«Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви»

Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви (fb2) - Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви 663K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Павел Анатольевич Адельгейм

Протоиерей Павел Адельгейм Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви

© Адельгейм В. М., 2016

© Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2016

Предисловие

Празднование 1000-летия Крещения Руси в 1988 году ознаменовало собой наступление нового этапа в истории Русской православной церкви. Принято считать, что этот период, продолжающийся до сих пор, характеризуется радикальной переменой в отношениях церкви и государства, снижением давления на церковь и контроля религиозной жизни граждан со стороны светской власти. Также этот период стал в России временем возрождения и развития церковной жизни, когда самые разные люди, и священнослужители, и миряне, стали создавать, часто на пустом месте, православную церковную жизнь. При этом кто-то ориентировался на ее дореволюционные формы, кто-то продолжал следовать обычаям, сложившимся в советские годы, считая их за норму, а иные искали образ церковной жизни, адекватный современности, но корнями уходящий вглубь христианской традиции. В виду большей внешней свободы и упомянутых различий во взглядах в эту пору обострились внутрицерковные отношения. Именно в это уникальное и чрезвычайно сложное в духовном отношении время прот. Павел Адельгейм (1938–2013) стал одним из лучших специалистов по церковному праву в Русской православной церкви. По его собственному признанию, к экклезиологии и церковному праву он всерьез обратился в 1993 году, когда обострились вопросы о сущности Церкви и образе жизни в ней. Отец Павел считал, что если в советское время скорби и неправда в церкви исходили от ее гонителей, то в 1990-е годы «внешние» стали добрее, а вот отношения внутри церкви напряглись. В частности, он писал: «Церковь является средой обитания для христианина, как вода для рыбы. От качества воды зависит ее жизнь. Так в церкви-приходе, общине, епархии – жизнь должна соответствовать Евангелию. Пока соответствует, народ Божий живет как рыба в воде. Когда жизнь в церкви утрачивает евангельский дух, человек задыхается и спрашивает: почему?» [1].

Взгляды о. Павла на церковную жизнь сформировались в 1960-е годы в Ташкентской епархии, где он в то время служил вместе с исповедниками веры архиеп. Гермогеном (Голубевым), архим. Серафимом (Суторихиным), архим. Борисом (Холчевым). «В те годы, – писал о. Павел, – церковь была другая. Там было живое человеческое общение, серьезное отношение к богослужению и проповеди. Первостепенной задачей была духовная жизнь… Епископ посещал священника дома и в храме, каждое посещение было праздником. Священник не был исключен из обсуждения церковных проблем. Епископ доверял клирикам и делился своими трудностями, а клирики старались поддержать его, чем могли» [2].

В 1990-е годы, служа в Псковской епархии, о. Павел столкнулся с иной действительностью в церковной практике и мужественно, с евангельской простотой, дерзновением и смирением старался достигать соответствия норм, содержащихся в канонических документах и церковном Предании, с нормами и преданиями современной епархиальной жизни, сложившимися в советское время и искажающими сам смысл подлинной церковной жизни. Несмотря на предельную остроту ситуации, он терпеливо, последовательно и вдумчиво разбирался в канонических нюансах церковно-приходских реалий, полагая, что на «ложных нормах формируется порочная экклезиология» [3]. Выступления и публикации о. Павла носили острый, но неизменно правдивый, глубоко церковный и мирный характер. Столкновение с чуждыми Церкви началами и стало настоящей причиной его убийства в 2013 году.

Лекции по проблемам каноники и экклезиологии прот. Павел Адельгейм читал в Свято-Филаретовском институте для студентов магистерской программы в 2008–2012 гг. Учебный курс складывался постепенно и основывался на опыте практической деятельности и многочисленных публикациях автора по этой тематике. В лекциях затрагивались вопросы канонического статуса священника в епархии, роли и ответственности мирян в церкви и их канонического положения, актуальности исполнения решений Поместного собора Православной Российской церкви 1917–1918 гг., деятельности церковного суда и др. К каждому новому учебному году о. Павел специально готовился, перерабатывал лекции и подбирал новые материалы к ним. В 2013 году он тоже работал над обновленным курсом, однако прочитать его уже не успел.

Книга «Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви» основана на подготовительных материалах прот. Павла Адельгейма к его последнему непрочитанному курсу лекций. Эти архивные материалы были предоставлены Свято-Филаретовскому институту для публикации его вдовой Верой Михайловной Адельгейм. К тексту лекций издателями добавлена статья о. Павла о работе церковного суда (опубликованная им в своем «Живом журнале»), которую он использовал в курсе, прочитанном в 2012 году. Текст лекций не был специально подготовлен и структурирован о. Павлом к печати, поэтому публикуется лишь в качестве предварительных материалов к лекциям по каноническому праву. Вместе с тем он представляет собой важнейший материал по вопросам каноники и экклезиологии Русской православной церкви в начале XXI века.

Д. С. Гасак, первый проректор СФИ

Введение

Общественный союз, соединивший своих последователей именем «Церковь», стал исключительным явлением в древнем мире. Христианство вошло в жизнь народов необычным человеческим обществом. Древний мир не знал вненациональной религии. Религия народа, как и язык, составляла отличительную черту нации, определяла ее миросозерцание и обычаи. Библия связывает народ с его языком и религией, именуя народы «языками», а их религии «языческими».

На Востоке религия питала теократический дух государства. Религиозная и политическая жизнь покоились на общих основах. Воля монарха выражала божественную власть. Рим, в противоположность восточной теократии, создал светское государство. Религия служила его интересам. Завоевав чужой народ, Рим помещал новых богов в свой Пантеон, а покоренным давал римское гражданство.

Церковь пришла в Рим не как нация и не как государство. Рим не завоевал ее. Христос не вошел в Пантеон богов, а христиане не были связаны национальной или государственной идеей. «Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр 13:14). Они сознавали себя братьями и детьми Единого Отца. Завершая земную жизнь, Христос создал единство, которое назвал Ἐκκλησία: «Создам Церковь Мою» (Мф 16:18).

Мы все собраны в Церковь – организм жизни Христовой. Его Тело всегда наполнено. Подобно мириадам клеточек, составляющих наш телесный организм, мы соединяемся в единое Тело Христово, дабы истинной любовью все возрастали «в Того, Который есть глава Христос, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви» (Еф 4:15–16). Клетки тела составляют единство, ибо живут общей органической жизнью тела. Так христиане связаны в Тело Христово единством жизни во Христе: «ибо мы Им мы живем и движемся и существуем» (Деян 17:28). Единство Христовой жизни соединяет нас не механически, не случайно, но органически. Каждая клеточка нашего тела живет жизнью тела. Каждая клеточка Тела Христова живет жизнью Церкви, сохраняя свое личностное начало. Каждый из нас является христианином, если живет во Христе, наполнен Его жизнью. Христос живет в каждом христианине: «верою вселяясь в наши сердца… чтобы исполниться нам всей полнотой Божией» (пересказ цитаты. См.: Еф 3:17–19). Так в день Пятидесятницы огненные языки разделились «и почили по одному» на каждом из апостолов (Деян 2:3). Святой Дух сошел на апостолов в огненной стихии, разделившейся на отдельные языки для каждого из апостолов. Каждый принял дар Духа, ему одному предназначенный для служения, к которому он призван.

Христианское понятие Церкви выражено в ее Символе веры. «Единая, святая, соборная и апостольская церковь» раскрывает свое содержание в вероучении, иерархии, богослужении, таинствах и в истории. Символ веры выражает личную сопричастность Телу Христа словом «соборная». Если понятие «единая Церковь» констатирует факт общности, отвечая на вопрос «что?», то понятие «соборная Церковь» объясняет, какими узами мы соединены.

Какими же узами связано в единстве церкви множество лиц: Христос и народ Божий?

Единство Церкви не может быть «каким угодно». Это единство предполагает социальное качество, которое Символ определяет понятием «соборное единство». Соборность утверждает личное начало в церкви, симметричное единству множества. Жизненный опыт говорит нам о разных образах единства: случайном, механическом, органическом, говорит о разных качествах единства. Единство может быть формальным, может быть основано на общности интересов, на насилии и дисциплине. В единство связывают общность преступления, когда подельники повязаны кровью. Единство может быть благодатным или преступным. Поэтому единство требует качественного определения. Символ веры называет социальное качество Церкви «соборностью». Двумя терминами Символ веры определяет существо Церкви. Без социального качества единство приобретает неопределенный смысл. Социальное качество «единой Церкви» обосновано признанием каждого члена Церкви личностью, ищущей пребывания в Боге. Соборность утверждает личное начало в Церкви. Каждый христианин является не унифицированной клеточкой тела, но личностью, сознающей свою сопричастность Телу Христову.

Термин «апостольская» указывает на корни Церкви. Из этих корней выросли ее предание, богословие, богослужение, таинства, иерархическая структура. Эти корни до сего дня питают ее иерархическую преемственность, евангельскую этику, подлинность сложившейся традиции вероучения и пастырства.

Определение «святая» указывает на дары и плоды Святого Духа, которые получает чадо Церкви. Церковь святая, ибо в ней пребывает Святой Дух, даруя освящение и преображая творение Божие. «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же» (1 Кор 12:4–5). Каждый употребляющий усилие жить в Духе Святом приносит плоды духа: «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал 5:22–23). Святость является плодом пребывания в Боге. Нравственная ордината выражает качество Церкви и условие пребывания в ней.

Догмат о Церкви определяет четыре качества Тела Христова – апостольство, святость, единство и соборность, которые должны раскрыться в практической жизни местной церковной общины.

Как человеческое тело облекается одеждами, так мистическое Тело Церкви выявляет себя в социальном устройстве. Церковь облекается исторической тканью и приобретает эмпирические формы. Эти формы разнообразны, но при всех переменах несут в себе неизменное ядро: догматическое учение, иерархическое устройство, богослужение и таинства. Церковная жизнь не может принимать любые формы, а лишь те, которые соответствуют ее сущности и способны выразить ее духовное существо. Между ядром Церкви и ее историческими формами есть эластичная связь. Церковные каноны формируют эмпирическое устройство таким образом, чтобы наиболее полно осуществить основную задачу домостроительства спасения, ради которой воплотился, умер и воскрес Сын Божий.

Формальная структура выражает существо Церкви, соответствуя меняющимся эпохам исторической жизни. Эта структура должна отражать догматические определения церкви в зеркале социальной жизни. Относительное нельзя абсолютизировать, поэтому формы не могут быть идеальными. Меняются исторические условия, и неизменное существо Церкви меняет формы канонического бытия, чтобы в новых исторических условиях сохранить неизменное ядро. Если Церковь раз и навсегда определит свои эмпирические формы, она оторвется от исторической жизни, привяжется к определенной эпохе и не сможет исполнять свою задачу в любых исторических условиях. Неизменное существо Церкви каноны связывают с меняющимися условиями, выражая в них подлинное содержание церковной жизни. Каноническая структура в разные эпохи выглядит по-разному. Одни формы более, другие менее отвечают существу Церкви и содержанию ее жизни. Эти формы Церковь не заимствует из внешнего мира, но являет из глубины своего существа, наиболее адекватно выражая свое содержание в новую историческую эпоху.

Новорожденная сошествием Святого Духа, Церковь представляла собой общину христиан, взаимные отношения которых излучали любовь: «они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах. <…> Все… верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян 2:42–45). В этой общине не вставал вопрос о праве и власти. В этом единстве апостолы не рассматривали себя как князья и владыки, владеющие братьями: «Князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами, да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугой; и кто хочет быть первым, да будет вам рабом» (Мф 20:25–27). Христос объясняет, почему в Его Церкви не может быть господ и рабов: «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы ему служили, но послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф 20:28). Рабство отрицает образ Божий у раба и хозяина. Откровение образа Божия в человеке уничтожило рабство и родило Личность.

Но медовый месяц проходит, оскудевает любовь, начинаются будни. Мы видим оскудение любви в истории Анании и Сапфиры, в избрании диаконов для справедливого распределения пищи. Возникает необходимость властного регулирования и его границы. В церкви власть ограничена каноническим правом, защищающим человека от злоупотреблений власти. Особенно заостряются вопросы права и власти в период легализации Церкви и ее жизни в лучах императорской милости. Симфония духовной и светской власти требует компромиссов. Уступки силе или выгоде подвергают опасности подлинность существа Церкви. Сделка должна учитывать интересы каждой стороны, создавая опасность измены и подмены.

Современное государство называют «правовым» ибо оно признает право за основу своей деятельности. Власть, которой пользуется государство, основана на праве. Власть, поставленная выше права, вырождается в насилие, создавая бесчеловечную систему управления. В своем первоначальном и чистом виде право основано на взаимном договоре между свободными людьми. Е. Н. Трубецкой определяет его как «внешнюю свободу, предоставленную и ограниченную нормой» [4]. Право является границей власти над человеком, ограничивающей обладание человеком со стороны другого человека или системы.

Принцип права чужд природе Церкви. Откуда взялась правовая власть епископа? Она не имеет корней в Церкви и не имеет богословского обоснования. Корни правовой власти, действующей в церкви, остались за ее пределами, в мире насилия. Чужеродная власть права и силы превращает церковь в аппарат насилия. Главой церкви становится не Христос, а человеческая воля. Последнего преемника власти, превозносящейся выше всего, называемого Богом или святынею, апостол назвал «человеком греха» и «беззаконником» (2 Фес 2:8).

Обращение к епископу: «Владыка святой» противоречит духу Нового Завета. Чем он владеет, если стадо не его, а Христово? Разве епископы – не владыки и князья Церкви? Нет. Христос дал им служение пастырства: «паси овец Моих» (Ин 21:17). Сущность этого служения в жертвенной любви: «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин 10:11). Особенность служения подчеркивают слова «овец Моих» (Ин 10:26). Пастырь помнит, что овцы не принадлежат ему. Он – пастух «чужого стада» и несет за него ответственность перед Единым Пастырем. Стадо принадлежит не пастуху, а Христу. «Овцы за ним идут, потому что знают голос его» (Ин 10:4), а не потому, что пастух имеет власть над ними. Приватизируя стадо, патриарх, епископ, священник – совершает грех: отнимает у Бога овец в собственность и становится богопротивником. Бог дал Церкви единственную власть – любви: если любишь Меня, «паси овец Моих» (См.: Ин 21:17). Слово «пасти» имеет один корень и смысл со словом «спасать». Спасение означает пребывание в стаде Христовом. Христос дал апостолам власть над бесами, над болезнями, воскрешать мертвых, связывать и разрешать грехи. Он запретил насилие над человеком, его свободой и любовью, совестью и верой. Когда ученики предложили «свести огонь с неба» и покарать самарян, не принявших Христа, Он запретил им: «не знаете какого вы духа; ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать. И пошли в другое селение» (См.: Лк 9:53–56). «Кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших» (Мф 10:14). Бог не позволил насилие. Он признает свободу человека всерьез. Апостолы уподоблялись Христу в жертвенном служении и, призывая к пастырству своих учеников, заповедали им: «пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1 Пет 5:2–3).

Внешняя жизнь церкви организует общение, согласное с ее внутренним существом и жизненным назначением. В церкви право понимается как совокупность норм, образующих структуру церковной жизни, определяющих правомочия и обязанности членов церкви в отношении друг к другу и к церкви, как целому, а также целого к своим членам и другим человеческим союзам. Осуществляя дисциплину, церковь заимствует право из чуждой ей области «мира, который во зле лежит». Установление, хранение и применение власти требует благоговейного внимания к праву человека, к достоинству личности, порученной попечению епископа. Забота о человеке, как о заблудившейся в горах овце, которую пастырь выносит на своих плечах и возвращает в стадо, проходит через все Божественное Откровение, как замысел Божий о спасении. Ради спасения человека Бог воплотился и Сам стал Человеком, страдал, умер и воскрес из мертвых. В этом смысл церкви, основанной Им для спасения человека.

Церковь не должна превратиться в бюрократическую структуру, подобную государственной машине. Поэтому так важно сохранить неповрежденной всю структуру церковного устройства в соответствии с евангельскими заповедями, с вероучительной и канонической традицией. Они охраняют ее дух и жизнь.

Утратив соборную сущность, и сведя единство Церкви к единству ее бюрократического аппарата, церковь превратится из Тела Христова в обычную организацию с политическими, коммерческими и прочими задачами, обслуживающими руководящих чиновников. Утратив Дух Христов и сменив задачу, церковь мало-помалу потеряет паству, ищущую духовной жизни и спасения во Христе. Стяжав богатства, обнищает духом, а затем и паствой.

Поэтому важно определить значение и пределы права в церковной жизни.

Право, как совокупность норм церковной жизни, определяющих правомочия и обязанности членов церкви в отношении друг к другу и к церкви, как целому, а также целого к своим членам и другим человеческим союзам, будет предметом нашего изучения. Мы рассмотрим историю, содержание и пределы применения церковного права в прошлом и настоящем.

Глава 1. Право в церкви. Периоды формирования канонического или церковного права. Церковные каноны. Гражданский и канонический уставы церкви

1.1. Право в церкви

Наш предмет имеет два названия: Каноническое право и Церковное право. «Каноническое» происходит от греческого κανόν, обозначающего измерительный прибор для проведения прямых линий на плоскости, по-русски линейка, метр закройщика или столяра, правило каменщика. Позднее мера, норма, образец, правило (regula).

Апостол Павел этим словом обозначил этическую норму (Гал 6:16). В церковной терминологии этим словом принято обозначать дисциплинарные постановления соборов в отличие от вероучительных определений (ὅρος, δόγματα) и гражданских законов (νομοί, leges).

Название «канонические» определяет не содержание норм, а их церковное происхождение. В западной литературе название «канонические» определяет нормы, вошедшие в систему права Corpus juris canonici. Он содержит церковные правила, а также правовые отношения, установленные церковью в пределах церковной юрисдикции. Corpus составляет систему «канонического права».

«Церковным» правом называют систему церковных постановлений и гражданские постановления о церкви. Отношение обоих прав можно представить как два пересекающихся круга, имеющих общий сегмент. Современное «церковное право», если употребить термин в западном смысле, включает «Книгу правил» и ФЗ «О свободе совести и религиозных организациях».

Церковное по происхождению и содержанию право у православных всегда было каноническим. Православная церковь допускала участие светской власти в создании церковного права. В ней не возникло принципиального различия между церковными κανόνες и государственными νομοί. Отсюда практические сборники источников церковного права получили на Востоке название Νομοκανόν, в переводе «Законоправильник». Наш предмет может именоваться равнозначно каноническим или церковным правом. Оба названия имеют в Восточной церкви одинаковый смысл.

Как и гражданское, церковное право имеет принудительный характер, ограничивает и подчиняет индивидуальную волю общему правилу, побуждая действовать в силу внутренней потребности и внешней необходимости, но его санкции отличаются от государственных. Церковь приобретает карательную власть над своими членами, распределяя или отнимая права и блага. Не должно быть принуждения к вступлению в Церковь. Но многие христиане пребывают в церкви не по личному выбору, а в силу обычая и рождения в христианской семье. Церковь предъявляет общие требования всем пребывающим в ней и обязывает к их исполнению. Внешние требования и личный выбор в Церкви могут совпадать и не совпадать. Отсюда возникает принуждение.

1.2. Периоды формирования канонического или церковного права

1.2.1. Первый период. От начала христианства до признания его императором Константином в IV веке

В первохристианских общинах сохранялись нормы апостольских преданий и писаний. Единство норм поддерживали живые отношения между христианскими общинами, которые осознавали себя как единое целое – Тело Христово или Церковь. Внешними центрами единства служили церкви, основанные апостолами: римская, константинопольская, иерусалимская, александрийская и антиохийская.

Нормы сохранялись под именем отеческих преданий и обычаев. Стремление к единству веры и жизни давало повод к спорам. Например, разновременность празднования Пасхи на Востоке и Западе. Тогда собирались Церковные Соборы. Они сообщали свои определения в окружных посланиях всем церквам. Например, о крещении еретиков, о приеме отпадших. Если Определение принимали все церкви, оно получало церковную рецепцию (признание) и становилось общепринятой нормой.

Дисциплинарные определения не получали строгой формулировки и общецерковного значения. Ни одно дисциплинарное определение той поры не вошло в позднейший канонический кодекс. Частные вопросы церковной дисциплины решались в канонических «ответах» и «посланиях». Общецерковный авторитет этим писаниям сообщало согласие с духом апостольского предания и уважение к имени автора. Впоследствии церковь рассматривает «ответы» и «послания» в качестве источников церковного права: Дионисий и Петр Александрийские, Григорий Неокесарийский и др. [5].

Кроме того, возникают апокрифические сборники канонического характера. Они передают устные предания разного достоинства, иногда составленные еретиками. Например, «Апостольские постановления» из восьми книг, приписанные святому Клименту, остались под сомнением (Шест. 2). Тем не менее часть из них (Апостольские правила) вошли в позднейшие кодексы и действуют в церкви.

Апокрифический сборник «Апостольские Правила» имеет более позднее происхождение. Первое упоминание встречается в постановлении Константинопольского собора 392 г. Дионисий Малый в V в. считал его сомнительным. Римский собор в VI в. признал этот сборник подложным. Тем не менее канонический сборник Дионисия Малого вошел во всеобщее употребление. Шестой Вселенский собор (691 г.) принял 85 «Апостольских Правил» в число источников церковного права, хотя называл их «преданными нам именем св. апостолов», т. е. сомневался в их подлинности. До настоящего времени «Апостольские правила» стоят на первом месте в каноническом кодексе Православной церкви и имеют высший канонический авторитет. Гражданских источников церковного права в этот период не могло быть, так как христианство еще не получило государственного признания.

1.2.2. Второй период: от Константина Великого до Номоканона Фотия. Гражданские законы в качестве источников церковного права

В этот период устройство церкви формируют соборы, сложившиеся в регулярный институт. Определения областных соборов, первоначально имевшие местное признание, рецепируются (принимаются) соседними церквами, включаются в один сборник и становятся источниками общего церковного права. Общецерковное признание получили областные (поместные) соборы IV–V вв.: Анкирский, Неокессарийский, Антиохийский, Сардикский, Гангрский, Лаодикийский и Карфагенский. В Западной церкви они включены в канонический сборник Дионисия Малого. Греческий перевод на Востоке принят в канонический кодекс позднее. Восточная и западная редакции различны, часть правил Запад не принял. Из 85 Апостольских правил на Западе приняты первые 50 правил.

Чрезвычайные соборы, которые собирали императоры, приглашая представителей всех поместных церквей, назвали Вселенскими (σύνοδοι οἰκουμενικαί). На соборах принимали вероучительные определения и осуждали ереси. Принятые догматы получили бесспорное признание. Полного согласия относительно канонических правил не было. Каноническое значение на Востоке получили послания 12 отцов греческой церкви. На Западе такое значение получили epistolae decretales римских пап.

Обособление источников права Востока от Запада завершилось в IX в. борьбой соборов за патриарха Фотия и патриарха Игнатия. «Двукратный» Собор 861 г. утвердил патриарха Фотия и низложил патриарха Игнатия. Собор 869 г. низложил патриарха Фотия и восстановил патриарха Игнатия по настоянию папы. Западная церковь признала собор 869 г. восьмым Вселенским собором. Собор «в храме св. Софии» 879 г. под председательством патриарха Фотия низложил патриарха Игнатия.

Восточная церковь признала соборы 861 и 879 гг.

С этого времени Восток и Запад разошлись в признании источников. Восток остался с каноническим кодексом, сложившимся в эпоху Вселенских соборов. Мы находим его в «Книге правил св. апостол, св. соборов Вселенских и Поместных и св. Отец».

Союз с государством, сложившийся в этот период времени, дополнил источники церковного права законами христианских императоров. Гражданские законы о церкви вводили церковный порядок в государство, проникнутое языческим духом, чтобы христианизовать общественную жизнь. Церковные законы императоров: 1) давали соборным Определениям санкцию гражданского закона; 2) восполняли пробелы в церковном законодательстве; 3) расширяли права епископа в делах благотворительности, имущества, семьи и брака; 4) давали клиру особый статус в государстве; 5) преследовали еретиков, как государственных преступников.

Церковь и государство осознавались как один организм, в котором душа и тело взаимодействуют для общего блага. Такие отношения получили название «Симфонии».

Греческие номоканоны представляют ассимиляцию церковного права с церковным законодательством Юстиниана. Он утверждает примат догматов, которым не должно противоречить законодательство и допускает изменения в дисциплинарных постановлениях соборов, если этого требует общее благо. Законы Юстиниана по делам церкви изданы в 13 титулах его Кодекса, дополнены новеллами Юстиниана и императора Ираклия.

Всю массу церковно-правового материала необходимо было кодифицировать в сборниках, облегчающих практическое применение источников права. Это сборники канонические, гражданские и смешанные. Сборники были составлены анонимными авторами, но получили общецерковный авторитет. Важно подчеркнуть, что принципы римского классического права сохраняли свое значение в качестве процессуальных норм для церковного суда.

1.2.3. Третий период: от Номоканона Фотия до падения Византии

Издание Номоканона Фотия знаменует формальное разделение восточной и западной церквей. С тех пор каждая идет своим путем в развитии права. Мы ограничим предмет изучения историей церковного права на Востоке. Каноническое творчество в этот период затухает. Собор 879 г. в храме св. Софии был последним, чьи правила в значении общецерковных норм внесены в состав кодекса восточной церкви.

Периодические соборы прекратились. Их место занял постоянный собор или Константинопольский синод. Он не ставит задачу творить право в духе соборов. Его деятельность становится консервативной: сохранить неизменным наследие церкви. Законодательство принимает формы толкований и казуистического применения канонов. Возникает прецедентное право. Суд опирается на решения прежде состоявшихся судов, постановлений Синода, ответы и трактаты иерархов. Ответы на конкретные вопросы вносились в кодексы и приобретали общецерковный авторитет. Возникает новое, византийское право с новыми кодификациями. Это Эклога иконоборцев Льва Исавра и Константина Копронима. Эклогу заменил Прохирон (настольная книга) Василия Македонянина, получивший распространение в разных редакциях под разными названиями. Некоторые редакции вошли в славянскую Кормчую.

1.2.4. Толкователи канонов

Новое время требовало пересмотра законодательных сборников и толкования принятых в древности правил. Мы пользуемся канонами с толкованием известных канонистов.

Алексей Аристин и Иоанн Зонара в XII в. разъясняют правила с исторических, догматических и практических позиций. Самым авторитетным считался Федор Вальсамон, живший в XIII в.

Позднее толкования этих авторов приняты церковной властью в качестве правильного понимания древних канонов в их приложении к современной практике. Текст толкования часто приводился взамен текста самих правил. Образец такого сборника представляет Алфавитная синтагма церковного права Матфея Властаря. В XIV в. она переведена на сербский язык и получила широкое употребление в славянских странах. Это словарь из 24 отделов, составленный по числу букв греческого алфавита, удобный для пользования. Эта книга получила преимущественное употребление в Константинопольской церкви после турецкого завоевания.

1.2.5. Церковное право в России

Первые греческие иерархи при Св. Владимире принесли с собой канонический кодекс в тех редакциях, которыми пользовались в Греции (Византии). Появились переводы номоканонов. К греческим источникам с XIII в. прибавляются оригинальные документы церковного и светского права, возникшие в Русской земле. Кормчие, составлявшиеся в России на основе греческих источников, отражают богословие русских авторов.

Так, например, Вассиан Патрикиев (Косой), ученик прп. Нила Сорского, учившего о нестяжательстве монахов и монастырей, в 1517 г. составил Кормчую, которая обосновала его протест против монашеского землевладения. Великий князь Василий Иванович покровительствовал Вассиану, выступившему против монастырского богатства и даже принял в подарок список его Кормчей. Однако когда князь захотел развестись с женой Соломонией по причине ее бесплодия, Вассиан воспротивился этому и впал в немилость. Освященный собор осудил его, как опасного вольнодумца, за учение о нестяжательстве и искажение «божественной книги церковных правил». Его заточили в монастырь, где он и умер. Вассианова Кормчая сохранилась до нашего времени в списках XVI в.

Нифонт, игумен Иосифо-Волоцкого монастыря, составил в противовес Вассиану свою Кормчую, с целью защитить землевладение монастырей. По форме обе Кормчие сходны, но Нифонт внес в свою книгу кроме правил, принятых Вселенской церковью, выписки из разных сочинений святых отцов и других церковных писателей, подтверждающие его богословские взгляды на монастырское имущество, архиерейский суд, церковные пошлины и прочее.

Обе Кормчие разделили одну судьбу. Митрополит Макарий осудил Кормчую Нифонта: «святые правила неподлинны» и составил новую Кормчую, но труд не довел до конца. Стоглавый собор указывал на поврежденность книг переписчиками. Для исправления книг был приглашен Максим Грек, но за свои исправления был осужден как еретик. Оставалось довольствоваться Кормчими в бесчисленных списках и противоречивых редакциях. В таком состоянии приблизилось церковное право к печатным изданиям Кормчей в 1643–1653 гг.

Для печатного издания взяли за оригинал сербскую редакцию Кормчей. Возможно потому, что не нашли исправную редакцию среди русских рукописей. Возможно, предпочтение отдано было лаконичности сербской редакции, содержащей источники церковного права, принятые во всех автокефалиях. Сербская редакция содержала правила в кратком изложении. На Руси Кормчая была напечатана при патр. Иосифе в 1650 г., но в обращение не выпущена. В 1653 г. Кормчая исправлена патр. Никоном, отпечатана в количестве 1200 экземпляров и роздана.

Старообрядцы отвергли издание патр. Никона и сохранили Кормчие в издании патр. Иосифа, ставшие библиографической редкостью. В 1786 г. Кормчая с издания патр. Иосифа была напечатана старообрядцами в Варшаве, а в 1888 г. переиздана в Московской единоверческой типографии. В том же году Св. Синодом была переиздана никоновская Кормчая. Она была переиздана несколько раз. В 1839 г. был издан полный текст правил в новом переводе под заглавием «Книга правил св. апостол, св. соборов вселенских и поместных и св. отец». Канонический авторитет этого сборника остается бесспорным в наши дни.

Этот текст не свободен от ошибок. Новые издания нередко осуществляются с комментариями известных толкователей.

1.3. Церковные каноны[6]

Церковь основана на камне: «Камень же бе Христос» (1 Кор 10:4). Вечная сущность Тела Христова сохраняется неизменной в историческом потоке меняющегося мира. Но как Церковь относится к изменяющейся жизни с ее проблемами? Если задача Церкви сохранить себя, она должна выйти из мира. Христос указал иную задачу: «Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ин 12:47). Церковь не может покинуть своих членов, «иначе надлежало бы вам выйти из мира сего» (1 Кор 5:10). Лицо Церкви обращено к миру, в котором она имеет творческие и созидательные задачи.

Догматы Церкви неизменны и вечны. Каноны связывают неизменное с временным. Но сами каноны вечны и абсолютны или относительны? Соборы запрещают изменять правила, и сами изменяют их. Шестой Вселенский собор вторым правилом запрещает «правила изменяти или отменяти», а 12-м правилом вводит безбрачие епископов «не к отложению, или превращению апостольского законоположения».

Евхаристическое собрание являет Церковь в эмпирической действительности, открывая ее человеческую природу. Двуприродность богочеловеческого организма Церкви выражена халкидонской формулой. Церковь едина, как един Христос. Она одновременно видима и невидима. В невидимой Церкви пребывает вся полнота, неслиянно включая видимую. Видимая Церковь являет полноту Церкви, а не часть. Протестантское разделение Церкви на видимую и невидимую уводит в несторианство. Видимая Церковь принадлежит эмпирической действительности. Через эмпирическую природу открывается духовное существо церкви. Церковь живет в вечности и в истории. Формы исторического бытия разнообразны, но в них сохраняется постоянное ядро – догматическое учение о Церкви. Оно обусловило исторические формы церковной жизни, ибо церковная жизнь принимает не любые формы, а лишь выражающие ее сущность. Искажение догматического учения меняет церковное устройство. Церковь вступила в историю как общество, имеющее определенное устройство. Кафолические общины первых веков при отсутствии правовых отношений и канонов получили одинаковое устройство. Еретические общины имели иное церковное устройство.

Догматическое учение о Церкви воплотилось в исторических формах. Это воплощение в истории не бывает полным. Идеальной канонической формы во времени не может быть, иначе относительное станет абсолютным и оторвется от исторической канвы. Духовная природа не поглотит эмпирическую природу. Иначе впадаем в монофизитство. Исторические формы Церкви обусловлены догматическим учением – с одной стороны, и эмпирическими условиями – с другой. Не из внешних условий, не из права, а из собственной глубины Церковь находит такие формы, которые адекватно выражают ее сущность в эмпирической данности.

Каноны интерпретируют догматы для данных исторических условий. Они облекают догматическое учение в нормы, которым следует церковная жизнь, чтобы соответствовать догматическому учению. Они являют правило, образец, форму церковного устройства. Они выражают истину о порядке церковной жизни не в абсолютной, а в исторической форме. Богочеловеческий организм церкви благодатен. Подлинно церковные постановления «божественны» (Седм 1), ибо богооткровенны, как и догматы: «Ибо угодно Святому Духу и нам» (Деян 15:28). Они выражают богочеловеческую волю Церкви.

Боговдохновенность не отождествляет каноны с догматами. Их различает не источник происхождения. Догматы являют абсолютные истины, а каноны – их приложение к временному бытию. Содержание канонов не есть абсолютная истина, но модус выражения истины в исторических формах.

Исторические формы подвижны и изменяемы. Они воплощают существо Церкви в меняющихся исторических условиях. Канонические постановления следуют за историческими формами, направляя их к адекватному выражению существа Церкви. Если бы не изменялись исторические условия, не изменялись каноны. «Всецелое и непоколебимое содержим постановление сих правил» (Шест 2) не абсолютно, а в пределах эпохи. Сила действует в том случае, если имеет точку приложения. Каноны действуют, когда приложены к условиям, для которых декретированы. Без приложения они или не действуют, или претерпевают изменения, или становятся неприменимы. Например, касающиеся приема падших в церковь, исчезнувших институтов, покаянной дисциплины, хорепископов и др.

Большинство канонов, содержащихся в «Книге правил», в современной практике не применяются в буквальном смысле. В прежние каноны вливается новый смысл и получается новое постановление, выраженное в старой форме. Прежнее постановление сливается с новым содержанием, а старое содержание исчезает из церковной памяти. Ант 12 предписывает осужденному епископу обращаться к «большему собору епископов». Когда возникли патриаршии округа с судебной инстанцией, в «большем соборе» видели собор патриаршей области. Вальсамон объясняет: «изверженный ефесским митрополитом должен обратиться к вселенскому патриарху».

В творческие эпохи церковь изменяла прежние постановления, но «непоколебимое содержание правил» – даже изменяемых – не нарушалось. Если новое постановление было действительно церковным, догматическое учение, лежащее в основе старого и нового постановления, оставалось неизменным. Старое правило продолжало отражать истину, но уже ушедшей эпохи. Так поступил Трулльский собор, введя безбрачие епископов и разлучив их с женами. Собор был вправе писать, что новое постановление «не к отложению или превращению апостольского правила, но прелагая попечение о спасении и о преуспеянии людей на лучшее» (12 пр.). Апостольское правило выражало догматическое учение об иерархии применительно к своей эпохе. С изменением исторических условий потребовалось новое правило, чтобы выразить то же самое неизменное догматическое учение.

Если церковная власть в периоды упадка творческой деятельности не следует за церковной действительностью, церковная жизнь создает обычай. Если обычай основан на предании, он становится канонической нормой: «Неписаный церковный обычай должен быть уважаем, как закон» (Номок 14 титул.). Церковь требует творческого отношения к жизни. Современность становится материалом для творчества.

Учение о неизменности канонов, с которым приходится встречаться на сегодняшний день, отказывается от творческого отношения к современности. От нее не уйдешь, так как современность сама входит в Церковь. Вне творческого отношения к ней возникает пассивное принятие и приспосабливание, наносящее ущерб церковной жизни. Учение о неизменяемости канонов навязывает их применение к любой форме исторической жизни Церкви. В современной жизни нельзя применить канонические указания ап. Павла в первом послании к Коринфянам. Искусственное возрождение института пророков, дара языков, исцеления и т. д. будет искажением церковной жизни. Возврат к первым векам есть отказ от истории. Задача Церкви не позади, а впереди – в настоящем и будущем. Смысл предания не в повторении прошлого, а в непрерывности жизни и творчества, в неоскудевающей благодати, живущей в Церкви.

Канон – буква, а дух – в истинном предании «ко спасению и преуспеянию людей на лучшее». Каноны предназначены выражать догматическое учение в исторических формах. Заблуждения имеют место в случае, когда каноны не сближают церковную жизнь с догматическим учением, а удаляют от него. Такие решения являют человеческую волю, принявшую ложь за истину и противоборствующую церковной воле. Человеческое право, проникая в Церковь, обращает ее из благодатного богочеловеческого организма в правовой институт. Институционализм не должен душить благодатную жизнь Церкви. В нем обнаруживаются грехи исторической церкви – система принуждений: насильственное пострижение, тюрьмы при епископских домах, система выкупа в покаянной дисциплине и т. д. Эти правовые издержки свидетельствуют об угасании духа и оскудении творчества в церковной жизни. Задача канонов в сохранении благодатной жизни церкви, ее веро- и нравоучения.

1.4. Гражданский и канонический уставы церкви

В церковной практике употребляются две формы Устава: «Гражданский» и «Канонический». Гражданский Устав отражает формы внешнего и внутреннего устройства церкви как организации, существующей в обществе. Объясняет свое отношение к требованиям государственных законов, выполняет требования и обозначает свои отношения с обществом. Религиозная организация описывает в гражданском Уставе свое устройство, структуры управления, их деятельность, имущественные отношения; указывает задачи, которые собирается осуществлять и способы финансирования. Этот Устав регистрируется в Федеральной регистрационной службе.

На основе канонических правил Поместная церковь формирует свой Канонический Устав, определяющий ее внутренние установления, применяя канонические принципы к данному месту, эпохе и гражданскому законодательству. Этот устав подлежит нашему исследованию. Устав можно рассматривать как истолкование Вселенских канонов в практике Поместной церкви. При этом необходимо соблюдать два условия.

Во-первых, Устав вписывает канонические правила в правовое поле Конституции РФ и не может противоречить ей. Устав следует соотнести с гражданским правом.

Во-вторых, Устав должен быть основан на Вселенских канонах, иначе он разрывает церковную традицию, и община теряет дух Христов. Она превращается в правовой институт, коммерческую структуру или автократию, угрожающие церкви искажением и утратой благодатной жизни. Если формальная власть не ограничена правом, она становится «бесчеловечной»: она исходит не от человека, а от функционера; она направлена не на человека, а на статистические единицы, собранные в толпу, стадо, население. Формальная власть даже в церкви становится «безбожной», когда легитимные органы узурпируют власть, не стремясь познавать волю Божию, довольствуясь правом сильного и самомнением. Грехи исторической церкви коренятся в системе принуждений, любоначалии и симонии. Это не личные грехи, которые могут быть исцелены покаянием. Это пороки системы, которая извергает из себя противящихся ей. Порочная система может разрушить нравственные основы, заповеданные Евангелием и охраняемые Вселенскими канонами. Каждая Поместная церковь должна выверять действующий Устав на соответствие каноническим правилам, выражающим евангельский дух Вселенской Церкви. Канонический Устав формирует устройство местной церкви. Это устав прихода и епархии, и структура высшей церковной власти: Собор, патриарх, синод. Устав определяет правила жизни и взаимоотношений иерархов с клиром и народом Божиим, который в России именуют мирянами и прихожанами. Устав вводит структуры, необходимые в жизни религиозной организации, определяет принципы и функции устройства.

Глава 2. История законов о церкви и церковных уставов от Поместного собора 1917–1918 годов до настоящего времени…

До 1917 г. в России церковь была устроена в соответствии с Уставом духовных консисторий, включенным в «Полное собрание Свода Законов Российской империи». Этот сборник узаконений по «духовному ведомству» представлял часть государственного законодательства. С крушением империи лишилось силы ее законодательство, а вместе с ним церковные установления, им обоснованные.

В 1917–1918 гг. Священный Собор принял Приходской Устав, Определение «О епархиальном управлении и Высшем управлении ПРЦ», представляющие замечательный образец канонического творчества. Этот устав не поврежден политическими и идеологическими претензиями государства. Он организует церковную жизнь для осуществления главной задачи – возрождения и спасения Человека. Реализовать соборные решения помешала революция и Декрет об отделении церкви от государства, поставивший централизованные религиозные организации вне закона. Местные религиозные организации лишились статуса, имущества и прав. Священный Собор 1917–1918 гг. определил отношение государства к церкви словом «гонение». Наступила новая эпоха, проведшая церковь и народ Божий через жестокие испытания. Церковная жизнь продолжалась без писаного устава по сложившимся прежде традициям и обычаям в новых, неблагоприятных условиях.

2.1. Широкий смысл ленинского Декрета

Конституционный термин «церковь отделяется от государства» не получил однозначного определения в законодательстве. Его применяют в произвольном истолковании. Советская власть применяла его для ограничения прав верующих граждан и приходской общины. Латвийский суд придает термину смысл «государства в государстве» или изолированное общество, живущее по своим внутренним законам. Граждане, входящие в церковь, изолированы от гражданской жизни, не защищены законом и отданы во власть церковной бюрократии. Такого широкого значения термин не имеет. Он означает, что церковная структура не является государственной организацией и не вмешивается в его политическую жизнь. Поражение граждан в правах из этого термина не следует.

Декрет «Об отделении церкви от государства», провозглашенный Французской революцией, был вызван политической необходимостью и не ставил правовой задачи. Эта политическая декларация была призвана остановить клерикализацию, пропитавшую государственную и общественную жизнь Франции. Католическая иерархия лоббировала клерикальные интересы на всех уровнях государственной жизни.

В России было все наоборот. Государство всегда использовало церковь и ее идеологию в решении своих политических и социальных задач.

Ленин не был юристом по духу и характеру. Он был авантюристом и ввел в законодательную практику юридически бессодержательный термин, отвечавший его правовому нигилизму. Термин не имеет правового смысла и выражает банальный факт: «церковь не является государственной организацией». Этот термин можно обыгрывать как угодно, поскольку он выражает три рода отношений между церковью и государством, различимые только на практике:

1. Церковь господствует над государством. Так было во Франции.

2. Государство порабощает церковь. Так организовал отношения Ленин. Впрочем, до Ленина государство тоже управляло церковью.

3. Две жизненные сферы безусловно разделены и лишены всяких отношений. На практике так не выходит, поскольку гражданин живет в обеих сферах.

Возникает необходимость законодательно определить термин. Если он получил правовой смысл, нужно пояснить, какой именно. До наших дней этот термин так и не получил законодательного определения и наполняется случайным содержанием в зависимости от меняющихся отношений между церковью и государством. В 1918 г. Ленин истолковал Декрет в смысле изоляции церковной организации с лишением прав, необходимых для ее существования и поставил под жесткую опеку НКВД. В течение 10 лет Декрет дополнялся толкованиями центральных и местных органов, усугублявшими положение церкви. Толкование термина завершилось Постановлением ВЦИК и Совнаркома в 1929 г.

Церковь готовили к физическому уничтожению, и на первом этапе заперли внутри храма. Второй этап не состоялся. Отечественная война помешала осуществить «безбожную пятилетку». После войны термин остался прежним, но толкование его изменилось. Сталин дал ему новое толкование, допустив Соборы 1943 и 1945 гг., Патриархию и епархии с «Положением об управлении» и прочими «свободами».

На новом истолковании того же термина существовала РПЦ при Хрущеве и Брежневе. Государственный контроль над системой сохранился в виде «Совета по делам религий». Сегодня термин сохраняется, но получает противоположное истолкование, поскольку государство использует церковь в своих интересах и надеется на дивиденды.

В ст. 4 закона РФ 125 «О свободе совести и о религиозных объединениях» нет правового определения Конституционно го термина «религиозные объединения отделены от государства» (Конституция 14, 2). Она лишь описывает, как и прежде, что позволено и не позволено. Правовой смысл термина остается не проясненным и допускает прежний волюнтаризм с обратным знаком, например, нарушение ст. 10, 1 закона «О свободе совести», кстати, созданного «под МП».

Теперь государство позволяет церкви своими внутренними установлениями нарушать федеральные законы и ограничивать права граждан. Принцип «отделения от государства» возвращается к средневековой формуле: «Вассал моего вассала – не мой вассал». Гражданам по-прежнему обещана государственная защита, согласно ст. 2 Конституции РФ. Мы платим налоги и выполняем другие гражданские обязанности. Можно возражать против терминов «рабство» или «крепостное право», понимая их в качестве аналогии. Но факт ограничения прав гражданина и прямого нарушения Конституции РФ остается бесспорным: беззаконный суд, запрет обращаться в судебные и административные органы государства, ущемление и беззащитность в сфере трудовых отношений.

После издания Декрета приходы оказались в зависимости от произвола местной власти, которая издавала распоряжения и постановления местного и ведомственного значения, нередко противоречащие друг другу. Неопределенность продолжалась до 1929 г., когда был издан законодательный документ о положении местных религиозных объединений в СССР.

2.2. Законы о церкви в России в XX веке

Постановление ВЦИК и Совнаркома от 08.04.29 г. установило следующие принципы: «Религиозное общество есть местное объединение верующих граждан, достигших 18-летнего возраста… в количестве не менее 20 лиц, объединившихся для совместного удовлетворения своих религиозных потребностей» (ст. 3).

Закон фиксирует несколько условий, определяющих религиозное общество:

1. Местное объединение верующих граждан.

2. Вступление в общину ограничено совершеннолетием.

3. Ограничена численность общины (по минимуму).

4. Добровольность объединения подчеркнута отдельной ст. 9.

5. Община получает от государства храм.

6. Учредители отвечают за имущество перед Горсоветом.

7. Связь с епархией не предусмотрена.

«Все местные жители имеют право подписать договор, и после передачи культового имущества, приобретая право участия в управлении этим имуществом наравне с лицами, первоначально подписавшими договор» (ст. 31). Это право осталось не обеспеченным, и минимум на практике превратился в максимум.

Общим между двумя документами является местный характер объединения.

Отличием являются ограничение численности и отсутствие связи с епархией.

Численное ограничение разделило общину на две неравные части, создав раскол прихода. Одну часть составили фиксированные 20 лиц, а другую – сотни и тысячи прихожан, оказавшихся неправомочными членами прихода. «Общим собранием религиозного общества» признается Приходское собрание с ограниченной численностью. Это разделение Прихода не сразу было осознано как раскол. «Религиозные общества не пользуются правом юридического лица» (ст. 3).

Возникновение Прихода. Религиозное общество приступает к деятельности после регистрации в Исполкоме заявления, подписанного 20-ю гражданами (ст. 4).

2.3. Управление Приходом 1929 года

«О составе религиозного общества, его исполнительных и ревизионных органах и служителях культа в сроки и по форме, устанавливаемой НКВД, сообщается регистрирующему органу» (ст. 8).

«Общие собрания религиозных обществ происходят с разрешения местной власти» (ст. 12).

«Для непосредственного выполнения функций, связанных с управлением и пользованием культовым имуществом, а также в целях внешнего представительства, религиозные объединения избирают из среды своих членов на общем собрании верующих открытым голосованием исполнительные органы в количестве трех человек» (ст. 13).

«Регистрирующим органам предоставляется право отвода из состава членов исполнительного органа религиозного общества верующих отдельных лиц» (ст. 14).

«Денежные добровольные пожертвования верующих учитываются путем ведения казначеем приходо-расходной книги» (ст. 55).

«Для проверки культового имущества и денежных сумм, получаемых путем складчины или добровольных пожертвований, религиозными объединениями из среды своих членов на общем собрании верующих может быть избрана ревизионная комиссия в составе не более трех членов» (ст. 15).

«Собрания исполнительных и ревизионных органов религиозных обществ происходят без уведомления или разрешения органов власти» (ст. 16).

«Исполнительные органы религиозных обществ могут пользоваться штампами, печатями и бланками с обозначением своего наименования исключительно по делам религиозного характера. Эти штампы, печати и бланки не могут включать эмблемы и лозунги, установленные для учреждений и органов советской власти» (ст. 23).

О «служителях культа» упоминается в ст. 8 и ст. 19 вне связи с религиозным объединением, как будто оно не вступает с ними в официальные отношения.

Этот документ узаконил положение местных религиозных организаций и нашел форму существования для централизованной религиозной организации в виде религиозных съездов местных религиозных организаций и их исполнительных органов. Форма религиозных съездов осталась нереализованной. «Служитель культа» упомянут в этом документе дважды. Постановление в ст. 8 обязывает сообщать о «служителях культа» местной регистрирующей власти. Статья 19 «ограничивает район деятельности “служителей культа” местожительством членов обслуживаемого ими религиозного объединения и местонахождением молитвенного помещения». Больше речь о них не идет нигде. Постановление не определяет статус «служителей культа», не касается их взаимоотношений с религиозным объединением. Наркомфин облагает их налогом по ст. 19 в качестве «кустарей-одиночек», работающих без лицензии.

Постановлением заложен принцип разделения церковной общины на фиксированную группу из 20 человек, называемую «двадцатка», и реальную общину из 300–500 человек, непризнанных правомочными членами прихода. Фиксированная часть общины заключает договор с государством, получает в «безвозмездное пользование» здание храма, несет за него ответственность и получает некоторые права. Постановление разрешает всем желающим подписать договор, но ни одна община не воспользовалась таким разрешением вплоть до отмены Постановления. Это право осталось не осуществленным, а минимум 20 человек на практике превратился в максимум. Не пользуются таким правом прихожане до сих пор. Вопрос «почему?» требует исследования: «Все местные жители имеют право подписать договор, и после передачи культового имущества, приобретая право участия в управлении этим имуществом наравне с лицами, первоначально подписавшими договор» (Постановление, ст. 31). Нефиксированная часть общины юридически не существует. Численное ограничение разделило общину на две неравные части, расколов приход. «Общим собранием религиозного общества» признается Приходское собрание с ограниченной численностью. Это разделение до сих пор не осознано как раскол Прихода. Возможно, именно раскол прихода на формальную и реальную части отстраняет от инициативы и активности основную массу прихожан, не оставляя для них места в церкви, и становится основной причиной их безразличия к проблемам приходской жизни.

Постановление вводит обязательную регистрацию религиозной общины, как условие ее легитимности, не наделяя правом юридического лица. Приход не получил права иметь собственность и защищать свои интересы в гражданском суде.

Религиозная жизнь общины допущена в пределах храма за запертыми дверями и ограничена исключительно богослужебными функциями.

2.4. Противоречие Закона и Устава в организации Прихода

Постановление ВЦИК и Совнаркома 1929 г. «О религиозных объединениях» предполагало, что община создается только верующими гражданами. Централизованная церковная организация возникает как объединение религиозных организаций. Ей не дано право учреждать местную религиозную организацию. Все религиозные общины создают только верующие граждане. Такой же смысл сохраняет новое законодательство. Согласно ФЗ-125 от 1997 г., местная религиозная организация может быть создана только гражданами, проживающими в этой местности. Централизованная религиозная организация не может создавать местную религиозную организацию. Она может принять ее в структуру епархии, подтвердив вероучение и принадлежность Православию. Прием в структуру МП совершается в момент возникновения общины. Религиозная организация не выражает свое согласие на вступление. Она безоговорочно принимает типовой Устав РПЦ. Право вносить поправки, которое допускал Устав 1988 г., из нового Устава исключено. Чтобы зарегистрировать местную религиозную общину, требуется подтвердить, что она православная. Это делает МП в лице епископа данной области, если вновь созданная религиозная организация входит в ее состав.

Местная религиозная организация добровольно образуется местными гражданами, но может быть зарегистрирована в качестве юридического лица после утверждения архиереем. Утверждение архиерея обеспечивает общине две привилегии: администрация дает храм и юридическое лицо. Взамен – самостоятельность в пределах, ограниченных Уставом РПЦ. Согласно закону, «Устав Прихода утверждается учредителями или централизованной религиозной организацией» (ФЗ-125,10,1). Разграничение функций можно видеть в «принятии Устава общиной» и «утверждении архиерея». Однако право общины на редакцию своего Приходского Устава не предусмотрено. Тем самым «прием устава общиной» обращен в фикцию, а право на объединение, гарантированное Конституцией РФ и международной конвенцией о правах человека, поставлено под вопрос. Закон гарантирует, что право на объединение может быть ограничено только законом. На практике его ограничивает своей волей архиерей, не интересуясь мнением местной общины.

Гражданский суд поддерживает позицию архиерея, поскольку «Устав прихода утверждается учредителями или централизованной религиозной организацией». Суд имеет возможность выбрать, в чью пользу решать дело, и решает в пользу вертикали власти.

Отсюда следует, что Устав будет иметь то содержание, которого требует архиерей, а мнение Прихода никого не интересует. Устав пишется «под архиерея» и защищает право сильного.

Если религиозная организация не подчиняется безоговорочно, у нее отнимаются знаки принадлежности к МП. Теоретически закон позволяет ей существовать без регистрации и юридического лица. На практике это невозможно.

По постановлению ВЦИК 1929 г. патриархии не существует, только съезды местных религиозных организаций. То ли уполномоченный орган этого съезда, то ли сам съезд является «централизованной организацией». Таким съездом числилась МП. Фактически она существовала, как и сейчас, но юридически ее не было. В 1945 г., после войны проходит Собор и возникает «Положение об управлении РПЦ», внутренний документ МП, с санкции Сталина получивший юридическое значение.

Согласно изменениям и дополнениям, внесенным в 1961 г. и утвержденным Собором 1971 г., МП не имеет права вмешиваться в хозяйственную жизнь приходов. Храм с его имуществом принадлежит не Патриархии, а религиозной общине, а если она ликвидировалась, возвращается государству. Это решение было принято МП под давлением государства. Патриарх Алексий I и митрополит Пимен, и архиепископ Алексий, тогда управделами патриархии, потом патриарх, – они обосновывают все это церковными документами, ссылаясь на Иерусалимскую общину, которая передала дьяконам хозяйственную власть. Вся хозяйственная жизнь принадлежит общине, а священник не должен вмешиваться в дела общины. Община получила в свои руки право распоряжаться финансами и хозяйством и несла ответственность перед горсоветом и уполномоченным. Общину возглавлял староста и исполнительный орган (церковный совет), оставив настоятелю только духовное руководство. Архиерей назначал священника только с согласия приходской общины (точнее, с согласия уполномоченного).

Уполномоченный контролировал и постепенно присвоил функции Исполоргана. Он высказывал свои рекомендации архиерею по поводу назначения священников как бы от имени общины. Что касалось фиксированного состава общины («двадцатка», «Приходское собрание») и ее органов, он распоряжался ими по своему усмотрению. Архиерей не имел права вмешиваться в эти вопросы.

Теперь архиерей назначает священника без согласия приходской общины. Архиерею дано право определять состав общины и ее органов. Хозяйственной и финансовой деятельностью руководит настоятель храма по указаниям архиерея. Отчеты о финансовой деятельности составляет настоятель. Приходское собрание подтверждает протоколом, не имея возможности контролировать или разбираться в том, что подписывает. Если кто-то заинтересуется финансовыми подробностями, его исключат из состава Приходского собрания или Приходского совета, «чтобы не совал нос, куда не следует».

Устав остается прежним, финансы и хозяйственная деятельность принадлежат Приходскому совету, но настоятель не допускает Приход к деньгам, не советуется по хозяйственным вопросам. Устав дает настоятелю право подписи финансовых документов. Казначей не принимает выручку и не имеет сведений о доходах и расходах. Эти функции исполняет настоятель, не отчитываясь перед приходом. В Устав внесены поправки, перемешавшие функции настоятеля с функциями Приходского совета и отстранившими Приходское собрание и совет от всякого участия в управлении приходом. Многие хозяйственные функции дублируются. Не отняв эти функции у Приходского совета, Устав предоставляет их настоятелю. Это создает путаницу, если приходится разбираться, например, в суде. Путаница очень удобна, поскольку позволяет всегда принимать решение в пользу вертикали власти.

1 октября 1990 г. принят Закон СССР «О свободе совести и религиозных объединениях». Новый закон снижает необходимую для регистрации Прихода численность учредителей до 10 членов и предоставляет общине право юридического лица. Деятельность общины обоснована «внутренними установлениями», которые должны вписываться в рамки закона. Впервые возникает гражданский «Устав религиозной организации», подлежащий государственной регистрации. Община получила право на внебогослужебное общение и религиозное обучение детей. Трудовые отношения граждан с религиозной организацией строятся на основании Трудового договора. Священнослужители не выделены в особую категорию, их права защищены Трудовым кодексом. Все работающие получают социальные гарантии и государственную пенсию на общих условиях. Доходы от религиозной деятельности не облагаются налогом. При религиозных организациях создаются братства и другие объединения. Разрешается создавать предприятия, приюты, больницы. Разрешается хозяйственная, благотворительная и прочая деятельность. Закон просуществовал 25 дней.

25 октября 1990 г. принят Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий».

Этот закон не имеет принципиальных отличий от предыдущего. Подчеркнуто право религиозных организаций осуществлять деятельность в соответствии со своими «внутренними установлениями», принятыми Уставом организации. Понятие «внутренние установления» не определено. Указано, что их ограничивает только закон. За 7 лет существования ФЗ благотворно изменил жизнь приходов и верующих граждан. Священнослужители получили социальные гарантии. Их трудовые права остались по-прежнему не прописанными и незащищенными.

26 сентября 1997 г. принят Федеральный Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», действующий по сей день. Этот закон принципиально отличается от двух предыдущих положениями, нарушающими равноправие религиозных организаций.

1. Создание местной религиозной организации обусловлено. Либо необходимо подтвердить, что местная религиозная организация входит в состав централизованной религиозной организации, либо следует подтвердить ее существование на данной территории не менее 15 лет (ФЗ-125, ст. 11, 5.). В последнем случае регистрация религиозной организации допускается по результатам религиоведческой экспертизы (ФЗ-125, ст. 11, 8).

При отсутствии документа, подтверждающего срок 15-летней давности или принадлежность к централизованной религиозной организации, религиозное объединение граждан называется «религиозной группой», не получает регистрации и юридического лица (ФЗ-125, ст. 7, 1–2; ст. 9, 1).

2. Учредителями местной религиозной организации могут быть только «граждане» РФ (ФЗ-125, ст. 9, 1). Местная религиозная организация создается 10-ю гражданами, проживающими на территории РФ постоянно и на законных основаниях (ФЗ-125, ст. 6–8). Централизованные религиозные организации не имеют права создавать «местную» религиозную организацию. Напротив, сами они создаются не менее, чем из трех «местных религиозных организаций» (ФЗ-125, ст. 8, 4).

3. Централизованные религиозные организации тоже могут создавать «религиозные организации (управления, проф образования, ФЗ-125; ст. 8, 6), но не «местные религиозные организации». Подчеркнуть это различие необходимо, поскольку «Устав религиозной организации утверждается ее учредителями или централизованной религиозной организацией» (ФЗ-125; ст. 10, 1). Закон не устанавливает одного из двух на выбор, но определяет, что Устав местной религиозной организации утверждаются ее учредителями, а Устав религиозной организации, созданной централизованной организацией, утверждается создавшей ее централизованной организацией. Устав «местной религиозной организации» утверждается ее учредителями. Централизованная религиозная организация утверждает только Уставы созданных ею религиозных организаций, но не может утверждать Устав местной религиозной организации. Это право принадлежит только учредителям местной религиозной организации. Здесь нечеткая формулировка закона вводит в заблуждение.

