«Тихая моя родина»

Сергей Катканов Тихая моя родина

Тихая моя родина,

Я ничего не забыл.

Предисловие автора

В этих заметках нет ни какой системы, у меня ни когда не было возможности по заранее составленному плану посещать святые места Вологодчины или посвятить достаточное время изучению нашей церковной истории. Просто, много лет проработав в областной газете и постоянно бывая в разных уголках нашей епархии, я не обходил стороной монастыри, храмы, святые места, общался со священниками и мирянами, многое из того, что довелось узнать об истории и современности Вологодской епархии просилась на перо и выходило отдельными публикациями (В основном это было в 90‑е годы)

Сейчас решил всё это обобщить и представить, как отдельную книгу, что–то переработав, вспомним, добавив. Сразу же стало заметно: картина получилась очень неполной, основную её площадь составляют белые пятна, которые мне уже не суждено заштриховать. А, может быть, это и не беда? Один сделал одно, другие сделают другое и по–другому, и бессистемная сумма фрагментов встанет в общей системе на свои места.

Эти заметки — посильный дар моей малой родине — Вологодчине, где я родился, вырос, пришел в Церковь и прожил всю жизнь. В них слишком много моей личной судьбы, только она и объединяет их в единое целое. Надеюсь, мне послужит хотя бы некоторым извинением искренняя любовь к родной земле и её духовным сокровищам.

Обители земли Кирилловой Пророки в своём Отечестве

Из евангельских слов мы сложили горькую поговорку: «Нет пророка в своём Отечестве». Если мы на самом деле так думаем, — это беда. Ведь, не отыскав в своём отечестве «пророка», мы и Отечество обязательно потеряем, оторвемся от него духовно, и останемся под нашими ногами обезличенная территория, единица административного деления. Поэтому так важно найти «пророка» на своей родной земле, обрести рядом с собой великое и величайшее. Наверное, именно так рождается Родина в душе.

Вот, к примеру, территория Кирилловского района чем особенным отличается от других? Да вроде бы и ни чем. Здесь красиво, конечно, но мало ли где красиво? Но есть территория, а есть земля. И земля эта — особая. Вологодский историк П. А. Колесников насчитал в Кирилловском районе 85 поселений XII–XVвеков, больше, чем в любом другом районе области. Эта древняя земля так основательно проработана духом за многие века, что это позволило ей стать особым уникальным миром, подобно которому не отыскать на Руси. В расмусе всего лишь 20-и километров от Кириллова сосредоточено столько всего «самого–самого», что просто уму непостижимо.

Кирилло — Белозерский монастырь по размерам своим превзошёл Троице — Сергиев и Соловецкий. Он был самым большим монастырем на всей Руси, а по своему духовному значению стоял на втором месте после Троице — Сергиевой Лавры.

Горицкий монастырь мог некоторое время претендовать на роль второго и даже первого русского женского монастыря. Московский Новодевичий монастырь был основан незадолго до Горицкого, а возвышение его началось позже Горицкого.

Пустынь преподобного Нила Сорского… В конце XVвека этот всемирно известной святой основал первый в России скит. Архиепископ Черниговский Филарет писал: «Не было ещё до этого в Русской Церкви такого сочинения, каков устав скитской жизни преподобного Нила».

Ферапонтов монастырь. Великого создателя ферапонтовских фресок Дионисия уже современники считали самым знаменитым на Руси иконописцем. И теперь это единственные в России фрески начала XVIвеке, которые уцелели в авторском исполнении почти в полном объеме.

Трудно представить, что на таком малом пространстве сосредоточено столько всего «первого», «самого», «единственного». Это невеликая земля — целая вселенная. Такой вывод делает разум, опираясь на факты. Но подарит ли разум свой вывод сердцу? Одно дело — знать, а другое дело — чувствовать. Надо туда ехать, идти, добираться…

Космос преподобного Кирилла

Тяжелое серое небо легло на обитель преподобного Кирилла. Казалось, что огромные монастырские башни, словно атланты, держат на себе низкий небосвод. Наверное, только на русском севере могла возникнуть эта огромная, мощная твердыня. Её строили люди, привычные к тяжелому небу над головами. Суровые люди.

Иду по безлюдной обители, не замедляя шаг — погода не располагает к созерцательности. Каменная мощь монастырских строений вместе с дождем тоскливо холодят душу. А за окнами храма — огоньки. И дверь не заперта.

Иеромонах служит молебен. Кроме него, в храме, у мощей преподобного Кирилла, молятся только бабушка и молодой мужчина. Да я вот ещё просочился. Как быстро всё меняется в душе, стоит лишь войти в общую молитву. Тихо, спокойно, тепло. Не даром ведь Господь говорил: «Где двое или трое собрано во имя Моё, там и Я посреди них». Верю, что Христос посреди нас, потому что без Него душу не согреть. Понимаю, что монастырь именно здесь, где трое, а всё остальное вокруг нас — крепость.

Братия монастыря сейчас совсем маленькая: иеромонах–наместник и два послушника (2000 г. — прим. автора). Но может ли монастырь быть маленьким? Ведь если во имя господня собрались три человека, Господь так же посреди них, как и там, где собрались триста человек. Огромная крепость и толща туч над нею простираются в горизонтали, а тоненькая струйка Богослужения создает вертикаль, связь с Небом. Лучше, когда молитвенных струек больше, но так или иначе — вертикаль уже существует.

После молебна мы разговариваем с отцом Кириллом, наместником монастыря. По светскому образованию он врач, принял монашеский постриг в Спасо — Прилуцком монастыре, и вот с июля 1998 года — здесь. Отец Кирилл не думает, что в ближайшее время обитель начнет стремительно наполнятся иноками: «В северных краях братия не быстро растет». Он говорит об этом без тени уныния, в его голосе чувствуется спокойный реализм. Так же можно было бы сказать о том, что на севере лето короткое. От чего же тут унывать? Мы здесь выросли, мы знаем местные условия. Нам известно, что гнать лошадей по глубоким сугробам не стоит.

Храм, где покоятся мощи преподобного Кирилла, пока не передан монастырю. Но и в этом нет повода для уныния, потому что руководство музея разрешает совершать здесь Богослужения. Жизнь духа вообще очень редко пересекается с юридическими вопросами о правах собственности.

Позднее мы разговорились с молодыммужчиной, с которым встретились на молебне. Оказалось, что он — сотрудник петербургского ОМОНа. Во сне ему явилась икона Божьей Матери, и в памяти врезался отчетливый голос, сказавший, что икона — «Белозерская». Видел он так же святого старца, который был похож на преподобного Сергия, но почувствовал, что этот другой святой. А когда потом взял в руки книгу о святынях Белозерья, на иконе преподобного Кирилла узнал старца, явившегося ему во сне. Так он приехал сюда, чтобы попостившись, исповедаться и причаститься, облегчить и успокоить душу.

Преподобный Кирилл призвал в свою обитель человека, который раньше ни чего не знал ни про обитель, ни про самого преподобного. Уместны ли разговоры о том, в какой степени обитель возродилась, если святой игумен, как хозяин, приглашает к себе в гости?

***

Вечером за монастырской стеной на берегу Сиверского озера тишина и покой. Дождь перестал. Почему–то безлюдно, хотя здесь так хорошо отдыхать. Долго–долго всматриваюсь в прозрачные воды, не думая о том, что же там можно интересного рассмотреть. Словно надеюсь увидеть отражение старца Кирилла, который вдруг появится за спиной. Очень хочется поглубже пережить то обстоятельство, что преподобный Кирилл и доныне здесь. Безо всяких иносказаний и метафор. Вполне реально. На самом деле.

***

Мне довелось узнать про А. Ф. Грошева, который большую часть жизни прожил на территории закрытого оскверненного монастыря в одной из бывших монашеских келий, хотя не был ни монахом, ни священником. Александр Федорович умер в 1987 году, он наш современник, хотя сам он вполне ощущал себя современником преподобного Кирилла. Грошев говорил: «Преподобный Кирилл здесь живет, каждый камешек здесь священный и вода в озере святая». Он разговаривал с преподобным, как с живым, спрашивал благословения на все дела, задавал вопросы и, видимо, получал ответы.

Как же сумел наш современник так приблизиться душой к древнему святому? Наверное, он его понял, ощутил, как реально живого человека. Мне это не дано, однако, очень хочется.

***

Преподобный Кирилл очень любил книги. Он их не только читал, но и переписывал. Однажды разбойники решили его, тогда ещё одинокого отшельника, ограбить, думая, что монах скрывает клад. А старец кротко ответил: «Нет у меня ни чего в этой жизни, кроме одежды той, которую на мне видите, и мало книжиц».

Как трепетно он любил эти «книжицы», если, не желая иметь вообще ни какого имущества, с ними всё–таки не захотел расставаться. С каким благоговением переворачивал листы, испещренные буквицами. И ведь речь идет не только о книгах богослужебных. Сборники прп. Кирилла носят энциклопедический характер. В одной из его книг находится древнейшая на славянском языке подборка выписок по естествознанию.

Какой это урок для нас, склонных шарахаться из крайности в крайность. Мы то обожествляем науку, то говорим, что наука — ничто. Многознание, дескать, развивает высокоумие и гордыню. Так бывает, но не всегда и не обязательно. Святой угодник мог любить только то, что приближает его к Богу. Видимо, естественно научные изыскания давали ему пищу для богомыслия. Знания — это ведь лишь ключик, которым можно открыть прямо противоположные двери. Весь вопрос в том, к какой из дверей стремится душа человека. Одного книги губят, другого — спасают.

Мне показалось поразительным, что землю прп. Кирилл представлял себе шарообразной и носящейся среди небесной пустоты «якоже некое перо». Мы–то выросли с этим знанием, оно для нас столь же естественно, как и то, что трава зеленая. Но средневековый человек, по–видимому, совершенно иначе переживал эту «шарообразную летучесть» Земли. Большинство людей тогда жило, ни о чем подобном и близко не подозревая. Они твердо стояли на плоской земле. Как же было жить с пониманием того, что под ногами нет незыблемой твердыни, а лишь планета, несущаяся в пустоте, да к тому же она в масштабах вселенной не тяжелее, чем «перо некое». Как прикрепить себя к этой пушинке? Чем тут спасешься, кроме непрестанной молитвы? И может ли такое быть, чтобы Господь дал нам в удел лишь пушинку? Нет, конечно же, должен быть мир иной, абсолютно устойчивый, вечный.

Очевидно, обширные знания святого должны были повлиять на его духовный склад, создать в нем ту личную «особинку«, которую нам сейчас так трудно ощутить. А надо ли нам эту «особинку» ощущать? Не знаю. Знаю только, что святым надо молиться. А как обращаться к человеку, если от тебя закрыт его внутренний мир, его неповторимая индивидуальность?

Ещё один факт их жизни святого, по тем временам совершенно поразительный. Преподобный Дионисий Глушицкий написал прижизненный портрет преподобного Кирилла Белозерского. Потом этот портрет почитался, как икона. Иноки Кирилловской обители сделали для этого образа, на одной дверке которого изобразили, как прп. Кирилл позирует прп. Дионисию. Портрет… Для нас это столь же естественно, как и то, что Земля круглая. Но в те времена написать портрет живого человека, к тому же — монаха, было на Руси делом совершенно неслыханным.

Из жития мы знаем, каким смиренным был преподобный Кирилл. И вдруг он позирует. Этим можно было привести в крайнее смятение и смущение всю братию. Игумен явно повел себя вызывающе.

Легко сказать: «Он обогнал своё время». Но преподобный Кирилл на наше время тоже обогнал. Он обогнал время вообще, как таковое, его уделом стала вечность. Не из того времени, не из нашего, поступок святого не объяснить. И всё же… Известно, что при жизни святые ни когда не хотели, чтобы их считали святыми. Они сами себя считали и называли недостойными людьми, убеждая в этом других. Так, может быть, игумен потому и позволил написать свой портрет, чтобы братия считала его гордецом? Может быть…

Он, видимо, уже находился на таком уровне духовного развития, настолько очистил свою душу от тщеславия и гордости, что такая чисто внешняя вещь, как позирование, уже не могла повредить его душе. Возможно, была особая Божия воля в том, чтобы этот портрет не явился и святой угодник не имел возможности усомниться в том, что так хочет Бог, и согласился на вызывающий поступок за послушание. К тому же не надо забывать, что это не только портрет святого, но и портрет, написанный святым. Значит, и преподобный Дионисий так жене сомневался в том, что они с преподобным Кириллом исполняют Божью волю. Между ними, очевидно, была ясность в вопросе о том, почему и зачем они это делают. А для нас это так и останется тайной.

***

В 1917 году кирилловская газета писала: «Сколько слухов про Кириллов монастырь, что тут большие запасы хлеба? Кто знает входы и выходы из монастыря, пусть придет в продовольственный отдел и скажет». Эти слова звучат почти ____. Вот он стоит, у всех на виду, огромный монастырь. Неужели входов и выходов не найти? А ведь и впрямь не найти. Потому что это монастырь, а не просто крепость. Это обитель духа, а не зернохранилище. Любой монастырь — невидимый. Очень трудно искать «входы и выход» его духовной реальности. И сказать о находках — нечего.

Горицкое воскресение

Красивейший вид открывается за стенами Горицкого монастыря на берегу реки Шексны. Пронзительная ширь, ветреная даль, маленькие живописные островки. Водные просторы поглощают внимание так, что и уходить отсюда не хочется, хотя лицо уже не горит на ветру. Славно. Только спокойнее было бы ни чего не знать об истории здешних мест. А знать приходится.

Эта красота — рукотворная, то есть не Божеская, а человеческая. И воды эти, собственно, не река Шексна, а разлившееся от старого русла в обе стороны Рыбинское водохранилище. Исчезло, поглощенное водохранилищем, Иверское озеро, стали островами гора Никитинская и гора Городок.

Есть что–то очень тревожное в этом горделивом деле исправления Божьего замысла. Что–то от Вавилонской башни. А здесь получилась «река Вавилонская» — библейский символ изгнания от лица Божьего.

Конечно, красоту не назовешь безобразием, но такая красота всегда имеет свою изнанку. В течение многих лет воды вымывали со дна кости из затопленных могил. Люди хотели что–то скрыть под водой, а вместо этого открыли. Могилы разверзлись.

Захожу в монастырь и взгляд прежде всего привлекает здание храма в неплохом состоянии. Заглядываю внутрь и вижу… ряды кресел. Здесь, оказывается, по–прежнему действующий клуб — на территории так же уже действующего монастыря. Этот храм, Троицкий, был возведен над могилой основательницы Горицкой обители. И клубное веселие тоже получилось на костях.

Такова горицкая трагедия и, может быть, корнями своими она уходит во времена Ивана Грозного. Трагична судьба основательницы монастыря княгини Евфросиньи Старицкой. В 1544 году на вклад семьи Старицких здесь был сооружен каменный Воскресенский храм. Князья заботились о душах подданных, о своих собственных душах так же не забывая. Но уже в 1563 году княгиня Евфросинья была насильно пострижена в монашество с именем Евдокия — следствие политических неурядиц той поры. Инокиня Евдокия поселилась в Горицком Воскресенском монастыре, который сама же основала.

Кто–то сказал бы о злой иронии судьбы — сама себе тюрьму построила. Но ведь это скорее Провидение божие — княгиня, пусть и невольно, загодя позаботилась о спасении своей души. Хотя земную свою жизнь она тем самым не спасла, в 1569 году инокиню — княгиню убили по приказу Ивана Грозного. Здесь её и погребли, а уже в XIXвеке над её могилой воздвигли храм.

Господь силен любое зло обернуть во благо. Кто бы сегодня вспомнил об этой княгине, если бы она даже и основала монастырь, но не была бы насильно в нем пострижена и не была бы здесь же убита. А сколько веков здесь молились за душу инокини Евдокии именно потому, что ни как нельзя было забыть её горькую судьбу. Трагедия обернулась духовным благом. А всегда ли мы способны рассмотреть за мрачной пеленой торжествующего зла вечное торжество добра?

Сегодня есть надежда на то, что период смертей и костей в здешних краях уже завершился. В 1996 году началось возобновление Горицкого Воскресенского монастыря — Горицкое воскресение. Сюда вернулись. Сейчас монастырь уже. Настоятельница, монахиня Евфалия, сама родом из Сокола, а до Гориц 16 лет подвизалась на Украине, в Красногорском монастыре. Кроме неё здесь восемь послушниц. Недавно в монастырь был назначен постоянный духовник. Восстановлен сестринский корпус, который уже сейчас может принять до 20-ти сестер (Когда–то в этой обители жило 400 инокинь) Обустраивается монастырское хозяйство 0 скотный двор, огород. Передана монастырю Введенская церковь, та что на берегу, за монастырской стеной. Её построили в 1861 году специально для мирян, потому что считали нежелательным присутствие мужчин на Богослужениях в женском монастыре, а сейчас это единственный монастырский храм.

С храмами собственно монастырскими всё не просто. К реставрации древнего Воскресенского собора пока ещё не удалось приступить, это работа огромная. В Троицком храме всё ещё совершаются светские действа ни мало не напоминающие Богослужения. Но есть надежда на то, что в недалеком будущем за монастырской стеной окажется уже клуб, а не действующий храм.

Ждут восстановления не только и не столько храмы. Монастыри всегда служили миру тем, что и помогали в реставрации душ человеческих. А сегодня местные жители очень редко посещают Богослужения. И причины этого ни как особых разъяснений не требуют. Между тем, село Горицы стало расти именно благодаря возникновению монастыря (Впервые оно упоминается в письменных источниках под названием Древняя Гора в XVI в.) Монастырь родил село и исчез. Не по своей воле. Теперь монастырь вернулся. Вернется ли сель к своему родителю? Осознает ли его, как духовного наставника?

В материальном мире есть вещи явно необратимые. Рыбинское водохранилище ни когда не станет прежней рекой Шексной. В духовном мире тоже могут быть необратимые процессы, но здесь сложные делать прогнозы. Перестанет ли река Шексна быть «рекой вавилонской» — символом духовного изгнания? Будем надеяться.

Сокровенная Маура

Пресвятая Богородица в видении показала преподобному Кириллу место, где он должен поселиться. Святой искал это место в пределах Белозерских и узнал его с высоты горы Мауры, что близ Гориц. И сама гора Маура почитается с тех пор святою.

Из Гориц я пошёл до Мауры лесом, не сомневаясь, что без труда её найду. Конечно, любой лес для горожанина в своём роде «стог сена», но ведь гора–то не «иголка». С. П. Шевырев, посетивший эти благословенные места в 1847 году, писал: «Вершина горы совершенно открыта». Так я и представлял себе Мауру: высокую, открытую, с виднеющимися издали высшим поклонным крестом на вершине.

Но, преодолев уже изрядное расстояние, я начал сильно недоумевать. Горки и пригорки здесь сплошные, а вот гора всё никак не обреталась. Кругом виднелся сплошной ельник, растущий то повыше, то пониже и некому было задать вопрос посреди леса. Уже миновав телевышку, я вынужден был к ней вернуться, полагая, что рядом есть люди. Таковы ориентиры современного человека: святыню он не видит в упор, а вот телевышка (символ расцерковленного бытия) вынуждает к ней приблизиться.

Расчет мои оправдались, у подножия телеиглы я встретил людей. «Так вот же она, Маура», — сказали мне. Я смотрел и по–прежнему не видел перед собой ни чего, кроме стены ельника. Вот уже воистину: есть у них глаза, а не видят.

Н вершину горы вела просека, ранее мною не замеченная. Подъем крут, но не столь уж продолжителен. Вот уже ровная поляна. По–прежнему не ощущаю того, что нахожусь на горе — сплошной лес закрывает дали. Такая же поляна могла быть и в низине.

Вот уде поклонный крест, рядом с ним — большой камень, встав на который преподобный Кирилл увидел «место обетованное». Сегодня с этого камня было бы ровным счетом ничего не увидеть, если бы не ещё одна просека, очевидно, специально прорубленная, чтобы открыть вид на Кирилло — Белозерский монастырь. Там где он ныне стоит, раньше был сплошной бор, а вот вершина горы, напротив была открыта. Почему так происходит? Меняемся мы, меняется природа вокруг нас. Закрытое открывается, открытое закрывается.

И все–таки камень преподобного там же, где и шесть веков назад. За столетия изменилось лицо земли, а он стоит здесь, по–прежнему открытый всем взглядам. Господь не лишил нас святыни. И отпечаток стопы преподобного по–прежнему хорошо виден.

В 90‑е годы воинствующие безбожники пытались уничтожить след святого, но им это не удалось. Тоже удивительный факт. Усердие богоборцам было не занимать, а сбить с камня след, казалось бы, не столь уж сложно. А вот не получилось.

Местное предание повествует о том, что на этот валун прилетал ангел. Легко и охотно этому верю. Думаю, за столетия здесь жило не мало людей, способных ощутить ангельское присутствие. Может быть, это ангел–хранитель святыни, попечением которого камень сохранился до наших времен?

«Сказ о преподобном Кирилле Белозерском» так же отразил местное предание: «На поляне, где остановились Кирилл и Ферапонт, камень серый, могучий, как столп, возвышался… Камень под преподобным Кириллом как бы вздохнул тяжко и ушёл в землю».

Видимо, и правда камень раньше был значительно выше, но, скорее не он ушел в землю, а сама земля поднялась, любовно обняв святыню.

Покидая Мауру, я думаю о нашем времени. Что с нами стало? Мы смотрим и не видим, видим и не чувствуем, чувствуем, но совсем не то. Лес вокруг. Обычный русский лес.

Оглавление