«11 октября. Покров Пресвятой Богородицы. Беседа вторая.»

11 октября. Покров Пресвятой Богородицы.

Однажды вечером папа пересказывал детям свой разговор с приятелем священником. Этот священник недавно вернулся из Грузии и делился впечатлениями.

— И вот стоит отец Дмитрий на службе, — говорил папа. — Час, два, три, четыре, пять, шестой час пошел… У него уже ноги немеют. Но тут служба закончилась, и грузинский священник говорит — по-русски, чтобы и отец Дмитрий понял: «Сегодня мы, чтобы не утомлять нашего гостя, немного сократили наше Богослужение». Представляете — отец Дмитрий с непривычки чуть сознание не потерял, а оказывается — эта служба была даже короче, чем обычно! Дело в том, что грузины очень любят долгие, протяжные песнопения, поэтому и богослужение у них получается длиннее, чем у нас, — закончил папа.

— Подожди, папа, — воскликнула Тоня. — А я думала, что православие везде одинаково! А тут что получается — у одних одна служба, а у других — другая?!

— Есть такая формула — «В главном единство, во второстепенном свобода, и во всем — любовь» — сказал папа. — Я всегда считал, что эти слова впервые сказал один из величайших святых Августин Аврелий (Блаженный). Но недавно в одной из статей известного русского богослова дьякона Андрея Кураева я прочел, что Августин все же говорил немного иначе, а эту формулу придумал в 17 веке немецкий богослов Руперт Малдений. Так это или не так я сказать не могу — всего знать нельзя. Главное же, что эта формула работает, и православие построено именно по этому принципу. В главном — в своих догматах, в своих таинствах — оно едино. А вот обряды могут немного отличаться. Обряд — это ведь от слова «обряжать» то есть «одевать». Обряд — это вроде одежды, в которую одето главное — наши таинства, наше отношения к Господу и ближнему, наши молитвы. Православие ведь вселенская религия! Поэтому православный грузин, православный русский, православный грек, православный немец, православный африканец, верят во Христа одинаково, к таинствам относятся одинаково. Но вот всякие второстепенные мелочи — вроде длины богослужения или отношения к юлианскому и григорианскому календарю — могут отличаться. Ведь не ходят же представители всех этих народов в одинаковой одежде!

— Пап, а какие еще есть отличия? Расскажи, интересно! — попросил Богдан.

— Я никогда не был в Румынии, — сказал папа. — А вот Кураев, о котором мы сегодня уже говорили — был. И он обратил внимание на особенность, которой в русском православии нас. Вот идет дияконская хиротония — то есть человека рукополагают в диаконы. Таинство одно и то же, а вот в обряде есть отличие. В русском православии епископ снимает обручальное кольцо с руки женатого человека, в знак того, что отныне он принадлежит не семье, а Церкви, а свою семью вверяет попечению Господа. А в Румынии — не так. После того, как епископ облачил ставленника в священные одежды, он выводит его из алтаря и ставит на амвон. У амвона ждет жена новопосвященного диакона и епископ представляет ей нового церковного служителя. Новоиспеченная матушка дарит своему диакону цветы; они целуются, и диакон возвращается в алтарь. То есть всячески подчеркивается, что этот диакон — женатый человек.

— А зачем это, папа? — не понял Богдан.

— Видимо, сказывается то, что Румыния находится рядом с католическими странами, поэтому и подчеркивается наше отличие от католиков, — сказал папа. — У католиков все священники — безбрачные, как наши монахи. Это сделано для того, чтобы такой священник мог все свое время посвящать только Господу, не думая о семье. Все вроде бы красиво, но нам, православным, кажется, что это не правильно. Священник ведь является на приходе духовником, то есть к нему идут люди со своими духовными нуждами, духовными проблемами. Многие проблемы связаны с семейной жизнью. А нельзя научить тому, чего не знаешь сам. Как, скажи, может человек что-то посоветовать своему прихожанину в отношении воспитания детей, когда у него самого детей нет? Или как он разрешит спор мужа с женой, если у самого нет опыта жизни в семье?

— Понятно, — сказал Богдан.

— Кстати, я знаю праздник, который есть только в русском православии, а в других православных церквах — нет!

— Какой это праздник? — изумился Богдан.

— Праздник Покрова Пресвятой Богородицы, — ответил папа. — Празднуется 11 октября — мы недавно в Храм именно на этот праздник ходили!

— А-а! — протянул Богдан.

— То, с чего начался этот праздник, случилось очень давно, когда еще существовала православная Византийская империя, — сказал папа. — Столицей империи был город Константинополь, и в 910 году этому городу угрожала опасность — его могли захватить враги — мусульмане. Жители города, конечно, не хотели этого. Некоторые из них служили в армии и пытались с помощью оружия защитить город от врага, а те, кто в армии не служил, пытались помочь городу молитвенно.

— То есть они просили Бога, чтобы он не пустил в город врагов? — догадалась Тоня.

— Да, — сказал папа. — И вот 1 октября во Влахернском Храме с человеком по имени Андрей случилось чудесное событие — он увидел небо, и на небе — Богоматерь и многих святых. Дева Мария молилась так же, как молились и люди в Храме, а потом сняла со своей головы сияющее покрывало и раскрыла его над головами молящихся людей на земле. Андрей рассказал обо всем увиденном людям, и они поняли, что Богородица своими молитвами защищает от бед верующих так, как заботливая мама накрывает своим платком ребенка, чтобы защитить его от дождя или ветра. Константинополь тогда устоял — мусульмане не смогли взять город. В память об этом событии и празднуется праздник Покрова Богородицы. Первыми его начали праздновать, конечно, греки. От греков этот праздник перешел в Россию. Вот только греки его со временем подзабыли, а в русском православии он празднуется до сих пор.

— Понятно — сказала Таня. — Пап, а я давно хотела тебя спросить — а зачем святые молятся Богу о нас? Разве Бог не знает Сам, без их молитв, что нам нужно? И неужели Всемогущему Богу нужна чья-то помощь?

— Бог знает и без молитв о наших нуждах, — сказал папа. — И Он все может и Ему не нужны помощники. Молитвы друг за друга нужны нам, людям. Нам нужно обязательно заботиться друг о друге — иначе между людьми не будет любви.

— Я все равно не поняла! — сказала Таня.

— И я не поняла! — поддержала сестру Тоня.

— Смотрите, дети! — сказала мама. — Я сегодня готовила борщ, и мы все его ели. Мог ли Бог сам, без меня, накормить всех нас борщом? Конечно — мог. Но если бы Бог Сам кормил людей борщом, Сам гладил им одежду, вобщем, Сам все делал за нас, мы совсем перестали бы думать друг о друге и постепенно перестали бы друг друга любить! Поэтому Бог так устроил, что люди заботятся друг о друге — и делом, и молитвой — и из-за этой заботы между ними возникает и укрепляется дружба, благодарность, привязанность, и, наконец, самое главное — любовь.

— Пап, а у меня тоже есть вопрос, — сказал Богдан. — Дева Мария, Пресвятая Богородица защищает нас своими молитвами к Господу. И ведь не только Богородица молится о нас — ведь и по молитвам других святых Бог помогает нам… А — почему так? Разве на молитвы обычных людей, не святых, Господь реагирует иначе? То есть молитва одного человека значит для Господа больше, чем молитва другого?!

— Представь себе — да! — сказал папа. — Есть такая книга в Писании — «Книга Иова». Много страниц этой книги занимает разговор Иова с его друзьями, которых звали Елифаз, Вилдад и Софар. А в последней главе Господь обращается к Елифазу и говорит: «Горит гнев Мой на тебя и двух твоих друзей за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов. Итак: возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, иботолько лицо его Я приму, дабы не отвергнуть вас (Иов 42, 7–9)». Как видишь — молитва Иова значила для Господа больше, чем молитва Елифаза, Вилдада и Софара!

— Пап — почему?! — воскликнул Богдан.

— Мне кажется, сынок, что дело в вере, — ответил папа, — Вера этих людей была разная, а ведь сказано: «По вере вашей да будет вам» (Мф. 9, 29). Вера Иова была больше веры его друзей, поэтому и Господа он знал лучше, и мог более верно о Нем говорить (Иов 42, 7). Потому и его молитва значила для Господа больше, чем молитва тех троих, как для нас слова близкого друга значат больше, чем слова человека малознакомого! Вера святых — больше нашей веры, и потому Господь чаще принимает их молитвы, чем наши! Когда мы просим молитвенной помощи у святых, мы, по сути, просим, чтобы Господь сделал то, что нам нужно, по их огромной вере, а не по нашей, маленькой. Кстати, ведь и в Евангельские времена свое самое первое чудо Господь совершил именно по молитве Богородицы! И это — не удивительно, ведь трудно найти человека, который бы верил Господу больше, чем она! Думаю, что даже Иову было далеко до ее веры!

— Ты говоришь о том, как Господь превратил воду в вино на свадьбе (Ин. 2, 1-11)? — уточнил Богдан.

— Да, — кивнул папа.

— Пап, а мне давно было интересно — а почему Господь сначала вроде бы отказал в просьбе Своей Матери, а потом все-таки совершил чудо? — спросил Богдан.

— Я не заметил, чтобы Господь ей отказывал, — сказал папа. — Он лишь сказал: «Что Мне и Тебе, Жено? Еще не пришел час Мой» (Ин. 2, 4). Иоанн Златоуст, в своих «Толкованиях на Евангелие от Иоанна» писал, что, говоря эти слова, Господь имел в виду вот следуюшее. На тот момент Он еще не имел полного сонма учеников, Ему пока что последовали лишь несколько апостолов. Да и они не знали Его как должно! Тем более, не знали Его и присутствующие на браке! Иначе они в нужде сами бы обратились к Нему с просьбой! Более того — пирующие даже еще не поняли, что у них не хватает вина! Если бы поняли, попросили самостоятельно и получили чудесное вино от Господа, они были бы более благодарны, а значит — им это чудо оказало бы больше пользы!

— Подожди, пап! — прервал отца Богдан. — А почему они должны были Его просить? Ведь Он еще не делал никаких чудес? Почему они должны были догадываться, что Его можно попросить о чем-то подобном?

— Потому, что Иоанн Креститель уже указал на Иисуса, как на пришедшего в мир Мессию! — сказал папа. — И присутствующие на браке, конечно же, знали об этом! И если Иисус — по словам очень уважаемого в народе Иоанна Крестителя — мог взять на Себя грехи мира (Ин. 1, 29), то и с такой мелочью, как закончившееся вино мог бы помочь — как тебе кажется?

Богдан неуверенно пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он.

— Вот так и присутствующие на браке не догадались сами попросить Иисуса — не может ли Он помочь с вином. А Дева Богородица попросила, хотя и она до этого временине видела от Него чудес! И Господь сделал чудо по слову Его Матери, несмотря на то, что «еще не пришел час Его»! Почему? Во-первых для того, чтобы показать, что Он не подлежит времени, что Он Сам — господин времени, и потому может сделать что угодно, даже если и не пришел Его час! А во-вторых — для того, чтобы оказать ей честь и не посрамить Свою Маму в присутствии такого множества людей — ведь Она привела к Нему слуг! Так что Господь заботился тогда, и заботится сейчас, чтобы Его Мама не лишилась подобающей ей славы. И Он выполнял тогда, и выполняет сейчас ее просьбы, так как вера ее очень, очень велика! Так что молитвенный покров Пресвятой Девы Марии над нашими грешными головами — это очень, очень много!

— Мама, а что нужно сказать, чтобы за меня помолилась Дева Мария? — спросила Таня.

— Нужно перекреститься и сказать: «Пресвятая Богородица моли Бога о нас», — сказала мама.

— Пресвятая Богородица, моли Бога о нас! — сказали хором Таня, Тоня и Богдан.