4. Статья 24, 1–4 устанавливает дискриминацию, лишая священнослужителей трудовых прав граждан РФ. Эта статья входит в противоречие с Трудовым Кодексом РФ.

24, 1. «Религиозные организации в соответствии со своими уставами вправе заключать трудовые договоры с работниками». Из безусловного принципа трудовых отношений (согласно ТК РФ, ст. 16 и 21) трудовой договор становится условностью, которой религиозная организация «вправе» пренебречь. Одно слово «вправе» разделяет, во-первых, работников на две категории: «защищенных законом работников» и «лишенных трудовых прав священнослужителей», во-вторых, ограничивает трудовые права работника его сословным положением и дискриминирует сословие священнослужителей РПЦ вопреки ТК РФ ст. 3.

24, 2. «Условия труда и его оплата устанавливаются в соответствии с законодательством РФ трудовым договором между религиозной организацией (работодателем) и работником». А если работодатель не заключает договор? Умолчав о защите труда «работающих без трудового договора», закон лишает их защиты прав и оставляет на произвол работодателя. Статья нарушает «основной принцип правового регулирования трудовых отношений: обеспечить право каждого на защиту государством его трудовых прав и свобод, в том числе в судебном порядке» ТК РФ ст. 2.

24, 3. «На граждан, работающих в религиозных организациях по трудовым договорам, распространяется законодательство РФ о труде». Напрашивается вывод, что на граждан, «работающих без трудового договора», законодательство РФ о труде не распространяется. Третий пункт 24 статьи вбивает последний гвоздь в крышку гроба прав священнослужителей. Косвенная форма лишения прав маскирует дискриминационный смысл закона.

24, 4. «Работники религиозных организаций, а также священнослужители подлежат социальному обеспечению, социальному страхованию и пенсионному обеспечению в соответствии с законодательством РФ». В ст. 24, 4 отчетливо прозвучало разделение «священнослужителей» и «работников», закрепленное законом, чтобы не сомневались: дискриминация священнослужителей в сфере труда совершается на основании закона. Дискриминационный характер ст. 24 закона о «свободе совести» очевиден: она дает правовое основание не заключать трудовой договор со священнослужителями, ограничивает и не защищает их гражданские права. На эту статью опирается Устав РПЦ, ограничивая право на труд и отдых для всего сословия священнослужителей.

«В учреждениях РПЦ трудовые договоры со священнослужителями не заключаются» (Письмо Управления делами Московской Патриархии от 11.03.1998 № 1086).

«Со священнослужителями и насельниками монастырей трудовые договоры не заключаются. Положение священнослужителей Церкви определяется каноническими установлениями церковных организаций. Не оформляются трудовые договоры на тех лиц, которые добровольно, без оплаты, в порядке пожертвования своим трудом помогают приходу, подворью, монастырю» (Обращение Святейшего Патриарха Алексия к участникам ежегодного Епархиального собрания г. Москвы 25 марта 2003 г.).

Глава 3. Устав 1918 года. Уставы советского периода. Уставы 1988, 2000, 2009 годов

3.1. Устав Прихода 1918 года

Поместный Собор, собравшийся в 1917 г., реконструировал отношения церкви с государством и восстановил экклезиологические и канонические основы институтов церковной власти. Поместный Собор стал высшим органом четырех ветвей власти: законодательной, исполнительной, судебной и контролирующей. Разработаны выборы делегатов, Устав Собора, функции, регламент заседаний, принятие решений. Исполнительная власть распределена между Священным Синодом во главе с Патриархом и Высшим Церковным Советом, куда входили епископы, клирики и миряне. На канонических основах была построена жизнеспособная система судебной власти.

Епархиальный Устав предписывал выборность и личную ответственность епископов. В Высшее церковное и епархиальное управление входили клирики и миряне. Приходской Устав учредил общину, где каждый регистрировался в качестве ее полноправного члена. Вот основные принципы Устава 1917 г.

1. В Православной Российской Церкви высшая власть – законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян (Опред. по высшим положениям о высшем управлении ПРЦ от 04 ноября 1917 г. // Собрание Опред. и Постан. Вып. 1, приложение к «Деяниям» второе. М.: Изд. Соборного Совета, 1918. С. 3).

2. Поместный собор принимал клириков и мирян в качестве своих полноправных членов (Устав ПС ПВЦ, Т. 2, п. 29–30. С. 40).

3. Поместный собор учредил Священный синод и Высший церковный совет, в который кроме трех епископов входили 12 клириков и мирян (Определение № 3 от 7 декабря 1917 г.).

4. Епархиальный архиерей избирается, и его паства участвует в избрании (Определение № 5 от 14, 20, 22 февраля 1918 г. Гл. II).

5. Для епархиальных собраний избираются клирики и миряне в равном числе (Там же. Гл. III).

6. Пять клириков и мирян избираются в штатную должность членов Епархиального совета сроком на шесть лет и по представлению епархиального архиерея утверждаются в должности высшей церковной властью (Там же. Гл. IV).

7. Секретарь Епархиального совета избирается его членами и утверждается высшей церковной властью по представлению епархиального архиерея (Там же).

Церковная структура до ее высшего уровня была пронизана служением мирян, утвержденным и защищенным высшей церковной властью. При этом сохранялся необходимый принцип единоначалия: «архиерей пользуется всей полнотой иерархической власти» (Там же. Гл. II) – разумеется, выражая в своем лице власть церковной полноты, а не личное самоуправство. Произвол не допускала разумная организация церковной жизни. Указанные принципы обеспечивали равновесие взаимоотношений народа и клира с иерархией.

Задача Приходского Устава изложена в его преамбуле и в первой главе:

Назначение прихода объединить православных христиан верою во Христа, молитвами, таинствами, христианским учением и церковной дисциплиной для содействия друг другу в спасении через просвещение, благочестивую жизнь, дела любви, попечение о храме, причте, приходе с его учреждениями, о нуждах епархии, Российской и Вселенской Церкви (ст. 2).

Последующие уставы исключили преамбулу и данную статью, оставив вопрос о назначении прихода не выясненным. Это первая принципиально необходимая особенность Устава 1917–1918 гг.: постановка задачи и смысла церковной деятельности.

Преамбула предлагает начать устроение православного прихода с распознания «своих» от чуждых благовестию. Следует выяснить, кто принадлежит Церкви и записать в Приходскую книгу всех желающих участвовать в жизни прихода. Это запись выражает личный выбор. С нее начинается сознательное участие христианина в конкретном приходе. Участие в местной Евхаристической общине рождает братство во Христе:

Личное участие христианина в устроении прихода является его священным долгом, необходимым для спасения души. Без исполнения этого долга христианин остается мертвым членом прихода.

Это вторая особенность Устава 1917–1918 гг.: осознание личного участия в церковной жизни.

Приходом называют общество православных христиан, состоящее из клира и мирян, пребывающих на определенной территории и объединенных при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении епархиального архиерея, под руководством поставленного последним священника-настоятеля (ст. 1).

(Согласно уставу 2009 г. приход состоит из епископа, клира и мирян.)

1. Храм объединяет общество христиан на местности.

2. Равноправными членами Прихода признано все общество (ст. 20).

3. Приход составляет часть епархии.

4. Добровольность объединения подразумевается.

Приходской Устав 1918 г. подчеркивает: «все прихожане, составляя единую духовную семью во Христе, принимают живое участие во всей жизни прихода» (Введение, 4,5).

«Произвести запись всех, желающих принадлежать к данному приходу» (Введение, 3).

«Все прихожане с их семействами, имеющие местожительство в пределах Прихода, вносятся в Приходскую книгу».

«Право участия в Приходском собрании с решающим голосом имеют все члены причта и прихожане обоего пола, достигшие 25 лет и занесенные в приходскую книгу. Право участия с совещательным голосом имеют все прихожане, достигшие брачного возраста и ведущие самостоятельно свое хозяйство» (ст. 44). Право голоса ограничено до совершеннолетия.

Возникновение Прихода: новый приход открывается с разрешения Высшего ЦУ по просьбе населения или определением Епархиальной власти при соблюдении правил и узаконений (ст. 3). «Храм и Приход являются юридическими лицами» (ст. 7).

«Управление приходскими делами совершается под руководством епархиально го архиерея настоятелем прихода совместно с другими членами причта и церковным старостой при участии прихожан» (ст. 27) «через Приходское собрание и Приходской совет» (ст. 28).

Настоятель наблюдает за отчетностью по церковному хозяйству и сносится с епархиальной властью (ст. 29). Староста избирается прихожанами на три года. Вместе с причтом и Приходским советом приобретает, хранит и употребляет храмовые деньги под руководством архиерея (ст. 30).

Приходское собрание созывается решением Приходского совета дважды в год. О созыве объявляется в храме в три воскресных дня и вывешивается на дверях храма объявление с указанием времени места и повестки дня. Собрание действительно при участии десятой части полноправных прихожан. Для выборов необходима половина. Председательствует настоятель. Решения принимаются большинством голосов, сообщаются в храме прихожанам и для сведения архиерею. Некоторые решения утверждаются архиереем.

В Приходском совете председательствует настоятель, помощником может быть мирянин. В состав входят все члены причта, староста и миряне числом не менее членов причта сроком на три года. Ежегодно треть выборных членов обновляется. Приходской совет избирает казначея и делопроизводителя. Казначей производит все денежные операции и выдачи. Заседания Приходского совета проходят ежемесячно и действительны при наличии половины членов. Приходской совет имеет печать.

3.2. Новые принципы церковных отношений

Ныне действующий Устав создал церковную структуру, похожую на учрежденную Поместным собором 1917–1918 гг.

Проект настоящего Устава поставлен в преемственную связь с «Определениями» Собора 1917–1918 гг., касающимися церковного управления. Эта связь выражается отнюдь не в том, чтобы повторять сказанное Собором (ПС РПЦ. Материалы. МП, 1990. С. 381).

Новый Устав списан с авторитетных «Определений» Поместного собора 1917–1918 гг. с небольшими, но принципиальными отличиями, радикально меняющими структуру и дух церковной традиции:

1. Упразднена контролирующая власть Поместного собора.

2. Клирики и миряне не признаны членами Поместного собора, только участниками.

3. Клирики и миряне не участвуют в высшей церковной власти.

4. Епархиальный архиерей назначается без согласия его паствы.

5. В епархиальных собраниях участвуют клирики, число мирян не определено. (В ряде епархий мирян на собрания не допускают.)

6. Миряне не входят в Епархиальный Совет. Клириков назначает и отстраняет архиерей без утверждения Высшей власти, что ведет к произволу.

7. Секретаря назначает архиерей без утверждения Высшей власти. Снова лазейка для произвола.

Действующий Устав упраздняет всякий контроль за действиями архиерея и замыкает на архиерея всю епархиально-приходскую жизнь, пресекая вне персоны епископа любое непосредственное общение местной Церкви с церковной полнотой. Внутри пространства епархии любое проявление жизни связано архиерейским «благословением». Требование епископа «испрашивать благословение на всякий поступок» доводится до абсурда. Даже младенец нуждается в самостоятельности и на излишнюю опеку матери отвечает: «Я шам!». В тюремном содержании унизительно переживается ограничение свободы на естественные надобности. Взрослый человек вынужден испрашивать разрешения выйти в туалет, напиться воды, лечь, встать, опустить руки. В качестве курьеза можно процитировать текст Устава 2009 г.:

Приход образуется по добровольному согласию верующих граждан православного вероисповедания, достигших совершеннолетия, с благословения епархиального архиерея (гл. XI, п. 2).

Даже совершеннолетие достигается по благословению правящего архиерея!

В правовом обществе действуют два принципа. Один определяет права граждан: «все, что не запрещено, разрешено». Исполняя требования закона, граждане не спрашивают разрешения чиновников на личную жизнь и поступки, не запрещенные законом. Другой принцип определяет права чиновников, которым предоставлена власть: «все, что не разрешено, запрещено». Этот принцип ограничивает самоуправство. Чиновники могут действовать только в рамках закона.

В епархиальной практике для клириков и прихожан действует обратный принцип: «все, что не разрешено, запрещено». При этом в Уставе РПЦ не прописаны права клириков и прихожан храма. Им не разрешена любая деятельность, не санкционированная епископом в каждом частном случае. Право возникает в частном порядке как благословение епископа. Воля епископа является источником права в местной Церкви. Мы не найдем в Уставе ни одного разрешения или права для клириков и прихожан. Он содержит только обязанности и запреты. Даже выполняя обычные обязанности, клирик рискует вызвать гнев и прещение епископа, если возникает нестандартная ситуация и ему приходится самостоятельно принимать решение. Когда нет ни любви, ни объективного права, диалог невозможен. В епархиальной практике общение епископа с клириком ограничено с одной стороны, «прошениями» и «объяснениями», а с другой – «указами» и «распоряжениями». В этот круг не вмещаются ни богословие, ни любовь. В нем есть канцелярские формы, но нет христианской жизни. Клирик и мирянин осознаются как безличные единицы «священной бухгалтерии». К ним никак не относятся: ими управляют. Они представляют лишь физические элементы административного процесса.

Как именуются в Уставе РПЦ «сограждане святым и присные Богу» (Еф 2:19)? Устав РПЦ определяет «несвященнослужителей» как «прихожан», «мирян» и «членов приходского собрания». Устав 2009 г. ввел взамен этих терминов термин «гражданин». Эти прагматические определения лишены духовного содержания и не наполнены каноническим смыслом. Они ставят народ Божий в формальное отношение к приходу, понятому в качестве административной единицы. Чаще всего в Уставе употребляется термин «прихожане», получивший следующее определение: «Прихожанами являются лица православного исповедания, сохраняющие живую связь со своим приходом» (гл. XI, п. 31). Это тавтологическое определение лишено канонического смысла, поэтому трудно понять разницу между «прихожанами» и «членами приходского собрания». Искусственное разделение общины на фиксированных и нефиксированных членов прихода внесло в церковную жизнь постановление ВЦИК и Совнаркома 1929 г. вопреки Приходскому уставу, принятому на Поместном соборе 1917–1918 гг.

Действующий Устав РПЦ возвел в каноническую норму раскол прихода, разделив его на «Приходское собрание» и «прихожан». Маленькой группой лиц, никем не избранных и не назначенных, осознающих себя самозванцами, проще управлять, чем народом Божьим, живущим в Церкви на законных основаниях. Народ, названный «прихожанами», не получил в Уставе РПЦ канонического положения и лишен всяких прав.

Прихожан не регистрируют в общине, их права и статус не прописаны. По советской терминологии это «лишенцы». В храме они утратили субъектность, обезличились, стали объектами, наряду с аналоями и подсвечниками. В отличие от подсвечников, они не числятся даже в инвентарной описи и беззащитны перед произволом. Устав позволяет епископу разогнать общину и заменить ее состав частично или полностью.

Странное положение церковного народа объясняется отсутствием формального признака, позволяющего опознавать прихожан храма. Формальным признаком «прихожан» прежде была их регистрация в Приходской книге храма. В Православных приходах на Западе члены прихода регистрируются. Практика регистрации общепринята в приходской жизни разных конфессий России и Запада. На основании регистрации приход осознает свою численность. Регистрация членов прихода формирует церковные диптихи или синодики, отражающие численность прихожан данного храма, ее изменения, состояние прихода и активность прихожан в церковной жизни. Диптихи запечатлевают и хранят молитвенную память Церкви обо всех ее прихожанах – живых и умерших. В приходах РПЦ не существует Приходской книги, и не регистрируются члены общины. Численность прихода не фиксируется и определяется произвольно. Если статистические данные опираются на церковные источники, они имеют значительную погрешность. Регистрация прихожан является формальным признаком, на основании которого приход может пересчитать своих прихожан.

Вне отношения к конкретному приходу понятие «православный» теряет определенность и может употребляться неадекватно. Священный Собор 1917 г. положил в основу формирования прихода договор, подписанный каждым прихожанином храма. Если отношения с приходом не основаны на договоре, все прочие субъективные и объективные признаки «православного» оказываются недостаточными для корректного определения.

Объективным признаком служит факт крещения. Крещеных в России, действительно, много. Однако большинство из них потеряли отношения с храмом и остаются вне пределов Церкви. Субъективным признаком может быть доброжелательное отношение к православию людей, которые признают христианские ценности, хотя с трудом отличают понятие «православный» от понятия «русский» и не слышали о Символе веры.

Можно посчитать православными приходящих в храм поставить свечку, купить иконку, освятить автомобиль, независимо от факта крещения. Все эти категории с одинаковым правом можно считать православными, атеистами или язычниками. Церковь признает в качестве своих членов далеко не всех крещеных и покупателей иконок. Она знает и охраняет свои границы, предъявляя дисциплинарные и нравственные требования, которым должны соответствовать ее члены.

Данное в действующем Уставе РПЦ XI, 31 определение: «прихожанами являются лица православного исповедания, сохраняющие живую связь со своим приходом» расплывается в неопределенности, поскольку любой из указанных признаков понимается неоднозначно. Возникает самый общий вопрос: кого следует считать «лицами православного исповедания»?

Всех, кто называет себя православными? Они составляют значительный процент от численности населения РФ. По разным оценкам он составляет до 50 % населения.

Если считать тех, кого Православная Церковь признает своими духовными чадами, их процент имеет исчезающе малое значение. Рассматривая пп. 32 и 33 гл. XI Устава РПЦ в качестве разъяснения предыдущего пункта о «живой связи прихожанина со своим приходом», приходится признать, что подавляющее большинство граждан РФ, считающих себя православными, не являются прихожанами и не принадлежат Православной Церкви, хотя над большинством из них совершено Таинство крещения. В качестве конкретных обязанностей прихожанина Устав требует: «участвовать в богослужении, регулярно исповедоваться и причащаться, соблюдать каноны и церковные предписания, совершать дела веры, стремиться к религиозно-нравственному совершенствованию, содействовать благосостоянию прихода, заботиться о материальном содержании причта и храма». Каноны, соблюдения которых требует Устав, отлучают от Церкви православных, не исполняющих эти требования. Такие православные остаются вне пределов Церкви.

В церковной практике слово «миряне» затемняет экклезиологический признак, которым ап. Петр определяет их в своем послании:

Устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом. Ибо сказано в Писании: «вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится». <…> Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий (1 Пет 2:5–6, 9-10).

Семь раз в Уставе употребляется термин «миряне» без какого-либо определения. Это название понимается тождественно термину «прихожане», а в уставе 2009 г. «граждане»:

1) миряне не могут обращаться в органы государственной власти и суд (гл. I, п. 9);

2) миряне являются участниками Поместного собора, но не его членами (гл. II, п. 2–3);

3) постановления церковного суда обязательны для… мирян (гл. VII, п. 8);

4) архиерей… награждает достойных мирян (гл. X, п. 18 ш);

5) архиерей «увещевает мирян, налагает прещения, временно отлучает от церковного общения» (гл. X, п. 19 б);

6) миряне входят в состав епархиального собрания (гл. X, п. 27);

7) миряне входят в состав прихода (гл. XI, п. 1).

Термин «миряне» двусмысленный и поэтому неудачный. Словом «мир» Христос противопоставляет Церкви чуждую область, лежащую вне ее пределов.

Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир (Ин 15:18–19). Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего (1 Ин 2:15–16).

В церковном обиходе выражение «обмирщение Церкви» имеет негативный смысл. Оно означает подчинение Церкви «стихиям мира сего». Термин «мирянин», употребленный для отличия от «клирика» и «монаха», оставляет христианина в сомнительном положении.

Имя «христианин», «всякий верующий в Него», соединяло всех приобщенных Телу Христову через святое Крещение общей онтологией. Каноническое положение христиан в Церкви определялось дарами конкретного служения. Имена «прихожане», «миряне», «члены приходского совета» не определяют ни экклезиологического, ни канонического их положения. Эти имена не указывают ни на отношение к Телу Христову, ни на дар служения. Клирики получают каноническое положение, опосредованное хиротониями и хиротессиями епископа. Участие клириков и мирян в Теле Христовом в силу их крещения во Христа Устав РПЦ не определяет. Разнообразие именований, не выражающих онтологическое единство всех, ставит под сомнение онтологическое единство Церкви как Тела Христова. Устав не выявил экклезиологическое достоинство христианина и его каноническое положение в Церкви, соответствующие учению святых апостолов, хотя является каноническим документом, предназначенным формировать церковное сознание. Его определения церковны в той мере, в какой отражают светолучение православных догматов, Священного Писания и Предания. Все эти проблемы решались в Приходском уставе 1918 г. однозначно и церковно.

Апостолы не гнушались называться христианами (Деян 11:26). Апостол Петр говорит о христианах: «род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет 2:9). Апостол Павел называет «святыми и верными» всю Церковь: епископов, клириков, христиан – весь народ Божий. Божественная литургия сохранила апостольское понятие о «святом народе» в возгласе священника «Святая святым!». Христианское достоинство затерялось в случайных названиях «прихожане», «миряне», «члены».

Как показывает практика церковной жизни, неопределенность положения христианина и бесправие клирика повреждают соборное единство церкви.

3.3. История церковных уставов советского периода

Положение об управлении РПЦ 1945 года

«Положение», принятое Поместным собором 04.02.1945 г., выглядело схематично. Оно узаконило существование РПЦ в качестве централизованной религиозной организации и сообщило ей каноническую структуру с согласия гражданской власти. Высшая власть в РПЦ принадлежит Поместному собору. Положение 1945 г. вводит в церковную жизнь новый институт власти, получивший название «Архиерейский собор РПЦ». Он родился в конкретную дату: 31.01.45 г. Согласно мнению учредителя, патриарха Алексия I, его породила советская эпоха:

Патриарх для решения назревших вопросов созывает, с разрешения Правительства, Собор Преосвященных Архиереев и председательствует на Соборе, а когда требуется выслушать голос клира и мирян, и имеется внешняя возможность к созыву очередного Поместного Собора, созывает таковой и председательствует на нем (Положение об управлении РПЦ, 1, 7).

До 1945 г. «Архиерейские соборы» не назывались самостоятельным органом власти. Существовало только архиерейское совещание, которое действовало внутри церковного собора. Оно было частью Собора, обладавшей решающим голосом. В экстремальный период церковной жизни, когда невозможно стало собирать церковный собор, архиерейское совещание было назначено самостоятельным органом власти под названием «Архиерейский Собор».

За всю историю советской власти, вплоть до 90-х годов, Архиерейский собор состоялся всего один раз, когда епископат по просьбе Хрущева отрекся от своих имущественных прав в пользу мирян. Архиерейский собор 1961 г. послушно и безропотно передал храмы, их имущество и приходскую власть мирянам. Больше того, он обосновал свое антицерковное деяние каноническими правилами и апостольской традицией.

Церковь управляется Патриархом и Синодом, делится на епархии. Епархиальный архиерей возглавляет епархию и управляет ею при содействии епархиального совета. В помощь архиерею учреждается канцелярия и благочинные.

Приходская община может быть организована по добровольному согласию верующих после регистрации местной гражданской властью, на основании поданного заявления (ст. 37).

Приход возглавляется настоятелем, которого назначает архиерей. Настоятель ответственен перед архиереем. По должности он становится членом приходской общины и председателем исполнительного органа, осуществляющего финансовую и хозяйственную деятельность.

Храм предоставляется приходской общине по заявлению верующих органами власти по соглашению с епархиальным архиереем (ст. 38). Приходская община (не менее 20 человек) получает в бесплатное пользование храм и церковную утварь от местной власти по договору и поручает хранение имущества избранному из своей среды Исполнительному органу в составе трех человек и настоятеля храма, которые вместе с подписавшими договор отвечают за целость имущества перед гражданской властью (ст. 39).

Во главе приходской общины стоит настоятель храма, назначаемый епархиальным архиереем для духовного руководства верующих и управления причтом и приходом (ст. 35).

Настоятель ответственен перед архиереем за уставное богослужение и выполнение его указаний по духовному руководству причтом и приходской общиной (ст. 36).

Настоятель по должности является членом приходской общины и Председателем Исполнительного органа (церковного совета) из 4-х членов: настоятеля, старосты, помощника и казначея. Они избираются Приходским собранием (ст. 40). Исполнительный орган Прихода под руководством настоятеля несет ответственность перед гражданской властью за здание и имущество, ведет церковное хозяйство, является распорядителем денежных средств (ст. 41).

Приходское собрание избирает ревизионную комиссию из трех лиц. При злоупотреблениях ревизионная комиссия составляет акт и отправляет в Горсовет (ст. 42).

В случае незакономерных действий Исполоргана настоятель доносит архиерею, который по расследовании и сношении с Уполномоченным Совета по делам РПЦ при СНК СССР предлагает заменить исполорган новыми членами (ст. 46). Настоятель имеет свою печать и штамп, зарегистрированные гражданской властью.

Изменения, внесенные в «положение» 18 июля 1961 года

• Приходская община объединяет не менее 20 членов, состоит в ведении епископа, создана по добровольному согласию верующих под духовным руководством избранного общиной и получившего благословение архиерея священника. Приход регистрируется местной гражданской властью, получает в бесплатное пользование храм и утварь по договору. Приход несет ответственность за имущество перед советским законом (ст. А).

• Приход является частью РПЦ и самостоятельно управляет хозяйством и финансами (ст. Б).

• В соответствии с общецерковным началом соборного управления для управления делами организуют два органа: приходское собрание как орган распорядительный и приходской совет как орган исполнительный в составе старосты, помощника и казначея, избираемых общиной. Для наблюдения за имуществом и финансами, их ревизии избирается ревизионная комиссия из трех лиц. Она доводит до сведения Горсовета о злоупотреблениях (ст. В).

• Приходское собрание в составе лиц, подписавших договор на пользование храмом, созывается с разрешения Горсовета (ст. Г).

• Исполорган ответственен перед Приходским собранием. В промежутке руководит хозяйственно-финансовой жизнью прихода (ст. Д).

• Исполнительный орган имеет свои печать и штамп, зарегистрированные гражданской властью (ст. З).

В 1961 г. вносятся принципиальные изменения в Устав Прихода. Иерархия и клир устраняются от управления имуществом, хозяйством и финансами храма. Община признается частью РПЦ, получая независимое от епархии и настоятеля право управлять хозяйством и финансами. «Приходское собрание в составе лиц, подписавших договор на пользование храмом и имуществом, собирается с разрешения горсовета». Устав выводит клир из состава Приходского собрания и исполнительного органа. Функции настоятеля и Исполнительного органа разделены. Настоятель, избранный общиной и получивший благословение архиерея, осуществляет только духовное руководство и не вмешивается в финансово-хозяйственную жизнь прихода. На практике эти изменения вывели клир и приход из-под влияния епархиального архиерея и передали во власть уполномоченного по делам религий при Совете Министров СССР, который получил рычаги давления для тотального контроля и выкачивания денежных средств из прихода через «избранного» старосту. Это называлось добровольными отчислениями в Фонд мира. Советские чиновники не несли ответственность за насилие, произвол, корысть и прочие злоупотребления, чинимые ими в церкви. Центральная власть: Совет по делам религий, прокуратура и суд – не принимала жалобы. Эта эпоха внесла нестроения и склоки в церковную жизнь, причинила много скорбей верующим людям.

3.4. Устав РПЦ МП 1988 года

Устав РПЦ принят Поместным Собором в 1988 г. Он сочетает два документа: Устав, принятый Поместным Собором 1917–1918 гг., и Постановление ВЦИК и Совнаркома 1929 г. Влияние последнего документа оставило след в устройстве прихода. В 1995 г. Устав получил государственную регистрацию Российской Федерации:

Основанием для государственной регистрации централизованных религиозных организаций является… устав религиозной организации, утвержденный ее учредителем (ФЗ РФ «О свободе совести и о религиозных объединениях» ст. 11, п. 7).

Устав РПЦ 1988 г. в гл. 8 ст. 1 определяет Приход, как «общину православных христиан, состоящую из клира и мирян, объединенных при храме, составляющих часть епархии», повторяя текст Приходского Устава 1918 года. Далее Устав РПЦ (гл. 8, ст. 2) повторяет текст ВЦИК и Совнаркома, ограничивающий численность общины (по минимуму). Зачем? Этот симбиоз Приходского Устава и Постановления ВЦИК завершил раскол Приходской общины на будущую эпоху. Основные принципы Устава РПЦ 1988 г.:

1. Община объединена при храме.

2. Храм дает местная власть, перед ней Приход отвечает за имущество.

3. Составляет часть епархии.

4. Объединение добровольное.

5. Численность ограничена.

Устав об управлении РПЦ подробно регламентирует ее устройство. Устав сохраняет разделение прихода на фиксированных и нефиксированных прихожан, установленное Постановлением 1929 г. Фиксированные члены прихода «не менее 20 человек» составляют «Приходское собрание» с ограниченной численностью. Приходское собрание кроме мирян включает клир. Остальные прихожане не фиксируются, хотя формально Устав не ограничивает численность Приходского собрания. Не вошедшие в состав Приходского собрания прихожане не числятся членами прихода и не имеют в приходе ни голоса, ни прав. Устав разрешает «оглашать прихожанам в храме решения Приходского собрания» (ст. 34). Ирония, с которой основную массу прихожан называют «захожанами», несправедлива. Устав предлагает прихожанам сохранять живую связь с храмом, накладывает на них обязанности, но не обеспечивает их канонический статус в приходе (Устав, ст. 22–24).

Настоятель избирается и назначается епископом, несет перед ним ответственность за духовную и богослужебную деятельность. Его функции расширяются. Настоятель наблюдает за состоянием храма, заботится о необходимой утвари, облачениях, постепенно возвращаясь к хозяйственной и административной власти в приходе на законных основаниях. Только финансовая деятельность настоятелю не предоставлена.

Настоятель поставлен во главе прихода, созывает Приходское собрание совместно с Приходским Советом, председательствует на нем и контролирует принятые решения. Устанавливается регулярность Приходского собрания дважды в год. О Приходском собрании требуется предварительно уведомлять государственные органы. Устав сохраняет номинальную зависимость от светской власти.

Принятие новых членов Приходского собрания и выход из него осуществляется решением собрания в ответ на их заявление. Приходское собрание выводит из своего состава членов, не соответствующих занимаемому положению. Собрание избирает секретаря для ведения протокола, решения принимаются большинством голосов, их подписывают Председатель, секретарь и пять членов, избранных собранием.

Постановления Приходского собрания в копии, заверенной Председателем и секретарем, посылают в епархиальное управление. Приходское собрание рассматривает, утверждает и посылает в епархию финансовые отчеты. Участие архиерея в деятельности прихода опосредовано настоятелем. Приход получил самоуправление и относительную независимость от светской и архиерейской власти. Устав получил государственную регистрацию в Минюсте РФ 04 апреля 1995 г. 16 июня 2000 г. Архиерейский собор отменил Устав об управлении 1988 г. и принял новый Устав.

3.5. Устав РПЦ 2000–2008 годов

Устав, принятый Архиерейским Собором РПЦ 16.08.2000 г., дополнили поправки и изменения, принятые Поместным Собором 2008 г. В соответствии с ФЗ от 27.09.1997 г. «О свободе совести и о религиозных объединениях», РПЦ МП прошла перерегистрацию в Минюсте РФ 11 апреля 2000 г., однако Устав и иные учредительные документы в Федеральную регистрационную службу по настоящее время не представлены. Юридически РПЦ МП живет по Уставу 1995 г., который прошел регистрацию. В официальных СМИ РПЦ МП утверждает, что она действует по Уставу 2009 г. На этот Устав ссылаются федеральные суды, хотя Устав РПЦ 2000 г. – внутренний документ, не зарегистрированный в Минюсте РФ: «Изменения учредительных документов приобретают силу для третьих лиц с момента их государственной регистрации» (ГК РФ, ст. 52, п. 3).

Нетрудно понять, почему Устав РПЦ не представлен на государственную регистрацию:

Религиозная организация действует на основании устава, который утверждается ее учредителями… и должен отвечать требованиям гражданского законодательства РФ (ФЗ РФ «О свободе совести и о религиозных объединениях», ст. 10, 1).

Устав РПЦ нарушает Конституционные Законы РФ. Вот некоторые из нарушений:

1. Конституция РФ, ст. 46–47 нарушена статьей 1, 9 Устава РПЦ, запрещающей обращаться в гражданский суд.

2. Конституция РФ, ст. 118 и № 1-ФКЗ «О судебной системе РФ» ст. 1–2 нарушены главой 7 Устава РПЦ, учредившей церковный суд.

3. Конституция РФ, ст. 37 обеспечивает свободу труда и отдыха на основе Трудового Кодекса РФ, который полагает в основу трудовых отношений Трудовой Договор (ТК РФ, гл. 11). Противореча закону о труде и отдыхе, РПЦ исключает договор со священнослужителями: «В учреждениях РПЦ трудовые договоры со священнослужителями не заключаются», Письмо Управления делами МП № 1086 от 11.03.1998 г.

Это далеко не все нарушения. Но государство не отказало РПЦ в регистрации, хотя «Религиозной организации может быть отказано в государственной регистрации в случаях, если… устав и другие представленные документы не соответствуют требованиям законодательства РФ» (ФЗ РФ «О свободе совести и о религиозных объединениях», 12, 1).

Устав 2008 г. существенно изменил внутренние установления религиозной организации.

Приход объединяет прихожан при храме на добровольной основе и составляет часть епархии. Устав исключил указание на численность Приходского собрания и установил его подчинение епархиальной власти не только в духовной, но также в административной, хозяйственной и финансовой деятельности. Приход не имеет прав на свое имущество. При выходе прихода из юрисдикции РПЦ он лишается права на имущество, которое принадлежало приходу на правах собственности, пользования или ином законном основании (гл. 11, ст. 7–8). Все имущество принадлежит РПЦ и при ликвидации прихода переходит в собственность епархии (гл. 14, ст. 26–27).

Настоятель объявляется органом прихода наряду с Приходским собранием, Приходским советом и Ревизионной комиссией (гл. 11, ст. 10). Расширяются обязанности настоятеля в приходе. Богослужебные, пастырские и административные обязанности дополнены просветительной, благотворительной и общественной деятельностью. Настоятель получил контроль и право «вето» на все решения Приходского собрания и Приходского совета, в том числе хозяйственные. Настоятель представляет интересы прихода в органах государственной власти (гл. 11, ст. 13).

Приходское собрание включает в свой состав священнослужителей, учредителей и прихожан (достойных и достигших 18 лет). Прием осуществляется на основании прошения решением Приходского собрания. Введен контроль архиерея за составом Приходского собрания. Архиерей утверждает решения Приходского собрания, и только после этого они вступают в силу (гл. 11, ст. 41). Устав РПЦ формально не ограничивает численность Приходской общины. Раскол выявляется только при формировании Приходского собрания.

Состав Приходского собрания по решению епархиального архиерея может быть изменен частично или полностью (гл. 11, ст. 35). Архиерей получил власть полностью ликвидировать Приходское собрание. Устав не уточняет, каким образом формируется новое Приходское собрание. На практике настоятель составляет список и представляет его на утверждение архиерею. Судьба учредителей прихода для подобного случая не определена.

Приходской совет состоит из трех лиц, избираемых на три года, подотчетен Приходскому собранию (в новой редакции) «и настоятелю» (гл. 11, ст. 44). Избирается из членов Приходского собрания. Число переизбраний не ограничено. Новая редакция требует, чтобы в избраниях участвовал благочинный или иной представитель епархиального архиерея (гл. 11, ст. 36). Избранного председателя утверждает архиерей. Приходской совет под контролем настоятеля распоряжается денежными средствами, принимает рабочих и служащих. Все исходящие бумаги подписывают настоятель и староста. Финансовые документы подписывают настоятель и казначей. Остальные административно-хозяйственные функции не разграничены между настоятелем и Приходским советом.

3.6. Устав Прихода РПЦ МП 2009 года

10 октября 2009 г. вступил в силу новый Устав Прихода РПЦ МП.

28 января 2009 г. Поместный Собор утвердил Устав РПЦ, принятый Архиерейским Собором 16 августа 2000 г., с дополнениями и поправками, принятыми Архиерейским Собором 27 июня 2008 г.

10 октября 2009 г. Священный Синод утвердил новую редакцию типового Устава Прихода, указав епархиальным архиереям привести гражданские уставы приходов в соответствие с новой типовой формой и обеспечить государственную регистрацию изменений в данные уставы.

Изменения, внесенные в Устав прихода, создали принципиально новую структуру Прихода. Новый Устав завершил процесс абсолютизации архиерейской власти в РПЦ. Диктатура епархиального архиерея, давно установившаяся в епархиях РПЦ вопреки действовавшему Уставу, теперь закреплена учредительным документом РПЦ МП.

3.6.1. Точка отсчета

Все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса.

Гал 3:26

Еще раз вспомним основные принципы Устава 1917–1918 гг.

В состав Церкви входят все верующие во Христа, согласно Священному Писанию и Преданию, Символу Веры, исторически сложившейся церковной традиции. Вступление в Церковь совершается посредством Крещения. Духовно рождаясь в Церкви, каждый христианин обретает экклезиологический статус, получает имя и церковную правоспособность.

Каждая Поместная церковь формирует свой Канонический Устав, применяя правила Вселенской церкви к месту, времени и гражданскому законодательству. Устав всегда основан на Вселенских канонах, чтобы не прервать церковную традицию и не утратить дух Христов. Устав не бывает идеальным, но может в большей или меньшей мере отвечать учению и жизни Церкви.

В 1917–1918 гг. Священный Собор принял Приходской Устав, представляющий замечательный образец канонического творчества. Этот устав не поврежден идеологическими и политическими интересами. Он организует церковную жизнь для осуществления главной задачи – возрождения и спасения Человека.

Поместный Собор учрежден как высший орган четырех ветвей власти: законодательной, исполнительной, судебной и контролирующей. Исполнительная власть распределена между Священным Синодом во главе с Патриархом и Высшим Церковным Советом, с участием епископов, клира и мирян.

Епархиальный Устав предписывал выборность и личную ответственность епископов. В высшем церковном и епархиальном управлении участвуют клирики и миряне.

Приходской Устав учредил общину, в которой каждый участник регистрировался в качестве полноправного члена:

Все прихожане с их семействами, имеющие местожительство в пределах Прихода, вносятся в Приходскую книгу. Право участия в Приходском собрании с решающим голосом имеют все члены причта и прихожане обоего пола, достигшие 25 лет и занесенные в приходскую книгу. Личное участие христианина в устроении прихода является его священным долгом, необходимым для спасения души. Без исполнения этого долга христианин остается мертвым членом прихода (Устав Прихода 1917 г.).

С высшего до нижнего уровня церковная структура была пронизана служением мирян, утвержденным и защищенным высшей церковной властью. При этом сохранялся необходимый принцип единоначалия: «архиерей пользуется всей полнотой иерархической власти» – разумеется, выражая в своем лице власть церковной полноты, а не личное самоуправство. Разумная организация церковной жизни не допускала произвол. Указанные принципы обеспечивали равновесие взаимоотношений иерархии с клиром и народом Божиим.

Устав РПЦ был формально списан с Устава 1917–1918 гг. Последующие соборы внесли в него принципиальные изменения, расширили власть епископов и упразднили контроль над ней. Участие клира и мирян в церковной жизни, их права и значение сведены на нет.

Устав разрушает догмат о церкви

Устав Прихода РПЦ МП, принятый священным Синодом в октябре 2009 г., нельзя признать каноническим документом Православной Церкви. Устав противоречит Догмату о церкви и Федеральному Закону 125 «О свободе совести и религиозных объединениях».

В основе христианского богословия лежит догматический документ, принятый двумя Вселенскими Соборами в 325 и 381 гг. Этот документ называют Символом Веры. Он излагает важнейшие догматы христианской веры. Среди догматов Символа Веры имеется догмат о Церкви. Его определяют четыре неизменных признака: единая, святая, соборная и апостольская Церковь. Упразднив один из признаков, мы разрушаем догмат. Нельзя упразднить соборность «в доме Божием, который есть Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» (1 Тим 3:15). Без соборности религиозная организация не будет Церковью, «которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» и потеряет «богатство славного наследия Его для святых» (Еф 1:22–23).

Как невозможно устранить соборность из Символа Веры, так невозможно выбросить принцип соборности из уклада церковной жизни и взамен соборности выстроить дисциплинарную вертикаль авторитарной власти. Церковная жизнь не сводится к административным функциям архиерея. Управление, построенное на принципе иерархической диктатуры, не будет церковным. Поэтому христианская совесть с тревогой воспринимает изменения, вносимые церковной властью в уставы, меняющие традиционное устройство церковной жизни в угоду архиерейскому комфорту. Апостол указывает, каким должен быть епископ, и «как должно поступать в доме Божием» (1 Тим 3:2-15), чтобы церковный Приход не превратился в политическую или коммерческую организацию, прикрытую именем Иисуса Христа.

Новый Устав Прихода назначил архиерея «высшим руководящим органом управления Приходом», нарушив традицию соборного управления, исказив образ Прихода и поставив в ложное положение всех его членов и самого архиерея. Новое положение архиерея противоречит федеральному законодательству. Согласно действующему законодательству, архиерей не может создать местную религиозную организацию и войти в число ее учредителей (ФЗ-125: ст. 6, 1; ст. 8, 1). По смыслу закона архиерей является посторонним лицом в местной религиозной организации, необоснованно претендующим на власть в ней, и не может быть ее главой.

Новый Устав необоснованно вывел из состава Приходского собрания «учредителей прихода» и исключил память о них из Устава Прихода. ФЗ-125 «О свободе совести и религиозных объединениях» построил основные статьи 9-14 (Создание, Устав, Регистрация, Отказ в регистрации и Ликвидация религиозных организаций) на принципе «учредительства». Государственной Думе придется либо пересмотреть закон ФЗ-125, исключить «учредительство», либо привести Устав МП в соответствие с законом ФЗ-125. Согласно новому Уставу, каждый Приход состоит из Епархиального архиерея, Настоятеля и Приходского собрания, общей численностью не менее 10 человек (п. 7, 2). А где же сотни «верующих граждан РФ»? Устав проигнорировал их существование: они оказались лишними в Приходе.

Новый Устав противоречит каноническому устройству Православной Церкви. Сардикийский Поместный собор запрещает поставлять епископа в малые населенные пункты: «Да не будет позволено поставлять епископа в какое-либо село или в малый город, для коего довлеет и единый пресвитер» (Сард 6). Вопреки правилу, епископ назначен в каждый Приход.

Согласно Уставу 2009 г., архиерей не входит в состав клира и в состав Приходского Собрания. Являясь «Высшим органом управления Приходом», архиерей не является членом Прихода. Устав РПЦ не называет архиерея даже членом Церкви. Приходской Устав не определил положение и место архиерея в Приходе. Архиерей не «является одним из совершеннолетних граждан РФ, добровольно объединившихся в целях и т. д.» (Устав Прихода РПЦ МП 1, 1). Архиерей не является ни членом клира, ни членом Приходского Собрания. Не являясь членом Прихода, он назначен «высшим руководящим органом управления Приходом». Архиерей возглавляет приход, не принимая конкретных обязанностей и ответственности за действия и решения в Приходе. Его указания в Приходе выполняются, но не обсуждаются. Власть епископа не может быть властью человека над Церковью. Она может быть только властью Церкви, но не властью над Церковью, иначе становится властью над Христом, Тело Коего являет Церковь.

Новый принцип управления называют авторитарным. Он не совместим с соборностью, исповеданной в Символе Веры. Новое положение Устава предлагает диктатуру епископа, отвергает соборность церковных решений и рецепцию Церкви.

Новый Устав не дает определения Прихода, вынуждая обратиться к определению, данному Священным Собором 1917–1918 гг. Собор признал Приход «обществом православных христиан, состоящим из клира и мирян (епископ не входит в состав Прихода), пребывающих на определенной местности и объединенных при храме под каноническим управлением архиерея под руководством поставленного им священника-настоятеля» (Приходской Устав 1, 1). Это положение Устава соответствует ФЗ-125 и противоречит Уставу Прихода РПЦ МП.

Избрание и назначение на священные и церковные должности принадлежит епархиальному архиерею, который при этом принимает во внимание и кандидатов, о коих ходатайствует Приходское Собрание. Члены причта могут быть перемещаемы и увольняемы от своих мест только по суду или по собственному их желанию (Приходской Устав 1, 15–16).

Изложенные принципы выражают церковную традицию, обоснованную как апостольскими правилами и Вселенскими канонами, так и самой идеей рукоположения, которая всегда рассматривала рукоположение как мистический брак священника, обвенчанного со своим Приходом. Священник восприемлет врученную ему паству, как жених принимает любимую невесту. Рукополагая ставленника, архиерей влагает в его руки часть Тела Христова и говорит: «прими, чадо, залог сей, за который ответишь в час Страшного суда Христова». Этот залог есть каждая душа, врученная предстоятелю, чтобы сберечь ее для Христа. Священник принимает паству, как Тело Христово. Разлучение пастыря с паствой превратилось в порочную систему, разрушающую каноническую идею и практику древней Церкви, которая не может быть оправдана «церковной целесообразностью», закрепленной Уставом РПЦ.

Назначение архиерея главой Прихода меняет структуру церковной жизни, лишает инициативы настоятеля и отнимает самостоятельность у Приходского Собрания. Оба органа становятся лишними, и все предоставленные права обращает в фикцию требование «письменного разрешения архиерея» на любое действие. Уклоняясь от ответственности, архиереи не дают письменных распоряжений. Продолжая евангельскую аналогию жениха и невесты, создавших церковную семью, мы с ужасом видим в лице архиерея старого свекра, претендующего на сноху в каждом церковном семействе. Свекор, породивший сыновей, не может претендовать на родовую власть в семье каждого из сыновей. Такая претензия ведет к родовым разрывам и сыноубийству, как в случае с Иваном Четвертым, заслужившим прозвище «снохач».

Приход всегда входил в епархию как самостоятельное звено, не поглощенное епархией, но уважающей его права, мнение и собственность. Новое положение превращает Приход в каплю воды. Когда она капает, море поглощает ее.

3.6.2. Положение верующих граждан РФ в приходах РПЦ, согласно новому Уставу Прихода

Есть у Меня и другие овцы.

Ин 10:16

Новое положение верующих граждан РФ в приходе гасит их активность и инициативу в приходской жизни. Само существование народа Божия в Церкви вынесено за пределы внутренних установлений РПЦ и оставлено вне Устава Прихода.

«Приход является добровольным объединением совершеннолетних граждан РФ» (п. 1, 1).

«Приход учреждается совершеннолетними гражданами РФ, исповедующими православную веру» (п. 2, 2). Учреждением прихода исчерпана связь верующих учредителей с учрежденным приходом. Верующие граждане РФ не получили в Уставе канонического положения и прав. Их участие в жизни учрежденного прихода не определено и остается фиктивным. Такое положение не активизирует участие верующих в приходской жизни. По выражению Устава 1917 г. «христиане остаются мертвыми членами прихода».

В Уставах 1988 и 2000 гг. был раздел «Прихожане», состоявший из трех статей. Они определяли понятие «прихожанин» и гарантировали связанную с ним возможность для сотен и тысяч верующих участвовать в жизни прихода. Новый Устав исключил понятие «прихожанин». «Миряне» и «прихожане» ликвидированы, как класс. (Единственное замечание в п. 7, 2 «из числа прихожан» не объяснено.)

3.6.3. Раскол Прихода

Одно тело и один дух.

Еф 4:4

Важным противоречием приходской жизни РПЦ МП является антиканоническое ограничение числа членов Приходского собрания 10-ю лицами. Сотни верующих не признаны членами Прихода, необоснованно лишены канонического статуса и прав. Священный Собор 1917 г. положил в основу формирования прихода договор. Приходской Устав 1917 г. гласит:

Право участия в Приходском собрании с решающим голосом имеют все члены причта и прихожане обоего пола, достигшие 25-летнего возраста и занесенные в приходскую книгу (Гл. 4, ст. 44).

Подписав договор, каждый прихожанин регистрировался в Приходской книге храма.

Практика регистрации общепринята в приходской жизни православной и других конфессий и является формальным признаком «прихожан». На основе регистрации приход осознает свою численность и отражает ее изменения. Вне отношения к конкретному приходу понятие «православный христианин» теряет определенность и может употребляться неадекватно.

В приходах РПЦ не существует Приходской книги и регистрируются не все члены общины, а некоторые. Устав РПЦ разделяет «прихожан» от «членов Приходского Собрания».

Устав 10.10.2009 г. ограничивает Приходское собрание десятью членами:

В состав Приходского собрания входят штатные священнослужители Прихода… а также совершеннолетние граждане. Общее количество членов Приходского собрания не может быть менее десяти (ст. 7, 1).

Этот лукавый минимум во всех приходах РПЦ МП ограничивает максимум Приходского собрания и создает раскол прихода: десяток членов Приходского собрания противостоит сотням и тысячам бесправных прихожан, лишенных статуса и голоса. Возникает неканоническое образование – Приходское собрание, выделенное из Прихода по неустановленному признаку и противостоящее Приходу. Каждый христианин обязан принадлежать конкретному Приходу. Исключение верующих из членов Прихода является актом извержения из Церкви. Пребывание в храме, участие в молитвах и таинствах противоречит неканоническому положению членов церкви, необоснованно лишенных статуса и голоса в Приходе. Устав Прихода МП формирует бесправие всей массы верующих граждан РФ. Народ Божий, названный в Уставе 1988 г. «прихожанами», исчисляется сотнями верующих граждан. Устав РПЦ не определил их каноническое положение и не предоставил им право на участие в управлении Приходом, его хозяйственной, административной и финансовой деятельностью.

Число «членов Приходского собрания», согласно Уставу РПЦ и ФЗ-125, не должно быть «меньше 10 человек». Обычно число членов «Приходского собрания» сохраняется в пределах 10–15 человек. Эти лица не избираются и не назначаются, не являются учредителями Прихода. Устав РПЦ не объясняет происхождение «Приходского собрания», но наделяет эту группу лиц правом управлять финансово-хозяйственной и административной деятельностью Прихода.

Искусственно разделив Приход на две части, действующий Устав РПЦ 1988 г. возводит в каноническую норму раскол прихода. Новый Устав Прихода вносит коррективы. Сохраняя раскол прихода на неправомочное большинство и правомочное меньшинство, Устав упразднил определение «прихожане». Теперь приходской народ определяют еще менее конкретно: «верующие граждане РФ». Такое широкое определение допускает в Приход любые конфессии.

3.6.4. Условия труда в Приходе

Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними.

Мф 7:12

Устав Прихода различает категорию священнослужителей, не защищенных трудовым законодательством от других работников храма, трудовые права которых защищает закон.

Приход принимает и увольняет работников по трудовым договорам в соответствии с законодательством Российской Федерации. На лиц, работающих в Приходе по трудовым договорам, распространяется законодательство о труде. Документы по личному составу «работников по трудовым договорам» хранятся Приходом в соответствии с законодательством РФ (Уст. П. п. 12, 1).

Трудовой Кодекс РФ не защищает права священнослужителей: «В учреждениях РПЦ трудовые договоры со священнослужителями не заключаются» (письмо Управления делами МП от 11.03.1998 № 1086). «Документы на священнослужителей хранятся в Епархиальном Управлении».

Лишая священнослужителей защиты трудовых прав, основанных на трудовом договоре, законодательство РФ не вводит иного государственного закона, который бы определял и защищал право священнослужителей на труд: прием, увольнение и перевод; охрана труда и прозрачная оплата; выходные дни, отпуск и «волчий билет» – оставляя священнослужителей вне закона, обрекая на беззащитность от произвола архиерейской власти.

Правовое разграничение «не защищенных законом священнослужителей» от «работников по трудовым договорам», права которых защищает Трудовой Кодекс, подвергает священнослужителей прямой дискриминации.

3.6.5. Власть епархиального архиерея

Пасите Божие стадо… не господствуя над наследием Божиим.

1 Петр 5:2-3

Прежний Устав называет Приходское собрание «высшим органом управления Прихода». Новый Устав постановил: «Епархиальный архиерей является высшим органом управления Прихода». Архиерей вправе по собственному усмотрению без объяснения мотивов назначать и освобождать: настоятеля храма и членов причта, церковного старосту и председателя Приходского совета; принимать и исключать членов из состава Приходского собрания (Устав 5, 1).

В случае если член Приходского собрания не исполняет хотя бы одну из обязанностей, предусмотренных пунктом 7.4 настоящего Устава, Епархиальный архиерей единоличным решением вправе исключить всех (часть) членов из состава Приходского собрания и включить в его состав новых членов по собственному усмотрению (ст. 7, 3).

Возникает коллективная ответственность Прихода, не имеющая аналога в православной традиции. Обязанности п. 7, 4 сформулированы неконкретно, в общих словах, и легко обоснуют пристрастное решение (вопреки Карф 16). Решения Приходского собрания вступают в силу после утверждения епархиальным архиереем. Приход лишен инициативы и самостоятельности в духовной, хозяйственной, административной, финансовой и прочей деятельности. Приходская жизнь связана самовластием архиерея. Его власть может действовать вопреки интересам Прихода, поскольку Устав РПЦ не установил ответственность архиерея за его решения. Самовластие противоречит догматическому принципу соборной Церкви. Соборность предполагает обсуждение. Авторитарность требует безоговорочного подчинения распоряжениям.

Единоначалие, полезное в армии и пенитенциарных учреждениях, связывает свободное свидетельство Святого Духа, живущего в Церкви:

Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа (Ин 3:8).

Святой Дух свободен, свидетельствуя через того, кого Он хочет: епископа, клирика или мирянина. Диктатура епархиального епископа ведет к насилию и не обеспечивает соборное единство Церкви.

Раскол Прихода ставит под вопрос его единство. Это естественное следствие утраты соборности. На основании нового Устава Прихода формальное единство легко восстановить архиерейской властью. Епископу предоставлено право назначать и увольнять Приходское собрание. Откуда взять новых членов? Только из того неопределенного контингента, который новый Устав называет «верующими гражданами РФ».

Епископ, как «Высший орган управления» каждого прихода, может сам формировать Приходы как хочет. Согласно РФ-125, епископ не может создать или ликвидировать приход. Согласно Уставу Прихода, епископ может единоличной властью реорганизовать (изменить состав) или ликвидировать Приход.

По Уставу 1917 г. клир и народ участвовали в выборах епархиального епископа.

По Уставу 2009 г. епархиальный епископ может по своему вкусу назначать и увольнять членов каждого Прихода, созидая личную церковь.

Что это будет: Тело Христово или аппарат личной власти епископа?

3.6.6. Крепостная зависимость клира

Устав РПЦ не устанавливает ответственность Правящего Архиерея за его решения и действия. Власть архиерея ограничена только географически пределами епархии. В пределах епархии действия архиерея никто не может оспорить с моральной и канонической точки зрения. Особенную тревогу вызывает зависимость в приходе священника, лишенного возможности отстоять от злоупотреблений архиерея себя самого, защитить свих прихожан и приходские структуры. Устав РПЦ 1988 г. вводит принцип, подчинивший клир произволу архиерея.

Право архиерея немотивированно лишать священника его служения закреплено в Уставе РПЦ (Устав, гл. 10, ст. 19, п. «а»; Гл. 11, ст. 16) словами «по церковной целесообразности». Эти слова являются новостью, впервые закрепленной в качестве канонической нормы Уставом РПЦ 1988 г. в прямом противоречии со Вселенскими канонами:

По причине многих смятений и происходящих неустройств, благорассуждено совершенно прекратить обычай, обретшийся вопреки апостольскому правилу в некоторых местах: дабы из града во град не переходил ни епископ, ни пресвитер, ни диакон. Если же кто, после этого определения святого и великого собора, таковое предпримет, или допустит сделать с собою таковое дело: распоряжение да будет совершенно недействительно, и перешедший да будет возвращен в церковь, к которой рукоположен во епископа, или пресвитера, или диакона (Перв 15).

В соответствии с этим правилом до революции и согласно Уставу 1918 г. в церковной практике допускался перевод священнослужителя только по личному прошению или по суду. «По целесообразности» означает «с нарушением канона». Впервые практику немотивированных перемещений «по церковной целесообразности» ввел митр. Сергий (Страгородский), начав переводить и увольнять епископов без церковных оснований «по целесообразности», которую выражало его решение. Другие основания перевода стали излишними. Указ может не сообщать причину перевода. Митр. Иосиф (Петровых), которого митр. Сергий удалил с Санкт-Петербургской кафедры, пишет, что переводят и увольняют по 40 архиереев одновременно. Митр. Сергий выполнял требование НКВД, грубо нарушавшее каноны и осужденное церковью. Признавая противоканоничность такой практики, митр. Сергий назвал ее «явлением временным» и оправдывал ее «чрезвычайностью положения» и призывал «жертвовать личными чувствами во имя церковного блага» (ответ проф. – прот. В. Верюжскому (14.12.1927)).

Действительно, в наше время практика необоснованных переводов архиереев с кафедры на кафедру прекратилась. Устав РПЦ не допускает перевод или увольнение епископа «по церковной целесообразности». В настоящее время епископы не перемещаются, зато перемещение клириков Устав РПЦ закрепил в качестве канонической нормы, чрезвычайно развивая практику перевода клириков по «церковной целесообразности». Перемещение священников в РПЦ МП приобрело массовый характер, доходящий до полной бессмыслицы, когда священника за 12 лет переводят 10 раз. Что можно создать прочного при кочевой жизни? Страдают приходы, страдает священник и его семья. Священники оказались закрепощены. Пользуясь их беззащитностью, архиерей может из клириков «веревки вить». Множество злоупотреблений, во-первых, разрушает приходы, а во-вторых, семью священника, вынужденного переезжать из города, срывая жену с работы, а детей из школы. Первый Вселенский Собор правилом 15 одинаково запрещает насильственный перевод как епископа, так и клирика.

Можно считать, что архиерейский произвол официально закреплен Уставом 1988 г. Целесообразность сделалась лукавой заменой архиерейской совести. На место нравственных принципов приходят прагматические решения. Позиция архиерея становится циничной, а Устав не возлагает на него ответственность за власть.

3.6.7. Приход лишен прав на имущество

Не собирайте себе сокровищ на земле.

Мф 6:19

Законодательство СССР не отражало реальную жизнь Церкви. Религиозные организации лишены прав юридического лица, а централизованные религиозные объединения (РПЦ МП) не получили юридического признания в качестве единой организации. В качестве единой организационной структуры Церковь семьдесят лет существовала вне закона. Юридическое положение Церкви находилось в противоречии с фактическим положением.

В 1918 г. Декрет постановил:

Религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием (Декрет, ст. 12–13).

В 1929 г. Постановление ВЦИК и Совнаркома «О религиозных объединениях»:

Верующие, составившие религиозное общество, могут получить по договору в бесплатное пользование от горсовета молитвенное здание и предметы, предназначенные исключительно для культовых целей (Пост., ст. 10).

«Религиозные съезды и избираемые ими исполнительные органы (так понималась МП) не имеют прав юридического лица, кроме того, не могут обладать культовым имуществом или арендовать помещения для молитвенных собраний» (Пост., ст. 22). Оба документа игнорируют иерархию и клир, лишая прав внутри религиозной организации.

В 1945 г. Положение об управлении РПЦ МП возрождает власть епископов и ставит настоятеля во главе Прихода:

Исполнительный орган приходской общины верующих, под руководством настоятеля храма, при ответственности перед гражданской властью за сохранность здания и имущества храма, ведет церковное хозяйство (Положение, ст. 41).

В 1961 г. Собор РПЦ запрещает епископам и священникам вмешиваться в управление хозяйством, обосновав запрет церковным вероучением. На исполнительный орган возлагается вся административно-хозяйственная деятельность. Настоятель исключен из Приходского собрания и Совета, отстранен от хозяйственной деятельности (ЖМП, 1961, № 8. С. 15–17).

В 70-х гг. религиозные организации получили «Частичное право юридического лица в части приобретения в собственность зданий и транспорта».

01.10.1990 г. РПЦ МП впервые признана законом СССР. Все религиозные организации получили в равной мере право юридического лица (ст. 7, 13) и обладают собственностью на здания, предметы культа, деньги, иное имущество (ст. 18).

25.10.1990 г. РПЦ МП признана законом РСФСР. Каждая религиозная организация с момента регистрации ее Устава получает права юридического лица (ст. 18), имеет в собственности здания, предметы культа, деньги и иное имущество (ст. 26). Закон предоставил Московской Патриархии право юридического лица, как «религиозному центру», наравне со всеми другими религиозными организациями. Патриархия является собственником принадлежащего ей имущества и законным представителем имущественных интересов РПЦ. Каждая религиозная организация также получила право владеть имуществом и самостоятельно распоряжаться своей денежной кассой. Закон поставил все религиозные организации в равные условия, предоставив каждой имущественные права и хозяйственную самостоятельность.

24.09.1997 г. ФЗ-125 признает местные и централизованные религиозные организации с правом юридического лица (ст. 8, 1–2) и собственности (ст. 21).

Еще в 1990 г. Поместный Собор потребовал право юридического лица для «Церкви, как целостной институции» с правом его делегирования другим религиозным организациям и предложил внести поправку, которая предоставляла РПЦ в лице Патриархии исключительное имущественное право за счет ограничения права собственности других религиозных организаций. Законодатель не принял предложение, нарушающее равноправие религиозных организаций. Поправка вносит неопределенность и противоречия в имущественные отношения религиозных организаций, предоставляя имущественные права на одну и ту же собственность разным владельцам.

Устав Прихода 2009 г. осуществил требование Собора 1990 г., лишив приходы собственности в пользу МП. «Приход может иметь в собственности… имущество, необходимое для обеспечения деятельности прихода» (Устав Прихода, ст. 11, 4). Дальнейшие статьи перечисляют формы собственности, характер имущества, способы приобретения и т. д., ограничивая возможность распоряжаться собственностью и совершать сделки «письменным разрешением архиерея» в каждом отдельном случае.

Следующая статья констатирует, что «имущество, принадлежащее Приходу на праве собственности или ином имущественном праве, является имуществом РПЦ» (Устав, 11, 7).

«Священный Синод РПЦ устанавливает единый порядок пользования и распоряжения недвижимым и особо ценным движимым имуществом Прихода и критерии отнесения имущества Прихода к особо ценному движимому имуществу» (Устав, ст. 11, 8).

«В случае ликвидации Прихода принадлежащее ему на праве собственности или ином имущественном праве движимое и недвижимое имущество богослужебного и иного религиозного назначения переходит Епархии» (Устав, 11, 12).

«Приход может быть ликвидирован по решению епархиального архиерея, а также по решению суда» (Устав, 12, 3). Это положение противоречит закону, который устанавливает «ликвидацию прихода учредителями или по суду» (ФЗ-125, ст. 14, 1). Устав Прихода «учредителей» безосновательно подменяет «епархиальным архиереем». Принятие такого Устава Прихода разрушает догмат о церкви и ведет к церковным катаклизмам, которые не заставят себя долго ждать.

Приход не имеет прав собственности и зависит от архиерея в правах на оперативное управление имуществом. «Имущество, принадлежащее Приходу на праве собственности или ином имущественном праве, является имуществом РПЦ» (п. 11, 7).

«Приход осуществляет распоряжение недвижимым имуществом (включая земельные участки), принадлежащим Приходу на праве собственности или ином имущественном праве (в том числе продажу, передачу в аренду данного имущества), с предварительного письменного разрешения (благословения) Епархиального архиерея».

«Распоряжение имуществом Прихода (включая денежные средства) осуществляется на основе канонической и материальной подотчетности Епархиальному архиерею (п. 11, 8).

«В случае ликвидации Прихода принадлежащее ему на праве собственности или ином имущественном праве движимое и недвижимое имущество богослужебного и иного религиозного назначения переходит Епархии. Иное имущество, находящееся в собственности Прихода, реализуется на удовлетворение претензий кредиторов. Имущество Прихода, оставшееся после удовлетворения претензий кредиторов, переходит в собственность Епархии» (п. 11, 12).

3.6.8. Метаморфозы церковного Устава

В советской истории наблюдалось последовательное чередование эпох. Когда военный коммунизм доводил страну до разорения и голода, его сменял НЭП. Понемногу оттаивала промышленность и сельское хозяйство, народ начинал дышать. Вновь наступала эпоха военного коммунизма и брала за горло народ. Когда народ задыхался, возвращали НЭП, чтобы народ снова начал дышать.

Такая же смена эпох происходит в РПЦ. Собор 1943 г. учредил РПЦ и легализовал церковную иерархию. Власть в церкви принадлежала иерархии, а приходы получили хозяйственную и прочую самостоятельность.

В 1961 г. церковная иерархия под давлением гражданской власти отказалась от хозяйственного и административного управления и передала его приходам. Возник перекос. Приходы выведены из-под власти архиереев и отданы во власть уполномоченных Совета по делам религий. В церкви наступило время разрушения приходов, храмов и монастырей.

С 1970-1980-х архиереи вернули власть над приходами. В 1988 г. Устав официально передал приходы под контроль епископа.

С 1998 г. архиерейский контроль ужесточился и лишил приходы самостоятельности. Возник перекос в обратную сторону. Казалось, Устав РПЦ 2000 г. снял все ограничения власти епархиального епископа. Высшая церковная власть не контролирует епархиального архиерея. Приходу не предоставлены права и возможность обжаловать произвол епископа. Церковный суд «играет в одни ворота», и его применяют как карательный орган. Устав запрещает жаловаться в гражданский суд и администрацию (Устав РПЦ, п. 1, 9). Клирики и приходская община одинаково беззащитны перед произволом епископа. Беззащитность прихода и клира провоцирует злоупотребление архиерейской властью.

Все познается в сравнении. Устав 2009 г. доказал, что можно еще жестче обосновать авторитарность архиерейской власти и эфемерность прав граждан РФ в религиозной организации.

3.6.9. Соборность или диктатура?

Уж занавес дрожит перед началом драмы.

М. Волошин

На историческом пути Тело Христово облекается многоцветными ризами эмпирической жизни. При всем разнообразии, формы Церкви не случайны. Они воплощают сущность догматического учения о Теле Христовом, структуру и состав церковного общества, иерархии и таинств. Церковь живет исторической жизнью, не приспосабливаясь к ней, но из собственной глубины рождая формы, выражающие в данную эпоху Ее онтологию. Искажение догмата о Церкви формирует Ее не церковное устройство. Еретические общества всегда получали иное устройство, чем кафолическая Церковь.

И наоборот, искажение форм церковной жизни повреждает кафолическое учение о Теле Христовом. В этом опасность подмены церковной традиции. Церковное устройство об основано догматическим учением, и должно ему соответствовать.

Символ Веры определяет четыре сущностные свойства: единая, святая, соборная и апостольская Церковь. Единство Церкви может быть только соборным, иначе оно не будет церковным. Церковь святая, ибо в Ней пребывает Святой Дух. Послушание человеческой воли Святому Духу выражает апостольское кредо: «изволися Духу Святому и нам».

Ни одно догматическое свойство нельзя забыть. Церковь не может жертвовать догматическим смыслом соборности в пользу не церковного уклада, какие бы преимущества он ни сулил. Понятие «церковного единства» выражает общественные отношения, в основе которых лежат любовь и свобода. Единство основано на внутренних связях. Если народ связан в некоторую общность посредством внешней силы, подобно кадушке, стянутой снаружи железными обручами, возникает «господство». В его основе лежит насилие с одной стороны, и порабощение – с другой. Господство похоже на единство по внешней форме. Их внутреннее содержание несовместимо.

Господь Иисус Христос осудил принцип господства в Церкви. «Иисус, подозвав учеников, сказал: вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф 20:25–27).

Апостол Петр увещает пастырей: «пасите Божие стадо, какое у вас… не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1 Пет 5:2–3). Но пастыри не слышат.

Последствия авторитарного управления аукнутся, как и клерикализация, и ОПКаизация гражданского общества трагическим противостоянием и утратой нравственного авторитета – важнейшей ценности церкви для социальной жизни Отечества.

Можно только удивляться, что церковные власти не замечают надвигающейся беды.

3.6.10. Устав уничтожает принцип ФЗ-125 об учредителях Прихода

Согласно ФЗ-125, Устав Прихода принимают его учредители: «Религиозная организация действует на основании устава, который утверждается ее учредителями или централизованной религиозной организацией» (ФЗ-125, ст. 10, п. 1). Этот пункт сформулирован недостаточно ясно и нуждается в уточнении. «Религиозные организации подразделяются на Местные и Централизованные» (ФЗ-125, ст. 8, 2). Местные религиозные организация создаются объединением местных жителей на основе учредительства (ФЗ-125, ст. 8, 3; ст. 9, 1). Очевидно, что Устав местной «религиозной организации утверждается ее учредителями». ФЗ-125 предоставляет Приходу право принимать Устав и вносить в него изменения и дополнения (ФЗ-125, ст. 11, п. 5, 11).

«Централизованная религиозная организация образуется соединением не менее трех местных религиозных организаций» (ФЗ-125, ст. 8, 4 и 9, 2). Ей также предоставлено право создавать религиозные организации: учреждения, координирующие органы, профобразования за исключением Местных религиозных организаций (ФЗ-125, ст. 8, 6).

Централизованная религиозная организация утверждает Устав тех религиозных организаций, которые она создала (ФЗ-125, ст. 10, 1). Священный Синод принимает уставы религиозных организаций, созданных им самим, т. е. руководящих либо координирующих органов или учреждений, а также учреждений профессионального религиозного образования. Этот список исчерпывающий (ФЗ-125 ст. 8 п. 6 «О свободе совести и о религиозных объединениях»). Синод не может принимать Уставы канонических подразделений РПЦ (если под ними понимать местные религиозные организации – Приходы) и вносить в них изменения и дополнения, иначе нарушает федеральный закон. Устав РПЦ сформулировал Ст. 25 «п» гл. 5 вопреки ФЗ-125. Синод принял Устав Прихода без предварительного обсуждения церкви.

3.6.11. Принцип «круговой поруки»

Совсем безобразно смотрится в Уставе Прихода угроза:

Если член Приходского собрания не исполняет хотя бы одну из обязанностей п. 7.4 настоящего Устава, Епархиальный архиерей единоличным решением вправе исключить всех (часть) членов Приходского собрания и включить в его состав новых членов по собственному усмотрению (Устав Прихода 7, 3).

Архиерей посягает на право граждан, гарантированное Конституцией РФ: «Каждый имеет право на объединение» (ст. 30). Архиерей не является учредителем местной религиозной организации и получает право единоличным решением уволить из организации всех учредителей. Это противоречит ФЗ-125, которое не предполагает исключение учредителей без их согласия.

Устав вводит в Приходе коллективную ответственность и учреждает «круговую поруку», вызывающую мрачные ассоциации: фашисты за смерть офицера расстреливали в деревне каждого десятого.

Каких «новых членов» включит архиерей в состав Приходского собрания на место изгнанных? Откуда призовут этих лиц и как совместить их «назначение» епископом с «решением Приходского собрания», обещанного в том же пункте Устава строчкой выше?

Возникает главный вопрос: почему Синод принимает Устав, не интересуясь мнением Прихода, которому придется жить по этому Уставу? Устав на собрании Приходского совета не обсуждается, замечания верующих не принимаются во внимание.

Глава 4. Общецерковный суд

4.1. Легитимность судей Псковского епархиального суда

Невозможно, чтобы судья Псковского областного суда оказался не легитимен. Судьи проходят аттестацию, исключающую такую нелепость. В этом отличие суда, образованного на основе Конституции, от церковных судов РПЦ, не имеющих под собой ни законных, ни канонических оснований.

Псковский Епархиальный суд (далее – ПЕС) является единственным в Псковской области Епархиальным судом, и имеет областной уровень. Судьи ПЕСа не проходят аттестацию. В процессе над членами прихода святых Жен-Мироносиц выяснилось, что судьи ПЕСа не легитимны in corpora во главе с Председателем прот. Петром Нетребой. Все они занимали должность благочинных и руководящие должности в епархии.

Церковный суд – система органов, находящихся в юрисдикции РПЦ МП и осуществляющая функции судебной власти на основании церковного законодательства: Устава РПЦ и Положения о церковном суде РПЦ МП.

«Положение о церковном суде РПЦ МП» (далее – Положение) является основным документом, определяющим порядок судопроизводства в РПЦ, утвержденный Архиерейским собором 2011 г. Статья 25 Положения определяет состав епархиального суда, порядок выбора и назначения судей. Согласно пункту 4 указанной статьи, «Все судьи епархиального суда перед вступлением в должность дают присягу в присутствии епархиального архиерея. Примечание. Разъяснение в циркулярном письме Управления делами Московской Патриархии от 24 марта 2011 г. № 01/1574: «невозможно совмещение должностей епархиальных судей с руководящими должностями в епархии (епархиальный секретарь, благочинные и т. п.)» (Положение, ст. 25, п. 4). Согласно разъяснению, благочинные не могут быть епархиальными судьями. В связи с циркулярным письмом митр. Ювеналий Крутицкий и Коломенский, управляющий приходами Московской области, издал Указ о перевыборах судей, и все благочинные Московской епархии были освобождены от должности судей. Можно было ожидать перевыборов судей в ПЕСе, однако никаких перемен в Псковской епархии не последовало.

Часть 4 п. 1 ст. 330 ГПК РФ указывает: «4. Основаниями для отмены решения суда первой инстанции в любом случае являются: 1) рассмотрение дела судом в незаконном составе». Пленум ВС РФ от 19 июня 2012 г. № 13 разъясняет: «При применении положения пункта 1 части 4 статьи 330 ГПК РФ судам апелляционной инстанции необходимо учитывать, что дело признается рассмотренным судом в незаконном составе в том случае, когда, например, дело рассмотрено лицом, не наделенным полномочиями судьи; судья подлежал отводу по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 2 части 1 и частью 2 статьи 16 ГПК РФ». Благочинный Муханов – секретарь суда – являлся лицом, прямо заинтересованным в исходе дела, что исключает его объективность и беспристрастность.

Суд над Приходским собранием храма святых Жен-Мироносиц состоялся впервые 03.06.2011 г., спустя три месяца после публикации циркулярного письма Управления делами МП, установившего нелегитимность судей ПЕСа. Таким образом, все три суда, назначенные ПЕСом в 2011 г., проводились незаконно. Каждый раз, получая повестку ПЕСа, члены Приходского собрания доводили до сведения судей, что они являются нелегитимными, и действия их нельзя признать законными. Тем не менее приглашенные приходили, согласно повестке, избегая обвинения в неуважении к суду. Председатель суда Нетреба каждый раз отвечал, что судьи назначены архиереем и потому являются легитимными.

В апелляции от 30 августа 2011 г. на имя Святейшего Патриарха члены Приходского собрания указали нелегитимность судей ПЕСа. Общецерковный суд (далее – ОЦС), состоявшийся 23 октября 2012 г., не обратил внимания на их слова и вынес решение:

Признать, что в производстве рассматриваемого дела в епархиальном церковном суде Псковской епархии был допущен ряд процессуальных нарушений. Поставить эти нарушения на вид епархиальному архиерею Псковской епархии и членам епархиального церковного суда Псковской епархии. Просить Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла поручить управляющему делами Московской Патриархии вызвать председателя епархиального церковного суда Псковской епархии для проведения разъяснительной беседы.

Очень сомневаюсь, что митр. Евсевию поставили на вид незаконные действия его ПЕСа. Еще более нелепым выглядит «вызов Председателя Псковского Епархиального суда прот. Петра Нетребы для проведения разъяснительной беседы». Что можно разъяснять Нетребе, если он нелегитимен? Следует немедленно отстранить Председателя со всем составом его нелегитимного суда. Приглашение в Москву «для разъяснительной беседы» свидетельствует, что Председателя Нетребу сотоварищи ОЦС признал законными судьями и не отстранил от занимаемого положения. Оглашенные Председателем Нетребой решения ПЕСа архиерей утвердил своей резолюцией и неправосудные определения вступили в законную силу. ОЦС утвердил все решения нелегитимных судей. Все «судьи» Псковской епархии продолжают нести свои «должностные обязанности» по сей день. «Обещание Всемогущему Богу пред Святым Крестом и Евангелием проходить предстоящее мне служение судьи церковного суда во всем согласно со Словом Божиим, с канонами Святых Апостолов, Вселенских и поместных соборов и святых отцов, и со всеми церковными правилами, законоположениями и установлениями» не тревожит совесть церковных судей. Невинно осужденные 24 прихожанина храма исключены из Приходского собрания и не восстановлены.

Церковный суд, учрежденный вопреки каноническим основам, не может быть законным и правосудным. Он не ставит своей задачей правосудие (Положение ст. 2) и покрывает насилие, несправедливость и лицемерие церковной власти.

Авторитет пастырей и архипастырей ослабляется несправедливыми действиями, а не их исправлением. По долгу Патриаршего служения скажу: произвола в жизни Церкви быть не должно. Никакой личный конфликт не должен приводить к необоснованным репрессиям клирика (Святейший Патриарх Кирилл. Речь на Архиерейском совещании 02.02.2010 г.).

Хорошие слова сказал Святейший Патриарх. Почему бы Митрополиту Евсевию и ОЦС не услышать сказанные Патриархом слова и не последовать его призыву?

4.2. Канонические основания церковного суда

Церковный суд должен быть организован на канонических основаниях. Этого требует задача церковного суда, заявленная в «Положении о церковном суде РПЦ МП» (далее – Положение). Положение в ст. 2 сообщает о предназначении церковных судов: «Церковные суды предназначены для восстановления нарушенного порядка и строя церковной жизни и призваны способствовать соблюдению священных канонов и иных установлений Православной Церкви». РПЦ заявляет, что ее нормы материального и процессуального права, принятые в Положении, основаны на канонических принципах Вселенской Церкви. В случае противоречия каноническим принципам нормы Положения не могут иметь силы. Положение принимает канонические правила в качестве основополагающих норм церковного судопроизводства. Посмотрим, насколько Положение соответствует каноническим нормам Вселенской церкви.

Первым и необходимым условием возбуждения церковного судопроизводства Вселенские соборы полагают жалобу, написанную двумя обвинителями и подписанную их именами. Собор полагает, что обвинение в церковном правонарушении принимается не от всех доносителей. Лицо обвинителя и свидетеля должно предварительно исследовать.

К обвинениям и свидетельству против епископа и клирика допускаются лица, достойные доверия. Незаконными свидетелями по церковному правонарушению считаются: еретики, издавна объявленные чуждыми церкви, и раскольники. Осужденные, изверженные и отлученные клирики и миряне не допускаются к свидетельству, пока не очистятся от обвинения.

Обвинители, ничем не опороченные, представляют свои обвинения всем епископам области и лично подтверждают их доводами (Втор 6). От одного обвинителя, даже епископа, обвинение не принимается (Карф 147).

Мы находим три требования Вселенской Церкви для возбуждения дела в церковном суде:

1. Должна быть подана жалоба.

2. Жалоба не может быть анонимной.

3. Жалобу подписывают своим именем не менее двух лиц. Положение тоже указывает основания к возбуждению судебного дела:

1. Дело, требующее исследования, передается епархиальным архиереем в епархиальный суд при наличии следующих оснований:

а) заявление о церковном правонарушении;

б) сообщение о церковном правонарушении, полученное из иных источников (Положение, п. 1–2 ст. 33).

Первый из пунктов ст. 33 соответствует Вселенским канонам. Его подтверждает ст. 34:

1. Заявление о церковном правонарушении, подлежащее рассмотрению епархиальным судом, должно быть подписано и подано членом или каноническим подразделением Русской Православной Церкви на имя епархиального архиерея той епархии, в юрисдикции которой находится обвиняемое лицо.

Этот пункт подтвержден также ст. 35:

1. Заявление о церковном правонарушении должно быть подписано заявителем. Анонимное заявление о церковном правонарушении не может служить поводом для рассмотрения дела в церковном суде.

2-й пункт ст. 33 противоречит первому пункту и каноническим нормам. Положение пользуется принципом анонимности, признавая основанием к рассмотрению дела «иные источники», не названные и не определенные. Положение указывает «иное» основание, которого нет в канонических правилах Вселенской церкви. Положение не подтверждает п. 2 каноническими нормами и не разъясняет «иные источники», из которых можно получить сообщение о правонарушении. Очевидно, что п. 2 ст. 33 Положения противоречит канонической норме и не имеет канонической силы. Обращаю внимание на этот факт, поскольку на его основании ПЕС принял решение об исключении членов из Приходского собрания храма святых Жен-Мироносиц.

Вызванный в судебное заседание, я заявил ходатайство представить исковое заявление. Суд отказался предъявить основание к рассмотрению дела. Председатель суда сказал: «Епархиальный архиерей может передать дело в епархиальный суд как по собственному усмотрению, так и при наличии заявления о церковном правонарушении».

Председатель суда, протоиерей Петр Нетреба (П. Н.): Положите руку на Евангелие и прочитайте текст присяги.

Свящ. Павел (П. А.): Я, обвиняемый священник Павел Адельгейм, давая свидетельские показания церковному суду, перед святым крестом и Евангелием обещаю говорить правду и только правду. Странно звучит термин «обвиняемый» перед судом, который не предъявил мне конкретных обвинений. Прежде всего я хочу видеть заявление, на основании которого возбуждено дело по моему обвинению.

П. Н.: Владыка издал Распоряжение за № 29 от 23 мая 2011 г. о том, чтобы было рассмотрено дело по приходу храма святых Жен-Мироносиц г. Пскова в связи с неприятием 18 апреля 2011 г. на приходском собрании устава местной религиозной организации в новой редакции, утвержденной священным Синодом РПЦ. Заявителя по этому поводу нет.

Для справки. Впервые эту норму канона нарушил папа Иннокентий III в 1198 г. Папа направил легатов без заявления расследовать действия архиепископа Миланского и потерпел фиаско: архиепископ потребовал канонического обоснования. Неудача побудила папу Иннокентия создать в 1215 г. розыскной суд под названием «инквизиция», установивший право рассматривать дела без заявления, вопреки канонической традиции.

После отказа суда в первом ходатайстве, я заявил второе ходатайство: «Покажите Распоряжение за № 29 от 23 мая 2011 г. о рассмотрении дела Прихода святых Жен-Мироносиц г. Пскова».

П. Н.: Такое распоряжение в документах суда имеется, но в настоящий момент суд его не принес.

П. А.: Прошу объяснить, в чем вы меня обвиняете.

П. Н.: В непринятии нового устава прихода святых Жен-Мироносиц на приходском собрании 18.04.2011 г.

П. А.: На каком основании я должен принять новый устав?

П. Н.: На основании э… э… распоряжения святейшего Патриарха.

П. А.: Покажите мне такое распоряжение.

П. Н.: Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл определил срок перерегистрации приходов до 10.10.2010. Э… э… значит нужно перерегистрировать приходы…

П. А.: Покажите мне документ.

П. Н.: Я даю вам информацию.

П. А.: Я бы хотел получить документ.

П. Н.: Когда надо будет, получите, батюшка.

П. А.: То есть документ вы мне не предъявите?

П. Н.: Я вам сейчас зачитываю разъяснения юридического отдела МП.

П. А.: Прочитайте, что там сказано.

П. Н.: Патриархом Кириллом дано распоряжение…

П. А.: Кому? Кому дано распоряжение?

П. Н.: Всем приходам.

П. А.: Там так написано: всем приходам?

П. Н.: Конечно.

П. А.: Нет, там это не написано.

П. Н.: Как же? Написано. Определен срок перерегистрации приходов до 10…

П. А.: Кому дано распоряжение?

П. Н.: Разумеется архиереям, всем епархиальным преосвященным РФ.

П. А.: Если распоряжение дано епархиальным епископам, это не ко мне. Я не архиерей.

П. Н.: Вы подчиняетесь настоятелю храма Жен-Мироносиц, ему дано устное постановление…

П. А.: Устного постановления не может быть. Оно должно быть письменным.

П. Н.: Устное распоряжение, чтобы храмы приняли новый Устав.

П. А.: Распоряжение должно быть письменное.

П. Н.: Хорошо, понятно. У нас есть распоряжение, точнее, оно есть, но у нас нет его с собой.

П. А.: Почему не обзавелись? Перенесите заседание и представьте…

П. Н.: Нет, мы не будем переносить… это ваше мнение, а суд считает, нет необходимости переносить. Так что, пожалуйста, дальше вопросы.

П. А.: Какие вопросы? Если нет распоряжения, говорить не о чем.

П. Н.: Распоряжение есть. Вам об этом сообщил о. Сергий, я слышал.

П. А.: Отец Сергий мне сказал, что распоряжения не существует. Не вижу канонических оснований принимать решение. Я подчиняюсь церковным канонам, распоряжениям Патриарха и архиерея, но распоряжений не вижу.

П. Н.: Вы должны подчиняться распоряжениям своего настоятеля.

П. А.: Пусть напишет распоряжение, я подчинюсь.

Таким образом и в третьем ходатайстве – показать распоряжение архиерея об обязанности прихода принять устав – суд отказал. Суд прошел в рамках розыскного процесса.

4.3. Задачи церковного суда

Судите судом праведным.

Ин 7:24

Первая статья Положения «О канонических основаниях судебной системы РПЦ» предлагает неканонические основания судебной системы. Положение слеплено в юридическом отделе МП, как ласточкино гнездо, из отдельных кусочков, комочков и веточек, заимствованных из разных кодексов ГК, ГПК, УПК РФ, даже пара текстов из церковных канонов. Церковные каноны формируют принципиально иное устройство церковного суда, противоречащее Положению.

Церковные каноны знают суд епископов. 12 епископов судят епископа; священника судят шесть епископов и свой; три епископа судят дьякона. При разногласиях приглашают большее число епископов. (Ап 74, Карф 12; 29. Втор 6). Теоретически суд над епископом Положение допускает. На практике суд над епископом не допускается. Положение отказалось от суда епископов над клириками. Епархиальный епископ единолично судит клириков и мирян, что ведет к произволу.

В Положении отсутствуют основы и задача судопроизводства. Закройщики из юридического отдела МП сшили церковный кодекс из понятий гражданского, уголовного и административного права, изменив смысл многих положений, иногда вплоть до обратного, внося законы собственного сочинения, обрамив блестками канонического права. Обычно суды различаются по задачам и способам их выполнения. Гражданский, арбитражный и третейский суды решают споры между истцом и ответчиком. Уголовный и административный суды выносят подсудимым приговор за правонарушения. Положение совместило несовместимые задачи и перемешало статусы участников процесса.

Епископ предложил принять новый Устав в Приходе святых Жен-Мироносиц. Предложение разделило приход на сторонников и противников. Суд мог разрешить спор, признав право каждой стороны на свободное волеизъявление в соответствии с законом РФ и уставом Прихода.

Суд не установил истца в споре и не пригласил в судебное заседание. Пригласив ответчиков, суд выступил в интересах истца и обвинил ответчиков в правонарушении за высказанное мнение об Уставе Прихода.

Положение противоречиво, статьи недоговорены, неопределенны, часто двусмысленны. Невозможно определить фундамент, на котором выросло Положение о церковном суде. Каноничность документа ограничена его соборным утверждением. Из трех судебных инстанций, учрежденных Уставом РПЦ, практически применяются только две: первая и вторая для клириков и мирян; вторая и третья – для архиереев. Надзорная инстанция не существует. Не поставлена основная задача суда – вершить правосудие.

Задачу судопроизводства устанавливает статья 2 Положения. Она называется: «Предназначение церковных судов» и состоит из одного пункта: «Церковные суды предназначены для восстановления нарушенного порядка и строя церковной жизни и призваны способствовать соблюдению священных канонов и иных установлений Православной Церкви». Содержание первой задачи, во-первых, широко до неопределенности: «предназначены для восстановления порядка и сохранения строя церковной жизни». Непонятен объем задачи и конкретное содержание. Входит сюда восстановление справедливости и правды? Станет суд защищать слабого от сильного, обиженного от обидчика, правого от насильника? Положение не отвечает. Во-вторых, возлагает на суд обязанности, которые он заведомо не может исполнить. Судебная власть исследует дело и выносит решения. Исполнением решений занимается исполнительная власть.

Вторая задача – «способствовать соблюдению священных канонов и иных установлений Православной Церкви» – указывает на «каноны и установления» в качестве объекта деятельности суда. Положение игнорирует человека, как объект домостроительства, ради которого распялся Христос. «Ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову». «Сион спасется правосудием» (Ис 1:17, 27).

Устав РПЦ учреждает церковный суд (гл. 1, 8) и запрещает клирикам и мирянам обращаться в органы государственной власти и в гражданский суд (гл. 1, п. 9). Положение о церковном суде не ставит задачу защитить человека – клириков и мирян. Куда обратиться обиженным и оскорбленным? Положение исключило основную задачу, выражающую природу суда – правосудие. Суд, который не вершит правосудия, «выбрасывают вон на попрание людям, как соль несоленую» (Мф 5:13).

4.4. Приватизация судебной власти

Первая часть статьи 3 Положения указывает конкретных собственников судебной власти в РПЦ: «полнота судебной власти в РПЦ принадлежит Архиерейскому собору». Первым собственником судебной власти является Архиерейский собор. Положение дает право «Священному Синоду и Патриарху осуществлять судебную власть в церкви», не уточняя, являются они собственниками судебной власти или эту власть делегирует им Архиерейский собор. Согласно положению, собственники власти могут распоряжаться судебной властью самостоятельно и единолично или делегировать ее другим органам, оставляя за собой право утверждать решения.

Судебную власть Патриарха и Синода Положение определяет двусмысленно.

Положение не говорит, что «Синоду и Патриарху принадлежит полнота судебной власти», подобно Архиерейскому собору. Положение выражается скромнее: «осуществляют судебную власть», позволяя думать, что Патриарх и Синод не являются, подобно Собору, источниками судебной власти в церкви.

Однако в следующей строчке, говоря о делегировании судебной власти Общецерковному суду (далее – ОЦС), Положение называет источником судебной власти не Архиерейский собор, а каноническую власть Синода и Патриарха. Остается неясным, сколько собственников судебной власти признаны в РПЦ: один или трое?

ОЦС оказывается исполнительным органом судебной власти, выполняющим техническую задачу, делегированную собственниками судебной власти. ОЦС не может самовольно возбуждать дело, его решения не имеют законной силы до утверждения Патриархом, который может отменить или изменить решение ОЦС. Его решение вступает в силу немедленно. Лукавое слово «делегирование» маскирует коллегиальностью ОЦС единоличный суд собственника судебной власти.

Вторая часть статьи 3 Положения указывает единоличного собственника судебной власти в епархии: «Полнота судебной власти в епархии принадлежит епархиальному архиерею». По делам о церковных правонарушениях епископ может принять судебное решение самостоятельно или передать дело на рассмотрение епархиального суда. Решения епархиального суда вступают в законную силу через утверждение епископом. Епископ может отменить или изменить решение суда. Решение епископа вступает в силу немедленно. «Судебная власть епархиального суда проистекает из канонической власти епархиального архиерея, которую епархиальный архиерей делегирует епархиальному суду».

Положение не приводит конкретные каноны в обоснование церковности правовых принципов. Каноны не подтверждают самовластие епископа. Положение полагает в основу церковного судопроизводства частное право епископа на судебную власть.

Дальнейший текст Положения детализирует и углубляет это право.

Отказавшись от евхаристического источника власти епископа, церковное сознание должно было заимствовать из эмпирической жизни принцип права для обоснования власти епископа. Идея правовой власти привела к установлению правовых отношений между ним и членами его церкви. Иерархическое служение, вытекающее из самого существа Церкви, получило обоснование, которое вообще не содержится в Церкви. Власть епископа, основанная на праве, привела к идее правового ограничения этой власти на Московском соборе 1917–1918 гг. (Афанасьев Николай, протопр. Церковь Духа Святого. Рига: Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1994. С. 2).

Уставы РПЦ 1988, 2000 и 2011 гг. упразднили все правовые ограничения власти епископа и контролирующую власть Поместного собора. Вопрос о церковном обосновании самовластия Положение не рассматривает. Непонятно, чем отличается «полнота судебной власти епархиального епископа» от полноты его административной власти. В обоих случаях применяются одни карательные санкции и отсутствует ответственность за превышение власти. Зачем неограниченную власть дополнять сомнительным институтом «церковного суда»?

Положение не ставит ни церковной, ни правовой задачи судопроизводства. Обратимся к той «эмпирической жизни», из которой «церковное сознание заимствовало принцип права». Посмотрим, как она ставит задачу суда.

Конституция РФ обосновывает судебную власть обязанностью государства защитить права и свободы человека и гражданина (ст. 46, 1). «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства» (Ст. 2).

«Никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела» (Ст. 47, 1).

«Все равны перед законом и судом» (Ст. 19, 1–3).

Приведенные положения Конституции РФ отражают два евангельских принципа:

1. Принцип справедливости: «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (Мф 7:12).

2. Иерархию ценностей: человек является первичной ценностью, а закон – вторичной. «Суббота для человека, а не человек для субботы. Посему Сын Человеческий есть господин и субботы» (Мк 2:27–28).

В отличие от Конституции РФ Устав РПЦ вводит в церковь принцип неравенства христиан перед законом и судом (Устав, гл. 7, п. 8).

Положение не ищет евангельских обоснований, не претендует на справедливость, опускает библейскую идею правосудия, отраженную в Апостольских и Вселенских канонах и правилах святых Отцов.

Условия и принципы, заявленные Положением, предопределяют качество епархиального правосудия. Его эффективность выявляет практика применения.

Церковность Положения следует оценивать с человечных позиций Евангелия (Мф 26:31–46).

Положение не опирается на «священные каноны». Слепая ссылка на «основы церковного судопроизводства» маскирует отступление от канонического предания Православной Церкви. Каноны представляют правила жизни и веры. Отцы принимали их параллельно с догматами. Принятый догмат закреплялся богослужебной и канонической практикой. Законодательные нормы отображали догматическое учение о святой Троице, Боговоплощении и «Церкви Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею» (Деян 20:28). Каноническая традиция не отдает церковную власть в собственность и не признает диктатуру епископа.

Определение о епархиальном управлении от 22.02.1918 г. констатирует:

Архиерей пользуется, по Божественному полномочию, всей полнотой иерархической власти в делах веро- и нравоучения, священнодействия и пастырского душепопечения.

Аналогичный текст мы находим в Уставе РПЦ (гл. 10, 11). Он тоже подразумевает «Божественное полномочие» власти, которой епископ «пользуется».

Положение декларирует текст, имеющий формальное сходство с Уставом (10, 11) и существенно отличается в понимании природы власти епископа. В отличие от Уставов Православной Всероссийской Церкви и РПЦ, Положение передает судебную власть в собственность епископу. Епископ приватизирует и «делегирует власть епархиальному суду». «Божественные полномочия» не подразумеваются там, где епископ сам оказывается Источником «канонической власти», которая из него «проистекает».

Являясь подзаконным актом Устава РПЦ, Положение вступает в противоречие с ним. Признавая епископа источником правовой власти, Положение не обосновало заявленный принцип. Правовая власть никогда не получала в церкви богословского обоснования, поскольку корни права остаются вне церковных пределов.

В исторической ретроспективе власть имеет одно из трех оснований:

1. В монархиях власть имела божественную санкцию. Правитель являлся либо богом, как римский кесарь и египетский фараон, либо помазанником Бога, как библейские цари или византийские и российские самодержцы. Помазание не входит в таинство поставления епископа. Восточная Церковь, в отличие от Западной, не называет епископа наместником или помазанником Бога.

2. Демократическое государство исходит из либеральной системы ценностей. Оно ставит человека в центр законодательства. Государственная власть обоснована интересами, правами и свободами человека, как мы видели в Конституции России.

В первом случае источником власти является Бог, во втором – человек.

3. Главой Церкви является Богочеловек: «Того даде главу выше всех Церкви» (Еф 1:22) (и все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви). Иисусу Христу принадлежит полнота власти: «Ему слава и держава во веки» (1 Пет 5:11). Власть епископа можно обосновать повелением: «паси овцы моя» (Ин 21:16). Это повеление имеет условие: «любишь ли ты Меня?». Во Христе обоснована власть любви. На ее основе возникает пастырство. «Одно стадо и один Пастырь» (Ин 10:16). Христос не отдает овец в собственность епископу. Он поручает овец его попечению и потребует отчета. Так понимала власть епископа Восточная Церковь. Епископы РПЦ считают себя хозяевами стада, не оставляя места Христу.

Господь четко определил характер власти в церкви: «Цари господствуют над народами и владеющие ими благодетелями называются. А вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий – как служащий. <…> Я посреди вас, как служащий» (Лк 22:25, 27). «Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример» (Ин 13:14). Власть насилия разделяет. Власть любви соединяет.

Положение не обосновало правовую власть епископа. Власть, «проистекающая» из персональной воли человека, не нуждается в обосновании. Своевластие само себя обосновывает. Возникает уникальная система ценностей, в которой власть не имеет обоснования ни в Боге, ни в человеке. В ее основу положено своевластие функции, в которую Положение превращает епископа. Неумолимая логика ведет к одному из двух обоснований своевластия: либо – гуманистической идее сверхчеловека, либо – культу человекобога. В этой системе вполне логично отрицание интересов, прав и свобод христианина. С такой же необходимостью исключена Божественная власть. Власть имеет только один источник и одного собственника. Нечестиво предполагать, что Бог делит власть с епископом. Если признать Положение церковным документом, возникает неувязка. Права и свободы принадлежат епископу. Прочие обязаны исполнять долг.

Положение пренебрегает правосудием, ибо автор пренебрегает человеческим лицом, в котором отражен Лик Христов: «как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф 25, 40). Положение считает более важной задачу навести порядок: «ограждать паству Церкви Божьей от ересей, расколов, нестроений и бесчиния, помогать покаянию, исправлению и спасению преступников, имея в мыслях благо святой РПЦ и спасение ближних» (Присяга судьи).

Эти глобальные цели не включают заботу о правах, достоинстве и судьбе христианина. Человеком можно пренебречь во имя высоких целей: «лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели весь народ погиб» (Ин 11:50). Иисус приносит в жертву Самого Себя. Каиафа предлагает принести в жертву Иисуса. Результат одинаковый: «Сын Человеческий идет, как писано о Нем». Но разная мораль: «горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается» (Мф 26:24). Что предпочесть: жертвенность или целесообразность? Лукавая мудрость Каиафы по сей день находит последователей в РПЦ. Христова Церковь является Богочеловеческим организмом. Ее нельзя ни обезбожить, ни обесчеловечить.

4.5. Закрытость церковного суда

Рассмотрение дел в церковном суде является закрытым (Положение о церковном суде РПЦ МП (далее – Положение), п. 2 ст. 5). Принцип закрытости суда подтверждает Устав РПЦ: «Разбирательство дел во всех церковных судах закрытое» (гл. 7, ст. 9).

Понятие «закрытый суд» подробнее не раскрывается. Не указаны пределы, до которых распространяется секретность происходящего на судебных заседаниях. Из практики известно, что исключается присутствие в судебном заседании прессы и любых лиц, не являющихся участниками процесса.

Если двери заперты, нельзя узнать, что происходит за этими дверями: творится правда Божья или проливаются невидимые миру слезы?

Сомнения вызывает приватизация судебной власти епископом. Ст. 3 п. 2 Положения отдает епархиальному архиерею «полноту судебной власти» не в пользование, а в собственность, утверждая, что власть епископу «принадлежит».

«Определение о епархиальном управлении» от 22.02.1918 г. указывает: «архиерей пользуется, по Божественному полномочию, всей полнотой иерархической власти в делах веро- и нравоучения, священнодействия и пастырского душепопечения». «Пользоваться» и «принадлежать» – разные понятия, влекущие разные последствия: за использование власти епископ несет ответственность. Если власть епископу принадлежит, ответственность за ее применение отсутствует. Христос говорит: «дана мне всякая власть на небе и на земле». Власть «принадлежит» Христу, ибо «Отец всю власть отдал Сыну». Бог не отдавал всю власть епископу, но позволил пользоваться «по Божественному полномочию». Если власть «принадлежит» епископу, он становится похитителем власти. Это нечестивое выражение компрометирует весь церковный документ.

Епархиальный архиерей может вынести судебное решение сам или поручить епархиальным судьям. В обоих случаях решение вступает в законную силу, если архиерей утвердит его своей властью.

Следует обратить внимание, что архиерей одновременно пользуется всей полнотой исполнительной власти в епархии (Устав РПЦ, гл. 10, п. 11, 14).

Критерии, различающие судебную и исполнительную власть в действиях архиерея, отсутствуют. Правосудие лишено основного условия – независимости суда. Суд отдан в распоряжение исполнительной власти. Зависимость суда от исполнительной власти исключает обжалование его решений в суде. Если решения исполнительной власти не могут быть обжалованы в церковном суде, значит суд не защищает права клириков и мирян в случаях конфликта с исполнительной властью. Суд не обременяет себя задачей правосудия, ограничиваясь узкой задачей «восстанавливать порядок церковной жизни и соблюдать каноны и установления» (Положение, ст. 2).

Устав РПЦ вводит принцип неравенства христиан перед законом и судом: «Вступившие в законную силу постановления церковных судов, а также их распоряжения, требования, поручения, вызовы и другие предписания являются обязательными для всех без исключения клириков и мирян» (Устав РПЦ, гл. 7, ст. 8). Только для клириков и мирян обязательны предписания церковного суда. Епископы не включены в число лиц, обязанных признавать решения церковного суда.

Устав также запрещает клирикам и мирянам обращаться в гражданский суд. На епископов запрет не распространяется (Устав РПЦ, гл. 1, ст. 9). Возникает полная безответственность епископа в нравственно-правовом поле РПЦ, принципиально противоречащая правилам Вселенской церкви.

В апостольских и вселенских правилах весь народ Божий поставлен в равные условия, и епископ первым призван к ответственности. Всякий канон начинается с епископа: «аще епископ, или пресвитер, или диакон, или кто-либо из священного списка…» (Ап. 8).

Закрытый характер и зависимое положение суда усугубляется отсутствием органа, контролирующего судебную деятельность. Суд не допускает стороны знакомиться с протоколами судебных заседаний, допросов, свидетельских показаний и других материалов дела.

Архиерей осуществляет и контролирует судебный процесс, т. е. контролирует самого себя. В отсутствие органа, контролирующего соблюдение судом правил судопроизводства, объективная проверка деятельности суда исключена, и единство судебной системы РПЦ, декларированное Положением, не обеспечено (Положение, п. 1 ст. 4).

Положение не предусматривает защитника для обвиняемых, которые не могут себя защитить, ибо не знакомы с особенностями процесса в церковном суде и церковными канонами. Суд выносит решение не в интересах правосудия, а в интересах церкви, которые судьи могут понимать по-разному (Положение, присяга судьи).

Поэтому обвиняемый может быть осужден не за правонарушение, а за неумение доказать свою невиновность в силу собственного бесправия и канонической некомпетентности. В церковном суде действует презумпция виновности. Епархиальный архиерей является не только судьей, но и обвинителем. Он выносит распоряжение о возбуждении дела и передает на рассмотрение епархиального суда (Положение, ст. 33).

Учитывая изложенные условия суда, можно ожидать, что при закрытых дверях каждый обвиняемый епископом будет осужден.

4.6. Учреждение и компетенция суда

Архиерей учреждает Епархиальный суд: «Епархиальные суды создаются по решению епархиального архиерея» (Положение, ст. 23; Устав РПЦ, гл. VII).

Епархиальный суд состоит из пяти священников. Архиерей назначает председателя, заместителя, секретаря (Устав РПЦ, гл. IX. Церковный суд) и рекомендует прочих членов. Рекомендацию архиерея не оспаривают. Вернее написать: все судьи назначаются и увольняются епархиальным архиереем. Судьи не получают документ, подтверждающий их статус, что допускает подмены. Вступая в должность, судьи приносят присягу.

Архиерей определяет компетенцию суда. Епархиальный суд рассматривает дела по обвинению клириков и мирян, «которые требуют исследования по усмотрению епархиального архиерея» (Положение, ст. 24).

Архиерей возбуждает дело в суде на основании заявления или без него (Положение, ст. 33). Заявление о церковном правонарушении, подписанное заявителем, является каноническим основанием для возбуждения дела. Вторая часть ст. 33 «сообщение о церковном правонарушении, полученное из иных источников», является антиканонической. Статья не уточняет, какие источники информации о церковном правонарушении допускаются, кем и как исследуется законность источников.

Вторая часть ст. 33 противоречит ст. 34 и п. 3 ст. 18 Положения и приведенным в ней Вселенским канонам. Каноны запрещают принимать анонимные заявления и свидетельства: «В случае привлечения церковным судом свидетелей их должно быть не менее двух» (Апостольское 75 правило; II Вселенского Собора 2 правило). При этом не подлежат привлечению в качестве свидетелей: лица, находящиеся вне церковного общения (за исключением дел по обвинению в совершении церковных правонарушений против ближнего и христианской нравственности (Карфагенского Собора 144 правило; Апостольское 75 правило; II Вселенского Собора 6 правило); недееспособные в соответствии с государственным законодательством лица; лица, осужденные церковным судом за заведомо ложный донос или лжесвидетельство (II Вселенского Собора 6 правило); клирики по обстоятельствам, которые стали им известны из исповеди (Положение, 33, 2).

Применение второй части ст. 33 противоречит п. 3 ст. 16 Положения: «Заявитель предупреждается о канонической ответственности за заведомо ложный донос о якобы совершенном церковном правонарушении». Если нет заявителя, некому нести ответственность за ложные сведения.

Вторая часть ст. 33 учреждает розыскной процесс, получивший в истории название «святая инквизиция». Суд инквизиции расследует не правонарушение, а жизнь и деятельность конкретного лица, против которого выдвигается обвинение. Применяя допрос, суд выявляет признаки любого правонарушения в жизни и деятельности лица, которое вызвало неудовольствие архиерея. Вселенские каноны церкви не допускают розыскного процесса, когда обвинение против лица разыскивается посредством его допросов.

Решение епархиального суда по делу должно быть принято не позднее одного месяца со дня вынесения епархиальным архиереем распоряжения о передаче дела в епархиальный суд. Срок, в который архиерей, получив заявление, передает дело в суд, оставлен без внимания, поскольку передача дела в суд оставлена на усмотрение архиерея.

Положение в ст. 8 и 9 о прекращении полномочий и самоотводах судей игнорирует вселенский принцип отвода судей обвиняемым. «Суд не может производиться по вражде, пристрастию и человекоугодию» (Карф 16). Вопреки канону, Положение не предусматривает отвод судей по требованию обвиняемого. Канон позволяет обвиняемому отводить подозреваемых судей (Кирил 1). Каноны позволяют обвиняемому избирать судей для суда над собой (Карф 107; 113). Канонические принципы исходят из человечности, правосудия и объективности церковных решений, в отличие от Положения МП, которое озабочено только соблюдением интересов местного архиерея.

Документы суда

Положение устанавливает и озвучивает законность, форму и содержание трех судебных документов: 1. Вызов в суд; 2. Протокол судебного заседания; 3. Решение суда, которое «засиливает» резолюция архиерея. Других судебных документов Положение не установило.

1. Вызов вручают участникам процесса в срок, обеспечивающий своевременную явку в суд. Вызов содержит: наименование и адрес церковного суда; указание, в качестве кого вызван адресат; время и место заседания; сведения о деле (Положение, ст. 11–12).

2. Протокол судебного заседания содержит сведения по делу. Его подписывают председатель и секретарь суда в течение трех дней.

В протоколе заседания суда указывают: дату и адрес заседания; Наименование и состав суда, номер дела; имена присутствующих, участников дела и их объяснения свидетелей, документы, экспертизы, вещественные доказательства, дата (Положение, ст. 43–44).

3. Решение церковного суда устанавливает факт правонарушения и виновность обвиняемого. Дает каноническую оценку правонарушению по норме церковного права. Определяет обвиняемому каноническое наказание. Председатель в заседании суда объявляет сторонам принятое решение, разъясняет порядок утверждения и обжалования. В случае отсутствия сторон в заседании секретарь суда в течение трех рабочих дней сообщает отсутствующим информацию о принятом решении.

Решение церковного суда содержит: дату; наименование и состав церковного суда; описание существа дела; вывод о виновности обвиняемого лица и каноническая оценка деяния (с применением норм церковного права); рекомендация канонического наказания. Решение церковного суда должно быть подписано всеми судьями церковного суда, принимавшими участие в заседании. Судья церковного суда, не согласный с принятым решением, может изложить письменно особое мнение, которое приобщается к материалам дела, но не оглашается (Положение, ст. 45–46).

Никаких документов суда, кроме «вызова», «протокола» и «решения», Положение не предусматривает. Тем не менее, в практике появляются новые документы, форма, содержание и назначение которых не определены Положением, например, Частное определение, а также Письмо, подписанное секретарем ОЦС со ссылкой на мнение «членов ОЦС», но без реквизитов суда, без печати и подписей членов об отказе ОЦС ответить на апелляцию. Таким образом, церковное судопроизводство допускает нелегитимные документы. Это касается, прежде всего, решений суда. Настораживает фраза: «секретарь суда в течение трех рабочих дней сообщает отсутствующим информацию о принятом решении» (Положение, п. 3 ст. 45). Почему «информацию о решении суда», а не само «Решение суда»? На эту фразу можно не обратить внимания. На практике осужденному, не присутствовавшему на заседании, сообщается не решение, а информация о решении, которая может иметь другие названия: «Выписка из решения», «Сообщение о решении» и прочие названия, не предусмотренные Положением.

Интересен факт, допущенный Псковским епархиальным судом. По окончании судебного заседания, состоявшегося 03.06.2011, Председатель суда Нетреба, как положено, зачитал решение, согласно которому были осуждены шесть прихожан. 22.08.2011 текст решения за подписью Нетребы и прочих судей был выдан осужденным на руки. В тексте решения оказалось уже не шесть, а одиннадцать осужденных.

Митрополит Евсевий мудро сохранил неопределенность в резолюции, утвердившей оба решения суда: «Решение суда от 03 июня 2011 года о выводе из состава Приходского собрания отдельных лиц, несогласных с Уставом, УТВЕРЖДАЕТСЯ 02.08.2011 г. Митрополит ЕВСЕВИЙ».

Осталось загадкой, которое из двух решений суда по одному и тому же делу от одного и того же числа утвердил митрополит? ОЦС эту загадку проигнорировал. В отношении Протокола судебного заседания следует заметить, что его не предоставляют для ознакомления участникам процесса. Осужденные смогли ознакомиться с Протоколом судебного заседания Псковского епархиального суда от 03.05.11 только в Псковском городском суде, где рассматривался иск прихожан к Псковской епархии.

Приложение. Устройство церкви

Личный состав церкви

Все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса.

Гал 3:26

В состав церкви входят все верующие во Христа в соответствии со Священными Писанием и Преданием, Символом Веры и исторически сложившейся церковной традицией. Вступление в церковь совершается посредством Крещения. В Крещении, как духовном рождении, каждый христианин обретает свой экклезиологический статус, получает имя и каноническое положение, из которого следует его церковная правоспособность. Так, Родина, родители и гражданские права приобретаются в акте рождения. Отличие в том, что крещение требует свободного самоопределения, а родителей и Родину не выбирают.

В таинстве Миропомазания каждый христианин получает дар Святого Духа. «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Бог один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу» (1 Кор 12:4–7). Апостол перечисляет множество даров: мудрость, знание, вера, дар исцелений, чудотворений. Дар пророчества, различения духов, иному разные языки. Не может быть бездарных христиан, ибо каждый получает дар Духа.

Бог излил на Свою Церковь удивительное изобилие даров. Сравнивая ту эпоху с нашим временем, приходится признать оскудение даров Духа. Но Бог не лишил нас попечения. Нам оставлен великий дар Священства, дабы священнодействовать Таинства, совершать Евхаристию.

В основу понятия «священство» послание ап. Петра полагает идею всеобщего священства всех христиан: «как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом». «…вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда непомилованные, а ныне помилованы» (1 Петр 2:5, 9-10). Апостол Павел, обращаясь к конкретной общине, называет «святым» весь христианский народ этой общины. Основой церковной жизни первохристианства было священство народа Божьего. Служение пресвитера и епископа было выявлением священства, которое принадлежит всему народу Божьему.

Учение о посвящении, по мысли о. Николая Афанасьева, «затемнило в церковном сознании служение священства всего народа». Служение епископа, пресвитера и дьякона не было инородным священством, но являло высшие степени всеобщего священства народа Божьего.

Школьное богословие довело до крайности течение, которое стремилось на идее посвящения обособить высшие степени священства. Рассматривая носителей высших степеней священства посвященными по отношению ко всем остальным членам церкви, которые не получают посвящения, оно вошло в противоречие с церковной традицией. Школьное богословие в таком виде представляет основы церковного устройства, что они не могут быть обоснованы церковным преданием и оправданы историческими фактами. Этим оно не укрепляет их в церковном сознании, оно их подрывает. Идея посвящения, как мы видели, не содержится в учении Церкви, а является результатом богословской спекуляции. До настоящего дня Церковь продолжает исповедывать в своей литургической жизни единое священство, которое принадлежит всему народу Божьему, высшей степенью которого является особое священство членов церковной иерархии [7].

Возникшее из священства народа первосвященство епископа не заслонило его. Первоначально их генетическая связь сохранялась. Первосвященство епископа оставалось в сфере священства народа, а не над ним. Служение священства оставалось единым, в нем лишь появилась высшая ступень, превратившаяся в особое служение. Служение пресвитеров стало второй степенью священства. Когда дьяконы получили служение священства, появилась третья степень священства. Трехстепенное священство не составило инородное священство, но высшие степени единого священства народа Божьего.

Утрата новозаветной идеи всеобщего священства постепенно привела к трагическому разделению народа Божьего на два разных общества – епископат, клир и народ – все больше и больше теряющих связь в наши дни. Обе части составляют целое – Тело Христово. Они не могут жить обособленно. В этом корень современной трагедии Церкви.

В Западной церкви произошло резкое разделение народа Божьего на сакральную и профанную часть. К церкви учащей принадлежало духовенство, знавшее латынь – язык, на котором читалось Священное Писание. Масса церковного народа не знала латыни. Перевод Священного Писания на родной язык духовенство запрещало. Лишив Священного Писания, народ Божий устранили от активного участия в церковной жизни.

На Востоке вокруг Алтаря выросла стена иконостаса, отделившая небо от земли – клир от народа. Разделение углубило различие в образе жизни и социальной принадлежности двух слоев церковного общества. В наше время славянский язык становится такой же помехой для духовной жизни в России, как некогда латынь на Западе.

В конце XIX в. профессор А. С. Павлов указывает два канонических статуса: «В основание церковного устройства положено разделение на клириков или иерархию, и на мирян, или простых членов церкви» [8]. Епископы приобретают полноту богослужебной власти и власть управления. Священники получают власть совершать богослужение и таинства, миряне соучаствуют молитвой.

В XXI в. церковное положение значительно изменилось. В практической жизни между иерархами и клиром пролегла пропасть. Нынче общепринято делить состав церкви на три канонических статуса: иерархию (священноначалие), клириков и мирян. Каноническое положение каждого члена церкви изменяет хиротония, в которой подается особый дар Духа совершать Таинства. Каждый акт хиротонии изменяет каноническую правоспособность.

В Уставе РПЦ только епископ получил каноническое определение: «Архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть предстоятель местной церкви». Устав наделяет его «всей полнотой иерархической власти»: богослужебной, пастырской, административной и судебной. Клир не получил в Уставе канонического определения. Клирики определяются прагматически – через описание профессиональных обязанностей. Личная и таинственная связь клирика и мирянина с Телом Христовым и Духом Святым выпала из Устава РПЦ. Каноническое положение клириков и мирян в Церкви заменено личным подчинением епископу. Устав не замечает, что все они «имеют помазание от Святого», как и епископ, имеющий то же самое помазание (1 Ин 2:20). Канонический статус народа Божьего оставлен неопределенным. Двадцатый век оказался плодотворным для создания уставов. За 80 лет принято пять уставов, имеющих принципиальные различия. Тенденция в изменении уставов направлена на усиление авторитарной власти епископа и ограничение участия в церковной жизни клириков и народа Божьего. Устав потерял идею всеобщего священства и неуклонно вытесняет догматический принцип «соборной» Церкви.

Епископ

В переводе с греческого епископ – «наблюдатель», «надзиратель», «смотрящий». Синонимом служит название «архиерей», «первосвященник», воспринятое из Ветхого Завета. Оба наименования равноценны и содержатся в Священном Писании обоих Заветов. Господь Иисус Христос не упоминает епископов. Евангелие не содержит учения о новозаветной иерархии: дьяконах, пресвитерах и епископах. Послания апостола Павла употребляют названия «епископ» и «пресвитер», но не указывают различие между ними и не выявляют преемственность епископского служения от апостолов. Различие в служениях и преемственность рукоположения основаны на церковном предании.

Сложившаяся церковная традиция рассматривает епископа в качестве преемника апостолов. Новозаветный образ епископа и его служение необоснованно отождествляют с апостольским служением. Это два различных служения. Их нельзя отождествить по содержанию, происхождению и авторитету.

Служение и авторитет епископа

Господь высоко оценивает подвиг апостолов, посылая проповедовать Евангелие Царства: «Вы – соль земли, вы – свет миру». Христос послал учеников служить верующим, как Ему Самому и заповедал выразить любовь к Нему через заботу о «словесных овцах»: «Если любишь Меня – паси овец Моих». «Пастух» или «Спаситель» отдает жизнь за «овец своих». Церковь осуществляет родовые связи как организм Христовой жизни: «я родил вас во Христе» – пишет верующим апостол Павел. Церковь производит слово «спасение» от слова «пастись» или «пребывать в стаде Христовом». Позднее за словом «спасение» утвердился новый смысл – посмертное блаженство человека. Образ «словесных овец» проходит через Новый Завет. Апостолы собирают верных в «единое стадо Единого Пастыря».

Епископ в своем служении объективно отличается от апостолов. Апостолы получили власть и заповедь совершать чудеса: «проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте» (Мф 10:7–8). Епископы не получили заповедь и власть исцелять и воскрешать. В служение епископа не входит совершение чудес.

Апостол Павел видит в епископе, возглавлявшем общину, не чиновника, а образец нравственной чистоты, веры и преданности Богу: «кто епископства желает, доброго дела желает. Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, честен… но тих, миролюбив, не сребролюбив, хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякою честностью» (1 Тим 3:1–4). Современный епископ не похож на этот образ.

Апостол Павел призвал: «подобны мне бывайте, как я Христу». Церковь требует нравственного уподобления от христианина, в первую очередь от епископа.

Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес, Который не имеет нужды ежедневно, как те первосвященники, приносить жертвы сперва за свои грехи, потом за грехи народа, ибо Он совершил это однажды, принеся в жертву Себя Самого. Ибо закон поставляет первосвященниками человеков, имеющих немощи; а слово клятвенное, после закона, поставило Сына, на веки совершенного (Евр 7:26–28).

Богослужебные тексты прославляют святителей за те же нравственные достоинства:

Правило веры и образ кротости, воздержания учителя, яви тебя стаду твоему, как вещей истину. Сего ради стяжал смирением высокая, нищетою богатая.

Рождение епископа

Епископ является основной единицей церковной структуры со второго века. Основываясь на раннехристианских свидетельствах, о. Николай Афанасьев выводит служение епископа из служения старейшего пресвитера христианской общины. Служение епископа возникло из места, занимаемого старейшим пресвитером на Евхаристическом собрании. Это место обратилось в особое служение. Занимая его, старейший пресвитер стал единственным совершителем «благодарения» и всех литургических актов. Так старейшинство священства превратилось в особое служение, а сам он стал первосвященником или архиереем. Служение епископа обосновано природой Евхаристического собрания, в котором центральное место изначально занимало одно и то же лицо. Полнота Евхаристического служения, пастырство, учительство и суд стали функцией епископа. Он становится фигурой, олицетворяющей Церковь во всех проявлениях ее благодатной, исторической и социальной жизни. Лицо епископа выражает догматические признаки единства, соборности, святости и апостольства – весь догмат о Церкви.

Откуда приходит епископ в христианскую общину? Апостолов избрал Христос (Лк 6:13). «Я вас избрал, и поставил вас» (Ин 15:16). Апостол Павел обращается к епископам: «Внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас епископами, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею» (Деян 20:28). Епископ рождается в Церкви. Апостолов «поставил» Христос. Епископов «поставляет» Святой Дух через избрание и возложение рук епископов. Первоначально это были апостольские руки. В церковной традиции «поставление» епископа состоит из двух актов: избрания и, как говорит молитва, «проручествования» (от слова «руки»): «Божественная благодать, всегда немощных врачующая и оскудевающее восполняющая, проручествует благоговейнейшего архимандрита имярек в епископа». В рукоположении епископа участвуют три или больше епископов, но хиротонисует во епископа не число участников, а Божественная благодать, которую призывают в молитве.

Избрание или наречение изначально совершал народ местной церкви, для которой епископ поставлялся. Раннехристианские источники определенно указывают, что избрание епископов и дьяконов совершалось местной церковью, и в нем принимал участие весь церковный народ. Самые ранние свидетельства мы находим в 1-м Послании святителя Климента Римского – «с благоволения всей церкви» [9].

«Дидахи» подчеркивает, что епископы и дьяконы избираются местной церковью[10]. Согласно «Апостольскому Преданию» св. Ипполита Римского, избрание епископа совершается местной церковью без участия других епископов[11].

«Апостольские Постановления» указывают рукополагать в епископа «того, кто беспорочен во всем, избран всем народом, как наилучший»[12]. Как и в «Апостольском Предании», избрание совершается местной церковью без участия других епископов. У свт. Киприана находим ряд указаний об избрании епископа местной церковью[13]. У него же находим впервые указание: «необходимо, чтобы собрались ближайшие епископы той области. И пусть избирается епископ в присутствии народа, который хорошо знает каждого в отдельности и обыкновенно наблюдает поступки каждого»[14]. Свт. Киприан свидетельствует участие других епископов в избрании, как практику, которая соблюдается «почти во всех провинциях». Новая практика еще не успела утвердиться повсеместно.

Итак, традиция меняется: сперва епископа избирает местная церковь всем народом. Позднее избирают епископа в присутствии народа. Еще позднее участие народа начинают ограничивать. От избрания устраняется «της οκλοις» – чернь, толпа, сборище. Допускаются к участию «знатные граждане». Целостность церковного Тела разрушается, разделяя общину по нецерковным признакам: происхождению, имущественному и социальному положению и проч., внося в Церковь «надмение мирския власти».

Местная церковь, как целое потеряла возможность участвовать в избрании епископов. Целостность местной церкви нарушается, так как в ней происходит разделение на отдельные части. Понятие народа приобретает правовой характер, а потому в него вводятся социальные различия[15].

123 новелла Юстиниана устанавливает двустепенные выборы. Местная церковь предлагает трех кандидатов, из которых собор выбирает епископа. Новелла вошла в «Базилики» и действовала до конца Византии. На практике она не соблюдалась. «Послание Восточных Патриархов» 1723 г. поддержало идею народного избрания епископа. Эта идея осталась декларативной. Практика назначений епископа высшей церковной властью победила и упразднила первоначальную традицию избрания епископов местной церковью. Она получила авторитет апостольского установления.

Как обычно бывает, новый обычай, получивший права гражданства, принимается за подлинно апостольское установление, а древний, постепенно исчезающий, рассматривается как отступление от нормы[16].

Избрание епископов местной церковью имело место в России. Например, в Новгороде до 1478 г. епископов избирали на вече. После избрания они поставлялись митрополитом Киевским, позднее Московским. В синодальный период поставление епископов определяла воля царя:

Честный отец архимандрит [или иеромонах], имярек, Всепресветлейший и Самодержавнейший Великий Государь Император, имярек, Самодержец Всероссийский, имянным Своего Величества указом повелевает, и Святейший Правительствующий Всероссийский Синод благословляет вашу святыню быти епископом богоспасаемых градов, имярек[17].

Синодальная практика назначений отнюдь не гарантировала нравственные качества епископата.

Предсоборные и соборные материалы 1917–1918 гг. позволяют видеть два различных подхода к Церкви, ее истории и вероучению через проблему избрания и проручествования епископа. К сожалению, попытка Поместного Собора 1917–1918 гг. восстановить древнюю практику избрания епископа местной церковью не осуществилась[18]. Удачными оказались прецеденты избрания на Петербургскую и Московскую кафедру святых Вениамина (Казанского) и Тихона (Белавина). Они были избраны всем народом и клиром местной церкви.

Всенародное избрание Патриарха в 1917 г. провозгласило торжество соборности. Дальнейшие избрания патриархов и епископов сделались кулуарными. Устав РПЦ 1988 и 2000 гг. вернулся к синодальной практике назначения епархиальных архиереев решениями Синода. «Епархиальный архиерей избирается Священным Синодом, получая о том Указ Патриарха» (Устав РПЦ. 15. 7). Местная церковь не получила права участвовать в решении своей судьбы. Права выбора, отвода, или оценки местная церковь не имеет. Закрытость назначений скрывала тайное участие «мирских начальников»: «Епископ, получивший власть через мирских начальников, да будет извержен и отлучен, и все, сообщающиеся с ним» (Ап. 30; Седм. 3). Избрание и назначение всех епископов стало закрытым от церкви. Устранение епархии, в которую назначается епископ, от участия в его избрании:

Во-первых, нарушает святоотеческий принцип: «кто хочет всеми управлять, должен быть всеми избран» и лишает соборной рецепции (признания). До наших дней хиротония в священный сан сохраняет древнюю формулу рецепции: «Аксиос!» (достоин!), которую произносят поочередно епископы, клирики и народ. В такой форме Церковь признает состоявшееся избрание, подтверждает достоинство избранника и выражает согласие на его хиротонию. Каждый христианин имел право заявить «Анаксиос!» (недостоин). В этом случае рукоположение останавливают до выяснения причин заявленного протеста. После «Анаксиоса» нельзя продолжить рукоположение. Оно становится недействительным. В наши дни «Аксиос» превращен в формальный элемент ритуала, лишенный смысла. Кричи, что хочешь, епископ не обратит внимания или прикажет вывести из храма за нарушение порядка. Упразднение «Анаксиоса» выражает пренебрежение к мнению народа Божьего и безразличие к нравственным достоинствам епископа.

Во-вторых, лишает епископа права на представительство своей епархии. На Соборе он может представлять только себя самого, но не свою епархию. Так решается разгоревшийся в последнее время спор о составе Собора. Спор решает способ формирования епископата. Если епископы избраны своими епархиями в порядке, установленном канонами, они являются законными представителями своих епархий на Соборе, и участие клира и мирян не актуально. Назначенный епископ не может представлять епархию, которая его не избирала. Положение назначенного епископа на Соборе принципиально отличается от положения епископа, избранного местной церковью. Избранный епископ представляет на соборе местную церковь. Назначенный епископ не представляет свою епархию. Он может представлять только себя самого. Отсюда возникает вопрос об участии в соборе мирян и клира. Назначенный Синодом епископ не представляет местную церковь, но сохраняет преемственность рукоположения. В силу преемственной благодати епископ совершает свое служение.

Итак, поставление епископа состоит из двух актов: избрания и хиротонии. Заменив избрание назначением, РПЦ лишила епископов законного представительства. Епископы РПЦ сохраняют апостольское преемство через хиротонию, но представляют не Церковь, а только себя самих. То же следует сказать о «кулуарном» избрании Патриарха. Избранный в закрытом заседании епископов, Патриарх представляет только архиерейскую корпорацию, а не Церковь, которая его не избирала.

Власть епископа

Богослужебная практика епископа в наши дни ограничивается двумя таинствами: Евхаристии и рукоположений, которые соединяет Божественная Литургия. Пастырство и учительство в служении епископа имеют ничтожный объем. Пастырского общения с народом и клиром епископ не имеет. Основная функция современного епископа состоит в управлении клиром и представительстве перед чиновниками. Общение с клиром и народом имеет не пастырское, но правовое содержание. Современный епископ не служит пастве. Он владеет и управляет ею. Христос запретил Своим апостолам властвовать. Митр. Антоний (Блум) был смущен, когда прибывший к нему еп. Иларион (Алфеев) сообщил, что в момент рукоположения на него сошел «дух власти». Митр. Антоний ответил, что епископы «призваны служить, а не властвовать»[19].

Устав РПЦ МП предоставляет епископу бюрократическую власть, не связанную контролем и ограниченную исключительно территорией епархии. Ответственность за власть Устав не установил. Епископу принадлежит исполнительная и судебная власть над клиром и народом. Утратив законное каноническое положение, епископ потерял связь с паствой и превратился в бюрократа, отправляющего административные функции. Обратная связь упразднена. Контроль советской власти ограничивал произвол епископа и вынуждал уважать правовые и канонические нормы. Когда гражданская власть отменила контроль, епископ утратил понятие ответственности и превратился в человековладельца-крепостника. Церковность всей структуры управления, изложенной в Уставе РПЦ, вызывает сомнение.

Власть архиереев никто не оспаривает. Клир и народ принимают эту власть, подчиняются ей, молятся об архиереях. «Кого посылает домовладыка для управления своим домом, нам должно принимать так же, как самого пославшего»[20]. Факт власти епископа не оспаривается. Удивляет источник и пределы этой власти, вырвавшейся из границ догматов, канонов, этики и традиций.

1. Забывая об источнике иерархической власти, епископ приватизирует власть, которой мог бы пользоваться законно, и становится узурпатором власти.

2. Забывая о пределах иерархической власти, епископ ассоциирует себя с Богом. Он присваивает себе славу Бога и становится идолом.

В обоих случаях власть утрачивает «божественное полномочие» и превращается в голое насилие, запрещенное Христом Спасителем (Мф 20:25 и др.). Власть превращается в стихию, сметающую личность, как ветер сметает сор и прах. Такая власть не служит Церкви. Она расхищает наследие Божие. Протопр. Николай Афанасьев пишет: «Господствовать или повелевать стадом Божиим означает пользоваться властью, не имеющей основания в любви»[21]. Всякое дело такой власти становится «рубкой леса», от которой, как щепки, летят человеческие жизни и судьбы, оскудевает стадо Христово. Церковное благополучие строится на слезах и крови, как строилось коммунистическое благоденствие. Епископы обосновывают самовластие праведностью новомучеников, как муха в басне – «мы пахали». Нельзя въехать в рай на чужом горбу. Оправдывая свои страсти и похоти, епископ ссылается на подвиги апостолов и святителей, которые «жизнь свою полагали за овец» (Ин 10:11). Епископ строит свой авторитет на чужой репутации. Так обосновали свое право фарисеи и «сказали Ему в ответ: отец наш Авраам. Иисус сказал им: если бы вы были дети Авраама, то дела Аврамовы делали бы. А теперь ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога; Авраам этого не делал. Вы делаете дела отца вашего» (Ин 8:39–41). Апостол Павел призывает епископа: «показывай в себе образец добрых дел» (Тит 2:7). Слепо довериться можно только Богу. Епископ должен доверие заслужить. Нельзя стирать различие между рабом и Домовладыкой. Нельзя смешивать епископа с Богом.

Евангельский и богословский, а не только гражданский протест вызывает странная и страшная позиция РПЦ МП, потерявшая смысл Домостроительства, пренебрегающая конкретной овцой, ради которой Христос воплотился и принял крестную смерть. Устав «забыл» о личности, христианине, клирике и мирянине. «Забыли» предоставить клирику канонические права и защиту от епископа, от его насилия над человеком. Верного и благоразумного домоправителя ставит господин над слугами своими – раздавать им в свое время меру хлеба. «Если же раб тот… начнет бить слуг и служанок, есть и пить и напиваться, – то придет господин раба того… и подвергнет его одной участи с неверными» (Лк 12:45–46). Христос подчеркивает, что домоправитель не становится хозяином дома и несет ответственность за свое управление. Подобно «злому рабу», епископ забыл, что Бог остается хозяином дома. Бог не дарит епископу овец. Он доверяет Своих овец его заботе. Епископ не различает себя от Бога и жаждет абсолютной власти над человеком. Власть человека над человеком всегда сомнительна.

Обожествление епископа

Кто епископ? Человек или бог? Кем его исповедует РПЦ? Кем осознает себя сам епископ? Когда Христос свидетельствовал: «Я и Отец – одно», иудеям было трудно понять: «Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин 10:30, 33). Когда апостол Петр засвидетельствовал: «Ты Христос, Сын Бога живого», Иисус сказал Ему в ответ: «не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах» (Мф 16:16–17). Бог открыл римскому сотнику тайну Богочеловека: «истинно Человек Сей был Сын Божий» (Мк 15:39).

Кто откроет тайну епископа? Мы слышим непривычные современному слуху имена, обращенные к грешному человеку: «святой Владыка», «святейший», «высоко-пре-освящен-ней-ший», «господин» и «деспот». Мы видим удивительные обряды поклонения человеку, допустимые в служении Богу: земные поклоны, публичные раздевания и одевания; хождение по орлецам, как по небу; целования рук и ног, воспевание его величия, усиленное хором льстецов, прославляющих божественную славу человека вплоть до возведения епархиального архиерея на место Христа Спасителя одесную Отца: «Владыка! Вы – правая рука Бога!». Эти слова и действия могут иметь разный смысл: епископ может приписать их себе или сану.

Это его проблемы. Но мы не смеем забыть, что золотой омофор – только символ, а не заблудшая овца, которую Единый Пастырь вынес на плечах, обливаясь потом: «был пот Его как капли крови, падающие на землю» (Лк 22:44).

Мы не смеем забыть, что драгоценная шапка на голове епископа – украшение, а не терновый венец, пронзивший чело Спасителя. Мы знаем, что крест епископа обагрен не кровью, а рубинами и алмазами. Все формы имеют смысл, пока адекватно выражают содержание. Утратив содержание, символы превращаются в рисунки и пародии.

Обожествление персоны епископа в силу хиротонии имело место в церковной истории. Хиротония во епископа рассматривалась как второе «крещение во оставление грехов». Это была очевидная ересь против Никейского Символа: «исповедую едино крещение». По словам М. Э. Поснова «система епархиального папизма» нашла полное закрепление в Дидаскалии, памятнике III в., испорченном интерполяциями:

Епископ могущественный царь для вас; он, управляя вместо Бога, должен почитаться вами как Бог, ибо епископ председательствует у вас на месте Бога… благоговейте перед ним и воздавайте ему всяческие почести… Тот, кто носит диадему, то есть царь, властвует только над телом… епископ же властвует над душой и телом[22].

Епископам понадобились интерполяции, чтобы оправдать свои претензии на обладание душой и телом человека! Трулльский собор в 691 г. осудил такой взгляд на епископа, как искажение церковного вероучения:

Оные Климентовы Постановления благорассмотрительно отложили, отнюдь не допуская порождений еретического злословесия, и не вмешивая их в чистое и совершенное апостольское учение (Книга Правил; Шест. 2).

Нынешние христиане воздают божеское поклонение епископу, опираясь на традицию: поклоняемся епископу не как Богу, а как Его иконе, оживающей в епископе. Литургический образ живет в пределах богослужения. Явленное в ритуале, за его пределами блекнет, становится воображаемым, обнажая фальшь позолоты. Величие своего ритуального образа парализует сознание епископа. Сняв облачение, он не выходит «из образа» бога. Он вступает в реальную жизнь, всерьез присвоив своей персоне славу неосуществленного Первообраза. В отличие от епископа, кесари сознавали, что смертны, и усмехались над собственной божественностью. Епископ уклоняется от прямого ответа о своей божественности. Церковные документы РПЦ: Устав, Положение о суде, Социальная концепция – не позволяют разглядеть современное учение РПЦ о лице и природе епископа. Прямо и косвенно они формируют образ неограниченного всемогущества и святости, которым не соответствует смертный и грешный епископ. Эти декларации одинаково оторваны от церковной традиции и действительности.

Если РПЦ исповедует епископа богом, против ее соборных документов возразить нечего. Всемогущий бог является источником власти. В силу всеведения его решения непогрешимы: он не ошибается, не подлежит контролю и критике. В силу святости его поступки безгрешны. Он не ограничен никем, кроме бога из соседней епархии. Архиерейский собор превращается в Олимп. Понятно, почему Собор может быть только архиерейским: смертным на Олимпе делать нечего. Непонятно, как многобожие совместить с верой в Единого Бога?

Если РПЦ признает епископа человеком, возникает законное возражение против ее документов и практики: как РПЦ дерзает доверить бесконтрольную и неограниченную власть грешному человеку, зная его грехи и слабости, ошибки и пристрастия?

Собор

В «Послании об открытии Собора 15 августа 1917 года» Святейший Синод сообщал:

Церковь получила возможность осуществить право своего внутреннего, на началах соборности, устроения, а вместе и возможность созвать… Собор, который должен общим церковным рассуждением совершить великое дело обновления нашего церковного строя…[23].

Справедливо, что право решающего голоса – «право на голосование» – имели епископы. Клирики и миряне присутствовали, участвовали и высказывали свои суждения, а епископы принимали решения. Суждения клириков и мирян имели существенное значение для Церкви. Некоторые из них были утверждены авторитетом Вселенского Собора в качестве православных догматов. Известными клириками и монахами, изложившими свои суждения для Вселенского Собора, были: на 1-м Вселенском соборе диакон Афанасий Александрийский, на 6-м Вселенском соборе прп. Максим, названный «исповедником», на 7-м Вселенском Соборе прп. Иоанн Дамаскин и другие.

Против института Поместных соборов выступил диакон Андрей Кураев в статье «Почему не созывают Поместный Собор?», выражая четко определившуюся в наши дни тенденцию к разрушению соборных начал Церкви. Автор пишет: «Каноническое право Православной церкви вообще не знает такого понятия как “Поместный Собор”»[24]. В «Книге правил святых Апостол, святых Соборов Вселенских и Поместных, и святых Отец» Поместным Соборам посвящен третий раздел книги: «Правила соборов Поместных: Анкирского, Неокессарийского, Гангрского, Карфагенского, Сардийского…» и др. Не может быть, чтобы о. диакон никогда не видел этой книги. Отвергнув существование Поместных Соборов древней церкви, о. диакон сообщает, что «в досоветской истории России были соборы, в которых наряду с епископами участвовали миряне. Но это были не церковные соборы, а государственные прото-парламенты, Земские Соборы»[25].

Трудно поверить, что о. диакон не отличает церковные соборы от земских. В допетровской Руси церковные соборы собирали для рассмотрения церковных проблем: богослужебных текстов, обрядовых споров, преодоления ересей. Митр. Кирилл созвал в 1274 г. Владимирский собор. Митр. Феогност в 1353 г. созвал Московский собор. Архиеп. Геннадий собирал Новгородские соборы против ереси «жидовствующих», завершившиеся Московскими соборами 1488 г. и 1490 г., осудившими ересь.

Начальные годы XVI века, 1503, 1505 гг., отмечаются рядом церковных соборов в Москве, обсуждающих жгучие вопросы, возбужденные все еще не расследованной до конца и не ликвидированной ересью: вопрос о вмешательстве государства в церковные дела и о гражданской казни еретиков, вопрос о религиозном праве Церкви и монашества владеть материальными богатствами и землями, вопрос о монастырских уставах, о стяжательстве и нестяжательстве[26].

Соборы 1551, 1553, 1554 гг. и дальше и дальше и проч. Соборы Юго-Западной митрополии, Большой Московский 1667 г. Церковные соборы связаны с Земскими только общим названием «собор». Русское слово «замок» имеет тоже несколько значений, но мы не путаем амбарный замок с рыцарским замком. Некорректно употребляя термины и обыгрывая понятия, о. диакон напускает в проблему туман, вызывая из него идеологическую схему:

1. «Архиерейский собор – это собрание всех епископов РПЦ».

2. «Поместный собор – это собрание, которое составляют не только епископы, но и делегаты от духовенства, монашества… и мирян».

3. «На Вселенских Соборах древности право голоса имели только епископы».

Родовым понятием для всех трех видов собора, указанных о. Андреем, является «собор». Видовым различием Архиерейского и Поместного соборов о. диакон указывает их состав. Вселенские соборы имели разный состав. Иногда из архиереев, чаще собирались вместе епископы, клир и народ. Нельзя сказать, что Вселенский Собор собирал только архиереев. Это не соответствует исторической правде. В третьем случае о. Андрей подменяет видовой признак «состав собора» другим признаком – «правом на голосование», которое не позволяет сделать вывод о составе собора. Вселенский собор о. диакон искусственно подгоняет под Архиерейский, а Поместный собор вытесняет из древней церковной традиции. Архиерейский собор, возникший в середине XX в., в эту традицию так же искусственно вписывается. Преследуется не научно-историческая, а идеологическая задача: дискредитировать значение Поместного собора и подготовить церковное сознание к его отмене.

В основе этого лежит истина, искаженная в целях нового понимания соборности. В древней церкви были «церковные» соборы. Разделение соборов на Вселенские и Поместные условно. Оно имеет позднее происхождение. В истории Российской Церкви допетровской Руси тоже были «церковные» соборы. Их не называли ни Поместными, ни Архиерейскими. Петр I реформировал уклад церковной жизни и заменил соборную власть императорской. Так удобнее управлять.

Соборы упразднены на весь период династии Романовых.

Отец диакон прав: «император Николай Второй до конца своего правления противился созыву поместного собора». Отец диакон прав, что «февральская революция сделала возможным его появление». Прав и в том, что впервые в русской истории «Поместным» назван собор 1917 г.

Неверно, что «Поместный собор есть знаковое событие именно революционной эпохи», «структура, которая сроднена с революцией». У них корни разные, идеи разные, задачи разные и ценность у них разная. Революция была катастрофой Российского государства, а Поместный Собор был пробуждением лучших сил Российской Церкви, ее весной, ее надеждой, которая до сих пор не погасла. Революция открыла возможность, она же разогнала Собор и оставила след полицейского сапога на церковной жизни России.

Архиерейский собор РПЦ родился в конкретную дату: 31 января 1945 г.

Согласно мнению учредителя, патриарха Алексия I, его породила советская эпоха:

Патриарх для решения назревших вопросов созывает, с разрешения Правительства, Собор Преосвященных Архиереев и председательствует на Соборе, а когда требуется выслушать голос клира и мирян, и имеется внешняя возможность к созыву очередного Поместного Собора, созывает таковой и председательствует на нем (Положение об управлении РПЦ. 1. 7).

До 1945 г. «Архиерейские соборы» не назывались самостоятельным органом власти. Архиерейское совещание действовало внутри церковного собора. Оно было частью Собора, обладавшей решающим голосом. В экстремальный период церковной жизни, когда невозможно стало собирать церковный собор, архиерейское совещание назначено самостоятельным органом власти под названием «Архиерейский Собор».

За всю историю советской власти, вплоть до 90-х годов, Архиерейский собор состоялся всего один раз, когда епископат по просьбе Хрущева отрекся от своих имущественных прав в пользу мирян.

Архиерейский собор 1961 г. послушно и безропотно передал храмы, их имущество и приходскую власть мирянам. Больше того, он обосновал свое антицерковное деяние каноническими правилами и апостольской традицией. Архиепископа Ермогена (Голубева), приехавшего отстаивать церковную традицию, церковные власти не впустили на собор.

Поместный Собор 1971 г. так же послушно утвердил решения Архиерейского собора, хотя 10-летняя практика показала разрушительное влияние новых правил на церковную жизнь. Авторитет собора не в названии, а в церковности решений.

Отец Андрей допускает ту же догматическую ошибку, что и прот. Владислав Цыпин в своем докладе «К вопросу о соборности и соборах»[27]. Оба полагают, что в Церкви всегда должна осуществляться воля и власть епископов, актуализирующаяся на соборах, в богослужении и управлении. Они настаивают на составе собора, в котором может прозвучать исключительно голос епископов. Догматическая ошибка заключается в подмене воли и власти Церкви волей и властью епископов. Епископ и церковь – не тождественные понятия. «Деяния св. апостолов» различают волю апостолов и Волю Божию.

«Деяния св. апостолов» называют участниками Собора «апостолов и пресвитеров со всею церковью» (Деян 15:6, 22). Во-вторых, решение апостолов союз «и» связывает со Святым Духом: «угодно Святому Духу и нам». Определение, вынесенное на Апостольском соборе, богодухновенно не в силу состава. Оно выражает Волю Божью. Оно осуществилось в синнергизме Воли Божьей с волей человеческой, принимающей Волю Божью.

Не всякий собор признается церковным, но лишь принявший богодухновенные определения. Чем точнее явлена Воля Божья, тем выше авторитет собора. Вселенские соборы не имеют формальных признаков, отличных от прочих церковных соборов. Они отмечены авторитетным именем «Вселенских», ибо их решения рецепированы всей полнотой Церкви. Святые отцы выразили истину, «угодную Святому Духу и нам». Не все соборы в своих определениях выражали Волю Божью. Немало было еретических соборов, отвергнутых Церковью. Ефесский собор 449 г., сохранившийся в исторической памяти как «разбойничий», был чрезвычайно представительным по составу. Однако воля его епископов не выразила волю Божью. Епископы выразили суждение, которое отвергла Церковь и Святой Дух.

Не следует смешивать два разных вопроса: состав собора и соборность решений. Состав собора выражает форму узкого или широкого обсуждения церковных проблем. Соборность выражает участие церковной полноты в обсуждении. Способы соучастия церковной полноты в решениях могут быть различными. Клирики и миряне не обязательно должны заседать или участвовать в принятии решений.

В древней церкви епископ избирался общиной. Избрание свидетельствовало доверие общины и согласие на представительство от имени общины. При возникновении проблемы, епископ собирал паству для обсуждения. На Соборе он представлял не личную позицию, а суждение своей церкви. При таком положении участие клириков и мирян в заседании Собора не имело существенного значения. Их мнение представлял епископ. Возвращаясь, епископ приносил решение Собора, которое церковь подтверждала своим «Аминь». Рецепция этого решения приобщала общину соборности Церкви.

В современной практике община-епархия не участвует в избрании епископа. Епископ не привлекает общину к обсуждению церковных проблем. Клирики и миряне лишены возможности высказать свое мнение о епископе, назначенном сверху. Их мнение не выслушивается и не принимается в расчет. Выезжая на Собор, епископ не интересуется мнением паствы и не может говорить от ее имени. На Соборе епископ представляет не епархию, а себя самого. Возвращаясь, епископ сообщает решения Собора в качестве дисциплинарной нормы, которую паства должна принять в качестве послушания церковной дисциплине. Соборные решения требуют от общины не рецепции, а подчинения.

Решения и властные полномочия всегда остаются за епископами. Своим участием клир и миряне выражают «Аминь» церковной полноты. Соучастие Церкви Символ Веры именует соборностью. Церковь может вынести обсуждение за пределы собрания архиереев и найти новые формы обсуждения. Это изменит традицию, но сохранит соборность. Если обсуждение ограничено пределами архиерейской корпорации, оно не выражает соборность Церкви. Свойство соборности определяет не архиерейскую корпорацию, а церковную полноту.

Епископ Марк (Головков) признает «соборность основным принципом церковной жизни», называет свободу «духом Собора и самой церкви». И тут же исповедует «другой стандарт»: «заседания Собора носят закрытый характер, для клира и мирян публикуются итоговые документы». Епископ Марк видит соборность в свободе епископов обсуждать церковные проблемы между собой за закрытыми от Церкви дверями. Он считает такое положение нормой:

Архиерейские Соборы являются нормой церковной жизни, которая существует неизменно на протяжении двух тысячелетий. У Церкви существует свой стандарт[28].

В Апостольском Соборе, который является бесспорным образцом для всех соборов, принимали участие апостолы, пресвитеры и вся церковь: «Тогда Апостолы и пресвитеры со всею церковью рассудили…» (Деян 15:22). Во Вселенских Соборах участвовали не только епископы: там присутствовали пресвитеры, и не один Арий. Диакон Афанасий Александрийский сопровождал на Вселенский Собор своего епископа. Монофилитским епископам противостоял монах, прп. Максим Исповедник, а иконоборцам мирянин, св. Иоанн Дамаскин. Состав соборов мог быть различным: с клириками и мирянами или без них. В обоих случаях Церковь признавала за клириками и мирянами право участвовать в обсуждении церковных проблем.

Соборные решения принимали епископы. Подтверждением может служить Архиерейское Совещание Поместного Собора 1917 г. Однако епископы принимали решения в согласии со Святым Духом и Церковью. Ей принадлежала рецепция соборных решений.

Обосновывая самодостаточность Архиерейского Собора, еп. Марк приводит слова свт. Игнатия «Где епископ, там и Церковь». Эти слова можно понять неоднозначно. В первом значении Церковь тождественна с епископом, ограничена его персоной и больше никого не вмещает. В этом случае паства лишена екклезиологического статуса и оставлена вне Церкви.

Во втором – епископ различен от паствы, но соединен с ней. Общим екклезиологическим качеством предстоятель связан с верными, пребывающими в единомыслии и любви с ним. Каждый епископ вместе с народом Божьим составляет полноту Церкви, а не ее часть. Оба значения предполагают различные канонические последствия.

В первом случае самодостаточный епископ господствует над невоцерковленной паствой, которая не может нести канонической ответственности. Непонятно, как возможно для такой паствы участие в Евхаристии и других таинствах.

Во втором случае не только «Церковь там, где епископ», но «епископ пребывает в церкви» различенным, а не разлученным от нее. Епископ не может пребывать «вне Церкви» или «над Церковью». Епископ пребывает «в Церкви», соединен с паствой общим екклезиологическим статусом и разделяет с ней каноническую ответственность.

Новая тенденция безучастности народа Божьего в богослужении и безответственности в обсуждении ведет к утрате единства и соборности, к оскудению Духа в Церкви. Единство, лишенное свободы, называется господством. Соборность, осуществленная только для иерархов, называется клерикализмом. Клерикализм и господство не входят в число догматических признаков Церкви Христовой.

Это издержки современного бытия: наши страсти и похоти.

Понятие «церковного единства» выражает общественные отношения, в основе которых лежат любовь и свобода. Единство основано на внутренних связях. Если народ связан в некоторую общность посредством внешней силы, подобно кадушке, стянутой снаружи железными обручами, возникает «господство». В его основе лежит насилие с одной стороны, и порабощение – с другой. Единство и господство сходны по внешней форме. Их внутреннее содержание несовместимо.

Господь Иисус Христос осудил принцип господства в Церкви.

Иисус, подозвав учеников, сказал: вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом (Мф 20:25–27).

Апостол Петр увещает пастырей: «пасите Божие стадо, какое у вас… не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1 Пет 5:2–3).

Единство Церкви не разрушается, когда церковь делится на поместные церкви и епархии. Структура Церкви остается неповрежденной: епископ, клир и народ вместе составляют ее единство. Единство Церкви разрушается, когда ломают ее структуру, разделяют на группы, противопоставляя епископов, клир и народ. Ни одна из этих групп, в своей отдельности, не может быть соборной. Соборной называется не часть Церкви, а ее полнота: епископ, клир и народ. Соборность, приватизированная собранием епископов, оборачивается клерикальностью. Собрание епископов не может быть соборным, пока отделено от клира и мирян. Оно клерикально по своей природе, и только соединяясь со всей Церковью через ее «аминь», становится соборным.

Идеи, озвученные дьяконом Андреем Кураевым, прот. Владиславом Цыпиным, еп. Марком, подрывают единство и соборность Церкви. Они подменяют догматические признаки чуждым Церкви господством и клерикализмом. «В мире, в котором меняется все – в том числе и место в нем Церкви – нужно, чтобы от имени Церкви звучали трезвые голоса», – пишет дьякон Андрей. Апостол Павел предостерегает от конформизма: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира сего, а не по Христу» (Кол 2:8). Меняется положение Церкви в мире, если она обмирщается, живет по принципу целесообразности, сообразуясь с «миром», который «во зле лежит», когда вместо свидетельства Святого Духа «от ее имени звучат трезвые голоса».

«Не сообразуйтесь с веком сим» (Рим 12:2), – пишет Апостол.

Откуда конформизм проник в церковное сознание?

Откуда начинается подмена единства господством?

Где корень, из которого вырастает клерикальность, подавляющая соборность, как крапива и терновник заглушают росток зерна?

…В наши дни собор становится органом церкви, конструированным на принципе представительства. Когда произошло превращение собора в церковный институт, голос самой церкви умолк, а вместо него остался голос ее высшего органа[29].

Не умаляя каноническое значение соборов, следует подчеркнуть, что современное экклезиологическое сознание сложилось исторически. Его эволюцию выразили три версии: православная, католическая и протестантская. Начала и концы разошлись до взаимного противоречия. Орган самосознания перерождается в орган правовой власти. От внимания профессора ускользнула связь кафолики с синодосом, которую подчеркивает протопр. Николай Афанасьев:

Церковное собрание было самым значительным и необходимым выражением церковной жизни древнего христианства. <…> … Без церковного собрания не могло быть Церкви. <…> В истории Церковь выступает как организм, уже имеющий свое устройство, вытекающее из самого существа этого организма. <…> В харизматический период эмпирическая форма настолько еще прозрачна, что сквозь нее просвечивает само существо Церкви[30].

Собор есть особый вид церковного собрания, от которого не отличается формально, а только по характеру обсуждаемых на нем вопросов. <…> Собор есть проявление… соборности… связанное с эмпирическим существованием Церкви. <…> …Собор есть сама Церковь в ее эмпирическом воплощении[31].

«Собор выражает идею собрания не только в смысле проявленного, видимого соединения многих в каком-либо месте, но и в более общем смысле всегдашней возможности такого соединения, иными словами: выражает идею единства во множестве», [32]– думает А. С. Хомяков. Профессор Цыпин соглашается: «Собор, как церковное учреждение, как орган канонической власти здесь не упоминается»[33]. Хомякову вторит доктор богословия прот. Ливерий Воронов: «Церковные Соборы являются проявлением и выражением соборности Церкви»[34].

Состав собора

Наметившуюся в начале века дискуссию о составе собора проф. Цыпин представляет как противоположение сословных интересов белого духовенства и мирян интересам епископата и монашествующих. Введя в структуру церковной жизни неканоническое понятие «сословий», профессор воцерковляет социальную категорию. Термин, обозначавший «эксплуататоров, рабочих и крестьян», профессор изменяет в «сословие епископов и монашествующих» и «сословие белого духовенства и мирян», противопоставляя их «сословные интересы»[35]. Деление церкви на сословия, подмена церковных интересов «сословными» искажает содержание церковной жизни. Эта аберрация отражает «теорию классовой борьбы» в сознании, замусоренном идеологическими штампами со школьной скамьи. Обвинение в «недоверии и притязаниях на власть», адресованное клирикам и мирянам, падает также на их оппонентов, поскольку в противостоянии участвуют обе стороны. Профессор преувеличивает остроту дискуссии. Из 66 епархиальных архиереев шесть полагали, что собор должен состоять только из епископов, 23 епископа предлагали пригласить на собор клириков и мирян. Остальные епископы ничего не ответили на вопрос. Восточные патриархи в своем послании учат: как народ без клира, так клир без народа не составляют Церкви. Их единение выражается, прежде всего, в совместном участии в соборах.

Упрек в подмене церковных интересов сословными, в конфронтации и взаимном недоверии бросает тень на Российскую Церковь и выглядит необоснованно. Противоположение не было сословным. Позиции диктовались не каноническим положением оппонентов, а различным пониманием природы Церкви и задач собора. Сошлюсь на патриарха Сергия (Страгородского), который в брошюре «О составе ожидаемого чрезвычайного Поместного собора русской Церкви» писал, что в эпоху раннего христианства, когда церковный народ избирал епископов, они пользовались любовью и доверием. Тогда архиерейский собор отражал полноту Церкви. Теперь епископ назначается бюрократически, любовью и авторитетом народа не пользуется. Собор, составленный из одних только епископов, не будет иметь авторитета у паствы, а его постановления – силы. В современных условиях только полностью представительный Собор, в котором правом решающего голоса обладали бы все делегаты, как от клира, так и от мирян, может рассчитывать на признание определений его паствой[36].

Симпатизируя стороне, ограничившей состав собора епископами, проф. Цыпин приглашает в единомышленники прот. Георгия Флоровского: «У защитников широкого состава Собора было не очень точное понимание природы Церкви, какая-то почти конституционная схема ее устройства»[37]. Корректируя мысль Флоровского в пользу собственной позиции, проф. Цыпин опускает вторую половину его фразы, в которой Флоровский восстанавливает объективность: «Но и у возражавших не хватало широкого церковного кругозора и было слишком много горечи и недоверия…»[38].

Проф. Цыпин некорректно использует цитату, искажая мысль прот. Г. Флоровского. «…На греческом эти два понятия, – соборность и собор, выражаются разными словами… значит, и догматически это совершенно разные понятия»[39]. Профессор берется за неблагодарную задачу показать, что в Церкви осуществляется власть епископов, актуализирующаяся на соборах, в богослужении и управлении. Он настаивает на составе собора, в котором может прозвучать только голос епископов. Принципиальная ошибка профессора заключается в подмене воли Церкви властью епископов. «Деяния св. апостолов» не отождествляют волю апостолов с Волей Божьей, но связывают союзом «и»: «угодно Святому Духу и нам» (Деян 15:28). Определение, вынесенное на Апостольском соборе, богодухновенно, ибо выражает Волю Божью. Оно соединило Волю Божью с волей человеческой, свидетельствующей о Воле Божьей. Собор есть собрание, принявшее богодухновенные определения. Не все соборы в своих определениях выражали Волю Божью. Был и Ефесский собор 449 г., сохранившийся в исторической памяти как «разбойничий»: воля епископов не выразила волю Божью, и Церковь его отвергла. В подобном положении оказались Архиерейский собор 1961 г. и Поместный собор 1971 г. Их решения о самоустранении иерархии от управления церковным имуществом, принятые вопреки правилам Вселенской Церкви (Апост 38 и 41; Седм 11 и 12; Феоф 10), не отменены. Последующие соборы проигнорировали их, «яко не бывшие», и приняли противоположные решения, соответствующие Вселенским канонам.

Защищая состав Собора, ограниченный епископатом, профессор находит канонический аргумент: «все без исключения каноны, в которых речь идет о составе соборов, неизменно говорят о епископах как об их полноправных членах…»[40]. Ретроспективный аргумент, проецирующий на древние соборы наше секулярное сознание.

Ни в одном из перечисленных канонов не «идет речь о составе соборов», не указывается статус «полноправных членов», участников, наблюдателей, экспертов и проч. Каноны собирают епископов, понуждают «приходить благовременно», укоряют за «небрежение», определяют периодичность и место собраний, но не «ведут речь о составе соборов». Из нашего «далека» мы различаем собрания по статусу: вселенские, поместные и архиерейские; епархиальные и приходские; отличаем синоды святейшие от священных, от церковного суда и проч. В те времена не было жесткой дифференциации. Они могли иметь разный состав, но единую екклезиологическую природу и общий статус – «собор».

Профессор причисляет автора книги «Догмат о Церкви» к «сторонникам равноправного с епископами участия клира и мирян в Поместном Соборе», напрасно приписывая автору желание устроить церковное управление так, чтобы его участниками были представители клириков и мирян, наделенные властными полномочиями.

Автор возражает:

Клирики и миряне не обязательно должны заседать или участвовать в принятии решений. <…> Решения всегда остаются за епископами. Своим участием на Соборе клир и миряне выражают «Аминь» церковной полноты. Эту полноту Символ Веры именует соборностью Церкви. Решения Архиерейского собора выражают только единство Церкви. Решения Поместного Собора выражают оба симметричных признака святой Церкви: единство и соборность. Рецепция соборной полноты сообщает решениям Поместного Собора высший канонический авторитет[41].

Выбор между благодатью, правом и волей епископа выражает возможность трех разных порядков жизни. Один имеет церковное обоснование. Два других представляют воцерковление безблагодатных начал, которые не обоснованы в Церкви.

1. Крещение и хиротония сообщают неизгладимую благодать, пребывающую в нас и действующую в Церкви: «Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел» (1 Пет 2:9). Этот порядок церковной жизни не вписывается в доклад проф. Цыпина, словно его речь не о церкви, а об одной из бюрократических систем, организующих социальный быт.

2. Право, определенное канонами и Уставом, имеет общепризнанное значение. Признавая в церкви «властные учреждения»; «архиереев, имеющих полноту юрисдикции в епархиях», как «носителей власти», профессор допускает участие мирян в церковной жизни лишь по благословению епископа. Рассуждая о правах, профессор делит народ Божий на «сословие архиереев», имеющих право и власть и «сословие белого духовенства и мирян, неуместно предъявляющих мнимые права» и подтверждает свою позицию ссылкой на апостола Павла: «Каждому же из нас дана благодать по мере дара Христова» (Еф 4:7). «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же» (1 Кор 12:4–5). Харизматические дары нельзя подменять церковным правом.

Церковь имеет теократическое устройство. Разделение общества на «имеющих права» и «несущих обязанности» характеризует систему с авторитарным устройством. Если епископы имеют права, а все прочие – обязанности, значит церковь изменила свою природу и отказалась жить по Вселенским канонам. Отказывая в правах мирянам и клирикам, профессор выводит их за пределы правового поля. В канонические отношения входит двойной стандарт, исключающий основной принцип права: «единое правовое пространство, в котором каждому предоставлена свобода, ограниченная нормой»[42]. Это значит, что в церкви нет права, нет суда, и разговор о них не имеет смысла.

Воля местного епископа, преподаваемая в частном благословении, может выражать любовь Божию. Тогда она имеет благодатное основание и осуществляет первый из трех порядков церковной жизни. Воля местного епископа может иметь в основании церковное право. Протопр. Николай Афанасьев называет его оцерковленным эмпирическим фактором, приобретающим в Церкви значение церковных начал[43]. Его влияние естественно, хотя искажает благодатную природу Церкви и ее институции. Это видно на эволюции понятия «собор». Воля епископа может быть авторитарной и выражать обычные человеческие страсти, одинаково разрушительные для Церкви, клириков, мирян и самого епископа.

«Епископы несут на себе полноту ответственности за Церковь перед Богом» [44]– такая декларация разделяет Тело Христово на две части: значимый епископат и незначимые клир и народ. Авторитет епископа в наши дни не нуждается в обосновании нравственным подвигом, богословской эрудицией, личными достоинствами, дарами чудотворения и пророчества. Он обоснован формальной властью и ее привилегиями. С другой стороны – недееспособный охлос, для которого «акцент на правах неуместен», права нужны не для защиты интересов, а для исполнения долга, который не сам выбрал, а получил свыше: выполнять обряды, подчиняться и платить.

А мученики, кровь которых сделалась семенем Церкви, не понесли за нее ответственность? А преподобные, окропившие потом трудов леса и пустыни, не отвечали за Церковь? А прп. Максим Исповедник не платил страданиями за верность церковному учению? Разве клирики и народ в советских тюрьмах не делили нары с епископами?

Ответственность несут все, кто реально расплачивается своей жизнью, кровью и потом.

Каноны не позволяют профессору утверждать, что «епископы несут полноту ответственности за Церковь». Каноны обязывают народ Божий к равной ответственности: «аще епископ, клирик или мирянин…» – с этих слов начинаются многие каноны.

Утверждение, что «епископат несет полноту ответственности за Церковь перед Богом» не обосновано Новым заветом и Восточной традицией. Такое обоснование можно найти в клерикальных традициях Рима. «Акцент на правах в ущерб обязанностям… неуместен… в… Церкви, где все должно быть пронизано духом любви и служения»[45]. Замечательно!

Во-первых, зачем право противопоставлять обязанностям? Права и обязанности должны быть уравновешены. Права личности основаны на признании образа Божия в человеке. Охраняя ее жизнь и достоинство, право заполняет вакуум любви. Права происходят из церковных актов, имеющих бесспорное значение: крещение, рукоположение, или – общепринятое: канонические правила, Устав. Если права клириков и мирян в церкви зависят от случайной воли епархиального епископа, они реально не обеспечены. Их нет.

Во-вторых, дух любви прекрасен, когда он есть. А если любовь иссякла, чем заменить ее кроме права, чтобы защитить слабого от обидчика, как повелевает закон Божий?

Церковный суд является «институализацией права». Называя права «мнимыми», проф. Цыпин вполне последовательно отрицает церковный суд и право за их несоответствие духу любви Христовой: «Разве в духе Христовой любви институализация… мнимых прав?»[46].

В любви Христовой ничего мнимого нет. В ней все подлинно. Насилие, произвол и жестокость, вопиющие примеры которых автор приводит в «Догмате о Церкви», в своем «Обращении к Священному Синоду» от 03.12.03 г. – не «в духе любви Христовой». Они убивают как дух любви, так и принцип права. Поэтому проф. Цыпин занимает непринципиальную позицию, колеблясь от полного отрицания права и его институтов до признания их необходимости в церковной жизни.

Насколько ответственно проф. Цыпин отрицает человеческие нужды и жизненные потребности христиан, заявляя, что «права нужны христианину не для защиты его интересов»[47]?

Будет он требовать зарплату, если ему перестанут платить? Будет требовать восстановления, если его без причины уволят с кафедры, сгонят с прихода?

Может, он уверен, что шеф свят и справедлив? Или уверен, что при любых обстоятельствах сумеет угодить начальству и избежит конфликта?

Может, он не знает, что епископ, имеющий власть, силу и право, обижает клириков и мирян, которых некому защитить?

Христос доверил власть ключей не чиновникам для поддержания дисциплины. Это ключи не от наручников, а от небесных врат. Власть ключей не имеет правового смысла, который ей приписан секулярным сознанием. Это харизма, доверенная святым апостолам. Церковь переживает насилие как обман доверия и измену любви: «будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1 Тим 4:12). Эта заповедь начертана на кресте пастыря, чтобы предъявлял себе больше требований, чем другим.

«Догмат о Церкви» призывает вернуться к решениям Поместного Собора 1917–1918 гг. Если невозможно, то для сохранения нравственного авторитета церкви совершенно необходимо:

1. Восстановить контролирующую власть в Церкви, чтобы епархиальное самоуправление не превращалось в самоуправство епископа.

2. Определить екклезиологический и канонический статус Народа Божия.

3. Ввести ответственность епархиальных епископов, соответствующую их правам.

Нарушив каноническую традицию, Устав 2000 г. даровал епископу статус правовой неприкосновенности, освободил от ответственности за слова и поступки. Разве апостольские и вселенские каноны не предъявляют епископам, клирикам и мирянам равных требований?

Евхаристическая и клерикальная экклезиология

На первый взгляд может показаться, что мы расходимся с профессором Цыпиным в некоторых деталях церковного устройства. На самом деле у нас принципиально разные позиции, с которых по-иному видится существо Церкви, ее история и жизнь. Мы исходим из двух различных экклезиологий: евхаристической и клерикальной.

В основе первой – евхаристическая община, собравшаяся вокруг Святой Чаши. Епископ занимает в общине центральное место, как предстоятель царственного священства, приносящий благодарение. Сознанию древней Церкви чуждо противопоставление евхаристической общины и ее предстоятеля. Тождественность Церкви и Евхаристии выявляется в евхаристическом собрании общины с ее предстоятелем. Он занимает то место, которое занимал Христос на Тайной вечери. Их единство связано изнутри «союзом любви». Евхаристическая экклезиология согрета теплом восточной традиции.

Клерикальная экклезиология строится на правовой власти епископа. Пока евхаристическое собрание выдвигало из своей среды епископа как совершителя таинства, связь с общиной сохраняла органичность. Он вырос в этой общине. Община знает его, избирает, доверяет руководить и представлять ее. Современная община не избирает епископа. Его назначают со стороны. В общину приходит неизвестный человек, не интересуясь ее согласием. Он претендует не на доверие и любовь, а на повиновение. Община принимает его и подчиняется его ничем не ограниченной власти. Епископ становится внешней силой, стягивающий общину снаружи, как стальной обруч стягивает бочку. Формализация отношений объясняет «противостояние сословных интересов», которое усматривает проф. Цыпин в Церкви. Любовь и доверие не рождаются из Указа о назначении. Из Указа рождается право. Идея, вызревшая в Риме, вошла в церковь и получила в ней права гражданства, оставаясь чуждой для благодатной природы Церкви.

«От чужих морей, от ганзейских вод потянул туман влагой западной».

Римский клерикализм нашел благоприятную почву в РПЦ.

С формальной стороны устройство общины выглядит одинаково. Но центробежная или центростремительная тенденция принципиально меняет содержание ее внутренней жизни. Обе структуры не были противопоставлены в древней Церкви. В современной церковной жизни их различие углубилось. Единство предстоятеля с евхаристической общиной оставалось нерасторжимым, пока сохранялась любовь. С приходом права изменилась структура церковной жизни. Право сделалось новым организующим началом. Это чуждое природе церкви начало имеет свои законы. Оно может совершенствоваться на пути прогресса. Но оно не способно к преображению, не войдет в пакибытие и навсегда останется качеством падшего бытия. Божественная благодать совершает преображение, упраздняя грех и смерть в таинстве любви. Синтез любви и права невозможен: благодать исключает право. «Не отвергаю благодати Божией, а если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Гал 2:21). Основная идея, пронизывающая доклад проф. Цыпина: неограниченная власть епископа в Церкви опирается на доверие клириков и мирян. Профессор прав. Именно так представляется реальное положение в РПЦ. Дай Бог, чтобы доверие оправдалось.

Примечания

1

Свидетель: священник Павел Адельгейм: Каталог выставки. М.: Культурно-просветительский фонд «Преображение», 2015. С. 43.

(обратно)

2

Свидетель: священник Павел Адельгейм. С. 41.

(обратно)

3

Там же. С. 197.

(обратно)

4

См.: Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М.: Т-во Типографии А. И. Мамонтова, 1913. С. 30.

(обратно)

5

См. «Каноническое Послание Дионисия Александрийского к еп. Василиду», «Правила Святого Петра Александрийского из слова о Покаянии», «Каноническое Послание Святого Григория Неокесарийского» и др.

(обратно)

6

Раздел подготовлен на основе статьи Н. Афанасьева «Неизменное и временное в церковных канонах» (см.: Живое предание: Православие в современности. М.: Свято-Филаретовская МВПХШ, 1997. С. 92–109).

(обратно)

7

Афанасьев Николай, протопр. Церковь Духа Святого. Рига: Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1994. С. 238–239.

(обратно)

8

Павлов А. С. Курс церковного права. СПб.: Лань, 2002. С. 139.

(обратно)

9

Климент Римский, св. 1-е Послание к коринфянам. 44. 3.

(обратно)

10

См.: Дидахи. 15. 1.

(обратно)

11

См.: Ипполит Римский, сщмч. Апостольское предание. 2.

(обратно)

12

Апостольские постановления. 8. 4.

(обратно)

13

См.: Киприан Карфагенский, сщмч. Письма. 55. 8. 1. Цит. по: Афанасьев Николай, протопр. Экклезиология вступления в клир. Киев: Задруга, 1997. С. 18.

(обратно)

14

Киприан Карфагенский, сщмч. Письма. 67. 5. 1. Цит. по: Афанасьев Николай, протопр. Экклезиология вступления в клир. С. 18.

(обратно)

15

Афанасьев Николай, протопр. Экклезиология вступления в клир. С. 30.

(обратно)

16

Афанасьев Николай, протопр. Экклезиология вступления в клир. С. 18.

(обратно)

17

Формула наречения в епископа. См., напр.: Чин избрания и рукоположения архиерейскаго. М.: Синодальная типография, 1797. Л. 4об.-5; То же. 1885. Л. 4–6.

(обратно)

18

Определение Священного Собора ПРЦ об епархиальном управлении. Гл. 2. 16–17 // Собрание Определений и Постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. Вып. 1. М., 1994. С. 18–19.

(обратно)

19

Антоний (Блум), митр. Мы создавали общину трудом и верой: Открытое письмо епископу Иллариону (Алфееву) // НГ-Религии. 2002. 21 августа. См. также: Христианский вестник. Вып. 4 Ч. 1. М.: Преображенское содружество малых православных братств, 2007. С. 387.

(обратно)

20

Игнатий Антиохийский, св. Послание к ефесянам. 6.

(обратно)

21

Афанасьев Николай, протопр. Церковь Духа Святого. Париж: YMCA-PRESS, 1971. С. 302.

(обратно)

22

Поснов М. Э. История христианской церкви (до разделения Церквей -1054 г.). Брюссель: Жизнь с Богом, 1964. С. 123. Ср.: Апостольские постановления. 2. 26.

(обратно)

23

Послание Св. Синода о созыве Собора // Священный собор Православной Российской Церкви: Деяния. Кн. 1. Вып. 1. Репр. изд. 1918 г. М.: Изд. Новоспасского монастыря, 1994. С. 19.

(обратно)

24

Кураев Андрей, диак. Почему не созывают Поместный Собор? // Радонеж. 2004. 4 ноября. № 9 (150).

(обратно)

25

Там же.

(обратно)

26

Карташев А. В. Очерки по истории Русской церкви: В 2 т. Т. 1. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2004. С. 524.

(обратно)

27

Цыпин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах // Православное учение о церкви: Богословская конференция Русской Православной Церкви (Москва, 17–20 ноября 2003 г.): Материалы. М.: Синодальная Богословская комиссия, 2004. C. 81–89.

(обратно)

28

Эпохальное событие поместного значения // НГ-Религии. 2004. 6 окт. № 18 (148). С. 1–2.

(обратно)

29

Афанасьев Николай, протопр. Церковные соборы и их происхождение. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2003. С. 43–44.

(обратно)

30

Афанасьев Николай, протопр. Церковные соборы и их происхождение. С. 13, 14, 17.

(обратно)

31

Там же. С. 41.

(обратно)

32

Хомяков А. С. Письмо к редактору «L’union chretienne» о значении слов «кафолический» и «соборный» по поводу речи иезуита отца Гагарина // Наука и религия. 1992. № 4–5. С. 4–5.

(обратно)

33

Цыпин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах. С. 84.

(обратно)

34

Воронов Ливерий, прот. Догматическое богословие: Учебник для духовных учебных заведений. 2-е изд. Клин: Христианская жизнь, 2000. С. 120.

(обратно)

35

Цыпин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах. С. 87–88.

(обратно)

36

См.: Поспеловский Д. На пусти к соборности // Континент. 2004. № 121. С. 282. Ср.: «Предполагаемый Всероссийский Собор должен состоять из духовенства – монашествующего и белого – и мирян. Собор, составленный из одного духовенства, не был бы выразителем духа соборности, которым живет и крепнет православная Церковь. Решения Собора из одного клира не имели бы должного авторитета в глазах верующих и, кроме того, предоставление решающего голоса одному клиру могло бы послужить семенам разлада между духовенством и пасомыми. Всероссийские Соборы должны созываться периодически, примерно через 5 лет… На Всероссийских же Соборах должны быть избираемы члены Синода на пятилетний срок: одна треть – из епископов, другая треть – из белого духовенства и третья – из мирян» (Сергий (Страгородский), архиеп. Финляндский. Отзыв на предложение обер-прокурора Св. Синода от 28 июня 1905 г. за № 100 // Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе: В 2 ч. Ч. 2. М.: Общество любителей церковной истории: Изд-во Крутицкого подворья, 2004. С. 595).

(обратно)

37

Флоровский Георгий, прот. Пути русского богословия. Париж, 1983. С. 479. См.: Ципин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах. С. 88.

(обратно)

38

Ципин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах. С. 88.

(обратно)

39

Там же. С. 82.

(обратно)

40

Ципин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах. С. 85.

(обратно)

41

Адельгейм Павел, прот. Догмат о церкви в канонах и практике. Псков: б.и., 2002. С. 104–105.

(обратно)

42

Адельгейм Павел, прот. Догмат о церкви в канонах и практике. С. 74.

(обратно)

43

См.: Афанасьев Николай, протопр. Церковь Духа Святого. Paris: YMCA-PRESS, 1971. С. 282.

(обратно)

44

Цыпин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах. С. 88.

(обратно)

45

Цыпин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах. С. 88.

(обратно)

46

Цыпин Владислав, прот. К вопросу о соборности и соборах. С. 88.

(обратно)

47

Там же.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Введение

Глава 1. Право в церкви. Периоды формирования канонического или церковного права. Церковные каноны. Гражданский и канонический уставы церкви

  1.1. Право в церкви

  1.2. Периоды формирования канонического или церковного права

    1.2.1. Первый период. От начала христианства до признания его императором Константином в IV веке

    1.2.2. Второй период: от Константина Великого до Номоканона Фотия. Гражданские законы в качестве источников церковного права

    1.2.3. Третий период: от Номоканона Фотия до падения Византии

    1.2.4. Толкователи канонов

    1.2.5. Церковное право в России

  1.3. Церковные каноны[6]

  1.4. Гражданский и канонический уставы церкви

Глава 2. История законов о церкви и церковных уставов от Поместного собора 1917–1918 годов до настоящего времени…

  2.1. Широкий смысл ленинского Декрета

  2.2. Законы о церкви в России в XX веке

  2.3. Управление Приходом 1929 года

  2.4. Противоречие Закона и Устава в организации Прихода

Глава 3. Устав 1918 года. Уставы советского периода. Уставы 1988, 2000, 2009 годов

  3.1. Устав Прихода 1918 года

  3.2. Новые принципы церковных отношений

  3.3. История церковных уставов советского периода

    Положение об управлении РПЦ 1945 года

    Изменения, внесенные в «положение» 18 июля 1961 года

  3.4. Устав РПЦ МП 1988 года

  3.5. Устав РПЦ 2000–2008 годов

  3.6. Устав Прихода РПЦ МП 2009 года

    3.6.1. Точка отсчета

      Устав разрушает догмат о церкви

    3.6.2. Положение верующих граждан РФ в приходах РПЦ, согласно новому Уставу Прихода

    3.6.3. Раскол Прихода

    3.6.4. Условия труда в Приходе

    3.6.5. Власть епархиального архиерея

    3.6.6. Крепостная зависимость клира

    3.6.7. Приход лишен прав на имущество

    3.6.8. Метаморфозы церковного Устава

    3.6.9. Соборность или диктатура?

    3.6.10. Устав уничтожает принцип ФЗ-125 об учредителях Прихода

    3.6.11. Принцип «круговой поруки»

Глава 4. Общецерковный суд

  4.1. Легитимность судей Псковского епархиального суда

  4.2. Канонические основания церковного суда

  4.3. Задачи церковного суда

  4.4. Приватизация судебной власти

  4.5. Закрытость церковного суда

  4.6. Учреждение и компетенция суда

    Документы суда

Приложение. Устройство церкви

  Личный состав церкви

  Епископ

  Служение и авторитет епископа

  Рождение епископа

  Власть епископа

  Обожествление епископа

  Собор

  Состав собора

  Евхаристическая и клерикальная экклезиология Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg