Адам Киркор. Литовския древности
(Объяснение виньетки)
В настоящее время, когда Литовския древности обращают на себя особенное внимание ученых, думаю, не безполезно будет представить хотя несколько общих очерков из истории и мифологии некогда могущественнаго Литовскаго Княжества. С этою целью изображены на прилагаемой виньетке развалины замков, до сих пор существующих, и некоторые предметы, добытые из недра земли, где пролежали они целыя столетия.
Как история Литвы, так и памятники ея древности почти до половины нынешняго века оставались неразгаданными. История — это храм, в котором должны умолкнуть страсти, побуждения, житейския связи и отношения. Историк — это жрец истины, повергающий на ея алтарь иногда не токмо собственныя выгоды, но самое спокойствие. Суд настоящаго редко бывает справедлив для историка своего народа; фанатизм, пристрастие позорят доблестное имя, которому суждено быть увенчанным будущим поколением, когда события и время утишат страсти, уничтожат побуждения, отталкивавшия историческия истины, истины неопровержимыя, но попираемыя неведением или заблуждением. И счастлив историк, если при жизни найдет хотя не многих, способных оценить его труд и самоотвержение.
История Литвы и ея столицы, Вильны, обязана своим бытием Феодору Нарбутту[1] и Иосифу Игнатию Крашевскому[2]. Они изторгли минувшее этой любопытной страны из хаоса, в котором оно блуждало дотоле; освободили от оков заблуждения и проложили прекрасное поприще будущим изследователям. Много ученых бросились уже на это поприще, многих труды приносят уже некоторую пользу; но повторяем, главная заслуга принадлежит безспорно Нарбутту и Крашевскому, и принадлежит не только потому, что они первые посвятили свои труды этому предмету, но и потому в особенности, что в трудах этих видна основная цель: олицетворить великое назначение Историка, т. е. высказать истину, основанную на фактах, критике, соображении и совершенном безпристрастии.
Сколько история Литвы обязана Нарбутту и Крашевскому, столько же археология этого любопытнаго края обязана Графу Евстафию Пиевичу Тышкевичу[3]. Он первый обратил внимание на этот важный предмет и многолетними трудами успел сделать гораздо больше, нежели сколько можно было ожидать от одного частнаго лица. К тому же Граф Тышкевич примером своим породил любовь к науке, породил подражателей, с пользою подвизающихся на этом прекрасном поприще.
Виленская губерния — центр древняго Литовскаго Княжества богаче других памятников минувшаго. Благодаря талантливому Виленскому художнику Викентию Дмоховскому[4], нам удалось представить хотя несколько из этих памятников. Вот краткое объяснение каждаго из них. Начнем с Перкунаса и дубоваго дерева; но, чтобы объяснить мысль художника, мы должны прежде хотя несколько углубиться в Литовскую мифологию.
Языческая вера Литовцев происхождения Восточнаго; в ней проявляются мифы Персидские, Индейские, а также Римские и Скандинавские. Из этих разнородных начал время и обстоятельства образовали единое целое, коего главное основание — поклонение солнцу, звездам и огню. Вот некоторыя из философическо-религиозных понятий древних Литовцев. Мир, по мнению их, существовал искони. Все существовавшее в мире было воплощенным божеством. Оно проявлялось двояко: как благодетельное или как гибельное — было добром или злом. Эти два начала, находясь в постоянной борьбе между собою, сосредоточивались в источниках добра и зла. Понятие о верховной силе проявлялось в слепом веровании в предопределение. Оно управляло всем, от песчинки до государства. От него зависела участь не только людей, но и богов. Верховное существо определяло судьбу себе, людям, земле, растениям, всему, и никто и ничто, самое это существо не могли избежать этой судьбы или переменить ея. Самый грех был следствием не злой воли человека, но предопределения, и кто согрешил, тот не мог не согрешить.
Жизнь проистекала из двух начал — добра и зла; — силы созидающей и силы уничтожающей. По этому-то последней преимущественно и поклонялись Литовцы как силе грозной — властительнице жизни.
Души не знали Литовцы; но они понимали дух, искру божества. После смерти, дух возвращался в недра божества или оставался на земле и переходил в другое тело. Не смотря на безусловное верование в предопределение, Литовцы ожидали награды и наказания после смерти. Награда ожидала того, кто безропотно покорялся судьбе; наказание того, кто дерзал противиться ей. Грех мог быть искуплен принесением в жертву себя самого, или предмета дорогого сердцу. Самым страшным наказанием почиталось осуждение духа после смерти на вечное ничтожество. В противном случае дух, улетевший в горния или оставшийся на земле, не переставал быть вечно.
Силами духа почитались разум, память, воображение, внимание, остроумие; последнее подчинялось разуму. Способности и наклонности получались с рождением; в противном случае приобресть их не было возможности ни трудом, ни усилиями, ни опытом жизни.
Доброе, прекрасное, благородное проистекает из добраго начала. Истина и закон значили одно и тоже. Закон, искони существовавший, был олицетворенною истиною. Закона нельзя было создать, но только отыскать; ибо он был проявлением вечной истины. Обычай был уважаем, как память минувшаго; от этого даже порок, под покровом обычая, был терпим.
Предметы, не приносящие действительной пользы, подлежали уничтожению. Удрученные годами, неизлечимые страдальцы стонами своими оскорбляли Верховную силу, и потому их приносили в жертву.
Напрасно думают некоторые, что власть Крево-Кривейты, т. е. верховнаго жреца, была неограниченною. Она подчинялась закону. Крево-Кривейта повелевал именем богов; но эти повеления согласовывались с обычаями и древними преданиями.
Литовцы поклонялись светилам небесным. Солнце было источником жизни. С его появлением, Литовец верил в свое существование; с его закатом, тревожная мысль им овладевала он боялся, возвратитсяли солнце, возродитсяли жизнь? Это поклонение древнейшее в Литовской мифологии, породило поклонение огню, называвшемуся Знич. Огонь или Знич был неугасаемым; его сторожили жрецы и жрицы (Вейделоты и Вейделотки). В последствии, когда стали поклоняться истуканам и верование в них соединилось с верованием в огонь, Знич был зажигаем перед истуканами.
Одним из главных идолов Литвы в последнее время язычества был Перкунас — бог молнии (изображенный внизу виньетки). Истукан его ставили под дубом, а перед истуканом стоял жертвенник с неугасимым Зничем.
Дуб был посвящен исключительно этому идолу. Дуб и Перкунас сливались в воображении Литовцев; они почитались священными и к ним обращался Литовец во всяком случае. Всякий предмет, в который ударил гром, почитался святым. Человек, убитый громом, почитался счастливым в будущей жизни. По мнению Литовцев, в шелухе жолудей, сосланы были богами семена хлеба; предание также вспоминает, что древние Литовцы питались жолудями. Предание и даже Прусские хроники говорят, будто священные дубы и зимою и летом были зелены. Не токмо дубовый лес, но и отдельныя деревья, особенно старыя, получали божеския почести; их окружали заборами, или каменною стеною и поклонение им долго еще продолжалось даже после окрещения Литвоцев, а во время крещения, Литовцы скорее соглашались истреблять идолов, чем прикасаться к вековому дубу, свидетелю минувших поколений. И долго после крещения дубовые леса считались священными, и ныне еще простой народ, осорбенно в Трокском уезде, оказывает им безсознательное, родовое уважение. Главные храмы Перкунаса и священныя дубовыя рощи были в Креве, Ромове, в Вильне и в других местах. В Вильне, где ныне Р. К. Собор и площадь, — простирался дубовый лес. Долина эта называлась долиною Свиторога, котораго прах был здесь сожжен сыном его Гермундом[5]. Последний в 1265 году основал здесь храм Перкунаса. Храм имел в длину около 150 аршин, в ширину 100, высота стен простиралась до 15 аршин. Храм был без крыши, с одним входом с западной стороны, с противуположной стороны котораго была часовня с разными сосудами и священными предметами, а под нею пещера, где хранились змеи, лягушки и другие гады. В этом-то храме стоял идол бога молнии Перкунаса, привезенный из Полангена. Здесь было возвышение в роде галлереи, в 16 аршин над стеною. В галлерее помещался главный жертвенник на пьедестале из 12 ступеней, из коих каждая была поларшина вышиною и 3 аршина шириною; жертвенник или алтарь был вышиною 3 аршина, а шириною 9 аршин. На этом алтаре горел неугасимый Знич. Огонь пылал во внутреннем углублении в стене, сделанном так искустно, что его не могли потушить ни ветер, ни дождь, а напротив еще увеличивали пламя. На ступеньках обозначено было течение луны.
Перкун (на виньетке) поставлен на каменном молоте. Такие же два молота, только в меньшем размере изображены вверху виньетки рядом с портретами. Большой молот найден под Слуцком, меньшие находимы были под Вильною, в Минской губернии и в других местах. Молоты эти находятся в редком собрании Литовских древностей у Гр. Е. П. Тышкевича. Вообще находимые в земле молоты можно разделить на три рода: 1. Молоты с отверстием внутри, куда вкладывалось древко. Без отверстий, плоские, с одного конца заостреннык без всякаго следа, чтобы имели оправу, и 3. от половины съуженные для оправы в древко. Длина их бывает от 2 до 10 вершков. Думают, что они введены в употребление Скандинавами во время их переселения в эту страну, потому что такие именно молоты преимущественно находят в Норвегии, а также и потому, что род камня, из котораго они сделаны, северный, в здешних странах неизвестный. Какое именно было назначение этих молотов с точностию определить не возможно. Некоторые полагают, что они служили оружием, прежде нежели стали для сего употреблять железо. Но скорее полагать можно, что они, как оружие, употреблялись только начальниками войск и другими привиллегированными воинами, или же служили орудием для убиения жертв, приносимых богам, а это последнее тем вероятнее, что некоторые молоты так велики, что ими с трудом можно было владеть в сражении. Секиры и Топоры (изображенные по правую руку от Перкунаса и в самом верху виньетки) были большею частию бронзовые. Их находят в курганах, где были зарываемы вместе с пеплом усопшаго. Подобным же образом находят и разные женские уборы как наприм: представленная здесь женская булавка с цепочкою (по левую руку от Перкунаса) и нечто в роде ожерелья (вверху на дереве, между портретами). Булавка эта из бронзы служила для волос; от нея шла в три ряда цепочка, обвивавшая голову, каждая цепочка имела в длину полтора аршина и каждая оканчивалась заостренными полумесяцами, вероятно, для пркрепления к убору на шее или на груди. Булавка эта найдена в Ковенской губернии в имении Подубис, помещика Клета Бурбы. Шейный убор, тоже бронзовый, найден в Полангене.
Две фигурки (из композиции, в роде колокольнаго металла) с отрубленными руками, изображают обе стороны идола, найденнаго в земле в Ковенской губернии. Гр. Е. П. Тышкевич полагает, что это бог войны Кавас, от имени котораго Литовцы называют месяц Март Кавасом, подобно тому, как и Римляне называли этот месяц Мартом от Марса.
Под дубом представлен бранное одеяние Литовскаго воина — начальника. В глубокой древности, Литовцы, вместо лат и панцырей, носили медвежьи шкуры шерстью вверх. Шкура с головы зверя и челюсть его, с зубами, служила вместо шлема. Но со времени нападений и безпрестанной борьбы с Рыцарями, они познакомились с шлемом и панцырем, хотя медвежья шкура долго еще составляла принадлежность одеяния Литовскаго воина.
Между портретами помещено вензельное изображение имени Витовта A. W., т. е. Александр-Витовт[6]; оно было вышито на знаменах его войск.
Объем статьи недозволяет нам входить в большия подробности Литовских древностей, добытых из недра земли. Перейдем к памятникам, до сих пор еще существующих на ея поверхности.
Развалины Лидскаго Замка
Город Лида построен на самом рубеже древней Литвы и племен Славянских. Основание его относят к ко второй половине XIII столетия, когда удельное Дейновское Княжество было завоевано Литовцами. С того времени Дейново, столица Княжества[7], уступило место Лиде, которая в начале, вероятно, была небольшим поселением Литовским[8]. Замок построен в 1326 году В. Кн. Гедимином[9]. Строили его Киевские каменщики и Русские пленники из Волыни. Замок окружен с трех сторон водою, а от города глубоким рвом. Каждая из четырех его стен имеет длины 32 саж. толщины 2 саж. и высоты 5 саж. и 2 арш.; на противуположных углах находятся развалины двух высоких башен; близ северовосточной башни — ворота. В одной из башне замка с самаго его основания находилась домовая церковь. [...] В начале XVIII столетия Шведы, во время безпрерывных походов чрез Литву, разрушили во многих местах замок и совершенно разграбили его. Архив из замка после был вывезен Русскими в Смоленск, где сгорел в 1812 году. В продолжении минувшаго столетия замок был еще поддерживаем Лидскими Старостами, имевшими в нем свое пребывание; но с 1794 года, подвергшись совершенному разорению и опустошению, и до сих пор, не смотря на всесокрушающее время, стоит, как немой свидетель всех событий и перемен, свершившихся на Литовской земле.
Бернардинская Башня
В Вильне все восхищаются готическим костелом Св. Анны, забывая о существовании еще одной прекрасной башни позади костела Бернардинов[10], замечательной, как памятник готическаго стиля в этом крае, так и потому, что дает нам понятие о прежнем костеле Бернардинов, много раз опустошенном пожарами. Столько уже было видов костела Св. Анны, а никто не вспомнил об этой башне. Вот почему мы решились представить ее на виньетке. Половина нынешняго фронтона Бернадинскаго костела достроена в начале нынешняго века, после пожара во время войны 1794 года; достройка эта весьма заметна на первый взгляд. Точно также достроен и главный престол, но уцелела еще одна башня, по правой стороне, именно та, о которой мы говорим. С улицы видна только ея вершина, но, чтобы хорошо разсмотреть эту любопытную башню, надобно взойти на двор Бернардинскаго монастыря, позади костела; оттуда она величаво возносится из каменных строений, коими занесена. Она осьмиугольная, гораздо выше крайних башен Св. Анны, и до сих пор уцелела в таком виде, как была построена в 1469 году Казимиром Ягеллоном[11]. Такая же точно башня находилась и по левой стороне главного престола, но ныне и следов ее не видно.
Развалины Медникскаго замка
Это одне из примечательнейших развалин в здешней стране. Медники (у крестоносцев Medeniken) были загородною резиденцией Князей Литовских, куда приезжали они преимущественно летом для охоты. Время основания замка неизвестно; но древность его доказывается тем, что здесь не редко пребывал В. Кн. Ольгерд[12] со своею супругою Иулианиею. Дорога, ведущая из Вильны в этот замок, а потом городския ворота, ныне Острыя, назывались Медникскими. В 1385 году Великий Магистр Конрад Цольнер 4 недели простоял под Медниками, производя учения и маневры в честь Св. Георгия и отражая нападения Литовцев[13]. Здесь часто жил известный Летописец Длугош[14] с сыновьями Казимира IV, которых был наставником; здесь же находилась домашняя часовня, в которой несколько лет почивали мощи Св. Казимира до перенесения их в Вильну в построенную Сигизмундом III и Владиславом IV часовню, т. е. до 14 Сентября 1636. Часовня эта до сих пор уцелела[15].
Нынешния развалины составляют четыреугольную каменную стену из кирпича и камней, длиною около 249 аршин, шириною 195, вышиною 16. Внутри обширный плац, вмещавший все строения замка, кои, вероятно, были деревянными. На северо-восточном углу была четыреугольная в три этажа башня, из коих в каждом могло быть по две большия комнаты. Еще в прошлом году я видел дубовую лестницу, ведущую во второй этаж. Весь замок окружен глубоким рвом.
Медники отстоят от Вильны в 28 верстах по Ошмянскому тракту.
Замковая гора в Вильне[16]
Здесь представлена только часть Замковой горы насупротив Кафедральнаго Р. К. Собора, с башнею древняго замка, обращенною в 1839 г. с деревянною пристройкою в телеграф. Гора эта играет важную роль в истории Вильны; чтобы разсказать ее историю, надобно разве разсказывать целую историю города. На ней убит знаменитый тур Гедимином, здесь первое основание Вел[ико] Княжеского жилища с языческим храмом, обращенным при Ольгерде в православную церковь[17], а при Ягайле[18] в Р[имско-] Католический костел Св. Мартина, разрушенный пожаром, но коего следы до ныне видны. В 1396, 1513, 1520, 1538, 1542 г. замок был истребляем пожаром. Во времена Сигизмунда Августа[19] здесь помещалась богатая его библиотека, завещанная им Иезуитам, а еще прежде Арсенал, основанный В. Кн. Александром[20] и называвшийся Александрийским. Костел Св. Мартина уже под конец XVI ст. был в развалинах. Со времен Иоанна Казимира (1655—1661) разрушенный во время войны с Россиею[21], не возстал более. Ученый Нарбутт утверждает, что замок этот имел подземный ход или туннель с лестницею, ведущую к реке Вилии. Туннель этот мог быть сделан как для доставления воды в верхний замок, так и для бегства во время опасности. Подобным образом бежал В. Князь Явнут[22], когда, после смерти матери его Еввы, Трокский Князь Кейстут[23] с одним из придворных Явнута, Иваном, предавшимся на сторону Кейстута, хотел нечаянно схватить его ночью. По тогдашнему обычаю все замки, построенные на высоких горах, имели подобные подземные ходы.
Развалины дворца Варвары[24]
Это были палаты Князей Радзивиллов и назывались Богуславскими (от Богуслава), а потом перешли во владение Княжны Варвары Радзивиллов, дочери Юрия Радзивилла, Гетмана Вел. Княж. Лит. Лит. и Виленскаго Кастелана, вдовы после Гастольда, Воеводы Трокскаго, а потом Великой Княгини Литовско-Русской и Королевы Польской, супруги Сигизмунда Августа. Здесь жила она, когда еще была вдовою и когда за нею ухаживал Сиг. Август. Обширный сад этого дворца соединялся посредством галлереи с садом дворцовым Королевским. Окна выходили с одной стороны на островок на реке Вилии; Сигизмунд Август для ея забавы велел развести на нем лебедей, от чего островок этот, ныне изменивший свой вид, до сих пор сохранил название Лебединаго. Развалины этого дворца (в таком виде, как представлены на виньетке) существовали до начала нынешнего столетия. Из обрушенного кирпича воздвигнут красивый и большой дом за острою брамою Коссобудских. Уцелела еще на берегу Вилии (идучи с Антоколя к Зеленому мосту) небольшая часть их в виде башни.[25]
О Пятницкой Церкви[26]
Уцелевшия стены ея существуют до сих пор в переулке, ведущем с Большой улицы в Лоточек, позади дома Мохнауера. Церковь эта была основана Марией Княжной Витебской, супругой В. Кн. Ольгерда, где она и погребена. Нарбутт полагает, что она построена во имя Св. Параскевии на том месте, где находился храм языческаго идола Рагутиса (бога пьянства), котораго жрецы назывались Петинами, Пятионники или Потиникой; вероятнее впрочем, что она наименована Пятницкою, потому что в простонародье Св. Параскевия (по Гречески Παρασκεύη) называется Пятницею. Церковь эта существовала до 1796 года. Древнейший этот храм в Вильне примечателен не только потому, что здесь почивает первая супруга Ольгерда Мария, Княжна Витебская, но и по многим историческим событиям. Здесь Петр В. приносил благодарственныя мольбы Господу за одержанныя победы над Шведами и оставил знамя, отнятое у них; здесь же крестил он любимца своего Африканца Ганнибала, деда с матерней стороны А. С. Пушкина.
Ныне видимыя развалины состоят из четырех стен, без крыши[27]. Каменныя стены их вышною в 15 футов, носят следы глубокой древности; в длину около 23 аршин. Северная стена от переулка несколько крива и неправильна; восточная же, где был престол, имеет углубление вовнутрь. В окнах еще существуют деревянныя рамы, из чего явственно, что время, а не пожар опустошили этот храм. Заметны еще следы галереи в верху трех стен, кроме восточной. Когда внутри развалин рубят дрова, эхо вторит под землею, посему нет никакого сомнения, что там существует склеп, хотя входа в оный нигде не видно. Археологи наши уверены, что стены эти, а особенно южная относятся еще ко временам языческим[28].
Костел Св. Николая[29]
Это единственный в Вильне храм, сохранившийся в том виде, как был построен в 1440 году. По преданию он почитается первым Р. К. Костелом в Вильне. Когда именно основан, фактически доказать нельзя; достоверно однако, что еще в XIV ст., на этом месте, выписанные Вел. Князьями из разных стран купцы и ремесленники, а в том числе и исповедовавшие католическую веру, особенно из ганзейских городов, построили себе часовню. Это доказывается некоторым образом самою местностью, ибо часть города, где и теперь стоит этот костел, была отведена для немецких переселенцев. Часовня эта была деревянная и имела своего настоятеля. В 1434 году Виленский Наместник, а потом Воевода Трокский Иевно на Кенах (т. е. владелец Кен), который в 1382 году изменив Кейстуту, дал средства Ягайле овладеть Вильною и потом вместе с ним в Кракове принял Р. Кат. Исповедание и наречен Ганулем, перед смертью, в том же году последовавшею, завещал сумму на постройку каменнаго костела во имя Св. Николая. Освящение произошло в 1440, другие полагают в 1464.[30] В таком виде существует он до сих пор, невольно удивяляя всякаго своею древностью.
Развалины Кревскаго Замка[31]
Крево, ныне местечко, некогда столица удельнаго Княжества, находится в 35 верстах от г. Ошмян. Великий Князь Гедимин, разделяя владения свои на уделы между сыновьями, Кревское Княжество отдал Ольгерду (1338). Потом оно перешло во владения Ягайлы; сюда бежал он вместе с матерью Княгинею Иулианиею, когда был изгнан из Вильны в 1381 г. В следующем году обстоятельства переменились, Ягайло возвратился в Вильну, а в Крево привезен был окованный в цепях Князь Кейстут. Тогда разыгралась здесь кровавая драма, о которой мы подробно разскажем в очерке жизни сына его славнаго Витовта. В 1383 году в Креве заключил Ягайло договор с посланниками Королевы Польской Ядвиги о вступлении с нею в брак. В 1387 году Кревское Княжество отдано было брату Ягайлы Вигунту, отравленному здесь же в 1391 г. После чего удельное это Княжество вошло в состав общаго Великаго Княжества Литовскаго[32].
Основание Кревскаго замка относится ко временам Гедимина или Ольгерда. Развалины его существуют доселе и возвышаются в долине, омываемой с севера ручьем, с востока прудом. Стены их из камня и краснаго кирпича (без штукатурки), вышиною около 20 аршин, занимают в протяжении своем 150 шагов. Двое ворот с подъемными некогда мостами вели в замок, в средине котораго был пруд и деревянныя строения. На северном углу возвышалась четырехэтажная квадратная башня, служившая для защиты во время нападения и заключавшая в жилья. До сих пор видны готическия окна в трех этажах, но в прежнее время башня эта была еще выше, ибо из третьяго этажа заметна лестница, которая вела еще вверх. Фундамент башни, вышиною 5 аршин, и под нею подземелье, в котором была устроена темница с небольшим окошком вверху, сделана из больших камней. В этом-то подземелье мученически умерщвлен Князь Кейстут. Замок этот был разрушен Татарами во времена Александра, так что в 1518 году известный путешественник Герберштейн[33], бывший посланником в Москве, на обратном пути проезжая чрез Крево, видел его уже опустошенным. Во времена Сигизмунда Августа жил в Креве некоторое время Русский выходец, известный Князь Курбский[34]. В 2-х верстах от Крева находится курган, до сих пор называемый городищем, вышиною 11 саженей. Вершина его занимает 1, 600 саженей пространства, а в самой средине заметно овальное углубление на 2 сажени. По преданию Городище это соединялось с замком подземным ходом, в котором будтобы можно было ехать шестеркою лошадей, запряженных рядом. Без сомнения Городище это входило в состав укреплений Кревских и устроено еще прежде Кревскаго замка. В версте от этого Городища указывают 4 древние могилы, которые здесь называют курганами.
Развалины Трокскаго Замка[35]
Кто хочет возобновить в памяти минувшия века Литвы, кто захочет увидеть ея развалины, курганы, ея священные некогда дубы, дремучие леса, безчисленное множество озер, слышать настоящее Литовское загадочное наречие и видеть тип Литовскаго племени; тот должен посетить Троки, Стоклишки, Езно, Пуне, Оолиту, Меречь и все места по берегу Немана. Вас поразят и удивят очаровательные виды, безпрестанно изменяющиеся и не дающие отдыха взорам, так что, кажется, все это видим в панораме. Дубовый лес, роскошныя поля, испещренныя курганами и пригорками, множество озер, обширные луга чудно обрисовывают этот оазис Литовскаго края[36].
Не надобно смешивать Старых Трок с Новыми Троками. Старые Троки — одно из древнейших поселений в здешней стороне — назывались Гургани. Здесь была резиденция удельных Князей из рода Довшпрунга, современника Палемона в X столетии. В IX ст. когда Киевские Князья простерли свое владычество до берегов Вилии, укрепление Гургани было разрушено и построен город, названный Троки. [...] Когда Литва возмужала и укрепилась и в свою очередь начала набегами своими безпокоить Русския Княжества; Троки оставались Литовским укреплением и до времен Витенеса, быть может местом пребывания Князей Литовских. В начале XIV ст. Троки были разрушены и почти истреблены Крестоносцами. Гедимин (около 1320) в 3 ½ верстах от Трок на берегу озера Гальве основал новый город и построил здесь два замка. Такое начало Новых Трок. Ныне это уездный город Виленской губернии, находится под 22° 35'' долготы от Парижа 54° 38' 7'' северной широты. Витовт в 1397 году поселил здесь Караимов или Караитов[37], переселенных им из Крима в числе 383 семейств. Ныне они привиллегированные обитатели этого города, ибо на основании привиллегий Казимира Ягеллона (1411) и других Князей Литовских, подтвержденных ныне благополучно царствующим ГОСУДАРЕМ ИМПЕРАТОРОМ, Караимам предосталено исключительное право жительствовать здесь, а Евреям вовсе воспрещено. Пройдя длинную улицу, застроенную ветхими домами, вы приближаетесь к пространному озеру, и на нем на острове видите развалины некогда величествееаго замка. Услужливый Караим предлагает вам свою ладью. Всмотритесь в эти блестящие, черные глаза, черные волосы, оливковый цвет лица, правильныя красивыя черты и всю физиономию, дышащую югом, жизнью, этим кипятком полуденнаго неба. Он чисто говорит по-русски и по-польски, но он не забыл роднаго языка, которым его предок говорил в царстве Гирея. Дитя юга, он любит лень, но он честен, и вот прошел шестой век со времени переселения, а еще не было примера, чтобы Караим был замечен в воровстве, грабеже или убийстве. Вы садитесь в ладью; волны разгибаются, и вы раздольно плывете по темно-голубому, глубокому озеру, порою лавируете, кружитесь, кружитесь, делаете далекие объезды, чтобы не попасть на вековыя сваи, следы бывшаго некогда подъемнаго моста, соединявшаго два замка, городской с островским. Ладья причалила и вы приветствуете жилище храбраго Кейстута, котораго простодушный Стрыйковский величал Улиссом и Нестором Литовским. Вам представляется еще неизглаженный временем чистейший след готическаго стиля XIV столетия. [...] В одно время с этим замком построен был другой замок в самом городе, на берегу озера, и здесь видны еще развалины, две башни, довольно хорошо сохранившияся, и вход в подземелье. Тут же высится крутая гора, окруженная рвом, с заметными следами бывших укреплений. Эта гора, вероятно, входила в общий состав крепости; среди этих развалин построен монастырь и костел ксендзов Доминикан.
В 1655 году, в несчастныя времена Иоанна Казимира, Трокские замки были разрушены и истреблены пожаром и с тех пор не возстали.
ПРИМЕЧАНИЯ
Статья Адама Киркора «Литовские древности» публикуется по первопубликации в сборнике «Черты из истории и жизни литовского народа» (Вильно: Тип. Осипа Завадского, 1854. С. 7—20). Сохранены примечания автора, дополненные «Балтийским архивом» (выделены курсивом).
Примечания
1
Теодор Нарбутт (Феодор Ефимович Нарбут, Teodor Narbutt; 1784—1864) — военный инженер и архитектор, историк, публицист, исследователь литовской мифологии, автор 9-томной «Истории литовского народа»; писал на польском языке.
(обратно)2
Юзеф Игнацы Крашевский (Józef Ignacy Kraszewski; 1812—1887) — польский писатель, публицист, издатель, автор книг по истории и этнографии, в том числе по истории Вильно.
(обратно)3
Евстахий Тышкевич (Eustachy Tyszkiewicz, 1814—1873) — граф, археолог, инициатор создания и председатель Виленской археологической комиссии (1855 — 1865) и Музея древностей при ней.
(обратно)4
Викентий Дмоховский (Wincenty Dmochowski; 1805 или 1807—1862) — художник, ученик Яна Рустема и Казимира Ельского, участник восстания 1831 года, в 1837 — 1854 г. и с 1858 г. жил в Вильне, по заказу Е. Тышкевича написал серию видов развалин литовских замков.
(обратно)5
Гермунд считался сыном легендарного литовского князя Свинторога, отцом Довмонта, князя псковский (в святом крещении Тимофей); время правления Гермунда относится к 1270—1275 гг.); по летописным преданиям, еще при жизни своего отца Свинторога построил кумирню в честь Перкуна при впадении реки Вильни в Вилию в местности, окруженной горами и называемой «долиною Свинторога».
(обратно)6
Витовт (в крещении католическом и православном Александр; 1350—1430), великий князь (с 1392 г.), сын Кейстута, двоюродный брат Ягайло.
(обратно)7
Дейново на западе от Лиды в 10 верстах, вблизи реки Дзитвы, теперь имение. Здесь существовал замок, следы коего видны и ныне в разных углублениях прудов, отростках грабба, нигде вблизи не растущаго, и камне огромной величины, на коем по преданию казнили преступников. Камень этот называется и теперь в народе Кобылою и, судя по местоположению, вероятно, находился на площади насупротив дворца. Княжество Денйовское граничило с Гродненским Княжеством по р. Котру, с нынешним уездами Волковысским, Новогрудским и Ошмянским.
(обратно)8
Слово Лида по литовски означает пасеку, или поле, очищенное от леса. лександровского уезда Ковенской губернии, ныне городской поселок в Браславском районе Витебской области Белоруссии.
(обратно)9
Гедимин (Gediminas; ок. 1275—1341) — великий князь литовский с 1316 г., основатель династии Гедиминовичей.
(обратно)10
Восьмиугольная колокольня бернардинского костела Святого Франциска Ассизского и Бернардина Сиенского, встроенная с юго-восточной стороны в здание храма в первой четверти XVI в.
(обратно)11
Казимир IV Ягеллон (1427—1492), сын Ягайло и Софии, великий князь литовский (с 1440 г.), король польский (с 1447 г.).
(обратно)12
Ольгерд (в крещении Дмитрий; ок. 1296—1377) — сын Гедимина, брат Кейстута, великий князь литовский; отец Ягайло, Скиргайло, Свидригайло.
(обратно)13
Хроника Виганда, 298.
(обратно)14
Ян Длугош (Jan Długosz; 1415—1480) — польский историк и дипломат, архиепископ львовский; автор 12-томной «Истории Польши» на латинском языке.
(обратно)15
Так уверяет Балинский (ST. Pol. III, 213); но факт этот подвержен сомнению, ибо из речи Ксендза Матвея Казимира Сарбевскаго, произнесенной при перенесении мощей Св. Казимира в 1636 г. видим, что мощи эти находились в Вильне, а не в Медниках.
(обратно)16
См. N 4 на виньетке.
(обратно)17
Нарбутт.
(обратно)18
Ягайло (Владислав II Ягелло, ок. 1351—1434) — великий князь литовский и король Польши, внук Гедимина, любимый сын Ольгерда и тверской княгини Иулиании Александровны, родоначальник династии Ягеллонов.
(обратно)19
Сигизмунд II Август (1520—1572) — великий князь литовский (1529), король польский (1548), сын Сигизмунда I и Боны Сфорца.
(обратно)20
Александр Ягеллон (1461—1506) — великий князь литовский (1492), король польский (1501), сын Казимира IV Ягеллона и Елизаветы, дочери Альбрехта II Габсбурга, внук Ягайло.
(обратно)21
В правление Яна Казимира Ваза (1609—1672), польского короля (1648—1668), во время войны с Москвой при нашествии войск царя Алексея Михайловича и казаков Золотаренко (1655).
(обратно)22
Явнут (Евнутий, Яунутис; ок. 1300 — после 1366) — младший сын великого князя литовского Гедимина, получивший в удел Вильну; в 1345 г. город захватил Кейстут, а Явнут бежал.
(обратно)23
Кейстут (Кястутис; ок. 1297—1382) — великий князь литовский (1381—1382), трокский князь (1337—1382), сын Гедимина, отец Витовта.
(обратно)24
См. N 5 на виньетке.
(обратно)25
См. Статью в этой книге п. з. Варвара.
(обратно)26
См. N 6 на виньетке.
(обратно)27
Пятницкая церковь по инициативе генерал-губернатора М. Н. Муравьева была фактически заново отстроена в 1864 г. и освящена при генерал-губернаторе К. П. фон Кауфмане в 1865 г.
(обратно)28
Акты и Грам. 1843. LX. LXVI. Нарбутт I, 231. Крашевский, III., 67. Wiz. i Roz. Nauk. т. 60., 37 и 57, т. 61., 12, 52 и 54, т. 62., 241.
(обратно)29
См. N 7 на виньетке.
(обратно)30
Римско-католический приходской костел Святого Николая, одно из самых древних готических строений в Вильнюсе, древнейший костел в городе и самый древний из сохранившихся католических храмов в Литве, основан еще до принятия Литвой католичества (1387), как принято считать, при Гедимине для иноземных купцов и ремесленников; каменный храм был выстроен в 1382 — 1387 гг.
(обратно)31
См. N 8 на виньетке.
(обратно)32
В Креве был Магистрат до 1795 года, а жители онаго считались мещанами до 1816 года. В ведении Магистрата находились вблизи лежащия деревни Вавуки, Лелексы, Мазале, Стриги и Ревки. Привиллегии, данныя Кревским мещанам, следующия: Сигизмунда III. — 9 Августа 1601 и 7 Января 1602; Владислава IV. 20 Августа 1634.
(обратно)33
Сигизмунд фон Герберштейн (Siegmund Freiherr von Herberstein; 1486—1566) — барон, австрийский дипломат, писатель и историк, автор обширных трудов по географии, истории и внутреннем устройстве Московского государства (посещал в 1517 г. в качестве посредника в мирных переговорах Москвы и Великого княжества Литовского и в 1526 г. для возобновления договора 1522 г.).
(обратно)34
Князь Андрей Михайлович Курбский (1528—1583), политический деятель, полководец, писатель, в 1563 г. или в 1564 г. бежал к Сигизмунд II Августу с группой приверженцев и вступил; особенно известен полемикой с Иваном Грозном.
(обратно)35
Извлеч. из моей статьи о Троках, напечатанной в Сев. пчеле 31 Сентября 1852 г в N 244. См. N 9 на виньетке.
(обратно)36
В Трокском уезде, из числа 685,374 десятин земли, занято полями и огородами 167,876, лугами 29,174, лесом 447,800, водою 50,524 десятины, а остальное пространство болотами, выгонами, кустарниками. Население исключительно Литовскаго племени, 136,350 об. п. д.
(обратно)37
Кара значит завет. Караимы — Евреи, верующие только в Ветхий Завет, т. е. отвергающие Талмуд, или толкование Раввинов. Замечательная черта Караимов, что, будучи Евреями, они не питают враждебнаго расположения к Христианам.
(обратно)
Комментарии к книге «Литовския древности», Адам Киркор
Всего 0 комментариев