«Томми-бродяга»

Томми-бродяга (fb2) - Томми-бродяга (пер. Л. Гнесина) 2299K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Горацио Олджер

Горацио Олджер Томми-бродяга

Horatio Alger

Tattered Tom. The Story of the Street Arab

Перевод с английского Л. ГНЕСИНОЙ

Художник А. ВЛАСОВА

© Л. Гнесина. Перевод на русский язык, 2012

© А. Власова. Иллюстрации, 2012

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2012

* * *

Предисловие от издательства

Горацио Олджер (1832–1899) – американский писатель, известный во всем мире своими романами для юношества. Его герои – это ребята скромного происхождения, которые тяжелым трудом и усердием добиваются успеха. Истории, написанные Олджером в конце XIX века, получили в Америке такую популярность, что писателя стали называть одним из создателей «американской мечты» – мечты о том, что каждый может добиться благополучия упорным трудом.

После окончания Гарвардского университета Олджер начал свой путь в литературу. Первые его произведения были написаны для взрослой аудитории и не принесли начинающему писателю популярности. Зато вышедшие позже повести для юношества сделали имя Горацио Олджера невероятно популярным в Америке. За свою жизнь писатель издал более ста книг. Некоторые произведения были собраны и опубликованы уже после смерти автора.

Роман «Томми-бродяга» вышел в свет в 1871 году. В предисловии к первому изданию сам Олджер написал: «Читатели могут удивиться, обнаружив, что Томми – центральная фигура повествования – девочка. Но спешу уверить моих читателей, что девочка эта не совсем обычная. <…> Но я рискую надеяться, что, несмотря на бесчисленные недостатки моей героини, читатель полюбит Томми и ее судьба будет ему не менее интересна, чем судьбы героев моих предыдущих книг».

Томми – существо действительно необычное. Дитя улицы, вынужденное самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, вначале старается одеваться и вести себя как мальчишка – ведь так гораздо легче прожить. Трудолюбие и твердый характер помогают Томми пробиться в жизни. Счастливое стечение обстоятельств меняет жизнь подростка, и постепенно бродяжка с улицы обретает не только вполне девичье имя, но и семью.

Глава 1. Знакомство с Томми

Мистер Фредерик Пэлхэм, элегантный и изысканно одетый молодой человек, стоял на углу Бродвея и Чемберс-стрит, размышляя, как ему перейти на другую сторону, не испачкав до блеска начищенных ботинок.

Он уже было решился пуститься в путь и даже сделал два шага, когда увидел перед собой протянутую грязную руку и услышал:

– Дайте-ка цент, сэр!

– Прочь с дороги, грязная дрянь! – гневно ответил нарядный джентльмен.

– Сам ты грязная дрянь! – мгновенно последовал ответ.

Фредерик Пэлхэм презрительно посмотрел на странное создание, которое осмелилось назвать его – образец элегантности и моды – грязной дрянью.

Этому уличному подметальщику было лет двенадцать. Определить, мальчик это или девочка, было непросто из-за странной одежды: голову с торчащими короткими вихрами покрывала мальчуковая кепка, а под старым мужским пиджаком виднелось вполне девчачье платье. Все эти предметы туалета были изношены до самой немыслимой степени.

Лицо подметальщика было темным, скорее всего от грязи, но его оживляли блестящие карие глаза, глядящие на мир с удивительным выражением, в котором сквозили и юмор, и непокорная дерзость, и уверенность в себе.

– Сам ты грязная дрянь! – повторил странный подросток.

– Брысь отсюда! – возмутился денди, который был вынужден остановиться, потому что маленький подметальщик стоял на его пути и обойти его можно было, лишь ступив в грязь великолепно вычищенными ботинками.

– Дай цент, ну?

– Я сейчас полицию позову!

– А я ничего противозаконного не делаю. Ну, дашь цент-то?

Рассерженный мистер Пэлхэм поднял трость.

Тогда Томми (хотя это была девочка, но ее все звали именно так, и она сама едва помнила другое, настоящее имя) насторожилась. Она увернулась от удара и слегка прошлась грязной метлой по ботинкам мистера Пэлхэма.

– Мерзавка! Туфли мне испачкала! – с досадой воскликнул он.

– А зачем ты на меня замахнулся?

Денди решил прекратить пререкания и пошел не отвечая, тем более что приближался экипаж. Чувство самосохранения оказалось сильнее диктата моды – важнее не оказаться под колесами, чем аккуратно пробираться по грязи и беречь блеск туфель.

Но сразу же нашлась возможность поправить нанесенный урон.

– Почистим ботинки, сэр? – закричал чистильщик, который сидел со своими многочисленными щетками на другой стороне улицы.

Фредерик Пэлхэм посмотрел на свои туфли. Весь их шик пропал: они были безнадежно испачканы. Тратить деньги на чистку не хотелось (Фредерик был скаредным человеком, хотя и довольно богатым), но и идти по Бродвею в грязных туфлях было немыслимо: ведь можно встретить знакомых, и дам в том числе. И тогда его репутации городского модника будет нанесен непоправимый ущерб.

– Давай, парень! Постарайся как следует, – сказал он чистильщику.

– Хорошо, сэр.

– Сегодня мои туфли уже один раз чистили. Если бы не эта грязная метла, я бы перешел не испачкавшись.

Чистильщик ухмыльнулся. Он хорошо знал Томми и с интересом наблюдал за только что разыгравшимся перед ним спектаклем, понимая, что может извлечь из него пользу для себя. Но высказывать свои мысли вслух не считал нужным.

Мистер Пэлхэм удовлетворенно посмотрел на сверкающие туфли:

– Сколько ты хочешь, мальчик?

– Десять центов.

– Я считал, что это стоит пять.

– Я не могу себе позволить работать задаром, сэр!

Мистер Пэлхэм отчитал бы зарвавшегося мальчишку, но увидев приближающегося знакомого, не стал затевать скандал. Он медленно достал монету, вручил ее мальчику и двинулся дальше.

Чистильщик внимательно оглядел улицу в поисках следующего клиента, но увидел лишь Томми, которая подошла к нему со своей метлой.

– Сколько он тебе дал, Джо?

– Десять центов.

– А сколько из них ты дашь мне?

– Ничего.

– Если бы я не испачкала ему туфли, у тебя бы не было этих денег.

– Так ты это нарочно?

Томми кивнула.

– Зачем?

– Он обругал меня. Это, во-первых. А во-вторых, я хотела дать тебе заработать.

Джо подумал немного и решил удовлетворить просьбу:

– Вот тебе цент.

– Два!

Еще немного подумав, Джо кивнул, и вторая монетка перекочевала в карман платья Томми.

– Вдвоем мы можем организовать неплохой бизнес, – ухмыльнулась девочка.

– Пожалуй, – согласился Джо. – А ты молодчага, хорошо придумала!

– Приходится. Пожил бы с моей Бабулей, тоже начал бы быстро соображать!

Томми вернулась на другую сторону улицы и принялась старательно махать метлой. Ее усилия ограничивались тротуаром. Проезжая часть была грязнее и, конечно, тоже нуждалась в уборке, но там ехали экипажи, и выходить на нее было небезопасно.

У Томми было собственное представление о том, где и как надо подметать. Как и многие взрослые, занятые муниципальным трудом, она относилась к своей работе как к средству зарабатывать деньги, и этим ее интерес начинался и заканчивался.

В этот ранний час немногие переходили Бродвей, и совсем мало было тех, кто обращал внимание на старания девочки.

– Дайте мне цент, сэр, – решительно сказала Томми толстому джентльмену.

Тот достал монету в пять центов, но неловко уронил ее в грязь. Девочка выловила медяк, вытерла пальцами, а потом еще обтерла о платье.

– Не боишься испачкать платье? – улыбнулся филантроп[1].

– Какое это имеет значение? – холодно ответила Томми.

– Да ты философ! – сказал толстый джентльмен.

– Если будете обзывать меня всякими словами, я измажу вам ботинки! – возмутилась Томми.

– Не хочешь, чтобы тебя называли философом?

– Не хочу.

– Тогда я должен извиниться, – джентльмен вынул из кармана еще одну пятицентовую монету и протянул удивленной девочке.

– Это мне?

– Да.

У Томми заблестели глаза: для нее получить целых десять центов было равносильно обретению золотого самородка. Девочка стояла в грязи и смотрела, как ее благодетель переходил улицу. Потом вдруг, окрыленная какой-то идеей, бросилась за ним и схватила сзади за пальто.

– В чем дело? – удивленно спросил толстяк.

– Знаете, сэр, за пять центов вы можете обозвать меня еще как-нибудь…

Неожиданное предложение потрясло ее нового знакомого, он расхохотался:

– Да ты прелюбопытное создание! Как тебя зовут?

– Томми.

– Ты кто, мальчик или девочка?

– Девочка, но лучше бы мне было родиться мальчиком!

– Это почему же?

– Ну, мальчики сильнее и дерутся лучше…

– Тебе приходится драться?

– А то! Конечно!

– С кем?

– Иногда с мальчишками, иногда с Бабулей.

– С бабушкой? – ужаснулся мужчина.

– Ну да. Она как напьется, так начинает швырять в меня что под руку попало. Я и отбиваюсь.

Спокойная и прозаичная манера, в которой Томми излагала обстоятельства своей жизни, развеселила ее собеседника:

– Вот видишь, я был прав! Ты действительно философ, настоящий практический философ.

– Вы наговорили больше чем на пять центов, сэр! – деловито заметила девочка. – С вас еще причитается…

Положив в карман еще десять центов, Томми простилась с толстым джентльменом. Некоторое время она серьезно размышляла, что же означает слово «философ», но поскольку узнать это не представлялось возможным, девочка выбросила эти мысли из головы и вернулась к работе.

Глава 2. Шикарный обед

Около полудня Томми проголодалась. В это время она обычно возвращалась домой и отдавала Бабуле заработанные деньги.

Девочка вынула из кармана монеты и пересчитала их.

– Сорок два цента, – удовлетворенно пробормотала она. – Обычно набирается не больше двадцати. Эх, если бы этот человек ходил здесь каждый день и обзывал меня всякими словами!..

Пора было отправляться домой. Но необычно большая сумма навела девочку совсем на иные мысли. Ее дневная еда была всегда простой и скудной – ломоть черствого хлеба, к которому в дни изобилия добавлялся кусочек колбасы. Но иногда так хотелось чего-нибудь посытнее!

Присвоение нескольких монет из заработка было чревато неприятностями. Если это обнаружится, разгневанная Бабуля тут же учинит жестокую расправу, а рука у старухи (Томми знала это на собственном опыте) была очень тяжелой. И тем не менее сегодня Томми решила пренебречь опасностью и утаить двадцать центов.

«На двадцать центов я смогу плотно поесть, – думала она. – Так и сделаю!»

Девочка разделила деньги на две части: двадцать центов запрятала в подкладку своего ветхого пиджака, а остальные монеты положила в карман платья – их она намеревалась отдать Бабуле. Проделав все подготовительные действия, Томми отправилась домой, волоча за собой свою метлу.

Девочка шла по Центральной улице, потом по Леонард-стрит, еще два раза сворачивала и проходила небольшими переулками, пока, наконец, не оказалась перед самым никудышным даже для этого убогого района доходным домом[2].

Через арку она попала во внутренний двор. Со двора здание выглядело еще более запущенным, чем с фасада. Здесь витали резкие неприятные запахи; бегали и громко кричали грязные, оборванные, нездорового вида дети; с окон свисали какие-то старые тряпки.

Томми отправилась домой, волоча за собой свою метлу.

Томми взглянула на окно четвертого этажа и различила в нем женщину с трубкой во рту.

– Бабуля дома, – вздохнула девочка.

Поднявшись по лестнице, Томми открыла дверь и вошла. Это была жалкая комната, в которой стояли два стула, стол, полуразвалившийся шкаф и две кровати – больше ничего. У окна курила крупная женщина лет шестидесяти. Комнату заполнял густой табачный дым.

Это была Бабуля.

Если Бабуля и была когда-то красива, то ни малейшего следа или намека на эту былую красоту невозможно было разглядеть в испещренном пятнами морщинистом лице с затуманенными глазами.

– Почему ты не вовремя? – сердито спросила Бабуля.

– Вовремя! Часы еще не били.

– Сколько принесла?

Томми достала из кармана горстку монет и положила их в протянутую ладонь Бабули:

– Двадцать два цента.

– Ха! А где остальные?

– Это все.

– Подойди сюда.

Томми подошла без колебаний, потому что была уверена, что Бабуля не додумается обыскивать ее пиджак, тем более, что она принесла домой столько же денег, сколько всегда. Старуха проверила карманы платья девочки, даже вывернула их своими когтистыми пальцами наизнанку, но не нашла больше ни одного цента.

– Ха! – повторила старуха, видимо, удовлетворенная результатами обыска.

– Да я же тебе сказала, сколько!

Бабуля тяжело поднялась, подошла к полке и принесла кусок хлеба, засохший и твердый.

– Вот твой обед.

– Дай цент на яблоко, – сказала Томми.

Яблоки девочку сегодня не интересовали, потому что у нее были совсем иные планы и мечты. Вкусная еда дразнила воображение, но чтобы не вызвать подозрений у Бабули, нужно было притворяться.

– Яблоко! Еще чего! Хватит с тебя хлеба.

Томми нисколько не расстроилась. Ответ Бабули она знала заранее. Когда ей очень хотелось яблок, девочка покупала и съедала одно, перед тем как вернуться домой и отдать заработанное старухе. Но сегодня она спешила поскорее уйти из дома.

Томми откусила кусочек хлеба и прожевала. Остальное положила в карман.

– Я его съем по дороге, Бабуль!

Это не вызвало возражений у старухи, и девочка вышла из комнаты.

Во дворе Томми вынула из кармана свой кусок хлеба и отдала его знакомому мальчугану лет десяти с вечно голодным видом. Этот несчастный отпрыск родителей-пьяниц, которые вдвоем не всегда были в состоянии заработать даже ту малость, которую ухитрялась получать Томми, был вечно голодным.

– Держи, Тим!

Для мальчика даже черствый кусок хлеба был чудесным даром.

– А ты? – робко спросил он.

– Ешь, мне не хочется.

Томми с великодушным интересом наблюдала, как мальчик набросился на хлеб и жадно поглощал его. Она испытывала удовлетворение от собственной щедрости.

– Ты с утра ел что-нибудь?

– Яблоко на улице подобрал…

«Ему живется еще хуже, чем мне», – подумала Томми. Но размышлять о преимуществах своего существования времени не было, потому что у нее самой от голода урчало в животе.

Неподалеку, всего в нескольких кварталах, располагался дешевый ресторанчик. Томми хорошо его знала, она часто проходила мимо и завистливо вдыхала аппетитные запахи, доносившиеся через открытую дверь. Через дверь и окна было видно официантов, которые торопливо несли своим не слишком привередливым клиентам разные блюда, цены на которые соответствовали весьма скромным кошелькам.

Томми никогда еще не входила в ресторан и только топталась у входа, мечтая, чтобы судьба была к ней благосклонней и позволяла ей хотя бы иногда обедать в таком чудесном месте. Сейчас, однако, она ощупала подкладку своего пиджака, убедилась, что деньги на месте, и решительно вошла.

Помещение было небольшим, всего на восемь столов, каждый на четыре человека. Пол покрывал толстый слой песка, столы были без скатертей и клеенок, лишь на некоторых лежали старые газеты, которые давно испачкались и засалились, отчего ничем не покрытые столы выглядели намного привлекательнее.

Посетители ресторанчика, без сомнения, были люди простые: мужчины в рубашках с короткими рукавами, моряки с заросшими лицами, вербовщики, которые на берегу набирали команды для кораблей дальнего плавания. Был там и один взлохмаченный чистильщик обуви, рядом с которым стоял ящик со щетками. Томми знала чистильщика, поэтому подошла и села рядом.

– Ты здесь обедаешь, Джим? – спросила она.

– Да, Томми. А ты здесь с чего?

– Есть очень хочется.

– А ты разве не с бабушкой живешь?

– С бабушкой. Но сегодня решила прийти сюда. Что ты берешь?

– Ростбиф.

– А это вкусно?

– Еще как!

– Тогда я тоже его возьму. А сколько он стоит?

– Десять центов.

Десять центов – стандартная цена любого мясного блюда в дешевых ресторанах. Возможно, с учетом количества и качества получалось совсем не так уж дешево, но все-таки сумма сама по себе была не большой и не выходила за пределы возможностей Томми.

Наконец принесли тарелку и поставили перед девочкой. Ее глаза лучились восторгом, когда она смотрела на вожделенные кусочки. Кроме мяса на тарелке красовалась горка картошки и треугольный кусок хлеба с бесконечно малой капелькой масла. И все это великолепие за десять центов!

Но амбиции Томми уже выросли.

– И принесите мне чашку кофе, – важно сказала она официанту.

Непрозрачный напиток подозрительного цвета был жалкой пародией на настоящий кофе и не имел совершенно никакого отношения к ароматным зернам благородного растения, но подобные мысли нисколько не тревожили Томми. Она не сомневалась, что это именно то, что и должно быть. Поэтому, тщательно размешав «кофе» ложечкой, она с наслаждением сделала несколько глотков.

– Ну разве не прекрасно! – воскликнула девочка.

Затем Томми решительно набросилась на ростбиф. Мяса она не ела много месяцев – если не считать, конечно, перепадавшие ей изредка кусочки колбасы, – поэтому наша героиня была на седьмом небе от восторга. Когда она торопливо расправилась с едой, на тарелке не осталось ничего. Томми хотелось даже пройтись по краям языком, но никто вокруг так не делал, и девочка нашла в себе силы сдержать этот порыв.

– Принесите мне яблочный пирог! – Томми решила достойно завершить свое пиршество.

Кусок яблочного пирога стоил пять центов – ровно столько и оставалось у девочки в кармане. Плату с нее потребовали сразу, как только принесли пирог: предусмотрительный официант, видимо, опасался, как бы клиентка не вышла за пределы своих возможностей.

Томми заплатила и приступила к завершающему этапу своей трапезы. Почти покончив с пирогом, она рассеянно глянула в окно и оцепенела от ужаса: через стекло на нее немигающим взглядом смотрела Бабуля, явно не веря собственным глазам.

Глава 3. Схвачена на месте преступления

Томми здорово не повезло. Произошло несколько маловероятных событий, и это привело к совсем невероятному – Бабуля оказалась на сцене действия, вопреки всем мыслимым ожиданиям.

А дело было так.

После ухода девочки Бабуля обнаружила, что запасы табака иссякли. Старуха была ленива, поэтому некоторое время она раздумывала, стоит ли ей самой идти за табаком. Наконец решение было принято, и женщина спустилась вниз.

Во дворе ей встретился Тим и поделился своей радостью:

– А Томми мне хлеба дала!

– Когда? – спросила Бабуля.

– Недавно, когда проходила здесь.

– С чего это она?

– Сказала, что ей не хочется.

Старуха была потрясена. Томми никогда не страдала отсутствием аппетита – все, что ей давала Бабуля, съедалось мгновенно. Может быть, девчонка утаила деньги и купила яблоко? Но ведь Бабуля ее тщательно обыскала… Кроме того, Томми принесла сумму, которую отдавала обычно. У старухи зародились сомнения, и она решила допросить девочку, когда та вернется.

Магазин, в котором Бабуля покупала табак, располагался совсем рядом с рестораном, где Томми наслаждалась дешевой едой с такой страстью, какую редко испытывают посетители дорогих ресторанов от самых изысканных блюд. Проходя мимо, Бабуля взглянула в окно ресторана. И этот рассеянный взгляд сумел распознать Томми среди других обедающих.

Если бы Бабуля получила именное приглашение на заседание знаменитого научного общества, она была бы меньше потрясена, чем сейчас, увидев Томми в ресторане. Паршивая девчонка наслаждалась едой, купленной на деньги, которые она присвоила себе обманом! (Старуха искренне считала заработанные Томми деньги своими.)

– Подлая малолетняя дрянь! – со злостью пробормотала старая женщина, глядя на свою ничего не подозревавшую жертву.

В этот же самый момент Томми взглянула в окно, и сердце ее ушло в пятки.

«Меня ждет жуткая взбучка! Бабуля в бешенстве», – подумала она.

Бабушка довольно быстро обнаружила свои чувства и намерения. Она ворвалась в ресторан, подлетела к столу и схватила девочку за руку:

– С какой стати ты здесь?

– Обедала! – к этому моменту дерзкой нарушительнице удалось справиться с приступом паники.

Выпавшая на долю Томми очень тяжелая жизнь воспитала в двенадцатилетнем ребенке выдержку, отвагу и мужество. Все это помогало девочке выносить ужасы, избежать которых она не могла.

– Я же дала тебе хлеба! – вновь набросилась на нее Бабуля.

– Он мне не понравился!

– Что ты здесь купила?

– Тарелку мяса, чашку кофе и кусок яблочного пирога. Купи себе то же самое и поймешь, как это вкусно!

Бабулю злило холодное спокойствие Томми, поэтому старая женщина грубо схватила девочку за плечи. В этот момент вмешался хозяин ресторана:

– Не нужно здесь скандалить, мэм. Выйдите на улицу.

– Как она посмела здесь обедать? Я ей не позволю платить по счету! – зло шипела старуха.

– Она уже расплатилась.

– Да? – спросила разочарованная Бабуля.

Томми кивнула, довольная, что провела свою мучительницу.

– Это были мои деньги! Ты их украла! – не успокаивалась Бабуля.

– Нет, не твои! Мне их дал один джентльмен за то, что обзывал меня разными словами.

– Ну-ка, пошли отсюда! – резко сказала Бабуля, стаскивая Томми со стула. – А вы больше не позволяйте ей заходить сюда! – добавила она, обращаясь к владельцу ресторана.

– Это ее дело. Она всегда может здесь поесть, если у нее найдется, чем заплатить.

Раздраженная еще и тем, что хозяин ресторана не поддержал ее, Бабуля вывалилась на улицу, не выпуская Томми из своих цепких рук. Она сильно тряхнула девочку и спросила с издевкой:

– Ну что, довольна?!

– Хотелось бы мне быть такой же большой, как ты…

– И тогда что?

– Нос бы тебе в кровь разбила! – Томми сжала кулаки.

– Хорошо, что ты еще маленькая! – Бабуля снова яростно дернула свою жертву.

– Куда ты меня тащишь?

– Домой. Запру тебя на недельку, будешь получать кусок хлеба раз в день.

– Ну и ладно! Только ведь тогда я не буду приносить тебе денег.

Это соображение не приходило в голову разъяренной старухе, одержимой желанием отомстить непослушной девчонке. Она сначала даже остановилась: действительно, как быть с деньгами? Но злость женщины требовала выхода. Поэтому она решила притащить девчонку домой, устроить ей хорошую порку, а уж потом пусть идет на улицу и продолжает зарабатывать деньги.

Бабуля шла впереди, таща за собой девочку. Ни одна из них не проронила ни слова до самого дома. Старая женщина молчала от злости, маленькой предстояла расправа, и ей было не до бесед.

Во дворе они встретили миссис Мерфи, жившую неподалеку. Добрая женщина зашла сюда за одним из своих малышей.

– Что случилось? – спросила миссис Мерфи.

– Она украла мои деньги и обжиралась на них, – объяснила Бабуля.

– Это были мои собственные деньги, миссис Мерфи! – возразила Томми. – А Бабуле я сегодня принесла двадцать два цента.

– Я надеюсь, вы не собираетесь наказывать ребенка… – вступилась за Томми миссис Мерфи.

– Я буду вам очень обязана, мэм, если вы не будете вмешиваться в мои дела, – высокомерно произнесла Бабуля. – Когда мне понадобится ваш совет, я попрошу его.

– Какая мерзкая старуха! Как ужасно она обращается с бедным ребенком и наверняка бьет девочку, – пробормотала миссис Мерфи.

Бабуля втолкнула Томми в комнату и, предвкушая расправу, злорадно пообещала:

– Сейчас ты у меня получишь!

Томми была того же мнения и думала только о том, как защитить себя. Ее мысль лихорадочно работала, планируя кампанию обороны.

На стуле лежала толстая сучковатая палка, которую Бабуля использовала в подобных случаях. Какую боль это орудие могло причинить, попав в сильные старухины руки, Томми хорошо знала по собственному горькому опыту.

Поэтому как только женщина выпустила руку девочки, Томми быстро схватила палку и выбросила ее в окно.

– Ты что сделала, мерзавка? – свирепо спросила старая женщина.

– Не хочу быть избитой, – кратко ответила девочка.

– Порки тебе все равно не миновать!

– Но не палкой!

– Это мы еще посмотрим!

Бабуля выглянула в окно и увидела во дворе Тима.

– Принеси-ка мне палку! Вон ту! Да, да, неси скорее!

Тим поднял палку и собрался выполнить просьбу, когда услышал голос Томми:

– Не надо, Тим! Она хочет отлупить меня!

Этого было достаточно. Тим терпеть не мог злую старуху (впрочем, ее в доме никто не любил), а Томми мальчику нравилась, потому что, несмотря на свою трудную жизнь, она всегда была с ним добра и приветлива.

И Тим отшвырнул палку подальше.

– Ну, чего застыл как неживой! Тащи сюда палку! – сердито кричала Бабуля.

– Вы собираетесь избить Томми?

– Не твое дело! Пошевеливайся, не то и тебе всыплю!

– Нет уж! Если вам надо, идите за ней сами, – ответил Тим.

Старуха поняла, что придется справляться собственными силами. А дело было нелегкое: спуститься с четвертого этажа, а потом снова подняться. Подобное мероприятие было непростым для ленивого и привыкшего к праздности человека, каким была Бабуля. Но, похоже, другого выхода не было. А желание отомстить непослушной девчонке придавало ей сил.

Бормоча проклятья, которые не стоит здесь повторять, женщина стала спускаться по лестнице, намереваясь заодно опробовать палку на Тиме. Но когда она добралась до двора, того уже и след простыл. Похоже, мальчик разгадал ее замысел и решил, что благоразумнее будет убраться подальше.

Бабуля подняла палку, отдышалась, внимательно оглядела двор и приступила к подъему. Она даже не останавливалась передохнуть: не хотелось откладывать удовольствие – порку непослушной девчонки. Поэтому старуха оказалась перед своей дверью раньше, чем можно было ожидать.

Но и Томми, оставшись одна, не бездействовала. Как только за Бабулей закрылась дверь, девочка повернула в замке ключ, превратив себя в добровольную узницу, а комнату – в неприступную крепость. Старуха толкнула дверь и сразу обнаружила новую дерзкую выходку Томми.

– Открой дверь, мерзавка! – закричала она.

– И не подумаю! Ты же меня отлупишь.

– Еще как отлуплю! Выпорю так, как еще никогда не порола!

– Ну так и стой на лестнице! – вызывающе ответила Томми.

Глава 4. Осада

– Открой дверь, – Бабуля просто кипела от злости, – или я убью тебя!

– Сначала войди! – раздалось из-за двери.

Старая женщина с силой дергала ручку, но дверь не поддавалась. Томми ликовала, все происходящее ей даже стало нравиться.

– Не открою, пока ты не скажешь, что не тронешь меня.

– Да я с тебя шкуру спущу!

– Ну и не войдешь!

Бабуля то трясла дверь, то колотила по ней. Томми спокойно уселась на стул, глаза ее возбужденно блестели. Она знала, что в этот момент она сильнее, и это преимущество надо удерживать. Она не думала о том, чем все это закончится. Скорее всего, как часто бывало прежде, Бабуля все же ее выпорет. Но пока было приятно игнорировать вопли старухи, которая оказалась на какое-то время в безвыходном положении. Девочка безмятежно наслаждалась своей победой, пока не выяснилось, что осада в скором времени может смениться наступлением.

– Пойду за топором, – сказала Бабуля в замочную скважину.

– Если сломаешь дверь, будешь за нее платить.

– Не твое дело! – ответила старуха. – Я знаю, что делаю.

Слушая удаляющиеся шаркающие шаги, Томми призадумалась. Топором можно выломать любой замок и открыть любую дверь. И что тогда?

Томми боялась, что ее ждет нечто большее, чем обычная порка. Бабуля так долго злилась, столько времени в ней копились ярость и гнев, что она может наброситься на девочку и с топором. Старухе и раньше случалось швырять в девочку чем ни по́падя…

Нужно придумать, как удрать! Если бы они жили на втором этаже, Томми рискнула бы выпрыгнуть в окно. Но четвертый этаж…

Существовал и другой способ. Бабуля пошла вниз взять у соседей топор. Можно отпереть дверь и выскочить. Но на лестнице негде спрятаться, и невозможно сбежать вниз, не рискуя оказаться прямо в руках своего врага.

И тут девочка увидела в углу большой моток толстой бечевки и решилась на отчаянный поступок – спуститься из окна по веревке, как бы высоко это ни было.

Томми ухитрилась надежно закрепить один конец веревки, а второй сбросила вниз. Висящий конец не доставал до земли футов[3] семь. Томми была сильной и энергичной, предстоящий побег ее нисколько не пугал. К тому же нужно было торопиться: на лестнице уже были слышны шаги поднимающейся Бабули, вероятно, вооруженной топором.

Девочка вскочила на подоконник, взялась за веревку, и, перебирая поочередно руками, добралась до конца веревки, а потом разжала руки и упала вниз. Высота свободного полета оказалась немалой, ногам пришлось нелегко, маленькая беглянка даже упала. Но сейчас же вскочила, – обошлось, все в порядке.

Во дворе оказался Тим – тот самый, которому она отдала сегодня свой хлеб. Мальчик наблюдал за ее спуском, широко раскрыв глаза и разинув рот.

– Откуда ты, Томми? – выговорил удивленный парнишка.

– Разве сам не видишь?

– А почему ты не спустилась по лестнице?

– Бабуля собирается отлупить меня. Надо спешить, пока она не поняла, где я. Не говори ей, Тим!

– Не скажу, – искренне пообещал Тим, который и не собирался помогать злой старухе.

Томми через арку выскочила на улицу и бежала, бежала до тех пор, пока расстояние от дома, который теперь очень мало привлекал ее, стало не меньше мили[4].

Здесь девочка уселась на бордюр тротуара и расхохоталась. Опасность, серьезная и страшная, была уже позади, и Томми представила, какое лицо будет у Бабули, когда она, высадив топором дверь, обнаружит, что ее жертва исчезла.

– Над чем смеешься? – спросил незнакомый мальчик, с любопытством глядя на странную фигуру перед ним.

– Ха-ха-ха! Ох, это невозможно! – Томми продолжала смеяться.

– Что невозможно?

– Я удрала от Бабули! Она собиралась меня выпороть, а я сбежала.

– Наверное, ты буянила.

– Да нет, это она буянила. Она постоянно буянит.

– Но тебе все равно достанется, когда придешь домой.

– Может быть, я и не пойду домой!

Мальчик, который заговорил с Томми, не был беспризорником. Он жил в хорошем, удобном доме и подрабатывал в магазине по соседству. Он не мог знать, что значит скитаться по улицам, но смутно догадывался, что в такой жизни очень много трудностей и неудобств.

Перед ним было странное существо – внешне то ли мальчик, то ли девочка, – и это вызывало его интерес и любопытство. Он продолжил разговор:

– А что она за женщина, эта Бабуля, как ты ее назвала?

– Ужасная старуха, – последовал ответ.

– Разве можно так отзываться о своей бабушке?

– Не верю, что она мне бабушка. Я ее просто так называю.

– Как тебя зовут?

– Томми.

– Томми! – удивленно повторил мальчик. – Разве ты не девочка?

– Девочка. Не видишь, что ли?

– Ты так одета, что очень трудно понять, – мальчик внимательно оглядел Томми.

Девочка сидела на низком бордюрном камне, обняв руками колени и положив на них подбородок. На ней была та же кепка, что и утром, тот же старый пиджак. Кстати, этот пиджак достался Бабуле во времена ее занятий попрошайничеством, и старуха сразу решила, что он подойдет и Томми, не обращая внимания на то, что эта одежда не для девочки. Томми тоже не слишком беспокоили вопросы моды. К тому же если уличные мальчишки вдруг начинали подтрунивать над ней, она всегда могла дать им отпор.

– А что не так с моей одеждой? – не поняла Томми.

– У тебя мужская кепка и мужской пиджак.

– Пока в них тепло, они мне вполне подходят.

– Оригинально!

– Не называй меня всякими словами, я этого не выношу, – Томми сверкнула на собеседника черными глазами.

– Я не сказал ничего плохого. Кстати, ты обедала сегодня?

– Да, – Томми облизнула губы, вспомнив свое восхитительное пиршество. – Я плотно поела.

– Что ты называешь плотной едой?

– Ростбиф, кофе, пирог.

Новый знакомый Томми удивился – казалось, такой обед был за пределами возможностей этой странной девочки:

– Бабуля неплохо тебя кормит!

– Бабуля тут ни при чем, от нее кроме черствого хлеба ничего не дождешься! Обед я сама себе купила. За это она и хотела меня отлупить.

– А деньги у тебя откуда? У нее взяла?

– Это она так говорит… Если вкалываешь все утро, чтобы заработать, разве нельзя пару монет оставить себе?

– Я считаю, что можно.

– Я тоже, – решительно подтвердила Томми.

– У тебя есть деньги?

– Нет, я их потратила на обед.

– Вот, возьми, – мальчик достал из кошелька двадцать пять центов и протянул их Томми.

Новоиспеченной обитательнице улиц было неловко принимать деньги, которые она не считала заработанными, поэтому она сказала:

– Спасибо. Если хочешь, можешь назвать меня разными словами.

– Зачем это я стану называть тебя какими-то словами? – в очередной раз удивился ее собеседник.

– Тут один джентльмен утром называл меня разными словами и дал мне за это двадцать центов.

– Как он тебя называл?

– Не помню, но, должно быть, это что-то ужасно плохое, потому что слово очень длинное.

– Ты странная девочка, Томми.

– Да брось ты! Тебя-то как зовут?

– Джон Гудвин.

– Джон Гудвин? – повторила Томми, будто старалась запомнить.

– Ну да. А у тебя есть еще какое-нибудь имя, кроме Томми?

– Не знаю. По-моему, когда-то Бабуля называла меня Дженни. Но это было давно. Сейчас все зовут меня Томми.

– Ладно, Томми, мне пора возвращаться в магазин. Пока. Надеюсь, еще увидимся.

– Ладно! – сказала Томми. – А я займусь бизнесом. Деньги, что ты мне дал, надо использовать с умом!

Глава 5. Победа Томми

Бабуля поднималась по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Она торопилась – уж очень хотелось поскорее заставить капитулировать мятежную Томми.

Старая женщина совсем запыхалась, пока добралась до четвертого этажа. Пришлось постоять, чтобы успокоить дыхание. В этот момент Томми была уже в середине своего спуска по веревке, но Бабуля этого не подозревала.

Отдышавшись, старуха подошла к двери. Но прежде чем начать крушить ее топором, она попробовала уговорить девчонку сдаться:

– Томми! – позвала она.

Конечно, ответа не было.

– Почему ты не отвечаешь? – повысила голос Бабуля.

Она прислушалась, чтобы не пропустить ответ, но Томми упрямо молчала, и Бабуля поняла это по-своему.

– Не молчи, а то хуже будет!

Но ответа по-прежнему не было.

– Я заставлю тебя отвечать. Открой дверь, а то я разнесу ее топором.

Но Бабуля разговаривала сама с собой. Наконец, выйдя из себя, она со всей силы рубанула по двери, и лезвие вонзилось глубоко в дерево.

– Ну, подожди, доберусь до тебя! Откроешь, наконец?

Из-за двери не доносилось ни звука.

На шум пришли соседи снизу:

– Что вы делаете, миссис Уолш?

– Пытаюсь войти.

– Почему же вы не откроете дверь?

– Томми заперлась и не пускает меня, – сказала Бабуля и закончила свою фразу потоком таких грубых ругательств, что смутились даже привыкшие ко всему соседи.

– Хозяин выставит вам большой счет за испорченную дверь, миссис Уолш!

– Наплевать! Доберусь до этой мерзавки и изобью ее до полусмерти!

За этими словами последовал еще один мощный удар топором, и дверь открылась.

Бабуля ворвалась в комнату, как разъяренная львица, готовая броситься на свою добычу, но остановилась в растерянности: Томми исчезла!

Решив, что девочка спряталась в шкафу, старая женщина распахнула дверцы, но и там было пусто.

– Да куда же она делась? – в недоумении воскликнула Бабуля.

– Она вылезла через окно, – сказала соседка, заметив веревку.

Бабуля подошла к окну, и ей открылась вся правда. Добыча ускользнула от нее! Это было страшное разочарование для мстительной старой женщины, у которой просто руки чесались расправиться с непокорной девчонкой.

– А она смелая девочка! – восхитилась соседка поступком Томми.

Бабуля в ответ разразилась обличительной речью, в которой слышались ярость, гнев и разочарование – все, что ей пришлось пережить.

– Мне бы только добраться до нее! Я с нее шкуру спущу! Она еще сто раз пожалеет, что сделала это, – бормотала женщина сквозь зубы.

Бабуля ни на мгновение не усомнилась, что Томми вернется. Ей не приходило в голову, что ее малолетняя рабыня взбунтовалась и решила избавиться от своих цепей. Миссис Уолш даже представить себе не могла, что дни ее тирании закончились и теперь ей самой придется зарабатывать себе на жизнь.

Устав от переживаний и бурной деятельности, старая женщина опорожнила бутылку, которая была припрятана в шкафу, бросилась на свое убогое ложе и вскоре погрузилась в пьяный сон. Она была уверена в том, что Томми вечером вернется и как всегда принесет деньги. Вот тогда-то можно будет и приступить к наказанию!

Что касается Томми, то она решила больше не подметать улицы. Во-первых, метла осталась дома, а возвращаться туда девочка не хотела. Во-вторых, Бабуля наверняка примется искать беглянку именно среди подметальщиков.

Поразмыслив, Томми решила попробовать торговать газетами. Дело не было для нее совсем новым, потому что продажей газет в большей или меньшей степени занимается каждый юный беспризорник.

На деньги, которые дал ей недавний знакомый, Томми купила десять экземпляров газеты «Экспресс», облюбовала для своей торговой точки перекресток двух улиц и принялась за дело.

– Покупайте «Экспресс», последние новости с театра военных действий, – кричала Томми, повторяя слова мальчика, который занимался тем же делом на Бродвее.

– Ну, и каковы же новости? – спросил один из двух молодых людей, проходивших мимо.

– Новости таковы, что вас призовут в армию, – мгновенно ответила Томми. – Ку́пите газету и все об этом узнаете!

Это было время разгара призывной кампании в Нью-Йорке, и случилось так, что молодой человек, спросивший о новостях, уже был призван. Его товарищ расхохотался:

– Придется купить газету, Джек!

– Похоже, что так, – засмеялся Джек и протянул Томми десять центов. – Давай газету. Сдачи не надо.

– Спасибо, – ответила Томми, – приходите завтра, я вам завтрашнюю продам.

– Боюсь, меня из-за тебя призовут вторично. Может быть, ты пойдешь вместо меня?

– Была бы я взрослая, пошла бы!

– Но ты же вроде девочка? А девочки не умеют драться.

– Испытайте меня в этом деле, сами увидите. Я могу победить любого мальчишку, если только он не намного больше меня!

Молодые люди, посмеиваясь, ушли. А Томми вскоре представился случай проверить свой героизм и удаль.

Перекресток, который она выбрала для торговли, раньше занимал мальчик немного постарше Томми. Он искренне полагал, что у него есть все права на это место. В этот день он пришел довольно поздно, потому что подносил кому-то чемодан на вокзал. Томми уже продала половину своих газет, когда вдруг услышала:

– Вали отсюда!

– Это ты кому? – холодно поинтересовалась девочка у подошедшего парнишки.

– Тебе! Вали с моего места, и быстро!

– С чего ты взял, что это место твое? – Томми не собиралась уступать нахалу. – Я тут, значит, оно мое. Покупайте «Экспресс», последние новости с театра военных действий!

– Послушай-ка, ты! – пригрозил вновь пришедший. – Отлуплю тебя, если не уберешься.

– Да неужто? – с показным безразличием ответила девочка, внутренне собираясь и оценивая свои шансы на победу. – Что-то я тебя не боюсь.

Конкурент подошел и толкнул ее так, что она чуть не вылетела на проезжую часть. И был очень удивлен, получив ответный удар кулаком в лицо.

– Хочешь драться, пойдем, – Томми положила газеты и приняла боевую стойку.

Парень разозлился и приготовился двинуть нахальную девчонку прямо в нос. У Томми были некоторые, хотя и очень скромные, представления о боксе, а у ее противника не было никаких. Поэтому девочке удалось уклониться от удара и самой нанести следующий.

– Ха-ха, – засмеялся проходивший мимо мальчик, – девчонка тебя бьет!

Для Боба – так звали соперника Томми – ситуация была позорной. Он получал удар за ударом, по лицу текла кровь, а Томми продолжала колотить обидчика, умудряясь уклоняться от ответных выпадов.

Томми продолжала колотить обидчика, умудряясь уклоняться от ответных выпадов.

Неизвестно, как долго продолжалась бы драка, если бы к ним не подошел джентльмен, который заговорил спокойно и властно:

– Из-за чего вы деретесь? И не стыдно тебе драться с девочкой?

– Я ни при чем, – угрюмо ответил Боб, – она заняла мое место и не уходит.

– У меня столько же прав на это место, сколько у него. Почему я должна уступить? Потому что я девчонка?

– Разве ты не знаешь, что драться плохо? – теперь джентльмен обращался к Томми.

– А что бы сделали вы, если бы парень вас двинул?

Вопрос был непрост, и джентльмену пришлось подумать, прежде чем ответить.

– Лучше уйти, чем драться, – наконец произнес он.

– Ну уж нет!

– Очень плохо, когда дерутся мальчики. Но когда девочки – это совсем никуда не годится.

Томми в ответ только презрительно фыркнула.

Если бы наша героиня прожила свою пока еще недолгую жизнь в другом обществе, возможно, она бы знала, что драки – не слишком подходящее занятие для будущих дам. Но эта девочка даже не выглядела как будущая дама, поэтому вопрос о том, хорошо ли драться, даже не возникал.

Более того, Томми не видела никаких преимуществ в том, что она девочка, и считала, что быть мальчиком гораздо удобней и лучше во всех жизненных обстоятельствах. И раз ей не повезло родиться мальчиком, то можно, по крайней мере, вести себя как мальчик.

Джентльмен-миротворец долго удивленно разглядывал победительницу, затем пожал плечами и ушел, удовлетворенный тем, что ему удалось прекратить драку.

Боб не проявлял больше признаков враждебности. Он перешел на другую сторону улицы и обосновался там. Гордая своей победой, Томми торговала на отвоеванном месте, пока не продала все газеты.

Глава 6. Ночлег

К концу дня Томми обнаружила, что ее капитал существенно вырос – от начальных двадцати пяти центов до пятидесяти.

– А Бабуля ничего из этого не получит, – сказала она себе.

Сидя на бордюре тротуара, девочка пересчитывала деньги с совершенно иным чувством, чем раньше, когда она должна была отдавать весь заработок Бабуле. Теперь все заработанные деньги принадлежали ей одной, и, хотя это были всего пятьдесят центов, она чувствовала себя очень богатой и раздумывала, как ей ими распорядиться.

Несмотря на то что сегодня она обедала, девочке снова хотелось есть. Зачем же оставаться голодной, имея целых пятьдесят центов?

Томми направилась в другой ресторанчик, в котором цены мало отличались от первого, и плотно поужинала. Теперь у нее осталось тридцать центов, и их надо было сохранить, чтобы с утра заняться продажей газет.

Конечно, можно было еще, как и раньше, подметать улицы. Хотя это занятие нисколько не ущемляло гордость Томми и не требовало никакого начального капитала, кроме метлы, она предпочла торговать газетами. Томми опасалась, что Бабуля будет ее разыскивать, и всячески хотела избежать встречи со старухой.

Поужинав, Томми вышла на улицу и задумалась. Чем же ей заняться? Обычно по вечерам она выходила во двор и играла с соседскими детьми. Но сейчас девочка ни за что не рискнула бы даже приблизиться к своему дому.

Томми брела по улице, сама не зная куда, пока не осознала, насколько она устала за этот бурный день и хочет спать. Но где же ей переночевать? Если бы ночь не была холодной, вполне можно было бы устроиться на скамейке в парке. Но погода была сырой и промозглой, а изношенная одежда не согревала.

Тут внимание девочки привлекла вывеска над входом в полуподвал: «Ночлег за пять центов». Томми подумала, что вполне может себе позволить израсходовать пять центов на ночлег, и решила узнать, что там, внутри.

Она спустилась на несколько ступеней, открыла дверь и вошла в очень грязную комнату с низким потолком. У входа на стуле сидела толстая женщина в просторном, давно не стиранном ситцевом халате, держа на коленях нездорового на вид младенца.

– Чего тебе, девочка?

– Я насчет ночлега.

– Там, сзади, – толстуха указала пальцем на внутреннюю комнату, которая была видна через полуоткрытую дверь.

Эта комната была темной, без окон, и еще грязнее, чем первая, если только такое вообще было возможно. Пол покрывал толстый слой соломы, который и служил постелью для посетителей.

– Это здесь? – спросила Томми.

– Да. Хочешь переночевать сегодня?

Обшарпанная комната Бабули по сравнению с этой дешевой ночлежкой казалась первоклассным отелем. Однако юная беспризорница не возражала и против того, что увидела здесь, – уж очень ей хотелось побыстрее улечься и отдохнуть. Она не сомневалась, что прекрасно выспится и на соломе.

– Где твои деньги?

Брать деньги вперед – непререкаемое правило такого рода заведений. Томми вынула деньги и отсчитала пять центов хозяйке в ладонь. Остальное положила обратно в карман. Если бы девочка не была такой сонной, она непременно заметила бы, с каким вниманием следит эта женщина за тем, как и куда убирает девочка остаток своего капитала. Но Томми очень хотела спать и думала только о том, чтобы поскорее лечь и закрыть глаза.

– Устраивайся, где хочешь, – махнула рукой хозяйка.

Приготовления Томми ко сну не были долгими, ведь чтобы спать на соломе без постели, раздеваться не требуется. Томми улеглась в углу и через пять минут уже спала крепким сном.

Было чуть больше восьми часов вечера, и она пока была единственным постояльцем.

Как только по глубокому и ровному дыханию стало ясно, что девочка крепко спит, хозяйка начала осторожно двигаться. Она тихонько положила ребенка на скамейку, взяла фонарик и пошла во внутреннюю комнату.

Томми спала на боку, положив голову на руку, но, к огорчению хозяйки, на том боку, где был карман с деньгами. Толстуха в растерянности потопталась рядом, потом вдруг ее осенила мысль. Она наклонилась и аккуратно пощекотала соломинкой ухо девочки. Томми потрясла головой, как делают в таких случаях кошки, невнятно пробормотала: «Не надо, Ба!», и сделала то, чего и добивалась вороватая хозяйка, – повернулась на другой бок. Женщина запустила руку в карман девочки и выгребла оттуда все состояние бедняжки. Томми ничего не почувствовала и продолжала крепко спать.

А хозяйка, сделав свое мерзкое дело, спокойно вернулась в переднюю комнату – ждать появления следующих клиентов. Они начали приходить около десяти вечера, и к полуночи комната была заполнена. Здесь собралась пестрая коллекция представителей рода человеческого, и это было, можно сказать, очень любопытное – хотя и столь же печальное – зрелище для тех, кто интересуется людскими судьбами. Как и следовало ожидать, постояльцы ночлежки были людьми, оказавшимися на дне, но некоторые из них явно знавали лучшие времена и когда-то занимали вполне приличное положение в обществе.

Например, один человек, лет тридцати пяти, десять лет назад служил в городском банке на хорошей должности с высокой зарплатой. Но в какой-то момент он присвоил небольшую сумму из денег банка. Это открылось, и мужчина потерял все. Хотя тюрьмы удалось избежать, он опускался все ниже и ниже, пока не докатился до ночлежки.

Рядом с ним устроилась еще одна жертва жизненных обстоятельств. Филолог, прекрасно знающий латынь и греческий, приехал из Англии в надежде найти здесь применение своим знаниям и способностям, но обнаружил, что преподавателям найти работу очень трудно, а не имея влиятельных знакомых – как в его случае, – просто невозможно. Скромный запас денег быстро таял, одежда изнашивалась, и, наконец, он стал завсегдатаем ночлежки, с досадой и отвращением обитая среди отбросов общества.

Следующий сосед – механик, квалифицированный специалист. Он всегда мог найти хорошую, высокооплачиваемую работу. Этого сгубила выпивка. Теперь он тратил все, что зарабатывал, на спиртное, оставляя самую малость на еду и ночлежку.

Нет необходимости описывать всех постояльцев Мэг Морели. Благодаря низким ценам, комната всегда была заполнена, и дюжина, а то и больше, людей укладывалась на полу. В общем, это было довольно выгодное предприятие: шестьдесят центов в день без всяких издержек – не так уж и плохо, а эта женщина держала ночлежку уже два года.

При случае хозяйка пользовалась и другими – совсем незаконными – способами увеличения своих доходов, но не злоупотребляла этим и прибегала к воровству, лишь когда была полностью уверена, что все обойдется без последствий.

Томми проснулась в семь утра. Она недоуменно огляделась, не видя привычной обстановки бабулиной комнаты. Но взгляд на распростертые вокруг тела спящих людей сразу напомнил девочке события предыдущего дня и прояснил ее теперешнее положение.

– Пора вставать, – скомандовала девочка сама себе и поднялась с не самой удобной постели.

Она протерла глаза, пригладила волосы и направилась в переднюю комнату. Хозяйка уже завтракала.

– Сколько времени? – спросила Томми.

– Только что семь пробило, – ответила Мэг, поглядывая на Томми и пытаясь понять, обнаружила ли та пропажу денег. – Как спалось?

– Нормально.

– Приходи еще.

– Может, и приду.

Томми вышла на улицу и задумалась о грядущем дне. Особенно радужных перспектив он не сулил, но девочка была в хорошем настроении. Она сбросила ярмо рабства. Теперь она сама себе хозяйка, и власть Бабули свергнута. Томми чувствовала, что сможет прожить самостоятельно. Она была уверена в своих силах и к тому же верила – ей обязательно что-нибудь подвернется. В данный момент надо было решить, с чего начать.

Но сначала хорошо бы позавтракать! Маленькая беспризорница сунула руку в карман, и лицо ее отразило глубочайшее смятение. Деньги исчезли!

Глава 7. Новый друг

Двадцать пять центов – не такие уж огромные деньги, но для Томми это было целое состояние. Все, что у нее было, – не только завтрак, но и начальный капитал для ее газетного бизнеса. Мысли о еде тут же вылетели у нее из головы.

Томми поспешила обратно в ночлежку и вбежала туда в сильном возбуждении.

– Что такое, что тебе? – спросила Мэг, прекрасно знавшая ответ без всяких вопросов.

– У меня пропали деньги.

– Положим, пропали, – медленно сказала женщина, – но ты же не хочешь сказать, что это я их взяла?

– Нет. Но они у меня были, когда я ложилась.

– Где были?

– В кармане.

– Может, они в соломе? – предположила Мэг.

Это показалось Томми вполне вероятным, она бросилась во внутреннюю комнату, встала на четвереньки и принялась ворошить солому. Любому, кто пытался найти потерянные деньги в соломе, ясно, что это безнадежно, – даже если деньги там есть.

Томми шуршала соломой до тех пор, пока спавший рядом человек не прикрикнул на нее. Пришлось уйти.

– Нашла? – спросила Мэг.

– Нет, – мрачно ответила Томми.

– А сколько было-то?

– Двадцать пять центов.

– Ну, не особо много.

– Мне бы хватило. А теперь у меня ничего нет. Не думаю, что они в соломе.

– Где же они, по-твоему? – прищурилась Мэг.

– Думаю, они их взяли, когда я спала, – Томми показала пальцем на спальную комнату.

– Такое может быть, – с облегчением произнесла Мэг, осознав, что она вне подозрений.

– Если бы знать, кто это сделал, – сказала Томми.

– Ну, а если узнала бы, то что?

– Отняла бы! – Томми сверкнула своими черными глазами.

– Ты? Да ты всего лишь ребенок!

– Вот они бы и увидели, ребенок я или нет.

– Ладно, ты лучше иди отсюда. Деньги пропали, ничего теперь не поделаешь. В следующий раз отдавай мне на сохранение, и будут целы.

Потеряв все до единого цента, Томми не представляла, когда снова сможет разбогатеть, и поэтому проблема ограбления в будущем ее не слишком волновала. Она ушла из ночлежки, понимая, что вернуть деньги надежды нет.

Приятно начинать день с хорошего завтрака. Он согревает, вселяет надежду и уверенность. Это общее правило – люди становятся веселыми и добродушными после сытного завтрака.

За десять центов наша беспризорница могла бы купить чашку кофе – точнее, того, что могло бы сойти за него, – и бисквит. Остальные пятнадцать центов пошли бы на приобретение утренних газет, продав которые, Томми заработала бы денег на плотный обед. А теперь приходилось начинать день без капитала и на голодный желудок, что несколько удручало девочку.

Впрочем, Томми не была избалована жизнью. У Бабули она получала на завтрак ломоть черствого хлеба и, в случае особого везения, кусочек колбасы. Кофе старуха не признавала, считая виски куда более полезным для своего здоровья. А Томми обходилась холодной водой.

Чтобы заработать денег, девочка решила пойти либо на железнодорожный вокзал, либо на пристань, куда прибывают пароходы, и поднести кому-нибудь из пассажиров багаж. Такой способ заработать не требовал начального капитала – и это было важно в данных обстоятельствах.

Поколебавшись между вокзалом и пристанью, Томми выбрала последнюю и отправилась на причал, куда прибывают суда из Фолл-Ривера[5]. Пароход из-за плохой погоды задержался, и Томми оказалась на месте как раз вовремя – к самому прибытию.

Среди ожидавших было много мужчин и мальчиков, которые, как и Томми, хотели подработать, перенося багаж.

– Вали отсюда, хилая девчонка! – сказал толстый мальчик-переросток. – Сэр, вам поднести багаж?

– Сам вали! – смело ответила Томми. – У меня столько же прав, сколько у тебя!

Она быстро и внимательно осматривалась, отыскивая возможного клиента. Толстый мальчик-грубиян получил работу, это увеличило шансы Томми. Девочка предложила свои услуги какой-то даме, но та посмотрела на нее с любопытством и ничего не ответила. Здесь, кажется, предпочитали нанимать мальчиков, и Томми почувствовала себя отверженной.

Среди остальных пассажиров на пристань сошел крупный мужчина с добродушным лицом. Что-то в этом человеке привлекло внимание Томми, и она протиснулась к нему сквозь толпу:

– Поднести ваш багаж, сэр?

Большой человек остановился и посмотрел вниз на хрупкую странную фигурку. Затем взглянул на свой саквояж – необычайно большого размера и, должно быть, веса. Видимо, представив себе, как это маленькое существо, согнувшись, потащит по улицам города его багаж, он расхохотался так, что на глазах у него выступили слезы.

– И над чем это вы смеетесь? – подозрительно спросила Томми.

– Ты? Хочешь нести мой саквояж? Ты?!! – великан снова залился смехом.

– Да, я, – твердо прозвучало в ответ.

– Ты считаешь, что сможешь нести его?

– Давайте попробуем! – рассердилась девочка.

Здоровяк поставил саквояж на землю. Томми попыталась поднять его, но сразу стало ясно, что ей это не по силам.

– Ну, что я говорил! Ты не нашла сегодня работы?

– Не нашла, – вздохнула Томми.

– Бизнес не пошел, да?

– Не пошел. Я на мели.

– А что произошло? Банк разорился или ты неудачно спекулировала на бирже?

– Вы чё? Какой банк с биржей? Кто-то украл мои двадцать пять центов, и мне позавтракать не на что.

– Плохо дело… Знаешь, пожалуй, у меня найдется для тебя работа. Саквояж ты нести не сможешь, а вот это тебе вполне по силам.

С этими словами мужчина вручил Томми бумажный сверток, который до этого держал под мышкой, сам легко подхватил саквояж, и они двинулись сквозь толпу.

– Не догадываешься, что несешь? – дружески спросил Томми ее наниматель.

– Не знаю, что-то мягкое…

– Это большая кукла для моей племянницы, – объяснил девочке ее временный хозяин. – У тебя, наверное, нет кукол?

– Однажды была. Из тряпок. Но Бабуля бросила ее в огонь.

– Жалко было?

– Тогда – да. Но сейчас я уже выросла.

– А сколько тебе лет?

– Точно не знаю. Что-нибудь около двенадцати.

– И ты живешь с бабушкой?

– Да нет, не совсем. Сейчас уже нет.

– Как это?

– Она хотела отлупить меня, и я удрала.

– А где же ты теперь живешь?

– Нигде.

– У тебя нет дома?

– Нет. Да и не надо. Я и сама могу о себе позаботиться, – категорично ответила Томми.

– Вижу, ты независимая маленькая женщина. Будь ты мальчиком, я взял бы тебя к себе на корабль.

– А у вас есть корабль? – сразу оживилась Томми.

– Да, я капитан дальнего плавания. Если бы ты не была девочкой, я устроил бы тебя юнгой на свой корабль.

– Как бы я хотела стать юнгой на вашем корабле! – горячо сказала Томми.

– Но ты девочка и не можешь лазить на мачты.

– Испытайте меня. Я сильная. Я вчера побила мальчика, который больше меня!

Капитан Барнс (так звали нового знакомого Томми) рассмеялся, но покачал головой:

– Вижу, что ты отважный и мужественный человек, но девочка. Я никогда не слышал о девочке-юнге. Не думаю, что это вообще возможно.

– Я наряжусь мальчиком! – предложила Томми.

– Ты это уже начала делать. Я не сразу смог понять, мальчик ты или девочка. А почему ты носишь кепку?

– Бабуля дала. По мне, так кепка лучше шляпки.

Так, неспешно разговаривая, они дошли до Бродвея.

– Пойдем через парк к Французскому отелю. На завтрак к сестре я уже опоздал, – сказал моряк.

– Хорошо, – ответила Томми.

Они пересекли парк, потом улицу за ним и подошли к зданию, облицованному красным кирпичом, на углу Франкфорт-стрит. Это и был роскошный Французский отель.

– Сперва я пойду в ресторан, – сказал капитан Барнс, – мне требуется заправиться, прежде чем двигаться дальше по курсу.

– Вот ваш сверток, – сказала Томми.

Капитан взял сверток и вручил девочке двадцать пять центов. Маленькая беспризорница была очень довольна: такая солидная сумма за то, что она несла небольшой сверток, – чрезвычайно приятная неожиданность!

– Погоди-ка, – моряк жестом остановил девочку, которая уже собиралась идти. – Ты ведь сегодня не завтракала?

– Нет, сэр.

– Тогда пойдем, позавтракай со мной.

Слова капитана потрясли девочку. Впервые в жизни ее пригласили разделить с кем-то трапезу! Да к тому же пригласил настоящий джентльмен.

Томми за всю свою жизнь посетила только два ресторанчика, очень дешевых, – мы уже знаем о них. По сравнению с ними ресторан Французского отеля показался ей просто шикарным. Уровень и цены здесь были неизмеримо выше, да и вообще это было заведение совсем другого ранга.

Поэтому девочка вошла неуверенно и с опаской, не зная, как на нее посмотрят официанты, и ощущая себя здесь совершенно чужой.

Глава 8. Французский отель

– А ну-ка, марш отсюда, живо! – сказал официант, загораживая Томми путь и подталкивая ее обратно, к выходу на улицу.

Если бы Томми была одна, она непременно бы подчинилась. Но она пришла с капитаном Барнсом, который, как ей казалось, был гораздо значительнее и сильнее этого официанта, и под его защитой она чувствовала себя немного увереннее.

– Ты слышала, что я сказал? – официант сердито схватил девочку за плечо.

– Стоп! – капитан понял, что пора ему вмешаться. – Вы так обходитесь со всеми своими посетителями?

– Она не посетитель!

– Она пришла сюда позавтракать, друг мой. И мне хотелось бы услышать, что вы на это скажете…

Официанта удивило неожиданное покровительство солидного человека девчонке, которую он счел обыкновенной бродяжкой:

– Я не знал, что она с вами, сэр, – тон официанта изменился.

– Ну, так теперь знаете. Пошли, детка, выберем себе место.

Официант был посрамлен. Томми внутренне торжествовала и даже выразила свое торжество в характерной для нее манере: приставила к носу большой палец и пошевелила остальными, то есть «показала нос».

Капитан Барнс уселся за столик у окна и предложил Томми место напротив.

– Я не знаю, как тебя зовут, – сказал он девочке.

– Томми.

– Позволь мне посоветовать тебе снять кепку. Так принято в хорошем обществе.

– Я там никогда не была, – ответила Томми, но кепку сняла.

Сразу же открылась копна волос, совершенно непричесанных, но чудесного шоколадного оттенка. А на загорелом обветренном личике блестели красивые карие глаза. Лицо, к сожалению, было чумазым. Но если бы девочка была умыта и если бы она не выглядела дикой и неукротимой – что так характерно для детей улицы, – она, несомненно, была бы очень хорошенькой.

– Сэр, что подать вам и молодой леди? – официант подчеркнул последнее слово, насмешливо глядя на Томми.

– Что будешь есть, Томми? – спросил капитан.

– Ростбиф, кофе и хлеб с маслом.

Томми перечислила все блюда, которые знала; она их уже пробовала, успела полюбить, поэтому не колебалась в выборе.

– Прекрасно, – сказал мистер Барнс, – мне то же самое, а еще жареную картошку и омлет.

Огромный заказ поразил Томми. Она во все глаза смотрела на своего нанимателя: неужели он никогда не отказывает себе в такой превосходной еде?

– О чем ты думаешь, Томми? – спросил ее этот удивительный человек.

– Вы, наверное, ужасно богаты.

– Почему ты так решила? – засмеялся капитан Барнс.

– Такой завтрак стоит кучу денег!

– Но у меня не всегда бывает компания для завтрака.

– Это я «компания»?

– Конечно.

– Вот бы никогда не подумала, что вам охота есть со мной!

– Почему?

– Вы джентльмен.

– А ты молодая леди. Ты же слышала, как официант назвал тебя.

– Он просто насмехался.

– Ты можешь стать леди.

– Не похоже на то.

– А почему нет?

– Ну, красивой одежды у меня нет, да и не знаю я ничего…

– А читать ты умеешь?

– Чуть-чуть, но не люблю. Очень это работа тяжелая.

– Голова от этого болит, да?

– Да, – совершенно серьезно ответила девочка.

Капитан Барнс внимательно смотрел на странное существо перед ним и думал, какая судьба ждет этого ребенка. Девочка сообразительная, хорошенькая – и в то же время типичная беспризорная уличная дикарка. Когда она подрастет, ей придется очень нелегко, потому что общество ополчится против нее и превратит ее жизнь в постоянную тяжелейшую и заведомо неравную борьбу.

Почему-то капитану очень хотелось помочь этой смелой, независимой девочке. Во всяком случае, он дал себе слово постараться сделать все, что в его силах.

Обсуждать эту тему с Томми он не стал, тем более, что завтрак шел своим чередом: официант приносил еду, какие-то тарелки ставил перед капитаном, другие перед Томми.

Томми, впервые попавшую в такое шикарное место, удивляло здесь многое. Например, для чего на стол поставили две пустые тарелки, в добавление к блюду с мясом? Такие церемонии не были приняты в тех двух ресторанах, в которых она успела побывать. Мясо источало изумительно вкусный запах, и девочка не отрываясь смотрела на него.

– Передай мне твою тарелку, я положу тебе мяса.

Томми протянула капитану пустую тарелку, и тот вернул ее девочке с большой порцией мяса.

Не думая больше ни о каких церемониях, девочка схватила вилку и решительно бросилась в атаку.

– Ну как? – улыбнулся спутник Томми.

– Шикарно! – ответила девочка, слишком увлеченная едой, чтобы поднять глаза.

– Давай положу тебе омлет.

Томми протянула тарелку, и на ней оказался кусок неведомой еды. Девочка поднесла ко рту маленький кусочек и очень осторожно попробовала. Странное желтое блюдо оказалось довольно вкусным, и вскоре на тарелке ничего не осталось.

Завтрак проходил почти в полной тишине. Вся энергия Томми уходила на поглощение самой вкусной еды, какую она только могла вообразить. Внимание капитана делилось между завтраком и юной бродяжкой.

Наконец Томми отложила вилку и испустила вздох счастливого удовлетворения.

– Хочешь еще чего-нибудь? – спросил капитан.

– Нет. Я полна под завязку! – помотала головой девочка.

– Тебе понравился завтрак?

– Да как это может не понравиться! – Томми даже голос повысила.

– Я рад. Мне тоже все показалось вкусным.

– Вы такой молодчага! – произнесла Томми, выразив таким образом свое восхищение и одобрение.

– Благодарю, – глаза капитана Барнса весело поблескивали. – Я стараюсь быть молодчагой.

– Интересно, что бы сказала Бабуля, если б узнала, где я была, – вслух размышляла Томми.

– Она бы порадовалась, что ты получила удовольствие от завтрака.

– Вот уж нет. Она бы взбесилась.

– Ты не слишком уважительно говоришь о своей бабушке. Она тебя не любит?

– Она меня ненавидит. И я ее тоже. Она забирает все деньги, какие я зарабатываю, да еще лупит меня.

– Да, тогда хорошего мало. И что же, ты не намерена к ней возвращаться?

– Тут и говорить не о чем, – нет, конечно! – решительно затрясла головой девочка.

– Как же ты будешь жить одна? Надеешься справиться самостоятельно?

Томми уверенно кивнула.

– Ну, например, сегодня, вот сейчас, что ты будешь делать?

– Куплю газет на деньги, которые вы мне дали, и буду продавать.

Капитан задумчиво разглядывал свою собеседницу.

«Какая самостоятельная малышка, как уверена в себе, в своих силах! – думал он. – Я знавал много молодых людей, которые гораздо меньше, чем она, верили в свои способности совладать с этим миром, добыть себе средства к жизни. При этом у нее почти нет одежды, весь ее капитал составляет двадцать пять центов. Многие могли бы поучиться у Томми ее жизненной философии!»

Между тем Томми даже не представляла, какие мысли бродят в голове ее благодетеля. Но если бы она и могла прочитать их, то вряд ли поняла бы. Ее собственные помыслы были сугубо практическими. Благодаря доброте нового друга она прекрасно позавтракала, но об обеде нужно позаботиться самой. Пора ей заняться делами!

Девочка надела кепку, встала и спокойно сказала:

– Я пойду.

– Куда ты собралась?

– Покупать газеты. Спасибо вам за завтрак.

Пожалуй, впервые в жизни Томми произнесла слова благодарности. Вероятно, оттого, что жизнь ее сложилась так странно, ей до сих пор некому было сказать «спасибо». Ведь не благодарить же Бабулю, которая бесстыдно сидела на шее девочки, и если давала что-то ребенку, то это было несравнимо меньше того, что она отбирала у Томми. Возможно, общение с этим добрым джентльменом стало для Томми первым уроком хороших манер. Девочка сама удивилась, сколько чувств она вложила в слова благодарности.

Томми была почти у выхода, когда капитан окликнул ее:

– Подожди минутку, Томми!

Девочка с готовностью остановилась и повернулась.

– Ты меня даже не спросила, нужна ли ты мне еще.

Томми выглядела удивленной. Она не понимала, чем еще она могла оказаться полезной своему нанимателю.

– А я вам еще нужна?

– Да, пожалуй что и нужна. Понимаешь, я не собираюсь оставаться в этом отеле. Хочу поехать к сестре.

– А где она живет?

– На Шестнадцатой улице.

– Хотите, чтобы я отнесла туда ваш саквояж?

– Ну нет, это у тебя не получится. Но ты можешь нести сверток.

– Хорошо! – сказала Томми.

Ей было все равно – продавать газеты или носить свертки. Главное – зарабатывать деньги на свои каждодневные нужды. Если выбирать из двух способов, то приятней идти на Шестнадцатую улицу, потому что она редко покидала свой район. Это было каким-никаким новшеством, и девочка воспринимала его как развлечение.

Капитан Барнс заплатил по счету и вышел из ресторана. Томми со свертком последовала за ним.

Глава 9. Миссис Мэртон

– Сначала мы пройдем вдоль Бродвея, а потом подъедем на омнибусе[6], – сказал капитан.

– Подъедем? – переспросила Томми.

– Ну ты же не хочешь, чтобы я тащил этот тяжеленный саквояж до Шестнадцатой улицы, – улыбнулся капитан.

Томми удивилась: для чего же нужно было нанимать ее нести сверток, если он собирается ехать. Однако она разумно промолчала.

В это время дня в омнибусе было много свободных мест, но девочке спокойно не сиделось.

– Я постою на площадке, – сказала она.

– Как знаешь, – ответил капитан Барнс и развернул утреннюю газету, которую купил, выходя из отеля.

Томми встала возле кучера. Она наслаждалась поездкой, потому что, хоть она и жила в этом городе столько, сколько себя помнила, ездить в экипаже ей случалось очень редко, да и то зайцем на ступенях бродвейского омнибуса.

– Не иначе как направляешься в город навестить семью? – добродушно пошутил кучер.

– Мне надо ее долго-долго искать, прежде чем навещать, – ответила Томми.

– Что, выходит, нет никаких родных?

– Есть одна старая женщина, которая называет себя моей бабулей.

– Живет, конечно, на Пятой авеню[7]? – ухмыльнулся кучер.

– Ну да, по соседству с вами! – мгновенно парировала Томми.

– Твоя взяла! – засмеялся кучер. – Передай от меня привет бабуле и скажи, что у нее умненькая внучка.

– Передам, когда увижу.

– Не живешь с ней?

– Уже нет. Сбежала!

В этот момент подошел кондуктор.

– За меня он платит, – Томми указала на капитана Барнса.

– А он, полагаю, твой дедушка? – шутливо сказал кучер.

– Если бы так! Он такой славный малый и накормил меня классным завтраком.

– Так он тебе нравится больше твоей бабули?

– Господи! И сравнивать невозможно.

Капитан Барнс слышал почти всю беседу, которая его позабавила. Ему нравился этот ребенок, и удивительные мысли не оставляли его: «Хорошо бы сестра согласилась взять эту неотесанную беспризорницу под свою опеку. В девочке так много хорошего! Славная малышка может стать прекрасной девушкой, если будет воспитываться в хорошей семье и ходить в школу. Но, боюсь, это потребует огромного терпения и такта от воспитателей. Ладно, посмотрим, что получится».

Тем временем омнибус подъехал к Шестнадцатой улице, капитан с девочкой вышли и, пройдя немного, оказались перед красивым кирпичным домом. Капитан Барнс поднялся на крыльцо и позвонил.

Тем временем омнибус подъехал к Шестнадцатой улице.

– Миссис Мэртон дома? – спросил он открывшую дверь горничную.

– Да, – ответила та, подозрительно поглядывая на Томми.

– Скажите хозяйке, что ее хочет видеть брат. Заходи, Томми.

Томми последовала за капитаном, горничная проводила девочку недовольным взглядом.

Войдя в гостиную, мистер Барнс уселся на диван и указал Томми место рядом с собой. Она подчинилась, с любопытством разглядывая мебель. Ей случалось бывать у соседей в том доходном доме, где жили они с Бабулей. Но там ни у кого не было дивана. Томми иногда видела эту вещь в витринах мебельных магазинов, но сидела на диване впервые.

– О чем задумалась, Томми? – спросил капитан, стараясь вызвать девочку на разговор и создать атмосферу непринужденности.

– Здесь живет ваша сестра?

– Да.

– Она, наверное, богатая?

– Нет, она зарабатывает тем, что держит квартирантов с пансионом. Может быть, и тебе понравится жить здесь?

Томми засмеялась:

– Вряд ли вашей сестре нужны постояльцы вроде меня!

– А если бы ты была богата, ты захотела бы здесь жить?

– Не знаю, – ответила девочка, – здесь темно.

– Это сейчас темно. Вообще все комнаты в доме светлые. К тому же трижды в день подают вкусную еду.

– А вот это неплохо! – серьезно сказала Томми.

Этот интересный разговор пришлось прервать, потому что в комнату вошла сестра капитана, миссис Мэртон – довольно полная женщина, с привычным выражением озабоченности на лице. Такое выражение не казалось удивительным, потому что содержать пансион в Нью-Йорке – дело совсем не легкое.

– Альберт! Когда ты приплыл в город? – женщина сердечно обняла брата.

– Только сегодня утром. Ну, как ты тут? Справляешься?

– Не жалуюсь, хотя управлять таким большим пансионом непросто. Ты завтракал?

– Да, поел в городе.

В этот момент миссис Мэртон заметила Томми. Она была ошарашена и посмотрела на брата с удивлением:

– Кто это? Она с тобой?

– Это моя юная приятельница. Мы познакомились на пристани, она хотела нести мой саквояж.

– И ты позволил?

– Господь с тобой, ну конечно нет. Он такой огромный, что она сама в нем легко может поместиться. Но я нанял ее, чтобы нести сверток. Правда, Томми?

– Как ты ее назвал? – переспросила сестра.

– Томми. Она говорит, что это ее имя.

– А почему ты привел ее сюда? – спросила миссис Мэртон, которой, как легко понять, этот поступок брата показался более чем странным.

– Я тебе все объясню, но не при ней. Томми, выйди, пожалуйста, в коридор, закрой за собой дверь и побудь там. Я позову тебя через несколько минут.

Томми молча повиновалась.

– Понимаешь, – заговорил капитан, когда дверь за девочкой закрылась, – у нее нет ни единой родной души, кроме странной и скорой на расправу бабушки. Мне эта малышка пришлась по душе, хочется что-то для нее сделать, как-то помочь. Может быть, у тебя в кухне найдется для нее работа?

– Взять в дом девчонку с улицы?! Да ты, наверное, спятил, Альберт! – возмущенно воскликнула миссис Мэртон.

– Вовсе нет. Ты же наверняка сможешь найти для нее какое-нибудь дело – чистить ножи, выполнять всякие поручения, бегать на рынок за мелкими покупками…

– Очень странное предложение!

– Что тут странного? Ей негде жить, потому что она удрала от своей бабки, которая ее била. Представляешь себе порочную старуху? Разве может ребенок в таких условиях стать приличным чело веком?

– Знаешь ли, таких детей очень много. Мы же не можем помогать всем им! Не думаю, что нам следует вмешиваться!

– Не знаю почему, но эта маленькая девочка мне очень симпатична, – задумчиво признался капитан.

– Она какая-то дикая, необузданная.

– Согласен, она совершенно нецивилизованное существо. Но она очень сообразительная и умненькая. Я чувствую в ней что-то хорошее, какую-то здоровую основу.

– Сообразительные уличные дети становятся ворами!

– Не знаю, вероятно, она может поддаться искушению. Но я бы хотел исключить такую возможность.

– Знаешь, Альберт, я не знаю даже, как относиться к твоим причудам!

– Как тебе сказать… По-моему, это не совсем причуда. Своих детей у меня нет. Человек я вполне обеспеченный и давно уже думал о том, что хорошо бы воспитывать и учить чему-нибудь ребенка, который мне приятен и интересен. Может быть, он станет мне отрадой в старости.

– На свете есть множество приятных и очаровательных детей! Совсем не обязательно подбирать их на улице.

– Ручные, выдрессированные меня совсем не интересуют. А у этой девочки есть характер. Я вот о чем хотел тебя попросить, Марта. Я уйду в плавание не меньше чем на год. Ты возьми ее в дом, пусть она помогает тебе и делает все, что ты посчитаешь нужным. И постарайся, как бы это сказать, цивилизовать ее. Я хорошо заплачу тебе за ее пансион.

– Хочешь, чтобы она посещала школу?

– Немного погодя. Ведь она просто маленькая бродяжка; у нее свое, очень примитивное понимание жизни. Томми необходимо пожить в таком доме, как твой, привыкнуть к другой жизни. К тому же моя племянница почти ее возраста…

– Мэри? Ты думаешь, я позволю своей дочери общаться с оборванкой?

– Томми совсем не плохая девочка. Просто она ничему не училась. Вначале она будет все познавать, усваивать все новое. Но потом и Мэри сможет научиться у нее чему-нибудь.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – покачала головой миссис Мэртон.

Ей совсем не понравилось предложение брата, но в этот момент капитан назвал сумму, которую был готов платить за содержание Томми. Деньги оказались немаленькие, и миссис Мэртон задумалась.

– Хорошо, я возьму ее, посмотрим, что получится, – сказала она.

– Спасибо, Марта. Мне кажется, пусть Томми сначала поработает помощницей кухарки, а потом, когда немного привыкнет, можно будет поручить ей что-нибудь еще.

– Что-то надо делать с ее одеждой. На ней мальчуковый пиджак.

– Да, и мужская кепка. Она вообще больше похожа на мальчика, чем на девочку.

– Возможно, ей подойдут некоторые старые вещи Мэри. Мэри, по-моему, немного больше, чем она.

– Спасибо, Марта, я чуть не забыл. Я привез куклу для Фанни. Она еще играет в куклы, не переросла?

– Нет, это как раз самый возраст. Она обожает куклы и будет в восторге.

– Я думаю, можно уже позвать Томми и рассказать ей о наших намерениях.

– Но у нее должно быть другое имя. Девочку не могут звать Томми!

– Она говорила, что когда-то давно бабушка звала ее Дженни, наверное, это Джейн, но теперь все называют ее Томми.

Капитан открыл дверь:

– Заходи, Томми.

– Иду! – сразу же откликнулась девочка.

– Мы говорили о тебе, – начал мистер Барнс.

– И что же вы говорили? – насторожилась Томми.

– Я рассказал сестре, что у тебя нет дома и что тебе приходится зарабатывать деньги на улице.

– Ну и пусть. Это лучше, чем получать колотушки от Бабули!

– Тебе не хотелось бы жить в приятном доме, где много еды и чистая постель?

– Может, и хотелось бы, да что толку мечтать.

– Я просил сестру разрешить тебе пожить с ними. Что скажешь?

Томми внимательно посмотрела в лицо миссис Мэртон. Это измученное заботами лицо так резко отличалось от бабулиного. Пожалуй, оно внушало доверие.

– Если она не будет меня слишком часто пороть, – наконец произнесла Томми.

– Как насчет порки, Марта? – очень серьезно спросил сестру капитан.

– Думаю, я смогу это пообещать, – неожиданно для себя развеселилась миссис Мэртон.

– Конечно, ты должна будешь работать. Моя сестра скажет тебе, что делать.

– Само собой, работать, – работы я не боюсь. Главное, чтобы поесть давали, ну и чтоб не лупили.

– Понимаешь, Томми, мне очень хочется, чтобы тебе было хорошо.

– Вы такой молодчага! – растроганно произнесла Томми и даже прижала руки к груди.

– Детка, ты говоришь такие слова взрослому человеку, моему брату! – ужаснулась миссис Мэртон. – Как же можно!

– Неважно, Марта. У нее это комплимент.

– «Молодчага» – это комплимент?

– Конечно. Давай-ка подумаем насчет одежды. Сможешь ей что-нибудь подобрать?

– Сначала надо ее как следует отмыть, – сказала миссис Мэртон, с сомнением глядя на лицо и руки Томми.

– Прекрасное предложение. Я полагаю, ты не против мытья, Томми?

– Да это я с удовольствием!

Томми сказала то, что, как ей показалось, от нее ждали. На самом деле к этому вопросу она относилась безразлично. Девочка привыкла быть грязной, но если ее взрослому другу хочется, чтобы она вымылась, – пожалуйста!

– Мне надо уйти на час или два. Саквояж оставлю здесь. Вернусь, вероятно, к обеду, – сказал капитан.

– Конечно, Альберт. Когда ты отплываешь?

– Дня через три, не позже.

– Ты поживешь это время с нами?

– Если у тебя найдется свободный уголок.

– Для единственного-то брата? Было бы удивительно, если бы он не нашелся!

– Что ж, тогда до встречи! – с этими словами капитан Барнс удалился, а Томми и миссис Мэртон остались вдвоем.

Глава 10. Расставание с лохмотьями

– Итак, детка, как твое имя? – миссис Мэртон с сомнением разглядывала Томми и в душе ругала себя за то, что согласилась взяться за такое необычное дело.

– Все зовут меня Томми, иногда Томми-бродяга.

«И дополнение к имени вполне оправданно», – подумала миссис Мэртон, разглядывая изодранное в клочья платье и ветхий, в дырах, пиджак этого удивительного создания, которое привел ее брат.

– Ты ведь девочка. Поэтому странно называть тебя мужским именем. Как твое настоящее имя?

– Я думаю, Дженни. Когда-то давно Бабуля меня так называла, но мне Томми больше нравится.

– Тогда я стану называть тебя Дженни. Сейчас, Дженни, прежде всего надо отмыть тебя дочиста. Пойдем.

Миссис Мэртон начала спускаться по лестнице. Томми последовала за ней, с огромным интересом разглядывая все вокруг. Хозяйка вошла в ванную комнату, предложила Томми раздеться и открыла кран, из которого в большую белую ванну потекла вода.

– Мне надо лезть в эту бадью?

– Да, конечно. Раздевайся, а я пока подберу для тебя одежду.

Вначале Томми не понравилась идея купания в ванне, но вскоре оказалось, что это не такое уж плохое и даже приятное занятие. Миссис Мэртон только следила, чтобы мытье было основательным. Затем она одела Томми в одежду своей дочери Мэри, вполне хорошую и крепкую, из которой та уже выросла.

Когда женщина расчесала спутанные вихры Томми и взглянула на плоды своих стараний, она была потрясена произошедшей переменой. Маленькую беспризорницу невозможно было узнать!

Мы уже упоминали про красивые волосы и чудесные глаза Томми, как и про то, что ее очарование трудно было разглядеть под слоем грязи и под ужасными тряпками, которые лишь по недоразумению можно было назвать одеждой и которые изуродовали бы кого угодно. А сейчас на чисто вымытом личике ярко блестели красивой формы темные глаза, которые удивительно сочетались со светло-оливковым тоном кожи, какого не бывает у уличных оборванцев.

Миссис Мэртон была вынуждена признать, что девочка выглядит настоящей красавицей, и, повернув недавнюю беспризорницу к зеркалу, спросила:

– Посмотри-ка, Дженни, по-твоему, кто это?

Девочка пристально вглядывалась в отражение в зеркале, не в силах поверить своим глазам.

– Это я? – еле слышно спросила она.

– По-моему, да, – улыбнулась ее хозяйка.

– На меня ни капельки не похоже.

– Совсем не похоже на Томми-бродяжку, в этом ты права. Но разве так не лучше?

– Не знаю, – нерешительно ответила девочка. – Выглядит уж очень по-девчоночьи.

– Но ты же девочка!

– Я никогда не хотела быть девочкой.

– Почему же?

– Мальчишки сильнее и драться умеют гораздо лучше.

– Ты собираешься драться? – миссис Мэртон была шокирована.

– Я вчера избила одного мальчишку. А он был больше меня! – гордо призналась Томми.

– Зачем?

– Он мне грубил и хотел выгнать с моего места.

– Дженни! Больше никогда не дерись, я тебе не разрешаю. Это абсолютно недопустимо! Очень плохо, когда дерутся мальчики, но если дерутся девочки – это совсем никуда не годится.

– Почему?

– Потому что девочки должны быть нежными и женственными.

– Если бы вы были девочкой и мальчишка стукнул бы вас, что бы вы сделали? – спросила Томми, требовательно глядя на свою наставницу.

– Я бы его простила. Надеюсь, он стал бы хорошим мальчиком.

– А я не простила! И устроила ему взбучку!

– Странная ты девочка, Дженни. Боюсь, твоя бабушка не совсем правильно тебя воспитывала…

– Она меня совсем не воспитывала. Я сама себя воспитывала! А бабушка и не вспоминала про меня, если я приносила ей достаточно денег, чтобы она могла купить выпивку.

Миссис Мэртон покачала головой. Ей было совершенно очевидно, что девочка росла среди грубых, неотесанных людей, и хорошему воспитанию у нее взяться было просто неоткуда.

– Надеюсь, ты изменишься во многих отношениях, Дженни, не будешь повторять своих ошибок. Ты понравилась моему брату, и он хочет тебе помочь. Ради него постарайся стать лучше.

– Я сделаю все, что он захочет, – решительно сказала Томми.

Ее, бездомную девочку, изумила и до глубины души потрясла доброта капитана Барнса. Томми чувствовала, что этот джентльмен верит в нее, надеется, что она многому научится и станет лучше. А ей, в свою очередь, очень хотелось оправдать ожидания своего великодушного друга. Правда, в независимости уличного существования было свое обаяние и прелесть свободы… Но ради капитана Томми была готова на все!

– Мой брат будет очень рад, если, вернувшись из плавания, увидит, что ты значительно изменилась к лучшему, – продолжала миссис Мэртон.

– Когда он отправится в море?

– Дня через два или три.

– Я просила его взять меня с собой, но он не согласился.

– Ты бы только мешала на корабле.

– Нет, не мешала бы! Я была бы юнгой.

– Но ты же не мальчик!

– Я могу лазить по мачтам не хуже любого мальчишки. Если здесь найдется столб, я вам покажу.

– Что ты за ребенок!

– А вы читали про женщину, которая была капитаном пиратов? – спросила Томми.

– Нет.

– Джим Морган мне рассказывал. Он читал в какой-то книжке. Шикарная история!

– Такие книги и читать-то не стоит.

– Я хотела бы быть капитаном пиратов, – мечтательно сказала девочка.

– Ты не должна говорить такие вещи, – торопливо сказала миссис Мэртон.

– Я бы носила на поясе два пистолета и кинжал, – увлеченно продолжала Томми. – И если бы кто-нибудь мне нагрубил, он сразу получил бы по заслугам!

– Мой брат огорчился бы, услышав такие речи. Не понимаю, что на тебя нашло!

– Ладно, молчу, – вздохнула девочка и повернулась перед зеркалом. – Интересно, что сказала бы Бабуля, если бы увидела меня в этом платье? Не узнала бы, небось.

– Когда мой брат вернется, ты откроешь ему дверь. Посмотрим, узнает ли он тебя.

– Во будет класс!

– Теперь надо подумать, какую работу тебе поручить. Ты хочешь мне помогать?

– Да, – не задумываясь, сказала Томми.

– А ты умеешь застилать постель?

– Я научусь.

– А разве бабушка тебя этому не учила?

Миссис Мэртон хоть и прожила много лет в Нью-Йорке, имела очень смутное представление о жизни беднейших слоев общества.

– Бабуля никогда свою постель не застилает. Иногда встряхнет слегка и заваливается.

– Боже правый! Какая она, должно быть, неумелая и ленивая.

– Ей просто на все наплевать! – отмахнулась Томми.

– А подметать тебе когда-нибудь приходилось?

– Много раз! Я ж этим деньги Бабуле зарабатывала.

– Ты подметала, и тебе за это платили?

– Ну да. Люди, которые проходили по улице, давали мне деньги. Если не хотели перепачкать грязью свои ботинки.

– О чем ты говоришь, детка? Где ты подметала?

– На углу Бродвея и Чемберс-стрит.

– Ты подметала перекресток?!

– Ну конечно. Если дадите метлу, я буду подметать перед вашим домом. Только, наверное, тут ходит меньше народу, чем на Бродвее.

– Нет-нет, этого не надо, – заторопилась миссис Мэртон, – я хочу, чтобы ты подметала комнаты в доме. Сара, наша горничная, покажет тебе, как это нужно делать. И заодно научит застилать постели.

– Хорошо, – с готовностью сказала Томми, – где она? Я ей помогу.

– Это мы отложим на завтра. Сейчас пойдем в кухню, может быть, я найду тебе работу там.

Томми горела желанием поскорее взяться за дело. Она радостно последовала за миссис Мэртон по лестнице вниз и неожиданно удивила свою хозяйку, съехав по перилам.

– Никогда так больше не делай, – укоризненно сказала благовоспитанная миссис Мэртон.

– Почему? – не поняла Томми. – Это же так здорово!

Глава 11. Утренние ошибки

По дороге в кухню хозяйка и ее новая воспитанница встретили Сару – ту самую горничную, которая утром открыла дверь капитану Барнсу и его странной спутнице. Сейчас она направлялась наверх, в комнаты, застилать постели.

– Сара, – сказала миссис Мэртон, на ходу меняя решение относительно работы Томми, – эта девочка будет здесь жить и помогать тебе в работе по дому. Возьми ее наверх и покажи, что и как нужно делать.

Будь Томми в своей прежней одежде, Сара предпочла бы избавиться от такой помощницы. Но сейчас бывшая беспризорница выглядела вполне пристойно, не вызывала никаких подозрений, поэтому горничная охотно согласилась.

Томми последовала за ней на второй этаж. Первую комнату занимал мистер Грэвен – он работал в центре города, и в этот момент комната была свободна.

Томми с любопытством осматривалась.

– Ты хоть немного представляешь, как застилать постели? – спросила Сара.

– Не-а, – ответила Томми.

– Тогда встань с той стороны, я покажу тебе, что делать.

Томми точно следовала указаниям, но когда дело было закончено, ею овладело неодолимое желание пошалить. Она схватила подушку и бросила ее в голову Саре. Прическа девушки была испорчена, из волос выпал гребень.

– Ты что вытворяешь? – рассердилась Сара.

– Да здо́рово же! – засмеялась Томми. – Теперь ты в меня бросай!

– Сейчас выдеру тебя, маленькая чертовка. Чуть гребень мне не сломала!

Горничная поправила прическу и разгладила покрывало на кровати. Томми, продолжая шалить, вскочила на кровать.

– Слезь сейчас же, – потребовала Сара.

– Отстань!

– Ах, так! Все скажу хозяйке!

– И что будет? Она меня выпорет?

– Увидишь!

Угроза не напугала бы Томми, но девочке вдруг пришло в голову, что о ее выходке станет известно капитану, и ему это может не понравиться.

– Ладно, все, – сказала она. – Я просто пошутила.

К этому времени Сара успела убедиться, что гребень не пострадал, и поэтому ей было легче простить шалунью.

– Больше никогда так не делай! – сказала она.

Дальше общение девочки с горничной проходило вполне мирно, без происшествий. Сара дала Томми подробные инструкции, как убирать комнаты, и девочка старательно следовала им, очевидно, всерьез решив открыть новую страницу своей жизни.

Но серьезности Томми хватило ненадолго. Обнаружив на бюро бритвенные принадлежности мистера Грэвена, она намылила щеки, схватила бритву и стала изображать, что бреется.

– Что ты вытворяешь, мучение мое? – всплеснула руками Сара.

– Я хочу побриться, надо же как-то развлекаться.

– Немедленно положи бритву! – Сара направилась к девочке. – Иначе я пойду и все расскажу хозяйке.

Идти никуда не потребовалось, потому что в этот момент миссис Мэртон открыла дверь – она пришла узнать, как осваивается Томми. Зрелище, представшее ее взгляду, заставило хозяйку вскрикнуть.

– Дженни, положи на место бритву! – от ее сдержанности не осталось и следа. – Немедленно! И сотри мыло со щек. Нет, не так, – торопливо добавила она, заметив, что Томми собирается стирать мыло с лица юбкой. – Вот, возьми полотенце. Ну, и чего ты хочешь добиться таким поведением?

– Ему не понравится? – как-то сконфуженно спросила Томми.

– Ты имеешь в виду моего брата?

– Ну да, капитана.

– Конечно, он очень рассердится. Какому нормальному человеку понравится, когда девочка себя так ведет?

– Я больше никогда так не буду, – Томми, казалось, решительно раскаялась в своем поведении.

– Но зачем ты трогала чужие вещи? – допытывалась миссис Мэртон.

– Если бы только это, мэм! – вмешалась Сара. – Она запустила в меня подушкой и чуть не сломала мой гребень. Она просто помешанная, я таких в жизни не видела!

– Ты все это делала? – спросила хозяйка.

– Да. Но в шутку же!

– Нет, такого допускать нельзя. Если будешь себя так вести, придется отправить тебя к бабушке, – сказала миссис Мэртон.

– Вы же не знаете, где она живет.

– Но во всяком случае здесь я тебя держать не буду.

Томми подумала про еду три раза в день и решила остаться. Она притихла и действительно хорошо помогла Саре убирать в остальных комнатах. Покончив с этим занятием, Томми спустилась вниз.

В этот самый момент кто-то позвонил в дверь. Полагая, что вернулся капитан, девочка сама открыла. Она ошиблась: на пороге стоял молодой человек:

– Могу я повидать миссис Мэртон? – спросил он.

– Да, входите, – ответила Томми. – Пойдемте, я покажу вам, где она.

Девочка знала, что хозяйка в кухне, и полагала, что это самое подходящее место для посетителя. Он последовал за Томми, но перед лестницей остановился:

– Куда ты меня ведешь?

– Она в кухне, пошли.

– Нет, я постою здесь. Скажи хозяйке, что ее хочет видеть один джентльмен.

Томми спустилась вниз и отыскала миссис Мэртон:

– Там наверху один парень, он хочет вас видеть. Вниз спускаться не хочет.

– Господи! Надеюсь, ты не приглашала его вниз, в кухню?

– Приглашала, конечно! Только он отказался.

– Надо было отвести его в гостиную.

– Хорошо! В следующий раз буду знать, – сказала неунывающая Томми.

Миссис Мэртон, пригладив волосы, поспешила наверх к молодому человеку, который, как выяснилось, хотел поселиться в ее пансионе.

Случай исправить ошибку представился Томми очень быстро. Снова зазвонил дверной звонок, и снова Томми открыла дверь. На сей раз за дверью стояла старая морщинистая женщина с большой корзиной. Старушка сразу же жалобно захныкала:

– Я бедная вдова, у меня четверо детей, и им нечего есть. Не дадите ли вы мне несколько монет? Да пребудет всегда с вами милость Господа…

– Входите, – сказала Томми.

Женщина вошла в холл и осталась у двери.

– Проходите прямо сюда, – Томми распахнула дверь гостиной.

Нищенка, не привычная к такому вниманию, переминалась у двери.

– Да проходите же, коли пришли, – нетерпеливо потребовала Томми. – Хозяйка велела мне всех приводить сюда.

Старушка, подозревая неладное, робко последовала за девочкой, уселась на самый краешек дивана, поставив свою корзину на ковер.

Прежде чем Томми успела сообщить миссис Мэр-тон, что ее ждет в гостиной очередной посетитель, снова раздался дверной звонок. За дверью оказалась модно одетая дама.

– Я хочу видеть миссис Мэртон, – сказала она.

– Хорошо! Входите, я позову ее, – пригласила Томми.

Очередная гостья прошла в гостиную, а Томми, больше не задерживаясь, побежала искать свою хозяйку.

Миссис Куртенэ не сразу заметила, что в гостиной она не одна. А когда на диване обнаружилась бедно одетая женщина с подозрительной корзиной, на лице дамы появилось смешанное выражение недоверия, удивления и отвращения. Ноздри ее аристократического носа изогнулись, она достала из сумочки тончайший носовой платочек и приложила его к носу, чтобы защитить свое обоняние от неприятного запаха.

Старушка нервно заёрзала, понимая, что ей не положено здесь находиться. Обе посетительницы по разным причинам чувствовали себя очень неуютно, и в это время, ничего не подозревая о возникших сложностях, вошла миссис Мэртон.

– Вы миссис Мэртон? – спросила миссис Куртенэ.

– Да, мадам.

– Я зашла расспросить вас о прислуге, которой вы дали рекомендацию, – объяснила свое присутствие миссис Куртенэ и высокомерно продолжала: – но не ожидала, что окажусь в такой компании.

Проследив за ее взглядом и увидев второго визитера, миссис Мэртон оцепенела от ужаса и поспешно спросила нищенку:

– Как вы сюда попали?

– Меня эта девчонка привела, мэм, – запричитала та плачущим голосом. – Я не виновата, мэм, не виновата.

– Что вам нужно?

– Я бедная вдова, мэм. Если бы вы дали мне несколько монет…

– Сегодня ничего для вас нет. Можете уходить, – жестко сказала миссис Мэртон, указывая на дверь.

От неожиданности и раздражения она сейчас не была склона к благотворительности, хотя обычно не отказывала в помощи нуждающимся. Нищенка поспешила убраться прочь, сообразив, что в сложившихся обстоятельствах ей ничего не перепадет.

– Я должна попросить у вас прощения за нелепый проступок этого неопытного ребенка. Она впервые открывала дверь посетителям. Хотя как она смогла допустить такую грубую ошибку, я все равно понять не могу!

Миссис Куртенэ соблаговолила успокоиться и перейти к своему делу. Когда она ушла, миссис Мэр-тон позвала Томми:

– Дженни, ну как ты могла проводить эту нищенку в гостиную?

– Она спросила вас, – объяснила Томми, – а вы велели всех, кто вас спрашивает, вести в гостиную.

– Никогда больше не пускай таких женщин.

– Хорошо! – согласилась Томми.

А миссис Мэртон подумала: «Вот что значит взять в дом девочку с улицы. Напрасно я согласилась!»

Глава 12. Полная победа

Несмотря на ужасную ошибку, Томми не запретили открывать дверь по звонку. Через некоторое время, к радости девочки, на пороге показался ее утренний друг.

– Неужели это ты, Томми? – изумился он.

– Да, – она наслаждалась удивлением капитана. – Вы узнаете меня?

– С трудом. Смотри-ка, ты выглядишь как настоящая юная леди!

– Да?

Томми еще не решила, радоваться ей подобному комплименту или нет. Раньше она считала, что лучше быть мальчиком – или хотя бы походить на мальчика.

– Ты удивительно похорошела. Как прошло утро?

– Ох! Я тут буянила, – призналась Томми, качая головой.

– Надеюсь, не слишком?

– Давайте я расскажу, как все было, – и Томми на свой манер изложила все события утра.

Капитан весело смеялся.

– Вы не сумасшедший? – поинтересовалась Томми.

– А что, разве похож?

– Она так говорила.

– Кто?

– Ваша сестра.

Капитан помрачнел. Он понял, что его смех вполне способен вдохновить Томми на новые выходки. А это может создать сестре дополнительные трудности в общении с девочкой.

– Знаешь, я не сержусь, но мне бы очень хотелось, чтобы ты вела себя по-другому. Это хороший дом, и тебе надо научиться вести себя так, как принято в приличных домах. Надеюсь, когда я вернусь через год, ты уже будешь совсем другой, гораздо лучше. Как думаешь, у тебя получится?

Томми внимательно слушала.

– А что вы хотите, чтобы я делала? – спросила она.

– Я думаю, тебе предстоит учиться всему, и побыстрее. Так быстро, как только сможешь. Сначала надо как следует освоить все, что тебе придется делать здесь по хозяйству. А еще нужно догонять твоих ровесников, они ведь все учатся. И ты обязательно будешь учиться. Я договорился, скоро ты пойдешь в школу. Что ты об этом думаешь?

– Не знаю, – задумалась Томми. – Боюсь, в школе я буду все плохо делать и меня будут пороть.

– Придется постараться! Ты же хочешь быть грамотным человеком и знать как можно больше, когда вырастешь? Хочешь?

– Да.

– Тогда придется идти в школу и учиться. Читать умеешь?

– Плоховато, поэтому быстро устаю.

– Чтобы не быть самой худшей в классе, надо очень много трудиться. Можешь пообещать мне, что будешь?

Томми кивнула.

– Постараешься вести себя хорошо?

– Да. Для вас. Для Бабули я никогда бы не стала.

– Ну так постарайся для меня.

В этот момент появилась миссис Мэртон, и Томми отправили вниз – помогать в кухне.

– Что ты думаешь о ней, Марта?

– Ох, знаешь, это очень суровое испытание. Я расскажу тебе, что она вытворяла сегодня.

– Я уже все знаю.

– Она тебе рассказала? – удивилась сестра.

– Да, она сама рассказала мне про все свои «буйства», и когда я расспрашивал ее, честно отвечала, что, как и почему. Я думаю, эти выходки – по большей части результат ее невежества.

– Я уже жалею, что согласилась взять ее.

– Не унывай, Марта. В ней много хорошего, она живая, проворная и сообразительная. А еще у нее стальной характер и сила воли. Она пообещала мне, что постарается стать лучше, стать другой.

– И ты веришь в это?

– Да. Я уверен. У нее есть для этого и воля, и решимость. И она сделает то, что обещала.

– Дай Бог, чтобы это было так, – с сомнением сказала миссис Мэртон.

– И еще. Она очень мало знает. Мне хотелось бы, чтобы она как можно скорее пошла в школу. В свободное от занятий время она будет помогать тебе по дому. А я позабочусь о финансовой стороне дела.

Последние слова окончательно успокоили женщину, но интерес брата к этому ребенку не мог не изумлять. Кроме того, миссис Мэртон была немного обижена на брата: ведь деньги он вполне мог бы потратить на ее дочерей, своих племянниц, а не на дикую невоспитанную девчонку, которую он подобрал где-то на улице. Но и это вскоре было улажено: в тот же день, чуть позже, из дорогого модного магазина Стюарта прислали три потрясающих платья последних моделей – капитан Барнс искренне любил сестру и обеих ее дочек.

Томми еще не познакомилась с дочерьми своей хозяйки, которые в это время дня были в школе. Домой они вернулись около трех. Старшая, Мэри, примерно ровесница Томми, была довольно хорошенькой, но несколько скучной и манерной девочкой, с сильно преувеличенным представлением о собственной красоте. Младшая, восьмилетняя Фанни, казалась более живой и привлекательной.

– Мэри, как ты выросла! Уже настоящая молодая леди! – встретил капитан старшую племянницу.

Мэри жеманно улыбнулась и явно была довольна.

– Фанни, и тебя не узнать! Марта, а где кукла, которую я привез ей?

Младшая девочка пришла в восторг от новой куклы.

– Я решил, что ты, Мэри, слишком взрослая для кукол, – капитан снова обратился к старшей.

– И я так думаю, дядя Альберт, – согласилась Мэри, хотя думала иначе, она всегда жаждала подарков.

– Вот и хорошо, что я не купил вторую куклу. Но я привез тебе подругу.

Мэри выглядела удивленной.

В этот момент Томми проходила через холл, и капитан окликнул девочку:

– Томми, подойди, пожалуйста.

Мэри Мэртон взглянула на незнакомку и мгновенно поняла, что на девочке ее платье, которое ей самой, правда, уже мало́.

– Почему она в моем платье? – холодно спросила Мэри.

– Ты это платье уже не носишь, а ей оно подошло по размеру, – объяснила мать.

– У нее что, нет своей одежды?

– А тебе жалко отдать ей это платье? – поинтересовался дядя.

Мэри надула губы. Капитан Барнс обратился к сестре:

– Марта, я дам тебе деньги, приобрети, пожалуйста, для Дженни подходящую одежду. Я хотел завтра купить Мэри несколько новых вещей взамен тех, которые взяли у нее для Томми, но передумал.

– Конечно, пусть она возьмет мое платье! – Мэри с досадой поняла, что, пожалев отдать старое платье, она лишилась возможности получить вместо него новое.

– Не сто́ит, это была плохая идея, – довольно холодно ответил ей дядя.

Томми внимательно слушала этот разговор, переводя блестящие глаза с одного на другого. Капитан обратился к ней:

– Иди сюда, Томми, пожми руки этим двум девочкам, познакомься с ними.

– Я пожму руку ей, – Томми показала на Фанни.

– А Мэри не будешь?

– Нет.

– Почему?

– Она мне не нравится.

– Тогда сделай это для меня.

Томми сразу протянула руку, но теперь Мэри убрала свою.

Миссис Мэртон подтолкнула дочь, но ее брат сказал:

– Неважно. Пусть подружатся, когда придет для этого время.

Через два дня капитан уехал. Томми еще раз пообещала ему быть хорошей девочкой, и он отбыл с надеждой, что она сдержит слово.

– Мне хочется возвращаться к кому-то, Дженни, – сказал он на прощание. – Ты будешь рада моему возвращению?

– Конечно, очень! – сказала девочка так сердечно, что усомниться в ее искренности было невозможно.

Через несколько дней Томми пошла в школу. Ей дали нужные книжки, и она отправилась в один класс с Фанни, потому что хоть и была старше на несколько лет, но по школьным знаниям отставала даже от младшей девочки.

На соседней улице жил мальчик, которому доставляло удовольствие обижать детей младше его. Не раз доставалось от него и Фанни. Поэтому, заметив издали обидчика, малышка занервничала:

– Дженни, давай перейдем на другую сторону.

– Почему? – удивилась Томми.

– Там Джорж Грифит.

– Ну и что?

– Он вредный и противный. Бывает, он отнимает у меня портфель и убегает. Ему нравится нападать на нас.

– Пусть только попробует!

– А что ты сделаешь? – удивилась Фанни.

– Увидишь. Во всяком случае, на другую сторону я не пойду.

Малышка схватила Томми за руку и пошла с ней, дрожа от страха, в надежде, что ужасный Джорж Грифит их не заметит. Но надежда не оправдалась. Вредный и противный мальчишка ждал их.

– Сейчас увидишь, как я напугаю этих девчонок! – сказал он товарищу и пошел навстречу девочкам.

Поравнявшись с ними, он с шутовской вежливостью снял свою кепку и, кривляясь, раскланялся:

– Как дела, молодые леди?

– Уходи, ты плохой! – вся дрожа, отчаянно крикнула Фанни.

– Сейчас ты у меня за эти слова ответишь! – сказал вредный мальчишка и попытался выхватить у девочки книги, но тут в дело вмешалась спутница малышки.

– Отвяжись от нее, – сказала Томми.

– Почему это? – пренебрежительно и нагло спросил Джорж.

– Потому что я так сказала.

Обидчик собрался было толкнуть Томми, но тут же получил сильный удар кулаком по лицу.

– Подержи-ка мои книжки, Фанни, – сказала Томми.

Младшая девочка молча приняла сверток, а Томми повернулась к противнику.

– Еще хочешь? Тогда подходи!

– Не собираюсь драться с девчонкой, – сказал тот, немало удивленный, потому что вместо ожидаемого покорного отступления столкнулся с решительным и сильным сопротивлением.

– Да ты просто испугался! – усмехнулась Томми.

– Вовсе нет, – Джорж старался сохранить достоинство хотя бы внешне. – Я боюсь искалечить тебя.

– Да куда тебе! – расхохоталась девочка. – Это я тебя отлуплю!

– Да куда тебе! – расхохоталась девочка. – Это я тебя отлуплю!

Джорж счел за благо ретироваться, хоть на ходу и выкрикивал угрозы. Девочки отправились своей дорогой.

– Как здорово у тебя получилось! – возбужденно говорила Фанни. – Какая ты смелая, Дженни! А я его так боюсь…

– Больше не бойся. Мне и постарше мальчишек лупить приходилось. Я запросто могу побить этого поганца, и он это знает.

Томми была права. Эта история стала широко известна всем ребятам в окрестностях. Теперь все знали, что Джоржа Грифита побила девчонка, и он сделался всеобщим посмешищем. С тех пор он прекратил издеваться над маленькими.

Глава 13. Бабулины заработки

Оставим на время Томми в ее новом доме и вернемся к миссис Уолш – это настоящее имя старой женщины, которую наша героиня привыкла называть Бабулей.

Хоть Томми и удалось сбежать, Бабуля была уверена, что девчонка непременно скоро вернется. Ей не приходило в голову, что их совместная жизнь обеспечивала преимущества только ей, а Томми доставалась одна-единственная привилегия – зарабатывать деньги на жизнь им обеим. Если бы Бабуля иначе относилась к девочке, та, вероятно, могла бы и остаться, но теперь она удрала и решительно не собиралась возвращаться – если только ее не принудят силой.

Когда к шести часам вечера Томми не вернулась, Бабуля не особенно удивилась, хоть обычно девочка приносила заработанное за день гораздо раньше. «Порки боится, – решила старуха. – И не зря боится, я ей хорошенько всыплю сегодня!»

Прошел еще час, и миссис Уолш проголодалась. В доме не было ни денег, ни каких-либо продуктов, кроме куска черствого хлеба, который предназначался Томми на ужин. Бабуле пришлось съесть его – голод заставил. Чем дольше задерживалась девочка, тем сильнее злилась на нее старуха.

В половине восьмого Бабуля решила поискать свою пропажу. Может быть, она играет с другими детьми на улице? А вдруг – но в это и верить не хотелось – она опять тратит свой, теперь уже дневной, заработок на еду в ресторане?

В это предвечернее время на улице бывало много детей из соседних домов. Дети постарше собирались группами, малыши играли рядом, но Томми не было видно.

– Ты нигде не видел мою девчонку? – спросила Бабуля у Майка Мерфи, мальчика, с которым она часто видела Томми.

– Нет, не видел, – ответил Майк.

– Кто-нибудь видел Томми? – громко спросила миссис Уолш, обращаясь ко всем.

– Я видел, как она продавала газеты, – сказал один мальчик.

– Когда?

– Около четырех.

– А где это было?

– На Гринвич-стрит.

Наконец появилась хоть какая-то зацепка, но и та довольно ненадежная. Томми видели в четыре часа, а сейчас уже около восьми. Газеты она должна была уже давно продать. И Бабуля снова подумала, что девчонка, должно быть, тратит заработанное на себя.

– Ну, попадешься ты мне в руки – шкуру спущу! – злобно бормотала она.

Миссис Уолш дошла до здания Городского Совета (в самом центре города), прошла вдоль ограды Центрального парка, глядя по сторонам, в надежде вдруг обнаружить Томми. Но та, как мы знаем, в это время устраивалась спать в ночлежке, и опасность быть пойманной в этот момент ей не грозила.

Бабуля рыскала по городу больше часа, иногда ненадолго присаживаясь на какую-нибудь скамейку, чтобы отдохнуть, пока, наконец, не ослабела от непривычных усилий. Возможно, усталость помогла ей окончательно осознать, что случайно столкнуться с Томми ей вряд ли удастся.

Правда, оставался еще один шанс. Может быть, Томми уже пришла домой, пока миссис Уолш разыскивала ее на улице? Окрыленная этой надеждой, старая женщина поспешила домой, вскарабкалась в свою комнату под крышей. Но там было так же пусто, как когда она уходила. Ясно, что Томми не собиралась возвращаться в этот вечер. Это было неприятно и досадно, но Бабуля все еще была уверена, что завтра девчонка вернется. Она улеглась на кровать – не без многочисленных проклятий в адрес своей восставшей подопечной – и уснула до утра.

Утром обычно все воспринимается иначе, становится более понятным. Бабуле рассвет принес осознание утраты.

Все оказалось ужасно! Аппетит у старухи всегда был отменный, но в доме совершенно не было ни еды, ни денег, чтобы купить ее. И самое неприятное, что об этом надо было думать и беспокоиться ей самой.

Однако миссис Уолш старалась найти самый безболезненный выход из непривычной ситуации. Зарабатывать деньги на жизнь она никоим образом не собиралась, гораздо проще для нее было использовать склонность некоторых людей к благотворительности. Для начала она постаралась – и у нее это получилось – напроситься на завтрак к бедным, но очень добрым соседям. Затем она пустилась в путь по направлению к центру города, а когда добралась до Четырнадцатой улицы, начала свой «деловой обход».

Миссис Уолш выбрала солидный дом в английском стиле и позвонила в дверь.

– Ваша хозяйка дома? – спросила она горничную.

– Да. А что вы хотите?

– Я бедная вдова, – захныкала Бабуля, – у меня пятеро маленьких детей. Есть у нас нечего, в доме ни крошки. Не могли бы вы дать мне несколько монет?

– Спрошу миссис, но не думаю, что она даст вам деньги.

Горничная ушла и вскоре вернулась:

– Деньги хозяйка не даст, но вот вам буханка хлеба.

Миссис Уолш предпочла бы деньги, но, пробормотав слова благодарности, бросила хлеб в сумку, которую предусмотрительно взяла с собой из дома.

Она перешла в следующий квартал и остановила на улице какого-то джентльмена, который шел в центр по делам:

– Я бедная вдова, – снова завела свой скорбный монолог Бабуля, – если дадите мне несколько центов, Господь благословит вас!

– Почему ты не работаешь? – сердито спросил джентльмен.

– Я слишком стара и слаба, – отвечала она и ссутулилась, чтобы внешний вид подтверждал ее слова.

Эта уловка не укрылась от внимания джентльмена. Он не стал церемониться с притворщицей:

– Ты мошенница! Ничего я тебе не дам. Если еще увижу, позову полицию, чтобы тебя арестовали.

Бабулю трясло от злости, но она не стала давать волю своим чувствам – вероятно, решила, что это будет небезопасно.

Следующая попытка была удачнее. Жалостливая леди ни на секунду не усомнилась в правдивости истории о пятерых голодных детях и передала через горничную двадцать пять центов.

Бабулины глаза радостно сверкали, когда она торопливо прятала деньги. Деньги – чудесная вещь, на них можно купить выпивку и табак!

– Миссис хочет знать, где вы живете, – сказала горничная.

Миссис Уолш назвала неверный адрес, чтобы не встречаться с дамами из благотворительных обществ, которые сразу же обнаружат, что ее история – сплошное вранье, а дети – вымышленные.

В следующем доме денег не дали, но, услышав, что у бедняжки крошки во рту не было вот уже целые сутки, решили накормить: привели в кухню, поставили перед ней тарелку с мясом и положили несколько кусков хлеба. Приглашение оказалось очень некстати: благодаря добрым соседям Бабуля совсем недавно хорошенько подзаправилась. Однако после убедительных жалоб нужно было соответствовать созданному образу и играть роль изголодавшегося человека. С этой трудной работой старуха справлялась плохо, поэтому вскоре кухарка заметила:

– Что-то не похоже, чтоб ты была очень голодна.

– Я так давно не ела, что боюсь сразу наедаться, может случиться заворот кишок, – слабым голосом ответила миссис Уолш.

В этот момент сумка Бабули упала, и буханка хлеба оказалась на полу.

– Это что такое? – спросила кухарка, подозрительно оглядывая старую женщину.

– Это детям, они дома плачут от голода.

Кухарка явно подозревала обман, и миссис Уолш поспешила поскорее убраться. Желудок ее изнемогал от переедания.

Следующие визиты проходили по-разному: в некоторых домах ей сразу отказывали и брезгливо прогоняли, в других отсылали в разные благотворительные общества. И все же ей где-то удалось раздобыть еще двадцать пять центов.

Итак, результатом рабочего дня миссис Уолш было пятьдесят центов, буханка хлеба и немного холодного мяса. Старуха была вполне этим удовлетворена. Она проехала часть дороги домой на омнибусе (когда есть целых пятьдесят центов, можно и побаловать себя), а потом шла по улицам и через парк, внимательно оглядываясь вокруг, в надежде увидеть Томми. Если бы девочка попалась Бабуле на глаза, она сполна расплатилась бы за все свои выходки. Но Томми нигде не было видно.

Наконец Бабуля с трудом добрела до дома, тяжело поднялась по лестнице, вошла в свою комнату, положила на подоконник хлеб с мясом, грузно опустилась на кровать и закурила трубку. Томми дома не было, и у миссис Уолш стали возникать мрачные предчувствия, что девчонка не собирается возвращаться. «Все равно когда-нибудь я ее встречу, – мстительно думала Бабуля. – И уж тогда головы мерзавке не сносить!»

Старая женщина провалялась часа три, затем вышла на улицу с целью потратить часть денег на стаканчик спиртного. Да и мысли о Томми не давали ей покоя. Бабуля испытывала жгучее желание отомстить, но помимо этого ей было тоскливо без девочки.

У миссис Уолш не было ни малейшей привязанности к ребенку, который столько лет был на ее попечении, она просто привыкла к компании Томми – без нее стало как-то одиноко. Кроме того, эта женщина принадлежала к тому странному типу людей, которым необходимо кого-то мучить и тиранить, а если такой возможности нет, они чувствуют себя потерянными.

Сделав намеченную покупку, Бабуля вновь зашла в парк, прошлась по соседним площадям, напряженно рассматривая толпы уличных детей, которые здесь занимались продажей газет, чисткой ботинок, подрабатывали разносчиками или уличными торговцами. Но Томми среди них не было – в это время она уже стала жильцом пансиона миссис Мэртон, куда устроил девочку ее чудесный друг – капитан Барнс. Миссис Уолш не могла даже представить себе, что почти сразу после бегства Томми перестала быть уличной беспризорницей, а оказалась во вполне респектабельном доме.

Конечно, Бабуля вернулась домой все в том же состоянии глубокого разочарования, потому что опять не удалось выместить на девчонке свою злость. И еще старуху переполняла обида: Томми – просто неблагодарное чудовище, как она посмела оставить свою благодетельницу на произвол судьбы!

У девочки же на этот счет было совсем иное мнение…

Глава 14. Снова в плену

Прошло два месяца. За это время ничего особенно интересного не произошло ни с нашей героиней, ни с «нежно любящей» ее родственницей, которая продолжала оплакивать уход девочки, но больше с яростью, чем с сожалением.

Читателям может быть интересно, как изменилась за это время Томми, стала ли она лучше – как обещала своему другу капитану Барнсу. Приятно сообщить, что Томми сильно преуспела за это время. От той уличной беспризорницы, какой она впервые вошла в этот дом, в ней осталось очень мало. И все же миссис Мэртон не один раз говорила своей близкой приятельнице – и большой сплетнице – мисс Бетси Перкинс, что Томми – «огромное испытание» и что только обещание, данное брату, вынуждает ее держать «это огромное испытание» в своем доме.

Томми, однако, была ловкой, быстрой и чрезвычайно способной девочкой. Она быстро усваивала то, чему ее обучали. Она стала многое делать по хозяйству, выкраивая время до и после школьных занятий, и ее помощь в доме была очень ощутима. А успехи девочки в школе поражали учителей, и Томми быстро перевели в следующий класс.

Дело в том, что она была самой старшей в классе и чувствовала себя переростком. Ей хотелось учиться с ровесниками и быть не хуже их. По этому Томми занималась с невероятной энергией и трудолюбием, и это приносило свои плоды – бывшая беспризорница быстро продвигалась в учебе.

А вот отношения со старшей дочерью миссис Мэртон у Томми не складывались. Мэри была ребенком скучным и при этом с очень большим самомнением. На Томми она смотрела свысока, называла ее нанятой прислугой – хотя прекрасно знала, что дядя дает на содержание девочки большие деньги. Томми не очень волновали насмешки Мэри, она умела достойно ответить. Но существовала болезненная для Томми тема, и Мэри не упускала возможности уколоть ее. Это касалось необразованности Томми.

– Ты знаешь не больше восьмилетней девочки, – презрительно говорила Мэри.

– Я же не ходила в школу, как ты.

– Знаю. Ты была нищенкой, старьевщицей или кем-то в этом роде. Понять не могу, зачем мой дядя подобрал тебя на улице! Там тебе самое место.

– Пожить бы тебе месяц-другой с моей Бабулей. Несколько хороших порок пошли бы тебе на пользу, – парировала Томми.

– Видимо, твоя бабушка просто низменное существо, – презрительно изрекала Мэри.

– В этом ты полностью права.

– Хорошо, что у меня нет такой бабушки. Я бы ее стыдилась.

– Она мне вовсе и не бабушка. Только называла себя так.

– Не сомневаюсь, что она тебе бабушка, и ты такая же!

– Попробуй повтори это, я тебя тресну по голове, – закипала Томми.

Мэри знала, что угрозы Томми не пустой звук, но продолжала отпускать высокомерные язвительные замечания по поводу невежественности Томми.

– Неважно, – отвечала Томми, – подожди немного, я тебя догоню.

На что Мэри презрительно фыркала:

– Только послушайте, что она говорит! Тебе и не снилось так говорить и писать по-английски, как я. А я еще и французский учу.

– А я могу учить французский?

– Ну, потеха! Чтобы уличная девчонка учила французский! А потом захочешь играть на пианино?

– Почему бы нет?

– Может быть, у твоей бабули – как ты ее называешь – есть пианино?

– Может и есть, но его забрал кузнец в починку, поэтому я его никогда не видала.

Никакие насмешки на тему Бабули не задевали Томми. Иногда в памяти всплывали особенно раздражавшие черты характера старухи и неприятные, часто горькие, эпизоды недавнего прошлого, но девочка невозмутимо отталкивала их от себя. Большого интереса к старой женщине она не испытывала.

Правда, иногда Томми становилось любопытно, как же Бабуля теперь живет без своей рабыни и как ей удается самой добывать себе пропитание. «Наверняка попрошайничает, – думала Томми, – ведь она слишком ленива, чтобы работать».

И Бабуля действительно попрошайничала. Она теперь часто бывала в центре города, но ни разу не встретила Томми. Возможно, потому, что Томми с девяти до двух была в школе, а Бабуля совершала свои деловые обходы именно в это время. Но однажды в субботу около полудня Томми послали с поручением в соседний район. На Восемнадцатой улице ее внимание привлекла фигура высокой, одетой в тряпье женщины, шедшей немного впереди. Хотя девочка видела только спину, некоторые особенности походки этой женщины были ей хорошо знакомы.

«Бабуля попрошайничает, могу побиться об заклад», – сказала сама себе Томми, придя в сильное возбуждение.

Старуха несла в одной руке корзину, чтобы складывать в нее продукты. Бабуля, конечно, предпочитала деньги, но и провизией тоже не пренебрегала. Она знала по опыту, что находились такие люди, которые денег не подавали из принципа, а еду давали.

Томми не горела желанием оказаться в бабулиных когтях. Но ей захотелось пойти за ней, чтобы услышать, как Бабуля будет излагать доверчивым людям историю своего трагического существования.

Долго ждать не пришлось. Бабуля свернула к солидному дому в английском стиле и позвонила. Томми остановилась поблизости так, чтобы все слышать.

– Что надо? – не слишком любезно спросила горничная, открыв дверь.

– Я бедная вдова, – плаксиво запричитала Бабуля, – у меня пятеро маленьких детей. Им нечего есть со вчерашнего дня. Не могли бы вы дать мне что-нибудь? Господь благословит вас за это!

«Во врет-то как здорово! Значит, у нее пять маленьких детей», – подумала Томми.

– Старовата ты для пяти маленьких детей, – неприязненно ответила горничная.

– Я выгляжу старше, – сказала миссис Уолш. – Бедность, беспомощность. Из-за этого я и состарилась раньше времени.

– Где твой муж?

– Умер. Он плохо со мной обращался. Напивался и избивал меня и детей.

– Похоже, ты сама пьешь.

– Нет, что вы! Да я это дело презираю. Не выношу виски.

«Ага, особенно когда напивается вдрызг!» – подумала Томми.

– Ладно, давай свою корзину, – сдалась горничная.

– А не могли бы вы дать мне денег? Мне за комнату платить, – заныла Бабуля.

– Мы никогда не даем денег, – отрезала горничная.

Горничная ушла, быстро вернулась и отдала Бабуле ее корзину. Миссис Уолш открыла корзину посмотреть, что ей положили, и нашла там мясо и хлеб:

– Нет ли у вас холодной курицы? – спросила она, явно разочарованная.

«Ну, наглости у нее хватает», – восхитилась Томми.

– Не нравится, можешь больше не приходить, – ответила горничная.

– Да что вы, очень нравится. Но моя маленькая девочка больна и ничего, кроме курицы или индюшки, не может есть.

– Тогда проси еще где-нибудь. У нас для тебя больше ничего нет.

Бабуля приготовилась уходить. Томми чувствовала, что и ей лучше убраться подальше – ее могли узнать. Правда, теперь она носила такую же одежду, как большинство девочек ее возраста. Кепка и пиджак – атрибуты облика юной беспризорницы – давно исчезли, и сейчас Томми совсем не походила на ту уличную девочку, которая два месяца назад удрала из бедного квартала.

Бабуля рассеянно взглянула на девочку, шедшую впереди, и у нее даже не мелькнуло мысли, что это ее сбежавшая «внучка». Однако старухе иногда удавалось выпрашивать деньги у жалостливых школьниц, и ей пришло в голову, что это, может быть, шанс раздобыть монету в двадцать пять центов.

Она догнала Томми и похлопала по плечу:

– Девочка, – печально завела она свою привычную песню, – я бедная вдова. У меня пятеро маленьких детей. Им нечего есть со вчерашнего дня. Не можешь ли ты дать мне несколько центов? Господь благословит тебя за это!

Томми слегка вздрогнула от неожиданности, но эта просьба Бабули ее развеселила. Отвечать было – опасно – уж голос-то ее давняя мучительница узнает. Но в этой опасности была и некая прелесть риска, к тому же она считала, что, даже будучи узнанной, сможет удрать.

– Где вы живете? – спросила она, стараясь изменить голос и смотреть вниз.

– В доме 417 на Блекер-стрит, – не моргнув глазом соврала старуха.

– Попрошу тетю завтра зайти к вам.

– Ты лучше дай мне сейчас несколько центов, я куплю детям хлеба.

– Сколько у вас детей?

– Пять.

Томми не смогла побороть искушения и повела себя совершенно безрассудно. Она глянула прямо в лицо старой женщине и спросила своим обычным голосом:

– И одного из ваших детей наверняка зовут Томми?..

Бабуля быстро наклонилась и внимательно вгляделась в детское личико. Голос звучал знакомо, да и в вопросе был странный намек, но хорошая одежда и весь облик девочки сбивали с толку.

И вдруг Бабулю осенило: да это же ее мятежная Томми – здесь, рядом, можно сказать, у нее в руках!

– Так это ты! – воскликнула она, с мрачной радостью хватая девочку за руку. – Наконец-то я тебя нашла, мерзкая воровка! Живо пошли со мной! Я тебе все кости переломаю!

Наконец-то, я тебя нашла, мерзкая воровка! – воскликнула старуха, с мрачной радостью хватая девочку за руку.

Томми не могла не сознавать, какой большой опасности она подвергается, но не собиралась покорно возвратиться в недавно покинутый ад. Сообразительная девочка понимала, что если она будет отрицать знакомство с этой старой женщиной, то последней будет очень трудно обосновать свои притязания на нее. Девочка, нисколько не испугавшись, резко сказала:

– Прекратите! Если вы не отпустите меня, я потребую, чтобы вас арестовали!

– Да что ты говоришь! – воскликнула Бабуля и сильно встряхнула Томми. – Посмотрим, как это у тебя получится. А откуда у тебя красивые одежки? А? Ну-ка, пошли домой.

– Отстаньте! Я вас не знаю! Я и вижу-то вас в первый раз!

– Меня не знаешь? Меня видишь в первый раз? Разве я не твоя Бабуля?

– Вы, наверное, сумасшедшая, – холодно заявила Томми. – Моя бабушка не ходит по улицам и не выпрашивает еду.

– Ты хочешь сказать, что я не твоя Бабуля? – изумленно переспросила старая женщина.

– Не понимаю, о чем вы, – холодно пожала плечами Томми. – Идите домой к своим пятерым детям на Блекер-стрит.

– У, дрянь, мерзавка неблагодарная! – пробормотала Бабуля и дернула Томми за руку, что напомнило девочке старые времена.

– Послушайте, перестаньте приставать ко мне. Лучше идите своей дорогой!

– Ты моя девка, я имею право устроить тебе порку!

– У меня нет с вами ничего общего.

– Пошли! – Бабуля попыталась силой тащить девочку, но та сопротивлялась так, что Бабуля начала сомневаться в своих силах.

Расстояние от Восемнадцатой улицы до доходного дома, который Бабуля называла своим домом, было не меньше двух миль. Тащить за собой упирающуюся девочку было невозможно, а на то, чтобы доехать на омнибусе или извозчике, у Бабули не было денег.

Борьба между маленькой девочкой и высокой, плотной старухой была в самом разгаре, когда Томми краем глаза заметила выходящего из-за угла полицейского. Нисколько не колеблясь, она решила использовать свой пристойный вид:

– Полиция! Помогите! – громко закричала она.

Миссис Уолш вздрогнула – слово «полиция» не вызывало у нее приятных ассоциаций – и немного ослабила хватку. Она смотрела на Томми в безмолвной ярости, предвидя грядущие неприятности.

– В чем дело? – спросил подошедший полицейский, удивленно глядя на эту странную пару.

– Эта женщина, должно быть, сумасшедшая, – сказала Томми. – Она подошла ко мне и попросила денег, а потом схватила за руку и стала утверждать, что она моя «бабуля». Теперь она старается затащить меня к себе домой.

– А вы что скажете?

– Она моя девчонка, – упорно твердила Бабуля.

– Слышите, что она говорит? – сказала Томми. – Разве похоже, что я могу быть «ее»? Она же обыкновенная нищенка.

– Заткнись и пойдем домой! – закричала Бабуля, усиливая хватку.

– Мне больно! Вы не можете заставить ее отпустить меня? – обратилась Томми к полицейскому.

– Отпустите ее немедленно! – авторитетно приказал тот.

– Но это моя девчонка!

– Сейчас же отпустите, говорю вам!

Бабуля была вынуждена подчиниться. Полицейский строго на нее посмотрел:

– Где вы живете?

– В доме 340 на Блекер-стрит.

– Она только что называла дом 417, – не преминула вмешаться Томми. – И сказала, что дома у нее пять маленьких детей. Неужели я одна из них?

Бабуля поняла, что проиграла. Если ее поведут на Блекер-стрит, тогда откроется ее жульничество и ей несдобровать. Но и отпустить Томми – значит, позволить девчонке, которую она сейчас люто ненавидела, одержать над собой верх.

Старая женщина сделала еще одну попытку:

– Это моя девчонка! Она сбежала от меня два месяца назад.

– Если у вас дома пятеро маленьких детей и вам надо просить милостыню, чтобы прожить, – сказал полицейский, не поверивший ни единому ее слову, – то у вас и так забот хватает. Пусть девочка будет там, где она есть.

– Так я не могу взять ее домой? – зло переспросила Бабуля.

– Лучше уходите. Иначе я поведу вас в полицейский участок.

Миссис Уолш, вынужденная оставить свои планы мщения Томми, медленно побрела прочь. Она сделала не больше пяти шагов, когда услышала слова девочки:

– Передай мой привет твоим пяти малышам, Бабуля!

Старуха повернулась и погрозила Томми кулаком, но та только громко рассмеялась и пошла прочь.

– Ну не сумасшедшая ли она! – Томми вслух произносила свой монолог. – Она бы на мне живого места не оставила, будь у нее шанс. Как я рада, что не живу с ней. Теперь я каждый день плотно ем три раза. Да, хотела бы я повидать пятерых бабкиных малышей! – и девочка весело засмеялась.

То, что эта беззастенчивая ложь позволяла ее бывшей опекунше выманивать деньги у добрых людей, не трогало Томми. Это и неудивительно. Наша героиня получила образование на улице, и воспитывала ее Бабуля. До сих пор этические проблемы мало волновали девочку – ей нужно было выжить в большом городе. Но сейчас обстоятельства ее жизни стали совсем иными, поэтому будем надеяться на изменения к лучшему.

Глава 15. Объявление в газете

После неудачной попытки вернуть себе Томми Бабуля пришла домой, ощущая не только гнев и злость, но и подавленность.

Ее раздражала не столько утрата Томми, сколько необходимость самой добывать пропитание и деньги на жизнь. Это требовало усилий, а миссис Уолш всегда была очень ленива. Она тоскливо вздыхала, вспоминая те времена, когда могла спокойно оставаться дома, отправляя Томми зарабатывать деньги. Поскольку Томми, похоже, не собирается возвращаться, возможно, надо взять на ее место ребенка подходящего возраста – мальчика или девочку, – чтобы тот приносил деньги…

Осуществить этот заманчивый план было очень непросто, потому что, во-первых, непонятно, где найти ребенка подходящего возраста, а во-вторых, миссис Уолш смутно осознавала, что никакой ребенок в здравом уме добровольно не согласится на такого, как она, попечителя.

Итак, Бабуля в очень дурном настроении бросилась на кровать и сразу же уснула.

Пробудившись, она уселась у окна и от нечего делать взяла страничку «Геральд»[8]. В этот обрывок газеты был завернут хлеб, что ей дали накануне.

Миссис Уолш редко находила удовольствие в чтении, поскольку никаких литературных пристрастий у нее не было. На этот раз она взялась за чтение объявлений просто от безделья и чтобы скрасить плохое настроение и уж, конечно, не ожидая увидеть что-то, что касалось бы ее.

В разделе объявлений ее внимание привлекло следующее: «Если Маргарет Уолш, покинувшая Филадельфию в 1855 году, придет в дом № 15 на Уолл-стрит, офис № 8, она узнает для себя нечто полезное».

– Ох, так это для меня! – воскликнула Бабуля, от удивления роняя газету на пол. – Это я Маргарет Уолш, я уехала из Филадельфии именно в том году. О чем же это? Может быть, о Томми?

Существовали давние обстоятельства, приводившие миссис Уолш к мысли, что подателя объявления интересуют именно сведения о Томми. От этого становилось еще досадней, что она потеряла девочку.

– Если так, я все же доберусь до нее, – пробормотала она.

Больше всего Бабулю занимала та часть объявления, в которой говорилось о «полезном для нее». Если речь шла о деньгах, то она была готова на все. Особенно при теперешних безнадежных обстоятельствах ее жизни.

Бабуля посмотрела на дату выпуска газеты. Оказалось, что газета – а значит, и объявление – двухнедельной давности. Старая женщина забеспокоилась: может быть, уже поздно? Во всяком случае, времени терять нельзя!

Несмотря на усталость после утренних приключений, она надела свой старый плащ и немыслимую шляпу, спустилась по лестнице и вышла на улицу. Бабуля добралась до Уолл-стрит, внимательно глядя вокруг, легко нашла дом 15 – внушительное здание, в котором размещалось множество различных контор.

Офис № 8 был на третьем этаже. На двери висела табличка с именем: «Юджин Селвин, частный поверенный и консультант».

Миссис Уолш постучала. Ответа не было. Она постучала еще раз, подождала немного и дернула дверь. Дверь была заперта.

– Офис закрывается в три, мэм, – сказал проходивший мимо молодой человек, – вам придется прийти завтра.

Миссис Уолш очень расстроилась – ей так хотелось скорее узнать, что за «полезное» ее ждет.

На следующее утро она была у двери в девять утра, но оказалось слишком рано. Пришлось ждать, прогуливаясь по улице. Наконец удалось застать адвоката в офисе. Когда Бабуля вошла, он оторвался от бумаг и спросил:

– У вас ко мне дело?

– Вы давали объявление про Маргарет Уолш? – спросила Бабуля.

– Да, – мистер Селвин отложил ручку и с интересом взглянул на вошедшую. – А вы и есть Маргарет Уолш?

– Да, ваша честь, – ответила старая женщина, надеясь, что особая вежливость увеличит размер обещанного «полезного».

– Вы когда-нибудь жили в Филадельфии?

– Да, ваша честь.

– Вы работали служанкой?

Миссис Уолш ответила утвердительно.

– У кого в семье?

– В семье миссис Линдсей.

– А почему вы ушли от них? – адвокат испытующе смотрел на Маргарет.

Бабуле от этого взгляда стало не по себе.

– Мне у них надоело, – наконец нашлась она.

– Из Филадельфии вы поехали в Нью-Йорк?

– Да, ваша честь.

– А вы знаете, что единственный ребенок миссис Линдсей пропал как раз в то время, когда ушли вы?

– Если скажу правду, мне грозит наказание? – решилась спросить Бабуля.

– Нет, но если вы скроете эту самую правду, то вполне возможно.

– Я тогда взяла ребенка с собой.

– Как вы могли совершить такое зверство? Зачем? Миссис Линдсей едва не умерла, потеряв ребенка!

– Я была очень зла на нее. Эта одна причина.

– Была и другая?

– Да, ваша честь.

– И в чем же состояла вторая причина?

– Молодой мистер Линдсей нанял меня, чтобы сделать это. Он предложил мне тысячу долларов.

– Вы можете поклясться в этом?

– Да, – кивнула Бабуля. – Надеюсь, вы мне неплохо заплатите за то, что я сказала, – добавила она. – Я бедная… женщина, – она уже собиралась затянуть свое обычное: «вдова с пятью маленькими детьми», но вовремя сообразила, что на этот раз привычная история может только навредить ей.

– Вы получите приличное вознаграждение, когда вернете ребенка. Я надеюсь, девочка жива?

– Да, – сказала Бабуля.

– Она живет с вами?

– Нет, ваша честь. Она сбежала два месяца назад. Но я видела ее вчера утром.

– А почему она сбежала? Вы с ней плохо обращались?

– Как вы могли подумать! – притворно возмутилась Бабуля. – Я с ней обходилась, как если бы она была моим собственным ребенком! Сколько раз я ложилась спать голодной, чтобы только у Томми было что поесть. Я очень заботилась о ней, ваша честь! Я бы воспитала ее как леди, если бы не проклятая бедность!

– Почему вы называете ее Томми? Она же девочка!

– Она была больше похожа на мальчика, чем на девочку. Таких дерзких и нахальных детей я никогда не видела!

– Итак, вы ее потеряли?

– Да, ваша честь. Она сбежала два месяца назад.

– Но вы сказали, что видели ее вчера. Почему не привели обратно?

– Она не захотела идти. Сказала полисмену, что не знает меня. Меня не знает! Ту, которая заботилась о ней с самых малых лет! Мерзкая дрянь!

Бабулин пафос, как мы видим, закончился гневом и бранью.

Адвокат задумался.

– Ребенка нужно вернуть, – сказал он. – Совсем недавно мать девочки выяснила, кто и как у нее отобрал ребенка. Она полна решимости вернуть дочь и сделает для этого все возможное. Если вы приведете мне девочку, получите приличное вознаграждение.

– Сколько?

– Я не могу обещать заранее, но, конечно, не меньше двухсот долларов, возможно, и больше. Миссис Линдсей будет великодушна.

Глаза старухи сверкнули. Такая сумма обещала приличное количество виски на длительное время. Конечно, неприятно, что в результате всего этого выиграет Томми – она получит прекрасный дом и заботливую мать, чья родительская опека не имеет ничего общего с тем, что понимала под этими словами миссис Уолш.

И все-таки на кону было двести долларов, и Бабуля твердо решила завладеть этими деньгами. Она подумала, что необходимо обезопасить себя от возможных встреч с полицией, а для этого нужно быть более респектабельно одетой. Иначе никто не поверит никаким ее словам, если Томми будет отрицать их. Старуха поделилась своими мыслями с адвокатом.

Это соображение выглядело вполне разумно. Поскольку адвокат был наделен полномочиями осуществлять траты, которые он считал необходимыми для успеха поисков, он послал человека купить пристойную одежду для миссис Уолш. Он согласился также выдавать ей три доллара в неделю, чтобы она могла все свое время посвятить поискам Томми.

Такое условие очень понравилось миссис Уолш, она почувствовала себя вполне обеспеченной леди. Ее возвращение к себе домой в новой, несравнимо лучшей одежде произвело фурор. Объяснять соседям причину таких перемен Бабуля не стала, лишь загадочно намекнула на какое-то наследство.

С этого дня миссис Уолш стала часто появляться в центре города, особенно на Восемнадцатой улице, где она встретилась с Томми. Но поскольку Бабуля продолжала совершать свои походы по утрам, прошло много дней, прежде чем она смогла увидеть предмет своих поисков. Содержание ей выплачивали аккуратно, и Бабуля терпеливо ждала. Она предвкушала удовольствие, которое получит, когда Томми окажется в ее власти. Бабуля заранее решила, что прежде чем отдать девочку матери, она напоследок накажет свою подопечную за бунт, за побег через окно – за все-все, чего Бабуля, видимо, никогда не сможет простить девочке, – накажет по всей строгости.

– Будет ей от меня на долгую память, еще как будет! – бормотала вслух вредная старуха.

Глава 16. Несправедливое обвинение

Мы получили уже некоторое представление о натуре и характере Мэри Мэртон. Это была девочка слабая, тщеславная, легко поддающаяся чужому влиянию и большая любительница красивых платьев. У нее не возникло к Томми не только привязанности, но даже и простой симпатии. Это и понятно: Томми во всех отношениях была ее полной противоположностью. И каковы бы ни были недостатки уличного воспитания бывшей беспризорницы, некоторые нравственные и моральные устои у нее имелись.

Мэри нравилось, чтобы ее подруги были богатыми и модными, ей очень хотелось подражать им в одежде. Но, к сожалению, доход ее матери был не настолько велик, чтобы удовлетворять все пожелания дочери. Мэри очень часто выпрашивала у матери то или другое, и хотя миссис Мэртон тратила на нее больше, чем могла себе позволить, Мэри все равно часто бывала разочарована. Именно эти качества и ввели девочку в искушение.

Однажды, уходя в школу, она спускалась по лестнице. Дверь комнаты мистера Холланда (он жил на втором этаже в передней части дома) почему-то была открыта. Мэри вдруг вспомнила, что в этой комнате висит большое зеркало, в котором она могла бы прекрасно себя рассмотреть, и поскольку глядеться в зеркала очень любила, то вошла.

Полюбовавшись собой во всех ракурсах, Мэри, вполне удовлетворенная результатом, огляделась. Взгляд ее случайно упал на бумажник, лежавший на бюро. Из непонятного любопытства девочка открыла бумажник. В нем было четыре пятидолларовые купюры и монеты. У Мэри загорелись глаза – как ей сейчас пригодились бы эти двадцать долларов для одной чудесной вещицы!

У двух школьных приятельниц девочки были красивые золотые карандашики, которые они носили на специальных цепочках или ленточках вокруг шеи. Мэри умоляла мать купить и ей такой, но миссис Мэртон как будто не слышала просьб дочери. В конце концов Мэри просить перестала – все равно бесполезно. «Если бы у меня были эти деньги или хотя бы половина, я могла бы купить карандаш и сказать маме, что мне его подарила одна из подруг», – думала Мэри.

А сейчас эти деньги она держала в руках. Искушение для такой тщеславной девочки, как Мэри, было слишком сильным.

«Может быть, взять? Мистер Холланд богат, он и не заметит потери такой малости…» – мучительно думала она.

Мерзость и нечестность этого поступка не волновали девочку, ее пугала возможность разоблачения, и все колебания и мучительные размышления были следствием именно этого страха.

Вдруг Мэри сообразила, что в краже скорее заподозрят Томми, чем ее. Эта мысль решила все.

Она без колебаний вынула все купюры – двадцать долларов, – сунула деньги в карман, закрытый бумажник положила обратно на бюро и пошла вниз.

Внизу у двери она увидела мать.

– Боюсь, ты сегодня опоздаешь в школу, Мэри, – сказала миссис Мэртон.

– Долго туфли не могла найти, – объяснила Мэри, чуть покраснев от мысли, что деньги у нее в кармане.

Комнату мистера Холланда убрали рано утром, поэтому в нее больше никто не заходил до половины пятого, пока сам жилец, работавший клерком в центре города, не вернулся домой.

Отсутствие бумажника он обнаружил вскоре после того, как ушел из дома, но вернуться за ним не успевал. Поэтому он занял деньги для завтрака у своего сослуживца.

Войдя в комнату, мистер Холланд сразу увидел бумажник на бюро.

– Все в порядке, он здесь, – сказал он сам себе, вздохнув с облегчением.

Он уже собирался положить злополучный бумажник в карман, не проверяя содержимое, но почему-то передумал, открыл и даже вздрогнул от удивления: бумажник был пуст, а он отчетливо помнил, что там было около двадцати одного доллара.

«Кто-то взял деньги. Я должен сказать об этом миссис Мэртон», – решил мистер Холланд.

Но увидеть хозяйку он смог только после обеда, тогда и рассказал ей о пропаже.

– Вы твердо уверены, мистер Холланд, что в бумажнике было двадцать долларов? – взволнованно спросила миссис Мэртон.

– Да, миссис Мэртон. Я пересчитал деньги сегодня утром, положил бумажник на бюро и там забыл его. Деньги мог взять только кто-то, живущий в доме. Как по-вашему, кто мог заходить в комнату? Кто из горничных убирал?

– Дженни, – сказала миссис Мэртон, сразу поверив, что виновата Томми.

– Что? Эта привлекательная маленькая девочка?

– Боюсь, мистер Холланд, что так, – говорила хозяйка, качая головой. – Дженни не горничная. Этого ребенка мой брат подобрал на улице и уговорил меня взять на себя заботу о девочке, пока его нет. Она очень мало знает и умеет, и я не удивлюсь, если еще и ворует. Господи! Как же я ругаю себя за то, что согласилась ее взять!

– Простите, – сказал мистер Холланд. – Я заметил, что она отличается от остальных девушек. Мне очень жаль, что я невольно ввел ее в искушение.

– Она должна вернуть деньги, или я выгоню ее, – миссис Мэртон была возмущена неблагодарностью Томми. – Мой брат не может надеяться, что я буду держать воровку в доме – даже ради него. Что будет с репутацией моего дома, если подобное повторится?

– Возможно, она вернет деньги, когда узнает, что все известно.

– Я уличу ее сразу же. Не уходите, пожалуйста, мистер Холланд, сейчас я ее позову.

Позвали Томми. Она посмотрела на одного, потом на другого и поняла по выражению лиц, что сейчас ее будут обвинять, но в чем – она даже и представить себе не могла.

– Джейн, – строго и решительно приступила к делу миссис Мэртон, – мой брат очень расстроится, когда узнает, как ужасно ты вела себя сегодня.

– Что я сделала? – Томми прямо и бесстрашно смотрела в глаза своей хозяйке и совсем не была похожа на девочку, недавно совершившую кражу.

– Ты взяла двадцать долларов, принадлежащих мистеру Холланду.

– Кто сказал, что я взяла?

– Бесполезно отрицать. Ты утром убирала его комнату. А бумажник лежал на бюро.

– Лежал, – подтвердила Томми. – Я его там видела.

– Ты открыла его и вынула двадцать долларов.

– Нет. Я его не трогала.

– Не добавляй ложь к воровству. Только ты могла это сделать. Больше некому.

– Но дверь была открыта, разве не так? – решительно защищалась Томми. – Почему кто-то еще не мог войти и взять эти деньги так же, как я?

– Я уверена, что это ты.

– Почему? – глаза девочки возмущенно засверкали.

– Я уверена, что ты раньше воровала. Мой брат взял тебя с улицы. Воспитывала тебя безнравственная старая женщина, ты сама говорила. Я не должна удивляться, что ты поддалась искушению. Если ты вернешь мистеру Холланду эти деньги и пообещаешь больше не воровать, я прощу тебе этот ужасный проступок и разрешу остаться в доме, потому что это желание моего брата.

– Миссис Мэртон, – гордо и сдержанно сказала Томми, – я не брала деньги и поэтому не могу их отдать. Может быть, мне и случалось красть, когда я жила с Бабулей и часто голодала, но теперь я этого ни за что не сделаю.

– Все это звучит красиво, но кто-то же взял деньги, – твердила свое миссис Мэртон.

– Мне все равно, кто их взял. Я не брала, – не сдавалась Томми.

– Ты скорее могла взять, чем кто-нибудь другой.

– Можете обыскать меня, если хотите, – гордо сказала девочка.

– Может быть, она не брала их, – вмешался мистер Холланд, на которого произвела впечатление манера Томми держаться уверенно и бесстрашно.

– Выясним, кто еще из слуг заходил в эту комнату. Если никто, я должна буду заключить, что деньги взяла Джейн, – решила миссис Мэртон.

Расспросы миссис Мэртон ничего нового не дали: в комнату никто из слуг не заходил, Томми и постель там застилала, и убирала. Подозрения хозяйки только укрепились. Она снова поговорила с девочкой, повторив, что готова все простить, если Томми признается и вернет деньги.

– Я не брала денег, я же вам уже говорила, – возмущенно ответила Томми.

– Если ты не прекратишь отпираться, я не смогу оставить тебя в моем доме.

– Ладно! – вызывающе дерзко сказала Томми. – Я и не хочу здесь оставаться, если вы обо мне такого мнения!

Девочка повернулась и ушла. Через пять минут она уже была на улице и шла неизвестно куда. Гнев и обида за несправедливые обвинения были так сильны, что жгли изнутри и гнали ее вперед.

Через некоторое время пришло понимание того, как опять неожиданно и круто изменилась ее судьба. Три месяца она прожила в приятном, уютном доме, у нее была хорошая комната с удобной постелью, сытная регулярная еда, она училась в школе…

Целых три месяца Томми старалась улучшить свои манеры и стать хорошей девочкой, надеясь заслужить одобрение своего друга-капитана, когда он вернется из дальнего плавания. Теперь все закончилось. Она опять потеряла дом и вынуждена скитаться по негостеприимным улицам.

«Но это не моя вина, – подумала Томми, вздохнув. – Я не могу отдать деньги, которых не брала».

Глава 17. Золотой карандашик

Миссис Мэртон была поражена, обнаружив, что Томми действительно ушла. Это не поколебало уверенности хозяйки в том, что девочка украла деньги мистера Холланда, но она решила воздержаться и не подавать заявление в полицию с требованием арестовать воровку. Миссис Мэртон казалось, что брат не одобрил бы такого поступка.

– Твой дядя не может меня винить за то, что я выгнала ее. Не могу же я держать в своем доме воровку, – сказала она старшей дочери.

– Я даже рада, что она ушла. Нельзя многого ждать от девочки с улицы, – поддержала Мэри.

– Ты права. Я не понимаю, что твой дядя в ней нашел.

– Я тоже. Она грубая, злобная и противная.

– Она отрицала, что взяла деньги.

– Конечно. Ей соврать не труднее, чем украсть.

Мэри была довольна тем, как все устроилось. Взяв деньги, она немного опасалась, что подозрение падет на нее. Но, как она и надеялась, во всем обвинили Томми, и теперь Мэри чувствовала себя в относительной безопасности. И все же она не решалась тратить деньги, надо было немного выждать.

Она пошла к себе, заперла дверь, открыла ящик комода и положила деньги под стопку белья. Прежде чем расстаться с деньгами даже на короткое время, она с удовлетворением пересчитала их. Совесть и раньше ее не мучила, а после шумного скандала с бумажником прошел и страх, что ее разоблачат. «Мистеру Холланду и так денег хватает, а подозревать все будут Дженни», – думала она.

Мысль о том, что она совершила подлость, ту самую подлость, из-за которой Томми лишилась хорошего дома, оказалась на улице, без крова, без денег, – эта мысль нисколько не беспокоила эгоистичную Мэри, она даже не приходила ей в голову.

Через три дня Мэри решила, что уже можно рискнуть и купить карандаш, который она так сильно желала. Все в доме восприняли уход Томми как признание ею своей вины, поэтому больше никого не подозревали. Не зная цену карандаша, девочка взяла с собой все двадцать долларов. По дороге из школы она зашла в ювелирный магазин, который находился в нескольких кварталах от дома ее матери. Разумнее было бы пойти в магазин, расположенный подальше, – тогда у Мэри было бы меньше шансов попасться на глаза соседям или слугам. Но девочка об этом даже не подумала.

– Покажите мне золотые карандаши, – важно попросила Мэри продавца.

Продавец показал немалый ассортимент карандашей разной цены. Мэри выбирала долго и, наконец, купила карандаш, который стоил двенадцать долларов. Он был больше и красивее, чем карандаши ее приятельниц, и тщеславие Мэри было удовлетворено. Она купила еще и шелковую ленточку, прикрепила к ней карандаш и надела на шею.

Мэри была так увлечена процессом покупки, что не заметила миссис Карвер, соседку и приятельницу матери. А миссис Карвер, как и многие другие женщины, была щедро одарена любопытством. Поэтому ее очень заинтересовало, какие дела могли привести в ювелирный магазин Мэри Мэртон.

Подождав в сторонке, пока Мэри выйдет из магазина, миссис Карвер вошла и подошла к прилавку:

– Что у вас купила эта девочка? – спросила она.

– Та, которая сейчас ушла?

– Да.

– Золотой карандаш.

– В самом деле? – удивилась женщина. – Сколько же стоит карандаш, который она купила?

– Она заплатила двенадцать долларов.

– Вы мне его покажете?

Продавец достал точно такой же карандаш, думая, что посетительница его купит. Но миссис Карвер уже узнала все, что хотела.

– Мне нужно еще подумать, не хочу решать сразу. Я еще зайду, – сказала она.

Любознательной соседке было о чем подумать. «Тут какая-то загадка. Откуда Мэри могла взять такие деньги? – размышляла она. – Мать не могла ей дать. Содержа пансион, она не может себе позволить такие траты».

Миссис Карвер была одной из тех женщин, которым очень интересны дела других людей. Сейчас она твердо решила разобраться с загадкой золотого карандаша.

Мэри вернулась домой со своим сокровищем. Конечно, девочка понимала, что обладание такой ценной вещью вызовет особую реакцию, по этому заранее придумала, как все это объяснить. Она немного нервничала, но почти не сомневалась в том, что ей поверят.

Как Мэри и ожидала, карандаш сразу же привлек внимание ее матери.

– Чей это у тебя карандашик, Мэри? – спросила она.

– Мой, мам.

– Твой?! Где ты его взяла?

– Сью Камерон подарила. Мы с ней близкие друзья, ты же знаешь.

– Покажи, пожалуйста. Он же золотой, да?

– Да, это чистое золото, – самодовольно подтвердила Мэри.

– С чего бы ей делать тебе такой подарок? Он же стоит очень дорого!

– Да. Сью сказала, что он стоит двенадцать долларов.

– Почему же она тебе его подарила?

– Ой, ты не представляешь, как богат отец Сью! А потом, ей подарили другой карандаш, этот ей уже не нужен, и она отдала его мне.

– Но он совсем новый.

– Ну да, он у нее совсем мало был.

– Когда она тебе его дала?

– Сегодня. А обещала еще неделю назад.

– Какая же она добрая! Наверное, она очень хорошо к тебе относится?

– Да, гораздо лучше, чем ко всем остальным девочкам.

– Почему ты не позовешь ее к нам? Надо быть любезной с человеком, который так добр к тебе.

Это предложение никак не устраивало Мэри. Во-первых, Сью Камерон вовсе не была ее близкой подругой, как она это представила матери, а во-вторых, если бы Мэри действительно пригласила Сью, миссис Мэртон непременно завела бы разговор о подарке и тайное сразу стало бы явным – обман был бы раскрыт, и как бы тогда Мэри выпутывалась?

– Я ее приглашу, но не думаю, что она придет.

– Почему?

– Она живет на Пятой авеню, и ей разрешают ходить в гости только к родственникам. Камероны очень богаты, понимаешь, и они жуткие снобы. Только не Сью.

– Ты все-таки пригласи ее, Мэри, ведь она такая замечательная подруга.

– Я приглашу, но ты не удивляйся, если она не придет.

На следующий день к ним заглянула миссис Карвер. Когда они болтали с миссис Мэртон, в комнату зашла Мэри. Конечно, с золотым карандашиком, который был специально выставлен напоказ.

– Здравствуй, Мэри. Какой у тебя изумительный карандаш! – воскликнула гостья.

– Школьная подружка ей подарила, – объяснила миссис Мэртон.

– Неужели! – с хорошо разыгранным изумлением воскликнула миссис Карвер.

– Да, мисс Камерон. Они живут на Пятой авеню. Отец этой девочки очень богат, а она очень любит Мэри, – охотно рассказывала ничего не подозревающая миссис Мэртон.

– Я бы сказала, эта мисс Камерон очень необычная девочка, – заметила миссис Карвер и подумала, что все это как-то неправдоподобно и необходимо выяснить правду.

Но вслух сказала:

– Мэри, дорогая, дай мне разглядеть эту прелестную вещицу.

Мэри почувствовала, что гостья, в отличие от матери, не поверила в ее выдумку.

– Очень красивый карандаш! Тебе повезло. Моей Грейс никогда не выпадает такое везение. Так говоришь, Камероны живут на Пятой авеню?

– Да, мэм.

– И отец этой богатой девочки посылает ее в обычную муниципальную школу? Очень необычно!

– Действительно, – удивилась миссис Мэртон. – Я даже не подумала об этом. А ты говорила, что они снобы, Мэри?

Мэри очень хотелось прекратить, наконец, этот разговор, но намерения миссис Карвер были совсем иными.

– Не знаю, почему так. Наверное, они считают, что в муниципальной школе можно большему научиться.

– Знаете, – задумчиво сказала миссис Карвер, – пожалуй, очень похожий карандаш я видела недавно в ювелирном Беннетта.

Мэри покраснела от волнения. Ее мать этого не заметила, но от внимания миссис Карвер, конечно, это не ускользнуло. Мэри постаралась взять себя в руки:

– Возможно, его там и купили, я не знаю, – спокойно сказала она, поняв, что еще не все потеряно.

«Девчонка отлично держится, – подумала гостья, – но ничего, я все выясню».

Мэри придумала подходящий предлог и, извинившись, вышла. Миссис Карвер спросила:

– Как у тебя дела с той девочкой, которую оставил тебе брат?

– Ужасно, пришлось ее выгнать, – сокрушенно покачала головой миссис Мэртон.

– Что она натворила?

– Она украла двадцать долларов из комнаты мистера Холланда. Он оставил свой бумажник на бюро, а она вынула оттуда деньги.

– Она созналась?

– Нет, она упрямо все отрицала. Я ей сказала, что если она сознается, я ее прощу и разрешу остаться в доме. Но она продолжала упрямиться и ушла.

– А ты убеждена, что именно она взяла эти деньги? – спросила миссис Карвер, начиная понимать, откуда взялся золотой карандаш.

– Больше некому. Она утром застилала постель, подметала, приводила в порядок комнату. И больше никто там не работал.

– И все же она, может быть, невиновна.

– Тогда кто же взял деньги?

– Тот, кто очень хотел золотой карандаш, – со значением проговорила миссис Карвер.

– Что? Ты намекаешь, что Мэри взяла их! – в ужасе закричала миссис Мэртон.

– Я могу только сказать, что она сама купила этот карандаш в ювелирном Беннетта, я случайно это видела. А уж где она взяла деньги, ты должна знать лучше меня.

– Не могу в это поверить, просто не могу, – беспомощно твердила пришедшая в смятение миссис Мэртон.

– А ты не заметила, как она покраснела, когда я сказала, что видела похожий карандаш у Беннетта? Да ты можешь спросить ее.

Миссис Мэртон не находила себе места. Теперь ей нужно было непременно узнать правду.

Позвали Мэри. Она поначалу все отрицала, а потом, залившись слезами, сказала правду.

– Почему же ты не протестовала, когда я выгоняла Дженни? – уже наедине спрашивала сбитая с толку миссис Мэртон свою дочь.

– Я боялась. А ты никому не скажешь, мам?

– Я должна вернуть деньги мистеру Холланду.

– Скажи, что они случайно нашлись.

На это миссис Мэртон согласилась, не желая выставлять собственную дочь в таком неприглядном свете. Но она действительно была добрым человеком, и ей было очень жаль Томми и стыдно за свою несправедливость.

– Что же я скажу твоему дяде?

– А ты ничего не говори, – у Мэри на все был ответ. – Даже хорошо, что Джейн ушла. А то он сделал бы ее своей наследницей. А так у меня есть шанс. Можно сказать дяде, что она ушла по собственной воле, просто так – захотела и ушла.

Миссис Мэртон была доброй и порядочной женщиной, но всего лишь человеком – с обычными человеческими слабостями. Она полагала, что будет справедливо, если деньги капитана Барнса унаследует одна из ее дочерей, а не какая-то девчонка с улицы. И молча согласилась.

Деньги мистеру Холланду вернули, намекнув, что Томми не забрала их с собой. А настоящая преступница с наслаждением носила золотой карандаш, избежав и наказания, и огласки.

Глава 18. В поисках места

Томми выбежала на улицу, возмущенная и рассерженная несправедливым обвинением. Изменение обстоятельств ее жизни произошло неожиданно, и девочка не сразу смогла понять, что придется вернуться на улицу, казалось бы, давно и навсегда оставленную. Осознав это, она испытала досаду и разочарование, смешанные с мрачными предчувствиями.

Томми прожила в доме миссис Мэртон три месяца, и это короткое время сильно изменило ее. Она уже не была той дикой, необузданной девочкой, которая подметала перекресток. Она начала понимать достоинства цивилизованной жизни, ей нравилось учиться и уже хотелось получить хорошее образование.

Сначала Томми собиралась просто порадовать капитана Барнса своими успехами, но вскоре появился интерес к самой учебе, к процессу узнавания нового. Девочка оставалась такой же активной, деятельной и независимой, но как-то по-другому. Прежняя жизнь уже не привлекала ее, и неожиданно возникшая необходимость вернуться к ней оказалась тяжелым потрясением.

По крайней мере, одно можно сказать вполне уверенно: имя «Томми-бродяга» уже не подходило девочке. Ее лохмотья теперь гнили на помойке, а сама Томми была одета не хуже, чем многие девочки-школьницы. Никто не принял бы ее за уличную беспризорницу, она выглядела как девочка из обеспеченной семьи.

У хорошей одежды есть удивительное свойство: на человека, который ее носит, она часто оказывает большее влияние, чем можно было бы ожидать. Так случилось и с Томми. В своих старых лохмотьях она готова была ринуться в драку с любым мальчишкой, который посмел бы задеть ее, даже если этот мальчишка был заметно старше. А сейчас она не стала бы этого делать, потому что ей казалось, что красивое платье не соответствует такому поведению.

Томми шла и шла по улице, а в голове ее неотвязно крутился серьезный вопрос: как жить? Подметать перекресток теперь нельзя – для этого она слишком хорошо одета. Она будет привлекать много внимания и вызовет всеобщее удивление, если займется уличными работами, которыми промышляла когда-то. Но что-то же надо делать! Ее капитал составлял пять центов – надолго этого не хватит. Даже еду на эти деньги не купишь. А уж о такой еде, какая была у миссис Мэртон, и говорить нечего. «И вообще, непонятно, когда у меня теперь появится возможность нормально поесть!» – со вздохом подумала Томми.

Неожиданная мысль вдруг посетила девочку: может быть, попытаться наняться горничной? В доме миссис Мэртон она вполне освоила эту профессию. Быть горничной было бы лучше, намного лучше, чем подметать улицы или торговать газетами!

Девочка не представляла, каким образом люди устраиваются на такую работу. Ей пришло в голову, что можно ходить из дома в дом и предлагать свои услуги.

С этой мыслью Томми двинулась от центра города. Дойдя до Двадцать первой улицы, она решилась попытать счастья: подошла к большому красивому дому с коричневым фасадом и позвонила в дверь.

Открыла служанка, которая уважительно смотрела на Томми и ждала, пока посетительница объяснит цель своего прихода. Служанка решила, что Томми – одноклассница одного из хозяйских детей. Хорошая одежда Томми ввела ее в заблуждение.

– Можно увидеть хозяйку? – спросила Томми.

– Как доложить: кто хочет ее видеть? – удивилась служанка.

– Может быть, она наймет горничную?

– А кто горничная? – удивилась служанка.

– Я.

– Ах, ты! Тогда она не хочет никого нанимать, – манеры служанки резко изменились. – Лучше запомни: нечего звонить в парадную дверь. Подвал вон там, внизу. Там и дверь.

– Что эта дверь, что та, какая разница, – спокойно сказала Томми.

– Для тебя обе двери слишком хороши! – служанка злилась, потому что она ошиблась и поначалу обращалась с Томми как с уважаемым посетителем.

– А сколько вам приплачивают за вежливость? – так же спокойно спросила Томми.

– Тебе-то что! Проваливай, и чтоб я больше тебя здесь не видела!

Таков был результат первой попытки. Но Томми не была обескуражена. Она подумала, что в этом городе много улиц, и на каждой улице много домов, а значит, и очень много возможностей.

Она подошла к двери следующего дома, решив, что не надо игнорировать совет неприветливой горничной, позвонила в дверь подвала и задала все тот же вопрос:

– Вам не нужна горничная?

Здесь горничная была нужна, в этом доме даже подавали запрос в агентство по найму людей для домашних работ. Поэтому было естественно предположить, что Томми направило агентство.

– Входи, – сказала служанка, – сейчас доложу миссис, что ты здесь.

Она поднялась по лестнице и довольно быстро вернулась:

– Пойдем.

Томми последовала за ней по лестнице наверх и уселась в холле. Вскоре в холл спустилась леди, по виду слабая и апатичная женщина.

– Вы пришли наниматься горничной?

– Да, мэм.

– Вы кажетесь очень юной. Сколько вам лет?

– Двенадцать, – ответила Томми.

– Только двенадцать? Меня поражает, что они посылают мне такую молоденькую девушку. У вас есть опыт работы?

– Да, мэм.

– Где вы работали?

– У миссис Мэртон, на Шестнадцатой улице.

– Сколько времени вы там служили?

– Три месяца.

– Рекомендации от хозяйки есть?

– Нет, – сказала Томми.

– Почему вы ушли? – подозрительно спросила леди.

– Потому что она сказала, что я взяла деньги, а я их не брала, – прямо ответила Томми.

Лицо леди резко изменилось, что не сулило Томми ничего хорошего.

– Я не могу вас нанять, – сказала дама. – Не понимаю, почему они там, в агентстве, вас прислали.

– Меня никто не присылал.

– Вас не из агентства прислали? Откуда же вы узнали, что мне нужна горничная?

– Я и не знала. Я подумала, что вам, может быть, нужна горничная.

– Если бы я это знала, сразу бы вам отказала. Ступайте вниз, там слуги покажут выход через подвал. Вон туда по лестнице.

– Хорошо. Я не заблужусь, можете не провожать меня.

Леди взглянула на Томми, пытаясь понять, намеренно ли грубит эта странная девочка. Но на лице Томми было выражение совершенной безмятежности, и дама промолчала.

Столь же безуспешно Томми обошла еще несколько домов. Она уже начала думать, что устроиться горничной гораздо сложнее, чем она считала раньше. Во всяком случае, сегодня уже не сто́ит ходить по домам. Нужно отложить это на завтра.

«А завтра, может быть, что-нибудь подвернется», – подумала Томми с тем же философским отношением к жизни, которое было ей свойственно прежде.

Глава 19. Торговка яблоками

Было уже почти пять часов, когда Томми прекратила свои хождения по домам в поисках места горничной. Теперь девочка направилась к центру города. Ее прежняя уличная жизнь проходила по соседству с Центральным парком. Недалеко от парка располагались офисы редакций ежедневных и еженедельных газет. Здесь обычно толпились сотни бездомных ребятишек, которые торговали газетами, бегали, выкрикивали объявления – одним словом, боролись за выживание. Призрак прежней жизни, печально маячивший перед Томми, как магнит тянул ее к этим местам.

Она прошла по Четвертой улице, затем по улице Бауэри[9]. Три месяца девочка не была в этих местах, которые редко покидала прежде. Чем дальше шла Томми, тем чаще она видела знакомые лица. Она прошла мимо чистильщиков обуви и продавцов газет, которых давно знала и, конечно, помнила, но никто из них не узнал ее. Это удивляло Томми, пока она не поняла, в чем дело: красиво одетая девочка была совсем не похожа на Томми, которая мела улицы в тряпках и лохмотьях.

Казалось, что, отказавшись по воле случая от своей прежней жизни, она потеряла симпатии старых друзей. Все это было очень досадно, тем более что сейчас приходилось возвращаться обратно в прошлую жизнь. Бедная девочка начинала сожалеть о том, что судьбе было угодно подарить ей совсем иной опыт, фрагмент другой, лучшей жизни, и теперь ей будет трудно вернуться к уличному существованию.

Предаваясь этим печальным мыслям, Томми медленно дошла до Центрального парка и села на скамейку. День выдался тяжелым, девочка очень устала и проголодалась. Немногим раньше она купила за три цента два яблока, тем самым уменьшив свой капитал до двух центов. Большие яблоки притупили на какое-то время чувство голода. Но, конечно, это нельзя было назвать сытной едой.

С ужином покончено, но скоро стемнеет, настанет ночь, и где-то надо ее провести. Раньше Томми не раз ночевала на свежем воздухе, как и многие другие уличные ребятишки, и ее никогда это не пугало. Но теперь, когда она попробовала и успела полюбить уютную отдельную комнату и удобную постель, ночлег под открытым небом ее совершенно не привлекал. Кроме того, она могла испортить свою одежду, а Томми хотелось сохранить пристойный вид как можно дольше.

Существовала возможность вернуться к Бабуле, но уж этого делать никак не хотелось. Что бы ни ждало ее впереди, это было лучше, чем оказаться во власти злобной старухи, от самодурства которой Томми так натерпелась.

«Хорошо бы немного заработать. Будь у меня хоть немного денег, можно было бы снова начать торговать газетами», – размышляла девочка. Она сидела на скамейке, не замечая ничего вокруг, а работавший рядом чистильщик обуви с любопытством ее рассматривал.

Это был Майк Мерфи, старый приятель Томми. Мальчику казалось, что лицо девочки ему знакомо, но сбивала с толку одежда: если это Томми-бродяга, то откуда взялись такие сногсшибательные наряды? Какая-то неразрешимая загадка…

– Это ты, Томми? – наконец нерешительно спросил он.

Томми обернулась и сразу узнала Майка. Так здорово поговорить со старым знакомым!

– Ну да, Майк, это я!

– Откуда ты взяла всякие такие одежки? Ты вышла замуж?

– Ну, мне такого никто пока не предлагал, – ответила Томми.

– Куда ты запропастилась? Я тебя давным-давно не видел.

– Я жила на Шестнадцатой улице. Один моряк взял меня, отвел в дом своей сестры и поселил там.

– Понравилось?

– Да, – сказала Томми, – я трижды в день плотно ела. И в школу ходила.

– Он тебе и одежду купил?

– Да.

– Ты и сейчас там?

– Нет, я ушла сегодня.

– С чего это?

– Старуха обвинила меня в том, что я украла деньги. Сказала, чтобы я их вернула или уходила.

– И сколько ты украла?

– Послушай-ка, Майк Мерфи, не вздумай это повторить! – возмутилась Томми.

– Но ты взяла что-нибудь?

– Конечно, нет!

– А чего ж хозяйка на тебя ополчилась?

– Не знаю. Наверное, кто-то взял, а она решила, что я.

– И тебе пришлось уйти?

– Ну да.

– И что теперь будешь делать?

– Не знаю. У меня два цента, и я не знаю, где переночевать.

– А старуха, с которой ты жила?

– Ну уж нет, к ней я ни за что не вернусь, – твердо сказала девочка, – я ее ненавижу.

– У тебя одежда такая хорошая. Я тебя даже не узнал. Прямо молодая леди.

– Правда?

Слова Майка понравились Томми. Было время, когда ей не хотелось выглядеть как молодая леди – тогда она мечтала быть мальчиком. Но с тех пор многое изменилось. В ней пробудились желания, более свойственные представительницам ее пола, и случилось это оттого, что она ближе увидела и узнала иной образ жизни. Три месяца не прошли для Томми даром.

– Если тебе негде ночевать, можно пойти к нам, – предложил Майк.

– Да? А твоя мама что скажет?

– Ну, она не будет против. Только тебе придется спать на полу.

– Ничего. Это лучше, чем спать на улице, – сказала Томми. – А ты где живешь?

– На Улице Малбери.

– Я думаю, что же мне завтра делать, – сказала Томми.

– Что ты всегда делала?

– Перекресток подметала. Но теперь не хочу. Очень грязно.

– Платье замажешь?

– Ну да. И не хочу, чтобы миссис Мэртон или Мэри меня увидели за этим делом.

– Что за Мэри?

– Ее дочь.

– Она тебе нравится?

– Нет. И она меня терпеть не может.

– Ладно. Пора домой. Пошли, Томми.

Томми проворно встала. Как хорошо, что она встретила старого друга Майка! Нынешней ночью у нее будет кров над головой. А завтра, может быть, подвернется что-нибудь подходящее. В ее прежней жизни такие надежды всегда помогали выживать. И сейчас эта мысль – из той жизни – придала девочке смелости и уверенности.

Жилище Майка Мерфи не было ни роскошным, ни просторным. И улица Малбери не относилась к аристократическим районам, жители этих мест не вращались в светском обществе. Мать Майка, миссис Мерфи, торговала яблоками на углу улицы Нассо и Спрус-стрит. Несколько лет торговли на улице – был ли дождь, снег, ветер или яркое солнце – сделали ее лицо почти таким же красным, как яблоки, которые она продавала; а сидячий образ жизни изменил фигуру женщины, и теперь она весила около двухсот фунтов[10].

Миссис Мерфи можно было найти на перекрестке в любую погоду, иногда лоток прикрывал от дождя огромный зонт из парусины, когда-то яркий и веселый, а теперь грязновато-коричневый. Женщина зарабатывала вполне достаточно, чтобы с помощью Майка содержать семью с шестью детьми, – конечно, без излишней роскоши, но не хуже большинства обитателей улицы Малбери. Детям никогда не приходилось ложиться спать голодными, а младшие даже посещали муниципальную школу.

Когда Майк привел Томми к себе, его мать была уже дома. Она обычно заканчивала торговлю около пяти часов и отправлялась готовить ужин, заниматься детьми, хлопотать по хозяйству.

Оглянувшись на вошедшего сына, миссис Мерфи удивленно посмотрела на его спутницу:

– Что за молодая леди с тобой, Майк?

– Смотри-ка, мама считает тебя молодой леди! – засмеялся мальчик.

– Вы меня не узнали, миссис Мерфи? – спросила Томми, знавшая маму Майка несколько лет.

– Боже правый, да неужто это Томми? Да ты никак разбогатела, деточка? И одета как принцесса!

– Ну, будь я принцессой, была бы побогаче, чем сейчас.

– Томми взяла к себе одна леди, – взялся объяснять Майк, – а потом выгнала. У нее сейчас ничего нет, только одежда. Я сказал, что ты разрешишь ей переночевать у нас.

– Ну, конечно же. Правда, хорошей кровати у нас нет, но все лучше, чем на улице.

– Я могу лечь на полу. Мне это вполне подходит, – сказала Томми.

– А почему леди тебя прогнала? – спросила продавщица яблок.

Томми рассказала ей свою историю, и миссис Мерфи даже в голову не пришло сомневаться в честности девочки:

– Она злая и жестокая женщина, вот что я скажу про нее, Томми. Ты не обращай внимания на все это. Оставайся у нас, мы будем тебе рады, хоть и живем бедновато. Сейчас время ужинать, давай-ка с нами, дорогая.

– Я уже ужинала.

– А что ты ела? – не поверила ей миссис Мерфи.

– Два яблока.

– Я ничего против яблок не имею, потому что живу ими. Но чай с тостами для ужина получше будет. Бидди, поджарь тосты, а я стол накрою. Когда тело устало, чашка чая очень к месту, сама увидишь, дорогая.

Добрая женщина хлопотала, накрывая на стол, а Бидди – девочка лет десяти – поджарила изрядное количество ломтиков хлеба, потому что все юные Мерфи отличались прекрасным аппетитом.

Довольно быстро маленькая комната наполнилась чудесным ароматом чая. Миссис Мерфи при всем своем скромном достатке не могла отказать себе лишь в одном удовольствии: она непременно покупала чай самого лучшего качества, не считаясь с высокой ценой.

– Это гораздо дешевле, чем виски, – говорила она в свое оправдание. – Этот напиток мне как товарищ, всегда помогает, да и согревает меня, когда я трясусь от холода, пробыв целый день на улице.

На стол поставили тарелку холодного мяса, которое, вместе с чаем и тостами, составляло трапезу семьи миссис Мерфи.

– Садись около меня, Томми, – лицо миссис Мерфи лучилось гостеприимством, – у меня мало что есть, но этим малым я с удовольствием поделюсь с тобой. Дети, давайте за стол, все, быстро. Майк, следи, чтобы Томми поела как следует. Еда у нас простая. Единственная роскошь, так это чай. От такого и королева не воротила бы нос.

– Томми, у меня мало что есть, но этим малым я с удовольствием поделюсь с тобой, – лицо миссис Мерфи лучилось гостеприимством.

Несмотря на два яблока, место для хорошей порции еды у Томми нашлось. После ужина девочка почувствовала себя как дома. Это был очень скромный дом, но в нем была доброта, и она была дороже любого изобилия.

«Как бы хотелось здесь остаться», – думала Томми. Ей пришло в голову, что она могла бы договориться с доброй мамой Майка о том, чтобы пожить у них, внося при этом определенную сумму в семейный бюджет.

Глава 20. Золотая монета

Вечером, после ужина, заходили соседи, миссис Мерфи встречала их радостно – она была общительной и гостеприимной женщиной.

– А кто эта молодая леди? – спросила миссис О’Брайан, глядя на Томми.

– Моя подруга, – сказала миссис Мерфи.

– Вы меня не узнаете? – спросила Томми, которая во времена своих лохмотьев прекрасно знала миссис О’Брайан.

– Да что же – это Томми, что ли? – поразилась миссис О’Брайан.

– Видали когда-нибудь такую перемену? Я тоже ее не признала, когда она с Майком пришла, – вторила соседке миссис Мерфи.

– Очень уж шикарно ты одета, Томми, – сказала миссис О’Брайан. – Твоя Бабуля никак наследство получила, так, что ли?

– Я с ней больше не живу, – объяснила Томми. – К тому же она просто злая старуха и никакая мне не бабушка.

– Я только вчера ее видела. Она так богато одета, и шаль на ней красивая очень, и выглядит она совсем как леди, только нос у нее красный. Говорит, что ей достались немалые деньги, только не рассказывает, откуда.

От удивления Томми вытаращила глаза. Она не могла поверить услышанному.

– А где вы ее видели? – спросила девочка.

– Она выходила из омнибуса на Третьей авеню.

– Похоже, меня ищет, – размышляла вслух Томми. – Интересно, откуда же у нее взялась хорошая одежда?

– Может, ее удочерила богатая семья с Пятой авеню? – предположил Майк.

От этой остроумной реплики его мать расхохоталась:

– Ох, Майк, уморишь ты меня когда-нибудь!

– Она же такая интересная юная сиротка! – продолжал Майк.

– Послушай, Майк, а может, ты женишься на ней? Тогда ты станешь мне дедушкой, – предложила Томми.

– Эта красотка на меня не польстится. Да и мама не захочет взять в дом такую невестку…

Миссис Мерфи и остальные домочадцы хохотали до слез.

Так и прошел вечер, весело и с шутками – пусть не слишком изысканными, но добродушными. Томми наслаждалась: ей было здесь тепло и уютно. Ничего подобного она никогда не испытывала у миссис Мэр-тон. И еще согревала мысль, что она здесь желанна, что все к ней хорошо относятся, она здесь своя. А то, что это жилище очень скромное и непритязательное, – не имело никакого значения.

Мало-помалу все соседи разошлись по домам, и семья стала готовиться ко сну.

– Я не могу, Томми, выделить тебе хорошую кровать – нет ее у меня. Устрою тебя на полу, будешь спать рядом с моей Бидди.

– Как здорово! Да если бы не вы, мне бы пришлось спать на улице, – ответила Томми.

– Такому не бывать, пока у меня есть крыша над головой. У нас хватит для тебя места, и никому ты здесь не помешаешь.

Спать Томми было очень удобно. Ее постель не была слишком мягкой, но к мягкой она и не привыкла. Даже у миссис Мэртон Томми спала на жестком соломенном матрасе. Проснулась она бодрой, и того ужасного настроения, в каком она ушла накануне от миссис Мэртон, уже не было.

После завтрака миссис Мерфи собиралась к своему лотку, Майк готовился идти к своему рабочему месту, дома оставалась Бидди, чтобы позаботиться о младших детях. Томми вышла вместе с миссис Мерфи и Майком.

– Возвращайся вечером к нам, Томми, – ласково сказала миссис Мерфи.

– Мне бы очень хотелось. Только позвольте мне платить вам деньги за ночлег.

– Ну, с этим мы как-нибудь разберемся. А что ты собираешься делать сегодня?

– Если бы у меня было немного денег, я купила бы газеты.

– Сколько тебе нужно?

– С двадцатью пятью центами вполне можно было бы начать.

Миссис Мерфи опустила руку в свой обширный карман и вытащила целую пригоршню мелочи.

– Я одолжу тебе. Что ж ты раньше не сказала?

– Спасибо вам. Я вечером отдам. Вы так добры ко мне, миссис Мерфи! – благодарно сказала Томми.

– Бедняк понимает бедняка, бедняк сочувствует бедняку – это закон. А тебе я полностью доверяю, дорогая моя девочка.

Три месяца назад Томми непременно сказала бы миссис Мерфи, что она «молодчага». Но, хотя некоторые словечки крепко прицепились к ней, она стала употреблять в разговоре меньше сленга, к которому привыкла за свою долгую уличную жизнь. Жизнь у миссис Мэртон оказала на девочку благотворное влияние, исправлению манер способствовала и школа, которую она посещала три месяца.

Томми помогла миссис Мерфи донести корзину с яблоками до ее лотка и оставила женщину на привычном торговом месте. Сама же она отправилась к офисам редакций, купила газеты и пошла на Фултон-стрит[11]. Девочка почему-то вообразила, что Бабуля не станет искать ее в этом районе. Впрочем, Томми твердо решила, что, если даже столкновение и случится, она все равно не вернется к старухе. Но тем не менее этой встречи лучше избегать.

Томми начала продавать газеты довольно поздно. Большинство ее конкурентов торговали уже около часа, и некоторые успели продать почти все, что у них было. Но, поскольку у Томми был некоторый опыт в этом деле, она удачно выбрала место торговли – недалеко от порта и рынка. Здесь часто подходили лодки и небольшие корабли, доставляя клерков, продавцов, приказчиков больших магазинов, служащих банков – множество пассажиров, которые жили в Бруклине[12], а рабочее время дня проводили в деловой части города. Они и были этим утром покупателями Томми, и торговля шла бойко.

– Утренние газеты, сэр? – обратилась девочка к представительному джентльмену, занимавшемуся бизнесом на Уолл-стрит.

– Да, дай мне «Геральд», – он вынул монету из кармана и протянул ее Томми. – Сдачи не надо.

Томми уже хотела положить деньги в карман, предполагая по размеру, что это пять центов, но, взглянув более внимательно, увидела, что это золотая пятидолларовая монета.

Ее глаза засверкали от радости. Для нее это было невероятное, огромное состояние. Таких денег у нее никогда в жизни не было. «А он собирался давать мне так много? – засомневалась Томми. – Может, по ошибке дал не ту монету? Конечно, он сам сказал, чтобы она оставила сдачу себе. Но вряд ли кто-то заплатит пять долларов золотом всего лишь за утреннюю газету и откажется от сдачи».

Пожалуй, в трех случаях из четырех продавец газет был бы счастлив на месте Томми, посчитал бы такую ошибку своим большим везением и честным доходом, и ему бы никогда и в голову не пришла мысль предложить покупателю исправить эту ошибку. Скорее всего, и сама Томми поступила бы так же три месяца назад. Да и сейчас она испытывала сильное искушение именно так и сделать. Но она вспомнила ложное обвинение, которое предъявила ей миссис Мэртон, и то бурное негодование, которое ощутила она сама.

«Если я оставлю себе эти деньги и это станет известно, миссис Мэртон убедится наверняка, что это я взяла те двадцать долларов, – подумала девочка. – Я этого не сделаю. Я не позволю ей называть меня воровкой!»

Пока Томми решала, как ей быть, покупатель газеты успел уйти довольно далеко. Она бросилась бежать, опасаясь, что сама может передумать, если возникнет какая-нибудь задержка.

– Мистер, – обратилась запыхавшаяся Томми к своему покупателю, тронув его за рукав, чтобы привлечь внимание.

– Чего тебе?

– Вы не ошиблись? – Томми показала монету.

– Я тебе это дал?

– Да, когда купили «Геральд». И разрешили мне оставить сдачу себе.

– Ну, и зачем же ты меня догнала? – мужчина с любопытством смотрел на девочку.

– Я подумала, что вы ошиблись.

– А ты не хотела оставить деньги себе? Могла бы уйти, пока я не успел спохватиться.

– Нет, – без колебаний ответила Томми.

– Почему?

– Потому что это было бы воровством.

– Да ты удивительный феномен, дорогая!

– Это очень плохое слово? – потребовала объяснений девочка, которая по-прежнему не любила, когда ее называли непонятными словами.

– Нет, не в этом случае. Ведь я же сказал тебе оставить сдачу, разве не так?

– Так, сэр.

– Так бери ее.

– Вы уверены?

– Конечно. Я не нарушаю свое слово.

– Тогда так и сделаю. Мне здорово повезло сегодня…

– Да, думаю, повезло. Знаешь что? Так как я, по-видимому, знаю о бизнесе больше, чем ты, дорогая, позволь мне дать тебе один совет.

– Давайте.

– Поскольку золото сейчас в цене, ты лучше продай эту золотую монету и получи за нее деньги по текущему курсу.

– А где мне ее продать?

– Обычно я золото не покупаю, но если ты веришь в мою честность, можешь зайти в мой офис, № 28 на Уолл-стрит. В любое время дня. Там я выясню точную рыночную стоимость золота и дам тебе деньги за эту монету.

– Я не понимаю ни одного из этих длинных слов, но я туда приду, как только продам эти газеты, – сказала удивленная Томми.

– Прекрасно. Придешь, спроси мистера Дунбара. Сможешь запомнить мое имя?

Томми сказала, что сможет, и повторила имя несколько раз, чтобы как следует заучить.

Через несколько часов девочка вошла в офис на Уолл-стрит, оглядываясь вокруг в поисках утреннего знакомого.

– А, вот и ты, – узнал ее финансист. – Ну что, решила продать золото?

– Да, сэр.

– Сегодня золото идет по ста сорока одному. Устроит тебя это?

– Да, сэр.

– Мистер Джонсон, – сказал мистер Дунбар, обращаясь к клерку, – выдайте, пожалуйста, этой молодой леди цену золотой пятидолларовой монеты по текущему курсу.

Томми протянула клерку золотую монету, а взамен получила семь долларов и еще пять центов. По достоинству оценить свое везение она не имела возможности, потому что ничего не знала о загадочных банковских операциях, но вполне могла порадоваться нежданной и непонятной ей удаче.

– Спасибо вам, сэр, – благодарно сказала она бизнесмену.

– Я надеюсь, ты и в будущем предпочтешь нас, если случится вести дела по нашей части, – сказал мистер Дунбар, дружески улыбаясь девочке.

– Да, сэр, – ответила Томми, сильно озадаченная его манерой поведения и словами.

Томми сразу же решила про себя, что мистер Дунбар очень обаятельный и самый веселый джентльмен из всех, кого ей когда-либо приходилось встречать.

Выйдя из офиса, счастливая девочка поспешила покинуть суету и спешку Уолл-стрит. На этой улице миллионеров и людей, которые стремятся ими стать, вряд ли нашелся бы еще один человек, ощущавший себя таким же сказочно богатым, как Томми.

Глава 21. Попалась

Еще не было одиннадцати часов, а Томми после продажи газет и операции с золотом уже стала обладательницей семи долларов и пятидесяти центов. Двадцать пять центов она должна была вернуть миссис Мерфи, и девочка решила немедленно зайти к доброй женщине – отдать долг и рассказать о своем везении.

Миссис Мерфи сидела возле своего лотка, внимательно поглядывая вокруг в поисках покупателей, когда заметила приближающуюся Томми.

– Ну, как ты, Томми, продала газеты?

– Да, миссис Мерфи. Вот деньги, которые я вам должна.

– Не торопись, они могут тебе понадобиться. За деньги я не беспокоюсь, я тебе доверяю.

– Берите-берите! Мне жуть как повезло. Вот гляньте! – и Томми показала сверток банкнот.

– Да где же ты взяла их? – пришла в изумление продавщица яблок.

– Один джентльмен дал мне золотую монету за «Геральд», а сдачу брать не стал.

– Это все правда, что ты мне говоришь, Томми?

– Ну, конечно. Что вы думаете, я врать вам буду?

– Тогда расскажи мне про это все поскорее, и подробно.

Этим девочка и занялась. Миссис Мерфи слушала с огромным интересом и, когда Томми закончила историю своего фантастического везения, сказала:

– Хотела бы я, чтобы он оказался здесь, купил у меня яблок и чтобы обошелся со мной так же, как с тобой. А что ты будешь делать с такими деньгами, дорогая?

– Я собираюсь плотно поесть и сделать это как можно скорее. Пойдемте со мной, миссис Мерфи, я угощу вас.

– Я не могу оставить мои яблоки, но все равно большое тебе спасибо, Томми. Ты бы лучше положила свои деньги на хранение в банк, там они целее будут. А то ведь можно и потерять их.

– А у вас есть деньги в банке?

– Да нет, дорогая. Все, что я зарабатываю, уходит на плату за квартиру и на еду для детей.

– Я хотела бы пожить с вами, миссис Мерфи, если вы возьмете меня.

– Я была бы этому рада, Томми, если тебя устроит моя бедная комната.

– Да мне в ней гораздо больше нравится, чем у миссис Мэртон! – чистосердечно призналась Томми.

Некоторое время миссис Мерфи и Томми вели деловые переговоры, которые завершились так: миссис Мерфи согласилась взять Томми на время жильцом, то есть обеспечить девочке ночлег, завтрак и ужин за полтора доллара в неделю. Полтора доллара не так уж и много, но это заметная прибавка к еженедельному доходу продавщицы яблок, а Томми не придется ночевать на улице, вместо этого у нее будет веселый гостеприимный дом.

– Я вам сейчас за неделю заплачу, и тогда мне будет не так страшно, если я потеряю деньги, – предложила Томми.

Это соображение убедило миссис Мерфи принять у Томми деньги вперед за неделю проживания.

– А теперь я пойду обедать, – объявила девочка и весело простилась со своей новой квартирной хозяйкой до вечера.

Томми выбрала ресторан «Белмонт» на Фултон-стрит. Здесь было два обеденных зала – один для леди, другой для джентльменов. Ресторан «Белмонт» имели обыкновение посещать вполне респектабельные люди: преуспевающие клерки и среднего достатка бизнесмены.

Это было заведение гораздо более высокого класса, чем те, в которые иногда заходили люди, зарабатывавшие деньги на жизнь примерно теми же способами, что и Томми. Конечно, если бы кто-то из коллег Томми по ее уличной жизни вдруг зашел в «Белмонт», он оказался бы явно не на своем месте и вызвал бы удивление и неодобрение посетителей и работников ресторана. Но приход Томми благодаря ее платью был воспринят как что-то совершенно естественное.

Девочка спокойно уселась за столик и внимательно изучила меню. Она остановила свой выбор на жареной индейке, которая стоила сорок центов. Цена была, конечно, непозволительно высокой, но сегодня у Томми был день везения, поэтому можно устроить праздник и позволить себе столь крупную трату.

– Жареную индейку и чашку кофе, – сделала заказ Томми, когда к столу подошел официант.

– Хорошо, мисс, – вежливо ответил вышколенный официант.

Вскоре перед девочкой стояла индейка, небольшой соусник с клюквенным соусом и тарелка хлеба с маслом. Еще были две картофелины и чашка кофе. Томми удовлетворенно оглядела эту роскошь и с аппетитом принялась за еду. «Хотелось бы жить так каждый день. Жаль, что я не могу себе этого позволить», – подумала девочка.

Официант принес чек на небольшой тарелке и поставил ее перед Томми. На чеке значилось сорок пять центов.

Томми подошла к стойке возле двери и оплатила свой чек в такой независимой манере, словно привыкла делать это каждый день. Расплачиваясь, она вынула все свои деньги и продолжала держать их в руке, уже выйдя на улицу.

Девочка не задумывалась над тем, что выходя на улицу с деньгами в руках, подвергает себя большому риску. Не предполагала она и того, что ее самый заклятый враг находится совсем рядом. Именно в тот момент, когда Томми стояла лицом к Бродвею, Бабуля завернула за угол Нассо и Фултон-стрит и, можно сказать, наткнулась на цель своих поисков. Глаза Бабули загорелись радостью и предвкушением своего долгожданного триумфа.

Старая женщина была не одна. Ее сопровождал человек лет тридцати пяти, с лицом надменным и презрительным, но в остальном – в одежде, общем облике и манере держаться – он выглядел вполне джентльменом.

– Вон девчонка-то! – взволнованно воскликнула старуха.

– Где? – спросил ее спутник, тоже приходя в возбуждение.

– Там, перед тем ресторанчиком.

– Вон та, которая спиной к нам?

– Да. Только тихо, ни слова. Я подкрадусь сзади и схвачу ее.

Томми уже опускала деньги в карман, когда почувствовала, что ее крепко схватили за руку. От неожиданности девочка вскрикнула и, обернувшись, встретила торжествующий взгляд Бабули.

– Отстань от меня! – проговорила Томми, яростно стараясь высвободить свою руку из железной хватки.

– Наконец-то ты попалась! Я знала, что непременно схвачу тебя где-нибудь, малолетняя дрянь! Теперь пойдешь со мной домой, прямо сейчас!

– Никуда я с тобой не пойду, – решительно ответила Томми. – Я и знать о тебе ничего не хочу. К тому же ты не имеешь ко мне никакого отношения.

– Это я-то не имею к тебе никакого отношения? Очень интересно! Разве я тебе не бабушка?

– Уж это точно нет.

– Да что ты такое несешь? – растерявшись от внезапного отпора, спросила миссис Уолш.

– Ты мне никто, никакая ты мне не родственница. Я не знаю, когда и где ты меня захватила, но я не хочу, чтобы старая спившаяся карга считалась моей бабушкой.

– Вы только поглядите! Ну, ты мне еще ответишь за это! – Бабуля разъярялась все больше.

– Помогите! – Томми сопротивлялась всеми силами, чувствуя, что ее тащат куда-то против воли.

– Что тут происходит? – спросил вышедший из ресторана джентльмен.

– Моя внучка, сэр, – траурно-печально сказала миссис Уолш. – Она убежала от меня, а сейчас не хочет идти домой.

– Она не имеет ко мне никакого отношения. Помогите!

Последнее восклицание было рассчитано на то, чтобы привлечь внимание полицейского, который приближался к участникам уличной сцены.

– Что здесь случилось? – авторитетно спросил подошедший страж закона.

Миссис Уолш повторила все тем же похоронным голосом свой рассказ.

– Как имя ребенка? – поинтересовался полицейский.

– Джейн, – ответила с небольшой запинкой старая женщина.

– Сколько времени она жила с вами?

– Да с самого ее рождения! Она удрала несколько недель назад.

– Что вы на это скажете? – полицейский повернулся к Томми.

– Я действительно с ней жила, но она меня била, и я убежала. Она говорит, что она моя бабушка, но это не так.

– Где вы живете сейчас?

– У миссис Мерфи на улице Малбери.

Эти сведения Бабуля услышала впервые и очень удивилась.

– Какое отношение вы имеете к этому ребенку? – продолжал полицейский.

– Я ее бабушка, но она всегда была диким, неуправляемым ребенком. Я ночи не спала, все думала, как же с ней быть, как воспитать ее, – виртуозно врала Бабуля. – Посмотрите-ка, вот только вчера, – на ходу вдохновенно сочиняла старуха, вспомнив о деньгах, которые она только что видела в руках Томми, – она зашла ко мне и украла деньги. Сейчас они у нее в кармане.

– Вы взяли деньги у вашей бабушки? – спросил полицейский.

– Нет, не брала, – бесстрашно сказала Томми.

– Я видела, как она положила их в карман, – не сдавалась Бабуля.

– Покажите ваши карманы, мисс.

– У меня действительно есть деньги, – Томми заволновалась, что полицейский может ей не поверить, – этим утром мне дал их джентльмен на Фултон-стрит.

– Покажите, – властно потребовал полицейский.

Томми вынула деньги из кармана – немногим больше пяти долларов. Бабкины глаза хищно сверкнули при виде банкнот.

– Вот-вот, как раз те деньги, которые пропали у меня. Дай-ка их сюда, – она схватила девочку за руку.

– Это ложь! – резко ответила Томми. – Ты никогда этих денег не видела. Джентльмен с Фултон-стрит дал их мне сегодня утром.

– Очень правдивая история! – с пренебрежительной усмешкой сказала миссис Уолш.

– Если мне не верите, можете его спросить. У него офис на Фултон-стрит, его зовут мистер Дунбар. Отведите меня туда и услышите, что он скажет.

– Не верьте ей, – сказала Бабуля, – для нее врать так же естественно, как дышать.

– Тогда спросите миссис Мерфи, которая торгует яблоками на углу улицы Нассо и Спрус-стрит.

– Вы уверены, что она взяла ваши деньги? – продолжал расспросы полицейский.

– Да, – ответила миссис Уолш, – я положила их вчера утром в ящик шкафа, а сегодня посмотрела – их там нет. А миссис Моули, она этажом ниже живет, сказала мне, что видела как Томми – я хочу сказать Джейн – приходила часа в три, когда я была на работе. Тогда она и взяла деньги.

Если бы Бабуля была одета как прежде, она не внушала бы никакого доверия. Но адвокат, разыскавший миссис Уолш с помощью объявления, снабдил ее деньгами и одеждой, и теперь у миссис Уолш был вид вполне респектабельной женщины.

Внешний вид значит очень много. Полицейский скорее был склонен поверить хорошо одетой старой женщине, чем двенадцатилетней девочке. Окончательно склонил весы в пользу Бабули ее спутник, мистер Линдсей, который до тех пор спокойно стоял в сторонке, а теперь подошел со словами:

– Я знаю эту женщину, офицер. Уверяю вас, она говорит правду. Эта девочка всегда была буйной и неуправляемой. И деньги она часто крала, как и в этот раз. Бабушка не хочет, чтобы ее арестовали. Возможно, она права. Она старается сама воспитать девочку и исправить ее пороки.

Мистер Линдсей производил впечатление приличного джентльмена, говорил спокойно и убедительно и определенно внушал доверие.

– Вашего свидетельства вполне достаточно, – сказал ему полицейский и обратился к Томми. – Послушайте, мисс! Лучше идите спокойно со своей бабушкой, не то я посоветую ей заявить в полицию, что вы украли деньги. Тогда вам не избежать тюрьмы.

Бабуля победила. Томми понимала, что дальше сопротивляться бессмысленно. Не говоря ни слова, ничему больше не противясь, она позволила увести себя, твердо решив, что ее совместное пребывание с Бабулей будет кратким.

Глава 22. Адвокат и его клиентка

Мистер Юджин Селвин, уже известный читателю адвокат, изучал рабочие документы, когда услышал стук в дверь. В это время клерка в офисе не было, поэтому мистер Селвин сам открыл дверь. За дверью стояла леди.

– Входите, пожалуйста, мадам, – пригласил адвокат незнакомку.

– Вы мистер Селвин? – спросила она.

– Да, мадам.

– Мое имя, скорее всего, вам знакомо. Я миссис Линдсей.

– Рад вас видеть, мадам. Пожалуйста, присядьте.

Пришедшая села, а адвокат с интересом рассматривал свою клиентку, которую видел впервые. Леди выглядела чуть старше тридцати лет и была очень красива, несмотря на печальное – скорее даже трагическое – выражение лица.

– Полагаю, у вас нет для меня новостей, – сказала миссис Линдсей.

– Очень жаль, но след ребенка пока обнаружить не удалось. Маргарет Уолш повсюду старается разыскать девочку, и, поскольку вы заинтересовали эту даму вознаграждением, я надеюсь, что она вскоре непременно отыщет ее.

– Вы думаете, моя дочь еще в городе? – тревожно спросила миссис Линдсей.

– Не сомневаюсь. Ребенок, выросший так, как случилось с вашей дочерью, обычно не уезжает из города добровольно. Но есть дети, которые время от времени убегают. Большинство из них обращается в Общество помощи детям.

– А не может ли она оказаться среди этих детей?

– Я подумал, что это возможно, и подробно расспрашивал сотрудников Общества, нет ли среди детей, с которыми они работали, девочки с ее приметами. Теперь я убежден, что вашей дочери там нет. Может быть, она зарабатывает деньги себе на жизнь на улицах города. Но мы не представляем, как именно она зарабатывает и в какой части города. Убежав от миссис Уолш, которую, как я подозреваю, девочка очень не любит (иначе бы она не убежала), она старается не бывать в тех местах, где могла бы встретить эту пожилую даму, чтобы не очутиться снова в ее руках.

– Как ужасно думать, что моя девочка вынуждена скитаться по улицам и страдать от всевозможных лишений, – тяжело вздохнула миссис Линдсей.

– Мужайтесь, мадам. Я убежден, что мы ее скоро найдем.

– Очень надеюсь на это. Но я еще не сказала вам, что привело меня сейчас в Нью-Йорк.

Мистер Селвин кивнул и приготовился слушать. Миссис Линдсей после небольшой паузы приступила к рассказу:

– Очень неприятно плохо говорить о родственнике, но я должна рассказать вам все, что знаю. Самым страшным врагом для меня оказался мой деверь – младший брат покойного мужа. Именно он придумал и подробно, в деталях разработал план похищения моего ребенка. Несмотря на то, что этот человек видел мое отчаяние, он не отступил от своего замысла, хотя, несомненно, в любое время мог вернуть мне ребенка.

Миссис Линдсей после небольшой паузы приступила к рассказу.

– Когда вы узнали, что он причастен к этому делу?

– Недавно, всего несколько месяцев назад. Однажды я искала конверт, открыла его стол и случайно наткнулась на письмо от Маргарет Уолш. Письмо было написано несколько лет назад. Она писала о том, что приехала в Нью-Йорк с моей дорогой девочкой, и требовала от него деньги, которые он обещал ей за услуги. Это открытие меня ошеломило, оглушило! Так я узнала о вероломстве своего деверя. Он всегда был так тактичен, так трогательно заботлив и добр со мной, так предан, так сочувствовал моему горю. Мне было трудно поверить своим глазам, поверить, что это письмо – реальность, – казалось, я вижу дурной сон. Пришлось три раза перечитать письмо, прежде чем я сумела осознать это жуткое предательство. Конечно, я скрыла от него свою осведомленность, но обратилась к юристу. Попросила его порекомендовать мне своего коллегу в Нью-Йорке, порядочного человека. Он назвал ваше имя, и я ему сразу же поручила нанять вас для этого дела.

– Надеюсь, я оправдал рекомендацию моего коллеги, – поклонился адвокат. – Ответьте, мне, пожалуйста, на один вопрос. Ваш деверь может извлечь какую-нибудь выгоду от исчезновения вашей дочери?

– Мой муж оставил довольно большое состояние. Половина завещана мне, вторая половина нашему единственному ребенку и передана мне в трастовое управление. Однако если мой ребенок умрет, не достигнув совершеннолетия, мистер Джеймс Линдсей должен получить ее долю, но лишь тогда, когда она достигла бы совершеннолетия, будь она жива.

– Что ж, очень возможный мотив для преступления, – заметил мистер Селвин. – Любовь к деньгам и жадность являются основой всех преступлений, это хорошо известно. А каковы его собственные средства? У него приличное состояние?

– Изначально – да. Они оба – мой муж и его брат – унаследовали очень крупное состояние, но у меня есть причины полагать, что к моменту, о котором мы говорим, деверь потерял значительную часть денег. Причина проста – азартные игры. Два года он провел за границей. Наши общие знакомые встречали его там. Они рассказывали, что он играл в Баден-Бадене и на других немецких курортах, играл с очень высокими ставками и крупно проигрался. Подозреваю, что это увлечение сильно сократило его состояние.

– Возможно, вы правы. Тогда это подтверждает то, что всегда ищут юристы, – мотив. Вполне могу понять, что для человека в подобной ситуации сто тысяч долларов могут оказаться искушением. Я должен задать еще один вопрос: а сейчас мистер Джеймс Линдсей извлекает какую-либо выгоду из состояния вашей дочери?

– Да. Поскольку смерть моей дочери юридически не зарегистрирована, он не может вступить в права наследства до ее совершеннолетия. Но доход от этого состояния должен поступать ему. Эти выплаты прекратятся, только в тот момент, когда она вернется.

– И деньги ему поступают?

– Да.

– Это означает, что мистер Джеймс Линдсей уже получил очень крупную сумму за эти годы.

Миссис Линдсей склонила голову.

– И до нахождения письма вы не подозревали деверя?

– Нет. Я знала, что Джеймс получает прибыль после исчезновения моего дорогого ребенка, но я не подозревала, что он все это устроил намеренно.

– Я бы сразу подумал об этом. Но мы, юристы, видим так много плохого в человеческих натурах и в жизни вообще, что склоны подозревать зло во всем.

– Тогда не хотела бы я быть юристом. Мне больно думать о людях плохо.

– Я уважаю ваши чувства, мадам, правда, в моей профессии так нельзя. А не подозревает ли ваш деверь о том, что вы знаете о его участии в исчезновении вашего ребенка?

– Это и привело меня сегодня к вам. Я чувствую, что он каким-то образом узнал об этом.

– Не удивительно. Он мог случайно увидеть объявление для Маргарет Уолш, которое я по вашему поручению поместил в ведущих ежедневных газетах Нью-Йорка.

– Вполне вероятно.

– Тогда он начнет что-то предпринимать, чтобы помешать вам найти девочку.

– Боюсь, уже начал. Три дня назад он сказал мне, что намерен ехать в Вашингтон, а потом, возможно, и на юг и что поездка может продолжаться несколько недель. И добавил, что ему предстоит много дел и часто писать он не сможет. Я всему этому поверила, но вчера случайно узнала, что билеты он взял в Нью-Йорк. Он старается обмануть меня, и поэтому я понимаю, что мой секрет он раскрыл.

– Вы не знаете, где он остановился в Нью-Йорке?

– Нет. Я только сегодня приехала и сразу отправилась к вам в офис.

– Очень важная информация, миссис Линдсей, – задумчиво сказал адвокат. – Необходимо постараться предугадать его махинации и защититься от них. Ясно, что он прежде всего постарается найти Маргарет Уолш, а когда найдет, сделает все, чтобы перекупить ее и использовать в своих интересах. Из того, что я знаю об этой женщине, можно предположить: в этом он легко преуспеет.

– Что же нам делать? – тревожно спросила миссис Линдсей.

– Устраивать что-то вроде аукциона с мистером Линдсеем за сотрудничество с Маргарет Уолш бессмысленно, его интерес в этом деле так велик, что он будет готов заплатить ей не меньше, чем мы, а может быть, и больше. Нам надо стараться помешать им встретиться.

– Думаете, это возможно?

– По крайней мере, мы должны попробовать. Нужно придумать, как нам это сделать.

– Когда вы встретитесь с Маргарет?

– Возможно, завтра. Это день, когда она приходит за своим недельным содержанием. Я должен признать, что этот пункт нашего договора она выполняет чрезвычайно пунктуально. Вы останетесь в Нью-Йорке?

– Да. В моем теперешнем состоянии я просто не в силах отсюда уехать.

– Где вы остановитесь?

– Я еще не думала.

– Разрешите вам посоветовать не останавливаться в отеле. Мистер Джеймс Линдсей сможет узнать о вашем приезде, о нем наверняка напишут в «Вечернем Экспрессе».

– Вы не могли бы порекомендовать мне хороший пансион, мистер Селвин?

– Я знаю прекрасное место, на Двадцать пятой Западной улице. Там у вас будет очень хорошая комната и полный комфорт. Если хотите, я дам вам письмо к миссис Фарстон, хозяйке. Однажды я у нее сам останавливался.

– Я буду вам очень признательна, мистер Селвин.

Адвокат вернулся к своему столу, написал короткую записку и отдал ее клиентке.

Миссис Линдсей встала:

– Могу я надеяться увидеть вас сегодня вечером, мистер Селвин? Я прошу прощения за то, что до такой степени злоупотребляю вашим временем, но надеюсь, вы можете понять тревогу матери.

– Конечно, могу и понимаю. Хочу уверить вас, что сделаю все возможное, чтобы добиться успеха. Мы найдем вашу девочку, она вернется к вам.

Меньше чем через два часа миссис Линдсей устроилась в уютном пансионе миссис Фарстон.

«Мне стало как-то легче, – размышляла она, – может быть, это оттого, что я в том же городе, где, по всей видимости, живет моя девочка, живет в бедности и лишениях. Надеюсь, что Господь дарует мне милость и сделает так, чтобы моя дочь вернулась ко мне. Я смогу заботиться о ней, и она узнает материнскую любовь, которой была так жестоко лишена все эти долгие годы!»

Глава 23. Снова на свободе

Понятно, почему мистер Линдсей приехал в Нью-Йорк и связался с Маргарет Уолш. Он узнал, что для его невестки каким-то образом перестало быть тайной, кто был виновником исчезновения ее дочери. Коль миссис Линдсей знает это, она сможет разыскать девочку и, тем самым, лишить его источника большого дохода, ради которого он и затевал свои ужасные интриги. Это заставило мистера Линдсея напрячь все силы, чтобы сорвать планы матери воссоединиться со своим ребенком.

Через два дня после приезда в Нью-Йорк он встретил на улице Маргарет Уолш. И тут же ему стали известны все шаги, которые предприняла к этому моменту миссис Линдсей.

Джеймс тотчас предложил Маргарет вознаграждение вдвое большее, чем обещал ей адвокат, на что Бабуля радостно согласилась без малейших угрызений совести. Но первейшая задача оставалась прежней – найти Томми. Как это произошло, мы уже знаем. Поэтому мы продолжим излагать историю с той самой минуты, когда Маргарет Уолш схватила девочку за руку возле ресторана «Белмонт».

Томми покорно пошла с Бабулей, понимая, что сейчас ей не убежать. Девочка решила спокойно дождаться момента, когда такая возможность появится. Мистер Линдсей шел рядом с Бабулей до тех пор, пока не показались строения железнодорожного вокзала. Здесь он остановил своих спутниц:

– Побудьте минуту здесь. Я узнаю, когда отправляется поезд по Эри-роуд[13].

Томми не могла понять, что делает рядом с Бабулей этот хорошо одетый джентльмен и почему он отдает распоряжения. Казалось очень странным, что два таких разных человека – Бабуля и мистер Линдсей – могут быть знакомы и между ними может существовать какое-то взаимопонимание, но оно явно было.

Мистер Линдсей вернулся меньше чем через пять минут.

– Поезд отправляется через час, лучше сразу пойдем на перрон, – сказал он.

Бабуля что-то кратко возразила, но он это возражение отверг:

– Это необходимо сделать. Единственная безопасная возможность, – решительно сказал мужчина.

– Но я не привыкла путешествовать, я там ничего не знаю, – довольно робко продолжала возражать Маргарет.

– Голова-то у тебя есть, и язык тоже, – последовал резкий и грубый ответ. – Тебе нужно только спросить, когда чего-нибудь не знаешь, только и всего. Я пойду с вами на перрон, куплю билеты.

Миссис Уолш больше не возражала, и все трое отправились на перрон. «Хотела бы я знать, что все это значит», – молча недоумевала Томми.

Дойдя до перрона, они прошли в комнату ожидания. Затем мистер Линдсей вышел и вскоре вернулся с двумя длинными бумажными полосками. Это были билеты на поезд. Он дал их Бабуле и объяснил, что с ними делать. Потом достал из портмоне пачку денежных купюр и тоже отдал Бабуле. За этим последовал разговор шепотом, в котором Томми улавливала лишь отдельные слова и ничего понять не смогла.

Затем Томми с Бабулей вошли в вагон, а мистер Линдсей вскоре ушел, произнеся напоследок:

– Смотри, чтобы девчонка снова не исчезла!

– Я уж присмотрю, – согласно кивнула Бабуля.

Поезд тронулся. Впервые за свою сознательную жизнь Томми ехала в поезде. Она с живым интересом смотрела в окно, наслаждаясь быстрым движением и сменой разных видов за стеклом. Наконец, уступив своему любопытству, Томми повернулась к старой женщине:

– Куда мы едем, Ба?

– Не твое дело! – ответила та.

– А кто этот человек, который дал тебе деньги? Он ко мне имеет какое-нибудь отношение?

– Нет, – отрезала Бабуля.

– А почему он дал тебе деньги?

– Потому что он мой родственник, – сказала миссис Уолш, – мой племянник.

Этому Томми не поверила. Она знала, что если бы у Бабули был племянник, он выглядел бы совершенно иначе, чем этот человек. Однако девочке было интересно послушать, что же будет отвечать Бабуля, и Томми продолжила задавать вопросы:

– Тогда он и мой родственник?

– Нет, – резко возразила старуха.

– Почему это нет? Ты же моя бабушка?

Миссис Уолш не могла отвергнуть такой аргумент:

– Тебе он дальний родственник, – нашлась она. – Он дал мне деньги, чтобы мы с тобой могли поехать на Запад и жить там. Тебе больше не придется подметать улицы.

Загадка вовсе не решилась. Напротив, все еще больше запуталось. Что может оказаться правдой в словах лживой Бабули – непонятно. Кое-что, однако, ясно. Племянник или нет, но этот человек дал Бабуле денег, может быть, будет и потом давать. Возможно, если Томми останется с ней, все будет совсем не так ужасно, как прежде. Но она в любом случае не собиралась оставаться со своей мучительницей. Она испытывала неприязнь к Бабуле, которая, как девочка инстинктивно чувствовала, вовсе не была ее родственницей. Поэтому она намеревалась убежать, как только представится удобный случай.

Поезд тем временем увозил их от города со скоростью семьдесят пять миль в час. С обеих сторон от дорожного полотна простирались безграничные поля. Томми была городским ребенком, зеленую траву она видела только в Центральном парке, недалеко от которого проходила ее жизнь. Поэтому вид бескрайних полей – и ничего кроме полей – был для нее удивительным зрелищем. Она размышляла, каково было бы жить здесь, вдали от города, и пришла к выводу, что ей бы это не понравилось.

Через некоторое время поезд прибыл на станцию, где стоял довольно долго, и пассажиры выходили на перрон перекусить. Бабуля проворно вскочила.

– Мне идти с тобой? – спросила Томми.

– Нет-нет, – поспешно ответила миссис Уолш, – оставайся здесь. Я пойду и куплю тебе что-нибудь.

От города было далеко, поэтому Бабуля не боялась, что Томми исчезнет, тем более, что у девочки не было денег.

Девочка осталась в вагоне, а Бабуля вошла в здание станции, где пассажиры с того же поезда торопливо поглощали свой ужин.

Миссис Уолш остановилась у стойки, и тотчас продавец вежливо обратился к ней:

– Чашечку кофе, мэм?

– А нет ли у вас виски?

– Нет, мы не торгуем крепкими напитками.

Бабуля огорчилась. Она очень любила виски, и сейчас, когда у нее в кармане была куча денег, она не видела причин лишать себя любимого напитка. К тому же день был очень бурный, с волнениями и тревогами, поэтому подкрепление в виде виски старуха считала скорей необходимостью, чем баловством.

– А где-нибудь поблизости торгуют?

– Недалеко, в ту сторону железной дороги, есть бар.

– Легко его найти?

– Да, на нем вывеска. Небольшой одноэтажный дом. Вы его не пропустите.

Миссис Уолш торопливо купила пару булочек для Томми и вышла из здания станции. Поезд, казалось, был готов тронуться в любую минуту. Гораздо благоразумнее было бы войти в вагон, и Бабуля заколебалась. Но желание выпить было в ней гораздо сильнее, и она решила, что все-таки сбегает в бар – он так близко, что его даже видно с перрона, – быстро выпьет стаканчик и вовремя успеет обратно. Поезд простоит еще десять минут, а ей достаточно и пяти. Противиться соблазну Бабуля больше не могла.

Войдя в бар, она прямо с порога сказала:

– Мне стаканчик виски, и побыстрее. Я с поезда.

Стаканчик налили, Бабуля с наслаждением выпила.

– Дайте-ка еще один, – сказала она.

Налили еще один. Миссис Уолш успела выпить половину, когда раздался свисток. Это напомнило старухе, что она рискует отстать от поезда. Быстро поставив стакан, Бабуля кинулась вон из бара, но у двери ее остановил охранник:

– Вы не заплатили за выпивку, мэм, – резко сказал он.

Бабуля видела, что поезд трогается.

– Я не могу задерживаться, я отстану! – в отчаянии лепетала она.

– Это не пройдет, – грубо сказал охранник. – Вы должны заплатить за свою выпивку.

– Я вам вышлю, – сказала Маргарет, стараясь выбраться на улицу.

– Такие штучки у меня не работают, – охранник схватил ее за руку.

– У меня девчонка в поезде!

– Да хоть сорок девчонок! Вы должны заплатить!

Миссис Уолш вытащила из кармана денежную купюру, бросила ее и побежала к поезду, не дожидаясь сдачи. Но слишком много времени было потеряно. Поезд ехал с такой скоростью, что догнать вагон и вскочить в него было уже невозможно.

– Стойте! Остановитесь! – пронзительно кричала Бабуля. – У меня девчонка в поезде! Я ее потеряю!

С этими яростными криками и безумным видом миссис Маргарет Уолш бежала за поездом с такой скоростью, которую наверняка считала для себя абсолютно невозможной.

Пассажиры поезда смотрели на нее из окон и смеялись, – почему-то ее отчаяние ни у кого не вызвало сочувствия.

– И поделом, будет ей наука! Нечего отходить от поезда так далеко! – сказал какой-то раздраженный старик.

– Там женщина отстала от поезда, – сказал другой пассажир кондуктору.

– Что ж, это ее собственный выбор. Если не хочет прийти вовремя, пусть сама разбирается с последствиями, – безразлично ответил кондуктор, пожимая плечами.

– Вы разве не можете остановить поезд? – спросила добросердечная маленькая женщина.

– Нет, мэм. Абсолютно невозможно. Мы и так уже отстаем от графика.

И поезд продолжал набирать скорость, оставляя позади старую женщину, которая, воздев над собой сжатые кулаки, в безумном неистовстве хрипло кричала:

– Остановитесь! Моя девчонка в поезде!

При этом она не переставала думать, что скажет на это мистер Линдсей. Действительно, прошло всего четыре часа с того момента, когда Томми отдали под ее опеку, а она уже упустила девочку. Ее очень мало волновало, что будет с Томми, но ее, Маргарет, собственные интересы, похоже, могли сильно пострадать. Бабуле была обещана прекрасная ежегодная рента на все время, пока она сможет удерживать Томми около себя, а сейчас с этим покончено, если только ей не удастся вернуть девчонку обратно.

Старуха вошла в здание станции и спросила, когда будет следующий поезд. Узнав, что поезд пройдет здесь только следующим утром, то есть времени у нее предостаточно, Маргарет Уолш пошла обратно в бар, забрала свою сдачу и взяла еще стаканчик виски – чтобы залить досаду и разочарование.

Глава 24. Страшное животное

Томми вместе с другими пассажирами с интересом наблюдала, как Бабуля пыталась сначала догнать поезд, а потом остановить его.

– Вот это да! Ну и Бабуля! – тихонько бормотала восхищенная Томми.

– Что такое? – спросила сидящая напротив пожилая дама, наклонившись к девочке.

– Это моя Бабуля, – засмеялась Томми. – Она отстала. Вам стоило посмотреть, как она грозила поезду кулаками!

– Разве можно смеяться над своей бабушкой? – подняла брови чопорная леди, дочь пожилой дамы. – Тебе должно быть стыдно, девочка!

– Я рада от нее избавиться. Вовсе она мне не бабушка, только притворяется, – спокойно ответила Томми.

– Разве она о тебе не заботилась?

– Нет. Это я о ней заботилась. А она забирала все деньги, которые я зарабатывала, и тратила их на виски.

– А что ты теперь собираешься делать?

– Не знаю, – сказала Томми, только сейчас задумавшись над этими удивительными обстоятельствами.

Она была примерно в восьмидесяти милях от Нью-Йорка, и это расстояние быстро увеличивалось. У нее не было ни железнодорожного билета, ни денег. Что она будет делать?

– А ты поужинала, детка? – спросила пожилая дама.

– Нет, Бабуля пошла что-нибудь купить.

– Присцилла, а у нас печенье осталось? – спросила свою дочь пожилая дама.

– Да, мама, – ответила дочь.

– Угости ребенка!

Леди помоложе достала из бумажного пакета несколько печений с тмином и предложила Томми. Голодная девочка быстро их съела.

Между тем она обдумывала, как ей лучше всего поступить. Хотелось вернуться в Нью-Йорк. Там она могла бы пойти к миссис Мерфи, которой заплатила за неделю вперед. Денег у нее не было, ведь Бабуля сразу же отобрала все, что осталось после роскошного обеда.

Вопрос о том, как вернуться в город, не имея ни единого цента, представлял собой большую проблему. Одно было совершенно очевидно: с каждым мгновением поезд уносил девочку все дальше от города. Поэтому Томми решила, что чем скорее она сойдет с поезда, тем лучше.

Когда подъехали к следующей станции, Томми встала и направилась к двери.

– Куда ты идешь? – спросила пожилая дама.

– Хочу посмотреть, что за станция, – осторожно ответила Томми, опасаясь, что ей могут помешать.

– Только не выходи, а то тоже потеряешься!

– Хорошо, мэм.

Томми вышла из вагона и постаралась спрятаться за стоявшим на запасном пути составом, чтобы ее не было видно. Стоянка здесь была короткой, и очень скоро Томми услышала звуки отбывающего поезда. Когда он был уже на приличном расстоянии, девочка огляделась и снова принялась обдумывать свое положение.

Станция была маленькой, ни единого дома поблизости. Томми, привыкшей жить в огромном многолюдном и шумном городе, это место казалось уединенным и заброшенным. К тому же сгущались сумерки. Девочка даже представить себе не могла, где бы ей здесь устроиться на ночь. В Нью-Йорке она бы знала, что делать, а здесь появилось пугающее чувство непривычного одиночества. Томми совсем ничего не знала о сельской местности, и ей пришло в голову, что здесь можно встретиться с диким хищным животным.

Лишь только девочка успела подумать об опасном животном, как вдруг увидела – словно ее мысль стала материальной – движущуюся на нее корову, за которой шел сельский мальчик, года на два старше Томми.

Наша героиня была человеком смелым и мужественным, но такое большое животное она видела впервые в жизни, к тому же спереди у него торчали страшные рога. Понятно, что этот зверь свиреп, силен и очень опасен!

Девочка быстро метнулась к каменной стене и вспрыгнула на нее.

– Ха-ха! – рассмеялся мальчик. – Ты что, коровы боишься?

– А что, не нужно? – немного успокоилась Томми.

– Да она и мухи не обидит. Ты коров, что ли, никогда не видела?

– Не видела…

– Где ж ты прожила всю свою жизнь? – мальчика удивила полная неосведомленность Томми.

– В Нью-Йорке.

– Я думал, уж коров-то все видали. Куда ты идешь?

– Не знаю, – честно ответила Томми.

– А где ты остановилась?

– Я остановилась на загородке, – пошутила Томми. – Не видишь разве, где я?

– Нет никакой загородки. Это каменная стена.

– Какая разница?

– Откуда ты взялась?

– Из вагона. Отстала от поезда.

– Ну да?! А где же ты ночевать будешь?

– Не знаю.

– В деревне есть таверна.

– Что это?

– Таверна? Не знаешь? Ну… отель.

– У меня нет денег.

– Забавно, – мальчик удивленно рассматривал Томми. – А где же ты собираешься спать?

– На траве. Только я боюсь диких животных.

– Тьфу ты! Да нет здесь никаких диких животных. Но ты не должна спать на улице. Простудишься. Пойдем со мной, мама устроит тебя на ночь в нашем доме.

– Спасибо. Ты молодчага.

– Ты хоть и девчонка, а разговариваешь нормально. Как тебя зовут?

– Томми.

– Томми? Это же мальчишеское имя!

– Все меня так называют. Мое правильное имя Джейн.

– Пойдем, Томми-Джейн, покажу тебе, где мы живем.

Когда по воле случая два незнакомых человека какое-то время идут вместе, они становятся и свободнее в общении, и более дружелюбными по отношению друг к другу. Мальчик по имени Джеймс Хупер был потрясен полным невежеством Томми в самых простых вещах, совершенно обычных для сельской жизни, но нашел, что во всем остальном она вполне ничего.

– Ты разговариваешь совсем как мальчик, – сказал он.

– Да? Знаешь, раньше мне всегда очень хотелось быть мальчиком, а сейчас я уже не знаю. Пожалуй, мне хочется вырасти настоящей леди, чтобы все было супер: красивое платье и все такое.

– А в Нью-Йорке все девочки вроде тебя? – с интересом спросил Джеймс.

– Нет. Там есть Мэри Мэртон, она ни капельки на меня не похожа. Смотри, вот как она ходит, – Томми постаралась изобразить жеманную походку Мэри.

– Не, ты мне больше нравишься. Мы почти пришли. Видишь дом на лугу? Это наш.

Дом был большой, просторный, удобный, такие фермерские дома широко распространены в маленьких городках на востоке страны. Миловидная полная женщина, скорее всего жена фермера, стояла у двери.

– Что за девочка с тобой, Джеймс? – спросила она сына.

– Эта девочка отстала от поезда. У нее нет денег, чтобы заплатить за ночлег. Я сказал, что ты позволишь ей переночевать у нас.

– Конечно, позволю. Заходи, детка. Как же ты умудрилась отстать от поезда?

– Я только на минутку задержалась, и поезд ушел. А я осталась.

– Какой ужас! А с кем ты ехала?

– С бабушкой.

– Что же она будет делать? Должно быть, она очень испугалась.

– Думаю, испугалась, – сказала Томми, которая решила болтать поменьше.

– Ты собираешься вернуться в город?

Томми утвердительно кивнула. Конечно, о бабушке девочка сказала неправду. Но она боялась, что ей могут помешать вернуться в Нью-Йорк.

– Ты еще не ужинала, наверное? – спросила миссис Хупер.

– Я съела несколько печений.

– Этого вряд ли достаточно для растущей девочки, – сказала милая женщина. – Давай-ка я тебя накормлю.

Семья к этому времени уже поужинала, поэтому принесли поднос с едой только для Томми. А ее аппетит всегда был готов откликнуться на разумные предложения.

Несколько позже началось обсуждение непростой ситуации, в которой оказалась Томми, и поиски выхода из нее. Сама девочка очень хотела отправиться в Нью-Йорк как можно быстрее, объясняя это для себя тем, что в городе все как-нибудь устроится.

– Твоя бабушка будет беспокоиться о тебе и, конечно, вернется за тобой, – говорила миссис Хупер, – мы будем рады, если ты поживешь с нами день-другой, подождешь бабушку.

– Я думаю, мне лучше сразу ехать обратно, – отвечала Томми, зная, что Бабуля вышла из вагона всего милях в пяти от этого места и что нужно срочно убираться отсюда, не дожидаясь встречи.

– Ты можешь поехать завтра девятичасовым поездом, тогда к вечеру будешь в городе, – сказал Джеймс.

– К вечеру? Да она приедет в час дня, – поправила его мать.

– У меня нет денег на билет, – напомнила Томми.

– Билет мы тебе купим, а твоя бабушка вернет деньги, когда ей будет удобно, – сказал фермер, отец Джеймса.

Томми было очень неловко пользоваться гостеприимством хозяев, к тому же у нее не было никакой надежды на то, что Бабуля вернет им деньги. Но после некоторых размышлений девочка решила, что сама будет много работать и вернет Хуперам долг. Она была очень благодарна семье фермера за доброту и решила, что они ни в коем случае не должны из-за нее пострадать.

Вечером все собрались в большой, скромно, но приятно обставленной гостиной, пол которой был покрыт лоскутным деревенским ковром. Томми помогала Джеймсу мастерить воздушного змея. В этом она была совершенно несведуща, но занятие оказалось на редкость увлекательным. Глаза у Томми загорелись, и время от времени она роняла уличные словечки и фразы, что поражало Джеймса и посеяло в нем сомнения: похожа ли Томми на настоящих нью-йоркских девочек. Ему всегда казалось, что в их обществе он будет чувствовать себя напряженно и неловко. А с Томми было легко и просто.

Утром Джеймс проводил Томми на станцию и купил ей билет – деньги для этой цели дала его мать.

– До свидания, – он на прощание пожал новой подруге руку, и Томми вошла в вагон.

– До свидания, старина, – сказала она, – я сама верну деньги, если бабушка этого не сделает.

Поезд тронулся и вскоре уже ехал со скоростью двадцать миль в час. Примерно на середине перегона между станциями он встретился с поездом, идущим в обратном направлении. Из окна своего вагона Томми увидела в окне встречного поезда лицо Бабули. Старая женщина первым же поездом продолжила свой путь на Запад. Томми она не увидела – девочка быстро отодвинулась от окна.

«Снова получилось! – радостно думала Томми. – Теперь уж Бабуля ничего про меня не узнает, пока не поймает в очередной раз».

Глава 25. Мама

Томми откинулась на спинку сиденья и с удовольствием смотрела в окно, любуясь пролетавшими мимо видами. У нее было чудесное настроение – Бабулю со следа она сбила, и в ближайшее время захватить ее снова вряд ли удастся.

«Если бы еще Бабуля не отняла у меня те деньги, все было бы в полном порядке», – думала Томми.

Однако не так все и плохо. Ее ночлеги у миссис Мерфи вместе с завтраком и ужином оплачены на неделю вперед, а это уже кое-что.

Примерно миль за сорок от Нью-Йорка в вагон вошли несколько пассажиров. Большинство мест в вагоне было занято, но рядом с Томми было свободное. По боковому проходу вагона продвигался джентльмен, за ним шла леди.

– Здесь занято? – спросил джентльмен у Томми.

– Нет, – ответила Томми.

– Тогда, Ребекка, садись сюда, – сказал джентльмен. – Думаю, у тебя не возникнет проблем. Ты только не забудь, куда ты должна приехать: пансион миссис Фарстон, Двадцать пятая Западная улица. Не могу только вспомнить номер дома, но это легко узнать – достаточно заглянуть в справочник.

– Лучше бы ты знал номер дома, – сказала леди.

– Да, очень плохо, что я потерял эту записку с адресом, положил и забыл куда, виноват, признаю. Но я уверен, у тебя с этим не возникнет никаких трудностей. Ну, до свидания, я должен спешить, а то останусь и уеду с вами.

– До свидания, скоро увидимся.

Джентльмен вышел, а леди уселась и огляделась. Наконец ее взгляд остановился на юной соседке. Она была общительной женщиной, поэтому завела разговор с Томми.

– Ты едешь в Нью-Йорк? – спросила дама.

– Да, мэм.

– Я полагаю, ты там живешь?

– Да.

– Я там никогда не была и совсем ничего не знаю про этот город.

– Нью-Йорк большой город, – авторитетно заметила Томми.

– Да, я тоже так думаю. Я всегда жила в сельской местности и боюсь, в большом городе мне будет очень неуютно. Но сестра пригласила меня провести с ней несколько недель. Она тоже приехала в Нью-Йорк и остановилась в большом пансионе у миссис Фарстон на Двадцать пятой Западной улице. И вот я еду к ней.

– Я думаю, вам понравится, – вежливо предположила Томми.

– А ты живешь где-нибудь недалеко от Двадцать пятой Западной улицы?

– Сейчас нет. Раньше я жила на Шестнадцатой Западной улице, а теперь уже не живу.

– Ты путешествуешь одна?

– Да, мэм.

– Наверное, ты прекрасно знаешь город.

– Это точно!

– Ты тоже живешь в пансионе?

– Да, в пансионе миссис Мерфи на улице Малбери.

Леди вдруг пришло в голову, что Мерфи – ирландское имя[14], но название улицы ей ни о чем не говорило. По внешнему виду девочки она решила, что та принадлежит к очень обеспеченной семье.

– Ах, как бы я хотела знать номер дома пансиона миссис Фарстон, – снова разволновалась леди. – Я так боюсь, что не найду его.

– Вот что я вам скажу, – солидно заговорила Томми, – если хотите, я провожу вас.

– О, это было бы замечательно! – обрадовалась соседка. – С твоей стороны это было бы огромным одолжением.

– Я думаю, вы не будете возражать, если я попрошу вас дать мне за это четвертак[15], – Томми напряженно ждала реакции на свои слова, и не без причины – ведь у нее не было ни единого цента.

– Я дам тебе вдвое больше, да еще скажу огромное спасибо. Я не очень-то привыкла путешествовать и чувствую себя беспомощным ребенком.

– Я о вас позабочусь, – безапелляционно заверила Томми свою подопечную. – Точно и аккуратно доставлю вас прямо к пансиону миссис Фарстон.

«Как-то странно говорит эта девочка», – подумала беспокойная леди, но уверенность девочки передалась ей, и оставшуюся часть пути она больше не волновалась, а наслаждалась путешествием, чего у нее никак не получилось бы без этой юной руководительницы. Просьба Томми заплатить ей не удивила женщину – она считала, что детям нравится иметь деньги на карманные расходы.

Тем временем поезд прибыл к месту назначения. Томми и ее компаньонка вышли из вагона. У вокзала, как всегда, пассажиров ожидало множество разных наемных экипажей: колясок, карет, кебов.

– Нам с вами вон туда, – сказала Томми, взяв свою спутницу за руку, как ребенка.

– Карета, мэм! Коляска! Пожалуйте, кеб! – со всех сторон раздавались крики кучеров.

– Пожалуй, мне лучше взять экипаж, – сказала леди, которую, между прочим, звали миссис Парменер.

– Как скажете.

– У меня коляска что надо, мэм. Пожалуйста, сюда, мэм, – дородный кучер оказался ближе других.

– Послушайте-ка, мистер, сколько вы хотите? – вмешалась Томми.

– А куда вам надо ехать?

– К миссис Фарстон, на Двадцать пятую Западную Улицу.

– А куда на этой улице? Номер дома какой?

– Номер дома мы не знаем.

– Как же я тогда вас туда довезу?

– Посмотрите в справочнике. А если вам это слишком хлопотно, мы наймем кого-нибудь другого, – сказала Томми.

Кучер больше не спорил, но попытался увеличить плату – как компенсацию за дополнительные трудности. Томми не уступала, спокойно объяснив, что заглянуть в справочник труда не представляет, и настояла на значительном уменьшении суммы по сравнению с тем, что запрашивал возница.

– Юная леди, – сказал кучер, отдавая дань уважения деловой хватке Томми, – с вами трудно спорить, вы такая практичная.

– Именно так, – ответила Томми, – первый раз за весь разговор вы правы.

Миссис Парменер и Томми уселись в коляске, кучер взгромоздился на ко́злы.

– Не представляю, как ты решилась так разговаривать с этим человеком. Я бы заплатила, сколько он просил, не споря.

– И вас бы жутко обманули! Знаю я все их штучки!

– Я так тебе обязана. Не представляю, что бы я без тебя делала.

– Я всю жизнь живу в этом городе. Все тут проверила и попробовала на зубок и на глазок. Меня не так просто обмануть.

– Боюсь, я веду себя слишком эгоистично, задержала тебя надолго, – переживала миссис Парменер. – Надеюсь, твои родные не будут очень волноваться из-за того, что ты так долго не приходишь домой.

– У меня нет родных, – засмеялась Томми.

– Как? Совсем нет?

– Сейчас нет. Моя бабушка только что уехала из Нью-Йорка. Поехала путешествовать, это ей необходимо для здоровья, – добавила девочка, вдруг неожиданно развеселившись, чем сильно удивила миссис Парменер.

– Куда же она поехала?

– На Запад. Я немного проехала с ней, просто проводила, чтобы ей не было так грустно. Она очень переживала, расставаясь со мной, бедненькая бабуля, – и Томми снова развеселилась, а ее спутница решила, что девочка все-таки очень странная.

– Когда мы доберемся до миссис Фарстон, я скажу кучеру, чтобы он отвез тебя домой, хорошо? – предложила миссис Парменер.

Томми представила себе переполох, который она произведет на улице Малбери, если подъедет в наемном экипаже к двери убогого доходного дома, в котором она даже не живет, а только временно ночует на полу, – и отклонила предложение. Она могла бы шутки ради согласиться на это предложение, но поскольку девочка видела, что кучер принимает ее за настоящую молодую леди, ей не хотелось, чтобы он понял свою ошибку, увидев, в каком неказистом районе она живет.

– Это совсем не нужно, – сказала она. – Я прекрасно доберусь и на омнибусе.

Экипаж остановился у аптеки; кучер, войдя внутрь, без особых трудностей выяснил по справочнику номер дома пансиона миссис Фарстон. Через несколько минут он подвез их к очень славному аккуратному дому, спрыгнул с козел и открыл дверь.

– Это дом миссис Фарстон? – спросила миссис Парменер.

– Да, мэм, это тот номер, который указан в справочнике.

– Я позвоню в дверь и узнаю, – сказала Томми.

Она вбежала по ступенькам и позвонила. Звонок оказался очень громким, и дверь открыли сразу.

– Это дом миссис Фарстон? – спросила Томми.

– Да, мисс.

– Здесь леди, которая приехала, чтобы поселиться у вас, – сказала Томми горничной и, вернувшись к экипажу, где миссис Парменер расплачивалась с возчиком, сообщила:

– Мы приехали куда надо.

– А теперь, моя дорогая, я надеюсь, ты примешь это в качестве моей благодарности за твою доброту и помощь, – сказала миссис Парменер, достала из кошелька доллар и вручила его Томми.

– Спасибо, – Томми приободрилась, настроение у нее поднялось. – Я рада, что поехала с вами.

Миссис Парменер уже была готова войти в дом, когда другая леди вышла из двери и стала спускаться по ступенькам. Это была миссис Линдсей, которой, как помнит читатель, юрист с Уолл-стрит рекомендовал этот пансион. Едва увидев Томми, миссис Линдсей разволновалась так, что ей пришлось схватиться рукой за перила, чтобы не упасть.

– Деточка, – взволнованно спросила она, – как тебя зовут?

– Томми, – очень удивилась вопросу незнакомой дамы наша героиня.

– Томми?!

– Так меня все называют. А мое настоящее имя Джейн.

Дама повела себя очень странно, как будто ей было трудно удержаться на ногах, взялась за перила и второй рукой:

– А ты знаешь женщину по имени Маргарет Уолш? – она продолжала расспрашивать Томми, тяжело дыша от волнения.

– Ну да, это моя бабушка, – отвечала крайне удивленная непонятным интересом девочка.

После этих слов у миссис Линдсей не осталось сомнений. Она распахнула объятия и воскликнула:

– Нашла, наконец! Доченька моя дорогая!

– Вы моя мама? – с трудом выговорила потрясенная Томми.

– Да, Дженни, да! Я твоя мама, твоя настоящая, родная мама! Я больше никогда, никогда не расстанусь с тобой, я так мечтала быть с тобой рядом, деточка моя! – не совсем связно говорила миссис Линдсей, обнимая свою заново обретенную дочь, которая в этот момент не могла испытывать никаких чувств, кроме бесконечного удивления.

– Вы совсем, ну просто ни капельки не похожи на мою бабушку, – заметила Томми, рассматривая тонкие красивые черты лица своей неожиданно появившейся матери.

– Ты говоришь о Маргарет? – с содроганием спросила миссис Линдсей. – Она тебе вовсе не родственница! Эта отвратительная, безнравственная женщина украла тебя много лет назад.

– Я тоже разыграла с ней шуточку, – засмеялась Томми. – Она хотела увезти меня на Запад, а я удрала от нее, и теперь она туда едет одна!

– Пойдем, родная. С этого момента я не расстанусь с тобой! Ты так много должна мне рассказать. Хочу все знать о твоей жизни, о тех годах, когда мы с тобой были так жестоко разлучены. Я даже не понимаю, как смогла пережить это страшное время. Подумать только, сколько лет я была без тебя и сколько лет я оплакивала свою потерю!

Миссис Линдсей не могла налюбоваться на дочку, не могла наговориться с ней. Матери хотелось узнать все о том долгом времени, когда жизнь ее девочки протекала вдали от нее. Хотелось почувствовать то, что чувствовала и переживала ее малышка где-то далеко-далеко, в трудном и непонятном мире.

Миссис Линдсей не могла налюбоваться на дочку, не могла наговориться с ней.

Томми, как мы можем легко предположить, не была хорошим рассказчиком, в ее изложении многое звучало путано и сбивчиво. Тем не менее, слушая рассказы о некоторых эпизодах жизни девочки, миссис Линдсей хваталась за сердце, утирала слезы, очень образно представляя себе тяготы, лишения и жестокости, перенесенные ее ребенком. Но вскоре улыбалась, потому что все эти ужасы были позади, и сейчас перед ней сидела ее дочь, живая и невредимая, и можно было подойти к ней, обнять и расцеловать.

– Это все, что у тебя есть? То, что на тебе? – спросила миссис Линдсей.

– Да, но это намного лучше того, что я носила раньше. Даже сравнить невозможно.

– Завтра я куплю тебе много разных новых вещей, – сказала миссис Линдсей. – Они будут еще лучше. Мне хочется, чтобы ты получила то, чего была лишена все эти годы, я хочу возместить все, что отняла у тебя судьба!

– Мне нужно ненадолго уйти, – сказала Томми. – Мне хочется рассказать миссис Мерфи про все, что со мной приключилось. Понимаете, я заплатила ей за неделю вперед за ночлег, завтрак и ужин. И теперь она не может понять, куда же я подевалась.

– Я не в силах отпустить тебя от себя, и если ты не возражаешь, я поеду с тобой.

– Ой, да я буду только рада!

Трудно вообразить себе изумление миссис Мерфи, когда Томми подошла к ее лотку с очень красивой и элегантной женщиной и сказала, что это ее мать. А уж повторить восклицания, произнесенные миссис Мерфи, после того как миссис Линдсей купила для Томми одно яблоко, заплатила десять долларов и сказала, что сдачи не надо, просто невозможно.

– Твоя мать настоящая леди, это уж точно, настоящая. Я так рада за тебя, Томми, так рада. Ты это заслужила, потому что ты сама добрая и замечательная!

Миссис Линдсей заказала обед в свою комнату: ей не хотелось знакомить дочь с остальными постояльцами пансиона, пока у девочки нет подходящего гардероба, а единственное платье Томми уже давно нуждалось в стирке.

Адвокат Юджин Селвин, как и обещал, приехал вечером в пансион к миссис Линдсей. Он был крайне удивлен, когда увидел там девочку, – как оказалось, ту самую, которую он так старался вернуть ее матери, используя для этого все свое умение. Мистер Селвин искренне обрадовался счастливому завершению ужасной истории и тепло поздравил обеих участниц драмы. Надо заметить, что он был щедро вознагражден за свои труды.

Последний штрих к событиям дня был добавлен на следующее утро. С первой же почтой миссис Линдсей отправила письмо жене фермера, которая приютила Томми. В письме она тепло благодарила за доброту, проявленную к ее ребенку. В конверт также были вложены деньги за железнодорожный билет и, к радости Томми, еще десять долларов – подарок Джеймсу Хуперу от Томми.

Глава 26. Конец истории

Удивительно, как меняет человека одежда, прическа, разные прочие внешние атрибуты и, конечно, образование, воспитание и многие другие не физические, а духовные свойства, которые определяют внутреннее содержание человека.

Оказалось, что Томми – вымытая, причесанная, хорошо одетая – внешне очень похожа на свою мать. Когда она жила жизнью уличной девочки, выражение ее лица отражало особенности ее существования: в нем читались не только небрежность и неаккуратность, но и независимость человека, не обремененного условностями цивилизации, а еще опасливая осторожность молодого зверька, которому приходится вести трудную борьбу за выживание в суровом враждебном мире.

Новая жизнь смягчила и облагородила манеры Томми, отчего она стала больше похожа на девочек своего возраста.

У миссис Линдсей не было причин задерживаться в Нью-Йорке после того, как она нашла дочь, поэтому на следующий же день они с Томми отправились в Филадельфию.

С этого момента наша героиня перестала зваться Томми, а стала для всех (и для читателей этой книги) Джейн Линдсей. У бывшей уличной девочки появился родной дом (тот самый дом, в котором она родилась и провела ранние детские годы). В этом доме все было устроено элегантно и изысканно – как только могут обеспечить культура и богатство.

Мать девочки, не теряя времени, пригласила учителей, чтобы как можно скорее исправить недостатки образования ребенка. Эти пробелы, как мы знаем, были огромны, но Джейн добивалась поистине замечательных успехов благодаря своим способностям и быстрому уму, к тому же затронутое самолюбие не позволяло ей расслабляться и способствовало упорному труду. К концу года она смогла не только догнать в учебе своих сверстниц, но и многих опередить.

Сначала наша героиня была не вполне довольна этой невероятной грандиозной переменой в своей судьбе. Ей не хватало свободы уличной жизни, которая, несмотря на тяготы и многочисленные лишения, обладала некоторой притягательностью для юной беспризорницы, подметавшей улицы. Но вскоре Джейн освоилась с новой жизнью, у нее возникли неведомые ей прежде интересы, и уличная свобода утратила былую привлекательность.

При этом девочка не потеряла оптимизма, жизнестойкости и независимости, которые помогали ей бороться за выживание в трудные годы. Было совершенно очевидно, что Джейн, благодаря своим врожденным качествам и прошлому опыту, никогда не превратится в одну из обычных, стереотипных, неинтересных молодых девушек, которых довольно много в современном обществе. Ее натура проявлялась в определенной непосредственности, остроте и естественности манер, что в сочетании с большой внешней привлекательностью Томми (это имя нечаянно соскочило с пера автора) делало ее всеобщей любимицей.

Когда Джеймс Линдсей узнал, что его невестка нашла и вернула ребенка, он сразу уехал за границу, и больше никогда не показывался ей на глаза. Встретиться с женщиной, которой он, причем вполне сознательно, причинил столько горя, он не решился. Никаких проблем не возникло у миссис Линдсей и с восстановлением права на доход, который ее деверь незаконно получал много лет.

Те из читателей, кого интересует дальнейшая судьба Бабули, могут узнать, что она продолжила свое путешествие на Запад, в надежде где-нибудь найти Томми, и, конечно, как мы уже знаем, ее постигло разочарование. В конце концов, поняв, что девочку она не найдет, старуха отправилась в Чикаго и, обладая внушительной суммой денег, решила осесть там. Связаться с Джеймсом Линдсеем она не рискнула, опасаясь, что тот отнимет у нее деньги, которые дал ей ранее, так как она не справилась с поручением доставить Томми на место и держать ее при себе.

Миссис Уолш сняла комнату в Чикаго и радостно предалась своим излюбленным занятиям: выпивке и курению трубки. Эта последняя привычка оказалась фатальной: однажды днем она прилегла с трубкой во рту и заснула; трубка упала на постель, белье загорелось, а от него вспыхнула и одежда Маргарет. Задохнулась ли она во сне, так и не успев проснуться, или проснулась, но было уже слишком поздно, чтобы спастись, – осталось неизвестным. Но когда соседи почувствовали запах дыма и справились с пожаром, старуха была уже мертва, возможно, искупив этим трагическим концом грехи своей презренной жалкой жизни.

Необходимо нарисовать еще одну сцену, и тогда хроника жизненных приключений Томми будет завершена.

Через пятнадцать месяцев после знакомства Томми с капитаном Барнсом этот достойный офицер возвратился в Нью-Йорк. Он сразу же отправился в гости к своей сестре, миссис Мэртон, надеясь застать в ее доме и Томми. Довольно часто во время плавания капитан вспоминал свою маленькую мужественную и столь необычную приятельницу, с удовольствием представлял себе, как преобразилась умная и способная девочка за целый год хорошего воспитания и учебы.

– У меня нет своих детей и, наверное, не будет, – говорил себе капитан. – В Дженни так много хорошего. Если воспитание и образование помогут ей измениться в лучшую сторону, стать цивилизованной девочкой, сохранив в себе все то хорошее, что в ней есть, то я удочерю ее. Когда-нибудь я стану слишком стар, чтобы продолжать морские походы, и мы устроим с моей дочерью хороший удобный дом, а позже она скрасит мою старость.

Такие мысли грели душу моряка, ему хотелось поскорее вернуться домой. За время плавания он не общался с сестрой и не знал, что Томми больше не живет в ее доме.

Появившись в доме сестры, расцеловавшись с ней и племянницами, он нетерпеливо спросил:

– А где же Джейн? Сильно она изменилась? Наверное, мало что осталось от уличной девчонки?

– Ох, Альберт, ты же ничего не знаешь, – миссис Мэртон была смущена тем, что ей предстояло обманывать брата.

– Что такое? Чего я не знаю, что нужно знать? – подозрительно спросил мистер Барнс.

– Джейн с нами не живет уже целый год.

– Почему? Что случилось? Что с ней?

– На самом деле я не знаю. Она прожила с нами три месяца после твоего отъезда, а потом исчезла. Может быть, девочка просто устала от жизни, которая слишком отличалась от всего, к чему она привыкла. Возможно, она решила вернуться к уличной жизни.

– Как же ты меня расстроила! – сказал капитан Барнс. – Я так ждал встречи с ней, так хотел ее увидеть, узнать, какой она стала. И ты ее с тех пор не видела?

– Нет, ни разу.

– Я подумал, может быть, ты случайно столкнулась с ней где-то на улице.

– Нет.

– Она стала лучше, пока жила с вами?

– Да, – неуверенно ответила сестра, – ну, то есть, немножко. Она уже не была такой дикой и грубой, как в самом начале. Но я не думаю, что она когда-либо сумеет полностью преодолеть пороки отсутствия воспитания в детстве.

Капитан мерил шагами комнату. Его ожидания не оправдались, он был глубоко разочарован, огорчен и раздражен.

– Постараюсь найти ее, – наконец сказал он, – привлеку к поискам полицию.

– Вот это очень правильно, дядя, – с презрительным смешком сказала Мэри. – Возможно, полиция и найдет ее на острове Блэквелл[16].

– Стыдись, племянница! – резко ответил ей дядя. – Могла бы хоть немного посочувствовать бедной девочке, у которой нет и никогда не было твоих условий и возможностей!

Мэри замолчала. Она тоже огорчилась, но по другому поводу: ей было жаль, что она не сдержалась и сказала то, что совсем не понравилось дяде. А понравиться ему Мэри очень хотелось, потому что она надеялась стать его наследницей.

Возникшую тишину прервал шум экипажа, подъехавшего к дверям дома. Мэри, довольная тем, что можно положить конец неприятной паузе, подбежала к окну и оживленно сообщила:

– Мам! Перед дверью остановилась красивая коляска, кучер в шикарной ливрее. Ой, из коляски выходит леди с девочкой примерно такого же возраста, как я. Послушай, они обе так элегантно одеты!

Чуть позже горничная принесла поднос с карточками миссис и мисс Линдсей.

– Я не помню этого имени, но пригласи обеих леди сюда, в гостиную, Сара.

Почти сразу миссис Линдсей и наша героиня вошли. Они навещали друзей в Нью-Йорке, и Джейн попросила мать побывать в том доме, где она получила первые уроки цивилизованной жизни.

Джейн Линдсей была совсем не похожа на маленькую дерзкую беспризорницу, которая перешагнула порог этого дома пятнадцать месяцев назад. Сейчас в гостиную вошла юная леди с прекрасными манерами, с красивым утонченным лицом и в изящном платье, которое подчеркивало очарование этой девочки-подростка. Ни миссис Мэртон, ни Мэри даже в голову не пришло, что эта блестящая юная леди и есть та девочка, которую они выставили из дома по ложному обвинению.

– Доброе утро, миссис Линдсей, – с почтительным уважением обратилась хозяйка к старшей гостье. – Пожалуйста, присядьте.

– Вас, без сомнения, удивляет наш приход, – заговорила миссис Линдсей, – но дочь очень просила меня заехать сюда. Она рассказывала мне, что в течение трех месяцев была членом вашей семьи.

– В самом деле? – удивилась миссис Мэртон. – Я думаю, это какая-то ошибка. Я не могу припомнить, чтобы мисс Линдсей когда-либо жила здесь, в моем пансионе.

– Вы забыли Томми? – спросила Джейн свою бывшую хозяйку, при этом в ее голосе прозвучало прежнее озорство.

– Господи! Боже мой! Вы же не хотите сказать… – бессвязно восклицала миссис Мэртон, в то время как Мэри растерянно, с испугом и смятением смотрела на преобразившуюся Джейн.

– Много лет, – объяснила миссис Линдсей, – моя дочь была далеко от меня. Ее у меня украли. Человек, которого я считала верным другом, придумал для этого вероломный план и сумел его осуществить. Хвала Господу, девочку удалось найти. Это случилось через неделю после того, как она покинула ваш дом.

– Почему же ты ушла отсюда, Джейн? – спросил капитан Барнс.

– Мама, – сказала Джейн, сердечно взяв за руку капитана, – вот тот самый джентльмен, который подобрал меня на улице и привел сюда, чтобы у меня был дом.

– Примите мою материнскую благодарность, – просто и растроганно сказала миссис Линдсей.

– Знаешь, Джейн, я в тебя верил, я чувствовал, что у тебя все будет хорошо, – сказал капитан, а его лицо светилось радостью. – Ты ушла от моей сестры, потому что нашла свою маму?

– Нет, не по этой причине, – сказала Джейн, много значительно глядя на миссис Мэртон.

Хозяйка пансиона в этот момент готова была провалиться сквозь землю, потому что знала, что подозревала невиновную девочку в том, что на самом деле совершила ее собственная дочь.

– Там… так получилось… мм… возникло… некоторое небольшое недоразумение, – запиналась миссис Мэртон, – за которое, я надеюсь, мисс Линдсей простит меня. Я только потом выяснила, что ошиблась.

Никаких объяснений больше никто не требовал, и этого вопроса больше не касались. Но немного позже, когда милые гостьи ушли, капитан Барнс вернулся к этой теме.

Миссис Мэртон не оставалось ничего другого, как рассказать брату всю историю. Капитан сильно рассердился, ему было трудно простить сестру, которая необоснованно заподозрила Томми в воровстве и ни за что не хотела ей поверить. И даже узнав о своей ошибке, ничего не сделала, чтобы найти беззащитную оклеветанную девочку.

Ну, а что касается Мэри… Можно только сказать, что ее шансы стать наследницей своего дяди сделались очень призрачными.

Но это было позже. А пока миссис Линдсей обратилась к капитану Барнсу:

– Я надеюсь, капитан Барнс, что вы приедете в Филадельфию и проведете несколько дней в моем доме. Моя дочь и я будем вам очень рады!

Капитан принял приглашение, правда, не без некоторой неуверенности, которая исчезла в первый же день. С этого времени, бывая в тех краях, капитан всегда с удовольствием гостил в доме своей бывшей протеже, там ему всегда были очень рады, и он чувствовал искреннее тепло и любовь.

Итак, наша история заканчивается. Наша героиня теперь молодая леди. Она уже совсем не похожа на маленькую девочку, которую все называли «Томми-бродя га» и с которой мы впервые познакомились на перекрестке улиц.

Ее мать, конечно, не может забыть о том ужасном времени и никогда не упускает возможности помочь маленьким бездомным оборванцам, которые, как когда-то ее собственная дочь, подвержены всем опасностям, тяготам и лишениям уличной жизни. Благодаря щедрой благотворительности миссис Линдсей довольно много юных беспризорников перевоспитались и заняли пристойное место в обществе.

Примечания

1

Филантро́п – человек, занимающийся благотворительностью.

(обратно)

2

Дохо́дный дом – многоквартирный жилой дом, все квартиры в котором сдаются внаем.

(обратно)

3

Фут – единица длины, равная примерно 0,3 метра.

(обратно)

4

Ми́ля – единица расстояния, равная примерно 1,6 километра.

(обратно)

5

Фолл-Ривер – город и порт в США, штат Массачусетс.

(обратно)

6

О́мнибус – городской общественный транспорт второй половины XIX века: повозка на 15–20 мест, запряженная лошадьми.

(обратно)

7

Пятая авеню – одна из центральных улиц Нью-Йорка; символ элегантности и процветания.

(обратно)

8

«Геральд Трибьюн» – американская ежедневная газета.

(обратно)

9

Улица Бауэри в Нью-Йорке была символом городского «дна», местом расположения многочисленных ночлежек, прибежищем алкоголиков и прочих асоциальных элементов.

(обратно)

10

Фунт – единица веса, равная примерно 0,45 килограмма.

(обратно)

11

Фултон-стрит – улица в южной части Нью-Йорка, в районе морского порта и крупнейшего рыбного рынка.

(обратно)

12

Бруклин – самый густонаселенный район Нью-Йорка.

(обратно)

13

Эри-роуд – построенная в 1832 железная дорога, соединявшая Нью-Йорк и Чикаго.

(обратно)

14

В США многие богатые семьи были потомками выходцев из Ирландии.

(обратно)

15

Четверта́к – здесь: монета достоинством 25 центов.

(обратно)

16

На острове Блэквелл в XIX веке располагались городская тюрьма, богадельня, исправительный дом, сумасшедший дом, лепрозорий и изолятор для больных оспой.

(обратно)

Оглавление

Предисловие от издательства

Глава 1. Знакомство с Томми

Глава 2. Шикарный обед

Глава 3. Схвачена на месте преступления

Глава 4. Осада

Глава 5. Победа Томми

Глава 6. Ночлег

Глава 7. Новый друг

Глава 8. Французский отель

Глава 9. Миссис Мэртон

Глава 10. Расставание с лохмотьями

Глава 11. Утренние ошибки

Глава 12. Полная победа

Глава 13. Бабулины заработки

Глава 14. Снова в плену

Глава 15. Объявление в газете

Глава 16. Несправедливое обвинение

Глава 17. Золотой карандашик

Глава 18. В поисках места

Глава 19. Торговка яблоками

Глава 20. Золотая монета

Глава 21. Попалась

Глава 22. Адвокат и его клиентка

Глава 23. Снова на свободе

Глава 24. Страшное животное

Глава 25. Мама

Глава 26. Конец истории Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg