«Память крови»

Память крови (fb2) - Память крови (пер. Вадим Проскуряков) 2667K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр де Дананн

Александр де Дананн Память крови

© TERRA FOLIATA, 2011

* * *

Предисловие

Выявив библейские корни «контринициации» в союзе людей с падшими ангелами, автор сей работы желает рассмотреть его последствия, в том числе и отдалённые: с одной стороны, появление «особых» родов, кровь коих долго хранит память о своём происхождении с помощью различных культов, например, культа предков, с другой – передачу мятежными ангелами неких знаний о крови в самом широком значении данного слова.

Упомянутые роды, всегда отрицавшие смысл Искупления и учение Христа, на всём протяжении истории были, таким образом, средством свершения «контринициации».

Тем не менее, с течением веков «память крови» ослабевала и искажалась, посему данные роды нарушили границы своего круга, дабы предложить имевшиеся у них знания, нацеленные на «люциферическое обожествление человека», жаждущим их посторонним. Речь идёт о том, чтобы посредством методов, подобных кровному договору, дополнить определённые «перерождения», частично осуществлённые при помощи костей и праха, использованием человеческого семени, «бракосочетанием» с духами стихий и т. п.

Отметим, что наше эссе опирается на документы из источников по большей части редких или неопубликованных.

Глава I Источник девиации

…Злодеи подчинили свойственный человеку врождённый таинственный мистицизм своим порочным и эгоистичным целям, создав, таким образом, большую секту сторонников высших демонов (κακοδαιμονεσ)…

Граф У.А. Альберти[1]

Невозможно не прийти в замешательство при чтении одного очень известного отрывка о возникновении «контринициации» из книги Рене Генона Царство количества и знамения времени: «Надо сказать, что «контринициация» не может быть приравнена к чисто человеческому изобретению, кое ни в чём по природе своей не отличалось бы от простой «псевдоинициации»; поистине, она гораздо больше измышления человека и, дабы действительно быть таковой, необходимо, чтобы каким-то образом в самом своём основании «контринициация» происходила из того единственного источника, с которым связано всякое посвящение и даже, в расширительном смысле, всё то, что проявляет в нашем мире «нечеловеческий» элемент. Но она возникает вследствие вырождения, доходящего до крайней степени, то есть до «переворачивания», каковое и составляет, собственно говоря, «сатанизм»…»[2]

Затем Генон уточняет, что «VI глава Книги Бытия, вероятно, могла бы предоставить в символической форме некоторые указания, относящиеся к далёким корням «контринициации»».[3] И добавляет, что «в этом случае можно аналогично применять символизм «падения ангелов», поскольку всё, о чём там повествуется, по сути соответствует и человеческому положению; вот почему можно говорить о «сатанизме» в самом прямом и буквальном смысле слова».[4]

И действительно, в VI главе Книги Бытия мы читаем: «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал. И сказал Господь Бог: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками сими, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет.

В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди».[5]

Падение ангелов можно считать одним из объяснений происхождения зла в мире. Прежде всего, необходимо отметить, что bne ha elohim из библейского текста, бравшие в жёны дочерей человеческих, являются существами, принадлежащими небесному миру, или лучше сказать, придерживаясь древнейшей традиции, ангелами.[6]

Этот союз существ божественного происхождения со смертными имел целью появление таких созданий исключительной природы, как гиганты и герои, и повествование Книги Бытия, по-видимому, стремилось дать объяснение причине возникновения исполинов, или nephilim. Следует сказать, что этимология данного слова остаётся довольно загадочной, о чём свидетельствует IV глава замечательной работы Матиаса Делькора Апокалиптические исследования,[7] на которую мы будем часто ссылаться.

Добавим, что греческие переводчики, вероятно, были осведомлены в общих чертах о превратностях судьбы гигантов, уподобленных титанам и в особенности титанам возгордившимся, кои были низвергнуты, согласно Гесиоду, в Тартар.[8] Как бы то ни было, в некоторых случаях семьдесят толковников переводят nephilim как «титаны».[9]

Другой источник сведений о падении ангелов и их союзе с человеческими дочерями – это Книга Еноха, и там, в частности в Книге Наблюдателей,[10] мы читаем:[11]«И случилось, – после того как сыны человеческие умножились в те дни, у них родились красивые и прелестные дочери. И ангелы, сыны неба,[12] увидели их, и возжелали их, и сказали друг другу: «Давайте выберем себе жён в среде сынов человеческих и родим себе детей!»«[13] Далее текст продолжает: «И они взяли себе жён, и каждый выбрал себе одну; и они начали входить к ним и смешиваться с ними, и научили их волшебству и заклинаниям, и открыли им срезывание корней и деревьев. Они же зачали и родили великих исполинов, рост которых был в три тысячи локтей.

Они поели всё приобретение людей, так что люди уже не могли прокармливать их. Тогда исполины обратились против самих людей, чтобы пожирать их. И они стали согрешать по отношению к птицам и зверям, и тому, что движется, и рыбам, и стали пожирать друг с другом их мясо и пить из него кровь. Тогда сетовала земля на нечестивых».[14]

Также Книга Еноха указывает на то, что источником людской порочности является проступок небесных Наблюдателей, каковые, сочетаясь с человеческими дочерями, «научили на земле всякому нечестию и открыли небесные тайны мира».[15]

В частности, Азазель, глава падших ангелов, «научил людей делать мечи, и ножи, и щиты, и панцири, и научил их видеть, что было позади их, и научил их искусствам: запястьям, и предметам украшения, и употреблению белил и румян, и украшению бровей, и употреблению драгоценнейших и превосходнейших каменьев, и всяких цветных материй и металлов земли».[16]

Два других ангела обучили человеческий род магии: Амезарак (или Семъйяза) научил чародейству, а Армарос – расторжению заклятий. Между прочим, отметим, что ещё четыре ангела: Баракаль, Кокабель, Темель и Асрадель дали людям знания об астрономических и астрологических науках.[17]

Крайне любопытная версия союза между падшими ангелами и женщинами содержится в Завещаниях двенадцати патриархов, где сказано, что «Те [Наблюдатели] постоянно смотрели на них, и возжелали их, и замыслили дело: приняв человеческое обличье, сошлись с женщинами в образе мужей их. А те, вообразив в вожделении своём, породили гигантов, ведь показались им Стражи [Наблюдатели] достигающими небес».[18]

Здесь нам кажется немаловажным заметить, что – как подчёркивает Матиас Делькор[19] – «в отношении рассмотренных до этого текстов, даже если мы не располагаем никакими новыми подробностями относительно Наблюдателей, у нас, по крайней мере, есть точные сведения о способе духовной природы, посредством коего они смогли соединиться с женщинами. Для воплощения сего совокупления ангелы изменили свою природу, и женщины возжелали их образы. Глагол, использованный для обозначения данного изменения, – не μεταμορφοω…[20] но, скорее, μετασχηματίζω,[21] что значит «трансформировать»».[22]

Добавим к этому, что, согласно Иустину,[23] грех падших ангелов состоит именно в том, что они имели плотские сношения с женщинами, а дети их были демонами.

В Книге Видений, также входящей в состав Книги Еноха, падение ангелов интерпретируется иначе, в символической форме, как первоначальное падение одной звезды, за которой последовали другие светила, каковые превратились затем в «тельцов» и породили разных животных тварей, таких как слоны, верблюды и ослы, кои стали столь агрессивными, что начали пожирать самих тельцов.[24]

Здесь, надо полагать, первой из этих звёзд является глава падших ангелов, за которым отправились прочие; и объяснение сего символа, вероятно, основывается на том, что некоторые иудейские предания приписывали ангелам способность управлять светилами. Как отмечает Делькор, данное представление могло проистекать из вавилонских концепций, в соответствии с коими изначальным клинописным знаком, обозначавшим имена божеств, демонов и сверхъестественных существ, была звезда.[25]

О том, что касается участи bne ha elohim, в одном из отрывков Книги Тайн Еноха утверждается, что «осудил их Господь пребывать под землёй до скончания небес и земли». Согласно главе VI, они закованы в цепи и находятся на втором небе в ожидании страшного суда.[26]

В каноническом послании святого апостола Иуды говорится, что падшие ангелы, не сохранившие свою власть и своё положение и оставившие собственное жилище, то есть небо, закованы на веки вечные.[27]

Мидрашистские легенды описывают как восставшие ангелы пали на некие горы Востока и стали распространять среди людей магические знания, дабы побудить их к мятежу против Бога: «Рабби Йоси спросил: «Где Билам [Валаам] научился всему тому, что делал он, а именно всему своему чародейству и всему, что знал он?» Рабби Ицхак [Исаак] ответил ему: «Он научился от отца своего. Но в горах Востока, в восточной земле, он изучил наибольшую часть заклинаний и разновидностей магии, ибо в этих горах обитали ангелы Аза и Азаель, которых Господь, будь Он благословен, сбросил с небес, ведь они осудили творение человека. Там прикованы они железными цепями и там они обучают людей заклинаниям. Именно там Билам получил знание, ибо написано: «Балак [Валак], царь Моава, привёл меня из Арама, от гор восточных, где обитель Азы и Азаеля»».[28]

В поэме Quête du Graal [Поиск Грааля] говорится, что Бог, дабы «восстановить десятый легион ангелов, низвергнутых с неба за гордыню», захотел, чтобы Адам и Ева «произвели род человеческий», чему всеми своими силами и средствами сопротивлялись потомки падших ангелов. Это имеет непосредственное отношение к версии падения ангелов, изложенной в относящемся к I веку от Р.Х. и дошедшем до нас в разных вариантах иудейском тексте Житие Адама и Евы, а то и является её следствием.

Данное повествование сообщает, что причиной изгнания ангелов с неба был Адам. В момент его создания, следуя приказу и воле Бога, архангел Михаил убедил других ангелов поклониться человеку, сотворённому по образу Божию. Сатана отказался, и многие ангелы последовали его примеру: Адам стоял ниже и был моложе его в порядке творения. Вследствие сего восстания Сатана и ангелы его лишились своей славы, а затем Сатана, из ревности к счастью Адама, соблазнил Еву.[29]

Но была и группа ангелов, которые, по утверждению Книги Тайн, не совершили греха и оплакивали судьбу, постигшую их мятежных братьев; и Енох призвал их тогда к возобновлению прерванной на небесах литургической службы.[30] Со своей стороны, Вольфрам фон Эшенбах[31] в поэме Парцифаль упоминает об «ангелах, которые не захотели занимать чью-либо сторону в борьбе Люцифера и Троицы. Всех этих ангелов, благородных и добрых, Бог обязал спуститься на Землю, дабы хранить» камень Грааля. Он добавляет, что не знает, «простил ли Бог оных ангелов или решил отказаться от них. Если бы правосудие его не противилось этому, он должен был бы вернуть их к себе».[32]

Наконец, надо упомянуть, что касательно падения ангелов и их отношений с дочерями человеческими многое уже сказано и написано, но, по нашему мнению, данный факт просто признаётся без всякой попытки установить, или, лучше сказать, осознать, какими могли быть последствия, даже отдалённые, этого деяния в истории человечества.

Сравнивая различные упоминавшиеся нами тексты, мы можем высказать некоторые соображения: во-первых, какое-то число падших ангелов смешалось с людьми, и от их союза с женщинами родились существа получеловеческой-полуангельской природы, гиганты, запятнавшие себя впоследствии ужасными грехами, чем вызвали гнев Божий.

Во-вторых, падшие ангелы открыли роду человеческому, помимо прочего, тайны, связанные с магической сферой, дабы побудить его к восстанию против Бога; на самом деле сии тайны не возвышают человека, но предоставляют ему, посредством знаний и использования определённых средств, перспективу терзать себе подобных могуществом, превышающим человеческие возможности.

Из чего следует, что династии, возникшие от упомянутого преступного союза и являющиеся его плодами, несмотря на потоп, дали начало некой вырожденческой власти, которая зиждется на знаниях и владении тайнами, особым образом связанными с кровью в самом широком смысле сего слова.

Помимо этого, как убедительно отмечает Луи Бармон в статье об эзотеризме Альбрехта Дюрера и его Меланхолии, произошла девиация и духовной власти: «…Люциферианское и сатанинское могущество… должно стать очевидным в «последние времена» и проявиться в Антихристе, конечном хозяине сего цикла, властителе контринициации и некой духовной власти, сначала извращённой,[33] потом полностью перевёрнутой, что позволит создать, на самый короткий период, непосредственные условия для учреждения Империи Тьмы благодаря прочному союзу с преходящей незаконной властью владык Земли».[34]

Более того, Жан Вассель, анализируя XV карту Таро («Дьявол»), утверждает следующее: «Впрочем, рассматривая это изображение, невозможно воспротивиться мысли о скором историческом появлении «Антихриста» и двух его приспешников, которые «спародируют» высший духовный центр, основанный «тремя королями-магами"[35] Агарты… Кто же не видит, что дополнительная интерпретация будет относиться к истинным заре и сумеркам «Царства Сатаны», иначе говоря, к приблизительно шести с половиной векам – столько, вероятно, продлится его внешнее господство, официальное начало коему положило разрушение Храма? Более того, на ум приходит третье толкование: Апокалипсис – впрочем, как и Послание Генриху II Нострадамуса – уточняет, что власть Люцифера над Землёй проявляется через посредство двух контринициатических «родов», из которых один подчиняется другому, как женщина мужчине: кто же откажется признать эти два рода в двух персонажах, прикованных цепями к ногам Сатаны?»[36]

Идентификация и описание двух упомянутых «родов», никак не называемых Васселем, содержатся, тем не менее, в неопубликованных письмах – откуда он, очевидно, и почерпнул указанные сведения – в которых их автор, Ж. К., ссылаясь помимо прочего на главы XI, XII, XIII, XVII, XVIII и XIX Апокалипсиса, даёт следующее истолкование:

«а) Красный Дракон, Древний Змий, является универсальной функцией, каковую христианская религиозная модель довольно справедливо именует Люцифером. Данная функция действует на Земле, в настоящее время и в христианском мире, через посредство двух деятельных родов, происходящих один от другого;

б) первый из этих родов находится под непосредственным влиянием Люцифера, соответствует собственно контринициации и укоренён в народе, являющемся закваской Земли и движителем тамасической[37] динамики, которая вовлекает человечество в конец цикла. Именно сей род, некогда смертельно раненый в одну из своих голов (другие роды, повинующиеся этому основному), тем не менее, оказался исцелён;[38]

в) второй род, подчинённый первому, суть те, кому удалось овладеть всякими средствами обмена благ земных и направить все помыслы человеческие в пользу первого рода;[39]

г) для установления царства Зверя, то есть пришествия Антихриста, данные династии сначала учреждают единую власть,[40] Блудницу, сохраняющую за собой реальное господство над всеми народами Земли, чтобы, посреди кровавых катаклизмов в воюющих друг с другом государствах, обеспечить самой этой борьбой триумф Зверя. Несчастные кшатрии, намеревающиеся одолеть сие всеобъемлющее развитие событий силой, неминуемо подвергнутся действию закона силы,[41] ибо «да сбудутся писания» и пришло время, когда нужно полностью принять весь ужас условий конца цикла: «здесь терпение и вера святых». Текст, вдохновлённый всецело иными соображениями, о которых я не имею возможности распространяться, содержит ту же генеалогию родов, действующих в современном мире, в форме, соответствующей особой точке зрения, из каковой он исходит. Обратившись к изданию Нострадамуса 1668 года (например, недавно воспроизведённому, появлению коего мы обязаны усилиям графа Винсенти-Пиобба), в послании к Генриху II на пятой странице, со слов «ибо Бог узрит длительное бесплодие» и до её конца, вы обнаружите генеалогию упоминаемых мною различных деятельных родов, а затем, на странице 6, описание текущих событий. Актуальный период завершается словом «dèchaussèe» (изгнана).[42]

После переживаемого нами кризиса всё будет готово к тому пришествию, о котором говорит следующая фраза: «Затем великая Империя…»[43] и далее…»

Наконец, добавим к сказанному заключение из статьи Жана Маркеса-Ривьера:[44]«В настоящее время на Землю из «сферы тьмы», как сказала бы Анна-Катарина Эммерих, совершают нападения категории существ, которым даны «ограниченные» могущество и власть. Не подобные ли чудеса прельстили ангелов небесных? Я могу лишь напомнить слова Иоанна: Filioli, novissima hora est; et sicut audistis quia antichristus venit; et nunc antichristi multi facti sunt: unde scimus quia novissima hora est».[45]

Глава II «Контринициация» и привилегии отдельных родов

Нет никакой случайности или слепого произвола в том, что человек обозначил последовательность своих поколений понятием «родовое древо»; это – в самом деле «ствол» «древа», которое растёт, меняет окраску своих листьев и после долгого зимнего сна всегда пускает вновь одни и те же ветви…

Г. Майринк, Вальпургиева ночь[46]

Тёмные силы, рядясь в бесчисленные обличья, всегда пытались извратить традиционные духовные ценности.

Взывая к духовным потребностям человека, по природе своей неуничтожимым, эти силы в целом представляют духовную реализацию в терминах героического титанизма и высокомерного люциферианства, каковая предполагает подход крайне мужественный, но в основе своей эгоистично доминирующий над духовностью и прославляющий языческие религиозные формы, нордические саги и доисторические мифы.

Упомянутые силы не утверждают универсальную и неизменную суть древних учений как вечную духовную ценность, но сопоставляяют их с традиционными христианскими устоями и, низвергая последние, помещают себя над понятиями добра и зла и по ту их сторону. Кроме того, следует сказать, что подобные «титанические» воззрения являются очень точным знаком времён.

Относительно «практической» стороны «контринициации» важно отметить, что для возможности действия в мире и для придания своим методам «оперативности», ей предварительно пришлось создать благоприятную почву.

Главным образом она представлена ситуацией двусмысленности и хаотичности на любом уровне: релятивизацией традиционных ценностей, стремящейся спровоцировать всеобщую ограниченность чувства различения, неуверенность и столь распространённое ныне уныние. Характерным «девизом» «контринициации», в случае необходимости отыскания оного, мог бы быть следующий: «В хаосе произрастаю».

Нужно добавить, что в наше время «контринициацию» предпочитают считать «ложной проблемой», но не следует забывать, что «мастерский ход» тёмных сил в том и состоит, чтобы заставить поверить, будто их не существует.

То, что о «контринициации» говорил Генон, имеет фундаментальное значение: предваряющие её знамения в основном являют собой всё нацеленное на подражание традиционной идее; «контринициация» не может вести существа к «сверхчеловеческим» состояниям, как это происходит в случае с Посвящением, но неизбежно направляет к «подчеловеческому», той единственной, впрочем, сфере, где она действительно способна властвовать.[47]

Возможно, не лишним будет вспомнить написанное Луи-Клодом де Сен-Мартеном: «Довольствующиеся состоянием падения души и не ведающие пути в высшую сферу, коей мы принадлежим по первородному праву, признаю́т власть астрального разума и вступают с ним в сношения. В том и состоит великое помрачение занимающихся магией, теургией, некромантией и искусственным магнетизмом.

Не всё в данных практиках ошибка или ложь, но следует их избегать, ибо происходящее явлено в некой области, где добро и зло перемешаны и затуманены».[48]

В этой небольшой работе мы попытаемся дать представление, хотя бы неполное, о некоторых методах и инструментарии, каковые использовались и продолжают использоваться «контринициацией». Наша цель состоит в том, чтобы всего лишь указать направление поиска применительно к нынешним временам.

Полагаем, нужно сказать, что сведения, кои находились в нашем распоряжении и привели к формулировке данной концепции, почерпнуты из достоверных источников и, по большей части, опыта и прямых доказательств, а не из «третьих рук».

Мы продемонстрируем, что основные центры, из каковых исходят и в каковых возрождаются «контринициатические» силы, находятся среди некоторых вполне определённых родов.

Они обладают особой кровью, полученной в наследство согласно древнему «договору» с падшими ангелами, воссоздают или намеренно пробуждают тайные общества, школы, секты при посредничестве отдельных специально подготовленных личностей, коих можно считать «одержимыми»[49] особого типа и наделёнными необходимыми способностями, разумеется, неизменно психического порядка, каковые позволяют им на более или менее продолжительное, но всегда ограниченное, время вызывать феномены, являющиеся «катализатором», вокруг которого формируются эти группы.[50]

История данных сект позволяет понять, почему почти всегда в момент ухода оных «посредников» вышеупомянутые феномены внезапно или через достаточно короткий промежуток времени исчезают, а организации, созданные такими личностями, вырождаются и становятся, посредством предопределённой операции по «извлечению остатков», воплощением чистого сатанизма.

Значительное число родов, о которых здесь будет идти речь, нашли опору и благоприятную почву в том плавильном котле, каковым являлся имперский Рим, где в условиях всеобъемлющей развращённости обосновались восточные культы.

Патрицианские языческие роды проявляли ярое желание выжить и стремились удержать собственную бесспорную власть и привилегии своей жреческой касты даже после появления христианства, которое воистину предоставило каждому человеку возможность совершенствоваться. То же самое желание в неизменном виде проявляется в середине XX века в письме итальянского аристократа Леоне Каэтани, герцога Сермонето и князя Теано,[51] подписанном псевдонимом Оттавиано. Приведём продолжительный отрывок из него: «…Инициация, гнозис, алхимическая тайна являются тем же змием, с каковым всегда сражалось христианство после того, как над посвящённым жречеством одержал верх философствующий сброд, триумф коего Юлиан Отступник видел в образе приливной волны невежества, затопляющей знание; и если впоследствии в католическую литургию проникли элементы инициатического происхождения (причастие, месса, елей), то эта реформа произошла вследствие разнообразных усилий в ходе борьбы за влияние в церквях со стороны обособленных посвящённых, так как никто из основавших христианство великих мистиков не был инициатом в подлинном смысле сего латинского слова. Сам Иисус Христос, если лишить его божественной личности и оценить в соответствии с христианским преданием, не является посвящённым, и именно поэтому его ученики и апостолы выступали против гностиков и измышляли самую бесстыдную клевету на них; но путаница, которую привносят современные писатели, употребляя такие слова как христианские гностики, гностические церкви и прочие подобные выражения, увеличивает неясность касательно истинной природы гностицизма, каковой был инициатическим и следовал, как ныне говорится, концепции магической реализации. Гностики никогда не являлись христианами, как и республиканцы никогда не смогут признать себя монархистами, а позиция христианина настолько плебейская и вульгарная, что даже синагога, претендовавшая на обладание знанием, отвергла её, но мистический сброд победил, и вся история папского христианства до Пия X служит доказательством того, что оно пребывало в неведении относительно собственных истоков. Ревнители религии, считающие сегодняшний цивилизованный мир замечательным, говорят, что всё благо происходит от идей и деятельности христианства, и это – грубейшая ошибка, ведь западное общество за два столетия до Понтия Пилата следовало морали, подобной христианской, когда Христос ещё не родился в пещере под астрологическими знаками Вола и Осла. Однако, идея морали, грандиозное произведение греческих и новоалександрийских философов, всегда встречала такое значительное сопротивление в учреждённом церковью христианстве, что современная цивилизация суть падчерица христианства, кое никогда не принимало её и, имея такую возможность, обратило бы в пепел.[52]

Теперь же я должен сказать, что говорю о гнозисе и инициации в латинском смысле, и меня почти не печалит отсутствие возможности поведать об этом тем несчастным, которые не знают сего, ибо я язычник и почитатель язычества, разделяющий мир на чернь и мудрецов; а последние пользуются сей малостью для защиты от первых, каковых предки мои изображали в облике пса, сидящего на цепи в вестибюле domus familie[53] с надписью «cave canem»,[54] – пса, ибо лает, кусает и терзает. Будучи, вероятно, единственным меж вами, кто не числится в Братстве,[55] я могу позволить себе свободно изъясняться и выражать собственное мнение, держать свои мысли при себе, либо выставлять их напоказ. И я скажу о неотёсанности современных людей, извращающих[56] оккультную философию посредством христианизации и демократизации оной науки и желающих сделать общим – сие и есть примитивный христианский коммунизм[57] – всё то, что известно другим, обосновывая это глупой сентенцией, гласящей: мудрость – достояние каждого; напротив, я полагаю, что интересующая меня мудрость является достоянием немногих, кои посредством неё могут управлять низшими, посему король-маг – это не чародей, который добровольно становится лакеем любопытных и праздных…»[58]

В данном свидетельстве мы обнаруживаем все, так сказать, «путеводные нити» к языческой ненависти к христианству. Найти более внятный пример какой-либо «контринициатической» деятельности было бы затруднительно; следует хорошо помнить слова апостола Иоанна: «Qui solvit Christum, hie anticristus est».[59]

Негодование и страх перед упадком и «вульгаризацией» тайн, столь бурно выраженные князем Каэтани, по нашему мнению, являют собой лишь ложную проблему.

На самом же деле Христос собственной жертвой дал каждому человеку возможность полностью реализовать себя; очевидно, нельзя достигнуть этой цели без подлинной и суровой внутренней дисциплины, истинных жертв, то есть без благочестивых помыслов и достойных деяний, а прежде всего – при отсутствии вспоможения Духа Святого, ибо без вмешательства божественного провидения человек не возвышается, но падает, сражённый демонами.

Роды, которые отвергли христианскую весть и за деятельностью которых стоят силы люциферианского происхождения, попросту опасались того, что в их понимании было достойной презрения популяризацией, ведь они хотели сохранить собственное верховенство и привилегии, каковые до тех пор крепко держали в своих руках: привилегии, на кои у этих родов, по правде говоря, учитывая их происхождение, никогда не было права.

Не стоит забывать, что «до появления Христа падшему человеку не была дана власть преодолеть земную сферу и возвыситься в совершенном восстановленном состоянии до божественного небесного эфира. Кроме того, поклонение королей-магов младенцу Иисусу подразумевает, среди прочего, то, что они признали Спасителя и подчинили свои естественные и сверхъестественные способности верховной власти Избавителя; так сходит на нет влияние жреческой магии, дабы во благо всех людей произошло человеческое искупление».

Тема привилегий некоторых родов и их происхождения поднималась и в академической среде – в частности, во время работы конгресса «Семьи и родственные узы на средневековом Западе», проходившего в 1977 году в Риме, где Хайнцельманн, исходя из фактического положения вещей, отмечал, что «уже в римской традиции главенствующие семьи притязали одновременно на важнейшие государственные должности и на приписываемые сим должностям добродетели. А потому эти фамилии обладали авторитетом. Установлено, что в IV веке все знатные семьи занимают влиятельные официальные посты, например, при консульстве, а все великие консулы вместе с тем являются и sacerdotes[60] одного, двух, трёх и даже девяти культов…»[61]

Одна из «сильных сторон» аристократии в любые времена заключалась в том, что она всегда внушала своего рода благоговейный страх: народ как бы чувствовал, что в её крови было нечто странное, придававшее ей почти харизматический характер.

По этому поводу в ходе своего выступления на том же римском конгрессе Андре Воше сказал, что «в действительности в Средние Века авторитет аристократии основывался не только на политической власти или богатстве, каковым она владела, во внимание принималось также и магическое качество, связанное с высоким происхождением. Общий менталитет воспринимал аристократию как совокупность материальных и нравственных дарований, которые и составляли своего рода харизму».[62] Затем он добавил про «подлинность утверждения о том, что в последние столетия Средних Веков различные княжеские и королевские роды Запада насчитывали в своих рядах определённое количество святых, словно бы святость и составляла наследственную харизму, передававшуюся преимущественно в лоне привилегированных семей».[63]

Далее Воше акцентировал внимание на прогрессировавшей христианизации части аристократии и, что более точно, на распространении закона о наследовании на святость, то есть на обращение к традиционной и ортодоксальной точке зрения. В таком случае, не представляется ли нам история борьбой двух противоположных родов, один из которых связан со своеобразием собственной крови, тогда как другой – больше с духом, нежели с кровью; первый является потомком падших ангелов, второй же – духовного происхождения, идущий от ангелов, коим Бог наказал охранять священный Грааль?

Действительно, «когда феодальный принцип первородства был заменён «выборным» принципом, – как писал Жан Вассель,[64] – гербы приобрели более «фамильный» характер, что стало причиной замутнения изначальной чистоты геральдики. Вместе с тем, при наследовании ряда феодальных функций, особый акцент делался на передаче оных из поколения в поколение наряду с землями, на кои распространялась юрисдикция рода. Однако и некоторые рыцарские функции также фактически переходили, на законных основаниях, от отца к сыну; определённые семьи именно своими качествами оправдывали многовековую передачу рыцарского или небесного влияния. От них могли происходить отдельные благодатные «роды», чьё противостояние с другими, пагубными, родами могло бы объяснить кое-какие недоразумения в политике и суть некоторых средневековых и более поздних конфликтов».[65]

Исследователь многозначительно добавлял в примечании: «Равным образом и определённые современные «роды» промышленников и финансистов, по-видимому, служат «средством» влияния иного порядка»,[66] и тема эта неисчерпаема…

Но постараемся рассмотреть поближе качество, определяемое как «благородство». Вюльсон де ла Коломбье[67] различал благородство божественное, светское и нравственное. Первое относится к истоку души, происхождение коей небесное и каковая зависит от могущества Бога; второе, связанное с кровью и генеалогией предков, зависит от превратностей нашего рождения; наконец, третье, касающееся добродетели, которой должен обладать каждый человек, зависит от свободы нашего духа. По Вюльсону именно нравственное благородство следует ценить выше, ибо его можно заслужить лишь добрыми делами и великодушными поступками – ведь добродетель всегда облагораживает того, кто ею обладает. Он настаивал на том, что нет пользы грешнику в происхождении от именитых родителей, как и слепому тщетно иметь зрячих предков, а человеку – пращуров из расы исполинов. Хороший пример, свидетельствующий о существовании в эпоху Вюльсона семей, кичившихся своим происхождением от библейских гигантов!

Надо сказать, что для духовной реализации «качество» предков может быть великим дополнительным шансом, а в некоторых случаях – предопределением; но оно способно возлагать обязательства и скреплять могучими узами. «Память крови» связывает её с землёй, и если представитель некоего рода пожелает ступить на путь духовной реализации, сия связь может стать препятствием.

Но ежели данный путь представляет собой фамильную традицию, то член рода, сохранивший память крови, сможет с большей лёгкостью пройти его, не повторяя возможных ошибок своих предков и пребывая в гармонии с собственным родом.

Возьмём в качестве примера Христофора Таубеншлага, главного героя романа Густава Майринка Белый доминиканец, и прочитаем, что в предисловии к нему написал Жерар Гейм:[68]«Важно подчеркнуть эту концепцию наследственного характера адептата: основатель рода был адептом высшей степени, который вновь воплотится лишь в последнем потомке, а все промежуточные отпрыски суть второстепенные посвящённые.[69] С окончательной инициацией последнего в роду самое высокое посвящение обретают и промежуточные члены семьи, находящиеся между основателем и последним потомком – в нашем случае Христофором Таубеншлагом… [Но в его ситуации] акцент сделан на кровь потомков, являющихся отпрысками родов, инициированных по праву рождения.

Эта концепция предполагает, что определённые роды вследствие своего происхождения обладают правом пройти самое высокое посвящение – конечно, сие посвящение может быть достигнуто людьми, не принадлежащими к этим семьям, но предназначенными быть избранными – концепция стародавняя, лежащая в основе притязания на наследство в Древнем Египте и странах долины Евфрата.[70]

Судя по имеющейся у нас в настоящее время информации, такие семьи, по-видимому, прибыли в Китай в незапамятные времена и основали там китайскую цивилизацию.

Именно их назвали «потомками богов», которые пребывают абсолютно вне «кор-ва» (так тибетцы называют «колесо существований»)».[71]

Затем Гейм уточняет, что «Христофор вспоминает фамильную историю своего рода… и констатирует, что чем дальше он проникает в жизнь предков, тем сильнее прошлое давит на него… Есть отрывки, показывающие нам как прошлое, которое может быть таким чудесным и привлекательным, способно нас задушить, если мы сольёмся с ним. Но, находясь на Пути, нужно пройти сквозь прошлое, чтобы вновь взойти к началу времён. Этого закона нельзя избежать. Роман завершается появлением далёкого предка… Такова мистерия, происходящая лишь в очень старых семьях: визит основателя рода к потомкам происходит в крайне редких случаях. Но когда семья, используя даосское выражение, «особой крови», это посещение всегда имеет целью подвергнуть потомка испытанию, дабы убедиться в том, желает он или нет следовать эзотерической традиции своей семьи».[72]

Юлиус Эвола, со своей стороны, рассуждая о Христофоре Таубеншлаге и его исключительном роде, соотносил их с представлениями о «том, кто не умер окончательно, но, создав потенциальный зародыш бессмертия, переходит из тела в тело в ряду поколений, то есть продолжает жить в каждом из индивидуумов данного рода, в соответствии с определённым циклом вплоть до его завершения» (и вспоминал в связи с этим буддистское предание о Коланколе,[73] воистину «проходящем из поколения в поколение»). Далее Эвола указывал на недопустимость смешения подобных воззрений с идеей реинкарнации, ибо речь здесь идёт не о «бессмертной душе», каковая переходит из одного тела в другое ради накопления «опыта» и получения «заслуг», но о своеобразном духовном расизме(!): не отдельный человек, но существо определённого рода, определённой крови, в которой пробудился принцип света (принцип, именовавшийся в индоарийских доктринах «выходящим за пределы сансары»), от раза к разу возрождается на основании собственной крови, пока не завершится отмеренный ему срок.[74]

В предисловии к другому роману Майринка, Ангел западного окна, Эвола придерживался той же концепции, утверждая следующее: «Всякое человеческое существо, в коем истинное «Я» не находит своего выражения и чьё существование начинается рождением и заканчивается смертью, вероятно представляет собой манифестацию некой сущности – бога или демона – первичной и вышестоящей относительно его земной ограниченной жизни. В определённый момент некоторые «предки» осознаю́т, что в них формируется «причина» или, выражаясь иначе, проникает трансцендентное, потустороннее времени и векам влияние, формирующее необходимые условия для последовательности судьбы и деяний, нацеленных на духовную реализацию сквозь несколько поколений. В этом случае кровь играет роль надлежащей опоры, и в одном роду могут появляться индивидуумы, которые в действительности являются одним и тем же возвращающимся существом – словно волны, кои друг за другом штурмуют препятствие – до тех пор, пока цикл не прекращается ввиду появления существа «воскресшего в мире сём, как в ином» и «Живого» в инициатическом смысле этого слова. Небесполезно, быть может, отметить здесь, что различные аспекты культов благородных семейств (gentes),[75] распространённых в традиционном мире, как западном, так и восточном – включая Элладу и Рим – не чужды данной концепции, каковая составляет неотъемлемую часть эзотерического учения…»[76]

И совершенно очевидно, что мировоззрение Юлиуса Эволы, восхвалявшего paganitas,[77] коим он глубоко проникся, было не способно считаться с возможностью иной интерпретации, да он и не желал этого. В самом деле, можно отметить, что данное видение мира, пусть даже выраженное вполне корректно, не делает никакого различия между родами, придерживающимися традиции и отошедшими от неё, и склоняется к тому, чтобы «сваливать всё в одну кучу».

Напротив, мы находим примеры традиционных родов в некоторых средневековых рыцарских объединениях и в том числе в предании о святом Граале.

Через обряд рыцарского посвящения, каковой являлся неким божественным договором, качество рода трансформировалось, преображалось: рыцарь наделялся способностью сублимировать кровь и обращать её в эфир, проявляя, таким образом, самые возвышенные и духовные свойства своего рода.

С другой стороны, специфика крови рода, подпитываемая предоставляемыми рыцарю традиционными средствами (самопожертвование, культ правдивости, верности, доблести, чести),[78] позволяла устремиться к подлинной реализации.

Рыцарь, вставший на путь героического очищения и готовый пролить собственную кровь, оказывался способен устранить содержавшуюся в ней и присущую каждому человеку закваску первородного греха: то, что Эккартсгаузен, о чём мы поведаем далее, называл «gluten».[79] Воистину, «без пролития крови нет отпущения грехов».[80]

Несомненно, в таком случае следует придерживаться традиционного мировоззрения, кое не является произвольным, либо чьим-либо персональным измышлением, иначе говоря, нужно прийти к тому, чтобы оно стало кровью от крови – вот что такое живая вера.

Сие предоставляет нам шанс понять необычайную интуицию Жана Фраппье касательно некоторых аспектов рыцарских традиций и преданий о Граале, связанных с духовной генеалогией, коя относит свои истоки к библейским временам, с генеалогией свободной, по крайней мере, на своём начальном этапе, от уз с теми или иными представителями установленной власти. Фраппье утверждает, что на самом деле романы о Граале «повествуют о мессианском рыцарстве, уходящем корнями в библейские времена, чьи добродетели были явлены в страстях Господних, рыцарстве, избранном провидением и достойном приобщения, почти без посредничества, тайн веры и доступа к божественному знанию».[81]

Говоря об идее рода и благородства крови, выраженной в романах о Граале, он делает уточнение, что мысль эта «проявляется двумя способами. В первую очередь, при помощи мотива непреодолимого призвания, который с самого начала романа блистательно ведёт героя Кретьена к рыцарской славе… С другой стороны, сама авантюра Грааля неразрывно сплетена с историей рода… Причём настолько крепко, что мистерия Грааля завершается отождествлением с семейной тайной.[82] Кретьен ничего больше не рассказывает, не вычерчивает цельное генеалогическое древо и не привязывает род своего героя к высокой священной древности, но указывает, или намекает, что Грааль и обладание им – это своеобразный удел, оставленная за расой или династией привилегия».[83]

Рассмотрев один из центральных мотивов, попечительство над Граалем, и отметив крайне аристократический дух сцены, в которой «Грааль и серебряный поднос вносят «барышни», знатные девушки, а копьё и подсвечники – «пажи», то есть юные дворяне»,[84] Фраппье обращается к роману Вольфрама фон Эшенбаха: «В нём нет никакого конфликта между рыцарством и религией… но слабо выражена идея рыцарства, состоящего на службе у религии, именно подлинной рыцарской религии, и кажется, в конце концов, будто Вольфрам грезит о некоей теократической элите рыцарства, получающей прямые послания с неба. Определённые черты, каковые у Кретьена характеризовали личность героя Грааля или только подступались к этому, здесь вновь упомянуты и даже акцентированы. Вольфрам придаёт большое значение роду, выстраивая генеалогию Парцифаля и королей Грааля и уделяя существенное внимание жизнеописанию Гамурета, отца Парцифаля; тем не менее, он, как и Кретьен, не возводит происхождение именитого рода к временам библейским или эпохе страстей Господних. На передний план выходит мысль о предначертании, неявная во французском романе: рыцари Грааля – это привилегированные обладатели божественной благодати, избранные, и надписи, появляющиеся на таинственном камне, поочерёдно указывают на них. В феодальной и рыцарской интерпретации религии Вольфрам заходит довольно далеко: по его мнению, вассальный договор связывает Бога и избранного рыцаря, причём данный договор должен соблюдаться как сеньором, так и вассалом».[85]

Добавим, что, в случае процветания и развития манифестированной в изначальном рыцарстве свободной силы, вдохновлённой к тому же монастырскими структурами, возможна последняя попытка реставрации традиционных ценностей на Западе, попытка, опирающаяся на подлинную духовную власть, монашеское христианство,[86] и настоящую светскую власть, рыцарство.[87]

Глава III Культ предков

Человек обожествлял себя, человек поклонялся себе.

А. Фавр, Небесные битвы[88]

Рассмотрим более тщательно тему предков, непрерывное следование коих в роду часто символизировалось звеньями цепи на Западе и жемчужинами ожерелья на Востоке.[89]

Индусская традиция различает «два пути» после смерти: «путь богов» (дэва-яна), тех, кто уходит, чтобы не возвращаться, и «путь предков» (питри-яна), путь возвращения к истоку порождения.[90] Первый путь порывает с циклом существования, что влечёт за собой устранение какой бы то ни было его физической основы и связи с землёй; второй, наоборот, зависит от сохранения данной основы, каковая обеспечивает связь с землёй и кровью предков.

Поэтому довольно редкий, но до сих пор существующий в некоторых родах обычай требует, чтобы старший сын шёл «путём предков», тогда как младший следовал бы «пути без возврата». Иначе говоря, целью первого является увековечивание собственного рода, в то время как второй должен придерживаться эзотерической традиции, присущей его семье в соответствии с особой интерпретацией евангельского принципа «первые будут последними, и последние первыми».[91]

Исконная традиция Древнего Рима, стремившаяся к поддержанию надлежащего естественного уважения к главе семьи, подверглась порче – поначалу благодаря культам различных ларов, манов, гениев и пенатов,[92] которые постепенно распространились и заменили «культ истинного Бога, троичного, хотя и единого. Человек обожествлял себя, человек поклонялся себе», как решительно утверждал Анри Фавр, видный представитель христианского герметизма.

Следующая фаза разложения наступила благодаря появлению в Риме совершенно выродившихся восточных культов и неоплатонической теургии, кои, претерпев особую перемену, превратились впоследствии в приватные «тайные» культы некоторых высших родов. Можно сказать, что эта своеобразная «прививка» удалась на славу, и новые формы культа укоренились в довольно благоприятной почве, став такой римской структурой, каковая должна была подчинять духовное мирскому,[93] а функцию жреческой касты, заведование Священным, чьими представителями были фламины, – касте воинов, которую олицетворял царь или император и его воспреемники, консулы,[94] что, впрочем, индоевропейская схема трёхчастного разделения функций замечательно проявила.[95]

Функция этих последних, с одной стороны, была связана с применением физической силы, войной и принуждением, а с другой – с такими магическими техниками, каковые позволяли подчинять чужую волю своим собственным целям, преследуемым якобы ради безопасности общества и его защиты.

В результате, среди римской аристократии разнообразные домашние и семейные культы унифицировались в единый культ предков, в коем основатели рода были возведены в ранг нуменов, божественных опекунов данных родов.[96] Именно им были посвящены домашние обряды, кои совершал pater familias, глава семейства, жертвуя покойникам предназначенные для них возлияния, в основном представлявшие собой смесь крови животных, вина, масла и мёда, растворённого в молоке или воде… Одна часть этих возлияний выливалась на землю или алтарь, другая выпивалась участниками церемонии, которые читали молитвы.[97]

Так происходило «кормление» душ мёртвых; и, действительно, утратив свой жизненный флюид и «исчерпав» себя, через возлияния и, в особенности, кровь, они вновь обретали жизненную силу и способность общаться с живыми.[98] Лишь благодаря пище с влажными испарениями[99] крови эти души снова имели возможность познать происходящее в человеческом мире, благодаря той самой крови, каковая является инструментом познания, проводником φαντασια[100] и носителем μνημη[101] души; итак, речь здесь идёт о другом аспекте упомянутой нами вначале способности: о «памяти крови».

Пищей душам усопших служили дым, образовавшийся во время этих обрядов, и желчь, в них используемая; не стоит забывать, что свойствами желчи считались связь с чувственной душой и способность возбуждать воображение.[102]

Кроме того, с другой стороны, воскурениями и кровью питаются демоны, кои могут представать в облике душ мёртвых.

Появляющиеся видения суть веяния души или сгущенной пневмы (греч. πνεύμα), каковая приводится в соприкосновение с пневмой исполнителей обряда: согласно доктринам неоплатоников, души становятся зримыми, если можно так выразиться, от избытка пневмы. В связи с этим следует заметить, что теургические практики эффективны только применительно к пневматическим, или низшим, душам. Но что такое пневма?

Сие есть психическая оболочка, чья природа связана с воздухом и планетарными влияниями; субстрат низшей души, изначально состоявший из эфира, который усваивает элементы разных планет и становится более плотным и тёмным, поглощая влажность из воздуха. Можно сказать, что это промежуточный уровень между душой и телом; его существование связано с влажностью испарений крови.

Признав исключительное животворное могущество крови как средоточия жизненной энергии и её проводника, легко можно понять использование сей субстанции в качестве пищи для мёртвых, необходимой для обеспечения их сохранности хотя бы в форме «теней».[103] Сюда же следует отнести жертвоприношения животных и людей, предназначенные усопшим: в Одиссее Гомера мы обнаруживаем знаменитый пример того, как мёртвые прибегают к питию крови жертвенных животных для обретения плотности и памяти.[104]

Обстоятельно затронув данные, касающиеся культа предков, включая некоторые первоначальные семейные культы и формы их отправления, мы бы хотели предоставить сведения, каковые помогут лучше понять, что имел в виду Генон, заявляя относительно эвокативной магии следующее: «Из всех магических практик «вызывательные» церемонии являлись предметом самых категорических запретов у древних… Было хорошо известно: то, что можно вызвать, вовсе не представляет собой реальное и обладающее личностью существо, поскольку оное перешло в другое состояние существования, однако имелась внешняя возможность контакта… исключительно с низшими элементами, кои данное существо каким-либо образом оставило после себя в сфере земной жизни вследствие того распада человеческой композиции, который мы называем смертью. Именно их древние латиняне называли словом «manes», и именно их евреи нарекли именем ob, каковое употребляется в библейских текстах всегда, когда речь заходит о заклинаниях, и некоторые напрасно считают его обозначением демонической сущности. На самом деле еврейская концепция строения человеческого тела полностью согласуется со всеми остальными; для уяснения данного вопроса мы обратимся к соответствиям из терминологии Аристотеля и скажем, что ob не только не является духом или «рациональной душой» (нешама), но также не представляет собой ни «чувственную душу» (руах), ни даже «вегетативную душу» (нефеш). Иудейская традиция без всякого сомнения указывает как одну из причин запрета вызывать ob существование некой связи между ним и высшими принципами… но, во всяком случае, не в духе, с коим ob был непосредственно связан, а напротив – в теле; вот почему раввины называют его habal de garmin, «дыхание костей«…[105] Таким образом, мы обращаемся к тому, что нисколько не похоже ни на «периспирита», ни на «астральное тело» оккультистов, под каковым подразумевается тот же дух мёртвого; впрочем, имеется другое фундаментальное отличие, ибо, вовсе не являясь телом, он представляет собой субтильную форму, которая может по необходимости принимать лишь видимость мнимой телесности, проявляясь при определённых условиях, и которую древние египтяне когда-то называли «двойником».[106] И действительно, она суть видимость во всех отношениях: этот элемент, отделённый от духа, не может обладать сознанием в подлинном смысле сего слова; однако, он всё же имеет подобие сознания, виртуальный так сказать, образ того, что являлось сознанием живого существа; и маг, оживляя упомянутую видимость, предоставляя ей всё недостающее, временно наделяет её рефлективным сознанием достаточной плотности для того, чтобы получать ответы на вопросы, особенно если вызывание проведено с целью предсказания. Это, собственно, и представляет собой «некромантию»».[107]

Уточнив основные моменты, к коим у нас будет повод вскоре вернуться, попытаемся понять, как развивались указанные выше культы и какой интерпретации они подверглись со стороны девиантных родов, о которых здесь говорится.

Относительно данного вопроса мы располагаем свидетельством за авторством итальянского дворянина, графа Гастоне Вентуры,[108] каковой в произведении небольшом по формату, но знаменательном вследствие обращения к различным доктринальным аспектам, передававшимся в таких родах,[109] описывает истоки и формы «ритуала жертвоприношения» как исключительного достояния определённых благородных семей, представляющих так называемые роды потомков полубогов и мифических героев, кои передавали свой семейный обряд через непрерывное наследование крови.

Обращаясь к первоначальным культам манов, ларов, пенатов и подчёркивая тот факт, что, согласно Макробию, «маны – это божества, оживляющие нас, питающие наше тело и управляющие нашей душой», граф Вентура указывает, что «маны напрямую и полностью отождествляются не с покойниками, но с той духовной, хотя и грубой,[110] компонентой человеческого существа, которая остаётся в живых и поддерживает связь между основателем семьи и его потомками, с тем, что существует в форме пневмы в крови всякого отпрыска определённого рода».[111]

Таким образом, он упоминает то, что относительно еврейского ob, или «дыхания костей», написал Генон и процитировали мы: Вентура обоснованно соотносит его со «сладким сном, неким коматозным состоянием, на каковое намекают многие отрывки из псалмов Исайи и Давида, о коих говорится в каббале, состоянием, чьё существование повлекло моисеев запрет взывать к мёртвым». В одном из примечаний[112] он делает уточнение, что, когда «человека считают мёртвым и затем хоронят, нефеш, то есть та часть, пребывающая в теле, которую можно назвать вегетативной душой, остаётся в его костях и действительно являет собой то, что называют «дыханием костей». Однако мы убедились в том, что, согласно Генону, сие определение неточно: «дыхание костей» совершенно невозможно идентифицировать с вегетативной душой, ведь оно, в конце концов, суть чисто иллюзорная форма.[113]

Далее Вентура утверждает, что «в традиции патрицианских семей и высших каст, возводивших своё происхождение к полубогам, героям или властителям, которые были не «мёртвыми», но hestos,[114] наследование рода подтверждалось обрядом жертвоприношения для возобновления договора с нуменом, каковой, после смерти отца или pater, совершал старший сын, или, при отсутствии оного, ближайший кровный родственник. Результат проявлялся незамедлительно и зависел от того, была ли чистой кровь, иначе говоря, продолжала ли в ней пульсировать пневма прародителя, напоминающая, таким образом, для успешного выполнения обряда, о славе[115] мана. Кроме того, следует обратить внимание, – добавляет Вентура, – что обряд жертвоприношения должен был выполняться в соответствии с установленными правилами, с употреблением определённых жестов и слов – при этом использовались традиционные ритуальные компоненты (огонь, вода, благовония и т. д.) – и что малейшее отклонение сделает обряд бесполезным, разорвав связь между нуменом и исполнителем такого ритуала». «Медленный, но непрерывный упадок великих семейств или их угасание можно приписать возможной неспособности того, кто совершает обряд, продлить союз с семейным нуменом, союз, который удостоверял бы его славу, – поясняет исследователь. – Если же обряд исполнялся тем, кто незаконно посягал на это, то свершалось кощунственное деяние: прежде поддерживаемый контакт между семьёй и нуменом прерывался, что зачастую провоцировало высвобождение тёмных и страшных сил, действий которых невозможно было предвидеть, равно как и непосредственное место их появления; оные же силы чаще всего приводили к краху семьи святотатца (характерным случаем была супружеская неверность женщины и, следовательно, прерывание рода нумена), а также утрате проистекающей от нумена пневмы, а потому потере всякого права на его славу».[116]

Далее граф Вентура обращает внимание на то, что «из-за вырождения произошёл упадок традиционного мира и нарушение непоколебимости союза между divus и deus,[117] последовавшие за приходом культовых религий, приняв которые патрицианские классы заменили духовное присутствие семейного нумена (неоспоримое из-за пневмы, происходящей из их крови; именно поэтому на протяжении столетий говорилось о голубой крови[118] благородных сословий) зримым и конкретным присутствием семейных гербов, на коих в символической форме были представлены деяния, прославившие основателя рода и его потомков».[119]

Отметим фундаментальное значение, каковое обряд жертвоприношения нумену, этому обожествлённому предку, и связь, кою его потомки должны поддерживать, играют в типичной доктрине этих девиантных родов, которые не только не учитывают важность христианства, но попросту ни во что его не ставят, и данное отвержение, являющееся общим местом во множестве «культовых религий», характеризует их не самым лучшим образом.[120]

Рассматривая причины «упадка» дворянского сословия и его отпрысков, Вентура вспоминает «жалобы Теогнида – и это уже в Древней Греции – относительно деклассирования аристократии, «потомков богов», вступавших в браки с «людьми вульгарными и низкими»»;[121] дальше он делает замечание о том, что, с другой стороны, «в ходе смены поколений так или иначе происходит ослабление, хотя и растянутое во времени, пневмы нумена, каковая медленно передается крови его потомков, и «дыхание костей», спустя столетия, в уже разложившемся теле нумена прекращается – союз между ним и его родом разрывается». Вентура продолжает: «Кроме того, естественно, с течением поколений кровь потомков нумена всё больше теряла свои исходные свойства от смешения с кровью женщин, на которых женились потомки нумена мужского пола, делая их матерями своих детей».[122] Видимо, именно по этой причине отпрыски аристократических классов сочетались браком с представителями своей среды, чтобы «голубая кровь» (то есть пневма) отца соединилась в детях с «голубой кровью» матери.[123]

Поэтому в соответствии с данной доктриной постепенное ослабление пневмы нумена компенсировалось вкладом пневмы тех родов, с коими заключались супружеские союзы. В связи с этим Вентура напоминает о «важности браков между братьями и сёстрами в Древнем Египте и других государствах,[124] об обязанности младшего брата, вменяемой в некоторых сословиях, брать в жёны вдову брата старшего и об обычных для знати браках между кузенами и прочими кровными родственниками».[125]

Ещё о нумене говорится, что, посредством героических или иных деяний традиционного типа, каковые наделяют его славой, нумен семьи соединяется с некоторыми теллурическими или адскими силами и ставит их себе на службу;[126] впоследствии с помощью обряда следовало добиваться сгущения упомянутых влияний, кои желают призвать: если ритуал оканчивается неудачей или не достигал своей цели, связанные некогда с нуменом силы выходят из-под контроля, чем провоцируется их мятеж. Если же обряд выполняется потомком нумена, то, согласно Вентуре, в результате не будет снижения воздействий пневмы на его кровь, и, значит, ослабления рода и упразднения способности, а тем более права оного сохранять изначальную славу в неприкосновенности. По мнению исследователя, сие «обесславливание» соответствовало бы «нижней точке» бессилия «дыхания костей» в теле покойного нумена и, согласно каббалистической теории еврейского ob, привело бы к стремительному сокращению вещества костей и преждевременному возвращению нефеш в её мир. Но, когда ритуал выполнен тем, кто не принадлежит семье, не происходит, следовательно, от нумена, и в крови его отсутствует пневма, или же когда наличествуют факты предательства со стороны подлинного потомка, то обряд нарушается, что является истинным кощунством со всеми последствиями, включая подчас распад самого нумена.[127]

Итак, мы увидели, как связь между нуменом рода и его потомками поддерживалась в течение столетий способом, следует сказать, крайне неестественным: посредством браков между кровными родственниками; эффект «смешанной» крови (полученной благодаря союзу индивидов, каковые не являлись родственниками между собой) приводил к забвению «памяти крови», чего данные роды особенно страшились.

В действительности же, это свойство обрекало потомков рода на нечто вроде вечного рабства, поскольку узники собственной «крови» считались как бы не индивидуумами, но представителями своей династии и были звеньями одной цепи: пленниками сих уз и прошлого, кое им следовало бы превозмочь для личного освобождения от власти, осуществляемой животной душой через кровь.

Между тем, целью традиционного пути является тотальное освобождение индивидуума и воссоздание иерархического порядка составных элементов человеческого существа; душа, вступившая на девиантный путь, повинуется теллурическим влияниям, выраженным и действующим посредством крови, и поэтому подчиняется их законам.

Глава IV Кровный договор

Tu quoque in sanguine testamenti tui emisisti vinctos tuos de lacu, in quo non est aqua.[128]

Книга пророка Захарии, IX:11

Спроси, моё дорогое дитя, эту кровь, которая кажется тебе, по густоте и цвету, таким небесным веществом…

Она поведает тебе о тысяче своих ядов и единственном своём противоядии…

О. В. де Л. Милош, Великое искусство[129]

Как писал Генон относительно некоторых аспектов крови, она «воистину составляет одну из связей телесного организма с субтильным планом живого существа, каковой, собственно, и является «душой» (nephesh haiah Книги Бытия), то есть, в этимологическом смысле (anima) одушевляющим или оживляющим принципом. Индусская традиция называет это тонкое состояние тайджаса, по аналогии с теджас, или огненным элементом; а поскольку огонь, согласно присущим ему качествам, разделяется на свет и тепло, то субтильный план связан с телесным двумя различными и взаимодополняющими способами: тепловое свойство проявляет себя в крови, а световое – в нервной системе. И в самом деле, кровь, даже с простой физиологической точки зрения, является носителем живительного тепла… С другой стороны, можно сказать, что в огне свет представляет высший аспект, а тепло – низший:[130] исламская традиция учит, что ангелы были созданы из «божественного огня» (или «божественного света»), но те из них, кто восстал вслед за Иблисом, утратили световую составляющую своей природы и сохранили лишь тёмное тепло. Следовательно, кровь напрямую связана с низшей стороной субтильного плана; отсюда исходит запрет на употребление крови в пищу: её поглощение приводит к приятию всего самого грубого, что есть в животной жизни, а оное, при усвоении и глубоком смешении с психическими началами человека, действительно может привести к крайне тяжёлым последствиям. Из чего и следует частое применение крови в магических практиках, то есть в колдовстве (в качестве средства, каковое привлекает «инфернальные» сущности в соответствии со свойственной им природой), но, впрочем, при определённых обстоятельствах кровь также восприимчива и к транспозиции высшего порядка; при этом либо религиозные, либо инициатические ритуалы (например, митраистская «тавроболия»)[131] требуют принесения в жертву животных…»[132]

В данном пассаже Генона следует обратить внимание на указание прямой связи крови с «низшей стороной субтильного плана» человека в качестве проводника и средства, при помощи коего определённые силы могут приковывать индивидуума к его низшему аспекту. Вместе с тем, очевидно, что существуют также и «транспозиции высшего порядка»,[133] возможные только через процесс эфиризации крови и посредством её трансформации в свет благодаря Божьему слову и преобразующему действию Святого Духа.

В этом смысле «поиски Грааля» суть поиски Божественной Крови, ибо лишь она может восстановить изначальное райское состояние.

Сие означает очищение человеческой души, чьим проводником является кровь, от присущей ей закваски порчи. Указанные глубинные отношения души и крови находят объяснение в принесении последней в жертву: пролить собственную кровь – значит пожертвовать животной душой и присутствующей в крови закваской порчи, дабы освободить душу бессмертную, связанную с Божественной Кровью Христа.

Вторым «духовным проступком» после падения ангелов стало грехопадение Адама и Евы, вследствие коего из человеческой крови исчезла некая «примордиальная небесная субстанция», которая появится вновь лишь тогда, когда мы возвратимся к Единой Божественной реальности, что приведёт к просветлению нашего сознания. Её место заняла «закваска порчи», то, что Эккартсгаузен называл глютеном.

По словам Оскара Владисласа де Любич Милоша, одного из самых глубоких и восприимчивых поэтов нашего века, «грехопадение Адама и вавилонское смешение языков представляют собой лишь символы разделения на пространство, время, движение и материю их изначального единства, каковое было «внедрено» с сознанием Адама в кровь».[134]

Традиционную идею эфиризации выдвинул именно Эккартсгаузен, разъяснивший, почему «в нашей крови пребывает скрытое вязкое вещество (называемое глютеном), являющееся материей греха» и почему «Духовное Возрождение представляет собой не что иное, как растворение и устранение сей нечистой и тленной материи, каковая держит в узах наше бессмертное существо и погружает в смертельный сон жизнь угнетённых деятельных сил».[135]

Природа данного глютена ещё лучше объяснена самим Эккартсгаузеном в другом тексте:

«Глютен более близок зверю, нежели духу, и являет собой вещество греха; его воздействие варьируется в зависимости от способа чувственных переживаний. В состоянии расширения он порождает самонадеянность и гордость; в состоянии сжатия – скупость, самолюбие и эгоизм; в состоянии отталкивания – ярость и гнев. Оживлённый круговым движением, он пробуждает легкомыслие и сладострастие. Его «эксцентричность» вызывает обжорство и пьянство, а концентричность – зависть; таков status morbi[136] человечества.

Эта закваска греха существует в каждом из нас, но в количестве большем или меньшем; она передаётся от родителей детям, и её распространение препятствует незамедлительному действию духа на материю. Над сим глютеном, находящимся в нас, можно одержать победу, но не в нашей власти его уничтожить. Он словно запал, посредством которого воспламеняются в человеке животные страсти; он неистово реагирует на всякое половое возбуждение; в отсутствии праведного и кроткого суждения вместо Добра мы выбираем Зло, ибо брожение сего производящего страсти вещества мешает ясной деятельности духа, каковая есть необходимое условие для здравого мышления. Эта субстанция также является причиной невежества; густая и неподатливая, она тяготит нежные фибры мозга и замедляет синхронное действие разума, необходимое для проникновения в объекты познания. Таким образом, ложь и зло являются свойствами сего содержащегося в нас вещества греха, подобно тому, как добро и истина представляют собой атрибуты нашего духовного начала. Лекарство следует искать не в природе, но в универсальном принципе Света, во всеорошающей божественной телесности (Leiblichtkeit), то есть в отражении Бога. Лекарство – это Божественная Мудрость и пришедшее в мир Слово, ибо кровь суть тинктуральная сущность (tincturalische Wesen), дистиллированная в природе и предназначенная вновь вернуть достойным того людям способность к бессмертию».[137]

Сие краткое отступление относительно глютена предназначено лишь для оценки данного вещества, указывающего на присутствие зла в природе каждого без исключения человека, на наличие сатанинского творения, стремящегося воспрепятствовать человеческому развитию.

«Особое свойство» крови, присущее родам, каковые возникли от смешения с падшими ангелами, имеет, очевидно, люциферианскую природу; они стремятся достигнуть своей цели и предложить человеку знание, пригодное не для восстановления примордиального состояния, в коем он когда-то пребывал, но для реализации состояния, на которое у него никогда не было права.

Теперь, как нам кажется, довольно полезно привести несколько отрывков из очень интересной статьи Жоржа Тамо, каковой выделяет, в частности, вопрос наследования через кровь; это будет своеобразным суммированием традиционных элементов, способствующих пониманию сего вопроса в данном контексте.

Для символов всегда характерна двойственность значения, и в нижеследующей цитате можно обнаружить указание на качества крови в двойном аспекте, света и тьмы. Кроме того, мы узнаем об истинном, традиционном значении «голубой крови», присущей христианскому дворянству, которая неким образом стала инструментом божественного промысла; крови, искуплённой самóй Кровью Христовой.

Итак, Тамо писал:

«Наши грехи запечатлеваются в нашей крови, и мы действительно передаём их своим детям как наследственные болезни, но сегодня это совершенно не признаётся. Наши предки, даже самые отдалённые, присутствуют в нашей крови со своими достоинствами и недостатками, и очень часто наши безрассудные побуждения являются лишь внезапным пробуждением прародителей, с коими приходится бороться. Таков будет один из любопытных опытов, ожидающих мистика на пути аскезы, когда его кровь – текущая в нём кровь всего его рода – подвергнется необходимым преобразованиям; он узрит всех предков, возникающих из сей крови, которые жили до него, по крайней мере, всех тех, кто собственными усилиями добавил некоторые… качества в эту кровь, наконец, всех тех, кто благодаря этому вкладу имеет право принимать в какой-то мере участие в практике аскета. Вот почему, и оное – тоже вещь малоизвестная, совершенствующийся в аскезе увлекает за собой, хотя и в небольшой степени, тех представителей своего рода, кто того достоин. «Я увидела картину собственной жизни до рождения, или, скорее, картину жизни моих предков», утверждала Катарина Эммерих. Это переживание святой рано или поздно ожидает всякого стремящегося следовать такому пути, и тогда он уразумеет то, что некоторые назвали «пробуждением наследственной памяти». Более того, Катарина Эммерих смогла узреть, «что души настоящих дворян оказывают на своих потомков большее влияние по сравнению с иными душами»; посему в Занони[138] можно прочитать о непозволительности отказа в посвящении кому бы то ни было из потомков инициата, даже если посвятитель предвидит опасности данной процедуры для кандидата. Однако в двух упомянутых случаях присовокупляется внешнее воздействие, и поэтому о нём следует обмолвиться в нескольких словах. Всякая обретённая святость, миропомазание, инициация отпечатываются в крови, насыщают живую субстанцию; вот по какой причине во время рукоположения князей и королей говорится, что «помазанием сим сила Духа Святого проникает с кровью вашей до сердца», и эта кровь, однажды им отмеченная, остаётся таковой на протяжении многих поколений. Именно на оное опирается королевское наследование и претендует дворянство, под коим я подразумеваю тех, чьи предки приняли помазание, были произведены в князья, герцоги и графы в ходе специальной церемонии или посвящены в рыцари в соответствии с надлежащими обрядами – вот на чём основывается притязание дворянства на обладание особой кровью, и именно так «голубая кровь» становится реальностью… И если можно было бы продемонстрировать, как даже в наше время представители некоторых кровей, в которых всегда остаётся «наследственная память» о древнем посвящении, стремятся объединиться – способом, каковой мог бы показаться совершенно бессознательным, но, всё же, таковым не является – и вновь образовать при помощи своего союза и своих потомков некую новую дворянскую касту (это происходит сегодня, когда кажется, будто касты больше не существуют!), тогда бы стало очевидно, что за данным законом крови стоят мощнейшие силы. Также стало бы заметно, что всё неизгладимо запечатлённое в крови невозможно стереть чем-либо, кроме тяжёлого труда аскезы, либо, за некоторыми редкими исключениями, руками или субстанциями, освящёнными свыше. Здесь я взываю к тем, кто, приняв сан, приняв священническое миропомазание, намеревались впоследствии вернуться «в мир», дабы сказали нам, действительно ли ощущают себя такими же созданиями, «как и другие», не имеют ли они в собственном существе, в своей крови, того, от чего страдают: того, что их отличает и что так хорошо чувствуют приближающиеся к ним, какими бы мало восприимчивыми ни были? Что касается инициации, совершённой человеком, то свидетельства трансформации, коей подвергается при этом кровь, живое вещество, могут быть различными в зависимости от славы и уровня полученного посвящения. Но тут возникает новый фактор: личность посвятителя. Если в ходе священнического рукоположения присутствует сила Святого Духа, каковая затмевает или должна затмить посвящаемого, и если личность Понтифика играет второстепенную роль в большей части посвящений, то роль этой силы первична… Но тогда необходимо сделать определённый вывод. Когда посвятителем является Моисей или Илия, воистину действующие от Духа Святого, то всё обстоит хорошо, но много ли Моисеев и Илий? А ежели посвятитель, гуру, ограничен в своих возможностях, ежели кровь его всё ещё омрачена глютеном… что же тогда станет с кровью, живой субстанцией посвящённого? Ему будет ведомо, и это понятно, то, что знает посвятитель – и здесь я мог бы сделать замечание, каковое, в чём нет никаких сомнений, немногие имели возможность сделать, а именно: когда существо определяется духом и властью другого, его слова и его писания суть только эхо писаний и слов затмевающего духа, так что порой довольно нелегко увидеть разницу… Среди тех, кто на протяжении веков провозглашал себя подлинными посвящёнными или намекал на оное, подчас заметны достаточно серьёзные различия, как в учениях, так и в деяниях, и если некоторые проявляют себя сущими мудрецами, то другие предстают менее достойными одобрения… и я не говорю о посвящённых «левой руки». Мантия, накинутая на их спины, была не из тонкого льна, в чём и заключается опасность.[139] Знавших это можно назвать настоящими христианами-герметиками, каковым был Эккартсгаузен, которые всегда заявляли: «Христос, Слово, лишь он один должен быть Наставником, он один должен быть посвятителем». «Лишь Бог и Его Святой Дух может наделить вас совершенной истиной, но просить её следует смиренно». «Бог дарует Мудрость и широко простирает её на любящих его… но отказывает в ней горделивым и высокомерным»… Нужно знать, что если кровь, живая субстанция существа, была запачкана, подобно воску, принявшему некую печать, причём с его же согласия, то стереть сей оттиск, если существо позднее признает, что печать имеет изъяны, будет делом практически безнадёжным. Оно сможет осуществить это, лишь восприняв более глубокий оттиск, прикрывшись более мощными доспехами, а сие невозможно без величайших сражений и значительных поражений. И примеров тому можно найти немало. Иногда даже те, кто был принят согласно ритуалам в члены могущественного инициатического или оккультного братства, в самом прямом смысле расплачивались своей жизнью, виновные в желании даже не предать свой орден, но всего-навсего покинуть его, отделиться. Нельзя безнаказанно играть с таинственными законами крови, и каждая произносимая клятва связывается с помощью данной субстанции, закрепляется в ней. Выбор за кандидатом. Всё это соотносится с тем, что я назвал человеческими посвящениями, посвящениями, в общем… второстепенными. Также в крови и через неё, как я только что отметил, с одной стороны, действуют благословения, а с другой – к счастью, лишь до четвёртого поколения – проклятия, чары и т. д.… ибо сын, внук и правнук существа, проклятого в соответствии с обрядами или совершенно и небезосновательно околдованного, будут нести бремя сего проклятия или колдовства; в этом и состоит ужасный закон, касающийся зол, передаваемых по наследству, в данном случае психическим и… магнетическим способом…

…Собственно, оттого, что из-за своей крови человек несёт в себе и тьму, и свет, пребывая на границе между ними, он может использовать магию как во имя добра, так и во имя зла; а поскольку кровь содержит оба могущества, то способна привлекать к себе и нижние, и вышние силы, ибо является основной, едва ли не единственной, «материей» церемониальной магии, поддержкой, конденсатором магических заклинаний высших и низших существ… Небо – Человек – Земля… Но эта же кровь, вместе со своей сестрой-близнецом – водой из источников, бьющих у ног чёрных дев – должна являть собой вещество, употребляемое для крещений и освящений. «Победивший мир, – говорит святой Иоанн, – есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию».[140] И, полагаю, станет понятно… зачем для полного искупления крови Адама потребовалось, чтобы сам Свет стал «плотью» и в самую глубь омрачённой субстанции пролилась «божественная кровь», и почему к человеку и его крови обращена подлинная Евхаристическая Тайна, быть может, более запредельная, нежели то, что обыкновенно подразумевают под выражением «тайна евхаристии»».[141]

Отпечаток в крови, как утверждал Тамо, неизгладим, поэтому его практически невозможно стереть у тех, кто был отмечен деяниями, совершёнными в своей крови и посредством неё; у девиантных родов именно кровь объединяла человеческие души.[142]

Обладатели сей «особенной крови» люциферианского происхождения и в самом деле выполняли миссию, заключавшуюся в том, чтобы заставить как можно большее количество людей примкнуть к своему лагерю.

Так были созданы соответствующие структуры, к примеру, тайные общества и секты с постоянно меняющейся и никогда не бывающей стабильной организацией, в коих за «внешним кругом» следуют другие, всё более «внутренние», где в самом средоточии «достойнейшие» кандидаты оказываются связаны кровным договором с некой «разумной сущностью», наделяющей их определёнными способностями, одной из характерных черт коих является преходящий характер. Если «посвящённый» совершает проступок, не важно какой, то обретённые прежде способности утрачиваются, что является неопровержимым доказательством того, что оные полномочия были добыты не им самим, но даны «разумной сущностью», с каковой он заключил договор и которая питалась его жизненностью.

Сии сущности есть не кто иные, как падшие ангелы и их приспешники, и именно кровный договор позволяет им «заражать» род человеческий – значительная часть коего будет всего лишь служить их выживанию – и черпать, в качестве питания, его жизненную силу.

Жан Маркес-Ривьер по этому поводу писал, что «скрытое стремление человека к Божественному проявляется неосознанным и невежественным образом в желании чуда и в доверии, оказываемом всем главам сект, всем тем, кто считает себя способным возвысить человека и избавить его от ужаса пред жалким существованием и борьбой за жизнь.

О рассудительности в таком случае говорить не приходится, так как жизненное и ментальное начала пребывают в подобных ситуациях в бездействии. Доверчивость и вера наиболее часто используются существами недостойными на благо жизнеспособных сущностей, постоянно жаждущих укрепить и расширить своё господство над человечеством. Сущности такого плана носят различные имена, упоминать кои в данный момент мне представляется совершенно бесполезным, и обладают определёнными способностями: влияют на стихии (дождь, град, гром), материализуются при располагающих к тому условиях и совершают некоторые феномены, связанные с одушевлением. Их сознание крайне рудиментарно и затуманено. Они пытаются либо обеспечить себя почестями, подношениями и властью над людьми, либо просто «насущно» довольствоваться человеческим дыханием. Ложь – их царство; награждая себя почтенными званиями (не объявляют ли иной раз они самих себя ангелами Света?), они дают благочестивые советы. Но нужно остерегаться их. Тем не менее, власть этих сущностей сильно ограничена и они инстинктивно бегут прочь от всего, что их превосходит, но, поскольку они манипулируют некоторыми жизненными силами, то способны очаровывать доверчивые и слабые души, всегда пребывающие в поисках чудесного, и извращать самые их возвышенные стремления. Попавшийся на такую уловку потерян для божественной жизни. Ничего истинного не может происходить от контакта с данными сущностями, а поддерживать с ними отношения одновременно бесполезно и опасно.

Их вмешательство принимает тот болезненный и драматический характер, о котором хорошо известно тем, кто занимается магией, как на Западе, так и на Востоке… Эти сущности обычно представляются Ангелами, Духами, Проводниками с необыкновенными именами и великими Наставниками. Неофита одурачивают, с большой ловкостью предлагая ему пережить некий опыт. Его видения проистекают по большей части из того самого вводящего в заблуждение могущества и того же стремления обманывать с помощью «оккультных учений» и «эзотерических наставлений», щедро распространяемых среди многих чересчур доверчивых искателей по всему миру». Далее Маркес-Ривьер добавлял, что некоторые из упомянутых существ «желают создать центры действия и распространения влияния в физическом мире, чтобы установить или укрепить своё господство над ним». Лишённые того, что мы называем моралью, лишённые всякой совестливости, они умело используют человеческие слабости и тщеславие своих жертв… С поистине поразительной хитростью извлекая выгоду из современных демократических и филантропических идей, эти жизнедеятельные сущности смогли нанести свой последний мастерский удар. С одной стороны, представляясь совершенными людьми, воплощёнными где-то в Тибете, они воззвали к глубокой вере человека в бесконечный прогресс его расы, к вере в их способность к совершенствованию и наставничеству, и предоставили ему иллюзорную возможность удовлетворить свои чаяния. Раз наши старшие братья, говорят они, победили невежество, страдание и смерть, то все мы, младшие, призваны следовать по их стопам и достигнуть того же. Дверь открыта для каждого, что в полной мере соответствует современному эгалитарному вкусу. Если допустить, что они обладают человеческими телами, то факт самопроявления этих адептов для дистанционного общения и обеспечения своих сторонников видениями, становится достаточным доказательством достижения ими власти и сверхчеловеческого знания, а недостатки и провалы их учений, ограниченность их способностей, как, например, несбывшиеся предсказания, приписываются несовершенству последователей. С другой стороны, оные асурические[143] сущности расставили свои сети для пленения пробуждающихся душ, познавших зарождающееся стремление к Божественному и чувствующих желание пройти всеобъемлющее посвящение. ««Вы хотите служить Богу? – твердят они. – Послужите Человечеству, которое является Богом воплощённым и страдающим! А чтобы служить с пользой вашим братьям, помогите нам – тем, кто имеет власть и знание, тем, кто ведёт Человечество к его высокому предназначению. Лишь нам служа, вы можете одновременно ускорить своё развитие и развитие мира»… Лживые речи!»[144]

Таким образом, именно с подобными сущностями кандидаты заключают договор, при помощи коего вступают в «род» всех тех, кто в свою очередь уже сделал это; но если в изначально девиантном роду обряды жертвоприношения нумену исполнял pater familias, то в данных организациях договор заключает сам соискатель, имея в качестве поверенных некоторых представителей внутреннего круга. Прежде всего, он получает первый пергамент, называемый «пергаментом договора», и посреди начертанного магического круга, согласно обряду, каковой назначает «мастер-посвятитель», в предустановленное определёнными «солярными таблицами» время, он клянётся в послушании секте и выражает желание получить «знание», неважно каким способом; в этом случае кандидат должен предоставить все сведения о себе, а также о своих кровных родственниках, предках, потомках или родственниках по боковой линии, на коих он хочет распространить сие «покровительство». Спустя некоторое время кандидат обязан предъявить так называемый «подтверждающий талисман», то есть второй пергамент, содержащий «символ защиты соглашения» и означающий в действительности, что он заключил договор с вызванной сущностью, каковая неким образом «снисходит до воплощения» в соискателе и соединяется с ним через данный «союзный договор», подписанный кровью последнего. Этим документом он навсегда отдаётся сущности, которая должна подтвердить своё согласие с договором; его срок, как правило, не определяется, но говорится, к примеру, о семи поколениях. Затем пергамент с «подтверждающим талисманом» передаётся во внутренний круг организации, и с этого момента кандидат, ставший «посвящённым», меняет имя, чтобы взять имя сущности, с коей он заключил договор: под ним чаще всего подразумевают одно из 72-х «ангельских или божественных имён».[145] Кроме того, ему выдаётся золотое кольцо, внутри которого выгравирован родовой символ, связывающий индивидуума с «цепью» и руководящими ею силами.[146]

Полагаем необходимым добавить, что эти организации обещают неуклонное развитие «тела славы»; но в результате предлагаемых практик, которые мы рассмотрим ниже, может развиться не что иное, как «периспирит», «флюидное», «астральное» или «лунное» тело[147] – посредством данных терминов сии организации «играют» в прятки, никогда не давая их точного определения. Естественно, участь данного «астрального тела» – это гибель после смерти, происходящая одновременно с разложением физического тела, и в том случае, когда оно содержит сознание «посвящённого», то будет пытаться – для искусственного поддержания жизни – искать себе пропитание в облике вампира.[148]

Глава V «Палингенезы»

Sana me Domine, quoniam, conturbata sunt ossa mea.[149]

Псалом 6

Подобный факт, абсурдный в наше время, но, с другой стороны, показательный, обеспечивает сохранение некой общности.

В.И. Абаев[150]

В приведённом выше тексте графа Вентуры говорилось, что контакт между нуменом рода и членами оного позволял данному семейству находиться под покровительством сей сущности и вверять ей свою судьбу; обязанность же семьи заключалась, главным образом, в «прославлении» нумена деяниями его потомков и в преемственности «надлежаще» отправляемых обрядов.

Кроме того, такому роду дозволялось обращаться к своему нумену для получения наставлений, сохранять определённые знания, передаваемые по наследству, и поддерживать или, ещё лучше, приумножать особую власть, каковую эта семья утверждала в мире и укреплению которой подобные познания способствовали.

Мы уже рассмотрели, как связь нумена со своим родом неминуемо должна была ослабевать, с одной стороны, из-за нередких случаев вступления в брак его потомков с теми, кто не принадлежал данному роду, а с другой – преимущественно потому, что пневма нумена, содержавшаяся в крови его отпрысков, всё больше угасала из-за естественного прекращения «дыхания костей» в погребённом теле нумена, которое подвергалось разложению.

Притом, этот контакт в силу различных причин мог резко обрываться, например, вследствие несчастного случая с телом нумена или, как полагал тот же Вентура, из-за «обряда, выполненного «вразрез с традицией», совершённого потомком, виновным в предательстве, или же чуждым сему роду человеком».

Следовательно, в какой-то момент и каким-то образом некоторые роды лишаются подобной связи; и это должно было проявиться уже в довольно отдалённую эпоху: именно тогда, чтобы восстановить контакт, «возродив» неким способом нумен, его, пока оное ещё оказывалось возможно,[151] вопрошали о разрешении магического использования останков предка, то есть солей, экстрагированных из его костей.

Происхождение данной практики уходит в глубину веков, хотя примеры, каковые мы приведём в качестве доводов, увы, будут не так далеки от нас.

К проблеме сей особенной формы палингенезов, совершаемых посредством праха, среди многих прочих исследователей, обращается Давид ван дер Беке[152] – того же способа придерживался и Пьер Борель:[153] речь идёт о практике некой, так сказать, дозволенной некромантии для воскрешения собственных предков, а также намного более древних людей, с учётом сохранности останков и костей. Беке говорит следующее: «Но мы должны указать, что Борель считал, будто в фиале с помощью определённой разновидности допустимой некромантии можно вернуть к жизни отца, деда, прадеда или род целиком, а также древних римлян и евреев или того, кого пожелаешь, воскресив их в виде «тени», с присущим им внешним видом, при условии сохранности праха и костей».[154]

Итак, согласно теории Пьера Бореля, «основные соли животных можно приготовить и сохранить таким образом, что искусный человек будет иметь в своём кабинете весь Ноев ковчег и сможет по собственному желанию возродить животное в прекрасной форме из праха оной твари; и, следуя подобному методу, с помощью эссенциальных солей человеческого праха, не прибегая к какой-либо преступной некромантии, философ способен воскресить облик какого угодно покойного предка из останков его тела».

Но однажды данная практика вышла за рамки внутреннего употребления в среде исследуемых нами родов, весьма вероятно вследствие разглашения, и получила определённое распространение, что привело к появлению некромантии в её самой известной и наиболее вульгарной разновидности; тогда-то она и пополнилась суетными практиками, связанными с защитой, заклинаниями и т. д.[155] от опасностей призвания существ из чуждого рода с иной кровью, поскольку у некроманта не было «права» вызывать или вопрошать их.

Отсылаем читателя к аргументации графа Вентуры, касающейся последствий обряда, совершённого человеком, чуждым роду и «незаконно присвоившим себе право на него», право, которое принадлежало исключительно легитимной семье.

Именно к данному моменту можно было бы отнести происхождение некой формы церемониальной магии.[156]

Распространение подобных практик за пределами изначальных родов составляет, по-видимому, часть проекта «контринициатических» форм, которые нацелены на обольщение человека, суля ему «обожествление» и обещая «сделать таким же могущественным, как и Бог»: доктринальная основа магии Ренессанса и античной неоплатонической магии была укоренена лишь в люциферианской гордыне «стать подобным Богу», дабы утверждать собственную власть над миром.

Теперь для понимания этой главы необходимо процитировать большой отрывок из книги Р.А. Шваллера де Любича Храм человека,[157] на которую специалисты по герметизму обратили, по нашему мнению, недостаточно внимания, по крайней мере, сие касается того, что связано с вышеупомянутой темой.

«…Сознание представляет собой не действие некой функции, не результирующую определённого сочетания, но метафизическое Могущество, исходный синтез, предположительно несущий в себе Идею всех специфических особенностей… Феномен сознания существует также и в животном, предшествуя психологическому сознанию человека. Память, инстинкт, умозаключение, эмоциональная и психическая реакция являются терминами, резюмирующими крайне сложные функции, которые, тем не менее, все связаны с данным «срединным состоянием», под каковым я подразумеваю сознание. Обосновывая эволюцию и изучение природных явлений этим метафизическим основанием сознания, рассматриваемого в качестве Сущности, Энергии или Деятельности в целом, можно выстроить совершенно логичное здание.

Эволюция или расширение сознания во времени проявляется через форму и организм индивидуума. Последний, увековечивая себя, лишь преумножает то единство, кое он собой представляет. Адаптации к среде с помощью «борьбы за существование» приводят к многообразию групп особей, классифицированных по расам и видам. Данная классификация производится на основе повышения уровня качеств, от индивидуальных к общим. Это касается и передачи свойств посредством семени индивидуума.

Таким образом, в самом индивидууме следует искать путь развития сознания, за пределами всякого семенного размножения. Нужно пересмотреть возможности к преобразованиям специфических особенностей и форм их передачи. Древний как Мудрость завет гласит: «Одна форма может происходить от другой лишь посредством полного разложения первой на основные составляющие элементы». Второй завет той же Мудрости утверждает: «Всякая вещь и всякое существо содержат твёрдое ядро, каковое не могут разрушить ни гниение, ни огонь». Данные принципы игнорировались нашими биологами, что привело к ошибочным попыткам представить теорию последовательной эволюции, которая, всё же, приуготовлена естественной причиной. Метемпсихоз существует, если оставить в стороне нравственный характер, каковой приписывают душе, рассматривая при этом исключительно психику, являющуюся ощущением – с трудом определяемым – особых качеств. С другой стороны, с принципом метемпсихоза связывается легендарный растительный палингенез, основывающийся на твёрдом остатке, содержащемся в пепле. Каждое тело, растительное или животное, вследствие гниения приводится к двум отдельным состояниям; первое – летучее, второе образует твёрдый остаток. Сия твёрдая часть, высохнув, содержит щелочную соль. Горение разделяет аналогичным, хотя и насильственным образом все растительные или органические тела на летучие компоненты, оставляя пепел, содержащий твёрдую щелочную соль. «Человек, ты прах и в прах обратишься».[158]

То есть, каждая вещь в сущности своей сложна: с одной стороны, она летучая, с другой, твёрдая – этот порождающий принцип излагается теологией фараонов, например, в учении о ба и ка. Если пепел от сгоревшего растения посеять в землю вместе с семечком того же самого растения,[159] то можно усилить его качества или модифицировать типичные для него свойства.[160] Тот же пепел способен воспрепятствовать росту растений, которые являются «комплементарными».

Легендарный палингенез растений, а также сказание о Фениксе суть инициатические предания, свидетельствующие о недоступном для «клеточного» семени способе размножения. То есть, данные трансформации могут свершиться лишь при посредстве того и в том, кто при жизни претерпел глубинное изменение собственного существа. Он должен перевоплотиться,[161] ибо его семя неспособно передать другому существу эти новые свойства. Незнание данного факта приводит к невозможности формулирования исчерпывающего закона наследственности. Твёрдая соль, очень твёрдая и не поддающаяся разрушению даже на уровне хромосомы, является подлинным носителем специфических особенностей индивидуума, сохраняющим личные качества, включая приобретённые в ходе его жизни. Для химика одна клетка равноценна другой, хотя очевидно, что с жизненной точки зрения в органах каждого индивидуума существуют неразличимые в физическом смысле нюансы, каковые и отличают его от других. Один лист дерева никогда не будет идентичен другому, а один человек – и то, из чего он может состоять – иному человеку, исключая некоторые случаи однояйцовых близнецов. Чтобы «реинкарнация» могла произойти, фиксированное ядро психики индивидуума должно слиться с органическим ядром клетки-семени. Равным образом, твёрдое ядро неспособно произвести новое организованное существо, не регрессировав в эволюционную линию для возобновления всего цикла, приводящего к появлению органической жизни. Родство между двумя ядрами, твёрдым минералом и животной либо растительной клеткой, является неизбежным, и метемпсихоз суть история предков данного устойчивого ядра, необходимого для проявления живого существа в его цикле.[162] Это тема таких странных повествований, как египетское предание о Волшебнице[163] или, среди прочих, некоторые сказания кхмеров. В подобном также состоит смысл различных «магических» действий, как, например, поедание глаза покойника, бывшего величайшим охотником, каковое совершает живущий в джунглях молодой негр, дабы обрести остроту и точность зрения. В общем, знание сей тайны психической передачи[164] – а, значит, личных качеств и приобретённых трансформирующих переживаний – есть фундамент всякого колдовства, а также актов подлинной магии, в том числе теологических предписаний относительно способа погребения.

Естественный процесс метемпсихоза проходит через растение, поскольку оно первое поглощает твёрдую соль в ходе своего роста. Через употребление в пищу данного растения сия соль возвращается к индивидууму: носителю семени, каковое восстановит её.[165] В этом следует искать одну из причин мутации гена. У человека абсолютная твёрдая соль его существа формируется в бедренной кости в качестве слоёв и основы физического тела (древнеегипетский men.t).[166] Клетка-семя, растительная или животная, хранит типичные качества каждого вида, включая его приспособляемость; твёрдая соль, с другой стороны, перемещает – через зачастую весьма продолжительные периоды невидимости – сознание, приобретённое индивидуумом, которому необходимо изменить собственную форму, чтобы наделить своё сознание способом самовыражения. Внезапно появившаяся, по-видимому, без переходного состояния, новая форма (мутация гена) в действительности является продолжением эволюции сознания. В данной последовательности необходимо порождающее семя; таким образом, растение остаётся ограниченным в своём царстве, а животное – в своём, минерал не может перейти в растительное царство без предшествования этому.

Теперь, чтобы понять переход между царствами и, следовательно, расширение сознания, нужно учесть два основных принципа: во-первых, передачу сознания посредством перевоплощения, что означает предварительное разрушение некой формы, а затем – энергетическую среду, которая создаёт организм.

Для облегчения изложения этой мысли я пользуюсь словами «твёрдый» и «летучий», представляющими летучий и фиксированный «принципы». В ядерной физике в глобальном смысле говорилось бы о ядре и отрицательных электронах. Твёрдая соль – это нейтральный нейтрон устойчивого ядра. Его щелочной минеральный характер является всего лишь носителем энергетических свойств психики. Её специфика – энергетика, представленная могуществом, которое есть сознание. В ходе разрушения формы твёрдое и летучее разъединяются.

Мы зовём это смертью. Поскольку в процессе данного распада форма больше не является препятствием для энергетических влияний среды (таких как Свет или Звук), то они способны оказывать воздействие и производить впечатление. Возрождение формы требует воссоединения летучего и твёрдого. Фиксированное детерминировано, летучее женственно и недетерминировано, но являет собой всеобщий «ритм», аналогичный ритму определённого звука. Поэтому твёрдое должно найти своё летучее, чтобы могла произойти реинкарнация в любой форме, физической или более субтильной. Твёрдое несёт отцовское, летучее – материнское. Одновременно с восстановлением происходит воссоединение летучего и твёрдого до некоторого состояния.[167] Именно в тот момент начинается воздействие среды для модификации инструмента сознания существа. Таинственный герметический тезис стремится доказать, что витальное разрушение минерала позволяет превратить его в растение, таким образом делая его восприимчивым к питанию и размножению. Сей принцип корректен и поддаётся контролю в растительном и животном царствах, и этого достаточно для того, чтобы поверить в то, на что претендует минерал.

Передача характеристик вида и его сохранение происходит с помощью семени, тогда как связанные с эволюцией трансформация, трансмутация и переход между царствами – чрез посредство ядра или неподвижного центра… Недавние открытия в ядерной физике уже подтверждают принцип перехода видов между собой из-за трансмутации простых тел благодаря группам-ядрам. Нейтрон представляет собой типичную твёрдую соль индивидуума. Поэтому связывать эти уникальные трансформации с количеством ядер было бы впадением в рациональную схематизацию. Модификации электронов, сопровождающие сии перемены, приводят к модификациям «характера». Специфические особенности меняются, и, таким образом, модифицируется «сознание». Именно сознание, метафизическое могущество, руководит всяким преобразованием. Избирательная способность к сродству обуславливает трансформацию».

Кратко можем отметить, что если сей отрывок способен пролить свет на принципы, на каковых основывается палингенез, то он также в достаточной мере тревожен, ибо мы считаем, что точные знания космологического девиантного порядка, чьи следствия научной разновидности, среди прочих, являются отличительным знаком, касающимся физического воздействия, от самого грубого до самого субтильного, могут привести к «контринициации» даже тех, у кого нет явной связи с традиционной формой.

Относительно палингенеза представляется уместным сослаться на два других текста, удивительно дополняющих друг друга и то, что мы уже рассматривали, и благодаря которым нам под силу даже представить довольно полную панораму доказательств с теоретической, а также практической точки зрения, в том числе многочисленные ссылки на авторов более древних, нежели занимавшиеся этими доказательствами.

Первый текст – уже цитировавшаяся работа Антуана Февра Эккартсгаузен и христианская теософия, в которой автор говорит, что «Эккартсгаузен разделяет склонность множества своих современников к науке, популяризованной женевцем Шарлем Бонне. Он даёт ей классическое определение: под палингенезом понимается процесс, позволяющий оживлять разрушенное естественным образом тело, что может относиться ко всем свойствам оного или только к его внешней форме. Теософ напоминает, что для Шарля Бонне палингенез является прошедшим и грядущим состоянием живых существ; в таком смысле можно было бы также определить его как восстановление (Wiedereinsetzung) тела в его древней форме. Классический пример – палингенез розы; в 1687 году палингенетический опыт с этим цветком провёл отец Кирхер. По мнению адептов данной науки, получить образ тела можно после превращения оного в прах. Эккартсгаузен заявляет, что верит своим друзьям, экспериментировавшим с лютиком, розой и даже животными. Сверхъестественный палингенез интересует и Корнелия Агриппу. Вслед за Ксанфом и Юбой, он говорит об арабском растении, называемом пали, кое, как считают, возвращает к жизни мёртвых, стоит лишь коснуться их оным; Чезаре Ванини упоминает случаи людей, вернувшихся к жизни, а каббалисты полагают к тому же, что можно воскрешать тела благодаря свойствам кости позвоночника. Также речь заходит о людях, которые в действительности не были мертвы, но и по этому поводу иногда говорят о «палингенезе» – аналогично данное слово употребляется для обозначения искусственного изготовления тел животных. Кампанелла, цитируя Рази и Альберта, считает возможным создавать человека без участия женщины; сие подтверждают Денстон, Борель, Германн, Теофраст. Последний из упомянутых авторов также занимался палингенезом в собственном смысле данного слова; он рекомендует герметично закрывать в реторте птицу, которая находилась бы там, вылупившись из своей скорлупы, после чего она прокаливается до превращения в пепел, затем сосуд помещается в лошадиный навоз, пока не сформируется вязкая субстанция; сим веществом наполняют скорлупу яйца, кою нужно аккуратно запечатать; данное яйцо созревает в нормальных условиях и из него вылупляется новый цыплёнок. Дигби тоже полагает, что возможно оживить сожжённого до состояния пепла рака; подобные опыты описаны в Универсальном магическом амфитеатре (Amphitheatrum magiae universae) Маурера. Эккартсгаузена, по-видимому, прежде всего, интересует «палингенез тени», каковой позволяет, по его мнению, призывать тень какого угодно животного; для этого достаточно погрузить оное в стеклянный сосуд, превратить в пепел, а затем поместить всё в среду со средней температурой: тогда в сосуде будет виден образ тела животного; он исчезает при охлаждении стекла и появляется при нагревании. Эккартсгаузен полагает, что сей метод близок к тому, что использовался Аэндорской волшебницей для вызывания тени Самуила и теней других людей. Как такое было возможно? Теософ считает, будто наше материальное видимое тело – только оболочка другого тела, обитающего непосредственно в душе; оный Seelenleibchen не является частью нашего я: это простой инструмент, коим пользуется наш дух. По словам Венцеля, воздух и огонь суть компоненты сего тела (Leib), и душа покидает материальное грубое тело (Korper), когда оно подвергается гниению. Поэтому можно представить, что Seelenleibchen отправляется в сопровождении души к иным мирам, где оба они получают новые впечатления. Но какова в таком случае судьба животного, душа которого не может отделиться от тела, заключённого в ходе экспериментов в лёд? Души развоплощённых существ, дабы проявиться в нас, соединяют своё воздушное и огненное, эфирное, тело с нашей грубой материей.

Эккартсгаузен упоминает различные примеры палингенеза. Он приводит формулы Кристофа Хельвига, позволяющие явить спектральное[168] изображение предварительно погубленных растений: гвоздик, лаванды, вьюнков. Кроме того, можно провести простой и зрелищный эксперимент с крапивой.

Если большое её количество прокаливают с корнями и потом погружают в чистую воду, с которой зола крапивы смешивается, то после фильтрации (для очищения от всякой земной материи) полученной таким образом жидкости, можно выставить оную на холод, пока та не замёрзнет. На образовавшемся льду будет формироваться изображение большого количества крапивы белого цвета, настолько естественное, что художник смог бы её нарисовать. Когда вода нагревается, эти идеальные формы исчезают, но появляются опять, когда она снова замерзает. По словам Якоба Шоу, он способен проводить такой же опыт с раками и наблюдать форму яблока в замороженном яблочном соке, а, кроме того, из пепла раков и скорпионов может получать новые виды животных… Похожие эксперименты проводились с мошками и, как заявляет Кирхер, со змеями. В 1800 году в своей статье в журнале Reichsanzeiger Эккартсгаузен утверждал, что видимое есть плод незримого; он объясняет, как формируются элементы, слагающиеся в единый принцип, содержащий количество, качество и форму, являющуюся тленной, и как механическая разделённость приводится к нетленности существ. Этот текст тем более важен, что является последним, в котором наш теософ изъясняется вполне определённо относительно палингенеза. Он указывает на возможность получить спектр [призрак] растения с «самыми яркими и живыми цветами, словно в состоянии воскрешения». Вывод фундаментален: сей грубый мир имеет своим основанием мир органических светов. Изначальная природа, хотя и вторичная по отношению к божеству, не подлежит никакому изменению; её сроком будет вечность. Нынешняя природа без устали трудится, чтобы вновь обрести первичное проявление, этот мир органического света. По данной причине тела могут оставить грубые оболочки, облик коих мы воспринимаем, и отказ от последних никоим образом не изменит их сущностное устройство».[169]

Второй отрывок позаимствован из Великой книги природы Дюшанто:[170]

«Истинному философу известно о палингенезе, называемом иначе растительным фениксом. Сие курьёзное воскрешение приводит к возрождению животных и трансмутации металлов. Я хотел бы рассмотреть кое-какие детали этого насущного знания. Некоторые духовные авторитеты утверждают, что палингенез не может быть совершён, но нельзя сомневаться в нём после опытов истинных философов и искусных химиков. Кокс из Англии предпринял крайне занятные попытки его доказательства. Дигби познал чудеса палингенеза. Прославленный отец Кирхер много говорил о нём. Дж. Дэниел Мэйджор оставил трактат о палингенезе.

Иезуит отец Феррари, Жан Фабр, Ханнеманн, Парацельс, Либавий, Бари и т. д., все они обращались к указанной операции. Прежде, чем предоставить порядок выполнения оной, прислушаемся к тому, что говорит по сему поводу Ги де ля Бросс в книге О природе растений.[171] «Один поляк, – утверждал он, – умел заточать призраки растений в пробирки, дабы всякий раз по его желанию в пустой склянке появлялось растение. Каждый сосуд вмещал собственное растение: на дне оного находилась земля, имевшая вид пепла. Эти сосуды были запечатаны печатью Гермеса. Когда вышеупомянутый мудрец хотел выставить их напоказ, то нагревал основание сосуда: постепенное распространение тепла побуждало выходить из лона материи стебель, ветви, затем листья и цветы в соответствии с природой растения, душа коего была в нём заключена. Всё это происходило на глазах у присутствующих, покуда возбуждающее тепло продолжало своё действие». Чтобы повторить и произвести сей феномен, нужно действовать следующим образом:

1. Возьмите четыре фунта семян того растения, возрождение из пепла которого вы желаете совершить. Размельчите эти семена, каковые должны быть совершенно зрелыми, в ступке. Поместите полученную массу в хорошо закупоренный стеклянный сосуд, длина коего соответствует высоте растения, семя которого вам нужно взять. Тщательно закройте сосуд и храните его в умеренно тёплом месте.

2. Однажды вечером, когда небо будет ясным и совершенно спокойным, подвергните свои семена воздействию ночной росы у крупного водоёма, дабы они в изобилии пропитались живительной силой, которая находится в оной влаге.

3. Посредством чистой большой простыни, привязанной к четырём колышкам на лугу, соберите восемь пинт такой росы и перелейте в хорошо закрытый стеклянный сосуд.

4. Верните ваши семена, впитавшие росу, в их сосуд до восхода солнца, поскольку оно может испарить влагу. Поместите этот сосуд в прежнее место с умеренным теплом.

5. Собрав нужное количество росы, профильтруйте её, затем дистиллируйте, чтобы ничего нечистого в ней не осталось. Из появившегося после данной операции осадка можно извлечь очень любопытную по своим свойствам и приятную на вид соль.

6. Вылейте росу, дистиллированную и пропитанную этой солью, на семена, а потом поместите в стеклянный сосуд с размолотым стеклом и бурой. В таком состоянии сосуд на месяц помещается в лошадиный навоз.

7. Извлекши сосуд, вы увидите на дне, что семена станут похожими на студень; дух обратится в плёнку различных расцветок, каковая покроет всё вещество. Меж плёнкой и илистой субстанцией на дне можно будет узреть своеобразную зеленоватую росу, которая являет собой свидетельство оплодотворения.

8. Подвергните тщательно закрытый сосуд воздействию солнечного света днём и лунного – ночью. В дождливое время следует хранить его в прохладном месте, пока погода вновь не станет хорошей. Бывает, что делание продолжается два месяца, но иной раз для него необходим год. Признаки успеха появляются, когда илистая субстанция зримо вздувается и поднимается, дух или плёнка исчезает с каждым днём, а всё вещество уплотняется.

9. В итоге данное вещество целиком должно превратиться в голубой порошок.[172] При незначительном подогревании сосуда из оного порошка возвысятся стебель, ветви и листья растения. Так получается растительный феникс.[173]

Палингенез растений был бы только развлечением, если бы эта операция не предвосхищала его более значительные и наиполезнейшие применения. Своим искусством химия способна оживлять другие тела; она разрушает их огнём и в итоге приводит к своей первоформе. Трансмутация металлов, философский камень – это продолжение металлического палингенеза. Животные подвергаются тем же процедурам, что и растения – вследствие данных мною обязательств я не могу выражаться яснее. Но что же я говорю? Ужель неведомы все сии подробности тем, кто встал на путь ученичества? Наиболее удивительным уровнем палингенеза является искусство применения оного к останкам животных. Что за радость наслаждаться увековечиванием тени друга, если его больше нет? Артемизия проглотила прах Мавзола, не ведая, к сожалению, о тайне обмана собственной боли. В своей книге Невероятные диковины Гаффарель рассказывает о поразительных операциях, совершённых при помощи сего палингенеза животных…[174]

…Нужно поразмыслить над данной тайной, дабы раскрыть те секреты, кои могут быть действительно полезны. При рассуждениях и размышлениях над указанным доводом обнаруживаются способы общения с существами, находящимися значительно выше человека. Сие изыскание трудно, но не является от этого менее удовлетворительным… Те же вещи в менее аллегоричной форме изложены в моей работе Герметический апокалипсис; именно к ней следует обратиться, дабы почерпнуть подлинные знания братьев Розы и Креста».[175]

Вспомним сказанное Эккартсгаузеном относительно luz, а именно: «Каббалисты верят, что тела можно воскрешать посредством свойств некой позвоночной кости…» Они видят в этом одну из мистерий воскрешения плоти и, кроме того, убеждены, что косточка, каковую евреи называют luz, величиной с горошину, не поддаётся разрушению, и именно из неё воскреснет наше тело, словно растение, появившееся из семени.[176]

Всё это тесно связано с тем, что в книге Царь мира[177] о luz писал Генон: данное еврейское слово означает «миндалину или ядро», являющееся нерушимой частью тела, символически представляемой как самая твёрдая кость, с коей душа остаётся связанной после смерти и до воскрешения.

Генон отмечал, что некоторые теории Лейбница о живом существе («животном»), пребывающем in perpetuum,[178] но «уменьшенном в размерах» после смерти, по всей вероятности, вдохновлены той же еврейской традицией.

Более того, он добавляет, что luz содержит элементы, необходимые для восстановления существа, которое произойдёт, когда «небесная влага» оживит иссохшие кости.

Местонахождение luz – нижняя оконечность позвоночного столба, каковая связана с энергией Кундалини, силой одновременно возрождающей и разрушающей.

Luz можно счесть «ядром бессмертия», как то заявлял Генон, говоривший о существовании еврейского предания о таинственном городе Луз, как первоначально называлась местность, где Иакову приснился сон; данное предание утверждало, что город сей был «обителью бессмертия» и что Ангел Смерти не мог войти в него и не имел там никакой власти. Кроме того, Луз именовался «голубым городом», и Генон отмечал в связи с этим важную роль данного цвета в библейской символике и в видениях пророков.[179]

Любопытно, что, согласно Великой книге природы, как мы увидели, в конце операций, управляющих палингенезом, в каждом случае должен образоваться голубой порошок. Теперь следует прямо сказать, что, в то время как учение о luz и его возрождении является традиционной идеей, все манипуляции, наподобие палингенеза, о котором идёт здесь речь, являются не чем иным, как тайнами, касающимися промежуточного мира, единственного, какового «контринициации» по силам достигнуть, но от этого они не становятся менее опасными.

Можно было бы добавить, что, согласно некоторым каббалистическим традициям, практикуемым до сих пор, часть черепа, соответствующая Кетер, наполнена белой и прозрачной росой, и что ту же самую росу, каковая сосредоточена в luz, человек должен отделить, возвысить, сублимировать, впитать вновь и возвести к изначальному Принципу.

Две эти росы единой природы должны воссоединиться.

Согласно другим традициям, «сознание расположено в центре головного мозга, именно в том месте, где сходятся мозг, мозжечок и спинной мозг. В момент смерти эта центральная точка обёрнута и запружена остатками неиспользованной энергии, превращаясь, таким образом, в corpus callosum,[180] тогда как в живом теле она как сияющее солнце, небольшой пузырь из белого яркого огня величиной с крупную горошину или искрящийся алмаз: эта центральная точка или маленький пузырь суть душа».

Добавим к сказанному занятные наставления Жерара Гейма, связанные с «летающими бессмертными»: «После обретения тела бессмертия многочисленные адепты-даосы были способны летать. Дополнительная сублимация позволяла преодолевать вес – сей факт известен эзотерикам. Согласно даосским текстам, состояние «летающего бессмертного» соответствовало бы высшему состоянию бессмертия. Адепты даосизма, однажды превратившиеся в Бессмертных, могли делать выбор: оставаться видимыми или стать незримыми. Далёкий предок говорит об отрубленной голове, которая снова появляется на теле, и о «форме», являющейся формой тела, в коем нет костей. В предисловии мы показали, что «рубить голову» – это практика очень древней магии.

«Тело без костей», очевидно, и является телом бессмертия, в коем кости преобразованы в субтильные элементы. В произведении Василия Валентина четвёртая гравюра показывает скелет, стоящий на саркофаге. Это изображение алхимического тела (тела бессмертия), кости которого были «сублимированы»».[181]

Относительно свойств некоторых костей существуют и другие представления, привести кои будет полезно ради лучшего усвоения аргументации, к которой мы обращаемся.

Среди тунгусских шаманов бытует представление о том, что у человека, каковой имеет шанс стать шаманом, должна иметься «лишняя», дополнительная кость, в коей духи предков пытаются продолжить существование. Обладание сей костью доказывает принадлежность человека к роду шаманов; посему необходимо отметить наследственный характер передачи шаманских качеств. Действительно, очень часто дух предка-шамана, далёкий или близкий, воплощается в своём потомке.[182]

Вот что однажды поведал П.Д. Успенский, беседуя с Г.И. Гурджиевым о цейлонском буддизме: «…Я рассказал о небольшом ларце, который видел в доме друга в Коломбо, где находилась, как обычно, статуя Будды и, у ног сего Будды, маленькая дагоба[183] из слоновой кости в форме колокола, а вернее, чеканная её копия, полая внутри. Хозяева открыли её в моём присутствии и показали мне вещь, считавшуюся реликвией – небольшой круглый шар размером с пулю от ружья крупного калибра, высеченный, как мне показалось, из особой разновидности слоновой кости или перламутра. Г. внимательно слушал меня.

– Вам не объяснили, что это за шарик? – спросил он.

– Мне сообщили, что это фрагмент кости одного из учеников Будды и священная реликвия величайшей древности.

– Отчасти сие так, – сказал Г., – Человек, показавший вам, так сказать, фрагмент кости, ничего не знал или не желал ничего вам рассказывать. Поскольку то был не костный фрагмент, но специфическое костное образование, возникающее вокруг шеи как своего рода ожерелье в результате некоторых особых упражнений. Слышали ли вы когда-нибудь такое выражение: «ожерелье Будды»?

– Да, – ответил я, – но его значение было совершенно иным: «ожерельем Будды» зовётся цепь воплощений Будды.

– Правильно, таково одно из значений сего выражения, но я говорю о другом. Данное костяное ожерелье, окружающее шею и находящееся под кожей, непосредственно связано с тем, что называют «астральным телом». Это тело неким образом соединено с ним, или, говоря точнее, «ожерелье» связывает физическое тело с астральным. Если астральное тело продолжает жить после смерти тела физического, то человек, обладающий костью из данного «ожерелья», сможет всегда поддерживать связь с астральным телом умершего…

Г. набросал для меня рисунок, продемонстрировав расположение косточек под кожей; они образовывали у основания затылка полукруг, начинаясь недалеко от ушей».[184]

Что касается реликвий, Генон вопрошал, и небезосновательно, как католическая церковь может оправдывать мощи, а также паломничество к могилам святых, ежели ею не признаётся, будто нечто нематериальное сохраняет, тем или иным образом, связь с телом после смерти.[185]

Почти во всех традициях мира практикуется ритуальное использование костей, обычно черепных,[186] бедренных и большеберцовых, с магической или предсказательной целью, кое основано на представлении, будто в костях пребывает «душа», то есть жизненное начало, каковое определяет форму возможного воскрешения, начинающегося с костей.

Вот что о символике костей во множестве различных традиций и тесно связанном с ней воскрешении писал Мирча Элиаде:[187]

«У охотничьих народов кости представляют первоисточник жизни как человека, так и животного, источник, из которого воспроизводится вид.

Именно поэтому кости пойманной дичи не ломают, а заботливо собирают и, согласно обычаю, хоронят, складывают на помостах или на деревьях, бросают в море и т. д.[188] С данной точки зрения, погребение животных осуществляется точно таким же образом, как и людей (Uno Harva, Die religiösen vorstellungen der altaischen völker, Helsinki, 1938, p. 440–441), поскольку как у одних, так и у других «душа» пребывает в костях, и посему можно надеяться на воскрешение существ из их костей.

Скелет, представленный на шаманском наряде, обобщает и воспроизводит драму посвящения, то есть смерти и воскрешения. Неважно, считается ли он изображением человеческого скелета или животного: в обоих случаях речь идёт о субстанции-жизни, первичной материи, сохранённой мифическими предками. Человеческий скелет определённым образом представляет архетип шамана, поскольку считается, что он символизирует семью, в которой по очереди родились предки-шаманы. (Между прочим, семейные корни обозначаются словом «кость»: говорится «о кости N» в значении «потомок N»)…

Веру в то, что убитое животное может возродиться из костей, мы встречаем не только в Сибири. Фрэзер зафиксировал несколько американских примеров. Согласно Фробениусу, этот мифоритуальный мотив ещё жив у арандов, племён из глубинки Южной Америки, африканских хамитов и бушменов. Фридрих дополнил и объединил африканские факты, справедливо считая их выражением пастушеской духовности. Сей мифоритуальный комплекс сохранился, впрочем, и в более развитых культурах, в самом сердце религиозной традиции или в форме сказок…[189]

А. Фридрих также упоминает об изображении, открытом Грюнведелем в руинах храма в Сенгим Эгиз: на нём представлено воскрешение человека из собственных костей, совершающееся по благословению буддийского монаха…[190]

Как заметил несколькими годами раньше Моди, существует поразительное сходство между тибетским и иранским обычаями выставления трупов. И те, и другие позволяют птицам и собакам пожирать тела; для тибетцев очень важно, чтобы тело как можно быстрее превратилось в скелет. Иранцы складывают кости в астодан, «место для костей», где они лежат до воскрешения. Данный обычай можно считать сохранившимся остатком духовного наследия пастушеских времен.

В магическом фольклоре Индии считается, что некоторые святые и йоги могут воскрешать умерших из костей или праха; именно это делает, например, Горахнатх; в связи с оным любопытно отметить, что сей знаменитый маг считается основателем йогическо-тантрической секты Канпхата, в которой можно обнаружить и другие следы шаманизма. Наконец, целесообразно вспомнить буддийские медитации, вызывающие видение тела и его превращение в скелет; существенную роль, кою сохраняют человеческие череп и кости в ламаизме и тантризме; танец скелета в Тибете и Монголии; роль брахмарандхры (sutura frontalis)[191] в тибетско-индийских экстатических техниках и ламаизме и т. д. Все упомянутые обряды и концепции показывают, что, несмотря на современную интеграцию в самые различные системы, архаические традиции идентификации жизненного начала в костях, по-видимому, не исчезли полностью с азиатского духовного горизонта».

Связанные с этим примеры мы обнаруживаем в иллюстрациях некоторых алхимических работ XVI века, посвящённых символизму. Каталог Алхимия Жака ван Леннепа предоставляет следующее описание:

«Первое алхимическое произведение, украшенное гравюрами, появилось в 1546 году. Это компиляция монаха-калабрийца Иоанна Лацинийского, напечатанная в типографии Альдо в Венеции при поддержке сената и папы Павла III. Помимо текста Петруса Бонуса Новая драгоценная жемчужина (Pretiosa Margarita Novella) она содержит ряд цитат Арнальдо да Виллановы, Раймонда Луллия, Рази, Альберта Великого, Фомы Аквинского и Майкла Скота. То есть, данный сборник вольно передаёт средневековую традицию, о каковой тот же Петрус Бонус писал в 1330 году… Автор проиллюстрировал трактат гравюрами на дереве, демонстрирующими алхимический процесс посредством диаграмм, а также четырнадцати аллегорий (изображения 5-18). Сын убивает короля и затем предаёт земле после того, как отцовская кровь пропитала его одеяния. Усопший разлагается, и ангел собирает кости мертвеца, дабы позволить ему воскреснуть. Тогда же он получает доказательства подобия разных металлов. Напомним, что король имеет два разных значения: сначала материя, каковая необходима для приготовления и фиксации меркурия (обозначается серой) и, наконец, философское золото или философский камень. Сын, разящий своего отца, в данном случае выполняет функцию фиксации».[192]

Ряд похожих иллюстраций когда-то находился в манускрипте 1526 года под названием De Alchimia, о котором ван Леннеп писал:

«…Следующая серия изображений, выгравированных на дереве, вновь появляется в 1546 году, в Новой драгоценной жемчужине под редакцией Иоанна Лацинийского. Данный трактат является сочинением Петруса Бонуса, каковой составил его в 1330 году, и можно предположить, что иллюстрации, отобранные Хернворстом, принадлежали предшествовавшей традиции, и что он располагал одним из манускриптов, иллюстрированных Бонусом. Этот ряд начинается с убийства короля (неочищенное золото) сыном. Затем отцеубийца собирает королевскую кровь и хоронит труп. Представ в свой черёд перед смертью, сын прибудет к своему отцу в ту же самую могилу, где кости обоих будут перемешаны. Когда Бог воскресит их, из могилы восстанет новый монарх, философское золото…»[193]

Заметим, что сей кодекс принадлежал голландскому эрудиту Исааку Воссию, который приобрёл его вместе с прочими трактатами у шведской королевы Кристины.

«История о короле и его сыне обнаруживается в другом сборнике Алхимия, написанном, вне всякого сомнения, Иоганном Альбрехтом Видманштеттером, умершем в 1557 году, – добавляет ван Леннеп. – Трудно поручиться как за то, что данный иконографический цикл предшествовал гравюрам из трактата Иоанна Лацинийского, так и за то, что он был вдохновлён последним. Однако средневековый стиль одежды позволяет предположить обращение художника к рукописи очень близкой к эпохе Петруса Бонуса».[194]

Глава VI «Магия предков»

Всё, что люди делают против своей воли, порождено авейша – так или иначе.

Если однажды люди кидаются друг на друга, как тигры, то здесь, конечно, не обошлось без авейша!

Г.Майринк, Вальпургиева ночь[195]

Один из догматических принципов некоторых «псевдоинициатических» школ, инспирированных «контринициацией», истинным «рассадником» коей они являются, – это принцип проницаемости тел в гиперфизическом мире.

Над строго физическими телами довлеет закон непроницаемости, но в мире гиперфизическом само пространство, хотя бы малое или даже бесконечно малое, может вмещать комбинацию гиперфизических эманаций числом до миллиона компонентов: одним из известных примеров будет сочетание двух различных благовоний, сожжённых в разных жаровнях, находящихся в одной комнате; в результате ни тот, ни другой из смешавшихся ароматов не возобладает – будет доминировать их сумма.

Также предположительно обстоит дело и в случае двух контактирующих людей, когда один по своей воле воздействует на другого, во благо или во зло; в таком случае пространство, абсолют действия, так сказать, является таким же существом.

В упомянутых «псевдоинициатических» организациях подобные спекуляции подаются в качестве аксиомы и служат введением в сложную проблематику так называемой магии предков и её оправданием, где под предками подразумеваются «те, кто способен осуществлять некую разновидность добровольной реинкарнации».[196]

Эта магия предков представляет собой великую тайну и относится к наиболее высоким ступеням в лоне данных школ; она, главным образом, состоит в отделении души[197] от живого и наделённого разумом тела и внедрении сей души в другое тело, душа коего предварительно была удалена; кроме того, предусматривается возможность замены души живого тела душой гения, героя, нумена; таков случай сущностей, которые никогда не умирают окончательно, но остаются в живых, постоянно меняя тело, в чём, по всей видимости, и состоит их подлинная «миссия».[198]

По этому поводу приведём утверждение менее обескураживающее, нежели заявления того, кто называет себя князем Леоне Каэтани, каковой, о чём свидетельствует его же весьма красноречивое письмо, процитированное в главе II, является представителем известных девиантных родов и коего поддерживала одна из вышеупомянутых сущностей: «…Я же, напротив, узрел дневной свет много столетий тому назад, когда времена были совсем иными, хотя истина – той же самой. С тех пор я никогда не умирал окончательно и мог говорить, подобно Гермесу, что я такой, какой был и каким буду, не рождаясь в чреве женщины, но меняя тело, воскресая при каждой подобной смене, ревниво утаивая свою древнюю сущность, свою личность и оставаясь тем же, лишь незначительно изменяя собственный внешний вид и никогда не поверяя профану того, кем я был, о чём я думал, думаю, что делал и т. д.»[199]

Эти «замены» души, произведённые магическим образом, осуществляются, по-видимому, постепенно, создавая, мало-помалу, соответствие между вводимой душой и лишённым собственной души телом.[200]

Вероятно, такая постепенность нужна, чтобы избежать серьёзных опасностей, вплоть до угрозы смерти, пока душа практикующего подобную разновидность магии «входит» или «выходит». Как нам известно, предварительным условием указанной операции является «отделение» души от тела, в кое нужно проникнуть; к сказанному следует добавить, что это тело должно принадлежать человеку, который близок (в пространственном смысле слова) оператору, и что оный человек не должен находиться в бодрствующем состоянии сознания.[201] Тогда случается, что жизненный дух уходит из головы в область сердца; когда он полностью покинет голову, в определённый момент душа другого может проникнуть в тело. «Своеобразный союз, каковой в таком случае создаётся, обязан тому факту, что субъект, опьянённый и сонный, будто медиум, видит и переживает то, что внушает ему маг»; аналогичные вещи происходят в некоторых школах, где используются галлюциногены.

Рассматриваемые доктрины уточняют, что магия предков часто практиковалась на подростках, не достигших пубертатного возраста, поскольку, как поясняет в своей уже цитировавшейся статье Жорж Тамос, «половая зрелость трансформирует кровь, ибо если семя суть особая квинтэссенция крови, то после полового созревания самый чистый принцип крови и жизни переходит в семя». К сказанному справедливо добавить, что «все системы сексуальной магии и их искажённые ответвления выводят свои постулаты из этой идеи».[202]

По той же причине дети или подростки задействуются в практиках предвидения, ибо у них есть способности, каковые они утрачивают по достижению половой зрелости. Более того, всем традициям, особенно ближневосточным, известно использование детей магами, прежде всего для обретения того, что сам маг иметь не способен, например, предметов силы, до которых ребёнок, будучи чистым, может дотрагиваться и т. д.

Другие подробности относительно магии предков можно обнаружить в романе Густава Майринка Вальпургиева ночь:[203] абстрагируясь от его формы и свойственных автору высказываний, чтение данного отрывка сможет помочь уяснить определённые принципы, которые мы собираемся изложить.[204] Полагаем, что из него достаточно ясно следует сильная компонента шаманского характера. Майринк писал:

«Эвли[205] – это факир-колдун. Факиру необходим рот, иначе он не сможет говорить. Поэтому, когда он желает говорить, он выбирает рот какого-нибудь мёртвого… сомнамбула. Когда эвли желает говорить ртом другого, то он сначала выходит из себя, а затем входит в другого… Это он делает так… – мгновение татарин раздумывал, как получше объяснить это, потом ткнул пальцем в верхнюю часть диафрагмы, там где рёбра соединялись с грудиной. – Здесь находится душа. Эвли поднимает её, – он указал на свое горло, потом на ноздри, – сначала сюда, потом сюда. Затем он вместе с дыханием покидает своё тело и входит в мёртвого. Через нос, через шею, в грудь. Если тело мёртвого ещё не разложилось, то оно встаёт и оживает. Но мертвец теперь – эвли». «А что происходит тем временем с самим эвли?» – напряжённо спросила Поликсена. «Тело эвли подобно мёртвому, пока его дух находится в другом. Я часто видел факиров и шаманов. Они всегда сидят, как мёртвые. Это оттого, что их дух находится в других. Это называют авейша. Но факир может делать авейша[206] и с живыми людьми. Только эти люди должны спать или быть оглушёнными, когда в них входит эвли. Некоторые, особенно покойники, обладавшие при жизни очень сильной волей или те, кто ещё не исполнили до конца свою земную миссию, могут войти даже в бодрствующего человека, и тот при этом ничего не заметит; хотя даже такие сильные мертвецы предпочитают всё же использовать тело сомнамбул или просто спящих…» «У меня на родине, – продолжал татарин, – часто бывает так, что человек, который совершенно спокойно жил прежде, внезапно забывает своё имя и уходит прочь. Тогда у нас говорят: эвли или шаман овладел его телом. Шаманы, хоть и неверные, но и они могут то же самое, что эвли. Авейша не имеет ничего общего с Кораном. У нас боятся стать добычей покойника и если при пробуждении чувствуют себя не совсем так, как накануне вечером, то, чтобы снова освободиться, делают несколько энергичных выдохов». «А как ты думаешь, для чего мёртвые проникают в тела живых?» – спросила Поликсена. «Может быть, ради наслаждений. Может быть, пытаются наверстать когда-то упущенное. Или, если они жестоки, чтобы учинить великую резню». «Тогда вполне вероятно, что война…» «Конечно, – подтвердил татарин. – Всё, что люди делают против своей воли, порождено авейша – так или иначе. Если однажды люди кидаются друг на друга, как тигры, то здесь, конечно, не обошлось без авейша!» «А я думаю, они делают это потому – ну, потому, что они вдохновлены чем-… чем-нибудь; например, какой-нибудь идеей». «Вот это и есть авейша». «Значит, вдохновение и авейша одно и то же?» «Нет, сначала – авейша. Потом уже, из него, возникает вдохновение. Самого процесса авейша, как правило, не замечают. Но чувствуют восторг и полагают, что он возник сам по себе. Знай же: существуют различные виды авейша. Некоторые одной своей речью могут совершать с другими авейша… И всё равно это тоже авейша, только более естественное… Но с тем, кто полагается только на самого себя, никто в мире не сможет сделать авейша. Даже эвли или шаман». «И ты думаешь, что война возникла из-за авейша, сделанного с нами каким-нибудь эвли?..» «Кто верит только самому себе и думает прежде, чем действует, с тем ничто не сделает авейша».

Эта связь между такими историческими перипетиями как войны и т. д. и подобными практиками представляется нам весьма любопытной, поскольку имеет место всегда и остаётся крайне актуальной.

Тунгусские шаманы знают о существовании внешних признаков, указывающих на то, что человек одержим неким духом; обычно это называют «шаманской болезнью»: человек избегает света, общества других людей и какой-либо деятельности; он повторяет слова, внушённые ему духом, плачет, худеет и помногу спит.

Порой он в полном одиночестве остаётся в тайге и возвращается много дней спустя, подражая походке воплотившегося в него духа, чаще всего животного – волка, оленя и т. д. Это напоминает нам о вполне оправданных сомнениях Рене Генона относительно шаманизма, которые мы ранее уже приводили. Кроме того, есть признаки, отличающие человека, коему суждено быть шаманом: кровотечения из носа и рта у детей, метеоризм, астма, эпилепсия и обмороки; данные симптомы исчезают, когда «избранник» становится шаманом.[207]

К этому можно было бы добавить, что те, кто подготовлен к такого рода одержимости, как правило, демонстрируют случаи потери сознания и амнезии, каковые облегчают овладение ими.

Напротив, абсолютно традиционную форму практик такого типа мы обнаруживаем в кашмирском тантрическом шиваизме[208] и, в частности, в текстах важнейшего его представителя, Абхинавагупты: речь идёт об особом фундаментальном обряде, целью коего является передача определённых функций учителя и его просветлённого сознания ученику.

Во время этого обряда учитель переносит свой дух и дыхание жизни в дух и жизненное дыхание ученика, который соединяется таким образом с самим Шивой, чьей персонификацией является его учитель.

Обряд начинается с того, что учитель и ученик визуализируют истечение очищенного сливочного масла, сочащегося в священном огне, и их жизненные дыхания приходят в согласие (благодаря общим дыхательным техникам); затем жизненное дыхание учителя, с каковым отождествляет себя ученик, поднимается по всем чакрам ученика, вплоть до последней, находящейся над отверстием Брахмы,[209] где и свершается их единение в Шиве.[210]

В заключение скажем, что описанная нами разновидность практик, так называемая магия предков, к сожалению, соблазняет многих людей, прежде всего, тех, кто, испытывая беспокойство и животную боязнь, страшатся смерти и «воистину пребывают в состоянии падшей души» (они, как правило, поглощены человеческими заботами, зачастую стремятся к власти и совершенно не жаждут духовного освобождения), тех, кто «не ведает пути, ведущего к высшей сфере, но принимает сферу астральных влияний». Следует добавить, что очень серьёзная опасность состоит в том, что силы, каковые пытаются призывать эти люди упомянутыми способами, конечно же, не предоставляют им методик достижения собственного уровня, как те наивно ожидают, ибо оное в действительности совершенно невозможно.

По словам Маркеса-Ривьера, «формально стоит признать, что из этих аргументов следует несбыточность какого-либо компромисса. Благодаря витальной силе вы можете, если пожелаете, проявить и «воплотить» данные существа, которые предоставят вам некоторые способности и будут подвергать вас своему произволу, даже если вы полагаете, будто сами господствуете над ними. Ритуалы существуют (более того, Запад владеет исчерпывающей информацией по этому поводу). Так вы получите определённые удовольствия от жизни. А что дальше? Стоит ли результат продолжительного напряжения? В любом случае путь закрыт и уведёт недалеко. Полагать, будто таким образом можно достигнуть Объединения, в высшей степени наивно».[211]

Итак, единственная цель подобных сил – это «изъятие у человека божественных признаков» и упразднение способов преображения, соответствующих человеческому типу. В сём и состоит великая иллюзия тех, кто поддаётся искушению: именно благодаря их тоске, их смятению, свойственного им недостатку собственного осознания, дело этих сил процветает. Последнее замечание представляется нам более чем актуальным, поскольку ныне в современном мире такое состояние смятения, отсутствия осознанности, непробудного сомнамбулизма, к несчастью, характеризует практически всю совокупность человеческих существ и позволяет вышеуказанным силам быть практически безраздельными властителями мира, по крайней мере, до дня «последней битвы».

Глава VII Брак с феей

Мелюзины – дочери королей, из-за своих грехов лишённые надежды на спасение.

Сатана забирает их и превращает в призраков, злобных духов, ужасных привидений и отвратительных чудовищ. Видимо, они живут без рациональной души в сверхъестественном теле, кое питается стихиями, и в день страшного суда они исчезнут вместе с ними, если только не вступят в брак с человеком.

Тогда, благодаря сему союзу, они способны умереть обычной смертью, ибо живут тогда в браке естественным образом.

Считается, будто эти призраки в изобилии водятся в пустынях, руинах и могилах, в безлюдных местах и у морских берегов.

Парацельс

Глубокий знаток восточных учений, посвящённый в некоторые из них, утверждал в одном из писем, что все тексты, называемые «розенкрейцерскими», оставляют по прочтении ощущение тягостной двусмысленности, поскольку обрели новую жизнь, благодаря извращённым вследствие упадка течениям.

В связи с этим в другом письме он вынужден был сделать уточнение, что «совокупность упомянутой инициатической литературы на Западе, столь широко представленной после XIV века и вплоть до наших дней, в особенности тексты алхимиков, спагириков, герметиков, лжерозенкрейцеров и более или менее регулярных масонов, демонстрирует следующие особенности:

а) всякий раз она оставляет неясное, туманное впечатление некоей загадки и, заключая в себе тайну, исполнена угрозами тем, кто отважится хотя бы частично разгадать её;

б) она практически ничего не говорит о чистой метафизике, каковая представляет собой фундаментальный критерий, первоначальное условие всякого подлинного знания, притом, что нет никакой достойной причины для оправдания сего молчания;

в) напротив, она изобилует относительными знаниями о физическом мире (в самом широком смысле слова), будь то сведения о грубой или же субтильной сфере. Ныне знания такого сорта, даже если речь идёт о самом аутентичном тантризме, допустимы, только если они изначально подчинены метафизически корректному духовному руководству, а в случае его отсутствия ценные сокровища отдаются в руки контринициации;

г) она кишит более или менее прозрачными намёками на деятельность интеллектуального – политического или социального – порядка, тайно преследуемую повсюду во внешнем мире, что и является подлинным объяснением тех правил, каковые требуют секретности.

Совокупность данных характеристик позволяет констатировать, наряду с уже высказанными ранее аргументами, что подобная литература неизбежно попадает в категорию эманаций контринициации, а роды, создавшие данные тексты, являются её порождениями или слугами…»

В исследовании, появившемся в специальном номере журнала Études Traditionnelles, посвящённом Рене Генону, тот же автор отмечал: «…Необходимо обратить внимание на невозможность избежать впечатления, что, когда люди Запада говорят о «процессах реализации», они подразумевают своеобразный «сборник готовых рецептов», используемых регулярно, систематично и последовательно, под руководством хорошего преподавателя, который следил бы за надлежащим продвижением по пути, ведущим от состояния профана к состоянию Освобождённого.

В сей концепции ″инициатическая передача″ была бы своего рода предварительным обрядом, направляющим свершение биологической трансформации неофита и обеспечивающим надлежащее протекание процесса, о коем мы говорим…»[212]

Интересный образец упомянутой литературы мы находим в случае романа аббата Монфокона де Виллара Граф де Габалис[213] (1670), содержание которого предоставляет, в частности, разнообразные примеры поразительных соответствий обычаям шаманов.

Они касаются подробного изложения проблемы «брака» между человеческими существами и сущностями промежуточного мира, чему преимущественно и посвящён этот роман.

Выше мы удостоверились, что в организациях, вдохновлённых «контринициацией», для связи «посвящённого» с сущностью, чьей эманацией указанные организации являются, используется «кровный договор»; мы рассмотрели методики так называемой «магии предков», практикуемой на некоторых уровнях в подобных сектах; теперь мы должны убедиться, что всё это имело довольно очевидные связи с темой настоящей главы.

В Графе де Габалисе повествуется и о другом договоре, первым пунктом коего является «отказ от всяких плотских сношений с женщинами»,[214] поскольку для проникновения в тело посвящённого сущность должна насытиться его эротической жизненной силой. Если душа человека сожительствует с элементарным духом, то человеческое существо всю свою жизнь вынуждено хранить целомудрие по отношению к женскому полу, поскольку брак с земной женщиной, по сути, лишает его души, преследуя своей целью размножение.

Далее тот же текст утверждает, что упомянутые сущности способны даже убить людей, которые изменяют им с женщинами.[215] Кроме того, интересно отметить, что граф Габалис, как сообщается в начале первого разговора,[216] умирает от апоплексии; к сказанному добавляется, что «такая смерть обычна для тех, кто легкомысленно обращается с тайнами мудрецов». Аналогично в некоторых сектах до сих пор говорится о «смерти от истощения», на кою обречены посмевшие раскрыть «инициатическую тайну».

Позже граф Габалис уточняет, что все подобные существа желают заключить союз с людьми, ибо это – единственный для них способ обрести бессмертие, каковое недостижимо иным образом.[217] Так он приходит к объяснению причины связи падших ангелов с женщинами, утверждая, что первые были лишь «сильфами, пытавшимися стать бессмертными», и даёт понять, что метод для сближения с ними всегда один и тот же, для всей иерархии существ, в коей элементарные духи являют собой не что иное, как первую ступень![218]

В данном романе говорится также, что те знания, которые раскрываются, даются ученикам, коим «не следует входить в святилище Природы», однако не стоит «лишать их общества» этих существ из «сострадания» к последним.[219] Это достаточно прозрачно объясняет, что большая часть приблизившихся к подобным вещам не находится в полном сознании, но являет собой только инструмент, служащий для обретения такими существами бессмертия. Далее отмечается, что у них есть возможность достигать бессмертия посредством «союза, каковой заключают они как с предназначенными для сего людьми, так и с теми, у кого нет права на вечную славу; для этих горемык бессмертие – лишь пагубная привилегия, и мессия был послан не к ним (!) … эти люди, для которых их унылое бессмертие является не чем иным, как вечным наказанием, эти несчастные дети, коими пренебрегает их божественный Отец, всё-таки имеют возможность стать смертными, вступив в связь с данными существами (!)».

И далее: «Избранным доступно наслаждение вести на небеса тех существ, каковых они сделали бессмертными; избранные навечно даруют им такую возможность, коей существа эти сами по себе были лишены, равно как и подлинной личной реализации; а тем, кто не был избран, сие общение возвращает смертную душу и освобождает их от ужасов второй смерти. Так ускользнули от демона, – добавляет текст, – все язычники, соединившиеся с данными существами, а мудрецы… избежали опасности стать грешниками».[220]

Воистину было бы трудно отыскать свидетельство, говорящее яснее, в люциферианском смысле, чем это; и действительно, его автор, аббат Монфокон де Виллар, умер насильственной смертью, убитый на Лионской дороге розенкрейцерами, чьи тайны он раскрыл. Здесь необходимо повторить, что, вследствие подобного «общения» с такой сущностью, сам человек не приобретает никакого могущества: он полон надежд на получение его в будущем, но такие способности – достояние лишь тех существ, кои обладают ими изначально.

Говоря о методе, который следует использовать для сближения с подобными существами, граф Габалис даже подсказывает, какой человеческий орган их привлекает (половой член), объясняя, что «есть физическая причина того, чтобы огненная саламандра естественным образом привлекалась к наиболее пламенным местам»[221] и, добавим мы, наделяла человеческое семя «огненной природой»; к данной теме у нас будет возможность вскоре вернуться.

Другой целью союза с оной сущностью должно быть порождение потомства, философского, разумеется, каковое было бы гораздо более желательным, нежели воспроизведение тех, кого граф Габалис называет детьми греха, «которые рождаются обычным путём и зачаты плотским вожделением, а не волей Господней, детьми гнева и проклятия; одним словом – детьми мужчины и женщины»,[222] что подчёркивает чисто манихейское происхождение таких доктрин.

Кроме того, и, по нашему мнению это более показательно и удивительно, когда граф говорит о грехе Адама и Евы, обращая внимание на сексуальную его природу, он утверждает, будто Адаму следовало порождать «либо людей, похожих на него самого, либо героев или гигантов», и что если бы он «послушался Бога» и довольствовался лишь союзом с «нимфами, гномами, сильфидами и саламандрами… то рождались бы только герои, и вселенная была бы населена исключительно чудесными существами».[223]

Сие напрямую связано с возникновением героев и исполинов, которое было рассмотрено нами в первой главе, и, следовательно, с происхождением ангелов, падших в результате порождения этих мифических созданий, коих «контринициация» возвеличивает до прообраза человеческой расы.[224]

Заметим, что далее граф Габалис упоминает детей, появившихся на свет от такого союза, смешивая имена «контрпосвящённых» с личностями подлинно духовными, например, уравнивая Аполлония Тианского и Мельхиседека, чьё происхождение, несомненно, разнится!..[225]

Для подтверждения своих тезисов граф пытается уподобить некоторых фей, покровительствующих семьям, таких как Мелюзина из Лузиньяна, элементарным существам, о коих он рассказывает.[226]

Подводя итоги сего краткого обзора Графа де Габалиса, процитируем известное заявление, которое этот персонаж обращает к юноше, коего хочет «инициировать» – оно снова возвращает нас к отрывку из Завещания двенадцати патриархов, утверждавшему, что падшие ангелы приняли человеческую форму, дабы соединиться с женщинами и предстали перед ними, когда они совокуплялись со своими мужьями; так эти женщины «возжелали в духе своём образы» ангелов…

Поэтому в определённый момент граф утверждает, что должен раскрыть великую тайну, а именно: «кто-то может считать себя сыном человеческим, тогда как на самом деле он – порождение сильфа. Кому-то кажется, будто он ласкает свою жену, хотя на самом деле одаривает бессмертием нимфу. Некая женщина убеждена, что лежит в объятиях мужа, а в действительности обнимает саламандра. А какая-нибудь девушка, просыпаясь в полной уверенности, что девственна, и не подозревает, что честь её похищена во время сна».[227]

Теперь обратимся к смелому и специфическому пути кшатрия, который отличается, по словам Генона, решительным утверждением «автономии», что может как способствовать приближению к цели, так и отдалять от неё.

Как справедливо уточнял Генон, средства данного пути отмечены особенностями, характерными для Кали-юги. Кшатриев можно сравнить с героями легенд о поисках Грааля, кои обретут божественное качество по окончании своего пути, найдя «напиток бессмертия».[228]

Сей путь связан с coincidentia oppositorum,[229] свойственной тем, кто пребывает вне всяких правил и сам устанавливает себе правила.

«Ортодоксальная» традиция считает возможность реализации пары единственным и исключительным случаем, при котором мужчина и женщина действительно дополняют друг друга, то есть являются двумя половинками одного существа (а это невероятно само по себе), что подразумевает восстановление изначального андрогина.[230] Женщина должна ступать на этот путь совершенно чистой телом и душой, тогда как мужчина в данном случае может искупить свои прегрешения своеобразным жертвоприношением самого себя, каковое он предлагает Богу; но именно истинное и реальное качество физической и духовной чистоты позволяет женщине не поддаваться искушению змея и, в свою очередь, не искушать мужчину. Характерным признаком пути девиантной пары являются половые отношения за рамками нормы и без любви, в которых женщина привлекает мужчину и приводит его к могуществу змея, а мужчина вызывает у своей партнёрши чувство демонической гордыни. Люциферианская стратегия заключается в том, чтобы попытаться обмануть женщину, коя должна была бы раздавить голову змея, и сделать её не средством освобождения, но инструментом погибели мужчины и самой себя, толкнуть её вместе с супругом на путь разделения и обособления, путь акцентирования пола двух сущностей и двух различных принципов, мужского и женского, ведущих своего рода смертельную битву. После разделения их обольщают, обещая некую форму фиктивного воссоединения, которое фактически не учитывает последствия первородного греха. Дабы не отклоняться от истинной проблемы, мы не говорим об инициациях «левой или правой руки», каковые различает тантрическая традиция, но намерены лишь уточнить, что люциферианский путь предлагает идти туда, где женщина, вместо того, чтобы быть земным образом принципа девы-освободительницы, предстаёт исключительно как растворяющая власть, разъединяющая сила, изначальный чёрный хаос самых архаичных традиций, наконец, как манифестация Лилит, коя является одним из женских аспектов люциферианского могущества.

Ужасающе очевидный пример этому мы находим в образе княгини Ассаи Шотокалунгиной из романа Густава Майринка Ангел Западного окна и в выражении «сосущая смерть, исходящая от женщины».

Должны отметить, что даосская традиция тоже описывает союз мужчины и женщины как сражение, дуэль между двумя этими силами. Традиционный путь говорит о преодолении тёмного женского аспекта, но то, что в данном случае суть лишь этап и испытание, на люциферианских тропах выдаётся за истинную и единственную женскую сущность.

Предоставив достаточное количество фактов для понимания некоторых фундаментальных различий, мы не станем задерживаться на данной теме, ибо возможное углубление в неё в действительности могло бы касаться лишь тех, кто непосредственно связан с ней, а вероятность встретить таковых среди наших читателей всё же довольно мала. Тем не менее, не вызывает сомнений факт, что Бог сохранил воистину комплементарные пары; и человек, жертва люциферианского искушения, вознамерился извлечь выгоду из сего блага различными способами и бросить вызов природе и Богу.

Один из таких способов – создание, к примеру, «корпораций» наиболее благородных и образованных женщин, которые становятся орудиями определённого рода сексуальной магии. Уточним, что действительной целью женских священнических коллегий было, и до сих пор остаётся, питание и сохранение в живых неких сущностей или же позволение, в силу особых причин, временно воплощаться одной из них.

Кроме того, заметим, что люди, которые посвящают себя подобной сексуальной магии, должны были достигнуть определённой степени в «обратной реализации», без коей не осуществилось бы воплощения желаемой души.[231]

Женские священнические коллегии, таким образом, были необходимы для культов сексуального характера, кои процветали в ассиро-вавилонской традиции: в обязанности этих жриц входило навязывание, в ходе «coitus sacer»[232] с посвящёнными в мистерии, посредством очень изощрённых приёмов сексуальной магии и энергичного волевого акта, приказаний, отдаваемых властью халдейской священнической касты, для подготовки событий, коих желал тот, кого сия каста называла Судиёй или Высшей Добродетелью, и в ком мы распознаём не кого иного, как самого Люцифера.[233]

С этой целью женщины приводились посредством наркотиков и иных методов в состояние интенсивной гиперчувствительности и одновременного отупения для достижения, при контакте с «посвящёнными», не вожделения и не любви, но, скорее, состояния разделения, которое позволяло оказывать влияние на душу тех, кто подчинялся их воле. Фундаментальный принцип сего ужасающего могущества связан с тем, что все способности человека, находящегося в состоянии плотского возбуждения, полностью поглощены концентрацией на образе, пробуждающем его сладострастие, образе, который отражается от мозга на половые железы. В связи с этим говорится о том, будто в подобном состоянии человеческое существо вспоминает момент собственного воплощения, что происходит, впрочем, и при гипнозе, когда мужчина пассивен, а женщина воздействует на него подобно магнетизёру и может, как мы уже говорили об этом, навязывать ему свою волю, что в данном случае будет иметь роковые последствия и не ограничится пространством и временем.

Глава VIII «Свет и семя»

Не выдавайте тайн тем, кто служит восьми силам великого архонта.

Тем, которые жадно поглощают менструальную кровь нечистоты своей, а также сперму мужскую, говоря:

«Мы познали Истину, и мы знаем Бога Истины». Но Бог их проклят: послушайте же теперь, что скажу я вам о его местопребывании.

Он – третья сила великого архонта… и враг царствия небесного. Лик его – рыло свиное, зубы его торчат из пасти.

Сзади же он подобен льву…

Гностический папирус Брюса

Намереваясь исследовать природу учений и практик организаций, инспирированных «контринициацией», вкратце повторим, что один из «основных пунктов» их доктрин вменяет человеку в обязанность установление контакта с гиперфизическими сущностями, господствующими над миром, и это вновь приводит нас к отождествлению последних именно с низвергнутыми на землю ангелами, оставившими небо другим. Для обретения такой связи индивидуум, согласно этим учениям, как правило, должен войти в психическое состояние, кое можно назвать промежуточным между жизнью и смертью, своеобразным «деятельным и интенсивным трансом», в ходе которого астральное тело человека вступает в контакт с астральной материей космоса.[234]

Пребывая в подобном состоянии, он может приобрести определённые сверхъестественные способности и, следовательно, внетелесное зрение.

Нужно сказать, что такой контакт вовсе не означает возможности достижения духовного мира – в данном случае доступен лишь промежуточный астральный мир. Вопреки утверждениям упомянутых учений, будто это состояние является абсолютно активным и совершенно не снижает уровень воли или осознанности субъекта, представляется очевидным, что при отождествлении человека с некими сущностями производится своего рода подмена или одержание, как мы уже констатировали оное выше, и, рассуждая логически, пребывание в схожем состоянии невозможно определить как «активное».

Более того, следует добавить, что такое состояние связано с понятием разделения психических, духовных и физических компонентов человека, а оно, в свою очередь, соотносится с состоянием «чистоты» и «отсутствия смешения», имеющим исключительно инструментальную и техническую ценность и, по всей видимости, отодвигающим на второй план ценность нравственную.[235] Именно посредством такой разновидности «очищения» человек мог наладить контакт с теми сущностями, о коих идёт речь. Практика, используемая при этом, тесно связана с сексуальной силой; как мы увидим далее, чтение молитв, псалмов, carmina[236] служит введению в данное психическое состояние. В соответствии с упомянутыми доктринами, целью всех подобных операций была манифестация того, что именовалось «чистой волей», каковая могла создать новое состояние жизни, «царство Воли», состояние, руководимое законом сей воли, и не в грядущем мире, а в оном существовании.[237]

Можно утверждать, что воля эта определённо является волей не оператора, но сущности, с каковой он установил контакт, и природа коей уже рассмотрена нами более чем подробно. Воистину, повторимся, «посвящённый» в подобного рода практики «меняет имя» и принимает имя той сущности, которая ему «присвоена» в соответствии с критериями, связанными с «астральностью» данного индивидуума, то есть зависящими от анализа, производимого согласно предписаниям халдейской астрологии и относящегося по большей части к моменту зачатия сего человека, нежели к его рождению – именно в это мгновение, говорят оные учения, душа «нисходит» для воплощения.

Тот, кто принимает имя определённой сущности, становится, так сказать, пищей, подателем собственных жизненных сил, и как только он будет в большей или меньшей степени исчерпан, эта сущность «присвоит себя» кому-нибудь другому и так далее. Подобным образом она выживает в течение столетий.

Отметим, что Люцифер не властен проникать в человека, если последний не предоставляет ему такой возможности; но в указанном случае человек сам предлагает себя ему, пробуждает его, призывает и позволяет проникнуть в себя, давая ему пищу, то есть, отдавая в его распоряжение свою собственную жизненную силу.

Символ и сама суть люциферианского принципа, концепция воплощённого в тело и заключённого в материю света, тесно связаны с гомологическим принципом дух – свет – семя, посредством коего вдохновлённые «контринициацией» организации пытаются оправдать свои практики.[238]

В соответствии с этой концепцией, считающей человека «творцом, равным Богу», он способен осознать, каково это «быть андрогином» – причём речь идёт не о чисто иллюзорной и фиктивной форме андрогината – что позволило бы ему использовать практики, главным образом требующие кровного договора, операций с числами, буквами и печатями сущностей, с которыми он связан. Кроме того, применяемые методы делают приятной для этих сущностей их пищу, силу практикующего, каковую, следовательно, могут поглощать демоны различного ранга и могущества, в соответствие со степенью «чистоты» и «субтильности» предлагаемой им еды.

В данных практиках опоры и «катализаторы» потребляемой витальной энергии разнообразны, но можно сказать, что первоматерией здесь, несомненно, является человеческое семя.[239]

За этими методиками и стоящими за ними концепциями обнаруживается доктрина, свидетельствующая о начальной маздейской, затем манихейской традиции – под маздеизмом мы понимаем девиантную форму этой традиции, впоследствии заражённую халдейскими влияниями. Здесь говорится не о представителях ранней иранской магии, принадлежавших к зороастризму, но о магах-дуалистах, распространившихся в Халдее, где их доктрина подверглась влияниям, которые изменили её ориентацию в сторону синкретизма, прежде всего астрологического и магического. В результате появилось то, что Корбен называл «магическим халдейством», каковое, выйдя из Сирии, достигло Александрии, центра эллинизма и неоплатонизма. Возможно, там и состоялась встреча «магического халдейства» с платонизмом, орфизмом и герметизмом, встреча, кою некоторые считают судьбоносной – вопрос лишь в том, какой смысл они вкладывают в сие утверждение.

Во всяком случае, кажется, будто это учение гораздо более древнего происхождения; оно предполагает, что человеческое семя содержит в себе космический свет, божественное сияние, являющееся индивидуальным принципом человека и самым его возвышенным составным элементом. Вместе с тем мы обнаруживаем суть данной доктрины в средоточии некоторых тантрических и даосских течений, на коих мы уже останавливались и каковые слишком хорошо изучены, чтобы мы задерживались на связанных с ними подробностях.[240]

Согласно упомянутой доктрине, человеческое семя считается не самим светом, но носителем света;[241] однако серьёзность проблемы не ограничивается тем, что семя является, собственно говоря, не светом, но его «вместилищем», и содержит, по меньшей мере, божественную искру: человеческое существо не имело права манипулировать им для собственного удовольствия, проявляя таким образом гордыню и самонадеянность, каковые нельзя назвать иначе, как люциферианскими.

Мы не можем не понимать, что у человека нет права распоряжаться собственной жизнью, как нет никакого права стремиться к определённым знаниям, пользуясь средствами, предоставленными в его распоряжение падшими ангелами. Истинное зло состоит как раз в попытках человека присвоить себе то, чем он обладать не должен, в то время как настоящей его целью является восстановление собственного первоначального состояния и обретение высшего знания, которым он может владеть по справедливости, поскольку и прежде обладал оным, утратив из-за собственного греха.

Возвращаясь к природе человеческого семени, можно констатировать, что оно представляет собой единственное вещество в организме, состав и происхождение которого, согласно Большому Бундахишн,[242] связаны с огнём, тогда как прочие сотворённые вещи были созданы из капли воды.[243]

В греческих медицинских школах также поддерживалась эта точка зрения, и говорилось, что семени, исходящему из спинного мозга, присущ огненный флюид.[244]

Аристотель, со своей стороны, утверждает, что генетическая ценность семени в большей степени относится к теплу, нежели к огню, и в частности пневме, сущность коей соответствует элементу, из которого состоят светила, то есть астральной субстанции.[245]

По словам Порфирия, семя является результатом сосредоточения активности душ: вегетативной, сенситивной, имагинативной и импульсивной.[246]

Согласно стоическому учению о logos spermatikòs,[247] считавшимся пневмой, последняя, формирующий душу агент, содержалась в человеческом семени.[248]

Эбиониты и манихеи верили в существование мельчайших фрагментов божественного света в семенной жидкости. Следовательно, свет как эпифания духа хранился заключённым в материи и, в особенности, в том, что составляет саму сущность и fons vitae:[249] мужское semen.[250]

Как нам кажется, к сказанному необходимо добавить, что в рамках определённых родов, обладавших наиболее высокими степенями посвящения в некоторых сектах «контринициатического» толка, инициация передавалась не посредством кровного договора от самого старого представителя семьи самому юному или от мастера любимому ученику, но через семя учителя или старейшего члена семейства, которое предлагается тому, кто должен быть инициирован. Эта передача семени соответствует причастию, каковое сам мастер совершает с возлюбленным учеником-избранником, меж тем как кровный договор «подписывается» всеми, кто достиг определённого уровня; данная передача через семя всегда совершается идентично от посвятителя посвящаемому, а её происхождение восходит, по времени, к получению людьми магических знаний от падших ангелов.[251]

В практиках, вдохновлённых «контринициацией», в которых используется человеческое семя, сие вещество подвергается ряду последовательных манипуляций, каковые могут быть резюмированы следующим образом:

а) так называемое устранение из данной субстанции её «формального начала» при помощи сперматофагической практики;

б) активизация сего вещества, приведённого к его «сущностному началу» посредством искусственного оплодотворения животного элемента, располагающего «воспламеняющей» функцией – в большинстве случаев голубиного яйца: нельзя не отметить, что эта операция приводит к падению до очень грубого плана и смешению с животной, нечеловеческой субстанцией,[252] не говоря уже о том, что данная практика представляет собой богохульную интерпретацию символики Святого Духа;

в) кормление сего гомункула, напоминающего об опытах Парацельса, определённой разновидностью крови, стимулируя некоторые части тела.

Заметим, что те, кто посвящают себя практикам подобного рода, доходят до утверждений, что таков единственный истинный смысл освящения, дароприношения и причастия хлеба и вина в христианской мессе; и следует сказать, что при этом они не далеки от, например, фибионитов или иных гностиков и их ошибочных обрядов, состоявших в том, чтобы причащаться данными субстанциями: проводя свои церемонии, они утверждали – как сообщает Епифаний Саламинский в своём труде Панарион[253] – что усваивают содержащееся в оных веществах могущество, кое называли душой (psychè).

Так или иначе, если можно соотнести семя с личностью, то такие практики, как обряды фибионитов, имеют своей целью однажды осуществить разделение (разделить «я» и это вещество, которое и является «мною»), а не добиться единства, поскольку семя – это внешнее овеществление, представление о коем основано на ошибочном и девиантном принципе, утверждающем, будто без реального внешнего проявления семя не способно осуществить никакого потенциального развития.

На традиционном пути, напротив, восстановление в принципе света должно произойти через усвоение единства в себе самом.

Проявленное вовне семя на самом деле становится лишь катализатором магических операций и самых ошибочных манипуляций, катализатором действительно очень мощным, поскольку, в конце концов, делает катализатором самого оператора и преподносит его сущности в качестве пищи.

Ещё добавим, что согласно доктринам, на коих основываются эти практики, отношения, которые существуют между человеческой душой и физическим семенем, идентичны отношениям между деревом и его семенем, между сущностью растительной жизни и семечком растения.

Семя представляет собой генетическое наследство, передаваемое из поколения в поколение от предков к потомкам, о чём уже говорилось в предшествующих главах.

Исходя из принципа, полагающего физическое тело всякого человека результатом взаимодействия двух формирующих гены веществ, мужского и женского, эти учения утверждают, будто там, где в одном и том же индивидууме происходит сие слияние, а возникшее в результате получает питание (что демонстрирует, между прочим, люциферианское стремление к самодостаточности), зарождение третьего тела является неоспоримым фактом.

Поэтому данные практики, представляющие собой не что иное, как останки трупа наиболее вырожденного халдейства, интегрируются в концепцию, несомненно, фиктивного и искусственного «андрогинного состояния»: в ходе подобных практик оператор осуществляет своеобразное совокупление с самим собой, применяя также техники, связанные с воображением, и используя магические печати, цифры и буквы.[254] Всё это делает возможной особую одержимость со стороны сущности, чьё имя оператор приобрёл и носит, а затем и питание этой сущности с помощью того же акта, в коем семенное вещество представляет собой пищу.

Конец приходит с полным истощением жизненной силы оператора, который становится подобен пустой оболочке, после чего сущность, коя им питалась, будет искать другого человека и всегда с целью поддержать собственное «умирающее существование».

Практики такого рода, естественно, подвергаются различным адаптациям и развитию и нуждаются, помимо прочего, в женских «жреческих телах», используемых для сексуальной магии, жертвах-заклинателях душ усопших, с помощью которых нужно замедлять распад фиктивного астрального тела, созданного посредством сомнительных операций (это можно считать могущественным актом насилия против природы и против Бога, а также попыткой осквернения божественного творения, что свойственно падшим ангелам) и сжигания семенного вещества покойника;[255] в результате обретается контроль над усопшим и устанавливается связь с ним, поддерживаемая магами-агентами на земле, под предлогом, помимо прочего, своеобразного посмертного «сопровождения» покойного.

Для внешнего проявления астрального тела используются, среди прочих методов, определённые дыхательные техники, связанные с декламацией заклинаний, состоящих из «варварских» выражений, к примеру, халдейского происхождения; такая практика выполняется посредством производимых некоторым образом вдохов и выдохов, следуя точно заданным ритмам.[256]

Теперь, на наш взгляд, необходимо сделать фундаментальное замечание: последний «мастерский удар» Люцифера состоял в извлечении выгоды, ибо возможность такая у него была, из особых условий, в которых человек пребывает в настоящее время, после того, как он сделал практически общедоступными учения, предназначенные для крайне узких кругов, учения, кои позволяют за относительно ограниченное время ускорить процесс девиации и, следовательно, привести к полному вырождению.

Мирча Элиаде отмечал в этой связи, что «данные доктрины и тайные, то есть «эзотерические», методики не раскрываются и не становятся общедоступными только потому, что у них нет никакой возможности быть понятыми.

Непосвящённые могут лишь плохо понять и неверно истолковать их».[257]

Именно в этот момент проникает разлагающее и отклоняющее люциферианское влияние.

В заключение скажем, что не всё, и мы отмечали это ранее, кажущееся светом исходит от Бога. Люцифер – лишь «носитель света», к тому же света особенного: это свет-тепло, который имеет большое значение в различных «контринициатических» практиках. Люциферианское идолопоклонство в действительности есть скорее поклонение «несущему свет», нежели самому свету, а, следовательно, культ чего-то сотворённого, каковой служит поддержкой света, а не творца. В итоге, оное суть преклонение перед тварью, вместо поклонения творцу. Так, обожествление солнца как светоносца имеет такое же происхождение: это светило рассматривают как саму суть света, вместо того, чтобы считать его материальным проявлением светового феномена. И вновь смешение сути божественных ликов и имён сотворённых сил порождает, например, пантеизм в его грубейшей форме, где каждая природная сила считается отдельным божеством.

Единственный изначальный Свет, который можно назвать Светом порождённым и несотворённым, – это Глагол, подлинный Свет жизни, о коем писал святой Иоанн:

In principium erat Verbum, et Verbum erat apud Deum, et Deus erat Verbum…[258]

Библиография

Данная библиография содержит приблизительный список использованной литературы и не включает в себя неопубликованные документы и статьи из цитировавшихся в данной работе журналов.

Что касается трудов греческих и римских классиков, мы отсылаем читателя к собранию текстов Гийома Бюде («Collection Guillame Budé»), вышедшему в издательстве Belles Lettres.

Abellio, Raymond, Vers un nouveau prophétisme, Parigi 1950.

Abhinavagupta, Tantraloka, traduz. di Raniero Goli, Torino 1972.

(Anonimo), La queste du Saint-Graal, ed. di Albert Béguin e Yves Bonnefoy, Parigi 1965.

Autran, Charles, La femme et la courtisane, Parigi 1937.

Autran, Charles, Mithra, Zoroastre et la préhistoire aryenne du Christianisme, Parigi 1935.

Barmont, Louis, L'ésotérisme d'Albert Dürer. La Melencolia, Parigi 1947.

Barrois J., Dactylologie, Parigi 1853.

Becke, von der, David, Experimenta et meditations circa naturalium rerum principia…, Amburgo 1683.

Bessonet Favre, C., Jeanne d'Arc tertiaire de Paint François, Parigi 1896.

Bessonet Favre, C. (sotto lo pseudonimo di Francis André), La vérité sur Jeanne d'Arc, Parigi 1895.

Bessonet Favre, C., L’Egide, Parigi 1903.

Bidez, J., Cumont, F., Les Mages hellénisés, 2 vol., Parigi 1938, ristampa 1973.

Borel, Pierre, Historiarum et observationum medicophysicarum Centuriae IV, Parigi 1657.

Bulwer-Lytton, Sir E., Zanoni, F.lli Bocca, Milano.

Bulwer-Lytton, Sir E., La razza ventura, ed. Arktos, Carmagnola.

Charbonneau-Lassay, Louis, Il Bestiario del Cristo, ed. Arkeios, Milano.

Charbonneau-Lassay, Louis, Etudes de symbolique chrétienne, 2 vol. (ristampa), Paris 1981-86.

Charbonneau-Lassay, Louis, L'Ésotérisme de quelques symboles géométriques chrétiens, (ristampa) Parigi 1985.

Chrétien de Troyes, Perceval, trad. di W. Roach, Ginevra 1959.

Chwolsohn, D.A., Die Ssabier und Ssabismus, 2 vol., Saint-Petersbourg 1856.

(Collettivo), Enciclopedia delle Religioni, edito da Alfonso Maria di Mola, 6 vol., Firenze 1970-76.

(Collettivo), Études Carmélitaines, Satan, Parigi 1948.

Cumont, Franz, Lux Perpetua, Parigi 1949.

Dasgupta, Obscure religious cults, Calcutta 1946.

Davidson, Peter, Le gui et sa philosophie, Parigi 1896.

Delaby, Laurence, Chamanes toungouses, quaderno n° 7 di Études mongoles et sibériennes, Parigi 1976.

Delcor, Mathias, Studi sull'apocalittica, Brescia 1987.

Della Torre, Arnaldo, Storia dell’accademia Slatonica di FirenSe, Firenze 1902.

Deloche, M., Le Sort des anneaux dans l'Antiquité romaine et dans les Sremiers siècles du Moyen Âge, estratto da Mem. de l’Inst. Nat. de France, Académie des Incript. et Belles-Lettres, 1896, t. XXXV, II parte.

De Rossi, Giov. Battista, Sulla questione del vaso di sangue, Roma 1944.

Desse, G.J.M., Le sang dans le rite, Bordeaux 1933.

Duchanteau (pseudonimo di Touzay), Le Grand Livre de la Nature ou l'Apocalypse

ShilosoShique et hermétique… visto da una società di F(ilosofi) S(conosciuti), al Midi e della stamperia della Verità, 1790.

Dumézil, Georges, Le festin d'immortalité, Parigi 1924.

Dumézil, Georges, Naissance d'archanges, Parigi 1945.

Eliade, Mircea, Le chamanisme et les techniques archaïques de l'extase, Parigi 1951.

Eliade, Mircea, Occultisme, sorcellerie et modes culturelles, Parigi 1978.

Eliade, Mircea, Yoga, immortalité et liberté, Parigi 1954.

Eschenbach, Wolfram, von, Parzival, trad. di Tonnelat, 2 vol. Parigi 1977.

Evants-Wentz, W.Y., Le yoga tibétain et les doctrines secrètes, Parigi 1938.

Evola, Julius, MétaShysique du Sexe, Parigi 1959.

Fahz, Ludwig, De poetarum Romanorum doctrina magica quaestiones selectae, Giessen 1904.

Faivre, Antoine, Eckartshausen et la théososhie chrétienne, Parigi 1969.

Favre Henri, Au pays de l'occulte. Les coffrets de famille, Parigi 1905.

Favre Henri, (anonimo a cura di), Batailles du ciel, manuscrit d'un vieux Celte, 2 vol., Parigi 1892.

Féstugière, A.J., La révélation d'Hermès Trismégiste, 4 vol., Parigi 1950-54.

Féstugière, A.J., Hermétisme et Mystique Saienne, Paris 1967.

Geticus, La dacie hySerboréenne, Puiseaux 1987.

Görres, Joseph, La mystique divine, naturelle et diabolique, 5 vol., Parigi 1854-55.

Gougenot des Mousseaux, Roger, Mœurs et Sratiques des démons ou des esSrits visiteurs, d'aSrès les autorités de l'Église, les auteurs Saïens, les faits contemSorains, etc., Paris 1854.

Grün, K., Les esSrits élémentaires, Varsavia 1891.

Grünwedel, A., Die Teufel des Avesta, Berlino 1924.

Grünwedel, A., Buddhist art in India, Londra 1901.

Guénon, René, Autorità SSirituale e Potere TemSorale, ed. Studi Tradizionali Torino.

Guénon, René, Il Regno della Quantità e i Segni dei TemSi, E.S.T.T.

Guénon, René, Errore dello Spiritismo, E.S.T.T.

Guénon, René, Il Re del Mondo, Atanor Roma.

Guénon, René, Il Teosofismo. Storia di una pseudo-religione.

Guénon, René, Forme Tradizionali e Cicli Cosmici, E.S.T.T.

Gulik, van, Robert, La vie sexuelles dans la Chine ancienne, Parigi 1971.

Gurdjieff, G.I., I Racconti di di BelSebù al niSote.

Hanish, O.Z.A., Rassenlehre, Lipsia 1933.

Hannemann, Salis et palyngenesis vegetalis et animalis, Kiloni 1677.

Harva, Uno, Les reSrésentations religieuses des SeuSles altaïques, Parigi 1959.

H.B. of L., Textes et documents secrets, Milano 1988.

Hiéron du Val d’Or, Le Règne social de Jésus-Christ Hostie, Paray-le-Monial 1881-1888.

Hiéron du Val d’Or, L’Institut des Fastes Eucharistiques, Paray-le-Monial 1889-1894.

Hiéron du Val d’Or, Novissimum Organon, Paray-le-Monial 1895-1900.

Hiéron du Val d’Or, Politicon, Paray-le-Monial 1901-1906.

Hiéron du Val d’Or, Pam-Epopeion, Paray-le-Monial 1907-1912.

Hiéron du Val d’Or, L’Egide, Paray-le-Monial 1913-1915.

Jacobsen, J.P., Les Mânes, 3 vol., Parigi 1924.

Jennings, Hargrave, The Rosicrucians, their rites and mysteries, Londra 1870.

Jennings, Hargrave, Phallicism celestial and terrestrial, Londra 1884.

Jobbé-Duval, E., Les morts malfaisans, larvae, lemurs, d'aSrès le droit et les croyances populaires des Romains, Parigi 1924.

Kalachakra Tantra, Commenti di Geshe Lharampa Ngawang Dhargyey, Dharmsala 1985, (pubblicazione riservata a colaro che hanno ricevuto l'iniziazione di Kalachakra).

Kirchmann, Jean, De annulis, Leida 1672.

Kremmerz, Giuliano, Corpus philosophorum totius magiae, 3 vol., Milano 1987.

Lallement, Louis, La vocation de l’Occident, Parigi 1947, 1988.

Langer, J., Die Erotik der Kabbala, Praga 1923.

Larcher, Hubert, Le sang peut-il vaincre la mort?, Parigi 1957.

Leland, C.O., Aradia, or the gospel of the witches in Italy, Londra 1899.

Leroux, F., Guyonvarc’h, C., La civilisation celtique, Rennes 1986.

Lewis, C.S., Le silence de la terre, Parigi 1975.

Lewis, C.S., Voyage à Vénus, Parigi 1976.

Lewis, C.S., Cette hideuse puissance, Parigi 1979.

Lewy, H., Chaldean oracles and theurgy, Il Cairo 1956, nuova ediz. Parigi 1978, di Michel Tardien.

Livre d'Hénoc, traduz. di F. Martin, Parigi 1906, ristampa Milano 1976.

Marquès-Rivière, Jean, Kalachakra, Parigi 1985.

Mead, O.R.S., The doctrine of the subtle body in Western tradition, Londra 1919.

Meyrink, Gustav, Il Golem, ed. Bocca Milano.

Meyrink, Gustav, L'angelo della finestra d'Occidente, ed. Bocca Milano.

Meyrink, Gustav, Il domenicano bianco, ed. Bocca Milano.

Meyrink, Gustav, La note di Valpurga, ed. Bocca Milano.

Meyrink, Gustav, La faccia verde, ed. Bocca Milano.

Meyssonnier, Lazare, La Philosophie des anges, contenant l'art de se rendre les bons esprits familiers, Lione 1684.

Milosz, O.V. de L., Les Arcanes, Parigi 1948.

Milosz, O.V. de L., Ars Magna, Parigi 1961.

Montfaucon de Villars, Le Comte de Gabalis, Parigi 1961.

Nelli René, L'érotique des troubadours, Tolosa 1963.

Nietzsche, Friedrich, Par-delà le bien et le mal, Parigi 1973.

Ouspensky, P.D., Fragments d’un enseignament inconnu, Parigi 1949.

Pascal, Carlo, Le credenSe d'oltretomba nelle oSere letterarie dell'antichità classica, 2 vol., Catania 1912; ristampa: L’Oltretomba dei Sagani, 2 vol., Genova 1981.

Preisendanz, Karl, Papyri graecae magicae, 2 vol., Lipsia 1928-31.

Puech, H.Ch., Le manichéisme. Son fondateur, sa doctrine, Parigi 1949.

Puech, H.Ch., En quête de la Gnose, 2 vol., Parigi 1978.

Randolph, Pascal Beverly, Magia sexualis, Parigi 1970 (con prefazione di Gaston

Ferdière e postfazione di Pierre Mariel).

Reyor, Jean, Pour l’aboutissement de l’œuvre de René Guénon, vol. 1: Les aSerçus sur l’initiation, Milano 1988.

Rougemont, Denis (de), L'amour et l'Occident, Parigi 1939.

Roux, Jean-Paul, Le sang, Parigi 1988.

Sangro, Raimondo di, principe di S.Severo, Dissertation sur une lamSe antique…, Napoli 1756.

Schömann, G.F., De diis manibus, laribus et geniis, Greifswald 1840.

Schwab, Moïse, Vocabulaire de l'angélologie, Parigi 1950.

Schwab, Raymond, La reinassance orientale, Parigi 1950.

Schwaller de Lubicz, René A., Adam, l’homme rouge, Parigi 1927.

Schwaller de Lubicz, René A., Le TemSle de l’Homme, 3 vol., Parigi 1957.

Schwarzlose, K., De diis manibus, Halle 1913.

Secret, François, Les Kabbalistes chrétiens de la Renaissance, Parigi 1964.

Tegnaeus, H., La fraternité de sang, Parigi 1954.

Trumbull, H.Clay, The blood covenant, a primitive rite and its bearing on Scriptures, Londra 1877.

Trumbull, H.Clay, The threshold covenant or the beginning of religious rites, Edimburgo 1896.

Trumbull, H.Clay, The covenant of salt, and based on the significance and symbolism of salt primitive thought, New York 1899.

Tucci, G., Heissig, W., Les religions du Tibet et de la Mongolie, Parigi 1973.

Valla, Robert (pseudonimo di Virolleaud), La legenda du Christ, Parigi 1908.

Vattioni, Francesco, (edito da), Vol.I: Sangue e antropologia biblica (2 volumi), pubblicato dal Centro Studi Sanguis Christi, Roma 1981-1984.

Vattioni, Francesco, (edito da), Vol.II: Sangue e antropologia biblica nella Patristica (2 volumi).

Vattioni, Francesco, (edito da), Vol.III: Sangue e antropologia nella letteratura cristiana (3 volumi).

Vattioni, Francesco, (edito da), Vol.IV: Sangue e antropologia nella liturgia (3 volumi).

Ventura, Gastone, Il mistero del rito sacrificale, Roma s.d.

Villeneuve, Roland, Loups-garrous et vampires, Parigi 1960.

Villiers de l'Isle-Adam, Isis, Parigi 1923.

Vulson de la Colombière, La science héroïque, Parigi 1669, ristampa Pangi 1978.

Wernsdorf, G., Exer. hist. crit. de commercio angelorum cum filiabus hominum, Wittenberg 1742.

Zaehner, R.C., Zurvan, a zoroastran dilemma, Oxford 1955.

Zaehner, R.C., The dawn and twilight of Zoroastrianism, Londra 1961.

Zaehner, R.C., Inde, Israël, Islam, Parigi 1965.

Приложения

Витторио Финкати О книге Александра де Дананна Память крови

В 1990 году в Милане, но на французском языке, в издательстве Archè вышла в свет книга Mémoire du Sang – «contre-initiation», culte des ancêtres, sang, os, cendres, Salingénésie. Стремительно атаковав языческую, политеистическую и, прежде всего, креммерцианскую магию, она оказалась достойной преемницей великих произведений, написанных демонологами Средневековья, и даже лучше их ввиду большей эрудированности её авторов.

«Если в предисловии к Магии Мириам мы лишь попытались разоблачить подлинную оперативную суть учения Креммерца, то теперь, благодаря полной публикации Corpus Philosophorum totius magiae, все те, кто ещё сомневался относительно описанной нами мрачной реальности креммерцианских практик, смогут лично убедиться в этом, познакомившись с параграфами 71 и 95 раздела «София». Представленная документация разбита на три части: первая содержит положения устава Египетского Ордена, сведения о подготовке к кообативной[259] практике, постах и очистительных процедурах. Вторая часть, «Тайная наука, или София», поясняет различные «разделения» и приводит сигиллы для их достижения посредством психических методик, связанных с магией талисманов. Наконец, в третьей части, «Магическое разделение», даны исчерпывающие инструкции касательно различных фаз кообации с приложением, посвящённым «acqua solis»[260] (желтку неоплодотворённого яйца), а в заключении – описание всех периодов с разъяснением тайной цикличности: 3, 6, 9. При изучении сего далеко не простого текста становится ясно, что, вступая в Египетский Орден, неофит подчиняется скреплённому печатью пакту, или кровному договору, который нерасторжимо связывает его с так называемым «гением» или «нуменом». Для лучшего понимания смысла всего этого мы советуем внимательно прочитать Графа де Габалиса, где подробно изложена мерзкая практика, скрывающаяся за всем оперативным креммерцианством. В данном тексте развёрнуто повествуется о том, как посвящённый, вместо того, чтобы продвигаться вперёд по эволюционной лестнице, по дьявольскому наущению самым тесным образом соединялся с «существами», каковые обретают Бессмертие вопреки всем божественным и природным законам. Благодаря «живой воде» инициата (или индивидуальному меркурию: жизненной сущности, содержащейся в семенной жидкости) эти существа сожительствуют с его личностью, которая по доброй воле навечно скреплена с ними пактом. А после того, как они иссушат всю энергию бедняги, то возьмутся за других, кои также наивно подпадут под чары этой абсурдной практики. Именно сия гнусная действительность скрывается за восхваляемой «свадьбой» людей с такими элементарными духами, как ундины, сильфиды, саламандры и т. д. Учитывая заключение кровного договора и последующее вручение договорного талисмана, который соединяет неофита с существом, кое он должен будет питать, становится более понятным значение постов и изготовлений печатей, практикуемых им в ордене. Голоданиям, как и прочим таким практикам, расщепляющим весь магический аппарат, можно до некоторой степени найти обоснование. В действительности, эти связанные с использованием сигилл операции, способствуя очищению физического тела, содействует также призыву тёмного присутствия, для коего Египетский Орден суть одни из главных входных врат. В дальнейшем состояние одержимости усиливается сперматофагией и, в конце концов, закрепляется посредством соединения неоплодотворённого яичного желтка с семенной жидкостью. Тогда-то и осуществляется контакт с «нуменом» (одержание). К сожалению, «одержимый инициат» уже никогда не избавится от сей печати и договорного талисмана, каковые будут влиять на него до самой смерти и даже после неё. Того, кто будет заниматься подобным типом практик, контакт с «нуменом» несомненно наделит определёнными способностями, но какой ценой? Более того, следует отметить, что во всех креммерцианских документах постоянно говорится об этих способностях, кои могут быть отняты или усилены по воле «нумена». Полагаем, что теперь всё прояснилось. Тексты Креммерца и Corpus являются не чем иным, как оперативной частью того, что теоретически исследуется в Графе де Габалисе. Очевидно, Египетский Орден, земная эманация чего-то гораздо более ужасающего, искусно связал воедино различные практики (фальшивые или изменённые печати, сперматофагию, использование яиц, посты), которые в других традициях пребывали в разрозненном виде. Объединив их, Орден создал нерушимый пакт между человеком и темнейшей тьмой. И ему удалось восстановить древние знания таких далеко не светлых учений, как традиция йезидов, от каковой почти наверняка происходят все магические практики, из коих и перенял все свои знания тот самый кроулианский О.Т.О. Целью и Египетского Ордена, и О.Т.О. является возвращение в этот мир рабов падших ангелов, дабы вновь учредить царство тьмы и древнего ужаса, о коем подробно говорят все священные тексты. Такое скверное положение дел было подтверждено дальнейшим слиянием кроулианских орденов и подобных им организаций с креммерцианскими школами: некоторые из них действительно передали свой багаж знаний различным орденам O.T.O., рассеянным по всему миру – главным образом, французским и американским отделениям. Группа «Prometeo», в сотрудничестве с рядом международных организаций, решила окончательно разоблачить Египетский Орден и сделать известными подлинные цели креммерцианских магических операций. Мы отдаём себе отчёт, что публикация всех этих материалов может нанести вред тем легкомысленным особам, которые по глупости своей решат испробовать данную разновидность практик. Тем не менее, необходимо сделать их прозрачными для большинства людей, наивно занимающихся подобными вещами и верящих в достижение контактов со светом, тогда как в действительности их порабощают тёмные силы. Мы просим читателя никогда не применять на практике те операции с печатями и обряды, каковые мы вынуждены публиковать целиком не только ради истины, но также для того, чтобы сделать их неэффективными при работе с эгрегорами. В будущем, после фазы Нигредо (гниения), мы обещаем публиковать тексты, которые будут примером и стимулом для всех, кто самостоятельно следует путём Света, Любви и Свободы, путём, причиной упадка коего стала деятельность бюрократизированных и псевдоинициатических орденов».

Выше приведено известное предисловие, которым ассоциация «Agape-Prometeo» снабдило публикацию первых трёх томов Корпуса Джулиано Креммерца.[261]

В гностическом папирусе Брюса (назван в честь нашедшего его учёного) предписано не раскрывать таинства тем, кто служит восьми силам великого архонта: «тем, кто поглощает нечистую менструальную кровь и мужскую сперму». Ныне установлено, что все внутренние креммерцианские практики, цель каковых состоит в реализации контакта с гиперфизическими сущностями или в создании искусственного гиперфизического тела, связаны с манипулированием половой энергией для достижения того самого магического режима, который является определённым состоянием сознания, позволяющим осуществить упомянутый контакт. Сему состоянию благоприятствует целый ряд предварительных «очистительных» практик, среди коих упомянем так называемые девятеричные посты и определённые предписания явно благочестивого и аскетического характера, например, половое воздержание! Одна из упомянутых сущностей – хотя и подчинённая сущностям куда как более могущественным – по всей видимости, была известна под именем Мириам.

Однако Александр де Дананн считает, что подобная осознанность и проистекающие из неё способности не присущи посвящённому, но обусловлены влиянием сущности, с которой он соединяется, и в подтверждение своих слов исследователь упоминает тот факт, что контринициаты принимают иероним,[262] соответствующий сфере влияния сущности, если не самой ей как таковой: Ахаджа, Лехаджа, тот же Креммерц и т. д. – всё это имеет отношение к сложной астрологической доктрине, которая восходит к Trutina Hermetis[263] и отмечена ассиро-вавилонскими влияниями. Эти древние народы пытались фиксировать и вновь оживлять астральную оболочку мертвеца и его пневму, чтобы позволить земному сознанию остаться связанным с тем материальным миром, в коем оно жило, и, в итоге, вернуться в него при помощи практики аватаро-вампирической магии.

Способ, каковой позволяет сущности оставаться связанной с земной сферой – тогда как посвящённый почти никогда не ведает о том, что с ним на самом деле происходит – касается установления связи с избранным ею человеком и «снабжения» питанием, представляющим собой жизненную силу «избранника», сперму, посредством её эфиризации (сожжения) на жаровне. Между прочим, сжигание крови или спермы позволяет создавать подлинные и надлежащие сущности. Кроме того, любопытной представляется возможность, кою можно при удачном стечении обстоятельств подтвердить: для этого необходимо сжечь сперму инициированного покойника, собранную и сохранённую ещё при жизни, чтобы затем удерживать его «связь» с материальным миром.

Автор книги Память крови добавляет, что на самых высоких ступенях указанных организаций посвящение передаётся – оное действительно так в случае индийских алхимических сект – через поглощение спермы учителя (обычно посредством анального акта или фелляции), при этом говорится об истинном и действенном способе, коим когда-то воспользовались падшие ангелы библейских времён, дабы передать людям магические знания. Именно таким образом человек, снабжающий сущность своей «субстанцией», позволяет ей «воплощаться» и, следовательно, ей удаётся общаться с посвящённым в магическом режиме, каковой, повторимся, являет собой особое состояние сознания.

Признаки порицания подобных операций завуалировано содержались ещё у святого Павла в первой главе Послания к римлянам (23, 32).[264] Доктринальная критика тех, кто обращается к технике разделений, считает такие деяния метафизическим абсурдом, поскольку подлинная практика должна заключаться в воссоединении, посредством внутреннего поглощения присущего человеку светового принципа, но не во внешнем проявлении оного и его повторном усвоении. Здесь речь идёт о том, что проявленная вовне, спроецированная сперма становится катализатором – благодаря своим специфическим оккультным свойствам, кои были, тем не менее, научно доказаны – и пищей подчеловеческой сущности.[265]

Подчёркивая, что «здесь идёт речь не о недавно учреждённых псевдоинициатических сектах, но о самой сути контринциации», Александр де Дананн утверждает, что данные практики можно различить в мифах о мастурбирующем египетском боге Гебе или, говоря более герметическим, но от этого не менее очевидным, языком, о пожирающем своих детей Кроносе. Между прочим, в контексте последнего образа можно отметить явно выраженное отождествление (философского) камня и семени. Укажем, что извлечение сего меркурия происходило при соблюдении определённых условий, которые были известны в древности особым коллегиям священных проституток, жрицам Агуба,[266] упомянутым у Креммерца. «В обязанности этих жриц входило исполнение в ходе coitus sacer[267] с посвящёнными в мистерии, посредством крайне изощрённых приёмов сексуальной магии и энергичного волевого акта, приказаний, отдаваемых властью священнической касты».[268]«…Эти женщины с помощью наркотиков и иных методов приводились в состояние интенсивной гиперчувствительности и одновременного отупения для вхождения в контакт с «посвящёнными», не испытывая ни вожделения, ни любви, но, скорее, состояние разделения, кое позволяло оказывать влияние на душу тех, кто подчинялся их воле. Фундаментальный принцип этого ужасающего могущества связан с тем, что все способности человека, находящегося в состоянии плотского возбуждения, полностью поглощены концентрацией на образе, пробуждающем его сладострастие, образе, который отражается от мозга на половые органы».[269] В этих условиях мужчина пассивен, так как бодрствующее сознание в какой-то мере отстраняется от мозга, и женщина способна магнетизировать его, навязывая свою или чужую волю, что недвусмысленно написано в книге о Разделении из Корпуса Креммерца.

Определённый контроль над ритмом дыхания, в особенности упоминаемое Креммерцом в текстах Корпуса дыхание Эа – или «квадратное», по нашему определению, дыхание – значительно способствует последующей проекции астрального тела и воспламенению [внутреннего] огня или актуализации магического режима (пиромагия).

Все эти процессы позволяют реализовать то, что называлось «браком с феей» и было «разрекламировано» уже во времена розенкрейцеров в знаменитой книге Монфокона де Виллара Граф де Габалис и в её итальянском эквиваленте, сочинении шарлатана Франческо Борри, которое, между прочим, было опубликовано в журнале Креммерца Commentarium.[270] Данный текст даёт возможность разрешить явное противоречие, связанное с половым воздержанием, каковое необходимо было соблюдать. Отказ от всякого плотского сношения оправдывается тем обстоятельством, что сущность, входящая в тело посвящённого – воздержание также способствовало её проникновению – должна питаться его эротической жизненной силой.

Надо признать, что сей старинный документ объясняет эротическую связь с сущностью оправданием чрезвычайно современного характера, то есть опирающимся исключительно на обоснования не интеллектуального, но сентиментального порядка или принципа. Тем не менее, даже если допустить возможность флюидного обмена с такими существами, тотальная недостаточность доктринальных обоснований лишь усугубляет сомнения, и напротив, после вдумчивого чтения определённых отрывков, представляется, будто от читателя пытаются скрыть реальную причину этих практик, поэтому у него должно возникнуть подозрение, что книга написана на самом деле орденом иезуитов с определённой целью – разоблачить и (или) опорочить инициатические оперативные практики розенкрейцерских организаций. Мы поражаемся тому, что Александр де Дананн, всегда такой скрупулёзный, не принял во внимание эту возможность. Действительно, идеалистические обоснования Графа де Габалиса постоянно демонстрируют лишь чрезмерную сентиментальность (говоря иначе, так происходит не в силу справедливости и корректности, но потому что это красиво…). Однако возможно ли, чтобы никто и никогда не замечал подобный недостаток? Кроме того, в нынешние времена, когда господствует слащавый нью-эйдж, есть многие, у кого глаза остались не зашоренными. Почему же тогда этого не произошло? Разве это не ещё одно подтверждение нашего предположения? Поэтому проще думать, будто проклятый аббат де Виллар был убит по дороге в Лион посвящёнными, но не потому, что предал их, а в наказание за оказание услуги (в историческом смысле, вероятно, совершенно бесполезной, если не приведшей к противоположному результату…) иезуитам!

Как бы то ни было, упомянутая книга рассказывает о вещах, имеющих реальный доктринальный фундамент. Недвусмысленно говорится о том, что мужской член привлекает гиперфизических существ, каковые оказывают на него влияние, что посредством совокупления с ними можно породить других гиперфизических, но «воплощённых», человекоподобных существ, о чём писал Эрим ди Катенайя: «…Избегайте оккультных школ: тех, кои являются самыми опасными интеллектуальными бандитами, ибо они применяют магию договора со старшими какодемонами, прибегая к «раздвоению», посредством аборта и последующей смерти матери, и намереваются наделить временным андрогинатом четыре старших дьявольских стихии ради гиперфизических достижений, сохраняющих в живых, за счёт легковерной и наивной массы последователей, призрак, коему даются самые чистые и привлекательные названия, наподобие Общества Великого Востока, Общества Мириам, богини Исиды, Шивы, богини Дианы и подобные этим. Они не чувствуют отвращения к совокуплению с животными, искусственно оплодотворяя, «как бы раздваиваясь», яйцо, которое должно быть раскрыто «in interiora mulieris»[271] при помощи опасной и отвратительной практики, связанной с гомункулом».[272]

Мимоходом отметим, что Александр де Дананн намекает на ту доктрину, каковая, по его мнению, напротив, была правильной, понимаемой в традиционном ключе – учение о «браке с феей», давая понять, что этому пути следовал род Катенайя, а позднее и Паоло Маркетти Вирио: «Нужно сделать уточнение о том, что фея-покровительница не только опекает род, но является невоплощённым существом, дополняющим другое существо, воплощённое на земле в том же роду. Когда первое существо созрело для воплощения – а это обычно происходит внутри рода, который может рассматриваться как «противник» родов люциферианского происхождения – то тогда имеет место истинный брак между двумя комплементарными существами, преобразованный милостью божьей, каковая только и позволяет им восстановить изначального андрогина. В таких родах фея являет собой саму силу рода, защищает его и покровительствует судьбе оного до тех пор, пока он не достигнет определённой степени зрелости, которая позволит ей воплотиться в облике земной женщины».[273]

Возвращаясь к теме полового воздержания, очевидно, что в большинстве случаев оно располагает к низшему уриэлическому состоянию, кое чрезвычайно способствует астральной манифестации сущностей, появляющихся в облике представителя противоположного пола и успешно привлекающих психику обольщаемого ими субъекта. – Напомним о беседах, кои проводила с нами Госпожа, которая с искренней убеждённостью рассказывала о странных психосексуальных «нападениях», а также о снах, в каковых она была жертвой астральных манипуляций своего врага, являвшихся в действительности последствиями экстенсивной практики, практики, подстёгиваемой изворотливостью интеллекта неприятеля и годами применявшейся личностью, которая, с нашей точки зрения, была воплощением того, что Эвола в своей книге Метафизика пола назвал типом дургической[274] женщины.

Креммерцианская магия постулирует возможность «занять место сущности» – если можно так выразиться – и питаться жизненностью другого человеческого существа, что, однако, не изменило бы мнение Александра де Дананна о том, что сама сущность «играет» подобным образом с людьми, которые подвергаются воздействию упомянутых ритуалов. Именно эта практика и называется словом восточного происхождения: аватарической магией. Она заключается в отделении души от живого и обладающего разумом тела и последующего внедрения на её место принципа сознания мага. Даже простое формулирование данного тезиса выходит за рамки возможностей любой магии, но, тем не менее, это находит документальное подтверждение, пусть и в несовершенной своей форме, в самых разных источниках, которые можно обнаружить в связи с клиническими случаями психиатрии и обрядами экзорцизма.

Очевидно, что данная аватарическая магия может быть действенной для инкорпорации сущности – и мага, который пребывает в нижнем астрале – дабы увековечить своё существование: своеобразное бессмертие, обусловленное возможностью возобновлять обряд. Происхождение такой магии, по всей видимости, восходит к халдеям и египтянам, которые преуспели в фиксации вампирической жизненной силы древних жрецов в их собственных мумиях. Мумия исполняла функцию «астрального якоря» для пневмы жреца, благодаря чему он мог продолжать «жить». Среди способов аватарического переселения – воздействие на беременную женщину, низлагающее душу ожидаемого ребёнка, о чём свидетельствует соответствующая книга из креммерцианского Корпуса, ведь практикующие эту магию «не рождёны от женщины» в том значении, о коем было сказано выше.

В одном фрагменте из Диалогов о герметизме Джулиано Креммерц, цитируя «друга», вкладывает в уста того, кто с той или иной степенью достоверности похож на князя дона Леоне Каэтани, высшего иерарха Египетского Ордена, следующие знаменательные слова:

«…Первородный грех – мой, ибо я узрел дневной свет много столетий тому назад, когда времена были совсем иными, хотя истина – той же самой. С тех пор я никогда не умирал окончательно и могу сказать, подобно Гермесу, что я такой, какой был и каким буду, не рождаясь в чреве женщины, но меняя тело, возрождаясь при каждой подобной замене, ревниво утаивая свою древнюю сущность, свою личность и оставаясь тем же, лишь незначительно изменяя свой внешний облик и никогда не поверяя профану того, кем я был, о чём думал, думаю и что делал, даже если бы я находился среди тех, чьи имена прославлены в истории человечества, даже если бы меня, облитого смолой, хотели сжечь заживо, даже если бы мне кричали осанну. Видите ли, мой опыт больше вашего не оттого, что вы наделены новой душой, ведь все вы – люди моего древнего знания, но потому, что с каждым возрождением вы сперва спускаетесь в темнейший ад материнского чрева, а затем вновь появляетесь на свет, пересекая реку забвения, забыв о своём прошлом, не помня того, кем вы были, инстинктивно следуя стремлениям к древней практике, которая запечатлевает себя в вас, благодаря единственному влечению или склонностям, характерным для уже пережитой жизни. И я внимал, подвешенный между верой и неверием. И думал с трепетом: бедный дружище, неужто время остановилось? Он страдает шизофренией, пребывая в грёзах, когда говорит? Смеётся надо мной? Затем мне оставалось спросить самого себя: если Фома Аквинский, если Пико делла Мирандола, если Борри, Филалет, Рупешисса, Тревизан и автор Turba philosophorum являлись алхимиками, то не должны ли были они найти немыслимый секрет, Великую Тайну, позволяющую человеку увековечить Аватара, как говорят индийцы, то есть всего лишь менять физический организм, проникая в тело более юного отрока?»[275]

Что касается технических приёмов этой операции, которая, как мы увидели, является сущей правдой и подлинно ВЕЛИКОЙ ТАЙНОЙ магии, автор Памяти крови приводит ряд способов проведения обрядов, и остаётся удивляться, что лучшую возможность практиковать оные предоставляет «…терапия, претендующая на эффективное исцеление болезней магическими методами, – идея, коя всегда находит восторженный приём, даже если больной не в состоянии вынести суждение о природе лекарства и способах его употребления, заботясь только о результате, то есть, своём возможном выздоровлении. Но это значит, что у псевдоинициации есть возможность оказывать влияние на большое количество людей, которые ‹…› в особенности подвержены воздействию сил, для коих подобные организации являются средством достижения целей».[276] И действительно, для занятий сей магией необходимо, чтобы человек, на которого направлено воздействие, находился вблизи мага и пребывал в состоянии помрачения сознания: «В подобном состоянии пассивности случается, что жизненный дух уходит из головы в область сердца; когда он полностью покинул голову, в определённое мгновение душа другого может устремиться в это тело и проникнуть в него». В общем, что может быть лучше для практики аватарической магии, чем основание Терапевтического Магического Братства?[277]

Резюмируем тезисы книги Память крови. В геноновском традиционализме и в основании как христианской, так и эзотерико-христианской (даже псевдогностической или любой другой, к каковой обращается автор обсуждаемой книги) теологии обнаруживается истина, кою читатель может найти в некоторых апокрифических текстах и в самой Библии, в главе VI Книги Бытия. Эта истина, по сути, утверждает, что в оны дни ангелы, поддержавшие Люцифера, – после того, как были разгромлены ангелами Господа – спустились на землю и соединились плотским образом, в облике инкубов, с женщинами.

От сего союза (психического, но от того не менее эффективного) родилось племя Героев и Исполинов – мученик Иустин без колебаний отождествил их с демонами – память о которых сохранилась в языческих мифологиях. Подразумевается, хотя прямо об этом не говорится, что избранный народ – единственный, созданный Богом, а прочие расы произошли непосредственно от этих получеловеческих существ, детей падших ангелов. Позднее, для упразднения несоответствия между двумя упомянутыми родами, был послан Спаситель, чей приход позволил с тех пор исправлять создавшийся дисбаланс Крещением. Такова последняя и окончательная цель христианской проповеди Евангелия. Совокупляясь с женщинами, эти ангелы передали людям все магические знания и научили «всякому нечестию» – включая искусство подведения глаз, как женоненавистнически написано в Книге Еноха – следствием чего стали две вещи: из-за Женщины человечество поражено демонами и совращено практикой магических искусств. Поэтому, согласно цитируемым литературным источникам, падшие ангелы были осуждены находиться на Земле (включая её астральную сферу) до конца времён; кроме того, они нашли постоянное и (не)видимое пристанище в семи ключевых местах, чьё местонахождение установлено лишь частично, со вполне определённой целью – проклясть человечество. Не следует забывать, что причина восстания Люцифера заключалась в отказе пасть ниц перед Адамом, уникальным существом, созданным по образу и подобию Бога.

Не случайно из этих семи ключевых точек, расположенных, по утверждению Рене Генона, на Востоке и образующих дугу вокруг Европы, распространялись все те религии и магические течения, которые, согласно некоторым традиционалистским домыслам, стремятся подавить правильное познание духовных реальностей в том виде, в каком оно передано католической церкви и раскрывается ею. Тем не менее, остриё диаманта люциферианского наступления воплощено в человеческих существах, являющихся более или менее прямыми потомками тех древних полулюдей-полубогов, которые были Гигантами или Героями, детьми женщин. Данная атака производится посредством знаний о магических искусствах и, в особенности, о Магии Крови, костей и спермы.

В упомянутых библейских отрывках, каковые тем же христианством выдаются за богооткровенную истину, – воздерживаясь от последующего толкования многих противоречивых мест в угоду целесообразности изложения своих идей – Александр де Дананн черпает очевидную уверенность в том, что падением ангелов на землю можно объяснить происхождение в мире зла. После того, как в подтверждение сего «исторического» события он задействовал множество самых разных иудейских и христианских источников, автор уточняет, как будет развиваться ситуация с точки зрения его эсхатологии: эти воплощённые ангелы, какодемоны, с тех давних пор до сегодняшнего дня стремятся противостоять надлежащему смыслу жизни и истинной концепции духовных реальностей и перевернуть их, а мрачным эпилогом сего сражения будет крушение как физической, так и психической гармонии человека и его истребление. Совсем недавно этот инфернальный план продвигался усилиями так называемых «чёрных родов», то есть тех семейств, что в течение столетий были сопричастны осуществлению указанных намерений и целей с помощью отправления определённых обрядов, предписанных демоном-родоначальником. Автор отождествляет эти роды с господствовавшими в античном мире элитами, хранившими собственное криптодемоническое происхождение посредством кровных уз, связывавших их между собой, и прослеживает их вплоть до современных семей промышленников и финансистов!

Однако с течением времени, из-за трудностей, связанных с правильным отправлением ритуалов, скреплявших первородных потомков-мужчин с родоначальником, трудностей, приведших к ослаблению[278] династий – поскольку результатом плохо исполненного обряда был разрыв «связи» – падшие ангелы приняли меры предосторожности, сделав так, чтобы сохранившиеся роды или отдельные одержимые личности из их числа (типа Калиостро, Сен-Жермена или Креммерца) распространяли по миру разнообразные магические практики (но, прежде всего, идеи «вольнодумства»), ведущие человечество к погибели. Автор напоминает нам, что согласно одному иудейскому тексту, эти ангелы восстали против Бога, когда он повелел им преклониться перед Адамом, созданным по его исключительному образу и подобию. Следовательно, вся пагубная деятельность низвергнутых ангелов должна быть сведена к далеко не ангельскому слову «зависть»!

Эти роды, обладатели особой крови, унаследованной от древнего договора с падшими ангелами, намеренно воссоздали или пробудили тайные общества, школы, секты, благодаря посредничеству некоторых особо предрасположенных к тому личностей, коих можно назвать своеобразными «одержимыми», обременёнными необходимыми способностями, каковые позволяют вызывать феномены, являющиеся катализатором, вокруг коего и создаются вышеупомянутые группы. Наоборот, ныне нам необходимо не иметь никаких дел как с группами или личностями, хорошо известными с давних времён, так и со всеми мириадами теоретических и практических школ (от коих, впрочем, остались лишь безличные порывы), столь же опасных, сколь и многочисленных, направленность которых не вызывает сомнений; достаточно лишь убедиться в том, насколько далеки они – по-видимому, это и подразумевает автор – от учения католической церкви или традиционных наставлений, что довольно нелепо, ведь традиционные идеи подверглись переработке, за каковую ответственны и Рене Генон, и его противники.

На протяжении всей книги автор делает замечания об оперативных методах какодемонических сил, кои он, ссылаясь на ортодоксальную иудео-христианскую аргументацию, совершенно чуждым оной ортодоксии языком называет – пользуясь терминологией Генона – «контринициатическими» и (или) «псевдоинициатическими». Всё же читателя необходимо предварительно подвести к точному пониманию тезисов автора: параллельно с деструктивными силами, существуют силы воистину божественные и духовные, которые оказывают сопротивление пагубным родам. Он называет их «посвящёнными», поскольку в их лоне человек приходил к подлинно духовному восхождению; с ними связан расцвет мистической аскезы нескольких истеричек высокого Средневековья, неких «Братьев Свободного Духа», неверно понятого брата Дольчино, не говоря уже о рассуждениях об эзотерико-магическом ордене, от очарования коим автору так и не удалось избавиться, и это при тех молниях, каковые метало в их сторону апостольское преемство.

«Напротив, мы находим, – пишет автор, – примеры традиционных родов в некоторых средневековых рыцарских объединениях и в том числе в предании о святом Граале. Через обряд рыцарского посвящения, каковой являлся неким божественным договором, качество рода трансформировалось, преображалось: рыцарь наделялся способностью сублимировать кровь и обращать её в эфир, проявляя, таким образом, самые возвышенные и духовные свойства своего рода».

Надо полагать, он считает само собой разумеющимся, что родоначальником инициатических организаций и упомянутых жреческих или монашеских орденов был некий святой, поскольку, помимо собственно эзотерического элемента, каковой христианская иерархия всегда отвергала, в орденах преобладала атмосфера, так сказать, покаяния, пусть даже наделённая мистическими атрибутами. Но мистицизма некоторых псевдоинициатических организаций, наподобие Estoile Internelle, конечно же недостаточно – как это и было продемонстрировано[279] – чтобы говорить о христианском эзотеризме!

«Рыцарь, вставший на путь героического очищения и готовый пролить собственную кровь, оказывается способен устранить содержащуюся в ней и присущую каждому человеку закваску первородного греха». Ещё в Библии утверждается, что змей Книги Бытия не может быть никем иным, как низвергнутым ангелом, если не самим Люцифером, который чрез женщину передал человеку закваску первородного греха – то, что присутствует с тех пор на психическом уровне в крови каждого из нас. Этот фермент, или глютен, является той самой субстанцией, каковую «контрпосвящённые» – то есть, все те, кто занимается магией, не веря разглагольствованиям Генона – пытаются так или иначе оживить, ибо кровь суть один из путей, посредством коего осуществляется контакт с демонами.

Автор заявляет, что упомянутые «традиционные» роды существовали с библейских времён, были свидетелями Страстей Христовых, и с вынужденной осторожностью подходит к той фантазии, о коей недавно вновь напомнила одна подозрительно успешная книга,[280] повествующая о том, что от Иисуса произошёл (и, очевидно, не от святого духа…) некий род людей, связанных кровью, и что, достигнув Франции, сей род распространился затем по всей Европе в различных дворянских династиях, которые противостояли родам языческого происхождения.

Не стоит и говорить, что эта концепция, столь увлекательно изложенная в данной книге, решительно не принимается Церковью, и только американцы – «африканизированные европейцы», как сказал бы Эвола – с поразительной жадностью поглощают любое блюдо, поданное к их столу. Однако, она является необходимым основанием теорий автора, который в противном случае запутался бы в море противоречий, в отношении и своих оппонентов, и того же христианского учения, к коему он часто апеллирует для поддержки утверждаемых им тезисов, хотя при необходимости обходит его стороной.

Возвращаясь к оперативным методам, с помощью которых представители «девиантных родов» и, так или иначе, все любители эвокативной магии поддерживали связь со своими архидемонами, автор указывает на практиковавшееся с протоисторических времён ритуальное употребление человеческой крови, костей предков или их праха и, наконец, на приёмы палингенетической и аватарической магии, в коих применялась сперма и менструальная кровь (а также моча и фекалии, судя по тому, что можно прочитать в секретных документах Креммерца, традиционалиста Эрима и некоторых текстах о тантрическом колдовстве).

Следует отдать должное автору, который не просто безучастно собрал данные и цитаты, но сконцентрировал их так, что они способны поразить наивного (но добропорядочного) читателя. Однако при более внимательном изучении, его повествование – выполненное в столь безукоризненном стиле Генона, что приходит мысль о некотором психоаналитическом феномене уподобления – представляет собой, скорее, скопление безосновательных утверждений и произвольных исторических рассуждений. Не тратя время на иронию по поводу того или иного момента в книге нашего исследователя, обратимся, к следующей, мягко говоря, спорной мысли: политеистическим религиям, магическим доктринам, эзотерическим культам ничего не остаётся, как развивать человеческую и планетарную психику; более во зло, чем во имя добра, поскольку психическое искусство магии было раскрыто падшими ангелами. Лишь воплощение Христа и его земная история позволили человеку превозмочь ауру Земли и обратиться к трансцендентным измерениям. Все те, кто не признают космическую спасительную роль Христа – и «истину», содержащуюся в традиционных иудео-христианских текстах – автоматически встают на сторону Дьявола; они тонут в омуте психической сферы, веруя, что достигают подлинно духовных измерений и, зачастую, содействуют, не догадываясь об этом, цели низвергнутых ангелов, состоящей в уничтожении потомков Адама, которых они ненавидят за уникальное свойство – сотворённость по образу и подобию Божьему.

Не станем притязать, подобно автору, на узаконивание иррациональных положений («богооткровенных истин» различных «канонических» и «неканонических» текстов), так как обладающий умом самостоятельно разберётся с их содержанием, сохранив лишь ту информацию, которая с практической точки зрения имеет объективную ценность. Тем не менее, можно представить традиционную (истинную) концепцию, противоположную представлениям автора о психических практиках, коя видит в них волевые акты, связанные с обожествлением человека, но не с овладением им некой сущностью.[281] Естественно, одержимость – частое явление в магических практиках, что, однако, не лишает их ценности как таковых. Довольно любопытно, что автор, постоянно твердящий о демонической одержимости, ни словом не обмолвился о её противоположности: об одержимости ангельской, при которой посвящённый попадает в сферу влияния архангела или святого; не говоря уже об одержимости идеями Генона, каковая становится очевидной, когда личность незаурядного ума проституирует своим интеллектом в пролегоменах догматических и религиозных штампов.

Некоторые традиции, из-за причудливых и путаных разработок своих наиболее интеллектуальных представителей, учитывали две возможности, предоставлявшиеся человеку в момент ухода из мира сего: с одной стороны, путь к иным планам существования (разумеется, более чистым и духовным…), а с другой – тот, что опять связывает человека с земным бытием и ведёт в астральную сферу Земли. Эта последняя демонизировалась и считалась тропой погибели и вечного проклятия.

Ошибочная в самой своей основе точка зрения. В действительности не существует ни «метафизики» (чистой или нечистой, какой угодно), ни потусторонних состояний существования. В момент смерти человеческая композиция расщепляется и распадается в вихре элементов, если индивидуум не способен сохранять собственное сознание и память (прежде всего память) независимо от телесного разложения и если он поддерживает ligamen – vincula,[282] как сказал бы Джордано Бруно – с миром материальных форм. Позднее у него есть шанс «воплотиться», дабы вновь приобщиться к свойствам телесного существования. Нечто подобное может (а, вероятно, и должно) быть осуществлено ещё при жизни, в здравом уме и трезвой памяти: человеку необходимо обрести способность переселения в другое живое тело, лишив законного владельца его сознания. Это упраздняет всякий моральный дискурс, который, с объективной и, в данном случае, эсхатологической точки зрения, не только не имеет смысла, но и является самым что ни на есть подлинным самоубийством. Сторонники теории двух Путей, конечно же, клеймят позором второй путь, осуждая его за причастность к падшим ангелам, которые, благодаря этому, обманывают людей и преуспевают в упрочении своего влияния на землю для совращения человеческого рода. По словам одного из этих невежд, Анри Фавра, по всей видимости, никогда не бравшего в руки сочинений своего современника Фюстеля де Куланжа, та же римская традиция, каковая поначалу «почитала истинного Бога, троичного и единого» была испорчена культом ларов, манов, пенатов и гениев, кои, ясное дело, все до одного являлись демоническими божествами.

«Правильная» теория утверждает, что когда некое существо умирает, оно «иссыхает», хотя его душевная составляющая не подвергается распаду, учитывая, что сохранившиеся останки могут быть оживлены соответствующими жертвенными возлияниями (кровь, сперма и т. д.), на этом основании древние римляне обвиняются в том, что предавались сей разновидности практик, которые, в действительности, воссоединяли их с демонами. После христианизации Римской империи эти обряды, обретя «приватный», фамильный характер, выжили в патрицианских семействах и, подпольно, сохранялись в тайных традициях многих дворянских родов Европы практически до наших дней.

Так что до сего времени культ демонов и, более того, их кормление душами, продолжает существовать среди нас, и небезуспешно. Мы не станем отрицать, что эти практики действительно имели место во многих дворянских родах, но лишь потому, что, на социальном уровне, христианская религия мешала отправлять их простому народу, который некогда совершал подобные обряды фактически ежедневно. Всегда происходит одна и та же попытка выдать такую практику всеобщего коллективного употребления, управление коей может осуществлять ничтожное меньшинство, за тёмный обряд. Манипуляция психической энергией, какой бы природы она ни была, совершенно необходима в развёртывании не только обыденной жизни, но и, как мы сказали, при создании предпосылок выживания (переселения) посвящённых.

Для них – под «посвящёнными» мы подразумеваем не то, что подразумевается обычно, а именно узкий круг избранников или мудрецов, но скорее любых людей, проявляющих интерес к этой теме – античный мир был наполнен мистическими инициациями, в коих предполагаемый инициатический секрет пребывал лишь в риторической форме, поскольку все так или иначе могли пройти посвящение. Инициатическое безмолвие нашего времени путают с обыкновением Древних изъясняться символами и аналогиями. Но если символизм преподносится под разными соусами в каждое мгновение будничной античной жизни, то ни о каком silentium[283] говорить не приходится… Технически конденсация психических энергий и манипуляция ими происходила при помощи испарений крови и других веществ, привлекавших эти энергии, посредством смешения их с самыми густыми психическими эманациями оператора или присутствующих: результирующей силой была ставшая плотной воздушная энергия, пневма, которую мы могли бы сопоставить, помня о надлежащих отличиях, с тем, что на Востоке называют аватаром.

Кроме того, в данных практиках употребляется мужское семя, известное как сама квинтэссенция крови, а также методика, при помощи коей оператор способен задать крови направление, сообщить некую волю или оказать воздействие. Примечательно, что все эти научные методы магии древних политеистических традиций известны нам как практики сектантских ответвлений монотеистических религий и их священнодействий, считает Генон, а поскольку отклонения и уродства отличаются упорной глупостью, то тем самым человек лишь заключает самого себя в дьявольский психический кокон: будущую пищу демонических сущностей. Ведутся россказни о потусторонних состояниях существования, истинной духовности, справедливых судьбах, которые человек, таким образом, – с якобы непреодолимым желанием – собственноручно отвергает.

По нашему мнению, вполне можно сказать, что все эти «подлинные» контрпосвящённые, чёрные маги, зачинщики коллективного массового самоубийства, прививающие идею «духовности», суть лишь плод (более того, недоношенный) сомнительных, странных и не имеющих ничего общего с реальностью домыслов. Источник всех этих разглагольствований – монотеизм, каковой вполне можно назвать настоящим гнилым яблоком, которым еврейская шлюха накормила европейского человека.

А теперь обратимся к точке зрения Александра де Дананна, каковая следует из содержания его книги и которую мы бы хотели, с долей иронии, приписать ему, как если бы он сам написал эти слова:

«Как политеисты сохраняют связь с демонами, то есть с падшими ангелами? Преимущественно через изменённое состояние сознание, кое позволяет установить контакт между их астральным телом и телом Мира. Понятно, что сознание, освобождённое от тенёт светонепроницаемой телесности, приобретает те психические способности, которые представляют собой единственный способ установить ligamen. Поэтому остерегайтесь, как писал наш любимый учитель Рене Генон, психических способностей и всего остального, что от духовного мира, ведь на самом деле оные способности происходят от одержимости, кою демон осуществляет применительно к человеческой личности, открывшей ему посредством подобных практик собственные внутренние врата. Церковь всегда точно так же обосновывала совершаемые святыми и Мадонной чудеса: на самом деле их, при посредничестве этих праведников, совершает Бог. Таково экзотерическое толкование эзотерической истины. Также, для обретения упомянутых способностей необходимо пройти обучение, аналогичное очистительным режимам традиционных и религиозных посвящений – с той разницей, и это важно, что данное очищение, способное отделить субтильное сознание от грубого, суть чисто инструментальная операция. Иначе говоря, речь здесь идёт о подлинной аскезе Зла во имя Зла.

Когда то тут, то там начинаются разговоры о практиках, позволяющих совершать «астральное путешествие», то есть, обращаю ваше внимание, ведущих к отделению тонкого сознания от сознания телесного, следует иметь в виду, что говорится о лучшем способе стать одержимыми этими проклятыми демонами, которые не оставят вас больше в покое! Некая разновидность подобных пагубных очистительных обрядов совершается в креммерцианских организациях, посредством небезызвестных девятеричных постов, каковые предшествуют выполнению омерзительных сексуальных практик. Вместе с тем, оному способствует декламация молитв, псалмов и т. п. О, человеческое неверие! Есть ли что-то более постыдное, нежели желание навсегда остаться в сей юдоли слёз, вместо того, чтобы устремиться к ниспосылающему блаженство мировоззрению? Однако именно к этому склоняются политеисты. Достаточно принять во внимание буквальные слова их современного представителя, Марко Массаи, в книжонке, которая, тем не менее, является точным воспроизведением древних сексуальных магических практик: «Но если бы индивидуум смог в полной мере найти в этом мире бесконечный путь счастья, то не отложил ли бы он как можно дальше отказ от плотского наслаждения? Не хотел бы развиваться в МАТЕРИИ, вместо того, чтобы развиваться в ДУХЕ, и во всяком своём новом и желанном воплощении, выбирать себе обстоятельства собственного рождения? Вероятно, это и было сделано многими людьми, которые предпочли ЦАРИТЬ над наслаждениями сей земли, вместо того, чтобы пережить столкновение с новым духовным измерением или чем-то неведомым».

Именно таковы были нечестивые и некогда типичные идеалы вавилонян (от коих происходит известное выражение вавилонская блудница!) и ассирийцев, чьи религии сосредотачивались на жизни и её продолжении. В момент смерти жизнь, со всем её багажом воспоминаний и скорбью о мире, концентрировалась в пневме, в дуновении, остававшемся в живых при гибели тела. К тому же во времена некоторых контринициатических сект, неточно определяемых как гностические (истинные гностики – мы!), практиковалось употребление менструальной крови и спермы в ходе мрачных магических практик, в кульминационный момент коих начиналась богохульная декламация: «Нам известна Истина и её Бог». То, что практикующие подобное не догадываются о своей одержимости падшими ангелами, Нефилим, шокирует! Данная одержимость до сих пор очевидна в креммерцианских организациях, в коих собственное имя человека меняется на имя демонической сущности (например, смена имени Формизано на Креммерц) на основе сложного астрологического расчёта халдейского происхождения, которое считает началом воплощения души не время рождения, но момент зачатия.

Естественно, та сущность высасывает всю жизненную силу индивидуума, призывая при этом предаваться обессиливающим сексуальным практикам, среди которых сакральная мастурбация. Как только человек истощён, сущность меняет жилище и проникает в другую обитель, порабощая очередных бедолаг и увековечивая собственное существование в течение столетий. И подумать только: человек сам, добровольно подставляет свою спину под этот бич! Воистину, Бог не наделил Люцифера способностью свободно проникать в человека, но те, кто призывает демонов, предлагая им собственную свежую сперму, мастурбируя и визуализируя их печати… В зависимости от «чистоты», достигнутой этими адептами в ходе алхимической очистки своей спермы, они способны привлекать всё более могущественных сущностей. Согласно их кощунственным доктринам, семя удерживает намерения, произведённые мозгом; поэтому при мастурбации с одновременной медитацией на печать Астарота или Лилит эта сперма станет катализатором и привлечёт сущность – некоторым образом произойдёт своеобразное астральное зачатие – коя будет питаться кровью, в том числе менструальной, пока не разовьётся полностью. Следовательно, человек, как постоянно утверждают данные учения, является своего рода астральным андрогином, каковой в состоянии обходиться без женщины для создания форм, способных действовать в материальной сфере. Их адепты действительно считают, что существует теснейшая связь, как мы только что сказали, между сознанием и спермой.

Каково же историко-географическое происхождение этих доктрин и колдовских практик? Где-то в современном Курдистане; там прослеживаются прямые влияния, источником коих могут быть названы Древний Египет и Атлантида. Отсюда, смешиваясь с различными традициями, эти учения проникли в Халдею, оказали воздействие на Иран, распространились в Сирии и вернулись в Египет, в Александрию. Здесь состоялось их демоническое соитие с платонизмом и орфизмом, кое вдохнуло жизнь в ту герметическую закваску, каковая отравила в последующие столетия всю Европу. Не будем останавливаться на том факте, что подобные доктрины были широко представлены и в Азии: достаточно вспомнить о тантризме и даосизме. А вот на чём мы действительно хотим сосредоточить внимание – это на мнении, согласно которому в сперме содержится божественный свет (на самом деле лишь искра) и человек может, как ему кажется, манипулировать данным светом для создания той или иной формы. Гнусная ересь! Как было сказано Папой относительно генетических экспериментов: да не коснётся человек дела Божьего!

У человека нет права ни распоряжаться жизнью, ни использовать для этого средства, почёрпнутые из общения с демонами, то есть самые передовые научные открытия. Проклятый прогресс! Пытаться познать то, что нельзя познать и чем нельзя обладать… Возвращаясь к сперме, связь между ней и астралом действительно есть, на что обращают внимание различные авторитеты, от Аристотеля до Гурджиева, но нужно повторить, что астральный мир – это преходящая часть человеческого существа, а следовательно всякая теургическая попытка воздействия на астральное тело для обретения бессмертия суть дело дьявольское. Тем не менее, оно было и остаётся непоколебимым принципом инициатических антитрадиционных школ. Хотите узнать, какой метод использовался ими для осуществления посвящения? Ученик должен был принять сперму учителя, ибо это вещество передаёт ещё и власть, которая будет действовать в неофите как фермент морального и духовного разложения. Сие засвидетельствовано в тантрических и ламаистских посвящениях.

Но сперма, как было сказано и как это происходит в креммерцианских организациях, алхимически обрабатывается при помощи целой серии кообаций (то есть употреблений в пищу), чтобы удалить из неё так называемый «дух форм» и сделать «эссенциальной», иначе говоря, лишённой особенностей и готовой подвергнуться астральному оплодотворению, произведённому tinctura solis[284] или созидательным могуществом мысли. Затем эта сперма или меркурий активизируется, для чего её объединяют с желтком голубиного яйца, насыщенного менструальной кровью. С упомянутыми обрядами схожи также теории и ошибочные практики псевдогностиков-фибионитов, которые считают, что в менструальной крови и сперме содержится душа, поэтому если её собрать и поглотить, человек сможет увеличить свои силы и обновить себя. Это делалось известным способом, коего мы уже коснулись, в сочетании с определёнными дыхательными техниками. Естественно, для всех оных адептов, необходимо, чтобы упомянутые семена беззакония были прежде выделены из их тел, поскольку в вызванном оргазмом изменённом (магическом) состоянии мысль может быть запечатлена в веществе. И это они называют Logos Spermatikòs.

Кроме того, притязая на обладание внутри себя потенциальным андрогинным состоянием, каковое реализуется при выполнении их недостойных практик, они, совокупляясь с самими собой, разделяют восприятие эротического акта на чувственную часть и на часть деятельную или запечатлевающую. Такое состояние обманчиво, поскольку со дня сотворения Евы оно недоступно для человека, вопреки буквальным утверждениям о её создании из субстанции Адама. Древние политеисты символически выражали упомянутые непристойные практики мастурбации и сперматофагии в мифах о Хроносе, пожиравшем своих детей (то есть собственную эякуляцию), и египетском Гебе.

Всё это достойно осуждения, поскольку Бог создал нас мужчинами и женщинами, причём каждого на 100 %. Как же не ужасаться этим доктринам и не клеймить позором их и, прежде всего, люциферианское желание идти против воли нашего Бога! Какое проклятое побуждение толкает их на то, чтобы стремиться растянуть сроки, Богом отпущенные человеческой жизни? Им удаётся призывать из своих снов астральные тела усопших или искусственные астральные тела своих учителей при помощи порочных сексуальных практик, предпосланных им жрицами Агуба, и сожжений спермы и крови. Смею указать читателю не просто на псевдопосвящённых и развратников, но на саму суть контртрадиции и контринициации: Египетский Орден Осириса, к которому принадлежал Джулиано Креммерц, – дьявольское сборище тех, кто уже в оны дни обратились против Бога… я говорю обо всех креммерцианцах, потомках рабов падших ангелов, о тех, кто заключил вечный договор с Дьяволом против нашего Творца, о тех, кому Иисус Христос был не ведом, тех, кто не захотел признать его своим Спасителем! На самом деле они – не дети Бога, не избранный народ, но род человекоживотных, чья кровь испорчена тем древним сексуальным союзом между дочерьми людей и падшими ангелами.

Прокляты преклоняющиеся перед Змием и видящие в нём символ спинномозгового столпа, основание сексуальности и её созидательного могущества!.. Но ещё хуже то, что данные секретные практики, до сих пор известные лишь в узких кругах, были разглашены, а значит, все могут ими воспользоваться, все могут подвергнуться воздействию Дьявола!

С упадком ордена тамплиеров Запад разорвал всякие отношения с миром традиции [для ясности скажем, что имеется в виду тот самый традиционный порядок, о котором столь напыщенно и многословно разглагольствовал Рене Генон]. С тех пор на сцене появились мириады контринициатических, псевдорозенкрейцерских, псевдотамплиерских, девиантных франкмасонских и прочих организаций, а с ними и ряд новых учений, не имеющих ничего общего с чистой метафизикой. Задача этих организаций в действительности состояла в ниспровержении в пространстве социума всякой оставшейся в живых традиционной системы; для осуществления этой цели приходилось утаивать столь грандиозные политические проекты за завесой фиктивной и невыразимой тайны, доступной разве что немногим избранным и касающейся идей разнообразных и мудрёных, но, зачастую, относящихся к психической сфере.

Сей политический план, реализующийся по сей день, был выполнен более чем на девяносто процентов, что указывает на почти терминальную степень Кали-юги. Оглядываясь в прошлое, мы можем увидеть, как многие так называемые мученики свободомыслия, справедливо поджаренные на костре, на самом деле были не кем иными, как выдающимися представителями этих организаций: на ум приходят имена Джордано Бруно и Галилео Галилея, но не стоит забывать и о Спартаке, Мазаньелло и Эрнесто «Че» Геваре. Все группы, причастные к розенкрейцерству, состояли из политических интриганов и чёрных магов (как и те организации, которые издавали известные «Манифесты»), из протестантов, настроенных против римской курии или из авторов псевдоинициатической литературы, в коей заявляется о том, что человек способен самостоятельно пройти посвящение, подобно Прометею, и подняться на небо, потянув себя за волосы, как это хотел проделать барон Мюнхгаузен! Возможно, самый наглядный пример тому связан с аббатом Монфоконом де Вилларом, написавшим знаменитого Графа де Габалиса; в сей книге находится теоретическое оправдание демонических и антитрадиционных практик, касающихся заключения людьми пресловутого «брака» с сущностями психической сферы. Не случайно «грязная жаба» Креммерц – именно такое определение дал ему Эрим ди Катенайя в письме к Папюсу – воспроизвёл в своём журнале Commentarium итальянскую версию этого текста за авторством Борри!

Однако, условие (договор) этого криптодемонического брака заключается в отказе человека от любых половых отношений с женщинами, так как секретная практика состоит в кормлении, на душевном уровне, своей оргазмической и эротоцеребральной жизненной силой некоей сущности, которая чаще всего принимает характерный облик (причём ощутимо материальный!) прекрасной дамы. Те, кто нарушают данное соглашение, умирают. У креммерцианцев в одном из их документов тоже говорится об угрозе смерти от «истощения» при нарушении тайны. Поэтому де Виллар был убит, как считается, именно из-за разглашения этого секрета и его самых сокровенных смыслов: союз с психической сущностью наделял оную бессмертием и лишал бессмертия душу человека (на деле он лишался своей четырёхполюсности,[285] кою вручал элементальной однополярной сущности). Кроме того, де Виллар был злодейски саркастичен, вкладывая в уста графа Габалиса – поборника сего учения – утверждение о том, что тот, кому суждено пережить вечное проклятие, мог, таким образом, умереть, даже обладая душой, и, следовательно, осмеять самого Бога!

Напротив, с подлинно традиционной точки зрения легитимна доктрина «брака со святой», отчасти составляющая конкуренцию упомянутым выше ошибочным сексуальным практикам. Она исповедуется в тех родах, которые всегда сражались с контртрадицией и о которых мы писали в первой главе. Выбирается образ святой мученицы – например, святой Лючии – коя является невоплощённым двойником воплощённой человеческой личности.[286] Так выполняется аутентичная и традиционная реставрация изначального андрогина. Это и есть цель таких организаций, как Estoile Internelle. Только в таком тайном контексте – как в том же ордене «Ordine dei Telei» Эрима и Вирио – оправданы сексуальные практики, за каковые мы нещадно критикуем политеистов, включая манипуляции с фекальным веществом.

Возвращаясь к способам соединения со стихийными сущностями, укажем на утаивание возможности совокупления с ними, имея нормальные половые отношения с другим человеческим существом, лишь бы при этом удалось вообразить или визуализировать символическую форму (к примеру, печать) данной сущности. Последняя также способна проникнуть непосредственно в ментальную сферу личности, но обычно это происходит, когда уже установлена первоначальная связь. Остаётся уточнить, что здесь речь идёт об обретении андрогината – то есть о случае мужчины и женщины, родом предназначенных стать одним человеком двойной природы – в то время как политеисты стремятся к андрогинату посредством поглощения свойств противоположного пола: типичное люциферианское отклонение. Это происходит, когда они рассказывают подругам кучу историй о непорочной чистоте поступков и эмоций, с каковой они должны ступить на священный путь Пары, тогда как мужчины наслаждаются в interiora mulieris, извлекая выгоду из их наивности! Данные отклонения не учитывают тот отпечаток, который оставил на мужчине и женщине первородный грех… Люциферианское могущество падших ангелов действительно запечатлело в женщине знак Лилит, каковой представляет собой один из важнейших её аспектов, вынуждавших считать женщину существом, равным мужчине, в то время как в реальности она – лишь жертвенный инструмент, каковым была Мария, инструмент вознесения человека к Богу.

Недаром Густав Майринк говорил о сосущей смерти, исходящей от женщины, ссылаясь на некоторые хтонические инициации пеласгов, следы коих остались на Анатолийском полуострове. Эти девиантные политеистические посвящения считают отношения между мужчиной и женщиной сражением, кое выигрывает лишь тот, кому удаётся поглощать сексуальную астральную энергию другого. Кроме того, сама цель существования магико-жреческих женских коллегий состоит главным образом в активном взаимодействии с сущностями (падшими ангелами) с намерениями, о которых вполне можно догадаться, среди коих волевое воздействие на субъектов, доведённых до крайне пассивного состояния посредством изощрённых сексуальных техник.

Данные техники, с одной стороны, требуют полной бесчувственности женщины, а с другой – её способности неоднократно приводить мужчину к кульминации оргазма, погружая его в гипно-эротическое состояние, пригодное для восприятия внешней воли; более того, кажется, будто целью феномена сакральной проституции являлось управление коллективной народной волей через совокупления, каковые мужское население совершало с иеродулами.[287] С оперативной точки зрения более подробно эта тайна была раскрыта Креммерцем в конфиденциальных рукописях, где он утверждает, что в момент венерической экзальтации лунное тело мужчины принимает форму вожделенной особы. Практически то же самое происходит при изготовлении восковой фигурки: подобно магу, запечатлевающему в ней своё желание, жрица способна проецировать свою волю на психику человека, притом, что он даже не отдаёт себе в этом отчёт!»

Перевод с итальянского: Вадим Проскуряков.

Hermolaos Кровная вражда

«Вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!» – заметил как-то один персонаж Михаила Булгакова, и с этим высказыванием трудно не согласиться. Как утверждал Якоб Бёме, «огонь человеческой жизни содержится в крови, и в ней же пребывает Божий гнев; однако другая кровь, рождённая из сущности Божьей любви, должна войти в яростную человеческую кровь, и тогда они вступят в смертельную схватку, и Божий гнев потонет в божественной крови».[288] Чезаре делла Ривьера, рассуждая об алхимическом Солнце, говорит, что это menstruum, который являет собой «человеческую (humano) кровь, от слова Humus, что означает по-латыни ″Земля″, поскольку речь действительно идёт о тайной магической Земле… Именно эту кровь имеет в виду Орфей в Лапидариях, когда говорит, что кровь Сатурна, пролившаяся на землю, сгущается в Камень».[289]

Книга, посвящённая крови – и памяти крови, в частности, как анамнезиза, каковым чревата эта субстанция – обещает великие открытия, или же, как минимум, несколько долгожданных откровений. Загадочный коллектив авторов, скрывающийся за псевдонимом «Александр де Дананн», на своей официальной веб-странице называет себя «группой свободных итальянских исследователей», которые «посвятили жизнь изучению эзотеризма как духовного аспекта мировой культуры».[290] Свободный взгляд на вещи, а также заявленная вненациональная и внеконфессиональная позиция авторов придают подобному исследованию особый интерес в глазах читателей, как отчасти знакомых с вопросом, так и тех, кто только начал изучать потаённые коридоры древней Традиции. Однако следует признать, что всё перечисленное на поверку оказывается умело расставленной ловушкой, приманкой, на которую должен попасться интересующийся вопросом человек, для того, чтобы получить инъекцию весьма сомнительных «истин» – если, конечно, пространство этого текста окажется для него достаточно прочным силком.

На первый взгляд, по некоторым весьма недвусмысленным признакам (в частности, постоянному цитированию Рене Генона как бесспорного авторитета в данной области), авторы сей работы стоят на традиционалистских позициях – или очень хотят, чтобы в это поверили читатели. Однако отдельные весьма смелые утверждения, тут и там встречающиеся в тексте, заставляют в подобном усомниться. В первой главе книги, представляя ключевую для неё идею о существовании двух древних «контринициатических родов», авторы, в частности, опираются на письма загадочного Ж.К., каковой называет эти роды Красным и Чёрным Драконами, и пишет следующее: «Красный Дракон, Древний Змий, является универсальной функцией, каковую христианская религиозная модель довольно справедливо именует Люцифером». Вместе с тем, в примечании к этой главе говорится, что в «Красном Драконе» будто бы содержится буддизм, как «проводник всех самых враждебных христианству доктрин, в связи с чем, к примеру, его тибетскую форму, ламаизм, «Иерон» определяет как полулюциферическую псевдорелигию, чьи последователи не осознают, что ими управляет адский дух, однако служат ему в облике духов, периодически призываемых вершить судьбы мира посредством вмешательства во взаимодействие между Богом и людьми. Называемые воплощениями Творца, они суть лишь чары верховного демона и образы конуса низшей тьмы». Для любого здравомыслящего человека, не связанного с христианской эзотерической организацией «Иерон», мысль, что буддизм является заклятым врагом христианства, является далеко не бесспорной – равно как тот факт, что упомянутая организация опирается на принципы Philosophiae Perennis. В этой же ссылке упомянутому «Красному Дракону» приписывается талмудизм и шаманизм, а «Чёрному Дракону» – фетишизм, идолопоклонство, магометанство (!) и пантеизм.

Авторам, которым, вероятно, известно о кратковременном сотрудничество Рене Генона с «Иероном» и его печатным органом, следовало бы напомнить, что Генон состоял во многих организациях, кои позже критиковал как «контриинициатические, а также что сам Шейх Абд-аль Вахид Яхъя (Рене Генон), которого авторы многократно и уважительно цитируют, совершенно очевидным образом может быть отнесён к представителям «контринициации» и поклонникам «Чёрного Дракона» на основании логики, используемой «Иероном». Иными словами, уже в самом начале книги у читателя закрадывается подозрение, что рассматриваемая в ней тема представлена исключительно с точки зрения христианства, а ещё точнее, католицизма (а отнюдь не «свободных исследователей»), и задача, которую данная работа призвана выполнять, стоит ближе к охоте на ведьм, чем к предоставлению сведений из области эзотерического.

Дальнейшее чтение подтверждает эту мысль. Весь дискурс в книге построен на использовании семитской легенды о нефилим, и сверх того данное исследование не предлагает ничего существенного. Авторы рассуждают о неких «девиантных родах», будто бы поклоняющихся фамильному нумену из компании «падших ангелов», причём их аргументация носит совершенно материалистический характер, в духе теорий наследственности XIX века. Следует признать, что Ипполит Римский семнадцать веков назад продемонстрировал гораздо большую эрудицию и понимание вопроса,[291] чем нынешние свободные исследователи, не оставляя при этом почвы для сомнений в искренности позиции, с которой он высказывал свои мысли.

По ходу чтения мы узнаём, что барон фон Унгерн-Штернберг, кроме того, что является «главным героем вредного романа» Фердинанда Оссендовского И звери, и люди, и боги, также «представитель контринициатических родов», цель которого состояла в том, «чтобы, идентифицируя коммунизм и христианство, направить Монголию против Запада и христианства под эгидой свастики Чингисхана». Беззастенчиво искажая смысл цитаты из письма Оттавиано, в коем автор говорит о современных попытках профанации эзотерического знания по принципу раннехристианских коммун, Александр де Дананн доводит эту мысль до абсурда, приписывая итальянскому принцу стремление отождествить христианство и коммунизм (превративший церкви в свинарники, кстати сказать), и, таким образом, развернуть борьбу с этой религией под эгидой борьбы с коммунизмом. При внимательном отношении к источникам, нельзя найти никакой связи между высказываниями Оттавиано и планами барона фон Унгерна-Штернберга, связанными с возвращением Традиции в Европу под знамёнами буддизма взамен христианства, неспособного бороться с коммунистической заразой (чему подтверждением служит сама история). Что же касается удивления, которое де Дананн высказывает в отношении позиции Генона, высоко ценившего барона Унгерна по совершенно очевидным причинам, то у любого внимательного читателя оно должно вызвать сомнения в степени «традиционности» самих авторов книги, которые в качестве аргумента приводят цитату из латинской версии Евангелия от Иоанна: «Кто отвергает Христа, тот антихрист», то есть ставят вне закона все иные традиционные формы.

Об Оттавиано, то есть о доне Леоне Каэтани, принце Теано, авторы пишут в той же главе и заявляют, что в приведённом отрывке из письма коего будто бы проявляется «ярое желание выжить» и «удержать собственную бесспорную власть и привилегии своей жреческой касты даже после появления христианства, которое воистину предоставило каждому человеку возможность совершенствоваться». Несмотря на содержащуюся в упомянутом письме критику христианства (его автор обладал высшим магическим посвящением и был сторонником язычества), биография дона Леоне говорит сама за себя. В 1909 году он был избран депутатом в Риме, и с этого момента представлял левое крыло в итальянской политике. Он поддерживал социалистов в парламенте, в том числе оказывая персональную помощь социалистическим лидерам, включая Биссолати. В 1926 году он, будучи противником режима Муссолини, передал свою собственность в дар итальянскому народу (включая знаменитый фамильный замок Сермонета) и с минимальными сбережениями переехал в Канаду, где до самой смерти жил с женой и дочерью как скромный эмигрант. Род Каэтани на протяжении своей двухтысячелетней истории дал католическому миру двух Пап – Геласия II (ок. 1060-1119) и Бонифация VIII (1235-1303) (последний умер как мученик, кстати), и называть род Каэтани «девиантным» означает, как минимум, попытку переписать историю католической церкви.

В целом, аргументация де Дананна на протяжении книги сводится к вариациям на тему весьма простой идеи, содержащей, несмотря на простоту, кардинальный изъян. Утверждая, что «доктринальная основа магии Ренессанса и античной неоплатонической магии была укоренена лишь в люциферианской гордыне «стать подобным Богу», дабы утверждать собственную власть над миром»,[292] и что посредством внутренних традиций «они [падшие ангелы] стремятся достичь своей цели и предложить человеку знание, пригодное не для восстановления изначального состояния, в коем он когда-то пребывал, но для реализации состояния, на которое у него никогда не было права»,[293] авторы вместе с тем заявляют, что «единственная цель этих сил – «изъятие у человека божественных признаков» и упразднение способов преображения, соответствующих человеческому типу».[294] Иными словами, де Дананн, с одной стороны, противоречит сам себе, а с другой – отбирает у человека право на обожение, как его понимает, к примеру, исихазм; кроме того, даже в рамках католицизма можно найти сходный взгляд на христианский путь, скажем, у Фомы Кемпийского или Майстера Экхарта. Иными словами, создатель рассматриваемого текста под маской католицизма демонстрирует не столько христианский, сколько ветхозаветный взгляд на духовную эволюцию человека, разделяя непреодолимой преградой божественное и человеческое. При этом, приписывая внутренним традициям претензии на мирскую власть (хотя ни у кого нет сомнений, что этот упрёк относится к экзотерической религии в первую очередь), авторы используют приём, весьма напоминающий крик «Держи вора!» в устах карманника.

Таким образом, условно «христианская» религиозная позиция, с которой, как поначалу создаётся впечатление, проводят свою критику авторы, при ближайшем рассмотрении теряет сначала налёт независимости, затем католицизма и, наконец, религиозности как таковой, оставляя обнажённой истинную основу этой работы и главный мотив её создателей: антиэлитарность. Именно в такой перспективе «девиантными» и «контринициатическими» становятся принц Каэтани и барон Унгерн, тантристские практики и неаполитанская магия, обожение и буддийская йога. Ресентимент, ненависть ко всему аристократическому, неординарному, выступающему над демократической гладью водоёма «добрых католиков», и стремление вновь превратить в хумус то, что проявляет признаки «коагуляции в Камень», замаскированные под «борьбу с ересями», и раскрытие уловок «врага рода человеческого», составляют основную движущую силу представленного в книге дискурса. Такая диспозиция является вполне понятной и исторически обусловленной – это извечная вражда плебса и аристократии, о которой писал Джамбаттиста Вико в Новой Науке, ссылаясь на Политику Аристотеля; однако тот бесспорный факт, что «слуги являются платными врагами своих хозяев"[295] принадлежит именно сфере политики, свидетельство чему «сохранилось в греческой этимологии, согласно коей от слова πόλις (город) произошло слово πόλεμος (война)».[296] Иначе говоря, любое возможное оправдание авторской позиции находится лишь в области мирского, что объясняет странный для избранной темы акцент на политической власти и материальном благосостоянии; но отсюда также следует другой более важный вывод.

Демократизация общества, в ходе которой плебс на протяжении столетий пядь за пядью отбирал у аристократии власть и собственность, фактически завершилась. Маятник качнулся в обратную сторону, и теперь уже наибольшим весом и фактической неприкосновенностью обладают не интересы большинства, но интересы разнообразных меньшинств, всего того маргинального, болезненного, чужеродного, что некогда играло роль сыпи на теле общества, но в ходе демократизации превратилось в раковую опухоль, готовую уничтожить весь общественный организм – в точном соответствии с прогнозом, данным более двух тысяч лет назад: «…если кто-либо начнёт усиливать тот или другой строй, то прежде всего он его испортит, а в конце концов, обратит в ничто. Поэтому законодатель и политический деятель должны хорошо знать, какие демократические установления служат к сохранению демократии, какие ведут к её гибели».[297] Однако силам, стоящим за таким «прогрессом», этой победы мало.

В современном мире личность, выбравшая себе трансцендентную цель и в этой перспективе смотрящая на мир и общество, потенциально обладает иммунитетом против любых изменений в общественных отношениях и политической системе. Такая личность, даже если культивирует некие политические взгляды, в конечном итоге, внутренне приходит к аполитейе, поскольку осознаёт иллюзорный характер общественных ценностей в данную эпоху и кардинальный разрыв между тем, что принадлежит вечности и составляет для него главную неразменную ценность, и тем, что является временным, не имеющим никакой связи с трансцендентной перспективой, и что будет размолото в пыль колесом кальпы независимо от чьих-либо действий. Хотя такие люди внешне демонстрируют активное участие в жизни общества и формальное принятие его норм, они не принадлежат ему и живут на недосягаемых для него снежных вершинах. Именно они становятся мишенью для вышеупомянутых сил после того, как плацдарм экономических и социальных взаимоотношений окончательно расчищен от несогласных.

Никто не станет отрицать, что данный период в ходе манвантары характеризуется общедоступностью суррогата эзотерического знания в его вербализированной и вульгаризированной форме, что позволяет пользоваться этой информацией также тем, кто желает посредством такого вернакуляра[298] воздействовать на внутренних беглецов и вернуть их души в лоно недифференцированного демократического хумуса, где каждому будет обеспечена порция «преображения, соответствующего человеческому типу». Однако, по прочтении книги, заявленная авторами приверженность делу изучения эзотеризма выглядит для читателя скорее как щедрый аванс, нежели как фактическое положение дел. За пределами легенды о нефилим де Дананн очень редко касается действительно эзотерических вопросов. Тем не менее, когда это происходит – как в случае рассуждений об андрогине, сексуальной магии или женском посвящении (гл. VII) – авторов трудно упрекнуть в излишней осведомлённости или понимании предмета, способном обогатить скудный паёк их аргументов.

Цитируя дневники Мирчи Элиаде в восьмой главе книги, де Дананн приводит такую фразу: «…тайные, то есть «эзотерические», методики не раскрываются и не становятся общедоступными только потому, что у них нет никакой возможности быть понятыми. Непосвящённые могут лишь плохо понять и неверно истолковать их». Это совершенно точное замечание по сути перечёркивает всю работу авторов, несмотря на то, что они рассчитывали на совсем другой эффект. Действительно, эзотерическое – это не слова, не «сведения», не «информация», это то, что передаётся немым языком древнего откровения, и знание сего языка позволяет легко распознать грубый акцент чужака независимо от его информированности и красочности словесных построений. Такое знание нельзя приобрести, как книгу на лотке, и нельзя получить, как отпущение грехов в исповедальне; именно оно составляет память крови, которой в книге с таким названием не было посвящено фактически ни строчки.

Говоря о крови, авторы придерживаются сугубо материалистического взгляда на это эзотерическое понятие, они рассуждают о ней с позиций теории наследственности образца XIX века, упуская при этом важнейший момент: миф крови имеет несколько аспектов, и биологический – самый грубый из них, в нём не осталось практически ничего эзотерического в нынешние времена. Кровь определяет расу, или «род», как предпочитают писать авторы, но эта раса, как и кровь, имеет несколько градаций, или «степеней». Именно низшая степень, соответствующая телесному человеку, является предметом рассмотрения в книге де Дананна, несмотря на заявленную эзотеричность. Однако формообразующим принципом, корнем человека как индивидуума, согласно традиционной концепции, может быть лишь высший и подлинно эзотерический аспект его расовой принадлежности и кровного родства – духовная раса.

В такой перспективе люди, которых Александр де Дананн заклеймил как представителей «контринициатических родов», принадлежат солярной расе, они суть одной крови с теми, кто для авторов книги служит непререкаемым авторитетом и носителем сакрального знания, включая основателя исповедуемой ими религии. В целом, «речь идёт не о людях, считающих себя богами, но о натурах, которые естественным образом хранят незамутнённую память истоков и, благодаря предрасположенности души и тела, кои не парализуют это воспоминание, ощущают себя не принадлежащими собственно земной расе и сознают, что являются людьми лишь вследствие обстоятельств, или по причине ″невежества″, или поскольку ″спят″. Термины древнего индоарийского учения vîdya и avîdya, кои соответственно означают ″знание″ (высшего Я) и ″невежество″ (что ведёт к идентификации с формами или модусами существования в обусловленном мире) следует понимать именно в этом контексте: они соответствуют различным состояниям человека и различным духовным расам…»[299]

Те из нас, кто хранит эту память крови и осознаёт свою принадлежность к роду, не нуждается в профанном «изучении эзотерики», поскольку свободно черпает из сокровищницы традиции, коей следует, и не может изменить этой традиции на основании откровений людей, чьё понимание эзотерических вопросов ограничено в силу их расовой принадлежности. Никакие причитания и частое употребление слов вроде «греховно», «опасно» и «ужасно» не могут изменить того факта, что реальность, описываемая авторами, представляет собой грубый скетч интерьера комнаты, которую пытаются рассмотреть сквозь плотно задёрнутые шторы.

И всё же, надо признать, что книги, подобные рассматриваемой, весьма полезны, поскольку могут играть роль инициатических испытаний, практически полностью вышедших из употребления в период «общедоступности эзотерического знания» и посвящений по интернету. Всякий читатель, коему суждено оставаться «добрым католиком», задумается и предпочтёт держаться подальше от «контринициатических родов» и связанного с ними знания, в то время как те, кто способен рассмотреть истинную подоплёку дела и мотивы взывающих к нашим душам демократов от эзотеризма, отчётливей поймут, насколько далеко зашёл прогресс и насколько глубоко проникла чернота в сердце нашей Материи.

Рассуждая о кости луц,[300] авторы приводят цитату из Жерара Гейма, в которой тот касается работы Василия Валентина Ein kurtz summarischer Tractat (1599), известной как 12 Ключей Философии и публикуемой начиная с 1602 года в сопровождении серии гравюр: ««Тело без костей», очевидно, и является телом бессмертия, в коем кости преобразованы в субтильные элементы. В произведении Василия Валентина четвёртая гравюра показывает скелет, стоящий на саркофаге. Это изображение алхимического тела (тела бессмертия), кости которого были «сублимированы»». Если оставить без внимания рассуждения о теле бессмертия и обратиться к упомянутой гравюре, вооружившись знанием древней традиции, не составит труда заметить, что речь идёт о герметической смерти, или операции Разделения. Стоящий вертикально скелет указывает не столько на «сублимацию костей», сколько на готовность к возрождению, каковое вскоре наступит под воздействием природного огня, или огня духа, символизируемого свечой. Сухой пень в правом углу гравюры указывает на соответствующее данному этапу состояние Материи. Если «чёрное чернее чёрного» достигнуто, этому дереву суждено возродиться: его будущий зелёный образ виден вдали, и дорога лежит мимо колокольни, на крыше которой поселился павлин. А дальше, за утёсами, где небо светлеет и сливается с искрящимся морским горизонтом, нас ждут белоснежные пики albedo.

Глеб Бутузов Предисловие к публикации письма Леоне Каэтани

Автор представленной ниже короткой статьи (если не сказать реплики) – один из немногих посвящённых в историю оккультных течений последних двух веков, хранитель и продолжатель подлинной западноевропейской эзотерической традиции, не связанной с авраамическими учениями и не прерывавшейся на протяжении тысячелетий. Он был живым представителем того явления, которое Рене Генон в течение многих лет считал несуществующим и всё же, незадолго до смерти, признал его реальность в отношении именно той организации, к коей принадлежал автор представляемого текста.[301] Дон Леоне Каэтани, шестой принц Теано, пятнадцатый герцог Сермонеты, одиннадцатый маркиз Чистерны, правитель Бассиано, Нинфы, Нормы и Сан-Донато, дворянин Римский и Веллетрийский, неаполитанский патриций и испанский гранд, родился 12 сентября 1869 года в Риме, в семье, корни каковой уходят в далёкое прошлое Римской империи. В христианский период она дала Ватикану двух Пап: Геласия II (в миру Джованни Каэтани) и Бонифация VIII (в миру Бенедетто Каэтани); в XX веке родственники дона Леоне занимали самые высокие дипломатические посты (его родной брат Джелазио был послом Италии в США, а двоюродный брат сэр Рональд Линдсей – послом Великобритании в США). Сферой интересов самого дона Леоне стал Восток, его культура и духовная традиция. Им написан фундаментальный труд по истории ислама в 10 томах (Annali dell'islam, 1904-1926), множество статей и исследований; коллекцию редчайших восточных манускриптов, собранную семьёй Каэтани, дон Леоне завещал учебным заведениям и музеям Италии.

Такова «внешняя» биография этого человека, покинувшего родину в годы фашизма, плебейство которого он не мог выносить, и умершего в далёком Ванкувере 25 декабря 1935 года. Однако история мага Оттавиано, подлинной личности принца, неразрывно связана с Египетским Орденом Осириса (Ordine Egizio Osirideo, или Gr.'. Or.'. Os.'. Eg.'.), Великим Магистром коего он был, и каковую организацию Чиро Формизано, Юлиус Эвола, Эрколе Квадрелли, члены магического круга Ур и Крур, а также другие люди, хотя бы немного знакомые с ней, именовали – и именуют – просто «Орден». Его корни уходят в древний Египет и Халдею; конечно, сама эта фраза, которую мы, признаюсь, приводим с ухмылкой, настолько навязла в зубах потребителей всякой оккультной бульварщины, что автор, не претендующий на связи с упомянутой традицией, может уже только по одной этой причине считаться большим оригиналом. Однако, быть может, в данном случае оно и к лучшему – ведь надёжнее всего спрятать золотую монету в куче фальшивых… Итак, вернёмся к истории. Так называемая неаполитанская магическая школа хранит свою традицию на протяжении десятков веков, поддерживая при этом отношения с другими нехристианскими инициатическими организациями Италии, пифагорейскими школами и герметическими колледжами.[302] В XVIII веке данная традиция получила организационный толчок благодаря усилиям принца Раймондо ди Сангро ди Сан-Северо и графа Калиостро. В последней четверти XIX – начале XX вв. ведущую роль в Ордене, без сомнения, играли Каэтани и Паскуале де Сервис. Благодаря счастливому совпадению де Сервис жил в Портичи, в одном из домов, принадлежавших Гаэтане Аргано, матери Чиро Формизано. В 1887 году, вскоре после своей свадьбы, Чиро переехал в этот дом. Так состоялось знакомство де Сервиса и Формизано, способности коего не замедлили себя проявить; вскоре он был представлен принцу Каэтани и стал членом Gr.'. Or.'. Os.'. Eg.'.

Формизано обладал редким даром врачевателя, и в период с 1888 по 1893 год он, официально «пребывая в Аргентине и Бразилии», на самом деле изучал некоторые практические аспекты Делания в Марселе, в одном герметическом колледже, информация о каковом совершенно закрыта. Вернувшись в Портичи, Формизано начал работу по созданию внешней эманации Ордена, на что получил все необходимые полномочия. Так через три года возникло Братство Мириам (Fratellanza Terapeutica Magica di Myriam, или Fr᛭ T᛭ M᛭ M᛭), внешний круг, фактически означавший слияние неаполитанской школы с традицией терапевтического ордена красных монахов, осуществляемое под руководством Джулиано Креммерца (таково духовное имя Формизано). С 1910 года Креммерц публикует ревю Соттепtarium, посвящённое вопросам магии и инициации; в нём в 1911 году Оттавиано поместил свои критические мысли, которые кажутся нам весьма своевременными и заслуживающими публикации на русском языке.[303]

Несколько забегая вперёд, заметим, что речь в этой статье идёт, по сути, о взаимоотношениях между внутренним и внешним кругом в инициатических организациях: пожалуй, о наиболее сложном вопросе, стоящем перед таковыми в современный период. Джулиано Креммерц и Братство Мириам служили целям распространения эзотерического знания в доступной форме, хоть и не «среди широкой публики», но среди достаточно большого и разнородного контингента слушателей; при этом материнский орден данной организации выражал – и выражает – аристократическую идею в наиболее чистом и незатронутом демократическими веяниями последних двух тысячелетий виде. Людям свойственно ошибаться, и даже инициаты высокой степени посвящения всё же хотя бы немного остаются людьми. Креммерц, руководивший Братством самостоятельно на основании своих законных полномочий, в конце жизни признал свою ошибку и правоту мнения Каэтани, высказанного в приводимой статье. Он с сожалением смотрел на своё детище, которое после его смерти подтвердило самые худшие опасения породившего его мастера – доказательством тому служат бесчисленные схизмы дочерних организаций, склоки и судебные процессы. Безусловно, это не касается Ордена, каковой, к счастью для его членов, следует строгим иерархическим принципам, неизменным на протяжении тысячелетий.

Важно помнить, что автор данного текста, несмотря на своё происхождение и высказываемое в статье смертельное презрение к плебеям, представлял в политическом мире Италии начала прошлого века левые силы и упоминается в прессе того времени, в особенности британской, как социалист. Это лишний раз напоминает тем, кто любит путать наличные деньги с духовным богатством и право на жилплощадь с правом на место в граде Божьем, что отнюдь не желание отбирать у народа последнее является смыслом подлинного аристократизма, а врождённое чувство справедливости отнюдь не означает уважения или панибратства по отношению к низшим.

Любая религия, в особенности «мировая», что с полным правом относится к христианству, является оптимальным способом взаимодействия духа, погрязшего в невежестве материального мира, со своим первоистоком. Такова наиболее эффективная связь с Всевышним, что является дословным переводом термина «религия». Её оптимальность заключается в догматическом характере представления высших принципов, которые в таком виде могут быть восприняты наибольшим числом людей, в особенности представителями низших каст. Искреннее следование её ритуалу даёт шанс на спасение всякому, кто в силу своего склада ума и природных склонностей слишком далёк от непосредственного или гностического познания Истока. Однако в ходе разрушения основополагающих принципов западной цивилизации, – процесс, который обычно называют «эпохой Просвещения», – стало принято считать, что всякий конюх способен оперировать знаниями любой сложности и что визг свиней, кувыркающихся в жемчуге, значительно усиливает хор вселенского согласия. Эта профанация эзотерических основ, а также ослабление социальной роли церкви в ходе «научно-технического прогресса» и её постыдные попытки перенять наиболее жульнические приёмы современной мирской власти вроде «политкорректности» или «демократии» привели к тому, что мы видим сегодня на месте католицизма и что, собственно, дон Леоне подразумевает под словом «христианство»;[304] этот сон подлинного религиозного сознания и породил монстров «оккультизма», «теософии», «атеизма» и подобных галлюцинаций, которые преследуют несчастных, не имеющих навыков обращения с собственной фантазией.

Необоснованный, если не сказать слабоумный, оптимизм, характерный для новейшего времени в отношении сакрального знания, кое теперь будто бы стало «доступным», бредовые идеи о каком-то «эоне Гора» или «эре Водолея», когда некий «человек» (то есть в равной степени принц, спившийся сантехник и техасский фермер) будет обладать «высшим знанием», служат лишь дискредитации тех немногих просветительских идей, каковые сегодня ещё теплятся у нескольких особо сердобольных обладателей подлинного гнозиса, и заставляют задуматься, что, быть может, мы живём в такое время, когда лучше потерять десяток зёрен, чем на своё горе вырастить ещё несколько плевел. И та резкость некоторых высказываний принца Каэтани, коя, как мы надеемся, шокирует неподготовленных читателей, должна послужить хорошим предупреждением всем, кто по какой-то причине решил «посвятить себя» пути герметического делания, не понимая ни масштабов опасности, которую он таит, ни бесконечной удалённости этой рафинированно аристократической дороги от каких-либо религиозных концепций, профанной морали и «общечеловеческих ценностей».

Торонто, 31.08.2006

Оттавиано (дон Леоне Каэтани) Гностицизм и инициация. Письмо в журнал Комментариум

Дорогие друзья Комментариума!

Римское издание «Ультра», принимая меня за эрудита, готового раздавать свои критические замечания направо и налево, имело удовольствие пригласить мою персону к прочтению работ Мида.[305] Я принял этот совет и собрался прочесть упомянутые работы, с которыми был незнаком. Каким же образом я мог высказывать какое-либо суждение, когда только собрался приступить к чтению Мида, «Ультра» и других теософских журналов с целью разобраться в тех вещах, о коих не имел никакого представления?

В одном дополнительном комментарии к небольшому исследованию, посвящённому богу Пану, каковое было опубликовано в первом выпуске этого журнала, я просто отметил, что Мид не ведает, что такое Гнозис. В самом деле, хотя я не знаком со всеми работами сего автора по данному вопросу, даже если бы я проштудировал их вполне, оное не прибавило бы мне знания в указанной области. На протяжении всего текста автор не продемонстрировал мне ни единым словом, что он знает, о чём пишет. Я просто отметил этот момент путём ясных и логичных рассуждений. «Ультра», в том же выпуске, в котором они посмеялись над моей непритязательной критикой, поместили статью Мида, посвящённую теме Инициации, каковая только подтверждает мои выводы и доказывает, что сей английский автор не понимает также и подлинного значения слова «инициация», кое происходит от inire, то есть «войти». Очевидно, что за этим словом должно следовать название места, в которое вступают, locum, или указание на него. Каково данное место, или чем оно было? Автор перепрыгивает от одной идеи к другой, и все упоминаемые идеи просто соответствуют моде. «Я считаю, – говорит он, – что в ходе нашего развития мастер проявляется у нас внутри». Это не имеет отношения к бытию инициатом или достижению состояния адепта, но относится к обретению святости, что есть относительный феномен, соответствующий эволюционистской и религиозной идее мистической души, каковая лишь служит пользе измышлений о том, что будто бы человеческая душа есть вечная реальность, а не временной этап, относящийся к одной конкретной жизни. Таким образом, Мид не понимает ни что такое Гнозис, ни что такое Инициация, каковые суть родные брат и сестра.

Инициация, Гнозис, алхимическая тайна – вот змей, с которым всегда боролось Христианство, начиная с того момента, как над инициатическим жречеством взяла верх разная философствующая шваль, в чём Юлиан Апостат видел триумф невежественного большинства над знанием. Позднее в католическую литургию были введены и заняли своё место некоторые элементы инициатического происхождения (причастие, месса, помазание), были предприняты различные попытки реформации, а также выступления против церковной системы со стороны отдельных инициатив, поскольку ни один из великих мистиков, основавших Христианство, не был инициирован в подлинном смысле этого латинского термина.

Иисус Христос, если вы захотите снять с него божественную маску и рассмотреть его как объект христианской легенды, не является инициатом. Именно поэтому последователи апостолов выступали против гностиков и измышляли о них самую циничную ложь; однако та путаница, которую внесли современные авторы, используя термины «христиане-гностики», «гностическая церковь» и другие подобные, только ещё более сгущает туман, скрывающий подлинную природу Гностицизма. Сия природа изначально была инициатической и основывалась на идее «магической реализации», как это принято говорить сегодня. Гностики никогда не были христианами, точно так же, как республиканцы ни при каких обстоятельствах не могут быть монархистами.

Что касается специфического характера Христианства, то он плебейский и вульгарный в высшей степени, и даже Синагога, имеющая претензии на Знание, выступила против него; тем не менее, однако, мистический сброд одержал верх, и вся история Христианства вплоть до Пия X служит доказательством тому, что оно пребывало в неведении относительно своих истоков. Во всей религиозной критике, которая находит цивилизованный мир, каким он является нам сегодня, достаточно совершенным, говорится, что всё доброе происходит из идеи и деяний Христианства; это глубокое заблуждение, поскольку западный мир ещё за два века до Понтия Пилата был уже христианизирован в моральном отношении; Христос ещё не родился тогда в своём гроте с астрономическими символами Тельца и Овна.

Грандиозная моральная идея, содержащаяся в учении греческих и нео-александрийских философов, позднее конституированная Христианством в форме церкви, всегда встречала мощное сопротивление, и тем более в связи с тем, что современная цивилизация является дочерью Христианства, каковое не желало такого ребёнка и растёрло бы его в пыль, если бы только могло.

Должен признаться, что всё, известное мне о Гнозисе и Инициации, воспринято и понимается мной на латинский лад, и ту небольшую долю ясности, какую мне было бы по силам внести в этот вопрос, я, к сожалению, не могу распространить среди тех, кто игнорирует данный факт; я всего лишь язычник и сторонник язычества, и делю мир на обывателей и мудрецов. Мудрецы могут воспользоваться сей малостью, чтобы защитить себя от обывателей и пошляков, которых мои предки символически изобразили в виде собаки, посаженной на цепь у входа в фамильный замок, и снабдили надписью: «Остерегайся собак!», ибо они лают, кусаются и рвут на части.[306]

Тот факт, что я единственный среди вас не являюсь членом Братства (внешнего круга),[307] ставит меня в исключительное положение и даёт свободу высказываний и суждений, а также право замалчивать свои идеи или выражать их. И я хочу сказать, что ошибка моих современников, которые алхимизируют оккультную философию, христианизируя и демократизируя Науку, заключается в желании сделать общим – в смысле примитивного христианского коммунизма – всё, что они узнали от других, под эгидой того идиотского поверья, будто мудрость должна быть достоянием каждого. Я же, напротив, убеждён, что та мудрость, коя представляет для меня интерес, является уделом немногих, которые с её помощью могут управлять стоящими ниже их: именно по данной причине маг-царь – это не тот маг, каковой превратился в слугу благодаря любопытствующим и зевакам.

На указанных основаниях я совершенно не согласен с доктором Креммерцем, хотя нас связывает искренняя симпатия и общность интересов. Подтверждением его заблуждения служат те затруднения, страдания и неприятности, которые он испытал в 1897 году, когда начал писать на несовременные темы и обращаться к тем, кто ниже его, как к братьям – в смысле, каковой вкладывал в это слово Франциск Ассизский. Символом инициации выступает египетский Сфинкс, с женской головой и хищными лапами льва, цель которых – охранять. Все теперь желают получить знание, не жертвуя ради него ничем – ни своей шкурой, ни социальным благополучием; такое отношение противоречит законам природы. Что бы мне сказал какой-нибудь богатый государственный деятель, тридцать лет посвятивший службе, если бы я с порога попросил его отдать мне все деньги, супругу и заработанную за тридцать лет пенсию? Думаю, он бы ответил, что у меня нет никакого права отбирать достояние других. И если существует такое право хранить своё достояние, почему я должен раздавать направо и налево то немногое, что имею? Иными словами, в этом отношении я стою на позициях наиболее крайнего абсолютизма, по каковой причине впредь воздержусь от каких-либо публикаций в упомянутом журнале… а также, пожалуй, от чтения произведений господина Уильяма Мида.[308]

Перевод с французского: Глеб Бутузов

Жерар Гейм Белый доминиканец. Предисловие к французскому изданию одноимённого романа Густавай Майринка

Чтение эзотерических романов Майринка требует некоторых пояснений, касающихся личности и жизни писателя.

Нет никаких сомнений в том, что Майринк был самым примечательным медиумом всей европейской литературы. Он страстно увлекался оккультными явлениями, и вся его жизнь стала одним долгим поиском в области эзотерического знания. Он относится к тем редким европейцам, которые смогли усвоить по меньшей мере одну разновидность йоги и использовали эту возможность, дабы развивать восприимчивость своего физического тела для совершенствования способностей к ясновидению и медиумизму. Заслуживающие доверия свидетели рассказывали, что он, например, неоднократно телепатически общался с друзьями, находящимися вдали от него, и чувствовал, когда они оказывались в опасности. Часто ему даже удавалось очень чётко увидеть место, откуда исходила угроза.

Он направлял свои медиумические способности на поиски мудрости, а также использовал их для обретения связи с той или иной тайной традицией, проходя посвящение «как бы в зеркале», или, образно говоря, инициируя своё «отражение». Кроме того, некоторые члены совершенно закрытых организаций признавали его «братом» без обычного в таких случаях предварительного посвящения. Мог он или нет называться посвящённым «второго плана» – в чём убеждал кое-кого из наших друзей – не суть важно. Майринк обладал обширными познаниями, но его трагическая судьба и эмоциональная неуравновешенность, проистекавшие из крайней ненависти к своей матери, помешали ему достигнуть состояния высшей реализации.

Мастерство Майринка, проявившееся в его романах, неизменно состояло, прежде всего, в том, что повествование основывалось на реальных фактах. В нашем случае история Белого Доминиканца выстроена вокруг публикаций ныне позабытого австрийского синолога, профессора Пфицмайера – эрудированного учёного, весьма сведущего в вопросах даосизма. Небезынтересно отметить, что научные круги деликатно попросили сего замечательного профессора выбирать впредь другие темы для своих изысканий. Это объясняет, почему в написанных позднее статьях Пфицмайер обращается к совершенно иным вопросам. Его время и окружение не были готовы для даосских учений, и статьи исследователя подверглись осуждению как чересчур фантастические. Как бы там ни было, у Майринка была возможность познакомиться с некоторыми работами Пфицмайера,[309] и в них он сразу же увидел потенциал для написания романа. По личному свидетельству друзей писателя, он до такой степени был воодушевлён чтением упомянутых статей, что счёл своим долгом постараться посредством ясновидения вступить в контакт с древней даосской традицией. Но Майринку удалось не только это: он сумел отождествиться с даосизмом до такой степени, что обрёл способность постичь тайны его адептов и интегрироваться в их учение. Белый Доминиканец – самый глубокий, а также наиболее «аутентичный» роман Майринка.

Существует ряд работ о даосизме, написанных на различных европейских языках.[310] Также изданы документы[311] китайской колонии города Сиена, которую, вероятно, составляли купцы, торговавшие с Европой задолго до Марко Поло. Хорошо известно, что в последний период существования империи Сун, коей угрожало неминуемое монгольское вторжение, местные учителя-даосы покинули Китай и переселились в другие страны, чтобы сохранить свою традицию в более благоприятных условиях. Не стоит забывать сей факт, поскольку распространённое на Западе мнение, будто даосизм ограничен только территорией Китая, ошибочно. Учитывая, что даосская традиция включает в себя традицию, называемую на Западе алхимической, каковая является неотъемлемой частью даосизма, небезынтересно отметить, что во времена династии Тан, когда резкий ригоризм конфуцианства так или иначе выдворил даосское мировоззрение из китайских обычаев, некоторые учителя-даосы переселились именно в исламские страны, где, как нам сейчас известно, они дали начало великой алхимической традиции мусульман или, по крайней мере, способствовали её возникновению.[312]

Путь Дао, а равно и алхимии, есть путь освобождения, имеющий экзотерический и эзотерический аспекты. Однако, в даосизме чисто алхимический компонент – «алхимический» в том смысле, который вкладывают в это слово на Западе – почти никогда не является главной целью Пути. У даосизма очень древние корни, и современные учёные ныне склоняются к тому, чтобы признавать его источником общество более архаичное, чем Древний Китай, возможно, пропавшую цивилизацию, сам факт существования которой наука только начинает предполагать. И всё же с самого своего возникновения до эпохи Троецарствия (220-280 гг.) даосизм не прекращал расти и развиваться, приобретая всё большее значение: его пропаганда до такой степени начала оказывать влияние на общественный строй, что в пору Восстания жёлтых повязок (184 г.) создавшие даосскую политическую партию мятежники победили и свергли правительство. Мы знаем об уникальных примерах эзотерической традиции, правящей обширной империей в течение продолжительного времени, как, например, в случае династии халифов-фатимидов. Для того чтобы возвыситься в тайной иерархии, земными наместниками которой считались фатимиды, было необходимо пройти различные стадии эзотерического познания.

Точно так же обстояли дела и в даосской иерархии: даосизм в своём апогее действительно являл иерархическую структуру для элиты, а для остальных – путь освобождения, мудрость которого была доступна всем, способным её понять.

Вершину даосской эзотерической пирамиды составляла группа адептов, или посвящённых, называемых «Бессмертными»; их было семь, восемь, одиннадцать – количество адептов никогда точно не ограничивалось, и их ряды постоянно пополнялись новыми «Бессмертными». Это «Бессмертие», которое не стоит понимать в том смысле, в каком его понимает христианство, и является целью даосского пути. Цель оная есть бессмертие тела здесь, в сём мире, посредством создания «субтильного тела», каковое суть тело физическое, но чрезвычайно очищенное – тело, наделённое бессмертием. При этом разум не утрачивает сознания и также становится бессмертным.

Существовали особые методы, позволявшие достигать такого бессмертия: один из них, очень близкий к изготовлению «эликсира долголетия», которое практиковалось на Западе и в мусульманских странах, был основан на применении загадочной субстанции – наши переводчики называют её «киноварью» – субстанции, обладающей, употребляя современную терминологию, чрезвычайно интенсивной «радиоактивностью». Китайские тексты описывают свойства киновари, и её природа формулируется в них с точностью, не допускающей ни тени сомнения.

Другой метод, более распространённый, основывался на очень сложной технике дыхательных упражнений и визуальной концентрации на определённых функциональных центрах тела. Прийти к завершению начального этапа на пути бессмертия столь трудно, что во всей истории Китая было крайне мало тех, кто смог достигнуть окончательной цели. Белый Доминиканец базируется на учении о втором методе, что совершенно естественно, ибо сам Майринк весьма преуспел в практике йоги.

Тот аспект даосизма, который Майринк пытается описать в своём романе, есть аспект «пути ши-цзяй и цзэу-цзяй». Первый из этих китайских терминов означает «растворение тела», второй – «растворение меча». Здесь следует отметить, что данные концепции эзотерической науки абсолютно чужды западным учёным. Примечательно, что Майринк смог, благодаря своим «контактёрским» способностям и ясновидению, понять и, до некоторой степени, приобщиться к сей совершенно тайной мистической традиции. Попробуем, прежде всего, объяснить, что подразумевается под «растворением тела». По сути, данное понятие известно многим вступившим на путь алхимии на Западе: европейская традиция и определённые тексты сообщают о растворении человеческого тела алхимическим путём и восстановлении, или, если хотите, воскрешении того же самого тела в чрезвычайно очищенной форме. Итак, согласно пути «ши-цзяй», тело воскрешения может быть видимым или невидимым в зависимости от обстоятельств. В Европе знают о великом немецком адепте XVII века, советнике Шмидте, который, по-видимому, успешно пережил подобный опыт. Шмидт применил эликсир, помещённый в его гроб; физическое тело умерло, но тело субтильное и дух стали свободными. Плоть была растворена эликсиром, затем произошёл алхимический акт палингенеза. Алхимик управлял космическими силами, несмотря на то, что он не «существовал», но мог, тем не менее, проявлять свою волю, поскольку достиг такого состояния сознания, кое являлось состоянием бессмертного.[313] Он был способен создавать вокруг «оболочки», оставленной его физической плотью, крайне чувствительное тело, имеющее точно такую же форму и те же функции, что и его обычное человеческое тело. «Попытка осуществить алхимическую смерть и алхимическое воскрешение, – обычно говорил он, – есть вершина алхимической реализации».

Однако китайские последователи даосизма, в рамках вышеупомянутой традиции, не пользовались эликсиром для растворения тела – они осуществляли эту операцию с помощью сложной и невероятно трудной дыхательной техники. В работах даосов, для способных их понять, очень конкретно описаны различные стадии данного процесса. Растворение тела осуществляется постепенно, чтобы в итоге достигнуть состояния «небытия», кое практически тождественно понятию «хаоса» у наших алхимиков. Затем начинается процесс воссоздания тела с помощью воли и специального, указанного даосами метода, в некотором смысле почти идентичного той методике, каковую использовал Шмидт; мы можем понять его, приняв во внимание парапсихологические силы и телепатию такой степени, коя до сих пор неизвестна в Европе. Но постепенную трансформацию живого тела в тело бессмертия можно также осуществить посредством крайне изощрённого тантрического способа, основанного на особом объединении мужского и женского принципов, который описан во многих важнейших тантрических текстах. Такой способ, совмещённый с дыхательной техникой даосов, был очень популярен в эпоху расцвета даосизма. К сожалению, современные западные учёные не уделяют в своих трудах (во всём остальном превосходных) сему факту должного внимания.

По-видимому, в своём романе Майринк описывает именно последний метод: он повествует о медленной трансформации человеческого тела в тело бессмертное; о связи, существующей между Таубеншлагом, главным героем романа, и Офелией, которая остаётся тесно связанной с ним после своей смерти, поскольку ей, как и ему, предопределено рождение в состоянии посвящённого. Майринк едва касается техники, использованной Таубеншлагом для реализации бессмертия. Сказать, что он поведал тайны, не раскрыв их – так, кажется, говорил сам Майринк, – значит не сказать ничего. Вероятно, он проигнорировал различные стадии пути, ведущего к бессмертию. Необыкновенный дар ясновидения позволил ему узреть окончание процесса, но не промежуточные его этапы.

Идею же «цзэу-цзяй», «растворения меча», практически невозможно понять. Майринк переводит термины «ши-цзяй» и «цзэу-цзяй» так: растворение тела и меча или растворение (посредством) тела и (посредством) меча. Перевод, насколько можно понять термин «ши-цзяй», вовсе не точный, и это очевидно, когда речь заходит уже о мече. В даосских сочинениях написано, что очень часто после растворения тела (или после разложения трупа) на его месте в гробу находят меч, а иногда большой нож. Меч слишком хорошо известен как эмблема и символ посвящения, чтобы говорить об этом здесь; в последней главе романа Майринк с необыкновенным мастерством описывает значение меча. Между прочим, это одна из самых сильных глав, созданных Майринком. Он обнаруживает свою широкую осведомлённость в области эзотерического учения и вместе с тем демонстрирует значительную способность к усвоению знаний, хотя, по прихоти злополучной судьбы, приобщение Майринка к ним произошло при нелепых и неблагоприятных обстоятельствах. Материализация меча в гробу означает, согласно даосскому учению, что тот, чьё тело было растворено, действительно стал Бессмертным, точно так, как это описано в вышеупомянутой главе романа. Майринк мог узнать об этом и с помощью своих медиумических способностей, и прочитать в китайском тексте, но в любом случае, данное в некоторых даосских работах толкование «меча» согласуется с тем, о чём говорит писатель.

Меч также есть символ трансформации плоти в субтильное тело, являющееся инструментом огромного психического и магического могущества; меч – символ «луча света, разъединяющего все вещи». У нас нет никакой возможности описать процесс материализации меча, но всё же мы можем допустить, что он действительно представал в своей материальной форме в гробу – слишком много свидетелей сего факта было в истории Китая с самых давних времён, чтобы можно было в этом сомневаться. Слово «меч» фигурирует в названиях ряда даосских сочинений, в некоторых текстах говорится об отсечении головы трупа мечом и её «использовании» для формирования тела воскрешения (древнейшая магическая практика) и ускорения процесса превращения в Бессмертного.

Название романа – Белый Доминиканец. Многие биографии великих учителей буддизма махаяны и легенды тибетских монастырей упоминают «белых монахов». Они, будучи настоящими монахами, принадлежали к ордену, о происхождении которого известно мало; он мог возникнуть в Персии или на севере Индии. Белые монахи оказали большое влияние на все страны, где практиковался буддизм махаяны. Они всегда жили на территории буддийского монастыря, но отдельно от остальных монахов, как правило, в углах монастырских построек. Они никогда не были многочисленны, но обладали обширными познаниями. Именно белые монахи превратили первоначальную форму буддизма в то, что ныне мы называем буддизмом махаяны. Это были величайшие магистры эзотерического знания из тех, кого когда-либо знала история человечества. Они являлись великими наставниками, о которых говорили с глубочайшим уважением. Возможно, Майринк размышлял об этих монахах при создании персонажа или психического портрета «белого» Доминиканца: монаха, достигшего самой высокой степени посвящения, одного из «белых монахов», каковой покинул землю, имея бессмертное психическое тело. В определённом смысле Белый Доминиканец являет собой основу всей истории романа: именно он пишет в Книге Жизни имя ребёнка – Христофор Таубеншлаг, – коему предназначено стать посвящённым; это необходимо каждому, кто должен ступить на путь Дао. Согласно китайской легенде, в начале жизни кандидата всегда оказывается некто, сообщающий ему о будущей судьбе, даже если тот слишком молод, чтобы уразуметь сказанное.

Подзаголовок романа гласит: «Выдержки из дневника Невидимого». Выше мы уже упоминали о том, что Бессмертный может существовать как человек среди других людей в своём психическом теле воскрешения или становиться невидимым для всех, продолжая «жить» рядом. Можно предположить, что после своей инициации, являющейся темой последней главы, Христофор Таубеншлаг стал одним из тех Бессмертных, решивших действовать невидимо. Весьма вероятно, что Майринк вошёл с ним в «контакт» так, как о том рассказывается в начале романа – сомневаться в этом у нас нет никаких причин.

Христофор Таубеншлаг – сирота, у него в «прямом» смысле слова не было ни отца, ни матери (подобным образом обстоит дело со всяким посвящённым), но впоследствии Христофор обнаруживает, что усыновивший его человек и есть его настоящий отец. Таким образом, он возвращается в цепь телесных рождений своей семьи, в которой адептат даосского ордена переходит по наследству. Не имея такой наследственности, Христофор Таубеншлаг не смог бы стать посвящённым. Его отец – человек, отмеченный изъяном, он инициат второго порядка, невероятно мудрый, но представляющий недостатки, обнаруживаемые уродством его физического тела. Важно подчеркнуть эту концепцию наследственного характера адептата: основатель рода был адептом высшей степени, который вновь воплотится лишь в последнем потомке, а все промежуточные отпрыски суть второстепенные посвящённые. С окончательной инициацией последнего в роду самое высокое посвящение обретают и промежуточные члены семьи, находящиеся между основателем и последним потомком – в нашем случае Христофором Таубеншлагом. Есть очень важная дальневосточная концепция: даже став посвящённым низшей степени, что описано, например, в романе Сон в красном тереме, герой Бао Юй говорит: «Если я стану монахом, семь поколений моих предков попадут в рай».[314]

Но в случае Христофора Таубеншлага акцент поставлен на кровь потомков, являющихся отпрысками инициатов. Данное учение предполагает, что некоторые потомки могут по праву рождения получать высшее посвящение; такое же посвящение, естественно, могут обрести и те, кто не принадлежат данным семьям, но предназначены к тому, чтобы стать избранными. Эта идея – очень древняя, она легла в основание наследственного священства в Древнем Египте и странах долины Евфрата. Судя по имеющейся у нас в настоящее время информации, такие семьи, по-видимому, пришли в Китай в незапамятные времена и основали там китайскую цивилизацию. Именно их назвали «потомками богов», которые пребывают абсолютно вне «кор-ва» (так тибетцы именуют «колесо существований»).

Примечательно описание дома, где живёт со своим отцом Христофор Таубеншлаг: к моменту того окончательного посвящения, каковое реализовал сам Христофор, дом становится мандалой семьи. Сомнамбулизм Христофора указывает на то, что его психическое тело уже сильно отторгнуто от своей физической оболочки, без чего было бы невозможно достигнуть высшей инициации в этой жизни.

Героиню романа Офелию следует интерпретировать как инструмент, необходимый для посвящения Христофора Таубеншлага. Её имя предполагает самоубийство в юности, самоубийство, являющееся в данном случае жертвоприношением, глубокий смысл которого, на что, видимо, и намекает Майринк, состоит в том, чтобы содействовать освобождению Христофора. После смерти Офелии он «поглощает», или «повторно усваивает» девушку, женский принцип, упоминающийся во множестве тантрических и даосских текстов. Поглощение женской сущности – это излюбленная тема романов Майринка; такова алхимическая концепция, обосновывающая «духовного андрогина», изображённого на многих аллегорических гравюрах, коими иллюстрированы европейские книги по алхимии, особенно Пандора Ройзнера.[315] Сие поглощение логически ведёт к «низшему состоянию совершенства», которое Майринк называет «холодным». Человек, находящийся в подобном состоянии, уже оторван от обычного течения жизни и постепенно начинает «жить» согласно шкале ценностей, отличающейся от нашей: инстинкты, страсти, социальные привязанности сублимированы до такой степени, что их, так сказать, больше нет. Плоть настолько преобразована, что тело неизбежно сторонится женщин; как обоснованно отмечает господин Эвола, это состояние было хорошо известно в «Fideli d'Amore», великим алхимикам и всем тайным традициям.

Между тем, нельзя не упомянуть, что необыкновенная жизнь, описанная Майринком в этом романе, была хорошо известна некоторым даосским адептам, хотя может интерпретироваться иначе в большинстве китайских текстов, акцентирующих внимание на параллелизме путей мужчины и женщины: они достигают бессмертия вместе, так сказать, на одном и том же уровне времени; между тем, они способны действовать раздельно в течение целой вечности, но между ними всегда существует неразрывная связь. Даосская система посвящения является системой очень высокого уровня из-за абсолютного равенства шансов мужчины и женщины и возможности достижения ими одинакового состояния совершенства. Конечно, это подразумевается в романе Майринка, однако образ Офелии отодвигается на задний план, и она отсутствует во время последнего посвящения Христофора Таубеншлага. Тем не менее, мы знаем, что, достигнув бессмертия, Христофор должен вновь встретить Офелию, а она, благодаря своей жертве, также станет бессмертной. Но до высшей и заключительной стадии она может добраться только после окончательной инициации Христофора, который, благодаря бессмертию и любви к Офелии, займёт своё место на троне.

«Поглощение» Офелии великолепно описано в IX главе («Одиночество»). Шок, в коем Христофор Таубеншлаг пребывает из-за её смерти, ещё больше отдаляет его от повседневной жизни этого мира. Пробуждающаяся память крови порождает видения: перед ним отчётливо предстала страна, откуда пришёл основатель его рода – высокое плато Тибета, «крыша мира», священники в жёлтых одеяниях с молитвенными мельницами. Он слышит голос своего далёкого предка, основателя рода, звучащий у него внутри. Время для Христофора начинает сбиваться со своего хронологического развития. Его отец и он проживают вневременное существование. Христофор Таубеншлаг находится на инициатическом пути. Когда он сталкивается с принципом Зла, то должен встретиться со всеми, кто пребывает на Пути. В ходе спиритического сеанса он видит, как перед ним появляется Офелия, но она есть лишь образ Зла, и он слышит внутри себя голоса далёкого предка и настоящей Офелии, предупреждающие его об этом. То, что их голоса говорят в одно и то же время, является ещё одним доказательством глубоких познаний автора, поскольку для спасения Христофора одного из них было бы недостаточно. Нападение на Офелию того же самого воплощения Зла указывает на определённый параллелизм между Христофором и Офелией; очевидна одержимость Майринка принципом Зла – в данном романе он называет его головой Медузы. Зло у Майринка заставляет нас вспомнить о «контринициации» Генона: Зло способно имитировать любое явление, даже свою противоположность. Это смертельная западня, в которую может попасть даже самый благородный дух. В своём замечательном рассказе «Мастер Леонгард» Майринк изображает собственную мать проекцией принципа Зла, обнаруживая до какой степени разочарование, вызванное материнским равнодушием, отразилось на всей его жизни. Возможно, оно также стало препятствием для окончательной реализации.

Майринк делает очень интересное наблюдение: если бы люди увидели у человека «голову Медузы», они бы в ужасе бежали прочь; это состояние известно адептам, когда они, встречая Медузу и в итоге побеждая её, всегда возвращаются к одиночеству, очень хорошо понимая, что щупальца Зла, исходящие от Медузы, угрожают им всегда.

Христофор Таубеншлаг и его отец долгие годы жили вместе, и в жизни их внешне ничего не происходило. Они читали книгу, и мысли их становились всё более и более одинаковыми. Христофор так описывает своего отца: «…Порой его взгляд надолго задерживался на мне, выражая такое довольство, которое не допускало каких-либо прочих желаний». То был период полного удовлетворения, два человека могли постоянно телепатически обмениваться мыслями; в главе, где об этом идёт речь, мы найдём замечания о реинкарнации и способах её избежать, о важности роли Христофора в деле спасения его отца, об отождествлении Христофора с кровью его предков – эти страницы как будто вырваны из каких-нибудь мудрых книг Дальнего Востока. Ещё одна любопытная мысль: только тот, кого Медуза ненавидит изо всех сил, может достигнуть конечной цели. Именно это высказывание подтверждает, что автор был мастером и эзотерическим практиком: он превратил Медузу в агента (в совершенно алхимическом смысле), который приводит сущность посвящённого к её первоначальному состоянию, дабы он смог родиться снова. Здесь интересно отметить, что Майринк упоминает оба аспекта Инь: разрушительный и созидательный, кои необходимы при трансформации для обретения бессмертия.

В сцене смерти отца, показывающего Христофору ритуальное рукопожатие (подлинная церемония, которая в даосских текстах называется «вхождением в цепь»), мы находим такое же предостережение: представитель Зла тоже может имитировать этот ритуальный жест. Христофор рассматривает меч, завещанный ему отцом: на рукояти его – голова, напоминающая лицо далёкого предка, сам меч сделан из довольно редкого металла, окиси красного железа, который называется «гематит».

Христофор тщательно исследует все этажи старинного óтчего дома, представляющего собой удивительный музей прошлого – мандалу жизни его предков. Он вспоминает историю своего рода, что необходимо сделать всем посвящённым. Но Христофор констатирует, что чем дальше он проникает в жизнь предков, тем тяжелее даётся ему прохождение. Дойдя до погреба, он обнаруживает там предметы, принадлежавшие основателю семьи. Но он не в силах войти туда: тяжёлая дверь заперта на ключ. В романе есть замечательные места, показывающие нам, как прошлое, которое может быть таким чудесным и привлекательным, способно нас задушить, если мы отождествляем себя с ним. Но, находясь на Пути, нужно пройти сквозь прошлое, чтобы вновь взойти к началу времён. Этого закона нельзя избежать.

Роман завершается появлением далёкого предка. Но прежде приходит его «искажённый образ», внушённый силами Зла. Христофору Таубеншлагу удаётся изгнать видение. Затем он видит в комнате самого предка, который обращается к нему. Такова мистерия, происходящая лишь в очень старинных семьях: визит основателя рода к потомкам в крайне редких случаях. Но когда семья, говоря языком даосов, «особой крови», это посещение всегда имеет целью подвергнуть потомка испытанию, дабы убедиться, желает ли он следовать эзотерической традиции своей семьи. Далёкий предок объясняет Христофору насколько важно уметь отличать «искажённый образ» от подлинного и понимать, что значение имеет только «работа над самим собой».

Визит предка вызывает у Христофора состояние «хаоса», такова последняя опасность перед восстановлением бессмертного тела. Это состояние Майринк очень точно называет «туникой Несса» и замечательно описывает, как Христофор сталкивается с ужасными силами Зла, которое всё ещё принимает участие в его посвящении. Сей эпизод напоминает испытания неофита из Книги мёртвых.

В конце последнего сражения с принципом Зла Христофор Таубеншлаг предстаёт перед нами в огненной тунике, опоясанный мечом – чудесный отрывок, утверждающий единство всех эзотерических путей, поскольку таким же образом можно было бы описать рыцаря Святого Грааля или посвящённого тантриста, как и любого другого святого, осуществившего последнее свершение. Физического тела больше нет; оно – лишь труп, убежище в состоянии «хаоса». Рождено новое тело, в тунике из огня, а гематитовый меч пылает кровью предков, которые теперь все вознеслись, во славе перенесённые на Небо Бессмертных, ибо последний из их потомков остался верен им до конца.

Роман Майринка не стоит считать лишь «красивой историей», он должен стать для нас звеном в цепи познания. Древняя эзотерическая наука необходима ныне более чем когда-либо, по крайней мере, она необходима элите; и Белый Доминиканец, вопреки своим недостаткам, может многому нас научить. Так будем же признательны за это автору, коего наконец-то начинают справедливо оценивать и во Франции, и за рубежом.

Перевод с французского: Вадим Проскуряков.

Иллюстрации

Сноски

1

Умберто Амедео Альберти, граф ди Катенайя (1879-1938) – флорентийский аристократ, известный под псевдонимом Эрим, основатель мистической христианской организации «Братство Эрима», особое внимание уделявшей практикам, связанным с сексуальной магией. В числе его близких знакомых значились Дж. Креммерц, Ю. Эвола, А. Регини и другие значительные эзотерики. – Прим. пер.

(обратно)

2

René Guénon, Le Règne de la Quantité et les Signes des Temps, Paris: Gallimard, 1995, cap. XXXVIII, p. 257.

(обратно)

3

Ibidem, p. 258, note 1.

(обратно)

4

Ibidem, p. 258, note 2.

(обратно)

5

Быт. VI:1-4.

(обратно)

6

В версии перевода Септуагинты иногда упоминаются «сыны Элохим», а иногда – «ангелы Господни» [Септуагинта, букв., «перевод семидесяти двух (старцев)» (лат.) – собрание переводов Ветхого Завета на древнегреческий язык, выполненных в III–II вв. до н. э. в Александрии. – Прим. пер.].

(обратно)

7

Mathias Delcor, Studi sull'apocalittica, Brescia, 1987, cap. IV: La caduta degli angeli e l'origine del giganti nell'apocalittica giudaica, Storia delle tradizioni, pp. 81-132.

(обратно)

8

Гесиод, Теогония, 717-721.

(обратно)

9

См. Mathias Delcor, op. cit., pp. 92-93.

(обратно)

10

Мы используем устоявшийся и встречающийся во множестве источников перевод греческого слова έγρήγοροι – «наблюдатели». Иные варианты перевода – «стражи», «бодрствующие». – Прим. пер.

(обратно)

11

Цит. в переводе А.В. Смирнова из книги Историко-критическое исследование, русский перевод и объяснение апокрифической книги Еноха, Казань, 1888. – Прим. пер.

(обратно)

12

Или же, в иной версии, «и ангелы, сыны человеческие».

(обратно)

13

Книга Еноха, VI:1-2. Здесь мы ссылаемся на Книгу Наблюдателей, являющуюся частью собрания из пяти книг разных эпох, в которых патриарх Енох передаёт божественные откровения. Цитируемая нами Книга Еноха – это En. Aeth. [Libri Enoch Prophetae Versio Aethiopica (Эфиопская версия книги патриарха Еноха) – Прим. пер.] в переводе Франсуа Мартена (François Martin, Le Livre d'Henoch, Paris, 1906; репринтное миланское издание 1975 года). См. Mathias Delcor, op. cit., pp. 120 sqq.

(обратно)

14

Книга Еноха, VII:1-6.

(обратно)

15

Там же, IX:6. См. Mathias Delcor, op. cit., p. 113.

(обратно)

16

Книга Еноха, VIII:1. См. Mathias Delcor, op. cit., p. 113.

(обратно)

17

Mathias Delcor, op. cit., p. 114 [Такие имена даются в книге А.В. Смирнова, тогда как де Дананн приводит следующие варианты написания: Баракиэль, Кокабиэль, Тамиэль (или Сатиэль) и Азданэль (или Сериэль). – Прим. пер.].

(обратно)

18

Ibidem, p. 122 [Цит. в переводе М.Г. Витковской и В.Е. Витковского по книге Апокрифические апокалипсисы, СПб., 2000, Завещания двенадцати патриархов, «Завещание Рувима, первородного сына Иакова и Лии», V:6-7. – Прим. пер.].

(обратно)

19

Mathias Delcor, op. cit., p. 123.

(обратно)

20

Здесь – «изменить изначальную глубинную суть» (греч.). – Прим. пер.

(обратно)

21

Здесь – «изменить внешний облик» (греч.). – Прим. пер.

(обратно)

22

Плутарх, со своей стороны, говорил в Сравнительных жизнеописаниях, что «нет ничего невозможного в соединении женщины с духом божества (πνευμα θεου), следствием чего бывает зарождение первоначал потомства» (Плутарх, Сравнительные жизнеописания, «Нума Помпилий», IV, 4) [Плутарх пересказывает мнение древних египтян относительно союза женщин с богами, которые полагали его возможным, в то время как подвергали сомнению подобный же союз богинь со смертными мужчинами. – Прим. пер.]. Матиас Делькор в данной связи отмечает, что «такой формулировкой Плутарх воскрешает древнеегипетские представления», и добавляет: «Речь здесь идёт не о божественных метаморфозах, но, скорее, о проникновении бога в лоно смертного создания посредством своей «пневмы»» (Mathias Delcor, op. cit., pp. 123-124). Между прочим, это напоминает форму воплощения падших ангелов в представителях ассиро-вавилонского жречества, где существовали различные коллегии жриц, функции которых, в чём мы убедимся позднее, были связаны с отправлением сексуальных культов. Верховные жрицы данных организаций не могли выходить замуж, но вступали в иерогамные половые отношения со жрецами, а иногда, возможно, и с самим царём, которого все считали богом. Небезынтересно указать на то, что в некоторых поныне существующих «контринициатических» сектах адепты получают наставления относительно момента зачатия некой формы во время совокупления, кое суть не что иное, как «действительное извержение этой формы, являющейся последствием или суммой форм, воображавшихся прежде», где под образом понимается «желаемая форма», а под «волей формы» подразумевается переливание сущности в оную форму. В данном случае тот, кто проецирует форму, представляет собой активное или мужское начало, а тот, кто преобразует, принимая её в состоянии «венерического кризиса», очень похожего на состояние глубокого гипноза, – начало пассивное или женское.

(обратно)

23

Святой Иустин (Иустин Философ, 100-165 гг. н. э.) – раннехристианский мученик, апологет, включаемый в число Отцов Церкви. Один из первых привил христианскому вероучению понятия греческой философии. – Прим. пер.

(обратно)

24

Книга Еноха, 86:1-6.

(обратно)

25

Mathias Delcor, op. cit., pp. 116-117.

(обратно)

26

Книга Тайн Еноха известна благодаря славянскому переводу с греческого оригинала, обозначаемому как En. Slav. [Славянская Книга Еноха Праведного – Прим. пер.]. Мы ссылаемся главным образом на перевод Андре Вайана (Andre Vaillant, Le livre de secrets d'Hénoch: Texte slave et traduction françaice, Paris, 1976, pp. 7-8). См. также Mathias Delcor, op. cit., p. 121.

(обратно)

27

Из синодального перевода Соборного послания святого апостола Иуды: «И ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших своё жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня» (Иуд. VI). – Прим. пер.

(обратно)

28

Jean de Pauly, Sepher ha-Zohar (Le Livre de la Splendeur), vol. II, «Hayé Sara», Paris, 1970, p. 101 [При переводе данного отрывка мы пользовались следующим переводом Зоара на английский язык: The Zohar: Volumes 1-23, comm. Shimon Bar Yohai; trans. Michael Berg, Kabbalah Publishing, 2008. – Прим. пер.].

Сей намёк на восточные горы представляется очень интересным и многозначительным, поскольку Восток обычно считается «верховным посвятительным центром», «местопребыванием Короля Мира испокон века»… Много чего можно сказать об этом… но сейчас достаточно будет напомнить об утверждении, которое в своей рецензии на книгу У.Б. Сибрука Приключения в Аравии высказывает Генон: «Гораздо большего интереса, быть может, вопреки неверию автора в увиденное им самим, заслуживает упоминание «семи башен дьявола», центров проецирования сатанинских влияний на мир. Одна из таких башен является святилищем йезидов – впрочем, сие не столько доказывает их «сатанинскую» сущность, сколько подтверждает тот факт, что они, подобно многим еретическим сектам, могут использоваться для облегчения деятельности игнорируемых ими сил. В связи с этим показательно, что официальное жречество йезидов воздерживается от отправления каких-либо обрядов в данной башне, тогда как всевозможные странствующие маги часто приходят туда и проводят в ней помногу дней. Что же указанные башни представляют собой? Во всяком случае, если башня является не чем иным, как вполне определённым и «локализованным» оплотом одного из центров «контринициации», которыми руководят авлийа эс-Шайтан [ «Святые Сатаны» (араб.). – Прим. пер.], нет никакой необходимости в том, чтобы она была постоянно обитаемой. «Святые Сатаны», создав семь этих центров, стремятся оказывать сопротивление влиянию семи Актаб, или «Полюсов», подчинённых высшему «Полюсу», вопреки всей иллюзорности данного противостояния, ведь духовная сфера неизбежно закрыта для «контринициации»» (Études Traditionnelles, 1935, pp. 42-43). (Несмотря на то, что Генон использует термины, характерные для исламской традиции, следует помнить об универсальном характере приводимых им данных.)

В письме от 25 марта 1937 года, которое впервые было опубликовано Жаном Робеном, Генон посчитал необходимым сделать следующее уточнение: «По-видимому, они [башни] расположены в форме кольца, обступающего Европу на некотором расстоянии: одна находится в районе Нигера, откуда, как считали ещё во времена Древнего Египта, приходят самые опасные колдуны; вторая – в Судане, в горной местности, населённой «ликантропами» в количестве около 20 000 человек (мне известны очевидцы этого явления); третья и четвертая в Малой Азии – одна в Сирии, другая в Месопотамии; пятая – в Туркестане; ещё две башни должны быть на севере, где-то на Урале или в Западной Сибири, но, должен признаться, что к настоящему времени мне не удалось определить их точное местоположение» (J. Robin, René Guénon. La dernière chance de l'Occident, Paris, 1983, p. 67).

Эти башни – являющиеся, по определению Генона, «центрами проецирования сатанинских влияний на мир» – согласно учению «Иерон де Парей ле Мониаль» [см. содержание специального номера журнала Атлантис, посвящённого «Иерону» (Jacques d′Arès, «L′École Esotérique Chrétienne du Hiéron», Atlantis, Archéologie scintifique et traditionnelle, Paray le Monial, Haut-lieu de la Tradition, n° 252, mai-juin 1969)] в самом деле оказывают поддержку действиям семи старших падших ангелов (κακοδαιμονεσ), коими руководит Дракон Люцифер [ «Иерон де Парей ле Мониаль», другое название «Святилище золотой долины», от греч. ίερός, «священный», – религиозно-политическая организация, основанная в 1873 году иезуитом Виктором Древоном и бароном Алексисом де Сарачагой и владевшая комплексом зданий близ города Парей-ле-Мониаль, известным своим храмом, где в XVII веке Маргариту-Марию Алакок посещали видения святого сердца Христова. Эзотерическая школа «Иерон» выработала доктрину, утверждавшую, что христианство представляет собой изначальное откровение, кое восходит к допотопной Атлантиде, и стремилась создать братство, изучающее и пропагандирующее универсальный священный символизм. «Святилище золотой долины» отличалось откровенной критикой масонства и пыталось привести его в соответствие с христианскими принципами. Генон активно сотрудничал с официальным печатным изданием этой организации, журналом Regnabit, а поздние сочинения мэтра о франкмасонстве, по мнению некоторых исследователей, несут явные признаки влияния «Иерона». – Прим. пер.].

Сей Дракон Люцифер разделился на Красного Дракона, содержащего в себе:

1) буддизм (считающийся проводником всех самых враждебных христианству доктрин; в связи с чем, к примеру, его тибетскую форму, ламаизм, «Иерон» определяет как полулюциферическую псевдорелигию, чьи последователи не осознают, что ими управляет адский дух, однако служат ему в облике духов, периодически призываемых вершить судьбы мира посредством вмешательства во взаимодействие между Богом и людьми. Называемые воплощениями Творца, они суть лишь чары верховного демона и образы конуса низшей тьмы);

2) шаманизм («Иерон» утверждает: поскольку Всемогущий не заинтересован в столкновении стихий, природных бедствиях и т. д. – на самом деле они вызываются злыми духами, коих необходимо умолять об успокоении – то, следовательно, можно считать эти явления формами «люциферианского, в большей или меньшей степени, терроризма»).

3) талмудизм, люциферизм; и на Чёрного Дракона, включающего: фетишизм, идолопоклонство, магометанство и пантеизм.

Этих падших ангелов, духов-управителей демонизма, нарекают самыми разными именами: например, «вавилонская» астрология называет их планетарными божествами. Учение «Иерона» повествует о борьбе между благим эскадроном девы Марии, каковую поддерживают семь старших архангелов с девятью хорами ангелов Эмпирея, и злобной демонической кавалерией, черпающей силы в смешении языков и в астральной планетарной системе, воздающей почести Сатане, семи верховным духам Ада и прочим подвластным им категориям демонов. Воистину, некоторые доктрины, вдохновлённые «контринициацией» и являющиеся основанием магической практики многих оккультных школ, проводят различие иерархического характера между всевозможными категориями «гениев», начиная с планетарных ангелов, управителей и «деканов» и заканчивая духами или, проще говоря, демонами, и преднамеренно смешивают имена падших демонов с именами семи старших архангелов и т. д.

Касательно «гениев» следует уточнить, что данные учения считают их преимущественно «живыми существами, сотворёнными человеком» (поэтому они занимают низшее положение по отношению к людям) и «силами», а не «формами». Подобное создание появляется «при проекции вовне образа, помысленного и взлелеянного самим человеком», т. е. факторами сего творения следовало бы указать «индивидуальный животный магнетизм субъективного происхождения и акт воли или веры» (см. главу VIII).

В практикуемых в таких организациях магических ритуалах вызываются «гении» (связанные с магической цепью и предварительно созданные её верховодами), «дополняющие» индивидуумов, которые принадлежат этой цепи.

В общем, не стоит путать данных «духов» с очевидно существовавшими задолго до появления человека планетарными ангелами или ангелами падшими, создателями и вдохновителями упомянутых [магических] систем.

(обратно)

29

Житие Адама и Евы, XII, 17. Ср. также Mathias Delcor, op. cit., p. 126.

(обратно)

30

Славянская Книга Еноха Праведного, глава VII; Mathias Delcor, op. cit., p. 121; Andre Vaillant, op. cit., p. 19.

(обратно)

31

Вольфрам фон Эшенбах (ок. 1170 – ок. 1220) – крупнейший поэт немецкого Средневековья, автор известных рыцарских романов Парцифаль и Титурель, развивающих сюжет о Святом Граале. – Прим. пер.

(обратно)

32

Wolfram von Eschenbach, Parzival, vol. II, Paris, 1977, p. 38. На наш взгляд, к сказанному необходимо добавить, что, подобно тому, как не все ангелы взбунтовались против воли Божьей, так и не вся каста воинов, как мы увидим в ближайшей главе, восстала против духовной власти. Добавим по этой теме, каковой продолжительное время занимался Генон, что очевидно существует некоторая связь между мятежными кшатриями и титанами, которые, в чём мы уже имели возможность убедиться, в греческих переводах апокалиптических текстов уподоблялись исполинам.

(обратно)

33

Согласно неизданному письму 1940-х годов от Ж. К. к представителю геноновского окружения, «брахманы (жрецы и священство)… не смогли полностью и «сущностно» подчиниться Истине, Знанию и Мудрости и… осмелились считать, будто потребности и могущество их коллективного тела обладали собственной ценностью, что является отвратительным примером симонии [Термин, означающий продажу и приобретение церковных должностей или духовного сана (главным образом, в Средневековье). Здесь в широком смысле присваивания себе жрецами качеств, доступных им не по факту их принадлежности к жреческой касте, но по милости некой высшей инстанции. – Прим. пер.]» [По утверждению А. Дугина, под инициалами J. C. скрывался основной информатор Генона относительно вопросов сакральной географии Жан Кальмель, французский дипломат и ученик бурятского ламы доктора Бадмаева. См. А.Г. Дугин, Конспирология, М., 1993, глава «Тайные общества и оккультные силы в истории». – Прим. пер.].

(обратно)

34

Louis Barmont, L′ésotérisme de Dürer, «La Melencolia», Paris, 1947, p. 11. Не нужно забывать, что псевдоним Луи Бармон использовал влиятельный представитель некоторых эзотерических христианских организаций, таких как «Параклет» и «Внутренняя звезда».

(обратно)

35

В итальянском i re magi – также и три волхва, пришедшие поклониться новорождённому Иисусу Христу. – Прим. пер.

(обратно)

36

Jean Vassel, «Aspect historìque et «prophetique» du Tarot» (II), Études Tradìtionnelles, n° 280, déc. 1949, pp. 365-366.

(обратно)

37

Т.е. связанной с действием гуны тамас, или такого качества материальной природы как невежество (термин, используемый в индуизме и буддизме). – Прим. пер.

(обратно)

38

Откр. XIII:3.

(обратно)

39

Там же, XIII:11-18.

(обратно)

40

Там же, XVII:18.

(обратно)

41

Там же, XIX:9-10.

(обратно)

42

Позволим себе процитировать здесь данный отрывок: «Ибо Бог узрит долгое бесплодие Великой Дамы, которой будет дано зачать двух великих и могущественных отпрысков. Однако она тяжело заболеет, а та, которую к ней приставят, погибнет по дерзости юного сердца в восемнадцать лет. Ей не суждено прожить более тридцати шести лет, и она уйдёт, оставив трёх мальчиков и одну девочку. Двое из сыновей родятся от другого отца, и между тремя братьями возникнут раздоры, затем наступит единение и согласие, так что зашатаются устои третьей или четвёртой части Европы. Младший из братьев поддержит Христианскую монархию; религии возвысятся и внезапно падут. Арабы отступят, объединятся Королевства, и будут провозглашены новые Законы. Достойный и первый из братьев укротит разъярённых коронованных Львов, державших в лапах оружие бесстрашное. Средний из братьев продвинется походом в сопровождении Союзников так глубоко, что с яростью и трепетом будет проложен второй путь на гору Юпитера, ведущий через Пиренеи. И не возродится былая власть, и разольётся третий потоп человеческой крови. Марс долго будет пировать, и не грозит ему воздержание. Ради сохранения Христианской Церкви будет принесена в жертву единственная дочь. Ибо украден будет властитель церкви языческой сектой неверных. Она будет иметь двоих детей: одного верного, а другого неверного для Католической Церкви. Этот другой в замешательстве и позднем раскаянии захочет её погубить. Три области, различных, и потому союзных, а именно Романия, Германия, Испания, создадут различные военные партии, оставляя пятидесятый и пятьдесят второй градусы широты. Им воздадут почести удалённые страны Европы и Севера сорокового градуса широты. И затрепещут первые от бессильного страха, затем задрожат западные, южные и восточные. Велико будет их могущество, основанное на согласии и союзе, и одержат они множество военных побед. По природе они будут равны, но различны в своей вере. После этого Дама бесплодная, более могущественная, чем другая, будет принята двумя народами, первым, оказывающим сопротивление тому, который имеет власть над всеми, вторым и третьим, который распространит своё влияние до окружности Восточной Европы к паннонам, будет сломлен и падёт, покажет мощь своего флота в Адриатическом Тринакри и будет повержен Мирмидонянами и Германцами, и будет Варварская секта окончательно разгромлена и изгнана Латинянами» (перевод приводится по книге Е. Авадяевой и Л. Здановича Нострадамус: взгляд сквозь столетия. Центурии (оригинальный перевод), М., 1999, «Послание Генриху»). – Прим. пер.

(обратно)

43

«Затем зародится великая империя Антихриста в Арде, и зерсы спустятся в великом и неисчислимом множестве, так что приход Святого Духа, который начнётся с 48 градуса, вызовет великое переселение людей, спасающихся от ужасов Антихриста, воюющего против человека Королевской крови, который станет великим Викарием Иисуса Христа, и против его Церкви, и его правления в течение всего времени и во веки веков» (Е. Авадяева, Л. Зданович, указ. соч.) – Прим. пер.

(обратно)

44

Jean Marquès-Rivière, «Les dangers des plans magiques», La Voile d'Isis, n° 135, mars 1931, pp. 163-164.

(обратно)

45

«Дети! последнее время. И как вы слышали, что придёт антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаём из того, что последнее время» (1Иоан. II:18).

(обратно)

46

Цит. по: Г. Майринк, Голем. Вальпургиева ночь, М., 1990, стр. 248. – Прим. пер.

(обратно)

47

René Guénon, Le Règne de la Quantité et les Signes des Temps, Paris, 1995, cap. XXXVIII, p. 258.

(обратно)

48

Jacques Matter, 쒾aint-Martin, le 쒾hiloso쒾he inconnu, sa vie et ses écrits, son maitre Mart쒾ne쒾 et leurs grou쒾es d'a쒾rès des documents inédits, Paris, 1862, p. 356.

(обратно)

49

В качестве примера приведём случай Джузеппе Бальзамо, «одержимого» сущностью, именовавшейся Калиостро. Отметим, что зачастую подобные «посредники» обладают сомнительной генеалогией. Это станет более понятным, когда мы будем говорить о практиках сексуальной магии, целью которой является воплощение неких демонических сущностей. Один христианский эзотерик писал, что данные «посланники» могут оказаться очень опасными – хотя встречаются крайне редко, впрочем, как и святые, прямая их противоположность – и что они используют магию договора со старшими «какодемонами». Говоря точнее, они наделяют четыре верховных «дьявольских» стихии своего рода временным андрогинатом в обмен на некоторые сверхъестественные способности и поддерживают жизнь этого фантома (за счёт наивной и доверчивой массы приверженцев), коего награждают такими напыщенными именованиями, как Великий Египетский Восток и т. д. Более того, они даже не страшатся совокупляться с животными, поскольку искусственно, more bifurcato [Как бы раздваиваясь (лат.). – Прим. пер.], оплодотворяют яйцо, из коего нужно вывести, посредством опасной и порочной практики, in interiora mulieris [В лоне женщины (лат.). – Прим. пер.], гомункула (смотрите относительно данного вопроса главу VIII ««Свет» и «семя»»). Таким образом, они развивают флюидическое тело, или «флюид плоти», каковой покидает тело после смерти и трансформируется.

Добавим, что сей «двойник» обычно пытается продлить своё существование, меняя тело при разложении оного и не дожидаясь окончания этого процесса. Длительность такого искусственного выживания можно обусловить продолжительностью полного оборота вокруг Солнца той планеты, на которой данное существо появилось на свет. В течение сего определённого периода астральное тело может быть призвано на Землю посредством магических техник, применяемых существами, каковые обладают астральным телом, развитым схожим образом, и поддерживают контакт с телом покойного при помощи поглощения меркуриальной материи (то есть, семенного вещества, достигнувшего упомянутого «уровня трансформации»). В связи с этим, по словам С.Ю. Занна (La Cosmosophie), после смерти из тела выделяется излишек жизненной «телесно-сексуально-химической» субстанции, каковую душа не растратила при его жизни [С.Ю. Занн – инициатическое имя фламандского оккультиста еврейского происхождения Августа ван Декеркова (1838-1923), описавшего в своей работе Космософия специфические техники половой алхимии. – Прим. пер.]. В оном, по-видимому, и состояла причина, по которой атлантическая традиция предписывала «зашивать в саван» тело покойного прежде, чем разложение коснётся членов его, дабы сохранить и впоследствии использовать «испарину савана». Мумификация, вероятно, производилась с целью удержать на практически бесконечное время тот «запах святости», каковой С.Ю. Занн назвал «испариной Йод в саване» [Памятуя об изысканиях Занна, связанных с магическими свойствами древних алфавитов, в том числе, естественно, древнееврейского, можно предположить, что речь здесь идёт о каббалистической символике буквы йод. – Прим. пер.]. Стало быть, бесплотная душа могла распоряжаться этим «хранилищем посмертной жизненной силы» и иерофант, живущий в мысленной сопричастности с покойным, мог просить оного о помощи, поддержке и покровительстве. Как уточняет С.Ю. Занн, сия «испарина савана» представляет собой, с химической и электрической точки зрения, то же самое вещество, фосфоресцирующую материю, которую использует медиум для спиритических «материализаций». Потрясающее описание данного явления содержится на страницах книги Г.И. Гурджиева Рассказы Вельзевула своему внуку (G.I. Gurdjieff, Récits de Bel쒾ebuth à son Petit-Fils, Paris, 1956, pp. 698-701). Не стоит забывать, что некоторые обряды священных танцев также служат искусственному поддержанию жизни сущностей, созданных магическим образом подобно неразложившимся «двойникам» – существам, для коих земная смерть не является достаточным основанием для отказа от своей цели. Эти танцы ставятся согласно диаграммам, соответствующим неким законам чисел, связанных с движениями звёзд и планет. Гурджиев даже указывает на то, что происхождение определённых священных танцев восходит к ветви древней вавилонской науки (G.I. Gurdjieff, op. cit., p. 497). Кроме того, не будем упускать из вида ни хорошо известных «движений», выполнение каковых Гурджиев навязывал своим ученикам, ни «эннеаграмму», на которой основывалась его система…

(обратно)

50

Из прочих подобных объединений выделяется Герметическое Братство Луксора, чей основатель Макс Теон – о его жизни и происхождении нет практически никаких достоверных сведений [Индийский философ Шри Ауробиндо утверждает, что Теон был выходцем из российского или польского еврейства. – Прим. пер.] – в XIX веке «пробудил» это тайное общество, которое, между прочим, претендовало на роль родоначальника феномена спиритизма. Кроме того, упомянем другого таинственного персонажа, Паскаля Беверли Рэндольфа, тоже члена ГБЛ, руководившего такими организациями, как «Братство Эвлиса» и «Орден Ансайрета». В одном из текстов братства – собрание коих совсем недавно было опубликовано в миланском издательстве «Archè», и где, в частности, содержится документ Происхождение и цель ГБЛ – говорится, что «концентрация сил этих личностей, одушевлённых под руководством Мастеров, должна оказывать постоянное противодействие эманациям активных сил, порождённых в Акаше против них самих, которые, помимо прочего, должны будут как бы парализовать их усилия по выполнению особой миссии», и что «посему было велено хранить тайну» (Les textes secrets de l'H.B. of L., Milano, 1988, p. 4). Другим примером такого рода вещей является грубая фальсификация, распространённая в теософско-оккультистских кругах – вдохновлённая «оккультными мастерами» организация, в зависимости от обстоятельств называемая «Белой ложей» или «Всемирным белым братством», проистекающим в свою очередь из «центра знаний космического происхождения», скрытого в отдалённых и, разумеется, недоступных регионах Центральной Азии. Как утверждается, «судьба мира управляется и инспирируется им ради того, чтобы человечество шло по пути совершенства». Из оного центра исходят «посланники», чей долг состоит и в том, чтобы вдохновлять новые культуры и цивилизации по всей земле. Всё это, очевидно, нужно приписать лжи и иллюзии, созданной под влиянием падших ангелов, судьба каковых, в чём мы убедились ранее, связана с некими горами на Востоке, даже если сочтём, что не обязательно забираться в поисках сего центра так далеко… Многое можно было бы сказать, например, о сомнительной роли некоторых дворян, имевших отношение к появлению «современного» оккультизма. Выберем пару примеров, среди прочих, которые касаются двух важных представителей мира сего. Согласно сообщению Мари-Франс Жам, Элифас Леви поведал посланнику Английского розенкрейцеровского общества, Кеннету Маккензи, что существенная часть имеющихся у него манускриптов, касающихся магии, каббалы и т. д., досталась ему от одного из «учеников», польского миллионера графа Брассинского (M.F. James, Les précursevrs de l'Ere du Verseau, Montréal, 1985, p. 85). Е.П. Блаватская, со своей стороны, при написании Разоблачённой Изиды и Тайной доктрины вдохновлялась, прежде всего, книгами и рукописями, унаследованными от барона де Пальма, который, будучи при смерти, завещал в 1876 году Теософскому обществу всё, чем владел (R. Guénon, Le Théosophisme. Histoire d'une pseudo-religion, Paris, 1969, pp. 88-89).

(обратно)

51

Леоне Каэтани (Рим, 18.09.1869 – Ванкувер, 25.12.1935) – представитель «чёрной аристократии» и очень влиятельный ориенталист-исламовед, совершивший множество путешествий на Средний Восток и посетивший, среди прочего, йезидов Синджара. (Должны заметить, что одной из физических опор «контринициации» в мире и поныне остаётся секта йезидов или «почитателей дьявола», но, кроме того, нужно упомянуть и о других «опорах», таких как Ансайрет или Нусайрис, река Обь, несколько коптских монастырей и т. д. Так, секта йезидов до сих пор является хранительницей до некоторой степени выродившегося и очень опасного «халдеизированного маздеизма». Не имея возможности распространяться на эту тему, напомним только, что йезиды были целью нескольких путешествий Г.И. Гурджиева и А. Кроули, роль которых достаточно хорошо, по нашему мнению, известна традиционалистам.) Более глубокое исследование, способное завести нас достаточно далеко, могло бы стать доказательством того, что мы вновь обнаруживаем в лице Каэтани одного из тех «посланников», о каковых говорилось в начале. Сказанное справедливо и по отношению к другому выдающемуся представителю этих «девиантных» родов, адвокату Джустиниано Лебано (1832-1909), чьи сочинения, изданные и неизданные, ещё ждут надлежащих изысканий.

(обратно)

52

См. также Charles Autran, Mithra, Zaroastre et la 쒾réhistoire aryenne du Christianlsme, Paris, 1935.

(обратно)

53

Фамильный дом (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

54

«Берегись собаки» (лат.). Родовой герб Каэтани содержал этот девиз. См. в приложении статью Г. Бутузова «Гностицизм и инициация», а также его версию перевода всего текста указанного письма Леоне Каэтани. – Прим. пер.

(обратно)

55

«Братство», о коем здесь говорится, – это «Терапевтическое братство Мириам», магико-терапевтическая организация, за которой до сего дня скрывается другая структура «контринициатического» характера, так называемый «Египетский Орден Осириса», к каковому принадлежал автор цитируемого письма, опубликованного в Commentarium, журнале оного «братства», издававшемся в 1910-1911 гг. Генон также упоминал данные организации в переписке с одним итальянским корреспондентом, и к этой теме мы хотели бы обратиться в скором времени.

(обратно)

56

У Каэтани alchemizzano, т. е. «алхимизирующих». – Прим. пер.

(обратно)

57

Ту же идею разделяет другой представитель «контринициатических» родов, прибалтийский барон Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг (1881-1921), утверждавший, что идеальная и никогда не прерывавшаяся нить изначально связывала коммунизм и христианство (!) (см. Jean Mabire, Ungern, le Baron fou, Paris, 1973, p. 169). В 1921 году в награду за освобождение от большевиков Монголии и Хутукту (или «живого Будды», верховного главы монгольского ламаизма), он получил титул «великого князя Монголии» и «представителя священного монарха» и первым из европейцев был провозглашён ханом войны (Хан-цзян-чжун барон фон Унгерн) – звание, которое упоминается в эпосе о Гэсэре из Лина [Эпическая поэма Центральной Азии о подвигах воплотившегося в тибетского героя бога войны, по масштабности не уступающая Илиаде или Рамаяне. – Прим. пер.] и связывается с традицией Шамбалы (к чему мы надеемся вернуться в следующей публикации). На самом деле цель этого эмиссара тёмных сил состояла не в «изгнании разрушительных элементов из Европы», но в том, чтобы, идентифицируя коммунизм и христианство, направить Монголию против Запада и христианства под эгидой «свастики» Чингисхана. Барон фон Унгерн-Штернберг является главным героем вредного романа Фердинанда Оссендовского И звери, и люди, и боги, к которому мы, тем не менее, отсылаем читателя за получением сведений о крайне поучительной истории рода Унгерн-Штернберг (Ferdinand Ossendowski, Bêtes, Hommes et Dieux, Paris, 1924, p. 195 sqq.). Однако нас поражает то большое уважение, с коим к Унгерну-Штернбергу относился Генон, выразивший его, в частности, в своей рецензии на роман Владимира Познера Закусив удила (Vladimir Pozner, Le mors aux dents, Paris, 1937), опубликованной в Исследованиях традиции (Études Traditionnelles, 1938, pp. 36-37) и в работе Теософия (R. Guénon, Le Théosophisme. Histoire d'une pseudo-religion, Paris, 1969, pp. 411-414).

(обратно)

58

R.N. Ottaviano, «Gnosticismo e iniziazione», Commentarium, nov.-dic. 1910, pp. 209-210.

(обратно)

59

«Кто отвергает Христа, тот антихрист» (лат.). Полная цитата в синодальном переводе Первого соборного послания апостола Иоанна: «Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это антихрист, отвергающий Отца и Сына» (1Иоан. II: 22). – Прим. пер.

(обратно)

60

Жрецы (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

61

André Vauchez, Beata stirps, saiteté et lignage en Occident au XIIIе et XIVe siècles in Famille et parentè dans l'Occident medieval, l'École française de Rome, Palais Farnèse, 1977, pp. 410-411.

(обратно)

62

Ibidem, p. 398.

(обратно)

63

«Сей феномен особенно хорошо проявлен в истории венгерской и центрально-европейской династии Арпадов [Арпады – венгерская королевская династия, правившая с конца IX века по 1301 год; так называемый «дом святых королей» – многие её представители были канонизированы. – Прим. пер.]. Но в данном случае говорится о сохранении наследственной передачи святости, ведь, под влиянием нищенствующих орденов, представление о духовной семье вытесняет понятие семьи плотской как истока происхождения и очага развития святости» (Ibidem).

(обратно)

64

За этим псевдонимом скрывался член нескольких христианских эзотерических братств.

(обратно)

65

Jean Vassel, «Le simbolisme des «couleurs» heraldique», Études Traditionnelles, 1950, pp. 29-30.

(обратно)

66

Ibidem, nota 1, p. 30. В связи с этим приведём потрясающий отрывок из уже цитировавшихся писем Ж. К.: «Дóлжно утверждать, что никогда и никто из власть предержащих в условиях сего всё более стремительного падения не сохранит могущества своего. Государствам, объединениям, индивидуумам – всему, выполнившему своё предназначение, надлежит быть низвергнутым и разрушенным из-за самих принципов собственной деятельности, в силу её возможностей и средств, и из-за собственных деяний, которые вследствие самой их природы вызывают сие неминуемое разрушение. Могущественнейший Суверен, Великий Командор и Великий Магистр промышленности, финансов и, стало быть, торговли материальными благами на европейском континенте и подчинённых ему территориях, по той же причине, что и Servus servorum Sabbathai [ «Раб рабов Саббатай» – искаженное Servus servorum Dei («раб рабов Божиих», самоуничижительное наименование Римских Пап) применительно, вероятно, к Саббатаю Цви, известному каббалисту XVII века, провозгласившему себя мессией евреев. – Прим. пер.], всякий власть имущий и таинственный человек, пребывающий в центре притяжения всех экономических и финансовых сил и, следовательно, недоступный распределитель любых материальных благ Земли и, далее, зависящих от них средств информации и пропаганды, неведомый и тщательно сокрытый наследник Трона святого и преступного царя Давида – каждый из них, в час своего триумфа, приуготовит непосредственные условия собственного уничтожения и, таким образом, после временной победы Антихриста и часа Великой Тьмы, возвращение к законному порядку, соответствующему концу цикла».

(обратно)

67

Vulson de la Colombière, La science héroique, Paris, 1669; переиздание: Paris, 1978.

(обратно)

68

Жерар Гейм (1888-1972) – французский учёный и библиофил, в 1930-х гг. изучавший оккультизм; не являясь, скорее всего, членом герметического ордена «Золотая Заря», был вхож в близкие этой организации круги и имел дружеские отношения с С.Л. Макгрегором Матерсом. Особый интерес для Гейма представляла алхимия, и в 1937 году он стал одним из основателей Общества по изучению алхимии и ранней химии. Писал статьи для его журнала Ambix. – Прим. пер.

(обратно)

69

Традиция, каковая истолковывает каббалистическое древо как древо генеалогическое, а символизм сефирот Кетер и Малькут интерпретирует соответственно в связи с основателем и последним представителем рода, сохранялась в лоне некоторых благородных семейств, не обязательно иудейского происхождения. Напротив, в рамках нескольких организаций «контринициатического» толка было принято ставить подпись в виде короны, значимость коей зависела от степени реализации, достигнутой «в обратном направлении». Внутри данной короны находилась «вязь» магических букв и числа, менявшиеся в зависимости от степени «контринициата», каковые являлись отличительным знаком соглашения с «его» демоном и слияния с ним.

(обратно)

70

Наряду с объективными и хорошо сформулированными рассуждениями мы, тем не менее, встречаем крайне спорные примеры, повествующие о географических местах, которые являются центрами происхождения «контринициатических» родов.

(обратно)

71

Gérard Heym, préface: Gustav Meyrink, Le Dominicain blanc, Paris, La Colombe, 1963, pp. 17-18 [Перевод этого предисловия на русский язык см. в приложении. – Прим. пер.].

(обратно)

72

Ibidem, pp. 23-24.

(обратно)

73

Коланкола – палийское наименование одной из трёх разновидностей сотапанны («вступивший в поток» или «победитель потока»), низшего состояния из восьми благородных состояний (арья-пуггала): «После освобождения от трёх оков (вера в существование своего «я», скептическое сомнение, привязанность к правилам и ритуалам) человек, коему суждено обрести полное просветление, дважды или трижды проходит круг перерождений в благородных семьях и кладёт конец страданиям. Такого называют «проходящим из одной благородной семьи в другую» (коланкола)» (Пуггала-паннати, 37-39; Ангуттара-никайя, III, 87). – Прим. пер.

(обратно)

74

Julius Evola, introduzione: Gustav Meyrink, Il domenicano blanco, Milano, Bocca, 1944, pp. XVIII sqq.

(обратно)

75

Роды (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

76

Julius Evola, préface: Gustav Meyrink, L'ange à la fenêtre d'occident, Paris, 1962, p. 9. Да и сам Майринк писал в своём Големе: «Круг светящихся голубым цветом людей, который окружал вас, – это цепь унаследованных «я», кою таскает за собой каждый рождённый матерью. Душа не есть нечто «отдельное», она этим только ещё должна стать – и оное тогда называется «бессмертием». Ваша душа ещё составлена из многочисленных «я» – как муравейник из множества муравьёв; вы носите в себе психические остатки многих тысяч предков: глав вашего рода… Существование «инстинктов» обнаруживает присутствие предков в душе и в теле» [Цит. по: Густав Майринк, Голем. Вальпургиева ночь, Москва, 1990, стр. 162. – Прим. пер.].

(обратно)

77

Язычество (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

78

Предполагается наиболее исчерпывающее значение этих слов, поскольку, взятые в своей целостности, они подразумевают методы реализации, свойственные эзотерическому пути.

(обратно)

79

Глютен, клейковина (нем.). – Прим. пер.

(обратно)

80

«Да и всё почти по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения» (Евр. IX:22). – Прим. пер.

(обратно)

81

Jean Frappier, «Le graal et la chevalerie», Romania, LXXV, 1954, pp. 170-171.

(обратно)

82

Здесь в значении тайны, находящейся во владении рода, который вследствие своих качеств и ввиду особой миссии (такой как присмотр за Граалем) на протяжении нескольких веков хранит и передаёт по цепи инициацию фамильного типа, средство подлинного небесного влияния, – рода призванных, избранных Богом, чьи имена раз за разом проступают на камне Грааля, как то описывает Вольфрам: «Что касается призванных к Граалю, то я хотел бы поведать вам, как их распознают: на краю камня становится заметным появление таинственной надписи, указывающей имя и род тех юношей и девушек, коим назначено совершить сие блаженное путешествие» (Wolfram von Eschenbach, op. cit., vol. II, p. 37).

(обратно)

83

Jean Frappier, art. cit., pp. 173-174.

(обратно)

84

Ibidem, p. 176 и nota 1.

(обратно)

85

Ibidem, pp. 177-178.

(обратно)

86

По этому поводу следует кратко указать на то, что действительный характер роли монастырей в формировании христианского эзотеризма в различных его аспектах до сих пор не вполне определён. Можем лишь сказать, что их значение и поныне достаточно весомо.

(обратно)

87

Самым очевидным примером такой попытки, несомненно, являются вдохновлённые святым Бернаром монашествующие рыцари-тамплиеры, которые были истреблены законной властью, предполагавшей, будто некоторые из них подверглись тлетворному воздействию тёмных сил.

(обратно)

88

H. Favre, Batailles du ciel, vol. II, Paris, 1892, pp. 80-81.

(обратно)

89

Одни восточные традиции приписывают появление жемчуга оплодотворению устрицы светом, другие усматривают в нём следствие союза воды и огня. Святой Ефрем сопоставил этот «миф» с «духовным рождением» Христа в «крещении огнём». Относительно данного символизма святой Макарий выражает восточно-христианскую точку зрения следующим образом: «Жемчужина – крупная, драгоценная и царственная – является частью монаршей диадемы и подобает исключительно царю. Только он может носить сей Жемчуг. Таким образом, человек, не рождённый от Духа царского и божественного, не ставший частью небесного и царского рода и не являющийся Сыном Божиим – ибо написано: «А тем, которые приняли Его… дал власть быть чадами Божиими» (Иоан. I:12) – не может носить драгоценную небесную Жемчужину, образ неописуемого Света, каковой есть Господь. Ибо не стал сыном Царя. Носящие Жемчуг и владеющие им, живут и правят с Христом во веки веков» (Проповеди, XXIII, I). Наконец, согласно Кефалайя [Коптский манихейский трактат, букв. «Главы». – Прим. пер.], кои цитирует Эдсман, живой Дух «исторг Первочеловека, как извлекают из моря Жемчужину» (M. de Corberon, «Le Miroir des simples âmes», Études traditionnelles, mars 1955, p. 53, nota 1).

(обратно)

90

См. Майтрая-Упанишада (VI, 30); Брихадараньяка-Упанишада (VI, II, 9-16); Бхагавад-Гита (VIII, 23-27).

(обратно)

91

Мф. XIX:30. – Прим. пер.

(обратно)

92

Попытаемся понять, что представляют собой эти культы, сначала разнившиеся, но впоследствии слившиеся в единый родовой культ. Римские боги лары (Lares) соответствовали этрусским лазам и по происхождению были духами полей, agri custodes [Стражи земли (лат.). – Прим. пер.], связанными с оплодотворяющими энергиями аграрного мира и почитавшиеся на полях, где возвышались небольшие святилища, предназначенные для отправления их культа, и на перекрёстках, где находились их изображения. С развитием культа святилища перенесли из поля в город, и впоследствии лары стали объектами домашнего поклонения, личными духами, ответственными за благосостояние каждой семьи. Для Варрона лары были категорией духов (Арнобий, Против язычников, III, 41). Для Феста они суть души некоторых обожествлённых людей (см. Laneae). Апулей утверждает, что они – благодетельная разновидность мёртвых или лемуры (О божестве Сократа). Цензорин отождествляет их с гениями (О дне рождения, 3). К ним добавляются Lares publici [Публичные лары (лат.). – Прим. пер.], объекты общественного культа – знаменитые усопшие, чтимые государством и поборниками res publico [Букв. «общее дело», республика. – Прим. пер.] – тем не менее, не утратившие своей архаичной функции земледельческих божеств (см. Enciclopedia delle religioni, edita da AM. di Nola, vol. VI, Firenze, 1976, vol. V, pp. 464-465). Маны (Manes) были духами мёртвых, ответственными за силы по большей части зловредные, но спустя какое-то время приобрели значение «благосклонных» (чьей целью было «captatio benevolentiae», снискание благоволения). Относительно их связи с происхождением рода ничего конкретного сказать нельзя: они отличались от dii parentes, то есть от духов умерших конкретной семьи, но в более поздние времена описывались как усопшие предки любой фамильной группы (ср. Enciclopedia delle Religioni, op. cit., vol. V, p. 480). Карло Паскаль идентифицировал культ манов с культом мёртвых. Поклоняться манам означало чтить двух духов (Добра и Зла), управлявших жизнью человека и поглощавших его душу, его жизненную силу. Эти маны не покидали мёртвую плоть и обитали в гробницах даже после разложения тел. (Carlo Pascal, L'oltre tomba dei pagani, vol. II, Alkaest, 1981, p. 106). Гении (Genies) – существа, отвечавшие за рождение индивидуума и его развитие. Genius a gigno [Гений-породитель (лат.). – Прим. пер.] был жизненной энергией, присутствующей в человеке и имманентной ему, и никогда не являлся персонифицированным божеством. Γενεθλιοσ δαίμων – демон, влиявший на судьбу, который управлял жизнью любого индивидуума с самого его рождения. По словам Дж. Фаджина, «в судьбе каждого человека от его появления на свет принимают участие два духа: один добрый, другой злой» (Porfirio, Lettera a Marcella, Genova, 1982, p. 77, n. 19). Гений, почитавшийся в доме всякой семьи, располагался в особом месте, у брачного ложа (lectus genialis), и чествовался подношением вина, ладана и пшеничных лепёшек в день рождения человека, коему покровительствовал. Он был хранителем брака и выполнял таинственную функцию передачи порождающей силы внутри семейной группы. Кроме того, гения часто связывали с подземным миром, а его священным животным была змея. Позднее он превращается в гения pater familias [Глава семейства (лат.). – Прим. пер.], в каковом пребывает жизненная сила. Гении оказывали своё воздействие на местности, сообщества людей и т. д., поэтому судьба человека зависела от жизнеспособности его гения. Если связь с ним терялась, оное могло привести к рискованной ситуации, опасности или даже гибели местности, личности или институции, с которыми гений был связан (Enciclopedia delle Religioni, op. cit., vol. V, p. 472). Наконец, пенаты (Penates) по происхождению выступали богами-хранителями, опекающими домашнее богатство и управлявшими той частью дома, где размещались запасы пищи на весь год, в частности, кухней. К примеру, согласно Авлу Геллию (Аттические ночи, IV, 1, 17), пенусом (penus) называли запасы продуктов, кои держали в доме, и ту часть дома, где они находились.

Дионисий Галикарнасский выводил греческое слово Penates из κτησιοι, «покровители богатства». Светоний сообщает, что пенатам был посвящён комплювий [Прямоугольное отверстие в крыше древнеримского жилого дома, предназначенное для стока дождевой воды в бассейн-имплювий. – Прим. пер.] (Август, 89). Пенаты не имели изображений, в отличие от ларов, и являлись общностью богов. Они стали покровителями рода по аналогии с предками, дарующими изобилие; в более позднюю эпоху проводили различие между домашними пенатами, пенатами рода и публичными или народными пенатами, которые защищали государство. Орудием для жертвоприношений пенатам была patella [Жертвенная чаша. – Прим. пер.] с пищей, кою ставил на огонь pater familias (Enciclopedia delle Religioni, op. cit., vol. V, pp. 479-480).

(обратно)

93

По определению Жоржа Дюмезиля, «мышление Рима – сугубо политическое и национальное. Религия, как и всё остальное, очень быстро и глубоко встраивается в структуру государства, перенося связанные с ним превратности и отстаивая его интересы. Индивид мало интересует религию. Её нисколько не беспокоит ни пробуждение, ни удовлетворение каких-либо мистических чаяний. Поддерживаемая ею мораль исходит из указов преторов, а не от вмешательства священников. Она ритуализирована, дисциплинарна, но не духовна» (Georges Dumézil, Naissance ď archanges, Paris, 1945, p. 187).

(обратно)

94

Об этом см. F. Le Roux, Ch. Guyonvarc’h, La civilisation celtique, Rennes 1986 (Celticum 24), p. 146.

(обратно)

95

Подробнее о данном аргументе см. указанную выше работу Жоржа Дюмезиля.

(обратно)

96

Поскольку лояльная к ней общественная среда «угасала», «языческая римская традиция» стремилась увековечить свои культы в семейной и родовой среде (святой Амброзий нанёс язычеству по-настоящему смертельный удар с помощью гениального решения, окончательно упразднявшего в 394 году государственную поддержку языческих культов); кроме того, она претендовала и на то, чтобы передача этих культов от отца к сыну происходила внутри определённых аристократических семей римских сенаторов. Sacra Publica [Общественные церемонии. – Прим. пер.] неуклонно заменялись Sacra Privata [Частные церемонии. – Прим. пер.], чьей отличительной особенностью была их тождественность Sacra Gentilita [Родовые церемонии. – Прим. пер.], приобщавшим наследников к пути крови. Эта «традиция» также притязала на то, чтобы возводить свои идеи к Пифагору (!) через Нуму Помпилия и «эзотерически» увековечить их со времени исчезновения таких последних римских фамилий, хранивших оную «традицию», как Симмахи, Флавии, Макробии и Претесты (см. об этом в Renato del Ponte, «Sulla continuità della tradizione sacrale romana», I parte, Arthos, n° 21, Gen.-Giug. 1980, pp. 1-13).

(обратно)

97

«…Души мёртвых нельзя воскресить без крови и трупа: их тени легко привлечь окуриваниями, предложением яиц, молока, мёда, масла, вина, воды, муки; всё это создаёт благоприятную среду для того, чтобы высшие души вновь завладели своими телами…» (Агриппа, Оккультная философия, книга IV).

(обратно)

98

Упомянем, что греческие и римские маги раскапывали могилы и наполняли их кровью для привлечения манов: «…Scalpere terram coeperunt, cruor in fossam confusus, ut inde Mane elicerent animas responsa daturas» (Гораций, Сатиры, I, 8, цит. по: R. Villeneuve, Loups-garous et vampires, Paris, 1970, p. 8) [«…Стали рыть землю; потом теребили и рвали зубами чёрную ярку и кровью наполнили яму, чтоб тени вызвать умерших». Цит. по: Квинт Гораций Флакк, Собрание сочинений, СПб, 1993. – Прим. пер.]. А Пьер Борель рассказывает относительно некоторых связанных с кровью заклинаний следующее: «Как сообщают Дюсуси де Жерзан (D. de Gerzan) и другие, мыловар Н. де Ришье (N. de Richier) и немец Бернард (Bernardus), дистиллируя кровь людей Лютеции [т. е. парижан. – Прим. пер.], каковую они полагали истинной материей своего Камня (и, вероятно, не столь уж и неудачно), наблюдали в колбе человеческий призрак (phantasma), из коего, как им казалось, вырывались кровавые лучи; и, разбив сосуд, они обрели среди осадков словно бы человеческий череп. Почти ту же историю, о том же самом, именуемом la Pierre (Камень), приводит и англичанин Фладд, который услышал громкий шум, коим несведущие были испуганы, и увидел человеческий призрак; говорят также, что это происходило тогда, когда кровь была взята у умершего человека, из отрубленной головы, ибо говорят, что он получал кровь из рук палача; из этого некоторые делают вывод, будто в крови пребывает душа, согласно учению древних, в частности, и евреев, которые поэтому воздерживались от крови. Были также трое любознательных, которые истинной алхимической материей полагали ″землю святого Иннокентия″, то есть парижскую же землю, из места, полного бесчисленных мертвых тел, и тоже видели в фиалах призраки, коими были немало устрашены. Это как те призраки, которые изводит из земли солнце, их наблюдают по большей части на кладбищах и принимают за диаволов, хотя исходят они естественным образом. Tак некогда Альберт Великий вызывал из земли образы (figuras); однако увидеть их можно лишь ночью, ибо, когда они на краткое время становятся светящимися, их свечение настолько сливается со светом солнца, как [свет] звезды [в дневное время],что они не в состоянии явиться, хотя и находятся в том же самом месте… И если из человеческой крови вызывается [такой] облик (forma), то, может быть, – из крови ныне живущего друга, когда он находится далеко, вызывают облик, который симпатически являет его истинное наличное состояние, и таким образом осуществляется сие столь взыскуемое таинство связи на удаленном расстоянии» (Pierre Borel, Historiarum et Observationum Medicoрhysicarum Centuriae IV, Paris, 1657, Centuria IV, Observatio LXII, ″De Admiranda Rerum Resurrectione″ [ «О достойном удивления воскрешении вещей»], pp. 325, 327).

(обратно)

99

Фундаментальный принцип этого обряда кроется в сухости и влажности: влажность притягивает низшую душу и всегда имеет отношение к потомству и рождению; сухость – вместе с воздухом, который проникает в человеческий организм при дыхании – привлекает душу высшую и связана с освобождением от цикла воплощений.

(обратно)

100

Фантазия (греч.). – Прим. пер.

(обратно)

101

Память (греч.). – Прим. пер.

(обратно)

102

К примеру, желчь используется в практикуемой до сих пор арабской магии. В частности, это вещество, по-видимому, вызывало довольно странные галлюциногенные эффекты, когда его смешивали с другими компонентами, предварительно подвергнув действию огня.

(обратно)

103

Относительно культа предков в других традициях можно вспомнить, например, что «он являлся краеугольным камнем религиозной жизни в Китае и оставался таковым до последних времён», как писал Роберт ван Гулик. Затем исследователь делал следующее уточнение: «Предполагалось, что человек имеет две души, каковые назывались по и хунь. По, переводимая обычно как «животная душа», появляется в момент зачатия и пребывает после смерти в трупе вплоть до его разложения. Хунь, «духовная душа», входит в ребёнка, когда он покидает материнское лоно; после смерти хунь попадает на небо и, как дух предка, извлекает себе пищу из жертвоприношений, совершаемых живущими на земле потомками» (Robert van Gulik, La Vie sexuelle dans la Chine ancienne, Paris, 1987, p. 38). У инков мёртвые, обретавшие статус обожествлённых предков, становились покровителями семьи или группы и превращались в объект поклонения. Кроме того, следует отметить, что в данной цивилизации трупы обёртывали саваном и придавали им позу зародыша (cм. Enciclopedia delle Religioni, op. cit., vol. I, pp. 411-415). Также будет небезынтересно рассмотреть то особое значение, кое приобрели связанные с культом предков и покойников фаллические изображения. Во многих культурах смогли осознать связь между оплодотворяющей человеческой энергией, каковую символизировал мужской половой орган, и мёртвыми. Во всём мусульманском мире фаллос святых, дервишей и факиров обладает баракой, то есть передающейся энергией, которая оказывает благотворное воздействие на способность супругов к зачатию и влияет на женскую плодовитость. Фаллос усопших, отцов семейства и в особенности патриархов, становится хранилищем могущества и местопребыванием семейного гения. В Марокко после омовения трупа главы семьи его мужской орган покрывается куском ткани, коя будет почитаться реликвией, содержащей находящуюся в члене мертвеца бараку. Во время бракосочетания дочери усопшего тот же самый кусок ткани возложат ей на голову для передачи энергии рода. (Joseph Bourrily, Elements d’ethnographie marocaine, Paris, 1922, p. 110).

Изображение или возведение фаллических фигур на могилах, к коим приносятся подношения или мази, распространено по всей африканской семито-хамитской зоне: фаллос покойника продолжает осуществлять своё благотворное влияние на семью или группу, которая находится под его воздействием (Enciclopedia delle Religioni, op. cit., vol. II, pp. 1521-1522).

Для народности ньякуса, относящейся к группе банту и проживающей в районе озера Руква, «тень и семя – братья»: действительно, они связывают с тенью все незримые формы и, прежде всего, те, что имеют отношение к мужской силе и плодовитости, являются причиной менструации и полового влечения, становятся семенем в половых отношениях и регулируют зачатие и плодородие почвы (M. Wilson, Ritual of Kinship among the Nyakyusa, London, 1957, p. 205).

(обратно)

104

В Одиссее Цирцея советовала Улиссу преподнести обитателям загробного мира обильную кровь, кою следовало пролить в выкопанную для этого яму: «Вокруг сей ямы соверши три жертвенных возлияния всем покойникам – сначала молоком с мёдом, после сладким вином, потом чистой водой – а затем, осыпав яму белой мукой, долго взывай к мёртвым, бессильным свидетелям; дай им обет, что не только вернёшься в Итаку и отберёшь лучшую из своих неплодных коров, чтобы принести огненную жертву на костре, в который бросишь самые прекрасные сокровища; но, кроме того, обещай одному лишь Тиресию украшение твоих стад – безупречно чёрного барана. Когда твоё обращение к мёртвым будет завершено, принеси в жертву сему благородному народу ягнёнка и чёрного козлёнка, повернув головы жертвенных животных к Эребу, а сам отведи глаза и смотри лишь на речные потоки. Когда явится множество покоящихся в смерти теней усопших, прикажи своим людям освежевать животных, чьи горла были перерезаны безжалостной бронзой, и сжечь их, взмолившись богам, могучему Аиду и ужасной Персефоне; сам же сядь и держи свой меч наготове, дабы мёртвые, те бессильные свидетели, не приблизились к крови прежде, чем Тиресий ответит на вопросы. Очень скоро увидишь, как придёт сей предсказатель и расскажет тебе, предводитель воинов, о пути и сколь долго придётся путешествовать, а также о том, как вернуться по обильному рыбой морю…» (Гомер, Одиссея, X, 520-540; цит. по: R. Villeneuve, op. cit., pp. 87-88).

(обратно)

105

Согласно учению, передаваемому внутри некоторых родов, умирая, человек формирует вокруг своей головы светящуюся сферу (genio educto [Созидание, выведение гения (лат.). – Прим. пер.]), каковая последовательно проходит стадии тёмных и радужных расцветок, от красно-коричневой и зелёно-жёлтой до синей и тёмно-фиолетовой; становясь всё более насыщенным по цвету, этот шар, приняв яйцеобразную форму, спускается к пупку три дня, в течение которых происходит гниение трупа, поглощает самый низший флюид (ossum spiritus [Дыхание костей (лат.). – Прим. пер.]) и, таким образом, создаёт плёнку-скорлупу, защищающую от космических волн в «гиперфизике земли». При этом любопытно вспомнить определённые аспекты доктрин, изложенных в тибетской Бардо-Тодол.

(обратно)

106

Не будем забывать, что в некоторых традициях «двойник» предка может быть «пленником» в магическом смысле.

(обратно)

107

René Guénon, L'Erreur Spirits, Paris, 1952, pp. 54-56.

(обратно)

108

Граф Гастоне Вентура (29.10.1906 – 28.7.1981) – журналист, писатель и путешественник, редактор газеты Венецианский листок, рыцарь Мальтийского ордена. Являлся великим магистром Итальянского ордена мартинистов, почётным членом высшего совета того же ордена во Франции, главой Обряда Мемфис-Мицраим и фигурой первостепенной важности внутри различных группировок гораздо менее инициатического толка, иногда даже враждовавших друг с другом, что, по словам Генона, «может показаться странным, однако, не является чем-то из ряда вон выходящим в истории тайных обществ» (R. Guénon, Le Théosophisme, Paris, 1969, pp. 25-26), ибо на то были свои причины.

(обратно)

109

Gastone Ventura, Il mistero del rito sacrificale, Atanor, Roma, 1989.

(обратно)

110

Отметим неточность сего выражения, по сути своей представляющего очевидную нелепость.

(обратно)

111

G. Ventura, op. cit., pp. 37-38.

(обратно)

112

Ibidem, pp. 38-39, nota 29.

(обратно)

113

В статье «Костные тела и костная душа. Очерк о шаманизме древнего Ирана» (Philippe Gignoux, «Corps osseux et âme osseue. Essai sur le chamanisme dans l’Iran ancien», Journal Asiatique, 1979, t. CCLXVII, fascic. 1-2) профессор Филипп Жиню привёл любопытный пример, относящийся к двум отрывкам из найденных в Накш-и-Рустаме надписей Кирдира, великого персидского жреца-мага, служителя культа Ормазда. Прежде всего, следует указать, что термин «костный» появился уже в Гатах и связан, главным образом, с «костным дыханием жизни», образующим форму «костной жизни» существа, каковая проявлена в костях тан и жизненной силе джан. В эсхатологии маздеизма демон смерти Асто Видоту, который приходит пленить душу во время кончины, носит имя, связанное с костями и означающее «разделитель костей»: процедура разделения костей необходима для шаманской операции, тогда как целостность костей – это предпосылка новой жизни. Представление о кости, как отмечает Жиню, имеет большое значение в Авесте и пехлевийской литературе; многочисленные иранские концепции души относятся к очень древним временам и вмещают до пяти или шести терминов для обозначения телесно-душевной структуры. Кроме того, среди народов Сибири кости и скелет имеют фундаментальное значение; в частности, тунгусы Нижней Тунгуски различают три типа души: телесная душа, связанная с физиологическими функциями, теневая душа, считающаяся двойником души, и, наконец, душа предназначения. Они имеют различные функции и после смерти направляются в разные места, а именно: первая остаётся в могиле или спускается в нижний мир, вторая превращается в птицу и летит к другим душам своего клана в верхний мир, третья прибывает к истокам мифической реки и, видимо, перевоплощается. У кетов, малочисленной народности, проживающей на Енисее, тело называется контол; это слово также может обозначать невидимую середину, незримый центр в человеке. Оно, по утверждению профессора Жиню, «вероятно указывает на семантическое смешение души и кости». Аларские буряты верят, что человек обладает тремя основными душами: первая обитает в костях («костная душа») и остаётся в могиле после смерти, охраняя их; когда кости сгнивают, она уходит в небытие. Всё описанное выше проистекает из представления о костях как фундаментальной живой субстанции; в соответствии с распространённой во всей Центральной и Северной Азии идеей они суть тот же самый принцип жизни: душа находится в костях, и из них жизнь может появиться вновь. Эта концепция встречается, например, среди всех народов Сибири, занимающихся охотой, таких как остяки, лопари и иные, о чём более подробно можно узнать из работ Мирчи Элиаде.

При рассмотрении частных аспектов шаманизма не следует забывать о главе «Шаманизм и колдовство» из книги Генона Царство количества и знамения времени, в которой автор признавал некую связь между шаманизмом и примордиальной традицией, предостерегая всё же против практически полного вырождения первого, кое связано с развитием почти исключительно магических практик самого низкого уровня, а также против того факта, что способность шамана аккумулировать психические силы может служить другим силам, кои несут подлинную ответственность за современное вырождение и в коих мы распознаём влияния падших ангелов.

(обратно)

114

В данном случае мы, несомненно, сталкиваемся с представителем рода, открыто заявляющего о падении расы полубогов и гордящимся оным, полубогов, о происхождении которых – после изыскания, проведённого с обилием подробностей в первой главе настоящей работы – можно сделать однозначный вывод. Что касается термина hestos [Неподвижный (греч.). – Прим. пер.], Вентура толкует его как «того, кто есть, кто был и кто будет всегда», следовательно, бессмертного, и выводит данное определение из убеждения в необходимости для стремящегося к бессмертию умереть стоя – возможное воспоминание, как считает исследователь, о ранней эпохе древнеегипетской империи, где монарх, для достижения бессмертия, должен был умереть, упав на бок; в этом положении его и клали в гроб (G. Ventura, op. cit., p. 39, nota 30).

(обратно)

115

Согласно доктрине этих родов, именно слава даёт семье могущество, благоприятствует заключению союзов, хранит их верность и способствует выживанию рода; вот что такое «вечная» слава. Аристократическое бессмертие такой разновидности было бы присуще элите, состоящей из людей высшего класса, каковые, стремясь к бессмертию, чтят память нумена и всей цепи своих предков и завещают своим потомкам поступать также; noblesse oblige [Положение обязывает (фр.). – Прим. пер.]. Таким образом, слава стала бы «родовым делом», в коем основной сущностью является не индивид, но род; индивид же – не что иное, как «звено цепи абсолютно вечной семьи», понимаемой как своеобразная метафизическая сущность. Поэтому обязанность каждого индивидуума заключалась бы в полной передаче сокровищницы своей семьи и в желательном пополнении оной собственными деяниями; так он мог бы обрести некое бессмертие в памяти своих потомков. Нужно уточнить, что почитающийся в культе предков нумен – это прародитель семьи, древний эпоним. Выживание нумена зависит от культа, отправляемого его потомками, и при надлежащем почтении он успешно помогает собственным отпрыскам; если сей предок снискал славу, то, очевидно, получит долговременную пользу от культа, в особенности искреннего; если же нумену больше не воздаются почести в виде культа, это означает его окончательную смерть. Следует обратить внимание на то, что подобная люциферианская концепция славы, каковая превозносит людей, хотя бы даже возведённых в ранг божеств (данных родов), конечно же, нисколько не походит на безличную славу, которая явствует из девиза тамплиеров: Non nobis, Domine, non nobis, sed nomini Tuo da gloriam [Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу (лат.). – Прим. пер.]; ибо для христианина единственная слава есть слава Божия, но не собственная слава или слава его семьи; лишь Богу подобает истинная слава.

(обратно)

116

G. Ventura, op. cit., pp. 39-40. Добавим, что в иерархических верхах некоторых групп, к коим также принадлежал и граф Вентура, практиковалось своеобразное «присвоение» пневмы, содержащейся предположительно в человеческом семени, посредством методов, по меньшей мере, обескураживающих.

(обратно)

117

Т.е. между божественным и богом (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

118

Выражение «голубая кровь» претерпело со временем многочисленные изменения своего смысла, вплоть до обозначения крови аристократов вообще. Отождествление «голубой крови» с кровью, содержащей пневму, каковая связывает нумен с его родом, воистину является порочной и «контринициатической» интерпретацией, которая не находит никакого подтверждения в наших прежних доказательствах в связи с происхождением таких родов. В соответствии с нашим объяснением «голубая кровь» является не чистейшей, но «особой» кровью, чьё отличительное свойство – происхождение от смешения людей с падшими ангелами.

Любопытно отметить курьёзный факт: в физиологическом процессе кровь, называемая голубой, является более «земной», участвует в венозной циркуляции и возвращается к сердцу, обременённая тяжёлыми веществами; она должна пройти через своеобразный дистиллятор, называемый лёгкими, дабы пресуществиться и обрести своё состояние изначальной чистоты, а также живительные и полезные свойства. Граф Герман фон Кайзерлинг писал в своей работе Изобильное страдание, что «кровь и раса порождены теллурическими безднами, а зов крови в человеке – это, по сути, зов инстинкта Земли».

Заметим, что, например, пикты северной Англии разделяли с другими кельтскими племенами не только культ головы, но и почитание синего цвета, посвящённого богине земли.

Традиционное толкование «голубой крови», наоборот, связано с силой Святого духа, нисходящего в кровь тех, кто достоин вместить его, как то бывает при традиционной инициации, рыцарском посвящении, миропомазании, принятии духовного сана; однако, не следует забывать о том, что Дух дышит, где хочет… [Иоан. III:8. – Прим. пер.].

(обратно)

119

G. Ventura, op. cit., p. 41. В рукописных инструкциях, вручаемых в некоторых организациях «контринициатического» толка, заявляется, что «в древности, когда формы общественной жизни поддерживались порядком, в значительной мере близким к духовной иерархии, с магической точки зрения всё происходило по-другому, и рождение индивида в определённой семье или касте когда-то удостоверяло его обладание необходимыми для посвящения качествами. Это объясняет, почему раньше ряд жреческих функций сохранялся исключительно за членами и потомками определённых семей, и зачем данные семьи старались во что бы то ни стало сохранить сию священную живую связь, каковая передавалась посредством кровных уз и ритуала. Отсюда происходит неумолимый закон хранимой «чистоты», избегающей всякого смешения с кровью профанов. И закон святости крови был настолько абсолютным, что даже в более поздние времена, когда любые духовные связи ослабли, и безумие эгалитарного уничтожения затопило всё, словно беспредельная очищающая лава, смутное ощущение этого закона оставалось и остаётся до сих пор. Ныне, если индивид обладает характерными качествами для принятия посвящения, можно задаться вопросом: а что, если его семья утратила все воспоминания о превратностях своей истории, если её происхождение неизвестно, если, несмотря ни на что, она, не ведая о том сама, не ведёт свой род от древнего жреческого семейства? Когда семьи жрецов ещё сохраняли совершенную магическую чистоту и не выродились из-за отказа от традиционных обычаев и кровосмешения, необходимые для инициации качества в одинаковой степени присутствовали у всех членов фамилии во всей своей действенности и убедительности, нередко сие единственное условие было достаточным, поскольку не имело значения, какому представителю фамилии удалось – лишь бы он был причастен семейному кругу – пройти нелёгкий путь посвящения. В наши дни условия отличаются, и заводить речь о самоинициации означает говорить о чём-то, лишённом основания. Бесполезно выстраивать изощрённые рассуждения о том, что, если человек уже обладает в себе этими необходимыми качествами, то может развить их и в одиночестве провести собственное посвящение. Прежде всего, сии качества, которые мы в соответствии с традицией назовём «святой землёй» или «первоматерией», не представлены ныне в своей целостности, а их, так сказать, сохранившиеся обломки пребывают в таком латентном состоянии, что обнаружить их непросто. Ко всему этому необходимо добавить отсутствие того семейного круга, о коем мы намекнули и который также крайне необходим для того, чтобы воздействие нумена могло передаваться. Наконец, но не в последнюю очередь, нужно познать и во всей полноте совершить ритуальную работу, без каковой невозможно пройти ступени символической лестницы…» Что сказал бы относительно этого Генон?

(обратно)

120

Небезынтересно отметить, что граф Вентура был кавалером Мальтийского ордена. По тому, что он написал, этого, разумеется, не скажешь, но в наше время нет ничего невозможного…

(обратно)

121

G. Ventura, op. cit., p. 42.

(обратно)

122

Ibidem, p. 46.

(обратно)

123

Ibidem, p. 47.

(обратно)

124

В качестве одного примера, среди прочих, напомним, что Дж. Х. Моултон в Раннем зороастризме (James Hope Moulton, Early Zoroastrianism, London, 1913, p. 181) повествует как маги Междуречья, когда-то обращённые в зороастризм, осквернили его изначальное учение введением таких чужеродных практик, как брак между кровными родственниками. Если бы данный тезис разделялся большинством учёных, это продемонстрировало бы, что в вырождении повинны маги, которые пришли в Месопотамию и находились под влиянием халдейства, извратившего и превратившего их религию в синкретическую астролого-магическую систему. Таким образом, кровосмешение практиковали уже маги халдейского происхождения. Вспомним рекомендацию Моисея касательно браков, заключаемых в узком классовом, расовом или кровном кругу: «Не бери жены иноземной» [Книга Товит, IV:12. – Прим. пер.]; и именно по этой причине иудеи, вопреки всем превратностям, сохранили на протяжении веков, вплоть до сегодняшних дней, свою специфическую особенность.

(обратно)

125

G. Ventura, op. cit., p. 47. Автор явно пренебрегает тем вырождением, к которому приводят браки между кровными родственниками и каковое, в частности, имеет достаточно очевидные и опасные физические и умственные симптомы, в особенности у некоторых представителей «благородных сословий», о коих говорит Вентура, ввиду того, что внутренние законы должны выводиться из внешних проявлений…

(обратно)

126

Можно сказать, что нумен – это разум этих сил, разум высшей степени, но одинаковой с ними природы. Не нужно забывать о существовании иерархии данных «теневых существ», о которой знают очень немногие, как писал Ж. Маркес-Ривьер (Jean Marquès-Rivière, «Les dangers des plans magiques», La Voile d'Isis, n° 135, marzo 1931, p. 159) и затем уточнял: «Сии сущности… различных категорий, но все они любят власть: некоторые только и добиваются удовольствия быть обожаемыми или почитаемыми в качестве наставников и гидов…» Странный оккультист С.Ю. Занн (Август ван Декерков, 1838-1923) сообщал в Секретной доктрине (неизданная рукопись) о том, что маг должен победить существ четырёх элементарных царств, «устремившись к ним и заковав их в цепи для совершенствования» (та же самая концепция содержится в Графе де Габалисе аббата Монфокона де Виллара). В другой работе он писал о возможности обретения способности вызывать некоторые феномены при посредничестве лярв и элементалов, порабощённых заклинанием; впрочем, они «служат именно для того, чтобы стать порабощёнными».

(обратно)

127

G. Ventura, op. cit., pp. 44-46.

(обратно)

128

«А что до тебя, ради крови завета твоего Я освобожу узников твоих изо рва, в котором нет воды» (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

129

O. V. de L. Milosz, Ars Magna, Paris, 1961, pp. 40-41.

(обратно)

130

«Кровь – ближайший родственник огня и света, наравне с ними она проистекает из мгновенной трансмутации света бестелесного. Преобразуясь в физическое сияние, данный свет становится созидательной циркуляцией органического пространства-материи (плоти)» (O. V. de Lubicz Milosz, Les Arcanes, Paris, 1948, «Пояснительные примечания», pp. 62-63).

(обратно)

131

Жертвоприношение быка (от лат. taurobolium). – Прим. пер.

(обратно)

132

René Guénon, «Quelques remarques sur le nom d'Adam», Le Voile d'Isis, Dic. 1931, pp. 59-60 (также как глава II из книги René Guénon, Formes tradìtionnelles et cycles cosmigues, Paris, 1973, pp. 55-60).

(обратно)

133

Тем не менее, нам кажется, что приведение в качестве примера посвятительного обряда митраистской «тавроболии» было не самым удачным выбором, ибо его инициатическое свойство сомнительно. Что касается культа Митры как такового, хотя здесь и не место для его анализа, мы лишь ограничимся отрывком из работы одного из самых квалифицированных современных востоковедов Р.Ч. Зэнера: «Само существование нескольких дощечек с клятвами, посвящёнными «богу Ариману» [Areimanios], несомненно, доказывает, что римские почитатели Митры были не последователями какой-то зороастрийской секты, признаваемой в Иране за таковую, но поклонниками дэвов, коих зороастрийцы всецело порицали и отождествляли с колдунами» (R.C. Zaehner, The dawn and twilight of Zoroastranism, London, 1962; итальянское издание – Zoroastro e la fantasia religiosa, Milano, 1962, p. 147).

(обратно)

134

O. V. de L. Milosz, Ars Magna, Paris, 1961, p. 52.

(обратно)

135

Отрывок из сочинения Эккартсгаузена цитирует А. Саворэ (André Savoret, Qu'est ce que l'alchimie?, Paris, 1947, p. 17).

(обратно)

136

Состояние болезни (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

137

Karl von Eckartshausen, Über die wichtigsten Mysterien der Religion, München, 1823, pp. 24-27, 42; Die Wolke Über Dem Heiligtum, München, 1802, pp. 98-104 (цит. по: Antoine Faivre, Eckartshausen et la théosophie chrétienne, Paris, 1969, p. 297).

(обратно)

138

Оккультный роман английского писателя XIX века, барона Эдварда Джорджа Бульвер-Литтона, опубликованный в 1842 году (Edward Bulwer-Lytton, Zanoni, London, 1842). – Прим. пер.

(обратно)

139

У многих древних народов, в частности, у египтян и евреев, тонкий лён (виссон) был не только предметом роскоши, но и непременной частью царских и жреческих одеяний, символом чистоты и праведности. – Прим. пер.

(обратно)

140

1Иоан. V:4-6. – Прим. пер.

(обратно)

141

Argos (Georges Tamos), «Du sang et de quelques-uns des ses mystères», Le Voile d'Isis, n. 142, ott. 1931, pp. 582-586.

(обратно)

142

Питер Дэвидсон [Один из основателей британоамериканского оккультного ордена «Герметическое Братство Луксора» (1842-1916). – Прим. пер.], претендовавший на обладание исчерпывающими сведениями относительно данной тематики, приводил отрывок из Порфирия о вызываниях душ посредством испарений крови, в принципе одобряемых автором, который всё же указывал на «злоупотребления этим знанием среди колдунов». Отрывок таков: «После физической смерти душа остаётся соединённой с телом благодаря странной привязанности и общности, тогда как две более сокровенные сущности с большей готовностью разлучаются с плотью. Мы замечаем, как души в немалом количестве парят вокруг нас, близ своих мёртвых останков. Более того, мы видим, что они пребывают в нетерпеливых поисках останков чужих тел, в особенности останков с пролившейся кровью, от испарений коей у них на короткое время могут пробудиться некоторые способности, присущие живым существам. К несчастью, занимаясь своим искусством, колдуны злоупотребляют сим знанием. Все они вызывают эти души и принуждают их становиться видимыми либо воздействуя на оживлённое тело, либо произнося заклинания над испарениями пролитой крови» (Порфирий, О жертвоприношениях, гл. II, «Истинный культ»; цит. по: Peter Davidson, Le gui et sa philosophie, Paris, 1896, pp. 62-63). Со своей стороны, Дэвидсон писал о «конфигуративной и пластичной способности крови реагировать на таких потенциальных существ и проявляться подобным образом вне тела, но за данное теургическое взаимодействие придётся расплачиваться в соответствии с условиями договора».

(обратно)

143

Асуры – божества в индуизме и буддизме, родственные древнегреческим титанам и демонам авраамических религий. – Прим. пер.

(обратно)

144

Jean Marquès-Riviere, art. cit., pp. 157-161.

(обратно)

145

Нужно сказать, что один из путей доступа в эти «внутренние круги» проходит через различные масонские течения, определяемые несколько общим выражением «Египетский Обряд». Много пишут, особенно в последнее время, о некоей «ассамблее 72-х», рассматриваемой в качестве главной опоры «контринициатических» сил. На самом деле сие есть только первая из пяти «ассамблей», именуемых соответственно ассамблеями 72-х, 48-ми, 35-ти, 24-х и, последняя и высшая, 12-ти, каковая нередко соотносится с таинственным орденом Мельхиседека. Добавим, что по желанию эти имена тем или иным образом изменяются и что данные круги соответствуют уровню, достигнутому в «посвящении наоборот».

(обратно)

146

Происхождение кольца «с печатью» могло уходить корнями к родам, инициированным договором с падшими ангелами; действие договора продлевалось при помощи совершаемых этими родами обрядов и сохраняемой ими «памяти крови» (дабы понять сие, достаточно увидеть собрание колец с печатями, представленное Абрахамом Горлеусом в его Дактилиотеке). Равным образом, дворянское кольцо с изображением родового герба, передававшееся от предка потомку (обычно от отца сыну), позволяет данному роду осуществлять свою власть и проявлять свои особые качества. Момент создания «магического кольца» можно отнести к эпохе, когда «память крови» начинает ослабевать из-за различных факторов, каковые уже были рассмотрены нами. Магические кольца представляют собой лишь бледное отражение изначального типа «кольца с печатью», и мы находим тому многочисленные подтверждения, от древнейших гримуаров до Сексуальной магии Рэндольфа. В этом случае кольцо, всегда демонстрирующее неразрывную связь (ligamen [Узы (лат.). – Прим. пер.]), изготавливается магическим способом и может быть серебряным или золотым. В некоторых организациях «контринициатического» толка те, кто принадлежат «внешнему» кругу, получают кольцо из серебра, называемое «лунным». Обычно на него, с внешней стороны, наносится астрологический номер, а с внутренней – число или буква (надпись с именем) гения, с каковым индивидуум связан посредством этого кольца. Носить его предписано на указательном пальце левой руки в дни прибывающей луны, на указательном или безымянном пальцах правой руки в дни луны убывающей и, наконец, не носить его вовсе в последние два дня полнолуния и в первый день новолуния. Сие кольцо непосредственным и магическим образом связывает носящего его индивидуума с «внутренним кругом» и со «вспомогательными силами магической цепи», то есть с элементарными существами, созданными магами «внутреннего круга» и развитыми до уровня «гениев».

Представители «внутреннего круга», напротив, получают «солнечное кольцо» из золота, когда им дозволяется войти в данный круг посредством кровного договора; и именно оное кольцо даёт возможность создавать элементарных существ. В связи с этим напомним арабскую легенду о царе Соломоне, обладавшем кольцом, благодаря которому он управлял служившими ему демонами (чьи знаки были нанесены на его кольцо), коим он обязан своей проницательностью и умом.

Фламины Диалиса (Юпитера) носили кольцо из ажурного золота (cassus и pervius [ «Пустотелое» и «резное» (лат.). – Прим. пер.]), без камней, как сообщает нам Авл Гелий (Аттические ночи, X, 15) (См. также M. Deloche, «Le port des anneaux dans l'Antiquité romaine et dans les premiers siècles du Moyen Âge», Mémoires de l'Institut im쒾érial de France, Académie des inscri쒾tions et belles-lettres, Paris, 1896, tome XXXV, II partie, pp. 169-280; Johann Kirchmann, De annulis liber singularis, Leiden, 1672; Abraham Gorlaeus, Dactyliothecae, pars prima et secunda, Leiden, 1695).

«Контринициация» всегда «имитирует» подлинную духовную традицию. И действительно, обычно кольцо епископа должно носиться на указательном пальце (согласно предписанию XIII века), каковой назывался silentiarium и salutaris [ «Охраняющий тишину» и «дарующий спасение» (лат.). – Прим. пер.], но надевается на безымянный для священнодействий. Что касается секретного кольца папы римского, или «кольца рыбака», то оно было снабжено ажурной оправой, каковая служила тайной печатью; каждый понтифик имел личную печать, отличавшуюся от печати предыдущего папы, но на всех на них, начиная с XIII столетия, присутствовало изображение забрасывающего сети святого Петра (см. Liturgie, Paris, 1930, p. 341, опубликованную под руководством аббата Р. Агрэна). «Кольцо рыбака» разбивалось после смерти святого отца.

Более того, обычай целовать перстень-печатку вечером перед сном, утром при пробуждении, перед всяким важным делом или во время противостояния опасности, возник, вероятно, из обычая целовать священные реликвии (G. Ventura, op. cit., p. 41).

(обратно)

147

Приведём здесь истолкование особого типа кровного договора, «братства крови», каковое «связывает астральные тела», а также, по утверждению, надо сказать, довольно шокирующему, знаменитого кавказского мага Г.И. Гурджиева, имеет прямое отношение к тайной вечере Христа… Какие тут могут быть комментарии?! «Люди, имеющие «астральное тело», – писал он, – способны общаться друг с другом на расстоянии, не прибегая к помощи физических средств. Но для того, чтобы такое общение было возможным, они должны установить друг с другом некую «связь». Для этого при расставании, те, кто уходит, иногда берут с собой что-нибудь, принадлежащее человеку, с которым они хотели бы сохранить контакт, предпочтительно такую вещь, коя соприкасалась с его телом, пропитана его эманациями… Точно так же, для установления связи с умершим, его друзья обыкновенно хранят принадлежавшие ему предметы. Эти вещи как бы оставляют за собой некий след, нечто вроде нитей или волокон, протянутых в пространстве. Данные нити связывают сей предмет с человеком – живым или мёртвым – им владевшим. Люди ведали об оном с глубочайшей древности и различными способами использовали такое знание. Следы его можно найти в традициях многих народов. Вы знаете, например, что у некоторых из них есть обычай братания кровью. Двое или более человек смешивают свою кровь в одном сосуде и пьют из него. После чего их считают братьями по крови. Но происхождение этого обряда лежит глубже. Он восходит к магической церемонии установления связи между «астральными телами». Кровь имеет особые свойства. Отдельные народы, например, иудеи, приписывали особенное значение магическим свойствам крови. Теперь вы понимаете, что если установлена связь между «астральными телами», то её, согласно некоторым верованиям, не может разорвать даже смерть. Христу было ведомо, что он должен умереть. Сие было предрешено. Он знал это, и ученики его знали. И каждому из них было известно, какую роль ему предстоит сыграть. В то же время им хотелось установить постоянную связь со своим учителем. С этой целью Христос дал им испить своей крови и вкусить своей плоти. Сие вовсе не было хлебом и вином, а подлинной плотью и подлинной кровью. Тайная вечеря была магическим обрядом, аналогичным «братанию кровью», для установления связи между «астральными телами» (P.D. Ouspensky, Fragments d'un enseignement inconnu, Paris, 1949, pp. 147-148).

(обратно)

148

В своей неопубликованной рукописи Секретная доктрина, которую мы уже цитировали, С.Ю. Занн утверждал, что сам страх перед вампиром приводит к своеобразному психическому распаду того, кто его испытывает, и позволяет вампиру «войти»; и воистину, в случае, когда элементарные существа воплощаются в тесно связанные с землёй человеческие формы, то с первыми признаками разложения тела происходит полуотделение: «двойник», все ещё соединённый со своим телом, может даже отходить на приличное расстояние от гробницы. В частности, если его структура в значительной мере желчно-нервная, женская, то он преисполняется ненавистью к темпераментам в большей степени сангвинически- или в меньшей степени лимфатически-нервным, истощённым вырождением, и, насыщая страхом, разрывает их единение с психическими сущностями и высасывает кровь. Этой кровью он из месяца в месяц питает собственное физическое тело в гробу. Занн добавляет, что, с другой стороны, сей пример близок иным феноменам одержимости или ментального отчуждения, называемого «раздвоением личности», и что «астральный вампиризм» – явление аналогичного порядка на «высшем» плане, поскольку оба проистекают из принципа первичного закона бытия и становления: из инстинкта самосохранения. К случаям одержимости можно причислить и деятельность шаманов: в шаманских традициях считается, что после «сеансов», требующих экстатического состояния, у шамана уменьшается количество крови, и говорят, что это происходит из-за духов-помощников, этанов, которыми его наделили предки и которые питаются его кровью (см. Laurence Delaby, «Chamanes toungouses», Etudes mongoles et siberiennes, n° 7, Paris, 1976, p. 45).

(обратно)

149

Исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

150

Цит. по: G. Dumézil, Romans de Scythie et d'alemour, Paris, 1978, p. 277.

(обратно)

151

J.J.M. de Groot, The Religious system of China, Leiden, 1892-1907, vol. 6. Ян Якоб Мария де Гроот, коему мы обязаны наличием обширнейшей документации, касающейся погребальных обрядов императорского Китая, упоминает о необычном методе идентификации костных останков родственников, захороненных в общих могилах.

Тот, кто должен был осуществить перенос останков предков, извлекал немного крови из пальца и окроплял ею кости в могиле: если кровь прилипала к костям или каким-либо образом впитывалась ими, это служило доказательством подлинного родства между живым и усопшим. Подобная практика, вероятно, была достаточно распространённой, так как в 1247 году в нормативной китайской работе Сун Цзы о судебной медицине, Си-юань-лу, говорится следующее: «Если кости отца или матери лежат в месте, каковое принадлежит другим, и если сын или дочь желают опознать их, то пусть наследники извлекут немного крови из своих тел и окропят ею кости. Если останки принадлежат мужчине или женщине, которые произвели на свет оных наследников, то кровь впитается; в противном случае – нет». Данное испытание крови официально признавалось судами… Тем не менее, не верится, что речь идёт об использовании сего метода в позднейшее время. Династические хроники императорского Китая свидетельствуют о похожих опознаниях останков предков, производимых в V веке нашей эры (Lionello Lanciotti, «Sangue e antropologia nella Cina antica», Sangue e antropologia nella Liturgia, I, Roma, 1948, p. 17).

(обратно)

152

David van der Becke, Esperimento et meditationes circa naturalium rerum principia, Hamburg, 1683, p. 310.

(обратно)

153

Отрывок из Бореля: «Не только о растениях известных, но и о неведомых приобретаем мы знание по их плодам, семенам и фрагментам, которые волнующимся морем приносит от неизвестных берегов и которые мы рассматриваем в музеях редкостей. И, что еще более удивительно, то же самое имеет место и в отношении животных; музей для тебя – словно Ноев Ковчег. И таким образом ты увидишь, что облики (formas) всех вещей бессмертны: убедительнейшее доказательство воскресения; и этот Дух-Архей может воссоединиться с обычным телом, сообразно познанию его и предопределению, магнетически притягивая материю из первоэлементов, и если в той воде нет плотных первоэлементов, то он воспроизводит себе тенеобразное (umbratile) тело. Но, что превосходит всё самое изумительное, – это может иметь место и в отношении людей; и в некромантии, являемой в фиалах, ты по собственной прихоти побудишь явиться отца, деда, отца прапрадеда и любую персону; более того, древних римлян, евреев и вообще кого пожелаешь, исключая Пифию, в их собственных образах, – если ты сохранишь их прах или кости, а также, я полагаю, есть и многое другое, что, как я полагаю, еще не долженствует быть открыто» (Pierre Borel, op. cit., 1657, Centuria IV, Observatio LXII, «De Admiranda Rerum Resurrectione»). Добавим, что аналогичная операция довольно часто упоминается в шокирующем романе Говарда Филлипса Лавкрафта (1890-1937) Случай Чарльза Декстера Варда, написанном в 1927 году, но опубликованном лишь после смерти автора в 1941-м. Этот американский писатель, истинный «пророк» «контринициации», снискал расположение публики, заигрывая с мощной и гипнотической эвокативной силой, сквозящей в его повестях и рассказах, внушённых, впрочем, по воле той же «контринициации», лишь слепым инструментом коей Г.Ф. Лавкрафт был; среди прочих обстоятельств, припомним только, что его произведения ценили и изучали продолжатели дела Алистера Кроули. Не забывайте, что Г.Ф. Лавкрафт родился в 1890 году в Провиденсе, неподалёку от Бостона, где прожил всю свою жизнь, и что в этом городе, по крайней мере, какое-то время, находилась штаб-квартира Герметического Братства Луксора. Более подробную информацию о Г.Б.Л. см. в H.B. of L., textes et documents secrets de l’Hermetic Brotherhood of Luxor, Paris, 1988.

(обратно)

154

«Но что мы скажем о том, что сообщает Борель, а именно: будто возможно в некромантии, являемой в фиалах, отца, деда, отца прапрадеда и любую персону; более того, древних римлян, евреев и вообще кого пожелаешь, вызвать к свету в некоем тенеобразном Воскресении, в их собственных образах, если ты сохранишь их прах или кости?» (David von der Becke, Experimenta et Meditationes circa Naturalium Rerum Principia [ «Эксперименты и размышления касательно начал вещей естественных»], Hamburg, 1674, p. 244.)

(обратно)

155

Моисей Шваб даёт следующее иудейское определение некроманту: Auba tamia, «заклинатель костей», некромант: Мишна, Шабат, XX, 3; Талмуд, Берахот, 59 (Moise Schwab, Vocabulaire de l'Angélologie, Paris, s.a. (1893, 1897), p. 157). Пехлевийская Вендидад говорит о насущной необходимости защищать дакмы (зороастрийские погребальные строения, где находились кости) от нежелательных посетителей: джаду, «колдунов» (Вендидад, VII, 58-59). Кроме того, можно упомянуть об эпизоде с Аэндорской «волшебницей», которая принудила тень Самуила предстать перед Саулом; не следует забывать, что некромантия была строго запрещена и даже каралась смертью (I Сам. 28; Лев. XX:27). Добавим к этому написанное относительно некромантии Агриппой: «Различаются два типа некромантии: называемая некиомантией, каковая вопрошает труп и не может преуспеть в своём деле без использования крови; другая именуется скиомантией, поскольку ей достаточно воззвать к тени» (Агриппа, Оккультная философия, кн. III, гл. XLII).

(обратно)

156

В таком случае не столь очевидно действие «блуждающих влияний», описанных Геноном, и их сгущение внутри или снаружи мага, который вверяет себя силам, наделённым своеобразным сознанием, чтобы сформировать для них временную индивидуальность (ср. René Guénon, L'Erreur Spirits, Paris, 1952, pp. 121-124). Ранее мы упоминали сказанное самим Геноном: согласно иудейской традиции, между «дыханием костей» и высшими принципами существует определённая связь, но ещё более тесные узы связывают ob и тело. Здесь же – очень скоро у нас будет возможность затронуть эту тему – мы обращаем внимание на твёрдую соль, находящуюся в некоторых костях, которая является хранителем и носителем приобретённого индивидуумом сознания и, следовательно, как убедительно объясняет Р.А. Шваллер де Любич в некоторых своих произведениях, содержит присущие сему человеку специфические особенности и личные характеристики, включая качества, приобретённые в течение его жизни. Истинный тайный источник тотема, согласно определению Исы Шваллер де Любич, «в животной или растительной форме является носителем естественных общностей (сходства жизненных циклов и психического состояния), устанавливающих анимическую связь между ним и человеческими существами… Фамильный герб может быть не только эмблемой, но и тотемом, если он несёт дополненное девизом изображение растения или животного, представляющего подлинный тотем семьи. Символ реален и основан на вере в то, что индивидуум, семья или клан могут найти в растительном или животном царствах «покровителя типичных общностей», жизненный цикл и психическая природа которого совпадает с их собственными… Тем не менее, тотем – это не только анимическое сходство… Нужно отметить, что всё касающееся тотемных законов относится к душевно-психической жизни человека… и это верно, когда речь идёт как о защите или увеличении жизненной силы человека, так и об обеспечении его благоприятными анимическими влияниями или сохранении целостности «тотемного рода»» (Isha Schwaller de Lubicz, Contribution à l'égyᕳtologie, Caire, 1950, pp. 74-76). Теперь обратимся к описанию весьма любопытных фамильных гербов, в коих доминирующим элементом является кость; это гербы некоторых европейских семей, чьё символическое значение, по всей видимости, довольно трудно установить. Добервиц или Добровиц (Пруссия): красного цвета, с двумя серебряными мёртвыми костями в центре, с четырьмя слезами из серебра в вольной части; увенчанный короной шлем. Гребень шлема: возникающая женщина, облачённая в красное, с распущенными волосами, держащая в правой руке золотой кубок (J.B. Rietstap, Armorial général, II, 545).

Гильдемейстер (ван Гейл – Амстердам): на лазурном фоне рука в броне серебряного цвета, окаймлённая золотом, выходящая из облака с левой стороны щита; рука с золотыми наручами, держащая мёртвую кость из серебра. Гребень шлема: украшение щита (исключая облако); сокрытая в вертикальной полосе рука. Ламбрекен: золотой и серебряный (J.B. Rietstap, op. cit., II, 770, 775).

Кюрванг (Шпира): кость; возникающий человек в серебряном вооружении, изображённый в профиль, направляющийся к зелёному холму и держащий в вытянутой правой руке прямую чёрную кость. Гребень шлема: возникающий человек (J.B. Rietstap, op. cit., II, 1147).

Монод (Вюйерен-Пэи де Во): предплечье на лазурном полосатом фоне, направленное влево, держащее кость в вертикальном положении и сопровождаемое тремя звёздами на голове, двумя и одной; всё в серебре. Гребень шлема: серебряное предплечье, вертикальное, держащее такую же кость, в полосах (J.B. Rietstap, op. cit., III, 245).

Тио (Арагон): серебряная бедренная кость на лазурном фоне, косая полоса, на правом краю золотое солнце, на левом – полная серебряная луна (J.B. Rietstap, op. cit., IV, 915).

(обратно)

157

R. A. Schwaller de Lubicz, Le temple de l'homme, 3 vol., Paris, 1957, повторное издание Paris, 1979, vol. I, pp. 64-70. Рене Адольф Шваллер, также известный под инициатическим именем Аор, или, более точно, Аор Магомет Алия, родился 30 декабря 1887 года в Анье и умер 7 декабря 1961-го в План-де-Грас. Этот инженер-химик создал в 1918 году в Париже, вместе со своей будущей женой Исой (Жанна-Жермен Лами, 1885-1962), движение «Наблюдателей», организацию одновременно художественно-социальную и философско-инциатическую, куда входили, среди прочих, такие личности, как Ф. Леже, П. Лоти, А. Глез, Ж. Польти, П. Фор, В. д’Энди, А. Спир, Ф. Дивуар, А. Барбюс. Данная группа также включала в себя внутренний круг, называвшийся «Орденом Илии». Рене Шваллера связывали кровные узы с великим литовским поэтом, писавшим на французском языке, Оскаром Владисласом де Любич Милошем, который впоследствии передал ему имя Любич, а с ним – титул рыцаря и право на ношение оружия своего клана; кажется, именно тогда, благодаря контактам, установленным с герметическими школами Северной Африки, Рене Швалллер и был посвящён в «Ars Regia» [Царское искусство (лат.) – общее наименование доктрин и практик герметической традиции, связанной с мистериями высших каст, в более узком контексте – алхимия. – Прим. пер.]. Позднее в 1921 году он основал в Швейцарии, недалеко от Сен-Морица, научную станцию «Сухалия» («Station Scientifìque Suhalia»), своеобразный светский монастырь, члены которого занимались ремесленными работами в стекольных, типографских, ткацких, столярных и пр. мастерских и лабораторными исследованиями химии, физики, гомеопатической медицины… и всё это под руководством Р. Шваллера де Любича. Пятнадцать лет пребывания в Египте, включая двенадцать лет жизни в Луксоре, Шваллер полностью посвятил изучению древнеегипетской традиции: по его собственным словам, «самой ясной, полной и совершенной от самых истоков своего появления». Из тысяч собранных данных он составил своё монументальное произведение Храм человека, в котором раскрывается «суть знаний фараонов, а основой западной культуры провозглашается пифагорейское учение»; данная работа стала завершением ряда трудов, уже предвосхищавших эти выводы и идеи. Согласно многочисленным свидетельствам, полученным из различных источников, которыми мы обладаем, Р. Шваллер де Любич, по-видимому, обладал довольно глубокой осведомлённостью относительно весьма специфической магии, а также имел связанную с последней «практику». Приводимый нами текст демонстрирует уровень его познаний, являющихся, в большинстве случаев, достоянием тех родов, изучением которых мы занимаемся в настоящей книге. Более того, в 1927 году он опубликовал работу, изъятую из магазинов вскоре после издания, коя называется Адам, красный человек, где продемонстрировал весьма серьёзное знание доктрин и практик «тантрического» характера. В связи с этим и прочими фактами, даже если выдвигать гипотезу, не находящую доводов в свою пользу, о связи Шваллера и Карла Кёльнера, который, вместе с Теодором Ройссом, основал в 1895 году О.Т.О., известно, что тот много путешествовал по Востоку и усвоил учения, несущие следы неортодоксального суфизма и тантризма, которые, по его словам, получил от арабского учителя и двух индусов, и был, по всей видимости, «инициирован» различными людьми. Однако, на наш взгляд, если Шваллер и принимал участие в каких-то подобных «группах», то это был именно тот секретнейший и внушающий страх О.Т.О., являвшийся сущей «западнёй» [В оригинале specchietto per allodole, букв. «зеркальце для жаворонка»; аналог русского выражения «сыр в мышеловке». – Прим. пер.]. В любом случае, связь между его герметическим посвящением в Северной Африке и интересом к древнеегипетской традиции представляется, надо сказать, признаком весьма тревожным. Мы не можем не привести здесь по этому поводу несколько отрывков из переписки между Геноном и «неизвестным корреспондентом».

От 22 апреля 1932 года: «…На самом деле, единственное, что осталось от Древнего Египта и продолжает существовать до сих пор, – это магия, довольно опасная и очень низкого уровня; впрочем, она в действительности имеет отношение к мистериям известного бога с головой осла, ни кого иного как Сета или Тифона. Оная магия, по-видимому, нашла себе убежище в определённых районах Судана, где происходят не совсем обычные вещи: так, например, существует регион, обитатели коего, числом около двадцати тысяч, способны принимать по ночам облик животных; остальным жителям пришлось даже возвести ограду, чтобы воспрепятствовать ночным набегам этих существ, в ходе которых они часто пожирали людей…»

От 12 марта 1933 года: «…Колдовство Северной Африки не арабского, а берберского и, возможно, отчасти финикийского происхождения, хотя самый могущественный его элемент (здесь я говорю о том, что касается головы осла) восходит к Древнему Египту и продолжает поддерживать мистерии Тифона: полагаю даже, что это всё, что осталось от древнеегипетской цивилизации, и, конечно, оное представляет собой не самое лучшее из того, чем данная цивилизация обладала… Видимо, «магическая» сторона развилась там довольно рано, что уже указывает на определённое вырождение; в некоторых гробницах присутствуют воистину отвратительные влияния, которые, кажется, способны поддерживать свою жизнеспособность сколь угодно продолжительное время…» (Фрагменты корреспонденции, упоминаемые в книге Jean Robin, René Guénon, témoin de la tradition, Paris, 1978, pp. 253-254).

Довольно любопытно, что в остатках сохранившейся в Судане магии, о которой говорил Генон, обнаруживается феномен превращения человека в животное, к коему причастно всё население, что, между прочим, является доказательством наследственной передачи такой способности через кровь.

(обратно)

158

Быт. III:19. – Прим. пер.

(обратно)

159

По этому поводу вспомним древнейшую гомологию между человеческим семенем и семечком растения.

(обратно)

160

Ср. Hannemann, Salis et Palyngenesis vegatalis et animalis, Kiloni, 1677, p. 3: «Сие древо земных существ есть феникс, всякий раз возрождающийся из своего пепла, и известный пифагорейский Метемпсихоз, столь восхваляемый – по-иному учение Пифагора объяснить невозможно…»); pp. 58-59: «При помощи огня все эти элементы можно извлечь из порождённых растением семян: например, Дух, устойчивые и летучие соли, маслá и летучие соли растений») и ещё: «…И эти мельчайшие элементы можно извлечь из растений посредством действия огня, они рассеяны по всему их организму и, в конце концов, будут сосредоточены в маленьком зёрнышке, а воскрешаемая форма демонстрирует, что экстракты растений аналогичны тем же самым зёрнам или что сами соли являются изначальными зёрнами вещей; Парацельс в своей работе Тайна природы описывает восстановление растений из их пепла; он всё время подкармливал пепел, в соответствии с искусством пропитывая его водянистой жидкостью и маслянистым экстрактом из растений, пересаживал в первоматерию, так сказать, засевая первое зерно своего растения и оставлял в подходящей земле для зарождения, как о том повествует Либавий в Synt. Artic. I, c. 22, p. 47. Если посеять траву, разрезанную на мельчайшие кусочки или хорошо пережжённую, то родится трава того же вида, каковую разрезали или сожгли, говорит Кирхер в De arte Mag. I, Gart. 5, c. 3, experim., p. 496».

(обратно)

161

Полагаем излишним уточнять, что в данном случае речь идёт не о теософской «реинкарнации».

(обратно)

162

В своей книге Бестиарий Христа Луи Шарбонно-Лассе писал, что, «говоря точнее, греческие мудрецы достаточно ясно выразили свои убеждения, свою веру в «палингенез», то есть, в возрождение человека после смерти в более совершенном состоянии» (Louis Charbonneau-Lassay, Le Bestiaire du Christ, Archè, Milan, 1974, pp. 410-411). По этому поводу в 568 году до н. э. Феогнид из Мегар сказал в стихотворении так: «Надолго останусь распростёртым под землёй, как молчаливый камень, утратив свою душу…» По утверждению Виктора Маньена, «он [Феогнид] верит, что потерянная душа когда-нибудь отыщется и найдёт тело» (Victor Magnien, Les Mystères d'Éleusis, Payot, Paris, 1929, p. 66). Св. Августин формально признавал, что древние греки верили в палингенез. «Некоторые генетлиаки [Предсказатели, определявшие судьбу новорождённого по звёздам. – Прим. пер.] писали, – утверждает он, – что случается оживление людей, каковое греки именовали палингенезом. И происходит сие возрождение в течение 444 лет, дабы то же самое тело и та же самая душа, кои некогда были едины в человеке, воссоединились однажды снова» (Святой Августин, О граде Божьем, XXII, 28). «Это значит, что еретики, о которых говорит Августин, приняли греческое учение о палингенезе и что, следовательно, греки верили в грядущее объединение тела и души, составлявших человека, в ту же самую личность», – добавляет Виктор Маньен к сказанному святым. «Греки, от которых еретики восприняли свой догмат, являлись последователями мистерий и, прежде всего, мистерий элевсинских» (Victor Magnien, op. cit.).

(обратно)

163

Вероятно, Шваллер де Любич подразумевает богиню Исиду, каковую мифы Древнего Египта называют «великой волшебницей», способной оживлять умерших. – Прим. пер.

(обратно)

164

По сути, Генон говорил о метемпсихозе как наследственной передаче от одной личности к другой более или менее важных элементов, которые сохраняли некое состояние связности после распада человеческой структуры, как в случае тибетских тулку (или греческой концепции перевоплощения). Тем не менее, на наш взгляд, следует подчеркнуть то, на что Генон обращал недостаточно внимания: всё зависит от качества передаваемых психических элементов, и сей факт не стоит совершенно игнорировать. Также тут подразумевается случай прародительской памяти, каковая может проявляться даже через несколько поколений, пребывая в латентном и подсознательном состоянии до момента вмешательства «срывающей с цепи причины», провоцирующей её манифестацию. Таким образом, мы снова обращаемся к вопросу «памяти крови».

(обратно)

165

Ср. Georges Dumézil, La saga de Hadingus, Presses Universitaires de France, Paris, 1953, p. 150: «При кремации заботятся, прежде всего, о самóм мёртвом, которому нужно обеспечить красивое вознесение и роскошное существование в загробном мире. При погребении в земле проявляют особенную заботу о почве, гарантирующей изобилие: мёртвый сохраняется в земле, поскольку она производит богатые нивы. Скажу иначе: существует категория привилегированных мёртвых, которые отправляются на небеса… другие же скрываются от неба и сохраняют связь с землёй, передавая ей оплодотворяющую силу, каковую они проявили при жизни и каковую почва преобразует в пищу для живых существ…»

(обратно)

166

Согласно другим традициям, «соль жизни» находится в иной кости. В связи с этим обратимся к отрывку из романа Густава Майринка Ангел западного окна, в котором один из главных героев, Бартлет Грин, «коего автор, – по словам Юлиуса Эвола в предисловии (Gustav Meyrink, op. cit., pp. 13-14), – связывает с некоторыми архаическими формами шотландского посвящения и культом Исаис, женского божества, каковая впоследствии окажется Изидой, коей в древности поклонялись определённые круги черноморского региона». Затем Эвола добавляет, что «в первой части книги Бартлет Грин изображён человеком, которому удалось (правда, тёмными путями и благодаря ужасным обрядам) обрести «внутреннюю женщину» и стать, таким образом, «Принцем Чёрного Камня», что делает его совершенно невосприимчивым к боли и страху. Во второй части он будет представлен в большей степени эмиссаром демонических сил, агентом «контринициации» (пользуясь терминологией Генона), каковой пытается всеми способами обольстить Джона Ди» (по нашему мнению, возможной разницы между двумя упомянутыми вещами не существует: одна, на самом деле, суть свойство и следствие второй). В связи с этим Джон Ди, в определённый момент оказавшийся в тюрьме с Бартлетом Грином, рассказывает: «После чего Бартлет Грин ощупал моё плечо чуть ниже ключицы… и сказал: «Вот она, магическая косточка! Её ещё называют вороний отросток. В ней скрыта сокровенная соль жизни, поэтому в земле она не истлевает. Евреи потому и болтают о воскресении в день Страшного суда… однако это следует понимать иначе… А откуда я это знаю, магистр? … Послушай, магистр: эта косточка излучает свет, который профаны видеть не могут…»» [Цит. по: Г. Майринк, Ангел Западного окна, СПб, 1992, стр. 77. – Прим. пер.].

(обратно)

167

В примечании Шваллер делает уточнение, что «…они являются основными принципами всех изначальных инициатических текстов, которые стремятся указать на «предков существа» в его фазах трансформации и очищения, предшествующих воссоединению и следующих за надлежащим разделением двух составных принципов в момент смерти тела».

(обратно)

168

Лат. spectrum от specter – видеᕳние, призрак. – Прим. пер.

(обратно)

169

Antoine Faivre, op. cit., pp. 498-501.

(обратно)

170

Великая книга природы, или Философский и герметический апокалипсис… – любопытное произведение, написанное по заказу Société de Ph(ilosophes) Inc(onnus) [Общество неизвестных философов (фр.). – Прим. пер.] и напечатанное в типографии Imprimerie de la Vérité в 1790 году; эта работа художника и герметика Тузэ, более известного как Дюшанто, относится к сочинениям масонско-каббалистического сорта, довольно популярного в Европе конца XVIII века. Цитируемый нами отрывок извлечён из нового издания, проверенного, исправленного и дополненного предисловием Освальда Вирта (Duchanteu, Le Grand Livre de la Nature ou l’Apocalypse Philosophique et Hermetique, Paris, 1910, pp. 33-37). Известны опыты, производившиеся разными алхимиками или выдававшими себя за таковых, кои стремились добыть фосфор из мочи; одним из самых известных таких примеров, несомненно, является Дюшанто, трагически погибший в ходе подобного эксперимента; тем не менее, нужно добавить, что его смерть произошла вследствие фундаментального заблуждения: подразумевалась дистилляция не просто мочи из человеческого тела, но некой её разновидности, выработанной в организме в ходе определённых практик, о которых мы будем говорить в последней главе нашей книги: данная операция до сих пор практикуется членами некоторых организаций «контринициатического» толка. Можно было бы найти и другие примеры использования алхимико-магических органических субстанций, как, например, в рукописи XVIII столетия, озаглавленной Testamentum Fraternitatis Rosae et Auerae Crucis – текст одной из многочисленных немецких, так называемых, инициатических групп, вдохновлявшихся розенкрейцерством («Златорозовый крест»). Интересующихся более подробными сведениями отсылаем к книге Christopher MacIntosh, La Rose-Croix dèvoillèe, Paris, 1981.

(обратно)

171

Guy de la Brosse, De la nature des Plantes, 1628, cap. 6, p. 44.

(обратно)

172

В связи с этим напомним случай, о котором рассказывал Джанджузеппе Орилья, кузен принца Раймондо ди Сангро ди Сансеверо. Сие происшествие имело место в 1753 году в лаборатории принца, расположенной в подвальных помещениях его дворца. В ходе химической операции (вполне вероятно, что под таковой имелось в виду прокаливание человеческих костей) из рук одного из ассистентов выпал сосуд, наполненный «основными солями», которые были нагреты печным теплом и внезапно взметнулись вверх, приняв форму обнажённого бородатого человека, каковой, при всеобщем изумлении, вырос до потолка и тотчас же распался на части, обрушившись наземь в виде бледно-голубого порошка (Giangiuseppe Origlia, Istoria dello studio di Napoli II, 1754, pp. 380-382). Следовательно, неаполитанский принц Раймондо ди Сангро ди Сансеверо предавался изысканиям и опытам, связанным с палингенезом, и, кстати, истоки одного из его произведений, Сочинение о древнем светильнике (Dissertation sur une lampe antique), написанного в 1754 году в Неаполе и два года спустя опубликованного на французском языке, вероятно, кроются в исследованиях палингенезов, осуществлённых принцем между 1752 и 1765 годами. Быть может, небезынтересно будет отметить, что в ходе некоторых шаманских экстазов в теле шамана выделяется очень сильное тепло, которое полностью заполняет его, а затем над головой оного появляется синеватый пар или дым, считающийся пророчествующим духом самого шамана (см. J. Balázs, «Über die Ekstase des ungarischen Schamanen» в V. Diószegi (ed.), Glaubenswelt und Folklore der sibirischen Völker, Budapest, 1963, pp. 57-83). Этот палингенез, или «искусство действительного либо мнимого восстановления тела из его праха… обещало и, согласно некоторым авторам, утверждало, что способно восстанавливать органическое или растительное тело, располагая лишь его прахом, а лучше, так называемыми основными солями, о которых говорит Борель. Палингенез мог быть естественным – то есть, воспроизводящим такие существовавшие в природе явления, как лиофилизация и возвращение к жизни мелких речных крабов – или искусственным, то есть, вызванным лабораторными методами у таких разных объектов, как растения, животные и, теоретически, человеческие существа. С другой, и, конечно же, самой интересной, точки зрения, эту операцию можно осуществить мнимо, что означает стремление только к временному появлению кальцинированных тел, или реально, достигая почти полного восстановления тела, наподобие своеобразного воскрешения…» (вступление к книге Raimondo di Sangro di Sansevero, Il lume eterno, Foggia, 1987, pp. 7-8).

(обратно)

173

Пьер Борель также производил опыты подобного рода, им описанные: «Когда Д. де Линга (D. de Linga), итальянский философ-химик, невдалеке от города Мас д’Азиль, в графстве Фуа, собирал росу, для которой разложил большую подстилку, внезапно появившись, сгустился лёд, так что он едва мог унести, и роса оказалась непригодной, сосуд был разорван льдом, и, взглянув на лёд, он увидел внутри него дерево с листьями, плодами, ветвями и корнями, обликом схожее с ореховым деревом… То, что доказывает, как бессмертные души растений, таящиеся в солях, могут вновь восстать и во льду скрыто обнаруживают свои облики (formas), точно так же проявляется и безо льда, в солях солнца, в воде растворенных, и при замерзании щёлока, – то есть на его поверхности, но предпочтительнее – в глубоком сосуде, где все растение может явиться» (Pierre Borel, op. cit., Centuria III, Observatio LXXI, «Figurae Plantae in Rore Frigore Congelato» [ «Образы растений в росе, замерзшей под действием холода»], pp. 252 – 253).

Далее следует уточнение: «Так растения вновь рождаются из животных экскрементов, из которых они вырастают; таким образом, очевидно, что бессмертны души даже самых малых вещей и никакое, самое удаленное место в мире не лишено душ, как сказано Ямвлихом в книге об учении халдеев и ассирийцев. Когда же тела, или темницы душ, повреждены, души уносятся воздухом и так блуждают, пока не найдут себе какое-то новое тело и сами не родятся, благодаря магнетическому притяжению необходимой им сущности, в этом теле, для них предназначенном и архитектонически выстроенном сообразно их познаниям» (Pierre Borel, op. cit., Centuria IV, Observatio XXXIV, «Cancrorum Fluviatilium Resurrectio seu Regeneratio», pp. 303 – 304).

«В другом месте я показал, что семена вещей сокрыты в солях, и подтвердил это тем, что растения, чьи души присутствуют в солях, рождаются вновь, как и из животных экскрементов, богатых солями; я показал это и на примере льда растительного щёлока, и многими другими примерами, когда во льду наблюдается образ сожженного растения, либо же в жидкости возникает тенеобразный его образ, каковой некогда увидел Кверцетанус… При этом вся душа присутствует в любой, какой угодно, части; это явствует из того, что, работая с кусочками плодов, листьев, или корней, мы видим во льду, либо в их тенеобразном контуре призрачное целое растение, и таким образом разрешатся споры ученых о некоторых растениях, ведь они могли бы какой угодно ботанический сад, в фиалах заключенный, наблюдать в своей комнате, с необходимыми надписями, так что любое растение, по желанию, безо всякого выращивания, могло бы, к их удовольствию, предстать во всех своих красках…» (Pierre Borel, op. cit., Centuria IV, Observatio LXII, «De Admiranda Rerum Resurrectione», pp. 323 – 324).

(обратно)

174

«Я удостоверяю, что растения, разъединённые на части, измельчённые в ступке и превращённые в пепел, тем не менее, могут сохранять (благодаря тайной и поразительной силе природы) одновременно и в своём соке, и в своём прахе те же облик и форму, каковыми они обладали изначально; и даже не являясь видимыми, они, несомненно, могут быть извлечены и предстать перед взором мастера» (Gafferel, Curiosités inouïes). Питер Дэвидсон приводит этот отрывок в занимательной брошюре под названием Омела и её философия и, более того, даёт совет читать тексты о палингенезе иных авторов, таких как Кирхер, Дигби, Вальмон и др.; затем он уточняет, что «в древности, и даже в средневековье, под общим термином философия подразумевались все человеческие науки, поэтому алхимики, астрологи, герметики и оккультисты(!!!) назывались философами. Посмотрим, как египетский посвящённый, сведущий во всех операциях, совершает трансмутацию тел. Вода, подогретая в открытом сосуде, преобразуется, в соответствии с прогнозами святого мастера, в воздух (пар) и беловатую землю (к концу работы) или порошкообразное вещество. Посвящённый нагревал под открытым небом (кальцинация) свинец, либо любой другой металл (за исключением золота и серебра); сей металл терял свои изначальные свойства и трансформировался в пепел или своеобразную порошковидную землистую субстанцию, в средние века её называли métal-mort [Букв. «мёртвый металл» (фр.). – Прим. пер.], и если посвящённый снова подогревал данный métal-mort в тигле, с несколькими хлебными зёрнами, мукой, семенами Mirabilis Galapa и кое-чем ещё, то вскоре происходило наглядное возрождение металла из его останков, и он вновь обретал свою форму и первоначальные свойства. По достижении данного результата посвящённый, разумеется, заключал, что разрушенный огнём металл по видимости возвращался к жизни (redivivus) благодаря семенам и действию тепла, и символом оного возрождения был Феникс, воскресающий из собственного пепла. Это одна из причин, хотя и не основная, почему древнеегипетский символизм, а затем еврейский изобразительный культ обозначали хлебным зерном распространение жизни по ту сторону, Воскрешение, вечную жизнь…» (Peter Davidson, Le gui et sa philosophie, Paris, 1896, pp. 56-58). Следовательно, можно констатировать, что Питер Дэвидсон, «великий магистр внешнего круга» Герметического Братства Луксора, тоже проявлял интерес к палингенезу, по всей видимости, в его минеральной форме, относительно которого у него, надо сказать, были специфические идеи.

(обратно)

175

Здесь обнаруживается связь, выраженная без обиняков, между палингенезом, практикуемым на человеческих существах и «искусством общения со сверхчеловеческими сущностями», то есть, некой формой теургии.

(обратно)

176

Ср. Eckartshausen, Aufschlusse zur Magie, II, 397; цит. по: A. Faivre, op. cit., p. 499, nota 111.

(обратно)

177

René Guénon, Le Roi du Monde, Paris, 1958, pp. 60, 64-66. В одной «псевдоинициатической» организации, так называемом «Пифагорейском ордене свободных посвящённых», утверждается, что человеческие кости – это «тайные стражи города», кои находились «за пределами наследственных влияний на индивидуумов и традиционных влияний на горожан одной и той же агломерации… Тогда как католическая Церковь предписала всем алтарям наличие человеческой кости, вставленной в литургический мрамор, дабы священник без труда связал эту мученическую реликвию с Небом, греко-римская магия строго запрещала такое злоупотребление: использование человеческих костей, извлечённых из места их упокоения в земле. Существует историческое свидетельство: черепная крышка в храме Яникула была помещена в углубление под статуей божества, расположенной в апсиде. Кость должна была «одушевлять» статую. Senatus-consultus [Постановление сената (лат.). – Прим. пер.], обнародованное в 657 году от основания Рима, то есть в 97 до н. э., запрещало одушевление храмов при помощи человеческих останков (Плиний, Естественная история, XXX, 3)» (Documento del gr. IV, corso n° 89, sezione XII: De animatione).

(обратно)

178

Всегда, вечно (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

179

Упомянем мимоходом, что Luz происходит от глагола טוּל, LVT (lout), значение коего укутывать, прятать, скрывать или заниматься тайной деятельностью, что очень хорошо соотносится с символизмом пещеры, как то отмечал Рене Мутэль, указывая, что слово Луз изначально было названием места, где Бог явил себя Иакову во сне, то есть в состоянии сокрытия или «умаления» своего существа (см. René Mutel, «L'Islam et le Graal vérité, amblguilés et erreurs», Études Traditionnelles, n° 352, 1959, p. 64; крайне важный и нарочито небрежный текст, демонстрирующий пристрастность и «крайности» интерпретации мифа о Граале посредством исламского ключа, произведённой Пьером Понсуа в книге Ислам и Грааль. Её эффективная «доработка» Мутэлем представляет собой лишь опубликованную часть произведения, созданного по наущению и дозволению эзотерических христианских братств).

(обратно)

180

Мозолистое тело (лат.) – сплетение нервных волокон в головном мозге плацентарных млекопитающих, соединяющее правое и левое полушария. – Прим. пер.

(обратно)

181

Gèrard Heym, Glossario: Gustav Meyrink, Le Dominicain blanc, pp. 233-234.

(обратно)

182

Laurence Delaby, op. cit., pp. 38, 45.

(обратно)

183

Коническое сооружение над буддийскими реликвиями, пагода. – Прим. пер.

(обратно)

184

P.D. Ouspensky, op. cit., pp. 101-102.

(обратно)

185

René Guénon, L'Erreur Spirits, op. cit., p.58. Анна-Катарина Эммерих утверждает, что Господь говорил ей о таинстве Ковчега Завета, касающемся евхаристии: «Он убеждал, – говорит Эммерих, – в значимости костей святых. Он рассказывал об Аврааме, о костях Адама, кои патриарх возложил на алтарь прежде, чем предложил свою жертву. Ещё Господь наш говорит о таинстве Ковчега Завета после своего Воскресения и удостоверяет, что таинство сие было телом его и кровью его, кои он оставил до конца времён» (Житие Господа нашего).

(обратно)

186

Должны заметить, что на Западе для исполнения определённых обрядов в некоторых родах используется прах, добытый из черепа предков.

(обратно)

187

Mircea Eliade, Le Chamanisme et les techniques archaïques de l’extase, Paris, 1968, pp. 138-141.

(обратно)

188

Среди прочих источников, см. статью, упоминаемую в Mircea Eliade, op. cit., p. 138, nota 2 (Adolf Friedrich, «Knochen und Skelett in der Vorstellungswelt Nordasiens», Wiener Beiträge ᕳur Kulturgeschichte und Linguistik, V, 1943, p. 194).

(обратно)

189

В одном из примечаний (Mircea Eliade, op. cit., p. 139, nota 5) Элиаде указывает, что «Вальдемар Люнгман (Waldemar Liungman, Traditionswanderungen. Euphrat-Rhein, Helsinki, 1937-1938, vol. II, p. 1078) упоминает, что запрет разбивать кости животных мы встречаем в сказках евреев и древних германцев, на Кавказе, в Трансильвании, Австрии, альпийских странах, во Франции, в Бельгии, Англии и Швеции. Будучи, однако, рабом своих ориенталистско-диффузионистских теорий, шведский учёный считает все эти верования довольно новыми и приписывает им восточное происхождение». Далее Элиаде приводит примеры: «Гагаузская легенда рассказывает, как Адам, чтобы дать жён своим сыновьям, собрал кости различных животных и попросил Бога, чтобы тот их оживил. В одной армянской сказке охотник попадает на свадьбу духов леса. Приглашённый к пиршеству, он воздерживается от яств, но уносит с собой доставшееся ему ребро быка. Впоследствии, собирая все кости животного, чтобы оживить его, духи вынуждены заменить недостающее ребро ореховой веткой. В связи с этим можно вспомнить один эпизод из Младшей Эдды – случай с козлом Тора. Отправившись в путешествие на своей повозке, запряжённой козлами, Тор остановился у одного крестьянина. «В тот вечер Тор взял и убил своих козлов. Содрав шкуру, их положили в котёл. Когда они сварились, Тор и его товарищи сели за ужин. Тор пригласил также крестьянина, его жену и детей… Затем он положил козлиные шкуры возле очага и сказал крестьянину и его людям, чтобы те бросали кости на шкуры. Но у Тьялфи, сына крестьянина, осталась бедренная кость одного из козлов: он расколол её ножом, чтобы добраться до мозга. На следующий день Тор встал перед рассветом, оделся, взял молот Мйоллнир и благословил останки козлов. Оба козла поднялись, но один хромал на заднюю ногу»» (Видение Гюльви, гл. 26; G. Dumézil, Loki, Paris, 1948, p. 45–46). Данный эпизод свидетельствует о том, что древние германцы сохранили архаические представления охотников и кочевников. Это не обязательно является признаком «шаманской» духовности. Тем не менее, мы его здесь привели, оставляя за собой задачу анализа остатков индоарийского шаманизма после изложения общих представлений о теориях и практиках шаманизма. Всё же относительно воскрешения из костей можно было бы упомянуть известное видение Иезекииля, хотя оно и относится к совершенно иному религиозному горизонту, чем рассмотренные выше примеры: «Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей… И сказал мне: сын человеческий! оживут ли кости сии? Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это. И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: кости сухие! слушайте слово Господне! Так говорит Господь Бог костям сим: вот, Я введу дух в вас, и оживёте. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживёте, и узнаете, что Я Господь. Я изрёк пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошёл шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху» и т. д. (Иез. XXXVII:1-8). Элиаде рассказывает, что «в ацтекской легенде человечество появляется из костей, извлечённых из подземного мира» (Mircea Eliade, op. cit., p. 140, nota 3; см. также H.B. Alexander, Latin American Mythology, «The Mythology of all Races», vol. XI, Boston, 1920, p. 90). Эта легенда такова (Элиаде её не воспроизводит): Кетцалькоатль, в сопровождении своего двойника, спускается в царство мёртвых и, выдерживая испытания, коим его подвергает «Владыка бесплотной страны» (Миктлантекутли), собирает кости умерших в предыдущие космические эпохи и относит их в мифическую страну Тамоанчан. Кости помещают в драгоценный сосуд, и Кетцалькоатль проливает на них кровь, хлынувшую из его тела. Так появились люди, прозванные масегуалами, «достойными», поскольку обрели жизнь благодаря крови бога (см. Enciclopedia delle religioni, op. cit., vol. IV, p. 322).

По словам Франческо Ваттиони, он «вынужден был обратиться к исследованию древнеегипетских и эллинистических источников, а также первобытных народов для объяснения запрета на изъятие костей из земли». Достаточно упомянуть здесь несколько свидетельств, проигнорированных моими предшественниками; во-первых, это Сервий: «Поистине, пунийцы говорят, что из костей происходят потомки, коих мы называем [потомками] по крови» (Сервий, из комментария к «Энеиде» Вергилия: IV, 625).

Костям присваивается то же свойство, каковым Библия наделяет кровь. Но в сочинении, приписываемом Клименту Александрийскому, с отсылкой к евангелию от Иоанна (Иоан. XIX:36), утверждается, что «подобно примеру с Адамом, кости в устах пророка суть аллегория души» (см. Климент Александрийский, Извлечения из Теодота, 51:2; 62). Значит, кость выполняет ту же самую функцию, что и душа, и проявляет её на уровне крови, каковая является обиталищем души. К двум этим доводам необходимо присовокупить слова святого Анастасия, который заявляет: «Кости – это сила души». Дополнительно объяснялось, почему плоть и кости (Быт. XXIX:14; Суд. IX:2; 2Цар. V:1; XIX:12-13; 1Пар. XI:1; Иез. XXIV:4) эквивалентны плоти и крови, и почему в Книге Иисуса, сына Сирахова (Сирах. XLVI:14: «Да процветут кости их от места своего» и XLIX:12: «Двенадцать пророков – да процветут кости их») кость, даже кость умершего, способна «процвести» и вернуться к жизни, и почему в книге пророка Иезекииля (Иез. XXXVII:3) говорится о жизни костей (см. также Ис. LVIII:12, согласно Александрийскому и, косвенно, Синайскому кодексам, и Ис. LXVI:14; 4 Макк. VI:26). Так отвечали на вопрос о том, почему кости приходится сохранять и перемещать (Быт. L:25; Исх. XIII:19; Нав. XXIV:32; 1Цар. XXXI:13; 2Цар. XXI:12-13; 3Цар. XIII:31; 4Цар. XXIII:16; Ам. VI:10; Иер. VIII:1; Вар. II:24; Плач. I:13; 1Макк. XIII:25), хоронить в земле (2Цар. XXI:14; 1Пар. X:12) и сжигать (3Цар. XIII:2; 4Цар. XXIII:20; 2Пар. XXXIV:5; Ам. II:1; Иез. XXIV:5; 4Макк. VI:26).

Кроме того, кости – это источник молодости (Иов. XX:11), им присущи определённые состояния: потрясение (Пс. VI:3; παρασσω), старение (Пс. XXXI:3;

παλασσω), способность к речи (Пс. XXXIV:10; ερουσι), неумиротворенность (Пс. XXXVII:4), веселье (Пс. L:10), исцеление (Прит. III:8; επιμέλεια), страдание (Прит. XIV:30), волнение (Авв. III:16; τρομοσ), колебание (Иер. XXIII:9; σαλεύω).

Наконец, объяснялось, почему Адам называет Еву «костью от костей моих». В Пс. XLI:11; Прит. XXV:15; Сирах. XXVIII:20; Мих. III:3; Ис. XXXVIII:13; Плач. III:4; Дан. VI:24 (Септуагинта) излагается возможность сокрушения костей (Francesco Vattioni, «Nec os illius confringetis» (Es. 12, 10, 46; Num. 9, 12; Giov. 19, 36): il motivo della «proibizione», Sangue e antropologia nella letteratura cristiana, I, Roma, 1983, pp. 325-326).

И действительно, в Быт. II:23 говорится: «Вот, это кость от костей моих [здесь намёк на божественную душу, сокрытую в плоти, каковая тверда, не подчиняется страстям и крайне могущественна] и плоть от плоти моей [указание на «материальную» душу, которая является телом божественной души, обитающей в костях].

В евангелии от Иоанна (Иоан. XIX:36: «Кость Его да не сокрушится») речь идёт о душевном Христе, тогда как относительно Адама (Быт. II:23) пророчество свидетельствовало о душе, пребывающей в костях. Духовный элемент в кости предаётся в руки не Бога-Отца, но Спасителя (см. Testi gnostici cristiani, edito da Manlio Simonetti, Bari, 1970, p. 244, nota 356, p. 250; note 381, 383).

(обратно)

190

Albert Grünwedel, Die Teufel des Avesta, 2 vol., Berlin, 1924, II, pp. 68-69, fig. 62 (упоминается в Mircea Eliade, op. cit., p. 141, nota 1).

(обратно)

191

Лобный шов – Прим. пер.

(обратно)

192

Jacques van Lennep, Alchemie, Brussels-Paris, 1984, pp. 153-154.

(обратно)

193

Ibidem, p. 104.

(обратно)

194

Ibidem, p. 105.

(обратно)

195

Gustav Meyrink, La nuit de Walpurgis, Paris, 1963, p. 124 [Цит. по: Г. Майринк, Голем. Вальпургиева ночь, стр. 252. – Прим. пер.].

(обратно)

196

Именно этим термином пользуются некоторые организации, оправдывая, таким образом, подчеркнём ещё раз, туманный синкретизм и манипуляции с терминами, происходящими из других традиций.

(обратно)

197

Трудно сказать, о какой именно душе идёт речь, хотя совершенно очевидно, что всегда имеется в виду душа низшей природы.

(обратно)

198

Предположительно, экспедиция Наполеона в Египет в какой-то мере управлялась «контринициатическими» центрами, а «открытия», сделанные гораздо позже во время раскопок, были проявлениями их воли. Хотя подобные утверждения могут показаться более чем фантастическими, следует сказать, что земля египетская, в эпоху последних своих династий, полностью выродилась, вследствие в том числе и определённых халдейских влияний, связанных с практиками низшей магии, что, как мы убедились ранее, подчеркивал и Генон. «Спящие» остатки древнеегипетской традиции действительно были «пробуждены» в ходе экспедиции Наполеона и восстановлены «контринициатическими» силами. «Вскрытие» древних гробниц, прежде всего, тех, где сохранились мумии первосвященников Древнего Египта, неизбежно привело к обретению свободы душевной сущностью «узников», заключённых в мумии в гиперфизической и перманентной форме вампира. Это позволяет данным сущностям освобождаться и воплощаться, по-видимому, в беременных женщинах, подменяя душу у плода, и продолжать, таким образом, своё дело по разрушению мира в сотрудничестве с «контринициатическими» силами, коим они стали опорами. Среди «Наблюдателей», к каковым принадлежал Р. Шваллер де Любич, двусмысленно утверждалось, будто «в гробницах пирамид спящая человеческая раса ожидает дня своего воскрешения», и говорилось о полученном оттуда тёмном кристалле, который Наполеон демонстрировал своим солдатам в качестве символа «вечности» (из лекции, прочитанной Луи Аленгильомом у «Наблюдателей» в октябре 1920 года в Париже). В связи с этим мы бы посоветовали внимательно прочитать рассказ Г.Ф. Лавкрафта Обитающий во тьме (1936), где повествуется о тревожных силах, связанных с сияющим трапецоидом, найденным среди руин египетского храма, и об эвокациях, в течение каковых взгляд фиксируется на кристалле: вспомним о могуществе зеркал и магических кристаллов, а также об их использовании, о чём говорят тексты Герметического братства Луксора и в частности Законы магических зеркал Питера Дэвидсона (Peter Davidson, «Lois des Miroirs magiques», Textes et Documents Secrets de la Hermetic Brotherhood of Luxor, Milano, 1988).

Отметим в целом, что неоплатоническая теургия стремилась, по словам Порфирия в его Письме к Анебону, к тому, чтобы «божество» проникло в какое-либо тело, статую или в самого теурга: кроме того, эта дисциплина показывала со всей очевидностью, что ею пользовались наделённые разумом демоны, в то время как низшая магия (νοητεια) прибегала к посредничеству демонов неразумных. Из чего можно сделать простой вывод, что первая гораздо опаснее второй!

(обратно)

199

См. оригинальный отрывок в G. Kremmerz, La Scienza dei magi, Roma, vol. III, pp. 146-147. «По словам Генона, с эпохи мусульманских нашествий «пресвитер Иоанн перестал появляться и представлен во внешнем мире Далай-ламой». Впрочем, любопытно отметить, что если первые христиане считали, что апостол Иоанн не должен был умереть, о Далай-ламе сказано, что он всегда один и тот же» (Marcelle Clavelle, «L'Orde du Tempie et la question des deux Pontificals» из особого номера Voile d'Isis (1929), посвящённого тамплиерам; статья была снова опубликована в специальном выпуске Connaissane des Religions (nov. 1988, p. 45, nota 15), имевшем подзаголовок «Templiers et Chevalerie du Graal»).

(обратно)

200

См. Corpus philosophorum totius magiae, Milano, 1897, vol. II, pp. 33-34, 52-53.

(обратно)

201

В некоторых случаях в самых внешних своих кругах эти организации используют в качестве «приманки» терапию, претендующую на эффективное исцеление болезней магическими методами, – идея, каковая всегда находит восторженный приём, даже если больной не в состоянии вынести суждение о природе и свойствах лекарства, заботясь только о результате, то есть, своём вероятном выздоровлении. Но это значит, что у «псевдоинициации» есть возможность оказывать влияние на большое количество людей, которые не вхожи в оные структуры, но пребывают в провоцирующем заболевания состоянии неуравновешенности и слабости и в особенности подвержены воздействию сил, для коих подобные организации являются средством достижения целей.

(обратно)

202

Georges Tamos, art. cit., pp. 581-582.

(обратно)

203

Данный роман вышел с любопытным глоссарием Жерара Гейма (Gustav Meyrink, La Nuit de Walpurgis, Paris, 1963, pp. 122-125).

(обратно)

204

По этому поводу известно, между прочим, что изложенная в данном отрывке доктрина своим источником имеет отдельные беседы Майринка с Бо-Инь-Ра, сиречь Йозефом Шнайдерфранкеном (1878-1943), хранителем до некоторой степени девиантной тантрической традиции Туркестана – таким было мнение Рене Генона, кое выражено в письме к Юлиусу Эволе от 13 июня 1949 года, опубликованном в журнале La destra в марте 1972-го.

(обратно)

205

В глоссарии Жерара Гейма (G. Meyrink, op. cit., p. 224) утверждается следующее: «Эвли – германизированная форма турецкого слова, которое означает «тот, кто вернулся». Немногие дервиши – а всякий эвли принадлежит к ордену дервишей – достигают этого состояния. Они носят меж бровей знак в виде шрама от ожога, и почтение, каковое им оказывают, велико. В романе Майринка описание эвли не совсем соответствует действительности».

(обратно)

206

В соответствии с оригинальным глоссарием Жерара Гейма (Ibidem, pp. 223224), «авейша – форма слова монгольского происхождения, значение коего можно выразить фразой «контроль над мышлением». Не нашим собственным мышлением, но мыслями других таким образом, что они неспособны воспрепятствовать тому, что им приказано. На время теряют они собственную волю и подчиняются тому, кто применяет на них авейша. Техника данной процедуры очень сложна для понимания. Майринк в какой-то мере мог, пребывая в хорошем здравии, практиковать авейша. Его техника зиждилась на глубоком знании йоги и на управлении дыханием. Последнее позволяет осуществить, так сказать, вибрации мысли и её проникновение в мозг другого человека. Кроме того, как в случае с Поликсеной, можно противостоять авейша, практикуемым другим в его собственных целях, при условии обладания силой высшей воли. У Поликсены не было никакой подготовки в этом смысле, её знание авейша являлось инстинктивным, как и знание о праве первородства, праве первородства большого числа старинных чешских фамилий». В другом разделе своего глоссария Гейм пишет о «древней опасной расе: намёк на легенду, согласно коей «внутреннее ядро» чешского народа, в частности, некоторые наиболее древние аристократические семьи, обладает опасными парапсихологическими способностями. Им было известно использование магии, техники «раздвоения»; как и их венгерские коллеги, они могли быть вампирами, знали гипноз и методику навязывания своей воли другим» (pp. 229-230). К сказанному стоило бы добавить, что эти способности присутствовали не только во «внутреннем ядре» чешского народа, но и у некоторых родов других стран. Дефиниция термина авейша продолжается следующим образом: «Самая употребительная техника авейша заключается в «замыкании» механизма мышления посредством железы, называемой «третьим глазом», но, по-видимому, для этого нужна определённая наследственная предрасположенность. «Третий глаз» испускает непрерывное излучение; благодаря интенсивной концентрации, инстинктивной у Поликсены, мыслеформы, выделенные «третьим глазом» могли быть отправлены другому мозгу так, чтобы механизм мышления в оном органе следовал за мыслями того, кто практикует авейша. Другой персонаж романа, Молла Осман, вероятно, тоже был наделён этой способностью, но ему оказалось не по силам бороться с девушкой, чьи предки веками практиковали авейша».

(обратно)

207

Указанные сведения мы почерпнули из работы Лоранс Делаби (Laurence Delaby, op. cit., pp. 40-41).

(обратно)

208

Элиаде в связи с этим писал, говоря о «йогическом фольклоре»: «Гипноз был широко известен: мы уже упоминали Випулу (Махабхарата, XIII, 40-41), который, загипнотизировав супругу своего наставника, тем самым защитил её. Феномен гипноза объяснялся «проникновением в другое тело», что является крайне архаичным верованием, породившим многочисленные сказки и легенды. Риши Усанас, мастер йоги, переселился в бога богатства Куберу и стал обладателем всех его сокровищ (XII, 290, 12). В другом эпизоде (XV, 26, 26-29) рассказывается, как находившийся при смерти аскет Видура оставил своё тело, прислонившись к стволу дерева, и вселился в тело Юдхиштхиры, который, таким образом, приобрёл все добродетели аскета. Этот мотив относится к магическому фольклору, и его примером могут служить бесчисленные истории о «вселении в мертвеца» [в соответствующем примечании IV, 3 заявляется: «См. Maurice Bloomfield, «On the Art of Entering Another's Body, a Hindu Fiction Motif», Proceeding of the American Philosophical Society, vol. 56, 1914, pp. 1-43. В Йогашастре Хемачандры (IV, 1) искусству вхождения в чужое тело (парапуракаяправеша) предшествует овладение «искусством отделения души от тела», именуемым ведхавиддхи. См. также: Sigurd Lindquist, Die Methoden des Yoga, pp. 13 ff. … Эти техники были известны в тантризме – см. Кауладжнянанирная, IV, 2; VIII …]. Мы, однако, не должны забывать, что среди сиддх, которые приобретают йоги, Патанджали упоминает о «переходе из одного тела в другое» (III, 38; читтасья парашарира-вешах). В текстах, не относимых к какой-либо категории, таких, как дополнительные части Махабхараты, трудно отличить элементы магического фольклора от собственно йогических техник [Некоторые отрывки повествуют о самадхи, но не в йогическом значении «устраивать, приводить в порядок», «средства для», а апанитасья-самадхимчинайя, «придумать исправление этого зла» (XIII, 96, 12; E.W. Hopkins, «Yoga-technique», Great Epic of India, New York, 1901, p. 337) (Mircea Eliade, Le Yoga: Immortalité et liberté, Paris, 1954, pp. 159-160, 380)]. И хотя Патанджали и все представители классической йоги не считали, что сиддхи имеют какое-либо значение для освобождения, «магические способности» йогов всегда производили на индийцев неизгладимое впечатление. Тантризм не отвергал сиддхи и, более того, рассматривал их в качестве прямого доказательства приобретения человеком божественных качеств. В Бхагавадгите сиддхи не играют какой-либо роли».

Эванс-Венц полагал, что «успешность переноса принципа сознания зависит от овладения кундалини-йогой. В Джецюнкахбум [Имеется в виду трактат Житие Джецюна-Миларепы, великого тибетского йога, написанный его учеником Речунгом, перевод коего на английский язык, сделанный ламой Кази Дава-Самдупом, Эванс-Венц редактировал и снабдил предисловием и примечаниями. – Прим. пер.] данный процесс уподобляется «птице, вылетающей из отворённого слухового окна». Слуховое окно – это открывающееся с помощью практики Пхо-ва отверстие Брахмы, находящееся на макушке головы на линии стреловидного шва, который соединяет две теменные кости. Вылетающая из него птица символизирует принцип сознания, покидающий тело через сие отверстие – навсегда в момент смерти или на время, когда применяется подобный йогический метод».

На раскрытие отверстия Брахмы указывают очень точные знаки: «припухлость кожи на макушке головы (вокруг отверстия Брахмы) и рядом с этим местом, кровотечения и желтоватые выделения; такую припухлость можно проткнуть травяным стеблем (или ввести его в отверстие Брахмы, посредством чего должна произойти проекция сознания)».

Описывая учение Тронгджуг, Эванс-Венц продолжает: «Согласно преданию, около девяти столетий назад избранной группе святейших тибетских и индийских гуру была открыта тайная божественная наука, называемая тибетцами Тронгджуг («перенос и одушевление»). Считается, что с помощью этого йогического искусства двое людей могут обмениваться принципами сознания или, иными словами, сознание, которое оживляет и одухотворяет одно человеческое тело, может переноситься в другое тело и оживлять его. Более того, животную жизненную силу и подсознательное начало возможно отделить от человеческих элементов сознания и на какое-то время внедрить в формы ниже человеческих под контролем манаса такой развоплощённой личности. Потому об адепте Тронгджуга говорят, что он способен оставлять своё тело и входить в тело другого человека либо с согласия последнего, либо путем насильственного овладения его телом, а также войти в тело только что умершего и оживить оного, а, следовательно, обладать этим телом. Само собой разумеется, что насильственное овладение телом другого человека есть акт чёрной магии, совершаемый только тем йогом, который ступил на путь тьмы» (W.Y. Evans-Wentz, Le yoga tibétain et les doctrines secrètes, Paris, 1964, pp. 179, 260, 273 (23)).

(обратно)

209

Мимоходом напомним, что, согласно тибетскому учению Пхо-ва (школа тибетского буддизма Другпа Кагью), именно через отверстие Брахмы сознание должно выйти из человека в момент смерти, дабы избежать всякой формы возрождения; только в случае удаления сознательного начала из родничка можно будет обрести бесформенное состояние, состояние по ту сторону какой-либо формы – так утверждает эта доктрина (см. также Mircea Eliade, Occultisme, sorcellerie et modes culturelles, Paris, 1986, p. 133). Обряд посмертной трепанации черепа позволяет душе освободиться ещё быстрее; в христианской традиции, когда кардинал-камерарий трижды ударяет в макушку усопшего Верховного Понтифика серебряным молоточком, оное делается ещё и для того, чтобы призвать данную универсальную субстанцию вернуться к исходному состоянию.

В большинстве оккультных и «псевдоинициатических» школ, напротив, всегда заявляется – надо сказать, довольно неубедительно – о выходе астрального тела из пупка. Весьма любопытно, что в маздейской традиции посланник Ахура-Мазды, Нарья-Санха, суть огонь, пребывающий в пупке царей, который передаёт их наследникам божественное право (см. J. Darmesteter, Le Zend-Avesta, Paris, 1892-1893, repr. ed. 1960, 3 vol.: vol. III, p. 221).

Как объясняет доктрина Пхо-ва, в случае выхода принципа сознания из пупка, он воплощается в сфере божеств формы, иначе говоря, в состояние не намного выше человеческого, кое всегда следует за планом формы и материи (см. Nouvelle Revue Tibétaine, Paris, janv. 1984, n° 7, pp. 3-16). Вновь мы сталкиваемся с тем иллюзорным бессмертием, которое предлагает «контринициация»: именно в форме она сохраняет себя и заставляет верить, будто в астральном теле содержатся высшие принципы; но, слава Богу, «небеса закрыты для её представителей», по справедливому утверждению Генона.

Тем не менее, относительно пупка, хотя и в сфере совершенно иного порядка, будет, вероятно, небезынтересно напомнить об исихастской омфалоскопии: исихаст сидел в своей келье – при этом голова его находилась между коленями – и сосредоточенно созерцал свой пуп, одновременно взывая к Иисусу и направляя взгляд к своему сердцу, то есть к тому, что внутри собственных внутренностей позволил ему узреть Бог – удивительный свет, несущий небесную радость; с этого мгновения он становился неуязвимым для козней врага рода человеческого.

(обратно)

210

См. Abhinavagupta, Tantraloka, trad. di Raniero Gnoli, Torino, 1972, p. 52; мы ссылаемся на это издание, поскольку в настоящее время оно является единственным полным переводом данной работы на итальянский язык (перевод Лилиан Силберн только готовится к выходу).

(обратно)

211

Jean Marquès-Riviere, art. cit., pp. 157-162.

(обратно)

212

J.C., «Quelques remarques sur l'ouvre de René Guénon», Études Traditionnelles, n° 293-295, 1951, p. 296.

(обратно)

213

Мы ссылаемся на издание 1961 года (Montfaucon de Villars, Le Comte de Gabalis, Paris, La Colombe, 1961) с предисловием и примечаниями П. Мариэля.

(обратно)

214

Montfaucon de Villars, op. cit., p. 47.

(обратно)

215

Ibidem, p. 94.

(обратно)

216

Ibidem, p. 37.

(обратно)

217

Ibidem, p. 52.

(обратно)

218

Ibidem, p. 55.

(обратно)

219

Ibidem, pp. 55-56.

(обратно)

220

Ibidem, pp. 60-61.

(обратно)

221

Ibidem, p. 81.

(обратно)

222

Ibidem, p. 88.

(обратно)

223

Ibidem, p. 90.

(обратно)

224

Отметим, что звание бастарда, употреблявшееся по отношению к определённым представителям средневекового рыцарства, зачастую означало не плод сожительства господина и прислуги, но рождение от внебрачной сверхчеловеческой связи, то есть, союза смертного с элементарным существом, подобное происхождению мифологических героев, рождённых от человека и божеств.

(обратно)

225

Montfaucon de Villars, op. cit., p. 96.

(обратно)

226

Ibidem, p. 100. Нужно сделать уточнение, что фея-покровительница не только опекает род, но является невоплощённым существом, дополняющим другое существо, воплощённое на земле в том же роду. Когда первое существо созрело для воплощения, а это обычно происходит внутри рода, который может считаться «противником» родов люциферианского происхождения, то тогда происходит истинный брак между двумя комплементарными существами, преобразованный милостью божьей, каковая только и позволяет им восстановить изначального андрогина. В таких родах фея являет собой саму силу рода, защищает его и покровительствует судьбе оного до тех пор, пока он не достигнет определённой степени зрелости, позволяющей ей воплотиться в облике земной женщины. Этот случай довольно специфичен и ограничен рамками немногочисленных родов. В связи с этим вспомним, что писала мадам К. Бессонэ-Фавр: «В XV столетии существовали феи, каковые были живыми женщинами, оказывавшими значительное влияние на судьбы народов» (C. Bessonnet-Favre, Jeanne d'Arc, tertiare de ᕳaint François, Paris, 1896, p. 92). «Между XII и XIII веками, – утверждал Жак ле Гофф (в предисловии к Jean d'Arras, Le roman de Mélusine, Paris, 1979, p. 9), – феи выполняют во многом символические функции, связанные с распашкой земель, возведением укреплённых замков и городов, но, кроме того, с демографической ситуацией и воображением благородных родов. Альфреду Мори была хорошо известна эта скупка фей плодовитости со стороны аристократических семей». «Богини-матери были созданы когда-то как подлинные домашние божества. Дама Изобилия – фея, с которой беседовал Гильом Овернский, епископ Парижа – приносит в посещаемые ею дома достаток. Для семейств Лузиньяна, Люксембурга и Сассенажа, считавших её своим предком, Мелюзина была гением-опекуном именно такого типа… Фея, с каковой рыцарь Штауффенберг заключает таинственный брачный союз и к коей возводил свой род Готфрид Бульонский, принадлежала к той же самой категории» (Alfred Maury, Croyances et légendes du Moyen Age, Paris, 1896, p. 24; цит. в упомянутом выше предисловии Ж. ле Гоффа). В этом смысле фея могла бы стать хорошим изображением перехода могущества предков к потомкам в рамках рода, коему она покровительствовала. Кроме того, не будем забывать, что у шаманов фея рода причастна каждому потомку: «Я – фея твоих предков-шаманов».

(обратно)

227

Роберт ван Гулик привёл несколько посвящённых инкубам отрывков из китайского текста, который утверждал: «Откуда берутся инкубы? …Когда человек ведёт неумеренную половую жизнь, его сексуальные желания возрастают. Бесы и оборотни этим пользуются. Они принимают человеческое обличье и вступают с ним в половую связь. Они намного более сведущи в сексуальном искусстве, чем люди, так что, в конечном счёте, их жертва оказывается полностью очарована призрачным любовником. Такие люди скрывают свою связь и не рассказывают о получаемом наслаждении. В результате они умирают в одиночестве, и никто не знает причины… Тот, кто хочет убедиться в подлинности существования инкубов, должен весной или осенью отправиться в болотистое место глубоко в горах. Там ему следует пребывать в состоянии полной безмятежности, всматриваясь вдаль и сосредоточив свои помыслы на половом акте. По прошествии трёх дней и трёх ночей в теле вдруг начинают попеременно возникать то жар, то холод, в сердце появляется тревога, а перед глазами всё плывёт. И тогда мужчина, решившийся на такое испытание, повстречает женщину, а женщина – мужчину. Во время совокупления с подобным инкубом они испытают наслаждение, несравнимое с тем, что бывает при соитии с настоящими людьми. Но при этом они приобретут заболевание, излечить которое окажется трудно» (Robert van Gulik, La Vie sexuelle dans la Chine ancienne, Paris, 1987, pp. 197-198; отрывок из «И син фан», 28-й главы Фан нэй цзи (Записки из спальных покоев) [Цит. по: Роберт ван Гулик, Сексуальная жизнь в Древнем Китае, СПб., 2000, стр. 167-168. – Прим. пер.].

(обратно)

228

См. René Guénon, Études sur l’Hindouisme, Paris, 1968, pp. 93-95.

(обратно)

229

Единство противоположностей (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

230

Термин «андрогин» всегда даёт повод для различных недоразумений, но, надо сказать, что многие разглагольствующие о нём оказывались несведущи в данной теме. Подлинный, сокровенный андрогин содержит два существа, мужчину и женщину, которые, милостью Божьей, исходя из двух разных половин, смогут, достигнув однажды зрелости и подготовившись к этому, воссоединиться, встретиться, дабы направиться в божественный небесный эфир для восстановления «единого существа двойственной природы». Безусловно, речь идёт не о пути магико-сексуального типа, когда человек отражает и воображает другое существо в себе: часто восстановление изначального андрогина путают с подобной формой сексуальной магии, каковая, являясь извращением и недоразумением, употребляется и поныне. Так же и тантризм не задаётся проблемой восстановления примордиального андрогина, но, вместо этого, обращается всего лишь к переживанию «внутреннего света» посредством реального или воображаемого союза с молодой женщиной, Майтхуны. Андрогин не означает искусственной «самодостаточности» типично люциферианского толка, при которой в одном индивидууме двух принципов, мужского и женского, достаточно для того, чтобы вызвать андрогинное состояние. Если таковое состояние изначально присутствует в свойствах личности, то, в какой-то момент и по милости Божьей, она встретит существо, коему станет истинным дополнением. Если же подобного не происходит, то, вероятно, личность не созрела; в этом случае человек должен молиться о том, чтобы день, когда он найдёт свою половину, был не слишком отдалён.

(обратно)

231

Рассказывая о таинствах, совершаемых сектой ператов, Ипполит даёт понять, что они должны были заключаться в практике, каковая позволяла определять качество утробного плода (F. Michelini Tocci, «Simboli di trasformazione cabalistici ed alchemici nell'Es mesaref con un excursus sul 'libertinismo' gnostico», Annali dell’Istituto Orientale di Napoli, 41, 1981, 1, pp. 67-68).

(обратно)

232

Сакральный половой акт (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

233

Согласно доктринам некоторых организаций, таких как Эвлис или Герметическое братство Луксора, целью фаллических мистерий древности было сообщение душе воли жреца.

(обратно)

234

См. Gherardo Gnoli, «Lo stato di maga», Annali dell’Istituto Orientale di Naᕳoli, 15, 1965, pp. 105-117.

(обратно)

235

Здесь мы обнаруживаем, и не случайно, важнейшую тайну «общества», для которого Халдейские оракулы были святой книгой: доктрину обретения бессмертия души посредством «умирания прежде смерти», мгновенного отделения души от своего тела, то есть, своеобразной «мистической смерти», каковая нацелена на то, чтобы грядущее явление смерти физической стало безопасным. Мы полагаем, что ложь в данном учении выдают за истину, но, поскольку анализ сего утверждения завёл бы слишком далеко, нам представляется достаточным сказать, что это стремление «к разделению» порождает самые фантасмагорические представления, не считая наисерьёзнейших девиаций. Таков, например, случай вторжений в так называемый «астральный мир» (в чём состоит ошибка и смертельная опасность), где «посвящённый» пытается странствовать, освобождая своё «астральное тело», что приводит, в редких случаях успеха данного мероприятия, по меньшей мере, к неприятностям, нервному расстройству или зачастую неизлечимым наваждениям. «Любопытствующие», коим неведомо истинное строение нашей вселенной, не понимают опасности установления отношений с этими пагубными силами, далёкими от того, какими их воображают: они не находятся в отдельном мире, и от них невозможно избавиться по своему усмотрению; мы пребываем в такой близости к сфере их влияния, что если входим однажды в добровольный контакт – иными словами «впускаем их в себя» – то не сможем освободиться по собственному желанию.

«Жуткий опыт – узреть столкновение с могучими силами на полном ходу, во всех смыслах, без понимания произошедшего», – говорил Жану Маркес-Ривьеру тибетский учитель (J. Marquès-Rivière, Kalachakra, Paris 1985, p. 171).

(обратно)

236

Песнопения, заклинания (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

237

И вновь мы сталкиваемся с типичной ассиро-вавилонской концепцией, месопотамской религией, которая концентрировала своё внимание на земной жизни и её сохранении. Любопытно отметить, что возможный первоначальный смысл слова, обозначающего «жизнь», napistu, – «оживляющее дуновение»: в ассиро-вавилонских молитвах действительно встречается выражение «ожить от дуновения»; средоточием сего дуновения, по-видимому, является кровь. Данная концепция дуновения, среди прочих, схожа с еврейскими представлениями, которые уже рассматривались нами выше, ибо и она утверждает, что при физической кончине сие дуновение не исчезает, но ослабевает и удаляется от тела. Согласно ассиро-вавилонской традиции внеземная жизнь состоит именно в такой форме выживания дуновения, как память о мире и земных вещах и оплакивание оных. См. в связи с этим концепцию Фабра д’Оливье.

(обратно)

238

См. Mircea Eliade, «Esprit, lumière et sentence», cap. VI, Occultisme, sorcellerie et modes culturelles, Paris, 1986, pp. 125-166 (также в качестве статьи в History of religions, 11, 1, August 1971, pp. 1-30); Gherardo Gnoli, «Un particolare aspetto del simbolismo della luce nel Mazdeismo e nel Manicheismo», Annali dell’Istituto Orientale di Naᕳoli, 12, 1962, pp. 95-128. Такие авторы, как Г. Ньоли, Ф. Микелини Точчи, С. Бенко, Л. Фендт и (отчасти) Мирча Элиаде сделали колоссальный вклад в дело оправдания подобных искажений в рамках сравнительной истории религий, по меньшей мере, необходимо сказать, что данная операция была произведена отнюдь не случайно.

(обратно)

239

Действительно, семя – очень сложное вещество, которое, по всей видимости, обладает способностью «оживлять» и долгое время удерживать «сознание» даже после своего извержения. В последних работах Клива Бакстера выдвигается гипотеза о том, что извергнутое и должным образом сохранившееся семя «узнáет о присутствии своего донора и отреагирует на него». Указанная лабораторная методика носит любопытное название, отсылающее к трудам Тритемия о памяти: полиграфия. Всё это способствует объяснению того, почему данное вещество всегда использовалось в качестве материала для многочисленных магических практик.

(обратно)

240

Гео Виденгрен уточняет, что учение, которое было изложено Мани, «находилось под сильным влиянием зерванизма и доктрин митраистских магов» (G. Widengren, Les religions de l’Iran, Paris, 1968, p. 332).

(обратно)

241

См. G. Gnoli, art. cit., p. 121.

(обратно)

242

Бундахишн («Книга творения») – традиционный персидский текст IX века, написанный на языке пехлеви и излагающий зороастрийские и дозороастрийские представления о мире, космогонические и эсхатологические мифы древних иранцев. – Прим. пер.

(обратно)

243

Большой Бундахишн, I, 41; приводится в M. Eliade, op. cit., p. 145 и в G. Gnoli, art. cit., p. 110.

(обратно)

244

См. G. Gnoli, art. cit., p. 97, nota 11.

(обратно)

245

В соответствии с учением Г.И. Гурджиева, ««астральное тело» рождается из той же материи, что и физическое. Только процесс этот – иной» (Ouspensky, op. cit., p. 361).

(обратно)

246

A.J. Festugière, La Révélation d'Hermès Trismégiste, vol. III, Paris, 1953, pp. 265-302; цитируется в G. Gnoli, art. cit., p. 120, nota 111.

(обратно)

247

Сперматический логос (греч.). – Прим. пер.

(обратно)

248

См. H. Leisegang, La Gnose, Paris, 1951, pp. 133-134; цит. по: G. Gnoli, art. cit., p. 120, nota 111. Кроме того, в соответствии с учением тантр, в семени в живой и передаваемой форме содержатся физические, эмоциональные и ментальные особенности человека.

(обратно)

249

Источник жизни (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

250

[Семя (лат.). – Прим. пер.] См. M. Eliade, Fragments d’un journal II, Paris, 1981, p. 9; Mircea Eliade, Occultisme, sorcellerie et modes culturelles, Paris, 1986, p. 146–149.

(обратно)

251

В этом случае мы обнаруживаем предпринятое «контринициацией» восстановление некоторых крайне специфических доктрин, от анализа которых здесь мы воздержимся, как, например, учение, которое можно встретить в ламаистской традиции. Приведём описание обряда, проведённого посвящённым тантристом Марпой (Марпа из Лхобрага (1012-1097), основатель секты Кагьютпа) для своего ученика Нгога Чойдора: «Когда период затворничества закончился и были выполнены все необходимые посвящения мужа и жены, когда был создан кйилкхор (магический алтарь) и завершены все церемонии, Марпа заперся вместе с собственной супругой в своей молельне. Затем лама занял место на ритуальном троне вместе со своей женой-духом, тогда как Нгог Чойдор и его жена оставались в объятиях друг друга у его ног. Марпа излил своё семя в чашу из человеческого черепа и, смешав его с различными компонентами, якобы обладающими магическими свойствами, дал выпить смесь ученику и его супруге» (Аlexandra David-Néel, Initiations Lamaïques, Paris, 1947, p. 41).

(обратно)

252

Предполагаемое объяснение применения яйца в практиках этих сект обычно связано с его символическим значением, существование коего уходит в глубь веков, будь то яйцо орфиков или друидов – примордиальное космическое яйцо, содержащее в зачаточной форме всё множество существ, как символ порождения, тождественный всему космосу (предлагаемые усопшим яйца считались пищей, способствующей их восстановлению), как зародыш духовной жизни или первоматерия алхимиков (яйцо очень часто использовалось в греческой алхимии) и т. д. (см. G. Gnoli, art. cit., p. 120–121, nota 111). Относительно голубиного яйца необходимо отметить, что во всей средиземноморской цивилизации голуби символизируют души мёртвых и, прежде всего, вплоть до наших дней, души предков-покровителей. Древние говорили, что крик голубей похож на стон душ мёртвых. Голубка же была животным, посвящённым Венере.

(обратно)

253

«…Сила, находящаяся в менструальной крови и сперме и называемая душой, собирается и поглощается. И благодаря всему тому, что мы едим – мясо или овощи, хлеб или что-либо другое – мы оказываем услугу тварям, поскольку принимаем душу у всех у них… Говорят, будто одна и та же душа посеяна в животных, в диких зверях, рыбах, змеях, людях, овощах, деревьях и во всём том, что плодоносит» (Епифаний Саламинский, Панарион, 26, 9, 3-4; цит. по: M. Eliade, op. cit., p. 154). Епифаний свидетельствует о том, что гностики считали человеческое семя божественной сущностью в организме и даже самим Христом (Епифаний, ук. соч., 26, 4; цит. по: F. Michelini Tocci, art. cit., pp. 41-81). Фибионитский ритуал проходил, как повествует Епифаний, следующим образом: сперва практиковался coitus interruptus [Прерванное половое сношение (лат.). – Прим. пер.], а также мастурбация или гомосексуальный акт (см. Епифаний, ук. соч., 26, 11; цит. по: F. Michelini Tocci, art. cit., p.76, nota 135), далее в ходе этих практик произносилась формула, состоящая из имён божеств или архонтов, которая позволяла операторам вступить в контакт с данными сущностями. Тогда оные ритуальные действия могли возыметь эффект и были способны повлиять на семя таким образом, что результат (одержимость этими сущностями, сказали бы мы) являлся следствием того, что было задумано непосредственно перед его пролитием. При этом использовались специальные дыхательные техники (F. Michelini Tocci, art. cit., p.77, nota 138). Второй этап обряда, вероятно, заключался в сборе полученной субстанции, подношении даров, сопровождаемом произнесением второй формулы и, наконец, причастии. По всей видимости, согласно Епифанию, фибиониты приносили жертвы 365 архонтам: каждый день года был посвящён одному из них. Этот обычай состоял из ритуального совокупления, за которым следовало «причастие», и подобное действо повторялось для каждого архонта (см. Епифаний, ук. соч., 25, 3, 2; 26, 17, 1; цит. по: M. Eliade, op. cit., pp. 152-155; Stephen Benko, «The Libertine Gnostic Sect of the Phibionites According to Epiphanius», Vigiliae Christianae, 21, 1967, pp. 103-119; L. Fendt, Gnostische Mysterien, Munchen, 1922). Об этой разновидности практик упоминал племянник Пико делла Мирандолы: «Я некогда услышал от мужа опытного и в науках весьма сведущего, что эти заблуждения по большей части имеют следствием и благоприятствуют нечестивому соитию; так заблуждение против истинной веры в единого Бога сочетается с мерзкой связью, противной природе; причина этого, согласно моим разысканиям и соображениям, впервые указано в суждении апостола (Павла), писавшего римлянам, ибо он, как представляется, выразился об этом предельно ясно. Ибо после того как он проклял преступление идолопоклонства, он добавляет об оскверненных тем, что они предаются позорным страстям, так что женщины с женщинами, а мужчины с мужчинами совершают непристойность» (Giovanni Francesco Pico, «De Rerum Praenotione», Opera Omnia, Ioannis Francisci Pici, Tomus II, Basel, 1573, p. 472).

А вот что писал апостол Павел: «И славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, – то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела. Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь. Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за своё заблуждение. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы. Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют» (Рим. I:23-32).

(обратно)

254

Это ложное андрогинное состояние извращает концепцию, выраженную словами Изумрудной скрижали: «что внизу, то и вверху…» и состоит, согласно некоторым доктринам, в разделении индивидуума на две части, активную и пассивную, чтобы он совокупился с самим собой: сей акт называется «андрогинной практикой». В подобных кругах «контринициатического» толка это фальшивое андрогинное состояние оправдывается ссылками на египетскую традицию, например, «Атум сделал супруга в своём кулаке, насладился и создал Шу» (папирус из Livre contre Apopi, trad. E. Amélineau, tav. XIV, L. 20); о том же самом: «Он создал в радости» (Inscript. Pyramid, 1248; Inscrip. Cercueils, 11, 18), «Ра вечно творит, извергая семя в собственный кулак» (Livre contre Apopi; см. Serge Mayassis, Livre des Morts, Athènes, 1955, pp. 331-333). В данной связи можно также привести комментарий египтолога Ридольфо Ланцоне об одном древнеегипетском изображении: «Очень интересное и до сих пор единственное в своём роде изображение бога Геба, древнеегипетского Сатурна; оно напоминает античную легенду о том, что Сатурн пожирал своих детей. Ту же идею древние египтяне представляли в другой форме: через образ Геба, поглощающего собственное семя» (Ridolfo Lanzone, Dizinario di mitologia egizia, Torino, 1881, vol. I, pp. 408-410, комментарий к плите CLIX).

Указанные доктрины заявляют, что сия «священная мастурбация» «была бы недоступна пониманию современников, если бы здесь не было упомянуто, что глубинная природа человека суть таинственный изначальный андрогин, из коего возникли все существа» и в связи с этим приводится отрывок из «орфической молитвы, в которой древние пифагорейцы запечатлели некоторые песнопения своей священной общины: «Зевс – мужчина, но также и бессмертная нимфа»» (см. Орфика, VI, стих 12).

Из чего, согласно тем же самым учениям, следовало, что «природа человека, созданного по образу Зевса, также двойственна – прежде всего, потому, что он рождён от слияния яйцеклетки и сперматозоида – для последующей адаптации к законам Космоса: так, каждый из нас «в самом себе имеет собственную Исиду, которую раскрывает инициация во имя Любви»» (см. Serge Mayassis, op. cit., p. 165). «Одна из наших половин автоматически стремится к другой. Феникс связан с постоянно возрождающимся из собственного пепла эротическим огнём. Учитывая эти соображения, можно лучше понять древнегреческую гомосексуальность, когда женщина считалась соперником любовного элемента, находящегося в «erastos» [Εραστος (греч.) – возлюбленный. – Прим. пер.]. Кроме того, сия универсальная сексуальность – непременный атрибут солнечного божества; оно воистину андрогинно и порождает мужчин и женщин одновременно» (см. Ямвлих, О египетских мистериях, VIII, 3) (Сведения, извлечённые из документа так называемого «Пифагорейского ордена вольных посвящённых» Syllabus n° 89B: Le Livre des Secrets Ineffables).

Вспомним, что говорит пехлевийский текст Менокексат в главе VIII: «Враждебный Ариман порождает демонов, лживых духов, а затем колдунов, совершая гомосексуальный акт с самим собой» (H.S. Nyberg, Questions de cosmogonie et de cosmologie mazdéennes, Paris, 1929, p. 199; цит. по: Journal Asiatique, aprile-guigno, 1929).

(обратно)

255

Сожжение некоторых физиологических субстанций, таких как семя и кровь, позволяло создавать элементарные существа, коих «операторы» могли постепенно развивать (иногда до степени «гения»), питая их собственной жизненной силой.

(обратно)

256

Призывая сущность, именуемую «Богом хаоса», оператор так называемого «внешнего египетского обряда» должен произнести следующие слова: «…Я, я есть истина, Ты, ты – прославленный Змей: Я, сама грязь Твоего Хаоса, и Ты, Хаос Света и Тьмы. Пусть я вновь стану Змеем, каким был в начале причин и вещей, сотворённых из Тебя самого» (29 молений святого Фомы, молитва XXIX). Это – ясно выраженное желание уничтожения и распада без остатка. Здесь речь идёт не о недавно учреждённых «псевдоинициатических» сектах, но о тех, кто обратился против Бога, и тех, кто не признал пришествие его Сына, тех, чья кровь заражена грехом гордыни. Рассматривая некоторые аспекты гностических практик в связи с символизмом змея, отметим, что Иалдабаоф, основная эманация в мировоззрении офитов, зачинает своего сына Нуса в форме змея, из коего исходят дух, душа и «omnia mundalia» [Всё, что в мире (лат.) – Прим. пер.], о чём нам рассказывают Иреней и Епифаний (Иреней, Против ересей, I, 28, 3; Епифаний, ук. соч., 37, 4; цит. по: F. Michelini Tocci, art. cit., p. 66). Добавим также, что змей, согласно Иренею, есть отец демонов, правящих миром (Иреней, ук. соч., I, 28, 4). В доктрине ператов змей означает спинномозговую систему, каковая уже у греков символизировала систему образования семени и содержащейся в нём души. Ператы соотносили три образующих вселенную принципа (Отец, Сын и Материя) с тремя органами: головным мозгом, спинным мозгом и семенем, при этом спинной мозг, соответствовавший Сыну, обозначался змеем; таким образом, он является посредником между неподвижным Отцом и благородной Материей, также и в человеке он находится между головным мозгом и семенной субстанцией, запечатлевая в последней форму, зачатую первым (см. F. Michelini Tocci, art. cit., p. 67; R.B. Onians, The Origins of European Thought, Cambridge, 1954, pp. 118 sqq.).

(обратно)

257

См. M. Eliade, Fragments d’un journal II, 1970-1978, Paris, 1981, p. 128.

(обратно)

258

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (лат.) (Иоан. I:1). – Прим. пер.

(обратно)

259

От coobazione (ит.) – [многократная] перегонка. Здесь – поглощение определённых «субстанций». – Прим. пер.

(обратно)

260

Солнечная вода (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

261

«Намёк, который мы сделали в связи с недавней публикацией некогда тайных «египетских» и креммерцианских текстов, предоставляет возможность обратиться к существовавшей в Милане группе, вступавшей в полемику прежде всего с C.E.U.R.: к группе «Prometeo», руководимой Паоло Фоганьоло под девизом «Любовь – Свет – Свобода», чьё издательское ответвление «Agape» как раз и напечатало тайные «осирисовы» тексты. Эта группа полагает, что некоторые доктрины и алхимические практики, кои проходят сквозь традицию Мириам, не будут лишены действенности, если избавить их от «тёмных» аспектов. Паоло Фоганьоло родился в 1959 году и некогда был деятельным участником миланской ячейки Красных бригад «Muscio». После ареста в 1981-1982 гг. во время голодовки он испытал определённые духовные переживания, которые побудили его вступить на путь эзотеризма и углубили интерес, появившийся, впрочем, уже во времена активности в Красных бригадах и разделяемый, по-видимому, другими представителями этой среды. ‹…› Выпад против C.E.U.R. со стороны группы «Prometeo» посредством публикации наиболее конфиденциальных внутренних текстов – уже в момент разглашения – несомненно вызвал некоторое замешательство и беспокойство в различных «осирисовых» и креммерцианских кругах…» (M. Introvigne, Il Cappello del Mago – i nuovi movimenti magici dallo spiritismo al satanismo, Carnago, 1990, Ed. Sugarco. p. 308.) [Любопытно, что спустя двадцать лет ассоциация Agape распространила «покаянное» послание, в котором были такие строки: «Сквозь созданную обманным путём неоднозначность, вышеуказанному персонажу удалось благодаря спекулятивным фальсификациям сориентировать, дезориентировать и повлиять на позиции группы Agape/Prometeo, ловко распространяя дезинформацию и эксплуатируя себе на потеху юношеское рвение и горячий порыв поборников справедливости, присущие сторонникам группы, когда он склонял их к антикреммерцианским и, безусловно, ошибочным взглядам, каковые группа Agape/Prometeo ныне никоим образом больше не разделяет». – Прим. пер.].

(обратно)

262

«Святое имя» (греч.). – Прим. пер.

(обратно)

263

«Весы Гермеса» (лат.) – астрологический метод ректификации, связанный с лунными циклами и гороскопом зачатия. – Прим. пер.

(обратно)

264

«И славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся» (Рим. I:23); «Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют» (там же, I:32). – Прим. пер.

(обратно)

265

В связи с практикой разделений приведём здесь любопытную формулу, воспроизведённую в работе Массаи, каковая, кажется, исходит из подлинных и в высшей степени духовных по своему содержанию документов: «Разделись! Заставь умолкнуть шум, заставь умолкнуть также тишину и познай Древнее Бытие. Обособь себя от всякого профанического течения, от любых привязанностей, приобретённых в этом воплощении. Отделяй непрестанно то, что не является Тобой и отвергай это. Ты должен удалить по своей воле все профанические течения и магнетические узы, дабы обрести Себя. И не забывай обрезáть любую нить, не принадлежащую тебе. Часто взывай к Святым или Вселенной и, сражаясь, будь им сопричастен. Привязывайся к чему-либо лишь по собственному желанию. ИЩИ СВОЮ ИСТИННУЮ СУЩНОСТЬ в воспоминаниях, в ИНСТИНКТАХ и в подлинной своей Воле. Тысячей способов преклоняйся пред своим Ангелом-хранителем: с наслаждением, страданием, жертвованием, терпением – всякий путь ведёт тебя к Нему. Будь в этом мире, но не от мира сего. Храни молчание, но говори со своей Супругой, со своей Возлюбленной, и делай всё это с Радостью. Однажды ты получишь Вознаграждение более великое, чем другие, и познаешь тогда Радость Божию. Ангел научит тебя Всему, и ты воистину узнаешь Жизнь. РАЗДЕЛИСЬ! Такова величайшая заповедь для тебя. Следуй закону Закона, воле Воли и свету Света. Да будет Ангел-хранитель заботиться о тебе, следовать за тобой на твоём пути и вести тебя к Его Высочайшей Сопричастности. Аминь». Несколько минут размышляй о содержании прочитанной мантры; затем, став перед зеркалом такой величины, каковое сможет полностью отразить твоё изображение, декламируй Солнечное Воззвание Бездны: Я взываю к Тебе, моя Тень, Что покоится непогребённой в глубинах Морей неведомого. Ты, ждущая возрождения из Древнего Света И ткущая нити моей незримой судьбы; Ты, спящая, бодрствуешь и, бодрствующая, спишь; Причина причин, Мудрость По ту сторону причин, Источник вечного Будущего. Восстань, восстань, восстань, И сделай так, чтобы я пробудился в Тебе, ныне и во веки веков; Вот чего я желаю! Да будет так!»

(обратно)

266

В Корпусе Креммерца говорится об Агене и Агубе, халдейских демонах, «извлекающих металл из недр сатурнианской земли» и связанных с ритуалами обращения к душам усопших и магией их перевоплощения.

(обратно)

267

Сакральное совокупление (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

268

Alexandre de Dánann, Mémoire du Sang, Archè, Milano, 1990, p. 150.

(обратно)

269

Ibidem, p. 151.

(обратно)

270

В 1681 году Джузеппе Франческо Борри (1616-1695) издал в Женеве своё произведение Ключ от кабинета миланского кавалера Джузеппе Франческо Борри в десяти письмах. Первые два письма были написаны в Копенгагене в 1666 году и повествуют о беседе автора с датским дворянином на тему элементарных духов. – Прим. пер.

(обратно)

271

В женском чреве (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

272

В книге Память крови (Alexandre de Dánann, op. cit., p. 25, n. 3) эта цитата была воспроизведена в общих чертах, поскольку заимствована из «секретной» части недоступной и поныне работы Эрима Достижение небес, которую мы имели возможность лишь бегло просмотреть.

(обратно)

273

Alexandre de Dánann, op. cit., p. 145, n. 15.

(обратно)

274

Дурга – в индуизме имя супруги Шивы в одной из её грозных ипостасей. – Прим. пер.

(обратно)

275

G. Kremmerz, La Scienza dei Magi, v. III, Roma, Ed. Mediterranee, 1975, p.147.

(обратно)

276

Alexandre de Dánann, op. cit., p. 128, n. 6.

(обратно)

277

«Братство, о коем здесь говорится, – это Терапевтическое братство Мириам, магико-терапевтическая организация, за которой до сего дня скрывается другая структура контринициатического толка, так называемый Eгипетский Орден Осириса» (Ibidem, p. 30, n. 7).

(обратно)

278

В оригинале rarefazione; дополнительными значениями этого слова, важными в контексте обсуждаемой темы, являются «разжижение» (крови) и «обеднение кости известью». – Прим. пер.

(обратно)

279

Pier Luigi Zoccatelli, Le Lièvre qui rumine – atour de René Guénon, Louis Charbonneau-Lassay et la Fraternité du Paraclet. Avec de documents inèdits, Archè, Milano, 1999. См. также: S. Salzani, P. Zoccatelli, Hérmetisme et Emblématique du Christ, Archè, Milano, 1996. Читая эти книги, нельзя обойтись без замечания относительно того, что мнимый эзотеризм Шарбонно-Лассе и К° был не чем иным, как самым обыкновенным мистицизмом болтунов и ханжей. А что касается эзотеризма ордена «Ordine dei Telei» (организация Л.Б. Альберти («Эрим») и его ученика П. Маркетти («Вирио»), каковой де Дананну хотелось бы выдать за традиционный и инициатический в противоположность эзотеризму языческому, то всё прояснилось при обнародовании магико-сексуальных практик, содержащихся в секретных документах «Le Tredici Puntate», «Arcana Jerogliphica» и «De Arte Magna Sexuali» [Пауло Маркетти (1910-1969) никак не мог быть учеником Леона Баттисто Альберти, флорентийского патриция, жившего в XV веке, но являлся последователем его потомка, графа Умберто Амедео Альберти ди Катенайя (1879-1938), известного под псевдонимом «Эрим». – Прим. пер.].

(обратно)

280

M. Baigent, R. Leigh, H. Lincoln, Il Santo Graal, Milano, Mondadori, 1982.

(обратно)

281

См. F. Bardon, La pratique de la magie évocatoire, Rüggeberg Ed., Wuppertal, 1990 и La Clé de la veritable Kabbale, Wuppertal, 1991. На итальянском языке: Iniziazione all’Ermetica, Astrolabio, Roma, 1978.

(обратно)

282

Ligamen, vincula – связь, узы (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

283

Молчание (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

284

Тинктура солнца (лат.). – Прим. пер.

(обратно)

285

Традиционное представление о человеке повествует о его уникальном, потенциальном экзистенциальном состоянии в центре «креста» стихий, в средоточии Мира, тогда как элементарные сущности связаны главным образом лишь с одной из четырёх стихий (земля, вода, воздух, огонь) и, по сути, являются функциями, которые неспособны превозмочь свою природу. – Прим. пер.

(обратно)

286

Помимо этого, ей суждено воплотиться в земной женщине, чтобы вместе с возлюбленным исполнить Великое Делание.

(обратно)

287

Иеродулы – в Древней Греции храмовые слуги. – Прим. пер.

(обратно)

288

Jacob Boehme, De Signatura Rerum, Amsterdam, 1635. cap. XI, § 10 (курсив наш).

(обратно)

289

Cesare della Riviera, Il Mondo Magico de gli Heroi, Milano, 1605. p.61.

(обратно)

290

(обратно)

291

См. Philosophumena, lib. V–VI.

(обратно)

292

Память крови, гл. V.

(обратно)

293

Там же, гл. IV.

(обратно)

294

Там же, гл. VI.

(обратно)

295

Giambattista Vico, Principi di Scienza Nuova, Napoli, 1744, tome I, p. 270.

(обратно)

296

Ibid.

(обратно)

297

Аристотель, Политика, кн. 5, VII, 18.

(обратно)

298

Термин vernacular, или вульгарный язык, происходит от verna, каковым словом латиняне именовали домашних слуг, коих не брали на войну (cм. Principi di Scienza Nuova, libro IV, c. III).

(обратно)

299

Julius Evola, Sintesi di Dottrina della Razza, Edizioni Ar. Salerno, 1994. pp. 102-103.

(обратно)

300

См. Память крови, гл. V.

(обратно)

301

См. L'Originel, № 2 (1995), p. 28.

(обратно)

302

Отчасти этот момент рассматривается переводчиком в книге Алхимия и традиция (М., 2006), стр. 61.

(обратно)

303

К сожалению, переводчик не располагает итальянским оригиналом этого текста; однако французская версия, с которой выполнен перевод, заслуживает безоговорочного доверия: её подготовил Жан-Пьер Джюдичелли де Крессак Башельри, Президент Академии Джулиано Креммерца и единственный француз, принятый регулярным членом Gr.'. Or.'. Os.'. Eg.'. после Второй Мировой войны. Этот текст был представлен в его замечательной книге За красную розу и крест золотой (Axis Mundi, Paris, 1988, pp. 151-156).

(обратно)

304

Вполне риторически будет выглядеть замечание, что именно указанную конфессию имеют в виду представители западных традиций, говоря о христианстве. Далеко не все упрёки, высказанные в данной связи, можно отнести к Восточной церкви, в особенности, к эзотерическим её направлениям. Это недвусмысленно (хоть и весьма скупо) отмечалось Р. Геноном, Ю. Эволой и другими авторами.

(обратно)

305

Имеется в виду Джордж Роберт Стоу Мид, английский переводчик Герметического Корпуса и активный член Теософского Общества.

(обратно)

306

Фамильный герб Каэтани содержит девиз Cave Canem.

(обратно)

307

То есть Fr᛭ Т᛭ М᛭ М᛭. – Прим. пер.

(обратно)

308

Дон Леоне спутал (вероятно, намеренно) имя Джорджа P.C. Мида с Уильямом Р. Мидом (1846-1928), архитектором и президентом Американской Академии в Риме.

(обратно)

309

A. Pfitzmaier, Die Taolehre von den Wahren Menschen und den Unsterblichen, Vienne, 1870. A. Pfitzmaier, Die Losung der Leichname und Schwerter, ein Beitrag zur Kenntnis des Taoglaubens, Vienne, 1870. A. Pfitzmaier, Uber einige Gegenstande des Taoglaubens, Vienne, 1875.

(обратно)

310

Max Kaltenmark, Le Lie-Sien-Tchouan, Pekin, 1952. Henri Maspero, Le Taoisme, Paris, 1950. Memoires historiques de Sseu-ma Ts'ien, Ed. Chavannes, Paris 1895-1905. L. Wieger, Le Taoisme, 1911-1913. Mircea Eliade, Le Yoga, (Payot). Yiking, trad. de J. Legge. Sacred Book of the East, tome XVI. Ms Pelliot 2860, Bibliotheque Nationale. Das Geheimnis der Goldenen Blute, comm. Jung.

(обратно)

311

Эту информацию автору сообщил выдающийся археолог, профессор Альберт Гринведель, который обнаружил в библиотеке Ватикана рукописи, считающиеся подлинными.

(обратно)

312

Журнал Ambix, статьи профессора Дабса (том IX, номер 1) и профессора Стэплтона (том V, номера 1 и 2).

(обратно)

313

Kratzenstein, De Transmutatione aquae in terram Commentatio, Acta Lit. Univ. Hafniensis, 1776.

(обратно)

314

The Dream of the Red Chamber. Trad. Chi-chen Wang. Pref. Arthur Waley, London, 1929.

(обратно)

315

Pandora, 2 ed., 2 vol., Reusner, Francfort et Leipzig, 1706.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Глава I Источник девиации

Глава II «Контринициация» и привилегии отдельных родов

Глава III Культ предков

Глава IV Кровный договор

Глава V «Палингенезы»

Глава VI «Магия предков»

Глава VII Брак с феей

Глава VIII «Свет и семя»

Библиография

Приложения

  Витторио Финкати О книге Александра де Дананна Память крови

  Hermolaos Кровная вражда

  Глеб Бутузов Предисловие к публикации письма Леоне Каэтани

  Оттавиано (дон Леоне Каэтани) Гностицизм и инициация. Письмо в журнал Комментариум

  Жерар Гейм Белый доминиканец. Предисловие к французскому изданию одноимённого романа Густавай Майринка

  Иллюстрации Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg