«Наследник Гиппократа»

Наследник Гиппократа (fb2) - Наследник Гиппократа 971K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юрий Григорьевич Корчевский

Юрий Корчевский Наследник Гиппократа

© Корчевский Ю. Г., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Глава 1 Случайное знакомство

Со стороны кажется, работа в медицине лёгкая, не пыльная. А что? В тепле, халат белый, полный соцпакет. Но это на первый, поверхностный взгляд.

Не зря поговорка есть – можно бесконечно долго смотреть, как течёт вода, горит огонь и работает другой. На самом деле работа и трудная, и, зачастую, неблагодарная. А ещё и кровь, и гной и прочие неприятные жидкости с соответствующим запахом, особенно если в стационаре работаешь хирургом. Дежурства ночные, и по праздникам, и выходным, когда тяжёлых привозят после обильных возлияний, да случаи сложные, порой казуистические. А больше всего вызывала досаду нехватка оборудования и лекарств. Нет, Никита не жаловался, сам выбрал профессию, по примеру деда. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Время его дежурства подходило к концу, уже полвосьмого. Никита все документы заполнил, проверил. Смену надо сдать без «хвостов». Сколько в Минздраве трубят о сокращении бумажного документооборота, а воз и ныне там. В медицине как? Не записал одно из обследований или назначенных лекарств, значит – не сделал. Иногда и упомнить сложно. Поступает за ночное дежурство несколько пациентов одновременно. Осмотрел, после анализов – самых минимально необходимых, в операционную. А уже из приёмного покоя звонок.

– Дежурного хирурга в приёмный покой.

Хоть разорвись. А после операции надо ход операции записать в операционный журнал. «Под местным обезболиванием 0,5 % новокаином произведён разрез…»

И не столько для себя пишут, как для проверяющих. Ох, не зря врачи в восемнадцатом веке назвали историю болезни скорбным листом. Воистину в точку.

Первым в ординаторскую заявился Лёшка Троян, давний приятель и коллега.

– Привет, как дежурство?

– Бывали и хуже. Прободную язву прооперировал, в твоей палате лежит. Состояние удовлетворительное. Ещё один после аппендэктомии у Сергея Владимировича, в четырнадцатой.

Через пару минут сам Сергей Владимирович заявился, заведующий хирургическим отделением. Никита ему смену сдал – прошёлся по историям болезней. У кого из послеоперационных пациентов температура была, кому из-за болей пришлось наркотики назначать, а кто беспокойство вызывает.

– Так я побежал?

– Давай.

Нормальный человек после ночной смены отдыхать должен, отсыпаться. Но это не про врачей писано. Редко кто на одну ставку работает, обычно на полторы. Поговорка среди медиков есть, в самую точку.

«На одну ставку есть нечего, а на две некогда». Потому работают на полторы.

Благие разговоры чиновников о зарплатах врачей, превышающих среднюю по области, это как средняя температура по больнице.

Никита торопился в медучилище, где подрабатывал. Город у них небольшой, провинциальный, сто тысяч жителей. Центр расстроился многоэтажками, а окраины сплошь одноэтажные, с тихими зелёными улицами, почти село.

Выскочил на главную улицу, руку поднял, голосуя. Кто-нибудь да остановится, копейку сбить. И двух минут не прошло, рядом остановилась видавшая лучшие дни «девятка». Никита дверь открыл:

– До медучилища.

– Садитесь.

Опа! За рулем женщина, приблизительно его возраста, тридцатник. Ехала лихо, но по правилам. Гонщиков Никита просто ненавидел тихо. Сколько таких устраивали аварии с пострадавшими, только травматологи да судмедэксперты знают. Ни свои жизни не берегут, ни чужие. Когда подъехали, женщина сказала:

– Полтинник.

Такса стандартная. Для больших городов – просто смешная, но там и масштаб зарплат другой. Провинция тяжело живёт, можно сказать – выживает. Пока ехали, Никита не делал попыток познакомиться, хоть и не женат был. Едва покинув машину, прямым ходом в туалет, где побриться успел. В портфеле всегда электробритва лежала. Неудобно на занятия небритым приходить, когда в группе тридцать молоденьких девчонок. Сегодня занятия по десмургии, за непонятным названием – наука о перевязках, самая сестринская работа. Попробуй без знаний и навыков грамотно человека перебинтовать, да чтобы повязка не сползла и эффективно работала. Занятия, как всегда, увлечённо проводил. Главная задача учителя не только знания передать, но и увлечь своим делом.

Девчонки глазками постреливали. А Никите смешно. Разница в возрасте десять лет, а то и больше. Он для них почти старик, античность.

Провёл пару, ответил на вопросы, попрощался. В коридоре коллегу встретил, терапевта из больницы.

– Никита Алексеевич, приветствую!

– Аналогично.

– Зайдите в бухгалтерию, зарплату дают.

О! Очень вовремя! Конечно, зашёл, расписался. По пути домой в универсам зашёл, целый пакет провизией набил. Не любил он походы по магазинам, старался реже бывать. Забьёшь холодильник продуктами и неделю можно не посещать. Холостяку много ли надо? Вот и сейчас, придя в свою однушку, яичницу сделал, кофейку попил. Полчасика по телевизору новости посмотрел. Нелепо, когда в Украине нацисты бал правят, недобитки бандеровские. А потом спать.

Проснулся в три часа дня от звонка в дверь. Кого ещё принесло? Непрошеный гость хуже татарина. Хотя к татарам Никита относился нормально, однако из пословицы слов не выкинешь. Встал, дверь открыл, на пороге председатель домкома.

– Здравствуйте, Никита Алексеевич! У нас собрание жильцов было, на котором Вы не присутствовали.

– Мне что, с работы уходить надо было?

– Подпись поставить надо, что Вы не против детской площадки.

– Дети, это святое!

Никита взял протянутую ручку, поставил подпись. Домком, которого жильцы прозвали «Швондером», как в небезызвестном фильме, попросил:

– Никита Алексеевич, мама прихварывает. Посмотрели бы Вы её.

– Срочно?

– Нет.

– Тогда завтра в больницу, часам к двум.

– Будем.

Никита дверь прикрыл. Поликлиника есть, не его дело. Но отказать неудобно, всё же соседи по дому. Включил телевизор, посмотрел новости, обстрелы в Сирии, криминал. Можно подумать, в России хороших новостей нет, бандиту Шакро молодому журналисты столько времени уделяют. После сериал про американских врачей пошёл. Сериалы, особенно заморские, Никита не любил. Когда медсестра закричала «Доктор, мы его теряем!», выключил телевизор. Может, в Америке так принято, но не у нас. Взялся за книгу. Для кого-то тёмный лес, а ему интересно. Об эндоскопической хирургии. В больших городах метод освоили, не новость. Но аппаратура дорогая, завотделением все связи подключил, спонсоров нашёл, а купил. Теперь осваивать надо. Пациенту хорошо – без разрезов, малокровная, неделя и дома. Оборачиваемость больничной койки растёт, показатели хирургической активности выше. Одни плюсы. Но ехать на обучение придётся. Так и скоротал вечер. Плохо одному, надо семьёй обзаводиться. Но с женщинами отношения не складывались. Были знакомства, не без этого. Не урод, специальность хорошая. Но то ли выбирать не умел, то ли попадались такие. Одну, кроме его денег, ничего не интересовало, но понял он не сразу. А другая элементарно наставила рога, нашла богатенького «папика» и к нему ушла. Не без недостатков Никита, идеальных людей не бывает в природе, но в отношениях честен был, а получил печальный, но полезный опыт.

Утром вскочил по будильнику, себя в порядок привёл, позавтракал на скорую руку и на работу. Благо больница в двух кварталах была. Пешком, вместо физзарядки. И снова круговерть. Чем медицина нравилась, так это разнообразием. Никита не представлял, как люди на конвейере работают. Каждую смену, неделю за неделей, год за годом одну и ту же операцию выполняют. А пациенты, даже с одним и тем же заболеванием, совершенно разные. Болезни протекают своеобразно и характеры людские – двух одинаковых не найдёшь. День спокойный выдался. Одна плановая операция – грыжесечение, несколько перевязок. Уже уходить собрался, как медсестра вошла.

– Дедушка из двенадцатой палаты умер.

– Это кто? Митрейкин?

– Он.

Старику семьдесят два, хроник, болезней куча.

– Знаешь, что делать?

– Знаю.

Порядок определённый. Все, кто в стационаре умер, – на вскрытие.

– Я родственникам сообщу.

Обязанность неприятная. В истории болезни на такой случай телефоны и адрес ближайших родственников есть. Дозвонился, сообщил. На другом конце провода печальную новость приняли спокойно, так редко бывает. Медсестру спросил.

– Вещи у деда остались?

– Только тетрадка, его родственники не посещали.

Плохо. Родителей дети обихаживать должны, досматривать, святая обязанность. Но часто приходилось сталкиваться с тем, что родня, определив престарелых отца или мать в больницу, забывали о них.

– Неси. Вдруг там документы или важное что.

Медсестричка принесла. Тетрадь общая, замусолена. Никита тетрадь на край стола отодвинул, надо документацию заполнять. Вспомнил о ней перед уходом. Поколебавшись, в портфель опустил. Дома, в спокойной обстановке посмотрит. Пообедал, разогрев в СВЧ печи пиццу, некрепкий кофе. Новости посмотрел за обедом. О тетради вспомнил. Начал листать. На каждой странице стихи. Провинциальных рифмоплётов на дух не переносил. Кого из поэтов любил, так это Лермонтова и Есенина. Начал на одной, случайно открытой странице, читать и оторваться не мог.

Входя будить меня с утра, Кого ты видишь, медсестра? Старик капризный, по привычке Ещё живущий кое-как. Полуслепой, полудурак, «Живущий» в пору взять в кавычки. Не слышит – надрываться надо. Изводит попусту харчи. Бубнит всё время, нет с ним сладу, Ну, сколько можно? Замолчи! Тарелку на пол опрокинул, Где тапки, где носок второй? Последний, мать твою, герой. Слезай с кровати, чтоб ты сгинул! Сестра, взгляни в мои глаза! Сумей увидеть то, что за… За этой немощью и болью, За жизнью прожитой, большой, За пиджаком, побитым молью, За кожей дряблой, за душой, За гранью нынешнего дня Попробуй разглядеть меня… …Я мальчик, непоседа милый, Весёлый, озорной слегка. Мне страшно, мне пять лет от силы, А карусель так высока! Но вот отец и мама рядом, Я в них впиваюсь цепким взглядом, Хоть страх мой и неистребим, Я точно знаю, что любим! Вот мне шестнадцать, я горю. Душою в облаках парю, Мечтаю, радуюсь, грущу. Я молод, я любовь ищу. И вот он, мой счастливый миг! Мне двадцать восемь, я жених! Иду с любовью к алтарю. И вновь горю, горю, горю. Мне тридцать пять, растёт семья, У нас уже есть сыновья, Свой дом, хозяйство и жена Мне дочь вот-вот родить должна. А жизнь летит, летит вперёд! Мне сорок пять, круговорот. И дети не по дням растут, Игрушки, школа, институт. Всё! Упорхнули из гнезда. И разлетелись, кто куда. Замедлен бег небесных тел. Наш дом уютный опустел. Но мы с любимою вдвоём Ложимся вместе и встаём. Она грустить мне не даёт, А жизнь опять летит вперёд. Теперь уже мне шестьдесят, Вновь дети в доме голосят, Внучат весёлый хоровод, О! Как мы счастливы! Но вот… Померк внезапно солнца свет, Моей любимой больше нет. У счастья тоже есть предел, Я за неделю поседел… Осунулся, душой поник, И ощутил, что я старик. Теперь живу я без затей Для внуков только и детей. Мой мир со мной, но с каждым днём Все меньше, меньше света в нём. Крест старости взвалив на плечи Бреду устало, в никуда. Покрылось сердце коркой льда, И время боль мою не лечит. О, Господи, как жизнь длинна, Когда не радует она. Но с этим следует мириться, Ничто не вечно под луной. А ты, склонившись надо мной, Открой глаза свои, сестрица. Я не старик капризный, нет! Любимый муж, отец и дед. И мальчик маленький, доселе В сияньи солнечного дня Летящий вдаль на карусели. Попробуй разглядеть меня, И, может, обо мне скорбя, Найдешь себя!

Короткое стихотворение, немного корявое но, сколько в нём чувства, искренности. Сильно, пронзительно. Некоторое время Никита сидел отрешённый. Он помнил этого пациента. Как жаль, что он ушёл из жизни. Не разглядел в нём Никита мятущуюся душу, не присел на кровать, не поговорил. Всё бежим куда-то, торопимся, а проходим мимо чего-то важного. Молодые ныне все в сетях сидят, с гаджетами не расстаются, а жизнь стороной проходит. Соцсети – жизнь иллюзорная, общение с живым человеком не заменит. Нет, Никита не консерватор замшелый. И смартфоном пользуется, и ноутбук мощный есть. Но включает его только для дела, какие-то новинки из мира медицины узнать.

Что скрывать, расстроил его дед, вернее – его тетрадь.

Утром на работу, всё планово шло, потом в медучилище, оттуда домой. Пообедал, отдохнул пару часов и на ночное дежурство. В хирургическом стационаре три ординатора и заведующий, дежурить приходится часто, нагрузки большие. Часов до трёх ночи дежурство спокойно протекало, но было чувство – все пакости ещё впереди. И точно, интуиция не подвела. Из ночного клуба сразу трое поступили после пьяной драки. У одного рука сломана, этого в травматологию отправили, этажом ниже. А рваные раны пришлось зашивать ему. Пьяному море по колено, куражатся, матом кроют, всё отделение разбудили. После ПХО – первичной хирургической обработки – пришлось госпитализировать. Надо пару дней понаблюдать – не начнут ли раны гноиться? Хуже всего, оба пострадавших между собой сначала скандал, потом драку затеяли.

Приехал наряд полиции, да не по вызову, а по факту драки и нанесения телесных повреждений. Драчуны сразу присмирели.

Утром Никита готовился сдать смену, как затрезвонил телефон. Неужели опять приёмный покой? Оказалось – Лёшка Троян, приятель и коллега.

– Никита, привет! Как дежурство?

– Ты уже через полчаса должен быть на работе, узнаёшь. Двух драчунов к тебе в палату определил.

– Да господь с ними. Мне до двенадцати отлучиться надо. Звонил завотделением, он не против, если ты подменишь.

– Лады, договорились, но в двенадцать будь, выспаться хочу.

– Буду, как штык!

Не зря говорят, хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Голова после ночи тяжёлая. Но умылся, побрился, а тут и заведующий отделением заявился. Никита о смене доложил.

– Тебе Троян звонил?

– Мы договорились.

– Тогда иди на обход, свои палаты и его.

Никита обход сделал, истории болезней оформил записями. За обыденной работой время летело быстро. Уже одиннадцать. Завотделением на плановой операции. И снова зазвонил телефон.

– Приёмный покой беспокоит. Хирурга надо.

– Буду.

Никита по лестнице бегом, вместо физзарядки. Вот от чего бы он не отказался, так это от кофе, но это уже дома. В приёмном отделении пациентка на кушетке, стонет. Осмотрел её Никита, предварительно жалобы выслушав. Надо оперировать, причём срочно. У пациентки парапроктит. Для несведущих – гнойное воспаление вокруг прямой кишки. Промедлишь – гной расплавит кишки, с последующим перитонитом. Выкарабкаться сложно будет.

– Госпитализируем, оформляйте документы, я пока скажу готовить операционную.

– Доктор, не могу я лечь. Мне бы таблетки какие или уколы.

Никита присмотрелся. Вроде лицо знакомое, а где видел – вспомнить не может. Ему по работе приходится контактировать со множеством людей, всех не упомнишь.

– Милочка! Если не прооперировать, причём срочно, кончится плохо, ситуация серьёзная.

– Не могу я! У меня ребёнок – второклассник.

– Позвоните близкой подруге. В конце концов, отцу.

– Разведёнка я и подруг нет.

Вот же ситуация!

– Если операции не избежать, сколько я в больнице пробуду?

– Если повезёт – неделю, дней десять.

– О!

По щекам женщины слёзы покатились. И вдруг Никита вспомнил. Это же эта женщина его после дежурства подвозила на «девятке» к медучилищу. Операцию отложить нельзя, и ребёнок один неделю без присмотра – невозможно. Никита решился.

– Он у вас в школу ходит?

– Во второй класс, самостоятельный.

– Хорошо, давайте адрес и как звать сорванца?

– Андрей. А что это меняет?

– Я за ним присмотрю.

– Вы? А впрочем, выбора у меня нет.

– Тогда оперируем.

По cito были сделаны анализы, больше для того, чтобы подтвердить диагноз. Пациентку подняли на лифте. Пока сёстры её готовили, пришёл анестезиолог, хохмач и балагур Винницкий Володя.

– Привет, что у тебя?

– Парапроктит острый.

– Анекдот по специальности. – Приходит старый одессит в больницу навестить родственника, даёт наставления: Дашь десять баксов медсестре, пятьдесят – хирургу и сто – анестезиологу. – Сто за то, чтобы заснуть? – удивился молодой. – Чтобы заснуть – десять, а девяносто за то, чтобы проснуться.

Посмеялись. Володя ушёл опрашивать пациентку – не было ли аллергии на лекарства, да не стоят ли съёмные зубные протезы, какое артериальное давление и массу других вопросов. Никита направился в предоперационную, мыть руки. Процедура не быстрая, но всё же лучше, чем обработка рук ещё десять-пятнадцать лет назад. И операционное бельё одноразовое. Прежнее, из х/б, попробуй отстирай от крови, а после стерилизации в боксах оно вообще жёлтое.

Хорошая операционная бригада – половина успеха. Даже от толковой операционной медсестры или санитарки зависит многое. Перед операцией считается всё – инструменты, тупферы, марлевые тампоны. После операции, пока хирург брюшную или иную полость не зашил, считают использованные и неиспользованные инструменты. Число до и после должно сойтись. Сколько случаев бывало, когда забывали инструмент или марлевый тампон в животе? Это человеку непосвящённому кажется странным и глупым, как можно не увидеть в брюхе, скажем, тампон. Да запросто. Он кровью пропитался, среди перистальтирующих кишок не заметен, замаскировался. И только подсчёт заставит искать потерю.

Операция получилась удачной, но не быстрой. Никита руки поднял, согнутые в локтях.

– Считай.

Санитарка и операционная медсестра начали счёт инструментов, тампонов.

– Сошлось.

– Ушиваем и выходим.

Выходим – это не из операционной, а из полости. Поставил дренаж.

– Всем спасибо. Володя, как?

– Вывожу, давление, пульс, дыхание – в норме.

Вывожу – это из наркоза, когда снижают, а потом вовсе прекращают подачу анестетика. Никита вышел в предоперационную, сбросил испачканную одежду, перчатки, вымыл руки.

Теперь в ординаторскую, заполнять историю болезни. При определённом опыте это быстро. Зашёл анестезиолог.

– Вышла, на вопросы адекватно отвечает, но тормозит.

Так бывает у всех. Хорошо, если не тошнит. У многих состояние, как с глубокого похмелья – болит и кружится голова, тошнота.

– Всё, устал.

В ординаторскую вошёл Лёша Троян.

– А вот и я!

– Шеф ещё оперирует и у меня пациентка только с операционного стола. Присмотри.

– Иди уже, видок у тебя ещё тот.

– Вымотался.

И не домой к себе надо идти, а к мальчугану Андрею. Судя по адресу – не так далеко. Немного волновался, опыта общения с детьми у Никиты не было. А тут ещё и совсем незнакомый мальчишка. Судя по времени, Андрей должен вернуться из школы. Нашёл дом – хрущёвскую пятиэтажку, поднялся на этаж, позвонил. Из-за двери раздался детский голос.

– Кто там?

– Меня Никитой звать, мама тебе звонила?

Несколько секунд тишины, потом щёлкнул замок, дверь приоткрылась.

– Мама запретила незнакомым открывать.

– Она в больнице, заболела. Несколько дней за тобой буду присматривать я. Можно войти?

– Входите.

Никита вошёл, снял туфли, прошёл в комнату. Стандартная двушка, чисто, по-женски уютно, но очень скромно. Достатком тут не пахнет.

– Давай знакомиться, – протянул руку Никита. – Ты Андрей, а я Никита, врач.

– А мама долго болеть будет?

Мальчуган руку пожал.

– Дней десять.

– Сходить к ней можно?

– Только не сегодня и не завтра. Ты ел?

– Чай пил.

– Угостишь?

– Проходите на кухню.

Пока грелся чайник, Никита заглянул в холодильник. Да он почти пустой! Сел на табуретку, задумался. Что-то приготовить надо, а что дети в его возрасте едят? А ещё утром в школу собирать. Если на два дома жить, со временем совсем туго будет. Остаться здесь на время, пока Вероника, мама Андрея, выпишется или пацана на свою квартиру забрать? У каждого варианта свои плюсы и минусы. На сегодня решил остаться здесь. Только в магазин сходить надо, харчей купить.

– Андрей, в доме второй комплект ключей есть?

– Мама никому давать не велит.

– Мне можно, мы теперь какое-то время вместе жить будем.

Мальчик принёс связку ключей.

– Вот что, я в магазин сбегаю, за продуктами.

– А Вы вернётесь?

– Обязательно. А впрочем, пойдём вместе?

Долго ли собираться? Лето, верхней одежды не надо, только обуться. До сетевого супермаркета квартал. На средине пути Андрей рукой в сторону показал.

– Там моя школа.

– Ты в каком классе?

– Во втором.

– Учишься хорошо?

– Без троек, хорошист.

– Это правильно, маму огорчать не надо.

В магазине Никита набрал полную тележку по своей привычке. Лучше сделать запас на неделю, чем каждый день ходить. Взял сосисок, рыбных консервов, мюсли, молока, макароны, несколько упаковок разных каш быстрого приготовления, хлеба, печенья. Увидел, как внимательно смотрит мальчуган на стеллаж с конфетами.

– Выбирай, – кивнул Никита.

Андрей выбирал долго. Читал названия, разглядывал обёртки. Гурман? Только не в его возрасте. Скорее – не баловала мама сладостями. Наконец выбрал пакетик, показал Никите.

– А денег хватит?

– Хватит, – кивнул Никита.

Мальчонка конфеты к кассе сам нёс, в тележку не положил. Пакет тяжёлый получился. В квартире Никита готовить принялся. Макароны сварил, итальянские, какие сам любил. К ним сосиски. Чайник вскипел. То ли обед поздний получился, то ли ранний ужин. После еды Андрей посуду мыть принялся, причём делал ловко.

– Я маме тоже всегда помогаю.

– Молодец.

После еды Никита поинтересовался:

– Ты уроки делал?

– Не успел.

– Так, после еды отдых полчаса, потом уроки. Идёт?

– А куда денешься? – по-взрослому вздохнул мальчик. – Мне конфету можно?

– Поел, аппетит не испортишь, можно.

Никита телевизор включил. Новости он смотрел всегда, в привычку вошло. А больше ничего. Фильмов хороших мало, а на плохие времени жалко. Андрей рядом на диван уселся.

– У нас завтра физкультура.

– И что из этого следует?

– Футболка белая нужна, а она грязная.

Так, похоже – стирать придётся. Нашли футболку в корзине для грязного белья, в шкафчике – стиральный порошок. Замочил в тазу с тёплой водой. Дома у него стиральная машина, а у Вероники стиралки нет.

– Андрей, у вас стиральной машины нет?

– Была, когда с папой жили.

Никита тему развивать не стал. Ещё в приемном покое женщина говорила, что разведена. Может, для Андрея это больная тема. Его, Никиты, дело – дотянуть без приключений до выписки Вероники. Выстирал, выжал, встряхнул – не привыкать холостяку бытовыми проблемами заниматься. Повесил сушить.

– Что у нас по плану?

– Уроки.

– Садись и делай, я проверю.

Сам уселся в кресло и позорно отключился. Проснулся от ощущения, что кто-то рядом. Открыл глаза – мальчуган. Подосадовал на себя, уснул позорно. Но всё же не железный, уже полтора суток на ногах.

– Как уроки?

– Математика не получается.

Господи, как давно он не решал задачки, ещё со школы. Математика – не его конёк, он гуманитарий, до мозга костей.

– Хм, показывай.

– Вот.

Простая задача, но с ошибкой. Никита решил показать наглядно. Высыпал конфеты из пакета на стол.

– Так, у нас двадцать птиц. Пусть вместо птиц конфеты будут.

Отсчитал два десятка.

– Теперь вычитай. Семь птиц улетело, сколько осталось?

Андрей отложил в сторону семь конфет.

– Тринадцать.

– Правильно, а почему ошибся? Исправляй.

Андрей над тетрадью склонился.

– Каждый бы день так делать, с конфетами.

– Мама всегда проверяет домашние задания?

– Когда не устаёт.

В истории болезни Вероника работающей не числится. К сожалению, в последнее время так часто встречалось. Хоть на трех работах упахивайся, а если официально не оформлен, то выходит – тунеядец. Ни больничного, ни белой зарплаты, ни пенсии в будущем. Скверно.

Наступал вечер.

– Вот что, Андрей. Оденься в одежду, в которой в школу ходишь, и пойдём ко мне, переночуем, а завтра утром я тебя в школу отведу.

– И заберёшь?

– Не получится. Сам придёшь, а после работы я к тебе приду.

– Не обманешь?

– Я разве на обманщика похож?

Андрей собрался быстро.

– Тетрадки, учебники, всё в ранец уложил?

Никита нёс ранец сам. Тяжеловато для ребёнка. Попили чаю. Никита Андрея на раскладном кресле уложил, сам на диване, как всегда. Будильник на полчаса раньше поставил. Полагал, что Андрей будет долго собираться, как все дети в его возрасте. Дудки! Андрей был мальчиком самостоятельным. Пока Никита брился, Андрей чайник вскипятил, сварил сосиски.

– Сосиски-то зачем?

– Люблю я их.

– Тогда ешь.

Сам Никита по утрам потреблял кофе с печеньем. Кофе некоторый заряд бодрости давал. И оделся для школы Андрей быстро, подгонять не пришлось, удивительно. Когда в школу шли, перед пешеходным переходом у перекрёстка Никита Андрея за руку взял, но мальчик руку выдернул.

– Что ты меня, как девчонку держишь?

Похоже, излишняя опека пацану не нравится. Уже перед входом на школьный двор Андрей спросил:

– Мы когда к маме пойдём?

– Не раньше завтрашнего дня. Я её сегодня увижу, передам от тебя привет.

– Пусть побыстрее выздоравливает.

Андрей пошёл к школьному зданию. Никита некоторое время смотрел ему вслед. Настоящий маленький мужичок.

Никита пришёл в отделение немного раньше обычного, переоделся, зашёл в палату Вероники.

– Доброе утро. Как Вы?

– Уже лучше. Температуры нет, не знобит, но побаливает.

– А что Вы хотели? Рана послеоперационная зажить должна. Андрей Вам привет передаёт и пожелание побыстрее выздороветь. Занятный мальчуган.

– В школу вовремя собрался?

– Быстрее меня.

– Не досаждал?

– Вовсе нет. Сосиски любит, а ещё конфеты.

– Не балуйте его.

– Иногда надо, всё же ребёнок. Извините, мне некогда. Сейчас планёрка, потом обход. Я ещё зайду.

– Вы простите меня, что неудобство доставила.

Никита не ответил, вышел в коридор. Завотделением «опоздунов» не жалует, считает, с этого начинается разболтанность. Дисциплина в отделении поддерживалась железная. Никита считал – правильно. Ослабь вожжи, пойдут ошибки, сразу лень появится. А в медицине за каждой недоработкой чьё-то здоровье, а то и жизнь. К сожалению, работать с каждым годом становилось сложнее. Вот Сталин, на что тиран был, а министерства, тогда наркоматы, возглавляли специалисты. А сейчас рулят экономисты и «успешные» менеджеры. Может быть, экономить они умеют, скрывая под обтекаемым словечком «оптимизация». Только народу лучше не становится. Уж Никита знал, что попасть в городской поликлинике к узкому специалисту целая проблема. И почему бы во главе Минздрава не поставить такого умницу, как доктор Рошаль? Да и другие достойные мужи найдутся, причём профессионалы, врачи, знающие проблемы отрасли изнутри.

На планёрке дежурный врач доложил об экстренно поступивших больных. Потом обсудили предстоящие операции. Плановых операций две – удаление жёлчного пузыря, забитого камнями у Рубцовой из шестнадцатой палаты и резекция трети желудка у хронического язвенника Никифорова из четвёртой палаты. Сергей Владимирович операционные бригады составил. Каждая из предстоящих операций объёмная, у стола по два хирурга. Сам завотделением будет ведущим хирургом у Рубцовой, а Никифорова будут оперировать Никита и Троян, причём ведущим – последний. С завотделением никто не спорил. Сегодня первым у стола ты, а завтра на вторых ролях – держать крючки, шить. Так навыки не теряются. У лётчиков с этим хорошо налажено. Ушёл в отпуск, а вернулся – изволь на вывозные полёты, навыки восстановить.

Пока медсёстры готовили пациентов к операции, успели доктора обход провести. В отделении три операционных – две чистые, а одна для гнойных больных. Оперировать сразу в обеих операционных начали. Пациент уже под наркозом. Лёшка разрез сделал, скальпель в таз у ног швырнул. Никита поверхностные сосуды шустро перевязал. Вошли в брюшную полость. Язва выходного отдела желудка есть, старая, каллезная. Но ещё и небольшая опухоль поперечно-ободочной кишки. Случайная находка, но от этого не менее грозная. Никита на Алексея посмотрел. Он сейчас первый, все решения на нём. Убрать опухоль, а потом резекцию желудка сделать? Как вариант – взять кусочек опухоли и на срочную гистологию, а тем временем желудком заниматься. Вопрос упирается во время. Чем дольше операция, тем больше проблем с наркозом. Штука вовсе не полезная, хотя без него никак. Наука далеко от эфира и хлороформа ушла, но всё же.

Алексей выбрал второй вариант. От опухоли отрезал два мизерных кусочка, санитарка операционная бегом к гистологу направилась. Хирурги принялись за резекцию. Операция не быстрая, не из лёгких. Но часа за полтора управились. Санитарка подоспела с результатом. Троян анестезиолога попросил:

– Прочитай.

У анестезиолога руки не стерильные, можно держать в руках заключение.

– В представленном образце… – начал Володя.

– Только конец, где заключение, – перебил его Троян.

– Признаки аденокарциномы.

По-русски, это рак. Причём начальная стадия. Если убрать сейчас, у мужика есть шанс жить долго. Официально заниматься такими пациентами должен онкодиспансер. Но находка случайная, причём даже анализы крови не насторожили. Ну, повышены лейкоциты и СОЭ, так что удивительного, язва желудка у человека. А тут сюрприз! Троян решился оперировать, спросил у Винницкого:

– Как показатели?

– Пульс девяносто, гемодинамика стабильная.

Плохо в течение операции переключаться, инструментарий не весь готов. Провели резекцию кишки с опухолью. Пациент четвёртый час на столе, наркоз, кровопотеря. Анестезиолог спросил:

– Парни, вы скоро?

Если всё хорошо, такие вопросы не задают.

– Ещё полчаса.

Опухоль мало удалить, кишечник сшить надо. Для непосвященного – не конец в конец, а бок в бок, тогда рубцового сужения не будет в дальнейшем. А ещё осмотреть брыжейку и соседние органы. Как там регионарные лимфоузлы? Нет ли метастазов? Иначе весь труд насмарку. Осмотрели – всё в порядке. Операционная сестра и санитарка инструменты посчитали, сошлось.

– Выходим.

Ушили рану, вывели дренаж, наклеили марлю. В предоперационной одноразовое бельё сбросили, руки вымыли. У обоих вид, как у выжатых лимонов. И тут вошёл завотделением. В медицине никогда не знаешь, что ждёт впереди. Когда в ординаторскую вернулись, завотделением спросил:

– Долго что-то. Сложности были?

Троян всё рассказал.

– Всё сделали правильно. Теперь выходить бы.

Выходить после операции – очень важно, это третья часть успеха. Повернуть человека, чтобы пролежней не было, да судно вовремя подать, чтобы не мучился. Заведующий отделением штат по крупицам отбирал. Кто денег срубить хотел, тому в медицине делать нечего. Кто из молодых, насмотревшись фильмов, где белые халаты, игра в служебную любовь, дорогие иномарки, разочаровывались быстро, уходили из медицины в околомедицинские конторы – по продажам лекарств или медоборудования. Там крови и труда на износ нет, а денег больше. А отделения на фанатах держатся.

Никита немного дух перевёл, заполнил документы – операционный журнал, истории болезней. Потом на перевязки. Часть из них процедурные медсестрички выполняли, из тех, что попроще. Сложные делали врачи. Никита перевязку Веронике сделал, дренаж сменил. Рана не гноится, уже хорошо. Правда, назначений много, куда без них денешься?

После основной работы – в медучилище. Практические занятия провёл, опросы. Несколько девочек из группы явно лидеры, в медицине работать хотели, по призванию шли. Другие – от безысходности. Денег на вузы у родителей нет или способностей личных. Но в медицине такие – балласт. Печально. Старые кадры на пенсию выходят, а полноценной замены в качественном и количественном отношении не хватает. Впрочем, медицина, как и образование, культура, всегда финансировались по остаточному принципу.

Уже подходя к своему дому, вспомнил об Андрее. Назад повернул. По пути купил йогурты, молочное детям полезно, кальций нужен для роста костей.

Открыл дверь ключом, Андрей за столом сидит, уроки делает, а вид обиженный.

– Ты чего такой?

– Я думал, Вы не придёте.

– Ну, это ты зря. У меня работа, потом подработка в медучилище. Раньше не мог. Ты ел?

– Нет, Вас ждал, дядя Никита.

Дядей его ещё никто не называл, непривычно.

– Тогда идём.

Никита по-быстрому суп сварил – тушёнка, картошка, лук и нарезанная зелень. И быстро и сытно. На второе сосиски, на заедки йогурт творожный. Передохнув, проверять уроки. На этот раз ошибок не нашлось. Вечером пошли на квартиру к Никите.

– Завтра я пораньше освобожусь, пойдём проведать маму твою. Что она у тебя есть любит?

– Всё.

С пустыми руками наведываться неприлично. Этот момент Никита упустил. Впрочем, в отделении он врач, а не посетитель, но мог бы и догадаться. От больничного питания не потолстеешь, а хочется же чего-то эдакого.

Утром мальчонку в школу отвел, потом на работу. Сегодня день не операционный, если только экстренных на «Скорой» не привезут. Веронику видел только на перевязке. Все её вопросы по Андрею. Как учёба идёт, что ел, да чистая ли одежда? Это хорошо, стало быть – заботливая мать. Не о себе, о сыне спрашивает.

– Попозже сегодня увидитесь, приведу.

– Правда? Буду ждать.

После работы Никита домой за Андреем, вдвоём в супермаркет. Купили сок, фруктов, детского питания. Оно и витаминизировано, а главное – Веронике его можно. Получился целый пакет.

Дежуривший в отделении Сергей Божко удивился.

– Ты чего вернулся?

– Знакомую навестить.

– Зазноба?

– Случайная знакомая.

Сергей только ухмыльнулся хитро. К случайным знакомым с передачами не ходят. Прошли в палату к Веронике. Андрей маму обнимать кинулся. Вот-вот заплакать готов, но сдержался. Никита на тумбочку припасы выложил. Вероника засмущалась.

– Зачем? Здесь кормят, не надо было беспокоиться.

– Как в больнице кормят, я знаю. Ладно, не буду мешать, зайду через полчаса.

Посидел в ординаторской, поговорил с Сергеем. Он работал в городской поликлинике, в хирургическом отделении поддежуривал. Тем для беседы много нашлось, все медицинские.

– Какое-то посещение у тебя странное. К даме пришёл, а сидишь в ординаторской, – заметил Сергей.

– Сына привёл, соскучился он без неё.

– Безотцовщина? – сразу догадался Сергей.

– А то!

По пути домой Андрей только и делал, что расспрашивал. Как болезнь называется, почему мама пока не встаёт. Миллион вопросов, и ответы не всегда придумаешь.

В заботах о мальчике свободного времени не оставалось. Работа – чужая квартира – своя. С утра всё по новой, как замкнутый круг. Но подошло время выписки Вероники. Никита документы оформил, выписку в руки вручил.

– Подождете немного, пока я переоденусь?

– Конечно.

Никита переоделся, вызвал такси. Ещё вчера они с Андреем сходили в магазин, купили разных вкусностей. А ещё букет роз у бабушек. Выглядят розы скромнее голландских, зато запах не гнилостный, как у импортных, а настоящий и стоят долго. Когда вышли из отделения, такси уже у приёмного отделения стоит.

– Ой, не стоило так беспокоиться! – воскликнула Вероника.

– На маршрутке ехать собрались? – покачал головой Никита.

– Не собиралась в больницу, не приготовилась. У меня даже денег при себе почти нет.

– Едем!

Андрей тоже хотел встретить маму при выписке, но Никита его отговорил.

– Ты должен быть дома. Как мама войдет, преподнесёшь ей букет. Она будет рада. Знаешь, как женщины цветы любят?

– Потому, что пахнут?

– А ещё за красоту.

Так и получилось. Подъехали к дому, Андрей у окна дежурил, увидев маму, выскочил на балкон, стал руками размахивать, кричать:

– Мама!

Не выдержал, соскучился. Поднялись по лестнице, а Андрей уже на площадке стоит с букетом.

– Ой, какой молодец!

Вероника сына поцеловала, букет взяла, понюхала розы.

Потом на Никиту обернулась.

– Зачем Вы тратились?

А глаза влажные, вот-вот слезами пролиться грозят.

– Можно в квартиру войти? По-моему, я забыл там свою бритву.

– Ой, конечно, что же это я, проходите.

Разулись, вошли в комнату, а посредине стол, накрытый, как для праздника.

– Ой! Это в мою честь?

– Именно! Я полагаю, Вы меня угостите чашкой чая?

– Оба мойте руки, я пока переоденусь.

– Мам, у меня руки чистые!

Никита в ванную прошёл, руки вымыл. Он бы и без напоминания это сделал. Для любого врача чистые руки – фетиш. Вероника вышла к столу уже в нарядном платье, но глаза покрасневшие. Все-таки всплакнула, не ожидала такой встречи.

– Спасибо Вам, не ожидала. Такой стол накрыли, как на праздник!

– Праздник и есть. Десять дней в квартире не были.

– Как вы, подружились?

Вероника не на Никиту смотрела, на сына.

– Еще как! Мам, ты знаешь, как мы задачи по математике решали? С конфетами!

– Детям много сладкого нельзя, зубы плохие будут.

– Мы же в меру, – заступился за Андрея Никита.

Хирург выпил чаю с бутербродом и откланялся. Веронике с сыном побыть хочется, наверняка душ принять, посторонние только мешать будут. Попрощался. Гость хорош, когда вовремя уходит. Зато ночь провел в одиночестве, как привык. А утром будильник поднял его на полчаса раньше обычного. Как же он забыл его перевести? Заводил раньше, чтобы Андрея собрать и успеть в школу отвести.

День пролетел в обычных заботах – перевязки, консультации пациентов других отделений. После основной работы в медучилище. Подошёл к своему дому с надеждой отдохнуть, а на скамейке у подъезда Вероника сидит.

– Добрый день! – поздоровался Никита. – Случилось что-нибудь?

– Нет-нет. Я вас жду. Вчера толком поблагодарить не успела.

– Тогда поднимемся в квартиру. А то вон сколько любопытных бабушек у окон дежурит.

– Боитесь, жене вашей или невесте расскажут?

– Нет у меня жены и не было, как и невесты.

– Что так?

– Наверное – капризный очень, переборчивый.

Поднялись в квартиру. Никита гостью вперед пропустил, Вероника туфельки сбросила, в комнату вошла, осмотрелась.

– Чисто, порядок поддерживаете. Но как-то неуютно, по-казарменному. В самом деле не чувствуется женской руки.

– А вы ожидали иного? Подождёте немного? Я по-быстрому приготовлю перекусить.

– Что вы! Не хочу вас задерживать. Спасибо за всё – за операцию, за то, что за сыном присмотрели. А то у меня такая ситуация сложная случилась!

– Бывает.

– Это вам.

Вероника протянула пакет. Никита принял, заглянул внутрь. Коробка конфет и бутылка коньяка.

– Зачем вы? Я не просил.

– Неудобно, вы приняли участие, даже сверх того.

– И всё же не стоило беспокоиться.

– Не нести же мне обратно?

– Да, действительно. Тогда по рюмке?

– Если не задержу.

Никита пожарил яичницу, в СВЧ-печке шпикачики подогрел, вскипятил чайник. Пока всё грелось, стол накрыл. Скудновато получилось, по-холостяцки, но он гостей не ждал.

Денег или подарков от пациентов он не вымогал, не просил, не намекал. Но и бессеребреником не был. Давали – брал. Момент щекотливый. Вроде и взять пакет неудобно и отказать неловко, человек, если подарок от чистого сердца, обидеться может. Он старался, а подарок отвергли. Будет думать – пренебрегли, потому что мало дал. Конфеты если дарили, Никита медсестричкам отдавал, к чайку. Известно, какая у них зарплата, не побалуешься конфетами. Выпивку домой относил, праздники никто не отменял, пригодится.

Открыл коньяк, разлил по рюмкам, рядом коробка конфет. Никита тост сказал:

– Желаю больше не болеть и в больницу не попадать.

– Актуально.

Выпили. Вероника конфету съела, а Никита закусывать стал. После работы и медучилища аппетит зверский. Вероника смотрела, как он расправляется со шпикачиками, улыбалась.

– А вы что не едите?

– Потолстеть боюсь.

– Зря. У вас фигура хорошая, мне понравилась.

Вероника покраснела. В больнице не до церемоний, особенно, когда сильно болит. Там отношения хирург-пациент, а не мужчина и женщина. Но всё же видел её Никита в самом непотребном виде, нагой снизу, парапроктит такая болячка.

К выпивке Никита относился равнодушно. В компании друзей – приятелей может выпить рюмку-другую-третью, но не более. Смысла не видел в дурной голове. Тем более иногда случались вызовы в больницу, когда одновременно поступали несколько экстренных случаев, дежурный хирург не справлялся. Тем более Никита недалеко от больницы жил, прибежит быстро и холост. Момент немаловажный, поскольку жёны врачей семейных по телефону зачастую говорили, что мужа нет дома. А Никита безотказен был. Нравилась ему работа, по призванию пошёл. Всё же великое дело, людей лечить, возвращать к жизни.

Посидели ещё немного. Вероника об Андрее рассказала.

– Понравились Вы ему, особенно задачи с конфетами. Просил привет передать.

– Аналогично. Если позволите, зайду как-нибудь.

– Буду только рада.

Никита женщину провожать не пошёл, время ещё светлое, да и кто она ему? Пациентка, в судьбе которой принял участие.

Глава 2 Неприятности

Неделя в работе пролетела, как один миг. В пятницу, когда предвкушал отдых – два дня можно отдыхать, графиковых дежурств нет, подходя к дому, увидел на лавке Андрея.

– Привет! Ты что здесь делаешь?

– Вас жду, дядя Никита.

– С мамой что-нибудь случилось?

– Нет, задачи по математике решить не могу.

– Заходи, помогу.

Когда зашли в квартиру, Никита сказал:

– Я после работы, есть хочу, как волк. Давай сначала пообедаем, а потом решим.

– Давайте.

Никита салат приготовил. Всё же на юге живёт, овощей полно. Огурцы, помидоры, болгарский перец порезал, туда лучок зелёный и петрушку, сметаной заправил, перемешал. Тем временем уже шницели в СВЧ-печи подогрелись. А пока ели, и чайник закипел. Попили не спеша, под разговоры. Никита телевизор включил, мультики. После обеда даже в армии солдат не трогают полчаса, хоть и зудит у старшины. Как это так? Солдаты и не делают ничего, непорядок!

Потом за уроки принялись. Никита всё подробно объяснил. Время за обедом и уроками быстро пролетело. Раздался звонок сотового телефона, причём мелодия не такая, как у телефона Никиты.

– Мама звонит!

Андрей ответил:

– Да, мам! Нет, я у дяди Никиты, уроки делаем. Уже сделал, сейчас иду.

Мальчик собираться стал.

– Мама домой вернулась, а меня нет, беспокоится.

– Я тебя провожу, а то мама ругать будет.

Никита мальчишку до его дома довёл. У подъезда Вероника стоит. Поздоровавшись с Никитой, сразу на Андрея:

– Ты бы хоть позвонил, предупредил, где ты, с кем.

– Не ругайте, он уроки делал. А давайте завтра встретимся? Приглашаю вас на шашлыки. В десять ко мне домой и не опаздывать, машина придёт.

– А удобно?

– Удобно, вы никого не обремените. До свидания.

Шашлыки ещё в среду задумывались. Компания старая, проверенная. Лёшка Троян с женой и Миша Жук с супругой. Жук не медик, компьютерной фирмы владелец. Лёшка их познакомил, его бывший пациент. На мясо и прочее складывались, Лёшка мясо покупал, мариновал по особому рецепту, сам готовил. Женщин к шашлыкам не подпускал, приговаривая:

– Пустить женщин к мясу – значит испортить.

Шашлыки, в самом деле, получались просто восхитительные. Мягкие, даже нежные, под сухое вино – язык проглотишь. На Никите выпивка, а Жук транспортом обеспечивал, у него свой микроавтобус. Да и не в транспорте дело, характерами сошлись. Всем в компании, которая не часто собиралась из-за занятости, было комфортно, душевно. Никто не довлел, не изображал из себя главного. Пообщаться, поговорить на интересные темы под шашлычок на природе, что может быть лучше в выходной день?

Конечно, Никита беспокоился немного. Как в компании примут Веронику? Вольется ли?

С вечера сумку собрал – чёрный, «бородинский» хлеб, пару бутылок вина, пластиковую посуду, пучок редиски, которую у бабушки случайно купил.

Утром себя в порядок привёл, собрался, прихватив сумку, спустился. У подъезда на лавочке уже Вероника с Андреем сидят.

– Привет! Почему ко мне не поднялись? Давно тут?

– Только подошли, беспокоить не стали.

К подъезду подрулил «транспортёр», бибикнул. Лёшка дверь открыл, смотрел удивлённо. Для него появление Никиты с женщиной и ребёнком было неожиданным. Сели, Никита гостей представил. Ехать недалеко, к подножию горы Лысой. Сама гора невелика, склоны деревьями и кустарниками поросли, а вершина голая, потому и Лысой назвали.

Деревья не рубили, не портили, у Михаила при себе мешок углей из супермаркета и сборный мангал. Лёшка мясо на шампуры нанизывать принялся, Михаил мангал собирать. Пока угли прогорали, Никита с Лёшей по стаканчику вина пропустили. Женщины дружно накрывали столик. Удобно. У Михаила комплект был, ещё в советские времена купленный – сборный столик и четыре стульчика. Пока дамы закуски немудрёные резали, да по тарелочкам раскладывали, от мангала запах пошёл одуряющий, аж слюнки потекли.

На природе и кусок чёрного хлеба с редиской не хуже пряника идёт. А уж как Лёшка на тарелку каждому шампур с шашлыком уложил, так и вовсе царская еда. Все винца выпили, кроме Михаила, он за рулём, за шашлык принялись. Очень вкусно! Первый голод молча утоляли. А как оскомину сбили, разговоры пошли. Сначала о политике немного, потом о разном. Как всегда в их компании, о кино для начала.

– Вот скажи, Лёш, зачем ремейки снимают? Вот из последних – «Экипаж». Сильный фильм, но редко бывает, когда повтор вровень или лучше первого.

Сначала обмен мнениями пошёл, потом спор разгорелся. И неизвестно, сколько бы он продолжался, если бы небо не стало затягивать облаками, предвещая скорый дождь. Начали собираться. Успели с грунтовки на асфальт выехать, как заморосило. Когда Михаил подвёз Веронику с сыном к дому, Андрей спросил:

– Мы в следующую субботу поедем на шашлыки?

– Понравилось?

– Ага.

– Не поедем, я дежурить буду.

А через три дня случилось происшествие. Никита нёс ночное дежурство. После полуночи вызов в приёмное отделение. Спустился. Пациент, а главное – сопровождающие, не понравились сразу. Подвыпившие нагловатые молодчики. Сразу претензии предъявлять стали, дескать, ждали долго. Хотя Никита не был занят срочными делами, пришёл сразу после звонка. Смолчал, начал осматривать пациента, в смотровой комнате.

– Старая язва у Вас обострилась. Сами понимаете, при Вашем заболевании диета важна, а Вы выпивали.

От пациента изрядно попахивало спиртным.

– Надо госпитализировать, обследовать, – продолжил Никита. В первую очередь гастроскопию сделать.

– Но прободную язву Вы исключаете? – поинтересовался мужчина.

– Абсолютно.

Пациент явно был в курсе нюансов болезни, хроники всегда почти читали книги, смотрели в Интернете.

– Тогда я буду лечиться в поликлинике.

– Ваше право.

Никита вышел в приёмную, следом за ним пациент, натягивая на ходу пиджак. Никита сел за стол заполнять документацию. Всё же пациента доставили на «Скорой». К Никите подступили два сопровождающих:

– Что с ним?

– Застарелая язва обострилась, от госпитализации ваш приятель отказался.

– Обследуй его!

– В плановом порядке, по ночам нужный специалист не работает.

– Так вызови!

И всё на ты, нагло, беспардонно.

– Не вижу необходимости.

Никиту после этих слов схватили за грудки, порвав халат. Второй тут же ударил. Никита крикнул медсестре:

– Вызывай наряд!

Из охраны в больнице только охранник на въезде у ворот. Пока он давал указания медсестре, пропустил ещё удар. Вот же пьянь, подонки! Никита быть овцой на заклание не хотел. И библейскому завету подставить вторую щеку не желал. Пнул бьющего ногой по голени, такие удары болезненны. Ухитрился ударить кулаком в грудь того, что держал его за грудки. В общем, пошла потасовка в тесном помещении. Ещё и пациент, забыв о болезни, вмешался, попытался через голову приятеля ударить Никиту в голову. Одному против троих устоять трудно. Да и бить противников всерьёз Никита опасался. Ударь он пациента в живот, и на самом деле может произойти перфорация язвы. В общем, завалили его на пол. Случись бы такое в тёмном переулке, Никита действовал жёстче. Вся троица стала наносить удары, мешая друг другу. Неожиданно быстро приехал наряд полиции. Как оказалось, проезжал недалеко, вызов передали по рации. Сержант сразу крикнул:

– Стоять, полиция!

Разгоряченная алкоголем троица продолжала бить хирурга. Тогда сержант и вошедший за ним полицейский пустили в ход резиновые дубинки. Троица сразу отпрянула от Никиты. Один из нападавших угрожающе сказал сержанту:

– Ты на кого руку поднял?

– На хулигана, к тому же пьяного. Ваши документы!

– Нет у меня!

– Савельев, обыщи. А будут сопротивляться, одень браслеты.

Документы нашлись. Все трое оказались местными бизнесменами. Тьфу, а вели себя, как шпана в девяностых. Медсестра вытерла тампоном разбитую губу Никите. Пока сержант заполнял протокол, Никита вызвал дежурного терапевта, «продуть» нападавших. По приказам Минздрава терапевт имел право провести освидетельствование на признаки опьянения. От анализов троица категорически отказалась.

– Я их в отдел заберу, в обезьянник, – сказал сержант. Подпишитесь – вот здесь.

И ткнул пальцем в двух местах. Странно было видеть свою фамилию в графе «потерпевший». Когда полицейские увели буйную троицу, терапевт спросила:

– За что это они Вас?

– Да было бы за что! Пьянь, себя контролировать неспособны.

– Ужас какой!

Глаз заплывать начал, разбитая губа саднила. Поднялся в своё отделение. Постовая медсестра, увидев его, ахнула. Уходил нормальный, а вернулся побитый.

– Никита Алексеевич, что это с Вами?

– Сказку слышала? Битый небитого везёт. Это про меня. В приёмном отделении на пьянь нарвался.

К утру глаз заплыл, только узкая щёлка открывалась. Вокруг глаза мягкие ткани тёмно-синими сделались, почти чёрными. Губу разнесло, как после передозировки ботокса. Посмотрел на себя в зеркало. Натуральный бомж после попойки. Первым в отделение Лёшка заявился, увидел приятеля.

– Ну, и рожа у тебя, Шарапов! – словами из известного фильма «Место встречи изменить нельзя» поприветствовал.

– На моём месте и ты бы мог оказаться, причём запросто.

– Пациент с «белочкой» попался?

С «белочкой» – это с белой горячкой, после запоя.

– Пьянь.

Следующим пришёл завотделением. Несколько секунд молча смотрел, потом показал на стол.

– Садись, пиши объяснительную. Кто, когда, почему.

– Фамилии, адреса, явки, – пошутил Лёшка.

Сергей Владимирович глянул грозно. Никита уселся писать. Свидетель – медсестра приёмного отделения, должна подтвердить необоснованность нападения. Завотделением прочитал.

– Я этого так не оставлю. Сотрудника на дежурстве бить, варварство какое.

Сергей Владимирович написал бумагу.

– С тебя работник сейчас никакой. Иди к судмедэксперту, пусть все травмы опишет. Думаю, для дела пригодится. Потом в травмпункт, официально амбулаторную карту пусть заведут и больничный выдадут.

– Да я отлежусь пару-тройку дней.

– Думаешь, за два-три дня пройдёт? А фингалом пациентов пугать будешь? Всё, разговор окончен, иди.

После ночи, да ещё с помятой физиономией тащиться к судмедэксперту, потом в травмпункт не хотелось, но надо. Никита заведующего понимал. В больнице ЧП, главный врач спросит, документы нужны, а не слова.

Пока к эксперту, потом в травмпункт, уже обеденное время. Отзвонился в медучилище, сказавшись больным. Приплёлся домой и сразу звонок. Дознаватель из полиции просил прибыть для допроса. Никита сначала обед подогрел, поел, а уж потом пошёл. Не понравился ему дознаватель. Вопросы так ставит, как будто подловить хочет. Впечатление, как вроде его обвиняют, а не он потерпевший.

– Гражданин полицейский, – прямо в лоб спросил Никита. – Вы усматриваете мою вину? Я на пациента напал или его пьяные приятели на меня?

– Я никого ни в чем не обвиняю, собираю показания. Да и дела, скорее всего, не будет. Повздорили, отвесили друг другу пару тумаков.

– Да? – удивился Никита. Втроём на одного, в нетрезвом состоянии, тем более на рабочем месте, это Вы считаете повздорили?

– Вы и сейчас горячитесь.

А в глаза не смотрит. Неладное что-то. Либо бизнесмены пытаются замять деньгами, либо сверху кто-то надавил на дознавателя.

Никита после допроса домой направился. Полиция ему не понравилась. Здание за забором, перед входом домофон, сначала вопросы дежурного – к кому, зачем? За дверью автоматчик стоит. Полное ощущение, что полиция себя от граждан защищает, отгородилась.

Уже к дому подходил, две соседки встретились. Вот уж чего Никите не хотелось. Тётки языкатые. Уже через час весь дом знать будет, что у Никиты лицо разбитое. Ай-яй-яй! Доктор, приличный с виду, а выходит – пьёт втихую и дерётся. Пьёт, это точно! Кто же на трезвую голову драться станет? И без них тошно.

Дома холодильник открыл. Если экономно, то на пять дней продуктов хватит. Не хотелось в магазине красоваться. Уже не один год туда ходит, кассиры его знают. А ещё бывшие пациенты на улице встретиться могут, неудобно, всем объяснять не будешь.

Никита в этом году ещё в отпуске не был. Сначала Лёшка ходил, за ним заведующий. По графику – пора, а на больничный ушёл. А и пусть, отлежится, отдохнёт. За год вымотался, устал. Ночные дежурства – не сахар. Обычные люди после ночной смены домой идут, а он в отделении остаётся.

Вечером звонок телефона. Никита на номер посмотрел – заведующий.

– Никита, ты как?

– Всё сделал, как Вы приказали. Больничный на руках, на семь дней.

– Да я про здоровье.

– На мне заживёт, как на собаке.

– Хорошо бы через десять дней вышел. Разнарядка пришла, через две недели в Москву на учёбу. Ты же хотел по лапароскопической методике подучиться?

– Ещё бы! Буду!

– Выздоравливай!

– Спасибо, постараюсь.

Спал Никита беспокойно. Сказывались ушибы по всему телу. Его в приемном покое и руками били и ногами. При каждом повороте тела ушибленные мышцы ныли. Проспал почти до обеда. А в два часа звонок в дверь. Посмотрел в глазок – Андрей. Не хотелось, чтобы мальчик его в таком виде видел, но дверь открыл.

– Привет, заходи.

– Дядя Никита, Вы что, подрались?

– Получилось так. С мужчинами бывает.

– Мама говорит, что драться нехорошо.

– Целиком с ней согласен. Проходи. С уроками не ладится?

– С математикой, – вздохнул Андрей.

– Тогда давай делать.

Совместными усилиями решили. Задача хоть и простая, но несуразная. А примеры легко получились.

– Кушать хочешь?

– Хочу, я не обедал.

Никита подосадовал на себя. С этого вопроса начинать надо было, а он за уроки. Яичницу пожарил, котлеты по-киевски подогрел, чай вскипятил. Только хлеба не оказалось. Съели и так, подчистую. К чаю печенье нашлось. Андрей вызвался сходить в магазин.

– Молодец, держи деньги. Два кирпичика «бородинского» и себе конфет.

Мальчик вернулся быстро, в пакете хлеб.

– А конфеты где же?

– Я шоколадку купил.

Андрей ушёл домой, а часа через три снова звонок в дверь. Вот же незадача. Как всё хорошо, неделями никто не заходит. Надо на время людям не показываться, так посетители как пчёлы на мёд летят. Решил не открывать, а звонки продолжаются. Всё же открыл. На пороге Вероника.

– Мне Андрей сказал, что Вы подрались, выглядите ужасно.

– Не дождётесь. Можно сказать – производственная травма. Да Вы входите, что на пороге стоять.

Вероника вошла.

– Моя помощь нужна?

– А как же? Говорят, поцелуи сильно помогают заживлять раны.

– Вы всё шутите.

Но зарделась.

– Может, приготовить Вам что-нибудь?

– Я как-то сам привык. Если только в магазин сходить. С такой рожей, сами понимаете, только народ пугать.

– Говорите, что надо.

– Мне недельку отсидеться надо, сами что-нибудь сообразите.

– Я могу каждый день или через день заходить, мне не сложно.

Никита деньги Веронике дал, хотя та не брала. Никита настоял. Был он у неё на квартире, видел, что достатка нет.

Она вернулась быстро с полным пакетом. Никита полагал – с консервами или полуготовыми концентратами. Типа – залил кипятком, и через пять минут готова каша, картофельное пюре или кисель. Ел он такое, когда некогда было или жаль времени. Два часа тратить на готовку еды и потом за пять минут съесть, слишком большое расточительство времени, считал он.

Однако Вероника достала из пакета кусок мяса, овощи.

– Сделаю борщ, у меня хорошо получается.

Никита сидел на табуретке, смотрел, как быстро и ловко управляется Вероника. Пока варилось мясо, нарезала картошку, потом капусту, свеклу, болгарский перец. Разговаривали на разные темы, время пролетело быстро.

– Борщ готов. Ему бы сейчас настояться часок, а потом есть, обязательно со сметаной, я купила.

– Тогда давайте подождём и вместе поужинаем, – предложил Никита.

– На ночь? Я не ем. Ой, уже девять! Пора домой. Андрюшка в это время возвращается, он у меня парень дисциплинированный. Побегал на улице с пацанами, в девять домой.

– Вы строгая мама.

– Их только распусти. Вон сколько на улицах великовозрастных шалопаев шляется. Пиво в руке, сигарета, а сам ни копейки ещё не заработал.

– Издержки воспитания.

– До свидания, я побежала.

Вероника сняла фартук.

– Спасибо, не дали умереть с голода, – пошутил Никита.

После её ухода включил телевизор, посмотрел новости. С кухни дразнящий аромат борща. Не выдержал, налил тарелку, сметаны ложку добавил, опробовал. Действительно, очень вкусно, особенно с чёрным хлебом. Давно такого борща не ел, мастерица!

С этого дня Вероника хоть на пять минут, да забегала. Никита только рад, есть с кем пообщаться, а ещё – на улицу выходить не надо. Синяки на лице из почти чёрных стали фиолетовыми, потом стали желтеть, губа разбитая уже не так реагировала на горячую пищу, но улыбаться пока больно.

Неделя к концу подошла, завтра в травмпункт. Никита себя вечером в зеркало осмотрел. Отёк с глаза и губы уже сошёл, а «красавчик» ещё тот. Но работать можно.

Утром больничный закрыл, в больницу направился, хотя сегодня ещё можно пофилонить. Завотделением поздоровался, осмотрел физиономию Никиты.

– Ещё дня три-четыре и видно не будет. Завтра с документами ко мне. Сделаем ксерокопии – паспорт, диплом, сертификат. Через три дня на учёбу, не забыл?

– Как можно?

– Тогда бывай.

Два дня Никита документами занимался. Ксерокопии всех документов, копии заверить в отделе кадров. Стопка бумаг, учитывая копию трудовой, да приказ об откомандировании, толстой вышла. В бухгалтерию за деньгами – за больничный, зарплата, командировочные, проездные. А посчитал сумму дома, не очень-то много получилось. Удивлялся он, видя по телевизору, как бодро докладывают губернаторы первому лицу о зарплатах в руководимых ими регионах, учителям, врачам. Откуда такие цифры? У рядового врача, с учётом сверхурочных, надбавок, даже на полторы ставки столько не выходит. Слишком радужные цифры!

Веронике позвонил, предупредил, что уезжает на два месяца на учёбу в столицу. Больше и сказать некому. Лёшка Троян в курсе, а больше друзей не было.

В столицу поездом выехал, если самолётом летел бы, оплатили не полную стоимость. Чай, не депутат или начальник. За свои кровные – пожалуйста. Зато отоспался в поезде отменно, под перестук колёс, покачивание. И соседи по купе попались интересные, есть о чем поговорить. Бывает, не везёт, когда попутчики с первых километров пути выпивать начинают.

С вокзала в институт усовершенствования. В деканате документы оформил, в общежитие устроился. Условия вполне приличные. Комната на двоих, на четыре комнаты душ, санузел, чистенько. Успел по окрестностям пройтись, самое главное – с остановками общественного транспорта ознакомиться. Ему здесь два месяца жить, все маршруты изучить надо. Все занятия при клиниках, в разных местах города, в зависимости от темы.

Первый день немного сумбурный, как всегда бывает. Курсанты знакомились между собой, с преподавателем. День выдался чисто теоретическим – основы лапароскопии, возможности, техника. На второй день практика. Нескольким курсантам, Никите в том числе, поручили осмотреть вновь поступивших пациентов.

Никиту планировали поставить вторым хирургом, а ведущим – профессора. Это удача. Профессор – светило, а в медицине он, как генерал в армии. В истории болезни диагноз – желчнокаменная болезнь. Никита вошёл в палату.

– Кто Давыдов?

– Я! – отозвался мужчина с угловой койки.

Первая неожиданность. Фамилия русская, а пациент явный армянин внешне и акцент есть.

– Вы Давыдов? – решил уточнить ещё раз Никита.

– Могу паспорт показать.

– Зачем? Мы не в полиции.

Никита выслушал жалобы, осмотрел, пропальпировал пациента. Сомнения в диагнозе возникли. Его бы не оперировать, а сутки-двое понаблюдать надо. В родном городе Никиты армян много, город южный. Дважды он с такими случаями сталкивался. Есть у армян такая болезнь, так и называется – армянская, но в справочниках последних лет она политкорректно переименована в периодическую. Так же, как в Америке негров стали называть афроамериканцами. Проявляется болезнь внезапными периодическими болями в животе. И периоды эти могут быть разными. Болезнь генетически обусловлена, может маскироваться под другие – язву желудка, желчнокаменную болезнь. Хирурги, особенно те, кто работает в средней полосе России или на Севере страны, редко с такой патологией сталкиваются. Ошибаются, пациента на операционный стол, вскрывают брюшную полость, а там всё в порядке. В Ереване есть институт, где изучают и лечат эту болезнь. Сами армяне далеко не все знают о присущей их нации болезни. Похоже – сейчас именно такой случай. Да ещё фамилия с толку сбивает.

– Простите, Вы не из Эдиссеи?

– Да, а как Вы узнали?

Были у Никиты пациенты из этого села. При Екатерине II переселились, спасаясь от резни турков, в знак благодарности переделали свои фамилии на русский лад. Был Давидян, стал Давыдов.

Никита к преподавателю, объяснил ситуацию. Тот к профессору. Вокруг Никиты в коридоре курсанты собрались. Случай неординарный. Чтобы курсант, второй день на учёбе, диагноз оспаривал? Нонсенс! Профессор сам пациента осматривать пошел. Один из курсантов к Никите.

– Повыпендриваться хочешь? – подколол его.

– Если ты в диагнозе уверен, иди, будешь вторым хирургом.

– А оно мне надо? – стушевался оппонент.

Профессорский осмотр затянулся на полчаса. Когда он вышел из палаты, как-то грозно посмотрел на Никиту.

– Это Вы заподозрили армянскую болезнь?

– Я, – виновато признался Никита.

Грозный вид профессора мог говорить об одном, ошибке.

– Вы не занимались наукой? Скажем – материал для диссертации собираете?

– Нет, я практик.

– А зря! Кстати, армянская болезнь в России недостаточно изучена. Не хотели бы взяться за кандидатскую? Надеюсь, в Ваших краях материала наберется достаточно.

– Увольте, профессор! Боюсь, не осилю.

– Подумайте хорошенько! Я бы помог, был научным руководителем. Пациенту, Давыдову, я назначил консервативную терапию. Понаблюдаем пару-тройку дней.

Профессор направился к своему кабинету. Курсанты, стоявшие неподалёку, разговор слышали.

– Дурак ты, Никита! Тебе повезло! Столичное светило предложил быть научным руководителем, а ты отказался. За ним аспиранты бегают, уговаривают, а ты кобенишься.

– Suum cuique – по-латыни ответил Никита (каждому своё).

Кажется, у части курсантов он упал в глазах. Это же надо, валенок провинциальный! Конечно, польстило самолюбию предложение профессора. А что это даёт? Учёную степень кандидата наук, красивую табличку на двери и грошовую прибавку к зарплате? Никита был реалистом. В его городе нет медицинского вуза, где он мог бы работать преподавателем, имея кандидатскую степень. Ему нравилась практическая работа, живое общение с пациентами. А для научной, исследовательской работы другой склад характера нужен. Хорошо, когда кандидат или доктор наук действительно вклад в науку внесли, пусть и маленький, но двинувший медицину вперёд. Видел уже Никита «дутых» кандидатов и докторов наук, защитившихся, к примеру, на истории медицины. Такие неосложненную аппендэктомию по два часа оперируют. Зато горды, величавы, раздуваются от осознания собственной значимости.

После занятий Никита в деканат пошёл. Два месяца на зарплате – жёстко. Хотел узнать насчёт подработки. Обычно в деканате в курсе. А декан, как только он фамилию свою назвал, сразу спросил:

– Это Вы с профессором спорили по диагнозу?

Вот чёрт, уже сюда слухи долетели.

– Я с ним не спорил, когда уважаемый профессор осмотрел, с моими выводами согласился.

– Ну, да, он сам так и сказал. Так что Вы хотели?

– Подработку, естественно, ночную.

– Осилите? Днём занятия, ночью работа.

– Я уже втянулся, через ночь вполне потяну.

– Позвоню приятелю, зайдите завтра.

Никита попрощался. Завтра так завтра.

Следующим днём он ассистировал на операции, а потом в деканат.

– Здравствуйте, я…

– Помню, помню. Есть подработка, на месяц только, но платят хорошо.

– Согласен.

– Вы соглашаетесь, а не знаете условий. Скромность – она украшает человека, но не делает его богаче. Но смотрите, я за Вас поручился, а всё благодаря профессору. Главный врач клиники – мой однокурсник, у него доктор в отпуск ушёл, подмена нужна. Вот адрес и телефон, назовёте свою фамилию, он в курсе.

– Спасибо.

Никита, как вышел из деканата, сразу номер набрал, представился.

– Подъезжайте, я на работе. Адрес знаете?

Сначала ехал на метро, потом маршруткой. Небольшое трёхэтажное здание в тихом переулке, за забором. Явно старинное, вероятно – купеческий дом, хорошо отреставрированный. Тонированные стёкла, бронзовая табличка с названием фирмы справа от деревянной двери. Дорогу преградил охранник ЧОПа.

– Вам назначено?

– Да, мне к главному врачу.

Охранник провёл вдоль тела Никиты портативным металлоискателем.

– Проходите, по коридору направо, последняя дверь.

В коридоре мягкий свет, за дверью с табличкой «главный врач» комната секретаря. Симпатичная девушка в деловом костюме при его появлении встала.

– Вам назначено?

– Моя фамилия Зотов, назначено.

– Присядьте, я доложу.

Никита присел на широченное кожаное кресло, осмотрелся. Неплохо живут частные клиники. В его больнице, муниципальной, такого кресла не имеет главный врач, а тут для посетителей не поскупились. Явно по принципу действовали – театр начинается с вешалки.

Вышла секретарь.

– Вас ждут.

Кабинет метров тридцати по площади. Письменный стол с креслом для главврача, два кресла у стола и стеллаж с папками – приказы, инструкции. Обстановка дорогая, импортная. На полу толстый ковёр, а не синтетическое напольное покрытие.

Из-за стола на Никиту смотрел седой, с благообразной бородкой клинышком, мужчина. Не в халате, как часто бывает, а в деловом костюме.

– Присаживайтесь. Никита Алексеевич?

– Здравствуйте, он самый.

Голос у мужчины сочный, не старческий. Да и кожа на лице и руках не морщинистая, не сухая.

– Я от декана.

– Документы при Вас?

– Конечно.

– Позвольте полюбопытствовать.

Никита протянул документы. Главврач просматривал тщательно, потом вернул. Начал расспрашивать, какими операциями владеет. Разговор пошёл профессиональный. Причём по деталям Никита понял, перед ним не только чиновник, но и специалист, не часто бывает.

– Ну, что же, Вы нам подходите. Сегодня подежурите с нашим врачом, освоитесь. А послезавтра уже самостоятельно. Клиника наша небольшая, частная, для людей состоятельных. Поэтому улыбка, обходительность. Богатые зачастую люди капризные, хамовитые, поэтому терпите. От нас уходят, в основном, по этой причине, не у всех выдержки хватает.

– Я думаю, на месяц меня вполне хватит.

– Вот и договорились. Меня Артёмом Витальевичем зовут.

Главврач нажал кнопку, вошла секретарь.

– Выпишите нашему новому сотруднику пропуск.

– Оформить, как положено? Трудовую книжку…

– Нет, доктор будет работать у нас временно, месяц, вместо Хомутова.

– Хорошо.

– Желаю удачи.

В «предбаннике» секретарь выписала пропуск.

– Если что-то надо будет, обращайтесь.

До начала смены четыре часа. Сходил в кафе, пообедал. Даже удалось полтора часа в общежитии полежать.

Охранник в клинике был прежний, наверное – сутками работали. Никита пропуск предъявил.

– Где найти дежурного врача?

– По коридору налево, на двери табличка.

Никита в дверь постучал, вошёл. За столом дежурант его лет.

– Добрый вечер, я Никита Алексеевич Зотов, буду в клинике работать, временно.

– Меня предупредили. Вон шкафчик с разовыми костюмами, переодевайтесь.

– Богато живёте.

– А то! Меня Михаилом Васильевичем звать, можно Мишей.

Никита переоделся.

– В курс дела введёте?

– Обязательно. Я и сам здесь на подработке, по ночам. Семья, сам понимаешь, деньги нужны. Вообще-то я военврач.

– Ого! Так вроде военным на стороне совмещать нельзя.

– Я здесь неофициально. Отработал смену, денежки получил и адью!

Никита переоделся. Удобно, ни стирать, ни гладить не надо, отработал смену и выкинул.

– Михаил, на что внимание обратить надо?

– На пациентов. Тут или богатые, либо их жёны, тёщи, любовницы. Все с капризами. Так что улыбайся, кивай и терпи.

Хм, слово «терпи» он слышит в этой клинике уже не первый раз.

– А тяжёлые здесь есть?

– Бывают, килограмм по сто. Шучу, но в каждой шутке есть доля правды. Бывают, причём экстренные, при клинике есть своя бригада «скорой помощи», да с реанимобилем. И не какая-нибудь «Газель», а «мерседес».

– Неужели окупается?

– Не окупалась бы, не держали, – резонно рассудил Михаил. Большинство больных то липосакция, то мелочь. Но клиника в них заинтересована, живые деньги. Нам на обход пора.

– Сколько пациентов?

– Два десятка, каждый в отдельной палате, телевизор, холодильник, сплит-система, душ. Само собой – кроватка на водяном матраце, чтобы пролежней не было.

– Оперируют часто?

– Разогнался! Тебя никто к операционному столу не подпустит, только профессора и доктора наук к телу подпускаются. А тебе только крючки доверят держать, будешь на вторых или третьих ролях.

Крючками на медицинском сленге называли ранорасширители. Хирурги пошли на вечерний обход, с ними медсестра. Не спеша обошли палаты, осмотрели каждого пациента, с улыбкой и вежливо до приторности.

Никита к концу обхода устал, как после напряжённого дежурства. Вернулись в ординаторскую, Никита плюхнулся в кресло.

– По-моему, я не смогу, – он стянул с себя шапочку.

– Э, брат! Я тоже когда-то так думал. А вот втянулся. И ты сможешь. Я за четыре, нет – уже пять месяцев работы только две перевязки сделал и раз поставил катетер. И всё! Это же санаторий! Единственно, что плохо – вздремнуть нельзя. С этим строго. Засекут, что заснул на дежурстве, – рассчитают сразу.

– Хреновато. В больнице на дежурстве есть работа, пашешь до упора, а нет, так можно вздремнуть часок.

– Сегодня ещё хорошо, мы вдвоём, можно анекдоты потравить.

Михаил взялся за истории болезней, надо записать обход.

– Помогай. Ненавижу писанину.

Вдвоём управились быстро. Ночное дежурство прошло в томительном бездействии. Утром пришли штатные работники. В ординаторскую зашла главная медсестра.

– Доктор, распишитесь.

Михаил получил деньги, поставил автограф.

– Не тяни, получай.

– Так я же стажёр.

– Половину от моего получишь.

Никита расписался, получил тысячу. Хм, в своей больнице за эти деньги он в поте лица пахать должен как раб на галерах. С подработки сразу на занятия, едва успел. Потом в кафе, потому как есть хотелось, как волку зимой. А ещё спать, полтора суток на ногах. Разделся и в койку, уснул мгновенно.

Утром на занятия бодрый пошёл. Немного напрягало, что впереди ночное дежурство. И не работа не нравилась, а безделье.

Первое самостоятельное дежурство на новом месте. Вроде бы ничего особенного, дежурил уже сотни раз, а почему-то волновался. Наверное – новое место работы тому виной. Он переоделся, пролистал истории болезней. За минувшие двое суток одна серьёзная пациентка, да и та после операции. Никита сразу пошёл на вечерний обход в сопровождении медсестры. Одну за одной обходил палаты. Осталась одна, угловая четырнадцатая. Он вздохнул облегчённо и как сглазил. Пациентка после аппендэктомии, двое суток уже. Операция, судя по записям, прошла без осложнений. Но на обходе пациентка пожаловалась на боли в области операционной раны, озноб. Боли быть вполне могут, всё же разрез есть разрез. Но при осмотре Никита обнаружил покраснение краёв раны, отёчность, скудные сукровичные выделения.

– Температура? – спросил он у медсестры.

– Тридцать семь и восемь.

Похоже, началось нагноение, надо делать ревизию раны. Однако, памятуя об особом статусе пациентов, решил позвонить главному врачу клиники. На столе дежуранта список рабочих и домашних телефонов сотрудников. Никита набрал номер.

– Добрый вечер, Артём Витальевич! Это дежурант Зотов беспокоит.

– Какой же он добрый, если Вы звоните? Что случилось?

– Пациентка Кудрявцева из четырнадцатой палаты после аппендэктомии. Подозреваю нагноение, надо делать ревизию, – казённо и чётко доложил Никита.

– Без меня ничего не предпринимать, сейчас буду.

В трубке короткие гудки. Никита в ожидании главврача заполнил истории болезней, за исключением Кудрявцевой. Артём Витальевич прибыл через полчаса. Зашёл в ординаторскую, присел на диванчик.

– Докладывай.

Никита подробно доложил о состоянии пациентки.

– В истории болезни записал?

– Пока нет.

– Правильно. Пошли, посмотрим.

Артём Витальевич переоделся в разовый костюм, вымыл руки. Пациентку осмотрели ужё вдвоём. За минувшие полчаса температура подросла ещё на градус. В ординаторской присели.

– Твоё мнение? – спросил главврач.

– Вскрыть, чистить, ставить дренаж и антибиотики. Состояние ухудшается, до утра не терпит.

– Блин! Её оперировал… Артём Витальевич назвал фамилию врача, довольно известную. А он сейчас в Санкт-Петербурге, на симпозиум уехал.

– И на солнце бывают пятна, – философски заметил Никита.

Главврач вспылил:

– Ты понимаешь, что может произойти? Пациентка – тёща известного бизнесмена. Связи в мэрии и всё такое!

Артём Витальевич достал из кармана сотовый телефон, набрал номер. Абонент не отвечал. Главврач набрал другой номер.

– Алло, здравствуйте! Анатолий Сергеевич, это Артём Витальевич. Узнали? Очень хорошо. У нас нагноение после операции, не могли бы Вы подъехать в клинику? Да, прямо сейчас.

Главврач выслушал ответ, покачал головой.

– Очень жаль, я на Вас рассчитывал.

Напряжение нарастало.

– Давайте я, время теряем, – предложил Никита.

– А вдруг неудача? С меня голову снимут!

– Неудача уже случилась, будем тянуть время, будет ещё хуже.

– За исход отвечаешь?

– Сами знаете. В медицине гарантий не бывает.

Главврач размышлял несколько минут.

– Ещё позвоню.

Он набрал номер, ответил женский голос, это Никита расслышал. Опять неудача, доктор сам лежал с простудой.

– Всё! – Главврач раздражённо хлопнул по столу ладонью.

От неожиданности Никита подскочил на стуле.

– Идём оперировать!

– Идём – это кто? – решил уточнить Никита.

– Конкретно – Вы, я ассистентом.

Понятно, сам понаблюдать хочет, проконтролировать. Никита это понял сразу, но возражать не стал. Если что, отвечать в первую очередь ему перед бизнесменом. В принципе юридически ответчик хирург, он несёт ответственность за исход. Это как командир воздушного судна. В случае чрезвычайной ситуации рекомендации могут давать все – штурман, второй пилот, диспетчер с земли, но решения вправе принимать только он.

Пациентку на каталке доставили в предоперационную. Главврач сказал:

– Вызову анестезиолога.

– Не надо, я под лидокаином сделаю.

– А вдруг?

– Рана ещё не зажила, я быстро.

Артём Витальевич посмотрел с сомнением, но возражать не стал. В операционной оперирующий хирург – главный, его слово должно исполняться, а не обсуждаться.

Никита не хотел давать наркоз. Второй наркоз за трое суток, это уже перебор. И как он потом отразится на здоровье пациентки, ещё вопрос. Они вымыли руки, надели операционное бельё. Медсёстры накрыли пациентку простынёй.

– Доктор, а наркоз? – спросила она.

– Да тут пустяк, управимся за несколько минут. Я под местной анестезией выполню, – успокоил женщину Никита.

Чтобы ни случилось, показывать тревогу, неуверенность либо другие эмоции пациентке нельзя. Шутить, улыбаться – вот правильное поведение.

– Приступаем!

Никита обколол рану после обработки лидокаином, немного выждал, пока анестетик подействует, ножницами разрезал нитки, скальпелем поддел края раны, развёл. Из образовавшегося кармана обильно потекла серозная, с примесью гноя, жидкость. Никита щедро полил перекисью водорода, осушил салфетками. Что-то в глубине раны виднеется, похоже на сгусток. Никита подцепил это «нечто» зажимом, вытащил, показал главврачу. «Это» оказалось забытым тампоном. Никита бросил его в подставленный лоток. Главврач изменился в лице. Никита ещё раз промыл рану, поставил дренаж, ввёл в рану антибиотики.

– Всё, милочка, а Вы переживали! Я не сделал Вам больно?

– Нет, доктор.

Процедура, в самом деле, прошла быстро, минуты, всё же опыт сказывался.

– Всё прекрасно, Вас отвезут в палату, сделают укольчик, Вы поспите. К утру ни температуры, ни болей не будет.

Медсёстры осторожно перегрузили пациентку на каталку, увезли в палату. Артём Витальевич от души выматерился.

– Кто бы сказал, что в нашей клинике такое возможно – не поверил! А ещё доктор наук!

– Ошибок не бывает только у тех, кто не работает, – осторожно сказал Никита.

Того, кто оперировал женщину, он не видел никогда. Зачем поливать грязью человека? И без него найдётся много желающих. Как говорится, у победы родителей много, а поражение всегда сирота. Хирурги вымыли руки, сняли операционную одежду. Никита отдал распоряжения постовой медсестре. Спустились на первый этаж, но не в ординаторскую, а в кабинет главного врача. Артём Витальевич плюхнулся в своё шикарное кресло, показал Никите на кресло у стола.

– Садись. Как думаешь – обойдётся?

– Должно.

– Не видел бы своими глазами – не поверил. Ты в историю болезни ничего не записал?

– Нет, я уже говорил, Вас ждал.

– Молодец! И не надо, всё идет штатно.

Штатно, конечно, не шло. Но и всем знать об этом необязательно. Никита уже понял, что вышколенный персонал будет держать язык за зубами, боясь потерять работу.

– Накатим?

– Мне же дежурить.

– Пятьдесят граммов коньяка – это не только полезно, но ещё и мало, – пошутил главврач.

Гроза миновала. Ошибка исправлена, и Артём Витальевич повеселел. Он достал из шкафчика бутылку дорогущего французского коньяка и две маленькие рюмочки, разлил.

– Ну, с крещением, Никита Алексеевич!

Они чокнулись, выпили. Коньяк оказался чертовски хорош, Никита такого ещё не пробовал.

– А ты молодец! Не побоялся ответственности, всё сделал быстро и с пациенткой контакт нашёл, – одобрил главврач.

Артём Витальевич открыл ящик стола, вытащил две стодолларовые купюры, протянул Никите.

– Держи!

– Так я же утром за дежурство получу.

– То за дежурство, а это за то, что из дерьма вытащил. Бери.

Никита сунул деньги в карман. Ему было неудобно, но главврач разрядил ситуацию.

– Репутация клиники намного дороже стоит. Ты всё правильно сделал. Меня вызвал, историю болезни не испортил, оперативное пособие провёл быстро и грамотно. Не ошибся я в тебе.

Артём Витальевич плеснул себе в рюмку коньяку, выпил.

– Тебе нельзя, тебе ещё дежурить. Мне остаться?

– А зачем? Я за пациенткой присмотрю. Если Вы к ней в палату зайдёте, она подумает – что-то не так, забеспокоится.

– Психолог! – хмыкнул главврач. А впрочем, правда. Счастливо додежурить.

Никита поднялся на второй этаж, в палату к пациентке, она уже спала. Он проверил пульс – не частит, хорошего наполнения. И температура нормальная, по крайней мере, на ощупь. Часа через два навестил Кудрявцеву снова, осмотром остался доволен, сделал запись об обходе в истории болезни.

Утром сдал смену с лёгким сердцем. Получил деньги от главной медсестры – две тысячи. Похоже – в клинике ловчили с деньгами, обходя налоги, потому как зарплату должен платить кассир. Но Никиту соблюдение финансовой дисциплины в клинике не волновало. А потом учёба, обед, короткий сон в общежитии. Сосед по комнате посмеялся:

– Как ни приду, ты спишь. Что по ночам делаешь? Успел зазнобу завести?

– Если бы так. На подработке.

– Тогда похвально.

Никита решил прогуляться по городу. Всё же в столице много интересных мест. Отправился на Красную площадь, потом в Исторический музей. Очень интересно и познавательно. История России богата и разнообразна событиями. Планы по посещению разных интересных мест у него были грандиозные – Большой театр, Оружейная палата, Архангельское, Третьяковка. Только как время выкроить. После занятий пока доберёшься до интересующей точки, уже поздно, Москва велика, временные потери на дорогу велики. Возвращаясь, зашёл в ирландский паб. Попробовал пиво под жареные свиные рёбрышки. Пиво хорошее, светлое, пощипывало язык, а мясо нежное, сочное. Давно так душу не отводил. Плохо, что в одиночку, не привык, приятелей не хватало. Утешал себя, что временно, учёба быстро пролетит. Думал – отдохнёт на учёбе от привычной круговерти. А ничего не изменилось. Днём – теоретические занятия, ассистирование на операциях. Через ночь дежурство в клинике, вынужденное, жить на что-то надо. А выдалось немного времени – хочется посмотреть достопримечательности. Жаль, что в сутках двадцать четыре часа, а не больше. Время прямо вскачь неслось. Бывал Никита в Питере, там ритм жизни другой, более размеренный, что ли? Народ покультурнее, хотя приезжих тоже много, гастарбайтеров-азиатов хватает. Что в Питере понравилось – весь исторический центр сохранился почти в первозданном виде, а Москва перестроилась, при Лужкове бездумно сносили исторические здания, вместо них – безликие современные коробки. По мнению Никиты, исторический центр любого города, это своего рода лицо города, что делает его уникальным, привлекает туристов. Даже взять метро. Современные станции удобны, однако не идут ни в какое сравнение с «Комсомольской» или «Автозаводской». Ими можно часами любоваться – красивы, своеобразны. А вот питерское метро московскому уступает. Чего стоят одни чёрные железные двери на некоторых станциях, открывающиеся при подходе метропоезда. Понятно, мера вынужденная, как защита от наводнений, но выглядит уныло, мрачно. Ощущение – как в бомбоубежище.

Но в любом временном пребывании в чужом городе свои минусы, в первую очередь бытовые. От них никуда не деться. Но то, что в своей квартире не обременительно, в общежитии сложно. Взять ту же стирку. Если учёба неделю-две, можно не беспокоиться, взяв запасное бельишко, носки, рубашки. А два месяца? В обед можно в кафе сходить, а завтракать – так рано ещё, закрыты. Приходилось покупать кефир и булочки, что не нравилось, к кофе привык. Даже утюг один на несколько комнат в бытовой комнате. Никита не унывал, но бытовые мелочи раздражали, отнимая время, а это ресурс невосполнимый.

Что удивило, так выставки современного искусства. Побывал на одной и сильно разочаровался. Конечно, каждый творческий человек мир видит по-своему, но глядя на некоторые инсталляции, хотелось плеваться или побыстрее уйти. Вот что хотел сказать художник, выставив разбитый унитаз и водрузив на него кучу железного хлама? Искусство должно радовать глаз, будоражить душу, учить прекрасному.

Глава 3 Заманчивое предложение

Дней десять прошли спокойно. Учёба, дежурства в клинике, ещё успевал по намеченным музеям и выставкам походить. Втянулся, ориентироваться в городе стал, благодаря купленной карте и навигатору в смартфоне. Но жизнь всегда преподносит сюрпризы, чтобы не расслаблялся.

Пришёл на дежурство, переоделся, стал знакомиться с историями болезней. Пока его не было, поступили трое пациентов. Надо делать обход. Один уже прооперирован с паховой грыжей, двое в плане на завтра. Первый из плановых вызвал тревогу. Диагноз поставлен правильно, судя по результатам анализов и УЗИ – желчнокаменная болезнь. Но с момента поступления прошло немного времени, а состояние ухудшилось. Никита заподозрил эмпиему желчного пузыря. Это когда воспаляются стенки желчного пузыря, пропитываются гноем, расслаиваются и могут прорваться в любую минуту, вызвав грозное осложнение в виде перитонита. Гной с желчью действуют на окружающие ткани агрессивно, расплавляя их. Состояние экстренное, требующее хирургической помощи.

Никита тут же набрал номер главного врача.

– Артём Витальевич, приветствую. Никита Алексеевич беспокоит. Во второй палате Кашенцев лежит. Да, с желчнокаменной. Я сейчас его смотрел, подозреваю эмпиему. Надо срочно оперировать. Нет, до утра не дотянет.

– Всё же покапай что-нибудь.

– Да в чём дело-то?

– Он, Кашенцев этот, ложился в клинику с условием, что его оперировать будет сам…

Главный врач назвал известную во врачебном мире фамилию.

– Может, созвонитесь? Анестезиолог на месте, я ассистировать буду.

– Хорошо, попробую. Вы пока пациента готовьте.

Никита отдал нужные распоряжения. Сделал запись в истории болезни о необходимости срочной операции. Кто знает, как дело повернётся? Опоздает профессор, у пациента начнутся большие проблемы. Как и у Никиты. Кто он в клинике? Человек временный, посторонний. Случись большая неприятность, его не жалко сделать козлом отпущения, сдать в прокуратуру.

Через несколько минут затрезвонил телефон.

– С профессором созвонился, он вызывает такси, жди. Пусть дают наркоз, ты мойся и приступай. Пока брюшную стенку вскроешь, сосуды перевяжешь, он и подъедет.

– Отлично!

Пациент уже находился на операционном столе, ему сделали укол. Анестезиолог спросил:

– Я готов. Начинать?

– Давайте.

Никита тем временем обработал руки, с помощью операционной санитарки оделся. Операционная медсестра помогла надеть перчатки. Анестезиолог – мужик опытный, настоящий профессионал. На мониторе давление артериальное хорошее, хотя пациент уже заинтубирован. А это показатель качества и опыта анестезиолога.

– Как он? – спросил Никита.

– Можно приступать.

– Начинаем, скальпель.

Никита мельком отметил, что бестеневая лампа хорошая, импортная. Он сделал разрез, брызнула кровь из пересеченных сосудов. Никита их перевязал, углубил разрез. Ранорасширителями развел края раны. Вот и желчный пузырь. Раздут, как большая груша, напряжён, багрового цвета с зеленцой. Даже браться за него страшно, как бы в руке не лопнул. Удалять самому или ждать профессора? Пациент под наркозом, брюшная полость вскрыта. Никита повернул голову к анестезиологу.

– Как он?

– Пока хорошо.

– Звоните Артёму Витальевичу, объясните ситуацию. Сколько ждать?

Вернулся анестезиолог через пару минут.

– Главный подъезжает, просил подождать.

Никита согнул руки в локтях, поднял кисти вверх. Будем ждать, как велено. Минуты шли. За это время он успел бы уже пузырь удалить. Чем дольше наркоз, тем хуже для пациента. В предоперационную стремительным шагом вошёл главный врач, приоткрыл дверь в операционную.

– Что у вас?

– Эмпиема. Я до пузыря добрался, трогать страшно. Сколько ждать?

– Я звонил профессору, говорит – ползёт в пробке на такси.

Какие пробки ночью?

– Я не могу ждать, приступаю, – жёстко сказал Никита.

Главный врач, профессор, – всё как-то отдалилось. Есть он, хирург, и его пациент. Всё остальное прочь из головы. Может, светило московское через час доберётся?

Никита осторожно подвёл лигатуру под шейку пузыря, перевязал. Электроножом пересёк шейку, чтобы одновременно прижечь сосуды, чтобы не кровили. Ладонью забрался в живот, нежно, не дыша, взял пузырь и вытащил, опустил в подставленный лоток. Не бросил, а опустил бережно, а пузырь лопнул. Никиту пот пробил. А если бы это произошло парой минут раньше? За спиной хирурга кто-то охнул. Никита повернул голову. Главный врач успел переодеться, натянул маску и сейчас стоял за спиной хирурга, наблюдая за ходом операции. Никита провёл ревизию, электроотсосом убрал небольшое количество жидкости – смесь крови и транссудата. Всё, надо зашивать.

– Уходим – это анестезиологу, чтобы начал снижать дозу анестетика, готовить к выходу из наркоза.

Никита поставил дренаж, ушил брюшину, мышцы, кожу, заклеил разрез, наложил повязку.

– Всё. Всем спасибо.

Анестезиолог кивнул. Для него работа ещё не кончилась. В предоперационной Никита стянул с себя операционное бельё, вымыл руки. Открылась дверь, влетел запыхавшийся профессор.

– Доброй ночи! Я не сильно опоздал?

– Доброй, Виктор Афанасьевич! К сожалению, мы вынуждены были оперировать без Вас, – ответил главврач. Состояние пациента резко ухудшилось, эмпиема. Даша, принеси лоток.

Операционная санитарка принесла лоток с удалённым пузырём. Одного взгляда профессору хватило, чтобы подтвердить диагноз.

– Да, эмпиема. Полагаю, он лопнул уже в лотке?

– Сразу после удаления.

– Вам повезло, как и пациенту.

– Никита Алексеевич, пройдите к моему кабинету. Мы на пару минут задержимся.

Ждать долго не пришлось. Хозяин открыл дверь. Никита примостился на уголке дивана, профессор вальяжно на кресле.

– Затянули с пациентом, его ещё несколько дней назад оперировать надо было, – изрёк светило.

– Его вчера к вечеру привезли. И то жена настояла.

– Хороший у него ангел-хранитель, уберёг. Ну-с, молодой человек, как Вас звать-величать?

– Никита Алексеевич Зотов.

Профессор поднял голову к потолку. Подумал.

– Не припомню такую фамилию. Вы из какой больницы?

Вмешался главврач.

– Он у нас дежурант, на курсах усовершенствования.

– И откуда Вы к нам приехали, позвольте полюбопытствовать?

– Кавминводы, Ставрополье.

– Молодец. Оперировал, как я понял, один, без ассистентов?

– Дома всегда так на дежурствах, привык.

Профессор покачал головой. Артём Витальевич выставил на стол рюмки, коньяк.

– Нальём. По пять капель.

– Наливайте, все равно полночи пропало, – махнул рукой профессор.

Выпили, закусили шоколадкой. Профессор поднялся.

– Мне пора.

Артём Витальевич пошёл его провожать и как-то ловко сунул в карман пиджака светила деньги.

– За беспокойство.

– Да что Вы, в любой момент к Вашим услугам.

Профессор ушёл, главврач плюхнулся в кресло.

– Пронесло! Поверишь, Никита Алексеевич, каждый день как на вулкане. Ты думаешь, чего я в операционной задержался?

– Я не ясновидящий.

– Селфи сделал. Профессор рядом с пациентом. Завтра этому Кашенцеву продемонстрирую. Дескать, всё без обмана, сам профессор делал. Денежки-то пациент за профессора платил.

Главврач открыл ящик стола, отсчитал деньги, протянул Никите.

– Держи. Это ничего, что в рублях, а не валюте?

– Это вы в столице избаловались, а в провинции рубли – тоже деньги.

– Третья часть от профессорского гонорара. Извини, персона ты широкой публике неизвестная, званиями не отягощён.

Никита сгрёб деньги, опустил в карман.

– Ты обход сделал?

– Не успел, Кашенцев помешал.

– Тогда иди, пиши истории болезней. Ты завтра после занятий будешь занят? Разговор есть.

– Значит, буду.

Дальнейшее дежурство протекало спокойно. Наутро, получив за своё дежурство две тысячи, Никита забежал в «Макдоналдс», съел гамбургер и выпил стакан сока. Занятия сегодня закончились быстро, и Никита поехал в клинику.

– Добрый день, Артём Витальевич!

– Что-то ты рано освободился, Никита. Садись. Это ничего, что я на «ты»?

– Ничего, я ещё молодой.

– Этот недостаток со временем пройдёт. Я сам не заметил, как поседел.

Главврач усмехнулся, провёл пятерней по седой шевелюре.

– Разговор к тебе есть, Никита. Выслушай и с ходу не отвергай.

– Весь внимание.

– Предлагаю тебе постоянную работу в нашей клинике. Я через твоего декана наводил справки, отзывы самые благоприятные. Да и эти два случая на моих глазах характеризуют тебя хорошо. Понравился ты мне, зол до работы.

– Так я же на учёбе. Ни квартиры, ни прописки.

– Ты меня неправильно понял. Отучишься, получишь документ. Сам понимаешь, без бумажек нынче ты никто. Вернёшься к себе, уволишься и сюда. Ты ведь вроде не женат?

– Пока нет.

– Тогда всё проще решается. Когда семья, дети, школа, всё сложнее.

Никита даже растерялся. Такого предложения он не ожидал.

– Ты не спеши, подумай. Время есть. Надумаешь – звони, чтобы я место придержал. Рассчитаешься, квартиру продашь. Машина есть?

– Нет.

– И не надо. На первых порах в столице квартиру снимешь, а там подзаработаешь, свою купишь. Ты парень с головой, не прокутишь. Я тебе серьёзные деньги предлагаю, для начала две тысячи.

Никите показалось, он ослышался. Какие две, если он у себя на ставку и подработку в медучилище тридцать имеет. Главврач понял недоумение.

– Две тысячи, это в зелёных, в долларах.

Это серьёзные деньги. А главврач продолжал:

– Такие предложения, Никита, раз в жизни делают. Ты пойми, я хирургов в жизни много видел. У тебя интуиция, чутьё есть, не боишься ответственность на себя брать, но и зря не рискуешь. Другой бы так и стоял у операционного стола, ожидая профессора. Тебе расти надо, а в твоём Мухосранске что? Нищенская зарплата, работа на полторы, а то и две ставки. И главное – перспективы какие? Бюджет больничный скудный, нового оборудования нет. Вот и получится, что твой потолок – резекция желудка открытым доступом. А у нас аппаратура не хуже, чем в Германии или Израиле. Научим, надо – на курсы пойдёшь, однако учить можно, когда голова есть и желание.

Никита задумался. Всё, что сказал Артём Витальевич, – правда, жестокая правда. Жил, работал, считал – многого достиг, пользовался уважением у пациентов и коллег. Оказалось – можно двигаться вперёд. И не только высокая зарплата соблазняла, сколько перспектива профессионального роста. Но осуществить её без поддержки невозможно. Он и сам мог перебраться в столицу. Устроился бы хирургом в достойную поликлинику и что? Такая же рутина, только зарплата выше. Но и на неё квартиру, даже «однушку», в Москве не купить. И как странно устроена жизнь. Одно действие тянет за собой другое. Какая связь между учёбой на курсах повышения квалификации и возможными кардинальными переменами в жизни? Придётся менять и место жительства, и работу. Но серьёзные деньги не платят за красивые глаза. Уж больно контингент пациентов в клинике не по душе, в провинции проще. Главврач как будто услышал его мысли.

– Ты думаешь, богатые и успешные меньше болеют? Да ни черта! И пьют, и по бабам бегают и деликатесы едят зачастую каждый день, которые у многих людей лишь по большим праздникам. Они, поверь, хоть и вкусные, да для здоровья не всегда полезны. К комфорту привыкли и в клинике того же хотят – отдельная палата, санузел, сплит-система, телевизор, холодильник. И чтобы врачи соответствующие были. Они готовы платить. Но не тебе, не мне, а за своё здоровье и удобства. И ты, и я, да и врачи других клиник для них – только средство для достижения цели. Капризны, так терпи. Зато сам будешь жить достойно.

Артём Витальевич помолчал, потом выдал:

– Зря ты отказался диссертацию писать.

Ого, он уже и об этом знает! Никита удивился.

– Богатым антураж подавай! Кандидат медицинских наук, а лучше доктор. Если надумаешь переехать, поговори с профессором на кафедре по поводу диссертации.

Главврач опёрся обеими руками на подлокотники, собираясь вставать. Никита опередил.

– Один вопрос. Почему я? В Москве три медицинских вуза, выбор велик. Понимаю, со студенческой скамьи, без опыта, рекомендаций – не возьмёте. Но москвичи местные условия знают, при жилье.

Артём Витальевич усмехнулся.

– Я предполагал, что ты задашь этот вопрос. Москвичи избалованы – зарплатой, условиями – транспорт, обслуживание. Ты из кожи вон лезть будешь, чтобы закрепиться, а они местом дорожить не будут, наша клиника не одна. Во-вторых, они привыкли работать в тепличных условиях – в операционной бригаде, два хирурга, в случае затруднений можно вызвать консультанта. Мозги в таких условиях жиром заплывают. А есть ещё в-третьих и в-четвертых.

– Понял.

– Тогда думай, к вопросу переезда возвращаться не будем, ты мальчик взрослый, анализировать и делать выводы умеешь.

Никита попрощался, вышел. Да, задал главврач ему задачку. Никита отправился в общежитие отсыпаться. Что-то устал он за прошедшие сутки. Он полез в карман, наткнулся на пачку денег, что вручил ему главврач за операцию. Раньше времени пересчитать не было. Интересно стало. Во сколько же оценили его рвение? Ого! Пятьдесят тысяч рублей, две месячные зарплаты! Очень неплохо! Никита на мгновение почувствовал себя Крезом.

Вечером в комнату зашли курсанты – врачи из его учебной группы.

– Наконец-то застали! Как ни заглянем, либо спишь, либо нет тебя.

– Наверное, зазнобу завёл, – кивнул Николай, хирург из Кирова.

– Да нет, работаю через ночь, – отмахнулся Никита.

– Пошли в пивбар, пивка попьём, поболтаем, – предложили Никите.

– Я не против.

Нашли пустой столик, уселись вчетвером, взяли пива, креветок.

– У тебя что, семья большая, что ты так припахиваешь? – спросил Афанасий.

– Я холостой, – удивил коллег Никита.

– В разводе, что ли?

– Нет, не был женат.

– Хм…Ты не из этих? Не гей?

– Да вы что, мужики? Разве я похож? Не везёт мне с женщинами. Была одна, даже жили вместе год, жениться хотел. А она мне рога наставила, собрала вещички и упорхнула к другому. Сказала – другого полюбила.

– Это хорошо! – отхлебнул из кружки Николай.

Все удивлённо уставились на него. Чего же тут хорошего?

– Хорошо, что до свадьбы ушла, а то пригрел бы змею на груди. Ты на ночное дежурство, а твою постельку другой греет. И неизвестно потом, чьего ребёнка воспитываешь.

– Коля, ты циник!

– Не, я прагматик. Каждая женщина себя неподражаемой считает, принцессой. И ждёт принца на белом коне, применительно ко времени – на белом «Мерседесе». Женщин много, принцев не хватает. Тогда вместо королевства деньги давай, как эквивалент. О любви только разговоры. Ты ей – люблю, а она тебе – купи колечко или шубку. Тьфу!

– Не знаю. Я вот женился удачно. Жена хорошая, ласковая, двое деток у нас, пацан и девочка, – сказал Афанасий.

– Тебе повезло, – буркнул Николай. Я уже два раза разводился.

– Говоришь – разбираешься в женщинах? А сам подругу по жизни найти не можешь. Не ту ищешь или не там.

Замолчали. Каждый думал о своём. Молча допили пиво, вернулись в общежитие.

Никита втянулся. Учёба на кафедре усовершенствования, через ночь дежурства в клинике. Каких-либо происшествий не происходило. Но думки одолевали. В Москве по всем раскладам лучше. Аппаратура, условия работы в клинике, зарплата. Есть куда выйти в часы отдыха. А с другой стороны – много ли он где бывал? Красная площадь, Исторический музей, Третьяковка. На остальное не хватало времени. Не получится ли так же после переезда? Кто он здесь будет? Один из тысяч, а в своём городе уважаемый человек. Как говорится – первый парень на деревне. Колебался, сомневался, мысленно взвешивал, принимая решения и меняя их. Так и дотянул до окончания учёбы. После несложных экзаменов всем врачам вручили документы. По традиции решили пойти в кафе, посидеть, отметить. Всё же два месяца, кусок жизни, вместе провели. Многие обменялись телефонами и адресами. Никита на курсах был не первый раз, знал по опыту, из всех контактов реально сработают один-два, да и то из числа тех, кто поблизости живёт. Взять, к примеру, тот же Омск. Разница во времени большая. У Никиты работа заканчивается, а в Омске уже спать ложатся.

День недели рабочий, в кафе народа немного. Сдвинули столы, уселись, сделали заказ. Компания сплошь мужская. И не потому, что доступ женщинам в хирургию закрыт. Сложно дамам в этой отрасли медицины удержаться. Дом, семья, а ночных дежурств не отменял никто. А кроме того – ушла в декрет на три года и отстала навсегда, хирургу всё время в работе быть надо, чтобы навык не утратить. А если родов двое подряд? У лётчиков пробыл месяц в отпуске, пожалуйте на вывозной полёт с инструктором для восстановления навыков. По мнению Никиты, так очень правильно. Разница в том, что у лётчика сто жизней пассажиров за спиной, а у хирурга одна – на операционном столе. Но для каждого человека его жизнь бесценна, как и для его родни.

Посидели, обсудили преподавателей. Мало быть хорошим врачом, надо ещё уметь передать свои знания коллегам. Увы, не каждому дано. Потом анекдоты рассказывать начали, курьёзные случаи на работе. И Никита вспомнил один, когда он на «Скорой» подрабатывал, рассказал.

– Поступил вызов, на станции мужчина под поезд попал. Наша бригада к вокзалу ближе всех оказалась, диспетчер передал по рации. Летим на всех парах, с мигалкой и сиреной. Выехали прямо на перрон. Прямо на рельсах мужик лежит, в годах уже, орёт благим матом. Рядом милиционер, тогда ещё полиции не было. Второй на перроне зевак разгоняет. Подбежали, я сразу фельдшеру командую: – Морфия кубик! А мужик кричит – нога! Брючина ниже правого колена отрезана, голень и торчащая из неё нога с ботинком по другую сторону рельсов валяются. Картина ясная, надо болевой шок купировать. Только почему крови не видно? А мужик причитает: «Брюки новые, только одел!» Эх, мужик, какие брюки, если нога пополам? Задрал брючину на бедро, жгут наложить, перебинтовать чтоб, а у него протез. Культя целая, колесо локомотива по протезу прошло. У меня смех истерический. Фельдшер увидел и тоже заржал. Милиционер к нам спиной стоял, повернулся: «А ну, дыхните!» А мы ему на ногу показываем. Тоже смеяться начал. А на перроне зеваки не поймут, чего мы веселимся? Всё же погрузили на носилки, не зря же ехали? На «Скорой» до дома довезли.

Постепенно из кафе расходиться стали. У кого-то билет на поезд уже сегодняшней ночью, у других на утро в аэропорт. Осталось человек пять, Никита в том числе. У него поезд завтра в полдень. Ни дежурства сегодня, ни учёбы завтра, благодать! Редко так бывает, чтобы никуда торопиться не надо было. До полуночи посидели, пока кафе пустеть начало. Хорошо, заранее сбросились на посиделки, расплатились и в общежитие. Зато как спалось! Утром себя в порядок привёл, собрал. Позвонить Артёму Витальевичу? Всё же решил не торопиться, обдумать дома, взвесить, не исключено – с Лёшкой Трояном посоветоваться. Одна голова хорошо, а две лучше.

Выспался, с небольшой спортивной сумкой на вокзал. Время до подхода поезда на вокзале коротал. Наконец объявили посадку. Любил Никита поезда. Лёжа на полке под мерный перестук колёс смотреть в окно на пролетающую мимо страну. Что обрадовало, так адекватные соседи. На нижней полке интеллигентного вида старушка, на двух – молодая семейная пара, никак друг на друга надышаться не могут. Ближе к вечеру захотелось есть. Вагон-ресторан через два вагона, туда и направился. Поел котлету по-киевски, допивал чай с печеньем. Салаты и прочие блюда, не прошедшие термической обработки, не брал принципиально. После таких блюд можно с отравлением слечь, уж он-то, как врач, это знал. Собирался официантку подозвать, расплатиться, как сзади шум, крики. Обернулся, через столик от него мужчина средних лет хрипит, женщина на соседнем стуле, вероятно, жена, закричала:

– Помогите!

Все в растерянности, разговоры смолкли. Никита бросился к столику.

– Я врач, что с ним?

– Шашлык ел, наверное – подавился.

У мужчины лицо багрово-синее, силится вздохнуть, а не может. Никита схватил его, поднял, зашёл сзади, обнял руками за верх живота, резко сдавил. Обычно помогает, оставшийся в легких воздух выталкивает препятствия, в данном случае кусок мяса из гортани. Обычно типичное место – голосовые связки, самая узость. Не помогло. А мужчина уже стоять не может. Жена в панике истерически завизжала, мужчина на пол осел, глаза закатил, руки-ноги подёргиваться стали. Лицо чугунного цвета сделалось. Никита понял – ещё минута и конец. Кинулся к стойке, за которой в немом ступоре буфетчица стояла, перегнулся, схватил нож, которым она прежде колбасу резала, к мужчине буквально прыгнул. Ужинавшие пассажиры от прохода к окнам прижались. Бегущий человек с ножом в руке – это страшно. Сейчас единственный выход – разрезать трахею ниже кадыка, дать вздохнуть. Но и опасность есть – нельзя повредить артерии, питающие щитовидную железу, яремные вены. Кадык вот он, на два пальца вниз, концом ножа, слава богу, острый, взрезал кожу, затем между кольцами трахеи. Они хрящевые, их только ножницами резать. Кровь брызнула в стороны, женщины закричали, но отверстие, с палец диаметром, проделал. Со свистом воздух ворвался, мужчина вдох сделал. Никита буфетчице крикнул:

– Трубку какую-нибудь дай!

А та не нашла ничего лучшего, как пригоршню соломинок для коктейля принести, да без надобности, потому что тонкие.

– Толще найди, диаметром больше!

Непонятно, где буфетчица кусок прозрачного пластикового шланга нашла, прибежала с длинным куском. Никита примерился, ножом отмахнул. Кусок нужной длины в трахею через разрез ввёл. А мужчина раздышался, лицо обычный оттенок приобрело. Конечно, условия варварские. Ни руки Никиты, ни кожа пострадавшего не стерилизовались. Нагноение могло случиться, но это потом, а сейчас ситуация экстренная. Не случись Никита рядом, быть трупу. Ситуация разрядилась, все сразу заговорили, несколько вспышек телефонов. Какого чёрта? У Никиты пальцы окровавлены, несколько капель на рубашке. А как апофеоз действа вбежал полицейский. Видимо, кто-то успел вызвать. Для сопровождающего состав полицейского картина ясная. На полу жертва лежит с окровавленной шеей, рядом Никита, в руках нож. Покушение на убийство или убийство! Полицейский из кобуры пистолет выхватил, заорал:

– Брось нож, брось! А то стрелять буду!

Никита нож отшвырнул, руки поднял. Полицейский ещё пальнет сдуру, а разбираться после будет. Неожиданно из-за барной стойки выскочила барменша, встала перед полицейским, заслонив Никиту.

– Ты чего здесь пистолетом размахиваешь? Разобрался бы для начала! Шпану лучше иди лови. Человек мужчину спас, а ты в кого стрелять собрался?

Пассажиры её поддержали. Полицейский растерялся, первый раз на его службе такая история.

– Что случилось, граждане?

Но пистолет вернул в кобуру. Буфетчица ему объяснила. За столиками одобрительно зашумели. Никита попросил полицейского:

– Вы бы радировали на ближайшую станцию. Снять пострадавшего надо, помощь оказать.

Полицейский кивнул, вышел. Никита сказал пострадавшему:

– Лежите, Вам в больницу надо, кусок из горла вытащить, трубку удалить, рану ушить.

Мужчина уже дышал свободно, лицо нормальный оттенок приобрело. Но испуган сильно был. Без малого не умер на глазах всех, кабы не Никита. Хирург к буфетчице подошёл.

– Мне бы руки вымыть и расплатиться.

– Это пожалуйста, пройдите.

Завела его за стойку, Никита руки вымыл, буфетчица предупредительно полотенце подала.

– На рубашке-то кровь, – заметила она. Если бы сразу отстирать, а так испортили.

– Да Бог с ней! Сколько я должен?

– Ни копейки. Спасибо Вам.

И тут пассажиров, которые в вагоне-ресторане были, как прорвало. Стали подходить, руку жать. Снова пришёл полицейский, уже в сопровождении начальника поезда.

– Протокол надо составить, гражданин, – обратился полицейский к Никите.

– Позвольте, в качестве кого? Я не потерпевший, не жертва и не свидетель. Или меня обвиняют в чём-то?

– Увечье вот тому гражданину нанесли, – показал полицейский на пострадавшего.

Полицейский подошёл к пострадавшему.

– Гражданин, Вы заявление писать будете?

А гражданин ответить не в состоянии, в трахее трубка стоит. Жена ответила:

– Какое заявление? Он мужа спас от смерти. Вот они все свидетели. Вы лучше их данные запишите, если надо.

Видимо, полицейский получил по рации указания. Ситуация не стандартная, как быть – не знает.

– Гражданин, Ваши документы! – потребовал он у Никиты.

Пришлось предъявлять. Полицейский данные переписал, постоял в раздумьях. Изъять паспорт? Пока суд да дело, поезд тормозить стал. Жена пострадавшего засуетилась.

– Ой, мне же вещи из купе забрать надо!

Никита паспорт забрал.

– У Вас мои данные записаны, обвинить меня не в чем. Вы лучше свидетелей запишите.

Пассажиры, услышав о свидетелях, быстро рассосались через вторую, дальнюю дверь вагона. Ушёл и Никита. Вот почему почти всегда так? Сделаешь доброе дело, тебя ещё и обвинят. Вернулся в купе, а на него попутчики уставились. Уходил чистый, а вернулся в пятнах крови.

– Подрались?

– Нет, помощь оказывал.

Никита достал сумку, сменил рубашку. Поезд остановился, попутчик приник к окну.

– «Скорая» на перроне стоит, плохо кому-то.

На носилках вынесли пострадавшего, за ним сошла жена с чемоданом в руке. Поездка для семейной пары обернулась неприятностью, а могла стать роковой.

Никита на полку взобрался, решил вздремнуть. Подумал ещё – медицинские знания могут пригодиться в любой ситуации, хоть набор инструментов с собой вози. Два года назад в поезде роды принимал, теперь трахеостому ставил.

Родной город встретил его моросящим дождём. Взял такси, добрался до дома. Соскучился он по квартире. Перед отъездом форточки закрыл, а всё равно на подоконниках, на мебели – пыль. Сразу пропылесосил всё, полы вымыл. Через открытое окно свежий воздух идёт. Сбегал в магазин, продуктов накупил, забив холодильник. Позвонил Лёшке Трояну, узнал последние новости. Собственно, перемен никаких нет, только зашиваются без Никиты.

В отделении два ординатора и заведующий. Без Никиты работы значительно прибавилось. По телефону предложение Артёма Витальевича обсуждать не стал, хотелось в спокойной обстановке с глазу на глаз обсудить. Лёшка не продаст, через него слухи не пойдут. Это дамам доверять нельзя, обязательно поделятся с подругами.

Приезд хотелось как-то отметить. Всё же возвращение в родные пенаты после долгой разлуки – событие приятное. Как бы хорошо в гостях ни было, а дома лучше. Пословица не на ровном месте возникла. Троян сегодня дежурит, с ним не посидишь. Возникла мысль позвонить Веронике. Не откладывая в долгий ящик, набрал номер. За два месяца в Москве почти не вспоминал её, не звонил, а сейчас захотелось.

– Вероника, добрый вечер, это Никита.

– Добрый! Что-то случилось?

– Домой вернулся после учёбы. Вы не против встретиться, как-то отметить событие?

– Даже не знаю.

– Приходите ко мне домой и Андрея не забудьте.

– Когда?

– Зачем откладывать, через полчаса жду.

Он не стал дожидаться ответа, повесив трубку, помчался в магазин. Торт купил, конфет, вина хорошего. Вернувшись домой, успел приготовить салат, сварить пельмени. На звонок открыл дверь. Надо же, два месяца Андрея не видел, а подрос мальчишечка. Вероника прихорошилась. Когда успела, если времени мало было?

– Проходите. Поможете на стол накрыть?

– Непременно.

Андрей, как за стол уселись, попросил разрешения телевизор включить, посмотреть мультфильмы.

– Валяй!

С Вероникой выпили по бокалу вина, за еду принялись. Никита за хлопотами проголодался. Андрей, хоть и телевизор смотрел, успел попробовать всё, что было на столе. С вожделением на торт посматривал. Вероника сказала:

– Сладкое попозже будет.

Никита поинтересовался, какие события в городе произошли.

– У! Целый ворох! Мэра за взятку арестовали, уже месяц как в городе только и разговоров.

– Не слышал. Вы первая мне сообщили.

Надо же, а как с трибун коррупционеров обличал.

– А как Ваша учёба?

– О! В Москве интересно! И в плане новинок по работе, и есть куда сходить после работы или в выходные.

– Не была никогда, всегда мечтала побывать, – с грустью произнесла Вероника.

У Никиты вырвалось:

– Мне предлагают переехать в Москву. Главное – работа, в серьёзной клинике.

– Главное – не работа, а квартира, жильё, – рассудила Вероника.

– На первое время, не знаю – год или два придётся на съёмной пожить. Здесь продам, подкоплю, в столице куплю.

– Говорят – в столице квартиры дорогие.

– Так и есть.

Выпили ещё, Вероника раскраснелась.

– Мне бы кто предложил – уехала. Повезло Вам.

– Я ещё не знаю, не решил, на распутье. Здесь всё налажено, а там фактически всё сначала начинать надо. Новый коллектив, жильё, город другой. У нас тут ритм жизни другой, спокойный.

– Болото! – покачала головой Вероника.

– Надеюсь на Вашу порядочность, о предложении – никому. Может – не решусь ещё.

– Само собой, даже не сомневайтесь.

Не спеша торт с чайком уговорили. Вероника домой засобиралась.

– Андрею утром в школу, Вам и мне на работу. А уже десять.

– Я вас провожу.

Утром на работу. Сначала бухгалтерия – сдать билеты, финансовый отчёт, потом кадры – предъявить сертификат, а уж потом в отделение. Сотрудники встретили радостно, особенно заведующий. Полчаса расспрашивал – как, да что нового видел, какие новые методы. Любопытство не простое, Никита первый в отделении, кто метод лапароскопических операций освоил. Для отделения – большой плюс, оборот койки увеличится, хирургическая активность. В медицине тоже отчётность есть, да ещё какая! Врач бумагами выше крыши загружен. В отделении только один компьютер, да и тот старенький, без выхода в Интернет, только для печати выписок для пациентов.

С первого же дня нагрузка по полной, вернулся домой уставший. С Лёшкой посоветоваться не смог, а завотделением побоялся сказать о предложении перебраться в столицу. Зачем? Вдруг не надумает? Душа разрывалась. И в столицу хочется, такой шанс раз в жизни выпадает, как в лотерее крупный выигрыш, и отделение, ставшее ему родным, покидать не хочется. В провинции отношения проще, честнее. В Москве приезжих, кто уже ассимилировался, нашёл себя, много. А всё равно шепоток в спину – понаехали тут, замкадыши! И климат моральный не тот, ошибкам или упущениям коллег рады, подножку конкуренту подставить горазды. Это Никита уже понял. Да ещё и Вероника. Понравилась она ему. До любви далеко, но есть у неё некоторые черты – стойкость в трудных обстоятельствах, забота о ребёнке, достоинство. Не хотелось её оставлять, отношения дружеские вполне могли перерасти во что-то большее.

Мучился неделю, но всё же решился. Разместил объявление в местной газете о продаже квартиры. С этим сложно оказалось. Кризис, продажи недвижимости упали. Но на «однушку» Никиты покупатель всё же нашёлся. Пришёл мужик в возрасте, посмотрел, вздохнул.

– Дочке беру. С мебелью отдашь? За неё сто тысяч даю.

Мебель стоила больше, только на одной кухне гарнитур и холодильник на столько потянут. Но согласился. Мебель продавать долго и муторно. Ударили по рукам. Договорились оформить документы, а Никита съедет через неделю после формальностей.

Теперь всё время после работы Никита личные вещи собирал. Кое-что выкинуть пришлось, вроде потрёпанных джинсов. В них он на шашлыки ездил, а в столице не предвиделось. В итоге вещей на два больших чемодана и спортивную сумку набралось. Хотел в гостиницу перебраться, да Вероника предложила пожить у неё.

– Вы нас совсем не стесните, у нас две комнаты.

Перебрался. Надо перетерпеть две недели, ибо главный врач больницы упёрся.

– Где я тебе замену быстро найду?

Завотделением, Сергей Владимирович, головой покачал.

– Зря ты затеялся. Москва приезжих не любит, относится, как мачеха, будешь всё время на вторых ролях, на крючках стоять.

Но Никита решил не отступать. Мосты сожжены, квартира продана. Да и в конце концов какие его годы? Тридцатник только, самое время. Позже осваиваться тяжелее, к тому же семьёй обзаведётся, тогда всё, прикипит к насиженному месту.

– Не получится если, назад примете?

– Не исключаешь? Это правильно. Возьмём, конечно. Ты же у нас сразу после института начал, на моих глазах рос, как специалист.

Когда получил на руки трудовую книжку, устроил небольшие посиделки в кафе с сослуживцами. Утром отзвонился Артёму Витальевичу, остаётся ли в силе приглашение.

– Заждался уже, подумал – отказался. Жду.

Никита на поезд, успев утром попрощаться с Вероникой и Андреем. Тридцать пять часов и он уже на перроне московского вокзала. Такси взял, куда же с двумя чемоданами и сумкой в метро? Адрес клиники назвал. На входе знакомый охранник, поздоровался уважительно. Вещи Никита в комнате секретаря оставил, постучав, вошёл.

– Долгонько! – поднялся из-за стола Артём Витальевич.

– Как получилось. Пока квартиру продал, уволился.

– Все концы обрубил, без возврата?

– Выходит – так.

– Это правильно, если запасной аэродром не оставил, значит – всерьёз. Я после звонка квартиру съёмную нашел. Однокомнатная, но меблирована, а главное – пешком до клиники пятнадцать минут.

– Спасибо, тронут.

Для Москвы, с её расстояниями, лучше не придумать, к транспорту не привязан.

– Поехали, покажу. А с утра оформляйся, ты не дежурант отныне, а полноценный сотрудник.

Артём Витальевич подвёз на своей машине, сумку поднёс, пока Никита с чемоданами пыхтел.

– Заходи, осмотрись, как?

Никита прошёлся. Всё необходимое было. Диван, стенка, телевизор, в ванной стиральная машина.

– Нормально.

– Расчёт с хозяином первого числа. За коммунальные платежи сам.

Артём Витальевич в клинику вернулся. Никита чемоданы освобождать стал. Пусть вещи отвисятся в шкафу. Сразу после разборки из дома вышел. Надо узнать, где магазины. Обнаружил два по соседству, а ещё небольшое кафе, где перекусил. Уже вернувшись, позвонил Веронике, сказал, что доехал благополучно. Поболтали немного. Потом Никита проверил все шкафы и тумбочки, обнаружил утюг. Уже хорошо, погладил рубашки, брюки. Не любил, когда люди выглядят неопрятно. Наличность пересчитал. Деньги от продажи квартиры на счёте банковском, с крупными суммами при себе путешествовать рискованно. Посмотрел новости да спать улёгся рано. А с утра уже в клинике. Заявление написал, после подписи главным врачом в кадры отнёс. Со всех документов ксерокопии сняли. Кадровичка головой покачала.

– Непорядок, регистрации нет.

И взялась за телефон, главному врачу сообщать. Вопрос был решён быстро. Артём Витальевич знакомому позвонил, что служил начальником паспортного стола. Правда, сейчас отдел назывался паспортно-визовой службой, но сути это не меняло. Ещё один звонок хозяину квартиры.

– Всё сладилось. Через два часа встречаетесь в паспортном столе. Запиши его телефон, вы-то друг друга в лицо не знаете.

Конечно, регистрацию не получить без согласия хозяина квартиры и домовой книги. Встретился Никита с владельцем своей однушки, постучал в кабинет начальника и уже через полчаса выходил со штампом в паспорте.

Знакомства – великая вещь!

В общем, весь день на беготню с документами ушёл, и к работе приступил назавтра. В хирургии свой заведующий – Олег Фролович. Дядька пожилой, как понял Никита позже – очень осторожный. Где Никита уже на операцию пошёл бы, предпочитал выждать, понаблюдать. Возраст предпенсионный, явно не хотел рисковать, спокойно досидеть. Только почему его в клинику взяли? Объяснение нашлось значительно позже, месяца через три, один из врачей клиники рассказал под большим секретом. Оказалось – племянник у него в мэрии не на последних ролях. Клинике хорошо – проверок мало, а работают пусть молодые. Почти везде так, к сожалению. За несколько дней Никита персонал узнал, к операциям приступил. Первую делал под наблюдением завотделением, тот на вторых ролях, ассистентом. Посмотрел, одобрил.

– Работай.

Мастерство хирурга видно по мелочам – как разрез делает, шьёт. Тут Никита фору многим дать мог. Не потому, что талант врождённый, такой у художника мог быть, у поэта. Ещё на последних курсах института тренировался. Брал в общежитие использованные в отделении перчатки, делал разрезы на двух соседних пальцах резиновых и сшивал. А проверял, заполняя водой из-под крана. Подсачивается вода – дефект в работе. И сосуд потом будет кровить или кишка содержимое пропускать, что перитонитом кончится. Не один месяц потратил, а уж сколько перчаток испортил! Но шить научился мастерски, как и перевязывать сосуды. Со стороны кажется – легко. А в глубине раны, да действуя длинными иглодержателями, очень непросто. Любое мастерство, в любой работе, это прежде всего тренировки, долгий и упорный труд.

На плановых операциях ассистировал – вторым или третьим номером, поскольку пациенты просили хирургов именитых – не меньше, чем профессор или доктор наук. Никита не роптал, не высказывал недовольства. Постоять за одним операционным столом рядом с мастером, профессионалом, это не только честь, но и учёба. Практические навыки впитывал, как губка воду. Но и похвалы удостаивался. После операции один из именитых сказал Никите, когда размывались.

– Ох, и зол ты, батенька, узел вязать! Я не успею пересечь, как ты уже лигатуру подвёл и перевязал.

Ни одни курсы усовершенствования таких знаний не дадут. Там больше со стороны смотришь, а здесь участвуешь. Разные первые лица операционной бригады, разные подходы к операции. Никита смотрел, сравнивал, выводы делал. Причём не только чисто на хирургических операциях стоял, а и на урологических. Трансуретральные резекции при аденоме простаты. Сначала смотрел, учился, потом ему дозволили какую-то часть операции исполнить, под приглядом, конечно. Хороший врач секреты не таит, передаёт навыки более молодому, лишь бы на пользу пациенту.

За три месяца освоился, персонал узнал, со многими заведующими отделениями, кафедрами хирургического профиля медицинских вузов познакомился.

В бытовом плане вёл себя скромно, деньги не транжирил, помнил – свою квартиру покупать надо. А только цены на жильё, даже на вторичном рынке, кусачие. За деньги, вырученные от продажи своей «однушки», в столице можно только кухню купить, ну, может быть, ещё с ванной.

В один из дней к Артёму Витальевичу обратился с просьбой подсказать надёжного риелтора.

– Есть такие конторы, мы с ними работали, нареканий нет. Записывай, я диктую.

Главврач в записной книжке три конторы нашёл, продиктовал телефоны и адрес.

– Квартиру думаешь купить?

– Не накопил ещё, но цены узнать надо.

– Правильно. Ты деньги в рублях хранишь?

– А других у меня нет.

– Переведи в валюту, причём не тяни.

Никита совета послушался. Артём Витальевич с чиновниками общается, бизнесменами, да не лавочниками. У них нос по ветру, знания есть и интуиция. Деньги с книжки снял, открыл валютный счёт.

Как позже оказалось, причём уже через месяц, не прогадал. Рубль почти вдвое упал к доллару и евро. А Никита не потерял ничего, в отличие от большинства граждан, а выиграл.

На носу новогодние праздники, самые любимые ещё с детства. Все чуда ждут. Апельсинами пахнет, ёлкой. А ещё Дед Мороз с подарками. Когда подрос, понял – родители подарки под ёлку подкладывали. А всё равно праздник едва ли не лучший, добрый. Лучше только День рождения.

Приготовился, водочки купил, в морозильник сунул, закуску, причём не из каждодневных – солёного лосося, красной икры, мяса отборного на рынке купил на отбивные. Еда в кафе приедалась, хотелось домашних харчей. Народ вовсю ёлки несёт с ёлочных базаров, полные пакеты со снедью. А он один, тоскливо.

Набрал номер телефона риелторского бюро, сказал, что хочет купить однокомнатную квартиру.

– В новостройке? – уточнили в бюро.

– Не потяну, – честно ответил Никита.

– Если вторичный рынок, какой район интересует?

– Мне бы подешевле.

– Хрущевку?

– Нет.

Риелтор начал перечислять районы и цены. Никита вздохнул. Суммы пока для него большие. Надо подкопить.

– Извините, я попозже позвоню, когда готов буду.

Перед праздниками Артём Витальевич собрал сотрудников. Некоторым премии в конвертике вручил.

– Фирма в честь праздника делает фуршет. На первое и второе января дежурство по графику, а третьего прошу всех на работу.

– Так выходные же, десять дней, – сказал кто-то.

– Можете отдыхать, но зарплату получите соответствующую.

Ропот стих, терять треть зарплаты никому не хотелось, учреждение не бюджетное, как потопаешь, так и полопаешь. Никите дежурство выпало на второе января, уже повезло. Самое паскудное дежурство в муниципальных больницах, это первое января. Новогоднюю ночь даже тяжелобольные стараются провести дома.

А первого января наплыв – отравившиеся, избитые в пьяных ссорах, с травмами при падениях, с обострившимися хроническими болезнями после излишеств. А у дежурантов состояние тяжёлое после бессонной ночи.

Артём Витальевич попросил всех перейти в актовый зал. Обычно здесь проводились планёрки, торжественные собрания или чествования отличившихся. А теперь все стулья у стенки, в центре длинный стол. Выпивка на выбор – водка, коньяк, шампанское. И закуска неплохая, но без горячих блюд. Выпили, закусили, пожелав фирме и себе, любимым, процветания. Как-то быстро разошлись. Перед праздником у всех забот полно. Никита шёл на квартиру, быстро, по-зимнему, темнело. В одном из домов окна шторами не задернуты, мелькали люди, доносилась через открытую форточку музыка. Никита постоял, позавидовал. Может, зря он сорвался с места. По праздникам собирались компанией у Лёшки или Бахметьева, травматолога.

Город для него пока чужой и знакомыми, друзьями не обзавёлся. Чем старше, тем труднее сойтись, притереться характерами. Друзей надо смолоду заводить. Никита поднялся на этаж, включил телевизор. Под звуки концерта приготовил закуски. Отбивные запахом одуряющим исходили. Но сдержался, до Нового года ещё шесть часов. Ближе к девяти вечера пошли звонки от знакомых, Лёшка Троян, Сашка Бахметьев, потом родня. Сам позвонил Веронике, поздравил. За полчаса до боя курантов звонки стихли. Понятное дело, все за стол уселись, провожают прошедший год. Никита водки из запотевшей бутылки налил, вспомнил всё хорошее, что в прошедшем году с ним произошло. Оказалось – немало. Учёба, смена работы, каждый день почти что-то новое узнавал, рос как профессионал. Перемен много и все пока со знаком «плюс». По телевизору Путин выступать стал, до Нового года пять минут. Выпил за старый год, закусил, быстро рюмку наполнил. А уже куранты бьют. Опрокинул рюмочку. Ох, хорошо! За закуски взялся. Скучно одному. И выпивка есть и закуска, а нет ощущения праздника, веселья. Общения не хватает, физического тепла. Для россиянина, какой бы национальности он ни был, непривычно. Может, на Западе это в порядке вещей. А в России размах любят, добрую компанию, выпить, потанцевать, попеть. Хотя многое изменилось. Молодёжь уже не очень поёт и не танцует. Вроде разница между ним, тридцатилетним, с подрастающим поколением, кому двадцать, невелика. А на деле – пропасть. Куда ближе ему сорокалетние, гораздые работать и отдыхать. Никита улыбнулся. Брюзжать стал, как старик.

Глава 4 Своя квартира

За окнами сделалось шумно. Народ, выпив по рюмке за Новый год, высыпал на улицу. Взлетали ракеты, хлопали петарды. Кое-кто пытался запеть. И что интересно, не новомодные пели, а старые песни, вроде «Ой, мороз, мороз, не морозь меня…»

Накинув куртку, выбежал на улицу и Никита, всё же с народом веселее. Его тут же обнял поддатый мужичок в дублёнке, заорал:

– С Новым годом!

И сунул бутылку водки в руку.

– Выпей со мной. Или побрезгуешь?

Никита отхлебнул из горлышка, вернул бутылку.

– Молодец, наш человек!

Люди вокруг веселились – дурачились, бросались снежками, смеялись. Потом как-то сразу потянулись в дом – есть и пить. Давешний незнакомец схватил Никиту за рукав.

– Один? Идём в нашу компанию!

– Я не уверен, что это удобно. Не знаю никого, удобно ли?

– Ха! Неудобно штаны через голову снимать. Пошли, я хозяин, меня-то ты знаешь? Кстати, меня Андреем звать.

– Никита.

– Видишь, уже знакомы.

А с крыльца уже кричали гости Андрея:

– Андрей, ты что там застрял? Мы уже замёрзли, требуем продолжения!

Никита сопротивляться не стал. Новый год – праздник особый, когда можно поздравить незнакомца или попасть в новую для себя компанию. Квартира Андрея оказалась в этом же подъезде, только тремя этажами выше – огромная, трёхкомнатная. И большой стол ломился от бутылок и яств. Чувствовалось, что хозяин человек хлебосольный и не бедный.

– Девочки, чистые приборы гостю! – скомандовал Андрей.

Провозгласили тост за наступивший год, выпили, за закуски принялись. И пельмени есть, и рыбные салаты. Никита за пельмени принялся, не чета магазинным.

– О, молодец! Знаешь, как в старину работника нанимали? За стол сажали. Ел хорошо, значит работник хороший. Что-то мне лицо твоё знакомо. Ты не у Федотова работаешь?

– Нет. Иногда встречались у подъезда.

– Тогда за знакомство.

Выпили вдвоём. Вечеринка была уже в той стадии, когда все разбились по группкам, по интересам. Потом стали танцевать под телевизор, петь под караоке. Ближе к утру некоторые стали расходиться, а кто был не в состоянии, уснули – на диване и даже на полу.

– Андрей, спасибо за компанию, я пойду. Гости твои уже устали.

– Лады. Но чтобы завтра, тьфу, уже сегодня, пришёл снова. В компании веселее, да и закуски вон сколько.

Дома, едва разделся, уснул сразу. Ночь бессонная да выпивка сказывались. Думал – выспится от души. Не тут-то было. Уже в два часа дня в дверь стали стучать и звонить.

– Господи, пожар, что ли?

Никита, как был в трусах, открыл дверь. На площадке стоял Андрей, пьяненький. Его поддерживала крашеная блондинка.

– Ты же обещал прийти? Обещания выполнять надо.

– Спал.

– Через пять минут ждём.

Блондинка мазнула взглядом по фигуре Никиты. Он не занимался бодибилдингом, не ходил в спортзал, природа наградила его стройным подтянутым телом. Никита умылся, оделся. Поднялся по лестнице. Гулянка в разгаре была. Никите налили «штрафную». Он выпил, после вчерашних возлияний водка подействовала быстро. Закусили, потанцевали. Разлили выпивку. Никита пить не стал. Андрей заметил.

– Почему от коллектива отрываешься?

– Мне на работу завтра.

– Какие проблемы? Выгонят, я тебя к себе возьму. Ты парень хороший.

– А что за фирма?

– Автомобилями торгуем, новыми. И все, кто за столом, там работают.

– Спасибо, у меня специальность другая, я врач.

– Понял, ему не наливать. А кто по специальности?

– Хирург.

Прислушивающаяся к разговору блондинка сразу пошла в атаку.

– Доктор, у меня вот здесь болит. Вы должны меня немедленно осмотреть.

– Пить меньше надо, – осадил её Андрей.

– Осмотрите, а то я умереть могу. Вы же давали клятву… ну этого… как его… Аристотеля.

– Гиппократа, – поправил её Никита.

– Во, я так и сказала.

Блондинка явно напрашивалась на знакомство. Почему-то многие женщины уверены, что мужчины любят блондинок. Заблуждение! Блонди любят кавказцы и определённый тип мужчин. А среди остальных они слывут легкомысленными дурочками, пусть и милыми. Погулять, соблазнить и приятно провести время можно. Но брать в жёны дурочку? Увольте! Никита относился к блондинкам равнодушно, не его тип. Кое-как отделался от настырной девушки.

Гости, устав от возлияний, стали расходиться.

– Никита, задержись на минутку, – попросил Андрей.

Когда за последним гостем закрылась дверь, Андрей показал на кресло.

– Вроде не к месту и не ко времени, оба слегка навеселе, но уж коли познакомились, дай совет.

– Слушаю.

– Как пройдусь немного, ноги в икрах болят, спасу нет. Даже останавливаться приходится.

– Куришь?

– Как паровоз! Ещё лет в тринадцать начал, пачка сигарет в день. А какое это имеет отношение к ногам?

– Самое прямое. У тебя проблемы с сосудами. Для начала надо бросить курить, иначе в дальнейшем появятся трофические язвы и ноги придётся ампутировать.

– Пугаешь?

– Абсолютно серьёзно.

Андрей поднялся, смял в кулаке едва начатую пачку сигарет, выбросил в мусорное ведро. Курильщику со стажем бросить тяжело, видимо – допекло.

– Считай, с сегодняшнего дня бросил. Дальше что?

– Запиши телефон, после праздников созвонимся, придёшь в клинику, обследуем, а там видно будет.

– Ноги новые пришьёте? – пошутил Андрей.

– Возможно, заменим участки поражённых сосудов. Ноги мёрзнут?

– Даже летом в тёплых носках. – Поставишь на ноги, новую машину за полцены продам, – пообещал Андрей.

– Ловлю на слове.

Андрей перезвонил через день. Мужчины по врачам ходить не любят, пока не допекло. Видимо, Андрея достало. Договорились на завтра, к тринадцати часам. К этому времени врачи разгружаются от операций, перевязок, писанины.

Никита провёл Андрея по исследованиям – кровь на МНО, на сахар, ультразвуковое исследование сосудов, реовазография. Вердикт был неутешителен – облитерация артерий нижних конечностей, без операции не обойтись. Поговорили в ординаторской.

– Знаешь, Андрей, я не сосудистый хирург. Оборудование сложное нужно, рентген-хирургическое, навык, расходники. Но обещаю в ближайшее время нужного человека найти и договориться.

– Буду ждать.

Андрей ушёл в расстроенных чувствах. Да и кто радуется, узнав о предстоящей операции? У Никиты уже был знакомый из отделения рентгеновской хирургии. Не откладывая в долгий ящик, позвонил, объяснил ситуацию, зачитал заключения.

– Наш пациент. Завтра подъехать сможет?

– В его интересах.

– Платёжеспособен? Мы оперируем при наличии квот, но их выбивать долго и муторно. А за наличку без очереди.

– Заплатит.

– Тогда замётано, жду.

Никита тут же Андрею перезвонил, сообщил номер телефона и имя-отчество хирурга.

– Шустро ты.

– Ситуация у тебя не терпит промедления.

На следующий день Никита закрутился. Поступил экстренный пациент с мезентеральным тромбозом. Оперировал профессор, ассистировал Никита. Состояние тяжёлое, пациент болел несколько дней, вычитал в Интернете похожие симптомы, сам пил лекарства. А в итоге – тромбоз сосудов кишечника, часть которого просто омертвела. Удалить пришлось едва ли не половину тонкого кишечника. Но выполнить операцию, пусть и удачно, это половина дела. Надо ещё выходить после операции. А это уже заботы только Никиты.

Домой ушёл поздно, пока состояние оперированного пациента немного стабилизировалось. Звонить Андрею поздно, лёг спать. Утром снова в клинику, до обеда не присел. Уход за дренажами, промывка, перевязка. Но отошёл пациент. Щёки не розовые, но уже и не пепельно-серые. К обеду об Андрее вспомнил. Как-то нехорошо получается, направил знакомого и не поинтересовался итогом. Набрал номер, Андрей ответил, голос бодрый. Никита поздоровался:

– Как ты?

– В палате. Сегодня прооперировали. Я думал – общий наркоз, отходняк. По одному уколу местного обезболивания, я с хирургом разговаривал во время операции. А послезавтра, если всё хорошо будет, уже выпишут. Представляешь – у меня пальцы на ногах тёплые!

– Я за тебя рад. А ты не хотел, боялся.

– И, правда – боялся. До чего медицина дошла! А всё ругаем!

– Это ты давно в поликлинике в очереди не сидел. Да не в Москве, а где-нибудь на периферии.

– Это да.

– Я вечером перезвоню, я с работы, забот хватает.

Хм, Андрей явно в эйфории был, операцию легко перенёс. Он закончил работу. У хирургов рабочий день шесть часов, правда – вовремя уходить с работы удавалось крайне редко. То перевязку сделать надо, то в палату зайти, проверить, как там послеоперационный пациент, подбодрить. Пациенту страшно. Вырван из обычного окружения, после операции болеет, вокруг чужие люди. Зачастую у персонала лица безразличные. Не потому, что равнодушные, маска это. Больному нельзя показывать чувства, иной раз врачу понятно, что не жилец пациент – рак в последней стадии или другое запущенное заболевание. Но не должен пациент увидеть в глазах врача приговор. Доктор надежду на исцеление вселять должен. Поэтому зайти к пациенту, сказать слова поддержки, приободрить, Никита не считал пустой тратой времени. Вот и сегодня освободился уже в пятом часу. Постоял на крыльце клиники. Позвонить Андрею? А почему самому не проехать? Так и поступил. Как посетитель верхнюю одежду в гардероб сдал, надел бахилы и разовую накидку. Нелепо чувствовать себя посетителем, если отделение хирургическое. У постовой медсестры узнал номер палаты, прошёл. Андрей его удивил. Лежал на кровати, смотрел телевизор. Удивился визиту. Так ли часто родня болезного в больнице навещает, а тут – посторонний человек. Приподнялся на кровати, руку пожал.

– Извини, что лёжа, мне велели сегодня не вставать.

– И ты извини, что передачу не принёс, я с работы сразу сюда.

– Да о чём ты? Не похудею, в отделении с голоду не помрёшь, хотя и не потолстеешь, – хохотнул Андрей.

Ну, раз шутит, уже хорошо. Никита не раз замечал. Если женщина после операции начинает собой заниматься – расчёсывается, макияж наводит, стало быть, на поправку идёт. А если лежит безучастная, дело плохо, жди осложнений. Женщины более живучие, как кошки, не зря они «кошатницы». А мужчины больше «собачники».

Посидели, поговорили с часок. Андрей спохватился.

– Заболтались, ты хоть обедал сегодня?

– Не удалось.

– Тогда иди. Выпишусь, в выходные небольшой пир устрою.

– Тебе лучше от выпивки сейчас отказаться.

– Мне сказали. Но ты-то здоров? Вот и пригубишь за моё здоровье.

– Знаешь поговорку? Кто пьёт за чужое здоровье, теряет своё!

– В первый раз слышу.

Попрощались. Никита домой пошёл. Три квартала пешком – только ноги размять. А вот воздух в Москве тяжёлый, не смог, как в Лондоне или Пекине, но и свежим назвать нельзя. После работы и пешей прогулки аппетит зверский. Сварил вареники с творогом, подумав, ещё и сосиски. Под поздний ужин новости посмотрел.

День проходил за днём. И каждый не похож на предыдущий. Разные пациенты, разные болячки, разные операции. Прошла зима, снег стаял, весной запахло. У весны особый запах – пробуждения природы от спячки, запах надежды. В мае Никита деньги посчитал. Если сложить с теми, что за свою квартиру выручил, однушку купить можно. Не в центре, в престижном районе, со вторичного рынка, но и не на окраине или за МКАДом.

Созвонился с риелтором, телефон которого давал Артём Витальевич, договорились о встрече. Уже полгода, как рубль по отношению к доллару упал вдвое, продажи жилья резко упали.

Риелтор опросил Никиту, какое жильё он хочет? И предложил два десятка вариантов. Все со вторичного рынка, зато не новостройки на окраинах. Никита определился с ценой, остановился на четырёх вариантах.

– Хотите посмотреть? – предложил риелтор.

– А можно?

– В обязательном порядке. Не собираетесь же Вы покупать жильё, как кота в мешке? Ключи у меня есть, машина у подъезда. Едем.

Риелтор в покупателе заинтересован, свой процент имеет. Объехали все предложенные варианты, ухлопав полдня. Зато Никита определился.

– Беру ту, что в девятиэтажке. Можно часть оплаты в валюте отдать?

– Вообще прекрасно, Вы на конвертации потеряете, а продавец только рад будет.

Составили договор, все хлопоты с регистрационной палатой риелтор брал на себя. Через месяц Никита получил документы на квартиру и ключи. Иметь своё жильё, а не съёмное всегда хорошо, а в Москве подавно, уж очень накладно платить за аренду съёмной квартиры. Никита прописался, но с переездом не спешил. Денег после столь крупной покупки не осталось, а как жить в абсолютно пустой квартире? Ни дивана, ни шкафа, ни холодильника, даже стола нет. Решил ещё месяц-два на съёмной пожить. Приобретённое жильё было в хорошем состоянии, ремонта не требовало. На полу ламинат, пластиковые окна, не новая, но свежая сантехника. Вот замки на входной двери поменял сразу. После работы заходил в мебельные магазины, присматривался. Цены на приличную мебель кусались. Понял – на съёмной квартире придётся пожить не месяц, а возможно, и не два.

Разговорился как-то с Андреем, с которым стали приятелями.

– Бытовую технику сам купишь. А квартиру обставить мебелью – дизайнер нужен, чтобы в одном ключе. Дать телефон?

– Давай.

Если услуги окажутся дорогими, можно отказаться или вернуться попозже, когда денег поднакопит. Сам начал составлять список, прикинул по стоимости, вышло много. Всё сразу не осилить, иначе ещё полгода придётся на съёмной квартире жить. Решил обустраиваться по частям, сначала кухню – гарнитур, холодильник, СВЧ-печь, кофеварка, посуда, стол и табуретки.

На следующую зарплату, отложив деньги за аренду и проживание, отправился в магазин. Денег хватило на гарнитур, в самый раз по размеру, и холодильник, довольно большой, но не двухстворчатый «американец». Покупки привезли к вечеру, когда он уже измаялся в пустой квартире. Ни присесть, ни телевизор посмотреть. Одна отрада – с лоджии на новые виды посмотреть. Но было, было удовлетворение, тихая радость от покупки. Купить жильё в Москве, это ли не мечта многих? Мала квартира, одна комната, но Никита верил, это только начало. В молодости всегда веришь в лучшее будущее, живёшь надеждами. Потом вдруг оказывается, что лучшая часть жизни уже позади. И были это институтские годы весёлые, беззаботные. Нет, экзамены были и от сессий в дрожь бросало. Но не было тяжкого бремени ответственности за жизнь другого человека, которая давит на плечи чугунной плитой.

И ещё два месяца пришлось жить на арендованной квартире, пока набралась нужная сумма. Сразу купил корпусную мебель и диван. Уложился почти тютелька в тютельку. Грузчики мебель привезли, расставили. А многого не хватает – стульев, телевизора. Всё же плюнул, съехал со съёмной квартиры. Месяц можно прожить и так. Главное – есть на чём спать. В свободное время составил список необходимого и приуныл. Кроме телевизора и стульев или кресел нужно постельное бельё, подушки, посуда, пылесос и масса всего другого.

Позвонил Веронике, хотелось похвастать покупками. Поговорили, узнал новости.

– Андрей как?

– В третий класс перешёл, сейчас на каникулах.

– Плохо, что сейчас пионерских лагерей нет, чего ему на улице болтаться? А сама?

– Второй день в отпуске.

– А приезжайте ко мне. На обратную дорогу деньги дам, харчи за мой счёт, спать есть где.

– Шутите?

– Серьёзно. Купите билеты, сообщите дату и номер поезда, встречу.

– Даже не знаю.

Чувствовалось – колебалась Вероника. И хотелось, и побаивалась. Денег не хватало или в Никите сомневалась? Вроде знала его, не сексуальный маньяк, не мошенник. Да и что у нее брать? Единственная ценность – квартира.

– Хорошо, я подумаю. До свидания.

У женщин такая фраза равносильна отказу, только в неопределённой форме. Ну, насильно мил не будешь, баба с возу – кобыле легче. А на третий день звонок вечером.

– Никита Алексеевич, я билеты купила.

– Отлично, я думал – не приедете. Диктуйте дату прибытия и вагон.

Поезд оказался Кисловодск – Москва, один из поездов, не идущих через Украину, ставшую к россиянам недружелюбной.

Никита порадовался, что завтра зарплата. А то нелепо получилось бы. В день приезда фруктов купил, букет цветов. Сам, как многие мужчины, к цветам равнодушен был, предпочитал видеть их на клумбе. Но женщинам такие знаки внимания нравятся. Поезд удобно приходил, в субботу, день для Никиты нерабочий. Встретил на перроне, букет преподнёс, Андрея приобнял.

– Сначала ко мне, потом обедать.

Вещей у гостей немного – спортивная сумка. Вероника с сыном квартиру Никиты осмотрели, одобрили. Вероника по стенке горки рукой провела.

– Новое всё.

– Телевизора нет, – огорчился Андрей.

– Не успел ещё купить, но к твоему следующему приезду будет, обещаю. Телевизор дома посмотришь, а у меня в гостях город смотреть будете. Идём кушать. Проголодались?

– А то! – опередил Веронику сын.

Никита отвёл гостей в кафе неподалёку. Когда сели, официант меню принёс.

– Каждый выбирает, что хочет – попросил Никита.

– Пиццу хочу, – сразу заявил Андрей. А то говорят – пицца, а я не пробовал.

– Пусть будет так.

Никита мясную запеканку под сметаной взял, вина красного себе и Веронике. Женщина скромно заказала – солянку и салат. Поев, Никита расплатился.

– А теперь на метро. Андрей, ездил когда-нибудь?

– Сами знаете, дядя Никита, у нас в городе метро нет.

Андрею уж очень эскалатор понравился. Из метро на Красную площадь. У всех россиян пунктик, если на Красной площади не был, значит, столицу не видел.

Походили, собор Василия Блаженного обошли, памятник Минину и Пожарскому осмотрели. Ещё в Исторический музей, где бродили до закрытия. На квартиру пришли усталые, но довольные.

– Куда завтра? Пожелания есть?

– Мне бы в Оружейную палату или просто в Кремль. Царь-пушку глянуть, Царь-колокол.

– Можно.

– А мне бы в зоопарк, – попросил Андрей.

– В один день совместить сложно, – покачал головой Никита.

В Кремль попасть или в Оружейную палату, очередь за билетами отстоять надо. Взрослым там интересно, но Андрея вряд ли прельстят золотые изделия. А Царь-пушка или развод караула Президентского полка – вполне.

Так и получилось. Купили билеты в Кремль, народ собрался. Развод караула один раз в день. Андрей глаз не отводил от коней, от слаженных действий солдат, одетых в яркую, необычную униформу.

– Здорово! – оценил он.

Потом осматривали и Царь-колокол, и Царь-пушку, Кремлёвские дворцы и соборы.

– Если с перекусом потерпите, успеем в зоопарк, – предложил Никита.

Успели, целых три часа Андрей бегал от вольера к вольеру.

– Тигр! Настоящий! – восхищался мальчуган. – Ой! Посмотрите на попугаев! Какие красивые!

Едва увели, когда зоопарк закрываться стал. Выходной день, вечер, кафе забиты. Да и вечером с ребёнком в кафе, где обстановка не детская, как-то претило.

– Давайте дома поужинаем. У меня в холодильнике харчей много.

В четыре руки – Никита и Вероника быстро приготовили. Сели есть, а у Андрея рот не закрывается. Не столько ест, сколько впечатлениями о зоопарке делится.

– Пойду в школу, всем расскажу! Обзавидуются!

После ужина Андрей уснул моментально. Никита сказал Веронике:

– Можете завтра спать, хоть до обеда. Покушать найдёте в холодильнике. Мне завтра на работу, постараюсь освободиться пораньше. Куда-нибудь сходим.

Никита решил отработать день, взять четыре дня в счет отпуска или за свой счёт. Гости ненадолго приехали, надо успеть им показать знаковые места, чтобы память была.

С утра к Артёму Витальевичу пошёл, с трудом уговорил дать четыре дня, да и то в счёт отпуска.

– Никита Алексеевич, без ножа режешь! – провёл ладонью по горлу главврач.

Но подписал. Тяжёлых пациентов не было и всё шло своим чередом. Но, как часто бывает, к концу дня привезли на «Скорой» экстренного пациента. С ним жена.

– Схватило резко, согнулся, за живот держится.

Никита осмотрел, сделали по cito анализы. Прободная язва, оперировать срочно надо. Никита попросил документы подписать на оперативное вмешательство. На операцию встал ведущим хирургом, вторым – ординатор Павел Никифорович. Наркоз, вошли в брюшную полость. Диагноз подтвердился, перфорацию ушили. Небольшая осечка вышла. Никита, когда шил, уколол иглой палец. Досадное недоразумение, иногда бывает. Тут же перчатку сменил. Операция завершилась, пациента в палату на каталке привезли. Никита ещё пару часов в отделении провёл. Понаблюдать надо – как пациент из наркоза выйдет, да не случится ли осложнений? Обговорили с Павлом Никифоровичем дальнейшее ведение пациента, и Никита с лёгким сердцем покинул отделение.

Следующие четыре дня отпуска и два выходных, субботу и воскресенье, водил гостей по городу. Кое-что и сам посещал впервые, например усадьбу Архангельское или музей восковых фигур в Сокольниках. Где-то раньше был, как в Историческом музее. Время пролетело быстро. В воскресенье вечером посадил гостей на поезд.

– Понравилось?

– Мне очень, – ответил Андрей. – А можно ещё приехать?

– Запросто. Например, на зимних каникулах.

– Здорово!

В понедельник на работу. За почти неделю отсутствия многие пациенты отделение покинули, но появились новые. Надо ознакомиться с историями болезней. А вот и Шестаков, которого оперировал в последний рабочий день. Начал листать историю болезни, дошёл до анализов. Обычно они приклеены в конце. Кровь, моча, флюорография, биохимия. И вдруг – положительный серотест на ВИЧ. Никита замер, его холодный пот пробил. Сразу вспомнил, как иголкой палец уколол. Ситуация нелепая и страшная. Сам пациент при приёме в отделение не сказал ничего, не до того было, промолчала жена. Или не знал ничего? На наркомана не похож, у тех вены исколоты, сразу подозрение вызывают. Да и входил в наркоз обычно. У наркоманов вечно проблемы, то дозу увеличивать надо, то другой препарат применять. Сам направился в лабораторию.

– Здравствуйте, девочки!

– Давно не видели, Никита Алексеевич! Добрый день! По какому поводу?

– Шестаков интересует.

– А, положительный на ВИЧ?

– Именно. Повторную проверку делали? Вдруг ошибка?

– Обижаете. И кровь на исследование повторно забирали и дублировали. А позавчера отправили его кровь в СПИД-центр.

– Когда ответ будет?

– Завтра.

– Поставьте меня в известность, пожалуйста.

– Непременно.

Никита вернулся в отделение. Скорее всего, диагноз подтвердится. Господи, почему именно на Шестакове иголкой палец уколол? Господи, за что? Только жизнь к лучшему меняться стала и вдруг такой сюрприз. Заразился или нет? Сейчас анализ сдавать бесполезно, в любом случае инкубационный период, и пробы ничего не покажут.

В ординаторскую зашёл Павел Никифорович.

– День добрый, Никита Алексеевич, что-то случилось? На Вас лица нет.

– Да нет, по работе всё нормально.

Павел Никифорович стал брать истории болезней, докладывать по ведению каждого. А Никита слушал, да не слышал. Оглушён был анализами Шестакова, в шоке пребывал. С ВИЧ-инфицированным пациентом он столкнулся впервые. И ладно бы – дистанционно, ведь палец уколол. Если заболеет, крах всех надежд. Конечно, СПИД можно остановить, принимая лекарство, но вылечиться на данном развитии медицины невозможно. Раньше он считал, что болезнь сия – удел опустившихся личностей – бомжей, наркоманов, проституток. А Шестаков фирму возглавляет, бизнесмен. Очнулся Никита, когда Павел Никифорович его повторно окликнул.

– С Вами всё в порядке?

– Да. Просто дома некоторые неурядицы.

Взял себя в руки, все пояснения ординатора выслушал, в детали вникал. Когда Павел Никифорович вышел, снова задумался. О ВИЧ-инфекции он знал мало. Немного больше обывателя, но он хирург, а СПИД по ведомству инфекционистов проходит. Не интересовался никогда, считал – не коснётся его эта беда, он не из группы риска. А выходит – зря! Кое-как отработал день, придя домой, включил ноутбук. Главное – узнать инкубационный период, после которого можно сдавать анализы. Причём не в своей клинике, огласки он не хотел. Если окажется болен, обязан поставить главного врача в известность. Обычный человек с таким диагнозом руководителя предприятия предупреждать не обязан. Но он оперирующий хирург, по приказу Минздрава сообщить руководству должен. Скорее всего, если ВИЧ-тест будет положительным, от операций отстранят. Тогда крах любимой работе. Из клиники попросят уйти по собственному желанию. Кому в клинике нужен неоперирующий хирург? Только в поликлинике, если ещё возьмут. Это как лётчик, которому по состоянию здоровья запретили полёты. Фактически – запрет на профессию. От таких мыслей Никита аж застонал. Крах всего, чего добился из-за случайности, что может быть нелепее?

На ноутбуке сразу много сайтов высветилось. Не открывая ни один из них, подошёл к холодильнику, достал бутылку водки, прямо из горлышка сделал несколько крупных глотков, не почувствовав вкуса.

Нашёл адрес лаборатории, где анонимные анализы можно сдать. А главное, перескакав кучу сайтов, все по инкубационному периоду и о видах анализов. Для начала, через 21 день от момента предполагаемого заражения – иммуноферментный анализ. Но у большинства заболевших ИФА срабатывает через три месяца, а у некоторых и через год. Всё зависит от состояния иммунной системы человека и серотипа вируса, коих четыре. А ещё можно сделать иммунный блоттинг или ПЦР-диагностику.

Никите страшно стало. В хирурги люди со слабой психикой не идут. В этой профессии нужны, кроме знаний, крепкие нервы, способность быстро принимать адекватные решения, ведь по ходу операции могут возникнуть внезапные осложнения, например кровотечение. А ещё смелость и решительность. Не просто брать на себя ответственность за жизнь и здоровье доверившегося тебе пациента. Испытывал ли он раньше страх? А как же! Но за исход операции, за чужую жизнь. А теперь нависла угроза над своей жизнью, над потерей любимой профессии. Хуже всего – ничего предпринять невозможно, необходимо набраться терпения и ждать. Хуже ситуацию не придумать. Ждать, когда от тебя ничего не зависит.

Поразмыслив, решил не дёргаться. Но это легко сказать, а сделать? На работу ходил, операции делал, но вдохновение ушло, как будто на плечи чугунную плиту положили, придавив к земле. Есть стал плохо, аппетит пропал. В иные дни ловил себя вечером на мысли, что не помнит – ел ли сегодня вообще? Заставлял себя позавтракать хотя бы. Но через две недели Павел Никифорович заметил.

– Никита Алексеевич, у Вас ничего не случилось? Я личные дела имею в виду.

– А что такое? – не сразу понял Никита.

– Похудели Вы, рабочий костюм болтается, как на вешалке. Если заболели, давайте обследуемся.

– Тьфу, тьфу, здоров пока.

– Ваше дело.

Неприятно в свой адрес такое слышать, всё же впал в депрессию, хотя раньше считал, это удел слабых. С трудом выдержал три недели и после работы поехал в лабораторию при СПИД-центре. Вышел из метро, пешочком прошёлся, а у входа остановился. Не несли ноги, робость одолела, хотя раньше за собой не замечал подобной слабости. Не зря в Библии пишется – слаб человек. Но там применительно к грехам. Он же за собой грехов не знал, по крайней мере, в последнее время. Не завидовал никому, пакости не устраивал, не воровал. Единственно – в уныние впал, что одним из десяти грехов считалось. Постояв, хотел даже уйти, но пересилил себя. Сдал анализы, получив номер. По нему на следующий день результат узнал – отрицательный. Получил некоторое облегчение. Но все пока шатко, вот если через три месяца, а потом через год результат будет таким же, можно будет радоваться. На обратном пути церковь увидел, зашёл. Купив свечку, постоял перед иконой Святого Пантелеймона – покровителя болящих. Молитв не знал, своими словами попросил заступничества святого. В церкви атмосфера особая, намоленная. На душе спокойнее стало. В квартирку свою вернулся уже с другим настроением, поел плотно, чего не делал уже три недели, новости по ноутбуку почитал. Отметил про себя, что пора телевизором обзавестись, тем более зарплата завтра будет. Первый раз за три недели спал спокойно, без сновидений и утром проснулся бодрым, как обычно было до нелепого происшествия.

Рабочий день начался с приятностей. Сначала пригласили получить зарплату. Очень вовремя, потому что денег оставалось совсем немного. Приезд Вероники с сыном заметно ударил по кошельку. А ещё надо было обставлять квартиру, а то больше похожа она на комнату в общежитии или казарму – ни комфорта, ни уюта. Немного позже главная медсестра привела в отделение девушку.

– Будет работать у вас в отделении постовой медсестрой, прошу любить и жаловать.

Если медсестра толковая, это подспорье в работе лечащего врача. И назначения выполнит четко, и первые признаки осложнения заметит, и врачу доложит. Судя по внешнему виду – лет двадцать пять – семь. Стало быть, опыт есть. Артём Витальевич персонал подбирал с опытом не менее пяти лет, когда практика есть, а амбиции уже ушли.

Заведующий хирургическим отделением сразу же устроил форменный допрос. Где работала раньше, сколько лет, почему ушла? Ответы устроили. Трудилась в реанимации, а там бестолковых не держат, пять лет стажа, а перешла, потому что здесь зарплата выше. Всё логично. В реанимации тяжело, не присядешь, к концу двенадцатичасовой смены вымотан до предела, как выжатая тряпка. А зарплата у медсестер более чем скромная.

– Как звать-то? – спросил заведующий.

– Наталья Иванова.

– На Ивановых Россия держится, – хмыкнул заведующий.

– А главное – имя красивое и редкое, – хохотнул Павел Никифорович.

Фраза была из «Иронии судьбы».

– Хорошо, пара дежурств стажёром, потом самостоятельно. Сейчас познакомлю со старшей сестрой отделения, идёмте.

Завотделением и медсестричка вышли. Никите девушка понравилась, в его вкусе. Служебные романы, какие случались в каждом учреждении или предприятии, не приветствовал, но и не осуждал. Человек сам волен решать, как жить. С мужчинами всё понятно – кобели по жизни, любители новых и острых ощущений. А женщин, идущих на адюльтер, можно только пожалеть. Или одинока и хочется мужского общения, ласки или, если замужем, браком недовольна, тепла от мужа не хватает, заботы.

Никита сразу обратил внимание – не замужем, обручального кольца на пальце нет. Для женщин обручальное кольцо, как для мужчины орден. Сразу окружающим показывает, что успешна, жизнь удалась, добавляет статуса.

Когда новая медсестричка стала работать самостоятельно, приглядывался. К новичкам отношение всегда настороженное. Неизвестно, добросовестен ли работник, как уживается в коллективе, как относится к пациентам. Никита в своей жизни уже встречал разных сотрудников. Была ещё на прежнем месте работы в отделении операционная медсестра. По работе никаких претензий, но не ужилась. Постоянно интриги устраивала, сплетни о сотрудниках распускала. В отделении обстановка напряжённая, нервная сложилась. Завотделением попросил её перевестись в другое отделение. Не зря говорят – одна паршивая овца всю отару испортит.

Но девушка в коллектив влилась. По работе всё в руках горит, исполнительна, и пациенты довольны. Все процедуры с улыбкой выполняет, ласково относится. Никита мелкие знаки внимания оказывать стал. То шоколадку подарит, то безделушку занятную. А через месяц на свидание отважился пригласить. Посидели в кафе, поболтали. Никите интересно было узнать, насколько девушка грамотна. То, что с работой хорошо справляется, ещё не уровень интеллектуального развития. Можно медведя научить на велосипеде кататься, что в цирке с успехом делают. Проводил до дома, Наталья далековато жила, у метро «Петровско-Разумовская». Домой вернулся к полуночи, разделся, улёгся на диван. Завтра выходной, можно отоспаться всласть. Начал припоминать и анализировать прошедшую встречу. В молодости проще, общение на уровне нравится – не нравится. Сейчас, хоть и не стар, тридцатник всего, а поумнел. Не только гормоны и инстинкты руководят, но и мозги включились. Вроде Наталья вела себя достойно, есть о чём поговорить, на выпивку не падка. Но выводы делать рано. Первое свидание – это прощупывание возможной половинки. А женщины – большие актрисы, потому торопиться не стоит. Следующее свидание случилось через две недели, потому что рабочие графики не совпадали. На этот раз Никита домой к себе пригласил. К этому времени уже телевизором обзавёлся, стиральной машиной, паласом на пол. В супермаркете купил марочного крымского вина, баночку красной икры к французскому багету, конфет. Всё же свидание, не встреча двух закадычных друзей, когда можно пить водку, закусывать копчёной колбасой и шпротами, а лучше солёными огурцами. Встретил девушку у метро, как договаривались, до квартиры довёл. Наталья плащ сняла, под ним платье нарядное. А ещё прическу сделала.

– Ты сегодня отлично выглядишь! – не удержался от комплимента Никита.

– Спасибо.

– Ты проходи в комнату. Квартира небольшая, зато своя, недавно купил, ещё не обставил толком.

Наталья с интересом осмотрелась. Следов женского присутствия нет, улыбнулась довольно.

– Никита Алексеевич, можно личный вопрос?

– Для Вас Никита, без отчества, мы не на работе. Давайте вопрос.

– Вы женаты были?

– Никогда. Не судим, детей не имею. Что ещё?

– Вы москвич?

– Уже да. Квартира есть, прописка, работа. А Вы?

– Москвичка в третьем поколении. Замужем не была.

– Можно сказать, познакомились поближе.

Никита быстро собрал на стол.

– Прошу. Вино, коньяк, водка?

– Вино.

Никита налил себе и девушке в бокалы вина.

– Давайте за удачу и знакомство.

Пригубили, закусили. Никита включил телевизор, нашёл музыкальный канал.

– Вам больше отечественная музыка нравится или иностранная?

– Всё равно, только мелодичная. Не люблю джаз, или хэви-метал, или хард-рок.

Потанцевали. Никита попробовал прижать к себе Наталью нежнее, она не отстранилась. Размявшись, всё же не старики сидеть, выпили ещё немного. Наталья села так, что разрез платья открывал бедро. Девушки ничего не делают случайно, хотя со стороны выглядит именно так. Никита живой человек, молодой мужчина, желание взыграло, но сдержал себя. Ещё не прошло три месяца после укола иглой и неизвестно, какие будут анализы. А брать на себя грех, заразить девушку СПИДом, он не хотел. Тогда какая слава будет?

Поболтали, Никита анекдоты рассказал, смешные случаи из практики вспомнил. Время пролетело до ночи быстро. Наталья, как девушка порядочная, поднялась.

– Мне домой пора.

А в глазах вопрос – не предложит ли Никита остаться? Завтра воскресенье, нерабочий день. Но Никита вызвал по телефону такси, оделся, проводил Наталью до машины.

– Сколько за поездку?

Наталья адрес назвала, таксист цену сказал. Никита отсчитал деньги.

– Удачи!

И поцеловал в щёчку. Прошло несколько дней, виделся он с Натальей мимоходом, на работе. В один из дней подошёл к бытовой комнате, где сотрудники могли чаю попить. На ногах кожаные тапочки, в других в хирургического профиля отделениях находиться медперсоналу запрещено. В них ступаешь беззвучно. Дверь в бытовку неплотно прикрыта, узкая щель осталась. Голос Натальи услышал, остановился.

– А он не гей?

– Не замечала таких наклонностей.

Кто же вторая собеседница? Вроде Елена Ивановна, процедурная медсестра.

– Представляешь? Посидели, вина немного выпили, думала, на ночь оставит, а он в такси посадил.

– Денег хоть дал?

– На такси. Вот и думаю, что делать? Если бы безразличен был, не пригласил. Вроде не мальчик.

– Тебе-то он нравится?

– Да как тебе сказать? Мне двадцать пять, замуж пора, рожать. Своё гнездо хочу, с родителями жить надоело.

Никите неудобно стало, вроде как подслушивает. Сроду за ним такого не водилось. Он бы и не слушал, мимо прошёл, но разговор о нём.

С работы домой шёл, размышлял. Похоже, с Натальей ошибся он в выборе. Она ему нравится, а он ей нет. Хорошей семьи не сложится. Ей своё гнездо надо, семью, но о любви ни слова. Конечно, он не был идеалистом с розовыми очками на глазах, но были определённые жизненные установки. Семья – это любовь. Ребёнок должен в любви родительской расти. Прагматичная девушка, всё правильно просчитала. Квартира, пусть пока однушка, есть. Профессия востребована, не офисный планктон, который в одночасье работы может лишиться по сокращению штатов или банкротства фирмы. Зарплата неплохая даже по московским меркам. Не банкир, но уйди Наталья в декрет, вполне обеспечить сможет. Куда ни кинь, везде плюсы. Выходит, если бы не его осторожность и предусмотрительность, так ничего бы не узнал и вляпался.

В следующие недели с Натальей держался ровно, но на свидание не приглашал. Постепенно отношения затухли, перешли в чисто служебные.

Когда минули три месяца от злосчастного укола иглой, повторно сдал анализы, которые дали отрицательный результат. Никита духом воспрянул. Тем более по осени стал соискателем степени кандидата медицинских наук, на кафедре хирургии института повышения квалификации, где год назад проходил курсы. В аспирантуре можно учиться очно, заочно или стать соискателем, как Никита. Такая форма удобна тем, что не надо сдавать экзамены, регулярно посещать вуз. Он прикреплялся к кафедре, под руководством научного руководителя мог собирать материал и писать диссертацию. Большинство соискателей, желающих получить степень кандидата и работающих практическими врачами, так и делают. На очной форме аспирантуры обучаются те, кто в дальнейшем хочет стать преподавателем в вузе. Никита таким желанием не горел. Конечно, учить студентов дело благородное и почётное, но ему нравилась практическая работа. Что может сравниться с тем чувством удовлетворения, когда ставишь пациента на ноги, возвращаешь здоровье?

Для мужчины, если он профессионал по призванию, чувство хорошо выполненной работы очень важно, стимул к дальнейшему росту мастерства, а ещё повышает собственную самооценку.

Стать соискателем на учёную степень фактически принудил главврач Артём Витальевич, но постепенно Никита сам увлёкся. Все вечера после работы систематизировал некоторые данные, делал анализ, выводы. Тему взял не как профессор советовал – армянская болезнь, а гнойные осложнения после хирургического вмешательства. Для постороннего человека тема скучная, даже вызывающая брезгливость. А для хирургов насущная проблема, с которой врачи сталкиваются каждый день. Профессор периодически направлял, подсказывал, а Никите интересно.

За работой в отделении и над диссертацией время летело быстро, незаметно. Вечером раздался телефонный звонок.

– Это Андрей, привет!

– Давно не слышал.

– А как ты квартиру свою купил, так и не пересекались.

– Как ноги?

– Всё хорошо, жалею, что раньше не обратился.

– А сейчас что случилось?

– Как чего? Новый год на носу. Ты не подженился?

– Не успел.

– Смотри, переспеешь. Всё делать надо вовремя. Составишь компанию на Новый год?

– Если приглашаешь, приду. Что с меня требуется? Деньги, водка?

– Принесёшь – не откажусь, но всё есть. Тогда жду тридцать первого, часов в восемь вечера. Старый год проводить надо, а уж потом новый встречать.

Попрощались. Никита задумался. Надо же, год пролетел, как один день. Хотя сколько событий – приятных, вроде покупки квартиры, и не очень, как злосчастный укол иголкой, произошли. А ведь пора бы и в отпуск. Только куда? На старом месте жительства его никто не ждёт, если только Вероника с Андреем. В турпоездку поехать? За границу – визы нет, да и с деньгами напряг. За последние два месяца квартиру обставил – мебель, техника и всё прочее. А на это деньги немалые ушли. Плохое брать не хотел, а качественный товар стоил соответственно. Зато в квартиру теперь и самому зайти приятно и гостей привести не стыдно. Но женской руки не хватало, всяких безделушек, которые уют придают, тепло, некую законченность.

Несколько дней до новогодних праздников пролетели быстро. Горожане ёлки несли, Москва раскрасилась – световые шоу, катки на площадях и в парках. Настроение у людей предновогоднее. Никита задумался. Год он отработал, может, после праздников написать заявление и пойти в отпуск? И поехать в Питер. Был как-то давно и всего три дня, сотой доли не посмотрел, чего хотел. Тем более по телевизору в новостях показывали – новые музеи или выставки открылись, например Петровская акватория. А то жизнь у него однообразно-унылая. Квартира – работа – магазин. Так и жизнь пройдёт мимо. Ночные клубы не для него, для более молодых. Да и как можно полночи тусить, а потом на работу? Голова чумная будет, можно ошибку совершить. Есть что и в Москве посмотреть, так после работы, пока доберёшься, уже и музей или памятное место для посетителей закрывается. Попробовал на выставку Айвазовского сходить, да подошёл, посмотрел на длиннющую очередь и ушёл.

Утром, когда брился, звонок от Андрея.

– Не передумал? Тогда завтра в восемь вечера жду.

– Буду.

Человек никогда не знает, что будет через час или через день. Как говорится – хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Днём в отделение поступила экстренная больная с желудочным кровотечением. Обычно это удел мужчин – язвенников. Анализы плохие, гемоглобин семьдесят, одышка, слабость. Фиброскопия подтвердила диагноз пенетрации язвы и кровотечения. Пошли на операцию. Сначала по плану всё шло. Разрез, вошли в брюшную полость, а там тоже кровь. Осушили электронасосом. Анестезиолог сразу огорошил:

– Давление падает, семьдесят на сорок, отложить бы операцию, покапать кровь, да брюхо уже вскрыто. Дальше оперировать, может быть шок. Объём циркулирующей крови из-за кровопотери низок.

– Группу, резус определили? – спросил Никита.

– А то! Первая, минус.

Если такая кровь у донора, цены ему нет, можно любому человеку переливать. А коли ему нужна кровь, замучаешься донора искать. Первая группа и резус минус редко встречаются.

– В запасах есть?

В любой клинике или больнице, где делаются операции, всегда есть запас крови всех групп. Медсестра вернулась быстро.

– Есть первая, но резус положительный.

У Никиты кровь по параметрам подходит – первая, минус. Можно сделать прямое переливание, это лучше, чем консервированная. Но был приказ Минздрава, запрещающий такие переливания. Жизнь всегда сложнее приказов, всего не предусмотришь. Одна сложность. Женщине сразу большая доза нужна, не менее полулитра, но после такой кровосдачи Никита оперировать будет не в состоянии. Женщины кровопотерю переносят легче, а мужчина после потери может внезапно отключиться, в обморок упасть. Никита анестезиологу:

– Посылайте на станцию переливания за кровью, а пока берите у меня. Группа и резус совпадают.

В операционной в экстренной ситуации не спорят. Никиту уложили на второй стол, в вену вошли, насос подключили. В положении лёжа он не почувствовал ничего, а после кровосдачи попробовал встать, голова закружилась. Ухватился за край стола.

– Вызывайте Павла Никифоровича, пусть операцию завершает.

Никита так и уселся у стола. Медсестра-анестезистка под руку подхватила, вывела в предоперационную, уложила на кушетку.

– Нашатыря дать?

– Побойся бога!

В предоперационную быстрым шагом Павел Никифорович вошёл, начал руки мыть. Потом операционная санитарка стала помогать ему одеваться. Операционное бельё одному трудно одеть, как и перчатки.

– Ты как? – спросил он у Никиты.

– Ничего. Прямое переливание крови сделали. На столе – пенетрация язвы, ушить не успел.

– Я историю болезни перелистать успел, – кивнул ординатор.

И вошёл в операционную. Санитарка Маша принесла горячего сладкого чая. Никита медленно, по глоткам, выпил стакан. Понемногу в голове проясняться стало. Мужчины кровопотерю переносят хуже женщин, врачам это известно. Когда почувствовал, что лучше стало, прошёл в ординаторскую. Через полчаса туда влетел Артём Витальевич.

– Ты что же вытворяешь? Зачем кровь свою переливал?

– Острая кровопотеря, шок на столе, давление упало, оперировать нельзя было, мера вынужденная.

– Я не о том. Собой рисковал. Хорошо – Павел Никифорович на месте, а если бы в другой операционной занят был?

– Виноват.

– Конечно! Перед операцией надо было сразу запасы крови проверить.

– Спешка всё, простите.

– Ладно, посмотрим, чем кончится.

Никита отлежался, почувствовал себя лучше, пошёл в операционную. Не переодевался, шапку только надел.

– Как тут у вас?

– Мышцы уже ушиваем.

Ага, стало быть, операция завершается. Никита к анестезиологу на ушко:

– Как гемодинамика?

– Боюсь сглазить, пока хорошо.

Врачи суеверны не хуже моряков или лётчиков. Только не говорят «крайний случай». Никита в ординаторскую вернулся. Документы заполнять не имеет права, операцию провёл Павел Никифорович, ему и заполнять операционный журнал.

В общем, день коряво прошёл, но без потерь. Пациентка из наркоза адекватно вышла, пульс немного частил, но после таких серьёзных вмешательств так и бывает.

Никита в отделении до темноты оставался, периодически в палату интенсивной терапии заходил. Ушёл из отделения с лёгким сердцем, в интенсивной терапии персонал грамотный, в случае начавшихся проблем сразу дежурного хирурга вызовет.

А следующий день выходной, даже праздничный. Никита выспался. Некоторая слабость ещё ощущалась, но после сытного и неспешного завтрака состояние улучшилось. Повалялся на диване, а после шести часов собираться начал. Бритьё, галстук, костюм отгладил. Негоже праздник, хоть и не официальный, встречать в джинсах. Не зря поговорка есть. Как Новый год встретишь, так его и проведёшь. Вызвал такси, которого ещё долго ждать пришлось. Таксист объяснил:

– Вызовов много. В обычные-то дни на личном транспорте стараются. А нынче вечер и ночь такая – все выпьют, отметят.

У Андрея хлопотали уже две женщины, сервируя стол.

– Никита, помогай, открывай бутылки, они на балконе.

– Есть, командир.

Как по команде в двадцать два часа гости стали дружно собираться. Никита внимание обратил, что состав гостей другой, не как в прошлогодний праздник. Выпили за уходящий год, закусили. Стол был шикарный. Несколько видов салатов, красная рыба и осетровый балык, икра чёрная и красная, маслины, сыр, фрукты. Закуски холодные, а на кухне что-то шкворчало, распространяя аппетитные запахи. Сосед по столу поинтересовался:

– Вы кем Андрею приходитесь?

– Приятель.

– А, я думал из автосалона. А то у меня сигнализация глючит.

– Извините, я по другой части.

– По какой?

Вот же прилип! Никита решил вежливо отшить.

– Санитаром в морге.

Шутка подействовала. Сотрудников этого нужного, но печального заведения за версту обходят, отношение брезгливое. Сосед сразу отодвинул стул, стал общаться с парой по другую сторону. Продал его, причём за три копейки, Андрей. Поднял рюмку с водкой.

– Друзья, хочу предложить тост за моего друга, замечательного врача, Никиту Алексеевича! Долгие ему лета и хороших пациентов!

Все выпили, потом зашушукались. В лицо Никиту не знали. Андрей попросил:

– Никита, встань, покажись людям, видишь – интересно им.

Никита встал на секунду. Неудобно как-то. Не ожидал он от Андрея такого. Сосед сразу к Никите повернулся.

– А что же Вы про санитара из морга в уши мне втирали? Ай-ай-ай, нехорошо. А в какой специальности?

– Хирург.

– О!

Сосед бы развил тему, а времени без десяти двенадцать. Мужчины за столом принялись открывать бутылки с шампанским, себе плеснули в рюмки. Кто водки, кто текилы, кто коньяку. В телевизоре краткая поздравительная речь президента, потом куранты крупным планом. Как только двенадцать бить стало, все загадали желание, дружно выпили. Не успели закусить, за окнами стали пускать фейерверки, пускать ракеты и салюты. Небо озарилось огнями, потом дымом заволокло. Прямо войнушка местного разлива. Дамы накинули пальто, высыпали на лоджию, мужчины во главе с Андреем выбежали на улицу. Андрей и сам установил целую батарею, фитиль поджёг, отбежал. Бах! Бах! Бах! Со стороны – красиво. Изо всех окон, с лоджий и балконов народ любовался зрелищем, кричал «ура!» Редко бывает такое единение, причём радостное. Гости замёрзли, вернулись в квартиру, сразу за стол. Ох, не зря на Руси поговорка родилась – «веселие на Руси есть питие». Но меру знали, все гости люди солидные. Улучив момент, к Никите мужчины подходили. Кто-то визитку просил, другие свою совали. Сосед слева оказался директором турбюро.

– Горящие путёвки есть, за полцены в любое место, звоните.

Никита сразу его на слове поймал.

– Как насчёт Питера?

– На когда?

– Предположительно на середину января. Мне с руководством по отпуску решить надо.

Никита в клинике уже больше года отработал, правда, на неделю отпуск брал, когда летом Вероника с сыном приезжали. В принципе так и завязываются полезные связи. К утру от выпитого, от усталости гости осоловели. Кто-то спать улегся на диване, некоторые вызвали такси и откланялись. Никита отправился к станции метро. Вызванные такси приезжали с большой задержкой, новогодним утром шквал вызовов, гостям не терпелось попасть домой. А сейчас он пробежался по морозцу, взбодрился. На снегу использованные хлопушки, конфетти, бутылки из-под шампанского. Будет дворникам работа. Ввалился в квартиру. Господи, как хорошо-то! Только сейчас в полной мере осознал, как здорово иметь именно свою берлогу – квартиру или дом. Едва раздевшись, улёгся спать. Голова тяжёлая, не столько от выпитого, сколько от бессонной ночи. Наверное, спал бы до вечера, но после полудня пошли звонки. Знакомые и приятели поздравляли с наступившим Новым годом.

Вечером позвонил Артём Витальевич, поздравил с праздником. Никита напрягся, просто так главврач телефонировать не будет, в клинике почти сотня, если не больше, сотрудников.

– Ты как? – поинтересовался главный.

– Уже трезв, сегодня ни-ни.

– Тогда приезжай, желательно быстро.

О, Господи, опять что-то экстренное. Сразу после праздников хирургия, травматология в бюджетных учреждениях здравоохранения заполняются полностью. Кто-то упал и сломал руку, другие получили ожоги или травмы во время запуска фейерверков. Но это епархия травматологов. У хирургов другая напасть. Люди в праздники не соблюдают диету. Знают, что нельзя, но полагают – если немного, то можно. А ещё выпивка. В итоге – зашевелился камень в жёлчном пузыре или обострился застарелый панкреатит. Даже если человек заболел за несколько дней до праздников, всё равно к медикам не обращается. Каждый думает – пересижу дома, праздник-то семейный, попью сам чего-нибудь, что в аптеке посоветуют. В итоге после праздников болезнь уже запущена, зачастую с осложнениями. Поэтому у врачей после Нового года или 8 Марта пациентов с избытком. А уж в день десантника и вовсе перебор. К экстренным вызовам Никита привык, для любого врача дело привычное. Вызвал такси, побриться успел за пару минут, оделся и вышел из подъезда. Домчались быстро. Никита сразу к кабинету Артёма Витальевича.

– А, заходи, садись. Случай маленько неординарный, поэтому язык не распускай.

– Обижаете.

– Я предупредил просто. Криминал, огнестрельное ранение в живот, по документам не проводи.

Вот чёрт! По закону необходимо в таких случаях сразу сообщать в полицию. Те уже будут допытываться – кто, где, когда? Но его дело, как врача, оказать квалифицированную помощь.

– Анестезиолог на месте?

– Дежурная смена, вторым хирургом Левин будет.

– Тогда я пошёл.

– Я буду в кабинете ждать, – предупредил главврач.

Ага, если будет ждать, стало быть, пациент не простой. Никита переоделся, вошёл в операционную. Пациент уже на столе, заинтубирован, под наркозом, Второй хирург тоже готов, как и операционная медсестра. Никита руки обработал, оделся в стерильное бельё.

– Приступаем.

В окне операционной простыни на коже пациента видно небольшое отверстие от пули, причём не кровит почти. Разрез, ушивание сосудов кожи, ещё разрез, уже мышц и брюшины. Ёшкин кот, в брюхе крови полно!

– Группу, резус определили?

– Да, третья положительная.

– Переливайте, кровотечение внутреннее, массивное.

Электронасосом убрали кровь, Никита орган осмотрел. Нижний полюс селезёнки пулей размозжён, вариант один – удалять. Перевязал сосуды, а артерию – двойной лигатурой. Был как-то у Никиты неприятный случай, слава богу – обошлось. Наложил лигатуру на артерию, хорошо, не успели брюшную полость ушить, как лигатура сорвалась. Вероятно, нитки паршивого качества были. Перевязали снова. А если бы пациента успели со стола снять и в палату отправить? Он после наркоза отойдёт не скоро, сообщить об ухудшающемся состоянии не сможет, тихо кончится на больничной кроватке. С тех пор на артерии, где давление высокое, Никита или две лигатуры накладывал или одну, но сосуд прошивал, чтобы наверняка. Кто не знает, кровь из артерий струёй бьёт на метр, и найди ещё пальцем, зажми и перевяжи, если сосуд в глубь ткани уходит, а хуже, если кровью из артерии глаза хирурга залиты, случалось такое со многими оперирующими врачами.

Удалили селезёнку, провели тщательную ревизию, пулю Никита обнаружил, в лоток бросил. Ушили послойно переднюю брюшную стенку.

– Как давление?

– Могло быть и лучше, 100 на 60.

Учитывая кровопотерю и возраст, вполне приличные цифры.

– Докапайте кровь и в палату.

Никита размылся, спустился к Артёму Витальевичу, пулю на стол положил.

– Ты зачем мне эту дрянь принёс? – поморщился главный.

– Ну, мало ли – полиции для баллистической экспертизы или пациенту по выздоровлении, как амулет.

Артём Витальевич взял пулю двумя пальцами брезгливо, как дохлую мышь, бросил в ящик стола.

– Тогда пусть лежит, дожидается своего часа. Как он?

– Крови много потерял, пуля в селезенку попала, пришлось удалять.

Селезёнка – орган кроветворный, паренхиматозный, рыхлый. Зашить не получится, нитки ткань селезенки прорезают. Жить без селезенки вполне можно, правда, с некоторыми ограничениями.

– Никита Алексеевич, придётся тебе сегодня у пациента посидеть. Нам осложнения не нужны.

– А кто он такой?

Вместо ответа главный достал коньяк, разлил по рюмкам.

– Криминальный авторитет, – с опозданием ответил главврач. – Выйдешь завтра из клиники и забудь.

Глава 5 Встреча

Никита оставался в клинике до утра, наблюдал за пациентом. Кровь переливали, растворы, всё же кровопотеря была большая. Утром позвонил Артём Витальевич, бросил коротко в трубку.

– Зайди.

Уже в кабинете главврач сказал:

– Сегодня можешь отдыхать. А за труды держи.

И выложил на стол тоненькую стопку баксов. Никита в карман сунул.

– За пациентом дежуранты присмотрят.

Никита поблагодарил. Он в самом деле устал, хотел помыться, побриться, поспать.

– Спасибо.

Вернувшись в квартиру, лёг спать. Успел подумать с благодарностью о главном. Всё же заботится о сотрудниках, отпустил отдыхать после трудной ночи. Как оказалось, главврач был хитрее, дальновиднее. Когда на следующий день Никита вышел на работу, пациента в отделении не оказалось. Никиту холодный пот пробил. Умер? К шефу пошёл.

– День добрый, Артём Витальевич!

– Знаю, зачем пришёл. Ночью его забрали.

– Как забрали, кто?

– Братки. Я предостерегал – наблюдение нужно, капельницы, уход. Они мне – обеспечим.

– Фу! Я уж испугался.

Никита помялся.

– Неделю бы мне в счёт отпуска.

– Ладно, заслужил. Пиши заявление. С какого числа?

– С седьмого. Хотя нет, Рождество и выходной. Стало быть – с девятого.

Никита заявление написал, а через час в клинику полиция нагрянула. В сопровождении главврача все палаты осмотрели.

– Вы хирург? – спросил полицейский.

– Именно так.

– Не поступал ли в отделение мужчина с огнестрельным ранением?

– В первый раз слышу. Если бы поступил, я сообщил, совместные приказы МВД и Минздрава знаю.

Осмотрев всех пациентов в палатах, даже заглянув в туалеты и подсобные помещения, полицейские ушли. Никита представил, что было бы, если бы раненый был в отделении. День пролетел в заботах. Уже собираясь с работы, нашёл визитку, позвонил соседу по столу на новогоднем застолье у Андрея. Договорился с утра быть, купить путёвку в Питер.

Всё сладилось быстро. Два часа и у него нужные бумаги на руках. Сумку собрал ещё вечером. Впрочем, вся поклажа уместилась в небольшой спортивной сумке – бритва, запасные носки, бельё. Много ли мужчине надо на неделю? И вот он уже мчит в поезде. Пять часов и Московский вокзал Петербурга, точная копия Ленинградского в Москве. Строились они по одному проекту известного архитектора Тона. Сразу в гостиницу, в холле и турбюро оказалось. Расположился в номере. По причине позднего времени сегодня экскурсий нет. Пошёл полюбоваться Нев-ским проспектом, главной улицей города. Красив город. Всё же молодцы питерцы, сохранили Питер в первозданном виде. При Лужкове в Москве в центре старинные здания снесли, построили безликие торговые центры. Туристы, что иностранные, что наши, едут поглядеть исторические здания. Прогулка затянулась, ибо длинен Невский, если идти пешком от Дворцовой площади до Невской Лавры. С утра вместе с другими экскурсантами в Михайловский замок, потом в храм Спас на Крови, последним посетили Петропавловскую крепость. Впечатляли равелины и толстенные стены, а ещё тюрьма Трубецкого бастиона. Впечатлений масса, устал и проголодался.

Группу туристов высадили из автобуса в четыре часа пополудни. В гостиницу идти передохнуть? Рано, не для того приехал он в Питер, чтобы в гостинице отдыхать. Прошёлся по Невскому проспекту, постоял у бывшего магазина Елисеева. Уж больно забавные движущиеся фигурки в витрине, особенно повар со сковородкой. Из дверей запахи дразнящие. Не выдержал, зашёл и был удивлён. Оказывается, над магазином есть фирменный ресторан. У голодного человека нюх обостряется. Был бы сыт, прошёл мимо. То ли поздний обед получился, то ли ранний ужин.

Кормили вкусно, не отнять, но дорого. Впрочем, на Невском и магазины самые дорогие в городе. На обратном пути в книжный магазин зашёл, довольно долго выбирал книги в медицинском отделе, нашёл интересную монографию, купил. Будет что вечером почитать. В гостинице душ принял, за чтение взялся, да так увлёкся, что спохватился в два часа ночи. Улёгся спать, да едва не проспал. Приводил себя в порядок как по тревоге. Пятнадцать минут на всё про всё и он уже у автобуса. Экскурсовод фамилию спросила, поставила галочку напротив его фамилии на листке и автобус тронулся. Пробки в Питере на узких и старых улицах в центре не меньше московских. Сегодня по плану посещение Царского Села. Не успели квартал проехать, как на их глазах авария. Две легковушки столкнулись на светофоре. Один разиня другому в корму въехал. И всё бы ничего, повреждения небольшие, но одна машина пешехода задела, молодого парня. Народ любопытствующий сразу собрался. Кто-то по телефону «Скорую» вызывает и полицию, но большинство снимает происшествие на телефоны. Вот же мерзкое занятие, никто на помощь пешеходу не кинулся. А парень не встаёт. Как говорится, дурака работа любит. Никита встал, попросил водителя открыть дверь. Экскурсовод предупредила.

– Мы ждать не можем, у нас по времени.

– Езжайте.

Никита к парню подбежал. С проезжей части его на тротуар перенесли. Одного взгляда хватило, чтобы понять – нога в голени сломана. Никита на четвереньки присел, штанину задрал. Так и есть! Обе кости – большая и малоберцовая сломаны, голень деформирована, смещение большое, стопа в сторону вывернута. У парня явно болевой шок, бледный. Рядом с парнем девушка. Никита спросил.

– На «Скорую» звонили?

– Да, сказали скоро будет.

Автобус экскурсионный уже ушёл, и Никита пожалел, что выскочил. Тем более уже завывания сирены слышны, а вскоре карета «Скорой» подкатила. Бригада вышла. Никита доложил.

– Перелом обеих костей голени со смещением, болевой шок.

– Коллега? – спросил врач «Скорой».

– Хирург.

Медики со всем тщанием, осторожно, переложили пострадавшего на носилки. Парень отключился. Фельдшер шприц достал, обезболивающее ввести.

– Кто-нибудь фамилию пострадавшего знает? – спросил врач.

Никита плечами пожал, посмотрел на девушку. Он думал, они пара.

– Нет, я просто прохожая.

«Скорая» с сиреной укатила, толпа зевак быстро разошлась.

– Ой, у вас брюки на коленях вымазаны, – сказала незнакомка.

Вот же досада! На питерских улицах, как и в Москве, дороги поливают реагентами. Льда не видно, но грязь на мостовой и тротуарах. Плохо, что брюки у него единственные, джинсы. Ехал-то на неделю, зачем весь гардероб тащить? Это у женщин мода скверная, на отдых чемодан битком нарядами набивают, смена на каждый день.

Когда парня «Скорая» увезла, была мысль – вызвать такси и в Царское Село, чтобы на экскурсию успеть. А теперь все планы рушатся. Куда идти в грязных брюках? Вроде в гостинице прачечная была, но если брюки отдаст туда, как до номера идти? Есть услуга – могут из номера забрать, тогда и вовсе без штанов сидеть придётся. Девушка посмотрела на огорчённое лицо Никиты.

– Вы приезжий, вам помочь?

– Москвич с недавнего времени. Подскажите, где магазин мужской одежды поблизости.

– Я могу вас проводить, это почти по пути.

– Буду признателен. Меня Никитой звать.

– Меня Анастасией.

Пару минут молча шли. Никита себя ругал в душе. Зачем выскочил из автобуса? Теперь экскурсия без него пройдёт, а хотелось посмотреть. И брюки покупать надо, хорошо, если по длине подойдут. Которые на нём, пришлось укорачивать и подшивать.

Девушка провела его к магазину мужской одежды. По пути разговорились. Никита отметил про себя – умна, начитанна, с юмором всё в порядке. И красива, но не броской красотой. Эти ямочки на щеках, пухлые губки, правильный римский нос, минимум косметики, лишь подчёркивающей природную красоту форм. Что скрывать? Понравилась. У магазина остановились, Никите расставаться не хотелось, но и в грязных брюках идти с девушкой тоже не след. Никита робким никогда не был, но и бесцеремонным тоже.

– А что вы делаете после работы?

– Отдыхаю.

– Боюсь показаться назойливым, но хочу пригласить вас на ужин в кафе.

Уловил сомнение в её взгляде. Наверное, такие предложения она слышала не раз, особенно от нагло-бесцеремонных гостей с южных рубежей Родины. Отказ для каждого мужчины – удар по самолюбию. Девушка медлила, и Никита вытащил из кармана визитку.

– Если захотите, позвоните мне после работы. Ещё раз спасибо.

Никита резко повернулся и вошёл в магазин. Через зеркальное стекло витрины было видно, как Настя прочитала визитку, повертела её в руках. Рядом стояла урна. Выбросит или положит в сумочку? Очень не вовремя подошла продавщица.

– Чем я могу помочь?

Никита на секунду отвлёкся, а когда отвернулся, девушки уже не было.

– Брюки нужны, испачкал.

Нашлись и брюки по размеру и джинсы. В джинсах удобно на экскурсии ходить, на работу добираться – не мнутся. Конечно, можно и в кафе, но Никита был воспитан консервативно, он не техасский фермер, а потому купил и брюки и джинсы. Тут же, в примерочной кабине, переоделся, испачканные брюки в пакет положил. Девушка за прилавком протянула пакет.

– Будем рады видеть вас ещё.

– Спасибо. Подскажите, где у вас в городе есть приличное кафе?

– Это, смотря какие у вас вкусы и кошелёк.

Очень уклончивый ответ. Никита вышел, сразу к урне шагнул, заглянул. Визитки не было, знак хороший. Прохожая, пожилая женщина, при виде Никиты, разглядывавшего содержимое урны, сморщила нос.

– О, времена, о нравы!

Никите неудобно стало. Выглядит он прилично, а ведёт себя как бомж. Добрался до гостиницы, отдал брюки в стирку, пакет с джинсами в номер закинул. Разговорил таксиста у гостиницы.

– Не подскажете, в какое кафе с девушкой пойти, чтобы уютно, вкусно и не громко.

– Эка хватил, приятель.

Таксист подумал, произнёс пару названий. Никита не знал, где они находятся. Таксист протянул визитку.

– Надумаете ехать, звоните, подброшу.

Никита отправился в музей «Левша», что недалеко от Невского. Вся выставка в двух комнатах, но интересно. Какие миниатюры люди создают! Времени до вечера ещё много, съездил в Кунсткамеру. Понравился Готторбский глобус в мансарде, старинный, огромный, в котором сидеть можно. Снаружи континенты и океаны, а внутри – звёздное небо. С Васильевского острова пешком отправился через Дворцовый мост, вид открыточный на Зимний дворец. Однако ветер на мосту сильный, холодно, чай, не лето.

Уже решил на троллейбус сесть, в гостиницу ехать, как смартфон зазвонил.

– Да!

– Это Анастасия.

– Скажите, куда подъехать, я скоро буду.

Девушка назвала адрес. Никита руку поднял, тут же остановилась машина, не такси.

– Подбросишь до Литейного?

Никита номер дома назвал.

– Триста.

– Поехали.

Уже через десять минут Никита на месте был. Отзвонился, чтобы не торчать на тротуаре, как три тополя на Плющихе.

– Я на месте.

Девушка почти сразу вышла.

– Предлагайте, где посидим, вы местная, вам лучше знать.

– Я не местная, из Пскова. Сюда учиться приехала.

– Вы же сказали – работаете?

– Жить-то на что-то надо.

Никита назвал кафе, что предложил таксист.

– Это дорого.

Видимо – цену копейке знает. Ещё один плюс, не транжира и не халявщица. Наглых Никита не любил, в клинике среди богатеньких пациентов хватало, насмотрелся.

– Тогда ведите, а если далеко, машину перехватим.

Девушка сразу на брюки Никиты посмотрела.

– Купили?

– Вынужден был.

– Тут недалеко.

Кафе оказалось итальянской тратторией, сетевой. Когда по ступенькам спускались в полуподвал, Настя предупредила.

– Ненадолго, хорошо?

– Как скажете.

Разделись, уселись за столик, подошла официантка, предложила меню для ознакомления. В итальянском ресторане Никита никогда не был. Меню и фото изучал обстоятельно.

– Вы что-то предпочитаете или мне самому заказать?

– Лучше вы.

Никита заказал, что на фото выглядело аппетитно, а ещё вина. Итальянцы знают в этом толк. Что понравилось – музыка не громкая, не оглушала, можно спокойно говорить. Удивила официантка. Выслушала заказ и ничего не записала в блокнотик, как делают все её коллеги. Довольно быстро принесли заказ. Для начала вино и тонко нарезанная ветчина разных сортов. Никита попробовал. М-м-м! Божественно вкусно! Девушка, видимо, проголодавшись, не жеманилась, ела с аппетитом. А вино лишь пригубила. Ещё один плюс в копилку её достоинств.

– Позвольте узнать, где вы учитесь?

– В СПбГУ, в университете, на биолога, третий курс.

– Достойно.

Просидели часа три, время за разговором летело незаметно. Потом Настя посмотрела на часы.

– Мне пора.

– Я вас провожу.

Как всегда, у ресторанов стояли такси.

– Садимся.

– Я далеко живу, на окраине квартиры дешевле.

– Ничего, не разорюсь.

Никита довёз, галантно двери открыл. Настя сказала:

– Не приглашаю, мне ещё к завтрашнему дню готовиться надо, да и знакомы мы мало. За вечер спасибо.

– Разрешите позвонить?

– Если захотите. До свидания.

Уже хорошо, не сказала – прощайте. Никита снова в такси уселся, назвал гостиницу. Таксист, пожилой дядька, сказал:

– Не упусти девку, дураком будешь.

– Почему?

Никите интересно стало.

– Не шалава, я таких за версту чую, повидал.

И больше до гостиницы не произнёс ни слова. Надо же, сразу разглядел. Никита и сам хотел продолжить знакомство. Остепеняться пора, да только не нашлась раньше такая, с кем семью хотел бы создать.

Утром снова экскурсия – Инженерный замок и обзорная экскурсия по городу. Очень занимательно! Никита впитывал впечатления, как губка. Освободились в шестнадцать часов. Никита сразу стал звонить Насте. Девушка говорила с ним доброжелательно, но от встречи отказалась.

– Времени нет, вы не обижайтесь. Учить много надо, не успеваю.

– Завтра позволите позвонить?

– Лучше послезавтра, я зачёты сдам.

– Тогда до встречи.

Никита сам сходил в кафе, прошёлся по вечернему Питеру. Многолюден город, люди с работы и учёбы идут, а ещё туристы. Раздражали крикливые китайцы. Гости из Поднебесной перекрикивались, плевали на тротуар. М-да, это не учтивые и вежливые японцы. Следующий день был от экскурсий свободен, и Никита нагрузил его до отказа. Аничков дворец, Артиллерийский музей, железнодорожный музей, выставка старинных автомобилей и мотоциклов. В Москве как-то выбраться времени не оставалось. Впрочем, как ни старайся, в Питере за неделю тоже всё посмотреть не удастся. Да ещё зима, в Петергофе фонтаны не работают, а без них обаяние нижнего парка уже совсем не то.

Следующим днём поездка в Кронштадт. Величественный Морской собор, чугунная мостовая, задумка сподвижника Петра, князя Меншикова. Когда освободился, созвонился с Настей. На встречу согласилась.

– Можете меня поздравить, все зачёты сдала. Теперь экзамены, потом каникулы. Домой поеду, в Псков, к родителям.

– Это святое, родителей забывать нельзя. Куда идём?

– Мне всё равно.

На Невском ресторанов и кафе полно. Никита выбрал первый попавшийся. Славно посидели, поели и потанцевали, вечер пролетел очень быстро. Никита снова отвёз девушку на такси. В гости не набивался, тем более Настя ещё в ресторане обронила фразу.

– Я девушка консервативная, такой воспитали.

Вроде мимоходом сказала, но Никита намёк понял.

– Настя, мне два дня осталось, потом в Москву. Можно ещё раз с вами увидеться?

– Только недолго, если не хотите, чтобы я экзамены провалила.

– Упаси боже! Тогда послезавтра?

– Хорошо.

Два дня Никита посещал разные музеи и выставки. Сюда бы летом приехать, а зимой погода донимала. То снег, то оттепель, с Финского залива влажный ветер, утром гололёд, днём сосульки падают с крыш, едва солнце выглянет. И по рекам на экскурсионных корабликах не поплаваешь, реки льдом покрыты. И всё равно, влюбился в этот город Никита. Здесь даже воздух не такой, как в суетной Москве. Столица, она больше деловая, а у Питера своя аура, свой флёр.

На последней встрече Никита пригласил Настю в Москву.

– Приезжайте, город покажу.

– Ой, у меня учёба. Если только летом.

– Предложение остаётся в силе.

– Встретится вам кто-нибудь, забудете меня до лета. Дожить ещё надо.

– Вы рассуждаете, как старушка, – пошутил Никита.

Расстались тепло. Никита в гостиницу поехал. Вещи уже собраны, поезд отходит через час. Билет был на обычный поезд, не «Сапсан». Поезд всего ночь идёт, можно выспаться. В купе спится хорошо под перестук колёс, покачивание. Крепко уснул, разбудила уже проводница.

– Подъезжаем, не забывайте вещи!

Перрон Ленинградского вокзала, точная копия Московского в Питере. До дома на метро добрался, поклажа лёгкая. На такси ехать – жаба душила. На вокзалах таксисты большей частью нелегальные, цены ломят несусветные.

Сумку в квартиру забросил, сразу в магазин, холодильник пустой пополнять надо. По возвращении душ принять успел, поджарил стейк, кофе не спеша выпил, за ноутбук сел. Электронной почты за время отсутствия накопилось много, да большая часть фактически спам. О работе подумалось, завтра выходить. Вот помяни чёрта всуе, он и появится. Мобильный зазвонил, на номер глянул – главврач.

– Здравствуйте, Никита Алексеевич!

– Добрый день, хотя чувствую я, не такой он и добрый, если вы звоните.

– Ты прозорлив. Дома?

– Только приехал.

Артём Витальевич в разговоре то на «вы», то на «ты» переходил. Никита уже знал его манеру говорить, так бывало, когда главный нервничал. Видимо, и сейчас ситуация была напряжённая.

– Подъехать можешь?

– Легко.

– Тогда жду.

За время короткого отдыха Никита по работе соскучиться не успел. До клиники недалеко, быстро пешком добрался. В кабинете у главного консилиум. Заведующий хирургическим отделением, врач ультразвуковой диагностики Костылёв. Никита поздоровался, в кресло сел. Артём Витальевич попросил.

– Посмотри пациента из третьей палаты, он там один. Потом поделишься мнением.

Никита переоделся в ординаторской. Не идти же к пациенту в повседневной одежде? Пациент – молодой парень, на лице страдальческое выражение. Никита опрос начал, в медицине это называется сбор анамнеза – жизни, болезни. Заболел внезапно, вчера, как это часто бывает у молодых. Анамнез не отягощён. Начал осмотр. Живот напряжён и почти во всех отделах болезнен. Симптом Щёткина – Блюмберга положительный, похоже – перитонит начинается, как осложнение основного заболевания. А с этим загвоздка. Живот напряжён, как доска, парень прощупать толком не даёт. Для воспаления аппендикса локализация боли высоковата. Надо смотреть результаты обследования. Вполне может быть атипичное течение болезни. Если бы у каждого пациента болезнь протекала стандартно, как по учебнику, работать было бы легко и просто. Смазать картину могут сопутствующие заболевания, особенно у пациентов в возрасте, тот же сахарный диабет. И потому опыт врача зачастую помогает избежать ошибок, увы – не всегда. Но Никита и любил свою специальность за то, что непредсказуемой была, каждый второй пациент – загадка. В общем – не соскучишься. Плохо, что нет времени понаблюдать, время работает против пациента.

Спустился на первый этаж, в кабинет главного.

– Мне бы хотелось посмотреть обследования. Не скрою – чёткого диагноза у меня пока нет.

Завотделением протянул куцую историю стационарного больного. В девятнадцатом веке её называли «Скорбный лист». Занятное название, точное. Боль всегда скорбь, тягота для болящего и семьи. Никита просмотрел анализы, результаты УЗИ. В крови лейкоцитоз до двадцати тысяч, СОЭ – 37, а на УЗИ отклонений нет. Амилаза – диастаза – глюкоза крови в норме.

– Что думаешь, Никита Алексеевич? – спросил Олег Фролович.

– Катастрофа в брюхе, резать надо. Боли в правом подреберье. Как бы не перфорация язвы.

При подозрении на такую патологию делать гастродуоденоскопию, в простонародье «лампочку», нельзя. При поддутии воздухом, чтобы расправить складки, ситуацию можно осложнить.

– Эндоскопия? – осторожно высказался Артём Витальевич.

Метод хороший, современный, Никита им овладел достаточно уверенно. Однако у каждого метода есть свои достоинства и недостатки. Никита официально ещё в отпуске, с него взятки гладки. Юридически это имеет значение. Но его позвали не для количества.

– Полостную делать надо, ревизию. Полагаю – нас могут ждать сюрпризы, – рубанул Никита.

– Возьмёшься? – это уже завотделением.

– Готовьте бригаду, я мыться пошёл, – поднялся с кресла Никита.

– Я приказ пишу – отозвать из отпуска с сегодняшнего дня, – кинул вдогонку Артём Витальевич.

Оно понятно, для прокуратуры, случись печальный исход. Страхуется главврач. А кто Никиту подстрахует?

Пока руки обрабатывал, операционное бельё надевал, пациента уже в операционную привезли, вводный наркоз дали. Рядом с Никитой Олег Фролович мыться стал. На таких операциях всегда хорошо вдвоём – подсказать, помочь сосуд перевязать, да мало ли? Никита выдохнул. Боишься – не делай, делаешь – не бойся. Никита всегда руководствовался этой старой пословицей.

– Можно, – кивнул анестезиолог.

Значит, пациент уже в глубокий наркоз введён, показатели гемодинамики в норме. Первый разрез, скальпель в таз на полу, поверхностные сосуды перевязали. Мышцы привычно рассекли, брюшину. В брюшной полости транссудат, воспалительная жидкость.

– Отсос!

Откачали жидкость, принялись за ревизию, а это что такое? Червеобразный отросток, аппендикс – необычайно длинный, идёт вверх, в сторону печени. Набух, вишнёвого оттенка, с серозно-гнойным налётом фибрина. Осторожно, почти не дыша, вытянул. Никита такого раньше не видел. Впрочем, у Олега Фроловича тоже глаза по пятаку от удивления. Отсекли, кисетным швом прошили. Никита ещё раз все органы осмотрел, промыл брюшную полость. Поставили дренаж, ушили рану, наложили повязку.

Парень перенёс операцию неплохо, молодой, сил много. Анестезиолог по ходу операции ни разу хирургов не останавливал, артериальное давление держалось на приличном уровне.

Размылись, разделись, прошли в операционную. Вроде недолго операция шла, всего сорок минут, а напряжение большое испытали оба хирурга. Как первый хирург бригады Никита документы заполнил. Возня с документами – самая нежеланная, муторная обязанность врачебной работы. Но и без неё никуда. Надо подробно описать ход операции, не забыв ни одной детали. Случись осложнение, а хуже того, летальный исход, всякие комиссии документацию будут проверять скрупулёзно, едва не под лупой. И не приведи господи что-то упустить, сразу обвинят. Никита не припоминал, чтобы по итогам работы комиссии горздрава или облздрава кому-то объявили благодарность. Найдут до чего придраться, и неправильное или неполное ведение документации – самое лёгкое обвинение.

Больше всего жалоб шло на пластических хирургов. Вот уж кем Никита быть не хотел. Ну создала тебя природа с горбатым носом или оттопыренными ушами. Хирург, насколько смог, исправил ошибку природы, но пациент, чаще пациентка недовольны.

«Я думал – будет лучше».

А больше всего доставали назойливые родственники пациентов. Иногда тупые, часто поддатые, никаких объяснений не принимали.

«Почему операция с разрезом? Мы думали – проколами! Если бы знали, повезли в другую клинику, получше».

И объяснений, что выбора не было, не принимают. Негативную, подстрекательскую роль сыграли пресса и телевидение. Малосведущие в медицине журналисты делали скоропалительные выводы, хотя ещё и комиссия заключения не сделала. А, кроме того, общее падение культуры и нравов последние два десятилетия. Никита припомнить не мог, чтобы в начале своей медицинской деятельности во врачей на рабочем месте стреляли, резали ножами, избивали до потери сознания и членовредительства.

Закончив с документацией, встал. Пора домой. Отпуск неожиданно закончился, уже и первая операция позади. На улице хорошо, воздух морозный, бодрит. А вот снег, в отличие от его города, быстро серым становится. Большой город, много машин, предприятия работают. В провинции воздух чище, но промышленность угасает, обидно.

Как всегда, маршрут один – магазин, дом. Готовил быстро из полуфабрикатов, под телевизор. Последние новости не радовали. Украина с одуревшими вконец националистами, Сирия с бесчисленными варварскими бандами террористов. Выключил «ящик», один негатив. Поужинал под музыку «Ретро-FM». «Ария», «АББА» – мелодичные, запоминающиеся, не то, что современный рэп. Вроде не старый, тридцать один год, а по сердцу ритмы старые, понять можно, потанцевать при случае.

Улёгся в постель, в памяти ещё раз по деталям припомнил сегодняшнюю операцию. Всё ли сделал, не допустил ли ошибок? Нет, всё сделал на уровне, случай, конечно, запущенный, почти казуистический. Надо на хирургическом обществе с докладом выступить. С тем и уснул.

Первым делом, придя в отделение, обратился к дежурному врачу.

– Как там Тимошенко из пятой палаты?

– Для первых суток после операции – вполне. Температура 37,2, рана сухая.

Никита не поленился. Переодевшись в униформу, пациента осмотрел. Действительно неплохо. А потом по заведённому порядку – планёрка, обход палат. Сегодня плановая операция, оперирует заведующий хирургией, а Никита вторым в операционной бригаде, ассистентом. Пациента с эхинококковой кистой правой доли печени. Оперировать образования в печени Никита не любил. Печень – орган паренхиматозный, рыхлый. Кровоснабжение обильное. Чуть нитку на шве перетянул, она ткань печени прорезает и кровит сильно. Однако хирург не может выбирать то, что нравится, впрочем – как и пациент свои болезни. Приготовились, бригада в сборе. Анестезиолог наркоз дал, кивнул.

– Приступайте.

Пациентка тучная, слой жира на животе едва не в половину локтя. Таких оперировать трудно, операционная рана узкая, как колодец. Эхинококковую кисту лапараскопически оперировать невозможно, это живой паразит. Живёт внутри пациента, кормится его соками, растёт. Мало того, размножается. Чаще болеют женщины, пробующие мясной фарш сырым на соль. Никита своё дело знает. Хирург разрез сделал, он, как ассистент, сосудики подкожные перевязал, за крючки взялся, рану расширить, чтобы доступ лучше был. Олег Фролович печень аккуратно разрезал, благо, что киста недалеко от ворот печени была и подкапсульно. Сейчас надо кисту вырезать и целиком достать. Выглядит киста, как воздушный шарик, только внутри не воздух, а жидкость, да ещё и внутри кисты – сколексы, кисты меньшего размера. Пришлось хирургу попотеть, пока кисты выделил. Достали, уложили на лоток, который операционная медсестра подставила. Никита кровящие сосуды лазером прижигать стал. Операционная медсестра неосторожно лоток нагнула, киста упала на пол, лопнула. И сколексы по полу операционной поскакали, покатились. Санитарка операционной собирать их кинулась, кричит.

– Трогать их можно? А в руки брать? Не лопнут?

– А чёрт его знает, лопнут или нет?

Печень подкравливать стала, положили гемостатическую губку, понаблюдали. Кровить перестало. Анестезиолог предупреждает.

– Давление снижается.

– Выходим уже, – ответил Олег Фролович.

Выходим – это из брюшной полости. Брюшину ушить надо, мышцы, потом кожу. Да ещё и дренаж оставили, трубочку для отделяемого. Последний шов наложили, зелёнкой обработали, приклеили повязку. Вроде не мешки таскали, а вся бригада устала, в поту, бельё операционное хоть выжимай. Отмылись, бельё на униформу сменили. А дальше обычные будни – перевязки, осмотры вновь поступающих, бумаги. Время уже к концу работы шло, как Никиту медсестра к заведующему отделением позвала. В кабинете Олег Фролович был не один, в кресле развалился мужчина. Никита сразу определил – представитель силовых структур: полиции, ФСБ, Росгвардии. Да много их развелось. У Олега Фроловича щёки красные, так всегда бывало, когда заведующий нервничал. Никита за собой грехов не знал, фактически первый день на работе после отпуска. Спокойно на диван уселся.

– Э… жалоба поступила, – сказал заведующий.

– На меня? – удивился Никита.

– Это ещё неизвестно, – вмешался мужчина.

Он достал из кармана удостоверение, развернул на секунду. Никита только успел прочитать – МВД. Ну, слава богу, не ФСБ, хоть в шпионаже не обвиняют.

– Пациент Тимошенко из пятой палаты ваш? – спросил полицейский.

– Мой, – не стал отрекаться Никита.

– Нам его отец принёс заявление о краже дорогого телефона у вас в отделении.

– Вы меня подозреваете?

Никита был поражён, даже шокирован. Их клиника платная, бедных тут по определению нет. Деньги платят, но имеют отдельные палаты со всеми удобствами – душ, туалет, телевизор, холодильник, сплит-систему. Про еду говорить нечего – меню по выбору, учитывая состояние здоровья. Для многих, если не для всех, утрата телефона, пусть и дорогого, – мелочь, не стоящая внимания. Видимо – дело принципа. Да и Тимошенко этот нехорошо поступил. Пропал телефон, сообщи заведующему, а он сразу в полицию. А это пятно на репутации. Клиника – не проходной двор. Сотрудники, пациенты, посетители пациентов, всё. У входа охрана, мышь не проскочит. Поэтому, когда речь о краже, стало быть, в первую очередь сотрудников подозревают. Никита сроду чужого не брал, воспитан так был. Конечно, не все заповеди христовы соблюдал, но «не убий, не укради» и ещё несколько это неукоснительно. Зарплаты в клинике приличные, сомнительно, что кто-то на телефон позарится.

– Нет-нет, почему вас? – поднял руки полицейский.

– Олег Фролович, в отделении видеонаблюдение есть. Записи уже смотрели?

– Смотрели, только что. В палату заходил ты, постовая медсестра и единственный посетитель – отец пациента.

У Никиты план созрел.

– Можно медсестру позвать?

– Конечно, – кивнул полицейский.

Когда медсестра Светлана вошла, Никита спросил.

– А номер пропавшего телефона известен?

– А как же!

– Попробуйте набрать, – попросил Никита.

– Если его украли, наверняка выключили, – покачал головой полицейский.

– И всё же я настаиваю.

Полицейский, глядя в заявление, набрал номер, прижал телефон к уху.

– Вызов идёт, трубку не берут.

Вызов раздался со стороны поста медсестры, но не телефона, а тревожный. В каждой палате есть кнопка вызова персонала.

– Беги, посмотри, – распорядился заведующий.

Медсестра торопливо вышла и вернулась через минуту.

– Пожалуйста, повторите вызов и пройдите со мной.

Заинтригованные, все вышли в коридор. Медсестра остановилась у пятой палаты.

– Слышите?

Она даже дверь приоткрыла. Отчётливо стал слышен сигнал вызова – одна из современных мелодий. Все в палату вошли. Пациент, кривясь от боли в месте послеоперационной раны, перегнулся на кровати и пытался рукой нащупать телефон.

– Секунду, я помогу!

Полицейский достал из-под кровати телефон.

– Ваш?

– Мой, – кивнул Тимошенко.

Полицейский держал в руках смартфон-яблочник последней модели.

– Вы же заявление в полицию написали о краже, а телефон вот он. Это как понимать?

Полицейский явно был обозлён.

– Извольте написать заявление о находке. Сами виноваты, а порядочных людей в краже обвиняете.

Пациент покраснел, стал оправдываться.

– Наверное, случайно упал. Он у меня на беззвучный режим поставлен был, только на вибрацию.

– Тогда почему мы все вызов слышали?

Полицейский повернулся к сотрудникам.

– Простите, накладочка вышла. Можете работать. Кстати, заявление о клевете писать будете?

– Я – нет, – развёл руками Никита.

– Я тоже, – буркнул Олег Фролович.

Вышли из палаты, прошли в кабинет заведующего.

– Вот засранец! – вырвалось у Олега Фроловича. Мы ему здоровье вернули, а он помоями облил. Гадкое чувство!

– Вы-то что заявление писать не стали? Вы должностное лицо. Честь отделения, клиники и так далее.

– Потому и не стал. Если бы не приличная зарплата, давно ушёл бы из этого гадюшника. Как богатый, так жди капризов или гадостей. Ты уже отработал?

Никита посмотрел на часы.

– Десять минут как.

– Тогда по пять капель не повредит.

Олег Фролович достал бутылку коньяка, разлил по мензуркам. Ровно пятьдесят граммов входило. Выпили. Олег Фролович сказал поговорку:

– Бойся лошадь сзади, а дурака со всех сторон.

– Мудро.

В дверь постучали, Олег Фролович бутылку со стола экстренно эвакуировал.

– Войдите.

Вошёл полицейский. Сыщик, блин! Сразу стопки узрел, носом потянул.

– Гостей угощаете?

Пришлось заведующему третью мензурку на стол ставить, коньяк разливать.

– За успешное окончание гнусного дела, – поднял мензурку полицейский.

Выпил медленно, смакуя, не как водку.

– Отменный коньяк, должен заметить. Наверное, уважают вас пациенты.

– Заметьте – не все. Попадаются некоторые.

– Я уже понял. Заявление, как вы сами понимаете, хода иметь не будет. Честь имею.

Полицейский ушёл.

– Вроде неплохой мужик, – задумчиво сказал заведующий.

– А если бы телефон не нашёлся? Таких бы собак на нас спустили.

– Это да.

Инцидент досадный и разрешился благополучно, но осадок остался и настроение испортилось.

А через неделю проверка плановая из горздрава. У сотрудников напряг, лишний раз стараются не показываться на глаза комиссии. Никите что? Он рядовой хирург, ординатор. А главному врачу и заведующим отделениями не сладко. Вроде всё в порядке, но чиновничий глаз устроен по-другому, найти недостатки. Комиссия за тем и приходит. По мелочёвке нашли с десяток нарушений. Но Артём Витальевич калач тёртый, знает, как с проверяющими обходиться. По телефону отзвонился.

– Никита Алексеевич, надо посмотреть представителя комиссии.

– Ага, по итогам осмотра назначить клизму с патефонными иголками на касторовом масле.

– Шутник! Со всем тщанием, понял?

– Есть!

Секретарша завела в ординаторскую проверяющего, мужчину лет сорока. В костюме и галстуке, как у всех чиновников, вроде униформы у них, как на враче белый халат. В глазах высокомерие, даже лёгкая брезгливость. Как же, с Олимпа до простых смертных снизошли. Никита анамнез собрал, осмотрел. Подозрительное образование в левой подвздошной области. Никита попросил мужчину одеться, сам провёл в кабинет МРТ, Магнитно-резонансной томографии. На ухо сказал доктору.

– Смотри тщательно, его Артём Витальевич направил. Подозреваю колоректальную опухоль.

– Да я всегда тщательно смотрю, – буркнул доктор.

– Как результаты готовы будут, ко мне, аллюром три креста.

Аллюр – из кавалерийского жаргона, скорость лошади. Откуда словечко такое выскочило, сам не понял, поскольку живого коня не видел лет двадцать. Через час Вишняков зашёл, в руках томограммы и описания.

– У тебя глаз – алмаз. Опухоль нисходящего отдела кишечника, ещё маленькая, диаметром четыре сантиметра. Как только ты её прощупал?

– Опыт, брателло!

Не объяснять же всем, что ещё в институте не столько по злачным местам ходил, сколько набивал навыки. Конечно, раньше современных симуляторов в помине не было. Шить начал с резиновых перчаток. Делал разрез, сшивал две перчатки, потом наполнял водой. Если подтекало или капало, брак в работе. У настоящего пациента при операции на кишечнике будет несостоятельность шва, кишечное содержимое в брюшную полость попадёт, разовьётся перитонит. Проморгал – получи экзитус, по-русски смерть. И пальпацию делал своеобразно, тренируя чувствительность пальцев. Под толстое одеяло клал разные предметы, нащупывал. Потом предметы прятали товарищи по общежитию, да размером поменьше. Навыки пришли после полугодовых регулярных тренировок. Один раз, ещё на практике, ассистентом на операции стоял. Опытный сельский хирург только кривой иглой ткань прошьёт, а Никита уже узел завязал.

– Ох и зол ты, студент, узлы вязать! – похвалил наставник.

Но ощущения пальцев в дело не пришьёшь. А протокол МРТ – уже документ. Никита отзвонился Артёму Витальевичу.

– Опухоль нисходящего отдела кишечника у вашего проверяющего, на МРТ подтверждено.

– Мать твою! Неси снимки и протокол.

Проверяющий, он же пациент, восседал в кресле в кабинете главного, пил ароматный кофе.

Проверяющий сам по специальности врач, обычного чиновника без специального образования с комиссией не пошлют. Никита, как вошёл, главврачу результат протянул, а главный подбородком на чиновника показывает. Никита на стол документы положил. Проверяющий раз прочитал, бегло. Затем ещё раз, уже медленно.

– Вы хотите сказать, что у меня?..

– Да, солидное образование.

Ударение на первом слоге, в медицине так завуалировано опухоли называют, доброкачественные или злокачественные, без биопсии точно сказать мало кто возьмется.

Проверяющий побелел, ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, на лбу лёгкая испарина выступила.

– Химия, облучение, операция? – спросил он.

– Лучше к онкологам обратиться, они спецы.

Из лощёного, высокомерного, чиновник сразу сдулся. Глаза потухли, опустились плечи, как-то вмиг постарел, складки на лице заметны стали. Превращение быстрое и разительное. Никита на минутку представил себя на его месте. В горздраве работает, наверняка повышения ждёт, коли волосатая рука есть. Наверняка семья, ребёнок, жизнь наполнена. И в один момент крушение всего – карьеры, здоровья, счастья. При таких опухолях опухоль удаляют, ставят колостому – временную или постоянную. То есть конец кишки выводят на переднюю брюшную стенку, кишечное содержимое в специальный пластиковый мешочек попадает. Как ни старайся, а запашок есть, неудобств куча.

– Спасибо, – едва выдавил чиновник. Куда посоветуете обратиться?

– В первый молми, кафедра проктологии, – тут же подсказал главврач.

Пока разговор шёл, Артём Витальевич уже телефон профессора нашёл, визитку протянул.

Чиновник тяжело вышел. Артём Витальевич, глядя вслед, изрёк:

– Ну, если ты ошибся, Никита, он тебе в Москве работать не даст.

– Я вылечу первым, паровозом. А следом вы, прицепом, – не растерялся Никита.

– Иди уже отсюда. Как будут новости, я сообщу.

Профессор колопроктологии иной раз приезжал на консультации в клинику, и главврач знал его лично. Через неделю главный позвонил, бросил коротко:

– Зайди.

Ошибиться в медицине запросто. Атипичное течение болезни, казуистические случаи. Но Никита в своём диагнозе уверен был. Однако волнение было, чего скрывать.

– Прооперировали уже твоего пациента. Колоноскопию сделали, биопсию. И на следующий день операция. Обошлось без колостомы. Так что можешь радоваться.

– Радости мало. У человека проблема.

– А ты работу сохранил и реноме.

– Ага, карму не испортил, – улыбнулся Никита.

– Тебе вечно шуточки! Я неделю как на иголках сидел.

– Зато теперь почёт и уважение. Ой, что это у вас там?

– Где?

– Да над головой. Вроде нимб.

– Изгаляешься?

– Ухожу, ухожу.

Настроение поднялось. Если пациент чиновник, это самый плохой вариант. Изведёт вопросами, ссылками на могущественные связи. Так ведь и в самом деле напакостить может. Многовато проверяющих и чиновников развелось на голову одного работающего. Проверять и выискивать ошибки и недочёты у других всегда проще и легче, чем работать руками. А Никита ещё помнил, как работал в районной больнице, приняв полсотни пациентов и сделав операции, совершенно одуревший, пришёл домой и стал стучаться в собственную дверь. А жил один и ключи лежали в кармане. Переутомление, однако. Больным в приёме отказать – грех, но в таком состоянии и ошибки не исключены. Вдруг вспомнился случай. Беседовал он как-то со старым доктором. Отдыхали после операции. Доктор посоветовал:

– Никогда своих коллег не хули. Был у меня случай. Смотрю женщину, на животе у неё послеоперационный рубец, причём вида безобразного. Я и ляпнул – какой дурак вас так оперировал? А женщина мне – да вы сами, восемь лет назад. Хоть сквозь землю провались!

Зашёл в квартиру, разделся, прилёг на диван на пару минут и вырубился позорно. Разбудил его телефон. Глянул на номер – Анастасия, с которой в Питере познакомился. Не звонил ей сегодня, а зря. Девушка хорошая, понравилась. Надо о себе напоминать, а то обидится, забыл её, дескать. Уведут.

– Да, Настя, слушаю.

– Говорить можете?

– Только с работы пришёл, времени вагон.

– Мне посоветоваться надо, а из медиков только вы знакомый.

– Весь внимание.

– Проблема не у меня, а у подруги, мы в одной группе учимся.

– Если подруга рядом, передай ей трубку.

Через посредников выяснять проблему – хуже нет, как в игре про испорченный телефон.

– Хорошо, даю.

– Здравствуйте, – незнакомый женский голос.

– Добрый вечер. Что беспокоит?

– Даже не знаю, как сказать. У меня проблема интимная.

– Говорите, как есть.

– В туалет ходить больно, как помочусь, глаза на лоб лезут. И часто.

– Кровь была?

– Была.

– Похоже на цистит, воспаление мочевого пузыря. С утра сдать анализы – кровь, моча и к урологу. Аптеки по-соседству есть?

– Круглосуточная в соседнем доме.

– Тогда записывайте.

Никита продиктовал три препарата.

– Записали?

– Да.

– Только не вздумайте горячую ванну принять, хуже будет. И ни капли алкоголя или острых продуктов – горчица, хрен, перец.

– Я поняла, спасибо.

Связь отключилась. Ну нет бы трубку Насте передать. Перезвонить? Никита на часы посмотрел. Двадцать один час. Нет, сначала поесть. Разогрел, поужинал, только за телефон взялся – звонок. Анастасия.

– Вы не обиделись, что я разговор не продолжила?

– Нет.

– Я в аптеку бегала, лекарства подруге покупала.

То, что за лекарством бегала поздним вечером, это девушку хорошо характеризует. Не равнодушная к чужой проблеме. Поболтали немного, Анастасия попрощалась.

– Мне ещё к завтрашним парам готовиться.

– Тогда грызи гранит науки.

– Задают много, – вырвалось у девушки.

– Ученье – свет, а…

– Знаю. Всего хорошего, за подругу спасибо.

После звонка как-то спокойно на душе стало, тепло. Нынешняя молодёжь к чужой беде равнодушна. Сам видел зимой. Бабушка поскользнулась на льду, упала. Два балбеса на телефон снимать стали, ржут, как жеребцы. Первой к старушке женщина средних лет бросилась, потом Никита подоспел, подобрал сумку, рассыпавшиеся на тротуаре продукты. Между ним и парнями разница лет двенадцать, а кажется – пропасть.

Столкнуться с профессором-колопроктологом Никите вскоре пришлось воочию. Утром в отделении дежурант доложил, что полчаса назад поступила женщина с кишечной непроходимостью, анализы уже взяли. Поскольку пациентка находилась в его палате, Никита отправился на осмотр. Диагноз дежуранта подтвердился. Показания к срочной операции. В хирургии все операции делились на плановые, срочные и экстренные. Плановые, как правило, при хронических заболеваниях, когда есть время тщательно обследовать, назначить день, подготовить необходимую аппаратуру и инструментарий. Экстренные, когда промедление смерти подобно. Времени на обследование нет. А срочные, когда позволительно несколько часов понаблюдать, сделать минимально необходимые обследования. Никита о своих выводах заведующему доложил.

– Пусть бригада готовится. Кого вторым хирургом возьмёшь?

– Павла Никифоровича.

– Приступай.

Пока медсёстры уколы пациентке делали, хирурги помылись, одели операционное бельё. В операционную вкатили больную на каталке. Хорошо, что не тучная. Бедным медсёстрам иногда приходилось здорово помучиться, перекладывая пациента с каталки на операционный стол или снимая с него. И хирурги помочь не могут, поскольку руки и бельё уже стерильные. А попадаются пациенты под сто тридцать, а то и более килограммов, хоть лебёдку в операционную ставь. Анестезиолог дал наркоз, немного выждали, пока Винницкий кивнул.

– Можно.

С этой минуты всё внимание, все мысли только об операции. Вскрыли брюшную полость, сразу обнаружили причину. В толстом кишечнике, нисходящем отделе, опухоль. Никита мысленно выматерился. Ну как не вспомнить пресловутый «закон парных случаев»? Не раз убеждался, что, если поступил пациент с какой-то болезнью, вскоре жди второго такого же страдальца. Первым был чиновник, теперь женщина. И локализация один к одному, только ситуация запущена. Брюшная полость открыта, если вызвать консультанта, приедет он по московским пробкам дай бог через пару часов. Для пациентки плохо, наркоз долгий, выдержит ли.

Павел, второй хирург, на Никиту смотрит. Никита в бригаде главный, ему отвечать за правильное или неправильное лечение, ход операции. Задержка минутная, пока Никита в уме всё просчитывал.

– Удаляем!

Всё, назад пути нет. Вырезали кусок кишечника. Тут прогадать нельзя. От опухоли отступить надо, чтобы не оставить злокачественные клетки, иначе будет рецидив. Но и много удалить опасно, кишечник на брыжейке держится, кровь через неё получает, подтянуть при большом дефекте не получится. Удалили, поражённый участок кишечника на лоток. И операционной санитарке:

– На гистологию, направление я после операции напишу. Фамилию только запомни – Сафронова.

С трудом сшили кишечник бок в бок, конец в конец нельзя, будет рубец и плохая проходимость потом. Осмотрели и прощупали лимфоузлы. В них могут таиться метастазы. Близлежащие удалили. Ушили послойно рану, поставили дренаж. Наложили повязку. Анестезиологическая бригада стала выводить пациентку из наркоза. Никита отправился к заведующему, доложил о ходе операции, об опухоли.

– Удалили?

– Получилось.

– Надо консультанта на всякий случай вызвать. А лучше в онкодиспансер перевести. Пусть химиотерапию назначат либо облучение, им лучше знать, они профи. Заполняй документацию. Каждое слово вдумчиво.

– Понял.

Документы заполнял долго. Потом в палату, пациентку проведать, а уж затем обход. Припоздал с обходом, заждались пациенты, некоторые с недовольными физиономиями встречали. Можно подумать – есть куда торопиться, скажем – на работу. Так нет же, телевизор смотрят или по телефону говорят. И не будешь всем объяснять, что делом занят был, а не пил чай и не травил анекдоты. За хлопотами день прошёл. За окнами уже май, время быстро летит. Да что-то весна непредсказуемая – холодная, дождливая. Выглянет солнце на пару дней и снова слякоть.

Не спеша отправился домой. После напряжённого дня так хорошо подышать свежим воздухом. Внезапно подул сильный ветер, принесший чёрные грозовые тучи, хлынул дождь. А зонтика с собой нет. Побежал к автобусной остановке, под крышу. Неожиданно налетел шквал, сильно стали раскачиваться деревья. Никита увидел двух маленьких детей – девочку и мальчика. Девочка, чтобы её не снесло порывом ветра, вцепилась ручонками в железную ограду, мальчик цеплялся за неё. Никита побежал к детям, приобнял, повёл к остановке. И дети, и Никита сырые насквозь, но на остановке хотя бы крыша и тщедушные пластиковые стены. Сила ветра возрастала, недалеко с корнем вырвало большую берёзу, которая рухнула на легковой автомобиль. Пластиковые стены остановки вибрировали, потрескивали, и Никита понял, надо искать убежище понадёжнее. Недалеко дом и подъезд без домофона.

– Дети, бегом к дому.

Взял их за руки и побежали. Ветер был такой силы, что его, взрослого мужчину, сбивало с ног. Уже были в двух шагах от подъезда, как сзади раздался треск, потом грохот. Никита обернулся. Автобусную остановку повалило и, как пустую картонную коробку потащило по асфальту. Раздался женский крик.

– Помогите!

Никита открыл дверь подъезда, втолкнул детей.

– Не выходите, я вернусь.

А сам на улицу. В полусотне метров молодая женщина с трудом удерживала коляску с младенцем. Никита побежал к ней. Схватил коляску, развернул против ветра, стал толкать к подъезду. Женщина мёртвой хваткой вцепилась в левую руку. С шелестом, шумом, упало ещё одно дерево, сломанные ветки полетели в их сторону. Никита пригнулся, чтобы собой прикрыть ребёнка. По ногам хлестнуло, женщина вскрикнула. Всё же добрались до подъезда. Никита одной рукой попробовал открыть дверь, но ветер не давал.

– Держите коляску, – крикнул Никита женщине.

Сам с большим трудом открыл дверь, удерживал её, пока женщина закатывала коляску. Забежал сам в подъезд. Дверь за ним хлопнула так, что Никита испугался, как бы не сорвало. Дети, мокрые и несчастные, стояли на первом этаже.

– Поднимемся на площадку, – предложил Никита.

Он поднял коляску, поднялся на пролёт. Женщина и дети шли за ним.

– Мужчина, спасибо вам большое. Даже не знаю, что бы я делала. На улице никого, все попрятались.

– Да, очень неожиданно погода изменилась.

– И СМС не было, обычно МЧС предупреждает.

– Девочка, ты бы позвонила родителям, они беспокоиться будут, – посоветовал Никита.

– Дядя, я уже позвонила, пока вы за тётей ходили.

Детей ураган не на шутку испугал. Ураган длился считаные минуты, ветер ослаб, но дождь продолжал поливать. Но идти можно было, ветер уже не валил с ног.

– Дети, вы далеко живёте?

– Через дом отсюда.

– Я вас провожу. Женщина, помочь коляску вниз снести?

– Да, пожалуйста.

Пережидать дождь в подъезде бессмысленно, он мог идти до утра. Никита коляску отнёс. Детей взял за руки, повёл. Всё равно ему по пути. А дождь – уже не страшно, всё равно одежда у всех мокрая до нитки.

Глава 6 Просто такая работа

Ураган для клиники тоже имел последствия. Травматологического отделения в клинике не было, а в муниципальных отделениях был полный завал, лежали даже в коридорах. У кого перелом ноги, у других руки, некоторые с черепно-мозговыми травмами. Не привык городской житель к таким катаклизмам, а случись они, бегут к укрытиям, не глядя по сторонам и вверх. А опасность оттуда приходит, падают рекламные щиты, деревья. Да и укрытия тщедушные, хлипкие, не могущие защитить при серьёзных происшествиях. Ну ладно дети, ещё опыта нет, знаний. Мужчины, особенно прошедшие серьёзную школу в армии, в горячих точках, те страдают меньше, приучены головой вертеть. Наибольшее число пострадавших – женщины, к сожалению.

Клиника наполнилась пациентами. У кого после переживаний язва желудка обострилась, у других на фоне резко возросших сахаров в крови при диабете проблемы с сосудами на ногах, трофическими язвами. Уж не помнили, когда хронические болячки их беспокоили и нате вам.

Но за месяц наплыв пациентов разгребли. Никита представлял, что творится в муниципальных поликлиниках и больницах, даже с учётом, что московское здравоохранение находится в несравненно лучших условиях, чем в других областях, даже крупных городах. Нет обветшалых зданий стационаров, куда просто заходить иной раз не хочется, есть современная аппаратура. А потом пошла чёрная полоса. Такая бывает у каждого человека, только у одного белая полоса шире, а чёрная уже, у другого ровно наоборот.

Уже в начале лета, только он пришёл на работу, в отделение привезли бабульку, божьего одуванчика, семидесяти шести лет. Привезла не «Скорая», а сын. Никита видел в окно, как на стоянку для посетителей подкатил «Бентли», не самая дешёвая из иномарок. Водитель выскочил из-за руля, помог выбраться старушке. Никита ещё подумал – кому-то из его коллег не повезло. Не потому, что он не любил пожилых людей, а исходя из профессиональных интересов. У пожилых болезней много, все хронические, которые можно подлечить, но не вылечить. А что касается хирургии, так старики из-за сопутствующих заболеваний и наркоз-то не переживут. У кого ишемическая болезнь сердца, у кого многолетний сахарный диабет, ужас для хирургов, потому как послеоперационные раны заживают плохо, часто гноятся.

И надо же случиться такому – бабулю привела медсестра в хирургическое отделение, сзади вышагивал сын.

– Плохо мне, сынок, – едва сев, стала жаловаться старушка. Три дня живот болит, спасу нет.

То, что ей плохо, было видно с первого взгляда. Глаза ввалились, губы сохнут, старушка их облизывает, а при разговоре гнилостный запах изо рта. Но врачи – народ не брезгливый. Надев перчатки, Никита начал осмотр. Еле удержался, чтобы не выругаться. Ущемлённая паховая грыжа! Сыну попенял.

– Что же вы маму сразу не привезли?

– Да она отнекивалась. Не поеду, таблеточек только.

Паховая грыжа, это когда через паховый канал в передней брюшной полости выходят петли кишечника. Обнаружив у себя впервые шишку в паху, люди пугаются. Первые мысли всегда об онкологии. В панике к хирургу бегут, к онкологу. Узнав о диагнозе, успокаиваются. Кто-то делает операцию в плановом порядке, другие считают – обойдётся. Вот не буду тяжести поднимать и проживу без операции, сколько мне Господь отпустил. Иной раз живут. Но бывают ситуации, когда мышцы брюшной стенки сжимают петли кишечника сильно, ущемляют. От перекрытого кровотока кусок ущемлённой кишки омертвевает и начинаются грозные осложнения – перитонит, как называют воспаление брюшины, кишечную непроходимость, если доживают. Ущемлённая грыжа – повод для вызова «Скорой» и экстренной операции.

– И что же из лекарств вы давали?

– Обезболивающие, а ещё грелку на живот.

Никита еле сдержал стон. При болях в животе греть нельзя ни в коем случае, так же, как и пить анальгетики до осмотра врача, они маскируют симптомы заболевания и затрудняют постановку диагноза. Сын по незнанию сделал все, что нельзя, что навредило. Никита попросил сына пройти с ним в ординаторскую, где и объяснил, что помощь только во вред пошла и ситуация крайне сложная.

– Так оперируйте, – отреагировал сын.

– Во-первых, боюсь, что уже поздно, болезнь запущена. Во-вторых, она может не выдержать наркоза.

– Если речь о деньгах, за мной не встанет.

Сын пациентки полез в карман за бумажником. Никита поднял руку.

– Вы меня не поняли. Я бы её и без оплаты прооперировал, если бы это могло помочь.

– Неужели так безнадёжно?

– Увы.

– Я пойду к главному.

Сын пациентки ушёл. Никита понял, что добром это не кончится. Отказать в помощи – статья Уголовного кодекса, взять на операцию – умрёт. Если не от наркоза, так по тяжести состояния. Через десять минут звонок от Артёма Витальевича.

– Зайди.

К этому времени был готов анализ крови, не слишком обнадёживающий. СОЭ – 51, лейкоциты 22 тысячи. Никита забрал результат с собой, как аргумент. В кабинете главного врача давешний проситель.

– Что у вас с Духаниной?

Духанина – это фамилия старушки. Никита положил на стол результат анализа, коротко объяснил ситуацию. Артём Витальевич попросил сына пациентки подождать в приёмной.

– Что – так скверно?

– Более чем.

– Сам понимаешь, если откажемся оперировать, будет заявление в прокуратуру и дело.

– Если умрёт на столе, тоже будет заявление.

– Это уже другой вопрос – запущенный случай, преклонный возраст. Ну, ты же опытный хирург, Никита. Приложи все силы, лекарства любые. Если в больничной аптеке нет, через час-два с оптового склада привезут.

Ситуацию с пациенткой Артём Витальевич понимал не хуже Никиты. Но на его плечах клиника и главврач из двух зол выбирал наименее худшее.

С плохим предчувствием Никита приступил к операции. Вскрыл грыжевой мешок, а оттуда гной, запах отвратительный. Ткань кишки уже омертвевшая, частично гноем расплавлена. Рану пришлось расширять для ревизии брюшной полости. Перитонит, да ещё какой! В брюхе гнойно-серозная жидкость, которую электроотсосом откачали, промыли фурацилином.

– Давление падает, надо прерваться, – сказал анестезиолог.

Пришлось минут двадцать ждать, пока подействуют лекарства из капельницы, потом операцию продолжить. Сделал резекцию кишечника, убрав некротизированный кусок. Не понравилась брыжейка, а конкретно – сосуды, стенки их кальцинированы. Как бы тромбоз после операции не случился. Никита усмехнулся, благо – под маской его гримас не видно. Какой тромбоз, если это отдалённые последствия, если неизвестно, удастся ли бабушку живой со стола снять?

Ещё раз промыли брюшную полость, залили антибиотики. Никита дренажные трубки поставил, а операционную рану ушивать не стал, для гноя отток нужен. Ещё древние лекари говорили – ubi pus, ibi incisio. С латыни на русский – где гной, там разрез. Наложили повязку.

– Мы закончили, Владимир Матвеевич. Выводи из наркоза. Как давление?

– Спроси чего полегче, восемьдесят на пятьдесят, но держится стабильно.

Операционную одежду сняли, переоделись. Никита сразу в ординаторской документы писать. Над каждым словом думал. Не упустить бы чего. Подробно ход операции, свои действия, вводимые препараты. Документация не столько для архива заполняется, сколько для проверяющих, которым нет числа. Пока Никита находился в клинике, несколько раз заходил в палату, куда перевезли из операционной бабушку. Палата интенсивной терапии, фактически – реанимация. Там свой персонал есть, доктор грамотный, медсестрички. К удивлению Никиты, состояние пациентки было тяжёлым, но стабильным. Кислород из маски, подключичный катетер и капельница. Неужели выкарабкается? После смены передал дежуранту наставления по Духаниной. Бывают чудеса, и может быть, это как раз тот случай.

А утром увидел пустую постель.

– А где Духанина? – спросил у медсестры.

– В морге, под утро скончалась, сами знаете – вскрытие будет.

Если умирает послеоперационный пациент, вскрытие бывает всегда, для установления причины смерти. Хирург виноват, ошибку допустил или течение болезни такое? Доктор тоже не Господь, все под ним ходим. Доктора, как авиаторы и моряки, – суеверны порой. Операция была тринадцатого, чёртова дюжина. Моряки в этот день стараются корабли из портов не выводить.

Дежурант главврачу о смерти пациентки доложил, но Артём Витальевич Никиту не беспокоил. И причина понятна, ждёт результатов вскрытия. Никита сам, как на иголках, едва дождался полудня, патологоанатому позвонил. Как только Никита представился, тот успокоил.

– Никита Алексеевич, ты по Духаниной?

– А то!

– Твоей вины не усматриваю, швы состоятельные. Тромбоэктомия лёгочной артерии.

– Спасибо.

Всё же не зря Никита сосудистых проблем опасался. Тромб из брыжейки оторвался, в лёгкое попал. Смертность в таких случаях почти стопроцентная, хоть и гепарин капали и другие препараты. Только трубку положил, по мобильнику главврач звонит.

– Никита, зайди.

Главврач уже в курсе, патанатом доложил. В клинике смертные случаи редки, но случаются. Богатые тоже люди и ничто человеческое им не чуждо, в частности неправильное питание, стрессы. Золотой телец, он жертвоприношений требует.

– Заключение знаешь? – с порога спросил главврач.

– Телефонировал уже, в курсе.

– Твоей вины нет. А если бы отказался оперировать, уже бы на вопросы прокурора отвечал. У тебя плановые операции на сегодня есть?

– Нет. И перевязки все сделал.

Артём Витальевич достал коньяк, разлил по стопкам. Молча выпили.

– Иди домой, отпускаю, завотделением позвоню. Перенервничал, какой из тебя работник?

А главврач психолог. Никита чувствовал себя разбитым, не в своей тарелке, настроение скверное. Смерть пациента для каждого врача – стресс, потрясение, если он не выгорел на работе, такое тоже бывает. Каждый по-своему переживает. Кто-то выпивкой глушит, другие маску безразличия напускают. Но Никита знал, в душе у каждого неспокойно. Всё ли предпринял? Не упустил ли чего? Иной раз и сомнения берут в своей компетенции.

Духанин, сын умершей бабули, жалобы написал. И в горздрав и прокуратуру, благоразумно забыв упомянуть, что грелку ставил, обезболивающее давал. У таких окружающие во всех проблемах виноваты, но не они. Комиссия горздрава с проверкой была. Нашла, как водится, мелкие недочёты, но вины хирурга не усмотрела. Но нервы помотали здорово.

Не потому ли врачи хирургических специальностей на пенсию редко выходят, не доживают?

Для Никиты получилась одна отрада – Настя. Каждый вечер созванивались. Никита ежемесячно стал счёт на телефоне ей пополнять. Откуда у студентки деньги? После зимнего отдыха в Питере сначала сам звонил, а потом и Настя инициативу проявлять стала. И чем больше разговаривали, узнавали друг друга, тем больше Настя Никите нравилась. Консервативна? Так это хорошо, Никита к старикам себя не причислял, немного больше тридцати, но иной раз двадцатилетние его в ступор вгоняли своим поведением. Казалось бы – десять лет разницы в возрасте, а на деле – пропасть. Всё свободное время в инете, в социальных сетях проводят, скоро общаться разучатся, в игры жизнь свою тратят. А время, отпущенное каждому человеку, единственный исчерпаемый ресурс. Ловил себя на мысли, что брюзгой становится, как старик.

После неприятностей плюнул на всё, позвонил в пятницу Анастасии.

– Ты сейчас где?

– Сессия у меня, готовлюсь к последнему экзамену, на квартире с девочками.

– Хорошо, что не с мальчиками. Я приехать на день хотел.

Настя несколько секунд размышляла.

– Можно, я почти всё выучила.

Никита после работы бегом домой, деньги, документы взял, бритву. Всё в маленькую сумку уложил и на вокзал. От Москвы в Питер поезда часто ходят. Причём на скоростной поезд билет не брал, на обычный, в купе. Иначе поздно вечером гостиницу искать надо. В чужом жилье, пусть даже уютном и комфортабельном, Никита чувствовал дискомфорт. Хорошо было только в своей квартире, каждая вещь на своём месте и в коридоре не воет пылесос горничной. Оно и понятно, в квартире он хозяин, а в гостинице гость. В купе под стук колёс спится хорошо. Утром помыться успел, а состав уже втягивается под своды Московского вокзала. Никита прикинул – пойти кофе попить или позавтракать с Настей. Пожалуй – с Настей, зачем драгоценное время в одиночестве проводить? Взял такси на привокзальной площади, доехал. С тротуара девушке позвонил.

– Я уже, собираюсь.

Никита на долгое ожидание настроился, у девушек быстро – понятие растяжимое. Но Настя вышла через пять минут. Минимум макияжа – только ресницы и помадой губы слегка тронуты. Никита обнял, но поцеловать не решился.

– Предлагаю позавтракать, я ещё не ел.

– Я тоже. И есть хочу.

– Тогда веди.

Кафе небольшое, уютное, в полуподвале. Настя кофе заказала и круассан. Никита посолиднее – яичницу с ветчиной, кофе и пиццу.

– Куда пойдём? – спросила Настя.

– Ты в Питере уже три года, сама решай.

Отправились на катере в Петергоф. Фонтаны, огромный сад. Ушли подальше от толп туристов и говорили, говорили. Никита Настей любовался, она заметила.

– Ты скоро на одежде дырки прожжёшь.

– Любуюсь.

Время пролетело быстро, в Питер на такси добрались.

– Давай пообедаем, – предложил Никита.

Времени уже четыре часа пополудни, пора.

– Какие-то вы мужчины…

– Прожорливые? – подсказал Никита.

– Я не хотела обидеть.

Зашли в ресторан на Невском. Самая дорогая улица в городе, что магазины, что рестораны. Но Никита мог себе позволить, тем более с Настей не виделся давно. Но девушка, ознакомившись с меню, предложила.

– Давай в другой ресторан пойдём.

– Дорого? Не твоя забота. Выбирай на свой вкус.

А для себя плюс в копилку виртуальную достоинств девушки внёс. Другая бы на её месте обрадовалась. А Настя цену копейке знает. Не транжира, уже хорошо, рачительной хозяйкой будет. Никита рассматривал Настю, как вероятную кандидатку в жёны. Давно пора остепениться, семью заводить, детей. В сорок, как некоторые делают, уже поздно, не успеешь толком ребёнка на ноги поставить. Надо не просто вырастить, а ещё выучить, специальность дать. Если мальчик, то как без серьёзной профессии в жизни, коли кормилец в семье будет? Женщина за мужем, как за каменной стеной быть должна, муж – опора.

И обслуживание и блюда оказались на уровне. Засиделись, поскольку погода испортилась. В Питере всегда так. Если утром дождя нет, жди вечером. В ресторане уютно, публика серьёзная, ненавистного караоке нет. Если бы не подготовка Насти к экзаменам, Никита остался бы ещё на сутки, гостиницу снял. Но и так славно время провели. Никита такси через официанта заказал. Настя в дамскую комнату отлучилась. Никита в сумочку ей деньги сунул. Обнаружит завтра, обрадоваться должна. Хотя с её устоями и характером, ещё неизвестно, как отреагирует. Пока в такси ехали, Никита спросил.

– После экзамена что делать будешь?

– На каникулы в Псков поеду, к родителям. А почему спросил?

– Хочу в Псков приехать, у родителей твоих руки и сердца просить.

Настя замерла.

– Ты не шутишь?

– Я похож на шутника?

– Мне же учиться ещё два года.

– Тоже мне, проблема, в Москву переведёшься. Так я не понял, ты согласна?

Настя отстранилась на сиденье.

– Мне подумать надо, всё же шаг серьёзный, я мало тебя знаю.

– Надумаешь – звони. Не будет звонка, значит, ответ отрицательный.

Никита от такси до подъезда довёл, обнял, поцеловал в щёку. На этом же такси до вокзала добрался. Поезд и утром уже в Москве. Хорошо, что Настя в Питере учится, а не в Нижнем Новгороде или Ростове. Двоякие чувства Никиту мучили. С одной стороны – Настя осторожна, не хочет связывать судьбу с человеком, для неё малознакомым. Это решение серьёзного, мудрого человека, для молодой девушки качество редкое. А с другой стороны, и обида была, чего скрывать. Он не проходимец, образование, хорошая и достойно оплачиваемая работа, квартира своя в Москве. Но это доводы разума. А чувства? Или не понравился он ей? Придя домой, стал разглядывать себя в зеркало. Мужчины не любители на своё отражение смотреть, пожалуй, только при бритье. Хм, рост средний и лицо не назвать красивым, среднее лицо. Вроде нос прямой, римский, глаза серые, без залысин причёска. А в итоге глазу зацепиться не за что. Встречал он пациентов. Внешне импозантен, даже вальяжен, лицо аристократа. А начнёшь разговор – тупица форменная, мысль сформулировать не может. Обманчива внешность, суть не показывает. За внешней оболочкой ни характера, ни ума не разглядеть. Но молоденькие девушки и женщины зачастую по респектабельной внешности оценивают. Если высок, строен, лицо как у молодого Алена Делона, да прикид модный – душка! В общем, чем дольше на себя в зеркало смотрел, тем больше расстраивался. Может – внешность его является причиной, что не женат до сих пор? Или характер скверный? Опять же – не склочник, в пьянстве не замечен, не зануда. Опа! А ведь приехав в Питер на свидание, даже цветы не купил, поторопился. Для женщины – знак внимания. И подарок, хоть небольшой, не преподнёс. Она могла подумать – скупердяй или к ней невнимателен. Надо же, опростоволосился, а всё потому, что опыта нет, не ловелас и не бабник. В общем, с какой стороны ни посмотри – внешность, поступки, а любить тебя, Никита, не за что. От такой самооценки настроение испортилось. Или на роду написано холостяковать всю жизнь? Конечно, варианты есть. Взять ту же Веронику из его родного города. Наверняка без мужа, да с сыном Андреем несладко живёт. И предложи он ей брак, могла и согласиться. Женщина неплохая, да чувств нет. Фактически с её стороны, предложи он замужество, брак по расчёту.

Потом размышлять стал – позвонит Настя или нет, а если позвонит – когда? Мучиться в неизвестности неопределённо долго не хотелось. Как человек решительный, а среди хирургов мямлей, нерешительных не бывает, установил для себя срок в один месяц. Сам беспокоить девушку не станет. Позвонит, так тому и быть, а нет – навязываться не будет. Приняв решение, повеселел, приготовил поздний обед или ранний ужин, поел. Что проку сидеть в четырёх стенах, как пенсионеру. Вышел прогуляться. Проходя мимо кинотеатра, увидел афишу нашумевшего фильма известного режиссёра, зашёл. Вроде сюжет закручен и актёры хорошие, а фантастика получилась, так в жизни не бывает. Сколько раз давал себе зарок – не смотреть ремейки. Лучше первого фильма всё равно не получится. Не досмотрев, вышел из кинозала. Побродил по Москве. Вроде центр, а есть тихие, уютные уголки, вроде Патриарших прудов, а ведь когда-то их Погаными называли.

А с понедельника снова в работу окунулся. Иногда по вечерам брал в руки телефон, но позвонить не решился. Раз Настя время на раздумье взяла, пусть решает. А привычка уже была по вечерам созваниваться. Прошла неделя, другая, месяц минул. В душе саднило. Всё кончено и надежды его тщетны были. А как из головы сразу выкинуть? После краткого зимнего отдыха почти полгода прошло. Пора бы и в настоящий отпуск, устал он. Москва – город прагматичный, жёсткий, особенно к приезжим, ритм жизни особенный. Вот Питер ему понравился. Вроде недалеко города, а люди, уклад жизни другие, даже в разговоре словечки особенные, произношение. Только в Питере можно услышать – поребрик, булошная, ситное, парадное, особый колорит придают. А районы – новостройки везде одинаковые – безликие.

Одним днём позвонил по внутреннему телефону охранник.

– Никита Алексеевич, к вам девушка просится.

– У неё направление на госпитализацию? Если нет, не пускай. Я частного приёма не веду.

Звонок немного странный. Поступающие пациенты через приёмный покой в клинику попадают. Никита к окну подошёл. Жаль, не виден служебный вход, посмотреть, что за женщина. Хотя бы фамилию назвала. Или охранник не спросил? Мелкий дождь начался, в этом году погода отвратительная. Прохладно, тёплые и солнечные дни по пальцам пересчитать можно. То ветер, то дожди, а то и град. Как там, в известном кинофильме? «У природы нет плохой погоды, каждая…». Ой! Фигура женщины знакомая, но лицо за зонтом не видно. Настя? Никита вихрем промчался по отделению, напугав медсестричек, буквально скатился по ступенькам лестницы, перепрыгнул через турникет, шокировав охранника, толкнул дверь, и как был в зелёной униформе и кожаных тапочках, бросился бежать. Наверное, пациенты и сотрудники, смотревшие в этот момент в окно, немало удивились. Куда это доктор кинулся сломя голову? Женщина к остановке троллейбуса подходила, хорошо, что «рогатых» не было. Запыхавшись, Никита подбежал, схватил женщину за рукав платья. От неожиданности женщина взвизгнула, голову повернула. Да Никита узнал уже её по причёске.

– Настя? Ты как тут? Здравствуй!

Нелепо он выглядел. От дождя тонкая ткань униформы промокла, к нему прилипла. И тапочки не самая подходящая обувь для дождя.

– Здравствуй! К тебе приехала, а меня пускать не хотят.

– А позвонить? Я же звонок ждал?

– Целая история, позже расскажу. Мы так и будем под дождём стоять?

– Подожди, где вещи твои? И когда приехала? Да как ты меня нашла?

– Ты же сам называл клинику, где работаешь. А адреса я не знаю.

Никита посмотрел на часы. До конца работы ещё два часа, да и дела незаконченные есть – перевязки.

– Настя, я предлагаю подождать у меня. Не могу уйти, пациенты помощи ждут. Согласна?

– А у меня есть выбор?

Лицо у Насти мокрое. То ли от дождя, то ли от слёз. Вернулись в клинику. Охранник строгий вид на себя напустил.

– Никита Алексеевич, гражданка с вами?

– Со мной, Петрович, открывай турникет.

– Без бахил не положено.

– Сейчас наденет, ты пропусти.

Турникет щёлкнул, прошли. Петрович головой покачал. За те несколько секунд, что Никита стоял, с него лужа натекла. Никита провёл её в раздевалку для дежурантов. Сам надел на туфли Насти бахилы, сверху халат одноразовый накинул. Так она от посетителей отличаться не будет. На свои тапочки бахилы нацепил, чтобы мокрых следов не оставлять. Поднялись в отделение, к нему старшая медсестра.

– Экстренную доставили? Операционную бригаду готовить?

Видимо, медсестре уже сказали о забеге Никиты.

– Отменяется, нет пациента.

Старшая медсестра ревниво-подозрительно Настю осмотрела. Не из-за неё ли переполох?

Никита Настю в ординаторскую завёл.

– Присядь. Кофе или чай предложить не могу, извини, не дома. И не скучай.

Переоделся в разовую униформу, сняв мокрую. Секунду поколебавшись, снял мокрые тапочки и одел тапки Павла Никифоровича. И к посту медсестёр, а те уже шушукаются.

– Девочки, пациентов в перевязочную!

Управился за час. Заглянул в кабинет заведующего отделением.

– Олег Фролович, пораньше отлучиться надо.

– Иди. Срочных пациентов нет.

Удачно складывается. Никита вызвал такси, переодеться успел.

– Настя, прости за назойливость, где остановилась и есть ли вещи? Я такси вызвал. Если в камере хранения, сразу заедем.

– Не надо, я с одной сумочкой.

Сумка объёмная была, как в анекдоте. «Я вчера порядок в сумочке наводила, выбросила два ведра мусора». И почему женщины объёмные сумки любят? Никита ключи и бумажник в карманах пиджака носил. Зато руки свободные. Такси заехало на стоянку, диспетчер попросила выходить. Дождь почти прекратился. Поехали домой к Никите. Как назло, холодильник был почти пуст. Никита Настю в квартиру завёл.

– Ты осваивайся, я в магазин, туда и назад.

Гостья с поезда, наверняка проголодалась. Да и Никита после рабочего дня есть хотел. Кафе поблизости не было, да и поговорить хотелось тет-а-тет, а не при куче подвыпивших посетителей. Набрав здоровенный пакет, вернулся в квартиру. Пока выкладывал покупки в кухне на стол, вошла Настя.

– Понравилась квартира? Ты что будешь – пельмени или пиццу? Я всего набрал.

– Мне всё равно. Квартира хорошая, но уюта в ней нет. Как-то казённо.

– Ага, женской руки нет.

– Я уже заметила.

Пока грелся чайник и продукты в микроволновке, Никита переоделся. По такому случаю, он к чаю торт купил. А хорошее вино, коньяк и водка в запасе всегда были. Что-то сам покупал, а что и благодарные пациенты дарили. Поели не спеша. Никите не терпелось узнать, почему Настя не звонила и сама приехала? Прошли в комнату, уселись. Никита в любимое кресло, гостья на диван.

– Я бы тебе позвонила, да у меня сумку украли. А в ней паспорт, телефон, деньги. Набегалась, пока паспорт восстановила. А позвонить – номер не помню. В телефоне в память номер забит был.

Никита подосадовал на себя. В квартире стационарный телефон есть, мог бы и записать, как и адрес. Хорошо, что обмолвился о названии клиники, Настя запомнила. И сегодня оплошал, без малого девушка не уехала. Да что теперь корить себя, когда встретились. Настя разговор на учёбу перевела. Сессию сдала, на практике была, а сейчас каникулы.

– Родителям сказала? – Никиту мучил этот вопрос.

– Мнение родителей для меня важно, но они с тобой незнакомы, что могут сказать? Да и жить с тобой не им, а мне.

– Стало быть – согласна?

– Все же вы, мужчины, тупые. Только не обижайся. Думаешь, что я приехала сообщить тебе об отказе?

Действительно, как-то не сообразил, видимо – переволновался. Дальше говорили об учёбе, Насте осталось полтора года.

– Брак оформим официально, – сказал Никита. Вопрос – когда?

Он помнил, что Настя о себе сказала – она консервативных взглядов. Так называемых гражданских браков Никита сам не одобрял. Если гражданский брак, то по-церковному – блуд. А фактически мужчина не готов взять на себя ответственность за семью. Да и женщина, кто бы что ни говорил, имея свидетельство о браке, чувствует себя более защищённой. Появись дети, в графе «отец» не будет прочерка. Любовь любовью, но и о материальной стороне забывать нельзя. Мужчина – опора, кормилец в семье. Кто в декрете или послеродовом отпуске жену и ребёнка содержать будет?

– Ой, я не знаю. Подруги советуют – сейчас. А родители – закончи сначала университет, получи диплом.

И каждая сторона по-своему права. Подруги опасаются, что за полтора года учёбы Никита к Насте охладеть может или другая уведёт. Можно подумать, Никита несмышлёныш, которого, как барана, увести можно. И родителей понять можно. Выскочит замуж, забеременеет, ребёнок появится. Как с учёбой? А ныне без диплома устроиться на работу сложно. Никита эти детали сразу просчитал.

– Подруг не слушай, у них опыта не больше, чем у тебя. Если опасаешься, что другую найду, а ты время упустишь, можно хоть завтра в загс идти, штамп поставить. А свадьбу сыграть на последнем курсе, уже перед выпуском, чтобы подруги университетские были. Как вариант – скромная свадьба в кафе и свадебное путешествие.

Потянуть финансово шикарную свадьбу со множеством гостей и путешествие Никита не смог бы, потому как собирал деньги на двухкомнатную квартиру. В однушке хорошо одному, но он хотел наследника, стало быть, детская нужна. Конечно, ещё лучше «трёшка», где и детская, и спальня, и гостиная. Но Никита был прагматиком, всё и сразу, как молодые хотят, не получится. Однако цель себе поставил и шёл к ней упорно, как многие провинциалы. Москвичи, образно говоря, рождаются с серебряной ложкой во рту. В школах комплект учителей, вузы в городе, не надо пять-шесть лет испытывать «прелести» общежития, да и родители через знакомых помогут устроиться на достойную работу. А провинциал в столице вынужден пробиваться сам. Вот и получается – разные стартовые позиции.

Но говорить Насте о своих планах Никита не стал, пусть сюрприз будет.

Настя робко предложила Никите переехать в Питер. После вуза ей уже предложили работу. Никита предложение сразу отверг.

– В Москве я работу тебе найду. И себе в Питере тоже, но для начала хирургом в районной поликлинике. Разница в зарплатах для меня существенная. Ты же хочешь детей?

Настя кивнула.

– А семью содержать деньги нужны.

В Москве уровень зарплат выше питерских, не говоря о провинции. Но Никиту не только деньги интересовали, в Москве уровень медицины немного выше – аппаратура, методики, профессура. Конференции, лекции бывают, присутствие на операциях и местных, московских выдающихся врачей и заезжих знаменитостей – из Израиля, Испании, Германии, есть чему поучиться и к чему стремиться. Для врача постоянная работа над собой, повышение уровня знаний – повседневная и постоянная работа. Это как езда на велосипеде, пока крутишь педали – едешь, бросил крутить – упал. Одного желания и способностей мало, а навыки, полученные в вузе, через пять-десять лет устаревают, медицинская наука быстро продвигается вперёд, появляются новые методы лечения.

О многом говорили, делились мнениями, пока за окном темно стало.

– Ой, поздно уже, – встрепенулась Настя.

– И что? Куда ты собралась? В гостиницу? У меня ночевать будешь, завтра пятница, последний трудовой день на неделе. А потом я тебе Москву покажу, если хочешь.

Анастасии остаться хочется. На улице ветер, промозгло, а в квартире тепло. Да и куда идти, если не ждёт никто.

– Нет, мне неудобно.

– Неудобно штаны через голову надевать. Я постелю себе на кресле, тебе на диване, если вопрос в этом.

Настя заколебалась, но решилась.

– Уговорил. Можно мне душ принять?

– Да без проблем.

Вручил ей большое банное полотенце, в ванную проводил. Сам принялся стелить постели. Благо кресло раскладное покупал, с расчётом на внезапных гостей. Вода в душе лилась, Настя напевала. Звуки непривычные, он долгое время один жил. Придётся привыкать, делить жизненное пространство.

Когда вода литься перестала, подскочил, вспомнив, что есть махровый банный халат. Пользовался он им редко, любил после душа голяком ходить. Постучал в дверь. Настя закричала.

– Ой, не входи, я ещё не одетая!

– Я сбоку двери встану, приоткрою немного дверь, подам халат.

Так и сделали. Надевать после душа городскую одежду не совсем правильно. Настя вышла с полотенцем на волосах, в зелёном халате. Кожа на лице аж светится изнутри. Хороша! Настя зарделась.

– Дырки на мне прожжёшь!

– А хочу и смотрю, моё!

Сейчас бы фен, волосы Насте посушить, а нет. Никита, как и многие врачи операционных специальностей, волосы носил короткие, как военные любят. И ногти стриг регулярно и коротко, профессия свой отпечаток накладывает.

Настя посидела, подсушила волосы, спать улеглись порознь. Никита уснуть долго не мог. От Насти запах особенный, как могут пахнуть женщины, будоражащий. К ней на диван перебраться? А если обидится? Настя лежала тихо, как мышка, даже дыхания не слышно. Проснулся от будильника, а Настя спала. Эх, молодость! Быстро собрался, наскоро кофе попил. На кухне ложкой чайной стукнуть боялся, непривычно. И бегом на работу.

На работе всё спорилось, день быстро прошёл. Поторопился домой, негоже гостью одну оставлять. Открыл дверь и замер. В квартире запахи аппетитные, всё надраено, блестит. Он полагал сходить в кафе неподалёку, где в основном жители окрестных домов бывают – тихая музыка, вкусная еда, никаких алкашей и драк, спокойно. А Настя что-то приготовила и в квартире убралась. Он, хоть и холостяк, чистоту в квартире поддерживал. Не стерильно, как в операционной, но вполне достойно. Оказалось – можно и лучше. Тем более Настя кое-какую перестановку сделала. Услышав стук входной двери, из кухни вышла раскрасневшаяся девушка. Одета в рубашку Никиты, из поношенных, но чистую.

– Я думала, ты позже будешь. Это ничего, что я твою рубашку надела?

– Конечно! Пахнет вкусно!

– Проголодался? Сейчас покормлю, только оденусь.

– Не надо, ты мне так больше нравишься.

– Больше ничего не замечаешь?

– Прибралась. Я просто сказать не успел. Спасибо.

Вроде в холодильнике запасы скудные были, а вчера он полуфабрикаты в основном покупал. Вымыл руки, за стол уселся. Настя, как заправская хозяйка, уже стол накрыла, поставила перед Никитой тарелку супа. Пахло аппетитно. Никита осторожно попробовал – не горячий ли? Заодно вкус оценил. Учитывая скудный исходный запас продуктов, очень даже неплохо. На второе отбивные были с картофельным пюре, затем компот. Никите понравилось, о чём он сразу сказал. Настя не ела, смотрела, как ест Никита.

– А ты почему не ешь?

– Пока готовила, напробовалась.

– Куда-нибудь пойдём?

– Ты с работы, отдохни. Завтра суббота, можно с утра в город отправиться.

Конечно, к концу недели Никита устал. Всё же напряжённая работа, на нервах, да и физическая усталость чувствовалась. Сложно на длительной операции неподвижно стоять часами, работают только руки, да глаза и мозги напряжены. После операции мышцы спины затекают, массаж бы помог. Но после операций перевязки, обработка ран, в палаты к пациентам зайти надо. Обычно в операционные дни он старался прийти пораньше, обход своих палат сделать, заполнить истории болезней. Правда, сейчас они назывались картами стационарного больного. Чиновникам Минздрава не сиделось спокойно, что ни год, изменят форму, название, либо другое выдумают. Никита, как и другие врачи, что «на земле», считал – слишком много чиновников развелось. Документооборот электронным быть должен, а не бумажным, причём одни бумаги зачастую дублируют другие, а если потребуется найти в архиве, ещё не один час промучаешься, весь в пыли и паутине из архива выйдешь.

Никита на диван улёгся, Настя в ногах присела. Никита о родителях Настю расспрашивать стал. Семья простая, папа станочник на заводе, мама бухгалтер, ещё младшая сестра есть, в школе учится. Так что к роскоши не привыкла. Да это Никита ещё в Питере понял. Дети обеспеченных родителей не подрабатывают после учебного времени. Никита зазорным это не считал, студент должен знать, как копейка достаётся, ценить будет.

Чем больше Настя говорила о себе, о родителях, тем больше нравилась. Не как нынешние о родителях – предки, родаки, а уважительно. Никита это отношение оценил. Кажется – мелочи, а из таких личность складывается.

На следующий день с утра на Красную площадь, по просьбе Насти, место знаковое для туристов и приезжих со всех концов страны и мира. Ну и как же в ГУМ не зайти, не попробовать знаменитого мороженого? А потом на метро на Воробьёвы горы, на смотровую площадку. После – автобусная экскурсия по городу. Успели и на храм Христа посмотреть и на речном трамвайчике по Москве-реке прокатиться. С реки отличный вид на Кремль со стороны набережной и странноватое творение Церетели, названное Петром Первым. Домой заявились уставшие, но довольные. Настя массу впечатлений получила, столько снимков на телефон сделала. Явно перед подругами или родителями по возвращении похвастаться хочет.

Сразу в душ, потом поели вчерашнего супа и спать. Никита уснул, едва коснувшись подушки. А утром вскочил от посторонних звуков, непривычно. А это Настя приводила себя в порядок в ванной. На часы посмотрел – восемь утра. Для воскресенья – рань несусветная. Вставать не хотелось, но надо, гости у него.

Уже через час выехали из дома на такси в Коломенское. Старинные русские постройки, экскурсовод в форме стрельца. Оба получили удовольствие. Никита, как и Настя, первый раз был в царских покоях. Никита обратил внимание, что Настя поглядывает на часы.

– Торопишься куда-то?

– На поезд надо.

– На поезд? У тебя каникулы, можешь жить хоть до первого сентября.

– Непривычно, и тебя обременять не хочу. Что люди скажут, я ведь даже не невеста.

– Люди? Да соседям всё равно. По-моему, они даже не знают, как меня звать и где я работаю. А хочешь – мы завтра в ЗАГС пойдём и подадим заявление? Будешь в статусе невесты, а распишемся через месяц.

– Нет, я поеду, – упёрлась Настя. Родители будут волноваться.

– Позвони, есть же сотовый телефон.

Но Настя была непреклонна. Единственная сумка была при ней и, не заезжая на квартиру Никиты, поехали на вокзал. Никита оплатил билет, дал Насте несколько крупных купюр. Она сначала заартачилась, гордость не позволяла, но Никита уговорил. Откуда у студентки деньги? Она и так потратилась, добираясь из Пскова в Москву. Уже у вагона обнял, поцеловал в губы крепко. Настя всем телом к Никите прижалась. Затянувшийся поцелуй прервала проводница.

– Молодые люди, поезд отправляется, поторопитесь.

Никита оторвался от девушки, Настя зашла в тамбур. Вагоны медленно поплыли.

– Ты позвони, как доберёшься! – крикнул Никита. Он шёл быстрым шагом, но поезд быстро набрал ход. Никита, проводив взглядом красные огни последнего вагона, побрёл к вокзалу. Как-то странно встреча произошла и таким же внезапным расставание. Хоть бы с утра словечком обмолвилась. Всё же женщины – непредсказуемые натуры.

В квартире одному показалось скучно. Всё время жил один, с приездом Насти всё переменилось. Всего-то двое с лишним суток пробыла, а тоскливо. Всё же сложно в тридцать лет уклад жизни менять коренным образом. Пару раз хватался за телефон, хотел позвонить, но не решился. Только что расстались, новостей никаких, а к импульсивным поступкам он не привык, это удел неврастеников.

Утром, когда шёл на работу, позвонила Настя.

– Не разбудила? Привет! У меня всё хорошо, я уже выехала из Питера в Псков.

– Отлично! Ты на меня не обиделась?

– За что? Мы отлично провели время. Не буду отвлекать, удачного дня.

– Целую! – успел сказать Никита, прежде чем Настя отключилась.

Градус настроения поднялся. И день в самом деле прошёл удачно. Плановая операция у пожилой женщины по варикозным венам прошла удачно. Потом перевязки, заполнение документации. Никита о подработке задумался. В медицине редко кто из персонала работает на ставку, большинство на полторы, хотя нагрузки получается больше. Некоторые на две ухитряются, но это уже на износ. А всё из-за низких зарплат. Реформы в здравоохранении криво пошли, впрочем – как всегда. Лечебную сеть необдуманно сократили, оставив деревни и сёла без фельдшерско-акушерских пунктов, а малые города зачастую и без больниц. Какая же это забота о населении? Чиновники обещали за счёт «оптимизации», как они это называли, повысить зарплаты. Получилось по-Черномырдински – «хотели как лучше, получилось как всегда». У главных врачей в самом деле зарплата выросла – премии, надбавки за вредность, ненормированный рабочий день, да найдут чиновники, за что добавить. И получалось, как средняя температура по больнице. А главное – бодрые отчёты с мест наверх медперсонал злили. По цифрам на уровне средней по региону, но таких зарплат никто не видел, надувательство. Конечно, в частной клинике заработки больше, но вовсе не огромные.

К Артёму Витальевичу? Так в отделении все штатные единицы заняты, даже дежурантов. Получается – приработок на стороне искать надо.

Уже собрался уходить, как из приёмного покоя позвонили.

– Никита Алексеевич, похоже – ваш пациент. Подойдёте?

– А у меня есть выбор? Сейчас буду.

Не понравился пациент Никите. Язык обнесён, изо рта фекальный запах, в области пупка, немного ниже, образование прощупывается. Похоже на кишечную непроходимость. Пока рентгенолог не ушёл, сразу повезли на коляске в рентгенкабинет. Только за аппарат поставили, как и Никита и рентгенолог разом сказали.

– Чаши Клойбера!

В медицине многие симптомы называются по именам врачей, впервые описавших данную патологию. В данном случае чётко видны петли кишечника с уровнем жидкости и газом над ней. Симптом специфический, свидетельствующий о непроходимости. Но чем вызвано препятствие? Опухолью? Инвагинацией? В его практике, несколько лет назад, был случай, когда такую непроходимость вызвал клубок глистов. Операционную медсестру тогда, привыкшую ко всему, едва не стошнило.

Пациента по-любому оперировать надо и экстренно. Никита распорядился брать анализы, готовить бригаду. Хуже экстренных пациентов ничего нет. Острый цейтнот и непонятно, что увидишь в животе, невозможно подготовиться, прикинуть план операции.

Если опухоль – одна тактика, инвагинация – другая. И решать приходится быстро. Иной раз помог бы совет более опытного коллеги, только редко бывает, чтобы он в этот момент в отделении находился.

Пациента, уже на каталке, подняли лифтом на второй этаж. Никита в предоперационную вошёл, надевать разовое бельё, мыть руки. У хирургов от частого мытья дезрастворами кожа на кистях сухая. Пока готовился, анестезиолог уже дал вводный наркоз. В предоперационную буквально влетел Олег Фролович, заведующий хирургией, стал переодеваться.

– Ты знаешь, кто пациент?

– Сам заполнял историю, знаю.

– Это же сын…

И назвал фамилию известного бизнесмена. Болеть могут все, что богатый, что нищий, Никита разницы никогда не делал. Но у богатого могут быть влиятельные знакомые и в случае осложнений после операции могут доставить кучу неприятностей. Да плевать! Никита уже настроился на операцию. Он приложит максимум усилий, а дальше – один Господь знает. Пациенту бы пораньше обратиться, проблему легче решить вначале. Наконец анестезиолог произнёс:

– Можно приступать.

Никита первым хирургом, Олег Фролович – вторым. В операционной не играют роли чины, должности, звания хирурга. К тому же маленькая хитрость есть, за всё отвечает первый хирург, а второму, случись проблемы, шишек при разборе достанется меньше. Но Никита к риску привык, работа такая.

Вскрыли брюшную полость широким разрезом. Щадящим способом – лапароскопией тут делать нечего. Начали делать ревизию. Фу-у-у! Инвагинация, не опухоль, уже легче. Инвагинация, это когда одна часть кишечника входит в другую, как трубка в трубку, у детей бывает чаще, чем у взрослых. В месте инвагинации образуется непроходимость кишечного содержимого, а ткани кишечника могут омертветь, как оказалось в данном случае. Пришлось часть кишечника резецировать, сшить бок в бок. Не специалисты думают, что кишечник состыковывается торец в торец. В этом случае образующийся рубец стянет место разреза и получится частичная кишечная непроходимость. Никита проверил кишечник, место соединения на герметичность. Кишечник вялый, атопичный, перистальтика слабая. Но пациент перенёс операцию хорошо. Перевели в палату интенсивной терапии, теперь он будет сутки под неусыпным наблюдением сотрудников и мониторов. Пока документацию заполнил, задержался, ушёл из клиники поздно, почти в полночь. Переработки, ненормированный день у врачей почти правило. Дома, несмотря на позднее время, поужинал, иначе пустой желудок заснуть не даст. Проснулся в четыре часа ночи от сна, вроде его пациент умер. Холодный пот со лба утёр, позвонил в клинику.

– Это Зотов. Как там мой пациент?

– И не спится тебе, Никита! – хихикнул Репнин, врач-реаниматолог. Всё в порядке, чтоб не сглазить! Дыхание, давление, пульс соответствуют тяжести состояния. Спи!

– Спасибо, Виктор.

Утром едва встал, будильник вовсю трезвонил. Голова тяжёлая. Пришлось прохладный душ принять, чтобы взбодриться, чашку крепкого чая с пряниками. Наследственность от родителей хорошая, чтобы не ел, даже на ночь, ни килограмма лишнего веса. Наверное – работа сказывалась. Ради интереса как-то взвешивался до и после операции, получилось два кило в минус. А вроде не мешки таскал на стройке. Конечно, со стороны посмотреть – белые халаты или у хирургических специальностей зелёные костюмы, в тепле, в общем – непыльная работа. А только редко кто из хирургов до пенсии доживает, инфаркты. Ежедневные стрессы сказываются.

Пока шёл на работу, окончательно взбодрился. А ещё подумал – мысль о подработке придётся отставить. Работа у него ненормированная, а на другую надо вовремя являться. Расхлябанности он и сам не приветствовал. Ну, купит квартиру на полгода-год позже, что по большому счёту изменится?

Кстати, а почему Настя не звонила? Посмотрел на смартфон, а там несколько непринятых вызовов. На часах восемь, звонить в такую рань, когда девушка на каникулах, неприлично. Люди на отдыхе отсыпаются за трудовой год. А потом работа всё время заняла, и о звонке Насте вспомнил, когда уже переоделся, собираясь уходить с работы. Набрал номер.

– Привет! Извини, что вчера не отвечал и не перезвонил, освободился в полночь, опасался беспокоить.

Чувствовалось, Настя в обиде.

– Добрый день. И ни минутки на меня не нашлось?

– В следующий раз во время операции объявлю перерыв обязательно.

– Извини, я не знала.

– Работа у меня такая, должна понимать.

Поболтали немного, можно сказать – ни о чём. Вот же молодость! Обида на ровном месте. Иногда судьбы рушатся из-за мелочных обид. Никита этот этап благополучно миновал давно, да и был ли он?

Придя домой не пожалел времени, поджарил приличный кусок эскалопа. Пока он доходил на сковороде, сделал салат. Поев, улёгся спать. Редко так с ним бывало, но чувствовал сонливость. Да ещё погода непредсказуемо себя вела. То солнце, то дождь, то ветер и град. При таких природных возмущениях резко меняется атмосферное давление, и любое живое существо это чувствует – рыбы, птицы, животные, люди. Проснулся в полночь от шума дождя по подоконнику и сквозняка. Вскочил, закрыл окно, на подоконнике уже лужа.

Вот что Никите в медицине нравилось – каждый случай не похож на другой. Есть поле для размышлений, даже одно и то же заболевание протекает с особенностями. И казуистические и нелепые случаи в практике были. Не далее как неделю назад в клинику поступил пациент. Мужчина лет сорока пяти, из артистического круга. Никите он сразу не понравился. Жеманный, под пиджаком яркая рубашка, в левом ухе серьга. И разговор тягучий. Явно нетрадиционной ориентации. Гей, это его выбор, но в последнее время их что-то много стало. Никита считал – неправильно, Господь создал людей разнополыми. И вся эта дрянь насаждается с «демократического» Запада. Заглянул в сопроводительные документы, диагноз «инородное тело прямой кишки». К проктологам бы его отправить, больше по их профилю. Пациент наклонился к Никите, прошептал.

– Доктор, только чтобы всё конфиденциально, умоляю вас!

Тьфу ты, прости господи! Провёл пациента в смотровую, попросил раздеться. При пальцевом исследовании в самом деле ощущалось нечто инородное, причём большого размера.

– Говорите, как есть.

– Ах, мне так неудобно!

И глаза закатывает, как престарелая кокетка. Сознался, что фаллоимитатор.

– И сколько же он дней там находится?

– Уже три.

Фаллоимитатор упругий, силиконовый, туда под усилием руки вошёл, а у кишечника сил вытолкнуть его не хватает. Никита ректоскоп ввёл, у аппарата подсветка. Нечто розовое перед ректоскопом видно. Попробовал ухватить за край зажимом, а не получается. Ухватишь, начинаешь тянуть, а силикон рвётся, только небольшой кусок удаётся вытащить. Эдак можно до утра черт-те чем заниматься без особого успеха. И гинекологической кюреткой пробовал – бесполезно. Да ещё и опасность есть кишку поранить. Тогда для Никиты сложности возрастают. Подумавши, убрал ректоскоп, ввёл гинекологическое зеркало, самый большой, третий размер. Аккуратно, раскрыв ложки, провёл их между стенками кишечника и фаллоимитатором, затянул винтом ложки до упора. Сдавил с обеих сторон хм… инородное тело и осторожно, по миллиметру, стал вытягивать. И смех и грех! Удалось вытащить. Уф!

– Всё, вставайте!

Пациент тут же штаны подтянул.

– Доктор, где у вас туалет? Мне срочно надо.

Ещё бы, три дня кишечник не опорожнять. Показал, сел за документацию. Написал, подождал немного. Что-то долго пациент не возвращается. Послал санитарку поторопить, а мужчины и след простыл. Сбежал. Посмеялись с сотрудниками.

Хуже случалось, когда инородные тела глотали. Если на гастроскопии удавалось зацепить предмет и вытащить, всё кончалось относительно благополучно для пациента. Никита видел в кабинете эндоскописта целую коллекцию извлечённых предметов. И булавка – самый небольшой из них. А как можно в здравом уме проглотить вилку? И ладно бы дети, их большинство среди «глотателей», неразумные ещё. А то взрослые.

Самое нелюбимое время для дежурств – после праздников, особенно новогодних. У кого-то праздник с горячительным, сумасбродными поступками. А у медиков – самая работа. Стационарных больных не оставишь, не скажешь – тоже имею право отдохнуть. После возлияний, нарушения диеты, падений, на первое и второе января поток пациентов, причём болячки серьёзные – прободение язвы желудка, травмы, ранения. Никита не в больнице «Скорой» помощи работал, там всегда пожарный режим, аврал. Но тоже приходилось. В некоторых случаях, угрожающих жизни, «Скорая помощь» везёт пациента в ближайшую больницу, а не планово – дежурную. Отказать нельзя, от скорости оказания помощи зависит жизнь человека. Ни по клятве Гиппократа, которую все медики принимают, как солдаты в армии, ни по закону. В одно из дежурств на второе января Никита попал на такой случай.

С сиреной подкатила «Скорая», сотрудники выкатили каталку и бегом в приёмный покой. Никита «Скорую» видел из окна, не стал ждать, пока вызовут, сам пошёл в приёмное отделение. У пациента рукав в крови, бледный, пульс частит и нитевидный. Болевой шок, без сознания. Даже если открытый перелом руки, сознание обычно не теряют.

– Что случилось? – спросил Никита.

– В квартале отсюда сбила машина, – пояснил фельдшер. В сознание не приходил.

Вот это плохо. Может быть всё что угодно – черепно-мозговая травма и тогда необходим нейрохирург, которого в клинике нет. Не исключена тупая травма брюшной полости с разрывом внутренних органов. По cito анализы взяли. Никита пациента осмотрел. Зрачки на свет реагируют, оба одинаковы по диаметру. При проблемах с головой – инсульт, гематома, зрачки будут разного размера, а ещё асимметрия лица, иногда лёгкая, почти незаметная. Никита распорядился срочно нейрохирурга вызвать на консультацию.

Анализы крови принесли, скверные. Похоже на внутреннее кровотечение. Рана на руке кровит, но такую кровопотерю не даёт. Ответственность большая, тяжким грузом на плечи давит. Всё же решился. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть.

Подняли в операционную, интубационный наркоз дали, Никита брюшную полость вскрыл, а там крови полно. Где источник? Отсосом кровь убрал, начал ревизию. В первую очередь селезёнка. Орган паренхиматозный, при травмах легко рвётся. Точно! Разрыв капсулы. Кровь хлещет. Зажимами сосуды подводящие пережал, кровить перестало. Ещё раз набежавшую кровь отсосом и тупферами убрал. Сухо. Осмотрел все органы – целы. А селезёнку удалять надо, как ни шей. Нитки ткань органа прорезают, без вариантов.

Но хотя бы с души камень упал, не зря в брюхо полез. Сосуды у входных ворот селезёнки перевязал, зажимы снял. Анестезиолог докладывает.

– Давление низкое, но стабилизировалось.

Ещё бы, кровопотеря остановлена.

– Капайте кровь, гемодез, 5 %-ную глюкозу, всё струйно.

– Крови четыреста уже ввели и реополиглюкин пол-литра.

Капают в обе вены и уже эффект появился. После операции подключичная катетеризация, через неё все растворы вводить будут. Никита уже размывался, как в предоперационную вызванный нейрохирург вошёл.

– Здравствуйте, коллеги! Что у вас?

– Размозжение селезёнки, рваная рана на руке после ДТП. Подозреваю ЧМТ.

Медики любят сокращения, коротко и специалисту понятно.

– А как же я его смотреть буду, коли он ещё под наркозом?

– Сочувствую. Но если бы я его на операцию не взял, он бы умер от внутреннего кровотечения.

– Сделайте МРТ, если внутричерепной гематомы нет и кости черепа целы, сделаете запись в истории и попрощаемся.

МРТ оказалось в порядке. Нейрохирург сделал запись и уехал, недовольный вызовом. А через два дня «на разборе полётов» главный врач попенял Никите.

– За то, что с диагнозом не подвёл и прооперировал парня, – хвалю. Человеку всего двадцать четыре. Но зачем нейрохирурга вызывал? Они нам счёт прислали.

– А если была бы сочетанная травма? Тогда как?

Обошлось, пожурили и всё. Ни в одной клинике не любят приглашать «варягов» из других учреждений.

Глава 7 Предательство

Приближалось время отпуска, Никита начал планы строить, куда поехать. Летом, в августе, делать в душном городе нечего, а дачи не было. Как говорится в пословице – хочешь насмешить Бога, расскажи о своих планах.

Никита думал на несколько дней съездить в Псков, познакомиться с родителями Насти, попросить согласие на брак. А потом на недельку с Настей в Питер. Ей, может быть, город уже приелся. А Никите многое в новинку, хотелось посмотреть, нравился город. К тому же там рек и каналов полно, да ветер с Финского залива свежий, нет такой загазованности и духоты, как в Москве. Столица в последнее время меняться стала к лучшему с приходом нового мэра, на взгляд Никиты, рачительного хозяина. Почти каждый месяц сдавались в строй новые путепроводы, развязки дорог, станции метро, облагораживались парки и улицы.

В один из дней, когда только в квартиру зашёл, раздался звонок. Посмотрел на телефон – Настин номер. Обрадовался, хотя странно, созванивались обычно вечером.

– Привет!

А в ответ мужской голос.

– Здравствуйте.

Мысль сначала мелькнула – попутали номер. Да нет, номер Насти. Или случилось что-то нехорошее? В груди сразу заныло, появилось предчувствие неприятностей.

– Это Никита Алексеевич?

– Он самый. Простите – с кем я разговариваю?

– Пётр Захарович, папа Насти.

– Очень приятно, слушаю вас.

– Прошу оставить мою дочь в покое. Задурили ей голову.

– Она уже взрослая женщина, вполне разумная, и я не дурил. У меня намерения самые серьёзные – жениться.

– Вы ей не подходите. Во-первых, старше на десять лет, для неё – старик.

При словах о старике у Никиты едва трубка из рук не выпала. Конечно, он старше, тут спора нет. Мужчина должен быть старше избранницы, на худой конец сверстник. Сейчас полно браков, где разница в возрасте в два раза, а то и больше. Он таких браков не одобрял, скорее всего, одна из сторон имела меркантильный интерес, либо получала другую выгоду. Но у них с Настей выгод не получал никто, была взаимная приязнь, любовь. Хотя… Это с его стороны, а Настя о своих чувствах ни разу не говорила. Не она ли попросила папу позвонить и отбить ухажёра? Тогда зачем приезжала в Москву его разыскивать? Как-то нелогично. Впрочем, у женщин логика своеобразная.

– А во-вторых, – продолжил Пётр Захарович, – у неё есть молодой человек, и не далее как в августе они собираются жениться.

У Никиты дыхание спёрло, как удар под дых получил.

– Как жениться? – вырвалось у него.

– Как все женятся, в ЗАГСе. Вы ведь наверняка разведены и алименты платите?

– Упаси Бог! Не был женат и детей пока нет.

– Пьёте?

– С моей-то работой? Вы за кого меня принимаете?

– В тридцать нормальный мужик уже должен семью иметь, детишек.

– Вот и я хочу создать.

– Опоздали! И прошу вас больше Насте не звонить, хлыщ московский!

Связь отключилась. Вот это поворот! Никита сел на диван. Почему сама Настя, не позвонила? Стыдно? Никита взялся за телефон, потом отложил. Видимо, в Пскове, в семье Насти скандал, семейные разборки. Настя, будучи в Москве, об ухажёре ничего не говорила. Или папа с мамой завидного жениха подобрали – помоложе, да сына богатых родителей? Мыслей много, а фактов нет, как пищи для анализа. Вроде ничем не обидел девушку. У Никиты нервная система к стрессам устойчива, а сейчас как из седла выбили. Ни есть не хотелось, хоть проголодался, ни делать ничего. Все мысли вокруг звонка, вокруг отношения с Настей вертятся. Поверил бы Петру Захаровичу и отступился, если бы не приезд Насти в Москву. Этот поиск его, Никиты, только по названию клиники путал все карты. Для девушки небогатой тратить деньги на поездку, если бы не нравился Никита, дело неразумное. А Настя совсем не глупа.

Он решил позвонить завтра. Семейные распри и бури улягутся, можно поговорить спокойно. Пусть сама скажет, что разрывает отношения. Он набиваться не будет, в мире и другие девушки найдутся. Главное – не пороть горячку. Взял себя в руки, ужин приготовил, вяло поковырялся в тарелке, потом телевизор включил. Через полчаса понял, что смотрит на экран и не видит и не слышит. Улёгся спать. И не зря говорят – утро вечера мудренее. На следующий день около полудня Насте позвонил, телефон абонента отключён. Звонки повторял каждый час с неизменным результатом. И на следующий день то же самое. Но сдаваться так просто, без разговора с Настей, он был не намерен.

С трудом дотянул оставшиеся до отпуска десять дней и, получив отпускные и зарплату, заехав домой за сумкой, подготовленной вчера, отправился на вокзал. Прямого поезда на Псков не было, уже ушёл, Никита взял билет до Питера. Великий Новгород и Псков не так далеко от Санкт-Петербурга и оттуда сообщение хорошее. Нащупал записку в кармане, где все координаты Насти – её псковский адрес, стационарный телефон. Через сутки уже стоял перед искомым адресом. Заходить в дом не стал. Если увидит Настя в окно и захочет поговорить – выйдет. Или он её дождётся у подъезда. Торопиться ему некуда, весь отпуск впереди, рано или поздно, с девушкой встретится, не будет же она всё время в квартире находиться, пойдёт в магазин, к подружкам, да к парню, если он есть. Родители Насти в лицо его не знают и Никита ничем не рисковал. Место для своего наблюдательного пункта выбрал удобное, на скамейке у противоположного дома. Правда, старушки, вечно сидящие во дворе в хорошую погоду, поглядывали на него подозрительно. Не вор ли домушник? Перешёптывались, но не мешали. Часа через три на улице появилась Настя, она шла домой. Никита вскочил, бросился к девушке.

– Настя! Здравствуй!

– Никита?! Ты как здесь?

– Так папа твой звонил, просил меня больше тебя не беспокоить. Я вроде старик, задурил тебе голову. А ещё разведенец и алиментщик.

– Да, был у нас семейный разговор. Я после нашей встречи в Москве всё родителям рассказала. Папа сразу в штыки, стар он для тебя, хлыщ столичный и всё такое.

– А телефон почему отключила?

– Это не я, папа отобрал, чтобы я не позвонила.

– Тоже мне, проблема! Взяла бы у подружки. Ты правда замуж выходишь?

– Это папа тебе так сказал?

– Ну не сам же я придумал.

– Родители парня мне нашли, а то говорят – засиделась в девках. Сын наших знакомых. Только не по сердцу он мне.

– Предлагал же я тебе в Москве – пойдём в ЗАГС. Была бы печать, куда бы родители делись?

– А как без их согласия? У папы характер крутой, обидится, общаться не будет, всё же родитель.

Никита в растерянности, думал – сочинил Пётр Захарович, наговорил про жениха. Выходит – есть. И теперь всё от Насти зависит. Чтобы не привлекать внимание любопытных старушек, отошли в сторону, уселись на лавку. Уговаривать Настю Никита не собирался, она сама должна выбрать. Он выяснить хотел – это её решение или навязанное родителями?

– Настя, я настаивать не буду. Решай сама, что сердце подскажет. Ты телефон мой и адрес знаешь, даже в клинике нашла. А я буду ждать.

У Насти слёзы потекли. Никита, как и все мужчины, женских слёз не переносил. Поднялся. Обнять и поцеловать? А может – ей неприятно будет. Сказал только:

– Прощай и будь счастлива.

Ушёл, не оборачиваясь. Точки над i поставлены, теперь решать ей. Прямиком на вокзал и в Питер. Ночью уже приехал, номер в гостинице снял. Скверное настроение. Спал почти до полудня. Настроения осматривать красоты северной столицы не было, здесь каждый камень о Насте напоминает. Направился к Московскому вокзалу пешком, по Невскому пройтись напоследок. На пересечении Невского и канала Грибоедова представители турфирмы поездки предлагают – автобусные по городу, водные на речных трамвайчиках, даже недельные – в Карелию. Никита решил – чего в Москве сидеть, у него отпуск, поедет в Карелию развеяться, тем более при деньгах. Одежда подойдёт – футболка, джинсы, на ногах кроссовки, жилет в сумке. Рюкзачок бы лучше, чем сумка, но сойдёт. Записался, отъезд завтра. Снял гостиницу на сутки, вещи оставил и по Питеру бродил. А утром к означенному месту сбора. Деньги заплатил, вошёл в туристический автобус. Мама дорогая! Наполовину уже заполнен, да все женщины, кто с подругой, кто с детьми-подростками. А из мужчин есть один, в конце автобуса, вместе с женой. У женщин сразу интерес, как же – мужчина молодой и кольца на правой руке нет. Женщины вроде мимолётные взгляды кидают, а сами то волосы оправят, то юбку. Охорашиваются.

Никита слегка замешкался у входа. Куда бы сесть? Ехать-то неблизко. И если соседка дурой окажется, то испортит дорогу. Мест свободных половина, время ещё есть, люди подойдут. Двинулся по проходу. Симпатичная брюнетка в четвёртом ряду кокетливо глазками стрельнула, как женщины умеют – в угол, на нос, на предмет. Никита безмолвное приглашение принял. Остановился, спросил.

– У вас не занято? Можно присоседиться?

– Конечно.

По автобусу лёгкий вздох разочарования. Женщины – одиночки, они соперницы всегда, охотницы. Никита представился.

– Меня Никитой звать.

– Лиля.

Брюнетка широко улыбнулась, показав идеальные зубы. Никита подумал сначала – не натуральные, но возраст ещё молодой, где-то тридцать, может на год-два ошибся. Разговорились, не сидеть же букой. Набрав ещё с десяток туристов, автобус тронулся, мягко, плавно. Никита раньше в таких не ездил, полутора-этажных, комфортабельных.

Лиля оказалась девушкой коммуникабельной и не глупой, руководителем колл-центра крупной питерской компании.

– А вы кто по специальности? – поинтересовалась Лиля.

– Хирург, тридцать один год, не женат и не был, не судим. Что ещё интересует?

– Вполне обстоятельно для первого знакомства.

За разговорами добрались до Петрозаводска, где была запланирована ночёвка, а на следующий день посещение заповедника «Кивач». Никиту поселили в одноместном небольшом номере. Забросив сумку, отправился в ресторан, куда уже спустились туристы. Сидели вместе с Лилей. Поужинав, отправились погулять. Ни Лиля, ни Никита раньше в городе не были. Нагулялись, пока не замёрзли. С Онежского озера прохладный ветер, сыростью пахнет. Никита собирался отправиться спать, но Лиля пошла с ним.

– Ты не против? – спросила она.

Никиту такая бесцеремонность слегка покоробила. Но не выгонять же? Лиля первой в душ пошла, потом под одеяло нырнула. Никита мылся долго, привык ежедневно, а нынче получалось – после выезда из Москвы уже три дня прошло, а он без гигиенических процедур. Да ещё мыслишка подспудная была – не выдержит Лиля, уснёт. Как бы не так! Не успел он лечь на широкую постель, как девушка сама к нему прильнула, обняла. Обнажённая полностью, а Никита в трусах-боксёрах был.

– Фу! Лиля сама трусы стянула.

Последняя цитадель пала. Никита решил – чего он теряется? Настя от ворот поворот дала, он никому ничего не обязан. Да и когда рядом такая восхитительная девушка, благие намерения как-то сами на десятый план отходят. Мужское взыграло, прижал крепко, впился в губы. Лиля оказалась горячей штучкой, ненасытной в любви. Утихомирились только утром. И ни в какой заповедник не поехали. Привели себя в порядок, позавтракали. Лиля сказала руководителю группы, что слегка приболела, Никита тоже кашлял и остался. Откуда только силы взялись?

И на следующий день не поехали на водную прогулку по Онежскому озеру. Женщины из группы завистливо поглядывали на Лилю. Вот подфартило!

Неделя так и пролетела, Никита себе удивлялся. Стоило платить за экскурсии, когда они из номера не выбирались? В предпоследний день, когда Никита целовал Лилю, раздался звонок телефона. Лиля трубку взяла, палец к губам приложила – тихо, мол.

– Да, милый! Да, здесь такой воздух, такие красоты! Я тоже соскучилась. Да, целую. Конечно, завтра вечером буду.

Никита остолбенел.

– Это кто звонил?

– Ревнуешь? Муж-рогоносец.

– Так ты замужем?!

– А почему тебя это удивляет. Каждая женщина хочет и должна быть замужем.

– А как же?…

Никита рукой на кровать показал.

– Ах, это? Маленькая интрижка. Чтобы жизнь не казалась такой пресной. Мужа я не люблю, зато он меня обожает. Он важная шишка в одной фирме, достаточно обеспечивает.

– Тогда что тебе не хватает?

– Ребёночка хочу. А он не может, ему ведь полтинник.

Никита почувствовал себя использованным, как изделие номер два. Лиля хотела удовольствий и получила их по полной программе. Да и если ставила целью забеременеть, у неё могло получиться. Но Никита не хотел, чтобы его ребёнка, если так случится, воспитывала чужая семья. Ошарашен был, это мало сказать. Блин, интрижка зашла слишком далеко. Лиля оделась, чмокнула его в щёку.

– Ты хороший любовник, жаль, что в Москве живёшь.

И ушла собирать вещи. Никита тоже оделся, пора идти обедать. Брюки и рубашка свободноваты. Вроде и веса лишнего не было, но похудел. Сегодня в ресторане сидел за столом один. Женщины из их группы ехидно переглядывались. После ресторана туристы в город пошли, на экскурсию, а Никита в номер. Лёг на постель, размышлять стал. Почему с женщинами так не везёт? Кто ему нравился, его отвергали, как Настя. Может, причина в нём самом? Никита поднялся, отправился в номер Лили. Постучав, вошёл.

– С претензиями пришёл? Я никому ничего не обещала.

– Да какие разборки? Вопрос у меня, только ответь без женских вывертов, как есть.

– Попробую, если смогу.

Чувствовалось – Лиля удивлена и заинтригована.

– Вот скажи, что во мне не так?

– Всё так!

– Тогда почему с женщинами не везёт? То замужняя, вроде тебя, то…

Никита не договорил, махнул рукой.

– Может, у тебя какая-то черта нехорошая есть? Зануден, жаден, тихий алкаш?

– Если бы.

– Не знаю тогда. Я бы за тебя не раздумывая вышла, да замужем. Сходи к ворожее, вдруг проклятие на тебе?

Как женщины верят во все наговоры, заклятия и прочую чушь! Никита пробормотал.

– Спасибо!

И вышел. Но из разговора одну стоящую идею вынес. Какие гадалки или ворожеи, когда недалеко есть Валаам и монашеская обитель? Надо туда. Никита крещён был, но в церкви бывал редко. И не за благословлением ехать, а совет мудрый получить у старца. Многие из них мирской жизни хлебнули, схиму приняли, глядишь – толковое скажут. Так и сделал. Утром, когда туристы в автобус садились, подошёл к руководителю.

– Я с вами возвращаться не буду. Спасибо за поездку, я на Валаам.

– Пожалуйста, как хотите.

Ну да, баба с возу – кобыле легче. Никита на автобусе рейсовом добрался до побережья Ладоги. Сторговался, моторную лодку нанял. На озере ветерок, лёгкое – 2–3 балла волнение. Велико озеро, вода серая, как на море. И остров оказался скалистым, монастырь – как крепость. Да, собственно он крепостью и был. Не одно столетие сдерживал шведов да прочих неприятелей, осады выдерживал.

Основанный в 1407 году, благословлённый апостолом Андреем Первозванным остров. Полвека назад, при СССР, последние монахи покинули остров. Вновь монастырь начал возрождаться с 14 декабря 1989 года, когда четыре иеромонаха и два послушника ступили на заснеженный берег Никоновской бухты. В 2011 году число насельников уже было 217, их руками отреставрирован монастырь и его жемчужина – Спасо-Преображенский собор.

Встретиться с настоятелем Панкратием удалось только через два дня, да и то при содействии одного из монашествующих.

– Только коротко, в возрасте настоятель, – предупредил монах.

Никиту проводили к келье. Небольшая, аскетическая обстановка, в углу несколько икон. Войдя, Никита перекрестился на образа в красном углу, поклон отбил, поздоровался.

– Долгих лет и доброго здравия, настоятель.

Не ответил Панкратий, долго смотрел на Никиту, потом изрёк.

– Богоугодным делом в миру занимаешься. Не торопи события, всё в твою пользу обернётся.

Иеромонах, стоявший у дверей, легонько потянул Никиту за рукав, дескать – закончена аудиенция. Никита вышел, немало удивлённый. Он же толком не сказал ничего и ответ неконкретный. Если не торопить события, сколько ждать? Год, два? Избранница, в ком не сомневался, отказала, предпочтя другого. И умалчивала о существовании ещё одного мужчины, предала. Именно так расценивал Никита поступки Насти. Почему-то вспомнилась надпись на борту грузовика, давно ещё видел, а сейчас вспомнилась. «Не верь женщинам и тормозам». Тогда нелепицей посчитал, посмеялся. Неудовлетворённый ответом в тот же день на теплоходе отплыл с острова, другим путём выбраться невозможно. Три часа – и он в Приозёрске. Добрался до железнодорожной станции. Город старинный, но удручала бедность – людей, города. Проходящим поездом доехал до Санкт-Петербурга. На Москву поезда отправлялись часто. Утром уже был в столице. Как же хорошо вернуться в свою квартиру! Маленькая, но своя и такая родная, его гавань и прибежище. Половина отпуска ещё не потрачена, но Никита решил – лучшее средство от хандры и напряжённых воспоминаний – работа. Утром, приведя себя в порядок, явился в клинику, под ясны очи главного врача.

– Готов к труду и обороне! – доложил Артёму Витальевичу. Неотгулянные дни разрешите позже взять?

– Выходи. Вроде отдыхал, а выглядишь утомлённым, – посетовал главврач.

– Пройдёт, – отшутился Никита.

Переоделся в униформу, вдохнул привычные запахи отделения. Пациентов они пугали, а для него – рабочая атмосфера. Удивился и заведующий.

– То, что вышел, это хорошо. Павел Никифорович на больничном, один кручусь, как белка в колесе.

– А что с ним?

– Давление.

И Никита включился. Два хирурга, это уже сила. Плановых операций больше, а работу отделения оценивают по хирургической активности. Кроме того, когда два хирурга в бригаде, можно делать более сложные оперативные вмешательства. За работой вспоминать Настю некогда, но временами, по вечерам, всё же всплывал в памяти её образ, её голос. Злился Никита. Зачем? Если всё кончено! Чтобы загрузить себя до предела, засел за кандидатскую диссертацию. Вчерне все материалы готовы были, но руки не доходили. Научный руководитель возмущался, подталкивал. Три месяца мозгового штурма. Работа, потом систематизация, написание. В рукописном тексте не один и не два раза пришлось делать исправления, порой целые страницы браковал и писал заново. А стал набивать текст на ноутбуке, снова нестыковки обнаружил. Так называемую рукопись принимают только в машинописном, удобочитаемом варианте. Иначе у врачей прочитать её невозможно. Ещё в институте приходится изучать и английский, и латынь, этот мировой язык врачей, и греческий. Многие медицинские термины и названия имеют латинское или греческое происхождение. А ещё на лекциях много писали, стараясь успеть за лектором. Преподаватель давал на лекциях самое новое, чего ещё не было в учебниках, они всегда отстают от новинок на два-три года. А в медицине отставать нельзя, каждые пять лет объём информации удваивается, появляются новые лекарства, методики операций, аппаратура. Скажи кому из хирургов двадцать лет назад, что операции будут выполнять роботы, покрутили бы пальцем у виска, дескать – фантастика! А сейчас рентген – хирургические операции, особенно на сердце, уже обыденность, как и лапароскопические. И в любой области медицины так. Положа руку на сердце – не везде, многое зависит от финансирования, разворотливости и честности главного врача.

Всё же закончил свой труд, передал научному руководителю. Потом оппоненту, ВАК, защита. Нагрузка большая, не заметил, как после отпуска полгода пролетело. Устал, и хотелось отдохнуть. Всё же стал кандидатом наук, даже табличку, сделанную искусным гравёром на бронзе, на двери ординаторской повесил. Пациентам такие таблички внушали уважение, хотя на зарплате не сказались.

Поскольку свадьбы не состоялось, расходов не было, и Никита уже стал приглядываться в объявлениях к ценам на двухкомнатные квартиры. Ещё пару месяцев и уже можно идти к знакомому риелтору, с которым свёл его Артём Витальевич. Сам бы бегать по присутственным местам не хотел. Мало того, что потеря времени большая, так ещё и кинуть могут. Москва ещё и криминальный город.

Через месяц-полтора созвонился с риелтором.

– Надо вашу квартиру осмотреть, оценить. Я подошлю вам оценщицу. Завтра удобно?

– После шестнадцати.

– Ждите.

– У меня ещё вопрос. Если я продам, мне где-то жить надо.

– Не вопрос. Мы вам что-нибудь подберём. После продажи своей квартиры, пока документы будут оформляться, можете в своей квартире жить, где-то месяц.

На следующий день, как и договаривались, пришла оценщица.

– Расположение дома удачное и дом не старый, это плюс.

Оценщица, молодая женщина немного за тридцать, осмотрела квартиру – окна, балкон, даже трубы и батареи отопления.

– Техническое состояние хорошее.

Оценщица сделала несколько фото с разных ракурсов, попрощалась и вышла. Буквально через пару минут снова звонок в дверь. Никита решил – вернулась оценщица, что-то забыла. Открыл дверь, не посмотрев в глазок, замер в шоке. На лестничной площадке стояла Настя с большой сумкой. Восемь месяцев он её не видел, а девушка изменилась, причём не в лучшую сторону. Под глазами тёмные круги, выглядит утомлённой.

– Здравствуй, Никита. Можно войти?

– Здравствуй. Входи, конечно, но не вижу смысла ворошить прошлое. Ты ведь замужем? А если муж узнает?

Настя вошла, поставила сумку, Никита дверь закрыл. Не хотелось бы, чтобы любопытные соседи случайно подслушали.

– А нет мужа, развелась.

– Даже так? А как же мнение Петра… э… Захаровича?

Никита с трудом вспомнил отчество отца Насти.

– Если тебя интересует, он был против развода, но мне всё равно.

Ситуация странная. Никита разрыв отношений воспринял болезненно. Но пламя любви погасло, осталось только выжженное пепелище и даже угольки не тлеют. Зачем восстанавливать отношения, если чувства перегорели? Да ладно бы просто ушла, а то по настоянию папы замуж вышла.

– Проходи. Есть хочешь?

– Не откажусь.

Никита на стол собрал, ели молча. Когда он уже мыл посуду, спросил.

– Не беременная?

– Проблема у меня. Забеременеть не могла, пошла к участковому гинекологу, а у меня опухоль обнаружили. Поможешь?

– Результаты обследования, хоть какие-то, есть?

– Есть.

Настя в сумку полезла, достала папку с бумагами. Никита просмотрел их. По результатам обследования – кистома правого яичника. Есть киста, полость которой наполнена жидкостью. Заболевание доброкачественное, оперируется в обычных отделениях. И есть кистома, название схожее, но это уже злокачественное образование и лечится оперативным путём в онкологических центрах. Заболевание чисто женское, половых органов.

– Настя, ты в курсе, что это за болезнь?

– Нашла в Интернете.

– Я тебя оперировать не могу, тут своя специфика. Скорее всего, после операции химиотерапия потребуется или облучение, я не спец. Попробую завтра созвониться с докторами, устроим тебя.

– Спасибо.

– Не благодари, я ещё ничего не сделал.

Помолчали. Никита прикидывал, кому можно позвонить. Ситуация не экстренная, но и тянуть нельзя. Настя поняла молчание по-своему.

– Если я в тягость, уеду в гостиницу, у тебя кто-то есть?

– С чего ты решила?

– Я из лифта вышла, а из твоей двери девушка, вот я и подумала.

– Зря. Я квартиру продаю, это оценщица была из риелторской конторы.

– Да, женской руки не видно, – осмотрела комнату Настя.

За разговорами, ужином время пролетело. Никита постелил гостье на диване, сам на кресле раскладном устроился. Спал спокойно, а утром, когда кофе пил, Настя неожиданно спросила.

– Побрезговал?

– Разбитую чашку не склеить. Ты сама всё решала. Будь дома. Номер телефона прежний?

– Не меняла.

– Набери сейчас, а то я убрал из памяти.

Настя на память набрала номер, зазвонил телефон.

– Из квартиры не выходи. Если позвоню, возьмёшь документы, вызовешь такси и приедешь.

– А дверь как закрыть?

– Захлопнешь, один из замков английский, сам закроется.

– Хорошо.

Что-то надломилось в Насте, не было прежней жизнерадостности, блеска в глазах. Или болезнь так изменила? Пока Никита шёл на работу, пытался разобраться в своих чувствах. И ничего не отозвалось, не ёкнуло. Умерла любовь. И разрушила её Настя, не Никита был инициатором разрыва. А предателей, в дружбе, в делах, тем более в любви, Никита не любил. Как там в Библии? Единожды солгав, кто тебе поверит? Конечно, он врач и он поможет, у Насти ситуация серьёзная, врагу не пожелаешь. Но на том отношения закончатся.

В отделении бегло просмотрел истории болезней пациентов, потом взялся за телефон. За время, пока работал в Москве, уже появились знакомые среди коллег. После очереди звонков, от одного знакомого к другому, вышел на нужного специалиста, объяснил ситуацию.

– Хорошо, пусть подъедет к трём часам дня, поглядим.

– Спасибо, я ваш должник.

– Сочтёмся, всего доброго.

Никита Насте позвонил, трубку сняла после первого гудка.

– Настя, записывай адрес и фамилию.

Никита продиктовал данные, пожелал удачи. Ординатор Павел Никифорович, бывший в ординаторской и слышавший переговоры, хмыкнул.

– Никита, ты роднёй обзавёлся?

– Знакомая.

– Ну-ну!

И посмотрел хитро. Никита задержался почти до вечера. После плановой операции ещё экстренная была, потом понаблюдал. Домой уже затемно явился. Насти, как и её вещей, в квартире нет, на обеденном столе в кухне записка.

– «Никита, прости за всё! Дура была, во всём папу слушала. Сама своё счастье упустила, люблю тебя до сих пор».

Кое-где на листке бумаги пятна, видимо – плакала. Поздно ты, девонька, о любви вспомнила. Никита не был злым или злопамятным человеком, но чувств к Насте уже не испытывал, перегорел. Посмотрел на часы, ещё не поздно. Больше из вежливости набрал номер Насти.

– Это Никита. Как ты?

– Приняли хорошо, положили в стационар. Завтра несколько анализов и будут оперировать. Спасибо за участие.

– Не за что. Выздоравливай, желаю удачи.

Никита положил трубку. Может – не совсем хорошо, надо было приободрить, поддержать морально, но желания не было. Для него она теперь – только знакомая. Как говорили древние мудрецы – нельзя войти в одну реку дважды.

Несколько дней о Насте не вспоминал. Он своё дело сделал, в хорошую клинику определил, а дальше дело специалистов. Да ещё все дни занят до предела. Несколько тяжёлых плановых операций провёл. Дедушку привезли дети – бизнесмены, а у него от тяжёлого сахарного диабета трофические язвы на стопах и гангрена началась. Дали наркоз, ампутацию стопы сделали. Конечно, калечащая операция. Деда жалко, а вариантов нет. Уже завершали операцию, а кровит, останавливаться не хочет. Все сосуды перевязаны, а кровь из раны капает. Мягкие ткани прошили, губку гемостатическую наложили. Нервы на пределе. Деду далеко за семьдесят и богатый букет нажитых за нелёгкую жизнь болезней, и каждая свои осложнения внести может и вносит. Только остановили кровотечение, забинтовали культю, давление артериальное упало. Пока подняли переливанием и препаратами, сахар поднялся. Инсулин, срочные анализы каждые полчаса. Но вывели, в палату интенсивной терапии перевезли. Сын на радостях, что благополучно операция прошла, бутылку дорогого коньяка привёз. Никита в сердцах обматерить хотел, да сдержался. Лучше бы за дедом следил, сиделку нанял, к докторам почаще возил. А теперь протез надо. Для стариков залежаться – гиблое дело, пролежни пойдут. У диабетиков всё неладно протекает, паршивая болезнь. Хотя, если разобраться, хороших болезней и не бывает.

Дня через три о Насте вспомнил. Надо позвонить, узнать, как дела у несостоявшейся невесты и жены. Набрал номер, ответила, но голос слабый.

– Настя, что случилось?

– Меня час назад из реанимации в общую палату перевели после операции.

– Уже прооперировали? Что онкологи говорят?

– Понаблюдать надо.

– Я завтра приеду после работы.

– Неудобно тебя беспокоить.

– Погоди. Ты скажи, что надо?

После секундного колебания.

– Ничего, у меня всё есть.

Врёт, по голосу почувствовал. Отзвонился лечащему врачу.

– Опухоль и лимфоузлы в малом тазу убрали. Состояние адекватное после такой операции. Если интересует фертильность, то вынужден огорчить, детей у неё не будет.

– Что принести?

– Предметы личной гигиены, а прямо говоря – прокладки.

– Понял, спасибо.

После работы в аптеку зашёл, купил нужное, потом в магазин. Сока купил, шоколадок. У Насти родных в Москве нет, навестить некому, а больничная еда – не ресторанные разносолы.

Настя лежала в палате на четверых. Его приходу явно обрадовалась, хотя пыталась скрыть.

– Не надо, зачем беспокоился, у меня всё есть.

– Родителям звонила?

Настя на соседок по палате посмотрела. Не хотела при них говорить. Соседки по несчастью и так примолкли, прислушивались к разговору из-за извечно женского любопытства. Выглядела Настя неважно, бледная, даже с оттенком желтизны. Так бывает при кровопотерях, Никите видеть не впервой.

– Как себя чувствуешь?

И сам устыдился. Как ещё может чувствовать человек, у которого удалили некоторые органы в животе?

– Сносно.

Никита посидел, помолчал. При посторонних говорить не хотелось, хотя вопросы были. Не стал затягивать визит, попрощался. Коротким посещение получилось, как визит вежливости к малознакомому человеку. А жаль. Самый невосполнимый ресурс – это время. Легко утекает, как песок сквозь пальцы, и его никогда не вернуть. Домой шёл пешком, наслаждаясь чистым морозным воздухом. Скоро весна, а этой зимой, как и предыдущей, он ни разу не встал на лыжи, что делал раньше регулярно в родном городе.

Ни близких друзей, одни знакомые, ни любимой женщины. В большом городе многим общаться из-за жёсткого цейтнота некогда. Работа, пробки, времени пообщаться просто нет. Негативные стороны мегаполиса. Никита даже задумался. Вернуться в родной город? Нет уж, дудки!

Через несколько дней звонок из риелторского агентства. Две новости сразу – присмотрели хорошую двухкомнатную квартиру. Недалеко от нынешней, б/у, но в хорошем состоянии, владелец уезжает за границу на постоянное место жительства и хочет продать быстро. А второе – нашёлся претендент на его квартиру и хочет посмотреть.

– Да ради бога, хоть сегодня, после шестнадцати часов я свободен.

– Значит, в шестнадцать.

Агент заявилась вместе с дядькой деревенского вида. Тот дотошно всё осмотрел, простучал, только что на зуб не попробовал. Попытался торговаться, но Никита упёрся. Покупатель обещал подумать и ушёл. Зато агент предложила проехать с ней посмотреть двушку. Хозяин оказался дома, квартира практически пустая, всю мебель в связи с предстоящим отъездом уже продали. Так даже лучше. Дом девятиэтажный, подъезды в приличном состоянии. Квартира требует небольшого косметического ремонта. Но лоджия и балкон, выходящие по разные стороны дома, кухня большая. И, что понравилось, дом красного кирпича, а не новомодные бетонные коробки. По крайней мере, можно гвоздь забить и не так шумно, звукоизоляция хорошая. Это уже агент после осмотра сказала. Первая же квартира и удачно. Но без продажи своей денег не хватит.

Удивительно, но свою квартиру продал быстро. Уже второй покупатель, осмотрев, сказал:

– Беру.

Тут же мужчину под локоток взяла агент. Все поехали в риелторскую контору, подписали договора. Но было ещё необходимо время провести все документы через многочисленные учреждения, от регистрации в управе до получения розового свидетельства о праве на собственность. На следующий день с агентом поехали к продавцу двушки. Опять оформление документов в конторе. Никита перевёл деньги в банке со счёта на счёт и довольный продавец тут же вручил ключи от квартиры.

– Можете переезжать, квартира голая, я у родни живу.

Никита решил сделать небольшой ремонт. Времени немного, поскольку покупатель его квартиры поторапливал. Риэлторы подсказали мастера, дали телефон. Ремонт – обои, покраска – шёл две недели и съел последние накопления. Знакомый помог перевезти вещи на новую квартиру. Никита приехал в свою бывшую квартиру последний раз. Осмотреть – не оставил ли чего, да переписать и сверить показания счётчиков. Вышел на своей площадке, а у его дверей Настя, жмёт на кнопку звонка.

– Настя? Тебя уже выписали? Привет!

– Как видишь. Добрый вечер. Попрощаться пришла.

– А я уже здесь не живу, двушку купил, – не удержался Никита. Сегодня вещи перевёз. Зайди, я показания перепишу, могу проводить.

Никита дверь отпер. В пустой квартире шаги и голоса гулко раздаются, непривычно. Без вещей и мебели квартира большой кажется. Пока Никита переписывал показания, Настя по комнате прошлась. Лицо её печальным было. Наверное, мечтала недавно хозяйкой сюда войти. Разрушилось всё – отношения, здоровье. Когда выходили, Настя спросила.

– Никита, ты меня простил?

– Зла не держу, – ответил хирург.

– Может, не будем торопиться. Наладим отношения?

– Я читал твою записку, которую ты ещё перед госпитализацией оставила. Понимаешь – чувства погасли. Не смогу я…

Никита помедлил.

…с предателем жить. Жить и ждать, когда ты снова предашь.

Настя от жёстких слов Никиты опешила, отшатнулась. В лифте спускались вместе, а из подъезда разошлись в разные стороны, как незнакомые люди.

Полмесяца до зарплаты Никита сидел на сосисках и «Дошираке». Пришлось вспомнить студенческие годы. А что делать, если денег нет? А брать займы в банке или брать у знакомых в долг категорически не хотел, принципиально. По жизни всегда рассчитывал только на себя, на свои силы. Брать в долг, это как жить в долг. Для кого-то приемлемо и Никита таких не осуждал.

С получки половину направил на приобретения, на вторую можно было дотянуть, причем, не слишком затягивая пояс, до следующей зарплаты. Но как же много места стало! Для кого-то двушка, как конура мала. Но таких немного. Кто своим горбом зарабатывает, каждой обновке рад. Как говорится: трудом праведным не наживёшь палат каменных. Особенно учитывая московские цены на жильё.

Знакомых из отделения пригласил обновку обмыть. Наготовил сэндвичей, приготовил пару салатов, а выпивка на любой вкус. Коллеги пришли с жёнами, с подарками, с трудом уместились на диване и нескольких стульях. Но в тесноте – не в обиде. Повеселились, даже песни попели, подвыпив. Сотрудники сбросились и в подарок преподнесли неплохую люстру. Женщины перед уходом давали советы, какого цвета шторы подобрать, да прочее. Но Никита уже решил повесить римские шторы, только бы до следующей зарплаты дожить.

Через несколько дней к Никите подошла заведующая терапевтическим отделением.

– Никита Алексеевич, дочку не посмотрите?

– Обязательно.

– Когда?

– Да хоть сейчас.

Сотрудники и их семьи – дело святое. Времени требуют немного, а уважение оказано. В следующий раз и самому обратиться можно. Через час заведующая Ольга Михайловна привела в кабинет дочь.

– Месяц назад родила, сейчас температура поднялась и грудь болит. Думаю – мастит.

– Посмотрим.

Никита перчатки надел, осмотрел. Первородка, вовремя молоко не сцеживала, застой. Хотя и другие причины бывают, вроде трещин сосков. Диагноз-то ясен, интрамаммарный абсцесс, вскрывать надо. Дочка в слёзы.

– У меня малышка дома, кормить по часам надо.

– Вскрою и отпущу, а уколы мама делать будет. А завтра – ко мне.

После вскрытия гнойника полстакана гноя вышло. Дренаж поставил, рекомендации дал. Неделю ежедневно наблюдал. Антибиотики и молодой организм быстро справились с болезнью. Да только не все болезни лечатся так же быстро и хорошо. Вроде не к месту, но вспомнилось одно высказывание священника, которого оперировал несколько лет назад.

«Люди молятся о лёгкой жизни, а молиться надо о лёгкой смерти, когда придёт».

А ведь верно, по сути. Редко сейчас услышишь мудрое высказывание. Доктор не всегда волен располагать своим временем, особенно оперирующий. Никита уже домой собирался, как позвонил главврач.

– Никита Алексеевич, ты ещё не ушёл?

– Почти, уже переоделся.

– Сейчас в клинику привезут парня, сын…

И назвал фамилию.

– Что-то его скрутило. Посмотри сам. Коли по твоей части, решай. Если нет, мне отзвонись.

– Хорошо.

Парня привезли на дорогой иномарке. Водитель услужливо дверцу распахнул, с заднего сиденья вышел мужчина, помог выбраться парню. У Никиты заныло под ложечкой. Сразу видно – острый живот, по его части, считай – пропал вечер, а то и ночь. Днём на местах весь персонал, а ночью только дежуранты.

Никита в приёмное отделение спустился, куда уже входили посетители. Парню немного за двадцать, руки к эпигастрию прижимает, как называется верхняя часть живота.

– Здравствуйте, я хирург Никита Алексеевич. Садитесь, рассказывайте.

– Как ножом ударили вот сюда! – парень показал место.

– Давно?

– Часа четыре назад. Подумал – съел что-нибудь. Принял таблетку обезболивающую. Вроде полегче стало.

Никита осмотр начал. Живот напряжён, как доска, пульс частит, а температура нормальная. И при перкуссии печёночная тупость не определяется. Скверно, похоже на прободную язву желудка или двенадцатиперстной кишки. Впрочем, хрен редьки не слаще. Пациента привезли на кресле в рентгенкабинет, хотя он бодрился.

– Сам пойду!

Никита сам смотрел парня вместе с рентгенологом. Парень храбрился, но стоял с трудом. Никита увидел главное – серп воздуха под диафрагмой. Патогномоничный, достоверный симптом нахождения газов или воздуха в брюшной полости, что бывает при прободениях язвы желудка или двенадцатиперстной кишки, а ещё при проникающих ранениях брюшной полости. Но ранения не было и диагноз ясен.

– Готовьте операционную, собирайте операционную бригаду, – распорядился Никита.

Парень, как услышал про операцию, отказываться стал.

– Доктор, давайте обойдёмся без неё. Таблетки, уколы, капельницы.

– У вас нет выбора.

– Мне надо посоветоваться с отцом.

– Это пожалуйста, но недолго.

В отделение поднялся отец, беседовал в коридоре с сыном, потом пришёл к Никите в ординаторскую. Отца понять можно, об отпрыске беспокоится. Папа – человек властный, жёсткий, по лицу видно.

– Никита… э…

– Алексеевич, с вашего позволения, – подсказал Никита.

– Я бы хотел услышать ваше мнение.

– У вашего сына прободная язва, надо срочно оперировать, если хотите, чтобы сын остался жив. То есть простыми словами – язва проделала дырку в стенке желудка или двенадцатиперстной кишки, не суть важно. И через дырку эту в брюшную полость попадает не только воздух, но и пища. Ситуация грозит перитонитом, осложнением грозным, всегда приводящим к смерти!

– Вы меня пугаете?

– А смысл?

– Мне нужно время подумать.

– Десять минут, – предупредил Никита.

Отец пациента вышел в коридор, взялся за телефон. Сейчас будет обзванивать знакомых врачей, выяснять, насколько ситуация серьёзная и прав ли хирург, настаивая на операции. Что ж, это право отца и Никита его не осуждал. Всё равно четверть часа есть, пока приготовят операционную, соберётся бригада. Это только кажется, что хирург оперирует один. Анестезиолог и его медсестра, операционная медсестра и санитарка, хирург и его ассистент. Уже шесть человек. А при объёмных операциях в бригаде и до десяти человек бывает, а то и больше. И от слаженности работы, от ответственности, умения, зависит результат.

Прошло десять минут, во время которых Никита историю болезни заполнил. В ординаторскую зашла операционная санитарка Леночка.

– У нас всё готово, ждём пациента.

– Хорошо.

А папа пациента всё разговаривает по телефону. Никита вышел в коридор.

– Мне бы хотелось услышать ответ.

– Вы гарантируете благополучный исход?

– В медицине гарантий не бывает, увы!

Папа скривился, как будто лимон съел. Никита не хотел попусту обнадёживать, ещё неизвестно, что в брюхе. Но отец был человеком, привыкшим быстро принимать решения, тем более консультации по телефону не дали радужных надежд.

– Хорошо, оперируйте.

– Тогда подпишите согласие.

Подписывать должен пациент, он совершеннолетний, но в экстренных случаях или ввиду тяжести состояния больного могли подписывать согласие его родственники.

Папаша поставил подпись, устроился в кресле.

– Я здесь буду ждать.

– Не возражаю.

Никита пошёл в операционную, туда же завезли на каталке пациента. Пока Никита и второй хирург, дежурант Сергей Михайлович переодевались, мылись, парню дали интубационный наркоз.

Ох, не любил Никита высокопоставленных пациентов или их родню, как сейчас. Капризны, часто предъявляют необоснованные претензии, считают – за деньги могут купить всё, здоровье в том числе. А тело-то такое же, как у всех.

Начали операцию. Разрез, ушивание подкожных сосудов, рассекли мышцы, снова ушивание сосудов. Вскрыли брюшину. В брюшной полости полно серозной жидкости, но не гноя, уже обнадёживает. Отсосали, Никита желудок слегка сдавил.

– Вижу! – сказал Сергей Михайлович. Луковица двенадцатиперстной.

Никита и сам увидел крохотный дефект. Это лучше, чем прободная в желудке. Ушили продольным швом по Гейнеке, сальник подшили, сделали ревизию. Швы держат, герметичны, остальные органы в порядке. Ввели антибиотики, поставили дренажи, ушили.

– Сколько времени?

– Час десять.

Когда хирург спрашивает время, его интересует не который час, а сколько длилась операция. Время за работой пролетело незаметно. Никита и дежурант размылись. После выхода из наркоза пациента перевезли в реанимацию. По идее Никите в отделении делать нечего, пациент будет находиться под наблюдением аппаратуры и персонала. Но он решил остаться на ночь, всё же главврач просил.

С кресла при виде Никиты вскочил отец пациента.

– Доктор, ну как?

А пальцы мелко дрожат и голос срывается. Вроде властный мужик, а нервишки сдали, когда беда сына коснулась.

– Операция прошла успешно, теперь будем наблюдать. Сейчас вашего сына в реанимацию перевезут…

Никита не успел договорить.

– Как в реанимацию? – вскричал отец. С ним так плохо?

– Успокойтесь. После оперативного вмешательства сутки-двое всегда в реанимации находятся. Там мониторы, подготовленный персонал.

– Доктор, я настоятельно прошу – не уходите. Я понимаю, ваш рабочий день кончился, но поймите отца. Он единственный ребёнок и мне бы хотелось…

– Я не уйду, сам присмотрю. А сейчас извините, мне надо документы оформить. Ехали бы вы домой, отдыхали. Ночь-то беспокойная выдалась. Всё самое страшное уже позади, сейчас только от организма Павла зависит.

– Да чёрт с ней, с работой! Могу я сына увидеть?

– Хм, на пару минут. Он не отошёл от наркоза, говорить не может. Лучше его не беспокоить. Ладно, идёмте.

Пациента уже в реанимацию перевезли, переложили на койку, сейчас медсестра прикрепляла и приклеивала датчики от мониторов. Павел открыл глаза, но отца не узнал. Отец понял, что он лишний здесь, кивнул, подержал сына за руку.

– Ты крепись, сын.

Вышли в коридор, отец платок вытащил, слезу смахнул. О! Вроде кремень отец, а пробило! Никита сделал вид, что не заметил минутной слабости, ушёл в ординаторскую. Документы заполнил, пока свежо в памяти. Через час вышел, решив проверить пациента. В принципе, если бы пошли осложнения, его вызвали. Больше для самоуспокоения, да и привык так. Если взял на себя ответственность за здоровье и жизнь другого человека, наблюдай сам, не перекладывай на персонал. Хирург за всё в ответе. Вышел в коридор, а отец Павла спит. Всё же сильные переживания, бессонная ночь, да и возраст сказывались. Папаше уже полтинник и сын у него поздний. Никита постоял у спящего. Голова запрокинута на стенку, поза неудобная, голова завтра болеть будет. Но будить не стал, сходил в реанимацию. Состояние пациента вполне адекватно тяжести заболевания и перенесённой операции. Снова вернулся к отцу, тронул его деликатно за рукав. Мужчина сразу проснулся.

– А? Что-то с Павлом?

– Не изводите себя. Я только из реанимации, сына вашего осмотрел, всё в порядке. Езжайте домой, отдохните.

– Да, пожалуй. Можно будет вам позвонить?

– Пожалуйста.

Никита протянул мужчине визитку.

– Я вас провожу.

Охранник при виде Никиты вскочил.

– Вы же не дежурите, Никита Алексеевич.

– Разве в первый раз остаюсь, Михалыч? Пропусти человека.

Мужчина руку Никите пожал, вышел. Никита и охранник видели в окно, как из машины выбежал шофёр, предупредительно открыл дверь. Мужчина уселся, машина сорвалась с места.

– Это же сколько такая стоит? – покачал головой охранник.

– А оно тебе надо? Ни тебе, ни мне такую машину не купить.

– Это да.

Никита в ординаторской вздремнул на диванчике пару часов. Немного, но освежился, в сон не так тянуло. Павла в реанимации проведал. После наркоза и обезболивающих парень спал тяжёлым сном. На экране монитора вполне приличные показатели – артериального давления, дыхания, частоты сердечных сокращений.

Ещё раз осмотрел утром. У кабинета главного врача перед планёркой ежедневной с дежурантом столкнулся. У него и без Павла забот хватало, тем более знал Сергей Михайлович, что Никита не ушёл, за пациентом приглядывает. Появился главврач, дежуранты доложили о пациентах в отделениях, особенно тех, кто требовал внимания.

– Все свободны, кроме Зотова.

Врачи разошлись.

– Подробненько доложи. С минуты на минуту папаша звонить будет.

Только Никита в подробностях рассказал, как зазвонил телефон. Артём Витальевич почти слово в слово о состоянии прооперированного пересказал.

– Да! Конечно, врач опытный и всё будет хорошо. К вечеру Павла из реанимации в палату переведут, можете проведать. Нет, нет, никаких передач, ему пока нельзя есть. Нет, бульончик тоже нельзя. Всего доброго!

Отключив телефон, главврач вздохнул.

– Политиком, понимаешь, быть приходится.

– Ну, Артём Витальевич, не прибедняйтесь, у вас хорошо получается.

– Если бы тебя в своё время так жизнь научила и ты бы, Никита, политику понимал. Иди, а то папаша и тебе звонить будет. А вообще – молодец!

Хвалил главврач не часто. Пациент на поправку быстро пошёл. Никита периодически, чаще к концу дня сталкивался с посетителями Павла. Через десять дней парня уже выписали из клиники. Никита целую лекцию на прощание прочитал о диете, режиме. Только кто из молодых слушает? Полагают – врачи зануды. Да только неудачник из двух зол выбирает оба.

Глава 8 Любовь

События в личной жизни вдруг понеслись с пугающей быстротой. То ли время подошло, то ли обстоятельства так совпали. После неожиданного ночного бдения Никита сел на маршрутку, до новой квартиры пешком идти далеко. Он бы прогулялся, кабы не вымотался. Мечтал об одном – добраться до дома, поужинать и спать, отключив телефон.

Уселся на свободное место, рядом молодая женщина села. Никите не до женских красот, начал придрёмывать, а потом и уснул, положив голову соседке на плечо. Проснулся от лёгкого толчка.

– Мужчина, проснитесь! Мне выходить, – сказала соседка.

– Простите! – пробормотал Никита.

Как хорошо, что его разбудили, его остановка. Выскочил следом за женщиной, да со сна координация нарушена. Толкнул женщину в спину, она на колени упала, вскрикнула. Никита под локоть её взял, помог подняться.

– Ради бога простите! Не хотел, сутки были заполошные.

– Сначала выспались на мне, теперь травмировали.

Женщина разглядела большую дыру на колготках, колено в ссадинах.

– Давайте пройдём в аптеку, я обработаю. Я врач, дежурство тяжёлое было, – оправдывался Никита.

– Если уж выспались на мне, то, как честный человек, обязаны жениться.

То ли шутит так, то ли всерьёз? Никита сопроводил женщину до аптеки, чья вывеска на доме, совсем рядом. Купил ватных дисков, раствор мирамистина во флаконе. Тут же, в аптеке, в уголке, ссадины обработал.

– Ловко у вас получается. Похоже – на самом деле врач, не солгали.

– Рядом магазин, давайте я вам колготки куплю, так сказать – заглажу материальный ущерб.

Женщина сама колготки выбрала, Никита оплатил. В кабинке женщина колготки поменяла. Выйдя, представилась.

– Елена, если вы уж столь галантны.

– Никита.

Женщина посмотрела на часы.

– Ну вот, на встречу с подругой опоздала. Договорились в кафе встретиться, поболтать.

– Это я виноват. А давайте вместе поужинаем? Я есть хочу, быка бы съел.

– А подруга?

– Звоните, втроём поужинаем.

– Она уже столик заказала, ждёт.

– Тогда почему мы стоим?

Елена внимательно Никиту осмотрела. Одежда повседневная. Джинсы, футболка, поверх неё жилет. Видимо, внешний вид отторжения не вызвал, хотя и не комильфо. Так и день обычный, рабочий, не праздничный. К тому же Никита на встречу не собирался. Кафе оказалось через дом, в глубине двора. Небольшое, уютное, приглушённо музыка играет. Войдя, Елена сразу к столику в углу направилась, где её подруга ждала.

– Знакомьтесь – Евгения, а это Никита.

– Лена, ты почему от меня ухажёра скрывала?

Евгения осмотрела с интересом Никиту. Чувствовал он себя при этом некомфортно. Расселись. Тут же официант подошёл, молодой парень. Наверное, студент, подрабатывает, решил Никита. Сначала девушки, потом Никита, сделали заказ. Никита решил плотно поесть, заказал свиную рульку с картошкой-фри, свежевыжатый сок. Девушки оживлённо переговаривались, Никита не прислушивался. Когда заказ принесли, Никита на еду накинулся. Девушки переглянулись. Ну и пусть считают обжорой! За прошедшие сутки он только чаю попил с печеньем. В конце концов, кто они ему такие? Покушают за одним столиком и расстанутся, что ему чужое мнение? Евгения вдруг сказала.

– Мой дед говорил «Кто хорошо ест, тот хорошо работает». Вот вы кем трудитесь?

– Хирург и даже кандидат наук, – прошамкал с набитым ртом Никита. Москвич, не женат и не был, алименты не плачу, тридцать… э… два года уже. Что ещё интересует?

– Всё! – вымолвила Лена.

– Ленка, подожди, – воскликнула подруга. Так вы что, недавно познакомились?

– Ага, сегодня на улице, в маршрутке вместе ехали.

– Лена, вот уж не ожидала от тебя, что ты в общественном транспорте знакомишься?

– Что мне оставалось делать, когда Никита меня с ног сбил?

В доказательство Елена показала коленку со ссадинами. Девушки явно пришли не есть, а поболтать. Лениво ели мороженое из вазочек, переглядывались. Потом ушли в дамскую комнату, вроде носики припудрить, а не было едва не полчаса. Никита предположил – его обсуждали, а и пусть! Вернулись весёлые, сразу Никиту вопросами забрасывать стали. Он старался конкретных ответов не давать, всё же знакомы мало. Потом сам в атаку перешёл.

– Да что всё время обо мне? Я о вас, девушки, не знаю ничего, а трапезу делю. Не по обычаям.

Первой начала Евгения.

– Я Плешку закончила, товаровед в…

И назвала известную торговую сеть. Плешка – это институт имени Плеханова. Лена представилась историком, работала в каком-то архивном институте. Обе не замужем и Никита для них явно представлял интерес. Обе глазками кокетливо постреливали. Никите всегда таких молодых женщин жалко было. Умны, хороши собой, молодые годы в учёбе пролетели, а не на дискотеках или ночных барах, остались одиноки. А годы уходят. Никита жизнь видел не с самой лучшей стороны, прагматиком был, ситуацию сразу просчитал. Обе заинтересовать его хотели, охоту открыли. Но только он сам выбирать будет. Никита официанта подозвал, оплатил заказы. Естественно за себя и девушек. Мужчина, если он не жлоб и не жмот, должен быть в меру щедр.

– Девушки, рад был познакомиться. Но устал и хочу отдохнуть, с утра на работу. Давайте обменяемся контактами, и я откланяюсь.

Девушки переглянулись. Никита не выпил ни капли алкоголя, что им явно понравилось, и покидает, хотя время ещё детское. Но телефоны с удовольствием продиктовали, как и Никита свой. Придя домой, принял душ и упал в постель.

А на следующий день сюрприз. Уже пополудни звонок. Телефонировал отец недавнего пациента, Павла. Никита обеспокоился – не осложнения ли?

– Вы во сколько заканчиваете работу, Никита Алексеевич?

– В шестнадцать, но это если ничего не произойдёт.

– Хотелось бы встретиться, я отниму пять минут. Мы оба люди занятые и цену времени знаем.

– Хорошо, я готов.

Если бы были претензии, отец Павла наверняка на главного врача вышел бы и Никита уже тренделей получил бы. Поэтому о разговоре за работой подзабыл. По окончании переоделся, вышел, а на стоянке знакомый автомобиль. Тонированное стекло опустилось.

– Опаздываете, Никита Алексеевич! Присаживайтесь.

Поздоровались, Никита дверцу открыл, сел в машину. Мягко, уютно, пахнет кожей сидений и дорогим парфюмом.

– Никита Алексеевич, у меня для вас маленький сюрприз.

Никита сюрпризов не любил, напрягся.

– Нет, нет с Павлом всё хорошо благодаря вам. Примите подарок, от чистого сердца, не отказывайтесь.

Мужчина протянул конверт, размером больше стандартного почтового, но на ощупь совсем тонкий. Одна бумага, какой-то бланк.

– Что это?

– А вы прочтите.

Никита бумагу вытащил, пробежал глазами. Путёвка на Бали на двоих на десять дней. О, Господи! Перечитал ещё раз. Всё верно, причём оплачен отдых и перелёт. Никита бумагу в конверт вложил, вернул.

– Не могу принять, у меня даже загранпаспорта нет.

– Не торопитесь отказываться. Хороший отдых вам не помешает при вашей работе. А паспортом займётся мой начальник безопасности. Возьмите его телефон, я так и предполагал.

Мужчина протянул свою визитку, ниже от руки номер телефона и имя-отчество.

– Он в курсе, назовёте свою фамилию, он всё сделает.

– Хм, даже не знаю. Выезд через две недели, успеет ли?

– Если проблема решается за деньги или по связям, это не проблема. Желаю хорошего отдыха.

Отец Павла конверт сунул в руки Никиты. Неудобно отрывать время у человека. Никита поблагодарил, вышел. Неожиданное предложение. За границей Никита не был никогда и на ближайшее время не планировал. Постоял, подумал. Тур на двоих, кого взять? Сразу на ум Елена пришла. Надо позвонить. Если не согласится, вернёт ваучер начальнику службы безопасности и все дела. Набрал номер.

– Ой, привет! – затараторила девушка.

– Добрый день. У меня к тебе вопрос. У тебя загранпаспорт есть?

– Нет, – голос растерянный. – А что?

– Есть возможность отдохнуть десять дней на Бали.

В трубе визг раздался на уровне ультразвука почти. Никита трубку от уха подальше отодвинул. Сперва даже мысль мелькнула – помехи или телефон сломался? Визг оборвался.

– Я согласна! Когда?

– Через две недели. Мне нужно принципиальное согласие, паспорта успеем сделать, человек поможет.

– А ты не шутишь?

– Я похож на идиота?

– Всё же заявление на отпуск, собраться.

– Не смеши, купальник и всё. Я сейчас созвонюсь с человеком и потом тебе.

– Буду ждать.

В трубке звук поцелуя и отбой. Никита набрал номер с визитки, представился.

– Сможете завтра подойти ко мне оба и с паспортами?

– Куда и во сколько?

Сговорились о встрече. Никита Елене отзвонился, предупредил. Ему и самому как-то не верилось, но ведь документ на руках. Утром к главврачу.

– Артём Витальевич, я ведь отпуск не отгулял. Хочу использовать.

Главврач картинно заломил руки.

– Без ножа режешь!

– Так весь персонал уже из отпусков вышел. На Бали полететь хочу.

Главврач аж подпрыгнул в кресле.

– Ты так разбогател?

– Если бы! Помните юношу Павла с прободной, вы мне звонили. Так его отец решил отблагодарить.

– Ну, раз так, отдыхай.

В обеденный перерыв переоделся, на такси подъехал к означенному месту. Елена его уже ждала. Минута в минуту подъехал начальник безопасности, провёл в отдел. Быстро заполнили бланки, сделали фото.

– Всё, я вас не задерживаю. Как будут готовы документы, позвоню.

– А с визами проблем не будет? – поинтересовался Никита.

– До тридцати дней пребывания на Бали визы не нужны.

Кажется, только теперь Никита и Елена осознали – поездка не шутка. Девушка поинтересовалась, сколько стоит тур.

– Разве я про деньги говорил? Считай – подарок. У тебя день рождения когда?

– Через месяц.

– Вот и отдохнём, чем не подарок?

Две недели быстро пролетели. Никита в один из дней сходил в магазин, купил пару плавок. Подошёл день отъезда. Никита девушке позвонил.

– Ты готова? Диктуй адрес, я на такси подъеду.

Обычно девушки имеют обыкновение задерживаться. Но когда Никита подъехал, Лена уже стояла у подъезда, у ног стоял объёмистый чемодан на колёсиках. Никита чертыхнулся про себя. Это же сколько барахла с собой набрать надо? Хорошо, что выехали с запасом, по дороге в аэропорт пробки, Никита уже нервничать начал. Да ещё проверка при входе в аэропорт, потом билетный контроль, опять проверка, погранконтроль. Оказалось – места в бизнес-класс. Кресла широкие, ногам вольготно, не упираются, как обычно, в спинки. В салоне мест мало, десяток и улыбчивая стюардесса.

Но как долго длился полёт! Никита, кажется, отсидел себе всё, что можно. Елена сидела у окна, но когда самолёт поднялся высоко, выше облаков, глядеть в иллюминатор стало неинтересно. Разговаривали, пока сон не сморил. Приземлились, вышли в аэропорту Денпасар. Жарко, влажность высокая, на бетоне лужи после недавнего ливня. В аэропорту встречающих полно с табличками, где название отелей написано. Никита за ваучером полез, а Елена в бок толкает.

– Никита, твоя фамилия Зотов?

– Ну да.

– Вон написано.

Среди встречающих небольшого роста индонезиец, на табличке английскими буквами фамилия Никиты. Подошли, Никита переспросил.

– Зотов? Москва?

– Добрый день, добро пожаловать на Бали, – на чистом русском ответил встречающий. Давайте ваши талоны на багаж.

Встречающий ушёл, вернулся с носильщиком. Пограничник на них внимания не обратил, шлёпнул штамп о въезде. Блин, как просто! А если он шпион? Впрочем, какие могут быть на Бали секреты?

Встречающий провёл их к машине, любезно прихватив чемодан Елены. Сам уселся за руль.

– Я ваш опекун и гид на все дни отдыха. Звать меня Чен.

Никита думал, привезут их в отель. Но машина выбралась из города.

– Смотри, смотри, Никита! – вскричала Елена. Слоны! Настоящие слоны!

– У нас запланирована поездка на слонах, – кивнул Чен.

А привезли их в роскошное бунгало на берегу моря, от воды сотня метров, песок белоснежный. В бунгало кондиционеры, холодильник с напитками, прислуга. Никита удивлён был, но старался вида не показывать, а Елена была в диком восторге. Сразу переоделась в купальник, побежала к морю. Никита тоже последовал её примеру. Море тёплое, ласковое, вода тёплая, прозрачная. Даже отплыв от берега изрядно, на дне видно каждый камешек. Купались долго, наслаждаясь. Потом полежали на шезлонгах.

– Никита, ты что – миллионер? – поинтересовалась девушка.

– В лотерею выиграл тур, – соврал Никита.

– Нет таких лотерей! – безапелляционно заявила Лена.

– Ну, если нет, я не держу, лети домой, – отшутился Никита.

– Не-е-е! Никогда так не отдыхала! Девки на работе обзавидуются! Ой, а где мой смартфон? Надо селфи сделать!

Никита ненавидел селфи. Что за мода пошла? Каждый свой шаг запечатлеть и выложить в соцсетях? Да кому вы интересны? Дурь полная, если за душой нет ничего. Если у человека серьёзная работа, друзья, с которыми общается лично, а не в соцсетях, то селфи и лайки не нужны.

Честно говоря, Никита проголодался и сейчас с удовольствием уговорил бы хорошую отбивную. В самолёте кормили, но скромно.

Вернулись в бунгало, а прислуга уже на стол накрыла. Никита осмотрел незнакомое блюдо, понюхал. Подсунут ещё каких-нибудь жареных кузнечиков или змей. Азиаты, что с них взять? Едят всё, что бегает, летает или плавает. Но пахло вкусно. Да и столовые приборы европейские – ножи, вилки, а не палочки. Впрочем, едят ли в Индонезии палочками, он не знал.

Попробовал осторожно. Вкусно. Свинина с овощами, вполне съедобно. В холодильнике бутылку пива обнаружил, налил в бокал. Холодное, но вкус… посредственный вкус. Из чего они его здесь варят? Из риса, что ли?

– Хозяин, мы ещё нужны? – осведомились слуги, два небольшого роста туземца.

– Нет, можете отдыхать.

Видеть рядом посторонних не хотелось. После купания и ужина хотелось спать. Сказывалась перемена часовых поясов. В спальне две огромные кровати. Думал – вздремнуть пару часов, а получилось – до утра. Елена утром губки надула. Наверное – обиделась, что не оценил её женские прелести, не приставал. Зато Никита почувствовал себя отдохнувшим, полным сил. После завтрака приехал гид.

– Сегодня едем в лес обезьян, – торжественно объявил он.

Никите не больно-то хотелось, но Лена завопила от восторга, стала хлопать в ладоши. Машиной ехали недолго. Никита пожалел, что поехал. Бабуины оказались наглыми воришками. Один сразу стащил у Лены солнцезащитные очки и влез на пальму. Другой попытался вытащить из кармана шорт Никиты портмоне, но доктор вовремя успел схватить его лапу. Никита забрался в машину, такие поездки не для него. Вторую половину дня он вместе с Леной провёл на пляже, купался. Вода чистая, тёплая, с каким-то изумрудным отливом. Он бывал раньше в Сочи, на Чёрном море и на Каспии. Но там вода серая, а у городов грязная, особенно после штормов. А тут песок, малолюдно, никто не докучает курением по соседству или криками.

– А вот варёная кукуруза!

– Любая чурчхела! Берите чурчхелу!

Вечером домогаться девушку не пришлось, сама отдалась с видимым удовольствием. После сказала:

– Уф, я уже думала – голубой! Познакомилась как-то раз, угораздило!

Следующим днём было катание на катере. Никите понравилось – скорость, ветер в лицо, солёные брызги. Такой отдых по нему. Предлагали с борта ещё порыбачить, Никита отказался. Что поделать – не его страсть. За поездку проголодались и с удовольствием поели в бунгало.

От поездки на вулкан Бабур оба отказались, но послезавтра всё же Лена подбила на сафари на слонах. Катание по джунглям понравилось. Оба сидели на площадке, на спине огромного животного, площадка раскачивалась в такт шагам слона, и приходилось держаться. А ещё Никита поглядывал, чтобы на него или спутницу не свалился какой-нибудь ядовитый паук или змея. В жарких и влажных тропиках подобных дряней много. Но обошлось. Больше ни на какие экскурсии Никита не ездил. Море, песок, солнце, что ещё человеку на отдыхе надо? Он и так был доволен отдыхом. А ещё привыкал к девушке, к её манерам общаться. Пожалуй, такому отдыху она была рада больше его, на пляже загорала топлес.

– Приеду, подруги обзавидуются! – сказала она.

– Сглазят.

– В порчу и наговоры не верю!

Дни отдыха пролетели быстро. Чен отвёз их в аэропорт, с поклоном принял чаевые. Уже в самолёте Лена спросила.

– Не много дал?

– Ты спрашиваешь, как жена, – засмеялся Никита.

Москва встретила мелким моросящим дождём и низкими, хмурыми тучами. Не холодно, но уже прохладно. Никита взял такси, как обычно в аэропортах – дорого. Сначала отвёз домой Лену, помог поднять чемодан до двери.

– Может – зайдёшь? – предложила девушка.

– Ты что? Такси ждёт, к тому же мне завтра с утра на работу.

– Мне тоже, – вздохнула Лена.

Поцеловались, уговорились созвониться завтра. Никита, забросив в квартиру чемодан, удивился пыли на гладких поверхностях. И откуда она берётся, если окна закрыты? Для начала помчался в магазин. Уже вечер, надо купить что-то на ужин и завтрак, холодильник пуст. Вернувшись, битый час пылесосил и протирал. Пыли, грязи, неустроенности он не терпел. Потом принял душ, поужинал, лёг спать. Утром едва проснулся по будильнику. За две недели отпуска привык по утрам спать дольше. Привёл себя в порядок, попил чаю с печеньем и на службу. Немного удивился, подходя к клинике – почему машин на стоянке нет. Посмотрел на часы. Нет, всё правильно, без десяти девять. Открыв дверь служебного входа, вошёл. Знакомый охранник Петрович на месте, поднялся со стула.

– Доброе утро, Петрович!

– И вам, Никита Алексеевич доброго здоровья! В клинику нельзя!

– Как это нельзя? Петрович, ты пьян, что ли?

– Никак нет, закрыта клиника.

Никита прислушался. В самом деле, не слышно обычных звуков. Всегда по утрам перебранка санитарок, шаркающие шаги пациентов, голоса сотрудников. А сейчас тишина. Сразу припомнилась пустая автостоянка. Похоже на правду. Никиту пробил холодный пот. Почему никто не позвонил и в чём причина?

– Петрович, у нас что – эпидемия? Клинику на дезинфекцию закрыли?

– Нет эпидемии. Закрыли без объяснения причин. Неделю назад как объявили, последнего пациента выписали два дня назад. Кстати, мне дали номер телефона, по которому вам позвонить следует.

Похоже было на дурной сон. Никита потёр лоб.

– Подожди. Петрович, а ты что делаешь?

– Как что? Имущество охраняю. Одной аппаратуры на миллионы.

Петрович достал из ящика стола бумажку, протянул Никите.

– Я могу подняться к себе, позвонить?

– Никому не велено, вы уж простите великодушно.

Петрович встал посредине узкого коридорчика. Вот дела! Никита вышел, набрал номер.

– Это Зотов!

– Никита Алексеевич, я узнала.

Голос в трубке секретарши Артёма Витальевича, Никита сразу узнал.

– Не могли бы вы подъехать…

Секретарь продиктовала адрес. Никита попытался узнать, почему клиника закрыта, но Света ему ответила, что разговор не телефонный. Крайне удивлённый и заинтригованный, Никита отправился по указанному адресу. На подъезде табличка, какие-то ООО с ничего не говорящим названием. В комнате секретарь.

– Здравствуйте, Света.

– Добрый день, Никита Алексеевич.

– Может быть, вы объясните, что происходит? Честно говоря, я неприятно удивлён. Выхожу из отпуска, а тут…

– Мы временно закрываемся. Владелец клиники продал все свои активы и уехал за границу. Наша клиника была не главным и не профильным его активом. Кстати, неделю назад я пробовала до вас дозвониться.

Чёрт! Никита на время отдыха на Бали отключил телефон. Впрочем, это ничего бы не изменило. Повлиять на ход событий он не смог бы, даже находясь в Москве.

– И что теперь?

Никита упал духом.

Для него – шок! Была работа, планы на жизнь и вдруг он у разбитого корыта, как старик в сказке Пушкина.

– Я вам отдаю вашу трудовую книжку, там запись о ликвидации предприятия. И выходное пособие, распишитесь.

Никита осмотрел запись в книжке, получил деньги. Если не шиковать, то на два месяца должно хватить. Секретарша продолжила.

– Артём Витальевич просил не обижаться. Он сейчас ищет варианты. Покупатель есть, но оформление документов займёт время – месяц, два, три. Как только всё разрешится, я вам позвоню.

Никита попрощался и вышел. Потерять работу, причём внезапно, это было сильное потрясение. Конечно, где-то устроиться можно. Но московское здравоохранение недавно пережило «оптимизацию». Когда сокращали медперсонал, закрывали мед-учреждения и, даже имея хорошую квалификацию, придётся потратить время и изрядно побегать. Да и потом получится неладно. Устроится, обвыкнет и снова придётся увольняться, если клиника заработает.

Придя домой, повалился на диван. В бюджетных учреждениях, если и найдётся вакансия, так на амбулаторном приёме в поликлинике, на «малой» хирургии. Снять швы, сделать перевязку, вскрыть небольшой абсцесс. Так и квалификацию потерять недолго. А ещё зарплата скромная. Никита обвёл глазами новую квартиру. Хорошо, что успел купить, но ещё не обставил вторую комнату. И когда теперь дойдут руки? Впрочем, когда его пугали трудности? Он включил ноутбук, по списку медучреждений стал обзванивать отделы кадров. Если ездить по всем больницам и поликлиникам, это займёт уйму времени. В итоге за два дня нашёл только три вакансии.

Положа руку на сердце, ни одна не устраивала, да разве был большой выбор? Обычно в таких случаях зачастую выручали знакомые. Но у Никиты все знакомые были из клиники, которые сами оказались в подобном положении.

Вечером раздался звонок от Елены. Девушка явно обиделась на невнимание. Никита был удручён, погружён в невесёлые мысли и о Лене не то, что забыл, отодвинул на второй план.

– Привет, Никита! Ты почему не звонишь? Или нашёл новую пассию?

– Да никого я не нашёл, работу ищу.

– Ты же работал!

– Ага, я сам так думал до отпуска. А приехал, а клиника закрылась. Второй день на телефоне и в Интернете.

– Переезжай ко мне, – предложила девушка. Вдвоём жить дешевле.

Хм, предложение неожиданное. Но Никита не собирался быть нахлебником.

– Тогда лучше ты ко мне.

– А когда?

– Да хоть сейчас.

– Тогда завтра. Мне надо вещи собрать.

– Договорились, только позвони предварительно, чтобы я дома был.

С утра Никита поехал по учреждениям, где были вакансии. Одно место оказалось уже занято, опередили его. Второе не понравилось – дежурным врачом приёмного отделения при хирургическом стационаре. Место суетное, а главное – нет шанса стать за операционный стол, вроде диспетчера получается. Устроился лишь к вечеру, хирургом в районной поликлинике. При его квалификации смешно, особенно уровень зарплаты, вчетверо ниже, чем в клинике. Правда – полный соцпакет. Напрягало, что до новой работы полтора часа езды в одну сторону, да с пересадками. Слабым утешением была надежда, что это временно. Не такой человек Артём Витальевич, чтобы клинику развалить и растерять коллектив, собираемый годами по крупицам.

Оформил все документы, его представили коллективу хирургического отделения.

– Завтра ждём! – бросил заведующий.

Похоже, он Никиту ревновал. Как же, у новичка опыт лапароскопических операций, учёная степень кандидата наук, такой и подсидеть может. Но Никиту работа в поликлинике не прельщала. Амбулаторная работа нужна, необходима, через неё идёт основной поток пациентов. Но хирургия имеет свои особенности. Не оперируешь – теряешь навыки. Для не оперирующих специалистов – терапевта, эндокринолога, гастроэнтеролога и прочих, при всём к ним уважении, большой разницы нет – поликлиника или стационар.

Только вышел из поликлиники, звонок.

– Никита, привет! Ты где?

– Через полтора часа буду дома, можешь засекать время. Буду ждать у подъезда.

Никита исходил из того, что надо помочь нести вещи. Вроде ничего сегодня не делал, а устал. То ли первое напряжение сказалось, то ли неопределённость. Всё же новое место работы всегда сначала напрягает. Как сложатся отношения с сотрудниками, пациентами?

Никита уселся на лавочке, поджидая Елену. Она подкатила на такси. Он помог выгрузить сумки из багажника, расплатился с таксистом. Вещей оказалось неожиданно много. Два объёмистых чемодана и две сумки. Никита поднял чемодан, собираясь ухватить ручку второго, и крякнул.

– Лена, как ты его несла?

– Соседи помогли.

Оба чемодана увесистые. Никита мужчина молодой, физически сильный, но до лифта донёс с трудом. Лена осталась у сумок. Пришлось Никите делать вторую ходку. Часа два Лена развешивала вещи в шифоньере. Влезло не всё. Никита удивлялся. Зачем женщинам столько вещей? Мужской логикой не объяснить.

– Уф, разобралась. Давай посмотрим, что у тебя в холодильнике?

Елена сделала ревизию, покачала головой.

– Ты же неправильно питаешься, у тебя одни полуфабрикаты. Идём в магазин.

– Лен, уже девять вечера. Может – попьём чайку и спать? Мне вставать рано.

– Завтра приду с работы и сразу готовить буду. Ну же, поднимайся, лодырь.

Набили в супермаркете два пакета. Никита привык жить один и чувствовал лёгкий дискомфорт. Лена явно чувствовала себя хозяйкой, распоряжалась. Никите уже за тридцать, прожил всё время холостяком. Женщины в его берлоге появлялись не часто и надолго не задерживались. А если и были, то в гостях, а это иное состояние.

После ночных утех утром хотелось спать, но опаздывать на работу в первый рабочий день – верх неприличия. Никита привёл себя в порядок, быстро, как всегда, не получалось, Лена ванну заняла, пришлось бриться над раковиной на кухне. Уже на ходу выпил кофе с печеньем, оставив Лене дубликат ключей, побежал к станции метро.

Рабочий день начался с получения униформы у кастелянши. От белого халата и шапочки уже отвык, в клинике одежда была одноразовой, голубого цвета. Благо медсестра хирургического кабинета опытная, иначе пришлось бы туго, Никита не знал, где какие инструменты, куда направлять пациентов на консультации. Пару раз, попав впросак, написал листок с номерами кабинетов и специалистами поликлиники.

Сама работа знакомая, начинал свою деятельность Никита также в поликлинике, лишь через год попав в стационар. Несколько перевязок, да швы снял с послеоперационной больной, выписанной из стационара. А потом зашёл средних лет мужчина. Жаловался на температуру, боли в бедре, появление гнойника. Никита осмотрел его, вынес вердикт.

– Вскрывать надо.

– Надо так надо.

Пациент разделся, лёг на стол. Никита уколол лидокаин для обезболивания. Гнойник, по-медицински абсцесс, не показался серьёзным. Собирался вскрыть, наложить мазь, да прописать антибиотик. Где гной, там всегда разрез, по старой латинской поговорке, дать отток. Сделал рез скальпелем, хлынул гной. Причём много, Никита не ожидал, внешне гнойник и на ощупь не представлялся большим. В нос ударил запах. Гной всегда пахнет не очень приятно, а в данном случае отвратительно, запах тяжёлый. Никита сразу заподозрил остеомиелит, иначе – костоеда, гнойное воспаление бедренной кости. Такому пациенту прямая дорога в стационар, убирать поражённый участок кости. Без этого никак, они очаг, источник воспаления. Корнцангом залез в рану, расширил, промыл сначала перекисью водорода, потом дезраствором, поставил дренаж. Рану не ушивал, наложил повязку.

– Вам в хирургическое отделение надо, придётся кость бедренную оперировать, – пояснил Никита.

– Не пойду, – упёрся пациент. Мне уже легче стало.

Никита объяснил суть заболевания, но пациент упорный попался.

– Не лягу, назначьте мне таблетки или уколы, жена делать умеет.

Пациент сам волен распоряжаться своим здоровьем, ни один врач принудить не вправе. Никита лечение назначил, но в амбулаторной карте сделал запись об отказе в госпитализации, попросил пациента расписаться. Случись осложнение, в чём Никита не сомневался, хотя бы нервы трепать не будут – своё начальство, прокуратура. Проверять всегда легче, чем работать, это давно известно.

Никита взял слово, что пациент будет ежедневно ходить на перевязки. Однако больной канючить начал.

– Доктор, я не могу, работаю неофициально.

Ещё одна проблема. С работающими по-белому проще. Выдал больничный и всё. Никита ещё раз подробно объяснил, какие осложнения, причём очень серьёзные, могут быть. По мнению Никиты, пациент серьёзностью ситуации не проникся. Но что бы ещё предпринять, Никита не знал.

До конца приёма ничего серьёзного больше не было, рутина.

Добрался до дома, открыл дверь, на кухне шипит-скворчит и запахи дразняще ароматные.

– Мой руки, переодевайся, – выглянула Лена. Пять минут и можно будет садиться за стол.

Кухаркой Елена оказалась умелой. Суп – рассольник, котлеты с кабачками, компот – всё по-домашнему вкусно. С полуфабрикатами не сравнить, как и с едой в кафе или ресторане. Домашняя еда всегда вкусней и полезней. Никита съел всё.

– Уф, вот это я наелся! У нас обед или ужин?

– Времени шесть часов, считай, ранний ужин.

– Вот спасибо! Давно так не ел, пожалуй, когда ещё матушка была жива.

Пока Елена мыла посуду, он добрался до дивана, прилёг на минутку и вырубился начисто. Проснулся от толчка. Девушка сидела рядом на диване.

– Никита, поздно уже, давай постелим и спать будем, я тоже устала.

Никита на часы посмотрел и ахнул. Двенадцать часов! Вот это он вздремнул!

– Лен, прости, сморило что-то.

За неделю втянулся. И на работе и дома. Всё же непривычно, когда в холостяцкой квартире постоянно другой человек. Лена оказалась не только хорошей кухаркой, но и хозяйкой. В квартире всегда чисто, вещи постираны. Никита беспорядка и грязи сам не терпел, но убирался обычно раз в неделю, по субботам. Почти каждый день отмечал, что такая жизнь ему нравится. Лена оказалась хозяйственной, бережливой, а главное – не стервозной. Однажды спросила:

– Никита, у тебя когда зарплата?

– Честно говоря, сам ещё не знаю. А что?

– На продукты деньги нужны, мои кончились.

Никита себя по лбу ладонью хлопнул. Неужели забыл? И всё это время жил на деньги девушки.

– Да вот же они, в тумбочке под телевизором. Прости, пожалуйста. Бери, сколько необходимо, и не отчитывайся.

– Я видела, спросить неудобно было.

– Зря.

Лена деньги пересчитала.

– Нам месяца на полтора-два хватит.

– Недели через две-три первую зарплату получу, – кивнул Никита.

Когда работал в клинике, половину сразу после получки откладывал на счёт в банке. Но тогда на квартиру копил. Сейчас мебель покупать надо, а не на что. Призадумался. Надо подработку искать. Ему повезло, когда дежурантом взяли в клинику, когда в Москве усовершенствование проходил. Никита считал, что приносить деньги в дом, обеспечивать семью, должен мужчина. Работает жена – хорошо, а нет – заботы мужа. Если в декрет уйдёт или с ребёнком сидеть будет, тогда на зарплату жены рассчитывать не придётся. Вообще он был воспитан на патриархальных взглядах. Эмансипация – это хорошо, но до определённой степени. Природа так сделала, что женщина должна рожать, а мужчина защищать и добывать пищу. Только семьи настоящей нет. Пока гражданский брак, а по существу – блуд. Для женщины зачастую мера вынужденная. Никита считал – зря. Уж если привёл избранницу в дом, женись. Для женщины штамп в паспорте не пустая формальность, а юридическая защита, а ещё повышает самооценку. Одно дело ответить в присутственном месте – замужем, а другое – сожительница. Месяца через два совместного проживания Никита спросил Лену:

– Тебя устраивает такая жизнь?

– Ты на что намекаешь?

Было заметно, как Лена напряглась.

– Хочу официально на тебе жениться, если ты не против.

Визг, Лена кинулась на Никиту, свалила на диван, впилась долгим поцелуем в губы. Оторвалась, отдышалась, спросила:

– Ты не шутишь?

– На полном серьёзе.

Конечно, каждая девушка мечтает, чтобы жених сделал предложение торжественно – встал на колено, протянул обручальное кольцо. В идеале – подъехал на белом коне или белом «мерседесе». У Никиты получилось обыденно, да и кольца пока не было.

– Ты же ни разу мне не сказал, что любишь, – укорила она.

– У женщин одно в голове. Если предложил, значит люблю. Сколько у нас денег? На два кольца хватит?

– Если не очень дорогие, хватит.

Впрочем, кольца не самая значительная часть растрат. Хоть небольшие посиделки надо устроить. Никите приглашать особо некого. Приятели из клиники кто где, на новом месте такими пока не обзавёлся. У Лены подружек много, как всегда у женщин. Костюм у Никиты вполне приличный был, а Лене свадебное платье покупать надо.

Всё же следующим днём, после работы, встретились у ювелирного магазина. После примерок выбрали два колечка, вполне симпатичных, гранёных. Но и они ударили по скромному бюджету чувствительно. У Лены рот до ушей, радостная.

– Никита, ты почему не радуешься?

– Думаю о подработке. Платье тебе покупать надо, как-то отметить в кафе. Всё же не день рождения. Такое событие раз в жизни бывает.

– А давай кредит возьмём?

– Ну уж нет. Начинать семейную жизнь с долгов не хочу. И тебе не советую. Заработаю.

Уже дома Лена спросила:

– Можно подругам позвонить? Похвастаться хочу.

– Звони, только чтобы не сглазили.

– Тогда Таньке не буду.

Лена засела за телефон и трещала без умолку. А Никита за ноутбук уселся, стал проглядывать вакансии для медработников, выписал номера телефонов. Сейчас звонить поздно, а завтра займётся. Уже в постель легли, Никита сказал:

– Ты прикинь, сколько платье, туфли, фата стоить будет. И обзвони кафе, во сколько выйдет стол.

– Это, смотря сколько гостей будет.

– А ты прикинь, сколько подружек пригласишь.

Следующим днём Никита позвонил по телефонам. Одно учреждение оказалось через квартал от его дома, ночные дежурства, его устраивало. Подъехал сразу, предъявил документы, оформился на полставки. За ночные доплата шла. Так и пошло – ночь дома, ночь на дежурстве. Через месяц набрал денег на наряды невесте, а на празднество уже не хватало. Пришлось набраться терпения. Зато сходили в ЗАГС, подали заявление. Лена кипучую деятельность развила, по совету подружек и по отзывам в Интернете подобрала кафе для застолья. Никита позвонил единственному знакомому коллеге из неженатых.

– Костылёв слушает!

– Вадим, не так официально, это Никита Зотов.

– О! Никита! Давно не виделись!

– Вадим, у меня вопрос. Дружком на моей свадьбе будешь?

– Остепениться решил? Буду. Где и когда?

Никита дату назвал, свой адрес.

– Точно будешь, не подведёшь?

– Никита, это же суббота, нерабочий день! Конечно, буду!

Месяц пролетел быстро в непрестанных трудах. Тяжело, но молодость и здоровый организм нагрузки выдержали.

У Елены родители далеко, в Кургане, приехать не смогли, но прислали перевод и поздравительную телеграмму. Подружки невесты ожидали у ЗАГСа.

Никита волновался не меньше, чем перед ответственной операцией. Но официальная часть прошла быстро, только и запомнилось, что марш Мендельсона и просьба ведущей поставить подписи. Потом неизменное шампанское, поздравления подружек. Нанятая «Газель» довезла до кафе. Расселись в небольшом и уютном зале. Из мужчин двое – дружка Костылев и Никита. Пришлось Вадиму взять на себя роль тамады. Поздравления, радостные крики «горько», первый танец уже в качестве мужа и жены. Костылёв то и дело отвлекался на телефонные звонки. Никита попросил.

– Да выключи ты телефон?

– Не могу, попозже сам узнаешь причину.

Тост следовал за тостом. Подружки не давали Вадиму присесть, приглашая на танцы. На свадьбах молодёжь часто знакомится, а затем и сами женятся. А где знакомиться тем, кому под тридцать или немного больше? На работе зачастую коллектив однополый, в ночные клубы уже несерьёзно, а по Интернету зачастую и опасно, то свадебные аферисты, то маньяки.

Часа через два, в разгар веселья, когда все перезнакомились, Вадим Никиту подозвал.

– Выйдем на минуту.

Почему нет? Вадим на часы поглядывал, рассказывал анекдоты. Никита спросил в лоб.

– Ты чего время тянешь?

– Сюрприз! Погоди ещё минутку!

Вскоре подъехала знакомая машина, из неё выбрался Артём Витальевич, при полном параде. Костюм, белоснежная рубашка, бабочка. Таким нарядным Никита его раньше никогда не видел.

– Добрый день Никита Алексеевич! С бракосочетанием тебя!

– Спасибо!

Никита растерялся, неудобно стало. Вадима пригласил, а главного врача – нет. Правда, для него главный врач уже бывший, но Никите он в своё время помог. Но Никита подумать не мог, что Артём Витальевич «снизойдёт».

– Ты что же не пригласил?

Никита покраснел, хоть провались сквозь землю.

– Извините, не думал. Я рядовой сотрудник, а вы…

– Перестань. Веди, знакомь с женой. Она, кстати, не медик?

– Нет. Леной зовут.

Да, нехорошо получилось. Никита подвёл Артёма Витальевича к невесте, познакомил. Артём Витальевич поздравил, даже в щёчку поцеловал, потом достал из кармана пиджака конверт.

– Мой подарок.

Никита и Лена в благодарности рассыпались, гости зааплодировали, поднесли Артёму Витальевичу рюмку. Выпил главврач, разбил рюмку о пол, крикнул «горько!»

Никита жену молодую поцеловал, пригласил главврача к столу.

– С удовольствием посидел бы, да времени нет, ты уж извини. Проводи меня до машины.

Это можно. На улице Артём Витальевич сказал:

– Ты позвони мне в понедельник, клиника работать начинает. Собственно уже сегодня санитарки и медсёстры приводят отделения в порядок. Секретарша в понедельник будет обзванивать всех врачей, но ты заставил меня раньше приехать.

Артём Витальевич попрощался и уехал. М-да, неладно вышло, по поговорке – с глаз долой из сердца вон. Это же сколько времени прошло с закрытия клиники? Никита посчитал, выходило пять месяцев. Много!

Вернулся в зал, повеселился. А мысль в голове. Почему Артём Витальевич попросил позвонить? Сказал бы – пиши заявление об уходе из поликлиники и приходи. Какой-то подводный камень есть.

Праздновали допоздна, потом гости как-то сразу, внезапно засобирались, видимо, на метро, пока не закрылось. Вернувшись домой, Лена сразу уселась пересчитывать подаренные деньги и ахнула.

– Этот мужчина в галстуке-бабочке тебе кто?

– Главный врач клиники, где я работал. А что?

– Ты знаешь, сколько он подарил? Пятьсот евро! Гляди!

И Лена развернула деньги веером.

– Мы на эти деньги…

– Мебель купим в комнату, а то пустая стоит, – не дал договорить ей Никита.

Видимо, у Лены были другие планы, по лицу лёгкая тень пробежала и исчезла.

– Как скажешь, муж.

– Ага, объелся груш. Давай спать, я что-то устал, а завтра мне в ночь на дежурство.

Выспались, утром планы начали строить, что купить. Поспорили немного, но к общему знаменателю пришли. Вечером Никита на дежурство, с него в поликлинику. Когда приём закончил, Артёму Витальевичу позвонил. После взаимных приветствий главврач спросил:

– Ты как смотришь, если я тебя заведующим хирургическим отделением поставлю?

– А Олег Фролович как же?

– Он устроился в Пирогова, преподаёт. Говорит – спокойнее, возвращаться не хочет, хоть и зарплата меньше. Ты с ответом не торопись, подумай.

– Я не руководил никогда.

– Не боги горшки обжигают. Надо когда-то начинать. Ты молод, опыт есть, кандидат наук.

– А Павел Никифорович? Он постарше, поопытней.

– Павел Никифорович ныне в Департаменте здравоохранения Москвы.

– О как!

– Не на первых ролях, конечно. Засланный казачок будет.

Похоже, Артём Витальевич зря времени не терял.

– Хорошо, я согласен.

– Вот так сразу?

– Именно.

– Двоих кандидатов в ординаторы я уже нашёл, но без твоего собеседования с ними брать не буду. Тебе работать, с тебя спрос по полной будет, тебе решать. Увольняйся, как получишь документы, прошу. Надеюсь, где клиника, не забыл?

– Как можно?

– А на свадьбу не пригласил, негодник!

Артём Витальевич дал отбой. Никита сразу написал заявление на увольнение, отнёс секретарю. Довольный разговором с Артёмом Витальевичем, пошёл домой. После дежурства ночного и приёма в поликлинике чувствовал себя как выжатый лимон. Одно желание – поесть и выспаться.

Утром его вызвали к главврачу.

– Заявление я вам подписал, две недели отрабатывать будете, по закону. Я вам замену найти должен. И не спорьте! – заявил главврач.

Пришлось Артёму Витальевичу звонить.

– Вот так, да? Ладно, отрабатывай, не стоит трудовую книжку портить.

Через несколько дней спросил у медсестры хирургического кабинета:

– Варенька, ты где раньше работала?

– Операционной медсестрой, пока не оптимизировали.

Да, оптимизация, будь она неладна, железным катком прошлась по здравоохранению. Чиновники от медицины бездушно исполнили, а как людям жить, если единственный фельдшерско-акушерский пункт на селе закрыли? Да и экономия вышла копеечная. Какая зарплата у фельдшера в глубинке? За такую гастарбайтеры работать не согласятся.

А медсестра толковая, Никита профессионалов в своём деле сразу видел. Не успеешь рот открыть, а Варя нужный инструмент подаёт. Стало быть – знает ход манипуляций, память хорошая.

– Ухожу я от вас.

– Я знаю, девчонки рассказали.

Ох, уж эти женские языки!

– Не хочешь уйти со мной?

– Поменять шило на мыло?

– Зарплата раза в два, а то и больше будет, а работа та же.

– А где?

– Пока сказать не могу, мне нужно твоё принципиальное согласие.

– Про зарплату правда?

– Зуб даю, – пошутил Никита.

– Надеюсь, не на окраине?

– Почти в центре, метро недалеко. Ты где живёшь?

– В Бибирево, с сыном.

– Муж где же?

– Спился, ушла я от него пять лет назад.

Блин! Никита подробностями личной жизни сотрудницы не интересовался никогда. Полагал – он человек здесь временный. Да как же Варя на свою зарплату с сыном живёт? Варя помолчала, потом спросила:

– Вы же не главным врачом будете?

– Это точно, не главным.

– Может, меня ещё не возьмут?

– За персонал в хирургическом отделении я отвечаю, мне с ними работать. Но о переходе пока никому. Как меня оформят на новом месте, я позвоню.

Обменялись телефонами. Никита брал пример с Артёма Витальевича. Тот кадры тщательно подбирал, каждым толковым сотрудником дорожил. Именно сотрудники делали лицо фирмы. Возьми бездаря по блату, кроме геморроя ничего не обретёшь. По крайней мере, Никита тупых и безруких в клинике не видел. В надежде вернуться в клинику хоть маленьким, но руководителем Никита начал подбирать кадры. В заведующие он вовсе не рвался. Завотделением сам оперирует, в сложных случаях его вызывают в операционную ординаторы отделения. Но заведующий отвечает за всё – документацию, санэпидрежим, ошибки коллег, грубость персонала. Хотя нет, на грубость в клинике жалоб не было. Только контингент пациентов в клинике скандальный, капризный.

Доработал свои две недели, забрал документы и расчёт и сразу в клинику. С заявлением на приём на работу к главврачу. Артём Витальевич бумагу подписал.

– Иди, отдай секретарю. У нас отделения поменялись. Хирургия и гинекология прежней мощности, немного потеснили урологию, и новое отделение сделали на третьем этаже – пластической хирургии, уж очень востребовано. Все диагностические кабинеты – лаборатория, УЗИ, МРТ на своих местах. Кое-кто из сотрудников поменялся. Кстати, завтра подойдут оба кандидата, я про них говорил. Возьмём с испытательным сроком на пару недель. Ты присмотрись, в деле проверь. Характеристики хорошие и отзывы с прежних мест работы. Но сам понимаешь, словам и бумагам веры нет. Тебе с ними работать и ты будешь отвечать за промахи.

– На прежнем месте работы медсестра толковая есть.

– В чём вопрос? Бери в своё отделение. Будут проблемы – заходи, а сейчас извини, времени катастрофически не хватает.

Никита по отделениям прошёлся, встречали его сотрудники, как старого знакомого, лишь в новом отделении настороженно. Что за тип в цивильном разгуливает?

В отделении общей хирургии все медсёстры и санитарки прежние, приветствовали радостно. Новость о том, что Никита заведующий отделением, уже знали. Никита зашёл в свой новый кабинет, раньше его Олег Фролович занимал. Чисто, полки в шкафах пустые, как и ящики письменного стола. Из ординаторской перенёс в кабинет книги по хирургии. Долго они здесь стояли, и никто не взял. А ещё фонендоскоп забрал и кое-что из мелочи. Вот и весь переезд. Первые пациенты должны были появиться послезавтра, уже и фамилии в листе ожидания есть, из числа тех, кто уже был в клинике. По крайней мере, две фамилии Никита вспомнил.

Зашёл в обе операционные, поболтал с анестезиологом. Можно и уходить, официально он оформлен с завтрашнего дня.

На радостях купил маленький тортик, пришёл домой раньше жены. Лена удивилась.

– По какому поводу праздник?

– На старую работу перешёл, клиника открылась.

– Ну, наконец-то! Уходи с ночных дежурств. Всех денег не заработаешь и устаёшь сильно. Я же вижу тёмные круги под глазами, когда с ночи.

Никита себя по лбу хлопнул. Действительно, надо было заехать, заявление написать. Посмотрел календарь – сегодня выходить. Не хочется, но надо, найти дежуранта за несколько часов почти нереально, а портить отношения не хотелось. Посидели, попили чаю, Никита на дежурство засобирался.

Ночь прошла спокойно, утром смену сдал и сразу главврачу заявление на стол. С совместителями проще, принять – уволить без должной суеты. И сразу в свою клинику, припоздал на четверть часа, хоть и на такси ехал. Утром в Москве пробки, ощущение – все москвичи на машины сели.

Переоделся, поднялся в кабинет, у дверей уже мужчина сидит.

– Вы Никита Алексеевич? Добрый день. Меня Артём Витальевич прислал. Я хирург, насчёт работы.

– Заходите, побеседуем.

Внешне парень понравился, рукопожатие крепкое, обладателей влажных ладоней Никита не любил, у таких вегетатика преобладает, эмоции. Документы у кандидата в порядке.

– Коротенько о себе, Сергей Филиппович. Откуда сам, какими методиками владеете?

Сергей из Саратова, закончил университет имени Пирогова. Впрочем, сейчас он переименован в национальный исследовательский университет, учебное заведение серьёзное. Впрочем, кто хочет учиться, овладеть профессией, будет отлично учиться и в провинциальном вузе. А избалованные детки или раздолбаи по жизни и в лучшем учебном заведении будут валять дурака. По ходу беседы Никита задавал неожиданные вопросы.

– Ампутацию бедра выполняли?

– На каком уровне?

– В средней трети.

– Минут за сорок.

Хм, показатель неплохой, бывают и по полтора часа возятся. Хотя это не принципиально, можно застрять из-за осложнений во время операции.

– Почему с прежнего места работы ушли?

– Вы же знаете уровень зарплаты в муниципальном здравоохранении? А у меня семья, дочь недавно родилась.

Семья – это хорошо, человек серьёзный.

– Пока вы меня устраиваете. Не обижайтесь, возьмём с двухнедельным испытательным сроком. Завтра первый рабочий день. У нас, видите ли, контингент пациентов сложный.

– Я наслышан.

– Тогда завтра выходите на работу, ознакомитесь с персоналом, условиями. Уже пациенты на завтра есть, определим в ваши палаты, они с первой по десятую.

Никита сам по отделению прошёлся, всё ли готово? В кабинете старшей медсестры проверил срок годности лекарств. Проверяющих много – Роспотребнадзор, Росздравнадзор, Департамент здравоохранения города. Найдут хоть одну упаковку просроченного лекарства, проблем будет много. Старшая медсестра, Ольга Васильевна, работавшая ещё при Олеге Фроловиче, обиделась.

– Не доверяете?

– Не обижайтесь. После открытия клиники проверяющие набегут, и мне бы не хотелось начинать с взысканий.

К Никите подошла медсестричка.

– Никита Алексеевич, вас спрашивают.

– Иду.

Оказалось – второй кандидат на должность хирурга. Москвич, сеченовку закончил. Документы в порядке и собеседование выдержал достойно.

– Матвей Игоревич, завтра с утра на работу. Испытательный срок две недели.

– Мне уже сказали. До свидания.

Никита вышел в коридор. Первый кандидат, прошедший собеседование, не ушёл, обходил отделение, разговаривал с персоналом. Никите это определённо понравилось. Чувствовалась заинтересованность.

Затрезвонил телефон.

– Да, слушаю, Артём Витальевич, добрый день.

– Кандидаты были?

– Оба, вроде ничего, но это по документам и собеседованию. В деле проверить надо.

– Мне их «сосватали», но не со стороны, из медицинского сообщества, люди серьёзные. Потом доложишь.

Глава 9 Заведующий

Утром Никита пришёл за четверть часа до начала работы, а оба претендента уже в ординаторской, переоделись в униформу. Внешне спокойны, но Никита по себе знал – волнуются. От того, как пройдут первые дни на новом месте, первые операции, для молодых хирургов зависит многое. Парни с опытом практической работы, но по поговорке – и на старуху бывает проруха. Эти две недели и заведующий и персонал будут приглядываться внимательно.

Начали поступать первые пациенты. Для начала первая пятёрка в палаты Сергея Филипповича. Часа через два, когда были заполнены документы, Никита их взял, сам осмотрел пациентов. Обследования на поликлиническом уровне и диагнозы – молодого хирурга и Никиты совпадали. Он вызвал Сергея.

– Меня беспокоит вот этот пациент – Мартьянов. Каков план ведения?

– Ногу придётся ампутировать ниже колена, консервативная терапия эффекта не дала.

– Согласен. Пару дней покапать надо, снизить уровень сахара в крови.

У диабетиков осложнений от «сахарной болезни» много. Как врач, Никита их остерегался. Раны послеоперационные заживают плохо, уровень глюкозы в крови скачет, всё же операция – стресс для организма, того и жди от таких пациентов «сюрпризов». К сожалению, пациентов-диабетиков с каждым годом становилось больше. То ли ритм жизни сказывался, то ли неправильное, несбалансированное питание. Впрочем «помолодел» не только диабет, но и онкология. А возможностей для лечения больше не стало. За четыре года «оптимизации» число стационарных коек в стране сократилось на 130 тысяч, цифра огромная, удручающая. Никита, глубоко влюблённый в свою профессию, видя непродуманные шаги Минздрава, по этому поводу переживал. Что толку в МРТ или КТ, если пациент даже до терапевта добраться в глубинке не может? А всё упирается в финансирование. Ситуация в образовании и культуре не лучше. А над койкой в хирургическом стационаре довлеют оборот койки и хирургическая активность. Для платной клиники это не так актуально, а в муниципальных стационарах за показатели спрашивают строго.

Следующим днём решил взять на лапароскопическую операцию пациентку Изместьеву с желчнокаменной болезнью. Оперировал Сергей. Никита был ассистентом, вторым номером. За каждым действием приглядывал, но не вмешивался, поскольку серьёзных ошибок не было. У Сергея на лбу от напряжения пот выступил, но руки не дрожали.

Размылись, сняли операционную одежду. Никита почувствовал, как самого напряжение отпускает. В ординаторской попросил Сергея.

– Не забыл протокол писать?

Писанины у врачей много. Эпистолярный жанр медики не любили, но куда от него денешься? Сергей корпел долго.

– А как фамилия анестезиолога и операционной медсестры?

Никита взял чистый лист бумаги, написал состав операционной бригады. Наконец Сергей протянул заполненный лист. Никита читать стал. Почерк у врачей скверный.

«Число, месяц, год. Предоперационный эпикриз. Начало операции, время окончания, продолжительность. Согласие пациента получено. Диагноз до операции и после. Хирург – Звягин С. Ф., ассистент – Зотов Н. А., анестезиолог, операционная медсестра, метод обезболивания. Пока всё верно. Под эндотрахеальным наркозом над пупком с помощью иглы Вереша наложен пневмоперитонеум. Затем над пупком введён 10 мм троакар, через который введён лапароскоп». И дальше всё грамотно, чётко, на страницу. В конце подпись.

– Молодец, прямо писатель! – одобрил Никита. Теперь в истории запись о назначениях. Не придираюсь, но требую, чтобы документы были в порядке. К примеру, уйдёшь ты домой, а с пациентом экзитус, что тогда? Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Так и пошло. В этот же день Никита вторым номером стоял на операции у Матвея. У того операция полегче, тромбофлебит нижних конечностей. И Матвей не подкачал, Никита не подсказывал, не направлял, наблюдал. В иные моменты хотел сам за инструменты взяться, да не положено, его дело теперь контролировать. Уж лучше бы сам оперировал, к концу дня устал, как после объёмной операции. Матвей дежурить остался, Сергей и Никита по домам отправились. Лена пришла немного раньше Никиты, обед подогрела. Всё же в семейной жизни есть плюсы. Никита опростал тарелку в считаные минуты.

– Проголодался? – заметила Лена.

– Кто как работает, тот так ест! И приготовлено вкусно, хвалю.

А ещё домашние котлетки, не чета магазинным, даже микояновским. После еды включил телевизор, новости посмотреть, и незаметно для себя задремал. Проснулся от голоса супруги.

– Ты ничего не заметил?

Никита осмотрелся. Всё на своих местах.

– Нет.

– Невнимательный ты! – надула губы Елена. А брови у меня?

Фу ты, господи! Елена накрасила их кардинально чёрным, по моде. Для мужчин же подобные мелочи несущественны. Сколько раз Никита слышал от женского персонала в отделении.

– Ой, девочки! У меня беда, ноготь сломала!

А, по мнению Никиты, как и других мужчин – мелочь, не стоящая выеденного яйца. Обрежь ножницами ровно и забудь, сам отрастёт. Хирурги, в том числе женщины, ногти стригли коротко, профессия обязывала.

На следующий день оперировали Мартьянова. Ампутации Никита не любил, калечащие операции. До последней черты тянул таких больных консервативно. Но сейчас других вариантов не было. Вдвоём с Сергеем нарисовали маркером на коже предполагаемые разрезы. Надо было выкроить кожный лоскут для прикрытия культи. У пациента целый букет болезней – сахарный диабет, облетерирующий эндартериит, это только то, что связано с ногой. И ещё целый список других. Богатый сын обещал после операции оплатить биологический протез. Недешёвое удовольствие, по цене, как автоиномарка. Зато позволяет в полной мере пользоваться ногой, как своей. Видел Никита таких пациентов. Сначала даже слегка шокирован был. Пациент с биологическим протезом руки выполнял тонкие манипуляции. Никита впечатлился.

Сейчас сложности были. Близко к коленному суставу ампутировать – культи не хватит для надёжного крепления протеза. А далеко не позволяют изменённые ткани – кожа и мышцы высохли, почернели, трофические язвы появились, пульсации на артериях нет.

Инструмент при подобных операциях подобен слесарному, даже инквизиторскому. Пила – ножовка, проволочная пила, дрель со сменными головками для опиловки кости, дабы острые края костные не травмировали ткани.

Приступили. Первым номером – Сергей. Никита не только контролировал, но и участвовал активно. Сергей кривой иглой под сосуд лигатуру проведёт, а Никита узлы завязывает. Мышцы пересекли, обнажили кости. Сергей взялся за пилу. Большая берцовая и малоберцовая кости поддались быстро. Голень со стопой отделили. Начали из мышц формировать культю, получалась. А с кожным лоскутом проблема. Начали матрацным (непрерывным) швом шить, а кожа изменённая рвётся, нить не держит. Намучились изрядно, но завершили. Тут анестезиолог голос подал.

– У вас как? Давление падает.

– Выводи, мы закончили.

Пациент в возрасте, букет болезней, операция травматичная, да ещё наркоз. Размылись, переоделись. Пациента перевезли в палату интенсивной терапии, под неусыпный контроль. В иных больницах были реанимационные отделения, где отделений хирургического профиля много. А в клинике при каждом отделении своя палата. Конечно, для клиники накладно, больше персонала содержать надо, зато на одного-двух пациентов и медсестра, и врач-реаниматолог, больше внимания, выше выживаемость.

В коридоре, у ординаторской, сидел сын пациента.

– Ну как прошла операция, доктора?

– Операцию ваш батюшка хорошо перенёс, переведён в палату интенсивной терапии. Вам туда пока нельзя, от наркоза не отошёл. Завтра, если всё хорошо будет, его в палату вернут. Тогда и посетить можно. Так что езжайте домой, отдыхайте.

– Спасибо! Я так волновался!

Волновался – это хорошо, сын должен переживать за родителя. Стало быть – правильно папа воспитал. Никита помнил случаи, когда родителей их дети ни разу не навещали в клинике. Да и про выписку приходилось напоминать по телефону. Грустно в таких случаях Никите делалось.

Через несколько дней в отделение поступил сложный пациент. На руках целая кипа обследований, лечился у терапевта, кардиолога, без эффекта. Жалобы на слабость и одышку, увеличение живота. Судя по результатам УЗИ в животе жидкость, по медицински – асцит. Жидкость может накапливаться по многим причинам, из которых главные – хроническая сердечная недостаточность, а также онкологические заболевания органов брюшной полости. Никита сам решил осмотреть пациента вместе с лечащим врачом, которым оказался Матвей. Именно в его палату госпитализировали пациента. Когда Никита просмотрел историю болезни, удивился.

– Матвей, почему к нам? Пусть кардиологи или онкологи обследуют досконально, диагноз установят.

– Никита Алексеевич, непонятный он. Я посмотрел назначения и обследования. Кардиограмма не такая плохая, кардиолог применял разные варианты лечения, а толку ноль.

– Одышка есть? Есть! Асцит есть? Есть! Онкологию со счёта сбрасывать нельзя.

– Большой живот и прочие жалобы у него уже четыре года.

Вопрос о длительности заболевания онкологией должно снять. Без химиотерапии, лучевой, пациент с опухолью столько времени не протянет. У Никиты сразу врачебный интерес появился. Диагностика – самая интересная и трудная часть врачебной деятельности. Есть заболевания, протекающие типично, таких большинство и особых трудностей они не вызывают. А бывают случаи заковыристые, когда приходится голову поломать, мозги напрячь.

Пошли смотреть пациента. Вместе с Никитой и Матвеем напросился Сергей. Получился спонтанный консилиум. Это даже и неплохо, для молодых учёба. Никита был ненамного старше их по возрасту, но на нём груз ответственности за отделение, за жизнь пациентов.

Поздоровались, Никита уселся в ногах пациента на кровать. Для начала Никита спросил – кем доводилось работать? Некоторые специальности при приличном стаже накладывают свой отпечаток на здоровье.

– Институт закончил, потом инженером-технологом в конструкторском бюро. Затем свой бизнес открыл небольшой, я и жена. Понемногу окрепли, сотрудников набрали, расширились.

– Тяжести носили?

– Не тяжелее авторучки, если на работе, ну ещё пакеты из магазина.

Никита обследования уже просмотрел в ординаторской, интересно было посмотреть пациента. Его можно было бы назвать крепким, но не толстым, если бы не огромный живот. На ногах отёков нет, вены в порядке. А на коже живота вены в виде медузы горгоны. Так часто бывает при нарушении кровотока в печени при циррозе.

– Выпиваете?

– Раньше употреблял по праздникам, не чаще раза в месяц, очень умеренно. А года четыре-пять, вообще не пью.

Данные анализов подтверждают, гепатитов «В» и «С» не выявлено, УЗИ печени почти в норме, небольшое увеличение.

– Как пройду по лестнице, даже на один этаж, останавливаюсь дыхание перевести. Четыре года назад весил семьдесят восемь килограмм, а теперь сто пять. Я уже измучился, поверьте. Ем, как воробей, сил нет, а живот всё растёт. Между нами, мужчинами, забыл, когда с женой спал, а всё из-за брюха.

Данные УЗИ и МРТ показывают наличие жидкости в брюшной полости. Но в чём причина? Жидкость можно откачать, сделав парацентез, то есть прокол. Но через время жидкость появится снова, облегчение будет временным.

– Доктора, я согласен на всё, на любую процедуру или операцию, лишь бы жить обычной жизнью, – взмолился пациент.

Вернулись в ординаторскую, уселись за столы.

– Ваше мнение коллеги и тактика? Сергей?

– Диагноз мне пока не ясен, а в качестве диагностики предлагаю парацентез, и отправить жидкость на цитологию, пусть поищут атипичные клетки.

Атипичные бывают при онкологии. Но тогда в жидкости будет и кровь. Однако УЗИ взвеси в жидкости не показало. Хуже всего, ни один метод лучевой диагностики не показал – свободная жидкость или осумкована? А ещё – в паренхиматозных органах – печени, селезёнке, почках никаких изменений, да и со стороны кишечника объёмных образований нет.

После недолгих споров решили начать с пункции. Через час уже сделали прокол, из троакара буквально фонтан забил. Удалось взять во флакон около ста миллилитров желтоватой и прозрачной жидкости. Сразу отправили её в лабораторию.

Результат получили на следующий день – атипичных клеток не выявлено. Это обнадёживало. Никита с Сергеем отправились в палату к Крастиньшу, какую фамилию носил пациент, вероятно, из прибалтов родители были.

– Могу вас обрадовать, злокачественных клеток в жидкости из живота не обнаружено.

– Доктор, мне после пункции полегчало, легче дышать стало!

Ещё бы, жидкость в животе через диафрагму сдавливала органы грудной полости – сердце, лёгкие.

– Предлагаем вам операцию, – сказал Никита.

– Согласен, – схватил его за руку пациент, даже не раздумывая.

– Тогда на завтра. Зачем откладывать?

Утром, после обхода, втроём отправились в операционную. Никита первым номером бригады, случай уж очень неординарный. Ассистентом Матвей, пациент из его палаты. А Сергей посмотреть, уж очень интересно было, случай казуистический. И если действительно что-то редкое, то можно доложить на хирургическом сообществе. Сергей даже смартфон взял, сделать фото, конечно – без лица пациента на фото, только ход операции.

Никита разрезал кожу, постарался рез сделать небольшим, от пупка и выше, к мечевидному отростку грудины. Перевязали сосуды, разрезали мышцы и брюшину. В рану сразу выперло круглое, как мячик, образование. Никита попробовал надавить пальцем – пружинит.

– Троакар!

Проколол тонкую стенку, сразу хлынул транссудат, жидкость желтоватого цвета, пальцы на перчатках склеиваться начали, белка много. К троакару подсоединили электроотсос. Через пару минут операционная медсестра известила.

– Ёмкость полная!

Отсос выключили, жидкость из пятилитровой ёмкости слили, процедуру откачки повторили. И второй раз ёмкость электроотсоса наполнилась. Дело удивительное, Никита сталкивался с подобным в первый раз. Видимое ли дело – десятилитровая канистра в животе! Но откачка помогла, образование уменьшилось, съёжилось, как проколотый воздушный шарик. Анестезиолог сразу известил.

– Аппарат стал подавать больший объём воздуха!

Ага, так и должно быть, жидкость перестала сдавливать органы грудной полости, лёгкие расправились. Уже хорошо! Никита приказал Матвею.

– Крючки шире, мне надо определить, откуда исходит образование.

Рана небольшая, только кисть руки пропускает, всё приходится на ощупь делать. По ткани образования добрались до шейки. Видел он, оперировал кисты поджелудочной железы, но их диаметр редко достигал размеров яблока. Образование было кистой, полость, содержащей жидкость. Доброкачественная, но гигантских, без преувеличения размеров. Убрал руку, дав возможность заглянуть в брюшную полость Сергею и Матвею. Затем электроножом пересёк шейку. Электронож чем хорош – не только пересекает ткань, но останавливает кровотечение, буквально сваривая сосуды. Аккуратно вытащил опустевшую кисту, бросил санитарке.

– Отнеси на гистологию.

Откачал электроотсосом ещё с пол-литра жидкости, затем, как обычно, ревизия брюшной полости. Всё в порядке, нигде никаких опухолей, забытых инструментов. И операционной сестре.

– Считай!

– Уже, всё сошлось.

– Выходим.

Это команда и второму хирургу и анестезиологу, чтобы уменьшать подачу анестетика. Ушили брюшину, потом послойно мышцы и кожу, оставив на всякий случай дренаж. Наложили асептическую повязку. Анестезиолог, сам видевший ход операции, сказал.

– Повезло мужику!

– Ага, только перед этим мучился четыре года.

Размылись, прошли в ординаторскую. Напряжение схлынуло, даже некоторая апатия наступила. Ни говорить, ни делать ничего желания нет. Сергей сказал:

– Я бы сейчас душ принял.

– Кто не даёт? Иди.

– Ну да, а вы без меня операцию проговаривать будете.

– Ты же сам всё видел и даже на мобильник интересные моменты фиксировал.

Никита сходил в свой кабинет, принёс бутылку коньяка.

– Нам с Сергеем по пятьдесят, а тебе, Матвей, не положено, присмотришь за пациентом.

Выпили по рюмочке за успех. Всё же рисковали, и сейчас радоваться можно. За себя, за пациента, только радости нет, одна усталость.

– Матвей, пока всё светло в памяти, пиши протокол.

– Добрый ты, Никита Алексеевич! – сделал кислую мину Матвей.

– Да, уродился таким. Со временем займёшь моё место, сам таким будешь.

Обход ещё с утра сделали, как и перевязки, рабочий день закончился.

– Всё, парни! По коням! Есть хочу, – поднялся Никита.

– А я бы ещё и вздремнул, – потянулся Сергей.

За работой незаметно пролетели две недели. Позвонил главврач.

– Как тебе хирурги?

– Нормальные, толк будет, берём.

– Отлично. Подсылай обоих к секретарю, пусть заявления пишут. Кстати, где твоя медсестра?

– Сейчас выясню.

Никита в ординаторскую зашёл.

– Так, будённовцы! Галопом к секретарю, пишем заявления о приёме на работу. Ваш испытательный срок кончился.

– А с какого числа?

– Как вышел на работу, две недели назад. Ты же хочешь получить зарплату?

Оба хирурга сорвались, Никита стал звонить Варваре.

– Варя, ты что, передумала?

– Добрый день, Никита Алексеевич! Ни в коем случае, сегодня последний день работаю. Завтра получаю трудовую и сразу к вам.

– А то главврач уже интересовался, видимо, ещё кандидатуру нашёл.

Никита попрощался, позвонил главврачу.

– Завтра будет медсестра.

Никита пошёл проведать Крастиньша, которого оперировали с кистой. Его уже перевели из палаты интенсивной терапии в свою палату. Пациент, как увидел Никиту, вскричал:

– Спаситель вы мой! Дышу легко, никакой одышки. Если бы не боль в месте разреза, в пляс пустился.

– Не напрягайтесь, не торопитесь, всему своё время. А то будет грыжа белой линии живота, снова придётся оперировать.

– Можно жене прийти сегодня?

– Можно! Звоните, обрадуйте.

И пациент рад, и Никита, что удалось помочь. Не всегда так бывает, увы.

Крастиньш быстро пошёл на поправку. Через день уже ходил, придерживая рукой послеоперационную рану, через пять дней попросился его выписать.

– Бизнес стоит.

– Ну, есть же у вас заместитель либо какое-то доверенное лицо.

– Поверьте, никто не заменит владельца. Они все на зарплате, только и смотрят, где бы урвать.

– Так у вас ещё швы не сняты.

– Слово даю, приеду, когда скажете. Я себя чувствую хорошо – ни одышки, ни слабости. Как будто пять лет сбросил, вроде и болезни не было.

– Хорошо, считайте – уговорили. Но режим соблюдать надо. Два месяца не поднимать тяжестей, не есть сладкого. Вам больничный нужен?

– Зачем он мне? Я сам хозяин. Так я могу собираться?

– Можете.

– Спасибо вам и всему персоналу. Вы меня буквально возродили к жизни.

Когда всё на работе ладится и настроение повышается. Никита домой пришёл весёлый и не сразу обратил внимание на поведение Лены. Потом дошло – что-то не так.

– Рассказывай.

– На работе сокращение, уволили пятерых, кто следующий – неизвестно.

– Ха! Тоже мне, проблема! Главное – я при работе, запросто на одну зарплату проживём. Не расстраивайся.

– Кабы одно это!

– Выкладывай сразу всё, что ты кота за хвост тянешь.

– У меня задержка.

– Сколько?

– Уже две недели.

– Тестом проверяла?

– Две полоски.

А взгляд тревожный.

– Так в чём проблема? Нам наследник нужен.

– Ты правда согласен?

– Лен, тебе под тридцать, мне за тридцать. По медицинским меркам ты уже старородящая.

Лена обрадовалась, не знала, как отнесётся к известию о беременности муж. Не все мужчины рады появлению ребёнка.

– А вдруг меня уволят? Хотелось бы декретные получить, больничный.

– Тут уж как повезёт. Но по-любому у тебя и ребёнка будет всё, что надо – фрукты, памперсы, кроватка.

Никита притянул к себе жену, обнял.

– Ты только не переживай, а то выкидыш может произойти.

– Я уже маме звонила, поделилась новостью.

– И что она?

– Рада, говорит – внуков понянчить хочет.

На тему потомства раньше Никита с Леной не говорил. Как-то подразумевал, что в нормальной семье дети должны быть. Один, а лучше два. А уж если разнополые, то совсем хорошо.

– Правильно твоя мама говорит, нам не один ребёнок нужен.

Никита точно знал, что при любом раскладе работу он себе найдёт, пусть в муниципальном учреждении, надо будет – на двух работах пахать станет, а дети будут сыты и одеты. Мужчина, если он настоящий мужик, должен отвечать за семью, её благополучие. Он никогда не понимал, когда мужья уходили из семьи, не платили алименты, не принимали участия в воспитании детей. Это твои дети, как можно их забыть, не сходить в парк, не подарить подарок, не услышать детский смех? Мать-одиночка из сил выбиваться будет, поднимет ребёнка, но никогда не заменит отца, особенно для мальчишки.

За пару месяцев Никита в роли заведующего отделением освоился. Всё же не варяг со стороны. В медицине не новичок, а если сам организован и не конфликтен, подчинёнными руководить научишься. Ещё немаловажный момент – Артём Витальевич, как старший товарищ, направлял, подсказывал.

В один из дней, к концу рабочего дня «Скорая» доставила мужчину с огнестрельным ранением в живот. Как позже понял Никита – разборка за место под солнцем в духе девяностых. Никита этого понять не мог. Пациента осматривал сам в приёмном отделении, а хирургам приказал готовиться к операции. Пациент был плох. Большая кровопотеря, дыхание частое и поверхностное, пульс слабого наполнения, артериальное давление низкое.

– В операционную! – распорядился Никита.

Пациента на каталке в лифт, подняли в отделение. В предоперационной санитарка и медсестра ножницами разрезали и сняли одежду. Всё равно она залита кровью и испорчена. К тому же ворочать, беспокоить раненого чревато. Так поступали всегда, хотя пациенты после выздоровления иногда предъявляли претензии. Дескать – пиджак дорогой, от самого… и называли фирму. Серьёзными деньгами ворочали, а пиджак жалели, хотя иной раз счёт на секунды шёл. Никита вообще заметил, что богатые или состоятельные люди прижимисты были даже в мелочах, если не сказать – скупы.

Пациента переложили с каталки на операционный стол, им тут же занялся анестезиолог. Пока шёл вводимый наркоз, Никита сам успел переодеться в операционное бельё и подготовить руки.

– Можно, – кивнул анестезиолог.

Работали быстро. Разрез, ушивание сосудов. Вошли в брюшную полость, а там сплошная каша, всё кровью залито. Отсосом откачали кровь. Главное сейчас – определить главный источник кровотечения. При проникающих ранениях брюшной полости он мог быть не один. Есть! Селезёнка просто размозжена, кровит сильно. Никита сразу и артерию, и вену перевязал. Кровотечение уменьшилось, но не прекратилось.

Пока не были определены группа и резус крови, струйно в вены обеих рук вливали растворы.

Никита тем временем обнаружил второй источник кровотечения – небольшую артерию брыжейки. Прошил и перевязал. Постоял с минуту, больше не кровило. Счастье, что раненого успели довезти живым, кровотечение массивное было.

Никита удалил селезёнку, стал осматривать соседние органы. Оказалось – ещё задет желудок. И его стенку ушил. Теперь надо искать пулю. Если оставить её в теле, могут начаться осложнения. А ещё пуля нужна следственным органам. Пришлось повозиться, но обнаружил. Пуля, пробив мягкие ткани – мышцы, желудок, селезёнку – остановилась, уткнувшись в ребро. Тупорылая, пистолетная, Никита бросил её в лоток, предупредил санитарку.

– Не вздумай выкинуть, теперь это вещдок для следователей.

– Никита Алексеевич, не первый раз, знаю.

Промыли брюшную полость, ввели антибиотик. Ранения – пулевые или ножевые, никогда не бывают стерильными.

Поставили дренаж, ушили рану. Никита спросил у анестезиолога.

– Как он?

– Пока скверно. Давление семьдесят на сорок, льём струйно.

В одну вену капали уже кровь, в другую гемодез и реополиглюкин.

Вышли из операционной, а в коридоре уже полицейский в форме и следователь в штатском.

– Добрый вечер!

Следователь удостоверение предъявил.

– Что с раненым, как его состояние?

– Крайне тяжёлое, прогнозов пока дать не могу.

– Пулю нашли?

Никита в операционную вернулся, вынес пулю, отдал её следователю. Тот повертел в руках.

– А пулька-то не наша! Похоже – люгеровская. Ладно, будем смотреть по пулегильзотеке. Не обратили внимания, есть ли вокруг раны следы ожога?

При выстреле с близкого расстояния вокруг раны могут быть следы ожога от выстрела, несгоревшие порошинки. Но в этом случае тело одеждой закрыто было.

– Можете забрать его пиджак, всё равно он кровью залит и нами разрезан.

– Заберу, – кивнул следователь. У вас пакет найдётся?

– Найдём.

В пакет из-под медикаментов упаковали всю одежду пострадавшего. Следователь в кабинете Никиты написал протокол изъятия, понятыми записал Сергея и Матвея. Полицейский остался у палаты интенсивной терапии. Непонятно – для охраны или караул? Посторонних в отделении Никита не любил, только отвлекают персонал, но мера вынужденная. Следователь попросил позвонить ему, как только по состоянию здоровья пациента его можно будет допросить. Оставив визитку, откланялся.

Никита попросил, на всякий случай, остаться Матвея. Хоть и под приглядом персонала, но спокойнее, когда хирург рядом. Сам же уселся за протокол операции. Продумывал каждое слово, потому как его будут тщательно изучать и следователь и судмедэксперт.

Домой Никита вернулся поздно, но с чувством хорошо исполненного дела. Лена спросила:

– Что так поздно? Хоть бы позвонил.

– Не мог, в операционной был, случай тяжёлый.

Только встал из-за стола, звонок. Посмотрел на номер – Матвей. Сразу неприятное чувство появилось.

– Что случилось?

– Леньков умер.

– Чёрт!

– Реанимационные мероприятия результата не дали.

– Пиши вместе с реаниматологом посмертный эпикриз. Лучше сначала черновик. Сам понимаешь, следователь читать будет.

– Понял, отдыхайте.

Ну да, уснёшь после такого. И пациента жалко, хоть и не знал его и своих трудов. Были и раньше летальные исходы, но не часто, можно по пальцам пересчитать. Никита всех их помнил. Медики – циники, про хирургов поговорка есть: у каждого врача своё кладбище. Многие врачи тяжело переживают гибель пациента, только вида не подают. Для родственников смерть близкого всегда беда, для врача – удар по репутации. Бывают болезни или осложнения после операций, когда медицина бессильна.

Придя утром на работу, Никита по телефону сообщил следователю о смерти потерпевшего.

– Жаль. Мы заберём тело в судмедэкспертизу.

Обычно умерших в стационаре отправляли в патологоанатомическое отделение, но этот потерпевший из криминальных случаев.

На сегодняшний день операций назначено не было – перевязки, процедуры. К вечеру позвонил следователь.

– Судмедэксперт вашей вины в смерти потерпевшего не усматривает. Большая кровопотеря, тромбэктомия лёгочной артерии. По заключению – гемостаз выполнен правильно, в полном объёме.

– И на том спасибо.

– До свидания.

– Лучше – прощайте.

Встреча с силовыми структурами – всегда неприятности, хотя не личного плана. Почти сразу звонок от главврача.

– Результаты вскрытия известны?

– Только что следователь информировал. Нашей вины нет.

– А мне судмедэксперт звонил, ввёл в курс дела. Мы с ним давно знакомы, лет двадцать. Ладно, желаю всему отделению удачи.

– Спасибо.

Как камень с души упал. Во время операции всё сделали правильно, но червячок сомнений был. Ошибиться может каждый, но ошибка хирурга дорого стоит пациенту.

Через несколько дней после утреннего обхода в дверь кабинета постучали, и на пороге появился Крастиньш. После выписки неделя прошла, а изменился. Живот исчез, это понятно, но лицом посвежел, двигается быстро, без одышки.

– День добрый, доктор!

– Здравствуйте. Случилось что-нибудь?

– Тьфу, тьфу. Чувствую себя хорошо. На фирме, как появился после операции, смотрели как на явление Христа. Думали – до последней черты дошёл, а я как новый пятак.

– Рад слышать и видеть.

Никита посмотрел на часы, не демонстративно, просто плановая операция на одиннадцать назначена, десять минут осталось. Крастиньш понял по-своему.

– Никита Алексеевич, я понимаю, вы человек занятой, у вас пациенты, потому буду краток. Вашему отделению что-нибудь надо?

– Не понял, поясните.

– Ну, я не знаю – оборудование, лекарства. Должен же я как-то отблагодарить.

– Хм! Пожалуй – радионож, если такое желание есть.

Крастиньш подсел к столу, достал из сумки ежедневник, записал название.

– А где его продают?

– Сейчас фирм много, мы обычно берём…

Никита назвал фирму.

– Погодите, телефон найду. Да и визитка где-то была.

Никита нашёл визитку, протянул.

– У них цены реальные и аппаратура новая.

Указание на новую не для красного словца. Жуликоватые бизнесмены ухитрялись покупать в Европе или Америке поношенное оборудование, меняли корпус на новый, а иногда только потёртые ручки, кнопки, переключатели и продавали как новое. Надо ли говорить, что работало такое оборудование недолго. Да и характеристики его были ниже заявленных.

– Меня не проведёшь! – поднял палец бывший пациент. В штате компьютерщик есть, очень толковый и дотошный, серьёзные деньги плачу, чтобы конкуренты не переманили. Он и проверит. Всё, не буду отрывать.

Насчёт компьютерного специалиста – это хорошо. Всё современное оборудование имеет диагностические разъёмы. Подключившись, можно узнать год выпуска, фирму, технические параметры. Медперсонал умеет обращаться с техникой, этому учат, но «потроха» аппаратуры – тёмный лес, всё же не технари, гуманитарии. Стоит инструмент медицинский или аппаратура очень дорого, особенно после скачка доллара. Тот же аппарат УЗИ на уровне стоимости недешёвой иномарки, особенно если экспертного класса.

После разговора с Крастиньшем прошло два месяца, Никита уже о разговоре забыл. Или не получилось, либо денег жалко стало. Но в один из дней звонок по стационарному телефону, его номер в телефонном справочнике есть.

– Никита Алексеевич?

– Да.

– Добрый день, Крастиньш беспокоит. Надо полагать, вы в отделении.

– Как вы только догадались? – пошутил Никита.

– Тогда мы выезжаем.

И сразу повесил трубку. Никита озадачился – почему «мы»? Через час звонок по внутреннему телефону от охраны.

– Никита Алексеевич, тут какой-то ящик привезли, говорят – в ваше отделение.

– Сейчас подойду.

Рядом с постом охраны двое крепких ребят, сам Крастиньш и рядом с ним «ботаник», молодой парень в очках, с серьгой в ухе, небритый и с непонятной причёской на голове. Увидев Никиту, Крастиньш расплылся в улыбке.

– Никита Алексеевич, принимайте оборудование, как обещал. Самый лучший купил, навороченный.

Грузчики подняли ящик на второй этаж, в отделение. В предоперационную ящик внесли уже хирурги. Сергею и Матвею интересно, что внутри. Распаковали, «ботаник» аппарат включил, показал, как пользоваться.

– Поподробнее представитель фирмы-поставщика объяснит, моё дело – техническая сторона. Как включить, регулировать мощность, – пояснил ботаник.

Крастиньш, сияющий от удовольствия, передал Никите документы.

– Пойдём, надо немного отметить, – подхватил дарителя под руку Никита.

Для него, как заведующего отделением, это первое приобретение, причём не за счёт клиники. В кабинете Никита разлил по рюмкам коньяк.

– Ваше здоровье! Спасибо за аппарат.

Выпили, закусили шоколадкой. Никита проводил Крастиньша к выходу. Никита к главврачу направился. Всё же надо о приобретении похвастаться.

– Знаю, знаю! Молодец! – встретил его Артём Витальевич.

– Откуда?

– Охрана уже стуканула. Говорят – ящик в хирургию доставили. Был бы ящик коньяка, я сам бы за долей пришёл, – пошутил главврач. Рассказывай.

– Можно сказать – спонсорская помощь. Бывший пациент, если помните – оперировали с огромной кистой, алаверды сделал, радионож купил.

– А откуда он узнал, что в отделение нужно?

– Месяца два назад приезжал узнать, что необходимо.

– А ты молчал.

– Вдруг пустая болтовня?

– Чувствуется, настоящим заведующим стал, молодец.

Разговор прервал звонок. Артём Витальевич рукой махнул – иди, мол, не мешай.

У Лены уже стал появляться животик. Никита, договорившись с коллегами, привёл жену на обследование. Анализы, УЗИ – отклонений не обнаружили. Не спеша, через знакомых коллег он стал подыскивать хороший роддом и опытного акушера-гинеколога. Не все медучреждения одинаковы, как и врачи, уж он-то знал медицину изнутри. Когда пойдут схватки, искать будет поздно. А «Скорая» привезёт роженицу в роддом по территориальности.

Между тем в отделение стали приходить пациенты не профильные. Никита осматривал, не так много времени потратит, не отказывал.

– Да откуда вы взяли, что это наш профиль? Этажом выше отделение пластической хирургии, вам туда надо обращаться.

Пациент сбросил вес, ранее был тучным, живот провис, образовав так называемый «фартук».

– Мне сказали, что на вас можно надеяться, чудеса делаете.

Кто-то говорил уже Никите похожие слова, вспомнить бы – кто?

– Это кто же?

– Не могу назвать, один из ваших пациентов.

Уж не Крастиньш? В принципе – методику операции Никита знал, но зачем лезть не в своё дело, отбирать хлеб у специалистов?

– Хорошо, я даю направление на обследование, потом придёте.

– Вот спасибо!

А Никита поднялся в отделение пластической хирургии. Хирург там был единственный, он же заведующий. На планёрках у главного врача встречались, но не более.

– День добрый, Алексей Петрович!

– Какими судьбами?

– Пациент занятный был.

И Никита объяснил суть.

– Вот даже как? И что же вы предлагаете?

– Подмену. Когда в операционную завезут на каталке, я буду там, а как наркоз дадут, оперировать будете вы, я на подхвате.

– Афёра какая-то! Почему он ко мне не пришёл?

– Полагаю – слухи тому виной. Несколько месяцев назад прооперировали мы в отделении пациента с гигантской кистой поджелудочной железы. Долго он с ней мучился. По-моему, я докладывал по этому случаю на планёрке.

– Припоминаю, из разряда казуистики.

– Так вот он своим знакомым раззвонил.

– Мне бы обследование посмотреть.

– Я направил.

– И согласие Артёма Витальевича получить.

– Вместе сходим, мне принципиальное согласие нужно.

– Считайте, вы его получили.

– Всё равно в протоколе операции первым номером вы идёте, я ассистентом.

– Да я как-то сам привык.

Никита не поленился, обговорил с главврачом. Артём Витальевич сначала предложение отверг.

– Зачем забор городить?

– У богатых свои причуды, вы же сами мне говорили несколько лет назад. Проблема у пациента есть? Есть! И операцию будет делать узкий специалист, а уж в какой операционной, какая разница?

В общем – согласие было получено. А через несколько дней и пациент обследование прошёл. Анализы в норме. Никита на всякий случай живот пациента снял на смартфон в фас и профиль. Пригодится показать Алексею Петровичу. Назначил день госпитализации.

– С утра не кушать, чтобы не было осложнений при наркозе.

– Какой наркоз, доктор? А под местной анестезией?

– Да вы что, батенька? Тогда уж к экстрасенсам идите, вдруг помогут.

Наверное, пациент полагал, что сделают банальную липосакцию – откачают жир из-под кожи. При «фартуке», когда на животе отвисают кожа, жир, да ещё и мышцы, можно делать два вида операций. Либо панникулэктомия, как называется резекция кожи и жира, либо вместе с абдоминопластикой, когда убирают жир, излишнюю кожу и подтягивают мышцы. Радикально, надёжно, но стоит изрядных денег.

Никита поднялся в отделение пластической хирургии. Странно было видеть пациентов, а большей частью пациенток с забинтованными головами, синяками в пол-лица. Быть пластическим хирургом Никита никогда не хотел. Многие пациенты этого отделения искренне считают, что стоит изменить внешность, как изменится жизнь. Да разве может силиконовая грудь повлиять на отношение окружающих? Проблема кроется в голове, а не в размере бюста. После операции, поскольку жизнь не изменилась, такие пациентки предъявляют претензии хирургу или делают вторую, третью операцию, улучшая форму носа, губ, ушей. И больше всего жалоб и претензий как раз к пластическим хирургам, зачастую необоснованных. К тому же Никите казалось, что спасти здоровье и жизнь важнее, чем убрать морщины стареющей мадам. Однако – денежная специальность, этого не отнять.

Обсудили с Алексеем Петровичем результаты анализов, Никита фото показал.

– Не он первый, не он последний, – философски изрёк специалист по пластике. Завтра, часа в два пополудни. На утро я уже назначил две небольшие операции – подтяжку лица и блефаропластику.

– Хорошо, хозяин – барин.

Алексей Петрович и в самом деле напоминал барина. Вальяжный, немного высокомерный, привыкший к почитанию со стороны экзальтированных пациенток. Общие хирурги, к коим относился Никита, они проще в обращении. В медицине специальность, особенно если в ней долго работаешь, сказывается на характере. Попробуйте пообщаться с врачом-психиатром, зачастую они сами не понимают своих пациентов. Даже анекдот в тему есть про пациентов психбольницы. Кто первый схватил и одел белый халат, тот и доктор.

А вообще Никита свою работу любил. Сложная, рискованная, приходится возиться с гноем, кровью, зачастую с переработками, неважно оплачиваемую. Но в другой стезе – инженером, пожарным, лётчиком или кем-то иным – себя не видел. Наверное – это призвание.

Глава 10 Интриги

Спектакль, по иному назвать трудно, оба хирурга разыграли, как по нотам. Никита переоделся в операционное бельё, усердно обрабатывал руки хлоргексидином, когда в предоперационную вкатили на каталке Смольникова. Никита к пациенту подошёл.

– Как дела? Не передумали?

– Нет, твёрдо решил.

– Закатывайте в операционную, – распорядился Никита.

Анестезиолог давно знакомый, как и его медсестра. А вот операционная медсестра из отделения пластической хирургии. Обычно хирург и операционная медсестра привыкают друг к другу. Стоит хирургу руку протянуть, как сестричка вкладывает в ладонь нужный инструмент. Сработанность – великое дело, хоть в операционной бригаде, хоть в лётном экипаже, да хоть в бригаде монтажников.

Пациенту дали вводный наркоз в вену, потом основной, эндотрахеальный. А в предоперационную уже вошёл Алексей Петрович. Переоделся, обработал руки, потом ощупал и осмотрел живот.

– Приступим.

И скальпелем разрез крест-накрест. От грудины до лобка, а потом ниже пупка поперёк живота. Никита мысленно ахнул. Хирурги стараются разрез поменьше сделать. И заживёт быстрее и меньше шансов, что в дальнейшем будет послеоперационная грыжа. Да, подход Алексея Петровича отличался от принятого в общей хирургии. Никита посмотрел на часы в операционной, засёк время. Фактически он только смотрел, поскольку досконально не знал ход операции, лишь в общих чертах. По ходу операции его мнение о пластических хирургах изменилось в лучшую сторону. Чётко, аккуратно, все действия выверены. В операционной непривычно тихо, лишь инструменты позвякивают.

Удалён жир, вырезан кожный лоскут, но пупок оставлен, мобилизованы и подтянуты мышцы. А потом новенькое, установлены несколько тонюсеньких дренажей. В общей хирургии применяют один-два и большого размера, чтобы не забились кровью или экссудатом. Алексей Петрович ушил кожные покровы внутрикожным непрерывным швом, в хирургии такие называют матрацным. В завершение наклеили пластырь на разрезы.

– Так виден будет? – спросил Никита.

– Как всегда с годик, потом посветлеет, тоненький рубчик почти незаметен станет.

Хирурги размылись.

– Куда его? В ПИТ?

– В палату, под наблюдение дежурного хирурга.

– Спасибо, коллега.

Никита решил дежурить сам. Отзвонился Лене, потом Сергею, по графику должен был дежурить он.

– Сергей Филиппович, добрый вечер. Твоё дежурство отменяется, я подежурю. А ты завтра моё возьмёшь.

– Хорошо.

А чего двоим хирургам в отделении ночью делать?

Прооперированный Смольников от наркоза отошёл быстро. Никита зашёл проведать.

– Как дела?

– Живот побаливает.

– А что же вы ожидали? Палец пораните, и то болит. Сейчас укол сделаем, боли снимем, отдыхайте.

За ночь Никита ещё пару раз заходил. Всё равно за другими пациентами приглядывать, которые после серьёзных операций. У Смольникова полостной операции не было и осложнений ожидать не приходилось. На пятый день пациент был выписан с рекомендациями и обязательством показаться через неделю.

Правда, Никита себе слово дал, не ввязываться в подобные истории, не его профиль.

Через несколько дней Никите позвонили на стационарный телефон.

– Никита Алексеевич?

– Он самый.

– Добрый день. Меня звать Антон Никифорович, мы коллеги.

– Очень приятно.

– У меня к вам деловое предложение.

– Слушаю.

– Разговор долгий, не для телефона. Когда бы мы могли встретиться?

– Только после моей работы.

– Я понимаю. Вы во сколько заканчиваете?

– В шестнадцать.

– Славненько! Я подъеду к вашей клинике, чёрный «Вольво».

– До встречи.

Никита был заинтригован. Прямо какие-то шпионские страсти. За делами о встрече подзабыл и вспомнил, когда вышел из клиники и увидел на стоянке чёрную машину. Подошёл, распахнулась задняя дверь. Стёкла тонированные и, кто сидит в машине, не видно. Никита сел, прикрыл дверь. На заднем сиденье мужчина в дорогом костюме, парфюм соответствующий. Мужчина руку протянул, расплылся в улыбке.

– Будем знакомы. Жаль, что раньше не пересекались.

Никита руку пожал, но промолчал. Пусть мужчина объяснит, для чего назначил встречу.

– Удивлены?

– Немного.

– Не буду тянуть кота за хвост. Предлагаю работу.

– Меня эта устраивает.

– У нас лучше перспективы, профессиональный рост. На днях мы открываем отделение рентгенэндоскопической хирургии. Для начала специализация, а дальше будет видно по результатам вашей работы.

– Занятно. Только честно – почему именно я? В Москве хирургов сотни, а может быть, и тысячи.

– Отвечу. Когда для отделения стали подбирать персонал, оказалось – не так просто при всём богатстве выбора. Кто-то действительно хорош, но возраст предпенсионный, перспективы нет. У других показатели – смертность, хирургическая активность, объём оперативных вмешательств не на высоте. Кроме того, вы кандидат наук. Для пациентов это плюс.

Никита пребывал в некоторой растерянности. Видимо, Антон Никифорович это понял.

– Я не тороплю, шаг серьёзный. Недели на размышление хватит? Полагаю, наш разговор останется между нами?

– Мне надо подумать.

– Тогда не буду задерживать, всего доброго.

Никита добрался до дома. Когда сели ужинать, Лена спросила.

– Что-то на работе случилось?

– Почему ты так решила?

– В одну точку смотришь, а вилку с котлетой уже несколько минут у рта держишь.

– Обдумываю кое-что, не обращай внимания.

Конечно, предложение лестное. Рентгенэндоскопическая хирургия – новое направление в медицине, по всей России отделения по пальцам пересчитать можно и находятся в крупных городах, потому как оборудование импортное, как и расходники, и очень дорогое. Обучиться и заниматься новым направлением в хирургии – значит подняться на новую ступень в профессиональном плане. Для любого специалиста это привлекательно. А только уйти из клиники – похоже на предательство. Конечно, многие на его месте отбросили бы сомнения, приняли предложение. Но Никита Артёму Витальевичу благодарен был. Именно он перетащил его в Москву, помог обустроиться на первых порах, сделал заведующим отделением. Уйти – значит ответить чёрной неблагодарностью. И Никита твёрдо решил отказаться от предложения. Мало того – рассказать главному врачу. Решив так, почувствовал облегчение.

Утром, после планёрки у главврача, заведующие отделениями разошлись, а Никита остался.

– Случилось что-нибудь?

Никита подробно рассказал о вчерашней встрече.

– Говоришь – Антон Никифорович? И отделение рентгеновской хирургии открывает? Тогда предположу, о какой клинике речь. Наши конкуренты. Давно козни строят. Значит – переманивать сотрудников начали? Хотят твоим переходом двух зайцев убить. Себе приобретут перспективного специалиста, а нас поставят в затруднительное положение. Понятно – на время. Свято место пусто не бывает. Подберём кого-нибудь, если уйдёшь. Только я так думаю, коли решил бы уйти, мне не рассказал.

– Не уйду. Хотя предложение заманчивое, направление новое.

– Сам подумывал. Помещений не хватает, нам бы ещё один этаж. И владелец клиники пока финансово не готов, скажу прямо. Ладно, за разговор спасибо, теперь буду знать, откуда ветер дует. Чувствовал я сквознячок, какую-то возню вокруг нашей клиники, да не знал.

– Артём Витальевич, я могу идти в отделение? Две плановых операции ждут.

– Да, конечно, не задерживаю. Но о нашем разговоре – никому.

– Артём Витальевич! Ну не мальчик же я!

– Знаю, знаю, просто напомнил.

Жизнь в отделении шла своим чередом. Через неделю раздался звонок от Антона Никифоровича.

– Добрый день! Что надумали, каков ответ?

– Простите, остаюсь в своей клинике.

– Ну что же, ваше право. До свидания.

А ещё через неделю Никиту вызвал главный врач.

– Звонили из Департамента здравоохранения. Жалоба на тебя пришла, жди проверку.

– Кто и по какому поводу?

– Некая Горшенина. Была у тебя такая?

– Да, с желчнокаменной болезнью, полтора месяца назад. Но в отделении она претензий не предъявляла.

– Подними из архива историю болезни, сам тщательно просмотри на предмет недочётов. Мало ли – недописал.

– Хорошо.

Пациентку Никита помнил, женщина адекватная, не скандальная. Что удивляло – почему полтора месяца ждала после выписки, а не написала сразу? Или появились поздние осложнения? История нашлась сразу. Никита изучил её едва ли не под лупой. Анализы, протоколы, записи обходов – всё в порядке.

Неизвестность хуже всего, оставалось ждать. Ночь Никита почти не спал. Проверяющие могут прицепиться к тому, чего не ждёшь. Артём Витальевич, битый волк, к проверке приготовился, в его кабинете уже сидел юрист клиники. Вскоре пожаловала комиссия из двух человек, показала главному врачу жалобу. Прочитав, он передал её юристу. Никита из-за плеча тоже пробежал текст глазами, быстренько, по диагонали. Бред какой-то. Пациентка обвиняет его в вымогании денег перед операцией. Конечно, за Никитой грехи водились, но денег с пациентов он никогда не вымогал. Люди и так платили в кассу клиники. Смешно рисковать местом работы, если зарплата приличная, даже по московским меркам. Юрист клиники сразу в бой кинулся.

– Где доказательства? Видео, свидетели? Да и не пишет заявительница, что деньги передала!

Комиссия проверила историю болезни, недочётов не нашла. Взяли с Никиты объяснительную и удалились. Артём Витальевич запер дверь на ключ.

– Никита, как на духу. Требовал?

– Никогда! Поклёп!

– Верю, но спросить должен. Тебе не показалось странным одно обстоятельство?

– Через полтора месяца написала?

– И это тоже. Адрес!

– А что адрес? Ленинский проспект, ничего особенного.

Главврач открыл дверь, попросил секретаршу.

– Подготовьте мне срочно список врачей и медсестёр с указанием адресов.

Артём Витальевич в кресло уселся.

– Если бы я не знал о твоём, Никита Алексеевич, разговоре с Антоном Никифоровичем, подумал – случайность. Но я этого жука знаю. Вполне мог действовать грязными методами, чтобы устранить конкурирующую фирму. Боюсь – это только начало.

Минут через пятнадцать секретарша Света положила на стол главврачу список.

– Хорошо, спасибо!

Едва секретарша вышла, Артём Витальевич стал читать.

– Никита, история болезни у тебя, прочти адрес.

Никита прочитал. Установочные данные на лицевой стороне списываются из паспорта.

– Есть!

Вид у главврача был торжествующий. Никита и юрист вскочили и встали у стола. Никита пробежал глазами столбец с адресами. Вот Ленинский проспект, номер дома совпадает. Кто же это? Посмотрел левее, где фамилии. Иванов Матвей Игоревич. И живёт в соседней квартире с заявительницей. Интересно! Артём Витальевич повернулся к юристу.

– Как думаешь – случайность?

– Не исключено, но сомневаюсь. А зачем ему это надо?

– Позже узнаем обязательно.

– Никита Алексеевич, не буду задерживать, о жалобе и разговоре никому.

Никита поднялся в кабинет. По жалобе у заявительницы ничего не выгорит, так сказал юрист. Но за первой жалобой может последовать вторая, третья. Даже если не подтвердятся, тень на репутацию упадёт. Как по пословице. То ли он украл, то ли у него?

Сел за стол в кабинете. Голова мыслями полна, буря эмоций. Неужели Матвей? Никогда бы не подумал! Такого предательства от своего сотрудника он никак не ожидал. Удар ножом в спину, подлый и коварный. Можно ли ему теперь доверять? Нет, ответ однозначный. Стало быть, надо искать ошибки в работе, компромат. Действовать методично и спокойно. Один выговор, другой, а дальше увольнение по статье, если сам не уйдёт по собственному желанию. Хотелось вызвать в кабинет, посмотреть в глаза, поговорить по-мужски. Если бы не в клинике, так и в морду дать. Предательство прощать нельзя. Но пока ни разговаривать, ни меры предпринимать нельзя, Артём Витальевич запретил. Но как теперь работать, улыбаться при встрече?

Главврач должен разобраться, ситуация и против него направлена. Есть опытный юрист в штате, куча полезных знакомых в разных структурах, наверняка выяснят, кто заказчик и кто предатель в клинике. Никита, как и Артём Витальевич, почему то не сомневался, что без предателя в клинике не обошлось. В жалобе деталей много. Кто-то грамотный подсказывал этой Горшениной – как писать и что.

Никита бы прямо сейчас взялся проверять истории болезней Матвея, но делать это надо с холодной головой, не на эмоциях. К тому же намечены плановые операции. Радовало, что ассистентом будет Сергей, работать в одной бригаде с Матвеем было бы неприятно.

Переоделся в операционное бельё, вымыл руки, постоял несколько минут, закрыв глаза, отрешаясь от негативных эмоций. На «нерве» непозволительно оперировать, можно допустить ошибку.

Первый пациент с безоаром желудка. У людей встречается не часто. У взрослых среди любителей хурмы, у детей от жевательной резинки, когда её глотают. Хурма, особенно незрелая, да при неумеренном употреблении, образует в желудке камни, иногда небольшие, выходящие естественным путём. Кому не везёт, камни могут достигать огромного размера, заполняя всю полость желудка. Никита таких лично не видел, но читал в медицинской литературе. При походе к терапевту у пациента нащупали в области желудка образование, направили на гастроскопию. Доктор, проводящий исследование, отщипнул кусочек на биопсию. Удалить эндоскопически не получилось из-за большого размера. Пациент долгое время на операцию не соглашался, но когда уровень гемоглобина сильно снизился, а с ним пошли проблемы в виде одышки и слабости, сдался на милость хирургов. Понятно, кому охота ложиться под нож?

Никите ассистировал Сергей. Вскрыли брюшную полость. Желудок раздут, прощупывается большое образование. Выполнили гастротомию, по-простому – разрезали желудок. Ого! Тёмного цвета камень с неровным контуром овоидной формы. Никита взял его в руку, граммов на шестьдесят-семьдесят потянет. Передал санитарке.

– Не выброси случайно. Взвесим и вернём пациенту.

Санитарка засмеялась.

– Кабы бриллиант был!

Ушили желудок, послойно мышцы и кожу, пациента отправили в палату интенсивной терапии. Всё же полостная операция, не «фартук».

Размылись, переоделись, полчаса на отдых и ко-фе – и вторая операция, уже полегче, на венах нижних конечностей.

Прошла неделя, за ней другая. За заботами история с жалобой подзабылась. А в один из дней, уже к концу рабочего дня Никиту пригласил главный врач.

– Садись. Хочешь кино посмотреть?

Артём Витальевич включил ноутбук. Никита увидел на мониторе ординаторскую своего отделения. Похоже, видеокамера была установлена вверху, на книжном шкафу, судя по ракурсу. В ординаторскую вошёл Матвей, усевшись за стол, стал набирать номер на мобильном телефоне.

– Антон Никифорович! Добрый день! Да, Матвей Игоревич!

Слова Иванова слышны чётко, жаль – не слышно голоса его визави. Но кое-что понятно.

– Да, сделаю, в ближайшие дни, на дежурстве. Сразу сообщу. Всего доброго.

Запись окончилась, Никита посмотрел на главврача.

– Телефон Иванова мы прослушивать не имеем права, да и технических возможностей нет. Но установить видеонаблюдение – вполне. Запись вчерашнего дня.

– А что он собирается предпринять?

– Откуда мне знать? Сегодня компьютерщик установит ещё три камеры в отделении, одну в твоём кабинете. А вечером посмотрим.

– Выходит, Матвей знаком с Антоном Никифоровичем?

– Получается – так. Засланный казачок! Или позже подкупили. И хорошо, если его одного.

– Вы и Сергея Звягина подозреваете? – подскочил в кресле Никита.

– Это был бы уже перебор! Кроме твоих хирургов, есть другие отделения.

– Прямо шпионский триллер!

– Война конкурентов! Передел рынка! Слыхал о таком?

– А что владелец клиники?

– Я ему дал подробный расклад, пусть решает сам. Скажу честно, для него наша клиника не профильный актив.

Вот уж озадачил! Подозрения в отношении Матвея усилились. Вот уж чего Никита не понимал – какая выгода Матвею пакостить клинике, в которой работаешь? Или Антон Никифорович пообещал взять его к себе? При условии, что Матвей устроит козни клинике? Воистину – чужая душа потёмки!

Дома на столе уже готовый обед. Лена два дня как вышла в декретный отпуск. Беременность никак не отразилась на её внешности – ни пигментных пятен, ни жирных волос, только живот большой.

– Гинеколог определил предполагаемый срок родов?

– Плюс – минус.

– Вещи, коляску, кроватку будем покупать?

– Говорят, плохая примета.

– А после родов у тебя будет забот полон рот, не до магазинов.

– А как с цветом? Сам же говорил – УЗИ не всегда точно определяет пол будущего ребёнка.

А Никите бы купить нейтральный цвет детской коляски, да и все дела. А кроватку деревянную, подойдёт и мальчику и девочке. Но женщины придавали цвету важную роль. Жена упёрлась.

– Только после родов!

Пусть так. Деньги были, но выбирать Никите придётся одному. Младенца дома не оставишь, бабушек рядом нет, а няню Никита принципиально нанимать не хотел. Ребёнка должна воспитывать мать, а не чужая женщина.

Прошло два дня. Утром Никиту вызвал Артём Витальевич.

– Полюбуйся!

Никита на мониторе увидел свой кабинет, входящего Матвея. Прошедшую ночь дежурил он. И в том, что Матвей зашёл в кабинет заведующего, ничего страшного не было. Ключ на посту дежурной медсестры, красть из кабинета нечего, да и не было случаев воровства в отделении. Зато в книжном шкафу монографии по хирургии, должностные приказы Минздрава, номенклатура болезней.

Вот только действия Матвея странные, сначала открыл ящик стола, бросил туда конверт, потом подошёл к книжному шкафу, достал одну книгу, другую, полистал, вернул на полку. Видеокамера стоит сзади, съёмка со спины и не видно, что делает Матвей.

– Никита, пойдём в кабинет, я юриста пригласил уже, взглянем, что он подбросил.

Поднялись в кабинет. Никита сразу ящик стола открыл, второй сверху. Запечатанный конверт без надписей. Никита руку протянул – взять, но юрист воскликнул.

– Замри!

Пётр Васильевич, как звали юриста, надел перчатку на правую руку, взял конверт, опустил его в пакет.

– Отнесу знакомому эксперту, пусть отпечатки пальцев снимет. А уж потом посмотрим, что внутри.

Главврач сказал.

– Он и к шкафу подходил. Надо проверить.

Вдвоём с юристом главврач стал перелистывать книги и документы.

– Оп! – вскричал юрист.

Из одной книги выпали деньги – одна купюра в пятьсот евро. А Артём Витальевич из толстой «номенклатуры болезней» вытряс сто баксов. Юрист в перчатках деньги подобрал и в пакет отправил, к конверту. Артём Витальевич улыбнулся.

– Взятки берёшь? Не удивлюсь, если сегодня ОБЭП нагрянет. Забери ключи с поста медсестры и больше не держи доступными.

Оба – юрист и главврач удалились. Никита несколько минут в прострации сидел. Ну каков фрукт? Деньги подбросил! А ещё подлость удивляла. Должна же быть причина? Никита ни разу не конфликтовал с Матвеем, почему тот пакости делает? Немного успокоился, пошёл на обход. Надо проконтролировать состояние пациентов, определить – кого выписать уже можно, а кого в план операций на завтрашний день поставить? На сегодня операционный день уже распланирован.

В палату, где находился с обходом Никита, заглянула медсестричка.

– Вас срочно к главврачу вызывают!

В кабинете Артёма Витальевича многолюдно, что редко бывает. Кроме юриста ещё несколько полицейских. Служивых сразу видно по коротким причёскам, особому оценивающему взгляду.

– Никита Алексеевич? – спросил один из них.

– Да, заведующий хирургическим отделением.

– Проведите нас в свой кабинет.

Никита вместе с юристом клиники и полицейскими поднялся в кабинет.

– Мы должны провести у вас обыск. С постановлением ознакомился юрист клиники.

Пётр Васильевич кивнул.

– Пригласите понятых.

В качестве понятых зашли мужчина и женщина, которых Никита прежде не видел. Начался обыск, искали тщательно, в каждом углу, перелистали все книги и документы. Чувствовал себя Никита отвратительно, да и перед персоналом и пациентами неудобно, как будто преступник он. Обыск, на который ушёл битый час, ничего не дал. У одного из оперативников физиономия разочарованная. Скорее всего, по наводке действовал, прикормлен. Но предъявить нечего, пустышка. Но протокол составили, понятые подписались. Полицейские отбыли.

Пётр Васильевич сказал:

– Если бы мы сами кабинет не обыскали, у вас, Никита Алексеевич, были бы неприятности.

Никита вспылил.

– Гнать гниду из отделения надо!

– Вот получим заключение о «пальчиках» с денег и конверта, тогда к стенке припереть можно. К вечеру результат будет, наберитесь терпения.

Оперировал пациентов Сергей, Никита лишь наблюдал. Первым номером Никита не встал, больно взвинчен. Сейчас не хватало только медицинских ошибок наделать.

Отзвонился жене, предупредил, что задержится. После шестнадцати часов отделение опустело, остался только дежурный персонал.

Позвонил Артём Витальевич.

– Зайди.

В кабинете главврача – юрист.

– Читайте заключение.

Никита взял бумагу.

«Представленные отпечатки пальцев на образцах под номерами 1,2 и 3 совпадают…».

– Объясните по-человечески, – попросил Никита.

– К деньгам и конверту прикасался один человек, и это не вы. «Пальчики» принадлежат Иванову Матвею Игоревичу.

– Кто бы сомневался, мы же видели на видеозаписи! – ответил Никита. – Что делать будем?

– Привлечь его к ответственности затруднительно, но уволить надо обязательно! – заявил юрист.

– Гнать! Завтра же! С утра вы, Никита Алексеевич, и Иванов ко мне. Вас, Пётр Васильевич, тоже попрошу быть, с заключением.

Ночь Никита спал плохо, беспокойно. Коллега совершил поступок гнусный, не имеющий оправдания. Разочарование было сильным. Как верить после этого людям? Утром голова была тяжёлая, как с похмелья.

На работе переоделся, пришёл к главному врачу. Юрист уже был здесь. Причём выглядел свежим, невозмутимым. Главврач через секретаря вызвал Матвея. Когда хирург вошёл, глаза его забегали, сразу почуял неладное.

– Вызывали?

– Ваше?

Юрист положил на стол пакет, в котором находился конверт и отдельно купюры.

– В первый раз вижу.

– Мерзавец! – взорвался Артём Витальевич. – Ты ещё смеешь врать!

Никита в первый раз видел главного врача в гневе.

– Теперь посмотри!

Артём Витальевич развернул ноутбук. Никита видео уже видел, теперь смотрел на Матвея. При просмотре изображения лицо Матвея покрылось красными пятнами. Отрицать очевидное было бессмысленно.

– Ответь мне на один вопрос! Почему? – спросил главврач.

– Я коренной москвич и не глупее его, – мотнул в сторону Никиты головой Матвей. – Он пришлый, понаехали тут!

– Он может то, чего пока не умеешь ты! – Ткнул пальцем в Матвея Артём Витальевич. – Купил тебя Антон Никифорович, как дешёвую шлюху! Подлецом родился, им и умрёшь. Пиши заявление об уходе!

Матвей придвинул к себе листок бумаги, написал заявление.

– Могу идти?

– Пропуск на стол и чтобы я тебя никогда больше не видел. Думаю, Никита Алексеевич на ближайшем хирургическом сообществе сообщит коллегам о твоём поведении. Тебе впредь руку никто не подаст!

Матвей вышел не прощаясь. Не ожидал, что его так быстро раскусят. А скорее всего, сам бы ушёл к Антону Никифоровичу.

Артём Витальевич обратился к Никите.

– Ошибся я с ним! Доверился чужому мнению. Солидные люди рекомендовали. Никита, у тебя есть кто из хирургов на примете?

– Есть.

– Приглашай, но вся ответственность на тебе будет.

– Хорошо.

Никита вышел, чувствуя облегчение. В отделении к нему Сергей подошёл.

– Я слышал, Матвей вас подставить хотел?

– Правильно слышал. Мерзавцем оказался.

– Надо же, вроде сработались, своим парнем был.

– Был, да весь вышел. На обход идти пора. Палаты Матвея пока поделим, нагрузка увеличится, но это временно.

– У меня однокурсник в Калуге есть, с первого курса дружили. Очень толковый парень.

– Намёк понял. Пусть приедет, поговорим.

Что иногородний, даже лучше, знакомств среди московских врачей нет, как у Матвея, чтоб ему пусто было.

Две недели, пока не приняли на работу Константина Фёдоровича, однокурсника Сергея, приходилось тяжело. Клиника под завязку заполнена, плановые операции никто не отменял, да ещё и экстренные пациенты были.

В одну из суббот решил выспаться. Новый хирург пришёл, можно себе позволить. Однако в три ночи его растолкала Лена.

– Никита, у меня поясница болит и в туалет всё время хочется.

Сон как рукой сняло.

– Собирайся.

– Куда?

– Схватки начались, в роддом!

– Ой, мамочки! Боюсь!

Пока Лена собиралась, Никита позвонил акушеру-гинекологу, с кем договаривался заранее, потом в «Скорую». Доехали по ночному городу быстро. Никита жену проводил в приёмный покой, вызвал такси. Сидеть – бесполезное времяпрепровождение. У первородков, как называют в медицине женщин, рожающих впервые, это процесс долгий. От первых схваток до рождения проходит до суток.

А дома волноваться начал. Как врач он представлял, сколько осложнений может случиться, как для матери, так и для ребёнка. Ещё заранее договаривался с супругой, что при родах присутствовать не будет. Не слабонервный, от вида крови и криков роженицы в обморок не упадёт, как многие мужчины, что отваживались присутствовать. Чаще они мешали персоналу. То ли роды принимать, то ли папашу откачивать?

Нервно ходил по квартире, потом налил полстакана коньяка, выпил. Показалось – отпустило, сняло напряжение. Хотя – самообман, алкоголь никого и не от чего не вылечил, это он знал точно. Попробовал пообедать, в рот ничего не лезет. Набрал номер доктора.

– Никита Алексеевич, она в предродовой. Вы не беспокойтесь, как родим, я вам обязательно сообщу.

Никита с трудом дотянул до вечера, потом оделся и пешком пошёл в роддом. Он далеко, воздухом подышит, успокоится. Понимал – зря идёт. После родов жене отдохнуть надо будет, всё же нагрузка большая. И к ребёнку соваться не след, он слаб, может инфекцию подхватить, по Москве грипп ходит. Через час добрался до роддома. В ворота то и дело заезжали «Скорые», подкатывали к приёмному отделению.

Постоял в раздумьях, зазвонил телефон.

– Да? Слушаю!

– Поздравляю, Никита Алексеевич! Сын у вас, три семьсот, пятьдесят четыре сантиметра, здоров.

– А супруга?

– С ней тоже всё хорошо. Разрывов нет, плацента отошла и целая.

– Фу! Слава богу! Спасибо вам.

– Завтра к вечеру можно будет подойти.

– Обязательно!

Домой Никита почти бежал. Редкие прохожие сторонились. Уже в квартире Никита плеснул себе ещё полстакана.

– Поздравляю тебя, Никита, с наследником! Чтобы не последний!

И выпил залпом, как водку. Раздевшись, улёгся спать и проснулся следующим днём в два часа. Зато выспался отменно. Привёл себя в порядок, вышел из дома. Сначала в магазин пошёл, купить медперсоналу конфет, пусть чай пьют. Цветы покупать не стал, в отделение с ними всё равно не пустят. Это уже при выписке можно.

Надел халат для посетителей, маску, бахилы. Санитарка проводила его к палате. Никита при поступлении жены оплатил одноместную повышенной комфортности, ребёнок при ней, удобно.

Лена бледненькая, но глаза сияют. Никита обнял жену.

– Как ты?

– Уже неплохо.

– Покажи!

Лена взяла сына на руки из кроватки. Господи! Маленький, красный! Никита взял сына, осторожно, как величайшую драгоценность. Незнакомое доселе чувство нахлынуло. Отныне он отец, а на руках у него продолжатель рода, наследник.

Никита покачал немного сына, передал супруге.

– За сына спасибо!

– Придумал, как назвать?

– Алексеем, в честь моего отца.

– Алексей Никитович, – произнесла Лена. – Звучит хорошо, пусть будет так.

Посещение было не долгим, супруге отойти надо, роды – серьёзное испытание и нагрузка для женщины.

– Отдыхай, завтра после работы забегу. Что принести?

– Здесь всё есть, если только сока, пить хочется.

Из роддома Никита ринулся в детский магазин. Выбрал приличную коляску, деревянную кроватку, памперсы, пелёнки-распашонки, соски и прочие нужные мелочи. Покупок набралось столько, что еле поместилось в такси. За небольшую мзду таксист помог поднять покупки в квартиру. Никита с некоторой осторожностью глядел на кучу вещей. Надо же – человек маленький ещё, а сколько всего нужно! И кошелёк изрядно похудел, почти месячную зарплату потратил. А как же семьи с небольшим доходом выкручиваются?

Никита принялся собирать кроватку, потом выбирал наилучшее место в комнате.

Поколебавшись, пошёл к соседям. У них двое детей, один в первый класс пошёл, другой детсадовский.

– Татьяна, припомни пожалуйста, что купить новорождённому надо?

– Леночка родила? Поздравляю! А кто?

– Мальчик.

– Чудесно. Начнём с выписки. Распашонка, пелёнка, одеяльце, чепчик.

Ё-моё! Об этих принадлежностях Никита забыл напрочь! Раньше надо было поговорить с опытными мамочками. Старательно записал, снова поехал в магазин. Вернулся с большим пакетом, перевёл дух, уселся ужинать. Хлопотное дело – ребёнок, особенно, когда первый. Потом вспомнил – тестю и тёще не сообщил! Наверняка Лена позвонить должна была, но кашу маслом не испортишь. Позвонил, а в трубке слышны голоса весёлые.

– Добрый вечер, Вера Павловна! Это Никита.

– Знаю, знаю, Леночка звонила утром. Поздравляю!

– И я вас. Вы же теперь бабушка!

– Позволишь приехать, на внучка полюбоваться?

– Пожалуйста, даже дорогу оплачу и на вокзале встречу, только вы сообщите.

– Хорошо. У нас уже небольшое застолье по поводу.

Родители Лены прилетели уже завтра вечером. Никита сразу с работы и на такси в аэропорт. А как узнать тёщу с тестем, если не видел ни разу? Выручил телефон.

– Я в синей куртке, – предупредил Никита.

А, пожалуй, тёщу и так бы узнал. Лена на неё похожа. Объятия, поцелуи. Уже дома родня придирчиво осмотрела квартиру.

– Твоя? Или снимаете?

– Моя.

– Ремонт хороший, – одобрила тёща.

– Вот дубликат ключей, завтра я приду поздно. Еда в холодильнике. А сейчас ужинать.

За ужином немного выпили с тестем за рождение сына и внука.

Вообще дни наступили суматошные. Следующим днём Никита устроил небольшое торжество, пригласил в кафе обоих хирургов из отделения и главного врача.

Поздравления, тосты. Но меру знали, всем завтра на работу. Коллеги скинулись, подарили приличную сумму.

На следующий день Никита с роднёй поехал в роддом. По дороге цветов купили, шампанского. Никита ещё пакет с вещами для новорождённого нёс. Лена не ожидала, что родители прилетят. Никита специально попросил тестя с тёщей держать в секрете, пусть для Лены приятный сюрприз будет. Объятия, слёзы радости. Тёща как взяла мальчика на руки, так и не выпускала до квартиры. И снова застолье, прерываемое на кормление Алексея. Лена с родителями наговориться не могла, не виделась давно, да ещё и повод для встречи радостный. Вечером тёща показывала, как купать, как пеленать ребёнка. Никита только рад.

Родители улетели через неделю, жизнь вернулась в привычную колею, только забот прибавилось. По вечерам Никита сам гулял с сыном в парке. Мальчонке свежим воздухом подышать надо, а Лене немного передохнуть.

А на сороковой день – крещение. Никита храм нашёл поближе к дому, со священником договорился. В церковной лавке купил крестик, нательную рубашечку. Крёстным отцом взял Сергея, хирурга из отделения.

Крестили сразу несколько младенцев. На удивление спокойно перенёс купель и крещение Алексей, а потом и миропомазание. Никита, как и Лена, крещены в детстве были, и обычаи русские нарушать не стали. Пусть у мальчика будет небесный покровитель. Вырастет – пусть сам решает, веровать или атеистом стать.

А через полгода Никите довелось встретиться с Матвеем в обстоятельствах трагичных, даже печальных. Он торопился с работы домой. Задержался на службе, проголодался, устал. А ещё в магазин забежать надо, Лена целый список написала, что купить. Алексею уже смеси нужны для прикорма. По-московски смеркалось рано, всё же осень, слякотно. Впереди послышался глухой удар, крики. Авария? Никита поспешил к перекрёстку. Он врач, вдруг помощь нужна? У пешеходного перехода такси жёлтое, капот помят, стекло лобовое в трещинах. Сбоку машины мужчина лежит. Сразу начали собираться зеваки. Кто-то по телефону звонил в «Скорую», полицию. Никита протолкался через зевак. Одного взгляда хватило понять – мёртв, голова неестественно вывернута, как бывает при переломе шейных позвонков. Обошёл и увидел знакомое лицо – Матвей! Замер от шока. Какой бы Матвей ни был, а всё же человек, живая душа, задатки хорошего хирурга были. Но, как говорили древние римляне, о мёртвых хорошо – или ничего.

Оглавление

Глава 1 Случайное знакомство

Глава 2 Неприятности

Глава 3 Заманчивое предложение

Глава 4 Своя квартира

Глава 5 Встреча

Глава 6 Просто такая работа

Глава 7 Предательство

Глава 8 Любовь

Глава 9 Заведующий

Глава 10 Интриги Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg