«Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом»»

Алла Михайлова ЮРИЙ ЛОНГО: «ВСЯ ЖИЗНЬ КАК ПОД ОБЩИМ НАРКОЗОМ” Дневники

Посвящение

Эту книгу и своё первое в жизни стихотворение я посвящаю Юрию Андреевичу ЛОНГО. Любовь не бывает прошедшего времени.

Алла Михайлова

Благодарности

Я хочу выразить свою благодарность всем родственникам и друзьям Магистра Белой и Практической Магии Юрия Лонго, кто помог мне в написании этой книги, поделившись своими воспоминаниями о нём как о человеке, актёре, маге:

Юлия Лонго — дочь колдуна.

Оксана Лозовая — первая жена.

Людмила Никитина — вторая жена, родившая Юре дочку Юлю.

Валентина Алексеевна Мелета — сестра.

Алексей Гайван, Владимир Рубаник, Александр Астрогор — друзья Юрия Лонго с 20-30-летним стажем дружбы.

Олеся Казакова — подруга Геннадия Гончарова, руководителя Московской школы гипноза.

Евгений Черных — журналист газеты «Комсомольская правда».

Сергей Кузнецов — конферансье и исполнительный продюсер ВИА «Самоцветы» под руководством Юрия Маликова.

Моя отдельная, особая благодарность и большая признательность Владимиру Цукерману — директору «Музея трёх актёров» (Никулин, Вицин, Моргунов) за тот обширный и живой материал воспоминаний, который я услышала из уст этого большого артиста разговорного жанра.

Когда ты умер…

Юрию Андреевичу ЛОНГО посвящается

Когда ты умер — умерла и я,

И не живу уже почти два года…

Сижу по-прежнему у стен монастыря

Или в тюрьме…

Возможно, что до гроба.

И не зовёшь к себе, и не даёшь уйти.

Вокзал, аэропорт напоминает…

Сижу и жду — когда начнётся жизнь…

А люди прилетают, уезжают.

Во сне приходишь только по делам —

Сказать, предупредить — об этом мысли.

Читаю по губам и по рукам, по символам…

А я во сне жду старой, прежней жизни.

Людей, пришедших утром на приём,

Тебя — в широком, белом балахоне…

Звонки, мытьё полов, посуды звон —

Всё то, что делало погоду в твоём доме.

Зимой и летом. Ролики и лыжи.

Поклонка. Волино. Крылатские холмы…

Не омрачала счастья даже мысль о Рыжей,

Когда мы были вместе — я и ТЫ.

Твой запах и усы твои колючие…

И… даже твой большой живот —

Он — самый лучший!

Алла Михайлова

Хочешь говорить — говори,

А заботы о том,

Поймёт тебя слушатель твой или пе поймёт,

В голове не держи.

Святитель Николай, архиепископ Мир Ликийских, чудотворец

ОТ АВТОРА

Из дневника Юрия Лонго

Жизнь — это ловушка для дураков. И мы все туда попали.

Хочу опубликовать свои дневники.

4 сентября 2004 года. Москва.

Рукопись — это видеозапись души.

2 сентября 1992 года.

Может, это старческий маразм — вспоминать, что было

давно и не помнить, что было вчера?

Каждый человек — это маленький мирок, в который

нельзя просто так ворваться:

— На, почитай мою тетрадь!

1998 год.

Господь многое мне дал. Три года работы с Юрием Лонго и пять его дневников, а в них больше десяти лет его жизни. Дневники известного человека интересны многим, но понять до конца ценность именно этих дневников, как ни странно, смогут не все. Преимущественно те, кто лично знал Юрия при жизни, а не экранного Лонго. Хотя удивлены в большей или меньшей степени будут все. На первый взгляд может показаться, что они не только до банальности просты, но местами даже примитивны. Большое количество не очень значительных, отрывочных высказываний, казалось бы, не создают впечатление целостности этих дневников. Но только на первый взгляд. Всё дело в том, что Юрий вёл дневники, не методично сидя за письменным столом, а возил с собой по всему миру и подчас урывками, на коленке записывал примечательные мысли, идеи, впечатления, наблюдения, изменения внутреннего состояния души. Большое количество ежедневников, блокнотов и школьных тетрадей различной толщины — вот дневники Юрия Лонго. Впервые прочитав их, точнее, представленную здесь часть его дневников — с 1990 года по 2004 год, я, знавшая и наблюдавшая его последние три года практически изо дня в день, была не просто удивлена, а буквально сражена и обескуражена тем, насколько практически незнакомый человек открылся передо мной. Два совершенно разных человека. Конечно, я и раньше догадывалась, чувствовала, что внутренне он другой — не эпатажный и авантюрный, а, наоборот, застенчивый и нерешительный с людьми вообще и с женщинами в частности. Я часто поощряла и старалась вытащить на поверхность эти его другие, настоящие, качества. И в повседневной, не экранной жизни он действительно был другой, прорывался сквозь поставленный им же самим защитный экран, но то, что я открыла для себя в его дневниках, превзошло все мои ожидания и предположения.

Парадокс заключается в том, что сам Юрий не считал себя экстрасенсом — он всегда считал себя только артистом. Это я, работая с ним последние три года, считала era колдуном, потому что реально видела его магические способности, проявляющиеся и непосредственно в работе, и просто в реальной, каждодневной жизни. Именно об этом и рассказывается в моей первой книге «Юрий Лонго и его женские тайны». Есть такое слово, как «заигрался». Так вот именно это с Юрой и произошло. Я уверена, что независимо от того, верит человек в магию или не верит, но, если он, как Юра, одевает эту личину и играет постоянно, не выходя из образа, на протяжении очень долгого времени чью-то роль, то и становится тем, кого играл. Эта роль становится его жизнью, его плотью и кровью. В результате игра в магию в действии имеет реальное воплощение. Таков закон Вселенной. Не зря в актёрской среде говорят, что «не так трудно войти в роль, как из неё выйти».

Никто не любит чувствовать себя обманутым. Особенно в таком масштабе, в рамках всей страны и за рубежом, да ещё на протяжении столь долгого времени! Людям теперь сложно просто и добродушно посмеяться над собой и оценить размах Юрия. Гениальный размах гениального человека!!! Постфактум всегда всё кажется просто и обыкновенно. А попробуй в реалиях того времени — додумайся и воплоти! Если ещё к тому же учесть, в какой период это было сделано — почти в советское время, когда нам с детства внушались незыблемые стереотипы, что все и во всём должны быть одинаковыми — и мысли, и поведение, и одежда, и многое другое, когда шаг вправо, шаг влево приравнивались к преступлению и всеобщему порицанию. Люди вообще не любят «выскочек», людей, одарённых свыше; всегда легче «казнить» и занизить роль другого, чем поработать над собой. Но роли и мага, и трупа были сыграны гениально!

Для меня странно, что люди не понимают совершенно элементарную вещь, лежащую на поверхности, и считают, что, если Лонго реально не оживлял человека 22.12.1990 года, то он вообще не маг, что он все пятнадцать лет только обманывал и играл роль мага. На самом деле, в любой профессии, будь то парикмахер, врач, учитель или тем более колдун, чтобы тебя заметили, нужно совершить нечто из ряда вон выходящее, выделиться из толпы таких же профессионалов своего дела, а для этого просто необходимо непременно совершить что-то экстраординарное, из ряда вон выходящее. На рядовых делах ни в одной профессии, к сожалению, далеко не уедешь. И если у человека есть честолюбие, он старается вырваться из серой обыденности своей профессии. Экстраординарный поступок и повседневная работа — принципиально разные вещи. Ау людей в этом плане в этой логической цепочке просто патологический сбой.

Политики же не стесняются тех пиар-ходов, когда, к примеру, фотографируются в бане… Это был макет предстоящей операции, процедуры оживления трупа, которую Юрий собирался провести в недалёком будущем, а для начала просто показать, как это может быть. Банально и примитивно думать, что, если оживления, как такового, не было, то Юрий, стало быть, просто ничего не умеющий шарлатан.

Сейчас каждый месяц выходят толстые книги с разоблачением всех фокусов и Копперфильда, и Кио, все секреты раскрыты, делайте, если у вас есть семьдесят миллионов долларов и аппаратура. А ребята без денег, без аппаратуры, безо всяких приспособлений, без ассистентов, без всего, на голом месте делали чудо, а чудо стоило три копейки. Молодцы, изобретали!

У каждого свой путь. Пешка не проходит в дамки за секунду. Она проходит долгий путь. Её уважают. Так почему же думают, что Юрий Лонго так просто из проводников поезда Москва — Тында вышел в лидеры своего колдовского дела? Он прошёл свой путь, и, поверьте, его не пройдёт слабый человек. А что там и как — не нам судить.

А если уж начинать с начала его творческого пути, то сначала Юрий работал массовиком-затейником на турбазах и в санаториях под Адлером. Позже — в Москве и Балашихе, тоже массовиком-затейником, в клубах и парках. В частности, в Парке Культуры и Отдыха имени Горького. Вот уже потом — фокусником в Москонцерте, в это время познакомился со своим первым учителем, фокусником и гипнотизёром Львом Корнеевым. Но гипноз у Юрия поначалу не пошёл. Гипнозом в то время начал заниматься Геннадий Гончаров, сейчас руководитель Московской школы гипноза. Позже и Юрий занялся гипнозом (смотрел, как работает Гончаров). И вот уже после этого стал Белым магом Юрием Лонго.

Что касается самой деятельности, то, когда люди вступают в какие-либо взаимоотношения, они несут взаимную ответственность за их результат. На приём к Лонго людей никто насильно не тянул. Всегда в первую очередь спрашивать надо только с самого себя. Попробуйте добиться в жизни чего-либо с нуля без денег и связей, тогда станет ясно, нужны для этого таланты или нет.

Всё гениальное просто. Лонго сумел в рекордно быстрый срок и с минимальными затратами — без каких-либо особых специальных навыков, больших денег и мощной раскрутки — стать всемирно известным человеком, на что у людей уходит по полжизни. Да и мужчиной он был выдающимся. Но это без комментариев. Лучше прочитать книгу.

Хотелось бы сделать акцент ещё и на таком немаловажном факте: правды ради надо сказать, что распространённое мнение о том, что за помощью к магическим силам обращаются исключительно слабые люди, которые не могут самостоятельно решить свои проблемы, уже давно устарело. Больше всего на свете я не люблю стереотип и банальность. Всем известно, что подобное во многом притягивает подобное. Маг по сути своей является сильной, волевой личностью, который стремится повелевать другими людьми. Точно так же и на приём к нему приходит человек, не просто не слабый, а, наоборот, стремящийся продавить ситуацию, которая в силу каких-либо причин не решается собственными силами в индивидуальном порядке.

И вот сейчас, уже после смерти, к нему этот артистический обман вернулся, потому что с таким вопросом, со смертью шутить нельзя. Игры со смертью никогда не приводят ни к чему хорошему. Смерть всегда останется в выигрыше. Она просто временно даёт человеку фору. Вообще с судьбой можно играть до поры до времени, а потом судьба начинает играть с тобой. Сначала обманул он, а с завещанием обманули его. Только сделать с этим он уже ничего не может, менять себя и окружение надо было при жизни, а расплачивается за это его единственная дочка Юля. Теперь, на этом показательном примере, я знаю совершенно точно, что дети отвечают за грехи своих родителей. И от того, как мы (все те, кто с Юлей на этом судебном процессе) поступим и какими принципами будем руководствоваться на протяжении этого судебного дела, которое продолжается уже почти два года, и зависит тот главный факт — кто победит не в суде, а в конечном итоге. Я глубоко уверена, что ложь и стяжательство победить не могут!!! Я практически никогда не прошу Господа вынести решение в пользу той или иной стороны. Я прошу сделать так, как в действительности хотел того сам Юрий Лонго. Как могла женщина, которая девятнадцать лет унижала дочь Юрия и при его жизни, и после его смерти, получить от него такое огромное состояние и при этом заявлять «Я ещё молодая. Хочу ещё успеть своего ребёнка родить»? По моим понятиям, это немыслимо!

Пока идёт суд, говорить о поддельности или неподдельности завещания можно только предположительно, с той или иной долей вероятности. К тому же поддельность завещания, если таковая имеется, ещё нужно уметь доказать, а иначе… принимайте то, что есть в реале. К сожалению, люди — асоциальны во многих своих проявлениях. И что касается того, чтобы прийти на суд, считают это грязным делом и полагают, что, если не придут, то останутся в стороне от этой грязи, не запятнают себя. Нас, собственно, предупреждали, что помогать будут «посторонние», а свои — все «в кусты». Так всегда бывает. С одной стороны, многое свидетельствует о том, что таких намерений об оставлении всего имущества Елене Лонго у Юрия никогда не было. Более того, Елена, по свидетельству (негласному) некоторых его друзей, на протяжении долгого времени и сама, и через них пыталась влиять на этот процесс, на принятие решения в свою пользу. С другой стороны, Юрий Лонго, будучи очень авантюрным во всех проявлениях человеком (и касательно работы, и личной жизни) любил смотреть на реакцию людей в ответ на свои неожиданные и экстравагантные поступки, смотреть, как в связи с этим меняется поведение человека, остаётся ли человек сам собой или приспосабливается, подстраивается под него, или начинает пытаться «затягивать узлы».

Владимир Цукерман, директор «Музея трёх актёров» — Никулина, Вицина, Моргунова, подвёл в этом вопросе очень показательный итог:

— Разве будет человек отдавать миллионное наследство какой-то женщине, с которой жил всего пять месяцев и то десять лет назад и был в разводе?» Я никогда не поверю, что он мог подписать хоть что-либо кому-либо, кроме дочери. Хоть убей меня. Если уж только совсем «все жилы из него вытянуть». Я свою дочь никогда не предам, какая бы красавица-женщина у меня ни была.

А вообще книга искренняя и чистая. Я считаю, что главное не только и не столько что написано, но главное — как написано. Можно написать о человеке не очень хорошо, но, читая, не будет создаваться негативное мнение. Старалась писать обо всех и хорошее, и плохое, начиная с главного героя и заканчивая самим автором. Ну, или почти обо всех.

Из дневника Юрия Лонго

Большое ностальгически-творческое путешествие по Москве

Продолжение звонков по телефону как символ успеха, в кавычках. Не надо жить для публики. Надо жить для себя.

Зимой бляди не нужны. Зимой можно кататься (на горных лыжах — прим. А.М.). Москву можно любить как женщину, как человека, как какую-то красивую или не красивую, сложную вещь. Москва — это такой город, в котором можно найти всё. Да всё, что угодно: женщину, работу, призвание, цель, себя, всё, что вы хотите. Москва — это как живой биологический объект, организм, который всё время находится в движении, какое-то огромное облако, которое постоянно вибрирует, излучает, рождает, поглощает и убивает. Москва — город, которым, скажем, можно любоваться, можно ненавидеть его, любить, оставаться равнодушным, потому что, вряд ли, кому это удавалось сделать, наверное, многие Москву любят и ненавидят одновременно, потому что от любви до ненависти, как известно, один шаг. Но, тем не менее, гудят-звенят телефонные линии, работает Шайтан-машина. Шайтан — машина под названием «Интернет», соединяя души одиноких людей или деловых людей, что собственно одно и то же, что не мешает им быть одинокими. Огромный город, город разбитых надежд и воплощённых идей. Супер красивый город с грязными улицами, немытыми подоконниками, грязными тротуарами, заплёванными лавочками, разбитыми. Супер красивый город с добрыми и злыми людьми, с массой бомжей и алкоголиков. 2-х больше, остальные просто любят выпить. Масса пивнушек, красивых театров, жутких ресторанов. Почему жутких? Да потому что жутких. Многообразие и однообразие одной и той же жратвы. Тучи казино и… (?) обманщиков, которые обирают ежедневно обычных глупцов или богатых русских. Вот такая она Москва, господа! 19 лет мне даже позвонить было некуда.

Когда я спросил Мережко (в 70-х годах), когда он приехал: «Как было в Москве?», он ответил: «Былоскушно…» Удивительно просто, «было скушно в Москве…». Я думаю, что тогда в Москве, тогда, как раз было весело, да и сейчас не скушно, но сейчас развратно ещё к тому же. И скушно может быть к тому же тогда, когда человек сам себя не развлекает, как сказал Кононов. Вообще, Москва — странный город. Весёлый, интересный, замечательный, он имеет зеркальную поверхность, как впрочем, и зелёный чай. Как ты относишься к этому городу, так и он к тебе. Устаревшая фраза «Москва слезам не верит» это — чушь. Не верят слезам негодяи, подлецы и всё такое прочее. Сейчас включу чайничек и буду пить зелёный чай и думать о Москве. Конечно, Москва забирает здоровье, безусловно. Я заплатил за своё имя в этом городе собственным здоровьем. Я не знаю, пожалею ли я об этом или нет, но, по-моему, другого выхода у меня не было, а некоторые отдают не только своё здоровье, но и свою жизнь, чтобы стать хоть каким-либо известным, знаменитым человеком. Вот такие дела.

Москва мне всегда нравилась её старыми переулками. Мой любимый переулок Столешников. Я часто об этом говорил своим друзьям, своим девицам, с которыми гулял по центру, всегда показывал этот переулок, Столешников, Тверскую, раньше улицу Горького. Привык уже называть Тверскую Тверской. Хорошо, что Столешников не переименовали. Вот Чехова не переименовали, Большую Дмитровку. Мне нравилась улица Пушкинская, теперь уже, по-моему, она как раз Дмитровка. Очень нравился угол Пушкинской и Столешникова, оттуда начиналось моё восхождение завоевания Москвы. В этом странном (?) переулке, Столешникове, там, где букинистический и ювелирный, была такая арочка. Входишь в эту арочку, входишь во двор, где-то между 75–80 гг. был такой деревяный домик, 2-х этажный, так вот там я занимал весь 2-й этаж. Жил я там нелегально. Кто мне мог дать весь 2-й этаж? Я жил очень интересно, у меня собиралась молодёжная тусовка, их называли хиппи или «старая система», или же «просто творческая молодёжь», которая занималась в театральной студии «Обелиск». Там мы жили, пили портвейн, там мы занимались, курили, дружили, веселились и т. д., в общем, жизнь бурлила великолепной струёй. Так начиналась «Моя Москва».

Сейчас мои взгляды несколько изменились, но моя любовь к Москве никогда не пропадала. Любовь к ней. Никогда. Иногда она мне надоедала чисто внешне, за настроение, но моя любовь к ней никогда не пропадала. Я возвращался с такой любовью к ней! Очень много ездил. В своё время ужасно много ездил, но возвращался с такой любовью. Я ехал с Внуково, Домодедово, с вокзалов — с Курского, Казанского, Рижского. Я возвращался в Москву и шёл в центр, встречался с Людкой, мы куролесили с ней по Москве или, как сейчас говорят, тусовались, брал сухого вина или что-нибудь покрепче, или просто бутылочку портвейна, иногда попадали в какой-то недорогой ресторан и гуляли. Любили Москву, наслаждались ею. И вот сейчас что осталось? Осталось только изредка, изредка, когда ты встречаешься с Москвой просто так, потому что этот город нравится тебе. Ты растворяешься в нём, растворяешься с каким-то близким тебе, который тебя не напрягает, идёшь в центр и неизвестно тебе, куда ты идёшь, зачем идёшь, бесцельно шатаешься по улицам, по старой Москве, по центру и наслаждаешься городом.

Это, конечно, редкое, уникальное явление — наслаждаться городом. Люди, конечно, бегут по ночным клубам, по ресторанам, какая там у них модная тусовка?., и всё такое прочее, а вот наслаждаться городом — это редкая вещь. А наслаждаться городом — это не значит потребительски к нему относиться. Просто любоваться старыми переулочками, старыми домами, простыми людьми, обычным народом, который тусуется просто так, без денег, без друзей или с друзьями. В компании молодые, старые, дворники, бомжи тусуются просто по Кировской, по Тургеневской, по Дзержинке, по Кузнецкому мосту.

Странно, очень много бродяг сидят, нахлобучившись, в центре, мрачно подперев столбы на самой центральной улице. И знаете почему? Я долго думал, почему же они не идут куда-нибудь по подъездам, по чердакам, подальше от людского глаза. Оказывается, вот почему. Это было очень тяжело мне понять. Чтобы их не избили. Атам же подростки ходят, наркоманят. В каком-нибудь безлюдном месте убьют, отрежут нос, руки, ноги, уши и т. д. — то, что показывают в криминальной хронике по телевизору. А он сидит себе спокойно в центре, где очень много ходит милиции. С дубинками. Ну, милиция проверит документы или, в крайнем случае, изобьёт дубинкой. Всё. И он сидит себе спокойно и попивает из своей фляжечки; сидит так и медитирует на старую Москву.

Приехал я в Москву с одной целью — посетить Третьяковскую Галерею. Сходил я в неё и был ошарашен. Я приехал только в Третьяковскую Галерею и посетил её ещё раза два и всё. После этого был ремонт — в течение 10 лет она была закрыта для обычных людей, и забыл как-то об этом музее и очень долго туда не ходил. А сейчас постоянно тянет туда. Как-то был летом в Лаврушинском переулке в прошлом году, в 1999, и так защемило. Там такие красивые места, такие старые домики. Трудно говорить беспредметно о

Москве, но живёт она в сердце у каждого, и у каждого она своя. Это единственный живой город в России, ночной, дневной, утренний, всякий, который живёт в России после 12 ночи. Все города умирают после 12 ночи, спят. Я был во многих городах и даже южных. Скушно было. Москва — живой город, очень живой. У меня здесь много друзей, разных друзей, хороших, плохих, но они — мои друзья. И соединила меня с этими друзьями — это Москва. Много очень женщин, любимых, нелюбимых, порочных, недоступных, доступных — это тоже Москва.

Кстати, сегодня 1 — й день календарной зимы, как говорят дикторы, 1 день декабря 2000 г. До Нового года остался месяц.

Москва создана для тусовок, любви и наркотиков. Москва не создана для мудрости, для философии, для труда, для работы. Москва создана для гнилой политики, для гнилых политиканов и для тусовок, для выпендрёжа, для понтярского населения. Это Москва. Итак, Москва вначале 2000 г. Пиво «Золотая бочка». Реклама на телевидении, на улице, в ушах, шары надувные парят над облаками, на земле и в воздухе, написано на земле, на ширмах зданий, на заборе. Реклама везде. Господа, вы скоро обалдеете от этой рекламы. А что дальше? Балдежи, секс, наркотики и всё? И всё? И всё. Мишура. Вряд ли это мишура, если эта мишура у тебя в сердце, если эта мерзость у тебя в глазах, если эта грязь у тебя на лице! Как же это может пройти, как же может отсеяться и остаться чистота? Если чистоты нету, её не было в ближайшие 10 лет, не было её, этой чистоты. Чистота осталась в воспоминаниях и в слабой надежде, Бог его знает на что. Может быть, эта надежда у каждого живёт в сердце, но это же невозможно отъединить, потому что каждое сердце одиноко, одиноко.

Москва. Начало 2000-го года. Скоро Новый год, и наступает 21-й век. Уже и не металлический век, а виртуально-извращённый век. Всё виртуально: виртуальна жизнь, виртуальна любовь, виртуальны деньги. Еда не виртуальна осталась; еда, сортир, дерьмо не виртуально, всё остальное — виртуально. Как хорошо, что я застал время без виртуальной реальности! Да уж, оппа!

Москва 2000-го. Всё те же названия улиц — Гиляровского, Пушкинская, Чехова, Большая Дмитровка, Столешников. Всё те же названия, всё те же лица, но искажены от ужаса, и ментальность другая. Нет одиноких пар на улицах, гуляющих при Луне, да Луны-то, собственно, нет. Есть искусственные звёзды, на всех деревьях развешены гирлянды — искусственные звёзды. Рестораны, казино, зазывающие к себе. Прогресс не остановить, его можно украсить частичкой живой души. Москва 2000 г.

ЧАСТЬ I

«Я желаю всем любви в преддверии дня Святого Валентина, желаю здоровья. Обратите внимание на себя. Поменьше политики, поменьше зависти. Не завидуйте, и у вас действительно все получится. Больше друзей, хотя много друзей не должно быть. Найдите себе хорошего учителя, друга и не стремитесь кзарабатыванию денег. Сейчас во главе угла стоит золотой телец — вот это нас и губит. Больше любви, больше семейного счастья! И копайтесь внутри себя, найдите самые лучшие черты характера, вашей судьбы и вытащите их наверх».

Последнее пожелание Юрия Лонго пользователям КМ. RU 2 февраля 2006 года за две недели до смерти.

Валентина Алексеевна Мелета: «Мы С МУЖЕМ ПРОЖИЛИ ВМЕСТЕ СОРОК ЧЕТЫРЕ ГОДА И НИ РАЗУ ДРУГ ДРУГУ НЕ ИЗМЕНИЛИ ДАЖЕ В МЫСЛЯХ»

Валентина Алексеевна Мелета, сводная сестра Юры, старше его на девять лет. Она родилась 9 октября 1941 года, но ещё 5 октября её отецушёл на фронт, и в 1942-ом году погиб, поэтому она видела его только по фотографиям. Мама, Прасковья Ефимовна Ткаченко, уже после войны, в 1948году вышла замуж за Головко Андрея Ивановича, и 23 сентября 1950 года родился Юра. Сейчас Валентина Алексеевна по-прежнему проживает в станице Незамаевская Краснодарского края, откуда родом и сам Юра. Преподаёт математику в местной средней школе. Много её бывших учеников сейчас живут и работают в Москве. Есть среди них и простые рабочие, и те, кто занимает ответственные посты в органах ФСБ, Министерстве сельского хозяйства, в органах милиции, преподают в институтах, техникумах, ГПТУ и тд. Все они хорошие специалисты, просто хорошие люди. Когда бывают в станице, всегда заходят с цветами и чудесными подарками. «Значит, жизнь прожита не напрасно», — говорит Валентина Алексеевна.

Она вспоминает:

— Наша с Юрой мама, Прасковья Ефимовна, работала учителем начальных классов. В нашей станице мама была первая и до сих пор остаётся едйнственной, кому дали звание «Отличник народного образования» среди учителей младших классов. Хотя среди преподавателей старших классов сейчас многие уже это звание имеют. У неё был красивейший почерк, тогда же с нажимом писали, и все сильные ученики в её классе имели такой же почерк, как и у неё. К сожалению, ни я, ни Юра в её классе не учились. Директор школы её очень хвалил и говорил: «Я бы трёх своих учителей поменял бы на одну Парасковью Ефимовну». Но она не рисовала и стихов не писала. Способности к рисованию Юрик унаследовал по линии отца. Его отец и сам хорошо рисовал и оба его племянника тоже рисуют. Но внешне Юрик больше похож на маму, у него только фигура отцова и характер отцов.

Когда Юрик родился, мне исполнилось уже девять лет. Я всегда хотела иметь братика или сестричку и была очень и очень этому рада. Мы с Юриком, как брат и сестра, очень любили друг друга. У нас даже такой показательный случай в детстве был. Наши родители в этой же средней школе, где и я преподаю, тоже учителями работали, и у нас в Геленджике от Комитета народного образования был пионерский лагерь «Просвещение». Я каждое лето отдыхала в этом пионерском лагере, и однажды соседи Юрику говорят: «Ты, Юра, здесь играешь, а Валя-то уже приехала». То ли им показалось, что я вернулась, то ли подшутить над ним хотели. И вот он прибежал домой с такой радостью, по огороду бежал, по кукурузе, вбежал в комнату с такой радостью, а меня нет. И звал меня, и кричал долго-долго, бегал, искал и куда только не заглядывал. Очень расстроился, сел и расплакался. Полтора часа, бедный, плакал, всхлипывал. Соседи уже не знали, как свою вину перед ним загладить: «Юра, да мы пошутили. Ну, не плачь же, Юра!» Так ему было обидно и хотелось меня видеть. Очень сильно соскучился. И когда Юра подрос, тоже стал в этот же пионерский лагерь на лето ездить.

У меня есть хорошая фотография, где у меня в школе в десятом классе последний звонок, а Юрик как раз первый класс окончил. Мы всем классом плачем на последней школьной линейке, а Юра там стоит, как министр, в красивом, светлом костюмчике, выделяется среди других одноклассников и так жалобно-жалобно на меня смотрит.

Я его нянчила на руках. Он же у нас в садик не ходил, и нас с мамой переводили в разные смены, чтобы мы могли нянчить его. Он такой ребёнок был общительный, а вот в садик не мог ходить и всё. Хотя абсолютно не болел, но только доносим метров за сто, как «коробочку» открывает и плачет, пока не придём и не заберём его. И даже в ясельки мы никак не могли приучить его ходить. Может, его там кто-то напугал? Няньки у него были, переростки, кто школу побросал, таких и нанимали. И бабушек нанимали, и носили его с мамой к бабушке. В общем, человек восемь, наверное, у него нянек было. Но ни в ясельки, ни в садик он так и не пошёл. Он был не баловный мальчик, и мы с ним неплохо справлялись.

Общительность — это у нас семейная черта. Я тоже везде была своим человеком, где бы ни училась — и в школе, и в институте. Меня везде принимали, и я всегда и со всеми находила общий язык. После окончания школы я поступила в Майкопе на заочное отделение Адыгейского государственного педагогического институт. В любой компании, как правило, формируются две группы. Вот и у нас учились, с одной стороны, дети из интеллигентных семей, а, с другой стороны, выходцы их деревень, из отдалённых аулов. И у меня даже есть фотография, где я стою между этими двумя группами как раз посередине.

Мой муж тоже заочно учился, но в Краснодарском пединституте. Ещё и старший сын Саша родился. Я и первый курс не успела окончить, а нас с мужем, ещё не имевших ни образования, ни стажа работы, уже забрали работать в школу. Меня же в станице все знали как ученицу. И я у Юры преподавала математику в седьмом и восьмом классах. Доставалось ему, конечно, от меня. Я его замучила, он у меня по стойке смирно сидел на уроках, да ещё и дома ему нотации читала. Тогда я. считала, что, раз он мой брат, так я должна с него спрашивать строже всех. Я его так муштровала: не дай Бог, забудет линейку или карандаш, другим спустить можно, а ему ни в коем случае. Это я уже потом поняла, как он возненавидел мою математику, а тогда он всё время говорил: «Я не люблю математику, потому что она с меня требует больше, чем с других».

Из дневника Юрия Лонго

16 июня 1995 год.

Всеобщий анализ пройденного.

Иногда мне кажется, что у меня все беды из-за плохого отношения к математике, к точным цифрам.

Газета «Советский спорт», № 9, июль 1991 ГОДА, СТАТЬЯ «И ВСЯ КОМАНДА ЗАБОЛЕЕТ КОРЬЮ?»

— Когда вы обнаружили в себе необычные способности?

— Лет в десять сидел, помню, на уроке очень нелюбимой мной матиматики и мысленно попытался внушить учительнице, чтобы та не вызывала меня к доске. Эксперимент удался…

Я-то десять классов окончила, а Юра, окончив восемь классов, может быть, даже из-за меня и уехал из станицы, чтобы не контролировала его, не воспитывала. Правда, однажды сказал так: «Меня отец почти выгнал». А отец, на самом деле, и не выгонял его вовсе, а был по-своему прав, когда говорил сыну: «Или устраивайся на работу, или я пойду в милицию!» Ну а Юра вместо того, чтобы устраиваться на работу, решил уехать в Краснодар. Он на тот момент и не учился, и не работал, и в армию его не могли взять. Дело в том, что в школе на уроке физкультуры он упал с турника и сломал какую-то маленькую, локтевую косточку. Не знаю, как она называется. Она отскочила, и врачи говорили, что рука со временем будет совсем другая, перестанет действовать и начнёт усыхать. Но у Юры была такая огромная сила воли, что я, наверное, со своей силой воли так бы не смогла. Он делал все упражнения для руки, все массажи, как мог, разрабатывал руку, бывало, даже ночью. А ведь боли были страшные, но он всё преодолевал. Всё-таки рука у него не усохла и была нормальная, но иногда я замечала, что она у него не полностью разгибается. Вот поэтому его в армию и не взяли.

У нас в доме кухня была построена отдельно и там ещё две комнатки были. И Юрик одну комнатку себе для занятий оборудовал. Родители нас приучали к аккуратности, и Юрик свой уголок всегда содержал в порядке. Приходил из школы, всегда переодевался в домашнее. Уже тогда мог сам что-то приготовить. Его отец, когда мамы не было дома, тоже всегда очень хорошо готовил. Интересы у Юрика были разнообразные: его интересовала техника, радиотехника, выходил в эфир со своими позывными, тогда, правда, ругали за это. А ещё живопись, стихи, музыка (пения я, правда, за ним не замечала), художественная литература, читать очень любил, и художественное творчество, психология, занимался спортом. У него в этой комнатке был и музыкальный комбайн с проигрывателем для пластинок сверху и с радиоприёмником, и музыкальные инструменты — он же на гитаре хорошо играл и на баяне. Всё было обвешано фотографиями и особенно рисунками. Книг у него было очень много, он много читал и уже в то время писал дневник.

Но я ни разу не читала его дневников. У нас так было заведено в семье, что, если кому-то, например, приходило письмо, то никто друг у друга писем не читал.

Из дневника Юрия Лонго

Сентябрь 2003 года.

А как насчёт того, что люди интереснее книг? Это когда-то у меня в юности было странное увлечение книгами, и я искренне считал, что любая книга интереснее человека.

Сохраняю книги, надеясь изменить образ жизни и начать думать.

3 сентября 1997 год.

Книги — это, может быть, единственное, что не следует никогда бросать!

«Поток сознания». Хорошее название нового романа.

Юра был всесторонне развитым мальчишкой: писал и стихи, и прозу и рисовал. Мой муж у него в школе преподавал изобразительное искусство и черчение, и Юрик ещё дополнительно после занятий учился изобразительному искусству в его художественном кружке. У моего мужа до сих пор сохранились некоторые Юрины рисунки. Юра уже стал взрослым, а по привычке так его и называл — Николай Андреевич. А тот обижался: «Ты для него Валя, а я — Николай Андреевич». Я спрашивала: «Юра, ну почему ты его так называешь?», а он мне «Валя, не могу по-другому, я же привык с детства, что он — учитель». В последний его приезд к нам летом 2005 года Николай Андреевич подарил ему свою картину маслом «Забытый цветник». Она Юре очень понравилась, и он писал мне, что сразу же повесил её дома на кухне. И Юля, Юрина дочка, хоть и не маслом, а акварелью, но тоже неплохо рисует. Можег, её дочка Ксюша, Юрина внучка, будет художницей?

Из дневника Юрия Лонго

Очень большое творческое влияние на меня произвёл мой учитель, а твой муж Николай Андреевич. Огромное ему спасибо!!!

14 сентября 2002 года.

Погружение в память.

Это было в детстве. Однажды мы с Мишкой купались на озере. Он нырнул на середине озера и исчез под водой. Минуту нету, две, пять, десять.

Я стал кричать: «Ми-ша-а-а-а…». Он не появляется. Я тогда сильно испугался.

Правда, мы выпили с ним бутылку разливного вина и уже были «хорошие». Я растерялся. Всё могло случиться. Всё-таки пьяные. Я кричал полчаса с надрывным голосом. Хмель, как рукой сняло. И вдруг кто-то сзади — хлоп по плечу. Поворачиваюсь, а это Мишка-мерзавец стоит, шатается и смеётся надо мной. Оказалось, он нырнул вбок и спрятался за камышами, и тихонько-тихонько выполз на берег вдалеке от меня, и стал наблюдать за мной. Тогда я понял, что вино действует не одинаково на всех.

Помню, лет через десять, нам лет по 18, подошли с Мишкой к деревенскому ларьку под названием «Голубой Дунай», взяли пару бутылок портвейна и он, не отходя от окошечка продавца тёти Вари, выпил прямо из горла целую бутылку и потом весь вечер танцевал на веранде летней площадки, как ни в чём не бывало. Вообще он для меня был всегда загадкой. Мой первый друг детства Мишка Ш.

Осень. Дача.

Только что вернулся с юга. Был в Джубге на машине. За 10 дней ни строчки. Пишется тогда, когда спокойно на душе. Заезжал на один день в свой любимый Краснодар. И тоже ни строчки. Не пишется на родине.

Ловил рыбу в Незамаевской на реке «Ее» со своим настоящим другом детства Мишкой Шоминым

(Шпок).

Мишка — это был его сосед через дорогу, они с Юриком дружили, вместе шалаши строили и в войнушку играли. Мишка этот тоже в моём классе учился. Он здесь, в станице, так и живёт, там, где был дедушкин старый домик Работал сварщиком, но сварщики рано на пенсию уходят, и сейчас он работает сторожем. Женился, выпивает, конечно. И он пьёт, и жена его тоже пьёт.

Из дневника Юрия Лонго

Июнь 2004 года.

В деревне чистый, свежий воздух. Зелень, питание натуральное, а люди спиваются от скуки.

Выпивание спиртных напитков строго пропорционально длительности времени, т. е. частота употребления их. Удовольствие зависит от промежутка между питием. Если редко пить, то можно отвыкнуть (и слава Богу). Если часто, то удовольствие ноль.

Трезвые люди, в буквальном смысле не пьяные, воспринимают мир объёмнее, многограннее в конечном итоге. Нежели залить глаза водкой и войти в «коридор» сомнительного кайфа. И вперёд, пьяный базар!

Единственный приемлемый кайф — это кайф в искусстве.

После восьмого класса Юра уехал в Краснодар, окончил там техникум, курсы художников-оформителей, курсы игры на инструментах духового оркестра и стал работать оформителем сначала в клубе, а потом на телестудии, играл в духовом оркестре в клубе. Когда приезжал к нам погостить, все ребята и девушки в станице ему завидовали, потому что он всегда был со вкусом одет и с модной стрижкой. У него в станице по-прежнему оставалось много друзей, товарищей, с которыми у него были взаимная любовь и уважение, любил одну девочку.

Из дневника Юрия Лонго

Открыть завесу воспоминаний.

Учитель физики в 5 классе в очках, маленький, с авторучкой, вот с таким почерком.

Нина, класс 5-в. Лето, возле памятника Ленина в Незамаевской.

Неудавшееся свидание. Первая неуклюжая страсть. Тяга к старшеклассницам.

Валя. Велосипеды. Новоивановская.

А потом, вдали от дома, видимо, он замкнулся. Мы долгое время совсем не общались, он даже писем не писал. Как он уехал из дома, у него совсем изменился характер. У нас в семье всегда было принято всех родных и друзей поздравлять с праздниками, с днём рождения. А когда он уехал, с его стороны это всё сразу прекратилось. Я его регулярно поздравляла с днём рождения, он очень радовался и телеграммам, и открыткам, при встрече говорил: «Валя, я так люблю твои письма читать!» Я же ему всегда подробно писала обо всех его друзьях, знакомых, кто, где, чем занимается. Но сам он с тех пор никогда, ни разу не поздравил меня ни с днём рождения, ни с праздником. Правда, в последние годы тоже стал писать очень коротенькие письма, так быстренько-быстренько, как придётся. Даже удивительно.

Из дневника Юрия Лонго

Апрель 2004 года.

Всё хочется побыть одному. Накануне 1 мая. Где-то Валя готовится к празднику, как раньше. Какая долгая жизнь. Дядя Миша, бабушка в Ивановской, тётя Клава, Коля, Гриша.

О себе он тоже никогда не рассказывал. Например, о том, что он — известный в стране человек, я узнала совсем не сразу и не от него. Прочитала то ли в газете, то ли в журнале.

Ясно, что с возрастом появляется ностальгия по прошлому, по детским годам, и хочется встречаться. Последние годы Юра обязательно каждое лето на несколько дней приезжал в станицу. Стал всем интересоваться. Мы с ним два раза ездили в станицу Новоивановская, туда, где жили наши бабушка и дедушка, искали их дом. Дома нет, фотографировались только у того места, где раньше домик стоял. И вот какая черта характера у него появилась, так это покомандовать. Но раз уж он — гость, так я выполняла все его команды и указания: «Валя, давай, свари-ка борщ!» Я ещё не успела кастрюлю принести, а он: «Валь, не надо борщ, мы на рыбалку сейчас поедем». У него каждые пять минут менялись и настроение, и мнения, и рассуждения.

А однажды приехал и говорит: «Три дня побуду». А как раз автобус шёл в Ростов — мой старший сын Саша в Ростове живёт — и я ему передала записочку — «Саша, приезжай с этим автобусом обратно повидаться с Юрой». Так Саша уже через час должен был приехать, а Юра уехал и не стал его ждать: «Нет, нет, я не могу». И трёх дней не погостил. Саша так расстроился, обиделся. У него почему-то очень сильно стало меняться настроение. И если он что-то сказал, решил, то всё, его уже невозможно было переубедить. В детстве он, конечно, таким не был.

Из дневника Юрия Лонго

Август 1997 года.

У меня большой минус тот, что я иногда бываю упёртым. Решил так, а не иначе, а другой путь лежит рядом, он проще и лучше, а я его не вижу.

Приезжал к нам всегда с пустыми руками. Пачку чая привозил или кофе. Саша ему всегда из Ростова в Москву привозил дорогую рыбу, а Юрик — никогда и ничего. Но я к этому спокойно относилась, хотя, конечно, это было удивительно. Мы с мужем в своё время, когда он уехал из дома, не смогли ему помочь, сами жили небогато. Оба заочно учились в институтах, ездили на сессии каждое лето и каждую зиму, а на это же деньги нужны. Жили на свою мизерную учительскую зарплату, а получали тогда семьдесят рублей на двоих, сами от зарплаты до зарплаты перебивались. Выходили из положения, потому что тогда хлеб дешёвый был, мёд и масло. И дитя маленькое родилось у нас, поэтому я ему, конечно, не могла ничем помочь. И поэтому я, например, и не обижалась. Думала, что, наверное, он считает, что раз мы ему не помогали, то, значит, и он теперь так. Мама первое время ещё как-то пыталась ему помогать, но, Господи, что она могла?!

Юрик всего сам достиг, добился в жизни без связей, без денег. Приехал в Москву с двумя парами носков и двумя трусами, спал на газете на вокзале. Юра настырный был и всего, конечно, добился сам.

Он и от нас ничего не хотел брать, я ему предлагала много своих домашних заготовок, но он отказывался, всё время говорил: «Валя, ну, что я, купить, что ли, это не могу? Я это всё могу купить. Зачем я буду перегружать машину?» И сам ничего не привозил и от нас не брал.

Как говорится в пословице: «Бедному щи жидкие, а богатому жемчуг мелкий», сытый голодного не разумеет. В свой последний приезд к нам в августе 2005 года он мне говорит: «Валя, почему вы не купите машину? Купите машину, а я вам потом дам денег». Я говорю: «Если б у нас, Юра, были деньги, мы бы купили машину и без твоих денег». Но в тот последний раз он мне отсчитал пять тысяч рублей на мелкие расходы. А потом говорит: «Валя, сейчас очень легко оформить заграничный паспорт. Сделайте с Колей загранпаспорта, а я вам достану путёвку в Турцию». Я ему говорю: «Юра, это уже для нас невыполнимо, жарко там, а у нас уже здоровье плохое». И как-то у меня так нечаянно вырвалось, я говорю: «Юра, если уж ты хочешь нам помочь, так вот у меня не хватает на зубы». Мы все трое — и я, и муж, и Виталий, младший сын, вставляли зубы. Думали, что в десять тысяч уложимся, а мастер как начал смотреть и считать, и у нас в общей сложности на шестнадцать тысяч получилось. Юра говорит: «Хорошо, у меня сейчас денег нет, я порастратился, а приеду в Москву, заработаю и вышлю». Долго не высылал, присылал фотографии и писал: «Денег пока нет». Но потом через какое-то время, правда, прислал ещё пять тысяч рублей.

Я не знаю, почему Юра стал таким жадным, что с ним случилось. Он в тот последний приезд вместе с Ленкой приезжал. Всегда привозил варёных раков, но я их боялась есть, потому что могли испортиться, пока вёз по жаре. Он их и сам почти не ел, они большие, но не вкусные. Мы здесь тоже покупали, у нас хоть и маленькие, речные, но вкуснее. И мне в тот раз так неудобно было. Юрик говорит: «Валя, у вас тут раков можно купить?» Я говорю: «Да, можно договориться». «Ну, договорись. Штук сто». Я тут же пошла к пожарной части, у нас сын пожарника любитель и мастер их ловить. Он отвечает: «Да, конечно, принесу». И принёс двести штук на выбор. Юрик мне говорит: «Валя, я сам заплачу, и сам буду выбирать». «Выбирай». Вот они с Ленкой побежали, он ей тоже кричит: «Я буду сам выбирать!» Как малые дети. Она, значит, руку протягивает, а он её по руке: «Не трогай! А то будешь сама платить!» И вот он сам выбирал, выбирал, очень мало выбрал, не больше тридцати штук. Остальные не подошли. Оплатил, а потом мы их сварили, а они оказались такие вкусные. Причём ни я, ни Коля их почти не ели, они с Ленкой вдвоём всё съели. И Юра говорит: «Валь, закажи ещё». А я ему ответила: «Юр, ты себя так нехорошо вёл. Мне стыдно. Ты ж уедешь, а мне здесь жить. Ты, как хочешь, но я больше не пойду заказывать». Этот парень так смотрел на Юру, как он этих раков выбирал. Заказал много, а выбрал мало, хотя они все хорошие были. Парень посмотрел и, наверное, подумал: «Какая жадина…»

А потом они с Ленкой пошли в магазин и принесли конфет — горошек в какао столетней давности. Положили его, и он долго валялся, никто его не ел. Мне было непонятно, думаю: «Специально пошли в магазин, почему бы не купить каких-нибудь хороших конфет?»

У Ленки туфли совсем порвались, и она вообще босая ходила. Он ей дал сто рублей, она пошла в магазин и как начала эти резиновые шлёпки выбирать, как начала их выбирать, я посмотрела: «Боже ж ты мой! Да их, хоть выбирай, хоть не выбирай, дерьмо оно и есть дерьмо!» И у Юры хороших вещей не было. Я вот уже сейчас, после Юриной смерти, посмотрела на Ленку по телевизору, её несколько раз показывали, как она интервью даёт, как идёт на кладбище, так она сейчас так красиво одета, а к нам она вся в лохмотьях приезжала. Они к Саше в Ростов заезжали, и даже Сашина жена говорила: «У неё не одежда, а одно шмотьё, всё такое старое». Я думаю, что её сейчас, наверное, одевает и помогает ей этот художник, «денежный мешок». И адвокат у неё на суде не может же второй год бесплатно работать? Адвокатские услуги — ой какие дорогие! А тогда она мне жаловалась: «Поговори с Юриком, он не хочет мне покупать хорошие вещи. Мы с ним ходим на тусовки, он хочет, чтобы я там производила впечатление, так в это надо деньги вкладывать». Я ей ответила: «Я про вещи говорить не буду. Сами разбирайтесь».

Когда Юра с Еленой приехали, он только порог переступил, так сразу прямо при ней и заявил: «Валя, никаких сборов родственников, никакого алкоголя, ни пива, ни вина ничего не надо. Я тебя прошу». А потом он ей покупал пиво безалкогольное, а она всё равно урывками бегала выпивать. Он как-то отлучился, так она поставила на стол безалкогольное, а алкогольное спрятала и выпила. Меня попросила, чтобы я не говорила. А я мечусь между двух огней — и Юре врать не могу, он этого не допускает, и она вроде бы попросила меня, как женщина. А потом сидим с Юрой на лавочке, и я говорю: «Юр, ты знаешь, нехорошо как-то. Не знаю, что мне делать». И всё ему рассказала. А Юра говорит: «Я знаю, что она в любой момент может выпить. Да и запах чувствуется».

Хотя Юра вообще мало мне про свою жизнь рассказывал и Елене не разрешал говорить. Но всё, что я знаю, это мне рассказывала сама Елена. Я ей говорю: «Лен, ну вот он тебе запрещает пить, но вы ведь, как ты говоришь, на тусовках часто бываете. А она отвечает: «Он мне приказывает не пить, и я его слушаюсь». Ну, на людях, конечно, надо же держаться…

Юрик мне говорил, что последний раз к нам на машине приехал: «Я уже не могу вести машину до Краснодара, один вообще не доехал бы. Ленку взял, потому что одному, бессменно, очень тяжело находиться за рулём». Большую часть времени она сама вела машину. И даже вдвоём на такое расстояние ему стало тяжело ехать. А тут, в станице, они даже почти дрались, кто за руль сядет. Ленке ж обидно, всю дорогу от Москвы за рулём, а здесь же тоже хочется показаться, что это она за рулём, а не Юрик, а он ей не давал. Скажет ей для отвода: «Лен, пойди в дом, принеси сумку». Она выйдет из машины, а он за руль садится и едет. Он ей тут вообще даже дотрагиваться до машины не давал. Разрешал только мыть, говорил: «Чтобы ни пятнышка не было!»

Если бы Елена любила Юру и уважала, то полюбила бы и его дочь Юлю и старалась бы и горе потери любимого разделить с дочерью Юры и со мной, его единственной сестрой. Наши слёзы ещё отольются и ей, и бессовестному Никасу, который предал его. Я считаю его предателем. Этот человек живёт под девизом «Всё для продажи!» Он сам об этом пишет в своей книге «Анатомия скандала и успеха», которую подарил нам через Юру. Очень хочется верить, что справедливость восторжествует, и люди, любящие Юру, одержат победу над врагами.

Мы, все Юрины родные и друзья, товарищи, станичники, знали Юру умным, скромным, аккуратным, обязательным человеком, разбирающимся во многих вопросах жизни и в людях. Он не пил, не курил. Никогда не замечала, чтобы он обманывал — ни в детстве, ни в сознательном возрасте. Мог не рассказывать, но не обманывал. Но, если что говорил, так оно всегда подтверждалось. Таким он остался и останется в нашей памяти. Если бы он был плохим человеком, то это всё равно проскользнуло бы в разговорах. Может, он эксперименты проводил для лучшего познания сути человеческой, большей частью женской половины, изучал действие гипноза, магии на человека.

Он занимался привораживанием, значит, ему было интересно знать, может женщина полюбить человека с отрицательным поведением, есть ли это любовная привязанность или какая-то другая (богатство, слава и т. д.). Женщины, а не он одаривали его подарками. Почему? Ведь в нынешнее время все стараются больше получить от мужчины, становятся иждивенцами: всё, что можно взять и как можно меньше отдать.

Мы с мужем прожили вместе сорок четыре года и ни разу друг другу не изменили даже в мыслях, ни разу не поругались. Измены я бы не простила. Никогда не смогу понять людей «лёгкого поведения».

И я, и станичники спрашивали Юру: «Почему с каждым годом у тебя глаза всё грустнее и грустнее?», но он ничего не отвечал, отводил глаза и отмалчивался.

В дневнике, конечно, человек может заниматься самобичеванием, отчитывать себя за что-то, но это его личное в минуты грусти и отчаяния. В сознательном возрасте вдали от дома Юра стал скрытный, очень замкнутый в себе. Он мне сам говорил: «Поделиться мне ни с кем нельзя и, по сути, я, Валя, очень одинокий человек. Много товарищей, есть друзья, а поделиться наболевшим, самым сокровенным не с кем. Дневник — мой лучший друг».

Из дневника Юрия Лонго

Может быть, литература — это уход от одиночества. Смотри: не с кем общаться — взял бумагу и рассказывай, т. е. для тебя бумага — человек.

Одиночество возвращает к самому себе, воспитывает духовность, но, как есть в любом явлении обратная сторона медали, так и в одиночестве: тоска, лень, бедность, извращения.

В одиночестве есть своя прелесть и большие возможности.

Август, 1997 год.

Одиночество — страшная болезнь, после которой приходит прозрение.

Август, 1997 год.

Лучший способ развиваться — только бумага и перо!!! Это не заменить телевизором, музыкой, радио (бабами — зачёркнуто), женщиной, друзьями и т. д.

1992 год. 22 мая. Израиль.

Как остаюсь в одиночестве, начинаю писать.

14 марта 1993 года.

Писать надо перьевой ручкой. Энергия передаётся ручкой лучше!

17 июля 1998 года.

Писатели — компьютерщики!!!

Противится душа к общению с компьютером, с диктофоном. За миллион лет человечество не изобрело ничего лучшего, чем передавать мысли, чувства, знания более мудро, как через книгу.

Компьютеры, господа. Интернет, информатизационное поле. Век «долбоедов» и цифр!

Вот и всё. Вот и приехали.

Век информации. Информация о каком-нибудь предмете стоит дороже, чем сам предмет.

Трактат о разговоре.

Ну что говорить? Так много слышал эти слова, что аж оскомину набил. Начало пустых и никчёмных разговоров, разборок, семейных выяснений, а дальше ничего! Или осадок горькой обиды, затаённой злобы и т. д. Я, рождённый в деревне человек, где слово, казалось, ничего не значит — только дело, слова ни во что не ставил, а напрасно. И вот к 50 годам, испытанный на вшивость, опытный человек, сделал грандиозный вывод. Вот он: есть два вида слов, разговора, как хотите.

1-ый вид — пустой разговор, как пустая, большая тыква.

И 2-ой вид — это поступок словом. Словом, двигателем событий. И когда слышишь «гения человеческого общения», начинаешь замечать, как почти физически ты меняешься.

ОКСАНА ЛОЗОВАЯ, ИЛИ РАССКАЗ ПРО ВОСПИТАНИЕ, ГЕНЫ И ГЕНИАЛЬНОСТЬ

Из дневника Юрия Лонго

Спасибо Оксане, 1-й умной женщине в моей жизни.

Отдых с умным человеком всегда приятно: Никас, Лозовая, Гончаров.

Был в Коктебеле когда-то, 20 лет назад. Снимали с Лозовой комнатку на улице Школьной. Была там пьяная аллея. Аллеи больше нет. Улица осталась, аллея спилась.

Грибы. Ногинск. Лозовая.

У Лозовой свой мирок.

Бордового цвета челма, ярко-розовые очки, вязаная крючком ручной работы юбка… Оксана Лозовая, первая жена Юрия, — и сейчас красивая, яркая, эффектная женщина, даже несмотря на свой очень маленький рост и возраст, перешагнувший шестой десяток. Когда повстречала Юрия, ей было уже тридцать, и она была старше его на три года. «Все мужчины, которые за мной когда-либо ухаживали, были младше меня, в дальнейшем, как правило, от двадцати до двадцати двух лет. Мой нынешний муж моложе меня на семнадцать лет. И до сих пор ребята в Интернете, видя мою фотографию, восклицают: «Богиня! Нимфа! Мадам, Вы так хороши!»

Примагниченные к холодильнику таблички уже авансом давали представление и о характере хозяйки: «Иногда везёт только дуракам, умным везёт всегда», «Смейся, и мир будет смеяться вместе с тобой», «Если ты перестаёшь спешить, то тебя перестают ждать», «Храни себя, и будешь спать в одиночестве».

Отец Оксаны занимался созданием российского космоса, начинал всё буквально с нуля, в степи. Создавал двигатели, разрабатывал королёвское топливо для ракет. Безвылаздно, по полгода, как заключённый, находился то в Плисецке, то на Байконуре. В то время они назывались просто Архангельский и просто Тюратам.

Его не отпускали даже домой к семье. Всё это создавалось в таком темпе, чтобы опередить американцев и первыми запустить в космос первый спутник и первого космонавта — Юрия Гагарина. Он присутствовал при всех запусках — и Гагарина, и Титова, и первого спутника с Белкой и Стрелкой. За такой доблестный труд был награждён медалью. В мае 2006 года его частный дом в Балашихе сожгли. Поджигали от крыльца, и он не смог выбраться и погиб. Сожгли живьём и ещё двух соседей, чьи земли (девяносто соток в общей сложности) оказались единственными неприватизированными кусками земли во всей Балашихе, на которых очень хорошо по современным меркам поставить семнадцатиэтажную башню и выгодно продать…

Оксана рассказала, как они с Юрой познакомились:

— Местечко под Адлером называлось совхоз «Россия», и рядом, прямо на берегу моря, буквально десять-пятнадцать шагов, располагалась турбаза, Юрка там работал массовиком-затейником. Моей дочке Янке тогда было три годика (сейчас ей уже тридцать три года, она живёт в Лондоне, вышла замуж за бразильянца). Я приехала с ней на море отдыхать, но жили мы не на турбазе. Я и несколько мамаш с детьми снимали комнаты на частных квартирах, тогда было принято ездить на юг по адресам. Я на турбазу, естественно, не ходила, но по вечерам, уложив детей спать, мы с девчонками ходили на танцы. Хозяйки, бабушка и её невестка, оставались присмотреть за детьми. И Юрка с каким-то парнишкой всё ходили и смотрели, с кем бы им на танцах познакомиться, и подрулил ко мне. И после этого он от меня уже так и не отставал. Хвост распустил во всю красу, такую лапшу на уши навешал, делал вид, что хорошо играет на гитаре, хотя, как потом выяснилось, знал всего две мелодии и аккомпанировал так, что я тоже так проаккопанирую; пел песни, читал стихи в таком количестве! Правда, это были не Пушкин, не Лермонтов, не Блок, не Омар Хайям, это был Северянин и Пастернак Видимо, он читал их всем девушкам, с которыми знакомился.

На турбазе в разгар сезона для обслуживающего персонала не хватало комнат, и они все жили прямо на берегу в большой палатке, такой большой шатёр, и в нём стояли раскладушки. И он предлагал мне тоже снять комнатку прямо на берегу, поближе к нему, приглашал на их пляж, на шашлыки, на свидания… А какие комплименты говорил! Это Юрка умел делать и активно этим пользовался, а в дальнейшем, я так понимаю, что и опыту него в этом плане наработался. Во всяком случае, он мне всю жизнь говорил о том, что у него таких, как я, были только две. А я так классически устроена, то есть люблю ушами, для меня на начальном этапе взаимоотношений ни деньги, ни поступки не важны, и мне если лапшу на уши не вешать, то я буду чувствовать, что я для мужчины как будто просто резиновая кукла. Мне именно надо лапшу на уши вешать, и Юрка это делал очень умело. В общем, он всё сделал так, что в результате мы приехали с ним в Москву вместе. Сел в поезд вроде бы не до Москвы, но так и доехал до Москвы вместе со мной.

Из дневника Юрия Лонго

Взять тетрадь, минимум вещей, билет на поезд Москва — Краснодар, хорошие брюки, туфли на высоком каблуке и отправиться в ностальгическое путешествие.

Снять гостиницу, пойти на турбазу, взять маршрут на Крымскую поляну.

Поток сознания не остывает. Краснодар. Квартира у армянина. Скандал с ним. Потом через два года я его увидел на коляске без ног. Бросился к нему, он послал грубо. Я ушёл. Тогда он догнал на коляске, стал просить прощения. Я жестоко ушёл. Надо было простить. Он стал инвалидом.

Женщины, которые очарованы, они же слепые. У меня было очень много знакомых — и поэтов, и музыкантов, и актёров, и гонщиков, они и сейчас есть — так вот те, которые могли наизусть читать, к примеру Анну Онегину или Вениамина Волошина, это были люди духовные, кот орым легче свою рубашку отдать. Они никогда не совруг, потому что для них это закон чести. Юрий оказался единственным человеком, который знал поэзию и наравне с этим мог обманывать меня. В тот период моей жизни для меня это было несовместимо. Я до встречи с ним таких людей не встречала, чтобы человек совмещал в себе столько талантов и одновременно столько плохого. Потому что он не просто обманывал, он извирался напрочь: о своём происхождении, откуда он родом, кто его родители, кто его отец. Создавал себе имидж. А через год, когда мы приехали в Краснодар, оказалось, что это вовсе и не отец и даже не родственник, а какой-то старый холостяк, которого он нйзывал папой и придумывал кучу баек про него. И только потом сказал мне, что это его «учитель, духовный наставник и друг». Юрка, видимо, был из какой-то очень простой семьи. Я до сих пор точно не знаю его родословную.

Из дневника Юрия Лонго

На Кинотавре один вечер было здорово со звёздами, а на банкете так себе. Никас уехал в Бельгию раньше. Ловил рыбу с кораблика. Хорош был Фурса. Эмоции через край. Интересно рассказывал о кубанских горных хуторах.

Звонил Батищеву:

— А сколько сегодня тебе годков?

— 54! А вам?

— А мне 84 года. Только сбежал из больницы. Сердце хорошее.

Разница в 30 лет. Ему — 84, а мне — 54. Какой учитель!!!

Все художники уже померли. Михайлусов ослеп. Надо бы сходить к нему. Краснодар — это люди, а не мэр Ткачёв! Хорошие люди, по словам Ани, по сравнению с Анапой. От Сочи ожидал большего, зато совхоз «Россия» — тёплый, уютный уголок моей молодости. Джубга — класс! А какая еда! В «России», в «Бережке».

На Кинотавре питался в VIP со Збруевым, Игоревым, Неллей Кобзон. Видел Сашу Абдулова, Проханова, Вайнера, Кобзона, Ярмольника, Янковского (ссорился с официантом из-за плохого виски). И вот лечу домой, в Москву. Не очень хочется возвращаться. Хочу в Краснодар с Бусиком в баньку, на рынок и на пляж.

К тому же за моей спиной он ухлёстывал за всеми моими подругами, причём с самого первого дня, а они все были порядочные, благородные и настоящие, и они ему говорили: «Ты что, чокнутый что ли?» Конечно, это делалось не в открытую, но его намерения всем были видны. Так со мной ни до него, ни после никогда никто не поступал.

Я предпочитаю иметь дело с людьми, общением с которыми можно гордиться, и дела которых оставляют след, добрый для всех, а не авантюры. И я не верю в то, что человек в одном деле может быть благородным и гениальным, а в другом — полной сволочью и скотиной. Потому что, если человек талантливый, то он действительно талантливый во всех своих проявлениях. А можно быть поверхностным человеком. На мой взгляд, Юра был поверхностным человеком, но то, что он от рождения был одарённым человеком, что у него были прирождённые таланты — это бесспорно. К примеру, он очень неплохо рисовал. Меня пытался рисовать карандашом, у меня есть портрет его работы, он никак меня не выражает, но, тем не менее, видно, что человек учился рисовать, обладает большими способностями к живописи. Мы с ним очень любили ходить на озеро с палаткой, и он делал наброски палатки, костра, леса. У меня эти его работы тоже сохранились. Юрка мог бы быть неплохим художником, но я считаю, что он все свои способности загубил и зарубил, потому что любой талант т- это на девяносто процентов упорство, можно даже бездарного человека одним только упорством заставить что-то делать более или менее талантливо. А Юрка — явно небездарный, но он всё угробил, когда стал колдуном, этим белым и чёрным магом. Я была в ужасе, когда увидела его в телепередаче «Третий глаз».

Газета «Советский спорт», № 9, июль 1991 ГОДА, СТАТЬЯ «И ВСЯ КОМАНДА 3AБОЛЕЕТ КОРЬЮ?»

Если честно, слово «колдун» мне не очень нравится. Оно вызывает образ не очень доброго человека — так уж в народе принято. Вот моя визитная карточка, здесь, видите, написано: магистр белой и чёрной магии.

— Чёрной???

— Да-да. Присушить, приворожить — это и есть чёрная магия. Конечно, дела нехорошие, но нам приходится такое изучать, ведь просьбы поступают самые различные. Например, приходит со слезами на глазах женщина, которую бросил муж. Помимо белой и чёрной, есть ещё и практическая магия. Она помогает стать сильным, знаменитым.

Ещё он мог, где нужно, неплохо подать себя, но он был типичнейший провинциал, который, как ворона, любит всё блестящее. Одеваться, то есть подать себя в плане внешнего вида, он не умел совсем. Тем более при наличии сутулости и отсутствии нормальной фигуры. Белые костюмы с чёрными рубашками — это ещё было не самое плохое в его одежде. Он никогда не был стройным. Мне даже казалось, что у него как будто когда-то был поломан позвоночник или таз, и всегда немножко не сгибалась рука. Про руку он всегда тоже обманывал и каждый раз всё по-разному — то в автомобильную аварию попал, то в детстве упал. Я с самого начала так и подумала, что в драке пацаны выдернули и морду набили. И было, за что. Я думаю, что чью-то девчонку увёл. И рука вот так неправильно к тридцати годам и срослась.

Мои старые друзья его невзлюбили все сразу. Все почти одновременно так и сказали: «Оксан, ты откуда его привезла?» И уже на свадьбе, которая проходила у меня дома, у нас был самый первый тост — «Я тебе желаю быстрого развода!» Ни один человек в моём выборе меня не поддержал. Моя мама тоже была в шоке. Обычно, если что-то в семье случается, мать уговаривает дочь не разводиться, а меня мама встречала и каждый раз говорила: «Оксан, не было у тебя так долго мужа, но и это не муж Разводись быстрее».

Юрка пытался быть ярким, носил красную, кружевную рубашку из гипюра и обычные, широкие, самодельные штаны. На второй день после свадьбы в таком виде он явился в нашу компанию, и я не могла уговорить его переодеться хоть во что-нибудь другое. Все мои друзья были в ужасе, потому что они все были одеты вполне нормально — джинсы, майки, хотя в чёрно-серых тонах тоже никто не ходил. Кстати сказать, они все, как показало время, были неординарными людьми. В то время они были простыми писателями, причём не были даже членами Союза писателей и не были даже членами Профсоюза, но абсолютно все выбились в люди, состоялись в своих профессиях, стали признанными писателями или поэтами, потому что они все работали над собой. Такие, к примеру, как Краснопольский. Личностный рост и ничего больше.

Если ты знаешь «Пельмени от Палыча», то Палыч — это один из моих друзей. Другой мой друг работал на Сургуте, возглавлял там химический комбинат, а потом вернулся и делал для английских лордов туризм в Россию. А ещё он делал пробег для американцев Нью-Йорк — Москва на Хондах, с флагами, на площади у теперешней снесённой гостиницы «Россия»! Раньше до него ещё никто таких вещей не делал. Это всё ещё до путча было. А сейчас купил себе квартиру напротив Храма Христа Спасителя и на Рублёвке особняк поставил.

Юрка тоже верил в себя, знал, что он умный, способный и что он обязательно что-нибудь изобретёт и добьётся успеха в литературной области. Каждую свою переписку с очередной девушкой он складывал в папочки и на основании этого материала писал рассказы, очерки, эссе. Все переписки типа «Завтрак на столе» он хранил огромными тюками. Всё то, что мы обычно называем «детскими дневниками», всю эту полную фигню, он складывал и говорил: «Это мои рукописи». У меня самой таких «рукописей» полный шкаф.

Когда мы поженились, через некоторое время Юрка сказал: «Мне нужно взять свой архив» и куда-то уехал. А когда он вернулся, то привёз старый, задрипанный, фибровый чемодан, как в кино, и выяснилось, что, кроме этого чемодана с бумажками и одновременно с порнухой и журналами «Плейбой», у него вообще больше ничего нет. У него были одни брюки и одни туфли, в которые он вкладывал, там, где пятка, самодельные резиновые подкладки, чтобы быть повыше ростом. Походка у него из-за этого со временем испортилась, да так и осталась на всю жизнь. Я ему всё время говорила: «Зачем ты это делаешь? Чтобы быть повыше ростом, надо ходить прямее, разогнувшись». Бывают ребята маленького роста, но, как пружина. А он ещё это всё скрывал.

Юрка тоже пытался как-то продвигать свои рукописи. Обзвонил всех своих знакомых, которых он знал через Хатюшина, но никто эти рукописи не взял.

Из дневника Юрия Лонго

Я писал всегда. И когда не было денег, и когда они были, больше чем достаточно.

26 августа 2002 года.

Остался единственный кайф — это литературное творчество. Скоро пойду на поклон к литературе, чтобы зажечь себя. Пять лет кризиса — это много.

Зачем люди пишут? Для того, чтобы активизировать свою жизнь.

Июль 1998 года.

«Поток сознания» — хорошее название для нового романа. Писать не для книг — для себя.

Только на чужбине так сладко думается и пишется.

Сентябрь 2004 года.

В Москве не пишется. Москва что-то забирает.

Всё надо проанализировать. Прошло рождество, и не написал ни одной строчки, не написал ни одной книги. Одно мученье. Нет нового витка.

Старый Новый год. Как будто тебе что-то недодали, постоянно чего-то не хватает. Кто вспоминает о прошлом, тот приближает смерть.

11 апреля 1995 года.

Искусство надрывает душу, как девственную плеву. И если это происходит в ранней юности, то после, если человек не может контролировать реальность, человек ищет кайф в наркотике, алкоголе и т. д.

За всё надо платить (не обязательно деньгами).

Всё красивое происходит только в искусстве (искусство и создано для того, чтобы человек отдохнул от жуткой реальности).

У него до меня в Краснодаре была Илонка, девушка, с которой они долгое время вместе жили, он её боготворил, был о ней очень высокого мнения, все уши мне про неё прожужжал. Она была из писательской семьи, занималась публикациями, работала на телевидении. Они не были расписаны, просто какое-то время вместе жили, а потом она от него ушла, и я думаю, что именно из-за его характера. Она была более высокой нравственности и более высоких принципов, а его принципы её не устраивали. Юрка тянулся к таким женщинам с той целью, чтобы как-то себя поднять. Но, тем не менее, ближе ему были такие, как он сам, к тому же с ними проще и себя легче показать, но умом он понимал, что тянуться надо к другим. Его друзья в Краснодаре прямо хором ему говорили: «Как ты умудряешься всегда знакомиться с порядочными женщинами?» Мы с ним один раз ездили в Краснодар, и я заметила, что краснодарские барышни вообще очень красивые внешне — и фигура, и волосы, и рост, и в теле, и «кровь с коньяком», причём и с мозгами у них совсем неплохо. Правда, мне показалось, что они всё время, как на курорте — разгульный народ, немножко разбитной.

Из дневника Юрия Лонго

Июнь 2004 года.

Но самое большое впечатление — это Краснодар. Наконец-то встретился с Ватулиной Людой, сильно волновался. Так себе, те же движения, та же улыбка, но периферия и вечная бедность, хотя выглядит хорошо, обабилась, но не интересно общаться.

Рынок роскошный — раки, рыба, овощи. Погода была хорошая. Можно снять квартиру на сутки за 700 рублей возле Сенного рынка. Очень много осталось старого. Заходил к Илонке. Илона поглупела. Где тонкость души, ум, юмор? Увы.

Илонка фигня стала и Ватулина тоже.

Сначала у меня к нему началось недоверие, опасение, неуважение, но любовь у меня к нему прошла последней. Я сомневалась, даже проверяла его, он меня берёт в какую-нибудь компанию, знакомит с кем-нибудь, а я начинаю его друзьям вопросы задавать, и начинали всплывать какие-то неизвестные мне события, сюжеты, а в результате опять вскрывался обман. Например, Юрка говорил мне: «Я в Москонцерте», а на самом деле в это время в Парке Горького работал массовиком-затейником, изображал Иванушку-дурачка. И вдруг в разговорах всё это начинает всплывать. Он ходит, прячет глаза. А ребята, которые вместе с ним работали, кто Снегурочкой, — кто Зайчиком, не стыдились этого. То есть они понимали, что они развлекали детей в Парке Культуры, и ничего здесь неприличного нет. Да, эта работа, конечно, не как у Райкина, но они своё дело делали честно, а Юрке почему-то надо было обязательно всё сочинять и привирать, и получалось, что ребята его фактически невольно подставляли. Они даже не допускали, что его такая работа может тяготить и что он этого стесняется.

Моя мама через своего друга — директора, который жил с нами в одном доме, устроила Юрку работать во Дворец Культуры предприятия «Криогенмаш». Там можно было карьеру сделать, это было очень серьёзное, «крутое» по тем временам объединение, которое работало на космос и включало в себя и завод, и институт, и Дворец Культуры, и клуб. Там был ансамбль народного танца, и моя дочь училась там танцам. По крайней мере, директор музыкальной школы Боря Кравченко, с которым дружил мой отец, стал в дальнейшем директором Москонцерта. Но Юрка и там стеснялся работать и тоже врал в три короба.

Из дневника Юрия Лонго

КРУГОМ ОДИН ОБМАН.

КАК МОЖНО ЖИТЬ В ТАКОМ МИРЕ?

Ложь — самый страшный недостаток у людей.

В молодости некогда думать о душе, а в старости уже поздно. Это — философия.

В результате дело дошло до того, что ровно через год я начала уже просто настойчиво и усиленно выгонять его из квартиры. Мы с Юркой не просто разошлись, мы расходились с драками, но через какое-то время он снова возвращался. Я с ним официально разошлась в загсе, но по его заявлению и без его присутствия. То есть мы были уже давно в разводе, но он постоянно приходил и говорил: «Я здесь живу», потому что претендовал на площадь. А я к тому времени уже вообще ту свою квартиру, где мы жили вместе, сменила по обмену Люди своё жильё оставляют жёнам, а он у меня хотел моё отнять. И я его выписала по суду, хотя из-за этого был очень большой скандал. Он в это время уже был женат на Людмиле, и ребёнок у них родился. Зачем мне в квартире мужчина, который женат на другой женщине? Это же смешно.

Суд длился больше года, потому что он не приходил на заседания, искал себе адвокатов, свидетелей. А его лучший друг Валерий Хатюшин, который сейчас возглавляет поэтический отдел в «Молодой гвардии», был моим свидетелем. Вообще все Юркины друзья, познакомившись со мной, становились потом моими друзьями на всю жизнь и до сих пор. Кроме иногородних, они потерялись. Это был уникальный случай, и сама судья мне тогда сказала, что в её практике это был первый случай, когда человека выписали по нашим законам. Но его выписали все, причём единодушно и хором. Никто за него не заступился. И после этого мы с ним не виделись десять лет. И Хатюшин тоже с ним десять лет не общался. Мы все трое встретились через десять лет уже только на юбилее у Хатюшина.

Из дневника Юрия Лонго

Июль 1998 год.

Вчера слушал Высоцкого в машине и потекли слёзы. Хотел найти Нину Столярову, извиниться, покаяться. Вспомнил 70-е годы. Соскучился по Хатюшину, по Гончарову, по тому и другому. По литературе.

Конечно, женщины влюбляются и в убийц, и в уголовников, и в авантюристов, но лично я по своему характеру не могу любить человека, которым я не могу гордиться. Когда я влюбилась в него, я его уважала, а когда я перестала его уважать, то и любить больше не могла. Конечно, его задевало и обижало, что я с ним разошлась и выгнала его, и он всё время приходил с подарками, конфетами, деньгами, валютными чеками в «Берёзку». Но я категорически отвечала, что лучше буду жить с первым попавшимся пьяницей, который по улице идёт, а с ним не буду ни за какие деньги. К тому моменту он из меня уже столько «крови выпил», я весила сорок пять килограммов, когда он меня третировал. Хорошо, если моей дочери в это время не было дома. Я уже за одно это его ненавидела. Хотя сейчас давно уже всё ему простила и отпустила, с ненавистью и с такими грехами нельзя жить.

Из дневника Юрия Лонго

Апрель 2004 года.

Как хорошо побыть с самим собой, без музыки, без ТВ. Собраться с мыслями перед дорогой, осмыслить себя, свою судьбу (сам выбрал). Я следую своим порокам, иногда разуму.

Юрка всегда рвался в Москву, и до того, как он попал в Москву со мной, он в Москве где-то уже жил, но его выселили. Юрка мне рассказывал об этом. Поэтому он за меня и держался «мёртвой хваткой», а я его выписала. Мне ещё раньше мой друзья говорили: «Аты уверена, что он искренне к тебе относится, что ему не только прописка от тебя нужна?»

Сейчас, что называется задним числом, я могу сказать, что он, видимо, по-своему ко мне всё же неплохо относился. Лучше он не мог, потому что с самых первых дней и так было всегда, когда он был дома или когда мы оба были дома, он с меня в полном смысле слова сдувал пылинки и оказывал мне столько внимания, что за всю мою жизнь таких людей было не так уж и много. Причём было видно, что это искренне. Он был готов бежать в магазин, сам всё приготовить и кормить меня с ложечки. Но как только я куда-нибудь уезжала, уходила или один раз ложилась в больницу, его отношение ко мне разворачивалось на сто восемьдесят градусов, и он опять начинал меня обманывать. То есть у него любовь на час, пока глаза в глаза. Я за всю свою жизнь в этом плане больше такого актёра не встречала, который бы так, без разбору, увлекался всем, что движется. Он единственный такой был. Мне и в голову не приходило, что человек может влюбляться абсолютно во всех, со всеми может быть очень внимательным, потому что я сама так не умею. А с ним я поняла, что такое тоже бывает. И я, кстати сказать, после общения с ним всю дальнейшую мою жизнь всех, похожих на него хоть чем-то, обходила стороной. И до сих пор обхожу при любом даже малейшем сходстве. В общем, Юрка семьянином никогда не был, что бы там про него ни говорили.

Из дневника Юрия Лонго

Я патологически люблю солнце, женщин и море.

Автопортрет.

Жующее, пьющее, трахающее животное, иногда работающее. Противно.

Чувства должны быть разумны!

Почему я не признаюсь себе в том, что я, как и многие, самец.

Грубый, тупой самец в постели.

Почему нам всем (мужчинам) нужна просто жопа, а потом душа у женщин?

Нельзя совместить несовместимое: любовь души, секс, ум, деньги, благополучие, красоту тела и души. Красивые ноги, извините, (жопу — зачёркнуто) задницу и красивое лицо. Не совместить это всё в одном человеке.

Не трахать всё, что шевелится.

Сексоголик (я)

Страсть вне морали.

Во всяком случае, когда он уже имел и пятикомнатную квартиру, и белый Мерседес, и всё остальное, и нас ничего не связывало, и у него не было никакой необходимости во мне, он меня разыскал (я к тому времени снова сменила квартиру), привёз мне свои плакаты с автографами и предлагал, несмотря на свою жадность, поехать, «куда я только пожелаю». Я ему говорю: «Вообще-то у меня муж есть». «Спроси у него разрешения, скажи, что я твой старинный друг». И действительно, приехал за мной, познакомился с моим мужем, и мы поехали по местам нашей молодости. Был рад, что я тоже уличшила свои жилищные условия, а не проживаю по-прежнему в той же маленькой квартирке, что у меня есть свой бизнес, что моя дочка Янка проживает в Лондоне. Но, конечно, и сам хотел убедиться, слышала ли я о нём, видела ли по телевизору, не жалею ли, что разошлась, что так поступила с ним. А потом мы уже и в джаз-клубы вместе ходили, и в рестораны, и дома я у него была.

Я сама не верю ни в магию, ни в астрологию, и знаю, что человеку всё, что нагадаешь, то и сбудется, даже если просто от балды скажешь. Человеку скажи, что он умрёт завтра, и он умрёт. Такие случаи тоже были, потому что человеческая психика очень многое может. А астрология — вообще лженаука, не принятая и запрещённая церковью. Учёными, кстати, тоже не признанная. Я делаю всё по-другому. Я верю в намерения человека, любая вещь, которую я себе намечу, непременно сбудется. Бог всегда даёт варианты, и ты сама их в жизни выбираешь. Более того, он может давать разные варианты и проверять тебя. Но любая вещь, о которой ты только подумала и размечталась, тебе уже по зубам. Это уже возможность для реального воплощения. И когда я выписывала Юрку из квартиры, я ни на минуту не сомневалась, что добьюсь этого. Уже много позже, когда и Людмила ушла от Юрки, её мама, Нина Ивановна, приезжала ко мне в Балашиху и спрашивала: «Оксана, расскажи, как ты его выписала. Он получит от нас жилплощадь только через мой труп!» Она категорически была против того, чтобы её дочь после развода оставляла ему комнату в коммунальной квартире, которую Нина Ивановна сама получила, работая в Госбанке. Да и как эту комнату после развода делить? Зачем ей приезжий зять, который в то время работал официантом вагона-ресторана и практически совсем не зарабатывал денег? Именно по настоянию родственников, мамы и младшей сестры Ирины, Людмила Никитина и разошлась с Юрием. У них тоже тогда такой скандал был по поводу этой комнаты. Нина Ивановна была очень порядочная женщина и произвела на меня тогда хорошее впечатление. Я думаю, что у неё было просто безвыходное положение, раз они всё же оставили Юрке комнату.

Из дневника Юрия Лонго

Вагон-ресторан. Эпоха. Может быть, школа в моей жизни, не очень хорошая.

Мой муж занимался генетикой и биоорганикой, клетками и генами, и он сказал, что «гены много значат, но воспитание больше». В любом случае, даже в растениях. И легко мне это доказал. Это только в книжке Маугли — хороший мальчик, а в жизни, если человек попал к волчице, к обезьянам, к зверям, так он потом даже не может научиться ходить. Это означает, что важно воспитание, а все инстинкты кончаются на уровне грудного младенца.

Бывали случаи, когда орлиное яйцо по какой-то причине попадало к индюкам или к курам, которые не умеют летать. И самое интересное, что такие орлы не летают. Такой орёл смотрит с завистью на небо, а у него огромные крылья, но слабые, и он их даже не расправляет. Потому что орлы своих детей, в отличие от кур, по другому воспитывают. Они учат их летать в прямом смысле слова камнем над пропастью. Это опять же доказывает, что важно только воспитание.

В последние годы мы с Юркой виделись не часто, но разговаривали по телефону раз в два — три месяца, и у меня сложилось впечатление, что Юра стал лучше, потому что раньше у него ничего святого не было, и он был во сто крат хуже. Он начал общаться с нормальными людьми, читал хорошие книги, перестал величать себя магом, изображать из себя Христа, отрёкся от Грабового. Это же большой грех — изображать из себя чуть ли не Христа, ходить по воде, летать по воздуху. Это даже больше, чем грех, потому что это уже не фокусы и это уже не магия. Он стал мучиться угрызениями совести по поводу дочери, хорошо к ней относился, и, как сказал мне Хатюшин, «какой бы он ни был, он не мог не оставить Юльке наследства». И вообще у меня сложилось впечатление, что Юра сам уже маялся своим прошлым, знал, что он грешник, прекрасно понимал, что он творил зло. Он ушёл в мир иной даже не потому, что расплатился за грехи, а просто он сам не мог так больше жить, понимал, что плохим быть нехорошо, а по-другому он жить не умел, не знал, как живут по-другому. Да и боялся этой другой, неизвестной ему жизни. Он постоянно говорил про смерть, постоянно её призывал, постоянно видел себя в каком-то другом, ином, мире. В этом, земном мире, он места уже себе не находил — как быть, кем быть, что делать…

«Умирает не старый — умирает поспелый», — так говорится в русской народной пословице.

Из дневника Юрия Лонго

Нюх собаки.

Когда собака теряет нюх, её пристреливают. Человек, теряющий ощущение запахов к природе, к вещам, к еде, теряет вкус к жизни.

Когда теряются в памяти запахи детства, одним словом, — человек, потерявший обоняние, — умирает, как личность. Он ищет новые ощущения в наркотиках, в разврате, в алкоголе.

Новые ощущения в наркотиках — дальше смерть.

— Почему я потерял вкус к жизни?

— Из-за повторов? Повторяй на высшем уровне. Работай, ищи!

Люди моего окружения знают законы Вселенной, они Бога боятся. Они знают, чем грозит человеку такое поведение и отчего люди раньше уходят, почему с ними случаются несчастья. То есть люди, с которыми я общаюсь, продвинутые в прямом смысле этого слова. Oни посещают специальные тренинги и семинары.

Юрка себя в этой жизни уже реализовал, как умел. Его время прошло, он отгулялся, и звезда его зашла. Так же, как и Кашпировского и всех остальных. Вот он и не пережил этого и ушёл раньше времени в мир иной. Бесспорно, Юра был талантливым человеком, но это — авантюристический талант. Так же, как Кашпировский и Мавроди. Гитлер тоже был знаменит, но авантюрами, не добрыми же делами!

Из дневника Юрия Лонго

Недавно позвонили из «Литературной газеты» и сказали, что мой афоризм про Иванушку-дурачка из книги признан лучшим в этом году! «Русские люди всегда были авантюристами. Даже Иванушка-дурачок (никогда — зачёркнуто) не хотел работать».

 А вот такие люди, как Паганини, Шостакович, Чайковский уходят ещё раньше, но их произведения, как песни Высоцкого или стихи Рубцова, остаются после них, как дела. Вот в чём дело. А Юрку не интересовало, что творится в мире и что в этом мире будет после него, ему нужно было иметь для себя здесь и сейчас.

Из дневника Юрия Лонго

Гениальные люди не могут равномерно ползти вверх.

Гении подскакивают к звёздам и падают, расшибаясь вдребезги.

Ползти — удел посредственных.

Гениальность — не профессия!

Гениальность — это образ жизни. Хотите, расскажу, обрисую.

Вот этот образ.

Отказ от родных и близких, от друзей. Одиночество, одиночество и одиночество.

И ещё. Мышление и поступки, полностью неадекватные нормальному поведению человека, на грани сумасшествия, хождение по лезвию разума! Вот что есть гениальность.

Сентябрь 2004 года

Гений — это тот, кто создаёт что-то новое, до него не существующее, а не компилирует (хоть и гениальное) уже созданное до него, а посему Толстой и Достоевский не гении. Мнение моего друга Артёма.

13 сентября 2004 года.

И всё-таки, наверное, я был гениален. Если бы я не написал слово «наверное», то я бы был сумасшедшим, но я сделал скидку себе.

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ ОТ АВТОРА

Надо сказать, что разговаривать с этой действительно очень умной, начитанной и образованной женщиной, посещающей семинары и тренинги по психологии и читающей специальную, развивающую литературу, мне было нелегко. Хотя интересно, познавательно и в какой-то мере даже приятно… Первые три часа. Пока разговор шёл на заданную тему — о Юрии Лонго. К сожалению, она не говорит, а излагает, не только не слышит, но даже не слушает собеседника.

В настоящее время Оксана Лозовая занимается распространением французской косметики фирмы Oriflame. Называет это «мой бизнес». Следующие два часа были временем моего зомбирования с личным показом всех неоспоримых преимуществ этой косметики так и не давшие в конечном итоге желаемого для неё результата — найти потенциального работника или покупателя. Видимо, это и дало ей право, не будучи ни косметологом, ни хотя бы просто моей подругой, начать умышленно обрекать в моём лице практически совсем незнакомого ей человека. Вот так открыто, жёстко, прямо в лицо, не подбирая нужных и подходящих слов и выражений и даже с плохо скрываемой усмешкой начать перечислять все те появляющиеся с возрастом и, как правило, болезненно принимаемые недостатки во внешности любого человека и уж тем более женщины. И всё это — только из-за того, что не получилось завербовать потенциального работника или покупателя.

К счастью, меня сложно обидеть, потому что я знакома сама с собой лучше, чем кто-либо другой.

Вот и весь рассказ про воспитание, гены и гениальность…

Газета «Подмосковье» N239, 4 октября 1997 года, «Юрий Лонго: «Побеждайте обстоятельства!»

Экстрасенсы, народные целители, маги, колдуны всем нам, честно говоря, надоели. Прошёл бум вокруг Кашпировского, Чумака и прочих гипнотизёров. Касьян и Бутейко занялись чисто практическим врачеванием. Джуна увлеклась светскими развлечениями, отодвинув науку на второстепенный план. Протасовская умерла на 47-м году жизни. Гончаров сделался «стационарной фигурой» — открыл школу гипноза. Глоба уличён в ошибочном предсказательстве. Цу-керман отправился на длительные гастроли в Китай, чтобы демонстрировать там фокусы…

И лишь один Юрий Лонго не теряет прежних позиций. Белый маг разъезжает по странам и континентам, демонстрирует свои уникальные способности человечеству. Он выпускает из печати одну книгу за другой. Издал четырёхтомное собрание сочинений. А в его московскую квартиру продолжается паломничество.

БУСИК-БУСЕЧЕК

Юрий и Людмила Никитина встретились летом 1980 года во время Олимпиады в Москве. Юрий со своим другом Валерой Хатюшиным ехали в троллейбусе, и оба обратили внимание на симпатичную девушку, которую тут же пригласили в ресторан «Арагви». Люда вспоминает, какой смешной был Юра: «Худенький, с длиннющими до плеч волосами. Лысины ещё не было, хотя чуть-чуть уже просвечивала. Такой замарашка — ботинки чуть ли ни каши просят, из носка палец торчит! Во всём остальном одет, правда, был неплохо: тёмно-синие джинсы в мелкую-мелкую полоску, изумрудного цвета водолазка и безрукавка, тоже тёмно-синяя. Знакомый фарцовщик поставлял одежду».

Люда в то время была замужем, но, влюбившись в Юру с первого взгляда, дома с того момента больше уже не появлялась. Придёт, переоденется и опять к Юре в Козицкий переулок, где он нелегально снимал маленькую комнатку.

С первым мужем, Володей Денисовым, по настоянию Юры Люда сразу же разошлась, и он нервно, но терпеливо дожидался её в кафе «Хрустальное». Володя Денисов и в ЗАГСе всё ещё надеялся, что Людмила передумает, пытался шутить: «А у вас примирительной комнаты тут нет?» «Нету! Всё!», — отчеканила Люда и бегом к Юре в кафе. Это была самая светлая и чистая любовь в Юриной жизни, ещё без завихрений и перекосов характера, появившихся позже с известностью, достатком и невообразимым количеством нахлынувших женщин.

В первый же их совместный вечер Юра спросил Люду: «Как мама называла тебя в детстве? Я хочу тебя называть как-нибудь ласково?» Люда ответила: «Бусик, Бусечек. Дело в том, что, бус, бусик — это мелкий морской дождик Моего сибирского кота тоже звали Бусик». Называть так любимую дочку ещё в детстве предложил папа, который был военным моряком, окончил инженерную Академию имени Будённого и Высшее артиллерийское училище в Одессе.

В то время Юра заочно учился в Ленинградском университете на психолога, а подрабатывал официантом в вагоне-ресторане и вынужден был очень надолго отлучаться, уезжая по маршрутам Москва-Тында, Москва-Чебоксары, Москва-Ижевск, Москва-Кара-ганда, Москва-Душанбе. Люда со слезами провожала его на вокзале. «Однажды вернулась, сижу, смотрю телевизор. Слышу — стук в дверь. Выхожу — никого. Приснилось что ли? Ушла в комнату. Опять стук Открываю дверь — нет никого. А он за дверью, с рюкзаком, полным вина. Пока прощались, на поезд опоздал. Я как разревелась: «Как хорошо, что ты опоздал!» Что тут началось! Накупили раков, по 1-60 были, — целый таз. И давай праздновать».

А однажды Люда не выдержала, просто прыгнула в поезд и нелегально поехала вместе с ним. «Ладно, давай, будешь со мной в купе», — сказал Юра. Еду для любимой он приносил сам на подносе прямо в купе. С тех пор уже легально они ездили только вместе. Люда вспоминает, как однажды даже отмечали её день рождения в чайхане в Душанбе: «Тут тебе виноград висит, там гранаты растет».

Однажды, вернувшись из дальнего рейса, они обнаружили свою комнатку в Козицком переулке крепко-накрепко заколоченной. Вещи были выставлены к соседям. Вернулись обратно — в Николаевский тупик, на Рижской, куда приходили поезда. Переночевали и утром поехали на проспект Мира, в Банный переулок, познакомились там с неким дядей Витей и сняли у него квартиру на первом этаже в Марьиной Роще. А когда 11 апреля 1981 года Юра и Люда поженились, то стали жить у Люды вместе с её мамой на Кутузовском проспекте. Люда к тому времени уже ждала ребёнка.

Новый 1981 год они с Юрой встречали с семьёй её младшей сестры Ирины и, конечно, остались до утра. «Диван собаки прогрызли, он был узкий и неудобный, но там-то и зародилась жизнь нашей дочки, которая родилась прямиком с Юрой в один день, 23 сентября», — вспоминала Люда.

Жили они хорошо и практически совсем не ссорились, разве что иногда Люда почти безо всяких причин любила покричать и порычать на Юру. «Однажды он так смотрел, смотрел на меня, потом тихо развернулся и вышел. А я, злая, уставилась в телевизор. Приходит с тазом с водой и как вылил на меня сверху. Ну, что, спрашивает, успокоилась? Я-то успокоилась, только вода в телевизор попала, и он сломался. С Юрой было и легко, и невозможно поругаться одновременно. Хи-хи-хи. Бусечек, Бусечек. Вот и вся ссора». В то время уже через пять минут он всё забывал и прощал. Надо сказать, что и в дальнейшем внешне Юра отходил очень быстро. Но только внешне.

«А однажды была такая история», — рассказывает Людмила, — «Уже Юлька у нас была, и моя мама, Нина Ивановна, как-то пошла с ней погулять, а мы с Юркой сидим и думаем: «Как же на юг хочется». Лето. Жарко. И пока их не было, быстренько так сняли со стены мамин большой дагестанский ковёр ручной работы и в ломбард его отнесли. А ночью, чтобы мама не увидела, что ковра нет, комнатку на ключ закрыли — и на вокзал. Правда, надо честно сказать, ковёр потом выкупили. Юрка же всегда горазд был на выдумки и на месте не мог усидеть. Казалось бы, только из рейса приехал. Знай — отдыхай! Нет, опять на поезд, опять в дорогу. Весело было в Краснодаре. У Юры там много друзей было. На главной улице, которая называлась Красная, были бани, и Юрий с Людмилой, накупив и виноград, и груши, и Краснодарское красное игристое вино, отправились в баню. Всё, как надо — отдельный кабинет, окно с витражом, большое зеркало. «Всё было шикарно, мы так любили друг друга», — говорит Людмила, — «А когда уже уходить надо было, я жду-жду, а его всё нет. Захожу в номер. А он спит на полке. Я ему: «Вставай! Ты что разлёгся?» А он: «У нас ещё двадцать минут. Дай поспать».

Людмила рассказывает: «Потом Юрину сводную сестру Валентину навестили в посёлке Незамаевс-кий Краснодарского края. Правда, я угощение есть не стала. Ужасное зрелище. Утке голову отрубили, а она вырвалась и побежала без головы. Вся в пыли извалялась. Юра ел. Говорит: «А я с детства привык».

Из дневника Юрия Лонго

Сбрить усы и отправиться путешествовать по России, вместо нового мерседеса.

Насушил белых сухарей и отправился в лес с палаткой на ночь.

Сутра встать, попить чайку под радио «Максимум» и отправится на Арбат в переулочки пешком, каждый день. Это спорт.

1997 год.

В конце концов, надо уйти путешествовать с рюкзаком по лесу и не возвращаться месяц.

Взять маленький, старый рюкзак и идти в лес, просто бродить одному.

Его милый Бусик, родной Бусечек сейчас живёт в комнате в большой коммунальной квартире на Бауманской, где десять человек соседей, по углам шныряют тараканы, а стены, в общем коридоре расписаны соседской детворой — словом, картина середины XX века. Половину комнаты пришлось отгородить шкафами и сдать приезжим из Украины, которые работают на рынке выходного дня и помогают хозяйке, чем могут — картошкой, морковкой, яблоками…

За неуплату коммунальных услуг пришла повестка в суд. Но платить нечем — денег порой нет даже на метро. А ведь когда-то именно Людмила прописала Юрия, уроженца Кубани, в Москве. Мало того, её мама, работая в Госбанке, смогла получить для них комнату в коммунальной квартире в 1-м Коптельском переулке (правда, на последнем этаже), которую Люда после развода, выписавшись, просто оставила Юрию. Его первая жена Оксана, с которой они проживали в её квартире в Балашихе, после развода просто выписала Юрия на улицу. Впору ему тогда было ехать обратно в станицу Незамаевская Краснодарского края.

Мама Люды Нина Ивановна уже после развода дочки получила для неё другую комнату — в Старослободском переулке в Сокольниках, в которую Люда так и не переехала и в дальнейшем продала, выписавшись в никуда. Позже выяснилось, что продать поспешила, так как один из заинтересованных жильцов, расселив коммуналку, предоставил всем отдельные квартиры. А тогда, получив за комнату семнадцать миллионов рублей, хорошие по тем временам деньги, Люда просто переехала обратно к маме в небольшую двухкомнатную квартиру на Кутузовском проспекте, где прошло её детство, и куда она привела Юру сразу после свадьбы. Эту квартиру на Кутузовском, когда подросла внучка Юля, Нина Ивановна разменяла на двухкомнатную квартиру на Нижегородской улице для себя и внучки и комнату на Бауманской для Людмилы, где она сейчас и проживает.

«Алла, я заложила паспорт, три дня не ела и повешусь, как мой отец». Когда-то таким образом Люда уже лишилась трудовой книжки, заложив её в палатке рядом с домом. Утром вышла, а палатки снесли. Имея такого покровителя в лице бывшего мужа, она не привыкла работать, а сейчас и не в силах из-за очень больных ног. В начале 90-х годов в 1-й Градской больнице Людмиле даже пришлось пройти сеанс химиотерапии. Юрий тогда забрал её из больницы, заботился, ухаживал. Продукты возил пакетами, вплоть до хлеба и сигарет. «Что за богатенький Буратинка здесь был? А, Головкин приезжал!», — шутила Люда, а Юра на это сердился и рычал. Злился, когда она называла его Головкиным.

Из дневника Юрия Лонго

Тусуюсь с Бусиком по зимним, грязным улицам с рюкзаками за плечами. Хорошо.

Июнь. Сочи. «Жемчужина».

Сижу… из Анапы. Телек показывает новости.

Вспоминаю Никитину. Компанейский человек. Хорошо было с ней, пока она была бы достаточно пьяна. Хорошо было бы в Дорохово. В Сочи пошли бы по набережной, попили бы: она бы водочки, а я пивка.

31 декабря, канун Нового года.

Только что пришёл из города, болтался, в центре был, шатался опять с Никитиной и вот что я понял. Она ведь не алкоголик только лишь потому, что жизнь её не даёт ей это сделать — всё у неё нет денег, нет квартиры, нет жилья, нет еды. Всё время нужно поджучивать себя для того, чтобы жить. Алкоголиками становятся те люди, которые имеют всё, но не имеют цели в жизни, имеют деньги, имеют квартиру, имеют хорошую работу и не ценят её. Вот так.

Чтобы отпустить пружину, уже мало женщины, немного вина, бега, леса.

Надо напиться, как свинья. С Людой.

Пью с Людкой в Елисеевском…

Бусик не способна поехать в Дорохово. Уже спилась. Как быстро люди становятся беспомощны.

29 сентября 1997 г.

Люди пьют по многим причинам, но вот основные две!

Им скучно и они не могут себя развлекать. А жизнь (будни) по сути своей нудная, и человек хочет праздника.

Вторая причина — потеря цели, потеря направления (жизни), как у корабля.

И, пожалуй, ещё одна причина: когда уже всё есть или, наоборот, ничего нет, и разбились иллюзии в 35–40 лет.

Они всё чаще и чаще бродили по улочкам старой Москвы, с нежностью вспоминая счастливые времена. «Что сидишь с кислой физиономией? Настроение фиговое?» или «Хватит спать. Пойдём куролесить», — говорил Юра, и они снова были молоды и счастливы. Заходили в Козицкий переулок, ездили в Марьину Рощу посмотреть на тот дом, в котором жили, пытались разыскать дядю Витю, того самого, у которого квартиру снимали; в Сокольники — погулять по парку, посмотреть на Людины окна. Заходили в любимые Юрой чебуречную на Сухаревской, пирожковую на Кузнецком мосту напротив Архитектурного института, котлетную на Тверской; в рестораны, казино, на дегустации вин… Перед Новым 2006 годом Юра купил ей в столе заказов всё, что нужно для праздничного стола. И себе взял, и для Люды заказал два здоровых пакета продуктов*. «Я, Дед Мороз, пришёл, подарки вам принёс!»

«Не ушла бы от меня, сейчас бы, как сыр в масле, каталась», — говорил он. Нежное и трогательное отношение к ней теперь уже сочеталось в нем с привычкой ломать женщин под себя, держать их на крючке.

Из дневника Юрия Лонго

Сохраняю книги, надеясь изменить образ жизни и начать думать.

Книги — это, может быть, единственное, что не следует никогда бросать! 3 сентября 1997 год.

ДОЧЕНЬКА

Из дневника Юрия Лонго

Пойти к дочке, поздравить и подарить подарок. Съездить к Бусику.

Вот те яркие детские впечатления, которые, как искры, вспыхивают в моем сознании и напоминают о том времени, когда папа еще жил с нами.

…В большой картонной коробке, стоящей на кухне, что-то зашуршало. В этой коробке неделю назад мне подарили маленькое красное пианино. Теперь пианино со мной в комнате, а на кухне в этой самой коробке живут… кролики.

«Сегодня они мне понадобятся для представления», — папа зашел на кухню и указал на животных.

«Что они будут делать?», — спросила я.

«Они будут появляться из шляпы», — папа загадочно наклонился надо мной и чмокнул в нос.

Я представила, как эти белые кролики будут вылезать один за другим из шляпы, и о профессии моего отца складывался образ волшебника.

Я помню, как во встроенном шкафу у нас в коридоре стояло множество различного непонятного инвентаря. В деревянных коробочках лежали железные пальцы, разной длины и толщины, разноцветные шелковые платочки, коробочки с зеркальными стенками и большие куски магнитов. Карты, с обратной стороны склеенные скотчем, которые, кстати, я как-то по незнанию все разъединила. Мне хотелось папе помочь: разрезала весь скотч и собрала колоду, а вместо похвалы меня тогда сильно пожурили. Дома фокусы он показывал редко, и вот когда я заинтересовывалась тем или иным предметом, он начинал демонстрировать ловкость рук Тогда я и узнала, что колода может порхать в воздухе, как бабочка.

А еще я помню, как на антресолях лежали папины вещи для похода. Пододвину, бывало, кухонный стол к дверному проему, поставлю на него шаткую табуретку, заберусь на эти нагромождения и часами разглядываю: старый котелок для ухи, спальный мешок, удочки, походный рюкзак с еще оставшимися в нем еловыми иголками, сухими листьями и песком.

Дальше в воспоминаниях: родителей дома нет, со мной бабушка. Она добрая, внимательная, пытается все успеть, знаю, что родителей она отпускала в недолгие поездки. Но папа появлялся дома с каждым разом всё реже.

«У него работа такая», — объясняла мама, и я думала, что папы у всех так работают.

Без отцовского внимания я действительно скучала. В нашем доме, на четвертом этаже жила моя подруга. У нее была полноценная семья: папа с мамой, бабушка с дедушкой, приезжало много родственников, все жили дружно. Я держала в голове этот идеальный образ семьи, у нас всё было не так. Я завидовала, что на выходные моя подруга с родителями ехали гулять в Парк Горького, а потом она рассказывала мне, что её папа — самый сильный и бесстрашный — был на тех аттракционах, куда побоялась пойти мама; что летом они всей семьей уезжали в деревню к прабабушке, что на всех праздниках, когда они приглашали меня, была теплая, веселая атмосфера, которую создавал отец семейства. Но мой папа был совсем другим. Я знала, что он был карьеристом и вместе с тем любил меня, просто на тот момент он не мог совмещать семью и работу. Такова жизнь. Но я верила, что когда-то он обязательно вернется, и мы пойдем в кино, будем вместе играть и ходить в походы.

Мне 6 лет. Меня взяли в первый класс, так как через 23 дня исполнится 7 лет. В выходной день на праздничной неделе утром я открыла глаза, проснувшись оттого, что кто-то по-особому зашел в комнату. Папа протянул мне маленького, умещавшегося на ладони, игрушечного белого зайчика в зелёненьких штанишках. Я была счастлива, как будто получила в подарок весь мир.

«С днем рожденья, малыш», — ласково поздравил папа, и его колючие усы приятно коснулись моей щеки.

Это был единственный запомнившийся мне подарок от отца. Искренний, теплый и самый дорогой.

Позже, когда он колесил по стране с выступлениями, обязательно захватывал мне какие-нибудь сувениры, симпатичные платьица, костюмчики. Очень долго я носила юбочный костюм цвета морской волны, с надписью «Flower s of time», который папа привез из Англии. Даже когда он стал мне маловат.

Мамы часто не было дома, но я запомнила периоды, когда она помогала мне в начинаниях моего творческого пути. Во время моей учёбы в начальной школе учителя заметили во мне актёрский и певческий таланты и стали раскрывать их. Я участвовала во всех школьных оперных постановках, а затем меня перевели в более серьёзный театральный класс, и я выступала в Детском театре под руководством Натальи Сац. А потом надо было идти «ещё выше», а возить меня на другой конец Москвы никто не смог, так как бабушка была старенькая, а мамы никогда не было дома, и моя карьера оперной певицы накрылась. Тогда на все мои выступления и главные роли мама шила мне сценические костюмы Золушки, Принцессы и для других ролей. Руки у неё «золотые», а вот отношения матери и дочери у нас, к сожалению, не сложились и по сей день.

Когда мама приходила домой после периодов долгого отсутствия, она рассказывала о встречах с отцом, о работе и какой-то другой жизни, в которой почему-то не было меня. Я ассоциирую наши с ней отношения, как в рассказах Максима Горького «Детство. В людях. Мои университеты». В жизни главного героя в детстве с мамой тоже складывались отношения непросто. Они любили друг друга, но в то же время были и далеко друг от друга душой. А меня воспитывала бабушка.

Из маминых рассказов о встречах с папой я знала, что он добивается больших успехов. Мне почему-то всё время казалось, что он еще вернется в нашу семью, и я просто ждала. Я видела у нас дома его афиши, профессиональные фотографии, книги, а весь реквизит фокусника продолжал лежать в нашем шкафу И так шло время. Мы созванивались редко из-за его постоянных гастролей.

Дзинь-дзинь.

«Привет, малыш. Как дела? Сегодня смотрите телевизор. По первому каналу вечером в 19:00 меня будут показывать», — с каким-то озорством и одновременно с гордостью говорил папа. И мы смотрели.

Или:

«Я себе телефон купил с автоответчиком. На нем так интересно можно тональность голоса менять… Ну-ка скажи чего-нибудь… Во-во… Ты у меня таким басом говоришь… Ха-Ха… А теперь…?» — и мы смеялись, как дети, и я чувствовала, что он где-то рядом. «А ну-ка перезвони мне, я послушаю, как новый телефон трещит», — ребячился он.

Так проходили наши звонки от случая к случаю, всегда непосредственные и без тяжелых расставаний. Но мне всегда казалось, что он очень близко.

«Вот разберусь немножко с делами, поедем в Краснодар, тебя там тётя Валя уже заждалась, все соскучились, отдохнем», — в другой раз говорил он.

Как-то о Юрии Лонго, экстрасенсе и целителе, снимали очередной фильм. Для сюжета требовалась история его семьи. Он взял меня на съёмки. Мы поехали семьёй в Филёвский парк. Зимняя погода выдалась чудесной, а нашу прогулку, сеансы оздоровления запечатлели на плёнку.

«Закрывай глаза и ощущай тепло от дерева… Чувствуешь? — учил он меня.

«Ага-а-а», — мне казалось, что я действительно чувствую тепло. А папа улыбался.

Тогда мы снова были единой семьёй, а папины советы для закаливания организма я использую и сегодня.

А дальше пошел Бум его творчества, и папа стал уезжать надолго, в другие страны. Мы стали общаться еще реже. В нашей семье стали происходить не лучшие изменения. Мамино пристрастие к алкоголю усугубляло положение в семье. Мы с бабушкой жили вместе в одной из комнат, мама то уходила, то приходила в меньшую комнату, и с каждым её приходом был скандал. Болезнь алкоголизма все время подпитывается материально. Бабушкиной зарплаты, которую она получала, работая регистратором во взрослой поликлинике, должно было хватать на всех нас. Я училась в классах уже средней школы, мама не работала, но приходила исключительно за деньгами, и, понимая, на что эти деньги будут уходить, бабушка всячески старалась ей их не давать. В результате чего были и драки. Я становилась, как меж двух огней, пыталась успокоить обоих, мне не доставалось, но, иногда не выдерживая, убегала на улицу на весь день, плакала, и ждала, когда мама уйдет. Мне казалось, что если бы в нашей семье был отец, он не допустил бы такой ситуации. В середине 90-х годов к нам пришли жить и моя тетка с мужем. У них была своя квартира на Бутырском валу, но наследственность повлияла и на мамину сестру, и алкоголь заставил их заложить квартиру лицам кавказской национальности. Идти было некуда, кроме как к нам. Старшая дочь бабушки была прописана у нас на Кутузовском проспекте, и они приехали жить в меньшую комнату. Маме стало некуда приходить. Когда я была еще маленькой, мама, имея в Сокольниках комнату, в которой мы были прописаны с ней вместе, продала ее ради Зеленого змея. В те времена никто не заботился, куда после этого будет прописан ребенок, и мы практически остались на улице. Но ведь мама знала, как сильно меня любит бабушка, и при получении паспорта я должна была оказаться на Кутузовском. Таким образом, с каждым приходом мамы скандалы становились еще сильнее. Тетя с дядей умерли от пьянства в 2002 году, но в памяти еще свяжи горькие воспоминания нашей тогда не жизни, а существования:

Из дневника Юрия Лонго

«…я и бабушка очень устали, тетя и дядя замучили нас вконец. Курят, пьют на бабушкины деньги, а она им их отдает, потому что некуда деваться — изобьют, а потом денег нет, и мы голодаем. Голодали в полном смысле этого слова. Мне потом говорили, что я очень похудела. Пили кипяток, ели макароны с хлебом».

«…т. Ирика (я так называла её с детства) принесла 2 воблы откуда-то. То, что они приносят из еды, выглидит объеденным, грязным и со старым сроком годности. Они еду не покупают, а находят на помойке. Предлагают нам, но мы не едим. Думают, что съедаем, и попрекают: «Мам, давай денег! Воблу ела? Ела!» И не переубедить».

«Опять голодаем. Весь день просидела почти на хлебе, оставшееся на жвачке. Завтра, думаю, будет то же самое. Звонила матери, не знаю, куда, просто она оставила свой телефон, а по номеру никого нету. Она мне только постоянно все обещает. Наверное, мама опять не придет».

«…Была у Леры. Все-таки я поела. Приходила мама и начался опять скандал с т. Ирикой. Довели бабушку до валокордина, а потом опять ругались. Я ничего не могла сделать, бросили её на кушетку и били головой об стену. Требовали денег».

Март 1995 г.

«…ужасные дни в моей жизни. В доме 7 человек: мама с Толиком (мамин сожитель), т. Ирика с д. Юрой привели в дом какого-то солдата Алешу, приходил еще какой-то мужик и все пьют, пьют и пьют. А бабушка ногу поранила, на остановке из автобуса выходя. Наложили 4 шва, теперь я за ней ухаживаю, а она все кровь теряет. И очень плохо себя чувствует. А т. Ирика, в ж…у пьяная, завалилась к нам в комнату, и села со всего размаху на бабушкину рану…»

Апрель 1995 г.

«…я не могу позвонить папе. Бабушка просит, чтобы я требовала у него денег, а я не могу. Как мы будем жить?..»

Август 1995 г.

Действительно, в то время, когда уже совсем не было денег, бабушка просила меня, чтобы я звонила папе для того, чтобы он дал нам денег на проживание. Она писала мне на бумажке текст, который я должна была отрапортовать в трубку7, что-то вроде: «…папа, у нас нечего есть, дай, пожалуйста, нам денег хотя бы на еду». Выглядело ужасно, а уж произнести, как попрошайка, я и вовсе не могла. В результате получалось, что я звонила и просила денег — так, между прочим, просто упоминая, что сейчас нам нелегко. Папа сразу становился другим в таких разговорах. Он обещал часто, но приезжал один раз из десяти, чтобы дать минимум суммы. И иногда в почтовом ящике появлялась записка (они и сейчас хранятся у меня в дневнике): «Нина Ивановна (моя бабушка), больше дать не могу, у самого проблемы, позвоните наследующей неделе, в пятницу». А в пятницу он уже был на гастролях. И так могло быть и в разговоре со мной: «Малыш, я тебе завтра перезвоню по поводу денег». А назавтра автоответчик уже повествует о том, что хозяин голоса в отъезде. Оставлять сообщения после длинного гудка не имело смысла. Мне было ужасно стыдно за любое прошение такого рода. А однажды папа был не в настроении и заметил, «Вы бы лучше звонили узнать как моё здоровье…» И с этого момента я больше никогда ничего у него не просила. А бабушке говорила, что в мой адрес был отказ на просьбу дать средства для проживания.

«Погода» в нашем доме не менялась. Все только становилось хуже. Я заканчивала 9-ый класс. В подростковом возрасте большую роль играет влияние родителей, друзей, свой внешний вид, а он складывался у меня из обносок, в лучшем случае вещей, купленных мне родителями подружек, а также перешитых вещей пожилых соседок (преимущественно зимних), некоторых тряпок, найденных тётей Ирикой на помойке, как это не прискорбно вспоминать. И никогда не забуду те чувства и тот комплекс, который выработался у меня, когда каждый день я носила одни короткие, вельветовые, выцветшие (бывшие красные) брюки, из которых уже давно выросла, и заштопанный бирюзовый свитер с вытянутыми рукавами, когда вокруг меня в 8 классе подруги носили ультрамодные леггинсы и модные тогда длинные кофты с высокими плечами; навыпуск. Бабушка умудрялась мне покупать обувь и кое-что по мелочи. Сама она донашивала вещи своей молодости.

Мама приходила изредка, сопровождая свой приход скандалами. Тётя Ирика и дядя Юрик жили у нас постоянно, выпивая, готовя себе еду из помойных объедков, устраивая дебоши по каждому поводу и каждый день.

Итак, новый виток событий случился, когда я поступила с подругами в Педагогический колледж № 9 «Арбат». Профессию учителя я выбрала больше «за компанию», чем сознательно. Это потом уже, когда я училась, то почувствовала, что этого чистого, светлого, рассудительного мне не хватало для познания мира. С папой мы стали созваниваться чаще. Материальной стороны я не касалась. Все больше рассказывала о своих планах на жизнь. Он одобрил выбор, сказав, что женщины в его семье все были учителями. В то время мне не удалось посетить Краснодар, но я переписывалась с дедушкой по линии отца, когда он был жив, папиными племянниками, и тётей Валей, папиной сестрой, и её мужем. Они были рады моему выбору профессии.

В нашей семье встал вопрос о расселении, так как жить так, как мы жили, было просто невыносимо. И по средствам моего дальнего брата, папа стал участвовать в этом вопросе. Мы стали чуть ближе. Когда я получала паспорт, мы коснулись моей фамилии, ведь на тот момент я была с рождения по старой папиной фамилии — Головко. Мама же оставалась после свадьбы Никитиной. На тот момент папа уже был знаменит под фамилией, зарегистрированной официально — Лонго. Мы все шутили: «А все люди братья, если доказывать родство, так все мы с одного дерева». И он сам сказал мне: «Раз уж при рождении фамилию отца дали, так и сейчас бери. Мы последние в своем роде, так что будем продолжать, Юльчик!». Такя стала Лонго Юлия Юрьевна.

Квартиру расселили в 1999 году. Мы с бабушкой уехали на Нижегородскую улицу, мама с Анатолием в комнату на Бауманской, а тетушке с мужем дали однокомнатную квартиру в Кожухово. У меня шел третий курс обучения. Я начала задумываться о самореализации. Папа в разговорах не навязывал мне ни одно направление. Я не могла определиться. Я хотела попробовать всё, охватить весь мир. У меня была творческая тяга. И папа это знал. Мы разговаривали с ним о художниках, он рассказывал, как он реализует себя в этом направлении искусства, а я при встречах, которые становились всё чаще, передавала ему свои картины, написанные больше акварелью и карандашом. В литературе я была не сильна, а он журил меня за мое нестремление к познанию и рассказывал, как в юношестве запоем читал классику. Я с 1992 года писала стихи, но поэзию, тем более женскую, папа не признавал, поэтому я делилась с ним исключительно избранными эссе и этюдами. Отец, как бы невзначай, не навязывая, подталкивал к тому, чтобы я пробовала себя во всем, сама пробивала себе дорогу, занималась тем, что мне нравится.

В 2000 г. умерла моя бабушка. Всего год нам удалось пожить в новой квартире вместе. Я доучилась, но работать в школу не пошла. Во время последнего года учебы стала подрабатывать уборщицей в магазине одежды. Жили на бабушкину пенсию, она тогда уже чувствовала себя плохо и не работала, и на мои стипендию и мизерную зарплату. Выкручивались, как могли. Покупали оптом «Ролтоны>> по 2 рубля 5 копеек, тем и питались.

«Сними мои золотые сережки и отнеси в ломбард», — сказала однажды бабушка. В доме не было еды. Много денег уходило на дорогу, оплату коммунальных услуг, сборы в колледже. А эти серьги бабушка носила с юности, и одна из них настолько была сжата и не открывалась, что ее пришлось перекусывать кусачками. Руки тряслись, когда я отдавала их продавцу в ломбарде, и получила за них денег, хвативших прокормиться на неделю.

Бабушка умерла у меня на руках 5 октября 2000 года. Приехавшие врачи констатировали смерть шестым числом. Она скончалась от заболевания сосудов головного мозга, кровоизлияние в мозг. Сказались нервные потрясения на Кутузовском, скандалы, драки. В тот вечер я была дома одна, впрочем, как всегда. С горем справиться мне помогла соседка этажом выше. Мы вместе вызвали «скорую», а наутро приехала из Красногорска бабушкина племянница, моя крестная. Мама все эти дни и после похорон была в пьяном беспамятстве. Я обивала пороги Управ, чтобы мне выдали пособие и последнюю пенсию на похороны. Хватило только на кремацию. Оплатить услуги в морге помогла крестная. После смерти бабушки я не могла находиться дома одна, а приходилось. Слонялась из угла в угол. Звонила отцу. Он был в отъезде, поэтому утешал по телефону. На тот момент я встречалась с молодым человеком, и он тоже, как мог, поддерживал меня. На какое-то время я поселилась у него.

После окончания колледжа в том же магазине, где я убиралась, мне предложили место продавца. Да и зарплата там была вдвое больше учительской. Папа сказал: «Что ж, тоже не плохо, попробуй. Но и о себе не забывай, о своих мечтах и стремлениях. Ведь у тебя всё получится».

И я стала пробовать поступать в театральные вузы. Искать всевозможные кастинги на звезд эстрады, кино и т. п. Но судьба, почему-то, никогда не стыковала меня в нужный момент, в нужное место.

«Тебя заметят, а дальше, вот увидишь, будут одни за другими приглашать», — говорил отец, когда меня выбрали в первом туре для прохождения дальнейшего отборочного конкурса в группу «Стрелки». Я делилась с ним всеми своими походами. На отборочный конкурс в группу «Стрелки» я явилась в спортивном стиле одежды, как и сказала мне накануне администратор, тогда как все остальные участницы пришли в гламурном, сексапильном, юбочном виде.

Затем участие в конкурсе «Звезда народа» на МУЗ-ТВ, где в результате зрительского СМС-голосования я заняла первое место, которое увенчалось звонком продюсера группы «Любовные истории», где я не подошла им по росту. Хотя, как вариант, обо мне обещали не забывать.

Снова кастингу группы «Пропаганда», и… недостаточно материала и жизненных стремлений, а, может быть, отложился груз неудач, а надо было просто верить.

И масса проб в журналы, где волосы должны были быть натурального цвета, а я, как назло, именно в то время делала окраску или минирование; где рост от 180 см и выше; где стринги на данный момент обязательно должны были быть черными… И ещё, Бог знает, сколько требований, которым на тот момент я не соответствовала.

Во ВГИК я провалила отборочный тур. Не подошел репертуар. Мне сказали пробоваться на следующий год, а следующий год был совсем другим…

Интересными были моменты, когда я заговаривала с папой о магии. Мы же оба понимали, ЧТО есть его профессия и откуда она шла. Но он сам, казалось, верил в часть её. Помню, еще в колледже была у меня первая любовь и мой первый опыт. Я отдала себя всю без остатка любимому человеку. Обоим было по 17 лет. Какие чувства воспламеняются в такой возраст не для кого не секрет. И я бредила этой любовью. Любое с моей стороны подозрение в неверности любимого сводилось к применению «темных сил». И вот однажды, вооружившись папиной книгой и прочитав один из заговоров, я не поняла некоторых значений. Позвонила за разъяснениями. На том конце провода услышала ответ: «Да ты что!? Не надо в это дело вникать! Ты знаешь, как может потом отразиться на здоровье? Тебе это не нужно. У тебя и так весь мир около ног. Послушай меня и ничего не делай. Не хочу, чтобы моя дочь болела». А всякое действие рождает противодействие, я была настроена решительно и все-таки сделала, что собиралась, провела магический обряд. И о чудо! Сработало! Мы снова соединились с моей первой любовью. В результате в 2000 году зимой я лежала в больнице с женскими проблемами.

В 2000 годах папа учил меня ездить на роликах. Летом он отдавал предпочтение этому виду спорта, а зимой горным лыжам. Он и на них обещал меня поставить, но я сама упиралась, как могла. Уж что-что, а вынесу и интересны мне только роликовые коньки. И вот мы не первый раз встречаемся в Парке Победы, на моем любимом Кутузовском, и он дарит мне роликовые коньки вместе с рюкзаком и защитой. Я тогда пошутила: «А где шлем? Точно должна шею свернуть при таком обмундировании». А он уже меня учит, как надо стоять, что делать, как разворачиваться. Меня поражала его жажда жизни. И так интересно получалось в нашем общении, как будто всех тяжелых моих дней не было. Как будто мы не расставались, и сбылась моя мечта о том, что когда-то мы вот так пойдем в кино, будем играть, гулять, наслаждаться жизнью. Я ценила и берегла те минуты, часы, когда мы были вместе. А в его глазах я видела чувство гордости вместе с потерей чего-то и утверждение: «А дочь-то выросла!».

Мама с папой продолжали встречаться. Он часто ей звонил, интересовался здоровьем, помогал продуктами. Они гуляли без меня и со мной. И каждый раз я пыталась поставить себя на место маленькой девочки, чтобы «оказаться между родителями, взять их за руки и повиснуть в воздухе», как когда-то я наблюдала со стороны за другими детьми. Я прокручивала это в голове, но то время было уже не вернуть и той, утраченной отцовской ласки и внимания, не хватавших мне в детстве, нельзя было восполнить сейчас. Мы с ним оба это чувствовали.

Вскоре встал вопрос о моем замужестве. В 2001 году на старый Новый год подруга познакомила меня с моим будущим мужем у них на даче. Начался роман и на протяжении 5 лет мы проверяли наши чувства на прочность, не расписываясь. Я тогда советовалась в некоторых любовных делах с папой. Уж он был в этом вопросе мастером и психологом. Он знал, что мы не сразу, но поженимся с Алексеем. Хотя мы оба полные противоположности друг другу. «В этом и секрет», — говорил папа. В 2005 году я оказалась в положении. Когда об этом узнал папа, он не скрывал своей радости. Я позвонила ему сообщить, что он станет дедушкой, а его обычная логически правильная, поставленная речь стала яркой, взрывной, взбаломашной:

«Ух, ты! Как здорово! А кто? Как назовете? Как ты себя чувствуешь? Что-то надо привезти? Ты пока дома? Слушайте, а какую фамилию дадите? Надо нашу давать!»

И я ответила, что при росписи будем каждый свою фамилию оставлять, ведь и у мужа род последний. А рожать будем, так двоих, чтобы у каждого по фамилии было и продолжение рода у обоих.

«Только обязательно, наша фамилия, знаешь, какая сильная! Я в Энциклопедию знаменитых людей уже занесен! Обязательно дайте нашу фамилию!»

Потом он приезжал ко мне часто. Беспокоился о здоровье, привозил фрукты. И уже сам периодически давал денег. Я тогда уже работала секретарем в компании, которая занималась продажей щебня и песка, а располагался офис на Таганке близ Краснохолмской набережной. И папа подъезжал ко мне в мой обеденный перерыв на своей уже новой машине, мы общались, прогуливались по бульвару. Он сам переводил тему на будущего внука. Тогда УЗИ мне еще не показывало, что будет девочка, и он, грезя о внуке, мечтал вслух, как будет учить его кататься на роликах, горных лыжах, как они будут ездить на дачу, ходить в походы, ловить рыбу. Мне это безумно нравилось, и я чувствовала, что вот сейчас, с рождением новой жизни, папа восполнит на внуке ту свою утраченную отцовскую заботу. Он спрашивал, можно ли ему будет гулять с коляской, и это звучало, как будто я родитель, а он ребенок.

В день свадьбы и нашего с папой дня рождения мы, как обычно, созвонились поздравить друг друга.

«Пап, мы тебя ждем! Если не сможешь подъехать домой, то подъезжай к ЗАГСу». И он с грустью в голосе заверил, что очень постарается, но сегодня дело никак отложить не получится, так как по его планам уже заранее задействовано много людей. А чуть позже мама сказала мне, что он постеснялся говорить, что чувствует себя плохо, и у него очень болит спина.

После бракосочетания мы с мужем уехали на неделю из города, а когда вернулись, и я вышла на работу, папа подъехал ко мне. В руках был букет роз и сумма, на которую, он посоветовал купить подарок, какой захочется молодоженам. На лице была грустная улыбка. Я показывала фотографии, а он не стал говорить о причине своего отсутствия на свадьбе. Только после смерти папы, я узнала от Аллы, что в этот день папа уехал на дачу один, выпивал там и плакал.

Бывало, когда папа приезжал к нам, то разговоры были о загородным отдыхе, о рыбалке, о его детстве, и какая-то грусть присутствовала во всем. Мне иногда виделось, что даже в глазах у него стояли слезы. И я узнавала его совсем с другой стороны.

С каждым разом его поведение мне казалось каким-то всё более непонятным и настороженным. Он как будто старался мне поведать что-то особое. Уже когда я была на большом сроке беременности, папа в очередной раз приехал ко мне. Протянул пакет с фруктами и папку с бумагами: «Пусть у тебя полежит, чтобы не взял никто». В пакете оказались серьезные документы, и я убрала их до момента, когда они пригодятся папе. А через пару недель я узнала, что с первым подозрением на инфаркт его положили в больницу. Когда я позвонила папе, то голос его был встревоженным. Говорил он на тяжелом дыхании, но заверил, что всё это ерунда, скоро он будет дома и тогда сам мне наберет. А мне волноваться никак нельзя. «Не бери в голову, Юльчик! Все хорошо! Тебе нельзя сейчас переживать» — уверял он. Но сердце мое было не на месте, и оказалось, не напрасно. Уже через день мне позвонила мама:

«Ты только держи себя в руках… папа наш… умер…» Но держать себя в руках было невозможно. Только ради нервной системы будущего ребенка я старалась хоть как-то останавливать себя, но впоследствии всё же очень многое сказалось на здоровье моей дочери.

У меня странная для себя особенность мышления. Когда случается нечто болезненное и страшное, я не переживаю в течение текущего времени. Я просто закрываю эту тему барьером, который тянется со мной на протяжении моей жизни. Я просто пытаюсь думать об этом завтра. Поэтому смерть близких людей я переживаю за стеной. А особенно чувствительно я воспринимаю именно через большой промежуток времени, когда действительно не хватает своего кусочка души.

И так каждый день, фразу за фразой я восстанавливаю жизнь человека. Оказывается сложным принять ее. А не принимать я и не имею на это права. Я обязана принимать свою жизнь, а это часть ее. Я просто чувствую, что чего-то не успела. Не успела открыть, что мы одинаковые. Только я всю свою недолгую жизнь скрывала это. Для чего? А он не успел в свою очередь увидеть и вырастить внуков…

Я слушаю тот диск, который слушал он, и ведь не просто слушал, он жил одной из таких мелодий. А у меня на глаза наворачиваются слезы. Олег Митяев пел о природе, о жизни, о душе. Мне тоже близка такая музыка. Я могу принять все, я найду в плохом хорошее, но никогда не смогу простить предательство жизни… смерть дорогого человека. Жизнь жестока, она ломает судьбы и заставляет играть людей по ее правилам и при том не честным правилам. И души у людей изранены… Можно только представить, с какими душами они уходят на тот свет.

Теперь мы все разделены другой гранью: жизнь и смерть. Мама жива, но живет теперь не с моей семьёй. Отец остался в долгой, БЕСКОНЕЧНОЙ, светлой и теплой памяти у нас. И фамилия наша определяет эту самую Бесконечность, и для многих она будет вечной.

Я знала отца совсем с другой стороны.

Из дневника Юрия Лонго

Часы для души кончаются. Надо заканчивать этот эксперимент. Нужно попробовать другой эксперимент. Я думаю нужно попробовать другой эксперимент. Бегать в Сокольниках или в новом месте. Единственное, что утомляет, это машина — ехать на машине туда и обратно. Назад. Но выхода нет. Ещё один отличный вариант, который мне пришёл в голову, это путешествие, «ходьба по Москве» (хоть да по Москве — ?). Одеться тепло, взять самое необходимое, чтобы в руках ничего не было, может быть, термос с тёплым чаем и отправиться пешком на какое-нибудь дальнее расстояние, в какой-нибудь дальний район Москвы. Медленно, не спеша ходить по улицам, можно заходить в кафешки, можно заходить куда-нибудь попить чаю. Вот такие вот дела.

Я сейчас смотрю старые фильмы. ТВ-3, 31 канал, мне очень нравятся старые фильмы — ловлю себя на этой мысли. Недавно, да и много раз слышал от своих молодых знакомых, что им тоже нравятся эти вот старые фильмы. Да кому, собственно, они не нравятся? Они были тёплые, добрые и пушистые, и мягкие. А что сейчас — одни эффекты и после этого фильма — пустота. Вот такие дела. Нет идей. Нет идей, отсюда всё бездушие, бездействие. В слове «позвонить», «созвонимся» везде ударение ставится на последний слог. Так соскучился по классической музыке. Хочется поставить замечательных, красивых композиторов — музыку Шопена, Моцарта, своих любимых композиторов, Бетховена даже, некоторые вещи. Поставить пластинку, протереть её предварительно рукавом, можно потрогать иголку, как в старые добрые времена, пальчиком, включить пуск, есть такой там рычажок, расставить колоночки пошире, зажечь свечу, можно налить чашечку кофе или даже чая и слушать, наслаждаясь звуками и состоянием души, которое возникает сиюминутно, сиюсекундно, как в старые добрые времена.

Утренние часы лучше, лучшие в мире, лучшие на свете. Утром мозги чистые, думающие. Надо купить компьютер, печатать на машинке, печатать на компьютере обязательно. Написать книгу, создать школу, учить учеников, заниматься йогой и никому не завидовать, жить так, чтобы завидовали тебе. Как жить для себя? Жить для любимого человека, который в свою очередь бы жил только для тебя. А жизнь только начинается. Горные лыжи, путешествия, компьютер, интернет и много-много всяких новых вещей.

Написание книги, сняты тормоза или почти сняты тормоза. В качестве госпожи Н. жизнь только начинается. Информация… лучший период, интересные встречи, интересные разговоры. Интересно, если ежедневно только говорить или" болтать, прибавится ли к этому ум? Неизвестно?

Вы слышите! Звучит классическая музыка! Вытащил из кладовки старый проигрыватель, пачку кассет с классической музыкой и слушаю в последний раз в этой квартире на Сухаревской, в которой был проведен не один десяток лет. Последние деньки собственной жизни на Сухаревской. Эти стены видели всё: падение, подъём, взлёт, разочарования. Они видели всё, здесь было много жизней. Здесь умерли старички. Умер дед Архипыч, которому было 52 года. Затем умерла Марьяшка, вначале у неё отказали ноги, и она ходила на костылях. В одной из комнат коммуналки она жила, потом и она умерла. Сыну было лет 45, огромный детина, его нашли в канализации мёртвым. Он пропил свою квартиру, прописал какую-то грузинку, а потом его нашли мёртвым. Исчезли все из коммунальной квартиры, и вот сейчас я один-одинёшенек сижу в этой квартире, пью ароматный кофе и слушаю классическую музыку.

Странно. Отчего зависит настроение? Бог его знает. Говорят, это неуправляемое состояние. Сегодня 28 ноября, Новый год на носу, замечательная погода. 3-й день катаюсь на горных лыжах в Крылатском. Итак, отчего зависит настроение? Странная штука, странная девка это настроение? То оно зависит от того, с какими людьми ты общаешься, то оно зависит от того, что за события у тебя происходили в течение этого дня или недели, или какие события предстоят? Какой сон снился, пока ты спал. Хотя, может быть, ты и спал хорошо, и сон хороший снился, а проснулся и как будто тебе, грубо говоря, нагадили на голову — бах, и настроение никакое, ходишь хмурый. Возможно, это химический процесс происходит в голове, и ничего тут не сделаешь, но этот химический процесс нужно, очевидно, регулировать умом, мыслями. Химический процесс, он подвластен нашей логике, но… пожалуй, логике он не подвластен. Почему? Да потому что ты можешь себе внушать: всё хорошо, всё замечательно, а в это время тебе отпиливают ногу или ты попадаешь в аварию. Тьфу-тьфу-тьфу! Но, тем не менее, ты попадаешь в аварию и выходишь оттуда весь обугленный и говоришь, что всё хорошо, всё прекрасно, а химический процесс уже сделан и попробуй его наладь. Вообще так йоги, конечно, делают в Индии. Мне кто-то рассказывал, что в Индии может лежать человек, гниющий заживо, руки, ноги в язвах, а он лежит и у него улыбчивое жизнерадостное лицо. Вообще, мне не понять этот процесс: человек умирает и улыбается. Вообще, в Индии люди относятся к смерти, как к чему-то такому радостному, возвышенному. Путешественник Лёша рассказывал мне, что на похоронах радуются, веселятся, танцуют, даже избавляются и бросают труп в Ганг, в воду, и потом ликуют. Так что от настроения зависит очень много. К сожалению, это так. Нет настроения — нет работы, нет результата, нет жизни. Кстати, хожу по квартире и диктую этот текст, и, тем не менее, думается лучше, когда ты ходишь. Зато запись плохая получается.

Хочу на работу, а собраться никак не могу. Социум, ненавистное слово социум. Это значит прилично одеваться, чтобы выглядеть в обществе для кого-то надо чистить ботинки, брюки после соли внизу зимой, особенно в Москве; это с кем-то улыбаться мило, расцеловываться, разговаривать с человеком, который тебе и неприятен, здороваться. Это всё называется «социум». Выпадение из «социума» грозит тебе быть одиноким, но счастливым.

Утро, зелёный чай, MTV. Пойдём пофилософствуем. Не трать энергию на глупости. Дело в том, что, когда человек долго готовится к какому-то действию и думает о нём, слева и справа подходит к нему, идёт, покупает оборудования или приспособления для того, чтобы эту глупость сделать, и всю энергию тратит вот на всю эту чушь то, в конце концов, глупость эта не делается. Поэтому, если вы хотите что-нибудь сделать, делайте это сразу, со всей полной силой, полной энергией.

12 декабря, День Конституции.

Я достиг офигенных результатов в своей жизни и всё равно не доволен. Крыса! Звонят со всех и все, а я шатаюсь где-то. Вот, слушай: «Юра! Это Наталья. Перезвони мне. Пока».

АНЕЛИНА ЛОНГО

Она была звезда. Подумать только, быть женой не какого-нибудь безголосого певца, актёришки, ну или пусть даже художника, а самого мага, магистра белой и практической магии!!! Провинциальная девочка из Владикавказа, но Львица по гороскопу, Леночка знала, как подать себя миру Не каждая девочка в строгое советское время решилась бы зайти к мужчине и уж тем более к магу поздно ночью «на чашечку кофе»… с тапочками в сумочке.

Владимир Цукерман вспоминает:

— На следующее утро Юра звонит мне и в недоумении говорит: «Володь, представляешь, пришла ночью какая-то девица попить кофе, с тапочками, совершенно не в моём вкусе и осталась до утра»..

Юрий и сам не заметил, как влюбился в это семнадцатилетнее белокурое создание в красном плаще и начал называть её то Рыжиком, то Белочкой. Хотя когда-то после первого счастливого, но плачевно закончившегося брака, дал себе зарок не пускать больше женщин в своё сердце.

Людочка — его озорной, весёлый Бусик — ушла к другому Людочке везло на мужчин — она нравилась молодым и старым, известным и не очень, русским и евреям, писателям, актёрам, певцам… И, забрав дочку, она с лёгкостью ушла от Юрия. Юрий на суд так и не пришёл. Он, правда, и сам не отличался монашеским поведением, но Людмилу любил и в душе всегда был семейным человеком.

«Сам бы никогда с ней не разошёлся. Она и весёлая, и красивая, и умная, и добрая, и заводная, и такая же авантюрная, как и я». От боли и отчаяния он тогда закрылся от всех женщин мира, даже от собственной дочки. А ведь она недаром родилась с ним в один день, 23 сентября, и недаром имела созвучное с ним имя — Юлия! Она росла с бабушкой в маленькой коммунальной комнатке, а когда бабушка умерла, целые сутки ходила по инстанциям и умоляла похоронить её за государственный счёт. Из продуктов в холодильнике стабильно лежали только бульонные кубики.

И вот в один непрекрасный поздний предпраздничный вечер на пороге квартиры Юры появилась Леночка — такие встречи, как воровство по наводке, не бывают случайными. Юрий, уже достаточно известный в оккультных кругах, недавно развёлся. Он вёл на радио ночной эфир и зачем-то неосторожно пообещал избавлять пациенток от нежелательных волос на ногах. Странно, ведь его мужской инстинкт всегда требовал только волосатых! Уже через несколько дней Леночка работала его ассистенткой: лежала на стёклах, была живой мишенью для падающих ножей, участвовала в сеансах по вызыванию духов. Всемирно известному магу надо было соответствовать, и она придумала себе легенду: психолог, окончила музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова (заимствовала это у Аллы Пятигорской, первого секретаря Юрия, которая проработала с ним десять лет и умерла от онкологии в 2004 году), но карьеру певицы бросила ради мужа, ну, и, конечно, она сама — тоже экстрасенс. На самом деле у Лены всего восемь классов образования, и, приехав в Москву из Владикавказа, ещё до того, как она пришла ночью к Юре, она работала буфетчицей на станции Москва-Сортировочная.

У Юрия и вправду была способность менять судьбы людей, и эта встреча, недаром случившаяся в предпраздничный мартовский вечер, превратила жизнь Рыжика в чудесную сказку Наверное, она тоже любила его… Но себя больше!!! Слова «я», «моё», «мне», «у меня» быстро и прочно вошли в её лексикон. Флакончик французских духов, который Юрий подарил ей на международный женский день, бесценный подарок в советское время, в качестве подарка не принимался. Она ждала машину. Ведь подруги смеялись над ней, и это задевало. Праздник, так и не начавшись, обернулся её пьяным скандалом. У Альберта Махмутова в его первой книге «Бусик» описана эта неприглядная история. В начале книги на Ленином экземпляре стоит благодарственная надпись от автора: «Леночка, спасибо за вдохновение». Право, звучит, как издевательство.

Или розовые бриллианты — чем не, подарок! Дорогущая норковая шуба, в которой она попала поД дождь, сгнила практически новой. Он даже предлагал ей квартиру в Кузьминках. Ответ был: «В этом районе — не для меня».

С той поры Юра уже не дарил подарки принципиально ни ей, ни другим своим знакомым женщинам, а на день рождения Елены вообще старался уезжать из Москвы.

Человек, рождённый в достатке, никогда не зацикливает свою жизнь на таких меркантильных вопросах, не ставит их во главу угла, относится к ним достойно и просто. Для человека, рождённого в бедности, они становятся не просто целью жизни, а идеей фикс, которая на любом этапе всё ещё кажется недостигнутой! Так называемый «эффект маятника», известный в психологии. Если маятник качнулся в одну сторону, то обязательно качнётся и в другую.

Тонкий, чувствительный, ранимый человек, Юрий любил и мучился, сознавая, что его используют. Любовь — это всегда несвобода, когда человек не в состоянии управлять даже собой, не говоря уже о том, чтобы управлять событиями и влиять на людей. Будучи сильным, волевым человеком, Юра привык контролировать ситуацию. И он нашёл выход. С этого момента использовать женщин будет только он! И для каждой — свой крючок.

Из дневника Юрия Лонго

7 сентября 1997. Сегодня День Москвы. 850-летие. Господи, помоги мне избавиться от этого человека! 10 лет кошмаров.

Может соврать и тут же забыть об этом. Может врать постоянно и жить в этом вранье. Это самое страшное: делает непредсказуемое, делает другое, а говорит третье. ВСЯ ЖИЗНЬ — ОДНО ДУХОВНОЕ ИЗВРАЩЕНИЕ.

10 лет или 7, или 8 лет? Даже точно не знаю, я, как сука, как трус жил в розовых очках, как в тюрьме — не поехал домой, не стал путешествовать, не учился, не развивался, не был самим собой. Как мудак, принадлежал маленькой бляди, которая пила кровь и разрушала сердце и разум, личность. Оправдывал себя милосердием, добротой. Как последний мерзавец, не мог порвать и прекратить её халяву, хитрожопость, безумный летаргический и физический сон до 15.00. Клюнул на совестливость (за еб-лю), свою глупость и интеллигентность, за невозможность (как прежде) заехать в рыло и сказать СТОП!

Мерзавец и ТРУС. Да лучше СДОХНУТЬ.

Москва.

Никому не делать добро. В итоге окажешься говном. Рыжик — 17 лет, мука.

Как могло так случаться, что мной управляет рыжая соплюшка!?

15 марта 2004 г.

Вчера сам поменял прокладку на кране в ванной, снялся на ТВ в «Домино», встретился с красивой девушкой Юлей, которую в детстве хотели назвать Катей, поужинал в Столешниках, поехал к Рыжей и поругался — и всё это в один день.

Тут меня недавно одна пациентка назвала учёным. Очень приятно было. Надо ей позвонить. Её зовут Наталия.

Я столько много времени потерял на Рыжика, на бездарных блядей.

Рыжая.

1. Не ночевала дома, когда я был на Украине.

2. Завралась.

Доллары, Америка.

3. Не выполняет ни одну просьбу, не воспринимает ни одно деловое предложение.

4. Предательство с Шатровым, с Аликом. Кокетство с друзьями.

5. Постоянное враньё!

Ненадёжность.

6. Лень. Нежелание работать. Тунеядство.

7. Аморальный образ мыслей и жизни.

8. Хитрость.

9. Зачёркнуто.

10. Тормоз в продвижении к цели в работе.

11. Хроническое отсутствие спокойствия.

12. Сужен круг общения, духовный круг.

13. Физический «О» (ноль).

Семья. Девки почти всегда могут привыкнуть к мужьям, только деньги подавай. Мужики — почти никогда.

Этот обзац в дневнике написан рукой Елены.

Секс — это полёт души! И ещё!!! Когда я крашу ногти красным лаком, я знаю — это кризис жанра. Это просто состояние души.

На самом деле мне нужны не твои деньги, а твоя защита. Защита!

Далее опять рука Юрия Лонго. Вчера приехали с дачи. Рыжик просила деньги на права, хотя она просит их почти всегда.

Ребята! Не завидуйте, благополучным семьям, семейному счастью, взаимной любви, жареным пирогам, тёщиным блинам. Этого в природе давно уже нет, остались только (понятия — зачёркнуто) названия.

Сегодня День Москвы. 850-летие.

Праздник должен быть в душе, а не в цифрах.

В 30 лет Лена стала подумывать о ребёнке, и вот тут Юрий жёстко сказал «нет». Рыжик, которая теперь уже для него превратилась в Рыжую и Стерву, и раньше прикладывалась к рюмке в знак протеста, когда не получала желаемого, теперь начала пить, да так, что не могла проснуться утром. На людях она казалась звездой, а на самом деле ничего собой не представляла и ничего не имела — ни квартиры с московской пропиской, ни машины, ни денег. Она подрабатывала продавщицей в универмаге «Московский», ездила по доверенности на его старой, разваливающейся «Нек-сии». Первые два месяца, когда Юра отдал ей машину, всё удивлялся:

— Малышок, ты представляешь, Рыжая пить перестала!

— Ну, конечно, она же теперь за рулём.

— Уже два месяца не пьёт!

А потом всё пошло по-старому. Но уйти ей было некуда и не с чем. Да и как отказаться от амплуа «звезды»?

Я помню, как Алла Пятигорская (предыдущая секретарь Юрия Лонго, умерла от онкологии в 2004 году — см. главу ниже), которая, выписавшись из больницы после операции, всё же, несмотря на обиду, продолжала поддерживать какие-то формальные отношения с Леной, общаться с ней по телефону, рассказывала мне со слов самой Лены такую историю. Причём далеко не только мне одной. Однажды Юра с Леной и Никас с младшим сыном пошли в казино. Юра ушёл играть, а уставший маленький ребёнок заснул рядом с отцом на диванчике. Никас с Леной остались одни и, сидя за столом, тихо разговаривали. О том, что она хочет ребёнка, Лена на тот момент говорила уже везде и всем, с параноидальным постоянством плакала и жаловалась на Юру: «Юра не хочет ребёнка!!!».

Она говорила это знакомым и малознакомым людям при каждом удобном и неудобном случае, и дома, и в гостях, и в обычной обстановке, и в высшем свете… После тридцати лет желание иметь ребенка от Юры стало навязчивой темой и больным вопросом всей её жизни. Женщины, конечно, входили в её ситуацию, по-человечески жалели, давали советы, что, мол, можно, наверное, напоить его как следует, а потом… И вот в тот раз после обычных жалоб она вдруг сказала Никасу:

— Юра не хочет ребёнка! Никас, ну, давай хоть ты!

— Лен, ты знаешь Юриного секретаря Аллу Пятигорскую?

— Конечно.

— Так вот, если бы у тебя была хотя бы половина её ума, я сделал бы тебе ребёнка, не задумываясь.

Алла тогда удивлялась и возмущалась, рассказывая мне это:

— Ну, Ленка, видимо, совсем себя не уважает! Мало того, что у Никаса, Юриного друга, ребёнка просит, да ещё мне всё это рассказывает!

А потом, помолчав немного, добавила:

— Бедный Юра. Раньше, когда они только встретились, он её так любил и очень хотел ребёнка. Что же она не рожала, пока молодая была и любимая? Тогда, значит, не нужно было — ездила за границу, вращалась в обществе известных людей. Более того, скрыла от него свою беременность, а он спустя какое-то время случайно узнал. Справку нашёл в медицинской карточке…

И вот, когда возраст перешагнул за тридцать, отчаявшись, Елена пошла другим путём — стала всячески наговаривать на Юрину дочь Юлю, рассказывать, что она не его дочь, она якобы дочь Валеры Хатю-шина, Юриного друга. Вполне естественно, что у любого человека в тридцать шесть лет, а именно столько было Юрию на момент их встречи с Леной, уже есть прошлое — прошлые связи, отношения. Дети в том числе. Видно, очень ей хотелось стереть это прошлое. Только она, всё остальное несерьёзно и уже не имеет к нему никакого отношения. Если бы у Юры было несколько детей, ещё можно было бы усмотреть в этом какую-то личную антипатию и неприязнь именно к Юле. Но, если учесть, что у Юры Юля — единственный ребёнок, становится понятно, с какой целью это внушалось. Причём целых девятнадцать лет.

Но все было напрасно. Годы неуклонно двигались к сорока, а положение дел у Лены не менялось. Юрий тоже страдал — от неустроенной личной жизни (почему-то считается, что у психологов и уж тем более у специалиста по любовной магии в этом плане всё должно быть супер), оттого, что популярность пошла на убыль. Его широкая, авантюрная натура требовала сенсаций. А главное — все когда-то любимые им женщины пили.

Из дневника Юрия Лонго

Бусик пьёт, Рыжик пьёт, Алик и я катаемся на лыжах, а здоровья нет ни у тех, ни у других.

20 мая 2004 года.

Рыжик напилась и дома скандалила и била в дверь.

Опять вчера дико поругался с Рыжиком из-за пьянки. Напилась жутко.

У всех пьяниц и алкоголиков есть своя отговорка:

— Ты не знаешь, что у меня делается в душе (Никитина).

— Я вчера намешала пива и вина! Ничего не ела. Пила на голодный желудок.

Нет ребёнка — нет стимула дальше нормально жить (Рыжик).

Почему мы выбирает худшее: вместо того, чтобы встретиться с Никасом, иду с бывшей женой пить в подъезде. Так легче!

Встреча с умным человеком — это работа, работа мозгами.

И второе. Проще — открой бутылку и пей!

В то время мне тоже по-человечески было её жалко и, видимо, непонимание немым вопросом читалось в моих глазах, потому что, даже не спрашивая, Юра, тем не менее, отвечал мне сам:

— Она напьётся, а что будет с ребёнком?

И добавлял, вспоминая печальный опыт первого брака:

— Если бы не Нина Ивановна (мама Людмилы), я не знаю, как бы выросла Юлька. Здесь кто поможет?

ЧАСТЬ II

ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ ЛОНГО

В 1979 году Юрий познакомился с Львом Корнеевым, который был артистом оригинального жанра, работал в Московской областной филармонии и, показывая нехитрые фокусы с картами и платочками, а также в совершенстве владея гипнозом, вместе с другими артистами ездил с гастролями по стране. Корнеев продал Юрию, когда тот ещё работал официантом вагона-ресторана Москва — Тында, реквизит для фокусов, он это называл, «реквизит, показ, секрет и право на работу», а также дал основы гипноза. Но гипноз у Юры в то время не пошёл, и вместе с Людмилой они занялись только фокусами. Дома на кухне даже появились маленькие вольерчики с кроликами, приобретёнными на Птичьем рынке на Таганке, которые нужны были для отработки фокусов — накрываешь платочком игрушечного, вытаскиваешь живого, что очень забавляло маленькую дочку Юлю. Именно Льва Аркадьевича Корнеева, а не Геннадия Гончарова, Юрий всегда называл своим первым учителем, так как после знакомства с ним его жизнь повернула в принципиально новое русло.

Лев Аркадьевич Корнеев рассказывает:

Я ни Гончарову, ни Лонго по-настоящему зерно гипноза так и не успел дать. Они все ушли от меня, потому что оказались учениками одного дня, быстрого результата. Им нужно было гастролировать, деньги зарабатывать, а для учёбы нужно время. Для того чтобы на сцене сделать настоящий гипноз, тоже надо время. Надо чувствовать стадии гипноза, и в каких случаях один человек поддаётся на тот или иной вид гипноза, а другой не поддаётся. В дальнейшем они всё это изучали уже самостоятельно, без моей помощи. Я видел, что вначале все сеансы гипноза они старались делать вечером, да ещё и музыку включать. А вот без музыки пускай бы загипнотизировали! И вечером с людьми легче работать, чем позднее, тем легче. Есть, конечно, «совы», так они в это время суток не поддадутся. Первое время они очень боялись, что что-то пойдёт не по плану. Я им говорю: «Нельзя бояться!», а они мне: «А если задницей сядем на ежа?» И на сцену вначале выводили одних и тех же людей, которые стопроцентно реагировали на гипноз. Я их спрашиваю: «Почему на вас ходят постоянные люди?» А они мне в ответ: «А другие никак не поддаются». Вот так и учились. Я их в то время называл «шептунами». Зрители-то со стороны не слышали, так как на сцене музыка играла, а они подходили на сцене к человеку и шептали на ухо: «Будешь изображать Аллу Пугачёву». Или: «Дважды два — восемнадцать». Тогда они ещё не умели мысленно внушать, чтобы человек что-то говорил или делал под их указку. Это был не настоящий гипноз. Но ничего, со временем выучились.

У нас в то время только один Цаплин был настоящим, профессиональным гипнотизёром. Он в больнице работал. И Феликс Зах. Это сценический псевдоним, а в жизни его фамилия Захаренко. Я с Ним работал, когда он ещё был конферансье. Они и без музыки, и в девять утра сеансы гипноза проводили, когда люди ещё только проснулись, и их очень сложно усыпить. Для них не имело значения утром, днём или вечером сеансы проводить, в любое время суток люди засыпали. В то время у нас очень сильные гипнотизёры были, такие, что, если сейчас всех собрать, не будут стоить одного того.

Владимир Цукерман, директор «Музея трёх актёров» — Никулина, Вицина и Моргунова, что является делом всей его жизни, так как он собирает материалы о них уже более сорока лет, также много лет работал с Цаплиным. И вот, по его словам, что делал Цаплин. Он не обладал разговорным жанром, он просто ставил людей в «цепочку» и говорил: «Глаза закрыли», включал музыку Жана Жара, обычную релаксацию, и уходил за кулисы, подглядывая оттуда, как люди себя веду!’. А через десять минут выходил и с теми, кто уснул, он уже работал. Он не уговаривал: «Спать! Глаза слипаются, веки каменные, деревянные!» Он ничего такого не говорил. Уж, слава Богу, я с ним не год и не два проработал. А также и с Балашовым, Гончаровым. Лонго. и до сих пор мы поддерживаем отношения.

Я и сам делал гипноз в ЦДРИ, у меня есть видеозапись. Там в зале все заслуженные и народные искусствоведы сидели, не посторонние люди, а непосредственно относящиеся к театру, цирку, эстраде. Я сначала делал фельетоны, пародии, рассказывал анекдоты, монологи, пел куплеты, частушки, показывал фокусы, а заканчивал гипнозом. И потом, после выступления всем сказал, что я — никакой не гипнотизёр по сравнению с профессионалами, перечисленными выше, я в этом плане никто, я — рядовой артист эстрады и делал только то, что я научился делать, работая ведущим в программах у известных магистров гипноза.

Владимир вспоминает, как они с Юрой познакомились:

— В каморке у Александра Астрогора в 1981 году. Он же кукольником был, и у него на Нахимовском проспекте был кукольный кружок Он сам делал куклы, сам работал с ними, участвовал в представлениях. Он был, как Папа Карло, и даже внешне был похож на Буратино, а потому его комнатка так и называлась каморкой Папы Карло. Лев Корнеев тоже там был, он мне и посоветовал с Юрой в паре работать, сказав: «Это Юра Головко. Он любую женщину уговорит». Сам же Астрогор меня и с Корнеевым познакомил. А Юра уже позже познакомил и с Геннадием Гончаровым.

У Лонго какая-то женщина была в гостях, и он Гену Гончарова, чтобы не мешал, отправил ко мне домой. Говорит ему: «Езжай к Володе, а я позже подъеду». А времени было уже полпервого ночи, пора спать ложиться. А у меня к тому же отец болел. И вот входит какой-то молодой человек такой «маленький, деревенский пастушок», и представляется: «Меня к вам Юра Лонго послал. Я замдиректора ЖЭКа и увлекаюсь экстрасенсорикой и гипнозом». Я ему отвечаю: «Прекрасно! Начинайте! У папы болит нога». И вот он полчаса водил руками над папиной ногой и… ничего не помогло. Никакого облегчения. Никакого эффекта. Я ему говорю: «Бывает и так Не расстраивайтесь. Научитесь». Музей у меня тогда был только в маленькой комнате (сейчас под музей отдана вся двухкомнатная квартира с кухней, коридором и застеклённым балконом). Он посмотрел музей, написал отзыв в большую книгу отзывов, попили с ним чай, и где-то часа в три ночи он на такси уехал домой. Юра, естественно, не приехал. Вот такая у меня была первая встреча с Геннадием Гончаровым.

Так, постепенно, складывалась группа, наша знаменитая команда: Гончаров, Лонго, я, Рубаник, Коля Александров — факир, и мы поехали на гастроли по городам и весям от центра эксцентрики Александра Жеромского. У меня и сейчас ещё остались старые афиши, где мы все вместе. Я вёл программу, Гена Гончаров делал гипноз, Юра Лонго показывал фокусы, Володя Рубаникжонглировал, а Коля Александров был факир. Шикарная была программа. Естественно, что из нас всех, Гончаров, как гипнотизёр, пользовался особым, преимущественным, расположением женского пола. К нему после каждого концерта, чтобы познакомиться, очередь из женщин выстраивалась. А у Лонго не было никого.

И вот однажды так получилось, что нужно было ехать на гастроли одновременно и в Ленинградскую область, и в Чебоксары. А если куда-то не попадаем, — платим неустойку. И я Юре говорю: «Юра, давай! Есть шанс поработать с гипнозом! Ты видел, как Гена работает?» Он ни в какую: «Ой, не получится! А вдруг никто не уснёт?» Я ему говорю: «Уснут. Вперёд». И он поехал в Чебоксары, точнее, в какую-то деревню, и там у него действительно несколько старух уснули. После этого он почувствовал свою силу, поверил в свои способности и начал уже серьёзно изучать гипноз и работать на сцене с гипнозом, а не с фокусами.

И ещё в то время в нашей компании был Андрей Ломакин, который представлялся Андреем Мироновым. Во-первых, он внешне очень похож на Миронова, во-вторых, собирал все материалы о нём, хорошо пародировал его, читал стихи, эпиграммы. Вот такая была у нас компания.

И вот после того, как Юра съездил в Чебоксары, он вплотную приступил к изучению гипноза, вспомнил все те азы, которые когда-то ему преподавал Лев Корнеев, начал присматриваться к сценической работе гипнотизёра Геннадия Гончарова. И основные знания по гипнозу получил уже именно от него. Юрию уже было далеко за тридцать, он был на одиннадцать лет старше Гончарова, которому в то время было немного больше двадцати, и всё время шутил: «У тебя теперь есть мальчик-ассистент».

Но сложилось всё так, как сложилось, и ученик оказался более способным и дальновидным, чем учитель, который даже после смерти Юры не может достойно принять его успех. Успех, как известно, не прощают. Друг познаётся не в беде, а при достижении успеха. Пожалеть и посочувствовать может каждый, а вот порадоваться за другого почему-то сложно. Жизнь часто бывает несправедлива к нам. Овладевать профессией нужно медленно, методично и кропотливо, но, чтобы пришёл ошеломляющий успех такого масштаба, как у Юры, мне кажется, нужно иметь в душе ощущение полёта, а также решимость на авантюрный рывок, что дано немногим.

Газета «Подмосковье» № 39,

4 октября 1997 года, «Юрий Лонго:

«Побеждайте обстоятельства!»_

— Юрий Андреевич, нет ли в ваших рекомендациях некоего язычества?

— Народные целители, колдуны веками творили добрые дела на Руси. Почему же мы должны отказываться от накопленного народной мудростью опыта? Избавление людей от болезней, профилактика, говоря современным языком, укрепление нервной и физиологической систем — всё это входило в программу… оздоровления населения. И было это и в XV, и в XVIII веках. Просвещённые монархи пользовались услугами магов, колдунов. В старинных рукописях обнаружены рецепты, связанные с психопатологией, советами «крепить дух»… давались рекомендации, как овладеть способами подчинять себе людей, толпу. Тот, кто хотел достичь успехов, положения в обществе, должен был вырабатывать так называемый центральный взгляд. Посредством этого взгляда передаётся биоэнергетическая информация субъекту, ибо глаза — источник энергии.

— Что это — род гипноза?

— Это основа вашего личного спокойствия, самообладания, уверенности в себе.

ВЛАДИМИР РУБАНИК:

«Юра пошёл на эстраду, чтобы было

БОЛЬШЕ КОНТАКТОВ С ЖЕНСКИМ ПОЛОМ»

Из дневника Юрия Лонго

10 марта 1997 г.

Зачем всё это нужно… Как загнанная собака, бегу, бегу по пыльной дороге и думаю: «Вот добегу до того столба и остановлюсь, отдохну, расслаблюсь, будет новая жизнь, другой мир».-А добегаю до столба и бегу дальше. Обман себя!

КРУГОМ ОДИН ОБМАН!

Оказывается нельзя останавливаться, как учили евреи. Остановишься и всё, значит, смерть.

С тех пор прошло почти двадцать пять лет, всё это было ещё в прошлом веке. Юра пришёл работать в Московскую областную филармонию примерно в 1983-1984-м годах. Он был учеником Льва Корнеева, он его и привёл и меня с ним познакомил. Мы тогда шутили: «Для эстрады всех евреев нам гот овит Лев Корнеев». Хотя Юра, конечно, евреем не был. На тот момент у Юры по рекламе был псевдоним Юрий Златогоров. Фамилию Лонго он взял гораздо позже. Старый цирковой артист Карнецкий, которому уже тогда было семьдесят пять лет, сказал на этот счёт хорошую фразу: Ну, надо же, Юра взял псевдоним покойника!» Дмитриус Лонго (Дмитрий Иванович Лонго) — старый цирковой факир, который умер в возрасте более ста лет. Если говорить о его биографии, то даже в специализированной цирковой энциклопедии официальная дата его рождения непроставлена, так как он не имел ни паспорта, ни вообще каких-либо документов.

Газета «Москва-Иерусалим» № 1 3 (30), ноябрь 1994 года, «Российский КОЛДУН R Израиле».

…энциклопедические сведения о Дмитрии Ивановиче ' Лонго (1892–1977 гг.) гласят, что он был факир, шпагоглататель, иллюзионист. Иллюзионные трюки освоил под руководством бродячего итальянского артиста Лионелли, с которым работал несколько лет. После смерти Лионелли выступал в балаганах и цирках. Искусству факира учился у Дервиша Бен-Али. Исполнял много редких, эффектных трюков:

1. Ходил босиком по горящим углям, битому стеклу, лезвиям турецких сабель.

2. Брал в рот раскалённое олово и железо.

3. Исполнял «погребение». На глазах у публики артиста закапывали в землю на 30–40 минут.

Сергей Яковлевич Курепов, артист цирка…описывает Дмитрия Ивановича очень высоким человеком с аскетическим лицом и глубоко посаженными глазами, с медлительной речью. Во время империалистической войны он пробрался на баржу, гружённую углём, и уплыл в Персию нелегально… Из своих многочисленных вояжей в свою конуру — подвал на Никольской улице он привёз много необычных предметов: Будду в человеческий рост, два скелета, одетых в кольчугу, резной сундук из Китая… Стены комнаты обитания были увешаны кальянами и кинжалами, добытыми из Кургана. Последние годы он очень пристрастился к «огненной водице», меняя на неё свои реликвии. Единственным живым существом, делившим с ним одиночество, был маленький зелёный попугай. На предложение продать его Лонго цедил сквозь зубы: «Друзей не продают!»

Юра был очень способным фокусником, хотя вначале фокусы у него были очень примитивные. Но со временем «обкатался» на сцейе. Большая заслуга здесь принадлежит Льву Корнееву. Юра держался за него, они и ездили везде вместе и в гостиницах вместе селились, так как Корнеев занимался с ним, помогал осваивать фокусы, подсказывал, репетировал. Иногда и Люда ездила с ними на гастроли. Корнеев хотел дать им номер — мнемотехника называется, или передача мыслей на расстоянии — и чтобы Юра с Людой этот номер вместе в паре работали. Суть этого номера заключается в том, что Людмила выходит в зал и спрашиваету любого человека, к примеру, его имя, смотрит паспортные данные, сколько денег в кошельке и т. д., а Юрий, стоя на сцене спиной к залу, с завязанными глазами быстро и громко даёт ответы на поставленные вопросы.

Людмила:

— Во что одет молодой человек?

Юрий:

— На нём надета пёстрая рубашка с шарфом.

Людмила:

— Что в руках у молодого человека? Думайте, говорите, Юра, что там у него в руках?

Юрий:

— В руках у молодого человека билет, № 386, в другой руке у него номерок, № 3865 белого цвета с чёрным отливом.

У Корнеева был код работы с мнемотехникой. Здесь в передаваемом вопросе уже был как бы заключён ответ. Группа спрашиваемых слов — это шифр передаваемой информации. Делается элементарно, но только это надо учить. Это не так просто. Это древнейший жанр, ему несколько тысяч лет. Корнеев: «Юра, давай, введёшь в номер Люду, будешь вместе с Людой работать! Возьми эту технику бесплатно. Ну, будешь давать по шестьдесят рублей». Корнеев по-хорошему, по-доброму всегда был смешной.

Хотя Юра, конечно, и сам был не промах. Смотрел на товарищей, учился, делал выводы и всё самое лучшее, что удавалось другим и принималось публикой «на ура», с большим интересом, освивал сам и включал в свою собственную программу. Например, у нас в группе был очень хороший йог из Алма-Аты — Коля Александров. Юра из его выступлений многое для себя перенял, в частности, научился ходить по битым стёклам. Когда изучал гипноз (в то время мы ездили на гастроли во Львов), он был на вторых ролях у гипнотизёра Геннадия Гончарова. Сам фокусы показывал и был ассистентом у Гончарова. Видел, что девушки больше гипнотизёрами интересуются, чем фокусниками. А девушек Юра любил всегда. Он, может, поэтому и пошёл на эстраду, чтобы было больше контактов с женским полом. Тогда как раз Кашпировский с Чумаком появились, и на этой волне Юра тоже заинтересовался и вплотную занялся гипнозом. Со временем наш администратор стал катать Юру по стадионам и большим площадкам.

Газета «Советский спорт» № 9, июль 1991 ГОДА, «И ВСЯ КОМАНДА ЗАБОЛЕЕТ КОРЬЮ?»

— У вас есть определённая специализация?

— Нет. Мой способ воздействия универсален. Кашпировский, например, исключительно психотерапевт, Тарасов — костоправ, Джуна — работает руками. Я же взял от Кашпировского гипноз, от Чумака — биополе… Собрал всё это в один круг и использую в своей программе, которая называется «Тайна здоровья человека». Есть у меТня специальные рабочие атрибуты — хлопчатобумажная роба, вериги — крупные цепи, свечка. Я беру всё плохое в руки и сбрасываю через цепи вниз. В народе бытует мнение: порча сгорает в огне, тонет в воде и уходит под землю.

Я ставлю только положительные эмоции. Я давал присягу. Но… иной раз получается обратное. Особенно, когда провожу телесеансы. Меня критиковали за то, что порой моё лечение сказывается на пациенте отрицательно. Поймите, я не могу контролировать то, что делается в какой-либо квартире. Психически больного человека не заставишь ведь выключить телевизор… поэтому я на всякий случай не ввожу аудиторию в глубокий гипноз.

У нас с Юрой были хорошие отношения, не близкие, но и не ругались, а, наоборот, старались по работе во всём помогать друг другу. Он рассказывал мне, как работал проводником и официантом вагона-ресторана в поезде — ночью бутылка водки ценой три-четыре рубля уходила за тридцать-пятьдесят рублей. Покупали вино «Игристое», переклеивали этикетки на «Шампанское».

У нас была большая группа, цирковая бригада, и мы ездили с гастролями по Подмосковью — в Клин, Гжель, Егорьевск, Шатуру и другие города. Я — жонглёр-эквилибрист, окончил ВТМЭИ — Всероссийская творческая мастерская эстрадного искусства, и пришёл работать в Московскую областную филармонию в 1981-ом году, чуть попозже, чем Юра. Его взяли на работу на полгода на договорной основе. Директором у нас был Игорь Косарев, хороший певец, тенор, снимался в первом фильме «Двенадцать стульев», а бригадиром — клоун Володя Соколов — человек нервный, скандальный, и очень любил следить за нашим моральным поведением на гастролях в свободное от работы время. А Юра с Володей Цукерманом повадились по вечерам потихонечку ходить к ресторанам кадрить девушек Не знаю, откуда пошло утверждение, что Юра любил только полных дам, я думаю, что это у него был не главный козырь — полная — неполная. Любил всех, которые нравились. И вот однажды был. такой случай, когда на гастролях в Клину он пришёл утром в гостиницу весь поцарапанный — и лицо, и тело. Мы ему говорим: «Да как же ты теперь выступать будешь? И что Володе Соколову скажешь?» Отвечает: «Да я скажу, что с Соколовым и поругался». А Соколову это, конечно, ох как не понравилось, и он устроил собрание и отчитал Льва Корнеева за такое моральное поведение молодёжи в группе. Хотя позже признался тому же Корнееву, что ему просто обидно было, что у него самого-то девушек и нет. Но Юру после этого случая… уволили. Точнее сказать, просто дальше договор с ним не подписали. Юра уже тогда в этом плане страдал на женской почве, дважды пострадал после одного того свидания.

После этого случая в поисках работы Юра на некоторое время уехал на юг, на Кавказ и устроился работать там в местную Филармонию. Хорошо было, ему там очень нравилось. Это уже была не цирковая группа, как у нас, а какой-то эстрадный вокально-инструментальный ансамбль.

Когда в конце 80-х годов уже пошёл развал Советского Союза, работать в больших бригадах стало очень дорого — организовывать гастроли, платить за переезды, гостиницы. Все стали сольниками работать, каждый сам по себе. Раньше цирковь1е бригады были по семь-восемь человек, ещё и с животными, давали большие концерты, когда в одном концерте выступали и филармонисты, и чтецы, и певцы, танцоры, ансамбли. Интересно было работать. Хорошо, что мы застали эти времена. А потом всё это перестало окупаться, стало невыгодно в таких больших составах работать. Наша цирковая бригада тоже распалась, точнее сказать, все разделились на пары. Юра работал в паре с Алексеем Гайваном, а Володя Цукерман с Геннадием Гончаровым.

Я запомнил, что Юра всегда очень хорошо одевался. В далёкие советские времена в отличие от нас всех уже тогда зимой носил дублёнку, модные свитера. У бригадира Володи Соколова была машина — жигули-пикап четвёртая модель, и мы все, переезжая по Подмосковью из города в город, всегда сидели в багажнике, много нас народу было, один Юра сидел в машине, потому что всегда был красиво и модно одет, и было как-то несолидно в багажник его заталкивать. Он не просил, мы, посмотрев на него, сами так решали.

Последний раз я видел Юру 13 мая 1993 года у Цукермана на открытии его «Музея трёх актёров». И больше мы с ним, к сожалению, не встречались. На открытии музея было очень много приглашённых, конечно, в первую очередь главные виновники торжества — Леонид Гайдай, Юрий Никулин, Георгий Вицин и Евгений Моргунов. Юрий Никулин выступил с речью, в которой сказал, что «людям после смерти в их честь ставят памятники, открывают музеи, а у нас всё это уже есть при жизни, значит, нам теперь не надо и умирать». Но осенью того же года умер Гайдай. По программе было ещё много выступающих, но я заметил, что, когда вышел Юра, как Цукерман говорит, «веником помахать», в том смысле, чтобы провести сеанс очищения помещения от злых духов, Никулин это проигнориро-вал, отнёсся очень скептически, если не сказать негативно. Юра и раньше хотел у него в Цирке на Цветном бульваре проводить свои сеансы, но Никулин на это ответил категорически: «Нет! Пока я директор цирка, я этого в цирке делать не позволю!» И Юра проводил свои сеансы там же на Цветном бульваре, но в доме на противоположной стороне, в зале политпросвещения общественно-политического центра МГК КПСС.

Юра, конечно, молодец — сделал себе имя за такой короткий срок, за десять лет. Резко рванул вверх в профессиональном плане. В тридцать лет кубанский парень Юра Головко ещё имел восемь классов образования и работал проводником в поезде Москва — Тында, любил писать небольшие рассказы и эссе и мечтал когда-нибудь быть писателем, а к сорока годам уже стал Белым магом Юрием Лонго. Вышел из артистов, начинал свой профессиональный путь массо-виком-затейником в санаториях и на турбазах под Адлером, затем в Балашихе и Москве — на открытых площадках в Парке культуры и отдыха имени Горького. Потом Юрий Златогоров (Головко) работал фокусником в Москонцерте, далее — гипнотизёром. И, наконец, после того, как показали «оживления» трупа в субботнем выпуске ТСН 2 2 декабря 1990-го года, — Белый маг Юрий Лонго! За десять лет — четыре гигантские ступени профессионального развития и роста! Яркий был человек, который сам себя сделал, личность, прожил яркую жизнь и прошёл такой путь в своей профессии, который по силам единицам!

Из дневника Юрия Лонго

Должна быть крепкая цель в жизни, а всё остальное вокруг… Например, летит скорый поезд, а вокруг лес, дома, деревни, вокзалы мимо, ты выходишь, общаешься. Но ты едешь к конкретной цели.

Для чего человек живёт?

Каждый сам себе ставит эту задачу.

Каждый человек должен поставить себе эту задачу. Если не знаешь, для чего ты живёшь, — «умри»!

Или найди свою цель.

Да, некоторые слова не скажешь вслух, а иногда думаешь, вот я мог бы до конца своих дней жить безбедно, пользоваться женщинами, купить хорошую машину, но что-то меня останавливает, что-то не даёт мне всё бросить к ядрёной фене и. жить на накопленные за всю свою жизнь деньги и больше ничего не предпринимать.

АЛЕКСАНДР АСТРОГОР:

«Я ПРОШЁЛ ПУТЬ ОТ «КАМОРКИ ПАПЫ КАРЛО»

ДО ШКОЛЫ РУССКОЙ АСТРОЛОГИИ «волхвы»

Из дневника Юрия Лонго

Заповеди.

1. Всегда и во всём быть смелым!

2. Всегда и во всём быть свободным!

3. Думать.

4. Не заискивать.

5. Не спешить.

Однажды я сказал о своей даче, когда принес на дачу телевизор: «Здесь что-то исчезло». Конечно, я понял, что исчезло — прежде всего исчезло «Я», исчезло то, что называется душой. Телевизор — это монстр, от которого всё живое в человеке погибает.

Вернёмся к Арабии. Когда я в первый раз был здесь и жил в гостинице, состояние было одно. А вот сейчас живу в частном, шикарном доме с телевизором со всеми русским программами, со всеми современными прибамбасами: тостерами, грилями, аудио, видео, компьютерной аппаратурой и сразу же пришла «зараза», которая называется «некогда думать»! Как в той рекламе — сковорода думает за нас.

Как выгодно, чтобы за тебя думал этот ящик под названием ТВ. Забудь обо всём, включи ТВ.

В Гималаях, в пещерах, живут йоги до пятисот лет! Твоя квартира может быть такой же пещерой, если выбросить телевизор, радио, газеты, журналы, часть книг и оставить немного воздуха, немного света, космос и кусочек вечности. Живи пятьсот лет!

Ищешь новые ощущения?

А ведь химический состав твоей истерзанной души остался прежним.

Я сейчас уже не помню, как сам с Юрой познакомился (так давно это было), потому что у меня было столько много знакомых да и он ещё ничего из себя не представлял, чтобы это запоминать, но точно знаю, что я был первым человеком среди всех Юркиных друзей и знакомых, кто в дальнейшем свёл его со всеми остальными людьми, например, с Володей Цукерманом. Я в то время работал на эстраде актёром кукольного театра, часто в парках, на открытых площадках. Юра был фокусник. В ЦПКиО имени Горького мы с ним часто работали вместе в концертах. Институт я, правда, не успел закончить, потому что грянула перестройка. Уже нужно было сдавать спектакль на диплом, а Дом культуры и клуб, где я работал, перестали финансировать, закрыли, и всё распалось. Надо было искать какой-то новый коллектив или создавать его самому, и я махнул на это рукой: «А… не надо ничего!»

У меня на Варшавке в подвале был детский кукольный театр, мой собственный, я его сам создал, назывался «Каморка папы Карло», и мы все там собирались — и Лонго, и Гончаров, и Лёва Корнеев, и Цукерман, и ещё многие другие. Мы все вместе работали в концертах и подружились. Сам я познакомился с Цукерма-ном, когда мы вместе поступали учиться в клоунскую студию при цирке на Цветном бульваре. Я ведь тоже и на клоуна учился. В моей жизни и куклы были, и клоунада, сейчас астрология, книги пишу. В этом помещении три раза в неделю я занимался с детьми куклами, а остальное время это помещение было свободное. Ещё в те далёкие времена, когда эзотерика была под запретом и никак не приветствовалась, у меня в этом подвальчике проходили занятия и по астрологии, и по хиромантии. Мы всё сами организовывали, но я, конечно, больше. Нам всё было интересно: измеряли свои биополя, перепечатывали какие-то специальные, редкие книги по интересующей нас тематике, проводили тренинги, приглашали людей, знающих и обладающих паранормальными способностями, чтобы тоже чему-то научиться. Именно там начало всё зарождаться, там соединялись все люди. Лёва Корнеев приходил, когда ему нужно было сделать какой-то реквизит для фокусов, он его сам изготавливал, а у меня там была целая мастерская. Я и сам часто бывал дома у Корнеева. Однажды привёл к нему Юру, там они и познакомились. Встал вопрос о том, чтобы Юре сделать новый номер. Я говорю: «А у меня как раз есть знакомый артист, который сам делает номера с фокусами и продаёт их желающим. Знает коды ко всяким номерам». Вот так я их и познакомил.

Мы очень много тренировались сами, но через некоторое время я стал замечать, что после какого-нибудь сеанса целительства, например, чтобы снять головную боль, у меня у самого начинала болеть голова, и ухудшалось общее самочувствие. Я сказал: «Ребята, лично я так больше работать не хочу. Пока я не узнаю, как это происходит, почему это происходит, как нужно заниматься целительством правильно, я больше такими делами не занимаюсь». И я ушёл в теорию. На сегодняшний день у меня написано уже десять книг по астрологии и кармической медицине. Мне нравилось, что Юра всегда восхищался моими исследованиями, находками, знаниями, спрашивал: «Откуда ты столько всего знаешь?» Я говорю: «Да книжки читаю, изучаю, учу других людей!»

Мы с Юрой всё время продолжали общаться, и я всегда был осведомлён обо всех его делах, он от меня никогда ничего не скрывал. Некоторые проекты я ему сам предлагал, например, в 90-х годах открыть Школу колдунов: «Вон, посмотри! Люди открывают школы. Давай и мы откроем и будем вместе вести занятия. Ты будешь показывать свои трюки, а я буду объяснять, что, как и почему так происходит».

Так мы и сделали. Открыли Школу колдунов, Юра проводил массовые сеансы гипноза, показывал свои сверхъестественные способности, а я объяснял слушателям, как это всё действует. Я был у него таким теоретиком. У меня часто были случаи, когда после моих лекций о здоровье у женщин затихали разные болезни: прекращала болеть грудь, проходил псориаз, растворялись кисты. Я подробно объяснял, как это всё возникает и как с этим можно бороться без применения каких-либо лекарств, не прибегая к операциям.

А потом он всё больше и больше людей начал набирать, взял директора, администратора, новых лекторов, преподавателей. Я смотрю — меня совсем затёрли, хотя я со своими знаниями выглядел гораздо эффективнее, чем многие новые учителя, которые к нему подтянулись. Конечно, ему хотелось, чтобы люди и о камнях знали, и об астрологии, о целебных практиках и т. д. Это, конечно, правильно, потому что я ему сам говорил, что нужно это разнообразие.

Я помню один случай. Администратор школы, который составлял планы, кто и когда читает лекции, в конце концов, урезал мне программу до одной лекции за весь цикл занятий да ещё поставил меня в самый последний день. Мне это, конечно, было обидно, хотя я и подумал: «Ладно…, в актёрской практике ведь принято, что, если ты выступаешь последним, значит, ты — лучший. Везде так принято: всё самое важное — в конце». И вот этот администратор звонит мне вечером прямо в первый же день занятий и говорит: «Сан Саныч, вам надо срочно выйти. Публика бешеная, никто ничего не слушает, прямо на ушах все стоят и всё! Никто из лекторов не может обуздать публику». Я отвечаю: «Это вам не понятно, почему они такие, а мне понятно, но выйти завтра я не смогу, потому что у меня уже свои планы составлены». Он же сам стал задвигать меня и срезать мне лекции. Звонит Юра:

— Сан Саныч, выходи на работу!

Я говорю:

— Юра, я, конечно, через два дня выйду, но ты от меня уже совсем отбился. Ты только посмотри — начал очередной цикл занятий в школе в день солнечного затмения! Это же точно всё будет наихудшим образом!

Он:

— Да, да, Саш, я не подумал.

Они ещё два дня не могли эту публику успокоить. А через два дня я прихожу, начинаю читать лекцию, и в зале опять начинается шум, недовольство, то с одного конца зала, то с другого: «Мы это уже знаем! Нам это не надо! Рассказывайте другую тему!» Я поднял руку и сказал: «Господа! Дело в том, что три дня назад было солнечное затмение. А вы же знаете, кто и как себя ведёт во время солнечного затмения? Так вот, уже три дня прошло, но не у всех ЭТО состояние прошло». Всё. Больше никто даже не пикнул, и занятия у меня прошли отлично. На солнечное затмение так обычно реагируют неадекватные люди с неустойчивой психикой. Так что больше никто не захотел показывать другим, что у него неустойчивая психика. Для того, чтобы успокоить людей, достаточно было всего лишь одной фразы, и люди были поставлены на место. Не запрещать надо было, а пойти другим путём.

Расскажу ещё один интересный случай. Точно так же во время очередного цикла занятий в Москве ведём школу, читаем лекции, проводим занятия, а в первом ряду сидит женщина лет пятидесяти и ничего не пишет, но всё время улыбается и такими открытыми и восторженными глазами смотрит на тех, кто на сцене, на всех преподавателей! Я подхожу к ней в перерыве и спрашиваю:

— Вы такая счастливая и довольная, восторженная, а почему Вы ничего не пишете?

Она говорит:

— Да, да, мне это всё так нравится, так всё интересно!

— Ну, раз интересно, надо же себе хоть что-нибудь записать.

Она отвечает:

— Нет, мне это не нужно. Я живу в глухом, далёком казахском селе, а у нас там все по-своему шаманы. Я же приехала специально, чтобы просто диплом получить и показать им всем — всё, я окончила Школу колдунов Юрия Лонго!!! Я устала бояться, пусть теперь они все меня боятся!

То есть ей не нужны были знания, ей нужна была бумажка, некая спасательная соломинка, чтобы защититься от шаманов. Уж будут там шаманы на её диплом реагировать или нет, но себя она точно успокоила. Диплом — это её талисман. Людям была нужна какая-то защита, уверенность в себе, и эта женщина из Казахстана нашла её через Юру. И, слава Богу! А это уже большое дело. Вот такие были дела.

Гончарова Юра в свою школу в качестве преподавателя не брал. У них с Гончаровым всегда было напряжение в отношениях. Они соперничали. Я видел, что Гена в его жизни всегда играл какую-то плохую роль. Зависть была с его стороны. Я знаю, что сам Гена не особо обладает какими-либо паранормальными способностями, поэтому в то время он всегда держался рядом с Балашовым и другими значимыми людьми. Балашов в то время был популярным, известным человеком, диктором телевидения и, кроме того, он много знал и умел рассказать обо всех паранормальных явлениях, а некоторые даже и показать. В свете Балашова, фигура Гончарова тоже становилась более весомой.

А после того затмения я сказал Юре: «Не буду я с тобой больше работать, читать лекции в твоей школе». У него всегда шла очень большая реклама, но раз от разу желающих становилось всё меньше, недовольных всё больше, начались скандалы, пошло много нареканий на качество преподавания в первую очередь. И Юре пришлось школу закрыть. Он мне говорил: «Мы с тобой начнём всё заново и будем только вдвоём. Я знаю, что ты самый лучший преподаватель. Тебя люди слушают, раскрыв рот, и им всегда интересно. Дополнительно возьмём только директора и всё». Но всё закончилось, и по второму разу мы с ним так ничего и не начали.

В других городах мы школы не открывали, но наша московская Школа колдунов была выездная, то есть периодически мы ездили по городам и читали там один цикл лекций. В частности, мы проводили такую школу в Краснодаре и Новороссийске. А потом я туда выезжал с лекциями уже просто один, так как после отъезда школы в городах остаются люди, связанные общим интересом полученных знаний, которые группируются. Они потом сами приглашают отдельных лекторов, чтобы им подробнее, пошире почитать темы, раскрыть, как следует. У меня в то время уже печатались мои книги, а недавно вышла новая книга, которая называется «Исповедь болячки».

Газета «Голос», № 45 (95) от 9–1 5 ноября 1992 года, «Магистр»

— Понимаю, колдуном может быть не каждый. Но вы же организовали в самом центре Москвы, в помещении клуба «Ямское поле» школу колдунов, куда берёте всех желающих. А у них как с даром?

— Мы прекрасно понимаем, что на две сотни выпускников дай бог будет два-три человека, способных идти дальше, совершенствоваться. Но раз у людей есть желание, и они идут к нам, значит, есть предрасположенность. Надо помочь раскрыться тем двоим… К тому же диплом школы не даёт ещё звания магистра, а подтверждает овладение некоторыми систематизированными знаниями. Специалисты читают в нашей школе лекции по гипнозу, астрологии, лечебным травам, йоге, хиромантии, психологии и психоанализу, физиогномике и биоэнергетике…

Вообще нам с Юрой было хорошо и интересно общаться и работать. Мы даже делали с ним так, что я в газетах и журналах писал прогнозы под его именем. Это касалось любовного гороскопа. Он сам всегда был очень сильно занят, бывало, в Москву месяцами не приезжал. Я от себя делал, допустим, счастливый гороскоп, а от его имени — любовный. Юра говорил: «Главное сказать. Я знаю, что люди верят».

Из дневника Юрия Лонго

3 мая 1992 года.

Только примитивным людям может быть скучно. Эта маленькая каюта теплохода «Амур» напоминает мне комнатёнку, которую я снимал в Краснодаре на улице «Одесской» где-то в ранней юности.

Плывём на теплоходе «Амур» в Югославию. Круиз, организованный Одесским пароходством. Пригласили меня для выступления на теплоходе. Я и Боря (Боря Млинов — администратор Юрия Лонго — прим. А.М.). Это моя четвёртая поездка за рубеж. Этой зимой я чуть было не остался в ФРГ, в Западном Берлине. По правую руку Болгария, а полевую — Румыния. Плывём по Дунаю. Пока скучные, однообразные леса, берега. Говорят, завтра будет очень красиво. Хочу в лес, на природу. Читаю «Белую магию», пью кофе, шампанское, думаю о создании заочной школы колдунов.

22 февраля 1994 года.

Вчера вернулся из Бангкока, Тайланд. Страна, обделённая умом. Сюда бы европейские мозги!!! Климат райский, хотя солнце очень вредно…

Когда Юрина школа распалась, наши с ним пути-дороги разошлись, у меня появилась своя школа, но с Юрой мы продолжали встречаться уже просто так, по дружбе. Сначала меня пригласили в Московскую академию астрологии, и я там преподавал семь лет. А потом ушёл оттуда и создал свою школу, которая у меня есть и по сей день. Она называется «Школа русской астрологии Волхвы». Там преподаю не только я, но ещё, как правило, те ученики, которых я себе вырастил. Среди моих учеников и кандидаты наук и даже один доктор психологических наук. Мы совместно выпускаем книги, учебники, разъезжаем с лекциями по другим городам, в общем, идёт достаточно активная работа.

Из дневника Юрия Лонго

Если ты не успел сделать бизнес, не огорчайся. Немного о бизнесе.

Бизнес — это, когда быстро (вовремя — зачёркнуто), к месту и в своё время.

В 90-е годы людям была очень интересна эзотерика, в Советское время они устали жить в обмане, когда всё было под запретом. За колдовство могли даже посадить — в Уголовном кодексе существовала специальная статья на этот счёт. Диалектика марксизма-ленинизма не предполагала потусторонние учения. А потом вдруг внезапно открылись врата магии, астрологии, хиромантии… Мы стали приноравливаться к Западу. Там уже давно вошли в моду клубы колдунов и магов. Всё стало можно, это всех удивляло, восхищало: «Надо же! Оказывается можно и по битым стеклам ходить, и по горящим углям без какого-либо вреда для здоровья!» Благодаря таким, как Юра, эзотерика стала входить в нашу жизнь. А скольких людей он привлёк к тому, чтобы повернуться к миру тайной непознанного, открыть в себе какие-то сверхъестественные способности! Он помогал людям увидеть, открыть и познать себя. Это было нормально. Да, по прошествии времени уже всё кажется просто, элементарно, а надо же всё это представить, вообразить на тот момент. И поэтому Юра свою миссию на земле выполнил и ушёл. Он уже больше не видел себя в этом мире, своего достойного места.

Это называется «формула души великого человека». Взять того же Ленина. Вот какая у него формула души по астрологии, т. е. как он прожил эту жизнь и что он выполнил? Мы не оцениваем, как он выполнил, а просто констатируем: «Всё, что было ему предначертано, он сделал». То есть он реализовал себя На все сто процентов. А то бывает, что человеку что-то кармически идёт по жизни, но он и пальцем не пошевелит, чтобы это выполнить.

Потом смотрю — машина у него появилась. Я говорю:

— Ты на права сдавал?

— Нет, мне их подарили.

У него, что ни возьми, всё было настолько легко! Это потому, что у него был директный узел кармы. Это у нас в астрологии очень редкое явление. У подавляющего большинства людей он ретроградный, и только очень-очень редко он бывает директный, мы его называем благим. И говорим, что под благим узлом в эту жизнь приходят люди, которые никому ничего не должны. Что в прошлой жизни, может быть, умирая, этот человек всем всё простил и вымолил прощение у Бога. И в эту жизнь он вошёл благим. Астрологи всегда говорят: «Пришёл благим, уйди благим». А это большое дело. Не оставляй ни на кого зла, умей прощать и даже то, что Юра по телевидению говорил, что я не маг, я просто эстрадный артист, — это и есть публичное покаяние. Просто люди сами хотели верить в его чудеса, люди нуждались в этом.

Из дневника Юрия Лонго

Люди ненавидят друг друга и всё равно собираются в стаю. Это от животных.

1991 год, 20 июля.

У меня примитивное восприятие искусства. Поэтому и нравится всякая дребедень. По-моему, восприятие людей тоже примитивное, а если попадается сложный, умный человек, то я его сразу записываю в разряд сумасшедших дураков, чтобы не мучиться в понимании его души.

Разговор (общение) клеится не сразу, если общаются два умных собеседника. Им надо настроиться, найти ключ друг к другу. Это два собутыльника или тупицы могут сразу найти язык. Сентябрь 2003 года.

Неужели, чтобы узнать негодяев, надо стать негодяем.

Чтобы русскому, хохлу или другому гомо-сапиенс иметь такие мозги, как у еврея, надо прожить 45 лет минимум. Вот отсюда и ненависть. Обидно.

Люди бывают не только умные, добрые, обаятельные, но и тёплые. Актриса Яковлева — яркий пример. Это работает — тепло. Они согревают мир, планету! Энергия Солнца ничто в сравнении с энергией маленьких человечков. Этих, излучающих тепло. Звезда по имени Солнце.

А Земфиру можно охарактериризовать или назвать одним словом «свой человек» или «мой человек» или что-то в этом роде. Скажу почему. Потому что все мы в молодости проходили через это: мы проходили через бесшабашность, безоглядность, свободу действий, свободу мысли. Земфира говорит о том, о чём у нас были мысли, если ты не тупой, свободный и не глупый, ты её полюбишь. Земфира, привет! Умница, это, конечно, понт, но понт хороший, просто замечательный понт, понт молодости. Умница, без комплексов. Сейчас передача идёт о ней, кстати, хорошая. Такая девица, которая всё хватаете полуслова. Такой это свой человек, потому что она хотя бы говорит, что думает, не выё…ся, другими словами.

ВЛАДИМИР ЦУКЕРМАН — ЧЕЛОВЕК-ПРАЗДНИК:

«Для ЭСТРАДЫ ВСЕХ ЕВРЕЕВ НАМ ГОТОВИТ

Лев Корнеев!»

Цирк уехал, клоуны остались.

Из дневника Юрия Лонго

«У меня хорошие друзья». В этой фразе комплимент самому себе, потому что друзей выбираешь ты сам.

Только путешествия меня спасут. И хорошие, непьющие друзья. И разум.

Доброго старого времени никогда не было, была просто молодость. Август, 1997 год.

Владимир Исаакович Цукерман, директор музея трёх актёров — Никулина, Вицина, Моргунова — собирает материалы об этой уникальной троице уже почти сорок пять лет!!! Ещё восьмилетним мальчишкой впервые увидев знаменитый фильм Леонида Гайдая «Пёс Барбос'и необыкновенный кросс», он настолько увлёкся этими актёрами, что их персонажи — Трус, Балбес, Бывалый — оказали решающее значение на всю его дальнейшую взрослую жизнь. Уже тогда познакомившись с самими актёрами, он начал собирать свою легендарную коллекцию: выпросил у папы восемь копеек и купил чёрно-белую открытку с изображением «троицы». И музейный процесс пошёл. Сейчас в этой коллекции насчитывается уже пятнадцать тысяч экспонатов: портреты и скульптуры любимых актёров, сценические зарисовки всенародно-любимых фильмов, одежда, сценическая и повседневная, витражи и шторы, статуэтки, пасхальные яйца, игральные карты, значки, спичечные коробки, пластинки, программки тех лет, книги, газеты, журналы, плакаты, удостоверения, визитки и даже… окурки!!! И это не считая более чем пятисот альбомов с фотографиями!!! Пересчитать сами фотографии просто не представляется возможным!!! В его коллекции — более трёхсот видеокассет с записями фильмов и телепередач с участием актёров. Любая передача или сюжет на ТВ об этих знаменитых актёрах информационно по большей части строится на его материалах и комментариях, в кадре или за кадром. «У кого-то подобные детские увлечения быстро проходят, — признаётся Владимир Цукерман, — а я вот не могу остановиться до сих пор». Повзрослев, Владимир поступил учиться в клоунскую студию при цирке на Цветном бульваре. Работал на эстраде клоуном, кукольником, занимался конферансом.

Владимир рассказал о своей многолетней дружбе с Юрием Лонго: «Мы дружили с Юрой двадцать семь лет. Вместе работали в паре, ездили на гастроли. Я вёл концерт, Юра показывал фокусы. У него ставка была пять рублей за выступление, у меня покрупнее, от Филармонии — шесть пятьдесят. Возил он, несчастный, за пять рублей, эту тележку с фокусами по полям, по лугам, по Подмосковью. Мы тогда в детских садиках работали и в пионерских лагерях. Я говорю ему: «Юра, везёшь ты тележку по полям, по лугам, чтобы напоить одноразовых женщин». «А что делать?», — отвечает. Нас возил администратор Карнецкий, которому уже тогда было за восемьдесят лет, а женщины вокруг него вились только двадцатилетние, потому что он говорил им: «Сегодня мы под Москвой, а завтра в Болгарию едем!» Юра ему завидовал: «Человек в возрасте, а такие девчонки у него! А у нас с тобой ни хрена!»

Администратор концерта Виталик Андреев всё время нас обманывал и обсчитывал. Жулик был и аферист. И однажды Юра его проучил: схватил все деньги и уехал на машине. А администратор остался один за городохм в ста километрах от Москвы без денег. Так и не отдал и правильно сделал. Отомстил. Этот Андреев меня по ведомости два раза обманул: стёр мою фамилию и подписал свою. А мне платили прилично: ведение программы (ведущий получал в два раза больше участников) и показ собственного номера. А в другой раз этот жулик-администратор просто внаглую забрал деньги прямо у меня перед глазами.

Потом вижу, что Юра в работе начал всё время ко мне придираться: это не то, то не это. Я ему говорю: «Знаешь что, Юра, вот тебе Алексей Гайван, работай с ним, а я с Гончаровым буду работать». И вот таким образом мы сложились в пары — я и Геннадий Гончаров; Юрий Лонго и Алексей Гайван (создатель и художественный руководитель театра кукол «Легенда»), и я два года бок о бок проработал с Гончаровым, с этим «первым колдуном», до того момента, как он мне гадость сделал. А Юра ещё лет пять работал с Алексеем.

Вообще у Юры фамилия была Головко. Сидели мы как-то в компании — Юра, Лёва Корнеев и я — и кто-то ему предложил: «А что, если тебе взять фамилию Златогоров? Вроде, красиво звучит». Юра говорит: «Нет, не подойдёт. Для фокусника, как псевдоним, не подойдёт». Мы подумали, подумали и сначала остановились на фамилии Ланго. Не Лонго. Всё дурачились: «Ланго — цвета вкуса манго». Так и писали на афишах — «Театр Ланго».

Юра тогда ещё жил в коммунальной квартире, и всё в его комнате было полностью чёрное. Ширма чёрная, а за ней ведро, даже шторы чёрные, и театральный прожектор прямо на эти шторы высвечивал «Театр Ланго». И по всем стенам картины висели. Некоторые он сам рисовал, а какие-то забирал из старых домов, которые ломали на Сретенке. Иногда выдавал их за свои. У него дома всегда были толпы народа.

С Пугачёвой в то время Юра ещё не был знаком, он с ней познакомился позже, когда уже стал известным человеком и вошёл в элитный круг. Но тогда уже приходившим в гости знакомым девушкам говорил: «Сама Пугачёва до двух часов ночи терпела. Вон ведро». А первый раз мы с ним увидели Пугачёву во Дворце Культуры Автомобилистов. Это на Новорязанской улице, за Казанским вокзалом. У неё там, оказывается, была студия, где она записывала свои песни, а я там выступал, как клоун, и Юра тоже пришёл с камерой. Он ещё только-только первые шаги набирал, начинал на эстраде в качестве экстрасенса работать и пришёл меня заснять. И сразу камеру направил на Пугачёву и заснял кусочек «Алла Борисовна, давайте я Вас на камеру сниму». Совершенно случайно. И дал ей визитку — «Юрий Лонго, экстрасенс». А она ему говорит: «Меня это не интересует. Я сама — экстрасенс».

Ещё по молодости два года подряд мы с ним ездили отдыхать в совхоз «Россия» под Адлером и там кутили и кадрили всех девчонок По десять свиданий в день назначали: одной паре девушек — в шесть часов, другой — в семь, третьей — в восемь, четвёртой — в девять… И все приходили. Один раз все пять пар пришли, и мы бегали по кругу и не знали, кого выбрать и как от остальных отвязаться. Говорили: «Сейчас отвяжемся от тех и к вам придём». Или: «Это жена пришла за алиментами. Сейчас отвяжусь и я — твой». И так и бегали по десяти женщинам в течение часа. В результате все всё поняли и разошлись, и мы остались одни. Это было потрясающе. Это было очень смешно.

Там была центральная улица Горького, Юре она очень нравилась, и мы танцевали прямо посередине улицы и канкан, и разные другие танцы и пародировали Владимира Кузьмина: «Симона — девушка моей мечты. Симона — королева красоты…» Тогда Кузьмин был в моде. А Юра ещё прикалывался, подходил к понравившейся девушке и спрашивал: «Девушка, а где здесь улица Горького?»

А потом — на рынок «К вам пришла главная закупочная сила страны! Сорок тысяч на кармане! Некуда девать!» Грузины прохода нам не давали: «Давай, сюда, ко мне. Апельсины, мандарины, бананы, дыни!» И вот мы с Юрой обходим весь рынок, а денег не было, покупаем стакан семечек на двоих за десять копеек и уходим. Это было нечто. Мы там давали жару, дай Бог!

Я спросила Цукермана:

— Володя, почему Юра так любил бомжей? У него была какая-то паталогическая любовь к бомжам и на улице он всегда к ним подходил, расспрашивал о жизни, как и почему человек докатился до такого состояния. Мне лично он неоднократно говорил: «Вот увидишь, я когда-нибудь тоже буду бомжом». Он никогда не выбрасывал старую одежду и даже редко отдавал Гончарову, чтобы тот родственникам в Белоруссию отправлял, повторяя: «Мне пригодится, когда буду бомжом».

Владимир Цукерман:

— Я не могу ответить на этот вопрос. Эту склонность я в нём не замечал. Вот к пьяницам он подходил ко всем. С пьяницей — соседом по лестничной клетке дядей Васей — очень любил поговорить. Он его просто обожал, но близко к себе не допускал. Видимо, просто была интересна психология таких людей, размышлял и в свои дневники записывал.

Алла Михайлова:

— У бомжей — свобода от всех обязательств и норм, а свобода от каких бы то ни было привязанностей — это единственное, к чему Юра стремился всю жизнь. У него была какая-то мания свободы, и как только он чувствовал, что вот от этого человека он может быть внутренне зависим хотя бы в силу простой привычки, то, значит, его нужно было от себя обязательно отталкивать, обрывать эту зависимость… Но не насовсем. Юра любил людей, которые любили его.

Из дневника Юрия Лонго

Поговорил вчера с бомжом — разучился жить.

Турция. Алания. 21 сентября 2003 год.

В «Алантуре». Делаю адскую смесь из пяти-шести сортов травяного чая. Думаю. Хочу с палаткой к реке в России. Завидую нищим, бомжам, бродягам и пьяницам за их свободу. Читаю взахлёб книгу Никаса «Анатомия скандала и успеха». Хочу путешествовать. В первый раз не очень хочу в Москву.

Совершить большой проект бродяжничества.

Вот, к примеру, Руслан Антовецкий. Это — псевдоним, и он его взял, потому что у него старший сын Антон, внешне очень похожий на своего отца. На самом деле его фамилия была Чеботарёв. Он был гениальным и актёром, и ведущим. Цукерман ему говорил: «Руслан, ты бы сам мог в сто раз лучше и меня, и Лонго делать все эти трюки. Ведь ты же их придумываешь. Работал бы и получал нормальные деньги». Руслан отвечал: «Володя, ты знаешь, я — человек пьющий, я могу7 подвести».

Сейчас каждый месяц выходят толстые книги с разоблачением всех фокусов и Копперфильда, и Кио, все секреты раскрыты, делайте, если у вас есть семьдесят миллионов долларов и аппаратура. А ребята без денег, без аппаратуры, безо всяких приспособлений, без ассистентов, без всего, на голом месте делали чудо, а чудо стоило три копейки. Молодцы, изобретали! Конечно, львиную долю успеха и славы надо отдать в первую очередь Руслану, потому что он придумывал все эти трюки, технически их оснащал, мог из ничего — из палки, из обыкновенной электрической плитки — сделать что-то для трюков. И Юра держался за него, потому что знал это. И на любой вопрос корреспондентов из газет и телевидения Руслан мог очень неординарно ответить.

Юра ему, бывало, звонит: «Руслан, ко мне из «Московского комсомольца» должны приехать. Спрашивают, как я отдыхаю. Как я отдыхаю?» Руслан ему отвечает: «С тебя бутылка водки». И пишет ему всякие небылицы про то, как он отдыхает, какую-нибудь неправдоподобную экзотику. А самая дешёвая бутылка водки стоила в то время тридцать четыре рубля. Юра с ним не встречался, а клал эти деньги под половик, и Руслан всегда заранее знал, что под половичком будут лежать тридцать четыре рубля. Но ни до себя, ни в квартиру Юра его никогда не допускал.

Татьяна Шустова, жена Руслана, вспоминает, что Руслан очень обижался за это на Юрия: «Лонго — такой богатый, а почти ничего не платит. Это же денег стоит!» Иной раз вместо денег Юрий даже отдавал ему какой-нибудь старый пиджак или брюки. Я Руслану говорила: «Что ты ему кланяешься? Зачем всё делаешь для него, раз он ничего тебе не платит?» Руслан — умный был, головастый, только его вино сгубило. Лонго его два раза даже на гастроли с собой брал — в Австралию и в Израиль. Помогал Юрию во всём. Его на радио приглашали работать. А он немного позже и один начал выступать, без Лонго, очень хорошие программы делал. У Лонго, я считаю, скучные были программы, стереотипные. А у Руслана под гипнозом люди целые сценки разыгрывали на сцене. Однажды, например, включил песню «Поручик Голицын, налейте вина…», и парень, сонный, с закрытыми глазами, начал прямо на сцене воду пить и пьянеть, как от водки. Весь зал так хохотал. А два раза у Руслана мужчина под гипнозом на сцене брейк танцевал. Спрашивает: «Ты брейк танцуешь?» Тот, как начал отплясывать, я думала, со сцены шлёпнется. Он же сонный. Нет, удержался. И я вначале Руслану даже ассистировала, но потом перестала. Он всё время сильно нервничал, психовал, ругался, и я не выдержала такого отношения. А позже мы с ним разошлись из-за его пьянства.

Владимир Цукерман:

И поэтому, когда Руслан пропал без вести, Юра сначала даже не поверил и смеялся: «Не может этого быть!» Владимир Цукерман ему говорит: «Позвони, узнай, как следует. Он же твой друг и идейный вдохновитель, генератор всех идей». Юра позвонил, и вот тогда соседка Руслана по коммунальной квартире ему и рассказала, что Руслан, оказывается, часто ночевал на улице среди бомжей, спал раздетый, без документов. И… пропал без вести. Очень жалко его было. Жил незаметно и ушёл незаметно. Но нельзя о таком человеке забывать и в тени его оставлять. Гениальный был человек. Играл незаметную, но очень важную, ключевую роль в профессиональной жизни Лонго.

Из дневника Юрия Лонго

29 сентября.

Люди пьют по многим причинам, но вот основные две! Им скучно и они не могут себя развлекать. А жизнь (будни) по сути своей нудная, и человек хочет праздника.

Вторая причина — потеря цели, потеря направления (жизни), как у корабля.

И, пожалуй, ещё одна причина: когда уже всё есть или, наоборот, ничего нет, и разбились иллюзии в 35–40 лет.

Питие.

Выпивание спиртных напитков строго пропорционально длительности времени, т. е. частоте употребления их. Удовольствие зависит от промежутка между питиём. Если редко пить, то можно отвыкнуть (и слава Богу). Если часто, то удовольствие ноль.

У всех пьяниц и алкоголиков есть своя отговорка:

— Не вижу необходимости не пить (Руслан).

— Может быть, ты мне и дышать запретишь? (Седов жене).

— Не нашёл свою Маргариту, потому и пью (Гоша).

В Москве были страшные мысли: только алкоголики принадлежат сами себе. Обычные люди зависят от быта, от обстоятельств на (работе — зачёркнуто) службе, от условий в семье, от стрессов, от предательства друзей, от любви, злобы, карьеры, что думают люди и т. д. Алкоголику это «до лампочки».

1997 год.

В России не пьёт только тот, у кого нет здоровья.

27 июля 2002 года.

Юра долгое время жил в Балашихе, снимал там квартиру, и Эдик Жмуров, директор Дома Культуры в Балашихе, помог ему через своих милиционеров в паспортном столе поменять фамилию Головко на Лонго. В то время было строжайше запрещено брать чужую, не относящуюся к твоему роду фамилию.

Сам Владимир Цукерман — большой мастер на всякие придумки:

«Для эстрады всех евреев нам готовит Лев Корнеев!», «Пьёт одно лишь молоко — это Юрочка Ланго!», «Очень щедрый на карман — это Вова Цукерман!», в скорках — «на чужой карман»,

«Кто заплатит нам за сайру? Наш товарищ верный Вайнер!»

На друзей обижаться он не привык. То ли дело, когда хочешь отомстить товарищу — разыграть его так, что мало не покажется. И ведь до сих пор все верят! Правильно люди говорят, что мужчинам больше четырнадцати не бывает. Ему — двенадцать.

Идут, к примеру, вместе с Юрой Лонго в какую-нибудь газету и дают объявление:

«Так хочется с любимой девушкой подкатить на кабриолете, запряжённом лошадьми, к «Яру», побаловать её тазиком французских духов, подарить корзину свежих роз, пожать руку и уйти. Интим не предлагать!» И свои телефоны — сотовые, домашние. Звонили непрерывно.

Или ещё их с Юрой объявление:

«Ростовая кукла-бегемот Виктор поздравит вашего ребёнка с Новым годом. Цена — 50 рублей». Ростовая — от слова «рост», значит, большая, высокая. И дают номер телефона друга — Викторова Льва Викторовича. Тысячи звонков, тысячи. Викторов в начале 90-х годов работал главным администратором Москонцерта. Он и Юрию Лонго помогал, когда тот обращался к нему с различными просьбами. К примеру, помочь заказать, напечатать и развесить по городу свои рекламные афиши.

Следующее объявление гласило: «Обеды для малоимущих». И тоже телефон друга. И опять тысячи звонков. Викторову звонил№СО всех областей. Ему звонят, а он басит в трубку: «Я ещё сам не обедал». Гениально всё устроено у Цукермана.

Попробовал однажды и Викторов подшутить над ним. Взял фотографию и всем старухам, которые сидят на лавочке у подъезда, где живёт Владимир, показал: «Вот жена Цукермана. Вотжена Цукермана. Вы знаете, что он женится?» Бабки его в подъезд перестали пропускать: «Мы знаем, что ты женишься. С тебя торт и шампанское!» Несколько дней его в подъезд не пропускали.

«Ладно», — думает он, — «Я по-другому сделаю». И пишет следующее объявление и вешает его в подъезде на первом этаже на доску объявлений, что в такой-то квартире (номер квартиры друга) на днях открылся новый салон по оказанию интимных услуг. Бесплатно. И опять у Викторова звонки, звонки…

А если к нему домой вдруг приходит тот, кого не ждали, то в квартире просто всё замирает: гаснет свет и выключается музыка и… нет никого дома.

У Владимира Цукермана есть кассета с записью, на которой он в присутствии Юры два часа рассказывает журналистам о нём всякие хохмы и байки. Юра радуется, смеётся и говорит: «Вот здорово, что вспомнил. Я ничего не помню, всё помнит Володя».

Из дневника Юрия Лонго

9 августа 1998 года.

Приключения живут только в моих мозгах. Не в силах уже их воплотить.

Человек умирает тогда, когда в нём умирает детство!

Исчезли запахи детства. И только интимный запах сыра.

Раньше романтика была. А времена человек сам себе делает. Сам себе делает аудиторию: друзей, знакомых, круг общения. У меня самый гостеприимный дом был. Тридцать рублей уходило на один стол. И вино было по два рубля, и колбаса по два двадцать, и хлеб по тринадцать копеек. Всё для друзей. Помню, у Юры была такая смешная особенность: когда мы стояли в очереди за вином, он вдруг говорил: «Буду я тут с пьяницами стоять!» А мы уже час стоим. Для него все, кто больше двух рюмок выпивал, то уже всё — считался, что горькая пьяница. Ладно, встали в очередь за колбасой. Опять час стоим, вдруг: «Буду я тут с обжорами стоять!» И всё — пошли назад домой. Причём он «от фонаря» «лепил» всё то, что совершенно не существует:

— Вон колбаса за тридцать копеек!

— Где колбаса за тридцать копеек? Два двадцать!

— Нет же. Тридцать копеек!

А потом пошла переоценка ценностей, многие «друзья» отсеились, шлак уходит, а зёрна, самые крупные, остаются. У Юры в друзьях Никас Сафронов появился. Юра часто звонил мне, когда хотел свести с каким-нибудь художником, чтобы тот сделал зарисовку фрагмента из какого-либо старого фильма с участием знаменитой троицы для моего музея. Или просто сказать что-то, или видел меня по телевизору, DVD мне подарил: «Володя, тебя по телевидению показывают, а меня нет. Тебя больше показывают». Я ему говорил: «Юра, зачем я тебе нужен, когда у тебя теперь такие знакомства, такие связи?», а он отвечал: «Да… старый друг лучше новых двух».

Они с Никасом как-то шли по Арбату и вдруг видят — Вицин идёт. А Юра всегда старался по возможности помогать мне пополнять экспонатами мой музей и, если видел что-то подходящее, всегда звонил. И тут же звонит мне по сотовому телефону: «Володя, Вицин! Вицин!» И Вицину сразу же: «Это мой друг, Володя Цукерман. Дайте что-нибудь для его музея!» И Вицин отдал ему курительную трубку Очень обрадовался, когда Вицина увидел и поговорил с ним. Потом рассказывал, как Вицин сказал им с Никасом: «Вырубили все деревья и понастроили начальные тырьмы». Мы ему: «Какие тюрьмы? Это же школы». А он: «Нет, начальные тюрьмы». Вицин ничего не боялся и никогда не заискивал перед властью. Никас тоже предлагал мне для музея нарисовать чей-нибудь портрет из знаменитой троицы: «Я нарисую картину бесплатно, только за раму тысячу долларов давай». Ничего себе рамочка!

Алла Михайлова:

— Владимир, а я тоже замечала и несколько раз наблюдала такую очень смешную особенность в отношениях Юрия Лонго и Геннадия Гончарова, когда они под разными предлогами старались продать друг другу ненужные для них самих вещи. Причём старые и, как правило, то, что вышло из моды. Это настолько весело и по-детски смотрелось со стороны, что я даже не могу это назвать обманом. Хотя с их сторон это делалось с абсолютно серьёзным видом. Это напоминало какие-то игры взрослых мальчиков, хотя я подозреваю, что они просто силу гипноза испытывали друг на друге.

Однажды Юра приезжает от Гончарова домой и приносит кожаное, поношеное, коричневое пальто. Гена продал. Хотя у него самого уже имелось вполне приличное, тоже кожаное, но чёрное. Предлагаю померить, уже заранее предчувствуя подвох, так как Гена среднего роста и худой, а Юра в этом плане — его полная противоположность: сто пятьдесят восемь сантиметров и животик Полы пальто не сошлись на его животе аж сантиметров на пятнадцать!!! Юра говорит мне: «Ну, ничего, буду носить, не застёгиваясь». И тут же с каким-то побитым и виноватым видом сдёрнул с себя это пальто и бросил его в кладовку.

А в другой раз, наоборот, Геннадий приехал к Юрию в гости. Я ещё тогда не знала об этой особенности их отношений, и вот в моём присутствии Юра стал нахваливать Гене старую нутриевую шапку. Геннадий и так в зеркало посмотрит на себя, и эдак Шапка была совершенно не его размера и совсем не подходила ему по фасону. При его небольшой голове и худощавом лице это выглядело что-то вроде высокой, но мохнатой кубанки. Но было видно, что Гена уже хочет согласиться купить, но… Меня разобрал такой смех, что я со всей своей наивностью и непосредственностью вдруг выпалила: «Она же женская!» Гена мгновенно сдёрнул с головы шапку: «Нет! Не возьму! Алла говорит, что женская!» Вну-ша-е-мый! Даже безо всяких усилий. Юра потомх упрёком во взгляде и с большим сожалением в голосе сказал мне: «Если бы не ты, ещё чуть-чуть, и он бы купил её!»

Владимир Цукерман:

— У Юры наряду с его душевной добротой, отзывчивостью и незлобивостью было такое качество, как скупость. По словам Владимира, Юра был «жмот и скупердяй». Сам себе даже жалел. Незадолго перед его смертью Владимир с Юрой зашли в книжный магазин «Москва» на Тверской, а там, на витрине, его книга продавалась «Энциклопедия самоисцеления и тайных знаний от Юрия Лонго». «И он показывает мне на свою книгу и говорит: «Вот видишь — 400 рублей стоит. Я не могу позволить себе купить эту книгу. Это очень дорого. Это очень большие деньги». Тогда я иду в отдел искусств и покупаю книгу за 1200 рублей — фотоальбом Юрия Никулина, где есть моя статья о нём, и говорю ему: «А я могу позволить». Юра так удивился, у него такие глаза были: «О-о-о, ты же миллионер, Володя. Ты получаешь больше меня».

Один раз на гастролях в Иркутске Алексею Гай-вану так от него досталось. Юрий говорит: «Ну, вы здесь пока по рюмочке коньяка выпейте», а сам вышел, а Гайван выпил всю бутылку. Ему сказать: «По рюмочке» — это всё равно, что пчёлы против мёда, а рок против наркотиков. Сколько потом крику было: «Я хотел её на несколько дней растянуть, на несколько женщин, а ты один выпил! Сволочь!» «Ты же сказал: «По рюмочке», вот у меня по рюмочке всё и ушло». И Юра сразу всех гостей выгнал — и женщин, и мужчин. Парадокс: богатый человек и в то же время из-за бутылки коньяка устроил скандал.

Владимир помолчал и подытожил:

— Я это к чему рассказываю: человек, который устроил из-за бутылки коньяка скандал, разве будет отдавать миллионное наследство какой-то женщине, с которой жил десять лет назад пять месяцев и был в разводе?» Я никогда не поверю, что он мог подписать хоть что-либо кому-либо, кроме дочери. Хоть убей меня. Если уж только совсем «все жилы из него вытянуть». Я свою дочь никогда не предам, какая бы красавица-женщина у меня ни была.

Алла Михайлова:

— А я помню, когда он купил новую машину Mitsubishi Lancer в 2004 году, уже через две недели начал говорить: «Надо мной все друзья смеются, что я себе такую машину купил». Это был действительно человек парадоксов. Уж очень много противоречивого и диаметрально противоположного совмещалось в нём.

Из дневника Юрия Лонго

«Жадность фраера сгубила» — это обо мне, а сколько не фраеров сгубила эта пакость. Люблю пожрать! Выискиваю, где подешевле, а в итоге плачу вдвое. Не могу остановиться. Не могу сказать: «Нет».

Ты монстр — в твоих руках всё живое погибает! Литература — твоё спасение.

Неужели всё ради этих (ёб…ых) дерьмовых денег???!!!

Никто не успевал всё истратить к старости. Всё меньше надо, и деньги — бессмыслица.

Когда есть деньги, — есть всё. Неправда.

Диалог:

— А почему тебя не интересуют деньги?

— А что выше денег?

— В каком смысле?

— В том смысле, если ты заработаешь миллион, два миллиона? Что же ты будешь делать дальше?

— А дальше я заработаю три миллиона.

— А ты уверена, что дальше с тобой будет интересно людям? Когда человек заработал один миллион, два и три и у него цель в жизни заработать ещё и ещё, то он теряет смысл как человек или как личность. Он будет интересовать только каких-то близких людей, которые зависимы от него или общаются с ним по поводу денег или делают какой-то бизнес, но дальше он не интересен никому. Поэтому выше денег что-то может же быть? Не может быть, а есть. Выше денег есть идея, есть смысл у каждого свой, есть просто жизнь, медитация, выше денег есть философия, есть любовь, в конце концов. Если человек зациклен на деньгах, это скушно.

Владимир Цукерман:

— Многие Юру доставали. Очень много было душевнобольных женщин, сумасшедших очень много было. Очень много! Когда мы в тот раз зашли в книжный магазин на Тверской, при мне какая-то женщина звонила ему на сотовый раз двадцать. Он её посылает, она опять звонит. Юра мне даёт трубку: «На, скажи ей что-нибудь». И главное — как он мог через себя всё это пропускать? А, может, не пропускал? Одна такая даже ко мне в Красногорск один раз приезжала. Говорит: «Вы там старший наверху, скажите там, в банке космической информации, чтобы сняли с меня фантом Лонго. Я — его астральная жена. Мне это мешает жить. Я дала ваш адрес, через тридцать минут приедет муж меня забирать». Представляешь, что делалось? Ужас! Ужас! Я выслушал её и говорю: «Да, да, это очень серьёзный вопрос. Надо подумать, сосредоточиться». А она — завуч школы. Муж, двое детей. Вот с такими заболеваниями к нему люди приходили. А потом, когда Юра умер, она звонит мне и говорит: «Всё, Лонго умер. Следующий будете вы». Я говорю: «Очень приятно. Следующие — мы все. Только когда — чуть позже, чуть раньше».

Высоцкий вон сорок два года прожил, а как блеснул! Лермонтов — двадцать семь, Пушкин — тридцать семь, а Есенин — вообще двадцать пять! А остались в памяти людей на всю жизнь. Так что, дай Бог столько сделать, сколько они, хотя бы за шестьдесят. Тут не важно, сколько ты прожил, а важно, сколько ты сделал и за какой период времени.

Алла Михайлова:

— Я таких женщин, которые приходили на приём, образно называла «городская сумасшедшая». Одна такая регулярно каждый месяц приезжала на автобусе к Юрию на приём даже из Вильнюса. До сих пор жалею, что не сфотографировала её, потому что она мне даже сама рассказывала, что когда она выходила на Пушкинской и шла к дому Юрия, у Макдональдса её несколько раз брала в кольцо толпа молодёжи и кричала: «Ура-а-а!» Уж очень экзотически она всегда была одета. Для своего возраста и форм — по цвету и по стилю. Юра даже стеснялся её, и она всегда ожидала своего приёма не в гостиной со всеми другими пациентами, чтобы они не испугались, а на кухне, где развлекала меня. Приехав из Вильнюса на автовокзал, она шла в специальную комнату для ожидающих своего рейса пассажиров, принимала там душ и переодевала дорожное платье на какое-нибудь своё суперсногсшибательное, к примеру, с боковыми разрезами до самых подмышек и леггинсы с бантиками. Она нас с Юрой очень развлекала своими приездами. Но однажды он нечаянно, по неосторожности не закрыв дверь в свой магический кабинет, где она сидела, мимоходом отозвался о ней не очень тактично. С этого дня мы больше её не видели. Перестала приезжать.

Действительно, к магам на приём приходит довольно большой процент неадекватных людей. Хотя правды ради надо сказать, что распространённое мнение о том, что за помощью к магическим силам обращаются исключительно слабые люди, которые не могут самостоятельно решить свои проблемы, уже давно устарело. Больше всего на свете я не люблю стереотип и банальность. Всем известно, что подобное во многом притягивает подобное. Маг по сути своей является сильной, волевой личностью, который стремится повелевать людьми. Точно также и на приём к нему приходит человек, не просто не слабый, а, наоборот, стремящийся продавить ситуацию, которая в силу каких-то причин не решается собственными силами в индивидуальном порядке.

Из дневника Юрия Лонго

29 сентября.

Магии нет! Чуда нет! Есть незнание тех или иных законов (психофизики)!!!

Пока будет существовать невежество, столько будет существовать магия.

Магия.

Пока человечество не разгадает душу, что есть душа, до тех пор будет существовать магия.

Ночью влияние дьявола! Как можно ночью творить чудеса? Как можно ночью вообще думать о хорошем, когда кругом дьявол, дьявольская сила. Дух дьявола. Утром всходит солнце и приходит Бог. Только утром у человека светлая, умная голова, озарённая божеским светом. Всё, что творится ночью — дьявольское!!! Вечер — другое дело. Вечером бывает вдохновение. А, может быть, вся жизнь соткана на грани соблазна дьявольской и божеской (божественной) силы? (Дьявола и Бога).

Моя религия — это то, что происходит с человеком на практике, а не в его мозгах. И как помочь человеку поступить в той или иной ситуации. Почему не работает (энергия — зачёркнуто) религия? Потому что это теория, то, что хотелось бы увидеть в идеале.

В последние годы Владимир Цукерман и Юрий Лонго общались часто, но, конечно, не так плотно как раньше, причём инициатива почти всегда исходила от Юрия, звонил он, а Елену Владимир видел последний раз вообще в двадцатых числах августа 1997 года на похоронах Юрия Никулина. Владимир рассказывает: «Я приехал на прощание с венком и смотрю — Юра с Леной и с Гончаровым пришли. С венками был вход без очереди и за счёт моего венка они прошли со мной без очереди, поклонились и ушли. Лена мне тогда сказала: «Не плачь… Ну, не плачь…», и погладила по плечу. А когда я раньше к Юре в гости приходил, она всегда поворачивалась ко мне спиной, если не сказать хуже, и демонстративно утыкалась в газету. Никаких тёплых отношений и даже общения у меня с ней никогда не было. Последнее время Юра мне говорил про неё: «Я с ней не живу, но по старой памяти иногда к ней приезжаю. Пускай живёт там, на Сущёвке. Она у меня тут, на Бронной, не бывает, но к ней я иногда езжу, общаюсь с ней, но это йе тот вариант».

Много у нас с Юрой было в жизни всяких историй, полусказочных, полуфантастических, и действительно это была дружба. Бескорыстная дружба. А Юра был феномен.

Иногда книга имеет большее воздействие на человека, чем деньги или какие-то другие вещи. Особенно с автографом. У меня есть книжка — байки о Никулине, Вицине, Моргунове. Так я не умею продавать, я их просто раздаю.

Последние десять лет Владимир Исаакович Цукерман работает конферансье у певца Александра Серова. Когда вначале концерта перед выступлением певца для «разогрева зала» выходят на сцену другие, малоизвестные певцы и артисты, и зал начинает бушевать, свистеть и кричать: «Долой! Хотим Серова!», справиться с залом может только Владимир Цукерман.

АЛЕКСЕЙ ГАЙВАН:

«Юрке все говорили, что «ты — никто!»

Допой хоть немного, допой до конца,

Пусть песнь у порога помучается,

Последним не станет ещё один такт,

Последним не станет последний спектакль.

А песни-сироты… Как жить им одним?..

Алексей Гайван Стихотворение «На смерть Высоцкого».

Создатель и художественный руководитель театра кукол «Легенда» Алексей Гайван был близким другом Юрия Лонго на протяжении почти тридцати лет — с 1977 года. Вместе гастролировали и в советское время — в составе цирковой бригады, и в постсовест-ское, — в паре с Юрием Лонго. Вот какими воспоминаниями он поделился с автором этой книги — и о себе, и о людях, с которыми ему довелось работать:

— Я начинал работать в Москве, но был вынужден уехать в провинцию для того, чтобы играть, потому что в Москве мне, естественно, играть не давали, а в провинции я играл и Чацкого, и Молчалина и кого только не играл?! Я был счастлив в своей провинциальной жизни, я сыграл и Буслая, и Драгуна, я радовался, потому что я играл то, что хотел сыграть.

Сначала я окончил студию при театре кукол, потом был МХАТ, но из МХАТа меня отчислили с третьего курса, потому что я надел кастрюлю щей на голову проректору Потом была режиссура — окончил режиссёрский факультет в институте Культуры в Москве, потому что я в жизни никогда и никому не любил подчиняться. Честно говоря, я не люблю ни командовать, ни подчиняться.

За свою жизнь я открыл в Москве, как минимум, четыре театра и был в них главным режиссёром. В частности, театр «Коробейник», московский художественно-развлекательный центр. Это не считая провинциальных театров — Иркутский кукольный театр, актюбинский. Мне интересно начинать дело, когда идёт самое начало процесса — ставить что-то «на рельсы», пускать на поток. А когда оно уже «покатилось», мне становится скучно. Во всех странах, кроме России, кукольники получают за работу больше, чем драматические актёры. Это очень тяжёлый труд. На каждом спектакле я один озвучиваю сразу три-четыре куклы. Это только у Образцова было по пять человек на одну куклу, и ещё шестой озвучивал. В частности, Андрюша Миронов у Образцова часто кукол озвучивал.

J

Юрий Лонго — начало 90-х гг.

Юрий Лонго с женой Людмилой Никитиной, отцом Андреем Ивановичем и Дочкой Юлечкой. 23 сентября 1982 г. В День рождения и Юрия, и Юли

кинологические опыты

ВСТРЕЧА С Э КСГРАСЕНСОМ

ЮРИГМ лонго

ЗЕРВНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ЧЕЛОВЕКА

мнмЛ

В своей школе с друзьями и учениками. В центре — Юрий Лонго, слева — Владимир Цукерман и Владимир Рубаник; внизу — Борис Шапиро-Тулин; справа в галстуке — Геннадий Гончаров

nnnu

Ксения Лонго — внучка Юрия Лонго. Январь 2009 г.

Алла Михайлова — секретарь Юрия Лонго и его дочь Юлия Лонго. 1 мая 2009 г.

В театре на Таганке для спектакля «Убить дракона» была заказана шикарная кукла, а водить куклу у них никто не умел, и они в этот спектакль пригласили меня. Таким образом, я сыграл дракона, а параллельно, поскольку уже был зачислен в штат театра, меня взяли на роль беспризорника в спектакль «Десять дней, которые потрясли мир», в котором Высоцкий играл Керенского. У меня даже есть записи Высоцкого у меня дома — его полный и единственный импровиз, — которые я подарил Музею Высоцкого. Потом я из театра ушёл в Филармонию, в Москонцерт.

Из дневника Юрия Лонго

Свобода!

Я никогда не был свободен!

Какой-нибудь вор-одиночка намного свободнее меня.

Свобода, господа, не положение тела в ванной из денег. Свобода — это величайшее состояние души! За деньги она не покупается.

Свободу в Сбербанке не получить.

Вот составные свободы: смелость характера, смелость поступков, знание жизненных ситуаций, умение абстрагироваться,

Сила вот!!!

Философия ума.

Умение в малом получить наслаждение.

Нельзя быть свободным, находясь даже вдвоём. Не так одет, не так посмотрел и т. д.

В Москве.

Были мысли. Страшные мысли.

Только алкоголики принадлежат сами себе. Обычные люди зависят от быта, от обстоятельств на службе, от условий в семье, от стрессов, от предательства друзей, от любви, злобы, карьеры и т. д., «что подумают люди» — самая тормозящая фраза. Алкоголику это до лампочки.

А на х…й такая жизнь нужна, когда ты зависишь от всего?

26 сентября 2003 г.

В «Алантуре». Делаю адскую смесь из 5–6 сортов травяного чая. Думаю; хочу с палаткой к реке в России. Завидую нищим, бомжам, бродягам и пьяницам за их свободу. Читаю взахлёб книгу Никаса. Хочу путешествовать. В первый раз не очень хочу в Москву. Здесь одна программа ТВ. Неплохая еда и иногда тёплая вода в море.

16 сентября 1997 года.

И если у меня со свободой ничего не получится, то всё равно: Да здравствует моя молодость с наглостью к женщинам — ОНИ ЭТО ЛЮБЯТ!

“Единственно, чего я добился в свободе, — это иногда побыть одному. Всю жизнь мне хотелось ни от кого и ни от чего не зависетб. Наверное, это единственное состояние для философии. Так… свобода. Это, конечно, понятие растяжимое — свобода. Как можно утверждать, что нельзя быть свободным от общества, живя в нём? По Марксу. Тем более, в современное время, на рубеже 21 века социум очень сильно влияет на личность, и поэтому мы все зависим. Я побоюсь не казаться оригинальным, сказав, что все мы зависим от работы, от друзей, денег, от хорошего настроения и плохого, от собственной квартиры, благополучия, родителей и масса перечисленных вещей, от которых мы зависим, в конце концов, от внешнего вида и т. д. Быть абсолютно свободным — это привилегия только истинных философов, истинных духовных лидеров.

Знаете, о чём я мечтал в 25–27 лет, всё абсолютно точно сбылось, но с точностью до наоборот. Я мечтал быть совершенно свободным, быть свободным от всего, но, причём, имея свою крышу над головой в качестве коммунальной квартиры, даже комнаты, иметь минимум денег на пропитание. Причём добывание этих денег — не что иное, как сдача бутылок. Тогда они были ещё по рублю или не помню, сколько, в общем, рубля хватало на целый день жизни. Для этого нужно было сдать 10 пустых бутылок. Сдать в магазин или в букинистическом отделе сдать несколько книг, которые тут же можно было купить подешевле и тут же за углом продать дороже. То есть проживание за минимум средств, не накладывающих на обязанности зависимости от чего-то и, живя в коммунальной квартире и занимаясь всем, всем, всем, чем ты хочешь. Очень уникальная вещь, конечно, жить свободным, как птица, причём иметь мозги не птичьи, а человеческие, иметь душу человеческую, иметь эмоциональный фон, при всём при этом получать массу удовольствий от жизни, то бишь музей, театр, кино. Это всё было очень дёшево и доступно.

21 мая. Израиль. Тель-Авив.

Я на юге! Горы, побережье. На Юге!!! На Средиземном море!!!

Полная свобода, тепло, жарко, море, запах моря, нежный песок.

Только нежный песок и морская волна может заменить отсутствие женщины и временное отсутствие Родины.

Не нужен телевизор, не нужна музыка. Свобода — это тишина. Свобода — это (не цивилизация — зачёркнуто) отсутствие цивилизации. 21 августа 1997 года.

Помню, как мы с Юркой познакомились. Это было в 1977 году. Я тогда учился в Москве в институте Культуры. Смотрю — идёт такой маленький, щупленький мальчик, безусый, никаких усов у него тогда и в помине не было, подошёл ко мне и спрашивает: «А где тут можно насчёт экзаменов узнать? Я хочу в институт Культуры поступить». Я подвёл его к доске объявлений, всё объяснил, растолковал условия приёма, когда какие экзамены сдавать. Потом мы с ним пошли в какую-то кафешку, посидели, поговорили, выпили немного, как водится, и расстались. Но, как оказалось позже, не навсегда — на три года, потому что в 1980 году мы с Юркой опять случайно встретились — на концерте в Парке имени Баумана, где он уже показывал фокусы. Он меня увидел и сразу узнал (я-то не менялся), а я его не узнал, потому что у него уже усы были. Точнее, ещё не усы — усишки. И сам он уже был не худенький, а более фактурного телосложения. Он подбежал ко мне: «Ой, а я тебя помню! Мы с вами виделись в институте Культуры!» И тут я начал вспоминать, но так и не узнал его, потому что три года прошло и потому что он стал совершенно неузнаваемым, а просто вспомнил, что был тогда такой эпизод. Ну, и всё, с тех пор наша дружба уже не прекращалась.

На том концерте как раз и Володя Цукерман был, он тогда только-только из армии пришёл и работал ассистентом у Марты Цифринович. Марта Цифринович в то время была одной из самых известных кукольниц в Советском Союзе. То есть Дивов, Марта Цифринович и Образцов — вот трое кукольников, которые в то время работали на эстраде. Я взял Цукермана в свою группу, и мы вместе поехали с кукольным спектаклем на гастроли.

А без усов Юрка при всей своей любвеобильности не мог рассчитывать на взаимность женского пола. Усы и гипноз — вот его козырные карты влияния на женщин. И когда он отрастил усы, то за кого он только себя не выдавал — то за Никиту Михалкова, то за посла России в США Добрынина, то за Михаила Боярского, за Амаяка Акопяна, за Леонида Филатова и тд. по списку.

Инженер в то время получал сто пятьдесят — сто восемьдесят рублей, а мы работали и всего за один концерт получали тысячу рублей. Юрка из этой суммы получал, конечно, побольше, я — поменьше. А потом у нас вообще пошли десятки тысяч. В санаториях платили поменьше, особенно до 1987 года, до всех этих телевизионных передач с оживлением. Мы тогда на Байконуре работали, и с нами вместе работали Максим Максимов (брат Райкина) и Владимир Ляховиц-кий, была такая пара. Я помню, как летели мы обратно, и они всё никак не могли успокоиться: «Какже так? Мы народные артисты, а вам больше платят. Нам пятьсот рублей заплатили, а вам — восемьсот!»

Пять лет мы с Юркой ездили вместе в паре, это не считая того времени, когда он фокусы показывал в моих спектаклях. И пять лет мы практически не заезжали в Москву, а если и заезжали, то на один-два дня. Такой чёс был, начиная с приволжских городов — Ульяновск, Саранск, Тольятти и т. д. Первые машины Юрка привёз их Тольятти. Там же завод, и нам заплатили машинами. Мы на ВАЗе сделали два выступления и получили две машины. Одну машину Юрка себе взял, другую мы поделили с его администратором Женькой Вуколовым. Продали её.

А потом уже пошли дальние точки — Норильск, Хабаровск, Улан-Удэ. В Улан-Удэ мы долго сидели, по-моему, дней восемнадцать. Я ещё помню, что опаздал на самолёт. Рейс был рано утром, я проспал, самолёт улетел, а мобильных телефонов тогда ещё не было. Я в панике примчался в аэропорт, поднял все свои связи, вплоть до Олега Ефремова, мне сделали билет на Улан-Удэ, и я всё же улетел. Я даже не знал, в какой гостинице Юрка остановился. Просто пошёл наугад в самую крупную гостиницу. Дверь открывает вскло- коченный Юрка: «А я уже женщину подготовил, чтобы она меня объявляла».

Изначально я, естественно, только объявлял его. Но мне ещё в 70-х годах как-то довелось поработать несколько концертов с Кашпировским. Это у меня была такая маленькая хал турка. Я летом подрабатывал от Винницкой филармонии, и меня попросили с ним поработать. Тогда в городах с гипнозом ещё почти никто не работал — только Авдеев, Горный и всё, пожалуй. Кстати, это сейчас Горный говорит про себя: «Я просто артист оригинального жанра», а всех остальных разоблачает, а начинал он тоже гипнотизёром, только это у него не пошло. У него передача называлась «Я — экстрасенс». И делал он также, как и мы, устный счёт в уме и гипноз. И всё кричал: «Я — самый великий! Я — потомок Мессинга!» А теперь он, видите ли, разоблачитель.

Мы с Юркой очень хорошо работали. Когда только начинали, у нас было знакомство по почерку, потом он показывал фокусы с картами — блок минут на тридцать, и потом уже час шёл гипноз. Я занимался чисто конферансными делами — объявлял его, между делом рассказывал анекдоты, фельетоны, пел частушки и тд. А потом мы сделали новую программу, тогда мы уже убрали из программы знакомство по почерку, это хорошо принималось зрителями на начальном этапе, когда людям это всё было в новинку, и когда по телевидению это ещё не особо показывалось. По телевизору проводили свои сеансы только Чумак и Кашпировский, но у них всё было совершенно по-другому, в отличие от нас. Хотя от Чумака мы тоже кое-что для себя переняли. Но Чумак изначально заряжал только воду. Я с семи лет мотаюсь по гастролям и вспомнил, как в своё время, когда я снимался в кино в Бурятии, так там ламЫ специально заряжали чай. Из деревень приходили местные жители, и они им чай заряжали. Там это не считают — бред, шарлатанство, а у нас — чушь. У нас всю жизнь говорили, что что-то неправильно: то сахар — белая смерть, то масло — жёлтая смерть… Мой отец ел сахал, соль, сало — всё, что казалось самым вредным, и прожил девяносто шесть лет. Я тогда Юрке сказал: «ЛамА чай заряжают, а можно и натуральные кремы класть». На самом деле эта информация не от экстрасенсов в люди пошла, а, наоборот, от людей к нам. Изначально Чумак объявлял только о воде, но люди ставили перед экраном телевизора всё. Вода действительно вбирает в себя информацию, это уже факт, подтверждённый тысячелетиями — всю жизнь святой водой лечили, и сколько бы ни кричали, ча о в неё просто опускают серебряный крест, поэтому она и обеззаражена, а вы положите туда кучу серебряных ложек, и толку никакого не будет, вода у вас непременно прокиснет. А вот святая водичка почему-то не прокисает. У меня дома стоит крещенская вода, четыре года назад набранная, и моя матушка её до сих пор пьёт.

В 1989–1990 годах мы с Юрой работали в Барнауле, потом нас пригласили в Горноалтайск. Городок небольшой, мы там сделали всего один концерт. Но местные жители нам рассказали, что там есть подземные пещеры, проходы, куча ходов, с которыми даже одесские катакомбы нельзя сравнивать. И мы с Юркой решили пойти по пещерам. Специально приехали в селение под Горноалтайском, и местные жители пытались провести нас по этим проходам и пещерам в сторону Гималаев. Взяли с собой воду, продукты — всё, что нам сказали взять, но, пройдя четыре пещеры, это по расстоянию примерно километр, нас обоих охватило какое-то странное ощущение и недоброе предчувствие чего-то нехорошего, и мы решили дальше не идти и вернулись обратно. Нет, не потому что устали, мы тогда были ещё достаточно молоды, просто что-то внутри подсказывало нам не ходить дальше. Хотя местные жители по этим проходам шастают постоянно. Юрка всегда хотел туда уехать, говорил: «Там хорошо. Куплю себе домик и буду там жить».

В 1989 году мы с ним сделали этот показ с трупом — «оживление». Показали^то на ТСН 22 декабря 1990 года, а записывалось в 1989 году. Я считаю, что сейчас про это уже можно рассказывать, потому что Юрке этим уже не навредишь, да и какой смысл скрывать то, что и так давно все знают.

Из дневника Юрия Лонго

Посеешь поступок — получишь привычку. Посеешь привычку — получишь характер. Посеешь характер — получишь судьбу! (народная мудрость).

Алла Михайлова:

— В любой профессии, будь то парикмахер, врач, учитель или тем более колдун, чтобы тебя заметили, нужно выделиться в ряду таких же профессионалов, как и ты, а для этого просто необходимо непременно совершить что-то экстраординарное, из ряда вон выходящее.

Алексей Гайван:

— Политики же не стесняются тех пиар-ходов, когда, к примеру, фотографируются в бане… Это был макет предстоящей операции, процедуры оживления трупа, которую Юрий собирался провести в недалёком будущем, а для начала просто показать, как это может быть. Банально и примитивно думать, что, если оживления, как такового, не было, то Юрий, стало быть, просто ничего не умеющий шарлатан.

Алла Михайлова:

— Алексей, никто не любит чувствовать себя обманутым. Особенно в таком масштабе, в рамках всей страны и за рубежом, на протяжении столького времени! Людям теперь сложно просто добродушно посмеяться над собой и оценить размах Юрия. Гениальный размах гениального человека!!! Постфактум всегда всё кажется просто и обыкновенно. А попробуй додумайся и воплоти! Если ещё к тому же учесть, в какой период это было сделано — почти в советское время, когда нам с детства внушалось, что все и во всём должны быть одинаковыми — и мысли, и поведение, и одежда, и многое другое, когда шаг вправо, шаг влево приравнивались к преступлению и всеобщему порицанию. Люди вообще не любят «выскочек», людей, одарённых свыше, всегда легче «казнить» другого, чем поработать над собой. Но роли и мага, и трупа были сыграны гениально!

Газета «Московский комсомолец», № 1 56 (16406), 12 августа 1992 года

«3 ЧАСА В ЛОГОВЕ МАГИСТРА».

— Ходят слухи, что вы Ленина в мавзолее будете оживлять?

— Буду. С помощью семи чакр заставлю его двигаться, правда, учёные говорят, что ноги у него в плохом состоянии…

Потом он сказал, что на оживление мумии приедут всякие специалисты из разных стран…

Тогда я спросила его в лоб: «А как насчёт обещанного спиритического сеанса с Лениным. «A-а, это, — махнул рукой Лонго, — Вот, держите, специально для вас и берёг». И протянул стенограмму…

Алексей Гайван:

— Мало кому известно, но до этого всем известного «оживления» 1990 года, ещё в 1987–1988 годах уже, непосредственно на телевидении снимался ещё один материал, где Юрка сам лежал в гробу. У гроба была крышка с окошечком, и вот он этой крышкой накрывался, потом поднимал её, высовывал руки… Телевидение это всё снимало и потом показывало. Цель была всё та же — показать макет того, как это может быть, как может проходить оживление трупа, подготовить людей к предстоящей операции.

После этого мы уже сделали всем известную съёмку в институте Склифосовского. Сейчас за это потребовали бы тысячи долларов или, скорее всего, вообще бы не пустили, а тогда мы всё сделали за бутылку водки. В то время было проще. За трансляцию этой передачи Юрка заплатил корреспонденту на ТВ всего пятьдесят рублей. Сейчас бы это сотни тысяч стоило.

После этого Юрий прославился, а у Генки Гончарова сразу же появилась к нему лютая зависть. Он тут же связался с «Комсомолкой», с Олегом Кармазой. Они договорились Юрку разоблачить, а для этого придумали план. На съёмках, когда я лежал на каталке, накрытый белой простынёй, не было видно моего лица, но была видна моя лысина особой конфигурации. Это сейчас она целиковая, а тогда была поменьше и особой конфигурации. Гончаров звонит мне и начинает издалека: «Слушай, я тебя приглашаю в хорошую поездку в Прибалтику. Давай съездим на несколько дней… А сегодня приезжай в ДК Здесь один журналист хочет статью написать». А у меня тогда был какой-то «мёртвый сезон», не было никаких концертов. И у Юрки ничего не было. Я приезжаю в ДК (Гончаров там какой-то концерт давал), Гена мне: «Да, да, поедем в Прибалтику… только вот познакомься — Олег Кармаза, он хочет написать статью. Олег сейчас тебя сфотографирует, ты бы мог на стёкла лечь? А то он не верит, что ты можешь на стёклах лежать». Я говорю: «Да ради Бога. Запросто». А сам смотрю — этот Кармаза вокруг меня кругами ходит, как кот вокруг сметаны.

Они решили не напрямую, в обход пойти, понимали, что я Юрку подставлять не буду. Гончаров принёс битые стёкла, а я ещё ему говорю: «С тебя за бесплатный показ бутылка коньяка». Гена: «Да, да, да…» и тут же принёс бутылку коньяка. Я лёг на стёкла, он ножи в меня покидал — всё прошло нормально, всё хорошо, а Кармаза фотографировал. А потом оказалось, что он фотографировал всего-навсего мой затылок, чтобы совместить кадры и показать, что это один и тот же человек — вот этот на стёклах и «труп» в морге при «оживлении». И потом появилась эта статья в «Комсомолке» — вот живой человек, просто его голова (безо всяких стёкол) и вот он же в морге на каталке. Я тогда позвонил Кармазе и сказал: «Зачем вы эту петрушку сделали?» А он мне заявляет: «Мы ещё с тобой на эту тему поговорим. Я к тебе подъеду». Подъезжает ко мне с фирмачом из какого-то американского издательства и говорит мне: «Вот он тебе заплатит пять тысяч долларов за то, что ты разоблачишь всё это дело и расскажешь, как это всё происходило в морге». Я ему ответил: «Мальчик, ты сам-то понял, что сказал, к кому обратился?» Он с удивлением: «А что? Деньги хорошие!» «Деньги хорошие, но, как я не рассказываю Юре твоих секретов, которые я знаю, так же не расскажу тебе и его секретов. Я работаю с этим человеком и всё, что связано с нашей с ним работой, для меня табу».

Алла Михайлова:

— Гончаров — предатель, который предал Юру дважды: сначала его самого, а теперь и его дочь — до сих пор мстит Юрию только теперь уже через его дочку. Низко и мелко. А Юра никогда и никому не помнил зла, ценил его и дружил до последнего дня.

Из дневника Юрия Лонго

Не позволь бездарным навешать себе «лапшу» на уши. Ты не слишком богат, чтобы начинать жизнь сначала.

Не верь лукавым и хитрым глазам. Не верь лживой улыбке «конферансье». Все серьёзное делается в муках, при условии, если ты русский, а не еврей! Работай головой, а не телом. Не бойся ничего. Гони навязчивые мысли из головы. Всё начинается с мыслей! Гони мысли о голом сексе без любви, о крупном, халявном выигрыше, о том, что ты умный и хитрый и самый лучший. Возможно, это так! Но так не думай. Это всё равно, что выкрутить золотник из камеры ведущего колеса машины, то есть выпустить дух (воздух) ведущего колеса.

Никогда не завидуй — это тоже тормоз. Иди вперёд! Можно обогнать на любом витке возраста.

Радуйся успехам других! И учись у них же. Попробуй всё, кроме СПИДа, наркотиков и убийства. Иначе, как ты узнаешь о белом и чёрном. Но координаты ценностей должны быть нормальными. Нельзя узнать вкус вина, не попробовав его. Но необязательно пить всю бочку. Достаточно столовой ложки.

Твоя жизнь дороже всего на свете, но не дороже другой жизни. Мы все равны перед Богом!

Да здравствует разум, но разум чувствительный!

— О женщинах Юрия разговор особый, это дело святое, это даже моя кровать знает, что это такое. Мы когда приезжали в какой-нибудь город на гастроли, то обычно снимали два номера — у него люкс и у меня полулюкс. По всему городу уже заранее были расклеены афиши — «Посмотрите мне в глаза и вам сразу станет легче». А Юрка же масштабный, он сразу же шёл на рынок как всегда закупать свои орешки, курагу, изюм, чернослив и тд., которые он лопал неисчислимо, и приводил оттуда женщину килограммов под двести. Такую только на рынке и можно найти. В его люксе соответственно были три комнаты, в одной он проводил сеанс (мы частным образом тоже работали), в других сидели пациентки, ожидающие своей очереди. И вот он приводит эту медузообразную даму с рынка ко мне в номер и говорит: «Пустьу тебя посидит». Я отвечаю: «Ну, хорошо. Пусть посидит». Эта девочка и сидела, и ходила, и телевизор смотрела, и вся исстрадалась: «Ой, ой, ой, ну, когда же он освободится? Ну, когда же? Я вся горю! Я же вся горю! Ну, когда же он освободится?» И всё это медузообразное так колышется. Я лежу, книжку читаю и говорю ей: «Ну, подожди, девочка, не суетись». «Ой, я устала! Можно я прилягу?» А поскольку в номере, как правило, две кровати стояли, я говорю: «Ложись, если хочешь. Только не на мою кровать». Она легла, и вдруг я слышу — шарах!!! Кровать под такой тяжестью сломалась. Вся кровать вдребезги — боковушки расклеились, ножки сломались, и всё вот это медузообразное существо на полу — ой, ой!!! Я врываюсь в Юркин номер: «Юра, ты сам будешь оплачивать за свою б…! Она развалила кровать!» От него единственная фраза: «Значит надо на полу». В люксе кровати более дорогие, а платить он не очень-то любил, поскольку был человеком очень прижимистым. Это был примерно 1992 год, это то, что я сам реально видел изо дня в день. Я знаю, что в последние годы Юрка таким не был, хотя у меня уже не было возможности часто с ним видеться.

Из дневника Юрия Лонго

Времена бесплатного секса безвозвратно прошли. Бляди знают своё дело.

Бляди, бляди, бляди — это вне времени и пространства.

Любая красивая женщина — это уже товар, к сожалению. 9 апреля 2004 год.

Клубный отель Фазелис Рооз. Здесь очень хорошо. Взять девицу и приехать сюда дней на десять, чтоб не смотреть голодными глазами на пляжные полуголые тела.

Море тёплое. Чёрное не такое, но там сила.

В Краснодаре путаны стоят на кругу ЗИПа и на ростовской трассе вечером, а ещё по газете стоят всего 300 рублей. Такси в любой конец 40–50 рублей.

Инга. «Метелица».

Умная, корыстная, испорчена профессией, путана, высокая, с великолепными данными. За год скопила на квартиру в Москве, занимаясь проституцией.

Первая запомнившаяся женщина для секса — Фая возле Елисеевского.

13 сентября 2004 года.

Любовь- она для всех разная. Для многих это влюблённость. Многие путают ее со страстью: Для меня — это надёжность (прежде всего) и уважение, а не ахи на скамейке и т. д. Любви можно добиться, например, у женщины постоянным ухаживанием или заботой, большей частью материальной. Привычка, скорее всего, может перерасти в любовь, если появится сексуальное влечение.

Рядом сидит Влада. Как добиться её любви? Да никак! Я спрашивал, говорит — разница в возрасте, в росте и, наверное, я урод в сравнении с ней. Но можно купить её любовь на время, а на сердце у неё стоит блокировка (Мармарис).

Рыжая где-то в Москве зарабатывает даньги на квартиру на Дэушке.

Должна встретить во Внуково. Назвала по телефону меня соловушкой. С какой стати?

А какие девушки вечером в Краснодаре у входа в ночной клуб. Можно уехать на пол-лета в Краснодар, а потом на море. В любое время заработать в Москве денег. Приехать на машине к Фурсе и к Вале в горы в баньку.

1992 год. 3 сентября.

«Поступок словом» — красивая фраза. Пробую жить без женщин. Сложно.

Секс не может и не должен быть, как будто сплюнуть, хотя бы потому, что участвуют двое, а не один, как во втором случае.

В девках сидит что-то такое, которое не позволяет им унизиться первыми.

«Последним, за кем я буду ухаживать, — это будет сестра в реанимационной», — Дима Дибров сказал это сейчас в передаче. Мережко о женщинах… Да, класс! Вот что он ещё сказал до этого: «Ты спрашиваешь, Витя, устану ли я исследовать своим буром загадки мира? У меня есть Акопян, который мне пришьёт краник».

Я никогда не занимался подсчётом, мне это было неинтересно, но думаю, что и ему вся такая жизнь была не нужна. Для него это был вопрос самоутверждения, таким образом он пытался доказать себе: «Да, я такой маленький, я страшненький, но зато я всех вас превзойду по всем пунктам». Так он говорил мне однажды, когда напился. Это было редко, потому что он не любил выпивать, но однажды он напился с моей подачи и жаловался мне. Юрка мне говорил:

— А… вот сначала я у тебя работал, а теперь ты у меня работаешь.

Я говорю:

— Юр, какая фигня!»

Он:

— Не-е-ет, вот ты — потомок польских королей, а теперь у меня работаешь.

Я отвечаю:

— Ну, и что? Ну, и что? Мало ли, у кого я работал? Я с Рыбниковым работал, а он сын поварихи и лекальщика. Это неважно. Человек сам себя делает, и неважно, из какой он семьи. Да, я вырос в семье министра, у меня в детстве всё было, и я с детства знал, что такое спецпаёк, государственное распределение, машина и т. д. Я в школе учился и на переменах менял бутерброды с икрой на бутерброды с докторской колбасой… Но если человек из себя что-то представляет, то какая разница, из какой он семьи?

Когда Юрка в молодости приехал в Москву, ему все говорили, что «ты — никто». Я ту его пьяную ночь очень хорошо помню, это был единственный раз, когда я его видел пьяным в прямом смысле. Я его, конечно, напоил, потому что мне было скучно одному пить. И вот он задался целью превзойти всех, кто ему когда-то «руки не подавал», кто считал, что вот он такой провинциальный, никчёмный, тщедушный, бесталанный и т.д.

Из дневника Юрия Лонго

Если ты себя не полюбишь, тебя никто не полюбит.

Паршиво жить, себя не любя.

Москва. 16 октября 2003 год.

Если человек себя не любит, как он может других полюбить! Он не знает, что это такое.

1992 год. 3 сентября.

В глубоком псих. кризисе, вечером выпил полбутылки рому.

Сначала была цель заработать бабки, и он их зарабатывал тем, что фарцевал ещё в те времена, когда работал проводником в поезде и привозил сапоги с Дальнего Востока, с БАМа. Я был там на гастролях и знаю — снабжение по шмоткам там было шикарное, чтобы как-то людей в те края приманить. Сначала деньги, деньги, деньги, он заработал по тем временам громадные деньги, я видел его сберкнижку — на ней было шесть тысяч рублей — машина. Но я же не знаю, может, у него и не одна сберкнижка была.

Потом он поставил себе другую цель — стал добиваться именно славы для себя. А когда и эта цель была достигнута, когда и деньги, и слава есть, у него уже всё пошло для внутреннего самоудовлетворения. Пустота требует заполнения, поэтому должна же быть какая-то другая, следующая цель в жизни.

Из дневника Юрия Лонго

Не вспоминайте прошлое — у вас не будет будущего! Ставьте цель, мечтайте!!!

И вот за год или за полтора до смерти, Юра мне звонит как-то вечером и спрашивает: «Ты в Ялту собираешься?» Я же его впервые соблазнил Ялтой, он до этого всегда в Сочи ездил, а потом уже 11ачал и по заграницам мотаться. А когда-то я увёз его в Ялту, он обалдел, он влюбился в неё. В Ялту невозможно не влюбиться, если её знать, если не ехать туда, как турист. Это самое изумительное место, просто я показал ему настоящую Ялту.

Из дневника Юрия Лонго

Крым, Ялта.

Только в Крыму вещи пахнут своими именами. Вишни вишнями, а раки раками, а рыба рыбой.

Ялта. Всё тот же столик, что и в прошлом году, стакан муската… Тёплое море, рядом девушка. Может быть, постарел и видел своё несостоявшееся будущее: старички играют в шахматы.

Ялта изжила себя. Цены дорогие, пипл «мусор», как сказал Тульчинский, воздух в центре паршивый.

Вокруг красота, которая продаётся за гривны. Сюда можно приехать с любовницей или без неё, чтобы потрахаться, сняв предварительно на набережной, или бесплатно напиться.

Ялта не приняла, не было вдохновения. Мускат не принял мой организм. Не принял и всё тут. Сколько бы не заливал в него. Только хуже становилось. А вдохновения, как не было, так и нет. Всё началось с раков и пива. Потом вино. Наутро проснулся разбитым.

Хочу в Крым, в Ялту, к бубубушнику.

Думаю, как свалить к бубубушнику. Он совсем стал бубнить.

Удивительно: я — человек, который как бы по воле судьбы всегда ездит по городам и странам почти бесплатно (по долгу работы). Я отказываюсь от этого, беру рюкзак, организовываю всё, тащу на себе 30 кг, и ползу в лес, в глушь, в болото с комарами.

Забыть слово «Лонго» и отправиться путешествовать. Без усов, с дебильной рожей в Краснодар… Уехать, исчезнуть с глаз своих друзей, снять квартиру.

Коктебель.

Хочу ухватить молодость за хвост. Хватаю её, ловлю в Коктебеле, в Ялте, в Краснодаре, а она уже на другом свете.

И вот Юрка звонит:

— Ты когда в Ялту едешь? Слушай, возьми меня к себе в спектакль. Я хочу фокусы показывать.

А говорит это так тихо, грустно-печально, почти со слезами.

Я говорю:

— Юра, у меня, как говорится, за работу копейки платят.

Он:

— Я бесплатно… Я бесплатно… Если дашь рублей двести, и хорошо.

Он моторный был, скучал по гастролям, ему было невмоготу долго на месте сидеть. Говорил: «Вот Гончаров и сейчас иногда выезжает в небольшие, провинциальные города, выступает в клубах. Вот и я буду». Хотя это всё были просто разговоры, тоска по прошлым временам и гастролям.

Я Юрке предлагал съездить на гастроли в Америку, Канаду, и он согласился. Это было ещё за четыре года до его смерти. Мне позвонили из Америки, сказали, что разговаривали с Женей Вуколовым, его бывшим администратором, и он сказал, что уговорить Лонго приехать могу только я. Я приехал к Юрке на Бронную, и, наконец, его «добил» — он дал мне фотографии, заполнил анкету для американского и канадского посольства. Мы через фирму подали заявку и все документы, уже всё было на мази, а в последний момент, когда уже надо было идти за визой в посольство, Юрка передумал: «Нет! Я боюсь, а вдруг я не смогу?» Я говорю: «Юра, тебе не надо мочь. Ты не сможешь, я смогу. Ты поезжай с нами для имени. Ты просто посиди, заяви свою физиономию, я сам всё сделаю». Но он категорически отказался.

Алла Михайлова:

— Алексей, но ездил же Юра по частному приглашению в Израиль, когда умерла его предыдущая секретарь Алла Пятигорская. За две недели он провёл там много индивидуальных сеансов. Он не по сценам выступал, а именно с частными визитами. Мне кажется, что это сложнее, чем на сцене выступать, когда приходишь к человеку для индивидуальной работы, и вдруг никакого результата, ничего у тебя не срабатывает. А Юра приехал тогда из Израиля очень довольный поездкой и проведённой там работой.

Алексей Гайван:

— Юрка сцены боялся. Он изначально не актёр. Он фокусник. Он же никогда не учился этому. В институт Культуры тогда так и не собрался поступать. Сцендвижение не проходил, не знал, как держать себя на сцене, как вести себя. Он взял несколько уроков, а поскольку был человеком талантливым, то соответственно всё это быстро впитал. Тогда у него была — сверхзадача — деньги, имя, слава.

Из дневника Юрия Лонго

30 декабря 2003 года.

Если не знаешь, что делать, как жить, кажется, что тупик — ничего не делай, просто пережди, само пройдёт.

14 декабря 1992 года.

Наверное, нет рецептов в жизненных ситуациях для дураков, а для умных тем более нет: поступают сообразно сводам правил, интуиции и уму.

Алла Михайлова:

— Алексей, я не понимаю такой момент. Вот ты говоришь, что у вас с Юрой пять лет были практически не прекращающиеся гастроли, вы с ним в Москву всего на пару дней заезжали. А Елена-то в это время где была? Она же на суде говорит, что объездила с Юрой сорок стран мира.

Алексей Гайван:

— Этого не было никогда. Это ложь, п…ж и провокация. Я помню Ленку с того момента, как она объявилась у Юры, как он её выкидывал пинком за дверь, и она сидела за дверью в одной рубашонке и ждала, пока он проведёт время с другой женщиной и пустит её назад. Потом он милостиво позволял ей войти. И когда мы с Женькой Вуколовым или Борей Млино-вым (в прошлом тоже администратор Юрия Лонго) говорили ему: «Юр, ну, девка всё-таки уже сколько лет держится за тебя, не уходит, сделай ей хоть комнатёнку», он ответил: «Если я всем своим женщинам буду делать комнатёнки, мне самому ничего не останется. С какой радости я должен ей что-то делать? Пусть будет благодарна, что живёт в одной из моих квартир и бывает иногда рядом».

Алла Михайлова:

— Я согласна, что это выбор только самого человека — принимать предлагаемые условия или не принимать. И не надо к своему выбору привязывать кого-то другого, думать, что этот другой непременно тоже должен что-то делать тебе в ответ.

Алексей Гайван:

Поэтому я говорил и говорю: «Последняя, кому он оставил бы своё наследство, была бы Ленка. Последняя». Да и свадьба-то между ними случилась, потому что спонсоры оплатили ему эту свадьбу. Кто оплатил, говорить не буду, но оплатили. Дали денег на свадьбу, на хороший ресторан, на свадебное путешествие. Была хорошая сумма. Ты думаешь, он пошёл бы в ЗАГС? Юра любил, когда ему деньги шли. Он, смеясь, говорил: «Ну, оплатите мне свадьбу, тогда пойду в ЗАГС». Юрка весёлый был, он просто так языком трепал, он этой фразой отбрыкивался оттого, чтобы не жениться. А когда ему уже непосредственно дали деньги на свадьбу, то есть поставили перед фактом, а выпускать деньги из рук он очень не любил, он и решил: «Ну, и ладно, распишусь, а через месяц разведусь». Что он, собственно, и сделал — расписался и соответственно развёлся, как только позволил случай — ровно через четыре с половиной месяца.

Из дневника Юрия Лонго

О счастье.

Мы всю жизнь работаем для счастья. А оно приходит во время вкалывания, и мы не останавливаемся. Вот и старость, а счастье пропустили в жизни.

Мы о счастье мечтаем, а оно: лес за тобой, река, небо…

13 июля 2004. Сочи. Гостиница «Жемчужная». Кинотавр. Вчера был в ностальгическом восторге. Даже в наркотическом ударе. Поехал в те места, где не был уже лет 27. Там было счастье, в баре турбазы «Черноморец». Был молод и танцевал брейк-данс со стаканом красного вина в рукет

На улице Попова любил и наслаждался молодой, красивой девушкой из Волгограда.

«Мне никогда так не целовали ладошки рук», — это она обо мне. Моя молодость заключалась в моей сумасшедшей энергии. Ее некуда было девать. А какая вкусная была еда в кафе «Бережок» в совхозе «Россия». Вчера наворачивались слёзы. А на улице Полевая соблазнил чью-то племянницу, скорее хозяйки. Она была чужой женой.

Третий день в Сочи. Жемчужина. Вчера вечером был пьян без вина в актёрской тусовке. Люблю провинции, маленькие города, городочки.

Выкурил сигарку.

В Сочи на Кинотавре я практически был счастлив в режиме он-лайн.

Турция.

Тут славно. Не хватает только Алика, какой-нибудь бляди и хорошей книги. Рыжая стала высказывать недовольство. Зачем я её привёз?

Гостиница. На второй линии отель Мариса в Тыкирово. Рядом Фазелис Принц.

Отель Сириус рядом слева, а чуть дальше отель Тыкирово. Турки — хорошие ребята.

Рядом сидит хозяин трёх гостиниц. Что он, счастливее, чем я? Думаю, нет.

В этот тёплый, ясный, турецкий день мы счастливы оба. Ему — 72 года, мне — 53 года. Конечно, сейчас мы наравне, а раньше он мог позволить себе многое: Париж, Нью-Йорк, Лондон. А сейчас все в прошлом. Мы счастливы оба: ни я не могу позволить себе Париж, ни он.

Голубые. Разговор с Аликом.

Сегодня первый раз позавидовал голубым. Они были такие счастливые в ресторане. Среди нормальных пар не бывает такого видимого счастья и такой любви. Наверное, не бывает.

Турция. Сентябрь 2004 год.

Алик, здесь хуже, чем в 3 звёздах: много ненужной еды. Понтарская, необщительная публика. Скучно. Человеку много не надо (для счастья): сносная еда, крыша над головой и море, которое всё затмевает. Оказывается, легко поменять минус на плюс путём анализа событий, сравнивая с чем-то. Ощущение счастья одинаково для всех.

Природа здесь очень красивая, но сердце не трогает. На Кубани, в Саратове, Волгограде будоражит душу.

Понедельник, господа. Утро, 9 декабря.

«К ненависти можно привыкнуть, к любви — никогда» Жан-Клод Декруа.

Я всегда говорил, что человек жив, пока он жив в наших сердцах, в нашем сознании, в нашем уме. Человек мёртв, когда его забывают. А поэтому, какие проблемы? Значит, Юрка жив. Я могу сказать: «Мы с Юркой много ругались, кричали друг на друга, у каждого из нас были свои недостатки. Я всегда говорил ему лично свои претензии, он выслушивал и высказывал мне свои претензии.

— Да пошёл ты!..

— Ладно уже, пойди, купи хорошего вина.

Я шёл, покупал хорошее вино, он выпивал, как обычно, одну рюмку, я выпивал всё остальное, и всё было нормально. Я привык и по старой памяти до последних дней называл его Ланго: «Слушай, Ланго…» Он отвечал: «Ты только так при людях не говори». Когда он жил на Сухаревке, у него в квартире висела табличка, которую я ему привёз, — «Театр Юрия Лан-го». Нет, объявлял я его, конечно, Лонго, но у меня в подсознании всё равно всегда было Ланго. Это уже позже я как-то ехал в машине и обратил внимание — «Улица Луиджи Лонго». И созрела идея: «А почему бы и ему ни быть Лонго?» В энциклопедии приводится транскрипция этой фамилии, и как произносить правильно, как оно звучало на латыни — Лонго или ЛангО — на самом деле никто не знает. Лонго — это в переводе «длинный». Я ему говорил: «Юра, ты выбрал себе фамилию как раз в соответствии со своим ростом (в переносном смысле — у Юрия был 1 -60). Тебе нужно говорить людям, что ты не выше, ты — длиннее».

Алла Михайлова:

— Алексей, я уверена, что независимо от того, верит человек в магию или не верит, но, если он, как Юра, одевает эту личину и играет постоянно, не выходя из образа, то она становится его жизнью, его плотью и кровью. В результате игра в магию в действии имеет реальное воплощение.

Алексей Гайван:

— Мы с Юрой понимали друг друга с полуслова, и, если отбросить все его наносные негативные черты, то, по сути, Юрка был Человеком с большой буквы».

Друзья уходят и враги,

Мы все равны и смертны,

Но остаются лишь шаги

Громки иль незаметны.

Шаги-дела, шаги-слова 

А где-то память взгляда:

И что зачтётся там сперва,

Обдумывать не надо.

Пусть каждый в памяти хранит

Кусочек фотоплёнки,

И, как мозаика, они

Вбирают образ тонкий.

Он не замёрзнет, не сгорит,

Пройдя моря и стены,

И с нами вдруг заговорит

Сейчас вот с этой сцены!..

Живут на гранях чудеса

Пересеченьем судеб.

Мы помним эти голоса…

(нас помнили бы люди!)

Шаги-дела, шаги-слова —

Мы оставляем это,

Вступая в новые права,

Вверху ища ответа.

Там всё написано про нас:

Планет и цифр гонка…

И, видимо, он здесь сейчас —

Продляет время — ЛОНГО!

И долго-долго будет жить

Загадочным явленьем:

Как мысль одна могла сдружить

 Эпоху с поколеньем.

И кто родил, кто воплотил —

Не будем спорить, братцы.

Нам важно: что кто ощутил

И как сумел добраться

До этой точки бытия

Реально-нереальной.

А смерть — есть день прибытия

К той площади вокзальной.

Что охраняют День и Ночь

Движение — движенье

Медуза плавает точь-в-точь

Как жизни продолженье:

Берёт-даёт, берёт-даёт,

Толкая колесницу,

И если где-нибудь умрёт,

То там же и родится!

Продится, перейдя предел,

И чудо повторится!

И если много добрых дел,

То не забыты лица!

Алексей Гайван — «На смерть Юрия Лонго».

17 февраля 2006 г.

ГЕННАДИЙ ГОНЧАРОВ:

«Не ругайте его — это наш дедушка!»

Из дневника Юрия Лонго

«Для дружбы нужно время», — певица Свиридова. Я думаю, что ещё и симпатия, понимание, уважение, прощение ошибок друга, альтруизм, доброта, вера, ум да и ещё много чего, Бог знает что. Дружба — то же, что и любовь, только без секса.

Олеся Казакова, которая встречалась с Геннадием Гончаровым с 1999 года на протяжении шести лет, говорит, что «сейчас просто с кошмаром вспоминает, что было». «Мы познакомились очень символически: в «нехорошей квартире». Праздновалось, по-моему, пятьдесят лет со дня смерти Булгакова. Я просто очень любила Булгакова и приехала в эту «нехорошую квартиру» с друзьями, и Гончаров приехал туда же. И Кулебякин схватил нас: «Девчонки, пошли к магу, к магу!» И привёл нас к Гончарову. Как потом выяснилось, Кулебякин ему девочек поставлял. А мне на тот момент только шестнадцать лет было, интересно стало — маг. Я тогда думала, что школа гипноза — это какое-нибудь подвальное помещение и там что-то в чане варится и танцуют тумбу-юмбу. Я не знала, что это была легальная организация. К тому же Гончаров сразу сл ал оказывать мне знаки внимания. Он мне стал плести историю, что ему нужна ассистентка и что он видит, что я очень талантлива. Говорит: «Встань, я твоё поле посмотрю». И начал крутиться вокруг меня. А он же ростом маленький — метр семьдесят всего, ниже меня — и вдруг встаёт на цыпочки и начинает меня целовать. Я такая на него смотрю сверху вниз так строго, потом разворачиваюсь и ухожу. А подружка меня ждала за дверью и говорит:

— Ну, может, тебе показалось?

— Ну, что я — ненормальная что-ли?

И вот он едет на своём Кадиллаке за нами и говорит:

— Можно вас подвезти?

Я думаю: «На Кадиллаке хочется покататься. Не будет же он к нам двоим приставать?» Вот так мы с Геной и познакомились, а потом я реально в него влюбилась, потому что сначала всё было очень красиво и очень показательно. Приходит, например, какой-нибудь мужчина в МШГ (Московская школа гипноза) и говорит:

— Геннадий Аркадьевич, а можно Вас туда-то пригласить?

А Гончаров:

— Олесечка, ты хочешь туда-то пойти?

— Да, хочу.

— Да, мы пойдём.

Это так подкупало. И уже в том же 1999 году через него я познакомилась и с Юрием Андреевичем Лонго. Мы даже новый 2000 год вместе встречали. К Юрию Андреевичу я относилась и отношусь очень хорошо. Когда мы расстались с Гончаровым, у меня изменилось мнение только касательно его одного. Моё отношение ко всем остальным людям осталось прежнее. Ничего не поменялось. А тогда я чувствовала, что и Юрий Андреевич ко мне тоже хорошо относился. Он был очень добродушный и простой. Ещё очень весёлый, я бы сказала прикольный. Когда они общались с Гончаровым, то выглядели, как дети. Это было очень забавно, в них действительно просыпались дети. У меня многие мои друзья, мои ровесники, не обладают такой активностью, какая была у Юрия Андреевича. К тому же, стоило посмотреть, как они с Геной общались! Они постоянно что-то впаривали друг. другу! Как-то мыс Геной по дешёвке купили у Лонго трёхспальную кровать из итальянского гарнитура на дачу за сто долларов. Юрий Андреевич, когда-квартиру на Сухаревской менял, распродавал всю мебель, она у него по размерам не подходила для новой квартиры. И вот он Гене оттуда постоянно пытался впарить какую-то требуху и всё время говорил:

— Ты Олесю не бери. Она тебя отговорит. Ты один приходи.

А однажды Лонго пришёл к Гене домой, а Гене как раз накануне подарили набор чайников для проведения китайской чайной церемонии, и Гена ему говорит:

— Юр, выбери любой чайничек. Я тебе дарю.

И вот Юрий Андреевич подходит к крану, включает воду и начинает её из всех чайников переливать. Я так смотрю удивлённо и говорю:

— Юрий Андреевич, а что это Вы делаете?

— А вдруг чайники дырявые?

Он уже привык, что Гена ничего хорошего не даст! Я так смеялась.

Ещё было очень смешно, потому что Юрий Андреевич ходил по улице с громадной трубкой телефона с большой антенной, которая ловила связь на несколько километров. Причём это был не сотовый телефон, а огромный домашний, к которому кто-то приделал антенну. Этот телефон был такой чудной, такой прикольный. Это было нечто.

А ещё Гена любил делать так. Юрий Андреевич что-нибудь отчудит, а Гена говорил:

— Не ругайте его. Это наш дедушка.

А Юрию Андреевичу это так не нравилось, он так недовольно усами шевелил. Да… было в них обоих что-то детское. Оба такие задорные, бесшабашные. У меня о Юрии Андреевиче очень приятные воспоминания остались, так как его было очень легко подбить на что-нибудь авантюрное. Я на него просто удивлялась! В нём был такой азарт, как у ребёнка, и он сходу загорался новыми идеями. Видимо, чувствовал что-то, а, может, даже знал, сколько отмерено жить, вот и хотел всё успеть.

Любил разыгрывать очень забавно, но по-добро-му, без зла. Помню, он однажды над Ленкой (Лонго) прикольнулся. У неё же мечта: попасть в эту маленькую коробочку под названием телевизор. И Юрий Андреевич начал шутить:

— Лен, сфотографируй нас с Олесей. Я в газеты заброшу информацию, что у меня новая, молодая девушка. Представляешь, какая она станет популярная, раскрутим её.

Ленка сидит такая злая, смотрит на меня такими злыми глазами, всё всерьёз воспринимает. Я говорю:

— Лен, да он шутит. Ты что?

«Семейная жизнь», если её можно таковой назвать, Юрия Андреевича и Анелины была далека от идеала и общепринятых понятий семейной жизни. Я прекрасно видела их отношения. Мне Гена очень многое рассказывал, и я прекрасно знала, что у Лонго были другие женщины. И у неё были другие мужчины. Просто это были их правила игры, и они оба их принимали. И Юрий Андреевич мог прямо в моём присутствии рассказывать о других женщинах. Я считаю, что мужчины должны уметь разруливать такие ситуации. Если прошлая жизнь мешает настоящей, то обычно находят выход. Хотя, конечно, кого-то, может увлекать устраивать театр из своей жизни.

Надо сказать, что один раз — в феврале 2005 года — мы все вместе даже ездили в Болгарию на лыжах кататься. Очень здорово отдохнули и классно покатались. Мы с Лонго, конечно, больше Гены хотели туда поехать, но и Гена сам тоже хотел. Жили не прямо в центре курорта, а немножко поодаль, и там была необыкновенная тишина. А к подножию горы нас автобус возил. Первую ночь я просыпалась раз пять, потому что было действительно очень тихо и время такое бесконечное. Это же именно Гена подсадил Юрия Андреевича кататься на лыжах. Мы первые начали с Геной кататься, Юрий Андреевич ещё не катался, а он очень любил повторять всё за Гончаровым. И я Гене говорила:

— Вот скажи Юрию Андреевичу, что сейчас модно с парашютом прыгать, да он каждый день прыгать будет.

И Лонго начал каждый день ездить на лыжах кататься. А Гончаров ленивый, ему лень каждый день ехать, в пробках стоять. Я очень удивлялась на Юрия Андреевича. Он был активнее, чем Гена, хотя й старше Гены на одиннадцать лет. То есть, он мог покататься на лыжах, приехать, попить чаю и всё, уже звонит:

— Поехали кататься на коньках!

И мы после этого ехали и ещё два часа на коньках катались. Он какой-то неугомонный был и непоседливый. И это в его-то годы! Только помню, что, когда мы катались в Болгарии на лыжах, он держался за сердце и говорил, что плохо себя чувствует. Иногда таблетки пил. Но всё равно катался каждый день, ни одного раза не пропускал. Это же горы, на них все реагируют по-разному? У меня, например, от перепадов давления кровь шла из носа каждый день, хотя чувствовала я себя прекрасно. Однажды мы с Леной были на вершине горы вдвоём, я сняла шапку (она была специальная, горнолыжная), думала, что просто вспотела, а у меня всё лицо в крови. Я крови боюсь панически, сразу кричать начинаю. А она посмотрела на меня широко открытыми глазами и вниз съехала. Ничем не помогла.

Она мне как-то говорила, что у Юрия Андреевича больное сердце и гипертония. Но я даже не догадывалась, что у него были настолько серьёзные проблемы со здоровьем. Всё здоровье на женщин потратил. Это же сколько энергии тратится. Поизносился.

Алла Михайлова:

— Олеся, мне почему-то всё время казалось, что, когда Юра жаловался на здоровье, то в основном просто хотел привлечь к себе внимание, чтобы о нём просто больше думали, любили, заботились, ухаживали, холили-лелеяли. Даже зрительно было видно, как он хочет это прочувствовать на себе ещё и ещё раз. Ему это важно было и хотелось всегда с каким-то особенным трепетом. Я считаю, что, если человек приехал из сельской местности и уж тем более с Кубани, то здоровье было дано богатырское уже изначально. Глядя на него, сложно было предположить, что это больной человек. А нагрузки на организм должны быть адекватны состоянию здоровья.

Олеся Казакова:

— А в Болгарии был очень активный отдых. Мы неделю отдыхали, а по ощущениям, как будто две или три недели. Такого ощущения, что я именно отдохнула, не было даже после летнего отдыха, потому что мы с Геной в Болгарии ещё и летом были. И красота природы там необыкновенная.

Я Ленку на коньках не видела, а на лыжах, если честно, — так у неё большая, счастливая, звезда. Потому что она едет и вот так через голову может перекувыркнуться, то есть её просто хранит Господь. И ей всё время, как плохохму танцору, что-то мешает: то ботинки жмут, то что-то там в ботинок попало, то гора слишком высокая…

Я помню в первый день мы поехали, покатались вверху, и на наших глазах двух человекувезли с переломами. Там, если у кого-то травма, едут такие огромные машины, как тракторы, снегоступы, и мигают. Так страшно. И Юрий Андреевич поднялся вверх на гондоле и на ней же опять поехал вниз. Там же горы огромные, просто гигантские. Когда поднимаешься на подъёмнике вверх, аж уши закладывает. А мы с Геной думаем: «Что мы, на гондоле что ли приехали кататься? Поедем вниз, как полагается горнолыжникам». А карты у нас не было. И уже под конец я просто отстегнула лыжи, села на попу и так и ехала вниз, потому что ноги просто выкручивало. Мы потом посмотрели, а это была чёрная трасса.

Юрий Андреевич, конечно, очень смешной был. Ему пять баллов. Заботился только о себе, но со стороны это выглядело очень трогательно и забавно. Когда надо спрыгивать с подъёмника, он всех расталкивал. Один раз мальчика оттолкнул и тот не успел сойти и поехал дальше. В другой раз сам спрыгнул, а Ленку так толкнул, что она тоже одна уехала в обратную сторону, и её потом все ловили внизу.

Я помню, Юрий Андреевич рассказывал, как к нему однажды приехала какая-то совершенно постороння женщина из другого города, привезла кучу варенья-соленья, убрала всю квартиру и уехала. Говорит мне:

— А чего? Неплохо! Я её в первый раз в жизни вижу! Чудная какая-то!»

— Олесь, Юре все в большей или меньшей степени помогали. Все. А Юля Панкратова (см. главу «Юлечка») приходила зимой и тряпочкой мыла его машину. Сама представляешь, какова машина зимой.

— А на мойку съездить не судьба?

— Деньги экономил. Там днище надо мыть. А саму-то, зачем протирать — чуть грязнее, чуть чище. Это надо под такой звездой родиться, чтобы все помогали.

Олеся:

— Зато чудненький и с харизмой. Хотя лично для меня нет. Но на меня тогда многие удивлялись, зная, что я встречаюсь с Гончаровым, потому что Гончаров многих отталкивает и мало, кому нравится:

— Фу, какой Гончаров противный, а вот Лонго хороший, вот прямо обнять его хочется. Такой мужчина хороший.

А для меня он, как мужчина, был вообще неприемлем. Я не смотрю на мужчин, которые мне в отцы годятся, как на мужчин: отцы моих подруг, руководители в офисе. А Юрий Андреевич ещё намного старше Гены, в дедушки годился, и я не могла из-за этого на него смотреть, как на мужчину. И именно, как мужчина, он меня почему-то не привлекал. Но общую харизму я, конечно, в нём замечала. Есть люди, с которыми посидишь, поговоришь, а потом еле вспомнишь, а Лонго именно такой яркий был и внешне, и по поведению, хотя чудной, конечно. Мужчина в таком возрасте и с такой бешеной энергией.

А с Гончаровым у нас была очень тесная даже астральная связь: мы читали мысли друг друга, иногда нам снились даже одинаковые сны, при аутотренингах мы видели одинаковые образы, бывало, что одновременно звонили друг другу. Если я волновалась, то моментально могла сделать так, чтобы он тут же вспомнил обо мне и сам позвонил.

Лонго с Гончаровым не только маги, сильные в энергетическом и магическом плане, но и эстрадные артисты, которыми они когда-то были, и им нужна была такого уровня слава, чтобы их на руках носили и в ноги прилюдно кланялись. И они, конечно, безумно сожалели, что те времена прошли и всегда их вспоминали.

А ещё мне Гена рассказывал, как они с Лонго познакомились. Гена уже тогда выступал на сцене с сеансами гипноза, и у него были свои номера и афиши, и он искал ассистента. Ему кто-то из знакомых звонит и говорит:

— Мальчик есть. Такой талантливый, молодой и хочет у тебя работать.

Гена решил с ним встретиться где-то, по-моему, на Сухаревской площади. И они перепутали, на каких концах улицы они встречаются. А телефонов мобильных тогда ещё не было. И вот они шли, шли навстречу друг другу и поняли, что это они. И тут Гена вдруг узнаёт, что этот мальчик старше его на одиннадцать лет, а он сам только недавно после армии был. И они начали работать вместе, а потом разошлись, когда Юрий Андреевич стал известным и популярным. На самом деле Гончаров просто завидовал Юрию Андреевичу в том плане, что многие его идеи, то же «оживление трупа», были идеями Гончарова. Но Гена побоялся, а Лонго не побоялся всё это претворять в жизнь. На самом деле у Лонго было пятьдесят процентов славы, а пятьдесят процентов негатива от людей. Огромного негатива и от многих друзей, в том числе. Но потом они с Геной опять подружились.

— Олеся, на рядовых делах ни в одной профессии, к сожалению, далеко не уедешь. В любой профессии, чтобы выделиться в среде таких же профессионалов, как и ты, нужно совершить нечто. От Гончарова действительно исходило всё новое. Даже для того, чтобы просто сделать сайт в Интернете, Геннадию пришлось Юру долго уговаривать. Не понимал, зачем это нужно, да и платить не хотелось. Потом, конечно же, был очень рад и сам на себя удивлялся. Впрочем, как и всегда и во всём.

Олеся:

— Недавно вспоминала, как Юрий Андреевич говорил «пофилософствовать»: «Вот будем сидеть на даче, пить чай и философствовать». Хорошее слово, иногда хочется просто пофилософствовать и ничего не делать.

Я Юрия Андреевича знала с другой, с хорошей, стороны, но, тем не менее, в их с Геной характерах и поведении замечала много параллелей, много общего. Они оба поддерживали свою энергетическую силу за счёт чужой энергетики. Применяли техники гипноза. Любовь даёт самую большую энергию, прилив сил. Только такой драйв длится нетакдолго. Много ли надо молоденькой девушке, чтобы влюбиться, особенно когда ничего в жизни ещё не видела и не знаешь? Нет, не много. Тут тоже нехитрый приём психологии действует: сначала завлекаешь человека, допускаешь его к себе близко-близко, скажешь что-нибудь особо ласковое («тобой подушка пахнет, не могу один спать»), а потом охладеваешь — внезапно так, вдруг. Тут-то человека, как магнитом и начинает тянуть.

Ещё я поняла, что очень легко отделалась. Меня Бог, наверное, очень любит. Я бы тоже в психушку могла угодить. Мне очень страшно было, когда Гончаров рассказывал про одну девушку, дочь знакомой, которая ни с того ни с сего под поезд прыгнула. Когда я мысленно до этого дошла, я сказала себе «стоп», всё простила и забыла. Конечно, с возрастом понимаешь, что у любого человека есть недостатки и надо как-то принимать недостатки любимого. Но пороки — это не недостатки. Любить надо тех, кто достоин твоей любви. Главное, чтобы человек лица своего не терял, и тебе не стыдно было вспомнить, что ты была близка когда-то с ним.

— Любовь — это достоинство того, кто любит, а не того, кого любят. Красота — в глазах смотрящего.

Олеся:

— Мне как-то Гена сказал, что «он — зеркало». Маги и гипнотизёры действительно всего лишь отражают те чувства, которые испытывают к ним. Так как девушки юны и ещё чисты, то поэтому они упиваются своей же чистотой и любовью, поэтому так любят, поэтому так привязываются. Я так и сказала тогда Гене: «А ты просто отражаешь, тебе всё равно, ты — зеркало». А он изменившимся голосом прошептал: «О, Господи, неужели ты действительно так глубоко всё это прочувствовала!»

Издевательство над малолетними — это уже преступление, попытка через свои комплексы взрослого мужчины унизить более чистое существо. За насилие физическое у нас дают срок, а за насилие души? А это порой сложнее вылечить, намного сложнее.

Я как-то недавно пришла из института, устала, расплакалась и с ужасом вспомнила все те мои истерики и подумала: «Господи, как давно я не плакала! Какая же я теперь счастливая! Никто мне нервы больше не трепет, никто на меня не давит».

— Мне самой казалось, что я, как муха в паутине, дёргаюсь, а реально помочь себе не могу ничем. Да и не понятно, хочу ли вообще делать что-либо в этом плане, потому что, когда любишь, голова тебе говорит одно, а сердце — другое. И совмещать их нельзя, надо склониться к чему-то одному: или я поступаю по уму, или — по сердцу И, несмотря на все консультации и просто дружеские советы подруг-психологов, у меня уже тоже были такие истерики, когда я по вечерам всё чаще и чаще сидела дома и просто в голос почти кричала: «Господи, помогите кто-нибудь! Ну, кто-нибудь, помогите! Хоть кто-нибудь!»

И очень сложно оставаться собой и не начинать с такими людьми вести себя так же.

Олеся:

— Это уже даже не маленькие сигнальчики. Только любящему сердцу всё равно. Всё равно не разлюбит, найдёт оправдание. Глупое оно, это сердце. Будет ждать, пока основательно по башке не настучат.

На самом деле, вот как Гончаров себя вёл после смерти Юрия Андреевича — делал имя на смерти Друга.

— Олеся, даже на его сайте сразу появилась запись:

«Более двадцати лет Геннадий Гончаров и Юрий Лонго вместе по всей стране выступали на сцене с массовыми сеансами, которые имели колоссальный успех. Юрий Лонго был любимым учеником и первым помощником Геннадия Гончарова, верным соратником во всех делах и начинаниях. Его тяга к гипнозу и безусловные способности были вовремя замечены, и не без помощи Г. Гончарова Юрий Лонго стал легендой».

Сильно сказано. Добавить нечего.

Олеся:

— А ещё Гена мне сказал: «Я сначала сказал в прессе, что Юра не умер, а сбежал в Австралию, а потом и сам поверил в то, что Лонго на самом деле не умер, что он это всё подстроил».

И это было всё очень низко.

— Когда Юра умер, Геннадий Гончаров был первым, кому я позвонила с этим трагическим известием. Он живёт недалеко, но приехал совсем не быстро. Вошёл, постоял на пороге, потоптался, ничего не сказал, не помог, не прошёл, не посмотрел, не попрощался… Повернулся и уехал. У меня был такой ужас внутри, такой ужас, но, видимо, и он растерялся от случившегося. А потом вдруг информация от него в газетах — Лонго сбежал в Австралию.

Олеся:

— Мне Гончаров рассказывал, что ему Юрий Андреевич звонил накануне, и ему было очень странно, потому что Юрий Андреевич был, как пьяный. Я ему говорю: «Ген, и ты к нему не поехал? Ты же знаешь, что он не пьёт. Потому что даже я, не медик, знаю, что, когда у человека с сердцем плохо, то у него такой временный эффект наступает, что язык заплетается и как будто пьяный». Я бы чувствовала свою вину, если бы не приехала, а потом с человеком что-то случилось.

Гена, когда вернулся с похорон, вечером звонил и рассказывал мне то, что действительно многие видели* как Лонго то ли моргнул, то ли вообще глаза приоткрыл…

— Нет, у него просто ресницы дрожали, как будто человек не спит, а притворяется. А Елена Лонго на прощание в морге вообще не пришла. Уже и Никас речь сказал, и Николай Николаевич Дроздов своё последнее слово, все попрощались, а её всё нет и нет. Прибежала, вся запыхавшись, только когда уже собрались ехать в церковь на отпевание: «Ах, я так бежала, так бежала по эскалатору!!! Никогда так не бегала!!!

Олеся:

— Он был только на отпевании, а на кладбище не поехал. Я ему говорю: «Ген, это же принято, что самые близкие друзья и родные провожают человека до кладбища, а на отпевание идут все». А он говорит: «Я и так для этого много сделал. Денег дал». То есть для него помощь — это только деньги дать, а душевно он ничем не поможет.

Я считаю, что Лонго был у Гены не просто лучший, а единственный друг. Если посмотреть, так они прожили всю жизнь вместе. И он говорит мне:

— Вот так странно. Вот Юра умер, а я так к нему привык.

Он даже не говорит, что умер «мой друг», он не аппелирует такими категориями, потому что у магов, колдунов, гипнотизёров есть только привязанность, но нет любви и нет дружбы. Самое большее, что они способны сказать, это то, что они имеют привязанность. Они лучше деньгами отпла-тятся, чем душевные силы будут вкладывать. Человек умер, а он всё равно говорит о себе, эгоизм даже в такую минуту.

— Недаром психологи говорят, что, если человек, к примеру, плачет по ком-то, то это он себя жалеет. Точно так же, когда мы делаем кому-то подарки, то тоже в первую очередь делаем удовольствие для себя. Но, тем не менее, со стороны психологии, если всё вот так объяснить и разложить по полочкам, то всё обесценится.

Олеся:

— Но есть же такие ценные моменты в жизни, флюиды, которые ничем не объяснишь, потому что, даже, несмотря на то, что Гончаров был и с другими женщинами, есть моменты, которые остануться только со мной.

Суд — дело тёмное и не всегда правое.

— Если всё это состояние одной Елене, так зачем ей столько? Кроме трёх квартир в самом центре, дачи в престижном направлении, двух иномарок и денег на счетах, в ходе судебного процесса ещё три участка на Рублёвке обнаружились. Надо полагать, что есть и другие претенденты на имущество Лонго, которые помогли «устроить» ей это завещание.

Олеся:

— Но жизнь всё расставляет на свои места очень чётко. Деньги не приносят счастья сами по себе. Юля ещё очень молода, у неё всё ещё впереди. Иногда смотришь на события десять лет спустя и видишь всё иначе, совсем иначе. Всё будет хорошо! Если человек с чистым сердцем, то всё с ним будет хорошо.

Из дневника Юрия Лонго

А ещё у меня была целая неделя Нового года. Целая неделя у меня была, как будто бы в Раю. Были новые люди, новые друзья. Было очень и очень хорошо. Была хорошая погода, было много снега, были лыжи горные. А, вернее, была одна горка в Провацком, и несколько горок было в Оленье и Лоза, такое место есть в Подмосковье. Это было замечательно. Была хорошая, хорошая зима, начало хорошей зимы. И вот сейчас Новый год. И очень грустно. Через несколько часов Новый год. Надо идти к Гончарову есть гуся, и на душе очень грустно, и кажется, это не тот праздник, который мне нужен, не тот. Люди по сути дела очень одиноки, это видно потому, как они (собираются — зачёркнуто) желают встречать Новый год. В шумной компании, а потом остаются одни и им очень грустно, они готовы пойти к первому встречному, чтобы встретить с ним Новый год, потому что им очень одиноко и скушно. Всё будет хорошо.

Первый день нового года. Следующий Новый год нужно будет встречать где-нибудь в лесу, в пустыне, на море, в воздухе, где угодно, но только не на Красной площади. Буквально несколько лет назад на Красной площади было так чудесно, так замечательно, потому что было тепло от людской радости, было хорошо и чисто, и приходили люди по зову души и сердца. Мало было народу. А сейчас туда приходят, потому что это официально назначено центральное место встречи Нового года, и там такие фейерверки дурацкие, грязные бутылки, стаканы, обёртки, закуска летят в воздух. В общем, народ пьяный вдрызг. Невозможно туда пройти, натащили туда омоновцев, милицию. Невозможно туда пройти к Красной площади даже переулочками. Сделали сцену выступления и почти пол-Москвы затащили туда, наверное, благодаря рекламе. Люди просто прочувствовали, т. е. эта грязь вся ползёт с Запада им, с Европы, именно башку повернули почему-то в эту сторону. Люди стараются встречать Новый год как-то оригинально, наверное, для того чтобы запомнить это на всю жизнь. Но таким образом это запомнить невозможно, если ты будешь сидеть и пить шампанское на Красной площади с миллионной толпой. Вот ещё 3 года назад это было так чудно, так оригинально, так хорошо, и сейчас это всё испортилось. К сожалению, это так. А в следующий Новый год обязательно надо найти оригинальный способ встречи Нового года и делать это надо тогда так…

ЕВГЕНИЙ ЧЕРНЫХ:

«Собираясь в баню, Юра брал с собой кипятильник…»

Из дневника Юрия Лонго

Верить в Бога очень трудно, тяжело, но не верить ещё хуже. Это смерть. Наверное, во что-то святое высокое. Это смерть. Хм… Ночь. 3 часа ночи. 13 число. Слава Богу, не пятница. Декабрь, зима не зима, снега нет, мороза тоже, на лыжах катаюсь часто. Хм… Вчера вечером выпил бутылку сухого вина. Конечно, хм… пьянство — это одно хорошее удовольствие. Удовольствий на трезвую голову 200 тысяч — экстремальный спорт, путешествия, книги; Любовь, секс, дружба, расширение сознания, бесконечные мечты и воплощение их, альтруизм, эгоизм, психоанализ, общение с людьми и нелюдьми, друзьями и врагами.

Наверное, в моей крови есть гены, хм… казачества, потому что всё время хочется свободы, вольности, бесшабашности. Раннее утро. Среда. Прошли праздники — День Конституции. Наверное, скоро будет следующий праздник. Не наверное, а точно. Опять эти новогодние праздники, которые убивают человека на полмесяца из жизни. Кто вам сказал, что Бог наказывает болезнями? Бог вообще никого не наказывает, Бог добрый. Наказывают вирусы, катастрофы, аварии, небрежность наша. А Бог даёт силы. А Бог даёт силы избавиться от болезней, от катастроф. У итальянских монахов есть обет бедности. Обет безбрачия, это понятно, обет верности, обет молчания, а вот обет бедности первый раз слышу. Писатели — инженеры человеческих душ. Хорошая старая забитая фраза. Писатель — инженер человеческих душ, а маги?

1994 год. Февраль.

Человек, потерявший цель, бога в душе, может такое натворить с собой и окружающими — не дай бог!

Бог помогает только тем, кто сопротивляется.

Добился всего — теперь бы только заниматься, думать — ан нет.

Относиться философски ко всему. К Богу обращаться.

Перехитрить Бога, значит перехитрить себя. У Бога можно только попросить прощения и возможность прожить ещё раз то, что ты хочешь.

Можешь плакать, реветь, но никто тебя не пожалеет, кроме Бога и самого себя.

2000 год.

Кто вам сказал, что Бог наказывает болезнями? Бог вообще никого не наказывает, Бог добрый. Наказывают вирусы-, катастрофы, аварии, небрежность наша. А Бог даёт силы, а Бог даёт силы избавиться от болезней, от катастроф…

Евгений Александрович Черных, журналист газеты «Комсомольская правда», был знаком с Юрием Лонго больше десяти лет. Познакомились ещё в 1995 году, в тот период, когда Черных два месяца работал редактором в газете «Тайная власть». Вот какими воспоминаниями он поделился с автором этой книги:

— Много было у нас с Юрой журналистских контактов и в газете «Тайная власть» и в «Комсомолке». Просто на тусовках встречались, один раз даже вместе в баню ходили. Честно говоря, я к нему, как к магу, не относился. Я — человек увлекающийся и ещё до встречи с ним начал интересоваться эзотерикой, увлёкся всеми этими эзотерическими практиками и, как результат, пришёл работать в газету «Тайная власть». Два месяца верил во всех этих магов и колдунов. Они приходили к нам, в основном, за рекламой, и я на всех пытался что-то проверять, прояснять этот вопрос для себя ещё до встречи с Юрой. И даже бандиты приходили, просили написать про какую-нибудь очередную «православную матушку». Но хозяин был связан с серьёзными людьми, с Органами, он никого не боялся. Однажды, помню, ясновидящая приходила, говорит: «Вижу вашего хозяина: в прошлой жизни он был герцогом на коне». Тогда модно было говорить про прошлые жизни. Многих я повидал за это время и уже через два месяца узнал им цену и понял, что девяносто девять процентов из них это даже не шарлатаны, а просто если и был у кого-то из них изначально какой-то талант в этой области, то из-за денег этот дар пропадал. Так было с одной женщиной, которая мне действительно предсказала реально сбывшиеся в дальнейшем вещи, и я её даже к Лидии Шукшиной водил, но она потом тоже ударилась в бизнес и весь свой дар порастеряла. Разъезжала потом на «Мерсе», и сын со снохой магами стали и тоже разъезжали на «Мерсах»… Бизнес, просто циничный бизнес. Девяносто девять процентов из них стараются ради денег, и все их способности пропадают. Честно.

Познакомились с Юрой именно в «Тайной власти», сидели, прикидывали, что бы нам с ним такое придумать. Может, Кремлёвские куранты остановить? Не получилось… Денег у него не хватило. У меня осталось от него приятное впечатление, как от человека, с которым можно не напрягаясь, нормально, душевно поговорить. Ну, работа у него такая — маг. В моём понимании — дурить людей. Делали заметки в газету, старались писать, в общем-то, безобидные вещи о любовной магии, зная, что девочки в него верят. Ну, и пусть верят. Была в газете специальная любовная полоска с его советами, приворотами. На День всех влюблённых много специфической информации для девушек писали, Юра сам придумывал и разные «старинные» обряды, как проводить этот день, и какие существуют для этого дня хорошие приметы. Печатали его фотографии с Лидией Шукшиной и с другими известными женщинами, которые отличаются пышными формами. Юра говорил: «Я люблю вот именно таких полных женщин и прогнозирую, что в этом плане мода в России года через три перевернётся». Но с тех пор, как он дал этот прогноз, прошло уже много лет, а мода так и не перевернулась. Всё было очень безобидно.

— Евгений Александрович, Юра мне тоже говорил: «Ты посмотри на улице — подавляющее большинство мужчин идут с полными женщинами. О чём это говорит?» «Это говорит только о том, что, если бы ты посмотрел на этих женщин лет двадцать назад, когда эти самые мужчины выбирали их себе в жёны, то увидел бы, что они были на пару размеров меньше». Отвечает: «Да… Правда».

— Духов я с ним не вызывал, как это делали в других газетах, хотя он и просил меня, потому что понимаю, что в такие вещи лучше не лезть. Есть какие-то тонкие материи, поэтому лучше от этого держаться подальше. У меня был знакомый журналист, который в жизни всерьёз этим занимался. И мне предлагал: «Хотите, я буду вашим учителем?» А через год ни с того, ни с сего выкинулся из окна. Причём он был чекистом, в советские времена работал в ЮАР от солидной, серьёзной партийной газеты. Военный человек, с погонами, не из простых людей. Но занялся там вуду. И всё — выкинулся из окна. А перед этим за неделю до него в Польше выбросился из окна его же учитель. Вот как бывает. А ещё у нас работала симпатичная девушка, сотрудница, и она на фоне неудачной личной жизнц попала к кришнаитам. И всё — «рерихнулась», как я их называю. Человек со слабой психикой. Потом главный редактор встречал меня и рассказывал, что видел её на улице: «Идёт в жару с пустыми, стеклянными глазами… в резиновых сапогах…»

Однажды мы с Юрой ходили в баню. Я в эту баню и раньше ходил с обычной рекламой от газеты, это был серьёзный спорткомплекс, и я с директором был лично знаком. Они организовали застолье, а я обещал привезти известного в "стране человека, сделать им рекламу. Я тогда так удивился, потому что вижу — Юра берёт с собой кипятильник, ещё какие-то столовые принадлежности. Спрашиваю: «Юра, зачем тебе всё это?» Отвечает: «В баню же идём». Я говорю: «Юра, там всё будет организовано. Ты же должен всё предвидеть». Едем туда, а Юра по дороге всё переживал. Я ему говорю: «Юра, ты же колдун, почему ты так переживаешь? Уже всё организовали». Тогда я очень удивлялся, почему он, колдун, нервничает, едет и не знает, как пройдёт наше банное мероприятие. В нём было много такой детской наивности и непосредственности.

Моя последняя встреча с Юрой была на презентации фильма Александра Невского «Московская жара», он вместе с Никасом приходил. Это было примерно за год до его смерти. Вид у него был очень уставший, обрюзгший, но я, конечно, не стал ему об этом говорить. Про себя подумал: «Да… Что-то Юра сдал, уже стал не тот, что раньше. Надо его к Кремлёвской диете приобщить». Я уже тогда собирал материал о Кремлёвской диете. (Евгений Александрович Черных — автор книги «Кремлёвская диета от звёзд» — прим. AM.). Перекинулись парой-тройкой фраз, и, когда он узнал, что я до сих пор так и работаю в «Комсомолке», вспомнил то время, когда там работал журналист Олег Кармаза и то, как он пропечатал его в своей разоблачительной статье: «Вот это я, конечно, помню и ему не прощу». Но Юра был незлопамятный, сказал это по-доброму, безо всякой злобы.

Из дневника Юрия Лонго

О здоровье.

Если хочешь заработать много денег, знай — каждый миллион стоит кусок (кусочек — зачёркнуто) твоего тела. Выбирай, что дороже?!! Надо ли. быть богатым и больным?!

Нету здоровых миллионеров!

Если тело здорово, значит наркоман, а это больная душа.

Никогда не завидуй — это тоже тормоз. Иди вперёд! Можно обогнать на любом витке возраста.

Радуйся успехам других! И учись у них же.

Попробуй всё, кроме СПИДа, наркотиков и убийства. Иначе, как ты узнаешь о белом и чёрном. Но координаты ценностей должны быть нормальными. Нельзя узнать вкус вина, не попробовав его. Но необязательно пить всю бочку. Достаточно столовой ложки. Твоя жизнь дороже всего на свете, но не дороже другой жизни. Мы все равны перед Богом!

Да здравствует разум, но разум чувствительный!

1 декабря 1994 года.

Я стал знаменит, богат, толст, стар и болен.

Три квартиры, 2–4 машины. Ночью глушу водку, утром промываю нутро травами, ромашкой, мятой, чаем и всё сначала.

Конечно, Москва забирает здоровье, безусловно. Я заплатил за своё имя в этом городе собственным здоровьем. Я не знаю, пожалею ли я об этом или нет, но, по-моему, другого выхода у меня не было, а некоторые отдают не только своё здоровье, но и свою жизнь, чтобы стать хоть каким-либо известным, знаменитым человеком. Вот такие дела.

Сколько в жизни ещё интересного, а ты, подонок, гробишь своё здоровье, данное тебе Богом!

До сорока лет мы разбрасываем своё здоровье, как осколки дорогого сосуда, и к 50 годам некуда налить воды.

Человек, который слишком зацикливается на своём здоровье, — смешон. А человек, который потерял здоровье, — жалок. Выбирайте сами.

В конечном итоге только твой организм — судья! Твоё мнение — самое первое.

Таблетки не заменят движения. А движения заменят любые таблетки.

Июль 1998 года.

Путешествовать, чтобы не умереть, заботясь о своём здоровье.

«Как отработанный материал, выбросил своё тело». Очень красивая мысль.

СЕРГЕЙ КУЗНЕЦОВ:

«Юрка говорил мне, что «Юльке не надо РАБОТАТЬ — ЕЙ ХВАТИТ И ВНУКАМ ХВАТИТ!!!»

Из дневника Юрия Лонго

Самокритика.

1. Отсутствует аналитический ум.

2. Жаден.

3. Нет памяти.

4. Нет самоконтроля.

Четыре главных наркотика нормального образа жизни. Вот они (по возрастающей).

1. Алкоголь (расслабляет).

2. Сигареты (оболванивают).

3. Женщины (избыток секса, озверяют).

4. Ожирение.

Дальше полунаркотики.

Зачёркнуто что-то.

5. Избыток пищи.

6. Богатство.

Враги наркотикам.

1. Хорошая работа.

2. Идея.

3. Движение.

4. Общение.

5. Друзья.

Сергей Анатольевич Кузнецов — конферансье и исполнительный продюсер ВИА «Самоцветы» под руководством Юрия Маликова рассказал о своей двадцатилетней дружбе с Юрием Лонго:

— Я не был Юркиным близким другом, но мы общались, и я знал его двадцать лет, ещё с тех пор, когда он был простым фокусником. Мы с ним познакомились в 1987 году, как только начались корпоративные тусовки. Мы ездили на гастроли с Марком Рудинштейном, когда у него были первые корпоративные концерты. Юрка тогда ещё не был колдуном, а просто рядовым артистом, фокусником, тно очень хорошим. Он работал фокусником, я вёл концерт. Юра был совершенно потрясающим человеком и рассказчиком. На тот период так получилось, что «Самоцветы» распались, и я на какое-то время уехал в Германию. Потом возвращаюсь в Россию, смотрю — а Лонго уже колдун! Superstar! Я не могу сказать, что мы после этого с ним каждый день встречались, но периодически, где нас сводила судьба, мы виделись, где я, к примеру, был с Добрыниным, а он уже, как Superstar.

Такая черта, как скупость у него, конечно, была всегда. Он не отдаст ни одной лишней копейки. Я никогда не забуду, как мы втроём — я, Юра и Володя Цукерман — возвращались из Подмосковья с какого-то концерта. Получилось так, что было уже поздно, последняя электричка ушла, машина, на которой мы должны были ехать обратно, сломалась, денег за концерт мы ещё не получили, потому что при советской власти нужно было сначала приехать обратно и расписаться в ведомости. Короче говоря, у нас денег не было, деньги были только у Юры. А мы с Володькой как поедем? Юра предлагал довезти нас только до Москвы, а там, как хотите. Я предлагал: «Давай заедем ко мне, я ужены что-нибудь наскребу или давай я тебе завтра отдам». Мы все вышли на трассу, взяли машину до Москвы, а в Москве… «метро закрыто, такси не со-дют»… без денег, и он поехал домой, а мы с Володькой вышли и по домам на перекладных.

Но когда к Юре обращались люди с какой-нибудь не денежной просьбой, то в этом плане он был очень открытым и безотказным человеком.

Я никогда не забуду, как он приходил на презентацию «Русского диско». Был такой очень популярный клуб «Манхэттен-экспресс» в сейчас уже несуществующей «России». Я говорю ему: «Юр, нужно приехать. Столько этих пиратских дисков, я тебя умоляю, ты, как известный колдун, нас от пиратов ограничь, пожалуйста». Он безотказный был: «Да, приеду, конечно».

Я его представил по полной программе, он провёл свой сеанс: «… даю установку, что не будет больше этих пиратских дисков…!» И что совершенно удивительно, количество пиратских дисков оказалось действительно намного меньше, чем было до этого. Он мне всё время говорил: «Ой, слушай, я люблю такие мероприятия. У тебя хорошие тусовки. Ты меня приглашай». И я его приглашал — чествование наших старых олимпийских чемпионов 1954–1956 годов, Латынина и тщ., презентация новых телевизионных программ, открытие нового клуба — это то, куда Юра приезжал с Никасом, а ещё было много встреч без Ни-каса — на корпоративные тусовки он приезжал один. Но я ни разу эту женщину, его так называемую «жену» Елену, не видел, а дочь, Юлечку, я знал и маленькой, и взрослой.

Один раз в 2003 году мы с ним были в Доме Кино. Много было звёзд: Лановой, Валерий Николаев, Ростоцкий. Мне позвонил и пригласил товарищ из Германии обсудить концерты одной немецкой группы и в процессе разговора спрашивает: «У вас есть такой Юрий Лонго. Он был вчера в «Праге» на презентации сценария. Можно ли с ним переговорить?» Я говорю: «Конечно, есть такой. Юрий Лонго — это мой приятель». «Я хочу с ним посоветоваться и проконсультироваться по поводу колдовских дел, я пишу сценарий нового фильма и хочу ввести такой персонаж, такого человека, как Лонго». И я Юре говорю: «Если сможешь, приезжай». Юра очень занят был, но, хоть и поздно, заехал, и они с ним на эту тему переговорили.

Ещё до дефолта одно время, когда было плохо с работой, я был арт-директором в казино «Галицин».

Юра с Никасом приходили туда играть. Когда у меня рабочий день заканчивался, я сам тоже садился играть. И говорил ему: «Юр, ну ты-то должен вообще всегда выигрывать! Ты же можешь… или всё-таки не можешь…?» Но он всегда умел останавливаться. Когда проигрывал, то уже только смотрел, как играет Никас. Азарт был, но жадность, видимо, была больше. Никас тоже умел останавливаться, только он мог себе позволить подольше поиграть.

Из дневника Юрия Лонго

Поток сознания.

Хожу в казино по ночам, пью один, но хорошее вино. Нашёл недорогой рынок. Деньги летят в трубу.

Казино. Правила.

1. Сумма выигрыша не должна превышать размен.

2. Плохие эмоции очень вредят.

3. «Привязки» тоже вредят.

4. Женщины особенно вредят — появляется зависимость от внешних раздражителей.

5. Если выигрываеттвой друг, ты обязательно проиграешь. И наоборот.

6. Абстрагируйся.

7. Работая над собой, выигрывай у себя, а не у казино. Не высчитывай.

У казино нельзя выиграть, с ним можно поиграть. У казино больше шансов выиграть. Такова игра.

8. Казино многому может научить, но за это потребует много денег!

9. Выиграешь в одном — проиграешь в другом. Подумай?!

10. Всё, что делается быстро, делается некачественно! Директор казино: «Они же, с. и, хотят быстро всё выиграть!»

Иногда Юра приезжал один и тогда после казино мы ехали ко мне домой, если моих дома не было, если они были на даче. Мы там выпивали, много было разговоров о женщинах, но я ни разу не слышал об этой женщине, о Елене. Я Юрке говорил: «Вот я был три раза женат, но последнее время я остановился. Слушай, это такой кайф! Вот я уже столько времени женат, и мне, честно говоря, по большому счёту никто не нужен, для меня жена — уже не просто жена, друг или любовница, это моё второе «я» и теперь для меня семья — это святое. Хотя я и небезгрешен». А Юрка мне: «А я с одной не могу! Ой, не могу!» «Я тоже раньше не мог, но вот остановился». Вот такие разговоры у нас с ним были тогда.

Из дневника Юрия Лонго

Два — это уже зависимость!!!!

Нельзя быть свободным, находясь даже вдвоём. Не так одет, не так посмотрел и т. д.

6 июля 1991 года.

Человек настолько интересен сам по себе, что он должен и может состояться сам по себе, т. е. один.

Одиночество возвращает к самому себе, воспитывает духовность, но, как есть в любом явлении обратная сторона медали, так и в одиночестве: тоска, лень, бедность, извращения.

Когда чего-то слишком много, это превращается в свою противоположность…

Я понятия не имею об этой Лене, кто она такая. За двадцать лет я её ни разу не видел и ни разу от Юрки о ней не слышал. И я у него в гостях был, но ещё на Сухаревской, но и там я тоже не видел её. Ни на каких моих презентациях она никогда с ним не была. А уж раз в два месяца мы с ним обязательно встречались. Хотя однажды лет семь-восемь назад открывался новый клуб на Таганке, и была его презентация. Воттогда Юра привёз Ленку, они откуда-то ехали, и он, не заезжая домой, сразу в клуб приехал. Она-то надеялась, что он и её с собой возьмёт. А Юра из машины вышел и говорит ей: «Аты дальше на метро». Вот тогда я её видел с ним всего один раз.

— Сергей Анатольевич, Юра только на телепередачи с ней ходил, в основном на шоу типа «Большая стирка» или «Принцип Домино», где нужно было появиться вроде как бы с женой. Так называемая экранная жена. Не мог магистр белой и практической магии, занимающийся любовными вопросами и семейными проблемами людей, быть в глазах этих людей, что называется, «сапожником без сапог», то есть сам быть неустроенным в личной жизни.

— Мы с ним очень много разговаривали о дочерях и по телефону, и так. Моей Дашке двадцать, его Юльке двадцать пять. Но никогда не было слова «Лена», я вообще от него ни разу не слышал слово «жена», будь то бывшая или настоящая. Я Юрке говорю: «Какое счастье, что твоя дочь не в шоу-бизнесе. А моя запела! Как тяжело начинать в шоу-бизнесе! Моя дочь и сочиняет музыку и поёт, и, чтобы её раскрутить, нужны такие бабки! У моей Дашки сейчас выходит первый альбом, и будет презентация на Кировской в клубе «Алиби». Будет Юрий Маликов и ещё много известных людей. Если можешь, пожалуйста, будь добр, приезжай. А твоя Юлька чем занимается?». Всё время циркулировал этот вопрос по поводу моей дочери и его дочери. Он говорит: «Да ничем. Ей не надо работать, ей хватит и моим внукам тоже хватит на всю оставшуюся жизнь!» Этот разговор был в январе, за месяц до его смерти, поэтому, исходя из этих слов, такого завещания не могло быть. Если бы он ничего не хотел ей оставлять, разве он бы это говорил? Юра не был монстром, чтобы беременную дочь и будущую внучку оставить на улице почти в полном смысле этого слова, не оставить им ни копейки…, чтобы он хотя бы косвенно её нигде не упомянул… такого не может быть! Не может быть! Он не собирался писать завещание, он вообще был противник написания завещаний, он усматривал в этом некий знак, плохую примету, считал, что человек, на которого написано завещание, отныне будет подсознательно, может быть, даже не отдавая себе в этом отчёт, ждать его смерти, а он не собирался умирать. Я ему говорил: «Ты через три месяца будешь дедом, а моя дочь попала в аварию и врачи сказали, что ей теперь пять лет рожать нельзя». Он радовался, что будет дедом, говорил: «Мне бы уже давно пора». Я кому ни скажу, всем, кто знали Юру, все очень удивляются и все спрашивают: «А что он свою дочь ненавидел что ли? Почему он так поступил?» «Нет, он её любил, он ждал внука». И все говорят: «Значит, это завещание фальшивое». Я так расстроился, что у меня даже сердце заболело.

Алла Михайлова:

— Самое интересное, что вот я была с ним последние три дня, когда случился первый приступ, и мне даже в голову не пришло спросить: «А у тебя завещание вообще-то есть?» Мне материальные вопросы даже в голову не пришли, когда любимому человеку плохо. И то, что человек за эти три последних дня сам ничего не сказал мне про своё имущество, не сделал никаких распоряжений, говорит о том, что его устраивало то, что было на тот момент, а устраивать такая картина, когда всё имущество отписано на Елену, его не могла. К тому же он не хотел её видеть и не говорил ей номера больниц, в которых мы с ним находились. А она названивала и искала его. И Юра сказал мне: «А зачем она придёт? Скажет, чтобы подписал завещание». А потом ещё добавил: «Малышок, если она тебе будет звонить, ключи от квартир и машины ей не давать!»

Сергей Кузнецов:

— Я хочу посмотреть в лицо этой женщине и задать вопрос: «Если он вас так любил, то почему, кроме Никаса Сафронова, в чей день рождения 8 апреля 2003 года составлено это «завещание», почти все близкие друзья Юры вас в глаза не видели?

Алла Михайлова:

— Она на суде, не моргнув глазом, утверждала, что Юра всю жизнь не доедал — не допивал, жил скромно, во всём себе отказывал, чтобы только у неё всё было, что он весь бизнес делал исключительно для неё и ради неё. А когда я позвонила Дроздову Николаю Николаевичу (они с Юрой дружили на протяжении долгого времени), чтобы спросить, слышал ли он что-нибудь об этом завещании, оформленном на Елену, так он мне сразу первый вопрос задал: «А у Юры что, жена была?»

Сергей Кузнецов:

— Ну, так это о чём говорит? Разве это документ? Я сомневаюсь. Нужна независимая экспертиза за границей, а не в этой стране.

Алла Михайлова:

— На суде Елена Юлю поливала грязью, а, получив имущество, за дверь вышла и стала восстанавливать репутацию: «Мне тебя жалко… Я никогда не была тебе врагом…» Это называется — дружба дружбой, но табачок врозь.

Сергей Кузнецов:

— А последние два года я буквально каждые две недели разговаривал с Юркой по поводу его гастролей в Германию, уговаривал его поехать изо всех сил, а он всё упирался рогом. Я как раз долгое время работал в Германии и у меня там были связи. Уже был договор, подписанный Маргулисом, и он вроде бы даже согласился. Я его так упрашивал: «Я там буду, Цукер будет, Гайвана тоже возьмём. Ты только свою физиономию заяви и всё, а всё остальное мы берём на себя. Мы все будем рядом, прикроем тебя, если что, не волнуйся!» Юрку очень хотели там видеть, а он сцены боялся панически, боялся, что у него уже не получится гипноз».

Из дневника Юрия Лонго

Теперь буду ездить только в тёплые страны. Раньше думал, что Германия самая отвратная страна; теперь пусть Берлин отдельно.

— Всё, что касается Юры, — это скандал и мистика большого масштаба. Видимо, под такой звездой человек родился. Вот он умер уже два года назад, а эта энергетика до сих пор где-то здесь, на земле, витает. Я вообще никогда ни в каких скандалах не была замешана, я вообще очень мирный и тихий человек, но, как только я познакомилась с Юрой, всё, что связано со мной, стало тоже скандалом.

Из дневника Юрия Лонго

Нужен нормальный образ жизни.

Конечная инстанция физического образа твоей жизни — твой организм.

Конечно же, ты выйдешь из этого тупикового состояния, но здоровья уже не будет. Поэтому, когда попадаешь в кризис, — не пейте, не курите, не делайте глупости. Думайте о здоровье.

Когда всё в жизни очень гладко, хорошо — бойся, придут наркотики, алкоголь и извращения.

ЧАСТЬ III. ЮРИЙ ЛОНГО И ЕГО ЖЕНСКИЕ ТАЙНЫ

На последней странице книги «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса Юриной рукой записано следующее четверостишие:

Обрекающий на вечность и бессмертие Господь!

Пожалей мою беспечность и страдающую плоть.

Положи меня на полку ближе к небу-потолку,

Буду плакать и смеяться, глядя на свою судьбу.

Юрий Лонго

ЭТО НЕ КОНЕЦ

Жизнь остановилась… Прожив уже, в общем, немало лет, я не знала, что так бывает. Бывают «живые» мёртвые, а бывают «мёртвые» живые. Как будто рассыпались бусы — разорвалась верёвочка (а может быть, кто-то подкрался и разрезал?), и бусины попадали, больно ударяясь об пол, и покатились все в разные стороны. Со стороны казалось, что они освободились от какой-то зависимости и переливаясь, сверкали от счастья… А они захлёбывались от слёз и горя и не понимали, за что им эта свобода. Ведь они стали теперь просто бесполезными, ненужными стекляшками, чья участь — пылиться в углах долгие-долгие годы…

Как же так получилось, что разом осиротели столько людей? Неужели все разом за что-то провинились, неужели можно вот так махануть косой и смотреть откуда-то свысока? Трепыхаетесь? Каждому даётся испытаний ровно столько, сколько он может вынести? Бред! А если человек кончает жизнь самоубийством — значит, больше было дано? Не смог, не вынес? Тело не смогло, дух не вынес…

Для чего вообще дана была жизнь, если, придя к самому важному и значимому событию, кто-то (пусть даже Бог!) позволяет себе эту жизнь крушить, ломать, уничтожать? Ведь права мучить не дано никому!!! А микрокосм — это то же самое, что и макрокосм.

Страшно… Почему у человека, так настроенного на другого, отбирают возможность быть счастливым, принося счастье другому? Что же тогда от нас хотят там, наверху? Смерть соединила, смерть разъединила…

И это не конец.

«МНЕ ТЕБЯ БОГ ПОСЛАЛ»

Я не имею права говорить о Юриной любви ко мне — при жизни Юра не хотел, чтобы о ней знали. Но о своей любви к нему я имею право говорить — и тихо, и громко. Тем более, что Юрочка дал мне такое право ещё при жизни. Как-то раз я сказала ему, что хочу пойти на телевидение, на ток-шоу, со своей темой: «Меня никто не понимает». «Я — не секретарь, я пришла просто помогать любимому человеку», и потому денег за работу не брала. Мало того, всё, что считала нужным покупать моему любимому, будь то одежда или что-либо в дом, я покупала только за свои деньги — я так решила, это моя потребность. Меня никто ни о чем не просил, а значит я должна все делать только сама! И оттого, что ему становится лучше, я получаю колоссальное удовольствие!

То, что этого не понимало его окружение, меня не удивляло. Более того, при случае, если у меня что-то не получалось, обязательно кто-нибудь говорил: «А сколько ты ей платишь? Ну, что ты тогда хочешь — она же работает бесплатно!» Юра берёг наши отношения от посторонних, потому что знал: люди так устроены, что изначально друг другу завидуют. «Как только вы сказали о вашем счастье — всё, на нем поставлен крест. Ни с кем не делитесь. Особенно на этапе влюблённости. Рассказать о своём счастье всё равно, что выпустить джинна из бутылки. Тут же опустошаешься», — говорил он.

До сих пор многие из его друзей не принимают меня, даже не называют по имени, только «эта» или «секретарь», что в психологии называется обезличивание, вытеснение, не подтверждение существования. Не давать человеку имени — значит не давать ему места в своей душе. Имя — это сама личность, его суть. Когда человека называют по имени, ему как бы говорят: «Да, я тебя вижу». А бойкот — самое страшное из всех возможных наказаний.

Что ж, у каждого из этих людей, вероятно, есть свои причины такого отношения. Злость и ревность, оттого что я заняла то место, на которое они претендовали, оттого что потеснила их. За неполные три года я стала Юре ближе, чем многие из них за четверть века, потому что если женщина любит, если она так настроена на любимого человека, то можно и в три года успеть больше, чем в двадцать пять.

Да, у Юры даже после смерти есть любящий, бескорыстный, верный и надёжный человечек, который будет помнить и любить его до конца дней своих. А у них такого человека и при жизни, скорее всего, нет, потому что в их мире нет подобной любви, нет такой дружбы. «Не верьте словам — верьте делам», — я часто повторяла Юре эту фразу и, подтверждая ее, я всегда буду отстаивать его доброе имя и его доброе отношение к дочери.

Но почему-то этого не понимали даже мои друзья, в том числе знакомые психологи. Образно говоря: «Посади десять розовых кустов, натри полы, натри столовое серебро…» — вот и всё, что ему от тебя надо. «Малышок, пойми меня правильно, ты можешь идти (на передачу), но я буду молчать», — сказал Юра. На ток-шоу я, конечно, не пошла, разговор забылся, но, как всегда, всё, что говорил Юра, исполняется дословно. Теперь я говорю, а он молчит… Надеюсь, что через призму своей любви мне удастся раскрыть этого сложного, неоднозначного, противоречивого, но поистине великого человека и великого мага, чьё имя занесено в Мировую энциклопедию самых известных людей мира и чью жизнь за последние три года я практически ежедневно пропускала через себя.

Кто бы вспомнил сейчас про бродячего факира Дмитриуса Лонго, если бы Юра своим талантом, обаянием, артистизмом, широтой натуры не вытащил из забвения и не прославил его забытую всеми фамилию.

Книга — как душа. А в душе много всего понаме-шано. Огромную любовную и сексуальную энергию необходимо сублимировать в творчество, иначе тебя разорвёт изнутри. А главное, такая фигура, как Юрий Лонго, должна быть раскрыта многогранно, что невозможно сделать через газетно-статейные публикации. Людям интересна его личность не только как знаменитости, но и как человека — им интересна его душа, его быт, его поступки.

Сейчас, когда я это пишу, прошёл уже почти год со дня Юриной смерти, а я по-прежнему задаюсь вопросом: «Для чего была нужна наша встреча?» Если не для работы — ведь мы проработали немного, всего два с половиной года в отличие от двух предыдущих секретарей; если не для того, чтобы сделать его, наконец, счастливым — а он, когда мы только встретились, буквально кричал: «Я — несчастлив, несчастлив!!! Зачем ты мне говоришь это?»; если не для продолжения рода — а мы мечтали о ребёнке, о Даньке! — то ЗАЧЕМ??? Ведь наша встреча имела судьбоносный характер.

Оглядываясь назад, я понимаю, что даже Господь с трудом наставил меня на этот путь — так долго и трудно я шла к Юре. Ведь я не просто упрямая — я упёртая! Но всё в жизни случается в своё, отведённое для того время.

Я — Рыбы по гороскопу, а это самый магический и мистический знак, типичные представители которого живут больше в ирреальном мире, чем в реальном. Сны, приметы, какие-то невидимые и никому не понятные знаки всегда являлись для меня значимым подтверждением грядущих событий и интересовали больше, чем события текущего дня. К тому же мои Рыбы — в Водолее, а Водолей — знак ума, что даёт в итоге невероятное количество эмоций, да ещё все они пропускаются через голову. Со стороны кажется: всё при ней — и ум, и чувства. Для себя же самой — тяжело невообразимо.

Всё началось с того, что Юру мне напророчила цыганка, к которой я пришла погадать ещё в июле 2002 года:

— Тебе другой идёт навстречу. По судьбе. Встретишь его в конце ноября.

Потом подумала и сказала:

— Ну, до Нового года встретишь. Будет пониже тебя ростом, чернявый, на десять лет старше.

И я, конечно, подсознательно ждала и, приглядываясь к мужчинам, думала: «Ладно, посмотрю ради спортивного интереса, кто это будет такой».

Но на самом деле не очень-то поверила цыганке, так как знала свою разборчивость во всём — и в одежде, и в еде, а уж в мужчинах в первую очередь. И ведь что интересно: Юру я встретила 4 ноября, через три с половиной месяца после того гадания.

Почти год мы просто дружили, ходили в рестораны, катались на коньках, на лыжах. Но мне уже тогда хотелось большего, и я с горечью вспоминала ту свою фразу: «Посмотрю ради спортивного интереса».

И думала: «Ну, вот и смотри теперь».

Ни одно наше слово не уходит в никуда, в пустоту. Всё записывается где-то…

А седьмого ноября 2002 года я была на приёме у астролога Андрея Кузьмина. Он составлял мне космограмму на 2003 год. И в середине декабря, когда я пришла её забирать, он меня спросил:

— Вы, случайно, не известный человек? Может, я Вас просто не знаю?

— Нет.

— Ну, Вы хотя бы знакомы с известными людьми?

— Нет.

А про себя подумала: «Только с Катей Дуровой, дочкой Льва Константиновича Дурова, с которой мы учились в школе в одном классе, но, наверное, вряд ли наше знакомство имеет такое влияние на мою космограмму».

— Странно. У Вас гороскоп известного человека. Более того, как у Петра I или Робеспьера.

— Не может быть! Как же так?

— Ну, сами подумайте, сколько нужно в природе Робеспьеров? Один. А природа их рождает немного больше, на всякий случай, про запас. На самом деле зачастую они глубоко несчастные люди, которым очень сложно найти в жизни место, адекватное внутреннему состоянию.

И 1 июня 2003 года я пришла работать к Юрию Лонго!!! Вот какой сильный отсвет уже тогда падал от него на мою космограмму!

Был и ещё один случай, когда в августе 2002 года я пришла на курсы по магии к Лилиане и познакомилась там с очень приятной женщиной, которую тоже звали Алла. Имея богатого мужа-бизнесмена, она очень хотела попасть на приём к Юрию Лонго в связи с периодически возникающими проблемами в семье, и я пообещала ей отыскать его координаты в Интернете. Тогда я собиралась ложиться в больницу на операцию по поводу удаления кисты, но пойти самой с этой проблемой на приём к великому магу мне и в голову не приходило. Но по воле судьбы на приём к нему пришла именно я.

Курсы по магии закончились, Аллу я больше не видела, а бумажка, с выписанными для неё номерами телефонов, так и осталась лежать на столе. И только через полтора месяца, взглянув на неё в очередной раз, я подумала: «А не сходить ли мне самой?» Вот так, с подачи одной Аллы, другая Алла, то есть я, пришла к третьей — Алле Дмитриевне Пятигорской, которая в то время работала у Юры секретарём.

И это неудивительно: Алла — имя магическое, защищённое одинаковым прочтением с обеих сторон, что немаловажно в нашей работе. Что же касается Аллы Пятигорской, то она превосходно гадала и по руке, и на разных колодах ТАРО, поэтому, придя 25 октября 2002 года (за несколько месяцев до её смерти!) к ней на «разведку» просто погадать, я услышала, что когда мне будет 40 лет, я стану работать с человеком, которого буду любить. По поводу «любить» я не удивилась — мы же не знаем где, кого и когда встретим. Удивление было по поводу работы — у меня есть доход, который позволяет мне не работать, в связи с чем я давно не работала и не собиралась. Но поскольку день рождения у меня в марте, решила не прояснять этот вопрос, скоро и так все разъяснится. Поживём — увидим.

В марте мне исполнилось 40 лет, а 1 июня я пришла работать к Юре. Нагадала мне Алла Дмитриевна и судьбу, и работу на своём собственном месте. Сама замену себе нашла. Юра потом всё время повторял: «Ты — чудо! Идеальный человечек! Мне тебя Бог послал!»

Вот какие кармические, судьбоносные и даже, можно сказать, мистические вещи предшествовали моей встрече с Юрой.

Познакомившись 25 октября с Аллой Пятигорской, мы сразу же подружились, она была такая же открытая и общительная, как и Юра, и уже четвёртого ноября я была у него на приёме по поводу киста. У него была действительно магическая квартира, хотя, на первый взгляд, казалась самой обыкновенной. Никаких загадочных магических атрибутов, больших впечатляющих икон, тёмных штор и занавешенных окон. Наоборот, всё светлое, радостное, приветливое, манящее своим уютом и гостеприимством. Однако, переступив порог, я сразу же ощутила его дух, его запах, его притяжение и незримое присутствие во всём. Я сразу же, с порога, поняла, что приду сюда ещё и ещё раз, во что бы то ни стало.

В тот раз мне не удалось увидеть Юру. Была только Алла. Сколько раз до того я видела его по телевизору, но здесь почему-то, даже в его отсутствие, меня, что называется, пробрало сразу. Влюбилась в него заочно, по запаху, даже не видя. Когда я уходила от Аллы через два часа, я знала, что готова бежать сюда снова завтра же и за любые деньги. Он был действительно МАГ с большой буквы, даже без всяких магических приемов.

Я приходила к Юре по поводу кисты четыре раза, хотя все родственники и знакомые пытались меня отговаривать. Говорили, что киста, может быть, и уйдёт, а капсула от неё всё равно останется. Но киста была маленькая, не застарелая, а Юра, видно, очень хотел мне помочь и старался, как мог. В результате через три месяца ультразвуковое исследование в женской консультации показало, что кисты больше нет.

Уже позже, через два года, когда мы стали задумываться о ребёнке, Юра посоветовал мне проверить здоровье (всё-таки 40 лет, не юная девочка) и послал в Центр планирования семьи и репродукции. Врачи провели обследование — кисты не было, гормональный фон в норме.

АЛЛОЧКА ПЯТИГОРСКАЯ

Когда-то давно Юра работал со своим другом Альбертом Махмутовым (сейчас Махмутов — магистр оккультных наук, пишет книги-воспоминания о Юрии Лонго и их общих друзьях). Но потом Альберт решил работать самостоятельно, и именно тогда, как нельзя кстати, в Юриной жизни снова появилась Алла Дмитриевна Пятигорская, с которой он познакомился ещё в Израиле в 1992 году, куда они с мужем уехали на ПМЖ. Оба они, Алла и Владимир, — творческие люди. Алла окончила музыкальное училище им. Ипполито-ва-Иванова, танцевала и пела в хоре Театра Оперетты. У неё был очень редкий голос — меццо-сопрано. Муж Владимир, тоже окончив музыкальное училище по классу ударных инструментов, играл в оркестре. Собирал фольклор — грузинский, азербайджанский, татарский, еврейский, блатной… Пел на многих языках мира. Много гастролировал, имел свой ресторан. Всё вместе это приносило очень неплохие деньги.

В мае 1990 года Алла со своей лучшей подругой Ольгой Бочковой (с которой они дружили с четвёртого класса школы) в ресторане, вместе с семьями, шикарно отпраздновали сорокапятилетие. Все были настроены на жизнь и работу в России. И Ольга никак не ожидала, что уже осенью того же года услышит от подруги совершенно поразившие ее слова: «Мне надо тебе кое-что сказать. Я решила, что наша семья должна уехать в Израиль. Ты посмотри, тут всё разваливается, всё рушится. Ни еды, ни экологии». Другая знакомая, Татьяна, работавшая стюардессой, отговаривала, умоляя: «Алла, не делайте глупостей. Не уезжайте!» Но Алла, Телец по гороскопу, непременно осуществляла то, что приходило ей в голову И, как ни странно, но именно благодаря ей, русской по происхождению, под ее напором и по ее инициативе, вся семья, продав, а по большей части раздарив почти всё имущество, уехала в Израиль. Именно она сорвала всех родных с насиженного места, подкосив всю семью.

Со всей основательностью взявшись за дело, она, вроде бы, подготовилась к отъезду идеально — отправила всех домашних на курсы по изучению иврита; сама профессионально овладела классическим массажем. Шесть чемоданов с занавесками, сервизами и коврами стояли в ожидании отъезда. И весной 1991 года они уехали на поиски ещё лучшей жизни. Но от добра, как известно, добра не ищут.

К сожалению, в Израиле для них достойной работы не нашлось. Вкалывали по-чёрному. Алла пела в хоре, убирала квартиры, мыла лестницы, работала в массажном салоне. Мотя, эмигрант из Узбекистана, владевший отелем, взял её на работу. Владимир подметал улицы, работал на вентиляторном заводе с арабами… Полуподвальное помещение, жёсткая дисциплина. Подфартило, что называется, один раз — подметал улицу и нашёл золотой браслет. Вот и всё их израильское счастье. Никакой перспективы, никакого образования даже для дочек, так как по документам они были и не еврейки».

У Владимира началась депрессия: «Или мы уедем назад, или я повешусь». Половина чемоданов пропала в аэропорту ещё по приезде, остальные так и стояли не распакованные. Вокзальное настроение его не покидало весь год. Не выдержав, с большим трудом выплатив субсидии и чуть не покончив жизнь самоубийством, он с девочками уже через год, весной 1992 года, уехал обратно в Россию, благо в Москве ещё оставалась квартира, предусмотрительно сохранённая его старшей дочкой от первого брака. Правда, пустая, совсем без мебели, — она тоже собиралась уезжать из России. Дачу и большую шестикомнатную квартиру на Бауманской, где проживал его девяностолетний отец, которого они также забрали с собой в Израиль, вернуть не удалось. Отец, правда, в Израиле прижился. Ещё в первые годы пребывания там он сломал шейку бедра, но вылечился, что в России бывает крайне редко, и благополучно дожил до глубокой старости, умерев в прошлом году в возрасте ста одного года.

Семья Ольги Бочковой оказалась единственным надёжным оплотом Пятигорских в Москве. Деньги, отданные Владимиром перед отъездом им на хранение, были возвращены в полной сохранности. К тому же за время их отсутствия Ольга с мужем выучили на бухгалтера старшую дочку Владимира, оплатив ей курсы.

Вернувшись, Владимир пытался заниматься бизнесом, опять открыть ресторан. Но ситуация уже изменилась. Чтобы снова войти в дело, нужны были силы — и моральные, и материальные. А все они ушли впустую — сначала на адаптацию в Израиле, а потом и в Москве. Опять началась депрессия. Ни смотреть телевизор, ни читать он не мог… Всю вину за бедственное положение семьи Владимир, как мужчина и глава семьи, брал на себя.

В России в тот начальный период перестройки найти работу тоже оказалось нелегко. О том, чтобы вернуться в Театр оперетты, не было и речи… И Аллочка решила на какое-то время одной остаться в Тель-Авиве. Она работала за двоих: отправляя посылки, кормила и одевала всю семью. Периодически приезжала в Москву, снабжая родственников всем необходимым. За два года, проведённых в Израиле, она совсем не видела страну — не была ни на Мёртвом море, ни на Голанских высотах… Только работала. Видимо, чувствовала свою вину перед мужем и детьми. Тогда-то Алла и встретила Юрия, который открывал там, в Израиле, свою Школу колдунов. Она посещала его школу, параллельно учила технику Рейки. Начала гадать на ТАРО.

Видимо, Всевышний, отобрав когда-то в 1990 году у Аллы разум, уже тогда вёл её к своей, ещё неведомой для неё цели, — быть секретарём и помощницей самого Юрия Лонго. Целых десять лет. И другого пути, чтобы встретить Юру, у неё, очевидно, не было. «Не уедешь — не познакомишься» — так рассудил Высший Разум. Если где-то убыло, то где-то непременно прибыло. Этих законов ещё никто не отменял. Чтобы Алле встретиться и в дальнейшем работать с Юрой, заранее отдать огромный аванс пришлось всей семье.

Израиль был любимой страной Юры. Время, проведённое там, — одно из самых счастливых воспоминаний. В Израиле его всегда очень тепло принимали. Везде висели большие транспаранты — «Лонго — астральный щит Израиля!» Впервые в жизни Юра заработал там большие деньги и, вернувшись в Москву, купил свою первую квартиру. Много позже, когда Алла умерла, он, чтобы хоть как-то облегчить своё состояние, сразу же, на "Три недели, поехал именно туда, вспомнив, как хорошо и счастливо он там себя чувствовал.

В 1993 году Алла тоже вернулась в Москву. Девочкам в подростковом возрасте мама нужна была рядом.

Очень долго она никак не могла вписаться в российскую действительность. Началось очень тяжёлое существование, когда певице с редким голосом, в прошлом актрисе Театра оперетты, даже пришлось стоять за прилавком на рынке. Чтобы устроиться в Москве хотя бы массажисткой, нужно было иметь медицинское образование. Она, как и муж, уже находилась на грани срыва…

Поехав с Ольгой в Новый Иерусалим, они ставили свечи и молились за её лучшее будущее, за нахождение работы. «Боже ж ты мой, какая красота! Первый раз я чувствую, что отдыхаю», — говорила Алла.

Прошло совсем немного времени, и однажды, усталая, голодная, без рубля в кармане, проходя мимо киноконцертного зала «Россия», она увидела большую рекламную афишу, которая сообщала о том, что в ближайшие дни белый маг Юрий Лонго будет проводить сеансы массового гипноза. Она сразу вспомнила, что ещё в Израиле он давал ей свои московские координаты. Дома, немного подумав и посомневавшись, она отыскала номер его телефона и позвонила. Разговорились, вспомнили Израиль, и Алла, расплакавшись, пожаловалась Юрию на свою тяжёлую жизнь. «Приходи завтра. Что-нибудь придумаем», — ответил он.

На следующий день, приехав к Юрию на Кунцевскую, Алла узнала, что Альберт Махмутов, давний его товарищ и ученик, с которым они последние годы вместе выступали, чувствует в себе силы и желание работать самостоятельно. Юра, зная свой непростой характер, с сомнением спросил: «Как ты думаешь, сработаемся мы с тобой?» После Альберта у него некоторое время была в помощницах одна молоденькая девушка, которую тоже звали Алла, но она его не устраивала, раздражая своим незнанием, медлительностью и нерасторопностью. «Пойди вон в ту комнату, возьми свою голову в руки, подумай и скажи это сам. Маг ты или не маг?», — ответила Алла, улыбаясь. Юрий так и сделал. Через пятнадцать минут выйдя из комнаты, сказал: «Сработаемся». Это было в 1994 году.

Ольге тоже очень понравилась новая работа Аллы. Всё тут было в новинку — большие балахоны, белый и чёрный, карты, схемы… И сам Юра всегда очень хорошо принимал Ольгу, а, узнав, что она преподаватель английского языка и даёт частные уроки, даже захотел учить английский. Но уж очень всегда был занят.

Алла была трудоголиком и ко всему подходила очень основательно. Придя к Юре работать, сразу активно взялась за дело — она официально создала его организацию, зарегистрировав его как индивидуального предпринимателя, помогла Юрию открыть школу магов в Москве. Подружилась с Леной Семенен-ко (Лонго), его подругой и ассистенткой. Всё время учила её и советовала, как поступить в том или ином случае, чтобы лучше ладить с Юрой. Лена потом говорила про Аллу: «Она была мне как мать».

В 1996 году Юля, старшая дочь Аллы, умница и красавица, участвовала в конкурсе «Краса России», который проходил в Москве, во Дворце Молодёжи, и попала в первую десятку красавиц. В числе приглашённых были и Юрий Лонго с Никасом Сафроновым.

Владимир Пятигорский, муж Аллы, вспоминает, что она всё время говорила: «Нас с Юрой Бог накажет. Мы занимаемся чертовщиной». Он не верил, считая, что она говорит это для красного словца. Отвечал, успокаивая: «Да ладно… Нравится тебе магия, ну и занимайся ею».

В сентябре 2002 года Алла заболела раком. Сначала она долго не могла понять, что происходит. Думала, что так себя проявляет поздний климакс. Когда врачи поставили диагноз и назначили операцию, Юра помогал ей, как мог — ставил защиту, блокировку, снимал боль. К физической боли и душевным переживаниям по поводу неизлечимой болезни добавились и другие. За всё то время, пока она лежала в больнице после операции по удалению опухоли, да и потом, когда она уже выписалась домой, Лена ни разу не пришла её навестить. Зато другие — и родственники, и друзья, и Юрины пациенты, с которыми она успела подружиться, — все приходили в больницу проведать и поддержать её. Помогали, чем могли, и после выписки домой — кто денег даст, кто в онкологический центр на машине отвезёт. Естественно, что после этого осталась у Аллы обида на Лену, и больше они уже не дружили, только иногда холодно общались по телефону.

Уже позже писательница Наталья Виноградова, которая когда-то дружила с Леной и с которой поссо-. рилась несколько лет назад, рассказывала мне: «Алла очень хорошо относилась к Лене, она для неё действительно была как дочь, но Лена вряд ли умеет дружить. Просто ей удобно было через Аллу узнавать, что там делается у Юры дома, на Большой Бронной, кто из женщин приходит, зачем, как выглядят. Вот и вся дружба». Лена жила в Юриной квартире на Сущёвском валу, так как своя квартира в городе Дзержинском Московской области её не устраивала. Но в двух других Юриных квартирах — на Большой Бронной улице и на Страстном бульваре — она никогда не бывала. Юра не пускал её даже на порог. Если вдруг случалось, что им куда-то нужно было вместе ехать, Лена ждала его в машине около подъезда. А когда Алла заболела онкологией и перестала бывать у Юры, она ей стала просто не нужна. Видимо, Лена не предполагала, что Алла придет в себя, поправится, хотя бы на какое-то время, и ещё почти два года проработает с Юрой.

У Аллы Пятигорской была в Юриной жизни кармическая роль — она его женила на Лене, хотя до встречи с Аллой Юра уже знал Лену шесть лет (с марта 1987 года) и жениться на ней не хотел. Он потом до конца её дней ставил ей это в упрёк, говоря: «Это ты меня на Ленке женила». Ведь брак продлится всего неполных пять месяцев — с 15 ноября 1995 по 03 апреля 1996 года. А меня Алла привела к нему секретарём — на своё место, в самый тяжёлый и рубежный период ее жизни. Почти до последнего дня, когда у неё уже не было сил даже просто дышать, так как в бронхах накапливалась жидкость и ей делали сложные и болезненные проколы, она старалась передать и досконально объяснить мне все тонкости работы — как заполнять бухгалтерские документы, как вести себя с посетителями. Много рассказывала о Юре, чтобы я лучше узнала и поняла человека, с которым мне предстояло работать.

О ТОМ, КАК МОЖНО СГЛАЗИТЬ, ИЛИ ПОЧЕМУ УМЕРЛА АЛЛА ПЯТИГОРСКАЯ

28 июля 2002 года в ресторане на Большой Пироговской улице отмечал своё шестидесятипятилетие известный режиссёр и драматург Виктор Иванович Мережко, на котором присутствовали многие известные люди, его друзья: Никас Сафронов, Николай Дроздов, Юрий Лонго… Никас выглядел усталым, так как в тот день утром он прилетел из Ульяновска, куда ездил навестить своего старенького папу.

В три часа ночи, расстроенный, он собрался домой, так как на мобильный позвонил племянник и сказал, что у отца снова сердечный приступ. Он сел в свой джип и на большой скорости помчался домой. Юра говорит, что Никас любит гонять, что с ним ездить страшно. Но ночью дороги свободны, а он, видимо, задумался об отце.

Вдруг откуда-то вынырнула мужская фигура, Никас резко затормозил, выворачивая руль, чтобы не случилось столкновения. Машину занесло на высокий бордюрный камень, она перевернулась и осталась лежать на боку. Никас просто чудом остался жив, сам вылез из машины, позвонил друзьям, вызвал «Скорую» и ещё успокаивал перепуганного до смерти пешехода, который ночью пытался перейти дорогу в неположенном месте. С тяжёлыми травмами и сильным ушибом позвоночника он был доставлен и госпитализирован в Боткинскую больницу, в которой пролежал почти два месяца. А потом полгода носил специальный корсет.

Юра попросил Аллу помочь Ольге, секретарю Ника-са, ухаживать за ним в больнице. Ведь Ольга не могла находиться там сутками бессменно. Разумеется, Алла не отказала. Ей вообще были присущи альтруизм, доброта, отзывчивость, желание помочь всем на светё. Причём и людям, и даже бездомным животным. Она и за Юрой ходила как за ребёнком. Носила, как и я потом, ему супы в банках из дома, разогревала и кормила чуть ли не с ложки. А Никас к тому же нравился ей как мужчина. Иногда она, в свои пятьдесят девять лет, писала ему трогательные и наивные письма, почти детские… Конечно же, она эти письма ему не отдавала, она читала их мне. Не знаю, ценил ли такое отношение к себе Никас. Скорее, принимал, как должное, потому что позднее, когда уже самой Алле стало плохо, никакой маломальской помощи или участия она от него не видела.

Посетителей к Никасу было столько, что в коридоре порой выстраивалась очередь. Алла вспоминала, что зачастила к нему тогда какая-то уже немолодая полная женщина из Азербайджана. Сначала одна, потом с такой же полной дочкой, одетой во всё прозрачное. Видимо, знала о пристрастии Никаса к молодым и полным девушкам. Может быть, надеялась сосватать ему свою дочку. Алла в то время всегда была около Никаса — массаж делала, борщом кормила, постель поправляла, приносила лекарства… Алла была воспитанным и деликатным человеком, но Никас, очевидно, не желая оставаться наедине со своей азербайджанской поклонницей, не разрешал Алле покидать палату.

Видимо, от Аллы к Никасу исходила какая-то особая любовная теплота, которая ощущалась почти на физическом уровне. Может быть, она была взаимной. И тогда эта женщина вдруг начала просто неистово хвалить Аллу, слащавым и приторным голосом монотонно повторяя и повторяя одно и то же: «Вы такая хорошая, мы Вам так признательны, чем мы Вас можем отблагодарить?..»

При этом она постоянно дотрагивалась до нее. «Что Вы делаете? Не надо меня трогать!», — пыталась защищаться Алла, но все было бесполезно. А однажды она просто спиной почувствовала, как азербайджанка проводит около нее какие-то манипулятивные пассы ладонями. Спина просто горела. Она резко обернулась и увидела реальное подтверждение своих чувств и предположений.

У Аллы самой энергии было хоть отбавляй. В тот раз она не придала особого значения поведению азербайджанки, по крайней мере, не думала, что вот так просто её можно сглазить. И уж тем более навести порчу. Правда, такая мысль мелькнула. Мелькнула и пропала. Если бы она тогда рассказала всё Юре, наверняка, трагедии можно было бы избежать. Но Алла всегда была здоровой, бодрой, энергичной, весёлой, она практически никогда не болела и не унывала. Однако прошло чуть больше месяца, примерно сорок дней, и уже в конце сентября у нее покраснела и начала болеть грудь. Было такое чувство, что сил нет совсем, стало трудно даже просто сжать ладонь в кулак.

Алла начала заниматься самолечением — пить таблетки, ставить компрессы на грудь и только усугубила положение дел. К слову сказать, забегая вперёд, оба — и Алла, и Юра — умерли в конечном результате от сильного сглаза и порчи, которые в обоих случаях ровно через сорок дней проявились резким ухудшением здоровья. Чтобы защититься от сглаза и порчи, нужны ритуалы с чужой сильной, но спокойной энергетикой, направленные на защиту человека. Именно с чужой. Но у них — ни у того, ни у другой — такой защиты не было.

UROCHKA — MY LOVE

За время моего лечения у Юры мы подружились, и только-только наступил март, как я, забрав ролики сорок пятого размера у сына, положив туда стельки и надев деревенские шерстяные носки, под его руководством начала потихоньку учиться кататься. Ведь Юра обещал, что когда наступит тепло, мы будем обязательно ездить кататься на Поклонную гору. Сын меня понимал. Андрей очень хотел, чтобы я была весёлой и счастливой, и когда я уже работала с Юрой, всегда откликалея на мои просьбы и помогал ему во всём: и если с компьютером случались неполадки, и если в доме нужна была какая-то мужская помощь…

Так я встала на ролики. Хотя заниматься спортом я, честно говоря, не люблю, и от спорта всегда была далека. К тому же и необходимости в нем не было, проблема лишнего веса передо мной никогда не стояла. Как набрала сорок восемь килограммов в пятнадцать лет, ещё в школе, в седьмом классе, так никогда больше и не весила, даже родив двоих детей и перешагнув за сорок, разве что плюс-минус один килограмм. Но уж очень хотелось, чтобы наши прогулки действительно состоялись. Ведь чтобы быть ближе к любимому человеку, надо искать грани соприкосновения. Позже я даже на горных лыжах научилась кататься, но спорт вместе с зимним холодом — это уж совсем не для меня.

В марте ещё везде лежит снег, но Фрунзенская набережная, рядом с которой я живу, очень удачное место для учёбы в такое время года — на газонах ещё лежит снег, а асфальт уже сухой, благодаря ветрам, дующим с Москвы-реки. В моём возрасте учиться кататься на роликах днём мне было стыдно, и Андрей, приходя из института, по вечерам, в темноте, учил меня поворачивать, тормозить… В общем, всему.

UROCHKA-MY LOVE. Седьмого мая 2003 года, увидев эту впервые высветившуюся любимую надпись на моём телефоне, у меня замерло сердце, и я поняла, что пришёл наконец день сдачи экзамена. Приехав с Юрой на Поклонную гору, я не сразу поняла всего ужаса ожидающих меня трудностей, даже опасности, о которых можно было бы догадаться и раньше уже из самого названия Поклонной горы. Дело в том, что, катаясь по Фрунзенской набережной, я научилась ездить по ровной поверхности, но у меня совсем не было навыка катания со склонов. К тому же на Поклонной горе эти склоны пересекают дороги с автомобильным движением, что совсем не безопасно для новичков.

Юра вихрем понёсся с горы, я — следом за ним, в тот же миг похолодев до кончиков волос от страха и ужаса, так как с молниеносной быстротой поняла, что сейчас со всего разгона или разобьюсь вдребезги, или попаду под машину. И такие приключения в моём возрасте! Как выяснилось позже, в подобных случаях надо просто падать на обочину, в траву. Легко сказать. Но вместо того, чтобы попытаться сесть на пятую точку, пусть изрядно ободравшись, но хотя бы с минимальным ущербом для здоровья, я зачем-то начала тормозить, а тормозить к тому времени я научилась только с разворотом… Не знаю, как жива осталась. Странно. Даже ничего не сломала. Даже одежду не порвала, только проехалась в ней, как наждачной бумагой, по асфальту.

Зато потом мы ехали, крепко взявшись за руки, сразу став почему-то ближе, а большое круглое красное солнце садилось за верхушки деревьев. Было тепло, кругом, катаясь, резвилась, смеялась и дурачилась молодёжь, громко играла музыка, и за всё это вдруг свалившееся на меня счастье я согласилась бы рухнуть ещё раз пять, испытав организм на прочность и не думая о возрасте и последствиях.

Вот только Юрочка после того первого раза, испугавшись лишиться своей верной помощницы, брал меня кататься на роликах и горных лыжах нечасто, говоря: «У тебя косточка тонкая. Легко сломается». Помнил, как тяжело и плохо ему было без Аллы Пятигорской, когда та заболела. Да за несколько месяцев до смерти ещё и ногу сломала, упав после работы с лестницы прямо у Юры в подъезде.

«ТЫ МНЕ ТУТ НЕ НУЖНА»

В тот день они приняли много людей, Юра устал, у него поднялось давление, и он раздражённо сказал ей: «Ты меня обираешь! Ты мне тут не нужна, мне нужен человек только для оплаты платежей!» Имелись в виду коммунальные платежи и сборы в налоговую инспекцию. Дело в том, что именно Аллочка, придя к Юре в 1994 году, создала его организацию и получала десять процентов с каждого записанного пациента, поэтому в тот день набралась довольно приличная сумма к оплате. Правда, отходил Юра очень быстро: «Не обращай внимание. Ну, что ты хочешь, я же из деревни приехал!» Хотя вряд ли играет какую-то роль то, откуда приехал человек. «Деревня» — это не деревенский житель, это тот, кто не делает выводов.

С трудом сдерживая слёзы, Алла взяла деньги и пошла домой, но на лестнице в его же подъезде оступилась, упала, сломала ногу… И больше уже не вернулась… У неё уже была операция по удалению опухоли, химиотерапия и лучевая терапия. Нога срослась довольно быстро, но онкология снова дала о себе знать. Аллочка по-человечески очень любила Юру, заботилась о нём, как о ребёнке. Как и я позже, она была для него всем — и матерью, и секретарём, и домработницей… Многие люди, в том числе и с образованием психолога, претендовали на её место, приходили, предлагали Юре свои услуги, но его устраивала только Алла, никакая другая кандидатура даже не обсуждалась. Почему же он так себя вел? Его отношение и поведение мне было непонятно, я ему говорила: «Если тебе дорог человек, неважно — как женщина, как профессионал, пусть даже в силу каких-то корыстных причин, — то человека надо беречь».

Уже в больнице она сказала мне: «Теперь я за него спокойна. Я тебя очень люблю». И через день умерла. Я тоже хорошо знала силу Юриных слов, испытала их на себе в полной мере, но, как и Алла, никогда не боялась, только всё время подсознательно ждала, что же со мной будет. Любовь сильнее страха, вернее, страха совсем не было, потому что я знала: «Мне его оставила Алла, и я ему нужна». Юра удивлялся: «И где вы друг друга находите?»

«ТВОЯ ЛЮБОВЬ — МОЙ АСТРАЛЬНЫЙ ШИТ»

(фраза взята из дневника Юрия Лонго)

Ты сама себе дочь,

Ты сама себе мать,

В твоих пальцах клубок,

И тебе выбирать.

Ты свободна, как ветер в долине.

Полагайся на нить,

Не заботься, кем слыть.

Может быть,

Ты придёшь к середине.

Ты сама — свой рассвет,

Ты сама — свой закат,

Победитель — твой муж,

Ясновидец — твой брат.

Ты скользишь по незримым дорогам.

 Твой отец пьёт «Агдам»,

Лечит грязью свой шрам,

Выпасает ашрам,

Спасает ашрам

И работает Богом.

В рукаве твоём сон:

Белый филин и трон,

И грядущий дизайн мирозданья.

Ты не зверь и не дух,

Не язык и не слух.

Твои знанья — воспоминанья.

Ты не явь и не бред,

Тебя вроде бы нет.

Доброй ночи, мой свет,

Доброй ночи, мой свет,

Доброй ночи, мой свет,

До свиданья!

Из дневника Юрия Лонго

Вчера был день рождения — 23 сентября 2004 года. Похоронил Аллу.

Мёртвые для мёртвых, живые для живых (восточная мудрость). Нельзя это смешивать. ЗАПРЕЩЕНО!

Уже давно сижу в Москве. Так отдохнул, что даже адрес забыл, когда ехал из аэропорта.

Когда случилось несчастье, и Аллочка умерла, Юра настолько не мыслил свою работу без неё, что даже хотел закрыт ь организацию, хотя замену было найти нетрудно. За окном, фигурально выражаясь, очередь стояла из желающих работать с ним, а он твердил: «Я закрываюсь! Мне не с кем работать!» От нерешительности и страха походив вокруг телефона, наверное, с час, я всё же позвонила ему и сказала: «Если Вам нужна помощь, Вы можете на меня рассчитывать». И уже в ближайший вторник мы работали вместе. Отныне вся моя жизнь разделилась на вторники-четверги и остальные дни. Вскакивала утром, даже в нерабочие дни, в половине седьмого. Тонус был. Сыну на работу идти, но он вставал гораздо позже и ужасно удивлялся: «Мамчик, куда ты вскочила? Тебе что, на работу?» Но мне хотелось любить, дарить, отдавать… Хотя все, по слухам, мечтают об обратном — быть любимыми. Ну, то есть получать.

Первая ликующая мысль была не о том, что теперь я — секретарь Великого Мага, а о том, что теперь смогу заботиться о нём — готовить борщ, окрошку, делать полезный морковный сок, благоустраивать жилище, покупать ему красивую одежду. Дело в том, что, например, известный модный художник Никас Сафронов не раз говорил Юрию: «Ты похож на председателя колхоза». А друзья и знакомые после очередного показа по ТВ начинали звонить и бесцеремонно говорить: «Ну, ты постарел! Только посмотри: у тебя же три подбородка!»

Юра очень расстраивался. Он и так комплексовал по поводу своего телосложения и небольшого роста: «Я маленький, плюгавенький, постоянно что-то жующий». Он очень нуждался в понимании, поддержке, похвале.

«В тебе возраст смотрится гармонично. Мы все стареем, но на одного всё равно приятно смотреть, а на другого, что называется «режет глаз», — успокаивала я его.

Как-то в разговоре я начала хвалить Никаса: «Какой он тонко чувствующий и понимающий человек! Способный сам на поступок и способный оценить, когда поступок совершает кто-то другой!» Юра съёжился весь, взгляд стал виноватый, и как-то беззащитно, по-детски спросил: «А во мне есть что-нибудь хорошее?» «Ты — ярче. Ты — самый красивый, умный, талантливый. Мой самый желанный мужчина на свете. Единственный. Когда я где-то бываю, я иной раз проверяю себя и смотрю, мог бы быть на твоем месте, хотя бы теоретически, кто-то другой. Никто».

— Да, но, ведь, Никас высокий, Альберт Махмутов тоже высокий… Николай Николаевич Дроздов, Виктор Мережко, Геннадий Гончаров — все стройные, подтянутые.

— Мужчина — не метровый материал.

Как ни парадоксально это звучит, но Юра был весь сложен из комплексов. Все мы родом из детства. Юра рассказывал, что ему в школе в старших классах нравилась одна девочка. Как обычно бывает, она считалась первой красавицей в классе, в которую были влюблены повально все мальчики. Звали ее Валентиной. И она Юру, что называется, «отшила». Причем не очень корректно, намекая на его маленький рост: «Зачем ты мне такой нужен?» Ситуация отнюдь не исключительная, скорее, распространённая, но конкретно у Юры детское ощущение собственной неполноценности осталось навсегда. И всю жизнь он тянул этот паровозик из детства за собой. А жить надо, я считаю, настоящим состоянием, получая удовольствие от того, какой ты сейчас. Но убедить, что-то внушить и повысить его самооценку было уже очень трудно.

Из дневника Юрия Лонго

Открыть завесу воспоминаний.

Учитель физики в 5 классе в очках, маленький с авторучкой, вот с таким почерком.

Валя, класс 5-в. Лето, возле памятника Ленина в Незамаевской.

Неудавшееся свидание. Первая неуклюжая страсть. Тяга к старшеклассницам. Велосипеды. Новоивановская.

Любой комплекс реализуется или в позитивном поведении, к примеру, в творчестве, или в деструктивном. А, избавляясь от комплексов, ты переносишь их на других людей. С возрастом появилась в Юре некая раздвоенность. Оставшаяся в подсознании низкая самооценка в сочетании с появившимся мужским обаянием, а также владение гипнозом спровоцировали это его очень своеобразное, уникальное и самобытное отношение кженщинам и поведение с ними. Но о нем я расскажу позже, в других главах, на конкретных примерах его отношений с другими женщинами.

Все те три года, что я знала Юру, он, на мой взгляд, не находился в состоянии взрослого человека. Психологи выделяют пять состояний человека. В каждом из нас одновременно существуют два ребёнка, два родителя и один взрослый: родитель, который контролирует, родитель, который опекает; ребёнок, который радуется, ребёнок, который плачет; и, наконец, взрослый. Юра постоянно находился в состоянии ребёнка, который плачет — эгоистичный, завистливый, всегда чем-то недовольный и поэтому его нужно обязательно пожалеть. Взрослости в нём не было совсем. Как завис в таком детском состоянии, гак и остался в нем на всю оставшуюся жизнь.

Это и было главным связующим звеном наших отношений. Я — родитель, который опекает, а он — ребёнок, который плачет. Причем такие отношения совмещались с его влечением ко мне и как к человеку, и как к женщине, и с моей неземной любовью к нему — в этом мире и во всех других мирах, в этой жизни и во всех других жизнях.

Если у кого-то что-то получалось, Юра завидовал, но я видела, что при мне он пытался быть лучше, скрывать плохие чувства, задавить их в себе. Что делать? Все мы человеки. Помню, как одна Юрина пациентка сказала: «Алла, даже со стороны видно, как он тянется к Вам. Хочет, чтобы вы соответствовали друг другу». Это было очень приятно, хотя на самом деле именно я изо всех сил старалась соответствовать Юре, чтобы он как можно более плавно и незаметно совершил переход от одной Аллы к другой.

Когда у Альберта Махмутова вышла первая книга «Бусик», в основе которой лежали реальные истории из жизни его друзей, Юра спросил меня: «Малыш, хочу знать твоё мнение. Ну, как тебе?» Я ответила: «Прочла быстро и с интересом. КЗшга неплохая, если не считать затяжек и длиннот из-за занудного проговари-вания мельчайших деталей. Не знаю, хороший или плохой, но «почерк», стиль автора виден сразу. Жаль, что катастрофически много стилистических ошибок, которые просто «режут глаз». Он необыкновенно описывает женскую красоту и мужские чувства. Хотя все ситуации в каждом рассказе чересчур обострены, а концовки некоторых непонятны и нелогичны. Гораздо лучше начала понимать тебя. У меня вообще такое впечатление, что я прочитала твою жизнь. Не особо много нового узнала, но всё равно больно».

В общем, сказала своё мнение честно, как и привыкла, к тому же посчитала, что раз Альберт — Юрин старинный друг, тем более его нужно похвалить. И сразу поняла, что ни из каких побуждений, благих или не благих, хвалить в его присутствии других мужчин нельзя.

Зависть произрастает из низкой самооценки и основана всё на том же чувстве неудовлетворенности — «Почему не я? Почему не мне?» — и удовлетворения, когда завидуют тебе. Жажда власти, подчинения себе, постоянное стремление играть на слабых качествах другого человека, чтобы использовать его. Хотя слово «использовать» здесь совершенно не уместно, и я вообще до сих пор его истинного значения именно в этом контексте не понимаю. Пожертвовать любовью к себе ради любви к другому. Да и слово «пожертвовать» здесь тоже не годится. Любовь — это талант, это счастье, удовольствие для себя самой. А талантливый в чем-то одном притягивает талантливого в другом. Сначала это было странно — ведь Юра занимался магией, ему для того чтобы понять пациента, чтобы у пациента в сознании что-то перевернулось и щёлкнуло, требовалось быть, по сути, тонким психологом. Так почему же он не мог справиться с собой?

Для, меня же было счастьем, я бы даже сказала, что я получала настоящий кайф от самого процесса: ходить по магазинам и присматривать моему любимому красивую, эффектную одежду. Я видела его в ней сразу и никогда не смотрела на цену: «Тебе надо хорошо выглядеть. По вечерам ты всё время на людях — на презентациях, в кино, ресторанах, казино». Юрочка очень этим гордился, рассказывая мне на следующий день: «Все заметили мой новый шарф (свитер, джемпер, рубашку…). Многозначительно спрашивали, кто купил».

Ходить по магазинам одной, без него, было даже лучше. Юра, родившись 23 сентября, имел в своём характере много типичных черт от смежного с Девой знака Весов и поэтому в магазинах, как, собственно, и во всём в. жизни, никогда не мог остановиться на чём-то одном: «Нет, пальто! Нет, куртка! Нет, пальто! Нет, куртка!» И метался от одного прилавка к другому. А уж если мы ехали, к примеру, в «Электронный рай» за музыкальным центром, то, если я жёстко не вмешивалась, параллельно покупалась и еще куча всевозможных вещей: и электрический чайник, и соковыжималка, и ещё много всего другого.

На Комсомольском проспекте, где я живу, ещё с советского времени и до сих пор существует Институт Красоты. Юра всё время просил меня записать его на приём к косметологу-дерматологу по поводу небольшого новообразования на лице около носа. Причем его совершенно не волновало, что даже маленькое перерождение ткани может быть опасно для здоровья: «Котёнок, некрасиво. И пигментное пятно под глазом как бы убрать?» Тем не менее, затащить его в косметологию было всё равно невозможно, потому что он панически боялся врачей, и каждый раз выдумывал всё новые и новые отговорки. Наконец однажды, когда он приехал ко мне в гости, я, как ребёнка, просто взяла его за руку и под каким-то совершенно посторонним предлогом окольными путями привела в Институт Красоты якобы просто для консультации: «Ты просто послушаешь. Тебе расскажут, что это и как удалить». Села с ним рядышком в кабинете, взяла за руку, поцеловала и всё — через какие-то две-три минуты «операция» была проведена. Но после этого он «пилил» меня ещё неделю: «Все говорят, когда отвалится чёрная, обуглившаяся корочка, будет дырка! Все говорят, будет дырка. Будет дырка!» — повторял и повторял он. А через неделю встретил меня в состоянии полного восторга: «Аллочка, Котёнок, Малыш, я проснулся и не узнал себя в зеркале! Как хорошо! Давай ещё пигментное пятно под глазом уберём!»

Юра вообще любил, чтобы я его подольше уговаривала, упрашивала, убеждала сделать наконец так, чтобы ему же в конечном счёте было лучше. Он воспринимал это как ещё одно проявление моей любви к нему. А доказательства любви ему нужны были всегда.

В первое время у Юры, кажется, совершенно не укладывалось в голове, что есть человек, который может делать для него что-то просто так, безо всякой задней, корыстной мысли. Однажды я предложила купить ему в коридор маленький диванчик вместо двух кухонных стульев, стоящих прямо под его портретом, работы Никаса Сафронова, что, конечно, было совершенно не к месту. «Не надо покупать. Если тебе нравятся эти стулья, лучше сразу забери», — таков был ответ. Я стояла, опешив, даже не понимая, почему он так сказал.

Я вообще странно и, наверное, неправильно устроена вся любовь, какая есть в моём сердце, предназначенная друзьям, — детям, родственникам, любимой работе, самой себе в конце концов, забирается, сублимируется и отдаётся моему любимому, чтобы ему было хорошо, тепло, чисто, удобно, уютно, комфортно. Любовь словно накрывает его сверху, но отстранённо, ненавязчиво. Конечно, в данном случае скептики могут списать мои чувства на воздействие гипноза, но я всегда была такой, и по-другому любить не умею. Думаю, не зря Юра говорил: «Россия — единственная страна, где живёт любовь. Ни в одной стране мира я не встречал такой сильной любви, какая есть в России».

МАССАЖИСТ И ПАРИКМАХЕР В ОДНОМ ФЛАКОНЕ

Сначала Юра сказал, что ему нужен личный массажист. Поэтому в ноябре 2004 года я пошла в учебный центр «А.Ф. Конто» на курсы классического массажа и за два месяца прошла курс подготовки по лечебному, спортивному, детскому и косметическому массажу, став профессиональной массажисткой.

Потом Юра сказал, что ему нужен личный парикмахер. В парикмахерскую он ходить не привык, так как раньше его стригла дома знакомая женщина, профессиональный парикмахер, с которой у него на протяжении многих лет были близкие отношения, но они расстались. А точнее сказать — просто экономил. И уже в марте 2005 года я опять пошла в учебный центр «А.Ф. Конто», где в течение трёх месяцев получала профессию «парикмахер-универсал», в основном специализируясь как мужской мастер. Причём для этого, в отличие от массажа, пришлось купить инструментов и принадлежностей на 5500 рублей — специальный чемоданчик с профессиональными ножницами, расчёсками, щётками, электромашинкой для стрижки волос, феном и ещё кучей всего нужного и не очень.

В любой профессии для того, чтобы уверенно применять знания на деле, нужен навык, но в массаже ошибки не так заметны, как в парикмахерском деле, да и навык быстрее приходит из-за частоты применения. А те двадцать человек, которых я подстригла в учебном центре, особого мастерства мне, как парикмахеру, не добавили. Странно, что люди вообще откликались на объявления центра, доверяя свои головы, вернее, прически не мастерам, а всего лишь их ученикам. Зная, что я всё делаю хорошо и основательно, Юра без особого страха доверил мне свою голову, сказав: «Ну, ничего, если не получится, схожу в парикмахерскую».

Как раз тогда позвонил Никас:

— Ты где?

— В парикмахерской.

— А где парикмахерская?

— В центре.

А я смеюсь и шёпотом добавляю: «…кухни».

Но в тот раз у меня случилась осечка — когда я его подстригла, это был не просто ужас, это невозможно было исправить даже в парикмахерской! Причём на протяжении очень долгого времени — примерно полутора месяцев. Конечно, такие сложные приёмы, как «тушёвка» и «филировка» на таком клиенте применять было не нужно, так как проведение этих операций над волосами на достойном уровне требует очень тщательной и длительной подготовки. Очень долго, каждые две недели, я потом тренировалась на сыне, у которого жёсткие и вьющиеся волосы, и поэтому ошибки не так заметны. Во всём, что касалось Юры, Андрей всегда шёл мне навстречу.

Юра, как обычно, каждый вечер бывал на различных мероприятиях, и буквально все спрашивали: «Юрий Андреевич, что у Вас с волосами?» И Юра со своим обаятельно-хитро-виноватым взглядом вынужден был выкручиваться: «Сейчас так модно». Ужасно неудобно было, но он сказал: «Я тебя простил».

Еще через какое-то время Юра сказал, что ему нужен личный водитель, потому что он устал сам стоять в пробках. И в мае 2005 года я пошла на курсы по автоделу. Автодело я изучала с удовольствием, так как сама собиралась покупать машину. Права получила, но возить Юру и даже просто купить машину не сложилось… Но об этом в другой главе.

Можно очень долго перечислять все те надежды, которые он на меня возлагал — он хотел, чтобы я стала его врачом, психологом, юристом. Алглийский я, благо, уже и так знала. Выучила вместе с детьми, когда они в МГИМО готовились поступать. «Все врачи обманывают, они говорят неправду, а свой врач — это свой», — твердил он мне. Я тогда ответила, что если он действительно этого хочет, то, в лучшем случае, я могу выучиться на медсестру.

ЗНАКИ СУДЬБЫ

Из дневника Юрия Лонго

Как будто с того света смотрю на жизнь. Пью портвейн и пишу эти строки.

Придётся пропасть безвести. Самое время. Прощайте. 7 августа 1998 год.

Магия и мистика сопровождали наши отношения с первого дня. Аллочка, с которой Юра проработал десять лет, умерла от онкологии 20 сентября 2004 года и перед смертью в больнице сказала мне: «Теперь я за него спокойна. Я тебя очень люблю». Я и сама так считала — с ним ничего не случится, потому что у него есть я. Я любила его больше жизни, больше детей и, уж конечно, больше себя. Алла умерла за три дня до Юриного дня рождения, и хоронили её именно в этот день — 23 сентября.

Всё в нашем мире не просто так, все не случайно. Это было началом конца. В ноябре вышел сборник рассказов Альберта Махмутова. В основе — реальные истории из жизни его друзей. Одна из историй про Юру так и начиналась с похорон его секретаря. Правдивое описание событий и переживаний мага по поводу смерти женщины, с которой он проработал десять лет, заканчивалось… его собственной смертью. В рассказе описывалось, как он прилетел в Израиль, спустился по трапу самолёта на землю и вдруг, почувствовав себя плохо, упал и умер. И видит себя сверху, как бы со стороны: как приехала карета «Скорой помощи», как суетятся и плачут люди, но ему уже спокойно и легко. В общем, история со смерти начиналась и смертью заканчивалась. А ведь Юра тогда, после похорон Аллы Пятигорской, действительно летал в Израиль, чтобы как-то взбодриться, прийти в себя не только от потери близкого человека, но и от рокового, как ему тоже показалось, совпадения дат.

Этот «друг», Юрин ученик, когда-то работавший вместе с ним, к тому же магистр оккультных наук, не хочется говорить, что специально, хочется думать, что просто по незнанию, допустил страшную вещь.

Дело в том, что в магии и в астрологии есть понятие «магнит смерти», когда запущенная в пространство мыслеформа, пожелание в астрал срабатывает. Особенно сильно это проявляется в отношении людей творческих и, уж конечно, в отношении работающих в области магии.

Хотя надо сказать, что пожелание в астрал, безусловно, вопрос спорный. Тут существует и обратная связь, существует такое понятие, как «знак судьбы», или «подсказка Вселенной», потому что будущее зачастую само себя предсказывает. Любая ситуация, любое событие всегда происходят и на видимом, и на невидимом планах бытия. Подсознание через окружающий мир заблаговременно предупреждает о том, что может произойти с человеком через какое-то время в реальном мире. К примеру, если человек видит во внешнем мире несчастье, то оно уже есть внутри этого человека. Если бы люди обращали внимание на те знаки и подсказки, которые им посылает судьба, они совершали бы гораздо меньше ошибок в жизни, в том числе и роковых. Люди, к сожалению, живут, как слепые котята. Если брать данный, конкретный жизненный пример, то вполне возможно, что через Альберта, через написание его рассказа Господь посылал Юрию свой очередной знак, пока ещё на дальнем уровне, но, тем не менее, уже говорящий о скором, неотвратимом, трагическом конце…

Из дневника Юрия Лонго

Продолжение потока сознания. Причём поток может приоткрываться, а может закрыться совсем. Алик однажды попросил у меня помощи, а я ему отказал.

Это было испытание нашей дружбы. Виноват в таком хреновом отношении друг к другу я сам!!! В принципе, я его совершенно не знаю. Некоторые люди говорят, что он очень ранимый.

Встреча с Аликом на Банном. Продажа куртки за 200$. Что б было, если б я его не увидел?

Постепенно пациентов у нас становилось всё меньше и меньше. А Юра начал говорить о смерти. Казалось бы, телевизор смотрит, а сам говорит задумчиво: «Неужели я рано умру? Ведь мой отец долго прожил».

«Если зимой в квартире мухи летают, это к смерти». А я отвечаю: «Не придумывай. Прошлой зимой тоже летали, но никто не умер. Сам же говорил, что дом очень старый и построен на помойной яме».

«Ответь мне на вопрос, — обращался он ко мне. — Если жизнь не преступление, если рождение человека не преступление, то почему мы умираем? Почему такой приговор — смертный?»

В последний месяц перед смертью он спрашивал об этом буквально всех своих знакомых. И даже в интервью 2 февраля на KM.RU всем задал такой вопрос и сам же на него ответил: «Ответ надо искать в душе человека, я верю, что душа человеческая бессмертна. Маги просто создали ореол вокруг себя, что они бессмертны. Действительно, некоторые маги могут отстраняться от ударов судьбы, но это немногие маги, только сильные. Абстрагироваться и выживать, но просить помощи им не у кого».

«Memento mori» (думай о смерти), — говорил он. А я отвечала: «Уж лучше говори «через тернии к звёздам».

Я помню, как после смерти Аллы Пятигорской, мы ехали в машине, и Юра вдруг сказал:

— Следующий буду я, а потом и ты подгребёшь.

Я говорю:

— Откуда ты знаешь? Может, я?

Он ответил:

— Не-е-е-т, я! А потом и ты подгребёшь.

В другой раз тоже ехали в машине, и Юра вдруг ни с того ни с сего заявил:

— Вот я умру, и моя дочь богатая будет. Всё ей достанется.

А за три недели до кончины он позвонил бывшей жене Людмиле (маме его единственной дочери Юли), которую трогательно называл Бусик, Бусечек, и сделал распоряжения по поводу своих похорон, сказав при этом: «О моей смерти узнаете из газет». Конечно, сказано было несерьёзно, в его авантюрном духе. И мы все посмеялись. Тем более, что говорилось это на ночь глядя.

Но разговор на заданную тему на том не закончился. В тот день, 11 января, произошёл теракт в синагоге на Большой Бронной улице, недалеко от которой жил Юра и, наслушавшись новостей, он продолжал говорить о смерти. «Если я умру, опубликуй мои дневники», — попросил он меня. Сейчас кажется странным, как спокойно и, главное, отвлечённо, мы об этом говорили. Я добавила: «А когда я умру, можно мой горшочек к тебе прикопают?» Потому что, я уверена, и на том свете он не сможет без меня, без моей заботы и опеки. На том в тот вечер и порешили.

Инспектор 8-ой налоговой инспекции Харитонова Елена Ивановна неоднократно говорила нам с Юрой: «Юрий Андреевич, вы не платите пенсионный, накопительный налог. Давайте оформим это, как полагается, так как с вас всё равно эти деньги вычитают, но по другой статье». А он ей отвечал: «Елена Ивановна, пусть вычитают: мне не нужна будет пенсия. Я не доживу».

Юра всегда говорил: «Для меня жизнь — это работа». Он был индивидуальным предпринимателем, но 23 декабря 2005 года в силу обстоятельств его организацию пришлось закрыть…

«Я ВООБЩЕ ПРОСВЕЧИВАЮ, КАК ЛЯГУШКА»

У Юры всё исполнялось тут же и дословно, стоило ему только сказать или посмотреть своим необыкновенным, магическим и в то же время по-мужски обаятельным и харизматичным взглядом. Ему не нужны были ни обряды, ни заклинания. Причём именно в обычной, повседневной жизни всё исполнялось, что называется, «в ноль минут». У нас с ним был такой случай. На самом деле страшный случай. Но я не испугалась, хотя было от чего.

Мы только недавно познакомились. Я пришла поздравить его с наступающим Новым Годом, мы сидели на кухне и разговаривали. В контексте разговора я сказала тогда до сих пор непонятную для меня самой фразу: «Я вообще просвечиваю, как лягушка». Сказала, потому что миниатюрная, тонкокожая, тонкокостная. Хотя ничего такого не было, всё было нормально. Юра пристально посмотрел на меня и, видимо, представил, как это можно просвечивать… Через две недели вся венозная система у меня стала просвечивать сквозь кожу. Я сразу это заметила, но, конечно, сначала даже не сопоставила случившееся с тем разговором — от магии в то время я ещё была достаточно далека. А когда поняла, решила, что ни за что и никогда не скажу ему о произошедшем. Буду решать вопрос сама. В крайнем случае, уж лучше пусть всё остаётся, как есть. Боялась чисто по-женски, что понравившийся мужчина не захочет больше общаться со мной. Ради моей же безопасности.

Я вообще очень восприимчивая, чувствую всё буквально физически, кожей. А сейчас, проработав с Юрой почти три года, даже сама себя стала бояться — настолько тонко стала чувствовать людей и предчувствовать события. Ведь самая страшная вещь — сила без знания, а Юра начал обучать меня магическому искусству всего девять-десять месяцев назад… Причём в магии человек должен преимущественно сам продвигаться в наработке этих знаний, опираясь на советы учителя.

Юра так и умер, не узнав о моей болезни, а я до сих пор не вылечилась. Полгода после того случая плакала и ходила, ходила по платным и бесплатным врачам, истратив в общей сумме почти полторы тысячи долларов. Но ничего, как-то сжилась с этим. Теперь уже такое кажется мелочью, далеко не самым страшным, что может случиться в жизни.

Мне всегда казалось странным и удивляло то, что он, занимаясь магией, не верил в астрологию. Как ни парадоксально это звучит, но Юра вообще был скептиком по части оккультных наук. Хотя, если вдуматься, подобное не только не странно, но даже логично — будучи Девой по гороскопу Юра, как и все типичные представители стихии Земли, был рациональньш и практичным человеком, никогда не витающим в облаках. Я же диаметрально противоположный знак — Рыбы (стихия Воды), и Юрочка, улыбаясь, всегда мне говорил: «Земля без Воды засыхает».

Когда пациенты после удачно проведённого сеанса спустя время звонили и выражали Юре своё восхищение, признательность и благодарность, он, положив трубку, каждый раз хлопал себя по коленям и с искренним удивлением и недоумением в глазах восклицал: «Получилось!!!» И на следующий раз: «Слушай! Опять получилось!!!» Мне всё время казалось, что ему был дан этот дар Всевышним, независимо от его веры, воли и желания. Бери и пользуйся!

Из дневника Юрия Лонго

29 сентября.

Магии нет! Чуда нет! Есть незнание тех или иных законов (психофизики)!!!

Пока будет существовать невежество, столько будет существовать магия.

Магия.

Пока человечество не разгадает душу, что есть душа, до тех пор будет существовать магия.

Ночью влияние дьявола! Как можно ночью творить чудеса? Как можно ночью вообще думать о хорошем, когда кругом дьявол, дьявольская сила. Дух дьявола. Утром всходит солнце и приходит Бог. Только утром у человека светлая, умная голова, озарённая божеским светом. Всё, что творится ночью — дьявольское!!! Вечер — другое дело. Вечером бывает вдохновение. А может быть, вся жизнь соткана на грани соблазна дьявольской и божеской (божественной) силы? (Дьявола и Бога).

Правда, надо сказать, что иногда, очень редко, но всё же были и неудачные случаи, когда магические действия не имели конечного внешнего проявления. Дело в том, что результат в любом случае есть всегда, но если человек, на которого направлено магическое действие, думающий, пытающийся и сам разобраться в происходящем, с сильной волей, то он может начать сопротивляться своим внезапно появившимся желаниям, которые возникли вследствие чужой направленной энергетики. Он как бы говорит самому себе: «Да мало ли, что я хочу! А делать по уму всё равно надо так-то и так-то». И получается, что внешнего результата, вроде бы, нет. В большей степени подобное, конечно, касается мужчин, потому что женщины всё же более склонны идти на поводу у своих чувств и желаний. В таких случаях, конечно, Юре не звонили, а все претензии за якобы отсутствующий результат высказывали непосредственно мне. Так что негатива я на себя принимала тоже достаточно.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПАЦИЕНТКИ

— Алла, я была на Пушкинской в один из вторников в начале августа 2005 года. И это была моя единственная встреча и с Юрием Андреевичем, и с Вами. Но ее оказалось достаточно, чтобы я могла себе составить впечатление о нём как о человеке. Я совершенно уверена, что он был действительно хороший человек, а все артефакты имиджа, может быть, какое-то стремление к популярности, мне, как человеку творческой профессии, понятны.

О том, что он был сильным магом, я знала уже давно, так как ещё в начале 90-х вместе со своими знакомыми ходила на лекции по оккультизму (это было что-то вроде Академии Оккультизма, точное название уже не помню), где читали лекции Зараев и другие астрологи, и как-то раз там выступал и Юрий Лонго.

Мы уже были «продвинутыми» учениками, нас мало чем можно было удивить, но Юрий Андреевич нас действительно потряс. Он предложил всему залу загадать любого старого знакомого, с которым давно был потерян контакт, и обещал, что через десять дней каждый встретит того, кого загадал. По крайней мере, я встретила именно через десять дней загаданную подругу детства, которая почему-то в тот день приехала к моему дому, хотя давно жила совершенно в другом районе…

ВЛАДИМИР БОЛОТИНСКИЙ — ОТВОРОТ В ДЕЙСТВИИ

Есть у меня друг — бывший одноклассник Володя Болотинский. К слову сказать, класс у меня был замечательный и даже выдающийся. Володя, к примеру, — родной племянник известного кинооператора Анатолия Мукасея; Катя Дурова — дочка всеми любимого актёра и руководителя Театра на Малой Бронной Льва Константиновича Дурова; Паша Варгашкин — сын известного когда-то велосипедиста Варгашкина. На протяжении почти тридцати лет после окончания школы все мы до сих пор не просто общаемся, а часто большим или меньшим составом собираемся вместе.

Володя, которого мы все называем просто Болото, давно, ещё в советское время, женился на финке и уехал жить в Хельсинки. Но очень скучает и даже тоскует по России. К тому же здесь живут все его родственники и огромное количество друзей по кинематографическому институту, известных и не очень, поэтому в Москву он приезжает очень часто — на неделю примерно каждые два месяца. Наверное, странно, но, несмотря на взаимную симпатию ещё со школы, у нас с ним всегда были исключительно дружеские отношения из-за какого-то патологического невезения, точнее сказать, несовпадения взаимного влечения. То он был влюблён и занят, то у меня был любимый человек, и на протяжении двенадцати летя вообще никого не замечала, так как по натуре однолюб. Но заходил в гости он всегда регулярно, мы звонили друг другу, переписывались по электронной почте, кидали эсэмэски. Ходили в театр, в кино.

И вот взбрело мне в голову для кокетства, а скорее — просто для банального возбуждения ревности иногда рассказывать Юре про его приезды, чуть-чуть преувеличивая, а точнее, нагло привирая значимость его посещений. Глупо, наверное, с моей стороны, но именно в эти периоды Юра становился более внимательным, часто звонил, делал подарки, что случалось с ним крайне редко, брал в клубы, в кино. А однажды сказал: «Ты могла бы дать мне слово, что больше не будешь с ним общаться?» ЯЪтказалась, сказав, что знакома с Болотой ещё с дошкольного возраста, так как мы жили в одном доме.

И вот недавно, в декабре, под Новый 2006 год, мы с Юрой поссорились, и я (ну просто совсем непозволительно) сказала, что завтра приезжает Володя (он действительно приезжал на следующий день с сыном на рождественские каникулы) и я ухожу от него, в том числе и с работы. Это был единственный раз, когда я его так сильно расстроила. Причём вдвойне. Сама мучилась невыносимо. На следующий день Юрочка позвонил и тихим, извиняющимся голосом попросил: «Котёнок, может, всё-таки вернёшься? Я не смогу ни жить, ни работать. Я тебя так люблю». Не узнавая себя и своего голоса, не понимая, зачем я это говорю и как вообще возможно — говорить такое любимому человечку, я сурово и твёрдо ответила: «Нет. Вопрос решён и подписан». Через день мы всё равно помирились, я сама не выдержала такой муки. Нет, не только своей, я не могла допустить, чтобы Юрочке было плохо. К тому же я боялась за его здоровье.

Но Володю, начиная с тех новогодних праздников, я больше не видела и не слышала. Хотя достоверно известно, что он по-прежнему регулярно приезжает в Москву, спрашивает обо мне, но больше не звонит и не приходит. Даже в том случае, когда навещает своих почти столетних бабушку и дедушку, которые до сих пор живут со мной в одном доме.

ОШИБКА МАГА ИЛИ КАРА ВСЕВЫШНЕГО ?

Это реальный случай из практики Юрия Лонго, рассказанный мне его пациенткой. Она хотела приворожить любимого человека, но поскольку внешне любимый и её муж были похожи, имели общий типаж, то процесс приворота по неизвестной причине пошёл наоборот — любимый ещё больше отдалился от неё, но зато муж полюбил сильнее прежнего.

У Марины было всё, что нужно для счастья — любимый и любящий муж, с которым они прожили в браке почти двадцать пять лет, взрослый сын, хорошая, престижная работа в иностранном посольстве. Еще была большая квартира в Отрадном, дача в Загорске. Да, собственно, и сейчас всё это есть, только жить стало тошно. Просыпаясь утром, она с ужасом понимает, что опять пришла в этот мир. Любовь ведь нельзя прекратить, ее нельзя закончить. Это не секс. Любовь это как стихийное бедствие — нагрянула и смешала все карты.

«Я ему один раз носки купила из козьего пуха. Тёпленькие такие, красивые. Одень, говорю, холодно. А сама думаю: «Что же я делаю? Ведь примета такая есть — уйдёт». А мысль материальна, особенно та, которая пронеслась и не сфокусировалась в голове. Да ладно бы сам ушёл, как оно часто бывает в жизни, а то вон как нескладно-то всё вышло. Хотела, как лучше, а получилось, как всегда».

В июне 2004 года друзья сообщили, что по соседству с ними в той же деревне под городом Александров недорого продаётся дом. Уже были покупатели, и дом был почти продан, но Марина загорелась идеей, перебила сделку, добилась, чтобы продали им. Евгений приехал работать к ним на дачу, делать отопление. Сезонный рабочий, батрак, можно сказать. Марина вспоминала: «Он мне понравился сразу. Целую неделю страдала: «Подойдёт — не подойдёт». Мы с ним могли часами стоять у окна и болтать. Как будто знала его всю жизнь».

Ровно год назад они с Евгением уже встречались, приезжая в гости к тем же друзьям, которые сами только что купили дачу. Евгений тогда сразу же загорелся с первого взгляда: «Ой, какая симпатичная женщина! Ты мне так понравилась!» А уж когда он начал работать у них, тут-то всё и закрутилось между ними. А потом полтора года он каждый день приезжал к ней в Москву.

«Любовь была нереальная, — вспоминает Марина. — Приезжаю как-то на станцию, только из электрички выхожу, а Женька мой руки раскрыл и наверх по лестнице, что ведет через железнодорожные пути, бежит, не дожидаясь, с криком: «Маришка моя приехала!!! Люблю, очень-очень!» — и обнимает, и кружит, и целует, и на руках несёт… Кругом все смотрят, недоумевают — вроде, немолодые люди, а он так даже седой весь…

А однажды звонит:

— Я еду к тебе тебя забирать.

— А куда?

— Я просто привезу тебя и всё. Люблю я тебя, Марик!

Только расстанемся, я две остановки проеду, а он уже звонит: «Марик, да не MOiy я так! Я скучаю! Родненькая, я сейчас приеду! Я люблю тебя!

И ещё: «Самые мои любимые женщины — это ты и моя дочь».

Евгений даже признался жене: «Я люблю другую женщину». Марина ждала, что вот-вот они соединяться и будут жить вместе. Старшей дочери Евгения уже восемнадцать, а младшенькая, тринадцатилетняя, в его породу, такаяже бесшабашная. Он и говорит: «Я не могу ей травмировать психику». Выходит, дочка держит.

Вот такие были у них взаимоотношения. Им хотелось быть вместе постоянно, и в октябре 2005 года Марина позвонила мне с просьбой записать её на приём к Юрию Лонго. Она очень доверительно рассказала мне, что происходит. Я ей сразу ответила: «Марина, это уже счастье, что в жизни встретился человек, который так любит. К тому же в таком возрасте. Можно ведь всю жизнь и тебя вообще никто не полюбит. Молодёжь-то не может пару себе найти. Так редко бывает, чтобы люди находили друг друга. Вы нашли. Остановись. У тебя всё хорошо. У тебя нет насущной необходимости обращаться к магии. Нет ничего бесплатного. И дело не в деньгах. Просто может случиться так, что если Высшие силы помогут тебе в одном, то в другом — заберут».

На какое-то время мои слова подействовали на Марину. Но, немного подождав, она всё же пришла на приём к Юре. Он выслушал и удивился: «А чем ты не довольна в жизни? Тебя и муж любит, и Евгений твой. Радоваться должна. Тут приходят молодые, красивые, эффектные девицы, а никто их не любит. Закрыты для мужчин». Выслушал и отказал. Нет необходимости вторгаться в эти отношения.

Но через месяц, в ноябре, Марина пришла снова, принесла фотографии своих мужчин. Внешне очень похожи — оба небольшого роста, коренастые, несмотря на возраст, у обоих густые седые волосы. Даже зовут одинаково — и тот, и другой Евгении. Настояла на своём, убедила, и Юра провёл магический сеанс.

Прошли две недели, и отношения с любимым Женей стали разваливаться на глазах. До того всё по нарастающей шло, отношения развивались. Зато на Женю — мужа, который и так любил Марину, — вдруг нахлынули чувства в ещё большей степени, дополнительный импульс пошёл. Ошибка вышла — информация наоборот пошла. Неправильно получилось. О чём думала, мечтала, говорила Марина с тем, любимым Женей, всё в точности начало проявляться с Женей-мужем. И теперь муж стал говорить ей такие вещи, которые раньше говорил только тот, любимый: «Я по тебе с ума схожу. Мне никто не нужен. Без тебя мне жизнь не нужна. Даже если я буду жить, это будет лишь существование». Стал называть её «Малыш», «Марик», как любимый Женя звал, хотя за четверть века совместной жизни муж не называл ее так никогда.

Марина рассказывала: «Месяц назад на даче был ураган. Смотрю, Жени нет. Думаю: «Где же он? Он же в одних плавках был». Вдруг открывается дверь, и он в этих плавках с огромной охапкой цветов. Он потом так сильно простудился и болел. Чуть воспаление лёгких не заработал».

Что же это? Как такое возможно? Все как будто переплелось!

А в январе Марина и её любимый расстались. «Он всех друзей поздравил с Новым 2006 годом, а нас нет. При этом страдает, переживает. Запил».

У самой Марины порвалась цепочка с крестиком, чуть не потеряла. Стала болеть поджелудочная железа.

Она словно исповедовалась: «Я до сих пор верю, что если все те слова были, то не могло всё так закончиться. Надежда силы даёт. Такая яркая встреча неслучайна по определению. Это было как фонтан, который долго-долго ржавел, а потом вдруг ни с того ни с сего заработал.

Муж у меня классный, интеллигентный. Всё при нём. Интересный собеседник, много читает, много знает. Он для жизни незаменимый человек. Уберёт, помоет, приготовит. Никогда не оскорбит, никогда не осудит. Вот сейчас догадывается, что происходит, а может, и знает всё, но прощает. Но чем больше он проявляет любви ко мне, тем мне хуже. И уйти нельзя — я разобью ему сердце, как разбито теперь моё.

Женька же — обычный деревенский мужик, не красавец, младше меня на два года, но для меня он лучше всех. Мало того, он и в социальном плане на нижней ступени находится. Он ведь работяга. К тому же был судим. В молодости служил на флоте и уже тогда встречался со своей будущей женой Ирой. Однажды её чуть не изнасиловали свои же ребята, моряки. Евгений кинулся заступаться, у одного отобрал нож и нанёс ему ножевое ранение. Смертельное. Дали пять лет. Ира ждала его и, когда вышел на свободу, они поженились. Это их очень крепко соединило вместе. Кармическая связь.

Сначала мне казалось, что если мы будем жить вместе, он мне быстро наскучит. А потом во мне словно что-то перевернулось. Не могу я без него. Я уже как зомби. Мне не нужна эта жизнь. Я даже смерти не боюсь. Как жить дальше? Жизнь мимо проходит, а я как со стороны наблюдаю. Внутри всё замерло, встало и стоит в ожидании чего-то».

Если бы Евгений сказал ей, что ждёт, она отправилась бы за сотни километров. Однажды, не доехав до своей станции, вышла из электрички и пошла по тридцатиградусной жаре до своей деревни в надежде встретить его. Водители останавливаются, предлагают подвезти, а она не видит никого. Еле добрела и слегла. Да и он всё время рядом кружит, но в её деревню больше ни ногой. Боится в глаза посмотреть. Сколько же можно себе на горло наступать, пересиливать себя?

Марина купила диск Лолиты «Я жизнь отдам за тебя». Слушает, а у самой слёзы градом: «Я не думаю, что он меня забыл. Мне ничего не надо».

А недавно произошло уж совсем странное. Позвонила ей жена Евгения Ира и говорит: «Расколдуй его. Ты его заколдовала. Он не может без тебя». «Как она это чувствует? Телепатическая связь?»

Вконец измучившись, Марина снова позвонила мне, и я посоветовала ей обратиться к астрологу Андрею Кузьмину, который составлял мне космограмму и ежемесячный прогноз на 2003 год, полностью подтвердившийся. В тот год я познакомилась с Юрой. Расстроил или обнадёжил Андрей Марину, но прогноз был следующий: «Я бы и рад Вам сказать, что всё закончено, но этого нет. У вас там связь на 30 лет. Вы встретились под Сатурном». И ещё: «Он очень сожалеет, что всё так сложилось. У него сильная апатия и обида на весь мир».

И гадалка вторит ему:

— Вы и должны были встретиться, а потом расстаться.

— Насовсем?

— Нет, не насовсем. Вы и сейчас встречались бы. Я вижу, что вы не расстались. У вас встреча и очень скорая. Но у него любовь на первом месте, а у тебя секс. На вашей даче всё время будет что-то происходить, потому что ты перебила сделку, и теперь сильная информация и негативная энергетика туда идёт.

Марина по-прежнему звонит мне, спрашивает: «Может, мне сходить и от этого избавиться? А я отвечаю: «Зачем? Любовь — это, по-любому, удовольствие. А так будет пустота, которая, поверь, ещё хуже. По судьбе у вас отношения. Не надо их больше трогать. Сами выровняются».

Потусторонний мир существует, и магия — не шутка, не игрушки и не волшебная палочка. Под её воздействием жизненные события начинают разворачиваться и выстраиваться совсем в другом русле. И когда повода для обращения к магическим силам как такового нет, незачем идти на поводу у собственных желаний. Ведь, ответственность и конечный выбор всегда остаётся за самим человеком. Магия лишь самый крайний выход из создавшихся проблем. Ужасно обидно, что всё так получилось. Но это был, конечно, единичный, исключительный случай, оставивший неизгладимое впечатление, боль и вину, которые необходимо было хотя бы просто проговорить.

Говорят, что поправимо всё, кроме смерти. Прошло уже больше полугода, но вот почему-то не поправляется…

ЮРИЙ, ЮРОЧКА, ЮРАСИК

ПРИТЧА-БЫЛЬ

Восемь часов утра. Автобусная остановка. Подошёл автобус, люди начинают протискиваться внутрь. Вдруг женщина поворачивается и говорит: «Мужчина, осторожнее! Впереди вас всё-таки женщина! На что мужчина отвечает: «Женщины ещё спят».

Я никогда не устаю повторять: «Нет ничего такого снаружи, чего не было бы внутри». Крайность внешняя всегда свидетельствует о противоположной крайности внутренней: бравада — о страхе, крутость — о закомплексованности, если же у мужчины много женщин, то, видимо, он одинок и сомневается в собственной мужской значимости. Проститутки — унижение для мужчин, чем больше спишь за деньги, тем больше хочется, чтобы тебя любили просто так. К тому же за сексом часто прячется страх перед смертью. И начинаешь что-то себе доказывать каждый день и буквально со всеми. Вот только что?

Когда же человека любят безусловно, это дает опору в душе, наполняет силой. Любовь — словно баланс, противовес всем тем, кто приходит за деньги. Как часто Юра, доказывая не столько мне, сколько, в основном, себе, кричал: «Меня любят, любят!!!» Он очень хотел, чтобы его любили, и многие его действительно любили. Почему он не верил им? Сомневался в себе или в них? Или в их адекватности? В самом деле, надо признать честно: процент среди них людей, мягко говоря, не очень здоровых, был достаточно высок Вылили они такими изначально? Трудно сказать. Меня, например, тоже иногда трясло так, как будто подключали к электричеству. А два раза я реально понимала, как сходят с ума.

«Они к тебе такие приходят или становятся под воздействием гипноза?», — спрашивала я. «Приходят», — отвечал Юра.

Из дневника Юрия Лонго

Если ты себя не полюбишь, тебя никто не полюбит.

Паршиво жить, себя не любя. Москва. 16 октября

2003 год.

Если человек себя не любит, как он может других полюбить! Он не знает, что это такое.

13 сентября 2004 года.

Любовь — она для всех разная. Для многих это влюблённость. Многие путают её со страстью.

Для меня — это надёжность (прежде всего) и уважение, а не ахи на скамейке и т. д. Любви можно добиться, например, у женщины постоянным ухаживанием или заботой, большей частью материальной. Привычка, скорее всего, может перерасти в любовь, если появится сексуальное влечение.

Рядом сидит Влада. Как добиться её любви? Да никак! Я спрашивал, говорит — разница в возрасте, в росте и, наверное, я урод в сравнении с ней. Но можно купить её любовь на время, а на сердце у неё стоит блокировка (Мармарис).

Времена бесплатного секса безвозвратно прошли. Бляди знают своё дело.

Почему я не признаюсь себе в том, что я, как и многие, самец. Грубый, тупой самец в постели.

Почему нам всем (мужчинам) нужна просто жопа, а потом душа у женщин?

Автопортрет.

Жующее, пьющее, трахающее животное, иногда работающее. Противно.

Сексоголик (я).

Клубный отель Фазелис Рооз. Здесь очень хорошо. Взять девицу и приехать сюда дней на десять, чтоб не смотреть голодными глазами на пляжные полуголые тела.

Я патологически люблю солнце, женщин и море.

Нельзя совместить несовместимое: любовь души, секс, ум, деньги, благополучие, красоту тела и души. Красивые ноги, извините, (жопу — зачёркнуто) задницу и красивое лицо. Не совместить это всё в одном человеке.

Секс не может и не должен быть, как будто сплюнуть, хотя бы потому, что участвуют двое, а не один, как во втором случае.

Человек, имевший в своей жизни опыт унижения, переносит потом этот опыт на других. Другими словами — мстит следующим за обиды от предыдущих, всем вместе и каждой в отдельности, отыгрывается на других. Так говорит моя подруга, замечательный психолог Леночка Немцович, её дружеские советы мне очень помогали в непростых отношениях с Юрой. Хотя я считаю, что, в любом случае, если любишь человека, независимо от того, какой он, надо уметь оставаться собой, то есть верной с неверным, правдивой с лживым, доброй со злым.

Человек, занимающийся любовной магией, призванной соединять близких людей, чья клиентура была в основном женской, по большому счёту, женщин не любил, потому что мстил им всем вместе и каждой в отдельности. Но страдания человека превращаются в унижения, разрушающие личность. Эту грань нельзя переступать.

Когда мужчина боится любви, то сознательно идёт только на такие отношения — с дистанцией и с большим количеством женщин. Включается своеобразная защита от внешнего мира и от себя самого в первую очередь. Инстинкт самосохранения после одного-двух неудачных опытов. Есть женщины, которые так сильно ломают мужчин, что после этого они боятся к ним приближаться. Однако всё в жизни приедается, и доступность женщин в том числе. Юра иногда сам давал мне читать выборочно свои дневники. «Всё надоело. Девицы надоели. Аня из Братеево сказала вчера, что выбросилась из окна из-за меня. Вряд ли. А чем я виноват?»

Юра был очень подозрителен, ему всё время казалось, что все от него чего-то хотят, что люди приходят к нему не как к человеку или мужчине, а с какой-то потайной, задней мыслью. Поэтому он очень любил в разговоре с человеком неожиданно подбросить какое-нибудь заманчивое предложение или провокационный вопрос и смотрел, что человек говорит, как реагирует. Обаяние, общительность, доступность Юры быстро располагали к нему людей. Особенно женщин. Одной он говорил: «У нас могли бы быть дети», другой: «Весной мы будем жить вместе», третьей: «Осенью поедем в Египет», четвёртой: «Будешь моей женой», пятой: «Могу помочь купить машину». Женщина в таком случае обычно думала: «Ну, ведь, это же не я ему сказала. Он сам предложил». И начинала раскрываться. Таким образом для себя он делал вывод, чего эта женщина от него хочет. А после того, как она уходила, бегал по квартире и про себя, а на самом деле вслух, всё время твердил: «Я — не спонсор, я — не спонсор». От этого он сам очень мучился, но измениться уже не мог.

Я говорила: «Юра, даёшь ты человеку надежду или не даёшь, не надо пользоваться его иллюзиями».

«Ты изменила мою квартиру, теперь измени мою жизнь», — сказал он мне как-то, вероятно, проверяя и выясняя для себя мои виды на него. «Если ты захочешь жить так, как я тебе предлагаю, ты будешь делать это сам», — ответила я.

Я хорошо помню, как после катания на роликах на Поклонной горе, он в первый раз зашёл ко мне в гости. Обойдя квартиру и оценив, как мне показалось, мой евроремонт, вместо похвалы в мой адрес он вдруг неожиданно сказал: «Да, тебе от меня ничего не надо».

Когда меня тоже начинали одолевать комплексы, Юра говорил: «Попрошу мои комплексы себе не присваивать». Моя подруга, психолог Лена Немцович, о которой я уже не раз упоминала, учила меня: «Если он считает, что все от него чего-то хотят, то следует оборотиться на себя и спросить: а чего я хочу от окружающих? Ведь издавна известно: каков привет — таков ответ. По тому, как он строит свои отношения с окружающими, так и они строят свои отношения с ним».

Человек защищён любовью, причём не столько чужой, сколько своей собственной к другим. Хотя в Библии обо всём уже давно сказано: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

Сначала меня очень удивляло, и я долго не могла разобраться, почему Юра, будучи сам небольшого роста, всего метр шестьдесят, предпочитал женщин под два метра ростом да ещё жирных и волосатых, даже без намёка на фигуру. Конечно, полненькие девушки выглядят зачастую несравнимо более сексуально, чем худышки, хотя считается, что сексуальность не зависит ни от внешности, ни даже от возраста. Это так же, как харизма, какое-то неуловимое сочетание внутреннего огня и эксклюзивного умения преподнести себя окружающим. Но одно другому рознь. Я думаю, что он выбирал жирных, волосатых, да ещё и бесформенных женщин, заранее зная, что вряд ли влюбится в такую. Секс с куском жирного мяса — самый лучший вариант для удовлетворения мужского инстинкта, и не более того.

Все три Юрины жены были ниже его ростом, и в те далёкие времена, когда он брал их в жёны, были очень миниатюрной комплекции. Первая жена Оксана была старше Юры и, по словам очевидцев, не просто маленькая и худенькая, а в чём душа держалась. Людмила, сильно поправившаяся после родов, на момент знакомства с Юрием носила 42–44 размер одежды. Елена Сехмененко (Лонго) также в молодости была худенькой. Сначала я не понимала этого и изо всех сил старалась поправиться, налегая на сало, которое ему привозила из Краснодара родственница по имени Клара. «Ты не худая, а миниатюрная. Это разные вещи. У тебя просто косточки тонкие и близко посаженные. Не смей портить обмен веществ. Я люблю тебя такой». По поводу своей конституции я всегда слышала от любимого только восторженные отзывы. Кроме того, Юра восхищался внешностью Тины Канделаки, Ксении Собчак, Жанны Фриске, про полноту которых вряд ли даже уместно говорить.

Однажды мы с Юрой были в клубе «Реставрация», куда позже приехал и Никас Сафронов. У «тонкого» человека «тонкая» психология с «тонким» подходом. «Наконец-то ты с красивой женщиной, а то всё непонятно с кем», — сказал Никас, видимо, дежурную фразу, окинув меня с головы до ног открытым, оценивающим взглядом. А чуть позже уже наедине с Юрием: «С каких это пор у тебя поменялся вкус?», — спросил он его. «Попроси у неё паспорт», — намекая, что мой возраст намного превышает тот, который я говорю. И, наконец: «Ты стал плохо выглядеть».

Если бы он в таком стиле говорил много и долго, это серьезно вряд ли бы воспринималось. А тут — что надо и сколько надо. А Юра к мнению Никаса очень прислушивался. После этого стал спрашивать мой паспорт, а я смеялась: «Увидишь только в Загсе».

Будучи специалистом полюбовной магии и имеяъ основном женскую клиентуру, Юра имел колоссальную возможность выбора, и сам пользовался огромным успехом у женщин.

Характер, суть человека имеют в своём основании три ипостаси: человек, мужчина, профессионал, причем очень часто в восприятии окружающих эти понятия не разделяются. Юра привносил в жизнь людей свет, надежду, веру, позитивный настрой. На него смотрели, как на реальное воплощение Бога, чему я была неоднократным свидетелем. Хотя Юра, наоборот, никогда не выдавал себя за «супергероя»: «Прежде всего я — обычный человек, который развил свои способности с детства. Я немножко лучше вижу, чем остальные люди, я могу читать по лицам, угадывать, какие проблемы у человека, я это просто вижу и помогаю людям в разрешении разных проблем, в том числе семейных, а также в стрессовых ситуациях. Это называется магией и предполагает гипноз, ясновидение, экстрасенсорику, целительство, любовную магию и тд.»

Иной раз даже требовалось какое-то время на адаптацию, чтобы человек мог прийти в себя, перестать заикаться и начать более или менее связно излагать свою проблему. Такому раскрепощению очень помогал Юрин образ, в котором сочеталось, казалось бы, не сочетаемое — величие этого образа, простота деревенского мужика и море мужского обаяния. Он источал такую вселенскую силу и в то же время реальную доступность, что уйти и не вернуться снова хоть с какой-нибудь выдуманной проблемой получалось не у многих. «Как будто дома побывала», — подобные слова мы с Юрой слышали от пациенток не раз. Да и сама я когда-то прочувствовала все это на себе.

Но образ, который так привлекал к себе, был не придуманный и не надуманный, а очень родной, органичный и внутренне адекватный, так что приходящие на приём женщины влюблялись в этот образ, влюблялись в свою мечту. Его голос — не то что красивый, но с какой-то внутренней харизмой, внутренней силой, энергетикой, направленной вовне, на людей, — буквально заставлял человека идти к нему. Осознанно или неосознанно, но внутренне женщина говорила себе: «Да, я хочу познакомиться с этим человеком».

Но именно как с человеком с Юрой было очень тяжело. Он не помнил о близких и любимых людях, не уделял им достаточного внимания, он думал только о себе. Его любовь была больше требовательная, чем дающая. Особенно эти качества проявлялись в его отношениях с женщинами. Словом, такая детская психология, философия маленького ребёнка — «что мир может дать мне?» Некое зависание в детстве. Взрослая ведь основывается на другом принципе — «что я могу дать миру?». Поэтому Многие близкие ему женщины пытались уйти от него, только получалось это у них лишь на время, никто не мог уйти окончательно. И в результате они оставались рядом в том или ином нужном для него качестве. При этом я тихонько плакала дома, Юля Панкратова (см. главу ниже) не только плакала, но даже била Юру, а Лена пила сверх всякой меры. Я говорила:

— Юра, а ты не думаешь, что она из-за тебя пьёт!

— Нет, это у неё наследственное. У неё отец пил.

«Какая-то неразрешимая проблема», — сказала я

Юре обо всём этом именно 14 февраля 2006 года, буквально за час до того, как у него случился первый приступ, и мы поехали в больницу. И тут же кто-то невидимый, в очередной раз услышав меня, мгновенно среагировал и как будто сказал: «Ну, что ж, не можете сами разобраться, разберусь я». И уже через два дня грубо отпустил всех. Всем троим, а может, и не только нам, дал возможность начать всё с нуля.

Но Юра никому не делал зла намеренно. Ну, вот так он был устроен. Таким его создал Бог, таким его сделали сами женщины. Одни — своей безумной любовью, другие, наоборот, — тем, что просто использовали его на полную катушку. Я говорила Юре:

— Повесь на самом видном для себя месте табличку: «ТЕ, КТО ТЕБЯ НЕ ЛЮБЯТ — ТЕБЯ ИМЕЮТ; ТЕХ, КТО ТЕБЯ ЛЮБИТ — ИМЕЕШЬ ТЫ!!!» Когда ты это осознаешь, а главное, перестанешь принимать, как данность, твоя жизнь изменится.

Что делать? Каждый человек ведёт себя с другими так, как ему позволяют себя вести. Но это неправильно.

Юра, к сожалению, часто строил свои отношения с людьми так, что человек вынужден был постоянно оправдываться. Манипуляция и самоутверждение за счёт другого — тоже своеобразная защита от внешнего мира, чтобы люди не приближались слишком близко. Обыкновенная техника НЛП.

— Я вот раньше думал, что ты не читаешь мои дневники, а теперь, думаю, что читаешь.

— Думай.

— Да, с тобой можно только по-хорошему.

Причем говорил, зная на сто процентов, что я ни в один ящик без спросу не заглянула за всё время нашего знакомства и пребывания в его квартирах.

А в другой раз сказал:

— Зачем ты читаешь в Интернете все те гадости, что обо мне пишут?

То есть не он должен себя нормально вести, а я не должна читать.

Или ещё:

— Зачем ты ходишь к Гончарову в магазин «Белые облака»? Ты ходишь к моему конкуренту. Вот сейчас приедет ко мне НТВ снимать передачу, не будешь смотреть.

А один раз после нашей ссоры сказал, что напился, и его чуть не забрала милиция. Якобы спас только звонок Никасу. А всё для того, чтобы у меня возникло чувство вины и я больше с ним не ссорилась. Неужели такое возможно — постоянно обманывать? Видимо, это всё-таки болезнь. На самом деле за все три года нашего знакомства я приняла в Юре всё, кроме обмана.

Из дневника Юрия Лонго

Ложь — самый страшный недостаток у людей.

В молодости некогда «думать о душе, а в старости уже поздно. Это — философия.

КРУГОМ ОДИН ОБМАН. КАК МОЖНО ЖИТЬ В ТАКОМ МИРЕ?

Но всё равно все Юру любили и откликались на просьбы по первому его зову. Но, если человек общительный и компанейский по своей натуре, если он тянется к людям, то это совсем не значит, что он их видит и слышит этих самых людей. Дело в том, что большая часть энергии уходила у Юры на работу. А подобный инфантилизм по отношению к близким, мне кажется, часто наблюдается у людей, занимающих ответственные посты, добившихся в жизни неких высот — ведь человек не может нести ответственность каждый день, по двадцать четыре часа в сутки, всю жизнь.

Только со временем и с помощью Лены Немцо-вич, я поняла, что Юра, постоянно находясь в обществе красивых женщин, часто умышленно выбирал не очень привлекательных, подходящих не более, чем для постели. Вот такую своеобразную защиту от внешнего мира, а главное — от себя самого, от своей памяти, боли, от страха снова попасть в зависимость от чувств и привычек.

Привыкал к человеку Юра очень медленно, с неимоверным трудом, но, привыкнув, как я говорила, его было «зубами не оторвать». Становился «мягкотелым», податливым и подчас просто бесхарактерным. Впору «верёвки вить». Юра хорошо знал эту свою слабость. Когда Алла Пятигорская серьёзно заболела онкологией и после проведённой операции не могла работать, он на целых полгода прекратил приём, никого не пригласил на её место, в сердцах воскликнув: «Как я буду без неё? Какое она имела право заболеть?» Я внутренне немного осуждала его за эти слова и даже высказала как-то раз ему свое мнение по этому поводу, а сейчас от безысходности мне впору самой закричать: «Какое ты имел право умереть?!»

А ведь на первый взгляд Алла, казалось бы, была просто секретарем, чья обязанность — встречать людей и занимать их до начала приёма. И они с Юрой тоже ссорились с постоянной периодичностью. Самое плохое, что ссоры происходили в том числе и на людях, в присутствии пациентов. Мы с Ольгой Бочковой, её подругой, даже старались Аллу воспитывать: «Алла, люди приходят, смотрят на Юру, почти как на Бога, нельзя этого делать в присутствии людей. Соблюдай субординацию».

Но все, к кому Юра привыкал, становились своими, родными, близкими, незаменимыми, единственными в своём роде, с кем расстаться уже было невмоготу. Ведь привычка — это тоже зависимость, и Юра, зная свою слабость, старался не привыкать. Алла Пятигорская была для Юры всем. До последнего её дня он ждал, что она всё равно вернётся, хотя у него уже была я и, как мне казалось, заменяла её на все двести процентов. Забросила дом, детей; днём и ночью — всё только для него. Правда, дети у меня уже взрослые, окончили МГИМО, работают, а сын успел даже жениться. И все же, все же…

К примеру, принесла из дома соковыжималку и ходила за нам, как за ребёнком: «Выпей морковный сок, выпей морковный сок», — Юра жаловался на глаза. А он три глотка выпьет и капризничает: «Я чаю хочу, я чаю хочу».

К порядку его приучить было невозможно. «В грязи я жить могу, я не могу жить с дырявыми карманами», — говорил Юра. И когда я уходила домой, в квартире тут же можно было убираться снова. Потому что, как он, например, остужал чай? Просто брал и много-много раз переливал его из одной чашки в другую. В результате чая в чашках уже не было, зато были лужи по всему столу и по полу от кухни и до самых комнат.

Удивителен Юра был во всём, начиная с поведения и заканчивая какими-то, на первый взгляд, мелкими, незначительными привычками.

Если с его любимого барного стула падала на пол подушка, — то ли Юра не замечал этого, то ли знал, что сейчас обязательно появлюсь я и всё приведу в порядок, — он просто вставал на неё ногами, не замечая этого.

Или лежит, например, хлеб в хлебнице. Аккуратненько завёрнут в целлофановый пакет. Так вот, чтобы достать этот хлеб, пакет он не разворачивал — ему обязательно нужно было даже не разорвать, а, я бы сказала, разодрать его. А уж о том, чтобы положить хлеб обратно в пакет, и говорить не приходится.

Но всё же больше всего меня поражало то, что мусор пищевого характера Юра выбрасывал почему-то преимущественно на кухне в мойку, хотя мусорное ведро стояло прямо под ней. Поэтому слесарем-сан-техником я тоже работала регулярно.

Навесная полка для сушки посуды над мойкой была очень неудачно сделана — в ней были стеклянные дверцы, и посуду в моё отсутствие он ставил исключительно сквозь эти стёкла, которые я просто не успевала заказывать и вставлять.

Но Юра всё равно жил с надеждой на возвращение Аллы Пятигорской и говорил мне: «У тебя — своя работа, у неё — своя».

Один раз, когда я прочитала о нём в газете какую-то не очень лестную информацию, он, испугавшись, что я могу уйти, не дожидаясь моей реакции, взмолился: «Малышок, не уходи! Я уже так привык к тебе!»

Елене Лонго, своей бывшей жене, с которой Юра поддерживал публичные отношения, сказал обо мне: «Если ты тронешь этого человека, мы с тобой расстанемся навсегда».

Всю свою жизнь Юра вёл дневники — на отдельных листах, в тетрадях, машинописным текстом, от руки. На самой первой странице было написано: «Свою свободу я несу впереди себя».

Из дневника Юрия Лонго

Свобода!

Я никогда не был свободен!

Какой-нибудь вор-одиночка намного свободнее меня.

Свобода, господа, не положение тела в ванной из денег. Свобода — это величайшее состояние души! За деньги она не покупается.

Свободу в Сбербанке не получить.

Вот составные свободы: смелость характера, смелость поступков, знание жизненных ситуаций, умение абстрагироваться,

Сила вот!!!

Философия ума.

Умение в малом получить наслаждение.

Нельзя быть свободным, находясь даже вдвоём. Не так одет, не так посмотрел и т. д.

В Москве.

Были мысли. Страшные мысли.

Только алкоголики принадлежат сами себе. Обычные люди зависят от быта, от обстоятельств на службе, от условий в семье, от стрессов, от предательства друзей, от любви, злобы, карьеры и т. д., «что подумают люди» — самая тормозящая фраза. Алкоголику это до лампочки.

А на х…й такая жизнь нужна, когда ты зависишь от всего?

26 сентября 2003 г.

В «Алантуре». Делаю адскую смесь из 5–6 сортов травяного чая. Думаю; хочу с палаткой к реке в России. Завидую нищим, бомжам, бродягам и пьяницам за их свободу. Читаю взахлёб книгу Никаса. Хочу путешествовать. В первый раз не очень хочу в Москву. Здесь одна программа ТВ. Неплохая еда и иногда тёплая вода в море.

И если у меня со свободой ничего не получится, то всё равно: Да здравствует моя молодость с наглостью к женщинам — ОНИ ЭТО ЛЮБЯТ!

Единственно, чего я добился в свободе, — это иногда побыть одному. Всю жизнь мне хотелось ни от кого и ни от чего не зависеть. Наверное, это единственное состояние для философии. Так… свобода. Это, конечно, понятие растяжимое — свобода. Как можно утверждать, что нельзя быть свободным от общества, живя в нём? По Марксу. Тем более, в современное время, на рубеже 21 века социум очень сильно влияет на личность, и поэтому мы все зависим. Я побоюсь не казаться оригинальным, сказав, что все мы зависим от работы, от друзей, денег, от хорошего настроения и плохого, от собственной квартиры, благополучия, родителей и масса перечисленных вещей, от которых мы зависим, в конце концов, от внешнего вида и т. д. Быть абсолютно свободным — это привилегия только истинных философов, истинных духовных лидеров. Знаете, о чём я мечтал в 25–27 лет, всё абсолютно точно сбылось, но с точностью до наоборот. Я мечтал быть совершенно свободным, быть свободным от всего, но, причём, имея свою крышу над головой в качестве коммунальной квартиры, даже комнаты, иметь минимум денег на пропитание. Причём добывание этих денег — не что иное, как сдача бутылок. Тогда они были ещё по рублю или не помню, сколько, в общем, рубля хватало на целый день жизни. Для этого нужно было сдать 10 пустых бутылок. Сдать в магазин или в букинистическом отделе сдать несколько книг, которые тут же можно было купить подешевле и тут же за углом продать дороже. То есть проживание за минимум средств, не накладывающих на обязанности зависимости отчего-то и, живя в коммунальной квартире и занимаясь всем, всем, всем, чем ты хочешь. Очень уникальная вещь, конечно, жить свободным, как птица, причём иметь мозги не птичьи, а человеческие, иметь душу человеческую, иметь эмоциональный фон, при всём при этом получать массу удовольствий от жизни, то бишь музей, театр, кино. Это всё было очень дёшево и доступно.

21 мая. Израиль. Тель-Авив.

Я на юге! Горы, побережье. На Юге!!! На Средиземном море!!!

Полная свобода, тепло, жарко, море, запах моря, нежный песок.

Только нежный песок и морская волна может заменить отсутствие женщины и временное отсутствие Родины.

Хотя чужую свободу он очень любил ограничивать. Но те, кто его действительно любили, принимали и это. Даже с радостью. «Я люблю быть ниточкой за иголочкой. Я твой хороший исполнитель. Какой смысл заниматься перетягиванием одеяла? Женщина должна оттенять мужчину. Тем более такого», — говорила я. Правда, при этом всегда высказывала ему собственное мнение, которое часто не совпадало с его взглядами.

Как-то один раз Юра, например, сказал мне:

— Сходи к Гончарову в магазин «Белые облака», послушай, что он там обо мне говорит.

Дело в том, что регулярно, раз в месяц, Геннадий Гончаров накануне своих ежемесячных недельных курсов по саморегуляции и гипнозу проводит в магазине «Белые облака» часовую рекламную акцию этих курсов, проходящих у него в Московской школе гипноза.

— Юра, я могу сходить к Гончарову в «Белые облака», но не для того, чтобы докладывать, что он там о тебе говорит. Я не шпионка. Когда я оказалась там случайно за компанию с подругой, которой нравится Гена Гончаров, и невольно услышала, как он там поливает тебя грязью, причем делая упор на том, что ты его ученик и когда-то расставлял стулья и включал свет на сцене во время его выступлений, даже мне было неловко и неудобно. А ты меня к тому же за это отругал.

И что мне нравилось, Юра не был упёртым; аргументированно, с цифрами и фактами, его всегда можно было убедить. А главное, он всегда чувствовал и знал: что бы и как бы я ему ни говорила, делала это из любви и от души.

Долгое время мне было странно, что Юра общался абсолютно со всеми, кто хотел общаться с ним, даже с теми людьми, которые ему были неинтересны, а подчас просто раздражали. «Если человек хочет со мной дружить, почему я должен ему отказывать?» Позже он объяснил мне: «Человечество живёт по законам Кабаллы — всё возвращается. Все негативные люди в твоей жизни, все негативные ситуации и преграды, которые возникают перед тобой, всё плохое, что ты видишь в других, — не более, чем отображение твоего собственного характера, они даны для проработки твоих негативных черт. Нужно приводить в порядок самого себя, и тогда будет меняться окружение». Но, даже зная теперь все тринадцать принципов Каббалы, я бы не смогла насиловать себя и общаться, как он, с неприятными мне людьми.

Юрочка был и сильный, и слабый, и прагматичный, и романтичный. Авантюрный и просто по-детски озорной и заводной. Очень любил удивить и обескуражить каким-нибудь неожиданным, неординарным поступком. Помню, как один раз он пошёл меня провожать. Зашли на Пушкинской в метро, и вдруг, немного не доходя до турникетов, он побежал и перепрыгнул через турникет. Дежурная засвистела, но он, конечно, и не думал убегать. Извинился, вышел обратно и, заплатив деньги, прошёл, как все люди. Мы смеялись, люди смеялись тоже, просили у него автограф, а один парень подошёл и спросил:

— Вы — Юрий Лонго?

— Да.

— Дотроньтесь до меня.

Юра хлопнул его по плечу и потом сказал мне, что раньше, в 90-х годах, его просили так делать буквально на каждом шагу.

А ещё у Юры был знакомый студент по имени Артём из Литературного института, с которым он дружил и который приносил Юре читать написанные им, как он говорил, для Виктюка, пьесы. И вот однажды мы с Юрой просто сидели и пили чай на кухне. Вдруг приходит Артём, звонит в домофон. И пока Артём поднимался по лестнице, Юра побежал и быстро разделся до трусов. Артём звонит в дверь, а Юра ему так громко, вызывающе кричит через щёлочку: «Артём, угадай, мы голые? Мы с Аллой голые? Чем мы тут занимаемся?» Мы так потом все смеялись!

Иногда Артём приходил нетрезвый, вернее, не иногда, а очень даже часто, и Юра очень любил подшутить над ним, как-нибудь его подколоть. Один раз Артём, будучи в таком состоянии, сидел в подъезде на лестнице рядом с Юриной квартирой, а потом ушёл и забыл на лестнице пакет с учебниками, а Юра пакет подобрал и вместо учебников подложил туда совсем другие книжки и потом на следующее утро перед институтом отдал пакет Артёму. И делал подобные розыгрыши с огромным воодушевлением и азартом, бегая по квартире, хитро улыбаясь и вслух соображая, как бы почуднее всё подстроить. «Человек умирает тогда, когда в нём умирает детство!» — записано в его дневнике.

Юра очень любил подшутить над молодёжью. С одной стороны, молодёжь сейчас такая, что сама горазда что-нибудь отчудить. С другой стороны, всё же, видимо, не ожидают, что от человека его возраста, всемирно известного мага, можно ожидать какой-то розыгрыш, подвох. А совсем молоденьким ещё и свойственна наивность. А Юра разыгрывал схода без подготовки. Сидим с ним как-то раз на кухне, ужинаем, телевизор смотрим. А по телевизору Иосиф Кобзон в какой-то передаче выоупает. Звонит Юля Панкратова. Юра ей:

— Ты мне мешаешь. У меня Кобзон в гостях. Мы ужинаем, у нас деловой разговор.

А сам уже со смеху чуть не падает с высокого барного стула.

— Да…??? Иосиф Кобзон…???

— Да, у нас деловой разговор, а ты мешаешь. Не веришь? Иосиф Давыдович, скажите ей пару слов.

И подносит трубку к телевизору, а Кобзон там всё что-то говорит и говорит. Юра отдаёт мне трубку, чтобы я её так и держала, а сам убегает в ванную, чтобы вдоволь отсмеяться.

В доме, где Юра жил, на первом этаже расположено отделение милиции, и во дворе под окнами всегда много милицейских машин. Он рассказывал мне: «Подвожу Юльку (Панкратову) к окну и говорю:

— Видишь машины? Это моя охрана.

Она с недоверием:

— Не-е-е. Не может быть.

— Как не может быть?

Открывает окно и кричит:

— Можете уезжать! Мне сегодня охрана не нужна!

Через пару минут сам с удивлением смотрит — две машины уехали. А Юлька с недоумением:

— Ну, надо же… Неужели и правда — твоя охрана?

Юра очень любил спорить. Причём, конечно, не на деньги, а на что-нибудь, как правило, экстравагантное и трудновыполнимое для обеих сторон. В том году зимой рядом с его домом, точнее, с «Макдональдсом», из ледяных кирпичей была построена примерно трёхметровая копия лондонского Биг Бена. И вот в феврале проходим в очередной раз мимо него, и вдруг Юра говорит:

— Давай спорить! Когда растает?

— А на что спорим?

— Кто проиграет, будет хлопать «крыльями» и петухом кукарекать посередине Красной площади. Только громко, чтобы все видели.

— Давай. Я говорю — до 20 марта.

— А я — до 20 апреля.

Я отвечаю:

— Ты знаешь, бывает, что в марте тепло, уже всё растает и даже сухо, а в апреле опять похолодание, и выпадает снег. Мне кажется, в этом году так и будет.

— Какой ужас! Меня же милиция с Красной площади заберёт.

В итоге я проиграла, хотя достаточно часто и выигрывала. Не угадала чуть-чуть — 20 марта ледяной Биг Бен ещё стоял, а 26-го — уже нет. Но «отдавать проигранное» было уже некому…

СУДМЕДЭКСПЕРТ АНЯ ШАТУНОВА

Познакомились Аня с Юрой в 1993 году очень любопытно. Да и сама жизнь, надо сказать, у неё с тех пор очень любопытная пошла. Жила она, как ещё до сих пор живут многие москвичи, в коммунальной квартире на Красной Пресне. Одна с сыном, на личном фронте без перемен. Никто из мужчин ее не волновал, все казались скучными и неинтересными. Только, вот, работа у Ани была не вполне рядовая, особенно для женщины, — судмедэксперт, Дежурила по Москве, ездила на выезды на место происшествия, как врач, для констатации смерти по поводу несчастного случая. Чтобы на такой работе работать нужны закалённый характер и крепкая нервная система…

Включила Аня однажды свой допотопный квадратный радиоприёмник, а там как раз передача какая-то шла и голос Юрия Лонго: «Я сейчас одинокий. Не знаю, найду ли я её вообще когда-нибудь. Наверное, я её узнаю по руке. По правой». А руки у Ани тогда ещё нормальные были, без всех этих шрамов. И она подумала тогда: «Нашёл бы он меня». Причём она не знала тогда, кто это — Юрий Лонго. И тут ей бабушка говорит: «Ты представляешь, показывали по телевизору человека, который говорит, что он колдун, и трупы оживляет». А она отвечает: «Да ну, бабуль, прекрати. Какие там колдуны». У неё же профессия была прагматичная, к тому же телевизор смотреть времени совсем не было.

После того разговора выходит Аня из дома, подходит к киоску Роспечати напротив подъезда… А книгу Юрия Лонго «Исповедь колдуна» тогда именно в киосках продавали, поэтому Аня ее сразу увидела. На первой странице — краеивая фотография на тёмном фоне, и первая мысль, которая у нее мелькнула: «А он симпатичный. Только маленького роста».

«После отпуска в конце августа выхожу я на работу, — рассказывала потом Аня, — и со мной вдруг дежурит непонятным образом начальник отдела «А» Сашка Ясьников. Из отдела агентуры. Эти люди вообще не дежурят, они начальники, они не должны сыщиками работать. А он со мной дежурил в качестве сыщика. Съездили с ним на выезд, и вдруг он мне говорит прямо в машине при всех:

— А с кем Вас познакомить? Хотите я Вас познакомлю с Лонго или с Жириновским?

Я спрашиваю:

— А Вы что, Лонго знаете?

— Да.

А Аня только что книжку «Исповедь колдуна» прочитала, и все эти магические вещи ей вдруг стали очень интересны. Но в первую очередь заинтересовал, конечно, сам маг. Она расчувствовалась, так как Юрий писал, что очень одинок, что его дочь живёт с мамой.

«Сашка набирает его номер прямо из моей экспертной комнаты:

— Тут девушка, наша сотрудница, хочет с Вами познакомиться.

— Ну-ка, дай мне сотрудницу.

Я говорю:

— Я прочитала Вашу книгу.

Он говорит:

— Вы должны сейчас же ко мне приехать. Немедленно.

Я говорю:

— Я сейчас не могу. Я сейчас дежурю по городу. Целые сутки. Я на сутки заступила.

— Хорошо. Тогда берите у Саши Ясьникова мой телефон и свяжитесь со мной после дежурства.

Сашка говорит:

— Слушай, я же его телефон никому не даю.

— Ну, вот, слышал же. Давай телефон.

Пришла с дежурства, отвела сына в школу, оделась красиво — чёрная, бархатная юбка, хмодная кофта. До двух часов дня ещё умудрилась вскрыть два трупа и к двум часам прямо с работы поехала к Юрию. Поднимаясь по лестнице, подумала: «Мне очень надо посмотреть ему в глаза». А Юра незнакомым или малознакомым людям в глаза никогда прямо не смотрел, однако тут ещё через порог посмотрел на нее пристально и внимательно: «Проходите».

С самого начала они стали понимать друг друга без слов, телепатически. Провёл её на кухню, где, как обычно, всё завалено грязной посудой. «Я сижу, и у меня прямо свербит: «Помой посуду Помой посуду». Думаю: «Нет, не буду. Я первый раз сюда пришла к человеку в дом и буду посуду мыть. Может, ему приятно так жить». И сижу перед телевизором. А он в этом своём белом балахоне бегает по квартире. Вбежит, и то на меня посмотрит, то на посуду: «Хм, сейчас на стёкла положу».

Аня вспоминает: «Там у него корреспонденты были и ассистентка его Светка. Он с ней выступал на сцене, она с ним во Францию ездила. Ой, какая красивая! Мама дорогая! Я когда увидела эту Светку, то подумала: «Ну, мне здесь ничего не светит! Совсем». Она была высокая, стройная, с красивой фигурой, вот такая шапка рыжих волос и лицо, как писаное с иконы. Просто очень красивая. До сих пор я эту Светку помню». И пока он над ней колдовал, Аня тихонько присела на кресло и прямо на его цепь.

Юра всё бегает: «Где моя цепь? Где моя цепь?» А на цепи Аня сидит. Символически получилось, и Аня потом ещё шутила: «Ага, на цепь меня посадил, и теперь не отпускаешь». Даёт ему эту цепь, а он смотрит на её руки, а руки тогда ещё целые были, и вдруг спрашивает: «Аня, а у Вас на работе Вы череп чем пилите? Пила какая там? Циркулярная?» Она говорит: «Да». Он так съёжился весь, поморщился и глаза закрыл: «Бррр…». Это она, конечно, всё потом вспоминала и выводы делала. А тогда никакого значения не придала, не поняла, что вот сейчас он представил всё это.

Человек может управлять своими словами, знать, что можно говорить, а. что нельзя. Управлять мыслями сложнее. Они вдруг появляются и бегут независимо от желания человека. Так же, как и образ, картинка, рисуется вдруг перед глазами самопроизвольно и независимо от желания человека.

Свету Юрий выпроводил: «Светочка, у людей тоже проблемы». Мол, иди. Она ушла. Юра говорит:

— Ну, ладно. Давайте экспериментировать. Фотографию ко лбу прикладывайте. Что-нибудь видите?

— Нет.

— Хм. У меня Верочка, секретарь в школе, только фотографию ко лбу прикладывает, уже всё видит. Ну, хорошо. Давайте тогда такое упражнение. Мы берём с вами ручки. Одну вы, одну я. И я сейчас загадываю цифру. Одну из семи. Её я вам не скажу, я её себе отдельно напишу, а вы вычеркните ту, которую я загадал.

Я говорю:

— А как это?

И вычеркнула. Именно ту самую. И опять говорю:

— А как это?

— Ну, если бы все знали, как это, было бы всё очень просто.

Аня потом тот же самый фокус проделала с зам. начальника бюро судебно-медицинской экспертизы Василевским. Дала ему листочек бумаги с написанными на нём семью цифрами, и он вычеркнул нужную. И тоже: «А как это?» Аня так поняла, что это был фокус на телепатию.

Потом Юра её чаем угостил, конфетами, сухими причём. Откуда он их достал, из какого шкафа, и какой давности, неизвестно. Их можно было молотком разбивать. Коробки конфет ему нельзя было дарить. Потому что он их сразу убирал, и они лежали годами. Потом Юра Аню проводил и говорит:

— А с Вами можно поехать на выезд?

— Вообще-то нельзя, конечно, но Вам можно.

— А корреспондента можно я возьму?

— А вот корреспондента нельзя. Вы один можете поехать, я договорюсь в моё дежурство, а вот корреспондентов мы не любим.

— Ну, ладно.

На том и порешили. И распрощались.

И действительно, когда было дежурство, она договорилась, заехали за ним с Петровки, и они ездили на выезд, но Юра, конечно, никого не вскрывал. Он сидел рядом в машине «Скорой помощи», смотрел, как она работала над трупом. Там же следователь прокуратуры сидел, там же его стажёр сидел, и она диктовала им результаты обследования. Тот выезд, правда, неинтересный был. Есть интересные выезды, а есть неинтересные. Она проглядела повреждение на застёгнутой куртке с наружной стороны. Резаная линия на ткани одежды, от удара, с левой стороны. Это указывает на количество ударов, поэтому первоначальный осмотр на месте происшествия очень важен. Она пропустила, а Юра увидел: «А это что такое?»

И после этого Аня разрешила ему поехать с ней на вскрытие трупа в морг, но Юра был очень занят и не приехал. Звонит: «Давай телепатически. Давай телепатически». И она молча стала надиктовывать ему всё вскрытие. Это был мальчик, висельник, который повесился из-за несчастной любви. Аня подумала тогда: «Ну, висельника мне пара минут вскрыть». Аня же после ординатуры, у неё первая врачебная категория. Но это была единственная экспертиза, которую она так и не закончила.

«Юра на телефоне сидит, а я делаю и все ему транслирую телепатически. И дотранслировалась. Дошла до головы, побежала за санитарами, потому что это дело санитаров — распилить череп, но они были заняты и отказались мне помогать. Тогда я взяла сама пилу, чего раньше никогда не делала. Уже половину пропилила, и вдруг на пилу намоталась тряпка, которая валялась поблизости. «Adidas». Я за эту тряпку потянула, а пила как подпрыгнет и мне по руке. Я ещё больше нажимаю на неё, а она на второй оборот пошла. Я стою одна с этой рукой, на которой всё отрезано, кровища хлещет. Шок». «Скорая», к счастью, стояла рядом, налили ей новокаин прямо в рану и прямо в секционном халате доставили в приёмное отделение в больницу. А там — сразу на операционный стол.

А у неё на следующий день дежурство на Петровке, и она просит врачей: «Пришейте мне руку, пожалуйста, обратно побыстрее, а то мне завтра на Петровку». А врачи Говорят: «бы знаете, побыстрее мы руку вам никак не пришьём. Побыстрее вы хотели череп распилить, и то не получилось. А что касается вашего дежурства, то мы думаем, что на дежурстве завтра придется обойтись без вас». Но Аня ведь ещё и пианисткой была, у неё пальцы такие красивые были. Плакала она ужасно. С тех пор она уже не играла больше на фортепьяно. Память в пальцах, конечно, осталась, но октаву не берёт.

И в квартире у нее постоянно какие-то странные штуки стали происходить. Это была обычная коммунальная квартира на Красной Пресне, у соседей всё нормально, но в её комнате то и дело стал выключаться свет и останавливаться часы. «Света нет. Включаю в полной темноте свой допотопный радиоприёмник и опять голос Юрия: «Завтра у меня открывается школа Юрия Андреевича Лонго». Звонит от соседки, а Юрий ей сразу, не спрашивая: «Ну что, Аня? В школу хочешь придти? Придёшь завтра к шести часам к Верочке, это секретарь, отметишься, и я тебя зачислю».

Школа у Юрия была на Белорусской, на 2-ой Тверской-Ямской улице, в том здании, где сейчас находится казино Шангри-Ла. И это был последний выпуск, который он вёл. Точнее сказать, последний был уже в Израиле в следующем 1994 году, когда Алла Пятигорская к нему попала. И всё. И с каждого курса он по одному человеку себе зацеплял. С этого зацепил Аню. В следующем году — Аллу.

Было начало ноября 1993 года. Дикое количество народа было возле его школы.

«Я стою и жду его около входа в зал. Он проходит, берёт меня за руку и проводит через весь этот зал: «Пошли». Мы идем, а с него прямо клочьями дублёнку рвут, чтобы дотронуться, чтобы кусок оторвать на фетиш. Я просто в шоке была. Он меня волочёт, тащит меня через весь этот зал, потому что иначе пройти невозможно. И он меня за собой вот таким тараном протащил через всю толпу. Говорит своему администратору Жене Вуколову: «Дайте ей стул, посадите её на первый ряд». И потом в перерыве: «Так. Иди за кулисы. Сиди, смотри, как я к выступлению готовлюсь. Учись всему». И всё время: «Аня, Аня. Где Аня?» А там за кулисами толпа народу стоит, которые не знаю, сколько лет к нему прорывались. Все просто в шоке были, так как он вообще никого вокруг не видел. Причём все происходило прилюдно. И я не могла понять, с чего это вдруг».

Обратно ехали молча, так как рассказывать Юрию о том, как ей руку отрезало, Аня была не в состоянии. Вот тогда она и начала писать стихи.

И сам сидел тогда он за рулём,

И двигались деревья и мосты.

Он не смеялся, думали о нём

Все эти люди, брошенные им.

Он думал вновь о том, как он страдал,

И как избавиться от боли колдовской.

Глядел за грань, переступал и лгал,

Чтобы избавиться от суеты людской.

Ну, конечно, она влюбилась, что там говорить. В самом деле, почему она не могла влюбиться? Она ведь была одна. Впрочем, любовь и не спрашивает — одна ты или не одна, замужем или не замужем, с детьми или без детей. Юрий часто приглашал её к себе домой. Последний раз она была у него 24 декабря 1993 года. Это был день рождения Заратустры- Посидели, поужинали. Юрий говорит: «А ты знаешь, мне понравился твой мальчик». А ведь он его и не видел. Просто

Аня как раз подумала: «А вдруг ему не понравится мой мальчик?» Он читал мысли сходу. И она вдруг ощутила, что видит его в последний раз. Аня вздрогнула, но отмахнулась от такой мысли. А Юрий тут же вслух сказал о себе: «А это такой старый, ворчливый колдун. Ты когда-нибудь увидишь его ещё».

А потом у неё опять случилось несчастье. Ведь беда никогда не ходит одна, а с детками.

Сначала сын Павлик убежал под пули к Белому дому, тогда война была на Красной Пресне. Потом попал под машину. Это было невероятно страшно, она думала, что просто спятит. Опять выключился свет, опять остановились часы. В общем, творилось что-то жуткое. Влетела в реанимацию… Но ничего. Всё обошлось. Позвонила Юрию, и он сказал: «Ложись спать. Уже завтра всё будет хорошо». Аня говорит, что, если бы он ей это не сказал, она бы «грызанулась» ещё в ноябре. Он очень помог.

И дикая нагрузка на работе. Если бы ещё квартира была бы нормальная, а не коммуналка с соседями, может, она бы и выдержала. Если бы была поддержка хоть с какой-то стороны. Но никакой поддержки у нее не было. Вообще. Сколько должно было навалиться, чтобы не выдержать! Человеческие силы не беспредельны… Да еще Юра добавил. И она не выдержала…

Аня рассказывала: «Почему я попала в Кащенко, знает только он и я. Это даже не секрет. Это непонятно что. Он в могилу унёс, и я в могилу унесу. Это чисто магические штучки, к которым я просто была не готова на тот момент. Но все было не просто так. Я же у него тогда прошла посвящение. Но чтобы это магическое посвящение после его школы устаканилось, мне потребовались три года. Как минимум. Тяжёлые годы, но я не жаловалась и никогда его ни в чём не винила. Если бы я хотя бы мысленно его в чем-то винила, я никогда бы больше не стала с ним общаться. Никого винить нельзя. Даже если я осознаю, что всё случается из-за того, что я рядом с ним, то это мой выбор, именно я сама осознанно выбирала свой путь рядом с ним. И поэтому он не виноват. Вот и всё». Рядом с Юрием жизнь начинала меняться и, к сожалению, во многих вещах не в лучшую сторону.

И всё. И она попала в Алексеевскую больницу. Самый натуральный психоз был. Шок. Но ничего. Вылечили. Правда, вылечили так, что добавили депрессивный хвост, и она уже сама потом легла туда же в санаторное отделение. Пришла и всё. А потом как пришла, так и ушла. Сбежала оттуда. Вот как Юра в феврале из Скли-фа босиком зимой. Такси поймала и прямо в халате и в тапочках уехала. Даже пальто не было. А на дворе зима. Надоело, а врачи её не выписывали, сказали, что у неё настроение поменялось. Это означало, что если сейчас от них не удрать, то положат в «острое» отделение и будут колоть чем-нибудь… Тогда вообще оттуда не выползешь. Оттуда уже не сбежишь. «И я их обманула. Говорят: «Ну, пошли». А я же знаю, куда меня ведут. Я ж сама психиатр. Врач только отвернулась, рот открыла, а я прямо по дороге в «острое» отделение от них и сбежала. Я хорошо бегала тогда, не то, что сейчас — ноги больные, хромаю и с палочкой хожу. И закрылась на своей Пресне».

Сейчас уже десять лет прошло, и диагноз сняли. Аня потом, после того, даже сама психиатром работала.

У них с Юрием наступил долгий перерыв в отношениях. Сложились и проявились все отрицательные, негативные вещи. Аню забрали с выкидышем во вторую гинекологическую больницу и долго оттуда не выпускали. Она уже была на инвалидности. Потеряла страховой полис, а в больнице говорят: «У вас нет страхового полиса. Вы нам должны за лечение заплатить два миллиона. И ещё за гистологию». И опять никакой поддержки, никакой помощи. Маме дозвонилась, но та не приехала: «Я к тебе пока приехать не могу». Любимый человек, Дима, приехал, оскорблял, сказал, что они расстаются. Да ещё последствия ужасного наркоза. Да ещё сигареты «Космос», неизвестно откуда взявшиеся на тумбочке… Тоже, наверное, какую-то роль сыграли.

Аня вспоминает: «Я хотела оттуда уйти. Они меня не отпускали. Я начала носиться по этажам, рапсоидное состояние у меня наступило. А врачи меня закрыли, так что я не могла никуда деться. Я взяла и шуганулась из окна. Не знаю, какой этаж был. Там потолки высоченные. Когда я приземлилась на землю и посмотрела на небо, у меня в голове Юрин голос: «Милая, потерпи ещё, недолго осталось». И я отключилась. Я вообще не собиралась никуда бросаться. Просто была чисто психологическая стрессовая ситуация. В психиатрии это называется рапсус. Я ничего не соображала, поэтому страха не чувствовала. Алкоголя у меня в крови не было, хотя до этого я выпила три пузырька валокордина, чтобы успокоиться. Я не могла остановиться.

Теперь я знаю, что такое рапсус. Такой шок сильный. И до того, как я выбросилась, вот вся-вся жизнь у меня так вот перед глазами и встала — ой! Что я никому не нужна, что место моё на помойке, и вон там помойная яма. Что сына моего они ещё потянут, а на меня ни у кого уже нет сил, и лучше мне уйти в другую жизнь. Ноги я тогда же себе изуродовала и поранила все. Никакого судебного разбирательства не было. Приходил следователь, и я сказала, что я сама так захотела. И никого не надо винить. Вот так всё и было».

А потом, наконец-то, случилось чудо. Мужа своего, почти как две капли воды похожего на Юру, она не искала. Он сам к ней притянулся, потому что это был образ, который она так долго любила. Она в тот момент искать этого Юру не могла, да и не найдёшь такого специально. Одна нога после вытяжки, другая после аппарата. Аня лежала с костылями и не выходила на улицу. Ну, как она могла бы его найти? А он всё равно притянулся, именно тогда сам и пришёл. Аня вспоминала: «Я ещё подумала тогда, что он мне сейчас скажет, что его зовут Юра. И он мне в палате через порог: «Юра». Кармическое совпадение — он действительно очень похож».

Юрий Лонго её потом спрашивал:

— А что, ты замуж вышла?

— Да, вышла.

ШАХМАТЫ

Одинокая, чёрная Пешка

Своего Короля защищала.

Может чёрной стать Королевой,

Ей прабабка её завещала.

Не заметил Король перемены

В этой чёрной маленькой Пешке.

Может, если б была она белой?

Я пока постою без спешки.

Пусть её защитят Офицеры

На Конях из-за каменных башен.

Я пока постою в сторонке,

Погадаю: страшно — не страшно.

Погадаю: больно — не больно.

Прорываться сквозь линию цвета.

Будешь, Пешка, моей Королевой?

Благодарен буду за это.

Ну, а Пешка подумала и стала женой Офицера.

Аня говорит: «Юра сейчас стал несравнимо лучше и по характеру, и по обращению. С ним раньше было вообще невозможно и невыносимо. Он сам повернулся к Свету. Он раньше был очень злым, причём это зависело от того, какой халат он оденет — белый или тёмный. Одевая халат, он настраивался на разные энергии. На использование разных сил. Действительно страшно было. Это магия. А магами просто так не становятся».

Аня говорила Юрию: «Самая большая месть — это непрощение». А Юра сказал: «Прощение». Ну, как всегда, наоборот. Незадолго до смерти он всё спрашивал Аню: «Ань, можно я расскажу на телевидении про всё это?» Не помню, какая тема была: «Простить — не простить» или что-то про месть. Аня не разрешила:

— Нет! Нельзя!

А он:

— Прости. Извини.

Юра был для Ани очень близким человеком и другом. Она очень сильно винит себя за то, что не позвонила Юре 14 февраля 2006 года на день Святого Валентина, когда приступ случился. Они уже договорились встретиться 17-го, в пятницу. Ну что надоедать-то на самом деле? Сейчас она работает главным администратором в астрологическом центре Павла Глобы. Посмотрела в конце 2005 года свой соляр на следующий 2006 год, то есть свой гороскоп, и увидела, что если она Новый год здесь, в Москве, будет встречать, то у неё очень плохая ситуация складывается с восьмым домом, домом смерти. И она решила: для того, чтобы что-то изменить, надо уехать. Поменять широту и долготу. Поэтому 2006 год она не в Москве встречала, а в Геленджике. И день рождения, 9 января, тоже в Геленджике. Вернулась в Москву только 11 января, и ничего не изменила. Она не думала, что ситуация складывалась вокруг Юры. Тем не менее вернулась и сразу стала ему звонить: «Юра, как ты себя чувствуешь?» А он: «А что?» Никогда она ему таких вопросов не задавала, потому что знала — он мнительный. Аня приехала и заболела, потому что в Геленджике дул очень холодный ветер с гор — Бора. Вся была в лихорадках. И потому все никак они с Юрой не могли встретиться. Договорились на пятницу — 17 февраля…

КРИСТИНКА

Они познакомились осенью 1999 года в Елисеевском гастрономе на Тверской. Гастроном тогда был ещё на реконструкции, но отдел со сладостями уже работал. Забавно и интересно всё получилось.

Кристинка — сластёна, Юра тоже. Она замерла перед прилавком с необыкновенно красивыми и дорогими пирожными, раздумывая, чем бы себя побаловать, как вдруг неожиданно прямо перед ней возникло, по её словам, «совершенно непонятное существо — страшный дядечка, с такой вот гусеницей над верхней губой, помятый весь, на бомжа смахивающий»: «Девушка, вот эти вкусные. Рекомендую». Кристинка ему: «Ой, дяденька, уйдите уже!» А он продавцу: «Заверните нам». После этого «дядечка» быстро сгрёб ее в охапку, и только в машине Кристина пришла в себя и с невообразимым удивлением поняла, что, несмотря на первое отталкивающее впечатление, почему-то не хочет ему сопротивляться. «Я — Юрий Лонго». «Ну, очень здорово. Кристина». Вот так они и познакомились. Ей было восемнадцать лет. Юре — сорок девять.

Потом Юра отвёз её в свою квартиру на Большой Бронной улице, где ещё не жил, а только недавно купил и делал ремонт, оставил и убежал куда-то минут на сорок. Да, была у него такая интересная и удивительная даже для давно знавших его людей привычка. Приведёт человека к себе, знакомого или малознакомого, и сам тут же незаметно куда-то испаряется. Человек этого даже не замечает. Сидит, ждёт. А когда понимает, что хозяина нет, начинает мысли всякие себе накручивать: почему он так поступил, может, сказать этим что-то хочет, может, хочет таким образом показать, чтобы гость тоже уходил… В общем, прибежал Юра обратно, попили они зелёного чаю с этими пирожными, и Кристина уехала.

А в выходные Юра пригласил её в ресторан «Дядя Ваня» на метро Китай-город. Это был любимый Юрин ресторан. И там началось всё то же самое. Одно сплошное удивление. Пошли, пришли и ушли. Открыли меню, посидели, почитали, даже сделали заказ. Потом он опять схватил её в охапку, и они опять куда-то побежали. Кристина говорит, что «Юру вообще понять было сложно, сложно понять, что он хочет, потому что его желания менялись молниеносно». Весы, что поделаешь.

В результате, набрав в магазинчиках всякой всячины, они поехали к Юре домой, на Трифоновскую, и там, проболтав до трёх часов ночи, наконец-то познакомились как следует. И всё у них, что называется, сложилось.

«Он такой энергичный был. У меня до него так никогда не было, чтобы я в один день покаталась на роликах, потом на велосипеде, потом походила по лесу, а потом, приехав с дачи домой, ещё куда-нибудь пошли на вечеринку. Причём он не уставал. Чтобы прилечь и полежать, и речи не было. В тот период это был такой заведённый энерджайзер, живчик. Я уставала. Я приходила и падала в лёжку. А он полчаса смотрел телевизор, и потом мы опять куда-то бежали». Юра не только не мог долго сидеть на одном месте, он и вообще долго находиться где-либо не мог.

А зимой он взял её кататься на горных лыжах. Кристинка не спортивная по определению. Но Юра выдал ей спортивный костюм, лыжи и повёз в Крылатское приобщать к своему любимому виду спорта. «Поднялись мы на горку, я стою и понимаю, что сделала глупость. Высоты, как оказалось, боюсь. Ничего более ужасного я в своей жизни не видела». Поехала по прямой и, понимая, что скорость набирается огромная, упала. Взяла себя, взяла лыжи подмышку и опять наверх. На этот раз первый поворот был сделан удачно, а на втором повороте она развернулась лицом к горке, к её верхнему склону и снова брякнулась на живот.

«Юра вокруг меня бегает, кричит: «Ты неправильно всё делаешь! Ты — неумеха! Тебе ничего доверить нельзя!» А все ржут… «Да я первый раз! Чего ты от меня хочешь?», — Кристина уже чуть не плакала. А Юра в ответ: «Вставай! Чего ты тут развалилась!» Однако в итоге Кристинка научилась кататься очень быстро, потому что каждый раз, когда они приезжали, начинала для разминки с детской горки, чтобы подготовиться психологически.

А однажды то ли в Сорочанах, то ли в Волино с ней произошёл просто ужасный случай. «Скатились, сели на подъёмник — они там такие, кактарзаночки, — Юра с одной стороны, я с другой. В итоге я свалилась с этого подъёмника. Сидела вроде бы нормально, и вдруг буквально в несколько секунд потеряла равновесие и полетела вниз. Там так высоко! Пощупала — кости целы. Я потом вся синяя была. Спина болела ужасно». И потом весь оставшийся сезон она каталась, но на горку поднималась пешком. Лыжи на себя, и — вперёд. А ходить-то в лыжных ботиночках ох как неудобно, они ножки сжимают, в подъёме и голеностопе не гнутся. Похудела Кристинка просто изумительно!

Но и этого Юре было мало. Когда Никас дал ему напрокат свой сноуборд, Юра решил, что, если уж он сам на сноуборде не катается, так надо других к этому приобщить. И Кристина начала осваивать это оборудование, правда, со сноубордом у неё как-то не сложилось.

Да, с Юрой, уж точно, никогда и никому не было скучно. Придумал же он в феврале месяце на даче идти в лес в мини-поход с палаткой! Холодно, ветер, снег лежит, но он разжёг костёр, поставил палатку и говорит Кристине: «Не мешай уже тут. Иди там полежи в мешке!» А там хоть и постелено, но всё равно холодно. Она, как послушная девочка, лежала, лежала, и что-то там себе отморозила. После этого они всё свернули и пошли домой. В результате она потом месяц лечилась.

По лесу замечательно гулять было летом. Тропинок не было, вернее, Юра не ходил по тропинкам, он их избегал, так что приходилось всё время маневрировать. Зато у него через определённое количество метров везде стояли то столики с лавочками, то еще какие-то непонятные изобретения для отдыха. Очень душевно. «Только костёр разводить у него получалось через раз. То погода сырая, то я, типа, наколдовала. У него постоянно: машина не заводится зимой — я наколдовала, мясо на плите сгорело — я наколдовала. Я, оказывается, самый большой знаток магии», — вспоминала Кристина.

Из дневника Юрия Лонго

Удивительно: я — человек, который как бы по воле судьбы всегда ездит по городам и странам почти бесплатно (по долгу работы). Я отказываюсь от этого, беру рюкзак, организовываю всё, тащу на себе 30 кг и ползу в лес, в глушь, в болото с комарами.

Обед готовили всегда вместе, а завтрак кто первый встал, тот и приготовил. С утра — рис и зелёный чай. «Через год я поняла, что ненавижу рис и до сих пор его не люблю, а соевый соус я не ела уже недели через три. Единственное, что осталось, это зелёный чай», — говорит Кристина. Зато Юра практически не позволял Кристине готовить. Всё жарил-парил сам. Разве что почистить картошку и порезать овощи в салат. Он всегда только сам делал плов или что-нибудь из мяса или рыбы, отдавая предпочтение рыбе. Причём чистил её тоже сам, потому что Кристина сказала, что не умеет. А чистил Юра её так, что грязь по всей кухне. Только один раз Кристина сварила борщ, после чего ей было сказано, что делать этого больше не надо, потому что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Может, просто не понравилось, но она поняла его слова по-своему и, наверное, была права: «Я не должна готовить, чтобы он ко мне не привязался, потому что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок».

Юра очень любил всякие кафешки. «Столовая «Пельмешка» — мы туда ходили есть пельмени, на Пушкинской стояли «Теремки» с блинами. То есть он нажрался дома, как Тузик, и тут же: «Нет, — говорит, — мне ещё надо съесть блин E-mail». Я говорю: «Куда? Туда, вот, уже не лезет. Тут пуговка расстёгивается, как у Карлсона. А от Чебуречной на Сухаревской его вообще невозможно было отвадить», — рассказывала Кристина.

Я ему тогда говорю:

— Пойдём лучше в «Пирожковую» на Кузнецком мосту.

— А какая разница?

— Там контингент другой, там студенты, а не алкаши.

— Ну, не знаю. Скольких водил, всем нравится, тебе одной не нравится.

А ещё Юра любил иногда попить красное вино, и в доме везде стояли заначки с красным вином. Не в баре, а именно, как заначки — за диваном, за шкафом. Это было на даче. Может, просто от Лены прятал, когда онаЪщё ездила туда, чтобы не искушать лишний раз.

«А что касается того, чтобы спать в спальном мешке, так Юра, не поверите, бчень любит спать в спальном мешке дома на Большой Бронной, причём в своём магическом кабинете, объясняя: «Это со студенческих времён осталось. Никас, например, спит на матрасе, хотя у него есть шикарная кровать. Так нужно для здоровья». Причём, если он спал в спальном мешке, а за окном была зима или осень, в кабинет войти было невозможно. Окно открывал, и там был такой дубняк, такой вытрезвитель! И в шапочке. Я первый раз думаю: «Почему он в шапочке?» Оказывается, ничего не мёрзнет, голова мёрзнет».

А однажды Кристина в этом самом кабинете помыла блюдечко, на котором Юра все магические вещи делал. Такое маленькое, беленькое блюдечко.

— Он куда-то уехал, а я думаю: «Дай-ка я тут разберусь. Причём оно всё было в воске, я еле отодрала. Оно стало зеркально чистым. Он приезжает, берёт это блюдечко (я на работе была) и звонит:

— Кристина, а кто помыл блюдечко?

— Я помыла.

— А ты знаешь, что этого делать нельзя? (Его, типа, надо мыть в какую-то там лунную ночь, когда квакает лягушка).

— Нет, я этого не знаю.

— А, ну, ладно. Ты — святая, поэтому тебе можно было его помыть. Пойду с Аллой (Пятигорской) поругаюсь.

Приходит Кристинка вечером домой:

— Ну, что, с Аллой поругался?

— Да, она теперь со мной не разговаривает.

— Из-за блюдца что ли?

— Нет, но из-за блюдца в том числе.

«Надо же было выплеснуть своё негодование по поводу помытого блюдца. А со мной так спокойно. У Юры были такие забавные штучки на подносе. Хотелось потрогать. Молитвенник такой затрёпанный. Я эту книжечку открывала. Мне нравился её запах», — рассказывала Кристина.

Геннадий Гончаров, руководитель Московской школы гипноза и Юрин друг, занимался йогой. Обязательно каждый день и в течение дня какое-то количество времени. Юра тоже всё хотел: «Вот он там по шесть раз в день этой йогой занимается, а я, дай Бог, один раз в месяц». «Пришли, сели, начали что-то там пытаться делать:

— Выгни спинку, как кошечка.

— Какая кошечка? Нет, ты мне покажи сам, как надо сделать, и я сделаю. А так я не знаю, где чего выгнуть.

— Вот, ты ничего не умеешь.

— Конечно, я не умею.

И он начинал с этим прикроватным ковриком носиться по квартире, как бы пытаясь йогой заниматься».

А ещё у Юры всюду лежали такие тетрадочки в линеечку, листов по 96, и он давал их Кристине перепечатывать на компьютере. Это были его дневники, его жизнь, по сути. И там была одна история про девушку, которая из-за любви к Юре покончила жизнь самоубийством в 1993 году. История их отношений и рассказ о том моменте, когда она покончила жизнь самоубийством. Выбросилась из окна. И опять у него прорывался этот его комплекс неполноценности. Он очень переживал: «Ну, как же так! Я — ничтожество. Ну, зачем же так из-за ме!яя?! Я весь такой маленький и убогий, а из-за меня?!.» «Я весь этот ужас прочла, очень тяжело было, — вспоминала Кристина. — Тем более, когда человек себя жалеет. Тем более, что в течение жизни было такое колоссальное количество доказательств обратного».

У Юры была дача на Истре, в деревне с одноимённым названием — Юркино, где он очень любил рыбачить на озере. И каждый раз, чтобы достать и поставить сетку — целая история. «У него же всё всегда вот так, через одно место. Всё в один большой узел запутано, и, чтобы сетку достать и поставить, надо каждый раз все распутывать. И вот он бегает вокруг этой сетки, сам распутывает и матом ругается! К порядку его приучить было сложно».

Кристина посидела, посмотрела, потом сама быстренько и ловко распутала. Правда, сетка получилась очень длинная, и они разрезали её пополам. Затащили в лодку, и половину поставили с одного конца озера, половину — с другого. В результате вечером посмотрели — одна сетка исчезла, унесло её куда-то, а во вторую попала малюсенькая щучка. Хорошо ещё, что нашли ту, где щучка. «Я думала, он меня поубивает. Как обычно, виновата я, потому что наколдовала, и соответственно вот это, это и это не сложилось». Хотя для Юры, по-моему, был важен сам процесс, причём именно подготовки для ловли рыбы, потому что, приезжая в Москву, он всегда привозил с собой карасиков, купленных по дороге домой.

Каждое лето Юра ездил в Крым, в Ялту. Там он постоянно останавливался у одной и той же женщины. У неё была маленькая квартирка, состоящая из маленькой-премаленькой комнатки, кухни и туалета, которую она на лето сдавала, недорого, тринадцать долларов в сутки на двоих, а сама переезжала в срубчик.

Из дневника Юрия Лонго

Только в Крыму вещи пахнут своими. именами. Вишни вишнями, а раки раками, а рыба рыбой. 

Ялта. Всё тот же столик, что и в прошлом году, стакан. муската… Тёплое море, рядом девушка. Может быть, постарел и видел своё несостоявшееся будущее: старички играют в шахматы.

Ялта изжила себя. Цены дорогие, пипл «мусор», как сказал Тульчинский, воздух в центре паршивый. Вокруг красота, которая продаётся за гривны. Сюда можно приехать с любовницей или без неё, чтобы потрахаться, сняв предварительно на набережной, или бесплатно напиться.

Ялта не приняла, не было вдохновения. Мускат не принял мой организм. Не принял и всё тут. Сколько бы не заливал в него. Только хуже становилось. А вдохновения, как не было, так и нет. Всё началось с раков и пива. Потом вино. Наутро проснулся разбитым.

Забыть слово «Лонго» и отправиться путешествовать. Без усов, с дебильной рожей в Краснодар… Уехать, исчезнуть с глаз своих друзей, снять квартиру.

Коктебель.

Хочу ухватить молодость за хвост. Хватаю её, ловлю в Коктебеле, в Ялте, в Краснодаре, а она уже на другом свете.

Юра купил билеты, но накануне вечером они поссорились, и Кристине был выдан её билет на руки. Когда на следующий день в девять часов утра они сели в поезд, она вздохнула с облегчением: они всё-таки едут в Ялту и едут вместе. В поезде Юру, конечно же, узнали. И, как всегда, у всех обнаружилась куча проблем. В том числе у проводников. Женщина в возрасте вместе с мужем работали проводниками в одном вагоне. Муж был тут же куда-то услан, и они с Юрой долго-долго общались по поводу её семейных проблем, за что потом им с Кристиной подарили большую-большую и вкусную-вкусную дыню. На её вопрос: «Ну, что там у них?», Юра ответил: «У неё проблемы с мужем. А, всё равно у них ничего не получится! У всех одно и то же, просто у каждого свои светотени. Точно не получится». Видно, у магов, так же, как, к примеру, у хирургов: будешь реагировать на всё, работать не сможешь.

Юра очень быстро читал. Поезд до Ялты идёт около полутора суток. Поэтому они с Кристиной предварительно сходили в книжный магазин на Тверской, и Юра купил себе на отдых три книжки, две из которых прочитал сразу уже в поезде.

Кристина рассказывала: «Я думала, что буду лежать там на пляже. Но за девять дней мы поменяли три места жительства. Постоянные, жуткие перемещения. Всё это время я спала по три-четыре часа в сутки, но не уставала. Тонус был. В семь утра ему непременно надо было разбудить меня. Если не получалось, он уходил один. Юра всё переживал: «Я приехал с женщиной на юг. Мы здесь уже три дня, а она всё ещё белая». Но я белая, как сметана, по определению, хотя усиленно мазалась кремами для загара».

«Когда мы в Ялту поехали, у Юры цель была: «Кристина, мне надо похудеть». Значит, мы худеем. Ему в любом деле, будь то похудение или йога, нужен был кто-то, кто его в тисках держать будет, и тогда он делает. Почему он, например, в Турцию любил ездить? Это была его самая большая слабость, потому что там «всё включено». Наестся, как Тузик, и ляжет, как поросёночек».

Хотя купаться Юра любил, но на солнышке сидеть не любил. От солнца у него поднималось давление. У Кристины, несмотря на молодость, тоже давление, поэтому они покупали на рынке лимоны и ели их в неограниченных количествах.

Но на тот момент в Ялте Юре приспичило похудеть. Кристина взяла его в тиски: с утра, как обычно, рис и зелёный чай, днём — фрукты, вечером — кефирчик Оба похудели, и, вернувшись в Москву, Юра был доволен и счастлив: «Меня Никас увидел, сказал, что я похудел и помолодел». Кристина вспоминает: «Невероятно, но он тогда даже усы сбрил. Когда вернулись, через неделю уехал в Краснодарский край к родственникам. Там тоже брился. А потом приехал, и я его не узнала: дядечка какой-то, харизмы нет, на Юру точно не похож, такой худенький, маленький весь. Я мимо него прошла».

Потом Алла Пятигорская начала говорить, что ему очень плохо без усов, и он всё время спрашивал Кристину:

— Ну, как мне? Ну, как мне?

— Ну, я не знаю. Непривычно.

— А Алла сказала, что мне просто отвратительно, что я сам на себя стал не похож. Урод.

Но потом начали отрастать усики и маленькая бородка. Появилось что-то такое мальчишеское. Было очень забавно. Конечно, рядом с молоденькой девушкой ему хотелось угодить ей, быть моложе, нравиться. Но без роскошных усов, от которых исходил всё тот же его умопомрачительный фирменный запах, сопровождавший его повсюду, я уверена: это был не Юра. Его запах был везде — во всех квартирах, на даче, в машине… Аромат его кожи плюс Кензо-древесный аромат. Надо сказать, что большие, пушистые усы, но в паре с бородой (не с бородкой), это тоже не его стиль. Юра становился похож на колхозного сторожа или пастуха. Поэтому под нажимом Аллы он благополучно вернулся к своему привычному виду. «Отросла опять эта гусеница, которую он периодически красил».

Юра очень сильно поддавался влиянию Никаса, часто шёл у него на поводу. Мнение Никаса по поводу того или иного вопроса, и женщин в том числе, было для него важнее собственного. И Никас пользовался этим, причём тонко и умеючи.

Иногда Никас приходил к ним в гости и однажды «застал», как ему показалось, Кристину, разговаривавшую по телефону с неким молодым человеком по имени Макс. Это был её хороший знакомый, с которым она вместе училась в юридическом институте, и они обсуждали надвигающиеся экзамены. Видимо, услышав мужское имя, он с немым вопросом: «С кем это ты тут разговариваешь в Юрино отсутствие?» — пошёл в гостиную и втихую нажав на повтор номера, стал выяснять у Юли, сестры молодого человека, что за отношения у её брата с Кристиной, параллельно назначая свидание ей самой. Наверное, Юле сильно повезло, такое и раз в жизни не у всех бывает, но Кристина, вцепившись в ручки деревянного креслица, разозлилась: «Вам не кажется, что как-то неприлично перезванивать по номерам, которые к вам не относятся? Я понимаю, если бы Юра перезвонил, и то нетактично». Но чужое мнение по поводу своего поведения, видимо, его не очень интересовало: «Как тебе нравятся мои картины?» Кристина не стала петь дифирамбы: «О-о-о, Вы рисуете просто до безобразия хорошо!», ответила просто: «Нравятся. Я сама рисовать не умею, поэтому мне всё нравится». В общем, поставила его на место. Тут уже Никас обиделся — как же, сидит какая-то девчонка и ему, художнику с мировым именем, такое говорит.

Обстановка разрядилась, потому что прибежал Юра и предложил поехать в гостиницу «Украина». Там Дмитрий Маликов пел. А потом решил, что надо заехать в Метрополь, там проходила выставка какого-то художника. Но в результате Юра пошёл на выставку один, а Кристина с Никасом остались дожидаться его в машине, потому что Никасу неудобно было идти, его не пригласили. «Никас оборачивается и смотрит на меня своими масляными глазами. Взгляд просто раздевающий. Следующий вопрос: «Ты Юру любишь?»

— Вы меня смущаете. Перестаньте так на меня смотреть. Мне неудобно.

А ведь это была девушка его лучшего друга! Ладно, была бы просто знакомая, подруга. Хотя я помню, как Юра говорил мне, что Никас считает, будто сейчас вся молодёжь продажная, и относится к девчонкам, как к вещам. На самом деле, я думаю, что он несчастный и одинокий в душе человек. Видимо, памятуя о каких-то не очень удачных отношениях с противоположным полом, он, опираясь на первейший инстинкт человека — инстинкт самосохранения, выстроил вокруг себя стену.

Кристина рассказывала: «Периодически на Большую Бронную Юре звонила его бывшая жена Лена Лонго. Она не давала ему строить личную жизнь. Для Юры иметь с ней дело было очень сложно, он нервничал, не отвечал на звонки, сбрасывал звонки с сотового. Тогда она начинала названивать целыми днями на городской номер. Я умею себя поставить, поэтому меня она не допекала. В результате Юра все же начинал с ней общаться, но по отношению ко мне делал это очень честно — ставил телефон на барную стойку на кухне, включал громкую связь, чтобы я слышала, что между ними никаких секретов, никаких шушуканий нет. У меня о ней сложилось впечатление, как об истеричной бабе. Она закатывала ему истерики, оскорбляла и его, и меня. А он относился к ней очень мягко, пытался её успокаивать, старался донести до неё, что они расстались, что она не права. Не оскорблял, не грубил, иначе тогда вообще никакого разговора не получилось бы».

Иногда Лена приезжала и дежурила по четыре-пять часов у подъезда, а Юра на это время уезжал или убегал куда-нибудь Потом, крадучись и озираясь по сторонам, обходными маршрутами возвращался домой. Машину в таких случаях ставил где-нибудь далеко от дома, в чужих дворах. На следующий день надо было куда-нибудь ехать, а он забывал, где оставил машину, и мы ходили и искали её вместе. Лена — это был его крест.

Юра уважал и любил Кристину, везде и всем с гордостью говорил, что она «не пьёт-не курит», ведь, все его жёны, к сожалению, и курили, и выпивали сверх всякой меры, что было для него почти трагедией.

Он даже жениться на Кристине хотел! Не получилось. Свадьба не состоялась. Кристина ушла. В конце 2002 года Юра по приглашению своей хорошей знакомой Марии Дэвис собрался ехать с частным визитом в Америку, где он никогда до того не был. Кристина вспоминала: «За два дня до отъезда мы сидели в «Ёлках-палках» на Пушкинской рядом с Юриным домом, и он вдруг так серьёзно говорит мне: «Я на тебе женюсь, только пообещай, что ты мою фамилию не возьмёшь». Я говорю: «Не проблема. Мне не надо, мне своя нравится. Красивая, звучная фамилия — Евглевс-кая! Я не идиотка менять документы». Он считал, что Лена постоянно манипулирует его фамилией и делает, используя ее, себе имя и деньги. Юра постоянно говорил, как ему это неприятно. Кристинка ответила согласием на его предложение, приняв во внимание все его доводы, и они договорились, что, как только Юра вернётся из Нью-Йорка, пойдут ЗАГС.

В день его отъезда они прекрасно провели время, сходили в кафе, погуляли, а ближе к вечеру Юра сказал, что хочет побыть один. Перед таким длительным перелётом и ответственным визитом ему нужно собраться, отдохнуть, привести мысли в порядок. «Ты только завтра приди, посмотри, как тут квартира». «Хорошо, без проблем. Я поеду домой», — ответила Кристина.

«На следующий день я прихожу в его квартиру и понимаю, что там кто-то был, — рассказывала она. — И понятно, что это была женщина. Дело не в том, что он изменил. Просто на тот момент она оказалась ему ближе. Вот это меня задело. Не физическая измена. Другое. Только два дня назад мы решили пожениться, и на тебе!» Кристина не стала ничего убирать, развернулась, закрыла дверь, позвонила Алле Пятигорской, сказала, что сейчас заедет к ней. Отдала ключи и ушла.

После этого случая, когда Юра вернулся, они общались, но уже не жили вместе. Всё реже созванивались, всё реже виделись. «Сначала созванивались каждый день, потом три раза в неделю и так все сошло на нет. Один раз в два месяца. Я поняла, что не могу забыть и простить, что это сидит во мне, и даже не стала ничего прояснять».

А ведь язык человеку дан именно для того, чтобы через общение, проясняя сложные, спорные вопросы, строить таким образом настоящие, крепкие отношения!

Какой смысл держать обиду в себе?

Вот так у них семейная жизнь и не сложилась.

Кристина говорила, что за два дня до приступа, в воскресенье, двенадцатого февраля, Юра позвонил ей и сказал: «Я сходил в церковь. Меня поп отправил. Отпусти мне грехи, Кристина. Ты святая».

— Я не могу это сделать. Я же не священник Как я это сделаю?

А у него ещё за две недели до смерти просто какая-то мания началась.

— Отпусти мне грехи, Кристина.

— Юра, я же не могу. Я бы рада, но не могу. Я могу тебя простить за свои обиды, а грехи отпустить я не могу.

— Я много сплю последнее время. И сердце болит.

— Наверное, возраст уже.

А во вторник четырнадцатого февраля, в день приступа, Кристина говорит, что у неё состояние было просто ужасное: «Меня всю крутило-вертело по полной программе. Просто выворачивало наизнанку. Я не могла понять, что случилось. Выпила, наверное, целую упаковку но-шпы. У нас выставка продуктов питания проходила, а я совсем не могла работать. Звонила, а у него там автоответчик Он всегда перезванивал, и часа не проходило».

Если бы у Юры всё с Кристиной сложилось, не было бы моего места рядом с ним. А оно, значит, должно было быть. ДЛЯ ЧЕГО? Ведь, у нас с ним, по сути, тоже до конца так и не сложилось. Так ДЛЯ ЧЕГО же?

ЮЛЕЧКА

В ноябре 2003 года две Юли, две рыженькие подружки, сидели в Макдональдсе на Пушкинской. Одна Юля, высокая, тоненькая, с длинными, рыжими, пушистыми волосами, работала на Ипподроме и профессионально занималась лошадьми. Другой, тоже рыженькой Юле Панкратовой, с короткой стрижкой, только на днях исполнилось 17 лет.

Она жила в Зеленограде, окончив школу, поступила на вечернее отделение экономического факультета МГУ, не добрав всего один балл на физмат. Она вспоминает: «Что-то Юлька моя там рассказывала смешное, и мы смеялись, смеялись… Вдруг мужичок к нам подсаживается, посмотрел так на нас и говорит: «А почему вы один гамбургер на двоих взяли?» А у нас денег не хватало, и мы взяли один на двоих. Он пошёл, купил нам ещё один. Потом говорит: «А вы знаете, кто я?» Мы на него и так, и сяк посмотрели, говорим: «Нет». Мы вообще его не знали, в лицо даже. На известного человека мы не подумали. Спрашивает: «А вы интересуетесь магией?» Юлька интересовалась, а я нет, причем совсем. Я и сейчас не очень ей интересуюсь. Она отвечает:

— Ну, интересно, конечно, но не особо верим.

— А вот зря не верите, я 25 лет этим занимаюсь, достиг больших результатов. Подождите, я сейчас приду.

Ушёл, мы сидим. Думаем: «Ну, что мужика ждать, всё, уходим». Вдруг бежит и две книжки несёт, Юльке и мне: «Профессия — белый маг». Мы с Юлькой его спрашиваем:

— А что же Вы, такой известный человек, в Макдональдсе делаете?

А он говорит:

— Я сюда в туалет хожу, чтобы домой не подниматься.

Мы опять давай смеяться. Домой нас приглашал, он же рядом жил, но мы не пошли. Уже поздно было».

Вот так Юра познакомился с Юлей Панкратовой. Но на протяжении достаточно длительного времени, более года, у неё вообще к нему никаких чувств не было. Просто приезжала к нему на Пушкинскую, чай пили, книжки его смотрели, гуляли, иногда в рестораны ходили. Человек Юра был весёлый, интересный. Юля говорит: «В основном мы с ним хулиганили на улице. И один раз нам по шапочке чуть не дали. Обоим. Мы немного выпили дома и пошли на улицу. А Юра пьянел быстро. Он и так заводной был, а как выпьет, у него кураж начинался. А я, если выпью, у меня тоже кураж в сторону веселья. И вот видим, сидит себе компания панков на Пушкинской, такие все из себя. Он говорит: «Давай приколемся. Только придумай, как». А один панк-меломан какой-то, у него наушники; видно, музыку слушает. И раскачивается в такт. А вокруг него ребята сидят с гитарами. Я к нему подхожу и говорю: «Ну, что, от—шь?» Панк не расслышал из-за наушников, но, видно, догадался, и они все начали подниматься. Юра у фонтана стоял и махал мне рукой, чтобы убегала, а потом подскочил ко мне, схватил за руку, мы развернулись и побежали. А один панк побежал даже за нами. Здорово испугались. Он потом даже рассказывал всем про это».

«А однажды ночью, когда я осталась у него ночевать, — продолжала Юля свой рассказ, — мы прикалывались над одним мужиком из Нижнего Новгорода. Юра любил посмеяться над чем-нибудь, но чтобы приколы делал кто-то другой. Например: «Это секс-магазин? Мы хотим предложить вам самотыки». Я сама слово придумала, оно ему очень понравилось, он потом это моё слово эксплуатировал. А я ещё представилась Таней. Мужик говорит: «Таня, ещё раз позвонишь, я тебя из-под земли достану». Правильно, в двенадцать часов ночи самотыки предлагают. Мужик разозлился, просто в ярости был, а Юра лежал, смеялся, как резаный, по всей кровати катался, чуть с кровати не падал. Он потом ещё сам придумал очки-самотыки: надеваются, снимаются, надеваются, снимаются…

Юра любил посмеяться над людьми по телефону. Я слышала, как он со многими по телефону разговаривал, и заметила, что чем больше он людей отталкивал, тем больше почему-то они тянулись к нему».

А один раз Юра продемонстрировал Юле гипноз. Он подошёл к бабушке на Тверской, которая букетики продавала, достал мятую бумажку и внушил ей, что это сто рублей. Она взяла листок и отдала ему букет. «Вот это один из примеров того, что я могу», — сказал он. «Я стою и смотрю, что же он будет делать. Я же знала, что он ей сейчас бумажку будет давать. А он долго, скрупулёзно начал выбирать цветы. Минут двадцать рылся в её букетах. А их было всего штук семь. Видимо, внимание её отвлекал. Говорит: «Вот этот какой-то маленький, вот этот некрасивый, вот этот не так завёрнут, из газеты вынь, переложи в другую». Голову заморочил ей. Потом говорит: «Ну, ладно, этот беру», и даёт ей бумажку. Она кладёт в карман, передничек у неё с кармашком, и протягивает ему цветы. А я знаю, что это были не сто рублей, это была бумажка. Я спрашиваю:

— Зачем же ты так пожилую женщину обманул?

Он говорит:

— Ну, я тебе просто продемонстрировал свои возможности в качестве показательного примера.

Юля Панкратова полюбила Юру, и он был у неё первым и единственным мужчиной.

Зачем ему понадобилось говорить Никасу, что мой первый мужчина Гончаров? Зачем потребовалось так опошлять наши отношения? Но Юра часто не мог объяснить свои действия. Сказал, что Гена мне не понравился, и я перешла к нему.

Он меня один раз так толкнул, что я чуть с лестницы не упала. Ударил меня за то, что Гена Гончаров ко мне на дачу ездил. Я ему объясняю, у меня слёзы текут. Мы договорились вчетвером поехать. Юра свою машину гнать не хотел. Решили поехать на гончаровской, у него тогда здоровый такой Land Rover был. Юра говорит мне:

— Ты девочку обязательно возьми, подружку. Не возьмёшь подружку, я не поеду.

Утром звоню:

— Давай на Маяковке встретимся.

Он спрашивает:

— А подружка с тобой?

Я говорю:

— Со мной.

А он:

— Слушай, я себя плохо чувствую.

Он даже и не собирался ехать. А подружку взять просил, чтобы мы с Геной вдвоём не поехали. Да я и не собиралась с одним Геной ехать. А потом, когда вернулись, спрашивает:

— Ну, что, нормально съездили?

Я ГОВОРЮ:

— Да.

И начала ему рассказывать, как Гена нам здорово помог. Мы там яблоки обирали, груши, кабачки, тыквы. Картошку копали. А Гена нам мешки носил и потом довёз. А Юра меня почему-то ударил. Он меня взял и с лестницы чуть не спихнул. Я еле удержалась. У него такое злое лицо было, прямо бешеное. У меня слёзы текут, я говорю:

Ну, ты же сам не поехал! Ну, со мной же Юля была! У нас же ничего не было! Юлька свидетель!

А он:

— Вот и иди к своему Гончарову! Он тебе там помогает, вот и иди к нему! Я могу тебя даже на Маяковку к нему отвезти!

Лучше грешным быть, чем грешным слыть. Простить его у меня до сих пор пока не получается.

А один раз зимой я пришла к нему поздно, темно уже было. У нас с ним отношения тогда были в полном разгаре. Я прихожу, а у него гости… И мне открывает дверь голая баба. А мы с ним договорились заранее, и поэтому я без звонка пришла. Женщина такая уже в возрасте, но, главное, толстая и высокая. Я отвернулась й тут же пошла по лестнице вниз». А он звонит и говорит: «Юлечка, это моя сестра из Питера приехала». Я прихожу к Гене и говорю: «Вот прихожу к Лонго, а у него голая сестра из Питера по квартире ходит и не стесняется». Он на меня так посмотрел и говорит: «А сестра ли это?»

У Юры записная книжка просто лопалась от обилия женских имён и телефонов. А бумажки с номерами телефонов просто валялись по всей квартире, я их собирала и складывала в коробку за телевизором.

У меня ужасные нервные срывы были. Это нормально, когда приходишь на работу и ручку держать не можешь? И коленки тряслись. Три дня меня просто-напросто била дрожь от его обмана. Я не могла этого понять. Он стоит, смотрит снизу вверх прямо в глаза и врёт. И гипнозом пользовался. Я замечала, как одну и ту же фразу несколько раз повторял: «Ты мне позвонишь. Позвонишь… Позвонишь… Позвонишь…» Эта фраза откладывается в подсознании.

Юра был очень непонятный человек; человек, запутавшийся в обмане, который уже не мог сказать правду. Юля его спрашивала: «Ты можешь объяснить, зачем ты это делаешь, какие мотивы твоего поступка?» Юра сидит, долго думает и не знает, что сказать. Она ему говорит: «Вот ты сейчас соврал. Каков мотив твоего вранья? Ты что-то скрыть хотел?» Но он соврал просто так! Мы все не святые, все иногда обманываем, но у Юры это была болезнь. А потом, когда Юля обижалась и пыталась уйти от него, он мучился от этого сам. И стоял на коленях, и просил прощения, и почти плакал, обнимая за ноги. Но сесть и поговорить серьёзно, обсудить отношения всё равно не мог. Не хотел. Сразу вскакивал и начинал бегать по квартире — то в ванную забежит, то выскочит, пронесётся по кухне в спальню, выбежит в коридор… И кругами по всей квартире. И всё, уже сидишь, разговора не получается, внимание начинает куда-то рассеиваться, мысли разбегаются. Психологический приём — и здесь он вроде бы, и нет его. «Говори, говори, я слушаю, я тут», — доносится голос откуда-то из другого конца квартиры. А как же с ним говорить?

Юра никогда не говорил однозначно «да» или «нет». Никакого решения ни в каком вопросе он никогда принять не мог. Юля говорит: «Это был человек, который, как ни странно, не нашёл себе места в жизни. Вернее, он уже не видел своего места в жизни. Я видела, как он живёт. Там настолько всё запуталось! Настолько! Вот и разрубили всё одним махом. Всех отпустили. Начинайте с нуля. Он был человеком, который и человеческие, и профессиональные ресурсы в этом мире, видимо, уже исчерпал».

Юра знал, что рано или поздно он расплатится за все — за магию, за свое поведение с женщинами, за обман, — за все грехи, которые у него вообще уже через планку переваливали. И он говорил об этом Юле, но, видимо, всё равно не мог быть другим. Может, на него кто-то тоже влиял, но по чёрной магии?

Из дневника Юрия Лонго

Верить в Бога очень трудно, тяжело, но не верить ещё хуже. Это смерть. Наверное, во что-то святое высокое. Это смерть. Хм… Ночь. 3 часа ночи. 13 число. Слава Богу, не пятница. Декабрь, зима не зима, снега нет, мороза тоже, на лыжах катаюсь часто. Хм… Вчера вечером выпил бутылку сухого вина. Конечно, хм… пьянство — это одно хорошее удовольствие. Удовольствий на трезвую голову 200 тысяч — экстремальный спорт, путешествия, книги; Любовь, секс, дружба, расширение сознания, бесконечные мечты и воплощение их, альтруизм, эгоизм, психоанализ, общение с людьми и нелюдьми, друзьями и врагами.

Наверное, в моей крови есть гены, хм… казачества, потому что всё время хочется свободы, вольности, бесшабашности. Раннее утро. Среда. Прошли праздники — День Конституции. Наверное, скоро будет следующий праздник. Не наверное, а точно. Опять эти новогодние праздники, которые убивают человека на полмесяца из жизни. Кто вам сказал, что Бог наказывает болезнями? Бог вообще никого не наказывает, Бог добрый. Наказывают вирусы, катастрофы, аварии, небрежность наша. А Бог даёт силы. А Бог даёт силы избавиться от болезней, от катастроф. У итальянских монахов есть обет бедности. Обет безбрачия, это понятно, обет верности, обет молчания, а вот обет бедности первый раз слышу. Писатели — инженеры человеческих душ. Хорошая старая забитая фраза. Писатель — инженер человеческих душ, а маги?

Моя религия — это то, что происходит с человеком на практике, а не в его мозгах. И как помочь человеку поступить в той или иной ситуации.

Почему не работает религия? Потому что это теория, то, что бы хотелось увидеть в идеале.

Сохраняю книги, надеясь изменить образ жизни и начать думать.

Относиться философски ко всему. К Богу обращаться.

Перехитрить Бога, значит перехитрить себя. У Бога можно только попросить прощения и возможность прожить ещё раз то, что ты хочешь.

Можешь плакать, реветь, но никто тебя не пожалеет, кроме Бога и самого себя.

Раза три Юля, не выдержав, даже побила Юру: «Удивительно, когда я его била, он только закрывал голову и лицо. Стоит вот так, закроется руками. А я его в живот ногой. Тебя, наверное, не доводили до такого состояния, чтобы у тебя руки три дня тряслись? И у меня была вот такая защитная реакция. Это слишком сильно ранит психику. Люди потом, бывает, в дурдома попадают, а некоторые там и остаются. Я не знаю, если бы я его не побила, то, может быть, выпрыгнула бы из окна, как Аня Шалунова. У меня просто это всё искало выхода. У меня было состояние, когда мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. Я реально понимала, как люди сходят с ума. У меня до сих пор психика не в порядке. Я только-только отходить начала. Я на людей волком смотрела. Нельзя на людях эксперименты ставить. У меня вообще резко испортился характер. Я и на Гену Гончарова срывалась, я срывалась на всех. Гена, конечно, понимает это».

Юля рассказала, как однажды, уже этим летом, она ездила к Гене Гончарову на дачу:

«Он там копается на даче со своей клубничкой, а я у него прямо по грядкам хожу, не глядя. Я один раз, знаешь, что у него сделала, даже стыдно сказать. Приехали мы к нему на дачу, много народу. И к вечеру девчонки приготовили поесть. Я не готовила, пролежала с книжкой на диване. На стол накрывают, меня зовут. Я такая выхожу, на стол смотрю, а у них там всё диетическое, без мяса: салатики, капустка, супчик горячий какой-то овощной сделали, солянка что ли. Фрукты в вазе — персики, черешня. Ну, нет мяса, решили люди без мяса поесть. А я стою, размахиваю руками и говорю:

— Я это есть не буду. Давай делай мне срочно что-то другое. Я есть хочу. Я хоть полдня и не ела, но это я есть не буду.

Другой бы ответил: «Не хочешь — не ешь. Как хочешь». А Гена говорит:

— Ну, чай попьёшь, тортик есть, фрукты есть.

Я говорю:

— Я фрукты не хочу, я мяса хочу.

Все уже сидят за столом, молчат, на меня смотрят. А я стою над этим столом. Гена говорит:

— Ну, поешь хоть что-нибудь. Завтра поедем в другую деревню (они же на отшибе) и всё купим. Может даже, шашлык сделаем. Сам есть не буду, а для вас сделаю.

Я говорю:

— Нет, Гена. Я хочу сейчас. Я голодная спать не лягу. Я приехала на твою дачу не для того, чтобы голодная спать ложиться.

Я говорила все это просто со злости. Что-то меня вело. Ведь стол был буквально заставлен едой. В конце концов, Гена психанул, сел на джип, поехал в деревню, три часа его не было. Дождик. Джип буксовал, все дороги размыло. Там же посёлок. Приехал весь в грязи. Купил там ветчины, в магазине больше ничего не было. А я лежу опять с книжкой, все уже спать легли, часов двенадцать уже. Гена дверь открывает, бросил мне на стол эту ветчину и пошёл спать. Потом утром, конечно, не разговаривали.

У меня просто накопилось всё. Гена мне говорит: «Ты всё зло теперь на мне срываешь. Он тебя обидел, а ты на мне срываешься». Гена мне еще тогда пытался это втолковать. Но так прямо не говорил, старался донести до меня как-то иносказательно. А через какое-то время вдруг заявляет: «Как ты отнесёшься к тому, чтобы я стал твоим близким человеком?» Вот, видишь, какая штука — чем хуже относишься, тем лучше».

Юля считает, Гена ей глаза открыл на то, что с ней происходило: «Есть люди, которые умеют любить, а есть такие, что не умеют. Это талант. Не умеют те, кто себя больше любит, чем остальных. Ведь любовь — это когда любишь другого больше, чем себя. Почему, собственно, человек в такой ситуации, как ты, и оказывается». Гена сказал Юле: «Но, мне кажется, ты Юру всё же меньше любила, чем себя, потому что ты много от него хотела, всё время что-то от него ждала. Не получала и злилась оттого, что не получала. Ты ко мне приходила, и у тебя все разговоры были о том, что он тебе материально ничего не даёт. Ты только об этом со мной и говорила. Жаловалась, что он так с тобой обращался. Ты для себя так решила, что заслуживаешь, чтобы тебе были должны. А на мне ты теперь срываешься. Потому что в тебе до сих пор сидит обида на Юру».

У Гены Гончарова в Московской школе гипноза сразу при входе висит большой плакат «Лучший гипнотизёр мира 1992 года». А в кабинете всякие прикольные штучки навешаны — какие-то нагайки, дудочки. У него там, в школе, живёт одна пожилая, не очень здоровая женщина, уборщицей работает, так у неё раздвоение личности, потому что в своё время её обманули с квартирой и выкинули на улицу. А раздвоение личности проявляется тем, что в ней живут как бы два человека, как будто какое-то время ходит и разговаривает один человек, потом все резко меняется, и она даже другим именем себя называет. Гена ей каморку дал, в которой койка стоит, тумбочка, и она там живёт. Он говорит: «Я не могу её выбросить на улицу». И она у него убирается и моет всё. Гена считает, что на нем лежит ответственность за всех людей, которые у него работают.

У него регулярно проходят чайные церемонии. Прежде, чем сесть, все кланяются на восток. Потом три чайничка приносят. Сначала они пьют зелёный чай, потом белый, потом красный. Всё по порядку. Гена сидит посередине на деревянном, низеньком, широком столике, а все остальные сидят вокруг него.

Целители, действительно, все странные люди, все почему-то ходят в просторных одеждах. У одного, например, уже старого, даже дряхлого, очень толстого, большая бляха на животе на цепи висит, прямо на пупке большущий такой круг. Кошка там чёрная у него с котятами.

Гена как-то раз пришел в школу в костюме, с галстуком, тортик принёс, и ему на ресепшене все в один голос: «Ой, Гена, какой ты красивый! Ты наш благодетель!» А он потом говорит: «А меня все любят в школе». Как же каждому человеку хочется, чтобы его любили! Причём, безусловно…

Юля говорит: «Я вот смотрю на Никаса. Возможно, что он ко мне ничего не испытывает, но он всегда подходит, благожелательно разговаривает, я грубого слова от него не слышала. И, по крайней мере, он не врёт. Если он высказывает свою точку зрения, он не лукавит. Он говорит своим женщинам сразу: «Я не помню всех своих женщин. Сегодня ты со мной, а завтра ты идёшь домой». То есть хотя бы сразу расставляет точки над «И». Меня подкупает, что Никас вообще со мной общается. Ведь я и он — большая разница на самом деле…»

Хотя один раз и Никас перестарался, просто повергнув Юлю в шок. Дело в том, что Юля неплохо рисует, ещё до поступления в МГУ она окончила Художественную школу. Никас согласился посмотреть на её работы, и она привезла ему свои лучшие картины — портрет подруги и пейзажи. Она рисовала их ещё в одиннадцать лет, и преподаватели в художественной школе эти её работы очень хвалили. Потом она ему позвонила, чтобы узнать его мнение.

«Я ему об искусстве, — рассказывала она, — а он мне:

— А что ты сейчас делаешь?

— Я на работе.

— А после работы?

— Домой поеду.

— С такими сиськами и домой? Ну-ка быстро ко мне!

Называется, поговорили о высоком!

МОЙ ЛЮБИМЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК

Из дневника Юрия Лонго

Ищешь новые ощущения?

А ведь химический состав твоей истерзанной души остался прежним.

Юра был колоссально внутренне одинок и безумно хотел, чтобы его любили не за славу и деньги, а просто так. И у него был шанс увидеть и почувствовать, что такое настоящая любовь. Женщину для праздника найти легко, женщину для будней — гораздо труднее. Любить его было тяжело, потому что, убеждая себя, что он действительно любим, он доходил до абсурда. Вёл себя так, как будто говорил: «Вот буду хуже! Будешь ли любить? А ещё хуже? Будешь ли?»

Что бы я ни делала в настоящий момент — ехала в метро по своим делам, общалась с подругой, готовила еду или просто спала, — но, если звонил мой любимый и ему нужны были мой совет или моя помощь, я, не рассуждая, бросала всё, разворачивалась на сто восемьдесят градусов и ехала к нему или по его делам. И это великое, ни с чем несравнимое счастье, быть действительно нужной своему любимому человечку!

Правда, надо сказать, что частенько, пробегав по Юриным делам целый день, я, в конце концов, что называется, «получала по голове». Но, ведь такое бывает вовсе не потому, что человек плохой. Просто он не умеет вести себя по-другому, его не научили делать по-другому. Любовь вовсе не предполагает захваливание. Любить — не значит гладить по шерсти. Один раз я, правда, не сдержалась и выдала ему: «Галантерейщик-кардинал — страшная сила!» А он так грустно-грустно ответил: «Меня все обзывают. Вот и ты тоже. Но ты всё равно хорошая. Ленка (Лонго) мне ковры резала и телевизор разбила». С тех пор в особо сложных случаях я всегда внутренне твердила себе, что любящая женщина победит женщину-человека. Я должна научиться отвечать любовью и добром на раздражение, неважно по поводу или без повода.

И следующий случай не заставил себя долго ждать. Когда Юра зимой заболел гриппом с высокой температурой и попросил несколько дней не приходить к нему, я всё же, накупив продуктов и сварив щи, пришла его навестить. Но инициатива, как известно, наказуема: За непослушание и самовольное поведение получила тут же. Приём был ошеломляющий. «Поставь на пол и иди», — донеслось из комнаты.

Но отходил Юра очень быстро, и мирились мы тут же — кто вперёд успеет, кто первым дозвонится. Я ещё не успевала доехать до дома, а жила я от него очень близко, на Фрунзенской, он уже обрывал мой телефон: «Ну, малышок, а зачем ты меня слушаешь? Я же боюсь, что ты заразишься!» Или уже через час после ссоры, как ни в чём не бывало: «Малышочек, погода-то какая хорошая!!! Ты почему дома-то сидишь? Поедем купаться!!!» Да, понимать и принимать надо любимого человека таким, какой он есть, и любовь не уменьшается, но какая-то глубокая грусть почему-то всё растёт и растёт… Вот так уж Юра был устроен — и любил, и мучил, и страшно мучился сам.

Однажды, ещё в феврале 2005 года, я сказала: «Ругайся-не ругайся, а я подарю тебе автоматический тонометр». Помолчала и добавила тихонько: «На день Святого Валентина…» У Юры был тонометр, но механический. К тому же он не умел им пользоваться, точнее сказать, неудобно этим тонометром самому себе давление измерять. А Юра же вечно куда-то бежал, у него всё, что называется, «горело». И он всё время просил меня измерить ему давление. Как он раскричался, распричитался:

— Не нужен мне такой подарок! Прошлый год весы подарила, а я не хочу взвешиваться, я и так знаю, что я толстый, что у меня лишний вес! Будет нужен тонометр, мы поедем вместе и купим.

И дальше:

— Я тогда хотел весы Никасу отдать, но он тоже не взял. У него другая проблема — он не может поправиться.

«Ах ты, Боже ж мой!», — ответила я и не настояла тогда на своём, не стала тонометр покупать. Обидно стало, да и устала, наверное, «шишки» получать.

Дело в том, что в 2004 году, и тоже на день Святого Валентина, я подарила ему весы. Такие современные, дорогие, из толстого стекла. Завернула в красивую бумагу и спрятала под подушку. И когда он их нашёл, в постели под подушкой, было море радости от того, с какой любовью и каким теплом это было сделано. Он и радовался тоже по-детски. Он тогда лежал и угадывал, что же там, в свёртке, такое. И очень быстро угадал. И все было очень здорово.

А через год, буквально 10 февраля, за несколько дней до приступа, видимо, когда Юра уже сам стал чувствовать, что давление не контролируется, звонит и говорит мне:

— Малышок, давай всё же купим аппарат. Только такой, чтобы я смог сам прямо в машине измерять.

Я отвечаю:

— Ну, наконец-то! Вот и подарю на день Святого Валентина!

Не успела… Недаром говорят: «Лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано».

Из дневника Юрия Лонго

Человеческая душа… Я не успокоился. Борьба внутри себя — это самая сложная борьба, самая тяжёлая и страшная, потому что мы знаем меньше всего самих себя. Я не успокоился, я копаюсь внутри себя, изучаю глубины своей души, пишу книги, пишу дневники…

Очень важна форма предъявления обвинения. Нельзя говорить человеку: ты такой-то и такой-то, а надо говорить — мне неприятно по той-то и той-то причине. Это гораздо действеннее. Ничто не влияет на настоящую любовь, и я всегда отвечала ему словами Людмилы Гурченко из кинофильма «Старые стены»: «Хорошего человека уважают за то, что он хороший, а любят сами не зная за что. Любят и пьяниц, и алкоголиков, и наркоманов, и подлецов. А вот хорошего человека не любят». Точнее сказать любят-то всех, но не за хорошесть, а за что-то совсем другое. Любовь — это не то, что я тебе дал, а ты мне верни. Надо просто давать. Юра говорил, что равной любви не бывает. И взаимной любви не бывает. А если и бывает, то очень редко. По-любому, кто-то любит больше, а значит, выбирает, а кто-то меньше, значит, соглашается или нет. В нашей паре выбирала, конечно, я.

В любви лучше слушать сердце, а не разум, хоть это порой и чревато последствиями.

Сам Юра не любил никого, да и себя не любил! Потому ча о так мучить, как он себя мучил, так жалеть что-либо, как он себе жалел… мало кому удаётся! По большому счёту, он любил в людях только любовь к себе. Видимо, поэтому и общался со всеми, кто хотел дружить с ним. Ведь человеку больше всего нравится человек, который готов ради него пожертвовать собой. Но ведь он тоже человек! Как бы тут не перегнуть палку… Очень просто сломать человека. Примеряя костюмчик на себя, уверен ли ты, что он подойдёт кому-то ещё? Делая кому-то то, что нравится тебе, подумай, не больно ли ему. Хотя моя подруга, психолог Леночка Немцович, и предупреждала меня: «Если тебя переехала машина, то тебе нисколько не легче от того, кто сидит за рулём — близкий человек или нет. От того, что близкий, наоборот, даже больнее».

Пустыня — всегда пустыня, из чего бы она ни состояла, — из эгоизма и безразличия, из чёрствости и равнодушия, из лени и невнимания, из боли и страха, из одиночества и тоски, из измен и предательства. Любая пустыня — смерть и всегда только смерть. Жизнь — это синие небеса и разноцветные радуги, крепкие семьи и счастливые дети, мир и дружба, любовь и доброта, сострадание и милосердие, понимание и прощение!

Наша встреча, как вспышка, как сияние, как зарница озарила мою жизнь и погасла.

Никогда в своей жизни я не была так счастлива и так несчастлива одновременно.

Из дневника Юрия Лонго

Должна быть крепкая цель в жизни, а всё остальное вокруг… Например, летит скорый поезд, а вокруг лес, дома, деревни, вокзалы мимо, ты выходишь, общаешься. Но ты едешь к конкретной цели.

Для чего человек живёт?

Каждый сам себе ставит эту задачу.

Каждый человек должен поставить себе эту задачу. Если не знаешь, для чего ты живёшь, — «умри»! Или найди свою цель.

1994 год. Февраль.

Человек, потерявший цель, бога в душе, может такое натворить с собой и окружающими — не дай бог!

Бог помогает только тем, кто сопротивляется.

Добился всего — теперь бы только заниматься, думать — ан нет.

Да, некоторые слова не скажешь вслух, а иногда думаешь, вот я мог бы до конца своих дней жить безбедно, пользоваться женщинами, купить хорошую машину, но что-то меня останавливает, что-то не даёт мне всё бросить к ядрёной фене и жить на накопленные за всю свою жизнь деньги и больше ничего не предпринимать.

Однажды я сказал о своей даче, когда принес на дачу телевизор: «Здесь что-то исчезло». Конечно, я понял, что исчезло — прежде всего исчезло «Я», исчезло то, что называется душой. Телевизор — это монстр, от которого всё живое в человеке погибает.

Вернёмся к Арабии. Когда я в первый раз был здесь и жил в гостинице, состояние было одно. А вот сейчас живу в частном, шикарном доме с телевизором со всеми русским программами, со всеми современными прибамбасами: тостерами, грилями, аудио, видео, компьютерной аппаратурой и сразу же пришла «зараза», которая называется «некогда думать»! Как в той рекламе — сковорода думает за нас.

«МНЕ НЕ НУЖНЫ ТИТУЛЫ, МНЕ НУЖНО СЧАСТЬЕ»

Любящая женщина всегда хочет ребёнка. Сначала я просто не знала, как с ним даже заговорить об этом. А когда первый раз сказала, была и поражена и обрадована, с каким беспомощным выражением лица он это воспринял, и ещё до того, как он быстро-быстро закачал головой в знак согласия, мгновенно поняла, что зря боялась. У него наладились отношения с дочкой Юлей, которая вышла замуж в тот же счастливый для них обоих день — 23 сентября — и сама ждала ребёнка. Все девять месяцев результаты ультразвукового обследования говорили, что будет мальчик, а родилась девочка — Ксюша. Юра волновался: «А вдруг не дадут фамилию Лонго?» Но Алексей, муж Юли, оказался умным и мудрым мужчиной.

«Я мечтаю, чтобы всё моё время, силы, желания — вся моя жизнь — были отданы тебе и нашему малышу. Я всё успею. Ты только представь, как он вбегает к тебе домой, обнимает тебя за ноги (ведь он же маленький), а ты поднимаешь его на руки, и он обнимает тебя за шею и целует в усы! Он будет обязательно похож на тебя. Ведь у меня мелкие черты лица, а у тебя яркие и сильные. Люблю твои ладошки и ушки. Твой маленький, добрый, нежный, ласковый, иногда сердитый, но всегда-всегда любящий тебя Котёнок».

Юра так быстро привык к этой мысли, что мы стали мечтать о Даньке вместе. Хотя мне было очень странно, что периодически у него проскальзывала какая-то ревность к ещё только планируемому и несуществующему ребёнку: «А кто будет обо мне заботиться? Вот у тебя будет ребёночек, и ты скажешь: «Ты мне не нужен, у меня теперь есть сыночек». Наверное, это достаточно типичная мужская психология, но мне показалось, что у него опять вылезает всё тот же его комплекс — тебе нужен не я, а моё имя. Хотя в моей любви Юра никогда ни на миг не сомневался. Но счастье, видимо, никогда не бывает полным. «Сзади ты выглядишь на 16, спереди на 35» (на самом деле больше), — говорил он мне. И все время повторял: «Котёночек, как же мне хорошо с тобой! Как же мне хорошо!» Но при этом я видела, что он всё равно стеснялся моего возраста, так как привык к молодым спутницам. И гордился, и стеснялся одновременно.

Однажды, помирившись после ссоры, из-за которой я в очередной раз чуть не ушла, мы сидели, счастливые, в «Шоколаднице» и мечтали о будущем. Юра сказал: «Даже если ты уйдёшь, я всегда буду благодарен тебе за то, что ты была в моей жизни. У меня никогда на было такой женщины, как ты». Причём, конечно, имелась в виду не только женщина, но и человек. Все мы притягиваем одинаковых, однотипных людей. При том невообразимом количестве женщин, которое было у Юры, видимо, такая, как я, всё же была одна. И как-то раз спросил меня: «Ведь если у нас будет ребёнок, ты никогда не уйдёшь от меня?» Вот такая, казалось бы, чисто женская психология — родив ребёнка, с его помощью удержать мужчину. Здесь же все было наоборот. С радостью и удивлением я буду вспоминать это всю свою жизнь. Я сказала, что хочу даже двойню, и предложила обратиться за помощью к ЭКО, так как тогда повышается шанс родить двойню. Но Юрочка ответил, что в нашем возрасте хватит и одного. И мы стали мечтать, как он будет их обоих вместе с внуком водить в детский клуб и учить кататься на горных лыжах и коньках. При этом, конечно, подразумевалось, что жениться мы не будем. И поскольку такая мысль почти материально витала в воздухе, я сама ответила на нее вслух. «Мне не нужны титулы, мне нужно счастье!»

«Я БЫ ЗАПРЕТИЛА РОЖАТЬ ПОСЛЕ СОРОКА»

«Я бы запретила рожать после сорока», — такую страшную фразу однажды я произнесла когда-то в молодости. Причем не один раз. Я выросла в очень обеспеченной семье полковника КГБ, чей месячный доход в старые советские времена составлял порядка шестисот рублей в месяц. Сумасшедшие деньги по тем временам. Почти всё детство провела за границей: сначала в Берлине, потом в Анкаре, позже — в Швейцарии, в Женеве. Родители были уже немолодыми. Мама родила меня, когда ей было уже сорок лет. В общем, росла, как Аленький цветочек за каменной стеной — в любви, заботе, достатке, в хороших условиях, получила хорошее воспитание. Но притом была совсем не подготовлена к самостоятельной, взрослой жизни. Папа никогда не пользовался служебным положением в личных целях и не старался пристроить меня в какой-нибудь престижный вуз типа МГУ или МГИМО, где учились почти все мои знакомые. Окончив школу, я начала пробиваться в жизни сама. Родители были уже старенькие. А когда я вышла замуж и родила двоих детей, помогать мне было уже некому. Нанимать нянечку или помощницу в те времена было не принято, а муж, будучи инженером по специальности, зарабатывал в моём понимании совсем немного, к тому же часто уезжал в командировки. Институт пришлось бросить. Даже выбежать на молочную кухню для меня было проблемой — детей-то оставить не с кем! К тому же Рыбы — тонкие, чувствительные, эмоциональные натуры, не от мира сего, по сути своей далёкие не только от быта, но и от реальной жизни вообще. В общем, пока меня жизнь закалила, ушло много сил и здоровья, и в отчаянии тогда я только и твердила ту самую страшную фразу и себе, и подругам.

Признаки катастрофы накапливаются постепенно, зато сама она проявляется враз. Мы все страдаем от синдрома внезапности. Но на самом деле такая вещь, как «внезапно», не существует, ей всегда предшествует невидимая нам причина. Каббала объясняет это просто: вы когда-нибудь, проснувшись утром, видели за окном внезапно возникший столетний дуб? Естественно, нет.

Там, наверху, посчитали, что Юра недостоин иметь сына и увидеть внучку. Юра долго шёл к дочери, почти не участвовал в её воспитании, практически не видел, как она росла. И когда Юля подросла, и сама установила с ним добрые отношения, и он уже начал открываться ей навстречу, там, наверху, ему почему-то не простили прошлого. Также и я, видимо, из-за своих необдуманных слов, тоже оказалась недостойна иметь сына от любимого мужчины. Та проблема, которая возникла, лишая нас с Юрой счастья рождения ребёнка, не случайность. В далёком прошлом уже было заложено семя этой проблемы. Через четверть века на новом жизненном витке всё вернулось, и нам с Юрой пришлось отвечать за свои слова и поступки.

«УЖЕ НЕ УСПЕЮ ПОБЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ»

7 февраля 2006 года в мужском клубе на ТВЦ, за десять дней до смерти, Юра сказал ведущему Алексею гусь-кову: «Уже не успею побыть счастливым». Когда Юра умер, женщины не плакали — выли, кричали в голос, иной раз даже напивались, а потом снова звонили и просили сказать, что это неправда.

Большие деньги — большое испытание. В своём последнем интервью на KM.RU 2 февраля Юра сказал: «Деньги — это влияние дьявола на человека. Это частичка дьявола, которая сидит у нас в душе. За деньги продаётся и покупается очень многое, кроме любви и счастья. Счастье и любовь за деньги невозможно купить, деньги — не эквивалент счастья. Самое интересное, что человек, стремящийся заработать денег, благополучие, оказывается в страшном тупике. Оказывается, он глубоко несчастен. Чем больше денег, тем человек несчастнее».

Поэтому ему самому нужно было постоянное подтверждение того, что его любят. Женщины, которые любят, нужны в противовес тем, которые «любят» за деньги. Для баланса, для внутреннего равновесия. Чтобы окончательно не упала собственная мужская самооценка: «Попрошу мои комплексы себе не присваивать».

Несмотря на весёлый, задорный характер, — а Юра мог в перерывах между пациентами вдруг броситься танцевать на кухне, показывая, как весело было вчера с молодёжью на пенной дискотеке, — я постоянно чувствовала не просто его ностальгию по прошлому, но усталость и даже обречённость. Подчас сидит где-нибудь в ресторане с таким странным настроением — людей не видит, разговора не слышит, смотрит насквозь, в никуда, а кажется, что будто в глаза, — и даже не растолкаешь. А потом вдруг, как проснулся: «А кто меня хоронить будет? А куда вы меня положите?» Когда человек теряет смысл в жизни, подсознательно включается какая-то программа на разрушение.

В самые интимные моменты Юра любил поставить старые песни Эдиты Пьехи или Майи Кристалинской, в особенности «Нежность», благо и мне они тоже были близки. Двенадцать лет разницы в возрасте по нынешним временам — люди одного поколения. А иногда ставил просто какую-нибудь релаксирующую музыку — горы, звук струящейся воды.

«Счастье — это то, что было, и чего уже нет. А что счастье для тебя?», — как-то спросил он. «Для меня счастье — забиться в уголочек, когда к тебе приезжает телевидение, слушать, смотреть на тебя и гордиться. Юрочка, я так горжусь тобой», — говорила я. «А ещё счастье — приходить к тебе, даже когда тебя нет, и копаться, копаться с твоими делами». Я и тогда знала, что это было счастьем.

Страх — страж всего в человеке. Но правда может удовлетворить одного человека, а ложь — тысячи. «Клянусь своим здоровьем, что не сплю с Леной». Эту фразу Юра сказал за несколько месяцев до смерти. Нельзя сказать, что Юра не чувствовал грань, которую нельзя переступать, просто он опять провоцировал судьбу. Таким уж он был человеком — любил жить на грани и опытным путём проверять всё на собственной жизни. Но ведь знал, что даром это не пройдёт, ни одно слово, ни один шаг не остаются без последствий, и в последнее время часто, как заклинанье, твердил: «Мне бы только всё успеть… Мне бы только всё успеть…».

Из дневника Юрия Лонго

Мы всю жизнь работаем для счастья. А оно приходит во время вкалывания, и мы не останавливаемся. Вот и старость, а счастье пропустили в жизни.

Мы о счастье мечтаем, а оно: лес за тобой, река, небо…

13 июля 2004. Сочи. Гостиница «Жемчужная». Кинотавр. Вчера был в ностальгическом восторге. Даже в наркотическом удаве. Поехал в те места, где не был уже лет 27. Там было счастье, в баре турбазы «Черноморец». Был молод и танцевал брейк-данс со стаканом красного вина в руке.

На улице Попова любил и наслаждался молодой, красивой девушкой из Волгограда.

«Мне никогда так не целовали ладошки рук», — это она обо мне. Моя молодость заключалась в моей сумасшедшей энергии. Её некуда было девать. А какая вкусная была еда в кафе «Бережок» в совхозе «Россия». Вчера наворачивались слёзы. А на улице Полевая соблазнил чью-то племянницу, скорее хозяйки. Она была чужой женой.

Третий день в Сочи. Жемчужина. Вчера вечером был пьян без вина в актёрской тусовке. Люблю провинции, маленькие города, городочки.

Выкурил сигарку.

В Сочи на Кинотавре я практически был счастлив в режиме он-лайн.

Турция.

Тут славно. Не хватает только Алика, какой-нибудь бляди и хорошей книги. Рыжик стала высказывать недовольство. Зачем я её привёз?

Гостиница. На второй линии отель Мариса в Тыкирово. Рядом Фазелис Принц.

Отель Сириус рядом слева, а чуть дальше отель Тыкирово. Турки — хорошие ребята.

Рядом сидит хозяин трёх гостиниц. Что он, счастливее, чем я? Думаю, нет.

В этот тёплый, ясный, турецкий день мы счастливы оба. Ему — 72 года, мне — 53 года. Конечно, сейчас мы наравне, а раньше он мог позволить себе многое: Париж, Нью-Йорк, Лондон. А сейчас все в прошлом. Мы счастливы оба: ни я не могу позволить себе Париж, ни он.

Голубые. Разговор с Аликом.

Сегодня первый раз позавидовал голубым. Они были такие счастливые в ресторане. Среди нормальных пар не бывает такого видимого счастья и такой любви. Наверное, не бывает.

Турция.

Алик, здесь хуже, чем в 3 звёздах: много ненужной еды. Понтарская, необщительная публика. Скучно. Человеку много не надо (для счастья): сносная еда, крыша над головой и море, которое всё затмевает. Оказывается, легко поменять минус на плюс путём анализа событий, сравнивая с чем-то. Ощущение счастья одинаково для всех.

Природа здесь очень красивая, но сердце не трогает. На Кубани, в Саратове, Волгограде будоражит душу.

ТАТЬЯНА ИЗ МУРМАНСКА И ВЕРА ИЗ ВОЛГОГРАДА

Периодически, три-четыре раза в год, приезжала к Юре некая Татьяна из Мурманска. Небольшого росточка, худенькая, остроносенькая женщина лет пятидесяти пяти. Вроде обыкновенная, только в маленьких глазках что-то колдовское было. Из-за этого я про себя стала называть её «бабка-ёжка». Начала она ездить к Юре давно, восемь лет назад, ещё при Алле Пятигорской, потом всё при Кристине ездила, потом при мне. Кристина всё удивлялась:

— Юра, что она здесь делает?

— Она убирается.

— А зачем? У неё что, дома нет?

— Ну, я же не могу Таню выгнать!

— Извини, конечно, но это создание для меня нонсенс.

Впервые увидев Юру в телепередаче «Третий глаз», она приехала в Москву, разыскала его, чтобы обучаться у него магии. Да, видно, он не хотел.

Приезжала она всегда очень основательно, каждый раз прихватив, на всякий случай, наверное, весь свой гардероб, вплоть до зимней одежды: меховая шапка, зимние сапоги, летние босоножки. Каждый раз, очевидно, надеясь, что вот теперь-то он поселит её в одну из своих квартир и начнёт, наконец-то, обучать. И всё время спрашивала: «Алла, ну, когда же он начнёт меня обучать?», показывая мне рваные, стоптанные босоножки и потёртую меховую шапку, так как на покупку7 билетов и проживание в Москве, якобы, уходили все её средства. Готовила борщ, пельмени и, главное, вареники с вишней, которые Юра любил прямо до трясучки. Но ничего не помогало. И так на протяжении восьми лет.

Первую неделю её пребывания у него Юра обычно приурочивал к своему отъезду за границу. За квартирой присмотрит, капитальную уборку проведёт — окна помоет, холодильник разморозит, всё перестирает — словом, сделает то, что было трудно делать Алле Пятигорской. Выгнать Татьяну было очень сложно. Каждый раз доходило до того, что Юра сам ездил на вокзал, покупал ей билет и ставил в известность: «Завтра у тебя поезд». Но иногда и это не помогало. Тогда сам запаковывал её вещи и просто выбрасывал в тамбур, общий с соседями, а она садилась на сумки и, вздыхая, говорила: «Ну, что ж, теперь здесь ночевать буду. Не могу поверить, что так поступает Лонго».

Но, насколько я могла видеть со стороны, он ей никакую надежду на обучение даже не давал. Странно устроен человек — сразу смотреть правде в глаза не хочется, а через восемь-то лет уже и невозможно порвать с мечтой, она уже срослась с человеком. Правда, при мне Татьяна приезжала всего два раза — в самом начале моей работы с Юрой. Больше я её не видела, потому что с моим приходом к нему необходимость в ней категорически отпала. Юра не любил отношений «ты — мне, я — тебе», а то, с какой любовью и воодушевлением я хваталась за все его дела, да еще, главное, бескорыстно, было в удовольствие всем. Но Татьяна до последнего дня всё продолжала и продолжала звонить: «Когда приезжать?»

Юра знал, что человек, хоть раз пообщавшийся с ним, как правило, не может от него потом уйти. Оторваться уже не может. Здесь и гипноз, и его личное обаяние. Человек, пришедший в магию — властный, что называется, по определению. Хочешь общаться — пожалуйста. И человек разворачивался нужной и полезной для Юры стороной. Татьяна понимала, что не будет он учить её, но уйти, так же, как десятки других людей, уже не могла. Ну, что ж? Это был её выбор. Люди в отношениях с Юрой почему-то часто забывали, что у них тоже есть достоинство, забывали спросить себя: «А хочу ли я общаться с ним в таком ключе?»

К тому же из общих знаний по психологии известно, что, чем больше мы вкладываем в другого человека, тем труднее нам с этим человеком расстаться. Но я, например, говорила Юре: «Всё, что я делаю, я делаю только из любви к тебе. Если мы расстанемся, я, наоборот, буду только рада, что при мне твоя жизнь стала лучше, удобнее, комфортнее. На столько, на сколько хватило моих сил и средств. И вовсе не буду думать, будто я оставила другому человеку кучу чего-то своего. А главное — от осознания такой любви ты будешь дальше жить с другим настроем». На что он ответил: «Первый раз в жизни не контролирую ситуацию». Но было видно, что ему очень тепло от моих слов и отношения к нему.

А ещё была некая Вера. Вера Мироненко. Она не приезжала, но регулярно звонила и присылала письма по электронной почте, причём мне, с очень подробным описанием своих посещений семинаров по психологии. Но главное, конечно, что ей было нужно — через меня иметь опосредованную связь с Юрой, получать информацию о его настоящем в обмен на информацию о его прошлом. Однако это ей не очень-то удавалось. Она познакомилась с Юрой в начале 90-х, когда он давал сеансы массового гипноза в Волгограде. Все её разговоры в результате сводились к тому, чтобы выведать у меры какую-нибудь ключевую, значимую для неё информацию. Я спросила как-то Юру, разбирается ли она в магии, на что он ответил: «Думаю, что да. Она давно уже этим занимается». В результате именно Вера сыграла самую страшную, роковую роль в Юриной жизни.

Я его спрашивала:

— Почему я не всегда понимаю, что она мне говорит? Сначала вроде понятно. Потом раз — спрыгррула куда-то. Бред какой-то. Ничего не понять. Потом опять вроде понятно. Может, я не понимаю специфику её речи, потому что ещё не очень разбираюсь в магии?

— Не разговаривай с ней. Она сумасшедшая. Скажи, что я запрещаю тебе с ней разговаривать, и пусть она больше не звонит.

Но отвязаться мне от Веры, так же, как ему от Татьяны, было невозможно ни тактичными методами, ни бестактными. «Если люди не хотят общаться с вами, зачем их насиловать? Для чего насиловать человека?», — спрашивала я. Но после этого, напротив, кроме часовых разговоров по межгороду с Волгоградом и электронной почты, посыпались ещё и эсэмэски. Такие же, как письма и звонки, где лесть с угрозами вперемежку. Вроде бы дружеского характера, с добрыми, даже напутствующими намерениями, но одновременно с очень стойким гадким и неприятным осадком: «со страхом жить нельзя, спрятаться невозможно, карма всё равно достанет. Но это будет вырывание больного зуба без наркоза. Хотя можно и сдохнуть, только смысла в этом нет. А вот я — наркоз. Привет вам с «Пути Героев» при отработке кармы! Хотя по моему характеру роль тяжкую играю. Хотя сама решила ему помогать». Бред какой-то! Правда, как ни странно, по прошествии времени нельзя не признать, что какие-то вещи, из сказанных ею, оказались не только правдивыми, но даже пророческими.

Первый раз Вера позвонила мне дня через два после похорон Аллы Пятигорской. Алла умерла 20 сентября, а похоронили её 23 сентября, в день рождения Юры. Познакомившись, посочувствовав и выразив соболезнование, достаточно осторожно, но, тем не менее, сразу почти прямым текстом сказала: «Ну, всё, теперь жди, что-то случится с шефом. Если что, вот тебе мои телефоны в Волгограде или звони Кате, дочери, в Москве». Я ответила: «Ничего с ним не случится, потому что 23 сентября — день рождения у Юры, можно сказать, только по паспорту. А в жизни он давно его уже не отмечает — уезжает на дачу и не акцентируется на этом. Обычный, рядовой день». «Может быть и так, но ты всё-таки позвони, если что», — ответила она, помолчав. Но по ее голосу я почувствовала, что она поняла: я не мягкотелый пластилин, на меня сложно воздействовать, что-то внушать и уж тем более давать установки. Хотя впоследствии она всё равно пыталась это делать постоянно, я бы даже сказала, насильно.

В октябре Вера полетела отдыхать в Грецию или на Кипр. Сначала заехала в Москву навестить дочку Катю и, конечно, попыталась в очередной раз прорваться к Юре домой. Но Юра знал, что чем хуже он к человеку относится, тем больше тот человек липнет к нему. Почему-то он очень много таких людей притягивал к себе. А поскольку отношения людей всегда держатся на желании двоих, то у него со временем сложилась нехорошая привычка, о которой я уже говорила — получать удовольствие от манипуляций такими людьми. Юра вообще очень любил создавать провокационные ситуации, чтобы человек разозлился, вышел из себя. Он любил наблюдать взрыв, получая от этого удовольствие, а потом быстренько все погасить и помириться. Причём, делал это с лёгкостью. Я такую особенность его характера быстро поняла и прокрутила про себя ещё в начале наших отношений. Спасибо Лене Немцович за то, что вовремя разъяснила, и я сразу же перестала на это вестись. «Да, с тобой можно только по-хорошему», — подытожил Юра.

А с Верой, поговорив по домофону, мягко говоря, не очень корректно, в очередной раз назвав сумасшедшей, Юра отфутболил её восвояси.

Со мной повидаться ей тоже не удалось, хотя и зазывала сладкими речами посидеть в кафе. Но бережёного Бог бережёт, и я подумала, что этой сумасшедшей колдунье нечего мой образ перед глазами иметь, так как один из законов магии гласит: «Наличие качественного физического или ментального образа объекта облегчает контроль над ним».

Вернувшись из-за границы домой, она начала усиленно названивать мне, предлагая выслать нам с Юрой на его адрес посылку с подарками из Греции: две бутылки оливкового масла, два сувенирных магнита — тарелочки с изображением Парфенона, бутылку дорогого коньяка. «В выходные позвоню — пообещала она. — Если ЮА выполнил мою просьбу (получил посылку), значит, я хорошо помню о своём обещании — чёрную икру белому магу». Интуитивно понимая, что еду и питьё от этой женщины лучше не брать, я безо всяких обсуждений все подарки просто благополучно выбросила. Юра даже не заметил. А магниты повесила на холодильник. Со стороны это может показаться глупостью, но я так решила, потому что отвечала и за его внешний вид, и за здоровье, и за настроение, и за уют…

Юра был совершенно не приспособлен в повседневной жизни.

— Аллочка, а что делать, если я стены в коридоре краской забрызгал?

— Маленький мой, а как мне зашить кожаное пальто?

— Где взять мастера, чтобы шкаф починить?

— Как в ноутбуке карточку активировать?

— Как разобраться с новым мобильником?

— Что теперь делать — я стол стеклянный разбил?

— Котёночек, у меня талисманчики закончились. Где купить хорошие, но, чтобы не дороже пяти рублей???

А я почему-то знала, где — в Доме художника на Кузнецком мосту. Там есть постоянно действующая выставка-продажа изделий народного творчества, и некоторые вещички совсем недорогие. А что касается стеклянной столешницы, так у меня на Фрунзенской набережной практически под окном располагается ВВЦ, Всероссийский выставочный центр, и уже через неделю у него была подаренная мной дорогая шикарная столешница. Все повседневные, рядовые проблемы небольшого масштаба решала я. Если что-то большое и глобальное — Никас. При этом Юра, маг, колдун, действительно владеющий практической магией, чему я была постоянным свидетелем, всё время кого-то и чего-то боялся — от участкового милиционера, который иногда зачем-то наведывался в квартиру, причем, как правило, в наши с Юрой рабочие дни, до налоговой инспекции, хотя мы всегда исправно платили налоги.

И я всё время спрашивала себя: «Как же он добился столь ошеломляющего успеха в жизни? То ли я встретила Юру в такой период его жизни, когда он уже выполнил ту программу, с которой пришёл в этот мир, то ли родился под такой звездой, что просто обречён был на успех и оглушительную славу?»

Видимо, магниты тоже должны были сыграть какую-то роль в бредовых замыслах Веры: «Просто я очень старалась, выполняя твой заказ на магнит. Воспользовалась твоей идеей. Все мои друзья тебе благодарны. Просто досадно, что у тебя магнита нет. Да и Ю А не так важен в моей жизни, чтобы иметь сразу два».

Причём здесь друзья, если Ю А не так важен, как она говорит? Предполагалось, что я, якобы, должна сбрасывать весь свой негатив в одну из этих тарелочек.

«А у меня, с тех пор, как Юра вошёл в мою жизнь, нет негатива. А у него теперь есть настоящий друг и любящая подруга», — отвечала я. «Может, и так, проблема в другом — шапка Мономаха должна быть по голове. Да и роль секретаря или любовницы меня не интересует. Когда работаешь у мага, это звучит даже трогательно. В этом вопросе твоё подсознание обходится без твоего сознания. Сила действия равна силе противодействия — закон кармы», — её СМС-сооб-щения, как всегда, на грани добра и зла, по размерам иной раз не уступали письмам. А чтобы разобраться в письме, нужно было не меньше полдня.

И вот наступил Новый 2006 год. «Алла, поздравляю с наступающим годом собаки! И желаю, если нам светит «собачья» жизнь, то чтобы элитно породистая! Какая разница, какую роль преподносит жизнь, но всё складывается лучше, если принимаешь со щенячьим визгом, а не со скулением. Шефу привет. Икру взяла. Вера».

Со второго по девятое января Вера приезжала в Москву на семинар по психологии. Семинар проходил в Подмосковье, и второго января она в очередной раз подошла к Юриному подъезду:

— Ну, пришла твоя чёрная икра. Или открывай, или выходи.

— А, это ты, сумасшедшая. Проходи.

Дело в том, что на протяжении уже довольно долгого времени в те редкие моменты, когда ей всё же удавалось до него дозвониться, Юра со свойственной ему пренебрежительной, вызывающей и даже отталкивающей манерой общения с ней просил в приказном порядке привезти ему из Волгограда чёрную икру. Знал, что непременно выполнит, привезёт. Чем хуже будет разговаривать, тем скорее выполнит. И получал удовольствие от этой игры. Любил сам жить на грани и других заставлял — если хочешь быть рядом, играй по моим правилам. А Вера, как и многие другие женщины, судя по её письмам ко мне, что называется, запала на Юру, как на мужчину. Причём очень давно, ещё в начале 90-х. Напридумывала себе астральный брак, который, якобы, устроил Дмитриус Лонго; в письмах к Юре подписывалась «жена». Сложно с такими людьми — у них две мысли, больная и здоровая, в лучшем случае, параллельно бегут, а в худшем переплетаются и смешиваются.

Сложная была у неё ситуация — любовь и одновременно обида от его отношения, огромное расстояние от Москвы до Волгограда и вместе с тем невозможность до конца от него оторваться уже на протяжении полутора десятков лет, наконец, психическое нездоровье и… владение магией. В какой-то момент всё это, естественно, накопилось и захлестнуло ее. Причём превалировало в пользу плохого.

Сначала Юра хотел просто встретиться с ней на улице, потом всё же пустил в квартиру, но не дальше прихожей. Видимо, сработала мысль, что она приехала издалека и с подарком, недешёвым по московским расценкам. «А ты в икру случайно стрихнин не положила?» — спросил он уже не вызывающе, а, наоборот, со своей обворожительно-хитрой улыбкой и таким же хитро-завлекающим взглядом, при виде которых можно было мгновенно забыть и простить всё. А надежды и мечты сразу же поднимались из пепла. Это море обаяния мгновенно стирало пережитые трудности и обиды и всегда принималось женщиной как плата и награда с ещё большей ответной благодарностью. «Не бойся, колдун. Хотя её надо съесть дней за десять, так как она не сильно солёная и без консервантов», — ответила Вера.

Когда на следующий день третьего января, во вторник, я рано утром пришла к Юре домой, пол-литровая банка чёрной икры стояла в холодильнике ещё практически не тронутая. Вот тут бы мне её и выбросить сразу! Пожалела, не выбросила. Всё-таки дорогая, да и просил он её долго. Хотя и подумала про себя: «Что я разве, взамен этой банки, сама не могу ему икру купить?» И тут же следом: «Ну, что за бред у меня в голове! Ну что там эта Вера могла наговорить на икру? Обыкновенная, больная женщина». Видимо, несмотря на всю мою слепую и одновременно разумную веру в оккультизм, какая-то доля скепсиса всё равно существует и вылезает, как оказывается, в самый неподходящий момент. Интуиция, к сожалению, не есть знание. Пронеслось ощущение беды «белым шумом», и всё. И исчезло.

Правда, сама я есть икру не стала. Почему так получилось, что Юре дала, а сама не стала? Нет у меня ответа. Налила чай, отрезала два кусочка хлеба, намазала маслом, икрой, уже даже рот открыла… И вдруг думаю: «Господи! Что я делаю?» И тут же вскочила и выбросила всё. Даже чай зачем-то вылила и руки помыла.

А Юра всю неделю практически никаких других продуктов, кроме икры, больше не покупал и не ел. Исключением была лишь рисовая каша на завтрак. Приготовлю борщ, котлеты, покормлю, а когда уйду, всё по-старому. К девятому января, когда Вера вернулась после семинара обратно в Москву, он эту пол-литровую банку уже практически прикончил. Зная его жадность, подозреваю, что один.

Нельзя сказать, что девятого января Юра принял Веру радушно, в квартиру больше не пустил, но вышел на улицу, поговорил, ответил на все интересующие её вопросы, даже подвёз на машине до метро. А сам поехал кататься на горных лыжах. По контрасту с ещё недавним отношением у неё должен был остаться весьма неплохой осадок от этой встречи. Юра хотел ещё икры. На прощание крикнул, что через полтора месяца она придёт к нему снова. Вера ухмыльнулась, замотав головой в знак отказа. Приехав в Волгоград, по горячим следам она в связи с этим тут же написала мне: «ХЛЕБ ЗА ЖЕЛУДКОМ НЕ БЕГАЕТ. Не знаю, какой он специалист по предсказанию будущего, но Я ЭТОТ ЦИРК РЕШИЛА ПРЕКРАТИТЬ. Хватит этой игры в поддавки. Я ТАК ХОЧУ».

Практически сразу же, уже в середине января, Юра стал чувствовать недомогание — если раньше давление повышалось крайне редко, поддавалось контролю и легко регулировалось таблетками, то теперь вдруг стало зашкаливать и с большим трудом чем-либо сбивалось. Несколько раз пациентки, которые уже были у него на приёме раньше, говорили мне: «Алла, что случилось с Юрием Андреевичем? У него руки холодные. Раньше от них жар шёл».

Как раз подошло время проходить ежегодную диспансеризацию на подтверждение инвалидности. 11 января Юра делал кардиограмму. Вечером мы договорились встретиться, но я волновалась и ещё днём позвонила:

— Какая кардиограмма? Что сказали?

— Малышок, всё нормально. Если бы было плохо, я бы позвонил.

Внешне Юра был всё такой же непоседливый, неуёмный и шебутной. Но мне казалось, что он стал жить через силу; часто как будто тащил себя за шиворот. Я видела, что даже на своих любимых горных лыжах он просто заставлял себя кататься. Взял за правило днем прилечь и отдохнуть, что раньше делал достаточно редко. Для кого-то, наверное, это норма, но не для Юры… Постоянно стал жаловаться на здоровье — то тошнота, то в глазу что-то мешает и не проходит, то грыжа позвоночника обострилась, тахикардия такая, что сердце как будто где-то в горле колотится, печень болит, ночами не спит… Через сорок дней Юра умер.

А дней за десять до его смерти и со мной что-то случилось. Ничего не болит, но состояние такое, будто в розетку включили. Мне казалось, что то, как меня трясёт, со стороны было видно даже на физическом уровне. Утрированно, как в кино. Совершенно не контролировалось. Никак и ничем. Высыпала таблетки анаприлина от тахикардии перед собой на стол и смотрела на них. Выпить штук пять, и всё — сердце остановилось бы. Причем реально понимала, что вот сейчас покончу жизнь самоубийством, но — главное и самое страшное — даже не знаю почему. Бред. Но так было? Валокордин, валидол, но-шпа, валериана, пустырник, боярышник я пила флаконами и упаковками. А потом вдруг села и за два дня до Юриного приступа начала вести дневник — громоотвод от постоянных сомнений и боли — и всё, что было между нами, до самых мельчайших деталей сразу вспомнила и записала. И стало чуть-чуть полегче.

И в ту же ночь мне приснился сон, что я стою и разговариваю с Никасом и вдруг громко-громко вслух закричала ему: «Юра-а-а-а!!!» И проснулась от собственного крика. Никогда до того во сне не разговаривала и уж тем более не кричала.

В то время я ещё не понимала, что это терзало меня предчувствие беды. Будущее сначала разворачивается в настоящем, оно предупреждает о своём приходе.

«Я БУДУ С ТОБОЙ ДО САМОЙ СМЕРТИ»

Из дневника Юрия Лонго

Просто зашёл купить сигару, выкурил…

Просто купил велосипед, поехал и попал под…

Просто поднялся на девятый этаж и спрыгнул.

Вот и смерть!

Смерть — она очень простая, а кажется недостижимой.

Да, чуть не забыл — в первом случае подставьте «инфаркт», а во втором — под машину. Видите, как всё просто.

Газета «Советский спорт» № 9, июль 1991 ГОДА, «И ВСЯ КОМАНДА ЗАБОЛЕЕT КОРЬЮ?»

— Вы сказали, что преподаёте в Центре парапсихологии? А сколько у вас личных учеников?

— Ни одного. Ведь я не имею права раскрывать все свои секреты. Иначе потеряю силы. Другое дело — перед смертью. Существует поверье: прежде, чем умереть, колдун должен подержать кого-то за руку, отдать свою энергию, чтобы отойти в мир иной спокойно, без мучений…

— Будем надеяться, что это произойдёт очень не скоро.

Как-то летом Юра привёл меня к часовне Иверской Божьей матери, которая находится перед входом на Красную площадь. Там же в брусчатке есть металлический круг, называемый в народе «нулевой километр», встав в который, люди бросают монетки и загадывают желания… В тот день людей почти не было, и Юра, затянув меня в этот круг, тихо и серьёзно сказал: «Малышок, я буду с тобой до самой смерти». Я в свою очередь тоже пообещала: «Никогда от тебя не уйду, солнышко моё. Я не уйду, не уйду!» Мы были знакомы всего несколько недель, и я была уверена, что такая мысль вряд ли даже придёт мне в голову. Стыдно сказать, но, пообещав перед иконой не уходить, много раз я потом пыталась уйти, говорила себе, что, если неправа, пусть Бог накажет меня, и я не боюсь ответственности. Но, как говорит всё та же моя подруга Лена Немцович: «Юра умер, а ты до сих пор от него не ушла». Зато он ушёл с первого раза и навсегда. Причём сразу от всех его знакомых женщин, самые близкие из которых тоже неоднократно от него уходили, но уйти навсегда не мог никто. Если обещала что-то человеку перед иконой, то обещала Богу, а не только ему, а, значит, не выполнить — грех.

Много позже, после ссоры, в момент сильного эмоционального и душевного напряжения, от бессилия и безысходности я вспомнила это его обещание («Я буду с тобой до самой смерти!») и спросила: «А до чьей смерти?» «Конечно, моей», — ответил Юра.

В такие тяжёлые для меня и переломные моменты я несколько раз произносила фразу, чувство вины от которой поселилось во мне теперь уже, видимо, навсегда: «Что ты в меня вцепился? Открой окно, крикни, что тебе нужен секретарь, и очередь выстроится до Кремля по всей Тверской». И далее: «Я — чекистка в третьем поколении. Если ты не отпустишь меня, я найду телефон Никаса и пожалуюсь ему! Я позвоню Гончарову». До сих пор не пойму, зачем говорила… И как язык поворачивался произносить такое. Этого уже ничто не сможет искупить. От любимого человека уйти невозможно по определению, к тому же я и тогда понимала и всю ответственность перед Аллой Пятигорской, которая мне Юру оставила, продолжая думать и заботиться о нём даже будучи при смерти на больничной койке; и осознавая, что, невзирая ни на что, я всё равно очень счастлива; и что встреча наша не простая, а судьбоносная. Юра грустно, но с надеждой в голосе и в глазах говорил: «Ты только ключи мне не отдавай. Пусть у тебя лежат. Мне понадобятся, и я позвоню…», и я понимала, что он пытался оставить, сохранить, не разорвать хоть тоненькую ниточку между нами. После этого идти дальше в своём решении моего характера уже не хватало.

Уже сейчас, прокручивая в голове и оценивая своё поведение, я понимаю, что человек — это программа, и самую решающую роль в этом моём поведении ещё в самом начале наших с Юрой отношений сыграла его фраза, сразу же глубоко засевшая в моём подсознании: «Ты — сильная, ты уедешь». Он знал свой непростой характер вообще, понимал, как тяжело близкой женщине мириться с его поведением в отношении с женским полом, в частности. И в подсознании уже было заложено, что я не могу быть слабой, и, не отдавая себе отчёт, человек старается этому соответствовать, реализовывать программу, которую ненароком, не предвидя последствий, в него заложили.

Уже две недели стояли сильные морозы, под тридцать градусов. На улице — полтора человека и то по необходимости. Кататься на горных лыжах и коньках нельзя — холодно. Машина не заводилась. Но Юра был такой энергичный, динамичный и непоседливый, что усидеть дома было для него просто невозможно. Он вообще не мог долго находиться на одном месте. Звонил Бусику и они подолгу гуляли по заснеженной Тверской. Одиноко сидели на обледенелых, холодных лавочках у фонтана на Пушкинской площади, грелись в машине рядом с подъездом, поедая хлеб с колбасой и вспоминая молодость, вспоминая о том, как познакомились в троллейбусе во время Олимпиады в Москве в 1980 году, после чего сразу пошли в ресторан и больше уже не расставались. Люда прочитала Юре стихотворение, которое ему очень понравилось, и Юра даже попросил её переписать это стихотворение для него:

Имя твоё скрываю.

С дороги твоей бегу.

Лицо твоё забываю,

Забыть тебя не могу.

Блуждая в потоке улиц,

Вглядываюсь в прохожих.

Где же мы разминулись,

Что встретиться всё не можем?

Как это получается,

Кто нужен — тот не встречается?

Если нельзя нарочно,

Может быть, хоть случайно

Где-то вдруг оглянуться,

Где-то в пути столкнуться,

Встретить не на свидании,

Не сговорясь заранее.

Встретить хоть на минуту

Или на целых десять,

Все слова перепутав,

Не успевая взвесить.

Плохо ли, хорошо ли,

К радости или к боли,

Только не получается.

Кто нужен — тот не встречается.

Через несколько дней Юра вдруг стал жаловаться на глаз — что-то мешает в глазу, как будто ресничка попала. Видимо, во время морозов от перепадов давления лопнул какой-то капилляр. Юра ведь был инвалидом 2-й группы по давлению. Врачи в конечном результате так и не определили, от чего это случилось. «Надо было дома сидеть. Все друзья дома сидели. Аллочка, поехали со мной в больницу» — я была своему любимому и секретарь, и бухгалтер, и подруга, и мама, и повар, и домработница, и парикмахер, и массажист, и доктор… В общем, «Скорая помощь» в самом широком понимании этого слова.

Началось лечение в клинике глазных болезней им. Гельмгольца. Сначала уколы в нижнее веко, которые совсем не помогали, потом физиотерапевтические процедуры. «Тебя совсем залечили. Скоро весна, поедешь в Египет, и само всё пройдёт, на море, на солнышке…», — успокаивала я его.

С утра 14 февраля, в День Святого Валентина, Юрочка первый раз ездил с новым лекарством на физиотерапию и, выйдя из кабинета, сразу стал жаловаться на боли в горле. Пока шёл к машине, позвонил мне по телефону, но даже не смог разговаривать. Запинаясь, прохрипел: «Не могу говорить. Попозже перезвоню». Дома, с трудом приняв двух, уже ожидавших его пациентов, лёг в постель. Вечером, за час до первого приступа, Юра позвонил мне и сказал: «Малышок, народу много, а попросить некого! Приезжай, плохо мне». Так прямо и сказал: «Народу много, а попросить некого!» Печально всё это. Мне это пряхмо резануло слух. У Юры было такое количество друзей, приятелей, просто знакомых. Мужчин и женщин. Известных и неизвестных. Молодых и не очень. Он практически никогда не был один. Наверное, я чувствовала, что ему плохо, что сейчас позвонит — никак не могла заставить себя заняться чем-нибудь или выйти из дома и поехать по делам, ведь мой сотовый в метро практически не принимает. Чего-то ждала и ходила, ходила по коридору туда-сюда, туда-сюда.

Он был всегда весёлый и живой, за три года я никогда невидела Юру в таком подавленном и удручённом состоянии. Оказывается, дома я в точности повторяла его движения — обхватив горло руками, он так же, как и я, как загнанный, ходил по коридору. Подумав, мы решили, что это аллергия на новое лекарство для физиотерапии, но «Скорую помощь» всё же вызвали. О том, что именно сами физиотерапевтические процедуры с новым лекарством могли вызвать рост давления, нам почему-то не пришло в голову.

А ещё, вспоминается, что недели за две до приступа Юра первый раз в жизни решил сделать прививку от гриппа. Мы вместе с ним съездили в аптеку к его знакомому провизору и он купил вакцину. Она не советовала пользоваться вакциной, говорила, что это нужно делать заблаговременно, как и вообще все прививки. А когда эпидемия уже началась или на подходе, то время уже упущено. Может, это и спровоцировало у него подъём давления?

Реанимация приехала быстро, но приступ случился ещё до её приезда. Как стоял в гостиной, так со всего размаху Юра рухнул на пол и сильно разбился. Я в это время на кухне мыла посуду… Расслоение аорты. Я думала, что сойду с ума от ужаса, от напряжения организма, от осознания масштаба свалившегося на нас несчастья, от своей беспомощности чем-то помочь, что-то исправить. Я сидела на полу рядом с ним, положив его голову на колени и, стараясь не плакать, шептала: «Не умирай. Ты сильный, мы должны дождаться. Я не смогу жить без тебя. Только не умирай».

Закутав в одеяла и подложив свою сумку ему под голову, с капельницей, врач, медбрат, водитель и я вынесли его на носилках из квартиры и доставили в кардиореанимацию 63-ей городской больницы, в которую Юру поначалу даже не хотели принимать, так как, сделав кардиограмму, сказали, что зубцы на кардиограмме не инфарктные. Но я настояла, упросила. Спасибо врачу со «Скорой помощи» Анатолию Васильевичу Маринину, он тоже сказал своё веское слово. Нельзя же транспортировать человека куда-то дальше в таком состоянии да ещё на ночь глядя.

Как и многие мужчины, а они в этом плане, как дети, Юра боялся врачей: «Аллочка, не уходи от меня! Не уходи! Пожалуйста, не уходи!» Несколько раз меня пытались выгнать из реанимации, но потом все же решили использовать в качестве нянечки для моего больного, и полночи я мыла, переодевала и убирала за моим любимым, пока ему не стало немного лучше. А потом меня вывели с охраной, и пришлось ехать домой. Но, приехав рано утром обратно в больницу, я была несказанно рада — Юра сидел в кровати, совершенно здоровый на вид.

Мы все боимся больниц, бывает, не доверяем врачам, а потом стыдимся и оправдываемся перед ними и собой за подобные мысли. Юра быстро подружился и нашёл общий язык с дежурившим в тот день врачом-горнолыжником, но, на следующее утро консилиум врачей подтвердил, что инфаркта всё же нет, и мы вынуждены были поехать в 29-ю горбольницу для выяснения окончательного диагноза. Предположительный диагноз — панкреатит. Опять на носилках, опять с капельницей, в терапию, где на нас буквально случайно наткнулся замечательный врач и очень хороший человек, заведующий кардиореанимацией Грант Вениаминович, чью фамилию я, к сожалению, не знаю. Он тут же забрал Юру к себе, поставив предварительный, но в результате правильный диагноз — расслоение аорты — практически только взглянув на Юру. Всю диагностику, какую можно было сделать в рамках 29-ой больницы, он сразу же сделал.

Надо сказать, что врачи и вообще весь медперсонал этих двух больниц и бригад «Скорой помощи» сработали очень квалифицированно, оперативно, доброжелательно, с большим пониманием и сочувствием к нашему положению. Было видно, что все очень стараются и искренне хотят нам помочь. Мы с Юрой привыкли, что Лонго в понимании людей фигура неоднозначная — или принимают полностью, с восторгом и обожанием, или даже слышать-видеть не хотят. А больной великий маг — просто нонсенс! Да и Юре было неловко чувствовать себя слабым и беспомощным в инвалидной коляске, в которой его перевозили по больнице: «Звонила Людмила, сказала, что в газете «Жизнь» уже написали, что я госпитализирован с инфарктом. Теперь во всех газетах напишут об этом, и люди ко мне больше не пойдут», — вот, оказывается, о чём можно думать за несколько часов до смерти.

По этой же причине он запретил сообщать о случившемся кому бы то ни было. Позвонил только самым, самым близким: дочке Юле и Людмиле, сказав, что было подозрение на инфаркт, но диагноз не подтвердился, а сейчас подозрение на панкреатит, и скоро он вернётся домой. При этом, не сообщая им номера больниц.

— Тебе Ленка может звонить. Ключи от машины и квартиры ей не давать.

— Юра, не волнуйся, я ничего ей не дам без твоего разрешен™, даже если бы ты не предупреждал меня. А почему ты не хочешь, чтобы Лена пришла в больницу?

Мне казалось, что если сейчас мы все объединимся, то сможем ему лучше помочь. На тот момент я совсем не испытывала к ней никаких негативных чувств. С самого начала я жалела её, понимая, в каком на редкость безвыходном и безысходном положении находится эта женщина. Так мне казалось.

— А зачем она придёт? Скажет: «Подпиши завещание», — ответил Юра.

В «СКЛИФЕ»

Из дневника Юрия Лонго

Ностальгия.

Ты ищешь то время. А его уже нет. Оно умерло вместе с людьми, которые тебя окружали раньше. Время — это люди.

Смерть — одна для всех. Для деревьев, для дураков, для животных, для людей, для времени.

Смерть — это вечный двигатель новой жизни.

Операции на аорте в Москве начали делать только последние два года и то только в двух больницах — в 1-ой Градской и в «Склифе». Результат успешного исхода операции — 50 на 50. В Америке, в Техасе, — 30 на 70. Юра сказал:

— Я не буду делать операцию. Это будет стоить, наверное, долларов 800.

— Значит, платить буду я. Что ты такое говоришь?

А про себя подумала: «А знаешь ли ты, сколько стоят похороны, раз уж ты мыслишь такими категориями? 2000 долларов».

Грант Вениаминович быстро договорился со «Склифом», и из 29-ой больницы мы поехали дальше. Опять на носилках, опять с капельницей. Но с тех пор, как Юру привели в чувство ещё в 63-ей больнице, он, на первый взгляд, чувствовал себя неплохо и совсем не выглядел тяжелобольным — сидел на носилках и говорил, что теперь соберёт пресс-конференцию и расскажет всем, как я спасла его своей любовью. «Ты сам себя спас, потому что просто вовремя позвонил мне. Что было бы с тобой, если бы ты был в этот момент дома один?», — отвечала я.

Когда после 63-ей и 29-ой больниц мы попали в Институт им. Склифосовского, я спросила Юру: «Как ты объясняешь то, что это случилось с тобой именно в такой день — в день Святого Валентина?» Юра грустно взглянул на меня, опустил голову и промолчал. «Расплата. За оживление в морге (он и раньше знал, что это будет), за занятия магией (ведь он был специалистом именно полюбовной магии), за отношения с женщинами…»

Менее, чем за три часа Юре провели сложнейшее комплексное обследование почти всего организма, причём совершенно бесплатно. А ведь, к примеру, только одна томограмма в платной поликлинике стоит порядка 8000 рублей. Операцию в острой форме делать было нельзя, только что расслоившаяся аорта похожа на холодец или кисель, поэтому не операбельна, необходимо дождаться хронической формы, но остаться в больнице на какое-то время было всё же необходимо. В реанимацию меня не пускали, сотового телефона у Юры не было, так как это мешает работе новейшей аппаратуры. Я сидела в кабинете заведующего кардиологией Игоря Маратовича Долгова, и когда он дал мне трубку внутреннего телефона, чтобы я могла переговорить с Юрой и убедить его остаться в больнице, я была почти уверена, что это у меня получится наверняка. Юра всегда слушался меня практически безоговорочно и даже не вникая. И в первую секунду я очень удивилась, что весь медперсонал, включая даже Якова Брандта, который является неоспоримым авторитетом и для врачей, и для больных и руководит отделением, не смог этого сделать. Но, взяв трубку, услышала решительный голос Юрия:

— В 63-ей я бы остался, а отсюда мы уходим! И не уговаривай меня!

Долго не могла понять смысл этих слов. А он прост — как только Юре сказали, что он на волосок от смерти, он понял, что сейчас окажется именно в том самом морге Склифосовского, где ровно пятнадцать лет назад проводил эксперимент по оживлению покойника, только его самого уже никто оживлять не будет.

Так замыкался круг. А может быть, он решил уйти домой и этим обмануть судьбу? Но судьба в такой момент начинает злиться ещё больше. Судьбу Господу надо вручать со смирением. Кто-то другой руководит нами, сами себя мы зачастую не узнаём, не понимаем собственных поступков и только через чувственную сторону ощущаем конечный результат — радость или страдания, за что-то или, правильнее сказать, для чего-то посланные нам свыше.

А может быть, он понял, что вот и настал тот самый последний, ожидаемый отрезок жизни любого мага, когда наступает долгая, мучительная, медленная смерть — расплата за занятия оккультными науками. Ведь быстрая смерть мага — нонсенс. И разве мог бы Юра быть стариком? Не кататься на горных лыжах, коньках, роликах, не ездить на велосипеде на рыбалку, не ходить в лес за грибами, не встречаться с женщинами, не ходить по вечерам с Никасом на тусовки, не хулиганить с Юлечкой… А его нынешнее состояние было состоянием старика. Кто-то проживает стабильную, долгую и скучную жизнь, не нужную и тошнотворную даже для себя самого. У Юры она была короткой, но яркой, интересной, захватывающей, наполненной такими событиями, от которых замирала вся страна.

Из дневника Юрия Лонго

А вот, что самое обидное — человек доживает до 45 лет или до 50, учится познавать жизнь, учится любить, научивается жить, любить, умеет ценить жизнь, удовольствия и даже неудачи. Знает многое, познаёт мир, какой он есть, учит учеников своих, воспитывает детей, только-только входит во вкус и вдруг наступает старость и смерть. Это безумно обидно человеку! Даётся в прокат кусочек жизни и нужно её отдать неизвестно кому? И неизвестно что будет в будущем? Вот что самое обидное и страшное. Почему такая несправедливость? У кого спросить? Давно не писал ничего. Да, моя маленькая философия застопорилась.

Старики интересны все!!!

Старики — это наше будущее! Когда-нибудь мы все станем стариками.

Какой дурак сказал, что старики бывают злыми и жестокими!?

Это не старики, это (уроды — зачёркнуто) неудачники.

Смерть должна соответствовать жизни, а жизнь смерти. Сделать такой осознанный выбор — подвиг.

А может быть, кто-то банально обидел Юру? К сожалению, я сама была в таком состоянии, что сейчас не воспроизведу дословно всё то нелицеприятное, что сказала нам молодая дежурная медсестра ещё на первом этаже в приёмной Склифосовского, когда мы только поступили. Только помню, что было очень больно и неприятно от её слов. При этом она даже отказалась назвать свою фамилию. Я старалась защитить больного, любимого человечка, но Юрочка уже тогда порывался уйти: «Малышок, не обращай внимание. Мы всё равно сейчас уйдём отсюда». Но тогда я и уговорами, и даже силой удержала его, и медсестра в моём сопровождении доставила его в отделение реанимации. О поведении медсестры я сразу же поставила в известность Игоря Маратовича Долгова, описав ему её внешность, и он ответил, что разберётся. Разобрался ли? Не знаю. Ведь очень странная фраза Юры: «В 63-й я бы остался, а отсюда мы уходим. И не уговаривай меня!» так и остаётся «висеть в воздухе».

Там же, в «Склифе», шестнадцатого февраля, ожидая врачей, я спросила Юру: «Ну, а что мы так волнуемся? Ты же, наверное, знаешь — и по руке и не только по руке, — сколько тебе жить?» «Да до фига ещё», — ответил он, взглянув на меня с такой тревожно-недоверчивой улыбкой, что я поняла — не очень-то он сам в это верит. И не только сейчас. Юра мне раньше рассказывал, какое богатырское здоровье было ему дано изначально, сильно сожалея о том, что наработал себе отрицательную карму, причем не столько родом своей работы, сколько неправильным образом жизни и поведения.

Позже, уже после его смерти, Валентина Алексеевна Мелета, Юрина сестра, рассказывала мне по телефону, как Юра ей однажды сказал:

— Валя, мне по руке жить 76 лет.

Она ему отвечает:

— Юр, ну, что ж 76 лет? Это же мало…

— Ну, вот, много ли, мало ли. Мне отпущено 76 лет.

Почему ему позволили в таком состоянии уйти из больницы домой? Что это: чёрствость и безразличие врачей? «Больница — не тюрьма. Он уже обозлился и просто отказывается что-либо даже обсуждать», — сказал заведующий кардиореанимацией «Склифа» Игорь Маратович Долгов, зная, чем в ближайшие дни такое упрямство закончиться для Юры. Врач-то, в отличие от нас с Юрой, хорошо понимал, что если ушёл из больницы — всё: считай, пошёл покойник Не получалось по-хорошему уговорить, надо было хитростью оставлять. Может быть, просто снотворное ввести. А утро вечера мудренее. Утром бы отдохнул, успокоился и передумал. Я сказала об этом Долгову, а также о том, что у больного человека даже зимней обуви нет, чтобы ехать домой. Только тапочки. Но он ответил, как мне показалось, обиженным голосом: «Нет уж, теперь поезжайте. Передумает — вернётесь».

Отпустив, они свели на нет усилия и старания всех предыдущих врачей. Свои усилия в том числе.

Почему я согласилась с Юриным решением уйти из больницы домой? Договорилась с Долговым, что завтра-послезавтра он примет Юру обратно, надеялась, что дозвонюсь до Никаса Сафронова (его, к сожалению, не было в это время в Москве), и он уговорит Юру вернуться в больницу. В любом случае я не имела права брать на себя такую ответственность. Такой вопрос надо было решать коллегиально.

«Наконец-то я в своей постели!», — сказал Юра, когда мы вернулись к нему домой, и это была его последняя ночь в жизни. В больнице даже на двух матрасах ему было почему-то жёстко. Он лежал в постели, а я сидела рядом, гладила его по волосам, по щекам, по рукам, по одеялу и думала, что, наверное, судьба, таким образом, наконец-то, соединила нас вместе. Теперь я буду заботиться о нём каждую минуту.

Дело в том, что Юра с начала года уже несколько раз спрашивал меня: «Если со мной что-нибудь случится, ты будешь заботиться обо мне?» Он многое предчувствовал. А чувствуя, притягивал события. Начинал провоцировать судьбу. Вообще манипулировать и провоцировать было в его характере. «Этот Новый год встречу в подворотне, следующий — на чердаке». Сказано — сделано. Меня он в это нехорошее место не взял. «Я думал, там никого не будет, а там столько народу!» После всего случившегося остаётся только догадываться, что в нашей жизни «подворотня», а что «чердак».

Из дневника Юрия Лонго

А ещё у меня была целая неделя Нового года. Целая неделя у меня была, как будто бы в Раю. Были новые люди, новые друзья. Было очень и очень хорошо. Была хорошая погода, было много снега, были лыжи горные. А, вернее, была одна горка в Провацком, и несколько горок было в Оленье и Лоза, такое место есть в Подмосковье. Это было замечательно. Была хорошая, хорошая зима, начало хорошей зимы. И вот сейчас Новый год. И очень грустно. Через несколько часов Новый год. Надо идти к Гончарову есть гуся, и на душе очень грустно, и кажется, это не тот праздник, который мне нужен, не тот. Люди по сути дела очень одиноки, это видно потому, как они (собираются — зачёркнуто) желают встречать Новый год. В шумной компании, а потом остаются одни и им очень грустно, они готовы пойти к первому встречному, чтобы встретить с ним Новый год, потому что им очень одиноко и скушно. Всё будет хорошо.

Первый день нового года. Следующий Новый год нужно будет встречать где-нибудь в лесу, в пустыне, на море, в воздухе, где угодно, но только не на Красной площади. Буквально несколько лет назад на Красной площади было так чудесно, так замечательно, потому что было тепло от людской радости, было хорошо и чисто, и приходили люди по зову души и сердца. Мало было народу. А сейчас туда приходят, потому что это официально назначено центральное место встречи Нового года, и там такие фейерверки дурацкие, грязные бутылки, стаканы, обёртки, закуска летят в воздух. В общем, народ пьяный вдрызг. Невозможно туда пройти, натащили туда омоновцев, милицию. Невозможно туда пройти к Красной площади даже переулочками. Сделали сцену выступления и почти пол-Москвы затащили туда, наверное, благодаря рекламе. Люди просто прочувствовали, т. е. эта грязь вся ползёт с Запада им, с Европы, именно башку повернули почему-то в эту сторону. Люди стараются встречать Новый год как-то оригинально, наверное, для того чтобы запомнить это на всю жизнь. Но таким образом это запомнить невозможно, если ты будешь сидеть и пить шампанское на Красной площади с миллионной толпой. Вот ещё 3 года назад это было так чудно, так оригинально, так хорошо, и сейчас это всё испортилось. К сожалению, это так. А в следующий Новый год обязательно надо найти оригинальный способ встречи Нового года и делать это надо тогда так…

Говорят, что у людей, которые выполнили свою программу в этом мире, инстинкт самосохранения начинает барахлить. Да, человек — это программа, это вещь, которая динамически развивается. Может быть, Юра, и как профессионал, и как человек свою программу выполнил и ничего позитивного в мир уже не нёс.

Юра очень верил в примету: с кем встретишь Новый год, с тем человеком в течение года уж точно не расстанешься: «Я в последние годы всегда встречаю новогодние праздники с Никасом». И действительно, год от года они всё теснее сближались, и отношения их крепли. Но в этом году Юра с грустью и сожалением сказал, что Никас со своей девушкой Машей, а также Николай Николаевич Дроздов с супругой на новогодние праздники улетают в Париж. Гена Гончаров, руководитель Московской школы гипноза, также планировал провести праздничный вечер со своей девушкой Леной Фирсовой. Я спросила:

— А почему ты не хочешь поехать к Анелине?

— Она напьётся.

— Ну, если ты приедешь, я думаю, она будет рада и не напьётся.

— Ну, значит, напьётся от радости.

И добавил:

— Она хочет, чтобы я на ней ещё раз женился. Я на ней больше не женюсь!

— Тогда давай отмечать вместе.

— Нет, я сам что-нибудь придумаю.

— Хочешь, чтобы мы расстались в следующем году?

— Я даже думать не хочу, что мы когда-нибудь можем расстаться.

Сказал, как отрезал. Действительно, было видно, что Юре неприятно об этом говорить.

Никас в Париж не уехал, вернее, уехал, но позже, 8 января, однако Новый год встречал всё равно с Машей, а Юра после своей подворотни, уже в новом году поехал всех навещать — и Никаса, и Гену. Всё время, буквально каждый час, звонил мне, сообщал о своих передвижениях. А я встретила Новый год в его свитере, прижимая к себе его фотографию. И вот результат: этот свитер, в котором он оказался в больнице, теперь лежит у меня дома, это теперь моё наследство, а Юрочка в новом году расстался сразу со всеми…

17 февраля 2006 года в 10 часов утра мы проснулись, я сидела рядом с ним на кровати в спальне и только подумала: «Что же делать? За лекарствами надо в аптеку бежать. Тонометр хороший купить. А как его одного оставить? Надо кому-то позвонить. Наверное, Бусику или Юле Панкратовой. И Никаса надо начинать разыскивать», — как Юра погладил меня по коленке, взял руку, поцеловал ладошку и сказал: «А всё-таки болит вот здесь-то» и опять показал на шею, на горло, не посередине, а чуть левее. И приложил мою ладошку на больное место. Посмотрел мне в глаза так пристально — то ли прощался, то ли запомнить хотел, а может, просто сказать что-то. А в глазах грустная усмешка промелькнула. Всё такая же обаятельная. Несколько секунд до смерти, а всё равно — харизма сумасшедшая. И всё… Откинулся опять навзничь, захрипел, но уже, конечно, не долго. Не как в первый раз. Я сразу поняла, что это конец.

Не знаю, как я не сошла с ума!!! Даже не предполагала, что может быть такое горе, когда кто-то невидимый волевым решением просто грубо ставит тебя перед фактом, невзирая на твою любовь и безотказность, и никаких возражений, исправлений, споров, доказательств, апелляций уже не допускается. Как же тяжела эта безысходность на грани жизни и смерти, когда одна смерть готова потянуть за собой другую! В тот момент я поняла, что не было еще у меня горя, хотя, конечно, и до того умирали близкие и дорогие мне люди.

Из дневника Юрия Лонго

Вообще, мне не понять этот процесс: человек умирает и улыбается. Вообще, в Индии люди относятся к смерти, как к чему-то такому радостному, возвышенному. Путешественник Лёша рассказывал мне, что на похоронах радуются, веселятся, танцуют, даже избавляются и бросают труп в Ганг, в воду, и потом ликуют. Так что от настроения зависит очень много. К сожалению, это так. Нет настроения — нет работы, нет результата, нет жизни.

Что такое смерть?

Понятие, размытое неизвестностью, но самое сильное в этом явлении человеческого существования — это то, что человек знает, что он умрёт, и всё равно живёт с огромным удовольствием.

Боже мой, вся жизнь, как под общим наркозом!

Юра умер 17 февраля, в пятницу (Венерин день), а 18 февраля, как известно, шабаш. Ведь магия по сути — антибожеское занятие. Ею увлекаются люди, стремящиеся властвовать, но при этом происходит разрушение их собственных душ. Не надо было креститься — покрестившись, он изменил магическим силам. Я не знала о его крещении. Честно говоря, до сих пор не очень-то в него верю, потому что белая рубашка, которую Юра просил меня купить, видимо, действительно начав думать об этом под впечатлением крещения сына Никаса Сафронова, так и осталась лежать у него в спальне в шкафу. Нельзя «сидеть на двух стульях» — во-первых, неудобно, во-вторых, опасно.

Надо сначала определиться с верой и с жизненными приоритетами. Свою магическую работу Юра оставлять не собирался. Говорю это официально и со знанием дела. А крест, который был у него на шее во время похорон, маленький старообрядческий крестик, вовсе не Юрин. Ему надела его Аня Шалунова. Видимо, Юра понимал, что я начну отговаривать, вразумлять, разъяснять… А он всегда прислушивался ко мне. Я могла говорить с ним жёстко, но он знал, что я желаю ему только добра, и жизни не жалко, чтобы ему было хорошо, красиво, тепло, удобно, комфортно. Что ж, во всяком случае, человек, который прожил всю жизнь в одиночестве, умер не один, а рядом с близким человеком. И отказывать ему в этом нельзя.

30 декабря 2003 года приснился мне вещий сон. Будто стоим мы с Юрой посередине его магического кабинета спиной к двери, лицом к окну. Близко-близко — бок о бок, рука к руке. И смотрим в окно. И я про себя во сне очень удивляюсь, почему же в окно не видно ничего, кроме неба — ни деревьев, ни домов, ни машин. Только бело-серое, явно зимнее небо. И между мной и им тоненькая занавесочка развевается. Вернее, тюль. И я стараюсь руками собрать этот тюль, чтобы не мешал, чтобы быть ближе к нему, но всё время откуда-то налетает ветер, вырывает этот тюль, и он опять развевается между нами, и я его плохо вижу через эту прозрачную сетку.

Я, как истинная Рыбка-…, принадлежу Космосу, и вся важная информация всегда приходит ко мне заранее. И не только во сне.

Конечно, скептики посчитают, что всё описанное выше — совпадения, но совпадение — это почти то же, что случайность, а случайностей, как известно, не бывает.

Из дневника Юрия Лонго

Друзья.

Слишком поздно всё это пришло! Признание.

Много было потерь. Нальём сладкого вина и помянем друзей: живых и умерших.

• А почему живых?

• Они ведь всё равно ушли из моей жизни и очевидно, навсегда.

Помянем:

Думбадзе, Ковальского, Ивана Седова, Крыжевецкого. Илонку, красивую женщину из города Шахты. Володю, из моего же города.

Мы все временные здесь, на земле. Мы берём в аренду кусочек земли, воздух и солнце, домик, крышу и т. д.

Помянем город Ростов, Москву, Краснодар и людей, которые населяли его в 70-80-е.

• А причём здесь город?

• А потому что я из него тоже ухожу. И не надо этого бояться. Я умру, я уйду со слезами счастья на глазах. Останутся только эти строки. Возможно, и они превратятся в пепел, а, значит, в огонь, в свет.

А это уже вечность. А свет — это Бог. Жизнь — это ловушка для дураков!!!

Помянем Диму, который первый увёл меня в горы. «Крымская поляна».

• О, счастливчик! У тебя было много классных друзей!!!

• Не заставляй сейчас работать память: они у тебя в крови!!! (друзья). Они живут у тебя в крови или хранятся не в памяти — в душе! Вот они. Вспомни о них. Подар, Феликс Статников. Люди, которые делали тебя. Ты не сам себя сделал, не сэлфмэн. Тебя сделали друзья!

Батищев! Седов, Ялович, Виталий, Маргарита, Игнат… Солоухин, Трифонов. Тендряков. Булгаков.

Спасибо Юрию Нигибину за его «Машинистку на 6 этаже».

Спасибо Хэму, Бунину, Андрею, и будь прокляты те собаки, которые хватают за ноги по пути в вечный храм!

Спасибо Лизе за первые поцелуи до пьяна в парке Горького!

Да! Спасибо Максиму за любовь к бродяжничеству. И пусть слёзы на глазах при упоминании этих людей. Вопреки диалектике, они живы!!! А иначе из чего соткана материя, мир, вечность!? Из дряхлых домов? Из самолётов? Железа???

Вечность соткана из людей! Ушедших и живых.

Помянем и вспомним о друзьях. Ты ведь был неблагодарен. Ты не ценил их.

Ты взял их кусочек души.

Молодость уходит вместе с силой и уверенностью в себя. Вместе с наглостью.

Вместе с друзьями.

ПО ЗАКОНАМ КАББАЛЫ

Из дневника Юрия Лонго

Если хочешь заработать много денег, знай — каждый миллион стоит кусок (кусочек — зачёркнуто) твоего тела. Выбирай, что дороже?!! Надо ли быть богатым и больным?!

Нету здоровых миллионеров!

Если тело здорово, значит наркоман, а это больная душа.

Никогда не завидуй — это тоже тормоз. Иди вперёд! Можно обогнать на любом витке возраста.

Радуйся успехам других! И учись у них же.

Попробуй всё, кроме СПИДа, наркотиков и убийства. Иначе, как ты узнаешь о белом и чёрном. Но координаты ценностей должны быть нормальными. Нельзя узнать вкус вина, не попробовав его. Но необязательно пить всю бочку. Достаточно столовой ложки. Твоя жизнь дороже всего на свете, но не дороже другой хЫзни. Мы все равны перед Богом!

Да здравствует разум, но разум чувствительный!

Я стал знаменит, богат, толст, стар и болен.

Три квартиры, 2–4 машины. Ночью глушу водку, утром промываю нутро травами, ромашкой, мятой, чаем и всё сначала.

Конечно, Москва забирает здоровье, безусловно. Я заплатил за своё имя в этом городе собственным здоровьем. Я не знаю, пожалею ли я об этом или нет, но, по-моему, другого выхода у меня не было, а некоторые отдают не только своё здоровье, но и свою жизнь, чтобы стать хоть каким-либо известным, знаменитым человеком. Вот такие дела.

Сколько в жизни ещё интересного, а ты, подонок, гробишь своё здоровье, данное тебе Богом!

До сорока лет мы разбрасываем своё здоровье, как осколки дорогого сосуда, и к 50 годам некуда налить воды.

Человек, который слишком зацикливается на своём здоровье, — смешон. А человек, который потерял здоровье, — жалок. Выбирайте сами.

В конечном итоге только твой организм — судья! Твоё мнение — самое первое.

Таблетки не заменят движения. А движения заменят любые таблетки.

«Как отработанный материал, выбросил своё тело». Очень красивая мысль.

Работа в магии предполагает большие затраты энергии, которая плохо восстанавливается. Избавиться от чужого негатива тоже не всегда удаётся. Алла Пятигорская умерла в 59 лет, Юрий — в 55. Он не был здоровым человеком, более того, куда бы ни ехал, всегда носил с собой целый рюкзак с лекарствами, который никогда не распаковывался и всегда стоял наготове. А уж сколько лекарств было в квартире — все кухонные шкафы и стеллажи выглядели не хуже аптечных! Я всё время твердила: «Юрочка, ты очень много таблеток пьёшь! Может, нельзя так, может, одни на другие накладываются!» А он отвечал: «Всё бы отдал, чтобы вернуться в двадцать лет, чтобы было здоровье. Аллочка, возьми все мои квартиры, только отдай мне своё здоровье».

Из дневника Юрия Лонго

Человек, который слишком зацикливается на своём здоровье, — смешон. А человек, который потерял здоровье, — жалок. Выбирайте сами.

Юрочка не хотел казаться слабым и нездоровым, но ведь к кому-то всё равно надо было обращаться за помощью. А кроме меня, больше не к кому. Именно по этой причине он не пил, не курил, пил зелёный чай, занимался активными видами спорта: зимой — горные лыжи, коньки, летом — ролики. Я ухаживала за ним буквально как за малым ребёнком, старалась готовить ему правильное, диетическое питание. Благо за двадцать с лишним лет, пока росли дети, хорошо этому научилась, так как у сына был нейродермит, который прошёл только в переходном возрасте. К примеру, супы готовила только на вторичном бульоне (Юра называл их «экологически чистыми») или вообще вегетарианские.

Но, к сожалению, Юра, уроженец Кубани, привык к другому: сало, копчёности, жирные супы… Почти ежедневные ужины в ресторанах. Поэтому часто он капризничал как ребёнок, а, бывало, просто брал и демонстративно выливал всё в унитаз. Хотя в другой раз всё абсолютно то же самое (ведь рецепты-то у меня наработаны годами) уплетал так, что за ушами трещало, и как выяснялось, мало приготовила.

Из дневника Юрия Лонго

«Жадность фраера сгубила» — это обо мне, а сколько не фраеров сгубила эта пакость. Люблю пожрать! Выискиваю, где подешевле, а в итоге плачу вдвое. Не могу остановиться. Не могу сказать: «Нет».

Ты монстр — в твоих руках всё живое погибает! Литература — твоё спасение.

Неужели всё ради этих (ёб…ых) дерьмовых денег???!!!

Никто не успевал всё истратить к старости. Всё меньше надо, и деньги — бессмыслица.

Когда есть деньги, — есть всё. Неправда.

У великого человека великие и достоинства, и недостатки. Юра буквально загнал себя в очень сложную жизненную ситуацию в вопросах здоровья и личной жизни, но даже не искал выход. Зачем? Здоровье уроженцу Кубани было дано крепкое, а кто имел счастье с ним познакомиться, уже не уходил от него никогда. Как я уже не раз говорила, простой, открытый, весёлый, доступный, общительный, динамичный, готовый всегда откликнуться на чужую просьбу, Юра в то же время был очень сложным, неоднозначным и противоречивым человеком. Он мог обманывать кого бы то ни было даже без всяких на то причин, манипулировать, провоцировать, был жадным до скупости, отличался, мягко говоря, не джентльменским поведением с женщинами. Печально, но именно эти качества решающим образом повлияли на тот факт, что он умер таким молодым.

Из дневника Юрия Лонго

Нужен нормальный образ жизни.

Конечная инстанция физического образа твоей жизни — твой организм.

Конечно же, нельзя потакать своему телу — можно

мудро командовать им.

Четыре главных наркотика нормального образа жизни.

Вот они (по возрастающей).

1. Алкоголь (расслабляет).

2. Сигареты (оболванивают).

3. Женщины (избыток секса, озверяют).

4. Ожирение.

Дальше полунаркотики.

Зачёркнуто что-то.

5. Избыток пищи.

6. Богатство.

Враги наркотикам.

1. Хорошая работа.

2. Идея.

3. Движение.

4. Общение.

5. Друзья.

Конечно же, ты выйдешь из этого тупикового состояния, но здоровья уже не будет. Поэтому, когда попадаешь в кризис, — не пейте, не курите, не делайте глупости. Думайте о здоровье.

Странно, сложно, противоречиво и непонятно устроен человек. Где та грань, которая определяет плохой хороший или хороший плохой человек перед вами?

Из МОЕГО ДНЕВНИКА

Всё, что достигает совершенства, подлежит разрушению, поэтому хорошо, что у людей есть недостатки, главное — чтобы они не были вопиющими.

До семнадцати лет, вплоть до окончания школы, я общалась с людьми исключительно моего круга и даже не осознавала, что где-то там, за окном, люди могут жить по-другому — без того достатка, той любви, уважения, участия, возможностей, которые были у меня. Про зависть, неверность, недоброжелательство, корысть я вообще не слышала. Я всех любила, и очень благодарна судьбе и своим родителям за изначально данный мне настрой, стартовую программу взаимоотношений между людьми.

Они умерли 1 мая, в один день и час, с разницей в одиннадцать лет (даже Пасха совпала: снова выпала на 30 апреля!!!) и похоронены на Щербинском кладбище. Тогда почему же я практически совсем не бываю там? Раз в год, когда дочь отвезёт на машине. Всё заросло. Не поставлен памятник. Даже не привезён песок и не сделан цоколь.

А на могиле у Юры со дня смерти я до сих пор регулярно бываю один-два раза в неделю, стараясь попасть туда в наши с ним рабочие дни и быть по-прежнему рядом. Привезла песок, землю, посадила деревце, цветы, хотя от каких бы то ни было посадок и копания в земле всегда была далека, поставила скамейку. В дальнейшем очень хочу помочь его дочке поставить памятник. Нет Юры, а всё равно хочется, чтобы у него было всё как надо. На столько, на сколько смогу. И эмоционально, и физически, и материально. Я знаю наверняка, что он это чувствует, и если даже вдруг не чувствует, то всё равно внутри меня идёт именно так.

Самое страшное, что может случиться в жизни — потерять любимого человека или ребёнка. Мы все теряем родителей, поэтому информация, память этих потерь, заложена в нас генетически, и подсознательно мы готовы к этому. К тому же любовь к родителям совсем другая — спокойная, не жертвенная, не безрассудная. Наверное, поэтому потеря родителей не воспринимается как катастрофа, как конец света. Хотя это, конечно, спорное утверждение.

И снова вспоминается; как Юрочка сказал мне: «Человечество живёт по законам Каббалы». И если не получается по каким-то причинам поступать по совести, отдавая должное кому-либо, всё равно отдашь, только другому. И Господь поставит тебя в такие условия, что отдашь в пятикратном размере и будешь счастлива отдать вообще всё.

При таком раскладе, проходя по воображаемому кругу, любовь и добро когда-нибудь непременно вернутся, как вернулись они ещё при жизни к Юре в моём лице. Всё, что он отдал Лене ещё в молодости, ничего не получив взамен, в зрелом возрасте вернулось к нему обратно от меня.

Но самое страшное — безумно любить умершего.

Однако любовь и смерть не нуждаются в оправдании.

Господи! Верни его нам! Может быть, он будет первый, кто вернётся…

Я так соскучилась… Я так измучилась…

ПОДАРОК ДЛЯ НИКАСА САФРОНОВА

Снится мне в значимый для меня день сон, будто сидит Алла Пятигорская на стуле напротив Никаса и вынимает откуда-то из корзины котят и кладёт их Никасу на колени. Вынимает и кладёт. Много котят. А я стою за её спиной и наблюдаю. Посмотрела в соннике. Котята — это забота. Значит, видимо, хочет сказать, чтобы я позаботилась о нём. Алле ведь нравился Никас. Но Алла умерла. Зачем, почему я, с какой стати? И не хочу и не нужно совсем. Да и вообще никакого отношения я к нему не имею. Однако прояснилось всё очень быстро, буквально на той же неделе, так как через три дня, 8 апреля, у Никаса был день рождения.

Недели за две до этого я купила Юре в торговом комплексе «Охотный ряд» дорогую летнюю шёлковую рубашку-«гавайку» в ознаменование трёх лет со времени нашей встречи. Он, жутко довольный, тут же стал носиться в ней по квартире: «Котёнок, ну когда лето? Когда лето?» Юра любил как-то так по-особенному, быстро и на одной интонации, но в то же время ласково, по-детски повторять отдельные слова или последнюю часть предложения. А тут, буквально за полчаса до того, как поехать к Никасу в ресторан, звонит и спрашивает, что ему подарить. При этом моет голову и уже опаздывает.

— Юра, ну, если бы ты раньше попросил помочь тебе что-то выбрать ему в подарок, я бы поехала и посмотрела. А что можно успеть сейчас? Если хочешь, я съезжу в «Охотный ряд» и куплю ему такую же рубашку, как у тебя, но другой расцветки. Подвезу к ресторану, ты выйдешь и заберёшь.

— А сколько она стоит?

— Четыре тысячи рублей.

Причём, зная, как сложно он расстаётся с деньгами, быстро добавляю:

— Можем купить ему подарок на двоих.

Не знаю, почему я так устроена, ведь я в этом деле сторонний наблюдатель, но самой уже почему-то заранее неудобно перед Никасом, и таким образом стараюсь избежать неловкой ситуации для Юры.

— Дорого. Я сам что-нибудь придумаю.

Часа через три после этого разговора звонит:

— Всё, уже уехал от него. Еду домой.

Юра не любил пышные банкеты и званые торжества с большим количеством приглашённых высокопоставленных лиц. Поехал совсем ненадолго из уважения и дружбы с Никасом

— А почему так быстро? Что ты ему подарил?

— Тошно там находиться. Никас Волочковой: «Вы — Мадонна!», Волочкова Никасу: «Вы — Гений!»

Достигнув немалых высот в социальном положении, Юра испытывал просто катастрофическую потребность в нормальных, человеческих отношениях, особенно с женским полом: «Пусть колхозница, но, чтобы простая и искренняя».

— Так что ты ему подарил?

Смеётся, довольный:

— Я подарил самый нужный ему подарок, заехал по дороге в «36,6» и купил всё, что нужно для секса — презервативы, смазку… Между прочим, на 1200 рублей.

— ???

— Ему крыша нужна. Но я же не могу подарить ему крышу.

— А если ему это не нужно, если он, к примеру, не пользуется смазкой?

— Ну, не нужно, отдаст мне.

— Ты, надеюсь, хотя бы переложил это в другой пакет?

— Нет. А зачем?

— И как он отреагировал?

— Приоткрыл, заглянул туда осторожно и отложил.

Позже Юра рассказал мне, что Маша, девушка Никаса, а в прошлом Юрина девушка, после дня рождения просто выбросила весь пакет в мусор, видимо, поняв подтекст такого подарка. К слову сказать, все, почти все Юрины девушки потом переходили к Никасу.

К чему весь этот разговор?

Никас во всеуслышание говорит, что Юра не любил ни дочь, ни меня. Кто дал ему право вторгаться в мои отношения с Юрой? Я своё место в Юриной жизни знаю и не отдам его никому. Та ниша, которая была у меня в Юриной жизни, дорогого стоит. К тому же я — самодостаточный человек, и мне сложно внушить всякую дрянь. Но речь о другом — о дочери и о наследстве.

— Он любил только жену и поэтому всё ей оставил.

Чётко, незамысловато и даже примитивно, как будто на другой чаше весов не дочь Юрия Лонго, а какая-нибудь из его многочисленных женщин, которой вдруг почему-то захотелось потягаться с Еленой.

И теперь Никас водит её за руку по всем инстанциям, поднимает связи, чтобы как можно быстрее оформить наследство.

С одной стороны, странно — такой тонкий, творческий, талантливый человек даже не потрудился задуматься о том, как должна жить двадцатипятилетняя девочка всю оставшуюся жизнь с таким грузом на душе, осознавая всю несправедливость отношения к ней родного отца, к тому же выставленная обстоятельствами на всеобщее обозрение? Как ей растить своего ребенка и что говорить ему в дальнейшем о дедушке?

С другой стороны, что же тут странного в таком его поведении и отношение к дочери друга, если даже о собственных детях он говорит следующее (цитирую его слова, сказанные им при встрече Юлии Лонго!): «Я своих детей ненавижу! Им от меня только деньги нужны. Я им даю по двести долларов, и пусть идут по своим делам…». Что это? Зависть к собственным детям, у которых уже изначально просто по праву рождения есть некая финансовая и статусная платформа для собственной творческой реализации? И при этом не надо переступать через морально-нравственные принципы, демонстрируя свои не лучшие качества.

Топтать единственную дочь своего лучшего друга недопустимо.

Но если мыслить категориями Никаса, то в конце и ему можно задать резонный вопрос: «А Вас Юра любил?»

ЧАСТЬ IV. СУД ДА ДЕЛО

Так в нашей жизни никогда

Ты в лоб не победишь врага.

Он сам найдёт свой смертный час —

Шаг в сторону- но не сейчас.

Лев Рудерман (Проза. Ру)

МАГИЧЕСКОЕ ЗАВЕЩАНИЕ

«Будь горячим или холодным, но не будь тёплым»

Восточная мудрость

Надо сказать, что в этот, как я его называю, нейтральный временной промежуток с 17 по 28 февраля 2006 года, то есть, когда человек уже умер, но завещание ещё не оглашено, звонит мне Юля Лонго и спрашивает: «Алла, а ты не знаешь, почему нотариус пригласил к себе Елену 28 февраля, во вторник, а мне не сообщает об этом?» После этого звонка я решила как-то попытаться прояснить для неё этот вопрос и позвонила Альберту Махмутову, одному из давних друзей Юрия, о котором я уже упоминала выше. И вот что я услышала от него, цитирую дословно: «Завещание есть, лежит в кабинете в ящике. Квартиры на Большой Бронной и Сущёвском валу — на Юлю; Страстной бульвар и дача — на другого человека». На мой взгляд, само построение предложения («завещание есть, лежит в кабинете в ящике…») свидетельствует о том, что человек не просто слышал это от Юрия, но и видел это завещание собственными глазами. В суд он, однако, не приходит, слов своих не подтверждает.

Из дневника Юрия Лонго

Встреча с Аликом в Банном. Продажа куртки за 200$. Что б было, если б я его не увидел?

Продолжение потока. сознания. Причём поток может приоткрываться, а может закрыться совсем. Алик однажды попросил у меня помощи, а я ему отказал. Это было испытание нашей дружбы. Виноват в таком хреновом отношении друг к другу я сам!!! В принципе, я его совершенно не знаю. Некоторые люди говорят, что он очень ранимый.

Нотариус Дзядык Ярослав Иванович назначил день для оглашения завещания на вторник, 28 февраля 2006 года. Юля, потеряв за дни папиных похорон на нервной почве больше двух килограммов, ложилась в этот день в больницу на сохранение. Муж и свекровь, конечно же, сопровождали её. Позвонила Елена, сказав в категоричной форме, что именно в этот день ей всё равно нужно обязательно подъехать к нотариусу по назначенному адресу. Понятно, что своё наследство несравнимо дороже чужого для неё ребёнка. Не понимала, что молодая женщина после скоропостижной смерти отца с угрозой преждевременных родов срочно едет в больницу. Неужели хотела специально наложить ей один стресс на другой? Что бы было? Даже подумать страшно. Но Бог отвёл, потому что

Юлю положили в больницу именно в этот день — 28 февраля, ни днём раньше, ни днём позже. Муж Алексей и его мама забрали у неё сотовый телефон, и в течение недели нам удавалось скрывать от неё эту шокирующую новость — по неизвестно откуда взявшемуся завещанию всё имущество её отца отходило Анелине Лонго.

Я не знала о завещании, но какое-то внутреннее чутьё неладного подняло меня и тоже привело к этому нотариусу. Пришла и Людмила Никитина, Юлина мама. Вслед за Еленой приехал художник Никас Сафронов, и втроём с нотариусом они закрылись в кабинете. «Я — гарант и должен там быть», — таков был его ответ. А кто назначил его гарантом? Никакого официального документа, как полагается в этом случае, по этому вопросу Юра не оформлял. Какими же затравленными глазами и Никас, и Елена посмотрели на меня, когда я вошла в приёмную! Ведь в последние дни с Юрой была только я, а Елену он и видеть не хотел, наивно полагая, что, если он не скажет ей номер больницы, в которой находится, то она его и не найдёт. Они не владели ситуацией и информацией последних трёх дней. К тому же у меня была генеральная доверенность от Юры с правом его подписи, которую он мне дал ровно за год до своей смерти —17 февраля 2005 года. Вот он ещё один знак судьбы, когда символически Юра уже тогда доверил себя мне именно в этот день! Испугались они не на шутку. И его, и меня. Причём, оба. Ну, что же делать, Николай Степанович? Не посоветовался Юра с вами, где, как и при ком ему умереть… Так бывает. Никаса очень интересовали Юрины дневники, которые остались в опечатанной квартире на Большой Бронной улице.

В коридоре их остался дожидаться младший брат Елены Константин, у которого, конечно же, тоже свой интерес на наследство Лонго. Елена — одинокая, пьющая женщина. Ни мужа, ни детей нет. Родители умерли. Умерла от рака также и старшая сестра. Нет никого, только он, младший брат, — единственный после неё наследник Сейчас он уже проживает в квартире Юрия Лонго на Сущёвском валу, там, где жила Елена. А Елена перебралась в квартиру Юры на Большую Бронную, где она не была ни разу при его жизни даже на пороге, так как на время судебного процесса она назначена нотариусом ответственным хранителем имущества. Третью квартиру — на Страстном бульваре — она сдаёт. При этом на суде она заявляет Юле: «А не хочешь ли ты поучаствовать в оплате квартплаты и коммунальных услуг, пока идёт судебный процесс?»

Часа через полтора из кабинета, не спеша, вышел Никас Сафронов, потом стрелой вылетела Елена и, с высокомерным видом ткнув в меня указательным пальцем, выкрикнула ему распоряжение: «Скажи ей!!!» После этого, нежно поцеловав его, улетела оформлять бумаги. Никас, видимо, будучи на посылках у Елены, своим, как всегда, ровным, тихим, вкрадчивым и непробиваемым голосом, без тени намёка на какие-либо эмоции, сказал: «Юра подписал всё имущество на Лену. Дочь он не любил». Представляю, как бы он сказал всё то же самое, будь там сама Юля да ещё в своём положении.

Много раз Юра говорил мне: «Никас отдаёт долги». Про дружбу я никогда не слышала. Это означало, что в начале и середине 90-х, когда Юра был в зените славы, он водил, представлял и знакомил молодого художника с теми известными и влиятельными людьми, которых на тот момент уже знал сам. Теперь же, когда интерес к магии по сравнению с 90-ми годами немного поутих, и популярность известного мага пошла на убыль, они поменялись ролями, и уже Никас, в свою очередь, не давал Юрию уйти в тень, часто приглашая его поехать вместе на презентации, записи различных программ, в закрытые клубы. Хотя Юрия, конечно, и самого приглашали тоже, но уже в гораздо меньшей степени, чем раньше. Так говорил мне неоднократно сам Юра. К тому же всем известна любовь обоих к женскому полу. Всё это сближало. Про свою дочку Юра с этим человеком не разговаривал. Он берёг её в том числе и от него.

Понимая только сейчас, что называется, задним числом, что уже прямо на поминках в день похорон Николай Степанович Сафронов (Никас), подсев ко мне, окольными путями пытался прояснить для себя, совершал ли Юрий в эти последние дни какие-либо нотариальные действия в отношении своего имущества. На тот момент, только приехав с кладбища, на поминках, я даже не поняла, что ему от меня нужно. Я только поймала на себе тревожный взгляд Елены, наблюдавшей за нами со стороны, с другого конца стола. А Никас говорил мне:

— Алла, если Юра всё оставил дочери, то, я считаю, что она половину должна отдать Лене.

Я только смогла ответить:

— Это ей решать. Я знаю одно, и Юра мне неоднократно говорил о своих планах на Лену: отдать ей, наконец-то, квартиру на Сущёвском валу, в которой она проживала при его жизни, и старую машину Daewoo Nexia, которой она также пользовалась по доверенности, и начать строить свою жизнь без неё. Ничего большего он отдавать ей не собирался. При этом Юра ещё спрашивал моё мнение на её счёт: «Малышок, как ты думаешь, заслужила она, чтобы я прописал её в этой квартире или нет?»

Никас, как публичный, светский человек, уже давно очень хорошо усвоил и тонко чувствует, что людям стоит говорить, а что лучше не афишировать. Он считает, что имеет право решать, какая информация и в каком виде должна быть подана людям. Именно с его подачи сразу после смерти Юры в газеты и Интернет пошли следующие ложные утверждения: «Маг умер в одиночестве…», «незадолго до этого он развёлся со своей второй женой…» (развёлся ещё в 1996 году), «незадолго до этого втайне ото всех крестился…» (не крестился). «Здесь в моей квартире будет спальня Софи Лорен…». Юра как-то рассказывал мне, что Никас, однажды разоткровенничавшись, сказал ему: «Я иной раз такую чушь говорю, а люди мне в рот смотрят и ловят каждое моё слово».

Изо всех многочисленных друзей Юрия Лонго Сафронов был единственным свидетелем со стороны ответчицы, все остальные друзья пришли в суд защищать Юлю. Он заявил: «Юра предлагал оставить всё имущество мне, но я ему ответил, что я и так не бедный человек. Отдай всё Леночке». Этот «друг», видимо, никогда не замечал такую уникальную, индивидуальную особенность характера Юрия Лонго, когда он любил в разговоре с человеком неожиданно подбросить ему какое-нибудь заманчивое предложение или задать провокационный вопрос, и смотреть, что человек на это говорит, как реагирует. Цель — раскрыть человека и сделать для себя вывод, что этот человек от него хочет. Это касалось не только отношений с женщинами, хотя в большей степени, конечно, относилось к ним, но и всех остальных: родственников, близких друзей и просто знакомых.

Из дневника Юрия Лонго

Какое счастье изучать человека. Это комар с моей кровью. 17 июля 1998 год.

Никас — несчастливый человек с хроническим дефицитом любви, всё время в игре, всё время в маске, у которого в жизни нет ничего настоящего. Из реально настоящего — только деньги. При этом, находясь в таком состоянии, тем не менее, считает себя Господом Богом на земле, повелителем людских судеб. «Надо было не затевать судебный процесс, а придти ко мне и попросить», — это его слова Юлечке Лонго. Примечательно здесь то, что придти надо было почему-то к нему, а не к Елене Лонго. То есть придти на поклон и со слезами на глазах сказать примерно следующее: «Ну, пожалуйста, Никас, не откажите, дайте мне хоть что-нибудь из имущества моего папы…». Себя надо менять, тогда и женщины придут другие, и отношение собственных детей перестанет быть потребительским.

Выиграв судебный процесс, Елена Лонго заявила друзьям Юрия: «Вот видите: Бог за меня!» Но, насколько мне известно, Сафронова Господом Богом ещё ник-то не назначал. И что это за вера такая: писать иконы, строить часовню (в Ульяновске) и одновременно с этим ходить по тусовкам с колдуном, чтобы тот на глазах у всех заряжал его картины и иконы??? И после этого он говорит, что его иконы мироточат, а картины лечат??? А если ещё вспомнить, что в советское время он на иконах рисовал…

У этого человека всё подчинено тому, чтобы остаться в истории, в веках. Именно это стоит во главе угла всех его деяний, а не добро само по себе, как таковое. О чём бы Николай Степанович ни говорил (хоть об автомобилях!), разговор в любом случае сводится к одному: о своей личности в истории. И всё время пре-людно молится, что, на мой взгляд, говорит об этом: или это показное, или человеку есть, что замаливать. Порядочный человек должен считать, что достаточно просто его слова. Неужели он и иконы пишет не веры ради, а потому что это наиболее вероятный шанс оставить своё имя в истории??? Что его иконы лечат — это кто говорит??? Он сам и особо приближённые. Я ни разу не слышала, чтобы об этом говорил батюшка или люди из народа, которые имели бы это подтверждением в жизни. Может, к этим иконам очередь стоит из страждущих??? Как к Матронушке… На мой взгляд, обыкновенная психотерапия: внушать это людям с экрана телевизора, а далее процесс пойдёт уже без него, по цепочке от человека к человеку. Глядишь, его иконы и действительно лечить начнут. Вот так, не пуская процесс на самотёк, можно самому придавать ему нужное русло. И всё это делается таким проникновенным, доверительным, тихим голосом. Прямо за душу берёт, и слёзы на глаза наворачиваются.

Вообще у меня создаётся мнение, что Николай Степанович Сафронов методично создаёт себе имидж эдакого простодушного Иванушки-дурачка, который не только сам никого не обидит и не обманет, но, наоборот, его, бедняжку, обманывают все, кому не лень. Имидж наивного человека, а наивный человек — это богоизбранный человек. Это как священник, ему верят. Вот есть Боженька над всеми нами, вроде, никто его воочию не видел, но мы всё равно верим ему. Наивный человек — это, ведь, идеал человека без насилия, который несёт в мир позитив.

Сначала Сафронов ходил с портретом девушки и жаловался всем, что эта худышка (!!!) (это при его-то любви к толстушкам!) с большими голубыми глазами окрутила его, а после этого перевела деньги с его счетов за границу и благополучно скрылась. Потом, по его рассказам, на повестку дня вышли два молодых человека, которых он, якобы, подвозил на машине из области. Результат — украденный фотоаппарат и сотовый телефон из целлофанового пакета с заднего сиденья машины. Пятидесятитрёхлетний мужчина, который прошёл «огонь, воду и медные трубы», чтобы занять такое солидное положение в обществе, всё время предстаёт в образе простофили, до сих пор не понимающего, что в лучшем случае ему дадут по голове и выкинут из машины, а в худшем случае сзади накинут шнурок на шею. Люди «проглотят» всё. Для чего это делается? Вывод напрашивается однозначный — та информация, связанная с наследством Юрия Лонго, о которой я пишу в своих книгах, ну никак не ложится на подстилку созданного им собственного имиджа. Именно это ему и надо.

К сожалению, Юра со своими многочисленными комплексами был так устроен, что доверял только тем, кто богаче его самого, примитивно считая, что, если человек богаче, то ему уж точно от него ничего не надо.

Из дневника Юрия Лонго

Москва. Тусовки, бесчисленное количество, до дури, с Никасом и без.

ВСЁ, ЧТО НАС НЕ УБИВАЕТ, НАС ДЕЛАЕТ СИЛЬНЕЕ

Я любила и люблю Юру и не брошу его даже после его смерти. А если любишь человека, то любишь и его детей: его дочь с внучкой. Отношение к детям любимого мужчины — это показатель отношения женщины к самому этому мужчине. Анелина всю жизнь настраивала Юру против его единственной дочери, которую из-за развода с Людмилой и специфики своей работы, связанной с частыми гастролями, он и так нечасто видел. Юре приходилось общаться с Юлей почти тайно. Бывали случаи, когда Юля приезжала к папе, а Елена, открывавшая дверь, тут же захлопывала её перед самым Юлиным носом.

Однажды несовершеннолетняя Юля приехала к папе, чтобы он подписал ей бумагу с разрешением на обмен бабушкиной квартиры. Так Елена и Юлю в квартиру не впускала, и Юре не давала выйти к дочери. Только минут через пятнадцать ему всё же удалось выйти к дочери на лестницу. Юля была со своим троюродным братом, которого тоже зовут Юрий (Вакулов), и только благодаря ему они всё же вошли в квартиру. Лена всегда ревновала Юру к Юле и вела себя вызывающе и крайне агрессивно. Вот и в этот раз, выражая недовольство всем своим видом, Елена ходила по квартире, демонстративно хлопая дверьми и приговаривая, что подписывать бумаги нет смысла, потому что Юля не его дочь.

У Юры было много видеокассет, в основном с записями его выступлений в разные годы в разных странах: в России, в Австралии, в Америке, в Германии. Были и видеокассеты с дочкой, и он мне их несколько раз показывал: вот она ещё совсем маленькая, вот в подростковом двенадцатилетнем возрасте, вот уже взрослая, в 22 года, когда она в 2003 году участвовала на МУЗ-ТВ в конкурсе «Звезда народа» на лучший голос без аккомпанемента, который выбирали зрители путём СМС-голосования. Юля тогда сама послала заявку и только через полгода, уже практически забыв и об этом конкурсе, и о своей заявке, получила приглашение спеть и в итоге заняла первое место, исполнив песню из репертуара группы «Лицей». После этого ей позвонил продюсер группы «Любовные истории» и пригласил на кастинг, но Юля, к сожалению, не подошла им по росту.

— У-у-у, ростом не вышла, — сказал продюсер, едва только увидев её.

— А если на каблуках? — спросила она.

— А они что, туфли снимут? — указал он на остальных участниц группы.

Мы смотрели с Юрой записи, и он каждый раз спрашивал:

— Малышок, скажи, похожа она на меня?

— Юра, она почти твоя копия, только нос другой. У неё даже уши твои, фирменные. А почему ты это спрашиваешь?

— Ленка говорит, она не моя дочь.

— Ну, вообще странно как-то. Она что, со свечой стояла? Вы с Людой знаете, что Юля ваша дочь, а Лена, значит, знает лучше.

— Ну, Ленка говорит, что она не моя, потому что мы с Людой темноглазые и с тёмными волосами, а Юля светленькая и голубоглазая.

— Юра, у неё разрез глаз и посадка глаз твоя, что гораздо более уникально, чем цвет. Мы с бывшим мужем тоже с тёмными волосами, а дочь и сын у нас оба светловолосые. Это нас когда-то в школе учили, что тёмный цвет глаз и волос является доминантным, а в жизни почему-то зачастую не так.

Валентина Алексеевна Мелета, родная сестра Юры, рассказывала: «Однажды Лена сказала мне:

— А пусть Юля ещё докажет, что она дочка Юры.

А я ей говорю:

— А чего доказывать-то? И кому? Тебе надо, ты и доказывай, если совести хватит. Юра её признавал официально. И у нас есть фотографии, где Люда в положении и где они с дедушкой вчетвером.

— Да она спала с администратором, пока Юра на работу ходил.

— А ты-то откуда это знаешь? У вас с Юрой разница в возрасте девятнадцать лет. Ты тогда вообще ещё девчонкой была и жила в городе Владикавказе.

Юра очень нуждался в поддержке, и всё, что было в моих силах для того, чтобы чаша весов начала клониться в Юлину сторону, как можно больше, я делала.

— Почему ты не займёшься дочерью? — спрашивала я. — Ты послушай, какой у неё голос!

— Потому что платить надо 50000 долларов. У меня столько нет. Ленка вон тоже хочет попасть на телеканал «Домашний» ведущей. Все от меня чего-то хотят.

— Юля ничего не просит. Всё сама делает. Сама во ВГИК пыталась поступать. Ей помочь-то всего чуть-чуть надо.

Тут же при мне ему позвонила какая-то знакомая девушка, просила посодействовать и помочь ей попасть на «Фабрику звёзд». Юра пообещал, но надо было видеть его в тот момент, чтобы понять, что ничего он делать не будет.

В другой раз я как-то спросила, почему он так редко берёт с собой Юлю в клубы, на выставки, на презентации. Помню, что тогда он стоял на кухне, облокотившись на подоконник и уставившись в одну точку, как будто не слыша меня, и вдруг сказал: «Это Ленка меня от дочери отваживает. Утверждает, что она не моя».

И так на протяжении целых девятнадцати лет! Ну, что я могла изменить за отпущенные мне три года? Но я не хочу, чтобы Юля теперь всю жизнь жила с мыслью, будто папа её не любил. Надо быть не ПРОТИВ кого-то, надо быть ЗА кого-то! Он любил свою дочку, просто боялся в том числе и этой любви, Юра боялся любви и привязанности в принципе, в каком бы то ни было проявлении. Помню, как однажды мы шли по Большой Бронной улице домой, и я по дороге рассматривала и расхваливала её свадебную фотографию, говорила в очередной раз, как она на него похожа. Внезапно Юра резко выхватил у меня фотокарточку, прижал ее к груди обеими руками и почти крикнул:

— Отдай! У меня она одна!

Хотя на свадьбе он не был, и я, конечно, спросила его, почему же он там не присутствовал.

— Зачем я буду там стоять и плакать?

— Ну, отцы вообще-то часто плачут, выдавая замуж своих дочерей. Говорят, что даже чаще, чем мамы.

— Я был в этот день на даче один. Выпивал и плакал.

Видимо, маг и человек какой-либо другой, рядовой профессии, всё же по-разному позиционируют себя в обществе. Что естественно и не стыдно для одного, совершенно не допускается другим.

Все мы сложно устроены. Но Юра был совсем поломанный. Только видели это лишь самые-самые близкие люди.

Когда Юра умер, Елена прямо на кладбище во всеуслышание заявила, что будет делать эксгумацию и доказывать, что Юля не его дочь. То, что она таким образом позорит честь фамилии Лонго, Елена, видимо, не задумывалась. У неё самой-то детей нет. Видимо, не задумывалась и о том, что говорить и уж тем более делать это — чистой воды абсурд. Юра официально признавал Юлю дочерью при жизни, и изменить что-либо сейчас юридически уже невозможно.

А немного позже в разговоре с Юлей Панкратовой на её вопрос: «Почему же она так относится к дочери Юры?», — Лена сказала:

— Юля хочет попасть из грязи в князи! И если вы порядочные люди, то должны мне помогать ради памяти Юры.

Не представляю, как такое возможно говорить! Ведь речь идет о родной дочери известного человека. К тому же единственной. А кто такая Елена? И кем была она, когда пришла к Юре когда-то поздно ночью? Буфетчицей на станции Москва-Сортировочная.

Юра очень берёг Юлю от Лены. До самой Юриной смерти она не знала, что Юля беременна. Никто не знал, кроме двух-трёх самых близких людей, в которых Юра был уверен, что через них информация не дойдёт до Елены. Она узнала об этом, а точнее увидела это, только тогда, когда все мы собрались вместе по поводу этого трагического события.

28 февраля 2006 года при оглашении завещания у нотариуса Дзядыка Ярослава Ивановича Елена узнала, что Юля, оказывается, в четырнадцать лет при получении паспорта по Юриной просьбе взяла фамилию Лонго. Тут же недовольно спросила Алексея, Юлиного мужа:

— А почему при регистрации брака Юля не взяла твою фамилию?

Но он ей очень хорошо ответил:

— А почему ты при расторжении брака с Юрой ещё в 1996 году не взяла обратно свою фамилию — Семе-ненко? Папа ей не разрешил брать другую фамилию, да и сама Юля не захотела.

Тогда, страшно рассердившись, Лена воскликнула:

— Ну, вот, теперь и ребёнку такую фамилию дадут!

Тут не выдержал даже нотариус и вмешался, сказав:

— Это уже их право, захотят — фамилию матери дадут, не захотят — отца.

Каждое слово, написанное здесь, правда. Всё это было засвидетельствовано близкими Юре людьми в суде. Комментарии, как говорится, излишни. Эта женщина — хищница, для которой имеют значение только собственные интересы.

Валентина Алексеевна Мелета рассказала, как однажды Юра приезжал с Леной к ним в станицу:

— Я начала разговор о Юле, а Юра сказал, что не надо при Ленке. Я спрашиваю: «А что такое?»

— Да Ленка терпеть её не может.

Я говорю:

— А в чём дело?

А он:

— Да она хочет своего ребёнка.

— Ленка мне жаловалась: «Посодействуй, поговори с Юриком насчёт ребёнка, а то он никак не хочет. Ну что же это такое? Я с ним сама, как с ребёнком нянчусь, а мне, в конце-то концов, тоже хочется и своего ребёнка иметь».

Я ей говорю: «Какой ребёнок, если вы спите раздельно?»

А Елена мне отвечает:

— Не хочет так, можно за помощью ЭКО обратиться. Деньги у него на это есть.

Конечно, она мне кажется опасным человеком. Брехливая очень.

Рассказывала Валентина Алексеевна и о том, как вела себя Елена после Юриной смерти:

— Один раз уже после смерти Юры она мне звонила в полпервого ночи. Я так испугалась, думала что-то случилось. А она, мне показалось, просто пьяная была. В общем, 28 марта было сорок дней, как Юра умер. Я хотела сороковины отметить раньше — 26-го. Говорят, что раньше можно отмечать. И вот она мне как раз ночью звонила под 26-е. У меня уже всё готово было для того, чтобы Юру помянуть, так она как понесла:

— Не смей! Юра мне сказал: «Только 28-го!»

Я спрашиваю:

— Как сказал? Кто сказал?

А она кричит:

— Нет! Не сказал! Написал!

Я поняла, что-то с ней не то. И дальше кричит:

— Не смейте! Если только вы отметите 26-го, будет очень плохо! Очень плохо!

Думаю: «Кому плохо? Что еще может произойти плохого?»

Я расстроилась, конечно. Утром говорю мужу:

— Помянем 28-го, а то, если что случится, потом буду себя винить…

ПРОХОДИТ НЕ ВРЕМЯ — ПРОХОДИМ МЫ

Из MOЕГO ДНЕВНИКА

Прошлого уже нет, а будущего может и не быть.

Древние говорили: «Проходит не время, проходим мы».

Всё в настоящем. Как быть, если прошлое со мной,

и у меня есть память?

Почему же за девятнадцать лет знакомства и исправно сыгранную роль жены, Елена на момент его смерти не имела ничего? Так и оставалась прописанной в своей квартирке в городе Дзержинском Московской области, которую вся её семья купила, продав квартиру во Владикавказе на центральной улице Ноя Буачидзе. В этой подмосковной квартирке умерли и мама, и старшая сестра, и она говорила, что не может в ней жить. После четырёх с половиной месяцев брака Юрий дал ей фамилию; прописку так и не дал. В начале 90-х, также, как и в советское время, сложно было взять чужую, не относящуюся к твоему роду, фамилию. А Елена Семененко хотела быть Лонго. Накануне свадьбы, которая состоялась 15 ноября 1995 года, он предусмотрительно взял с неё расписку, что Елена согласна на развод и на имущество не претендует. Именно так там и написано:

В Мещанский районный Загс от Семененко Анелины Аркадьевны паспорт III-ИО № 536733

Заявление

1. Даю своё согласие на расторжение брака с Лонго Юрием Андреевичем в моё отсутствие.

2. Претензий на квартиру и материальные ценности не имею.

3. Без официального брака (свадьбы и кольца), ответственности со стороныЛонго Юрия Андреевича за брак и семью, оставляю за собойморальные права человека (право выбора и свободы).

Заявление написано мной собственноручно.

14.11.95.

Подпись (Анелина Семененко)

В числе других документов — право собственности на квартиры и прочих — Юра привёз эту расписку своей дочери за две недели до смерти. Если человек идёт в Загс, как и положено, с действительно любимой женщиной с целью создания семьи, таких расписок не берут. При жизни Юры у Елены не было ничего. Он разрешил ей жить в квартире на Сущёвском валу. Ладно — живи, коли исправно играешь роль жены. Он говорил мне: «Малышок, не обращай внимания. Она просто эффектная и фотогеничная. Пусть будет». Она жила в квартире, в которой мебель сложно назвать мебелью, дрова да и только — настолько совковой она смотрится сейчас. А из техники — только старый советский телевизор марки Орион. Вот так жила, блистая на телеэкране, «жена» Лонго.

Регулярно, из месяца в месяц, когда дело доходило до оплаты коммунальных услуг, Юра говорил, что он хочет продать эту квартиру на Сущёвском валу, но никак не может выселить оттуда Елену. Так и говорил: «Ну, что мне делать? Я никак не могу от неё избавиться!»

Следующая расписка Анелины (Елены) Лонго в комментариях не нуждается, так как в полной мере и по всем пунктам раскрывает характер её взаимоотношений с Юрием (орфографические ошибки сохранены):

Рассписка

Я Лонго Анелина Аркадьевна, обязуюсь не выпивать (кроме случаев исключения, по разрешению Лонго ЮрияАндреевича) спиртные напитки. В противном случае я буду лишена права иметь ключи отмашины ДЭУ (мне и так не принадлежащей).

В трезвом состоянии также обещаю на машине зарабатывать деньги на оплату квартиры и платить за комунальные услуги.

Подпись (Анелина Лонго) 23.092004 г.

Однажды в 2003 году он всё же дошёл до агентства по недвижимости с твёрдым намерением продать эту квартиру и, наконец-то, выселить Елену Там работала его знакомая риэлтор, которая раньше уже помогала Юрию продавать и менять квартиры. Он сказал: «Я хочу продать квартиру и избавиться от этой женщины». Так и сказал. Они заключили договор, и он отдал ей ключи от этой квартиры. На следующий день, чтобы иметь представление о продаваемом помещении, женщина пришла по указанному адресу, но, едва вставив ключ в замочную скважину, услышала душераздирающие вопли Елены: «Помогите! Грабят!» Она открыла дверь и увидела перед собой следующую картину — в прихожей стояла Лена, одетая в халат, за ней — мужчина, обнажённый по торс. «Вы не пугайтесь и не волнуйтесь. Я по поручению Юрия Андреевича. Он хочет продать эту квартиру…», — начала было она, но Елена ловко и решительно выставила её за дверь, при этом продолжая кричать: «Ничего он не будет продавать! Я с ним сама поговорю! Всё равно всё моё будет!!!» После этого риэлтор позвонила Юрию и со словами: «Сначала сам с ней разберись», — отдала ему ключи обратно. Юра в очередной раз махнул на это дело рукой.

Странный у него был характер — и сильный, и слабый одновременно. В работе Юра был упрямый, даже упёртый. Хотя упрямство и сила характера совсем не одно и то же. Потому что в быту и в отношениях со слабым полом Юра был совершенно не приспособленным, мягкотелым, податливым и бесхарактерным. А манипулятивность, как защита своего «я», в большей степени выработалась за девятнадцать лет в отношениях именно с Еленой. Но надо и отдать должное людям, окружавшим его. Он так располагал к себе людей, что на протяжении всей его жизни, причём в равной степени, как женщины, так и_мужчины, стремились и сами получали удовольствие от того, что помогали ему и возвыситься, и в дальнейшем держать эту планку. Я уже не говорю про каждодневную жизнь и бытовые мелочи.

Из дневника Юрия Лонго

7 сентября 1997. Сегодня День Москвы. 850-летие. Господи, помоги мне избавиться от этого человека! 10 лет кошмаров.

Может соврать и тут же забыть об этом. Может врать постоянно и жить в этом вранье. Это самое страшное: делает непредсказуемое, делает другое, а говорит третье. Вся жизнь — одно духовное извращение.

10 лет или 7, или 8 лет? Даже точно не знаю, я, как сука, как трус жил в розовых очках, как в тюрьме — не поехал домой, не стал путешествовать, не учился, не развивался, не был самим собой. Как мудак, принадлежал маленькой бляди, которую любил и которая пила кровь и разрушала сердце и разум, личность. Оправдывал себя милосердием, добротой. Как последний мерзавец, не мог порвать и прекратить её халяву, хитрожопость, безумный летаргический и физический сон до 15–00. Клюнул на совестливость (за еб-лю), свою глупость и интеллигентность, за невозможность (как прежде) заехать в рыло и сказать СТОП! Мерзавец и ТРУС. Да лучше СДОХНУТЬ.

Москва.

Никому не делать добро. В итоге окажешься говном. Рыжая — 17 лет, мука.

Как могло так случиться, что мной управляет рыжая соплюшка!?

Вчера сам поменял прокладку на кране в ванной, снялся на ТВ в «Домино», встретился с красивой девушкой Юлей, которую в детстве хотели назвать Катей, поужинал в Столешниках, поехал к Рыжей и поругался — и всё это в один день. 15 марта 2004 г.

Тут меня недавно одна пациентка назвала учёным. Очень приятно было. Надо ей позвонить. Её зовут Наталия.

Я столько много времени потерял на Рыжика, на бездарных блядей.

Рыжая (Елена Лонго — прим. А.М.).

1. Не ночевала дома, когда я был на Украине.

2. Завралась.

Доллары, Америка.

3. Не выполняет ни одну просьбу, не воспринимает ни одно деловое предложение.

4. Предательство с Шатровым, с Аликом. Кокетство с друзьями.

5. Постоянное враньё!

Ненадёжность.

6. Лень. Нежелание работать. Тунеядство.

7. Аморальный образ мыслей и жизни.

8. Хитрость.

9. Зачёркнуто.

10. Тормоз в продвижении к цели в работе.

11. Хроническое отсутствие спокойствия.

12. Сужен круг общения, духовный круг.

13. Физический «0» (ноль).

Семья. Девки почти всегда могут привыкнуть к мужьям, только деньги подавай. Мужики — почти никогда.

Этот обзац в дневнике написан рукой Елены:

Секс — это полёт души! И ещё!!! Когда я крашу ногти красным лаком, я знаю — это кризис жанра. Это просто состояние души.

На самом деле мне нужны не твои деньги, а твоя защита. Защита!

Далее — снова подчерк Юрия:

Вчера приехали с дачи. Рыжик просила деньги на права, хотя она просит их почти всегда.

Ребята! Не завидуйте благополучным семьям, семейному счастью, взаимной любви, жареным пирогам, тёщиным блинам. Этого в природе давно уже нет, остались только (понятия — зачёркнуто) названия.

Сегодня День Москвы. 850-летие. Праздник должен быть в душе, а не в цифрах.

Убили генерала Рохлина. На даче. Собственная жена из его же дарственного пистолета. Двумя пулями прямо в голову. Уже два дня в шоке. Россия, господа! Июль-август 1998 года.

MADAME, ИЛИ ТЕАТР ОДНОЙ АКТРИСЫ

Бог любит дураков и пьяниц

И всякую мразь.

А тех, кто старается жить по совести

Толкает в грязь.

Он может бесстрастно смотреть на мучения,

А это не любовь.

Любовь — это помощь, сочувствие, сострадание…

Странный он какой-то, этот Бог!

Доводит до черты

И можно только озлобиться.

Любить — жалеть.

Всё остальное демагогия.

Алла Михайлова

Из дневника Юрия Лонго

Жизнь — это ловушка для «дураков», и мы все туда попали.

То ли Елене умение играть на чувстве вины и долга других людей дано природой, то ли она с техникой НЛП знакома…

— Юру объявили сумасшедшим! Юру объявили наркоманом! Я после разговора с Юриным секретарём (то есть со мной) упала и ударилась головой! Меня после двух сердечных приступов забрали в больницу! Какого разговора? Это же какую больную фантазию надо иметь, чтобы каждый раз что-нибудь придумывать и изобретать!

«Да и чёрные, пигментные пятна у Елены на верхних веках глаз, появившиеся почти сразу после смерти Юры, теперь выясняется, что наша вина. По словам врача-дерматолога таким образом проявляет себя именно женский алкоголизм. Когда идёт уже общая интоксикация организма, очень сильно страдают печень и поджелудочная железа. Мужчин начинает выдавать нос — он становится красным и с синими прожилками. У женщин страдают веки. Когда Юра был жив, он ограничивал Елену в этой её пагубной привычке. Переехав на Большую Бронную в его квартиру, несчастная женщина стала иметь доступ к тому неограниченному количеству очень дорогого спиртного, которое дарилось Юрию из года в год друзьями и пациентами. А виновата в её неприглядном виде, по её словам, почему-то опять же дочь Юрия Юля».

Из дневника Юрия Лонго

Бусик пьёт, Рыжик пьёт, Алик и я катаемся на лыжах, а здоровья нет ни у тех, ни у других.

(Бусик — Людмила Никитина, мама Юли; Рыжая, Рыжик — Елена (Анелина) Лонго; Алик — Альберт Махмутов)

20 мая 2004 года.

Рыжая напилась и дома скандалила и била в дверь.

Опять вчера дико поругался с Рыжей из-за пьянки. Напилась жутко.

У всех пьяниц и алкоголиков есть своя отговорка:

— Ты не знаешь, что у меня делается в душе (Людмила Никитина).

— Я вчера намешала пива и вина! Ничего не ела. Пила на голодный желудок.

Нет ребёнка — нет стимула дальше нормально жить» (Рыжик).

Почему мы выбираем худшее: вместо того, чтобы встретиться с Никасом, иду с бывшей женой пить в подъезде. Так легче!

Встреча с умным человеком — это работа, работа мозгами.

И второе. Проще — открой бутылку и пей!

Так я писала в своей первой, очень личностной книге — воспоминании о Юрии Лонго: «Юрий Лонго и его женские тайны». Но…, как оказалось, жизнь действительно театр, и в ней много актёров и актрис. Чёрные пятна, ни у кого не вызвавшие жалость, видимо, намазанные театральным гримом и сыгравшие с ней, наоборот, злую шутку, сразу после выхода моей книги… вдруг незамедлительно исчезли. А ведь она, сдёрнув тёмные очки, кричала на судебном заседании прямо в присутствии судьи, а также перед корреспондентами и журналистами НТВ: «Эти люди меня довели! Посмотрите на мои глаза!»

Очень любопытно посмотреть со стороны на поведение Елены в судебном зале заседания. Посмотрев на неё в суде, я стала уважать бразильские и мексиканские сериалы, так рак раньше считала, что все отрицательные персонажи в них — это собирательные образы, надуманные и утрированные, что в жизни таких людей просто не бывает. Но театр и сериалы отдыхают. Внезапно Елена вскакивает и — в коридор. А там сидят свидетели: с её стороны — один, с Юлиной стороны — восемь. Вопрос: «Как одним махом совладать сразу со всеми восемью?»

— Ах, у меня с сердцем плохо. Дайте валидол.

У людей в глазах сразу появляются жалость и сострадание, и они срочно начинают доставать из сумок таблетки, успокаивать, давать советы, чтобы так уж сильно не волновалась, всё образуется. А там, глядишь, вошёл человек в зал, что-то недосказал, где-то пожалел, в чём-то вообще решил промолчать, вспоминая о состоянии человека, хотя изначально собирался говорить. Теоретически, конечно, всё может быть. Видеть надо.

До чего только люди не доходят во время судебного процесса!? Уже в суде, непосредственно на судебном заседании, прямо в присутствии судьи, чтобы выбить

Юлю из колеи, унизить её и выставить в неприглядном свете перед судом, Елена Лонго вскочила и неожиданно для всех выкрикнула Юле следующее обвинение: «Тебе дали 7000 $ на похороны отца, а ты купила участок за 7000 рублей в болоте, да ещё на еврейской стороне кладбища!!! Где остальные деньги?» Я, как свидетель, просто присутствующий в зале на открытом заседании, не имела права голоса. Более того, если посторонний человек начинает вмешиваться в обсуждение, он рискует быть выдворенным судьёй из зала заседания. Юля, этот маленький, чистый человечек, никогда не видевший денег ни от кого в этом мире, даже от отца, не говоря уже про Елену и Никаса, от внезапности и наглости подобного заявления просто расплакалась, от волнения и возмущения даже не найдя, что ответить. По словам Елены, Николай Степанович Сафронов действительно материально помогал в организации похорон, но только не Юле, а самой Елене, а именно: оплачивал поминки, включая сорок дней, в ресторане «Дядя Ваня» на Китай-городе, организация которых была ей поручена.

Юля вообще очень эмоционально реагирует на все судебные дела, особенно в те моменты, когда судья просто открыто смеялась ей в лицо и начинала умышленно тянуть время, вставляя ей «палки в колёса» (под разными предлогами не брала документы или вбзвращала их обратно, продержав пару недель у себя), таким образом вынуждая Юлю забрать исковое заявление или давая возможность противной стороне успеть совершить нужные им юридические и финансовые операции. И однажды от переживаний у неё на нервной почве стала регулярно неметь левая сторона лица, ухо и часть шеи слева. Пришлось пить циннаризин. Есть «толстокожие» люди, а есть «тонкокожие». «Толстокожему», что ни скажи, — он в дверь не войдёт, так в окно влезет. А Юлечка — чистая, наивная, её такое обращение представителя закона просто убивало.

Когда Юра умер, беременная Юля с мужем и свекровью приехали на кладбище с ходатайственным письмом, подписанным Николаем Николаевичем Дроздовым, чтобы купить участок на Востряковском кладбище. В администрации кладбища им предложили два участка: на главной аллее за 55000 рублей и на заброшенной окраине рядом с кольцевой автодорогой за 7000 рублей. И дело даже не в том, что они не могли позволить себе потратить 2000$ на покупку могилы перед рожденим ребёнка. У Юли просто не было таких денег. А позвонить мне или кому-либо ещё она или не догадалась, или просто постеснялась. Морозная зима, внезапность случившегося, инстинкт самосохранения беременной женщины, горе и стресс — всё сыграло свою роль. Они купили тот участок, который был им по средствам, даже учитывая некоторую, но всё же совсем небольшую помощь от меня, Геннадия Гончарова и одной из поклонниц Юрия Лонго Юли Панкратовой, Ведь были ещё и другие расходы. Сейчас пройти на этот участок можно только в сухую летнюю погоду, в другие времена года — в бахиллах. Пройти осенью практически совсем нереально.

Не так давно встал вопрос о перезахоронении Юрия Лонго. И снова в перерыве одного из судебных заседаний Елена Лонго направила к Юле своего адвоката Константина Коваленко, который как можно более располагающим и одновременно вкрадчивым голосом выразил пожелание ответчицы о перезахоронении, добавив: «О деньгах не беспокойтесь. Сколько нужно, мы всё оплатим». «Как с вами можно дело иметь? Я уже от вас тут такое слышала!», — ответила Юля. Для всех, знающих Елену, прозрачно видны её намерения на этот счёт. Дело в том, что владение участком оформлено на Юлю, и Елена никак не может успокоиться, что это прошло мимо неё, что что-то после смерти Юрия принадлежит не ей. Вполне возможно, что, заплатив деньги за перезахоронение, она сможет в дальнейшем в нужных для неё моментах диктовать Юле свои условия, а возможен и другой вариант: за время переоформления документов в период перезахоронения, что называется «под шумок», молодая женщина и сама не заметит, как документы уже будут оформлены не на неё.

Со стороны для людей может показаться не очень красивым тот факт, что родственники «дерутся» за право владения могилой. На самом деле, на мой взгляд, в любом деле и в этом в том числе, принципиальным является тот факт, что, если сам человек хочет быть обманутым — пожалуйста, разрешаю. Но если тебя делает дураком кто-то другой — извините, не выйдет.

Сделать для Юли что-либо хорошее Елену можно только вынудить. Делать что-либо хорошее просто так, она не приучена.

Меня, как главного свидетеля и самого неудобного для» них человека, которого ничем невозможно столкнуть с занимаемой позиции, противоположная сторона пыталась представить перед судом с очень интересным диагнозом. Но литература и история на примерах Чацкого и Чаадаева это уже проходили. Многие люди, посещая могилу Юрия Лонго, приносят не только цветы, но и мягкие игрушки, оставляют записки: «Мы, пожилые люди из города Тулы, специально приехали и долго искали…» Я тоже пару раз оставляла для любимого человека записки, где говорила, что помню о нём и люблю по-прежнему.

Адвокат Елены спрашивает:

— Кому вы пишете? С кем разговариваете? Никого же нет.

Приходится отвечать:

— А вы цветы на могилу приносите. Для кого? Никого же нет.

И Николай Степанович Сафронов (Никас) с явным намёком на диагноз вторит: «Да, она — странная женщина…» Соврать прямым текстом перед судом язык не повернулся.

Елена, видимо, уже забыла, как в тот момент, когда я впервые позвонила ей 17 февраля 2006 года и сообщила о случившемся, она истошно закричала в трубку: «Алла, только не бросайте меня! Я знаю, что Юра вас очень ценил! Пожалуйста, не бросайте меня!» По-другому заговорила, когда почувствовала что со дня на день может остаться на улице.

Сейчас эти люди хором в средствах массовой информации обвиняют меня в том, что после смерти Юры я что-то там успела украсть из квартиры: картины, книги, золото, банковские карточки, блокноты с пин-кодами и ещё Бог весть что. Но стоит только представить весь ужас и тяжесть моего состояния, когда после случившегося 17 февраля на моих глазах приехала машина специального назначения с двумя санитарами и огромным, чёрным мешком… Я оцепенела от ужаса и в этот момент даже не смогла выйти из комнаты или хотя бы отвернуться, несмотря на все их настойчивые уговоры…

ИЗ MОЕГO дневника

Я вдруг мгновенно поняла, что вот он сейчас смотрит на меня сверху и думает: «Да, для этого нужно было только умереть, чтобы достоверно узнать природу, суть близкого тебе человека». И я не смогла даже сделать шага, чтобы что-то взять. Мне было стыдно, как будто бы он стоит и смотрит на меня взаправду. Мне казалось, что я даже физически всё ещё продолжала чувствовать его взгляд и присутствие в квартире.

И если эти люди даже теоретически допускают возможность подобных действий с моей стороны в такой ситуации, то это характеризует только их. Значит, они смогли бы.

Конечно, нет дыма без огня, и здесь надо сказать, что после смерти Юрия Лонго в одном из сбербанков Москвы действительно была снята с его карточки довольно приличная сумма денег. Сейчас все счета заблокированы, но до сих пор остаётся невыясненным тот факт, кто, как и когда это смог сделать. Квартира на Большой Бронной улице была сразу же опечатана участковым милиционером, ключи в его присутствии я тут же отдала родственникам Юрия.

Если я пришла к внутреннему убеждению и интуитивному, и логическому, что я поступаю правильно, если ^существует уверенность, что поступать надо только так и никак иначе, что мной не руководит зависть, месть, корысть Ъли какое-либо другое мелкое чувство (хотя я даже не знаю, что это такое — я их уничтожаю на корню при малешем намёке на появление, даже не разбирая причину и смысл появления), то мне, с одной стороны, не надо спасибо или какую-либо благодарность вообще. И, наоборот, с другой стороны, на меня не действуют ругательства, оскорбления, недовольство с чьей-либо стороны. Бесполезно. Я иду, как танк, и убрать меня можно только физически.

Конечно, справиться с Никасом Сафроновым, который стоит теневым кардиналом за Еленой, сложно, но я глубоко убеждена, что в конечном результате всё равно победят вера, воля и чистота помыслов! Только это решает всё! Если Юле изначально что-то должно было принадлежать из наследства её отца, то эта часть имущества рано или поздно всё равно к ней вернётся.

«Я, Я — ПЕРВЫЙ КОЛДУН РОССИИ!!!»

Из дневника Юрия Лонго

Не хватает мозгов! Где найти в себе?!

Что же касается меня, то я выросла на определённых принципах и традициях, где правда и искренность лежали в основе любых отношений. Имея собственное мнение по тому или иному вопросу7; я не боюсь высказать его вслух, конечно, стараясь говорить корректно, но, не думая при этом о том, как на меня посмотрит и что подумает тот или иной человек. Я не умею быть равнодушной, инфантильной и бесхребетной ни в любви, ни в дружбе, особенно если это касается совести и долга. «Золотая середина» в таких вопросах для меня — всё равно, что предательство.

Руководитель Московской школы гипноза Геннадий Гончаров, теперь везде называющий себя Юриным учителем, «друг» с двадцатипятилетним стажем дружбы, сказал: «Я думаю, что и без меня свидетели найдутся». В суде, имел он в виду По моему глубочайшему убеждению, если человек не приходит в суд за Юлю, значит, пассивно играет на противоположную сторону. На самом деле этот человек не за Юлю и не за Елену, он — за Никаса, с которым просто не хочет портить отношения. В мире Геннадия Гончарова, как выяснилось, дружбы нет. Он завидовал Юриному успеху и славе при жизни в те времена, когда Юра собирал многотысячные стадионы. Упорно старался развенчать Юрины «чудеса» по оживлению мёртвого человека и левитации. А ведь это была его идея — оживить мёртвого человека. Но он не решался попытаться претворить свою идею в жизнь. Для этого нужна была Юрина смелость.

Из дневника Юрия Лонго

Если ты не успел сделать бизнес, не огорчайся. Немного о бизнесе.

Бизнес — это, когда быстро, (вовремя — зачёркнуто), к месту и в своё время.

Хотите стать богатым?

Пожалуйста, вот рецепт: узнайте конъюнктуру толпы, подыграйте им, но так, чтобы они за вами пошли, идите чуть впереди, не отрывайтесь. Свои мозги чуть-чуть сверните набекрень, сойдёте за гения. Но самое главное — не теряйте контроль за реальностью. А если серьёзно — душа не будет изучена никогда!!!

8 марта 1993 года.

Главное — не потерять свою эксклюзивность. Если б уметь делать так трезвым, как поступаешь в пьяном виде. Нужно быть дерзким и умным. Миром правят аферисты, хотя киты состоят не из них.

Страх у человека в крови. Страх — самое мерзкое, что есть у него. Наверное, его можно вытравлять кислотной щёлочью наглости. А, может, он дан (человеку) для сохранения жизни.

Русские люди всегда были авантюристами. Это видно даже по сказкам. Например, «Иванушка-дурачок» никогда не хотел работать.

Работай головой, а потом телом. Не бойся ничего. Гони навязчивые мысли из головы. Всё начинается с мыслей! Гони мысли о голом сексе без любви, о крупном, халявном выигрыше, о том, что ты умный и хитрый и самый лучший. Возможно, это так! Но так не думай.

На групповой фотографии человек ищет вначале только самого себя! Вот вам и вся философия.

Март 1997 года.

Скромность не украшает человека, она его тормозит, но о своей (гениальности лучше молчать — зачёркнуто) неординарности лучше молчать.

Купить можно всё, но талант и поклонников купить нельзя!

Вот что рассказал Владимир Цукерман:

— Женя Вуколов, администратор Юрия, сам присутствовал во время «оживления», он же всё это пробил на телевидение, на ТСН. Падающая в обморок медсестра — бывшая жена Елена, в то время ещё буфетчица со станции Москва-Сортировочная, и друг Юрия Альберт Махмутов, доктор оккультных наук, профессор хиромантии и в прошлом официант пиццерии. Они это сняли на плёнку, и была сенсация века.

И вот Гончаров, обидевшись на Юру, что он в профессиональном плане пошёл резко вверх, а он сам, учивший его гипнозу, остался наплаву где-то внизу, побежал в газету «Комсомольская правда», а там был такой журналист Олег Кармаза, и всё ему выложил, что, мол, «труп» после этого «оживления» встал и попросил стакан водки. Гончаров злой был и кричал: «Я докажу, кто есть кто! Он — неуч, безграмотный, а я, я — первый колдун России!!!» А Гайван со смехом говорил: «Да я не водки просил, а коньяка!» Зависть была у Гончарова, и они с Юрой тогда поругались, правда, потом помирились, Юра ведь был необыкновенно добрый и незлопамятный. Юра мне тогда звонит: «Володя, что делать? Мне выступать в «Олимпийском». Не пойду, никто не придёт! Всё, разоблачили!» В «Олимпийском» афиша висела — «Юрий Лонго, оживляющий мёртвых». Я помню эту афишу. Я ему говорю: «Иди, ещё больше будет народу». И действительно, ещё больше пришло людей. Антиреклама — это ещё большая реклама».

А Алексей Гайван после этого тоже пошёл в «Комсомольскую правду» и в свою очередь тоже написал статью-опровержение «Как я не был трупом» о том, что это завистники и недоброжелатели из «Комсомольской правды», которые сами ничего в жизни не достигли, оклеветали Юрия Лонго. Но его статью там не опубликовали. Её опубликовали в какой-то другой бульварной газете. Статья называлась «Скандал на Лысой Горе». Лысая Гора — это гора, где собираются все колдуны на шабаш.

Газета «Комсомольская правда», № 45-т/13 (23682-т) от 30 марта — 6 апреля 2006 г.

Самые знаменитые трюки мага, показанные по ТВ.

«Оживление трупа в морге»,

«Левитация, или парение в воздухе без опоры», «Хождение по воде аки посуху» — на Останкинском пруду под водой установили настил. На нём — едва притопленная пожарная лестница…,

«Зажигание травы энергией рук». Обычную электроплитку за четыре советских рубля засыпали сухой травой, листьями. Пока колдун водил руками над травой, пьяный ассистент Руслан Антовецкий совал штепсель в розетку. Трава загоралась… Если бы Руслан не пил, а Лонго имел столько денег, как Копперфильд, они бы заткнули за пояс хвалёного мага.

А Лев Корнеев, первый учитель Юры по гипнозу, ходил по театральным кассам и спрашивал, сколько билетов продали на Лонго, а очереди за билетами иной раз выстраивались с пяти утра, и он изучал психологию выражения лиц людей, которые берут билеты на Лонго в пять утра. А потом в конце сеанса выходил из зала и сообразно обстоятельствам говорил: «Это шарлатан!» или «Это мой ученик!»

Много тогда выходило о Юре недоброжелательных статей и с подачи его друзей в том числе, а Юра только говорил: «Да это всё комариные укусы. Ерунда всё. Наоборот, хорошо». Он ни к кому не был злым, всем прощал и со всеми дружил. Юра был добрый и при жизни ни на кого не обижался. Наоборот, незадолго до смерти он мечтал собрать всех своих и друзей, и недоброжелателей в спорткомплексе «Олимпийский», пообщаться и помириться со всеми.

Алла Михайлова:

— На мой взгляд, не совсем понятно, да и без надобности скрывать от людей то, что и так все давно уже знают, а именно, что все они когда-то работали официантами, а Геннадий Гончаров — слесарем-сантехником в ЖЭКе. Это вполне нормальное явление, когда человек, не будучи «маменькиным или папенькиным сынком», за которого дальнейшая и профессиональная, и личная судьба ещё в школьные годы уже заранее решена родителями, сам выбирает свой путь, пробивает себе дорогу в жизни, полагаясь только на собственные силы. Наоборот, этим надо только гордиться, а не прятать эту информацию от людей, как можно дальше.

Но Геннадий Гончаров завидует теперь Юре даже умершему, говоря, что «его уже все забыли». Зато самому ему, видимо, очень хочется мировой известности. Не зря Юра мне говорил это о Гончарове ещё при жизни.

Из дневника Юрия Лонго

4 сентября 1993 года.

Причины ухабин — неумение перестроиться на новых этапах возраста.

«Надо заранее готовиться быть известным», — Гена

Гончаров.

Июль 1998 год.

Вчера слушал Высоцкого в машине и потекли слёзы.

Хотел найти Нину Столярову, извиниться, покаяться.

Вспомнил 70-е годы. Соскучился по Хатюшину, по

Гончарову, по тому и другому. По литературе.

Если у Геннадия Гончарова нет чёткой гражданской позиции в принципиальных вопросах, нет внутреннего стержня, значит, он неустроен внутри себя самого. Как же он может влиять на других людей, помогать им? Каков человек, таково его творчество.

А Юра считал Гончарова выдающимся гипнотизёром, умным и талантливым, скромным и добрым человеком. Приехал как-то вечером от него и говорит: «Когда мы с ним одни, Гена совсем другой — простой, искренний, душевный. Старается помочь, дать совет, что-то придумать. Рассказывал, как выезжал вместе со слушателями своих курсов на природу, ходили по горящим углям». Юра очень любил ездить к Геннадию домой пить зелёный чай. У них в этом смысле даже какой-то особый ритуал был — чтобы в определённые дни, в определённые часы — обычно это было с утра — посидеть, попить чаю, поговорить, попридумывать что-нибудь. Это было очень часто, почти через день. Юра предлагал: «Ну, давай придумаем что-нибудь и подкинем на телевидение. Пусть думают». Но Геннадий отвечал: «Сейчас уже ничего не пройдёт». Полёта нет. Веры нет. Возвращался Юра домой от него всё равно в хорошем, приподнятом настроении, как будто бы подзаряжался. При этом, конечно же, продолжал чувствовать перед Геннадием комплекс вины за свою известность. И особенно это ощущалось в те моменты, когда до него в очередной раз доходила информация о том, что Геннадий снова и снова где-то рассказывает о том, как Лонго был когда-то его самым лучшим учеником. Несколько раз между ними доходило даже до драки, но всё оставалось по-прежнему. Юрий старался приглашать Геннадия на различные VIP-мероприятия, туда, где бывал сам. Но в жизни ничто нельзя привнести насильно. Всему своё время и место. Может быть, теперь настало время Геннадия Гончарова?

ПО ТУ СТОРОНУ МАГИИ

Из дневника Юрия Лонго

Как будто с того света смотрю на жизнь. Пью портвейн

и пишу эти строки.

Придётся пропасть без вести. Самое время. Прощайте.

7-августа 1998 год.

Много писем пришло на Юрин электронный адрес после его смерти. Одно из них краткое и ёмкое: «Я не верю в его смерть, я верю в то, что он что-то готовит, вот только что?» Подпись — «Лерчик». Да, это на Юру было бы очень похоже, такой он был…

Валентина Алексеевна рассказывала мне:

— Девять дней, говорят, не отмечают, но мне было очень плохо, я его наяву видела в гробу. И он мне без конца являлся, куда ни повернусь, он передо мной.

Когда я девять дней отметила, мне стало немножко легче. Его смерть была такой неожиданной… Меня ж в станице знают все. Через мои учительские руки сколько ребят прошло. И все говорили мне: «Да что Вы, Валентина Алексеевна, расстраиваетесь? Да живой он!» И мы все, и родственники в Ростове думали, что это какой-то его очередной фокус.

А я отвечала ей:

— Да, я тоже всем говорила тогда, что если б не видела своими глазами, как он умер, то до сорока дней точно ждала бы, что это какой-нибудь трюк.

— Мне все говорили: «Валентина Алексеевна, да Вы не расстраивайтесь, увидите: он живой!» Неожиданно, конечно, очень.

Я сама три месяца лежала, ничего не нужно было — ни солнце, ни травка, ни листья зелёные. На нервной почве у меня даже беспигментные пятна по телу пошли, и волосы на затылке выпали. Но сейчас уже отросли, конечно. До конца мая оправиться никак не могла. Да и сейчас внутри — пустота.

Из дневника Юрия Лонго

О смерти. О старости.

Просто зашёл купить сигару, выкурил…

Просто купил велосипед, поехал и попал под…

Просто поднялся на девятый этаж и спрыгнул.

Вот и смерть!

Смерть — она очень простая, а кажется недостижимой.

Да, чуть не забыл — в первом случае подставьте «инфаркт»,

а во втором — под машину. Видите, как всё просто.

Ностальгия.

Ты ищешь то время. А его уже нет. Оно умерло вместе с людьми, которые тебя окружали раньше. Время — это люди.

Смерть — одна для всех. Для деревьев, для дураков, для животных, для людей, для времени.

Смерть — это вечный двигатель новой жизни.

А вот, что самое обидное — человек доживает до 45 лет или до 50, учится познавать жизнь, учится любить, научивается жить, любить, умеет ценить жизнь, удовольствия и даже неудачи. Знает многое, познаёт мир, какой он есть, учит учеников своих, воспитывает детей, только-только входит во вкус и вдруг наступает старость и смерть. Это безумно обидно человеку! Даётся в прокат кусочек жизни и нужно её отдать неизвестно кому? И неизвестно что будет в будущем? Вот что самое обидное и страшное. Почему такая несправедливость? У кого спросить? Давно не писал ничего. Да, моя маленькая философия застопорилась.

Вообще, мне не понять этот процесс: человек умирает и улыбается. Вообще, в Индии люди относятся к смерти, как к чему-то такому радостному, возвышенному. Путешественник Лёша рассказывал мне, что на похоронах радуются, веселятся, танцуют, даже избавляются и бросают труп в Ганг, в воду, и потом ликуют. Так что от настроения зависит очень много. К сожалению, это так. Нет настроения — нет работы, нет результата, нет жизни.

Что такое смерть?

Понятие, размытое неизвестностью, но самое сильное в этом явлении человеческого существования — это то, что человек знает, что он умрёт, и всё равно живёт с огромным удовольствием.

…Я умру, я уйду со слезами счастья на глазах. Останутся только эти строки. Возможно, и они превратятся в пепел, а, значит, в огонь, в свет. А это уже вечность. А свет — это Бог. Жизнь — это ловушка для дураков. Март 1997 года.

Боже мой, вся жизнь, как под общим наркозом!

В Гималаях, в пещерах, живут йоги до пятисот лет! Твоя квартира может быть такой же пещерой, если выбросить телевизор, радио, газеты, журналы, часть книг и оставить немного воздуха, немного света, космос и кусочек вечности. Живи пятьсот лет!

Старики интересны все!!!

Старики — это наше будущее! Когда-нибудь мы все станем стариками.

Какой дурак сказал, что старики бывают злыми и жестокими!?

Это не старики, это (уроды — зачёркнуто) неудачники.

Ностальгия рождается из чувства и желания не умереть. А старость начинается с одежды.

Шапка военная, без кокарды, брюки, заправленные в носки, кальсоны, калоши — 60 лет.

А вот борода, джинсы, рубашка джинсовая, цепь с амулетом, потёртый вельветовый пиджак или куртка, кожа — 60 лет. Почувствуй разницу и не кивай в зеркало. Не переживай — старость начинается с одежды и с неряшливости, а не с количества прожитых лет.

Вся моя любовь, все мои душевные силы, все мои материальные средства, а я больше года копила на машину, будут потрачены на то, чтобы прояснить это тёмное дело с Юриным завещанием. И, независимо от результата, я об этом не пожалею. Юра не мог написать его в адекватном состоянии и по доброй воле. Он был абсолютным профаном в правовых вопросах и в бумажных делах. Говорил: «Я пишу эссе и рассказы». Панически боялся даже квартирных квитанций. Оформлять какие-либо бумаги он тем более никогда не ходил один. Просто не выносил всю эту писанину. Юра никогда не носил с собой паспорт. Его паспорт в числе других документов всегда лежал в ящике витрины в гостиной комнате. Тот факт, что в завещании нет его паспортных данных, говорит о том, что этот важный документ составлен спонтанно. Да и дата составления завещания наводит на определённые размышления — 8 апреля 2003 года, день рождения Никаса Сафронова… Нотариус Дзядык Ярослав Иванович — его приятель.

С судьбой можно играть до поры до времени, а потом судьба начинает играть с тобой. Сначала обманул Юра, а с завещанием обманули его. Только сделать с этим он уже ничего не может. Теперь я точно знаю, что дети отвечают за грехи своих родителей. В завещании два раза (!) написано о том, что «статья 1149 — об обязательной доле наследства — разъяснена». Это уже изначально оговорено мелким шрифтом в самом бланке завещаниями также это внесено непосредственно в текст самого завещания Юрия, что говорит о том, что Юру при составлении завещания этот вопрос однозначно волновал, и он уточнял и прояснял его для себя у нотариуса. А далее главное.

Если учесть, что на протяжении многих лет Елена Лонго искала через его друзей пути, как повлиять на Юру в этом вопросе в свою пользу… Если знать, каким доверием пользовался у Юрия Никас… Если не забывать, что нотариус — его приятель… Если понимать весь внутренний авантюризм Юрия… Он не был человеком «как все». Он был особенный. Одна из моих версий такова: Никас мог сказать: «Да подпиши ты Ленке завещание, чтобы отстала, наконец! Твоя дочь, как наследница первой очереди, получит половину в любом случае!» Нотариус подтвердил, и Юра спокойно подписал… Повторяю: «Это всего лишь моя версия, моё предположение, но никого из вышеперечисленных персон я не обвиняю».

Я вижу это, как месть обиженной женщины, с которой Юра много лет обращался неподобающим образом. Она и пить-то начала от его такого отношения. Юра сам мне говорил: «Пьёт так, что п…ся в постели». Только расплачивается за всё его дочка Юлечка. А поскольку Елена Лонго всё же нашла в этом вопросе скрытую поддержку в лице Сафронова… Неужели это месть и с его стороны тоже?

Нужно обязательно бороться. Пусть эти так называемые всесильные люди, которые стоят за этим так называемым «завещанием», знают, что мы не будем прятаться, молчать и с благодарностью принимать ту подачку, ту кость, которую они пытались бросить его дочери, чтобы та не поднимала шумиху вокруг этого дела. Нельзя терять достоинство йи в чём. Если в материальном плане соглашаешься на унижение, значит, в твоей душе уже есть надрыв, червоточина. Я надеюсь, что Юля с мужем это понимают.

Может быть, наш путь к победе не будет прямолинейным, но рвачество победить не может ни при каком раскладе!!!

В конечном результате всё равно победят вера, воля и чистота помыслов!!!

Я убеждена, что только это решает всё!!!

Из MOЕГО дневника

Главное — быть цельным человеком, потому что это понятие включает в себя и порядочность, и самодостаточность, и надёжность. И только цельный человек — свободный человек, потому что он умеет оставаться самим собой и быть верным своим принципам и взглядам, проверенным и устоявшимся годами, в любой ситуации, с любыми людьми, в любом обществе. А все разглагольствования некоторых известных людей по поводу своей свободы, в том плане, что они не хотят привыкать, привязываться к людям, к женщинам и даже к собственным детям, — полный бред!

Единственная дочь Юрия Лонго Юлия с внучкой Ксюшей, до рождения которой Юра не дожил полтора месяца, значили для него несравнимо больше, чем женщина, с которой он был в браке десять лет назад, причём всего лишь неполных пять месяцев — с 15 ноября 1995 года по 03 апреля 1996 года. Расписка, взятая Юрием с Анелины накануне бракосочетания, о том, что она не возражает против развода и не претендует на имущество, говорит о цене этого брака.

У Юры было три брага. Видимо, недаром говорится: первая жена — от Бога, вторая, Людмила, от которой у Юры и родилась дочка Юля — от любви, а третья — от Дьявола. Да простят меня все третьи жёны за такие слова!!! Я не хотела их обидеть, но такая пословица существует.

Из дневника Юрия Лонго

2 сентября 1992 год. Москва.

Мы многих (вещей — зачёркнуто) понятий не принимаем, потому что утеряна моральная оценка поступков людей благородных!

ИЗ MOЕГО ДНЕВНИКА

Сегодня услышала по телевизору такую фразу: «Судьба есть у всех, судьба с предназначением — у достойных. И это всегда преодоление. Судьба с предназначением для тех, кто способен изменить обстоятельства, мир». Я очень хочу оправдать это звание, пусть даже я сама его себе дала и, наверное, нескромно с моей стороны относить это на свой счёт, но я верю в Судьбу и уж очень хочется использовать все шансы и помочь Юле. Действенно помочь.

Жадность — основной человеческий грех, один из семи смертных. Жадность ведёт к бедности. Это прописная истина. Анелина Лонго любит повторять: «Юра меня воспитал. Был мне и отцом, и мужем, и любовником…». Сейчас наступил момент истины, чтобы понять, что было усвоено лучше всего — похоже, что жадность и способность обманывать. За девятнадцать лет Елена Лонго освоила это ремесло на все сто баллов. Только Юра дурил людей играючи — по-доброму, без зла и с масштабом, который дан единицам. Он играл свою главную роль колдуна, которая стала его плотью и кровью, его жизнью. Недаром говорится, что «не так трудно войти в роль, как из неё выйти». А Елена… — «рождённый ползать, летать не может», как сказал классик. Низко летает и мелко плавает.

Человек, испытавший в своей жизни опыт унижения, переносит потом этот опыт на других людей: мстит следующим за обиды предыдущих. Девятнадцать лет добиваясь всеми мыслимыми и немыслимыми способами получить в конечном итоге всё имущество Юры, Елена теперь поставила себе цель сломать Юлю. Юра «ломал» её девятнадцать лет, и она была вынуждена прогибаться перед ним, а теперь уже она сама преследует туже цель в отношении его дочки.

Многие женщины искренно любили Юру — его нельзя было не любить, помогали, дарили подарки. Незадолго до Юриной смерти одна из его поклонниц Юля Панкратова подарила ему цифровую видеокамеру и компьютер с плоским монитором, купленные в кредит, который она выплачивала ещё три месяца после Юриной смерти. Юля попросила:

— Лена, отдай мне мои подарки, пожалуйста, обратно. Пойми меня правильно, я не тебе покупала, а любимому человеку. У меня есть на них документы.

Позвонил Никас, подтвердил, что это действительно так. На что Елена ответила:

— А что же тогда мне останется?

И это притом, что она стала наследницей миллионного состояния. Правда, пока не юридически, а фактически. Точнее сказать, оно дано ей до завершения судебного процесса на ответственное хранение, по факту передачи которого была проведена его опись. При этом было допущено грубое нарушение закона, так как была описана только мебель и только в одной квартире из трёх. Опись всего остального имущества проведена не была. А ведь там и картины, и Юрины дневники, и все его магические атрибуты! Сейчас на всё имущество судом наложен арест. Но ещё до того Елена успела отдать Никасу все его картины, ранее подаренные им Юре. Так же как и дневники, которые Юра вёл всю свою жизнь и о которых известный художник начал говорить в средствах массовой информации сразу же после смерти своего друга.

У гроба нет карманов. Деньги тленны.

Не бывает в жизни совпадений и уж тем более кармических. Как-то едем с Юрой в машине. А он спрашивает:

— А откуда твой Володя приехал?

Володя — это мой бывший муж, отец моих детей. Я говорю:

— Из Владикавказа.

Юра так смотрит на меня удивлённо и говорит:

— Рыжая (то есть Лена — прим. A.M.) тоже из Владикавказа… А где он там жил? На какой улице?

— На улице Ноя Буачидзе.

— Рыжая тоже жил а на улице Ноя Буачидзе. Ничего себе. Вот это да.

И смотрит на меня так изумлённо.

Я говорю:

— Мало того, ты родился в Краснодарском крае 23 сентября, мой папа из Краснодара и родился 19 сентября и у вас абсолютно одинаковое отношение к женщинам, деньгам, вещам и к написанию завещания в том числе, а также ко многому другому. И когда-то давно, на протяжении более чем десяти лет я встречалась с мужчиной по фамилии Семенихин, а у Елены фамилия Семененко.

Значит, нужна была наша с Юрой встреча. Так для чего же?

Если дело кажется сложным и безнадёжным, это не значит, что за него не следует браться. Если слово кажется слабым и легковесным, это не значит, что его не следует произносить. Если мы не уверены, что избранный нами путь приведёт нас к намеченной цели, это не значит, что от него надо отказаться. Если есть опасность перегнуть палку, это не значит, что её вообще не следует гнуть. Если в любом деле неизбежны ошибки, это не значит, что надо сидеть сложа руки. Если всякая жизнь заканчивается смертью, это не значит, что не стоит рождаться на свет.

Из дневника Юрия Лонго

Друзья.

Слишком поздно всё это пришло! Признание.

Много было потерь. Нальём сладкого вина и помянем друзей: живых и умерших.

• А почему живых?

• Они ведь всё равно ушли из моей жизни и, очевидно, навсегда.

Помянем:

Думбадзе, Ковальского, Ивана Седова, Крыжевецкого. Илонку, красивую женщину из города Шахты, Володю, из моего же города.

Мы все временные здесь, на земле. Мы берём в аренду кусочек земли, воздух и солнце, домик, крышу и т. д.

• Помянем город Ростов, Москву, Краснодар и людей, которые населяли его в 70-80-е.

• А причём здесь город?

• А потому что я из него тоже ухожу. И не надо этого бояться. Я умру, я уйду со слезами счастья на глазах.

Останутся только эти строки. Возможно, и они превратятся в пепел, а, значит, в огонь, в свет.

А это уже вечность. А свет — это Бог. Жизнь — это ловушка для дураков!!!.

Помянем Диму, который первый увёл меня в горы. «Крымская поляна».

• О, счастливчик! У тебя было много классных друзей!!!

• Не заставляй сейчас работать память: они у тебя в крови!!! (друзья). Они живут у тебя в крови или хранятся не в памяти — в душе! Вот они. Вспомни о них. Подар, Феликс Статников. Люди, которые делали тебя. Ты не сам себя сделал, не сэлфмэн: Тебя сделали друзья!

Батищев! Седов, Ялович, Виталий, Маргарита, Игнат… Солоухин, Трифонов. Тендряков. Булгаков.

Спасибо Юрию Нигибину за его «Машинистку на б этаже».

Спасибо Хэму, Бунину, Андрею, и будь прокляты те собаки, которые хватают за ноги по пути в вечный храм!

Спасибо Лизе за первые поцелуи до пьяна в парке Горького! 

Да! Спасибо Максиму за любовь к бродяжничеству. И пусть слёзы на глазах при упоминании этих людей. Вопреки диалектике, они живы!!! А иначе из чего со-

ткана материя, мир, вечность!? Из дряхлых домов? Из самолётов? Железа???

Вечность соткана из людей! Ушедших и живых.

Помянем и вспомним о друзьях. Ты ведь был неблагодарен. Ты не ценил их.

Ты взял их кусочек души.

Молодость уходит вместе с силой и уверенностью в себя. Вместе с наглостью.

Вместе с друзьями.

Всё, что люди делают, они делают для себя.

Нет! Чушь! (другими чернилами).

КОНЕЦ

АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ВАСИЛЬЕВ

ЗАВ. КАРДИОРЕАНИМАЦИЕЙ СКЛИФА

— Есть определённые законы, по которым мы все живём — законы уголовной ответственности. Человек, который должен идти на операцию, должен дать согласие. Это называется информационное согласие. Если человек не в состоянии дать согласие, то вызывается психиатр. И если психиатр даёт заключение, что человек не может сам решать, тогда вызываются близкие и родные. И они принимают решение. Врачи не могут хватать и резать. Поэтому, если человек не согласен, а психиатр говорит, что он вменяем, то за операцию никто не берётся.

В данном случае Лонго отказался от операции. Более того, он начал ругаться из-за того, что ему нашим

сотрудником функциональной диагностики было проведено обезболивание и сделано эхо-исследование, когда через пищевод вводится датчик, зонд и снимается разрыв аорты.

После того, как было проведено это исследование, после того, как ему сказали, что у него не панкреатит, а разорвавшаяся аорта, причем диагноз был поставлен в течение считанных часов, он меня спросил. Я Вам цитирую: «А Я НЕ ПОТЕРЯЮ СВОИ СВОЙСТВА?» Я ответил: «Я не знаю, Я НЕ СОБИРАЮСЬ НАНОСИТЬ ВАМ ВРЕД». Тогда он сказал: «Я отказываюсь от оперативного вмешательства. Этого не может быть».

Сначала идёт объяснение, какое состояние у больного, потом идёт тактика лечения, наконец, третье — идёт подготовка. Алгоритм ведения таких больных — две недели в реанимации, 21 день в отделении в случае возможности консервативного лечения.

Лонго — гипертоник. За счёт потока, удара крови, произошло отслоение интимы. Есть такое понятие, как бессимптомная гипертоническая болезнь, когда давление 200, а человек его не чувствует. Ничего не болит, и более того — он очень активен по жизни. А бывает, наоборот, человек очень плохо себя чувствует — присядет в изнеможении, меряет давление, а оно 110 на 60. Не его давление, организм уже привык к повышенному.

Давление может быть за счёт гипертонической болезни, а может быть просто за счёт спазма сосудов. Это метеозависимые люди — у них не давление само по себе, а спазм сосудов, который соответственно повышает давление. Это можно сравнить с работой поливочного шланга: вы включили шланг — вода идёт, а когда ужимаете просвет выхода — сила удара становится больше. Аорта — это мощный, большой шланг, который не регулирует давление. Его регулируют нижние, периферические сосуды — они сжимаются, и увеличивается давление. Поэтому некоторые люди краснеют, некоторые бледнеют, а с некоторыми, как ни странно, ничего не происходит.

При психо-эмоциональном напряжении от холодной погоды может произойти выброс гормона, который сужает сосуды. Люди убивают этот гормон внутри себя криком или физической работой. Юрий Андреевич мог волноваться, гормон вырабатывался, давление поднималось, а он его не чувствовал. Сосуды грубеют.

Кардиограмма в таком случае ничего не показывает. Это никакими аппаратами не регистрируется. Это беда нашей медицины. Вот вы ходите в одних и тех же брюках и вдруг смотрите на коленки — у вас ткань просвечивает, а потом вы сели на корточки, давление на ткань увеличилось, и она вдруг разошлась. Вот это тоже самое. Волна бьёт, бьёт по аорте. Каждое сокращение — как удар волны. И от каждого удара аорта растягивается и растягивается. Где-то ткань заживает, грубеет. А потом — джикс…

Надо лечить давление, чтобы не было разрыва аорты. Мы только регистрируем разрыв аорты уже после того, — как он случился. Лонго вдруг почувствовал резкую боль за грудиной вдоль позвоночника сзади. Рвало его из-за давления. Даже не из-за того, что весь организм из строя выходит. Он же поступил с давлением 200. Он не верил до последнего в этот диагноз, потому что сначала ему инфаркт пытались поставить, потом панкреатит… «НЕТ, Я БУДУ ЛЕЧИТЬСЯ САМ». Мы были уже третьи. И он нам не поверил.

— Но как же вы его отпустили? Не понимал по-хорошему, надо было хитростью удержать, потому что вы, в отличие от нас, дилетантов, понимаете: если вы его отпустили, он может умереть.

— Мы не имеем права удерживать хитростью. Мы говорим пациентам сразу всё и открыто. Нигде вы не найдёте большей честности и открытости, как у нас. Но он так хотел уйти, проявил такое упорство, что его никто не могудержать. Все — и ответственный хирург, и главный врач, и Яков Брандт — были в курсе дела. И все уговаривали, и все объясняли. А психиатр! Она же бабулька, ей всё равно: Лонго — не Лонго! Она ему говорит: «Да что Вы делаете???»

Я всю жизнь спасал людей. 25 лет я возвращаю людей с того света. Аорта у него была не расслоившаяся, а сильно разорвана, причем мелко-мелко, так что реальные шансы после операции были 50 на 50. Это же видно всё, когда делается ЭХО… Ему надо было дать согласие на операцию. Мы бы его не взяли сразу в операционную, мы бы стали снимать острый период — сняли бы давление, успокоили, то есть сняли психо-эмоциональное напряжение, чтобы давление снова не поднималось, обследовали. Нужно пройти острый период, когда аорта всё ещё разрывается. Она ингибирует кровь и пропитывается кровью, становится, как холодец. Представляете, что значит прошить холодец? Это нереально. И потом ставится протез аорты на пораженный участок, то есть вырезается пораженный кусок и вшивается искусственный протез. И здесь единственная задача* чтобы аорта не поползла дальше.

Я не знаю, почему он завёлся. Сначала было полное понимание, всё было нормально. И вдруг молниеносно: «Я ОТ ВСЕГО ОТКАЗЫВАЮСЬ. ЗАЧЕМ ВЫ МНЕ ЭТО ДЕЛАЕТЕ? УБЕРИТЕ ЭТО ОТСЮДА» (показывает на сгиб руки, куда ставят капельницу). И было невозможно говорить: «Я-то уберу, но у Вас поднимется давление и…». «НЕТ, ВСЁ РАВНО УБЕРИТЕ». Если бы была неадекватность сознания, если бы психиатр написала, что больной не отвечает за свои действия…

— Вот и надо было написать. Человек бы остался и лечился.

— А Вы уверены в этом? А если бы он в суд подал? А если бы умер во время операции, и родственники в суд подали? Это Вам так теперь кажется, что не подали бы в суд.

— Вы понимаете, до сих пор после его смерти у многих людей жизни на волоске висят. Многие не живут до сих пор, хотя полгода уже прошло.

— Поймите меня правильно, мы сделали всё возможное… Хоть и много было сказано нелестных слов в наш адрес по телевизору, что врачи такие-сякие, не поставили сразу правильный диагноз. Мы всё это слышали, но я могу сказать ответственно, что сделано было всё. Уж как мы с ним разговаривали… Потому что у нас нет такой манеры: «Ах, не хочешь! Ну, иди отсюда». Мы прекрасно понимаем, что так нельзя. Но, как говорится — человек творит свою судьбу сам. Почему он вдруг решил уйти? Я подумал, что это его свойства какие-то, о которых он говорил.

Бумага полностью была оформлена. Она находится в архиве вместе с историей болезни. Раз психиатр написала, что больной адекватен, то он пишет её сам. И он написал: «Я отказываюсь от проводимого оперативного лечения и всех других видов лечений и исследований. Претензий к персоналу не имею». И расписался. Потом расписался ответственный дежурный доктор, психиатр, расписался я, расписался Долгов, расписался Брандт. И главный врач в курсе был. Из архива историю может забрать только суд.

Почему-то когда всё хорошо, о врачах забывают, даже спасибо не говорят. Я уже привык к такому за 2 5 лет. А когда плохо, врачей костерят. И к этому я уже привык. Мне больно, и потому я сына младшего не пустил в медицину. Я 25 лет спасаю людей, но очень редко получаю благодарности. Если всё хорошо, они просто уходят, даже не поблагодарив.

— Понимаете, букву закона не всегда надо соблюдать. Вот меня не пустили в реанимацию, сказали: «По телефону поговорите». А если бы пустили, было бы по-другому.

— У нас стерильная реанимация. Психиатр говорила с ним ещё раз, потом ещё раз. Потом пришёл ответственный хирург, он стал говорить. Но Лонго КАК БУДТО ЗАКОДИРОВАЛИ: «Я УХОЖУ, И ВСЁ». Он был единственный человек, который от нас ушёл. Первый человек, который категорически ушёл, несмотря на все авторитеты. С ним же сам Брандт разговаривал. А он не просто авторитет, он — Бог. НО ЧТО-ТО ЕГО КОДИРОВАЛО. ЧТО-ТО ЕГО ВЕЛО».

Если я скажу, что не верю в Бога, это будет неправда. Если скажу, что верю, тоже не совсем то. Не в том понимании. У меня была хорошая бабушка, ЗОЛОТО МОЁ. Я считаю, что она мой телохранитель сейчас по жизни, она приучила меня, что надо верить, и я верю, но немного иначе. Я не хожу в церковь…

Хорошо помню, как одна пациентка спросила меня: «Как себя вести с этим великим человеком?» Когда я только познакомилась с Юрой, у меня, как и у многих других людей, дрожал голос, я не могла, в полном смысле этого слова, открыть рот. Юрочка говорил: «Пиши». И по ночам, внезапно проснувшись или не ложившись вовсе, в полумраке кухни, я писала ему письма, выплёскивая на бумагу все свои мысли и чувства, буквально распиравшие меня изнутри…

МОИ ПИСЬМА

Письмо

Наверно, так бывает всегда — сначала не осознаёшь, что человек умер, а потом постепенно, но довольно быстро начинаешь ощущать, насколько он был тебе дорог и жизненно необходим.

При всём многообразии друзей и подруг, поговорить о самом важном, дорогом и наболевшем не с кем. И выхода из этой ситуации нет. И Ольга (подруга Аллы) её не заменит. Хотя Алла и говорила нам: «Не расставайтесь без меня. Держитесь друг друга». Да и моя подруга с 32-летним стажем дружбы порадоваться за меня не смогла. Многие люди умеют сопереживать, а радоваться за другого не может почти никто. Вот и получается: откроешься кому-то — могут плюнуть в душу, в себе будешь держать — останешься в одиночестве. Лишь в молодости кажется, будто весь мир открыт навстречу, и все тебе радуются. В общем, не факт, что знание и мудрость — благо. «Горе от ума», как сказал классик.

Многое мне Алла про тебя рассказывала, потому что знала: не любопытство и не желание выгоды у меня в душе, а любовь. Любовь такая, что сердце не вмещает, что отдала бы всё-всё — и в материальном, и в духовном, и в физическом плане. Ее рассказы явились как бы прививкой — я уже заочно была знакома с человеком, которого полюбила.

И тебе она хотела хорошего — говорила, что после 50 лет здоровье у тебя стало хуже, и может, ты оставишь своих «шлюшек»… А я отвечала, что всегда принимаю человека таким, какой он есть. Что жизнь у тебя уже давно сложилась, и твой образ жизни я тоже принимаю. Пытаться что-то менять по меньшей мере глупо. Если любишь и хочешь быть рядом, надо уметь подстраиваться. И мне это нетрудно, потому что ты именно тот мужчина, которого хочется слушаться, для которого хочется жить. И я совсем не ревнивая. Просто наши с тобой отношения совсем не имеют развития. Раньше ты меня обнимал и говорил, что я такая маленькая и лёгкая, что меня надо в ванную на руках вносить. И воду наливал. Я очень хотела быть с тобой, но в последний момент почему-то оказалась не готова.

Тебе нравятся женщины, которые с разбегу прыгают в постель? Не знаю, возможно, это льстит твоему самолюбию, помогает самоутверждаться, избавляться от каких-то комплексов, но нравиться не может! Вместо молодой, полной блондинки Господь послал тебе старую, худую брюнетку (Нет, совсем не старую, миниатюрную шатенку). Но, значит, так нужно.

Вот пока что и всё.

Любящий тебя Малышок 28.09.04

Письмо

Я так хочу, чтобы ТЫ БЫЛ СЧАСТЛИВ!

Счастье — это что-то тонкое, кружевное, эфемерное, лёгкое, неуловимое, поэтому, чтобы создать его нужен хороший мастер и кропотливая, ювелирная работа. А ещё нужно беречь его и ухаживать за ним. Каждый день и каждый час, причём с радостью, полной открытостью и нацеленностью на любимого, зная, что ему это нужно, что ему от этого лучше, удобнее, спокойнее. И обязательно сознавать, что оно есть, а иначе можно и не заметить, иначе и потерять недолго.

Видимо, это и есть надёжность, о которой ты говоришь.

СЧАСТЬЕ — В НАДЁЖНОСТИ, которая проявляется в основном в серых, каждодневных мелочах, но и в больших делах тоже И дико трудно, и нельзя ждать, что это заметят, оценят и ответят. Ведь счастье — это просто состояние души, потребность идти навстречу любимому.

Успех, признание, достаток, женщины — наверное, ещё не есть счастье. Это для самореализации, честолюбия, комфорта…

Принято думать, что тыл должен быть у женщины за мужской спиной. Но для мужчины тыл не менее важен, он — в понимании того, что есть кто-то, кто без вопросов и доводов всегда встанет рядом, потому что просто любит.

Хорошо быть одному, когда на завтра есть кому сказать, как хорошо вчера было одному.

Со временем счастье и крепнет, и разрушается одновременно; сила — в привычке; привыкнув, перестаёшь ценить и замечать хорошее, начинаешь стремиться к чему-то большему и, как кажется, лучшему. Появляются самоуверенность и самодовольство. Хотя всем известно — от добра добра не ищут.

Все настоящие, большие, глобальные понятия всё-таки относятся к категории «порядок», который скучен (порядок скучен, интересен хаос). Это факт.

P.S. Получилось почти как в фильме «Доживём до понедельника» — сочинение на тему «Что такое счастье?»

Твой маленький, добрый, нежный, ласковый, иногда сердитый, но всегда-всегда любящий тебя Котёнок. 01.07.05

Письмо

Юрочка, я тебя очень люблю и переживаю по поводу наших ссор.

Почему это происходит? Ведь я всегда с радостью стремлюсь навстречу твоим словам, поступкам, желаниям, даже мыслям!

А какое счастье думать и заботиться о любимом человеке!

И в ЖЭК ходить, и полы мыть, и подарки выбирать.

И унитаз мыть (ты не поверишь) приятно, и носки стирать!

Ведь будет чисто и удобно тебе — моему СОЛНЫШКУ, ЯГОДКЕ, ЗАИНЬКЕ!

И всё время хочется ещё что-нибудь придумать и сделать, чтобы ты удивился и похвалил. Пусть даже про себя (я почувствую).

Я пришла просто помогать любимому человеку — ну, природа у меня такая, потребность быть ему нужной.

Нужно обязательно жить в соответствии со своей природой.

И это уже счастье — иметь такую возможность. Уйти и не иметь ее — вряд ли я стану счастливее. Буду маяться, как душа самоубийцы, которую нигде не принимают. Ведь искать можно грибы с ягодами, а человека нужно встретить. А он после Тебя может больше и не встретиться. Да и не мыслю я никого другого.

Я мечтаю, чтобы всё моё время, силы, желания — вся моя жизнь — были отданы тебе и нашему малышу. Я всё успею. Сделать шаг вперёд всегда труднее, чем шаг назад. Но ты только представь, как он вбегает к тебе домой, обнимает тебя за ноги (ведь он же маленький), а ты поднимаешь его на руки, и он обнимает тебя за шею и целует в усы! Он будет обязательнообязательно похож на тебя, потому что у меня мелкие черты лица, а у тебя яркие и сильные.

Я тебя целую, мой самый хороший.

Люблю твои ладошки и ушки.

Всегда твой Малышок. 08.07.05

Письмо

Ягодка моя, ты не только моё солнышко, ты моя ягодка!

Это я — твой Котёнок, твой Малыш. Мне нравится, когда ты меня так называешь.

У меня столько нежности к тебе, во всех моих клеточках, и я счастлива, что ты даёшь мне возможность дарить её тебе. И я получаю удовольствие и наслаждение оттого, что все она только для тебя.

Но только накрывает она меня в основном дома, а когда я прихожу к тебе, начинаю комплексовать и стесняться и поэтому почти вся она так и остаётся где-то глубоко-глубоко. И от этого я бываю злая. На себя. От того, что держу в себе и не раскрываюсь до конца.

Я люблю тебя безгранично и стараюсь научиться любить, не разрушая друг друга — ни себя, ни тебя.

Говорят, что от своего любимого надо, как из-за стола, всегда выходить чуть-чуть голодной. Я в этом плане всегда голодная.

Сейчас третий час ночи, только что выпроводила всех гостей. Всех-всех, ты понял? Очень соскучилась по твоему лицу, голосу, телу, волосам. Просто по обстановке рядом с тобой.

Очень жду вторника — расцеловать твои ладошки, ушки, глазки, прижаться к животику.

Только твоя Аллочка — Котёнок, Малыш, Малышок, Мышка.

Письмо

Все письма рождаются ночью — обостряются чувства и, почти минуя мысли, выстраиваются в слова. Не знаю, нужно ли Вам это? Сложно отпустить желание, особенно когда знаешь, насколько беззаветно и бескорыстно можешь любить и отдавать себя любимому, ничего не ожидая взамен. Лишь удовольствие видеть и возможность делать. Хотя бы редко, хотя бы иногда. И счастье, и благодарность от осознания того, что жизнь даёт тебе этот подарок

Говорят: «Любовь — это Ты, страсть — это я». Бывает и любовь без страсти, и страсть без любви. Но когда любовь в душе и сердце переплетается со страстью в теле, сливаются тихая нежность и сумасшедший инстинкт.

«Должен» — плохое слово. Должен человек только на работе по должностной инструкции и больше нигде. А в личной жизни отношения основываются на желании, и кайф получаешь от самого процесса, от самой предоставленной возможности говорить, дарить, отдавать, помогать…, растворяясь в поступках и желаниях другого.

Любить — с достоинствами и недостатками, а если чего-то не будет, то это будет уже не он, а кто-то другой. А другой не нужен. Ведь полюбила-то именно этого!

Смысл жизни в другом человеке. Счастье — в счастье другого. При всём благополучии и наличии всего необходимого (дети, друзья, работа, деньги…), жизнь не в жизнь, если нет возможности отдавать себя любимому. Для него одного хочется быть и красивой, и умной, и успешной. Счастье — это когда твоё существование на земле доставляет кому-нибудь радость. Может, неправильно всё. Не знаю. Но у меня так.

Я Вас целую.

Алла.

Письмо

Любимый, я с ума схожу уже от одного только голоса твоего и запаха. Мне всё нравится — твои глаза, взгляд, волосы. А бывает иногда такое сочетание взгляда, мимики и голоса — замирает дыхание и держит мгновение, чтобы впиталось даже на физическом уровне.

Усы — шикарные. Хочется прижаться к ним, понюхать, поцеловать.

Я так хочу твой вкус pi запах!

Руки — фантастика!

Пальцы, ногти — я разглядела их ещё в первый день. Когда ты положил руку на мою ладонь, я забыла, зачем пришла на приём. Только дня через три с удивлением поняла, что совсем не думаю о результате. А вспоминаю и вновь прокручиваю, как ты посмотрел, что сказал, как отвернулся к окну, как повернулся. С тех пор всё время разговариваю с тобой, что-то объясняю и признаюсь в любви, наверное, уже в тысячный раз.

И даже то, что с возрастом приходит, мне тоже нравится. Тебе всё идёт! Это всё — твоё. Ты принадлежишь к тому типу мужчин, которые с возрастом становятся всё лучше и лучше.

С первого дня я не вижу мага. Вижу только мужчину — красивого, умного, доброго, ласкового, застенчивого, умеющего любить. Я знаю!!! Я вижу!!! И голова всё время упрямо вспоминает, как ты сказал, что я похожа на твою первую жену, и тело рвётся к тебе безумно и кричит уже так отчаянно, что сердце плачет от избытка и тяжести накопившейся любви, нежности, заботы… И мысли даже не путаются — пропадают куда-то, и языку злом завязывается!!! И душа хочет отдать всё! Ну, совсем всё — и в духовном, и в материальном плане!

Всё — значит ВСЁ!!!

Алла.

Письмо

Зашивала твой белый балахон, а он пахнет тобой.

Да так сильно!!!

И я — как пьяная.

И шить невозможно.

И стирать не хочется, потому что не будет пахнуть — всё равно, как будто был ты и ушёл.

Я так люблю тебя, самый дорогой мой человек!

Скучаю по тебе и всё время о тебе думаю, и смотрю твои фотки в компьютере, а когда уезжаешь — считаю дни до твоего возвращения и жду звонка и твой голос в трубке.

Когда прихожу в твою квартиру, даже если тебя нет, всё равно ты есть — твои вещи, твой восхитительный

запах. И мне спокойно и радостно, и хочется переделать все дела, и чтобы тебе понравилось.

А когда ты обнимаешь меня, всегда так крепко, сильно и долго, что моя грудь чувствует твоё тело даже через одежду, и хочется стоять так вечно. Не писать, а говорить о любви. О том, что с тех пор, как мы вместе, у меня никого нет. Но мне нетрудно хранить верность своим чувствам, потому что, когда сердце занято, в любом случае занято и тело. Моё сердце занято — значит, не свободно и тело, которое помнит и мечтает о любимых руках, любимом дыхании, любимом запахе.

Твой Малышок 03.12.04

Письмо

Для чего всё это было? Как понять?

Вспоминаю, что где-то читала, как Микки Рурк в отчаянии отрубил себе мизинец, чтобы заглушить душевную боль. Не знаю, почему я ещё жива? Меня как будто подключили к электричеству, и счастье — это когда уже просто спокойно. Спать, есть, ходить по квартире туда-сюда. На улицу — уже плохо. Почему у человека, так настроенного на другого, отбирают эту возможность? Столько было сил — и душевных, и физических. Когда Алла позвонила и сказала твои слова: «Передай Алле, пусть во вторник приходит», счастьем была пёрвая мысль: теперь я смогу заботиться о нём — готовить щи, жарить котлеты, делать морковный сок! И работа нравилась — изотерика это моё.

Когда человек отдаёт, он должен восстанавливаться, получать. Откуда-то появилась обида и начала расти, хотя внутренне я боролась с ней. Долго и упорно. Ведь любящая женщина непременно победит женщину-человека. Хотелось вывернуться наизнанку для тебя, чтобы у тебя было всё самое лучшее, всё лучше всех. Чтобы выглядел лучше всех, и в квартире было хорошо. Психологи говорят, что человек таким образом хочет заслужить похвалу. Но все совсем не так. Это внутренняя потребность, которая просто есть.

Но откуда же тогда обида?

Почему же так хочется и себе?

Почему же «любить» расценивается, как «использовать»?

Это неправильно.

Нет жизни на этом свете. Только мука, безысходность и слёзы.

20.02.06

БРЕ-Д-Д, или письма Веры Мироненко

1.

Здравствуй, Алла! Это моё последнее письмо, звонков тоже не будет. К тебе абсолютно никаких претензий. Причина — твоё место работы. Я сообщила ЮА, что в моём исполнении все письма, звонки и приходы прекращены. Любое же моё общение с тобой (если он узнает), может быть им истолковано, как опосредованная связь с ним.

С тобой мне всегда было приятно общаться. Твоим всепрощением и всепониманием я не обладаю. Да и считаю, что всё это в данном случае пустое. Он стольких женщин ломал под себя. Ну, и где же его счастье в личной жизни? Я понимаю, перевоспитал женщину и живёт с ней душа в душу, а так… Я, например, не испытываю никакого желания быть поломанной и выброшенной игрушкой. Да и с профессиональной точки зрения ему слабо меня поломать.

ДА И С ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЕМУ СЛАБО МЕНЯ ПОЛОМАТЬ. А если он хочет всё переводить в обыкновенные человеческие отношения, то мне и «париться» вообще ни к чему. У простых людей мужчины сами проявляют инициативу в общении с женщинами.

Во вложениях мой небольшой подарок тебе — это очень подробное описание моих встреч в январе с Ю.А. Писала для сына (он требует очень подробно), копировать письма для тебя лень, так что, если тебя что-то обидит там, то ЗАРАНЕЕ ИЗВИНЯЮСЬ ЗА МОЁ МНЕНИЕ. Эти письма ЮА показывать не рекомендую, побереги его нервную систему. А там, как сама хочешь.

Хочу дать тебе один совет. Будь поосторожней со словами. Объясню на примере. Твоя фраза в SMS “Передам, только боюсь, что всё это напрасно” крайне неудачна. Тебя спасло моё очень хорошее отношение к тебе, а так бы получила неприятный ответ: «Если это твоё мнение, так и держи его при себе, мнение обслуги меня не интересует». Надеюсь, название своей должности — секретарь — ты помнишь? Это ещё полбеды, а вторая её часть — злоба, направленная лично против тебя. ТЫ УЖЕ УМЕЕШЬ ОТРАЖАТЬ МАТЕРИАЛИЗАЦИЮ НЕГАТИВНЫХ МЫСЛЕЙ МАГОВ? ИЛИ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТВОЙ ШЕФ КИНЕТСЯ ТЕБЯ ЗАЩИЩАТЬ?

А у меня с ним осталась одна проблема во взаимоотношениях. ЮА предсказал, что где-то в конце февраля — начале марта 2006 года я приду к нему снова. НЕТ, не приду! Но как-то неприлично; что магистр лопухнулся с предсказанием. ХОРОШО БЫ если бы КТО-НИБУДЬ подкинул ему домой рыженького пушистого котёнка по кличке «Верка». Пусть в человечности лучше тренируется на кошках!

ВСЕГО ТЕБЕ НАИЛУЧШЕГО в ЖИЗНИ.

Вера.

2.

Аллочка, во вложении описание семинара, которое я сделала для сына по его. просьбе. Его, если хочешь, можешь показать Ю.А. А вот само письмо именно для тебя.

В воскресенье я с ним разговаривала по телефону. Это просто что-то. Говорил он с такой скоростью, что это напоминало стрельбу пулемёта «Максима». Я уж быстро говорю, но такое «скоротрёпство» даже мне было тяжело воспринимать. Я поблагодарила его за то, что получил посылку. Тут же визг, что, мол, прислала какое-то масло, высылай икру. «Во-первых, масло не тебе — отдай вместе с магнитом «Парфенон» Алле. Во-вторых, привезу я тебе икру, как же её перешлёшь посылкой?» «А, ну, да, испортится».

Потом он начинает меня просто уговаривать привести хоть какую-то икру, хоть красную. При чём здесь красная? Волгоград явно находится не на Дальнем Востоке! Причём между фразами у него вылетали утверждения, что я сумасшедшая!

А потом он меня убил намертво. Предложил встретить меня на вокзале. «Только не это! Я знаю, где ты живёшь. Принесу сама!» «Значит, второго января».

Алла, я пока не знаю, в какое время я окажусь у него, но тебе настоятельно рекомендую категорически не оказаться у него в этот день дома. Сценарий может развиваться по-разному. Он мне так часто, уже около двух лет, трындычит по телефону о подарке в виде чёрной икры! Что же, подыграю, лох — хорошая роль. Посмотрим, попутает Ю.А. пиар с благотворительностью или нет.

Вера.

3.

Выполняю своё обещание подробно описать третий семинар. Причём у меня получилось два в одном. Твоя же мама не может жить скучно. Если приключений нет, то мы их создадим. Я совместила Галин семинар и шоу общения с Юрием Лонго.

После нашего совместного общения с ним в 2004 году, он начал «куковать» про чёрную икру в телефонных разговорах. Узнала я цены на икру и поняла, что моя жадность больше, чем моя любовь к нему. Меньше, чем поллитровую банку, дарить неприлично, так что вопрос был аккуратненько замят. Магистр так и не унимался, и практически каждый телефонный разговор заканчивался вопросами об икре. Прямо умилил меня фразой: «Когда ты привезёшь мне икру, хотя бы красную?!» В результате я пошла с ним на сговор. ЕСЛИ ОН ПОЛУЧАЕТ ПОСЫЛКУ ПОДАРКОМ ДЛЯ ЕГО СЕКРЕТАРЯ, ТО Я ОСЧАСТЛИВЛЮ ЕГО ИКРОЙ. Посылку он получил, но что-то плохо отдавал чужие вещи, пришлось к нему позвонить. Похоже, полазил маг и волшебник в будущем. Вырвал сцену с ключевым фрагментом, и так ему захотелось претворить побыстрее в жизнь, что стал насиловать меня ключевым фрагментом. А зря! Может, сцену недоглядел до конца, а, может, из-за несвоевременности включается эффект «Ещё рано» и корёжит существующую матрицу событий. Но всё развернулось так.

Я купила икру, поллитра за 5500 рублей. Это ровнёхонько половина моей зарплаты на основном месте работы. Правда, деньги свои не тратила, финансировал мой дорогой директор. Моё печальное выражение лица человека, благополучно летящего в финансовую пропасть, обычно финансируется. Так вот он отфи-нансировал и подарок Лонго полностью. Простые люди — гении магии, он не пожадничал на деньги, и получилось: «Тебе икру — мне женщину7».

По телефону я сообщила, что приезжаю второго января, и с абсолютным спокойствием пошла к нему. Работала ВИЛКА. Или он сам забирает и поговорит со мной, а я давно этого хотела, или Катя (дочь) с Ильёй и я с друзьями по семинару по-братски делим банку и весело её пожираем.

Домофон.

— Ну, пришла твоя чёрная икра. Или открывай, или выходи.

— А, пришла. Сейчас я выйду. Ой, нет. Сама заходи, только в подъезде у квартиры пообщаемся.

Поднимаюсь практически вместе с соседями, которые с большим мужским интересом разглядывают меня, поэтому, когда он открывает, я уже тихо ржу, показываю ему пакет с банкой и спрашиваю: «Поговорим?» Сначала он дёрнулся на лестницу, но то ли соседи помешали, то ли просветление напало, и он понял абсурдность разговора на лестничной площадке, но пригласил меня в квартиру. Так смертью храбрых погибло его утверждение «Никогда тебя больше в квартиру не пущу», сказанное ещё на Коптельской в 1991 году.

— Разувайся, проходи, вот тапочки. Нет, не разувайся, стой здесь.

— А ты в икру ничего не подложила?

— Колдун, не бойся. Хотя её надо съесть дней за 10, так как она не сильно солёная.

— А вдруг там какой-нибудь стрихнин?

— Знаешь, а мы на браконьеров жуть нагоняли, используя твоё имя, чтобы икра была качественной.

— В следующий раз, когда приедешь, привезёшь ещё икру.

— Ой, не могу. Это уже слишком. Ты что, считаешь, что я тебе подрядилась икру возить? Пять с половиной тысяч — это слишком.

— Для меня пять с половиной тысяч не деньги.

— А для меня деньги.

— Не проходи в комнату, там у меня ценные вещи, ещё что-нибудь украдёшь!

— Ха-ха-ха, когда ты меня закрывал на Коптельской, вот могла понабрать. Не бойся. Слушай, коль уж вошла в квартиру, дай посмотреть.

— Только не разувайся. А у тебя ноги не грязные?

— Это сейчас сложно, так как на улице снег. А что, квартиру сам убираешь?

— Да, сам! (Между прочим, в квартире было удивительно чисто, вещи разложены по местам.) Я прошла к входу в зал (весь выдержан в светлой гамме и наполнен светом, на стене висит только одна картина).

— Мне нравится (особенно приятно смотреть, если вспомнить старую квартиру на Коптельской, которая напоминала кладовку музея, да ещё всё в тёмных тонах, и классическая совдеповская стенка).

Потом пошли к машине, по дороге обсуждая тематику горных лыж. Я ему тихонечко объясняла. Что эту любовь я ему подселила, моя мысль.

— Нет, я всегда на лыжах катался.

— Так это на равнинных.

— Я раньше президента начал.

— Сколько лет назад?

— Ну, лет шесть.

— Тогда такой вопрос. УТОЧНИТЕ ДИАГНОЗ, ПОЧЕМУ ВЫ НАЗЫВАЕТЕ МЕНЯ СУМАСШЕДШЕЙ.

— Я что, психиатр?

— ТАК ВОТ И НЕЗАЧЕМ СТАВИТЬ ДИАГНОЗ, ЕСЛИ НЕ СПЕЦИАЛИСТ. Я, между прочим, называю Вас ненормальным и могу это аргументировать.

— А КТО МНЕ ПИСЬМА ПИШЕТ? ПОДПИСЫВАЕШЬСЯ «ЖЕНА», говоришь, что все претензии к Дмитриусу Лонго, что он устроил этот астральный брак. НЕ СУМАСШЕДШАЯ ЧТО ЛИ? Ну, ты можешь быть гениальной или сумасшедшей. Какая ты?

— В МАГИИ ГЕНИАЛЬНАЯ (причём я получила это, просто родившись в определённом роду, а вот он бастард).

— ВОТ И ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ ПРОШЛО.

— Пятнадцать лет назад ты «лёгким магическим движением» убил обыкновенного человека. Вот тебя и посадили в Тюрьму на пятнадцать лет. (Очень ему не понравился мой юмор.) В том гипнозе в 1991 году была одна фраза: «За то, что ТЫ слишком много себе позволил, ТЫ пойдёшь по БОЛЬШОМУ КРУГУ..». И из него тебя никто не сможет вырвать, только ты сам.

А откуда ты знаешь, когда мы в последний раз общались? Ты же меня не помнишь.

— Ну, я же помню, когда в Волгограде выступал.

Тут же он мне припоминает сцену во Дворце

Спорта.

— Ну, за эту сцену я была готова тебя порвать на много маленьких Лонгов. Когда я сказала, что «я — твоя жена и должна родить тебе ребёнка», вот рожи были у народа. Половина в шоке, СУМАСШЕДШАЯ, половина в ужасе… Когда меня выволокли из зала, я кричала: «Да успокойтесь! Это профессиональное!» Всегда хотела найти свою вторую половинку. Надо же, нашла, а она изуродована, как «Бог черепаху».

— Ну, ты и вправду СУМАСШЕДШАЯ, коль ходишь на семинары по магии.

— Нет, основная задача этого семинара — разработать методику, как можно уйти из ЧЁРНОГО РОДА, если человек не желает в нём оставаться. У нас там, на семинаре, все люди, на счету у которых исполненные порчи на смерть. Галина, руководитель семинара, когда разогнала меня на первом семинаре в кармических энергиях, сама срочно попала в больницу на операцию. Кое-кто из её родни неожиданно умер. Старая команда практически рассыпалась, многие ушли из-за меня.

После каждого держания меня за руку происходил процесс легкого доступа к моему телу. Так насколько я помню физику — это разомкнутый круг. А что может получиться, если контур замкнуть, держась обеими руками? Я ему об этом чуть не проболталась на последней встрече. Всё-таки источаемое им очарование действует очень сильно.

Вот так мы пообщались. Когда мы расставались у машины, то он крикнул, что я приду через 1,5 месяца. Я ухмыльнулась, замотав головой в знак отказа. ХЛЕБ ЗА ЖЕЛУДКОМ НЕ БЕГАЕТ. Вот уж не знаю, какой он специалист по предсказанию будущего, но Я ЭТОТ ЦИРК РЕШИЛА ПРЕКРАТИТЬ. Хватит этой игры в поддавки. Я ТАК ХОЧУ.

Вера.

Фотоматериалы

  

Юрий Лонго — начало 90-х гг.

  

  

  

  

  

Юрий Лонго с женой Людмилой Никитиной, отцом Андреем Ивановичем и Дочкой Юлечкой. 23 сентября 1982 г. В День рождения и Юрия, и Юли

  

  

  

  

 

  

  

  

 

 

Ксения Лонго — внучка Юрия Лонго. Январь 2009 г.

Алла Михайлова — секретарь Юрия Лонго и его дочь Юлия Лонго. 1 мая 2009 г.

   

  

Юрий Андреевич Лонго. 90-е гг.

Оглавление

Посвящение

Благодарности

ОТ АВТОРА

ЧАСТЬ I

  Валентина Алексеевна Мелета: «Мы С МУЖЕМ ПРОЖИЛИ ВМЕСТЕ СОРОК ЧЕТЫРЕ ГОДА И НИ РАЗУ ДРУГ ДРУГУ НЕ ИЗМЕНИЛИ ДАЖЕ В МЫСЛЯХ»

  ОКСАНА ЛОЗОВАЯ, ИЛИ РАССКАЗ ПРО ВОСПИТАНИЕ, ГЕНЫ И ГЕНИАЛЬНОСТЬ

  В ЗАКЛЮЧЕНИЕ ОТ АВТОРА

  БУСИК-БУСЕЧЕК

  ДОЧЕНЬКА

  АНЕЛИНА ЛОНГО

ЧАСТЬ II

  ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ ЛОНГО

  ВЛАДИМИР РУБАНИК:

  АЛЕКСАНДР АСТРОГОР:

  ВЛАДИМИР ЦУКЕРМАН — ЧЕЛОВЕК-ПРАЗДНИК:

  АЛЕКСЕЙ ГАЙВАН:

  ГЕННАДИЙ ГОНЧАРОВ:

  ЕВГЕНИЙ ЧЕРНЫХ:

  СЕРГЕЙ КУЗНЕЦОВ:

ЧАСТЬ III. ЮРИЙ ЛОНГО И ЕГО ЖЕНСКИЕ ТАЙНЫ

  ЭТО НЕ КОНЕЦ

  «МНЕ ТЕБЯ БОГ ПОСЛАЛ»

  АЛЛОЧКА ПЯТИГОРСКАЯ

  О ТОМ, КАК МОЖНО СГЛАЗИТЬ, ИЛИ ПОЧЕМУ УМЕРЛА АЛЛА ПЯТИГОРСКАЯ

  UROCHKA — MY LOVE

  «ТЫ МНЕ ТУТ НЕ НУЖНА»

  «ТВОЯ ЛЮБОВЬ — МОЙ АСТРАЛЬНЫЙ ШИТ»

  МАССАЖИСТ И ПАРИКМАХЕР В ОДНОМ ФЛАКОНЕ

  ЗНАКИ СУДЬБЫ

  «Я ВООБЩЕ ПРОСВЕЧИВАЮ, КАК ЛЯГУШКА»

  ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПАЦИЕНТКИ

  ВЛАДИМИР БОЛОТИНСКИЙ — ОТВОРОТ В ДЕЙСТВИИ

  ОШИБКА МАГА ИЛИ КАРА ВСЕВЫШНЕГО ?

  ЮРИЙ, ЮРОЧКА, ЮРАСИК

  СУДМЕДЭКСПЕРТ АНЯ ШАТУНОВА

  КРИСТИНКА

  ЮЛЕЧКА

  МОЙ ЛЮБИМЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК

  «МНЕ НЕ НУЖНЫ ТИТУЛЫ, МНЕ НУЖНО СЧАСТЬЕ»

  «Я БЫ ЗАПРЕТИЛА РОЖАТЬ ПОСЛЕ СОРОКА»

  «УЖЕ НЕ УСПЕЮ ПОБЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ»

  ТАТЬЯНА ИЗ МУРМАНСКА И ВЕРА ИЗ ВОЛГОГРАДА

  «Я БУДУ С ТОБОЙ ДО САМОЙ СМЕРТИ»

  В «СКЛИФЕ»

  ПО ЗАКОНАМ КАББАЛЫ

  ПОДАРОК ДЛЯ НИКАСА САФРОНОВА

ЧАСТЬ IV. СУД ДА ДЕЛО

  МАГИЧЕСКОЕ ЗАВЕЩАНИЕ

  ВСЁ, ЧТО НАС НЕ УБИВАЕТ, НАС ДЕЛАЕТ СИЛЬНЕЕ

  ПРОХОДИТ НЕ ВРЕМЯ — ПРОХОДИМ МЫ

  MADAME, ИЛИ ТЕАТР ОДНОЙ АКТРИСЫ

  «Я, Я — ПЕРВЫЙ КОЛДУН РОССИИ!!!»

  ПО ТУ СТОРОНУ МАГИИ

  АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ВАСИЛЬЕВ

  МОИ ПИСЬМА

  БРЕ-Д-Д, или письма Веры Мироненко

  Фотоматериалы Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg