«Основы православного вероучения»

Основы православного вероучения (fb2) - Основы православного вероучения (Библиотека православного христианина) 7672K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Павел Евгеньевич Михалицын

Павел Евгеньевич Михалицын Основы православного вероучения

Павел Евгеньевич Михалицын, кандидат богословия, преподаватель Харьковской духовной семинарии

Благодарим протоиерея Николая Терновецкого, настоятеля Свято-Пантелеймоновского храма (г. Харьков), за предоставленный иллюстративный материал

Благодарим коллектив Свято-Николаевского храма (г. Харьков) за помощь в подготовке иллюстративного материала

Благодарим сеть православных магазинов «Ангел Хранитель» за предоставленный иллюстративный материал

В оформлении обложки использованы иконы: Николая Чудотворца, святого преподобного старца Серафима Саровского, целителя Пантелеимона, святой блаженной Ксении Петербургской, «Господь Вседержитель», икона Божьей Матери «Знамение»

© Пересада Илья, фотографии, 2011

© DepositPhotos.com/Siarhei Fastau, Валерий Шанин, Elena Elisseeva, Sergey Lavrentev, Olena Buyskykh, Валерий Кирпинев, Eduard Titov, Alexandr Blinov, Валентин Лещименко, фотографии, 2011

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2014

© ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”», г. Белгород, 2014

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Введение

Часто приходится слышать: «Если Бог один, то почему существует такое огромное множество самых различных религиозных учений, организаций, обществ и церквей, каждая из которых претендует на право обладания высшей истиной?» Действительно, почему среди верующих нет единства и взаимопонимания? По какой причине на религиозной почве возникают распри и конфликты, заканчивающиеся даже кровопролитными войнами? Разве нельзя жить в мире и согласии, оставив за скобками вероучительные различия? Однако именно эти различия и отделяют свет от тьмы, а истину – от лжи. Поэтому для каждого глубоко верующего человека вероучительные истины и догматические положения религии имеют первостепенное значение в его религиозной идентификации и деле спасения души. Данная книга представит читателю основные догматы православной веры, необходимые для правильного понимания назначения и роли человека в его взаимоотношениях с Творцом.

Глава 1. О почитании Святой Троицы

Главным и вместе с тем таинственнейшим догматом (т. е. вероучительной истиной) Православной Церкви является учение о Пресвятой Троице. Классическая формулировка говорит нам о том, что Бог един по существу, но троичен в Лицах (Ипостасях): Отец, Сын и Святой Дух, Троица единосущная и нераздельная[1]. Это не три бога, но один Бог в трех Испостасях, то есть в трех самостоятельных персональных (личностных) существованиях. Это тот единственный случай, когда 1 = 3 и 3 = 1. То, что было бы абсурдом для математики и логики, является краеугольным камнем веры. Объясняя эту трудность, свт. Василий Великий использовал аналогию из нашей повседневной жизни. Так, все мы люди, хотя и отличаемся друг от друга характерами, привычками, внешним обликом и т. п., но в тоже время всех нас объединяет некая общность, которую принято называть «человечество». Поэтому совершенно неуместными и нелепыми являются выражения типа: Павел более человек, нежели Иоанн, так как оба они являются в равной степени представителями одной природы (класса) – человеческой. Так и в Пресвятой Троице: Лиц (Ипостасей) – три, а Божественная природа – одна, поэтому одно действование, воля, свойства у трех Божеских Лиц. Однако существуют и индивидуальные (ипостасные) особенности каждого Лица Пресвятой Троицы. Свт. Григорий Богослов их сформулировал следующим образом: Бог Отец не рождается и не исходит от другого Лица, Бог Сын (Логос, или Слово) предвечно (т. е. всегда) рождается от Отца, а Бог Дух Святой предвечно исходит от Отца.

Образ Пресвятой Троицы

Существовали и другие попытки объяснения троичной тайны. Так, например, Троицу сравнивали с солнцем: когда мы говорим «солнце», мы имеем в виду само небесное тело, а также солнечный свет и солнечное тепло. Свет и тепло являются самостоятельными «ипостасями», однако они не существуют изолированно от солнца. Но также и солнце не существует без тепла и света. Другая аналогия: вода, источник и поток: одно не бывает без другого. В человеке есть ум, душа и слово: ум не может быть без души и слова, иначе он был бы без-душным и бес-словесным, но и душа и слово не могут быть без-умными.

Но подобного рода аналогии, конечно, тоже не могут ничего объяснить по существу: солнечный свет, например, не является ни личностью, ни самостоятельным бытием. Проще всего было бы объяснить тайну Троицы, как это сделал святитель Спиридон Тримифунтский, участник Никейского Собора (325 г.). По преданию, будучи спрошен о том, как это может быть, чтобы Три одновременно являлись Одним, он вместо ответа взял в руки кирпич и сжал его. Из размякшей в руках святителя глины вверх вырвалось пламя, а вниз потекла вода. «Как в этом кирпиче есть огонь и вода, – сказал святитель, – так и в едином Боге есть три Лица». Другая версия того же рассказа (а может быть, рассказ о другом подобном событии) содержится в деяниях Никейского Собора. Один философ долго спорил с отцами этого Собора, пытаясь логически доказать, что Сын не может быть единосущным Отцу. Утомленные долгими дебатами, все уже хотели разойтись, как вдруг вошел в зал некий простой старец-пастух (отождествляемый со святым Спиридоном) и заявил, что он готов спорить с философом и опровергнуть все его доводы. После чего, обратившись к философу и строго посмотрев на него, сказал: «Слушай, философ, один есть Бог, Создатель неба и земли, сотворивший все силою Сына и содействием Святого Духа. Этот Сын Божий воплотился, жил среди людей, умер за нас и воскрес. Не трудись напрасно отыскивать доказательства того, что постигается только верой, но отвечай: веруешь ли ты в Сына Божьего?» Пораженный этими словами, философ только и нашел что промолвить: «Верую». Старец сказал: «Если веруешь, тогда пойдем со мною в церковь, и там я приобщу тебя к этой истинной вере». Философ тотчас встал и последовал за старцем. Выходя, он сказал присутствовавшим: «Пока мне доказывали на словах, я словам противопоставлял слова, но когда из уст этого старца явилась божественная сила, то слова не могли противостоять силе, потому что человек не может противостоять Богу».

Учение о Троице не является изобретением богословов – это Богооткровенная истина, основания которой находятся в Св. Писании. Следует отметить, что в Ветхом Завете учение о Троице не было выражено с достаточной ясностью. Свт. Григорий Богослов писал: «Небезопасно было прежде, нежели исповедано Божество Отца, ясно проповедывать Сына, и прежде, нежели признан Сын, обременять нас проповедью о Духе Святом и подвергать опасности утратить последние силы, как бывает с людьми, которые обременены пищею, принятою не в меру… надлежало же, чтоб Троичный свет озарял просветляемых постепенными прибавлениями…»

Сообщение древним евреям учения о Пресвятой Троице во всей полноте не было бы полезно, ибо явилось бы для них ничем иным, как возвращением к многобожию. Несомненно, Ветхий Завет создавался в контексте определенной теологии, причем стержнем этой теологии являлся строжайший монотеизм. Тем более удивительно обнаружить в тексте Ветхого Завета достаточное число указаний на множественность или троичность Лиц в Боге.

Указание на множественность Лиц содержится уже в первом стихе Библии: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1). Сказуемое «бара» (сотворил) стоит в единственном числе, а подлежащее «Элогим» – во множественном и буквально означает «Боги». Свт. Филарет Московский замечает: «В сем месте еврейского текста слово “Элогим”, собственно Боги, выражает некоторую множественность, между тем как речение “сотворил” показывает единство Творца. Догадка об указании сим образом выражения на таинство Святой Троицы заслуживает уважения».

Аналогичные указания на множественность Лиц содержатся и в других местах Ветхого Завета: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1, 26); «И сказал Бог: вот Адам стал как один из Нас, зная добро и зло» (Быт. 3, 22); «И сказал Господь: …сойдем же и смешаем там язык их» (Быт. 11, 6–7).

Свт. Василий Великий так комментирует эти слова Священного Писания: «Подлинно странное пустословие – утверждать, что кто-нибудь сидит и сам себе приказывает, сам над собою надзирает, сам себя понуждает властительно и настоятельно». Когда патриарху Аврааму явился Бог в виде трех странников, Авраам, выйдя им навстречу, поклонился и обратился к ним со словом «Господь» (евр. Адонаи) (Быт. 18, 1–3), то есть в единственном числе. Большинство святых отцов считают, что это первое откровение человеку о Триединстве Божества. Блж. Августин пишет: «Авраам встречает трех, поклоняется единому. Узрев трех, он уразумел таинство Троицы, а поклонившись как бы единому, исповедал Единого Бога в Трех Лицах».

Косвенным указанием на троичность Лиц в Боге является и ветхозаветное священническое благословение: «Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя! Да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир!» (Числ. 6, 24–25). Троекратное обращение ко Господу можно рассматривать как прикровенное указание на троичность Божественных Лиц.

Пророк Исайя в Иерусалимском храме видел, как Серафимы, окружая престол Бога, взывали: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». При этом пророк услышал глас Божий: «Кого Мне послать, и Кто пойдет для Нас?» (Ис. 6, 3, 8). Таким образом, Бог говорит о Себе одновременно и в единственном, и во множественном числе[2].

В Новом Завете указаний на троичность Божественных Лиц значительно больше. Таким указанием могут служить события Крещения и Преображения Господня. Они в равной степени являются явным Откровением человечеству о Троичности Божества. Известный православный специалист в области догматического богословия В. Н. Лосский пишет: «Поэтому и празднуется так торжественно Богоявление и Преображение. Мы празднуем Откровение Пресвятой Троицы, ибо слышен был голос Отца и присутствовал Святый Дух. В первом случае под видом голубя, во втором – как сияющее облако, осенившее апостолов»[3].

На единство трех Божественных Лиц указывает заповедь о крещении, данная Господом ученикам по Воскресении: «Идите и научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28, 19). Этот стих комментирует свт. Амвросий Медиоланский: «сказал Господь: во имя, а не во имена, потому что один Бог; не многие имена: потому что не два Бога, не три Бога».

Другое место из послания апостола Иоанна Богослова наиболее ясно свидетельствует о тайне Пресвятой Троицы: «Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и сии три суть едино» (1 Ин. 5, 7).

Кроме того, во многих местах Нового Завета говорится о единстве и равном достоинстве Отца и Сына (Мф. 11, 27; Ин. 5, 17, 21, 26; Ин. 10, 15, 30, 38; Ин. 17, 10), а также о единстве и равном достоинстве Святого Духа с Отцом и Сыном (Мф. 28, 19; 1 Кор. 2, 10; 2 Кор. 13, 13)[4].

Христианин приобщается к тайне Пресвятой Троицы не через рассудочное познание и простое чтение Св. Писания, а через покаяние, то есть всецелое изменение и обновление ума, сердца, чувств и всего нашего существа. Невозможно приобщиться к Троице, пока ум не сделается просветленным и преображенным, для чего надежными средствами служат церковные таинства.

Глава 2. Учение о Боге – Творце мироздания

Первая фраза первой главы книги «Бытие» Ветхого Завета звучит следующим образом: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1). Такое начало не имеет аналогов в «священных» книгах других мировых религий. Так, Ригведа («веда гимнов») – один из древнейших индо-иранских и вообще религиозных текстов в мире (датируется 1700–1100 гг. до Р. Х.) – начинается с восхваления и обращения к богу Агни; Авеста – древнеиранский религиозный литературный памятник и главная священная книга в зороастризме у древних мидян и персов и современных персов и гебров (создана в первой половине I тыс. до Р. Х.) – начинается с подобного Ригведе обращения к «Мудрому Властелину» Ахура-Мазде; Коран – священная книга мусульманского мира (написана в начале VII в. по Р. Х.) – открывается молитвой к Аллаху, Господу миров, милостивому и милосердному царю в день суда. Таким образом, только Библия переносит мысль читателя в архаичную древность, приоткрывает завесу таинственности и показывает, что же было в начале всего и Кто это все сотворил.

Почему же автор «Бытия» уделяет такое внимание тому, что было в начале? Для ответа на поставленный вопрос необходимо обратиться к древнееврейскому оригинальному тексту Св. Писания, а также к его древнейшему переводу на греческий язык – Септуагинте. В еврейском тексте словосочетание «в начале» передается словом «берешит», в начале которого стоит еврейская буква «бет». «По преданию, эта буква имеет такое начертание, потому что она как бы отгораживает «то, что наверху» – т. е. превышающее пределы человеческого восприятия, «то, что внизу» – т. е. не достигающее пределов восприятия и то, что было «до» мироздания», – отмечает известный гебраист Д. В. Щедровицкий[5].

В греческом переводе мы видим существительное «архи» (в другом прочтении – архэ), которое имеет весьма широкий спектр значений – это и начало, основание, происхождение, а также первопричина, основа, принцип. Именно над выяснением того, чем является первоначальное архи, понимаемое как первопричина всего существующего, напряженно трудились умы лучших представителей древнегреческой философии. Ответы, как мы помним, были самые разнообразные. Так, один из первых древнегреческих философов Фалес (VI в. до Р. Х.) говорил, что этим архи является вода, его продолжатель Анаксимандр под архи понимал апейрон (безграничное и вечнодвижущееся), Анаксимен считал, что это был воздух, а Гераклит – огонь, Парменид говорил о бытии, а Демокрит – об атоме. Затем были протоны, нейтроны и электроны, а впоследствии и современные кванты. Библия же указывает, что в начале Бог сотворил небо и землю, следовательно, до начала творения существовал сам Бог. Это утверждение перекликается с Прологом Евангелия от Иоанна, где вполне определенно говорится, что «в начале было Слово», а Слово (Логос) всегда в православной традиции отождествлялось с Богом Сыном. Таким образом, Первоосновой всего существующего является сам Бог – Творец мира. Но из чего создана вселенная, из какого первоматериала? Ответов на этот вопрос, как мы уже смогли убедиться, было достаточно много, но православная традиция дает, наверное, самый парадоксальный – мироздание было сотворено из ничего (по-латыни – creatio ex nihilo).

Складень

Creatio ex nihilo – общепринятый научный термин, между тем его авторитет только подтверждает скудость человеческого языка. Выражение ex nihilo антиномично, но в тоже время о сотворенном бытии невозможно сказать иначе. Первый стих Священного Писания «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1) является догматом Православной Церкви, сформулированным на I-м Вселенском Соборе в Никее в 325 г.: «Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым». Исходя из вышесказанного, христианство считает космическое пространство, звезды и планеты, животных, растения и человека, а также саму материю не извечно существующими, а имеющими свое начало из ничего.

Но какова же была цель творения мира с позиции его Великого Творца? Какая была, выражаясь современным языком, творческая «программа» Бога? Для ответа на этот непростой вопрос предоставим слово тем людям, которые еще в древние времена посвятили всю свою жизнь не только служению Творцу Вселенной, но и вдумчивому изучению Его Откровения, содержащегося в Библии.

«Он создал все сущее не для своей пользы, потому что не нуждается ни в чем», – утверждает святитель Иоанн Златоуст (†407 г.)[6], поскольку вся сотворенная Вселенная ничего не прибавила к полноте Всемогущего Бога. Творение «из ничего» – действие, свободное от всякой необходимости. Бог творит мир свободно, не по необходимости, а исключительно по Своей благости. «Все сделал Господь ради Себя», – говорит премудрый Соломон (Притч. 16, 4). «Ради Себя» означает здесь – для того, чтобы все соответствовало Ему, чтобы все тварное стало сообразно Творцу. Если же не было необходимости, которая бы извне понуждала Бога творить мир, то это значит, что мир творится исключительно из любви и свободы. Святитель Григорий Богослов († 390 г.) пишет об этом так: «Поскольку для Благости недовольно было упражняться только в созерцании Себя Самой, а надлежало, чтобы благо разливалось, шло далее и далее, чтобы число облагодетельствованных было как можно больше (ибо сие свойство высочайшей Благости), то Бог измышляет … мир – вещественный и видимый»[7]. В этом же ключе рассуждает и преподобный Иоанн Дамаскин: «Так как благой и преблагой Бог не удовольствовался созерцанием Себя самого, но по преизбытку благости Своей благоволил, чтобы произошло нечто, пользующееся Его благодеяниями и причастно Его благости, то Он приводит из несущего в бытие и созидает из невидимого видимое»[8].

Таким образом, цель творения – призвание творения в Божественную жизнь, а значит, возведение его в реальность божественного бытия Святой Троицы, которая есть Любовь.

Глава 3. Учение о человеке и его грехопадении

Венцом мироздания стал человек, будучи сотворен по образу и подобию Божию, как о том свидетельствует Священное Писание: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему <…> И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт. 1, 26–27). Человек единственный получил образ Божий. Даже об Ангелах, которые тоже были сотворены Богом как разумные существа, не говорится, что они сотворены по образу и подобию Божию. Ангелы были созданы бесплотными, а человек сочетал в себе как духовное, так и материальное начало – он получил душу и тело. Душа представляет духовный невидимый мир, а тело – материальный, видимый.

Однако это блаженное состояние прародителей человечества оказалось недолговечным, потому что, как точно отметил один исследователь Св. Писания, человек был создан настолько свободным, что мог по собственному желанию отпасть от Бога, а Бог сотворил человека настолько совершенным, что и после грехопадения тот мог, хотя во многом и поневоле, выполнять свое высшее предназначение. По причине наличия этой свободы, точнее из-за ее неправильного использования, и совершилась та катастрофа, которая на библейском языке зовется «грехопадение прародителей». Мы не будем пересказывать всех подробностей этой трагедии, мы лишь остановимся на некоторых деталях.

«И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3, 4–5).

В чем трагическая суть этого лживого обещания? Действительно, Адам и Ева, как это наглядно видно из библейского текста, не погибли, они физически продолжали свое существование. Но в том-то все и дело, что только физически. Грех как нарушение божественной заповеди разорвал их союз с Творцом, а значит, и убил духовно. Именно об этой смерти предупреждал Бог Адама и Еву: «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2, 16–17). Но о последствиях грехопадения мы скажем несколько позже, а сейчас присмотримся повнимательнее еще к некоторым библейским пассажам.

«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Быт. 3, 6).

О, это пресловутое знание, к которому испокон веков стремится человечество! Сколько усилий и трудов было положено на его достижение, однако «…во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1, 18). И если в древности люди пытались соотносить полученное знание с религией, то в новейшее время пути религии и науки, к сожалению, разошлись. Но, уважаемые читатели, не подумайте, что здесь излагается критика всякого научного познания как такового, нет, ничего подобного, серьезная наука как раз и призвана вести человека к познанию истины, причем как к конкретно-предметной, так и к Личной, Которая есть Христос: «Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Иоан. 14, 6). Однако в повседневности часто приходится сталкиваться с другой «наукой» и «ученостью», в основе которой лежит личная вражда ко всему религиозному, которая приводит ее последователей к крушениям и катастрофам, подобным той, которая произошла с нашими прародителями: «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Быт. 3, 7). Вот «достойные» плоды познания вне послушания воли Божией! Это была поистине катастрофа: человек отпал от Бога.

Эта тема падения, отступления и трагизма случившегося повторяется в библейском тексте раз за разом, стих за стихом, глава за главой. Современные библеисты считают, что грехопадение следует рассматривать не как единичный акт отпадения от Бога, совершенный Адамом и Евой, а как целый процесс отпадения, и в Библии он зафиксирован в виде драмы в четырех актах. Первое отступление: грех непослушания Адама и Евы Богу. Второе отступление – братоубийство Каином Авеля. Затем следует растление всего человечества и как результат – потоп. Наконец – строительство Вавилонской башни. Мы видим, что первоначальный грех Адама и Евы вверг человечество в поле действия некоей центробежной силы удаления от Бога. Человеческая воля впоследствии приняла грех как основу жизни, как способ бытия. Грех, породивший удаление от Бога, привел к братоубийству, растлению, а затем и к раздору всего древнего человечества. Человечество расселилось по всей земле. Но наиболее страшным и глубоким стало внутреннее, духовное повреждение человека, причиненное его грехопадением.

Богословы считают, что корректно разделять последствия грехопадения на последствия по отношению: к душе человека; к телу человека; ко внешнему благосостоянию; ко всему человечеству. Важно подчеркнуть, что «с грехопадением человек изменился не в существе своей природы, а только в соотношении ее элементов. Он не потерял ни ума, ни чувства, ни свободной воли и сохранил ту же самую физическую организацию. И тем не менее он все-таки действительно стал совсем другим человеком, потому что его падение осуществило в нем то роковое противоречие тела и духа, которое как наличный закон его природы подчинило его физическому закону греха и одновременно поставило его в ненормальное отношение и к Богу, и к миру. В силу падения людей и все творение потеряло разумную цель своего бытия (Ср.: Рим. 8, 20)»[9].

Чернигов. Свято-Успенский собор Елецкого монастыря

Вследствие греха человека земля оказалась проклятой. Человек должен есть свой хлеб уже не как дарованный землей плод, но лишь после тяжелых усилий, добывая его в поте лица своего: «Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей» (Быт. 3. 17).

Библия говорит и о другом страшном последствии греха: «Ты прах и в прах возвратишься» (Быт. 3, 19). Вместо того чтобы принять жизнь как божественный дар, Адам захотел сам распоряжаться своей жизнью и стать богом, вкусив плод от древа. Этим непослушанием человек нарушил связь с источником жизни, с Богом. Отныне для него стал обязательным закон физической смерти. Смерть – это тот тиран и «кредитор», который наводит леденящий ужас на все человечество и поныне.

Кроме того, отвергнув Божественный закон, божественное руководство (теономию), человек теперь предоставлен иллюзорной автономии и свободе. Последующая история человечества повествует о ряде неудач, постигших того, кто, дерзая стать богом, стал всего лишь смертным существом. Можно сказать, что вся история человечества – это цепь несчастий, болезней и скорбей. И начало этой цепочки – в Эдеме, с момента непослушания человека.

Однако еще больший вред своим падением человек принес своей душе. Из-за лишения общения души с Богом повредились все духовные силы, помрачился образ Божий в человеке. Гармония душевных сил была нарушена, и в душе воцарился хаос. «Доброго, которого хочу не делаю, а злое, которого не хочу, делаю…» (Рим. 7, 19) – так Апостол Павел описывает состояние противоречивости и беспомощности в душе даже ищущего спасения человека.

Соответственно, с повреждением души как целого были нарушены и все элементы души, т. е. разум, воля и чувство.

Ум в результате грехопадения ослабел, потерял ту ясность, которую имел прежде. После грехопадения человек пытается спрятаться от Бога (Быт. 3, 8). Сама мысль спрятаться от Бога абсурдна, и она могла быть воспринята только искаженным и помраченным разумом, который одновременно с помрачением воспринял хитрость и подлость. Сразу после падения на вопрошания Бога: «не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?» (Быт. 3, 11), – наши прародители начинают сваливать вину друг на друга, на змея, даже на самого Бога: «Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел», – не обвиняют только себя.

Воля после грехопадения уклонилась от сознательного стремления к добру и обратилась в противоположную сторону – к стремлению ко злу. Первые главы книги «Бытие» повествуют, что сразу после одного греха, нарушения Божией заповеди, человек прибавляет и другие грехи: ложь, хитрость и т. д. Такая направленность в сторону зла стала основным вектором человеческой истории.

Чувства также изменились у человека в результате грехопадения. До грехопадения они были чисты и непорочны, после греха приобрели извращенное сладострастное направление. Адам и Ева видят свою наготу и стыдятся. «Любовь не знает стыда», – писал преп. Исаак Сирин[10]. В результате грехопадения чистая и непорочная любовь людей отошла на задний план и доминировать стало эгоистичное чувственное влечение. Именно в результате нарушения идеальных отношений единства и любви понадобилось особое, новое скрепление отношений мужчины и женщины: «К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобой» (Быт. 3, 16). Если первоначально отношения супругов должны были строиться на основе взаимной любви и уважения, то теперь основанием для отношений между мужем и женой становится субординация: жена подчиняется мужу.

Наконец, грех Адама и Евы поразил не только наших прародителей, но и весь человеческий род. Отныне всякий человек, рожденный земными родителями, воспринимает греховное повреждение. Священное Писание и Священное Предание говорят об этом однозначно и конкретно. «Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5, 12). О том же многократно свидетельствуют ветхозаветные праведники. Иов восклицает: «Кто родится чистым от нечистого? Ни один» (Иов. 14, 4), а псалмопевец Давид сокрушается: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя» (Пс. 50, 7).

Таким образом, грехопадение человека внесло беспорядок и дисгармонию не только в человеческую природу, исказив ее первоначальные способности, но и в тварный, материальный мир, который вслед за своим господином – человеком – не добровольно, а, скорее, инерционно, подвергся наказанию. Поэтому грехопадение прародителей – это катастрофа не только для человечества, это действительно всекосмическая катастрофа.

Тем не менее, несмотря на весь драматизм этого события, именно грехопадение и является точкой отсчета мировой истории, истории возвращения человечества в потерянный рай. И хотя люди захотели автономии от своего Творца, пожелали призрачного знания и еще более призрачной свободы, Бог не оставляет свое любимое творение и подает человечеству утешение и надежду в виде пророчества о рождении Того, Кто спасет их от греха, проклятия и смерти: «И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3, 14–15).

Разъясняя это библейское место, православные толкователи отмечают, что под змеем здесь необходимо понимать древнего противника Бога и людей – диавола, а под его семенем – его последователей. Под образом «жены» понимается Пресвятая Дева Мария, а ее семя – Иисус Христос. Поэтому разбираемую цитату называют Протоевангелием, или Первоевангелием, то есть древнейшим благовестием о рождении Христа-Спасителя и Его победе над диаволом и его последователями.

Глава 4. О воплощении Бого-Слова Иисуса Христа и о спасении человечества[11]

Вочеловечение, или воплощение, Сына Божия стало осуществлением чаяний падшего человечества о спасении. Благодаря ему человеческое естество получило исцеление от греха, проклятия и смерти. Для спасения человеческого рода принципиальным было то, что к нему сошел и с ним соединился Сам Бог. Если бы воплотился не Бог, но одно из Его творений, пусть даже самых высоких, спасение было бы невозможно. Спасение также не было бы возможным, если бы с Богом соединился не подлинный человек, а некий суррогат человека. Таким образом, важнейшей предпосылкой спасения является соединение подлинного Бога с подлинным человеком, как об этом, в частности, писал священномученик Ириней Лионский: «Если не <подлинный> человек победил противника человека, тогда враг так по-настоящему и не побежден; если не Бог даровал спасение, тогда мы не можем быть уверены, что получили это спасение <…>. Если человек не соединился с Богом, тогда он так и не смог получить нетление» (Против ересей). При этом важно, что как божество, так и человечество, соединившись, не утратили своих свойств, но остались подлинным божеством и подлинным человечеством и после соединения. Так, говоря о воплотившемся Боге, святитель Афанасий Александрийский подчеркивает: «Ибо из-за того Он стал человеком, что не перестал быть Богом. Также из-за того Он является Богом, что не утрачивает человеческого» (Против ариан).

Нерукотворный образ Господа нашего Иисуса Христа

Подлинность божества и человечества, соединившихся в результате боговоплощения, предполагает также их полноту, или «совершенство», как выражались Отцы Церкви. В частности, чтобы вся человеческая природа стала причастницей спасения, вся она должна была быть воспринята Сыном Божиим при воплощении, как об этом свидетельствует святитель Григорий Богослов: «Что не воспринято, то не уврачевано; то спасается, что соединилось с Богом» (Богословское письмо 101). Чтобы получить исцеление от греха и смерти, Бог Слово соединил с Собой все человеческое естество, включая ум, душу, волю, деятельное начало (или, по-гречески, энергию). Христос, таким образом, имел два естества и, соответственно, две воли, два действия (энергии).

Еще одним принципиальным условием спасения человеческого естества было нераздельное соединение божества и человечества. Иисус Христос, имея богочеловеческую (богомужную) двойственность, обладал единым цельным бытием. Если бы божество и человечество Христа не были соединены в единое целое существо, обладающее единым бытием, спасение человечества также не было бы возможным, потому что человечество не могло бы в полной мере причаститься божеству и благодатных плодов спасения. Святитель Кирилл Александрийский, выступивший апологетом единства Христа, говорил о Христе как о «едином живом Существе» (К Суксенсу). Человечество было не просто присоединено к божеству, но «стало собственным <человечеством> Слова, и мы помышляем единого Сына вместе с ним (человечеством)» (К Суксенсу).

С точки зрения православной традиции, Христос один и един. Единство Его бытия на языке церковного богословия выражено термином «ипостась». Единая ипостась Христа тождественна Ипостаси Бога Слова, Который стал человеком. Во Христе как едином цельном Существе мы различаем божество и человечество, которые являются ипостасно соединенными природами. Ипостасное соединение означает соединение реальное, не призрачное, объединяющее две природы в единое бытие, существующее как единое целое. Спасение человеческой природы через соединение с божественной было, с одной стороны, особым действием второй Ипостаси Святой Троицы, а с другой стороны – общим действием всей Святой Троицы.

Глава 5. О Церкви[12]

Господь и Бог наш Иисус Христос, вознесшись через сорок дней после Своего Воскресения на Небеса и воссев одесную Отца, оставил на земле Свою Церковь. В день праздника Пятидесятницы, когда на Апостолов, по обетованию Господню, сошел в виде разделяющихся языков пламени Дух Святой, Он объединил их в Церковь Христову. В Церкви Господь Сам пребывает среди верующих в Него, так как Церковь является Его Телом, а ее члены – членами Его Тела (1 Кор. 6, 15; 12, 12; Еф. 5, 30). Христос есть Глава Церкви (Еф. 5, 23; Кол. 1, 18). Он основал ее как Ковчег спасения, в котором верные спасаются от духовной смерти и достигают спасения и обóжения. Вне этого Ковчега спасения нет, как нет истинного и полного общения со Христом, а через Него – со Святой Троицей, ибо в таком общении – Богообщении – и состоит спасение человека.

Церковь одна, и нет других Церквей – как один Христос, являющийся единственным Главой лишь одного Тела. Кто говорит о нескольких Церквах или разделяет Церковь, тот исповедует, что Христос имеет несколько тел, либо же раздробляет Его Тело. Многие человеческие сообщества, исповедующие то или иное учение о Христе, в силу чего именуются «исповеданиями» или «конфессиями», называют себя «Церковью Христовой», однако не являются таковой и восхищают то, что принадлежит лишь Единой, Соборной и Апостольской Церкви, о которой говорится и в Символе веры.

Верные получают благодать Божью, а через нее и спасение, через Таинства Церкви. Число Таинств, сложившееся в Церкви исторически, семь: Евхаристия, Крещение, Миропомазание, Покаяние, Елеосвящение, Священство, Брак.

Глава 6. Таинства Православной Церкви

Для усвоения спасения, даваемого через Церковь (и для проявления веры со стороны человека), Господь установил особые видимые посредства-священнодействия, называемые таинствами. Действующая через эти таинства сила божественной Благодати помогает верующему духовно возрождаться для новой жизни в приближении к Богу.

Слово «таинство» (греч. «мистирион», от глагола «мио» – закрываю глаза, сжимаю рот), заключает в себе идею таинственного, сокровенного, недоступного другим. В Св. Писании это слово встречается часто, но употребляется не для обозначения тех священнодействий, которые в настоящее время называют таинствами, а в других смыслах. Только постепенно с этим словом стали соединять тот смысл, в каком оно понимается теперь. В настоящее время в нашей Православной Церкви под таинствами в собственном смысле подразумевают такие священнодействия, Самим Иисусом Христом установленные, которые в видимом знаке заключают и под видимым знаком сообщают невидимую благодать Божию, и притом так, что в каждом таинстве низводятся на верующих определенные дары благодати.

Сущность таинств, таким образом, состоит в том, что благодать Божия в них так соединена с внешним знаком или видимою стороною, что дары благодати подаются посредством видимого знака или образа – при участи священнослужителя самим Богом.

Такая нераздельность внешнего, или видимого, священнодействия с благодатною силою Божиею для нас совершенно непостижима. «Если разум человеческий не понимает, как душа человеческая соединена с телом, – говорит свт. Филарет (Дроздов), – то напрасно усиливался бы он стать выше самого себя и уразуметь – как в учреждениях божественных вещественное соединено бывает с духовным, земное с небесным, естественное со сверхъестественным, и сколь важно сие соединение для произведения действий благодатных и спасительных в человеке». Таким образом, наименование этих священнодействий таинствами вполне соответствует их непостижимому существу.

Соединение в таинствах невидимой благодатной силы с видимыми действиями хотя для нас и непостижимо, но оно несомненно, так как на такое соотношение этих двух сторон таинств указывает Сам Иисус Христос: «если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин. 3, 5). Апостол Павел о том же таинстве свидетельствует: «И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6, 11). В этих изречениях ясно указывается, что благодать крещения находится в тесной связи с видимою стороною таинства – погружением в воду. То же можно видеть и в отношении прочих таинств. На основании таких свидетельств Св. Писания древние отцы Церкви всегда выражали мысль о связи между внутреннею и внешнею стороною в таинствах. Свт. Кирилл Иерусалимский в своих огласительных поучениях говорит: «Приступи к крещению не как воде простой, но как к духовной благодати, с водой даруемой». И еще: «Смотри, не почитай одного мира простым. Ибо как хлеб в Евхаристии по призывании Св. Духа не есть более простой хлеб, но тело Христово, так и св. сие миро не есть более простое, но дар Христа и Духа Святаго. И когда видимым образом тело помазуется, тогда Святым Животворящим Духом душа освящается». По словам свт. Афанасия Великого, «Как человек, крещаемый от человека, т. е. от священника, просвещается благодатию Святаго Духа, так и исповедующий в покаянии грехи свои приемлет оставление их через священника благодатию Иисуса Христа».

Таинства – установления божественные, а не человеческие. Богоустановленность есть существенный признак, входящий в понятие о таинствах. Таинства установлены Иисусом Христом отчасти до Его воскресения, отчасти по воскресении в течение сорока дней, когда Он являлся Своим ученикам и беседовал с ними о Царствии Божием. Нельзя относить установление таинств к Апостолам. Апостолы вообще не вводили и не устанавливали ничего такого, на что не имели повеления от Господа. Поэтому они признают себя не установителями, а только слугами Христовыми и строителями тайн Божиих (ср.: 1 Кор. 3, 5; 4, 1).

Почему Господь установил таинства, т. е. спасительные действия благодати, соединенными с видимыми действиями? Главное основание установления Богом таких средств спасения заключается в любви и благости Божией. В силу этих свойств Бог, даровавший в искупительном подвиге Сына Божия и учреждения Церкви средство спасения роду человеческому, не мог предоставить каждому самому изыскивать способы пользоваться этим средством. Он Сам указал и действительные способы для усвоения совершенного Христом дела спасения. Таинства, в которых Сам Бог под видимыми знаками подает людям спасающую благодать, и являются такими способами.

Две стороны в таинствах – видимая и таинственная – находятся в полном соответствии со всем планом домостроительства спасения. Видимым было воплощение Сына Божия, Его жизнь, учение, страдание, смерть, воскресение, вознесение. Видимо же был в огненных языках ниспослан Церкви и Дух Святый, в ней пребывающий. Божественная премудрость изменила бы порядок своих действий, если бы предложила средства для усвоения человеком спасения Христова чисто духовные, если бы не установила таинств.

Избрание Богом духовно-чувственных средств для совершения искупления и усвоения его даров становится понятным, если вспомнить истину о двухсоставности человеческой природы. Человек не бесплотное существо, но соединение духа и тела, поэтому он имеет нужду в духовно-чувственных средствах для получения благодати. Для существ, не имеющих подобной нам телесности, возможно непосредственное созерцание тайных действий Духа Божия и восприятие благодати без посредства видимых чувственных знаков, каковы таинства. «Если бы ты был бестелесен, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – то Христос сообщал бы тебе дары бестелесно: но так как душа твоя соединена с телом, то духовное сообщает тебе через чувственное». Как существо духовно-телесное, человек имеет и нужду в освящении не только души, но и тела. Свт. Григорий Богослов, говоря о таинстве Крещения, учит: «Так как мы состоим из двух естеств, т. е. из души и тела, естества видимого и невидимого, то и общение двоякое, именно: водою и Духом; и оно приемлется видимо и телесно, а другое в то же время совершается нетелесно и невидимо; одно есть образное, а другое истинное и очищающее самые глубины».

Установление Богом духовно-чувственных средств преподания благодати имеет существенно важное значение для убеждения человека в несомненности дарования ему благодати. Такое установление устраняет всякую возможность сомнений в получении благодати, а также всякую возможность заблуждений, самообманчивых мечтаний и гаданий и удостоверяет в действительности общения с Богом, поддерживает и укрепляет надежду на спасение во Христе. Наконец, через видимые посредства сообщения благодати верующие видимо посвящаются в члены Церкви Христовой и отделяются от неверующих, что способствует теснейшему соединению их между собою в единое тело Христово: этим ощутительно напоминается им об истинах веры и обязанностях членов Церкви.

Относительно числа таинств в Послании Восточных Патриархов читаем: «Веруем, что в Церкви есть евангельские таинства и что их семь. Меньшего или большего числа таинств в Церкви не имеем, так как число таинств сверх семи есть порождение еретического неразумия. Седмеричное же число таинств законополагается и принимается Св. Писанием, как и прочие догматы кафолической веры».

Таинства, существующие в Православной Церкви, следующие: Крещение, Миропомазание, Покаяние (Исповедь), Причащение (Св. Евхаристия), Священство, Брак, Елеосвящение (Соборование). В каждом из таинств преподаются определенные дары благодати, так что все они в совокупности, охватывая всю жизнь человека, соответствуют главнейшим нуждам и потребностям нашей духовной жизни, а также и нуждам целой Церкви Христианской.

Таинство Крещения

В Крещении верующий во Христа силою Духа Святаго освобождается от греха, проклятия и вечной смерти и возрождается в жизнь духовную, благодатную.

Великое таинство Крещения установлено Самим Господом нашим Иисусом Христом, сказавшим ученикам Своим: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 19–20). Ранее, в ночной беседе с Никодимом, Господь показал великую важность и необходимость таинства Крещения как средства очищения от грехов и духовного возрождения: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше» (Ин. 3, 5–7).

Водное крещение существовало в ветхозаветные времена, в послемаккавейский период, в качестве особого церковного установления, символизировавшего не только физическое, но и нравственное очищение. Спаситель освятил это крещение, приняв его от Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна в водах иорданских. Начало же христианскому таинству Крещения было положено Господом Иисусом Христом перед Его вознесением на небо приведенными выше словами послания Апостолов на проповедь: «Итак, идите, научите все народы, крестя их…»

Крестильный ящичек с принадлежностями

Крещению всегда предшествовало ознакомление с верой. Христианин, по вере принимавший Крещение, сознавал не только умом, но и всем своим существом, что в этом таинстве он обретает новое, доселе неведомое ему понимание жизни, вступает в абсолютно новое отношение с миром. Вся жизнь Церкви как в те времена, так и поныне коренится в той новой жизни, которая воссияла из гроба «на рассвете первого дня недели» (Мф. 28, 1), первого дня нового Творения.

Таинство Миропомазания

В Миропомазании крестившийся получает благодать, взращивающую и укрепляющую его в жизни духовной.

В формуле совершения этого таинства слово «дар» (греч. – дореа) употребляется в единственном числе. Некоторые толкователи, определяя это таинство, говорят о «дарах» (харисмата), которые сообщаются новокрещеному в этом таинстве, во множественном числе. Однако, исследуя употребление этих слов в письменном церковном Предании, можно сделать вывод, что слова «дар» и «дары» относятся к двум разным таинственным явлениям. Слово «харисмата» в таких сочетаниях, как «дары Святого Духа», «духовные дары», часто встречаются в Новом Завете и у отцов Церкви. Святой Апостол Павел говорит о разнообразии даров, подаваемых Духом Святым: «Дары различны, но Дух один и тот же» (1 Кор. 12, 4). Если бы целью Миропомазания было сообщение каких-либо конкретных, частных даров, необходимых для сохранения человека в христианской жизни (помимо благодати, поданной в Крещении), то в формуле было бы употреблено множественное число – «дары». Но в таинстве Миропомазания человеку подаются не частные дары Духа Святого, но Сам Дух Святой, как Высочайший и Непостижимый Дар.

Таинство Покаяния (Исповедь)

Через Покаяние христианин врачуется от болезней духовных, т. е. от грехов, которым подвергся он после крещения или после предшествовавшей исповеди. Согласно святоотеческому учению, всякий грех лишает человека благодати Божией, делает его чуждым Богу, и – как следствие этого отчуждения – лишает жизни духовной. Исцелиться же от греховной смерти можно, только принеся искреннее покаяние.

Покаяние – это не просто раскаяние в отдельных греховных поступках, но отвержение своей прежней греховной жизни, построенной на началах самолюбия и самоугодия, и избрание жизни «по Богу», по воле Божией, в делании заповедей Божиих. Истинная христианская жизнь начинается с покаяния и вся должна быть проникнута покаянным настроением. Никакие врачевства против греховных недугов недейственны и бесполезны, если они не растворены покаянием. Всякому человеку, ищущему спасения, найти этот многотрудный и болезненный путь есть единое на потребу.

«Путь покаяния… освящен учением Святого Духа, сияющим из Священного Писания и писаний отеческих, – пишет святитель Игнатий Брянчанинов. – На пути покаяния вы не найдете довольства собою. Смотря в себя, вы не найдете ничего, льстящего вашему самомнению. Вас будут утешать ваш плач и ваши слезы, утешением вашим будет легкость и свобода совести. Таков жребий и удел, отделенный Богом для тех, которых Он избрал в духовное, истинное служение Себе».

Чернигов. Свято-Троице-Ильинский монастырь

Что такое грех? Виды грехов

Пространный христианский катехизис учит, что грех – это преступление закона. Как сказано об этом в Св. Писании: «Грех есть беззаконие» (1 Ин. 3, 4). Однако грехами называют не только греховные дела, т. е. действия, поступки, слова, мысли, чувства, противные заповедям Божиим, христианскому нравственному закону, но часто и причины греховных дел – страсти и греховные навыки человеческой души, как противные замыслу Божию о человеке, извращающие совершенство человеческой природы, созданной по подобию Божию. О наших согрешениях напоминают нам каждодневные домашние молитвы: молитва вечерняя Святому Духу, повседневное исповедание грехов в конце вечерних молитв, а также четвертая молитва ко святому причащению «Яко на страшном Твоем и нелицеприемнем предстоя судилище» и другие. Все множество человеческих грехов можно условно разделить на грехи против Бога, против ближних и против собственной души. Здесь укажем лишь на некоторые грехи, потому что не только описать, но и просто перечислить все их множество не входит в задачи этой книги, да это и невозможно.

Грехи против Бога

Один из самых тяжких грехов – сознательное ругательство на Бога и на веру, хула и ропот на Бога. За последний грех подвергнуты своему недугу бесноватые и значительное число помешанных.

Кощунство. Этот грех мы совершаем, когда отзываемся насмешливо о разных верованиях Церкви и ее священных обычаях, в которых ничего не понимаем; также когда не заступаемся за веру, слыша заведомо ложные и бессовестные против нее укоризны.

Ложная клятва; постоянная и неблагоговейная божба. В последнем проявляется отсутствие в человеке страха Божия и пренебрежение к величию Божию.

Мы согрешаем против Бога и тем, что не исполняем своих обетов исправиться или благочестивых обетов совершить какой-либо подвиг или дело благотворения. За это часто Господь посылает грешной душе чувство тяжелого уныния или как бы беспричинного гнева, тоски или страха, чтобы она, вспомнив о неисполненном обете, принесла покаяние и исправила свой грех.

Тем, что не посещаем церковные богослужения. Христиане должны посещать богослужения Святой Церкви, по крайней мере в воскресные и праздничные дни, и если мы не делаем этого, то согрешаем пред Богом. Неблагоразумно успокаивать себя мыслью, что большинство людей и вовсе не посещают церковь. По правилам св. Апостолов, кто отсутствовал в церкви три недели подряд, совсем отлучался от церковного общения.

Тем, что не молимся ежедневно дома. Не говоря уже о том, что это наша обязанность, мы должны исполнять этот долг христианина, сына Церкви, если не хотим быть лишь игралищем страстей: или распутства, или пьянства, или любостяжания, или уныния, ибо только с постоянной борьбой с самим собой и чрез благодать, подаваемую молящимся, может человек исправлять свою жизнь. А если он не молится и к Церкви не прибегает, то его греховные пороки останутся при нем, какие бы красивые слова о спасении и очищении от страстей он ни говорил.

Мы сильно погрешаем пред Богом, когда увлекаемся различными мистическими и оккультными учениями, проявляем интерес к инословным и языческим сектам, которые, особенно в настоящее время, необыкновенно умножились. Погрешаем и сочувствуя вере в переселение душ, пришедшей от древних язычников-индусов, теософии, астрологии.

Также согрешаем суеверием. Не говоря уже о множестве суеверий, доставшихся нам в наследство от наших предков-язычников, мы часто увлекаемся нелепыми суевериями современного образованного общества: все новыми и новыми вымыслами и фантастическими теориями, принимаемыми лишь по требованию моды.

Грех пред Богом есть и небрежение о душе своей. Забывая Бога, мы вместе с Ним забываем и свою душу и не внимаем ей. Внимать же душе своей невозможно иначе, как раскрывая ее пред Богом, молясь Ему, благоговея пред Ним.

Грехи против ближних

По забвению Бога и нерадению о своей душе мы часто наносим душевный вред нашим ближним.

Особенно тяжким грехом является грубое оскорбление родителей, постоянно наносимые им обиды.

Господь изрек Моисею: «Кто злословит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21, 17). И этот смертный приговор злословящим родителей подтверждает Спаситель именно как заповедь Божию (Мф. 15, 4; Мк. 7, 10). Подобна этому греху дерзость учеников в отношении учителей.

Обиды, наносимые ближним. Под обидой надо разуметь не только то, что сердит человека, но еще более то, что наносит ему вред, и более всего вред его душе.

Мы причиняем обиды ближним, когда советуем им что-либо дурное, порочное; когда осмеиваем их добрые качества: целомудрие или стыдливость, послушание родителям, добросовестность на службе или в учении. Поступая так, мы делаем себя еще более тяжкими грешниками пред Богом, чем воры и грабители. Но еще более преступны те, которые соблазняют невинного на грех, употребляя для этого усилия, иногда продолжительные.

Когда сеем в сердцах ближних сомнения в вере, осмеиваем их благочестие, отваживаем от молитвы и храма, сеем раздоры между братьями, супругами, сослуживцами или товарищами. Все поступающие подобным образом суть помощники и слуги диавола, который получает над ними сильную власть, ибо они сами отдали себя в послушание его воле.

Такова же клевета на ближних в беседах с людьми или в печати, а также осуждение без уверенности в том, что ближние действительно виновны.

Грех против ближнего – ненависть, злорадство вместо сострадания. Этот грех подобен человекоубийству (1 Ин. 3, 15).

Злопамятство, даже если оно и не выражается в мстительности. Оно ни во что вменяет наши молитвы, по слову Господа (Мк. 11, 24–26), и показывает, что сердце наше исполнено всякого самолюбия и самооправдания.

Петергоф, Большой дворец. Домовая церковь апостолов Петра и Павла

Грехом против ближних является и непослушание – в семье, в школе или на службе. С непослушания начался грех во вселенной; за непослушанием следует множество новых зол: леность, обман, дерзость против родителей или начальников, искание чувственных наслаждений, воровство, отвержение страха Божия, грабежи и убийства, отвержение самой веры.

Злые чувства непослушания, а особенно злопамятства и злорадства, вырастают в той душе, которая любит осуждать. Вместе с привычкой без нужды осуждать людей в нас развивается услаждение недостатками ближних, а затем нежелание признать в них что-то доброе, а отсюда уже близко и до злорадства, и до злопамятства.

Грехи против собственной души

Мы оказываемся и недостойными хозяевами своей собственной души, которую нам дал Бог, чтобы сделать ее способною для служения Ему и ближним. Душа, покорившаяся Богу, всегда недовольна собою и укоряет себя, кроме прямых нарушений заповедей Божиих, за неусердное исполнение их.

Грех лености. Мы стараемся идти в ту церковь, где раньше кончится служба, сокращаем молитвы, ленимся посещать больных или тюрьмы, по заповеди Божией, не заботимся о благотворении, милости и служении ближним – словом, ленимся «работать Господу» (Деян. 20, 19) самоотверженно, бескорыстно. Любим заниматься празднословием, когда время работать, любим посещать дома, где нет ничего ни полезного, ни отрадного для души, чтобы только убить время, вместо того чтобы с пользой занять его.

От празднословия образуется привычка лгать, не заботиться о правде, а говорить то, что приятно слуху. И это совсем немаловажное дело: все скверные дела на свете приправляются ложью и клеветой. Недаром сатана называется отцом лжи (Ин. 8, 44).

От привычки лгать рождается лесть. В обществе людей стало обычным это орудие всяческих земных стяжаний.

Противоположный лести грех – привычка ругаться, которая столь распространена теперь, особенно среди молодежи. От ругательных слов грубеет душа и оскорбляются собеседники. Особенно Господь гневается на тех, которые называют ближних именами нечистой силы. Не станет говорить таких слов христианин, который дорожит своим спасением. Тяжким грехом является и сквернословие (мат), которое в большинстве случаев напрямую связано с кощунством.

Грех нетерпения. В нем имеет причину добрая половина наших ссор и огорчений в семье, на службе, в обществе, происходящих оттого, что мы не постарались сдержать на несколько минут чувства раздражения на чью-то неосторожность, или неисправность, или на причиненную нам обиду. Подвиг терпения необходим и для соблюдения постов, за нарушение которых христианин отлучается соборами на два года от святого причащения; соблюдение же их есть лучший способ обуздывать страсти, стяжать добродетели и приобретать расположение к молитве и духовному чтению.

Но существуют греховные болезни души, связанные с ложными воззрениями на благочестие и на жизнь вообще, которые препятствуют покаянию и тем ставят человека, по существу дела, вне Церкви, вне общества спасающихся. Это суть следующие.

Неверие и маловерие. Неверие – это сознательное упорное отвержение истин веры. Следует отличать действительное неверие и сомнение от мнимого и кажущегося, которое часто бывает от мнительности. Грехом неверия или маловерия является также сомнение в таинствах церковных.

Самообольщение и прелесть. Это мнимая близость к Богу и вообще к чему-либо Божественному и сверхъестественному. Самообольщению подвергаются иногда ревностные к внешним подвигам христиане. Превосходя своих знакомых подвигами поста и молитвы, они уже мнят себя зрителями Божественных видений или, по крайней мере, благодатных сновидений; во всех случаях своей жизни они видят особые, нарочитые указания Бога или Ангела-хранителя, а затем уже воображают себя особыми избранниками Божиими и нередко пытаются предсказывать будущее. Святые отцы ни против чего не вооружаются так горячо, как именно против этого недуга – духовной прелести. Этот гибельный недуг особенно распространился в наше время, время гордости и человеческого самомнения.

Длительное сокрытие греха. Такое бедственное состояние души человека связано со страхом сознания в грехе и бывает чаще всего следствием грехов или очень постыдных и грязных (противоестественных, по седьмой заповеди – кровосмешения, скотоложества, деторастления), или преступных: убийство, детоубийство, воровство, грабеж, попытка отравления, злостное оклеветание из ревности или зависти, внушение ненависти к близким, возбуждение ближних против Церкви и веры и подобные. Вследствие ложного стыда или страха совершивший грех человек порой мучается всю жизнь, считая себя погибшим для спасения. И может действительно погубить свою душу, если, например, внезапная смерть лишит его возможности покаяться. Этот греховный недуг влечет за собой и другое, не меньшее зло – ложь на исповеди.

Отчаяние. Часто это чувство гнетет человека после грехов непоправимых, например детоубийства или истребления плода (аборта), причинения кому-либо непоправимого вреда, несчастья; иногда же по причине собственных горестей – смерти детей, почитаемой наказанием Божиим за прежние грехи, запутанных обстоятельств и т. п. Отчаяние всегда имеет в себе скрытый яд гордыни или самолюбия, как бы начаток некоего ропота и укоризны промыслу Божию, озлобленное чувство на Бога или на людей.

Беспечность и окамененное нечувствие. Это противоположное отчаянию зло. Оно проявляется, например, в том, что люди совершают тяжкие грехи – блуд, причинение обид жене и родителям, обман, полное удаление своей жизни от храма Божия, – и признаются в этом, но с легким сердцем, не сознают гибельности этих грехов и не думают начать борьбу с ними. Этот тяжкий грех очень часто можно встретить в окружающей нас действительности. Огромное множество кино-, видео– и интернет-продукции буквально пронизано чувством восхищения и преклонения перед циничными бандитами, убийцами, мошенниками, которые в современной интерпретации превратились в героев и суперменов.

Самооправдание и обвинение других. Дух самооправдания является одним из главнейших врагов нашего спасения. Спасаемся мы или далеки от спасения, определяется не числом наших грехов, а способностью признавать себя виновными и грешными, степенью сокрушения о наших грехах. Также и обидами, нанесенными нам ближними, несправедливостью по отношению к нам мы отнюдь не оправдываемся пред Богом, а отвечаем за собственные вину и страсти, которыми погрешили.

Противоположная самооправданию – готовность во всем винить себя, а не других – это великая добродетель, не только в очах Божиих возносящая человека, но и привлекающая к нему сердца людей.

Восемь основных страстей и врачевания против них

Покаяние состоит не только в исповедании греховных дел, но более всего в желании и стремлении освободиться от пленяющих нас греховных состояний, т. е. страстей. Важно видеть и исповедовать свои согрешения делом, словом и мыслию. Но для исцеления души от греховных недугов ограничиваться покаянием в отдельных греховных поступках далеко не достаточно. Вести борьбу только с грехами, обнаруживающимися в поступках, так же безуспешно, как срезывать появляющуюся на огороде сорную траву, вместо того чтобы вырывать ее с корнем и выбрасывать.

Учение о врачевании души располагается древними св. отцами обыкновенно применительно к главным страстям, перечень которых у большинства учителей подвижничества один и тот же. У святых отцов они располагаются в определенном порядке, который вовсе не случаен, так как между страстями существует внутренняя связь. «Злые страсти и нечестие не только вводятся одна через другую, но и подобны одни другим», – учит свт. Григорий Палама. Главные страсти суть следующие: чревоугодие, любодеяние, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Эта схема не исчерпывает всех существующих в падшем мире страстей. Но к перечисленным главным порокам может быть сведено всякое страстное движение человеческой души.

Св. Отцы-подвижники дают и советы относительно врачевания страстей – общие для всех и для каждой страсти в отдельности. Первое общее врачевание для всякой страсти заключается в том, чтобы, признав ее греховность и гибельность, сознать себя самого страдающим этой страстью, духовно больным и нуждающимся в исцелении. Вторым лекарством должен быть праведный гнев на самую страсть. Для того Творец и вложил в нас способность гневаться, чтобы направлять это чувство на грехи свои, на страсти и на диавола, а отнюдь не на наших ближних, ни на врагов, ни на ненавидящих нас. Этими средствами страсть бывает ослаблена, но не убита совершенно. Борьба со страстью не может быть легкой и непродолжительной. И главное средство в этой борьбе – молитва ко Господу о помощи в нашей брани и об исцелении. Затем нужно бороться и с самими проявлениями страсти, воздерживаться от проявлений ее: греховных мыслей, слов, поступков и дел. Ведя борьбу против страсти, против греховного расположения, нужно непременно заботиться и о насаждении в душе добродетели, противоположной этой страсти.

Разнообразие всех возможных греховных состояний и проявлений человеческой души бесконечно, поэтому ниже остановимся лишь на главных и наиболее распространенных страстях. Говоря о врачевании их, мы отнюдь не имеем цели исчерпать все средства, а укажем лишь на главные, ибо бесконечно также многообразие человеческих характеров, состояний и настроений. В каждом конкретном случае нужно следовать совету духовника, знающего и наши внешние обстоятельства, и внутреннее устроение души.

Гнев

Гневную страсть в нас обличают наши частые ссоры с домашними и теми, с кем нам приходится постоянно соприкасаться в повседневной жизни. Нас обычно сердит неисполнение наших распоряжений, всякое недостаточно вежливое слово или отношение к нам.

Большею частью гнев не является самостоятельной страстью в человеческом сердце – в нем выражается неудовлетворенность другой страсти или даже случайных пожеланий. Часто гневом обличаются другие страсти, живущие в человеке. У тщеславных и сребролюбцев гнев выражается в зависти, у распутных – в ревности, у преданных объядению – в придирчивости и т. д.

Страсть гнева, долго владеющая человеком, если он не приносит об этом слезное покаяние, часто обращается в ненависть – самый отвратительный в очах Божиих грех, ибо ненавидящий брата своего есть человекоубийца (1 Ин. 3, 15).

Противоположная гневу добродетель – безгневие и связанная с ним кротость. Велико приобретение – безгневие: множество друзей приобретешь себе этим даром и на небе, и на земле. Самое действенное, хотя и горькое при первом приеме лекарство против гнева и раздражительности – это просить прощения после ссоры. Горько бывает оно, но горько только для гордецов. И если оно кажется столь нестерпимым, то это обличает в человеке другую тяжкую болезнь – гордыню.

Гордыня и тщеславие

Грех гордыни у современных людей в большинстве является их постоянным состоянием и за грех вовсе не почитается, а именуется «чувством собственного достоинства», «честью» и т. п. Конечно, не одни наши современники страдают гордыней: от нее свободны только святые, а не «распявшие» своих страстей потомки Адама носят на себе эту обузу и должны бороться, пока не освободятся от ее тяжести.

Гордость имеет две разновидности – тщеславие и внутреннюю, или духовную, гордыню. Первая страсть гонится за человеческой похвалой и знаменитостью. Вторая – более тонкое и опасное чувство: она исполнена уверенности в своих достоинствах, так что и не желает искать человеческой похвалы.

Тщеславные мысли являются часто и у благоговейных и смиренных сердцем людей, даже при их богоугодных делах. В этих случаях нужно продолжать делать полезное дело, а за помыслы тщеславия, врывающиеся в душу, укорять себя и поступать против них. Не только Господь, но и разумные наблюдатели жизни всегда видят, кто работает для дела, а кто – из тщеславия. Нужно всегда проверять свою совесть: не участвовало ли в наших делах побуждение тщеславия, и затем приносить покаяние в этом грехе, а дел своих не бросать.

Гордость духовная проявляется в превозношении себя над другими. Борясь с этой страстью, надо при всяком ее проявлении напоминать себе о своих многочисленных грехах и страстях. Особенно важно принуждать себя просить прощения, безропотно переносить наказания.

Блудная страсть

Избавиться от этой страсти бывает трудно даже подвижникам, самоотверженно предавшимся Богу. Искушения чувственные продолжают гнаться за ними даже в монастырь и пустыню. Супружество также не освобождает совершенно от этой страсти.

Грехи, происходящие от блудной страсти, называют грехами против целомудрия. Эти грехи запрещает седьмая заповедь Закона Божия, поэтому их часто называют также «грехами против седьмой заповеди». Таковые суть: супружеские измены (прелюбодеяния), любодеяние или блуд (сожительство вне брака), кровосмешение (плотская связь между близкими родственниками), грехи противоестественные, плотские тайные грехи. О степени их тяжести можно судить по тому, что в требниках ни на один грех нет столько вопросов и епитимий, как на грех нецеломудрия.

Грехи нецеломудрия, губящие души предающихся им, караются Богом страшными болезнями и влекут за собой многие другие беды: разорение семейств, самоубийства, детоубийства, вытравливание плода (аборт), которое по правилам Вселенских соборов вменяется наравне с детоубийством. Последнее преступление теперь стало модным и даже «оправданным». Большинство людей не понимают тяжести этого греха, но это нисколько не уменьшает виновности его совершителей.

Чтобы избавиться от этих грехов, пастыри Церкви настоятельно советуют прежде всего непременно прибегать к исповеди. Многие стыдятся исповедовать эти грехи, но пока христианин (или христианка) не исповедует своего падения, он будет вновь и вновь возвращаться к нему и постепенно впадет в полное отчаяние или, наоборот, бесстыдство и безбожие.

Чтобы очистить душу, засоренную скверной чувственной страстью, следует удаляться от всего, что влечет ко греху, от союзников в грехе, от различных блудных фильмов и изображений, от общества, где он распространен и считается «нормальным». Далее, должно наполнять свою жизнь полезным трудом, физическим или умственным, окружить себя знакомством или дружбой с добрыми людьми; самое же главное – должно стать ближе к нашему Небесному Отцу и прибегать к Нему с молитвою.

Пьянство

Порок пьянства, как и нецеломудрия, происходит от неверия, являясь его прямым следствием. Это одна из самых гибельных для нашего православного народа духовных болезней. Пьянство является сестрой разврата и всех вообще преступлений.

Эту греховную страсть святые отцы связывают с чревоугодием, но она имеет и другие корни. Обычно предающиеся пьянству либо исполнены блудной страсти, которой в трезвом виде предаться не могут, либо, еще чаще, одержимы неудовлетворенным честолюбием или озлоблением на свою неудавшуюся жизнь, либо их мучают злоба и зависть. Эти страсти усугубляют болезненное состояние души, и человек часто попадает в позорный плен запоев, не в силах удержаться от них, даже если уже возненавидел свой порок и просит Бога и людей научить избавиться от него.

Исцеление от этой страсти порой кажется безнадежным. Но нет ничего невозможного у Бога. Для исцеления этой страсти необходим подвиг длинного и тяжкого пути и униженной мольбы пред своим Отцом Небесным, оставив Которого по своеволию и непокорности, человек впал в тяжкие беды, подобно блудному сыну в Евангельской притче. С юности же нужно хранить себя от вина, вести жизнь трезвенную, воздержанную.

Осиновое, Луганская обл. Свято-Успенская церковь

Уныние

Уныние – это потеря той духовной жизнерадостности о Боге, которая питается надеждой на Его милосердное о нас промышление. У людей, пекущихся о своем спасении, эта страсть отнимает любовь к молитве, в душу проникает тоскливое настроение, которое со временем становится постоянным, приходит чувство одиночества, оставленности родными, всеми вообще людьми и даже Богом. У мирян эта болезнь душевная иногда выражается в озлобленности, раздражительности, нередко в запоях.

Уныние часто бывает последствием забытого грехопадения или скрытой, незаметной другой страсти: зависти, страсти блудной, честолюбия, сребролюбия, желания отмщения обидчику. Причиной уныния бывает и переутомление или гнетущие заботы. Часто уныние происходит от чрезмерных и самочинных подвигов особо «ревностных» к подвигам христиан.

Оскудевший в молитве и предающийся унынию христианин должен прежде всего постараться найти причину гнетущей его страсти, то греховное желание, которое было ее причиной, и начать с ним борьбу. И еще прежде, чем он поразит это греховное желание, дух молитвы, даже сугубо горячей, возвратится к нему за одну решимость побороть в себе зло.

Бывает уныние вследствие нахлынувших бед и скорбей, от нас не зависящих, – от неверия в промысл Божий, непокорства ему, гнева богопротивного, ропота. Надобно бояться такого состояния и просить у Бога прощения и помощи, и тогда отойдет от нас дух уныния, и в скорби непременно придет и будет принято душой утешение Божие, превосходящее все утешения земные.

Зависть

Это одно из самых страшных зол, от которых бедствует человеческий род. «Завистью диавола вошла в мир смерть» (Прем. Сол. 2, 24). Свт. Григорий Богослов называл ее скорбью о благополучии ближнего. Зависть соединяется обыкновенно с еще более отвратительным чувством – злорадства и связана с другой какой-нибудь страстью: тщеславия, или корыстолюбия, или честолюбия. Направлена же она бывает против другого человека – своего соперника в соответствующих этим страстям устремлениях.

Чтобы преодолеть зависть, должно противиться не только ей самой, но прежде всего тем себялюбивым основным страстям своей души, из которых она рождается. Если подавишь в себе честолюбие, то не будешь завидовать товарищу или сослуживцу, который преуспел больше тебя; если ты не сребролюбив, то не будешь завидовать разбогатевшему соседу и т. д.

Источник всех вообще страстей человеческих – в себялюбии. Зависть же ближайшим образом происходит от себялюбивого желания богатства и славы. Но все это весьма греховно: должно желать себе только спасения на небе, а на земле – терпения и чистой совести.

Допущенная в душу страсть зависти если и стала сама предметом святого гнева и борьбы с нею, все-таки часто просыпается в виде досадного, недоброжелательного чувства и даже влияет на мысль человека, понуждая его толковать в недобрую сторону все поступки и слова своего недоброжелателя или же того ближнего, которому он завидует. Такая неправда, нечестность мысли – явление постыдное, и всякий христианин должен себя останавливать на любом желании или внутреннем побуждении пристрастно отозваться о ближнем по зависти или по злобе, а не по правде. В этом же будет заключаться и борьба против страсти зависти, которая питается злобными выходками против соперника. Не получая такой пищи, сама страсть постепенно замирает.

Сребролюбие

Волнения гнева, самолюбия и блуда если и часто отвлекают человека от Бога, то врываются в душу человека как слепые порывы, как против его желания нападающие враги; сребролюбие же и скупость имеют свойство спокойного настроения души и направления воли. Притом сребролюбцы преступают против Бога Истинного тем, что имеют других богов. А между тем обогащение как руководящая цель всей жизни оказывается уделом многих людей, любящих Церковь и живущих воздержно и трезво.

Страсть сребролюбия ведет ко многим грехам. Пристрастный к богатству человек непременно отвергает нуждающихся, не помогает родственникам, не поддерживает Церковь, повергает в нужду своих сотоварищей по торговле, бывает бессердечен и жесток. Сребролюбие влечет за собой обманы, лихоимства, немилосердие к ближним и все множество грехов против второй, восьмой и десятой заповедей Закона Божия. Грех воровства и грабительства особенно тяжек в отношении церковного имущества.

Харьков. Свято-Пантелеймоновский храм

Врачевством против этой страсти является воздержание от греховных дел, ею производимых, отвержение ложного страха разорения, нищеты, необеспеченной старости и проч. Так, торговец или хозяин, если невозможно без обмана или причинения зла сопернику сохранить свое благополучие, пусть обречет себя на убыток и даже разорение, но не отступит от требования честности, как бы это «безумно» ни выглядело. Кроме того, страсть эта врачуется милостыней и благотворительностью.

Таинство Причащения (Евхаристия)

В Причащении христианин питается божественною пищею – истинным телом и истинною кровию Христовою для теснейшего соединения со Христом, поддержания жизни духовной и преспеяния в добродетелях.

Приготовление Святых Даров для Причащения совершается на Евхаристии, почему это таинство и имеет двойное название – Причащение, или Евхаристия. Евхаристия в переводе с греческого значит благодарение. В этом основополагающем таинстве Церковь приносит благодарственную, хвалебную, умилостивительную и молитвенную жертву Богу за спасение всех людей – живых и умерших. Общественное богослужение, на котором совершается Евхаристия, называется Литургией (от греч. литос – общественный и эргон – служба, дело). В отличие от других общественных богослужений (утрени, вечерни, часов), где Господь наш Иисус Христос присутствует одною Своею благодатию, здесь Он присутствует непосредственно, действительно Пречистым Телом Своим и Святою Своею Кровию и не только присутствует, но и питает ими верующих. Приобщаясь Страшных Христовых Тайн, мы уподобляемся святым Апостолам, собранным на Тайную вечерю, где Господь установил таинство Святого Причащения. Но еще до этого Апостолы Христовы слышали слова своего Учителя о таинстве Тела и Крови Его: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет Жизнь Вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин. 6, 53–56).

Таинство Священства

В таинстве Священства избранный из христиан получает благодатное право возрождать и воспитывать других в духовной жизни посредством слова и спасительных таинств.

Таинство Священства совершается только над лицом мужского пола, принадлежащим к клиру, православно верующим, состоящим в первом браке, освященном Церковью, или принявшим монашеские обеты и избранным для возведения в одну из трех степеней церковной иерархии: диакона, пресвитера и епископа. Это таинство называется также Рукоположением, или Хиротонией (греч. хир – рука, тифими – полагаю).

Диакон (греч. диаконос – служитель) – священнослужитель первой (младшей) степени, который, участвуя в общественном и частном богослужении, служит при таинствах, но не совершает ни одного из них. Диакон, состоящий в монашеском чине, называется иеродиаконом, а принявший схиму – схииеродиаконом. Старший диакон в белом (женатом) духовенстве называется протодиаконом (первым диаконом), а в монашестве – архидиаконом (старшим диаконом).

Пресвитер (греч. пресвитерос – старец), который иначе называется священником, или иереем (греч. иереис – священник) – священнослужитель, который может совершать шесть из семи таинств, за исключением таинства Хиротонии, и находится в подчинении епископа. В сан пресвитера может быть рукоположен только диакон (женатый или монашествующий). Пресвитер, состоящий в монашеском чине, называется иеромонахом (греч. иеромонахос – священник-монах), а принявший схиму – схииеромонахом. Старшие из пресвитеров белого духовенства называются протоиереями, протопресвитерами, т. е. первыми иереями, первыми пресвитерами, а монашествующие – игуменами, т. е. вождями монашествующей братии, архимандритами, т. е. настоятелями монашеских обителей, принявшие схиму – схиигуменами и схиархимандритами.

Епископ (греч. епископос – надзиратель) – священнослужитель высшей степени, совершает все семь таинств и имеет власть через таинство Рукоположения преподавать другим этот благодатный дар. По древней традиции в сан епископа посвящают только священников, принявших монашеский чин – архимандритов.

Таинство Брака (Венчание)

Брак – это важнейший, древнейший и сложнейший союз из всех человеческих союзов и объединений. В нем органически переплетаются Божеское с человеческим, общественное с личным, церковное с гражданским.

В браке, где личное счастье усиливается общественным сознанием долга, продолжением рода, воспитанием детей, выполнением хозяйственных, культурных и других важных функций, должно быть предусмотрено все для успешного процветания и развития семьи. Поэтому там, где не мыслится создание семьи, нет по существу и брака, а есть лишь связь, взаимное согласие, договор, но не интимнейший союз вечной любви[13].

В таинстве Брака сообщается брачующимся благодать, освящающая супружество и подающая благословение на рождение и воспитание детей.

«Брак есть союз мужчины и женщины, соглашение на всю жизнь, общение в Божеском и человеческом праве» (Кормчая, гл. 48). В православно-христианском понимании брак есть поприще нравственного подвига и великого христианского делания. Он налагает на людей настолько высокие обязанности по отношению к самим брачующимся и по отношению к их потомству, что венцы супругов в некотором смысле приравниваются к венцам мучеников, что и выражается в пении при венчании песни: «Святии мученици, добре страдальчествовавшии и венчавшиеся, молитеся ко Господу помиловатися душам нашим». Брак есть основа семьи, а семья, по выражению слова Божия, есть домашняя церковь (Рим. 16, 3–4, 1 Кор. 18, 19). Создание и устроение семьи, которое напоминало бы собою устроение Церкви, рождение и воспитание детей – будущих чад Церкви, взаимное вспомоществование супругов как в деле собственного нравственного возрастания, так и в деле христианского воспитания детей – все это также высокие задачи христианского брака, осуществление которых возможно только при помощи благодати Божией, подаваемой в таинстве брака.

Всем народам древности было присуще глубокое убеждение, что только при брачном общении сохраняется истинное достоинство человека и что только брак представляет собою надежную опору для здоровья семейной и общественной жизни.

В истории человечества не известен ни один народ, стоящий на самом низком уровне социального и культурного развития, у которого получила бы какое-либо право гражданства совершенно необузданная половая жизнь, что, напротив, по свидетельству многих древних законодателей, брак в древности был более чистым, а обычаи заключения и развода его были более строгими, чем в последующие времена[14].

Православное понимание брака наиболее полно выражено в Катихизисе: «Брак есть таинство, в котором при свободном перед священником и Церковью обещании женихом и невестою взаимной их супружеской верности благословляется их супружеский союз в образ духовного союза Христа с Церковью и испрашивается им благодать чистого единения к благословенному рождению и христианскому воспитанию детей»[15].

С самого начала человеческой истории существовало высокое понятие о браке как союзе Божественном, союзе беспредельной верности и нежной преданнейшей любви, которые превышали все прочие чувства и привязанности, в том числе родственные и родительские заботы.

К сожалению, не только в глубочайшей древности до христианства, когда были чрезвычайно тяжелыми условия жизни, но и в наши дни понятия о браке и брачной жизни искажаются. А там, где нет ясного понятия о браке, где игнорируется или предается забвению духовная сторона его, там неизбежно унижение нравственного достоинства личности, особенно женщины как наиболее слабого и зависимого существа[16].

Св. Иоанн Златоуст, указывая на таинственную сторону брака, его неисследуемость, писал: «Действительно брак – это таинство, и великое есть таинство, что оставляет человек отца и мать и привязывается к прежде невиданной и ничего с ним общего не имеющей, всем предпочитает ее. Поистине это таинство… содержащее некую неизреченную мудрость»[17].

Тертуллиан, свидетельствуя о древней практике христианских браков, говорит, что его непременной принадлежностью было церковное и родительское благословение и церковное таинство. «Брак, который Церковь соединяет, приношение (Евхаристия) утверждает, благословение (предстоятеля Церкви) запечатлевает, ангелы возвещают, отец признает заключенным, ибо на земле сыны вступают в истинные и законные браки не без согласия отцов», – заключает он[18].

Святой апостол Павел в союзе брачном усматривает «тайну великую» (Еф. 5, 32), в которой благословение Божие прикровенно и необходимо ведет сочетавшихся браком к познанию Христа и Его Церкви.

Свободная воля вступающих в брак дает их союзу реальное бытие и сакраментальную направленность по присущей им, как христианам, благодати Крещения. А Церковь своими священнодействиями и молитвами низводит на них благословение Божие. И тогда волеизъявлением Церкви таинство брака становится «таинством благодати» – образом духовного союза Христа со вступившими в брак, благодаря которому, по слову апостола Павла, создается «домашняя Церковь».

Составляя единую плоть, супруги имеют и одну душу (мистически), взаимной любовью пробуждая друг в друге усердие к благочестию. В христианском браке муж берет на себя крест семейной жизни, чтобы следовать за Христом. Жене он предлагает сделать то же, став ему помощницей и другом. И жена отвечает своим органическим, внутренним, нерасторжимым единением с мужем по требованиям своего ума, влечению сердца и устремлению воли[19]. «Муж, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – делами и словами насаждает в доме благочестие; и жена пусть наблюдает за домом, но кроме этого занятия у нее имеется более настоятельная забота о том, чтобы семья трудилась для Царства Божия»[20]. Этими заботами супруги не позволяют приблизиться к себе раздорам, вражде, ненависти.

Через последование богослужебного чина таинства брака Святая Церковь возводит брачный союз в степень таинства. При совершении его жених и невеста пред священником и Церковью открывают свое свободное обещание всегда пребывать во взаимной супружеской верности. Церковь их желание утверждает.

Своим богослужением Церковь сообщает новобрачным благодатные силы к пребыванию в единстве совместной жизни так, чтобы быть им и «одной плотью» (Быт. 2, 24) друг с другом, и иметь «одно сердце и одну душу» с Церковью (Деян. 4, 32).

Святитель Иоанн Златоуст сравнивает брачный союз христиан с гнездом, в котором мать вскармливает птенцов для того, чтобы они научились безопасно летать, когда у них окрепнут крылья и появится сила, а не оставались бы в нем навсегда.

Святость христианского брака делает его не похожим на любой другой брак, заключенный вне Церкви, ибо благодатью Божией он становится «камнем», на котором из семьи созидается, как уже было сказано, «домашняя церковь»[21].

Заручившись благословением родителей и священника, нареченные жених и невеста, посоветовавшись со старшими, назначают день свадьбы. Ради юридического признания до церковного венчания брак должен быть зарегистрирован в гражданской инстанции (загсе), затем совершается святое таинство, в котором новобрачным преподается Божественная благодать, освящающая их союз и сообщающая им благословение Божие на совместную жизнь, рождение и воспитание детей.

Венцы венчальные

Принадлежности для венчания

В самый день браковенчания родители, сотворив известные молитвы, совершают благословение своих детей: сына – иконой Спасителя, дочь – иконой Божией Матери.

Церковное бракосочетание состоит из обручения и венчания.

Обручение означает скрепление пред Богом и Церковью взаимных обещаний вступающих в брак. Оно является христианской формой естественного брака. Обручению предшествует благословение родителей и священника. Видимым знаком утверждения этого союза в мире, любви и единомыслии является вручение жениху и невесте колец с молитвой священника о Небесном благословении их обручения. В таинстве брака прикровенно содержатся элементы, свойственные и семейно-патриархальному укладу жизни, как, например, отрешение дочери от родительского очага и передача отцом прав на нее будущему мужу. В древности обручение жениха и невесты совершалось их родителями и родственниками. Соизволение родителей признавалось не менее важным, чем согласие жениха и невесты. А так как христиане, кроме родителей по плоти, имели духовного отца в лице епископа, то вскоре вошло в благочестивый обычай заручаться еще и благословением епископа.

Кольцо стало символическим центром чина обручения. В отношении материала колец известны два основных варианта: золото и железо или золото и серебро, и эта последняя практика постепенно становится наиболее распространенной. Два одинаковых по форме кольца должны были подчеркнуть единство супругов в браке, а различный материал выражал различные роли в нем мужа и жены.

Горящие свечи новобрачных изображают духовное торжество, славу целомудренного девства и свет благодати, нисходящие на них. Свет – источник Божией святости. Пламень свечей озаряет начало новой жизни, в которую вступают двое, чтобы стать одним существом, «одной плотью». Таким образом, обручение запечатлевает церковное признание намерений и чувств жениха и невесты, скрепляет данное ими друг другу слово своим благословением и молитвами и убеждает их в необходимости Божественного содействия во всей дальнейшей жизни.

В последовании венчания отображена традиция церковного осмысления основ семейной жизни. Нераздельное жительство мужа и жены представляет собой путь подвижничества, путь постоянного упражнения и поучения в заповедях Господних.

Последование венчания своим молитвенно-благодатным строем полагает основание для жительства по правилам Святой Церкви и для упражнения душ в усвоении науки христианской жизни.

Венцы, возлагаемые на жениха и невесту, символизируют славу союза Христа с Церковью. Возложением венцов Церковь воздает жениху и невесте честь за целомудрие и сохраненное девство и делает для всех очевидным благословение Божие – быть данной супружеской чете родоначальниками потомства, преданного уставам Святой Церкви. «Плод чрева на пользу и восприятие благочадия» дает супругам родительская власть, если они благоразумно воспользуются ею.

Семейный человек строит свою жизнь по законам, которые учат его новой жизни, помогают правильно решать жизненные задачи. От него требуется тщательное наблюдение над собой, чтобы ум, сердце и тело не возвратились в плен старых привычек человека, не обремененного семьей. Такой возврат грозит окаменением, как в известном случае с женой Лота (Быт. 19, 17–26), и ведет к соблазну вольного обращения. Вольность в обращении – пагубная дерзость, которая плодит в человеке многие страсти.

Преподобный Варсонофий Великий советует: «Приобрети твердость, и она удалит от тебя свободу в обращении, причину всех зол в человеке. Если хочешь избавиться от них, ни с кем не обращайся свободно, особенно с теми, к кому сердце твое склоняется в страсти похотения»[22].

Подражание святым отцам пробуждает в семейном человеке лучшие духовные, душевные и телесные силы и учит, как действовать, чтобы войти в жизнь Царства Божия. В подражании все имеет свою ценность, ибо «верный в малом и во многом верен» (Лк. 16, 10)[23].

В лучших христианских семьях всегда заботились о благообразии чувств и добрых навыках тела, ибо от них рождаются добрые помыслы. В жизни человека многое случается против его желания, когда нарушается привычное течение жизни; в этом случае человек, не имеющий навыка к охранению чувств, легко теряет мирное устроение, необходимое для спасения.

Совместная жизнь поставит перед супругами различные задачи и многие обязанности. «Ты должен любить свою жену», «ты должна быть помощницей мужу и повиноваться ему», «вы должны сохранить веру во Христа в силе и чистоте» – таковы главные требования долга, которые поведут мужа и жену дальше «только этических» запросов, откроют им нечто высшее, подвигнут их души в область священную. Преодолевая свою «самость» ради исполнения долга, супруги откроют в нем нечто глубокое и живое, нечто большее, чем нравственный закон. Они почувствуют, что Бог недалеко от них и нужно принять Его в свой семейный союз, с Ним согласовывать все свои решения и действия[24].

Отныне у мужа и жены общая жизнь: одна судьба, одни мысли, одни желания, одно тело. В неразрывном союзе они будут делить между собой чашу радостей и скорбей, печалей и утешений.

Таким образом, христианское учение о браке накладывает на человека радостную ответственность; оно открывает законное удовлетворение для души и тела; оно указывает путь истины; оно дает человеку невыразимую радость созидания новой жизни, приближает его к Создателю, сотворившему первого человека.

Таинство Елеосвящения (соборование)

Во время земной жизни Иисуса Христа апостолы возвещали близость Царствия Божия и в подтверждение своих слов силой Божией совершали чудесные исцеления больных и немощных. И после Вознесения Спасителя ученики Его придавали значимость и силу своей проповеди новыми чудесами и исцелениями (ср. Деян. 3, 6—10; 8, 6–7). Именно эти действия, а также заверения воскресшего Господа в том, что благовестие Евангелия апостолами будет сопровождаться знамениями, например возложением рук на болящих и их исцелением (ср. Мк. 16, 16–20), имеют непосредственное отношение к тому месту Нового Завета, которое начиная с V в. рассматривается как основание таинства Елеосвящения больных. Речь идет, как это хорошо известно, о том месте из Послания апостола Иакова, где он говорит: «Болен ли кто из вас? пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» (Ик. 5, 13–15).

Первые указания на Елеопомазание в контексте его сакраментальности мы находим в евангельском отрывке апостола Марка. Упомянув, что Иисус Христос, призвав двенадцать учеников, начал посылать их по два и дал им власть над нечистыми духами, евангелист говорит дальше, что ученики пошли и проповедовали покаяние, и непосредственно затем прибавляет: «…и многих больных мазали маслом и исцеляли» (Мк. 6, 13).

Разумеется, что употребление елея Спасителем и апостолами не являлось какой-то новой, невиданной формой в практической помощи больным и страждущим. Этой традиции предшествовало широкое применение его для тех же целей в языческом и иудейском мире. О целебном значении елея и составляемых из него натираний существует свидетельство у Филона Александрийского. Оно касается восточных народов. Именно Филон говорит: «Что может быть лучше для натираний чем плод, выжимаемый из маслины? Он смягчает и утомление тела и содействует здоровью и если окажется какая-нибудь язва, он плотностью затягивает и сообщает более всякого другого (плода) силу и бодрость». И далее Филон отмечает, что приятные натирания приготовляли великие страны – Сирия, Вавилон, Индия и Скифия.[25]

Широкое применение елей как врачебное, лекарственное средство имел и у иудейского народа. Еще пророк Исайя указывал на такое его значение, изображая состояние народа Божия в его время: «От подошвы ноги до темени головы нет у него (Израиля) здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и несмягченные елеем» (Ис. 1, 6). Подобное же говорит и пророк Иеремия: «Разве нет бальзама в Галааде, разве нет там врача? Отчего же нет исцеления дщери народа моего»? (Иерем. 8, 2). И действительно, у иудеев елей употреблялся в лечении различных недугов: при головных болях, телесных ранениях, кожных болезнях и т. д. Использовался он как в чистом виде, так и смешанный с вином. Само помазание маслом совершалось в праздники и субботы. Оно соединялось с верованием, что в раю из древа жизни тек елей и обеспечивал людям вечную жизнь.

Такое употребление елея для целительства представлялось настолько удобным и так оправдывалось многочисленными случаями исцеления от недугов, что значительно ослабляло употребление его в самом таинстве Елеосвящения и часто становилось объектом внимания верующих, церковных писателей и богословов. Хотя нужно заметить, что абсолютной панацеей от всех болезней для древних он тоже не был. Почему вскоре к этим традиционным, бытовым формам использования масла в качестве лекарственного вещества вскоре стали добавляться и некоторые моменты, имеющие под собой уже религиозную основу, возможно, унаследованные от некоторых восточных, иудейских или античных обрядов. Так, например, в ранней христианской церкви имел широкое употребление елей, освященный мужами, известными своею святостью. Не менее широко применялся христианами и елей из лампад, прикрепленных перед изображениями святых, а также у гробов мучеников. Иеромонах Венедикт приводит ссылку об окроплении (помазании) елеем от лампад, «которые висели в Иерусалимском храме Воскресенья перед святым Крестом. Перед маслом этого креста, – пишет он, – было такое благоговение, что его уносили в золотых, серебряных и иных сосудах…»[26]

Вполне понятно, что ввиду такого широкого применения несакраментального елея для целей врачевания значительно сокращалось употребление его в таинстве Елеосвящения. И это тем более, что и на несакраментальный елей христиане смотрели не как на обыкновенное лекарственное средство, имеющее исцеляющую силу само по себе, а как на вещество, получившее эту силу или от молитв над ним прославившихся угодников Божиих, или от пребывания в храме перед изображениями святых и перед гробами мучеников, одним словом, придавали ему религиозный характер. При таком положении вещей этот елей имел перед сакраментальным преимущество применения, так как помазываться им мог каждый верующий. С другой стороны, многочисленные случаи исцеления от него оправдывали его употребление и поддерживали за ним значение религиозного врачебного средства.

Сосуд для елея

Все вышеперечисленные случаи древнего использования елея в ряде традиций нельзя отождествлять с упоминаемым у евангелиста Марка (Мк. 6, 12). По словам священного автора, апостолы совершают елеопомазание по власти, данной им Иисусом Христом, согласно с Его волей, с Его посланничеством и благословением, хотя, как уже было отмечено, и используют традиционные и общеизвестные вещества.[27]

Таким образом, Елеопомазание есть действие, несомненно, богоустановленное для Церкви, и такое, которое совершали апостолы по ясному повелению самого Иисуса Христа и которое хорошо известно было в христианских общинах с самого их основания.

В Елеосвящении страждущий телесными недугами христианин врачуется от болезней телесных посредством врачевания от духовных.

Немощи телесные и душевные имеют своим происхождением человеческую греховную природу. Источник телесных болезней, согласно христианскому воззрению, заключается в грехе, и первое предсказание о болезнях было дано Еве после грехопадения: «Умножая, умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей» (Быт. 3, 16). На эту связь телесной болезни с греховностью явным образом указывает нам Сам Спаситель в Евангелии от Марка: «И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо… Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! Прощаются тебе грехи твои» (Мк. 2, 3, 5). После чего расслабленный получил исцеление. Божественные Апостолы, посланные Спасителем, «пошли и проповедовали покаяние; изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли» (Мк. 6, 12–13). Точнее это таинство раскрывается в послании Апостола Иакова, где указаны совершители его: «Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» (Иак. 5, 14–15).

Действительно, в то время как в других священнодействиях дары Святого Духа передаются, и исполнение таинства несомненно, Елеосвящение только испрашивает благодать исцеления, ничего не говоря заранее о действии и результате. Невозможно представить себе постоянно совершающуюся службу исцеления: оно зависит от чудотворной силы Бога, Который посылает ее по Своему благоизволению.

Когда апостол Иаков в своих словах о Елеосвящении (Иак. 5, 14–15) заповедует принимать данное таинство болящим и указывает в качестве его благих последствий выздоровление от болезни и отпущение грехов, то этим определенно указывает, что таинство св. Елея предназначено именно для болящих, для врачевания их болезней и отпущения им грехов. В таком смысле и понималось назначение данного таинства в древнехристианской Церкви – как восточной, так и западной.

Первоначально к Елеопомазанию стали допускаться кающиеся ввиду опасности смерти, чтобы очищением от грехов получить возможность достойно причаститься Святых Таин. Далее таинство могло применяться и вообще ко всем кающимся для примирения их с Церковью или даже просто для отпущения грехов. Таким образом, некоторое малое послабление, исключение из правил постепенно становилось нормой. От здоровых кающихся исключение коснулось лиц, собственно совершавших Елеопомазание, то есть священников, а затем уже «попутно» – домашних самого больного.

Есть и другое объяснение происхождения общего Елеосвящения. В Греческой Церкви в некоторых случаях для отпущения грехов кающимся и примирения их с Богом совершалось таинство св. Елея. После упразднения особых разрядов кающихся в церкви остались одни ее члены, также нуждающиеся в очищении от грехов и достойном причащении. Отсюда применение одновременно ко всем верующим того, что раньше совершалось над каждым в отдельности, должно было казаться естественным и целесообразным.

Как связанное с очищением от грехов и достойным причащением, в Церкви начинает фигурировать понятие общего Елеосвящения, совершавшегося в те дни, которые христианами избирались преимущественно для исповеди и приобщения Святых Христовых Таин. Такими днями являлись дни Великого Поста, в которые, по сути, было всего уместнее совершать общее таинство св. Елеопомазания для восполнения покаяния и тем самым более собранно принимать Святые Тайны.

Сегодня трудно сказать, как совершалось в апостольское время само помазание елеем. Исходя из того что Священным Писанием вообще предписывалось помазывать маслом недужного, то есть все его тело без определения каких-либо отдельных органов, то, вероятно, и в первые века христианства пресвитеры, следуя буквальному его смыслу, при совершении таинства Елеосвящения помазывали не отдельные части, а все тело больного. Такая форма помазания практиковалась по установлению, отмеченному еще в Ветхом Завете. Считалось, что поскольку болезнь, поражая отдельный какой-нибудь орган, делала немощным, слабым всего человека, то имело смысл подвергать процедуре помазания или натирания целиком все тело.[28]

В этом вопросе примечательно мнение Матфея Галена, который в своем катихизисе в отделе о таинстве Елеосвящения пишет: «Таинство св. Елея не совершалось кое-как и поспешно, но где болящий не чувствовал себя лучше, туда приходили священники в течение семи дней для помазания, конечно, не повторяя столько раз таинства, но установленными молитвами и помазанием врачуя болящие члены и доставляя святейшую Евхаристию… Отсюда мы узнаем, что некогда не частично производилось помазание, как теперь, но все тело обливалось, и не только органы чувств, но все те части помазывались, в которых всего сильнее свирепствовала болезнь. И это иногда совершалось в течение семи дней и не только священниками, но также и самими болящими и даже их друзьями, если только оно не было таинством»[29]

На основании же всей предшествующей практики при окончательном установлении формуляра Елеосвящения в «Последовании» нашей Русской Церкви принято помазывать у недужного в последовательном порядке: чело (лоб), ноздри, ланиты (щеки), уста (губы), перси (грудь) и руки на обеих сторонах. В греческом же чине нет объяснения того, какие члены помазывать, и пресвитеры совершают помазания по преданию и практическому научению.[30]

Благодать Елеосвящения приносит человеку освящение тела и души для вечного служения Богу, по Его всеблагому смотрению: еще на земле или по разлучении души с телом. Помазанный святым елеем христианин достигает всецелого посвящения себя Богу и приуготовляется, подобно мудрым девам из притчи Христовой, к сретению Жениха Небесного, с возжженными светильниками.

Пшеница, употребляемая в таинстве, знаменует обновление жизни физической и духовной и надежду на будущее воскресение.

Значение вина можно вывести из притчи о милосердном самарянине, о котором читается при совершении таинства. Целитель Небесный, соединивший в Себе правосудие и милосердие, в вочеловечении Которого «правда и мир облобызастася» (Пс. 84, 11), соединяет вино и елей для врачевания нас от греха и последствий его.

Елеосвящение требует от человека веры и покаяния. Исцеление – это свободный дар Всеблагого любящего Бога, а не неизбежный результат каких-то внешних действий. Поэтому Таинство Елеосвящения не является магическим ритуалом, результатом которого будет непременное физическое исцеление: в таинстве исцеляется в первую очередь наша душа.

Хотя учение о седмеричном числе таинств сформулировано сравнительно недавно, но понимание седмеричности таинств существовало в Церкви изначала. В Священном Писании, правда, не сказано нигде, что таинств семь, так же как не указано и меньшего количества. Однако в нем мы, несомненно, найдем более или менее ясные свидетельства о всех семи таинствах, причем каждому из них усваиваются существенные свойства таинства: божественное установление, видимое действие и обетование особой благодати приемлющему таинство.

Глава 7. Догматические основы иконопочитания[31]

Почитание икон Православной Церковью основано и непременно зиждится на догмате Воплощения Божия. Оно основано на том благовестии, что некогда «Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истин; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1, 14). Основано на том радостном Откровении, что во Христе Иисусе, Который есть «образ Бога невидимого» (Кол. 1, 15), нам открывается спасительный источник познания, на том несомненном исповедании, что вочеловечение Бога было не призрачным действием, а самым реальным фактом, когда Христос, «приняв образ раба», не перестал являть Собой образ невидимого Бога, стал истинным человеком, единосущным и во всем, кроме греха, подобным нам, не переставая вместе с этим быть Тем, Кто «есть истинный Бог и жизнь вечная» (1 Ин. 5, 20).

Богословие иконы – не просто апология изображения священного, сакрального мира, в простом существовании которого могут многие сомневаться, но это глубокое раскрытие тайны Боговоплощения, и оно основано, внутренне неразрывно связано с Богочеловеческой тайной Христа.

Вочеловечение Христа не только «легализовало», сделало возможным изображение горнего мира, но в силу невероятного Откровения Божия в Сыне преобразило богопознание, выстроило и организовало собой новое понимание мироустройства, преобразило сам взгляд человека на мир, на себя самого, на свою деятельность в мире, как линза, собрало все и вся в единый христологический фокус.

Однако Богочеловеческая тайна Христа всегда являлась камнем преткновения. Это справедливо и в отношении вопроса об иконопочитании. Так, христологические разногласия, раскалывающие Церковь в V, VI и VII вв., не могли не отозваться как эхом причинами иконоборческого кризиса, разразившегося в Византии в VIII–IX вв.

Самым важным из всех дебатируемых вопросов стал вопрос о принципиальной возможности создавать икону Христа, «совершенного в Божестве и совершенного в человечестве, истинного Бога и истинного человека», «единосущного Отцу по Божеству и Того же единосущного нам по человечеству».[32]

Православная Церковь решает этот вопрос положительно и утверждает, что иметь икону Христа возможно в принципе, то есть не только позволительно, но и даже необходимо. И основанием этому служит факт Вочеловечения Христа от Приснодевы Марии. Это положение Церкви протоиерея В. Фоменко доказывает следующим образом. «Бога не видел никто никогда», – говорит в Евангелии «зритель неизреченных Божиих откровений» святой апостол и евангелист Иоанн Богослов, – и далее продолжает: «Единородный Сын, сущий в недре Отчем Он явил» (Ин. 1, 18); явил образ – икону Бога. Таким образом, чрез воплощение Бога Слово – Иисус Христос, будучи сиянием славы и образом Ипостаси Его (Отца) (Евр. 4, 3), являет миру в Божестве Своем и Образ Отчий, и славу Его (Ин. 1, 14, 15). В другом случае, на просьбу апостола Филиппа: «Господи, покажи нам Отца», – Господь отвечает: «Сколько времени Я с вами и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14, 8–9). Так же при исцелении слепорожденного Господь на вопрос последнего: «А кто Он (Сын Божий), Господи, чтобы мне веровать в него?» – сказал ему: «И видел ты Его и Он говорит с тобою» (Ин. 9, 36–37).[33]

Поэтому как в «недре Отчем», так и по воплощении Сын – Господь наш Иисус Христос – Единосущен Отцу, и подобно тому, как сын является естественным образом отца, так живой, естественный и неизменный образ невидимого Бога есть Сын – Иисус Христос, – носящий в Себе всего Бога Отца, во всем подобный Ему (Отцу), кроме нерожденности и отечества, свойственных Отцу.[34]

Таким образом, эта раскрывшаяся в Новом Завете истина – Боговоплощение – лежит в основе христианского изобразительного искусства, то есть иконографии. [35] «В древности Бог, – пишет преподобный Иоанн Дамаскин, – бестелесный и не имеющий вида никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и с человеки поживе, изображаю видимое Бога».[36]

Но именно эта истина – Боговоплощение – в качестве аргумента в вопросе об иконопочитании явилась камнем преткновения в период иконоборчества, представлявшего собой последнюю фазу христологических споров, «когда совершился переход от учения о человеческом естестве Иисуса Христа к аргументам о Его представимости в зримом образе».[37] Ведь даже если лик Христа – это «образ Бога невидимого», этим еще не дан ответ на вопрос, способно ли человеческое искусство этот лик изображать[38], хотя бы и «Слово стало плотию…» и «Бог явился во плоти…»

Имеем ли мы право и способны ли мы изображать Христа в образах? Так была определена проблема в период иконоборчества, положительным решением которой явилось не только Торжество Православия, но и развитие догматической науки в области христологии.

Каково же значение иконы, если за нее боролись около века не на жизнь, а на смерть?! Если почитание икон вытекает из основного исповедания Церкви – Вочеловечения Слова, икона Которого является свидетельством истинного, а не призрачного Его Воплощения, то отвержение икон равнозначно сомнению в истинности Воплощения, отвержению выраженного линиями и красками явления догматической и ипостасной Истины. Эта ключевая посылка проходит чрез всю аргументацию иконопочитателей. Л. А. Успенский пишет: «Если самый факт существования иконы основан на воплощении второго Лица Святой Троицы, то и наоборот – реальность воплощения подтверждается и доказывается иконой… Отрицание иконы в глазах Церкви было равносильно отрицанию самого Боговоплощения, всего дела нашего спасения. Таким образом, защищая икону, Церковь защищала не только ее вероучительную роль или эстетическое значение, но самую основу христианской веры, догмат Воплощения Бога. Этим и объясняется упорство православных в защите иконы, их непримиримость и готовность на любые жертвы»[39]. И это было вполне оправданно, иначе быть не могло. Ведь, по выражению Э. Зэндлера, иконоборчество посягало на самую суть христианской веры, то есть на смысл Воплощения. Защита или отвержение икон – это защита или отвержение веры во Христа Иисуса[40].

Однако Бог обращает и зло во благо. Так, «в богословских спорах иконопочитателей и иконоборцев, – пишет В. Лепахин, – сформировались и были догматически выражены духовные основы иконописания и иконопочитания. До этого использование икон для молитвы, в литургических целях, для украшения храма и жилища считалось естественным и было стихийным, а практика иконопочитания не нуждалась в богословско-теоретическом осмыслении и обосновании»[41]. А так как это обоснование имеет под собой христологическую проблематику, то весьма важно исследование христологических основ иконопочитания.

Это тем более актуально сегодня, когда в адрес Православного богословия образа поступают серьезные возражения со стороны протестантов. «Традиция использования образов, – пишет протестантский богослов В. Петренко, ссылаясь на многих, в том числе христианских авторов, – возникла задолго до появления христианства и имеет корни в язычестве»[42]. Этот тезис верен лишь отчасти, ведь христианский образ не является прямым преемником образа языческого. «Раннее христианское искусство родилось не на пустом месте, – отмечает Э. Зэндлер, – это искусство свидетельствует о появлении нового мироощущения и миросозерцания; оно есть плод некоего развития, ставшего возможным благодаря соприкосновению Первенствующей Церкви с самобытными культурами древнего мира. Действительно, в своем развитии христианство столкнулось с различными культурами, восприняв которые, оно смогло воплотиться, найти свое место в историческом бытии человечества; так, в Палестине оно столкнулось с иудаизмом, в Греции и странах Ближнего Востока – с эллинизмом и его восточными разновидностями, а в Италии – с древнеримским духом и со свойственной ему концепцией образа»[43]. Эпоха религиозного и политического синкретизма оставила определенный отпечаток в генезисе иконы. Однако нельзя утверждать, что икона явилась прямой преемницей практики и верований мира поздней античности.

Наряду с этим в самой Православной Церкви среди некоторых ее членов бытует неверное понимание смысла и назначения иконы, при котором поклонение иконам принимает устрашающие идолопоклоннические формы. С другой стороны, в среде православных христиан имеются прохладно относящиеся к почитанию икон, считающие, что икона допустима, но не обязательна, что поклоняться Богу прилично более «в Духе и истине».

«Хотя разногласия вокруг допустимости икон, прежде всего икон Христа, имеют серьезное догматическое измерение, – пишет К. Фельми, – традиционно-православные источники не оставили никаких высказываний о проблеме икон и иконопочитания… Большинство значительных представителей школьной догматики вообще не имеют в своих книгах главы или раздела об иконе»[44].

Однако, несмотря на это, в последнее время заметен широкий интерес к православной иконе не только в эстетическом отношении. Интерес к иконе лежит в плане религиозном, стремлении понять икону как богословие в красках, а чрез это понять и самый дух Православия, которое немыслимо без иконы. Ведь для нашей сильно визуально ориентированной эпохи характерно особое отношение к визуальной сфере восприятия действительности. Поэтому обращение к зрению, к созерцанию образа является наиболее подходящим путем к пониманию Восточной Православной Церкви, так как именно в иконе имеет место образное явление мира святых.

Глава 8. О жизни будущего века

Чем же завершается история человечества? Этот вопрос волновал, волнует и будет волновать практически каждого человека во все времена. Библия, в отличие от священных книг других религий, дает вполне определенный и достаточно ясный ответ на поставленный вопрос. Бытие мира не закончится полным уничтожением всего и трагическим забвением, оно не завершится интеграцией человеческой расы в более продвинутую и совершенную внеземную цивилизацию, не произойдет и гегелевского перехода на новый виток развития, нет, ничего подобного не будет, – говорит нам Св. Писание. А что же будет? А будет то, что абсолютно реально увидел Апостол Иоанн Богослов: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» (Откр. 21, 1). Здесь говорится о таинственной и непостижимой для искаженного грехом человеческого сознания метаморфозе перемены или, лучше сказать, переходе материального мира из состояния греховности в качественно новое, лучшее, несравненно более духовное состояние единения и гармонии со своим Творцом. Эта новизна неба и земли будет состоять в преобразовании их огнем и в новизне форм и качеств, но не в изменении самой сущности. Море как непостоянный и волнующийся элемент исчезнет.

«И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр. 21, 2) – под образом этого «Нового Иерусалима» представляется здесь торжествующая Церковь Христова, украшенная как бы невеста Господня чистотою и добродетелями Святых. «Сей город, – говорит св. Андрей, – имеющий краеугольным камнем Христа, составляется из Святых, о которых написано: “Камение свято валяется на земли его”» (Захар. 9, 16)[45].

«И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр. 21, 3–4) – ветхозаветная скиния была лишь прообразом обитания Бога с людьми, которое начнется в будущей вечной блаженной жизни и будет источником блаженства для людей, освобожденных от всех скорбей нынешней земной жизни.

«И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. И сказал мне: совершилось!» (Откр. 21, 5–6), то есть я созидаю новую жизнь, совершенно отличную от прежней; исполнено все, что было обещано. «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец», то есть все, что я обещаю, есть уже как бы исполненное, ибо пред моими глазами будущее и настоящее составляют один и тот же нераздельный момент. «Я жаждущему дам даром от источника воды живой», то есть благодать Святого Духа, образно представляемую в Священном Писании под образом воды живой (Ср. Ин. 4, 10–14; 7, 37–39).

«Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном» (Откр. 21, 7), то есть все эти блага получит побеждающий в брани против невидимых демонов и станет сыном Божиим. «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая» (Откр. 21, 8) – боязливые и не имеющие мужества в борьбе с диаволом, грешники, преданные страстям и порокам, будут осуждены на «вторую смерть», то есть на вечные адские муки.[46]

Заканчивается мировая история тем, чем она и началась, – блаженной жизнью праведников в Царстве Небесном, Новом Эдеме и Новом Иерусалиме в полном единении с Богом. Все нечистое, скверное, порочное и греховное будет удалено оттуда, его место в озере огненном, где будут вечно находиться диавол, антихрист, лжепророк и все их последователи: «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов. И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни» (Откр. 21, 23–27).

Обновленное человечество получит несравненно большие блага, чем те, которые имели Адам и Ева в Эдеме. Но когда же наступят эти благодатные времена? Книга «Откровения» не дает ясного ответа на этот вопрос. Господь Иисус Христос лишь неопределенно говорит: «Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его» (Откр. 22, 12). А всему человечеству на все времена дается повеление соблюдать заповеди Божьи и стремиться всеми силами угодить своему Творцу, чтобы стать теми блаженными, «которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами» и не подвергнуться одной участи с теми, которые окажутся вне врат этого Святого Города: «А вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду» (Откр. 22, 14–15).

Глава 9. О молитве

В жизни православного христианина молитва занимает одну из ключевых ролей. В древности даже уровень духовной жизни определяли по успешности молитвы. Что же такое молитва и почему она так важна в деле спасения верующего человека? Для ответа на этот вопрос обратимся к тем, кто действительно понимал, практиковал и умел молиться, т. е. к святым отцам Православной Церкви.

Святоотеческие поучения о молитве

Прп. Исаак Сирин (VII в.): Молитва есть умерщвление мысли о похотениях плотского жития. Прилежно молящийся равен умерщвляющемуся для мира. Ибо отречься от себя – значит терпеливо пребывать в молитве.

Свт. Григорий Нисский (IV в.): Следствие молитвы то, что мы бываем с Богом. А кто с Богом, тот далек от Его противника.

Свт. Игнатий (Брянчанинов): Перед начинанием всякого дела принося молитву Богу, ею привлекай благословение Божие на дела твои и ею суди дела твои: помышления о молитве останавливают от дел, противных заповедям Божиим.

Свт. Иоанн Златоуст (347–407): Чтобы показать силу молитвы, я скажу еще следующее. Молитва не только побеждает законы природы, не только является непреоборимым щитом против видимых и невидимых врагов, но удерживает даже и руку Самого Всесильного Бога, поднятую для поражения грешников. Трудно поверить этим словам, но поистине они находятся в истории Божественного Писания.

Св. праведный Иоанн Кронштадтский: Молитва – доказательство моей разумной личности, моей богообразности, залог моего будущего обожения и блаженства. Я из ничего создан; я ничто пред Богом, как ничего своего не имеющий; но я, по милости Его, есмь лице: имею разум, сердце, волю свободную и при своем разуме и свободе могу сердечным обращением к Нему постепенно увеличивать в себе Его бесконечное царствие, постепенно все больше и больше умножать в себе Его дарования, почерпать из Него, как из приснотекущего неисчерпаемого Источника, всякое благо духовное и телесное, особенно духовное. Молитва внушает мне, что я образ Божий, что при смиренном и благодарном расположении своей души пред Богом, при своей свободной воле я, бесконечно умножая духовные дары Божии, могу таким образом в бесконечность усовершаться и до бесконечности увеличивать мое богоподобие, мое небесное блаженство, к которому я предопределен. О! Молитва есть знак моего великого достоинства, которым почтил меня Создатель. Но она, в одно и то же время, напоминает мне о моем ничтожестве (из ничего я ничего своего не имею, потому и прошу Бога о всем), как и о моем высочайшем достоинстве (я образ Божий, я обоженный, я могу другом Божиим назваться, как Авраам, отец верующих, только бы веровал я несомненно в бытие, благость и всемогущество Бога моего и уподоблялся Ему в сей жизни делами любви и милосердия).

Условия исполнения прошений

Свт. Иоанн Златоуст (347–407): Бог нас слышит, если, во-первых, мы достойны получить просимое; во-вторых, если мы молимся согласно с заповедями Божиими; в-третьих, если мы молимся непрестанно; в-четвертых, если не просим ничего житейского; в-пятых, если просим полезного; в-шестых, если исполняем должное и со своей стороны и, по природе своей будучи смертными, через общение с Богом восходим к Бессмертной Жизни.

Свт. Григорий Нисский (IV в.): Приступая к Благодетелю, будь сам благодетелен; приступая к Доброму, будь сам добрым; приступая к Праведному, будь сам праведным; приступая к Терпеливому, будь сам терпеливым; приступая к Человеколюбивому, будь человеколюбивым; а также будь и всем иным, приступая к Добросердому, к Благосклонному, к Общительному в благах, к Милующему всякого, и, если еще что усматривается божественного, уподобляясь во всем этом произволением, приобретай тем себе дерзновение на молитву.

Свт. Иоанн Златоуст (347–407): Милостыня – крыло молитвы; если не сделаешь молитве крыла, то она не летит, а когда душа окрылена, то она быстро несется на небо.

Свт. Игнатий (Брянчанинов): Желающий заняться подвигом молитвы! Прежде нежели приступить к этому подвигу, постарайся простить всякому… причинившему тебе какое бы то ни было зло.

Первое приготовление (к молитве) состоит в отвержении памятозлобия и осуждения ближних.

Намереваясь принести Богу молитвы, отвергни все помышления и попечения земные.

Пляшева, Ровенская обл. Свято-Михайловская церковь

Перед молитвой покади в сердце твоем фимиам страха Божия и святого благоговения… постарайся умилостивить Судию смирением.

Молитву должно совершать с верою, основать ее должно на незлобии.

Прп. Ефрем Сирин (IV в.): Уста могут просить всего, но Бог исполняет только то, что полезно.

Молитва неисполненная

Свт. Василий Великий (IV в.): С великой осмотрительностью должно делать прошения, сообразуя их с волей Божией. А неуслышанным надо знать, что необходимо или терпение, или усиление молитвы.

Свт. Иоанн Златоуст (347–407): Бывает иногда полезнее не получить. Если бы для нас не было часто полезно не получить, Бог, несомненно, дал бы; между тем не получить с пользою – значит получить.

Свт. Игнатий (Брянчанинов): Иногда немедленно бывает услышано наше прошение, иногда же, по словам Спасителя, Бог долготерпит о нас, то есть не скоро исполняет просимое нами: Он видит, что нужно остановить на время это исполнение для нашего смирения.

Когда прошение твое не будет исполнено Богом, покорись благоговейно воле Всесвятого Бога, Который по неведомым причинам оставил твое прошение неисполненным.

Необходимость церковной молитвы

Свт. Иоанн Златоуст (347–407): Говорят: могу молиться дома. Ты сам себя обманываешь, друг мой. Правда, ты можешь дома молиться, но не можешь молиться так, как в церкви, где собрано столько отцов, где возносится к Богу единодушный глас. Ты не можешь так возносить молитву, когда один станешь призывать Господа, как можешь возносить ее, когда стоишь вместе с братьями, ибо здесь есть нечто большее – единение многих, союз любви, молитвы священников. Для того и поставлены священники, чтобы молитвы народа, которые могут быть слабыми, соединяя с более сильными, возносить на Небо.

Молитвенное правило

Прп. авва Исаия (IV в.): Тщательно исполняй твое молитвенное правило. Остерегись! Не допусти себе пренебречь им. От тщательного исполнения правила просвещается и укрепляется душа.

Свт. Игнатий (Брянчанинов): Молитвенное правило направляет правильно и свято душу, научает ее поклоняться Богу духом и истиной, между тем как душа, будучи предоставлена самой себе, не могла бы идти правильно путем молитвы.

Молитвенные правила удерживают молящегося в спасительном расположении смирения и покаяния, научая его непрестанному самоосуждению, питая его умилением, укрепляя надеждой на Всеблагого и Всемилосердного Бога.

Постоянство в молитве

Прп. Ефрем Сирин (IV в.): Братия мои, без лености и нерадения да умоляет всякий о щедротах. Пусть только стучит в дверь Господню – Господь ответит ему с искренней любовью.

Свт. Иоанн Златоуст (347–407): Получим ли просимое, не получим ли, будем настойчивы в своем прошении и будем благодарить не только в случае успеха, но и в случае неуспеха.

Прп. Иоанн Кассиан Римлянин (кон. IV – первая пол. V в.): Без колебания неверием надо быть настойчивым в молитвах и не сомневаться, что постоянством их получим все, что будем просить у Бога. Ибо Господь, желая доставить нам вечные и небесные блага, увещевает, чтобы мы неотступностью некоторым образом вынуждали Его. И Он нас, докучающих, не только не презирает, не отвергает, но еще и побуждает, хвалит и благосклонно обещает доставить нам все, чего настойчиво будем ожидать.

Некоторые практические советы

У каждого человека бывают минуты особого молитвенного вдохновения. Трагедия или радость в нашей жизни, созерцание красоты природы или изумление перед прекрасным произведением искусства – все это пробуждает наш дух и дает нам возможность ощутить Бога рядом. В такие минуты и верить, и молиться легко. Но таких минут слишком мало и они не оказывают определяющего влияния на нашу духовную жизнь. Нам необходимо научиться самостоятельно вступать в контакт с Господом Богом, узнать пути и средства, которыми этот контакт достигается.

Специально для этого Св. Церковь дает нам торжественные и глубокие по содержанию богослужения, назидает нас трогательными псалмами и гимнами, умягчающими нашу душу, кроме того, Церковь предлагает всем верующим обязательное личное молитвенное правило, состоящее из утренних, вечерних молитв, молитв в продолжении дня и по различным поводам.

Важно напомнить, что предлагаемые нам молитвы – не единственные допустимые тексты, которыми мы можем молиться. Это скорее образец, правило, показывающее нам то, как и о чем следует молиться. Предлагаемое в молитвослове «правило» – это камертон, задающий правильный тон нашей молитве и это, безусловно, не отрицает нашу личную, идущую от сердца, самостоятельную молитву.

Основные молитвы хорошо знать наизусть, чтобы они глубже проникали в сердце и чтобы их можно было повторять в любых обстоятельствах. Написаны молитвы на церковно-славянском языке, поэтому в содержание молитв нужно вникнуть заранее, найти их перевод или перевести самим, чтобы слова не звучали бессмысленно. «Потрудись, – советует нам преподобный Никодим Святогорец, – не в молитвенный час, а в другое свободное время обдумать и прочувствовать положенные молитвы. Сделав это, ты во время молитвословия не встретишь никакого труда воспроизвести в себе все содержание читаемой молитвы».

Потир для причащения младенцев

Очень важно, чтобы приступающий к молитве истребил из своего сердца всякую обиду, ненависть, злобу, пошлость. Будем помнить, что мы вступаем в прямой диалог с самим Творцом вселенной.

Невозможно правильно молиться и получать от этого пользу, если нашу молитву мы не будем сочетать с Божественной Евхаристией, со Св. таинством Причащения. Причащаться следует так часто, как возможно, но во всяком случае не реже одного раза в месяц. Частоту причащения должен для нас «отрегулировать» наш духовный отец. И конечно, напомним, что с причастием неразрывно связана дисциплина покаяния.

В условиях современной жизни с ее загруженностью и ускоренными темпами нелегко отводить для молитвы определенное время. Однако лучше всего утренние молитвы читать перед началом всякого дела, сразу после пробуждения. В крайнем случае их можно произносить по дороге из дома. Поздно вечером часто бывает трудно сосредоточиться из-за усталости, поэтому учителя молитвы рекомендуют читать вечерние молитвы в свободные минуты до ужина или еще раньше.

Образ Пресвятой Богородицы «Неупиваемая чаша»

Если есть возможность, то во время молитвы лучше уединиться, встать перед иконой. Перед началом молитвословия следует благоговейно осенить себя крестным знамением, мысленно настраиваясь на беседу с Богом.

Начинающему необходимо произносить молитвы вслух, вполголоса. Если вдруг во время молитвы по молитвослову прорывается молитва своими словами, не следует игнорировать это, следует молиться своими словами. Об этом говорят многие св. отцы: «Когда найдет сильное молитвенное чувство и разбивает чтение молитв, оставляй это чтение и давай простор этому чувству», – пишет святитель Феофан Затворник.

Многим кажется, что молитва всегда должна приносить «духовную усладу». Они забывают, что молитва – это прежде всего труд, и труд тяжелый. Искать озарений, сладости и восторженных состояний в молитве небезопасно и неправильно, так как это может привести человека к гордыне и тяжелому духовному заболеванию. Необходимо стремиться к внимательной и вдумчивой молитве, концентрируя свое внимание на смысле прочитанных молитвословий.

Кроме ежедневных утренних и вечерних молитв, мы должны молиться в продолжение дня, перед началом всякого дела, в общем, молиться по возможности постоянно. Нам следует молиться о своих делах, просить Бога о наших близких и знакомых, а также о врагах и о незнакомых. Все в нашей жизни должно быть сопряжено с молитвой, и тогда мы почувствуем, как наша душа растет и развивается, тогда мы почувствуем, что в нас вселяется Святой Дух.

Глава 10. Молитва «Отче наш» и ее понимание

Образцом молитвы для всех христиан является, конечно, молитва Господня.

Читается она следующим образом:

«Отче наш, Иже ecи на Небесех! 1. Да святится имя Твое; 2. Да приидет Царствие Твое. 3. Да будет воля Твоя, яко на Небеси и на земли. 4. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; 5. И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. 6. И не введи нас во искушение. 7. Но избави нас от лукавого. Яко Твое есть Царство, и сила и слава во веки. Аминь» (Мф. 6, 9—13).

Рассматривая ее состав и содержание, мы видим, что внешне по своему составу она делится на три части: призывание, прошение (1–7) и славословие. По внутреннему содержанию ее можно разделить также на три общие части: первая – главная и основная. Первая часть охватывает собою призывание и 3 первых прошения; далее идет четвертое прошение о хлебе насущном и, наконец, – 3 прошения о наших личных грехах. Рассмотрим эти части более подробно.

Отче наш, Иже ecи на Небесех! О чем же прежде всего и больше всего должен молиться христианин? О том, к чему он и стремиться должен больше всего: «о Царствии Божием и правде Его». Это мы и видим в первой части молитвы. Обращаясь к Богу как к Отцу Небесному, христианин этим свидетельствует о том, что наше истинное отечество не на земле, а на небе. «Наше жительство – на небесах», – прямо писал апостол Павел (Филп. 3, 20).

Известно, что Бог является нашим Отцом. Вот почему нам кажется слишком простым и удобопонятным то, что мы называем Его в нашей молитве Отцом.

Но когда-то это было совсем новое отношение молящихся к Богу, в какое Господь поставил учеников Своих. И не только для язычников, но и для ветхозаветных праведников была не свойственна мысль о том, что они могут обращаться к Богу с такою детскою смелостью.

В Священном Писании Ветхого Завета очень немного можно найти мест, где Бог называется Отцом, и для ветхозаветного человека, даже самого благочестивого, с этим Именем очень мало сочеталось понятие об отеческих свойствах Бога. Так, например, царь Давид, зная, что Бог есть защита сирых и беспомощных, называет Его Отцем сирот (Пс. 67, 6). Но этому Отцу, по представлению ветхозаветных праведников, недостает той души, той любви, которая соединяет отца с детьми и которая сердце дитя в чувстве благодарности и преданности отдает в объятия отца. Таким образом, Давид, который лучше других знал, что значит молитва, и который умел молиться так, как ни один из ветхозаветных праведников, и тот, однако ж, нигде не позволяет себе обращаться к Богу как к отцу и говорить с Ним с полною детскою смелостью и непринужденностью. Имя Отца, которым называем мы невидимого Бога, принадлежит собственно нам, христианам, потому что мы впервые узнали чрез откровение Сына Его, что Он есть любовь и что все Его дела имеют свое основание в Его отеческой любви. Только чрез любовь Бога, которую Он явил миру в лице Христа, мы впервые научились сему и теперь знаем, что Бог есть любовь, что Отец Господа нашего Иисуса Христа есть и наш Отец, Который удостоил нас называться детьми Его. «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими» (1 Ин. 3, 1). Также: «Никто не знает Сына кроме Отца, и Отца никто не знает кроме Сына, и кому Он хочет открыть» (Мф. 11, 27). А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, «дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1, 12).

Потому-то Господь Иисус Христос и ставит Своих учеников в это отношение их к Богу, в отношение детей к отцу. Этим Он хочет привлечь нас к Богу, приблизить к Нему, дабы мы уверовали, что Он – наш истинный Отец, а мы – Его истинные дети, и чтобы мы, ободренные такою близостью к Богу, со всяким доверием и дерзновением просили Его, как просят любящие дети своего любящего отца.

Если же Господь словом Отче, которое Он влагает в уста учеников Своих, ставит их в истинное отношение к Богу, указывая им на их детские права и на их детские обязанности, то слово наш, прибавляемое Им при этом, напоминает нам об отношении нашем к людям, о наших взаимных братских правах и обязанностях. С широким сердцем должен молиться христианин; он молится со всеми и за всех, да и за всех тех, которые еще не признают Его как своего Бога и своего Отца, но нуждаются, однако, в Нем так же, как и мы, которые так же, как и мы, призваны познавать Его как Своего Отца и поклоняться Ему как Своему Богу.

Но почему Спаситель учит нас к словам Отче наш присоединять еще иже еси на небесех? Ведь нам известно, что Бог наш вездесущ и нет места во всем Его необъятном мире, где не было бы Его и куда не достигала бы Его рука. По крайней мере, Давид молится Ему такими словами: «Куда пойду от духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря – и там рука Твоя поведет меня и удержит меня десница Твоя» (Пс. 138, 7—10). Почему же Господь Иисус заставляет нас искать в своей молитве Отца на небе? А по той же причине, что мы находимся в бездне ежедневных зол и бедствий земли, а Бог стоит выше всего этого во славе и величии небесном.

И счастливы мы тем, что среди наших нужд, скорбей и бедствий можем положиться на Бога, что можем найти защиту и покровительство у Отца, Который выше всяких нужд земных и от Которого исходит «всякое даяние благо и всякий дар совершенный» (Иак. 1, 17). Насколько небо выше земли, настолько Его мысли выше наших мыслей и Его пути выше наших путей. Насколько Его могущество и мудрость выше мудрости земной, настолько же и Его любовь выше любви человеческой.[47]

1. Да святится имя Твое. В этом обращении к Отцу христианин молится о том, чтобы святилось Имя Божие – и в личной жизни каждого из нас, и в общечеловеческой истории. Оно святится в особенности тогда, когда мы, христиане, чрез творение добрых дел приводим неверующих к тому, чтобы они «прославляли Имя Отца нашего Небесного» (Мф. 5, 16).

Святое имя Свое Бог открыл, без сомнения, всюду, во всем Своем творении: небеса поведают славу Божию. Он написал Свое имя на каждом прутике, на каждой травке, на каждом червячке земляном. Его поет солнце. Его славит луна. Его проповедует песок морской. Но сколько людей остаются глухи к этой проповеди и, взирая на красоту и величие природы, не замечают Того, Кто все это сотворил и так чудно устроил! В продолжение тысячелетий язычники шли своими путями, вели войны и завладевали царствами и землями, делали разного рода открытия и изобретения, познавали все сокровища человеческой мудрости, но Самого Бога они в Его делах не усмотрели, ничего не прочитали о Его имени в Его творении.

Иконы в крестообразном киоте

Конечно, своими славословиями, поклонением и почитанием мы не можем имя Божие сделать более святым, чем оно есть само в себе; с другой стороны, и всеми нашими грехами, непочтением и оскорблениями не можем осквернить Его и сделать менее святым. Теряет ли что солнце от того, если туманные облака затемняют свет его? Мы только чувствуем при этом недостаток света и теплоты, но оно само остается неизменным и неослабно испускает свои лучи и за облаками. Или какой вред получает драгоценный камень от того, что ты точишь его кремнем или бросаешь в грязь и пыль? Если и происходит отсюда какой-нибудь вред и убыток, то только для тебя самого, но сам камень остается тем же, чем и был, сохраняя и при этом свое драгоценное качество. Так и здесь. Имя Божие от наших грехов само по себе не теряет ничего и сохраняет свою светлость и при них, но мы просим Его, чтобы оно и у нас сохраняло свою святость, чтобы и между нами и в нашей святой жизни оно прославляемо было в Его величии и могуществе, в Его мудрости и благости, в Его правде и любви.

Однако как не соответствует нравственное состояние мира той чести, которая подобает нашему Богу, и той славе, какой Он желает от Своего создания! Миллионы людей еще не знают Его, не знают имени Отца Своего, и чрез их уста не проходит еще ни одного слова хвалы, благодарения и поклонения своему Богу. Да и в среде христианского мира, которому Он открыл Свое отеческое имя и который призван к Его прославлению, к чему направлена вся эта напряженная, лихорадочная погоня за мудростию, счастьем и благами этой земли? Из каких побуждений делаются эти быстрые успехи во всех отраслях наук и искусств, в устроении внешнего благосостояния и удобств жизни? К чести и во славу кого все это совершается? Делается ли это в честь и во славу Того, Которому одному только принадлежит эта честь и от Которого происходит всякое даяние благо и всяк дар совершенный? Для того ли это совершается, чтобы прославлять Отца света, Его отеческую любовь, святить Его имя? Или же это делается человеком для собственной чести, для своего собственного имени? И не говорят ли современные люди, как некогда говорили вавилоняне: «Построим себе город и башню высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли»? (Быт. 11, 4).

Таким образом, слова «Да святится имя Твое» не являются только выражением нашего прославления Отца Небесного, но в то же время есть и выражение искренней и смиренной нашей молитвы, в которой с сокрушением сердца исповедуем пред Отцом Небесным, что имя Его на земле далеко еще не славится так, как это подобало бы Ему. Мы просим Его, чтобы Он Сам благоволил положить конец этому нашему нечестию и оскорблению Его имени, Сам Своею благодатию содействовал тому, чтобы всеми была признана и по достоинству оценена Его отеческая любовь к нам.[48]

2. Да приидет Царствие Твое. Далее христианин молится о том, чтобы на земле водворилось Царствие Божие. Всматриваясь в жизнь, он видит в ней постоянную борьбу двух начал: света и тьмы, правды и лжи, добра и зла. А видя это, он не может не молиться о том, чтобы в нашей жизни явилась победа света над тьмой и восторжествовало Царство Божие – Царство Правды и Добра.

Святые отцы трояко различают Царство Божие, а именно: царство силы, или власти, царство благодати и царство славы. Царство власти Бога со дня творения распространяется на все, что сотворено Им. Он все содержит в Своей власти, и никакое творение не может ослабить и отнять Его «крепкой руки». Пред Его величием дрожат и демоны и, вопреки своему желанию, служат Ему, являются орудием в исполнении Его Божественного Совета и таким образом утверждают славу и непреложность Его Божественной воли и Его закона.

Царство Бога проникает всюду, распространяется на все. В мире ничего нет, что не было бы подчинено Его всемогущему управлению. Это выше всякого сомнения. В этом смысле Царство Божие нельзя называть только теперь приходящим в мире или имеющим прийти в будущем. Оно уже существует здесь, и нам нет нужды говорить: «Да приидет царствие Твое» – именно в этом смысле. И оно, конечно, придет; Царство Божие придет даже без нашей молитвы, само собою.

Итак, Царствие Божие придет само собою, без нашей молитвы. Он не нуждается в нашей помощи, но мы нуждаемся в Его содействии, чтобы Царствие Божие пришло и к нам. Хотя Царствие Божие придет и без нашей молитвы, но мы просим, чтобы оно пришло и к нам лично.

Вот почему мы просим в этой молитве, чтобы Царствие Божие пришло и к нам, христианам, которых Господь научил так молиться, и ко всем тем, которые не знают еще Христа и сидят во тьме незнания.

Эти слова прошения поистине выражают суть молитвы праздника Пятидесятницы. Когда наступил этот день Пятидесятницы, тогда пришло это Царствие Божие и Господь излил благодать Святого Духа в сердца Своих верующих, чтобы они поведали миру великие дела Божии и приготовили Господу людей к прославлению Его имени. Если теперь мы молимся: «Да приидет царствие Твое», то выражаем этим такое желание: «Царю Небесный, Душе Истины! Прииди и вселися в ны – исполни сердца наши и зажги в них огонь Твоей Божественной любви!» Таким образом, мы просим здесь Небесного Отца, чтобы Он сжалился над нашею немощью и бессилием и Сам дал нам Своего Духа Святого, чтобы Евангелие Его Царствия нашло путь в сердца наши, преодолев всякое сопротивление со стороны наших страстей, чтобы мы увидели свою слабость в борьбе со грехом.[49]

3. Да будет воля Твоя, яко на Небеси и на земли. В третьем прошении молитвы Господней мы молимся о том, чтобы в жизни людской исполнялась воля Божия – так, как она исполняется в горнем, небесном мире. Христианское сознание убежденно и твердо говорит человеку о том, что положиться на волю Божию – это не только наш долг, но и настоящая мудрость, правда жизни. Отец Небесный знает, что полезно и нужно каждому из нас, и по своей бесконечной любви и благости желает нам блага и спасения более, чем мы желаем их сами себе. Поэтому и говорит апостол: «Все заботы свои возложите на Него; ибо Он печется о вас» (1 Пет. 5, 7).

Волю Бога мы называем здесь благою волею, и это совершенно верно: воля благая есть одна только Божия воля. Мы называем ее еще милостивою, и это опять совершенно верно, ибо она есть воля такого Бога, Который по Своей милости и нас хочет сделать снова добрыми, Который всем человекам хочет спастися и в разум истины прийти. Таково решение Его Божественной любви, которое принял Он пред сотворением мира и которое сможет осуществиться Им по исполнении времени. Этого Он желает нам, и к этому направляет Он свою промыслительную деятельность, хотя бы мы об этом Его и не просили.

На земле еще господствует злая богоборческая воля, которая упорно противится и противодействует славе имени Бога и пришествию Его царства, злая, противобожественная воля вне нас – это воля мира и воля диавола, и злая противобожественная воля внутри нас – это воля нашей плоти. Эти три врага нашего спасения составили «совет» между собою и стараются вовлекать нас всегда в бегство от креста. Потому-то так и тяжело нам отдавать нашу волю в волю Божию, по этой воле жить и поступать. Потому-то так часто у нас и бывает, что, когда мы говорим устами своими: «Отче, да будет воля Твоя», сердце говорит другое и просит: «Нет, Отче, не Твоя, но моя да будет воля»!

Из Евангелия мы знаем, что Его благая и милующая воля состоит в том, чтобы разорять злые советы и побеждать злую волю, укреплять чад своих в добре и сохранять их в Его учении и Его вере до конца их жизни. Ирод посылает своих убийц умертвить младенца Иисуса, но Бог разоряет его злой замысел. Он посылает Своего Ангела и говорит во сне Иосифу: «Возьми с собою Младенца и Матерь Его и беги во Египет» (Мф. 2, 3). Мир и все силы ада воюют против Царства Христова. Они хотят стереть с лица земли ненавистную им церковь Назорея, как они распяли и Его Самого, но Бог оказывается сильнее их: Он разрушает их злой замысел и укрепляет Своих последователей в христианском учении и вере до конца их жизни. Они, эти последователи Его, всякое поношение и гонения за имя Христово почитают честью для себя. Они благодушно и с радостью переносят всякие нужды и лишения, лишения не только имущества и благ земных, но и самой жизни. Они благодушествуют и ликуют среди своих мучителей, которые подвергают их пыткам и убивают. Бог Сам разоряет злые замыслы и противодействует злой воле, которая препятствует славе Его имени и пришествию Его Царствия. И как бы мир и диавол сильно ни пытались разрушить это царство Бога, оно будет существовать вечно.

Воля же Божия указана нам в делах и учении Христовых. Смирение в обращении, стойкость в вере, скромность в словах, правда в действиях; в делах – милосердие, в нравах – благочиние; неумение причинять обиду, умение переносить обиду, нам причиненную; хранить мир с братьями; любить Бога всем сердцем, любить Его как Отца, бояться как Бога; ничего не предпочитать Христу так, как и Он ничего не предпочел нам; мужественно и верно стоять у Его Креста, когда спорят о имени Его и чести, выражать в речи постоянство исповедания, при допросе отвагу, с которой вступаем в бой, в смерти терпение, которым венчаемся, – это значит желание быть последователем Христа! Это значит – творить заповедь Божию, исполнять волю Отца![50]

4. Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Четвертое прошение молитвы Господней – единственное, в котором говорится не о духовных, а о телесных наших нуждах. Мы должны просить себе хлеба насущнаго – т. е. необходимого для нашего существования, для поддержания телесной жизни. А о том, что сверх этого, если дано будет – благодарить Бога, а если не будет дано – не заботиться. Конечно, под хлебом насущным здесь подразумевается все необходимое для нас – пища, одежда, жилище и т. д. И это четвертое прошение указывает человеку на то, что земная наша жизнь с ее «житейскими поучениями» также является предметом заботы о нас Небесного Отца. Aпостол Павел говорит: «Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть. Ибо Сам Господь сказал: не оставлю тебя, и не покину тебя…» (Евр. 13, 5).

Правда, Господь Бог и без нашей просьбы дает ежедневную пищу всем, не исключая и самых злых людей. Ибо Он «благ и к неблагодарным и злым» (Лк. 6, 35). Но благословение от дара Божия получает только тот, кто принимает его как дар Его незаслуженной благости, и принимает не иначе как с чувством сердечной благодарности. Иначе благословение Божие превращается в твоих руках в проклятие. Каждый недостаток приводит тебя в раздражение и ропот против Бога и людей, каждый излишек – в скупость и гордость, в бесчувствие и жестокость сердца. Почему мы и просим в этой молитве, чтобы Господь помог нам с благодарностью принимать наш насущный хлеб. Это смягчает и облагораживает наше сердце, делает его смиренным, довольным и покорным своей судьбе в тяжелые и злополучные дни нашей жизни. «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (Иов. 1, 21). Он руководит и управляет нами по Своему мудрому плану и предначертанию. Для Него все равно, помочь во многом или немногом. Он может благословить грош бедняка более, чем миллионы богача.

В то время, когда мы тяжко вздыхаем, не зная, где взять средства для пропитания себя и детей своих, стоит уже, быть может, благодетель у дверей твоих и, вошедше, говорит тебе: «Вот это, любезный брат, то благословение, та милость, которую послал мне Отец Небесный для тебя, когда мы с тобою молились Ему, говоря: «Отче, хлеб наш насущный даждь нам днесь»! Ведь в том именно смысле и учил нас Спаситель молиться, чтобы мы просили насущного хлеба не сами по себе и для самих только себя, но вместе с другими и для других, и все, что Он дает нам, принимали бы вместе, друг с другом и друг для друга. «Блаженнее даяти, нежели приимати», – сказал Господь» (Деян. 20, 35).

Однако как часто трудно бывает нам приобретать надлежащий вкус в удовольствии даяний и раздачи своего имущества? Не желая расстаться со своим богатством, как легко забываем мы ту непреложную истину, что мы ни поля, ни скота, ни денег, ни имущества не можем взять с собою на небо! Вот почему Спаситель и учит нас молиться так: «Отче, хлеб наш насущный даждь нам днесь»! Что нужно для души твоей, всякая нравственно-духовная потребность, об удовлетворении которой ты просил Отца своего Небесного, имеет вечное значение и цену, но что требуется для тела, это имеет цену до тех только пор, пока ты живешь здесь, на земле, до наступления смерти. Сегодня ты живешь на этой бедной земле, принимая насущный хлеб из рук Отца своего, а кто поручится за то, что ты будешь жив и завтра и что не коснутся и тебя эти страшные слова: «В сию ночь душу твою истяжут от тебя?» (Лк. 12, 20). Для истинного христианина достаточно благ этой земли, если их хватает на самые необходимые нужды. Не увлекаясь удовольствиями этого мира и не будучи обременен заботами об умножении богатства, он тем с большим удобством устремляет свои очи и сердце к небу и думает о Царствии Божием и правде его. И блажен человек, который в течение всего своего странствования по земле старался приобретать только негибнущее имение и питаться только от того истинного хлеба, который снисшел с неба, ибо кто ест именно от этого хлеба, тот будет жить вечно.[51]

Правда есть толкование о том, что под хлебом можно разуметь духовное питание, т. е. Святое Причащение Тела и Крови Христовых. Так и Сам Христос сказал о Себе: «Не Моисей дал вам хлеб с неба (т. е. манну), а Отец Мой вам истинный хлеб с небес дает. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру. На это сказали ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб. Иисус же сказал им (евреям): Я есмь хлеб жизни: приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин. 6, 32–35). В Пространном Катихизисе говорится, что под именем насущного хлеба можно просить чего-либо и для души. Поскольку человек состоит из телесного и духовного существа, а существо души значительно важнее тела, то можно и нужно просить и для души насущного хлеба, без которого внутренний человек умирает от голода. Насущный хлеб для души – это слово Божие, и Тело, и Кровь Христова. Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе (т. е. всяким словом), исходящим из уст Божиих (Мф. 4, 4).

5. И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. Пятое прошение молитвы Господней говорит о прощении грехов. Не только в этом прошении, но и в других местах Своего учения Господь точно указывал на то, что необходимым условием для получения нами от Бога прощения грехов является прощение нами наших ближних.

Поэтому не может по-христиански молиться этой молитвой фарисей, который сам себя оправдывает, сам себе оставляет долги свои или когда приносит молитву Богу, то рассчитывается с Ним, покрывая грехи свои тем добром, которое он сделал, причем он делает даже начет на Бога, находит излишек и предъявляет, так сказать, «иск» к Богу, требуя уплаты за излишек (ср.: Лк. 18, 10–14). Пятое прошение скорее предполагает сердце мытаря, которое в сознании многих и великих своих прегрешений не находит никакого средства к избавлению от них, кроме одной милости Божией. «Боже, – говорит он, – будь милостив ко мне, грешнику!» (ср.: Лк. 18, 13).

Как много причин имеем мы, чтобы обратить особенно строгое внимание на это слово – наши и просить у Бога прощения наших грехов! Грехи эти, не только наши собственные, лично нами соделанные, но и грехи наших братий, и не в том только смысле, что и наши братья, подобно нам, нуждаются в благодатной помощи и отпущении грехов, и наша братская любовь должна побуждать нас просить за них об этом Бога, но и в том, что их грехи вместе с нашими обвиняют нас пред Богом, прибавляют лишний слой к массе наших грехов, увеличивают нашу вину, делая более тяжкою нашу ответственность на Страшном Суде. Ни один человек не живет для себя только одного, и никто не делает грехов только для себя.

Мы никогда не можем сделать добрым то, что сделано нами дурного, и никогда не можем возместить или уплатить того, что должны мы нашему Богу, потому что каждый день увеличивает сумму наших грехов и делает нас все более и более виновными пред судом Его. Только один Бог может быть нашим поручителем и ответчиком; только один Он может освободить нас от ответа, сложить со счетов долги наши. И Сам Бог не может зла, сделанного тобою, совершенно изъять, уничтожить, сделать его, так сказать, несделанным, неосуществленным. Это есть то единственное, святое ограничение, которое Он Сам сделал для Своего всемогущества. В том и заключается самая серьезная и самая ужасная сторона греха, что и Сам Бог при всем Своем всемогуществе не имеет никакого более средства изгладить или уничтожить грехи наши, как только простить их, оставить без взыскания.

Словами пятого прошения «якоже и мы оставляем должником нашим» Господь требует от нас, чтобы и мы со своей стороны были готовы прощать и искренно благотворить тем, которые погрешают против нас.

Но как сильно, однако, обличает сухость и холодность нашего сердца то обстоятельство, что мы должны всякий раз при чтении Отче наш выражать нашу готовность быть милостивыми к ближним по особенному повелению Господа определенными словами. Ведь такое обещание содержится не в этом только прошении, но и в каждом прошении этой молитвы. Так, например, читая четвертое прошение: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь», мы выражаем то же самое обещание, то есть готовность раздавать этот хлеб и другим, делиться им и с теми, которые имеют в нем нужду. Но Спаситель здесь не заставляет нас выражать это обещание никакими особыми, прямыми словами. Он предоставляет нам самим подразумевать это в своей молитве. И только здесь, в этом пятом прошении, Он не предоставляет этого нашему собственному благоусмотрению. Здесь Он вменяет нам в обязанность высказывать это прямыми и определенными словами. Он знает, что человеку часто очень трудно бывает и из богатого запаса благ и даров, полученных им из рук своего Отца Небесного, уделять что-нибудь своим собратьям, но несравненно труднее бывает для нас и после самой богатой милости, оказанной нам Богом, добровольно и вседушно прощать обиды другим.[52]

Но как часто это прошение является неправдою в Очах Бога, Которому мы молимся. Мы читаем: «Остави нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим», а в действительности не прощаем и не оставляем, но обижаемся, долгое время таим в сердце досаду и желание ответить. А потому всякий раз при этом прошении христианин должен припомнить – простил ли он своим врагам и обидчикам. И если этого нет, если он не простил, то он не может ожидать и себе самому прощения от Бога.

6. И не введи нас во искушение. 7. Но избави нас от лукавого. Два последних прошения говорят об одном: о причинах греха. Сначала мы просим удалить от нас его зародыш – соблазны и искушения, а затем – избавить от лукавого, т. е. от родоночальника всех грехов – диавола. Люди обычно боятся внешних несчастий: неудач, болезней, бедности и т. д. Христианство же учит нас бояться более всего за бессмертную душу. «Не бойтесь, – говорил Господь, – убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более Того, Кто может и душу, и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28). И в другом месте о внешних бедствиях Господь, перечислив внешние испытания и гонения за веру, прямо говорил: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5, 12).

Христианин должен бояться не внешних несчастий и бед, а своих грехов и падений. Всякий знает, насколько привыкаем мы грешить, греша буквально на каждом шагу и в каждый момент своей жизни. А грех есть беззаконие, нарушение Закона Божией Правды, и потому результатом его является мучение и скорбь, «плач и скрежет зубов…» (Мф. 25, 30). Молитва «Отче наш» держит наше сердце в глубоком отвращении от этих духовных зол, и мы, смиренно исповедуя свою слабость и склонность ко греху, просим сохранить нас от падений в искушающие нас грехи и избавить от лукавого начальника греха – диавола.

Хотя «Бог не искушается злом и Сам не искушает никого» (Иак. 1, 13), однако Священное Писание прямо говорит: «После сих происшествий Бог искушал Авраама» (Быт. 22, 1), и об Израиле во время путешествия его чрез пустыню говорится, что Бог искушал его (Втор. 8, 2). Отсюда вы можете видеть, что слово искушать не всегда употребляется в одном и том же смысле. Мы употребляем его часто в том смысле, в каком употребляет его Давид, когда говорит: «Искуси меня, Господи, и испытай меня» (Пс. 25, 2). Здесь он сам объясняет смысл этого слова, когда прибавляет к нему другое – испытай. Следовательно, «искушать» здесь значит то же, что испытывать, взвешивать, делать опыт, производить пробу. Нет сомнения, что это может быть делом Бога. Это Он может и должен делать и делает. Он испытывал Авраама, настолько ли тверда и крепка его вера, что он может принести Ему в жертву даже и единственного, любимого своего сына. Он испытывал израильский народ в том, останется ли он верен и покорен заповеди своего Бога или нет. Но другое дело, если мы под словом «искушать» понимаем: «прельщать, соблазнять, склонять на совершение чего-нибудь дурного». Этого не делает Бог, это и не может быть Его делом. Он не может стать в противоречие с Самим Собою и склонять к нарушению Своей Собственной воли. В этом смысле и говорит Иаков: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого» (Иак. 1, 13).

Хотя Бог не искушает никого, но мы молимся, чтобы Бог сохранил нас от искушений со стороны диавола, мира и нашей плоти, чтобы эти три врага наши не ввели нас в обман, заблуждение, отчаяние и другие пороки и грехи, а если бы мы и поддались какому-либо искушению, то, по крайней мере, не пали бы в нем, но одержали бы над ним победу.

Теперь вы слышите, что диавол, мир и плоть наша – суть три злых врага, три нечистые силы выше нас, вокруг нас и внутри нас, которые постоянно искушают нас, вовлекая в сопротивление благой, милосердой, ко благу и спасению нашему направленной воле Божией.

Мир также не может оставить чад Божиих без искушений и соблазнов. Он ненавидит их потому, что он весь во зле лежит. Благочестивые люди есть пасынки и падчерицы для мира, которых он не любит и угнетает, отодвигает на задний план и старается воспитать в своем духе. Еще Господь сказал Своим ученикам, что мир будет ненавидеть и преследовать их. Но гораздо лучше, если он тебя ненавидит, чем если будет любить тебя. Кого любит мир, тому он накидывает петлю на шею. Легче переносить его горе, чем участвовать в его утехах. Если почва, в которую сажают растение, слишком жирна, то зачахнет и погибнет и самое лучшее растение.

Прельщает и соблазняет нас также и плоть наша. Что могли бы сделать и диавол, и мир, если бы они не имели своего союзника в нас самих. «Я знаю, что не живет во мне, в плоти моей, доброе» (Рим. 7, 18). «Дух бодр; плоть же немощна» (Мф. 26, 41), ибо она имеет всегда наклонность поддаваться соблазнам мира и диавола, впадать в суетность и гордость, предаваться покою, беспечности, всегда оказывая сопротивление при перенесении унижения и преследований мира, при несении креста, к чему призваны ученики вместе со своим Учителем.

Вот те три злейших врага, с которыми чада Божии должны здесь вести постоянную борьбу и до последней возможности противостоять им, не давая им побеждать себя. Ибо там, где они, эти враги, являются победителями, там они лишают сердце утешения веры, отравляют его счастье и повергают в уныние, отчаяние и другие великие грехи и пороки. За гордостию и своеволием следуют ропот и недовольство, за упорством и ожесточением – уныние и отчаяние. Злой дух, изгнанный доселе, снова возвращается и приводит с собою семь других нечистых духов, и они занимают оставленное благодатию Святого Духа жилище, так что последние являются хуже первого.

Конечно, мы хорошо знаем, что, пока мы живем здесь, на земле, в нашей плоти, мы не можем стать вне всяких искушений и можем освободиться от них не прежде и не иначе, как когда Отец наш Небесный возьмет нас с этой земли на небо и таким образом избавит от всякой борьбы и от всяких искушений диавола, мира и нашей плоти. Но мы знаем и то, как хорошо, как полезно для нас, что мы здесь подвергаемся разного рода искушениям и соблазнам. Это воспитывает в нас чувство смирения и оберегает нас от гордости и самомнительности.

Как счастливы мы и как должны благодарить Бога, если мы, находясь в опасности, можем так просить Отца своего и питать надежду, что Он услышит нас, как отец слышит детей своих, и не отринет нашей молитвы, когда мы обращаемся к Нему со словами: «Отче, не введи нас во искушение?»

В конце говорим: «Но избави нас от лукавого», подразумевая под этим всякие беды, которые в этом мире замышляет против нас враг и против которых у нас будет верная и крепкая защита, если избавит нас от них Бог, если по нашей просьбе и молитве Он даст нам Свою помощь.

И однако дурно поступил бы тот, кто изменил бы порядок святой Молитвы Господней. Ибо Господь Иисус Христос не без основания поставил седьмое прошение в конце. Оно не может иметь никакого успеха, пока не сделано то, о чем мы просим в первых трех прошениях этой молитвы, то есть чтобы святилось имя Бога, нашего Отца Небесного, чтобы пришло Его Царство и чтобы исполнялась Его воля и на земле так же, как и на небе. И какая нам была бы польза от того, если бы мы были избавлены от всего, что мы называем только «лукавым злым», а корень, жало всякого зла, грех оставался бы в нас, и мы оставались бы чадами мира сего, рабами диавола, без истинного познания Бога, нашего Отца, далекими от Его царства, противниками Его Божественной воли? Поэтому в этом седьмом прошении мы молимся об избавлении не только от того, что мы обыкновенно считаем злом и чувствуем как зло, а именно: не только от страданий телесных и жизненных невзгод, но и об избавлении от всякой нужды и бедствий души, от греха и отца его – диавола, от всего, что нарушает наш душевный мир, лишает радости духовной, отдаляет нас от нашего Отца Небесного и блаженного общения с Ним. Все это мы как бы в одной сумме соединяем в конце молитвы и молим нашего Отца Небесного, чтобы Он по милости Своей имел о нас попечение и избавил от всего этого.

Если в этом именно, а не в другом смысле употребляем мы седьмое прошение, то, в сущности, будет все равно, будем ли мы читать его: «Избави нас от лукавого» или «Избави нас от зла». По переводу с греческого это слово означает: избавь или сохрани нас от вредного, дурного. Из этого видно, что речь здесь идет о диаволе, что в итоге вся эта молитва направлена против нашего главного врага. Ибо он главным образом ставит нам преграду во всем, что мы просим у Бога в этой молитве, а именно: в прославлении имени Бога и в Его почитании, в пришествии Его царствия и исполнении Его воли. Таким образом, на вопрос, о чем просим мы в этом седьмом прошении, можно дать такой ответ: мы просим здесь, чтобы Отец Небесный избавил нас от всякого зла телесного и душевного, а напоследок, когда пробьет наш последний час, послал бы нам блаженную кончину и с миром взял к Себе на небо.

Таков смысл этого седьмого прошения, с которым мы обращаемся к Небесному Отцу своему. По смыслу этих слов, чада Божии – очень счастливые люди уже здесь, на земле. Ибо они имеют Отца Небесного, Который так щедро обеспечивает их ежедневно всем, что нужно для их телесной и духовной жизни. Они имеют мир с Богом, утешение прощения их грехов и свободный, всегда открытый доступ к сердцу своего Отца Небесного. Они в борьбе, выпадающей на их долю, не беспомощны и не одиноки. Они знают, что Отец Небесный услышит их молитву, когда они воззовут к Нему: «Не введи нас во искушение!»[53]

Яко Твое есть Царство, и сила и слава во веки. Аминь. К этим семи прошениям, как известно, присоединяется торжественное прославление силы, власти и славы Божией.

Твое есть царство означает: Тебе одному, Отче и Господи, принадлежит царствование над миром, а не так называемому князю мира сего, как бы ни была велика и его сила и как бы ни было широко распространено и его господство на земле. Хотя и мечтает этот князь мира навсегда утвердить свое царство на земле путем обмана и прельщений, но не такова благая и милостивая воля нашего Отца Небесного. «Он всем человеком хощет спастися, и в разум истины прийти» (1 Тим. 2, 4). Для этого Он не пощадил и Своего Единородного Сына, но послал Его в мир проповедовать Евангелие всей твари, для этого Он послал нам Утешителя Духа Святого, чтобы мы при помощи Его благодати веровали Его слову и чтобы все царства мира сделались царством нашего Христа и Бога.

Его есть слава. Слава, честь и поклонение принадлежат одному только Богу, Отцу нашему Небесному, и Он не даст этой славы никому другому. Слава мира проходит, колеблется. Падают и в прах превращаются и престолы сильных. Только Престол Бога стоит непоколебимо. Он один вечен. Он один только останется во славе, когда померкнет всякая слава тех, которые не признают славы Его имени. Ибо Его есть царство, и сила, и слава во веки веков. Он и хочет, и может, и все сделает по Своей воле и по Своему предвечному Совету, ко славе Своей и во спасение наше. Это не подлежит никакому сомнению.

В этом прославлении Божия величия заключается и сыновнее выражение непоколебимой и ясной уверенности в том, что все просимое дано будет нам от любви Небесного Отца, ибо Его есть «царство и сила и слава во веки. Аминь».

Аминь – слово еврейское и употреблялось уже в ветхозаветной Церкви как заключение молитвы. Аминь значит «да», «так», «верно», «истинно», «да будет». Поэтому на вопрос, что означает слово аминь, можно ответить так: «Я уверен, что такая молитва не напрасна и Отцу нашему приятна, ибо Он Сам заповедал нам так молиться и обещал, что Он услышит ее. Аминь, аминь означает «да, да, так должно быть».[54]

Глава 11. Кому молиться в различных нуждах и скорбях

Помимо молитвы Господней в Православной Церкви существует огромное множество различных молитв и молитвенных последований. Составлены они в разное время и по различным случаям, в основном св. отцами, которые были вдохновлены на это Св. Духом. Среди них есть молитвы просительные, покаянные, хвалебные, славословные, радостные и грустные, но всех их объединяет любовь к Богу и Его святым угодникам. Таким образом, вся эта совокупность молитвенного наследия Церкви являет многовековую традицию общения человеческой души со своим Творцом. Святая Православная Церковь, как любящая мать, учит нас, как, когда и кому необходимо возносить свои молитвы.

Молитвы об исцелении от телесных недугов

Молитва перед иконой Божией Матери «Целительница»

(Празднование 1 октября)

Образ Пресвятой Богородицы «Целительница»

Прии́ми, о Всеблагослове́нная и Всемо́щная Госпоже́ Влады́чице Богоро́дице Де́во, печа́льныя сия́ моли́твы, со слеза́ми Тебе́ приноси́мыя от нас, недосто́йных рабо́в Твои́х, к Твоему́ цельбоно́сному о́бразу пе́ние возсыла́ющих со умиле́нием, я́ко Тебе́ Само́й су́щей и прислуша́ющей моле́ния на́ша и подаю́щей с ве́рою прося́щим. По коему́ждо бо проше́нию исполне́ние твори́ши, ско́рби облегча́еши, не́мощным здра́вие дару́еши, рассла́бленных и неду́жных исцеля́еши, от бе́сных бе́сы прогоня́еши, оби́димыя от бед избавля́еши, прокаже́нных очища́еши и ма́лых дете́й ми́луеши, еще же, Госпоже́ Влады́чице Богоро́дице, от уз и темни́цы свобожда́еши и вся́кия многоразли́чныя стра́сти врачу́еши: вся бо суть возмо́жна ходата́йством Тво́им к Сы́ну Твое́му Христу́ Бо́гу на́шему. О, Всепе́тая Ма́ти, Пресвята́я Богоро́дице! Не преста́й моли́тися о нас, недосто́йных рабех Твои́х, сла́вящих Тя и почита́ющих Тя, и поклоня́ющихся со умиле́нием пречи́стому о́бразу Твоему́, и наде́жду иму́щих невозвра́тну и ве́ру несумне́нну к Тебе́ Присноде́ве Пресла́вней и Непоро́чней, славя́щих и чту́щих Тя и вопи́ющих во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Молитвы о помощи в душевных немощах

Молитвы перед иконой Божией Матери «Скоропослушница»

(Празднование 22 ноября)

Преблагослове́нная Влады́чице, Присноде́во Богоро́дице, Бо́га Сло́ва па́че вся́каго сло́ва на спасе́ние на́ше ро́ждшая, и благода́ть Его́ преизоби́льно па́че всех прия́вшая, мо́ре я́вльшаяся Боже́ственных дарова́ний и чуде́с приснотеку́щая река́, излива́ющая бла́гость всем, с ве́рою к Тебе́ прибега́ющим! Чудотво́рному Твоему́ о́бразу припада́юще, мо́лимся Тебе́, Всеще́дрей Ма́тери Человеколюби́ваго Влады́ки: удиви́ на нас пребога́тыя ми́лости Тво́я, и проше́ния на́ша, приноси́мая Тебе, Скоропослу́шнице, уско́ри испо́лнити, все, е́же на по́льзу во утеше́ние и спасе́ние коему́ждо устроя́ющи. Посети́, Преблага́я, рабы́ Тво́я благода́тию Твое́ю, пода́ждь неду́гующим цельбу́ и соверше́нное здра́вие, обурева́емым тишину́, плене́нным свобо́ду и разли́чными о́бразы стра́ждущих уте́ши. Изба́ви, Всеми́лостивая Госпоже́, всяк град и страну́ от гла́да, я́звы, тру́са, пото́па, огня́, меча́ и ины́я ка́зни вре́менныя и ве́чныя, ма́терним Тво́им дерзнове́нием отвраща́ющи гнев Бо́жий, и душе́внаго разслабле́ния, обурева́ния страсте́й и грехопаде́ний свободи́ рабы́ Тво́я, я́ко да непреткнове́нно во вся́ком благоче́стии пожи́вше в сем ве́це, и в бу́дущем ве́чных благ сподо́бимся благода́тию и человеколю́бием Сы́на Твоего́ и Бо́га, Ему́же подоба́ет вся́кая сла́ва, честь и поклоне́ние со Безнача́льным его́ Отце́м и Пресвяты́м Ду́хом ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Образ Пресвятой Богородицы «Скоропослушница»

О Пресвята́я Де́во, Ма́ти Го́спода Вы́шняго, Скоропослу́шная Засту́пнице всех, к Тебе́ с ве́рою прибега́ющих! При́зри с высоты́ небе́снаго вели́чия Своего́ на мене́ непотре́бнаго, припада́ющаго к ико́не Твое́й, услы́ши ско́ро смире́нную моли́тву мене́ гре́шнаго и принеси́ ю к Сы́ну Своему́: умоли́ Его́, да озари́т мра́чную ду́шу мою́ све́том Боже́ственныя благода́ти Своея́ и очи́стит ум мой от по́мыслов су́етных, да успоко́ит стра́ждущее мо́е се́рдце и исцели́т ра́ны его́, да вразуми́т мя на до́брая дела́ и укрепи́т рабо́тати Ему́ со стра́хом, да прости́т вся соде́янная мно́ю зла́я, да изба́вит ве́чныя му́ки и не лиши́т Небе́снаго Своего́ Ца́рствия. О Преблагослове́нная Богоро́дице: Ты благоизво́лила еси́ нарещи́ся во о́бразе Свое́м Скоропослу́шница, повелева́ющи всем притека́ти к Тебе́ с ве́рою: не пре́зри у́бо мене́ ско́рбнаго и не попусти́ поги́бнути мне в бе́здне грехо́в мо́их. На Тя по Бо́зе все мо́е упова́ние и наде́жда спасе́ния, и Твоему́ покро́ву и предста́тельству поруча́ю себе́ во ве́ки. Ами́нь.

Молитвы о благосостоянии Отечества и Церкви

Молитва Архистратигу Божию Михаилу и прочим Небесным Силам бесплотным

(Празднование 21 ноября)

К вам, яко засту́пником и храни́телем жи́зни моея́, аз ока́янный, припада́я, молю́ся: подади́те мне моли́твами ва́шими дневно́е пребыва́ние богоуго́дно и неиску́сно от злых дея́ний и помышле́ний прейти́. Отве́рзите слух у́шию мое́ю, да услы́шу и разуме́ю дела́ и словеса́ Бо́жия душеполе́зная, да прозрю́ вну́треннима очи́ма, тьмо́ю грехо́вною одержи́мый. Моли́те за мя, по вся часы́ согреша́ющаго, да не по́яст мене́ меч я́рости Госпо́дни: зело́ бо превзыдо́ша беззако́ния моя́ на главу́ мою́, и я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Ты же, Го́споди мой, Го́споди, при́зри на мя и поми́луй мя, и изведи́ из темни́цы грехо́вныя ду́шу мою, пре́жде да́же не оти́ду отсю́ду и не прии́ду на Стра́шный о́ный Суд Твой. Приими́ моля́щияся за ны святы́я а́нгелы Тво́я, и́же окре́ст Престо́ла Твоего́ всегда́ со стра́хом предсто́ят, и тех моли́твами, изря́днее же Пречи́стыя Твоея́ Ма́тере, изба́ви мя от Стра́шнаго о́наго и Гро́знаго Суда́ Твоего́: Ты бо еси́ а́гнец Бо́жий, вземля́й всего́ ми́ра грехи́, распя́тый на Кресте́ на́шего ра́ди спасе́ния. Вонми́ моли́тве мое́й, и посли́ а́нгела-храни́теля души́ мое́й и те́лу, да тем наставля́ем, изба́влюся от вся́ких враго́в ви́димых и неви́димых и сподо́блюся получи́ти Тво́ю ми́лость со все́ми от ве́ка Тебе́ благоугоди́вшими: я́ко Ты еси́ Бог наш, и к Тебе́ прибега́ю, и на Тя наде́юся, а́ще и согреши́х па́че челове́к, но от Тебе́ не отступи́х, ни ру́ку мое́ю возде́х ко ино́му бо́гу. Тебе́ молю́ся, Го́споди Иису́се Христе́, Тя благосло́влю, и Тебе́ покланя́юся от Тро́ицы Еди́ному, со Отце́м и Святы́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Молитвы в семейных нуждах

Молитва перед иконой Божией Матери «Тихвинская»

(Празднование 9 июля)

Образ Пресвятой Богородицы «Тихвинская»

О Пресвята́я Де́во, Ма́ти Го́спода Вы́шних Сил, небесе́ и земли́ Цари́це, гра́да и страны́ на́шея Всемо́щная Засту́пнице! Приими́ хвале́бно-благода́рственное пе́ние сие́ от нас, недосто́йных раб Тво́их, и вознеси́ моли́твы на́ша ко Престо́лу Бо́га Сы́на Твоего́, да ми́лостив бу́дет непра́вдам на́шим и проба́вит бла́гость Сво́ю чту́щим всечестно́е и́мя Твое́ и с ве́рою и любо́вию покланя́ющимся чудотво́рному о́бразу Твоему́. Не́смы бо досто́йни от Него́ поми́ловани бы́ти, а́ще не Ты уми́лостививши Его́ о нас, Влады́чице, я́ко вся Тебе́ от Него́ возмо́жна суть. Сего́ ра́ди к Тебе́ прибега́ем, я́ко к несомне́нней и ско́рой Засту́пнице на́шей: услы́ши нас, моля́щихся Тебе́, осени́ нас вседержа́вным покро́вом Твои́м и испроси́ у Бо́га Сы́на Твоего́ па́стырем на́шим ре́вность и бде́ние о ду́шах, градоправи́телем му́дрость и си́лу, судия́м пра́вду и нелицеприя́тие, наста́вником ра́зум и смиренному́дрие, супру́гам любо́вь и согла́сие, ча́дам послуша́ние, оби́димым терпе́ние, оби́дящим страх Бо́жий, скорбя́щим благоду́шие, ра́дующимся воздержа́ние: всем же нам дух ра́зума и благоче́стия, дух милосе́рдия и кро́тости, дух чистоты́ и пра́вды. Ей, Госпоже́ Пресвята́я, умилосе́рдися на не́мощныя лю́ди Тво́я: разсе́янныя собери́, заблу́ждшия на путь пра́вый наста́ви, ста́рость поддержи́, ю́ныя уцелому́дри, младе́нцы воспита́й, и при́зри на всех нас призре́нием ми́лостиваго Твоего́ заступле́ния, воздви́гни нас из глубины́ грехо́вныя и просвети́ серде́чныя о́чи на́ша к зре́нию спасе́ния, ми́лостива нам бу́ди зде и та́мо, в стране́ земна́го прише́льствия и на Стра́шнем Суде́ Сы́на Твоего́: преста́вльшиися же в ве́ре и покая́нии от жити́я сего́ отцы́ и бра́тию на́шу в ве́чней жи́зни со а́нгелы и со все́ми святы́ми жи́ти сотвори́. Ты бо еси́, Госпоже́, сла́ва небе́сных и упова́ние земны́х, Ты по Бо́зе на́ша Наде́жда и Засту́пница всех притека́ющих к Тебе́ с ве́рою. К Тебе́ у́бо мо́лимся, и Тебе́, я́ко Всемогу́щей Помо́щнице, са́ми себе́ и друг дру́га и весь живо́т наш предае́м, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Молитвы о помощи в труде

Молитва святому великомученику Георгию Победоносцу

(Празднование 6 мая, 16 и 23 ноября, 9 декабря)

Святы́й, сла́вный и всехва́льный великому́чениче Гео́ргие! Со́браннии в хра́ме твое́м и пред ико́ною твое́ю свято́ю покланя́ющиися лю́дие, мо́лим тя, изве́стный жела́ния на́шего хода́таю, моли́ с на́ми и о нас умоля́емаго от Своего́ благоутро́бия Бо́га, да ми́лостивно услы́шит нас, прося́щих Его́ благосты́ню, и не оста́вит вся на́ша ко спасе́нию и житию́ ну́ждная проше́ния, и да́рует стране́ на́шей побе́ду на сопроти́вныя; и па́ки, припада́юще, мо́лим тя, святы́й победоно́сче: укрепи́ да́нною тебе́ благода́тию во бра́нех правосла́вное во́инство, разру́ши си́лы востаю́щих враго́в, да постыдя́тся и посрамя́тся, и де́рзость их да сокруши́тся, и да уве́дят, я́ко мы име́ем Боже́ственную по́мощь, и всем, в ско́рби и обстоя́нии су́щим, многомо́щное яви́ сво́е заступле́ние. Умоли́ Го́спода Бо́га, все́я тва́ри Созда́теля, изба́вити нас от ве́чнаго муче́ния, да прославля́ем Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха и твое́ испове́дуем предста́тельство ны́не, и при́сно, и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Молитвы в различных житейских нуждах

Молитва перед иконой Пресвятой Богородицы «Одигитрия» («Путеводительница») Смоленская

(Празднование 10 августа)

К кому́ возопию́, Влады́чице? К кому́ прибе́гну в го́рести мо́ей, а́ще не к Тебе́, Госпоже́ Влады́чице Богоро́дице, Цари́це Небе́сная? Кто плач мой и воздыха́ние мое́ прии́мет, а́ще не Ты, о Пренепоро́чная, наде́ждо христи́ан и прибе́жище гре́шным? Приклони́, о Пречи́стая Влады́чице, у́ши Твои́ к моле́нию моему́. Ма́ти Бо́га моего́, не пре́зри мя, тре́бующа Твоея́ по́мощи, услы́ши стена́ние мое́ и во́плю се́рдца моего́ вонми́, о Госпоже́ Богоро́дице Цари́це. И пода́ждь ми ра́дость душе́вную, подкрепи́ мя, нетерпели́ваго, уны́лаго и неради́ваго к Твоему́ хвале́нию. Вразуми́ и научи́ мя, ка́ко Тебе́ моли́тися подоба́ет, и не отступи́ от мене́, Ма́ти Бо́га моего́, за ропта́ние и нетерпе́ние мо́е, но бу́ди ми покро́в и заступле́ние в жи́зни мо́ей, и приведи́ мя к ти́хому приста́нищу блаже́ннаго о́наго поко́я, и сопричти́ мя к ли́ку избра́ннаго Твоего́ ста́да, и та́мо удосто́й мя воспева́ти и сла́вити Тя во ве́ки. Ами́нь.

Молитвы в скорбях, обстояниях и бедствиях

Молитва перед иконой Пресвятой Богородицы «Споручница грешных»

(Празднование 20 марта, 11 июня и в четверг 1-й седмицы по Пятидесятнице)

К кому́ возопию́, Влады́чице, к кому́ прибе́гну в го́рести мо́ей, а́ще не к Тебе́, Цари́це Небе́сная? Кто плач мой и воздыха́ние прии́мет и моле́ниям на́шим скоропослу́шливо вне́млет, а́ще не Ты, Всеблага́я Спору́чнице, всех на́ших ра́достей Ра́дость! Услы́ши же и ны́нешния песнопе́ния и моле́ния, и о мне гре́шнем Тебе́ приноси́мыя. И бу́ди мне Ма́ти и Покрови́тельница и ра́дости Твоея́ всем нам Пода́тельница. Устро́й жизнь мою́, я́коже хо́щеши и я́коже ве́си. Вруча́ю бо себе́ Твоему́ покро́ву и промышле́нию, да ра́достно всегда́ пою́ Тебе́ со все́ми: Ра́дуйся, Благода́тная; ра́дуйся, Обра́дованная; ра́дуйся, Преблагослове́нная; ра́дуйся, Препросла́вленная во ве́ки. Ами́нь.

Образ Пресвятой Богородицы «Смоленская»

Образ Пресвятой Богородицы «Споручница грешных»

Заключение

Современная Православная Церковь, представленная семьей восточных Поместных Православных церквей, являет все большую открытость окружающему миру и обществу. Эта открытость выражается и в крупномасштабной миссионерской работе с разными слоями населения, и в использовании новейших информационных технологий в деле проповедования слова Божьего, и в распространении печатной продукции, и в других направлениях. Но, несмотря на такую открытость, еще существует достаточно большое количество людей, которые мало знают о Православии сегодня. Поэтому мы очень надеемся, что наша книга в определенной степени восполнила некоторые лакуны или исправила кривотолки, которые существуют еще в современном обществе в отношении Православной Церкви. Может быть, у нас не все получилось изложить подробно или понятно, но главным руководящим принципом для нас являлся принцип точности изложения материала в соответствии с верностью православной традиции. Насколько удалось осуществить задуманное – судить вам, дорогие читатели.

Литература и другие источники

1. Аверкий (Таушев), архиеп. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 1999. – 335 с.

2. Азы Православия. К.: Издание Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры, 1999. – 96 с.

3. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Издание Московской Патриархии, 1988. – 1372 с.

4. Блаженная старица Матрона. Житие и чудеса. Полтава: Изд. Спасо-Преображенского Мгарского монастыря, 2001. – 294 с.

5. Виноградов. Н. Нагорная проповедь Спасителя. М. 1892. – 302 с.

6. Виталий (Гречулевич), еп. Нагорная проповедь Спасителя. Сущность христианского учения. СПб. 1905. – 173 с.

7. Давыденков О., иерей. Катихизис. Введение в догматическое богословие. Курс лекций. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского института, 2000. – 232 с.

8. Добросмыслов Д. Заповеди блаженства // Вера и разум. М. 1899. № 11. С. 720–756.

9. Житие и чудеса святителя Николая Чудотворца, архиепископа Мирликийскаго и слава его в России / Сост. А. Вознесенский, Ф. Гусев. СПб.: Синодальная типография, 1899. – 241 с.

10. Житие святой блаженной Ксении Петербургской и ее чудеса / Сост. А. Худошин. М., 2009. – 360 с.

11. Иконы, молитвы и святые, которые исцеляют и помогают в несчастье, беде и нужде / сост. П. Е. Михалицын [Научный редактор: В. В. Нестеренко]. Харьков: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; Белгород: ООО «Книжный Клуб “Клуб Семейного Досуга”», 2010. – 320 с.

12. Иларион (Алфеев), еп. Во что верят православные христиане? Катихизические беседы. Клин: «Христианская жизнь», 2004. – 175 с.

13. Иоанн (Крестьянкин), архим. Опыт построения исповеди. Издание Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря: Отчий дом, 2004. – 192 с.

14. Иоанн (Маслов), архим. Конспект по Литургике для 3 класса МДС. Сегиев Посад, 1984. (Машинопись). – 413 с.

15. Иона (Карпухин), архим. Конспект по Литургике для 1 класса МДС. Сегиев Посад, 1981 (Машинопись). – 353 с.

16. Исаак Сирин, прп. Творения. Сергиев Посад, 1911. – 291 с.

17. Константин (Горянов) еп. Жизнь и религиозно-философская антропология Виктора Несмелова // Христианское чтение. СПб., 1998. № 16. С. 8—31.

18. Лопухин А. П. Библейская история Ветхого Завета. Монреаль, 1982. – 318 с.

19. Малков П. Ю. Богородица. Житие // Православная энциклопедия / Под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2005. Т. 5. С. 486–492.

20. Мень А., прот. Исагогика. Курс по изучению Священного Писания. Ветхий Завет. М.: Фонд имени А. Меня, 2000. – 512 с.

21. Михалицын П. Е., Нестеренко В. В. Расшифрованная Библия. Харьков: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; Белгород: ООО «Книжный Клуб “Клуб Семейного Досуга”», 2009. – 416 с.

22. Молитвенный защитник / сост. П. Е. Михалицын. Харьков: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; Белгород: ООО «Книжный Клуб “Клуб Семейного Досуга”», 2009. – 320 с.

23. Настольная книга священнослужителя. М: Издание Московской Патриархии, 1983. Т. 4. – 825 с.

24. Писания мужей апостольских. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003. – 672 с.

25. Постановления Апостольские. Сегиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2006. – 239 с.

26. Православная энциклопедия / [под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, Кирилла]. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. Т. 1.

27. Пространный христианский катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви / [Сост.: свт. Филарет (Дроздов); Предисл., подг. текста, примеч. и указ.: канд. ист. наук А. Г. Дунаев]. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2006. – 168 с.

28. Сарычев В. Д., доц. Конспект по догматическому богословию для студентов III курса МДА. Сегиев Посад, 1974. (Машинопись). – 523 с.

29. Толкование на Апокалипсис Святого Андрея, Архиепископа Кесарийского. М.: Изд-во Московской Патриархии, 2000. – 212 с.

30. Филарет (Вознесенский), митр. Конспект по нравственному богословию // [Электронный ресурс] – режим доступа: -nastavleniya/list111/Main.htm

31. Чудеса преподобного Серафима в записях монахов Саровской пустыни. М.: «Отчий дом», 2006. – 412 с.

32. Щедровицкий Д. В. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево. М.: «Оклик», 2008. – 1088 с.

Примечания

1

См.: Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви / [Сост.: свт. Филарет (Дроздов); Предисл., подг. текста, примеч. и указ.: канд. ист. наук А. Г. Дунаев]. – М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2006. – С. 35.

(обратно)

2

Давыденков О., иерей. Катихизис. Введение в догматическое богословие. Курс лекций. – М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского института, 2000. – С. 78–80.

(обратно)

3

Цит. по: Давыденков О., иерей. Катихизис. Введение в догматическое богословие. Курс лекций. – М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского института, 2000. – С. 80.

(обратно)

4

Там же. С. 80–81.

(обратно)

5

Щедровицкий Д. В. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево. – М.: «Оклик», 2008. – С. 36.

(обратно)

6

Иоанн Златоуст, свт. Творения. – СПб.: Изд. СПбДА, 1898. Репринт: М.: Златоуст, 1994. – Т. IV. – Кн. 1. – С. 18.

(обратно)

7

Григорий Богослов, свт. Творения. – М., 1889. – Т. I. – С. 198–199.

(обратно)

8

Иоанн Дамаскин, св. Точное изложение Православной веры / пер. с греч., предисл. и прим. А. И. Бронзова. – Ростов н/Д: Братство Алексия: Приазовский край, 1992. – С. 188.

(обратно)

9

Константин (Горянов) еп. Жизнь и религиозно-философская антропология Виктора Несмелова // Христианское чтение. – СПб., 1998, № 16. – С. 17.

(обратно)

10

Исаак Сирин, прп. Творения. – Сергиев Посад, 1911. – С. 600.

(обратно)

11

Приводится по: Кирилл (Говорун), архим. Краткий обзор православного вероучения. – Режим доступа:

(обратно)

12

Приводится по: Кирилл (Говорун), архим. Краткий обзор православного вероучения. – Режим доступа:

(обратно)

13

Квасов М., диак. История развития христианского брака: Дип. работа. – СПб., 2005. – С. 3.

(обратно)

14

Квасов М., диак. История развития христианского брака: Дип. работа. – СПб., 2005. – С. 4–5.

(обратно)

15

Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви / [Сост.: свт. Филарет (Дроздов); Предисл., подг. текста, примеч. и указ.: канд. ист. наук А. Г. Дунаев]. – М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2006. – С. 83.

(обратно)

16

Квасов М., диак. История развития христианского брака: Дип. работа. – СПб., 2005. – С. 5–6.

(обратно)

17

Иоанн Златоуст, свт. Творения. – СПб., 1896. – Т. 2. – С. 72.

(обратно)

18

Цит. по: Сочинения древних христианских апологетов. – СПб., 1999. – С. 80.

(обратно)

19

Квасов М., диак. История развития христианского брака: Дип. работа. – СПб., 2005. – С. 23–24.

(обратно)

20

Иоанн Златоуст, свт. Творения. – СПб, 1896. – Т. 7. – С. 782.

(обратно)

21

Квасов М., диак. История развития христианского брака: Дип. работа. – СПб., 2005. – С. 25–26.

(обратно)

22

Собрание поучений Оптинских старцев. – М., 1996. – С. 72.

(обратно)

23

Квасов М., диак. История развития христианского брака: Дип. работа. – СПб., 2005. – С. 33–45.

(обратно)

24

Квасов М., диак. История развития христианского брака: Дип. работа. – СПб., 2005. – С. 45–49.

(обратно)

25

Яковлев А. В. Историческое развитие последования таинства елеосвящения: Дип. работа. – СПб., 2003. – С. 5–6.

(обратно)

26

Венедикт (Алентов), иерм. Чин таинства Елеосвящения. – Сергиев Посад. 1917. – С. 5.

(обратно)

27

Яковлев А. В. Историческое развитие последования таинства елеосвящения: Дип. работа. – СПб., 2003. – С. 6–8.

(обратно)

28

Яковлев А. В. Историческое развитие последования таинства елеосвящения: Дип. работа. – СПб., 2003. – С. 12–31.

(обратно)

29

Цит. по: Венедикт (Алентов), иерм. Чин таинства Елеосвящения. – Сергиев Посад. 1917. – С. 91.

(обратно)

30

Яковлев А. В. Историческое развитие последования таинства елеосвящения: Дип. работа. – СПб., 2003. – С. 32.

(обратно)

31

Приводится по: Коллегов П. Христологические основы иконопочитания: Дип. работа. – СПб., 2005. – С. 3—11.

(обратно)

32

Болотов В. В. Лекции по истории древней Христианской Церкви. – Петроград, 1918. – С. 292.

(обратно)

33

См.: Фоменко В., прот. Догматическое значение иконопочитания. – СПб., 1999. – С. 114.

(обратно)

34

См. Там же. – С. 115.

(обратно)

35

См. Там же. – С. 115.

(обратно)

36

Цит. по: Фоменко В., прот. Догматическое значение иконопочитания. – СПб., 1999. – С. 115.

(обратно)

37

Шенборн К. Икона Христа. Богословские основы. – М.: «Христианская Россия», 1999. – С. 136.

(обратно)

38

Там же. – С. 136.

(обратно)

39

Успенский Л. А. Богословие иконы Православной Церкви. – М., 1997. – С. 132.

(обратно)

40

Зэндлер Э. Генезис и богословие иконы // Символ. – 1987. – С. 44.

(обратно)

41

Лепахин В. Икона и иконичность. – СПб., 2002. – С. 22.

(обратно)

42

Петренко В. Богословие иконы. Протестантская точка зрения. – СПб., 2000. – С. 8.

(обратно)

43

Зэндлер Э. Генезис и богословие иконы…. – С. 13.

(обратно)

44

Фельми К. Введение в современное православное богословие. – М., 1999. – С. 80.

(обратно)

45

Толкование на Апокалипсис Святого Андрея, Архиепископа Кесарийского. – М.: Изд-во Московской Патриархии, 2000. – С. 182.

(обратно)

46

Аверкий (Таушев), архиеп. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. – М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 1999. – С. 405–406.

(обратно)

47

Владимир (Богоявленский), сщмч. Отче наш: беседы на Молитву Господню // [Электронный ресурс] – режим доступа:

(обратно)

48

Владимир (Богоявленский), сщмч. Отче наш: беседы на Молитву Господню // [Электронный ресурс] – режим доступа:

(обратно)

49

Владимир (Богоявленский), сщмч. Отче наш: беседы на Молитву Господню // [Электронный ресурс] – режим доступа:

(обратно)

50

Владимир (Богоявленский), сщмч. Отче наш: беседы на Молитву Господню // [Электронный ресурс] – режим доступа:

(обратно)

51

Владимир (Богоявленский), сщмч. Отче наш: беседы на Молитву Господню // [Электронный ресурс] – режим доступа:

(обратно)

52

Владимир (Богоявленский), сщмч. Отче наш: беседы на Молитву Господню // [Электронный ресурс] – режим доступа:

(обратно)

53

Владимир (Богоявленский), сщмч. Отче наш: беседы на Молитву Господню // [Электронный ресурс] – режим доступа:

(обратно)

54

Владимир (Богоявленский), сщмч. Отче наш: беседы на Молитву Господню // [Электронный ресурс] – режим доступа:

(обратно)

Оглавление

Введение

Глава 1. О почитании Святой Троицы

Глава 2. Учение о Боге – Творце мироздания

Глава 3. Учение о человеке и его грехопадении

Глава 4. О воплощении Бого-Слова Иисуса Христа и о спасении человечества[11]

Глава 5. О Церкви[12]

Глава 6. Таинства Православной Церкви

  Таинство Крещения

  Таинство Миропомазания

  Таинство Покаяния (Исповедь)

    Что такое грех? Виды грехов

      Грехи против Бога

      Грехи против ближних

      Грехи против собственной души

    Восемь основных страстей и врачевания против них

      Гнев

      Гордыня и тщеславие

      Блудная страсть

      Пьянство

      Уныние

      Зависть

      Сребролюбие

  Таинство Причащения (Евхаристия)

  Таинство Священства

  Таинство Брака (Венчание)

  Таинство Елеосвящения (соборование)

Глава 7. Догматические основы иконопочитания[31]

Глава 8. О жизни будущего века

Глава 9. О молитве

  Святоотеческие поучения о молитве

  Условия исполнения прошений

  Молитва неисполненная

  Необходимость церковной молитвы

  Молитвенное правило

  Постоянство в молитве

  Некоторые практические советы

Глава 10. Молитва «Отче наш» и ее понимание

Глава 11. Кому молиться в различных нуждах и скорбях

  Молитвы об исцелении от телесных недугов

    Молитва перед иконой Божией Матери «Целительница»

  Молитвы о помощи в душевных немощах

    Молитвы перед иконой Божией Матери «Скоропослушница»

  Молитвы о благосостоянии Отечества и Церкви

    Молитва Архистратигу Божию Михаилу и прочим Небесным Силам бесплотным

  Молитвы в семейных нуждах

    Молитва перед иконой Божией Матери «Тихвинская»

  Молитвы о помощи в труде

    Молитва святому великомученику Георгию Победоносцу

  Молитвы в различных житейских нуждах

    Молитва перед иконой Пресвятой Богородицы «Одигитрия» («Путеводительница») Смоленская

  Молитвы в скорбях, обстояниях и бедствиях

    Молитва перед иконой Пресвятой Богородицы «Споручница грешных»

Заключение

Литература и другие источники Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg