«Дневник ученицы шамана»

Когда ты покинул меня, я была француженкой. И композитором. И тогда я села в поезд. Под водой. Чтобы потопить мои сны. Похоронить твой прах. Я стала англичанкой. И композитором. Это было правильно. И вот к чему это привело. Дождливый вечер. Лондон.

Я хорошо помню все «случайности», подтолкнувшие меня к событиям того вечера. Как к свиданию, столь прекрасному, что я и мечтать о таком не смела, до такой степени все было плохо, однако надежда на него превратила мою жизнь в этакую воронку, которая затягивала меня, не позволяя выскользнуть. Чтобы вновь обрести тебя. Где бы ты ни был.

Тем вечером над Лондоном шел живописный дождь. Начался сезон художественных выставок.

Лондон,4 ноября

Снаружи: Темно.

Внутри (меня): Тоже темно,

182 дня после твоей смерти.

Я приглашена. На выставку произведений художников Амазонии. На очередную выставку, где придется демонстрировать свою визитку и абсолютную - в настоящий момент - неспособность проникнуть в извилистые глубины внутреннего мира художника.

Не хочу туда идти. Льет как из ведра. В сезон картин. Воздух пахнет пылью, холодный, прямо-таки ледяной. Столько причин не отдавать мое израненное тело этому безжалостному миру.

Звонок. Черт. Я еще в халате. Не готова. Готова только сочинять. Получился бы хит. Жаль. Я чувствовала, как вдохновение теребит нейроны моего мозга. Да-а! Иду-у! По ту сторону двери ждать всегда приходится слишком долго.

Это Клаудиа пришла за мной. Точнее сказать, пришла вырвать меня отсюда. Ладно. Надеваю черное шерстяное платье, шерстяные колготки, шерстяные перчатки, шерстяную шапочку и шерстяной шарф. Я как клубок. Черной шерсти. Стоит потянуть за ниточку... Так вот никогда и не привыкну к этому сырому холоду.

Клаудиа злится, я тоже. Ну вот. Вылезла из норы. Ледяной шок. Бегут машины. Большой черный английский кэб. Огромный салон. Двери автоматически блокируются при остановке. Мы можем оказаться опасными тварями, поэтому наше сиденье отделено от водителя стеклянной перегородкой, чтобы с ним поговорить, нужно нажать на кнопку. Светится красным. Прикольно.

Когда я думаю, что была готова и уже чувствовала всем телом грубо вторгавшуюся в меня музыку моего хита. Это ведь всегда верный знак. Когда хочется отворить нутро. Злюсь еще больше. Ну я и молодец! Не надо было все бросать. Не надо бьшо убегать. Хит. Смешно. Как я могу сочинить хит? Мой огонек погас. Больше из меня ничего не выходит. Кроме музыки слов, что не успела тебе, сказать, музыки, которая иссушает мысли.

Приехали. October Gallery. Here we are!(1) Внутри гипержарко. Наверно, умру в своем коконе. Ладно. Не открывая рта, здороваюсь со всеми, кого знаю. Представлена какому-то французу, который, похоже, хорошо знаком с художниками. Он ничего. Зовут Филипп. Вместе смотрим картины. Художники - Пабло Амаринго и Франциско Монтес Шуна. Работы неплохие. Даже настроение как будто улучшилось. Картины, говорят, написаны ими под впечатлением от собственных видений. Вызванных каким-то наркотиком. Неким галлюциногенным растением под названием аяхуаска. Никогда не слышала о таком. По части наркотиков я еще девственна. Слишком себя люблю, чтобы так рисковать. По крайней мере, любила, до того как ты умер. Теперь все по-другому. Теперь я меньше боюсь смерти. Меньше боюсь рисковать. Чудно.

1) Вот и мы! (англ.)

Какой-то тип смотрит на меня. Не позволю к себе приставать. Не в настроении сегодня. Хочешь мое фото по e-mail? Вот эта картина суперкрасивая. Вроде как дерево с очень зелеными листьями, корни тянутся из тела, зарытого в земле, - думаю о тебе. Но ты обратился в прах. На земле нарисована змея. Боюсь змей. У этой какой-то необычный вид. Охраняет что-то? Не знаю. Картина завораживает. Простые линии и сочетания красок, видимо, натуральных, - зеленых, коричневых, черных, красных, желтых. Супер.

Черт, он-таки идет ко мне. Ко всему прочему у него еще и мерзкие усики. Чего ему надо? Не хочууу! Мы с моим земляком продолжаем осмотр. И тут он приветствует этого типа с широкой улыбкой на лице! «Корин, хочу тебе представить...» Перебивают. Кто-то заговаривает с Филиппом. На выставках всегда так. Тип не двигается с места. Кивает головой в знак приветствия. Отвечаю небрежно, из глубины своего кокона, притворившись, будто изучаю картину. Безумно нравится. Правда. Очень мощная. Можно сказать, ужасающая. Он по-прежнему рядом. Похож на индейца. Молчит. Стоит смирно. Кажется, подбирает слова. И вот наконец: «В вас есть что-то грустное...»

Первый раз ко мне так подкатывают. Но откуда он знает? Я даже не знакома с этим типом. Хотя, конечно, на моем лице все написано. Клаудиа говорила, что одного взгляда на мою физиономию достаточно, чтобы всерьез задуматься о самоубийстве Обожаю своих подружек. Всегда найдут ост-е словцо, которое непременно разнесет вдребезги мое самомнение. По-моему, у этого человека сложилось то же впечатление, что и у Клаудии. Он меня заинтриговал. Ладно. Решаю сделать вид, что не так уж сильно увлечена картиной. Говорю: «С чего вы взяли?» Ответ: «Растения Амазонии могут помочь вам найти ответ». Ничего не понимаю. Бесит он меня своими загадками сфинкса. Уходит! Бросает меня тут с целой кучей вопросов.

Тут то, что служит мне мозгом, испытывает перегрузку. Да кто же этот тип?

Наконец Филипп, до сих пор дискутировавший с какими-то бесцеремонными персонажами, сообщает мне, что это был Франциско Монтес Шуна, художник, чьей картиной я любовалась. Вот как. Да, у него был очень добрый взгляд. Немного похожий на коровий. Обожаю, как смотрят коровы. Нормандские особенно. Успокаивает. Франциско живет в Амазонии, в Перу, и не только пишет картины, но и считается специалистом по растительному миру амазонских джунглей, говорит Филипп. В 1990 году он основал этноботанический сад Сача-мама, что-то вроде заповедника, где тысяча двести видов деревьев и растений изучаются и описываются этноботаниками с целью создания на их основе лекарства будущего. Да, он и вправду милый.

Надо его найти. Я должна узнать. Странно, но почему-то мне кажется, что он сможет мне помочь. Иначе жизнь моя станет пыткой.

Ага, вот и он. Смотрит и улыбается! Чувствую себя полной идиоткой, обращаясь за помощью после приема, который ему оказала. Ладно. Он все так же улыбается. Ни тени превосходства во взгляде. Это хорошо. Но как завести разговор? Классическое вступление: «Ваши картины прооосто потрясающие!» Вроде доволен. Но не более того. Знакомимся. Корин-Франциско-Очень-Рада.

Он говорит, что я могла бы многому научиться у растений Амазонии, что должна найти звук, мой собственный, какую-то вибрацию, которую смогу воспроизводить... А вы не могли бы объяснить? Улыбается. Он не может мне все объяснить, но, как я поняла, у каждого человека есть свой собственный звук. И этот звук - «ключ», позволяющий восстановить энергетический баланс и прийти к внутренней гармонии. Становится все интереснее. Чувствую, как радостно напрягается мой музыкальный слух. Пауза. Слушаю дальше.

Франциско считает, что по неизвестной ему причине я, видимо, потеряла эту самую внутреннюю гармонию. И чтобы отыскать ее, нужно ехать в Амазонию и пить там эликсиры, приготовленные из особых растений, которые должны помочь мне найти и пропеть тот звук. Снова пауза. Размышляю. Значит, существует какой-то главный звук, уникальная нота, для каждого своя, и стоит только спеть ее, и внутреннее равновесие тут же восстановится? «Да!» - отвечает Франциско. Только это не совсем нота. Вообще-то, это совокупность нескольких нот. Вроде уникальной мелодии.

Я не совсем его понимаю, но то, что я слышу, наполняет меня ликованием. Ну вот. Я снова в хорошем настроении. Да. Так бывает всегда, когда музыка зовет меня. Всегда, когда музыка будоражит кровь и я забываю обо всем вокруг. Внезапно я осознаю, что ты как раз там. Что только звуки могут меня излечить. И привести к тебе...

Потому что от рассказа Франциско мое сердце дрогнуло, как от твоего ласкового дыхания, как от зарницы в ночи. В тот момент я поняла. То очевидное, что разум отвергает. Я поняла, что попала в воронку, ведущую к встрече с тобой. И, что бы я теперь ни делала, пытаясь ускользнуть, эта мелодия все равно станет той картой, на которую я должна буду поставить свою жизнь.

Жадно запоминаю, как отыскать Франциско. Воздух преисполняется радостью. И я вдыхаю его...

Лондон, 11 июля

Я все никак не уеду. Собираю информацию об Амазонии. Откладываю дату отъезда, топчусь на месте. Кажется, я боюсь. Как тот, кто знает, что не сможет отказаться от собственного решения. Значит, остается трудиться. Чтобы оправдаться. Что  бы не было так стыдно за ту женщину во мне, которой страшно. Я - мой единственный враг. Тот, кто подсказывает, как убежать от собственного решения- Где найти сил?

Я играю на сцене. В пьесе, которая длится двадцать четыре часа! Только так мне удается успокоить свои измученные нервы. Пьеса называется The Warp(2).

2) Искажение (англ.)

Я занимаюсь этим два раза в месяц по выходным. Уже три месяца подряд. Клаудиа подкинула мне эту работу. Когда я бросила все во Франции и явилась в Лондон. После твоей смерти. Как бы то ни было, я больше не могла жить среди твоих вещей, в твоем мире, которому ты уже не принадлежал. Я сбежала. Туда, где последствия случившегося станут незримы. Туда, где бегство является единственным, что позволяет не завыть от боли.

Клаудиа - ассистент режиссера. А я должна импровизировать двадцать четыре часа кряду, сопровождая своей музыкой игру актеров. Я тапер в кинотеатре не немого кино. Час за часом я играю свои эмоции. Но сегодня, после четырнадцати часов импровизации, я опустила голову на клавиши рояля, передавая им музыкальные вибрации моего храпа. Баю-бай. Она смеялась. Публика. Кажется, от клавиш на правой щеке остался отпечаток.

Несмотря на это происшествие, продюсер с ВВС World заказала у меня музыку к лондонскому Sacred Voice Festival. Она хотела, чтобы я сочинила что-нибудь на тему «Современная музыка -иранские барабаны». На тексты Рюми, персидского поэта. Я сделала все, как она просила. А сегодня должен состояться концерт!

На перкуссии мне аккомпанирует Бижан Ше-мирани. Тексты читает Рафик Абдулла. Тексты Рюми взяты из книги, которую Рафик недавно издал. Огромный успех. Да-да!

Рассказываю о своих планах путешествия в Амазонию Кристине, продюсеру. Рассказываю о поиске моего звука, о встречах с шаманами. Говорит, ей это интересно. Еще бы, она же продюсирует передачи о музыке со всего мира.

Она даже предлагает сделать программу на радио, где я могла бы делиться опытом. Обещает предоставить все необходимое. Я должна буду лишь записывать то, что думаю, переживаю, с чем сталкиваюсь. Для ВВС World. Согласиться или нет? Пока не решила...

Париж, 11 октября

Снаружи: Светло.

Внутри (мемя): Желание сбежать. Тщетное.

Возраст: Переменный. Вес; 7 (еврокило).

Ну вот. Завтра отправляюсь в Амазонию. На месяц. К Франциско. С того вечера в October Gallery мы много писали друг другу, обсудили кучу вопросов. Сачамама, личный кусочек джунглей Франциско, - это еще и центр изучения методов лечения, унаследованных от индейских и доколумбовых культур. Я же просто хочу найти свой «звук» Хочу найти тебя. Вот и все.

Купила рюкзак. У меня его никогда не было Придется много ходить пешком. Не люблю ходить пешком. Поэтому у меня и не было раньше рюкзака. Наверное. Не люблю слово прогулка. Ладно Складываю вещи в рюкзак. Он двухцветный, темно- и светло-зеленый. Суперкрасивый. Суперпрочный. Вместимость, думаю, литров двадцать Все же оказывается маловат. Даже если все хорошенько утрамбовать.

Спорю сама с собой, решая, что же самое необходимое. Москитная сетка, пять флакончиков средства от москитов, не беру таблетки от малярии, не хочу ничем себя травить. И никаких вакцин. Потому что один раз я уже умирала. Из-за прививки от оспы. Это было в Уагадугу, столице Буркина-Фасо. Мы жили там с родителями с тех пор, как мне исполнился месяц. Мне был почти годик, когда мне сделали эту прививку, и она вызвала сильнейший отек легкого. «Ваша дочь обречена», - сказали в больнице. Кажется, я уже вся посинела. И тогда врач решил прибегнуть к крайним мерам... И я «вернулась». Наверное, хотела обнять того, кто спас мне жизнь. Там, в Уагадугу.

Так. Значит, никаких вакцин. В любом случае для поездки в Амазонию никаких обязательных прививок не требуется. Стараюсь не поддаться искушению взять что-нибудь лишнее. Складная красно-зеленая зубная щетка, паста - ты был дантистом, рыдаю - двое штанов, черные льняные и белые из нового супердышащего материала, две рубашки серая без рукавов и хаки, с кучей рукавов и карманов, двое трусиков, два лифчика, маленькое полотенце, простыня небесно-голубого цвета типа спального мешка для двоих - для меня одной, хозяйственное мыло, швейцарский нож с ножницами и штопором, английский словарик, не стоит забывать, что я согласилась работать на ВВС, два микрофона, два рекордера, двадцать профессиональных минидисков, две подставки для микрофона, маленькая и большая, куча батареек, натуральные красители для Франциско, крем для лица, две пары кед, бежевые и хаки, «Вы, живущие во времени» Валера Новарина, «Сумасшедший» Хали-ла Жибрана и тетради, чтобы я тоже могла писать. Вот и все.

Тринадцать килограммов пятьсот пятьдесят восемь граммов общего веса. На месяц. Если не считать пяти кило оборудования для записи, меня можно назвать девушкой со скромными запросами. Отважная букашка гордости попыталась атаковать громадину моего страха. Мне по-прежнему страшно. В последнее время я стала просыпаться по утрам с щемящим чувством в груди. И не только в груди, но и во всем теле. Страх распространяется. Так мне и надо. Это научит меня ценить тихую жизнь композитора в полной гармонии с пианино и компьютером. Завтра...

Самолет, 12 октября

Снаружи: Светло. Голубое безоблачное небо.

Внутри (меня): Ничего общего с небом.

Подъем (внутренний):Идет на убыль.

В самолете здорово, как и всегда. В самолете я думаю. Мысли бегут по кругу. «Ненавижу сырость ненавижу ходить пешком, боюсь москитов». Снова и снова одно и то же. Париж-Атланта, Атланта-Лима, Лима-Икитос. Минимум двадцать часов пути Развлекаюсь с монитором в спинке кресла передо мной. Он слишком близко. Пассажир впереди откинул спинку сиденья. Бесит. Откидываю свою.

Так-то лучше.

Кристина, продюсер с ВВС, просила записывать все ощущения, мысли, все, что я вижу и чувствую... Не хочу. Я не привыкла рассказывать о том, как провожу время. На голове наушники, у рта большой микрофон, все это подключено к рекордеру для минидисков. Записываю. Три предложения. Все, что удается из себя выжать: «Я в самолете», «Передо мной замечательный экран, на котором я могу смотреть фильмы» и - заключительный, самый трудный аккорд - «Путешествие начинается хорошо, я очень взволнована». Чувствую, что моя карьера журналиста подходит к концу, не успев начаться. И чего я согласилась? Можно посмотреть какой-нибудь фильм. Не хочу. Думаю. Снова «Ненавижу...»

Икитос, пятница, 13-е...

Снаружи: Светло и очень жарко. 8.30 утра.

Внутри (меня): Дату можно было и не называть.

Слишком жарко. Я вспотела. Какое счастье, в аэропорту кто-то ищет «Коринэ». Его зовут Жоэль. Смешно Почти как Ноэль («Рождество» по-французски). Думаю про себя: «Я жоэлевский подарок». Ладно. Простительно. Надо же как-то поднять себе дух. Беру рюкзак и иду с ним. С Жоэлем.

Он сажает меня на красный мотоцикл с прикрепленной сзади красной двухместной коляской под красной пластиковой крышей. Поехали! Ветер набирает скорость. Жоэль рассказывает мне о городе. Я с микрофонами в трясущихся руках, сжимая ногами круп стального коня, записываю все это! Наушники трещат. Хочется высморкаться. Нужно смотреть на вещи позитивно. И неустанно повторять себе: Наушники защищают мои уши от ветра, а микрофон позволяет не наглотаться мошкары, когда я открываю рот... Вдруг доносится голос Жоэля: «Икитос - город на северо-востоке Перу, полмиллиона жителей, возник в конце XIX века благодаря каучуковому буму. Туда можно попасть только на самолете или корабле. Это самый большой город в мире из тех, куда не ведет ни одна автомобильная дорога...»

Представляю себе остров, окруженный зеленым морем джунглей. Скоро я покину этот остров и окунусь в зеленое море. В животе урчит. Еще полчаса пути на север от Икитоса. Стоп.

Продираясь сквозь джунгли с рюкзаком за спиной, в наушниках и с неизменным микрофоном в руках, репортер Тантан(3)  шагает вперед. Прямиком в зеленое царство. Задерживаю дыхание. Самое время погружаться.

3 Репортёр Тантан - популярный герой комиксов.

Не спросила, долго ли идти. Очень разумно с моей стороны. Предпочитаю неведение. Как страус, прячущий голову в песок. Атакуют москиты. Атакует сырость. Атакует жара. Тяжело дышать. Пульс - 200 уд./мин. Ударов в минуту. С меня течет ручьями. Тринадцать килограммов пятьсот пятьдесят восемь граммов. Считаю в уме. Больше четверти моего веса. Слишком тяжело. Позади меня остаются влажные от пота следы. Пытаюсь отдышаться. Теперь тропинка идет в гору. Очень узкая, со всех сторон гигантские деревья метров пятьдесят высотой, они будто прибивают меня к земле. Смеясь. Да-да!

Кругом шум и гам.

Мечтаю прикоснуться к небу, там, в вышине. Пощекотать его разноцветным крылом дельтаплана. Я всегда больше любила летать, чем ходить. Это все от лени, наверное. Когда есть возможность избежать лишних усилий, моя лень всегда сильнее страха.

В любом случае мой дельтаплан разбит вдребезги. Мне повезло, что я уцелела. В последний раз я упала с высоты двадцать метров. Налетел ветер, и крыло сорвалось в пике. Помню, как с вытаращенными глазами судорожно искала, куда бы помягче приземлиться... И тогда два дерева протянули мне ветки помощи. На них-то я и повисла, не получив ни единой царапины! Наверное, цветом лица я очень напоминала призрака. «Хорошо, что я им не стала», - промелькнула мысль...

Конечно, умирать не время. Я еще должна была встретить тебя. «Довольствуйся своей природной бескрылостью», - сказал мне внутренний голос. Это жестоко. С тех пор я больше не летала. Только во сне.

Шум. Звуки леса подавляют меня. Они сливаются с барабанной дробью сердца. Заставляют молчать. Они живые. Я иду. Теряя живительную влагу. И слушаю...                                  Ну вот и добрались. Полчаса мы шли по джунглям. Я вся растаяла. Тропинка привела в тропический сад с огромной хижиной посреди. Стройка еще идет. Передо мной предстает Сачамама. Взрыв эмоций. Красота! Серый дым, расцвеченный пестрыми бликами джунглей, что-то рисует в вышине. Дым идет из одной из хижин. Вдыхаю. Пахнет костром. Всего здесь пять хижин. Они, как деревья, разбросаны по саду. Внушают чувство защищенности. Деревянный каркас, крыша из листьев, дощатый пол примерно в метре от земли. На сваях. Стен нет, лишь своеобразные изгороди да москитные сетки.

Хижина на входе в Сачамаму самая большая. Около пятисот квадратных метров. Жоэль говорит, что Франциско намерен устроить здесь школу для ребят из Икитоса. Школу лекарственных растений джунглей и шаманских традиций. Возвращение к истокам. Спасение. Здесь, как и повсюду теперь, дети больше связаны с виртуальным миром, чем с духовным.

Вхожу в одну из хижин. Около пятидесяти квадратных метров. Внутри два длинных деревянных стола, две сидящие женщины, которые смотрят на меня, и полки слева от входа. На полках - куча бутылочек, наполненных экстрактами загадочных растений. На каждую бутылочку наклеена белая этикетка с названием снадобья, написанным черным фломастером. Здорово. Будто в колдовской аптеке.

Приходит Франциско. Суперрада его видеть. Будь я собакой, завиляла бы хвостом. Но нужно сохранять достоинство. Он ни капельки не изменился. Все тот же мягкий, успокаивающий взгляд. Мне хорошо с ним. Предлагает стать ученицей шамана. Это единственный способ найти мои звуки и понять их мир... «Дааааааа», - отвечаю я. Soexcitiiiiing!(4)

4) Это так захватывающе! (англ.)                                                      

Франциско представляет меня двум дамам. Беттина и Джоан. Джоан американка, актриса и продюсер на телевидении, на вид шестьдесят с лишним, очень худая, морщин немного, в основном на шее, впалые загорелые щеки без макияжа, крашеная шатенка с коротко стриженными волосами.

Знакомство по-американски: вот-мы-уже-и-друзья. Она здесь из-за проблем с шейными позвонками. Уже десять лет не может повернуть голову. Испробовала все. А потом один из ее знакомых, этноботаник, специалист по растениям Амазонии и аяхуаске в частности, посоветовал приехать сюда.

Беттина - немка, психиатр, специализируется на психосоматических заболеваниях. Она приехала исследовать влияние аяхуаски на психику. Значит, я здесь единственная, кто хочет найти свой звук... У Беттины на губах красная помада, волосы темные. Худощавая, чуть за пятьдесят. Морщинки в уголках глаз. Как лучики. Контакт сдержанный. Будто изучает меня. Сверлит взглядом. Стоит только отвернуться. Я уверена.        

Франциско говорит, что покажет мою хижину. Отлично. Репортеру нужен отдых. Правда, в его взгляде я замечаю лукавство...

Снова вскидываю на плечи рюкзак. Сторона, прилегающая к моей спине, мокрая насквозь. Ну вот. Теперь мне холодно. Ладно, не страшно. Из белого пластикового бака с краником Франциско наливает воды в бутылку, тоже пластиковую. Питьевая вода. Сюда мне придется за ней ходить. Протягивает бутылку. Это мне.

Идем по тропинке, ведущей в джунгли. Надо же! Пение какой-то одной птицы резко отличается от всех остальных.

- Что это за птица поет? Сначала низкий такой звук, а потом высокий - уууууую, уууууую?

- Это не птица, это большая лягушка.

- Да? Я думала, птица... Бедная дурочка. Иди и молчи! Конца пути пока не видать. «Франциско, еще далеко???» Легкая тревога в голосе. А он даже не отвечает. Улыбаясь, показывает, куда идти. Уклон семьдесят градусов. Минимум. Скользко. Приноравливаюсь, «регулирую тормоза». Рюкзак толкает меня вниз! Бесит. Наверное, было много дождей. Пахнет землей. Внизу наконец можно расслабить ноги. Релаксация. Ну и отвратительно же здесь, внизу! Маленькая речка змеей вьется между деревьев. Вокруг зеленый мшистый хаос. По трем доскам переходим через поток. Света совсем мало. Смотри-ка, хижина! Такая крошечная. И одинокая. Единственная в этой лощине. Я ее даже не сразу заметила. Просто крыша из листьев и деревянный пол.

- Ты видел эту хижину, Франциско? У нее даже стен нет! А крыша-то из чего?

- Из листьев ирапайи.

Ах вот как? Пауза. Мог бы и поподробнее рассказать.

- Но кто же там может жить? Франциско улыбается.

- Ты, например. Это твоя хижина на время очищения.

- Грррр...

Еще он говорит, что я ДОЛЖНА жить в одиночестве для того, чтобы войти в контакт с духами растений. Грррр... Да, мне бы забыться. Все забыть. Но от пробуждения не убежишь.

Подходим к хижине. Приклеиваю на лицо улыбку но она все время сползает. Крытый листьями деревянный каркас на сваях. Три деревянные Шпеньки ведут внутрь. Ни стен, ни двери. Будто а сцену выходишь! Все джунгли смотрят на тебя. Мне придется жить на улице целый месяц, и, думаю взгляд у меня сейчас как у победительницы какого-нибудь шоу в духе «Фактора страха». Десять квадратных метров. Маленькая сцена. Но какой талант! Обстановка концептуальна: гамак, подвешенный к каркасу хижины и обернутый москитной сеткой, маленький деревянный столик, белая эмалированная кружка и куча белых свечей, трехногий деревянный табурет, стоящий в стороне от стола, деревянная метла с прутьями из каких-то веток и все. О да, это настоящее искусство. Сцена 1, акт I. Ах, простите, занавес уже поднят. Благодарю себя за любовь к коровьему взгляду, разглядевшему во мне бесконечность, которую ты оставил...

Франциско зовет на обед в половину первого. И удаляется легкой, летящей походкой. Ростом он где-то метр шестьдесят, совсем худой, лицо угловатое, очень прямой нос, тонкие усики, большие, глубоко посаженные черные глаза, густые, коротко стриженные, жесткие черные волосы.

Опускаюсь на табурет. Ну не надо плакать, моя сладкая! На тебя же все смотрят. К тому же этим насквозь промокшим джунглям совсем ни к чему лишняя влага.

Огонь. Нужно зажечь спираль от москитов. неплохая идея. Правда, от малярии я ничего не взяла. Только этого сейчас не хватало. Ставлю спираль под гамак. Вдыхаю. Она дымится. Запах мне не нравится. Попробую залезть в гамак. Приподнимаю сетку, которой он плотно обмотан. К счастью. Эта штуковина качается. Пытаюсь сесть. Мимо. Чуть шею себе не свернула. Бесит. И все же я лягу. Вторая попытка. Удалось. Ну что еще! Все-таки он неслабо раскачивается. Тьфу-ты. Опускаю руку на пол, цепляюсь пальцами. Ну вот. Остановился. Я молодец.

Я УСТАЛА, слышите? Эта мысль неотвязно меня преследует. Надо разобрать рюкзак, единственное, что связывает меня теперь с прежним миром, с миром комфорта. Выкладываю оборудование ВВС на столик вместе с тетрадями, книгами, английским  словарем и фонариком. Места больше нет. Смотрю на все это ошалелым взглядом. Долго смотрю. Который из всех этих предметов станет для меня той волшебной палочкой, что приведет меня обратно домой?

Надо разобрать все остальное. Сменить рубашку. Надеваю хаки. Хочу быть незаметной. Еще не привыкла к своей новой сцене. Засовываю вещи обратно в рюкзак. Здесь некуда все это складывать. Ненавижу бардак. Рюкзак будет моим шкафом. Beшаю его на один из столбов хижины. Этот столб  такой прямой. Такой надменный.

В животе все сжалось от ужаса при мысли о том,  что мне предстоит провести здесь ночь, в роли жертвы на помосте, защищенном лишь москитной сеткой. Ладно. Хочу есть. Ноги ведут меня в обратный путь. Наверх. Девочка моя, смотри, куда шагаешь, здесь очень опасно! Мягко говоря. В качестве звукового сопровождения все та же лягушка. Мне нравится. Светит солнце. Очень жарко. Оооочень сыро.

Вот и хижина-столовая. Адреналин отпускает. Беттина, Джоан и Франциско уже здесь. Радушно меня встречают. Знакомят с поварихой, Кармен. У нее комплекция любительницы хорошо поесть и улыбка во все лицо. Ее она мне и демонстрирует. Отвечаю тем же. Глаза словно черные маслины в бокале шампанского. У нее черный шиньон, белая футболка и оранжевый фартук. Слишком туго завязанный. В руках - белая тарелка с чем-то дымящимся, ставит ее передо мной. Вдыхаю аромат. Наслаждаюсь. Рис-морковь-рыба из Амазонки. Моя первая еда. Набрасываюсь как сумасшедшая.

Франциско говорит, что церемония аяхуаски состоится в воскресенье вечером. Беттина и Джоан, приехавшие на прошлой неделе, уже испытали эту штуку на себе. Они с упоением рассказывают мне о пережитом кошмаре. Это как болезнь с непроходящей рвотой и поносом, приковывающим тебя к месту часов на пятнадцать, и при этом - никаких видений. Франциско тоже не находит ничего лучше, как рассказать о своем посвящении в ученики шамана.

В десять лет он остается сиротой, и его дядя-шаман, живущий в нескольких днях ходу от деревни, берет его к себе. Франциско говорит дяде, что тоже хочет стать шаманом. Хорошо, отвечает тот. И лишает пищи на несколько дней, пичкая его лишь какими-то отварами и снадобьями и так вплоть до дня посвящения, когда дядя дает Франциско лошадиную дозу аяхуаски... Начинается с рвоты, буквально выворачивающей его наизнанку. А потом приходят видения, жуткие видения. В самом ужасном из них он видит и чувствует, что земля разверзается у него под ногами и страшные недра поглощают его целиком...

Тишина. Франциско смотрит на меня. Слышу - собственный крик: «Нет, нет, я не хочу становиться шаманом!» Франциско тихо объясняет: такой жестокий обряд посвящения был для дяди единственным способом убедиться в его, Франциско, решимости стать шаманом. Аяхуаска должна очистить твое тело, прежде чем она примется за твой дух...

Этот тип начинает меня нервировать. Он нарочно рассказывает мне все эти ужасы! Я же ничего ни у кого не просила, а он не заметил, что у меня на лбу написано «Осторожно, хрупкое». Да, со мной надо обращаться осторожно. Ладно, раз так, я ухожу. На свою сцену. Там, по крайней мере, меня никто не беспокоит. Все только смотрят. И аплодируют.

Снаружи: Ванная в джунглях.

Внутри (.меня): Неспокойно.

Три часа пополудни. За мной приходит Франциско. У меня было достаточно времени, чтобы успокоиться Под зеленым взглядом джунглей он объявляет, что меня ждет «цветочная ванна». Вот так сюрприз. По-любому, мне давно пора помыться. По словам Франциско, такой ритуал очищения должен подготовить мое тело к церемонии аяхуаски. Углубляемся в джунгли. Сворачиваем налево, на тропинку, круто ведущую вниз. Совершенно не ориентируюсь в этом кричащем хаосе. Наконец выходим на поляну, где перед нами открывается излучина ручья в форме подковы.

- Вот и твоя ванна! - восклицает Франциско.

Ага, в натуральную величину. Полная тины. Вроде не воняет, ведь вода все же проточная, хоть и течет еле-еле. Своеобразные дощатые загородки образуют запруду и «фильтруют» воду. Они расположены по обе стороны потока. Основное правило - мыться между этими плотинами. Конечно, при условии, что я не хочу принимать ванну в компании с крокодилом. Комок в горле.

Последний раз, когда я видела крокодила, из спины у него торчала стрела, и он был жив! Мне тогда было пять лет. Это случилось в Сабу, все там же, в Буркина-Фасо. Крокодилы там считаются священными животными, но этот «согрешил», сожрав одного из местных ребятишек. Его наказали стрелой в спину, чтобы он понял, что больше так поступать не стоит! Больше он так не поступал и в течение многих лет служил главной достопримечательностью деревни.

Осматриваю свою «ванную комнату» посреди амазонских джунглей. На горизонте вроде бы никаких животных не наблюдается. На берегу - светло-коричневая утоптанная земля, три деревянные скамейки, большой глиняный горшок примерно метр высотой, рядом - чурбан, служащий табуретом, деревянный кол с висящим на нем белым пластмассовым ведром и доска, чтобы переходить через речку. А вокруг - плотная темно-зеленая завеса джунглей. Нравится мне здесь. Так спокойно

Франциско демонстрирует технику мытья. При помощи ведерка нужно зачерпывать холодную коричневатую воду из речки и поливаться ею вволю. Ясно. Ну а где же обещанная цветочная ванна? Франциско подходит к глиняному горшку. Я за ним. Заглядываем внутрь. Там вода с плавающими в ней цветами и травами. Всего восемь разновидностей. Желтые, белые и зеленые. Пахнет очень вкусно. Запах мне незнаком - какая-то смесь ароматов кресс-салата, мяты и полевых цветов. Проникаюсь.

Франциско прикуривает сигарету. Вернее, это , обычный темный табак, завернутый в листок толстой белой бумаги, похожей на бумагу для принтера! Такие сигареты продают на рынке в Икитосе. Называются они мапачо. Франциско затягивается и выпускает дым на цветочную воду. Тем самым он заряжает ее энергией, без которой вода была бы «пустой», объясняет он. Потом он свистит, потом поет. Опустив голову в горшок. Ритуал очищения.

После этого Франциско велит мне раздеться и велит мне сесть на деревянный чурбан. Меня что, сегодня принесут в жертву? Большая голубая бабочка вьется надо мной. Добрый знак. Франциско говорит, ее привлек аромат цветов. Рядом с горшком стоит сосуд в виде половинки тыквы. Он наполняет его ледяным настоем - и р-раз! Вода и цветы оказываются на моей бедной разгоряченной голове. Гипер-холодно! Говорит, надо натереться цветами. Лепестки трущиеся о кожу, отдают свой аромат. Мечта. Он трижды опрокидывает ведро ледяной воды мне на голову. Она уже остыла. Чувствую, что родилась заново.

Отправляемся в хижину для церемоний. Теперь меня должны надушить. Это завершающая часть церемонии очищения. И девушка сможет отпраздновать свою свадьбу с лесом. Не люблю я свадьбы. Поднимаемся обратно и попадаем на вершину небольшого холма. Здесь и расположена хижина, такая хрупкая и воздушная среди деревьев. Очень прямых и очень высоких.

Вступаем в священное пространство. Около тридцати квадратных метров. Крыша из листьев, остов из дерева, стен нет, пола нет, под ногами -земля джунглей. Две длинные деревянные скамьи стоят по обе стороны от алтаря - простого дощатого стола, обращенного на восток, на котором находятся магические камни, флаконы с благовониями, табак и скрученные сигареты...

Все эти предметы - инструменты, необходимые шаману для общения с духами. Франциско велит мне сесть на табурет с тремя ножками, будто сделанными из виноградной лозы, и берет квадратную пластмассовую банку. В ней - спиртовой настой из цветов. Аромат. Его аромат. Это он его составил. Из цветов джунглей. Это такое искусство. Которым он владеет. Онparfumero - человек, умеющий подбирать цветы и составлять ароматы с учетом символики и значения каждого из них в общении с миром духов. Духи они как люди, тоже любят приятные запахи. Франциско снимает крышку с банки. Запах вырывается наружу. Пробуждает инстинкты. Вдыхаю полной грудью. Пахнет чууууудесно. Я бы сказала «цветочно-сладко-алкогольно-острая лесная вода». Вот что я чувствую, если выразить словами. Как бы то ни было, рецепт хранится в секрете. Не стоит и пытаться разгадать. Короче, грандиозно.

Обряд начинается. Франциско берет шакапу -простой пучок листьев, используемый как музыкальный инструмент. Вспоминаю лиственные маски бобо. Не в смысле «богатеньких буржуа»,, которых мне, наверно, никогда не стоило покидать, а в смысле племенибобо, которое живет на юго-западе Буркина-Фасо. Согласно местному мифу о сотворении мира, у истоков вселенной стоит бог Вуро. Этот бог сначала хотел удалиться, решив было, что создал мир абсолютной гармонии, но очень скоро убедился, что люди своей повседневной деятельностью постоянно подрывают этот баланс. Поэтому Вуро не исчез полностью, оставив часть себя помогать людям. Эту самую часть и символизирует маска из листьев, напоминающая смертным, что те всегда могут рассчитывать на помощь в восполнении понесенных ими потерь и восстановлении первоначального равновесия, заданного Вуро...

Франциско окунает шакапу в настои. Закуривает мапачо, вдыхает дым и обдувает им строго определённые части моего тела: голову, грудь, лопатки, дни которые я сложила перед собой по его просьбе. Потом он начинает петь, отбивая ритм пропитанной настоем шакапой. Запах распространяется вокруг. Я хмелею. Все в том же ритмичном движении шакапа легко касается моей головы и спины. На ладони падают несколько капель настоя. Я должна натереть им лицо. Аромат впитывается в кожу. Я должна дышать. Глубоко, носом. Я в самом сердце первобытной энергии. Вдох. Наконец-то...

Половина пятого вечера. Ложусь спать. Не спала с самого Парижа. Надо сказаться все правильно сделала. Правильно, что хорошенько попрощалась с прежней комфортной жизнью.

Ложась в гамак, я дернулась было отключить мобильник, чтобы не разбудили. Дуреха, забудь про мобильник! Нет вещей, только привычные движения, связанные с их использованием. Улыбаюсь самой себе. Не слишком рано, ладно? Прощайте.

Снаружи: Ночь. Моя сцена. Концерт в джунглях.

Внутри (меня): Темный страх.

Просыпаюсь в темноте, вокруг - несметные полчища кричащих зверей. Ужас. К тому же я вдруг понимаю, что свой налобный фонарик оставила там, на столе, очень далеко. Придется идти, в темноте, босиком, воображая змей и тарантулов, которые кишат на полу. Пульс - 300 уд./мин. Надо приподнять сетку, сесть, свесив дрожащие ноги в непроглядный мрак, а потом встать. 400 уд./мин. Вперед. Пальцы на ногах поджаты, рот перекошен гримасой, глаза судорожно шарят во тьме, дыхание перехватило, шаг, еще шаг, опираясь на внешнюю сторону стопы. Вытянув руки перед собой, натыкаюсь на что-то твердое. Щупаю. Ага! Вот он, стол. Теперь найти бы этот чертов фонарь. За спиной у меня полно чудовищ, они вот-вот набросятся на меня, если я сеееейчас же не зажгу свет! Где же он, где... ВКЛЮЧАЮ! Ха-ха, слишком поздно, теперь вам не достать меня, мерзкие, злобные твари.

Натягиваю фонарик на свой нетерпеливый лоб. Теперь у меня есть третий глаз. Чтобы осветить пол, достаточно повернуть голову. Никаких чудовищ. Бедная дурочка. Продолжая оглядываться, освещаю джунгли вокруг. Тело не успевает поворачиваться за головой. Фонарь сползает на нос. Главное, не выключать свет. Подтягиваю резинку на затылке. Так, ну вот. 200 уд./мин. Спокойствие. Я спокойна. Подметаю пучком света каждый уголок моей сцены. Со стороны леса я, наверно, похожа на огромного пляшущего светлячка. Ладно, я же не могу провести всю ночь с этой штукой на голове. Зажгу лучше много-много свечек по всей хижине. Чиркаю спич кой, судя по звуку, они мокрые. Не горят. Только легкий запах серы. Вдыхаю. 100 уд./мин. Обожаю этот запах. Хорошо, есть зажигалка. Ну вот. Квадратная сцена, по периметру - свечи. Пьеса, которую я хочу вам сегодня сыграть, называется...

Свечки не погаснут. Ветра нет. Здесь самая низина. Если только какой-нибудь дух вдруг не испортит воздух.

Десять двадцать. В семь я должна была пойти на ужин! Облом. Хотя о том, чтобы идти по джунглям в темноте, не могло быть и речи. Это сильнее голода. Лучше подожду до рассвета. Беру бульварный журнальчик, купленный в Атланте. И плюхаюсь под москитную сетку в мой небесно-голубой спальный мешок. Большой, 140 сантиметров в ширину. Такой же, но односпальный был бы не шире 65. Прямо гроб какой-то. А этот хотя бы просторный. Раздвигаю ноги. Чтобы проверить. Вот оно, счастье.

Сцена 1, акт II. Смотрите-смотрите, вы, жители джунглей. Сейчас я почитаю, а после буду спать, а свечи не погашу, вот так! А потом, не бывает ведь сцены без света. Так что, дорогие мои ночные зверушки, если вам что мешает, отправляйтесь спать куда подальше. И никак иначе.

Суббота, 14 октября

Снаружи: Светло. Гляжу через москитную сетку.

Внутри (меня): Все изломано.

Шесть тридцать. Мумия, обернутая сеткой, прося ото сна. И тут я чувствую боль и понимаю, что у меня проблемы. Аи! Чертов гамак. Голова под прямым углом к шее. Я спала, свернувшись в клубок. Боооольно. Вижу джунгли. По ту сторону сетки. Хочу пи-пи. Очень жарко. И сыро. Ой, большая голубая бабочка! Приподнимаю сетку. Бабочка оказывается еще ярче. Я же чувствую себя скорее гусеницей в коконе гамака. Плохо себе представляю, каким образом превращусь сегодня в бабочку. Резко срываю свою оболочку. Голод. Завтрак в восемь тридцать. Я же вчера не ужинала. Пахнет сыростью. Пахнет листвой. Дышу.

Ах да, пи-пи. Вылезти из гамака, выйти из хижины и пойти к ручью. Легко сказать! Так. Вот я уже стою на полу. Надо проверить, нет ли какой живности под моими ножками, еще теплыми со сна. И еще проверить кеды. Никого нет. Можно идти. Аи! Бедро тоже болит. Справа. Надо одеться, обязательно. Ныряю головой в рюкзак. Долго копаться неохота. Бежевые штаны и рубашка хаки. Те же, что вчера. Зато моя публика наверняка меня узнает.

Все свечки прогорели. Кругом, по сцене, маленькие холмики белого воска. Хромаю к ручью. Три метра от хижины. Ручей совсем мелкий. Десять сантиметров от силы. И не больше метра от одного берега до другого. На дне - коричневый ил. Где бы расположиться? Верчусь в нерешительности. Наконец опускаюсь на корточки на склоне, точно рассчитав так, чтобы мое пи-пи текло прямо в воду. А не мне на ноги. Тут полно мошкары. Ноги болят. Одной рукой опираюсь на землю, держу равновесие. Смотрю между ног, пытаясь разглядеть насекомых на своей голой заднице. И за что такие мучения? Не видно ничего. Бесит. Зачем нужны глаза, если нельзя увидеть даже собственную задницу? Ладно. Надо улучшать технологию. Осталась еще одна свободная рука. Начинаю похлопывать себя по ягодицам, дабы предотвратить потенциальную атаку кровожадных насекомых. Ну вот. Все. Ай-ай. Это, конечно, уже слишком. Вспоминаю о доме. О моем доме. О месте, где можно пописать без всяких хлопков.

Семь часов. До завтрака еще полтора часа. Надо бы что-то записать для ВВС. Но сперва почистить зубы. Я так привыкла. К тому же в столь критической ситуации чистка зубов - это та тонкая нить, которая позволит мне вернуться в тот уютный мир, из которого я пришла... Наливаю в железную кружку воды из пластиковой бутылки. Какой удар для воды! Прошу у нее прощения. Никогда не знаешь. Может, этим я обижаю духов. Кстати, и мне, мне тоже нужно чуточку сочувствия. Осталось помочь зубной пасте и щетке, затерявшимся в рюкзаке, воссоединить их, унять дрожь в руках и свеситься за пределы хижины. С открытым ртом. Много пены. И для чего только людям умывальники? Вытираюсь супервпитывающим бумажным полотенцем из Vieux Campeur (5).

5) Известный французский магазин спортивных товаров.

Включаю запись. В общих чертах описываю хижину. Встает солнце. Такое нежное. Я любуюсь им сквозь ветви деревьев. Мир холоден и мрачен без него. И без тебя.

Снаружи: Светло. Хижина-столовая. Ровно 8.30.

Внутри (меня): Голодное брюхо к ученью глухо.

В столовой пока никого. Направляюсь прямиком на кухню, в хижину позади этой. Тропинка длиной около десяти метров и примерно метр в ширину соединяет два домика. Над тропинкой -лиственный навес. Из листьев ирапайи. Теперь-то я знаю. У кухни дощатые стены с двумя отверстиями вместо окон и входом без двери.

Вхожу. Кармен тут. Стоит у открытого огня. В  метре над полом, на деревянном возвышении с  выемкой посередине горят сложенные звездой поленья. Она выглядит с ними рядом как маэстро у рояля! У рояля из очень толстого дерева с такими же толстыми ножками. Черного. От копоти.

На огне, извергая белый пар, стоит большой, похоже, алюминиевый чайник. И еще черная сковорода, Шкворчит лук. Пахнет вкусно. Хочу есть. Нюхаю воздух, как маленький щенок, - Кармен смеется.

Справа от возвышения - место для мытья посуды. Два голубых пластмассовых таза на деревянной доске. Водопровода нет. Воду привозят с реки в канистрах. В трехстах метрах ниже отсюда.

На полу около стола лежат связки бананов. Рядом стоит пара скамеек. На полке я обнаруживаю банки со специями, несколько картофелин, помидоры, белую эмалированную посуду, свечки и двух зеленых попугаев, которые, завидев меня, начинают галдеть. Страх-то какой! Если б они не двигались, я бы подумала, что эти птицы ненастоящие. Подхожу посмотреть поближе. Кармен веселится. Как всегда. Наконец она протягивает мне тарелку с кусочками очищенного манго. Которая, похоже, сильно интересует двух зеленых попугаев. Они устремляются к моей тарелке. Ну уж нет, от моего сокровища им не достанется ни крошки. С вилкой в руке я убегаю в хижину-столовую и там набрасываюсь на мое манго. Ровно тридцать секунд. И все! Попугаи опоздали. Надо же. Я тоже могу жить по закону джунглей.

Появляется Франциско. Сегодня утром он снова мне нравится. У него нежный взгляд, который я так люблю. Спрашивает, почему я не пришла вечером на ужин. Смешно. Не могу же я сказать ему правду. Самолюбие одерживает надо мной верх. «Я спала», - слышу собственный ответ.

Он берет два больших термоса и наполняет их отваром из коры лианы под названием клабоху-аска. Показывает лиану мне. Это кусочек дерева диаметром в сантиметр. Нужно опустить кору в кипящую воду. А потом выпить отвар. Он оказывает мочегонное, противовоспалительное и антиревматическое действие. Заставляет меня пожевать кусочек коры. Недоверчиво пробую. Легчайший привкус лакрицы и гвоздики. Мой рот теряет чувствительность! Франциско улыбается. Говорит, здесь пользуются этим средством, когда болят зубы. А еще отвар помогает от слабости. И дает духовную энергию, позволяющую не чувствовать себя обессилевшим во время диеты. Услышав страшное слово, удрученно вздыхаю.

Я должна пить эту клабодрянь целыми днями. Никакого больше чая, никакого кофе, ничего возбуждающего. И ничего для поддержания духа, а он у меня всегда голодный, когда я на диете. Обед обещали в половине первого. Здесь нет даже шоколада, а он бы так мне помог.

Первый урок шаманского мастерства. Приходят Беттина и Джоан. Лица у обеих сияют. Беттина по-прежнему наблюдает за мной. Садимся за стол.

Франциско начинает.

- Мир шаманов Амазонии состоит из трех уровней: воздуха, земли и воды. У каждого уровня есть своя «Мать»: Уайрамама - Мать воздуха (в переводе с кечуа, языка индейцев Боливии и Перу), Сачамама - Мать земли - иЯкумама - Мать воды. Каждое живое существо принадлежит одному из уровней, в зависимости от того, где и как оно живет. Так, например, птицы принадлежат сфере воздуха, люди - сфере земли, а рыбы - воде.

Так. Это я поняла. А человек, который плавает? Черный глаз буравит меня взглядом. Ладно, ладно.

Я пошутила.

Потом Франциско произносит странную вещь. Он говорит, что этот октябрь очень важен, потому что это месяц трех Матерей, и что мы, три ученицы, символизируем дочерей трех Матерей. Поэтому «нормально», что мы оказались здесь, и именно в октябре. Он даже в некотором роде ждал нас! К тому же он впервые в жизни взялся учить трех женщин...

Я смотрю на Беттину и Джоан. А они на меня. Взгляд блуждает меж двух миров. Между нашим и тем, что вот-вот откроется перед нами. Не пора ли убрать преграды? Тишина.

Франциско продолжает урок:

- Во вселенной шаманов сосуществуют три мира. Мир людей и животных, мир растений и мир духов. У каждого живого существа или растения в мире духов есть дух-близнец. Именно с этим духом-близнецом шаман должен войти в контакт, чтобы приобрести новые знания, именно этого духа-близнеца он должен «лечить», чтобы исцелить больного.

Как шаман общается с этими мирами? С помощью особого языка. Он общий для всех миров и состоит из песен, называемых икаро.

Как шаман получает послания мира духов? Посредством видений, вызываемых употреблением галлюциногенных веществ, содержащихся в аяхуаске или табаке, а также через сны.

Каким образом он улучшает свой контакт с миром духов? Воспитывая свое тело, дух и разум. Для этого он должен придерживаться строгой растительной диеты и жить в уединенном месте.

Диета заключается в том, что шаману нельзя употреблять в пищу ничего соленого, сладкого, острого, жирного, мясо, рыбу, у которой есть зубы, а также - никакого алкоголя. Он не может пользоваться мылом, вступать в сексуальные отношения, и ему запрещены любые физические контакты с людьми, не придерживающимися подобного режима.

Диета и уединение призваны сделать тело и разум более проницаемыми, чтобы тем самым облегчить контакт с миром духов.

Франциско объясняет мне мою программу. Сперва паника. Мне пора садиться на диету. Только этого не хватало. Начинаю сегодня вечером. Дальше - хуже. Поскольку завтра церемония аяхуаски, я имею право только на завтрак - вареный рис без соли и масла и НИЧЕГО больше до следующего дня! Он говорит, что мой желудок должен быть абсолютно пустым до и после церемонии, которая состоится в восемь тридцать вечера. Это точно кошмар. Но в какой же части этой истории я забыла проснуться? Смотрю на округлости своего тела. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Может, с такой диетой они наконец пропадут...

Снаружи: Светло. Моя хижина купается в пестрых лучах солнца, проникающих сквозь ветви деревьев.

Внутри (меня): Сомнения, но...

Верчусь туда-сюда по своей сцене. Оцениваю размеры новой вселенной. Шаман Руперто поднимается по ступенькам в мое жилище. Смиренный маэстро семидесяти пяти лет. На нем зеленая поношенная клетчатая рубашка и бежевые штаны, делающие его ноги похожими на стволы, корни которых уходят глубоко в землю. Он босиком. Настоящий сгусток энергии.

Здоровается. Глазами. Они словно щелочки, светящиеся изнутри. Они смеются. Кожа вокруг этих щелочек, ведущих в секретный мир неба, испещрена глубокими морщинами. В уголке рта забыт окурок мапачо. Давно погасший. Но оставивший свой след на этом круглом лице. Темно-желтая кожа, небольшой животик. Лицо кажется жизнерадостным, но это слово не совсем подходит. Это что-то более тонкое. Более гармоничное. По-моему, Руперто буквально растворяется в радости, которую дарит ему здешняя природа. Не выделяться. Может быть, в этом и есть главная мудрость. Он пахнет темным табаком, в его дыхании слышатся хрипы. Он много курит.

Руперто пришел проверить мою энергию, оценить ее и «посмотреть», какой будет программа моего исцеления. Устанавливаю записывающие устройства. Готово. Люблю, когда мной интересуются.

Он просит меня сесть на деревянный табурет, закуривает мапачо, затягивается, выдыхает дым мне на голову, грудь, шею и руки. Энергия просачивается в меня. Из его рта, из его живота льется песня. Она проникает всюду. Низкий, хриплый голос. Раскрываюсь, обращаясь в слух. Руперто использует шакапу. Правой рукой он потряхивает ею, задавая ритм. Листья трутся друг о друга. Хор листьев. Двоичный ритм. Он пригвождает меня к земле. Энергия проходит в меня. Сметая преграды. Я чувствую это. Внезапно мне становится просто необходима эта диета, мне нужно извергнуть мою боль, я должна стать легкой. Чтобы вновь обрести тебя.

Снаружи:Хижина-столовая. 17-30.

Внутри (меня); Голод.

Пора обедать! Отлично. Я получаю ОДНУ вареную картофелину и ОДИН малюсенький кусочек специальной «диетической» рыбы, то есть «беззубой». Поскольку рыбьей головы на тарелке нет, ее беззубость я проверить не могу. Очень жаль. Вот и все.

Пора возвращаться в хижину. Уже темно. Я снова трушу. Не хватает смелости идти одной. На этот раз придется признаться в этом Франциско, чтобы он соизволил меня проводить. Самолюбие уязвлено. Он смеется. Да, меня это раздражает.

С фонариками на головах мы уходим в кричащую ночь. Следую за ним. Строго по пятам. Так, что даже пару раз наступаю ему на ногу. Что поделаешь, темно. Отставать нельзя. И главное, не оборачиваться. Меня преследуют назойливые твари. Немое кино прокручивается в моем воображении со скоростью восемьсот кадров в секунду. Фильм ужасов. Франциско выводит меня к моей сцене. Мой маленький мирок, затерянный во вселенной. Сразу зажигаю свечи. Иллюминация как при дворе Короля-Солнца! Подумать только, Франциско придется возвращаться одному. Чувствую себя идиоткой. Иногда.

Сажусь за столик прослушать сегодняшние записи. Ну вот, так я и знала. Микрофон стоял не с той стороны. Получилась запись интервью с шака-пой: «Шшшк-шшк, шшк, шшк, шшк и т. п.» Какая же я дура. Ладно, придется записывать заново. Пойду-ка спать. Не хочу ничего писать. А вокруг шум и гам. Чешется. Тыльная сторона ладони на левой руке. Один-единственный укус. Однако, чтобы подцепить малярию, может хватить и его. Только этого недоставало. А тут еще и Франциско ясно дал понять, что снадобье от малярии - лишь плод моего воображения! Остается только молиться. Иногда помогает. Хорошо, по крайней мере, он дал мне хоть один суперсовет. Если тебя укусили, чеши или выше, или ниже места укуса. НИКОГДА не чеши сам укус. А это почему же? Чтобы не заразиться...

Ретируюсь под свою москитную сетку. Буду думать. Усиленно. Из-за шума. Завтра воскресенье. Аяхуаска. В животе урчит, Там почти пусто. И лучше, по словам моих новых подруг, в ближайшее время не будет. Прощайте все.

Воскресенье, 15 октября

Снаружи: Темно. Моя хижина. 2 часа ночи.

Внутри (меня): Прилив.

Просыпаюсь среди ночи. Хочу в туалет. Ужас! Должна признать, учитывая все выпитое мною сегодня, включая отвар клабохуаски для успокоения взбунтовавшегося желудка, это все равно рано или поздно должно было произойти. Клянусь себе больше никогда не брать в рот ни капли жидкости после семи вечера.

Так, вернемся к насущной проблеме. О том, чтобы выйти из хижины и сверкать голым задом посреди диких ночных джунглей, полных невидимых существ, не может быть и речи. Судорожно соображаю, что делать. Вот оно.

Решение.

Этап 1. Сесть на корточки на краю площадки, держась одной рукой за опору хижины. Поза мартышки.

Этап 2. Сохраняя равновесие, выставить заднюю часть тела в пустоту, далее именуемую «санузел», отделяющую пол хижины от

земли.

Этап 3. Пописать. Да, да. Приятный сюрприз: благодаря тому что расстояние до земли достаточно большое, брызги мочи не долетают до моих голых ягодиц. Ликую. У меня получилось. Теперь нужно действовать быстро. Давлю на ту часть живота, где, по моему мнению, находится мочевой пузырь. Я рассчитываю, что, увеличив давление, можно увеличить скорость процесса, а следовательно, уменьшить время пребывания моей попы в ночи. В темноте. Главное - не оборачиваться. Долго-то как. Да кончится это когда-нибудь или нет? Чертовы мочегонные средства. Фу, наконец-то!

Бегом обратно под сетку. Закапываюсь в свой голубой спальный мешок. Заткнуть уши. Через них духи проникают внутрь. Выключить фонарик на лбу. Дышу с трудом. Жарко тут. Пора возвращаться на поверхность. Пора успокоиться. Заснуть. Это единственное, что мне поможет.

Просыпаюсь в пять утра. Сегодня аяхуаска. Еще совсем темно. А мне все равно. Ловлю себя на мысли, что я гораздо меньше боюсь утренней темноты, чем вечерней. Наверное, потому, что чувствую: где-то неподалеку притаившийся солнечный диск уже готовится развеять тьму.

Несколько долгих минут валяюсь в раздумьях. Размышляю о том, что сказал Франциско: «Аяхуаска должна очистить твое тело, прежде чем она примется за твой дух». Почему я? Это нечестно. Опять хочу писать. Надоело уже. Эта клабодрянь посильнее любого мочегонного. Ладно. Использую ту же технику, а потом - за работу. Надо что-нибудь записать.

Зажигаю свечу и приклеиваю ее к столу. Rec. Блаблаблаблабла... Эта работа требует полной отдачи. Придумана будто специально для меня. Светает. Пять сорок утра. Хочу есть. Решаю навестить Кармен на кухне. Еще не очень жарко. А может, я от голода уже не чувствую жары. Беру с собой все для записи. Рекордер, микрофон и наушники. Слушайте-слушайте, вы, крокодилы, москиты и прочие жители джунглей, наконец-то среди вас настоящий профессионал звука!

Снаружи: Светло. Хижина-кухня. 6 часов утра.

Внутри (меня): Легкое потрескивание жаркого огня под котелками.

Запах: Варящийся рис.

В наушниках, вооруженная микрофоном, я вхожу в хижину, похожая на военного корреспондента. И зверски голодная. Хотя тоже мне, воительница, называется, - это после того-то, как села мимо гамака да от собственной тени шарахалась. Замечаю, как легкой гримасой удивления искажается обычно улыбчивое лицо Кармен. Я очень люблю Кармен.

Ни минуты не колеблясь, приближаю микрофон к котелкам, чтобы записать звук огня. Еще ничего не готово. Of course(6). Потом опускаю микрофон в котел, записываю бульканье риса, затем подношу к зеленому попугаю, который, впрочем, сразу пытается его сожрать. Обожаю окунать микрофон в разные звуки. Он как кисть художника, способная рисовать цветами звуков.

6) Конечно (англ.).

Входят несколько мужчин. Они здесь работают. Строят хижину-школу. Кармен бежит накрывать им завтрак. Я слишком голодна. Спрашиваю у Кармен-. «А я?» - «Не раньше половины девятого!» Гррррр! Сейчас семь. Теперь я хорошо представляю себе отчаяние голодной собаки, которая просит у хозяина поесть, а тот притворяется, что не понимает. О'кей. Ничего не поделаешь, пойду в столовую, послушаю, что получилось. Воздушной походкой, ведь в желудке совсем пусто. Сажусь. Звук записи доносится до моих ушей. Неплохо для первого раза! Эти звуки ведут меня в прошлое, говорю я себе. С их помощью я останавливаю время и словно бы возвращаюсь обратно, в тот временной отрезок, который закончился каких-то пять минут назад. Вдохновленная, я молчу...

Похоже, диета начинает давать неожиданные результаты. То ли еще будет. Появляется Франциско. Показывает репродукции картин и макет своего будущего альбома. Мне по-прежнему нравятся его картины. Простые линии, насыщенные цвета. Он садится и начинает рисовать. На коре. Обработанной как бумага. В результате получаются шершавые листы от одного до двух миллиметров толщиной, почти квадратные, около полуметра в длину и ширину. Некоторые черного цвета, другие почти телесного. Первоначальный цвет коры создает основной фон. Франциско рисует натуральными красками, замешанными на воде и каком-то растительном клее, который фиксирует краски на неровном материале. Каждый мазок приходится повторять множество раз, поскольку кора сильно впитывает. Это долгое занятие. Он рисует свои видения, вызванные приемом аяхуаски. Мне нравится смотреть. На очертания другого мира.

Бросаю взгляд на часы. Восемь тридцать! Кармен все нет. Чувствую, что выражение моего лица становится умоляющим. Слух напряжен. Наконец-то! Передо мной появляется тарелка. На ней - белый вареный рис и три дольки сырого помидора в качестве украшения... Ни соли, ни масла. Ням-ням, какая вкуснятина. Однако. Никогда так быстро не ела. Не хватает только карты десертов и чашечки крепкого кофе. Так. Это была моя последняя еда до завтрашнего утра. Теперь только спать. Да. И думать. Если хватит сил.

Пища для размышлений: как становятся шаманами? Отвечает Франциско:

- Каждый желающий стать шаманом должен следовать строгому своду правил, а именно: уеди- нение, растительная диета, изучение икаро, употребление галлюциногенных растений...

Шаман не может заниматься исцелением, не войдя в контакт с миром духов. Именно из мира духов шаман получает информацию о том, как вылечить страждущего. Правда, для того, чтобы войти в этот контакт, нужно принимать галлюциногенные растения, призванные вызывать видения, в которых духи и объясняют шаману, как лечить больного.

Галлюциногены, чаще всего используемые в этом районе Амазонии, - это аяхуаска и табак. Чистый табак, а не тот, что в обычных сигаретах. Оба растения употребляют в виде отвара.

Чтобы правильно трактовать видения и обучиться исцелению, ученик шамана должен также познакомиться с некоторыми так называемыми «основными» растениями, которых существует несколько сотен, - их список установлен раз и навсегда и известен шаманам-наставникам. Ученик должен уметь их различать, общаться с ними, знать песню каждого из них и уметь правильно их «принимать».

«Принимать» - значит употреблять препарат, приготовленный из растения, в течение строго определенного срока диеты, которая может длиться от пяти дней до четырех лет. Продолжительность зависит от самого растения, а еще от объема знаний, которыми оно может поделиться. Растения «принимают» одно за другим согласно порядку, устанавливаемому наставником, поэтому для успешного завершения обучения потребуется лет пятнадцать различных диет.

И только после этого, набравшись знаний от всех растений и «главных деревьев», он сможет посвятить свою жизнь исцелению. Большинство шаманов работают с духами лишь одной из трех стихий: воды, земли или воздуха. Самые могущественные шаманы работают с духами всех трех миров. Таких называютбанко.

Снаружи: Светло. Ванная в джунглях под полуденнымсолнцем.

Внутри (меня): Очищение.

Маутлита, девочка из джунглей, сидела обнаженная на берегу реки. Она напевала что-то звонким, нежным голоском. Грустная и трогательная песня сливалась с плеском мутной воды из кувшина, которой она поливала свое хрупкое, озябшее тело. Голову девочка не мочила.

Франциско дал мне задание. Я должна обмыть свое тело и понежиться под лучами солнца, чтобы впитать его энергию. Yes. Because (7) сегодня вечером - церемония аяхуаски, и вся эта энергия очень мне пригодится, чтобы пережить грядущий беспредел. Итак, Мауглита ложится на скамейку, лучше всего освещенную солнцем. Москитов нет. И это не может не радовать. Всего три укуса с тех пор, как я приехала. Другими словами, три шанса заболеть малярией. Две бабочки цвета спелого лимона прилетели собрать пыльцу с моей правой ступни, которая страшно боится щекотки. Когда же я почувствую себя очищенной?

7) Хорошо, потому что (англ.)

Гипержарко. На живот, на спину, на живот, на спину - кручусь-верчусь, наконец не выдерживаю и вскакиваю на ноги. Солнце шпарит нещадно. Такими темпами я через месяц буду как негр. В кои-то веки.

Напоследок пытаюсь постирать в реке мою одежку. Грязную донельзя. Рубашка, штаны, трусы, носки. Кидаю все это в противную грязную воду. И тру, снова и снова. Без мыла, чтобы не нарушать кислотно-щелочной баланс воды. Так надо. Конечно, все стало чуть почище... Только... Коричневого цвета. Интересно, в каком виде я сяду на самолет, отправляясь домой, в цивилизацию.

Выжимаю белье. Где бы развесить мое барахлишко? Осматриваюсь. В джунгли не пойду. Нет-нет, я совсем не боюсь! Но детство, проведенное в африканской саванне, где первыми моими игрушками были настоящие детеныши пантеры, научило меня одному правилу, которым и сейчас не стоит пренебрегать. Умеренная осторожность и благоразумие - основа выживания...

В конце концов нахожу лиану, отдаленно напоминающую бельевую веревку. Горжусь собой, как Робинзон Крузо, удачно справившийся с капризами матушки-природы. Натягиваю эту штуку между двумя деревцами, любезно предоставившими в мое распоряжение свои крепкие стволы. Обвожу удовлетворенным взглядом плоды моей изобретательности.

Снаружи: По-прежнему светло.

Внутри (меня): Тревожно.

Мой голодный организм буквально искрит от радости при мысли о том, что его когда-нибудь ПОКОРМЯТ. Но голова вынуждена отметать все доводы желудка. Эндорфина не хватает. Страшно не хватает. «Не сегодня», - отвечает желудку больной от голода мозг. И так все время, целый день.

На полу сидит здоровенный таракан. Сантиметра четыре в длину и два в толщину. Убегает под пол. Видать, почувствовал мое скверное настроение. Тем лучше для меня, никогда не решилась бы раздавить букашку. Не потому, что я такая добрая. А из-за звука, который при этом бывает.

Устала. И нет никого, кто бы оценил мою силу воли. Что толку в геройстве, если никто не видит. Но я ведь на сцене! Да-а. Такой талант пропадает. Ну что поделаешь.

Все вокруг сырое: и бумага в тетради, на которую изливается моя боль, и простыня, и одежда.

Темнеет. Расставляю свечки. По стойке смирно. Мои маленькие солдатики огня. Церемония в восемь тридцать. Франциско зайдет за мной. Как мило с его стороны. Спросил, как это мне удается расходовать так много свечей... Не хотела отвечать, смотрела туповатым взглядом. «Много свечей?» Он не стал настаивать. Но все равно это первое предупреждение, которое надо учесть. Придется убавить освещенность моей сцены.

Пишу для ВВС. Перезаписываю все по сто раз. Постоянно запинаюсь и путаюсь в словах. Вот так. Злюсь сама на себя, маленькая марионетка на сцене кукольного театра, где кукловодом - мой собственный пересохший язык! Пахнет землей. Ммммм, жареные грибы...

Снаружи: Темно.

Внутри (меня): Жертва перед жертвоприношением.

Жертва думает. Мысль кружит на месте. Первый круг: «Если понос вкупе с жестокой рвотой и есть очищение тела, значит, так тому и быть...»

Второй круг: «Зато потом все будет хорошо, будет солнце, небо и синее море...»

Последний круг: «Знаешь, это единственный способ узнать твою мелодию, твое икаро, извлечь его из твоего тела, наглухо закупоренного выпавшими на твою долю испытаниями...»

Кстати, Франциско говорил, что если растение учит тебя икаро, то икаро учат тебя лечить и лечиться. Ну что ж, хорошо. Весь мир для посвященных?

Теперь ведь и не денешься никуда. И какой только идиоткой надо быть, чтобы по собственной воле глотать такую дрянь.

Но тут, лежа в гамаке, я вдруг ощутила твое присутствие. Физически. Очень сильно. Я чувствовала его целый час. Наверное. А потом мой страх схлынул. И я стала ждать, навострив уши, звука шагов Франциско. Он должен за мной зайти.

Снаружи: Темно. Церемониальная хижина. 20.30. Внутри (меня): Не передать словами.

Прямо из джунглей я попадаю в церемониальную хижину. Ее единственным отличием от леса служит лиственная крыша. Волшебное место. Вокруг - джунгли. Луна освещает ночь. Синюю ночь. Полную знаков. На которые я не умею отвечать. Ночь шумит, как всегда. Огромная. Почти как мой страх. В котором захлебывается мозг при одной лишь мысли о том, что мне предстоит испить колдовского зелья.

Только я буду сегодня пить снадобье, а Руперто с Франциско воспользуются его действием, чтобы заняться моим излечением. Я. Только я. Это радует.

Франциско приглашает сесть на скамью справа от шаманского стола. На столе две свечи. Маленькие источники тепла. Успокаивающего тепла. Устанавливаю микрофон на высокой стойке в направлении стола, похожего на алтарь, за которым уже расположились Франциско и Руперто. Оттуда Руперто будет петь. Пока он только свистит и дует, «заряжает» аяхуаску. Нежно говорит ей что-то. Своим низким голосом. Пространство ритмично вибрирует. Этот ритм будет направлять мое сознание или же связывать его с этим миром. Странное чувство. Чувство необходимости. Не знаю почему, но слушать его, издающего все эти звуки, так спокойно.

Угол записи я установила 120 градусов. Хочу, чтобы и ночные звуки тоже были. Длительность записи всего восемьдесят минут. А церемония продолжается от трех до шести часов. Ворчу. Маленькая ворчунья.

Франциско приближается. Объясняет, в какой позе и куда меня должно вырвать. Ясно. Нужно лишь встать на колени на скамье и блевать через деревянную спинку. Very simple(8). А если понос, тс нужно позвать его, и он отведет меня в джунгли. Of course(9), сортиров не предусмотрено.

8) Очень просто (англ.).

9) Конечно (англ.).

Франциско возвращается на свое место за алтарем, берет бутылку с аяхуаской и начинает ее трясти. Бутылка пластиковая. Наливает снадобье в деревянную чашку в форме полусферы, сделанную из полого твердого плода размером с мандарин.

Велит подойти. Поднимаюсь. Как робот. Ноги сами ведут меня. Пол земляной. Это земля джунглей. Неровная, но мягкая. Франциско протягивает мне чашку. Беру. Так же, на автомате. Она очень легкая. Одним махом выпиваю содержимое. Густоватая жидкость. Ужасный вкус. Очень, очень горький. Запах напоминает расплавленный битум. В чашке было примерно с полстакана жидкости. А я даже не поморщилась.

Едва успеваю проглотить, как чувствую, как пульс резко учащается. 1000 уд./мин. А потом успокаивается. Пульс. Но не я. Возвращаюсь на место. Я жду - о время, возобнови свой полет, - я жду тревожных сигналов. От яда, который приняла. Внутри у меня все сжалось. А может, ничего и не случится. Я жду. Франциско гасит свечи.

Руперто затягивает песню. В живой ночи. Как красиво. И вдруг 30 уд./мин. Безмятежность. Ну хоть так. Раз уж зелье не оказывает никакого другого действия. Хорошо, не тошнит. Меня вполне устроит, если снадобье не сработает. Наверное, я сопротивляюсь. Что такое? Тепло! В венах становится тепло!!! 600 уд./мин. Беспокоюсь ли я? Нет. Все хорошо. Тепло сосредоточилось в левом ухе. Зимой оно у меня болело, и я до сих пор плоховато им слышу. Странно. Тепло врывается внутрь и выгоняет из уха холод. Пробуждает каждую клеточку. Оборот энергии восстановлен. Жизнь возвращается. Глубокое ощущение, что аяхуаска лечит меня. То же чувство появляется в животе. В другом месте, заставлявшем меня страдать с тех пор, как тебя не стало.

Понемногу тепло распространяется по венам. И уничтожает холод везде, где он есть. Доходит до ладоней. Они становятся тяжелыми, но очень подвижными. Мне хочется резвиться с этим новым ощущением. Вращаю запястьями. Забавно. Лишнее тепло убегает через кончики пальцев. Заставляет руки парить. Я играю с ними. Мне все еще не стало плохо.

И вдруг... Вдруг мое сознание уносится в лес. Преград не стало. Я понимаю лес, я - это лес, я чувствую его. На секунду мне открылось новое измерение, новое ощущение. Я парю вокруг. Я брожу перед собственными глазами. Закрытыми глазами. Мой рот открывается. Кажется, я взлетаю. 4 Мягкий свет исходит откуда-то снизу. Слева. Из-под подбородка. А вокруг темно. Я не могу его увидеть. Но я его ощущаю. Свет исчезает. Темно. Вижу какой-то пузырь. Я снаружи. А внутри - ты! Ты смотришь на меня. Пузырь похож на желе. Как большая медуза. В нем появляется небольшое отверстие. Проход. Я могу прийти к тебе. Я могу прикоснуться к тебе...

Горячий огонек сигареты притягивает мой взгляд. Какой мерзкий. Я очень зла. Неприятная дрожь. Меня тошнит. Нужно запереть мою дрожь в пузыре. Избавиться от нее. Получилось. КаК> оказывается, просто избавиться от неприятной дрожи.

Руперто поет. Это прочно удерживает меня. Чувствую, что я под защитой. Открываю глаза. Смотрю будто сквозь марево в жаркий день. Изображение дрожит. Лес, освещенный луной. Черные силуэты деревьев - как колонны, на них лежит небо. Они вросли в землю. Они смотрят на нас. Они отдают мне свою энергию. Я дышу ими. Я открываюсь.

Ой! На моей руке - кружок лунного света. Переношу его с одной руки на другую, заставляю подняться вверх, к плечу, прыгать на тыльной стороне ладони. Ой, где же он? Вернулся на луну.

Одно непонятно. Аяхуаска совсем не страшная. И чего они мне понарассказывали всяких ужасов? Меня не вырвало даже!

Подходит Франциско. Просит покурить мапачо. Фууу, гадость! Я же не курю. Зачем это? Потому что так надо, дорогуша! Видимо, у меня высокая сопротивляемость организма. Надо думать, меня должно было зацепить часа два назад. Да? А то, что было до сих пор, это что? Ничего! Твой страх тормозил действие аяхуаски. Да? И что теперь? Теперь кури. Ты должна поддаться. Перестать себя контролировать. Черт. Так это был еще не конец? Сига-Рета в зубах. Затягиваюсь. Не буду глотать дым. Вот.

Вот теперь меня тошнит. Беееесит! Франциско садится справа от меня. Как опекун. 600 уд./мин. Редчувствие чего-то. 800 уд./мин. Руперто садится слева от меня. 900 уд./мин. Неееет, я же хорошая. Не хочу ничего! 1000 уд./мин. Черт. Что со мной будет? Руперто поет. 1100 уд./мин. Стрелка в красной зоне. Его музыка проникла в меня. Незаметно. Она берет меня с собой. Меня сейчас вырвет. Неееет...

Поехали, дорогая. Пристегни ремни! Сначала мои внутренности начинают дрожать, и эта дрожь распространяется все дальше. Вот она уже повсюду, будто невероятной силы энергия. Энергия земли. Частые волны, такие объемные, что, кажется,  их можно потрогать. Энергия выходит через пальцы. Выходит через кожу. Я вижу змей. Тысячи змей, выскальзывающих из моего тела. Я на грани срыва. Да нет же! Они хорошие. Они превращаются в ветви с листьями. Ветви растут. Разрастаются. Внутри меня. Это ты, аяхуаска. Я знаю. Ты овладеваешь мной. Ты растешь. И раздвигаешь границы моего тела. Ты их уничтожаешь. Я вдыхаю и выдыхаю. Сейчас мой рот способен лишь на это.

Франциско берет меня за руку. Гладит ее. 500 уд./мин. Нажимает на грудь, на голову. Я снова связана с землей. Это нить жизни. Икаро правит моим сознанием. Изменяет его. Заставляет смириться и войти в новое измерение.

Волны сосредотачиваются в желудке. Они, как  когти, стремятся вырвать, вытащить оттуда что-то мое, узника, которого я там заточила. Здесь живет моя боль. Я должна тебя выблевать. Давай же, выходи. Выходи с той же силою, с какой мучила меня. Когти впиваются. Жадно. Бросают меня коленями на скамью. Я внутри самой себя. В желудке, который сейчас вывернется наизнанку. Дыхание учащается. 900 уд./мин. Опираюсь на деревянную спинку. Боль, ты извергаешься в темноту. Ты возвращаешься в землю джунглей. Здесь, должно быть, твой дом. Ты избавляешь меня от груза. Невидимого. Пролились черные чернила. В четыре спазма. Осьминог, не дававший мне жить, испустил дух. Все.

Покоооой. Стою на коленях. До сих пор. Хочется молиться. С закрытыми глазами я смотрю на небо. Радость, ты заполняешь пустоту, образовавшуюся внутри. Дышать. Расправить крылья. 50 уд./мин. Мне хорошо. Я вижу спирали, состоящие из мириад маленьких ромбиков, синих, желтых, красных. Я вижу вспышки. Я вижу белые астры фейерверков. Невероятное зрелище.

Смеяться. Хочется смеяться. Над жизнью. Над иллюзией. Над иллюзией боли. Боли больше нет. Физических ощущений больше нет. На коленях, на деревянной скамейке. Я вне времени. Вне страданий. Вот он, выход. В этом новом измерении так хорошо...

Появляется фигура. Белая фигура. На черном фоне. Будто рисунок на фоне ночи. В мантии из перьев. Это кто-то добрый. Руперто поет. Без шака-пы. Просто так. В его голосе - энергия ночи. Спираль, сворачивающаяся и разворачивающаяся где-то в уголках вселенной...

Я больше не хочу дышать. Да. Мне это больше не нужно. Мне слишком хорошо без тела. Я на пороге смерти. Наконец-то. Я присоединюсь к тебе. Это так просто. Я столько раз пыталась это сделать. Мне даже не плохо оттого, что я не дышу. Я жду. Я парю. В пространстве, где воздуха нет. Может быть, вот он, миг между двумя мыслями. Мгновение. Наконец-то я во мгновении. И здесь я обрету тебя. Мое сердце открыто. Я больше не подчиняюсь разуму. Улыбаться вместе с тобой. Играть вместе с тобой. Продолжать? Остаться вместе с тобой. Мне даже не плохо оттого, что я не дышу. Ну где же ты? Ответь, куда мне идти. Спираль задевает мое ухо. Это музыка. Ты показываешь мне дорогу. Дорогу жизни. Одно усилие. Дышать. Снова. Я выбираю жизнь. Свобода выбора. Вот что это было. С тех пор как ты умер, я не могла выбирать. Я была пленницей жизни. Могла только терпеть ее несправедливость. Ая-хуаска, показав мгновение, где таилась энергия его души, ты показала мне, что я желаю жить...

Открываю глаза. Искры цвета в синем лунном лесу. Воздух дрожит. Сердцем впитываю энергию леса. Вдохновение. Вдохновение исходит от моих рук. Покалывание в кончиках пальцев. Жарко. Касаюсь чего-то круглого. Невидимого. Может, это сгусток энергии? Обнимаю его руками. Ощупываю его очертания. Ласкаю его. Это ты? Это твоя энергия! Смеюсь. Я играю с тобой.

Все вдруг кончается. На меня обрушиваются звуки ночи. Понимаю, что Руперто перестал петь. Франциско встает. Церемония окончена.

Спрашивает, могу ли я идти. Встаю. Меня слегка качает. Все хорошо. Стоп, а где запись? Восемьдесят минут из пяти часов. Можно послушать кусочек вечности.

Мы возвращаемся домой. Лунный свет льется сквозь кроны деревьев. Будто ласкает. Какое-то животное стучит: «Тук, тук, тук, тук». Медленно и ритмично. Большая птица, говорит Франциско. Словно в дверь. Дерево - это дверь. В какое измерение она откроется? Звук глухой и глубокий. Чудесный. Кричат-стрекочут сверчки. А один делает так: «Тррр, тррр, тррр, тррр». Раньше я всего этого не слышала. Я окутана какой-то легкой, но глубокой негой. Я достигла совершенной гармонии.

Вот и моя хижина. Франциско интересуется, все ли в порядке. Yes. Говорит, что во время церемонии они с Руле видели меня «muy claro»(10). Потому что я болела совсем чуть-чуть. Руле даже сказал, что я ангел...

10) Очень отчетливо (исп.).

Видимо, я простояла на коленях на деревянной скамейке три часа. Без движения. Пустое тело больше не чувствовало боли...

Значит, это возможно? Избавиться от боли? Возможно. Избавиться от жизни. Совсем ненадолго. Чтобы увидеть, что она лишь иллюзия. И сказать: она будет прекрасной. Я засыпаю. Даже не зажигая свечей. Мне не страшно.

Понедельник 16 октября

Снаружи: Светло. Королева просыпается.

Внутри: Гордость и слабость.

Просыпаюсь немного «пьяной». Но легкой. Вправду легкой. Не чувствовала этого с того момента как... Зеваю. Шесть утра. Рано. Слишком рано. Особенно для сумасшедшей, которая провела ночь, прогуливаясь вне времени. Смеюсь. Ты был рядом со мной. Я почувствовала твое что-то. Как это описать? Энергию, что осталась от тебя? Вибрацию, исходящую от тебя. Исходящую от каждого из нас. Странную. Волнующую. Вдохновляющую. Мне хотелось парить. По сцене. Как чайка.

Снаружи: Светло. Хижина-столовая. 8утра.

Натолкнувшись на зрительный зал, чайка решила заняться записью для ВВС, а после почистить истерзанные перышки в реке. В холодной реке. У чайки не было поноса после аяхуаски. Чайка is very proud (11).

11 Очень горда (англ).

Иду в столовую. Беттина и Джоан уже здесь. По моему сияющему виду понятно, что вчера все прошло удачно. Я ничего им не говорю о своей повышенной сопротивляемости. Франциско сказал - сто шестьдесят минут! Это при том, что «нормальное» время появления эффектов - от двадцати до сорока минут... Я установила рекорд. Я всегда знала, что страх может сподвигнуть меня на великие дела! Сигарета должна была ускорить процесс. И пение Руперто тоже. Я это заметила. Спасибо, устоять было невозможно.

Ну да ладно. Зато вот сейчас у меня в животе урчит и прямо-таки слюнки текут. Разрешены только фрукты. Увы. И не раньше десяти утра! Тоже мне школа терпения. Бесит. Им, видно, только того и надо, чтобы я тут свалилась в голодный обморок. Белая вся. Цвета пустоты у меня внутри. К тому же это навевает мне всякие скверные мысли. Признаюсь. «Тебе нужно просто положить их в пузырь и кинуть его подальше, ведь теперь ты это умеешь», - говорю я себе. «Блаблаблаблабла», - отвечаю я же. Конец монолога.

Рассказываю Франциско о змеях. О тех, что явились мне вчера. Он улыбается. Говорит, что змея - символ аяхуаски. То что я видела, как они выползают из моего тела и превращаются в ветви дерева, означает, что аяхуаска вошла со мной в контакт и согласилась излечить меня. Именно в таком виде всегда и является дух этого растения. Удивляюсь. Молчу. Думаю. Ведь если видение одно для всех, быть может, оно - реальность? Кто он, этот дух-змея, который входит с нами в контакт? Я начинаю понимать, почему в Сачамаме повсюду развешаны таблички, твердящие: «Видение есть реальность».

Обучение продолжается. Урок о Марири. А мне не смешно (12). Итак. Начнем по порядку. Страждущий приходит к шаману. Шаман должен провести ритуал аяхуаски, чтобы войти в контакт с духом, причиняющим больному страдания. Когда контакт установлен, шаман «вдыхает» в себя болезнь.

12) Игра слов: кечуанское слово «Марири» на французском звучит так же, как словосочетание «Marie rit» - «Мари смеется».

И для этого у него есть средство - Марири. Марири - это дух, который через шамана забирает недуг больного. Дух этот предстает в виде языка пламени, выходящего изо рта шамана и забирающего с собой болезнь. Именно благодаря Марири шаман может вдыхать болезнь, не опасаясь, что та проникнет в него самого. Этакий поглотитель нечистот. Который должен быть в распоряжении у каждого шамана. Обучить технике поглощения болезней должен наставник.

Как может шаман получить в свое распоряжение Марири? С помощью основных растений, которые будет принимать наставник и которые принесут Марири в дар его ученику, если он их попросит.

Какое же заклинание нужно использовать, чтобы попросить о Марири? Заклинание это произносится на языке растений, которым являются песни-икаро.

Особенно одаренный ученик может обзавестись Марири месяца за три. Но для этого он должен придерживаться особой диеты, моля растение, чтобы оно соблаговолило одарить его Марири. Потом остается лишь положиться на своего наставника, который в свою очередь тоже будет просить растение дать Марири его ученику.

Если растение соглашается, оно призывает дух Марири и передает его ученику шамана во сне. Ученику приснится, что растение предлагает ему выбрать один из четырех Марири, предстающих в виде языков пламени разных цветов - белого, зеленого, красного и черного. Будущему шаману остается только выбрать свой цвет. Если он выбирает белый или зеленый, значит, он решил заниматься исцелением, творить добро. А если красный или черный, значит он будет творить зло и займется черной магией. И тогда он станет black shaman(13).

13) Черным шаманом (англ).

Как только выбор сделан, Марири вселяется в тело шамана. Сначала он совсем маленький и не имеет особой силы, он похож на ребенка, которого надо кормить и растить, и тогда, со временем, он станет большим и могущественным. Его пищей будет табак, который шаман курит или пьет в виде отвара. А еще он будет питаться ароматом благовония, которым пользуется шаман, чтобы его почтить.

Практики, сочетающие диету и уединение, предусмотрены для того, чтобы шаман находился в постоянном контакте со своим Марири. Если же шаман не будет соблюдать правил, например, станет пить спиртное и потеряет контроль над разумом, он потеряет и своего Марири. у него начнется непрерывная рвота. Марири способен обернуться против своего хозяина и убить его.

Передо мной появляется тарелка. На ней все оранжевое. Кусочки манго и апельсина. Ням-ням-ням. Все! Беттина и Джоан не верят своим глазам. А что такого? Нуда, я проголодалась.

Снаружи: Светло. Ванная в джунглях. 11 часов утра.

Внутри (меня): Грязная хрюша.

Франциско пришел и вытащил меня из гамака на сеанс «грязелечения». Тут прямо как в пятизвездочном отеле. Даже комплекс водных процедур есть! Короче, очутилась я голышом на берегу реки, текущей сквозь джунгли, стою, мажусь ароматизированной грязью. Светит солнце. By chance(14).

14) Какая удача (англ).

Схема ритуала та же, что была с «цветочной ванной». Франциско наполняет небольшой глиняный горшочек грязью и смешивает ее с тем же благовонием, что и прежде. Закуривает мапачо, выдыхает дым на грязь, придавая ей очищающую, магическую силу, распевает икаро, и вот несчастная Мауглита стоит, вся вымазанная чудо-грязью. Запах восхитительный. Мне хорошо. Однако дальнейшее развитие событий обещает испортить все удовольствие...

Франциско заявляет, что теперь я должна высохнуть, а он вернется через час! «Мммммм???» -вот и все, что я успела промычать непослушными губами, которых не миновала злая участь, постигшая все прочие части тела. Слишком поздно. Ушел. Бросил меня тут стоять руки крестом, одетой в одну грязь!

Жарко. При такой температуре через час останется только расколоть мою глиняную скорлупу и насладиться хорошо прожаренным нежным мясом с тонким ароматом. А если какой-нибудь зверь придет, учуяв мой запах? В таком виде я стану легкой добычей. Хотя... Через несколько минут мягкая грязь затвердеет, а звери вроде не особо интересуются скульптурой. Москитов тоже можно не бояться. Ха-ха! Поломают себе жала, пытаясь напиться моей кровушки. Руки болят. Зато, когда засохнет, они будут держаться сами. Лицо начинает стягивать. Прямо лифтинг Какой-то. Целый час. Черт. Еще целый час глина будет сжимать мою кожу. Даже смеяться не могу. Глина трескается и дергает за нежный пушок на лице. Ладно. Значит, нужно остановить поток мыслей. Чтобы попасть в мгновение. Там я, по крайней мере, знаю, что встречусь с тобой.

Снаружи: Светло. Час спустя...

Внутри (глиняной скорлупы): Xopoшo прожаренная я.

«Статуя была живая» - написали бы в газетах. Доносится какой-то звук. Начинаю паниковать в своей скорлупе. Даже головой не могу повернуть. Это Франциско! Фууу! Смеется. Сдается мне, его насмешили мои круглые бешеные глаза, вращающиеся в коричневых глиняных глазницах. Обильная поливка статуи. Мои сублимированные поры с наслаждением впитывают спасительную влагу. Тру кожу, чтобы скорее очистить ее от грязи. Она вся красная. Р-раз - и я надушена, два - одета, три -сижу за столом. Вареный рис, вареная картошка, вареная свекла, вареная морковка, вареное настроение. Все в единственном числе. Ненавижу единственное число.

Снаружи: Темно. Моя сцена при свечах.

Внутри (меня): Со спины не разобрать. Сижу за столом.

Веду летопись своих несчастий. Написав число, вспоминаю дату твоей смерти, 28 мая. Однажды я посмотрела, что ты писал в дневнике каждый год 28 мая. Ничего. В твоей жизни ничего не происходило 28 мая. Единственное упомянутое событие произошло 28 мая 1972 года. «Выкурил три сигареты». Ты не знал, что это число станет датой твоей смерти. Интересно, а какое станет датой моей? Оно наверняка здесь. Передо мной...

По моему рабочему столу прогуливается древесный листик на ножках! Остановился. Наблюдаю. Вроде бы как кузнечик, но с туловищем, похожим на древесный лист! Зеленый, с прожилками и белыми пятнышками. Эта зверюга сантиметров десять в длину. Невероятно. Фотографирую. А вот еще одна! Тоже зеленая. Только поменьше. Хочет забраться на ту, что побольше. Давай-давай, не стесняйся!

А где-то под крышей - летучая мышь. Пугает меня пронзительными криками. Оп, что-то упало на пол. Посмотрим. Это ее какашки! Размером с обычный мышиный помет. Черный с белыми прожилками. Интересно, как она умудряется какать вниз головой...

Одним словом, сегодня на сцене театра «Белоснежка и семь тварей». Я играю Белоснежку. И я больше не боюсь.

Среда, 18 октября

Снаружи: Светло. Джунгли. 6 часов утра.

Внутри (меня):Голод. Снаружи (меня): Поиски корней.

Франциско сказал, что я должна курить. Фу-ууууу! Да-да, сказал он, ты должна давать пищу духам принимаемых тобой растений! Ладно. Но местные сигареты я курить не буду ни за что. Ладно табак, он чистый и натуральный, но вот толстенная бумага, в которую он завернут! Франциско предлагает курить трубку. Ну вот. Это просто. Но не совсем. Потому что кто должен будет изготовить эту самую трубку? Своими нежными ручками? Я-ааа! Здесь все нужно делать самой...

И вот мы с Франциско шагаем по джунглям, этакие маленькие поросята в поисках корешка. Но не какого попало! Нужен корень палисандрового дерева. Никогда не видела это дерево вживую. Только мебель из него.

К счастью, Франциско ориентируется в джунглях так же, как я в супермаркете. Внезапно он тормозит перед огромным палисандром. С суперпрямым стволом красно-коричневого цвета. Я потрясена. Правда. Еще один палисандр неподалеку срубили на каркас школы, которую Франциско задумал построить. Красный ковер из крупных стружек устилает землю вокруг дерева. Красный, толстый и душистый. Аромат оливкового масла, пряный и влажный, я не решаюсь ступить на него.

Как красиво!

Франциско опускается на колени. Он слегка раздвигает красные опилки, и появляется корень дерева. Тот, что над землей. Затем он отрубает от корня небольшой кусок своим мачете. По меньшей мере с полметровым лезвием. Нужно обладать немалой твердостью, чтобы орудовать подобной штукой. Быть не менее твердым, чем палисандровое дерево. Весьма многообещающе для моей трубки. Будущая «нетленка».

Выстругивая небольшой цилиндр из куска корня, Франциско рассказывает, что палисандровая кора, настоянная на спирту из сахарного тростника, снимает ревматические боли. Я разглядываю его мачете. Словно продолжение его руки. За три минуты цилиндр превратился в малюсенький конус высотой сантиметров пять. Любуюсь Франциско. Легкостью его движений. Четкостью. Лезвие так и летает. Совершенство всегда кажется простым. Ну вот и моя будущая трубка! Осталось сделать углубление. Моим маленьким швейцарским ножичком.

Снаружи: Темно. Хижина при свечах.

Внутри (меня): Белоснежка. Сцена вторая.

На моем столе снова какое-то насекомое! Первый раз такое вижу. В целом овальной формы. Но с квадратным носом. Там, где глаза. Вот они, глаза. Два зеленых флуоресцентных столбика, светящих так светятся! Надо же, я думала, что попа. А что? Попка на батарейках. Как бы там ни было, поздравляю себя с этим важнейшим открытием. Разглядываю светлячка целый час как минимум. Тот не двигается с места. Я растрогана. Доктор, это серьезно?

Понедельник, 19 октября

Снаружи: Темно. Церемониальная хижина.

Внутри (меня): Идет исследование глубин сознания.

Кроме сухого белого риса я с утра ничего не ела. Однако появился запах изо рта. Вот он, видимо, каков, запах внутренностей. Или это запах страха.

Я пришла в церемониальную хижину на очередной ритуал аяхуаски. И снова в одиночестве. Подружки сказали, что вроде бы каждый раз все по-разному...

На этот раз жертва превратилась в исследовательницу. Да. Сегодня на экране Индиана Джонс в поисках... Пока не знаю, чего именно, но мне страшно не терпится поскорее отправиться на поиски туда. Все же боюсь, но уже поменьше.

Раскладываю свое оборудование. Постараюсь не нажимать на кнопку записи, пока не начнет происходить что-нибудь действительно интересное. Ну вот. Готово. Франциско зовет. Иду. Дает мне чашку. Я должна сказать ему «Salute maestro»(15). Вспоминаю вкус. 300 уд./мин. Придется снова проглотить эту мерзкую штуку. Тяжело дышу. «Бум, бум», - стучит мое сердце. Смотрит молча. Он. Но я же гордая. Раз, и все кончено.

15) Приветствую тебя,учитель (исп.).

Теперь очередь Франциско и Руперто, которые жалеют, что стали шаманами, каждый раз, как им приходится глотать эту гадость. На лице у обоих одинаковая гримаса. Смешно.

Я устраиваюсь на своем месте. Они гасят свечи. Темно. Сегодня луны почти не видно. Очень быстро начинает чувствоваться действие аяхуаски. Где-то через полчаса после того, как я выпиваю зелье. Может, это сказывается диета? Или все потому, что мне уже не так страшно? Как бы то ни было, ни о каком сопротивлении говорить не приходится. В меня проникает вибрирующая энергия. Не такая сильная, как в прошлый раз. И очень скоро меня начинает рвать. Появляются змеи. Привет, аяхуаска! Спасибо, что согласилась заняться мной. Я знаю, сегодня ты проникнешь еще глубже внутрь меня. Я чувствую, как ты стараешься. Ищешь. Ту боль, что я, возможно, не хочу тебе отдавать...

Я вижу голубые, красные, желтые ромбики, они будто мельчайшие частицы вещества. А вокруг -пустота. Много пустоты и мало вещества. Как сетка, в которой ячейки расположены друг от друга очень далеко. Радужная москитная сетка, неспокойная, как море. Все связано.

Сердце болит. Не могу больше. Сил нет. Руперто должно быть, почувствовал это. Он подходит ко мне. Обдувает мне голову, грудь, спину, поет, задает ритм пространству своей шакапой, все сильнее и сильнее, он отдает мне свою энергию, он в моей энергии, он управляет ей, я чувствую когти, сжимающие мой желудок, я должна извергнуть все, я знаю, я чувствую. Вот оно. Какая-то неведомая сила вынудила меня это сделать. Легко, без потуг. Все вышло само. Как если бы источник забил у меня внутри и излился наружу. Что-то очень глубокое, отдаленное. Теперь я знаю, что все кончилось. Я снова на коленях на своей скамье. Франциско велит мне сесть. Руперто продолжает петь уже у шаманского стола.

Прохладно. Гремит гром. Огромная мощь. Вдох. Мои уши словно раскрываются. Птицы вторят песне Руперто. Божественной песне. Смотрю в его сторону. Слишком темно, и его не видно, но я вижу что-то невероятное. Закрываю глаза. Трясу головой. Как я могла увидеть то, что увидела? Открываю глаза. Широко. То же видение. Я ВИЖУ, как песня выходит изо рта Руперто! Я вижу звуковые волны! Они как потоки желтых, синих и красных ромбиков, которые обволакивают деревья, небо, меня... У меня отвисла челюсть. Я воочию «наблюдаю» реа-изацию идеи китайской медицины о том, что звук Держит животворящую энергию, передающуюся тому, кто слушает...

Я чувствую потребность петь вместе с Руперто. Неудержимую. И еще свистеть. Это решаю не я. Я лишь флейта, лишь инструмент. Энергия пользуется мной, я ее переводчик, я перевожу ее в звуки. Я принимаюсь свистеть, петь, а правая нога начинает стучать по земле. Я задаю ритм тишине. Медленно. Потом быстрее. Свист, дыхание. Звук есть энергия, и моя диафрагма задает ей частоту.

Я чувствую, что звуки, выходящие из моего чрева, лечат меня. Уравновешивают внутреннюю энергию. Вот они. Это так странно. И так невозможно здорово. Я смеюсь. Я не знаю, откуда исходят эти звуки. Может, это звуки, которые хочет слышать ночь. Звуки, что нужны тишине, чтобы стать полной...

Внезапно я осознаю, что если энергия - это выражение сознания, то икаро вполне могут считаться звуковым воплощением этой энергии. Может быть, в этом скрытый смысл слов Франциско: «Если растения учат тебя икаро, то икаро учат тебя лечить». Значит, достаточно послушать икаро, прочувствовать их, чтобы научиться. Значит, достаточно петь их, чтобы передать свое знание. Потрясающе.

Представляю, что когда-нибудь можно будет учить математику, просто слушая ее музыку! Безо всякого труда. Нужно только выяснить, какая именно музыка, какая вибрация несет в себе то, что ты хочешь передать. Эта музыка сможет «разбудить», заставить работать ту часть мозга, которую нужно обучить. Не будет больше недопонимания, ведь знание, переданное таким путем, не будет облечено в слова, а станет лишь мыслью, заключающей слова в себе. В мгновение ока можно будет понять все...

К тому же мы ведь и так уже давно передаем музыкой эмоции, рисуем картины, изображаем цвета. Тогда почему она не может передавать мысли и слова - просто для того, чтобы жизнь стала лучше?!

Франциско говорит, что ритуал окончен. Самое время, а то мои мозги уже закипали. Включаем карманные фонарики. Я еще хмельная. Но уже могу идти. Он провожает меня до хижины. Сегодня он увидел, что я могу стать «великим шаманом». Многие духи пришли проведать меня, побыть со мной... Вот именно то, что следовало сказать, чтобы НЕ дать моему страху уйти. Но, может быть, поэтому с самого детства я ощущаю вокруг себя присутствие множества невидимых сущностей. Франциско говорит, чтоб я немедленно ложилась спать. Потому что могут прийти новые видения. Ладно, пойду...

Ложусь в гамак, закрываю глаза. Трехмерное кино! Я вижу дракона, я вижу чуллашакикаспи. Их много. Я узнала их по корням, похожим на щупальца осьминога, расходящимся от их стволов. Я вижу маски людей, сначала угрожающие, а потом улыбающиеся, вижу голову кошки, бежевой кошки. Сердце болит. Кажется, будто болит не у меня. Скорее, это болеет земля или то место, где я нахожусь. Вижу, как разноцветные волны проникают в мое тело. Боль исчезает. Вижу твое лицо. Кажется, ты страдаешь. Над твоей головой появляется треугольник. Вершиной вниз. Треугольник прозрачен, как кристалл. Прозрачный и переливающийся всеми цветами радуги. Из него льется энергия, она спускается по твоему телу в виде тех же разноцветных волн. Картинка взрывается калейдоскопом. Я засыпаю.

Пятница, 20 октября

Снаружи: Светло. Джунгли. 14-00.

Утром Франциско сказал, что для меня настало время принимать первое растение.

И вот мы бредем в поисках ахосачи, растения, которое научит меня снам. Я очень рада. Я готова идти часами! Мы движемся вперед, продираясь сквозь джунгли. Недолго.Франциско неожиданно останавливается. Я подхожу. «Вот и ахосача», - говорит он. Я разочарована. Это маленький чахлый кустик сантиметров тридцать высотой, с зелеными листьями сантиметров десять в длину и пять в ширину, усыпанными белыми точками. Однако именно это растение научит меня снам, точнее, научит разбирать послания растений, получаемые через сны.

Ахосача - первое из растений, которое принимает каждый ученик. Логично, поскольку все послания растений передаются через сны. Франциско поет растению икаро, просит разрешения срезать его. Потом дважды обдувает его табачным дымом и просит меня отрезать две ветки. Пахнет чесноком. Впрочем, по-английски оно и называется wild garlic, дикий чеснок.

Возвращаемся в хижину-столовую готовить настой. Я должна ножом соскрести кору на тарелку. Кора желто-зеленого цвета. Очень тонкая и нежная. Когда строгаешь ее. ножом, она становится похожей на мокрую рафию. Сердцевина ствола бледно-желтая. Я плачу. От запаха чеснока.

Ахосачу также применяют от мышечных болей и болей в суставах, а еще от змеиных укусов. Когда обе ветки очищены, Франциско берет кору и кладет ее в чашу с водой. Будет настаиваться всю ночь. То-ворит сохранить ветки без коры. Чтобы положить их под гамак и запахом привлечь духа ахосачи...

Суббота, 21 октября

Снаружи: Темно. На моей сцене пять часов утра.

Внутри (меня): Запах чеснока.

Просыпаюсь. Еще темно. Фуууу, воняет чесноком! Вспоминаю вчерашний вечер. Страх, появившийся, когда я ложилась спать. Нельзя мне рассказывать такие ужасы! Я представляла себе духа ахосачи, рыщущего вокруг меня. Уааа! После такого не уснешь. К счастью, мой железный рассудок подсказал: может, конечно, случиться что угодно, но только дух, привлеченный запахом чеснока, ни за что не может оказаться вампиром. Ну ладно.

Солнце встает. Заглядываю под гамак. Обе ветки ахосачи по-прежнему там. На том же месте.

В хижину входит Франциско. С чашкой в руке. Прислоняет палец к губам в знак молчания. Начинает петь икаро. Потом закуривает сигарету. Выдыхает дым на чашку. Протягивает ее мне. Пахнет чесноком. В самом деле. Нужно собраться с силами. И выпить. Залпом. Ну вот. Вкус под стать запаху. Теперь я vampire proof(16). В окружении утренних звуков. Какой напряженный момент...

16) Защищена от вампиров (англ).

Я должна массировать себе живот, а то из-за снадобья могут появиться боли. Мне приказано молчать, ничего не есть и ни с кем не видеться. До полудня. Единственным моим делом на сегодня будет перестать думать, чтобы войти в контакт с духом ахосачи. Духом-женщиной. Так намного спокойнее! За этим последуют восемь дней диеты.

Снаружи: Светло. Джунгли. В поисках Алехандрины.

Внутри (меня): Если бы я знала...

Смотрю на часы. Четырнадцать тридцать. Мы идем по джунглям уже полтора часа! Надоело. Я такая же мокрая, как речушки, через которые мы то и дело переходим. Хотя переходим - не то слово. Мостами чаще всего служат бревна, перекинутые с одного берега на другой. Акробатика. Только на карачках. Не отрывая глаз от бревна. Франциско просто танцует. Но это он.

На нашем пути появляется деревня. Мирафло-рес. Огромное поле, окруженное джунглями. Разнотравье салатового и темно-зеленого цвета с красными, синими и желтыми пятнами, играющими на нем в футбол. Это мальчишки. Вокруг поля четыре деревянные постройки. С крышами и стенами. Короче, настоящие дома.

Одно из них оказывается школой. Встречаем учительницу. Встречаем детей. У них перемена. «Мы ищем Алехандрину, она у себя?» - «Да-да, идите!» Пятеро детей увязываются за нами. Два мальчика и три девочки с черными волосами и большими черными глазами.

Алехандрина живет в одиночестве. У нее строгий режим. Алехандрина - женщина-шаман, шаманка. Она местный деревенский доктор. Еще четверть часа пути. Снова через речку по бревну. Бесит. Дети потешаются. Полагаю, над моим ползающим стилем. Самолюбие уязвлено. Да и идти мне уже порядком надоело.

Бабушка Франциско тоже была шаманкой. Очень известной. Дожила до ста восьми лет. Сейчас она присоединилась к миру водяных духов. Франциско часто с ней разговаривает. Сейчас она работает в большой больнице. В реке. Не в океане...

Уф-ф, наконец-то поляна. И хижина. «Это здесь?» Лают собаки. Петух и курицы разбегаются кто куда. Но не я. Я уже не могу. Могу только пыхтеть в микрофон ВВС, ставший моим протезом. Нам навстречу выходит пожилая женщина. «Это Алехандрина», - представляет Франциско. Она небольшого роста, где-то метр пятьдесят. Держится прямо. Над короткими ножками нависает круп- | ный животик. Энергичная. Много морщин. Искрящийся игривый взгляд. Вспыхивающий под обвисшими веками. На затылке повязан белый платок. Как у пиратов. Из-под платка выбиваются седые кудрявые волосы, длинные, по плечи. Распущен- | ные. На ней белая футболка с короткими рукавами, усыпанная цветочками из розовых, блесток, и бледно-розовые джинсы с подвернутыми штанинами. Ноги босые. На обеих лодыжках - браслеты, сплетенные из белых ниток. Она встречает нас с улыбкой. Во все лицо. Обнажающей всего один зуб. Справа сверху.

Алехандрина приглашает нас в хижину. Стен нет. Поднимаемся по лестнице из четырех деревянных ступеней. Пол сделан из каким-то образом скрепленных бамбуковых стволов. Она закуривает мапачо. Похоже, она много курит.

В свои шестьдесят пять Алехандрина еще работает. У нее четверо детей. И пятеро ее внуков сейчас с нами. От девяти до тринадцати лет.

Она начала учиться шаманству в двадцать лет. Она не работает с аяхуаской, только с табаком. Замачивает его в воде, а потом пьет то, что получилось. Сначала приходит рвота, потом галлюцинации, с помощью которых шаманка входит в контакт с миром духов. По словам Франциско, физический эффект получается сильнее, чем от аяхуас-ки. Он говорит, что появляется спираль, засасывающая тебя, ты взлетаешь на самую вершину, приходят галлюцинации. Однако, оказавшись наверху, бывает трудно найти обратный путь, отыскать спираль, чтобы вернуться домой на матушку-землю. Для меня с моим пространственным кретинизмом все это слишком сложно...

Алехандрина поет нам икаро. Она поет и магические икаро, способные влюбить в вас любого, кому вы их споете. Одно для мальчиков, другое для девочек. Записываю. Не без задней мысли. Да-да, признаюсь...

Воскресенье, 22 октября

Снаружи: Светло. 11 утра. Напротив хижины-столовой.

Внутри (меня):«Связь установлена».

Я в ритме этого места. Наконец-то. Чувствую себя прекрасно. Даже голода больше нет. Должна сказать, рис с помидорами, рис с помидорами и рис с помидорами - не из тех блюд, что возбуждают у меня зверский аппетит! Кстати, нет вообще никакого возбуждения. Только покой. Безмятежность. Так странно.

Погода чудесная, ясная. Не слишком сыро. Я одна. Вырезаю трубку. У меня уже две здоровенные мозоли на правой руке. Одна у основания указательного пальца, другая на ладони. Это следы от ножа. Мне очень нравится вырезать. Скррррт, скррррт. Монотонная песня резчика по дереву. Время замедляет ход, когда я вытачиваю свою трубку. Единицей времени становится движение ножа. Звук этого ритма таит в себе форму трубки и постепенно открывает ее. Как песни Руперто или песни Африки. Эти ритмы кажутся однообразными лишь потому, что мы не слышим, не понимаем «формы», которая постепенно вырастает из монотонного повторения. Эта музыка не просто льется вдоль прямой временной оси, она трехмерна, и при каждом повторении проявляется эта форма, как нечто рождающееся из ритма...

Слушать песню можно также, как разглядывать какой-нибудь предмет. Под разным углом. Мне хочется вырезать и вырезать. Исследовать структуру, обнаружить послание, услышать музыку дерева. Не хочу останавливаться.

Снаружи: Светло. Джунгли. 15-00.

Внутри (меня): Музыка.

Очередной поход в джунгли. На этот раз в поисках загадочных листьев, из которых я долж-на буду сотворить собственный музыкальный инструмент, мою шакапу. Инструмент будет поглощать отрицательные энергии, если таковые объявятся, и превращать их в положительные, а еще - создавать ритм, приковывающий к земле.

Мы быстро добираемся до места. Мне не терпится увидеть дерево, на котором растут музыкальные инструменты! Я представляю себе скрипки, свисающие с ветвей, мечтаю о сборе урожая флейт... Франциско останавливается у зарослей, напоминающих папоротниковые. Это что, и есть «шакапное» дерево? Франциско улыбается. Замечаю, как его тонкие усики снисходительно изгибаются. А что тут такого? Я же выросла в саванне, а не в джунглях!

Он запускает руку в заросли. Находит нужные листья, ощупывает, гладит их. Прежде чем срезать. Потом он слушает звук листьев, как слушают дерево, из которого вскоре сделают скрипку! Возникает ощущение, что я присутствую при рождении жестов, порождающих музыку. Этих осторожных движений, которые сегодня проделывают тысячи мастеров музыкальных дел, но ведь все они однажды были кем-то «придуманы», тем человеком, что первым услышал звучание древесного листка, звук деревяшки, человеком, который наверняка просто забавлялся тем, что сочетал эти звуки то так, то этак. Какое удивление, какое чувство он испытывал при этом? Может быть, то же, что и я, держа листок, поющий в моих руках?

Франциско показывает мне ажурный лист, формой напоминающий меха аккордеона. Темно-зеленый. Около двадцати сантиметров в длину и три-четыре в ширину. Франциско отбирает семь веток. Одну на каждый уровень вселенной.

Возвращаемся в хижину-столовую, чтобы соединить ветки друг с другом. Лентой из коры, похожей на рафию. Милый букет свежих листьев. Франциско опробует мою первую шакапу. Звучит хорошо! Вручает мне. Это ценный подарок. Я уношу его в свой радостно шелестящий мир.

А сейчас Франциско будет учить меня петь мое первое икаро, икаро ахосачи. Надеюсь, что этот новый язык станет для меня паролем в мир духов. А когда я думаю о том, что этот язык - музыка... Восторг! Франциско объясняет, что у всякого растения свои икаро и придется выучить все, чтобы войти в контакт с каждым из духов.

Он начинает насвистывать мелодию. Очень простую. Не знаю почему, но я ожидала чего-то более сложного. Потом он принимается петь. Слушаю. Пою вместе с ним. Волнуюсь. Один голос поддерживает другой, ведя его за собой в новое измерение...

Франциско показывает ритм, которым должно сопровождаться пение. Использую свою шакапу. Мы поем. Кажется, он доволен. Прыгаю от радости. Надо только потренироваться. Спрашиваю Франциско, важно ли, чтобы я пела в том же темпе, что и он...

- В том же темпе, что и я? - переспрашивает он сквозь зубы. - Так ты ничего не поняла! Когда ты разговариваешь с кем-то, в каком темпе ты произносишь слова? В том же, что и твой сосед?

- Нет, конечно! - обиженно отвечаю я. - Я говорю со своей скоростью!

-  Тогда почему с растениями ты решила общаться в том же темпе, что и я?! Музыка - это твой собственный способ выразить себя, она твой язык, и ты должна говорить на нем в ТВОЕМ темпе...

Молчу. Думаю. Он прав. Улыбается. И правда ведь, в некоторых африканских племенах каждая семья, каждый член племени играют свой собственный ритмический рисунок, а скорость исполнения зависит от возраста играющего! Значит, один и тот же ритм молодые должны играть быстро, демонстрируя свою силу, тогда как старики должны играть медленно! Представляю себе «Марсельезу», исполняемую одновременно в быстром темпе молодыми и в медленном - стариками. Forget it!(17)

17) Не обращайте внимания (англ.).

Но, что ни говори, мне стоит поучиться петь икаро, потому что завтра у меня «тест на общение». Это значит, что я должна буду пойти в джунгли, найти растение ахосачу и спеть ему его песню...

Понедельник, 23 октября

Снаружи: Светло. Джунгли. 7утра.

Внутри (меня): Страх.

Ну вот, я здесь. Стою перед ахосачей. Микрофон готов к записи. Странное ощущение. Не знаю, какую принять позу. Верчу головой. Очень хочется посвистеть. Никто не видит. Хорошо. Поехали.

Двигаю запястьем. Ритмичное вступление шакапы. «Тштштш-тштштш...» Странный звук вылетает из моего рта. Как будто я грызу собственный голос зубами! Так говорили в Сенегале. Хороший голос должен быть текучим...

Соберись, бедняжка! Бросаю взгляд на ахосачу. Она все еще зеленая. Значит, все в порядке. Разве что листья чуть поникли...

Ладно. Прочищаю горло. Звук разносится по джунглям. Видимо, животные нарочно перестали кричать. Напоминает тишину во время концерта, когда артист внезапно ошибается!

Ну, раз так, применим технику безудержного завывания. Just do it18. Я запеваю, как настоящая лесная дива: «Ахосача, я Корин, ответь мне, научи меня снам!» ОК, я выгляжу по-идиотски, но мне плевать, я королева ночи, джунгли притихли, а ахосача улыбается мне!!!

18) Просто сделай это (англ.).

Джунгли напряженно молчат. Обычно такая ти- шина случается перед громом аплодисментов. Теперь выход на поклон и все. Вот уж не ожидала от себя такого. Радость.

Снаружи: Светло. Моя хижина. 16.00.

Внутри (меня): Алхимик.

Кусочек палисандра наконец-то принял очертания вещи, таившейся внутри него. Это я явила ее на свет. Или это он рассказал мне о том, что-рвалось из него наружу. Вот она, моя трубка. Лежит на ладони левой руки. Маленький краснокоричневый конус. Блестящий. Я полировала его. Долгими часами. Пока он сам не сказал мне «хватит». Тогда я сжала его в руках. Я вертела его так и сяк. Чтобы найти его тепло. Чтобы согреть его. Обменяться с ним вибрациями. Теперь мы принадлежим друг другу, мы добились этого сами. У тебя нежная древесина. Я прижимаю тебя к лицу. Ты отдаешь мне свой соленый запах. Здравствуй, трубочка моя...

Вторник, 24 октября

Снаружи: Jungle forever (19).

Внутри (меня): Средство от москитов.

Восемь тридцать. Франциско строит нас в шеренгу. Беттину, Джоан и меня. Он собирается «познакомить» нас с главными деревьями. Которые нужно принимать, чтобы стать шаманом. «Это рассказывают только посвященным», - говорит он нам. Мне кажется, что он волшебник и вот-вот заставит нас исчезнуть. «Туристам этого никогда не услышать», - продолжает он. Потешил самолюбие. Наконец-то.

19) Джунгли навсегда (англ.).

После этого Франциско запевает икаро, сообщающее деревьям, что он собирается нас с ними познакомить. Затем закуривает мапачо, выдувает дым нам на голову, грудь, лопатки, руки.

Это все для того, чтобы очистить нас и подготовить к встрече. Франциско возглавляет шествие. Мы за ним. Молча. Погружаемся в зеленую глубину.

Останавливается у лианы, которая, отрываясь от земли, образует несколько больших восьмерок, каждая около метра длиной. Это алътаруна. Десять сантиметров в диаметре и пять метров в высоту. Она учит духовности, общению со светом. Это женский дух. Если ночью прийти и сесть рядом с ней, можно услышать женское пение. Я бы не рискнула провести здесь ночь...

Идем дальше. Франциско показывает нам короля всех деревьев, ремокаспи. Каспи на языке кечуа означает «дерево». Это - очень высокое, метров сорок, с шершавой коричневой корой. У него очень твердая древесина. Оно учит «входить в контакт со всеми остальными деревьями». Это дерево шаманов, шаманов-целителей. Его дух - сущность древняя, весьма почтенного возраста.

Супайкаспи учит медицине. Его смолу, чрезвычайно клейкую, применяют в виде компрессов при переломах, чтобы сломанная кость быстрее срасталась. Только Банко могут принимать это дерево. А еще оно - место для медитации. Его корни отходят от ствола на высоте от одного до полутора метров и образуют перегородки, как ширмы вокруг дерева. Получаются шалаши. Без крыши. Отличное убежище. Однако когда какой-нибудь древесный дух «крадет» человека, он прячет его в корнях именно этого дерева. Так произошло с Иоландой, женой Франциско...

Троэнокаспи использует главный шаман, останавливая бурю. Он готовит снадобье из смолы этого дерева и выпивает его.

Возраст папайруны может достигать трехсот лет. Ствол около двух метров в диаметре. Очень прямой. Его вареной корой лечат колики. А настоянная на спирту из тростника, она снимает суставные и мышечные боли.

Дух дерева чумлашакикаспи - большой озорник. Это молодой паренек. Он может предстать перед человеком в любом обличье. В частности, чтобы «похитить» кого-нибудь. Это он украл Иоланду, жену Франциско. Этот дух-озорник принял облик Франциско. Уверенная, что перед ней ее .муж, Иоланда пошла за ним в лес и пропала... Франциско, который догадался, чьих это рук дело, отправился с друзьями в джунгли, на поиски. Они нашли ее только через два дня. Иоланда сидела, согнувшись, среди корней супайкаспи. Она была в каком-то трансе, вела себя как дикое животное, пыталась убежать каждый раз, как к ней кто-то приближался. Бабушке-шаманке Франциско удалось снять эту порчу.

Помимо злых шуток чуллашакикаспи славится тем, что может учить медицине, икаро, сосредоточенности, научить снимать порчу, а еще может подарить шаману Марири. Это дерево я буду принимать следующим...

Купуна бланка - огромное дерево. Это королева всех деревьев, женский вариант ремокаспи.

Пятьдесят метров в высоту, с прямым стволом, покрытым оранжевой потрескавшейся корой. Три метра в диаметре.

Оно учит тому же, что и ремокаспи, но только женщин. Если у вас депрессия, хандра или плохое настроение, нужно приготовить отвар из его коры и пить сколько влезет. А можно мне немножко? Нельзя, говорит. Ну ладно.

Снаружи: Ванная в джунглях. 11.00.

Возвращаемся с бала для избранных. Я устала и обливаюсь потом. Москиты решили, что я очень вкусная. Вся чешусь. Чесать только над и под, над и под. Не могу больше. Нажимаю ногтем на прыщик от укуса. Ах, хорошо. Ладно, что поделаешь. А малярия быстро развивается? Надо будет спросить. Все эти укусы катастрофически уменьшают шансы не заболеть. Черт, месячные начались. Вот только этого мне не хватало!

Мажу грязью зудящую кожу. Растираю грязь. Так я могу почесать укусы. На всем теле. Какое счастье. Теперь я кроваво-красная. Смешно. Тщательно смываю грязь водой из ведра. Кожа впитывает цвет воды. Желтеет. Не слишком привлекательно. Даже мылом нельзя. Из-за режима. Молочка для тела тоже нет, и кожа вся шелушится. Из-за этого у меня местами - светлые пятна новой кожи, а местами - пятна сухой и старой, землистого цвета. М-да, очень сексуально. Я как лоскутное одеяло. Показала одну ногу Франциско. Он посочувствовал. Еле удержался от смеха. Да-да, я все видела.

Дал мне пластиковый пузырек с маслом какого-то дерева. Называется копаиба. Намазала сухую кожу. Немного густоватое для масла. Темно-желтого цвета, пахнет смесью сандала и кедра. Обалденно! А еще оно может заживлять и отпугивает москитов! А чтобы его добыть, всего-то и надо, что надрезать кору, и все, готово, потекло масло. Только делать это нужно с утра. Однако не слишком рано, чтобы росы уже не было.

Франциско говорит, что копаиб становится все меньше, потому что люди слишком часто надрезают их стволы ради масла, они забирают весь сок, и дерево погибает. Масло продают на рынке. Оно пользуется огромным спросом.

Другое полезное свойство масла в том, что оно снимает боли, связанные с кислотностью желудка, при язве и разных гастритах. Чтобы вылечить язву, нужно четыре раза в день выпивать по четыре капли масла, растворенных в стакане воды. Я собираюсь воспользоваться рецептом. Живот болит все время.

Устраиваюсь на солнышке в моей зеленой ванне. Голая, намазанная маслом копаибы. Смотрю на небо. Какая-то хищная птица выделывает пируэты в воздухе. Крылья у нее снизу оранжевого цвета. Солнце сильно печет, загораю, на потрескавшейся масляной коже выступает пот, запеченная цесарка, обжаренный в утином жиру картофель, тишина джунглей. Сама не замечаю, как начинаю мурлыкать...

Среда, 25 октября

Снаружи: Рассвет. Сбор ингредиентов для волшебного зелья.

Внутри (меня): Большой секрет.

Мы идем по джунглям, полным росы, москитов и запаха земли, и ищем новое таинственное растение. Первый сюрприз этого дня - весть о том, что в магическое снадобье кладется не одно растение - аяхуаска, а два - аяхуаска и шакруна. Без шакруны аяхуаска не имеет никаких галлюциногенных свойств. Почему?

Франциско говорит, что прежде, чем я услышу легенду о том, откуда взялось это зелье, важно знать, что ученые провели химический анализ обоих растений. Изучение химического состава аяхуаски показало, что в ней содержится галлюциногенное вещество под названием «диметилтриптамин». Если выпить его просто так, никакого эффекта не будет, потому что один из ферментов желудочного сока, моноаминоксидаза, блокирует его действие. И тут на помощь приходит шакруна. Она содержит компоненты, поглощающие фермент, что позволяет диметилтриптамину аяхуаски достичь мозга!

Ученые до сих пор задаются вопросом, откуда местные жители узнали, что из тысяч растений соединять нужно именно эти два. Экспериментальным способом? Нет, отвечают ученые, это невозможно, комбинаций растений слишком много. Случайно? Нет, говорит Франциско. Для него ответ очевиден...

...Это было во времена инков. Племя ая, что в переводе значит «смерть», потеряло своего короля. Его похоронили. А некоторое время спустя на могиле проросли два растения: в месте, где покоилась его голова, - лиана (хуаска), а шакруна - на уровне его руки.

А потом одному из индейцев приснился сон. В этом сне он узнал, что два растения нужно соединить и приготовить из них снадобье. Что они и сделали. Так появилась аяхуаска, лиана племени мертвых.                                                               

С тех пор этот рецепт передается из уст в уста. И я получаю его. И я его передаю. Получив разрешение.                                                 

РЕЦЕПТ АЯХУАСКИ

Этап 1. Собрать три сотни листьев шакруны -куста примерно метр высотой, ветви которого растут из земли, а листья - из ветвей. Светло-зеленого цвета.

Этап 2. Добыть аяхуаску. Это уже сложнее. Потому что прежде, чем ее срезать, нужно очистить свое тело и дух. Это значит: следовать шаманскому учению, быть одному в течение трех дней перед сбором, не есть ни мяса, ни рыбы с зубами, ни жирного, ни соленого, ни сладкого, ни острого, не пользоваться мылом, не употреблять алкоголь.

Если все условия соблюдены, можно отправляться на поиски лианы, по-английски называемой soul vine(20). Чаще всего она закручена спиралью вокруг дерева. После того как вы ее обнаружите, положите на землю табак, банановый лист, чтобы завернуть табак, и спички, чтобы все это поджечь.

20) Лоза души (англ).

Затем испросите у аяхуаски разрешения отрезать от нее кусочек, чтобы лечить страждущих. Ответ даст чикуа. Чикуа - это маленькая птичка, которая всегда кружит рядом с аяхуаскои. Если чикуа говорит «чикуа-чикуа» это значит НЕТ. Тогда нужно отказаться от своей затеи: снадобье, приготовленное из такой лианы, может оказаться ядовитым. А если птичка прокричит «чи-чи», значит, ответ ДА. Тогда нужно отрезать кусок аяхуаски, толщиной сантиметра три, который затем предстоит разделить по меньшей мере на тридцать равных частей, по двадцать пять сантиметров каждая.

Этап 3- Отбить кусочки аяхуаски деревянной палкой так, чтобы кора слегка потрескалась. Положить куски лианы вместе с тремястами листьями шакруны в котел. Залить водой и вываривать на сильном огне в течение восьми-десяти часов, пока субстанция не уварится до одного-двух литров. Процедить через марлю. Чистую. И получить сокровище. Густую жидкость оранжево-коричневого цвета.

Руперто занимается варкой. Перед хижиной разведен костер. На деревянном шесте висит котел. Час назад Руперто бросил туда мою трубку. Она должна повариться в аяхуаске, чтобы обрести ее магическую силу. Он достает из котла острый конус черного цвета. Похожий на фигурку с острова Пасхи. С длинным носом. Magic pipe(21). Она вся липкая. Он вытирает ее и заправляет табаком. Запевает икаро, раскуривает, вдыхает дым. Работает! Он улыбается. Я волнуюсь. Очень волнуюсь. Ну вот. Моя трубка готова. Теперь я должна курить. Затягиваюсь. Несколько раз. Голова кружится...

Фигуру Руперто затмевают клубы белого дыма костра. Я вижу Панорамикса (22). Он готовит свой волшебный эликсир. Он курит мапачо. История без слов. Воздух дрожит. Над котлом. Мы наблюдаем. Обратившись к нашим чувствам. Запах огня. Вкус табака, согревающего рот. Гулкое бульканье кипящего отвара. Густого. В этой волшебной лощине мы забыли о времени.

21) Волшебная трубка (англ.).

22) Панорамикс - жрец, герой популярных французских комиксов проАстерикса и Обеликса.

Снаружи: Хижина-столовая. 17.00.

Франциско знакомит нас с какой-то мадам. Канадкой, из Торонто. Только приехала. Около шестидесяти. Почти толстуха. Курчавая блондинка. С очень белой кожей. С голубыми глазами. Престарелая хиппи. Писательница. Написала какой-то бестселлер. Больше ничего про нее сказать не могу. Зовут Дженет.

Приехала в Сачамаму попробовать аяхуаску. Беттина, я и Джоан считаем ее милой, но почему-то нам тяжело с ней общаться. Почувствовать ее. Странное ощущение. Она будет участвовать в ритуальном употреблении аяхуаски вместе со мной, завтра. Я совсем этому не рада. Куда лучше одной. Ладно. Посмотрим.

В субботу уезжает Джоан. Во время последнего приема аяхуаски ей все еще было очень плохо. Хотя она чувствует, что становится лучше. Как будто какая-то сила вот-вот перестанет держать ее голову. Франциско приготовил снадобья из растений, которые она будет пить еще месяц после отъезда. Оставляет мне свой e-mail. Так я смогу узнать, как ее дела.

Франциско спрашивает, снилось ли мне что-нибудь особенное с тех пор, как я приняла настой ахосачи. Гмммм... Вообще-то, нет. Хотя да. В единственном сне, который я помню, я летела на самолете... Летела в Париж поесть пиццы... Все хохочут. Франциско говорит, что видит в моем сне послание помидора. По-моему, я краснею.

Снаружи: Темно. Моя хижина.

Внутри (меня): Смертельный ужас.

Курю трубку в опустившемся мраке. И слушаю. Я насыщаюсь. Я растворяюсь в атмосфере ночи. Снова незнакомые звуки. Призывающие неизвестно к чему. Жить - значит производить звуки. Наверное. И звуки уносят меня. Я улетаю. Не знаю как. Вспоминаю, как на одном музыкальном конкурсе меня попросили аккомпанировать скрипачу на фортепиано. Мы открыли программу сонатой Бетховена, звуки завибрировали в ушах, они стали переживаниями, и я «ушла», я видела, как мои пальцы касаются клавиш, но это были не мои пальцы, они существовали, чтобы передать то, где я была, музыку, наверное. Я очнулась, как койот в мультике, который вдруг понимает, что бежит по воздуху. Было очень трудно «вернуться» в мои пальцы, продолжавшие играть как ни в чем не бывало!

В свой первый музыкальный «транс» я впала в детстве, по дороге в Вахигую. Мне было шесть. Мы с родителями и Ирко, нашим псом, натолкнулись в саванне на погребальную церемонию племени моей. Встав в круг, жители деревни что-то пели и хлопали в ладоши, отбивая ритм. Мы подошли чуть ближе. Зрелище завораживало. Тянуло меня как магнитом. Круг ненадолго разомкнулся, пропуская нас. Мы были похожи на маленьких мошек, привлеченных яркой расцветкой плотоядного растения. Я очутилась в первом ряду вместе с другими детьми. Они тоже пели и отбивали ритм. Танцоры и маски были там, в центре круга, прямо передо мной, и это было поразительно. Помню, как необъятная волна музыки захватила, заполнила мое тело. Мое сердце билось в ритме барабанов, я вся превратилась в слух и не могла оторваться от песни. Где-то очень далеко, в бескрайних просторах, где цвета и запахи саванны обретают звучание, вне пространства и времени...

Мама схватила меня за руку. Она приложила палец к губам, чтобы я поняла, что здесь нельзя никого беспокоить. Очень медленно она потянула меня назад, пытаясь вытащить из круга. Ирко все это время не отходил от меня ни на шаг. Поджав хвое Нам некуда было убежать из круга, но мама всё равно крепко нас держала.

Потом она сказала, что и я, и собака были в каком-то трансе. И обе одинаково тряслись! Интересно, а Ирко тоже летал на ковре-самолете?..

Это выражение я придумала, чтобы рассказать родителям о своем путешествии в страну ритма.

И вот теперь, сидя в моем кабинете в джунглях, я вижу, как пальцы ног сами двигаются в такт песням Вахигуи. Это слово наполняет меня радостью. Не знаю почему. Произношу по слогам. Ва-хи-гу-я. Ва-хииии-гу-яааааа. Я босиком. Как истинная дочь джунглей. При свете свечей пальцы отбрасывают тень. Длинную тень, похожую на когти. Я хищник. И тут я замечаю его. Тарантула. Он как большая волосатая рука. В метре от моей правой ноги. Босой ноги. Паук не двигается с места. Наверное, задается вопросом. Куда бы укусить эту великаншу? А у великанши пульс 0 уд./мин. Остановка сердца. Не двигаться. Он не должен заметит! что я дрожу. Животные чувствуют страх. И наго дают. Ну, этот пока нет, только смотрит. Улыбаться? Нет. Спастись бегством? Только очень быстро. В смысле мгновенно. Я не обута. А он все смотрит. Весь покрытый шерстью. Представляю, как мохнатые паучьи лапы ступают по моей ноге. По правой ноге. А потом - укус. Зубы впиваются в нежную плоть... Бегоооом. Срываюсь с места. Бегу. Зигзагом по части сцены, любезно оставленной им в моем распоряжении. Топочу громко, как слон, и пол резонирует в ритме моего страха. Куда он подевался? Ушел? С этими свечами ничего не видно! Два больших прыжка до фонарика. Так. Луч освещает пол. Тарантула нет. Тщательно изучаю гамак. Никого. Проскальзываю под москитную сетку. Я в шоке. Вечернее свидание с пауком. Отчаяние.

Четверг, 26 октября

Снаружи: Хижина-столовая.

День аяхуаски today (23). Вместе с новенькой. Канадкой. Я не должна была этого говорить. Знаю. Я делаю пузырь и выкидываю его. В нем злые мысли. А теперь можно насладиться белым рисом без НИЧЕГО, и потом снова НИЧЕГО до завтрашнего утра. Мне плевать. Я все меньше ощущаю голод. А когда я голодна, я курю. То есть, прошу прощения, питаю духов!

23) Сегодня (англ.).

Кстати, мои складки сократились в размерах. Это скорее радует. Вспоминаю о подругах, сидящих на диете в том краю, где можно есть, когда тебе захочется. Как только я расскажу им о своих приключениях, они все тут же захотят в Сачамаму. Помимо гарантированного избавления от жировых складок в программу входят водолечение, фи- тотерапия, чистка всех видов, общение с духами, походы в джунгли, сбор галлюциногенных растений, а также вечера дегустаций!

Две недели я не видела своего отражения в зеркале. Иногда я смотрюсь в реку. Мутную реку. Интересно, узнаю ли я себя после стольких дней, проведенных вдали от цивилизации? Боюсь представить себе количество волос, поседевших от постоянного страха. Я хочу увидеть себя. Я хочу увидеть тебя. Я хочу сохранить тебя внутри, как отражение в прозрачной воде. И спрашивать себя, глядя на отражения, которое из них - иллюзия, а в котором из них - твоя жизнь.

Мне так ничего и не приснилось. Ахосача, это не очень-то любезно с твоей стороны. А я ведь каждый день прихожу к тебе петь песни. Ты могла бы мне ответить! А может, тебе просто не нравится мой голос? Или же ты не понимаешь ничего из того, что я тебе говорю? Будешь продолжать в том же духе, я накричу тебе прямо в твои зеленые уши.

Дождь, солнце, дождь, солнце. А если дождь, то проливной. Зеленый попугай обожает петь под дождем. Чудак. Сидит на ветке, вода стекает по его перьям, и чем сильнее дождь, тем громче он поет. Записываю пение этого тенора, радующегося собственной красоте. Тут меня окликает Франциско. Все на урок. Что у нас сегодня? «Лекарственные растения».

В Амазонии самые распространенные недуги обычно связаны с влажностью, паразитами и неправильным питанием. Отсюда: артрит, ревматизм, боли в суставах, астма, кашель, туберкулез, мигрени, инфекционные заболевания, диарея, боли в почках, анемия, проблемы со зрением, слабость и т. д. Именно от этих заболеваний излечивают применяемые здесь растения.

Папайю, паико и сквош используют для избавления от паразитов. Например, один из способов избавиться от этих гадов - приготовить порошок из сушеных семян папайи, растворить его в воде и принимать по чайной ложке в течение трех дней. У паико из листьев отжимают сок или измельчают косточки плода. Схема приема та же. Сквош - это нечто вроде дыни. Очень сильное слабительное. Достаточно одного приема раз в полгода.

От диареи поможетгуайяба. Это вяжущее средство. Из ее коры готовят отвар. Одна порция - с утра, одна - вечером, и все прошло. Ее можно принимать и как лекарство от рвоты.

Хуито применяют от кашля и астмы. Это фрукт размером с апельсин. Коричневого цвета. Нужно разрезать пять плодов на четвертинки и варить в восьми литрах воды, добавив полкило сахара. Вываривать до получения сиропа. Также служит отхаркивающим средством. Принимать по три рюмки в день, пока не пройдет кашель.

Cat's claw - кошачий коготь - одно из наиболее известных растений, широко экспортируемое на запад. Это лиана, ценная своей корой. Принимают ее в виде настоя или отвара. Помогает от мышечных болей, изжоги, развития раковых опухолей, говорят, даже от СПИДа и диабета. Просто находка! Однако больше никаких объяснений мне получить не удалось.

Франциско говорит, что лишь два процента растений амазонских джунглей были изучены в лабораторных условиях. Все остальное богатство по большей части известно только шаманам. В последнее время они начинают организованно выступать против расхищения этого достояния. Они объединяются в ассоциации, которые открывают свои тайны только при определенных условиях. Например, при условии получения процентов с дохода от реализации лекарств, разработанных на базе этих растений. Один американский ученый решил было «запатентовать» рецепт аяхуаски. Последовал судебный процесс. Индейцы дело выиграли. Патент отозвали. На том основании, что этноботаники упоминали рецепт в своих книгах задолго до того, как горе-ученый подал заявку на патент. Так и надо.

Франциско рассказывает еще об одном растении, которое используют индейцы Амазонии, а недавно открыла для себя и официальная наука. Разного рода исследования говорили о том, что в одном из районов Амазонии люди совсем или почти совсем не болеют туберкулезом. Местныежители рассказали, что применяют лекарство из какого-то растения. Растение изучили в лабораторных условиях, оказалось, что оно и вправду обладает высочайшей эффективностью. Гораздо эффективнее всего ныне существующего на рынке.

Прошу дать мне сиропа из хуито и пару кусочков кошачьего когтя. Хочу сделать подарок подружкам, когда вернусь.

Снаружи: Церемониальная хижина. 20.30.

Внутри (меня): Бывалый боец.

Аяхуаска, третий подход! В этот раз рядом со мной на скамье подсудимых сидит Дженет. Я взволнована тем, что впервые буду пить аяхуаску, приготовленную собственными руками. Снова полная доза. Выпиваю in one shot (24). Ух ты, сегодня она уже как будто сладкая! Возвращаюсь на место. Проходя мимо, пожимаю руки Дженет. Похоже, она чувствует себя не в своей тарелке.

24) Одним махом (англ).

На этот раз результат не заставляет себя долго ждать. Чем дольше я на диете, тем быстрее действует аяхуаска! Итак, представление начинается. Мои милые змейки. Смотри-ка! Они хотят мне что-то сказать. Что? Я не должна больше пить аяхуаску??? Странно. Позже разберусь. Но оказывается, что уже поздно.

Появляются сетки разноцветных нитей. Меня бросает в дрожь, ноги совершают какие-то движения. Движения распространяются на туловище, руки, ладони. Все приходит в движение. Похоже, я разбудила, потревожила своих... демонов? Они вот-вот вырвутся из меня. Я вижу их! Я вижу мерзких ползучих гадов, корчащих рожи. Они выбираются на поверхность. Липкие и отвратительные. Точно такие, какие всегда мне виделись у меня за спиной. Но сейчас они внутри меня. Давай, ты же волшебница. Хорошо, я избавлюсь от них!

Становлюсь на колени. Мой желудок трясется, сжимается от движений, совершаемых моим телом. Инстинктивных, бесконтрольных. Меня рвет. Демоны, вот они, выходят, я вижу, как они замолкают в ночи! Отлично. Довольно. Мне хорошо. Разноцветные видения. Сетка энергии. Гремит гром. Начинается ужасный ливень. Он как волна все нарастающей силы.

Зажигается карманный фонарик. Хлопаю глазами. Возвращаюсь к реальности. Дженет совсем плохо. Франциско ведет ее в джунгли. А я возвращаюсь в другое измерение. Я вместе со стихиями. Я вместе с ветром, я вместе с дождем. Вдруг эти звуки начинают «расти», будто мои уши подключили к усилителю. Удивительная симфония природы. Гул. Кажется, будто я слышу дыхание земли. И дышу вместе с ней.

Вот тогда и приходят звуки. Мои звуки. Я пою вместе с Руперто. Каждый звук переходит в вибрацию. Вибрирует у меня в груди. В животе. Как круги на воде моего тела. Я не владею собой. Может, это транс? Все мое тело - вибрации, вибрации, развязывающие узлы, сметающие заслоны. Ступор проходит. Я становлюсь гибкой. Невероятное чувство. Материя преобразуется...

Ко мне подходит Руперто. Выдыхает дым мне на макушку. Ощущаю, как дым врывается в меня, будто в вакуум. Превратиться в энергию. В силу. Дождь перестал. Чем-то воняет. У Дженет понос. С самого начала. Франциско отводит ее в хижину. Шум грозы из грохота переходит в звон. Звон последних капель воды, предвещающий наступление тишины.

Я осталась одна. С Руперто. Он поет. Мне нравится его голос. Само воплощение множества окружающих нас энергий. Это просто. Он не слушает собственное пение, он внутри него. Он -энергия звука. Мгновение безмятежности. И мое тело тает. Чувствую, как оно превращается в жидкость. Невероятная трансформация. А потом -ничего. Больше никаких физических ощущений. Я где-то там, вне времени. Не знаю, как долго. Стоп.

Чья-то рука ложится мне на голову. Чья-то рука ложится мне на плечо. «Коринэ?» Это Франциско зовет меня. «Все в порядке?» Почему он спрашивает? Он мне мешает. «Да, все хорошо!» Мне так хорошо! Но я дрожу все сильнее. Какая-то сила управляет мной. Эта энергия настолько мощная, что невольно лицо мое искажается гримасой. Какое-то животное рождается во мне. Мое лицо сморщивается. Ну вот. Теперь я кузнечик. Опускаю голову. Гримаса на лице все страшнее.

Расправляю плечи. Мои руки больше не руки, а длинные лапы, приклеенные к голове. Распрямляю эти лапы. А мой малюсенький рот делает так: тццтццтццтццтццтц...

Появляется свет. Внутри меня. Он исходит из живота. Он исходит из живота. Вокруг источника света какой-то конус. Будто стеклянный светильник, а свет - это лампочка. Ярко-желтая, теплая, сияющая сфера. Очень нежная. Появляется некто, сидящий на троне. С короной на голове. Очень светлый. Франциско заговаривает со мной. Опять. Раздражает. Спрашивает, могу ли я идти! Исключено. Мне кажется, что я - неуправляемый воздушный шар, у которого перерезали крепежный трос. Я вся трясусь, снова и снова. Ко мне приближается Руперто. Выдыхает дым, чтобы «спустить меня на землю». Ничего не поделаешь.

Руперто рядом со мной. Он поет. Я брожу в закоулках его песни. С правильными очертаниями. Этим вечером я вижу невидимые гармонии...

А потом он помогает мне подняться. Опираюсь на его плечо. Смешно, меня так шатает! Вместе собираем оборудование для записи. Посмотрим потом, что там записалось. Прижимаюсь к Руперто. Рука об руку, мы уходим в темноту. Заливаясь счастливым смехом.

Добравшись до хижины, Руперто опускает меня на пол. Зажигает свечу. Тащусь к гамаку. Не факт, что мне удастся сегодня в него лечь. Придется хорошенько прицелиться. О-па, получилось.

Не могу уснуть. Меня нещадно трясет. Плечи, руки, ноги, голова. Так, что даже гамак качается. Тошнит. Нужно выбраться из гамака на пол. Лечь на землю. Сил моих больше нет так дрожать. Когда же это прекратится? Кошмар. Нужно вытерпеть. Дождаться, пока пройдет. Не могу больше! Ух ты, а вот и они, мои маленькие демонята. Все по новой. Вот и живот заболел. Только поноса не хватало. Плетусь в лес. Я смешная. Я устала. Меня тошнит. Это никогда не кончится! Кричу в темноту. Дрожу. И мой желудок тоже. Свесившись с края сцены. Одна. В одиночестве я изрыгаю огненный воздух, скопившийся у меня внутри. Я блюю, выворачиваюсь наизнанку. Я исторгаю хохочущих демонов. Я задыхаюсь. Я падаю оземь. Меня автоматически продолжает трясти. Запущена программа отжима.

Не могу уснуть. Ой, вижу спираль! А на конце ее - небо. Я иду туда. Я отрываюсь от земли. Так лучше. Я оказываюсь в каком-то темном измерении. А вокруг меня - частички света. Красиво...

И снова меня отжимают. Встает солнце. А я хотела поспать! Бешеная пляска продолжается. Ну когда же это закончится? Нет сил даже пойти к Франциско. Я умру здесь, на сцене. На виду у джунглей. Вот такая не античная трагедия. Ой, еще одна спираль! Прощайте.

Я не умерла. Я заснула. От измождения. И я все еще дрожу. Уже меньше. Но я устала. Очень устала. Мне нужно поесть. А есть не хочется. Восемь утра. Нельзя есть до десяти. Попробую добрести до столовой. Не знаю, может, они сжалятся надо мной. А пока я на полу. Попытка подняться. Голова болтается. Как у тех игрушечных собачек, которых часто встречаешь в машинах. Черт возьми, give me a break!(25) Послание. Послание аяхуаски! Вот почему ты сказала, что я не должна больше тебя пить? Может, это не прекратится теперь никогда? Нет. Сейчас ведь уже лучше. Нужно только подождать.

25) Оставьте меня в покое (англ.)

Снаружи: Светло. Хижина-столовая.

Внутри (меня): Вакуум.

Возраст:120 лет.

На поход от хижины до столовой мне понадобилось более получаса. Я настоящая развалина. Да здравствуют курорты для престарелых. Беттина и Джоан уже в столовой. Спрашивают, как все прошло. Демонстрирую им свои последствия отжима в стиральной машине. Смеются. Я не могу больше говорить. Тем более по-английски.

Девять часов утра. Приходит Франциско. Замечает, что я дрожу. Говорю, это со вчерашнего вечера. Выглядит обеспокоенным. Замечает, что, видимо, доза была великовата. Ведь из-за диеты я стала очень восприимчивой. Благодарю его за то, что превратил меня в стиральную машину в режиме отжима. Замечу, даже все демоны слились. Натуральная центрифуга.

Рассказываю Франциско о послании аяхуаски. Он говорит, что, вероятно, оно заключалось не в том, чтобы вообще не пить больше аяхуаску, а в том, чтобы не пить ее в ТАКИХ количествах. Ах да, извините. Мне действительно есть еще над чем поработать, прежде чем я стану переводчиком с языка растений. Но все равно, скоро эта строка появится в моем резюме. Значит, получается, если ая-хуаска передала мне это послание, то она с самого начала знала, что доза слишком большая, с того самого момента, как вошла в мое тело? «Да», - отвечает Франциско.

Говорит, что испугался за меня вчера. Да ладно. Ему было видение, как я превращаюсь в жидкость. Я в шоке. Я же и словом не обмолвилась по поводу моих вчерашних превращений, откуда он знает?

- Вот этому тебя и научат растения! Ах, ну конечно.

- Так и что же ты видел?

- Ну вот, вчера я видел, как твое тело становится жидким...

Вспоминается фильм «Терминатор». Два. Франциско утверждает, что превращение в жидкость - это последняя фаза очищения. После этого становятся ангелами, потому что это смерть. Хмммм. А для меня пока не время становиться ангелом. Это мне известно. Вечно я спешу куда-то.

Рассказываю, что я почувствовала. Почувствовала сама. Улыбается. Увидев, что я превращаюсь в жидкость, он быстро положил одну руку мне на голову, другую - на плечо. Чтобы дать мне своей энергии. Чтобы заставить меня «вернуться». Самое плохое заключалось в том, что, прикоснувшись ко мне, он ничего не ощутил. «Тебя там больше не было, - говорит он, - но, благодаря моей энергии, тепло понемногу вернулось в твое тело, ТЫ вернулась в твое тело! В этот самый момент ты и ощутила прикосновение рук к голове и плечу...» Very, very strange (26).

26) Очень, очень странно (англ.).

А еще он говорит, что все те видения и ощущения, которые он способен переживать, - это особенность восприятия, которую и я могу в себе развить при помощи растений и диет, если продолжу учиться. Не знаю, осталось ли у меня желание...

Десять часов. Дрожь понемногу отступает. Появляется рис и цветная капуста. Голодно. Ням-ням, как же вкусно. Двадцать шесть часов без еды. Думаю о тех, у кого нет выбора. И ем. Ладно.

Приходит Дженет. Такая же изможденная. Диарея не проходит. И никаких видений. Говорит, что чувствует себя униженной. Ладно. Мне по сравнению с ней повезло.

Весь день я сплю. И рисую круги в тетрадке. Чтобы посмотреть. Как там моя дрожь. Чтобы понять, изменилась ли координация движений после такого курса очищения. Тяжелый случай. К тому же явный приступ творческого бреда. Поскольку я отродясь не была способна нарисовать нормальный круг. В смысле круглый круг. Да и вообще, почему совершенство круга должно заключаться в его ровности? Разве, например, ровный ритм по сути своей совершенен? Разглядываю получившиеся круги. Один мне нравится больше других. Большой и кривой. Касаюсь его. Он получился одним махом. Одним движением. Одним криком. По-моему, он - совершенство. Мне нравится внутреннее напряжение, которое чувствуется в его форме, выбивающейся из ровных рамок, такое же напряжение я ощущаю в песнях Руперто. Оно похоже на ритм, который то приближается, то удаляется так, что слышится дыхание музыки.

Франциско пришел позвать меня на обед. Беспокоить меня из-за такого пустяка!

Суббота, 28 октября

Снаружи: Джунгли. Около трех часов дня.

Внутри (меня): «Оставьте сообщение после сигнала».

Мы ищем чуллашакикаспи. Дерево с щупальцами осьминога, чей дух-озорник похищает хорошеньких девочек. Франциско сказал, что я готова его «принимать». Хорошо. По идее, чуллашакикаспи должно научить меня, как петь икаро. Жду с нетерпением, тем более что ахосача по-прежнему не желает со мной общаться. Может быть, чуллашакикаспи даст мне и мое собственное икаро. Через сны. Которых я пока все так же не вижу. И их тоже. Ладно, проехали.

Франциско нашел чулла... Что-то странное он там творит. Взял мачете и лезвием плашмя слегка постукивает по стволу дерева. Будто хочет его разбудить. Потом пытается срезать кусочек коры. Получается плохо. Говорит, это потому, что дерево еще не проснулось. Нужно еще немного постучать. Тук, тук, тук, тук, тук. Давай просыпайся, лежебока. Тишина. Попытка номер три. На этот раз кора отстает почти сама! Франциско смотрит на меня. И лукаво улыбается. Чувствую, что выражение лица у меня, прямо скажем, удивленное. «Видишь, вот теперь оно проснулось!»

А сейчас нужно его поблагодарить. И подлечить его. Франциско просит меня собрать немного земли и приложить ее как компресс на сделанный нами разрез. Это поможет. Кора восстановится через три-шесть месяцев. Ну вот.

Берем кору и возвращаемся в столовую. Готовим снадобье. Я счищаю наружную часть, чтобы осталась только внутренняя. Красно-коричневого цвета. Суперкрасивая. Разрезаю на несколько кусочков и бросаю в воду. Настаивать нужно всю ночь. Завтра, в пять утра, Франциско принесет. Потом нельзя будет двигаться, говорить и есть до полудня. Чтобы войти в контакт с этим озорником. Красть меня ему лучше не стоит...

Воскресенье, 29 октября

Снаружи: Рассвет. Лежу, спрятавшись под сеткой.

Внутри (меня): Принцесса, запертая в замке.

Ровно пять часов. Луч света будит ночь. Может, это фонарь Франциско? Да, узнаю ритм его шагов. Он принес мне снадобье. Предварительно перелив настой в белую кружку. Железную, эмалированную. Подношу ее к свече, стоящей на деревянном столике. Чтобы посмотреть, как же выглядит эта жидкость. Прозрачная, желтоватая, с парой частичек коры, плавающих на поверхности...

Франциско велит пить медленно, отдавая себе отчет в том, что делаешь, открывая свою жизнь очередному духу. Выпиваю. Жидкость абсолютно безвкусная. Значит, по вкусу духа узнать нельзя! Мне приказано возвращаться в гамак, под сетку, и никуда не ходить до полудня. Вот так всегда.

Франциско уходит. Очень похож на кота. Сегодня он поедет к Иоланде, своей жене, в Икитос. И к своим шести дочкам. Одна из них уже интересуется шаманством. Ей всего восемь, а она уже знает кучу растений.

Франциско почти каждый день рисует. Он пишет свои видения под аяхуаской, сны, которые посылают ему растения, истории, которые они рассказывают. Он ничего не рисует случайно. За каждым знаком, каждым растением, каждым духом стоят шаманские секреты. Посвященному они понятны. Карта сокровищ, партитура знаков, которые я стараюсь расшифровать...

Он готовит выставку в Нью-Йорке, затем в Берлине. Еще его приглашают на шесть недель в Англию, ассоциация по защите окружающей среды хочет, чтобы он написал огромную фреску во славу леса. Из-за постоянных разъездов Франциско больше не занимается шаманством. Шаман должен жить отшельником. Кстати, Кармен сказала, что он был хорошим шаманом. А задача, которая, по его словам, стоит перед ним сегодня, миссия, доверенная ему шаманами Амазонии, состоит в том, чтобы «открыть» шаманство для западного мира. То есть обучение будет доступно всем, кто захочет учиться. Потому-то мне и было позволено приобщиться к знанию.

Другой его задачей стало развитие собственной организации по изучению и защите амазонских лесов. Живопись позволяет ему брать на себя часть расходов фонда. Остальные расходы покрываются за счет пожертвований.

А Руперто - это тот, кто приносит в Сачамаму спокойствие. Он, как вертикальный стержень, на котором держится равновесие этого места. Он всегда в движении. Он появляется с легким дуновением ветра и исчезает вместе с шепотом древесных листьев. Вечно на ногах, вечно с улыбкой на лице, вечно с мапачо во рту и в зеленых резиновых сапогах. У него тоже есть семья. Только в нескольких днях пути отсюда, в джунглях. Сейчас он живет в будущей хижине-школе, пока не закончил строить собственную хижину, здесь, неподалеку. Обещал показать ее мне. Мы не очень-то много разговариваем, из-за языка, но мы нравимся друг другу Это видно по глазам. Мне нравится его тихое присутствие. Оно надежное. Оно успокаивает. И я знаю, что ему это известно. Я знаю, что он видит мои страхи, моих демонов, что он понимает их. Осуждают только те, кто боится. А он-то уж точно не боится. Вот что я чувствую внутри него. Ободряющее спокойствие и бесконечную доброжелательность, свойственные тем, кто не знает страха, поскольку всегда знает наверняка, что или сто находится перед ним.

Несмотря на свои семьдесят пять, он работает не покладая рук, самостоятельно строя себе хижину. И она вырастет посреди джунглей за месяц, я уверена...

Франциско сказал, что строительство хижины в двадцать квадратных метров обходится примерно в три тысячи франков. Это стоимость рабочей силы, ведь весь материал можно найти вокруг. Деревья рубят и обрабатывают на месте, превращая их в пол, каркас, крышу. Без излишеств.

Недавно я видела Руперто с какой-то женщиной лет тридцати. Кармен, повариха, намекнула, что это его любовница. У шамана может быть несколько женщин!

Все еще никакой реакции на зелье. В животе не жжет, позывов к рвоте нет. Перевожу дух. Наконец-то принцесса сможет предаться любимому занятию, а именно занять свой мозг придумыванием слов, звучание которых вызывает у нее улыбку...

...Тупури!!! Вот первое слово, которое появляется в моей абсолютно пустой голове. Доктор, это серьезно? Нет, отвечает чей-то голос. Это музыка. Которая дышит.

Тупури - это народ, живущий по обе стороны от границы Чада. Для их музыки характерно постепенное замедление ритма, напоминающее замедление пульса, например во время упражнений на концентрацию. Совершенно невероятный звуковой эффект. То же слышится мне и в песнях Ру-перто. Как будто паришь в бесконечности, в пространстве вне всяких измерений, где музыка воспринимается не линейно, а «вглубь». Глубина рождается из особого сочетания ритмического и метрического дисбаланса, которое создает у слушателя впечатление напряженности, ощущение того, что пространство и время сжимаются и разжимаются. Чтобы музыка дышала!

Понедельник, 30 октября

Снаружи: Волшебная сцена, окутанная утренними сумерками.

Просыпаюсь в пять часов. Лежа в гамаке. Я пою. Я полна музыки. Может, из-за зелья чуллашакикас-пи. Странно. Еще ночь. Утренняя ночь. Такая легкая.

Мне хочется написать что-нибудь. Музыку. Наконец-то сказать тебе то, что сказать не было времени. Из-за боли. Боль - глупость. Она мешает отдавать. Она мешает ценить. Последние дни. Последние мгновения. Те, вспоминая о которых ты всегда будешь жалеть, что утопила их в слезах. Улыбнуться. Открыться. Боль ни к чему. Боль эгоистична. И ты это знаешь. Наш общий друг был тогда с нами. Он просил меня не плакать. Он просил послушать, как ты умираешь. Пойти с тобой. Туда, за твой последний вдох. Уже той, другой жизни. С тобой. Быть. Быть в этом мгновении. Во мгновении. Только сейчас я поняла, что он хотел сказать...

Угадайте, что такое.- метр в длину, четыре сантиметра в ширину, с оранжевыми, черными и белыми кольцами по всему телу, лежит себе в ручье, в который я писаю?

Да, правильно, это чудесная змейка. Но как она называется? Я делаю снимок и несусь на поиски Франциско. Активно объясняю. Результат анализа.-это нака-нака! Я лично такой не знаю. Франциско предупреждает, чтобы я была осторожной, потому как если она меня укусит, у меня будет лишь пятнадцать минут на подготовку к смерти и к встрече с тобой! Не волнуйся, теперь я знаю, где тебя искать.

Кармен что-то несет. Сегодня прямо день загадок какой-то. На тарелке - банановый лист. Дымится. Что же скрывается под этим листом, приготовленным на древесных углях? Слюнки текут неудержимо. Обнюхиваю вокруг. Снимаю лист. Душистый лист. Это кусок рыбы. Белой рыбы. Этодорада. Такая амазонская рыба, объясняет Франциско. Беззубая. Of course27. А вообще, я бы с удовольствием взглянула на ее морду. Морда отсутствует. Она уже давно где-то в кошачьих желудках. Кстати, кошек здесь три штуки. В общем, я поглощаю рыбу. Вкусную, нежную, по вкусу похожую на треску, а по виду - на налима, да еще и с ароматом бананового листа. Экстаз.

27) Ну конечно, (англ.).

А сейчас за работу! Полное брюхо к ученью не глухо. Сегодня будет урок о черных шаманах. Рассказ начинается с истории о смерти матери Фран-циско, умершей из-за проклятья, которое на нее наслал черный шаман. Франциско тогда было шесть лет.

Сидит он как-то раз с родителями за обеденным столом. Стук в дверь. Какой-то пьяный человек. Просит мать Франциско, Исабель, дать ему ружье, чтобы убить свою жену. Исабель отказывается и выставляет его за дверь. Он приходит в бешенство и выкрикивает: «Хорошо, Исабель, можешь мне поверить, твое ружье останется с тобой навсегда...»

Франциско с родителями отправляются спать. И вдруг под москитную сетку залетает летучая мышь. Как ей это удалось? Вся семья встает с постели. Отец Франциско идет за метлой, чтобы прогнать ее. Когда он возвращается, мышь уже улетела. Как ей это удалось?

Ночью, во сне, Исабель встречает недавнего гостя. Ей снится, что он запускает мышь под сетку.

Она просыпается с сильной болью в животе. Бабушки Франциско, шаманки, с ними нет. Она в джунглях. Сейчас у нее период диеты.

Боль все сильнее. Они зовут другого шамана. Но слишком поздно. Шаман понимает, что на Исабель наложили проклятье, но не может ничего поделать против магии этого человека. Она слишком сильна для него. Три часа спустя Исабель умирает.

Чтобы снять наложенное проклятье, шаман должен обладать не меньшими знаниями, чем тот, кто его наложил. Потому что, если ему удастся снять проклятье, он должен быть готовым к мести черно-, го шамана. Существует четыре основных способа защиты. Во-первых, Марири. Наилучший способ. Чем Марири могущественнее, тем лучше он сможет защитить шамана. Во-вторых, некий предмет, который шаман выбирает или собственноручно изготавливает и «заряжает» защитной силой. В-третьих - это песни, защитные икаро. В-четвертых - так называемые вироты. Это такие маленькие стрелы, которые шаман должен соорудить самостоятельно из шипов некоторых деревьев, таких, как хуиририма, хуикунго, шамбиро и т. д.

Эти вироты предназначены для уничтожения виротов, посланных черным шаманом. Если черный шаман хочет кого-то убить, он использует вироты из костей животных или зубов пираньи.

Чтобы сражаться с черным шаманом, шаман должен научиться колдовству. Потому что «колдовство можно победить только колдовством».

Он должен придерживаться той же диеты, что и черный шаман, то есть принимать деревья и растения, которые учат колдовству. Это такие деревья, как йанакаспи, пукалупуна, чонтакуиро и хуиририма, покрытая огромными шипами, к которым нельзя прикасаться...

«Направлять» и «передавать» зло черным шаманам помогают духи четырех животных - летучей мыши, совы, грифа и сокола.

Вспоминаю про летучую мышь, живущую под крышей моей хижины. Плохой знак, да? Не знаю, мне она нравится. К тому же она умеет какать вниз головой.

Снаружи:Темно. Дамик летучей мыши.

Внутри (меня): Чистый концентрат растений.

Франциско сказал, что пришла пора произвести мне brain washing(28). Какое ужасное название. На самом же деле это упражнение на концентрацию, помогающее остановить поток мыслей, вызвать видения и позволяющее предсказывать будущее.

28) Очистка мозгов (англ.).

Итак, приступаем. Мы на моей сцене. Он сажает меня на табурет. Спину надо держать прямо. Я должна смотреть на огонь свечи, которую он предварительно приклеил к столу. Примерно в полуметре от моего лица. Он встает сзади, чтобы держать мою голову. Тоже прямо. Идея в том, чтобы смотреть на свечу не моргая пятнадцать минут подряд.

- Не моргая? Я не смогу!

- Очень даже сможешь! А если нет, то, значит, твои мысли не дают тебе сосредоточиться, нужно учиться успокаивать их и приостанавливать их ход. Тогда ты поймешь, что большинство из них совершенно лишние.

- Ага, а если глаза заболят?

-  Просто не закрывай их. Потекут слезы. Они смочат глаза. Положи голову мне на руки, потому что, стараясь держать ее прямо, ты будешь отвлекаться.     

Ладно. Я готова испытать свою сосредоточенность. Вдох - выдох. Поехали...

Глаза заболели почти сразу. Черт! Закрыла! Франциско смеется. Это же рефлекс! Как его контролировать? Велит замолчать и начать сначала. Сосредоточеннее. Нервничаю. Начинаю заново. На этот раз я очень стараюсь. Фиксирую взгляд на пламени. Готово. Три, два, один, старт! Что там за шум? Черт! Моргнула!!! Сколько я продержалась? Четыре минуты. И всего-то?

Ладно, погоди, на этот раз получится. Я поняла. Начинаю. Вперед. Нет, секунду. Вдох - выдох. Готово. Три, два, один...

Десять минут! Я продержалась десять минут!!! Франциско говорит, что это не самое большое достижение. А по-моему - очень даже. Действительно, глаза начали слезиться, и сразу стало гораздо проще.

Франциско сообщает, что для того, чтобы продержаться дольше, нужно регулярно тренироваться. Понемногу за огнем свечи я увижу очертания. Научусь их различать и расшифровывать послания. Так и предсказывают будущее, говорит он.

- Разглядывая свечку?

-Да.

- А ты умеешь предсказывать будущее?

- Да, - говорит, с такой хитрой улыбочкой, типа, я знаю, что ты сейчас попросишь сделать.

Молчу. Смотрю направо и вверх, думаю. Хочу я знать или не хочу...

«Нет, я ничего не хочу узнать», - слышу свой собственный ответ, адресованный Франциско. «Да ладно, - говорит мой злобный внутренний голос, - ты просто боишься, ведь так?» Перемещаю взгляд. Влево и вниз...

Вторник 31 октября

Снаружи: Светло. Ручей забвения.

Внутри (меня): Смертельный ужас номер два.

Из Мауглиты, присевшей на берегу ручейка, лилась желтая горячая жидкость, как вдруг из воды показалась голова наки-наки. К своему счастью, девушка только сегодня утром повстречалась с ужасной змеей, живущей в ручье, и потому была настороже. От ее круглых карих глаз, неотрывно следящих за поверхностью воды, не ускользнуло, как голова огромной рептилии высунулась из ручья и устремила на Мауглиту свой хищный взгляд. Сомнений не было. Змея приготовилась к атаке. Спасло девушку одно-единственное движение. Она отпрыгнула, как кузнечик. Но упала и разбила свое прекрасное личико, потому что штаны, спущенные до колен, сковали ее ноги, словно цепи. Бешеный стук сердца стал стихать. Какая же спасительная мысль пришла в голову этой Венере с обнаженными ягодицами? Ответ прост. Он заключается в том, о чем она не подумала раньше: эта нака-нака была водяной змеей. А значит, на суше она не могла причинить никакого вреда!

Распростершись на земле, Мауглита сделала отчаянную попытку вернуть штаны на место. Но этим, казалось бы, невинным движением она потревожила спрятавшегося под своим листком маленького скорпиончика. Для нее это было уже слишком. Она лишилась чувств. Электрический разряд поразил ее прекрасный разум, и наступила темнота.

Найдут ли ее? Здесь, в этом зеленом хаосе? Перенесет ли Мауглита бесчисленные укусы? Успела ли она надеть штаны? Нет, ни за что не станет она мыть голову. А ведь вечером ее ждет аяхуаска...

Снаружи: Церемониальная хижина.

Внутри (меня): А что если уйти? Уйти из джунглей?

Пришедший Франциско застает меня валяющейся в гамаке. Как следует обернутом сеткой.

Спрашивает, все ли в порядке. Тихо отвечаю «да», решив не рассказывать о злоключениях Мауглиты. Ладно.

Франциско пришел научить меня икаро чулла-шакикаспи.

- Можно я останусь под сеткой? - спрашиваю я.

- Нет проблем.

Фу-ух. Франциско начинает насвистывать мелодию. Затем напевать. Я подпеваю. Мои ушки напрягаются. Мои ушки аплодируют. Вот он, самый красивый язык. Выходит неплохо. Это икаро труднее, чем икаро ахосачи. Но у меня все равно получается. Теперь только идти и петь его дереву. Но не сегодня, смилуйтесь, сеньор Франциско. Я бы предпочла не выходить в джунгли до завтра. О'кей? Скрываюсь под сеткой. На весь остаток дня...

Восемь тридцать. Праздник аяхуаски. Поникла головой. Чувствую злую энергию вокруг себя. Не хочу. Значит ли это, что я боюсь? Ну да. Расставляю оборудование. В прошлый раз мне замечательно удалось записать производимые мной странные звуки. Беттина с Джоан тоже здесь. Сегодня тут как в лагере.

Этим вечером мне положена половина порции. Потому что в прошлый раз был перебор. Тем лучше. Интуиция подсказывает, что будет нелегко. Что придется изрыгнуть кого-нибудь еще. Что ж, нужно дойти до конца?

Плохо становится сразу. Меня рвет воздухом. Маленькими порциями пустоты. Тошнота от этого не проходит. У всех вокруг понос. Воняет. Все и вправду больны.

Внезапно приходит видение. Я вижу корни чуллашакикаспи. Перед стволом появляется лицо. Юноши. С кудрявыми волосами. Он улыбается. Хитро. А потом смеется. Наверное, дух чуллашаки-каспи. Довольно милый. Но он ничего не говорит. Эти духи ни в какую не хотят со мной общаться. И это начинает меня раздражать.

Тошнит. Начинает трясти. Снова программа отжима. Проходит. Теперь никаких видений. Я устала. И никаких звуков тоже. Однако впечатление у меня такое, что это последний этап очищения моего тела. Я должна дойти до конца. Меня тошнит. Другим тоже плохо. Без конца. Я бы хотела, чтобы и мне было так же. Я вся закупорена. Неужели так трудно заставить выйти то, что осталось? Хорошо, если оно выйдет. Ладно. Зову Франциско, чтобы он попросил Руперто мне помочь. Руперто становится рядом со мной и поет. Выдыхает на меня дым. Колышет энергию шакапой.

Тысяча двести оборотов в минуту. Моя программа отжима запущена. Я трясусь до кончиков пальцев. Представляю себе, какое дебильное у меня выражение лица. И это не смешно. К тому же из меня ничего не выходит! Руки мои вдруг начинают двигаться около желудка. Как маленькие веники, выметающие из него пыль. Смотрю на них. Я ими не управляю. Они все делают сами. И у них получается! Чувствую, как что-то сдвигается с мертвой точки. Энергия возвращается. Опускаюсь на колени. Открываю рот. Внимание, сейчас оно появится. Желудок содрогается и... оп! Что-то необыкновенной силы. Что-то такой силы, что попадает даже в нос. Обжигает. Сморкаюсь. Наверно, я побила все рекорды на дальность метания блевотины. Боюсь, желудок мой отправился вместе с ней. У собак же бывает, что желудок выворачивается наизнанку, правда? Нет-нет, все в порядке. Все на своих местах. Отдыхаю. Рухнув на скамью.

Руперто поет. Приходит успокоение. Это хорошо. Дженет не выдержала. Франциско уходит с ней. Сейчас на ринге только я и Беттина.

Восстанавливаю силы после нокаута. Тошнота понемногу отступает. Как испаряется вода в маленькой лужице. Странно. Ощущение, что мое тело очистилось. Искренняя радость. Но я настолько устала, что даже не в силах ее выразить. Восемь часов. Самый долгий сеанс.

Возвращаемся, когда на часах уже четыре утра. Не могу заснуть. Меня до сих пор трясет. Всего шестьсот оборотов в минуту. Половина порции!

Среда,1 ноября

Снаружи: Хижина-столовая.

Внутри (меня): Что-то разноцветное.

Просыпаюсь в десять. До одиннадцати не могу вылезти из гамака. Слишком ослабла. Есть хорошая новость: дрожь прошла! Половина двенадцатого. Плетусь в столовую. Завтрак я уже прозевала. Теперь ждать до полудня. Двадцать семь часов без еды. Ну ничего, я свое возьму. Сырые помидоры с рисом. Без комментариев.

Франциско интересуется, что я почувствовала вчера вечером. Ну, вообще-то, кроме явившегося мне дерева и духа, я ВООБЩЕ ничего не почувствовала, отвечаю я. Зато я сделала уборку!

А потом он говорит что-то совершенно невообразимое. И это что-то одновременно пугает и радует меня. Никогда не знаешь, что может произойти в этих глухих лесах. Говорит, что видел, как семь энергий, семь духов и семь деревьев предстали передо мной! Молчу, думаю...

По-любому я-то ничего не видела. Но, может, именно поэтому меня и трясет все время? Может быть, это значит, что вместо того, чтобы говорить со мной, духи меня сотрясают?

Ответ отрицательный. Франциско пытается меня образумить. Если можно так сказать. Ему думается, что я, как магнит, притягиваю всю эту энергию, но, получив ее, не знаю, что с ней делать, как ей воспользоваться, как от нее избавиться, и потому, оказавшись в безвыходном положении, не нахожу ничего лучше, чем сотрясаться всем телом! Да, до некоторых вещей додуматься непросто. Еще Франциско говорит, что вместо того, чтобы трястись, лучше было бы использовать эту энергию для работы над собой. Ну это уже нечестно! Ведь именно благодаря МОИМ усилиям демоны покинули мое тело. Не правда ли? И я была бы очень рада, если бы сеньор Франциско все-таки соблаговолил признать мою гениальность в вопросах очищения. Но нет ведь!

А еще он видел мой аркан. Это такая штука, которая есть у каждого, она окружает и защищает человека. Что??? Да, он видел меня в центре круга. И круг этот - тело змеи с хрустальной кожей. Хрусталь четырех цветов. С чудесным сиянием. Огромной мощи. Эти цвета невозможно победить! Красный, желтый, синий и зеленый. На месте головы у той змеи - бриллиант. А внутри круга - женщина. Она наблюдает...

Я в шоке. Я больше ничего не слышу. Я тронута. Так, значит, это ты? Ты охраняешь меня...

Я знала это. Я знала, ничто и никогда не сможет нас разлучить. Даже Франциско это увидел. Даже он, который не знал нашей истории, которому я никогда не говорила о тебе. Он сказал, что нарисует мой аркан, ведь он такой красивый, такой могущественный. Он нарисует тебя...

Четверг, 2 ноября

Снаружи: Светло. Хижина-столовая.

Франциско дает мне понюхать духи из цветов ахосачи. Вдыхаю. Очень тонкий аромат. Почти не чувствуется! Именно поэтому эти духи предназначаются для девственниц, говорит Франциско. Вот как? Продолжает: у ахосачи фиолетовые цветы. Этот цвет символизирует непорочность. Таким образом, задача каждого аромата, - в зависимости от его природы и от цвета цветка, из которого он добыт, - очищать один из семи уровней вселенной. И если духи очищают вселенную, то благовония очищают материю, плоть. Для этого используют благовония из смолы копаибы, копала, лакре-кристаллина, пало де росы и перфумекаспи.

На завтрак получаю жаренный на углях банан. В кожуре. Вскрываю ее. Вот это аромат. Хотела бы я им надушиться.

Снаружи:Церемониальная хижина.

Мы собираемся совершить обряд под названием саомедио. Обряд этот очищает тело, позволяя попасть в мир духов и пообщаться с умершими. Сегодня 2 ноября. Вчера, сегодня и завтра праздник всех мертвых. Ладно. Беттина, Дженет, Франциско и я собрались в церемониальной хижине.

Франциско смешивает кусочки смолы копала и лакрекристаллина в глиняном горшке. Вдыхаем аромат. Сильный запах смолы. Пахнет немного сосной, немного сандалом. Поджигает все это, обрызгивает нас лесным ароматом собственного приготовления и просит окунуться в дым.

А дым совсем черный. Дым потрескивающей смолы. Горшок стоит на земле. Мы должны подойти и окунуть лица, спины, руки и ноги в дым. Окунаемся. Резкий запах. Стараюсь не дышать.

Теперь мы должны взять друг друга за плечи. Как регбисты. Франциско издает неясный крик. Глубокий крик. И мы вместе с ним. Довольно громко получилось. Дым добирается до наших лиц, склонившихся над горшком. Горячо. Вот и все. Поднимаем взгляд. Взрыв хохота. Наши физиономии и волосы все черные от дыма.

После этого дуем на огонь. По очереди. Погасить его удается Беттине. Она теперь главная на этой церемонии, посвященной мертвым.

Франциско говорит, что, возможно, ночью нам приснится что-то странное, например те, кого уже давно не стало. А у меня снов нет как раз с того момента, как они должны были появиться. Если бы ты, по крайней мере, не покидал меня во сне...

Пятница,3 ноября

Снаружи: Светло. В поисках завода, где делают спирт.

Внутри (меня): А мне даже нельзя попробовать.

Мы идем по джунглям уже около часа. Чтобы найти место, где делают спирт из сахарного тростника. Франциско не смог придумать ничего лучше этой «прогулки», чтобы поведать мне о тайнах джунглей. Я не хочу идти. На ушах и у рта у меня оборудование ВВС. Очень удобно. Единственной свободной рукой отбиваюсь от москитов. А потом поскальзываюсь на бревне, которое служит мостом над лужей грязи. Потому что, идя по бревну, записывала свою болтовню - вместо того, чтобы смотреть под ноги. Падение записалось. Крепкое слово и глухой плюх. В ботинках полно грязи. Каждый шаг теперь сопровождается ужасными хлюпающими звуками. Двигаю пальцами, дабы оценить размеры ущерба. Носки тоже насквозь. Настроение поганое вконец...

Что до Франциско, так он с легкостью преодолевает препятствия. Продолжая рассказывать. Передо мной огромная тангарана. По меньшей мере сорок метров высотой и два в диаметре. В ней живут целые колонии муравьев. Стоит кому-либо дотронуться до дерева, как они тут же атакуют. Тысячи укусов смертельны. Так, например, племя яга наказывало провинившихся. Их привязывали к дереву. И если спустя день их находили живыми, тогда их прощали. Прощали их редко...

Пересекаем две поляны обработанной земли. В основном, бананы и маниока. Местные фермеры живут за счет дохода от продажи этих двух культур, иногда еще разводят кур. Здесь, прямо посреди джунглей! Они живут в лесу одни со своими семьями, обычно в двух или трех хижинах. Дети не ходят в школу - до ближайшего города слишком далеко.

По пути встречаем дерево со съедобными плодами. Это гояба. Чтобы добраться до фруктов, нужна длинная палка. Плоды похожи на стручки фасоли длиной около метра и сантиметра четыре шириной. Буро-зеленые. Внутри - нежная белая мякоть, обволакивающая крупные черные блестящие зерна. Белая мякоть полна сока. Можно утолить жажду. Не слишком сладкая. С едва уловимым ароматом апельсинового цвета.

Спустя час нам навстречу выбегает стая собак. Тощих-претощих. Обнюхивают нас. Не злые. Это хорошо. Вот и пришли. Вместо завода обнаруживается большая хижина, крытая листьями. Без пола. Просто земля. И без стен. В центре хижины возвышается винтовой пресс. Здоровенный деревянный станок с двумя громадными винтами. Между ними закладывают тростник, который нужно отжать. Получается сок. Который стекает в пластиковую бочку. Нежный запах. Сладкий.

Большой горизонтальный рычаг управляет движением огромных винтов. Это ствол дерева се-ми-восьми метров длиной, конец которого тащит по кругу худющая лошадь. Гнедая лошадь. С шорами на глазах. Она ходит вокруг пресса. От этого на земле борозда. Протоптанная миллионами шагов. За лошадью идет мужчина, палкой заставляя ее двигаться вперед.

Остальные члены семьи просто смотрят. Сидя за небольшим деревянным столом. Двое мужчин, женщина лет сорока, молодой паренек и маленький мальчик. На столе лежит пара бейсболок. За действом, активно беседуя, наблюдают куры и петух.

После получения сока его оставляют бродить в бочках на три дня. Заглядываем внутрь одной из них и видим зелено-коричневую жидкость. С крупными пузырями брожения. Через три дня сок переливают в другую бочку, под которой разводят огонь. Пар кипящей жидкости проходит через змеевик - небольшую медную трубку в форме спирали, опущенную в чан с холодной водой, чтобы пар, идущий через нее, конденсировался. На выходе получается спирт, стекающий в синюю пластмассовую канистру. Пятьдесят пять градусов! Хотела бы я попробовать. Никто не смотрит? Молниеносный жест. Окунаю палец в стекающую жидкость. Маленький источник чистого спирта. Он издает чудесный звук, похожий на журчание фонтана. Облизываю палец, который весь в спирту. На вкус очень сладкий.

Этот агуардиенте продается по одному новому солю за литр, то есть стоит меньше половины евро. А порция какой-нибудь еды обойдется в один евро. Алкоголизм - вот главная проблема здешних мест. Не говоря уж о том, что частички меди из трубки, в которой конденсируется пар, попадают в напиток, порой приводя к отравлениям медью. Вплоть до летальных исходов при чрезмерном употреблении.

Возвращаемся в Сачамаму. Очень жарко. Сегодня вечером снова аяхуаска. Обычная частота приема - два раза в неделю. Но на самом деле шаман определяет ее сам, в зависимости от того, как она воздействует на ученика. Так же, судя по его реакциям, он определяет и дозу аяхуаски. Сегодня, памятуя о моей сильнейшей реакции на последнюю большую дозу, я смогу получить только совсем малюсенькую порцию. Очень хорошо.

Возвращаюсь в хижину. Ванна обычная, ванна грязевая, ванна солнечная. Три «В» счастья. Моя подруга змея все еще в ручье. Разглядываю ее. Свысока, как настоящая королева джунглей.

Вот неожиданность. Беттина решила нанести мне маленький визит. Сидим, курим вместе, пьем отвар клабохуаски. Не хватает только печенья. Говорим о том, что сейчас. Ни слова о прошлом. Ни слова о будущем. Только переживания и тишина. Чудесное мгновение.

Всю вторую половину дня я записываю, думаю, пою перед своим деревом, делаю записи и каждый раз, закончив очередную заметку, машинально нажимаю Ctrl+S большим и указательным пальцем левой руки. Защитный рефлекс. Компьютерная привычка. Две клавиши, я нажимала их тысячи раз. Смешно. Но от нее нелегко избавиться.

Восемь тридцать. Скоро я вновь услышу песни Руперто. Я счастлива снова окунуться в пространство, где звуки сливаются в разноцветные волны, которые проникают в меня, наполняя силой. Из них я буду черпать энергию, которая мне по-прежнему нужна, чтобы жить.

Снаружи: Церемониальная хижина. 20.30.

Внутри (меня):Что же на этот раз?

Я готова к пятому сеансу. Дженет тоже будет. Волнуется. Последние два раза были для нее настоящим адом. Я пью. Она пьет. Ждем. Очень скоро выпитое дает о себе знать.

Дженет начинает тошнить. Но, кажется, ей уже не так плохо. Я все жду. Тошноты нет. Начинаю думать, что ничего не произойдет. Жду. Ложусь на скамейку. Да, Дженет действительно уже не так плохо.

Меня не тошнит, и видений тоже никаких. Ничего. Я пропитываюсь пением Руперто. Он поет безмятежность. На этот раз я ее не вижу. Но я ее ощущаю. Очень отчетливо. Будто меня наполняют потоки энергии.

Сеанс кончается в половину двенадцатого. Говорю Франциско, что не видела ничего особенного. «Это потому, что ты очистилась, - отвечает он, - аяхуаска сделала свое дело. Тебе больше не нужно ее пить». Вот именно это я и почувствовала.

Ложусь и мгновенно засыпаю. Но вдруг просыпаюсь среди ночи. Я слышала какие-то голоса. Открываю глаза. Темно. Полная тишина. Значит, мне приснилось? Но я почти уверена, что слышала их здесь, совсем рядом. Духи? Перестань, ты сейчас сама себя до смерти напугаешь. Думаю. В любом случае завтра я буду упражняться в пении перед моими растениями. Активно. Ощущение, будто что-то вновь вышло на свободу...

Суббота, 4 ноября

Снаружи: Светло. Хижина-столовая. 8.30.

Беттина, Дженет, Франциско и я собрались на утренний рис-помидоры-огурцы. Дженет вся просто светится. Мы с Беттиной переглядываемся. Нет сомнений, что-то изменилось в ее лице, в ее поведении. Не знаю, как выразить это словами, но внезапно возникло чувство, что она «там».

И тут она начинает говорить. Она благодарит весь мир. Рассказывает, что вчера вечером кое-что произошло. Что-то, чего она ждала всю свою жизнь...

Выпив аяхуаску, Дженет почувствовала, как тепло распространяется по ее телу и сосредотачивается в руках. Ей казалось, что тепло лечит ее руки. А руки ее, с тех пор как ее изнасиловали в девятилетнем возрасте, оставались неподвижными и будто замершими по швам, пока ей не исполнилось девятнадцать. Никто не мог к ней прикоснуться, и она не могла.

- Всю свою жизнь я пыталась восстановить эту потерянную связь с миром, с другими людьми. Но все это время мне казалось, что я - пленница собственного тела, что я живу только внутри него. Без связи с окружающим миром. А вчера вечером я поняла, что что-то свершилось между мной и им, что-то заработало вновь. Вчера вечером я восстановила связь. Аяхуаска вылечила меня. И в тот момент, когда я это ощутила, Франциско прикоснулся к моей руке. Я приняла это прикосновение. Впервые мне не было страшно. Впервые мне захотелось удержать эту руку в своей...

В ее улыбке было все, что она пережила. Чувства женщины, которые заставляют плакать.

Снаружи: Дом Хоее Корала.

Внутри (меня): Подводный мир.

Хосе Корал живет в доме. В настоящем доме со стенами из досок, с крышей и дверью. Неподалеку от Икитоса. К дому мы подошли по дорожке, усаженной с обеих сторон растениями, совершенно мне незнакомыми. Кроме шакруны. Здесь она зовется уайрамама, Мать воды. Дом стоит посреди моря растений. Моря говорящих растений. Дверей в мир духов. Думаю про тимьян, базилик. Надо ли их есть, чтобы услышать то, что они хотят сказать?

Хоее выходит нам навстречу. Стройный. В кепке и голубой футболке. В бежевых холщовых штанах. Широких штанах. Ему девяносто пять лет!

Странное впечатление. Быть может, из-за его взгляда или его орлиного носа на бесполом лице. На его добром лице. На котором высвечивается единственная вертикальная морщина. На лбу, промеж глаз. А может, потому, что этот взгляд не смотрит на то, что снаружи. Он пронизывает насквозь...

Поднимаемся на небольшую террасу перед домом. Здесь два гамака из бледно-розовой ткани, по одному в левой и в правой части террасы. Хоее предлагает присесть. Я сажусь на краешек правого гамака. А они с Франциско - на скамейку у стены.

Дон Хосе Корал - могущественный шаман. Шаман, связанный с миром подводных духов. Он даже может общаться на их языке! Он поговорит с нами на нем и расскажет, что он там видит. Меня охватывает чувство, будто я его страстная поклонница...

Микрофон включен. Начало записи. Дон Хосе принимается произносить слова на языке подводных духов. Дон Хосе уже с ними. Он разговаривает с духом своей жены. Она уже умерла. Стала подводным духом. Анакондой. Соблазнительницей. Она говорит, что жить ему осталось пять лет. Дон Хосе смеется. Ему наплевать. На жизнь. На смерть. Всего лишь два этапа пути, цель которого - мгновение. Мгновение - это промежуток между двумя мыслями? Франциско жестом велит молчать. Дон Хосе не отвечает. Дон Хосе в пути. Он нашел выход.

Снаружи: Светло. Сачамама.

Внутри (меня): Ищу выход.

Возвращаемся в Сачамаму. В памяти отпечатался образ Дона Хоее. В животе - рис, цветная капуста, бананы. Жизнь продолжается.

Ванна-грязь-загар. Кожа моя стала гипернежной. Чувствую себя так легко. Как в переносном, так и в прямом смысле. Я уже ничего не боюсь. Мне кажется, я вошла в этот мир. Словно бы оттого, что я ощутила невидимое, лучше узнала его, мир стал меньше меня пугать. Связь установлена. Даже несмотря на то, что растения все еще не хотят со мной общаться...

Сейчас мы будем готовить третье растение, которое мне предстоит «принимать» - сачарунакаспи. Это растение научит меня «шумам». То есть тому, как различать и расшифровывать послания духов через разные шумы.

Отправляемся на поиски. Франциско впереди. Наконец он останавливается перед растением примерно метр высотой. С длинными темно-зелеными листьями, растущими прямо из ствола. Тридцать сантиметров в длину и десять в ширину. Новые листья появляются у основания ствола. Что интересно, по форме они совсем не похожи на остальные. Светло-зеленые, малюсенькие. Будто кто-то привил к стволу листики акации. Да и прожилки на них тоже не такие, как на других листьях.                                     

Франциско велит мне срубить ствол у основания и воткнуть его в землю. Он вырастет снова! Теперь нужно вытащить корень только что срубленного растения. Не идет. Нужно много сил. Хватаюсь обеими руками. В результате корень поддается, и я теряю равновесие. Бедная дурочка. Отряхиваю свой зад, который весь в земле. Франциско смеется. Я тоже. Теперь осталось промыть корни в реке. Они станут основой нашего зелья.

Мы в хижине-столовой. Беру нож и принимаюсь обстругивать кору с корней. Стружки бросаю в чашку с водой. Готово. А сейчас - все как обычно. Настаивать всю ночь. Завтра в пять утра Франциско принесет. Чувствуется, опять я останусь без завтрака. Ладно, уже привыкла.

Сачарунакаспи - очень сильное слабительное. А его настой помогает при ревматизме, артрите, успокаивает боли в мышцах. Для этого кору настаивают на агуардиенте. Я бы не отказалась попробовать.

Воскресенье, 5 ноября

Снаружи: Светло. Страна праведников.

Внутри меня: Животное, занесенное в Красную книгу.

Подъем в пять утра. Франциско приносит настой сачарунакаспи. Супергорький. Но все же лучше аяхуаски. Как я и предполагала, до полудня я не должна ничего есть и никого видеть. Займусь записями для ВВС. Вот он, настоящий труд. По-моему, с каждым разом у меня получается все лучше. Описывать то, что я слышу вокруг, - одно удовольствие. Как будто постепенно страх оказаться не на высоте, страх быть оцениваемой, уступил место желанию работать и удовольствию от работы. Ведь именно боязнь того, как расценят мои слова, мешала мне вначале поднести микрофон ко рту. Почему она прошла? Может быть, я ее вы-тошнила? Вытошнила страх быть собой.

А может, это просто радость того, что я осмелилась пойти за тобой. В то место, что зовется «смертью», что находится чуть дальше жизни, в то место, которого до сих пор я ужасно боялась. Ты привел меня туда, ты заставил меня дотронуться до него, я ласкала твой свет. И ты подарил мне жизнь.

Благодаря тебе я поняла, что потерять страх перед смертью и означает наконец осмелиться жить...

Итак, я вещаю в микрофон. Какое счастье делиться пережитым, делиться любовью к звукам, воспевающим этот мир. Без всяких опасений. Я только что поняла, что живот у меня больше не болит.

Хочу есть. Сегодня приедет команда из пяти врачей. Американцы. Из Калифорнии. Проведут здесь два дня, хотят составить себе представление о шаманстве. А еще хотят поучаствовать в церемонии аяхуаски, чтобы понять, как она действует. Франциско напоминает, что я не должна встречаться с ними до полудня, потому что вхожу в контакт с духом сачарунакаспи, а после, если захочу их увидеть, я не должна к ним прикасаться! Правило диеты. Мне кажется, что я какой-то охраняемый вид животного. Может, я нахожусь на грани исчезновения? В любом случае странно чувствовать себя в числе «праведников».

Все равно я их видеть не хочу. Останусь в хижине до вечера. Отдых в гамаке, песни деревьям, курение трубки, подавляющее голод, заметки, глубокие мысли. Чудесная жизнь в маленькой лесной хижине.

Шесть часов вечера. Меня зовут на ужин. «Отдают на растерзание» иностранцам. Рис-бананы. Уплетаю за обе щеки. Ждут, не задают вопросов, пока я не закончу, - как это мило с их стороны. А я даже и не знаю, что им сказать! Разглядывают меня, как какое-то диковинное животное. Да, я не смотрелась в зеркало уже несколько месяцев. Однако мои новые подружки ни разу не говорили, что со мной что-то не так. А может, просто моя «чистота» так сильно заметна по лицу?

Тем временем я пытаюсь немного рассказать им о том, чему научилась, что пережила. Да, я чувствую, что слегка не в себе. Как мне объяснить им, что я разговариваю с растениями, а те не хотят со мной общаться? Как объяснить, что превратилась в кузнечика, превратилась в жидкость, встретила духа чуллашакикаспи и что он - молодой паренек? Буду молчать. Пусть сами попробуют. Так-то.

Снаружи: Темно. Ночь сновидений. Внутри (меня):...

Отправляюсь спать. Зажигаю свечку. Потом гашу. Чтобы увидеть ночь. В лицо. Чтобы услышать тебя. Сегодня ночью это произойдет.

Он передо мной. Курчавый паренек. Тот самый, из моих видений. Дух чуллашакикаспи. Он здесь, у своего дерева. У дерева с щупальцами осьминога. Я узнаю его. Он улыбается. Сейчас он заговорит со мной. Он говорит! «Сорви листок с этого дерева и приложи к уху». Делаю, как он велит. Листок хрустит в моей руке. Прислоняю его к уху и...

Я слышу голос, он поет. Мелодия. И еще какой-то двойной звук. Слушаю. Впитываю музыку, живительной силой наполняющую мою жизнь. Энергия, свет, я ощущаю твое движение. Я знаю. Ты -мое икаро. Ты - подарок этого паренька. Древесного духа. Я это знаю. Он подарил мне песню, за которой я приехала сюда, песню, заживляющую раны... Слушаю. Снова и снова. Я должна запомнить. Петь ее всегда. Не забывать. Проснуться. Записать. Микрофон готов. Нажимаю на кнопку. Пою. Вот так. Я пою. Маленький поток воздуха в джунглях. Я плачу...

Среда, 8 ноября

Внутри (меня): Гармония.

Стою на сцене. Все еще пою. Но уже не плачу. Я не слышу жизни вокруг себя. Как бы сказать? Я будто бы внутри самой себя. Потребность прочувствовать мою песню каждой клеточкой тела. Я забавляюсь, заставляя звук отдаваться то в животе, то в голове, то в груди. Это приятно. Это успокаивает. Как песни Руперто. Только это еще сильнее. Как желание почесаться. И я чешусь, чешусь и пою. Как цикада.

Возникает вопрос: почему мелодия оканчивается каким-то двухголосным звуком? Ведь двухголосные песни родом из Монголии, а не из амазонских джунглей. Это горловое пение, при котором одновременно издаются два звука. Там, в Монголии, оно считается священным, божественным воплощением человеческого голоса. Но почему тогда амазонский дух передает мне такой звук? Что это значит? Двадцать минут девятого. Пора на завтрак. Хочу есть. Очень хочу есть.

Спускаюсь со сцены. И отправляюсь в столовую. Бреду меж деревьев, как среди шумной толпы. Прикасаюсь к ним на ходу. Смеюсь. Пою свое икаро. Вижу их улыбки. Правда! Трогаю ладонью стволы. Ощущаю покалывание. Я слышу, они живые. Слышу, как они говорят мне: ты вернулась в жизнь...

Я в столовой. Но я не торжествую. Кажется, во мне нет ни капли гордости за себя. На мое самолюбие все это никак не повлияло. Даже не хочу никому рассказывать. Никто ведь не говорит: «Я живу». Франциско здесь. Он все понимает по глазам. Улыбается. Я вижу: он уже знает. Вот и все. Наливаю себе чашку клабохуаски. И молчу. А потом с его губ срывается одна фраза. Только одна: «Растения признали в тебе ученицу шамана». Молчание. Молчание, исполненное уважения к тебе, Франциско.

Кармен приносит тарелку с рисом, морковью, свеклой. Приходят Дженет и Беттина. Рада видеть их. Это мои сестренки. Будучи психиатром, Беттина совершает годовое «турне» с целью изучить воздействие галлюциногенных растений на психику. Она начала свой путь полгода назад и говорит, что уже поглощала и грибы, и кактусы, и лианы, и все прочие основные галлюциногены с педантизмом и упорством практикующего ученого. Первые результаты ее исследования говорят о том, что аяхуаска оказывает наиболее мощное воздействие на психику и при этом еще и наиболее тяжело переносится физически. Она тоже почувствовала, что вытошнила все свои самые потаенные тревоги...

Завтракаем вчетвером. Так легко. И радостно. Посреди джунглей. Случаются же такие моменты. Когда все гармонично. Франциско утверждает, что женщины очень восприимчивы. И учатся очень быстро. Говорит, что, обучая нас, многому научился сам.

Обсуждаем вкусы. Вкус местных овощей, которые чудо как хороши, и вкус Марири! Кажется, Ма-рири, данный аяхуаской, на вкус напоминает чеснок. А у Марири, данного чуллашакикаспи, вкус воды. Чувствую, что пока совсем не готова попробовать Марири на вкус.

Снаружи: Церемониальная хижина. 14-00. Внутри (меня); Благодарность.

Сидим с Дженет и Беттиной. Франциско поет. Он подарит нам защитные арканы. Всего существует двадцать один защитный аркан. Семь для каждого из трех уровней: Воздуха, Земли и Воды.

По его приглашению мы по очереди садимся на табурет с ножками, по форме напоминающими виноградную лозу. Корни лозы уходят глубоко под землю. Франциско окунает шакапу в чашу с каким-то благовонием. Отбивая ритм своего икаро, подносит шакапу то к нашим головам, то к груди, то к спинам. Затем наливает жидкости нам в ладони. Мы натираем ею лицо. И вдыхаем. До полного насыщения.

Франциско сообщает, что сейчас духи передали нам в дар арканы и что потом, в новой жизни, нужно взывать к этим арканам, представлять, как они выглядят, но никогда и никому не говорить, что это за вещи...

Возникла новая связь. Секретная связь. С миром духов.

Понедельник, 9 ноября

Снаружи: Моя любимая хижина.

Внутри (меня): Заключительный акт.

В гамаке. Шесть утра. Я покачиваюсь между землей и верхушками деревьев. Погрузившись в эти последние мгновения, я пою свое икаро. Скоро уезжать. Сяду на самолет в Икитосе. До Лимы. Переночую в Лиме, а потом - в Париж. Интересно, каково это, вернуться к прежней жизни? Для того, кто выздоровел.

Разве могла я представить, что со мной случится что-то подобное? Я научилась воспринимать не только слова. Я поняла, что мысль не может постичь некоторых вещей. Эти вещи нужно улавливать чувствами. К ним можно прийти через восприятие.

Интуиция. Ощущения. Легкие прикосновения мира духов, передающего свои послания. Словно крохотные мостики пролегли от него к нам. Кто может по ним пройти? Тот, кто мыслит? Тот, кто чувствует? Возможно, и тот, и другой. Но лучше сочетать в себе обоих. Гармонично сочетать. И растить. Того, кто мыслит. И того, кто чувствует.

Поэтому нужна диета. Уединение. Дисциплина. Нужны для того, чтобы, увидев отражение собственной жизни в прозрачной воде озера, понять, где иллюзия, а где реальность.

Семь часов утра. Я должна «прервать» диету. Франциско приносит какую-то чашку и столовую ложку. Смесь, приготовленная им, всего-то и есть, что лимонный сок с солью и чесноком! Фуууу! Я обязательно должна это пить? Стальной взгляд. Ладно, ладно. Я смелая. Глотаю. Примерно столовую ложку. Хватит? Фу-ух.

В левой руке Франциско держит свиток коры. Черный свиток Похоже, картина. Протягивает мне. «Это тебе, твой аркан». Смотрю на Франциско. Я тронута. Очень тронута. «Здесь не открывай. Подожди до Парижа. Там он тебе понадобится. Я знаю, что растения говорили с тобой. Они приняли тебя. Но нужно слушать и дальше. Знай: те, что ты принимала, останутся в тебе навсегда. Если будешь прислушиваться к ним, поймешь, что они продолжают расти. Твое восприятие будет развиваться...»

Просит прийти к нему в хижину-столовую к десяти. Это время отъезда. И оставляет меня наедине с тем, что мне еще нужно сделать. Он знает. Знает, что мне осталось сделать.

Вскоре рюкзак снова полон. Хочется взглянуть на мой аркан. Но велено ждать. Вся моя одежда окрасилась в цвет мутной речной воды. Выбираю бежевый наряд. С длинными рукавами, потому что в самолете всегда холодно. А в Париже - и говорить нечего. Оглядываю себя. Все мятое. Непонятного цвета. Какой кошмар.

Я увожу с собой сироп хуито, масло копаибы и немного духов Франциско. Просто чтобы было. Там. Чтобы я могла вернуться в эту вселенную, сделав один-единственный вдох...

Я готова. Взваливаю рюкзак на спину. Вспоминая о том, как впервые попала в этот зеленый мир. Как давно это было...

Осталось лишь одно. Попрощаться со всеми моими друзьями. Во всех мирах. Схожу со сцены по трем ступенькам. Покидаю магический квадрат, на который стоит лишь подняться, как тут же растворяешься в невидимом. До свидания, хижина. Пора вернуться в джунгли и отыскать мои растения. Издать для них один звук. Они смотрят на меня. В тишине.

Снаружи: Светло. Икитос. 15-00.

Внутри (меня): Дикий зверь на воле.

Как странно, когда снова столько шума вокруг. Глаза разбегаются. Но мне это нравится! И, наверное, еще сильнее, чем раньше. Мой самолет в восемь вечера. Франциско предложил посетить один из кварталов Икитоса, Белен. Своего рода плавучие трущобы, тянущиеся вдоль берега реки.

Беттина тоже с нами. С неба льет как из ведра. Кажется, сезон дождей начался. Спокойно ждем, пока перестанет. Сегодня дождь продолжался не больше двадцати минут. Но теперь так будет лить еще несколько недель. Очень хочется увидеть аркан.

Доходим до реки. Каменные дома сменяются деревянными, а потом и вовсе какими-то лачугами. Это единственная часть города, где не требуется разрешение на строительство. Каждый может поставить здесь четыре палки и сказать, что это дом. И жить по закону: выживает сильнейший.

Дома сейчас не плавают, потому что сухой сезон. Уровень воды в реке небольшой, и дома стоят на земле. Они похожи на плоты. Каждый окружен бревнами, и, когда наступает сезон дождей и уровень воды в реке поднимается, дома всплывают! Тогда люди передвигаются на пирогах. Некоторые из пирог устроены на манер водяных кухонь, которые плавают между домами, предлагая блюда из риса.

Дома, не способные плавать, имеют второй этаж. В сухой сезон живут на первом этаже и перебираются на второй, как только вода в реке поднимется и затопит нижнюю часть дома.

Улицы земляные, узкие, грязные, с огромными канавами, а еще тут отсутствует канализация. Поэтому время от времени я жалею, что у меня есть нос. Однако частенько доносятся и прекрасные запахи специй от деревянных прилавков, которые ломятся от местных цветастых продуктов. Красных, оранжевых, синих.

Знакомый запах. Аромат табака привлекает мое внимание к мапачо. Здесь их тысячи. Именно тут продаются самые дешевые в городе. Табак прессуется в здоровые валики по полметра в длину и десять сантиметров в диаметре, потом режется на полоски толщиной в сантиметр и заворачивается в толстую белую бумагу.

Еще мы нашли масло копаибы. Франциско говорит, что покупать его здесь нельзя, потому что оно по большей части не совсем чистое. В погоне за выгодой его частенько смешивают с другими маслами, иногда непригодными для потребления...

Улицы здесь «тематические». Мы минуем улицу овощей, улицу специй, улицу лекарственных растений. Я нашла масло удава боа, продаваемое как массажное, от боли в суставах, масло черепахи для красивой кожи, масло игуаны, снимающее зуд, кучи разных корней, кошачий коготь, благовония... Все эти запахи обрушиваются на мой обостренный нюх. Пробуем жареные семена какого-то дерева. Да, мне можно их есть! Забыла, как называются... Хрустящие, с легким вкусом сосновых семян. Просто счастье.

После продолжительной ходьбы мы оказываемся в верхней части квартала. Франциско отворяет дверь какого-то домика. Жестом приглашает идти за ним. Это ресторан! С видом на реку и дома-плоты. Через несколько дней все они будут покачиваться на воде.

Понимаю, что наконец-то смогу нормально поесть. Прощай, диета! Слюнки текут. Франциско потешается. В меню одни незнакомые мне блюда. Советует заказать рыбу. Нетерпеливо жду свой заказ. Продолжаем беседу. Жители этого квартала живут на деньги с продажи местных товаров и мелкой незаконной торговли. Мало кто из детей ходит в школу. Только привилегированные. Те носят темно-синюю форму и гордо демонстрируют ее, проплывая на пирогах.

Приносят совершенно потрясающее филе до-рады с рисом и жареными бананами. Обливаюсь слюной. Пробую. И корчу гримасу. Эта пища богов пересолена! Аж плакать хочется. Всего за месяц диеты я совсем отвыкла от соли. Это несправедливо.

Франциско спрашивает, собираюсь ли я вернуться. Говорит, у меня есть все задатки, чтобы стать великой шаманкой. Но нужно принимать еще очень много растений...

Не знаю. Точнее, я знаю, что внутри меня что-то произошло. Но знаю, что не готова. Не готова провести всю жизнь отшельником в джунглях. Переходя с диеты на диету. Слишком много аяхуаски нужно выпить. А потом этот двухголосный звук. Который я слышала во сне. Откуда здесь взяться монгольским традициям? Я должна попробовать разобраться. Может быть, это послание. Тогда я должна поехать туда. Или к тувинцам. На границу Монголии и Сибири. Там они тоже практикуют такое пение. Что ни говори, но именно в этих краях появилось слово «шаман».

Объясняю Франциско, что еще не знаю, в каком направлении пойдет моя жизнь. Что я должна следовать данным мне знакам. Я должна искать ответ, пока не найду его. У меня есть предчувствие. И все. Это моя единственная уверенность. Улыбается.

Пятница, 10 ноября

Снаружи: Светло. В небе.

Внутри (меня): Радость.

Икитос-Лима. Лима-Атланта. Атланта-Париж. Наконец я в последнем самолете. Рейс до Парижа. Я заметила, что многие оборачиваются, завидев меня. Всю дорогу. Надо признать, что в одеянии жительницы джунглей я выгляжу несколько странно, а может, виной всему мое «просветленное» лицо...

Ну вот, сижу. Справа от прохода. Всегда прошу место у прохода. Рядом с иллюминатором чувствую себя не в своей тарелке. На сиденье справа от меня садится миниатюрная пожилая женщина, очень элегантная, с отличной прической. Нет, мне не показалось. Она говорит со мной. Она хочет поговорить. И на этот раз я тоже хочу. К тому же, мне совсем легко, я очень рада, что возвращаюсь, я вновь обрету свою жизнь, а потом и полюблю ее.

Она завязывает разговор. Краем глаза замечаю, как она обводит меня взглядом, сверху вниз, а потом произносит этакое утонченное: «Но откуда же вы едете, милочка?» Чувствую себя настолько же обиженной, насколько помята моя одежда. Но рассказываю. Облегченный вариант истории. А вы?

Лисбет живет в Атланте и едет в Париж вместе с мужем навестить друзей. У нее рак пищевода. Она немного грустит, но не из-за рака. «В мои восемьдесят лет, - говорит она, - я вполне уже могу умереть». Она грустит потому, что ей можно есть только жидкую пищу и она не сможет попробовать прекрасные блюда французской кухни, которые приготовят для нее друзья. Она везет всю еду с собой из Атланты. Ее чемоданы полны банок с протеиновыми коктейлями. Десятидневный запас! Объясняю ей, что такая еда есть и во Франции! А она и не представляла себе, что сможет купить здесь такие вещи...

Ты тоже когда-то ел это. И я ела. С тобой за компанию.

Суббота, 11 ноября

наружи: Светло. Париж.

Внутри (меня):Запах плесени.

По-моему, я пахну плесенью! Вот почему люди так на меня смотрели. Интересно, очистившиеся всегда пахнут плесенью? Может, их и узнают по запаху?. .

Теперь можно взглянуть на мой аркан. Не могу больше терпеть ни секунды. Вот он, свиток коры, вот, у меня в руках. Разворачиваю. А там...

Змея, круг, чуллашакикаспи, аяхуаска, земля и Ты. Ты под землей. Под кругом. Ты - земля, пространство. Во мне. Между двумя мыслями. Мы встретимся в этом радостном месте. Там, где старые раны перестают болеть. Теперь я знаю. Моя рана -это твой свет. Это ты, ты жив. Это твой след. Твоя музыка. Она веселая. И я тоже веселая. Теперь.

Я кладу свиток на стол. Он сворачивается обратно. Он - твоя первая фотография в этой новой жизни.

Ctrl+S.

Оглавление

Лондон,4 ноября

Лондон, 11 июля

Париж, 11 октября

Самолет, 12 октября

Икитос, пятница, 13-е...

Суббота, 14 октября

Воскресенье, 15 октября

Понедельник 16 октября

Среда, 18 октября

Понедельник, 19 октября

Пятница, 20 октября

Суббота, 21 октября

Воскресенье, 22 октября

Понедельник, 23 октября

Вторник, 24 октября

Среда, 25 октября

Четверг, 26 октября

Суббота, 28 октября

Воскресенье, 29 октября

Понедельник, 30 октября

Вторник 31 октября

Среда,1 ноября

Четверг, 2 ноября

Пятница,3 ноября

Суббота, 4 ноября

Воскресенье, 5 ноября

Среда, 8 ноября

Понедельник, 9 ноября

Пятница, 10 ноября

Суббота, 11 ноября

Реклама на сайте