«Православное учение о толковании Священного Писания: лекции по библейской герменевтике »

Православное учение о толковании Священного Писания: лекции по библейской герменевтике (fb2) - Православное учение о толковании Священного Писания: лекции по библейской герменевтике 1144K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Георгиевич Добыкин

Добыкин Дмитрий Православное учение о толковании Священного Писания: лекции по библейской герменевтике

Есть известные правила, способствующие к уразумению смысла Писания; вижу на опыте, что их не без пользы можно преподать любителям слова Божия, дабы сии люди не только с успехом могли читать толкователей Священного Писания, но и сами объясняли бы оное другим. Сии-то правила решился я изложить для желающих и могущих принимать наставления — если только Господь благословит перо мое счастливо раскрыть те мысли, кои Он обыкновенно внушает мне в минуты моего размышления о Святом Слове Его[1].

1. Введение

Чтение Священного Писания является необходимой составляющей духовной жизни христианина. По мысли свт. Иоанна Златоуста,

от незнания Писания, произошли бесчисленные бедствия: отсюда произросла великая зараза ересей, отсюда — нерадивое житье, бесполезные труды. Подобно тому, как лишенные этого света не могут прямо идти, так и не взирающие на луч божественного Писания вынуждаются много и часто грешить, так как поистине ходят в самой глубокой тьме. Чтобы этого не было, откроем глаза перед сиянием апостольских глаголов (Беседы на послание к Римлянам. Предисловие. 1)[2].

Однако, как и любой важный текст, священные книги надо не только читать и знать, но и понимать, о чем они говорят. Причем человек «для вернейшего достижения сей цели, должен предварительно знать правила истинного разумения и изъяснения смысла Священного Писания»[3]. Иначе можно не просто ошибиться в понимании смысла, но и, по приведенной выше цитате святителя, впасть в ересь, подвергнуться множеству бед и т. д.

Наука о принципах, методах и правилах понимания текстов называется герменевтикой.

1.1. Этимология термина «герменевтика»

Термин «герменевтика» происходит или от греческого глагола ἑρμηνεύω [ерминеу́о], означающего «разъяснять», «объяснять», «растолковывать», или же от существительного ἑρμηνεία [ермини́а] — «разъяснение», «объяснение», «истолкование».

Термин «объяснять» имеет несколько близких по смыслу значений: «разъяснять», «истолковывать», «растолковывать», «переводить», «сообщать», «интерпретировать» (т. е. «доводить до понимания», «делать понятным»). Если исходить только из этого перечня синонимичных слов, то можно утверждать, что под герменевтикой, «объясняющей» или «истолковывающей» что-либо, подразумевается умение сделать понятным любое сообщение, наделенное смыслом[4].

У греческих авторов глагол ἑρμηνεύω и его производные относятся как к самой речи, так и к ее объяснению, истолкованию; в качестве технических терминов они означают способность к речи, к выражению мыслей в словах, толкование поэтами воли богов, а также связываются с переводческой деятельностью и толкованием снов.

В Новом Завете сохраняется данное значение глагола и его производных (Мф. 1:23; Мк. 5:41; Ин. 9:7; Деян. 9:36; Евр. 7:2). У св. ап. Павла эти понятия относятся к истолкованию языков (1 Кор. 12:10, 30; 14:5, 13:26–28).

В святоотеческой традиции глагол ἑρμηνεύω и его производные начинают чаще употребляться в значении «толковать» или «комментировать» Священное Писание, что, видимо, связано с Лк. 24:27: «И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании»[5].

Этимология этого термина восходит к имени древнегреческого бога Гермеса, который считался вестником и посредником между богами и людьми. В обязанность Гермеса входило не только повторение, но и объяснение того божественного сообщения, которое он передавал[6].

Греки молились Гермесу о человеческом взаимопонимании, особенно когда дело касалось торговли. Гермес был еще и богом торговли[7], а ее успех напрямую зависел от умения собеседников понять друг друга и договориться.

В Древней Греции и Риме герменевтика также понималась как традиция замены имен чужих богов именами собственных богов и их отождествления. Это произошло и с Гермесом, имеющим аналог в Древнем Риме в лице Меркурия, который также был покровителем торговли[8].

В связи с этим интересен отрывок из 14-ой главы книги Деяний. Апостолы Варнава и Павел проповедовали в Ликаонском городе Листре, где исцелили хромого от рождения. Жители Листры, видя чудо и слыша проповедь апостолов, решили, что боги «в образе человеческом сошли к нам» (Деян. 14:11). Варнаву они посчитали Зевсом, «а Павла Ермием, потому что он начальствовал в слове» (Деян. 14:12). Ермий — это славянское прочтение имени Гермес (Ἑρμῆς [Ерми́с]).

Существует еще несколько наименований герменевтики, которые встречаются в дореволюционной литературе. Это «Священная филология», Hermeneutica (ars) sacra, а также Theologia hermeneutica — «Толковательное богословие»[9].

1.2. Общая и частная герменевтика

Библейская герменевтика является частным и самостоятельным разделом общей герменевтики.

Общая герменевтика может быть определена как «искусство извлечения смысла». Она тесно связана с проблемой понимания, т. к. понимание — это не просто восприятие информации. Ее цель — проникнуть за систему знаковых символов, из которых складывается речь и записанное слово, для того чтобы более адекватно постичь скрытый в них смысл[10].

Герменевтика как принцип толкования религиозных текстов известна еще со времен Гомера[11] и на протяжении долгого времени сводилась только к частной герменевтике — науке, устанавливающей смысл религиозных текстов. В период после Реформации многие исследователи расширили свои изыскания и начали разрабатывать принципы и методы общей герменевтики.

Исследователи пришли к выводу, что любой текстовый материал является медиумом (т. е. посредником) между создавшим его и читающим его. Библия представляет собой набор текстового материала — и в этом плане ничем не отличается от любой другой книги. Поэтому к ней применимы такие же методы толкования, как и к любому другому тексту. Толкование текста имеет целью по возможности максимально воссоздать информацию, которую хотел вложить в этот текст автор.

Правила общей герменевтики, которые могут использоваться для правильного объяснения любой книги или документа, в том числе и Священного Писания, можно объединить в несколько главных положений:

1) Толкованию должно предшествовать критическое изучение рукописей, призванное установить наиболее точное чтение текста.

2) Части текста необходимо изучать в контексте всего произведения.

3) Огромную роль в интерпретации текста играет реконструкция исторической и культурной среды, в которой создавалось изучаемое произведение.

4) При истолковании текста важно составить по возможности наиболее полное представление о личности автора, даже если неизвестно его имя.

5) Поскольку каждый литературный жанр имеет свои особенности и приемы, важно определить, к какому жанру принадлежит данный текст и какова специфика этого жанра.

6) Требуется тщательный грамматический и филологический анализ текста в соответствии с законами языка оригинала.

7) Пониманию смысла произведения может способствовать сравнительный анализ, т. е. сопоставление с другими аналогичными текстами.

8) Толкователь обязан установить, какой смысл написанное имело прежде всего для самого автора и его окружения, а затем уже определять, что может означать написанное в современном контексте[12].

В то же время нельзя свести толкование Священного Писания только к правилам общей герменевтики. Прежде всего это связано с тем, что священный характер Библии требует дополнительных правил, которые неприложимы к светским документам[13]. Также нужно обратить внимание на то, что библейская герменевтика во многом является независимой дисциплиной. Она не возникла из общей герменевтики, а, наоборот, из библейской герменевтики появилась и развилась более общая теория «выявления смысла»[14].

1.3. Особенности библейской герменевтики

Герменевтика названа наукой, потому что она имеет свои принципы, правила и методы и их можно свести в упорядоченную систему[15]. Но в то же время герменевтика сродни искусству, так как требует работы воображения и способности творчески подходить к применению выученных правил к тексту. Этому искусству нельзя научиться сразу, оно предполагает и талант, и продолжительную практику. Механическое и жесткое применение правил может исказить истинное значение сообщения[16].

1.4. Связь герменевтики, экзегетики и библейского богословия

Применением на практике правил библейской герменевтики к конкретному тексту, т. е. толкованием Священного Писания, занимается экзегетика.

Термин «экзегетика» происходит от греческого глагола ἡγέομαι [иге́оме] — «вести», с приставкой ἐξ- [екс-], которая подчеркивает действие, производимое изнутри наружу. Отсюда ἐξήγησις [екси́гисис] — «выведение, изъяснение, истолкование». Таким образом, экзегетика — это извлечение подлинного смысла из текста Священного Писания.

Экзегетикой, или экзегезой, называют как процесс, так и конечный результат. Это процесс, потому что применение герменевтических принципов происходит постепенно и по определенной методике. И это конечный результат — само толкование.

Понятия «библейская герменевтика» и «экзегетика» не являются тождественными, поскольку соотносятся друг с другом как теория с практикой. Экзегетика занимается самим процессом комментирования Библии, в то время как библейская герменевтика служит введением в экзегезу, устанавливая ее принципы, методы и правила. Герменевтические правила неизменны, однако выбор и способы их применения во многом зависят от толкователя и от текста.

Герменевтика и экзегетика связаны с такой наукой, как библейское богословие. Целью библейского богословия является систематизация вероучительных истин как всей Библии, так и отдельных священных писателей.

Взаимодействие этих наук можно объяснить следующим образом. После экзегетического анализа ключевых мест Писания при помощи герменевтических правил представляется возможным соединить тщательно истолкованные места Писания для формулирования учения Библии по какому-либо вопросу.

В зарубежной и отечественной литературе можно встретить и другие определения герменевтики и экзегетики. В рамках настоящего курса под экзегетикой понимаются методы изучения Писания для обнаружения предполагаемого первоначального значения текстов Библии. Экзегетика занимается тем, что Бог говорил «там» и «тогда» тем людям, которым было адресовано Слово Божие, и выясняет первоначальный смысл этого Слова. Это в основном историческая задача[17]. Герменевтика же — это методы истолкования Писания применительно к нашей жизни, т. е. поиск современных соотношений с древними текстами[18].

1.5. Предмет, цель и задачи библейской герменевтики

Предметом изучения библейской герменевтики являются общие и частные теоретические принципы, методы и правила толкования Священного Писания Ветхого и Нового Завета.

У герменевтики две цели — теоретическая и практическая. Теоретическая цель герменевтики — дать толкователю набор определенных инструментов, применение которых поможет верно уяснить первоначальный и подлинный смысл Священного Писания. Первоначальный смысл — это то, что понимали первые слушатели или читатели. Подлинный смысл Священного Писания — это те понятия и мысли, которые Бог сообщил людям в священных книгах через письменные знаки[19]. Этот смысл не всегда до конца понимался самими писателями или их современниками (1 Пет. 1:10–12). В библеистике этот более глубокий смысл, вложенный Богом, но непрямо записанный человеческим автором, называют sensus plenior («более полный смысл», или «полнота смысла»). Существование sensus plenior предполагает постепенное развитие в понимании Откровения в свете дальнейшего Откровения[20].

Понятно, что не всякий отрывок нуждается в объяснении. Есть места в Библии, которые требуют только принятия и исполнения таковыми, как они есть. Но есть и другие, нуждающиеся в раскрытии на основании учения Церкви[21]. Примером первых могут служить такие изречения: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17); вторых: «И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее» (Мк. 9:42).

Практическая же цель герменевтики состоит в разработке правил для применения и передачи библейской вести в современных условиях (см. Мф. 5:17–48; 1 Пет. 1:15–16). Истолкователь должен попытаться понять, как можно применить каждое конкретное место Писания в современной жизни.

Задачи науки заключаются, во-первых, в формулировании теоретических принципов толкования Священного Писания, во-вторых, в описании методов экзегезы, в-третьих — в детализированном изложении тех основных шагов, которые необходимы для достижения целей герменевтики.

1.6. Необходимость толкования Священного Писания

Обычно то, что слышится или читается, понимается спонтанно, естественным образом. Правила, по которым толкуется сообщение, действуют автоматически и неосознанно. Когда же появляются препятствия естественному пониманию, то возникает потребность осознать те правила и методы, которые используются при толковании сообщения. И чем больше возникает препятствий для спонтанного понимания, тем больше проявляется потребность в этом осознании, т. е. появляется потребность в герменевтике[22].

Когда современный человек читает Писание, на пути спонтанного понимания первоначального смысла текста встречается множество препятствий.

Во-первых, от библейских писателей современного читателя отделяют десятки веков. Авторы Библии принадлежали к миру Древнего Востока, а его великие цивилизации — Египет, Вавилон, Ассирия, Финикия — пришли к закату задолго до Рождества Христова. Но именно они и создавали тот культурно-исторический фон, на котором происходили события Ветхого Завета[23].

Например, нежелание пророка Ионы идти к ниневитянам объясняется не его личной трусостью или ленью, а тем, что ассирийцы были врагами евреев и представляли собой реальную угрозу Израильскому царству. Пророк Иона понимал, что если он будет проповедовать покаяние ниневитянам, то Господь простит их и они когда-нибудь завоюют Израиль (что и произошло). Поэтому он бежит, надеясь, что Господь уничтожит Ассирию и его родина будет спасена.

Иногда без знания древней истории и дополнительных источников вообще невозможно понять библейский текст. Например, в Первой книге Царств (11:2) царь аммонитян Наас говорит жителям заиорданского городка Иависа: «я заключу с вами союз, но с тем, чтобы выколоть у каждого из вас правый глаз». Здесь он выступает как жестокий, но прагматичный политик. По-видимому, жители Иависа метко стреляли из лука. Выколотый правый глаз не позволил бы им целиться. Почему был выбран именно город Иавис, объясняется древним свитком, обнаруженным в Кумране. Там эта история рассказана несколько подробнее: Наас подчинил себе всё Заиорданье, но те евреи, которые не смирились с жестоким режимом Нааса, убежали в Иавис, и он стал оплотом мятежников[24].

У многих читателей Нового Завета возникает путаница с именем «царь Ирод» и с тем, сколько их было. Христос родился во время правления Ирода Великого. Сын Ирода, Ирод Антипа, был правителем Галилеи и Переи — территорий, на которых прошла большая часть служения Иисуса Христа и Иоанна Крестителя. Это был правитель, обезглавивший Иоанна Крестителя и судивший Христа перед смертью. Ирод Агриппа I описывается как гонитель Церкви в 12-й главе книги Деяний, а Ирод Агриппа II слушал свидетельство св. ап. Павла (Деян. 26 гл.) перед тем, как его отправили в Рим. на суд кесаря[25].

Во-вторых, между современной цивилизацией и библейской лежит огромная культурная пропасть, а каждый человек воспринимает реальность сквозь призму своей культуры и особенностей личного опыта.

Вот лишь несколько примеров того, как знание особенностей культурных традиций помогает лучше понять библейский текст.

Например, в Ин. 2:1 сказано, что брак в Кане Галилейской был на третий день, т. е. во вторник. Указание на вторник напоминает об иудейском обычае играть свадьбы именно в этот день, т. к. именно в третий день творения Бог сказал «хорошо» два раза, а не один (Быт. 1:9–13).

В притче о блудном сыне сказано, что «когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его» (Лк. 15:20). В Древнем Израиле почтенные люди не бегали: они носили длинную одежду, и отцу нужно было задрать ее, чтобы побежать, а это было неприлично. Но всё это для отца ничто в сравнении с той радостью и любовью, которую испытывал он по отношению к сыну.

В течение многих лет толкователи Библии не могли объяснить, почему до рождения Исаака наследником Авраама выступал Елиезер из Дамаска (Быт. 15:2). Теперь же из древних текстов, найденных в городе Нузи, стало известно, что согласно правовой норме, существовавшей во времена патриархов, собственность не отчуждалась и имела место законная практика усыновления. Бездетные супруги могли усыновить кого-либо со стороны как своего наследника; такая практика засвидетельствована примерно с 2000–1500 гг. до Р. X. Однако если впоследствии рождался первенец, приемный наследник занимал второе место[26].

Странная на первый взгляд история о том, как Рахиль украла «домашних богов» своего отца (Быт. 31:34), теперь вполне понятна на основании изложенного в текстах Нузи закона, который провозглашал, что если такими идолами обладает муж жены, то тем самым мужу гарантируется право вступить во владение собственностью тестя[27]. Поскольку Лаван, после того как он настиг Иакова и его домашних, не смог завладеть украденными домашними богами, он, быстро заключив с Иаковом союз, который обязывал обоих не пересекать условленную границу, сохранил тем самым за своими сыновьями право наследования (Быт. 31:48–54).

Незнание культурной обстановки иногда не позволяет понять нюансы библейского текста. Например, в современном обществе мужчины и женщины могут беспрепятственно общаться друг с другом — и поэтому почти не обращают внимания на те эпизоды в Евангелиях, когда Христос разговаривал с женщинами. Апостолы, когда увидели Его разговаривающим с самарянкой, были изумлены не тому, что Он общался с кем-то из Самарии, а тому, что Он разговаривал с женщиной (4:27). Удивление их было связано с тем, что, по убеждению раввинов, учить женщин было пустой тратой времени. Один раввин даже сказал следующее: «Словам Закона лучше быть преданным огню, чем отданным в руки женщины»[28].

В современном обществе женщины получают образование наравне с мужчинами. Но читающий Евангелия в первом веке был бы поражен, услышав, как Христос объясняет Марфе, что Мария, оставив кухню и сев у его ног, избрала лучший путь (Лк. 10:38–42). Когда одна из женщин говорит Христу: «Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!» (Лк. 11:27), ее слова отражают представление о том, что женщины обретали величие или блаженство, выходя замуж за великого мужа или родив великого сына. Она прославила Христа, похвалив Его Мать. Христос же утверждает, что женщины могут быть блаженны сами по себе: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк. 11:28). Большинство представителей современного общества не замечают радикализма этих отрывков, потому что им неизвестна культура того общества.

Иногда в библейском тексте описывается несколько традиций, и из-за незнания их может возникнуть непонимание текста. Например, в синоптических Евангелиях говорится, что Спаситель наш совершил Пасху со Своими учениками в сам день праздника: «В первый же день опресночный приступили ученики к Иисусу и сказали Ему: где велишь нам приготовить Тебе пасху?» (Мф. 26:17). Праздник опресноков соединялся с Пасхой (см. Исх. 23:15). А святой евангелист Иоанн Богослов говорит, что Господь вкушал с апостолами Пасху накануне праздника: «Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу…» (Ин. 13:1). Никакого противоречия здесь нет. В то время было два способа отсчета суточного времени — еврейский (день начинался с вечера) и греческий (началом дня была полночь). Евангелисты-синоптики указывают время Тайной Вечери по-еврейски, а святой евангелист Иоанн Богослов — по-гречески, потому что он писал Евангелие в греческом городе Эфесе.

Свт. Иоанн Златоуст указывал на эти препятствия и писал, что

неясности некоторых мест в священных книгах нередко происходят от неизвестности того предмета, о котором говорится, и от оскудения событий, которые тогда были, а теперь не бывают (Беседа XXIX. На 1 Кор. 12:1–2)[29].

В-третьих, Священное Писание написано на древних языках, из которых арамейский и древнегреческий являются мертвыми уже много веков, а древнееврейский был мертвым более двух тысяч лет. Кроме того, каждый из этих языков имеет свою особую структуру и идиоматику, совершенно не схожую с идиоматикой русского языка. Перевод не всегда может в полноте и точности передать содержание подлинника.

Изучение древних языков открывает экзегету глубокое различие между миросозерцанием и образом мысли древнего и современного человека. Только через очень частое чтение можно привыкнуть к языку Библии, чтобы научиться хотя бы немного понимать мысль авторов и находить смысл в кажущихся странными на первый взгляд выражениях. Не постигнув духа библейского языка, многое трудно понять. Выражения и мысли будут выглядеть дикими, нелепыми, неприемлемыми, иногда даже безнравственными. Это хорошо видно в любом переводе. Например, Христос, вместо того чтобы сказать «мирный человек», говорит «сын мира» (Лк. 10:6), а при входе в дом Иаира Он «видит молву» (Мк. 5:38). Некоторые из выражений явились когда-то и являются до сих пор для многих камнем преткновения или соблазна[30]. Одним из ярких примеров неверного понимания библейского языка служат слова «Господь ожесточил сердце фараона» (Исх. 9:12) или «злой дух от Бога» (1 Цар. 16:15). Для того чтобы правильно понять эти слова, необходимо хорошо знать культуру Ближнего Востока. У евреев активное начало в совершении каких-либо действий может приписываться тому, кто на самом деле этих действий не совершал, но и не препятствовал их совершению. Поэтому библейские писатели обычно считают, что Бог активно действовал там, где мы сказали бы, что Он просто не препятствовал совершению каких-либо действий (например, тому, чтобы сердце у фараона ожесточилось)[31].

Еще одно место, которое часто приводят как пример ошибочности библейского текста, — это отрывок из книги Левит, где говорится о том, что заяц является нечистым животным, потому что его копыта не раздвоены (Лев. 11:6). Здесь переводчик с еврейского столкнулся с типичной дилеммой между формальной и семантической точностью. В еврейском тексте буквально сказано: не ешьте зайца (אַרְנֶבֶת [арневе́т]), потому что «нет у него раздвоенных копыт (פַרְסָה [парса́] — „разделять“, „отламывать“)». Переводчик хотел точно передать смысл, указав на тот признак, который, согласно Закону, делает животное нечистым: копыта не раздвоены, — но при этом отступил от точности текста. В еврейском тексте никакой зоологической ошибки нет[32].

В-четвертых, библейское учение изложено несистематично. Несмотря на то, что вся Библия от книги Бытия до книги Откровение едина и богодухновенна, Богу было угодно открыть Себя человеку и через человека, сообразуясь с его духовными и интеллектуальными способностями и дарованиями. Оставаясь неизменным, Бог постепенно открывается людям соразмерно уровню их понимания (Ин. 16:12)[33]. В библеистике это называется «прогрессирующим», или «развивающимся» Откровением. Наиболее ярким примером развития Откровения является учение о Пресвятой Троице.

Чтобы составить полное представление о библейском учении по какому-нибудь вопросу, необходимо обращаться ко всему тексту Священного Писания. При этом нужно понимать, что некоторых важных истин нет во многих разделах Священного Писания. Например, рассмотрим спор саддукеев и Христа о бессмертии души и воскресении мертвых (Мф. 22:23–32). Саддукеи, в отличие от фарисеев, не верили ни в воскресение мертвых, ни в существование ангелов и духов, ни в грядущий всеобщий суд над человечеством[34]. История, которую саддукеи рассказали Иисусу (Мк. 12:19–23), основана на законе о левирате (Втор. 25:5–6). Согласно этому закону, в случае преждевременной смерти мужчины, не оставившего после себя наследника, его ближайший родственник был обязан продолжить род покойного. Господь наш Иисус Христос приводит здесь слова из Пятикнижия (Исх. 3:6) — той части Писания, которую особо ценили саддукеи, тем самым доказывая, что саддукеи не понимали его. Иисус специально упомянул о Моисее, т. к. саддукеи утверждали, что Моисей никогда не учил о воскресении. По словам Христа, Бог есть (а не был) Бог праотцов, и это доказывает, что патриархи остаются живыми, ибо «Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22:32, ср. Мк. 12:27; Лк. 20:38). Он заключил с праотцами Завет, дал им обетования, которые не исполнились во время их земной жизни, однако не утратили силы. Из этого следует, что Бог воскресит праотцов к жизни[35].

Христос прибег к такому толкованию, потому что учения о воскресении мертвых нет ни в Пятикнижии, ни в исторических книгах, ни у ранних пророков. Хотя святоотеческая экзегеза и находит в Ветхом Завете прообразы будущего всеобщего воскресения мертвых, впервые об этом учении сказано в книге пророка Даниила. Пророк говорит не только о пробуждении от сна смерти, но и о воздаянии праведникам и грешникам. «Многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан. 12:2). Полностью же учение о всеобщем воскресении раскрывается только в Новом Завете.

В-пятых, чтобы донести до читателей богооткровенные истины, библейские авторы использовали разные литературные жанры. Это представляет трудность для современного читателя, который привык к другому стилю изложения вероучительных истин. Игнорирование особенностей жанра может привести к неадекватному толкованию текста, когда от произведения, написанного в определенном жанре, будут ожидать того, что для него нехарактерно[36]. По словам блж. Августина, «Писание имеет свой язык, а кто этого языка не знает, смущается» (Толкование на Ин. 10:2)[37].

Многие из литературных жанров незнакомы современному читателю. Например, Евангелия воспринимаются как «биографии Иисуса», хотя в двух из них ничего не говорится о Рождестве, а из детства описано лишь одно событие (Лк. 2:41–52). Кроме того, значительная часть каждого из четырех Евангелий посвящена последней неделе земной жизни Христа. Это свидетельствует о том, что в Евангелиях факты были тщательно отобраны, чтобы наиболее ярко и четко донести благую весть Нового Завета[38].

Однако самым главным препятствием на пути толкования Священного Писания является грех, который омрачил и даже ослепил людские умы (Рим. 1:21; Еф. 4:18; Ин. 9:39–41) до такой степени, что они сами не могут правильно понимать Слово Божие[39].

1.7. Возможность понимания Священного Писания

Библия писалась для того, чтобы ее понимали. Поэтому, несмотря на все трудности, современный читатель может, приложив нелегкие, но благодатные усилия, понять ту весть, которую несет Священное Писание.

Господь наш Иисус Христос обещал, что если верующий пребудет в Его Слове, то он познает истину (Ин. 8:31–32; Ин. 7:17). Так же Святой Дух поможет открыть истинное значение Писания (1 Кор. 2:12; Еф. 1:17). Об апостолах сказано, что они постоянно пребывали в молитве и проповедовали Писание (Деян. 6:4). Св. ап. Павел поощряет Тимофея прилагать все усилия в изучении Слова Божия. Он пишет: «Старайся представить себя Богу достойным, делателем неукоризненным, верно преподающим слово истины» (2 Тим. 2:15). Он также хвалит тех, кто прилежно трудится в Слове (1 Тим. 5:17).

Кроме того, нужно учесть, что каждый верующий несет личную ответственность за свою веру (Иер. 31:34; 1 Ин. 2:27; Рим. 14:12; Евр. 5:14). Значит, всем верующим необходимо знать Слово Божие.

Святые отцы неоднократно утверждали, что Писание возможно понять. Вот, например, увещание из проповеди свт. Иоанна Златоуста:

Поэтому, прошу, будем заниматься чтением божественного Писания с наибольшим тщанием. Таким-то образом мы приобретем и знание [его], если будем постоянно обращаться к тому, что в нем содержится. Невозможно, в самом деле, чтобы тот, кто с усердием и всяким усилием занимается Словом Божиим, был когда-нибудь оставлен [Богом] в пренебрежении; напротив, если и нет у нас наставника-человека, то Сам Господь, проникая в сердца наши, просвещает ум, озаряет смысл, открывает нам сокровенное и таким образом бывает для нас наставником в предметах, неведомых нам, лишь бы только мы хотели сделать то, что от нас зависит (Беседы на книгу Бытия. XXXV. 1)[40].

Далее святитель сказал:

Итак, не будем пренебрегать чтением божественных Писаний, но будем читать их как можно чаще. Понимаем ли мы их смысл, или нет, но усердное чтение помогает нам лучше удерживать в памяти то, что мы читаем неоднократно. Что мы не можем понять сегодня, мы, возможно, поймем завтра, если перечтем это, ибо благий Бог непостижимо озарит наш разум (Беседы на книгу Бытия. XXXV. 2)[41].

Можно привести еще несколько цитат из творений этого святителя о пользе чтения и возможности понимания Писания:

Кто живет и рассуждает по собственному своему произволу, тот обольщает себя. А кто научится разрешать сомнения с помощью Писания, тот имеет своим учителем саму Истину (Беседы о творении мира. О шестом дне. 1)[42].

Ничто не может служить препятствием к чтению слова Божия. Не только дома, но и… совершая путешествия или находясь в многолюдном собрании и занимаясь делами, можно упражняться в этом чтении (Беседы на книгу Бытия. XXXV. 2)[43].

Будем не просто читать Писания, но изучать и назидаться. Ведь [ничего] не написано напрасно. Великое зло не знать Писания (Беседы на книгу Деяний Апостольских. XXXIV. 5)[44].

Итак, будем внимательно заниматься чтением, не два только эти часа, — потому что для безопасности нам недостаточно одного простого слушания, — но постоянно; и пришедши домой, каждый пусть возьмет в руки Библию и вникает в смысл сказанного, если он хочет получать постоянную и достаточную пользу от Писания (Беседы о надписании книги Деяний. VII. 2)[45].

Литература для дальнейшего чтения:

Верклер Г. А. Герменевтика. Принципы и процесс толкования Библии. Гранд Рапидс: Бэйкер Бук Хаус, 1995. С. 8–30.

Вопросы:

1. Что такое герменевтика?

2. Почему библейская герменевтика это и наука, и искусство?

3. Объясните термины «экзегетика» и «библейское богословие».

4. Что такое «теоретическая» и «практическая» цели герменевтики?

5. Какие препятствия встречаются перед читателем Библии?

6. Попробуйте сформулировать аргументы против чтения Библии и дайте на них ответы.

2. Принципы православной герменевтики

Важным вопросом библейской герменевтики является вопрос о влиянии веры на способность точно воспринимать истины, изложенные в Писании.

Одни придерживаются мнения, что если два человека одинаково интеллектуально подготовлены, но один из них верующий, а другой нет, то они оба смогут одинаково хорошо толковать Писание.

Другие считают, что, в соответствии с самим Писанием, духовное состояние человека влияет на способность воспринимать Божественную истину. На основании некоторых отрывков (Рим. 1:18–22; 1 Кор. 2:6–14; Еф. 4:17–24; 1 Ин. 2:11) сторонники данного подхода считают, что неверие препятствует человеку рассуждать об истине независимо от его знаний и умения применять герменевтические правила.

Для герменевтики этот вопрос является гораздо более важным, чем может показаться на первый взгляд. С одной стороны, если смысл Писания выясняется в результате тщательного исследования слов, культуры и истории, то для этого не нужна вера. Но если же полагаться только на веру, результатом будет отсутствие умопостигаемых критериев, позволяющих определять точность различных толкований. С другой стороны, мнение, согласно которому значение Писания может быть обнаружено при помощи необходимых экзегетических знаний и навыков независимо от духовного состояния, противоречит учению самой Библии.

Ключом к решению этого вопроса является определение термина «знать». Согласно Писанию, человек не обладает знанием до тех пор, пока он не начнет жить в свете этого знания. Истинная вера — это не только знание о Боге (которым обладают даже бесы), но знание, производящее соответствующее действие. Неверующий может знать, т. е. понимать разумом, многие истины Писания, но он не может по-настоящему знать эти истины, пока не будет применять их к себе и действовать в соответствии с ними. Более того, вследствие отказа сопрягать знание с действием человек делается всё менее и менее способным (и желающим) вникать в эти истины[46].

Православное богословие считает, что толкование священного текста — это духовное действие, зависящее от веры исследователя. Применяя человеческие правила при исследовании Священного Писания, необходимо полагаться на истинного Автора.

В православном учении о толковании Священного Писания есть свои герменевтические принципы[47].

Принципы толкования — это априорные, т. е. принимаемые изначально, идеи, которых необходимо придерживаться экзегету для того, чтобы правильно понять значение библейского текста и применить его в своей жизни[48].

2.1. Богодухновенность Священного Писания

Этот принцип основан на вере в то, что Священное Писание написано под особым воздействием Святого Духа[49]. Термин «богодухновенностъ» (θεόπνευστος [феопнеустос]) встречается в Библии только в 2 Тим. 3:16 («Всё Писание богодухновенно…»). Называя Священное Писание богодухновенным, св. ап. Павел излагает общую веру ветхозаветной и новозаветной Церкви в то, что оно было написано под особым вдохновением от Бога (ср. Мф. 22:43). Эту же мысль утверждает и св. ап. Пётр: «…Никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым» (2 Пет. 1:21).

В Ветхом Завете мысль о содействии пророкам Духа Божия в их проповеди выражена достаточно ясно. Например, Господь говорит пророку Моисею: «Я буду при устах твоих и научу тебя, что тебе говорить» (Исх. 4:12). Подобным образом и другие пророки утверждают, что они говорят от лица Бога Его слова (Ис. 2:1; Иез. 1:3; 6:1; 7:1; Мих. 1:1). Пророк и псалмопевец Давид восклицает: «Дух Господень говорит во мне, и слово Его на языке у меня» (2 Цар. 23:2). Сам Господь наш Иисус Христос подтверждает, что Давид пророчествовал Святым Духом (Мк. 12:36). То же самое говорится о Давиде в книге Деяний (1:16; 4:25).

Строго говоря, в 2 Тим. 3:15–16, как и во всех других случаях в Новом Завете, когда употребляется термин «Писание», речь идет о ветхозаветных книгах[50]. Однако это наименование можно приложить ко всему составу христианской Библии. Новый Завет — это апостольское свидетельство о Господе нашем Иисусе Христе. Христос обещал послать Святого Духа, Который напомнит Его учение (Ин. 14:26). Св. ап. Павел говорит, что «тайна Христова» была «открыта святым апостолам Его и пророкам Духом Святым» (Еф. 3:4–5). Он же называет себя апостолом (Рим. 1:1; 1 Кор. 1:1) и также претендует на то, что имеет «Духа Божия» (1 Кор. 7:40), пишет «заповеди Господни» (1 Кор. 14:37) и проповедует Евангелие, которое не есть человеческое, но было открыто ему Самим Иисусом Христом (Гал. 1:11–12). Таким образом, Новый Завет содержит либо прямое свидетельство апостолов о жизни и служении Иисуса (2 Пет. 1:16; 1 Ин. 1:1–3), либо косвенное свидетельство их ближайших сподвижников, таких как св. ап. Марк или св. ап. Лука (Деян. 12:12, 25; 15:37; Лк. 1:1–3; 2 Тим. 4:11; Флм. 24).

Подтверждение того, что и новозаветные Писания считаются богодухновенными, можно найти в самих книгах Нового Завета. Св. ап. Павел в 1 Тим. 5:18 приводит две цитаты, предваряя их словами «сказано в Писании». Одна из цитат взята из Втор. 25:4, а другая — слова Христа из Лк. 10:7 (ср. Мф. 10:10), т. е. он называет «Писанием» слова как из Ветхого Завета, так и из Евангелия. В 1 Фес. 2:13 св. ап. Павел говорит о своей собственной проповеди как о «слышанном слове Божием», которое они восприняли «не как слово человеческое, но как слово Божие, каково оно есть по истине». Св. ап. Пётр пишет, что невежды «превращают» послания Павла, как и «прочие Писания» (2 Пет. 3:15–16), тем самым относя труды апостола к Писанию. Таким образом, Евангелия и послания Павла воспринимались как «Писание» уже во времена Нового Завета.

Из принципа о богодухновенности Священного Писания можно сделать три вывода.

• Во-первых, богодухновенным является всё Писание, и в нем нет ничего небогодухновенного. Более того, можно утверждать, что Библия не просто содержит Слово Божие, а является им. Свт. Василий Великий говорил:

В богодухновенных словах нет ничего напрасно сказанного, даже и до единого слова (Беседы на Шестоднев. VI)[51].

• Во-вторых, при чтении и толковании Священного Писания необходимо всегда иметь в виду, что в нем, как произведении Духа Божия, всё есть совершенная истина и нет ничего ложного или ошибочного. Это утверждение блж. Августин выразил следующим образом:

Должно думать и верить всегда, что всё заключающееся в Писании, хотя иногда темное для нас, лучше и вернее всех мудрований наших (Христианская наука. II. 9)[52].

• В-третьих, раз в Писании нет ошибок, то оно имеет безусловный авторитет в вере и жизни. Блж. Августин писал об этом так:

Не имея ясного разума, бессильные найти истину, мы нуждаемся в авторитете Священного Писания; я стал верить, что Ты не придал бы этому Писанию такого повсеместного исключительного значения, если бы не желал, чтобы с его помощью приходили к вере в Тебя и с его помощью искали Тебя. Услышав правдоподобные объяснения многих мест в этих книгах, я понял, что под нелепостью, так часто меня в них оскорблявшей, кроется глубокий и таинственный смысл. Писание начало казаться мне тем более достойным уважения и благоговейной веры, что оно всем было открыто и в то же время хранило достоинство своей тайны для ума более глубокого; по своему общедоступному словарю и совсем простому языку оно было Книгой для всех и заставляло напряженно думать тех, кто не легкомыслен сердцем; оно раскрывало объятия всем и через узкие ходы препровождало к Тебе немногих, — их, впрочем, гораздо больше, чем было бы, не вознеси Писание на такую высоту свой авторитет, не прими оно такие толпы людей в свое святое смиренное лоно. Я думал об этом — и Ты был со мной; я вздыхал — и Ты слышал меня; меня кидало по волнам — и Ты руководил мною; я шел широкой мирской дорогой, но Ты не покидал меня (Исповедь. VI. 5. 8)[53].

Почти то же самое пишет св. Григорий Богослов:

Ибо полагаю, что заключающееся в Писании не без цели написано, и не одна куча слов и предметов, собранная для развлечения слушающих, не какая-нибудь приманка для слуха, служащая только к забаве. Такова цель баснословия и тех эллинов, которые, не слишком заботясь об истине, очаровывают слух и сердце изяществом вымыслов и роскошью выражений. Но мы, тщательно извлекающие духовный смысл из каждой черты и буквы, нимало не согласны думать (это было бы и несправедливо), чтобы и самые малозначительные деяния без какой-либо цели были и писателями подробно описаны, и до этого времени сохранены на память. Напротив, цель их — служить памятниками и уроками, как судить в подобных, если встретятся, обстоятельствах, чтобы мы, следуя этим примерам, как некоторым правилам и предначертанным образцам, могли одного избегать, а другое избирать (Слово III)[54].

Принцип богодухновенности ставит вопрос о безошибочности Священного Писания. Существует два подхода к решению этого вопроса, по устоявшийся традиции они именуются консервативным и либеральным. Сторонники консервативного подхода считают, что в Писании нет ни одной ошибки; сторонники либерального утверждают, что в Писании нет ошибок в вопросе спасения и христианской веры, но могут встречаться неточности в изложении исторических фактов и других деталей[55].

Вопрос о безошибочности важен для герменевтики. Если начать с предположения, что Писание содержит ошибки, и затем «найти» кажущееся противоречие между некоторыми текстами, то можно сделать вывод, что во всех этих текстах без исключения присутствуют неточности. Если же начать с утверждения, что в Писании нет ошибок, то можно найти способ решения любого кажущегося противоречия. Различные результаты этих подходов становятся очевидными на том этапе экзегезы, который состоит в сравнении исследуемого текста со всеми другими текстами на эту же тему. Подход будет различным в зависимости от того, считается ли, что учение различных текстов представляет единство мыслей, или что тексты могут содержать противоречивые мнения вследствие наличия ошибок[56].

2.2. Богочеловеческий характер Священного Писания

Относительно природы богодухновенности существовало и существует несколько точек зрения, однако православная герменевтика говорит о неразрывном взаимодействии воли Божественной и человеческой[57]. Это взаимодействие подобно действию благодати Божией в симфонии с человеческой волей в деле спасения человека[58].

Ключевой библейский отрывок, поясняющий взаимосвязь Божественного с личными особенностями изложения библейских авторов в Писании, находится во 2 Пет. 1:19–21: «И притом мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших, зная прежде всего то, что никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым».

Из этой цитаты становится ясно, что Писание не было продиктовано непосредственно с Небес. Бог использовал людей, но не ограничивал их свободу, и не подавлял их уникальную авторскую индивидуальность, и тем более не уничтожал ее. Святой Дух наполнял мысли людей Божественной истиной и помогал им в написании, в силу чего они подбирали наиболее подходящие слова для адекватной передачи открытой им Божественной истины (1 Кор. 2:10–13)[59].

Св. ап. Павел говорит о том, что «духи пророческие послушны пророкам» (1 Кор. 14:32). Свт. Иоанн Златоуст, толкуя этот отрывок, обращал внимание на каждый оттенок мысли: «самое дарование повинуется: духом здесь он называет действие» (Беседа XXXVI. 4. На 1 Кор. 14:20)[60].

Подробнее говорил о свободных взаимоотношениях между Богом и человеком свт. Василий Великий:

Некоторые говорят, что они [священные писатели] пророчествовали в исступлении, так что человеческий ум затмеваем был Духом. Но противно обетованию Божия наития — богодухновенного делать изумленным, так чтобы он, когда исполняется божественных наставлений, выходил из свойственного ему разума и, когда приносит пользу другим, сам не получал никакой пользы от собственных своих слов. И вообще, сообразно ли сколько-нибудь с разумом, чтобы Дух премудрости делал человека подобным лишенному ума и Дух ведения уничтожал в нем разумность? Но свет не производит слепоты, а напротив того, возбуждает данную от природы силу зрения. И Дух не производит в душах омрачения, а напротив того, возбуждает ум, очищенный от греховных скверн, к созерцанию мысленного. Посему нет невероятного, что лукавая сила, злоумышляющая против человеческой природы, приводит разум в слитность; но нечестиво говорить, что то же самое действие производит присутствие Божия Духа. Притом, если святые мудры, то как им было не постигнуть того, о чем пророчествовали? Ибо сказано: «сердце премудрого уразумеет, яже от своих ему уст, во устнах же носит разум» (Прит. 16:23) (Беседы на пророка Исайю. Предисловие)[61].

Соединение Божественного и человеческого в Писании можно сопоставить с тайною воплощенного Слова Божия. Поскольку Словом Божиим называются как Писание, так и Господь наш Иисус Христос (Евр. 4:12; Откр. 19:13), то вполне уместно сравнить их Божественную и человеческую природу. Подобно тому как Христос, воплощенное Слово Божие, был в полном смысле Богом и человеком (Ин. 1:1–3:14), так и записанное Слово являет собой неразрывное единство человеческого и Божественного. Поэтому можно утверждать, что Библия является книгой Богочеловеческой[62].

Человеческая сторона Священного Писания проявляется в тех литературных формах, которыми пользовались писатели Библии.

Однако, несмотря на все авторские особенности текстов, невозможно в Писании найти границу, где кончалось бы Слово Божие и начиналось бы слово человеческое. Каждое слово в Библии запечатлено Святым Духом, который оберегал библейских авторов от ошибок и помогал им так записать Слово Божие, чтобы сделать его доступным для читателя[63].

Главным свидетельством того, что Библия — не только слово человеческое, но и Слово Божие, являются пророчества, одни из которых уже исполнились, а другие исполнятся только в будущем. Таким образом,

богодухновенность можно определить как особое воздействие Святого Духа на личность писателя, благодаря которому автор, при полном сохранении всех своих сил и при их деятельном проявлении, соответственно целям Домостроительства спасения человека, записывал Слово Божие на конкретном языке, в определенных культурных условиях и в конкретной исторической обстановке, с тем чтобы по возможности полнее раскрыть Божественное Откровение для народа Божия[64].

С положением о Богочеловеческом характере Священного Писания связано утверждение о необходимости гармоничного единства веры и разума в процессе толкования Священного Писания. Как Слово Божие, Писание требует веры, а как слово человеческое — разума. Отклонение от этого принципа может привести либо к радикальному мистицизму — попытке мистически истолковать Писание без учета данных филологии, истории и т. д., либо, наоборот, к рационализму, т. е. попытке объяснить непонятные для естественного разума библейские повествования, особенно чудеса, законами природы.

Есть много примеров «рациональных» попыток объяснить библейские чудеса. Например, чудо хождения по воде, описанное в Евангелии от Матфея (14:24–33), один из современных скептиков предлагает понимать как хождение около моря или по отмели.

Конечно, данную Богом способность мыслить и познавать необходимо использовать в экзегезе, но с учетом ее ограниченности. Временами естественные законы не работают при объяснении Писания. Некоторые части Библии сверхъестественны и действительно находятся вне пределов человеческого понимания. Здравый смысл не должен влиять на результаты экзегезы, но скорее руководствоваться ими.

2.3. Единство Священного Писания

Отношение Ветхого и Нового Завета между собой и их внутренняя органичная связь выражена в известном латинском двустишии, которое приписывается блж. Августину: Vetus Testamentum in Novo patet, Novum autem in Vetere latet, т. e. «Ветхий Завет в Новом открывается, Новый же в Ветхом скрывается» (Вопрос 73 на Исход)[65]. Церковное Предание, consensus patrum и богослужение устанавливают тесную связь обоих Заветов как составляющих «единое тело истины» (прп. Ефрем Сирин)[66]. Этот принцип можно назвать принципом единства Священного Писания.

И Ветхий, и Новый Завет — нераздельные части сверхъестественного Божия откровения. У них одна задача, они содержат одно учение о нравственности и спасении и говорят об одном Христе.

Следует заметить, что новозаветное благовестие о спасении всегда возвещалось в ветхозаветном контексте[67]. Христианство не воспринималось как «новая» религия, но как новая жизнь Ветхого Завета. Книги Нового Завета были естественным образом включены в состав Библии и составили с Писанием Ветхого Завета единое целое.

Святые отцы, утверждая, что Ветхий Завет есть христианская книга, подтверждали это тем, что рассматривали всякое явление Бога в истории Израиля как действие не Бога-Отца, а Бога-Сына[68]. О таком понимании свидетельствует и православное богослужение. Например, иудеев через Красное море провел Христос: «Коня и всадника в море Чермное <…> Христос истрясе, Израиля же спасе».

Во II в. появилась ересь Маркиона, где проводилось резкое различие между Ветхим и Новым Заветом и утверждалось, будто эти два Завета ведут свое начало от разных богов. Согласно маркионитам, Новый Завет содержит в себе новое учение, противоположное учению ветхозаветному и отменяющее его. Учение Маркиона немедленно встретило сильный отпор со стороны церковных писателей. В полемике против Маркиона богословы подробно раскрывали, что Новый Завет не отменяет Ветхого; наоборот, весь Новый Завет уже предсказан в Ветхом. Сщмч. Ириней Лионский писал:

Пророки знали Новый Завет и возвещали его (Против ересей. IV. 9. 3)[69].

Читайте внимательнее данное нам апостолами Евангелие и читайте внимательнее пророков, и вы найдете, что вся деятельность, всё учение и всё страдание Господа нашего предсказано ими (Против ересей. IV. 34. 1)[70].

Из этих слов можно сделать вывод, что в смысле учения Новый Завет по существу не дает ничего нового[71]. О том новом, что принес Христос, так говорит свщмч. Ириней Лионский:

Если у вас возникнет такая мысль, и скажете: что же нового принес Господь пришествием Своим? То знайте, что Он принес всё новое тем, что принес Себя Самого и тем обновил и оживотворил человека (Против ересей. IV. 34. 1)[72].

Поскольку всё Писание вдохновлено одним и тем же Духом и всё оно есть Слово Божие, существует фундаментальное единство и гармония между его разными частями. Это единство называется «гармония Писания», или «аналогия Писания» (analogia Scripturae). Из этого следует, что разные части Библии согласуются между собой. Таким образом, одна часть Писания объясняет другую, становясь ключом для понимания родственных отрывков.

С одной стороны, более поздние библейские писатели пишут с учетом того, что было написано до них, и часто — опираясь на это более раннее Откровение. Внимательное прочтение более позднего отрывка может выявить отголоски или аллюзии на ранние писания, что становится ключом для понимания этих поздних частей Писания. С другой стороны, более ранние отрывки могут быть не до конца поняты до тех пор, пока не будут рассмотрены в свете более позднего Откровения. Это особенно верно в отношении прообразов и пророчеств (см. Мф. 12:6,42,43; 1 Пет. 1:10–12). Таким образом, более поздние тексты проливают свет на более ранние, и наоборот[73].

Уже внутри Ветхого Завета мы сталкиваемся с ситуациями (правда, довольно редкими), когда более поздний текст разъясняет смысл более раннего. В 32-й главе Бытия рассказывается загадочная история о поединке Иакова с незнакомцем, который не назвал себя, но дал Иакову новое имя — Израиль. Зато пророк Осия (12:3–4) раскрывает личность Незнакомца вполне ясно: «Еще во чреве матери запинал он брата своего, а возмужав — боролся с Богом. Он боролся с Ангелом — и превозмог»[74].

Христос использовал этот способ, идя с учениками в Еммаус, когда, «начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании» (Лк. 24:27). Он показал, каким образом следует соединять всё, что Писание говорит по определенной теме, чтобы правильно истолковать тот или иной вопрос. Немного позже тем же вечером Он сказал ученикам в горнице: «Вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний» (Лк. 24:44–45).

Таким способом можно объяснить слова Иоанна Крестителя: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29). Эту фразу можно понять только в связи с Ветхим Заветом. В Бытии Авраам говорит своему сыну Исааку, которого собирается принести в жертву: «Бог усмотрит Себе агнца» (Быт. 22:8). Кровь агнца спасает детей Израиля (Исх. 12 гл.). Здесь также есть связь с Лев. 23:12, где сказано, что агнец, приносимый в жертву, должен быть без пороков. Также необходимо обратиться к Ис. 53:7, где написано, что Раб Божий (Христос) был «как овца, веден… на заклание». Этот и многие другие стихи проливают свет на значение слова «Агнец» в Ин. 1:29[75].

Подобным образом можно найти объяснения некоторым местам Нового Завета. Так, слово «помазание», употребленное св. ап. Павлом без объяснения (2 Кор. 1:21), повторяется у св. ап. Иоанна в смысле излияния благодатных даров Святого Духа (1 Ин. 2:20)[76].

То, что способ толкования одних мест Писания с помощью других применялся святыми отцами, видно из следующей цитаты:

вникая во всякое чтение и псалмопение, несколько просвещенный [благодатию] везде находит ведение и богословие, каждое Писание, — подтверждаемое другим. А у кого ум еще не просвещен, тот думает, что Божественные Писания разногласны между собою; однако нет сего в Божественных Писаниях. Никак. Но некоторые из Божественных Писаний свидетельствуются другими Писаниями, а некоторые имели поводом — время или лицо, и потому всякое изречение Писания непогрешительно (О том, что в Божественных Писаниях нет разногласия)[77].

О том же пишет и блж. Августин:

Что может быть более достойно важности Священного Писания и премудрости Промысла Божия, который дал оное, как не то, чтобы одни и те же слова могли быть понимаемы и изъясняемы посредством различных способов, за достоверность которых ручалось бы то же самое Писание в других своих местах, более ясных и определенных? (Христианская наука, или Основания герменевтики и церковного красноречия. III. 38)[78].

Примером того, как святые отцы толковали Писание с помощью Писания, может служить творение свт. Василия Великого, который, толкуя слова пророка Исайи «сребро ваше неискушенно» (Ис. 1:22, в славянском переводе), говорил:

Что серебром пророк называет слова веры, это доказывается многими местами, особливо же следующим: словеса Господня, словеса чиста, сребро разжжено, искушено земли (Пс. 11:7) (Беседы на пророка Исайю. I)[79].

Применение данного способа, конечно, не означает неразборчивое и механистическое выстраивание отрывков по принципу доказывания посредством приведения тех или иных стихов при полном игнорировании их контекста. Никакая часть Писания не должна толковаться так, чтобы возникало противоречие с другой частью Писания. Иначе можно зайти слишком далеко и получить богословские анахронизмы, т. е. утверждать о наличии того или иного учения там, где они не подразумевались. Стремление к единству и связности должно вести к поискам согласования, а не единообразия[80].

Говоря о единстве Ветхого и Нового Завета невозможно обойти вниманием утверждения о том, что Новый Завет отменяет Ветхий и последний больше не нужен для христиан.

Существование подобной практики и оправдывающих ее мнений — очень тревожный симптом, поскольку презрение к Ветхому Завету — характерная черта многих древних еретиков[81]. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть список ересей у прп. Иоанна Дамаскина:

Валентиниане: они отрицают воскресение плоти, отвергают Ветхий Завет. <…> Архонтики… отрицают воскресение плоти и отвергают Ветхий Завет. <…> Кердониане: они происходят от Кердона… он отвергает воскресение мертвых и Ветхий Завет. <…> Маркиониты… [учат] о том, что Новый Завет чужд Ветхого и Говорившего в нем. <…> Севириане… Подобно другим еретикам, отвергают воскресение плоти и Ветхий Завет. <…> Манихеи… Ветхий Завет и глаголавшего в нем Бога хулят (О ста ересях вкратце. 31, 40–42, 45, 66)[82].

Если посмотреть на Новый Завет, то видно, что его авторы утверждают непреходящую ценность Ветхого Завета для христианской жизни[83].

Чтобы составить правильное представление о важности Ветхого Завета для христианства, нужно рассмотреть две стороны в учении Христа. Во-первых, это Его замечания о Ветхом Завете, которые на первый взгляд кажутся негативными; и, во-вторых, Его позитивные утверждения о ценности ветхозаветного Откровения. Сначала обратимся к тем словам Христа, которые на первый взгляд представляют негативное мнение о Ветхом Завете.

Многие христиане верят, что Господь наш Иисус Христос отверг Ветхий Завет, и обосновывают свое мнение стихами из Нагорной проповеди (Мф. 5–7 глл.). Христос в этой проповеди затронул многие этические вопросы, и Его подход к ним оставляет у некоторых впечатление, что Он в самом деле противопоставил Свое учение учению Ветхого Завета.

Конечно, все христиане согласны в том, что во Христе Бог наиболее полно явил Себя, и Его учение значительно глубже, чем учение Ветхого Завета. Он проник в самую его суть и расширил горизонты этических вопросов более, чем кто-либо. Но, к сожалению, некоторые приходят к выводу, что взгляды Христа на убийство, прелюбодеяние, развод, клятву, мщение и любовь к врагам противоречат учению Ветхого Завета. Если это толкование близко к истине, то у нас есть все основания считать, что Христос пришел освободить Своих учеников от власти Ветхого Завета, в том числе и в сфере ветхозаветной нравственности. Но если задуматься о том, что же в действительности говорил Христос в Нагорной проповеди, то видно, что это вовсе не так. И хотя Его Откровение глубже ветхозаветного, оно не противоречит учению Ветхого Завета. Напротив, Христос стремился утвердить его авторитет, исправив ошибочное понимание ветхозаветного учения.

Чтобы верно объяснить слова Христа, нужно понимать, что в Нагорной проповеди Он высказывает несогласие с тем, как толковали Ветхий Завет книжники и фарисеи. Он противопоставляет Свое учение (которое с Ветхим Заветом полностью согласуется) тем традициям, которые были добавлены к Священному Писанию. Это подтверждают многие детали.

Христос говорит лишь о том, что люди слышали, и о том, что им сказано. Иными словами, Он ссылается на устную традицию, а не на Писания. О Ветхом Завете Христос и апостолы говорили как о письменном Слове Божием — о том, что можно прочесть, что «написано» или «сказано у пророков», т. е. в записанном Откровении. И нигде в Новом Завете Иисус не опровергает ничего из того, о чем говорил: «написано». Но в Нагорной проповеди Он опроверг «сказанное». Иными словами, Христос противопоставил Свое учение — учению фарисеев и книжников. Он отверг устную традицию учителей Израиля, а не Ветхий Завет. Вот почему в Нагорной проповеди Он ссылается на то, что «сказано», а не «написано».

Можно сравнить, что говорило иудейское предание и что было написано в Ветхом Завете.

Многие считают, что Христос расширил понятие «убийство» и включил в него ненависть. Традиции, распространенные среди иудеев времени Христа, оправдывали вражду, если она не вела к физическому убийству. Однако важно знать, что Ветхий Завет осуждал не только само убийство, но даже и неприязнь среди народа Божия (Лев. 19:17–19,34; Прит. 20:12, 25:21; Зах. 7:9). Христос же опроверг это лжеучение и утвердил истину Ветхого Завета. Он совместил заповедь, которая запрещает убийство, с заповедью против ненависти и вражды.

В отношении прелюбодеяния многие утверждают, что Христос расширил эту заповедь и включил в нее прелюбодеяние сердца. Но на самом деле Он не изменял ветхозаветных заповедей, поскольку Ветхий Завет требует не только воздерживаться от физического прелюбодеяния, но и говорит «не пожелай» — иными словами, запрещает прелюбодеяние в сердце. В Исх. 20:17 написано: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего».

Многие толкователи полагают, что и в отношении развода Христос не согласен с Ветхим Заветом. Однако нужно знать, что во времена Христа учителя Израиля верили, что ветхозаветный закон позволяет им разводиться с женой практически по любому поводу, лишь бы развод был надлежащим образом оформлен по закону. Но Ветхий Завет однозначно заявляет, что Богу развод неугоден. В Мал. 2:16 Господь Бог говорит: «Я ненавижу развод». К сожалению, в данном месте Синодальный перевод неверно передает смысл оригинала.

В Мф. 19:3–9 Христос более подробно объясняет Свое учение о разводе. Он указывает, что Его учение исходит из Ветхого Завета, в частности из истории о сотворении Адама и Евы.

Многие считают, что Христос возражал против ветхозаветной практики клятвы. Однако во времена Христа считалось, что ложь позволительна, пока человек не поклялся. Господь опровергает это учение и настаивает на том, что Ветхий Завет запрещает ложь вообще, а не только ложные клятвы. В Прит. 6:16–17 написано: «Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый…… Поэтому Христос и говорит: «да будет слово ваше: „да, да“, и „нет, нет“» (Мф. 5:17).

Многие верят, что Ветхий Завет одобряет мщение, а Христос его запретил. Ветхозаветное установление: «око за око, зуб за зуб», изложенное в Исх. 21:24, служило руководством для судей в официальных судах Израиля. Судьи были призваны выносить справедливый приговор, в котором наказание должно соответствовать преступлению. Во времена Христа считалось, что заповедь «око за око» означает Божие позволение мстить — если кто-то вам причинил зло, вы имеете право поступить с ним так же. Однако это правило не предназначалось для использования в личных отношениях. Христос опроверг это заблуждение и утвердил чистое ветхозаветное учение, которое призывает проявлять в отношениях с людьми доброту и милосердие. Ветхий Завет учит, что в отношениях между людьми нужно руководствоваться милосердием и добротой. В Лев. 19:18 написано: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, …Я Господь».

И наконец, многие ошибочно полагают, что Ветхий Завет учит ненавидеть врагов. Некоторые учителя времен Христа на основании заповеди «возлюби ближнего» сделали вывод, что врагов можно ненавидеть. Но ничего подобного Ветхий Завет не говорит. Вот как учит поступать с врагами книга Исход: «Если найдешь вола врага твоего, или осла его, заблудившегося, — приведи его к нему» (23:4).

О положительном отношении Христа к ветхозаветным Писаниям свидетельствуют многие примеры: Он постоянно ссылается на Ветхий Завет как основу Своего учения; Он явил Свою славу, стоя на горе Преображения между Моисеем — законодателем, и Илией — главным из пророков. Все время Своего земного служения Христос был послушен всему учению Ветхого Завета.

Примеры позитивного отношения Христа к Ветхому Завету можно найти и в самой Нагорной проповеди. Христос говорит: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится всё. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5:17–19).

Свт. Иоанн Златоуст объясняет, как Христос исполнил Закон:

Закон исполнил не в одном отношении, но в трояком. Во-первых, Он ни в чем не преступил его. Чтобы увериться, что Он исполнил весь закон, послушай, что Он говорит Иоанну: «тако бо подобает нам исполнити всяку правду» (Мф. 3:15). Равным образом и иудеям Он говорил: «кто от вас обличает Мя о гресе» (Ин. 8:46); также ученикам Своим: «грядет сего мира князь, и во Мне не находит ничесоже» (Ин. 14:30). Издревле и пророк предсказал о Нем, что «Он греха не сотвори» (Ис. 53:9). Итак, вот первый способ, которым Он исполнил закон. Во-вторых, Он исполнил закон за нас. Поистине, достойно удивления, что Он не только Сам исполнил закон, но и нам даровал его исполнение, как то изъясняет Павел, говоря, что «кончина закона Христос в правду всякому верующему» (Рим. 10:4), и что Он осудил грех во плоти, да оправдание закона исполнится в нас, не по плоти ходящих (Рим. 8:3–4), и в другом месте: «закон ли убо разоряем верою? Да не будет, но закон утверждаем» (Рим. 3:31). Так как цель закона состояла в том, чтобы сделать человека праведным, чего однакож он не мог сделать, то этому назначению закона удовлетворил сам Господь, нисшед на землю и установив образ оправдания чрез веру. И чего закон не мог сделать посредством букв, то сам Христос совершил чрез веру — почему и говорит: «не приидох разорити закон». Если же кто тщательно будет исследовать, то найдет еще и третий образ исполнения закона. В чем же состоял он? В учреждении того закона, который Христос имел дать. В самом деле, Его учение не уничтожало прежнего закона, но возвышало и восполняло его. (Беседы на Евангелие от Матфея. XVI. 2–3)[84].

Свт. Иоанн Златоуст говорил о «возвышении и восполнении» Закона. Примером этого может служить то, как Христос возвысил и восполнил заповедь о любви к ближнему. В Ветхом Завете говорится: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя. Я Господь [Бог ваш]» (Лев. 19:18). В новозаветные времена шли споры среди иудеев о том, кто «ближний». Христос притчей о добром самаритянине показал, что ближний — это любой человек, нуждающийся в нас, вне зависимости от веры и национальности. Этим ближним может быть и наш враг, который так же достоин нашей любви. В этом «возвышение» закона. А в Евангелии от Иоанна Господь «восполняет» Закон, указывая, как надо любить ближнего: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. 13:34). Тем самым Христос расширяет рамки, делая ветхозаветную заповедь универсальной.

Христос знает, что книжники и фарисеи очень избирательно подходили к ветхозаветному учению. Поэтому Он наставляет Своих учеников следовать Писаниям Ветхого Завета в полной мере, а не только некоторым его частям. Он предостерегал, что судьба книжников и фарисеев не постигнет христиан лишь в том случае, если мы будем послушны ветхозаветному учению во всей полноте: «Ибо говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5:20).

Из этих слов видно, что Христос призывает принимать Ветхий Завет как Божие Слово, как руководство к жизни, изучать его и быть послушными всем его заповедям.

Такой же подход виден в посланиях св. ап. Павла. Мнение о том, что св. ап. Павел негативно относился к Ветхому Завету, обычно основывают на некоторых отрывках из его посланий, например Гал. 3:10–13: «А все утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою. Ибо написано: „проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона“. А что законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что „праведный верою жив будет“. А закон не по вере; но кто исполняет его, тот жив будет им. Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою, — ибо написано: „проклят всяк висящий на древе“».

Однако, внимательно исследуя контекст этих стихов, мы обнаружим, что апостол Павел — как и Христос — выступал против искажений Ветхого Завета, а не против него самого. Апостол серьезно предостерегал против неверного использования Писания. Св. ап. Павел противостоял тем, кто для спасения полагается на дела Закона. Он опровергает тех, кто хочет быть оправданным по Закону. Единственный путь спасения — это вера во Христа, Который взял наше проклятие на Себя.

Также св. ап. Павел говорит о том, что Закон — это детоводитель ко Христу, «по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя» (Гал. 3:23–25). Свт. Иоанн Златоуст дает прекрасное объяснение этим словам: детоводитель

не противодействует учителю, но содействует ему, удерживая юного питомца от всякого порока и со всем тщанием приготовляя его к принятию учительских уроков; а когда питомец приобретет навык, детоводитель наконец оставляет его. Вот почему он и говорит: «по пришествии же веры, которая делает человека мужем совершенным, мы уже не под [руководством] детоводителя» (Толкование на послание к Галатам. IV. 5)[85].

Из этих слов апостола и толкования святителя видно, что совершенным человека делает Евангелие, но оно не противоречит ветхозаветному Закону, а дополняет его.

В послании к Римлянам апостол говорит, что «конец закона — Христос». Этому можно дать следующее толкование: «апостол этим доказывает, что непослушание иудеев Христу происходило от непонимания ими праведности Божественной, о которой свидетельствовал Закон. Закон указывал на Христа; во Христе явилась пред нами праведность, на которую Закон указывал, как на идеал, и дается она каждому, кто верует во Христа. Правильно понимаемый Закон должен бы служить евреям детоводителем ко Христу, чтобы они могли оправдаться через веру в него. Таким образом, выражение «конец Закона» правильнее заменить другим выражением: «цель Закона», как понимали это место и другие толкователи (свт. Иоанн Златоуст, блж. Феодорит Кирский, блж. Феофилакт Болгарский). Но каким образом Закон мог указывать на Христа, как на свою собственную цель? В Законе начертан идеал праведности. Так как этот идеал начертан Самим Богом, то он непременно должен осуществиться. Между тем люди собственным опытом убедились в том, что никто из них не в состоянии осуществить этот идеал своими силами (Рим. 3:20). Поэтому явился Христос, Который и осуществил его. Уже на основании этого Апостол мог сказать, что Христос — цель Закона. Но этого мало. Закон не достиг еще вполне своего назначения, когда один человек осуществил его предписания, — Закон дан для всех. И вот Христова праведность, исходя от Христа, переходит на всех верующих в Него. Таким образом, Христос является целью Закона в полном смысле этого слова, и вместе с тем, пожалуй, концом его, потому что окончательно осуществляет цель Закона — оправдание человека»[86].

Рассмотрим слова апостола, которые утверждают непреходящую власть и значение Ветхого Завета для христиан.

Св. ап. Павел постоянно использовал Ветхий Завет. Множество цитат и ссылок на ветхозаветные Писания встречается в его посланиях. Например, в Рим. 15:4 он пишет: «А всё, что написано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду».

Согласно этим стихам Ветхий Завет — совершенно необходим верующим, чтобы сохранялась и росла наша надежда.

О том, что Ветхий Завет важен для христиан, свидетельствует количество ветхозаветных цитат в Новом Завете. Например, только в одном Евангелии от Матфея приведены две цитаты из книги Бытия, 11 стихов процитировано из книги Исход, 3 из книги Левит, 8 из Второзакония, 1 из книги Судей, 6 стихов из Псалтыри, 9 из книги пророка Исайи, 2 из Иеремии, 3 из Осии, 1 из Михея, 2 из Захарии и 1 из Малахии. Итого 49 цитат из 12 ветхозаветных книг. В Евангелии от Марка находится 15 ссылок, взятых из 13 книг; от Луки — 34 текста из 13 книг; от Иоанна — 11 ссылок из 6 книг. Всего в четырех Евангелиях более 160 ссылок на Ветхий Завет.

Св. ап Павел в своих Посланиях 17 раз цитирует книгу Бытия, 9 раз книгу Исход, 5 раз книгу Левит, 4 раза книгу Чисел, 13 раз — Второзаконие, 1 раз книгу Иисуса Навина, 1 раз Вторую книгу Царств и 2 раза Третью, один раз книгу Иова, 47 стихов из Псалтыри, 4 стиха из книги Притч, 29 стихов из книги пророка Исайи, 8 из Иеремии, 1 из Иезекииля, 3 из Осии, 1 из Иоиля, 4 из Аввакума, 1 из Аггея и 2 из Малахии. Итого у апостола Павла 136 стихов из 19 ветхозаветных книг. Интересно, что в Посланиях к коринфянам находится 53 изречения из Ветхого Завета. Иногда св. ап. Павел выписывает оттуда целые цитаты. В Послании к евреям — книге, состоящей всего из 13 глав, имеется 85 ссылок. В Послании к галатам — 16 текстов. В книге Откровения — 245 ссылок и упоминаний. И это касается только прямых цитат, если же учесть и косвенные отсылки на события Ветхого Завета, то таких параллелей и пересечений окажется на порядок больше[87].

Конечно же, не всё, что есть в Ветхом Завете, обязательно для христиан. Что-то так и осталось в Ветхом Завете и о чем-то можно даже сказать, что это отменено. Жертва Христа отменила для нас весь обрядовый закон: жертвоприношения, правила о чистоте и пище. И все же нужно правильно понимать эту отмену. Любая обрядовая заповедь кроме своей внешней формы несла и внутреннее содержание. Например, в жертвоприношениях можно увидеть благодарность Богу. В заповедях о пище и телесной чистоте — призыв размышлять о том, как связаны наши телесная и духовная жизнь. Вот это внутреннее содержание заповедей остается актуальным и в Новом Завете[88].

Именно о такой отмене Закона говорит ап. Павел (Кол. 2:16–17; Гал. 3:16–19; Евр. 10:1).

В Кол. 2:16–17 пища, питье, праздники, новомесячия и субботы есть только «тень будущего, а тело — во Христе». Апостол говорит, что все обрядовые постановления указывали на Христа, после же пришествия — они уже не нужны. Более того, обрядовый закон не делал людей совершенными, как сказано в Евр. 10:1: «Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих с ними». Совершенным человека делает Христос, Который «одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр. 10:14). Закон назван «тенью» грядущих благ Нового Завета, которые Христос дарует принявшим этот Завет. Действие обрядового закона, который «дан после по причине преступлений», окончится после «пришествия семени» (Гал. 3:16–19). Свт. Феофан Затворник и блж. Феофилакт Болгарский объясняют, что Закон своими строгими запретами и карами являлся обузданием для иудеев. Для христиан эти законы необязательны для исполнения, о чем говорит решение апостольского собора: «Ибо угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого» (Деян. 15:28)[89]. Таким образом, святоотеческое предание призывает читать Ветхий Завет в контексте Нового.

Прочтение Ветхого Завета через Новый, по мысли свт. Игнатия Брянчанинова, — одно из важнейших условий для правильного его понимания[90]. О том же говорил и свт. Афанасий Александрийский:

Ветхим доказывается новое, а новое свидетельствует о ветхом. Посему отрицающие последнее исповедуют ли то, что оным доказывается? Павел стал апостолом благовестия, «которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях» (Рим. 1:2). Сам Господь сказал: «исследуйте Писания, ибо… они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5:39). Посему как же будут исповедовать Господа, не испытав прежде Писаний о Нем? (К епископам Египта и Ливии окружное послание против ариан. IV) [91].

В то же время экзегет не должен разделять Священное Писание и, воздавая почитание Новому Завету, рассматривать Ветхий Завет только как приготовление к нему. Экзегет должен стремиться раскрыть его вечное значение. Толкователю необходимо видеть, что существует одно Божественное Откровение и единый Завет между Богом и человеком. Этот Завет неоднократно возобновлялся, достигая всё большей глубины и значения. При всей контрастности существует и глубинное созвучие Ветхого и Нового Заветов. Новозаветное Откровение не может раскрыться без Ветхозаветного. Покрывало, лежащее на Ветхом Завете, снимается во Христе (2 Кор. 3:14). Но для человека, жившего до Христа, все ветхозаветные постановления имели непосредственное и божественное значение. Он участвовал в таинственной и священной жизни Царства Божия, в Самом Боге. Можно сказать, что Ветхий Завет — это не просто условные знаки, обозначающие путь к Новому Завету, не предисловие к нему, а напряженная духовная жизнь, возводящая человека к Евангелию[92].

2.4. Христоцентризм Священного Писания

С точки зрения Православной Церкви оба Завета составляют единое свидетельство о Божественном и Предвечном Слове, Которое пришло в мир для спасения человечества (см. Ин. 1:12–13; 20:31)[93].

Отношение между двумя Заветами — это отношение обетования и свершения[94]. Ветхозаветная история понимается как приготовление для принятия человечеством Божественного Мессии, новозаветная — как пришествие Спасителя и исполнение всех обетований.

Начиная с апостолов, экзегеты искали в Священном Писании Ветхого Завета различные пророчества и прообразы, которые исполнились в Личности и в служении Христа. Действуя таким образом, они использовали прием, который применял Сам Христос. Для того чтобы раскрыть для Своих современников смысл Своей жизни и смерти, Спаситель применял по отношению к Себе различные мессианские образы и имена из Ветхого Завета, которые были им хорошо известны. Кроме того, Он говорил прямо, что они находят свое окончательное исполнение в Его собственной жизни и деле спасения[95] (Ин. 5:39).

То, что Иисус Христос и Его дело составляют главную тему всех новозаветных Писаний, ясно само по себе и не требует доказательств. Но тот факт, что вся новозаветная история основывается на ветхозаветной, может быть не так очевиден.

Тем не менее, можно проследить развитие мессианской идеи в книгах Ветхого Завета. Обетование Избавителя, данное падшим прародителям еще в раю (Быт. 3:15), — это начало непрерывной цепи ветхозаветных мессианских пророчеств, которые начались Адамом и кончились Захарией, отцом Иоанна Крестителя. С эпохи Ноя это обетование уточняется: семенем жены называются лишь дети Сима (Быт. 9:26). В эпоху Авраама происходит новое уточнение. В его Семени (т. е. в Иисусе Христе, по толкованию ап. Павла, Гал. 3:16) возвещается спасение всему человечеству (Быт. 12:3; Быт. 18:18). Впоследствии из потомства Авраама был выделен Иаков (Быт. 27:27), позднее сам Иаков дает особое благословение своему сыну Иуде (Быт. 49:8 и сл.). В дальнейшем еще четче определялись различные черты мессианского служения. Так, пророк Валаам говорит о царственной власти Мессии (Числ. 24:17), Моисей — о Его тройственном служении: царском, первосвященническом и пророческом (Втор. 18:18–19). Предсказываются многие события из жизни Мессии — о происхождении Мессии из царского рода Давидова (2 Цар. 7:12–14), о рождении в Вифлееме (Мих. 5:2) от Девы (Ис. 7:14), о торжественном входе в Иерусалимский Храм (Мал. 3:1), о крестных страданиях и смерти (см. Ис. 53; Пс. 21:17–19; Пс. 39:79; Пс. 40:9–10; Пс. 68:22; Зах. 11:12), о славном воскресении (см. Ис. 53:9-21; Пс. 15:10; Пс. 19:6–7; Пс. 40:11; Пс. 67:2), о наступлении Его благодатного царства (Пс. 21:28–32; Пс. 44:7, 14–17; Пс. 71:7–19; Иоил. 2:28; Ис. 2; Ис. 35:1–2,10; Ис. 61:1–2) и о Его Втором Пришествии (см. Дан. 7:25 и Дан. 12:7; Зах. 14:2–3, 9). Можно утверждать, что нет ни одной черты из жизни Христа, которая не была бы предуказана в Ветхом Завете[96].

Таким образом, с полным правом можно сказать, что основной темой Библии, начиная с первых глав книги Бытия (Быт. 3:15) и кончая последними главами Апокалипсиса (Откр. 21:6,21 и Откр. 22:20), служит Богочеловек, Господь наш Иисус Христос. Замечательны слова Блеза Паскаля, сказанные по этому поводу: «оба Завета взирают на Него, Ветхий как на свое упование, Новый — как на образец, и оба как на свое средоточие»[97].

Прп. Симеон Новый Богослов говорил:

Всё Божественное Писание, Ветхое и Новое, ведет естественно больное человеческое естество к Иисусу Христу, единственному Врачу душ и телес наших (Слово VI. 3)[98].

Итак, если Христос — главное и основное Лицо Священного Писания, тогда Он — взаимосвязь Ветхого и Нового Заветов. Митрополит Платон (Левшин) утверждал: «Вся сила и существенное содержание Священного Писания есть Спаситель наш Иисус Христос… В Священном Писании содержатся разные вещи… Но всё сие ни куда клонится, как токмо к откровению предвечного совета Божия об Искуплении человеческого рода через Спасителя нашего Иисуса Христа»[99]. На основании этого можно заключить, что Христос — начало, центр и завершение толкования Писания.

Из этого принципа следует, что при чтении Ветхого Завета необходимо искать указание на Христа. Такое чтение полностью находится в русле православной традиции. Например, сщмч. Ириней Лионский писал:

Если кто станет внимательно читать Писания [сщмч. Ириней имел в виду именно Ветхий Завет], то найдет в них речь о Христе и предызображение нового призывания. Ибо [Писания] суть сокровище, скрытое на селе, т. е. в мире, — ибо «село есть мир» (Мф. 13:38), — а сокровище, скрытое в писаниях, есть Христос, Который изображался посредством образов и притчей, потому что то, что относится к Его человечеству, невозможно было понять прежде исполнения пророчеств, т. е. пришествия Христа (Против ересей. IV. 26. 1)[100].

2.5. Нераздельность познания Слова Божия и духовной жизни

Если Писание — это Слово Божие, то оно предполагает к себе иной подход, чем к обычному произведению. Во-первых, оно требует духовной жизни толкователя, во-вторых, применения истин Слова Божия в жизни.

Православное богословие учит, что чтение и изъяснение Слова Божия требует молитвенного подвига и очищения сердца. Для правильного понимания Священного Писания необходимо благоговение и доверие тому, что Господь хотел открыть человеку в Своем Слове (2 Пар. 20:20; ср. Ин. 5:46–47). Наверное, лучше всего настрой истолкователя, подходящего к изучению Библии, описан пророком Исаией: «А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис. 66:2).

Кроме того, необходима молитва и помощь свыше, поскольку одного человеческого разума недостаточно для проникновения в истинный смысл Писания. Прп. Исаак Сирин учил:

никогда не приближайся к содержащимся в Писании словам таинства без того, чтобы помолиться и попросить помощи у Бога, но говори: «Господи, дай мне ощутить могущество Писания». Считай молитву ключом, открывающим его подлинный смысл (Слово 85)[101].

То же самое советует и прп. Ефрем Сирин:

Когда начинаешь читать или слушать [Священное Писание], помолись Богу так: «Господи Иисусе Христе, отверзи уши и очи сердца моего, чтобы мне услышать Твои слова и понять их, и исполнить волю Твою». Всегда так моли Бога, чтобы просветил твой ум и открыл тебе силу Своих слов. Многие, понадеявшись на свой разум, подверглись заблуждению (Слово LXXXVI)[102].

В результате молитвы, как обещает свт. Иоанн Златоуст,

видя наше расположение к духовному знанию в чтении Слова Божия, Владыка наш не презрит нас, но подаст озарение свыше и просветит наш ум (Беседы на книгу Бытия. XXXV. 1)[103].

Причин, почему необходимо прибегать к помощи Святого Духа в процессе толкования, несколько.

Во-первых, это поврежденность человеческого ума и невозможность познать истину. Сама Библия говорит следующее: «Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божия никто не знает, кроме Духа Божия… Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием… потому что о сем надобно судить духовно» (1 Кор. 2:11, 14). Писание открывает, что все люди падшие и их ум извращен (Еф. 4:17–18; Рим. 12:2). К сожалению, даже у верующих ум, хотя бы частично, всё еще находится в падшем состоянии и только проходит процесс обновления от Святого Духа. Прп. Иоанн Лествичник сказал: «небезопасно плавать в одежде, небезопасно и касаться богословия тому, кто имеет какую-нибудь страсть» (Лествица. XXVII. 11)[104].

Во-вторых, это само Писание, которое происходит не от человека, а от Божественного разума (Лк. 24:45). Человек, занимающийся Словом Божиим без водительства Святого Духа, не может полностью понять смысл и легко может ошибиться в своих трактовках. Истинное значение текста открывается только посредством Духа (см. 1 Кор. 2:12–14, 2 Кор. 3:14–18; ср. Ин. 6:45; 16:13). Святой Дух просвещает ум человека, чтобы он правильно понимал сокрытое в Писании. Также Бог обещает помощь в поисках истины (Иер. 33:3; Ин. 14:26; 16:13; 1 Ин. 2:27).

Чтение Слова Божия рассматривается Церковью как один из способов богообщения. Благоговейное чтение Священного Писания не только дает нам знание о Боге, но, отчасти, знание Самого Бога, т. е. в некоторой мере приобщение к Нему[105]. Поэтому подлинное знание того, что Бог нам открывает через Священное Писание, есть не то знание, которое приобретается при критическом исследовании, а то, в которое человек входит под действием Святого Духа[106], и только Святой Дух дает душе это знание.

Можно согласиться со словами свт. Иоанна Златоуста:

Даже один вид этих книг делает нас более воздержанными от греха… Если же присоединится и внимательное чтение, то душа, как бы вступая в таинственное святилище, очищается и делается лучшею, так как с нею беседует Бог через эти Писания (Слово 3 о Лазаре)[107].

По мысли прп. Макария Египетского, приступая к чтению Священного Писания, человек встает перед ответственностью правильно воспринять послание Божие, так как Слово Божие — это «небесный дар», который уверовавшие просили и получали, и если человек не просит и не принимает его, то будет повинен в том, что не захотел принять дар жизни от Бога, т. е. Христа (Беседа XXXIX)[108]. По словам книги Премудрости Соломона, «В лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем. 1:4). Следовательно, для успешного изучения Слова Божия необходимы непорочность сердца и святость жизни.

Для православного христианина, живущего духовной жизнью, естественно как можно чаще задумываться о Священном Писании. Свт. Григорий Нисский, вероятно, вдохновляемый словами царя Давида «о законе Его размышляет он день и ночь» (Пс. 1:2), так описывал свое отношение к Библии:

когда я ложусь, я думаю о Слове Божием. И забываясь во сне, я думаю о нем же. И просыпаясь и бодрствуя, не отнимаю ум от живительной влаги Божественных Словес[109].

При таком живом, активном общении с Богом посредством Священного Писания человек, по мысли свт. Филарета (Дроздова), может «дойти до чистого состояния духовного, до спасения души, до славы чад Божиих» (Слово в день обретения мощей святителя Алексия, 1841 г.)[110].

Свт. Тихон Задонский так говорил об отношении православных к Священному Писанию:

«Если бы ты получил письмо от царя земного, разве ты не читал бы его с радостью? Конечно, с великой радостью и трепетным вниманием. Ты же получил письмо, но не от земного царя, а от Царя Небесного. А ведь ты почти пренебрегаешь этим даром, таким бесценным сокровищем». И дальше он говорит: «Каждый раз, читая Святое Евангелие, ты слышишь обращенные к тебе слова Самого Христа. Во время чтения ты и молишься Ему, и беседуешь с Ним»[111].

Принцип «духовное требует духовного подхода» указывает не только на потребность призывать на помощь Святой Дух для правильного понимания Писания, но также и на духовность самого экзегета. Святой Дух не только просвещает ум, но и преображает сердце толкователя. Толкователю необходимо иметь готовность и желание исполнять всё, что говорит Писание. Христос сказал: «Кто хочет творить волю Его [Божию], тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю» (Ин. 7:17).

Не нужно забывать, что Библия — это живое и действенное Слово Божие, обращенное и ко всей Церкви, и к отдельному человеку любого времени. Поэтому главная цель толкования заключается не только в выявлении первоначального значения текста, но и в применении истин Писания в своей жизни, в реалиях сегодняшнего дня. Таким образом, истинной целью изучения герменевтики является не приобретение исключительных знаний, а лучшее понимание Священного Писания и послушание ему[112]. Св. ап. Павел пишет: «Не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут» (Рим. 2:13). Человек тогда докажет, что он усвоил какое-либо понятие, когда он сможет применить его в ситуациях из собственной жизни.

2.6. Толкование Священного Писания в свете Священного Предания

Этот принцип является основополагающим в православной герменевтике[113] и вытекает из понимания природы Церкви и места Священного Писания в ней. Церковь в православном понимании есть столп и утверждение истины (1 Тим. 3:15), и поэтому она является истинной хранительницей и истолковательницею Священного Писания.

В Послании восточных патриархов 1723 г. сказано, что

Мы веруем, что божественное и Священное Писание дано нам от Бога: посему мы должны верить ему беспрекословно, и притом не как-нибудь по-своему, но именно так, как изъяснила и предала оное кафолическая Церковь. Ибо и суемудрие еретиков принимает божественное Писание, только превратно изъясняет оное, пользуясь иносказательными и подобнозначащими выражениями и ухищрениями человеческой мудрости, сливая то, чего нельзя сливать, и играя младенчески такими предметами, кои не подлежат шуткам. Иначе, если бы всякий ежедневно стал изъяснять Писание по-своему, то кафолическая Церковь не пребыла бы доныне единомысленною в вере, всегда одинаковой и непоколебимой, но разделилась бы на бесчисленные части, подверглась бы ересям и, вместе с тем, перестала бы быть Церковью святою, столпом и утверждением истины, а сделалась бы церковью лукавнующих, т. е., как должно полагать без сомнения, церковью еретиков, кои не стыдятся учиться от Церкви, а после беззаконно отвергать ее[114].

Господь наш Иисус Христос перед Своим распятием обещал апостолам, что «когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину…» (Ин. 16:13). Этот Дух даровал апостолам знание для правильного понимания Священного Писания Ветхого Завета и написания Нового. В дальнейшем Он, пребывая в Церкви, избирал достойных людей, через которых верно изъяснял Ветхий и Новый Завет. Их творения и являются выражением церковного понимания Священного Писания.

Отсюда следует, что Священное Писание нужно понимать и толковать в согласии со Священным Преданием. Церковь всегда смотрела и смотрит на Священное Предание как на необходимое руководство к правильному пониманию и экзегезе Писания[115]. Так, сщмч. Ириней Лионский утверждал, что не знающие предания апостольского не могут познать истину из одного Священного Писания (Против ересей. III. 2)[116]. Климент Александрийский говорил, что «те, кто толкуют Писание вопреки церковному Преданию, потеряли правило истины» (Строматы. I. 7)[117]. По свидетельству Руфина Аквилейского, свт. Василий Beликий и свт. Григорий Богослов при толковании божественного Писания руководствовались не собственными соображениями, но преданиями предков[118]. Сщмч. Киприан Карфагенский писал, что «если мы обратимся к источнику божественного Предания, то прекратится заблуждение человеческое»[119]. По словам свт. Игнатия Брянчанинова,

Дух произнес Священное Писание, и только Дух может истолковать его. Вдохновенные Богом мужи — пророки и апостолы, написали его; вдохновенные Богом мужи — святые Отцы, истолковали его. Поэтому всякому, желающему стяжать истинное познание Священного Писания, необходимо чтение святых Отцов[120].

Поэтому Пято-Шестой Трулльский Собор (691–692) своим 19-м правилом постановил:

Аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удостоверяются, нежели составлениям собственных слов, дабы, при недостатке умения в сем, не уклониться от подобающего[121].

Для православного христианина Библия — это церковная книга, она создана Церковью и может существовать только в Церкви. Только в Церкви библейские книги обретают статус Священного Писания[122]. Блж. Августин говорил:

Я не веровал бы Евангелию, если бы не побуждал меня к тому авторитет кафолической Церкви[123].

Вынесенная из Церкви, Библия превращается просто в сборник книг. Смысл библейских книг может быть постигнут только в Церкви, в свете хранимого ею учения святых отцов.

Суть этой православной точки зрения отражена в вопросе к оглашенному в чине принятия его в лоно Церкви: «Признаёшь ли, что Священное Писание должно приниматься и истолковываться в согласии с верой, переданной нам святыми отцами, которую мать наша, Святая Православная Церковь, всегда хранила и хранит поныне?»[124].

Сщмч. Ириней Лионский настаивал на том, что истинное толкование Писания происходит только в Церкви (Против ересей. IV. 26. I)[125]. Правильное понимание Писания достигается, только если его читать согласно «правилу веры», к которому верующий приобщен в Крещении. Оно представляет собой не что иное, как «апостольскую проповедь, которая была „оставлена“ в Церкви и вручена ей апостолами, а затем верно сохранялась и передавалась с полным единодушием повсеместно преемством епископов»[126]. Поэтому, по словам сщмч. Иринея,

надлежит следовать пресвитерам в Церкви тем, которые… имеют преемство от апостолов и вместе с преемством епископства по благоволению Отца получили известное дарование истины (Против ересей. IV. 26. 2)[127].

При этом нужно понимать, что Церковь не является внешней властью над Священным Писанием. Скорее, она — хранительница и защитница истины, которая была вложена Богом в Писание[128].

Чтение Священного Писания без руководства Церкви может привести к тому, о чем предупреждал свт. Григорий Нисский: «Представляющееся с первого взгляда толкование написанного, если не будет понято в надлежащем смысле, часто производит противоположное жизни, являемой Духом» (Опровержение Евномия. VII)[129]. Нужно также помнить и о предупреждении блж. Иеронима Стридонского, говорившего, что «в рассуждении о Священных Писаниях нельзя идти без предшественника и путеводителя» (Письмо к Павлину. Об изучении Священного Писания)[130].

Каждый человек понимает всё, в том числе и Священное Писание, на основании своего мировоззрения, которое определяется духовным возрастом человека, его жизненным опытом и общим уровнем культуры. Сщмч. Иларион (Троицкий) писал, что если оставить человека одного с Писанием, то Писание потеряет всякий определенный смысл и значение и останется только «один человек, который капризы и причуды своего ума будет прикрывать авторитетом Слова Божия»[131].

Отчуждившись от истины, — писал сщмч. Ириней Лионский о еретиках, — они естественно увлекаются всяким заблуждением, волнуемые им, по временам думая различно об одних и тех же предметах и никогда не имея твердого знания, желая быть более софистами слов, чем учениками истины. Они всегда имеют предлог искать [истину], но никогда не могут найти ее (Против ересей. III. 24. 2)[132].

Становятся вполне понятными слова сщмч. Поликарпа Смирнского — ученика апостола любви, — который в своем Послании к Филиппийцам первенцем сатаны называет того, кто будет толковать слова Господни по собственным похотям (гл. VII).

Экзегет призван подчинять полностью свой разум «разуму Церкви» в силу определенных взаимоотношений, существующих между Писанием и Преданием. Оба они, Писание и Предание, не должны быть воспринимаемы ни как взаимодополняющие, ни как взаимоисключающие. Отвергая представление об автаркии, или «самодостаточности», Писания, выраженное во фразе Sola Scriptura, православие полностью принимает нормативность Писания в вопросах веры и жизни. С другой стороны, оно признает, что Писание — плод Предания. Определенные свидетельства, не вошедшие в канон, включая литургические формулировки и исповедания Символов веры, также могут содержать в себе и открывать Божественную истину. Предание может быть рассматриваемо скорее не как противостоящее Писанию или дополняющее его, но как текущий поток, в котором канонические документы представляют центральное, «нормативное» течение. В таком случае Предание и производит апостольскую письменность, и провозглашает ее канонической.

Для того чтобы определить, что является аутентичным Преданием, а что нет, Церковь установила, руководствуясь откровением Святого Духа, канон Писаний. Поэтому Библия — это часть Предания, созданная через посредников-людей Духом, Которым, как правило, проверяются все предания и определяется в них всё достоверное[133].

В то же время этот принцип требует верного понимания. Толкование Священного Писания в свете Священного Предания не означает механического подбора цитат из святоотеческих творений к каждому библейскому отрывку. Православный экзегет должен придерживаться не буквы, а духа святых отцов. Святые отцы задают направление, которому должен следовать христианин в своем понимании Писания.

Кроме того, верность патристической герменевтике не ограничивает научное исследование Библии с привлечением вспомогательных методов. На практике этот принцип означает, что толкователю Слова Божия нужно стремиться к тому, чтобы, узнав свидетельство церковного Предания, связать с ним результаты экзегетического процесса, т. е. поставить его в контекст церковного учения[134]. Поиск такой связи — это не принятие принудительной нормы, установленной Преданием, а творческое суммирование церковного и личного понимания[135]. Толкователь обязан искать, как Церковь воспринимает каждое слово Откровения, и руководствоваться всем ее опытом в своем поиске истинного смысла[136]. Следовательно, смысл, не соответствующий духу Священного Предания, не может нести печать истинного смысла Священного Писания[137].

С точки зрения Православной Церкви, источниками правильного понимания смысла Священного Писания являются:

1) Символы веры,

2) вероопределения Соборов,

3) творения святых отцов и учителей Церкви и

4) практика Церкви[138].

1) Символы веры. По словам Василия Великого, символ есть «несомненный образец для поверки суждений» веры (Против Евномия. I)[139], следовательно, по этому правилу и образцу должны толковаться все места Священного Писания, которые требуют экзегезы. Например, слова «Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин. 15:26); «Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам» (Ин. 16:14) и «Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго» (Ин. 20:22) нужно понимать в соответствии с 8-м членом Никео-Константинопольского Символа веры: «И в Духа Святаго, Господа животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки». В соответствии с этим, нужно понимать, что Святой Дух исходит от Отца через Сына.

2) Вероопределения Соборов. Известно, что на Соборах рассматривали и определяли основные вероучительные положения христианства и, следовательно, многие места Писания. Поэтому необходимо понимать эти места в соответствии с определениями Соборов[140].

Например, слова «как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5:12) нельзя понимать в том смысле, будто последствия греха Адама вошли в мир только через подражание, как учили пелагиане, а не передаются людям через рождение. Подтверждением православного толкования служит решение Поместного Карфагенского Собора (419), в котором сказано:

кто отвергает нужду крещения малых и новорожденных от матерней утробы детей, или говорит, что хотя они и крещаются во отпущение грехов, но от прародительского Адамова греха не заимствуют ничего, что надлежало бы омыти банею пакибытия (из чего следовало бы, что образ крещения во отпущение грехов употребляется над ними не в истинном, но в ложном значении), тот да будет анафема. Ибо реченное Апостолом: единем человеком грех в мир вниде в немже вси согрешиша, подобает разумети не инако, разве как всегда разумела кафолическая Церковь, повсюду разлиянная и распространенная (Правило СХ (CXXIV))[141].

3) Творения святых отцов и учителей Церкви. Согласие отцов и учителей Церкви, как в догматических вопросах, так и в объяснении важнейших отрывков Писания, ведет свое начало от апостолов и есть несомненное свидетельство истины.

Например, Господь наш Иисус Христос при установлении таинства Евхаристии сказал: «приимите, ядите: сие есть Тело Мое… пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26:26–28; см. также: Мк. 11:22–24; Лк. 22:19–20, 1 Кор. 11:23–25). Обращаясь к творениям святых отцов и учителей Церкви: сщмч. Игнатия Богоносца[142], мч. Иустина Философа[143], свт. Кирилла Иерусалимского[144], свт. Василия Великого, свт. Иоанна Златоуста[145], прп. Иоанна Дамаскина[146] и других, можно увидеть общее учение о том, что Иисус Христос в ту ночь, в которую предал Себя за спасение мира, под видом хлеба и вина преподал Свое Тело и Свою Кровь.

4) Практика Церкви. Под практикой Церкви можно понимать всё ее устройство: богослужение, обряды, песнопения, молитвы, установления и т. д. В них изложены все истины христианской веры, раскрыты многие места Священного Писания и показано множество сторон в событиях, упоминаемых в Писании.

Например, в книге Бытия рассказывается, что Иаков благословил сынов Иосифа: «простер правую руку свою и положил на голову Ефрему, хотя сей был меньший, а левую на голову Манассии» (Быт. 48:14), и он сделал это с особенным намерением (Быт. 48:17–19). Таинственное значение этого действия объясняет Церковь, когда воспевает: «рук пременение патриарха Иакова на благословение чад державное креста Твоего предъявляше знамение» (Стихира на литии на праздник Воздвижения Креста Господня).

Св. ев. Матфей говорит, что Иосиф, приняв свою жену, «и не знал Ее. [Как] наконец Она родила Сына Своего первенца» (Мф. 1:25). Частица «наконец» (ἕως [е́ос]) в Священном Писании может означать не только предел времени, после которого оканчивается предшествовавшее ему действие (см. Лк. 24:49), но и показывать непрерывность действия до определенного предела, не исключая возможность продолжения того же действия и после этого предела (см. Втор. 24:6, Мф. 22:44, 1 Тим. 4:13). Выбор из двух значений в этом месте можно сделать на основании учения Церкви, которая в своих песнопениях называет Матерь Бога-Слова «девство и рождество сочетавшею» (Акафист Пресвятой Богородице. Икос VIII), «в рождестве сохранившею девство» (Тропарь праздника Успения Пресвятой Богородицы), «столпом девства» (Акафист Пресвятой Богородице. Икос X), «неискусобрачною» (Стихира на стиховне праздника Благовещения), которая пребыла Девою не только до рождества, но и в рождестве и по рождестве. Прп. Иоанн Дамаскин пишет: «О блаженнейшая и непорочнейшая чета, Иоаким и Анна! От плода чрева вашего мы познаём вас, как негде сказал Господь: от плодов их познаете их. Вы проводили жизнь богоугодную и достойную Рожденной вами. Пожив целомудренно и праведно, вы произвели на свет украшение девства: прежде рождества Деву, в рождестве Деву, и по рождестве Деву — единую и по уму, и по душе, и по телу приснодевственную» (Слово на Рождество Пресвятой Богородицы)[147]. Такое толкование не вступает в противоречие со словом «первенец», потому что первородного сына всегда можно так назвать, несмотря на то, были ли после него другие сыны, или нет (Исх. 13:2).

Еще одним примером могут служить три паремии, которые читаются на вечерне праздника Благовещения Пресвятой Богородицы и прочих богородичных праздников: 1) сон Иакова о лестнице, восходящей от земли до неба (Быт. 28:10–17); 2) видение пророком иерусалимского святилища с закрытыми вратами, через которые никто, кроме князя, не может пройти (Иез. 43:27–44:4); 3) «Премудрость построила себе дом» (Прит. 9:1–11).

Все эти ветхозаветные тексты следует понимать как пророчества о воплощении Господа нашего Иисуса Христа от Девы. Пресвятая Дева Мария — лестница Иакова, давшая плоть Богу воплощенному, вошедшему в наш человеческий мир. Пресвятая Дева Мария — врата затворенные; Она, единственная из женщин, зачала в девстве и пребывала Непорочной. Пресвятая Дева Мария — тот Дом, в Который вселился Христос, «Божия Премудрость» (1 Кор. 1:24)[148].

2.7. Многоплановость библейского текста

Православная герменевтика утверждает, что библейский текст имеет несколько смысловых уровней. Это подразумевает возможность обнаружения в любом тексте Писания не только очевидного «буквального» смысла, но также и нескольких более глубоких семантических уровней, выявление которых требует целенаправленного усилия со стороны толкователя[149].

В Беседе на 46-й псалом свт. Иоанн Златоуст подчеркивал:

Иное в Писании должно понимать так, как говорится, а иное в смысле переносном; иное же в двояком смысле, чувственном и духовном (Беседы на псалмы. XLVI. 1)[150].

Точно так же прп. Иоанн Кассиан Римлянин указывал, что экзегеза Библии «разделяется на две части: на историческое (буквальное) толкование Св. Писания и духовное (таинственное) понимание» (Собеседование. XIV. 8)[151].

Прп. Максим Исповедник писал:

Телом всего Священного Писания, Ветхого и Нового Заветов, служит историческая буквальность его, душой же — смысл написанного… Как человек смертен по своей видимой части, а по невидимой бессмертен, так и Священное Писание, с одной стороны, обладает преходящей явленностью буквы, а с другой — содержит сокрытый в ней дух, бытие которого непреходяще и который составляет истинный предмет созерцания (Мистагогия. VI)[152].

Он же говорил о двух видах, в которых Писание являет себя людям:

первом — «простом и общедоступном, видеть который могут многие»; втором — «более сокрытом и доступном лишь для немногих, т. е. для тех, кто, подобно Петру, Иакову и Иоанну, уже стали святыми апостолами, пред которыми Господь преобразился в славу, побеждающую чувство» (Главы о богословии и домостроительстве воплощения Сына Божия. I. 97)[153].

Отсюда следует, что православная герменевтика видит в Священном Писании следующие смысловые уровни:

1. Буквальный.

2. Небуквальный, или духовный.

В зависимости от того, какой уровень библейского текста рассматривается, используются разные экзегетические методы.

В ряде случаев для уяснения различных оттенков смысла возможно истолкование одного фрагмента разными методами, но при этом важно помнить, что эти методы не исключают, а дополняют друг друга[154].

Литература для дальнейшего чтения:

Брек И., протопресв. Чтение Священного Писания по учению Святых Отцов // Православие и Библия сегодня. Сб. статей. К.: Центр православной книги, 2006. С. 158–193.

Брек И., протопресв. Православие и Библия сегодня // Православие и Библия сегодня. Сб. статей. К.: Центр православной книги, 2006. С. 250–290.

Вопросы:

1. Каковы следствия для толкования из принципа о богодухновенности Священного Писания?

2. Каковы следствия для толкования из принципа о богочеловеческом характере Священного Писания?

3. Что такое единство Священного Писания, и каковы следствия для толкования из этого принципа?

4. Каковы следствия для толкования из принципа о христоцентризме Священного Писания?

5. Почему важны вера и духовная жизнь для экзегета?

6. Назовите источники для толкования Священного Писания в свете Священного Предания.

7. Назовите смысловые уровни Священного Писания.

3. Методы толкования Священного Писания

Метод библейского толкования — это последовательность определенных действий, имеющая задачей раскрытие смысловых уровней Священного Писания[155].

3.1. Буквальный, или историко-грамматический, метод толкования

Целью историко-грамматического метода является установление буквального смысла библейского текста, переданного посредством грамматической конструкции, которая понимается и истолковывается согласно историческому контексту. Исследователь в ходе всестороннего изучения текста стремится найти то значение, которое намеревались передать авторы Писания, и то значение, которое было понято получателями[156]. Важно уточнить, что это исследование должно идти под водительством Святого Духа.

Можно следующим образом сформулировать определение историко-грамматического метода:

Историко-грамматический метод — это исследование Писания, осуществляемое под водительством Святого Духа для выявления значения текста в соответствии с правилами грамматики и историческими фактами.

Поиск буквального смысла — важный этап, без которого нельзя приступать к выяснению других смысловых уровней Священного Писания. Блж. Августин писал:

Когда ничто не препятствует нам принимать события в собственном значении, то почему не можем мы скорее прямо следовать авторитету Писания в повествовании о совершившихся событиях, сначала понимая эти события как действительные, а потом исследуя, что означают они собою еще и другое? (О книге Бытия буквально. VIII. 7. 1)[157].

Из названия и определения видно, что этот метод для поиска подлинного смысла обращается к историческому и к грамматическому значениям текста.

Историческое значение определяется с учетом особенностей времени и обстоятельств, в которых писал автор[158]. Экзегету необходимо обратить внимание на исторический фон текста Писания, определить авторство, адресата, время и место написания книги.

Поиск грамматического значения сосредоточен на изучении значения слов, которые определяют смысловое значение текста, и на их взаимосвязи в предложении. Поэтому грамматический аспект историко-грамматического метода толкования содержит в себе два раздела для изучения: во-первых, значение слов (лексика) и, во-вторых, взаимоотношение слов в предложении (синтаксис).

Конечно же, историко-грамматическое толкование не предполагает абсолютной буквальности. Как и в любом человеческом языке, в Священном Писании есть прямой и переносный смысл. Экзегет должен уметь увидеть эти смыслы и правильно их объяснить.

Так как целью историко-грамматического метода толкования является установление «намерения автора», т. е. того, что автор хотел передать через данный отрывок, то каждый текст при буквальном толковании должен содержать только одно смысловое значение. Это называется «единством буквального смысла», или «единственностью смыслового значения».

Нельзя согласиться с мнением некоторых экзегетов, которые считают, что возможно наличие нескольких буквальных смыслов у одного и того же текста, подобно тому как в языке слово иногда имеет несколько различных значений.

Во-первых, многосмысленность противоречит цели, с которой Священное Писание дано людям (Рим. 15:4; 2 Тим. 3:15–16; Пс. 18:8–9) — научить людей истине. Если возможно много равнозначных смыслов, то возможно несколько разных истин, противоречащих друг другу, а это не соответствует законам логики. Истина может быть только одна.

Во-вторых, многосмысленность невозможна по законам здравого смысла. Размышляя или говоря о каком-нибудь предмете, человек определяет этому предмету только одно значение в данный период времени.

В то же время принципу единства буквального смысла не противоречит существование ряда слов, которые могут иметь несколько буквальных значений (см., напр., Пс. 17:26–27; Прит. 24:16; Иак. 2:13 и др.). Однако в рамках смысловой единицы — фразы или стиха, слово всегда несет только один конкретный смысл.

Не противоречит этому принципу и то, что одним и тем же местом Ветхого Завета порой поясняются и доказываются различные истины в Новом Завете. Так иногда поясняются или доказываются истины, вытекающие из главной мысли в приводимом месте. Например, словами псалма «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (2:7) св. ап. Павел доказывает а) вечное, божественное рождение Иисуса Христа: «Ибо кому когда из Ангелов сказал [Бог]: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя?» (Евр. 1:5); б) Его вечное и совершенное священство: «Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (5:5); и в) воскресение Его из мертвых: «И мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса, как и во втором псалме написано: Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя» (Деян. 13:32–33). Сам псалом содержит только ту мысль, что Иисус Христос есть истинный Сын Божий. Истина же вечного и совершенного священства Христова и истина Его воскресения из мертвых доказываются этим местом, как следствия божественности Сына Божия. Поскольку Иисус Христос есть вечный Сын Божий, то и Его священство есть священство вечное и совершенное, и Ему невозможно было удержаться в узах смерти (Евр. 7:24; Деян. 2:24)[159].

3.2. Историко-критический метод

Историко-критический метод не является тем же самым, что и историко-грамматический метод, хотя их часто путают. Еще одно название этого метода — «высшая критика» («низшая критика» — это текстология). В дореволюционной русской библеистике этот метод из-за своих принципов получил название «отрицательная библейская критика»[160]. Достаточно часто тех, кто поддерживает историко-критический метод, называют «представителями либеральной библеистики».

Основной предпосылкой историко-критического метода является подход к Библии как к обычной книге, написанной людьми, без учета ее богодухновенности[161].

Такой подход привел к тому, что к Библии стали относиться не как к Слову Божию, а просто как к историческому документу, который должен подвергнуться объективному историческому исследованию[162].

Историко-критический метод опирается на несколько принципов: критицизма, аналогии и корреляции, или взаимосвязи.

Из них наиболее характерным для этого метода является принцип критицизма. Термин «критицизм» в данном случае используется в техническом смысле, под которым подразумевается автономное право исследователя задавать вопросы библейскому тексту, оценивать его, судить о достоверности, адекватности и разумности его конкретных утверждений.

В тесной связи с принципом критицизма стоит принцип аналогии, который объявляет современный опыт критерием для оценки событий, изложенных в Писании. Толкователь должен судить о том, что произошло в библейские времена, по тому, что происходит сегодня. Если сегодня не наблюдается того или иного явления, то, вероятнее всего, его не происходило и в прошлом. Поскольку в настоящее время не происходят явные чудеса, то сторонники данного метода отказываются признать их историческими.

Согласно принципу корреляции, история — это замкнутая причинно-следственная система, в которой нет места сверхъестественному вмешательству. События до такой степени взаимосвязаны и взаимозависимы, что изменения в любом из явлений неизбежно влекут за собой изменение его причин и следствий. Следовательно, исторические объяснения покоятся на цепочке естественных причин и следствий.

Можно сформулировать следующие выводы либерального подхода к интерпретации Библии:

• Авторы Библии — люди, и они отразили в библейском тексте свое понимание Бога и самих себя.

• Некоторые фрагменты были добавлены неизвестными авторами после того, как основной текст был написан.

• Возможно игнорировать некоторые части Библии, т. к. они не являются подходящими для современной жизни. Типичные примеры таких мест: законы, регулирующие рабство; предписания об уничтожении жителей Ханаана; предписания, ограничивающие роль женщин; законы, предписывающие смертную казнь для религиозных и сексуальных меньшинств.

• Библия содержит много материала, позаимствованного у соседних языческих культур, а также отражающего доавраамические верования. Библейские тексты должны интерпретироваться в соответствии с верованиями авторов и их культурой.

• Необходимо сравнивать различные фрагменты Библии, чтобы определить их отношение друг другу, их сходства и различия.

• Описания чудес (т. е. событий, противоречащих господствующей научной парадигме) представляют собой мифологические элементы в Библии.

Промежуточную позицию между консерваторами и либералами в этом вопросе занимают неоортодоксы (Карл Барт и др.). С их точки зрения, авторами Библии были люди, которые пережили опыт встречи с трансцендентным, и они записали этот опыт. Библия — не Слово Бога, а слово человека о Боге. Будучи людьми, библейские авторы иногда допускали ошибки[163].

Нельзя сказать, что все ученые, придерживающиеся принципов историко-критического способа толкования, отрицают существование Бога или сверхъестественное. Но методологически этот способ не оставляет места для сверхъестественного. Использующие его ученые выносят всё сверхъестественное за скобки и ищут естественные причины и следствия[164].

Существует несколько разновидностей историко-критического метода: критика источников, критика форм, редакционная критика, история традиции и критика канона[165].

Критика источников пытается реконструировать и проанализировать гипотетические литературные источники, из которых мог возникнуть библейский текст.

Примером критики источников может служить документарная теория происхождения Пятикнижия. Согласно этой теории, Пятикнижие не было написано Моисеем, как утверждает Библия (Ин. 1:45), но было скомпоновано из четырех более поздних документов, или источников.

Критика источников Пятикнижия была подкреплена несколькими специфическими исходными предпосылками: скептицизмом по поводу исторической достоверности записанных повествований, эволюционной моделью развития религии Израиля от примитивного полидемонизма к этическому монотеизму, отвержением сверхъестественного вмешательства в это эволюционное развитие и предположением о том, что источники были написаны в определенных жизненных ситуациях (Sitz im Leben, буквально «место в жизни»), которые часто совершенно не связаны с тем, что сказано в самом тексте.

Критически настроенные ученые, придерживавшиеся данного взгляда, апеллировали к различным внутренним аргументам в пользу комбинированных источников Пятикнижия: использование разных имен Бога, вариации в языке и стиле, противоречия и анахронизмы, дублирование и повторы.

Те самые исходные предпосылки, которые лежат в основе критики источников Пятикнижия, дополненные отрицанием возможности предсказательного пророчества, привели к гипотетическому реконструированию источников других частей Писания. Например, книга пророка Исайи была разделена на три основных источника (иерусалимский Исайя (глл. 1–39), Второисаия (глл. 40–55) и Тритоисаия (глл. 56–66)), а книга Захарии — на два раздела (1–8 и 9–14 глл).

Новозаветная критика источников сосредоточилась преимущественно на «синоптической проблеме» — вопросе возможных источников, лежащих в основе первых трех Евангелий, и их взаимосвязи. Для решения синоптической проблемы было предложено несколько гипотез. Самой признанной теорией у критиков источников по-прежнему остается гипотеза двух источников с различными модификациями. Эта теория отстаивает приоритетность Евангелия от Марка и «Q» (от немецкого слова Quelle — «источник») — гипотетического сборника изречений Христа. Затем были написаны Евангелия от Матфея и от Луки. В дальнейшем была разработана гипотеза четырех источников, в которой к Марку и «Q» добавляются еще источник «L» (материал, который можно найти только в Евангелии от Луки) и источник «М» (материал, который можно найти только в Евангелии от Матфея).

Одна из сторон синоптической проблемы — вопрос о точности передачи слов говорящего, в данном случае Иисуса Христа. Являются ли слова, записанные в Евангелиях, истинными словами Христа (ipsissima verba), или передают только смысл или Его «голос» (ipsissima vox)? В ответ на этот вопрос предлагаются три теории. Первая теория утверждает, что в Библии написано то, что было буквально сказано. Вторая — что в Библии приводятся не сами слова Христа, а смысл Его слов. Сторонники третьей говорят, что евангелисты не цитируют слова Христа, а вкладывают свои мысли и свои слова в Его уста[166].

В двадцатых годах XX века была разработана еще одна разновидность историко-критического метода:

критика форм (от немецкого Formgeschichte, буквально «история форм»). Главное внимание в ней уделяется долитературной стадии устных преданий, легших в основу письменных источников. Критики форм исходили из того, что библейские предания появились на свет примерно так же, как и обычный фольклор.

Критика форм исходит из того, что общество создавало форму и содержание преданий и что этот материал прошел эволюцию от коротких и простых единиц до более объемных и сложных форм. Конкретная задача критики форм заключается в том, чтобы проанализировать различные формы или жанры библейской литературы, разбить их на предположительно изначально существовавшие меньшие устные единицы, а затем гипотетически реконструировать житейскую обстановку, которая породила эти формы.

Ни критика источников, ни критика форм вначале не уделяли большого внимания редакторам, которые собрали ранее существовавший материал и придавали ему окончательную форму. Редакторы считались компиляторами, которые практически не внесли в имевшийся материал никакого личного вклада. Однако эта ситуация изменилась, когда возникла новая процедура: критика редакций (от немецкого Redaktionsgeschichte, дословно «история редакций»).

Цель критики редакций заключается в том, чтобы выявить и описать уникальные социальные и богословские мотивы библейских редакторов и писателей, которые побудили их сформировать, модифицировать или создать материал для включения в конечный текст, вышедший из-под их пера. Базовая предпосылка этого подхода основывается на том, что каждый библейский писатель имел свое богословие, отличное, а возможно, даже противоположное тому, которое было у других редакторов.

Еще одной разновидностью историко-критического метода является

история традиций (от немецкого Traditionsgeschichte). Она, опираясь на критику форм и источников, пытается поэтапно проследить историю составления преданий от их устной передачи из поколения в поколение до их окончательного оформления в письменном виде.

Когда приобрела популярность критика редакций, история традиций стала охватывать не только устные предания, но и письменные источники вплоть до окончательного оформления их редактором. Основополагающая исходная предпосылка при таком подходе заключается в том, что каждое новое поколение по-новому истолковывает и переформирует материал.

Логическим завершением попытки гипотетически реконструировать историческое развитие библейского текста стала

критика канона. Этот подход основывается на предшествующих процедурах, но сосредоточивается преимущественно на имевшей место в Синагоге и Церкви жизненной обстановке, которая и предопределила выбор документов для библейского канона[167].

Первоначально историко-критический метод был направлен на то, чтобы как можно более объективно подходить к изучению библейских книг, честно осуществлять поиск истины, используя объективные исторические и филологические критерии. Такой подход, как ожидалось, во-первых, выявит те представления, которые основываются на неправильном понимании библейских книг. Во-вторых, ученые надеялись, что историко-критический метод поможет добиться больших успехов в лингвистических и текстуальных исследованиях, в результате чего значительно повысится интерес к библейским языкам, а также к сравнительному анализу тысяч библейских рукописей. Итогом всех этих исследований должен был стать выверенный научный «критический текст», который послужил бы основой для новых переводов Библии. В-третьих, считалось, что исследования высшей критики прольют свет на очень многие разделы богословия. В-четвертых, было ожидание, что эти исследования позволят разрешить многие проблемы, разделяющие христиан, такие как: Писание и Предание, Закон и Евангелие, слово и Таинство, вера и дела. Историко-критический метод помог бы честно подойти к разрешению несогласий в этих вопросах и облегчить диалог не только между самими христианами, но даже между христианами и представителями других религий[168].

Нельзя сказать, что ничто из вышеперечисленного не было достигнуто. Вследствие глубокого изучения оригинальных языков появилось множество лексических пособий и грамматик, позволяющих систематически изучать Писание в оригинале. В результате исторических исследований были добыты полезные знания о содержании библейских книг, о датах происходящих в них событий, о происхождении иудаизма и христианства, о культуре израильского народа, а также об истории, культуре и религии окружавших его народов.

Однако нужно заметить, что всеми этими достижениями современная библейская наука обязана не столько методологии и предпосылкам историко-критического метода, сколько продолжительным исследованиям в соответствующих областях. И, несмотря на то, что сторонники высшей критики немало послужили развитию многих областей библейских исследований, сам по себе метод высшей критики сопряжен с несколькими серьезными проблемами.

Во-первых, историко-критический метод принижает библейское учение, считая его не божественным, а человеческим, следовательно, не заслуживающим полного доверия. Многие сторонники этого метода считали, что если Библия является обычным историческим документом, то ее учение исходит не от Бога, а от мудрых людей, которые стремились познавать Бога. Однако отрицание или значительное принижение сверхъестественного элемента ведет к искажению истины как ее представляет сама Библия, то есть работает против изначально заявленного стремления к объективности. Кроме того, если в библейском свидетельстве содержится значительный человеческий элемент, то Библия даже теоретически не может считаться безошибочной. Только Бог безошибочен, людям же свойственно ошибаться. Следовательно, в Библии могут быть исторические неточности и фактические погрешности.

Во-вторых, историко-критический метод влияет на процесс изучения Писания. Если использовать этот метод, то при экзегезе следует изучать не текст книги в ее целостности, а сначала выяснить, из каких фрагментов он состоял[169] и кто являлся его редактором. Однако такой подход превращает Библию из источника пастырского попечения в музей литературных, исторических и религиозных данных[170].

В-третьих, возникает вопрос о датировке и авторстве библейских книг. Согласно историко-критическому подходу, мы не можем знать точно, кто был автором большинства книг Ветхого Завета, поскольку традиционное авторство отвергается и даже те книги, автор которых обозначен в самом библейском тексте, нередко переводятся в разряд псевдоэпиграфических, т. е. подписанных псевдонимом.

Сторонники историко-критического метода считают, что в рамках их методологии авторство книги несущественно для понимания ее смысла. Так как авторов уже нет в живых, они не могут нам объяснить, что они имели в виду на самом деле[171].

С точки зрения историко-грамматического метода вопросы авторства и датировки весьма существенны, так как помогают лучше понимать исторический контекст и авторский замысел. Хотя святых писателей действительно нет в живых, знание об обстоятельствах их жизни (там, где такое знание доступно) помогает лучше понимать их менталитет и волновавшие их проблемы. Методология историко-критического метода заменяет традиционного библейского автора соединением устных преданий, нигде не найденных источников, а также безымянных редакторов. Исторический фон, прямо обозначенный в самом библейском тексте, методология высшей критики заменяет на Sitz im Leben, реконструируемое по косвенным и весьма субъективным признакам. В результате понимание библейского текста становится менее объективным, что вновь работает против изначально заявленных целей.

В-четвертых, сторонниками высшей критики читательский отклик ставится выше авторского замысла библейской книги. Они сомневаются в самом этом понятии, возможности и нужности его нахождения. Сторонники историко-критического метода считают значение текста свободным и способным меняться от читателя к читателю. То есть значение текста, по их мнению, будет полностью зависеть от отклика самого читателя[172].

Однако если у текста много значений, то вообще невозможно будет отделить верное понимание от неверного. Каждый человек будет понимать Библию так, как считает справедливым. В свою очередь, это приведет к тому, что случилась во времена правления судей над Израилем: «В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 21:25).

В-пятых, историко-критический метод неправильно определяет богодухновенность Писания. По представлению либеральных ученых, Бог не заботился о земных писателях, чтобы обеспечить безошибочную передачу Своего Откровения. Согласно одной из популярных концепций, авторы Писания, фактически, записали представления еврейского народа о том, как он понимал Бога и Его дела. Даже редакторы библейского текста в работах библейских критиков предстают более духовными, чем первоначальные авторы, так как редакторы смогли из множества противоречащих друг другу кусочков собрать более или менее единый текст[173].

3.3. Небуквальные (духовные) методы толкования

Есть несколько небуквальных методов толкования: аллегорический, тропологический (нравоучительный), типологический (преобразовательный) и анагогический. Все эти методы основываются на представлении о том, что за буквальным смыслом лежит еще более глубокий, таинственный смысл.

В Церкви всегда обсуждался вопрос о том, имеет ли каждое место Писания, кроме буквального смысла, духовный смысл. Одни из экзегетов это допускали, другие отрицали и считали, что Писания имеют только буквальный смысл[174]. Самое трезвое мнение высказал об этом споре блж. Августин, который осуждал крайности:

На мой же взгляд, как сильно заблуждаются те, которые думают, что в этом роде Писаний нет таких событий, которые бы обозначали что-либо иное, кроме того, что известным образом совершилось; так много берут на себя и те, которые утверждают, будто там во всем сокрыт аллегорический смысл (О граде Божием. XVI. 3)[175].

3.3.1. Аллегорический метод толкования

Аллегорический метод толкования — это раскрытие и объяснение абстрактных идей из области философии, богословия, нравственности или аскетики через толкования библейских историй или законов.

Аллегория (ἀλληγορία [аллигори́а] — «иносказание», отсюда ἀλληγορέω [аллигоре́о] — «говорить иначе», «объяснять в переносном смысле») в данном методе — это условное изображение абстрактных идей (понятий) посредством конкретного художественного образа. Этот вид толкования основывается на предположении, что автор толкуемого места хотел выразить что-либо иное, нежели то, что выражено его буквальным (прямым или переносным) смыслом, т. е. реальные истории и законы являются иносказаниями[176]. В аллегорическом толковании к библейскому тексту иногда обращаются исключительно как к иллюстративному материалу, чаще всего не учитывая его первоначального смысла и не интересуясь его историческим значением.

3.3.1.1. История аллегорического метода толкования

Аллегорический метод был создан греками для объяснения противоречия между их религиозно-мифологической традицией и философским наследием. Из-за того что мифы содержали много аморального или иным образом неприемлемого, греческие философы интерпретировали эти рассказы аллегорически — т. е. мифы понимались ими не буквально, а как повествования, истинная суть которых скрыта на более глубоком уровне[177].

У истоков этой традиции стояло истолкование киниками античной мифологии, воспринятое и развитое стоиками[178], которые стремились к систематическому и рациональному разбору мифов. Один из ранних стоиков, Псевдо-Гераклит, определил аллегорию как риторическое средство, с помощью которого возможно сказать об одном и в то же самое время намекнуть на что-то другое[179].

Вот характерный пример такого истолкования: «Диоген говорил, что Медея была мудрой женщиной, а не волшебницей. Ведь она брала людей изнеженных, с телами, расслабленными в наслаждениях, и так заставляла их упражняться и исходить потом в парильнях, что возвращала им юношескую силу и свежесть. Поэтому о ней пошла слава, что она варила человеческое мясо и создавала юношей»[180].

Аллегорическое толкование получило свое развитие в иудейской традиции у евреев, проживавших в Египте. При Птолемее I Лаге (367–283 до Р. X.), по свидетельству Иосифа Флавия, много иудеев было отведено пленными из Палестины в Египет и поселено в греческой резиденции Птолемеев — Александрии. При Птолемее II Филадельфе они даже получили право гражданства. В эту эпоху мирного пребывания евреев в Александрии возникло и развилось иудео-александрийское толкование[181].

Александрия славилась своим Мусейоном со знаменитой Александрийской библиотекой. Ко двору Птолемеев на протяжении столетий съезжались талантливые люди Востока и Запада, преследуемые на родине за свои необычные взгляды. Так формировался особый дух александрийской культуры, в которой сочетались различные религиозные и философские идеи.

Проживая на одной территории, греки и иудеи знакомились с мировоззрением друг друга. Библейские представления не могли не вызвать отторжения у греческих философов, в особенности у последователей учения Платона. Разумеется, это беспокоило иудеев и рождало стремление примирить библейское учение с греческой философией, чтобы поднять авторитет Священного Писания в глазах язычников.

Самым ранним из сохранившихся до нашего времени памятником аллегорического толкования является «Послание Аристея»[182], написанное, скорее всего, во II в. до Р. X. В нем толкуются предписания Закона Моисея о пище и им дается этическое толкование.

Во II в. до Р. X. иудей-перипатетик Аристобул Александрийский полагал, что большинство античных философов были знакомы с Пятикнижием и многое оттуда почерпнули. Аристобул считал, что греческая античная философия и Священное Писание очень близки друг другу и поэтому необходим их синтез. Он написал труд, где дал аллегорическое толкование библейских законов[183]. Аристобул также писал об антропоморфных описаниях Бога. К ним относились не только понятные метафоры, такие как «рука Бога», обозначающая Его могущество в действии, но и такие, как упоминание о том, что Он «почил» в седьмой день творения (Быт. 2:2). По мнению Аристобула, это означало не прекращение деятельности, а установление непреложного порядка вещей.

В том же II в. до Р. X. пифагореец Нумений из Апамеи, который не имел никакого отношения к иудаизму, составил аллегорический комментарий к Ветхому Завету. Нумений интерпретировал его в духе платонизма, и именно ему принадлежит знаменитое высказывание: «Кто такой Платон, как не Моисей, говорящий по-аттически?»[184].

Но наиболее известным представителем иудео-александрийской традиции толкования был Филон Александрийский[185].

Филон родился в Александрии в богатой семье, принадлежавшей к потомственному священническому роду. Его родным языком был греческий, он получил классическое греческое образование, но не порывал и с ветхозаветной традицией, стремясь переосмыслить ее в духе эллинизма.

Филон Александрийский впервые ввел в библейскую экзегетику термин «аллегория», заимствовав его из греческой риторики, где тот бытовал как технический термин, обозначающий непрерывный ряд метафор. Для Филона аллегорический метод есть понимание текста как «обозначающего иное». Он различал «тело Писания», то есть его «внешний смысл», — и внутреннюю «душу Писания», для поиска которой необходимо аллегорическое толкование. Он считал, что Пятикнижие умышленно составлялось Моисеем так, чтобы под покровом мифа и исторического повествования скрыть от непосвященных смысл Божественного Откровения.

Другое новшество, внесенное Филоном Александрийским, — это поиск в библейском тексте философского смысла. В связи с этим он разделял аллегории на физические и этические, заимствуя, по всей видимости, эту классификацию у греческих толкователей Гомера. Однако сам термин «философия» Филон Александрийский понимает очень расплывчато. Об александрийских иудеях он писал как о занимающихся в субботний день «философией своих отцов»[186]. Филон считал Моисея человеком, достигшим «самих вершин философии»[187] и посредством общения с Богом познавшим «большинство наиважнейших [связей] в природе»[188]. Поскольку «красоту замыслов мироздания никто — ни поэт, ни сочинитель речей, — пожалуй, не смог бы восславить по достоинству, ибо они превосходят речь и слух»[189], глубочайшие смыслы пророк выражал не в словах, как в чем-то внешнем, а во внутренних смыслах, которые можно постичь только при помощи аллегорического толкования.

Принципы аллегорического толкования Филон Александрийский изложил в своих комментариях. В них события Ветхого Завета превратились в назидательные притчи, в которых почти полностью исчез исторический смысл. Например, явление Бога Аврааму при заходе солнца означает, что богопознание возможно лишь тогда, когда утихают земные страсти; камень под головой Иакова означает аскезу. Обряды, предписанные Законом, Филон Александрийский толковал в нравственном плане: священные хлебы — это знак воздержания; части жертвенного животного — добродетели.

Иногда аллегоризация Филона заходила слишком далеко, подчас достигая фантастических размеров. Вот пример такого толкования: «Переселение Авраама в Палестину — на самом деле рассказ о философе-стоике, покинувшем Халдею (чувственное восприятие) и остановившемся в Харране, что значит „дыры“ и отражает тщетность познания сущности через дыры, т. е. чувства. Когда он стал Авраамом, он стал по-настоящему мудрым философом. Жениться на Сарре — значит вступить в союз с абстрактной мудростью»[190].

Филон считал, что буквальное понимание Писания рассчитано на уровень понимания духовно незрелых людей, а аллегорическое значение — для мудрецов. Аллегорическое толкование следовало использовать в таких случаях: (1) если буквальное значение представляется недостойным Бога, (2) если кажется, что данное утверждение противоречит некоторым другим утверждениям в Писании, (3) если указано, что текст следует понимать символически, (4) если выражение повторяется или использованы дополнительные слова, (5) если это повторение уже известного, (6) если выражение варьируется, (7) если использованы синонимы, (8) если предполагается игра слов, (9) если есть что-либо ненормативное в грамматических категориях — в числе или времени, или (10) если присутствуют символы[191].

И вместе с тем Филон не отрицал и буквального значения текста. Например, в трактате «О смешении языков», посвященном анализу 11-й главы Бытия (строительство Вавилонской башни), он специально оговаривает, что нельзя буквально понимать сошествие Бога с небес, но сам рассказ о строительстве башни, судя по всему, он понимал как повествование о реальном строительстве очень высокой башни, которое было прервано Божественным вмешательством[192].

Филоновская экзегеза почти не получила развития в иудаизме[193], и его произведения были исключены из экзегетического предания раввиническим иудаизмом[194]. Зато она оказала влияние на отцов Церкви, особенно — принадлежавших к александрийской школе экзегезы.

Александрийская богословская школа является древнейшей школой, по преданию, она основана евангелистом Марком. В начале своего существования эта школа была катехизическими курсами. В конце II в., под руководством Пантена, наступает первый ее расцвет. Именно в этот период пораженный философом-богословом Пантеном Тит Флавий Климент становится сначала слушателем, а потом и учителем александрийской школы[195].

Главной чертой александрийской школы было признание необходимости и пользы философии для христианского мировоззрения, благодаря чему александрийская община приобрела славу «философской» Церкви[196]. Климент Александрийский писал, что в Священном Писании в полноте содержится то, чему учит греческая философия, нужно только уметь раскрыть его смысл[197]. А при буквальном толковании раскрыть эту связь было невозможно.

Климент считал, что истинное значение в Писании сокрыто настолько глубоко, что не доступно для понимания каждого. Климент выдвинул теорию, согласно которой существует пять смыслов в Писании (исторический, вероучительный, пророческий, философский и мистический), причем наиболее ценные богатства Писания доступны только для тех, кто уразумеет самые сокровенные смыслы. Истолкование Климентом Быт. 22:1–4 (восхождение Авраама на гору Мориа для принесения в жертву Исаака) служит ярким образцом его экзегезы:

Авраам, пришедши на третий день к месту, указанному ему Богом, «возвел очи свои, и увидел то место издалека». Ибо в первый день благое видится очами; во второй день проявляется наилучшее желание души; на третий день ум воспринимает духовное — после того, как Учитель, Воскресший в третий день, откроет глаза к разумению. Три дня могут быть тайной запечатления (крещения), чрез которое мы веруем в Бога. Он «увидел то место издалека». Ибо трудно достигнуть царства Божия, которое Платон называет царством идей, узнав от Моисея, что это то место, где универсально пребывает всё сущее. Но Авраам правильно видит его издалека, так как он пребывет в своем потомстве, и тотчас к нему является Ангел. Посему апостол говорит: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу», единственно чистым и бестелесным разумом[198].

Ориген, ученик Климента Александрийского, считал, что Писание — одна развернутая аллегория, в которой каждая деталь символична. Он сравнивал Писание с миндалем: горькая кожура миндаля — «убивающая буква», ее нужно «отринуть» (т. е. не предпочитать другим способам толкования):

Затем, ты доберешься до крепости скорлупы, означающей нравственное учение, обязанность властвовать над самим собой: эти вещи необходимы для защиты хранимого внутри, но они должны быть сломаны, и, тогда, несомненно, обнаружатся запертые и сокрытые под этими оболочкам таинства Премудрости и Всеведения Божия, укрепляющие и питающие души святых (Гомилия IX)[199].

Ориген писал:

И вообще, по апостольскому повелению, во всем нужно искать мудрость, в тайне сокровенную… Кто настолько глуп, чтобы подумать, будто Бог, по подобию человека-земледельца, насадил рай в Эдеме на востоке, и в нем сотворил дерево жизни, видимое и чувственное, чтобы вкушающий от плода его телесными зубами тем самым обновлял свою жизнь, а кушающий от плодов дерева (познания) добра и зла участвовал бы в добре и зле?… Знаменитую субботу, при точном понимании слов «Сидите каждый в дому своем, никто же из вас да исходит от места своего в день седьмой» (Исх. 16:29), невозможно соблюсти буквально, потому что никакое животное не может сидеть целый день, не трогаясь с места… Если мы перейдем к Евангелию и поищем здесь подобных…когда говорится об ударе в правую щеку, то представляется в высшей степени невероятное дело, потому что всякий бьющий, если только он не страдает каким-нибудь природным недостатком, бьет правою рукою в левую щеку (О началах. IV. 17–18)[200].

Представление о двойном смысле Писания (буквальном и духовном) Ориген развил в систему, в которой текст Священного Писания, как человек, имел тело, душу и дух[201]:

Мысли священных книг должно записывать в своей душе трояким образом: простой верующий должен назидаться как бы плотью Писания (так мы называем наиболее доступный смысл); сколько-нибудь совершенный [должен назидаться] как бы душою его; а еще более совершенный и подобный тем, которым говорит апостол: «Мудрость же мы проповедуем среди совершенных» (1 Кор. 2:6–7), — такой человек должен назидаться духовным законом, содержащим в себе тень будущих благ. Ибо как человек состоит из тела, души и духа, точно так же и Писание, данное Богом для спасения людей, состоит из тела, души и духа (О началах. IV. 11)[202].

«Буквальный» смысл Ориген использовал как фундамент для иносказательных толкований, «душевный» смысл является нравственным толкованием, «духовное» толкование извлекает богословский смысл. В толковании на книгу Левит Ориген дал аналогичную схему смыслов, но пояснил, что «телесный» смысл Писания относится к иудеям, «душевный» — к христианам, а «духовный» — к тем, которые стяжают вечную жизнь, «ибо в настоящем мы постигаем не букву, но душу, если же сподобимся, то взойдем и к духу»[203]. Иначе говоря, «духовный» смысл текста Священного Писания — это смысл, который открыт только для святых, предстоящих лицу Бога, и для ангелов. Например, знание об историческом Иисусе Христе — это «душевное» знание, знание о вечном Сыне-Логосе, пребывающем в Божественной Славе, — «духовное».

Впрочем, и Ориген, без сомнения, признавал, что буквальное значение текста тоже имеет свою ценность:

Мы ясно должны сказать, что в некоторых повествованиях мы признаём историческую истину. Таковы, например, повествования о том, что Авраам был погребен в Хевроне в двойной пещере так же, как Исаак и Иаков, и по одной жене каждого из них; что Сихем дан был в удел Иосифу, а Иерусалим есть столица Иудеи, где Соломон построил храм Божий, и многое другое (О началах. IV. 19)[204].

Влияние Оригена на раннехристианскую экзегезу было огромно. Можно сказать, что начиная с него аллегория становится одним из основных методов толкования.

Для примера приведем аллегорическое толкование свт. Кирилла Александрийского на Исх. 25:31–32, в котором говорится о двух природах во Христе:

Итак, золотой светильник представляет образ Христа; ибо Сын естеством и истиною есть Бог; между тем золоту должна быть уподобляема… Божественная светлость и превосходство. Изваян же [светильник], потому что прекрасен и превыше всякого слова, что касается до благообразия мысленного, Еммануил: ибо написано, что Он прекраснее сынов человеческих (Пс. 44:3) (О поклонении и служении в духе и истине. IX)[205].

Аллегорическое толкование использовалось для экзегезы не только Ветхого Завета, но и Нового. Например, блж. Августин сравнивал доброго самарянина (Лк. 10:30–37) с Самим Христом, а блж. Феофилакт Болгарский обобщил святоотеческие толкования этой притчи: пострадавший от разбойников — Адам и вся человеческая природа в нем, Иерусалим — рай, Иерихон — смертность, разбойники — бесы, священник и левит — Закон и Пророки, самарянин — Христос, масло и вино — проповедь надежды и обличения, гостиница — Церковь, хозяин гостиницы — учителя церковные, два динария — Ветхий и Новый Завет[206].

Частным случаем аллегорического толкования была нумерология, т. е. толкование, при котором цифры получают самостоятельное значение. Например, 318 слуг Авраама, с которыми он отправился выручать своего племянника Лота (Быт. 14:14), указывают на распятие Иисуса Христа: числовое значение первых букв имени Иисуса, I и Н, равно 10 и 8, а 300 — это числовое значение буквы Т, символизирующей крест (см. Послание апостола Варнавы. IX. 7).

Естественно, при всех попытках не допустить произвола в аллегорическом методе, практически все толкователи той эпохи не избежали крайностей, и, естественно, это вызвало критику. Наиболее радикально против аллегорических крайностей в толковании Священного Писания выступала антиохийская богословская школа.

Весьма иронично отзывался о толкованиях Оригена свт. Евстафий Антиохийский (Сидский), написавший труд «О чревовещательнице». В нем он достаточно резко выступал против крайностей аллегоризма, выражавшихся, в частности, в отрицании фактов ветхозаветной истории:

Не объясняет ли он [Ориген] с помощью аллегории колодцы, которые вырыл Авраам, и другое, относящееся к тому, в длинной речи, давая всему делу другой смысл, тогда как их до настоящего времени могут видеть в той стране собственными очами?[207]

А вот что писал, например, об аллегорическом толковании представитель антиохийской школы блж. Феодорит Кирский:

Древо жизни и древо познания добра и зла как должно называть, древами ли мысленными или чувственными? Божественное Писание говорит, что и сии древа произросли из земли, а потому имеют не иную какую природу, отличную от природы других растений. Как древо Креста есть собственно древо и именуется спасительным ради спасения, приобретаемого от веры в силу оного, так и сии древа произросли из земли, но по Божию определению одно из них наименовано древом жизни, а другое названо древом познания добра и зла, потому что при последнем древе произошло ощущение греха (Вопрос на книгу Бытия. XXVII)[208].

Вместе с тем и сам блж. Феодорит легко прибегал к аллегории там, где это ему требовалось. Например, говоря о различении животных чистых и нечистых (чисты те, у кого раздвоенные копыта и которые жуют при этом жвачку), он писал:

Раздвоенное копыто означает, как думаю, различение дел добрых и противоположных им, сверх же сего, жизнь не в настоящем только веке, но и в будущем… А отрыгающее жвание обозначает поучение в Божественных словесах (Вопрос на книгу Левит. XI)[209].

Таким образом, разногласие между александрийской и антиохийской школами не в том, законно ли аллегорическое толкование как таковое, а в том, насколько необходимо его применять к конкретному отрывку. Это различие не качественное, скорее количественное: у Оригена намного больше аллегорий, чем у блж. Феодорита.

Один и тот же экзегет легко мог сочетать оба подхода применительно к одному эпизоду. Например, свт. Григорий Нисский в трактате «О жизни Моисея Законодателя» сначала приводит пересказ библейского рассказа, понятого буквально (эту часть своего труда он называет ἱστορία — «повествование»), а затем возвращается к каждому из рассказанных эпизодов, чтобы истолковать его аллегорически или типологически (эта часть называется θεωρία [феори́а] — «созерцание»)[210]. Таким образом, у каждой детали есть и буквальное, и «созерцательное» значение, но сам Григорий достаточно четко указывает, что символы эти в некоторой степени условны и произвольны, что они не должны трактоваться как нечто абсолютное и неколебимое. Например, Аарон у него толкуется как Ангел-хранитель человеческой души (ее символизирует сам Моисей), но тут же следует оговорка: в сцене сооружения золотого тельца такую параллель проводить не следует. Такая мелкая деталь, как сандалии, трактуется то в отрицательном смысле, как мертвость греховной человеческой природы (в сцене у Неопалимой купины), то в положительном, как аскетическая жизнь (в предписаниях о Пасхе), в зависимости от того, должен ли Моисей разуться или обуться.

Видимо, для Григория Нисского аллегории не столько разъясняли суть библейского повествования, сколько помогали читателю, находящемуся в совершенно других жизненных обстоятельствах, найти способ применить библейский текст к своей собственной жизни, как он и сам совершенно недвусмысленно заявлял во введении к своему труду:

…эта книга служит наставлению в добродетели на примере Моисея. И если бы мы приступили к нему с вопросом: так что на самом деле означают сандалии, греховную природу или, напротив, аскетическую жизнь, — вероятно, мы бы услышали ответ, что всё зависит от практической пользы.

Собственно, это утверждает он и в самом начале своего труда:

Мы можем рассмотреть описанную жизнь, сообразуясь с целью, которую я определил для своего рассказа, и извлечь из него наставление, которое помогло бы нам вести добродетельную жизнь[211].

Аргументом экзегетов в защиту аллегорического метода была непонятность, бессмысленность и противоречивость библейского текста при буквальном толковании. В четвертой книге «О началах» Ориген, например, писал:

причиною ложных, нечестивых и неразумных мнений о Боге служит, кажется, не что иное, как понимание Писания не по духу, но по голой букве (О началах. IV. 9)[212].

Он подробно показывал несостоятельность буквального понимания ветхозаветных пророчеств, которое приводит к их непониманию. Свт. Григорий Великий в «Беседах на Евангелия» говорил, что некоторые места Священного Писания невозможно понять буквально. Он использовал евангельский текст, в котором описывается чудо в Кане Галилейской, чтобы убедить читателя в необходимости «претворения» буквального толкования текста в аллегорический[213]. Вся пятая книга «Стромат» Климента Александрийского посвящена обоснованию аллегорической экзегезы. Об этом же писал прп. Кассиан Римлянин:

Некоторые изречения, если не будут утончены аллегорическим изъяснением и умягчены испытанием духовного огня, то без причинения расстройства никак не послужат спасительною пищею для внутреннего человека и от принятия их последует больше вред, нежели какая-либо польза (Собеседование. VIII. 3)[214].

К таким местам, которые допускается понимать аллегорически, относятся, например, некоторые тексты Ветхого Завета, посвященные перечислению имущества и т. п., некоторые следует понимать преимущественно аллегорически (например, Песнь Песней), но некоторые понимать в аллегорическом смысле категорически запрещено (например, описание Крестных Страданий).

Свт. Василий Великий писал:

Известны мне правила аллегории, хотя не сам я изобрел их, но нашел в сочинениях других. По сим правилам иные, принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению. <…> А я, слыша о траве, траву и разумею, также растение, рыбу, зверя и скот, всё, чем оно названо, за то и принимаю, ибо не стыжусь благовествования (Рим. 1:16). <…> Сего, кажется мне, не уразумели те, которые по собственному своему разумению вознамерились придать некоторую важность Писанию какими-то наведениями и приноровлениями. Но это значит ставить себя премудрее словес Духа и под видом толкования вводить собственные свои мысли. Посему так и будем разуметь, как написано (Беседы на Шестоднев. IX. 1)[215].

3.3.1.2. Правила аллегорического толкования

Используя аллегорический метод толкования, экзегеты стремились наиболее объективно приблизиться к тем Божественным тайнам, которые были изложены в библейском тексте. Однако существовала опасность злоупотребления данным методом, вследствие чего содержание толкования могло бы потерять всякую связь с содержанием Священного Писания. Поэтому нужно было создать некие критерии, с помощью которых возможно было бы избежать произвола в толковании Священных Книг.

Существовало несколько критериев, соответствие которым должно было помочь избежать ошибок и произвола в толковании библейских текстов.

Первый и наиболее важный — соответствие экзегезы духу Священного Писания, церковному учению и христианской вере. Об этом писали Ориген, блж. Иероним и многие другие восточные и западные отцы и учителя Церкви. Евхерий Лионский, который много занимался теоретическим обоснованием аллегорезы и написал «Книгу формул духовного разумения», отмечал в ней, что решающая помощь в поисках истины подается экзегету Святым Духом. Тем самым он утверждал ценность для экзегета мистической связи с Богом, осуществляемой через молитву. Эту же мысль неоднократно высказывали и многие другие экзегеты.

Следующий критерий касается нравственного облика экзегета. Прп. Кассиан Римлянин писал о том, что толкователь должен иметь чистую душу и чистое, незамутненное око.

Проникать в сущность небесных глаголов и чистым оком созерцать глубокие и сокровенные тайны, чего никак не предоставит человеческое учение, светская ученость, а одна чистота духа посредством просвещения Духа Святого (Собеседование XIV. 9)[216].

Третий критерий — недопустимость через аллегорическое толкование изложения собственных мнений, т. е. личная «научная добросовестность» экзегета. По этому поводу блж. Августин говорит в «Исповеди»:

Ложно то, что из личного или субъективного источника, истинно то, что из неизменной Истины.

Сходную мысль высказывает он и в сочинении «О христианском учении», где излагает свои экзегетические принципы[217].

Четвертый критерий большую роль отводит опыту — чем больше опыт, тем меньше вероятность ошибки при толковании библейского текста. Прп. Кассиан писал:

Во всякой науке с усердием ежедневно упражняются и совершенствуются для того, чтобы, от слабых начал переходя к верному и постоянному искусству, овладеть тем, что сначала сомнительно знали или вовсе не знали, и чтобы, постепенно преуспевая в этой науке, овладеть ею совершенно (Собеседование VII. 3)[218].

Ориген полагал, что экзегету необходимо иметь хорошее образование, прежде всего филологическое и философское.

Еще одним из правил аллегорического толкования уже со времен Оригена было требование к экзегету не проявлять излишнего любопытства к раскрытию тайны Священного Писания и Божественного Слова. «Что заповедано тебе, о том размышляй, ибо не нужно тебе, что сокрыто» (Сир. 3:22). Эта цитата являлась руководством для всякого экзегета-аллегориста при комментировании темных мест библейского текста. Он должен был объяснять смысл того учения, что было открыто Христом, не проявляя любопытства к тому, что является Божественной тайной. Многочисленные высказывания сторонников аллегорического метода предостерегали от опрометчивых и чересчур «глубоких» поисков аллегорического смысла «темных» библейских текстов. Необходимо было смирение в проявлении собственного понимания того или иного текста[219].

3.3.2. Тропологический (нравоучительный) метод толкования Священного Писания

При тропологическом (от греч. τρόπος [тро́пос] — «нрав», «характер») методе толкования реальные повествования Священного Писания рассматриваются как образцы для жизни христианина.

Нужно понимать, что при тропологическом методе толкуются не заповеди, которые рассматриваются буквально, а библейские истории. Можно провести параллель между аллегорическим и тропологическим методами толкования. Тропологический метод отчасти является вариантом аллегорического, но только главный акцент делается на вопросах нравственности.

З.З.2.1. Святые Отцы о Священном Писании как учебнике жизни

При тропологическом толковании Священное Писание рассматривается как руководство к практической деятельности. При таком толковании экзегеты настаивают на том, что всё сказанное в Писании необходимо применять к собственной жизни, и тогда станет понятным его скрытый смысл. Прп. Антоний Великий говорил:

Куда бы ты ни ходил, всегда имей Бога перед своими очами; что бы ты ни делал, имей на это основание в Божественном Писании (Древний патерик. I. 1)[220].

Также он писал:

Прилежи чтению Писаний, и они исторгнут тебя из нечистоты [т. е. будут разгонять нечистые помыслы]. Если будешь постоянно и усердно заниматься чтением Писаний и исполнять заповеди, то Божие милосердие пребудет с тобою (Устав отшельнической жизни. XXII–XXIII)[221].

По мнению святых отцов, каждый отдельный поступок человеку следует сверять с евангельским свидетельством. Такой подход к Писанию, который можно определить как «экзегезис через опыт», обобщен в следующих словах прп. Марка Подвижника (IV в.):

Смиренномудрый и упражняющийся в духовном делании, читая Божественное Писание, будет относить всё к себе, а не к другим. Читая Божественное Писание, старайся уразуметь сокровенное в нем, ибо всё, что писано было прежде, написано нам в наставление (Рим. 15:4). <…> Слова Божественного Писания читай делами и не многословь, тщеславясь одним пониманием (Слово первое. О законе духовном 200 глав. VI. XXVI. LXXXV)[222].

3.3.2.2. Примеры тропологического толкования Священного Писания

Одним из примеров тропологического толкования в самом Писании могут служить слова «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам» (Евр. 13:2). Здесь автор ссылается на несколько ветхозаветных повествований о гостеприимстве Авраама (Быт. 18 гл.), Лота (Быт. 19 гл.), Гедеона (Суд. 6:11–24), Маноя — отца Самсона (Суд. 13 гл.).

Еще одним примером служит цитата «Не заграждай рта волу, когда он молотит» (Втор. 25:4), которую тропологически толкует св. ап. Павел (1 Кор. 9:3–18), доказывая, что проповедники Евангелия могут питаться от пожертвований (Ср.: Мф. 3:10).

Множество тропологических толкований встречается в наследии святых отцов.

В качестве примера можно привести толкования свт. Иоанна Златоуста. В этих толкованиях не отвергается историчность лиц события, но они используются святителем как образы (тропы) для нравственного назидания. В третьей беседе на Послание к Римлянам он говорил:

Разве ты не знаешь, что отроки не опалились в пещи, а Даниил во рве не потерпел никакого зла? И ныне это может случиться. И нас окружают львы, гнев и похоть, имеющие опасные зубы и растерзывающие всякого подвергшегося [их нападению]. Будь же таким, как Даниил, и не позволяй этим страстям впиваться зубами тебе в душу. Но, скажешь, Даниилу во всем помогала благодать. Правда, но помогала потому, что ей предшествовала собственная его воля. Таким образом, если и мы пожелаем сделаться подобными ему, то благодать и ныне готова помогать. Как ни голодны звери, они не прикоснутся к твоему ребру. Если они устыдились тогда, когда увидели тело раба, то неужели не усмирятся теперь, когда увидят члены Христовы (а таковы мы — верующие)? Если же не усмиряются, то, конечно, по вине вверженных. Действительно, многие доставляют этим львам обильную пищу тем, что содержат блудниц, нарушают браки, мстят врагам, — поэтому и растерзываются прежде, чем достигнут дна [рва]. Но не то случилось с Даниилом, не то будет и с нами, если мы пожелаем, а совершится нечто больше того, что было прежде с Даниилом (Беседы на Послание к Римлянам. III. 4)[223].

Следующее место — из 4-й беседы:

С другой стороны, так как многие презирали речи [о геенне], то Бог на деле показал им подобие ее в некотором новом виде. Дождь тот был необыкновенный, как и смешение содомлян было противоестественно; он затопил землю, как и похоть наводнила их души. Этот дождь был по своему действию противоположен дождю обыкновенному: он не только не возбудил утробу земли к произрастанию плодов, но и сделал ее неспособною к принятию семян. Таково было и смешение мужчин земли содомской, которое делало их тела более бесплодными (Беседы на Послание к Римлянам. IV. 3)[224].

Здесь свт. Иоанн Златоуст строил параллели внутри исторических событий Ветхого Завета, между серным дождем и «дождем похоти», который затопил души содомлян. Серный дождь — это образ (тропос) смешения мужчин: оба неплодоносны.

Следующее место из 6-й беседы:

Когда иудеи отведены были в плен и персы усиленно просили их, чтобы они пели им священные свои песни, они ответили: како воспоем песнь Господню в земли чуждей (Пс. 136:3)? Если же непозволительно было петь слово Божие в варварской земле, то гораздо более непозволительно это варварской душе, так как жестокая душа есть варварская. Если тем, которые находились в плену и сделались на чужой земле рабами людей, закон повелевает молчать, то гораздо более справедливо сомкнуть свои уста рабам греха и живущим чужою жизнью. И хотя иудеи имели тогда органы, как сказано: на вербиях посреди его обесихом органы наша (Пс. 136:2), но и при всем этом нельзя было петь. Так и нам, хотя мы имеем уста и язык, эти органы слова, непозволительно пользоваться свободою речи, пока мы раболепствуем греху, наиболее жестокому из всех варваров (Беседы на Послание к Римлянам. VI. 6)[225].

Здесь опять свт. Иоанн Златоуст проводил параллели: варварская земля — это символ жестокой души, рабство в Вавилоне — символ рабства греху, псалтырь — символ уст и языка.

Можно привести еще один пример тропологического толкования, который связан с историей творения человека:

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2:7). Отсюда вытекает, если будем внимательны, немаловажный урок смирения. Когда подумаем, из чего первоначально образовано наше тело, то сколько бы ни насупливали бровей, должны принизиться, смириться; размышляя о природе своей, мы научаемся скромности (Беседы на Бытие. XII, 4)[226].

Как понимал тропологию свт. Иоанн Златоуст, можно увидеть в толковании на Пс. 46:

Как я прежде говорил, так и теперь скажу: иное в Писании должно понимать так, как сказано, а иное в смысле переносном, например, когда говорится: «волк будет жить вместе с ягненком» (Ис. 11:6). Мы не разумеем здесь ни волков, ни агнцев, ни пастбищ, ни вола, ни тельца, но под видом бессловесных представляем нравы людей (Беседы на псалмы. XLVI. I)[227].

Образы, используемые в тропологическом толковании, весьма разнообразны. Например, блж. Феодорит Кирский так толковал одно из постановлений ветхозаветного Закона:

Почему от каждой жертвы, приносимой о спасении, закон повелел священнику брать правое рамо и грудь (Исх. 29:26–28)? Под образом груди закон требует у священника разумной и созерцательной жизни, потому что грудь — покров сердца. А под образом правого рама — правой деятельности, потому что одна вера недостаточна для спасения, но нужны для совершенства и дела (Толкование на книгу Исход. Вопрос 63)[228].

Прп. Исидор Пелусиот следующим образом писал по поводу истории Иерусалима:

Иерусалим (воспользуюсь ясным примером), когда был подкрепляем Божиим споборничеством, стоял непреклонно и без труда и кровопролития одерживал победы, а когда лишалcя оного за то, что восставал против Него, вражеский огонь удобно преклонял его к земле. Так и душа, когда за постоянство нравов она будет ограждена силой свыше, легко преодолеет врагов, а когда согрешит, будет и здесь объята огнем страстей, и там мучима огнем суда (Письма. II. 112)[229].

Прп. Симеон Новый Богослов использовал образ Египта, когда говорил о духовном невежестве и страстях. Соответственно, оставление человеком страстной жизни он сравнивает с исходом из Египта:

Тот, кто перешел из Египта в землю обетованную, — пишет он, — и поселился на ней… говорит о возвращении из рабства в свободу, из тьмы в свет и из плена в свое отечество. Так бывает обычно и с нашим человеческим умом, перешедшим от страстной жизни к бесстрастию, от работы страстям к свободе Духа[230].

Вот еще несколько примеров:

Если ты вооружаешься против какой-нибудь страсти, — говорил прп. Иоанн Лествичник, — то возьми себе в помощь смиренномудрие; ибо оно наступит на аспида и василиска, то есть на грех и отчаяние, и поперет льва и змия (Пс. 90:13), то есть диавола и змия плотской страсти (Лествица. XXV. 67)[231].

Если и нам желательно, чтобы пришел к нам Господь, как к апостолам, дверем затворенным (Ин. 20:19), — учил прп. Нил Синайский, — то постараемся затворить двери, то есть уста, совершеннейшим молчанием, око — тем, чтобы не смотреть страстно, слуху же запретим слушать тлетворные речи, а обоняние и осязание уклоним от плотских удовольствий (Письма. III. 267)[232].

С помощью тропологического метода толковались достаточно сложные места Писания. Вот одно из таких мест в объяснении свт. Василия Великого:

Сказанное же в сотом псалме: «во утрия избивах вся грешныя земли», как всякому видеть можно, сказано загадочно и прикровенно. Это не значит, что при начале каждого дня осквернял я руки человеческой кровью. Не то говорит пророческое слово. Это, кроме того что гнусно, было бы и неимоверно. Ибо как мог бы он каждое утро избивать своею рукою всех грешных на земле? Невозможно было бы одному превозмочь всех, потому что, как вероятно, согрешивших было много. Если бы преодолел их на войне, то, конечно, избил бы в одно утро всех, а не в каждое утро стал избивать их. Посему что же значит: «во утрия избивах вся грешныя земли, еже потребити от града Господня вся делающие беззаконие» (Пс. 100:8)? Выслушаем сказанное с лучшим разумением, чтобы не сказать чего вопреки пророческому слову, что и непозволительно. Град Господень есть совокупность человеческого состава; а грешные земли — не иные кто, но те, о которых говорит Спаситель, что извнутрь от сердца исходят помышления злая, зависти, убийства, прелюбодеяний татьбы, лжесвидетельства и тому подобное (Мф. 15:19; Мк. 7:21). Сих-то грешных земли, происходящих от земной плоти, очищающий себя уничтожает в собственном своем составе, при каждой мысли о Боге. Посему в душе бывает утро при каждом восхождении спасительного учения; и в сие-то утро должны быть уничтожаемы все помыслы, производящие беззаконие. Ибо, если не пресечены в душе первые движения к пороку, то помышления необходимо перейдут в дело. Например, помысл, внушающий прелюбодеяние, есть грешный земли; он побуждает «воззрети на жену, ко еже вожделети ея» (Мф. 5:28). Посему, если острым и уничтожающим страсти словом, как бы некоторым мечом, не будет убит он в душе и не будет это совершено утром, то есть по изведении его наружу, то после прелюбодеяния в сердце поведет он человека к большей степени сего греха, вызывая его на грехопадение телом. Думаю, что согласно с сим сказанное у Иеремии: «проклят творяй дело Господне с небрежением и возбраняяй мечу своему от крове» (Иер. 48:10). Кто желает избегнуть тяжести сей клятвы, тот не должен духовному мечу давать покоя от крове подобных грешников (Толкование на книгу пророка Исаии. V)[233].

Тропологически толковался и Новый Завет. Примером может служить толкование истории обращения Закхея: Закхей был богат — так же, как и все люди богаты грехами. Толпа народа — это суетные заботы, наши грехи, страсти, мечты, прежние привычки. Закхей ростом был мал — это значит, что хотя человек и называет себя христианином, но всё же он духовный карлик, и поэтому не может видеть Христа, будучи подавлен своими грехами. Подняться на дерево — значит начать молиться. После слов Христа Закхей спустился с дерева — это означает покаяние. Дом — это сердце; двери, которые могут быть открыты для Господа, — двери покаяния[234].

Вот еще несколько тропологических толкований Нового Завета. В XV Нравственном слове, предлагая наставления тому, кто хочет посвятить себя безмолвию, прп. Симеон Новый Богослов писал:

Тот, кто стяжал безмолвие, пусть будет как те, кто взошел на гору Фавор со Христом и видели сияние, облиставшее и изменившее Его одежды, и просвещение Его лица… чтобы и он подобно Петру мог сказать: «хорошо нам здесь быть. Сделаем здесь три кущи: для Тебя, Твоего Отца и Твоего Духа Святаго, для единого Царства, для вечной жизни души, тела и ума, соорудив их при помощи очищения и возвысив посредством многих добродетелей»[235].

Таким образом, для того чтобы дать образец внутреннего устроения, который должен осуществить в своей жизни подвижник, а также указать на образ возможного соединения человека с Богом, прп. Симеон отождествлял пророков Илию и Моисея с Богом Отцом и Духом Святым, а три кущи — с умом, душой и телом, которые в состоянии чистоты способны стать жилищем для Бога-Троицы.

Толкованию притчей о Царствии Божием посвящен XVII Гимн прп. Симеона. В нем он толковал притчу о горчичном зерне (Лк. 13:18–19), последовательно объясняя каждый образ. По его словам, зерно, которое Христос назвал Царством Небесным — благодать Божественного; сад — сердце каждого человека, куда он принимает Святого Духа и хранит, чтобы Он вырос в большое дерево. Для того чтобы наследовать Царство Небесное, это зерно, по словам прп. Симеона, необходимо посеять в сердце уже во время земной жизни. После же смерти его посеять нельзя, поскольку это уклонение от естественного порядка. И завершает прп. Симеон свой краткий комментарий призывом к слушателям от лица Спасителя, Который просит уже именно здесь, на земле, приобщаться Царству Небесному:

Здесь Я бываю для тебя жемчужиной и покупаюсь. Здесь Я являюсь для тебя пшеницей и как бы зерном горчичным. Здесь бываю для тебя закваской и заквашиваю смешение твое… Итак, если от здешних вещей ты познаешь Меня… то и там также будешь иметь Меня, и Я неизреченным образом сделаюсь для тебя всем. Если же отойдешь отсюда, не ведая действий Моей благодати, то и там найдешь во Мне только безжалостного судию[236].

Опять же прп. Симеон истолковал тропологически три основных ключевых образа: зерно, человек, поле. Прп. Симеон расширяет значение образа зерна за счет толкования, которое поясняет, что Царство Божие — благодать Духа Святого. Кроме этого, смысл притчи расширяется за счет нравственно-аскетических комментариев прп. Симеона о том, как и когда это зерно необходимо взращивать. Отсюда видно, что прп. Симеон уточняет для современного ему слушателя тот смысл, который содержится в образах Христа. Причем делает это он в контексте современного ему богословия, образа жизни (монашеского), а также целей и задач, которые ставит перед собой.

Интересно, что прп. Симеон не объяснил образ птиц. Однако толкование этому образу есть в комментариях блж. Феофилакта Болгарского: птицы — люди, которые парят к горнему, или же парящие умом, т. е. заблуждающиеся, язычники; ветви — учение Христа или же апостолы, которые несут это учение[237].

3.3.2.3. Тропологическое толкование и христианское богослужение

Тропологический подход к Писанию характерен и для богослужения Православной Церкви.

Главная цель чтения Писания за богослужением — помочь верующим стать участниками описанных в нем событий, приобщиться к опыту библейских персонажей и сделать его своим собственным опытом[238]. Великий канон прп. Андрея Критского содержит целую галерею библейских персонажей из Ветхого и Нового Завета. В каждом случае пример библейского героя сопровождается комментарием, имеющим отношение к духовному опыту молящегося или призывом к покаянию: «Достойно из Едема изгнан бысть, яко не сохранив едину Твою, Спасе, заповедь Адам; аз же что постражду, отметая всегда животная Твоя словеса?»; «Хананею и аз подражая, помилуй мя, вопию, Сыне Давидов» (Мф. 15:22); «касаюся края ризы, яко кровоточивая» (Лк. 8:43–44); «плачу, яко Марфа и Мария над Лазарем» (Ин. 11:33); «Священник мя предвидев мимоиде, и левит видев в лютых, нага презре» (Лк. 10:31–33); «но из Марии возсиявый Иисусе, Ты представ ущедри мя».

Подобные образы используются и в литургических текстах Страстной седмицы. Например, эпизод с засохшей смоковницей (Мф. 21:19) комментируется так: «Изсохшия смоковницы за неплодие, прещения убоявшеся братие, плоды достойны покаяния принесем Христу, подающему нам велию милость» (Стихира на стиховне, глас 8).

3.3.3. Типологический (прообразовательный) метод толкования

Этот метод строится на основании того, что Ветхий Завет в различных своих событиях, личностях и священных установлениях указывает на события, личности и священные установления более позднего времени в истории спасения.

При этом события или лица Ветхого Завета рассматриваются как реальные, но одновременно являющиеся своего рода поводами, с помощью которых Бог раздвигает исторические рамки и заставляет священного писателя и читателей задуматься над грядущими событиями[239]. Раскрытие их смысла осуществляется нераздельно от их «узнавания» в Новом Завете, и наоборот. Причем этот прием может применяться в отношении не только новозаветных событий, но и событий церковной истории[240].

Название метода происходит от греческого слова τύπος [ти́пос], а новозаветное исполнение прообраза — ἀντίτυπον [анти́типон], или ἀντίτυπος [анти́типос][241].

Прообразность основана на том предположении, что в Божием деле искупления на протяжении всей истории спасения есть определенная схема. Бог изобразил Свой искупительный труд в Ветхом Завете и исполнил его в Новом Завете; в Ветхом Завете представлены тени того, что полностью было открыто в Новом Завете[242].

Причиной того, почему Бог не сразу ясно сказал о новой мессианской эре, была Его благость, нисходящая к немощам человека. Она облекала обетования и пророчества о Мессии в чувственные образы, чтобы они сильнее запечатлелись в народной памяти и всегда были как бы перед глазами[243].

3.3.3.1. Характеристики типологического метода

Обычно указывают на три признака того, что существует типологическая связь между образом и прообразом.

Это, во-первых, сходство, или аналогия, между ними, хотя при этом могут быть и различия.

Во-вторых, должно быть ясное указание, что отношения прообраза-образа установлены Богом, на что у исследователей существуют разные воззрения. Некоторые считают, что об этом обязательно должно быть указано в Писании, а другие — что достаточно некоторого сходства между типосом и антитипосом.

И, наконец, третий признак типологической связи — прообраз должен изображать то, что произойдет в будущем[244].

Существует и более полный список характеристик типологического метода[245]:

1) Сходство в основных чертах (т. е. структурное сходство) между прообразом и самим событием. Прообраз — это модель, которая отличается в деталях, но в целом воспроизводит будущий образ. «Прообраз не должен быть совершенно отличен от истины — иначе он не был бы прообразом», — указывает свт. Иоанн Златоуст[246].

2) Некоторые черты образа и прообраза должны отличаться. Свт. Иоанн Златоуст говорил, что образ

не должен быть совершенно равен истине, ибо тогда бы он был самою истиной. Он должен заключаться в своих пределах, не заключая в себе всей истины и не удаляясь от нее вполне. Ибо если бы он имел всё, то был бы самою истиною. А если бы не имел ничего [от истины], то не мог бы быть образом. Нечто он должен иметь в себе, и нечто оставлять истине[247].

Аналогично и свт. Василий Великий пишет, что между прообразом и образом

на деле столько же разности, сколько может быть между сновидением и действительностью, между тенью или изображениями и тем, что самостоятельно существует (О Духе Святом. XIV)[248].

Примером может служить история жертвоприношения Исаака, которая является прообразом жертвы Христовой.

Отличия видны в том, что Исаак был заменен агнцем и остался жив, а Христос — стал Агнцем, берущим на Себя грехи мира, и умер:

Исаак не пострадал, оставляя Слову «начатки страдания»; не будучи закланным, он символически указал [«намекнул»] на Божество Господа. Ибо после погребения Иисус воскрес, не претерпев [ничего от Своих страданий] и, подобно Исааку, расторгнув [или: простив] жертвоприношение (Педагог. I. 5)[249].

3) Превосходство образа над прообразом, что следует уже из определения метода. Движение от прообраза к образу можно обозначить как усиление, возрастание[250].

4) Прообраз должен предшествовать во времени образу, с определенными границами времени. Эти границы времени определяются стадиями домостроительства спасения во Христе[251].

5) И прообраз, и образ должны быть исторически реальны. Блж. Иероним в толковании на Послание к Галатам (Гал. 4:24) писал: «апостол в этом месте дал правило, чтобы… оставляя неприкосновенной истину истории, мы изъясняли образы Ветхого Завета»[252].

На основании этих характеристик можно определить отличия типоса от аллегории, пророчества или символа.

а) Отличие от аллегории. Нужно отметить, что в современной западной литературе существует точка зрения на соотношение типологии и аллегории, которая заключается в том, что типологию рассматривают в качестве части аллегории, и часто трудно провести такое разделение[253].

Тем не менее, можно выделить отличия между аллегорией и типологией.

Во-первых, аллегория внеисторична, в отличие от типологии, которая связывает исторические события. Аллегория ищет значение скорее за словами Писания, а не в тех исторических реальностях и не через те исторические реальности, о которых Писание свидетельствует[254].

Во-вторых, в указанных методах различается процедура толкования. При аллегорическом толковании нет обязательной внутренней связи между тем текстом, который толкуется, и тем смыслом, который извлекается. Это субъективный процесс, зависящий от того, кто толкует. Например, свт. Григорий Назианзин рассматривал Едемский сад как образ наивысшего Богообщения; свт. Амвросий Медиоланский понимал Адама как аллегорию разумной стороны в природе человека, а Еву — как аллегорию чувственной составляющей[255].

Наконец, в-третьих, отличаются и цели толкования. Типология ищет скрытый пророческий смысл ветхозаветных Писаний. В аллегорическом методе отсутствует связь во времени между прообразом и образом[256].

б) Отличие от прямого пророчества. Прямое пророчество можно определить как ясное, буквальное возвещение воли Божией и, в частности, непосредственное предсказание будущего[257]. Типологическое толкование же ищет будущее в прообразе, который должен быть подобным своему образу, хотя может отличаться в некоторых чертах от него или даже быть противоположным в разрешении ситуации: «Прообразование есть выражение ожидаемого через уподобление, которым знаменательно указывается будущее» (свт. Василий Великий. О Духе Святом. XIV)[258].

в) Отличие от символа (буквального переносного смысла). Символ — это материальный знак для обозначения духовных реальностей через предметы, лица и события Священного Писания. Типос же можно определить, как пророческий символ[259], т. е. прообраз — частный случай символа. Но при этом, в отличие от типоса, символ не обязательно должен иметь сходство с тем, что он изображает, например семь золотых светильников в Апокалипсисе служат символами Церквей (Откр. 2:1). Кроме того, символ не обязательно должен предшествовать во времени тому, что он представляет, а может как предшествовать, так и быть одновременно с ним или после него. Типос же обязательно предшествует во времени своему образу.

Примером отличия символа от прообраза может служить ветхозаветный культ, являющийся символом общения израильтян с Богом[260]. Его символический смысл был понятен каждому верующему иудею. В то же время ветхозаветные обряды являются прообразом будущей искупительной жертвы и грядущего Царствия Божия. Такой смысл в ветхозаветные времена мог открываться только отдельным праведникам. Например, свт. Иоанн Златоуст пишет об Аврааме:

…жертва совершена, и праотец показал благочестие души своей, получил венец за одно свое [доброе] намерение и, взяв обратно сына, возвратился с бесчисленными венцами. А всё это было прообразованием креста Христова. Потому и Христос говорил иудеям: Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день Мой: и виде, и возрадовася (Ин. 8:56). Как это видел человек, живший за столько лет прежде? В прообразе, в тени (Беседы на книгу Бытия. XLVII. 3)[261].

Можно привести еще примеры сосуществования символа и типоса в одних и тех же предметах или событиях[262]. Так, в Ветхом Завете агнец является символом кротости, и одновременно ветхозаветный пасхальный агнец есть прообраз для Христа — «Агнца Божия, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29). Или же расцветший жезл Ааронов служит прообразом рождения Христа от Девы, но вообще в Писании жезл упоминается как символ власти. Также символ может быть ступенью к типологическому толкованию[263]. Например, вода в обоих Заветах (в ветхозаветных законах о чистоте и в Крещении соответственно) — символ очищения, но сами эти очищения водой в Ветхом Завете являются прообразом истинного очищения.

3.3.3.2. Признаки прообразовательного смысла

Чтобы экзегет видел прообразовательный смысл только там, где он есть, и не искал там, где его нет, необходимо иметь в виду следующие признаки[264]:

1) Кроме буквального, прообразовательный смысл имеют все те места Ветхого Завета, на которые указывает Иисус Христос и апостолы. Например, повествование о тридневном пребывании Ионы во чреве кита (Ион. 2:1) имеет прообразовательный смысл, потому что Сам Иисус Христос использовал этот отрывок, когда говорил о Своем тридневном пребывании в сердце земли (Мф. 12:39–40, 16:4). Прообразовательный смысл имеет и рассказ о Мелхиседеке (Быт. 14:18–20), потому что св. ап. Павел доказывает им, что священство Иисуса Христа есть вечное, которому не будет преемства (Евр. 6:20–7:25). Священное Писание указывает и другие прообразы: обрезание (Быт. 17:9–14, ср. Кол. 2:11), переход евреев через Красное море (Исх. 14:22, ср. 1 Кор. 10:1–2), манна (Исх. 16:14–5, ср. Ин. 6:31), вода из камня (Исх. 17:6, ср. 1 Кор. 10:4) и многие другие.

2) Когда именем ветхозаветного лица или предмета называется в Новом Завете другое лицо или другой предмет. Так, Иисус Христос называется вторым Адамом (1 Кор. 15:4–5), пасхальным агнцем (1 Кор. 5:7) и очистилищем (Рим. 3:25).

3) Когда в Новом Завете целому ряду ветхозаветных предметов придается прообразовательное значение. В этом случае и отдельные предметы являются прообразами. Например, весь обрядовый закон Моисеев есть «тень будущих благ» (Евр. 10:1) царства Мессии. Так же можно сделать вывод о прообразовательном смысле частей Закона: жертвах, омовениях, вещах, употреблявшихся при совершении обрядов, о лицах, временах, священных местах и т. д.

4) Когда в Ветхом Завете описываются такие события, которые имеют сильное сходство в подробностях с новозаветными событиями и носят на себе печать особенного действия Промысла, производящего что-либо необычное в обычном порядке вещей. Например, в истории Иосифа есть такие сходства с состоянием уничижения и прославления Иисуса Христа, что многие учителя Церкви принимают их за образ этих состояний. Иосиф был первенцем возлюбленной Рахили. Иисус — первенец Марии (Лк. 1:28). Иосиф был любим своим отцом «более всех сыновей [его]» (Быт. 37:3). Иисус — «Сын… возлюбленный» Отца (Мф. 3:17). Иосиф посылается к братьям своим и овцам Иакова (Быт. 37:14). Иисус послан к погибшим овцам дома Израилева (Мф. 15:24). Иосиф приходит к своим братьям, и находит в них своих врагов. Иисус пришел к своим, но свои Его не приняли (Ин. 1:11). И Иосиф, и Иисус были преданы и проданы своими братьями (Быт. 37:26–27; Мф. 26:14–16). Иосиф был продан иноплеменникам. Иисус Христос также был продан за тридесять сребреников (Мф. 26:15) и предан язычникам. Иосиф был ложно обвинен женой Потифара (Быт. 39:13–18), а Иисус был ложно обвинен перед синедрионом (Мф. 26:57–66). Оба они были спасителями для Израиля. Иосиф спас семью своего отца от голода и смерти, дав ей хлеб (Быт. 45:4–7). Иисус — «Хлеб жизни» (Ин. 6:35), отдал Себя ради спасения человечества от смерти. Братья Иосифа поклонились ему во исполнение его пророческого сна (Быт. 37:5–8; 43:26). Перед Христом преклонится «всякое колено небесных, земных и преисподних» (Фил. 2:10)[265].

5) Когда святые отцы указывают на преобразовательный смысл Ветхого Завета. Например, прообраз Иисуса Христа в Адаме свт. Амвросий Медиоланский изъясняет таким образом: «как Адам создан из земли девственной: так и Христос рожден от Марии Девы; ибо если земля, мать Адамова, ни от кого не была ни возделываема, ни засеваема: то и Матерь Христова Дева не знала ни мужа, ниже семени; Адам создан из земли руками Божиими: Христос зачат во утробе Духом Святым; и тот и другой от единого Отца Бога; оба сыны девства; тот и другой сын Божий; но Адам есть творение, а Христос Творец соприсносущный Отцу и Бог по естеству» (Слово XXXVIII)[266].

6) Когда Церковь в молитвах и песнопениях указывает прообразовательное значение ветхозаветных событий. Например, Церковь указывает, что «в законе сени и писаний (Исх. 13:2) образ видим, вернии, перворожденного Слова Отца безначальна, Сына первородящася Материю» (Канон на Сретение, ирмос 9-й песни).

3.3.3.3. Виды прообразов

Можно выделить следующие пять видов прообразов[267].

1) Прообразы-лица, т. е. люди Ветхого Завета, жизнь которых прообразует новозаветные лица. Можно упомянуть Адама, служащего прообразом Христа. Адам является главой падшего человечества, в то время как Христос — глава искупленного человечества: «Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего. Но дар благодати не как преступление. Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих» (Рим. 5:14–15). Нужно отметить, что евреи осознавали себя частями единого целого. Поэтому нет ничего необычного в лице-представителе, говорящем или действующем от имени всего сообщества. Например, цитата «из Египта воззвал Я Сына Моего» (Мф. 2:15) соотносится с Ос. 11:1, где «сын» обозначает народ Израиля: «Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего». В Евангелии от Матфея «сын» — это Сам Христос как представитель Израиля, Которого Бог воззвал из Египта, и, таким образом, эти слова относятся к Нему. В качестве другого примера можно привести толкование апостола Павла в Послании к Галатам (Гал. 4:22–31), где два сына Авраама, Измаил и Исаак, предстают прообразами иудеев и христиан: «Ибо написано: Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной. Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он — матерь всем нам» (Гал. 4:22–26).

2) Прообразы-события, т. е. те конкретные события в Ветхом Завете, которые связаны типологически с событиями Нового. Например, в начале Евангелия от Матфея апостол пишет об избиении Иродом младенцев в Вифлееме: «Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Мф. 2:17–18). В самом отрывке в качестве прообраза приводится трагедия времен пророка Иеремии (Иер. 31:15).

3) Прообразы-служения — служения в Ветхом Завете, прообразующие служение Христа. Например, это служение Моисея как пророка («Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, — Его слушайте»; Втор. 18:15). Также это первосвященническое служение Мелхиседека (Евр. 5:6), являющееся прообразом первосвященнического служения Христа, и служение Давида как царя в качестве прообраза Христа как Царя («А раб Мой Давид будет Царем над ними и Пастырем всех их, и они будут ходить в заповедях Моих, и уставы Мои будут соблюдать и выполнять их»; Иез. 37:24).

4) Прообразы-действия — это такие действия персонажей ветхозаветной истории, которые служат прообразами каких-либо действий в Новом Завете. В качестве примера можно привести историю миссии Ионы к ниневитянам. Эта история является прообразом христианской миссии к языческому миру: «Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной» (Мф. 12:41).

5) Прообразы-установления — такие священные установления в Ветхом Завете, которые служат прообразом священных установлений в Новом Завете. Например, ветхозаветное обрезание является прообразом новозаветного Крещения: «В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым» (Кол. 2:11).

3.3.3.4. Принципы толкования прообразов

Поскольку при изучении типоса и антитипоса обычно рассматриваются два события в истории спасения из различных мест Священного Писания, то для более точного понимания их соответствия необходимо применять определенные принципы. Их использование позволит установить связь и смысл типа и антитипа, указать на типологические отношения текстов Священного Писания и понять суть, заложенную в Откровении.

Во-первых, нужно четко представлять историческую обстановку и культурный контекст конкретных рассматриваемых ситуаций. Определение личных имен, географических координат, обычаев и нравов, исторического фона и деталей необходимо для того, чтобы понять, как прообраз и его образ соотносятся с общей схемой истории спасения[268]. Например, в Гал. 4:22–31, где типологически связаны два сына Авраама, Измаил и Исаак, с иудеями и христианами, необходимо учитывать историчность этих людей, их родственные и социальные отношения, а также отношения в обществе в те времена, для того чтобы из этих фактов провести линию типос-антитипос между ними. Важность такого подхода требуется исторической реальностью и прообраза, и образа. Кроме того, нелишним может быть изучение контекста, в который помещены толкуемые места, чтобы понять смысл и цель, которые вкладывались в них автором. Такого рода анализ дает возможность, оттолкнувшись от буквально-исторического смысла текста, перейти к типологическому пониманию.

Во-вторых, необходимо исследовать текст с целью найти сходство и отметить существенные различия между прообразом и его образом[269]. Это принцип важен, поскольку типологию нужно отличить, например, от прямого пророчества. Кроме того, часто существенными являются детали прообраза и образа, на них нужно обратить особое внимание, чтобы понять смысл типологической связи. Например, такие детали важны в толковании образа Мелхиседека апостолом Павлом (Евр. 7:14).

В-третьих, необходимо выяснить, как следует понимать ключевые слова в тексте. В качестве примера можно привести толкование свт. Иоанна Златоуста на тот же отрывок из Послания ап. Павла к Галатам (Гал. 4:24), где святитель разъясняет значения слов «В этом есть иносказание»: «…[Апостол] против обыкновения назвал иносказанием образ. Слова его имеют следующий смысл: эта история изображает не только то, что представляется в ней с первого взгляда, но выражает также и нечто другое, а потому и названа иносказанием» (Беседы на Послание к Галатам)[270].

В-четвертых, нужно понять уровень богословских знаний в то время, когда было дано откровение, чтобы уточнить значение текста для первоначальных слушателей[271].

3.3.3.5. История типологического метода

Типологически Священное Писание толковалось еще в ветхозаветные времена. Так, в кумранских рукописях обнаружен свиток «Небесный князь Мелхиседек»[272], в котором личность первосвященника Мелхиседека (Быт. 14:18–20) представлялась как прообраз грядущего Мессии, который «освободит людей из-под рабства диавола (Велиала)»[273]. Данное кумранское произведение можно рассматривать как типологическое толкование личности Мелхиседека — описание священнического служения Мессии. Можно утверждать, что преобразовательный метод толкования Священного Писания имел место еще в ветхозаветной Церкви[274].

Интересно, что следы типологического метода можно найти и в языческом мире. Например, Плутарх видел сходство между Агамемноном, троянским царем, описанным Гомером, и Александром Македонским. Согласно мнению Плутарха, изображая Агамемнона, Гомер предсказал доблести Александра[275].

Использовал типологический метод в Своей проповеди Господь наш Иисус Христос. Например, Он сравнивал Свое тридневное пребывание во гробе с тридневным пребыванием во чреве кита пророка Ионы: «ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф. 12:40). Еще одним примером может служить указание Христом на прообразовательное значение вознесения Моисеем медного змея в пустыне (Числ. 21:8–9): «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому» (Ин. 3:14).

Следуя за Христом, типологически толковали Ветхий Завет апостолы, в первую очередь св. ап. Павел.

Дальнейшее развитие типологического толкования продолжается в сочинениях мужей апостольских (например, в «Послании апостола Варнавы)»[276]. В «Послании Варнавы» говорится о том, что «козлы отпущения» (Лев. 16:7–9) являются прообразом страданий Христа:

А к чему и то — заметьте — что один козел возлагается на жертвенник, а другой делается проклятым, и почему проклятый увенчивается? Потому, что иудеи увидят Его в тот день в длинной червленой одежде вокруг тела и будут говорить: «не тот ли это, которого мы некогда уничижили, пронзили; подвергли осмеянию и распяли? Поистине это тот, который тогда называл Себя Сыном Божиим». Равным образом для чего и то, что козлы должны быть одинаковые, хорошие и равные? Для того, чтобы иудеи, увидев Его тогда грядущего, поразились сходством козла. Вот прообраз Иисуса, имевшего пострадать (Послание апостола Варнавы, VII)[277].

На важность типологического метода указывал мч. Иустин Философ. Предпосылкой всякого христианского толкования Ветхого Завета, согласно мч. Иустину, должно быть осознание того, что иудейское понимание Ветхого Завета находится под знаком еще не исполнившегося ожидания Мессии, поэтому оно ошибочно и преодолено во Христе. В Ветхом Завете необходимо проводить различие между заповедями, общими для всех («данными для благочестия и правой жизни»), заповедями, которые открываются через типологическое толкование ветхозаветных тайн о Христе, и, наконец, заповедями, данными только иудеям по причине их «жестокосердия»[278].

В дальнейшем сложилось два подхода к типологическому толкованию, один в александрийской, другой в антиохийской традиции.

Александрийские экзегеты отождествляли, по сути, типологический и аллегорический методы[279].

По-другому подходили к вопросу толкования экзегеты антиохийской школы. Для них были очень важны исторический смысл Писания, исследование языковых, стилистических особенностей, культурно-исторического контекста написания каждой книги. Отталкиваясь от такого буквального понимания, они показывали скрытый, духовный, в особенности прообразовательный смысл текстов.

Таким образом, следуя антиохийскому подходу, типологическое толкование, в отличие от аллегории, находит духовный смысл в реалиях библейского текста[280], т. е. духовный смысл текста из Ветхого Завета открывается через определенное событие Нового Завета.

Используя такой подход, не отрицая при этом возможности применения аллегории для прояснения богословских и нравственных идей, толковали Священное Писание святые отцы: свт. Иоанн Златоуст, свт. Василий Великий, свт. Григорий Нисский и другие.

3.3.3.6. Примеры типологических толкований

История исхода Израиля из Египта (1 Кор. 10:1–11). Начало 10-й главы 1-го Послания к Коринфянам (1 Кор. 10:1–10) наглядно показывает суть типологического толкования[281]: «Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос. Но не о многих из них благоволил Бог, ибо они поражены были в пустыне. А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы. Не будьте также идолопоклонниками, как некоторые из них, о которых написано: народ сел есть и пить, и встал играть. Не станем блудодействовать, как некоторые из них блудодействовали, и в один день погибло их двадцать три тысячи. Не станем искушать Христа, как некоторые из них искушали и погибли от змей. Не ропщите, как некоторые из них роптали и погибли от истребителя. Всё это происходило с ними, как образы, а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1 Кор. 10:1–11).

Св. ап. Павел указывает, что прохождение через Чермное море и следование за облаком, в котором присутствовал Сам Господь, было прообразом Крещения — поскольку через первое Израиль был избавлен от физического ига фараона, а через второе новый Израиль — верующие во Христа — избавляются от духовного рабства мысленного фараона — диавола. Вождем ветхого Израиля был Моисей, а Вождь и Освободитель Церкви — уже Мессия-Христос. Но не всем израильтянам удалось избегнуть опасности, даже имея такого мудрого руководителя, как Моисей, поскольку они проявили злое своенравие — также и верующие во Христа подвергнутся подобной опасности в случае, если уклонятся от своего Пастыря.

Именно так понимал этот отрывок прп. Ефрем Сирин. Он писал, что св. ап. Павел

приступает к доказательству того, что в переходе евреев чрез море и событиях в пустыне предуказывались таинства Господа нашего… Итак, море поставил он [апостол] за символ крещения, — а облако, распростиравшееся над ними и осенявшее их, было образом руки священника. Как после Крещения приступает человек к Телу и Крови [Христа], так и иудеи в то время крещены были в прообразе, и манну духовную потом вкусили, и пили воду духовную. Духовными названы по причине манны, сходившей свыше [с неба]. Тоже и воды, кои снова и чудесно истекали из той скалы. Так и Христа назвал тою Скалою, ибо, подобно скале, пронзен был ударом копья бок Господа нашего и из него искапали кровь и вода (Ин. 19:34), — кровь — в очищение и в питие всех народов (Толкование на послания божественного Павла. Первое послание к Коринфянам)[282].

Типологически связаны Моисей и Тот, в Кого происходит Крещение. Свт. Феофан Затворник писал о крещении в Моисея:

разуметь под сим надо не его, а Господа; как ниже говорит, пили от духовного камня, камень же бе Христос. Креститься в кого значит дать обязательство быть чьим, принадлежать кому вседушно. Хотя об израильтянах сказано, что в переходе чрез Чермное море они поверили Моисею, рабу Божию (Исх. 14:31), но основа уверенности не в нем, а в Боге, явившем чрез него такое заступление. Почему и крещение израильтян в облаке и море было чрез него в Бога и Господа (Толкование на 1 Послание апостола Павла к Коринфянам. Гл. 10)[283].

Но поскольку многие израильтяне были склонны ко злу, «похотливы на злое», то даже их мудрый предводитель Моисей не мог предотвратить угрожавшие им опасности. Аналогично и христиане могут избежать подобных бед, только следуя за Христом. Даже участие в Таинстве, причащение Тела и Крови Христовых, прообразами Которых были манна, сходившая с небес, и воды, чудесно текущие из скалы, не может гарантировать спасение человека без его личного стремления к Богу и исполнения Его воли. По утверждению свт. Иоанна Златоуста, апостол хочет

показать, что как тем [израильтянам] не послужили в пользу такие дары, так и им [коринфянам] не послужат в пользу Крещение и участие в духовных таинствах, если жизнь их не будет соответствовать благодати; для того он и указывает на прообразы Крещения и таинств. <…> А так как [апостол] желает сблизить прообраз с истиной, то не выражается так, но называет и прообраз именем истины. Здесь он указывает на прообраз Крещения, а далее [на прообраз] Священной Трапезы. Как ты вкушаешь Тело Владычне, так те [вкушали] манну; как ты пьешь Кровь, так те — воду из камня. Хотя это было чувственно, однако подавалось духовно, не по законам природы, а по благодати, и вместе с телом питало душу, располагая к вере. О пище он ничего не прибавил, потому что она была отлична от обыкновенной не только по способу [получения], но и по существу, — а была это манна, — о питье же, в котором только способ получения был чудесен и требовал объяснения, после слов: «пили одно и то же духовное питие», он присовокупил: «ибо пили из духовного последующего камня»; и еще: «камень же был Христос». Не камень, говорит, по естеству своему источал воду; иначе он источал бы ее и прежде; но всё делал некоторый другой духовный камень, т. е. Христос, Который постоянно соприсутствовал им и творил все чудеса; потому и говорит: последующего. Видишь ли мудрость Павла, как он объясняет, что Христос есть податель того и другого, и таким образом сближает прообраз с истиной? Он подавал, говорит, и те дары, Он же предлагает и эту трапезу; Он провел тех чрез море, Он и тебя чрез крещение: там Он доставлял манну и воду, а тебе Тело и Кровь. Таковы дары Его! (Беседы на 1-е Послание к Коринфянам. XXIII. 2)[284].

Измаил и Исаак (Гал. 4:22–31). Еще один известный пример типологического толкования находится в Послании к Галатам, где два сына Авраама, Измаил и Исаак, рассматриваются как прообразы христиан и иудеев.

Ибо написано: Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной. Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он — матерь всем нам. Ибо написано: возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа. Мы, братия, дети обетования по Исааку. Но, как тогда рожденный по плоти гнал рожденного по духу, так и ныне. Что же говорит Писание? Изгони рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной. Итак, братия, мы дети не рабы, но свободной (Гал. 4:22–31).

Этот отрывок интересен тем, что в нем апостол использует слово «аллегория» (в русском переводе — «иносказание»), что послужило поводом для смешивания аллегорического и типологического толкований. Александрийские экзегеты (в первую очередь Ориген), ссылаясь на ἀλληγορούμενα в Гал. 4:24, находили в этом оправдание своей аллегорической практике[285].

Свт. Иоанн Златоуст в толковании на Гал. 4:24 («которые суть иносказания» — ἅτινά ἐστιν ἀλληγορούμενα [а́тина́ естин аллигору́мена]) говорил:

[Апостол] против обыкновения назвал иносказанием образ. Слова его имеют следующий смысл: эта история изображает не только то, что представляется в ней с первого взгляда, но выражает также и нечто другое, а потому и названа иносказанием. Что же она изображала? Не иное что, как настоящие события (Беседы на Послание к Галатам. Гл. 4)[286].

По словам прп. Ефрема Сирина, ветхозаветные лица служат типосами для будущих реалий:

это были образы двух заветов. Один — с народом Иудейским, по закону в рабстве рождающий по подобию той Агари; ибо Агарь есть гора Синай в Аравии. Она служит подобием сего Иерусалима, поелику он в порабощении находится и вместе с чадами своими рабствует римлянам. Вышний же Иерусалим свободен [есть], как Сарра, и выше всех властей и начальств. Он есть мать наша, Церковь святая, которую мы исповедуем. Не мы изобрели это учение, ибо Исаия предсказал о ней: возвеселись бесплодная нерождающая (ср.: Ис. 54:1), потому что много явилось детей Церкви неплодной, более, чем у Израиля, имеющего мужа. Вы же, братия, по Исааку обетования чада есте. Но как Измаил обижал (гнал) Исаака (Быт. 21:9), так и мы теперь терпим преследования от них (Толкование на Послания божественного Павла. Послание к Галатам)[287].

Пророк Иона как прообраз Иисуса Христа. Историю служения пророка Ионы использовал в Своей проповеди Господь наш Иисус Христос. Он говорил: «ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи. Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы» (Мф. 12:40–41).

Здесь показывается, что событие из жизни пророка Ионы (пребывание во чреве кита; Ион. 1–2 глл.) прообразует собой (по аналогии, что в тексте выражено через связь «как…, так и…») другое событие в будущем — трехдневное пребывание Христа во гробе. Этим показано структурное сходство в основных чертах. Хорошо видно, как при таком толковании сосуществуют исторический и прообразовательный смыслы текста — случай из жизни пророка не отрицается, признается бывшим в действительности, но в то же время важен не сам этот случай, а то, что сквозь него прообразуется — великое событие спасительного подвига Христова. Ясно видны различия между типосом и антитипосом, превосходство второго над первым, предшествование прообраза во времени.

Евфимий Зигабен писал об этом отрывке:

Христос… сказал: и вот, здесь больше Ионы, потому что Иона — раб, а Христос — Владыка; тот исшел из чрева китова, а Этот из ада; тот проповедовал против воли, а Этот — добровольно; тот был пришлец, а Этот — сродник по плоти; тот предсказал разрушение, а Этот — Царство Небесное; тот не совершил никакого знамения, а Этот — бесчисленное множество; о том никто не предсказал, а об Этом — все пророки. Кроме того, ниневитяне были язычники, а иудеи воспитаны на Божественных Писаниях; те ничего не слышали от Ионы, кроме сего: еще три дни, и Ниневия превратится (Ион. 3:4), и тотчас поверили ему и покаялись, а эти слышали от Христа все сокровища высшего любомудрия, и не верили Ему. Можно, конечно, найти и много другого большего, что имел Христос (Толкование на Евангелие от Матфея. Гл. 12)[288].

Свт. Иоанн Златоуст обращал внимание на то, что Христос в данном случае «представляет прообразование, для большего удостоверения в истине» (Толкование на Святого Матфея Евангелиста. Беседа XLIII. 2)[289]. Святитель пишет, что фарисеи поняли смысл этого прообразования, поскольку говорили потом Пилату: «обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну» (Мф. 27:63).

Мелхиседек (Быт. 14:18–20). В книге Бытия рассказывается о встрече Авраама после победы над царями Месопотамии с Мелхиседеком, который «вынес хлеб и вино, — он был священник Бога Всевышнего, и благословил его, и сказал: благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои. [Аврам] дал ему десятую часть из всего» (Быт. 14:18–20). В таком коротком отрывке еще во времена Ветхого Завета видели в Мелхиседеке прообраз грядущего Мессии. Об этом говорится в псалме 109, где Мессия называется «Ты священник вовек по чину Мелхиседека» (Пс. 109:4). Отталкиваясь именно от этих слов, автор Послания к Евреям развивает свое типологическое толкование образа Мелхиседека: «Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, — во-первых, по знаменованию имени — царь правды, а потом — и царь Салима, т. е. царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда. Видите, как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших добыч своих» (Евр. 7:1–4).

Необходимо отметить, что в толковании данного отрывка чрезвычайно важны детали библейского повествования, без которых невозможно провести типологическую связь между образом и прообразом. Автор указывает здесь на те многозначительные недомолвки в тексте Писания, которые, по его мнению, не являются случайностью, ибо не только точно характеризуют загадочную личность Мелхиседека, но еще и являются прямым руководством к толкованию этой личности как прообраза грядущего Мессии.

Можно выделить основные моменты в этом отрывке. Во-первых, это условные безначальность и бессмертие Мелхиседека, поскольку Писание не говорит ни о его родословной, ни и о факте его смерти, что необычно для книги Бытия и наводит на мысль, что это умолчание преднамеренно. Условная безначальность и бессмертие Мелхиседека есть прообраз тех же свойств, но уже не условных, а реальных, у Христа. По словам блж. Феодорита Кирского,

Что Спасителю принадлежит по естеству и истине, то Мелхиседеку приписала древняя история молчанием о его родословии. Эта история именует отца Авраамова, отца и мать Исаака, равно и Иакова и сынов его, и в непрерывном порядке исчисляет праотцев, но, говоря о Мелхиседеке, не именует ни отца его, ни матери, не говорит, от которого из детей Ноевых он ведет род свой, и всё это с тою целью, чтобы преднаписать в нем образ Того, кто на самом деле не имеет ни матери, ни отца. Так разуметь это научает нас сам божественный апостол… (Еранист)[290].

Свт. Иоанн Златоуст подчеркивал, что отсутствие указаний на родословную и время жизни как раз и составляет особенность типоса Мелхиседека в Ветхом Завете:

но как, скажешь, возможно человеку быть без отца, без матери, и не иметь ни начала дней, ни конца жизни? Ты слышал, что он был образом (τύπος) и поэтому не изумляйся, и не ищи в образе всего: он не был бы и образом, если б имел всё, что свойственно только самой истине (Беседы на книгу Бытия. XXXV. 5)[291].

Блж. Феодорит Кирский объяснял, что именно

Владыка Христос по естеству, в действительности имеет каждое из этих свойств. Он без матери, как Бог, потому что рожден от единого Отца; а без отца, как человек, потому что родился от одной Матери — т. е. Девы. Он без родословия, как Бог, ибо не имеет нужды в родословии, потому что рожден от нерожденного Отца. Он не имеет начала дней, потому что рождение Его вечно; не имеет конца жизни, потому что Его естество бессмертно. Поэтому не Владыку-Христа уподобил апостол Мелхиседеку, а Мелхиседека — Христу, потому что Мелхиседек — образ Христа, а Христос — истина образа[292].

Во-вторых, из условного бессмертия следует мысль о необычности мелхиседекова священства, которое в таком случае не только превосходит аароново по своей степени (потому что сам Авраам приносит десятину салимскому царю), но и по продолжительности во времени (смерть Аарона описана в Пятикнижии, а о смерти Мелхиседека не говорится ничего). Условно вечное священство Мелхиседека характерно тем, что он не передал свое священство детям, в отличие от Аарона, Елеазара и других. Но и Христос, поскольку пребывает вечно, никому не передает Своего священства. Показывая превосходство Мелхиседека над Авраамом, апостол утверждает превосходнейшее значение Иисуса Христа:

Доселе он раскрывал прообраз; теперь с уверенностью представляет [Христа] превосходнейшим всего, что было истинного у иудеев. Если таков прообраз Христов, если он столько выше не только священников, но и самого праотца священников, то что сказать об Истине? Видишь ли, с какою силою доказывает Его превосходство? (Толкование на Послание к Евреем. XII. 2)[293].

В-третьих, имя Мелхиседек (מלבּויצרק [Малкице́дэк], в Септуагинте и у ап. Павла — Μελχισεδέκ) — «Царь правды», — также соответствует образу Мессии, который еще пророками был назван «Правда», «Солнце правды» и «Царь праведный» (Иер. 33:16, 23:5; Мал. 4:2; Зах. 9:9). Это полностью соответствует чертам Иисуса Христа, зафиксированным в новозаветных писаниях (1 Пет. 2:22, Рим. 1:17 и др.). Блж. Феофилакт Болгарский писал: «Здесь показывает, в каком смысле Мелхиседек есть прообраз Христа. И прежде всего, говорит, из самого имени узнай подлинный смысл. Именно: „Мелхи“ значит „царь“; „Седек“ — „правда“. Кто же иной царь правды, как не Господь наш Иисус Христос?» (Толкование на Послание апостола Павла к Евреям. VII)[294].

Имя города царствования Мелхиседека — Салим (שׁלם [Шалем]) (древнего названия Иерусалима)[295], характеризует его еще как царя мира — но и Христос, по замечанию ап. Павла, есть «мир наш» (Еф. 2:14). Об этом также пишет блж. Феофилакт Болгарский:

И из имени города, говорит он, это ясно. Ибо Салим, по толкованию, означает «мир». Но кто другой есть царь мира, как не Христос, примиривший небесное и земное? Никому из людей не приличествует наименование «царь правды и мира», как только одному Христу (Толкование на Послание апостола Павла к Евреям. VII)[296].

Кроме того, Авраам служит прообразом верующего христианина, и, как писал свт. Филарет Московский,

Мелхиседек благословляет Авраама, отца верующих, как высший низшего — и во Христе Сам Бог благословляет нас «всяким духовным благословением в небесах» (Еф. 1:3)[297].

Адам как прообраз Христа. Адам как прообраз Христа описан в Послании к Римлянам: «Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего. Но дар благодати не как преступление. Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих» (Рим. 5:14–15). На такие типологические отношения св. ап. Павел обращал внимание не один раз. В 1 Послании к Коринфянам посредством использования противопоставления между Адамом и Христом показывается превосходство Спасителя над Своим образом: «Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий. <…> Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного…» (1 Кор. 15:45, 47–49). В этом отрывке проводится мысль, что поскольку Адама и Христа связывают отношения типоса и антитипоса, то носящие сейчас «образ перстного», т. е. Адама, смогут «носить и образ небесного», а следовательно, мы можем быть спасены через уподобление Христу.

Аналогичным образом построено рассуждение в Послании к Евреям, где используется отрывок из 8-го псалма: «что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; всё положил под ноги его: овец и волов всех, и также полевых зверей, птиц небесных и рыб морских, всё, преходящее морскими стезями» (Пс. 8:5–9). Псалмопевец говорит о человеке и о его творении вообще, а в Послании к Евреям апостол, переходя от общего утверждения в повторении слов псалма к частному, касающемуся Христа, указывает на прообраз Христа и на Его превосходство над Ангелами: «некто негде засвидетельствовал, говоря: „что значит человек, что Ты помнишь его? или сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты унизил его пред Ангелами; славою и честью увенчал его, и поставил его над делами рук Твоих, всё покорил под ноги его. Когда же покорил Ему всё, то не оставил ничего непокорённым Ему“. Ныне же еще не видим, чтобы всё было Ему покорено; но видим, что за претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами, дабы Ему, по благодати Божией, вкусить смерть за всех» (Евр. 2:6–9). Основная черта этого типологического отношения, которое устанавливает новозаветный автор, заключается в том, что слава человека в его первозданном состоянии соответствовала высочайшему состоянию его прообраза — Христа[298].

Свт. Иоанн Златоуст так толковал этот отрывок:

Это, хотя сказано о человечестве вообще, но главнее может относиться к Христу по плоти; именно слова: «всё покорил под ноги его» относятся более к Нему, нежели к нам. Сын Божий посетил нас, существ ничтожных, и, приняв наше [естество] и соединив с Собою, соделался превыше всех (Толкование на Послание к Евреям. IV. 2)[299].

Пророк Илия. В качестве примера лиц-прообразов может служить пророк Илия.

Образ пророка широко использовал в своих «Огласительных поучениях» свт. Кирилл Иерусалимский. Святитель усматривал в переходе пророка Илии через расступившийся Иордан прообраз Крещения, открывающего человеку новую жизнь:

Начало мира — вода, и начало Евангелия — Иордан… Илия возносится, но и здесь не без воды. Ибо сначала проходит через Иордан, потом восхищается на небо (Огласительное поучение III. 2)[300].

О том же говорил в своей проповеди свт. Григорий Нисский[301]. Вознесение пророка на небо в колеснице свт. Кирилл считает прообразом Вознесения Христова:

Илия подъят был на колеснице огненной; Христова же колесница есть тмами тем, тысяща гобзующих (Пс. 67:18). Илия подъят был к восточной стороне Иордана, а Христос вознесся к восточной стороне потока Кедрского; тот аки на небо (4 Цар. 2:11), а Иисус прямо на небо; тот сказал: даны будут ученику сугубые даре Духом Святым, а Христос в таком обилии даровал ученикам благодать Святого Духа, что они не только сами в себе имели Его, но сообщали и верующим чрез возложение рук своих (Огласительное поучение XIV. 25)[302].

Свт. Кирилл, подчеркивая различия образа и прообраза, очень точно указывает на типологическую связь этих двух событий, проявляющуюся в сходстве общей схемы и в различиях в деталях, показывающих превосходство образа.

Свт. Иоанн Златоуст типологически толковал оставление Илией Елисею своей накидки, чрезвычайно ценимой учеником. Святитель говорил, что это прообразование Тела Христова, т. е. Евхаристии, которую Господь оставил Своим ученикам:

Илия оставил своему ученику милоть, а Сын Божий, возносясь, оставил нам Свою плоть. Илия остался без милоти, а Христос и нам оставил плоть Свою, и с ней же вознесся (Беседы к Антиохийскому народу о статуях. II. 9)[303].

Ветхозаветные жертвы. Типологически толкуются установления закона, касающиеся жертвоприношений. В книге Левит содержится большое количество указаний, в каком случае и какие жертвы необходимо было приносить. Жертвы можно разделять по таким критериям, как материал жертвоприношений (некоторые виды животных, птиц, продуктов растительного происхождения). Кроме того, жертвы могли быть кровавые и бескровные; общие, частные и приносимые по особым случаям[304]. И, наконец, последняя классификация — в соответствии с поводом принесения жертвы, а именно: жертвы всесожжения, мира, за грех и повинности. Особый интерес для типологического толкования представляет жертва за грех: «Если же всё общество Израилево согрешит по ошибке и скрыто будет дело от глаз собрания, и сделает что-нибудь против заповедей Господних, чего не надлежало делать, и будет виновно, то, когда узнан будет грех, которым они согрешили, пусть от всего общества представят они из крупного скота тельца в жертву за грех и приведут его пред скинию собрания» (Лев. 4:13,14). Такая жертва приносилась при осознании душевной или телесной порочности либо нечистоты[305]. Принесение этой жертвы, в которой нуждался каждый верующий иудей, отражало, таким образом, осознание греха, вообще греховности человеческой природы, которой подвержены все из-за грехопадения, а также признание невозможности устранить саму причину греха.

Типологическое толкование в данном случае указывает на Мессию-Христа, Который один раз и навсегда приносит Себя в Жертву совершенную, не только дающую прощение греха, но и исцеляющую природу человека. Этому типологическому толкованию жертвы закона Моисеева способствует прямое пророчество из книги Исаии о Слуге Господнем как «овце для заклания» и «агнце непорочном» (Ис. 53:7)[306]. Как писал свт. Кирилл Александрийский,

Жертва за грех есть не что иное как Еммануил, как «агнец Божий, взявший на себя грехи всего мира» (Ин. 1:29) (О поклонении и служении в Духе и истине. XII)[307].

Тот же святитель уточнял:

Созерцай же как бы в тельце опять Еммануила, закаляемого за нас, избавляющего нас от греха, изъемлющего от суда и отворяющего от наказания, входящего «большею и совершеннейшею скиниею», не с помощью тельцов и козлов, «но Своею Кровию» (Евр. 9:11 и 12) и единожды вкусившего смерть (О поклонении и служении в Духе и истине. IX)[308].

Так же писал и прп. Ефрем Сирин:

Козел изображает жертву Эммануила. <…> коза есть образ того, что Эммануил был «по нас клятва» (Гал. 3:15), а овца напоминает сказанное: «яко овча на заколение ведеся» (Ис. 53:7) (Толкование на книгу Левит)[309].

Прообразующей, по мнению свт. Кирилла Александрийского, была покупка овна для жертвы:

если кто сделает преступление и по ошибке согрешит против посвященного Господу, пусть за вину свою принесет Господу из стада овец овна без порока, по твоей оценке, серебряными сиклями по сиклю священному, в жертву повинности (Лев. 5:15).

Толкователь пишет:

Потом, — «да принесет» в жертву «овна» купленного: это образ Христа, Которого начальники иудейские некоторым образом купили за тридцать динариев, уплаченные ими ученику предателю (О поклонении и служении в Духе и истине. XV)[310].

В толковании жертвы за грех содержится основа для типологического толкования святыми отцами и других жертв, в первую очередь жертвы всесожжения, которая приносилась человеком с мыслью о всецелом служении Богу (например, в обряде назорейства) или о всецелом спасении (как в случае очищения от проказы)[311]. Всецелое посвящение себя Богу невозможно для греховного человека, но исполнилось в воплощении Христовом. Это видение основывается на святоотеческом толковании:

Христу приличествует быть принесенным в жертву всесожжения, ибо Он весь истинно свят, весь исполнен благоухания и священен (О поклонении и служении в Духе и истине. X)[312].

Типологически могут быть истолкованы и различные виды или детали жертв. Например, принесение в жертву первых плодов: «Если приносишь Господу приношение хлебное из первых плодов, приноси в дар от первых плодов твоих из колосьев, высушенных на огне, растолченные зерна» (Лев. 2:14). Как указывал свт. Кирилл Александрийский,

зелены класы (χίδρα [хи́дра]) означают муку из овощей, а как прообраз имеют значение таинства Христова. Именно Он есть жертва за нас, перворождение духовное, то есть начаток человечества, первенец из мертвых, первый в нетление, как бы начаток усопших, подобно тому, как пшеничное зерно, упавшее на землю и умершее, возрождается с многим плодом в виде колоса (Γλαφυρά, или Искусные объяснения избранных мест из книг Левит. I)[313].

Типологически толкуется и обычай приносить в жертву двух животных (или птиц), причем одного из них отпускать. Такая жертва приносилась, например, очищаемыми от проказы (Лев. 14:47) или за грех народа Израилева (Лев. 16:15–26). Блж. Феодорит Кирский так объяснял этот обычай:

Как одна из птиц была закалаема, а другая, омоченная в крови закланной, отпущена на свободу; так за прокаженное человечество распят Владыка Христос и плоть прияла смерть, а Божество усвоило себе страдания человечества, <…> так из двух козлов, приносимых о грехах народа, одного заколали, а другого отпускали. Это были также прообразования Владыки Христа, и этих двух животных должно принимать за образ двух естеств [во Христе]. Поскольку козел смертен, и невозможно было одним козлом изобразить во Владыке Христе и смертное, и бессмертное, то по необходимости закон постановил приводить двух, чтобы заколаемый в жертву прообразовал удобостраждующую плоть, а отпускаемый — изображал бесстрастие Божества (Толкование на книгу Левит. XIX. XXII)[314].

Также и прп. Ефрем Сирин писал:

козел, отпускаемый к Азазелу, изображал Христа по Его распятии и смерти, когда Он, взяв на Себя грехи многих, исшел живым и бессмертным (Толкование на книгу Левит)[315].

Требование непорочности жертвы прообразует безгрешность распятого Спасителя:

Телец берется непорочный и не имеющий увечья во образ Христа истинно непорочного и непопустившего Себе потерпеть язву от греха (Ин. 14:30; 1 Пет. 2:22) (О поклонении и служении в Духе и истине. X)[316].

Указание сжигать некоторые части жертв вне стана свт. Иоанном Златоустом рассматривалось, как прообразование места распятия Христова:

Как жертвы, приносимые за грехи, были некоторым прообразом и сжигались за станом, так и Иисус, принесший Себя за грехи наши, пострадал за вратами (Толкование на Послание к Евреям. XXXIII. 2)[317].

С ним согласен и свт. Кирилл Александрийский:

Кожа [тельца] и прочее сожигается вне врат [стана]: таким образом даже и самое место страдания [Христова] не оставляет закон неуказанным нам (О поклонении и служении в Духе и истине. XV)[318].

Скиния и ее принадлежности. В церковных песнопениях скиния чаще всего понимается в качестве прообраза Богородицы. Однако большинство отцов-толкователей представляют скинию типосом для Спасителя. Например, по мнению свт. Григория Нисского,

…некоторым образом она [скиния] есть и не созданная, и созданная; как предсуществующая, она не сотворена, а как приявшая сей вещественный состав, стала сотворенною. Она прообразовала Иисуса Христа, потому что Он «это есть единородный Бог, в Себе всё объемлющий, но и в нас водрузивший Свою скинию». (О жизни Моисея)[319].

Подобным же образом объясняется изготовление Ковчега, в котором хранились скрижали Завета («Сделайте ковчег из дерева ситтим: длина ему два локтя с половиною…»; Исх. 25:10):

В кивоте завета подлинно предъизображен был Христос, ибо устроен был оный из дерев негниющих и хранил в себе Божественный закон, который есть Слово Божие (О поклонении и служении в Духе и истине. V)[320].

Дерева кивота были негниющие, золотом же чистым и испытанным украшен был он внутри и извне: потому что нетленно Тело Христа, силою и светлостью обитающего в нем Слова и животворящим естеством и действом Святого Духа, как бы каким золотом, удерживаемое в нетлении (О поклонении и служении в Духе и истине. IX)[321].

На Ковчег Бог повелел Моисею сделать крышку, или «очистилище», с двумя золотыми херувимами (Исх. 25:17–20), и это было особым местом присутствия Божия, поскольку Бог сказал Моисею: «Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою посреди двух херувимов, которые над Ковчегом откровения» (Исх. 25:22). Свт. Кирилл так писал об этом:

Очистилище есть Соделавшийся нас ради человеком, «которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру» (Рим. 3:25), и Который «есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1 Ин. 2:1–2) (О поклонении и служении в Духе и истине. IX)[322].

Также прообразом Христа предстает светильник (Исх. 25:31–32):

Золотой светильник хранит в себе другую загадку, а именно, знак Христа, и не только из-за подобия формы, но и как проливающий свет «многократно и многообразно» на тех, кто надеется и смотрит на него через наставления перворожденного. Ведь сказано, что «семь очей у Господа» и «семь духовных даров» пребывает на цветущем побеге «из корня Иесеева» (Строматы. V. 6)[323].

К типологии Христа относилась и первосвященническая одежда с украшениями (Исх. 28:1–6). Вообще, по мнению свт. Иоанна Златоуста, всякий ветхозаветный Первосвященник — прообраз Христа (Толкование на Послание к Евреям. VIII)[324]. Но и

одежда первенствовавшего во священстве заключала в себе как бы в образе и предначертаниях славу Христа; в золоте он познаётся как Бог; в пурпуре — как имеющий царское достоинство; в тонком виссоне — как Слово тонкое и бестелесное; в червленице — как явившийся во плоти; в материи голубого цвета — как явившийся свыше и с неба, потому что разве родившееся от Бога Отца Слово не есть вместе Бог и Царь (О поклонении и служении в Духе и истине. XI)[325].

Конечно, эти толкования близки к аллегорическим, что свидетельствует о том, как иногда трудно провести границу между аллегорией и типологией.

Прообразы в Ветхом Завете, относящиеся к Пресвятой Богородице. В Ветхом Завете можно найти прообразования, относящиеся к Пресвятой Богородице.

Согласно книге Бытия, «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку» (Быт. 2:22). Многие святые отцы (свт. Иоанн Златоуст, мч. Иустин Философ, прп. Исидор Пелусиот)[326] толкуют этот стих как относящийся к Богородице:

Как Адам без жены произвел жену, так и сегодня Дева без мужа родила мужа. Как от Адама Бог взял ребро и чрез это нисколько не уменьшил Адама, так и в Деве Он образовал одушевленный храм и не лишил Ее девства. Целым остался Адам и по взятии от него ребра; неповрежденною осталась и Дева по исшествии из Нее младенца (свт. Иоанн Златоуст. Слово на Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа)[327].

После грехопадения змею было сказано: «И сказал Господь: …и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3:15). Святые отцы говорили об этом семени:

Семени жены нигде не оказывается, поэтому не иначе, как иносказательно, к Еве относится вражда между рождаемым от нее и змием и бывшим в змие диаволом и завистию. Но всё в совершенстве не может быть исполнено в Еве, а истинно имело быть исполненным в Семени святом, избранном, единственнейшем, явленном только от Марии, а не от сопряжения с мужем… (Против антидикомариамитов, 58 и 78 ереси. XVIII–XIX)[328].

Таким образом, можно видеть, как Ева служит прообразом Пресвятой Богородицы.

К Божией Матери относятся и толкования чудесного рождения Исаака от престарелой и неплодной Сарры как прообраз Рождества Христа Марией. Свт. Иоанн Златоуст писал:

…Чтобы иудеи не впали в великое неверие, Бог предупреждает и предначертывает эту истину в Сарре, чтобы, когда у них родится недоумение, как родила Дева, они, вспомнив, сказали лучше, как родила Сарра (Слово о блаженном Аврааме, 3)[329].

Он же говорил, что неплодство Сарры предвосхищало «и рождение от Девы. Так как не легко было бы поверить, что рождает Дева, то сначала рождали неплодные, и не только неплодные, но и престарелые жены (Беседы на Евангелие от Иоанна, XXVI, 2)[330].

Прп. Ефрем Сирин видел в рассказе о том, как Ангел предсказывал Аврааму и Сарре рождение сына, прообраз Благовещения, а именно некоторых сторон этого будущего события:

Ангел говорил патриарху, когда он сидел при входе в шатер свой: в сие время… будет Сарре сын (Быт. 18:14). Ангел в Вифлееме сказал Марии: и се, заченши во чреве и родиши сына… Благодатная (Лк. 1:31,28). Рассмеялась Сарра, зная свое неплодство, смотря на омертвение, не поверив слову. «Как этому быть, — говорит она, — когда я и Авраам не способны уже к плодоношению?» Недоумевала и Мария, видя Свое девство и храня его печати нерушимыми: како будет сие, идеже мужа не знаю? (Лк. 1:34). Ибо обетование было странным для естества (Слово об Аврааме и Исааке)[331].

Как прообраз Богородицы рассматривается и Неопалимая купина (Исх. 3:2). По мнению многих толкователей, из купины с Моисеем разговаривал Господь Иисус Христос[332]. Сама же купина прообразует Пресвятую Деву, и, по мнению свт. Григория Нисского,

сим научаемся таинству, явлённому в Деве, от Которой в рождении воссиявший человеческой жизни свет Божества сохранил воспламененную купину несгораемой, так и по рождении не увял стебель девства (О жизни Моисея)[333].

Это же толкование разделяли, например, блж. Феодорит Кирский и свт. Иоанн Златоуст[334], о таком же понимании свидетельствуют церковные песнопения:

Прошла тень закона, когда благодать явилась; ибо как не сгорал терновый куст, объятый пламенем, так Ты, Дева, родила и девою осталась… (Богородичен догматик, 2-й глас, русский перевод).

Аналогично, богослужебные песнопения показывают относящийся к Божией Матери типологический смысл перехода евреев через Чермное море (Исх. 14:22):

В Красном море образ Невесты, брака не познавшей, был начертан некогда. Там — Моисей, разделитель воды, здесь же — Гавриил, служитель чуда. Тогда морскую глубину, не омочив ног, прошел Израиль, ныне же Христа без семени родила Дева. Море после прохода Израиля осталось непроходимым, Непорочная по рождении Эммануила осталась неповрежденной (Богородичен догматик, 5-й глас, русский перевод).

В церковных песнопениях скиния и Ковчег Завета (Исх. 25:9,16) служат прообразами Божией Матери. Например:

Закон дивно прообразовал Тебя, Чистая, [как] скинию и божественную стамну, чудный кивот, завесу и жезл, неразрушимый храм и дверь Божию (1-й канон Введения, песнь 9, тропарь 3).

Со скинией же сравнивает Богородицу прп. Иоанн Дамаскин:

Да поклонится великолепная скиния, построенная Моисеем в пустыне из драгоценного вещества всякого рода и прежде нее бывшая скиния праотца Авраама, — да поклонится одушевленной и умной Скинии Божией! Эта соделалась не только местом особенного действия Божия, но существенным вместилищем ипостасного Сына и Бога (Слово на Рождество Пресвятой Богородицы. 6)[335].

Кроме того, прообразами Богородицы могут служить и части скинии: сосуд с манной, кадильница и жезл Аарона.

Есть еще несколько ветхозаветных отрывков, которые можно толковать как прообразы, относящиеся к Богородице.

Например, Она есть Ноев ковчег, лестница, виденная во сне Иаковом (Быт. 28:12), руно Гедеоново (Суд. 6:37–40), царица в Пс. 44, невеста Песни Песней, врата затворенные, виденные пророком Иезекиилем (Иез. 44:2) и гора из сна царя Навуходоносора (Дан. 2:34)[336].

Типосы Ветхого Завета христоцентричны, они так или иначе предызображают Самого Христа или связанные с Ним лица, события и т. д. Именно в этом смысле надо понимать и прообразы Богородицы — Матери Сына Божия. Причем достаточно часто эти прообразы, которые выше рассматривались, как относящиеся к Богородице, понимались и как являющие Христа, например манна, скиния, Неопалимая купина и т. д.

3.3.4. Анагогический метод толкования

Анагогический метод толкования (от греч. ἀναγογή [анагоги́] — «возведение»), выясняет эсхатологический смысл Священного Писания, т. е. данным методом извлекаются из текста указания на исполнение Божиих обетований в грядущем Царстве Божием, или, по словам свт. Димитрия Ростовского, «нечто, приличное жизни вечной, ея же чаем, или Церкве, в вышних торжествующей, к нейже прейти желаем, и надеемся»[337].

Для примера можно привести широко известное толкование библейского города Иерусалима в четверичной системе смыслов (буквальном, аллегорическом, тропологическом и анагогическом) Священного Писания, сформулированной прп. Иоанном Кассианом Римлянином в его 14-м «Собеседовании».

С точки зрения прямого буквального смысла, Иерусалим является городом в Палестине, буквального переносного — это вся Иудея, при аллегорическом или типологическом толковании понимается как Церковь Христова, при тропологическом — это душа человека, при анагогическом толковании — Небесный Град[338].

Эта модель толкования стала основной в западном схоластическом богословии и получила название «квадрига».

Разница между этими методами кратко объяснялась в рифмованном изречении, составленном в XIII в. Николаем Лиринским:

Littera gesta docet, quid credas allegoria,

Moralis quid agas, quo tendas anagogia.

Буква учит тому, что совершалось; аллегория — во что веровать, нравственность — как поступать; анагогия — к чему стремиться[339].

Герменевтическое учение прп. Иоанна Кассиана Римлянина было воспринято схоластической традицией экзегезы, в которой анагогический смысл соответствует надежде, аллегорический — вере, а тропологический — любви[340].

Еще одним примером анагогического толкования может служить пророчество Иезекииля о сухих костях (Иез. 37:1–14). В самом тексте пророк Иезекииль ясно объясняет, что значат ожившие кости — это образ сокрушенного и изгнанного израильского народа, которому предстоит вернуться на свою родину и зажить там полноценной жизнью. Однако сегодня этот отрывок прочитывается как указание на воскресение мертвых[341].

Анагогически можно растолковать Пс. 94:11: «и потому Я поклялся во гневе Моем, что они не войдут в покой Мой». Если понимать этот отрывок буквально, под «покоем» понимается земля обетованная, в которую не вошли вышедшие из Египта евреи, а только их дети. Анагогически же «покой» означает вечную жизнь, небесный покой, который обещал Бог любящим Его и в который не войдут грешники. Еще пример: «ибо Иерусалим отстроен будет из сапфира и смарагда и из дорогих камней; стены твои, башни и укрепления — из чистого золота; и площади Иерусалимские выстланы будут бериллом, анфраксом и камнем из Офира. На всех улицах его будет раздаваться: аллилуйя, — и будут славословить, говоря: благословен Бог, Который превознес Иерусалим, на все веки!» (Тов. 13:16–18)[342].

Приемлемость анагогического метода толкования можно подтвердить словами Господа нашего Иисуса Христа. Он сказал: «как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех» (Лк. 17:26). Здесь проведена параллель между временем перед потопом и Вторым пришествием.

3.4. Святоотеческий метод толкования θεωρία[343]

Конечно, вопрос о способах толкования и связанной с ними терминологии более сложный, т. к. в святоотеческих творениях нет единства в терминах. Святые отцы по-разному называли применяемые ими способы толкования. Например, аллегория, тропология, типология и анагогия у многих были практически синонимами и сначала обозначали просто образное, иносказательное толкование. Например, блж. Августин называл типологический метод «аналогией», по способу установления связи между ветхозаветным прообразом и той реальностью, на которую этот прообраз указывал в Новом Завете. А у прп. Иоанна Кассиана Римлянина этот способ назван «аллегорией».

Часто святые отцы применяли к небуквальным методам толкования термин «умозрение» (или «созерцание», θεωρία [феори́а]).

Александрийская школа понимала под принципом феории духовный смысл библейского текста, раскрываемый путем аллегорического толкования.

Антиохийская школа внесла существенное изменение и разработала концепцию феории на основе типологии, а не аллегории. Таким образом, для них феория была созерцательным проникновением в смысл текста посредством типологии.

Тема ветхозаветных прообразов, имеющих соответствующие антитипы в Новом Завете, занимает важное место в святоотеческих сочинениях. Аллегория обнаруживает в священном тексте два различных смысла: буквальный и духовный, но, по мнению приверженцев аллегории, только второй важен для веры. Аллегория ищет символы и предполагает глубокие тайны даже в простейших выражениях, иногда пренебрегая буквальным смыслом. Напротив, основываясь на типологии, феория утверждает, что духовный смысл нельзя отделить от буквального, что образ присутствует в прообразе.

В прологе к Псалму 118 Диодор Тарсийский писал, что феория (или созерцание) отчасти совпадает с историей; феория не разрушает историю. Священное Писание неизменно несет двойной смысл: буквальный и духовный. Было бы опасно искать «посторонний смысл» вне буквального смысла текста, так как результаты таких поисков приведут экзегета в область аллегории, а не типологии. Разъясняя двойной смысл Священного Писания, распознанный согласно феории, Диодор высказывает мнение о том, что пророки, предсказывая будущие события, делали свои прорицания пригодными и современникам, и потомкам. Для современников их слова звучали как преувеличение, поскольку содержали смысл, который еще не был до конца раскрыт. А потомки, при жизни которых пророчества сбывались, были свидетелями того, что предсказания и события, обозначавшие их свершение, суть одно. Всякое лицо и всякое событие Ветхого Завета обладает собственным значением в контексте истории Израиля, если рассматривать данное лицо или событие с исторической точки зрения. Однако если объяснить то же лицо или событие с точки зрения феории, то в них обнаруживается более важный смысл. Так, например, какой-нибудь из псалмов исторически можно отнести к эпохе вавилонского пленения или временам Маккавеев, тогда как с точки зрения принципа феории он относится к эпохе Мессии.

Свт. Иоанн Златоуст различает три разновидности библейских свидетельств: те, что заключают только буквальный смысл; те, что являются символическими образами, открывающими духовный смысл; и те, что являются подлинно типологическими, причем историческое событие несет в себе божественный смысл.

По тому смыслу, который отцы Церкви вкладывали в слово «феория», понятно, что в действительности это скорее не «метод», а духовное восприятие, вдохновляемое Святым Духом. Оно включает три стадии: 1) прозрение ветхозаветного писателя; 2) богодухновенное понимание новозаветным автором посредством типологии духовного смысла, записанного в пророческом послании, и 3) толкование экзегета на основе его собственного духовного опыта, благодаря которому он, с одной стороны, осознаёт типологическую связь между Ветхим и Новым Заветами и, с другой стороны, постигает смысл данной типологической связи.

3.5. Аккомодативное толкование

Аккомодативное толкование (accommodatio — «приспособление», «приноровление») — это механическое приспособление библейского текста под современные события, лишь внешне сходные с библейской ситуацией[344].

Аккомодативно может толковаться и Ветхий, и Новый Завет. Например, в пророчествах из Откровения Иоанна Богослова часто ищут указания на события сегодняшних дней.

Метод аккомодации возник у иудеев накануне пришествия в мир Спасителя. Такие комментарии (называемые континуальными, или пешарим, от פּשׁר [пешер] — «истолкование») составлены по определенному образцу: комментатор приводил текст стиха или его часть, а затем свое истолкование, предваряемое словами «истолкование этого» или «толкование этого слова…». Толкователь исходил из того, что библейские тексты относятся к «последним дням», и, осознавая себя живущим как раз в эти «последние дни», он вправе связать повествование Библии с современными ему событиями. Например, в толковании на книгу прор. Наума (4Q169) Ниневия понималась как Иерусалим, потоки Нила — иерусалимская знать, дикий лев — сирийский царь Димитрий (4Q 169 frag. 3–4 col. I 1–4; col. II 1–2, 8–9). Толкование на прор. Аввакума (1QpHab) стремилось избегать прямых указаний на имена персонажей, используя для римлян библейское название племени киттим, а для главных действующих лиц современных событий — известные и из других сектантских свитков символические имена: Учитель праведности (глава общины), Человек лжи (оппозиционер внутри общины) и Злой первосвященник (возможно, первосвященник Иерусалимского Храма)[345].

Понятно, что толкования, построенные на таком методе, имеют невысокую ценность, поскольку при этом комментатор скорее проводил параллель между событиями древности и настоящим, используя лишь внешнее сходство. Он не пытается проникнуть в суть смысла библейского текста, не пытается выделить характерные черты пророчества и отыскать их в современных событиях.

Такие же методы использовал, например, Джироламо Савонарола, когда переносил библейские пророчества на события во Флоренции XV в.

В использовании подобного метода обвиняли христианскую Церковь еще во II в. гностики. Они говорили, что Христос и апостолы при объяснении ветхозаветных мест не имели в виду дать точное истолкование их подлинного смысла, а лишь пользовались ими для своих целей.

Двумя веками позднее некоторые представители антиохийской школы толкования, игнорируя преобразовательный метод, отдавали предпочтение буквалистическому методу толкования. Буквалистический метод отличается от буквального тем, что является его крайним развитием и искажением. Буквалистический метод заключается в манипуляции словами в отрыве от контекста и нередко приводит к пониманию, противоречащему первоначальному буквальному смыслу Писания. Развитие буквалистического метода привело к тому, что антиохийцы даже вошли в противоречие с толкованием Писания Ветхого Завета новозаветными авторами. Чтобы оправдать себя, представители антиохийской школы утверждали, будто Христос и апостолы при объяснении ветхозаветных мест не стремились дать точное истолкование подлинного смысла этих мест, а пользовались ими, по иудейскому обычаю, для каких-либо своих целей или вообще следовали при этом методу приспособления (аккомодации).

Подобного рода идеи вновь начинают активно обсуждаться в начале новой европейской истории, когда под влиянием ученых раввинов началась исследование оригинального ветхозаветного текста. Хотя основным методом исследования ветхозаветного текста был буквальный, он, к сожалению, нередко переходил в буквалистический. Именно ученые-буквалисты провозгласили, что Ветхий Завет не говорит о событиях Нового, что он должен объясняться независимо от его новозаветного толкования, исключительно сам из себя — по грамматическому, буквальному толкованию его мест в контексте. С другой стороны, для объяснения отвергаемого ими новозаветного толкования Ветхого Завета была разработана целая теория аккомодации, популярная на Западе в XVIII–XIX вв. и до сих пор не утратившая окончательно своего влияния[346].

Однако аккомодативное толкование может допускаться в церковной практике в том случае, если оно не претендует на прямую пророческую или прообразовательную связь между актуальной темой проповеди и тем, что подразумевается в Писании. Вполне возможно употребление аккомодации в гомилетических целях, когда мысль или фраза священного автора берется как отправной пункт для развития собственной мысли проповедника. Ярким примером аккомодативного толкования Ветхого Завета является наследие свт. Димитрия Ростовского. Так, рассуждая о пагубности гордости, свт. Димитрий вспоминает проклятие Давидом горы Гелвуйской (см. 2 Цар. 1:21), говоря следующее: «Проклята Богом гордость, как Давидом Гелвуйская гора, чтобы не сошла на нее роса благодати Божией и дождь милосердия Божия. Не придет туда Христос, где увидит гору Beлиаровой гордости» (Поучение в Неделю перед Богоявлением)[347].

Литература для дальнейшего чтения:

Корсунский И. Н. Иудейское толкование Ветхого Завета. М., 1882.

Корсунский И. Н. Новозаветное толкование Ветхого Завета. М., 1885.

Вопросы:

1. Дайте определение историко-грамматическому методу толкования.

2. Назовите принципы историко-критического метода толкования.

3. Перечислите небуквальные (духовные) методы толкования.

4. Покажите разницу между переносной речью и аллегорией.

5. Опишите особенности тропологического толкования.

6. В чем преимущество типологического толкования?

7. В чем неправильность аккомодативного толкования?

4. Пособия для изучения Библии

При чтении Библии возникают вопросы о значении слов, стихов или отрывков. Для того чтобы найти истинное значение прочитанного текста, необходимо обращаться к дополнительной литературе. Сейчас на русском языке уже издано много книг по библеистике, и сделать выбор достаточно сложно.

При выборе надо помнить, что, во-первых, «пособия надо принимать только за средства к изысканию истины, а не за самую истину, которая только еще ищется»[348]. Во-вторых, следуя правилу апостола: «Всё испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фес. 5:21), стоит обращаться и к тем пособиям, которые написаны неправославными. Конечно, в первую очередь надо обращаться к святоотеческим толкованиям, затем к православным ученым-богословам, и только потом ко всем остальным. Блж. Августин советует употреблять для дела Божия даже творения языческих мудрецов, если они в каких-либо случаях могут ему служить (Христианская наука. II. 40)[349]. Свт. Василий Великий дает христианским юношам наставление, каким именно образом можно пользоваться языческими писаниями в деле христианского учения (Беседа XXII. К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений)[350].

Обращение к инославным пособиям — давняя отечественная традиция. Если открыть серьезную дореволюционную книгу по библеистике и познакомиться с библиографией, то можно увидеть следующее. На первом месте, конечно, — святые отцы. На втором — список русскоязычных статей и книг. Он обычно небольшой, так как русская библеистика начала развиваться только в XIX в. А потом идет огромный список западной литературы, протестантской и католической. Русские библеисты спокойно пользовались наработками западной библеистики, выбирая в ней то, что соответствует православному учению. Именно этим принципом и должен руководствоваться православный экзегет, используя инославную литературу.

Все книги, описанные в этом обзоре, изданы на русском языке. Мы сделали такую подборку сознательно, так как считаем, что их проще приобрести и они доступны тем, кто не знает иностранных языков.

4.1. Текст Ветхого и Нового Завета на библейских языках

Любой библейский перевод является интерпретацией. Поэтому экзегету важно обращаться к оригинальному библейскому тексту.

Лучшее издание еврейского текста — Biblia Hebraica Stuttgartensia (сокращенно BHS).

Для Нового Завета существуют два критических издания текста. Это издание Нестле-Аланда (NA), выдержавшее на данный момент 28 изданий, и издание Объединенных библейских обществ (UBS), выдержавшее уже 5 изданий.

Текст в обоих изданиях примерно один и тот же, но научный аппарат, однако, отличается. Издание Нестле-Аланда больше подходит для изучения библейского текста с целью его последующего толкования, издание UBS предназначено в первую очередь для переводчиков.

Православному экзегету нужно иметь в библиотеке и Септуагинту — греческий текст Ветхого Завета (LXX). Стандартной является Септуагинта, изданная Альфредом Ральфсом.

4.2. Переводы и издания Библии

Конечно, сама Библия не является пособием. Она — объект изучения. Однако выбор перевода Библии крайне важен, так как перевод является попыткой точно передать то, о чем было написано в оригинале. Сколько же нужно использовать переводов? Это один перевод — и все переводы. С одной стороны, это должен быть перевод для постоянного изучения. На сегодняшний день существует несколько переводов Библии на русский язык, но наиболее популярным остается Синодальный перевод. При выборе перевода стоит помнить, что:

• совершенного перевода не существует, каждый перевод имеет свои сильные и слабые стороны;

• наиболее популярный перевод не всегда является наиболее достоверным;

• переводы, сделанные группой людей, заслуживают большего доверия, так как их содержание более достоверно, чем содержание авторского перевода[351].

Однако наибольшую пользу принесет чтение и сравнение нескольких переводов. Путем сравнения нескольких переводов можно обнаружить возможные значения слов и фраз и сделать первый шаг к пониманию текста.

При выборе издания стоит обратить внимание на наличие указателя параллельных мест. Благодаря указателю можно найти похожие тексты в нескольких местах Библии. Особенно полезен указатель при чтении Нового Завета, когда нужно найти ссылки на ветхозаветные пророчества.

Есть различные типы параллельных мест:

• Собственно параллельные места. Их так называют, потому что в них говорится почти одно и то же.

• Иллюстративные ссылки. Этот тип ссылок может указывать на событие или личность и иллюстрирует то, о чем повествует изучаемый стих.

• Контрастные ссылки. Ссылки этого типа указывают на противоположное тому, о чем повествует разбираемый вами стих. Они могут выглядеть как противоречие, однако в действительности они подходят к разбираемому вопросу с другой стороны.

При использовании ссылок на параллельные места нужно всегда проверять контекст стихов, выбираемых в качестве ссылок, иначе из них можно понять не то, что имел в виду автор.

4.3. Библейская симфония

Библейская симфония (συμφωνία [симфони́а] — «созвучие»), или конкордации (concordatio — «установление согласия»), — это книга, в которой по алфавиту перечислены слова, встречающиеся в Библии, и указаны места, где они употреблены. Обычно слова приводятся с фрагментом каждой фразы, в которую они входят (за исключением союзов, предлогов и прочих служебных частей речи).

В некоторых симфониях указано, какое еврейское или греческое слово соответствует тому или иному слову в переводе. Очень полезная особенность таких симфоний — это система нумерации, в которой каждому греческому или еврейскому слову Библии присваивается определенный номер. Наиболее широко распространена нумерация еврейских и греческих слов по Иакову Стронгу. Такие номера нужны потому, что есть случаи, когда два или более исходных еврейских или греческих слова передавались на русском языке одним словом, и наоборот, когда одно исходное слово передавалось в русском переводе более чем одним словом. Существуют специальные словари, использующие нумерацию Стронга. Чаще всего их печатают как приложения к симфонии, хотя есть и отдельные издания. При обращении к словарю-указателю можно ознакомиться со значениями и особенностями этих слов и узнать, какими способами они переводились. Лучшая симфония с номерами Стронга вышла в трех томах в издательстве «Библия для всех».

Кроме алфавитных симфоний существуют предметные (или тематические) симфонии. В них цитаты подобраны не по алфавиту, а по темам. Самая лучшая тематическая симфония — это Библейский богословский словарь под редакцией свящ. Василия Михайловского. Достаточно объемный тематический указатель дает Библейский словарь Геце.

4.4. Библейские словари и энциклопедии

Библейский словарь больше похож на энциклопедию, чем на обычный толковый словарь. Библейские словари и энциклопедии обращают внимание в первую очередь на имена существительные — имена людей, названия мест и вещей, хотя в некоторых словарях есть также статьи о богословских терминах, не встречающихся в Библии, например «Троица». Хороший библейский словарь даст много исторической и культурной информации.

Очень ценные статьи по библеистике содержатся в Православной энциклопедии. К сожалению, единственный православный библейский словарь под редакцией архим. Никифора (Бажанова) сильно устарел, хотя еще может послужить для изучения Писания. На данный момент самым полным словарем является Большой библейский словарь под редакцией Уолтера Элуэлла и Филиппа Камфорта с большим количеством подробных статей.

Кроме этого стоит обратиться и к другим словарям. Можно назвать следующие издания.

Библиологический словарь в трех томах прот. Александра Меня. Это справочное издание содержит тематические статьи по библейскому богословию и библейской критике. В него также включены статьи о богословах и ученых, священнослужителях, церковных писателях и историках, художниках, переводчиках и издателях, тех, чьи труды так или иначе имеют отношение к Библии. В словаре нет статей о библейских именах, за исключением имен самих священных авторов.

Прот. Александр писал о предназначении Библиологического словаря так: «Составленный с православной точки зрения, словарь учитывает все основные достижения современной библейской науки». Еще одним плюсом данного словаря является наличие тематической библиографии в конце каждой статьи.

Библейская энциклопедия Брокгауза — однотомное справочное издание. Является переводом с немецкого второго издания Lexikon zur Bibel. Главными редакторами были два лютеранских пастора и богослова: Фриц Ринекер и Герхард Майер. Вышедшее на русском языке переводное издание содержит более 6 000 обзорных статей по библейской истории, археологии и географии, снабженных около 200 цветных иллюстраций и более чем 400 карт, рисунков и схем. Дано описание всех библейских персонажей, мест, городов, животных и растений, представлены развернутые пояснения ко всем книгам Священного Писания и важнейшим библейским богословским понятиям. В основном статьи написаны с консервативных позиций.

Евангельский словарь библейского богословия под редакцией Уолтера Элуэлла. Один из лучших богословских словарей на русском языке по библейскому богословию. Подробно объясняет богословские термины, различные системы и позиции в западном библейском богословии. Написан с консервативной точки зрения.

Альтернативой протестантскому словарю может служить составленный интернациональной группой католических экзегетов Словарь библейского богословия под редакцией Ксавье Леон-Дюфура и других. Авторы статей приняли во внимание последние данные библейской науки и дали в общедоступной форме объяснение важнейших имен, предметов и выражений Библии, понимание которых необходимо при изучении библейского богословия.

Новый Библейский Словарь. В основу русского издания был положен материал английского словаря New Bible Dictionary. Русское издание состоит из двух частей: «Библейские персонажи» и «Библейские реалии». Статьи различны по объему и тематике и написаны разными авторами. В процессе работы над русским изданием структура английского словаря была значительно изменена, материалы переработаны и дополнены, но содержание статей и принципиальные позиции авторов сохранены полностью. Авторы стараются избегать категоричных оценок и не пытаются навязать читателям собственное мнение, они лишь показывают различные точки зрения по многим спорным моментам библейской истории. Статьи дополнены библиографией на английском, французском, немецком и латинском языках.

Популярная библейская энциклопедия, изданная Российским Библейским обществом. Книга содержит разнообразные сведения о множестве фактов, относящихся к Библии: о календаре и праздниках, о музыкальных инструментах, о животных и растениях, о медицине и одежде, о правителях Иудеи и занятиях простых людей, об археологических раскопках и исторических открытиях. В книге много красочных фотографий и рисунков, цветных географических карт, схем, хронологических таблиц и диаграмм. Статьи написаны с либеральной точки зрения, особенно в вопросах авторства и датировки, а также интерпретации Библии в целом.

Словарь библейских образов. Современный справочник, где исследуются символы, основные темы, метафоры и литературные стили, представленные в Библии.

Словарь Нового Завета в двух томах. Первый том, «Иисус и Евангелия», посвящен проблемам текстологии, исагогики, экзегетики и герменевтики Евангелий. Второй том, «Мир Нового Завета», в основном описывает культурный контекст, в котором возникло христианство. Также разбираются остальные книги Нового Завета.

Библейский справочник Геллея. Представляет собой нечто среднее между введением в Библию и комментарием. Дана информация и короткий комментарий по каждой книге Библии. Кроме того, приводятся данные по истории и археологии описываемых событий. На русском языке есть два издания справочника Геллея. Первое было составлено самим Генри X. Геллеем. Второе — это пересмотренное и расширенное его правнучкой издание.

Словари библейских языков требуются для исследования оттенков значения отдельных слов. Наиболее полный еврейско-русский словарь библейской лексики — это Еврейский и халдейский этимологический словарь к книгам Ветхого Завета Осея Наумовича[352] Штейнберга, изданный в 1878 г.

Стандартным словарем греческого языка Нового Завета является словарь Баркли М. Ньюмана. В словарь включены все без исключения слова критического текста Нового Завета, но нет лексики из критического аппарата.

Ценными древнегреческо-русскими словарями будут «Греческо-русский словарь» А. Д. Вейсмана и «Древнегреческо-русский словарь» И. X. Дворецкого, но нужно помнить, что они дают не только новозаветную, но и классическую лексику. Известно, что значение слов в койне менялось. Например, слово σταυρός [стауро́с] в классическом греческом языке означало «кол», «шест», «свая», но в койне это всегда «крест», имевший форму Т.

К словарям можно отнести ценное пособие «Новый лингвистический и экзегетический ключ к греческому Новому Завету». Авторы дают перевод греческих слов с последующим морфологическим и синтаксическим анализом. Морфологический разбор также можно найти в некоторых подстрочниках (интерлинеарах). Таковы, например, «Подстрочный греческо-русский Новый Завет» Виктора Журомского и «Подстрочный перевод Ветхого и Нового Заветов на русский язык» Алексея Винокурова.

4.5. Библии с комментариями

В наши дни на русском языке существует всего две полные Библии с православными комментариями.

Первая начала выходить в Петербурге в 1904 г. по инициативе и под редакцией Александра Павловича Лопухина, который скончался еще прежде напечатания I тома. Его преемниками стали профессора и преподаватели русских духовных школ. Первое издание Толковой Библии Лопухина печаталось как приложение к журналу «Странник». Всё издание разделено на 11 томов и включает: а) общее введение, б) вступительные статьи к каждой книге, в) толкования параллельно с библейским текстом в Синодальном переводе. Во введениях к большинству книг указана русская и иностранная библиография. Второе издание Толковой Библии Лопухина было напечатано репринтным способом в трех томах. Его осуществили скандинавские протестанты и передали в качестве дара Русской Православной Церкви к тысячелетнему юбилею Крещения Руси. Затем ее еще несколько раз переиздавали.

Хотя Толковая Библия была задумана как популярный труд, многие ее разделы содержат богатый богословский и экзегетический материал.

Вторая полная Библия с комментариями (так называемая Брюссельская Библия) вышла в Брюсселе в 1973–1977 гг. Композиция ее иная, чем в Толковой Библии Лопухина. Сначала помещен сам текст Писания в Синодальном переводе, причем поэтические части напечатаны столбцом, а разделы книг снабжены редакторскими заголовками. В приложениях напечатаны: а) краткие введения и толкования к священным книгам; б) новозаветные справочные таблицы; в) хронологическая таблица событий священной истории; г) симфония; д) сведения о древних рукописях Библии; е) библиография; ж) указатель богослужебных чтений Библии; 3) атлас с цветными картами. Во 2-м издании добавлены статьи «Святая Земля во времена Господа нашего Иисуса Христа», «О библейской археологии». Все приложения составлены редакцией издательства «Жизнь с Богом», главным образом по Иерусалимской Библии, а также на основе материалов православных и католических авторов. «Брюссельскую Библию» с небольшими изменениями переиздало Российское Библейское общество в 2006 г. Если есть возможность выбрать, то лучше пользоваться брюссельским изданием, так как в нем выделены поэтические части, чего нет в издании РБО.

Кроме Библий с православными комментариями есть несколько неплохих протестантских изданий, которыми можно успешно пользоваться.

Новая Женевская учебная Библия — одно из лучших изданий на русском языке. Составлена под редакцией известного консервативными взглядами пресвитерианина Р. К. Спраула, и, соответственно, комментарии написаны с позиции реформатского богословия. Каждая книга снабжена подробным введением. Много полезной информации по разным вопросам. Комментарии напечатаны вместе с текстом. В конце небольшая симфония.

Учебная Библия с комментариями Джона Мак-Артура. Составлена консервативными богословами из Masters Seminary под редакцией Джона Мак-Артура. Обозрение каждой книги начинается с рассмотрения названия книги Библии. Следующий пункт обзора — информация об авторе и времени написания книги. Далее описывается исторический фон и предпосылки написания книги. Также автор рассматривает исторические и богословские темы. Последний пункт в обзоре — проблемы толкования. Дается подробный план к каждой книге Библии. К каждому стиху даются подробные комментарии, написанные с позиций кальвинизма. На протяжении всей Библии приводятся черно-белые карты, схемы, таблицы, планы книг, которые помогают лучше понять и усвоить материал. В конце — тематическая симфония.

Тематическая Библия с комментариями. В начале всего издания дан хороший предметно-именной указатель. К каждой книге приведены тематические комментарии, комментарий о пророчествах, а также хронологические связи. Также приведена краткая информация о каждой книге Библии. В тексте даются краткие комментарии к некоторым словам.

Открытая Библия издана либеральной семинарией Fuller Theological Seminary. В издании много исторической информации, карт, схем и т. д.

Библия с комментариями Б. Геце. Издание известно в России как «Библия Геце». Сами комментарии к каждой книге Библии и объяснительные примечания помещены в приложении. «Библия Геце» содержит большое число таблиц, согласование Евангелий, исторические, географические, этнографические и другие очерки, ряд фотографий Священной Земли и географические карты. Эти комментарии получили широкое распространение среди российских протестантов, свидетельством чего является и то, что они многократно переиздавались.

Библия с комментариями Джимми Сваггерта — самое необычное издание. Комментарии следуют непосредственно за каждым стихом Библии. Текст Священного Писания напечатан черным цветом, а комментарии взяты в скобки и напечатаны красным наклонным шрифтом. Книги Библии поделены на смысловые отрывки с названиями каждого отрывка, после каждой главы каждой книги Библии указан год ее написания. В издании есть симфония и справочные материалы: хронология переводов Библии, еврейский календарь, термины, растения и животные Библии, деньги и меры веса, симфония собственных имен, согласованность Евангелий, цветные карты.

Кроме этих изданий есть и другие, которые могут оказаться полезными: «Библия Скоуфилда», «Новая учебная Библия с комментариями Томпсона», «Библия для самостоятельного изучения по индуктивному методу».

4.6. Библейские комментарии

Библейские комментарии можно классифицировать по целому ряду признаков.

Во-первых, они различаются согласно конфессиональной принадлежности комментаторов. Понятно, что вера экзегета влияет на его толкования. Читая католические комментарии на Мф. 16:18–19 и Ин. 21:15–17, естественно найти указание на первенство Римской кафедры.

Во-вторых, комментарии различаются по богословским и философским предпосылкам авторов. Одни толкователи полагают, что в первоначальных рукописях Писания не было никаких фактических ошибок. Другие считают, что библейский текст содержит неточности. Эти предпосылки накладывают свой отпечаток на интерпретацию отдельных текстов Писания. Неподготовленному читателю не всегда возможно увидеть, что движет автором, когда он высказывает ту или иную точку зрения. Не поможет здесь и конфессиональная принадлежность. Среди православных, католиков и протестантов есть те, кто верит в полную богодухновенность Библии, и есть те, кто придерживается частичной богодухновенности.

В-третьих, комментарии различаются по времени написания. Хотя основной смысл библейских текстов одинаково хорошо доступен для понимания во все времена, некоторые детали были уточнены в последнее время, с развитием археологии и лингвистики. Поэтому современные комментарии имеют определенное преимущество при толковании лингвистических или исторических деталей. С другой стороны, святоотеческие комментарии доносят церковное понимание Писания, которое не зависит от новейших философских предпосылок.

В-четвертых, они различаются по объему и степени подробности. Есть краткие комментарии, которые могут дать только обзор библейского текста. Подробные, иногда многотомные, толкования содержат гораздо больше информации и анализируют стих за стихом.

И наконец, в-пятых, комментарии различаются по целям. Экзегетические направлены на то, чтобы объяснить значение слов и фраз оригинала. Культурно-исторические комментарии нацелены на описание культурных и исторических деталей, встречающихся в тексте. Текстологические комментарии посвящены восстановлению оригинального библейского текста. Прикладные комментарии направлены на применение истин Писания. Они больше напоминают проповеди. Примером таких комментариев являются толкования свт. Иоанна Златоуста. Экспозиционные комментарии нацелены на раскрытие первоначального значения текста. Последний термин совсем недавно вошел в обиход русскоязычной библеистики для обозначения этого вида комментариев. Экспозиционным комментарием является, к примеру, Толковая Библия Лопухина.

Наличие нескольких хороших комментариев разной направленности позволит посмотреть на библейский текст с разных сторон и избежать ошибок при толковании Писания[353].

К сожалению, на русском языке нет полного православного библейского комментария на все книги Библии, написанного в одном ключе. Переиздаются святоотеческие толкования. Есть библейские обзоры и комментарии на отдельные книги или на группу книг. Видимо, написание полного комментария — дело будущего. Поэтому приходится обращаться к инославным комментариям. Однако в целом можно сказать, что на сегодняшний день на русском языке существует достаточное количество комментариев разного объема и направленности.

К наиболее полным и подробным комментариям на всю Библию или на один из Заветов можно отнести сегодня следующие издания.

Толкование ветхозаветных и новозаветных книг в 5 томах под редакцией Платона Харчлаа. Труд известных консервативных богословов из Далласской теологической семинарии.

Толкование Нового Завета Уильяма Баркли. Полное толкование на Новый Завет в 15 томах. Много интересных исторических данных. В ряде мест рассматривается значение греческих слов. Нужно помнить, что У. Баркли — либеральный богослов, который имеет тенденцию толковать чудеса небуквально. Например: насыщение пяти тысяч (Ин. 6 гл) он толкует не как чудо, а как щедрость мальчика, который отдал свою еду Христу. Его щедрость-де подсказала и другим людям в толпе достать свои спрятанные обеды и предложить их остальным.

Новый библейский комментарий в 3 томах. В основу русского издания «Нового библейского комментария» положен материал второго пересмотренного и исправленного английского издания New Bible Commentary. Комментарий назван «новым», так как он составлен с учетом всех последних открытий, которые хотя бы в какой-то мере проливают свет на библейские события.

Комментарии следуют в том же порядке, что и библейские книги; при необходимости они сопровождаются пояснительными статьями. Статьи снабжены картами, диаграммами, хронологическими таблицами и списками дополнительной литературы. Комментарии написаны почти 45 авторами, и поэтому между ними есть расхождения.

«Дорогами Ветхого Завета» в 5 томах Йохема Даума. Автор — реформат, и основной предмет его комментария — это этика. Он рассматривает библейские книги в нравственном ключе, желая, чтобы они были полезны не только для академических исследований, но и для духовного назидания. Ценен раздел «На пути к Новому Завету», где автор уделяет особое внимание поиску связи между двумя Заветами.

«Библейские комментарии для христиан» Уильяма Макдональда. Содержит толкования на Ветхий и Новый Завет. Автор придерживался богословия «плимутских братьев», поэтому рассуждает с позиции библейского фундаментализма и диспенсационалистских взглядов. Комментарии отличаются краткостью, четкостью и практической направленностью, написаны простым, популярным языком. Они не претендуют на роль научного или глубокого богословского исследования.

Комментарий на Ветхий Завет Уоррена Уирсби в двух томах. Структура комментария следующая: книги Ветхого Завета комментируются в порядке их нахождения в Библии; к каждой книге перед комментарием предлагается ее план и содержание, а также сам комментарий стих за стихом или, в части случаев, отрывок за отрывком. В комментариях Уирсби описывает исторический и культурный фон, дает ссылки на другие места Ветхого Завета и говорит о том, как применять в жизни Слово Божие.

Стоит отметить еще два комментария: «Ветхий Завет на страницах Нового» и «Библейский культурно-исторический комментарий. Новый Завет» Крейга Кинера. Они помогают лучше понять связь Ветхого и Нового Заветов и контекст новозаветных событий.

Существуют и другие комментарии, но они или краткие, или больше похожи на сборники проповедей.

Кроме этих пособий хорошо иметь библейский атлас. Он нужен для понимания исторического и географического контекста, в котором происходили библейские события. Хорошие библейские атласы издает Российское Библейское общество. Карты также можно найти в некоторых библейских словарях и энциклопедиях.

4.7. Компьютерные библейские программы

В настоящее время есть большие возможности для исследования библейских текстов с помощью компьютеров. Компьютерные библейские программы позволяют просматривать одновременно несколько текстов Библии, включая тексты на языках оригинала, искать и копировать тексты. В некоторых программах есть дополнительные модули со словарями и комментариями. Все это позволяет изучать Библию быстрее, чем при использовании печатных изданий.

Так как в основном на персональных компьютерах стоит операционная система MS Windows, приведем самые лучшие программы, разработанные под нее:

«Цитата из Библии» (BibleQuote) — полностью бесплатная русскоязычная программа. Она облегчает работу с библейскими текстами посредством подключения огромного количества модулей с библейскими текстами, комментариями и толкованиями[354]. Существует версия этой программы для Android под названием InterBiblia. Данное приложение позволяет использовать на смартфоне практически все модули, предназначенные для «Цитаты из Библии».

BibleWorks. На данный момент эта программа является лучшей библейской экзегетической программой. На сегодняшний день в ее составе — 14 версий на библейских языках с 18 морфологическими базами данных (форма слова, возможные значения, синонимы и т. д.), 12 греческих и 5 еврейских словарей с различными инструментами для исследования библейского текста, а также 112 переводов Библии на 30 языках. В программе есть 3 русских перевода.

Имеется несколько библейских энциклопедий, которыми удобно пользоваться. При наведении на ссылку на Священное Писание цитата дается во всплывающем окне, как на языке оригинала, так и в желаемых переводах. Хотя и на английском языке, но удобный интерфейс трех уровней сложности. Основным недостатком программы является ее довольно высокая цена — несколько сотен долларов.

The Word Bible Software (встречаются разные варианты написания названия, например The Word и theWord и сокращение TW) — бесплатная компьютерная программа. The Word может использоваться как вспомогательный инструментарий для решения разного рода задач — изучения Священного Писания, древних языков и богословия от апологетики до патрологии.

Программа предоставляет пользователям удобную платформу для накопления разносторонней текстовой и графической информации. На официальном сайте доступно для скачивания более 200 модулей (это переводы Библии, книги, справочники, атласы, комментарии), но так как существует много любителей этой программы, реальное число материалов, доступных для скачивания с сайтов сторонних разработчиков, гораздо больше.

The Sword Project. В рамках проекта Sword подготовлено огромное количество модулей: текст Священного Писания на древнееврейском и древнегреческом языках, древние и современные (включая русский) переводы, а также филологический инструментарий (перекрестные ссылки по номерам Стронга на соответствующие словарные статьи), множество различных словарей, энциклопедий и комментариев. Сама программа и модули доступны для загрузки из интернета бесплатно. Плюсом программы является возможность использовать модули в различных программных оболочках, которые разрабатываются для разных операционных систем. Программа поддерживает русский интерфейс[355].

Бесплатные программы The Word и The Sword могут служить частичной заменой платной BibleWorks.

Стоит отметить набирающую популярность и уже широко известную программу BibleZoom. Это русскоязычный проект, в котором реализованы основные необходимые функции для глубокого экзегетического анализа. Программа постоянно совершенствуется и дополняется новыми функциями. Самое ценное в BibleZoom — подстрочные переводы с греческого Нового Завета, Септуагинты и масоретского текста с морфологическим анализом каждого греческого и еврейского слова и определением значения греческих и еврейских слов на основании симфонии Стронга, словарей И. X. Дворецкого, А. Д. Вейсмана и Б. М. Ньюмана. Кроме этого в программе можно найти специальные диаграммы для текста Нового Завета, базу перекрестных мест Священного Писания Treasury of Scripture Knowledge, соответствия слов масоретского текста и Септуагинты, список цитат Ветхого Завета в Новом Завете, древние и новые переводы Писания и многое другое. Очень интересная функция — аудиозаписи произношения еврейских и греческих слов.

Автономная версия программы платная, но ее бесплатная версия работает через веб-интерфейс сайта программы (http:// biblezoom.ru) и доступна для всех желающих.

Logos Bible Software (Libronix Digital System Librarypicpic). Можно уверенно сказать, что на сегодняшний день Logos Bible Software является лучшей богословской электронной библиотекой.

Программа представляет собой так называемый библиотечный сервер. Она выполняет ряд ключевых функций реальной библиотеки: каталогизация по автору, названию и теме, поиск по фразе и библейской ссылке, морфологический поиск, поиск по различным категориям, цитирование, автоматическое составление библиографии по пяти различным системам и т. д. Интерфейс программы поддерживает 32 языка, в том числе русский. Есть возможность параллельно просматривать книги, использовать гипертекст и инструменты для экзегетического анализа и разбора слов, имеется удобная система цитирования, интеграция с сетевыми ресурсами онлайн и многое другое.

Кроме того, программа является удобной и гибкой платформой для построения собственной библиотеки посредством добавления тех или иных электронных книг и инструментов, приобретенных у разных издателей и имеющих логотип Libronix.

Программа содержит огромное количество ресурсов: Библия на английском и библейских языках, различные лексиконы, Теологический словарь Нового Завета Киттеля, книги по Ветхому и Новому Заветам, комментарии, разные книги, энциклопедии и многое другое. Все материалы на английском языке. К сожалению, это очень дорогая программа. Полный комплект книг, имеющихся в данной системе, будет стоить несколько тысяч долларов[356].

Литература для дальнейшего чтения:

Стюард Д. Экзегетика Ветхого Завета. Вводный курс для студентов и пасторов. СПб.: Библия для всех, 2003. С. 64–124.

Блэк Д. А. Использование греческого языка Нового Завета в служении. Практическое руководство для студентов и пасторов. Черкассы: Смирна, 2004. С. 33–65.

Вопросы:

1. Какие справочные пособия, упомянутые в этой книге, у вас уже есть?

2. Известны ли вам другие полезные книги, которые можно добавить в этот список?

3. Составьте для себя список справочных пособий, которые вы хотели бы приобрести в первую очередь.

5. Этапы историко-грамматического метода толкования

Историко-грамматический метод толкования ставит своею целью по возможности полное установление смысла, заложенного автором библейского текста[357].

5.1. Применение историко-грамматического метода

Обычно указывают на два возможных способа применения историко-грамматического метода: дедуктивный и индуктивный.

При дедуктивном способе изучение идет от известного к неизвестному (от общего к частному). Вначале определяется предпосылка, которая затем подтверждается текстами Библии.

Индуктивный способ противоположен дедуктивному. При индукции процесс идет от конкретных фактов или частных случаев к общему заключению. Применительно к изучению Библии индукция означает, что сначала изучается текст, а потом делается заключение.

Как процесс познания индукция всегда состоит из двух этапов: 1) наблюдение и 2) толкование.

При наблюдении выделяются основные моменты библейского текста. На этом этапе ищется ответ на вопрос «о чем говорится в данном отрывке?». При этом не ставится цель ответить на вопросы или разрешить трудности. Здесь необходимо собрать как можно больше фактов, которые будут интерпретироваться в дальнейшем.

При толковании анализируются детали, найденные при наблюдении. Толкователь стремится ответить на вопрос «что означает данный отрывок?». Если при наблюдении экзегет в основном работает только с библейским текстом, то при толковании обязательно привлекается дополнительная литература[358].

Так как у толкования есть не только теоретическая цель — понять, что это значило, но и практическая — понять, что это значит для нас, то в изучении Священного Писания можно указать на третий этап — применение. Это попытка ответить на вопрос «что этот отрывок значит для меня и других?» («Будьте же исполнители Слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя», Иак. 1:22). Для церковного экзегета это является естественным продолжением и логическим завершением изучения Писания. Подтверждением этому являются толкования многих церковных авторов, которые считали необходимым установить связь между смыслом исследуемого фрагмента и тем, какие руководственные начала он содержит для практической жизни верующего[359].

И дедуктивный, и индуктивный способы имеют свои преимущества и свою область применения. Дедуктивный способ применяется для подтверждения учения Церкви по тому или иному вопросу. Например, православное учение говорит о том, что Господь наш Иисус Христос пришел спасти всех. Экзегет внимательно ищет тексты, которые подтверждают эту мысль, а затем анализирует их. Индуктивный же способ используется при исследовании того или иного фрагмента Писания или целой книги. Поэтому этот способ предпочтителен при экзегезе. Конечно же, при индуктивном способе экзегет, приступая к изучению текста, уже имеет определенные принципы и представления. Эти принципы основаны на его вере в природу Писания. Библия — это книга, дарованная Церкви, которая уже имела «веру однажды преданную святым» (Иуд. 1:3). Из-за этого чистая индукция невозможна, всегда будет присутствовать элемент дедукции. Поэтому, хотя все этапы историко-грамматического метода одинаковы во всех христианских деноминациях, результаты исследований различаются. На толкование всегда будет влиять вера толкователя[360].

Историко-грамматический метод позволяет исследовать как отдельно взятый текст, так и всю книгу или какую-либо тему. Соответствующие подходы к изучению Писания называются:

• синтетический,

• аналитический,

• тематический и

• биографический.

Синтетический подход призван рассмотреть всю книгу в целом, в совокупности всех ее элементов, чтобы четко определить ее содержание и замысел автора.

При аналитическом подходе внимание сосредотачивается на отдельных отрывках или каких-то их частях с целью понять, как эти части соотносятся с единым целым.

Тематический подход применяется в том случае, когда необходимо понять, что говорит Писание о каком-либо данном предмете.

Биографический подход исследует биографии библейских персонажей[361].

5.2. Начало изучения Священного Писания

Начинать изучение Писания необходимо с молитвы. С точки зрения православного богословия, исследования Библии — это духовный процесс, который требует помощи Святого Духа. Он является истинным Автором Библии, и Он же дает ее истинное понимание. Вот что сказано об этом в Первом послании к Коринфянам:

Так и Божиего никто не знает, кроме Духа Божия. Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого, соображая духовное с духовным (1 Кор. 2:11–13).

Все наши знания и навыки без Святого Духа не помогут понять то, что от Бога.

Архимандрит Софроний (Сахаров) приводит поучение прп. Силуана Афонского о том, что Священное Писание — это Живое Слово Самого Бога. Поэтому «не может человек „своим умом“ постигать Божественное, которое познаётся только Духом Святым, а потому и Священное Писание, „написанное Духом Святым“, не может быть постигнуто без благодати Духа Святого, когда не научит Сам Господь Духом Святым»[362].

Прп. Симеон Новый Богослов предлагает необычный образ:

Священное Писание заперто, как сокровище в сундуке, который может быть открыт только ключом Святого Духа. Духовное познание подобно некоему дому, построенному посреди светского и языческого знания, в котором хранится, как твердый и отовсюду запертый сундук, знание боговдохновенных Писаний и в нем, в качестве сокровища, неизреченное богатство. Никто из входящих в дом не сможет никогда его увидеть, если, конечно, сундук не будет им открыт. Но он не может быть открыт никогда человеческой мудростью (Огласительная беседа XXIV)[363].

Молиться нужно не только в начале изучения Священного Писания, но и в течение всего исследования.

Прп. Нил Синайский учил:

…в изречениях богодухновенного Писания сокрыто царствие небесное, открывается же постоянно пребывающим в молитве, в безмолвии, в псалмопении и в чтениях, которыми обыкновенно просвещается ум (Письмо III. 255. Чтецу Дидиму)[364].

Подобным образом говорил и прп. Ефрем Сирин:

Старайся читать Божественное Писание и постоянно пребывать в молитвах. Ибо всякий раз, как посредством оных беседуешь ты с Богом, освящаются у тебя тело и душа (Слово LXXXVI. О терпении, о кончине века и Втором пришествии, о прилежном чтении Божественных Писаний и пользе безмолвия)[365].

5.3. Наблюдение над Священным Писанием

Наблюдение над Священным Писанием состоит из нескольких шагов. Хотя здесь приводится примерная схема, которую необходимо выполнить для наблюдения, следует помнить, что она является формальной, так как ее применение к конкретному библейскому тексту — это творческий процесс.

Если читатель аккуратно будет выполнять наблюдение, то многие вопросы будут решены уже на этом этапе.

5.3.1. Шаг 1. Выбор текста для исследования

При выборе нужно помнить, что первоначально библейский текст не имел привычного разделения, и поэтому единицей мысли является не глава или стих, а отрывок с законченной мыслью, который называют абзац, или параграф[366]. Обычно в одном абзаце содержится и раскрывается одна тема.

Выбирая текст, важно правильно определить начало абзаца и его окончание. Для этого надо постараться найти то место в тексте, где начинается обсуждение темы, и место, где обсуждение темы заканчивается или изменяет свое направление. Во время поиска пределов отрывка можно запутаться, так как рассматриваемая в тексте тема иногда переходит на следующую главу. Например, Мк. 8:34–9:1 — призыв следовать за Христом; 1 Ин. 1:5–2:2 — хождение во свете; 1 Кор. 10:31–11:1 — подражание примеру св. ап. Павла.

Нужно помнить, что авторы библейских книг писали не отдельные главы. Даже тогда, когда они говорили о нескольких разных событиях, они всегда имели в виду единое целое. Мысли в тексте не изолированы, и если есть желание лучше понять, что хотел сказать автор, то надо увидеть связь рассматриваемого текста со всей книгой, иначе очень легко составить неверное представление[367].

Хорошим подспорьем в определении границ текста может служить система евангельских и апостольских зачал в православных изданиях Нового Завета.

5.3.2. Шаг 2. Чтение

Необходимо несколько раз прочитать изучаемый текст или книгу, чтобы увидеть общую картину. Целью неоднократного чтения является общее понимание содержания, назначения, основной темы и главной идеи книги.

Многократно прочитывая книгу от начала до конца, толкователь всё лучше и лучше знакомится с течением мысли автора и с тем, какую роль исследуемый текст играет в общем контексте развития авторской мысли. Свт. Феолепт Филадельфийский учил:

Прочтите страницу внимательно, проникните в ее смысл; не довольствуйтесь тем, чтобы пробежать слова быстро и поверхностно, но прочувствуйте их всем разумом и сложите их смысл в сердце своем; затем подумайте над тем, что прочли, поразмышляйте, и тогда к вам придет ревностное усердие. Как пережевывание пищи делает вкус ее приятным, так произнесение и повторение божественных слов дарит разуму помазание светом и радостью[368].

Даже если изучается только отрывок, нужно постараться прочитать всю книгу. Невозможно понять отдельные части книги, не прочитав всё. Вместо того чтобы сразу приступать к изучению деталей, исследователь должен прежде увидеть общую картину.

Необходимо постоянно помнить, что читать нужно не отдельными небольшими частями время от времени. Изучаемую книгу желательно прочесть полностью. Если книга большая (например, книга пророка Исаии), то надо читать как можно дольше, с таким расчетом, чтобы прочитать данную книгу за два раза.

Не следует считать разовое прочтение достаточным. Необходимо иметь наиболее полное представление о содержании изучаемой книги, а потому нужно перечитывать ее вновь и вновь.

При чтении следует придерживаться некоторых правил.

Во-первых, следует читать текст так, как будто он читается в первый раз. Иногда бывает, что текст запоминается неправильно и из-за этого возникают ошибочные толкования. Например, в Мф. 19:13–15; Мк. 10:13–15; Лк. 18:15–17 рассказывается о благословении детей и приводятся слова Христа: «ибо таковых есть Царство Божие». Слово «таковых» иногда опускается, и следом возникает учение о том, что Крещение детей не нужно, «ибо их есть Царство Небесное».

Во-вторых, желательно записывать те вопросы, которые возникают при чтении. В конспекте следует не пропускать и не добавлять материал и отмечать каждую деталь. При чтении и конспектировании нужно ограничиваться теми знаниями, которые дает сам текст. Даже если об отрывке известно больше, чем написано в самом тексте, лучше этими знаниями на данном этапе не пользоваться[369].

В-третьих, во время прочтения текста полезно группировать материал, найденный в нем, по историческим, богословским и этическим категориям. Богословский материал говорит о том, во что нужно верить, а этический — как необходимо поступать.

И наконец, имеет смысл прочитать изучаемый текст в нескольких переводах. Это позволит взглянуть на него с разных сторон.

Уже в процессе внимательного чтения текст может начать становиться понятным. Свт. Иоанн Златоуст говорил, что

апостолы и пророки… преподали свое учение ясно и понятно для всех, как общие учители вселенной, чтобы каждый и сам собою мог при одном чтении понять всё, что говорится (Семь слов о Лазаре. III. 3)[370].

5.3.3. Шаг 3. Определение литературного жанра книги

Священное Писание, являясь Словом Божиим, в то же время обладает всеми свойствами литературного произведения. Библейские авторы, чтобы передать Божие Откровение, пользовались средствами разных литературных жанров. Поэтому важная часть экзегезы любого отрывка — это анализ литературного жанра, в котором он был написан.

Литературный жанр (от франц. genre — «род», «вид») — это та форма и манера письменного изложения, которая характерна для всех людей данной исторической эпохи и местности и подразумевает определенное содержание[371].

При толковании той или иной части Библии важно определить ее жанр, поскольку каждый из них обладает своими изобразительными средствами, языком, приемами. Знание литературного жанра может помочь лучше понять заложенный в ней смысл. Поэтому, прежде чем приступить непосредственно к методам изучения конкретных мест Писания, нужно определить жанр книги и жанр изучаемого отрывка, так как он влияет на способ выражения Божией истины. Игнорирование особенностей жанров может привести к неправильному толкованию текста.

Примером использования разных жанров для описания одного и того же события могут послужить 4-я и 5-я главы книги Судей. Сначала это просто изложение фактов, впоследствии это красочная история, полная эмоций, поэтических приемов, образов. Каждая из глав имеет свой смысловой оттенок, согласно жанру написания. В первом случае автора интересует изложение факта смерти вражеского военачальника, во втором мы имеем дело с воспеванием Иаили, эмоциональным описанием ее поступка, созданием некоего образа. Также этот пример показывает, что даже одна книга Библии может содержать разнообразные жанры. Поэтому важно определить жанровую принадлежность не только книги, но и отрывка.

Важно понимать, что в Библии встречаются жанры, характерные для древности. Они развивались у народов, окружавших Израиль, на протяжении веков. Все они имели свои правила, которым подчинялись авторы. Библейские авторы, обращаясь к своим современникам, усвоили эти литературные формы (подобно тому как святые отцы пользовались языком и жанрами античной литературы и философии)[372]. Поскольку эти древние жанры не всегда имеют аналоги в жанрах современных, порой бывает трудно верно истолковывать библейский текст.

Наиболее часто встречающимся жанром является прозаическое повествование. Библия насыщена описанием исторических событий и биографий, которые изложены с богословской точки зрения. Здесь нужно обращать особое внимание на место, время, причины, действующих лиц и оценку данного события (например, Деян. 16 гл.). К этому жанру можно отнести и Евангелия, хотя они имеют свои особенности в изложении.

Вторым часто встречающимся литературным жанром является поучение, урок, или мудрость. Это — наставление верующему относительно поведения в разных ситуациях. Наиболее яркий пример данного жанра в Ветхом Завете — книга Левит, в Новом — Нагорная проповедь (Мф. 5–7 глл.; Лк. 6:20–49). Здесь нужно обращать основное внимание на центральную идею поучения и следить за логическими аргументами, которые приводят авторы.

К поучению близок жанр вероучение — изложение богословских истин (например, пролог Евангелия от Иоанна, Ин. 1:1–17).

Здесь важно обращать внимание на богословские термины в тексте.

Послания очень близки по форме к поучению и вероучению. Это письма от кого-либо к одной из Церквей (например, таковы многие Послания св. ап. Павла), ко всем христианам (так называемые Соборные послания) или к отдельным личностям (Филимону, Титу и др.). Новозаветные Послания написаны в форме писем, принятой в первом столетии: обычно автор сначала представляет самого себя, затем излагает суть своего обращения и, наконец, передает приветы. При чтении Посланий нужно следить за структурой и помнить, что это письмо.

Библейская поэзия многими чертами похожа на обычную поэзию. Библейские поэты используют множество образов (Пс. 18, 2–7; вся Песнь Песней), естественных для любой поэзии. Для толкователя важно понять эти образы.

В то же время нужно помнить, что во многих языках стихи основываются на рифме или повторении звуков, а для древнееврейских стихов свойственно повторение схожих образов и представлений. Это повторение называется «параллелизм» (parallelismus membrorum).

Существует несколько видов параллелизма[373]:

а) Синонимический параллелизм, когда одна и та же мысль повторяется почти дословно, например:

Вот, Бог помощник мой;

Господь подкрепляет душу мою (Пс. 53:6).

б) Антитетический параллелизм, когда какая-либо мысль выражается за счет противопоставления другой мысли. Такой параллелизм особенно часто встречается в книге Притчей, например:

Добродетельная жена — венец для мужа своего;

А позорная — как гниль в костях его (Прит. 12:4).

в) Синтетический параллелизм, когда вторая строфа дополняет или завершает мысль первой, например:

Хватает пса за уши,

кто, проходя мимо, вмешивается в чужую ссору (Прит. 26:17).

г) Особое внимание следует обратить на хиастический параллелизм, или хиазм (от χιάζω [хиазо] — «уподоблять букве X»), структурированный по принципу ABB’A’, например Пс. 50:1:

A. Помилуй меня, Боже,

B. по великой милости твоей:

В’, и по множеству щедрот Твоих

А’. изгладь беззакония мои.

Первая и четвертая строфы параллельны между собой, и то же самое происходит между второй и третьей строфой. В результате отрывок приобретает особую выразительную силу.

В библейской поэзии можно найти и другие особенности, которые заметны при внимательном чтении подлинника.

Притчи — это короткие выдуманные истории, рассказанные для иллюстрации законов духовной жизни. Нужно искать духовную истину, изложенную в этих рассказах.

Большая часть пророческой литературы представляет собой изложение проповедей, адресованных Богом ветхозаветной и новозаветной Церкви. Чтобы понять эти произведения, необходимо выявить начало и конец отдельной проповеди и читать их в порядке строгой очередности. Ориентирами начала проповеди в Ветхом Завете могут служить такие выражения, как «Слушайте слово Господа…» или «и было слово Господне…».

Некоторые пророчества написаны в особом жанре, который часто именуют апокалиптика. Слово ἀποκάλυψις [апока́липсис] означает «откровение» или «явление». Пророчества, написанные в этом жанре, раскрывают смысл событий, которые совершатся в будущем, при конце мира. Примеры этого жанра можно найти в книге пророка Даниила, в Евангелиях (Мф. 24 гл.; Мк. 13 гл.; Лк. 17 и 21 глл.) и в книге Откровение. В апокалиптических фрагментах данных книг используется символический язык, и необходимо разбираться в этих символах, чтобы правильно истолковать тот или иной отрывок.

По мере увеличения опыта у экзегета будет развиваться и интуитивное понимание литературных стилей.

5.3.4. Шаг 4. Исследование содержания книги

Нужно еще раз отметить, что на данном этапе толкователю необходимо увидеть, что говорит сам библейский текст. Ответ на вопрос «что текст означает?» будет решаться позднее, на этапе толкования.

Для наблюдения над содержанием книги необходимо собрать следующие сведения:

1. Авторство книги;

2. Время написания книги или время излагаемых событий;

3. Место, где написана книга или происходило описываемое событие;

4. Люди: те, кто говорит, и те, кому говорится;

5. Повод или случай к написанию книги;

6. Характер текста;

7. Предмет речи[374].

По замечанию свт. Иоанна Златоуста, не зная этого, можно выводить нелепые заключения даже о Боге:

Для избежания сего, будем разбирать дело, не упуская из виду ни причины, ни намерения, ни времени, ни всего того, что может служить к оправданию оного[375].

1. Авторство книги можно узнать из указания писателей на самих себя. Многие из них называли свое имя в книгах, написанных ими. Это можно увидеть в пророческих книгах (Ис. 1:1; Иер. 1:1; Иез. 1:1; Ос. 1:1; Иоил. 1:1 и др.), в апостольских Посланиях (Иак. 1:1; 1 Пет. 1:1, Иуд. 1:1; Рим. 1:1 и др.) и в Апокалипсисе (Откр. 1:1).

Авторов книг иногда называют по именам другие священные писатели. Так, св. ап. Петр (Деян. 2:25, 4:25) упоминает Давида как автора второго и пятнадцатого псалмов.

Поскольку у библейских книг есть человеческий автор, то в них неизбежно должны отражаться личные качества авторов — их характер, добродетели, образование, возраст, национальность, язык, стиль, способ мышления, настроение духа и тому подобное. И, конечно, всё это надо принимать во внимание при исследовании каждого текста[376].

2. Время написания книги или излагаемых событий можно узнать, во-первых, из указаний в самой книге. Так, некоторые пророки не только указывают время своего пророческого служения (Ис. 1:1; Ос. 1:1; Ам. 1:1; Соф. 1:1), но и обозначают время некоторых видений и пророчеств. Например, пророк Исаия говорит, что он видел Господа, сидящего на престоле, в год смерти царя Озии (Ис. 6:1), а слово на филистимлян изречено им в год смерти царя Ахаза (Ис. 14:28)[377]. Пророк Иеремия говорит, что слово о покорении Иерусалима, пленении иудейского царя и о великих благах Нового Завета было к нему от Господа в десятый год царя Седекии, и это был восемнадцатый год царя Навуходоносора (Иер. 32:1). Подобным образом св. ев. Лука говорит, что глагол Божий ко Иоанну, призывавший его к проповеди, был в пятнадцатый год правления кесаря Тиверия, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четверовластником в Галилее, его брат Филипп четверовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четверовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе (Лк. 3:1–2).

Во-вторых, время можно установить из выяснения исторических обстоятельств, которые включают в себя сведения о жизни писателя и о тех лицах, которым предназначалась книга. Увидеть это можно, читая другие книги, относящиеся приблизительно к тому же периоду времени, что и изучаемый отрывок. Например, фоном для книг пророков являются книги Царств и Паралипоменон, для посланий — книга Деяний. Например, из книги пророка Малахии видно, что она написана во времена Неемии. Время жизни Малахии совпадает с тем периодом, когда иудеи возвратились из Вавилонского плена, но время пророков Аггея и Захарии уже прошло. Оба эти пророка в свое время убеждали иудеев приступить к восстановлению Храма, Малахия же призывает священников благочестиво и благоговейно вести себя уже в восстановленном Храме (Мал. 2:1–9). Он обличает те же пороки, что и Неемия: браки священников с иноплеменницами и пренебрежение или оставление еврейских жен (Мал. 2:8, 11, 14 и Неем. 13:23); небрежение о начатках и десятинах (Мал. 3:8, 10 и Неем. 10:37, 13:10–12); принесение жертв, запрещенных законом, и осквернение святыни (Мал. 1:8,12,13:2,8 и Неем. 13:15).

В наблюдении над временем желательно обращать внимание на культурные обычаи, описанные в исследуемом тексте. Иногда они объясняются в самом тексте (Мк. 7:2–4), но чаще всего их можно будет понять только во время историко-культурного анализа.

3. Место, где написана книга или происходило описываемое событие, можно определить, руководствуясь теми же правилами, что и для определения времени. Во-первых, авторы сами указывают на это место. Например, в Откр. 1:9 св. ап. Иоанн Богослов называет остров, где ему дано Откровение.

Во-вторых, место можно установить по косвенным признакам. Например, св. ап. Павел называет себя узником (Рим. 16:7; Еф. 3:1; 2 Тим. 1:8; Флм 1:1,9,23), и из этого можно сделать вывод, что он пишет из тюрьмы.

Игнорирование места события может привести к путанице. Например, некоторые считают, что великое поручение «Итак, идите, научите все народы…» (Мф. 28:19–20) произнесено Господом нашим Иисусом Христом на горе Вознесения в Иерусалиме. Следом возникает непонимание того, что же Христос всё-таки сказал, возносясь на небо. Однако в 16-м стихе указано, что это произошло в Галилее. Возможно, путаница возникает из-за того, что оба эти события происходили на горе.

4. Люди: те, кто говорит, и те, кому говорится. Поскольку священные писатели в своих книгах не всегда говорят от своего лица, но часто приводят речи других людей, толкователю необходимо понять — кто именно говорит в этом отрывке. Эти знания необходимы для правильного анализа мыслей, изложенных в рассматриваемом отрывке, и для определения ценности этих слов, чтобы ложные мысли (например, злых духов и нечестивых людей) не принять за мысли источника истины — Духа Божия.

Положение, звание, образование, степень духовного развития, близость к автору, пол, возраст, национальность адресата и многое другое — всё это влияло на написание священных книг и на форму выражения мыслей (1 Кор. 3:1–2; Евр. 5:11).

О личности того, кто говорит, можно узнать, во-первых, из указания самого писателя. Так, в начале книги пророка Исаии (1:2) ясно указывается, что говорит Сам Господь (1:2–31). Также и в Евангелиях везде указано, где говорит Господь, где Его ученики, где книжники, фарисеи, саддукеи или кто-то другой[378].

Во-вторых — из состава речи, где, по словам и свойствам речи, можно узнать того, кто говорит. Например, из состава речи Быт. 16:7–13 видно, что Ангел, беседовавший в пустыне с Агарью, был не сотворенный Ангел, но Ангел Великого Совета или Сын Божий. Он от Себя Самого обещает ей умножение потомства (Быт. 16:10), и притом прямо называется Господом (Быт. 16:13).

В-третьих — из сопоставления нескольких параллельных по содержанию текстов, где указывается на лицо, которое говорит в исследуемом отрывке. Например, Послание к Евреям (2:11–13), говоря о тайне Боговоплощения, приводит изречения пророка Давида и пророка Исаии. Сравнение текстов позволяет увидеть, что Давид и Исаия говорили от лица Мессии (Пс. 21:23, 17:3; Ис. 8:17–18). Сравнить тексты можно, используя Библию с указателем параллельных мест.

Если же всё-таки трудно узнать личность говорящего, особенно там, где эти личности часто меняются, тогда, во-первых, нужно считать, что это и есть сам писатель, если, конечно, нет явных признаков, что он говорит не от своего лица. Во-вторых, нужно считать всякое лицо говорящим до того момента, пока не появятся признаки, что писатель излагает мысли другого лица. Признаками этого могут быть: опровержение предложенной мысли, указание на другое лицо и т. п. Примеры можно увидеть в псалмах (например, Пс. 13:1), Песни Песней (в 5:1 говорит юноша, а в 5:2 — девушка) и пророческих книгах.

Кроме писателя объясняемой книги и говорящих в ней лиц экзегет должен знать и тех, для кого написана книга или какой-либо ее отрывок. Это знание способствует пониманию духа всей книги, и мыслей, и даже отдельных выражений. Зная, например, о том, что послание св. ап. Петра предназначалось для рассеянных в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии пришельцев, которые за живое исповедание Иисуса Христа подвергались гонениям, легче понять суть увещаний к перенесению бедствий и скорбей (1 Пет. 1:1–7).

Обетования и повеления обычно адресованы или ветхозаветным верующим, или верующим Нового Завета. То, что адресовано новозаветным верующим, в большинстве своем относится и к современным христианам. Относятся также к современным христианам и некоторые ветхозаветные обетования и повеления, в зависимости от контекста и содержания.

Сведения же о лицах, для которых первоначально предназначена книга или к которым относится определенный отрывок, можно собрать, во-первых, из указаний самих писателей (например, Лк. 1:3, Рим. 1:7).

Во-вторых — из других книг Священного Писания. Например, из слов Господа: «сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите — и не уразумеете: и глазами смотреть будете — и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышите, и глаза свои сомкнули, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, и чтобы Я исцелил их» (Мф. 13:14–15), можно видеть, что ожесточение иудеев, о котором говорит Исаия (Ис. 6:9–10), полностью исполнилось на иудеях, живших во время явления Христа.

Наблюдая над адресатом речи, надо попытаться понять, с какой точки зрения пишет библейский автор. Они иногда писали как вестники Божии (ноуменологически, т. е. с точки зрения Господа), особенно в тех случаях, когда речь идет о вопросах нравственности, но в повествовательных отрывках они часто описывали окружающий мир с точки зрения человеческой (так, как происходящее видится наблюдателю — феноменологически)[379]. Умение различать, желал ли автор быть понятым как непосредственный глашатай Божий, или говорил с точки зрения человека, очень важно для точного понимания значения сообщения.

5. Повод, случай или те обстоятельства, которые были причиной к написанию книги или к произнесению какого-либо изречения. Это необходимо для определения цели и направления книги, а также для понимания мыслей, выражений и слов, находящихся в ней.

Например, псалмопевец Давид, движимый Духом Божиим, создает псалмы на основе обстоятельств собственной жизни. Но очень часто конкретные ситуации перемежаются у него с пророческими прозрениями о Новозаветной Церкви и Сыне Божием. Например, в Пс. 17:21,44, по свидетельству Евр. 2:13, говорится об Иисусе Христе (см. также Пс. 8:21,44). Такое же сочетание непосредственного повода и устремленности в будущее встречается и в книгах ветхозаветных пророков.

Сведения о причине можно получить, во-первых, из указания самих писателей на обстоятельства, побудившие их к написанию текста или произнесению речи. Например, св. ев. Лука говорит, что он рассудил описать для Феофила учение и деяния Иисуса Христа, так как «многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях» (Лк. 1:1).

Во-вторых, из содержания книги. Так, из Послания к Галатам видно, что побуждением к написанию его были хитрости лжеапостолов, возмутивших Галатийскую Церковь (Гал. 4:17, 5:7–12), непостоянство самих галатов в сохранении чистоты евангельского учения (Гал. 1:6, 3:1–5, 4:9–10, 5:1–4) и вместе с этим вкравшиеся в эту Церковь пороки (Гал. 5:13,15,25–26,6:1–10).

6. Характер текста — основной тон, настроение или дух данного отрывка, эмоциональная окраска и воздействие на чувства читателя. Это может быть: благоговение (Лк. 7:11–17), благодарность (1 Тим. 1:12–17), величие (Ис. 6:1–5), гнев (Числ. 16:12–15), грусть (Лк. 8:49–52), радость (1 Ездр. 3:10–13), сомнение (Мк. 16:9–14), страх (Исх. 20:18–21), удивление (Мф. 19:7–10), хвала (Пс. 150) и многие другие чувства. Стремясь понять чувства, которые испытывал автор, можно гораздо глубже осознать, что он хотел выразить и донести до своих читателей.

Для того чтобы это понять, необходимо обращать внимание на то, как определяет свои чувства сам автор (например, «я радуюсь…»), на оттенки смысла слов (например, «умоляю», «заклинаю» вместо «прошу»), на междометия наподобие «увы» и т. п.

7. Предмет речи, или то, о чем говорится в книге или в изучаемом отрывке. Очевидно, что от правильности определения предмета речи зависит правильность самого толкования.

Предмет речи узнается, во-первых, из указаний самого писателя. Так, пророки нередко сами указывают на предметы своих пророческих речей. Например, Исаия пишет: «пророчество о Вавилоне» (Ис. 13:1), «пророчество о Моаве» (Ис. 15:1), «пророчество о долине видения» (Ис. 22:1); Иеремия — «слово, которое было к Иеремии о всем народе Иудейском» (Иер. 25:1). Св. ев. Лука в книге Деяний (Деян. 1:1–2) говорит, что он свою первую книгу (Евангелие) написал «о всем, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознесся, дав Святым Духом повеление апостолам, которых Он избрал».

Во-вторых, из других мест Священного Писания. Например, ссылки на псалмы в Новом Завете (Деян. 4:25–28; 13:33; Евр. 1:5, 5:5) позволяют увидеть, что предмет второго псалма есть Обетованный Мессия. Это правило применимо и для экзегезы пророчеств.

В-третьих, из учета свойств, обозначенных в исследуемом тексте. Например, из содержания псалма 44 по характерным признакам легко установить, что царь, которого воспевает псалмопевец, — не Соломон. Это видно из свойств, приписываемых ему. Псалмопевец описывает победы Царя (Пс. 44:6), а Соломон во время своего мирного царствования не одерживал побед. Воспевается вечный престол этого Царя (Пс. 44:7), но при преемнике Соломона его престол стал колебаться. Сыны Царя называются князьями всей земли (Пс. 44:7), но от Ровоама, сына и преемника Соломона, отпала большая часть его владений. О Царе говорится, как о совершеннейшем человеке (ст. 3–5), псалмопевец его называет Богом (Пс. 44:7–8). Поскольку такие свойства могут принадлежать только одному Богочеловеку, то предмет этого псалма есть Иисус Христос. Это подтверждается и в Послании к Евреям (Евр. 1:8–9).

В пророчестве Иезекииля сказано: «поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида, и он будет пасти их, и он будет у них пастырем, и Я Господь буду их Богом, и раб Мой Давид князем среди них» (Иез. 34:23–24). Под именем пастыря и князя Давида нужно понимать не самого Давида, который умер задолго до пророка Иезекииля, но Мессию, который заключит Завет и даст благодать народу Божию (Иез. 34:25–31). Он, по словам пророка Исаии, «как пастырь будет пасти стадо Свое» (Ис. 40:11, ср. Ин. 10:11).

При наблюдении над предметом речи необходимо понять, какая истина в ней изложена. Истина может быть описательная (дескриптивная) или предписывающая (прескриптивная). Описательные отрывки относятся к тому, что было сказано или что произошло в определенное время. В основном, они находятся в прозаических произведениях. Предписывающие отрывки содержат нормативные правила. Это по преимуществу Послания и «мудрость». Они могут быть универсальные (т. е. относящиеся ко всем и на все времена) и индивидуальные (т. е. имеющие ограничения). Например, универсальный принцип — любить Бога и ближнего, индивидуальный — продать имение.

Понимание того, что в Священном Писании есть описательные и предписывающие тексты, поможет разобраться со смущающей многих «кровавостью и жестокостью» Ветхого Завета. Надо понимать, что когда в Библии описываются некоторые человеческие поступки, это совсем не значит, что они одобряются Богом.

5.3.5. Шаг 5. Наблюдение над структурой текста

Библейские авторы, записывая Божию весть, связывали мысли между собой и придавали им определенную структуру. Текст — это не просто набор слов. Из слов состоят фразы, из фраз — предложения, из предложений — абзацы, из абзацев — главы, из глав — книги. И все они, от слова до книги, связаны между собой.

Выявление структуры текста помогает глубже понять мысль автора. Однако тот факт, что структура не всегда ярко выражена, делает ее поиск одной из наиболее трудных частей наблюдения. Требуется внимание и продолжительная практика, чтобы научиться находить и различать определенные конструкции[380].

Несмотря на разнообразие связей, которые видны в любом тексте, можно заметить некоторые конструкции, встречающиеся наиболее часто[381].

Сравнение — сопоставление между собой чем-то похожих событий, людей, понятий, а также ассоциация по сходству. Ключевые слова здесь: «подобно», «как», «тоже». Например, сопоставление Иисуса Христа с первосвященником в Евр. 5:1–10 или сравнение праведника и нечестивца в Пс. 1:3–4.

Противопоставление, или контраст, — сопоставление между собой чем-либо различающихся событий, людей, понятий, мест, времен, или ассоциация по противоположности. Слова-ключи здесь: «но», «тем не менее», однако», «с другой стороны». Например, противопоставление «дел плоти» и «плода Духа» в Гал. 5:19–23.

Повторение одних и тех же слов или фраз два или более раз. Например: повторение более шестидесяти раз слов «святыня», «святой» и т. п. в книге Левит или «Свят, свят, свят Господь Саваоф!» (Ис. 6:3).

Последовательность, или логическая преемственность, — повторение похожих (не одинаковых) слов, фраз, предложений или понятий. Например: потерянная овца, потерянная драхма и блудный сын в Лк. 15 гл.

Продолжение — возврат к обсуждению прежней темы и завершение описания идеи или цепи событий. Например: история Лота, отделившегося от Авраама и поселившегося в Содоме (Быт. 13–14, 18–19 глл.).

Кульминация — развитие событий или идей до определенного кульминационного момента, после которого наступает развязка или напряжение снова спадает. Например, история с болезнью и смертью сына Давида от Вирсавии (2 Цар. 11 гл.).

Поворотный момент — внезапное изменение в развитии повествования или изложении мысли. Например, переход от описания Церкви в Еф. 1–3 к описанию обязанностей христиан в Еф. 4–6 после слова «итак» в Еф. 4:1.

Чередование похожих событий или понятий, часто с последующим возвращением к прежней теме. Например, весть о рождении Иоанна и о рождении Христа, рождение Иоанна и рождение Христа в Лк. 1:5–2:40.

Обобщение, или движение от частного к общему; — переход от частного случая к общим принципам. Например, переход от пренебрежения бедными в собрании к общему принципу, согласно которому должны поступать христиане, в Иак. 2:1–13.

Детализация, или движение от общего к частному, — переход от общих принципов к конкретным примерам. Например, переход от принципа, что вера без дел мертва, к примеру дел Авраама и Раав в Иак. 2:14–26.

Причина — переход от событий или идей к их причине. Например, переход от наставлений в праведности старцев, стариц, молодежи и т. д. к явлению благодати Божией в Тит 2 гл.

Следствие — переход от событий или идей к их следствию. Ключевые слова здесь: «поэтому», «так как», «в результате», «из-за», «потому что», «так что». Например, в Рим. 1:18–23 указывается причина Божия гнева, а в 1:24–32 показывается следствие Божия наказания.

Объяснение — толкование или анализ событий или идей. Например, св. ап. Петр объясняет, почему он общался с язычниками. Причина этого — видение от Господа (Деян. 11:1–9). Еще один пример — притча о сеятеле и ее толкование в Мк. 4:3–20.

Цель — заявление автора о том, какие намерения он имел при написании книги, или указание цели и средства к ее достижению. Ключевые слова здесь: «так что», «для того, чтобы», «чтобы». Например, цель Евангелия от Иоанна сформулирована в Ин. 20:30–31.

Итог определенных событий или идей. Например, итог событий дня Пятидесятницы в Деян. 2:41 — Крещение около трех тысяч человек.

Подготовка — описание фона или изложение событий и идей, необходимых для понимания последующего материала. Например, объяснение того, что все согрешили, в Рим. 1:18–3:20 перед изложением учения об оправдании.

Вопрос и ответ. Автор может использовать вопросы, для того чтобы обозначить проблему или подвести итог проблеме, затем следует ответ. Например, такова книга Малахии, построенная в форме вопросов и ответов. Также автор может использовать риторические вопросы (см. Пс. 14:1–2).

Помимо описанных структур существуют и другие, но они встречаются редко. Важно также помнить, что все эти структуры не всегда присутствуют в тексте в чистом виде. Иногда они содержат вставки, прямого отношения к данной структуре не имеющие. Особенно это характерно для больших отрывков текста.

Внутри текста с какой-либо структурой могут присутствовать более мелкие отрывки со своей структурой, а внутри них еще более мелкие со своей и т. д.

Также при наблюдении над структурой текста нужно обращать внимание на глаголы и их время (настоящее, прошедшее или будущее), потому что именно глаголы описывают ход действия в отрывке.

5.3.6. Шаг 6. Наблюдение над словами

Наблюдение над словами предполагает выделение в исследуемом отрывке ключевых терминов. Понятно, что не все слова в библейском тексте являются ключевыми. Некоторые термины не несут специальной смысловой нагрузки. Они просто дополняют общее значение предложения и понимаются спонтанно. Для экзегета важно выделить те слова, в которые вложено особое значение и важность. Именно они вызывают трудность в понимании. Значение этих терминов будет раскрыто в процессе семантического и грамматического анализа, но уже в процессе наблюдения можно попытаться разобраться с их значением. Так как на этапе наблюдения не предполагается использовать дополнительные пособия, то единственным способом узнать значение слова может быть внимательное чтение и наблюдение над связью толкуемых слов с предыдущими и последующими словами. Например, св. ев. Иоанн использует термин «Слово» (Ин. 1:1). Это часто становится источником спекуляций о том, что «творцы слова» — поэты, писатели, артисты и даже журналисты, имеют особую связь с Богом. Однако сам евангелист показывает, что «Слово» — это Сын Божий.

5.3.7. Шаг 7. Определение цели книги или отрывка

Каждая библейская книга или отрывок имеют свою цель, и поэтому для понимания подлинного смысла необходимо знание этой цели.

Мы должны, — говорил свт. Иоанн Златоуст, — не просто слушать то, что говорится, но вникать в мысль и намерение говорящего, в то, чего он старался достигнуть, о чем и всегда умоляю любовь вашу. Если мы с таким размышлением будем принимать каждое слово, то ни в одном не встретим затруднения (Беседы на Послание к Римлянам. XIX. 2)[382].

Можно сказать, что существует три вида целей в Священном Писании[383]:

1) цель всего Писания;

2) цель каждой священной книги;

3) цель каждого раздела книги.

Цель всего Священного Писания состоит в том, чтобы дать людям знание об истинном Боге и вечном спасении через Иисуса Христа. Об этой цели сказано в Евангелии от Иоанна: «Сие же написано, дабы вы уверовали, яко Иисус есть Христос Сын Божий, и верующие имели жизнь во имя Его» (Ин. 20:31). «Сия есть жизнь вечная, — говорит Спаситель, — да знают Тебе единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин. 17:3, см. Рим. 15:4; 2 Тим. 3:16–17). Эта цель должна показать экзегету, что в Священном Писании нужно искать учение о вере и благочестии, а не подходить к Библии как к памятнику истории, словесности, философии и т. д. Конечно, библейские писатели излагают и историю, и касаются разных наук, но делают это настолько, насколько нужно для учения о вере и благочестии. Таким образом, знание цели Священного Писания дает экзегету правильное понимание содержания библейских книг и верное суждение о взгляде авторов на различные вопросы.

Каждая книга Священного Писания также имеет свою цель, подчиненную общей цели всей Библии. В некоторых книгах эта цель ясно указывается самими писателями. Иногда это делается в начале, как в книге Притчей (Прит. 1:2–6) и Евангелии от Луки (Лк. 1:4), иногда в конце, как в книге Екклесиаста (Екк 12:13) и в 1-м Послании апостола Петра (1 Пет. 5:12); а иногда в середине книги, как во 2-м Послании того же апостола (2 Пет. 3:1).

Если цель книги ясно не указывается, то ее можно узнать, во-первых, из содержания книги и исторических обстоятельств написания. Например, цель книги Иова не указана писателем. Но если обратить внимание на содержание этой книги, то можно увидеть, что цель ее состоит в том, чтобы научить вере в Божественный Промысл и в непостижимость его путей. В Послании к Филиппийцам св. ап. Павел не указывает ясно цели написания этого послания. Тем не менее, из Послания известно, что ап. Павел находится в тюрьме (Флп. 1:7,13–14) и пишет своим духовным чадам в Филиппах, где начало Церкви было сопряжено с большими гонениями (Деян. 16:12–40). Ап. Павел очень часто упоминает о том, что он радуется, несмотря на свои бедствия (Флп. 1:4,18; 2:2,17; 4:1,10) и к тому же неоднократно призывает своих читателей (Флп. 1:25, 2:18, 28, 29, 4:4). Эти факты позволяют сделать заключение, что главной целью Послания было желание Павла ободрить филиппийцев, показав им, как они могут радоваться в их бедствиях.

Во-вторых — из повторения одной и той же мысли. Например, в книге Судей при описании угнетений иноплеменниками народа Божия писатель повторяет: «стали опять делать», или: «и сделали сыны Израилевы злое пред очами Господа, и забыли Господа Бога своего, и воспылал гнев Господень на Израиль и предал их в руки иноплеменников» (Суд. 3:7–8,12, 4:1–2, 6:1, 10:6, 13:1). При описании избавления их от рабства он также постоянно повторяет: «и возопили сыны Израилевы к Господу, и воздвигнул Господь спасителя сынам Израилевым, который спас их» (Суд. 3:9, 15, 4:3, 6–7, 10:10–15). Из этого видна цель автора — желание показать, что исполнение Закона Божия было для иудеев источником благоденствия, а отступление — источником несчастий и рабства. Десятикратное повторение в книге Бытия фразы «вот происхождение» (Быт. 2:4, 5:1, 6:9, 10:1, 11:10, 11:27, 25:12, 25:19, 36:1, 37:2) говорит о том, что целью данной книги было записать раннюю историю человечества и Божественное участие в ней.

В подчинении главной цели книги находится и цель каждого раздела. Иногда она указывается самим библейским автором. Например, св. ев. Лука показывает, для чего Спаситель сказал притчу о вдове и неправедном судье: «сказал также и притчу о том, как должно всегда молиться и не унывать» (Лк. 18:1).

Если сам автор не указывает своей цели, то ее можно найти, во-первых, через связь с предыдущими и последующими отрывками и в сравнении с главной целью всей книги. Например, если содержание 11-й главы Послания к Евреям, в которой перечисляются герои веры, рассмотреть в связи с предыдущим и последующим текстом, то можно понять, что цель этой главы такова: «имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех, с терпением будем проходить предлежащее поприще» (Евр. 12:1–3).

Во-вторых, цель отрывка можно найти, рассмотрев содержание в связи с конкретным случаем, по поводу которого было высказано поучение. Зная, например обстоятельство, по которому Спаситель сказал: «неудобно богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:23), нетрудно понять, что Он этими словами порицает не богатство, но пристрастие к нему.

5.3.8. Шаг 8. Составление плана книги

Составление плана книги поможет определить, как автор достигает своей цели, как развиваются отдельные части книги и как исследуемый текст вписывается в ее общую структуру и содержание. Если исследователь не будет иметь представления, где начинается и как развивается основная мысль текста, изучение его деталей не будет иметь смысла. Составлять план имеет смысл, если даже исследуется небольшой отрывок[384].

План может быть разной степени подробности. Менее подробный план может состоять всего из нескольких пунктов. Например, вот краткий план Послания к Галатам:

I. Введение (1:1–10).

II. Апостольская власть Павла (1:11–2:21).

III. Учение апостола Павла об оправдании (3:1–4:31).

IV. Христианская свобода (5:1–6:10).

V. Заключение (6:11–18).

Для построения подробного плана можно использовать разные цифры (римские и арабские) и буквы (прописные и строчные) и разные уровни. Всё это придаст наглядности библейскому тексту.

Вот, например, подробный план текста Послания к Титу:

I. Введение (1:1–4)

  1. Автор послания (1:1–3)

  2. Получатель послания (1:4а)

  3. Приветствие (1:4b)

II. Устроение церковной жизни (1:5–16):

  1. Поставление пресвитеров (1:5–9)

    а. Обязанности Тита (1:5)

    б. Качества епископов (1:6–9)

  2. Противостояние лжеучителям (1:10–16):

    а. Описание лжеучителей (1:10–13)

    б. Обязанности Тита (1:13b–14)

    в. Осуждение лжеучителей (1:15–16)

III. Сущность служения в церкви (2:1–15):

  1. Наставления к разным группам людей (2:1–10)

    а. Обязанности Тита (2:1)

    б. Наставление к разным группам людей (2:2–6)

    в. Личный пример Тита (2:7–8)

    г. Наставление рабов (2:9–10)

  2. Основание для благочестивой жизни (2:11–14):

    а. Проявление Божией благодати (2:11)

    б. Действие Божией благодати (2:12)

    в. Ожидание второго пришествия Христа (2:13)

    г. Цель искупления Христова (2:14)

  3. Напоминание об обязанностях Тита (2:15)

IV. Сущность служения верующих в мире (3:1–11):

  1. Их гражданские обязанности (3:1–2)

  2. Их мотивация к благочестивой жизни (3:3–8)

  3. Их реакция на духовные заблуждения (3:9–11)

V. Заключение (3:12–14)

VI. Благословение (3:15)

План можно составить не только списком, но и в виде обзорной таблицы.

Важно составить план самостоятельно, но после составления полезно будет сравнить его с планами других экзегетов. Такие планы можно найти, например, во вступительных частях к комментариям или в словарях и энциклопедиях.

5.3.9. Шаг 9. Обобщение результатов

В конце наблюдения экзегет должен суметь кратко сформулировать тему и содержание книги или отрывка. Возможно, в процессе анализа выводы будут изменены, но без этого процесс наблюдения не будет завершен.

5.4. Толкование

Толкование — это следующий этап исследования текста. На этом этапе анализируются с помощью дополнительной литературы те сведения, которые были собраны во время наблюдения над библейским текстом. Разделение работы с текстом на этапы наблюдения и толкования имеет смысл, так как приучает экзегета к чтению Священного Писания и размышлению над ним. К сожалению, абсолютно правильные слова свт. Игнатия Брянчанинова о том, что нужно читать Священное Писание и святых отцов[385], часто понимаются неправильно.

Вместо того чтобы читать Библию и святоотеческие толкования, в лучшем случае читают комментарии, а в худшем — пересказы. Такая ситуация понятна, так как библейский текст и святоотеческие писания читать и понимать не всегда легко. Иногда сами толкования святых отцов требуют экзегезы. Поэтому всегда есть искушение заменить тяжелый труд изучения Писания прочтением переложения. Однако православному экзегету не надо бояться трудностей, но с призыванием помощи свыше совершать свое служение.

Этап толкования, как и наблюдение, состоит из нескольких шагов.

Можно выделить следующие процессы на этапе толкования:

• Историко-культурный анализ;

• Контекстуальный анализ;

• Текстуальный анализ;

• Семантический анализ;

• Грамматический анализ;

• Структурный анализ;

• Литературный анализ;

• Сравнительный анализ;

• Подведение итогов.

Названия этих пунктов достаточно условны; в разных пособиях по герменевтике встречаются и другие варианты.

И, как на этапе наблюдения, так и на этапе толкования, следует помнить, что эта схема является формальной, так как ее применение к конкретному библейскому тексту — это творческий процесс.

5.4.1. Историко-культурный анализ

На этом этапе выясняется, какой была историческая и культурная ситуация, в которой был написан анализируемый текст и книга. Это позволяет сегодняшнему читателю прикоснуться к авторам и первым читателям Библии.

Необходимо помнить, что книги Библии были написаны разными людьми в разных ситуациях по разным причинам для разных читателей, поэтому исследование каждой ситуации становится важной частью процесса истолкования. С одной стороны, Писание обращено ко всем людям, с другой стороны, оно писалось конкретным людям в конкретной обстановке[386].

Нужно понимать, что если читатель перенесет современную ситуацию в библейские времена, это приведет к ошибке в толковании. Ветхий Завет был изначально написан евреями и для евреев. Использованные слова и выражения были им понятны — как были понятны и слова Христа, когда Он обращался к ним. Подобным же образом большая часть Нового Завета была написана в среде греко-римской (и в меньшей степени иудейской) культуры, поэтому важно, чтобы на наше толкование Нового Завета не влияло современное понимание тех или иных понятий[387].

5.4.1.1. Шаг 1. Исследование истории,

которое предполагает изучение общих и частных исторических обстоятельств.

Общие исторические обстоятельства характеризуют в целом эпоху, в которую происходили события или были написаны отдельные книги. В отличие от Ветхого Завета, события которого происходили в различные периоды, в разных культурах и странах, события Нового Завета достаточно сжаты по времени, их историческая и культурная обстановка хорошо изучена — это Палестина I в. по Р. X.[388]

Частные исторические обстоятельства касаются событий, связанных с конкретным анализируемым фрагментом.

Кроме поиска общих и частных исторических обстоятельств предполагается определить авторство и время написания.

Определением авторства занимается исагогика[389], которая на основании различных аргументов пытается определить автора книги или проверить ее авторство, если автор указан традицией. Но здесь возникает две проблемы: 1) многие книги Писания анонимны, и 2) текст, как правило, дает нам мало информации о том, кто его написал.

Однако без определения авторства трудно, а иногда и невозможно понять текст.

Узнать автора, когда о нем ничего не сказано в тексте Писания, можно, во-первых, из правил Соборов. Это 60-е правило Лаодикийского собора 360 г., 36-е правило Иппонского 393 г., 33-и правила Карфагенского 397 г. и Карфагенского 419 г., а также 85-е апостольское правило.

Во-вторых, из богослужебных текстов, в которых Церковь говорит, например, что писатель книги Деяний есть «богоглаголивый» Лука[390]; что писатель Соборного послания, учащий, что «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов…» (Иак. 1:17) есть св. ап. Иаков[391].

В-третьих, из творений святых отцов и учителей Церкви. Так, из свидетельств свщмч. Иринея Лионского, мч. Иустина Философа, свщмч. Ипполита Римского и Евсевия Кесарийского известно, что писатель Апокалипсиса есть Иоанн, написавший Евангелие и три Послания[392].

В-четвертых, из дополнительной литературы. Информация об авторе обязательно содержится во всех комментариях, в словарях и энциклопедиях. Можно найти ее и в книгах по исагогике.

Дата написания вычисляется несколькими способами. Во-первых, если в библейском тексте указаны какие-либо временные ориентиры, то на основании дополнительной литературы возможно определить дату. Чаще всего такими ориентирами служат годы правления того или иного царя. Например, пророк Исаия называет датой своего видения «В год смерти царя Озии» (Ис. 6:1), т. е. 740 г. до Р. X.

Если же дата не указана, то можно обратиться сразу к дополнительной литературе, которая содержит исагогические сведения.

Поиск датировки имеет смысл, так как влияет на толкование. Свт. Иоанн Златоуст в толковании на Послание к Римлянам говорил:

Намеревающимся приступить к посланию этому необходимо сказать и о времени, в которое оно было написано… Никто пусть не считает этот труд излишним и не признаёт такое исследование делом пустого любопытства, потому что время посланий немало содействует нам к объяснению их. Так, я замечаю, что Павел к Римлянам и Колоссянам пишет об одном и том же, но неодинаково… Причину такой разности я нахожу не в чем другом, как в обстоятельствах времени (Толкование на Послание к Римлянам. Предисловие)[393].

Например, существует несколько датировок книги Руфи. По одной, она была написана во времена царствования Давида — и тогда это книга о предках царя. По другой, она датируется временами реформы книжника Ездры — он приказал всем евреям развестись с женами-иноплеменницами. Если верна вторая датировка, то тогда эта книга — манифест оппозиции реформе Ездры.

При выборе исагогической литературы нужно помнить о том, что вопросы авторства и датировки решаются по-разному. Обычно говорят о «старой» и «новой» исагогике. «Старая», или «консервативная», исагогика основывает свои взгляды на иудейском и христианском предании. Она исходит из того, что Пятикнижие было написано Моисеем, а не является более поздним текстом, составленным разными редакторами на основании различных исходных документов (см. Исх. 24:4,7, 34:27; Втор. 31:9–11; Нав. 1:7–8; 3 Цар. 2:3). Пророк Исаия считается автором всей книги, носящей его имя (Ис. 1:1; см. Мф. 3:3; 8:17; 12:17–21). Царь Давид является автором тех псалмов, в которых есть четкие указания на это во вводных фразах и на которые авторы Нового Завета ссылаются как на Давидовы (всего 73 псалма; Мф. 22:41–46; Деян. 2:25–35 и т. д.). Царь Соломон является автором большинства притчей, книги Песни Песней и книги Екклесиаста (Прит. 1:1; 10:1; 25:1; Песн. 1:1; Еккл. 1:1,12,13). Пророк Даниил, пленник и государственный деятель Вавилона, живший в VI веке до Рождества Христова, написал ту книгу, которая носит его имя (Дан. 8:1; 9:2; см. Мф. 24:15). Пророк Захария также написал всю книгу, носящую его имя (Зах. 1:1). Св. ап. Петр был автором Второго послания Петра (2 Пет. 1:1), а Иоанн, написавший Евангелие, был также автором книги Откровение (Откр. 1:4) и трех Посланий[394].

«Новая», или «либеральная», исагогика считает, что Пятикнижие ведет свое происхождение от Моисея, но не было им целиком написано. В том виде, в котором оно существует теперь, оно сложилось постепенно на основе нескольких вариантов Моисеева Предания. Исторические книги Ветхого Завета первого цикла (Второзаконническая история) были написаны в период Вавилонского плена на основе более древних источников, а исторические книги второго цикла (Хрониста) были написаны ок. 300 г. до Р. X. Не все псалмы, надписанные «Давидов», принадлежат ему. Книги Иова, Екклесиаста и Притчей в ее окончательной редакции были написаны в период Второго Храма. Не вся книга пророка Исаии написана им самим: часть принадлежит его последователям, жившим в период Плена (Второисаия) и после Плена (Тритоисаия). Книга пророка Захарии, написанная самим пророком в VI в. до Р. X., была дополнена другим пророком ок. IV в. до Р. X. Книга пророка Даниила написана ок. 165 г. до Р. X., частично на основе более ранних преданий[395]. Второе Послание Петра написано не св. ап. Петром. Апокалипсис написан другим Иоанном, не Иоанном Богословом.

Примером «старой» исагогики может служить «Введение в Ветхий Завет» П. А. Юнгерова, а «новой» — «Введение в Ветхий Завет» Эриха Ценгера.

Определяя общие и частные исторические обстоятельства, нужно помнить, что в Библии история — не просто набор фактов или описание событий, это определенное отношение к ним. Поэтому можно сказать, что Библия содержит историю не как таковую, а определенную интерпретациями событий. Борис Александрович Тураев писал: «Как исторический источник Библия представляет высокую ценность… Однако даже специально исторические книги Ветхого Завета не могут быть названы таковыми с нашей точки зрения: это скорее назидательные писания, имевшие целью на примерах истории воспитывать народ в духе религии»[396].

Бог указывал библейским авторам на то, какие события и как они запишут, а какие пропустят. Например, в 1-й и 2-й книге Паралипоменон, в отличие от 1-й и 2-й книг Царств, не упоминается ни один из грехов царя Давида, он показан идеальным царем. Также в этих книгах не излагается полная история всех событий со времени царствования Соломона и до конца периода разделенного царства. Выбираются такие события, которые показывают, что Израиль может процветать только тогда, когда он остается верным Божиим заповедям и Завету. Это подчеркивается часто используемой автором фразой: «И делал он угодное (или: неугодное) в очах Господних». Точно так же в Новом Завете св. ев. Матфей изменяет хронологию событий по сравнению со св. ев. Марком.

Поэтому нет ничего удивительного, что авторы Библии упоминают некоторые факты и совершенно игнорируют остальные, детально описывают некоторые происшествия и просто обобщают другие, меняют хронологический порядок событий для того, чтобы иметь возможность достичь своих целей.

То же самое касается интерпретации событий. Несмотря на то, что они могли бы быть объяснены по-разному, только богодухновенный автор может дать истинное понимание. Например, во Втор. 7:6–8 библейский автор объясняет, почему Бог выводит евреев из рабства. Причина заключается в Божией любви к Израилю, а не в верности евреев. А Распятие Иисуса Христа объясняется тем, что Бог через Христа хотел «…примирить с Собою всё» (Кол. 1:20).

Еще одно важное замечание касается расхождений со светской историей. В течение последних столетий некоторые ученые ставили под сомнение точность или достоверность определенных исторических фактов в библейской истории. Например, они сомневались в исторической подлинности Исхода и завоевания Ханаана, а также в существовании Дария Мидянина, упомянутого в книге пророка Даниила. Основной аргумент — это отсутствие подтверждений библейских событий в исторических документах или археологии.

А. П. Рождественский иронично отмечает: «Если бы такое известие исходило от какого-нибудь языческого писателя, то никто бы, пожалуй, не сомневался в истинности его слов: о Дарие говорится совершенно определенно, указывается даже его возраст. Но так как известие находится в священных книгах и принадлежит священному писателю, то дело изменяется: говорят, что рассказанное здесь событие не подтверждается ни одним светским писателем и, следовательно, недостоверно, — как будто священный писатель заслуживает веры лишь постольку, поскольку его слова подтверждаются языческими авторами»[397].

Прежде всего нужно отметить, что многие из сомнений были разрешены последующими исследованиями. Но Писание не должно быть заложником светской науки. Многие библейские события никогда не будут подтверждены светской историей, особенно чудеса, не оставившие следов. В конечном итоге библейские события принимаются достоверными не потому, что их подтверждает светская историческая наука, но потому, что они записаны в Слове Божием.

Проводя исторический анализ, нужно обращать внимание на персоны, места и события, упомянутые в тексте. На этапе наблюдения уже была собрана информация об этом. Теперь нужно правильно ее интерпретировать. Для этого необходимо обращаться к справочной литературе. При этом литература может быть не только специально библейской, но и светской.

О людях необходимо собрать максимальное количество информации: годы жизни, деятельность, их оценка и т. д. Имеет смысл обратиться к генеалогии. Так, не зная преемства царей и царств после Александра Македонского, нельзя объяснить некоторые видения пророка Даниила.

Сведения о месте события можно почерпнуть из библейских атласов. Если в Писании дается то или иное географическое название (город, страна, озеро, остров и т. д.), очень полезно локализовать его на карте. После того как на карте или в атласе будет найден географический объект, имеет смысл найти его описание в библейском словаре или энциклопедии. Например, при анализе событий изгнания торгующих из Храма Господом Иисусом Христом (Мф. 21:12–17: Мк. 11:11–12, 15–19; Лк. 19:45–48; Ин. 2:13–23) следует выяснить, что из себя представлял храмовый комплекс во времена Спасителя[398].

О событиях также необходимо собрать всю возможную информацию: когда оно было, как происходило, чем закончилось, каковы были его последствия. Иногда знание этих сведений может лишь косвенно или никак не относиться к тексту, однако оно позволяет более глубоко понять исторический и культурный контекст.

Можно привести несколько примеров того, как исторический анализ помогает понять Священное Писание. Например, в 1-й главе книги Ездры упомянут Кир, который отпустил евреев на родину, чтобы они перестроили храм и молились за него. Исследовав светскую историю об этом человеке, мы обнаруживаем, что он отпустил не только израильский народ, но и все народы, находящиеся в плену, и попросил у всех народов молиться за него их богам.

В 35-й главе 2-й книги Паралипоменон записано, как Нехао, египетский царь, пошел на войну к Кархемису на Евфрате. Из светских источников известно, что там состоялась решающая битва между тогдашними мировыми державами — Ассирией и Вавилоном. Царь Нехао намеревался участвовать на этой битве на стороне Ассирии, но его задержал Иосия, царь Иудеи.

В книге Откровения (1–3 глл.) упомянуты семь Церквей в семи городах Малой Азии. Эти города являлись историческими местами, в чем можно убедиться при помощи исторических и археологических данных. Эти данные проливают свет на слова Господа к общине каждой из местностей. Например, выражение «престол сатаны» в Пергаме (Откр. 2:12–13) имеет отношение, скорее всего, к культу императора, который, как известно, получил свое начало именно в Пергаме[399]. Возле города Фиатира находилось языческое капище, посвященное Сивилле Самбафе, — возможно, именно это капище имеется в виду в Откровении под «Иезавелью» (Откр. 2:20).

Подобную информацию можно узнать, только обратившись к дополнительной литературе.

Кроме всего этого экзегет должен определить духовный уровень аудитории, которой адресован толкуемый текст. Многие книги Библии были написаны во времена, когда уровень духовности и благочестия верующих был очень низким из-за похотей, разочарования или искушений от неверующих или вероотступников. Как понимать, например, странный поступок пророка Осии, женившегося на блуднице, от которой рождаются трое детей? Он дает им очень странные имена, сокрушается о жене, после того как она, изменив ему, снова начинает блудодействовать, находит ее после того, как она бросает его и снова становится блудницей, и всё же выкупает ее из рабства. Всё это становится понятным, если посмотреть на духовный уровень современников пророка. Своими поступками пророк обличает еврейский народ, впавший в идолопоклонство и безнравственность.

5.4.1.2. Шаг 2. Исследование культуры

Культуру можно определить как совокупность традиций и обычаев какого-либо народа. Важно подчеркнуть, что культура это не просто набор обычаев, традиций, обрядов, правил поведения, а именно совокупность, единство всего перечисленного. Многое из обычного в древности не только непонятно, но и даже противоречит современным представлениям. При чтении текста необходимо осознавать тот факт, что автор и читатели находились в определенном культурном контексте, который влиял на их произведения.

К культуре можно отнести всю сферу быта человека: одежду, жилища, домашнюю жизнь, общественные устои, устройство семьи и роль мужчин и женщин в обществе, воспитание детей, медицину, еду и питье, земледелие, ремесло, путешествие, экономику, приемы ведения войны и т. д. Даже поверхностное знание подобных деталей проливает свет на многие отрывки Писания.

Традиции и обычаи. Можно привести несколько примеров традиций и обычаев древнего мира, знание которых позволяет лучше понять содержание текста.

Например, Вооз выходит к городским воротам и там со старейшинами обсуждает вопрос о земле, принадлежавшей Ноемини (Руфь 4:1). Дело в том, что именно у городских ворот заключались все законные сделки и решались различные судебные тяжбы (Втор. 21:18–21; 22:13–15; Нав. 20:4; Иов. 29:7). Ворота были «центром» города, самой главной ее частью. Поэтому Христос и говорит: «…Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). То есть царство смерти в своем могуществе не сможет победить Церковь.

Еще один пример. Господь наш Иисус Христос въезжает в Иерусалим на ослице, а не на коне. В этом Его кротость, но и Его царственность (Мф. 21:5). Лошадей в Палестине обычно использовали на войне. Когда царь отправлялся воевать, он выезжал на боевом животном — коне. Возвращался царь на мирном животном — ослике. Въехав в Иерусалим на ослице, Иисус показал, что Он как царь идет с миром, а не войной.

Семейные отношения, естественно, в древние времена отличались от современных. Например, в 5-й главе Послания к Ефесянам св. ап. Павел много написал мужьям по поводу их отношения к женам, и мало женам об их отношении к мужьям. Дело в том, что наставление апостола о том, чтобы муж любил свою жену, было необычно. С другой стороны, наставление Павла женам о повиновении мужьям было общепринятой нормой.

Экономические отношения. В качестве примера можно привести притчу о немилосердном рабе в Евангелии от Матфея 18:23–35. Если знать соотношение таланта к динарию, притча обретает намного больше смысла. И хотя ценность таланта менялась с течением времени и были различные виды талантов (например, аттическое серебро, еврейское серебро, а также золото), сравнение долгов всё же можно сделать. Римский аттический талант был равноценен шести тысячам динариев. Сумма же в десять тысяч талантов означала бы невероятно большой долг. Если принять притчу в буквальном смысле, то долг немилосердного раба составил бы 60 миллионов динариев, тогда как один из его товарищей задолжал ему одну сотню динариев. Долг немилосердного раба был в шестьсот тысяч раз больше, чем долг, занятый у него. Если рассмотреть динарий в качестве дневной оплаты труда (см. Мф. 20:2), его товарищ был должен сумму, немного превышающую трехмесячную оплату труда, а немилосердный слуга был должен оплату труда приблизительно за 165 тысяч лет.

Религиозные верования. В Ветхом Завете затронуты многие верования соседних Израилю народов. Например, фраза о том, что евреи проводили своих сыновей «через огонь» (Втор. 18:10; 4 Цар. 16:3, 17:17, 21:6, 23:10; 2 Пар. 28:3, 33:6, Иер. 32:35; Иез. 16:21, 20:26, 20:31, 23:37), описывает языческую практику принесения своих детей во всесожжение. Знание этого поможет объяснить пламенные речи пророков и деяния благочестивых царей, направленные против языческих храмов и капищ.

Одежда и обувь. Знакомство с формой древней одежды и обычаями носить ее может объяснить несколько отрывков. Например, зачем в Иов. 38:3, 40:7 и в 1 Пет. 1:13 звучит призыв «препоясать чресла»? Когда человек бежал, работал или сражался, ему приходилось заправлять свои длинные одежды за пояс, чтобы облегчить себе свободу передвижения. Таким образом, эта заповедь призывает к готовности к любым обстоятельствам.

Христос рассказал притчу о госте, который пришел на свадебный пир не в брачной одежде (Мф. 22:11). За это его выбросили со связанными руками и ногами, хотя его взяли прямо с дороги. Исследование культурного контекста решает эту загадку. Брачные одежды предоставлялись хозяином, и тот, кто отказывался от одежды, выказывал свое неуважение к нему.

В библейские времена одежда стоила очень дорого. Во времена Нового Завета у обычного человека не было и нескольких предметов одежды. Поэтому слова Господа «И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф. 5:40) означали необходимость понести болезненную утрату. Поэтому становится понятным, почему римские солдаты при распятии Христа бросали жребий о запачканной одежде осужденного преступника. Палачи оставляли себе одежду казненных. Это было как бы дополнительным доходом, ведь даже поношенная одежда была недешевой.

Жилища в библейские времена и жизнь в них не были похожи на современные. Например, в 2 Цар. 11:2 сказано, что «однажды под вечер, Давид, встав с постели, прогуливался на кровле царского дома». Как правило, в библейских странах здания строились так, чтобы крыши домов можно было использовать. Крыши обычно были ровными и использовались для сна (см. 1 Цар. 9:25–26), для хранения (см. Нав. 2:6), спасения во времена бедствий (см. Ис. 22:1), проповеди (см. Мф. 10:27; Лк. 12:3), а также как места для молитвы (см. Соф. 1:5; Деян. 10:9). Поэтому нет ничего удивительного, что вечером Давид прогуливался по своей крыше.

В Мф. 26:69 описана еще одна архитектурная особенность восточного дома. Сказано, что св. ап. Петр «сидел вне на дворе». В те времена в богатых домах был внутренний дворик, вокруг которого располагались комнаты. Часто во внутреннем дворе находились колодцы (см. 2 Цар. 17:18–19), а также там можно было жечь костры (см. Ин. 18:15–18). Находясь во внутреннем дворе, человек в действительности находился в пределах дома, но не внутри него.

Знание условий жизни в древнем доме позволит, например, понять притчу о друге (Лк. 11:5–8), который отказался встать с постели для того, чтобы поделиться едой с соседом, к которому внезапно среди ночи пришел гость. В обычном палестинском доме была всего одна комната, в которой вся семья работала, ела и спала большую часть года (летом обычно спали на крыше). Иногда это жилище приходилось делить с домашними животными. Поиски хлеба среди ночи, без света, с детьми, спящими не на кроватях, а на подстилках на полу, привели бы к тому, что проснулся весь дом.

Сведения о культурном фоне можно найти в справочной литературе[400] и в комментариях, написанных с точки зрения культурного контекста[401].

5.4.1.3. Шаг 3. Исследование географии и других вопросов естествознания

Поскольку Священное Писание часто говорит о различных явлениях и о делах Божиих в царстве природы и, по выражению свт. Василия Великого, телесными подобиями руководит нас к познанию невидимого (Письмо XXXVIII)[402], то для лучшего понимания экзегет должен искать вспомогательную литературу и изучать географию, особенности климата, животный и растительный мир.

Примером того, как знание географии помогает лучше понять смысл Писания, могут служить тексты Мф. 20:17–18; Мк. 10:32–33; Лк. 18:31, 19:28, где путешествие в Иерусалим называется восхождением. Это объясняется тем, что Иерусалим построен на высокой горе и чтобы войти в него, нужно подняться вверх.

Еще один пример необходимости знания географии. Господь наш Иисус Христос говорит: «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Мф. 5:14). В любом атласе или словарной статье будет сказано, что Палестина — гористая страна, и в библейские времена города обычно строили на вершинах холмов и гор, чтобы они не занимали пахотные земли в долинах. Такие города, освещенные в ночное время, были видны издалека.

Или вот такая фраза, которая без знания истории и географии может быть понята неправильно. Христос говорит св. ев. Иоанну написать ангелу Лаодикийской Церкви: «ты ни холоден, ни горяч» (Откр. 3:15–16). Вода в Лаодикию поступала по трубам и была теплой и неприятной на вкус. Так что «холодный» здесь не значит неверующий. Теплая вода вызывает рвоту, и поэтому Христос и говорит, что «извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3:16).

Знание климатических особенностей и одновременно географии будет нелишним, например, при осмыслении Пс. 132:3: «как роса Ермонская, сходящая на горы Сионские…». Между Аермонскими, или Антиливанскими, и Сионскими горами большое расстояние. Проблема решается следующим образом. Горы Сионские, о которых говорится в псалме, прилегали к Фавору, как видно из книги Иисуса Навина (19:17–22). Облачные пары, накапливавшиеся вокруг снежной вершины Аермона, выпадали в виде росы над Фавором и прилежащими к нему Сионскими горами.

Знание животного мира помогает, например, разобраться, почему в Библии много говорится об овцах: потерянная овца, найденная овца, жертвенный агнец, Агнец Божий. Овца беспомощна и неспособна заботиться о себе, она не сопротивляется и не может защитить себя. Овце всегда нужен пастух, который будет оберегать ее. Поэтому овца в Библии — символ кого-то слабого, послушного и кроткого, но не глупого (в отличие от русской традиции). Эти и другие характеристики овцы помогают понять Пс. 22, Ис. 53 гл., Иез. 34 гл., Ин. 10 гл. и некоторые другие отрывки. В Писании животные часто становились символом каких-либо качеств. При толковании животных-символов надо быть осторожным, чтобы не подменить эту символику современными толкованиями. Например, Христос называет Ирода «лисицей» (Лк. 13:32). Чаще всего лиса — символ хитрости, но здесь она, скорее всего, маленькое, незначительное животное по сравнению, например, со львом.

Осведомленность в ботанике поможет объяснить историю о бесплодной смоковнице в Мк. 11:12–14. В конце марта на дереве появляются зеленые плоды. Эти ранние смоквы предшествуют урожаю поздних, которые собирают с середины августа. Если на смоковнице сразу появлялись листья, без ранних смокв, то на дереве в том году не предвиделось и поздних. Сведения о климате, растениях и животных нужно искать в библейских словарях и энциклопедиях.

5.4.2. Контекстуальный анализ

На этом этапе определяются границы изучаемого текста и его положение в целом произведении.

Контекстом, или составом речи, называется связь слова, выражения или мысли с предыдущими и последующими словами, выражениями и мыслями. Сам термин «контекст» образован от двух латинских слов: con («вместе») и textus («сотканный»), и, таким образом, означает «сплетенный вместе».

Необходимость контекстуального анализа вызвана тем, что каждый автор Библии писал свою книгу как целое, логически последовательное произведение. Слова, фразы, предложения, абзацы и даже более объемные материалы, такие как главы и книги, представляют собой часть единого целого, точно так же, как ткань получается из отдельных нитей, сплетенных вместе. Поэтому смысл отдельной части текста необходимо понимать в соответствии с материалом в целом.

На важность принятия во внимание контекста указывает свт. Иоанн Златоуст. Взяв в рассмотрение очень трудное и противоречивое место из Библии (Иер. 10:23), он, начиная его толковать, говорил следующее:

Мы исследуем не только это изречение: «несть человеку путь его», но и весь ход речи, — о ком оно сказано, кем, кому, для чего, когда и как. Недостаточно сказать о чем-нибудь, что оно написано в Писаниях, и не должно прямо, выхватывая слова и отрывая члены от тела богодухновенных Писаний, брать их отдельно и без взаимной их связи и произвольно и безотчетно искажать их. Таким образом вошли в нашу жизнь многие неправые мнения, по действию диавола, который научает людей беспечных превратно толковать заключающееся в Писаниях и, прибавляя или убавляя, помрачать истину. Потому недостаточно сказать о чем-нибудь, что это написано в Писании, но должно читать в целой связи речи, потому что если мы будем разрывать совокупность и связь изречений между собою, то произойдут многие дурные мнения (На слова пророка Иеремии: «Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим», Иер. 10:23)[403].

Многие отрывки Священного Писания невозможно понять без обращения к контексту.

В Библии есть слова, имеющие одно неизменное значение в разных контекстах. Однако есть и слова, которые могут иметь разное значение в зависимости от контекста. Только контекст позволяет определить их конкретное значение в отрывке.

Для примера возьмем слово «вера». В Евр. 11:6: «А без веры угодить Богу невозможно», оно значит «доверие». В Иуд. 1:3: «Подвизаться за веру, однажды преданную святым» — «благую весть», «учение». В Рим. 14:23: «Все, что не по вере, грех» — используется в смысле «убежденность».

Нельзя правильно истолковать текст, если он рассматривается совершенно изолированно от текста, его окружающего и связанного с ним. Нельзя вырывать стихи из общей мысли автора и толковать их так, как хочется, а не так, как того требует ход всего изложения, в котором присутствует этот стих или несколько стихов Библии. Свободная манипуляция текстом и рассмотрение его вне контекста — это духовная небрежность, которая выливается в искажение Писания или в философствование «от себя». Существует точное высказывание по поводу возможности больших заблуждений при игнорировании контекста: «На основании Библии можно доказать что угодно». В Библии, например, есть фраза «нет Бога» (Пс. 13:1). Однако в контексте оказывается, что речь о другом, что так утверждают только безумные люди: «Сказал безумец в сердце своем: „нет Бога“» (Пс. 13:1)[404].

Основной ошибкой на этапе контекстуального анализа является неправильное определение границ изучаемого отрывка. Чтобы избежать этой ошибки, необходимо во время анализа не обращать внимания на стихи и главы, а выделять смысловые отрывки. Помочь в этом сможет издание Библии с разделением на такие отрывки.

Вот лишь несколько примеров того, как игнорирование контекста может привести к неправильному пониманию библейского текста.

Например, фразу «Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар» (Еф. 2:8) часто цитируют протестантские богословы ради подтверждения учения о спасении по вере. Если посмотреть начало Послания, то сразу видно, что рассуждение апостола отнюдь не заканчивается на 23-м стихе первой главы: мысль продолжается во второй главе и заканчивается только в 10-м стихе общим выводом относительно того, что сделал Бог. Иными словами, 8-й стих главы 2 представляет собой не отдельную мысль, а вплетенную в рассуждение идею, совсем не главную для данного смыслового отрывка. Внимательный анализ контекста 8-го стиха позволяет предполагать, что св. ап. Павел хочет внушить своим читателям, что они не имеют права приписывать себе какую бы то ни было заслугу в своем спасении. Всем они обязаны любви Божией. И даже вера, которою спасаемся, не наша заслуга, потому что она является в некотором смысле даром Божиим и в ней содействует нам Божественная благодать. Очень подробно этот стих разбирает свт. Иоанн Златоуст:

Чтобы величие благодеяний не надмило тебя, смотри, как он тебя смиряет, говоря: «благодатью вы спасены». Но чтобы не уничтожить и твоего участия, он прибавляет и то, что требуется от нас («через веру»). Потом снова как бы уничтожает это наше свободное участие, когда говорит: «И сие не от вас». И вера, говорит он, не от нас; если бы [Христос] не пришел, если бы Он не призвал нас, как бы мы могли уверовать? «Как веровать в Того, — сказано, — о Ком не слыхали?» (Рим. 10:14)? Таким образом, и вера — не наше достояние: «Божий, — говорит, — дар» (Толкование на Послание к Ефесянам. Беседа IV. 2)[405].

Приведем еще один пример того, как контекст заставляет бережно обходиться с мыслями. Если не принимать во внимание контекст стиха 1 Кор. 8:1 «Но знание надмевает, а любовь назидает», то может создаться впечатление, что знание — это что-то плохое. Однако если рассмотреть контекст (1 Кор. 8:1–8), то видно, что речь идет не о знаниях вообще, а о знании об идоложертвенной пище. Здесь нет противопоставления любви знанию, есть рассуждение о том, что без любви к ближним правильное знание может использоваться неправильно. О том, что знание является благом, говорит 3-й стих: «Но кто любит Бога, тому дано знание от Него».

5.4.2.1. Уровни контекста

В зависимости того, насколько далеко или близко от изучаемого текста берется информация, можно выделить разные уровни контекста:

• контекст отрывка;

• контекст раздела;

• контекст книги;

• контекст всей Библии.

Контекст отрывка. Его называют также «непосредственный», «ближайший» или «малый контекст». Это те стихи Библии, которые предшествуют исследуемому фрагменту Писания, и те, которые следуют непосредственно после него. Тексты, которые предшествуют изучаемому фрагменту, обычно содержат в себе основание рассматриваемой мысли, а те, что следуют за ним, — вывод из нее. Например, для Кол. 1:5 непосредственный контекст находится в границах с 3-го по 8-й стих, а для Кол. 2:11 — от 8-го до 15-го стиха. Изучение непосредственного контекста особенно помогает в понимании отдельных слов, фраз, стихов.

Контекст раздела. Каждая книга обычно состоит из смысловых разделов. Например, в Евангелии от Матфея можно выделить такие смысловые разделы, как Нагорная проповедь (Мф. 5:1–7:29), притчи о Царстве Небесном (Мф. 13 гл.), беседа на Елеонской горе (Мф. 24:1–25:46) и другие. Сами разделы, в свою очередь, делятся на отрывки. Например, Нагорная проповедь состоит из Заповедей блаженства (Мф. 5:1–12), наставлении о милостыне (Мф. 6:1–4), о молитве (Мф. 6:5–15), о неосуждении ближнего (Мф. 7:1–6) и других. Изучение значения раздела позволяет понять значение отрывков, из которых он состоит.

Контекст книги. Даже небольшой отрывок имеет свое место в целой книге. Изучение контекста всей книги позволяет увидеть изучаемый текст: во-первых, его место в произведении, во-вторых, как часть целого. Например, св. ап. Павел говорит: «Итак я, узник в Господе, умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны» (Еф. 4:1). Контекст для этого стиха составляет все Послание к Ефесянам. Сам стих представляет собой заключение, выведенное из трех предыдущих глав, доказанное и примененное к христианской жизни в последующих главах.

Контекст Библии, или канонический (всеобщий) контекст. Это рассмотрение изучаемого стиха в контексте всей Библии. Учет канонического контекста предполагает проведение согласования выдвигаемого утверждения со всем Писанием.

Здесь нужно вспомнить о такой идее, как «герменевтический круг». Смысл этой идеи заключается в том, что только после анализа всех частей произведения по отдельности можно обрести целостное понимание всего литературного произведения. При этом действует следующий принцип: целое больше, чем сумма своих частей. Поэтому произведение воспринимается как нечто целостное, единое, а не просто как соединение обособленных идей. В рамках этого возможно опять вернуться к тексту и вновь, более глубоко и адекватно, осмыслить каждую из его смысловых единиц (отрывка, раздела и т. д.). Это, в свою очередь, ведет к их переосмыслению на новом уровне и позволяет более глубоко понять все произведение. Из-за того, что возвращение к тексту происходит каждый раз на новом уровне понимания, иногда применяют образное выражение «герменевтическая спираль»[406].

5.4.2.2. Определение границ текста

Соответственно четырем уровням контекста можно выделить четыре основных шага контекстуального анализа.

Шаг 1. Определение положения изучаемого текста в контексте всей Библии. Прежде всего нужно понять хронологическое положение изучаемого текста в библейском каноне. Определив положение текста, можно узнать, какие Откровения уже были доступны автору и его читателям ко времени написания этой книги. При этом необходимо учитывать и последующее Откровение, которое может дополнять и раскрывать предыдущее. В то же время толкователь должен быть осторожен, чтобы при экзегезе не приписать тексту то значение, которое он приобрел в последующем. Например, пасхальный агнец есть прообраз Иисуса Христа, но в контексте книги Исход его кровь спасает евреев от смерти, а контексте Ветхого Завета — напоминает о выходе из Египта.

Шаг 2. Определение положения изучаемого текста в контексте книги. Нужно понять, в какой части всего произведения находится рассматриваемый текст. В зависимости от того, находится ли изучаемый текст в начале книги или в конце, может значительно измениться его роль, а стало быть, и его значение.

Шаг 3. Определение положения изучаемого текста в контексте раздела. Для этого нужно прежде всего определить границы раздела, а затем — место изучаемого текста в нем. Определение раздела — достаточно трудоемкий процесс, и единственное правило — это внимательное чтение, при котором надо постараться увидеть начало и конец раздела. Помочь в этом могут некоторые указания в самом тексте. Например, книга Бытие разделена на десять частей, каждая из которых начинается фразой: «Вот родословная…». В десяти случаях это словосочетание становится заглавием для последующего раздела. Каждый раз употребляется новое имя; например, «вот происхождение неба и земли» (Быт. 2:4), «вот родословие Адама» (Быт. 5:1), «вот житие Ноя» (Быт. 6:9), «вот родословие сынов Ноевых» (Быт. 10:1), «вот родословие Фарры» (Быт. 11:27) и т. д.

В книге Екклесиаста используется повторяющаяся фраза для обозначения четырех разделов в книге: «нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем» (Еккл. 2:24–26; 5:19–21 и 8:15).

На начало раздела может указывать и риторический вопрос. Например, в книге пророка Малахии все главные разделы начинаются со слов Господа и притворно-невинного риторического вопроса аудитории: «В чём мы…?» (Мал. 1:2, 6, 7; 2:14, 17; 3:8, 13). На каждое обвинение, предъявленное Богом Израилю, можно сказать, они отвечают: «Кто, мы? Нет, не мы!».

Иногда для указания начала раздела используется повторение обращения. Например, в книге пророка Михея три раздела начинаются с восклицания «Слушайте» (Мих. 1:2; 3:1 и 6:1). В первых двух главах с призывом слушать Михей обращается ко всем народам земли. Во втором разделе он повелевает «слушать» «главам Иакова и князьям дома Израилева», в последнем же разделе пророк обращается к горам и просит их «слушать» обвинения Господа к Израилю.

Можно найти и указания на окончание раздела. Например, св. ев. Матфей пять раз заканчивает разделы, рассказывающие об учении Христа, фразой: «Когда окончил Иисус наставления…» (Мф. 7:28, 11:1, 13:53, 19:1 и 26:1).

Шаг 4. Определение положения изучаемого текста в непосредственном контексте (в контексте отрывка). Даже если истолковывается только одно предложение, нужно определить границы абзаца, из которого оно взято. В этом могут помочь некоторые признаки. Частично они совпадают с теми, которые используются для определения границ раздела.

1. Повторяющийся термин, фраза или предложение. Например, «Вы слышали, что сказано…» (Мф. 5:21,27,31,38,43). В псалмах это может быть рефрен (Пс. 41:6,12; 42:5) или акростих (например, Пс. 118, в котором каждые восемь строк начинаются с одной и той же буквы еврейского алфавита, затем следующие восемь строк со следующей буквы и т. д.).

2. Союзы или наречия: «итак», «то», «посему», «но», «тем не менее», «тогда как», «впрочем» (Рим. 2:1, 3:1; Гал. 5:1; Еф. 1:15, 4:1, Кол. 1:9, Флп. 4:14, 2:25, 2:17).

3. Риторические вопросы. Например, «Что же скажем? оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? Никак» (Рим. 6:1; см. также 3:1, 4:1, 6:15,21, 7:1,7, 9:14, 11:1; Гал. 1:10, 3:21).

4. Обращение или смена аудитории (см. Иак. 1:12, 2:1,14, 4:13, 5:1).

5. Представление новой темы (см. 1 Кор. 5:1, 6:1, 7:1, 8:1, 9:1, 12:1, 15:1).

6. Смена места действия, героев повествования, времени (см. Ин. 4:43,46; 5:1; 6:22 и др.).

7. Изменение местоимения. Например, в Гал. 1:1–5 св. ап. Павел говорит о Христе, а в 6-м стихе начинает использовать местоимение «вы».

При определении границ отрывка нужно иметь в виду, что в некоторых книгах нельзя найти контекста, так как нет строгой последовательности в ходе мыслей, или учение веры и правила благочестия излагаются отрывочно. К таким текстам относится, например, большая часть книги Притч (с 10 гл. до конца, за исключением 22:17–23:22).

5.4.3. Текстуальный анализ

На этом этапе выясняется, какой текст ляжет в основу толкования. Этот этап важен по одной простой причине — если нет текста, то не может быть и его понимания и истолкования. Нет сомнений в том, что смысл текста может меняться в зависимости от выбранного варианта текста — оригинала или перевода.

Хотя последние 150 лет прилежных текстуальных исследований говорят о том, что Писание дошло в том виде, в каком оно было написано, существуют небольшие разночтения между многочисленными древними библейскими рукописями. Выяснением того, каким был первоначальный текст Ветхого и Нового Завета, занимается текстология, или текстуальная критика. К сожалению, термин «критика» часто понимается превратно. Слово «критика» происходит от греческого κριτική [критики́], т. е. «суд, суждение», именно поэтому обыденное значение этого слова — «критиковать», т. е. «осуждать, выявлять недостатки». Но в научном употреблении этот термин соотносится со значением «выносить суждение, оценивать, анализировать», и в данном случае слово не имеет отрицательной коннотации.

Необходимо провести четкую грань между текстологией как отдельной от герменевтики наукой и текстуальным анализом как частью герменевтики. Текстология — это наука, занимающаяся восстановлением первоначального текста. Текстуальный анализ — это оценка результатов текстуальной критики.

На этапе текстуального анализа экзегет рассматривает восстановленный текст и либо соглашается с результатами текстологии, либо отвергает их и предлагает свой вариант чтения.

5.4.3.1. Процесс текстуального анализа

Хотя от экзегета не требуется самостоятельно оценивать разночтения в рукописях, но необходимо знать, как происходит процесс текстуальной критики.

Работа текстолога по восстановлению библейского текста включает в себя несколько этапов:

Первый этап — организация текстуального материала, т. е. сбор всех существующих рукописей, содержащих издаваемый текст.

Второй этап — рассмотрение внешних признаков рукописей и установление отношений между ними. Внешние признаки — дата рукописи, датировка типа текста, географическое распространение текстовых вариантов, генеалогические связи текстов и семейств текстов. На этом этапе устанавливаются наиболее близкие к оригиналу рукописи. При этом не всегда наиболее точная рукопись является наиболее ранней.

Третий этап — рассмотрение внутренних признаков. Предпочтение отдается более «трудному» с точки зрения переписчика варианту (т. к. более ясные чтения часто принадлежат переписчику или редактору), а также более краткому (т. к. трудно представить, чтобы переписчики сокращали текст), за исключением некоторых случаев. Выявляются глоссы и исправления. Важно обратить внимание на словарный запас и стиль автора на протяжении всей книги, ближайший контекст, согласование с другими текстами.

Четвертый этап — реконструкция на основании наиболее достоверной рукописи текста, который, по мнению исследователя, наиболее близок к оригиналу. При реконструкции используются древние переводы Библии, поскольку многие из них сохранили наиболее раннее чтение, и цитаты из Библии в трудах раннехристианских писателей и отцов Церкви.

Пятый этап — составление критического аппарата, благодаря которому читатель мог бы определить, какие разночтения изданного текста существуют в других основных рукописях.

Далеко не все эти принципы основаны на вполне доказанных фактах. Нередко текстологи вынуждены прибегать к спорным гипотезам[407].

Результатом трудов текстологов является так называемый «критический текст». Он является реконструкцией, т. е. не совпадает полностью ни с одной из существующих рукописей. В современной библеистике существует почти общепринятая, хотя и негласная, договоренность в исследованиях и в переводах пользоваться этими «критическими текстами», которые считают самыми близкими к оригинальному тексту.

Критический текст можно найти в критических изданиях Библии. Это издания Священных книг с указанием в критическом аппарате разночтений, имеющихся в древних рукописях, как написанных на языке оригинала, так и переведенных на другие языки.

Вот с этими изданиями и нужно работать экзегету, чтобы правильно выбрать текст для толкования. Конечно, это предполагает хотя бы минимальное владение библейскими языками.

Для выбора текста нужно сделать следующее. Во-первых, необходимо разобраться со структурой критического аппарата и сокращениями, используемыми в нем.

Во-вторых, оценить критический текст. При этом нужно помнить, что критический текст — это реконструкция. Экзегет может выбрать наиболее раннее чтение из засвидетельствованных, или принять восстановленный текст, или же остановиться на тексте своей традиции. На практике чаще всего нужно приходить к компромиссу.

5.4.3.2. Использование переводов

Скорее всего, большинство читателей Священного Писания или не знают библейских языков, или не владеют ими в достаточной степени, чтобы хорошо переводить. Это означает, что основным пособием для чтения и изучения Библии является хороший перевод или несколько переводов.

Чтобы выбрать хорошие переводы, нужно разобраться в существующих типах перевода.

В буквальных переводах стараются точно («по словарю») перевести слова и сохранить построение фраз на языке оригинала. Такой процесс перевода обеспечивает буквальную передачу еврейско-арамейского и греческого текстов. Хотя хороший дословный перевод вполне понятен, зачастую он выглядит неестественным, а эстетика и ритм оригинала могут оказаться утраченными. Примером буквального перевода может служить церковнославянский и, с определенными оговорками, Синодальный перевод.

В динамических переводах акцент делается не на дословную, а на смысловую эквивалентность. Обороты и идиоматические выражения переводятся с помощью эквивалентных слов, оборотов и идиоматических выражений языка перевода. На сегодняшний день эта теория наиболее распространена среди переводчиков Библии. Преимущество этого типа перевода заключается в его фразеологической близости к читателю и в ясности. Главный же его недостаток в том, что может быть неправильным из-за ошибки переводчика в понимании. Пример динамического перевода — перевод Российского Библейского общества.

Свободный перевод, или парафраз, обращается с оригиналом еще более вольно, чем динамический перевод. В нем делается попытка изложить мысли оригинала, не обращая особого внимания на точность передачи слов и оборотов. В свободном переводе язык оригинала и описание культурных особенностей максимально обновляются. Они становятся более современными, но точность перевода при этом снижается. Свободный перевод предназначен скорее для поверхностного чтения, чем для серьезного исследования. Поскольку парафраз является больше истолкованием, чем переводом, им нужно пользоваться крайне осторожно[408]. В России почти все парафразы сделаны не с оригинальных языков, а с английского. Это такие переводы, как «Слово Жизни. Новый Завет в современном переводе» (перевод The Living Bible), «Еврейский Новый Завет» Д. Стерна, «Восточный перевод» («Смысловой перевод Таурата, Пророков, Забура и Инжила»).

Хорошо иметь хотя бы один из переводов каждого типа. Каждый из них может дать свой вклад в понимание того или иного отрывка. Преимущество обращения ко многим переводам заключается в том, что они часто дополняют друг друга и в совокупности дают больше, чем каждый из них в отдельности.

При чтении разных переводов нужно помнить, что переводить библейский текст очень сложно. Самая существенная проблема перевода — различия в языках. Основная же цель перевода — передача смысла, или того, что теперь принято называть английским словом message («послание, весть»)[409]. Соответственно, переводчику волей-неволей приходится не только переводить, но и толковать текст. Таким образом, перевод — это всегда толкование текста. Поэтому чтение Слова Божия в переводе означает чтение толкования.

5.4.4. Семантический анализ

На этапе семантического (от σημαντικός [симантико́с] — «обозначающий») анализа определяется точное значение слова в его ближайшем контексте.

Каждое слово имеет свое значение. Св. ап. Павел, вразумляя коринфян, которые неверно понимали суть духовных даров и неправильно ими пользовались, говорит: «Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения» (1 Кор. 14:10).

Чтобы понять авторский смысл, необходимо вникнуть в значение отдельных слов, смысл которых не всегда понятен. Это непонимание может иметь несколько причин. Во-первых, несмотря на наличие переводов, слово, употребленное несколько раз в одном отрывке, может иметь в нем несколько значений. Во-вторых, одно и то же слово в зависимости от контекста может по-разному переводиться. Библейский переводчик выбирает только одно значение, которое, по его мнению, наилучшим образом отвечает намерениям автора. Семантический анализ поможет подобрать варианты значения слова.

5.4.4.1. Правила семантического анализа

При семантическом анализе необходимо придерживаться нескольких правил.

Прежде всего, необходимо работать с текстом на библейских языках. Даже не зная в совершенстве языки — с помощью справочников, пособий, словарей и симфоний с ключом к еврейским и греческим словам, с помощью Библий с подстрочным переводом и другой литературы, которая имеется на русском языке, — такую работу может выполнить любой подготовленный читатель.

Во-вторых, нужно помнить, что первоначальной целью библейских писателей было донести до своих современников волю Божию. Для этого они употребляли слова и выражения, понятные их слушателям. Поэтому слова необходимо толковать в соответствии с тем, что они значили во времена автора. При этом каждое слово Священного Писания нужно прежде всего толковать буквально и придерживаться этого толкования до тех пор, пока не станет ясно, что буквальное значение слова не подходит под общий смысл или контекст требует иного. Только тогда его нужно понимать переносно.

В-третьих, слово не может иметь более одного значения одновременно и не может одновременно иметь и прямой, и переносный смысл.

5.4.4.2. Процесс семантического анализа

начинается с определения слов для исследования, их изучения и подведения итогов.

Шаг 1. Выбор слов для исследования начался еще на этапе наблюдения над словами, в процессе которого некоторые слова были выделены. Список этих слов необходимо расширить.

Для этого нужно вновь обратиться к отрывку и постараться обнаружить слова, значение которых непонятно. Обычно, если какое-то слово непонятно, его можно считать важным для толкования. Конечно, разные читатели могут разойтись во мнении, какие именно термины важны в данном отрывке. Слово, которое непонятно одному читателю, может быть хорошо знакомым кому-нибудь другому. Но в процессе индивидуального исследования Библии, безусловно, нужно обратить внимание в первую очередь именно на те слова, которые непонятны экзегету, поскольку в этом и заключается работа комментатора. К таким трудным словам можно отнести «ефод», «иго», «халколиван» и т. д.

Затем необходимо определить ключевые слова, имеющие особо глубокое значение. Такими словами, например, всегда являются богословские понятия: любовь, милость, грех, спасение, мир и так далее. Даже если это слово знакомо, все равно стоит обратить на него внимание. Оно может иметь особое значение в данном отрывке.

Также важно понять, употребляет автор данное слово (или слова) в буквальном или в переносном смысле. Если слово употреблено в его обычном смысле, то речь идет о буквальном значении. Однако то же самое слово может употребляться в переносном или иносказательном смысле. Например, слово «лев» может относиться ко Христу (Откр. 5:5), к сатане (1 Пет. 5:8) и к животному (Ис. 11:7).

После определения слов, которым требуется толкование, нужно найти их еврейские и греческие эквиваленты. Для этого можно обратиться или к подстрочному переводу, или к симфонии с ключом к еврейским и греческим словам. В симфонии ищется русское слово в исследуемом контексте и номер Стронга именно этого слова. Затем в словаре по номеру определяется оригинальное слово. При поиске нужно помнить, что нумерация у еврейских и греческих слов своя. Для поиска можно использовать не только симфонию, но и библейскую компьютерную программу. Ее использование не только ускорит процесс, но и даст возможность по номеру Стронга определить, где еще это слово используется в Писании.

Шаг 2. Этимологический анализ слова. Этимология (от ἔτυμον [э́тимон] — «основное значение слова», и λόγος [ло́гос] — «учение, суждение») — это изучение происхождения слова и истории его развития. Подобная информация может быть весьма полезной для понимания того, почему автор избрал именно этот термин для выражения своей мысли. Особенно это нужно для определения редких или так называемых ἅπαξ λεγόμενον ([а́пакс[410] лего́менон] — «только раз названное»), то есть слов и выражений, которые встречаются в Библии только один раз.

Это исследование очень сильно зависит от знания толкователем греческого и еврейского языков и от его навыков работы со вспомогательными пособиями, такими как богословские словари, лексиконы и справочники. Здесь есть определенная опасность для тех, кто не знает библейских языков, так как их труд будет полностью зависеть от трудов профессиональных исследователей.

Можно привести несколько примеров того, как этимология помогает понять смысл библейского текста. Например, в Деян. 20:28; Флп. 1:1; 1 Тим. 3:2; Тит. 1:7 используется греческое слово ἐπίσκοπος [епи́скопос]. Это сложное слово, состоящее из приставки ἐπί [эпи́], означающей «на» или «над», и слова σκοπός [скопо́с], означающего «смотрящий», «дозорный». Таким образом, это слово можно перевести как «тот, кто присматривает, надзирает», что точно отражает обязанность руководителей Церкви в отношении к тем, кто вверен их заботе. Их задача — присматривать, или наблюдать за состоянием вверенной им паствы.

Само собою разумеется, что необходимо изъяснение этимологии слов еврейского и греческого языка, а не русского. Например этимологию слова πάσχα [па́сха] хотя иногда объясняют от греческого πάσχω [па́схо] — «страдать», но все таки оно является арамеизмом и происходит от еврейского פסח [паса́х] — «проходить мимо», «щадить».

Определить этимологию слова можно следующим образом:

1) Вновь обратиться к словарю с номерами Стронга. Там может оказаться ссылка на еще один номер в словаре. Это означает, что изучаемое слово произошло от другого слова. Чтобы проследить оригинальное значение этого слова, необходимо также посмотреть и записать это слово.

2) Обратиться к лексикону или словарю и посмотреть варианты перевода (т. е. смысловые нюансы) в Ветхом и Новом Завете. Если исследуется греческое слово, имеет смысл посмотреть варианты его перевода в классическом греческом языке.

3) Посмотреть дополнительную информацию об этом слове в библейском или богословском словаре. Обычно в таких словарях можно найти данные об использовании слова в различных литературных и исторических контекстах.

Конечно, установление этимологии слова не должно превращаться в самоцель. Это увлекательно и полезно, но ценность этого процесса ограничена. Во-первых, нельзя злоупотреблять этимологией. Например, слово ἐκκλησία [экклиси́а] — «церковь» этимологически происходит от предлога ἐκ [эк] и глагола καλέω, то есть буквально «звать из». Отсюда делается вывод относительно богословского понятия «церковь» — «люди, вызванные из мира». Однако этимологическое и богословское значение представляют собой разные вещи. Богословское понятие ἐκκλησία можно вполне выразить при помощи фразы «собрание святых», потому что оно ко времени образования Церкви было уже устоявшимся и означало просто «собрание».

Во-вторых, в некоторых случаях этимология слова неизвестна, в других случаях слово может иметь настолько сложную, запутанную историю, что провести изучение его развития практически невозможно.

В-третьих, этимология не всегда в состоянии точно определить значение слова в конкретной ситуации. Любое слово находится в предложении, и в некоторых случаях контекст может сказать намного больше о смысле слова, чем чисто филологическое исследование.

В-четвертых, этимологию слова следует определять на основании библейских текстов и литературы того времени. Обращение к словарям классического греческого языка не всегда помогает понять значение библейского термина.

В-пятых, библейским словам могут приписывать те значения, которые эти слова получили в более позднее время. Например, есть греческий термин δύναμις [ди́намис] — «сила», от которого происходит в том числе и русское слово «динамит». Конечно же, новозаветные писатели, не зная о динамите, не имели в виду, что Божия сила сравнима с динамитом.

Шаг 3. Сравнительный анализ слова. Отыскав слово в словаре или лексиконе и даже изучив его этимологию, можно только познакомиться с его смысловым спектром. Одно и то же слово может встречаться в разных контекстах у разных авторов (а иногда у одного автора) и передавать разный смысл. Было бы ошибкой считать, что каждое слово в любом контексте имеет одно и то же значение. Сравнительный анализ слова показывает разные контексты, в которых оно встречается, и помогает ограничить или сузить смысл этого слова.

Вот несколько примеров того, как сравнение слов в контексте помогает определить смысл слова. Например, еврейское слово רוח [руах] может означать Дух Божий, человеческий дух, дыхание, гнев, ветер и дуновение. Такое же значение имеет и греческое слово πνεῦμα [пне́ума].

Греческое слово κόσμος [космос] — «мир», в Ин. 3:16 относится к человечеству («Ибо так возлюбил Бог мир», т. е. человечество), однако в 1 Ин. 2:15–17 то же самое слово употребляется в смысле греховного мироустройства, которое христианам нельзя любить.

Слово σάρξ [са́ркс] может означать буквально плоть, из которой состоит тело (см. Гал. 6:13), а может — греховные желания тела (см. Гал. 5:19).

Сравнение мест, в которых находится слово пророчества, показывает, что это слово иногда означает предсказание будущего (Деян. 11:27, 21:10; 2 Пет. 1:21), а иногда толкование Писания (см. 1 Кор. 12:10).

Именно ближайший контекст в каждом из этих случаев помогает толкователю сузить семантический диапазон слов до конкретного значения.

Для сравнительного анализа необходимо найти все случаи употребления данного слова в Священном Писании. Увидев, как оно применяется в других контекстах, толкователь сможет более точно определить его значение в данном контексте. Зачастую эта стадия семантического исследования оказывается самой продуктивной.

Для этого нужно сделать следующее:

1) В полной симфонии с греческими и еврейскими корнями найти все стихи, где встречается данное слово. При этом нужно помнить, что ищется оригинальное слово, а не русское.

2) Чтобы увидеть, какие смысловые оттенки наиболее вероятны в изучаемом отрывке, необходимо выстроить все стихи по степени близости к исследуемому тексту. Получится примерно такая шкала:

• Контекст абзаца;

• Контекст книг одного автора, объединенных общей темой или написанных в один период времени;

• Контекст всех книг данного автора;

• Контекст Завета (Ветхого или Нового, в зависимости от того, какая книга изучается);

• Контекст Библии (ветхозаветные идеи и их новозаветные параллели);

• Небиблейский контекст (использование данного слова в светской литературе).

3) Имеет смысл обратиться к другим переводам. Особенно рекомендуется обращаться к древним переводам. Древние переводчики, жившие в то время, когда священный язык был еще живым, без сомнения, лучше понимали значение его слов.

4) Дополнительное исследование, которое поможет толкователю лучше понять оттенок значения слова, — это изучение синонимов, а также антонимов, которые противопоставлены данному слову в контексте. Цель исследования синонимов в том, чтобы раскрыть те значения слов, в которых они близки друг к другу, а также в которых они отличаются друг от друга. Например, греческие слова δύναμις [ди́намис], κράτος [кра́тос], ἐνέργεια [эне́ргия], ἐξουσία [эксузи́а], ἰσχύω [иехуо] могут переводиться как «сила», но отличаться в значении.

Изучение синонимов становится особенно важным, когда сходные по смыслу слова стоят близко друг ко другу. Например, в Деян. 1:7 используется словосочетание χρόνους ἤ καιροὺς [хро́нус и кэру́с] — «времена или сроки». Это выражение можно воспринять просто как стилистическую конструкцию, не предполагающую никакого существенного различия этих двух терминов по смыслу. Однако тогда получается тавтология. Если считать, что между этими терминами есть разница, можно предположить, что χρόνος [хро́нос] означает время как период, а καιρός [кэро́с] — время как события.

Синонимы к слову можно найти в словарях синонимов. Можно обратиться к словарю синонимов древнегреческого языка[411], а можно и к русскому. С помощью русского словаря в таком случае ищутся синонимы к исследуемому слову, затем найденные синонимы находятся в Библии и, наконец, ищутся их еврейские или греческие эквиваленты. Конечно, это процесс трудоемкий, но если под рукой нет греческого словаря, приходится прибегать к такому способу.

Шаг 4. Культурологический анализ слова. Цель этого шага — узнать, как данное слово понималось в то время и в той среде, в которой была написана книга. Иными словами, стоит помнить, что автор не употребил бы этого слова, если бы знал, что оно не знакомо его аудитории. Он пользовался той терминологией, которая была ей понятна.

Поэтому истолкователь должен пытаться определить, как данное слово понималось в той культуре, в которой оно было первоначально записано.

Например, такие слова в русском переводе Библии, как «детоводитель», «поприще», «изверг» или «мытарь», невозможно понять, не рассмотрев их культурологический контекст.

Чтобы провести изучение слова культурном контексте, нужно:

1) Посмотреть в значение слова в словаре. Лексиконы могут оказать некоторую помощь, но скорее минимальную.

2) Найти данное слово в библейском словаре или энциклопедии.

3) Найти информацию о том, какой смысл несло изучаемое понятие, в книгах о традициях библейских времен или в культурологических комментариях.

Шаг 5. Обобщение полученной информации. После этимологического, сравнительного и культурологического анализа должно сложиться достаточно хорошее представление о том, какой оттенок значения слово принимает в изучаемом тексте. Теперь можно дать этому слову более точное определение и предложить свой вариант перевода.

5.4.5. Грамматический анализ

На этом этапе изучается взаимосвязь слов в словосочетаниях и предложении. Анализ значения конкретного слова — это только предварительная работа, поскольку только соединение слов образует какое-то сообщение. Слова, соединенные друг с другом, имеют больший смысл, чем просто «сложение» значений отдельных слов. Соединяют же слова определенные синтаксические правила. Поэтому для правильного понимания текста необходим тщательный анализ взаимосвязей в каждом словосочетании и предложении.

Некоторые тексты Писания выражены простыми и легко понимаемыми конструкциями. Однако многие места Писания содержат в себе более сложные грамматические формы, в которых бывает трудно выявить точный смысл, вложенный автором.

В таких текстах толкователи могут обнаружить, что грамматическая форма позволяет несколько различных вариантов истолкования текста. Только внимательный и методичный анализ текста поможет определить, какой из вариантов имеет наибольшую поддержку контекста[412].

Изучение синтаксиса неизбежно ведет к изучению грамматики еврейского и греческого языков. Исследование нельзя ограничить структурой только русского языка, даже при буквальном переводе. Кроме того, часто синтаксические проблемы возникают даже в еврейском и греческом оригинале, изредка они прослеживаются и в переводе. По этим причинам, если для семантического анализа знание греческого языка важно, но не обязательно, то для синтаксического анализа оно обязательно.

5.4. 5.1. Процесс грамматического анализа

Чтобы качественно провести этот вид анализа, нужно знать грамматику библейских языков. Для ее изучения экзегет, во-первых, должен обращаться к языковым учебникам и описаниям грамматики[413]. Эти книги знакомят с различными грамматическими конструкциями и объясняют, как нюансы грамматики влияют на смысл. Быстрый способ определить, говорится ли в книге что-то об изучаемой грамматической конструкции, — обратиться к указателю ссылок на Писание, который иногда имеется в таких учебниках и справочниках.

Во-вторых, это комментарии, которые показывают значение ключевых грамматических конструкций текста, а также приводят ответы и аргументы, когда есть несколько вариантов.

В-третьих, это статьи с описанием грамматических особенностей текста.

У каждого экзегета должна быть своя библиотека, собранная для работы с русской, греческой и еврейской грамматикой.

Конечно, анализ всех предложений, как и всех слов в тексте, будет трудоемок. Поэтому анализу подвергаются те предложения, которые являются ключевыми или вызывают вопросы.

Шаг 1. Изучение морфологии слов. Морфология (от μορφή [морфи́] — «форма» и λόγος — «учение») — это раздел грамматики, изучающий части речи, их категории и формы слов. Здесь изучается слово как часть речи. В русском языке имеются такие части речи, как имя существительное, имя прилагательное, глагол (в различных формах), наречие, местоимение, союз. В еврейском и греческом языке есть (но отсутствует в русском языке) артикль, который указывает на определенность предмета. Слова видоизменяются по числам, лицам, падежам, родам, временам, залогам и т. д., т. е. изменяют свою форму в зависимости от того, какую роль данное слово выполняет в предложении.

Чтобы провести морфологический анализ слова, экзегет должен уметь видеть морфологию слова. Однако не все обладают таким умением. Поэтому нужно обращаться к пособиям, где приводятся результаты морфологического анализа всех слов библейского текста. Удобнее всего пользоваться библейскими компьютерными программами, где это реализовано. Есть и несколько русскоязычных печатных изданий с морфологическим анализом греческого текста[414]. И в электронных, и в печатных изданиях сведения приводятся в сокращении. Конечно же, эти пособия не помогут, если не знать значения морфологических характеристик слова.

Можно привести пример того, как морфологический анализ помогает понять смысл фразы. Например, в Еф. 5:18 дается заповедь «исполняться (πληροῦσθε [плиру́сфе]) Духом». Очень интересно сравнить выводы морфологического анализа этой заповеди и молитву Святому Духу («Царю Небесный…»). Во-первых, из того, что глагол стоит в повелительном наклонении, становится ясно, что Бог повелевает, чтобы христиане исполнялись Духом (мы молим Его: «…приди и вселися в ны…»). Во-вторых, глагол стоит в настоящем времени — значит, исполняться Духом нужно постоянно (молитва читается каждый день). И, в-третьих, глагол стоит в пассивном залоге и это значит, что христиане должны впустить в себя Святого Духа («…вселися в ны, и очисти ны… и спаси, Блаже, души наша». Всё это делает Дух Святой).

При морфологическом анализе надо быть внимательным и понимать, что, как и в любом живом языке, в библейском нельзя всё свести к грамматике. Например, считается, что греческий аорист всегда означает однократное действие, а имперфект — продолжительное или повторяющееся[415]. Поэтому слово μετανοέω ([мэтаноэ́о] — «каяться») в аористе понимают как однократный акт покаяния. Однако это не всегда так. В Священном Писании можно найти места, где это слово стоит в аористе и всё-таки предполагается неоднократное покаяние (Лк. 17:3).

Шаг 2. Изучение синтаксиса (от σύνταξις [си́нтаксис] — составление). На этом этапе необходимо определить члены предложения и их взаимосвязь. Члены предложения — это слова и словосочетания, связанные между собой грамматически и по смыслу.

Определение членов предложения поможет видеть текст более детализированно, а также лучше понимать синтаксические функции каждой составляющей, что очень важно для толкования текста, так как именно синтаксис является средством логической передачи информации.

Конечно, сделать полноценный синтаксический анализ можно только рассматривая тексты в оригинале, но даже зная только грамматику русского языка, можно проделать некоторую работу.

Чтобы провести изучение синтаксиса, экзегет должен найти главные и второстепенные члены в предложении и установить, как они связаны между собой. Главные члены предложения — подлежащее и сказуемое, второстепенные — определение, дополнение, обстоятельство. Главные члены предложения образуют грамматическую основу предложения, второстепенные — служат для пояснения главных.

Нужно учитывать, что в библейских языках (особенно в еврейском и арамейском) свои особенности синтаксиса, который не во всем соответствует русскому. А также нужно помнить, что неправильный синтаксический анализ может привести к грубейшим ошибкам в толковании.

Вот один из таких примеров. В Мк. 11:23 сказано: «ἔχετε πίστιν Θεοῦ» [э́хете пи́стин Феу́], буквально: «имейте веру Бога». Неправильное понимание этой грамматической конструкции привело к возникновению одного из учений «Движения веры». Вера в данном учении — это не вера в Бога, Который дает силу совершать чудеса, а некая чудодейственная сила, с помощью которой христианин может творить чудеса сам. Они учат, что у Бога есть вера, с помощью которой Он сотворил мир, и ей якобы может обладать христианин. Однако обращение к греческой грамматике позволяет понять, что здесь использована конструкция «родительный падеж (Θεοῦ) при отглагольном существительном (πίστιν)». Поэтому фраза «вера Бога» может быть переведена, как «вера в Бога» — «вера, объектом которой является Бог». Такие конструкции встречаются и в греческом языке, и в русском. Например, в 1 Фес. 5:8 фразу «надежда спасения» надо понимать как «надежда на спасение». В Рим. 10:2 сказано, что израильтяне имеют «ревность Бога», т. е. «ревность по Богу».

5.4.6. Структурный анализ

Структурный анализ — это изучение литературной структуры текста, т. е. взаимосвязи предложений друг с другом в едином замысле. Внимательный анализ библейского материала показывает, что библейские писатели зачастую тщательно структурировали стихи, главы, книги и даже группы книг.

Литературная структура, как самого отрывка, так и целого раздела, к которому он относится, часто является ключом к пониманию всего хода мысли или главных богословских тем.

5.4.6.1. Процесс структурного анализа

Вначале необходимо выделить главную мысль и главное предложение, после чего проанализировать все остальные предложения, дополняющие и развивающие главную мысль.

Для того чтобы найти главную мысль и увидеть, как отдельные части складываются в целое, нужно составить структурный план текста. Структурный план — это метод зрительной демонстрации логики текста путем записи фраз, стиха отдельными короткими строчками, где зрительно выделяются основные и подчиненные идеи и их уровни. С помощью такого плана можно выявлять более глубокие мысли и выделить темы и подтемы. Еще одно название структурного плана — блочная диаграмма текста.

На этапе наблюдения уже был составлен план текста, но в структурном плане делается более тщательный его анализ. Главное отличие плана на этапе наблюдения в том, что разделам дается название, а в структурном — каждое предложение или фраза записываются в том виде и порядке, в каком они находятся в тексте.

Эти планы не только помогают понять главные идеи автора, но могут быть полезны, например, при составлении проповеди.

Не существует единственного правильного способа проведения структурного анализа текста, но есть некоторые правила, которых стоит придерживаться. Конечно, для любого текста можно предложить свой вариант, который будет отличаться от плана другого толкователя.

Каждая синтаксическая единица (например, простое предложение в составе сложного) записывается отдельной строчкой. Главная мысль пишется с левой стороны, а видоизменяющие или дополняющие ее второстепенные мысли записываются с отступом вправо. Может быть несколько уровней подчинения. Имеет смысл использовать стрелки, указывающие на связь второстепенных мыслей с главной.

В процессе наблюдения над структурой текста могли быть замечены некоторые конструкции, которые встречаются наиболее часто: сравнение, противопоставление, повторение, последовательность и т. д. Они могут помочь выделить главную мысль.

Приведенный ниже анализ Евр. 12:1–2 показывает, как можно выявить логику текста благодаря пониманию его структуры.

Посему и мы с терпением будем проходить предлежащее нам поприще,

имея вокруг себя такое облако свидетелей,

свергнем с себя всякое бремя и запинающий вас грех,

взирая на начальника и совершителя веры Иисуса,

Который,

вместо предлежавшей Ему радости,

претерпел крест,

пренебрегши посрамление,

воссел одесную престола Божия.

В самой первой строке структурного плана, которая содержит глагол («проходить», точнее — «бежать»), сразу видна главная мысль автора: «давайте будем бежать предстоящее нам состязание». За ним следуют три характеристики бега на «поприще»:

1) эту дистанцию уже пробежали другие, и поэтому мы можем надеяться пробежать ее;

2) однако нельзя надеяться на то, что мы достигнем цели, если не избавимся от личных грехов; и

3) бегун должен смотреть на Иисуса Христа, «начальника и совершителя веры».

Оставшиеся пункты — это описание Иисуса Христа, Его страданий и славы.

Гал. 5:16–26 может иметь такой структурный план с выделением некоторых конструкций:

Противопоставление:

Я говорю:

поступайте по духу,

и вы не будете исполнять вожделений плоти.

Объяснение:

Ибо плоть желает противного духу,

а дух — противного плоти.

Объяснение:

Они друг другу противятся, так что

вы не то делаете, что хотели бы.

Объяснение, противопоставление:

Если же вы духом водитесь,

то вы не под законом.

Ассоциация, объяснение:

Дела плоти известны; они суть:

▪ прелюбодеяние,

▪ блуд,

▪ нечистота,

▪ непотребство,

▪ идолослужение,

▪ волшебство,

▪ вражда,

▪ ссоры,

▪ зависть,

▪ гнев,

▪ распри,

▪ разногласия,

▪ (соблазны),

▪ ереси,

▪ ненависть,

▪ убийства,

▪ пьянство,

▪ бесчинство

▪ и тому подобное;

предваряю вас, как и прежде

предварял, что поступающие так

Царствия Божия не наследуют.

Противопоставление, объяснение:

Плод же духа:

▪ любовь,

▪ радость,

▪ мир,

▪ долготерпение,

▪ благость,

▪ милосердие,

▪ вера,

▪ кротость,

▪ воздержание.

На таковых нет закона.

Объяснение:

Но те, которые Христовы,

распяли плоть со страстями

и похотями.

Итог:

Если мы живем духом,

то по духу и поступать должны.

▪ Не будем тщеславиться,

▪ друг друга раздражать,

▪ друг другу завидовать.

5.4.7. Литературный анализ

На этом этапе изучаются литературные приемы, которые используют библейские авторы, чтобы лучше и понятнее донести Божию весть.

При чтении Священного Писания, повторимся, важно помнить, что слова в любом языке могут иметь прямой и переносный смысл, и нужно отличать их один от другого.

Буквальный прямой смысл (иногда его называют «собственный») — передает то значение слов, которым означаются именно те предметы, о которых идет речь.

Буквальный переносный смысл (несобственный, образный, фигуральный, метафорический) — передает то значение слов, которое возникает в результате сознательного переноса смысла с одного прямого значения на другое на основании сходства, общности признаков, функций и т. д. Слова в этом случае понимаются не в строго буквальном смысле, но лишь как образы.

Например, «ибо Ты каменная гора моя и ограда моя» (Пс. 30:4), «Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их» (Пс. 9:16), «Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, — каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть» (1 Кор. 3:12–13). Понятно, что все эти слова — это образные выражения, и их нельзя понимать в прямом буквальном смысле.

Одно и то же слово может употребляться и в прямом, и в переносном значении. В выражении «И вздрогнуло сердце Давидово» (2 Цар. 24:10) слово «сердце» употребляется в прямом смысле, так как речь идет о резком сокращении сердечной мышцы под влиянием эмоциональных перегрузок. В выражении же «Сердце чистое сотвори во мне, Боже…» (Пс. 50:12), слово «сердце» употреблено в переносном смысле — так как речь идет о духовной перемене в человеке. Некоторые слова могут иметь несколько переносных смыслов, например, слово «закваска». В одном случае Христос сравнивает закваску с Царством Божиим (Мф. 13:33; Лк. 13:21), в другом с фарисейским и саддукейским учением, т. е. лицемерием (Мф. 16:6, 11–12; Мк. 8:15; Лк. 12:1), а в третьем случае св. ап. Павел — с малым грехом, который портит христианскую жизнь (1 Кор. 5:6–8; Гал. 5:9).

В некоторых случаях прямой буквальный смысл в принципе не может быть основным — иначе он вступит в противоречие с реальностью или ясным учением других мест Священного Писания. Особенно это заметно в поэтических оборотах и сравнениях. Например: «О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные» (Песн. 1:14). Сначала Соломон просто утверждает, что его возлюбленная «прекрасна» — т. е. красива в высшей степени; здесь прямой смысл — основной. Далее основным является уже переносный смысл — «глаза твои голубиные». Прямой буквальный смысл — «глаза голубицы» не может в данном случае быть основным, т. к. противоречит реальности, но переносный понятен — «глаза твои подобны (по красоте, привлекательности, кротости) глазам голубки»[416].

К таким же образным выражениям, которые невозможно понимать в прямом смысле, относятся антропоморфизмы, антропопатизмы, натуроморфизмы и зооморфизмы:

Антропоморфизмы (ἄνθρωπος [а́нфропос] — «человек», μορφή [морфи́] — вид, образ, форма) — это выражения, описывающие действия Божии через приписывание Ему наличия членов человеческого тела: сердца (Ос. 11:8), глаз (Пс. 10:4), ног (Быт. 3:8), уст (Чис. 12:8), мышц (Исх. 15:16), пальцев (Втор. 9:10). К подобным выражениям можно отнести те, в которых говорится, что у Бога есть одежда и обувь (Пс. 59:10).

Антропопатизмы (πάθος [па́фос] — «чувство») — это выражения, описывающие действия Божии через приписывание Ему человеческих чувств: гнева (Чис. 12:9), жалости (Ос. 11:8), ревности (Исх. 20:5), раскаяния (Быт. 6:6)[417].

Натуроморфизмы — это выражения, описывающие действия Божии через приписывание Ему качеств, присущих природным явлениям: огню (Втор. 4:24), свету (Ин. 1:9).

Зооморфизм — это выражения, описывающие действия Божии через приписывание Ему характеристик животных, например наличия крыльев (Пс. 16:8, 56:2, 60:5, 62:8, 90:4).

Что все эти места нужно понимать в переносном значении, видно из самого Священного Писания (Ин. 4:24; Числ. 23:19; Мал. 3:6). Согласно прп. Иоанну Дамаскину,

то, что сказано о Боге… телесным образом, сказано символически… Итак, очи Божии и вежди и зрение да поймем как силу Его созерцательную, с одной стороны, и с другой — как знание Его, от которого ничего не скроется… Уши же Его и слух — как склонность Его к милости и как расположенность к принятию нашего моления. Уста же и речь — как то, что изъясняет Его Самого, вследствие того, что у нас заключающиеся в сердце помышления показываются через посредство уст и речи. И просто сказать, всё то, что телесным образом сказано о Боге, имеет некоторый сокровенный смысл, посредством того, что было с нами, научающий тому, что выше нас (Точное изложение православной веры. I. 11)[418].

Существует несколько признаков того, что библейский автор использует переносный смысл:

1) Когда о переносном смысле ясно указано в тексте. В библейском тексте образные выражения часто сами говорят о своей образности. Например, в сравнениях используются слова «как», «подобно» и др.: «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и безрассудная» (Прит. 11:22), «[Господь] заставляет их скакать подобно тельцу…» (Пс. 28:6).

2) Когда переносный смысл сразу виден в отрывке. В Писании встречаются обороты речи, имеющие смысл только в том случае, если толковать их переносно. Когда Исаия предсказывает, что «покраснеет луна, и устыдится солнце» (24:23), он использует явную персонификацию. Когда Павел цитирует Осию: «Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?» (1 Кор. 15:55), он использует риторическую форму под названием «апострофа», выражающую обращение к предмету, как к человеку. Такие же выражения, как «он отправился к праотцам»; «познал» человек жену свою; Господь отдал людей «в руки» их врагов или что кто-либо «уснул» — не что иное, как обычные эвфемизмы (иносказания) или идиомы (устойчивые словосочетания).

3) Когда буквальное понимание невозможно. Например, в Откр. 1:16 св. ап. Иоанн видит Господа, «из уст [Которого] выходил острый меч». Это не означает, что изо рта нашего Господа буквально выходил меч. Более вероятно объяснение, что тут используется метафора, поэтому нужно тщательно исследовать текст, чтобы найти, что могут означать подобные образы. Если вспомнить Евр. 4:12, где говорится, что Слово Божие «острее всякого меча обоюдоострого», то на основании этого можно предположить, что это — образ Откровения о Христе и Его Слове. Но более тщательное изучение самого слова говорит о другом. В Послании речь идет о коротком мече (μάχαιρα [ма́хера]), которым пользовались римские воины во время боевых действий. А меч в Откровении Иоанна — это большой церемониальный меч (ῥομφαία [ромфе́а]) — символ победы и суда. Его нес царь-завоеватель, и во время триумфальной процессии он символизировал окончательную победу. Таким образом, меч Откровения — это Слово Бога, но — Слово победы и торжества[419].

5.4.7.1. Виды образной речи

В Священном Писании немало случаев использования образной речи. Экзегет должен хотя бы кратко знать характеристику этих приемов и их название. Возможно, вначале термины будут вызывать некоторые трудности, но постепенно они войдут в лексикон толкователя. Следует помнить, что кроме приемов, о которых пойдет речь, существуют и другие.

Сравнение духовных реалий с земными вещами. Уподобление происходит с использованием слов «как», «подобно», «словно» и т. п. Цель сравнения состоит в том, чтобы уподобить качества двух разнородных объектов. Сравнения встречаются в Священном Писании очень часто. Например, в Пс. 1 праведник сравнивается с деревом, посаженным при потоках вод, причем общей характеристикой является благоденствие и того, и другого. В Ис. 1:18 говорится о грехе и прощении: «Если ваши грехи будут, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю». Автор считает, что читатели знают и что такое белизна снега, и что такое белизна отбелённой шерсти. Сравнение с багряным и красным цветами говорит о серьезности греха. Читатели могут не знать, что грех — это очень страшно, но такое сравнение заставит их задуматься над вопросом.

Метафора (от μεταφορά — «перенос», «переносное значение») — это сравнение без употребления слов «как» или «подобно». Но даже без этих слов обычно ясно, что слово употребляется в переносном смысле. В Библии метафоры употребляются даже чаще, чем сравнения, так как метафора более ярко подчеркивает высказываемую мысль. Так как сравнения и метафоры имеют общую природу, автор обычно намеревается подчеркнуть какую-либо одну особенность в сравниваемых предметах. Метафоры часто используются в Писании в отношении к Богу, например: «Господь — пастырь мой» (Пс. 22:1). Практически полностью язык Библии по отношению к Богу — метафора, за исключением, возможно, слова «святой».

Притча — развернутое сравнение в форме повествования. Здесь предмет сравнивается не с одним другим предметом или понятием, а с целым рассказом о чем-либо. Таковы все притчи Господа Иисуса Христа (Мф. 13:1–33, 44–50; Лк. 10:30–37, 11:5–8; 12:16–21, 14:16–24 и многие другие). В каждой притче есть означающее и означаемое, и поэтому в каждой притче есть прямой и переносный смысл. Но прямой смысл является здесь только средством для выражения переносного смысла.

При толковании притчи прежде всего нужно искать ее цель. Свт. Иоанн Златоуст учил:

В притчах не нужно изъяснять все по буквальному смыслу, но узнав цель, для которой она сказана, обращать это в свою пользу и более ничего не испытывать (Беседы на Евангелие от Матфея. LXIV. 3)[420].

В некоторых притчах указана их цель, как в притче о неправедном судии (Лк. 18:1–8). Если таких указаний нет, то цель можно найти через рассмотрение того, кому и по какому поводу произносится притча. Например, цель притчи о добром самарянине (Лк. 10:30–37) видна из вопроса законника, вопроса Спасителя в конце притчи и из ответа законника.

Узнав цель притчи, нужно составить ясное понимание об означающем и его связи с означаемым. Для этого надо выяснить буквальный смысл упомянутых в притче вещей, лиц и действий. Например, причиной, почему священник не подошел к пострадавшему от разбойников, могла быть боязнь оскверниться.

А осквернившийся священник не мог участвовать в богослужении и есть часть от жертвоприношения.

Затем надо определить, что в означающем сравнивается с означаемым. Например, горчичное зерно с точки зрения биологии не самое маленькое. Но здесь сравнивается рост от малого и неприметного к великому и славному.

Прп. Исидор Пелусиот говорил, что в Священном Писании

пример берется не во всех отношениях, но в той одной части, которая с пользою прилагается к предмету речи, все же прочее отлагается в сторону. Христос именуется львом по царственному достоинству и по неодолимости, ибо возлег, уснул, яко лев (Быт. 43:9), а праведник — по небоязненности и бесстрашию, ибо праведный, яко лев, уповает (Прит. 28:1); диавол же — по зверству и кровожадности, ибо, яко лев ходит, иский кого поглотити (1 Пет. 5:8) (Письма. DCLXXV. Пресвитеру Мартиниану)[421].

В то же время при сравнении означающего с означаемым не нужно искать для каждого слова соответствующее значение. Это связано с тем, что некоторые подробности в притчах даны только для связи, порядка и полноты повествования. Например, в притче о неверном управителе (Лк. 16:1–9) ему надо подражать не во всем, а только в благоразумии[422].

Аллегория. Если притча — это расширенное сравнение, то аллегория — это расширенная метафора, иносказание, выражение какой-либо мысли в конкретном образе. В отличие от притчи, предмет и то, с чем он сравнивается, не разделены, но переплетены в тексте между собой. Нужно различать аллегорию как литературный прием и аллегорию как метод толкования. Аллегория здесь — это образная речь, а в методах толкования — придание тексту еще одного смысла. Часто в ветхозаветных пророческих книгах отношения Бога и Его народа представляются аллегорически под видом отношений мужа и жены или жениха и невесты (Ос. 1–3 глл и др.; Иез. 16 и 23 глл.).

Аполо́г, или апо́лог (ἀπόλογος — «повествование», «рассказ») — вид аллегорического рассказа, в котором для назидания животным и растениям приписываются разумные человеческие поступки и действия. В Суд. 9:7–15 Иофам рассказывает народу о бесполезном терновнике, который был избран царем над всеми другими полезными деревьями и растениями, на самом деле имея целью описать недостойного вождя. Еще один пример — аполог Иоаса царя Израильского о ливанском тёрне, пожелавшем видеть дочь ливанского кедра женой своего сына (4 Цар. 14:8–10; 2 Пар. 25:18–19). Израиль иногда представляется в виде виноградной лозы, «посаженной» и «укорененной». Прекрасную аллегорию представляет Пс. 79:9–18: «Из Египта перенес Ты виноградную лозу, выгнал народы и посадил ее; очистил для нее место, и утвердил корни ее, и она наполнила землю…». Примеры аллегорий можно найти у пророка Исаии (5:1–6) и у апостола Павла (Рим. 11:17–24).

Персонификация, или олицетворение, — перенесение признаков и свойств человека на неодушевленные предметы, животных или отвлеченные понятия. Например, «И покраснеет луна, и устыдится солнце» (Ис. 24:23); «Все кости мои скажут: „Господи! кто подобен Тебе, избавляющему слабого от сильного, бедного и нищего от грабителя его?“» (Пс. 34:10); «Горы и холмы будут петь перед вами песнь и все дерева в поле рукоплескать вам» (Ис. 55:12); «Если они умолкнут, то камни сии возопиют» (Лк. 19:40).

Апостро́фа (ἀποστροφή «поворот»), иначе метобаз или метабазис (от μετάβᾰσις «переход»), — обращение (часто с восклицанием) к отсутствующему лицу как к присутствующему или к воображаемому лицу, абстрактному понятию, предмету или качеству как к реальному. Такой литературный прием придает речи большую эмоциональную напряженность. Например, «Что с тобою, море, что ты побежало, и [с тобою], Иордан, что ты обратился назад?» (Пс. 113:5); «Подивитесь сему небеса и содрогнитесь и ужаснитесь…» (Иер. 2:12).

Метони́мия (μετονυμία — «переименование», от μετά — «над» и ὄνομα — «имя») — употребление названия одного предмета вместо названия другого на основании внешней или внутренней связи между ними. Метонимию следует отличать от метафоры. Метонимия основана на замене слов «по смежности» (часть вместо целого или наоборот, представитель класса вместо всего класса или наоборот, вместилище вместо содержимого или наоборот и т. п.), а метафора — «по сходству»[423]. Примером этого стилистического оборота могут служить следующие слова: «Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к Нему» (Мф. 3:5). Здесь вместо выражения «жители Иерусалима», сказано «Иерусалим», то есть именем города обозначаются его жители. Частным случаем метонимии является синекдоха.

Сине́кдоха (συνεκδοχή — соотношение) — употребление общего вместо частного, целого вместо части и наоборот, в случаях, когда существует физическая связь между понятиями. Так, слово «вселенная» в Библии употребляется не в собственном значении, а обозначает часть земли: Ис. 14:17; Плач. 4:12; Деян. 19:27 и др. В Новом Завете нередко бывают случаи, когда слово «закон» служит в качестве синекдохи: оно представляет весь Ветхий Завет. Посмотрим Ин. 12:34: «Народ отвечал Ему: мы слышали из закона, что Христос пребывает вовек». Нам известно, что закон Моисея, т. е. Пятикнижие, не говорит, что Христос пребывает вовек. Такая информация находится в других частях Ветхого Завета.

Загадка — это иносказательное описание какого-либо предмета или явления, нуждающееся в разгадке, истолковании. В некоторых случаях это описание настолько неясно, что его с трудом можно разгадать. Яркий пример загадки: «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое» (Суд. 14:14). Эта загадка была предложена Самсоном филистимлянам. В 18-м стихе объясняется ее смысл: «что слаще меда, и что сильнее льва!» (Суд. 14:18). Об употреблении загадок древними израильтянами свидетельствуют и другие места из Священного Писания Ветхого Завета (Прит. 1:6; Пс. 49:5). Известное место в Библии — история о том, как царица Савская приходит испытать Соломона загадками (3 Цар. 10 гл.; 2 Пар. 9 гл.).

Пословица — это выражение в лаконичной форме обобщенной мысли с поучительным смыслом. Пословица представляет собой общее суждение или наставление, относящееся к какой-либо стороне жизни. Через нее выражается истина практического характера, проверенная опытом и имеющая широкое применение к разным случаям.

Пословицы, встречающиеся в Священном Писании, имеют часто основой своего происхождения события исторического характера, и связь между ними прослеживается в самом тексте. Например, пословица «неужели и Саул в пророках?» (1 Цар. 10:12) появилась после помазания Саула на царство пророком Самуилом. Еще один пример такого афористического изречения, имеющего историческое происхождение: «От беззаконных исходит беззаконие» (1 Цар. 24:14). Есть пословицы и в Новом Завете: «Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк. 23:31). Другой пример новозаветной половицы: «Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам…» (Лк. 4:24).

Гипербола (ὑπερβολή — «переход; чрезмерность, избыток; преувеличение») — преувеличение для подчеркивания какой-либо мысли. Например, «…города [там] большие и с укреплениями до небес…» (Втор. 1:28); «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царствие Божие!» (Мк. 10:25); «…самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин. 21:25).

Лито́та (λιτότης — «простота», «малость, умеренность»), или тапинозис (ταπείνωσις — «умаление»), или мейозис (μείωσις — «уменьшение», «убыль») — преуменьшение или умаление чего-либо, чтобы увеличивать другое в сравнении с ним. Например, «мы были в глазах наших [пред ними], как саранча, такими же были мы и в глазах их» (Чис. 13:34).

Гендиадис (ἓν διὰ δυοῖν — «одно через два») — выражение одного понятия двумя связанными терминами, соединенными союзом «и». Например, в Быт. 19:24 говорится о «сере и огне» и в Деян. 1:25 «Принять жребий сего служения и апостольства».

Меризм (μερισμός — «разделение») — способ выражения всеобщности путем соединения двух крайностей. Например, выражение «небо и земля» означает «всё», а «день и ночь» — «сутки».

Э́ллипсис (ἔλλειψις — «недостаток») — намеренный пропуск слов, несущественных для смысла выражения. В Еф. 5:22 пропускается глагол в предложении «Жены своим мужьям, как Господу». Подразумевается по контексту, что глагол «повиноваться» относится и к 21-му, и к 22-му стихам.

Парадокс (παράδοξος — «неожиданный», «странный» от παραδοκέω — «кажусь») — утверждение, которое кажется абсурдным, самоопровергающим или противоречащим логике вещей. Однако, если внимательно рассмотреть сущность такого высказывания, становится очевидной его логичность. Например, Христос говорит: «Ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк. 8:35). Таким приемом Христос подчеркнул, что должно стоять на первом месте.

Ирония (εἰρωνεία — «притворство») — утверждение, в котором выражается смысл, обратный высказываемому. Апостол Павел с явным чувством иронии говорит: «Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии» (1 Кор. 4:10).

Сарказм (σαρκασμός, от σαρκάζω, буквально «разрывать плоть») — резкая форма иронии, при которой говорящий прибегает в пафосу и торжественному стилю, не соответствующему ситуации, чтобы подчеркнуть негативные стороны. Когда Мелхола, жена Давида, сказала мужу: «Как отличился сегодня царь Израилев» (2 Цар. 6:20), она имела в виду, что Давид посрамил себя.

Идиома (ἴδιος — «собственный, свойственный»), или фразеологическое сращение, — это слова или выражения, имеющие значение в рамках определенной культуры, но не имеющие смысла, когда воспринимаются буквально. Идиомы берут свое начало от выражений, которые люди раньше использовали в качестве образной речи. Но со временем идиомы часто теряют свое буквальное значение и несут в себе только образное. Например, в Суд. 9:4; 11:3 и 2 Пар. 13:7 используется идиома «праздные люди» (буквально «пустые люди» ריקים אנשׁים [анаши́м рэйки́м]). Этот термин относился к разбойникам.

Эвфеми́зм (ευφήμη — «благоречие») — нейтральное по смыслу и эмоциональной нагрузке слово или описательное выражение, обычно используемое для замены других, считающихся неприличными или неуместными, слов и выражений. Чаще всего эвфемизмы связаны с туалетом или половыми отношениями: в Суд. 3:24, например, говорится о Еглоне, царе Моавитском: «верно он для нужды в прохладной комнате», и в Быт. 5:1, когда говорится о половых отношениях между Адамом и Евой, сказано: «Адам познал Еву, жену свою». Примером эвфемизма могут служить слова жены Иова «похули Бога и умри» (Иов 2:9). В еврейском тексте на месте «похули» стоит слово ברך [барак], которое означает «благослови». Считается, что писатель книги Иова использовал эвфемизм, когда он заменил слово «похули», сказанное женой Иова, словом ברך. Русский перевод восстанавливает смысл речь жены Иова.

Говоря об образных выражениях, необходимо сказать и о символах, которые используются в Священном Писании.

Символ (σύμβολον — «условный знак, сигнал» от συμβάλλω [симва́лло] — «собирать», «присоединять», «подавать», «оказывать», «содействовать», «соединять», «встречаться») — это предмет или образ, который благодаря своим необыкновенным свойствам и качествам носит признаки некоторой мысли или идеи, стоящей в связи с этим предметом[424].

Символизм достаточно часто встречается в Священном Писании. Особенно силен символический язык у ветхозаветных пророков. Сама жизнь пророков иногда носит символический характер, когда они говорят и действуют от имени Бога (Иер. 16:1–9; Ос. 1–3 глл.; Иез. 24:15–24). Пророки — выражение действительного присутствия Бога среди людей. Такими же признаками действительного присутствия Божия среди Своего народа являются знамение завета-союза в виде радуги (Быт. 9:8–17) и Ковчег Завета как особый знак Его пребывания (Исх. 25:22; ср. 1 Цар. 4:4; 2 Цар. 6:2). Весь ветхозаветный культ символически выражает сверхчувственные отношения и религиозное общение израильтян с Богом. В 28-й главе книги Исход говорится о символическом значении священнических одежд, а в 29-й — о таком же значении обрядов посвящения священнослужителей и жертвоприношений.

Иногда посредством символа можно изобразить историческую действительность. Так, в книге пророка Даниила символически описываются политические события в Палестине от времен Навуходоносора до мессианской эпохи.

Символами могут служить не только отдельные предметы, но и целые действия. Таковы символические действия многих ветхозаветных пророков. Например, пророк Исаия по повелению Господа ходит босым и нагим три года в предзнаменование бедствий, грядущих египтянам и эфиоплянам, когда ассирийский царь отведет их в плен (Ис. 20:2–6). Пророк Иеремия возлагает на себя ярмо, чем предвозвещает порабощение израильского народа вавилонянами (Иер. 27:2–8). В этой же ветхозаветной книге есть и другие случаи, когда пророк Иеремия совершает и истолковывает различные символические действия (Иер. 13:1–11, 18:1–10, 19:1–11). Иногда символические действия совершаются для того, чтобы воодушевлять людей и уверять их в божественном покровительстве (Зах. 6:9–15)

Еще одной формой символизма являются видения — сверхъестественные откровения, посредством которых Бог объявляет человеку Свою волю. Таковы видения во время сна Иакову в Вефиле (Быт. 28:12–15), Иосифу — о его будущем положении (Быт. 37:5–11).

Особенно много видений было явлено пророкам. Например, видение мерзостей в Иерусалимском храме (Иез. 8:1–18), видение поля, усеянного сухими костями (Иез. 37 гл.), видения Нового Иерусалима (Иез. 40–46). Почти половина книги пророка Захарии наполнена видениями (1–6 главы). Все они выражают волю Божию о восстановлении народа Иудейского, города и Храма, о наказании врагов — при условии верности и благочестия иудеев[425]. В книге Деяний говорится о видениях сотника Корнилия и апостола Петра (Деян. 10:1–16), когда было открыто, что и язычники должны быть приняты в новозаветную христианскую Церковь.

Говоря о символизме, нужно вспомнить о существовании числовой и буквенной символики в Библии. Например, число один символизирует единство Божества (Мк. 12:32; Ин. 10:30), число два — союз, единение (Быт. 2:23–24). Еще места в Библии, где встречается это число: две скрижали откровения (Исх. 32:15), две птицы для жертвоприношения при очищении от проказы (Лев. 16:5–22) и другие. Число три символизирует Троичность Божества: священническое благословение состоит из трех частей (Числ. 6:24–26), пророк Исаия в видении слышал троекратное пение серафимов «Свят» (Ис. 6:3). Очень распространена символика числа семь, означающего совершенство, покой, исполнение. Довольно часто число семь встречается в Откровении Иоанна Богослова (5:1, 5:6, 8:1–2, 10:3, 12:3, 17:3 и др.). Символом совершенства, полноты, ответственности служит число семьдесят: семьдесят старейшин при Моисее (Исх. 24:1, 9), семьдесят лет Вавилонского плена (Иер. 25:11–12, 29:10), семьдесят седмин в видении пророка Даниила (Дан. 9:24).

Существование буквенной символики в библейских книгах можно предположить из следующих слов Откровения Иоанна Богослова: «И взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах» (Откр. 14:1). В этой же книге (Откр. 13:18) находится пример гематрии (גימטריה [гиматрия]). Суть этого символического метода заключается в том, что все буквы еврейского письма имеют числовое значение, и, складывая числовые значения букв, которыми записывается слово, можно получить сумму-ключ к нему[426].

5.4.7.2. Процесс литературного анализа

Для успешного толкования образного языка прежде всего надо определить жанр отрывка. Есть жанры, в которых образный язык присутствует по определению, например в апокалиптике.

После определения жанра нужно определить вид образного выражения и вспомнить его характеристики.

Затем необходимо исследовать контекст, чтобы найти в нем высказывания о значении образного выражения.

Для лучшего понимания следует изучить с помощью симфонии те места Священного Писания, где употребляется такой же оборот. При этом нужно обращать внимание на те места, где это выражение употребляется в переносном смысле.

Глубже понять употребление этого оборота во времена жизни автора поможет вспомогательная литература.

В конце исследования переносный смысл нужно пересказать в прямом смысле.

5.4.8. Сравнительный анализ

На этом этапе результаты исследования проверяются через сравнение с другими текстами Священного Писания, Священного Предания и другой авторитетной литературой[427].

В процессе изучения экзегет приходит к определенным выводам, и ему необходимо определить, не противоречит ли его толкование христианскому учению. Такая проверка возможна, так как, во-первых, в Библии нет противоречий, а во-вторых, между Священным Писанием и Преданием нет разногласий.

Сравнение одного исследуемого отрывка с другими отрывками и комментариями часто разъясняет значение, исправляет начальные непонимания и приводит к окончательному пониманию текста. Многие места Писания становятся понятны лишь после объяснений и дополнений, которые содержатся в других отрывках.

С помощью сравнительного анализа разных отрывков можно разрешить много вопросов.

Прежде всего, с помощью сравнительного анализа можно разобраться в непонятных словах и выражениях, особенно если они относятся к переносному смыслу. Например, слова Иисуса Христа в Мф. 8:11 описывают вечное блаженство праведных под образом возлежания с Авраамом, Исааком и Иаковом. Эти слова нужно понимать в переносном смысле. Блаженство праведных в будущей жизни представлено в Писании и под другими видами (Лк. 10:20, см. Флп. 4:3, Лк. 16:23, Откр. 2:7,11,17,26–28, 3:5,12,21, 21:8).

Также можно использовать сравнительный анализ, для того чтобы восстановить цельную историческую картину со всеми подробностями, добавляя недостающие подробности из другой библейской книги. Это объясняется тем, что библейские писатели могли описывать одни и те же события с разной полнотой. Поэтому, прочитав одно Евангелие, не объяснить многих слов и деяний Иисуса Христа (Мф. 19:10, см. Мк. 10:10, Мк. 1:7–8 и Ин. 1:19). То же можно сказать об истории апостолов, описанной в книге Деяний, которую необходимо сравнивать с апостольскими посланиями. Книги Ветхого Завета, будучи тесно соединены одна с другими, взаимно поясняют друг друга. Например, пророк Осия угрожает израильтянам гневом Божиим за то, что они «развратились, как во дни Гивы» (Ос. 9:9), но что такое Гива, экзегет может узнать из параллельного места в книге Судей (19:15–28, 20:4–5,13), где рассказывается, до какой крайности доходило здесь развращение нравов после Иисуса Навина.

Наконец, сравнительный анализ поможет при толковании пророчеств, прообразов и отдельных ветхозаветных пассажей. Например, слова Давида: «Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Пс. 109:1) св. ап. Петр прямо относит к Иисусу Христу, когда говорит: «Ибо Давид не восшел на небеса; но сам говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Деян. 2:34–35).

Основа сравнительного анализа — это единство Священного Писания. Хотя книги Священного Писания произошли в разные времена и от разных писателей, все Писание гармонично и согласовано, любая часть Библии, любая книга связаны с другими частями, не противоречат им, и все они духовно объединены общими темами и взаимно раскрывают и дополняют друг друга.

Поэтому экзегету при толковании особенно трудных для понимания отрывков необходимо сравнивать их с более ясными местами Священного Писания. Сама Библия демонстрирует примеры внутренней интерпретации того, что сейчас называют «внутрибиблейской экзегезой». Например, чтобы понять, каким пророком был Валаам (Чис. 22:1–31), нужно обратиться к другим текстам Писания, которые объясняют сущность этого пророка (2 Пет. 2:15; Иуд. 1:11; Откр. 2:14). После изучения этих отрывков понимание сущности пророка Валаама не представляет никаких трудностей.

Таким способом толкования пользовались святые отцы и учители Церкви. Так, по словам сщмч. Иринея Лионского, толкование Священного Писания самим Писанием есть дело законное, безопасное и чуждое всякого богохуления (Против ересей. IV. 12).

Согласие между собой двух или нескольких мест Священного Писания называется «герменевтическим параллелизмом»[428]. В предисловии к Славянской Библии, изданной в 1751 г., сказано: «параллелизм нарицается разных Священного Писания мест между собою согласных сношение, на тот конец уставленное, да темнейшая с яснейших явленнейша будут, а яже сумнительная мнятся, та несумнительна покажутся. И сие не есть новое изобретение, но древнейших святых Отцев»[429].

Герменевтический параллелизм бывает двух видов: в словах и в мыслях.

Параллелизм в словах — это употребление одних и тех же слов или выражений. Понятно, что нет необходимости искать параллельные места для каждого слова и выражения. Большая часть слов и выражений в Священном Писании понятна сама по себе. Нет нужды находить и такие параллельные места, в которых исследуемое слово хотя и встречается, но не объясняется.

Поэтому нужно отыскивать параллели только в тех местах Писания, где то же слово или выражение встречается с объяснением. Например, св. ап. Павел, ссылаясь на пророка Исаию, называет Христа «камнем преткновения и соблазна» (Рим. 9:33). Св. ап. Петр, употребляя слово «камень» по отношению ко Христу, дает более подробное разъяснение. Он называет Христа «камнем драгоценным» для верующих, а для неверующих «камнем претыкания и соблазна» (1 Пет. 2:7). Из сравнения этих мест будет ясно видно, что Господь является камнем преткновения и соблазна для тех, кто противятся Его учению и не хотят веровать в Него.

Также можно искать параллели в тех местах, которые содержат корень искомого слова или производные от него, но с дополнительной информацией. Например, в 1 Ин. 2:20, 27 и 2 Кор. 1:21 объяснено, в чем состоит помазание.

Наконец, нужно искать параллелизм там, где встречаются контрастные (противоположные) слова и выражения. Например, для объяснения слов св. ап. Иакова: «сделанный грех рождает смерть» (Иак. 1:15), можно обратиться к св. ап. Павлу: «возмездие за грех — смерть, а дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6:23): здесь слово «смерть» употреблено рядом с противоположным словом «жизнь». Поскольку под «жизнью вечной» понимается вечное блаженство, то под именем «смерти» надо понимать не только естественную смерть, но и будущее вечное мучение.

Параллелизм в мыслях — сходство разных мест Священного Писания между собою по содержанию или по теме. Эти сходства, с одной стороны, указаны в самом Писании, с другой — заметны при внимательном чтении. К таким параллельным текстам, во-первых, относятся все места Нового Завета, в которых даются ссылки на ветхозаветные пророчества и прообразы. Например, слова пророка Исаии: «Он изъязвлён был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53:5), св. ап. Петр относит к Иисусу Христу, когда говорит: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1 Пет. 2:24).

То же самое относится и к цитатам, которые приводят новозаветные авторы из Закона и Пророков для подтверждения своего учения. Например, «В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет» (Рим. 1:17, см. Авв. 2:4).

Примеры параллелизма, которые открываются через внимательное чтение, можно, например, увидеть в следующих местах Писания: «оно будет поражать тебя в голову» (Быт. 3:15) и «…Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола» (1 Ин. 3:8).

С помощью параллелизма в мыслях можно объяснить достаточно сложные отрывки. Например, Христос учил: «если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер… тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26). Это трудный отрывок для людей в любом обществе, а особенно для восточного общества, где очень почитают своих родителей, считая это наивысшим повелением. Этот отрывок можно сравнить с другим похожим местом. В Мф. 10:37 Христос говорит: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». При сравнении этих текстов значение слова «возненавидеть» становится понятным. Ставши христианином, человек в первую очередь должен любить Христа и блюсти Ему верность. По сравнению с этим любовь к ближним и даже к собственной жизни должна отойти на второй план.

К параллельным местам можно отнести и описание одних и тех же событий. Например, много параллельных мест в синоптических Евангелиях, в 1-й и 2-й книгах Царств по сравнению с 2-й и 2-й книгами Паралипоменон, в книгах Ездры и Неемии — с книгами пророка Аггея, Захарии и Малахии.

5.4.8.1. Процесс сравнительного анализа

требует от экзегета знания Библии и умения правильно работать с комментариями.

Шаг 1. Предварительный вывод. Перед тем как начинать сравнительный анализ, необходимо сформулировать предварительное мнение об исследуемом тексте. Делается это на основании результатов наблюдения и толкования. Цель — свести воедино полученную информацию, для того чтобы ясно и обоснованно представить общий смысл изучаемого отрывка. Кроме того, это обобщение помогает увидеть нюансы значения отдельных терминов и грамматических конструкций, определяющих общий смысл текста.

Если есть затруднения в составлении предварительного вывода, вероятно, недостаточно хорошо были исследованы некоторые элементы текста. Необходимо в таком случае произвести дополнительное исследование тех частей, в которых есть затруднение.

Шаг 2. Подготовка к сравнительному анализу включает в себя поиск параллельных мест или прямых ссылок на исследуемый текст, находящихся в других местах Библии. Для этого надо:

1. Определить параллельные места у данного текста.

2. Определить наличие прямых цитат из данного текста или аллюзии на него в книгах Ветхого Завета (Иак. 5:17–18).

3. Определить наличие прямых цитат из данного текста или аллюзии на него в книгах Нового Завета (Евр. 11:4; 2 Пет. 2:8; Лк. 4:4).

Параллельные места можно найти только при внимательном чтении и изучении Священного Писания. Но поскольку все они давно уже найдены и собраны воедино, то остается только пользоваться трудами ученых мужей и внимательно проверять приведенные места. Их можно найти в изданиях Библии с параллельными местами и в симфониях, алфавитных и тематических.

Проверяя параллельные места, необходимо следить за тем, чтобы это были истинно параллельные места, т. е. у них должно быть сходство в контексте, по содержанию, теме и смыслу. Для этого стоит придерживаться нескольких правил.

Во-первых, при определении параллелизма в словах нужно основывать свое мнение на подлиннике. В переводах нередко могут быть параллельными такие места, которые в подлиннике несходны между собою, и наоборот — в переводах выражаются различными словами те места, которые в подлиннике сходны между собою.

Во-вторых, не все места, в которых используются одни и те же слова и выражения, нужно считать параллельными по мыслям. Одинаковые выражения нередко имеют разные значения. Поэтому нужно искать только те места, в которых говорится об одном предмете. Например, слово «крест» в Мф. 10:38 надо понимать в переносном смысле, как страдания (см. 2 Тим. 3:12), а в 1 Кор. 1:18 то же слово нужно понимать уже в прямом смысле (см. Ин. 19:17–18 и Мф. 27:39–44).

В-третьих, так как каждый писатель имеет свой образ речи, свои особенные выражения, нужно отдавать предпочтение прежде всего параллельным местам у одного автора, а не у разных. Например, Христос изъясняет притчу о сеятеле (Мф. 13:3–23), и никакого более совершенного объяснения этой притчи искать не надо. В Ис. 5:1–6 мы читаем притчу о винограднике, а в Ис. 5:7 находим изъяснение.

В-четвертых, нужно различать повествования, которые, несмотря на видимое сходство некоторых деталей, могут быть различны между собою. Не обратив внимания на это различие, можно впасть в заблуждение. Так, описанное св. ев. Иоанном (20:15–16) явление Иисуса Христа Марии Магдалине — это не то же самое, что явление Его прочим женам, о котором говорит св. ев. Матфей (28:9), несмотря на видимое сходство повествования.

В-пятых, нужно обращать внимание на форму и содержание цитирования. Иногда библейские авторы, цитируя друг друга, выбирают только то, что нужно для их цели. Это, для примера, такие места, как Мф. 2:17–18 и Иер. 31:15; Мф. 13:35 и Псал. 77:2; 1 Кор. 10:26 и Пс. 23:1.

Невнимание к этому правилу может привести к странным выводам. Например, в Мф. 8:16–17 сказано: «Он изгнал духов словом и исцелил всех больных, да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: Он взял на Себя наши немощи и понес болезни». Здесь цитируется Ис. 53:4, но пророк говорит о страданиях и «ранах» Иисуса Христа, которые исцеляют от последствий греха, а евангелист — только об исцелении от телесных болезней. Непонимание этого привело к тому, что в так называемом «Движении веры» проповедуется учение о том, что христиане не должны болеть, так как «Христос исцелил нас от телесных болезней».

Шаг 3. Сравнение с другими текстами того же автора. Нередко библейский писатель может неоднократно затрагивать один и тот же вопрос в своих книгах. Можно проследить тенденцию использовать одни и те же термины и выражения, а иногда повторять то же самое учение. Следовательно, изучение и сопоставление высказываний одного автора по одному и тому же вопросу может улучшить понимание текста. Ярким примером являются Послания св. ап. Павла. Например, ап. Павел обсуждает взаимоотношение закона и благодати и в Послании к Галатам, и в Послании к Римлянам. Еф. 6:5–9 и Кол. 3:22–4:1 проливают свет друг на друга. В них обсуждается вопрос взаимоотношений хозяев и рабов. В Послании к Ефесянам рассматривается положительный результат у любой из сторон. В Послании к Колоссянам внимание акцентируется на негативных последствиях.

Шаг 4. Сравнение с текстами других авторов Священного Писания. При сравнении нужно выбирать те книги, которые ближе по времени к исследуемому тексту. Если это Евангелие, то необходимо изучать мнение других евангелистов, если это книга из Ветхого Завета, то нужно рассмотреть книги того же периода времени и т. д.

Круг исследуемых книг надо расширять постепенно. Сначала изучаются книги одного раздела, например Послания или Пророки (при этом нужно помнить о периоде их служения). Затем книги одного Завета, а уже потом — всей Библии. Новый Завет невозможно верно истолковать изолированно от Ветхого. Он одновременно и происходит из Ветхого Завета, и помогает объяснить его. Например, фигуру змея в Быт. 3:1 можно понять только в свете Откр. 12:9: «И низвержен был великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним».

Шаг 5. Сравнение со Священным Преданием. Особенно важным и необходимым пособием к пониманию смысла Священного Писания служат святоотеческие его толкования. Сейчас достаточно русских переводов святых отцов, и каждый может к ним обратиться. Однако необходимо помнить о том, что отцы могли рассматривать библейский текст с разных сторон и разными способами. Поэтому толкование в свете Священного Предания должно включать в себя изучение трудов многих отцов, чтобы появилась возможность составить общее мнение об исследуемом тексте. Кроме святых отцов нужно обращаться к Символам веры, вероопределениям Соборов и практике Церкви.

Есть еще одна польза в чтении святоотеческих толкований — это выработка способности правильно понимать Слово Божие.

Шаг 6. Сравнение с другими комментариями. В течение многих столетий книги Библии были предметом тщательного изучения и толкования, и экзегет не должен думать, что он является первооткрывателем.

В некоторых случаях без обращения к комментариям невозможно понять библейский текст. Однако выбрать комментарий очень сложно. Нужно обращать внимание на несколько критериев. Это и вероисповедание автора, и его исагогические подходы, и объем и характер комментария, и, наконец, время написания. Но даже выбрав комментарий, надо помнить, что его автор — человек и мог ошибаться. Поэтому желательно использовать несколько комментариев.

5.4.8.2. Противоречия в Священном Писании

При анализе параллельных мест Священного Писания экзегет может столкнуться с такими отрывками, которые, говоря об одном и том же, по-видимому противоречат один другому.

По святоотеческому мнению, в Священном Писании не может быть действительных противоречий (ἀντιλογία [антилоги́я]), так как оно все есть произведение Духа Божия, Который не может противоречить Самому Себе. Если же встречаются в Библии места, противоречащие одно другому, то экзегет должен знать способ объяснить его. Решить противоречия можно несколькими способами.

Во-первых, нужно обращать внимание на цели писателя. Если цели у авторов были разными, то и описание будет разное. Поэтому один автор может говорить кратко или вовсе умолчать о событии, подробно рассказанном другим писателем. Например, св. ев. Матфей говорит, что «и разбойники, распятые с Ним, поносили Его» (Мф. 27:44), а св. ев. Лука повествует, что только «один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же?» (Лк. 23:39–40). Но между этими повествованиями нет противоречия. Св. ев. Матфей высказывал ту мысль, что все поносили Иисуса Христа, даже распятые разбойники, а св. ев. Лука уточняет, что после один покаялся, а другой остался нераскаянным. Еще один подобный пример — Мф. 8:28–34 и Мк. 5:1–20; Лк. 8:26–39.

Во-вторых, требуется выяснить главную мысль противоречивых мест. Например, в одном месте сказано, что «Бог искушал Авраама» (Быт. 22:1, см. Исх. 15:25, 16:4, 20:20; Втор. 13:3. Пс. 25:2), а в другом «Бог… не искушает никого» (Иак. 1:13). Объяснить это можно следующим образом. В первом месте говорится об искушении в добре, а во втором — об искушении во зле. «Искушение» в Священном Писании — это приведение в такое состояние, в котором бы открылись в действии сокровенные свойства. Оно может быть двояким: искушение во зле, или открытие злых склонностей, и искушение в добре — и оно уже не искушение, а испытание. Первое не от Бога, а от дьявола или от собственных желаний, и оно приходит вследствие оставления Богом (2 Пар. 32:31) или попущения Божия. Второе от Бога, и Сам Иисус Христос искушен во всем (Евр. 4:15).

Еще один пример. Св. ев. Иоанн говорит: «Бога не видел никто никогда» (Ин. 1:18), и то же самое пишет св. ап. Павел: Бог «обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1 Тим. 6:16). Но в другом месте св. ев. Иоанн пишет: «увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3:2), и св. ап. Павел говорит: «теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу» (1 Кор. 13:12). Эти места нельзя считать взаимно противоречащими. В первых двух говорится о телесном видении Бога в настоящей жизни (см. Исх. 33:11, 18, 20), а во вторых — об особенном познании Его в жизни будущей.

Также нет противоречия между следующими местами: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня» (Исх. 20:5), «сын не понесет вины отца» (Иез. 18:20) и «дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление» (Втор. 24:16). В первом отрывке говорится о сынах, которые подражают в нечестии своим нечестивым отцам, а в последних — о сынах благочестивых, которые не повторяют грехов своих отцов (см. Иез. 18 гл.).

Если же никакими способами никак нельзя решить противоречий, то можно предположить, что текст испорчен. По мнению текстологов, таких мест не много, они все описаны и предложены варианты их восстановления. Например, в еврейском тексте 4 Цар. 8:26 сказано, что Охозия воцарился, когда ему было двадцать два года, а в 2 Пар. 22:2 — сорок два, тогда как отец его Иорам умер сорока лет (2 Пар. 21:20). Очевидно, что в последнем месте текст изменен, и, вероятно, это произошло от невнимания переписчиков, которые вместо (בכ (22 написали (מב (42. Похожий пример в 3 Цар. 4:26 и 2 Пар. 9:25 в русском переводе, где смешаны числа 40 000 и 4 000.

Наконец, надо понимать, что есть противоречия, которые человек, живя на земле, не в состоянии разрешить. Эти неразрешимые противоречия в богословии называются антиномиями. Вот несколько примеров библейских антиномий. В Рим. 2:6–9 и 2 Кор. 5:10 сказано о загробном воздаянии всем по делам, а Рим. 4:5, 9:11–12, 11:6 — о прощении искупленных благодатью. В Рим. 8:19–23, 11:32; 1 Кор. 15:28 говорится о всеобщем восстановлении и блаженстве, а в других местах разъясняется и определяется разный конец (Рим. 2:5–12), несомненная погибель (2 Кор. 2:15–16) и вечные муки для тех, кто этого заслужил. Мф. 25:41–46 и 1 Кор. 9:27 подчеркивают необходимость личного подвига для спасения, а Рим. 9:16 говорит, что спасение не зависит от подвига. Еще примеры антиномий — 1 Ин. 3:6, 9 и 1 Ин. 1:8; Ин. 9:39 и 12:47[430].

5.4.8.3. Окончательный вывод

Главная цель при составлении окончательного вывода — это выразить как можно точнее и вернее намерение автора.

После того как был собран весь экзегетический материал и проведен сравнительный анализ, нужно прийти к заключению по поводу значения данного текста. Экзегетический разбор отрывка несет в себе научный характер, т. к. имеет свои правила, но вывод требует искусства. Дело в том, что надо решить, как материал, собранный в ходе исследования, использовать в понимании текста. Также нужно решить, как изложить собранную информацию в ясную и легко понимаемую форму. И самое важное — донести авторский замысел до сегодняшних слушателей, иначе весь труд экзегета не принесет никакой пользы. Вот для этого и нужен талант и помощь свыше.

Литература для дальнейшего чтения:

Савваитов П. И. Библейская герменевтика. СПб., 1859.

Осборн Г. Р. Герменевтическая спираль. Общее введение в библейское толкование. Одесса, 2009.

Хедриксен У., Джексон Г. Изучение, толкование и применение Библии. СПб.: Мирт, 2005.

Вопросы:

1. Объясните, что такое дедуктивный и индуктивный способы историко-грамматического толкования.

2. Назовите подходы к изучению Библии в историко-грамматическом методе и опишите их.

3. Опишите шаги в процессе наблюдения над текстом.

4. Что именно включает в себя историко-культурный анализ?

5. Назовите уровни контекста.

6. Назовите виды библейских переводов.

7. Как провести семантический анализ слов?

8. Дайте определение терминам «семантика», «этимология», «морфология» и «синтакис».

9. Изложите ваши мысли о том, как провести структурный разбор текста.

10. Подумайте о тех критериях, которыми вы будете пользоваться при выборе комментариев.

Примечания

1

Августин, блж. Христианская наука, или Основания св. герменевтики и церковного красноречия. К., 1835. С. 1.

(обратно)

2

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1903. Т. IX. Кн. 2. С. 484.

(обратно)

3

Савваитов П. И. Православное учение о способе толкования Священного Писания. СПб., 1857. С. 3.

(обратно)

4

Шульга Е. Н. Когнитивная герменевтика. М., 2002. С. 7.

(обратно)

5

Юревич Д., свящ., Неклюдов К. В., Петров А. Е. Герменевтика библейская // Православная энциклопедия. М., 2006. Т. XI. С. 360.

(обратно)

6

Борев Ю. Б. Эстетика. М.: Политиздат, 1988. С. 430.

(обратно)

7

Скрижанская М. В. Древнегреческие праздники в Элладе и Северном Причерноморье. К., 2009. С. 192.

(обратно)

8

Агапов О. Д. Герменевтический и феноменологический подходы к пониманию интерпретации // Вестник ТИСБИ. 2003. № 3. С. 125.

(обратно)

9

Игнатий (Семенов), архиеп. Примечания к чтению и толкованию Священного Писания по указанию самого Писания и толкований святоотеческих. СПб., 1848. С. 9.

(обратно)

10

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике, читанный студентам Московской духовной академии в 2007–2008 учебном году // Библейский сайт «Синай». URL: . (дата обращения: 10.11.2016).

(обратно)

11

См.: Платон. Кратил // Сочинения: в 3 т. М.: Мысль, 1968. Т. 1. С. 639–640.

(обратно)

12

Мень А., прот. Герменевтика библейская // Библиологический словарь. М.: Фонд имени Александра Меня, 2002. Т. 1. С. 250–251.

(обратно)

13

Шульга Е. Н. Когнитивная герменевтика… С. 99.

(обратно)

14

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

15

Верклер Г. А. Герменевтика. Принципы и процесс толкования Библии. Гранд Рапидс: Бэйкер Бук Хаус, 1995. С. 8.

(обратно)

16

Ramm В. Protestant Biblical Interpretation. Grand Rapids: Baker Book House, 1970. P. 1.

(обратно)

17

Фи Г. Д., Стюарт Д. Как читать Библию и видеть всю ее ценность. СПб.: Логос, 1993. С. 13.

(обратно)

18

Немцев В. С. Возлюбите чистое словесное молоко. Пособие по гомилетике. Минск: Церковь Пробуждение, 2007. С. 6.

(обратно)

19

Савваитов П. И. Библейская герменевтика. СПб., 1859. С. 13.

(обратно)

20

Более подробно см.: Brown R. Е. The Sensus Plenior of Sacred Scripture. Baltimore: St. Mary’s University, 1955. P. 92.

(обратно)

21

Варнава (Беляев), en. Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики. Нижний Новгород: Издание братства во имя святого князя Александра Невского, 1998. Т. 1. С. 89.

(обратно)

22

Верклер Г. А. Герменевтика… С. 10–11.

(обратно)

23

Мень А., прот. Исагогика. Курс по изучению Священного Писания. Ветхий Завет. М.: Фонд имени Александра Меня, 2000. С. 42.

(обратно)

24

Десницкий А. С. Писание-Предание-современность. К.: Центр православной книги, 2007. С. 34.

(обратно)

25

Элуэлл У., Камфорт Ф. Ирод, династия Ирода // Большой библейский словарь. СПб.: Библия для всех, 2005. С. 618.

(обратно)

26

Хазел Г. Постигая живое слово Божие // Электронная библиотека «Грамотей». URL: (дата обращения: 02.07.2016).

(обратно)

27

Rowley Η. Н. The Servant of the Lord. London: Lutterworth Press, 1952. P. 302.

(обратно)

28

Цит. по: Дориани Д. М. Постигая смысл Писания. Черкассы: Коллоквиум, 2006. С. 9.

(обратно)

29

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1904. Т. 10. Кн. 1. С. 284.

(обратно)

30

Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости… С. 103.

(обратно)

31

Дэвидсон Р. М. Истолкование Библии // Настольная книга по теологии. Заокский: Источник жизни, 2010. Т. 12. С. 73.

(обратно)

32

Иов (Гумеров), иером. О допустимости толкования Библии // Сайт «Азбука веры». URL: /o-dopustimosti-tolkovaniya-biblii (дата обращения: 02.07.2016).

(обратно)

33

Хазел Г. Постигая живое слово Божие // Электронная библиотека «Грамотей». URL: (дата обращения: 02.07.2016).

(обратно)

34

Арсеньев К., свящ. Саддукеи (происхождение этой иудейской партии и религиозно-политические ее воззрения). М., 1911. С. 32–36.

(обратно)

35

Новая Женевская учебная Библия. Hanssler-Verlag, 1998. С. 1296, 1337.

(обратно)

36

Мень А., прот. Жанры литературные в Библии // Библиологический словарь. Т. 1. С. 439.

(обратно)

37

Там же. С. 443.

(обратно)

38

Более подробно о различии современных жанров и библейских см.: Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» (противостояние и встреча двух творческих принципов). М.: Coda, 1998.

(обратно)

39

Дэвидсон Р. М. Истолкование Библии… С. 57.

(обратно)

40

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1898. Т. 4. Кн. 1. С. 374.

(обратно)

41

Там же. С. 376.

(обратно)

42

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1900. Т. 6. Кн. 2. С. 798.

(обратно)

43

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 4. Кн. 1. С. 376.

(обратно)

44

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1903. Т. 9. Кн. 1. С. 309.

(обратно)

45

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 4. Кн. 1. С. 376.

(обратно)

46

Верклер Г. А. Герменевтика… С. 18.

(обратно)

47

Принципы святоотеческой герменевтики взяты из: Мень А., прот. Святоотеческая экзегеза // Библиологический словарь. М.: Фонд имени Александра Меня, 2002. Т. 3. С. 84–86.

(обратно)

48

Юревич Д., прот. Введение в Новый Завет. СПб.: Изд-во СПбДА, 2016. С. 141.

(обратно)

49

Мень А., прот. Исагогика… С. 22.

(обратно)

50

Тихомиров Б. А. Богодухновенность // Православная энциклопедия. М., 2001. Т. 5. С. 443.

(обратно)

51

Василий Великий, свт. Творения. М., 1891. Ч. 1. С. 100.

(обратно)

52

Августин, блж. Христианская наука, или Основания св. герменевтики и церковного красноречия… С. 77.

(обратно)

53

Августин, блж. Исповедь. СПб.: Наука, 2013. С. 77.

(обратно)

54

Григорий Богослов, свт. Творения. М., 1889. Ч. 1. С. 61–62.

(обратно)

55

Верклер Г. А. Герменевтика… С. 19.

(обратно)

56

Там же. С. 20.

(обратно)

57

Подробнее о теории богодухновенности см.: Добыкин Д. Г. Введение в Ветхий Завет. Курс лекций по ветхозаветной исагогике. Изд. 2-е, перераб. и допол. СПб.: Изд-во СПбДА, 2016. С. 40–59.

(обратно)

58

Алипий (Кастальский-Бороздин), архим., Исайя (Белов), архим. Догматическое богословие. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1998. С. 20.

(обратно)

59

Дэвидсон Р. М. Истолкование Библии… С. 59.

(обратно)

60

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 10. Кн. 1. С. 372.

(обратно)

61

Василий Великий, свт. Творения. Репринт. М.: Паломник, 1993. Ч. 2. С. 10.

(обратно)

62

Лепорский П. Боговдохновенность // Православная богословская энциклопедия, или Богословский энциклопедический словарь. Пг., 1901. Т. 2. Кол. 743.

(обратно)

63

Сильвестр (Малеванский), еп. Опыт православного догматического богословия. К., 1892. Т. 1. С. 287–288.

(обратно)

64

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

65

Цит. по: Остроумов М. А. Очерк православного церковного права. Харьков, 1893. С. 146.

(обратно)

66

Сове Б. Тезисы по Священному Писанию Ветхого Завета для I конгресса православных богословов в Афинах (ноябрь 1936 года) // «Путь». 1936–1937. № 52. С. 68.

(обратно)

67

Флоровский Г., прот. Ветхий Завет и Отцы Церкви // Избранные богословские статьи. М.: Пробел, 2000. С. 245.

(обратно)

68

Брек И., протопресв. Чтение Священного Писания по учению Святых Отцов // Православие и Библия сегодня. Сборник статей. К.: Центр православной книги, 2006. С. 161.

(обратно)

69

Ириней Лионский, свщмч. Творения. М., 1996. С. 338.

(обратно)

70

Там же. С. 414.

(обратно)

71

Иларион (Троицкий) свщмч. Без Церкви нет спасения. М.: Сретенский монастырь; Знамение, 1999. С. 3–4.

(обратно)

72

Ириней Лионский, свщмч. Творения… С. 414.

(обратно)

73

Дэвидсон Р. М. Истолкование Библии… С. 62.

(обратно)

74

Десницкий А. С. Аллегория и типология в Библии и у экзегетов древности // Восток (Oriens). 2010. № 2. С. 22.

(обратно)

75

Беннет Д. Библия: копни поглубже. Как правильно истолковывать Слово Божье. СПб.: Библия для всех, 2005. С. 54.

(обратно)

76

Иванов В., прот. Священное Писание Ветхого Завета. Учебное пособие для студентов 2 класса. Сергиев Посад, 2004. С. 16 (Электронный вариант: Сайт для скачивания учебных материалов по дисциплинам, преподаваемым в православных учебных заведениях. URL: (дата обращения 03.07.2016)).

(обратно)

77

Пётр Дамаскин, прп. Творения. М.: Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 2001. С. 115.

(обратно)

78

Августин, блж. Христианская наука, или Основания св. герменевтики и церковного красноречия… С. 207.

(обратно)

79

Василий Великий, свят. Творения. Репринт. М.: Паломник, 1993. Ч. 2. С. 62.

(обратно)

80

Уолтон Д. Богодухновенная субъективность и герменевтическая объективность // Сайт «Проповеди. Сообщество проповедников Библии». URL: -subjectivity-hermeneutical-objectivity/ (дата обращения: 03.07.2016).

(обратно)

81

Максимов Ю. «Неинтересный» Ветхий Завет // Православие и современность. 2008. № 7 (Электронная версия: Православная энциклопедия «Азбука веры». URL: -vetxij-zavet (дата обращения: 29.05.2016)).

(обратно)

82

Иоанн Дамаскин, прп. Творения. М.: Индрик, 2002. Т. 5.

(обратно)

83

Составлено на основании: Пратт Р. Царство, заветы и канон: обзор Ветхого Завета // Сайт «III тысячелетие». URL: (дата обращения: 29.05.2016).

(обратно)

84

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб, 1901. Т. 7. Кн. 1. С. 171–172.

(обратно)

85

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1904. Т. 10. Кн. 2. С. 783.

(обратно)

86

Розанов Η. П. К Римлянам послание святого апостола Павла / Толковая Библия под ред. А. П. Лопухина // Сайт «Азбука веры». URL: (дата обращения: 29.05.2016).

(обратно)

87

Муди Д. Л. Польза и наслаждение от изучения Библии // Сайт «Благовестник». URL: (дата обращения: 29.05.2016).

(обратно)

88

Герман (Лытус), иером. Отменяет ли Новый Завет Ветхий. Труды Саратовской православной духовной семинарии. 2014. VIII. С. 36.

(обратно)

89

Феофан Затворник, свт. Толкование на послание к Галатам // Сайт «Азбука веры». URL: -na-poslanie-k-galatam/4_2 (дата обращения: 29.05.2016); Феофилакт Болгарский, блж. Толкование на послание к Галатам святого апостола Павла // Сайт «Азбука веры». URL: /tolkovanie-na-poslanie-k-galatam (дата обращения: 29.05.2016).

(обратно)

90

См: Штаудингер Р., диак. Зачем читать Ветхий Завет? // Альфа и Омега. 2007. № 2. С. 24.

(обратно)

91

Афанасий Великий, свт. Творения. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1902. Т. 2. С. 14–15.

(обратно)

92

Фаст Г., прот. Этюды по Ветхому Завету. Руководство к изучению Священного Писания. Красноярск: Енисейский благовест, 2007. Кн. 1. С. 8.

(обратно)

93

Брек И., протопресв. Чтение Священного Писания по учению Святых Отцов… С. 160.

(обратно)

94

Юревич Д., прот., Неклюдов К. В., Петров А. Е. Герменевтика библейская… С. 361.

(обратно)

95

Брек И., протопресв. Чтение Священного Писания по учению Святых Отцов… С. 165.

(обратно)

96

См.: Толковая Библия или комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Заветов / под ред. А. П. Лопухина. СПб., 1904. Т. I. С. XI.

(обратно)

97

Цит. по: Даниель-Ропс А. Общее введение в Священное Писание // Библия. Брюссель, 1973. С. 15.

(обратно)

98

Симеон Новый Богослов. Творения. М., 1892. Т. I. С. 67–68.

(обратно)

99

Платон (Левшин), митр. Полное собрание сочинений. СПб., 1913. С. 720.

(обратно)

100

Ириней Лионский, сщмч. Творения. М., 1996. С. 386.

(обратно)

101

Исаак Сирин, прп. Слова подвижнические. М., 1993. С. 408.

(обратно)

102

Ефрем Сирин, прп. Творения. М., 1912. Ч. 3. С. 99.

(обратно)

103

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 4. Кн. 1. С. 374.

(обратно)

104

Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1898. С. 218.

(обратно)

105

Александр (Семёнов-Тянъ-Шанский), еп. Отец Иоанн Кронштадтский. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955. С. 110.

(обратно)

106

См.: Софроний (Сахаров), иером. Старец Силуан. М., 1991. С. 153.

(обратно)

107

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1899. Т. 1. Кн. 2. С. 800–803.

(обратно)

108

Макарий Египетский, прп. Творения. М., 2002. С. 434.

(обратно)

109

Цит. по: Алеманов Г., прот. Руководство к изъяснению Слова Божьего. Казань, 1876. С. 97.

(обратно)

110

Филарет (Дроздов), свт. Избранные труды, письма, воспоминания. М.: Православный Свято-Тихоновский богословский институт, 2003. С. 349.

(обратно)

111

Цит. по: Каллист (Уэр), еп. Как читать Библию. Б/м, б/г. С. 1.

(обратно)

112

Carson D. A. Hermeneutics: A Brief Assessment of Some Recent Trends // Themelios. 1980. № 5/2. P. 20.

(обратно)

113

Мень A., npom. К истории Русской православной библеистики // Богословские труды. 1987. № 28. С. 272.

(обратно)

114

Догматические послания православных иерархов XVII–XIX веков о Православной вере. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1995. С. 146–148.

(обратно)

115

Филарет (Дроздов), свт. Пространный христианский катехизис православной кафолической Восточной Церкви. М., 1839. С. 8.

(обратно)

116

Ириней Лионский, сщмч. Творения… С. 221.

(обратно)

117

Цит. по: Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 40.

(обратно)

118

Там же.

(обратно)

119

Цит. по: Иустин Попович, прп. Догматика Православной Церкви // Он же. Собрание творений. М.: Паломник, 2006. Т. II. С. 30.

(обратно)

120

Игнатий (Брянчанинов), свт. Полное собрание творений. М.: Паломник, 2007. Т. VIII. С. 218.

(обратно)

121

Никодим (Милош), еп. Правила (ΚΑΝΟΝΕΣ) Православной Церкви с толкованиями. СПб., 1911. Т. 1. С. 490.

(обратно)

122

См. Иларион (Троицкий), сщмч. Священное Писание и Церковь // Он же. Творения. М., 2004. Т. 2. С. 154.

(обратно)

123

Цит. по: Ведерников А. Проблема предания в православном богословии // Журнал Московской Патриархии. 1961. № 10. С. 64.

(обратно)

124

Цит. по: Каллист (Уэр), еп. Как читать Библию… С. 8.

(обратно)

125

Ириней Лионский, сщмч. Творения… С. 387.

(обратно)

126

Florovsky G. Bible, Church, Tradition: an Eastern Orthodox View. Collected Works of George Florovsky. Belmont, 1972. Vol. 1. P. 78.

(обратно)

127

Ириней Лионский, сщмч. Творения… С. 389.

(обратно)

128

Негров А. О принципах толкования Священного Писания в Русской православной церкви // Хронограф. 2000. № 3 (7). С. 109.

(обратно)

129

Цит. по: Вера и жизнь христианская по учению святых отцов и учителей Церкви. М.: Паломник, 1996. С. 158.

(обратно)

130

Иероним Стридонский, блж. Творения. К., 1894. Ч. 2. С. 77.

(обратно)

131

Иларион (Троицкий), сщмч. Творения… С. 169.

(обратно)

132

Ириней Лионский, сщмч. Творения… С. 313.

(обратно)

133

Брек К., протопресв. Православие и Библия сегодня // Православие и Библия сегодня. Сб. статей. К.: Центр православной книги, 2006. С. 262–263.

(обратно)

134

Негров А. О принципах толкования Священного Писания в Русской православной церкви… С. 107.

(обратно)

135

Булгаков С. Православие. Париж, 1985. С. 73.

(обратно)

136

Князев А. О. Богодухновенность Священного Писания // Православная мысль. 1951. С. 126.

(обратно)

137

Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 45.

(обратно)

138

Там же. С. 40–45.

(обратно)

139

Василий Великий, свят. Творения… Ч. 3. С. 14.

(обратно)

140

Вигуру Ф. Руководство к чтению и изучению Библии. Общедоступный и изложенный в связи с новейшими научными изысканиями курс Священного Писания. Ветхий Завет. М., 1916. Т. 1: Общее введение. Пятикнижие. С. 218.

(обратно)

141

Никодим (Милош), еп. Правила (ΚΑΝΟΝΕΣ) Православной Церкви с толкованиями… Т. 2. С. 258.

(обратно)

142

«…евхаристия есть плоть Спасителя нашего Иисуса Христа, которая пострадала за наши грехи, но которую Отец воскресил, по Своей Благости» (Послание к смирнянам. VII).

(обратно)

143

«Ибо мы принимаем это не так, как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье: но как Христос, Спаситель наш, Словом Божиим воплотился и имел плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение через молитву слова Его, и от которой через уподобление получает питание наша кровь и плоть, есть — как мы научены — плоть и кровь того воплотившегося Иисуса» (Апология. I. 86).

(обратно)

144

«Почему со всякою уверенностью примем сие, как тело и кровь Христову. Ибо во образе хлеба дается тебе тело, а во образе вина дается тебе кровь? дабы, приобщився тела и крови Христа, соделался ты Ему стелесным и скровным. Ибо таким образом бываем и христоносцами, когда тело и кровь Его сообщится нашим членам» (Тайноводственные поучения. IV. 4. 3). «Итак, хлеб и вино (в Евхаристии) не разумей простыми: ибо оные тело суть и кровь Христова, по изречению Владыки. Ибо хотя чувство тебе и представляет сие, но вера да утверждает тебя. Не по вкусу рассуждай о вещи, но от веры будь известен без сомнения, что ты сподобился тела и крови Христовы» (Тайноводственные поучения. IV. 6).

(обратно)

145

«И сам пил из чаши, для того, чтобы ученики, услыша это, не сказали: что такое, мы пьем кровь и едим плоть? — и от того не смутились» (Беседы по Евангелию от Матфея. Беседа LXXXII).

(обратно)

146

«Хлеб и вино суть не образ тела и крови Христовой (да не будет!), но само обожествленное тело Господа, так как Сам Господь сказал: «сие есть» не образ тела, но „тело Мое“, и не образ крови, но „кровь Моя“ (Точное изложение православной веры. IV. 13).

(обратно)

147

Иоанн Дамаскин, прп. Творения. Христологические и полемические трактаты. Слова на богородичные праздники. М.: Мартис, 1997. С. 250.

(обратно)

148

Каллист (Уэр), еп. Как читать Библию… С. 9–10.

(обратно)

149

Нестерова О. Е. Теория множественности «смыслов» Св. Писания в средневековой христианской экзегетической традиции // Жанры и формы в письменной культуре Средневековья. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 24.

(обратно)

150

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1903. Т. 5. Кн. 1. С. 215.

(обратно)

151

Иоанн Кассиан Римлянин, прп. Писания. М.: Молодая гвардия, 1993. С. 654.

(обратно)

152

Максим Исповедник, прп. Творения. Книга 1: Богословские и аскетические трактаты. М.: Мартис, 1993. С. 269.

(обратно)

153

Там же. С. 235.

(обратно)

154

Мень А., прот. Как читать Библию. Руководство к чтению книг Ветхого и Нового Завета. М., Фонд имени Александра Меня, 2005. Т. I. С. 54.

(обратно)

155

Юревич Д., прот. Введение в Новый Завет… С. 148.

(обратно)

156

Terry М. 5. Biblical Hermeneutics. Grand Rapids: Zondervan, n.d. R 173.

(обратно)

157

Цит. по: Вигуру Ф. Руководство к чтению и изучению Библии… Т. I: Общее введение. Пятикнижие. С. 223.

(обратно)

158

Kaiser W. С. Toward an Exegetical Theology: Biblical Exegesis for Preaching and Teaching. Grand Rapids: Baker Book, 1998. P. 88.

(обратно)

159

Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 16–17.

(обратно)

160

Елеонский Ф. Г. Разбор мнений так называемой высшей критики о ветхозаветной истории // Христианское чтение. 1899. № 7. С. 67–96.

(обратно)

161

Стюарт Д. Экзегетика Ветхого Завета. СПб.: Богомыслие, 1997. С. 87.

(обратно)

162

Бейли Р. Бытие // Введение в Ветхий Завет с заметками по истории толкования Ветхого Завета и историей библейской археологии / под ред. Марка Мангано. М.: Духовная академия апостола Павла, 2007. С. 67.

(обратно)

163

Арапов А. В. Протестантская библейская герменевтика: основные парадигмы // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Философия. 2016. № 1. С. 44–45.

(обратно)

164

Дэвидсон Р. М. Истолкование Библии… С. 80.

(обратно)

165

Подробнее о разновидностях историко-критического метода см.: Десницкий А. Источники и составные части «библейской критики» // Альфа и Омега. 2010. № 1 (57). С. 15–40.

(обратно)

166

Подробнее см.: Грин Д. Евангельская герменевтика и концепция ipsissima vox // Сайт «Проповеди. Сообщество проповедников Библии». URL: -and-ipsissima/ (дата обращения: 03.07.2016).

(обратно)

167

Дэвидсон Р. М. Истолкование Библии… С. 81.

(обратно)

168

Стилианопулос Т. Новый Завет: Православная перспектива. Писание, предание, герменевтика. М.: Библейско-богословский институт св. ап. Андрея, 2008. С. 143–146.

(обратно)

169

Стюарт Д. Экзегетика Ветхого Завета. СПб.: Богомыслие, 1997. С. 121.

(обратно)

170

Стилианопулос Т. Новый Завет: Православная перспектива… С. 147.

(обратно)

171

Осборн Г. Герменевтическая спираль: общее введение в библейское толкование. Одесса: Евро-Азиатская аккредитационная ассоциация, 2009. С. 14.

(обратно)

172

Ванхузер К. Искусство понимания текста: Литературоведческая этика и толкование Писания. Черкассы: Коллоквиум, 2007. С. 30.

(обратно)

173

Пименов Е. Ожидаемая польза и фактическая опасность историко-критического метода // Сайт «Проповеди. Сообщество проповедников Библии». URL: -content/uploads/2008/09/Pimenov-criticism.pdf (дата обращения: 03.07.2016).

(обратно)

174

Вигуру Ф. Руководство к чтению и изучению Библии… С. 212.

(обратно)

175

Августин, блж. Творения. СПб.: Алетейя, 1998. Т. 4: О граде Божием. Книги XIV–XXII. С. 179–180.

(обратно)

176

См.: Шпет Г. Г. Мысль и слово. Избранные труды. М., 2005. С. 460.

(обратно)

177

Мареев С. К., Мареева Е. В. История философии (общий курс). М.: Академический проект, 2004. С. 126.

(обратно)

178

Арапов А. В. Библейская герменевтика от Патристики до Просвещения // Вестник Воронежского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. 2005. № 2. С. 75.

(обратно)

179

Слесинский Р., свящ. Поиски в понимании. Введение в философскую герменевтику. СПб.: Издательство СЦДБ, 2001. С. 28.

(обратно)

180

Антология кинизма: Философия неприятия и протеста. М., 1996. С. 133.

(обратно)

181

См.: Корсунский И. Н. Иудейское толкование Ветхого Завета (в отношении к новозаветному) // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1879. № 2. С. 46.

(обратно)

182

Миллер Т. А. Византийская экзегеза. 1: Истоки // Альфа и Омега. 1994. № 2. С. 48.

(обратно)

183

Киреева М. В. Критика и защита аллегорического метода экзегезы в III–IX вв. // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института. М., 1998. С. 39.

(обратно)

184

Шульга Е. Н. Когнитивная герменевтика… С. 134.

(обратно)

185

Подробнее о Филоне см.: Саврей В. Я. Александрийская школа в истории философско-богословской мысли. М.: КомКнига, 2011.

(обратно)

186

Филон Александрийский. О созерцательной жизни // Амусин И. Д. Тексты Кумрана. М.: Наука, 1971. С. 376–391.

(обратно)

187

Филон Александрийский. Толкования Ветхого Завета. О сотворении мира согласно Моисею. М.: Греко-латинский кабинет М. Ю. Шичалина, 2000. С. 51.

(обратно)

188

Там же.

(обратно)

189

Там же. С. 52.

(обратно)

190

Верклер Г. А. Герменевтика… С. 35.

(обратно)

191

Там же. С. 34.

(обратно)

192

Десницкий А. С. Аллегория и типология в Библии и у экзегетов древности // Восток (Oriens). 2010. № 2. С. 19–20.

(обратно)

193

Об аллегорических толкованиях в иудаизме см.: Каценельсон Л. Аллегоризм // Еврейская энциклопедия. Свод знаний о еврействе и его культуре в прошлом и настоящем. СПб.: Общество для научных еврейских изданий и изд-во Брокгауза-Ефрона, 1908. Т. 1. Кол. 904–928.

(обратно)

194

Слесинский Р., свящ. Поиски в понимании… С. 30.

(обратно)

195

См.: Поснов М. Э. История христианской Церкви. Брюссель: Жизнь с Богом, 1964. С. 185.

(обратно)

196

Спасский А. История догматических движений в эпоху Вселенских соборов. Изд. 2-е. Сергиев Посад, 1914. Т. I. С. 133.

(обратно)

197

Миртов Д. Нравственное учение Климента Александрийского. СПб., 1900. С. 197.

(обратно)

198

Верклер Г. А. Герменевтика… С. 37.

(обратно)

199

Цит. по: Клеман О. Истоки. Богословие отцов Древней Церкви. Тексты и комментарии. М.: Путь, 1994. С. 97.

(обратно)

200

Ориген. Творения. Вып. 1: О началах. Казань, 1899. С. 343–348.

(обратно)

201

Нестерова О. Е. Теория множественности «смыслов» Св. Писания в средневековой христианской экзегетической традиции. Жанры и формы в письменной культуре Средневековья. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 27.

(обратно)

202

Ориген. Творения. Вып. 1… С. 327.

(обратно)

203

Цит. по: Нестерова О. Е. Теория множественности «смыслов» Св. Писания в средневековой христианской экзегетической традиции… С. 27.

(обратно)

204

Ориген. Творения. Вып. 1… С. 348–351.

(обратно)

205

Кирилл Александрийский, свт. Творения. Ч. 2: О поклонении и служении в духе и истине. Кн. 7-12. СПб., 1880. С. 139–140.

(обратно)

206

Феофилакт Болгарский, блж. Благовестник. Толкование на святые Евангелия. СПб., 1910. С. 348–350.

(обратно)

207

Цит. по: Киреева М. В. Критика и защита аллегорического метода экзегезы в III–IX вв… С. 41.

(обратно)

208

Феодорит Кирский, блж. Изъяснение трудных мест Божественного Писания. М: Издательский совет РПЦ, 2003. С. 126.

(обратно)

209

Там же. С. 72.

(обратно)

210

Десницкий А. С. Экзегеза Святителя Григория Нисского («О жизни Моисея»): заметки на полях // Альфа и Омега. 2003. № 2(36). С. 32.

(обратно)

211

Григорий Нисский, свт. О жизни Моисея Законодателя / Пер. А. С. Десницкого. М.: Храм св. Косьмы и Дамиана, 1999. С. 21.

(обратно)

212

Ориген. Творения. Вып. 1… С. 322.

(обратно)

213

Киреева М. В. Критика и защита аллегорического метода экзегезы в III–IX вв… С. 39.

(обратно)

214

Иоанн Кассиан Римлянин, прп. Писания. М.: Молодая гвардия, 1993. С. 374.

(обратно)

215

Василий Великий, свт. Творения. Репринт. М.: Паломник, 1993. Ч. 1. С. 157–158.

(обратно)

216

Иоанн Кассиан Римлянин, прп. Писания… С. 429.

(обратно)

217

Киреева М. В. Критика и защита аллегорического метода экзегезы в III–IX вв… С. 40.

(обратно)

218

Иоанн Кассиан Римлянин, прп. Писания… С. 281.

(обратно)

219

Киреева М. В. Критика и защита аллегорического метода экзегезы в III–IX вв… С. 41.

(обратно)

220

Древний Патерик. М., 1991. С. 14.

(обратно)

221

Добротолюбие: в 5 т. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2010. Т. I. С. 90.

(обратно)

222

Марк Подвижник, прп., Исайя Отшельник, прп., Симеон Новый Богослов, прп. Слова духовно-нравственные. М.: Московское подворье Св.–Успенского Псково–Печерского монастыря, Паломник, Правило веры, 1995. С. 9, 12, 17–18.

(обратно)

223

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 9. Кн. 2. С. 515.

(обратно)

224

Там же. С. 521.

(обратно)

225

Там же. С. 548.

(обратно)

226

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 4. Кн. 1. С. 99.

(обратно)

227

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 5. Кн. 1. С. 215.

(обратно)

228

Феодорит Кирский, блж. Творения. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1905. Ч. 1: Изъяснение трудных мест Божественного Писания по выбору. С. 127.

(обратно)

229

Исидор Пелусиот, прп. Письма. М.: Изд-во имени святителя Игнатия Ставропольского, 2001. Ч. 2–3. С. 75.

(обратно)

230

Цит. по: Барицкий Д., свящ. Герменевтический анализ экзегетического наследия прп. Симеона Нового Богослова. Дисс… канд. богословия. М.: МДА, 2011. С. 196.

(обратно)

231

Иоанн Лествичник, прп. Лествица, возводящая на небо. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. С. 298.

(обратно)

232

Нил Синайский, прп. Письма. М.: Благовест, 2010. С. 436–437.

(обратно)

233

Василий Великий, свят. Творения. Репринт. М.: Паломник, 1993. Ч. 2. С. 176–177.

(обратно)

234

Рафаил (Карелин), архим. Путь христианина. Проповеди. Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1999. С. 51. См. также: Григорий Богослов, свт. Слово 40. На Святое Крещение // Он же. Собрание творений: в 2 т. Мн.: Харвест — М.: ACT, 2000. Т. 1. С. 677.

(обратно)

235

Цит. по: Барицкий Д., свящ. Герменевтический анализ экзегетического наследия прп. Симеона Нового Богослова… С. 196.

(обратно)

236

Там же. С. 204.

(обратно)

237

Феофилакт Болгарский, блж. Благовестник. Толкование на святые Евангелия. СПб., 1910. С. 385.

(обратно)

238

Иларион (Алфеев), еп. Православие. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2008. Т. 1: История, каноническое устройство и вероучение Православной Церкви. С. 347.

(обратно)

239

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

240

Тихомиров Б. А. Ветхий Завет // Православная энциклопедия. М., 2002. Т. 5. С. 56.

(обратно)

241

Барицкий Д., свящ. Герменевтический анализ экзегетического наследия прп. Симеона Нового Богослова… С. 102.

(обратно)

242

Верклер Г. А. Герменевтика. Принципы и процесс толкования Библии… С. 130.

(обратно)

243

Цит. по: Рождественский А. Я., прот. Лекции. СПб., 1902. С. 3.

(обратно)

244

Верклер Г. А. Герменевтика. Принципы и процесс толкования Библии… С. 131.

(обратно)

245

Корсунский И. Н. Новозаветное толкование Ветхого Завета. М., 1885. С. 31–34. См. также: Юревич Д., диак. Методы толкования Ветхого Завета в Новозаветной Церкви // Портал «Слово». URL: -slovo.ru/theology/39707.php (дата обращения: 02.07.2016).

(обратно)

246

Цит. по: Флоровский Г., прот. Восточные отцы IV века. Париж: YMCA-PRESS, 1990. С. 221.

(обратно)

247

Там же.

(обратно)

248

Василий Великий, свят. Творения… Ч. 3. С. 279.

(обратно)

249

Цит. по: Сидоров А. И. Подход Климента Александрийского к Священному Писанию и церковному Преданию // Библейский сайт «Синай». URL: (дата обращения: 02.07.2016).

(обратно)

250

Барицкий Д., свящ. Герменевтический анализ экзегетического наследия прп. Симеона Нового Богослова… С. 103.

(обратно)

251

Корсунский И. Н. Новозаветное толкование Ветхого Завета… С. 34.

(обратно)

252

Там же.

(обратно)

253

Young F. Biblical Exegesis and the Formation of Christian Culture. Cambridge, 1997. P. 152, 153. Цит. по: Барицкий Д., свящ. Герменевтический анализ экзегетического наследия прп. Симеона Нового Богослова… С. 110.

(обратно)

254

Брек И., протопресв. Православие и Библия сегодня… С. 280.

(обратно)

255

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

256

Нестерова О. Е. Типологическая экзегеза в «Tractatus Mysteriorum» Илария Пиктавийского // Раннехристианская и византийская экзегеза. М., 2008. С. 101–102.

(обратно)

257

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

258

Василий Великий, свт. Творения… Ч. 3. С. 277.

(обратно)

259

Корсунский И. Н. Новозаветное толкование Ветхого Завета… С. 35.

(обратно)

260

Там же.

(обратно)

261

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 4. Кн. 2. С. 524.

(обратно)

262

См.: Корсунский И. Н. Новозаветное толкование Ветхого Завета… С. 37.

(обратно)

263

Там же.

(обратно)

264

Составлено по: Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 33–36.

(обратно)

265

Филарет (Дроздов), свт. Записки, руководствующие к основательному разумению Книги Бытия, заключающие в себе и перевод сей книги на русское наречие. СПб., 1835. Ч. 3. С. 102–163.

(обратно)

266

Цит. по: Савваитов П. И. Православное учение о способе толкования Священного Писания… С. 35.

(обратно)

267

Классификация дана по: Верклер Г. А. Герменевтика… С. 132–133.

(обратно)

268

Там же. С. 133.

(обратно)

269

Там же. С. 134.

(обратно)

270

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 10. Кн. 2. С. 792.

(обратно)

271

Верклер Г. А. Герменевтика… С. 133.

(обратно)

272

Юревич Д., диак. Методы толкования Ветхого Завета в Новозаветной Церкви // Портал «Слово». URL: -slovo.ru/theology/39707.php (дата обращения: 02.07.2016).

(обратно)

273

Юревич Д., диак. Типологический метод толкования Священного Писания в рукописях Мёртвого моря и христианской церкви // XIV Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института. М., 2004. С. 151.

(обратно)

274

Там же.

(обратно)

275

Цит. по: Корсунский И. Н. Новозаветное толкование Ветхого Завета… С. 28.

(обратно)

276

Сидоров А. К. Основные тенденции развития и характерные черты древнехристианской и ранневизантийской экзегезы (II — начало VIII вв.) // Экзегетика и герменевтика Священного Писания. Вып. 1. Сборник материалов I и II Богословских научных конференций, проходивших в МДА 27.10.2005 и 22–23.11.2006. Сергиев Посад, 2007. С. 20.

(обратно)

277

Писания мужей апостольских. М.: Издательский совет Русской Православной Церкви, 2008. С. 97–98.

(обратно)

278

Юревич Д., прот., Неклюдов К. В., Петров А. Е. Герменевтика библейская… С. 367.

(обратно)

279

Барицкий Д., свящ. Герменевтический анализ экзегетического наследия прп. Симеона Нового Богослова… С. 107–108.

(обратно)

280

Там же. С. 108.

(обратно)

281

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

282

Ефрем Сирин, прп. Творения. М.: Отчий дом, 1995. Т. 7. С. 83.

(обратно)

283

Феофан Затворник, свт. Толкование Послания апостола Павла к Коринфянам первого. М.: Правило веры, 2006. С. 445.

(обратно)

284

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 10. Кн. 1. С. 224–225.

(обратно)

285

Барицкий Д., свящ. Герменевтический анализ экзегетического наследия прп. Симеона Нового Богослова… С. 107–108.

(обратно)

286

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 10. Кн. 1. С. 792.

(обратно)

287

Ефрем Сирин, прп. Творения… Т. 7. С. 168–169.

(обратно)

288

Евфимий Зигабен. Толкование Евангелия от Матфея и Толкование Евангелия от Иоанна, составленные по древним святоотеческим толкованиям византийским. СПб.: Общество свт. Василия Великого, 2000. С. 159–160.

(обратно)

289

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 10. Кн. 1. С. 453.

(обратно)

290

Феодорит Кирский, блж. Еранист // Христианское чтение. 1846. I. С. 358–359.

(обратно)

291

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 4. Кн. 1. С. 382.

(обратно)

292

Цит. по: Юревич Д., диак. Типологический метод толкования Священного Писания в рукописях Мёртвого моря и христианской церкви… С. 150.

(обратно)

293

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1906. Т. 12. Кн. 1. С. 184.

(обратно)

294

Феофилакт Болгарский, блж. Благовестник. М., Изд-во Сретенского монастыря, 2002. Кн. 3: Толкования на послания св. ап. Павла. С. 797.

(обратно)

295

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

296

Феофилакт Болгарский, блж. Благовестник… Кн. 3. С. 797.

(обратно)

297

Филарет (Дроздов), свт. Записки, руководствующие к основательному разумению Книги Бытия, заключающие в себе и перевод сей книги на русское наречие. СПб., 1835. Ч. 2. С. 126.

(обратно)

298

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

299

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 12. Кн. 1. С. 40.

(обратно)

300

Кирилл Иерусалимский, свт. Поучения огласительные и тайноводственные. М.: Благовест, 2010. С. 39.

(обратно)

301

Аржанов Ю. Н. Илия // Православная энциклопедия. М., 2009. Т. XXII. С. 241.

(обратно)

302

Кирилл Иерусалимский, свт. Поучения огласительные и тайноводственные… С. 226.

(обратно)

303

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1896. Т. 2. Кн. 1. С. 41.

(обратно)

304

Юревич Д., прот. Обрядовые постановления Моисеева Закона: их историческое значение и типологическое толкование в святоотеческой традиции // Экзегетика и герменевтика Священного Писания. Сборник материалов I и II Богословских научных конференций, проходивших в МДА 27.10.2005 и 22–23.11.2006. Сергиев Посад, 2007. С. 100.

(обратно)

305

Там же.

(обратно)

306

Там же. С. 102.

(обратно)

307

Кирилл Александрийский, свт. Творения… СПб., 1880. Ч. 2: О поклонении и служении в духе и истине. Кн. 7-12. С. 371.

(обратно)

308

Там же. С. 160–161.

(обратно)

309

Ефрем Сирин, прп. Творения. М.: Отчий Дом, 1995. Т. 6. С. 387.

(обратно)

310

Кирилл Александрийский, свт. Творения. СПб., 1884. 4. 3: О поклонении и служении в духе и истине. Кн. 13–17. С. 139.

(обратно)

311

Юревич Д., прот. Обрядовые постановления Моисеева Закона: их историческое значение и типологическое толкование в святоотеческой традиции… С. 102.

(обратно)

312

Кирилл Александрийский, свт. Творения… 4. 2. С. 245.

(обратно)

313

Кирилл Александрийский, свт. Творения. СПб., 1887. Ч. 5: Глафира, или Искусные объяснения избранных мест из книги Исход, Левит, Чисел, Второзакония. С. 179.

(обратно)

314

Феодорит Кирский, блж. Творения. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1905. Ч. 1: Изъяснение трудных мест божественного писания по выбору. С. 148, 152.

(обратно)

315

Ефрем Сирин, прп. Творения… Ч. 6. С. 532.

(обратно)

316

Кирилл Александрийский, свт. Творения… Ч. 2. С. 222.

(обратно)

317

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 12. Кн. 1. С. 269.

(обратно)

318

Кирилл Александрийский, свт. Творения… Ч. 3. С. 129.

(обратно)

319

Григорий Нисский, свт. Творения. М., 1861. Ч. 1. С. 321.

(обратно)

320

Кирилл Александрийский, свт. Творения. СПб., 1880. Ч. 1: О поклонении и служении в духе и истине. Кн. 1–6. С. 265.

(обратно)

321

Там же. Ч. 2. С. 131.

(обратно)

322

Там же. С. 135.

(обратно)

323

Климент Александрийский. Строматы. Т. 2 (Книги 4–5). СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003. С. 167.

(обратно)

324

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 12. Кн. 1. С. 76–85.

(обратно)

325

Кирилл Александрийский, свт. Творения… Ч. 2. С. 268.

(обратно)

326

Поликарпов Д., прот. Толкования святых отцов на Мессианские места Библии. М: Московское Подворье Троице-Сергиевой лавры, 2000. С. 3.

(обратно)

327

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 6. Кн. 2. С. 696.

(обратно)

328

Епифаний Кипрский, свт. Творения. М., 1882. Ч. 5: На восемьдесят ересей Панарий, или Ковчег. С. 264–265.

(обратно)

329

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1896. Т. 2. Кн. 2. С. 790.

(обратно)

330

Там же. СПб., 1902. Т. 8. Кн. 1. С. 170.

(обратно)

331

Ефрем Сирин, прп. Творения. М.: Отчий Дом, 1995. Ч. 2. С. 336.

(обратно)

332

Поликарпов Д., прот. Толкования святых отцов на Мессианские места Библии… С. 53–54.

(обратно)

333

Григорий Нисский, свт. Творения. М., 1861. Ч. 1. С. 265.

(обратно)

334

Поликарпов Д., прот. Толкования святых отцов на Мессианские места Библии… С. 56.

(обратно)

335

Иоанн Дамаскин, прп. Творения. Христологические и полемические трактаты. Слова на богородичные праздники. М.: Мартис, 1997. С. 254.

(обратно)

336

Билык К., свящ. Ветхозаветные прообразования Божией Матери. Дипломная работа. Л.: Ленинградская духовная академия, 1990. С. 14.

(обратно)

337

Цит. по: Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики. Т. 1. Нижний Новгород: Издание братства во имя святого князя Александра Невского, 1998. С. 95.

(обратно)

338

Михаил Дронов, прот. Анагогическое толкование // Православная Энциклопедия. М., 2001. Т. 2. С. 208.

(обратно)

339

Цит. по: Десницкий А. С. Аллегория и типология в Библии и у экзегетов древности // Восток (Oriens). 2010. № 2. С. 19.

(обратно)

340

Михаил Дронов, прот. Анагогическое толкование… С. 208.

(обратно)

341

Десницкий А. С. Введение в библейскую экзегетику. М.: Изд-во ПСТГУ, 2011. С. 43.

(обратно)

342

Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики… Т. 1. С. 105–106.

(обратно)

343

Составлено по: Михок В. Актуальность библейской экзегезы отцов Церкви // Библия в Церкви. Толкование Нового Завета на Востоке и Западе. М.: Библейско-богословский институт св. ап. Андрея, 2011. С. 11–39.

(обратно)

344

Подробнее см.: Корсунский И. Н. Теория аккомодации в отношении о новозаветном толковании Ветхого Завета // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1877. Сентябрь-декабрь. С. 371–376.

(обратно)

345

Юревич Д., прот., Неклюдов К. В., Петров А. Е. Герменевтика библейская… С. 364.

(обратно)

346

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

347

Димитрий Ростовский, свт. Сочинения. М., 1840. Т. 3, содержащий в себе поучения на разные праздничные дни. С. 20–21.

(обратно)

348

Игнатий (Семёнов), архиеп. Примечания к чтению и толкованию Священного Писания по указанию самого Писания и толкований святоотеческих… С. 13.

(обратно)

349

Августин, блж. Христианская наука, или Основания св. герменевтики и церковного красноречия… С. 128.

(обратно)

350

Василий Великий, свт. Творения. М., 2008. Т. 1. С. 719–729.

(обратно)

351

Блэк Д. А. Использование греческого языка Нового Завета в служении. Практическое руководство для студентов и пасторов. Черкассы: Смирна, 2004. С. 38.

(обратно)

352

В интернете инициал отчества Штейнберга приводится неправильно: М. вместо Н.

(обратно)

353

Классификация комментариев составлена по: Прокопенко А. Бытие. Комментарий. СПб.: Библия для всех, 2014. С. 11–13.

(обратно)

354

Протасов П. Слово Божие for Windows // Компьютерра. 2003. № 38 (Электронный вариант: Сайт журнала «Компьютерра». URL: / (дата обращения: 07.07.2016)).

(обратно)

355

Юревич Д., свящ. Инструментарий библеиста. Обзор программного обеспечения для библейских исследований // Встреча. 2007. N91 (24). С. 26.

(обратно)

356

Ермаков А. Электронная служанка богословия // Сайт «БиблияБоЛ. Магазин библейского софта». URL: (дата обращения: 07.07.2016).

(обратно)

357

Юревич Д., прот. Введение в Новый Завет… С. 148.

(обратно)

358

Артур К. Как изучать Библию. СПб., 1998. С. 9–11.

(обратно)

359

Юревич Д., прот. Введение в Новый Завет… С. 162.

(обратно)

360

Подробнее об этом см.: Уайтфорд Д., диак. Только одно Писание? Нижний Новгород: Издательство братства святого князя Александра Невского, 2000.

(обратно)

361

Как изучать Библию. Учебное пособие. М.: Триада, 1996. Ч. I. С. 18–19.

(обратно)

362

Софроний (Сахаров), схиархим. Старец Силуан. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2011. С. 97.

(обратно)

363

Цит. по: Василий (Кривошеин), архиеп. Преподобный Симеон Новый Богослов. М., 1995. С. 150.

(обратно)

364

Нил Синайский, прп. Творения. М., 1859. Ч. 3. Кн. 2. С. 376.

(обратно)

365

Ефрем Сирин, прп. Творения. Сергиев Посад, 1912. Ч. 3. С. 97.

(обратно)

366

В библеистике единицу текста принято называть «перикопой» (περικοπή [перикопи] — «отделение»).

(обратно)

367

Линкольн У. Как самостоятельно изучать Библию // Сайт «Благовестник». URL: (дата обращения: 25.07.2016).

(обратно)

368

Цит. по: Зайцева Т. Евангельские группы: это всё протестантизм? // Сайт «Предание. ру». Группы чтения Священного Писания. URL: / (дата обращения: 25.07.2016).

(обратно)

369

Линкольн У. Как самостоятельно изучать Библию…

(обратно)

370

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 1. Ч. 2. С. 813.

(обратно)

371

Маннучи В. Библия — Слово Божие. Общее введение в Священное Писание. М.: ЭЛИА-АРТ-О, 1996. С. 100. Эту формулировку предложил Герман Гункель — создатель метода истории форм, который прослеживает связь библейских текстов с исторической средой, окружавшей библейских авторов.

(обратно)

372

Мень А., прот. Исагогика. Курс по изучению Священного Писания. Ветхий Завет. М.: Фонд имени Александра Меня, 2000. С. 50.

(обратно)

373

Янг Э. Введение в Ветхий Завет. Заокский: Заокская духовная академия, 1998. С. 126–127.

(обратно)

374

Составлено по: Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 64–77.

(обратно)

375

Цит. по: Там же. С. 64. Свт. Димитрий Ростовский, опровергая превратное толкование пророческих слов Дан. 3:38–39, говорил: «отверзите умныя очеса ваша, а разсмотрите сами сия: 1) кто та словеса глагола? 2) где глагола? 3) в кая лета глагола? 4) чесо ради глагола? Та егда добре разсмотрите, сами свое толкование криво быти познаете». В другом месте, при объяснении Гал. 1:8: «Разумейте убо безумнии в людех, и буии некогда умудритеся, и разсмотрите сие трое: 1) к кому Апостол та словеса написа? 2) когда написа? 3) о чёсом написа?» (Там же).

(обратно)

376

Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики… Т. 1. С. 119.

(обратно)

377

Свт. Василий Великий при объяснении слов Исаии: «в лето, в неже умре Ахаз царь, бысть глагол сей» (14:28), говорил: «Если всё сказанное у пророков написано Духом Святым, то явно, что и надписание времени сего пророчества не напрасно вставлено. Какая же польза узнать, что это слово к иноплеменникам было в лето „в неже умре Ахаз, царь Иудейский?“. <…> Посему и здесь пророческое слово надписывает, что умер Ахаз, государь недобрый, дабы известно было, что при удалении худшего бывает глагол к иноплеменникам от благодеющего Бога».

(обратно)

378

Существуют издания Нового Завета, в которых слова Христа выделены красным цветом.

(обратно)

379

Разницу легко понять на следующем примере: феноменологически мы говорим: «Солнце садится», ноуменологически же это значит, что земля вращается вокруг своей оси, при этом одна сторона ее становится недоступной для прямых солнечных лучей.

(обратно)

380

Основы изучения Библии: Наблюдение и толкование // Сайт Библиотеки Полтавской богословской семинарии. URL: -library.org/wp-content/uploads/2015/02/Osnovi_vivchennya_Bibliyi.Sposterezhennya_i_tlumachennya.doc (дата обращения: 25.07.2016).

(обратно)

381

Составлено по: Хендрикс X. Д, Хендрикс У. Д. Жить по Книге. Черкассы: Смирна, 2004. С. 135–154.

(обратно)

382

Иоанн Златоуст. свт. Творения. СПб., 1903. Т. 9. Ч. 2. С. 736.

(обратно)

383

Составлено по: Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 59–64.

(обратно)

384

Скопич Н. Как верно понимать Божье Слово? Курс № 2: Герменевтика. Б/м, б/г. С. 98.

(обратно)

385

Игнатий (Брянчанинов), свт. Полное собрание творений. М.: Паломник, 2007. Т. VIII. С. 218.

(обратно)

386

Основы герменевтики. М.: Московский богословский институт евангельских христиан-баптистов, б/г. С. 6.

(обратно)

387

Шесть правил толкования Библии // Вестник Центра Апологетических Исследований. 2002. № 18. С. 10.

(обратно)

388

Юревич Д., прот. Введение в Новый Завет… С. 156.

(обратно)

389

Исагогика сообщает вводные сведения о происхождении священных книг. Она занимается вопросами авторства, времени написания, устанавливает адресата, рассказывает об исторической, культурной, религиозной и политической ситуации во время создания книги, говорит о процессе передачи текста на протяжении истории, о содержании и методах его раскрытия, а также о существующей справочной и толковательной литературе. Название науки происходит от греческого глагола άγω [аго] — «ввожу, привожу» и приставки εἰς- [ис-] обозначающей действие, направленное внутрь, — и отсюда название εἰσαγωγή [исагоги́]: «введение», «начальное руководство». Поэтому исагогику называют также «Введением в Священное Писание».

(обратно)

390

Первая стихира на хвалитех на Пятидесятницу.

(обратно)

391

1 песнь канона 23 октября.

(обратно)

392

См. Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 66.

(обратно)

393

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 9. Ч. 2. С. 484, 486.

(обратно)

394

Дэвидсон Р. М. Истолкование Библии… С. 65.

(обратно)

395

Мень А., прот. Новая исагогика // Библиологический словарь. Т. II: (К-П). М.: Фонд имени Александра Меня, 2002. С. 287.

(обратно)

396

Тураев Б. А. История Древнего Востока. Л., 1935. Т. 2. С. 7.

(обратно)

397

Рождественский А. П. Откровение Даниилу о семидесяти седьминах. Опыт толкования 24–27 стихов 9 главы книги пророка Даниила. СПб., 1896. С. 35–36.

(обратно)

398

Юревич Д., прот. Введение в Новый Завет… С. 156.

(обратно)

399

Урбанович Г., прот. Толкование Откр. 2:13 («…Ты живёшь там, где престол сатаны») в свете современных археологических исследований // Сайт Кафедры библеистики Санкт-Петербургской православной духовной академии. URL: -spbda.info/researches/20111005/20111005.html (дата обращения: 19.07.2016).

(обратно)

400

См. например: Популярная библейская энциклопедия / под ред. Т. Даули. М.: Российское библейское общество, б/г.; Библейская энциклопедия. Путеводитель по Библии. М.: Российское библейское общество, 1998.

(обратно)

401

См. например: Уолтон Д., Мэтьюз В., Чавалес М. Библейский культурно-исторический комментарий. Ч. 1: Ветхий Завет. СПб.: Мирт, 2003; Кинер К. Библейский культурно-исторический комментарий. Ч. 2: Новый Завет. СПб.: Мирт, 2005.

(обратно)

402

Василий Великий, свт. Творения. М., 1849. Ч. 6. С. 103.

(обратно)

403

Иоанн Златоуст, свт. Творения… Т. 6. Ч. 1. С. 445.

(обратно)

404

Немцев В. С. Возлюбите чистое словесное молоко. Пособие по гомилетике. Минск: Церковь Пробуждение, 2007. С. 117.

(обратно)

405

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1905. Т. 11. Ч. 1. С. 36.

(обратно)

406

Юревич Д., прот. Введение в Новый Завет… С. 138–139. См. также: Осборн Г. Р. Герменевтическая спираль. Общее введение в библейское толкование. Одесса, 2009.

(обратно)

407

Подробнее см.: Тов. Э. Текстология Ветхого Завета. М.: Библейско-богословский институт св. ап. Андрея, 2001; Вайнгрин Дж. Введение в текстологию Ветхого Завета. М.: Библейско-богословский институт св. ап. Андрея, 2002; Мецгер Б. Текстология Нового Завета. М.: Библейско-богословский институт св. ап. Андрея, 1996.

(обратно)

408

О методологии библейских переводов см.: Десницкий А. С. Современный библейский перевод — теория и методология. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2015.

(обратно)

409

Ианнуарий (Ивлиев), архим. Проблемы библейского перевода // Сайт Санкт-Петербургской духовной академии. URL: -iannuariy-ivliev-problemy-bibleyskogo-perevoda/ (дата обращения: 26.07.2016).

(обратно)

410

Обычно произносится «гапакс» или, реже, «хапакс».

(обратно)

411

Pillon A. Handbook of Greek synonymes. London: F. & J. Rivington, 1850.

(обратно)

412

Классен Б., Коломийцев А. Введение в герменевтику. Рабочие материалы. Новороссийск, 2001. С. 43.

(обратно)

413

Описание еврейской грамматики: Коган Л. Е., Лёзов С. В. Древнееврейский язык // Языки мира: Семитские языки. Аккадский язык. Северозападносемитские языки. М.: Academia, 2009. С. 296–375.

Описание арамейской грамматики: Лёзов С. В. Арамейские языки // Языки мира: Семитские языки. I. Аккадский язык. Северозападносемитские языки. Москва: Academia, 2009. С. 414–496; Цолин Д. В. Арамейский язык библейских текстов и Таргума Онкелоса. Черкассы: Коллоквиум, 2013.

Описание грамматики койне: Соболевский С. И. Греческий язык библейских текстов Κοινή. М.: Изд-во Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 2013; Глубоковский Н. Н. Библейский греческий язык в Писаниях Ветхого и Нового Завета. К., 1914.

(обратно)

414

Клеон Л. Роджерс-младший, Клеон Л. Роджерс-III. Новый лингвистический и экзегетический ключ к греческому тексту Нового Завета. СПб.: Библия для всех, 2001; Подстрочный греческо-русский Новый Завет. Дословный современный перевод [LCV] / под ред. В. Журомского. Виннипег, 2007.

(обратно)

415

Десницкий А. С. Введение в библейскую экзегетику. М.: Изд-во ПСГТУ, 2011. С. 204.

(обратно)

416

Юревич Д., прот. Курс лекций по библейской герменевтике…

(обратно)

417

Снигирёв Р., прот. Священное Писание Ветхого Завета. Учебное пособие. Вып. 1: Введение в изучение Священного Писания Ветхого Завета. Саратов: Изд-во Саратовской епархии, 2006. С. 59.

(обратно)

418

Иоанн Дамаскин, прп. Полное собрание творений. СПб., 1913. Т. 1. С. 177–178.

(обратно)

419

Хендрикс Х. Д, Хендрикс У. Д. Жить по Книге… С. 241–245.

(обратно)

420

Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1901. Т. 7. Кн. 2. С. 656.

(обратно)

421

Исидор Пелусиот, прп. Творения. М., 1859. 4.1. С. 446.

(обратно)

422

Правила толкования притч составлены по: Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 23–26.

(обратно)

423

Каменецкий А. С. Притчи Соломона // Еврейская энциклопедия. СПб., 1912. Т. 12. С. 938.

(обратно)

424

Составлено по: Подолея М., свящ. Виды смысла в Священном Писании Ветхого Завета и основные принципы православного истолкования. Курсовое сочинение на соискание степени кандидата богословия. СПб., 1996. С. 50–59. Подробнее о понятии «символ» см.: Иванов М. С. К вопросу о богословии символа // Журнал Московской Патриархии. 1984. № 4. С. 69–72.

(обратно)

425

Самборский Н. О книге пророка Захарии // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1872. № 2. С. 244.

(обратно)

426

О классификации символов см.: Мартини К. М., Бонатти 17. Общее введение. Весть о спасении. Турин, 1972. Т. 1. С. 248–251 (машинопись).

(обратно)

427

Составлено по: Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 77–97.

(обратно)

428

Библейский параллелизм нужно отличать от стихотворного параллелизма, который встречается в еврейской поэзии.

(обратно)

429

Цит. по: Савваитов П. И. Библейская герменевтика… С. 79.

(обратно)

430

Все примеры антиномий взяты из: Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики… Т. 1. С. 117.

(обратно)

Оглавление

1. Введение

  1.1. Этимология термина «герменевтика»

  1.2. Общая и частная герменевтика

  1.3. Особенности библейской герменевтики

  1.4. Связь герменевтики, экзегетики и библейского богословия

  1.5. Предмет, цель и задачи библейской герменевтики

  1.6. Необходимость толкования Священного Писания

  1.7. Возможность понимания Священного Писания

2. Принципы православной герменевтики

  2.1. Богодухновенность Священного Писания

  2.2. Богочеловеческий характер Священного Писания

  2.3. Единство Священного Писания

  2.4. Христоцентризм Священного Писания

  2.5. Нераздельность познания Слова Божия и духовной жизни

  2.6. Толкование Священного Писания в свете Священного Предания

  2.7. Многоплановость библейского текста

3. Методы толкования Священного Писания

  3.1. Буквальный, или историко-грамматический, метод толкования

  3.2. Историко-критический метод

  3.3. Небуквальные (духовные) методы толкования

    3.3.1. Аллегорический метод толкования

      3.3.1.1. История аллегорического метода толкования

      3.3.1.2. Правила аллегорического толкования

    3.3.2. Тропологический (нравоучительный) метод толкования Священного Писания

      З.З.2.1. Святые Отцы о Священном Писании как учебнике жизни

      3.3.2.2. Примеры тропологического толкования Священного Писания

      3.3.2.3. Тропологическое толкование и христианское богослужение

    3.3.3. Типологический (прообразовательный) метод толкования

      3.3.3.1. Характеристики типологического метода

      3.3.3.2. Признаки прообразовательного смысла

      3.3.3.3. Виды прообразов

      3.3.3.4. Принципы толкования прообразов

      3.3.3.5. История типологического метода

      3.3.3.6. Примеры типологических толкований

    3.3.4. Анагогический метод толкования

  3.4. Святоотеческий метод толкования θεωρία[343]

  3.5. Аккомодативное толкование

4. Пособия для изучения Библии

  4.1. Текст Ветхого и Нового Завета на библейских языках

  4.2. Переводы и издания Библии

  4.3. Библейская симфония

  4.4. Библейские словари и энциклопедии

  4.5. Библии с комментариями

  4.6. Библейские комментарии

  4.7. Компьютерные библейские программы

5. Этапы историко-грамматического метода толкования

  5.1. Применение историко-грамматического метода

  5.2. Начало изучения Священного Писания

  5.3. Наблюдение над Священным Писанием

    5.3.1. Шаг 1. Выбор текста для исследования

    5.3.2. Шаг 2. Чтение

    5.3.3. Шаг 3. Определение литературного жанра книги

    5.3.4. Шаг 4. Исследование содержания книги

    5.3.5. Шаг 5. Наблюдение над структурой текста

    5.3.6. Шаг 6. Наблюдение над словами

    5.3.7. Шаг 7. Определение цели книги или отрывка

    5.3.8. Шаг 8. Составление плана книги

    5.3.9. Шаг 9. Обобщение результатов

  5.4. Толкование

    5.4.1. Историко-культурный анализ

      5.4.1.1. Шаг 1. Исследование истории,

      5.4.1.2. Шаг 2. Исследование культуры

      5.4.1.3. Шаг 3. Исследование географии и других вопросов естествознания

    5.4.2. Контекстуальный анализ

      5.4.2.1. Уровни контекста

      5.4.2.2. Определение границ текста

    5.4.3. Текстуальный анализ

      5.4.3.1. Процесс текстуального анализа

      5.4.3.2. Использование переводов

    5.4.4. Семантический анализ

      5.4.4.1. Правила семантического анализа

      5.4.4.2. Процесс семантического анализа

    5.4.5. Грамматический анализ

      5.4. 5.1. Процесс грамматического анализа

    5.4.6. Структурный анализ

      5.4.6.1. Процесс структурного анализа

    5.4.7. Литературный анализ

      5.4.7.1. Виды образной речи

      5.4.7.2. Процесс литературного анализа

    5.4.8. Сравнительный анализ

      5.4.8.1. Процесс сравнительного анализа

      5.4.8.2. Противоречия в Священном Писании

      5.4.8.3. Окончательный вывод Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg