 гг. занимал должность помощника начальника местных войск Казанского военного округа. 2 апреля 1875 г. герой обороны форта Перовский скончался.

«На пространстве нескольких квадратных саженей был совершенный ад…»: Александр Щеголев

10 апреля 1854 г.

В свое время подвигом скромного армейского прапорщика Александра Щеголева восторгалась вся Россия. Ему посвящали стихи маститые поэты, его портреты выставлялись в витринах магазинов, ему адресовали благодарственные письма венценосные особы… И действительно, даже сейчас, через полтора столетия, невозможно не восхититься храбростью и самоотверженностью этого человека, изменившего, в сущности, весь ход Крымской войны.

А между тем в биографии Щеголева не было ровно никаких намеков на героическое будущее. Александр Павлович Щеголев родился 30 июля 1832 г. в семье дворян Московской губернии, поступил в Дворянский полк — военное училище, готовившее офицеров для всех родов войск, — и по его окончании 13 августа 1852 г. был выпущен прапорщиком во 2-ю артбригаду, а 10 января 1854-го получил назначение в 14-ю артбригаду. Службу он нес в черноморском городе Николаеве, откуда вскоре перевелся в Одессу — командиром береговой батареи № 6, расположенной на Военном молу. Батарея была вооружена четырьмя 24-фунтовыми пушками. В каком состоянии были эти пушки, когда Щеголев принимал должность, красноречиво свидетельствует такой эпизод:

«Явился полковник… обошел людей, посмотрел в зарядные ящики, где хранился порох… Все это было пересчитано, принято Щеголевым, и уже Яновский хотел уходить, как Щеголев обращается к нему с вопросом:

— А где же орудия, господин полковник?

— Ах да! Разве вам не дали лопат и топоров, чтобы выкопать пушки из земли? Вот ваши орудия! — И при этом указал на палы, врытые в землю для причала приходящих судов».

Как выяснилось, откопанные орудия были отлиты еще при Петре I — в 1723 году. К ним с трудом подобрали боеприпасы — такие же древние ядра, отыскавшиеся на заброшенном складе.

Между тем началась Крымская война, в которой против России выступила мощная коалиция европейских государств — Великобритания, Франция, Турция и Сардиния. 27 марта 1854 г. жители Одессы впервые увидели противника — к рейду города приблизился британский военный пароход «Фьюриус». Береговые батареи предупредили наглеца выстрелом, на что англичане немедленно предъявили гарнизону города ультиматум: за «оскорбление парламентера» Одесса должна была немедленно выдать все британские и французские торговые суда, задержанные в связи с началом войны в порту, а также все русские корабли. Несмотря на то что Одесса была сугубо мирным коммерческим портом, а гарнизон города насчитывал всего 1100 штыков и 375 сабель, старший по чину генерал Д. Е. Остен-Сакен проигнорировал наглые требования врагов.

В ответ к берегам, на которых раскинулся 90-тысячный город, угрожающе придвинулась соединенная англо-французская эскадра. В ее составе было 10 английских («Бритэйн», «Куин», «Лондон», «Родни», «Трафальгар», «Венженс», «Беллерофон», «Альбион», «Аретуза», «Агамемнон») и 9 французских («Париж», «Юпитер», «Вальми», «Баярд», «Анри IV», «Иена», «Маренго», «Фридланд», «Шарлемань») линкоров, не считая менее крупных кораблей. Только эти 19 линкоров могли своими орудиями стереть Одессу с лица земли.

А. П. Щеголев. Гравюра XIX в.

Первые выстрелы по мирному городу, готовившемуся к Пасхе (была Страстная Суббота), сделал английский пароходо-фрегат «Тайгер». Русские береговые батареи открыли ответный огонь, но мощные орудия противника скоро вывели их из строя. Продолжала стрелять только щеголевская батарея № 6. Убедившись в этом, Д. Е. Остен-Сакен лично отправился туда, чтобы ознакомиться с положением дел и ободрить командира. «Когда я в начале полного разгара боя прискакал на эту батарею, — вспоминал генерал, — там на пространстве нескольких квадратных сажень был совершенный ад: пустотелые снаряды всех видов, перекрестно направленные на батарею, лопаясь беспрерывно спереди и сзади батареи, напоминали батальонный огонь из ружей; Щеголев распоряжался с невозмутимым спокойствием, артиллеристы, служащие бессрочноотпускные и отставные, в рубахах, работали около орудий».

«Работа» эта вскоре осложнилась тем, что вражеские корабли зашли в тыл батарее № 6. 350 британских и французских орудий методично осыпали снарядами горстку русских храбрецов, которые продолжали выполнять свой воинский долг. Три из четырех батарейных орудий вышли из строя, четвертая пушка от выстрелов раскалилась настолько, что ее приходилось постоянно поливать водой. И эта единственная пушка продолжала метко стрелять по вражеской эскадре!.. Неудивительно, что англичане с французами вообразили, что русские канониры прикованы к своему орудию цепями…

Через шесть часов беспримерной артиллерийской дуэли 6-я батарея представляла собой море огня. Горело уже все, что могло гореть, огонь подбирался к зарядным ящикам, и Щеголев принял решение оставить позицию. Он действовал в полном согласии с приказом начальства: «Сбитой батарее переходить на соседнюю». Едва артиллеристы успели отойти от пылающей позиции на 15 шагов, как громыхнул мощный взрыв, уничтоживший остатки батареи…

Хотя русские канониры с пяти утра не ели и не пили, а Щеголев буквально терял сознание от усталости и почти оглох от грохота стрельбы, отход артиллеристов совершался в полном порядке — в строю, с барабанным боем. Д. Е. Остен-Сакен, встретивший артиллеристов на одесском бульваре, обнял и расцеловал храбрецов. К концу дня 10 апреля выяснилось, что 6-я батарея нанесла вражеской эскадре немалый урон — за 6 часов были серьезно повреждены три корабля, на всех, без исключения, кораблях эскадры обнаружились пробоины, убитыми и ранеными враги потеряли 35 человек. А самое главное — на другой день неприятель покинул одесский рейд, отказавшись от высадки в город и наступления в глубь страны. Планы вражеских адмиралов были сорваны скромным прапорщиком и его артиллеристами…

Имя Щеголева мгновенно стало чрезвычайно популярным в России. Героя осыпали милостями. Николай I произвел его из прапорщиков сразу в штабс-капитаны и наградил орденом Святого Георгия IV степени «в воздаяние примерного мужества и самоотвержения, оказанных 10-го Апреля сего года, при покушении, сделанном противу города Одессы соединенными Английским и Французским флотами, где, начальствуя батареею, сражался сначала четырьмя, а потом двумя орудиями, под перекрестными выстрелами неприятельских судов, в продолжение 6-ти часов, имея против себя в последнее время более 350 орудий» (Щеголев стал 9296-м по счету Георгиевским кавалером). Причем орден Щеголев получил не простой, а тот, которым раньше был награжден наследник, великий князь Александр Николаевич — будущий император Александр II. Он прислал своего «Георгия» Щеголеву с таким письмом:

«Любезный Щеголев!

Поздравляю тебя с славным твоим подвигом и с царскою за него наградою.

Посылаю тебе высочайший приказ о производстве тебя в подпоручики, в поручики и в штабс-капитаны; грамоту со статутом на всемилостивейше пожалованный тебе орден Св. Георгия и самый орден. Прилагаю при сем же и Георгиевский крест с моей груди; прими его как подарок признательного отца почтенному сыну.

Благодарю тебя за твою мужественную, стойко уставную заслугу; благодарю тебя от всех военно-учебных заведений, в которых отныне имя твое будет произноситься с уважением, и подвиг твой будет служить примером воинской доблести.

Запечатываю еще в мой конверт два на имя твое письма, оба тебе поздравительные и оба тебе благодарственные: одно от всего Дворянского полка, другое от оставшихся еще в этом полку однолетних твоих ротных совоспитанников.

Спасибо, голубчик Щеголев; наградил тебя государь — наградит тебя и Бог.

Александр. С. -Петербург, 22 апреля 1854 года».

В полном смысле слова царскими подарками одарили вчерашнего прапорщика и другие члены семьи Романовых. Великий князь Михаил Николаевич прислал ему саблю с надписью на клинке «Храброму защитнику батареи № 6», а братья, великие князья Николай, Александр и Владимир Александровичи — эполеты штабс-капитана.

Внезапная слава не испортила Щеголева. Как вспоминает современник, видевший героя через несколько дней после совершения им подвига, «это был истинно русский человек в том роде, как описывает Толстой. Ничего общего с Георгием Победоносцем или Ричардом Львиное Сердце он не имел. Щеголев представлял оглохшего, молодого, безусого прапорщика в веснушках, с рыжими слегка опаленными волосами. Он держал себя чрезвычайно скромно, застенчиво, вовсе не рисуясь даже по получении отовсюду самых лестных поздравлений».

Дальнейшая военная карьера А. П. Щеголева сложилась вполне успешно. Он продолжил службу в артиллерии, в 1865 г. стал подполковником, в 1872-м — полковником. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. командовал батареей 2-й гренадерской артбригады и за отличие 29 октября 1878 г. был произведен в генерал-майоры. В отставку герой обороны Одессы вышел в 1889 г.

Умер Александр Щеголев в возрасте 82 лет в 1914 г. в Москве. А о его бессмертном подвиге до сих пор напоминает старинная пушка, которую каждый, кто побывал в Одессе, видел у здания городской Думы. Это трофейное орудие с того самого британского корабля «Тайгер», который сделал первый выстрел по Одессе в памятный день 10 апреля 1854-го…

На страже Камчатки. Алексей Карандашев

24 августа 1854 г.

В отличие от прапорщика Щеголева, о подвиге которого узнала вся Россия, Алексей Карандашев остался героем сугубо «местным», камчатским. Но подвиг он совершил не менее героический, чем командир 6-й береговой батареи в Одессе…

Родился Алексей Степанович Карандашев в 1810 году, в семье казака Якутского городового полка. В 18-летнем возрасте 25 апреля 1828 г. поступил на военную службу в Камчатскую казачью команду. С 1841 г. был урядником, в последний день 1853 г. получил должность пятидесятника. К этому времени Карандашев был женат второй раз и жил с женой Агафьей Ивановной в Аваче.

Во время обороны Петропавловска от соединенной англо-французской эскадры Алексей Карандашев получил назначение в расчет 3-фунтовой пушки, которая должна была служить своеобразной мобильной огневой точкой — конная упряжка должна была перемещать ее к месту высадки вражеского десанта. 24 августа 1854 г. командир пушки П. И. Юдицкий был переведен на другую должность, и Карандашев остался при орудии за старшего (расчет составлял 13 человек).

В полдень этого же дня английские фрегаты метким огнем вывели из строя две русские батареи и, подойдя к берегу, высадили десант у подножия Никольской сопки. Англичане намеревались атаковать пороховой погреб, но тут на них обрушилась единственная русская пушка — трехфунтовка Карандашева. Артиллеристы успели сделать три выстрела картечью, прежде чем британские десантники опомнились и открыли ответный огонь. К несчастью, он оказался результативным: весь русский расчет погиб на месте, была убита одна из лошадей, вторую ранили в глаз, она порвала упряжь и ускакала… А заряженную пушку взрывом отшвырнуло в ближайший ров.

В дальнейшее верится с трудом. Но факт остается фактом: 44-летний пятидесятник в одиночку (!) вытащил орудие весом 15 пудов (240 килограммов!) из рва. Уже одно это вызывает восхищение. А Карандашев не только установил спасенное орудие на позиции, он еще и зарядил его, прицелился по колонне врагов… В эту минуту английская пуля раздробила казаку руку. И все-таки он нашел в себе силы сделать выстрел. А когда рассеялся дым, Карандашев увидел, что выпущенный им снаряд лег точно в центр вражеского отряда и почти всех англичан положил на месте!.. Естественно, ни о каком десанте речь уже не шла…

За беспримерный подвиг руководитель обороны Камчатки контр-адмирал В. С. Завойко представил А. С. Карандашева к Знаку отличия Военного ордена. 5 марта 1855 г. награда была вручена герою.

К сожалению, дальнейшая судьба камчатского казака-богатыря неизвестна. Мы знаем лишь, что 29 сентября 1855 г. Алексей Карандашев был уволен в отставку по состоянию здоровья.

«Не было ни одного, который чем-либо не заявил себя…»: Василий Серов

4–6 декабря 1864 г.

Часовня в память обороны города в 1854 г. в Петропавловске-Камчатском

Известия о жизни есаула Серова скудны. Неясно даже, когда именно родился Василий Родионович. Местом его рождения был город Гурьев (ныне — Атырау в Казахстане). Окончив Неплюевский кадетский корпус, расположенный в Оренбурге, Серов был выпущен в Уральскую войсковую канцелярию в чине урядника. Первым боевым делом для молодого офицера стал Венгерский поход русской армии 1849 г. — в нем Серов участвовал в составе 7-го Уральского казачьего полка. В 1855 г. Серов получил чин сотника (соответствует поручику в пехоте и кавалерии), в 1859-м — есаула (равен капитану в пехоте и ротмистру в кавалерии). В том же году Серов в качестве командира Отдельной Уральской сотни был переведен в форт Перовский, а в декабре 1864-го еще южнее — в город Азрет, несколько месяцев как отбитый у кокандцев и переименованный в Туркестан (ныне — на территории Казахстана).

Время было неспокойное. Регент Кокандского ханства 30-летний мулла Алимкул, недовольный усилением России на рубежах своего государства, не собирался складывать оружие и, собрав армию численностью в 10 тысяч человек при 3 орудиях, скрытно двинулся на Туркестан. Сведения об этом достигли коменданта города, полковника Жемчужникова. Но в сообщении осведомителей речь шла о небольшом отряде — не более 400 штыков. Чтобы предупредить нападение на город, на вылазку Жемчужников отправил сотню есаула Серова в составе 2 обер-офицеров, 5 урядников и 98 казаков. Сотне была придана единственная пушка с 4 артиллеристами, фельдшер, фурштат (обозный) и трое киргизов — погонщики верблюдов.

Отряд кокандцев ожидалось встретить у Икана — кишлака в двадцати верстах от Туркестана. В полдень 4 декабря 1864 г. сотня Серова, выслав вперед разъезды, с предосторожностями тронулась в путь.

В 16 часов, когда уже стемнело, казаки подошли к Икану, возле которого заметили множество огней. Высланный вперед киргиз Ахмет сообщил, что это кокандцы и их «так же много, как камыша в озере». Отступать Серову и в голову не пришло — он был из числа тех офицеров суворовской закалки, которые убеждены в том, что врагов не считают, а бьют. Есаул немедленно приказал готовить из подручных средств укрепление. Казаки спешились, развьючили верблюдов и быстро соорудили из мешков с фуражом и едой завалы, за которыми залегли, выставив вперед винтовки.

Кокандцы тоже заметили маленький русский отряд. Приблизившись к нему, они с воинственными криками устремились в атаку. В ответ грянула единственная пушка русских, раздался частый ружейный огонь. Кокандцы откатились назад, оставив на поле боя убитых и раненых.

Участники Иканского боя в 1889 г. В центре — генерал-майор В. Р. Серов

До наступления ночи сотня Серова отбила еще пять атак кокандской армии. Понеся значительные потери, «халатники» (так русские звали кокандцев из-за их одежды) отступили и стали на ночь лагерем. Огонь по ним не вели — Серов приказал экономить боеприпасы и бить только наверняка.

Среди ночи кокандцы начали артобстрел казачьего стана. От вражеских снарядов погибло много казачьих коней, но урон в людях был невелик. К тому же серовская сотня, в основном, состояла из бывалых, старослужащих казаков, многие из которых провели в боях и походах по 15 лет, воевали под Севастополем, были Георгиевскими кавалерами. Духом они не падали и отвечали на канонаду кокандцев нечастым, но метким огнем.

Утром 5 декабря бой продолжился. Теперь казаки стреляли только по самым наглым кокандцам, которые приближались к русскому стану на 100 саженей, по прислуге пушек и по начальникам, которых издали отличали по расшитым халатам, чалмам и украшенным седлам. Кокандцы между тем усилили свой артобстрел, число убитых и раненых среди казаков росло. Около двух часов со стороны Туркестана послышалась было частая стрельба, и наши бойцы воспряли духом, надеясь на подмогу. Однако помощь так и не пришла. Как впоследствии узнал Серов, высланная на выручку рота поручика Сукорко не смогла пробиться сквозь плотные боевые порядки противника.

Между тем командующий вражеской армией мулла Алимкул прислал Серову такую записку: «Куда теперь уйдешь от меня? Отряд, высланный из Азрета, разбит и прогнан назад; из тысячи твоего отряда не останется ни одного. Сдайся и прими нашу веру; никого не обижу». Как видно из этой записки, Алимкул считал, что ему противостоит минимум тысяча бойцов, но никак не сто. На предложение противника Серов не ответил.

Наступила ночь с 5 на 6 декабря. Троих казаков Серов отправил в Туркестан за подмогой, а утром вышел на переговоры с противником с единственной целью, оттянуть время и дать своим бойцам передышку. Хитрость удалась — казаки получили два часа отдыха. В 7 часов утра вновь закипел отчаянный бой, в ходе которого серовская сотня потеряла уже 37 человек убитыми. Четыре попытки кокандцев перейти в рукопашную были сорваны, но силы казаков, уже двое суток сражавшихся без еды и воды, таяли. И тогда есаул Серов решил с боем прорываться к городу…

Кокандцы не поверили своим глазам, когда русские, предварительно заклепав единственную пушку и сломав не нужные уже ружья, с громовым «Ура!» бросились из-за своих завалов. Еще больше потрясло «халатников» то, что вместо тысячи обороняющихся они увидели всего несколько десятков. Образовав строй в три шеренги, казаки направились к Туркестану, удерживая кокандцев на расстоянии метким огнем.

Опомнившись, «халатники» бросились в погоню. Кокандские всадники с сарбазами (пешими стрелками) в седлах атаковали казаков с флангов и тыла, в ряды казаков врывались закованные в латы пехотинцы, нанося удары кинжалом. Вслед казакам метали копья и пики. Раненых кокандцы жестоко добивали, у мертвых отрезали головы; трупы русских были настолько изуродованы ими, что затем их не сразу могли опознать…

За три часа отступления остатки серовской сотни прошли всего 8 верст, половину пути до Туркестана. Казаки уже изнемогали, когда послышалась ружейная стрельба и в полуверсте показались русские солдаты. Кокандцы бросились бежать… Отряд есаула Серова был спасен.

8 декабря 1864 г. Серов составил рапорт коменданту Туркестана полковнику Жемчужникову: «Не нахожу слов, чтобы вполне передать все молодецкие подвиги своих лихих удальцов — товарищей и верных слуг Государя. Не было ни одного, который чем-либо не заявил себя. Эта горсть храбрых защитников, во время отступления между тысячей неприятеля, не смотря на сильный холод, вся измученная и израненная, побросала с себя последнюю одежду и шла в одних рубашках, с ружьем в руках, обливая кровью путь свой».

Иканская победа досталась отряду Серова дорогой ценой. В неравном бою погибли один офицер (сотник Павел Абрамичев), урядники Панфил Зарщиков, Давид Криков, Ерофей Филиппов и Пахом Мишалов, 50 казаков, фельдшер, фурштат и один провожатый — киргиз. Ранены были 36 казаков и все артиллеристы, некоторые имели по 5–6 ранений.

Командир отряда есаул Василий Серов за Иканский бой был награжден орденом Святого Георгия IV степени и произведен в чин войскового старшины (равен подполковнику в пехоте и кавалерии). Разжалованному из офицеров в казаки Павлу Мизинову вернули чин сотника, урядник Александр Железнов стал хорунжим, а все оставшиеся в живых казаки получили Знак отличия Военного ордена.

Память об Иканском сражении в русской армии береглась долгие годы. В 1884 г. на месте боя был воздвигнут памятник в виде колонны с крестом и чугунной доской, на которой был выбит текст «Памяти воинов, павших под Иканом в 1864 году». Тогда же император Александр III пожаловал 4-й сотне 2-го Уральского казачьего полка особые знаки отличия на головные уборы с надписью «За дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года». В Ташкенте появилась Иканская улица, а в Уральске — Иканская площадь и Иканский бульвар. 25-летие подвига бойцов есаула Серова было торжественно отмечено в Уральске 5 и 6 декабря 1889 г. — в городе служили панихиду по погибшим, состоялся парад, во время которого войска прошли перед участниками Иканского боя. В. Р. Серов получил подарок от императора, отставной есаул П. И. Мизинов — 300 рублей, а остальные казаки — по 50 рублей. А уральский казак Н. Савичев сочинил в честь Серова следующее стихотворение:

Хвала тебе, герой Икана, Ты славу предков воскресил, Твой славный подвиг в Туркестане Отчизну нашу удивил! С тобою храбрых сто уральцев За славу родины святой С десятком тысячей коканцев Трехдневный выдержали бой! Теперь в день битвы под Иканом Ты среди нас в семье родной… Позволь же чокнуться бокалом, Сказав: хвала тебе, герой!

Командир отличившейся под Иканом сотни Василий Родионович Серов продолжил службу в Средней Азии. После присоединения к России Ташкента он некоторое время был комендантом города. В июне 1868 г. участвовал в героической обороне Самаркандской цитадели (этому подвигу в книге посвящена следующая глава). В 1869 г. Серов стал дважды Георгиевским кавалером — он был награжден Золотым оружием с надписью «За храбрость», а на следующий год — чином полковника.

В 1883 г. В. Р. Серов стал генерал-майором, а в 1894-м — генерал-лейтенантом. Скончался иканский герой в 1901 г. и был похоронен на родине — в Гурьеве.

«Пусть войдут…»: Фридрих фон Штемпель, Николай Назаров

2–7 июня 1868 г.

Барон Фридрих фон Штемпель происходил из древнего курляндского рода, верой и правдой служившего России с начала XVIII столетия. Достаточно сказать, что среди фон Штемпелей было шесть кавалеров высшей боевой награды России — ордена Святого Георгия. Одному из героев этой главы суждено было стать седьмым.

Фридрих Август Рейнгольд Карлович родился 22 марта 1829 г. в Курляндии, в местечке Гросс-Залинген (ныне — Лиелсалия в Латвии) в семье героя кавказских войн, Георгиевского кавалера и генерал-майора барона Карла Романовича фон Штемпеля и его жены Марии Стрижевской. 12 октября 1850 г. Фридрих получил эполеты прапорщика. Первую боевую награду — орден Святого Станислава III степени с мечами и бантом — фон Штемпель заслужил в 1863 г. в боях с польскими мятежниками, затем к ней добавились ордена Святой Анны III степени и Святого Станислава II степени — оба с мечами. В начале лета 1868 г. майор Ф. К. фон Штемпель нес службу в должности коменданта Самарканда — бухарского города, месяц как добровольно перешедшего в подданство Российской империи (ныне — в Узбекистане).

Николай Николаевич Назаров был на год старше фон Штемпеля — родился 4 февраля 1828-го. После окончания Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса 13 января 1848 г. получил чин прапорщика. Участвовал в Венгерском походе и Крымской войне, где отличился, был ранен и награжден чином поручика и орденом Святой Анны III степени с бантом. После получил перевод на Кавказ, где стал штабс-капитаном (1858), капитаном (1861) и майором (1863). Но по-настоящему боевой талант Назарова раскрылся в Средней Азии. Во главе 5-го Оренбургского линейного батальона он блестяще проявил себя во время штурма Ходжента и крепости Ура-Тюбе. «В воздаяние за отличие, оказанное при штурме Бухарской крепости Ура-Тюбе, 2 Октября 1866 года, где, под убийственным огнем неприятеля, овладел несколькими барбетами с орудиями», Н. Н. Назаров был награжден орденом Святого Георгия IV степени, став 10 244-м кавалером этой награды. 14 марта 1867 г. офицер был произведен в чин подполковника.

В составе самаркандского гарнизона Назаров оказался не по своей воле. После занятия города он ослушался приказа полковника А. В. Пистолькорса, которому подчинялся, был арестован и заключен в крепость Самарканда.

«Пусть войдут». Художник В. Верещагин

Между тем среди горожан зрел заговор против русских. Вассальные бухарскому эмиру жители Шахрисябза — горной области в 70 километрах к югу от Самарканда — также начали готовить нападение на русский гарнизон. Он был совсем небольшим — 558 солдат 6-го Туркестанского линейного батальона (в это число входили музыканты и нестроевые), 95 саперов, 94 артиллериста, 25 казаков. В центре города находилась цитадель с двумя воротами — Бухарскими и Самаркандскими. Для обороны цитадель была очень не удобна — неправильный многоугольник, обнесенный глинобитной стеной высотой от 6 до 12 метров. С 14 мая 1868 г. постоянно велись работы по укреплению цитадели, но до их окончания было еще далеко.

Этой неготовностью и решили воспользоваться противники русских. Решив обмануть коменданта города, они ночью 2 июня попросили оградить их от шахрисябцев, которые якобы подошли к воротам города с целью ворваться в Самарканд. Ф. К. фон Штемпель лично отправился к воротам во главе роты 6-го батальона, полуроты саперов с двумя орудиями. Возле ворот комендант действительно обнаружил вооруженную шайку и приказал открыть по ней огонь. Но тут самаркандские аксакалы начали заверять офицера в том, что это горожане, вооружившиеся для отражения атаки шахрисябцев. Майор понял, что дело неладно, запер ворота в город и отошел к цитадели, где начал готовиться к обороне. Все направления, на которых мог атаковать противник, прикрыли пушками. За оружие взялись все русские жители Самарканда — чиновники, купцы, больные и раненые. Естественно, был освобожден из заключения и подполковник Н. Н. Назаров. Среди обороняющихся был и знаменитый русский художник-баталист В. В. Верещагин, который так описал первые минуты боя:

«Сильный шум, но ничего еще нет, шум все увеличивается, слышны уже крики отдельных голосов: очевидно, они направляются к пролому невдалеке от нас; мы перешли туда, притаились у стены, ждем.

— Пойдём на стену, встретим их там, — шепчу я Назарову, наскучив ожиданием.

— Тсс, — отвечает он мне, — пусть войдут».

Этот момент был отображен В. В. Верещагиным на картине, которая так и называется — «Пусть войдут».

Первая атака пришлась на 4 часа утра 2 июня. Толпы шахрисябцев, к которым присоединились и самаркандцы — всего около 50 тысяч человек, — с барабанным боем, завыванием труб и криками «Ур! Ур!» со всех сторон устремились к цитадели, атаковав ее с семи направлений одновременно. На крепость обрушился град снарядов и ружейных пуль. Меткие стрелки-шахрисябцы снимали практически каждого нашего бойца, который осмеливался поднять голову над стеной укрепления.

Особенно жаркий бой разгорелся у Бухарских и Самаркандских ворот. Оборона первых была поручена фон Штемпелем подполковнику Назарову (ему были подчинены 95 саперов), вторых — капитану Шеметилло и штабс-капитану Богаевскому. Но если Шеметилло и Богаевский возвели у ворот настоящую баррикаду, под прикрытием которой отражали атаки врага, то Назаров приказал пушечным огнем разрушить горящие ворота. Решение офицера было явно неудачным — у Бухарских ворот обороняющиеся несли гораздо большие потери, чем у Самаркандских. Всего в первый день штурма русский гарнизон потерял 2 офицеров и 22 нижних чинов убитыми, 4 офицеров и 54 нижних чинов ранеными.

Утром 3 июня бой возобновился с прежней силой. В четыре утра огромная толпа атакующих с горящими головнями бросилась к Самаркандским воротам и, несмотря на стрельбу защитников, сумела поджечь ворота. Тогда штабс-капитан Богаевский приказал заложить их мешками с землей, что и было сделано. Меткий орудийный огонь вынудил врагов отступить. Попытка неприятеля проникнуть в цитадель сквозь пролом в стене правее ворот была сорвана дружным контрударом небольшого отряда из 25 раненых, писарей и музыкантов, которые встретили шахрисябцев и самаркандцев штыками.

В 11 часов утра была предпринята попытка штурма Бухарских ворот (точнее, того, что от них осталось после пожара). Отряд подполковника Назарова встретил врага дружным огнем и штыковым ударом, который перешел в дерзкую контратаку. Во время отражения атаки смертью храбрых пал командир орудия подпоручик Служенко — сраженный тремя пулями, он умер, как настоящий артиллерист, рядом со своей пушкой, со словами: «Ура, братцы! Пли!»

В 15 часов сражение временно затихло — обе стороны были истощены боем до крайности. Два часа спустя неприятель еще раз попытался штурмовать цитадель, но был быстро отбит и с потерями отступил. За второй день обороны, 3 июня, русские потеряли около 70 человек убитыми и ранеными.

Комендант крепости майор Ф. К. фон Штемпель не имел никаких известий извне. Понимая, что боеприпасов и продовольствия надолго не хватит, он составил план дальнейшей обороны. В случае захвата цитадели было положено перейти в ханский дворец и оборонять его до последнего, после чего взорвать вместе с противником. Идею фон Штемпеля горячо одобрил подполковник Н. Н. Назаров. В дни осады эти офицеры составили очень удачный тандем, дополнявший друг друга — спокойный и хладнокровный фон Штемпель и горячий, храбрый Назаров, который, кстати, безоговорочно подчинялся младшему по чину коменданту. Штемпель был мозгом обороны, Назаров — ее душой.

День 4 июня в целом прошел несколько спокойнее. На рассвете толпа попыталась штурмовать остатки Бухарских ворот, но была разогнана метким огнем с ракетного станка, который вел капитан Михневич. Весь день продолжалась перестрелка, стихшая к ночи.

5, 6 и 7 июня наступавшими были предприняты еще три штурма цитадели, но все они закончились неудачей. Наконец в 23 часа 7 июня осажденные с нескрываемой радостью увидели ракету, которая взвилась над степью. Это шла на выручку гарнизону армия генерала Кауфмана…

Очевидец так описывал момент вхождения русских войск в Самарканд: «Генерал-губернатор въехал в цитадель. Бледные и худые, но принарядившиеся защитники возбуждали к себе невольное участие и уважение — это были больные и слабые 9-го батальона. Тут же был и всегда веселый Назаров; стоял также невозмутимо спокойный барон Штемпель. Генерал остановился в воротах и долго говорил с героями славной обороны, которые, казалось, и не подозревали, что они совершили действительно геройский подвиг».

Пятидневная оборона цитадели Самарканда вошла в историю среднеазиатских походов русской армии как одна из самых славных ее страниц. Об этом красноречиво сказано в приказе командующего войсками:

«Храбрые войска гарнизона самаркандской цитадели!

По выступлении моем в Ката-Курган для поражения там эмировых войск, собравшихся для враждебных против нас действий, вы были осаждены.

Шагрисябские войска и массы вооруженных городских и окрестных жителей, увлеченных возмутителями, возымели дерзкую мысль уничтожить вас.

Они ошиблись и наказаны. Вас руководили долг, присяга и честное русское имя.

Больные и раненые, могущие стрелять и колоть, все были в строю, на стенах и в вылазках. Распорядительный храбрый комендант и все господа штаб- и обер-офицеры были с вами всегда, руководили вами и разделяли ваши опасности.

Их распорядительность, а ваша храбрость и стойкость сделали ничтожными все попытки неприятеля. Вы не уступили ему ничего. Вы бились семь дней, и когда на восьмой я пришел к вам — все были так бодры и веселы, что нельзя было мне не любоваться, не гордиться вами!

Помяните доброй и вечной памятью падших во время этой славной семидневной обороны цитадели. А вам, молодцам, — спасибо за службу!»

Судьбы главных героев Самарканда — Ф. К. фон Штемпеля и Н. Н. Назарова — сложились в чем-то похоже. Фридрих Карлович фон Штемпель за свой подвиг был удостоен ордена Святого Георгия IV степени (30 августа 1869 г.; он стал 10 254-м его кавалером) и чина полковника (10 октября 1869 г.) В 1869–1870 гг. он командовал 6-м Туркестанским линейным батальоном, затем 13-м резервным пехотным батальоном, 142-м пехотным Звенигородским полком (1874–1883). 15 мая 1883 г. был произведен в генерал-майоры и принял 2-ю бригаду 19-й пехотной дивизии, которой командовал три года. Умер герой Самарканда 7 июля 1891 г.

Николай Николаевич Назаров за отличие при обороне цитадели был награжден Золотым оружием с надписью «За храбрость» и орденом Святого Владимира III степени с мечами. 6 июня 1868 г. он был произведен в полковники. С 12 сентября 1874 г. Назаров командовал 140-м пехотным Зарайским полком, с которым блестяще проявил себя во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. (за отличие при Садине 18 августа 1877 г. он был удостоен ордена Святого Станислава I степени с мечами и произведен в генерал-майоры). В 1878–1889 гг. командовал 1-й бригадой 3-й пехотной дивизии, а затем командовал этой дивизией с 1889-го по 1891 г. 30 августа 1888 г. получил чин генерал-лейтенанта.

Скончался Н. Н. Назаров 27 июня 1907 г. в Петербурге и был погребен на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря.

«Кроме меня, исполнявшего свой долг, остальные заслуживают удивления геройству их…»: Николай Баранов

11 июля 1877 г.

Николай Михайлович Баранов родился в 1839 г., образование получил в Морском кадетском корпусе. До русско-турецкой войны 1877–1878 гг. служба Н. М. Баранова была, в основном, связана с организацией военно-морских эскпозиций на международных выставках. Кроме того, Баранов прославился как изобретатель — на флоте было принято на вооружение ружье его конструкции, а в учрежденном им обществе «Гидротехник» активно внедрялись новаторские идеи Баранова по углублению фарватеров в заливах и бухтах. В 1866–1877 гг. капитан-лейтенант Н. М. Баранов занимал должность начальника Морского музея.

Бой русского парохода «Веста» с турецким броненосцем. Худодник И. Айвазовский

Казалось, ничто не предвещало в карьере этого умного, энергичного и разностороннего, но сугубо «сухопутного» моряка героического будущего. А оно само нашло его с началом русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

Именно Баранов подал тогда идею создания флота нового типа — оснащенного легкими, мобильными вооруженными пароходами, которые могли бы вести борьбу с крейсерами противника. Идею поддержали, и в июне 1877 г. Николай Михайлович получил под команду вооруженный пароход «Веста».

Построенная в 1858 г. «Веста» принадлежала Российскому обществу пароходства и торговли (РОПиТ). С 11 июня 1877 г. «Веста» числилась в Черноморском флоте. Пять 6-дюймовых мортир, пять пушек, шестовые мины и два минных катера делали «Весту» достаточно грозным противником. Пароход должен был обеспечивать безопасность судоходства между Севастополем, Одессой и устьем Дуная. Команда «Весты» состояла из 13 офицеров, 2 гардемаринов и 118 нижних чинов, из которых 30 были добровольцами.

К вечеру 10 июля 1877 г. «Веста» вышла из Одессы и к утру следующего дня находилась в 35 милях от Кюстенджи (ныне — Констанца в Румынии). Вскоре сигнальщики заметили дымы. На «Весте» предположили, что это торговые суда, и пароход заспешил к ним. Однако вскоре стало ясно, что к «Весте» приближается турецкий броненосец «Фетхи-Буленд». Несмотря на то что вооружение «Весты» не шло ни в какое сравнение с мощным «турком», Баранов без колебаний приказал открыть огонь по врагу.

Некоторое время турки молчали — видимо, они были ошеломлены дерзостью русского парохода. Затем мощные пушки «Фетхи-Буленда» начали пристрелку. Один из снарядов попал в корму «Весты». В щепы разнесло вельбот и левую кормовую мортиру, погиб артиллерийский офицер подполковник К. Д. Чернов. Его последними словами стали: «Прощайте, бейте из правой кормовой — она наведена». У единственной уцелевшей мортиры остались двое юных офицеров — 17 раз (!) раненный, с обожженным лицом лейтенант А. С. Кротков и лейтенант З. П. Рожественский.

«Веста» на пределе сил уходила от противника. Меткий выстрел, сделанный Кротковым и Рожественским, поразил носовую часть «турка». Ответным турецким снарядом оторвало ногу у лейтенанта М. П. Перелешина, контузило Баранова, убило двух артиллеристов и ранило еще нескольких офицеров. А главное — был поврежден штуртрос, и потерявшая управление «Веста» беспомощно развернулась бортом к противнику. «Исправить штуртрос!» — срывающимся голосом скомандовал Баранов. Неполадку исправили за доли минуты, турки даже не успели изготовиться к последнему залпу…

В этот момент еще один снаряд из мортиры, выпущенный Рожественским, пробил носовую часть турецкого корабля. Тот сильно «запарил», убавил ход, а затем развернулся и направился к берегам Румынии. Отчаянный бой кончился победой русского парохода… Не веря своим глазам, моряки смотрели на удаляющийся вражеский броненосец, а затем в порыве радости начали обнимать друг друга.

В рапорте Н. М. Баранова было сказано: «Видя два орудия у себя подбитыми, имея в корпусе две пробоины, 2 офицеров убитыми и 4 ранеными и палубу, заваленную осколками и разорванным человеческим мясом, а что главное — видя, что машинисты и кочегары едва держатся на ногах после 5-часового боя, я не решился преследовать энергично убегавшего быстроходного врага, тем более что он поднял какой-то сигнал и на горизонте стали показываться еще рангоуты судов. Доносить о подвигах особенно отличившихся Г. Г. Офицеров я, по совести сказать, не могу. Как честный человек, могу сказать одно, что, кроме меня, исполнявшего свой долг, остальные заслуживают удивления геройству их и тому достоинству, с которым они показывали пример мужества и необычной храбрости».

Героев-моряков торжественно встречала главная русская военно-морская база на Черном море — Севастополь. 13 июля 1877 г. весь город вышел на похороны погибших в сражении лейтенанта М. П. Перелешина и девяти матросов. В 1880 г. над их могилой установили величественный надгробный памятник, который, к счастью, сохранился до наших дней.

Командир парохода Н. М. Баранов стал капитаном 2-го ранга и кавалером ордена Святого Георгия IV степени, такую же награду получили лейтенанты В. П. Перелешин (брат М. П. Перешина) и З. П. Рожественский. Остальные офицеры «Весты» получили следующие чины и ордена Святого Владимира IV степени с бантом. Десять человек из команды — боцман Алексей Власов, боцманматы Давид Рубин, Максим Ефимов, Иван Клименко, матросы Михаил Шведков, Егор Тупицын, Влас Коршунов, Михаил Савин, Даниил Якушевич и Капитон Черемисов — были удостоены Знака отличия Военного ордена.

Двое офицеров из героического экипажа «Весты» впоследствии дослужились до высоких чинов. Это Аполлон Семенович Кротков (1848–1917), ставший генерал-лейтенантом по Адмиралтейству, видным историком русского флота, и Зиновий Петрович Рожественский (1848–1909), вице-адмирал, командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой, участвовавшей в Цусимском сражении.

Кстати, именно З. П. Рожественский — один из непосредственных участников беспримерного боя — первым подверг сомнению подвиг экипажа «Весты». 17 июля 1878 г. он опубликовал в газете «Биржевые ведомости» статью «Броненосцы и купцы-крейсера», где сражение «Весты» назвал «постыдным бегством». Однако поддержки в русском обществе этот «новый взгляд» не получил. Н. М. Баранов и его экипаж остались в общественном мнении и русской памяти героями, какими и являлись…

Командир прославленного парохода «Веста» впоследствии сделал неплохую административную карьеру. В марте — августе 1881 г. он занимал должность петербургского градоначальника, а затем был губернатором в Архангельске, Ковно и Нижнем Новгороде. И, кстати, везде пользовался любовью и уважением горожан. Например, нижегородцы звали своего губернатора-героя «лихим орлом».

Скончался Николай Михайлович Баранов 30 июля 1901 г. в чине генерал-лейтенанта. Но в русской памяти он навсегда остался отчаянным капитаном «Весты», смело пошедшим в неравный бой с турецким броненосцем и выигравшим эту схватку. Недаром уже через восемь лет после смерти героя в составе русского флота появился эсминец под названием «Капитан-лейтенант Баранов».

Цена офицерского слова: Федор Горталов

31 августа 1877 г.

Ф. М. Горталов. Неизвестный художник

Федор Матвеевич Горталов происходил из дворянского рода Костромской губернии, родился в 1839 г. Образование получил в военной школе при 22-й пехотной дивизии, в службу вступил унтер-офицером в 6-й Финляндский линейный батальон (1855). В 1859 г. Федор получил офицерские погоны прапорщика и перевод во Владимирский пехотный полк (с 1864 г. — 61-й пехотный Владимирский полк), с которым была связана вся его дальнейшая служба. Командир владимирцев В. Ф. Аргамаков свидетельствовал, что «Горталов был уважаемый офицер в полку, оказывавший прекрасное нравственное влияние на товарищей и имевший поэтому большой вес и значение».

30 августа 1877 г. 61-й пехотный Владимирский полк после тяжелейшего боя захватил турецкий редут Каванлык, недалеко от Плевны. Майор Горталов отправился на поиски отставших от полка солдат. По пути ему встретился генерал М. Д. Скобелев, который резко спросил у офицера: «Чего вы тут шатаетесь?» Горталов доложил причину своего «шатания» и, собрав в тылу немало отставших солдат, привел их в редут. Через некоторое время туда заглянул Скобелев. Убедившись в том, что «шатался» Горталов действительно по делу, генерал тут же назначил майора комендантом захваченного редута. Горталов дал Скобелеву честное слово офицера в том, что укрепление не будет сдано туркам.

Между тем турецкие войска начали предпринимать яростные попытки вернуть потерянное укрепление. 31 августа владимирцы отбили пять атак неприятеля, причем ввиду отсутствия шанцевого инструмента солдатам приходилось рыть землю крышками от котелков и даже ногтями. Шестая атака могла стать для полка роковой — слишком неравны были силы и слишком велико истощение после боя. Ведь остатки владимирцев держались против всей турецкой армии…

Дальнейшее источники описывают по-разному. Согласно воспоминаниям командира полка В. Ф. Аргамакова, Ф. М. Горталов сообщил всем подчиненным, что намеревается остаться на редуте в любых обстоятельствах. С майором осталось примерно отделение солдат. Но по другим источникам, Горталов отдал приказ оставить укрепление и остался там в одиночестве. Надо заметить, что М. Д. Скобелев приказывал Горталову отойти с удерживаемого им редута, передал ему, что освобождает офицера от данного им слова. Ответная фраза майора стала легендарной: «Передайте генералу Скобелеву, что русского офицера от данного им слова может освободить только смерть».

Когда последние защитники редута пали смертью храбрых, Горталов перекрестился, вышел на бруствер и, скрестив на груди руки, в одной из которых была сабля, замер, глядя на подбегающих врагов. В следующее мгновение офицер был поднят на штыки сразу несколькими турками…

Надо заметить, что жертвенный подвиг майора Ф. М. Горталова фактически никак не был отмечен командованием — орден Святого Георгия IV степени, который уже не застал его в живых, был пожалован доблестному офицеру за его предыдущие заслуги, а посмертные награждения в русской армии не практиковались до 1913 г. Практически забыт подвиг Горталова и в наши дни. Между тем в Болгарии память героя чтится по-прежнему: в честь русского офицера названо село Горталово, в столице Болгарии Софии есть улица его имени.

«ПРОТИВ СВОИХ НЕ ПОЙДУ»: АГАФОН НИКИТИН

31 декабря 1880 г.

Место рождения Агафона Никитина теперь находится на территории Литвы. Это деревня Кибарты Урдоминской гмины Кальварийского уезда Сувалкской губернии. Именно там в 1848 г. в русской крестьянской старообрядческой семье и увидел свет будущий герой. На военную службу Агафон поступил 22 ноября 1875 г. Участвовал в русско-турецкой войне 1877–1878 гг., за храбрость был награжден Знаком отличия Военного ордена.

Медаль «За взятие штурмом крепости Геок-Тепе»

Во время Ахал-Текинской экспедиции бомбардир-наводчик Агафон Никитин служил на 6-й батарее 21-й артиллерийской бригады. 30 декабря 1880 г. во время осады текинской крепости Геок-Тепе 6-я батарея находилась на Ставропольском редуте. В 21.30 большой отряд текинцев произвел дерзкую вылазку в расположение русских. На поле боя пали 1 офицер и 52 нижних чина, 2 офицера и 96 нижних чинов были ранены. Неприятелю достались два орудия. Пленных текинцы не брали, единственным исключением стал Агафон Никитин.

Русского артиллериста приволокли в крепость. В присутствии всего гарнизона Геок-Тепе текинцы приказали Никитину открыть огонь по русским из трофейных орудий или научить их обращаться с ними. Солдат ответил коротко: «Против своих не пойду». Ему обещали жизнь, сулили богатую награду. Затем, убедившись, что посулами пленного не сломить, перешли к пыткам. Агафона держали над медленным огнем, вырезали ремни из спины, отрубили ему уши и пальцы на руках… Никитин, терпя нечеловеческие муки, не изменил воинской присяге и Христовой вере. Так и не добившись от пленного ничего, текинцы отрубили мужественному русскому солдату голову…

Судьба Агафона Никитина стала известна 12 января 1881 г., после взятия Геок-Тепе. Тело Никитина было до того изуродовано, что опознать его удалось только по номеру Знака отличия Военного ордена.

В 1882 г. по приказу императора Александра III в России была открыта подписка на памятник Никитину. Этот монумент был воздвигнут в 1886 г. в Темир-Хан-Шуре (с 1922 г. — Буйнакск). Кроме того, Агафон Никитин стал вторым после 40-летнего перерыва военнослужащим России, посмертно занесенным навечно в списки своей части (первым в 1840-м был Архип Осипов). Никитин числился штатным наводчиком 1-го орудия 1-го взвода своей батареи, получал жалованье, которое шло на содержание неугасимой лампады перед образом Св. Агафона, порцию пищи Никитина ежедневно отдавали нищим, а во время похода на передке орудия ехали два номера — третье место оставалось для Никитина. Кстати, А. Никитин был единственным артиллеристом, навечно занесенным в списки своей части, — все прочие воины, удостоенные этой посмертной чести, были пехотинцами.

«Врагу не сдается наш гордый “Варяг”…»: Всеволод Руднев

27 января 1904 г.

О подвиге крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» знает всякий русский. Если не в подробностях, то хотя бы в основных чертах… События, разыгравшиеся в январе 1904 года вдалеке от России, стали легендой, воспеты в песнях, легли в основу книг и художественных фильмов.

Крейсер «Варяг» после боя у Чемульпо. Фото начала XX в.

Командир легендарного крейсера Всеволод Федорович Руднев родился 19 августа 1855 г. в крепости Дюнамюнде (ныне — Даугавгрива, один из районов столицы Латвии, Риги), в семье капитана 2-го ранга Федора Николаевича Руднева, дворянина Тульской губернии. После окончания гимназии Всеволод поступил в Морское училище, по окончании которого получил звание гардемарина, а в 1877-м — первый офицерский чин, мичмана. Дальнейшая служба В. Ф. Руднева проходила на Балтике, на крейсерах «Африка» и «Адмирал Корнилов», миноносце «Котлин», эскадренных броненосцах «Гангут» и «Император Николай I». В 1895 г. капитан 2-го ранга Руднев получает под команду свой первый корабль — броненосец береговой обороны «Адмирал Грейг». Затем он командовал миноносцем «Выборг», канонерской лодкой «Гремящий», броненосцем береговой обороны «Чародейка». В декабре 1901 г. офицер получил чин капитана 1-го ранга, а через год — приказ о назначении командиром нового крейсера, «Варяг».

Этот корабль был построен по заказу России в США. Бронепалубный крейсер водоизмещением 6604 тонны был оснащен 12 — 152-миллиметровыми, 12 — 1 75-миллиметровыми, 8 — 47-миллиметровыми, 2 — 37-миллиметровыми и 2 — 64-миллиметровыми орудиями, двумя пулеметами, 6 торпедными аппаратами, нес 35 мин заграждения. Команда «Варяга» состояла из 20 офицеров и 550 нижних чинов.

Накануне Русско-японской войны, которая началась вероломным нападением Японии на Россию, «Варяг» по приказу наместника императора на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева отправился в корейский порт Чемульпо (ныне — Инчхон), где начал исполнять обязанности «стационера». Так назывались военные корабли, во время долговременной стоянки охранявшие служащих русской дипломатической миссии. Там же находились русская канонерская лодка «Кореец» и несколько иностранных кораблей нейтральных государств.

26 января 1904 г. на внешнем рейде залива появилась японская эскадра. Утром следующего дня японский контр-адмирал Сотокити Уриу прислал Рудневу ультиматум, сообщавший о том, что Япония и Россия находятся в состоянии войны. Японец требовал немедленно покинуть рейд, угрожая в противном случае открыть огонь.

Решение В. Ф. Руднева было выдержано в лучших традициях русского флота. Обращаясь к экипажу «Варяга», он произнес:

— Безусловно, мы идем на прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Никаких вопросов о сдаче не может быть — мы не сдадим крейсера и самих себя и будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови. Исполняйте каждый свои обязанности точно, спокойно, не торопясь. Особенно комендоры, помня, что каждый выстрел должен нанести вред неприятелю. В случае пожара тушить его без огласки, давая мне знать…

Экипаж слушал командира молча. Все уже знали, что «Варягу» противостоит эскадра из шести японских крейсеров — «Нанива», «Асама», «Чиода», «Нийтака», «Такачихо», «Акаси», — восьми миноносцев, двух посыльных судов и трех транспортов. Но знали и о том, что отступить русскому моряку невозможно.

В 11.20 «Варяг» и «Кореец» выбрали якоря и вышли из бухты навстречу противнику, а через 25 минут японский крейсер «Асама» с дистанции в 7 километров первым открыл огонь по русским кораблям.

Так начался беспримерный бой. В течение часа «Варяг» и «Кореец» вели меткий огонь по противнику, нанеся ему значительные повреждения (так, на «Асаме» вышли из строя кормовая орудийная башня и кормовой мостик, один миноносец был потоплен). Всего артиллеристы «Варяга» выпустили 1105 снарядов. Но и русским кораблям был нанесен тяжелый урон. Одним из первых же японских снарядов на «Варяге» была разрушена правая часть переднего мостика, на корабле возникло несколько пожаров. В ходе боя на крейсере вышли из строя все 47-миллиметровые пушки, 10 — 152-миллиметровых и 7 — 75-миллиметровых орудий были серьезно повреждены, разбиты все шлюпки, палуба превратилась буквально в решето. «Варяг» получил 4 пробоины ниже ватерлинии. 1 офицер (мичман граф Алексей Нирод) и 30 матросов были убиты, 6 офицеров и 85 матросов ранены. На «Корейце» потерь не было, если не считать одной небольшой пробоины.

В ходе боя В. Ф. Руднев убедился в том, что вырваться из ловушки, которой для русских кораблей стал Чемульпо, невозможно. В 13.15 израненный «Варяг» вернулся на место прежней стоянки. К крейсеру немедленно устремились шлюпки с врачами.

Решение затопить «Варяг» было принято Всеволодом Рудневым единолично. Во всяком случае, офицеры крейсера узнали об этом от командира на кратком совещании, которое состоялось в 13.50. Все единогласно одобрили приказ Руднева. Экипаж «Варяга» на шлюпках перебазировался на английский, французский и итальянский крейсера, и в половине четвертого судовые механики открыли кингстоны, через которые в трюмы «Варяга» начала поступать забортная вода. Последним, как и положено командиру, борт крейсера покинул раненный в голову и контуженый Руднев.

В 16 часов на рейде громыхнул взрыв. Это ушла под воду канонерская лодка «Кореец», уничтоженная по решению экипажа. А варяговцы во главе с командиром тем временем молча толпились на палубах иностранных кораблей, со слезами на глазах следя за медленной гибелью родного крейсера. «Варяг» постепенно наполнялся водой и кренился на левый борт, корма крейсера дымно горела. В 18.10 корпус героического корабля полностью скрылся под водой…

Подвиг «Варяга» мгновенно стал широко известен в России и во всем мире. Моряков встречали как национальных героев и на улицах русских городов, и в Зимнем дворце. Беспрецедентным стало массовое награждение экипажа — все офицеры «Варяга» получили ордена Святого Георгия IV степени, а все матросы — Знак отличия Военного ордена. Оценили мужество своих противников и японцы, которые уже после войны, в 1907 г., прислали В. Ф. Рудневу орден Восходящего Солнца (офицер принял его, но никогда не носил). В скобках заметим, что в 1954 г., в год 50-летия подвига, правительство СССР наградило доживших до этого дня варяговцев медалями «За отвагу».

В 1905 г. В. Ф. Руднев вышел в отставку с производством в чин контр-адмирала. Последние годы жизни герой провел в усадьбы Мышенки Алексинского уезда Тульской губернии. 7 июля 1913 г. командир «Варяга» скончался в возрасте 57 лет и был похоронен около храма Казанской Божьей Матери в тульском селе Савино.

Самому же крейсеру «Варяг» оказалась суждена вторая жизнь. Японцы подняли его со дна, отремонтировали и ввели в строй под названием «Сойя». В 1915 г. корабль был продан России, где получил прежнее название — «Варяг». Однако два года спустя легендарный крейсер был продан на слом в Великобританию и погиб во время шторма у берегов Ирландии. Сейчас это место отмечено памятным знаком.

Память об участниках героического боя «Варяга» свято хранится в России. В 1956 г. в Туле был открыт памятник В. Ф. Рудневу, в 2004-м, к столетию со дня боя при Чемульпо, появился музей командира «Варяга». Имя В. Ф. Руднева носят улица во Владивостоке и переулок в Липецке. Имя «Варяг» стало одним из почетнейших наименований в русском военно-морском флоте — с 1996 г. его носит флагманский ракетный крейсер Тихоокеанского флота. Ну, а главный памятник «Варягу» и его героям — это, конечно, песня, давно уже ставшая народной. Не было и нет в России человека, который не знал бы этих гордых строк:

Наверх вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает: Врагу не сдается наш гордый «Варяг», Пощады никто не желает…

«И вмиг отворили Кингстоны…»: Александр Сергеев

26 февраля 1904 г.

Подвиг миноносца «Стерегущий». Художник Г. Филипович

В августе 1903 года на самом восточном краю России — Тихом океане — вступил в строй 1-й Тихоокеанской эскадры новый корабль русского военно-морского флота. Он был заложен в 1900-м на петербургском Невском заводе под названием «Кулик», но в строй вошел под другим именем — «Стерегущий». Это был небольшой четырехтрубный миноносец (по терминологии тех лет — «истребитель») водоизмещением 259 тонн, вооруженный одной 75-миллиметровой пушкой и тремя 47-миллиметровыми орудиями, а также двумя торпедными аппаратами. Экипаж «Стерегущего» насчитывал 4 офицеров (помимо командира, минный офицер лейтенант Николай Семенович Головизнин 2-й, вахтенный начальник мичман Константин Владимирович Кудревич и судовой механик младший инженер-механик Владимир Спиридонович Анастасов) и 48 нижних чинов.

19 января 1904 г. командиром нового миноносца стал уроженец Курска Александр Семенович Сергеев 2-й. Родился он 18 сентября 1863 г. В сентябре 1880 г. поступил в морское училище, через четыре года был произведен в мичманы с зачислением в 4-й флотский экипаж. Служил Сергеев на канонерских лодках «Вихрь» и «Мина», затем на эскадренных броненосцах «Император Николай I» и «Севастополь». В 1895 г. получил перевод в 15-й флотский экипаж и с этого времени связал служебную судьбу с миноносными кораблями. До «Стерегущего» Сергеев успел покомандовать семью миноносками. 1 января 1892 г. офицер был произведен в лейтенанты, в 1895-м получил орден Святого Станислава III степени, в 1898-м — Святой Анны III степени.

Ночью 26 февраля 1904 г. два русских миноносца — «Стерегущий» и «Решительный» — вышли на разведку к островам Элиот и Блонд. Уже возвращаясь на базу, русские корабли буквально напоролись на отряд из четырех новейших японских миноносцев — «Акебоно», «Иказучи», «Иназума» и «Сазанами». «Японцы» были значительно лучше вооружены (в целом 24 орудия против 8 русских пушек) и обладали большим превосходством в скорости — 31 узел против 26 узлов у русских. Тем не менее верные долгу моряки смело вступили в схватку с врагом, надеясь прорваться на свою базу.

Бой начался для наших удачно — «Решительный» с ходу поразил «Акебоно» и «Сазанами» и, развив большую скорость, оторвался от преследования. Вся мощь неприятельского огня обрушилась на «Стерегущий», шедший вторым. «Японцы» во время погони настолько сблизились с нашим миноносцем, что вражеские морпехи, находившиеся на палубе «Акебоно», открыли огонь из винтовок, а один не в меру ретивый унтер даже перепрыгнул на палубу «Стерегущего» и бросился с моряками врукопашную (его порыв был быстро укрощен — непрошеного гостя выкинули за борт).

В первые же минуты боя «Стерегущий» получил множество тяжелых повреждений. Лейтенант Сергеев был тяжело ранен, но не покинул мостика, продолжая руководить сражением. Когда квартирмейстер Иван Бухарев доложил Сергееву о выходе из строя машины миноносца, Сергеев произнес только: «Истребитель не должен попасть в руки врага!» Это были последние слова умирающего лейтенанта…

Тем временем «Решительный» совершил с точки зрения воинской этики непростительный поступок — оставил партнера на поле боя без поддержки. Решение прорываться в Порт-Артур самостоятельно, принятое командиром «Решительного» капитаном 2-го ранга Ф. Э. Боссе, впоследствии одобрил адмирал С. О. Макаров, написав на его рапорте: «Повернуть “Стерегущему” на выручку, значило потерять вместо одного миноносца — два». Но подобная логика никогда не была в традициях русского флота, где всегда помнили пословицу «Сам погибай, а товарища выручай»…

Так или иначе, после двух часов беспримерного боя беспомощный, окутанный паром и дымом «Стерегущий», потерявший почти всех офицеров убитыми, остался один. Надстройки корабля были разрушены губительным артогнем противника. Все орудия были выведены из строя. Но когда японские морские пехотинцы высадились на палубу мертвого корабля, по ним открыли огонь из «винчестера» засевшие в кают-компании израненные матросы. Сдаваться они отказались, и сломить их сопротивление японцам удалось, только когда они разобрали палубу корабля…

Участь «Стерегущего», казалось, была решена — с японского миноносца уже подавали концы для буксировки трофейного корабля. И тогда «Стерегущий» внезапно вздрогнул и начал крениться на борт. Как оказалось, задраившиеся в машинном отделении квартирмейстер Иван Бухарев и кочегар Василий Новиков, помня последний приказ лейтенанта Сергеева, открыли кингстоны…

26 апреля 1911 г. в Петербурге в присутствии императора Николая II был открыт величественный и одновременно трогательный памятник «Стерегущему». Еще один памятник миноносцу был воздвигнут… в Японии. На нем сделана надпись: «Тем, кто больше жизни чтил Родину».

Еще раньше, в 1908-м, в составе русской Сибирской флотилии появились корабли, названные в честь героев сражения — «Лейтенант Сергеев» и «Инженер-механик Анастасов». А само название «Стерегущий» стало в русском и советском флоте почетным и «наследственным» — его носили эсминцы (1906, 1939) и большой противолодочный корабль (1966). В феврале 2008 г. вступил в строй корвет «Стерегущий», ставший головным в новой серии боевых кораблей ВМФ России.

Именем командира «Стерегущего» лейтенанта А. С. Сергеева названы улица и две школы в Курске. На фронтоне храма, где крестили будущего героя, размещена мемориальная доска. А в русском народе по сей день живет старинная песня:

Помилуй нас, Бог Всемогущий, И нашей молитве внемли. Так истребитель погиб «Стерегущий» Вдали от родимой земли. Командир прокричал: «Ну, ребята! Для нас не взойдет уж заря. Героями Русь ведь богата! Умрем же и мы за Царя!» И вмиг отворили кингстоны И в бездну морскую ушли Без ропота, даже без стона, Вдали от родимой земли. И чайки туда прилетели, Кружатся с предсмертной тоской И вечную память пропели Героям в пучине морской. В том сила России грядущей: Герои бессмертны у ней. Так миноносец живет «Стерегущий» В сердцах всех российских людей.

«Погибнем, но не сдадимся»: Ермий Малеев

31 марта 1904 г.

Эсминец «Страшный»

Миноносец «Страшный» был «родным братом» и «сослуживцем» знаменитого «Стерегущего». Первоначальное имя этого корабля было «Скворец». Он вступил в строй 1 марта 1904 г. Командиром миноносца был капитан 2-го ранга Константин Константинович Юрасовский, инженер-механиком — Павел Михайлович Дмитриев, штурманским офицером — мичман Андрей Михайлович Акинфиев. А единственным из экипажа, кто служил несколько лет на Дальнем Востоке и успел «понюхать пороху», был артиллерийский и минный офицер «Страшного» — лейтенант Ермий Александрович Малеев.

Как и многие знаменитые русские моряки, Малеев родился далеко от моря — в Уфе, 8 апреля 1877 г. В 1898-м окончил Морской кадетский корпус, был выпущен с чином мичмана. Службу нес на Дальнем Востоке — на транспорте «Ермак», крейсере «Владимир Мономах», эскадренном броненосце «Севастополь». 6 апреля 1903 г. был произведен в лейтенанты.

В сумерках 31 марта 1904 г. отряд из восьми русских миноносцев, в числе которых был и «Страшный», двумя кильватерными колоннами двинулся в направлении острова Сапшантау. Около 22 часов начался дождь, небо заволокло, на воду опустился густой туман. В преддверии боя вся орудийная прислуга миноносца находилась на своих постах. Дождь стал настолько плотным, что русские корабли с трудом различали друг друга в пелене мороси.

Около двух часов ночи на «Страшном» заметили в море силуэты шести кораблей. Не имея представления о том, кто это — русские или японцы, К. К. Юрасовский решил дождаться рассвета. Но как только «Страшный» поднял свои позывные, неизвестные корабли открыли огонь. Это были два японских крейсера и четыре миноносца.

Первый же 152-миллиметровый снаряд, попавший в «Страшный», вывел из строя носовое орудие миноносца. Погиб и кавторанг Юрасовский. Командование над кораблем принял лейтенант Малеев. Развив предельную скорость, «Страшный» уходил от преследователей в сторону Порт-Артура, продолжая яростно отстреливаться.

Одна из торпед, выпущенных с русского миноносца, поразила японский крейсер. Тот лег в дрейф, на помощь к нему устремился другой крейсер… Теперь «Страшного» преследовали только четыре «японца». Но тут на миноносце прогремел страшный взрыв — это японский снаряд угодил в торпеду кормового аппарата. Почти все, кто находился на палубе, погибли. Из офицеров в живых оставался только лейтенант Малеев.

До врага оставалось около 70 метров. «Японцы» хладнокровно окружили гибнущий миноносец и открыли огонь в упор. Помощи ждать было неоткуда.

— Погибнем, но не сдадимся! — Это были последние слова бесстрашного офицера Ермия Малеева. Метким огнем командира «Страшного» был вдребезги разнесен мостик одного из японских миноносцев, на другом снесло трубу. Окутанный паром, пылающий, но непобежденный «Страшный» ушел под воду в 6 часов 15 минут утра 31 марта 1904 года, на тридцатый день своей службы, за восемь дней до 27-го дня рождения своего героя-командира…

К сожалению, подвиг команды «Страшного» оказался «в тени» сразу двух событий. Во-первых, по трагическому совпадению в тот же день, 31 марта, погиб на мине эскадренный броненосец «Петропавловск», на котором держал флаг вице-адмирал С. О. Макаров. А во-вторых, бой «Страшного» в целом был очень похож на героический бой «Стерегущего», случившийся месяцем ранее. В результате вся слава досталась именно «Стерегущему».

Тем не менее в составе русского флота довольно быстро появились корабли, названные в честь героев из экипажа «Страшного» — «Лейтенант Малеев», «Капитан Юрасовский» и «Инженер-механик Дмитриев». В 1906 г. появился и новый эсминец «Страшный». В дальнейшем это название носил также советский эскадренный миноносец (1939).

«Я решил исполнить свой пастырский долг до конца…»: О. Стефан (Щербаковский)

18 апреля 1904 г.

Как мы помним, первым священником — георгиевским кавалером был о. Василий (Васильковский), получивший орден в марте 1813 г. За ним высшей воинской награды России были удостоены еще трое военных пастырей: о. Иов (Каминский) — священник Тобольского пехотного полка (награжден в 1829 г. за доблесть при переправе через Дунай), о. Иоанн (Пятибоков) — протоиерей Могилевского пехотного полка (награжден в 1854 г. за штурм турецкой батареи на Дунае) и о. Иоаникий (Савинов) — протоиерей 45-го флотского экипажа (награжден в 1855 г. за мужество, проявленное во время обороны Севастополя). Пятым георгиевским кавалером-священником было суждено стать герою этой статьи — 29-летнему одесситу Стефану Васильевичу Щербаковскому.

Он родился в Одессе в 1874-м или 1875 гг. В 1896 г. окончил Одесскую духовную семинарию. К началу Русско-японской войны о. Стефан занимал должность полкового священника 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Этой воинской части было суждено покрыть себя неувядаемой славой в тяжелейшем Тюренченском сражении. Тогда восточно-сибирские стрелки, в сущности, одни приняли на себя удар трех японских дивизий под командованием генерала Куроки.

…В 4.3 18 апреля 1904 г. японская артиллерия обрушила море огня на правый фланг русского отряда генерал-лейтенанта М. И. Засулича. Через полчаса вражеские цепи двинулись в наступление. Тяжелейший бой шел семь часов без перерыва. Скрепя сердце Засулич оставил в арьергарде 11-й и 12-й Восточно-Сибирские стрелковые полки и начал отводить основные части отряда, чтобы избежать полного окружения. 5,5 тысячи русских воинов остались против 36-тысячных сил противника…

И без того изнуренные боем сибирцы были со всех сторон окружены врагами и два часа дрались на два фронта, сковывая врага. Наконец командир полка полковник Н. А. Лайминг увидел, что основные силы отряда Засулича сумели покинуть поле боя, и отдал приказ пробиваться в штыки — на соединение со своими.

Растянутые с флангов батальоны несколько раз пытались перейти в штыковую атаку. Но ни звуки полкового марша, ни «Боже, Царя храни», которые исполнял полковой оркестр, не помогали — японцы попросту уклонялись от ближнего боя, осыпая сибирцев градом пуль. Упал смертельно раненный полковой командир. И тогда перед строем дрогнувших было солдат неожиданно появился священник о. Стефан Щербаковский.

Он опустился перед бойцами на колени и трижды осенил их крестом со словами: «Христос воскресе!» Затем поднялся и обратился к сибирцам:

— Вперед, за святое дело, за Отечество! Победим!

Сжимая в руке крест, о. Стефан устремился вперед, на вражеские цепи. Сибирские стрелки с громовым «Ура!» бросились за любимым пастырем…

Как вспоминал сам герой, «я знал, что бой будет отчаянный, и решил исполнить свой пастырский долг до конца, показав воинам пример самоотвержения и любви своею смертию… В 4 часа утра я помолился Богу, составил завещание и встал в знаменной роте… В три часа пополудни полк выстроился и под звуки полкового марша двинулся в атаку на наступавших японцев. Я надел епитрахиль, взял крест, благословил солдат и с пением “Христос воскресе” пошел во главе стрелков знаменной роты. Картина была поразительная, грандиозная. Без малейшего колебания шли славные стрелки на верную смерть, в адский огонь, среди рвущихся снарядов. Только каждый, перед тем как двинуться в бой, крестился. Потом все смешалось. Музыка тотчас же смолкла. Кто побежал вперед, кто упал убитым или раненым. Я почувствовал сильный удар в руку и в ногу и упал навзничь, потеряв сознание».

Впоследствии оказалось, что о. Стефан получил два пулевых ранения. Одна из пуль попала ему в правую руку, он выронил крест, но тут же поднял его и понес в левой. Вторая пуля попала в грудь. Потерявшего сознание священника вынесли на перевязочный пункт. А сибирцы, ведомые своим пастырем, могучим штыковым ударом прорвали кольцо окружения и вскоре соединились со своими!..

Подвиг о. Стефана Щербаковского был высоко оценен командованием русской армии. Генерал от инфантерии А. Н. Куропаткин, навестив раненого священника в лазарете Елисаветинской общины Красного Креста в Харбине, лично вручил ему орден Святого Георгия IV степени. Эта награда впервые вручалась священнослужителю после полувекового перерыва. Произошло это 27 ноября 1904 г.

В 1906 г. о. Стефан поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, которую окончил через четыре года. Одновременно с учебой был священником церкви во имя священномученика Мирона при лейб-гвардии Егерском полку, прикомандированным священником в домовом храме Протопресвитера военного и морского духовенства (1906–1910). В 1910 г., будучи возведен в сан протоиерея, стал настоятелем храма правоверных Захария и Елисаветы при лейб-гвардии Кавалергардском Е. И. В. Государыни Императрицы Марии Федоровны полку. В 1914 г. вышел на фронт Великой войны в качестве полкового священника этой прославленной части. И стал одним из самых заслуженных русских военных священников. Об этом свидетельствуют его ордена: Святого Владимира IV степени с мечами и Святой Анны II степени с мечами, золотой наперсный крест на Георгиевской ленте (за Русско-японскую войну), орден Святого Владимира III степени с мечами и Святой Анны I степени с мечами (за Великую войну 1914–1918 гг.). Далеко не у каждого боевого генерала был такой почетный набор наград!..

В 1918 г. протоиерей о. Стефан Щербаковский был арестован органами Одесской ЧК и приговорен к расстрелу. Так погиб герой Тюренченского боя, поднявший в удалую атаку 11-й Восточно-Сибирский стрелковый полк…

«Держаться до последнего, братцы!»: Михаил Михайлов

23 февраля 1905 г.

Группа офицеров 60-го пехотного Замосцкого полка во главе с командиром — полковником М. П. Михайловым. Фото начала XX в.

Михаил Пантелеймонович Михайлов происходил из потомственной военной семьи — его отец, Пантелеймон Авраамович (1816–1891), был сыном простого солдата и сам начинал воинскую службу рядовым. В 1854 г. сдал экзамен на офицерский чин прапорщика, служил субалтерн-офицером в Одесском батальоне Карантинной стражи. Второй сын в семье, Михаил родился в Одессе 1 ноября 1857 г. Образование он получил в Одесском пехотном юнкерском училище, откуда был выпущен в чине прапорщика в 1876 г. Службу офицер проходил в 59-м пехотном Люблинском полку, расквартированном в Одессе. После окончания Офицерской стрелковой школы М. П. Михайлов получил перевод в Польшу, в 28-й пехотный Полоцкий полк, однако уже в 1899 г. вернулся в Одессу, на этот раз в ряды 60-го пехотного Замосцкого полка. 6 декабря 1903 г. Михайлов был произведен в полковники. К этому времени он уже около года занимал должность заведующего хозяйством полка.

17 сентября 1904 г. замосцы вместе с другими частями VIII армейского корпуса выдвинулись из Одесского военного округа на далекий театр военных действий — в Маньчжурию. 13 ноября эшелоны прибыли в Харбин. По прибытии на фронт 60-й пехотный Замосцкий полк почти сразу попал в самый разгар грандиозного Мукденского сражения. Боевое крещение замосцев пришлось на 17 февраля, когда полком была штурмом взята занятая противником деревня Пейтхоза. Японцы отчаянно защищались (потери полка составили 5 офицеров и 26 нижних чинов убитыми, 10 офицеров и 321 нижний чин ранеными), но это не сломило порыв русских пехотинцев.

21 февраля замосцы по приказу командования приняли участие в обороне деревни Сятхзы, которую защищали 7-й и 8-й стрелковый полки. Благодаря умелому руководству М. П. Михайлова потери полка были минимальны — 1 офицер ранен, 12 нижних чинов убито, в то время как японцы потеряли 700 человек только убитыми.

22 февраля 1905 г. генерал-майор М. Г. Голембатовский назначил М. П. Михайлова командиром отдельного сводного отряда, в который вошли три батальона 60-го Замосцкого полка, 1-й стрелковый полк, две роты 55-го пехотного Подольского полка, дивизион 31-й артбригады, две поршневые батареи 3-го Сибирского артдивизиона и 5-го стрелкового артдивизиона. Таким образом, по огневой мощи отряд примерно был равен пехотной бригаде. Задачей отряду была назначена оборона деревни Сатхозы.

Положение отряда было крайне опасным — неприятель наседал с юга, востока и запада, что вынудило развернуть орудия на два фронта. В течение 23 февраля японцы постоянно тревожили русских артогнем из трех- и шестидюймовых орудий. К вечеру огонь усилился, и в 19.00 противник предпринял первую попытку штурма деревни, которая была отбита. Спустя три часа японцы повторили атаку — с тем же результатом. В 23.00 несколько японских разведчиков с ручными гранатами попытались скрытно приблизиться к позициям отряда, но были вовремя обнаружены передовыми постами и перебиты.

В час ночи начался третий штурм. Подпустив атакующие колонны на 100 шагов, русские пехотинцы встретили их дружным залповым огнем и рассеяли наступавших. Командир отряда полковник Михайлов постоянно находился в цепи, ободряя бойцов словами: «Держаться до последнего, братцы!»

Последнюю, самую отчаянную попытку штурма Сатхозы враги предприняли уже в 4.00 24 февраля. Озверевшие японцы лезли в атаки, не считаясь с потерями. Яростный штыковой бой кипел около получаса, и снова поле боя осталось за нашими пехотинцами. Русские захватили несколько пленных, которые все оказались под воздействием алкоголя и наркотиков…

Очевидец боя под Сатхозой вспоминал: «Деревня… превратилась в груды развалин фанз, засыпанных стаканами от шрапнелей, неразорвавшихся гранат и осколками снарядов 3– и 6-дюймового калибра. Спрашивается, что же могли испытать расположенные тут войска? На это может быть только один ответ, что это войска русские, для которых нет ничего невозможного».

Подвиг сводного отряда М. П. Михайлова был высоко отмечен командованием. Сам командир был награжден орденами Святого Владимира III степени с мечами (11 февраля 1906 г.) и Святой Анны II степени с мечами (11 мая 1906 г.), а 16 февраля 1907 г. — Золотым оружием с надписью «За храбрость». А 60-й пехотный Замосцкий полк вернулся с войны, имея в рядах 460 кавалеров Знака отличия Военного ордена.

В дальнейшем М. П. Михайлов командовал двумя полками — 60-м пехотным Замосцким (в 1905–1911 гг.) и 74-м пехотным Ставропольским (1911–1914 гг.). 23 июня 1914 г. офицеру был присвоен чин генерал-майора. На Великую войну Михаил Пантелеймонович вышел в должности командира 1-й бригады 18-й пехотной дивизии, с которой участвовал в тяжелейших сражениях под Красником, Люблином, Опатовом, Кельцами, на реке Пилице. Особенно бригада М. П. Михайлова отличилась в Виленской операции в сентябре 1915 г., освободив окрестности города Вилейка. Генерал был награжден орденами Святого Станислава I степени с мечами, Святой Анны I степени с мечами и Святого Владимира II степени с мечами, удостоился двух Высочайших благоволений.

В ноябре 1916 г. М. П. Михайлов был назначен командующим новой, 138-й пехотной дивизией. Ею он командовал вплоть до Февральской революции. С «демократическими» порядками в армии генерал-майор Михайлов мириться не стал и 25 апреля 1917 г. был зачислен в резерв чинов Двинского военного округа.

К сожалению, в точности не известно, как сложилась судьба генерала-героя в дальнейшем. Известно, что он был жив на 14 декабря 1917 г. и состоял в резерве чинов Одесского военного округа.

«Я решил дорого продать свою жизнь…»: Козьма Крючков

30 июля 1914 г.

Козьма Фирсович Крючков родился в 1888 (по другим данным, в 1890-м) году на хуторе Нижне-Калмыковка Усть-Хоперской станицы Войска Донского. После учебы в станичной школе Козьма был призван на военную службу и в 1911-м зачислен в 3-й Донской казачий Ермака Тимофеевича полк. К началу Великой войны Крючков был уже приказным (звание, соответствующее ефрейтору в пехоте).

Стычка казаков Крючкова с пруссаками. Неизвестный художник

В ночь на 30 июля 1914 г. Крючков вместе с пятью сослуживцами находился в дозоре на границе с Восточной Пруссией, у местечка Любов. Местные крестьяне сообщили им о приближении вражеского разъезда, насчитывавшего 27 улан. Четверо казаков — Крючков, Василий Астахов, Михаил Иванков и Иван Щегольков — поскакали на поиски противника, пятый направился в полк с сообщением.

Вскоре показались германцы. Между кавалеристами завязалась перестрелка, затем немцы попробовали было скрыться с поля боя, но казаки начали их нагонять. Только тут германские уланы сообразили, что численное преимущество на их стороне. Это взбодрило противника, и немцы дружно навалились на одного из казаков. Крючков с товарищами бросились на выручку. Сам приказный схватился сразу с тремя уланами, к которым на подмогу бросились еще восемь немцев. Уланский вахтмайстер рубанул Крючкова палашом, тот вовремя парировал удар, подставив винтовку. Началась настоящая свалка, в ходе которой раненый, истекающий кровью казак чудом сумел вырвать у неприятеля пику, переколоть противника и разорвать кольцо, в которое он был зажат.

Сам Крючков бесхитростно описывал этот бой так: «Меня окружили одиннадцать человек. Не чая быть живым, я решил дорого продать свою жизнь. Лошадь у меня подвижная, послушная. Хотел было пустить в ход винтовку, но второпях патрон заскочил, а в это время немец рубанул меня по пальцам руки, и я бросил винтовку. Схватился за шашку и начал работать. Получил несколько мелких ран. Чувствую, кровь течет, но сознаю, что раны неважные. За каждую рану отвечаю смертельным ударом, от которого немец ложится пластом навеки. Уложив несколько человек, я почувствовал, что с шашкой трудно работать, а потому схватил их же пику и ею по одиночке уложил остальных. В это время мои товарищи справились с другими».

Когда скоротечный бой закончился, казаки сами не поверили своим глазам. Оказалось, они уничтожили 24 германца, из которых 12 были зарублены и заколоты Крючковым!.. Сам Козьма еле держался в седле — он получил 16 (!) колотых ран и 17-ю — рубленую. Конь Крючкова был ранен 11 раз. Всех героев боя немедленно отправили в лазарет, но крепкая казачья порода сдюжила — через трое суток Крючков уже сообщал родителям, что через пять дней вернется в полк…

Беспримерный подвиг прославил скромного донца. 11 августа 1914 г. командующий 1-й армией генерал от кавалерии П. К. Ренненкампф лично вручил ему в лазарете Георгиевский крест IV степени. Это был первый солдатский «Георгий», врученный во время Великой войны.

Правда, эта награда имела номер 5501. Это объясняется тем, что заранее отчеканенные Георгиевские кресты (такое название официально было присвоено этой награде в 1913 г.) были разосланы на фронты большими партиями. Что касается Георгиевского креста IV степени № 1, то он еще до войны был оставлен «на усмотрение Его Императорского Величества». И Николай II лично вручил его только 20 сентября 1914 г. рядовому 41-го пехотного Селенгинского 158 полка Петру Черному-Ковальчуку, захватившему в бою австрийское знамя.

На какое-то время Крючков стал национальным героем № 1. В его честь назвали пароход, его портреты печались на конфетных обертках и папиросных коробках. Но сам Козьма Фирсович отнесся к своей славе спокойно. И дальнейшей фронтовой службой доказал, что был вполне достоен тех лавров, которыми его наградили. В 1915–1917 гг. Крючков был награжден Георгиевским крестом III степени и двумя Георгиевскими медалями, успешно воевал на Румынском фронте, дослужился до подхорунжего (сверхсрочного унтер-офицера казачьих войск).

Февральскую революцию подхорунжий Крючков, как и абсолютное большинство военнослужащих русской армии, встретил с энтузиазмом, был даже избран председателем полкового комитета. Однако от дальнейшей «свободы» Козьма Фирсович явно не пришел в восторг, потому что в конце апреля 1918 г. вместе с есаулом Г. И. Алексеевым организовал на Дону «белый» партизанский отряд численностью в 70 бойцов. 10 мая этот отряд после жестокого боя освободил от красных станицу Усть-Медведицкую, за что Крючков был произведен в первый офицерский чин — хорунжего (равен подпоручику в пехоте и корнету в кавалерии).

О дальнейшей судьбе и гибели Крючкова существует следующая легенда В августе 1919 г. Козьма Фирсович возглавил дерзкий налет на пулеметное гнездо красных. Однако в схватке нарвался на пулеметную очередь и получил три ранения в живот. Перевозить раненого возможности не было, и Крючкова оставили в станице Островской. Согласно легенде, в хату, где лежал Крючков, вошел сам Буденный и приказал: «Встать, белая гнида!» В ответ Крючков плюнул Буденному в лицо и тут же был зарублен.

Впрочем, существует и другая версия гибели Крючкова — в кавалерийской рубке с красными кубанскими казаками. Так или иначе, 18 августа 1919 г. первого героя Великой войны не стало. Похоронили его на кладбище родного хутора. Со временем подлинный, реальный подвиг Козьмы Крючкова почти забылся, но все же его имя и фамилия удержались в народной памяти и по сей день обозначают легендарного, почти былинного воина-богатыря, в одиночку расправившегося со множеством врагов.

Гибель русского сокола: Петр Нестеров

26 августа 1914 г.

Петр Николаевич Нестеров родился в Нижнем Новгороде 15 февраля 1887 г. в семье офицера-воспитателя кадетского корпуса. Именно туда десять лет спустя поступил рано осиротевший Петр. После его окончания мальчик в числе шести лучших выпускников отправился поступать в Михайловское артиллерийское училище. В 1906 г. новоиспеченный подпоручик Нестеров был выпущен в 9-ю Восточно-Сибирскую артиллерийскую бригаду и отправился к месту несения службы, во Владивосток.

Авиацией Петр Николаевич увлекся в 1910 году. Тогда профессия летчика казалась невероятно опасной и романтичной одновременно. Первым опытом Нестерова стала постройка собственного планера. А уже в сентябре 1912 г. поручик-артиллерист, сдав специальный экзамен, совершил первый самостоятельный вылет на аэроплане. Закончив в 1913-м курс авиаотдела Офицерской воздухоплавательной школы, Петр Николаевич получил назначение в 11-й корпусной авиаотряд. И вскоре зарекомендовал себя не только как выдающийся летчик-практик (впервые ввел обучение посадке с отключенным двигателем), но и как теоретик авиации. 27 августа 1913 г. имя Нестерова стало известно на весь авиационный мир благодаря впервые выполненной им фигуре высшего пилотажа — «мертвой петле» (петле Нестерова). А в следующем году авиатор прославился благодаря совершенным им перелетам по маршрутам Киев — Одесса и Киев — Гатчина.

С началом Великой войны штабс-капитан Нестеров во главе 11-го корпусного авиаотряда отправился на Юго-Западный фронт. Он совершил 28 боевых вылетов — вел разведку, стал одним из пионеров бомбардировочной авиации в России (специальных авиабомб тогда еще не было, Нестеров использовал артиллерийские снаряды). А 26 августа 1914 г. Петр Николаевич совершил свой последний и самый известный подвиг, за который заплатил собственной жизнью…

Воздушный таран Нестерова. Плакат начала XX в.

Будучи в разведывательном полете, Нестеров заметил вражеский самолет. Это был австро-венгерский «Альбатрос», на котором, как выяснилось потом, летели опытные летчики — пилот Франц Малина и наблюдатель Фридрих фон Розенталь. Решив перехватить противника, Нестеров направил наперерез свой легкий «Моран-Парасоль». Удар пропеллера пришелся на фюзеляж «Альбатроса». Вражеский аэроплан накренился и начал падать. Вслед за ним устремился к земле и русский самолет… Это был первый таран в истории военной авиации.

Похороны отважного русского сокола прошли в Киеве на Лукьяновском кладбище. Посмертно Нестеров был удостоен высшей воинской награды России — ордена Святого Георгия IV степени. На месте гибели летчика уже в 1914 г. был сооружен монумент, который со временем вырос в целый мемориал. К сожалению, сейчас музей Нестерова находится в плачевном состоянии.

Память о выдающемся летчике П. Н. Нестерове бережно сберегалась в России и СССР. Ему установлены памятники в Киеве и Нижнем Новгороде, имя Нестерова носят улицы в Москве, Петербурге, Гатчине, Нижнем Новгороде. В 1951–1992 гг. название Нестеров носил украинский город Жолква, в районе которого был совершен знаменитый таран. А 2 марта 1994 г. в России была учреждена медаль Нестерова — единственная российская награда, названная в честь скромного офицера, погибшего в чине штабс-капитана.

Подвиг с крестом в руках: О. Антоний (Смирнов)

16 октября 1914 г.

Заградитель «Прут»

Родился Василий Смирнов (в монашестве — Антоний) в 1843 г., родом был из духовного звания. В годы учения в Самарском духовном училище, по воспоминаниям знавших его, «был весьма скромен и отзывчив на нужды близких». В мае 1865 г. 22-летний юноша стал послушником в Мойском Троицком монастыре, расположенном в Бузулукском уезде Самарской губернии, исполнял послушания письмоводителя и клиросного. После 15 лет, проведенных вдали от мира, Василий был принят в Казанскую епархию и переведен в Семиозерную пустынь, размещавшуюся в 17 верстах от Казани. 11 июля 1881 г. в этой небольшой пустыни, где постоянно находились только 20 монашествующих, Василий Смирнов принял постриг под именем Антония. В том же году он стал иеродиаконом, в 1882-м — иеромонахом, а в 1884-м Антоний был перемещен в Казанский Иоанно-Предтеченский монастырь.

В дальнейшем о. Антоний решением церковных властей определялся также в Астраханский Иоанно-Предтеченский монастырь (1887–1903), Чуркинскую Николаевскую пустынь (1903–1906) и Бугульминский Александро-Невский монастырь (1906). Оттуда в 1909 г. о. Антония призвали на пятилетнее служение во флоте. Попал он на Черное море, на минный заградитель «Прут» — бывший пароход «Москва», спущенный на воду в 1879 г. На этом корабле, на борт которого о. Антоний впервые ступил 5 июня 1909 г., и было суждено 71-летнему священнику свершить свой подвиг…

16 октября 1914 года в 7 часов утра «Прут» возвращался с боевого задания. В 14 милях от мыса Херсонес командир «Прута» капитан 2-го ранга Г. А. Быков увидел корабли противника — крейсер «Гебен» (это был немецкий корабль, переданный Германией своей союзнице, Турции), эсминцы «Самсун» и «Тасос». «Гебен» тут же поднял сигнал, приказывавший сдаться. Быков мог поступить подобно Казарскому, тем более что «Прут» вполне мог оказать врагу сопротивление — он был вооружен 8 — 47-миллиметровыми, 2 — 37-миллиметровыми пушками и 2 пулеметами. Однако капитан принял другое решение — он приказал затопить корабль, чтобы «Прут» не достался врагу. На корабле открыли кингстоны, экипаж начал грузиться в шлюпки. Вражеские корабли в течение 15 минут обстреливали тонущий «Прут», от чего на минзаге начался пожар.

Отказался покидать корабль только один человек — иеромонах о. Антоний. Моряки настойчиво предлагали ему сесть в шлюпку, но он произнес только:

— Спасайтесь сами. Мест в шлюпках на всех не хватит, вы молоды, а я уже пожил на белом свете.

Облачившись в ризу, с крестом и Евангелием в руках, о. Антоний до последнего момента благословлял членов экипажа «Прута», стоя на нижней ступеньке трапа. Затем направился внутрь гибнущего корабля. В 8 часов 40 минут горящий «Прут» встал почти вертикально и с развевающимся на мачте Андреевским флагом, непобежденный, ушел на дно…

О. Антоний стал первым из тринадцати священнослужителей русской армии и флота, которые в течение Великой войны были награждены орденом Святого Георгия IV степени. К тому же он стал первым священником, кого наградили этим орденом посмертно.

Оборона Прасныша: Алексей Барыбин

14 февраля 1915 г.

Алексей Константинович Барыбин родился 5 апреля 1864 г. в Орле. Военное образование он получил в 4-м Московском кадетском корпусе, затем поступил в Одесское пехотное юнкерское училище, которое закончил в чине подпоручика 20 апреля 1884 г. Молодой офицер получил назначение в 54-й пехотный Минский полк. Боевым крещением Барыбина (тогда уже капитана) стало «восстание боксеров» в Китае: за храбрость при его подавлении Алексей Константинович получил орден Святой Анны IV степени «За храбрость» — так называемое Анненское оружие. Отлично проявил себя Барыбин и на Русско-японской войне — 17 февраля 1905 г. за боевые отличия он был произведен в чин подполковника, получил три ордена, все с мечами: Святой Анны III степени, Святого Владимира IV степени и Святого Станислава II степени. К началу Великой войны полковник (с 6 декабря 1910 г.) Барыбин командовал батальоном 54-го пехотного Минского полка, входившего в состав 14-й пехотной дивизии.

С началом мобилизации опытный боевой офицер был назначен в состав новой, 63-й пехотной дивизии, которая была развернута из кадров 14-й, и стал командиром 250-го пехотного Балтинского полка. 63-й дивизии выпала тяжелая военная судьба. Она входила в силы прикрытия небольшого польского городка Прасныш, который в феврале 1915 г. оказался целью для крупной боевой группы противника, возглавлял которую генерал Гальвиц. 10 февраля Прасныш был отрезан от остальных русских сил, в городе остался лишь сводный отряд 63-й пехотной дивизии — четыре батальона 249-го пехотного Дунайского и 250-го пехотного Балтинского полков при 16 пушках. Командование над этими небольшими силами принял Алексей Константинович Барыбин.

Российский пропагандистский плакат, посвященный обороне Прасныша

Германцы, полагая, что четыре батальона не будут сопротивляться корпусу, предложили Барыбину сдаться во избежание кровопролития. Но командир русского гарнизона отклонил ультиматум. Тогда немцы обрушили на Прасныш всю мощь своей артиллерии. После артподготовки части Гальвица пошли в атаку и после тяжелейшего боя сумели овладеть южной частью города, где размещались казармы. Последовало вторичное предложение сдаться, при этом германцы обещали сохранить Барыбину и всему его отряду жизнь и оружие. К изумлению немцев, это предложение было также проигнорировано.

Последние защитники Прасныша пошли на врага в штыковую — все патроны были уже расстреляны. В первых рядах с шашками в руках шли офицеры гарнизонного штаба во главе с полковником Барыбиным. Началась рукопашная схватка… Жестоко израненного полковника германцы взяли в плен и поместили в концлагере Нейссе.

О дальнейшем вспоминал солагерник Барыбина А. А. Успенский: «Часов в 10 утра комендант попросил всех пленных офицеров выйти на плац. Когда мы все собрались, открылись ворота, и в наш лагерь въехала блестящая кавалькада немецких офицеров во главе с генералом. Сошли с коней и подошли к нам. Немецкий генерал громко вызвал: “Oberst Барыбин, пожалуйте сюда!” Когда полковник Барыбин вышел вперед, генерал по-немецки произнес следующую речь (один из немецких офицеров переводил ее на русский язык): “Во все времена и войны немцы отдавали должное храбрости. Этому есть исторические примеры, также вот и в эту войну полковник Барыбин со своим небольшим отрядом в бою под Праснышем был нами отрезан от своих и, несмотря на наше первое предложение сдаться, продолжал храбро сражаться. Потом положение его еще ухудшилось, когда отряд его был окружен со всех сторон. Мы второй раз предложили ему сдаться, с сохранением ему и его отряду оружия — полковник Барыбин отказался и продолжал сражаться, пока остатки его отряда и он сам, раненый, не были взяты нами в плен. Ценя Вашу храбрость, Господин полковник Барыбин, мы, немцы, возвращаем Вам Ваше оружие!” При этом генерал передал шашку (золотое оружие, полученное полковником Барыбиным еще за японскую войну) с портупеей и Георгиевским темляком полковнику Барыбину, причем все немцы “взяли под козырек” (отдали честь).

Полковник Барыбин молча принял свою шашку, одел на себя и, слегка кивнув головой немецкому генералу, отступил в наши ряды…

Немецкий генерал и его свита как-то смущенно переглянулись, молча сели на своих лошадей, раскрылись перед ними ворота, и они уехали.

Многие из нас ведь только теперь, из уст наших врагов, узнали о геройстве полковника Барыбина».

Память подвела мемуариста — Золотого оружия «За храбрость» у Барыбина не было, было оружие Анненское — шашка, к эфесу которой крепился орден Святой Анны IV степени «За храбрость». Но сам факт передан точно.

Как складывалась судьба героя-офицера в дальнейшем, в точности неизвестно. Можно предположить, что из германского плена он выехал в Данию, а в конце ноября 1918 г. принял участие в Гражданской войне на севере России на стороне белых. Был начальником офицерской школы, а с марта 1919 г. числился в резерве чинов при штабе главнокомандующего.

Ас Великой войны: Александр Казаков

18 марта 1915 г.

Александр Александрович Казаков родился в дворянской семье в Херсонской губернии 2 января 1880 г. Военное образование получил в Воронежском кадетском корпусе и Елисаветградском кавалерийском училище. 5 июня 1908 г. корнет Казаков был выпущен в 12-й уланский Белгородский полк. Однако истинным призванием молодого офицера оказалась не кавалерия, а авиация. В январе 1914 г. Казаков был откомандирован в авиационный отдел Офицерской воздухоплавательной школы, расположенной в Гатчине, а в январе — ноябре 1914-го обучался в Военной авиашколе. Когда Казаков закончил ее курс, уже шла Первая мировая война (впрочем, в то время ее так не называли — никто ведь не знал, что будет и Вторая…). 15 декабря 1914 г. поручик Казаков был направлен в Действующую армию на должность младшего офицера 4-го корпусного авиационного отряда. Первый же вылет оказался неудачным — на «Моран-Парасоле» Казакова загорелся двигатель, и пилоту с трудом удалось посадить машину.

Именно Казаков стал первым русским летчиком-истребителем в полном смысле этого слова. После гибели П. Н. Нестерова полноценных воздушных боев в небе над фронтом практически не случалось — пилоты обеих воюющих сторон при встречах делали вид, что не замечали друг друга, и благополучно следовали своими курсами. Казаков решил покончить с этим «мирным сосуществованием». Он изготовил специальную металлическую «кошку», к которой крепился взрыватель, и предполагал, что в бою сможет с лету зацепить ею вражеский аэроплан, который будет уничтожен взрывом.

А. А. Казаков у своего самолета. Фото начала XX в.

18 марта 1915 г. Казаков вылетел на поиски противника. Над селом Гузов, над самой линией фронта, он атаковал германский «Альбатрос», но, не рассчитав траектории, промахнулся и не смог зацепить его «кошкой». «Что было делать? — вспоминал впоследствии Казаков. — Два фронта, сорок тысяч глаз русских и немецких смотрели на нас из окопов, уйти, не сделав ничего, находясь в нескольких метрах от противника, — позор перед этими двадцатью тысячами русских глаз». Разозлившись на себя, поручик резким рывком развернул машину и бросил ее на вражеский самолет. Раздался сильный удар, в стороны полетели куски искореженных шасси… Каков же был восторг наблюдавших с земли за боем русских солдат, когда «германец» неожиданно начал разваливаться в воздухе, а русский «Моран-Парасоль» продолжил полет!.. Это был первый в мире воздушный таран, после которого таранивший противника летчик остался жив и сумел благополучно посадить свой самолет.

За великолепный подвиг поручик А. А. Казаков был награжден Георгиевским оружием и чином штабс-ротмистра. 27 июня 1916 г. Казаков сбил своего второго «немца», а в течение июля — сразу пять аэропланов врага, что дало ему официальное право именоваться асом (во время Первой мировой так именовались летчики, сбившие не менее 5 вражеских машин). Всего же А. А. Казаков уничтожил в боях 19 самолетов противника, став самым результативным русским летчиком-истребителем Первой мировой.

Служебная карьера Казакова также развивалась успешно. Он становится начальником 19-го корпусного авиаотряда, затем командиром 1-й боевой авиагруппы Юго-Западного фронта. 10 апреля 1917 г. был произведен в ротмистры, 8 сентября 1917 г. — в подполковники. Смелый летчик был награжден шестью орденами, в том числе высшей боевой наградой — орденом Святого Георгия IV степени (31 июля 1917 г.)

После революции Казаков некоторое время служил у большевиков, однако затем сделал свой выбор и, уехав в Мурманск, начал формировать там Славяно-Британский авиационный корпус. С августа 1918 г. Казаков в чине лейтенанта Британских королевских ВВС возглавлял 1-й Славяно-Британский авиаотряд. В течение года Казаков активно участвовал в боях на стороне белых, был ранен. 19 июля 1919 г. русский ас погиб во время испытаний недавно отремонтированного истребителя «Сопвич-Снайп». Однако большинство свидетелей, видевших катастрофу, остались в убеждении, что Казаков покончил жизнь самоубийством.

Выдающегося летчика похоронили на краю аэродрома Березники. Над его могилой поставили два скрещенных пропеллера с надписью: «Мир праху твоему, герой России».

С пистолетом на пулемет: Виктор Покровский, Мстислав Плонский

18 июля 1915 г.

Виктор Леонидович Покровский родился 14 сентября 1889 года в Нижегородской губернии. В 1906 г. закончил Одесский кадетский корпус, в 1909-м — Павловское военное училище. С 6 августа 1909 г. служил в 10-м гренадерском Малороссийском полку. Попутно поручик Покровский изучал теорию авиации в Петербургском политехническом институте, июне 1914-го был командирован в Офицерскую авиационную школу и 13 сентября сдал экзамен на звание летчика на аэроплане «Фарман». Первую мировую Покровский начал в составе 21-го корпусного авиаотряда, затем перевелся в 12-й армейский.

Мстислав Николаевич Плонский родился 13 января 1895 г. в семье ротмистра. Закончив в 1912-м Одесский кадетский корпус, учился в Елисаветградском кавалерийском училище, из которого был досрочно выпущен в 7-й Белорусский гусарский полк. Уже через месяц участия в боях корнет Плонский был ранен. А 1 января 1915 г. он сменил кавалерию на авиацию — перевелся наблюдателем в 12-й армейский авиаотряд.

Как правило, военлет Покровский и летнаб Плонский работали в паре. Только в период с 16 мая по 15 июля 1915 г. они налетали 141 час, провели 40 воздушных разведок, участвовали в четырех воздушных боях.

В. Л. Покровский

15 июля 1915 г. «Фарман» Покровского и Плонского отправился в очередной боевой полет. Разведка прошла успешно, и усталые летчики уже предвкушали отдых, когда на горизонте показался австро-венгерский аэроплан «Авиатик» с бортовым номером 31–13. «Не иначе, идет бомбить штаб армии», — подумал Покровский и, не теряя времени, кинул напарнику:

— Садись, взлетаем немедленно!..

Мотор «Фармана» взревел. Русские соколы пошли наперехват и вскоре зажали «австрияка» в железные «клещи». Как ни пытался вражеский пилот из них вырваться, Покровский неумолимо прижимал его к верхушкам леса, а Плонский меткой стрельбой из маузера пресекал попытки противника избежать вынужденную посадку. От ответного пулеметного огня русские авиаторы умело уклонялись. Наконец «Авиатик» тяжело плюхнулся на землю, из него выскочили двое австрийцев и спешно начали поджигать свой самолет.

«Фарман» коршуном спикировал вниз. Оставив Плонского охранять аэроплан, Покровский выхватил маузер, бросился к австрийскому летчику и сбил его с ног рукоятью пистолета. Наблюдатель, офицер вражеского Генштаба, ошеломленный таким натиском, сам поднял руки.

— Вперед с поднятыми руками! — по-немецки скомандовал Покровский.

Австриец покорно выполнил приказание…

Вскоре австрийский аэроплан и двое пленных летчиков были доставлены в штаб русской армии. Там долго не могли поверить, что наши летчики были вооружены только пистолетами, а австрийцы — пулеметом.

3 августа 1915 г. поручик Виктор Покровский и корнет Мстислав Плонский были удостоены ордена Святого Георгия IV степени. Оба прекрасно проявили себя в боях и в дальнейшем — Покровский в октябре 1916 г. стал штабс-капитаном, получил орден Святой Анны III степени с мечами и бантом, Плонский был награжден орденами Святого Владимира IV степени с мечами и бантом и Святого Станислава II степени с мечами.

После революции бывший военный летчик Виктор Покровский неожиданно проявил себя как энергичный и талантливый военачальник. Возглавив в марте 1918 г. небольшую Кубанскую армию, он успешно сражался с большевиками, Кубанской радой был произведен в чин генерал-майора, Деникиным — в чин генерал-лейтенанта. В ноябре 1919, — январе 1920 гг. командовал Кавказской армией, сменив в должности барона П. Н. Врангеля. 8 ноября 1922 г. В. Л. Покровский был смертельно ранен при оказании сопротивления болгарским полицейским, которые пытались его арестовать в г. Кюстендил. По другой версии, он был убит во время перехода советской границы.

Драматично сложилась и дальнейшая судьба М. Н. Плонского. После революции он воевал в авиации Вооруженных сил Юга России, где за боевые отличия был произведен из корнетов сразу в подполковники (1 сентября 1920 г.). Эвакуировавшись из Крыма, жил в Югославии, в годы Второй мировой служил в Русском охранном корпусе, командуя взводом. В 1945 г. эмигрировал в Аргентину, а в 1956-м — в США. Умер герой Великой войны М. Н. Плонский в Сиэттле 17 августа 1969 г.

Балтийский «Варяг»: Петр Черкасов

18 августа 1915 г.

О блестящем подвиге, который совершил экипаж канонерской лодки «Сивуч», к сожалению, мало кто помнит в наши дни. Балтийскому «Варягу» не было суждено войти в легенду. А между тем бой, который разгорелся в Рижском заливе августовской ночью 1915-го, по праву достоин войти в анналы самых блестящих морских сражений века…

Канонерская лодка «Сивуч». Художник В. Игнациус

Мореходная канонерская лодка «Сивуч» была построена в Петербурге и вступила в строй в августе 1908 г. Корабль входил в состав 2-й минной дивизии Балтийского флота, которая базировалась в Свеаборге. «Сивуч» был вооружен двумя 120-миллиметровыми и четырьмя 75-миллиметровыми пушками, тремя пулеметами, нес 40 заградительных мин. Экипаж «Сивуча» состоял из 148 человек.

Командовал кораблем уроженец Нижнего Новгорода капитан 2-го ранга Петр Нилович Черкасов. Он родился 1 июля 1882 г. в семье морского офицера, капитана 1-го ранга Нила Васильевича Черкасова. В 1900 г. Петр Нилович получил первый офицерский чин — мичмана. Участвовал в Русско-японской войне, в ходе которой служил на эскадренном броненосце «Севастополь». За храбрость был произведен в лейтенанты, получил ордена Святой Анны IV и III степеней с мечами, Святого Владимира IV степени с мечами и бантом, Святого Станислава II степени с мечами. После войны Черкасов был старшим офицером учебного судна «Верный», командовал миноносцем № 213. Чин капитана 2-го ранга получил 6 декабря 1912 г., а через год принял канонерскую лодку «Сивуч».

Поздним летом 1915 г. ситуация для русского флота на Балтийском море складывалась не лучшим образом. Германская армия, захватив Виндаву (ныне Вентспилс в Латвии), пыталась прорваться к Риге, флот тоже развивал наступление в сторону Рижского залива. Почти ежедневно на Балтике происходили бои между германскими и русскими кораблями. «Сивуч» был задействован в выполнении боевых задач — канлодка обстреливала позиции противника на берегу, вела ночную постановку мин, патрулировала побережье. Один из таких походов пришелся на холодную туманную ночь 18 августа.

Мины одна за другой тяжело плюхались в балтийскую воду. «Сивуч» выполнил задачу и возвращался на базу. Внезапно сигнальщик Василий Кантонистов доложил командиру:

— С зюйд-веста — силуэты трех кораблей. Первый — трехтрубный крейсер типа «Кольберг». Курсовой 110, дистанция 36 кабельтовых…

Через минуту информацию уточнили — это был «Аугсбург», один из лучших крейсеров германского флота. Именно под прикрытием огня его пушек германские кавалеристы 7 мая 1915 г. ворвались в Либаву (ныне Лиепая в Латвии). «Аугсбург» поддерживали эсминцы.

— К бою! — после недолгого молчания скомандовал Черкасов.

На «Сивуче» прозвучал ревун, комендоры бросились к орудиям. Все понимали, что силы неравны, но… отступать? Никогда!..

На палубу русской канлодки упал узкий луч прожектора — это немецкий крейсер нащупывал противника. В 19.50 прозвучал первый залп. В ответ заработали кормовые орудия «Сивуча». Прожектор «германца» разлетелся вдребезги, лопнула якорная цепь… Началась настоящая артиллерийская дуэль, которая продолжалась 32 минуты.

Превосходство в силах было на стороне немцев. После нескольких попаданий «Сивуч», на котором уже горело все, что могло гореть, беспомощно развернулся боком к «Аугсбургу», но тут же рявкнули орудия правого борта. Русские моряки не собирались сдаваться.

— К немцам идет подмога! — крикнул старший офицер канлодки на ухо командиру. — По силуэтам — тип «Нассау»!

Линкоров типа «Нассау» у немцев было четыре. Два из них — головной «Нассау» и «Позен» — сейчас спешили на помощь «Аугсбургу». Вся мощь их главного калибра — чудовищных 280-миллиметровых орудий — обрушилась на русскую канлодку…

Перед гибелью горящий «Сивуч» успел выпустить по противнику последний снаряд. Холодные волны Рижского залива навсегда сомкнулись над непобежденным русским кораблем и 148 героями-моряками.

Позднее выяснилась причина появления на поле морского боя «Нассау» и «Позена». Оказалось, что, столкнувшись с жестким отпором, командир «Аугсбурга» радировал командующему германской эскадрой адмиралу Шмидту о том, что ведет бой с… русским линкором «Слава». Шмидт лично поспешил на подмогу подчиненному. А увидев, что немцам противостояла одна-единственная канонерская лодка, пришел в ярость.

Благодаря беспримерному мужеству экипажа «Сивуча» был сорван план прорыва германского флота в Рижский залив. Активность противника в этом регионе снизилась на целых два года.

Главный герой боя — капитан Петр Нилович Черкасов был посмертно произведен в капитаны 1-го ранга и награжден орденом Святого Георгия IV степени (Георгиевский статут 1913 года позволял это делать). В октябре 1915 г. в поселке Сейма Балахнинского уезда Нижегородской губернии в помещении бывшей дачи семьи Черкасовых был открыт Народный дом имени П. Н. Черкасова, в котором размещались общедоступная библиотека, читальный и зрительный залы. Этот Дом действовал до 1920 г. В 2000 г. его руины были снесены.

В августе 2006 г. в городе Володарске Нижегородской области (бывший поселок Сейма) был заложен памятный камень на месте будущего памятника герою-моряку, а в октябре 2008 г. в Нижнем Новгороде на здании бывшего Александровского дворянского института открыта мемориальная доска.

«Ставропольская дева»: Римма Иванова

9 сентября 1915 г.

Этой девушке оказалась суждена совершенно необычная, уникальная судьба. И вместе с тем Римма Иванова вовсе не была некой «супергероиней», «железной женщиной», какими принято во все времена изображать «спасительниц Отечества». В том и состоит величие подвига Риммы, что он, этот подвиг, был для нее совершенно естественным поступком…

Родилась Римма в Ставрополе 15 июня 1894 г. в семье казначея духовной консистории. Окончила курс Ольгинской гимназии и стала работать народной учительницей в земской школе села Петровское. С началом Великой войны вернулась в Ставрополь и, как тысячи других русских барышень, училась на курсах сестер милосердия, по окончании которых работала в епархиальном лазарете для раненых воинов.

Но этого было для Риммы мало. И 17 января 1915 г. она, коротко остригшись и назвавшись мужским именем, ушла добровольцем на фронт. Служила в 83-м пехотном Самурском полку, а когда все раскрылось, то стала служить под своей настоящей фамилией. За мужество при спасении раненых офицеров она была удостоена Георгиевского креста IV степени и двух Георгиевских медалей. Самурцы буквально обожали свою медсестру и считали ее талисманом полка.

Родители волновались за девушку, просили вернуться домой. Римма писала в ответ: «Господи, как хотелось бы, чтобы вы поуспокоились. Да пора бы уже. Вы должны радоваться, если любите меня, что мне удалось устроиться и работать там, где я хотела… Но ведь не для шутки это я сделала и не для собственного удовольствия, а для того, чтобы помочь. Да дайте же мне быть истинной сестрой милосердия. Дайте мне делать то, что хорошо и что нужно делать. Думайте, как хотите, но даю вам честное слово, что многое-многое отдала бы для того, чтобы облегчить страдания тех, которые проливают кровь. Но вы не беспокойтесь: наш перевязочный пункт не подвергается обстрелу… Мои хорошие, не беспокойтесь, ради Бога. Если любите меня, то старайтесь делать так, как мне лучше… Вот это и будет тогда истинная любовь ко мне. Жизнь вообще коротка, и надо прожить ее как можно полнее и лучше. Помоги, Господи! Молитесь за Россию и человечество».

Р. М. Иванова

В августе 1915 г. Римма съездила на побывку к тяжело заболевшему отцу. Тот взял с нее слово — перевестись в 105-й пехотный Оренбургский полк, полковым врачом которого служил старший брат Риммы, Владимир Иванов. Отказать отцу девушка не могла.

«Мои хорошие, милые мамуся и папка! — писала Римма в начале сентября. — Здесь хорошо мне. Люди здесь очень хорошие. Ко мне все относятся приветливо… Дай вам Господи здоровья. И ради нашего счастья не унывайте». Оренбуржцы также полюбили новую сестру милосердия, называли ее «святой Риммой». 8 сентября 1915 г. она отправила родителям последнюю весточку от имени своего и брата: «Чувствуем себя хорошо! Сейчас спокойно. Не беспокойтесь, мои родные. Целуем. Римма. 8.IX.15».

На следующий день, 9 сентября, 105-й пехотный Оренбургский полк атаковал противника у села Доброславка, центра Доброславской волости Пинского уезда Минской губернии (сейчас Пинский район Брестской области. В разных источниках Доброславку часто почему-то именуют «карпатским» селом, хотя Карпаты и Полесье — регионы, мягко говоря, совсем разные). 10-ю роту немцы встретили жестоким огнем. Погибли два офицера, солдаты дрогнули, смешались, но тут вперед вышла Римма Иванова, перевязывавшая в гуще боя раненых. «Вперед, за мной!» — крикнула девушка и первая бросилась под пули. Полк рванулся в штыки за своей любимицей и опрокинул врага. Но в гуще боя Римма была смертельно ранена разрывной пулей в бедро. Ее последними словами были: «Боже, спаси Россию».

Погибшая на белорусской земле 21-летняя сестра милосердия Римма Михайловна Иванова стала единственной в России женщиной, удостоенной ордена Святого Георгия IV степени — почетнейшей боевой награды русской армии. Иногда Римму называют вообще единственной женщиной, которая была награждена этим орденом. Однако это неверно: в 1769 г. кавалером I степени по праву основательницы ордена стала императрица Екатерина II, а в 1861 г. IV степень ордена получила королева Королевства обеих Сицилий Мария Амалия, проявившая мужество во время осады крепости Гаэта.

22 сентября 1915 года на имя начальника Ставропольской губернии из действующей армии была получена следующая телеграмма: «Государь Император 17 сентября соизволил почтить память покойной сестры милосердия Риммы Михайловны Ивановой орденом Святого Георгия IV степени. Сестра Иванова, невзирая на уговоры полкового врача, офицеров и солдат, всегда перевязывала раненых на передовой линии под страшным огнем, а 9 сентября, когда были убиты оба офицера 10-й роты 105-го Оренбургского полка, собрала к себе солдат и, бросившись вперед вместе с ними, взяла неприятельские окопы. Здесь она была смертельно ранена и скончалась, оплакиваемая офицерами и солдатами… Корпус с глубоким огорчением и соболезнованием свидетельствует уважение семье покойной, вырастившей героиню — сестру милосердия. О чем прошу сообщить родителям и родным, жительствующим на ул. Лермонтовская, 28. Командир 31-го армейского корпуса генерал-адъютант Мищенко».

Через три дня гроб с телом героини прибыл на ее родину, в Ставрополь. Хоронил Римму весь город. В прощальном слове, сказанном над могилой у собора Св. Апостола Андрея Первозванного, протоиерей Семен Никольский сказал: «Франция имела Орлеанскую деву — Жанну д’Арк. Россия имеет Ставропольскую деву — Римму Иванову. И имя ее отныне будет вечно жить в царствах мира».

О подвиге сестры милосердия много писала русская пресса, в 1916-м на экраны вышел художественный фильм о ней, была выпущена даже граммофонная пластинка с песней «Подвиг Риммы Ивановой». Любопытно, что председатель Германского Красного Креста генерал Пфуль попытался дискредитировать поступок Риммы, заявив в прессе, что сестры милосердия в бою должны следовать Конвенции о нейтралитете медицинского персонала, а не совершать подвиги. Однако Женевская штаб-квартира Международного Комитета Красного Креста отклонила протест немца.

В Ставрополе были учреждены стипендии имени Риммы Ивановой в фельдшерской школе, Ольгинской женской гимназии и земском училище села Петровское. В городе собирались устанавливать памятник героине. Но после 1917 г. подвиг Р. М. Ивановой был надолго забыт, а ее могила уничтожена. Только недавно надгробие героини было восстановлено, а на здании гимназии, где училась единственная русская женщина — Георгиевский кавалер IV степени, установлена мемориальная доска.

Партизан Великой войны: Степан Леонтьев

15 ноября 1915 г.

Русский орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия, учрежденный Екатериной Великой в 1769 г., подразделялся на четыре степени. Чем выше степень, тем сложнее было ее получить, тем почетнее считалась награда. Неудивительно, что за всю историю ордена I степени Георгия удостоились всего 25 человек, II — 125. Очень престижной воинской наградой считалась и III степень. За полтора столетия всего 650 защитников Отечества получили этот орден. И, в основном, это были генералы уровня минимум начальника дивизии, редко когда офицеры в чине полковника.

Наш рассказ пойдет о кавалере ордена Св. Георгия III степени, который носил всего лишь капитанские погоны. Звали его Степаном Георгиевичем Леонтьевым.

С. Г. Леонтьев родился в Могилеве 14 июля 1878 г. в семье отставного штабс-капитана. Окончил Александровский кадетский корпус, Восточный институт, Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую академию Генерального штаба. По окончании училища 13 августа 1897 г. был выпущен в 4-й мортирный артиллерийский полк. Обучался на интендантском курсе, но с началом Русско-японской войны, был откомандирован в свою часть. 1 августа 1905 г. Леонтьев был переведен в 9-й мортирный артиллерийский дивизион, за боевые отличия награжден тремя орденами. 11 декабря 1909 г. получил чин капитана. По мобилизации был переведен в 1-й Сибирский горный артдивизион, где получил под командование 8-ю горную батарею. За бои 11–13 февраля 1915 г. был награжден орденом Святого Георгия IV степени. 5 августа 1915 г. переведен командиром 3-й батареи в 14-ю артиллерийскую бригаду. Но в связи с конфликтом с начальством вскоре перешел командиром в партизанский отряд Оренбургской казачьей дивизии (6 офицеров, 157 нижних чинов).

С налету. Эпизод Первой мировой войны. Художник Н. Самокиш

Такие партизанские отряды формировались осенью 1915 г. на Западном фронте. В сущности, это были небольшие мобильные группы кавалерийского спецназа, предназначенные для выполнения дерзких операций в тылу противника. Одной из таких операций стал налет на фольварк Невель Пинского уезда Минской губернии (сейчас — Пинский район Брестской области Беларуси).

Налету предшествовала тщательная разведка, которую 6 ноября 1915 г. провел штабс-ротмистр Ткаченко на фронте Хойно — Жидачи — Невель — Дубчицы. Добыв ценные сведения путем опроса крестьян этих деревень, Ткаченко предложил начальникам других отрядов план нападения на деревню и фольварк Невель, в котором, по агентурным сведениям, расположился штаб немецких войск.

9 ноября были высланы усиленные разведки: на деревню Перехинска послан штабс-ротмистр Ткаченко, на деревню Невель — корнет Смирнов и на деревню Жидачи — сотник Мензелинцев. При каждом офицере было по 6 партизан. Корнет Смирнов обнаружил землянки, занятые пехотой, а сотник Мензелинцев по пояс в воде, по болоту пробрался через линию охраны на 8 верст в тыл и выведал расположение постов и застав. Выяснилось также, что необходимо построить мост через реку Струмень. Хотя река была и не широкая (приблизительно 30–40 метров) и с тихим течением, но переправа на лодках отняла бы много времени. Понтонный мост был успешно возведен под руководством прапорщика Янбулатова.

В летучий отряд под общим командованием подполковника А. А. Остроградского вошли отряды Оренбургской, 1-й Донской и 1-й Терской казачьей дивизий, Сводно-Гвардейской, 7-й, 10-й, 11-й и 12-й кавалерийских дивизий. Невель был заранее разбит на участки, и командиры отрядов тянули жребий — кому атаковать, а кому оставаться в прикрытии и обеспечивать отход. Отряду под командованием С. Г. Леонтьева досталась придорожная часть фольварка, где немцы разместили свой лазарет и склады с боеприпасами.

В 22 часа 30 минут 14 ноября 1915 года партизаны выступили в поход. С трудом, по колено в воде преодолели болото у урочища Надежа, незаметно для германских постов охранения вышли на окраины Невеля и внезапно обрушились на противника. Взрывы ручных гранат в разных частях фольварка вызывали панику среди немцев.

С северо-западной окраины Невеля атаковали бойцы 1-й Донской казачьей дивизии (партии из 9-го, 10-го, 13-го и 15-го Донских казачьих полков), возглавляемые подъесаулом Перфиловым, хорунжим Лазаревым и прапорщиками Сафроновым и Зориным. Действуя, в основном, штыками и гранатами, отряд уничтожил 200 вражеских солдат, сжег 27 жилых помещений, 10 складов с фуражом и 5 интендантских повозок, при этом всего двое партизан были ранены и один контужен. Отряд 7-й кавалерийской дивизии во главе с штабс-ротмистром Четыркиным, корнетами Львовым, Вестли и прапорщиком Борисовым наступал на центральную часть Невеля и уничтожил 70 врагов, в том числе большую группу штабных офицеров. Троих немцев взяли в плен, взорвали 6 землянок с находившимися там германцами и 6 патронных двуколок. Ранеными отряд потерял одного офицера (Борисова) и пятерых нижних чинов.

Особенно упорный бой завязался в центре Невеля. Сводно-Гвардейский отряд, которому по жребию досталось атаковать дом дьячка, школу, винную лавку, постоялый двор, церковь и 12 домов, снял пятерых часовых и сошелся с противником в яростной рукопашной. 1-й и 2-й партиями (бойцы лейб-гвардии Гродненского гусарского и лейб-гвардии Уланского полков) командовал корнет Войцеховский, 4-й партией (бойцы 1-го и 2-го Заамурских конных полков) — штабс-ротмистр Никольский. Руководил боем ротмистр 18-й Волынской пограничной бригады Фишер. Партизаны уничтожили 200 вражеских солдат и еще 60 взяли в плен, потеряв при этом 2 офицеров и 19 нижних чинов ранеными. Штабс-ротмистр Никольский с Георгиевским кавалером унтер-офицером Зайнетдиновым двойными зарядами взрывчатки уничтожили два орудия. Отрядом было сожжено 15 домов, 1 санитарная повозка, 2 сарая с лошадьми.

Отряд 11-й кавалерийской дивизии атаковал господский двор и дом со всеми жилыми и нежилыми помещениями. Стремительно ринулись к усадьбе партии 12-го и 42-го Донских казачьих полков. Заняли восточную окраину изгороди сада с целью обеспечить работу других партий со стороны каменистых высот в полуверсте восточнее Невеля. Уланы бросились к дому, гусары — к сараям скотного двора, казаки 37-го Донского полка ворвались в конюшни, а драгуны атаковали постройки для прислуги. Часть партизан под руководством подполковника Остроградского взяла в плен штаб 271 — го пехотного резервного немецкого полка, а прапорщик Янбулатов с драгунами 11-го полка Кузнецовым и Хрипуновым захватили начальника 82-й пехотной немецкой дивизии генерала Фабариуса. Кроме того, во дворе было уничтожено штыками и гранатами до 10 офицеров, 150 солдат противника и 50 лошадей. В доме взорвали телефонную станцию с развитой сетью. Спасенные из огня штабные документы и карты были затем направлены в штаб 8-й армии. Сложность работы и боя в усадьбе несколько задержала отход отряда.

Что касается отряда капитана С. Г. Леонтьева, то его оренбургские казаки атаковали участок Невеля вдоль дороги, ведущей на деревню Прикладники. Большинство германцев было перебито сонными. Казаки сожгли 10 лазаретных повозок, 2 двуколки с телеграфным имуществом, склады фуража. Леонтьев умело и хладнокровно руководил боем. Но в эту минуту опомнившийся германский пулеметчик бросился к своему «максиму» и полоснул очередью по казакам… Леонтьев получил смертельную рану в живот, погибли еще четверо бойцов, 11 были ранены.

Уничтожив большинство живой силы противника, партизаны начали организованный отход. Его прикрывал небольшой отряд во главе с корнетом 12-го Стародубовского драгунского полка Константином Ивановым. Он «сдержал наступление превосходных сил противника и дал отряду возможность с захваченным в плен генералом отступить и переправиться через реку Струмень, после чего с боем переправился сам со своими людьми и сжег за собою мост».

Герои были достойно награждены за свой подвиг. Нижним чинам были пожалованы пять Георгиевских крестов I и пятнадцать — IV степени. Корнет Иванов и подъесаул Мезенцев получили Георгиевское оружие. Чуть позже, 12 января 1917 г., подполковник А. А. Остроградский был награжден орденом Святого Георгия IV степени.

Что же касается Степана Георгиевича Леонтьева, то за бой в фольварке Невель он был посмертно представлен к чину подполковника и ордену Святого Георгия III степени. В описании подвига, изданном 9 июля 1916 г., сказано, что Леонтьев «своей беззаветной храбростью и самообладанием, в самых опасных обстоятельствах, содействовал блестящему успеху набега, причем было уничтожено у неприятеля более 20 офицеров и 600 нижних чинов, 2 пушки, зарядные ящики и большие запасы интендантского и инженерного имущества; при руководстве партизанами Подполковник Леонтьев в разгаре набега был смертельно ранен вражеской пулей и смертью своей запечатлел содеянный им геройский подвиг».

«Являя доблестный пример неустрашимости…»: Акакий Отхмезури

20 июля 1916 г.

Русские солдаты в противогазах. Фото 1916 г.

Полковник Акакий Давыдович Отхмезури родился в Озургетском уезде Кутаисской губернии 1 июля 1874 г. в семье прапорщика. Получив домашнее образование, выдержал при Тифлисском пехотном юнкерском училище экзамен на звание вольноопределяющегося 2-го разряда и вступил в службу в 14-й гренадерский Грузинский полк. Любопытно, что высшее военное образование Отхмезури получил с четвертой попытки, ибо три года подряд, в 1894-м, 1895-м и 1896-м, или проваливал экзамены, или отчислялся «за чрезвычайную строптивость характера и совершенное непонимание дисциплин». Только в 1897-м ему удалось сдать экзамен на офицерский чин с производством в подпрапорщики. Но истинной стихией офицера оказалась не мирная служба, а война. На Первой мировой А. Д. Отхмезури проявил себя геройски — в 1914-м получил ордена Святого Станислава II степени с мечами, Святой Анны III степени с мечами, мечи к ордену Святого Владимира IV степени, в 1915-м — ордена Святой Анны IV и II степеней с мечами, два Высочайших благоволения. В декабре 1915 г. был произведен в подполковники, а 17 июня 1916-го, за месяц до гибели, — в полковники. В 14-м гренадерском Грузинском полку А. Д. Отхмезури командовал 3-м батальоном. Полк занимал оборону на Сморгонском участке Западного фронта.

В ночь с 19 на 20 июля 1916 г. германские войска применили против противника отравляющие газы. Несколько газовых волн молочного цвета, выпущенных из баллонов, ветер медленно погнал в сторону русских позиций. К несчастью, передовые секреты приняли шипение газа, вырывавшегося из баллонов, за работу паровозов на немецких рокадных узкоколейках, и, когда они подняли тревогу, было уже поздно — газовое облако накрыло позиции полка…

Вслед за газовыми волнами немцы поднялись в атаку. Шли в противогазах, в полный рост, вооружившись длинными палками, утыканными гвоздями, — ими добивали отравленных…

Полковник Отхмезури хладнокровно и храбро руководил действиями своего батальона. Но команды, подаваемые им и другими офицерами, были плохо слышны, так как все были в противогазах. Среди неопытных солдат батальона возникла паника… О дальнейшем скупо повествует приказ по армии и флоту от 4 марта 1917 г.: Отхмезури, «так как голоса его не было слышно, презрев явную опасность, являя доблестный пример неустрашимости, присутствия духа и самоотверженности, снял маску, стал отдавать приказания и, открыв огонь, отбил наступление немцев, причем сам был отравлен ядовитыми газами и смертью своею запечатлел содеянный геройский подвиг».

Примеру командира-героя последовали еще трое офицеров в траншее. Паника улеглась, попытку немцев взять наши позиции успешно отбили. Последствия газовой атаки были ужасающими: погибло 4 офицера и 282 солдата, еще 42 офицера и 3518 солдат были отравлены…

За самопожертвенный подвиг бесстрашный офицер Акакий Отхмезури был посмертно награжден орденом Святого Георгия IV степени. Он стал одним из первых, кому эта награда была присуждена Временным правительством России.

Герой был похоронен в деревне Михновичи (сейчас — Сморгонский район Гродненской области Беларуси). В мае 2008 г. надгробие на могиле А. Д. Отхмезури было восстановлено.

Четверо смелых: Дмитрий Макшеев, Фаррух Гаибов, Олег Карпов, Митрофан Рахмин

12 сентября 1916 г.

Этой четверке молодых офицеров суждено было навсегда вписать свои имена в историю русской бомбардировочной авиации. Они составляли экипаж «Ильи Муромца» — лучшего бомбардировщика времен Великой войны 1914–1918 гг. Тяжелые четырехмоторные самолеты действовали в составе уникального подразделения — Эскадры воздушных кораблей, которая напрямую подчинялась Ставке Верховного главнокомандующего. Каждый такой самолет был обозначен римским номером, «Илья Муромец», на котором летали Макшеев, Гаибов, Карпов и Рахмин, нес номер XVI.

«Илья Муромец» — лучший бомбардировщик Великой войны

Ранним утром 12 сентября 1916 г. «Муромцы» № VII и XVI в сопровождении 13 истребителей «Вуазен» и «Моран-Парасоль» вылетели из белорусской деревни Мясота (расположена в 12 километрах к югу от города Молодечно) на бомбежку деревни Боруны. Впереди шел «Илья Муромец» — XVI c двумя «Моран-Парасолями» и одним «Вуазеном», за ним «Илья Муромец» — VII с пятью истребителями (прочие пересекли линию фронта позже). Каждый самолет нес запас топлива на 3 часа полета, 10 пудов бомб и 2 пулемета. Целями самолетов, как сказано в ходатайстве о награждении летчиков, были «штаб 89-й германской дивизии, узел узкоколейной железной дороги с артиллерийскими и интендантскими складами, а также аэродром». В некоторых источниках указано, что «муромцы» должны были разбомбить мост, но никакой крупной водной артерии в Борунах нет и не было.

На пути к цели «Илья Муромец» — XVI лег на обратный курс — у него вышел из строя крайний правый двигатель. «Илья Муромец» — VII достиг Борунов и, не обращая внимания на зенитный огонь (бывший, к слову, крайне неточным), за два захода успешно отбомбился по противнику, сбросив 78 бомб общим весом полторы тонны. И тут командир «семерки» Башко заметил возвращающийся корабль под командованием Макшеева. По-видимому, неисправность на борту устранили, и теперь экипаж решил выполнить боевое задание во что бы то ни стало. Прикрыть коллегу Башко уже не мог — горючее у «семерки» было на исходе, а возвращаться нужно было на отдаленную базу в деревне Станьково, а не в Мясоту. Оставалось прощально покачать сослуживцам крыльями и следовать на базу. К 10.00 «семерка» приземлилась в Станькове.

Время шло, а «Илья Муромец» — XVI не возвращался. В 12.00 встревоженный Башко по телеграфу запросил Мясоту, а получив неутешительный ответ, загрузил свой самолет десятью пудами бомб, взял 4 пулемета и отправился на поиски сослуживцев. «Илья Муромец» — VII вторично прошел до Борунов, успешно бомбил их (за что Башко затем был награжден орденом Святой Анны IV степени), но никаких следов машины Макшеева так и не обнаружил. Как выяснилось впоследствии, корабль Макшеева подвергся атаке германских истребителей. Впрочем, их расчет на легкую победу оказался ошибочным.

На перехват русского воздушного богатыря немцы бросили сразу четыре истребителя — два «Фоккера» и два «Альбатроса». Завязался тяжелейший бой. Умело лавируя, «Муромец» метким пулеметным огнем вывел из строя три из четырех преследовавших его истребителей. Как вспоминал германский лейтенант Вольф, «с обеих сторон наши крылья были изрешечены пулями, лопасть пропеллера была пробита дважды, бензин и масло лились на дно фюзеляжа. После посадки я насчитал семьдесят пулевых пробоин. Тем не менее, нас самих не задело. На одной пуле было, скорее всего, “написано мое имя”, и я был бы ранен ею в живот, если бы она не застряла в стартере».

Немцам только с величайшим трудом удалось поджечь русский бомбардировщик. Все пилоты геройски погибли еще в воздухе. Кстати, это был единственный «Илья Муромец», который германским летчикам удалось сбить за всю Великую войну (второй такой самолет русская авиация потеряла от зенитного огня недалеко от Барановичей).

После того как самолет-гигант упал на землю и взорвался, пораженные мужеством русских летчиков германцы похоронили их останки с воинскими почестями на кладбище в Борунах. На могиле были поставлены обгоревшие колеса шасси и радиаторы двигателей «Ильи Муромца». В 1930-х, когда Боруны были в составе Польши, на могиле появился каменный крест с лаконичной надписью по-польски: «4 неизвестных русских летчика».

Впрочем, в России имена героев были известны. Это командир корабля поручик Дмитрий Дмитриевич Макшеев, поручик Митрофан Александрович Рахмин, поручик Фаррух ага Гаибов и поручик Олег Сергеевич Карпов. Уже 18 сентября «Петроградские известия» писали: «Из штаба Верховного главнокомандования сообщают, что на Западном фронте наш аэроплан в районе Боруны — Крево вторгся в тыл вражеских войск. Точными бомбовыми ударами были взорваны различные пункты, вызваны пожары на вражеском складе. Кроме того, разбомблены транспортные средства, железнодорожные станции, автомобили.

Во время полета поручик Фаррух ага Гаибов со своим составом вступил в схватку с силами противника и сбил четыре германских аэроплана. После того как они подожгли два аэроплана “Альбатрос”, они упали на вражескую территорию и погибли». (Эта информация была неточной — «Илья Муромец» сбил три немецких самолета, а не два.)

Да, главным героем боя был бесстрашный воздушный снайпер — азербайджанец Фаррух Гаибов. Он родился 2 октября 1891 г. в селе Гыраг-Салахлы в семье офицера. Военное образование получил в Константиновском артиллерийском училище, служил в 39-й артбригаде, а затем воевал в авиации — в 11-м корпусном авиаотряде и Эскадре воздушных кораблей. За храбрость был отмечен орденами Святой Анны IV степени и Святого Станислава III и II степеней с мечами. За подвиг в небе над Борунами Гаибов посмертно был награжден орденом Святого Георгия IV степени. Посмертно нашли его и еще два ордена — Святой Анны III и II степеней… Сейчас Фаррух Гаибов — весьма почитаемая фигура в Азербайджане, поскольку именно он был первым военным летчиком — азербайджанцем по национальности.

Остальные участники боя над Борунами тоже стали посмертно кавалерами ордена Святого Георгия IV степени. Награда нашла героев 25 марта 1917 г.

Командир погибшего корабля поручик Дмитрий Дмитриевич Макшеев родился 15 июня 1880 года в Вологодской губернии. В армию поступил вольноопределяющимся, служил в 11-м гренадерском Фанагорийском полку, военным летчиком стал в Севастополе. Великую войну начал в Гренадерском корпусном авиаотряде, за храбрость был награжден орденами Святого Станислава III степени с мечами и бантом и Святой Анны III степени с мечами и бантом. Посмертно, помимо Георгия, был награжден орденами Святого Владимира IV степени с мечами и бантом, Святой Анны II степени с мечами, Святого Станислава II степени с мечами.

Поручик Олег Сергеевич Карпов родился 9 декабря 1892 г. в семье полковника. Закончил Сумской кадетский корпус и Елисаветградское кавалерийское училище. Служил во 2-м пограничном Заамурском конном полку. В декабре 1915-го был откомандирован в Севастопольскую авиационную школу. В Эскадре воздушных кораблей служил с 12 июня 1916 г., чин поручика получил за три недели до гибели, 22 августа.

Поручик Митрофан Александрович Рахмин родился 26 мая 1891 г. в Киевской губернии в дворянской семье. Закончил Нижегородский кадетский корпус и Киевское военное училище (1911), откуда был выпущен в 25-й саперный батальон. В сентябре 1913 г. был командирован в учебную автомобильную роту, откуда 4 февраля 1916 г. получил перевод в Эскадру воздушных кораблей. Был кавалером орденов Святого Станислава III и II степеней с мечами, Святой Анны III степени.

Сейчас могила героев-летчиков находится на прекрасно сохранившемся кладбище германских офицеров и солдат в деревне Боруны. В 2009-м на месте гибели экипажа «Ильи Муромца» был открыт памятный знак.

В воздухе и на море — без страха и упрека: Михаил Сергеев, Феликс Тур

12 марта 1917 г.

Гидросамолет М-9 Балтийского флота

Михаил Михайлович Сергеев родился 3 декабря 1891 г. в Вятской губернии в семье сельского священника Михаила Григорьевича Сергеева. После окончания Морского кадетского корпуса стал командиром батареи на эскадренном броненосце «Синоп». В 1912-м Михаил совершил свой первый авиационный полет в качестве пассажира и загорелся страстным желанием стать летчиком. Четыре года спустя его мечта осуществилась — Сергеев закончил Петроградскую школу морских авиаторов, после чего получил чин лейтенанта и был направлен в корабельный дивизион воздушной дивизии Черноморского флота. Началась служба на гидросамолетах, которые патрулировали прибрежную полосу, вели разведку и бомбили противника. Боевые заслуги молодого офицера были отмечены орденом Святого Станислава III степени с мечами и бантом (6 июля 1915 г.) и орденом Святой Анны IV степени — так называемым Анненским оружием (15 февраля 1916 г.).

12 марта 1917 г. 8-й гидроотряд Черноморского флота вышел на кораблях к Босфору, имея целью ведение разведки, аэрофотосъемку и обстрел береговой батареи противника на мысе Кара-Бурун. Гидросамолет М-9, на котором летели Сергеев и летчик-наблюдатель унтер-офицер Феликс Тур, стартовал с гидрокрейсера «Император Николай I» и вылетел на бомбежку. Однако вскоре забарахлил мотор, и Сергеев принял решение — идти на вынужденную посадку. Приводнились удачно, но, увы, вне видимости сопровождавших русских кораблей. Пока Сергеев и Тур возились с починкой мотора, гидрокрейсер, сочтя сергеевский М-9 сбитым, ушел в Севастополь.

Исправив наконец двигатель, военлет и летнаб отправились в точку рандеву со своим кораблем. Убедившись в том, что его нет поблизости, Сергеев на остатках бензина направился в сторону русского берега. Топлива уже оставалось на самом донце, продолжать полет было опасно. Решили садиться в море… А вскоре русские летчики увидели неподалеку парус. Сначала обрадовались, но, приглядевшись, заметили над судном красный с белым полумесяцем турецкий флаг.

— Атакуем! — решительно крикнул Сергеев напарнику.

Гудя мотором, М-9 развернулся и на полной скорости поплыл прямо на турецкую шхуну. Тур открыл предупредительный огонь из пулемета. Ошеломленные видом плывущего на них гидросамолета, турки попытались развернуться и удрать, но не тут-то было!.. Сергеев и Тур догнали их и вынудили сдаться. Турецкий экипаж погрузился в шлюпку, а шхуна досталась нашим храбрецам в качестве трофея. Захватив фелюгу, летчики сняли с самолета ценные части, компас и пулемет и пустили аэроплан ко дну, чтобы он не достался противнику.

Подняв паруса, Сергеев и Тур направились к Севастополю. Вскоре летчикам не повезло еще раз: они попали в мертвый штиль и целых шесть суток, будучи без пищи и почти без воды, не могли причалить к берегу. Только 18 марта 1917 г. Сергеев и Тур подошли к суше в районе Джарылгачской косы. А вскоре герои уже докладывали о своем подвиге командующему Черноморским флотом А. В. Колчаку…

За блестящий подвиг Михаил Сергеев был награжден Георгиевским оружием. Феликс Тур был отмечен Георгиевским крестом IV степени.

В дальнейшем М. М. Сергеев поступил на службу в Рабоче-крестьянский красный флот, в 1920–1923 гг. был начальником воздушного флота Черного и Азовского морей, в 1925–1927 гг. — заместителем начальника ВВС РККА. После увольнения из рядов вооруженных сил в 1929-м посвятил себя работе на Севере — был заместителем начальника по морской части Западно-Таймырской эскпедиции. Затем трудился инженером на артиллерийском заводе. Великую Отечественную войну встретил в звании лейтенанта Красной Армии, закончил — в звании подполковника. Участвовал в Сталинградской битве. После войны долгое время преподавал в МВТУ имени Баумана. Скончался М. М. Сергеев в 1974 году. На его могиле, расположенной на Ваганьковском кладбище, установлен гранитный валун, который привезли из Крыма черноморские летчики.

Сейчас имя доблестного офицера Михаила Сергеева носит один из островов в архипелаге Известий ЦИК в Карском море. А род Сергеевых достойно продолжили сын Михаила Михайловича, капитан 1-го ранга Константин Михайлович и внуки — Андрей и Кирилл, тоже связавшие судьбу с флотом.

Спасший честь армии: Сергей Янчин

9 июля 1917 г.

Имя Сергея Ивановича Янчина по сей день остается малоизвестным даже среди военных историков. Его лишь кратко упоминает А. А. Керсновский в своей капитальной «Истории Русской армии». Сергей Янчин не дождался от своей страны ни наград, ни памятников — даже посмертных. Тем выше жертвенный подвиг этого Русского Офицера…

Начало июля 1917 г. ознаменовалось на Западном фронте попыткой предпринять крупную наступательную операцию в районе небольшого белорусского местечка Крево. Цель — вышибить противника из Белоруссии и развить мощное наступление на Вильно. Полгода велась тщательная подготовка, был создан мощный артиллерийский «кулак», превосходство над противником было подавляющим — 85-тысячной русской группировке противостояло всего 10 тысяч германцев.

Русские солдаты Первой мировой

Но в планы русского командования вмешался политический фактор. После Февральского переворота 1917 г. в армию стремительно хлынула разъедавшая дисциплину политика. Комитеты в каждой части, принятая Временным правительством «Декларация прав солдата», ширившиеся с каждым днем преследования офицеров, братания с противником — все это в краткий срок сделало «армию свободной России» практически небоеспособной…

Поэтому неудивительно, что наступательная Кревская операция Западного фронта была обречена на провал, даже не начавшись. После мощнейшей артподготовки, продолжавшейся с 5 по 9 июля, должно было начаться наступление, но… из 14 русских дивизий в атаку пошли только 7, из них полностью боеспособными оказались лишь 4. Остальные солдаты попросту отказывались идти вперед или же самовольно уходили в тыл…

В такой обстановке и совершил свой подвиг обычный строевой офицер, подполковник русской армии Сергей Иванович Янчин. Увидев, что его часть отказывается выполнять боевой приказ, Янчин обратился к сослуживцам с призывом следовать его примеру. И первым поднялся из окопа с шашкой и револьвером в руках. Поднялся, не обращая внимания на хохот собственных подчиненных и стволы германских пулеметов…

На его призыв откликнулись всего 44 офицера и около 200 солдат. Из самоубийственной атаки никто из них назад не вернулся. Но эти люди в тот день спасли честь русской армии.

Конечно, жертвенный подвиг Сергея Янчина был возможен только в угарной атмосфере лета 1917-го. Но он навсегда остался примером того, что русский офицер верен долгу в любых, даже самых невыносимых условиях.

«Достойна звания воина русской революционной армии»: Мария Бочкарева

10 июля 1917 г.

Мария Леонтьевна Фролкова родилась в июле 1889 г. в селе Никольском Новгородской губернии. Когда ей было 15 лет, Маша сбежала из родного дома вместе с томичем Афанасием Бочкаревым, будущим мужем. Семейная жизнь не сложилась, и Мария ушла от мужа к мяснику Якову Буку. Когда в 1912 г. тот был арестован за разбой и отправлен на поселение в Сибирь, Бочкарева последовала за ним. Вполне возможно, что Марии было суждено прожить заурядную жизнь жены ссыльного, если бы не Великая война 1914–1918 гг.

С началом боевых действий Бочкарева решила попасть на фронт и для начала попыталась записаться в ряды 24-го резервного батальона, квартировавшего в Томске. В этом ей было отказано. И тогда Мария решила обратиться к императору с просьбой разрешить ей воевать. Телеграмму в Петроград пришлось отправлять на последние деньги. Ответ неожиданно оказался положительным, и Бочкарева начала службу в рядах 28-го пехотного Полоцкого полка. Насмешки сослуживцев быстро прекратились — Мария зарекомендовала себя прекрасным солдатом, завоевала общее уважение, за храбрость была награждена Георгиевским крестом IV степени и Георгиевскими медалями трех степеней, произведена в старшие унтер-офицеры.

Всероссийской знаменитостью М. Л. Бочкарева стала уже после Февральской революции 1917 г. Ей было предложено возглавить уникальную часть русской армии — 1-й Женский батальон смерти.

М. Л. Бочкарева

Часто этот батальон называют первой женской частью в русской армии вообще. Однако это не так — еще в 1787 г. по приказу Г. А. Потемкина-Таврического в Балаклавско-Греческом батальоне из «ста благородных жен и дочерей балаклавских греков» была создана Рота амазонок. Ее командиром стала Елена Ивановна Сарандова, жена старшего офицера батальона капитана Сарандова. Униформа амазонок состояла из малиновых бархатных юбок, отороченных золотым галуном и такой же бахромой, зеленых бархатных курточек, обшитых золотым галуном, и белых тюрбанов с золотыми блестками и страусовым пером. Каждая амазонка была вооружена ружьем с тремя боевыми патронами. Вблизи деревни Кадыковки Рота амазонок встретила Екатерину II в парадном строю, после чего императрица прислала Е. И. Сарандовой бриллиантовый перстень. Впрочем, ничем иным Рота амазонок себя не проявила и вскоре была расформирована.

Цель у женщин-ударниц 1917-го была иной. В воззвании Московского женского союза говорилось: «Ни один народ в мире не доходил до такого позора, чтобы вместо мужчин-дезертиров шли на фронт слабые женщины. Ведь это равносильно избиению будущего поколения своего народа… Женская рать будет тою живою водой, которая заставит очнуться русского старого богатыря».

21 июня 1917 г. состоялись торжественные проводы батальона на фронт. Отряд численностью 200 человек был включен в структуру 525-го пехотного Кюрюк-Даринского полка (132-я пехотная дивизия, 10-я армия).

1-му Женскому батальону было присвоено обычное обмундирование армейской пехоты, без всяких скидок на пол солдат, а также красно-черный «ударный» шеврон на правом рукаве. Единственным отличием были погоны, по белому полю которых вертикально шла красно-черная ленточка. Красный цвет символизировал революцию, черный — нежелание жить, если погибнет Отечество.

Боевое крещение батальона пришлось на 9 июля 1917 г. Тогда в ходе Кревской наступательной операции женщины в погонах приняли участие в обороне Новоспасского леса, расположенного недалеко от местечка Крево. Выбив из леса немцев, русская пехота закрепилась на его опушке. Однако революционная пропаганда привела к тому, что большая часть солдат попросту оставили позиции и… ушли в тыл торговать трофейным барахлом. Новоспасский лес продолжала удерживать горстка верных долгу. К рассвету 10 июля некоторые полки 1-го Сибирского корпуса насчитывали в лучшем случае по 200, в худшем — по 70 человек. Среди них был и 1-й Женский батальон под командованием прапорщика М. Л. Бочкаревой.

В отличие от многих мужчин женщины проявили себя в бою геройски. В течение 9–10 июля кюрюк-даринцы отразили 14 атак противника, несколько раз контратаковали и, по свидетельствам офицеров полка, женщины-солдаты всегда были в первых рядах. Полковник В. И. Закржевский, в подчинении которого они находились, сообщал: «Отряд Бочкаревой вел себя в бою геройски, все время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами. При атаке немцев по своему почину бросился как один в контратаку; подносили патроны, ходили в секреты, а некоторые в разведку; своей работой команда смерти подавала пример храбрости, мужества и спокойствия, поднимала дух солдат и доказала, что каждая из этих женщин-героев достойна звания воина Русской Революционной армии». Прапорщик Бочкарева умело и хладнокровно руководила действиями своей части, в бою была ранена и контужена.

Официальные потери 1-го Женского батальона составили 2 убитых, 33 раненых (из них 5 тяжело), 2 пропавших без вести. Эти данные представляются нам несколько приукрашенными. Дело в том, что действия батальона были под контролем Военного министерства, а большие потери в статистике всегда смотрятся некрасиво. Более вероятны цифры в 30 убитых и 70 раненых, которые встречаются в литературе. Тогда получается, что батальон потерял половину состава убитыми и ранеными, что вполне соответствует и жестокости боя в Новоспасском лесу, и свидетельствам очевидцев героизма женщин в погонах… Автор капитальной «Истории Русской армии» А. А. Керсновский оценивает потери батальона в 50 убитых и 200 раненых, но эти данные явно не соответствуют действительности, ибо в составе части было всего 200 человек.

В воспоминаниях А. И. Деникина содержится другая версия поведения ударниц в бою. Дескать, под огнем они тут же забыли все, чему их учили, испуганно сбились в кучку, понесли потери. Но Деникина не было в Новоспасском лесу 9–10 июля, откуда он почерпнул такие сведения — непонятно.

Интересно, что, помимо собственно боев 9–10 июля, ударницы бочкаревского батальона оказывали еще и, так сказать, моральное воздействие на коллег-мужчин. Описаны случаи, когда женщины останавливали бегущих солдат, прекращали грабеж, отнимали у солдат бутылки с водкой и тут же разбивали их. Относиться к этому можно с какой угодно иронией, но попробуйте представить, какой храбростью нужно обладать женщине (пусть и вооруженной), чтобы отобрать у наверняка уже нетрезвого мужчины бутылку водки и разбить ее, рискуя при этом получить в ответ пулю…

За бой 9–10 июля прапорщик М. Л. Бочкарева была представлена к Георгиевскому оружию, однако удостоилась только чина подпоручика.

Дальнейшая судьба Марии Бочкаревой оказалась драматической. В атмосфере революционного хаоса женский батальон распался, и его командир оказалась не у дел. В 1918 г. Бочкарева пыталась использовать свою популярность в общественных целях, совершила поездки по США и Европе, убеждая ведущих политиков оказывать финансовую помощь антибольшевистским силам в России. Однако ни одно начинание женщины-офицера не было доведено до конца. В Томске Бочкарева была арестована и 16 мая 1920 г. расстреляна в Особом отделе ВЧК. Реабилитировали «русскую Жанну д’Арк» только в 1992 г.

«Веду бой один, патроны на исходе…»: Александр Спеков

25 января 1940 г.

Александр Васильевич Спеков родился 18 апреля 1916 г. в брянском селе Верещаки в большой крестьянской семье (он был младшим из пятерых детей). Когда Саше исполнилось два, его родители перебрались на Алтай, в село Сростки Старо-Бардинского района. С 1931 г. жили в городе Бийске. Здесь Александр работал учеником токаря на заводе «Механлит», а в 1937-м был призван на службу в Пограничные войска НКВД. Сначала служил в Благовещенском погранотряде, а потом получил перевод на северную границу, в Кандалакшу Мурманской области.

В 1939-м началась советско-финская война. Отряд, в котором служил связист Спеков, находился в постоянной боевой готовности. В ночь с 24 на 25 января 1940 г. тринадцать советских пограничников во главе с командиром отделения Савватеевым заступили в полевой караул. Спеков с аппаратурой разместился в небольшой сторожке, куда бойцы время от времени забегали погреться.

Внезапно послышалась стрельба. В сторожку заглянул сержант Иванов.

— Спеков, вызывай подкрепление! Рота шюцкоровцев!

Александр, не мешкая, связался с командиром батальона. На подмогу пограничникам выслали роту. Но силы были слишком неравны — финны атаковали с трех сторон. Бойцы караула смело вступили в неравный бой.

Александр Спеков до последнего держал связь со штабом отряда. Когда пограничников осталось всего четверо, финны забросали сторожку гранатами. По телефону связист сообщил: «Домик горит. Все убиты… Не знаю, что с Загородниковым и Кузнецовым. Я окружен. Веду бой один, патроны на исходе». Это был последний сеанс связи. Стиснув в руках две последние гранаты, Александр Спеков выпрыгнул из окна сторожки прямо на финнов, которые рассчитывали взять пограничника живым…

Памятник А. В. Спекову в Кандалакше

26 апреля 1940 г. погибшему «на той войне незнаменитой» Александру Спекову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Имя героя носит улица в Кандалакше, там же установлен памятник отважному пограничнику-связисту.

Ставшие легендой: Николай Гастелло, Анатолий Бурденюк, Григорий Скоробогатый, Алексей Калинин

26 июня 1941 г.

Николай Францевич Гастелло родился в 1907 году в Москве в семье белоруса Франца Гастылло, семь лет как приехавшего в Белокаменную на заработки. В 1923-м Николай начал работать, пять лет спустя вступил в партию. В 1932-м его призвали в Красную Армию. После учебы в Луганской авиашколе Гастелло служил в 82-й тяжелобомбардировочной эскадрилье 21-й тяжелобомбардировочной авиабригады, летал на четырехмоторных ТБ-3. Дальнейшую службу нес в 1-м тяжелобомбардировочном авиаполку, с которым участвовал в боевых действиях на Халхин-Голе и советско-финской войне. В 1940 г. Николай получил звание капитана авиации, а 24 мая 1941-го стал командиром эскадрильи 207-го дальнебомбардировочного авиаполка, оснащенного бомбардировщиками ДБ-3ф.

Уже на третий день войны капитан Гастелло отличился — из пулемета стоящего на аэродроме самолета он сбил «Юнкерс-88». Но обессмертил имя летчика подвиг, совершенный им 26 июня 1941-го.

В тот день ДБ-3ф под командованием Гастелло отправился на задание — бомбежку вражеской колонны на дороге Молодечно — Радошковичи. В составе экипажа были также лейтенант Анатолий Бурденюк (родился 6 мая 1922 г. в Самарской губернии), лейтенант Григорий Скоробогатый (родился в 1917 г. в Черниговской губернии) и старший сержант Алексей Калинин (родился в 1919 г. в Архангельской губернии).

У Радошковичей летчики заметили на дороге колонну германских танков. Отбомбившись по ней, экипаж лег на обратный курс, но тут снаряд немецкой зенитки поразил бензобак бомбардировщика. Шанс спастись у летчиков еще оставался, но пользоваться они им не стали. Командир направил горящий ДБ-3ф на колонну вражеской техники, которая взлетела на воздух…

Подвиг Николая Гастелло. Советский плакат

Подвиг экипажа Гастелло получил широкую известность после публикации в «Правде» от 10 июля 1941 г. 25 июля капитан Н. Ф. Гастелло был представлен к званию Героя Советского Союза. Надо заметить, что остальные члены героического экипажа — лейтенанты Бурденюк и Скоробогатый и старший сержант Калинин — были посмертно награждены орденами Отечественной войны I степени только в 1958 году.

Уже после войны выяснилось, что экипаж Николая Гастелло не был первым, кто совершил «огненный таран». В первый же день войны, 22 июня, направил свой горящий самолет на скопление вражеских танков командир звена 62-го истребительного авиаполка старший лейтенант П. С. Чиркин. Да и в дальнейшем такие поступки среди советских летчиков редкостью не были. На другой день после гибели Гастелло, 27 июня, направил свой подбитый бомбардировщик на мотоколонну захватчиков командир 21-го бомбардировочного авиазвена лейтенант Д. С. Тарасов, 29 июня уничтожил «огненным тараном» колонну танков замкомэска 128-го бомбардировочного авиаполка старший лейтенант И. З. Пресайзен, 4 июля — капитан Л. В. Михайлов.

5 июля 1941 г. был совершен двойной «огненный таран». В донесении говорилось: «Сегодня экипажи совершили коллективный подвиг при нанесении удара по переправе в районе г. Борисова. Ведущий звена старший лейтенант С. Карымов по радио дал лейтенанту Н. Булыгину команду покинуть горящий бомбардировщик. Булыгин ответил ведущему: “Идем на таран” — и направил свою машину на переправу. А через несколько минут по примеру Булыгина второй экипаж этого же 53-го дальнебомбардировочного авиаполка под командованием капитана А. С. Ковальца врезался в колонну гитлеровских танков, выходящих из Борисова».

Всего в годы войны нашими летчиками было совершено 506 «огненных таранов». Но только 50 летчикам было присвоено за них звание Героя Советского Союза, остальные посмертно награждались различными орденами. Известно 6 случаев, когда совершавшие «огненные тараны» летчики оставались в живых. Например, командир звена 74-го штурмового авиаполка лейтенант С. И. Колдыбин, 24 августа 1941 г. таранивший переправу через Днепр, был выброшен взрывной волной из кабины самолета и остался жив.

А Николаю Гастелло было суждено остаться одним из наиболее известных героев Великой Отечественной войны. Памятники летчику установлены в Москве, Луганске, Муроме, Уфе, Ростове-на-Дону, Одессе, его имя носят улицы во многих городах и поселках бывшего СССР.

Экипаж «огненного танка»: майор Васечкин (имя неизвестно), Дмитрий Малько, Федор Наумов, Николай Педан, Александр Рачицкий, курсант Сергей (фамилия неизвестна)

3 июля 1941 г.

Советский средний танк Т-28

История об «огненном танке» долгое время считалась среди жителей Минска городским фольклором. Старожилы рассказывали, что якобы при отступлении советских войск из Минска в первые дни войны в засаде был оставлен одинокий танк, который совершил по улицам города впечатляющий рейд. Однако, существовал ли этот танк на самом деле, кто были герои, рискнувшие в одиночку сразиться с гитлеровским гарнизоном, никто не мог сказать в точности…

Но, как выяснилось, легенда о танке-мстителе имела под собой вполне реальную основу. Началась она так.

В июне 1941-го на складе Наркомата обороны, расположенном недалеко от Минска, служил заведующий хранилищем автобронетанковых запчастей старший сержант-сверхсрочник Дмитрий Иванович Малько. Родился Малько в 1916 г. в Александровске (ныне — Запорожье, Украина), в 1937-м был призван в ряды Красной Армии и за несколько лет прошел отменную боевую школу — воевал в Испании, на Халхин-Голе, в Финляндии.

С началом войны на складе, где служил Малько, оказался поступивший из капитального ремонта средний танк Т-28. Мощная машина была вооружена 76,2-миллиметровым орудием и четырьмя пулеметами ДТ. На начало войны Т-28, выпускавшийся с 1933 г., уже морально устарел, особенно на фоне новейшей «тридцатьчетверки», но по-прежнему превосходил по боевым показателям все танки вермахта.

Вот эту-то машину, у которой даже не было экипажа, Малько согласно приказу об эвакуации склада должен был отогнать в Могилев. Однако по дороге танк поломался, и, пока Малько устранял неисправность, колонна ушла дальше. Таким образом, «бесхозный» механик-водитель вместе со своим танком перешел под команду встретившегося ему в лесу майора-танкиста по фамилии Васечкин (его имя неизвестно по сей день). Он возглавлял небольшой отряд из таких же, как Малько, потерявшихся в хаосе июня 41-го курсантов. Звали их Николай Педан, Александр Рачицкий, Федор Наумов, фамилия четвертого — Сергея — осталась неизвестной.

Майор Васечкин был, видимо, инициативным и энергичным командиром. Под его руководством экипаж решил пробиваться к своим не «тихой сапой», а с боем, через оккупированный Минск. Дерзкий план вполне мог осуществиться — целей для мощного Т-28 в Минске было хоть отбавляй, а в боеприпасах и топливе недостатка не было: на пути танкистам попались брошенные склады со снарядами, патронами и ГСМ.

Утром 3 июля 1941-го Т-28 въехал в оккупированный Минск. Никакого интереса к танку с красными звездами на броне оккупанты, которых танкисты увидели на улице Ворошилова, не проявили — видимо, решили, что это очередная трофейная машина. Несколькими пулеметными очередями уничтожив группу фашистов, грузивших ящики со спиртным в грузовик, танк по деревянному мосту пересек реку Свислочь и по Гарбарной улице двинулся в центр города.

На пересечении Советской и Октябрьской улиц (ныне — проспект Независимости и улица Янки Купалы) экипаж Т-28 увидел скопище вражеской техники — танки, бронемашины, грузовики и бензовозы стояли в несколько рядов, немецкие солдаты беспечно купались в реке. И тут загрохотала танковая пушка, раздались пулеметные очереди… Через несколько минут перекресток был превращен в море огня, а танк на максимальной скорости мчался дальше, к выезду из города. По пути курсанты, прильнувшие к пулеметам, поливали огнем в ужасе разбегавшихся немцев.

В районе Золотой Горки Т-28 попал под обстрел германской противотанковой батареи. Несколько снарядов попало в корму танка, он загорелся, но еще некоторое время продолжал двигаться. «Покинуть машину!» — приказал майор Васечкин…

Командир экипажа и один из курсантов приняли свой последний бой на Комаровской развилке Минска (ныне — площадь Якуба Коласа). Они отстреливались из личного оружия до конца и погибли как герои. Но самое удивительное, пожалуй, состоит в том, что троим членам экипажа удалось уцелеть. Заряжающий Федор Наумов попал к партизанам, Николай Педан был взят в плен и провел войну в концлагере, а раненному осколком в голову механику-водителю Дмитрию Малько удалось перейти линию фронта и попасть к своим. Впоследствии он достойно воевал в рядах бронетанковых войск: водил в атаки Т-34, «Черчилль», «Матильду», «Валентайн». Освобождал Белоруссию, Польшу и закончил войну в Кёнигсберге гвардии старшим лейтенантом.

Всего за время героического рейда одинокого Т-28 по Минску танкисты уничтожили и вывели из строя около 10 танков и бронемашин противника, 14 грузовиков, 3 артиллерийские батареи. Немцы понесли и немалые потери в живой силе — «огненный танк» уничтожил 360 офицеров и солдат вермахта.

К сожалению, стоит отметить, что подвиг отважных танкистов так и не был по достоинству оценен ни во времена СССР, ни после. Только в 1966 году благодаря поисковой работе школьников-энтузиастов был найден один из членов героического экипажа, человек, который провел Т-28 по улицам захваченного Минска, — скромный рабочий Минского моторного завода Дмитрий Малько. Его наградили орденом Отечественной войны I степени. Но, по большому счету, легенда об «огненном танке» так и осталась легендой. Достаточно сказать, что до сих пор не выяснены имена двух членов бесстрашного танкового экипажа, никак не увековечена память о его подвиге.

«Своим героизмом воодушевлял бойцов…»: Дмитрий Овчаренко

13 июля 1941 г.

Подвиг, совершенный этим бойцом, до сих пор вызывает невольное удивление даже у бывалых солдат. Многие склонны считать его некой фронтовой байкой, далекой от реальности. Однако правы те, кто утверждает: на войне может приключиться все что угодно. В том числе и то, что случилось с обыкновенным ездовым красноармейцем Овчаренко 13 июля 1941-го…

В довоенной биографии героя ровно ничего примечательного нет. Родился Дмитрий Романович Овчаренко в 1919 году в крестьянской семье в селе Овчарово Харьковской губернии (ныне — Луганская область Украины). Получил начальное школьное образование. В 1939-м был призван в Красную Армию, служил ездовым 3-й пулеметной роты 389-го стрелкового полка 176-й стрелковой дивизии, которая с началом войны вела боевые действия на Южном фронте.

13 июля 1941 г. Овчаренко сопровождал на передовую телегу, нагруженную ящиками с патронами. Недалеко от Каменец-Подольска, рядом с поселком Песец, наперерез телеге Овчаренко внезапно выскочили два грузовика с полусотней солдат вермахта. К красноармейцу приблизились двое немецких офицеров. Один из них в пренебрежительном тоне начал задавать ему вопросы: куда следует, с какой целью?..

Дальнейшие события развивались стремительно. Неожиданно Овчаренко выхватил из-под брезента спрятанный там топор и мощным ударом… раскроил допрашивавшему его офицеру череп. Второй бросился бежать. А затем Овчаренко схватил три гранаты и одну за другой швырнул в близстоящие автомобили. Грянули взрывы, от которых 21 немецкий солдат был убит на месте. Остальные пустились наутек.

Представление к присвоению звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» красноармейца Д. Р. Овчаренко

Между тем Овчаренко времени не терял: схватив топор, он бросился догонять второго офицера и, настигнув его на близлежащем огороде, зарубил. Вернувшись к своей телеге, красноармеец собрал найденные у вражеских офицеров карты и документы и, не мешкая, погнал лощадей к передовой…

Вскоре после совершения подвига ездового Овчаренко перевели на должность пулеметчика. И уже 27 июля, как свидетельствуют документы, он «на высоте 239,9 ураганным огнем уничтожал противника. Его пулемет работал безотказно. Своим героизмом тов. Овчаренко воодушевлял всех бойцов на разгром фашистских банд».

9 ноября 1941 года за выдающийся подвиг Дмитрию Овчаренко было присвоено звание Героя Советского Союза. Отважный солдат прошел почти всю войну и погиб незадолго до Победы, 28 января 1945 г., в боях за освобождении Венгрии.

Один в поле воин: Николай Сиротинин

17 июля 1941 г.

Подвиг этого уроженца Орла как никогда лучше опровергает старинную пословицу, утверждающую, что один в поле не воин. Последним днем своей жизни, днем 17 июля 1941-го, старший сержант-артиллерист доказал обратное…

О Николае Владимировиче Сиротинине известно немногое. Родился он в 1921 году в большой семье, работал в Орле на заводе «Текмаш». в 1940-м был призван в Красную Армию, служил в артиллерии 409-го стрелкового полка 137-й стрелковой дивизии. В первый же день войны старший сержант Сиротинин был ранен во время авиационного налета. Но ранение оказалось неопасным, и вскоре Николай снова попал на фронт, наводчиком 76,2-миллиметрового орудия.

17 июля 1941 г. недалеко от белорусского городка Кричев Сиротинин получил боевую задачу — прикрыть отход советских войск. Пушку замаскировали рядом с колхозной конюшней, на холмистом ржаном поле, направив ствол в сторону моста через реку Добрость, через который должна была направляться вражеская бронетехника. В точности не известно, почему старший сержант остался у орудия в одиночестве — возможно, после краткосрочного боя он должен был отойти на соединение со своими. Но факт остается фактом — Сиротинин в одиночку вступил в неравный бой с наступавшей 4-й танковой дивизией вермахта…

Документ, подтверждающий героическую гибель Н. В. Сиротинина

Первый же немецкий танк, появившийся на мосту, Николай поджег метким выстрелом. Второй снаряд уничтожил бронетранспортер, замыкавший колонну. Когда два танка предприняли попытку убрать горящую головную машину с моста, Сиротинин подбил и их. Несколько БТРов попытались преодолеть водную преграду вброд, но забуксовали на топком берегу. Через несколько минут эти вражеские машины тоже дымно горели…

Сначала ошеломленные немцы решили, что против них ведет бой как минимум батарея. Когда через два с половиной часа боя они смогли наконец приблизиться к замаскированной советской пушке, у Николая оставалось только три снаряда. На предложение сдаться старший сержант ответил огнем в упор из личного оружия — мосинского карабина…

Всего в ходе беспримерного боя Николай Сиротинин в одиночку уничтожил 11 танков, 7 бронемашин, 150 офицеров и солдат противника.

В тот же день обер-лейтенант вермахта Хенфельд сделал в дневнике такую запись: «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»

Как выяснилось впоследствии, никакого особенного «преклонения» от своих земляков Николай Сиротинин так и не дождался. В 1960 г. его посмертно наградили орденом Отечественной войны I степени. А на том месте, где со славой погиб старший сержант, задержавший целую дивизию, в 1967-м установили более чем скромный памятник. Похоронен герой в братской могиле в Кричеве. Его имя носят улица в этом белорусском городе, школа в деревне Сокольничи.

Первый ночной таран в русском небе: Виктор Талалихин

6 августа 1941 г.

Виктор Васильевич Талалихин родился 18 сентября 1918 г. в селе Тепловка (ныне Вольский район Саратовской области) в крестьянской семье. В детстве жил в городе Вольске, потом с родителями переехал в Москву, с 1933 г. работал на Московском мясокомбинате, одновременно обучаясь в аэроклубе. В 1938 г. был призван в Красную Армию. После окончания 2-й Борисоглебской военной авиашколы участвовал в советско-финской войне. На счету младшего лейтенанта Талалихина было 4 сбитых финских самолета, за что летчик получил орден Красной Звезды.

В Великую Отечественную должность Талалихина — заместитель командира эскадрильи 177-го истребительного авиаполка, который входил в состав 6-го истребительного авиакорпуса, прикрывавшего небо Москвы. Поздним вечером 6 августа 1941 г. Талалихин на истребителе И-16 вылетел для отражения очередного налета вражеской авиации на столицу. На высоте около пяти километров над деревнями Добрыниха и Щеглятьево летчик заметил германский бомбардировщик «Хейнкель-111». Виктор немедленно пошел на сближение с врагом и, поймав «немца» в прицел, открыл огонь. «Хейнкель» дважды умело увернулся от пулеметных очередей советского «ястребка». Наконец Талалихину удалось поразить правый двигатель бомбардировщика, но тот, постепенно снижаясь и ведя ответный огонь, продолжал упрямо двигаться к Москве… Пулей Талалихина ранило в руку. И патроны, как на грех, кончились. «Надо таранить», — понял летчик и, резко увеличив скорость — будь что будет! — бросил своего «ишачка» на хвост «Хейнкеля»…

В. В. Талалихин

Ночной таран (на часах было 23.28) оказался успешным. Вражеский бомбардировщик беспомощно закувыркался вниз.

8 августа 1941 г. герою-летчику было присвоено звание Героя Советского Союза. Надо заметить, что Талалихин не был первым летчиком, применившим ночной таран. Еще 25 октября 1937 г. в небе Испании советский старший лейтенант Евгений Степанов на своем И-15 успешно таранил бомбардировщик «Савойя-Маркетти-79». Но в русском небе первый ночной таран совершил именно Талалихин.

27 октября того же года Виктор Талалихин отправился во главе звена из шести истребителей на прикрытие наземных войск в район Подольска. Над деревней Каменка звено было атаковано шестеркой «Мессершмитов-109». Талалихин принял бой и сбил один вражеский самолет. На него тут же «насели» сразу три «мессера». В неравном бою Виктору удалось зажечь еще одного противника. Но тут рядом с его самолетом разорвался снаряд…

Похоронили героя битвы за Москву Виктора Талалихина на Новодевичьем кладбище. Имя героя носят улицы в Москве, Петербурге, Владивостоке, Вольске, Омске, Челябинске, Запорожье, Гомеле и других городах, памятники смелому летчику открыты в Подольске (1960) и Москве (2001).

Навечно в строю: Дмитрий Тяпин

6 августа 1941 г.

Во время Великой Отечественной войны в Красной Армии была восстановлена славная традиция — зачислять героев навечно в списки воинской части. С 1840-го до 1917 г. такой почести в России были удостоены 12 солдат. А с 8 сентября 1943 г., когда традицию возродили, до 9 мая 1945-го навечно в списки были занесены еще три человека. Двое — Герои Советского Союза гвардии красноармеец Александр Матросов и гвардии лейтенант Вальдемар Шаландин — удостоились такой чести посмертно. А вот Дмитрий Тяпин «встал в строй навечно», будучи живым и здоровым. При этом он даже не служил в рядах Красной Армии!.. Какой же подвиг совершил этот человек?..

6 августа 1941 г. на окраине белорусской деревни Анютино Чериковского района Могилевской области в неравной схватке с фашистами погибли трое командиров РККА. Их тела обнаружил местный колхозник — 62-летний Дмитрий Николаевич Тяпин. Ночью, рискуя жизнью, он перенес погибших на деревенское кладбище и похоронил там. При этом обнаружил на теле одного из убитых орден Красного Знамени и… воинское знамя. Подумав, что лучшего места для схрона не найти, Тяпин закопал найденную реликвию в землю и пометил могилу одному ему понятным знаком.

Мог бы человек в оккупированной деревне поступить и иначе. За похороны командиров Красной Армии, а тем более за сохранение знамени грозил расстрел. Но Дмитрий Тяпин не раздумывал, как именно поступить, ни в чем не сомневался, потому что имел крепкую воинскую закалку. Рожденный 19 ноября 1879 года, он успел повоевать на Русско-японской войне в 95-м пехотном Красноярском полку, был награжден медалью «За храбрость». А на Великой войне 1914–1918 гг. рядовой 8-й роты 301-го пехотного Бобруйского полка Тяпин был награжден Георгиевскими крестами IV, III и II степеней. Просто так таких наград никому не давали…

И вручение знамени законным хозяевам ветеран обставил по-военному. Когда в октябре 1943 г. деревня Анютино была освобождена Красной Армией, явился к начальнику политотдела 38-й стрелковой дивизии 10-й армии полковнику М. И. Петрову и четко доложил:

Орден Боевого Красного Знамени

— Товарищ полковник! Солдат старой русской армии 8-й роты 301-го пехотного Бобруйского полка Дмитрий Тяпин во время немецкой оккупации сохранил воинское знамя.

Могилу, где лежали безымянные герои 1941-го, вскрыли. Знамя по-прежнему лежало в полуистлевшем вещмешке, сохранился и орден Красного Знамени. По его номеру — 10 046 — определили имя одного из погибших: старший политрук А. В. Барбашев. А вскоре выяснилось, что за знамя спас белорусский колхозник. Это оказался стяг одной из самых прославленных частей Красной Армии — 24-й Самаро-Ульяновской Железной дважды Краснознаменной стрелковой дивизии.

Почетный Революционный красный флаг был вручен этой дивизии в феврале 1928 г., к десятилетию РККА. В августе 1941 г. старшему политруку А. В. Барбашеву было поручено вынести знамя дивизии из окружения, однако сделать это не удалось. 27 декабря 1941 г. легендарная дивизия, к тому времени почти полностью обескровленная в боях и к тому же утратившая боевое знамя, была расформирована. Ее номер был присвоен новой дивизии.

И вот теперь благодаря подвигу Дмитрия Тяпина знамя нашлось. 20 февраля 1944 г. появился приказ № 085, подписанный заместителем наркома обороны Маршалом Советского Союза А. М. Василевским: «За сохранение Боевого Знамени старейшей дивизии Красной Армии патриота Советской Родины гражданина Дмитрия Тяпина навечно зачислить в список одного из полков дивизии и представить к награждению орденом Красного Знамени».

Д. Н. Тяпина зачислили в списки 1-й роты 7-го стрелкового полка 24-й стрелковой дивизии. Однако быть просто «почетным красноармейцем» 65-летний ветеран не захотел и в рядах «своего» полка закончил войну в Праге. За участие в боях старшина Тяпин был награжден вторым орденом Красного Знамени.

Спаситель знамени Дмитрий Тяпин до конца жизни оставался самым желанным гостем в 24-й стрелковой дивизии. На ее парадах он неизменно был знаменосцем.

В 1975 г. Д. Н. Тяпин скончался. В его родной деревне Анютино стараниями командования 24-й дивизии ему установили памятник. Прошли годы, но Дмитрий Тяпин так и остался единственным человеком в истории России и СССР, который за совершенный им подвиг был при жизни навечно занесен в списки воинской части, при этом даже не состоя на военной службе.

«Товарищи, отомстите!»: Евгений Никонов

19 августа 1941 г.

Памятник Е. А. Никонову в Тольятти

Евгений Александрович Никонов родился 18 декабря 1920 г. в крестьянской семье в селе Васильевка (ныне Самарская область). Родителей он не помнил — они умерли, когда ему было полтора года. Воспитала его тетка. После переезда семьи в Горький Женя окончил фабрично-заводское училище, работал на ГАЗе токарем, а когда был объявлен комсомольский набор на флот, принес в райвоенкомат заявление: «Имея желание служить в Военно-морском флоте и защищать свободу, завоеванную в революции и Гражданской войне нашими отцами и старшими братьями, я прошу направить меня в ряды Военно-морского флота СССР». 11 ноября 1939 г. Евгений стал краснофлотцем.

После учебы, продолжавшейся больше года, Никонова направили торпедным электриком на лидер эскадренных миноносцев «Минск», который входил в состав Балтийского флота и базировался в Таллине. 21 декабря 1940 г. он был зачислен в экипаж корабля.

В августе 1941-го на «Минске» стало известно, что для защиты Таллина на суше формируется отряд моряков-балтийцев. Евгений первым подал командиру заявление с просьбой зачислить его в ряды отряда. Сражался он самоотверженно. Получив ранение, отказался идти в госпиталь.

В ночь на 19 августа 1941 г. Никонова и еще двух бойцов отряда направили на разведку, из которой они не вернулись. На рассвете бойцы отряда расслышали невнятный крик: «Товарищи, отомстите!» По приказу политрука Григория Шевченко моряки бросились на голос и вскоре после короткого боя выбили оккупантов с хутора Харку. На окраине хутора моряки увидели привязанный телефонным кабелем к дереву труп человека в окровавленной тельняшке. Тело было изрезано ножами, глаза выколоты, на лице были следы от ожогов, ноги обуглились. Под деревом чадно догорал костер…

Как выяснилось потом, во время разведки краснофлотцы вступили в неравный бой с врагом. Двое бойцов в схватке погибли, а Евгений Никонов был ранен осколком гранаты и попал в плен. Ни на один вопрос вражеского офицера он не ответил. Тогда гитлеровцы сожгли моряка живьем. Его предсмертный крик успели услышать однополчане…

О подвиге Никонова стало известно далеко не сразу. Только в апреле 1943 г. его имя было присвоено первому торпедному аппарату лидера «Минск», а сам Евгений был навечно зачислен в списки экипажа корабля. Тогда же на Балтике появился минный тральщик «Евгений Никонов». Впоследствии имя героя получили улица и площадь в городе Тольятти, там же был установлен памятник Евгению. 3 сентября 1957 г. моряку было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Первоначально герой был похоронен на месте своей гибели — на хуторе Харку. В 1951 г. прах Евгения Никонова был торжественно перезахоронен в Таллине, на горе Маарьямаа. Туда же перевезли обожженный вяз, у которого принял смерть герой-моряк. Однако в начале 1990-х памятник Никонову был разрушен, а его могила осквернена. 2 марта 1992 г. гроб с телом героя был похоронен в третий раз в его родном селе Васильевка.

Танковые асы: Зиновий Колобанов, Андрей Усов, Николай Никифоров, Николай Роденков, Павел Кисельков

19 августа 1941 г.

Памятник З. В. Колобанову в д. Войсковицы

Зиновий Григорьевич Колобанов родился 12 декабря 1912 г. в селе Арефино (ныне — Вачский район Нижегородской области). Рос без отца, активно участвовал в создании колхоза в селе Большое Загарино. Закончив восемь классов школы, поступил в Горьковский индустриальный техникум, с третьего курса которого был призван в Красную Армию. В мае 1936-го Колобанов окончил Орловское бронетанковое училище имени Фрунзе и получил звание «лейтенант бронетанковых войск». Службу проходил в Ленинградском военном округе, в 3-м отдельном танковом батальоне 2-й танковой бригады. Участвовал в советско-финской войне, причем его танк за время боевых действий был подбит трижды.

Перед Великой Отечественной Колобанов получил перевод в Киевский Особый военный округ. Его последняя должность перед началом военных действий — командир роты батальона тяжелых танков 97-го танкового полка 49-й танковой дивизии.

3 июля 1941 г. старший лейтенант З. Г. Колобанов был переведен на Ленинградский фронт — командиром роты тяжелых танков 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии. Воевал Колобанов на самом мощном советском танке начала войны — КВ-1. В одном экипаже с ним сражались командир орудия старший сержант Андрей Усов, старший механик-водитель старшина Николай Никифоров, заряжающий красноармеец Николай Роденков и стрелок-радист старший сержант Павел Кисельков.

14 августа колобановский экипаж записал на свой счет первые успехи: были уничтожены вражеский танк и орудие. А через три дня Колобанова вызвал к себе командир дивизии генерал-майор В. И. Баранов. Боевая задача была непростой: перекрыть дороги, ведущие в город Красногвардейск (ныне Гатчина), со стороны Луги, Волосова и Кингисеппа. В каждый из пяти КВ роты Колобанова загрузили по два боекомплекта — 222 бронебойных 76,2-миллиметровых снаряда.

Два КВ заняли позицию на лужском направлении, два отправились на кингисеппское, а танк командира прикрыл направление на Волосово. Танки были замаскированы в капонирах, подходы к ним прикрывал болотистый луг, затруднявший маневрирование немецкой техники.

Поутру 19 августа в бой вступили экипажи лейтенанта Евдокименко и младшего лейтенанта Дегтяря — они уничтожили 5 танков и 3 БТРа немцев. В 14.00 мимо замаскированного колобановского КВ проследовала колонна вражеских мотоциклистов, которую пропустили беспрепятственно, чтобы не выдавать себя. А потом на дороге, пыля, показались колонна из двадцати двух танков с черными крестами на броне. Это были легкие Pz-35(t) чехословацкого производства. Первый из них сравнялся с ориентиром номер 1 — двумя отдельно стоящими березами…

— Ориентир первый, по головному, прямой выстрел под крест, бронебойным — огонь! — приказал старший лейтенант.

Рявкнула пушка КВ, и головной танк замер, словно напоровшись на невидимую преграду. Уничтожив два следовавших за ним танка, Колобанов скомандовал:

— Переносим огонь на хвост колонны!

Следующими выстрелами старший сержант Усов подбил замыкающие колонну танки, а потом начал методично расстреливать остальные. Через несколько минут на дороге уже царил хаос: большинство немецких танков горело, во многих рвались снаряды, отдельные уцелевшие машины пытались выбраться из давки, бестолково маневрируя туда-сюда… А советские танкисты спокойно, как на учениях, расстреливали противника.

За 30 минут боя один КВ старшего лейтенанта Зиновия Колобанова уничтожил 22 танка противника. Не стояли без дела и остальные танки роты: КВ младшего лейтенанта Сергеева подбил 8 танков, лейтенанта Евдокименко — 5, младших лейтенантов Дегтяря и Ласточкина — по 4.

Командир полка представил З. Г. Колобанова к званию Героя Советского Союза. Однако в штабе Ленинградского фронта почему-то решили иначе, и в результате 3 февраля 1942 г. Колобанов был удостоен ордена Красного Знамени. Командир орудия старший сержант Усов получил даже более высокую награду — орден Ленина, а остальные члены экипажа — ордена Красной Звезды.

В сентябре 1942 г. капитан З. Г. Колобанов был ранен, причем настолько тяжело, что больше в боевых действиях не участвовал. После войны он продолжил службу в танковых войсках, из которых был уволен в запас в июле 1958 г. в звании подполковника. В дальнейшем жил в Минске, работал на МАЗе мастером и контролером ОТК. Скончался герой-танкист в Минске в 1994 г., похоронен на Чижовском кладбище столицы Беларуси.

В сентябре 1983 г. на месте легендарного танкового боя колобановского экипажа был воздвигнут памятник (правда, в его качестве использовали не КВ, а более современный танк ИС-2). В 2006 г. в честь Колобанова назвали улицу в Петербурге, а 8 мая 2008 г. на территории воинской части в поселке Новый Учхоз Гатчинского района был открыт памятник танковому асу.

Первым закрыл собой амбразуру: Александр Панкратов

24 августа 1941 г.

Сын крестьянина Александр Константинович Панкратов родился 10 марта 1917 г. в деревне Абакшино (ныне Вологодская область). Учился в Рахулевской начальной школе, затем в Агафоновской школе рабочей молодежи. С 1931 г. юноша жил в Вологде, одновременно учась в средней школе и работая электромонтером. С 1934-го профессиональный токарь Александр Панкратов работал на Вологодском паровозоремонтном заводе.

Памятник на месте подвига А. К. Панкратова

В октябре 1938 г. Панкратова призвали в ряды Красной Армии. Служил он в Смоленске в 21-й танковой бригаде. В августе 1939-го — январе 1940 гг. проходил обучение на курсах младших политруков Белорусского военного округа в Гомеле, а затем был направлен в Смоленское военно-политическое училище. 18 января 1941 г. после окончания училища получил воинское звание «младший политрук».

Великая Отечественная война началась для Панкратова в Литве, под Шяуляем. Как сказано в наградном листе, с 23 по 27 июня 1941 г. «младший политрук 1-го батальона 125-го танкового полка проявил себя исключительно добросовестным, мужественным командиром-воспитателем». После тяжелых оборонительных боев за город часть, в которой воевал политрук, отошла в район Новгорода. Ночью 25 августа 1941-го советский танковый полк, переправившись через реку Малый Волховец, начал атаку на сильно укрепленный немцами Кириллов монастырь у села Спас-Нередица — там находился наблюдательный пункт, откуда противник корректировал артогонь. Но наступление тут же начало захлебываться — фашисты встретили атакующих буквально лавиной огня. Станковый пулемет с левого фланга простреливал все пространство перед монастырем, не давая красноармейцам приблизиться к его стенам.

Младший политрук Панкратов несколько раз пытался уничтожить огневую точку противника гранатами. Но пулемет, словно заговоренный, продолжал огонь. И тогда отважный политработник с возгласом «Вперед!» закрыл пулемет своим телом. Красноармейцы бросились в штыковую… Кириллов монастырь в эту ночь был очищен от противника.

Впоследствии выяснилось, что младший политрук Панкратов был самым первым военнослужащим РККА, совершившим подобный подвиг. 16 марта 1942 г. он был посмертно награжден за него званием Героя Советского Союза и орденом Ленина.

В 1965 г. в честь Александра Панкратова была названа одна из улиц Новгорода. Там же воздвигнут памятник герою. Чтят его память и в его родной Вологде — там тоже есть улица Панкратова, а перед зданием бывшего фабрично-заводского училища, где учился герой, воздвигнута памятная стела.

Женский таран — первый и единственный: Екатерина Зеленко

12 сентября 1941 г.

Екатерина Ивановна Зеленко родилась 14 сентября 1916 г. в селе Корощине Волынской губернии (ныне Житомирская область Украины). Училась в 10-й средней школе города Курска и рано связала судьбу с небом — уже в 1933-м закончила Воронежский аэроклуб, а год спустя — 3-ю Оренбургскую военную авиашколу летчиков. Военная авиация оказалась настоящим призванием Екатерины. В составе 3-й эскадрильи 11-го легкобомбардировочного авиаполка она — единственная из женщин-летчиц — участвовала в советско-финской войне, совершила 8 успешных боевых вылетов, была награждена орденом Красного Знамени.

Е. И. Зеленко

Войну старший лейтенант авиации Зеленко встретила в 135-м бомбардировочном авиаполку, где была заместителем командира эскадрильи. Воевала храбро — совершила 40 боевых вылетов, провела 12 воздушных боев. 12 сентября 1941 г. Зеленко на небольшом одномоторном ближнем бомбардировщике Су-2 отправилась в разведывательный полет. Успешно выполнив задание, летчица легла на обратный курс, когда над городом Ромны ее атаковали сразу семь вражеских истребителей «Мессершмит-109». Несмотря на то что по скорости и маневренности «Су-2» не шел ни в какое сравнение с истребителем, Зеленко сумела сбить одного из атаковавших, а когда у нее закончился боезапас, смело пошла на таран. Объятый пламенем «Мессершмит» рухнул на землю… Зеленко сумела выровнять поврежденную машину и повела ее на посадку, но в этот момент была сбита и погибла. Екатерина не дожила двух дней до своего 25-го дня рождения…

Таран, совершенный старшим лейтенантом Е. И. Зеленко, по сей день остается единственным в истории авиации, совершенным женщиной. Но, несмотря на это обстоятельство, широко известным, «классическим» — как, например, таран Талалихина — подвиг Зеленко не стал. Посмертно летчицу наградили орденом Ленина. И только много лет спустя, 5 мая 1990 г., Екатерина Зеленко посмертно стала Героем Советского Союза.

Похоронена героиня в Курске. Памятники Екатерине Зеленко установлены в украинском селе Берестовка, откуда она отправилась в последний полет, и Курске, ее имя носят улицы в Курске, Воронеже и Сумах.

Дважды легенда: Ефим Дыскин

17 ноября 1941 г.

В свое время Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: «Всем известны имена панфиловцев, Зои Космодемьянской и других бесстрашных воинов, ставших легендарными, гордостью народа; однако в один ряд с ними я бы поставил и подвиг рядового наводчика орудия 694-го артиллерийского противотанкового полка Ефима Дыскина».

Золотая звезда Героя Советского Союза

Ефим Анатольевич Дыскин родился 10 января 1923 г. в деревне Короткие (ныне Брянская область) в семье служащего. Окончив в Брянске среднюю школу № 3, учился в Московском институте истории, философии и литературы. В августе 1941-го Сокольническим военкоматом г. Москвы был призван в Красную Армию. Воевал 18-летний красноармеец Дыскин правым наводчиком 37-миллиметрового зенитного орудия, служил на 3-й батарее 694-го истребительно-противотанкового артполка.

17 ноября 1941 г. зенитка Дыскина занимала позицию у деревни Горки. Противотанковых орудий не хватало, поэтому зенитчикам пришлось вести бой с танками противника. В ходе часового боя все орудия батареи погибли, в строю осталась единственная пушка, которой командовал сержант Плохих. Из ее расчета уцелели двое — Иван Гусев и Ефим Дыскин. На них, лязгая гусеницами, надвигались двадцать германских танков…

— Подавай снаряды! — скомандовал Ефим, припадая к прицелу. Двумя первыми выстрелами он поджег два танка.

Немцы открыли ответный огонь по одинокой зенитке. Упал сраженный осколком Гусев. Дыскин подхватил из его рук третий снаряд, тщательно прицелился в петлявший по полю «Панцер-IV»… Попадание было точным — танк задымил, вскоре сдетонировал боезапас в его башне. В горячке боя Дыскин не сразу понял, что ранен.

К Ефиму подоспел старший политрук Федор Бочаров. Он хотел помочь раненому встать с сиденья заряжающего, но Дыскин отрицательно замотал головой. Бочаров начал подавать снаряды, и меткий наводчик поджег еще четыре танка. Боли от ран (к этому времени уже четырех) не чувствовал. Когда погиб Бочаров, Ефим сам дослал последний снаряд в орудие, сделал выстрел и, успев заметить, что танк подбит, потерял сознание.

Все были уверены, что отважный герой-артиллерист погиб. Именно посмертно 12 апреля 1942 г. ему и было присвоено звание Героя Советского Союза. Но Ефим Анатольевич Дыскин выжил. Его долго лечили в госпиталях — сначала в Истре, потом во Владимире и Свердловске. Именно там Дыскин услышал по радио указ о присвоении ему высокого звания. Но решил, что речь идет о погибшем однофамильце. Рассеяла сомнения лишь телеграмма от М. И. Калинина. В Свердловском театре оперы и балета герою торжественно вручили Золотую Звезду и орден Ленина.

Казалось бы, наводчик-ас навсегда свяжет свою судьбу с артиллерией. Но жизнь распорядилась иначе — в 1942 г. Е. А. Дыскин закончил военно-медицинское училище, а затем Военно-медицинскую академию. В 1981 г. ему было присвоено звание «генерал-майор медицинской службы». Профессор, доктор медицинских наук, заслуженный деятель науки РФ, старейший преподаватель Военно-медицинской академии Ефим Анатольевич Дыскин стал легендой военной медицины России. И остался легендой из Великой Отечественной.

«Нас 170 миллионов, всех не перевешаете!»: Зоя Космодемьянская

29 ноября 1941 г.

З. А. Космодемьянская перед казнью

Зоя Анатольевна Космодемьянская родилась 8 сентября 1923 г. в деревне Осино-Гай (ныне Тамбовская область). Ее дед, священник, погиб от рук большевиков в августе 1918 г., отец тоже учился в духовной семинарии, но не окончил курса и в 1925-м вынужден был, спасаясь от доноса, переехать в Сибирь. Там семья Космодемьянских жила в течение года, после чего смогла перебраться в Москву. В 1933-м Зоя осиротела (потеряла отца). Школьные годы будущей героини омрачались болезнями — сначала нервным срывом, затем тяжелейшим менингитом. Тем не менее она запомнилась всем, кто ее знал, как впечатлительная, неординарная, одаренная в учебе девушка с обостренным чувством справедливости.

31 октября 1941 г. Зоя Космодемьянская добровольно стала бойцом разведывательно-диверсионной части № 9903 штаба Западного фронта. Обучение было очень коротким — уже 4 ноября Зою перебросили под Волоколамск, где она успешно справилась с заданием по минированию дороги.

17 ноября 1941 г. появился приказ Ставки Верховного главнокомандования № 0428, предписывавший «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами». А уже на другой день руководство части № 9903 получило боевое задание — уничтожить 10 населенных пунктов, в том числе и деревню Петрищево Рузского района Московской области. В составе одной из групп отправилась на задание и Зоя. Она была вооружена тремя бутылками с зажигательной смесью КС и наганом.

У деревни Головково группа, с которой шла Зоя, попала под обстрел, понесла потери и распалась. Ночью 27 ноября Зоя Космодемьянская добралась до Петрищева и сумела поджечь там три дома. После этого она переночевала в лесу и снова вернулась в Петрищево с тем, чтобы до конца выполнить боевой приказ — уничтожить этот населенный пункт.

Но за сутки обстановка в деревне изменилась. Оккупанты собрали местных жителей на сходку и велели им охранять дома. Именно местный житель по фамилии Свиридов и заметил Зою в тот момент, когда она пыталась поджечь его сарай с сеном. Свиридов побежал за немцами, и Космодемьянская была схвачена.

Издевались над Зоей страшно. Пороли ремнями, подносили к губам горящую керосиновую лампу, водили босиком по снегу, вырвали ногти на руках. Избивали Космодемьянскую не только немцы, но и местные жительницы, дома которых она сожгла. Но Зоя держалась с поразительным мужеством. Настоящего имени на допросе она так и не назвала, сказала, что зовут ее Таней.

29 ноября 1941 г. Зоя Космодемьянская была повешена оккупантами. Перед смертью она произнесла гордую фразу, затем ставшую знаменитой: «Нас 170 миллионов, всех не перевешаете!»

27 января 1942 г. о подвиге Зои Космодемьянской появилась первая публикация в прессе — статья П. Лидова «Таня» (ее напечатала «Правда».) Вскоре удалось установить личность героини, и 18 февраля появилась вторая статья — «Кто была Таня». За два дня до этого вышел указ о присвоении Космодемьянской звания Героя Советского Союза посмертно. Она стала первой женщиной, удостоенной этого звания в годы Великой Отечественной войны. Героиня была похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве.

Подвиг Зои Космодемьянской наряду с подвигами Николая Гастелло и Александра Матросова стал «классическим», нарицательным. Уже в 1944-м о нем сняли художественный фильм, памятники героине украсили собой улицы Москвы, Петербурга, Киева, Харькова, Тамбова, Саратова, Волгограда, Челябинска, Рыбинска, о Зое написаны поэмы и повести, а улиц, названных в ее честь, в городах и селах бывшего СССР насчитывается несколько сотен. К сожалению, начиная с 1990-х гг. вокруг имени Зои и совершенного ею подвига почти постоянно клубятся грязные слухи, сплетни и домыслы, появилось несколько «альтернативных» версий трагедии, разыгравшейся в деревне Петрищево в конце ноября 1941 г. Но на посмертную судьбу героини они не смогут повлиять уже никак. Зоя Космодемьянская стала символом героической советской молодежи — и останется им навсегда.

«Наши все равно победят»: Вера Волошина

29 ноября 1941 г.

Вера Даниловна Волошина родилась 30 сентября 1919 г. в Кемерове в семье шахтера. Окончив школу-десятилетку, переехала в Москву, где училась в Институте физкультуры и спорта, параллельно занимаясь в аэроклубе. Кроме того, согласно легенде, именно Вера Волошина послужила моделью для знаменитой скульптуры «Девушка с веслом», копии которой в 30–50-х гг. были обязательным атрибутом любого советского парка культуры и отдыха.

На первом курсе Вера сильно простудилась и была вынуждена оставить учебу в спортивном вузе. Пришлось поступать снова, на этот раз в институт советской кооперативной торговли. Летом 1941 г. Волошина сдала экзамены за третий курс.

В. Д. Волошина

После начала Великой Отечественной войны Вера, как и тысячи других девушек, была мобилизована на рытье окопов под Москвой, а в октябре добровольцем вступила в Красную Армию и была зачислена в разведывательно-диверсионную часть № 9903 штаба Западного фронта. 21 октября 1941 г. Волошина ушла на первое боевое задание. Когда через десять дней в отряде появилась новичок, Зоя Космодемьянская, Вера взяла ее под свою опеку, девушки сдружились и на очередное задание 29 ноября ушли уже вместе (Волошина была комсоргом группы, в состав которой входила Космодемьянская).

После обстрела у деревни Головково, когда боевая группа частью погибла, частью рассеялась, Вера и Зоя больше не виделись. Но судьбы их сложились на удивление похоже. Попав в засаду, разведчики начали отходить к лесу. Вера вызвалась прикрыть их огнем. Несмотря на ранение в плечо, она стреляла до тех пор, пока в диске автомата не кончились патроны. Только тогда ее смогли взять в плен…

29 ноября 1941 г. после жестоких пыток и издевательств, оккупанты повесили Веру в совхозе «Головково». Сохранились воспоминания местной жительницы о последних минутах Веры Волошиной: «Привезли ее, бедную, на машине к виселице, а там и петля болтается на ветру. Кругом немцы собрались, много их было. И наших пленных, что работали за мостом, пригнали. Девушка лежала в машине. Сначала не видно было ее, но когда опустили боковые стенки, я так и ахнула. Лежит она, бедняжка, в одном исподнем белье, да и то оно порвано, и вся в крови. Два немца, толстые такие, с черными крестами на рукавах, залезли в машину, хотели помочь ей подняться. Но девушка оттолкнула немцев и, уцепившись одной рукой за кабину, поднялась. Вторая рука у нее была, видно, перебита — висела, как плеть. А потом она начала говорить. Сначала она говорила что-то, видать, по-немецки, а потом, стала по-нашему.

— Я, — говорит, — не боюсь смерти. За меня отомстят мои товарищи. Наши все равно победят. Вот увидите!

И девушка запела».

Услышив, что Вера поет Интернационал, офицер, руководивший казнью, дал команду водителю. Но тот, словно завороженный, слушал пение пленной. Последними словами Волошиной был возглас «Прощайте, товарищи!»

Долгое время Вера Волошина считалась пропавшей без вести. Только в 1957 г. благодаря усилиям писателя Г. Фролова была установлена судьба отважной комсомолки. В сентябре 1966 г. Вера Волошина была посмертно награждена орденом Отечественной войны I степени. А 6 мая 1994 г. ей было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. Историческая справедливость в отношении к подруге и соратнице Зои Космодемьянской была восстановлена.

Памятники Вере установлены в деревнях Головково и Крюково Наро-Фоминского района Московской области, ее имя носят улицы в Кемерове и Мытищах.

«Не три бойца у дзотов, а три богатыря…»: Иван Герасименко, Александр Красилов, Леонтий Черемнов

29 января 1942 г.

Подвиг, совершенный этими бойцами, по праву можно считать беспримерным. Тем не менее сейчас он не слишком известен, хотя является одной из самых героических страниц истории Великой Отечественной войны…

Мемориал на месте гибели И. С. Герасименко, А. С. Красилова и Л. А. Черемнова

Иван Саввич Герасименко родился в 1913 г. в селе Знаменка (ныне Днепропетровская область Украины). Окончив шесть классов школы, работал трактористом в колхозе. В 1936-м был призван в Красную Армию, дослужился до звания отделенного командира. По окончании службы был направлен в Норильск, а оттуда — на строительство металлургического комбината в Сталинск (ныне — Новокузнецк). В 1941-м был вновь призван в армию. Службу Герасименко проходил в 229-м стрелковом полку 285-й стрелковой дивизии на Волховском фронте, командовал отделением.

29 января 1942 г. командир взвода поставил Герасименко боевую задачу — с группой из двадцати бойцов форсировать реку Волхов и уничтожить огневые точки противника. Солдат требовалось подобрать крепких, опытных. Этим требованиям вполне соответствовали Леонтий Черемнов и Александр Красилов. Оба были призваны в армию из Сталинска и были отлично знакомы Герасименко.

Леонтий Арсентьевич Черемнов был ровесником Герасименко — родился в 1913-м в алтайском селе Старая Тараба. Работал механизатором в колхозе, потом служил в военизированной охране Кузнецкого металлургического комбината. Вместе с ним служил его старший друг и земляк, Александр Семенович Красилов (родился в Старой Тарабе в 1902-м). Оба до войны успели обзавестись семьями (у Черемновых было трое детей, у Красиловых — пятеро), оба служили в одном взводе, более того — в одном пулеметном расчете.

В пять часов утра в полной темноте группа под командованием Герасименко выступила в поход. Бойцы молча, скрытно пересекли замерзший Волхов. Ударная группа — Герасименко, Красилов и Черемнов — сняла часовых, а остальные разведчики начали забрасывать вражеские дзоты гранатами. Вытащив из одного дзота немецкий пулемет, Герасименко открыл огонь по противнику. Вскоре он был ранен, однако ослушался приказа командира взвода и не покинул поля боя. Санитар начал перевязывать раненого.

В этот момент в сражение внезапно включились три новых, ранее не замеченных бойцами немецких дзота. Взвод попал в «огневой мешок», выхода из которого не было. И тогда Леонтий Черемнов бросился грудью на амбразуру. Через секунду его подвиг повторили Иван Герасименко и Александр Красилов… Немецкие пулеметы захлебнулись. Это позволило нашим разведчикам быстро перегруппироваться, занять выгодную позицию и еще полтора часа разить врагов.

Слава о беспримерном подвиге трех бойцов, пожертвовавших собой, чтобы спасти взвод, быстро облетела Волховский фронт. Поэт Николай Тихонов написал о подвиге Герасименко, Красилова и Черемнова «Балладу о трех коммунистах», где сравнил бойцов с тремя богатырями. Правда, в названии Тихонов немного погрешил против истины — в рядах ВКП(б) состоял только Герасименко, Черемнов и Красилов были кандидатами. Всех троих приняли на партийном собрании, состоявшемся за пять дней до боя…

21 февраля 1944 г. И. С. Герасименко, А. С. Красилов и Л. А. Черемнов были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза. Памятники героям установлены на месте их подвига и в Новгороде, их именами названы улицы в Новгороде и Новокузнецке.

Герой «повести о настоящем человеке»: Алексей Маресьев

4–22 апреля 1942 г.

Алексей Петрович Маресьев родился 7 мая 1916 г. в городе Камышине (ныне Саратовская область). Воспитывала его мать, Екатерина Никитична. Окончив школу, Маресьев начал работать токарем по металлу на лесозаводе. В 1934–1937 гг. трудился на строительстве Комсомольска-на-Амуре, одновременно занимался в аэроклубе. Это обстоятельство и определило его военное будущее: когда в 1937-м Алексея призвали в армию, он попал в 12-й авиапогранотряд, базировавшийся на Сахалине, а в 1940-м в звании младшего лейтенанта авиации закончил Батайское авиационное училище, после чего служил там же инструктором.

Война для Маресьева началась 23 августа 1941-го — именно тогда под Кривым Рогом он совершил первый боевой вылет. Воевал успешно, сбил четыре вражеских самолета. 4 апреля 1942 г. на истребителе Як-1 отправился сопровождать группу советских бомбардировщиков, однако был подбит (предположительно, Маресьева сбил знаменитый немецкий ас, кавалер Рыцарского креста обер-лейтенант Виктор Бауэр) и совершил вынужденную посадку на занятой немцами территории. При приземлении летчик был тяжело ранен, сильно повредил ноги.

О дальнейшем знают все, кто читал классическую «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого. Восемнадцать суток, с 4 по 22 апреля, сначала на искалеченных ногах, а когда они перестали слушаться — ползком, добирался летчик к своим. И добрался!.. Самолетом героя отправили в Москву, но спасти его ноги врачи не смогли — из-за развившейся гангрены понадобилась немедленная ампутация.

Маресьев А. П.

Казалось бы, на карьере летчика можно поставить крест. Но Маресьев совершил второй подвиг — вернулся в строй и, более того, свои лучшие воздушные победы одержал, уже летая без ног, с протезами!.. Так, 20 июля 1943 г. в одном бою он сбил сразу два истребителя «Фокке-Вульф-190». Всего за время войны А. П. Маресьев сбил 11 вражеских самолетов, из них после ампутации ног — 7.

24 августа 1943 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В следующем году Маресьев перешел из Действующей армии в управление вузов ВВС, а последний полет совершил на учебном По-2 в начале 1950-х.

После выхода в свет «Повести о настоящем человеке», прототипом главного героя которой был А. П. Маресьев, безногий летчик стал одним из наиболее известных и популярных героев Великой Отечественной и в этом статусе пребывал всю свою долгую жизнь. Скончался Алексей Маресьев 18 мая 2001 г. и был похоронен на московском Новодевичьем кладбище. 20 мая 2006 г. в его родном Камышине открыли памятник герою, улицы Маресьева есть в Ташкенте, Актюбинске, Горно-Алтайске.

В завершение заметим, что Алексей Маресьев — не единственный советский летчик, воевавший без ног. Так, Захар Артемович Сорокин (1917–1978) после неудачного тарана, совершенного 25 октября 1941-го, шесть суток добирался по тундре к своим. Отморозил ноги, прошел через ампутацию обеих ступней, но вернулся в строй и к 1943-му сбил 7 самолетов врага. В августе 1944 г., через год после Маресьева, стал Героем Советского Союза.

У Леонида Георгиевича Белоусова (1909–1998) ноги были ампутированы после авиакатастрофы, случившейся перед войной. В строй он вернулся в 1944-м и сбил 3 вражеских самолета. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено в апреле 1957 г.

Майор авиации, Герой Советского Союза Иван Михайлович Ерашов (1911–1948) был сбит в районе Одессы 23 марта 1944 г., раненым попал в плен, но совершил побег и успешно добрался до своих. После ампутации ноги вернулся в строй и продолжал летать с протезом.

Кроме того, в небе Великой Отечественной воевал единственный в мире однорукий летчик. Это Иван Антонович Леонов (род. в 1923 г., живет в Туле), воевавший в 192-м истребительном авиаполку. 15 июля 1943 г. он был сбит в районе Орла, в результате тяжелого ранения потерял левую руку, но вернулся в строй и летал на По-2 в составе эскадрильи связи. 16 февраля 1995 г. ему было присвоено звание Героя Российской Федерации.

«Я буду бить врагов, не щадя своей крови…»: Михаил Бабиков

7–12 апреля 1942 г.

Михаил Васильевич Бабиков родился в 1918 г. на Смоленщине, в деревне Зюзьки. Окончив школу-семилетку, работал на стройке в Смоленске, потом на одном из ленинградских заводов. Одновременно учился в аэроклубе. После сообщения о гибели на озере Хасан старшего брата Бабикова, Василия, Михаил обратился в военкомат с просьбой отправить его добровольцем в район боевых действий. Отказали ему лишь потому, что осенью 1938-го должно было подойти время его призыва. Направили Михаила в пограничные войска НКВД СССР.

Боевое крещение он получил во время советско-финской войны, быстро заслужил славу лучшего разведчика части. В 1940 г. Бабикова перевели на 6-ю заставу Рестикентского пограничного отряда.

В первый же день Великой Отечественной на заставе состоялся митинг, на котором выступил и Бабиков. Он сказал:

— Мое слово коротко. Мой пулемет к бою готов. Я буду бить врагов, не щадя своей крови и самой жизни для достижения победы.

В течение июля 1941 г. пограничники провели ряд успешных боев против германских и финских войск, пытавшихся вторгнуться на территорию СССР. Столкнувшись с активным отпором, до весны 1942-го захватчики не проявляли активности на Рестикентском участке.

Только в конце марта 1942 г. там снова начались боевые действия. Немцы и финны рассчитывали совместными усилиями смять заслон советских пограничников, выйти к Кировской железной дороге, а затем к Мурманску — одному из важнейших стратегических портов Советского Союза, через который шла помощь союзников…

Памятник М. В. Бабикову в Заполярном

Утром 7 апреля 1942 г. после авианалета немецкие и финские части атаковали 6-ю заставу, которая находилась в боевом охранении на высоте Круглая. Батальону захватчиков противостояло 44 командира и бойца.

Непрерывный бой шел четверо суток. Окруженная со всех сторон, застава дралась геройски. 10 апреля кто-то из бойцов выцарапал на коре дерева надпись: «Силы истекают. Отбита 14-я атака. Патроны все. Коммунисты и комсомольцы впереди. Умрем, но не уйдем. Наше дело правое».

На пятые сутки на заставе остался только раненный несколько раз Бабиков. Кожух его «максима» был пробит в нескольких местах, но пулеметчик заделывал пробоины хлебом и продолжал вести огонь. Когда закончилась последняя пулеметная лента, Бабиков пустил в ход гранаты. Последнюю он оставил для себя и врагов, надеявшихся взять героя живым…

Посмертно ефрейтор пограничных войск НКВД Михаил Бабиков был награжден орденом Ленина. Памятник герою открыт в городе Заполярном, его имя носит улица в Мурманске, а родная деревня Михаила переименована в Бабиково. Орденом Ленина был посмертно награжден и командир 6-й заставы, старший лейтенант погранвойск НКВД Иван Александрович Халатин.

Летчик, павший в наземном бою: Василий Дегтярев

9 июля 1942 г.

Василий Леонтьевич Дегтярев родился 14 января 1915 г. в Пятигорске. С 15 лет воспитывался без отца. До войны работал слесарем на автобазе, а в 1941-м добровольцем пошел в авиационное училище, после окончания которого в звании лейтенанта авиации был выпущен в 566-й штурмовой авиационный полк. Воевал командир звена Василий Дегтярев грамотно и успешно, во время девяти боевых вылетов лично уничтожил 2 самолета противника и подавил 8 огневых точек.

9 июля 1942 г. одноместный Ил-2 лейтенанта Дегтярева отправился на очередное боевое задание — на бомбежку вражеского аэродрома в поселке Сеща. Над брянским селом Голубея самолет был подбит, а летчик ранен. Идя на вынужденную посадку, Дегтярев заметил на лесной поляне огромную, около пятисот человек, толпу голых до пояса гитлеровских солдат. Сначала не сообразил, что это, а потом догадался — учебный батальон вермахта занимался физзарядкой…

Приземлившись, Василий выровнял подбитый самолет и припал к прицелу. Ошеломленные немцы не успели ничего предпринять, как загремели пулеметные очереди. В считаные секунды поляну усеяли окровавленные тела фашистов. С воплями ужаса враги разбегались от горящего Ила…

Расстреляв все патроны, раненый лейтенант сумел выбраться из самолета и, шатаясь, направился к реке, которую он заметил из кабины во время приземления. Дегтярев не мог не знать, что о его появлении уже наверняка оповещены все оккупанты в округе, что погоня скоро настигнет его. Для его захвата немцы бросили взвод солдат, через переводчика объявили, что летчику будет сохранена жизнь, если он сдастся.

Вражеские солдаты плотным кольцом оцепили прибрежные камыши, в которых укрылся Дегтярев. Некоторое время ожидали ответа, а когда поняли, что его не будет, с автоматами наперевес двинулись к раненому командиру.

Братская могила, в которой похоронен В. Л. Дегтярев

Ответом были пистолетные выстрелы. Четырьмя пулями Василий Дегтярев убил четырех солдат врага, пятую пулю оставил себе…

Всего советский летчик в этом бою уничтожил 179 офицеров и солдат противника.

Впечатленные мужеством советского летчика, оккупанты похоронили Василия Дегтярева с воинскими почестями. Потом местные жители перезахоронили останки лейтенанта на берегу реки Десны, рядом с церковью.

Посмертно Дегтярев был награжден 11 декабря 1943 г. орденом Отечественной войны I степени. Представление к званию Героя Советского Союза было отклонено под тем предлогом, что погибшему воздали воинские почести фашисты…

Только 11 ноября 1990 г. лейтенанту Василию Дегтяреву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Похоронен герой в братской могиле в поселке Голубея. В его честь названа улица в Пятигорске.

Вчетвером против тридцати танков: Петр Болото, Григорий Самойлов, Иван Алейников, Константин Беликов

23 июля 1942 г.

К сожалению, по сей день известны подробности биографии только старшего из группы четырех бронебойщиков, лицом к лицу встретивших 30 германских танков в жарком июле 1942-го… Петр Осипович Болото родился 22 июня 1909 г. в селе Байдовка (ныне Луганская область Украины) в крестьянской семье. До войны вместе с братьями работал шахтером. В Красной Армии воевал с 1941-го, служил первым номером расчета противотанкового ружья 84-го гвардейского стрелкового полка 33-й гвардейской стрелковой дивизии в звании гвардии младшего сержанта.

23 июля 1942 г. бронебойщики получили от командира роты старшего лейтенанта Лебедева боевую задачу: выдвинуться в сторону станицы Клетская (ныне поселок городского типа в Волгоградской области) и там, окопавшись на выгодном рубеже, отразить возможную танковую атаку противника. Задание было опасным, поэтому набирали добровольцев. В группу вошли гвардии младший сержант Петр Болото и красноармейцы Григорий Самойлов, Иван Алейников и Константин Беликов. Бойцы были вооружены всего двумя противотанковыми ружьями ПТРД.

Ночью добровольцы скрытно вышли на указанную высоту 198,3 вырыли окопы полного профиля и ходы сообщения, позволявшие держать круговую оборону. На рассвете услышали гул приближающихся танков. Насчитав 30 бронированных машин, бойцы распределили между собой цели и хладнокровно, как на учениях, принялись расстреливать наступающие танки. За первые же несколько минут боя удалось уничтожить четыре машины.

П. О. Болото

Боевой порядок немецких танкистов мгновенно сломался. Они открыли ответный огонь из пушек и пулеметов. Экипажи уже подбитых танков пытались атаковать бронебойщиков, и тем приходилось время от времени браться за автоматы, чтобы отбить атаку. На поле боя царил настоящий хаос — гремели танковые орудия и пулеметы, рвались снаряды в горящих танках, рычали моторы, скрежетали металлические траки, столбами взвивались пыль и дым… И посреди этого хаоса мужественно, плечом к плечу вели бой четыре советских воина.

Как вспоминал после боя П. О. Болото, «когда на меня первый танк шел, я уже думал — конец света наступил, ей-богу. А потом ближе танк подошел и загорелся, и уже вышло не мне, а ему конец. А между прочим, знаете, я за этот бой цигарок пять скрутил и скурил до конца. В бою так, ружье отодвинешь и закуришь, когда время позволяет. Курить в бою можно, только промахиваться нельзя. А то промахнешься и уже не закуришь — вот какое дело.

Переживания были трудноватые. Но мы не терялись, все время разговаривали друг с другом, перекликались для бодрости духа. Я Беликову кричу из окопа: “Ну, как ты, ничего?” — “А ты?” — “Я тоже ничего”.

По обличью видно было, что никто не бледнеет, цвета лица не теряли.

Так мы целый день копошились с танками. А потом мы услышали, что слева и справа больше нашей стрельбы нет. И нет никакой, кроме немецкой. И подумали, что, наверное, здесь придется умирать. Мы решили — все равно, так или иначе, раз уж так вышло, — либо жить, либо умирать, но в плен не сдаваться. И тут я увидел, что Беликов от ружья оторвался, но что-то на бумаге пишет. Я говорю ему: “Что ты пишешь?” Он отвечает: “Пишу за всех четырех, что бьемся и не отдадимся живыми. Пусть от нас память будет, наши придут и найдут…”»

Беспримерное сражение окончилось в пользу бронебойщиков. На поле остались гореть 15 танков (из них 8 подбил Петр Болото), а остальные, не выдержав встречного огня, повернули назад и больше в тот день не рискнули атаковать советские позиции.

Судьбы легендарных героев сложились по-разному. К сожалению, Григорий Самойлов, легко раненный во время боя, на другой же день после совершения своего подвига погиб в медсанбате во время вражеского авианалета. Константин Беликов и Иван Алейников дожили до Победы. Алейников был тяжело ранен под Берлином, из-за развившейся гангрены ему пришлось ампутировать ногу.

Старшему группы, гвардии младшему сержанту П. О. Болото, единственному из всей четверки, 5 ноября 1942 г. было присвоено звание Героя Советского Союза. В дальнейшем герой-бронебойщик воевал в Донбассе, Крыму, освобождал Витебск и Полоцк, участвовал в штурме Берлина. Участвовал в Параде Победы, где ему была доверена честь бросить к подножию Мавзолея одно из трофейных германских знамен.

В 1948 г. гвардии капитан П. О. Болото уволился в запас, жил в городе Горское Ворошиловградской области, работал шахтером, бригадиром, горным мастером. Скончался 9 октября 1966 г.

Подвиг Сталинградского моряка: Михаил Паникаха

2 октября 1942 г.

Михаил Аверьянович Паникаха родился в 1914 г. в селе Могилев (ныне — Днепропетровская область Украины) в семье крестьян. Окончив школу, трудился в колхозе. В 1939 г. был призван в Красную Армию, воинскую службу проходил на Тихоокеанском флоте. В марте 1942 г. по собственной просьбе был направлен бронебойщиком в 883-й стрелковый полк 193-й стрелковой дивизии, которая вела бои в Сталинграде. Но, по свидетельству однополчан, Паникаха так и остался моряком в душе — воюя на суше, никогда не снимал формы краснофлотца.

В ночь на 28 сентября 1942 года полк, в котором служил Паникаха, переправился на правый берег Волги и тут же пошел в бой на западной окраине поселка Красный Октябрь. Утром 28 сентября на позиции полка обрушили удар части 24-й танковой и 71-й пехотной дивизий врага. Ожесточенные бои не смолкали несколько суток.

2 октября группа из семи германских танков сумела прорвать советскую оборону и устремилась к расположению штаба полка. И тогда вперед вышел Михаил Паникаха. В руках у него были граната и бутылка с зажигательной смесью. Дальнейшие события развивались очень быстро: случайный осколок разбил бутылку в руках у красноармейца, одежда на нем воспламенилась факелом. На глазах у потрясенных сослуживцев и солдат врага объятый пламенем Паникаха бросился на танк противника и, разбив о его броню другую бутылку, поджег его…

9 декабря 1942 г. М. А. Паникаха был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. 5 мая 1990 г. посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза. М. А. Паникахе воздвигнуты памятники в Волгограде и его родном селе, его имя носят улицы в Волгограде и Днепропетровске.

Памятник М. А. Паникахе в г. Волгограде

«…Фашистам в плен не сдадимся»: Алексей Наумов, Павел Смирнов, Николай Вялых, Петр Норицын, Феодосий Ганус

21 января 1943 г.

Алексей Федорович Наумов родился 1 марта 1923 г. в Ярославле в рабочей семье. После окончания средней школы был призван в Красную Армию, в ноябре 1942-го закончил Челябинское танковое военное училище. Воевал Наумов командиром тяжелого танка КВ-1 в составе 344-го танкового батальона 91-й танковой бригады 65-й армии.

Монумент над могилой пяти героев-танкистов тяжёлого танка КВ около села Новая Надежда

Павел Михайлович Смирнов родился в 1908 г. в Астрахани в семье рыбака. До войны работал учителем рисования и пения в поселке Кировский Астраханской области. В июне 1941-го добровольцем ушел в Красную Армию, служил механиком-водителем на КВ в звании старшины.

Николай Алексеевич Вялых родился в 1918 г. в селе Поныри Курской области в крестьянской семье. Окончил среднюю школу, Орловский финансово-экономический техникум и служил в отделении Госбанка. В 1939-м был призван в Красную Армию. В экипаже Наумова младший сержант Вялых был радистом.

Петр Михайлович Норицын был самым старшим среди экипажа — родился 21 декабря 1903 г. в деревне Митино (ныне — Вологодская область) в крестьянской семье. Сначала служил в милиции города Устюжна, затем переехал в Архангельск, где работал заведующим мастерской по изготовлению детских игрушек. В 1941-м был призван в Красную Армию, воевал под Тихвином, где был ранен. После излечения в уральском госпитале был переведен в бронетанковые войска. В экипаже Наумова младший сержант Норицын был командиром орудия.

В боях 13–14 января 1943 г. экипаж Наумова отличился, уничтожив под Сталинградом два вражеских танка, артбатарею, 4 миномета, 5 пулеметов, одно противотанковое орудие и 7 дзотов. П. Н. Норицын после этого боя писал родным: «С 11 января нахожусь на передовой, гоним немчуру. Три раза выступали в атаку, остались пока живы… Машина повреждена, стоим пока на ремонте. После ремонта опять будем выступать, немец тикает, все бросает. Осталось еще небольшое кольцо уничтожить, примерно километров двадцать, и немчуре капут на сталинградских степях. Погода здесь холодная, морозы. За эти двое суток отдохнули, расположились в землянке и поспали, а то спать было некогда». Весь экипаж получил награды: Наумов и Смирнов — ордена Красной Звезды, а Норицын и Вялых — медали «За отвагу».

Вскоре после этого боя экипаж КВ Наумова пополнился еще одним танкистом. Это был сержант Феодосий Григорьевич Ганус. Родился он в 1912 г. в селе Сенокосном (ныне — на территории Казахстана). Закончив школу, участвовал в строительстве Сталинского металлургического комбината, с 1933-го работал на Новолипецком металлургическом комбинате слесарем. В 1936–1938 гг. служил в РККА. В сентябре 1941-го был снова призван в армию и после прохождения краткосрочных курсов танкистов отправился на фронт.

20 января 1943 г. экипажам 344-го танкового батальона была поставлена задача овладеть Безымянной высотой и хутором Новая Надежда, которые прикрывали собой захваченный противником аэродром «Питомник». После упорного боя хутор был очищен от немцев, однако они вскоре контратаковал на этом участке. Отбить эту контратаку было поручено экипажу Наумова. 21 января за пять часов боя экипаж КВ Наумова уничтожил 5 вражеских танков, 24 автомашины с пехотой, 19 орудий и минометов, 15 пулеметов, 5 дзотов, около ста офицеров и солдат противника.

В ходе боя танк получил серьезные повреждения, потерял маневренность. У танкистов была возможность эвакуировать машину, но они решили прикрыть огнем другие экипажи части.

Пленный немецкий обер-лейтенант так описывал беспримерный бой одинокого советского танка: «Когда ваш KB был отсечен от остальных русских машин и подбит, наш дивизион получил приказ его уничтожить. Однако сделать это не удалось. Танкисты уничтожили четыре наших орудия, 17 артиллеристов и капитана. Командир полка посылал три группы добровольцев с гранатами, динамитом и горючей смесью. Все группы были расстреляны пулеметами русского танка. Его огонь достигал центра населенного пункта, косил солдат и офицеров. Сколько убито, я не могу сказать. Тогда командование поручило полку тяжелой артиллерии расправиться с русскими. Мы видели прямые попадания в машину. На какое-то время танкисты замолчали. Взводу гренадер приказали взять документы убитых. Однако танк вдруг ожил и опять открыл огонь. Вновь потери. Потом у русских, наверное, вышли все боеприпасы. Гренадеры подошли к машине, вместе с ними и я. Танкистам предложили сдаться в плен. Они ответили: “Мы русские и фашистам в плен не сдадимся”. Переводчик несколько раз повторил наше предложение. И столько же раз получил отказ. Тогда солдаты подкатили к KB две бочки бензина, облили им танк и подожгли…»

Все пятеро членов экипажа сгорели заживо. По рации было слышно, как танкисты, погибая, поют Интернационал…

В мемуарах Маршала Советского Союза И. И. Якубовского сказано: «Не было границ ярости воинов, увидевших обгоревшие, бездыханные тела друзей. Советские воины погибли в бою, но не сдались врагу, повторив на суше известный подвиг русских матросов крейсера “Варяг”… Тогда, зимой сорок третьего, на этом клочке сталинградской земли, изрытой снарядами и еще не остывшей от недавнего боя, состоялся траурный митинг. Он был коротким: впереди ожидали новые бои. Однополчане, выстроившись у сгоревшего танка, с воинскими почестями проводили в последний путь своих боевых товарищей.

Героическая гибель экипажа Алексея Наумова всколыхнула весь личный состав бригады, и он отомстил мощным ударом по врагу. 22 января бригада выбила противника из хутора Новая Надежда и, развивая наступление на Каменный Буерак, Гумрак, Городище, Разгуляевку, к исходу 28 января во взаимодействии с 233-й стрелковой дивизией овладела поселком Красный Октябрь, вышла на северо-западную окраину Сталинграда».

Героический экипаж был похоронен на месте гибели — на окраине хутора Новая Надежда. Все пятеро были представлены к званию Героя Советского Союза. Однако посмертно получили это звание только Наумов, Смирнов, Норицын и Вялых (23 сентября 1943 г.). Феодосий Ганус не только не был удостоен награды, но даже его имя не было обозначено на монументе, воздвигнутом над могилой героев-танкистов. Причиной этого была «неподходящая» национальность героя — немец…

Потребовалось больше полувека, чтобы справедливость восторжествовала. 19 июня 1996 г. Ф. Г. Ганус посмертно стал Героем Российской Федерации, в Липецке ему был установлен памятник, а фамилия героя увековечена на надгробном памятнике рядом с именами его боевых побратимов.

Командир штурмовой группы: Гукас Мадоян

8–13 февраля 1943 г.

Гукас Карапетович Мадоян родился 15 января 1906 г. в селении Керс (ныне — на территории Турции) в крестьянской семье. В годы Первой мировой лишился родителей. После установления в Армении советской власти добровольцем пошел в Красную Армию, участвовал в Гражданской войне на территории Грузии и Армении. В 1924 г. закончил пехотную школу, в 1940 г. — курсы «Выстрел». С первого же дня командир роты горно-стрелкового полка Мадоян участвовал в Великой Отечественной войне.

19 ноября 1942 г. старший лейтенант Г. К. Мадоян был назначен командиром 3-го батальона 159-й отдельной стрелковой бригады, воевавшей в составе 28-й армии. Проявил себя с лучшей стороны во время наступлении южного крыла Сталинградского фронта и освобождения Элисты.

Вечером 7 февраля 1943 г. батальон 159-й отдельной стрелковой бригады, которым командовал Мадоян, получил боевую задачу захватить железнодорожный узел — часть станции Ростов-на-Дону. Штурмовая группа, в которую вошло три батальона, в половине второго ночи скрытно пересекла по льду Дон. Поскольку ветер дул в спину, бойцы придумали хитрый прием: окунали в прорубь обувь, которая мгновенно покрывалась коркой льда, и распахивали полы плащ-палаток. Так и пересекали реку — словно на коньках, подгоняемые ветром.

Незамеченными в Ростов войти не удалось. Десятки вражеских пулеметов сразу же взяли десантников на прицел. К тому же разведчики неправильно сориентировались в городе, и крупные силы немцев — 200 автоматчиков при поддержке четырех танков — уже в центре обрушили на них шквал огня. Командиры двух батальонов погибли, бойцы понесли большие потери. Казалось, операция безнадежно провалена, но Мадоян думал иначе. Приняв командование над обезглавленными 1-м и 4-м батальонами, он вместе с уцелевшими бойцами (всего около 800 человек) молниеносно выбил оккупантов из здания вокзала и закрепился в нем, попутно захватив на станции 7 эшелонов с боеприпасами, несколько машин и четыре гаубицы.

Памятник бойцам батальона Г. Мадояна

Шесть дней отряд Гукаса Мадояна оборонял ростовский вокзал, отбив 43 (!) вражеские атаки. Только 10 февраля немцы предприняли 20 атак, отчаянно пытаясь вернуть стратегический важный пункт. Но ни танки, ни обстрел из тяжелых орудий не смогли выбить мадояновцев из вокзала. На рассвете 11 февраля привокзальную площадь и все здания на ней фашистам удалось поджечь с помощью авиабомб. Загорелись запасы угля. Но Мадоян и тут нашел выход — его отряд одним броском преодолел горящую площадь и занял оборону за прочными стенами литейного цеха завода имени Ленина, продолжая держать вокзал под плотным обстрелом. Вечером 13 февраля отряду удалось вернуть здание вокзала и вновь закрепиться в нем.

А в 2 часа ночи 14 февраля 1943 г. в Ростов-на-Дону ворвались войска Южного фронта. Когда стрельба стихла, Мадоян приказал своим бойцам привести себя в порядок и строем двинулся на соединение со своими. Встреча с частями 51-й армии произошла на перекрестке улицы Энгельса и проспекта Буденного.

31 марта 1943 г. за проявленные во время освобождения Ростова храбрость и мужество Г. К. Мадояну было присвоено звание Героя Советского Союза. А операция по захвату и обороне ростовского вокзала до сих пор считается одной из наиболее выдающихся в своем роде.

В августе 1943-го — мае 1944 г. майор Мадоян учился в Военной академии имени Фрунзе, после чего получил должность командира полка 359-й Ярцевской стрелковой дивизии. В бою за польский город Дембица подполковник Мадоян был тяжело ранен, ему пришлось ампутировать левую ногу.

Войну герой закончил кавалером орденов Ленина, Александра Невского, Красного Знамени, двух орденов Отечественной войны. Кроме того, президент Ф. Рузвельт наградил его Золотой медалью «За боевую службу» — одной из почетнейших боевых наград США.

После войны Герой Советского Союза Г. К. Мадоян был заместителем министра торговли и министром социального обеспечения Армянской ССР. Скончался он 11 июня 1975 г. Имя героя носит один из центральных проспектов Ростова-на-Дону — города, где Гукас Мадоян обессмертил свое имя. На территории Ростовского электровозоремонтного завода бойцам отряда Мадояна открыт памятник.

Символ мужества: Александр Матросов

27 февраля 1943 г.

Если попробовать назвать тройку самых известных, хрестоматийных подвигов, совершенных советскими воинами в Великую Отечественную, то подвиг Александра Матросова непременно войдет в нее вместе с деяниями Николая Гастелло и Зои Космодемьянской. Все три этих подвига, начиная с 1990-х, окутаны плотным слоем слухов, домыслов, «альтернативных версий» и просто вранья. Но это, увы, почти неизбежные спутники любого громкого, а тем более героического поступка…

Александр Матвеевич Матросов родился 5 февраля 1924 г. в Екатеринославе (ныне — Днепропетровск, Украина). В раннем детстве осиротел и рос в Ивановском и Мелекесском детском домах. В 1939-м начал работать на Куйбышевском вагоноремонтном заводе, однако вскоре сбежал оттуда. В октябре 1940 г. Александр Матросов был осужден на 2 года лишения свободы, которые отбыл в Уфимской трудовой колонии. Однако сейчас существует и другая версия происхождения Матросова. Согласно ей, настоящее имя героя — Шакирьян Юнусович Мухамедьянов, уроженец деревни Кунакбаево (ныне — в Учалинском районе Башкортостана). Фамилию Матросов мальчишка-беспризорник якобы взял себе в детском доме. Согласно третьей версии, Матросов — уроженец села Новая Малыкла в Ульяновской области.

Так или иначе, осенью 1942-го Матросов стал курсантом Краснохолмского военно-пехотного училища. В январе следующего года курсантов отправили на Калининский фронт, и Матросов попал во 2-й отдельный стрелковый батальон 91-й отдельной Сибирской добровольческой бригады имени Сталина (позже она была переформирована в 254-й гвардейский стрелковый полк и вошла в состав 56-й гвардейской стрелковой дивизии).

Памятник А. М. Матросову на берегу р. Ловать

27 февраля 1943 года батальон Матросова штурмовал опорный пункт противника в районе псковской деревни Чернушки. Подходы к Чернушкам прикрывали три немецких дзота, и пулеметный огонь сразу же начал косить советскую пехоту, вышедшую из леса на открытое пространство. Командир батальона тут же поставил задачу подавить огневые точки. Вскоре два дзота были успешно уничтожены бронебойщиками. Оставался третий. Расправиться с ним вызвались гвардии красноармейцы Петр Огурцов и Александр Матросов.

Когда до дзота оставалось несколько метров, Огурцов был тяжело ранен. Матросов решил закончить операцию в одиночку и, приблизившись к дзоту с фланга, швырнул в амбразуру две гранаты. Стрельба прекратилась. Но когда батальон с мощным «Ура» поднялся в атаку, немецкий пулемет снова ожил. И тогда Матросов, рванувшись к амбразуре, закрыл ее своим телом…

5 марта 1943 г. командир бригады полковник Андронов подписал наградной лист на присвоение стрелку-автоматчику А. М. Матросову звания Героя Советского Союза. Оно было посмертно присвоено герою 19 июня. А 8 сентября 1943 г. последовал приказ наркома обороны И. В. Сталина о присвоении 254-му гвардейскому стрелковому полку имени Александра Матросова.

Одновременно была восстановлена славная традиция зачисления героя посмертно в списки его части. До 1917 г. в Русской императорской армии были 12 таких воинов. Первым в Красной (Советской) Армии стал Александр Матросов. Он был одним из трех героев, зачисленных в списки своей части во время Великой Отечественной войны.

Героя похоронили в городе Великие Луки. Памятники ему установлены в Петербурге, Тольятти, Великих Луках, Ульяновске, Красноярске, Уфе, Днепропетровске, Харькове, а улиц и площадей Александра Матросова в городах и селах бывшего СССР насчитывается не меньше нескольких сотен.

Известно, что Александр Матросов был далеко не первым в истории Великой Отечественной, кто совершил подобный подвиг. Точнее, у него было 44 предшественников (5 в 1941 г., 31 в 1942-м и 8 — до 27 февраля 1943 г.) А самым первым закрыл вражеский пулемет своим телом политрук А. В. Панкратов (см. отдельную главу в этой книге). Но именно подвиг Матросова стал широко известным, а имя героя — нарицательным.

Впоследствии самопожертвенный подвиг совершили еще немало командиров и бойцов Красной Армии. До конца 1943 г. примеру Матросова последовали 38 воинов, в 1944-м — 87, в последний год войны — 46. Последним в Великой Отечественной войне закрыл амбразуру пулемета своим телом гвардии сержант Архип Манита. Это случилось в Берлине за 17 дней до Победы…

134 из 215 совершивших «подвиг Матросова» героям было присвоено звание Героя Советского Союза. Некоторые подвиги были оценены по достоинству лишь через много лет после войны. Например, красноармеец 679-го стрелкового полка Абрам Левин, закрывший телом амбразуру дзота в бою за село Холмец 22 февраля 1942 г., был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени только в 1967-м.

Задокументированы и случаи, когда храбрецы, совершавшие «матросовский» подвиг, оставались в живых. Это А. А. Удодов, Р. Х. Райз, В. П. Майборский и Л. В. Кондратьев.

Спасший линкор ценой жизни: Иван Тамбасов

16 апреля 1943 г.

Тем, кто посещает балтийскую морскую столицу России — Кронштадт, — непременно показывают артиллерийскую установку, стоящую возле Якорной площади. В отличие от большинства других памятников-орудий у этого есть имя собственное — имя старшины 1-й статьи Ивана Тамбасова. Свой шаг в бессмертие этот моряк совершил в апреле 1943-го…

Линкор «Октябрьская революция» после войны

Тогда ему был всего лишь 21 год. Родился Иван Иванович Тамбасов в 1922-м в хакасском селе Очуры. Рано осиротел, воспитывался в детском доме. На флот попал по комсомольскому призыву в 1938-м. Службу Иван нес на линейном корабле «Октябрьская революция», который защищал подступы к Ленинграду. Командовал спаренной зенитной 76,2-миллиметровой артустановкой 81-К.

16 апреля 1943-го Тамбасов заступил на вахту у своей артиллерийской установки. На рассвете неожиданно начался мощный артобстрел. Один из немецких снарядов разорвался на палубе линкора. Взрывной волной старшину сбило с ног, он потерял сознание. А когда очнулся, увидел, что горит палуба корабля. Горели и ящики со снарядами, лежавшие рядом с установкой, так называемые кранцы первого выстрела, которые всегда находятся рядом с орудием. Сам по себе взрыв 76,2-миллиметровых снарядов погубить гигантский корабль не мог. Но дело было в том, что на «Октябрьской революции» как раз проходило артиллерийское учение, проветривали погреба, в которых скопились пороховые газы. Еще минута — и мог бы сдетонировать весь боезапас линкора…

Решение пришло мгновенно. Преодолевая боль от контузии, Тамбасов метнулся к раскалившимся от огня снарядам и голыми руками начал выбрасывать их за борт. Последний из них взорвался в руках у героя…

Посмертно Иван Тамбасов был награжден орденом Красного Знамени. А когда спасенный отважным моряком линкор «Октябрьская революция» был списан, артиллерийскую установку, которой командовал герой, установили в Кронштадте как памятник. Это произошло в июне 1957 года. В 1964-м имя Тамбасова получила одна из ленинградских улиц. Могила героя находится на Смоленском кладбище северной столицы России.

«Будем биться до последнего»: Константин Ольшанский

26–27 марта 1944 г.

Памятник десантникам К. Ф. Ольшанского в г. Николаев

Константин Федорович Ольшанский родился 8 мая 1915 г. в селе Приколотное (ныне — Харьковская область Украины). Закончив среднюю школу, работал автослесарем, в 1936-м был призван в Красную Армию, служить попал на Черноморский флот, в школу Учебного отряда. Закончив службу, остался на флоте преподавателем, а в 1941-м закончил курсы младших лейтенантов. Участвовал в обороне Севастополя, а в 1943-м получил новое назначение — командиром роты автоматчиков 384-го отдельного батальона морской пехоты Черноморского флота. В составе этой части освобождал Таганрог (30 августа 1943 г.) и Мариуполь (10 сентября 1943 г.). За храбрость был награжден орденами Красной Звезды и Александра Невского.

В марте 1944-го старший лейтенант Ольшанский был назначен командиром небольшого десантного отряда, призванного оказать содействие войскам, освобождающим город Николаев. В отряд вошли 68 добровольцев — 55 морпехов, 10 саперов, 2 связиста и проводник. Заместителем Ольшанского по политической части был назначен капитан А. Ф. Головлев, начальником штаба — лейтенант Г. С. Волошко.

Пятнадцать километров, отделявших десантников до цели, преодолели за пять часов из-за сильного встречного ветра. В 4 часа 15 минут 26 марта 1944 года морпехи скрытно высадились в торговом порту, сняли часовых и, заняв несколько зданий, организовали круговую оборону в районе элеватора.

Поначалу немцы решили, что против них действуют местные партизаны, и попытались справиться с десантом небольшими силами. А потом сообразили, что столкнулись с сильным противником. Против десанта Ольшанского были брошены артиллерия, шестиствольные реактивные минометы, танки, огнеметы… Вечером 26 марта в штаб батальона ушла радиограмма: «Противник атакует. Положение тяжелое. Прошу дать огонь на меня. Дайте быстро. Ольшанский».

В ночь на 27-е командир десанта вызвал старшину 1-й статьи Юрия Лисицына и отдал приказ: «Твоя задача — доставить в штаб батальона донесение и на словах доложить, что нас осталось всего 15 человек. Желательно, чтобы нас поддержали самолеты. Будем биться до последнего».

И они действительно бились до последнего. Раненый краснофлотец Георгий Дермановский, когда его окружили немцы, вцепился вражескому офицеру зубами в горло, старший краснофлотец Валентин Ходырев, которому осколком оторвало руку, со связкой гранат бросился под вражеский танк… После гибели Ольшанского и всех офицеров командование принял на себя старшина 2-й статьи Кирилл Бочкович. Утром 28 марта десантники сорвали 18-ю и последнюю по счету атаку врага. А в Николаев уже врывались части Красной Армии — с севера в город входили 61-я гвардейская и 243-я стрелковая, с востока — части 5-й ударной армии, с юга — войска 28-й армии и 2-й гвардейский механизированный корпус.

Из 68 бойцов отряда в живых осталось всего 11. Впоследствии от ран скончались еще пятеро.

Герои были похоронены в Николаеве в сквере, который получил название «Сквер 68 десантников». В городе воздвигнут величественный памятник бойцам отряда Ольшанского, в их честь названы улицы и боевые корабли. Кроме того, 20 апреля 1945 года состоялось второе и последнее в Великой Отечественной войны присвоение звания Героя Советского Союза всему личному составу одного подразделения. Правда, звание Героя получили не все участники отряда Ольшанского, а только 55 десантников из 68.

Герой «Огненного рейса»: Александр Мамкин

11 апреля 1944 г.

Александр Петрович Мамкин родился в 1916 г. в селе Крестьянском (ныне — Воронежская область). Работал в колхозе, закончил Орловский финансово-экономический техникум. А в возрасте 20 лет связал свою судьбу с авиацией — поступил в Балашовскую школу Гражданского воздушного флота, после окончания которой получил направление в Таджикское управление ГВФ.

Самолет Р-5, на котором А. П. Мамкин совершил свой подвиг

Война для Александра Мамкина началась в 1942-м. Он воевал в составе 105-го гвардейского отдельного авиаполка ГВФ, на вооружении которого состояли самолеты Р-5. Эти машины, несмотря на то что были устаревшими и тихоходными, тоже внесли заметный вклад в Победу — выполняли функции разведчиков, штурмовиков, торпедоносцев, курьерских и санитарных самолетов. На Р-5 А. П. Мамкин совершил 70 боевых вылетов, был награжден орденом Отечественной войны I степени.

В апреле 1944-го гвардии старший лейтенант авиации Мамкин активно участвовал в эвакуации из оккупированной Белоруссии детей. В то время командование вермахта, предчувствуя неизбежный крах, проводило массовые «зачистки» партизанских зон, где скопилось множество женщин и детей. Чтобы не подвергать их жизни опасности во время грядущих наступательных операций, командование советских войск приняло решение вывозить женщин и детей через линию фронта самолетами. Одним из них был Р-5 Александра Мамкина. В ночь с 10 на 11 апреля 1944-го он в девятый раз приземлился в партизанской зоне, на уже хрупком весеннем льду озера Вечелье.

В самолет поместилось 10 детей и воспитательница Валентина Латко. Еще двоих раненых партизан разместили в кассетах под крыльями. Разбежавшись по льду озера, Р-5 взмыл в воздух и лег на обратный курс. Но вскоре перегруженный самолет был атакован немецким истребителем. Несколько пулеметных очередей зажгли двигатель машины.

Опытный пилот Мамкин сумел удержать Р-5 в воздухе. Горящий самолет пересек линию фронта, начал снижаться. На летчике уже пылал комбинезон, начали плавиться летные очки, загорелась перегородка, отделявшая кабину от пассажиров… С трудом найдя подходящую площадку для посадки, Мамкин посадил горящий Р-5 и даже смог самостоятельно выбраться из кабины. Спросил у подбежавших солдат только одно: «Дети живы?» — и потерял сознание.

Героя немедленно направили в госпиталь, но, увы, полученные летчиком ожоги оказались слишком обширными. 17 апреля 1944 г. гвардии старший лейтенант А. П. Мамкин скончался. За свой подвиг он был посмертно награжден орденом Красного Знамени. Похоронен А. П. Мамкин в братской могиле в городе Велиже, его имя носит улица в Полоцке. А память о пилоте-герое бережно хранят уже внуки спасенных им людей…

«Русский солдат ничего не сказал…»: Юрий Смирнов

25 июня 1944 г.

Юрий Васильевич Смирнов родился 2 сентября 1925 г. в деревне Дешуково (ныне — Костромская область) в семье лесного объездчика. С 1933-го жил с родителями в городе Макарьев. Окончив шесть классов средней школы и Макарьевское ремесленное училище, получил аттестат по специальности электросварщика 3-го разряда и был направлен в Горький, на завод «Красное Сормово». В феврале-марте 1942 г. он работал там электросварщиком, а после известия о гибели под Сталинградом отца принял твердое решение пойти на фронт добровольцем.

В феврале 1943 г. мечта Юрия исполнилась. Два месяца он проходил курс молодого бойца в деревне Клещевка Ивановской области, а 1 мая 1943-го стал курсантом 15-го учебного стрелкового полка. 13 ноября 1943 г. младший сержант Смирнов был направлен в Действующую армию, стрелком-автоматчиком 1-й роты 1-го батальона 77-го гвардейского стрелкового полка 26-й гвардейской стрелковой дивизии. Вскоре Юрий получил легкое ранение в челюсть, но быстро вернулся в строй. В апреле 1944-го его приняли в комсомол.

В ночь на 25 июня 1944 г. гвардии красноармеец Смирнов принимал участие в десанте, который прорывал оборону вермахта под Оршей, имея задачей перерезать шоссе Москва — Минск. Бойцов для десанта отбирали из добровольцев, вызвался и Смирнов. Он занял место на броне танка номер 119. В четыре часа утра 1-й стрелковый батальон ворвался на окраину деревни Шалашино (ныне Оршанский район Витебской области Беларуси). Атака завершилась успешно — оборона врага была прорвана, артиллерийские позиции смяты, танки ушли далеко вперед, окружая противника. Но, когда рассвело, десантники увидели, что Смирнова среди них нет.

Стела, посвященная подвигу Ю. В. Смирнова в д. Рыленки

О дальнейшем стало известно только вечером 25 июня, когда противник был окончательно отброшен со своих позиций. Тогда старший лейтенант Кустов обнаружил вблизи деревни Шалашино блиндаж и так описал то, что в нем нашел:

«Я, находясь в боевых нарядах своего полка, прорвавшего оборону немцев вблизи деревни Шалашино Дубровинского района Витебской области, проходя через немецкие позиции, зашел в один из немецких блиндажей. Блиндаж представлял собой просторное помещение, стены его были обиты стругаными досками, посередине стоял большой стол, стены были увешаны плакатами, среди них два портрета Гитлера. Взглянув на правую стену, я увидел прислоненного, как мне показалось, человека, обнаженного, с раскинутыми в сторону руками. Подойдя ближе, я разглядел, что человек этот прибит гвоздями к доскам блиндажа. Тело его было распято на специальной крестовине из досок, одна доска проходила вдоль спины, а вторая поперек, на высоте плеч. Так что получился крест. Руки человека были прибиты к этому кресту гвоздями. Гвозди были большие и загнаны по самые шляпки. Два гвоздя торчали во лбу, представляя собой костыли без шляпок. Они пронизывали голову насквозь повыше глаз. Ноги распятого были пробиты гвоздями со шляпками в подъеме. Ноги были в носках, а весь труп раздет и почернел, видимо, от ударов. На груди виднелись разрезы и ножевые раны. Лицо распухло. Оно было обезображено ударами холодного оружия. Оглядев помещение внимательней, я увидел на столе красноармейскую книжку и раскрытый комсомольский билет. Я прочитал эти документы и установил, что они принадлежат гвардии рядовому Ю. В. Смирнову 1-го батальона 77-го гвардейского стрелкового полка».

Оказалось, что во время танкового десанта Юрий Смирнов был тяжело ранен и упал с брони. Немцы захватили солдата в плен и зверски пытали его, пытаясь получить важные для них сведения, однако он не выдал военной тайны.

Захваченный в плен командир 78-й штурмовой дивизии вермахта генерал-лейтенант фон Траут на допросе показал следующее:

«Моя дивизия занимала оборону южнее Орши, западнее села Шалашино. Перед полуночью мне доложили о прорвавшейся группе советских танков. Я немедленно выслал несколько групп автоматчиков с приказом взять пленного. Через некоторое время в мой штабной блиндаж доставили десантника, он был ранен.

ВОПРОС: Этим десантником был гвардии рядовой Юрий Смирнов?

ОТВЕТ: Да, его фамилия была Смирнов.

ВОПРОС: Сколько времени продолжался допрос?

ОТВЕТ: До утра. До того времени, когда мне доложили, что танковый десант перерезал шоссе Минск — Москва, командир 256-й пехотной дивизии барон Вьюстенгаген убит, его дивизия разбита, а остатки сдаются в плен.

ВОПРОС: Что вы узнали из допроса?

ОТВЕТ: Ничего. Русский солдат ничего не сказал. Мы возлагали на допрос большие надежды, если бы узнали, куда идут танки и сколько их, мы бы организовали отпор. Мы бы спасли важную стратегическую магистраль Орша — Минск, и кто знает, как бы повернулась Оршанская операция, во всяком случае, я не стал бы военнопленным.

ВОПРОС: Что стало с Юрием Смирновым?

ОТВЕТ: Во время допроса он умер.

ВОПРОС: Какими методами пользовались вы при допросе?

ОТВЕТ: Я отказываюсь отвечать на этот вопрос».

На другой день после зверской казни Юрия все бойцы его части дали клятву отомстить за однополчанина. Текст клятвы звучал так:

«Клянемся, что мы пойдем в бой и будем бить врага без замешательства и без пощады. Это будет наша месть за муки Юрия Смирнова. Клянемся, что каждый из нас будет таким же, как наш боевой товарищ Смирнов Юрий: верным военной присяге, надежным помощником командира, дисциплинированным и бесстрашным в бою. Вечная слава мученику — Герою комсомольцу Ю. Смирнову, павшему за свободу и независимость нашей Родины».

6 октября 1944 г. герою было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. 30 октября 1978 г. на основании представления Министерства обороны СССР в указ Президиума Верховного Совета СССР была внесена поправка — звание Юрия Смирнова исправлено с «гвардии красноармеец» на «гвардии младший сержант».

Герой был похоронен в белорусском поселке Ореховск. Памятники Юрию Смирнову, показавшему образец верности воинской присяге и долгу, установлены в городах Макарьев, Кинешма, Орша, поселке Ореховск и деревне Шалашино. Его имя носит улица в Макарьевске.

Три танкиста: Павел Рак, Александр Петряев, Алексей Данилов

1 июля 1944 г.

Павел Николаевич Рак родился 23 августа 1910 г. в селе Карпиловка Полтавской губернии. Окончив неполную среднюю школу, работал конюхом и трактористом в колхозе. С началом Великой Отечественной войны был призван в Красную Армию. После окончания Саратовского танкового училища воевал в 3-й гвардейской танковой бригаде 3-го гвардейского танкового корпуса 6-й гвардейской танковой армии.

Ночью 30 июня 1944 г. танковый взвод, которым командовал гвардии лейтенант Рак, получил задачу захватить мосты через реки Сху и Березину, ведущие в город Борисов, не дать оккупантам взорвать их и обеспечить переправу главных сил. В 22.30 в бой пошла головная застава, которую возглавил командир батальона гвардии капитан Селин: танки гвардии лейтенанта Юнаева и гвардии старшего лейтенанта Кузнецова. Но подход к мосту был хорошо пристрелян немцами, и буквально через несколько минут обе «тридцатьчетверки» уже пылали. Танк Селина погиб уже на противоположном берегу Березины. Из четырех машин только Т-34 гвардии лейтенанта Рака, шедший первым, смог прорваться в город через заминированный мост.

Надо заметить, что в Т-34 Рака был неполный экипаж — заряжающий, накануне получивший ранение, в бою не участвовал. Механиком-водителем на машине Рака был гвардии красноармеец Александр Акимович Петряев, уроженец села Галактионово Красноярского края (родился 21 ноября 1925 г.), а стрелком-радистом — гвардии сержант Алексей Ильич Данилов (родился в 1923 г. в деревне Коптево Смоленской области). Боекомплект в танке составлял 56 снарядов и 3700 патронов.

Проскочив по мосту через Сху, танк Рака сразу обрушился на артбатарею, уничтожившую две «тридцатьчетверки», и раздавил ее гусеницами. Развернув машину, танкисты устремились к мосту через Березину, но тут громыхнул взрыв — это немцы уничтожили переправу. Одновременно взлетел на воздух и мост через Сху. Теперь наши танкисты были отрезаны от своих, а Т-34 уже попал в прицел наводчика германской самоходки «Элефант». Но немец на секунду замешкался с выстрелом, и танк успел уйти из опасной зоны.

Первый же снаряд, выпущенный Алексеем Даниловым, уничтожил вражеский БТР с пехотой. Затем Т-34 устремился к замаскированной справа от моста зенитной батарее и раздавил ее. На Спортивной улице танк разметал немецкую автоколонну с пехотой. В Борисове поднялась паника, и, воспользовавшись ею, в полночь экипаж завел танк в глубину темного двора — нужно было решить, как действовать дальше. Единогласно решили продолжать бой до тех пор, пока есть снаряды и патроны…

Грозно рыча мотором, Т-34 внезапно появился у здания гитлеровской комендатуры. Снайперским выстрелом из башенного орудия Данилов поразил скопление грузовиков у подъезда, а гвардии лейтенант Рак, прильнув к пулемету, открыл шквальный огонь по окнам. Немцы в ужасе метались по площади перед комендатурой. Напоследок мехвод Петряев таранным ударом опрокинул штабной автобус, и танк исчез в переулке…

Памятник экипажу танка П. Рака в г. Борисов

Конечно же, танкисты понимали, что на борьбу с их «тридцатьчетверкой» оккупанты бросят все наличные силы. Но знали они и о том, что в борисовском госпитале находятся сотни раненых и больных красноармейцев, а на окраине города действует лагерь смерти. К госпиталю Т-34 подоспел как раз в тот момент, когда немцы собирались поджечь госпитальные бараки. 200 узников обрели свободу. А вот к лагерю не успели — охрана успела расстрелять всех заключенных. И вид погибших заставил танкистов повернуть назад, в Борисов — отомстить за всех, для кого начало дня 1 июля стало последним в их жизни…

В 15.30 Т-34, пересекающий Минское шоссе, попал под огонь замаскированных вражеских орудий. Горящий танк вел бой до последнего. Погибая, Алексей Данилов еще продолжал сообщать своим по радио данные о противнике…

Герои были похоронены в освобожденном Борисове. 24 марта 1945 г. все члены отважного экипажа были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза. В Борисове, на правом берегу Березины, Павлу Раку, Александру Петряеву и Алексею Данилову воздвигнут памятник (правда, на постаменте высится не «тридцатьчетверка», а ИС-2). Именами танкистов в городе названы улицы.

Из плена — по воздуху: Михаил Девятаев

9 февраля 1945 г.

Михаил Петрович Девятаев родился 8 июля 1917 г. в поселке Торбеево (ныне — Пензенская область). Он был 13-м ребенком в семье. После окончания семилетки закончил Казанский речной техникум и работал помощником капитана баркаса, ходившего по Волге. В 1938-м был призван в Красную Армию и окончил Чкаловскую военно-авиационную школу летчиков.

Война для Девятаева началась в Белоруссии — уже 24 июня 1941-го он сбил под Минском свой первый «Юнкерс-87». Из-за полученного в сентябре ранения Михаила перевели в санитарную авиацию, и только весной 1944-го он смог доказать, что годен воевать на истребителе. Гвардии старший лейтенант Девятаев стал командиром звена 104-го гвардейского истребительного авиаполка 9-й гвардейской истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии.

Вечером 13 июля 1944 г. в составе группы истребителей Р-39 «Аэрокобра» Девятаев вылетел на боевое задание. Однако недалеко от Львова его самолет был подбит, а сам Михаил получил ранение в ногу. Девятаев успел выпрыгнуть с парашютом, но попал в плен. После допросов его отправили в Лодзинский лагерь.

Оттуда Девятаев 13 августа совершил попытку побега, за что был переведен в концлагерь Заксенхаузен, а оттуда — на остров Узедом, где размещался ракетный центр Третьего рейха Пенемюнде. Так Девятаев оказался свидетелем секретных работ гитлеровцев над ракетным оружием — «Фау-1» и «Фау-2».

Почти сразу же Михаил начал вынашивать план нового побега. Сблизившись с двумя пленными — нижегородцем Иваном Кривоноговым и вологодчанином Владимиром Соколовым, — он убедил их, что наиболее реальным будет побег по воздуху. Заговорщики заранее наметили для побега германский бомбардировщик «Хейнкель-111», вернее, его опытную модификацию «Н-22», предназначенную для испытаний ракет «Физелер-103». О готовящемся побеге знал один из немецких солдат, однако он сочувствовал заключенным и никого из них не выдал. Всего в группу Девятаева, помимо Кривоногова и Соколова, вошло семеро пленных — Владимир Немченко, Федор Адамов, Иван Олейник, Михаил Емец, Петр Кутергин, Николай Урбанович и Тимофей Сердюков.

Ранним утром 8 февраля 1945 г. заключенные под видом ремонта капонира для самолета приблизились к нему. По команде Девятаева Кривоногов обезоружил и убил конвоира, а Соколов расчехлил моторы бомбардировщика. Однако неожиданно выяснилось, что на «Хейнкеле» не было аккумулятора и завести двигатели невозможно. Только через несколько минут тележку с аккумуляторами подкатили к самолету. Со второй попытки Девятаев поднял «Хейнкель» в воздух, причем аэродромная обслуга далеко не сразу сообразила, что именно происходит.

Памятник «Побег из ада» в Вологде

После того как на Пенемюнде подняли тревогу, немецкая авиация ПВО получила приказ сбить одиночный «Хейнкель». Однако смельчакам и тут отчаянно повезло: встретившийся им истребитель «Фокке-Вульф-190» возвращался с задания без боеприпасов. Убедившись в том, что горючего на самолете хватает, Девятаев направил его в сторону линии фронта.

Всего беглецам удалось пролететь около четырехсот километров. Над советскими позициями «Хейнкель» обстреляли зенитки, он загорелся, но опытный летчик успешно сбил пламя и посадил машину «на брюхо». Никто не был уверен в том, что сесть удалось уже в расположении наших войск, поэтому беглецы поначалу скрывались в лесу. Однако вскоре подоспели наши бойцы, и экипаж «Хейнкеля» отправили в госпиталь…

Во время допросов Девятаев и его товарищи сообщили ценнейшие сведения о дислокации в Пенемюнде десяти ракетных установок «Фау-2». Нацистская база вскоре была разгромлена, а Красной Армии достались узлы германской ракеты, которая вскоре «легла в основу» первой советской баллистической ракеты Р-1.

Судьбы участников героического побега из плена сложились по-разному. После проверки и лечения в марте 1945 г. семеро из десятки — Соколов, Кутергин, Урбанович, Сердюков, Олейник, Адамов и Немченко — были зачислены в 777-й стрелковый полк и отправились на фронт. 14 апреля погибли Урбанович и Соколов, в боях за Берлин пали Кутергин, Сердюков и Немченко. В августе 1945 г. на войне с Японией погиб Олейник. Адамов после окончания войны жил в поселке Белая Калитва под Ростовом и работал водителем. Емец был бригадиром в колхозе Сумской области.

Организатор побега Михаил Девятаев долгое время находился в проверочном лагере, затем был уволен из армии и в 1946-м с трудом нашел работу грузчика в Казанском речном порту. Только девять лет спустя подвиг отважного летчика был оценен по достоинству. Благодаря ходатайству С. П. Королева Девятаев 15 августа 1957 г. стал Героем Советского Союза.

Памятники группе Девятаева были воздвигнуты в центре Саранска и на острове Узедом, откуда поднялся в воздух захваченный «Хейнкель». В 1975 г. открылся дом-музей М. П. Девятаева в его родном поселке Торбеево. Сам ветеран скончался 24 ноября 2002 г. в Казани и был похоронен на Арском кладбище.

Прототип воина-освободителя: Николай Масалов

26 апреля 1945 г.

Монумент Воину-освободителю в Берлине

Николай Иванович Масалов родился 10 декабря 1922 г. в деревне Вознесенка Кемеровской области. В возрасте десяти лет во время рыбалки провалился под лед, больше года провел в больнице, а потом бросил школу, поэтому писать и считать научился уже после войны. В ряды Красной Армии он был призван в 1941-м Тисульским райвоенкоматом, а впервые «понюхал пороху» под Курском. С первого до последнего дня участвовал в Сталинградской битве, затем — в форсировании Днепра, освобождении Одессы. Был дважды ранен — на Днестре и Висле, где получил две пули из крупнокалиберного пулемета в ногу и одну в грудь. Войну Николай Масалов заканчивал гвардии старшим сержантом 220-го гвардейского стрелкового полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии.

Утром 26 апреля 1945 г. Масалов вместе с однополчанами готовился к штурму берлинского аэродрома Темпельхоф. Гвардии сержант нес знамя полка. Бойцы приблизились к Ландвер-каналу, все подходы к которому были плотно минированы, и залегли. До атаки оставалось около часа, в воздухе повисла тревожная, напряженная тишина.

И в этой паузе, нарушаемой только треском пламени пожара, боец услышал детский плач. «Разрешите спасти ребенка», — обратился Масалов к командиру и, получив согласие, двинулся в опасный путь к Горбатому мосту через канал…

Ползком, применяясь к местности, сержант добрался до моста и увидел там труп белокурой женщины, к поясу которой была привязана трехлетняя девочка. Подхватив ее, гвардии сержант окликнул сослуживцев: «Я с ребенком, прикройте огнем. Пулемет справа, на балконе дома с колоннами!..» К счастью, как раз в этот момент началась артподготовка. Вернуться к своим удалось благополучно…

Через несколько дней после совершенного Масаловым подвига в полк приехал художник. Он немного поговорил с солдатом и сделал несколько набросков его внешности. О том, что это был знаменитый скульптор Евгений Вучетич, Масалов узнал только потом. В то время Вучетич искал типаж для плаката, который ему поручила создать фронтовая газета. Но рисунки, запечатлевшие внешность гвардии сержанта Масалова, пригодились не для плаката…

Через полгода после завершения войны на Потсдамской конференции было принято решение о возведении в Берлине монумента советскому солдату-победителю. Проект готовил Вучетич. Изначально он предполагал разместить в центре композиции скульптуру Сталина, но что-то подсказывало художнику — такое решение невыгрышно… И тогда Вучетич вспомнил свои рисунки с изображением Масалова. Вскоре появились наброски нового памятника — солдата со спасенной девочкой на руках и автоматом.

Правда, от Масалова Воину-освободителю «досталось» только лицо. Фигуру Вучетич лепил с Ивана Степановича Одарченко, а девочку — с трехлетней дочери коменданта Берлина Светы Котиковой. Этот «запасной вариант» скульптор продемонстрировал Сталину.

— Вам не надоел этот, с усами? — осведомился вождь, указывая на собственную скульптуру. И тут же кивнул на второй вариант. — Давайте лучше поставим в центре Берлина вот этого солдата. Только автомат замените на меч — это более символично.

8 мая 1949 г. в берлинском Трептов-парке был торжественно открыт памятник Воину-освободителю.

После войны Н. И. Масалов демобилизовался, жил в родном поселке. Односельчане и не подозревали о совершенном им подвиге, а сам он о нем никому не рассказывал. Да и о памятнике в Трептов-парке узнал случайно, увидев его изображение на спичечном коробке, а когда узнал в Воине-освободителе себя (даже награды совпали), промолчал. Только в 1964 г. о Масалове появились первые публикации в прессе. Он стал почетным гражданином Берлина, в 1970-м его даже официально приглашали переселиться в столицу ГДР. Но Николай Иванович отказался. Он не раз пытался найти спасенную им в Берлине девочку. Выяснилось, что во время штурма города советские офицеры и солдаты спасли около двухсот немецких детей. Откликнулись 198, но той самой девочки среди них не оказалось…

Ушел из жизни ветеран 20 декабря 2001 г. и был похоронен на сельском кладбище в поселке Тяжин Кемеровской области. А Воин-освободитель с лицом героя-сибиряка продолжает украшать собой берлинский Трептов-парк…

Первые знаменосцы победы: Рахимжан Кошкарбаев, Григорий Булатов

30 апреля 1945 г.

Рахимжан Кошкарбаев родился в Акмолинской области Казахстана в 1924 году. В конце войны в звании лейтенанта командовал разведвзводом 674-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии. 30 апреля 1945 г. именно этому опытному офицеру было поручено водрузить на рейхстаге красное знамя.

Взвод разведки 674 стрелкового полка 150-й стрелковой Идрицкой дивизии. На переднем плане — рядовой Г. П. Булатов, одним из первых водрузивший красное знамя на рейхстаге

Сам Кошкарбаев так вспоминал об этом: «Комбат Давыдов подвел меня к окну… “Видишь, — говорит, — рейхстаг? Подбери нужных людей, будешь водружать флаг”. И передал мне темный, довольно тяжелый сверток — флаг, завернутый в черную бумагу. С группой разведчиков я выскочил из окна. Вскоре нам пришлось всем залечь. Начался сильный огонь. Возле меня остался один боец».

Этим бойцом был 20-летний красноармеец Григорий Петрович Булатов, уроженец деревни Черкасово (ныне — Свердловская область). В четырехлетнем возрасте он с родителями переехал в Кировскую область, вырос в городе Слободской. На фронте был с 1942-го, считался опытным разведчиком.

Применяясь к местности, Кошкарбаев и Булатов начали приближаться к рейхстагу. Беря с боем каждый метр, они ворвались на второй этаж и в 14 часов 25 минут подняли там красное знамя. Установил его Булатов (Кошкарбаев придерживал солдата за ноги). 5 мая 1945 г. «Комсомольская правда» так описала подвиг: «Путь к рейхстагу лежал через нагромождения, баррикады, через пробоины в стенах, темные тоннели метро. И везде были немцы. Наши бойцы в третий раз пошли в атаку и наконец ворвались в рейхстаг, вышвырнули оттуда немцев. Тогда маленький, курносый, молоденький солдат из Кировской области, как кошка, вскарабкался на крышу рейхстага и сделал то, к чему стремились тысячи его товарищей. Он укрепил красный флаг на карнизе и, лежа на животе, под пулями, крикнул вниз солдатам своей роты:“Ну как, всем видно?” И он засмеялся радостно и весело. И хотя немцы опять бросились в отчаянную контратаку и даже заняли первый этаж, наши бойцы, успевшие закрепиться в верхних этажах рейхстага, чувствовали себя хозяевами этого большого обгоревшего здания. Теперь никакая сила не заставила бы их уйти отсюда».

Надо заметить, что 30 апреля 1945 г. на разных местах фасада и купола рейхстага было установлено далеко не одно красное знамя. Например, на куполе водрузили свои знамена группа капитана Макова, майора Бондаря, лейтенанта Сорокина (впоследствии эти знамена были уничтожены артобстрелом немцев). Но первый красный стяг взвился на здании именно благодаря усилиям Кошкарбаева и Булатова.

И офицера, и солдата за совершенный ими подвиг представили к званию Героя Советского Союза. Однако оба были награждены орденами Красного Знамени.

После демобилизации Кошкарбаев жил в Алма-Ате, работал управляющим гостиницы. Умер в 1988 г. 7 мая 1999 г. ему была посмертно присуждена высшая награда Республики Казахстан — звание «Халык Кахарманы» («Народный герой»). Кошкарбаев стал 18-м кавалером этой награды. Имя героя носит улица в Астане.

А вот судьба Григория Булатова сложилась трагично. Демобилизовавшись в 1949-м, он работал сплавщиком древесины и тщетно рассказывал знакомым о своем подвиге — те только смеялись над ним, называя Гришкой-Рейхстагом. 19 апреля 1973 г. Григорий Булатов покончил с собой и был похоронен в Слободском. В 2005 г. у входа на кладбище ему был воздвигнут памятник с надписью: «Знаменосцу Победы».

Поднявшие знамя над Рейхстагом: Алексей Берест, Михаил Егоров, Мелитон Кантария

30 апреля 1945 г.

Алексей Петрович Берест родился 9 марта 1921 г. в селе Горяйстовка (ныне — Сумская область Украины). Добровольцем пошел в Красную Армию в октябре 1939 г. Боевое крещение получил во время советско-финской войны. Достойно воевал на Великой Отечественной — начав ее рядовым красноармейцем, закончил замполитом 1-го батальона 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии.

30 апреля 1945 г. младший лейтенант А. П. Берест получил от первого коменданта рейхстага полковника Ф. М. Зинченко почетную боевую задачу — водрузить на куполе здания знамя Военного совета 3-й ударной армии. Для выполнения этой задачи Берест остановил выбор на двух бойцах — младшем сержанте М. В. Кантарии и красноармейце М. А. Егорове.

Мелитон Варламович Кантария родился в 1920 году в грузинском селе Джвари (ныне — одноименный город в Грузии), работал в колхозе. В Красную Армию был призван в 1940-м. Прошел всю войну разведчиком 756-го стрелкового полка.

Михаил Алексеевич Егоров родился 5 мая 1923 г. в деревне Ермошенки (ныне — Смоленская область). Работал в колхозе. Когда Смоленская область была оккупирована нацистскими войсками, Егоров сражался в партизанском отряде, а после освобождения был призван в Красную Армию.

Выполнить задание было очень непросто. Двухтысячный гарнизон рейхстага яростно сопротивлялся. Но наши бойцы шаг за шагом, ценой огромных жертв преодолевали это сопротивление. В 21 час 30 минут 30 апреля 1945-го красное знамя Военного совета 3-й армии было установлено на втором этаже рейхстага, а еще через полчаса, когда от врага были очищены верхние этажи, — и над куполом огромного здания.

Знамя Победы развевалось над куполом рейхстага больше недели. 9 мая (по другим данным — 12-го его сняли, т. к. согласно договору с союзниками, здание рейхстага отходило в английскую оккупационную зону.

Могила М. А. Егорова

Двое из знаменосцев Победы были удостоены высшей награды СССР. 8 мая 1945 г. М. А. Егоров и М. В. Кантария стали Героями Советского Союза.

Егоров в 1947 г. демобилизовался, работал в городе Рудня на молочно-консервном комбинате. 20 июня 1975 г. погиб в автокатастрофе. Был похоронен в Смоленске у крепостной стены. Его именем была названа улица в Смоленске.

Кантария после демобилизации в 1946-м вернулся в Грузию, работал в колхозе, затем директором магазина в Сухуми. В сентябре 1993 г., когда разразился грузино-абхазский конфликт, ветеран переехал в Тбилиси, а затем в Москву, где и умер 31 декабря 1993 г. Похоронен герой в родном городе Джвари, в Грузии, на территории школы, которая носит его имя.

Впоследствии именно Егоров и Кантария стали официальными «знаменосцами Победы», отодвинув в тень всех других офицеров и солдат, причастных к совершенному 30 апреля 1945-го подвигу. Впрочем, нужно заметить, что оба героя никоим образом не были виновны в таком положении дел. Просто их «назначили» на эту «должность», и с ней они справились так же достойно, как и со всеми остальными заданиями…

Что же касается А. П. Береста, то его подвиг был оценен командованием гораздо скромнее — офицер получил орден Красного Знамени. Из армии демобилизовался в 1948 г. А затем имя Алексея Береста и вовсе исчезло из истории Знамени Победы. Дело в том, что он был обвинен в хищении и осужден на 10 лет, из которых отбыл в тюрьме 5 (срок был сокращен по амнистии). Затем А. П. Берест работал в Ростове-на-Дону пескоструйщиком сталелитейного цеха «Ростсельмаша» и 3 ноября 1970 г. трагически погиб, спасая из-под колес поезда ребенка.

6 мая 2005 г. А. П. Бересту было посмертно присвоено звание Героя Украины, а 25 августа того же года в городе Ахтырка состоялось открытие памятника мужественному офицеру. Его имя носят улицы в Сумах и Ростове-на-Дону.

Подвиг медсестры: Мария Цуканова

14 августа 1945 г.

Мария Никитична Цуканова родилась 14 сентября 1924 г. в деревне Новониколки (ныне — Омская область) в крестьянской семье. Отца Маша не знала, он умер за несколько месяцев до ее рождения. Воспитывали девочку мать и отчим. После окончания неполной средней школы работала телефонисткой и санитаркой в госпитале поселка Орджоникидзевский Красноярского края, затем работала на заводе в Иркутске и одновременно училась на курсах медсестер. В 1942 г. по просьбе Цукановой ее направили служить на Тихоокеанский флот. Она стала санинструктором в 335-м гвардейском отдельном батальоне морской пехоты, входившем в состав 13-й бригады морской пехоты.

После начала войны с Японией часть, в которой служила гвардии ефрейтор Цуканова, получила задачу десантироваться в корейском порту Сейсин. 14 августа 1945 г. начался тяжелый бой за город. В течение дня Цуканова вынесла с поля боя 51 воина. А когда наклонилась, чтобы подобрать 52-го, Марию буквально насквозь прошила пулеметная очередь. Не оставив поля боя, Цуканова из последних сил подобрала автомат раненого и, в упор выпустив несколько пуль по подбегавшим к ней японцам, потеряла сознание.

В плену Марии довелось пройти через нечеловеческие муки. Добиваясь от девушки сведений о составе десанта, японцы резали ее тело ножами, выкололи глаза. Но так ничего и не добились. Мария Цуканова ушла из жизни непобежденной.

14 сентября 1945 г. М. Н. Цукановой посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Героиню похоронили в братской могиле во Владивостоке. Памятники М. Н. Цукановой установлены во Владивостоке и Иркутске, ее имя носят улицы в Омске, Иркутске и Барнауле, сопка возле корейского города Сейсин.

Памятник М. Н. Цукановой на территории Морского госпиталя Тихоокеанского флота

Первый таран на реактивном: Серафим Субботин

18 июня 1951 г.

Серафим Павлович Субботин родился 15 января 1921 г. в деревне Красногорье (ныне — Ярославская область) в крестьянской семье. С 1933-го жил с родителями в городе Любиме. После окончания девяти классов средней школы был призван в Красную Армию. В 1940-м закончил Тамбовское кавалерийское училище, а два года спустя — Ульяновскую военную авиационную школу летчиков, в которой до ноября 1943 г. служил инструктором. Затем Субботин воевал в Действующей армии. Однако особенно отличиться во время Великой Отечественной ему не довелось. Главный подвиг ждал его впереди…

Истребитель МиГ-15

В 1950–1952 гг. Субботин в составе 176-го гвардейского истребительного авиаполка 324-й истребительной авиадивизии принимал участие в боевых действиях в Корее. Тогда их не афишировали, официально считалось, что советские летчики в войне с США не участвуют. Сражался С. П. Субботин грамотно и успешно, о чем свидетельствуют 9 сбитых им самолетов — 2 стратегических бомбардировщика В-29 «Суперфортресс», 3 истребителя F-86 «Сейбр», 2 истребителя F-84 «Тандерджет» и по одному — F-80 «Шутинг Стар» и Глостер «Метеор».

Ранним утром 18 июня 1951 г. капитан авиации Субботин в составе группы из восьми реактивных истребителей МиГ-15 вылетел на перехват противника. Когда подлетали к городу Сейсену, обнаружили на пересекающихся курсах группу из 16 «американцев» — истребителей F-86. Это был сильный противник, к тому же наши вдвое уступали ему по численности. Но Субботин подал подчиненным пример: первым атаковал «Сейбр». Американский истребитель запылал, группа врага начала распадаться, некоторые поспешно покинули поле боя.

Но сам Субботин оказался в сложной ситуации. Прикрывая ведомого, он оказался в зоне обстрела противника. К тому же на МиГе после нескольких попаданий некстати забарахлил двигатель. Один из «Сейбров», предвкушая лакомую добычу, оказался буквально в пятидесяти метрах от нашего истребителя…

О дальнейшем сам Субботин вспоминал так: «Попали. Прекратилась тяга. Дым в кабине… На мне масло. Плохо видно приборы, землю. Понял: без катапультирования не обойтись. Сбросил фонарь кабины. Высота большая. Осмотрелся: внизу скалистые горы. И вдруг слева трасса в мою сторону. С трудом вышел из-под огня американца. Открыл тумблер, выпустил тормозные щитки. Самолет резко уменьшил скорость. В этот момент я почувствовал сильный удар сзади. Подумал, что взорвался и поздно уже катапультироваться. От удара и перегрузки я потерял зрение. А дальше что-то произошло. Меня вдруг потянуло из кабины. Я еще успел нажать на катапульту, после чего получил такой удар в лоб, как будто ударился головой о землю. Но в воздухе стало легче. Дернул кольцо парашюта. И на высоте двух тысяч метров повис в воздухе. Возле меня пролетали какие-то куски самолета, сиденья…»

Первый в мире таран, совершенный на реактивном самолете, закончился удачно для советского летчика. Американский пилот, капитан Уильям Крон, погиб.

10 октября 1951 г. майору авиации Серафиму Субботину было присвоено звание Героя Советского Союза. Но в отличие от многих других героев о Субботине не писали в газетах, не трубили по радио. Если и упоминалось о том, что он таранил вражеский самолет, то сообщалась совсем другая дата — 18 июня… 1944 года.

Закончив в 1956-м Военно-воздушную академию, герой Корейской войны Серафим Субботин продолжил службу в советских ВВС. В 1973 г. вышел в отставку в звании полковника, жил и работал в Черкассах. Там он и скончался 22 апреля 1996 г.

Исполняя интернациональный долг: Александр Балясников, рядовой Латышев, рядовой Токарев, рядовой Гук

6 ноября 1956 г.

Советский танк на одной из улиц Будапешта в 1956 г.

Александр Михайлович Балясников родился 6 сентября 1934 года в селе Воронино Клинского района Московской области в семье рабочего. Работал киномехаником в городе Клин. В Советскую Армию был призван в 1953 г., действительную военную службу проходил в Южной группе советских войск (Венгерская Народная Республика). Гвардии старший сержант Балясников был командиром танка 4-й танковой роты 71-го танкового полка 33-й гвардейской механизированной дивизии.

Осенью 1956 года в составе советских войск Балясников принял участие в венгерских событиях, официально именовавшихся «подавлением контрреволюционного мятежа». Особенно тяжелыми операциями в Будапеште стали бои по овладению опорными пунктами повстанцев в центре столицы: района Корвин, Университетского городка, площади Москвы и Королевской крепости. Атаке на сильный узел сопротивления в переулке Корвин, начавшейся 5 ноября в 15 часов, предшествовала массированная артиллерийская подготовка, в которой принимали участие 11 артиллерийских дивизионов, имевших в составе около 170 орудий и минометов, а также несколько десятков танков.

6 ноября в 21.00, в канун годовщины Великой Октябрьской социалистической революции капитан Харламов получил приказ силами штурмового отряда из сводных рот захватить и ликвидировать штаб контрреволюции, находившийся в кинотеатре «Корвин». Для выполнения этой задачи отряд был усилен танковым батальоном, а танковый полк 33-й механизированной дивизии организовал огневую поддержку. Здание штаба представляло собой сильно укрепленный опорный пункт, оборонявшийся двумя батареями 85-миллиметровых орудий, танками, зенитно-пулеметными установками и гарнизоном из трехсот человек, имевшим большие запасы боеприпасов.

Во время штурма отличился экипаж танка под номером 765. В разгар сражения «тридцатьчетверка» гвардии старшего сержанта Балясникова на полном ходу ворвалась на позиции противника, на участке, где располагался штаб мятежников. По танку сразу же ударили венгерские пушки, один снаряд угодил в корму, другим была повреждена гусеница. Т-34-85 беспомощно замер, но танкисты не растерялись и пустили в ход личное оружие и гранаты. Эти минуты позволили пехоте поддержать атаку и вскоре захватить укрепление. Всего во время боя экипаж Балясникова уничтожил два противотанковых орудия, четыре крупнокалиберных пулемета и около тридцати мятежников.

К вечеру 71-й гвардейский танковый полк полковника Литовцева и 104-й гвардейский механизированный полк полковника Янбахтина захватили развалины бывшего городского квартала. Сопротивление мятежников было подавлено…

За мужество и героизм, проявленные во время боя, командиру танка гвардии старшему сержанту А. М. Балясникову 18 декабря 1956 г. было присвоено звание Героя Советского Союза. Высокие награды получили и рядовые члены экипажа: наводчик Латышев и заряжающий Токарев были награждены орденами Славы III степени, механик-водитель Гук — орденом Красной Звезды.

После увольнения в запас А. М. Балясников работал на Калининском заводе железобетонных конструкций. В 1960 году окончил среднюю школу рабочей молодежи, а в 1969 году — Всесоюзный заочный политехнический институт. Занимал пост председателя Клинского горисполкома. С 1983 года служил в органах МВД, вышел в отставку в звании генерал-майора милиции. Заслуженный ветеран, возглавляет Совет ветеранов органов внутренних дел Московской области.

А вот подвиг, совершенный экипажем Балясникова в ноябрьском Будапеште, увы, со временем практически забылся. Оценка событий в Венгрии была пересмотрена, и сейчас о героизме тех, кто выполнял свой воинский долг на чужой земле горячей осенью 1956-го, вспоминают совсем нечасто. А зря. Ведь мужество и верность воинскому долгу — категории, не подвластные политической конъюнктуре…

«Огромное небо — одно на двоих…»: Борис Капустин, Юрий Янов

6 апреля 1966 г.

Юрий Николаевич Янов родился 2 августа 1931 г. в Вязьме в семье железнодорожника. Закончив в 1950-м среднюю школу, поступил в Рязанское военное училище штурманов и был направлен на службу в ГСВГ (Группу советских войск в Германии).

Борис Владиславович Капустин родился 11 декабря 1931 г. в поселке Урупский Краснодарского края. Окончил школу-семилетку в Ростове-на-Дону, затем учился в Ростовском индустриальном техникуме, где получил специальность «мастер производственного обучения (техник-механик)». В 1951-м поступил в Кировабадское военное авиационное училище летчиков. 21 ноября 1954-го, закончив учебу, начал службу — сначала на Севере, потом в ГСВГ. Летал на реактивных бомбардировщиках Ил-28.

После переподготовки в Новосибирске капитан Капустин и старший лейтенант Янов — командир и штурман — составили экипаж реактивного многоцелевого самолета Як-28, вернее, его новейшей версии Як-28П (истребитель-перехватчик). Служили в 668-м авиационном полку 132-й бомбардировочной дивизии 24-й воздушной армии. Полк дислоцировался в городке Финов, километрах в сорока к востоку от Берлина.

6 апреля 1966 года звено Капустина получило приказ перегнать самолеты, прибывшие в воинскую часть, на другой аэродром. В 15.30 звено Як-28П поднялось в воздух и легло на курс. Первым шел самолет Капустина. Однако через четыре минуты после набора высоты он вдруг начал резко терять скорость. Приказав ведомому, капитану Подберезкину, продолжать полет, Капустин начал предпринимать попытки выровнять машину, но обнаружил, что на Яке из-за помпажа (оборвалась роторная лопатка компрессора) вышли из строя сразу оба двигателя. Выход был один — немедленно катапультироваться. Но когда облачность внизу стала редеть, Капустин и Янов поняли — внизу жилые районы Берлина…

Памятник Б. Г. Капустину и Ю. Н. Янову в Германии

Неимоверным усилием летчики отвели самолет от города. Показался лес, но через минуту стало понятно — это не лес, а кладбище. На Пасху, в воскресенье, оно было переполнено посетителями. Капустин повернулся к штурману.

— Юра, тебе надо сейчас прыгать.

Но старший лейтенант Янов знал, что выстрел его катапульты даст снижение высоты и так неуправляемому самолету. Ответ был короток:

— Борис Владиславович, я с вами.

Внизу блеснула вода. Это было озеро Штёссензее. Решили садиться на воду, приготовились к приводнению, отстегнули ремни… И тут увидели перед собой дамбу с шоссе, по которому неслись автомобили. Последним усилием Капустин поднял почти не управляемую машину вверх, заставив ее перелететь через препятствие. С шумным всплеском Як-28 ушел под воду, на два метра зарывшись в плотный слой ила…

Поскольку катастрофа произошла в английском секторе Западного Берлина (до советского сектора было полкилометра), первыми на место трагедии прибыли британские саперы во главе с бригадным генералом Дэвидом Уилсоном. Первым делом они бросились… нет, не доставать тела погибших героев, а искать новую радиолокационную станцию «Орел-Д», которой оснащались Як-28. Делегацию советских военных во главе с генералом Владимиром Булановым к месту падения машины не допустили, причем дело едва не дошло до стрельбы. Нашим оставалось только издалека наблюдать в бинокли процесс подъема самолета… Лишь 8 апреля англичане соизволили наконец передать советской стороне тела капитана Капустина и старшего лейтенанта Янова.

На траурную церемонию прощания с героями каждый город ГДР прислал свою делегацию. Людей, желающих отдать последние почести русским воинам, было столько, что несколько часов, пока на аэродроме готовились к отправке останков летчиков на родину, колонна немецких граждан с венками и цветами двигалась непрерывно.

Ю. Н. Янов был похоронен в Вязьме, Б. В. Капустин — в Ростове-на-Дону. В один день с ним хоронили и его отца, который не перенес известия о гибели сына.

10 мая 1966 г. герои были посмертно награждены орденами Красного Знамени. Подвиг двух русских летчиков, спасших Берлин, до сих пор помнят в столице Германии. В ФРГ существует три мемориала, посвященных Капустину и Янову, ежегодно 6 апреля проходят мероприятия, связанные с очередной годовщиной подвига, бережно восстановлен и самолет героев (он установлен в качестве мемориального знака). Такой же Як-28 стоит как памятник и в ростовском районе Военвед. Но в отличие от немецкого он, как это ни грустно, пребывает в крайне запущенном состоянии…

А лучшим памятником Борису Капустину и Юрию Янову стала пронзительная песня «Огромное небо», которую написали поэт Роберт Рождественский и композитор Оскар Фельцман. Самое знаменитое исполнение этой песни принадлежит Эдите Пьехе.

Первый герой- «афганец»: Николай Чепик

29 февраля 1980 г.

Николай Петрович Чепик родился 16 апреля 1960 г. в деревне Блужа Пуховичского района Минской области (ныне Республика Беларусь). После окончания школы работал монтером на Минской станции пути Белорусской железной дороги. В мае 1978 г. был призван в ряды Советской Армии. Как вспоминает его бывший командир майор запаса Павел Агафонов, «Николай Чепик прибыл ко мне во взвод из учебки в конце осени 1978 года и был назначен на должность командира отделения. Он запомнился мне как простой деревенский парень с сильным белорусским акцентом, очень старательный и довольно подготовленный сержант. Во всех мероприятиях роты Николай принимал участие, и никогда от него не было слышно никакого ропота. Поэтому, когда весной 1979 года уволился замкомвзвода, его место занял Чепик».

Н. П. Чепик (справа) в Афганистане

10 декабря 1979 г. 317-й гвардейский парашютно-десантный полк 103-й дивизии ВДВ, в котором нес службу Чепик, был поднят по тревоге. Через 16 дней десантники высадились на афганской земле, на которой уже шли тяжелые бои…

29 февраля 1980 года группа из трех человек под командованием гвардии старшего сержанта Николая Чепика возвращалась с успешно выполненного задания — им было поручено взорвать пещеру, в которой засели душманы. Неожиданно десантники наткнулись на крупный отряд моджахедов. Завязался неравный бой. Враг попытался взять ребят в кольцо, но группа Николая отчаянно сопротивлялась. Чепик был дважды ранен в ноги. Когда один за другим погибли товарищи, рядовые Керим Керимов и Александр Рассохин, а у Николая закончились патроны, он привязал оставшуюся у него мину направленного действия к дереву и взорвал себя вместе с боевиками. Вместе с советским воином-интернационалистом погибли 32 бандита… Николаю Чепику не было еще и двадцати лет.

28 апреля 1980 г. Н. П. Чепику посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Он стал первым, кто был удостоен этого звания за мужество, проявленное на афганской земле. 12 августа 1980 г. имя героя было навечно занесено в списки воинской части.

Похоронили Николая Чепика в его родной деревне. Память героя на его родине чтят и ныне — его имя носят улица в поселке Дружный Минской области, школа, которую окончил Николай, а в декабре 2004 г. в Витебске был открыт памятник Николаю Чепику.

Непокоренные: восстание в лагере Бадабера

26–27 апреля 1985 г.

В кишлаке Бадабер, расположенном в Пакистане, в 1983 г. была оборудована тюрьма при базе для обучения душманов. Содержавшиеся в лагере советские военнопленные, захваченные в Афганистане, использовались на работе в каменоломнях, на разгрузке боеприпасов, постоянно подвергались побоям и издевательствам. Всего на базе содержались, по разным данным, от 6 до 14 военнопленных, из них, к великому сожалению, сейчас известны имена далеко не всех…

В горах Пакистана

Вечером 26 апреля 1985 г., воспользовавшись тем, что душманы ушли на вечерний намаз, уроженец Запорожья Виктор Духовченко поднял на базе восстание. Он связал охранников и поместил их в камере, где раньше находились пленные. Сторожить поставили афганского пленного из «Царандоя». Сами же, не теряя времени, взломали двери арсенала, установили на крыше крупнокалиберный пулемет ДШК, миномет, вооружились гранатометами РПГ и автоматами.

Тревогу на базе поднял тот самый афганец, которому доверились пленные. После недолгих колебаний он принял сторону душманов, и вскоре около трехсот бандитов во главе с инструкторами из Пакистана, Египта и США бросились штурмовать крепость. Этот штурм был отбит. В 23.00 в переговоры с восставшими вступил лидер «Исламского общества Афганистана» Бурханудтин Раббани, которому подчинялась база в Бадабере. В ответ на его требование сдаться пленные ответили своими требованиями — встреча с послом СССР в Пакистане и представителями Красного Креста. После провала переговоров начался второй штурм. К этому времени базу уже окружили тройным кольцом техника и военнослужащие 11-го армейского корпуса армии Пакистана.

Всю ночь с 26 на 27 апреля небольшая группа советских бойцов отбивала яростные атаки пакистанцев. Утром 27 апреля, отчаявшись справиться с пленными, командование армии Пакистана приняло решение открыть по базе огонь из реактивных установок залпового огня. От взрыва снаряда, попавшего в здание арсенала, сдетонировали все боеприпасы Бадабера. База превратилась в пылающий ад. Чудом уцелевших троих израненных и оглушенных солдат душманы взорвали гранатами…

В беспримерном бою советские воины уничтожили 120 душманов, 90 пакистанских военных, 6 американских военных инструкторов, 3 установки залпового огня «Град», 40 орудий, минометов и пулеметов, тысячи ракет и снарядов, два миллиона патронов.

В Пакистане информация о восстание в Бадабере была строго засекречена — страна опасалась начала войны с Советским Союзом. Не писали о случившемся и в СССР. Бесстрашие группы смельчаков так и осталось разменной монетой в большой политической игре великих держав. Официально гибель военнопленных в Бадабере власти Пакистана признали в декабре 1991-го.

Сейчас точно установлены имена семерых героев Бадабера. Это рядовой Игорь Николаевич Васьков (1963–1985), родом из Костромской области, ефрейтор Николай Иосифович Дудкин (1961–1985), из Алтайского края, рядовой Сергей Николаевич Левчишин (1964–1985), из Самарской области, младший сержант Николай Григорьевич Саминь (1964–1985), из Акмолинской области Казахстана, рядовой Александр Николаевич Зверкович (1964–1985), из Витебской области Беларуси, младший сержант Сергей Васильевич Коршенко (1964–1985), из г. Белая Церковь, Украина, и Виктор Васильевич Духовченко (1954–1985) из г. Запорожье, Украина. Поиск и уточнение судеб остальных участников восстания ведутся по сей день.

Посмертных наград удостоены только трое героев Бадабера. Александр Зверкович посмертно награжден белорусской медалью «В память 10-летней годовщины вывода Советской Армии из Афганистана», Сергей Коршенко удостоен украинского ордена «За мужество» III степени, Николай Саминь — казахстанского ордена Доблести III степени.

Герои Кунарской операции: 4-я рота 149-го гвардейского мотострелкового полка

25 мая 1985 г.

Операция, известная как Кунарская, была спланирована Генеральным штабом Министерства обороны СССР. Ее целью было уничтожение формирований афганских моджахедов в Кунарском ущелье. Среди прочих воинских частей в операции принимали участие и подразделения 201-й стрелковой дивизии, в том числе 149-й гвардейский мотострелковый полк под командованием гвардии подполковника Александра Ивановича Скородумова.

Командир 4-й роты 169-го мотострелкового полка гвардии капитан А. П. Перятинец (слева)

4-я рота полка получила задачу с севера подойти к кишлаку Коньяк, где располагались крупные склады боеприпасов моджахедов. Роте были приданы минометные и гранатометные взводы. Командовал подразделением гвардии капитан Александр Григорьевич Перятинец.

Однако афганские проводники, услугами которых пользовались мотострелки, оказались предателями. Они завели роту в засаду, состоявшую, в основном, из «черных аистов» — душманской элиты. Первыми заметили это гвардии младший сержант Василий Кузнецов и гвардии рядовые Виктор Акчебаш и Александр Францев. Они успели предупредить роту о засаде, приняв огонь на себя…

Первым среагировал гвардии сержант Альберт Айрапетян. Метким выстрелом он сразил первого душмана. Айрапетян стал одним из немногих, кому удалось уцелеть во время жестокого сражения, разыгравшегося в ущелье. В дальнейшем он дослужился до звания подполковника.

На мотострелков обрушился буквально шквал огня. Стреляли из снайперских винтовок и миномета, из ручных и крупнокалиберных пулеметов и безоткатного орудия… Душманы надеялись на то, что солдаты ударятся в панику и начнут спасаться бегством. Но рота не дрогнула, ни у кого не возникло даже мысли о том, чтобы отойти. Чтобы экономить патроны, били в ответ короткими очередями, по 2–3 выстрела.

В начале боя был тяжело ранен комроты. Гвардии сержанты Ильфак Гареев и Виктор Еровенко сумели отнести командира в небольшой грот, перевязали и прикрывали его до последней минуты, сами будучи ранеными. Оба отказались выполнить приказ командира и отойти, чтобы спастись самим. Гареев и Еровенко погибли от пуль снайперов, не оставив капитана Перятинца. Раненый офицер предпочел смерть плену. Последние слова комроты навсегда запомнились всем его сослуживцам: «Прощайте, мужики! Сохраните роту! Выходите, пока еще есть патроны. Выносите тех, кого можете. Я ухожу навсегда. Прости меня, Господи! Не поминайте лихом!» Уничтожив радиостанцию и карту, капитан Перятинец покончил с собой.

Гвардии рядовые Алексей Абакумов и Нуритдин Алибаев под шквальным огнем выносили тяжелораненых сослуживцев с поля боя. Оба во время совершения этого подвига получили тяжелые раны, а позднее геройски погибли в бою.

Время от времени моджахеды на сносном русском предлагали воинам сдаться, угрожая в противном случае не оставить в живых никого, а тела расчленить. Но в ответ получали только пули и гранаты. 4-я рота пять часов стояла против превосходящих сил противника…

В начале боя у каждого из солдат было по 8–10 полностью снаряженных магазинов плюс около тысячи патронов россыпью. К концу боя оставалось по неполному магазину — меньше 30 патронов… Отходили уже в сумерках, под руководством раненого старшего лейтенанта Геннадия Транина. Отход роты прикрывал тяжело раненный в числе первых гвардии младший сержант Василий Кузнецов, который уничтожил себя и окруживших его врагов последней гранатой.

Всего в бою погибло 23 офицера и солдата 4-й роты. Это гвардии капитан Александр Перятинец, гвардии лейтенант Валерий Замковой, гвардии сержант Виктор Еровенков, гвардии младшие сержанты Василий Кузнецов, Ильфак Гареев, Василий Вохмянин, Вячеслав Дуплищев, Шухрат Кодиров, гвардии ефрейтор Владимир Андреев и гвардии рядовые Алексей Абакумов, Нуритдин Алибаев, Виктор Акчебаш, Александр Францев, Алексей Лукошкин, Абдулханон Хамзаев, Алексей Христофоров, Русалберды Ходжакулиев, Юрий Забоев, Заза Царидзе, Владимир Цалай, Василий Фицик, Виктор Демкин, Жохонбой Инобеддинов. Все они до конца выполнили воинский долг перед Родиной…

Бойцы 4-й роты были посмертно награждены орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды. Имя гвардии капитана Алексея Перятинца получила улица в его родном Новошахтинске Ростовской области. Улицу в Пензенской области назвали и в честь гвардии младшего сержанта Василия Кузнецова, а в Уссурийске есть улица гвардии рядового Александра Францева.

Рота, вошедшая в историю: 9-я рота 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка

7–8 января 1988 г.

Благодаря «главнейшему из искусств» словосочетание «Девятая рота» после 2005 г. прочно вошло в современный русский язык. Уже сейчас на уровне массового сознания оно ассоциируется с такими понятиями, как верность воинскому долгу, беззаветная храбрость, боевое братство… Хотя к реальности события, показанные в фильме, имеют весьма отдаленное отношение.

9-я парашютно-десантная рота, принявшая неравный бой во время войны в Афганистане, действительно существовала. Она входила в структуру 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка. Но в отличие от выдуманной «киношной» роты она вовсе не была «забыта» командованием во время вывода войск из Афганистана и уж тем более не погибла практически в полном составе.

В январе 1988 г. в Афганистане проводилась войсковая операция «Магистраль», целью которой было деблокирование города Хоста. Дорогу Гардез — Хост контролировали многочисленные советские блокпосты, один из них размещался на высоте 3234. Именно ее и защищали бойцы 9-й роты — в общей сложности 39 офицеров и солдат.

7 января 1988 г. крупные силы моджахедов — по разным оценкам, от 200 до 400 человек — предприняли попытку взять высоту 3234 под свой контроль. В 15.30 начался мощный артобстрел из безоткатных орудий, минометов, гранатометов и реактивных систем залпового огня. Всего по высоте было выпущено около 450 снарядов. Затем на позиции роты начали надвигаться «Черные аисты» — элитные подразделения боевиков, облаченные в черную униформу и черные чалмы. Приблизившись к советским позициям на двести шагов, боевики бросились в атаку, которая была отбита через 50 минут под руководством командира 3-го взвода старшего лейтенанта Виктора Гагарина. Потери моджахедов составили около 40 человек убитыми и ранеными, в 9-й роте был ранен младший сержант Борисов.

В. А. Александров — один из героев легендарной 9-й роты

В 17.35 боевики предприняли вторую атаку с другого направления. И снова бойцы под командованием комвзвода старшего лейтенанта Сергея Рожкова сорвали планы душманов. Третья атака началась в 19.10. Наемники шли на наших ребят в полный рост под прикрытием мощного огня из гранатометов и пулеметов. Но и эта «психическая» атака была сорвана десантниками…

С 23.10. до 3.00 наемники еще двенадцать раз атаковали позиции несгибаемой роты. Моджахеды смогли приблизиться к посту на 50 метров, а кое-где и на 10. Боеприпасы у наших солдат были на исходе… Но ход боя переломил подоспевший на подмогу разведвзвод старшего лейтенанта Алексея Смирнова.

Высоту 3234 защищали Виктор Гагарин, Иван Бабенко, Виталий Матрук, Сергей Рожков, Сергей Ткачев, Василий Козлов, Вячеслав Александров, Сергей Бобко, Сергей Борисов, Владимир Борисов, Владимир Веригин, Андрей Демин, Рустам Каримов, Аркадий Копырин, Владимир Криштопенко, Анатолий Кузнецов, Андрей Кузнецов, Сергей Коровин, Сергей Лащ, Андрей Мельников, Зураб Ментешашвили, Нурматджон Мурадов, Андрей Медведев, Николай Огнев, Сергей Объедков, Виктор Передельский, Сергей Пужаев, Юрий Саламаха, Юрий Сафронов, Николай Сухогузов, Игорь Тихоненко, Павел Трутнев, Владимир Щиголев, Андрей Федотов, Олег Федоронко, Николай Фадин, Андрей Цветков и Евгений Яцук, а также разведчики 345-го парашютно-десантного полка и десантники других взводов 9-й роты, подошедшие в качестве усиления.

В ходе боя погибли шестеро бойцов 9-й роты: гвардии младший сержант Вячеслав Александров, гвардии ефрейтор Андрей Федотов, гвардии рядовые Николай Огнев, Евгений Яцук, Андрей Мельников и Анатолий Кузнецов. Еще двое бойцов — Владимир Криштопенко и Андрей Цветков — умерли от ран уже после боя. Ранения получили 28 офицеров и солдат, из них тяжело ранены были 9.

Двоим участникам январского боя — Вячеславу Александрову и Андрею Мельникову — 28 июня 1988 г. было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Вячеслав Александрович Александров родился 4 января 1968 г. в студенческой семье в городе Оренбурге. Затем жил в селе Изобильном Оренбургской области. После окончания школы успел закончил один курс Куйбышевского речного училища, откуда был призван в Советскую Армию. Командовал отделением 9-й роты. В бою вел меткий огонь из крупнокалиберного пулемета КПВ, разил противника гранатами и был смертельно ранен с автоматом в руках. Герой был похоронен в селе Изобильное, где жил до призыва в армию.

Андрей Александрович Мельников родился 11 апреля 1968 г. в Могилеве (ныне — на территории Беларуси) в семье рабочих. После окончания средней школы № 28 поступил в среднее профессионально-техническое училище, затем работал трактористом в совхозе «Днепровский», недалеко от Могилева. В октябре 1986-го был призван в Советскую Армию. Пулеметчик Андрей Мельников геройски проявил себя в бою, уничтожил из своего ПК множество боевиков. Во время последней, двенадцатой по счету атаки, когда пулемет был выведен из строя, раненый Андрей успел бросить в противника гранату, но в этот момент погиб от осколка вражеской мины. Его имя носит средняя школа № 28 г. Могилёва. Похоронен герой на родине.

Все десантники, участвовавшие в операции, были удостоены орденов Красного Знамени и Красной Звезды.

А в завершение этой главы еще раз подчеркнем, что появившийся на экранах в 2005 г. и наделавший много шума художественный фильм Федора Бондарчука «Девятая рота» имеет крайне отдаленное отношение к реальной истории 9-й роты 345-го полка. Как и большинство фильмов о войне, это некая «фантазия на тему», щедро разбавленная вымыслом.

Бессмертный гарнизон: 12-я застава Московского пограничного отряда

13 июля 1993 г.

После развала СССР на территории Таджикистана оставалась Группа Пограничных войск России в Республике Таджикистан. Среди них была и 12-я застава Московского пограничного отряда, которой командовал старший лейтенант Михаил Майборода. На заставе было 48 человек — 2 офицера, 2 сверхсрочника, 41 сержант и солдат, трое из которых, бойцы 149-го мотострелкового полка, составляли экипаж единственной БМП.

Московский пограничный отряд: 12-я пограничная застава

Начало 1990-х в Таджикистане было тревожным. Российские пограничники не раз подвергались нападениям со стороны как местных, таджикских боевиков, так и их афганских наставников, пересекавших границу новообразованного государства почти беспрепятственно.

В ночь на вторник 13 июля 1993 г., в 4 часа утра, наряд пограничников обнаружил большой отряд афганских и таджикских моджахедов, которые пытались скрытно подойти к заставе. Поняв, что их рассекретили, более чем 250 боевиков пошли на штурм уже в открытую. Одновременно по заставе открыли шквальный огонь. Подготовились к нападению душманы тщательно — на высотках вокруг заставы были расположены 12 пулеметов, 4 безоткатных орудия, 2 миномета, 5 установок реактивных снарядов, заставу обстреливали также 20 гранатометчиков.

По воспоминаниям заместителя командира заставы, лейтенанта Андрея Мерзликина, «нападение на заставу произошло внезапно. Услышав стрельбу, я схватил автомат и выскочил на территорию заставы. В течение нескольких минут, пока личный состав вооружался и выходил в окопы, нас прикрывал экипаж БМП, который сражался до последнего, пока машину не подбили из гранатомета. Разделавшись с БМП, моджахеды сосредоточили огонь на казарме, и вскоре она запылала так же, как и все остальные постройки.

Выйдя в окопы, пограничники открыли шквальный огонь. Первое время было непонятно, откуда ведется огонь. В окопе я встретил брата Михаила Майбороды, а вскоре и самого начальника заставы. Он поставил конкретные задачи сержантам и направился руководить обороной заставы на наиболее напряженный участок, со стороны границы. Через несколько минут я узнал, что Миша погиб, и принял командование на себя».

Уроженец Липецка Андрей Мерзликин (родился 8 ноября 1969 г.) умело и хладнокровно руководил боем. Под его командованием пограничники отбивали яростные атаки моджахедов, «утюживших» заставу из всех видов оружия. Кстати, среди нападавших был и мало кому еще известный боевик по имени Амир ибн аль Хаттаб, имя которого во второй половине 90-х стало одним из символов терроризма.

Бой разгорелся жаркий. Геройски проявил себя уроженец Ижевска, пулеметчик рядовой Сергей Борин (родился 14 октября 1973 г.). Будучи трижды ранен, он в упор разил душманов пулеметным огнем с расстояния несколько десятков метров. Только обойдя его с тыла, душманы смогли расстрелять его из автоматов в спину. До последнего сражался и трижды раненный рядовой Игорь Филькин. Расстреляв все патроны, гранатами отбивался экипаж БМП. Еще живому сержанту Владимиру Елизарову бандиты отрезали голову…

В течение дня пограничники потеряли убитыми 25 человек. Мерзликин принял решение прорываться с остатками гарнизона к своим. В минуту затишья собрал всех уцелевших бойцов, изложил свой план. Отход добровольно вызвались прикрыть несколько раненых. Среди них был уроженец Курганской области сержант Сергей Сущенко (родился 28 апреля 1973 г.). Он прикрывал своих огнем до тех пор, пока не погиб. Последним поле боя покинул сержант Сергей Евланов.

По воспоминаниям подполковника Василия Масюка, в то время начальника Московского пограничного отряда, «в пяти километрах от расположения 12-й заставы нам навстречу вышла группа пограничников во главе с лейтенантом Андреем Мерзликиным. Он был явно контужен, с трудом выговаривал слова:

— Товарищ подполковник, личный состав 12-й пограничной заставы, оставшийся в живых, находится перед вами…

Строй из девятнадцати окровавленных, оборванных, едва не падающих от смертельной усталости солдат… Им с трудом верилось, что они уже у своих, что весь кромешный ад, через который им пришлось пройти, уже позади. Вскоре был вызван вертолет, и в 17.00 вышедшие из боя люди были эвакуированы».

По итогам боя шестеро пограничников — Сергей Борин, Сергей Евланов, Владимир Елизаров, Андрей Мерзликин, Сергей Сущенко и Игорь Филькин — были удостоены звания Героя Российской Федерации, 29 военнослужащих погранотряда получили ордена «За личное мужество», 17 — медали «За отвагу». 1 ноября 1993 г. застава номер 12 получила почетное наименование «Застава имени 25 героев».

Андрей Владимирович Мерзликин продолжил службу в пограничных войсках и уволился в запас в звании майора. Сергей Александрович Евланов сейчас живет и работает в Екатеринбурге.

Экипаж машины боевой: Юрий Сулименко, Виктор Величко

7 января 1995 г.

Танки Т-72Б1

Юрий Геннадьевич Сулименко родился 20 апреля 1971 г. в поселке Рудногорск Иркутской области. С детства мечтал стать офицером, поэтому сразу же после окончания школы подал документы в Казанское высшее танковое командное училище. В 1992-м получил назначение в Северо-Кавказский военный округ, в 693-й гвардейский Вапнярско-Берлинский Красно-знаменный орденов Суворова II степени и Богдана Хмельницкого II степени мотострелковый полк, где сразу получил под команду танковый взвод. В 1994 году стал командиром танкового батальона. Боевое крещение получил при выводе российских войск из Грузии. Участвовал в боевых действиях во время осетино-ингушского конфликта, за проявленное мужество был награжден медалью «За отвагу».

С ноября 1994 г. участвовал в Первой чеченской кампании в должности командира штурмового танкового отряда. Во время штурма Грозного 7 января 1995 года в уличных боях отряд потерял две трети личного состава, на исходе были боеприпасы, продовольствие, медикаменты… Танк гвардии старшего лейтенанта Сулименко сумел вырваться по проспекту Орджоникидзе к президентскому дворцу в центре Грозного, но от прямых попаданий гранат получил повреждения и лишился хода. Т-72 окружило не меньше сотни дудаевцев, предлагая экипажу сдаться в плен. В ответ танкисты открыли огонь в упор, снаряды 125-миллиметрового орудия нанесли врагу большие потери. Неподвижный танк сотрясали новые попадания, машина загорелась, но ответный огонь не прекращался. Сулименко был тяжело ранен — ему перебило ноги, тело и лицо сильно обгорели… На помощь пришел механик-водитель танка, старшина Виктор Величко. Оказав командиру медицинскую помощь, он на себе вытащил офицера сначала до ближайших развалин, а затем вынес по незнакомому городу, переполненному боевиками, в расположение российских войск.

15 мая 1995 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга, старшему лейтенанту Юрию Сулименко было присвоено звания Героя Российской Федерации. Этим же указом званием Героя Российской Федерации был удостоен и старшина Виктор Величко.

Виктор Васильевич Величко родился 16 сентября 1975 г. в Моздоке Северо-Осетинской АССР. Окончив восемь классов, поступил в ПТУ № 13. В 1993-м был призван в армию. Кстати, в составе экипажа Сулименко Величко оказался, в общем, случайно — его машина накануне была подбита боевиками, и Сулименко приютил «безлошадного» мехвода.

Оба героя продолжили службу в Вооруженных силах. Ю. Г. Сулименко в 1995–1997 гг. был слушателем Военной академии бронетанковых войск им. Р. Я. Малиновского, затем занимал должность старшего офицера в Управлении боевой подготовки штаба Московского военного округа, служил в Генеральном штабе Вооруженных сил России. В. В. Величко окончил экстерном Владикавказское высшее военное командное училище ВВ МВД, участвовал во Второй чеченской кампании. В 2006 году окончил Общевойсковую академию Вооруженных сил РФ. В настоящее время продолжает нести службу в звании подполковника.

Суворовская закалка героя: Павел Гапоненко

26 мая 1995 г.

Павел Николаевич Гапоненко родился 18 сентября 1961 г. в г. Лохвица (ныне — Полтавская область Украины). Окончив восемь классов средней школы, поставил перед собой цель — поступить в Минское суворовское военное училище. Суворовец 5-й роты Гапоненко отличался целеустремленностью, успехами в учебе и любовью к спорту. Закалка, полученная в Минском суворовском — одном из лучших училищ СССР, — как никогда, пригодилась в дальнейшей службе.

Закончив учебу с отличными показателями, в 1979-м Павел поступил в Харьковское гвардейское высшее танковое командное училище. Получив в 1983-м лейтенантские погоны, был направлен служить сначала в ГСВГ (Группу советских войск в Германии), а затем получил перевод на Дальний Восток. Был командиром роты 27-го гвардейского танкового полка, затем начальником штаба батальона и заместителем начальника штаба полка. После расформирования части Павла перевели в 55-ю дивизию морской пехоты, а затем в оперативный отдел береговых войск Тихоокеанского флота.

В апреле 1995 г. был сформирован 105-й сводный полк морской пехоты. В его основу «легли» два батальона морских пехотинцев из разных частей страны — с Северного и Тихоокеанского флотов, а также группа инженерного обеспечения с Балтийского флота. А боевую задачу пришлось выполнять в Чечне. На протяжении всей весны морпехи вели тяжелые бои с бандформированиями на Веденском, Шатойском и Агиштынском направлениях. Начальник разведки 106-го полка гвардии майор Павел Гапоненко всегда был в первых рядах. Его сослуживец, полковник запаса И. В. Алешин, вспоминал его как «исключительно порядочного, честного, выдержанного, грамотного и самоотверженного офицера. Уважал офицеров и матросов, всегда старался быть примером во всем. И в своем последнем бою в Чеченской республике он остался верен воинскому долгу».

У могилы П. Н. Гапоненко в день его памяти

В тот день, 26 мая 1995 г., 106-й сводный полк морской пехоты наступал на Агиштынском направлении. Бой был тяжелым — к 17.00 морпехам удалось продвинуться на 2 километра в глубь вражеских позиций. Шли через минные поля, встречая на пути замаскированную бронетехнику и преодолевая сопротивление фанатичного противника. В один из моментов боя гвардии майор Гапоненко заметил, что к БТР-80 подбирается боевик с противотанковой гранатой. Решение пришло мгновенно. Приняв взрыв на себя, Павел спас от гибели боевую машину с экипажем и десять бойцов разведотделения…

4 февраля 1996 г. гвардии майору П. Н. Гапоненко было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. Мужественный офицер ушел из жизни в 33 года, оставив мать, отца, жену, десятилетнего сына и девятилетнюю дочь. Похоронили Павла на родине, в Лохвице.

Именем героя были названы улица и школа во Владивостоке, там же на территории воинской части заложена аллея имени Героя России Павла Гапоненко. 11 сентября 2010 г. на родине офицера, в Лохвице, были открыты мемориальные доски на доме, где жил герой, и школе, где он учился. Уголок памяти Павла Гапоненко создан в городском музее Лохвицы. И, конечно, чтят память бесстрашного гвардейца в родном для него Минском суворовском военном училище.

Защищавший Отечество и не отрекшийся от Христа: Евгений Родионов

23 мая 1996 г.

Евгений Александрович Родионов родился 23 мая 1977 г. в селе Чибирлей Кузнецкого района Пензенской области. В 1995-м был призван в армию, в пограничные войска. После окончания «учебки», расположенной в Озерске Калининградской области, проходил службу на пограничной заставе на границе Ингушетии и Чечни.

Е. А. Родионов

13 февраля вместе с Андреем Трусовым, Игорем Яковлевым и Александром Железновым заступил на пост. Во время дежурства ими была остановлена машина «скорой помощи» под управлением бригадного генерала ЧРИ Руслана Хайхороева, в которой перевозили оружие. При попытке досмотра молодые солдаты были захвачены в плен. После их исчезновения с поста Родионова и его сослуживцев первоначально объявили дезертирами, милиционеры даже приходили домой к его матери искать сына после его исчезновения. Версия того, что солдаты попали в плен, была принята после детального осмотра места и обнаружения следов крови и борьбы. 23 мая, после ста дня плена и пыток, Евгению Родионову и его сослуживцам было предложено снять нательные кресты и принять ислам. Евгений твердо отказался. Тогда ему отрезали голову, а других пленных расстреляли. Евгений Родионов принял мученическую смерть в день своего 19-летия… Бессмертный подвиг Агафона Никитина был повторен спустя 115 лет.

Посмертно герой был награжден орденом Мужества. Имя Евгения Родионова присвоено школе № 4 города Кузнецка Пензенской области, 25 сентября 2010 г. в этом же городе герою открыт памятник. Похоронен Евгений близ села Сатино-Русское Подольского района Московской области, возле церкви Вознесения Христова. На кресте, который установлен на его могиле, сделана простая надпись: «Здесь лежит русский солдат Евгений Родионов, защищавший Отечество и не отрекшийся от Христа».

«Повоюем, и приеду домой…»: Ирина Янина

31 августа 1999 г.

Ирина Юрьевна Янина родилась 27 ноября 1966 г. в Талды-Кургане (сейчас — на территории Казахстана). Окончила медицинское училище, трудилась санитаркой и медсестрой в туберкулезном диспансере и роддоме. В 1995-м поступила на контрактную службу во Внутренние войска МВД России. Ирина служила медсестрой процедурного кабинета медроты бригады оперативного назначения ВВ МВД России в Калаче-на-Дону. В ходе Первой чеченской кампании Ирина дважды участвовала в боевых действиях. 22 июля 1999-го она отправилась в Чечню в третий раз.

Золотая звезда Героя России

21 августа 1999 г. Ирина отправила родителям письмо, которое оказалось последним: «Здравствуйте, мои дорогие мама и папа! Как ваши дела? Извините за то, что не писала. Я надеюсь, что у вас там лучше, чем у меня. Мы стояли в Кизляре, на границе с Чечней, 6 дней, затем передвинулись на 600 метров и… началась война.

Пью таблетки, чтобы поднять жизненную силу. 22-го числа мы выдвигаемся в Ботлих, поднимаемся в горы, затем укрепляемся, и задача бригады — взять Ведено. Вот и представь, что я испытываю. Я стала заикаться и просто плакать. Раненых у нас много. Груза “200” мало. Кормят нас очень плохо, холодильников нет, поэтому все на тушенке. В Чечне объявили чрезвычайное положение и забирают мальчиков всех в 16 лет. Ну, мама, всего не напишешь. Приеду, дай Бог, домой, все расскажу. Передавай привет всем, поцелуй Женю.

Повоюем, и приеду домой.

…

Целую всех. Ваша дочь Иринка».

31 августа 1999 г. в 11 часов утра сержант Янина в составе эвакуационной группы выехала в село Карамахи. С риском для жизни она оказала помощь 15 раненым, совершила три рейса на БТРе на линию огня, откуда эвакуировала еще 28 раненых.

Когда во время четвертого рейса боевики контратаковали, Ирина организовала погрузку раненых в БТР, а сама взяла в руки автомат и сильным огнем прикрыла своих, не давая бандитам приблизиться. А когда в бронетранспортер попали две гранаты и начался пожар, вытащила из горящей машины раненых — капитана Кривцова и рядовых Гольнева и Лядова. Сама Ирина выбраться уже не успела. В пылающем БТРе сдетонировал боезапас…

14 октября 1999 г. сержанту Ирине Яниной было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. Она стала первой и на данный момент единственной женщиной, удостоенной этого звания за участие в Кавказской кампании. Ирина Янина навечно зачислена в списки своей воинской части.

Герои псковского спецназа: Александр Калинин, Сергей Самойлов, Михаил Боченков

21 февраля 2000 г.

Александр Анатольевич Калинин родился 16 декабря 1975 г. в селе Надвоицы Сегежского района Псковской области. С 1992 г. служил в Вооруженных силах РФ. Сначала поступил в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, затем был переведен в Новосибирское высшее общевойсковое командное училище. Окончив его в 1996 г., служил во 2-й отдельной бригаде специального назначения ГРУ Генштаба РФ, дислоцированной в Пскове. Был командиром группы спецназа, разведгруппы, группы минирования. Участвовал в боевых действиях во время Чеченской кампании 1999 г., за что был награжден орденом Мужества.

Михаил Владиславович Боченков родился 15 декабря 1975 г. в Коканде (ныне — Узбекистан). В 1990 г. поступил в Ленинградское суворовское училище, после его окончания учился в Петербургском высшем общевойсковом командном училище, которое окончил с золотой медалью. С 16 августа 1999 г. участвовал в боевых действиях на территории Чеченской республики — в Урус-Мартане, Кизляре, Буйнакске, Хасавюрте. Был награжден орденом Мужества, а в канун 2000 г. получил из рук В. В. Путина именной наградной нож с надписью: «От Председателя Правительства Российской Федерации».

Сергей Вячеславович Самойлов родился 11 июля 1976 г. в городе Вольске Саратовской области. Окончил среднюю школу, с 1993 года — в Вооруженных силах РФ. Окончил Санкт-Петербургское военное общевойсковое командное училище в 1997 г. Был командиром группы и взвода спецназа 2-й отдельной бригады спецназа ГРУ Генштаба РФ.

Бюст А. А. Калинина на родине

…21 февраля 2000 г. три группы 2-й бригады спецназа, возглавляемые Калининым, Самойловым и Боченковым, вели разведывательно-поисковые действия в районе села Харсеной Шатойского района. Первой попала под мощный удар боевиков группа капитана Калинина. К ней поспешили на помощь группы капитана Боченкова и старшего лейтенанта Самойлова. Но силы были слишком неравными — высота, где шел бой, простреливалась боевиками со всех сторон, в том числе из тяжелого оружия, а спецназовцы отбивались из автоматов и пулеметов. К тому же сказывалась усталость бойцов после восьмидневного горного похода.

И тем не менее спецназовцы не дрогнули. Тяжелейший бой в Харсеное не смолкал пять часов. 25 псковских героев уничтожили в общей сложности не меньше сотни боевиков. Ни один разведчик не сдался в плен. Тяжелораненых бандиты добивали, вспарывая им животы и набивая их стреляными гильзами… Единственный боец — сержант Антон Филиппов — уцелел чудом. Он был ранен настолько тяжело, что бандиты сочли его убитым.

26 июля 2000 г. трем офицерам, командирам групп — капитану А. А. Калинину, капитану М. В. Боченкову, старшему лейтенанту С. В. Самойлову — было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации, а 22 сержанта и солдата — Алексей Костюков, Геннадий Алексеев, Гиви Готошия, Александр Наухатский, Виталий Андреев, Дмитрий Окунев, Алексей Прокофьев, Владимир Козлов, Юрий Иванов, Виктор Черненький, Марк Ленков, Денис Соловьев, Владимир Егоров, Роман Хазов, Игорь Семенов, Евгений Дудин, Александр Шалыгин, Петр Брыкалов, Сергей Романовский, Игорь Рассадин, Олег Тумашев, Алексей Горбатов — посмертно были удостоены ордена Мужества.

«Вызываем огонь на себя»: 6-я рота 104-го парашютно-десантного полка

1 марта 2000 г.

Один из самых драматических эпизодов Второй чеченской кампании уже сейчас вошел в историю как образец верности долгу, мужества и героизма. В первый день марта 2000-го на высоте, обозначенной на картах цифрой 776, встретились группа чеченских боевиков под командованием Хаттаба, прорывавшаяся из окружения на Улус-Керт, и 6-я рота 104-го парашютно-десантного полка…

28 февраля 2000 г. командир 104-го парашютно-десантного полка 76-й дивизии ВДВ полковник С. Ю. Мелентьев отдал приказ командиру 6-й роты майору Сергею Георгиевичу Молодову (родился в Кутаиси 15 апреля 1965 г.) занять господствующую высоту Исты-Корд. Рота заняла высоту 776, а к Исты-Корду были выдвинуты 12 разведчиков, которые 29 февраля в 12.30 вступили в бой с группой из 20 боевиков. Разведчиков поддержала артиллерия, но вскоре к боевикам подошло подкрепление, и десантники попали под ураганный огонь из пулеметов, снайперских винтовок и подствольных гранатометов. Вскоре передовой дозор отошел к высоте 776, где в бой вступили основные силы роты. После смертельного ранения майора Молодова (он погиб, вынося с поля боя раненого гвардии сержанта С. Иванова) командование принял на себя уроженец Йошкар-Олы подполковник Марк Николаевич Евтюхин (родился 1 мая 1964 г.) Он лично руководил огнем, корректировал действия артиллерии, всегда находился в самых опасных местах, вынес с поля боя пятерых раненых подчиненных.

Памятник героям 6-й роты в Пскове

О том, как протекал бой, свидетельствовал Андрей Поршнев: «В какой-то момент они стеной на нас пошли. Одна волна пройдет, мы их перестреляем, полчаса передышки — и еще одна волна… Много их было. Просто шли на нас — глаза выпученные, орут: “Аллах акбар”… Потом уже, когда они отступили после рукопашной, они нам предлагали по рации деньги, чтоб мы их пропустили».

К концу дня 6-я рота потеряла убитыми 31 человека. В 22.50 боевики пустили в ход минометы. Особенно яростной была атака ударного отряда «Джамар», в котором было около четырехсот боевиков. Их возглавлял полевой командир Боди Бакуев. Но взвод уроженца Ульяновска гвардии лейтенанта Дмитрия Кожемякина (родился 30 апреля 1977 г.) сорвал наступление противника. Упорный бой кипел на протяжении трех часов и закончился победой гвардейцев — боевики временно отступили.

Поняв, что волю бойцов не сломить, бандиты начали уговаривать десантников пропустить их без сопротивления. Успехом такие просьбы, конечно, не увенчались. Ночью 1 марта к окруженным десантникам сумели прорваться на помощь 15 солдат во главе с майором А. В. Доставаловым, который во время прорыва был ранен. Тяжело раненный лейтенант Олег Ермаков прикрыл сослуживцев, дав возможность соединиться с основными силами роты.

С пяти до шести утра 1 марта 2000 г. высота 776 представляла собой море огня. Озверевшие боевики, не обращая внимания на потери, пытались выбить десантников с их позиций. Отважно сражались артиллерийский корректировщик гвардии капитан Виктор Романов, командир пулеметного расчета гвардии старший лейтенант Алексей Панин. В 6.00 отряд «Джамар» сошелся в смертельной схватке с небольшой группой бойцов, которую возглавляли гвардии лейтенант Дмитрий Кожемякин и подполковник Марк Евтюхин. В 6.10 связь с ними оборвалась, последними словами Евтюхина были: «Вызываем огонь на себя…»

Всего от 6-й роты остались в живых только шестеро бойцов. В бою геройски погибли 84 воина, в том числе 13 офицеров — гвардии подполковник Марк Евтюхин, гвардии майоры Александр Доставалов и Сергей Молодов, гвардии капитаны Виктор Романов и Роман Соколов, гвардии старшие лейтенанты Алексей Воробьев, Александр Колгатин, Андрей Панин, Дмитрий Петров, Андрей Шерстянников, гвардии лейтенанты Олег Ермаков, Дмитрий Кожемякин, Александр Рязанцев. По данным нашей стороны, потери боевиков составили от 400 до 500 человек.

22 десантника 6-й роты были представлены к званию Героя Российской Федерации (21 из них — посмертно). Кроме перечисленных выше офицеров, это гвардии старший сержант Сергей Медведев, гвардии сержанты Дмитрий Григорьев и Александр Комягин, гвардии младшие сержанты Сергей Василёв и Владислав Духин, гвардии ефрейторы Александр Лебедев и Александр Гердт, гвардии рядовой Алексей Рассказа. Единственным оставшимся в живых Героем России из бойцов 6-й роты стал старший сержант Александр Супонинский. 69 офицеров и солдат были награждены орденами Мужества (63 из них — посмертно).

История боя у высоты 776 таит в себе немало неясностей. В прессе прозвучали и продолжают звучать обвинения в адрес командования, которое якобы допустило бессмысленную, хотя и героическую гибель подразделения. Со временем военные историки, безусловно, расставят все точки над «i». Но уже сейчас последний бой 6-й роты вошел в новейшую российскую историю. Он лег в основу художественных фильмов «Прорыв», «Русская жертва», «Честь имею», «Грозовые ворота», бойцам установлены памятники в Москве и Пскове, о них написаны песни, их именами названы улицы.

За други своя: Сергей Бурнаев

28 марта 2002 г.

Сергей Александрович Бурнаев родился 15 января 1982 г. в поселке городского типа Дубенки Дубенского района Республики Мордовия. Когда Сергею было пять лет, семья переехала в поселок городского типа Заокский Тульской области. Закончив школу, Бурнаев работал на заводе резиновых изделий, а в мае 2000 г. был призван на срочную службу во Внутренние войска МВД России. Поскольку Сергей с детства мечтал стать военным, служить ему нравилось. Служил в звании сержанта и должности командира отделения 1-го Краснознаменного отряда спецназначения «Витязь» Отдельной дивизии особого назначения Внутренних войск МВД РФ.

28 марта 2002 г. «Витязь» проводил спецоперацию в городе Аргун. В подвале средней школы на окраине города бойцы обнаружили большой склад боеприпасов и разветвленную систему подземных ходов, выходящих в этот подвал. Первым по подземному лазу двинулся сержант Бурнаев. Внезапно по нему открыли огонь сразу несколько боевиков. В кромешной тьме, ориентируясь только по вспышкам выстрелов, Сергей открыл ответный огонь. А когда к нему на подмогу пришли товарищи, увидел катящуюся по направлению к ним гранату. Времени на размышления не было. Сержант Бурнаев накрыл гранату своим телом, ценой жизни спас своих сослуживцев… Бандитов (их оказалось восемь) уничтожили, из бойцов «Витязя» погиб только Бурый — так называли Сергея товарищи.

Бюст С. А. Бурнаева на родине

Героя похоронили в поселке Заокский Тульской области. 16 сентября 2002 г. Сергею Бурнаеву было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. На родине героя установлен памятник ему, на здании школы, где он учился, — мемориальная доска. Сергей Бурнаев навечно зачислен в списки воинской части Внутренних войск МВД РФ. А родителям погибшего героя его сослужицы из «Витязя» вручили краповый берет…

Черный день Беслана: Андрей Туркин

3 сентября 2004 г.

Андрей Алексеевич Туркин родился 21 октября 1975 г. в городе Орске Оренбургской области в семье рабочих. Окончив восемь классов Динской средней школы № 1 Краснодарского края, поступил в Динское среднее профессионально-техническое училище. В 1993-м получил специальность «слесарь по ремонту автомобилей».

В декабре 1993 г. Андрея призвали на срочную службу в Пограничные войска. Службу он нес на таджико-афганской границе, в запас уволился в июле 1995-го в звании сержанта. Поступил в Краснодарский институт маркетинга и социально-информационных технологий. Но истинным призванием Андрея Туркина оказалась все же военная служба. 18 апреля 1997 года зачислен в «Вымпел» — группу спецназа ФСБ России, сформированную еще в августе 1981 г.

Вместе со своими боевыми товарищами лейтенант Туркин принял участие в спецоперации по освобождению заложников в школе № 1 Беслана. 1 сентября 2004-го школу в этом осетинском городе захватили 32 террориста, вооруженных автоматами, пулеметами, гранатометами и взрывчаткой; в заложники были взяты 1128 человек. Бандиты, находившиеся под воздействием наркотиков, содержали детей и работников школы в нечеловеческих условиях. 3 сентября, после того как в здании школы произошли взрывы, начался штурм здания.

Памятник на могиле А. А. Туркина

В начале штурма лейтенант Туркин был ранен, но поля боя не покинул. При проникновении в помещение столовой, в котором находилось до 250 заложников, лейтенант Туркин занял выгодную позицию и уничтожил огневую точку противника, тем самым дав возможность боевой группе развернуться. Внезапно появился террорист с гранатой в руках. Андрей понял, что уничтожить его не успеет, и, бросившись к бандиту, сжал его мертвой хваткой, заблокировав гранату своим телом. Ценой жизни офицер спас множество детей-заложников и своих сослуживцев…

6 сентября 2004 г. Андрею Туркину было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. Похоронен Андрей Туркин на Николо-Архангельском кладбище Москвы. В родном городе героя, Орске, ему установлен памятник.

Всего во время спецоперации по освобождению заложников в Беслане геройски погибло 10 спецназовцев, в том числе командиры всех штурмовых групп — подполковники Олег Ильин и Дмитрий Разумовский и майор Александр Перов. Посмертно они также были удостоены звания Героя России.

Один из «Витязей»: Дмитрий Серков

2 августа 2007 г.

Дмитрий Александрович Серков родился 26 сентября 1981 г. в Рязани в потомственной офицерской семье (дед и отец — полковники). Жил в Москве, с 12 лет воспитывался в семье будущего генерала и командира Отдельной дивизии особого назначения Внутренних войск МВД РФ С. А. Меликова. Закончив школу, 1 августа 1999 г. поступил на военную службу. В 2004-м окончил Санкт-Петербургский военный институт Внутренних войск МВД РФ. Служил в отряде специального назначения «Витязь» в должностях офицера и старшего офицера — командира 1-й штурмовой группы 1-го взвода спецназа 1-й группы спецназа. Дмитрий славился в подразделении как прекрасный спортсмен — он был лучшим в своей весовой категории в дивизионном чемпионате по рукопашному бою на призы Героя России Ивана Шелохвостова, в 2004 г. удостоился крапового берета.

Д. А. Серков

Начиная с 2005 г. старший лейтенант Серков участвовал в решении 98 служебно-боевых задач в Чеченской республике и Дагестане. Возглавляемая им боевая группа обезглавила 7 банд, изъяла у местного населения большое количество оружия, боеприпасов, наркотиков, иностранной валюты.

2 августа 2007 г. капитан Дмитрий Серков во главе штурмовой группы вышел на задание по обезвреживанию очередной банды террористов. Когда саперы группы начали ставить на пути вероятного движения врага растяжки, неожиданно показались бандиты. Офицер среагировал первым, меткой очередью срезав двух боевиков. Но и сам Серков был ранен в левое плечо. Оказывая помощь тяжелораненому связисту прапорщику Емельянову, капитан получил второе ранение, уже в ногу. Истекающий кровью Дмитрий приказал Емельянову отходить к своим, а сам остался прикрывать отход подчиненного. В этом бою капитан Серков пал смертью героя, не дожив чуть больше месяца до своего 26-летия…

11 декабря 2007 г. Д. А. Серкову было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. Похоронен бесстрашный офицер в Москве. В феврале 2008 г. в городе Реутово ему был открыт памятник, а 26 декабря 2008 г. Д. А. Серков был навечно внесен в списки воинской части.

Не последний герой: Алексей Ситников

16 сентября 2009 г.

Алексей Сергеевич Ситников родился 26 июня 1986 г. в городе Покров Владимирской области. В 2004 г. окончил ПТУ № 86 в городе Балашиха. Срочную службу в армии проходил в элитной части — Президентском полку ФСО России, был кавалеристом. В 2007-м по собственному желанию поступил на сверхсрочную службу в отряд специального назначения «Витязь» (1 сентября 2008 г. этот прославленный отряд перестал существовать, 23 декабря 2008 г. на его базе был создан Центр специального назначения «Витязь»).

Эмблема Отряда специального назначения «Витязь»

16 сентября 2009 года разведгруппа Центра специального назначения «Витязь» внутренних войск МВД России принимала участие в спецоперации в Республике Дагестан. У скального подножия хребта Таркитау спецназовцы обнаружили полевой лагерь боевиков и заняли позиции вокруг него. Несколько разведчиков проникли на территорию лагеря и тут же попали под шквальный автоматный огонь бандитов. Засада!.. Отстреливаясь, «витязи» начали отходить к основным силам группы.

Сержант Алексей Ситников прикрывал отход боевых товарищей. И в этот момент заметил бандита со взрывным устройством, скрытно подбиравшегося к досмотровой группе. Раздумывать было некогда. Алексей одним прыжком бросился к взрывнику, успел дотянуться до него, сбить с ног и всадить во врага пулеметную очередь. Но и сам получил несколько огнестрельных ранений. Пули прошли под бронежилет, задели жизненно важные органы… Алексей еще успел по радиостанции доложить о выполнении боевой задачи и стал выходить к своим, но из-за потери крови потерял сознание на полпути к основным силам. С линии огня сержанта вытащил его боевой товарищ. А. Ситникова доставили в госпиталь города Каспийска, но полученные им ранения оказались не совместимы с жизнью. 17 сентября 2009-го 22-летний герой скончался.

10 февраля 2010 г. Алексею Ситникову было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

…Интересно, что во время Великой Отечественной своей храбростью прославился другой Алексей Ситников. Тоже сержант, тоже пулеметчик. 13 октября 1944-го за отличие во время форсирования Днестра он был удостоен звания Героя Советского Союза… Совпадения вполне символичные.

История повторяется. И, как бы ни убеждали нас в том, что современная молодежь не способна повторить подвиги отцов, дедов и прадедов, в России всегда будут рождаться герои, к которым будут применимы слова Священного Писания:

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Евангелие от Иоанна, 15:13).

ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ:

Архивные источники:

Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА) — фонды 400 и 409, Российский государственный военный архив (РГВА) — фонд 34 980, Государственный архив Оренбургской области РФ (ГАОО) — фонды 6 и 173.

Материалы сайтов:

,

,

,

/

/

-1914.ru

Материалы периодических изданий:

«Авиамастер», «Армия», «Братишка», «Военно-исторический журнал», «Военный сборник», «Вопросы истории», «Записки Императорского Одесского общества истории и древностей», «Известия». «Искры», «Киевская старина», «Красная Звезда», «Кронштадтский вестник», «Крымская газета», «Летопись Великой войны 1914–1917», «Моделист-конструктор», «Московский комсомолец», «Огонек», «Российская газета», «Спецназ», «Чтения в Обществе истории и древностей Российских».

Библиография:

Абрамов А. С. Мужество в наследство. Свердловск, 1988

Авиация и космонавтика СССР. М., 1968

Алиханов-Аварский М. Поход в Хиву. 1873. Степь и оазис. СПб., 1899

Андреев С. А. Совершенное ими бессмертно. Кн. 1–2. М., 1976–1986

Андрющенко Н. К. На земле Белоруссии летом 1941 года. Минск, 1985.

Авиация: Энциклопедия. М., 1994

Банцеков П. В. Памятка о боевых подвигах 60-го пехотного Замосцкого полка в Русско-японскую войну 1904–1905 гг. Харбин., 1906

Бессмертен подвиг их высокий… Тула, 1983

Бессмертные подвиги. М.,1980

Бобровский П. О. История 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка за 250 лет. Ч. 3. СПб., 1893

Бондаренко В. В. Утерянные победы Российской империи. Минск, 2010

Бундюков А. Т. Солдаты славы не искали. М., 1981

Буров А. В. Твои герои, Ленинград. Л., 1970

Важин Ф. А. Воздушный таран. М.,1962

Великая Отечественная война 1941–1945: Словарь-справочник М.,1988

Великая Отечественная война 1941–1945: События. Люди. Документы. М., 1990

Великая Отечественная война 1941–1945: Энциклопедия. М.,1985

Военная энциклопедия. Т.1–12. СПб., 1911–1915

Войска противовоздушной обороны страны в Великой Отечественной войне. М., 1981

Герои и подвиги. Т. 1–8. М., 1963–1986

Герои огненных лет. Кн. 1. М., 1975

Герои России МВД РФ. М., 2002

Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь. Т.1–2 М., 1988

Герои Советского Союза Военно-морского флота. 1937–1945. М., 1977

Гулевич С. А. История лейб-гвардии Финляндского полка. 1806–1906. Части 1–5. СПб., 1906–1909

Гуммер И. С., Харин Ю. А. Герои великой битвы. Волгоград, 1965

Давыдов Д. В. Военные записки. М., 1940

Дементьев О. В., Клевцов В. В. Шаг в бессмертие. М., 2007

Деникин А. И. Путь русского офицера. М., 2002

Дмитриевский Н. Защитники неба столицы. М., 1962

Еремин Б. Н. Воздушные бойцы. М., 1987

Зайцев А. Д., Рощин И. И., Соловьев В. Н. Зачислены навечно. Кн. 1–2. М.,1990

Звезды доблести ратной. Новосибирск, 1986

Кашкаров Д. Д. Служба солдата в примерах с рисунками. СПб., 1897

Керсновский А. А. История Русской армии. Т. 1–2. Смоленск, 2004

Книга Памяти (1923–1939). М., 1998

Колесник А. Д. Не померкнет в веках. М.,1988

Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне советского народа 1941–1945. Т. 1–4. М., 1990–1992

Краснознаменный Белорусский военный округ. М., 1983

Краснознаменный Черноморский флот. М., 1987

Криворучко М. Г., Мишин П. И., Смирнов И. Г. Москва — Героям Великой Отечественной. М., 1981

Кто был кто в Великой Отечественной войне. Краткий справочник. М., 1995

Лебедев Н. Лейб-гвардии Финляндский полк в сражении при селении Гроссе и под Лейпцигом (Исторические сцены 4-го октября 1813 г.). СПб., 1856

Липкин М. К. Песни о героях русской армии и флота. Варшава, 1903

Лобашов Д. В строю — навсегда, в памяти — навечно! Минск, 2010

Лыко М. В. Очерк военных действий 1868 года в долине Заравшана. СПб, 1871

Люди бессмертного подвига. Т. 1–2. М., 1975

Люди героической профессии. М., 1977

Манштейн К. Г. Записки о России генерала Манштейна: 1727–1744. СПб., 1875

Марин А. Краткий очерк истории лейб-гвардии Финляндского полка или материалы в воспоминаниях и рассказах для полной истории полка. Кн.1–2. СПб., 1846

Мещеряков Г. П. А. В. Суворов — великий русский полководец. М., 1950

Молодые герои Великой Отечественной войны. М., 1970

Навечно в строю. Т. 1–8. М., 1958–1985

На земле, в небесах и на море. Вып. 8. М., 1986

Натыкин В. Помните их имена. Новгород, 1981

Никольской С. Н., Никольской М. Н. Бомбардировщик «Илья Муромец» в бою. М., 2007

Они прославили Родину. Т. 1–2. Ростов-на-Дону, 1974

Они сражались на Балтике. Л., 1968

Ордена Ленина Ленинградский военный округ. Л., 1968

Ордена Ленина Московский военный округ. М., 1985

Пепеляев Е. «МиГи» против «Сейбров». М., 2006

Подвиги огненных лет. Одесса, 1971

Потто В. А. Кавказская война в отдельных очерках и эпизодах. Т. 1. СПб, 1887

Румянцев С. М. Люди легендарного подвига. Саратов, 1968

Сейдов И. «Красные дьяволы» в небе Кореи. М., 2007

Смирнов С. С. Были Великой войны. М., 1966

Советские Военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. М., 1968

Степаненко В. И. Люди из легенды. М., 1975

Терентьев М. А. Россия и Англия в Средней Азии. СПб, 1875

Трошев Г. Н. Моя война. Чеченский дневник окопного генерала. М., 2001

Хлюпин В. И. Сыны России. М., 1985

Хорошхин М. Геройский подвиг уральцев. Дело под Иканом 4, 5 и 6 декабря 1864 года. Уральск, 1895

Шаги в бессмертие. М., 1965

Шумихин В. С., Борисов Н. В. Немеркнущий подвиг. Героизм воинов в годы Великой Отечественной войны. М., 1985

Оглавление

«Это люди крылатые, не знают они смерти…»: Евпатий Коловрат

Поединок с Челубеем: Александр Пересвет

Судьбищенская битва: Иван Шереметев-Большой

Из плена — по морю: Иван Мошкин

«В осаде без пяти недель полтора года…»: Даниил Мышецкий

Оборона Очакова: Федор фон Штофельн

Герой Чесменского боя: Дмитрий Ильин

«Нам нужно биться с этой силой — и победить ее…»: Матвей Платов

Русские спартанцы: две роты Брянского мушкетерского полка

«И в низшем звании бывает герой»: Степан Новиков

«Жертвую собой за отечество»: Христиан фон дер Остен-Сакен

«С преданностью предпочел гибель свою и отряда…»: Иосиф Монтрезор

Один против сотни: Павел Карягин

«Помышлял только о том, чтобы сохранить знамя…»: Семен Старичков

Битва у Ольгинского кордона: Лев Тиховский

«Примером своего мужества поощрял воинов…»: О. Василий (Васильковский)

«Был Бородинский день, день жаркий, боевой…»: Петр Вяземский

«Идем, братцы, и разобьем!»: Петр Котляревский

Герой «Битвы народов»: Леонтий Коренной

«Сегодня уже двенадцатый день, как я атакован…»: Иосиф Реут

«Потомству в пример»: Александр Казарский

«Помните, братцы, мое дело!»: Архип Осипов

Оборона форта Перовский: Михаил Огарев, Владислав Шкупь

«На пространстве нескольких квадратных саженей был совершенный ад…»: Александр Щеголев

На страже Камчатки. Алексей Карандашев

«Не было ни одного, который чем-либо не заявил себя…»: Василий Серов

«Пусть войдут…»: Фридрих фон Штемпель, Николай Назаров

«Кроме меня, исполнявшего свой долг, остальные заслуживают удивления геройству их…»: Николай Баранов

Цена офицерского слова: Федор Горталов

«ПРОТИВ СВОИХ НЕ ПОЙДУ»: АГАФОН НИКИТИН

«Врагу не сдается наш гордый “Варяг”…»: Всеволод Руднев

«И вмиг отворили Кингстоны…»: Александр Сергеев

«Погибнем, но не сдадимся»: Ермий Малеев

«Я решил исполнить свой пастырский долг до конца…»: О. Стефан (Щербаковский)

«Держаться до последнего, братцы!»: Михаил Михайлов

«Я решил дорого продать свою жизнь…»: Козьма Крючков

Гибель русского сокола: Петр Нестеров

Подвиг с крестом в руках: О. Антоний (Смирнов)

Оборона Прасныша: Алексей Барыбин

Ас Великой войны: Александр Казаков

С пистолетом на пулемет: Виктор Покровский, Мстислав Плонский

Балтийский «Варяг»: Петр Черкасов

«Ставропольская дева»: Римма Иванова

Партизан Великой войны: Степан Леонтьев

«Являя доблестный пример неустрашимости…»: Акакий Отхмезури

Четверо смелых: Дмитрий Макшеев, Фаррух Гаибов, Олег Карпов, Митрофан Рахмин

В воздухе и на море — без страха и упрека: Михаил Сергеев, Феликс Тур

Спасший честь армии: Сергей Янчин

«Достойна звания воина русской революционной армии»: Мария Бочкарева

«Веду бой один, патроны на исходе…»: Александр Спеков

Ставшие легендой: Николай Гастелло, Анатолий Бурденюк, Григорий Скоробогатый, Алексей Калинин

Экипаж «огненного танка»: майор Васечкин (имя неизвестно), Дмитрий Малько, Федор Наумов, Николай Педан, Александр Рачицкий, курсант Сергей (фамилия неизвестна)

«Своим героизмом воодушевлял бойцов…»: Дмитрий Овчаренко

Один в поле воин: Николай Сиротинин

Первый ночной таран в русском небе: Виктор Талалихин

Навечно в строю: Дмитрий Тяпин

«Товарищи, отомстите!»: Евгений Никонов

Танковые асы: Зиновий Колобанов, Андрей Усов, Николай Никифоров, Николай Роденков, Павел Кисельков

Первым закрыл собой амбразуру: Александр Панкратов

Женский таран — первый и единственный: Екатерина Зеленко

Дважды легенда: Ефим Дыскин

«Нас 170 миллионов, всех не перевешаете!»: Зоя Космодемьянская

«Наши все равно победят»: Вера Волошина

«Не три бойца у дзотов, а три богатыря…»: Иван Герасименко, Александр Красилов, Леонтий Черемнов

Герой «повести о настоящем человеке»: Алексей Маресьев

«Я буду бить врагов, не щадя своей крови…»: Михаил Бабиков

Летчик, павший в наземном бою: Василий Дегтярев

Вчетвером против тридцати танков: Петр Болото, Григорий Самойлов, Иван Алейников, Константин Беликов

Подвиг Сталинградского моряка: Михаил Паникаха

«…Фашистам в плен не сдадимся»: Алексей Наумов, Павел Смирнов, Николай Вялых, Петр Норицын, Феодосий Ганус

Командир штурмовой группы: Гукас Мадоян

Символ мужества: Александр Матросов

Спасший линкор ценой жизни: Иван Тамбасов

«Будем биться до последнего»: Константин Ольшанский

Герой «Огненного рейса»: Александр Мамкин

«Русский солдат ничего не сказал…»: Юрий Смирнов

Три танкиста: Павел Рак, Александр Петряев, Алексей Данилов

Из плена — по воздуху: Михаил Девятаев

Прототип воина-освободителя: Николай Масалов

Первые знаменосцы победы: Рахимжан Кошкарбаев, Григорий Булатов

Поднявшие знамя над Рейхстагом: Алексей Берест, Михаил Егоров, Мелитон Кантария

Подвиг медсестры: Мария Цуканова

Первый таран на реактивном: Серафим Субботин

Исполняя интернациональный долг: Александр Балясников, рядовой Латышев, рядовой Токарев, рядовой Гук

«Огромное небо — одно на двоих…»: Борис Капустин, Юрий Янов

Первый герой- «афганец»: Николай Чепик

Непокоренные: восстание в лагере Бадабера

Герои Кунарской операции: 4-я рота 149-го гвардейского мотострелкового полка

Рота, вошедшая в историю: 9-я рота 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка

Бессмертный гарнизон: 12-я застава Московского пограничного отряда

Экипаж машины боевой: Юрий Сулименко, Виктор Величко

Суворовская закалка героя: Павел Гапоненко

Защищавший Отечество и не отрекшийся от Христа: Евгений Родионов

«Повоюем, и приеду домой…»: Ирина Янина

Герои псковского спецназа: Александр Калинин, Сергей Самойлов, Михаил Боченков

«Вызываем огонь на себя»: 6-я рота 104-го парашютно-десантного полка

За други своя: Сергей Бурнаев

Черный день Беслана: Андрей Туркин

Один из «Витязей»: Дмитрий Серков

Не последний герой: Алексей Ситников

ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ:

  Архивные источники:

  Материалы периодических изданий:

  Библиография: Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg