«Подарки госпожи Метелицы»

Подарки госпожи Метелицы (fb2) - Подарки госпожи Метелицы 1119K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Васильевна Миронова

Александра Васильевна Миронова Подарки госпожи Метелицы

© Миронова А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

По вере вашей да будет вам

(Матфея 9:29)

Аэропорт Франкфурта напоминал птичий базар по весне. Пассажиры толпились и гомонили, словно стаи птиц, слетевшихся на гнездовье. Потолкавшись на одном месте, они, треща на непонятных языках, семенили друг за другом и расползались по бесконечным коридорам.

Выйдя из самолета в до блеска вымытый коридор, вспотевшая Лида тут же затряслась от холода. В толпе ей всегда становилось плохо. Отчаянно захотелось домой, на родной диван, на котором знакомо каждое пятнышко. К старому телевизору и наизусть заученной программе телепередач. «Но у тебя больше нет дома и диван тебе больше не принадлежит», – с грустью напомнила она себе и потащилась за остальными пассажирами рейса. Краем глаза отметила симпатичного мужчину, сидевшего через ряд от нее и время от времени кидавшего взгляды в ее сторону. Мелькнула мысль подойти и извиниться, ведь Лида со своей соседкой по креслу проговорили весь полет и наверняка не давали мужчине отдохнуть. Никаких других причин для призывных взглядов она не видела – такие, как она, никогда не интересовали таких, как он. Такие, как она, вообще никого не интересовали.

От этих мыслей моментально скрутило живот. Лида повертела головой по сторонам в поисках туалета и заметила фигурки мальчика и девочки, мерцающие в полумраке и указывающие путь к спасению. Спасибо тому доброму человеку, который придумал использовать детские картинки вместо надписей. Для особо одаренных вроде нее, не говорящих ни на одном иностранном языке.

Лида на мгновение заколебалась: с одной стороны, было страшно оторваться от толпы пассажиров, с которыми она летела вместе из Варны. Вообще-то у нее были билеты на прямой рейс, но в последний момент с самолетом что-то случилось, и авиакомпания любезно предложила им лететь с пересадкой через Франкфурт.

Где-то в глубине души Лида даже обрадовалась такому повороту событий. Она никогда в жизни не была в Германии и теперь предвкушала, как будет смаковать свои впечатления во время обеда с девочками. Возможно, в ожидании самолета она даже сможет купить им небольшие сувениры. Ведь это именно «девочки» скинулись ей на путевку и отправили по «горящей» в Болгарию, чтобы она смогла немного прийти в себя от всего происходящего. При мысли о чужой доброте сразу же защипало в глазах.

– Милочка, с вами все в порядке? – немедленно поинтересовалась энергичная бабуля, сидевшая в самолете рядом с Лидой и весь полет жаловавшаяся ей на неблагодарных сына и невестку.

Лида успела заметить, что бабуля была единственной, кто без устали изливал свои горести на соседа. Все остальные пассажиры или мирно дремали, или были поглощены содержимым телефонов и планшетов.

Лиду это ничуть не удивило. Естественно, самый назойливый попутчик попался именно ей. Ее потрясающая невезучесть проявлялась даже в таких мелочах. Чтобы избежать нового витка разговоров, Лида молча кивнула и, переборов собственный страх перед возможностью потеряться в огромном аэропорту, заторопилась к двери с изображением девочки. Как-нибудь найдет свой выход, в конце концов, покажет работнику аэропорта билет и жестами объяснит, что ей нужно.

Лида вошла в небольшой туалет, и дверь, мягко щелкнувшая за спиной, отрезала ее от внешнего мира. Она поспешила в кабинку, но стоило ей отвлечься от воспоминаний о личной трагедии, как организм перестал требовать немедленного очищения. Лида услышала, как в туалет вошла еще одна пассажирка – резкий, хищный стук каблуков прозвучал набатом в голове. Лида подавила завистливый вздох – она бы тоже хотела быть женщиной, путешествующей на высоких шпильках. Сильной, красивой, уверенной в себе. Такую наверняка никто не посмел бы поставить в столь унизительное положение. Такая бы сняла эти самые шпильки и отправила бы их прямиком в голову обидчика. Не то что она, неудачница. Даже сказать ничего не смогла!

Лида снова услышала, как кто-то вошел в туалет. На сей раз шаги были неспешными, мягкими, грузными. Наверняка пожилая женщина. Лида немедленно всполошилась – что это она, в самом деле, место занимает. С легким чувством горечи она покинула сияющую чистотой кабинку, снабженную одноразовыми сиденьями и специальной жидкостью для дезинфекции. По Лидиным меркам туалет был просто роскошным. В два раза просторнее того, что у нее дома. Наверное, стоило путешествовать только ради того, чтобы чувствовать себя человеком в таком туалете.

Подойдя к умывальнику, Лида протянула руку, чтобы открыть кран, и замерла: крана не было. Лида почувствовала себя клинической идиоткой. Раздался звук смываемой воды, и она снова услышала хищный цокот каблуков по идеально чистой плитке туалета. Лида запаниковала. Сейчас эта красавица увидит Лиду, которая не в состоянии сообразить, как включается вода, и сразу поймет, что ей здесь не место. Что она попала сюда случайно из другого мира.

Лида открыла свою необъятную сумку и сделала вид, что занята поисками косметички. Сейчас неизвестная обладательница каблуков подойдет к умывальнику, и Лида подсмотрит, как она открывает воду…

– Лида?

Лида вздрогнула и, подняв голову, увидела в зеркале отражение той, кого надеялась никогда в жизни больше не увидеть.

– Диана? – пробормотала она, снова чувствуя, как ее прошибает холодный пот, а желудок скручивается узлом.

– Ты что здесь делаешь? – Сестра подошла поближе и уставилась на Лиду.

На голову выше, ослепительно прекрасная, словно сошедшая с рекламы средства для волос. Той, где гламурная блондинка из другого мира успевает за день облететь три континента и побывать в разных погодных условиях. Похожая на молодую львицу, сильную и грациозную. В идеально сидящем песочном брючном костюме, одетом, судя по всему, прямо на голое тело. Наверняка, если выйти вслед за Дианой из туалета и пойти по коридору, можно увидеть, как мужики валятся штабелями к ее ногам.

Диана, в свою очередь, с любопытством разглядывала сестру в зеркале. Ничуть не изменилась, только набрала, пожалуй, с десяток килограммов. Зато лицо… лицо оставалось таким же, как и бесконечное время назад. «И ведь наверняка ничего с ним не делает», – с легким уколом зависти подумала Диана. Одета, как обычно, несуразно – свободная кофта в полоску, визуально добавляющая еще пару-тройку килограммов, мешковатые джинсы и сумка, которой давно место на кладбище. Жидкие волосы собраны в хвостик, дешевая помада скаталась в уголках рта. Сестра была похожа на праздничный пончик, с которого уже облезла глазурь.

– Муж отправил меня на недельку отдохнуть, или что, по-твоему, я не могу путешествовать? – с легким вызовом, собрав всю силу духа в кулак, поинтересовалась Лида.

– Отчего же… – Диана не успела договорить, как послышался звук падения чего-то тяжелого.

Сестры, как по команде, обернулись к кабинке, находящейся прямо за ними. Там кто-то был. Третий человек, вошедший в туалет вслед за Лидой и Дианой. И сейчас этот кто-то лежал на полу. Лида сумела разглядеть ноги, обутые в практичные замшевые туфли без каблука и серые брюки. И ничего больше нельзя было рассмотреть.

– Человеку плохо! – Мгновенно позабыв о сестре и о тех эмоциях, которые та пробудила в душе своим появлением, Лида бросилась к кабинке и начала трясти закрытую дверь. – Женщина? Что с вами? Вы в порядке?

– Она вряд ли говорит по-русски. – Диана закатила глаза к потолку и, повысив голос, вежливо поинтересовалась: – Ma’am, are you ok?

Ответа не последовало. Лида бестолково заметалась по маленькому туалету, в ужасе выкрикивая:

– Мы должны вызвать «Скорую»! Как вызвать «Скорую»? Тут вообще есть доктор?

Ее бестолковые восклицания утонули в голосе диктора, настойчиво повторяющего на незнакомом языке приглашение на посадку для пассажиров, отправляющихся в Москву.

– Тихо! – цыкнула на сестру Диана, приподнимая палец.

Ей это досадное происшествие было ни к чему. Она не могла позволить себе опоздать на рейс. Геночка позвонил ей и сказал возвращаться немедленно, чтобы сообщить что-то важное. Наверняка замуж позовет. При одной мысли о скорой победе заныло сердце и начало слегка подташнивать. Ведь еще немного, и она бы впустила в голову мысль о том, что в свои тридцать шесть уже вышла в тираж для жены состоятельного человека.

На пятки наступали конкурентки, а средства для поддержания молодости уже начинали сбоить. Уехав из дома после очередной ссоры, она поставила на карту все, пошла ва-банк и даже не допускала мысли о проигрыше. Она должна прилететь вовремя. И услышать то, что собирается сказать ей Геночка. Пока он не передумал. Опаздывать нельзя ни в коем случае. Весь мир не спасешь.

– Посадка на Москву, ты ведь туда летишь? – перевела она сестре, снова принявшейся дергать дверь туалета.

Лида ошарашенно на нее посмотрела:

– Мы ведь не можем просто так уйти и оставить человека?

– Ну конечно нет, – быстро моя руки и опуская их в сушилку, ответила Диана. – Сейчас позовем кого-нибудь на помощь.

Подхватив небольшой клатч, лежащий на умывальнике, она направилась к выходу. Лида быстро схватила сестру за руку:

– Куда ты? Ты ведь не бросишь меня здесь? Мы должны убедиться, что она в порядке!

– Ой, я тебя прошу, для этого есть специально обученный персонал!

Диана резко выдернула руку из хватки сестры и сердито зацокала каблучками к выходу.

Лида запустила руку в волосы, ухватила прядь из жидкого хвостика и принялась бестолково ее крутить. Она не может опоздать на самолет, ведь у нее нет денег купить себе другой билет!

«У тебя есть кредитная карточка», – подала голос совесть.

«Да кто знает, сколько вообще рейсов из Франкфурта в Москву, а вдруг сегодня больше нет самолетов? – возражал ей разум. – И тебя еще и уволят вдобавок ко всему, за прогулы».

«Объяснишь Семеновне, что спасала жизнь человеку», – снова сказала совесть.

– Эй, женщина, – Лида припала к кабинке туалета и тихонько поскреблась.

Она понятия не имела, слышит ли ее незнакомка, но в фильмах она видела, что важно держать человека в сознании, пока не подоспеет помощь. Лида отчаянно надеялась, что сестра хотя бы кого-нибудь позовет. Впрочем, Диана никогда не отличалась высокими моральными устоями, вряд ли за те двадцать лет, что они не виделись, что-то изменилось.

– Женщина, вы меня слышите? Сейчас вам помогут, все будет хорошо, держитесь!

Ничего не происходило. Диана наверняка решила, что у нее есть в жизни более важные занятия, чем спасение незнакомого человека.

– Я сейчас позову на помощь! – дрогнувшим голосом пообещала Лида и бросилась вон из туалета, с трудом переводя дыхание. Она понятия не имела, как будет по-английски или по-немецки «помогите» или «Скорая», но решила действовать по обстоятельствам.

Лида вывалилась в коридор, где уже никого не было. Очевидно, сейчас перерыв между рейсами, да и самолеты из Варны вряд ли прибывали в самый загруженный терминал.

Лида заметалась по пустому коридору, беспомощно восклицая:

– Помогите, кто-нибудь! Человеку плохо!

Никакой практической пользы ее метания, естественно, не принесли. Лида остановилась и огляделась по сторонам. Заметила на стене красный ящик. Неужели? Быстрым шагом приблизилась к находке и не смогла сдержать радостный возглас. Дефибриллятор!

Лида понятия не имела, как им пользоваться, но она нашла главное – кнопку вызова помощи. В отчаянии она принялась нажимать на нее и вопить «хелп», затем попыталась все-таки открыть коробку с дефибриллятором, c третьей попытки ей это удалось, и, схватив прибор в руки, она бросилась назад в туалет, с ужасом раздумывая, что ей сейчас придется выламывать дверь и использовать адскую машину на живом человеке. А если она вообще убьет беднягу?

Лида чуть не разрыдалась от нахлынувших чувств, но постаралась держать себя в руках и немного визгливым голосом сообщила незнакомке:

– Вы меня слышите? Все будет хорошо!

Она подергала ручку, та, естественно, не поддалась. В маленьком окошке виднелась красная наклейка, сигнализирующая о том, что дверь заперта изнутри. Лида припала к двери ухом и услышала слабый стон.

– Сейчас, сейчас! Вы только не бойтесь, я сейчас попробую выломать дверь.

Она бестолково засуетилась, пристраивая дефибриллятор рядом со своей сумкой, стоящей на рукомойнике. Затем сделала несколько шагов назад и со всей силы бросилась на серую хлипкую дверцу.

И в этот самый момент дверь в туалет распахнулась, и в него буквально ввалились несколько человек, одетых в униформу. Лида чуть не рухнула на пол от облегчения – кнопка сработала! Сейчас женщине помогут профессионалы!

– Там женщина, ей плохо, я хотела помочь, вот взяла дефибриллятор, – залопотала Лида, но плотная девушка с рацией, прикрепленной к наплечному ремню, уже теснила ее к выходу. Молодой человек в темно-синей униформе на ходу открывал серый металлический чемоданчик, доставая из него инструменты, за его спиной стоял мужчина средних лет, державший в руках сумку с красным крестом. Лида выдохнула с облегчением.

– Пассажира Лидию Улиткину просят пройти на посадку к выходу Д42. Пассажира Лидию Улиткину просят немедленно пройти на посадку к выходу Д42.

Лида вздрогнула, услышав свое имя. Она уже сделала было шаг к выходу, но в этот момент дверь кабинки открыли специальным ключом, и мужчина, уже успевший набрать в огромный шприц прозрачную жидкость, склонился над грузной женщиной, лежащей на полу.

Лида заметила бледное лицо с тонкими чертами, изрезанными глубокими морщинами, словно бороздами. Серебристые волосы были собраны в высокую прическу, на шее у женщины – а такую женщину просто язык не поворачивался назвать «бабушкой» – была камея.

– Аут, плиз, – настойчиво попросила плотная девушка в униформе, тесня Лиду к выходу.

– Нет! – вдруг воскликнула та и даже глаза закрыла от собственной смелости. Самолет сейчас улетит без нее, но она просто не может оставить незнакомку здесь в одиночестве. – Я дочка, дотер, – всплыло откуда-то из глубин памяти.

– Daughter? – Тон женщины моментально изменился. – I’m sorry, – тут же извинилась она и сделала шаг в сторону, давая Лиде возможность подойти к доктору.

Тот уже сделал укол, и веки женщины затрепетали. Она с трудом открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд. Доктор выдохнул и тут же залопотал что-то в рацию, очевидно, вызывая «Скорую помощь».

– С вами все будет в порядке, – ободряюще улыбнулась она женщине. – «Скорая» сейчас приедет.

Она и сама понимала, насколько глупо это все звучит. Женщина наверняка иностранка, наши так не выглядят в этом почтенном возрасте, сейчас она скажет, что не понимает ее, и Лиду еще, чего доброго, в полицию загребут за обман.

– Спасибо, – вдруг тихо прошептала женщина.

Слово далось ей нелегко. Она словно попробовала его на вкус, как человек, неожиданно обнаруживший любимую сладость детства, осторожно смакует ее, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Спасибо, – чуть более уверенно повторила женщина, и Лида явственно услышала акцент. На глаза навернулись слезы – женщина заговорила, может сконцентрироваться! Это добрый знак, с ней все будет в порядке. Пусть хотя бы у кого-нибудь все будет в порядке в этой жизни.

– Не говорите, берегите силы, – залопотала Лида. – Сейчас придут врачи…

– Как вас зовут? – вдруг перебила ее женщина. Она говорила тихо, словно каждое слово давалось ей с огромным трудом.

– Лида. Лида Улиткина, – послушно ответила Лида.

Незнакомка напомнила ей учительницу математики Зою Семеновну, державшую когда-то в страхе всех учеников школы, в которой Лида провела десять лет. Ослушаться такую было просто немыслимо.

– А вторую женщину? – настойчиво потребовала незнакомка. Она окончательно открыла глаза, и Лида поразилась их фарфоровой синеве. Говорят, что с годами глаза выцветают, но глаза незнакомки опровергали это расхожее утверждение. Они напоминали одновременно и неспокойное небо перед грозой, и мягкую глазурь немецких расписных статуэток.

– Диана? Это моя сестра, – растерянно пояснила она.

– Улиткина? – поинтересовалась дама. Да, старомодное «дама» подходило ей больше всего.

В туалет уже входили санитары в пронзительно оранжевой униформе. В руках они держали носилки. Лиду снова оттеснили, но она старалась не упускать из вида спасенную женщину. Та тоже не сводила с нее глаз. Лида ободряюще улыбнулась.

– Все будет хорошо. Хотите, я поеду с вами? – вдруг предложила она незнакомке, наплевав на улетающий самолет и грядущие проблемы. Ей не привыкать.

Ничего удивительного в том, что это произошло именно с ней, не было. Такие вещи никогда не случались с другими. А ее жизнь – это сплошной хаос, клубок событий, которыми она не управляет.

Так было всегда, с самого детства. Стоило бабуле отправить ее в магазин за хлебом, как у нее перед носом раскупали последнюю буханку. Если она радовалась полупустому автобусу, то он непременно шел в парк. Весной и осенью она даже не пыталась носить красивую одежду. Ведь если на дороге будет хотя бы одна лужа, то Лиду непременно обдадут грязной жижей. Вечная неудачница.

Она даже пыталась ходить к разнообразным гадалкам и экстрасенсам. Слушала про порчу, сглаз, венцы неудачи. Один из провидцев объяснил ей, что таким образом она отрабатывает карму прошлой жизни, в которой она была богатым купцом, обманувшим и разорившим бесчисленное количество конкурентов. Такое объяснение ее вполне удовлетворило, и теперь каждый раз, стоило произойти очередной неприятности, Лида утешала себя тем, что, по крайней мере, в прошлой жизни она неплохо себя чувствовала. Не то что сейчас.

– Нет, милая, спасибо. У меня есть… – женщина запнулась, словно вспоминая давно забытое слово, – инсюранс, – произнесла она на французский манер.

– Я могу побыть с вами, пока не приедут ваши родные, – торопливо пообещала Лида, стараясь не думать, о чем она говорит. Одна в незнакомой стране, ни слова не знающая по-немецки, чем она поможет этой седовласой даме?

– Faites attention! – та вдруг совершенно другим тоном прикрикнула на неловкого санитара, пытающегося поудобнее устроить ее на носилках.

– Entschuldigung Sie bitte, – забормотал юноша, и Лида совершенно точно поняла, что эта женщина не нуждается ни в чьей помощи – она сама прекрасно со всем разберется.

– Спасибо вам, Лидия Улиткина, – уже более уверенно произнесла женщина, когда санитары пронесли ее мимо Лиды.

– Поправляйтесь, – слабо улыбнулась Лида и помахала даме вслед, словно старой знакомой, стараясь избегать пристального взгляда служащей, которой она соврала про дочь.

Все участники небольшого спектакля покинули помещение. Им на смену пришла мрачная уборщица, выставившая у двери желтый знак о том, что туалет закрыт, и принялась шуровать шваброй, безмолвно намекая на то, что Лиде тоже лучше удалиться.

Спустя минуту уже ничего не напоминало о происшествии.

Лида вышла из туалета, естественно, поскользнувшись на мокром полу и едва не упав, и медленно побрела к выходу Д42. Конечно же, никакого самолета там уже не было – он улетел. Услышав сумму, в которую ей обойдется билет на следующий рейс, Лида не выдержала и расплакалась прямо у стойки регистрации. На обратный билет в ад уйдут все ее скромные сбережения.

Диана

Естественно, малахольная Лидка осталась с бабкой в туалете. В том, что в кабинке была бабка, Диана была просто-таки уверена. Кто еще будет валиться в обморок, сидя на унитазе, и носить такую уродскую обувь? Нет, Диана не была жестокой – она была реалистом. Если ты разменяла восьмой или девятый десяток, единственное направление, в котором стоило выдвигаться в одиночку, – это на кладбище.

Доброта, граничащая с глупостью, – в этом вся Лида. Хорошо, что она, Диана, это чувство в себе изжила. Что ни говори, а жестким людям живется куда проще.

Багаж задерживали, но Диана тут же нашла в этом свои преимущества – такси, которое она вызвала, решив не просить Гену о водителе, попало в пробку, и ей не придется маяться с тяжелым чемоданом в руках, ожидая его прибытия. А так все получилось «тютелька в тютельку», как говаривала бабуля. Диана выпорхнула из здания аэропорта и ни секунды не парилась на жаре – водитель уже встречал ее.

Они проскочили столичные пробки и по шоссе помчались в ее город, расположенный в сотне километров от столицы. Диана погрузилась в приятные мысли. Интересно, что Гена скажет и купил ли ей кольцо? Пожалуй, кольцо интересовало ее больше Гениных слов. Тот мог просто подарить его молча, не очень-то ее и интересовало, как он это озвучит.

В том, что ее догадка верна, Диана убедилась пару часов спустя, когда такси с молчаливым водителем (на них ей всегда везло) заехало во двор дома, где она снимала квартиру. Новенький мини-купер стоял посреди двора и был перевязан огромным красным бантом. От вида подарка перехватило дыхание, и Диана, не сдерживая эмоций, выпорхнула из машины и триумфально улыбнулась – максимальная эмоция радости, которую она себе позволяла в последнее время.

Медленно покачивая бедрами (и перехватив обалдевший взгляд водителя), Диана подошла к огненно-красной машине и погладила лакированный бок. Геночка был рачителен и прижимист, поэтому на дорогостоящие подарки от него особо рассчитывать не приходилось. Нет, конечно же, он дарил и шубы, и бриллианты, вот только не из последних коллекций. А машину так и вовсе считал ненужной игрушкой – столько проблем с ней! Техосмотры проходи, регулярно заправляй, чини, обслуживай, ищи парковки, стой в пробках. Да и Диана такая рассеянная, может замечтаться за рулем. То, что он все-таки решился сделать ей такой подарок, говорило о том, что у него самые серьезные намерения. Диане на секунду стало страшно, и снова подкатила тошнота – а готова ли она? Но она тут же отбросила сомнения – да, ведь она шла к этому целенаправленно! Именно Гена сможет обеспечить ей ту жизнь, о которой она мечтает.

Набрав номер Геннадия, она поднесла к уху телефон. Пришло время сменить гнев на милость.

Гена

Гена напоминал гранату с выдернутой чекой – вот-вот взорвется. Причина его ярости была проста, элегантна и умопомрачительно дорога – набор бокалов для белого и красного вина, занявших место его коллекции пивных кружек, которую он собирал уже несколько лет подряд.

Гене нравилась его коллекция, он даже думал, что когда выйдет на пенсию, то сможет заняться коллекционированием всерьез. А что? У него есть очень интересные экземпляры! Например, кружка в виде женской груди, которую он раздобыл в одной немецкой пивной и ласково именовал «девочкой». Или вот «разрубленный бокал», созданный по мотивам фильма Тарантино. Этот бокал Гена величал Биллом. И вот теперь на месте его «девочки» и Билла стоят какие-то дурацкие бокалы!

– Геннадий, не злись, этим ты убиваешь нервные клетки, – Вероника затянулась сигаретой и выпустила дым в сторону, даже не потрудившись открыть окно.

Гена почувствовал, как на него, словно цунами, накатывает волна бешенства. Сейчас накроет с головой и погребет под собой и его, и Веронику, и эти гребаные бокалы.

Последнее время вообще не испытывал никаких чувств к жене, кроме раздражения. В погоне за ускользающей молодостью Вероника совсем перестала есть, только пьет по восемь чашек кофе в день, а все остальное время держится на сигаретах (как она сама утверждала). Результат налицо, в прямом смысле этого слова. Ни следа былой красоты, вызывавшей у Гены когда-то непередаваемые эмоции. Одета во все черное, тонкие темные волосы размазаны по плечам, словно перья облезлой вороны. За стильными очками в темной оправе глаза кажутся неправдоподобно большими. Похожая на удава из старого мультфильма.

Вероника вернулась сегодня утром из Италии, куда каталась на какую-то там неделю моды. За шмотьем, короче. И к шмотью притащила еще и дурацкие бокалы.

– Где моя коллекция? – Гена сделал шаг к жене, отчаянно борясь с желанием вырвать у нее сигарету и растоптать прямо на мраморном полу.

– Ка-а-ллекция, – фыркнула Вероника, бросив в чашку с остатками кофе недокуренную сигарету, и тут же затянулась новой. – Гена, это позор, а не коллекция, это нельзя людям показывать, ты что, не понимаешь?

– А вот это, значит, можно, – Гена махнул рукой в сторону огромной витрины, которую он специально заказал для своих кружек и в которой теперь толпились бокалы из тонкого дымчатого стекла, украшенные головой медузы.

– Конечно, это же коллекция Розенталь и Версаче! – пожала плечами Вероника.

– Розен кто? – осекся Гена.

– Неважно, – снисходительно махнула рукой жена и снова затянулась, привычно мазнув глазами по стенам. И тут же замерла. Гена закрыл картины черным полотном. Так он делал только тогда, когда был в сильном раздражении. Дело плохо. Очень плохо.

Вероника перевела взгляд на мужа и поняла, что опоздала. Вот этот вот снисходительный жест, показывающий искреннее ее отношение к мужу, стал решающим. В два прыжка Гена преодолел огромную столовую, выхватил из рук Вероники сигарету и все-таки бросил на пол. Растоптал каблуком. Его обычно красноватое лицо смертельно побледнело.

– Что ты делаешь? – прошипела жена. Она еще больше стала походить на змею. На краткий миг Гене показалось, что если она сейчас откроет рот шире, то он увидит раздвоенный язык.

– Где… мои… кружки? – медленно и отчетливо произнес Гена, наклоняясь к Веронике. Та вжалась в кресло, в неправдоподобно больших глазах впервые за много дней мелькнула живая эмоция – страх.

– Зачем они тебе? Ты же все равно из них не пьешь! А мы пьем вино каждый раз, когда к нам приходят гости. Давай устроим твои бокалы в кладовке? – Вероника попыталась предложить компромисс.

– Они не нужны мне в кладовке, они нужны мне здесь! – Гена наклонился еще ниже к жене и почувствовал слабый запах алкоголя – похоже, новые бокалы она уже протестировала.

Вероника вскочила. Итальянский резной стул с грохотом упал на пол. Она метнулась к стоящей за витриной большой картонной коробке, которую Гена в ярости и не приметил, и начала доставать оттуда кружки. Одну за другой, с громким стуком швыряя их на стол.

– На, подавись! Пей свое пиво, давай, прямо сейчас, если так хочется!

– И выпью, – набычился Гена, хватая первую же попавшуюся кружку – с большими стеклянными пупырышками и надписью «Таганрог 1998».

– Ну давай, да хоть упейся! – визгливо воскликнула Вероника, почти швыряя на стол его «девочку».

– Осторожней, – гавкнул Гена и, подхватив жемчужину своей коллекции, направился к кухне, отгороженной от столовой барной стойкой. Открыл холодильник, с тоской обозрел пустые полки – Вероника никогда не готовила.

Взял три бутылки пива с дверцы и вернулся к столу. Аккуратно поставил свои сокровища и подтянул к себе новые кружки, которые Вероника продолжала выставлять на стол.

Ловко открыл первую бутылку и вылил содержимое в «пупырышки». Вторая бутылка досталась «девочке».

– Пей, алкаш! – злобно прошипела Вероника, уставив весь стол кружками Гены и вытирая пот со лба – даже малейшее усилие давалось ей с трудом.

– От алкашки слышу, – огрызнулся Гена, залпом выпивая первую кружку.

– Смотри, не подавись, – Вероника сложила руки на груди и с нескрываемым презрением смотрела на мужа.

– Не дождешься, – Гена вытер рот рукой и смачно отрыгнул. Вероника сморщилась.

– Не нравится? – с вызовом поинтересовался Гена, хватая «девочку», и, сделав большой глоток, закашлялся.

– Ты отвратителен, – снова прошипела Вероника.

– Не мучайся, – Гена длинными глотками допил содержимое второй кружки и слегка покачнулся, – я от тебя ухожу.

Не отводя взгляда от мужа, Вероника нашарила на столе чашку кофе, поднесла к губам и сделала глоток. Не замечая окурка, который она несколько минут тому назад утопила в кофейной жиже.

Лида

Дома пахло семьей. И ужином из трех с половиной блюд – первого, второго, третьего и компота. То, что Лиде никогда не удавалось. Если она готовила суп, то, как правило, на второе и десерт времени у нее уже не хватало.

– Спасибо, очень вкусно! – услышала она голос сына из кухни.

– Ты любишь грибной суп? – не спросила, а пропела та.

– Я его никогда не ел, – признался Ромка, и Лида почувствовала, как запылали уши.

Она сама грибы не любила и не умела их готовить. Все время ставила себе мысленную заметку, что надо бы научиться ради Васи и Ромки, но все откладывала и откладывала. А та времени даром не теряла. Или, возможно, уже родилась с этим умением. Такая себе женщина – грибной суп.

Лида с грохотом поставила чемодан на пол. Не успела разуться, как та выплыла в коридор, и Лида впервые лицом к лицу столкнулась с женщиной, разрушившей ее жизнь. Что там полагается делать в таких случаях? Вцепиться в волосы? Расцарапать лицо? Спустить с лестницы? Лида сотни раз представляла себе их встречу, только в ее мечтах все было по-другому.

Она должна была подъехать в роскошной машине к самому дорогому бутику города. Ее муж, похожий на Гаррисона Форда и Ричарда Гира одновременно, открыл бы ей дверь. Она бы вышла – похудевшая на двадцать килограммов, ослепительно прекрасная, с красивой стрижкой и умелым макияжем. Вся в «Шанели», разумеется. А не так – в джинсах, которые она запачкала, стащив по ошибке с ленты чужой чемодан и едва на подравшись с его хозяином, в разбитых на носках туфлях, с растрепавшимися волосами, давно нуждающимися в покраске. Вся вспотевшая и пропахшая рейсовым автобусом, на котором она добиралась домой из аэропорта. Но самое страшное было не это. Самым страшным был взгляд, который она подняла на соперницу. Взгляд побитой собаки. Взгляд проигравшей. Это было даже хуже отсутствия «Шанели» и Гаррисона Форда.

– На кухне мы установим расписание, – та немедленно перешла к делу, и Лида с удивлением поняла, что все это время соперница что-то говорила.

Лет на десять моложе и килограммов на тридцать худее самой Лиды. Редкие волосы удачно покрашены и подстрижены, короткий халатик подчеркивает ладную фигурку. Лицо невыразительное и немного злое – близко посаженные глаза, острый нос, тонкие губы, подведенные светлой помадой. В целом эффектна, если не разбирать на детали. Похожа на немецкую куклу из ее детства. Всегда послушно закрывает глаза, если положить на спину.

Лида молча кивнула, прошла на кухню и немедленно пожалела об этом, потому что почувствовала себя соседкой, заскочившей за солью и прервавшей семейный ужин. Ромка уплетал кусок кекса, пахнущего так умопомрачительно, что Лида сама чуть не попросила отрезать ей кусочек. Вася – расслабленный, разрумянившийся – сидел, откинувшись на стул, и смотрел футбол на планшете. Рядом стояла большая чашка со свежезаваренным кофе – Лида приметила турку на плите.

– Ну так что, ты согласна? – та закончила свою тираду, неторопливо семеня на кухню вслед за Лидой.

– А ванную как делить будем? – усмехнулась Лида.

– В порядке живой очереди, но попрошу тебя с десяти до одиннадцати вечера ее не занимать – в это время я обычно делаю косметические процедуры.

Не говоря ни слова, Лида развернулась и вышла из кухни. Отчаянно хотелось плакать, но позволить им увидеть свои слезы она не могла. Никто из них даже не заметил, что она появилась дома не утром, а поздно вечером. Никто не спросил, как прошла ее поездка. Вася мазнул равнодушным взглядом и опять уставился в планшет. Ромка стыдливо положил назад второй кусок кекса и просто молча кивнул матери. А та была победительницей.

Та – это любовница ее мужа, с которой он решил жить в их квартире, пока они ее не разделят. Она, Лида, с удовольствием ушла бы сама, вот только идти ей было некуда. Спасибо добрым коллегам, сбросившимся и купившим ей горящую путевку в Болгарию после того, как она неделю прорыдала вместо того, чтобы заниматься работой. Еще больше усложнять жизнь кого-то из них Лида не могла и не хотела. У всех семьи – родители, мужья, дети, свои проблемы. К сожалению, к своему возрасту она так и не смогла стать независимой сильной женщиной, способной оставить поношенные халаты более удачливой сопернице и с маленьким чемоданчиком отбыть в шикарную гостиницу. Пойти на массаж, СПА или что там сейчас модно среди богатых и успешных. Она, дура, всю жизнь каждую лишнюю копейку вкладывала в семью – то в отпуск в Сочи поедут на ее кровно заработанные, то Ромке новая одежда нужна, то Вася решил вдруг брекеты поставить, зубы исправить. Доисправлялся.

При мысли о собственной глупости к глазам снова подступили слезы. Интересно, если ее не станет, кто-нибудь вообще это заметит?

– Я гулять! – вдруг неожиданно для самой себя крикнула Лида и выскочила за двери.

Лучше поплачет в подъезде или во дворе, хотя нет, слишком много любопытных глаз. Просто пройдется по ночному проспекту. Дождется, пока все лягут спать, а потом вернется домой.

А что, если?

Волоча ноги, словно маленькая девочка, которой надели неподходящие по размеру тяжелые сапоги, Лида медленным шагом вышла с притихшего к ночи двора на оживленный проспект.

Теплый летний вечер разогнал дневную духоту, и на улицах стали появляться гуляющие. Красивые стройные девушки в мини-юбках и шортах, которые Лида не могла позволить себе даже в восемнадцать лет. Симпатичные смеющиеся молодые люди, считающие, что весь мир у их ног. Веселые дети, радостно гомонящие и вызывающие улыбки даже у самых хмурых граждан. И даже бодрые старушки размеренно семенили по проспекту, аккуратно поедая пломбир в стаканчиках и обсуждая с подружками последние новости.

Лида отделилась от гуляющей нарядной толпы и пошла вдоль проезжей части.

Она снова вернулась к страшной мысли. Ну что изменится в этом мире, если ее не станет? Ведь, по сути, ничего не изменится. Вася, наверное, только вздохнет с облегчением – ему вся квартира достанется, и делить ничего не придется. Может быть, даже потом и станет ее вспоминать без проклятий и ругани. Ромке уже шестнадцать. Еще пару лет, и мать ему уже будет совсем не нужна. И так почти все свободное время за учебой или компьютером проводит. По интеллекту он давно уже ее превзошел, и ей было все сложнее найти подходящие темы для общения с сыном.

Да и есть кому о нем позаботиться. Вася сына любит – тот его копия. И мамаша его внучка единственного на произвол судьбы не бросит. Вынесет, еще как вынесет ее сын отсутствие матери. Выходит, она, Лида, в их жизни лишняя? Вот у сестры, наверное, все по-другому. У той – такой красивой, легкой – наверняка куча друзей и подруг, для которых она что-то да значит.

При мысли о сестре и о том, что произошло между ними много лет назад, стало совсем худо. Воспоминания о прошлом вызвали тупую боль в голове. Не очень хорошо понимая, что творит, Лида сделала шаг в сторону проезжей части и кинулась под колеса летящей на огромной скорости машины.

Диана

Диана сидела на полу в позе лотоса, гудя опостылевшее «ом» и старательно выгоняя из головы плохие мысли. Гена опаздывал. Поклялся ей, что приедет к семи часам, чтобы серьезно поговорить. Диана с трудом сдержала ликующий вопль – значит, она не ошиблась. Гена все-таки уходит от своей алкоголички к ней! Если бы он это не планировал, то никогда в жизни не купил бы ей машину. На такие траты он был способен, лишь будучи уверенным, что все останется в семье.

Накануне отъезда Диана пошла ва-банк и на какой-то очень краткий миг даже подумала, что может потерять свой джекпот, уж больно громко орал Геночка. Но удача любит смелых и безрассудных.

После феерической ссоры, во время которой Диана выдала любовнику фальшивые сентенции о своих одиноких выходных и желании родить ему ребенка в отличие от его так называемой жены, она улетела, не поставив Гену об этом в известность. Он оборвал телефон, забросал сообщениями и электронной почтой, но она лишь кратко ответила: «Хочу попробовать жить без тебя» – и больше на связь не выходила.

Несколько дней она бездумно шаталась по немецким музеям и косметологическим клиникам, старательно борясь с собственными страхами и медитируя. Как известно, нет ничего лучше для обретения равновесия и настроя на правильную волну. И, как обычно, удача не подвела. Гена уходит к ней. Навсегда. Именно это он и собирается ей сказать сегодня вечером. Ее мечта сбылась. Она должна, нет, просто обязана чувствовать себя счастливой. Вот отдохнет немного после полета и обязательно почувствует.

Машину она так и оставила стоять во дворе перевязанную бантом, на зависть всем соседкам, уже давно косящимся на нее и наверняка судачащим за ее спиной о визитах Геннадия. Она жила в доме так называемой «творческой интеллигенции», который совершенно невероятным образом умудрился не растерять творческий состав и не сдался под натиском нуворишей.

Ее соседи, в большинстве своем музыканты, художники и даже одна поэтесса, подобных отношений не одобряли. Сухо здоровались, поджав губы, но поболтать не останавливались. Диана не могла отказать себе в удовольствии немного их подразнить. К тому же надо дать Геночке возможность лично сделать подарок.

Несколько часов назад, переступив порог квартиры, Диана окинула ее свежим взглядом. Идеально, насколько это возможно в таких условиях. Матвеевна и ее работа были как всегда на высоте. Диана с теплотой подумала, как домработница обрадуется ее подарку – новому теплому домашнему костюму и красивой ночной рубашке в кокетливый цветочек. Послезавтра Диана отправляла ее в санаторий с целью оздоровиться и в очередной раз попытаться устроить личную жизнь. Рубашка пригодится. Диана хихикнула, предвкушая реакцию Матвеевны на подарок.

Сбросив надоевшие за день шпильки, она босиком прошлепала по старому рассохшемуся паркету на кухню, где немедленно включила чайник. Такие минуты она любила и ценила больше всего. Тишина в ее крепости, свежий чай и вид из окна на гудящий город.

Посреди небольшого обеденного стола с вызовом стояла трехлитровая банка с компотом. Рядом с ней немым укором были выставлены пять пустых бутылок из-под вина. Матвеевна не одобряла ее одинокие ночные посиделки с бокалом и регулярно поднимала разговор на тему того, что женский алкоголизм неизлечим. Диана лишь презрительно фыркала и предлагала помощнице остаться ночевать и разделить тягучее французское вино с ней. Но та лишь качала головой, презрительно морщилась и отнекивалась фразой «делать мне больше нечего».

Вот и теперь привезла к возвращению Дианы домашний компот и безжалостно вылила остатки дорогого вина в раковину. Любому другому за подобную самодеятельность Диана открутила бы голову, но если речь шла о Матвеевне, она лишь тепло улыбалась и смешно фыркала.

Мысли о компоте никак не выходили из головы, и Диана решила покончить с медитацией. Легко поднялась и снова направилась на кухню. Достав из шкафа высокий стакан, налила компот, и, сделав первый глоток, зажмурила глаза от удовольствия. Вишневый. Ее любимый. Пожалуй, только Матвеевна и знает, что больше всего на свете Диана любит вишневый компот. Умница. Угостит сегодня Геночку и скажет, что сама сварила.

При мысли о Гене стало немного тошно. Их связь начала развиваться с того самого момента, когда тот впервые привез свою жену в реабилитационный центр, куда Диана устроилась давать уроки музыки пациентам. Директор центра обожал эксперименты и считал, что искусство может дать новый толчок в жизни. Диане было плевать на психологию и богатых наркоманов. Работа давала ей главное – оплату небольшой квартирки и возможность играть целыми днями.

Все началось не сразу, нет. Гена, этот черствый торгаш, был влюблен в свою жену художницу Веронику, на пороге сорокалетия испугавшуюся, что юность и талант уходят навсегда. Вначале она боролась со своими страхами бокалом вина, потом целой бутылкой, затем пришла очередь таблеток и порошка, а потом был центр.

Диана сразу поняла, что Гене нужно выговориться. И согласилась быть жилеткой. А затем Вероника расправила крылья, и Гена перестал звонить.

Но жена, едва придя в себя, снова пустилась во все тяжкие. В городе без ее участия не обходилась ни одна тусовка, ни один концерт, презентация, выставка. Тысячи подписчиков в социальных сетях и муж, которому было не с кем поговорить. Картины она стала писать все реже и реже, а Гена не мог без искусства. Все закрутилось после того, как он услышал игру Дианы.

Гена снял ей квартиру в центре города и начал наносить визиты несколько раз в неделю, каждый раз прося лишь об одном – чтобы она сыграла. Он страдал редким заболеванием – синдромом Стендаля. Погружение в мир искусства неизменно вызывало у него яркие, ни с чем не сравнимые ощущения – сердце начинало биться, как сумасшедшее, поднималось давление, кружилась голова, и в кровь выплескивался адреналин. Гена, и сам того не осознавая, превратился в адреналинового наркомана и уже не мог без этого жить. А Диана, с ее вечным оптимизмом и верой в лучшее, а самое главное, с ее прекрасной игрой, была для него отдушиной и праздником, бокалом шампанского. Она была Вероникой. Ее лучшей версией.

Диана и сама об этом догадывалась, но старательно гнала мысли прочь. Какая разница, кого Гена в ней видит? Лишь бы повел под венец. А то, что каждый раз после его визита ее тянет выпить бокал-другой вина, так это еще ни о чем не говорит. Кто сейчас не пьет? Зато Гена дарит ей то, что она так отчаянно искала после смерти бабули – защиту и возможность просто играть целыми днями, не раздумывая о том, что будет завтра. Она поступает правильно. Еще чуть-чуть, и ее мечта сбудется.

Диана приняла ванну и начала тщательно готовиться к визиту любовника. Надела новый шелковый пеньюар, расставила по всей квартире свечи. Подумывала над тем, не рассыпать ли ей еще и лепестки роз, но затем решила, что это будет слишком. Геночка не дурак, ни за что не поверит, что она так сильно по нему соскучилась. К тому же он еще не извинился.

Немного подумав, Диана переоделась в домашнее платье, которое можно будет легко снять при случае. Задула свечи и умостилась на подоконнике ждать приезда Геннадия.

Тот опаздывал, что было ему не свойственно. Диана выпила уже большую часть компота и пожалела, что не припрятала от Матвеевны бутылку вина. Она надеялась, что Гене хватит сообразительности приехать не с пустыми руками.

Спустя час она начала нервничать. Даже хотела позвонить, но сдержалась – она все еще обижена, не будет обрывать ему телефон. Если он задержался, значит, к лучшему. Спустя три часа она уже не была столь уверена в правильности собственных установок и потянулась к телефону. Набрала знакомый номер, но Геночка на ее звонок не ответил.

Лида

– Ты что, дура? Ты это специально, да? – Незнакомый мужик нависал над Лидой и разве что слюной не брызгал ей в лицо.

Его слова доходили до нее словно через слой воды. Лида чувствовала себя елочной игрушкой, которую сняли после окончания праздника и положили в старую коробку, набитую плотной пожелтевшей ватой. Где ей хорошо и уютно, темно и немного пахнет загробным миром.

– Да не орите вы, – разъяренного мужика оттолкнула какая-то женщина и, наклонившись над Лидой, принялась поочередно поднимать ее веки и осторожно ощупывать ребра, затем взяла за руку, нащупывая пульс.

– Не трогайте ее, вдруг помрет! Вызовите «Скорую»! – продолжал бесноваться мужик. – Хотя, что это я, я сейчас сам ее вызову. Так, ты, мужик, и ты, женщина, – он бросился к толпе зевак, сгрудившихся на тротуаре, и принялся хаотично выдергивать из нее людей, – вы будете свидетелями – эта дура сама мне под колеса бросилась! Знаю я эти разводы, наверняка хотела бабла сорвать.

– Прекратите немедленно! – повысила на него голос добрая самаритянка. – Женщина едва жива, ее нужно как можно скорее доставить в больницу. Дыхание слабое и пульс нитевидный.

Она отпустила Лидину руку и ласково погладила ее по щеке:

– Держитесь, милая, все будет хорошо, – женщина достала телефон, набрала номер и принялась что-то торопливо говорить в трубку.

От чужой доброты, к которой Лида никак не могла привыкнуть, на глаза снова навернулись слезы. Она хотела повернуть голову, чтобы лучше рассмотреть говорящую, но ей это не удалось. Спустя секунду она с ужасом осознала, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Она их просто не чувствует.

– Вот понес тебя черт на улицу, – не переставал бушевать водитель, вернувшийся к Лиде и смотрящий на нее сверху вниз. – В таком возрасте уже по вечерам надо дома сидеть и носки вязать!

– Мне тридцать девять, – с трудом прошептала Лида и разрыдалась. Мужик резко осекся и присел над ней. Попыталась что-то сказать, но закашлялся.

– Ладно, ты эта… извини… – выдавил он из себя, прокашлявшись, – просто здесь же скоростная, все восемьдесят едут, а тут ты и сразу под колеса. Меня уже так два раза хотели развести на бабки, только вот ничего не вышло, даже не пытайся, – тон снова стал угрожающим, и Лида попробовала отвернуться от противного мужика. Тот был небрит и выглядел так, будто не спал три ночи. Алкоголем разило за версту. Все ясно, кутил, небось, где-то, сел за руль уставшим, выпившим и не смог вовремя отреагировать.

Послышался вой сирены, толпа вокруг Лиды начала рассасываться. Лида вдруг почувствовала, что у нее замерзает голова, словно она лежала в горячей ванне, а затем кто-то резко открыл дверь, и вода моментально остыла. Лида попыталась поймать взгляд сердобольной женщины:

– У меня голова разбита? – с трудом, ощущая себя Сизифом, закатывающим каждое слово в гору, выдавила Лида.

– Берегите силы, милая, врачи уже здесь, – вместо ответа попросила женщина, быстро отводя взгляд куда-то в сторону. Лида закрыла глаза, чувствуя головокружение, значит, голова действительно разбита. Ну что же, ей даже умереть не удалось легко и просто. Придется помучиться.

Она закрыла глаза, и ей показалось, что она лежит на теплом песке на берегу океана, где никогда не была. Волны омывают тело, становится все теплее и легче, все заботы и горести отступают, и она уплывает в другой мир. Лучше, чем этот.

Диана

Гена так и не приехал. Позвонил уже ближе к десяти и объявил, что у него форс-мажорные обстоятельства и он, возможно, приедет завтра. Ну что же, даже к лучшему. Она выспится, с утра сходит на массаж и к косметологу, прикупит новый наряд. И попросит Матвеевну до отъезда приготовить ужин. Встретит Геночку при полном параде, будет выглядеть настоящим произведением искусства. Тем самым, которое вводит его в состояние транса и заставляет терять голову и делать глупости.

Налив в чашку остатки компота, Диана устроилась на небольшом мягком диванчике на кухне. Кухню она любила больше всего. Она редко готовила, максимум, разогревала то, что оставляла для нее Матвеевна, поэтому кухня всегда была идеально чистой и хоть и была отчаянно старомодной, выглядела как новенькая.

Едва переехав в квартиру, Диана заменила висящее на потолке пластиковое убожество с тремя рожками на хрустальный «торт», как называл ее люстру Гена. Спрятала в кладовку практичный раскладывающийся стол, бесстыдно кравший половину пространства, и вместо него поставила небольшой круглый кованый столик, который в порыве вдохновения сама украсила мозаикой. Стол всегда был накрыт белой скатертью. Так учила бабуля. Что бы ни происходило в жизни, скатерть всегда должна быть белой и глаженой. Это незыблемый оплот, остров спокойствия.

Диана заметила небольшое пятнышко на белом льняном полотне и тут же сдернула скатерть со стола, заменив ее на тонкую кружевную, которую она доставала по особым случаям. Включила новый сериал с Николь Кидман и предприняла еще одну попытку посмотреть то, о чем гудел Интернет.

Сериал не шел. Она несколько раз останавливала запись, возвращалась к началу, но мозг отказывался воспринимать красивые картинки и нестареющую Кидман.

Диана уставилась в окно. Она старалась не врать самой себе. Причиной беспокойства был вовсе не Гена и его отсутствие. Он уже на крючке, кольцо и поход в ЗАГС просто дело времени. Причиной ее беспокойства была Лида. Что уж тут скрывать – сестра выглядела ужасно. Словно основательно побитая жизнью дворняга. И дело было вовсе не в дешевой одежде или лишнем весе. Дело было в глазах. Глаза сестры выдавали отчаянно несчастливую женщину, которая так и ждет, что судьба нанесет ей очередной удар. Это считывалось за долю секунды, и сомневаться не приходилось: судьба и ее удары не замедлят себя ждать.

Что, если бы она тогда не увела Антона и он все-таки женился бы на Лиде. Смогла бы сестра стать счастливой? Остался бы Антон жив? Диана в стотысячный раз за последние восемнадцать лет спрашивала себя об этом. И ответ всегда был неизменным – нет. Нет, Лида не смогла бы быть счастлива с парнем, который в восемнадцать уже имел несколько приводов, любил приложиться к бутылке, а в последнее время не брезговал и наркотиками. Антон родился на социальном дне и там же и умер. Типичная история хорошей девочки, которая пыталась спасти плохого мальчика, но не спасла.

Жизнь – это не кино. В жизни у девочки есть всего два варианта – уйти или погибнуть самой. Но Диане удалось придумать третий – она увела плохого мальчика у хорошей девочки. Потому что была не в силах смотреть на слезы бабули. С момента начала этой связи та плакала каждый день и резко сдала. Первый инфаркт у нее случился именно тогда, когда Лидка объявила, что собирается замуж.

Их бабуля – тонкая, умная, интеллигентная – потомственный музыкант, вырастившая их после смерти матери, не могла принять выбор внучки. А Лидка как с цепи сорвалась, ничего и никого не желала слушать. И тогда включилась Диана.

Она думала, что со временем Лида успокоится, встретит нормального парня и простит ее. И они снова станут близки, как в детстве, когда она прибегала к сестре под теплый бок по любому поводу. Гроза, плохое настроение, грустный фильм – Лида всегда была рядом. Оазис доброты и спокойствия в пустыне, выжженной страхами, страстями и горем. Лида заслуживала счастья, а Антон ни за что и никогда не сделал бы ее счастливой. Он погиб через год после срыва свадьбы – разбился пьяным на мотоцикле, а Лида… Лида так и не стала счастливой, судя по ее внешнему виду.

Диана решительно захлопнула крышку ноутбука и, сбросив с себя домашнее платье, от которого отчаянно чесалось тело, голышом направилась в спальню. Быстро натянула футболку и джинсы, накинула сверху легкую куртку, обула кроссовки и вышла из квартиры.

До подземного перехода под главным проспектом города было две минуты пешком, а до того, как он уйдет, оставалось еще полчаса. Это всегда помогало – ее постыдное удовольствие, которое она от всех скрывала.

Прошмыгнув через двор, Диана вынырнула на улицу, быстрым шагом преодолела два квартала и спустилась в подземный переход, пропахший прогорклым вином и следами сотен тысяч людей. Она остановилась, как всегда, возле самого входа и прислонилась к стене.

Музыкант был там. Она не знала, кто он, как его зовут, откуда он. Это все было неважно. Молодой парень каждый вечер играл в подземном переходе на синтезаторе, который, вероятно, за небольшую мзду хранил в какой-то из подсобок.

Он исполнял вариации на тему популярных шлягеров восьмидесятых и девяностых, в основном итальянских и испанских. Едва заслышав его игру, Диане каждый раз начинало казаться, что она под ласковым солнцем разноцветной Италии или в ускользающей серовато-дымчатой Франции, где нет никаких проблем и не надо думать, что все к лучшему, потому что и так все хорошо. Диана закрыла глаза. Парень играл, обуздав тонкими пальцами сам дух музыки, а она перенеслась в другое измерение.

– Встала тут, шалава, – грубый тычок в спину вернул Диану в реальность. Она распахнула глаза – лицо женщины, толкнувшей ее, было перекошено от злобы. В широком переходе не было никого, кроме них и того парня, который не обращал никакого внимания на происходящее и продолжал наигрывать что-то из Челентано.

– И не стыдно? Такая молодая, а уже на панель вышла, – продолжала плеваться ядом тетка. На вид ей можно было дать от сорока до шестидесяти – с такими никогда не знаешь наверняка. Похожая на Щелкунчика – тело словно вырезано из куска деревяшки, без малейшего намека на грудь или талию, мощная челюсть и тоненькая косичка. Диане пришло в голову, что если за нее дернуть, то тетка откроет рот, и туда можно будет положить орешек. В руке женщина держала тележку на колесиках, доверху забитую газетами и журналами – очевидно, она была одной из продавщиц, работающих в ларьках возле входа в метро. Спускалась по лестнице, волоча за собой тележку, и, завернув за угол, врезалась в замечтавшуюся девушку. Диана сама виновата.

Она решила ничего не отвечать. Аккуратно обойдя тетку, отчаянно нуждающуюся в конфликте, Диана направилась к выходу из перехода. Хорошо, что эта тетка вывела ее из состояния анабиоза. Поздно уже и прохладно. Пора домой. Завтра в бой.

Лида

Лида пришла в себя от того, что кто-то лизал ее лицо. Собаки совсем обнаглели, она же не разрешает им лезть в постель! Лида попыталась оттолкнуть Джека, подобранного в прошлом году на троллейбусной остановке. Несчастного, худого, едва волочившего за собой лапы и падавшего на пол при малейшей попытке проявить радость. За год пес заматерел и обнаглел, набрал десять килограммов, неудивительно, что у Лиды не получилось отмахнуться от него.

Руки не слушались. Она попыталась прогнать охамевшего пса словами:

– Уйди, – но слова застряли на губах, и получилось невнятное мычание.

Лиде вдруг стало страшно, и она распахнула глаза. Над ней склонилась пожилая женщина в белом халате и посеревшем от частых стирок некогда белом платке:

– Ничего, милая, сейчас Иван Ефремович придет, поможет тебе. Все твои анализы уже готовы, что-то последнее ждут, сказали к операции тебя приготовить на всякий случай. Я тебе тут судно принесла, а ну давай, моя красавица, не стесняйся, – приободрила она Лиду и снова обтерла ей лицо куском влажного старого полотенца.

– Как. – Лида хотела спросить, какое судно, но слова давались с трудом. Наверное, ее разбил инсульт, решила она. Немудрено, с такими переживаниями.

– Все можно, милая, не стесняйся, давай, я сразу вынесу, – неверно истолковала ее слова добрая нянечка.

Но Лиде не хотелось в туалет, она лишь мотнула головой и отвернулась к стене. Старой, с облезлой казенной краской, потерявшей свой изначальный цвет и покрывшейся трещинами. В такой обстановке хотелось только одного – умереть как можно скорее. Финал вполне достойный всей ее несчастной жизни. Осталась одна, парализована, никому не нужна. Никто из-под нее горшки выносить не будет – ни муж, ни сын, ни уж тем более сестра. А больше и некому.

В носу моментально защипало, и она разревелась. Нянечка, уже обслуживающая другую пациентку – в палате реанимации их было шестеро, – услышала сдавленные рыдания. Она снова вернулась к Лиде и с сочувствием уставилась на несчастную женщину. Бледная, растрепанная, ввалившиеся глаза окружены синяками – издали казалось, будто лицо женщины разукрасил неумелый гример. В том, что та была несчастна, сомневаться не приходилось.

Она сама лично стала свидетельницей скандала, разразившегося сегодня утром. Муженек бедняжки орал и требовал сказать ему, когда «эта притворщица» выйдет из больницы, потому что сына некому в аэропорт везти. Он держал в руках какой-то сверток, похожий на небольшую посылку, и кричал, что если Лидка (так и сказал – Лидка) все деньги за границей промотала и понаприсылала сама себе оттуда посылок, то он не виноват, и денег на ее лечение у него нет.

Разбушевавшегося мужика еле выставил из реанимационного отделения охранник, а посылку нянечка прихватила с собой – он так и оставил ее лежать на стуле.

– Тебе, милая, посылка тут, – тихонько понизив голос, сообщила она Лиде. Вообще проносить в палату реанимации что-либо строжайше воспрещалось, но нянечка, проработавшая здесь почти всю свою сознательную жизнь, иногда эти запреты обходила. Особенно если видела, что пациент не жилец. А в том, что женщина долго не протянет, сомневаться не приходилось. Совсем неважно, какие там у нее травмы и какие чудесные руки у Ивана Ефремовича. Он все равно ей не поможет, потому что женщина не хочет жить.

– Как… – снова Лиде не удалось выдавить из себя вопрос «какая?».

– Сейчас принесу, – понизив голос до заговорщического шепота, пообещала санитарка и, словно старая хромая утка, заковыляла прочь.

Посылка? Какая еще посылка? Лида ничего не понимала, и слова нянечки донеслись откуда-то из глухого тумана. Ей конец. Она станет овощем и просто сгниет в какой-нибудь богом забытой дыре, где ее каждый день будут попрекать куском хлеба и считать часы до того момента, когда она испустит дух.

– Вот, милая, давай распакую, – добрая нянечка довольно быстро вернулась и снова склонилась над Лидой. В руках она держала небольшую продолговатую темно-коричневую картонную коробочку. Надпись латиницей – «Lidiya Ulitkina». Лида на мгновение оторвалась от своих горестных размышлений и уставилась на коробку. Что это?

– Я распакую? – полувопросительно поинтересовалась нянечка.

Лида моргнула в знак согласия. Нянечка ловко подцепила желтым растрескавшимся ногтем кусочек скотча, надежно защитившего содержимое посылки от любопытных глаз, и потянула за него. Скотч поддался не сразу, и нянечке пришлось несколько раз повторить свои попытки, постоянно косясь на дверь: увидит Иван Ефремович – головы не сносить. Наконец-то ей удалось поддеть уголок, она быстро содрала защиту и осторожно достала из коробочки предмет, завернутый в пленку с пузырями, которые так сладко лопать.

– Что-то хрупкое тебе прислали, детонька, сейчас посмотрим, что это, – приговаривала нянечка, разматывая пленку слой за слоем – неизвестный отправитель постарался на славу, защищая свой хрупкий груз.

Едва последний слой был снят, как нянечка замерла в восхищении, а Лида, та и вовсе открыла рот, глядя на вещицу, которую старуха держала в руках.

Фарфоровая статуэтка прекрасной дамы. Нет, не так. Произведение искусства, гостья из потустороннего мира, невероятным образом воплотившаяся на этой земле благодаря стараниям гениального мастера. Даже с расстояния Лида видела тончайшие черты лица. Волосы, собранные в высокую прическу, были раскрашены таким невероятным образом, что создавалось впечатление, будто бы кто-то на краткий миг отвел руку со щеткой для волос и сейчас снова продолжит их взбивать. Тонкая шея цвета слоновой кости с легким голубоватым отливом. И платье. Что это было за платье! Цвета солнца, на которое смотришь сквозь розовую сладкую вату. Воздушное, пронизанное сотнями мельчайших дырочек на подоле, создающих иллюзию движения. Дама словно только что присела на позолоченный стул и слегка улыбнулась. В руках она держала веер.

– Красота какая, – наконец-то выдохнула нянечка, переводя взгляд на ошарашенную Лиду, – сколько же такая может стоить?

– Не знаю… – попыталась выдавить из себя Лида, но ей это снова не удалось.

– Тут еще и письмо есть, – вдруг спохватилась нянечка, заглядывая в коробку и доставая из нее тончайший лист бумаги. Он словно кричал об изыске, роскоши и больших деньгах. На нем что-то было написано от руки. Разумеется, чернилами, слегка проступившими сквозь тонкую бумагу.

– Читай… – едва слышно попросила Лида, и нянечка, отведя руку от глаз как можно дальше, чтобы строчки не сливались воедино, принялась читать:

«Дорогая Лида, позвольте мне так к Вам обратиться. Я хочу поблагодарить Вас за спасение моей жизни в аэропорту Франкфурта и преподнести небольшой подарок. Это статуэтка Катарины, первая фигурка, созданная немецкими мастерами и положившая начало многовековой традиции мейсенского фарфора.

Как вы, возможно, знаете, европейские мастера долгое время бились над секретом китайского фарфора. Многочисленные попытки воспроизвести нечто подобное в Европе неизменно оканчивались провалом. А китайцы стойко хранили свой секрет, отказываясь продавать его даже за огромные деньги. В начале восемнадцатого века философ, математик, физик и геолог Эренфрид Вальтер фон Чирнхаус вместе с алхимиком Иоганном Фридриком Бёттгером смогли изготовить первые изделия из красной глины, но им никак не удавалось достичь молочной белизны китайских изделий. По легенде, Бёттгер решил эту проблему совершенно случайно.

Припудривая свой парик белой глиной из окрестностей Мейсена, он подумал, что она, пожалуй, может придать белизну не только волосам, но и фарфору. Свой первый эксперимент он решил провести в одиночестве, добавив к уже известной ему смеси белый песок и слюду. Замесив составляющие, он собственноручно вылепил из полученного материала изящную статуэтку дамы, в которую был влюблен – герцогини Катарины Альтена-Берг. Чтобы придать собственному шедевру еще больший вес и приманить удачу, Бёттгер добавил к краске, которой собирался раскрасить статуэтку, собственную кровь. Именно благодаря этому компоненту и появился уникальный розовый оттенок платья Катарины.

Он подарил статуэтку возлюбленной, после чего та ушла к нему от мужа. Вскоре возле Мейсена была открыта первая фарфоровая мануфактура, а спустя всего несколько десятилетий мейсенский фарфор завоевал мир. Фридрик и Катарина жили счастливо до конца дней своих и произвели на свет девять детей. Статуэтка считалась родовой реликвией и бережно передавалась из рода в род.

Но войны нанесли значительный урон семье Бёттгеров, и в результате на свете остался лишь один наследник, отец моего мужа Александра. С Александром мы прожили долгую и счастливейшую жизнь. Катарина хранила нас в самых сложных жизненных ситуациях, и нам везло там, где любой другой уже отдал бы богу душу.

К сожалению или к счастью, нам не были дарованы дети. Мой муж покинул меня в прошлом году, и я чувствую, что мои дни сочтены. Я бы хотела передать Катарину вам, Лидия, за вашу доброту и отзывчивость. Мне показалось, что вам не помешает малая толика удачи. Храните ее и передайте тому, кого вы любите – ему она тоже принесет удачу. Катарина начнет оберегать Вас и помогать с того момента, как Вы прочтете мое письмо. А в течение первых тридцати дней все, что вы решите осуществить, непременно получится. А если не получится, то это все равно будет к лучшему. Воспользуйтесь этим.

С благодарностью и уважением,

Анастасия Бёттгер».

Воцарилась оглушающая тишина. Лида пыталась переварить то, что только что услышала от нянечки. Остальные пациенты, до этого стонавшие в разных тональностях, замолчали как по команде и предпринимали титанические усилия, чтобы подняться повыше и рассмотреть женщину, которой привалило такое счастье.

Лида помотала головой – ей это снится. Конечно же, это происходит не с ней. Статуэтки, легенды, везение прямо с этой минуты. Сквозь затопившую ее с головой радость попытался пробиться голос разума – да нет же…

Откуда-то из недр коридора послышались голоса и шаги.

– Иван Ефремович, – заметалась нянечка, быстро сунула Лиде в руки статуэтку и прикрыла ее одеялом, а упаковку спрятала в огромный карман белого халата как раз в тот момент, когда в палату вошел Иван Ефремович, сопровождаемый целым консилиумом врачей.

Они остановились возле кровати Лиды, и профессор, подняв взгляд от кипы бумаг – анализов, рентгена, МРТ и прочих документов, вперил в нее тяжелый взгляд. Несмотря на суровость, взгляд был полон сочувствия и доброты. Лида немедленно сжалась, безуспешно попытавшись втянуть голову в плечи. Что там написала Анастасия? Ей начнет везти? Ну что же… Пусть начинает прямо сейчас.

– Как вы себя чувствуете? – немного помолчав, осведомился Иван Ефремович.

– Хорошо, – неожиданно четко выпалила Лида.

– Сегодня мы переведем вас в обычную палату и задержим на сутки, чтобы понаблюдать. Могу вам сказать, что вы родились в рубашке. Редчайший случай везения. Обычно подобные наезды заканчиваются или смертью, или тяжелыми травмами, а у вас просто легкие ушибы. Ни одного перелома.

– Но я же не могу пошевелиться, – запротестовала Лида.

Иван Ефремович решительным жестом откинул одеяло и, резко взяв Лиду за руку, слегла потянул. Та села на кровати, в последний момент успев спрятать Катарину под подушку. Появилось легкое головокружение, но спустя несколько секунд оно прошло.

– Опустите ноги, – приказал врач. Лида послушно выполнила его просьбу. Ноги повиновались. Держась за руку Ивана Ефремовича, она встала и вдруг широко улыбнулась.

– Должен сказать, что вы, – профессор кинул быстрый взгляд на бумаги, которые держал в руке, – Лидия Андреевна, весьма везучая женщина.

По привычке Лида хотела возразить, но тут же остановилась. Невероятно, но подарок Анастасии Бёттгер начал действовать с первой минуты, как та и написала! Неужели с черной полосой в ее жизни покончено и теперь ее ждет только счастье и удача? Она широко улыбнулась и кивнула:

– Да, доктор, вы правы. Я очень везучая.

Диана

Диана проснулась от звука ключа, поворачивающегося в замочной скважине. И тут же тепло улыбнулась – Матвеевна! И словно в подтверждение догадки из коридора донеслось бурчание:

– Ну кто такие вещи запросто так по коридору разбрасывает?

«Это она о ее туфлях», – догадалась Диана.

Матвеевна частенько обвиняла ее в ненужном мотовстве и ворчала, что лучше б та на черный день копеечку откладывала, пока есть такая возможность, чем вот так вот деньгами сорить на очередные туфли. Еще предыдущие не сносила! Матвеевна была женщиной практичной и мотовства не одобряла.

Легко улыбнувшись, Диана откинула невесомое одеяло и бесшумно соскользнула с кровати. На цыпочках подошла к чемодану, который вчера так и не распаковала – все равно лучше Матвеевны она это не сделает, и достала подарок, лежавший сверху.

Осторожно выйдя в коридор, уставилась на спину домработницы, поглощенной расстановкой ее обуви. На цыпочках подкралась к ней и воскликнула:

– Сюрприз!

Матвеевна подскочила, а Диана рассмеялась. Домработница обернулась, и девушка легко чмокнула ее в морщинистую щеку:

– Это вам!

– Вот напугала, чумная! Что это ты еще придумала, это что такое, кому это нужно? Не возьму, – сурово отказалась она, пряча грубые руки за спину и притворно хмуря брови.

– Это не обсуждается, – Диана так же сурово нахмурилась и снова рассмеялась, – это подарок. К какой-нибудь дате, придумайте сами. Ну и к тому же не могу я вас отпустить в санаторий с вашими жуткими халатами!

– Что ты имеешь против моих халатов? – смягчилась Матвеевна, косясь на пакет, который Диана держала в руках.

– Представляю, насколько они ужасны, – Диана подхватила домработницу под руку и потянула ее на кухню.

– Вот еще! Байка натуральная, теплые и мягкие. – Матвеевна взяла пакет, который ей настойчиво совала в руки Диана, и пощупала – мягкое. Наверняка что-то красивое и изысканное, как и эта странная девушка, с которой ее совершенно случайно свела судьба.

Вначале Диана снимала у нее квартиру, совсем недолго – она приехала из области и сняла первое попавшееся жилье, которое могла себе позволить. Девочка совершенно ничего не умела. Была на редкость косорука и питалась едой из пакетиков. Матвеевна была жутко ею недовольна – то доску гладильную прожжет, то потоп устроит.

Но однажды одинокая Матвеевна услышала, как Диана играла на пианино.

Она пришла без предупреждения, будучи уверенной, что жилички нет дома – шторы на окнах были задернуты. Но та была. Валялась в кровати якобы приболевшая, скачала клавиатуру на свой планшет (как она объяснила Матвеевне позже) и развлекалась, думая, что ее никто не слышит.

На следующий день Матвеевна сама заявилась к ней с веником и ведром и, несмотря на слабые протесты Дианы, взялась крепкой рукой за ее хозяйство. И денег никогда не брала, сказала, что это включено в квартплату. Такие руки, как у Дианы, не были созданы для тряпки.

Вскоре девушка переехала, но Матвеевна продолжала приходить каждое утро и целый день хлопотала по хозяйству. Хотя какое у Дианы хозяйство? Приготовив еду и смахнув пыль, она смотрела телевизор, читала книги и слушала, как та играет. Но едва Диана роняла: «Сейчас приедет Геночка», – Матвеевна, поджав губы, удалялась домой.

Она не одобряла ее любовника. Любой другой она бы просто плюнула в лицо за хороводы с чужими мужьями, а в том, что «Геночка» был женат, сомневаться не приходилось. Но Диана… Диана была иной. Ее нельзя было мерить общим аршином. Поэтому Матвеевна лишь неодобрительно ворчала и просила ту выйти замуж и нарожать детишек поскорее да побольше, чтобы она успела их понянчить. Диана звонко смеялась и уверяла, что все будет. И муж самый лучший, и дети. Она везучая. Надо лишь подождать, и счастье придет.

– Ой, что же это я! – спохватилась Матвеевна, замерев посреди длинного кишкообразного коридора, со стен которого кое-где отошли старые обои, а паркет немилосердно скрипел под ногами. – Я же сырнички тебе свежие привезла.

Резко развернувшись, Матвеевна направилась назад ко входной двери и загрохотала сумками и многочисленными судками.

– У тебя ж наверняка мышь повесилась. А, кстати, тебе тут посылка, я достала из ящика, – опомнилась она.

Диана, уже успевшая войти на кухню, включила чайник и крикнула Матвеевне:

– От кого?

– Не знаю. Не по-нашему написано.

– Тащите сюда, разберемся!

Матвеевна вернулась, неся сумку с судочками, и принялась хлопотать на кухне. Она достала посуду с полок, сервировала столик, включила огонь на плите и поставила на него сковороду, чтобы разогреть сырники – новомодные технологии типа микроволновой печи она принципиально игнорировала, будучи уверенной в том, что пользование такой техникой нанесет непоправимый вред здоровью.

Диана взяла небольшую прямоугольную коробочку из плотного картона, которую Матвеевна положила на стол, и устроилась с ногами на мягком сиденье. Легко поддела скотч ногтем, распаковала коробку и вынула из нее нечто, бережно упакованное в пупырчатую пленку. Интересно, что бы это могло быть? Диана бросила взгляд на коробку – адрес отправителя не был указан. Она заметила в коробке белый лист бумаги и вытащила его. Письмо. Написано от руки красивым четким почерком.

– Что это? – поинтересовалась Матвеевна, аккуратно выкладывая разогретые сырники на большую тарелку и ставя ее на стол.

– Не знаю, – пожала плечами Диана, – сейчас выясним.

Она принялась читать письмо вслух:

«Диана, Вы наверняка удивитесь, получив это письмо и посылку. И наверняка зададите себе вопрос, откуда у меня Ваш адрес. Но, поверьте, эта информация совершенно не стоит Вашего внимания.

Я та женщина, которую Вы оставили без помощи в аэропорту Франкфурта. Но мир не без добрых людей, и именно благодаря им у меня сегодня есть возможность к Вам обратиться и преподнести небольшой подарок.

Это статуэтка Катарины – первая фигурка, созданная немецкими мастерами и положившая начало многовековой традиции немецкого фарфора. В начале восемнадцатого века философ, математик, физик и геолог Эренфрид Вальтер фон Чирнхаус вместе с алхимиком Иоганном Фридриком Бёттгером смогли изготовить первые изделия из красной глины, но им никак не удавалось достичь молочной белизны китайских изделий. По легенде, Бёттгер решил эту проблему совершенно случайно. Припудривая свой парик белой глиной из окрестностей Мейсена, он подумал, что она, пожалуй, может придать белизну не только волосам, но и фарфору. Свой первый эксперимент он решил провести в одиночестве, добавив к уже известной смеси белый песок и слюду. Замесив составляющие, он собственноручно вылепил из полученной смеси изящную статуэтку дамы, в которую был влюблен, – герцогини Катарины Альтена-Берг. Чтобы придать собственному шедевру еще большую значимость, Бёттгер добавил к краске, которой решил раскрасить статуэтку, собственную кровь. Именно благодаря этому компоненту и появился уникальный розовый оттенок платья Катарины.

Он подарил статуэтку возлюбленной, но та ответила ему отказом, а муж Катарины вызвал наглеца на дуэль. Бёттгер был смертельно ранен. Но перед смертью ему удалось передать секрет белоснежного фарфора своему другу фон Чирнхаусу.

Вскоре возле Мейсена была открыта первая фарфоровая мануфактура, а спустя всего несколько десятилетий мейсенский фарфор завоевал мир. Статуэтка осталась у Катарины, которая вскоре умерла от тяжелой болезни, так же как и ее муж и пятеро их наследников. Их всех не стало в течение года. А статуэтка уцелела. Ее история достойна отдельного описания, она пережила две войны и в результате год назад оказалась в руках моего мужа, увлеченного коллекционера, не верящего в древние проклятия.

Увы, Александр оказался слишком самонадеян. Не прошло и полугода, как после череды ужасающих несчастий он покинул этот мир, оставив мне долги и Катарину. Вы сами были свидетельницей несчастья, произошедшего со мной в аэропорту, хотя за несколько дней до этого наш семейный доктор уверил меня, что мое здоровье в полном порядке. Я пообещала себе, что подарю Катарину тому, кто недостоин называться человеком.

Поэтому я дарю ее Вам, Диана. Люди должны быть сострадательны. А Вы напрочь лишены этого чувства. Вы, конечно, можете попытаться избавиться от Катарины, но ее проклятие уже начало действовать, и его не остановить. С момента получения Катарины Вас начнут преследовать несчастья, а через тридцать дней, возможно, Вы покинете этот мир. Я лишь могу пожелать, чтобы Вас не оставили без помощи в трудный момент. Все-таки мир не без добрых людей.

Анастасия Бёттгер».

– Вот ведьма! – воскликнула Диана, дочитывав письмо и отбрасывая его в сторону.

– Что ты натворила, деточка? – Позабыв об остывающих сырниках, Матвеевна присела за стол.

– Ничего такого. – Диана нервно передернула плечом, вспоминая неприятный инцидент в аэропорту и сестру. Внезапно стало зябко и захотелось стереть воспоминание из памяти как можно скорее.

– За «ничего такого» такие подарки не дарят! – со знанием дела заявила Матвеевна. – Да что же это творится? Умрешь через месяц? Надо разыскать эту Анастасию да извиниться – пусть заберет свою жуть назад!

– Еще чего! Продадим эту Катарину вместе с письмом. Знаете, сколько в Сети бродит психов, которым бы только прикупить что-нибудь аномальное!

– Кто ж такую жуть-то купит. – И без того морщинистое лицо Матвеевны сморщилось еще больше. – Люди красивые вещи покупают, новые.

Диана звонко расхохоталась и вскочила с диванчика.

– Да ладно, вон у Гоголя череп украли и, говорят, в частную коллекцию продали.

– Правда, что ли? Страсти-то какие, – перекрестилась Матвеевна.

Диана взяла в руки статуэтку. На несколько секунд перехватило дыхание – она была прекрасна. Тончайшая работа, ручная, такие вещи сразу выделяются из толпы своих кустарных собратьев. Дама смотрела укоризненно, словно пыталась спросить – как ты дошла до такой жизни, Диана? Выразительное лицо, платье словно из воздушной органзы, окрашенной в цвет заката. Потусторонний цвет, нереальный. Может, и правда краска замешана на человеческой крови?

Диана помотала головой – еще не хватало верить в такие глупости! Бабка просто решила ей досадить. Продаст – и дело с концом. При мысли о продаже что-то больно кольнуло: расставаться с элегантной вещицей не хотелось. Похоже, действительно дорогая. Собственно, а зачем ее продавать? Если она не верит ни в какие проклятья, то пусть статуэтка остается как напоминание о том, что человек сам хозяин своей жизни.

Диана решила пристроить безделушку на старой изразцовой печи, оставшейся в квартире со дня ее постройки. До Дианы здесь жила известнейшая в городе преподавательница музыки, которая благодаря своим обширным связям сумела стать единоличной владелицей коммунальной квартиры. Пятиметровые потолки, эркеры, арочные окна с умопомрачительным видом на старый парк, рассохшийся паркет, по которому Диана любила ходить босиком, и настоящая печь. Но квартира, словно постаревшее тело бабули, хранила следы прожитой жизни: аварийный потолок в туалете, копоть от пожара в прихожей – горела столетняя проводка. Между прочим, бывшая хозяйка отдала богу душу в одной из спален. По ночам Диане казалось, что квартира оживает, и все ее бывшие жильцы собираются в огромной кухне за ее столиком, неспешно пьют чай и обсуждают свои нехитрые новости. Легкий треск стен, скрип паркета. Квартира была живая, и она пускала в себя далеко не каждого.

Геночка не смог остаться здесь ночевать – один раз соврал жене, что поехал в командировку, чтобы провести время с Дианой в ее день рождения, но сразу после полуночи собрался и уехал в гостиницу. Он не понимал ее выбора жилья, ведь изначально он намеревался поселить любовницу в квартире с новеньким евроремонтом. Но едва Диана переступила порог старой коммуналки (объявление о съеме притащила ей Матвеевна, чье внимание привлекло наличие в квартире пианино), она заявила, что хочет жить тут.

В доме постоянно была слышна музыка, поэтому Диана могла играть, когда ей вздумается. Ей даже казалось, что она слышит музыкальные сны.

Все так же босиком она прошлепала в гостиную и поставила статуэтку на край печки, которую никогда не топила. Развернувшись, чтобы вернуться на кухню к обеспокоенной Матвеевне, она заметила то, чего не было в комнате еще вчера вечером – уродливое зеленое пятно, расплывшееся на потолке. Внутри неприятно кольнуло – неужели проклятие начало действовать? Диана тут же объяснила себе это неприятное происшествие одной из особенностей проживания в старом фонде – никогда не знаешь, где, когда и какую трубу прорвет. На сей раз прорвало у милейшей соседки Марьи Михайловны.

С потолка уже начала раздражающе-монотонно капать вода, и Диана решительным шагом направилась в ванную за тазиком. Она так и не поняла, как это произошло. Когда она проходила мимо лужицы на полу, ее нога поехала на скользком паркете, и Диана рухнула на пол, взвыв от боли.

Лида

Лиде снова повезло. В палате, куда ее перевели из реанимации, никого не было, кроме нее и телевизора. Как же давно она мечтала побыть в тишине и предаться праздному безделью! И если бы еще кто-то за ней поухаживал, а она могла бы просто валяться и ничего не делать. И вот ее мечта сбылась! Немного своеобразно, но тем не менее.

Врачи были на редкость любезны, объяснили, что уже завтра она сможет отправиться домой, но Лида туда вовсе не торопилась и собиралась насладиться целым днем, проведенным в тишине и спокойствии. Все равно дома ее никто не ждет.

Красавицу Катарину она поставила на тумбочку и не сводила с нее глаз. Надо же, неужели хоть что-то из того, что пишут в сказках, правда, и человеческая доброта не остается без вознаграждения? Хотелось бы в это верить. Лида тут же покачала головой: что значит – хотелось бы? Она же слышала, что сказал врач. Катарина уже принесла удачу, и теперь ей будет везти во всем. Можно даже расслабиться и помечтать.

Лида прикрыла глаза и откинулась на подушку. Чего бы ей хотелось? Прежде всего собственного жилья, чтобы уйти от Василия и той. Видеть их сил никаких нет. Хотелось спрятаться в собственной норе и зализывать раны.

Мозг тут же зацепился за словосочетание «собственная нора», и Лида вдруг осознала, что понятия не имеет, как может выглядеть квартира, которая бы нравилась лично ей.

После свадьбы свекры уступили им свою двушку в хрущевке с планировкой, прозванной в народе трамвайчиком, – проходная гостиная, где жил Ромка, имела выход в восьмиметровую спальню, где обитали они с Василием. Все пространство там занимала большая монструозная кровать из лакированного красного дерева и старомодный шифоньер, доставшийся ей в наследство от бабули.

Саму спальню она украсила картиной с изображением райского сада, а на кровать постелила мягкое пушистое покрывало с изображением тигра. Может быть, ей повезет, и получится оставить покрывало себе? Или договориться с Васей, что они с той переедут в проходную комнату, а она оставит себе спальню? Только вот Ромку куда деть? К тому же у них наверняка «медовый месяц», мальчишка будет только мешать.

Погрузившись в интимные подробности, Лида снова загрустила и тут же запретила себе об этом думать.

Итак, квартира. Ей нужно жилье в тихом районе, желательно недалеко от работы. Она бы вставала утром, принимала бы душ – ей нужна квартира с душем! Завтрак бы пропускала и просто пила кофе на небольшом балкончике, выходящем в тихий двор – ей нужна квартира с балконом! Потом бы она шла пешком на работу, а возвращаясь вечером, заходила бы в магазин – ее квартира должна находиться возле небольшого магазина, где всегда можно купить свежих овощей и фруктов. Делала бы себе легкий салат, пила свежевыжатый сок на своем балкончике и потом… пела. Господи! Такая простая роскошь, которую она не могла себе позволить с первого дня замужества. Вася совершенно не переносил самодеятельность.

Значит, ей нужна квартира с хорошей звукоизоляцией или с глухими соседями. Вот бы она зажила! И сразу бы нашла нового мужа! Да такого, чтобы Вася просто удавился от зависти на пару со своей кикиморой. Тридцать дней на то, чтобы найти квартиру и нового мужа? Лида улыбнулась – вот это был бы номер!

Погруженная в яркие мечты, Лида не услышала, как открылась дверь, и к ней зашел посетитель.

Геннадий некоторое время наблюдал за женщиной, лежащей на кровати. Сегодня ночью он не сомкнул глаз, совещаясь со своим адвокатом Артуром. Тот за несколько часов нарыл на нее всю информацию – работает в архиве, давно замужем, растит умного сына. В последнее время в семье неурядицы, из-за которых тетка неделю где-то пропадала, а как вернулась, сразу полезла под колеса. Они пришли к выводу, что тетка вряд ли была обычной разводилой, бросающейся под дорогие тачки за деньги (хотя полностью такую версию не исключили).

Скорее всего, обычная курица, решившая перебежать дорогу в неположенном месте. По крайней мере, выглядела она именно так. Плохонькая одежонка, лишний вес, да и вообще. Но Артур недаром был лучшим адвокатом города. Он всегда предусматривал самые плохие варианты развития событий и старался к ним подготовиться. В Генином случае самым неприятным было то, что тетка, которой могли понадобиться деньги в свете грядущего развода, решит за небольшое вознаграждение поговорить со средствами массовой информации.

Гена, директор и владелец крупнейшего в городе рынка, вот уже год как возглавлял движение «За чистоту на дороге», ратуя из каждого утюга, что нужно ужесточать ответственность за нарушение правил дорожного движения, а за вождение в пьяном виде или без прав и вовсе отбирать машину и отправлять на повторную сдачу экзаменов.

Участие в этой инициативе, которое ему посоветовал Артур, давало Гене массу преимуществ. Теперь любой скандал, связанный с рынком, можно было смело списывать на происки недоброжелателей и черный пиар. Гена сам показательно штрафовал тех, кто парковался на тротуаре возле его вотчины. За свой счет перекрасил все пешеходные переходы в радиусе пятнадцати километров от рынка, а к первому сентября спонсировал в одной местной школе уроки поведения на дороге и подарил детишкам светоотражающие жилеты.

Инициативу приняли на ура, и Гена мало-помалу начал превращаться в глазах городской общественности из бандита-торгаша в этакого раскаявшегося грешника, который угоден богу. Он все больше слышал от людей фразы в духе «вот бы нам такого мэра», «вы бы уж навели порядок», «человек, сумевший построить бизнес, и город построит». И хотя ни в какие мэры Гена Огурцов не собирался, подобные заявления ему льстили. Он не упускал случая щегольнуть своим происхождением и тем фактом, что он – человек, попавший из грязи в князи. И толку от него намного больше, чем от разномастных псевдоаристократов типа Вероники и ее семейства.

И вот эта тетка. Наверняка явственно ощутившая Генины вчерашние алкогольные пары (он снова разозлился, вспомнив дурацкую ссору с Вероникой). И если вдруг она решит подать на него в суд или привлечет внимание к этому инциденту, Гене конец. Больше никто и никогда не воспримет его добрые позывы всерьез. Даже если они вдруг станут настоящими.

Артур настоятельно порекомендовал ему «прощупать» пострадавшую и попытаться найти к ней подход. «Умри, но не дай ей дойти до суда», – пожелал Гене адвокат и отправил проведать больную, надеясь, что их прогнозы оправдаются и тетка просто банальная дура, бегающая под колесами у машин.

Сегодня она выглядела значительно лучше. И хотя ее нельзя было назвать красавицей, в дурнушки он бы ее тоже не записал. Гладкое лицо без морщин, младенчески розовая кожа, светлые волосы, похоже, не испорченные краской. Под одеялом угадывались внушительные формы. И хотя сам Геннадий предпочитал стройных девушек, он вдруг подумал, что женщина довольно симпатична. Гена пристально вгляделся в ее лицо, и оно показалось ему неуловимо знакомым. Где же он мог ее видеть?

– Извините, – он постучал по косяку, привлекая внимание дремавшей тетки.

Лида от неожиданности подскочила и открыла глаза. Противного мужика узнала сразу же – это он ее вчера сбил! Еще и нахамил, обозвав бабкой. Она тут же насупилась и уже было собралась сказать ему что-то резкое и не очень приятное, как вдруг заметила, что он пришел с роскошным букетом цветов и увесистым пакетом. А вдруг это и есть кандидат в мужья, которого ей посылает Катарина? Вот прям сейчас. Насколько Лида помнила, ездил мужик не на «Жигулях», а на чем-то очень большом и внушительном. А вдруг внутри он пушистый зайка, а гавкал на нее вчера из-за стресса? Ну что же, так и быть. Даст ему шанс. Лида принялась молча сверлить мужика взглядом и на всякий случай криво улыбнулась.

Тот выглядел плохо, словно не спал всю ночь. «Наверняка советовался с адвокатами», – мстительно подумала она. Покрасневшие глаза, щетина, футболка, тренировочные штаны и кроссовки на босую ногу. И хотя одет он был ужасно, отчего-то сразу чувствовалась некая нарочитость такого образа. Наверняка эти футболка и штаны стоят больше, чем весь Лидин гардероб.

Время от времени она любила разглядывать картинки в Интернете со всякими знаменитостями. Среди них тоже был популярен эдакий бомж-стайл. Наверное, люди просто устают все время быть на высоте и при параде. Похоже, Гена из таких. У него наверняка и жена красотка, и любовница-моделька имеется. Лида тут же помимо воли исполнилась презрения к незнакомцу.

– Здравствуйте. Я пришел извиниться, – прочистив горло, начал Геннадий. – День тяжелый выдался, а тут еще вы. И чего вас под колеса понесло? – вдруг визгливо спросил он, презрев все советы адвоката быть максимально вежливым и обаятельным.

– Голова закружилась, – огрызнулась Лида, – а вам пить меньше надо! Тем более за рулем!

– Кому, мне? – задохнулся Гена, пытаясь изобразить праведный гнев. Впрочем, ему это не удалось, но он продолжал упорствовать. – Я никогда пьяным за руль…

– Это вы кому-нибудь другому расскажите, – скривилась Лида, сама алкоголь никогда не употреблявшая и чуявшая спиртное за несколько метров.

Гена вытер холодный пот. Тетка непростая. Вон сразу начала про алкоголь говорить.

– Вы же понимаете, вы не на пешеходном переходе были, – принялся бубнить Геннадий в слабой попытке оправдаться.

Лида покосилась на фигурку Катарины, стоявшую на тумбочке. Как бы она поступила в таком случае? Наверняка царственно махнула бы рукой и простила идиота. Впрочем, у такой бы он сам в ногах валялся, а не обвинял ее в аварии.

Лида попыталась расслабленно махнуть рукой, но получилось похоже на инстинктивное движение при ударе током.

– Что с вами? Вам плохо? – испугался Геннадий.

– Мне лучше всех, – снова огрызнулась Лида и спрятала руку под одеяло. Если уж родилась такой вот Лидой, то нечего и пытаться из себя роковую Катарину корчить.

– Я вам тут небольшой гостинец привез, вот, цветочки, сейчас девочки вазу принесут, – опомнился Геннадий и начал бестолково кружить по палате в попытке пристроить свои дары.

«Передачу» собирал Артур. Основываясь на Генином сбивчивом описании жертвы наезда, Артур сделал вывод, что сбил он тетку, которую легко приручить килограммовой коробкой бельгийского шоколада, банкой икры и букетом подороже. Такие слаще морковки ничего в жизни не ели, им легко пустить пыль в глаза.

Гена подошел к тумбочке и уже вознамерился поставить на нее «передачку», но в последний момент заметил статуэтку. Удивленно моргнул и замер, испугавшись приступа.

Если сейчас на него накатит, то он просто не сможет держать себя в руках и все испортит. Но, видимо, стресс дал организму силу сопротивляться. Ничего не произошло.

– Что это? – остолбенело спросил он несколько секунд спустя. Он тонко чувствовал предметы искусства, и то, что стояло на древней тумбочке в облезлой палате районной больницы, было, несомненно, шедевром. Даже странно, что он сейчас так спокоен.

– Ах это, – Лида попыталась придать голосу безразличие. Почему-то не хотелось выглядеть в глазах этого хама полной неудачницей, перед которой и извиняться не нужно. Пусть лучше думает, что сбил человека, который что-то из себя представляет. – Это ручная работа самого Бёттгера. Впечатляет, не правда ли? – Лида попыталась произнести фразу светским тоном, немного утомленным, словно она сама разбиралась в фарфоре и услышала фамилию Бёттгер не только сегодня утром.

– Бётт… кого? – переспросил сбитый с толку Геннадий. Его вдруг прошиб холодный пот. Приступ? Или злость на то, что Артур так облажался. «Обычная канцелярская крыска», – так, кажется, он сказал? Идиот! Никому в этом мире нельзя доверять, все нужно делать самому. Ежу же понятно, что это не просто стокилограммовая тетка. Это коллекционер фарфора! Да, за такой наверняка стоят серьезные люди. Муж, любовник, сын? Ну кто в наше время собирает немецкий фарфор?

– Бёттгер, – покачала головой Лида и посмотрела на Геннадия, как на нерадивого ученика, допустившего в диктанте глупейшую ошибку. – Вы что, не в курсе, кто такой Бётт-гер? – Ей даже удалось добавить в голос презрение.

– Что-то знакомое, но из головы вылетело, – быстро соврал Геннадий и уставился в упор на женщину, отчаянно борясь с желанием положить ей подушку на голову и придушить, чтобы не умничала.

– Это же родоначальник мейсенского фарфора, – снисходительно объяснила Лида.

– А, этот Бёттхер…

– Бёттгер.

– А, ну да, точно, как я забыл!

В палате повисла густая пауза.

– Извините, – Гена развернулся и резко вышел из палаты. Припустил по коридору и, оглядевшись по сторонам, шмыгнул под табличку «Вход воспрещен» на черную лестницу. Здесь можно будет сделать звонок так, чтобы никто его не подслушал. Он набрал номер адвоката:

– Артур, это я! Никак не прошло. Да в больнице я, в больнице. Ничего я ей не дал. Послушай, не перебивай меня. Ты облажался, понял? Или твои источники, неважно, меня это не волнует. Тетка не так проста. Она фарфор коллекционирует! Неважно, откуда я узнал. Потому что я не полагаюсь ни на какие источники, сам все проверяю!

Почему в этой дыре лежит? Откуда я знаю. Может, «Скорая» сюда привезла, врачи хорошие, неважно. Да не врет она! У нее на тумбочке хрень какая-то стоит, красивая, да, говорит, что ручная работа чувака, который какой-то фарфор немецкий изобрел. Мейсен? Ну да, точно он, ты в курсе? Короче. Икра и цветочки – это так, приколы для бедных. Что с ней делать? Если она на меня в суд подаст, мне кранты, у такой наверняка есть хорошие адвокаты. Да уж получше тебя. Что делать? Куда? Какая Эйфелева башня? Ты че, обалдел, что ли? Нет, надо что-то другое! И за что я только тебе деньги плачу?

Дав отбой, Гена развернулся и, выйдя в больничный коридор, быстрым шагом направился к выходу. Ничего этот Артур в бабах не понимает. Придется действовать самому.

Лида с удивлением смотрела на закрывшуюся за странным мужиком дверь. Куда он убежал? И, интересно, что он ей принес? Или это не ей? Ну да, наверняка не ей. С чего бы он вдруг таскал ей передачи? Почувствовал себя виноватым? Да ладно, такие всегда правы.

Она снова откинулась на подушку и закрыла глаза. Так, на чем она остановилась? Квартира. Ну а вдруг ей каким-то фантастическим образом повезет? Да что там, ей обязательно повезет, у нее же теперь есть Катарина! Она ей жизнь спасла, а с какой-то квартирой разве не справится? Итак, ей нужна небольшая жилплощадь в старом центре, с балконом, выходящим во двор, чтобы на нем можно было неспешно пить кофе утром и вечером.

Сколько комнат? Двух вполне хватит. Одна – спальня, а вторая – гостиная, где можно будет читать, устроившись в удобном кресле под старой лампой, и принимать гостей при случае.

Лида не успела ответить самой себе на вопрос, каких же это гостей она собралась принимать в квартире в старом центре, как запиликал телефон. Лида достала его из тумбочки и посмотрела на экран – Маргарита Семеновна. Черт! Она совсем забыла позвонить на работу и предупредить начальницу о том, что она в больнице:

– Маргарита Семеновна, я…

– Лидуша, прости, что вот так, как снег на голову, но выручай! – грудным голосом загудела начальница. – Мне тут экстренно предложили поехать на три месяца на стажировку в Питер – из программы вышел один участник по семейным обстоятельствам, – но у меня Мотя. Где я ее там размещу? Мне ее совершенно не с кем оставить, ты же знаешь, какая она у меня дама с характером…

Лида прекрасно знала толстую наглую кошку Мотю неустановленной породы, весьма успешно вертевшую хозяйкой по собственному усмотрению и проводившую значительную часть времени в архиве под предлогом ловли мышей. На самом деле начальница в наглой зверюге души не чаяла и боялась, что та дома слишком скучает в одиночестве.

– Так вот я хотела тебе предложить – поживешь у меня это время? Ну, у тебя же… – Маргарита Семеновна деликатно замолчала, пытаясь подобрать правильное слово, – обстоятельства. Цветочки польешь, за квартирой присмотришь, ну и за Мотечкой. И Ромку можешь с собой взять, ему до школы недалеко. Ну, что скажешь? Место хорошее, центр, до работы двадцать минут неспешным шагом.

– Маргарита Семеновна, – после минутной паузы выдавила из себя Лида, – а балкон у вас есть?

– Есть, все есть, Лидочка, во двор выходит! Двор у нас закрытый, тихий, можно кофе пить и не бояться, что кто-то потревожит.

Диана

Пока Диана разбиралась с провинившейся соседкой и ждала мастеров, которые должны были ликвидировать протечку, Матвеевна вспомнила, что не выключила дома утюг, и ушла. Диана услышала, как хлопнула входная дверь, и тут же бросилась в гостиную – статуэтки не было. Верная Матвеевна утащила ее от греха подальше. Первой мыслью было броситься в погоню, но тут зазвонил телефон, и мастер участка заверил Диану, что водопроводчики скоро будут у нее. Погони не получилось. Завтра с ней разберется.

Нога болела, Гена хранил загадочное молчание и объявился только ближе к вечеру. Диана была на него обижена: вчера не приехал без объяснений, сегодня никак себя не проявил, оставив ее один на один с протекшим потолком. Ну и ладно, попробует извлечь лучшее из этой дурацкой ситуации. Наконец-то наймет мастеров, которые побелят потолок. Станет свежо и светло, а то у нее никак руки до побелки не доходят. Только вот что делать с пианино, которое от сырости утратило звучание? Искать настройщика? Без игры Диана страдала физически, а играть на расстроенном инструменте было решительно невозможно.

Погруженная в собственные мысли, она встретила любовника без привычной улыбки и щенячьей радости. Сухо чмокнула в щеку и принялась сверлить глазищами. Но Гена, кажется, не заметил ее настроения и воинственных маневров. Был возбужден и говорлив. Сразу же отметил таз в гостиной и недовольно завел привычный разговор на тему рухляди. Почему она не хочет переехать в нормальную квартиру? О предложении руки и сердца речь не шла.

Диана была слишком умна, чтобы ждать, пока Геночка сам заметит ее настроение и недовольство. Если терпеливо ожидать, что мужчина поймет намеки, то можно состариться и умереть, так этого и не дождавшись. Нужно говорить прямо.

– Гена, будь добр, объясни, что происходит? Я всю ночь не спала, – сообщила она и посмотрела любовнику в глаза.

– Да я думаю, я б тоже не спал, если б на башку капало, – хмыкнул Гена, почесывая грудь, как обычно, не в состоянии прочитать между строк.

– Нет, мне это не мешало, к тому же я не сплю в гостиной, – стараясь справиться с раздражением в голосе, возразила ему Диана.

– А че тогда? – не понял Гена, витающий мыслями где-то очень далеко.

Диана уставилась на Геннадия, словно опытный энтомолог, изучающий ранее неизвестное науке насекомое. Она смотрела на любовника, как на букашку, пытаясь предугадать его действия и понять мотивы поступков. Они вроде бы и предсказуемы, но все же не до конца. Возможны сюрпризы.

Гена явно не слушал и остался равнодушен к ее жалобе, поглощенный собственными мыслями.

– Я ждала тебя вчера, а ты не приехал. Ты передо мной виноват, Геночка. Я теперь даже не знаю, как тебе искупить свою вину, – она понизила голос до интимного шепота и подошла к любовнику. Положила руку на щеку и попыталась повернуть его голову к себе и поцеловать. Заметила в немного отросшей щетине несколько седых волосков, и на секунду мелькнула мысль: каково это – состариться рядом с ним?

Прислушалась. Внутри поднялась обычная тошнота. Впрочем, не до романтики. Гена повернул голову, несколько секунд сверлил ее взглядом, а затем его глаза зажглись, словно два фонаря в зимних сумерках. Взгляд стал ясным и сфокусированными – теперь он был с ней.

– А скажи мне, Дианка, как нынче мужики заглаживают свою вину перед роскошными бабами?

– Я с бабами не знакома, – Диана холодно пожала плечами и сделала шаг назад. Она терпеть не могла, когда женщин называли «бабами», «телками», «девками». Если потерять уважение в мелочах, то и в большем его не дождешься.

– Ой, ну ладно, извини, перед женщинами роскошными. Ну такими, которую тортом и икрой не возьмешь.

Диана сделала шаг назад и слегка улыбнулась. Вместо банального «ну прости» Гена, возможно, приготовит ей некий сюрприз, чтобы искупить свою вину. Но так как сам он особой фантазией не отличался, то не придумал ничего лучшего, чем спросить у нее под дурацким предлогом.

Ответ сам слетел с языка:

– Для роскошной женщины придется снять дорогой ресторан и закрыть его на вечер. Чтобы там были только двое. Нанять пианиста, который будет играть импровизации известных композиций о любви. Свечи, конечно же…

– Ясно, спасибо, – нетерпеливо перебил ее Геннадий и потянулся в карман спортивных штанов. На языке его жестов это означало, что сейчас он уйдет, а Диана получит хрустящие купюры, призванные создать иллюзию утешения.

Она оказалась права. Гена достал бумажник, вытащил из него три купюры и протянул Диане:

– Вызови сантехника, ну и пусть кто-нибудь посчитает, сколько будет стоить ремонт. Надо это кубло привести в божеский вид.

Диана бросила взгляд на презент любовника – да уж, не разбежишься.

– Да, кстати! – попыталась просиять Диана, вспомнив о главном. – Я же тебя так и не поблагодарила. Вот же ж память девичья!

– Поблагодарила? – Гена, приготовившийся было уходить, развернулся в дверях и с удивлением посмотрел на Диану. – За что?

– Ну как за что? За машину! – Диана подошла к нему и заглянула в глаза снизу вверх взглядом ласковой кошечки. – Мур-р-р, я не ожидала.

Она собиралась поцеловать Гену в шею и потереться головой о его щеку (ему нравились эти игры в «кошечку»), но тот неожиданно отпрянул.

– Машину, говоришь? – переспросил он, и Диана сделала шаг назад. Повеяло холодом.

– Ну да, – кивнула она.

– А какую?

– А ты что, несколько их купил? – фыркнула Диана, развеселившись от одной мысли о такой невиданной щедрости.

– Да в том-то и дело, милая, – Гена понизил голос и прищурил глаза, сразу же став похожим на крокодила, который только притворяется сонным бревном, но готов в любой момент открыть пасть и сожрать свою жертву.

– В том-то и дело, милая, – повторил Гена, делая акцент на последнем слове, – что никакой машины я тебе не дарил.

Матвеевна

Валентина Матвеевна решила отправиться в санаторий с утра пораньше на рейсовом автобусе. Диане, естественно, ничего не сказала. Позвонит, когда на место доберется, и скажет, чтобы не тратила деньги на всякие глупости типа личного водителя. Еще чего. Девчонка и так про черный день не думает, живет своими дурацкими идеями типа «все к лучшему», «повезет обязательно». Ага, конечно. Вон какую посылку получила неизвестного от кого – сплошное везение, как же. При одном воспоминании передернуло.

Статуэтку Валентина Матвеевна, естественно, забрала с собой, чтобы пристроить ее в надежном месте, подальше от Дианочки. Она каждый год ездила лечиться в один и тот же санаторий – грешна, вот этот подарок от Дианы она принимала, уж больно хорошо действовали на ее организм радоновые и жемчужные ванны, после которых она была как новенькая, нигде ничего не болело, а руки-ноги работали, как в восемнадцать лет. Она утешала себя тем, что, превратившись в старую развалину, она девчонке ничем не поможет, поэтому надо держать себя в форме. Так что это не просто подарок – это инвестиция, так сказать.

Матвеевна не любила опаздывать. На автовокзал она приехала заранее, без суеты купила билет в кассе. Задержав дыхание, быстро сбегала в общественный туалет – пообрывать бы местной уборщице руки за такое отношение к делу!

И, прикупив бутылку воды, шоколадку и парочку романов в ярких обложках с изображением нестареющих красавиц и приторных красавцев, села на платформе в ожидании автобуса. Тот подъехал практически сразу, но Матвеевна не спешила заходить. В этом направлении никогда не ездит много людей, зачем париться в душном нутре? Лучше здесь посидит, подышит загазованным воздухом, на людей посмотрит, ощутит себя в гуще событий, можно сказать. Матвеевна боялась сказать правду самой себе – ей было страшно. Хотелось уцепиться за реальность и попробовать возвести вокруг себя зыбкую стену, которая сможет защитить ее от мистики. И поскорее избавиться от чертовой безделушки, пока та не натворила бед.

Матвеевна с интересом уставилась на двух дамочек в пестрых платьях – наверняка тоже в санаторий собрались, ишь, как вырядились, словно на курорт. Ощупала полным подозрения взглядом водителя – молодого парня в кепке, надвинутой на глаза. Допив воду, сделала вид, что идет к мусорнику, а сама максимально приблизилась к водителю и попыталась принюхаться.

Ее покойный муж был запойным пьяницей, соответствующий запах Матвеевна могла различить с километрового расстояния. Но от парня пахло лишь псиной. Матвеевна поморщилась и чихнула. Покосилась на объемную сумку, в которую запихнула статуэтку. Вчера она думала выбросить ее в мусоропровод и даже дошла до него, но в последний момент рука не поднялась. Уж больно красивой была вещица. Явно что дорогая, с историей, наверняка жуткий антиквариат. У нее таких никогда не было и не будет, с грустью подумала она и тут же себя одернула – вот уж не дай бог дожить до того дня, когда кто-нибудь сделает ей подобный «подарок».

Нет, от тетки этой фарфоровой надо обязательно избавиться. Только сделать это нужно с умом. Из мусоропровода кто-нибудь может ее и подобрать, а статуэтка должна сгинуть навсегда в таком месте, откуда она своей магией ни на кого не сможет влиять.

Матвеевна решила, что утопит ее в болоте. В нескольких километрах от санатория было небольшое болото, это она точно знала. В прошлый раз она туда забрела и чуть не заблудилась. Спасибо местным – вывели. Только бы доехать туда без приключений.

– Отправление через десять минут, – громко объявил парень, выбрасывая окурок в урну и подходя к двери в автобус. – Проходим, не стесняемся, домчим с ветерком и комфортом. Женщина, вы едете?

– Еду-еду, – ворчливо подтвердила Матвеевна и, ухватив большой старый чемодан, поволокла его к багажному отсеку.

Чемодан был надут и жалобно трещал по швам, она еле доперла его до автобусной станции, дав себе торжественное обещание не экономить и в следующий раз прихватить новый, подаренный все той же Дианой. Этот совсем не выдерживает. Нахватала лишнего. Зачем, спрашивается, ей там шампуни и пена для ванны? Стыдно признаться, но платья она тоже взяла. И подарок Дианы. Ну мало ли, как жизнь повернется.

– Давайте помогу, – предложил водитель, открывая багажный отсек и с легкостью подхватывая чемодан. – Сумку тоже можете сюда положить, – добавил он, косясь на вторую объемную поклажу, которую пассажирка цепко держала в руках. – У меня все четко, не пропадет.

– Нет уж, сумку с собой возьму, – запротестовала та и отвела глаза.

Парень был симпатичным, лицо открытое и доброе. Такое располагало к неспешной беседе, которая может отлично развеять тревогу и прогнать мерзкое чувство, появившееся у нее со вчерашнего дня, как только она увидела статуэтку и услышала страшное письмо.

– А ты, я погляжу, собак любишь, – Матвеевна строго посмотрела на водителя, а тот расплылся в улыбке.

– Люблю! Всю жизнь они у меня. А вы что, тоже собачница?

– Нет. Просто больно уж ты псиной воняешь, – отрезала Матвеевна, а парень расхохотался.

– Правда, что ли? Это я вчера Рекса своего решил помыть. А этот теленок возьми и прыгни на меня из ванной, весь в пене. Я парень холостой, постирать одежду некому было, вот пришлось опять ее в рейс надеть. Что, сильно воняет? Люблю я псин больше, чем людей, честное слово. Так принюхался, что и сам не замечаю. – Парень решительно схватил себя за футболку и, потянув ткань к носу, смешно пошевелил самым кончиком, в один момент став похожим на сурка. Раз, второй. Ничего не почувствовал.

– Нормально, – краем рта улыбнулась Матвеевна.

Настроение улучшилось. Обыденные события, вроде дефиле женщин в цветастых платьях или купания собаки, успешно разогнали недобрые предчувствия.

Предъявив водителю билет и войдя в салон, Матвеевна обрадовалась, что передние места не заняты. Она любила сидеть впереди и глядеть на дорогу. Кто знает, может, и с водителем удастся поболтать. Симпатичный парень, и видно, что человек добрый. Вот бы ее Дианочке такого. Ну и пусть, что денег мало, ну так ведь не ворует, как этот ее жулик!

Такой и не обидит никогда. И по любовницам шастать не будет. Раз уж он псину свою так любит, так и жену будет крепко любить. Надо у него телефончик выспросить, а потом под каким-нибудь предлогом Диане подсунуть.

Валентина Матвеевна устроилась поудобнее, достала из объемной сумки воду, шоколадку и роман. Саму сумку засунула на полку над головой. От греха подальше. Соседство со статуэткой вызывало неприятное чувство.

Спустя две минуты тронулись. Солнце продралось сквозь растрепанный клубок туч, и настроение стало еще лучше. Вот избавится от этой гадости, и совсем станет хорошо.

Водитель включил радио. Передавали что-то душевно-итальянское. Матвеевна открыла книгу и попыталась поймать буквы, разбегающиеся в разные стороны – автобус подпрыгивал на ухабах, но Матвеевну это не злило, скорее наоборот. Как приятно потом будет растянуться в номере на мягкой кровати!

Первой собаку увидела Матвеевна, устав ловить буквы. Псина бросилась под колеса откуда-то с тротуара, сорвавшись с поводка и ошалев от количества людей, машин и звуков. Вторым отреагировал водитель. Пытаясь спасти жизнь крупной собаке, полетевшей под колеса его автобуса, он крутнул руль резко влево и столкнулся с внедорожником, набравшим скорость на выезде из города.

От столкновения внедорожник вылетел на асфальт и врезался в опору электропередачи. Та качнулась, задержалась буквально на мгновение и спустя несколько секунд рухнула на крышу автобуса.

Лида

Чемоданы стояли в прихожей. Лида даже остолбенела – вот это активность! И полная бесчеловечность. Не успела она выйти из больницы, как ее уже выселяют из квартиры, на которую она, между прочим, тоже имеет право! Она даже собралась сказать по этому поводу что-то язвительное, но вовремя прикусила язык, потому что вспомнила – сегодня же Ромка уезжает на месяц в Будапешт. Вначале он будет участвовать в международной олимпиаде, а затем останется в математическом лагере, в рамках которого для одаренных математиков будут проводить различные мастер-классы, встречи, игры. Та самая поездка, на которую она откладывала всю свою зарплату.

Ромка был единственным учеником гимназии, кто выиграл всероссийскую олимпиаду и вошел в команду юных математиков, которые должны были представить страну на международном уровне. И единственным, чьим родителям приходилось копить на поездку сына в Будапешт. Остальные денег не считали. Ромка не настаивал, но Лида видела, как ему хотелось поехать. А тут, как назло, еще и Васе стали зарплату задерживать, даже не выплатили за один месяц. Так что все ее скромные заработки ушли на билеты и гостиницу.

Лида вдруг рассмеялась. Ну какая же она дура, в самом деле, ну какая невыплата зарплаты в банке? Он же наверняка просто тратил свои денежки на ту, пока Лида все тянула на своем горбу. Он сволочь, а она дура! Правильно он ее бросил, мстительно подумала она.

Лида прошла в гостиную – за время ее отсутствия та успела оставить повсюду свой след. На стареньком диване лежало новое однотонное покрывало, палас куда-то исчез, ему на смену пришел недорогой, но стильный коврик в звездах. Посуда в стенке была переставлена, и в комнате даже пахло по-другому. Лида повертела головой и увидела автоматический освежитель воздуха из телевизионной рекламы. Ну, конечно. Новую жизнь лучше начинать под аромат цветов лотоса.

Так, собрать необходимые вещи как можно быстрее и уйти, сделав загадочный вид. Но лучше вообще никакого вида не делать. Просто убраться отсюда и не видеть их хотя бы некоторое время, чтобы прийти в себя. Вот бы никого не оказалось дома!

И снова удача ей улыбнулась – квартира была пуста. Лида быстро собрала свои нехитрые пожитки, благо на улице лето. Три платья уместились в небольшую сумку. Она оставила записку Ромке, положила ее на чемодан и вышла в подъезд. Позвонит сыну вечером, попрощается перед отъездом. На краткий миг подумала, что, в принципе, было бы неплохо встретить Василия и сообщить ему, что она переезжает жить в центр города. И посмотреть на его лицо.

Не успела Лида как следует наиграться с восхитительной мыслью, как дверь подъезда отворилась, и ей навстречу шагнул Василий собственной персоной. В руках – беляш, купленный у бабки, которая торговала возле метро. Рука инстинктивно потянулась вниз – значит, та не одобряет. Вот только Вася и новую любовь не слушается, так же, как и ее, Лиду, с мстительным удовлетворением подумала она и окинула мужа критическим взглядом – а он подурнел! Даже смотреть противно, а ведь когда-то даже казался ей привлекательным.

Подбородок лоснился от жира, жидкие волосы прилипли ко лбу. На несколько мгновений Василий обомлел, а затем заметил сумку с вещами.

– Тебя что, выписали уже? – неуверенно спросил он.

– Как видишь, – пожала плечами Лида.

– И куда это ты собралась?

– А я переезжаю, – с вызовом ответила она. Весь его вид – жир, пот, жидкие волосенки – вызвал странное желание дерзить.

– Куда? – удивленно спросил Василий. Забыв про конспирацию, он достал беляш и откусил еще один кусок.

– На проспект Победы, – как можно более независимо пожала плечами Лида и сделала шаг вперед. – Я могу пройти?

Реплика, как и весь этот небольшой обмен ничего не значащими фразами, далась на удивление легко. Хозяйка уникальной вещи просто не может переживать из-за разговора с таким ничтожеством! А то, что ее муж ничтожество, она вдруг очень ясно увидела в тусклом свете, льющемся в подъезд через загаженное окно.

– Любовника завела, стерва? – Василий сделал шаг, перекрывая ей путь. Он собирался сказать еще что-то уничижительное, но у Лиды зазвонил телефон. Обрадовавшись нежданному спасителю, Лида судорожно вцепилась в пластиковый прямоугольник и посмотрела на экран. Незнакомый номер. Сейчас она была благодарна даже рекламному звонку!

– Алло? – как можно загадочнее постаралась ответить она, поднимая руку и делая Василию знак замолчать.

– Лида? – неуверенно поинтересовался мужской голос.

– Да, я слушаю, кто это? – потребовала она, краем глаза наблюдая за мужем, забывшим о беляше и прислушивавшимся к разговору.

– Это Геннадий, – сообщил незнакомец.

Она заметила, что муж сделал шаг в ее направлении, и инстинктивно отступила назад, прикрывая трубку рукой.

Ее собеседник немного помолчал, не уверенный, понимает ли Лида, кто ей звонит. На всякий случай решил уточнить.

– Ну, с проспекта, который вас сбил… Нечаянно, – пояснил он после небольшой паузы.

– Ах этот Геннадий! – Лида настолько была воодушевлена тем, что муж подслушивает, что ее ответ прозвучал, как реплика заправской кокетки. И было это настолько убедительно, что и Геннадий, и Василий немедленно решили, что у нее Геннадиев пруд пруди, всех и не упомнишь. А Лида вдруг поняла, что за все годы семейной жизни ей вообще никогда не звонили мужчины. И сейчас разговор пусть даже с вредным мужиком, который ей был откровенно несимпатичен, был словно подарок небес для ее самооценки.

– Ну да, этот, – бестолково подтвердил он.

– Что вы хотели? – поинтересовалась Лида, продолжая игнорировать мужа, старающегося подойти как можно ближе и подслушать разговор жены с неведомым Геннадием.

– Я бы хотел пригласить вас на ужин, – возвестил тот.

– На ужин? – протянула Лида, не удержавшись и покосившись на Василия, от удивления открывшего рот и забывшего, как дышать. – Когда? Сегодня нет, сегодня я не смогу, – выпалила Лида, обмирая от собственной наглости и отваги.

Она никогда в жизни не отказывалась от ужина. Хотя, если подумать, на ужин-то ее приглашали всего два раза – один раз Вася, а другой раз пожарный Григорьич, регулярно наведывавшийся к ним в архив и приглашавший отужинать всех, кто попадался ему на пути.

– А когда же вы сможете? – Гена начал заметно нервничать. Тетка была гораздо круче, чем ему изначально показалось. Вон и от ужина отказывается. А ведь ему никогда не отказывали. Никогда.

– Возможно, завтра, но я не уверена, надо посмотреть, что у меня в календаре, – как можно прохладнее ответила Лида. – Перезвоните мне завтра утром, извините, сейчас мне надо бежать, – она быстро закончила разговор, понимая, что долго в своей роли не продержится, и холодно взглянула на Василия.

После приглашения на ужин и того, как ловко она смогла дать нахалу почувствовать его место, Лида ощущала себя совершенно другим человеком. Распрямила плечи, подняла голову и даже тряхнула волосами.

– Ты не возражаешь? – Она кивнула на дверь. – Мне нужно идти.

– Так ты любовника завела? – снова угрожающе уточнил Василий, делая шаг в ее направлении и с вызовом потрясая у нее под носом рукой, в которой были зажаты остатки беляша.

– Да даже если и завела, в чем твоя печаль? – Брезгливо, двумя пальцами взяв жирную руку обалдевшего от такой наглости мужа, Лида отвела ее в сторону. – Чао-какао.

– Эй, а кто Ромку в аэропорт повезет? – крикнул ей вслед муж, опомнившись.

– Решите на семейном совете, – успела крикнуть Лида до того, как дверь захлопнулась у нее за спиной.

Она быстро выскользнула во двор и вдохнула полной грудью. Как же все-таки хорошо жить на свете!

Диана

Рахманинов. Концерт № 2 для фортепиано с оркестром. В таком виртуозном исполнении, которое прежде ей приходилось слышать только на записи Алексея Султанова. Мощь, экспрессия. Музыка наполняла комнату, захлестывала, вызывала желание плакать и очищаться этими слезами. Где-то на заднем фоне играли скрипки, но партия на фортепиано затмевала собою все.

Ей нужно узнать, кто играет. Ведь маэстро совсем рядом, в соседней комнате. Терзает ее собственное расстроенное пианино.

Диана встала с кровати и поежилась от утреннего холода. Первое дыхание осени, но сейчас это совсем неважно.

Босиком, ступая еле слышно, чтобы не спугнуть неведомого музыканта, Диана вышла в коридор и, скользя по старому паркету, подошла к двери в гостиную. Музыка замедлила ритм, осталось лишь фортепиано, скрипки умолкли. Пальцы порхали по клавишам как невесомые, и казалось, что музыка выплескивается сама вперемешку со слезами.

Диана аккуратно коснулась ручки, как можно тише нажала на нее и распахнула двери в гостиную.

Комната была пуста, а Диана проснулась в своей кровати. Лицо залито слезами. Что-то ее разбудило. Она заметила мигающий экран мобильного телефона – она всегда клала его ночью на пол возле себя. Наверное, он и вырвал ее из постоянно повторяющегося сна.

Диана схватила трубку – Матвеевна.

– И куда же вы пропали? Вас вчера водитель обыскался, сегодня в санаторий надо ехать! – хрипло принялась выговаривать она Матвеевне.

– Кто говорит? – прервал ее сухой казенный голос.

Внутри все моментально сжалось. Диана резко села в кровати, судорожно вцепившись в мобильный телефон.

– Это… это Диана, а что случилось? Где Мат… Валентина Матвеевна?

– Кем вы приходитесь Петровой Валентине Матвеевне?

– Я… я ее внучка, – соврала она, еще больше сжимаясь от ужаса. Рука, держащая телефон, мелко задрожала.

– Мне жаль, но ваша бабушка скончалась сегодня утром в больнице от травм, не совместимых с жизнью. Алло, вы меня слышите? – сердито потребовал ее собеседник, никогда не любивший сообщать плохие новости родственникам.

– Как… как это произошло? – с трудом удерживая крик, спросила Диана.

– Тело забирать будете? – Мужчина уклонился от ответа – впереди было еще несколько звонков, он не мог позволить себе расходовать душевные силы.

– Она не тело, понятно вам? – выкрикнула Диана и изо всех сил швырнула телефон об стену. Несколько секунд она наблюдала, как тот разлетается на мелкие части, затем бросилась на кровать и захлебнулась рыданиями.

Лида

Маргарита Семеновна собиралась в Северную столицу словно на войну. Оставила Лиде список на трех страницах, как следует обращаться с Мотей – в какое время каким кормом кормить, какие витамины давать, как звонить ветеринару, на какие симптомы обратить внимание. Лида терпеливо кивала, одним глазом косясь на толстую кошку, нагло развалившуюся посреди дивана в гостиной. Та прищурила глаз, поглядывая на новую соседку, и Лида подумала, что в голове у нее зреет план воспитания новой сожительницы.

– Да, и обязательно съешь все, что в холодильнике! Ты вон какая бледненькая, а продукты не должны пропадать. Ты не переживай, там все свеженькое, – засуетилась Маргарита Семеновна.

– Ну что вы, я и не переживаю, – улыбнулась Лида и вдруг обняла начальницу. Та была высокая и статная – настоящая глыба, с командным голосом и атаманскими замашками. Личная жизнь не сложилась, вся любовь отдана работе и толстой кошке.

– И в архиве построже с ними, ты же знаешь, а то кошка из дома – мышки в пляс, – нахмурила брови Маргарита Семеновна, слегка похлопав Лиду по спине, смущенная таким проявлением чувств.

– Хорошо, – покорно согласилась Лида, отпуская начальницу, – ни о чем не беспокойтесь, Маргарита Семеновна, все будет хорошо.

Та молча кивнула и посмотрела в упор на Лиду.

– А ты чудная какая-то, признавайся, роман на курорте закрутила? – понизив голос до заговорщического шепота, поинтересовалась Маргарита Семеновна. Глаза тут же заблестели, а короткие кудряшки встали дыбом. Начальница до боли стала похожа на барашка Шона из мультика, который любил смотреть маленький Ромка. Лида едва сдержалась, чтобы не фыркнуть.

– Нет, – покачала она головой, улыбнувшись.

– Да ладно, – не поверила начальница. – Муж твой бросил свою кикимору?

– Нет, – передернула плечами Лида и, не выдержав, все-таки расплылась в улыбке. Лицо обалдевшего Василия, зажавшего беляш в руке, так и стояло перед глазами. – Меня просто на ужин завтра пригласили, – немного помолчав, сообщила она начальнице.

– Кто? – жадно потребовала Маргарита Семеновна.

– Гена, – бестолково пояснила Лида. Собственно, кроме имени, о противном мужике она ничего и не знала.

– Какой еще Гена? – удивилась начальница.

– Который меня сбил, – вздохнула Лида и отвела глаза. – Маргарита Семеновна, вы не опоздаете?

– Ой, что это я, – спохватилась начальница и заметалась по комнате, подхватывая одной рукой сразу два чемодана и вертя головой в поисках сумки. – Ты держи с этим мерзавцем ухо востро!

– Хорошо, – снова вздохнула Лида, извлекая сумку Маргариты Семеновны из-под Моти, которая недовольно мяукнула. Она протянула ридикюль начальнице и подхватила один из чемоданов.

– Давайте я помогу вам донести вещи до такси!

– Еще чего! – возмутилась Маргарита Семеновна, целуя Мотю в морду, выхватывая у Лиды чемодан и бойко катя поклажу к выходу. – Ты ляг и лежи! Официально разрешаю завтра бездельничать и на работу не выходить. Выйдешь послезавтра. Это приказ! – крикнула она из коридора.

– Хорошо, – улыбнулась Лида. – Хорошей вам поездки!

Она закрыла дверь за начальницей и направилась к балконной двери – такси ожидало возле шлагбаума, въезд в небольшой дворик был перекрыт, и, несмотря на разгар дня, в нем не было ни души. Начальница не обманула – ее дом действительно был оазисом тишины посреди шумного центра.

Удостоверившись, что Маргарита Семеновна успешно загрузилась в машину и отбыла на вокзал, Лида направилась к своим вещам и первым делом достала из сумки бережно обернутую в толстое полотенце Катарину. Держа драгоценность в руках, она покрутила головой по сторонам в поисках наиболее безопасного места.

Квартира Маргариты Семеновны ей очень понравилась. Уютная, светлая, теплая, сделанная со вкусом и любовью к себе. Начальница не пожалела денег и времени на перепланировку и ремонт, ощущалось, что над жизненным пространством основательно поработали профессионалы. Высокие потолки, равномерно покрашенные стены, легкая мебель и воздушные тюли. Вероятно, когда-то это была полноценная двухкомнатная квартира, но перегородкой одной комнаты пожертвовали в угоду пространству, объединив комнату с кухней и таким образом получив большую студию. Кухня была забита разнообразной дорогой техникой. Судя по корпулентной фигуре Маргариты Семеновны, та любила вкусно поесть и знала толк в кулинарии.

Из небольшого коридора дверь вела в спальню. Лида зашла в нее и с удовольствием осмотрелась. Роскошная двуспальная кровать, шелковое покрывало, стены теплого сливочного цвета и хрустальная люстра. На полу паркет и имитация шкуры. Лида сбросила тапочки и с удовольствием встала босыми ногами на теплое дерево.

Рядом с кроватью – небольшая тумбочка с настольной лампой и забытым толстым романом. Сюда Лида и решила пристроить Катарину, предварительно поцеловав и прошептав «спасибо» за все те чудеса, которые начали происходить в ее жизни.

Выйдя из спальни и тщательно закрыв за собой дверь, она открыла еще одну дверь, располагавшуюся напротив, и обнаружила за ней большую ванную, отделанную плиткой под мрамор и объединенную с туалетом. Посреди помещения стояла огромная джакузи. А суровая и суховатая Маргарита Семеновна еще тот сибарит! Кто бы мог подумать! Лида не смогла сдержать улыбки – надо быть смелее в своих желаниях. Раз уж вместо душа, о котором она мечтала, Катарина организовала ей джакузи, то кого-то же она подарит ей в качестве нового спутника жизни?

Немного поколебавшись, Лида пустила воду, разделась, бросив одежду прямо на пол, и плюхнулась в ванну. Включила механизм гидромассажа и чуть не застонала от удовольствия. Все-таки жизнь может быть удивительной и прекрасной. Кто бы что ни говорил!

Минут десять она провалялась в ванне, стараясь насладиться каждым пузырьком, лопающимся на коже и дарящим неземное блаженство. Но затем мысли вернулись к Гене. Действительно, что ему надо? Судя по его первой реакции и как он оскорблял ее, лежащую на дороге, вряд ли это была любовь с первого взгляда. Скорее уж ненависть.

Боится, что она в суд подаст? Но что такая, как она, может против такого, как этот Гена? Да он же может купить весь суд с потрохами! По его внешнему виду это заметно, да и по машине тоже. Хотя он же не знает, кто она такая? У нее же на лбу не написано, что она вечная неудачница. Наверняка почву решил прощупать. Ну что же, так даже интереснее. Когда же играть в кошки-мышки с мужиками, как не в стремительно уходящей молодости?

Лида резко села и расплескала воду на пол. Боже, что ей надеть? Не пойдет же она в ресторан в одном из своих заношенных платьев. Лучше уж сразу заболеть и отказаться от похода.

Лида вылезла из ванны, наскоро вытерлась и застыла, сраженная мыслью. Вот если бы у нее было такое платье, как у Катарины. Ну пускай не такого же цвета – этого невозможно достичь, но хотя бы такого фасона – свободная юбка, лиф с низким вырезом (уж ей-то есть что показать!). Вот только где же его взять?

Обычно все ее походы по магазинам проходили по стандартной схеме. Она шла, допустим, за обувью. Ужасалась непомерным ценам, находила товар, сбываемый с огромной скидкой, и в итоге покупала не то, что нравилось, а то, что ей просто подошло и на что хватило средств. Как правило, это была ортопедическая обувь в стиле «вторая молодость немецкой старушки». Но теперь все будет по-другому. Ей обязательно повезет – она найдет именно такое платье, как ей нужно!

Лида триумфально улыбнулась самой себе в зеркале и подмигнула: она идет по магазинам и купит себе платье. Да. Она впервые в жизни просто пойдет и купит себе платье. Деньги? Где-нибудь найдутся. Уверенность в завтрашнем дне затопила теплой волной, и Лида решилась сделать то, о чем мечтала все долгие семнадцать лет своего брака.

Она метнулась к своему чемодану и вытащила из него косметичку. Быстро высушила волосы феном, взбила их в высокую прическу, нанесла зеленые тени и красную помаду, завалявшиеся с незапамятных времен. Поколебавшись, достала из чемодана огромные красные пластиковые клипсы, которые уже много лет числились в ее летних украшениях.

Потуже обернула полотенце вокруг тела, взяла бутылку лака для волос и, включив на телефоне «Ла исла бонита» Мадонны, вернулась в ванную, где, став перед зеркалом, принялась громко петь.

Диана

Прорыдав почти час и немного придя в себя, Диана решила развить бурную деятельность, чтобы не сойти с ума от горя и собственного одиночества. Узнала, сколько будет стоить поездка на такси в другой город, и решила сэкономить, отправившись за Матвеевной на общественном транспорте.

Автобус сломался, не проехав и нескольких километров. Они долго ждали на жаре замену, в итоге Диана опоздала в морг (какой-то сюр – как можно опоздать в морг?), и ей сказали подождать полтора часа, пока вернется ответственный за выдачу тел. Ей предстояла процедура опознания.

Диана дала денег дежурной, и та позволила ей воспользоваться служебным телефоном. Диана обзвонила несколько бюро ритуальных услуг, но цены, которые те назвали за место на городском кладбище, оказались просто непомерными. В итоге ей пришлось пойти на компромисс и договориться о местечке недалеко от города, в одном из небольших поселков. В колумбарии.

От нервного напряжения ее стошнило, за что она тут же получила выговор от злобной уставшей уборщицы, обвинившей ее в маргинальности.

Договорившись о том, что Матвеевну перевезет бюро ритуальных услуг, Диана поняла, что не в силах возвратиться домой. Она с трудом говорила и передвигала ноги. Ей придется переночевать здесь.

До опознания оставалось еще время, а Диана чувствовала, что начинает задыхаться в жуткой атмосфере. Уточнив у дежурной, как добраться до гостиницы (единственной в небольшой городке), Диана решила заранее забронировать номер, а затем вернуться назад. Она вышла во двор морга и с громким свистом вдохнула свежий воздух. Закружилась голова. Чтобы не упасть, Диана сползла по стенке здания и уселась прямо на землю, закрыв глаза.

– Девушка!

Вначале Диана и не поняла, что обращаются к ней, с трудом открыла глаза и бестолково покрутила головой по сторонам.

– Эй, девушка, глухая, что ли?

Через двор спешил невысокого роста мужичок в замызганном белом халате. При мысли, чем именно может быть запачкана ткань, Диана снова почувствовала рвотные позывы.

– Да? – сквозь силу выдавила она. Мужичок подошел поближе, и Диана почувствовала резкий запах формальдегида. Она отвернулась и глубоко втянула воздух.

– Ты мне носом тут не верти, – добродушно проворчал мужик, глядя на нее сверху вниз. – Пойдем, бабулю опознаешь и вещи заберешь.

– Вещи? – тупо переспросила Диана. О вещах она почему-то не подумала.

– Ну да, вещи! У меня все под запись, мне чужого не надо, – вдруг визгливо заявил мужик.

– А я вас ни в чем и не обвиняю, – вяло пожала плечами Диана.

– Ты нет, только вот умных всяких ходит тут… – снова проворчал мужик, – пойдем.

Не в силах сопротивляться, Диана с трудом поднялась с земли и поплелась вслед за мужиком, чувствуя, как раскочегарившееся солнце все больше нагревает голову.

Они снова вошли в низкое серое здание морга и будто нырнули в пещеру. От резкого перепада температуры у Дианы потемнело в глазах. Она пошатнулась и схватилась рукой за облупившуюся стенку. Мужик заметил, что его спутнице нехорошо, и милостиво кивнул на один из расшатанных стульев:

– Присядь, подыши пока, я вещи принесу.

Диана рухнула на стул и, прислонив затылок к прохладной стене, закрыла глаза. Она не могла заставить себя произнести свою обычную мантру, что все к лучшему. Как к лучшему может быть смерть человека, ближе которого нет?

Слезы снова хлынули, но у Дианы не было сил их вытирать. Впервые за очень много лет она принялась с упоением себя жалеть.

После смерти бабули она осталась совсем одна. Лида, естественно, отказалась с ней общаться. Она не винила сестру, но надеялась, что когда-нибудь та все же сможет ее понять и согласиться с тем, что потеря первой любви была к лучшему.

Да, как бы это жестоко ни звучало, но смерть Антона была действительно к лучшему. И пусть Лида не производила впечатления женщины, счастливой в замужестве, но неужели жизнь с наркоманом лучше брака со среднестатистическим мужиком? Не может такого быть. Так что по отношению к ней смерть любимого человека была наилучшим выходом. Но Матвеевна? Кому может быть лучше от ее смерти? Уж совершенно точно не Диане.

– Эй, ты тут не умерла? Некстати будет, а то у меня наплыв клиентов, – схохмил работник, возвращаясь с огромным чемоданом и сумкой в руках и с опаской поглядывая на смертельно бледную девицу, закатившую глаза и обмякшую на стуле. Та встрепенулась и посмотрела сквозь него. Судя по отрешенному взгляду, на это у нее ушли остатки сил.

– Вот, получите и распишитесь, – работник кивнул на старый потрепанный чемодан и сумку, и Диана снова почувствовала, что сейчас разрыдается.

В прошлом году она подарила Матвеевне красивый кожаный чемодан – специально для поездки в санаторий. Но та долго причитала, что красоту такую и в руки-то страшно взять и таскать по санаториям ее просто грех, поэтому она оставит чемодан до лучших времен. Только вот лучшие времена так и не наступили.

Диана взяла в руки помятый лист бумаги, на котором до нее уже расписались несколько человек, в один момент утративших кого-то из родных и близких. Лист был грязным и засаленным. Она черкнула роспись и, не в силах заставить себя взять в руки вещи, тупо уставилась на них.

– Ну, чего сидим? – полюбопытствовал мужик.

– А что надо делать? – тихо спросила Диана, не сводя тупого взгляда с чемодана. Открыть его и начать разбирать вещи Матвеевны почему-то казалось сродни кощунству.

– Надо проверить, все ли на месте.

– А я не знаю, что у нее там было, – Диане стало плохо от одной мысли, что ей придется заняться разбором вещей прямо здесь и сейчас, когда Матвеевна лежит еще там, за стенкой.

– Ну хоть посмотрите, узнаете ли вещи, ее ли они, в конце концов. Ладно, давайте я сам, – сжалился мужик.

Диана кивнула и еще ниже опустила голову. Работник склонился над стареньким дешевым чемоданом и открыл его. Прямо сверху лежал ее подарок – ночная рубашка. Как была, в упаковке, но Матвеевна все-таки прихватила ее с собой, видимо, в глубине души надеялась, что вдруг представится случай надеть.

Диана уже не сдерживала слез, глядя сквозь пелену, как мужик деловито раскладывает по стопочкам одежду, туалетные принадлежности, книги. Затем наступила очередь сумки.

– А это чего? – он достал из сумки предмет, завернутый в полотенце. Быстро развернул его и замер. Катарина сумела поразить даже человека, начисто лишенного воображения.

– Дайте сюда, – Диана вскочила, как ужаленная, и схватила проклятую статуэтку.

Первой мыслью было разбить ее об пол и посмотреть, как осколки драгоценного фарфора смешиваются с пылью и становятся частицами глины. Это просто песок, слюда, минералы! Они не могут управлять ее жизнью, не могут! Но тем не менее они уже принесли ей несчастье и погубили ту, которая хотела ее уберечь.

– Дорогая небось, – мужик завистливо смотрел на статуэтку.

Вопрос был проформой, и так было ясно, что безделушка стоит целое состояние. «Хочешь, подарю?» – чуть было не слетело с губ Дианы, но она вовремя остановилась. Что там было в письме? Что владельцу она приносит несчастье и бесполезно передаривать ее другому?

Нет, она никому ее не отдаст. Не такое уж она и чудовище, как показалось той бабке. Ей надо просто вернуть эту Катарину владелице, извиниться и попытаться как-то снять магическое заклятие, пока оно не разрушило всю ее жизнь.

– Дорогая, – кивнула Диана. Она с трудом встала, забрала сумку у работника, обернула статуэтку в полотенце и снова бережно положила ее назад, задумавшись.

Как найти старуху?

На посылке не было обратного адреса, она это точно помнила. Но у нее была зацепка – Лида. Ведь это наверняка от сестрицы зловредная бабка узнала, кто такая Диана. Найти Лидин адрес особого труда не составит. Интересно, а Лидке тетка тоже подарок сделала? Наверняка.

Ведь если она решила отомстить Диане, прислав вещь, приносящую несчастье, то Лиду она наверняка одарила чем-то хорошим за ее доброту. Прямо как в сказке, горько усмехнулась Диана, обреченно вставая и следуя за работником в комнату для опознания.

Она шла, как сомнамбула, стараясь думать лишь об одном – пришло время снова повидаться с сестрой.

Лида

Весь день сильно парило, но Лида не ощущала жары. Она была безусловно счастлива. Ей удалось купить платье. Для этого даже не пришлось превозмогать себя, заставлять заходить в дорогие магазины, где продавщицы всегда мерили ее презрительными взглядами и, поджав губы, интересовались, что ей угодно.

Платье висело прямо в витрине крошечного бутика, расположенного в большом торговом центре. Торговала сама хозяйка, радовавшаяся каждому клиенту, который заглядывал в ее уголок.

Платье село идеально. Вначале Лида немного испугалась такой смелости – декольте открыло полную грудь и соблазнительную ложбинку, длинная просторная юбка скрыла килограммы и подчеркнула талию. Но хозяйка так бесхитростно ахнула и восхитилась, когда Лида вышла из примерочной, что Лида ощутила искренность, а не желание поскорей продать товар.

Да чего уж скрывать – она и сама видела, что в этом платье похожа на свежую сдобную булочку – нежно-розовый цвет с сероватым отливом удивительным образом сделал лицо свежее. Лиде захотелось красоты, и вдруг оказалось, что это желание крайне сложно сдержать. Расплатившись с приветливой хозяйкой (и здесь повезло, платье стоило совсем недорого), Лида направилась в парикмахерскую, замирая от ужаса, но стараясь побороть свои страхи верой во всемогущую Катарину. Ну неужели она немного не поможет ей с деньгами? Конечно, поможет! Для Катарины это ерунда.

Час спустя, посмотрев на незнакомую женщину в зеркале, со стильной стрижкой, ясными глазами и впервые за долгое время счастливым лицом, Лида расплатилась кредитной карточкой и зашла в небольшое кафе, чтобы выпить кофе.

В глубине души зашевелилась нехорошая мысль, что если она такими темпами будет тратить деньги, то скоро ей и на хлеб с кефиром не хватит, но Лида тут же ее отогнала – Катарина о ней позаботится, а ей не помешает похудеть. Все будет хорошо. Но все же, все же… Когда-нибудь командировка Маргариты Семеновны подойдет к концу, и Лиде придется вернуться в собственную квартиру. Мысль об этом была просто непереносима. Скорее всего, ей нужно будет подыскать себе угол на то время, пока они с Васей не уладят все финансовые вопросы. Беда в том, что ее зарплаты хватит лишь на комнату у хозяйки.

Лида передернула плечами – тоже не лучшая перспектива. Ей срочно нужны деньги на собственное жилье. Но где и как их может заработать работник архива? Убирая этот архив по ночам?

Лида с грустью посмотрела на свои руки – холодная вода, грязная тряпка и химия убьют их окончательно. Очень тяжелый труд и мизерно оплачиваемый. Но выбора у нее особо нет. Можно, конечно, попробовать пристроиться куда-то торговать по ночам, но тогда как она сможет работать днем? Надолго ее не хватит. Лида почувствовала, как ее охватывает паника. Руки задрожали, и она даже пролила немного кофе на стол.

– Извините, – забормотала она подошедшей официантке и попыталась ликвидировать кофейную лужицу салфеткой.

– Ой, да не беспокойтесь, – беспечно бросила девушка и быстро смахнула жидкость мягкой салфеткой, которую держала в руках. – Вам повторить?

– Нет, спасибо, принесите счет, – Лида постаралась, чтобы это звучало не слишком жалко.

Кивнув, официантка отошла к кассе, а Лида откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Думай, Лида, думай, где взять денег? Почки твои никому не нужны, для работы на панели ты не кондиция, ты работаешь в архиве, ты можешь…

Ну, конечно! Все же так просто и очевидно! Решение лежит на поверхности. Только такая дура, как она, могла этого не заметить!

Лида широко открыла глаза и улыбнулась девушке, подошедшей со счетом:

– А знаете что, давайте повторим! И принесите мне еще вон то пирожное, – наманикюренным пальчиком Лида указала на самую дорогую выпечку, имеющуюся в ассортименте кафе.

Гена

Гену разбудил стук молотка. Он не сразу понял, что происходит. Спалось плохо и беспокойно. Домой вчера он вернулся поздно вечером, чтобы избежать разборок с Вероникой, но жены не оказалось дома. Он решил лечь в кабинете, полночи ворочался, уснул ближе к утру. И тут этот стук.

Как был, в одних трусах в красную клетку, Гена вышел в коридор и уставился на незнакомого мужика, меняющего замок в дверях.

– Ты кто? – оторопело поинтересовался Гена.

– А это слесарь, Геночка. – Вероника выплыла в коридор – черный шелковый халатик, волосы, закрывающие лицо, в руках один из тех бокалов, из-за которых они погрызлись.

– Не понял? – удивился Гена.

– А что ты не понял? Ты уходишь, вот и уходи к своей медсестре в коммуналку, а я остаюсь в доме. Это мой дом, ты забыл?

Гена проигнорировал выпад и сделал несколько шагов в направлении гостиной. Но Вероника загородила ему путь:

– Куда собрался?

– Вещи собрать, – буркнул Гена.

– Не беспокойся, я уже все собрала. И даже коллекцию твою упаковала. – Вероника дернулась, словно от удара током, откидывая волосы с глаз, и сделала долгий глоток вина, не сводя глаз с мужа.

– И где мои вещи? – Гена наклонил голову и стал похож на молодого быка, готового растерзать зарвавшегося тореадора.

– Во дворе, – улыбнулась Вероника и облизала губы.

Гена развернулся и как был, в трусах, вышел во двор. Не успел он спуститься по ступеням, как за спиной захлопнулась дверь.

– Что за?.. – Гена резко обернулся и увидел жену, салютующую ему бокалом из окна.

Не в силах на нее смотреть, Гена повернул голову и попытался оценить масштаб катастрофы. Вещи были везде: на английских лужайках, на кустах с розами, на деревьях и даже в пруду. И верх цинизма – посреди дорожки стояла коробка с его коллекцией.

– Это мой дом, – заорал Гена, снова поворачиваясь к жене. Та услышала его вопль даже сквозь тройной стеклопакет. Немного подумав, открыла окно и высунулась из него.

– Нет, это мой дом, Гена. Моего папы, дедушки и даже прадедушки. Это мой город, понял? Это моя семья здесь всегда жила, а ты никто и звать тебя никак. Ты просто Гена Огурцов с базара, в спортивном костюме.

Вероника захлопнула окно и скрылась в доме. Гена снова обернулся к разбросанным вещам. Достал из пруда любимый спортивный костюм и пошарил в промокшем кармане – коробочка была на месте. Держа мокрый костюм в руках, он направился по дорожке к домику охраны. Ему надо убраться как можно скорее, чтобы не убить Веронику. Она ударила по больному месту – его происхождению.

Самой большой бедой Гены Огурцова было то, что Вероника была права. Он был никем. И звали его никак. И это было единственное, что не давало ему счастливо жить на белом свете.

Диана

Домой она все-таки вернулась в тот же день. Все происходящее начинало напоминать дурную мелодраму или даже драму, когда несчастья, падающие на голову главной героини, начинают расти, словно снежный ком.

В единственной гостинице маленького городка не оказалось мест. Именно в этот день там проходил футбольный матч, и все имевшиеся в наличии номера заняла приезжая футбольная команда. Это было настолько смешно и нелепо, что Диана даже рассмеялась.

До города она, к своему великому облегчению, добралась без приключений. Матвеевну (она не могла себя заставить называть ее «телом» или «трупом») должны были доставить домой сегодня вечером, похороны состоятся завтра. Любезный представитель агентства сказал, что сам обо всем позаботится, ей нужно будет лишь оплатить счет, и озвучил сумму.

Немного подумав, Диана решила передать счет Гене – пусть это будет моральной компенсацией за то, что его не оказалось рядом в сложный момент. Если она оплатит услуги агентства сама, то останется без копейки.

К Лиде она решила наведаться вечером. Та наверняка на работе – на праздную домохозяйку она не очень-то походила. Теперь ей предстояло как-нибудь убить половину дня, чтобы не сойти с ума.

Оставив вещи Матвеевны в спальне и достав из сумки статуэтку, Диана прошла в гостиную и поставила Катарину на пианино. С печалью осмотрела потолок: он потемнел, и в некоторых местах уже проступила зелень. Автоматически открыв крышку пианино, Диана провела рукой по клавишам. Тут же сморщилась – инструмент был жутко расстроен. Удивительное дело – с того дня, как она здесь поселилась, ей ни разу не пришлось его настраивать, а сейчас еще и это на нее навалилось.

Диана старалась играть каждый день. Музыка была единственным средством, способным заглушить невеселые мысли. Тридцать шесть. Ни семьи, ни работы, ни собственного жилья. Но стоило рукам пробежаться по клавишам, как мир расцвечивался яркими красками, и все казалось не таким уж и мрачным. Жить в одном доме с расстроенным инструментом и не иметь возможности к нему прикоснуться было мукой сродни физической. Как если бы программиста или геймера оставили один на один со сломанным компьютером.

Настройщик. Ей нужен настройщик! Прямо сейчас. Только вот где его взять?

Диана открыла невесомый плоский компьютер, который ей подарил Гена на заре их отношений. Вбила в строку поиска «настройщик» и название города, подождала несколько секунд и уставилась на результат поиска.

Один-единственный. Телефона нет, только адрес. Диана нажала на название улицы и внимательно посмотрела на карту, затем включила «уличный вид» и вздохнула – общага возле базара. Славное местечко выбрал себе настройщик по имени Алексей. И кто в наше время не имеет мобильного телефона?

Несколько мгновений Диана боролась сама с собой. Инструмент ей был необходим как воздух, но и тащиться в маргинальный район не хотелось. Но надо. Сидя дома и предаваясь горю, она просто сойдет с ума. Диана по старой привычке попыталась найти хоть что-то позитивное в происходящем и снова не смогла.

Быстро приняв душ, выпив чашку кофе и переодевшись в свободные джинсы и футболку, Диана надела туфли на низком ходу и решила пройтись пешком (до рынка было недалеко).

Энтузиазм оставил Диану десять минут спустя. Воздух был раскален, пыль забивала нос и не давала дышать. По улицам бродили толпы людей – почему они все не на работе или не за городом? Несколько раз Диану толкнули и обхамили, а у нее не было сил даже ответить.

Прокляв все на свете, Диана добралась наконец-то до общежития и, переступив его порог, чуть не задохнулась от вони. Невыносимый смрад – адская смесь въевшегося в стены жира, мочи и грязи – шибанул ей в нос.

Диана немного поколебалась – может, отложить визит к настройщику до следующего раза? И тут же честно ответила сама себе: если она сейчас уйдет, в следующий раз она просто не заставит себя снова зайти в эту клоаку. А без инструмента она долго не проживет.

– Ну, чего встала? – бесцеремонно пихнула ее бабка, катящая объемную сумку на колесиках. Диана сама не заметила, что остановилась на половине пути к лифту и загородила собой проход.

– Извините, а двадцать четвертая комната где? – пропуская хамство мимо ушей, поинтересовалась Диана. Ей хотелось наорать на хамку и обидно обозвать ее, но мысль об еще одном проклятии, которое можно легко заработать в собственный адрес, остановила ее. Хватит с нее негатива.

– А тебе кого надо? – с подозрением поинтересовалась бабка, обходя Лиду и нажимая на кнопку вызова лифта.

– Алексея, настройщика.

– Лешку-музыканта? – Лифт заурчал где-то высоко, и пока он медленно шел вниз, бабка с подозрением оглядела залетную фифу.

– Наверное. Алексей дал объявление, что настраивает пианино, – терпеливо пояснила Диана.

– Ага, настраивает, как же, – гоготнула бабка и шагнула в кабину лифта, открывшуюся с хищным лязгом.

– Я ошиблась? – попыталась остановить ее Диана.

– Отчего же, ты иди, иди, может, и настроит чего, если повезет, – мерзко захихикала старуха, и дверь захлопнулась.

Диана почувствовала злость – вот же ж вредная карга! Тяжело ответить на вопрос?

Она решила не ждать лифт и подняться пешком. Завернув за угол туда, где, по идее, должна была быть лестница, она налетела на двух парней, спускавшихся откуда-то сверху. Глаза стеклянные, лица затуманенные. Прошли, не глядя на нее. Диана прижалась к стенке. Ясно, в этой общаге самый настоящий наркопритон. В подтверждение своих слов она увидела несколько шприцов, валяющихся возле невыносимо воняющего мусоропровода, все еще функционирующего. Наверняка в доме водятся крысы.

Задержав дыхание, Диана взлетела на второй этаж. По идее, двадцать четвертая комната должна быть где-то здесь.

Строго говоря, это было не общежитие, а так называемая «гостинка» с крошечными квартирами, оснащенными собственной кухней и ванной с туалетом.

Здание состояло из двух блоков, в каждом из которых располагалось по десять квартир. Диана потянула на себя выходящую на лестницу общую дверь первого блока, и ей повезло. Прямо перед ней была квартира под номером двадцать один.

Прошмыгнув в блок, заполненный шумом работающих телевизоров, семейных ссор и детских воплей, Диана задумалась, как может человек, причастный к искусству, жить в таких условиях. Наверное, каждый день он понемногу сходит с ума.

Подойдя к двери под номером двадцать четыре, Диана остановилась и немного замешкалась. Обычная зеленая дверь выглядела так, как будто на нее уже давно махнули рукой и даже не пытались придать ей приличный вид. Все пространство вокруг замка было исцарапано, словно кто-то периодически не попадал в него ключом. Алкоголик? Впрочем, ей плевать, лишь бы настроил пианино. Диана подняла руку и решительно постучала. Дверь распахнулась тут же, словно стоящий за нею человек ждал, что она постучит.

В первое мгновение Диана обомлела – музыкант. Тот самый, из перехода. Которого она так любила слушать по ночам. Живет здесь? Немыслимо! Хотя… где же ему жить? Она же не верит в миллионеров, тайно предающихся пороку в подземном переходе.

– Че надо? – Парень посмотрел на нее мутными глазами и, чтоб не упасть, схватился за косяк. Мертвецки пьян. Диана поморщилась. Пьяных она не любила. Парень не заметил ее реакции. Казалось, в его голове мысли с усилием цепляются одна за другую и выстраиваются пусть не в стройную, но более или менее логическую цепочку.

– Ты новенькая? – поинтересовался он.

– В каком-то смысле, – пробормотала Диана.

– Заходи, – парень широко распахнул дверь, приглашая Диану в свое жилище.

На несколько мгновений Диана заколебалась. Вести беседу в адском шуме коридора было не очень удобно, а с другой стороны, заходить в квартиру незнакомого пьяного мужика тоже было не лучшей идеей. Хотя он настолько пьян, что наверняка не способен на насилие. Уснет в процессе.

Диана шагнула в крошечную прихожую, ей пришлось немного прижаться к парню, чтобы не упереться в стену, и она почувствовала запах давно нестиранной одежды. Из микроскопического пространства три двери вели в кухню, комнату и ванную с туалетом. На полу Диана заметила женскую обувь. Значит, живет не один.

– Слышь, дай денег, а? – тем временем жалобно попросил парень. – Мне очень надо. – Он сделал небольшой полупоклон и махнул рукой в сторону кухни: – Проходите.

Проигнорировав его просьбу, Диана прошла на кухню и содрогнулась от омерзения – гора немытой посуды, засаленный стол. Как может человек, причастный к музыке, влачить подобное существование?

– Я тебе потом верну, мамой клянусь, – продолжал клянчить молодой человек.

– Какие тебе деньги? Тебе лечиться надо! Такой молодой, а уже алкоголик, – неожиданно для самой себя перешла в наступление Диана. Неужели ей теперь даже в мелочах не будет везти? С ума сойти! Нормального настройщика не найти! Как ее угораздило зайти в этот притон в гости к алкашу?

– А ты кто? Доктор? – неожиданно четко сказал парень и ткнул Диану пальцем в грудь.

Она ударила его по руке:

– Убери лапы!

– А тебе че надо? – Алкаш вдруг сделал шаг по направлению к Диане. Он подошел так близко, что она заметила цвет его глаз – абсолютно черные, как черная дыра, зрачка не видно. Грязные длинные волосы, неровная щетина, впавшие щеки. Наверняка еще и наркоманит. Издалека он выглядел определенно лучше.

– Мне настройщик нужен, Алексей, но я, наверное, ошиблась. – Она сделала попытку выскользнуть из грязной кухни, но парень перегородил ей дорогу.

– Ну, это я. Так чего надо?

– Господи, персидский ковер руками выткать! – не выдержав, рявкнула Диана.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем парень громко икнул:

– Шутница. А деньги у тебя есть?

– Есть, – устало кивнула Диана, теряя собственный кураж. Вот дура-то, далось ей это пианино. Надо было сидеть дома и скорбеть.

– Покажи, – потребовал Алексей.

Диана открыла сумочку, достала из нее красный лаковый кошелек, призванный внести в ее жизнь поток денег, и извлекла из него небольшую купюру. Помахала под носом у алкаша:

– Вот, видишь? А настроишь мне инструмент сегодня – получишь в два раза больше.

Случившегося далее Диана никак не ожидала. Алексей ловко вырвал у нее из рук купюру, метнулся в крошечную прихожую и, выскочив из квартиры, захлопнул дверь.

– Эй! Ты что творишь? – Диана бросилась за ним и услышала, как в замке поворачивается ключ. Несчастный алкаш ее закрыл!

Диана принялась трясти хлипкую фанерную дверь:

– Эй, ты, немедленно открой! Я полицию вызову! Сейчас же, – завопила Диана, еще сильнее тряся дверь и с ужасом прислушиваясь к удаляющимся шагам Алексея. Хлопнула входная дверь. Он ушел, оставив ее в этом притоне. В бессилии прислонившись к грязной входной двери, Диана зарыдала.

Лида

Спустя несколько часов у Лиды было три клиента, готовых заплатить приличные деньги за генеалогическое древо. Все оказалось проще простого – она дала объявление в Интернете на популярном сайте, и люди сразу же ей позвонили. Несмотря на щедрое предложение начальницы отдохнуть, Лида все-таки пришла на работу после обеда, выслушала массу комплиментов от коллег. У «девочек» немедленно загорелись глаза. Наверняка Лида закрутила в Болгарии роман. Вон как выглядит шикарно, глаза горят, постройнела, помолодела! Пообещав все подробности после, Лида, горящая жаждой деятельности, шмыгнула в кабинет Маргариты Семеновны и открыла базу данных, в которую за последние несколько лет было отсканировано почти семьдесят процентов содержащихся в архиве документов.

Она сразу же с энтузиазмом принялась за работу. Удивительно, почему Маргарита Семеновна не додумалась до предоставления таких услуг. Или? Ну, конечно же! Ремонт в квартире начальницы, современная техника, продукты с рынка. Как же она сразу не догадалась? Вряд ли начальственная зарплата даже одинокой женщине позволяет жить на столь широкую ногу. Наверняка начальница самолично промышляет составлением генеалогических древ.

Ну что же, пока Маргарита Семеновна повышает квалификацию, Лида сможет немного подзаработать. Греха в этом нет, клиентов она не уводит.

Информация по первому клиенту нашлась достаточно легко, в течение часа она отыскала в базе данных все, что тот просил – подробные данные про четыре поколения его семьи.

Во время поисков она несколько раз натолкнулась на фамилию Огурцов. Такое впечатление, что буквально столетие тому назад эти самые Огурцовы просто-таки заполонили собой город. Вначале она тихонько похихикала, представляя себе стройные ряды огурцов, наводняющие улицы, но спустя некоторое время прониклась уважением – оказывается, эти Огурцовы владели почти всей областью. Себя не обижали и другим давали заработать.

Открывали заводы и фабрики до революции, а после нее каким-то чудом сумели приспособиться, и один из представителей рода Иван Огурцов даже стал председателем колхоза, считавшегося одним из самых крепких в области. За что и был приставлен к государственной награде. Интересно, что сейчас случилось с этим родом? Лида хотела продолжить поиски, но ее отвлек телефонный звонок. Василий.

Вначале она решила не отвечать – ну что еще он может ей сказать? Что она не все вещи вывезла? Она проигнорировала звонок, сбилась с мысли и, решив отложить семейство Огурцовых на потом, приступила к поискам информации для следующего заказчика. Но Василий оказался настойчив. Позвонив ей еще семь раз, он прислал сообщение, чтобы она ему перезвонила. Лида заволновалась. Может быть, что-то с Ромкой? Хотя сын несколько часов назад прислал ей сообщение, что благополучно добрался до Будапешта, поселился в гостинице и даже поел. Обещал подключиться к Интернету, чтобы вечером они смогли поговорить.

Немного поколебавшись, она все же набрала номер мужа. Тот сразу перешел в наступление:

– Ты почему не отвечаешь?

– Занята была, – с вызовом ответила Лида. – Что-то срочное?

Василий был явно сбит с толку. Прежняя Лида непременно начала бы мямлить и оправдываться, а эта была деловой и резкой. Прямо как подменили!

– Надо заявление на развод подать, – буркнул он.

– Тебе надо, ты и подавай, – Лида постаралась, чтобы ее голос звучал твердо, но сердце все равно защемило. Все-таки разводится, не просто мимолетное увлечение. Ладно, поплачет об этом позже.

– Еще тебе письмо пришло, – добавил Василий, немного обескураженный такой реакцией. Не то чтобы он был не уверен в своем выборе, но подобное равнодушие после семнадцати лет брака его настораживало. Неужели у нее кто-то есть?

– От кого? – поинтересовалась Лида, с трудом сдерживаясь, чтобы не разреветься. Хорошее настроение улетучилось.

– Из ЖЭКа.

– Ну положи на тумбочку в коридоре, я зайду, когда время будет, и заберу, – распорядилась Лида, из последних сил превозмогая слезы. – Все, пока.

– Лида! – немного жалобно окликнул ее Василий. – Давай я сам занесу!

– Тебе до архива через полгорода ехать, – предложение мужа настолько удивило Лиду, что она даже забыла о слезах.

Когда-то давно она попросила Василия завезти ей на работу ключи, которые она забыла дома. Поток его жалоб на невыносимо долгий и трудный путь от банка, где он работал, до городского архива она помнила до сих пор. Пришлось плюнуть и, вернувшись домой, ждать его сорок минут под дверью.

– Ну давай я домой к тебе завезу, где ты сейчас живешь? – вдруг выпалил Василий, и Лида сдавленно хихикнула. Весь этот разговор затевался исключительно с одной целью – узнать, куда делась жена. Ну что же, это даже к лучшему. Пусть мучается.

– Да я в центре живу, рядом с архивом, тебе не по пути, – торжествующим тоном объявила она и положила трубку. Сердце билось где-то в горле. Кажется, она одержала первую победу. И все благодаря Катарине!

Неожиданная мысль пронзила ее словно молния. А ведь она даже не поблагодарила Анастасию Бёттгер за такой подарок. Какая же она свинья неблагодарная! Благодетельницу нужно срочно отыскать и сказать «спасибо».

На коробке, в которой пришла посылка, не было обратного адреса, это она точно помнила. Как хорошо, что человечество придумало Интернет. Лида открыла окошко браузера и ввела в поиске имя Анастасия Бёттгер. Дала возможность поисковику подумать и спустя несколько мгновений непонимающе уставилась на экран компьютера. Поиск выдал ноль совпадений.

Лида нахмурилась и тут же просияла – ну какая же она тупица! Женщина живет за границей, надо писать латиницей. Она попробовала еще раз ввести имя, но на этот раз латинскими буквами. Однако поиск снова не выдал совпадений. Лида задумалась. Как найти человека, если ничего о нем не знаешь, кроме имени? В письме было написано, что статуэтка хранилась все это время в их семье. О первой статуэтке мейсенского фарфора наверняка должны знать коллекционеры. Возможно, кто-то из них сможет ей подсказать, где искать.

А где искать коллекционеров? Где-то в музеях поспрашивать?

Она ввела название самого крупного в городе музея, зашла на его страничку и обомлела. На сайте был анонсирован курс лекций «История на блюдце», посвященный выставке фарфора, которая должна была открыться в субботу. Вот уж воистину, на ловца и зверь бежит. Стоит тебе чего-то захотеть, как Вселенная тут же начинает подбрасывать возможности. Наверняка лектор, а на сайте он был указан как Приходько И. В., знает все о мейсенском фарфоре и сможет направить ее на верный путь. Да и послушать про уникальные вещи будет интересно. Решено. В субботу она идет на лекцию!

Диана

Диана провела целый день запертой в квартире. Телефона в квартире горе-музыканта не обнаружилось, звать на помощь было бесполезно – вряд ли местные жители чутки к проблемам соседей.

От собственного бессилия снова хлынули слезы. Диана побрела в ванную, чтобы умыть лицо, и едва не упала, открыв двери, – прямо возле порога стоял таз с замоченным бельем. От обиды и отчаяния Диана пнула его – белье вывалилось на пол. Морщась от кислого запаха, Диана прошла прямо по нему, словно бросая вызов проклятому алкашу. Подошла к ржавому крану и, содрогаясь от отвращения, открыла его.

Раковина заросла грязью: потеки жидкого мыла, зубной пасты и неизвестной липкой субстанции вызвали приступ рвоты и желание как можно скорее убраться из маленького, давящего помещения. Быстро умывшись, Диана посмотрела в заплеванное зеркало – интересно, как выглядит хозяйка этого дома? Жилище было похоже на обитель холостяка, наличие женщины выдавала лишь одинокая пара обуви в коридоре. Наверное, на конкурсе засранцев эта мадам спокойно получила бы самый главный приз.

Диана вышла из ванной, на всякий случай подергала входную дверь – та по-прежнему была заперта. Выбора у нее особо не было. Или сидеть на грязной вонючей кухне, или зайти в комнату. Она выбрала последнее.

Комната оказалась крошечной – не больше десяти метров. В небольшой нише стояла разобранная кровать со смятым постельным бельем, отчаянно нуждающимся в стирке. Рядом – старый лакированный шифоньер, чьи двери уже не закрывались. Створки были распахнуты, и из них свисали заношенные джинсы и свитера. Небольшой стеллаж, заваленный дисками и книгами. «Так говорил Заратустра», – прочитала Диана название одной из них. Ну надо же. Украл, наверное, где-то.

Справа от входа стоял стол, заставленный чашками с чаем (некоторые из них уже заросли плесенью), рядом с ними примостился старенький компьютер. Осторожно, двумя пальцами, Диана подняла крышку – экран вспыхнул и показал окошко пароля. Ладно, Интернет тоже отменяется. Удивительно, как быстро человек становится беспомощен, когда в его жизнь входят современные технологии.

Диана покрутила головой по сторонам. Сесть было решительно негде. Старый стул возле стола был завален грудой грязной одежды. Диана пнула и его и удостоверилась, что вся одежда свалилась на пол. Внезапно ее охватила злость. Захотелось все крушить и ломать, но она остановила себя. Бабуля всегда говорила, что внутри каждого из нас живет два волка – злой и добрый. Кто из них победит, зависит от того, кого из них будут лучше кормить. Она не могла позволить себе злиться, когда ее жизнь и так катилась под откос. В сказках все оканчивается смертью злых персонажей. Она должна переломить ход событий. Но как? Стоя посреди грязи и вони, даже думать ни о чем было невозможно.

Морщась от брезгливости, она взяла в охапку одежду, которую сама же и свалила на пол, и потащила ее в ванную. Слева от входа приютилась старенькая стиральная машина – почему они ею не пользуются и замачивают белье в тазу? Дикие люди!

Не глядя и не проверяя карманы, Диана запихнула всю одежду в машинку, добавила туда валявшееся на полу мокрое белье и включила агрегат. Даже если она вдруг постирает деньги этого алкаша или его паспорт – плевать. Пусть это будет наказанием за его неряшливость и уроком хозяйке дома.

Избавившись от крохотного островка грязи, Диана вошла на кухню. Ей надо было занять себя, чтобы отвлечься от мыслей о Матвеевне, Гене и проклятой Катарине.

Спустя час вся посуда в доме музыканта-алкоголика была перемыта. Диана настолько вошла в раж, что, обнаружив дома чистящее средство и перчатки, отчистила кухонный стол и вымыла полы. Она развесила постиранное белье на нескольких веревках, прикрепленных в ванной, отправила в стирку постельное и уже собиралась мыть окна, когда услышала, что в замке поворачивается ключ. Замерла на секунду – а если пришла хозяйка? Плевать. Выскажет неряхе все, что о ней думает!

Но на пороге квартиры появился сам хозяин и недоуменно смотрел на Диану, стоявшую посреди крошечной прихожей и снимавшую с себя ярко-желтые хозяйственный перчатки.

– Вы кто? – искренне удивился он. Диана принюхалась, но не почувствовала запаха перегара. Кажется, парень был трезв. Он собрал засаленные волосы в хвост и стал отдаленно напоминать Антонио Бандераса.

– Конь в пальто, – рявкнула Диана, справившись с перчатками и прицельно бросая их прямо из коридора в кухонную раковину.

– А что вы здесь делаете? – снова бестолково спросил парень, переминаясь с ноги на ногу и с недоумением оглядывая прихожую, которую Диана успела отмыть.

– Ты придурок! Ты сам меня запер в своей квартире! – фыркнула Диана, закатывая глаза к потолку и тем самым выражая крайнюю степень презрения к алкашу, не помнящему, что он делал несколько часов назад.

– Зачем? – остолбенел парень.

– Господи. – Диана продолжала рассматривать потолок (покрашен сто лет тому назад, но выглядит приличней, чем у нее в гостиной). – Все мозги пропил. Я пришла к тебе по объявлению, мне нужен был настройщик для пианино.

– Ну я настройщик, – кивнул парень, все так же бестолково глядя на растрепанную девушку, стоящую посреди его прихожей. Ему показалось, что он уже где-то ее видел. Вот только где?

– Чао, бамбино, сорри, – Диана обогнула парня и вышла в коридор. – Уже не нужен настройщик, найду себе другого. И скажи спасибо, что я в полицию не пойду.

Диана почти бегом преодолела коридор, спустилась по лестнице, на которой ей, к счастью, никто не встретился. Быстрым шагом вышла из вонючего подъезда и вдохнула полной грудью! Время близилось к вечеру, насколько она могла судить, жара спала, и тени стали длиннее. Вечер. Лида уже дома.

Лида

Все заказы она сделала за два часа. Сосредоточилась на работе, чтобы не думать о своей разбитой жизни. Работа в должности исполняющей обязанности директора архива имела свои преимущества – она могла закрыться в кабинете и объявить, что у нее совещание «с областью». Заказчики обещали расплатиться в течение двух дней. Сумма окупит билет на самолет, платье, и у нее даже появится первый взнос на аренду квартиры. Прекрасно. Уберется из этого ада навсегда и попытается начать новую жизнь.

Лида закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку начальнического кресла. Ей теперь везет во всем, повезет и с квартирой. Вот если бы у нее еще появился любимый человек, даже не в пику Васе, а просто для себя, для души, она же еще молодая женщина! Должно же ей когда-нибудь повезти? Люди говорят, что бог троицу любит. Ну что же, с двумя первыми не повезло, вся надежда на третьего. Единомышленника, с которым можно будет свить семейное гнездо. Ах, как здорово было бы время от времени приглашать гостей и устраивать вечеринки. Диана наверняка их закатывает, ведь рядом с ней такой мужчина, который оплачивает все ее прихоти и капризы. Достаточно посмотреть на ее наряд и туфли.

Мысли о сестре снова испортили настроение. Лида в сотый раз задала себе вопрос, а что, если бы тогда Диана не вмешалась, не разлучила бы их с Антоном? Как бы все было? И, пожалуй, впервые в жизни, она ответила себе честно – было бы плохо.

Она бы не смогла удержать Антона, катящегося по наклонной плоскости. Никто не в силах был его удержать. Просто ей было бы гораздо больнее перенести его смерть, и она бы не смогла начать жизнь заново.

Лида встряхнула головой и открыла глаза. Ладно, не время предаваться рефлексии. О чем таком приятном она думала? А-а, любимый человек! А что, это мысль! Она вполне может устроить свою личную жизнь. Тем более когда с ней Катарина, которая поможет ей найти мужчину мечты. И хотя тридцать дней, отведенных ей на сказочное везение, только начались, нужно поторопиться. Хорошие мужья за два дня не находятся. Только вот где и как искать мужа?

Лида снова закрыла глаза и погрузилась в приятные размышления. Какой он – мужчина ее мечты? Перед глазами поплыли разно-цветные круги. Она понятия не имела. Но если она сама этого не представляет, как ей может помочь Катарина? Получается как в сказке – пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Так, нужно немедленно представить мужчину, которого ей бы хотелось видеть рядом каждый день.

Он совершенно не будет похож на Василия, так что надо отталкиваться от обратного. Он должен быть высоким, стройным, с густой шевелюрой, светлоглазым, с ясной, слегка ироничной улыбкой. По описанию получился Брэд Питт. «Но ведь ты не Анджелина Джоли», – грустно сказала себе Лида и покосилась в зеркало, которое начальница держала на столе. Хотя… с Анджелиной у него не срослось, кто его знает, что на самом деле нужно тому Брэду? Может быть, домашний уют, тарелка вкусного супа и пирог? Так, у ее избранника должен быть хороший аппетит. Он должен любить семейные ужины. Простые семейные ужины. Ну такие, чтобы не с соусом бешамель, а с жареной картошечкой с грибами. Интересно, что Брэд Питт думает о картошке с грибами?

Спустя пятнадцать минут Лида уже все знала о своем избраннике. Дело было за малым – где его искать? Где вообще знакомятся с мужчинами? С Антоном они вместе учились в школе, а с Васей она познакомилась на дискотеке в доме отдыха, куда попала по путевке от работы. И что ей делать? Опять ехать в санаторий? Где вообще знакомятся люди в двадцать первом веке?

Ответ был очевиден – в Интернете! А что, вдруг она все-таки найдет себе какого-нибудь приличного мужчину? Может быть, даже иностранца. Вот это был бы поворот! Говорят, они там в степях Аризоны и Канзаса особенно не избалованы женским вниманием. Да и тетки у них все страшные, толстые. Точнее, очень толстые. Она, Лида, просто Дюймовочка на их фоне.

Лида открыла браузер Интернета и ввела в строку поиска «знакомства с мужчинами». В ответ Интернет выплюнул сотни ссылок. Лида даже растерялась – неужели это настолько популярно? Совсем кризис с мужиками, что ли? Теперь понятно, почему та вцепилась в Василия. А что? Своя жилплощадь, зарплата в банке неплохая, не пьет, не курит, практически не изменяет. А то, что жена и ребенок имеются, так это дело поправимое. Подвинутся.

Лида снова почувствовала злость. Клацнула первую попавшуюся ссылку, пару минут побродила по сайту, разглядывая фотографии уже состоявшихся семейных пар. Мужчины были иностранцами. Большинство выглядели весьма прилично и даже счастливо. Не только замшелые пни, охочие до юного тела, искали половину в наших краях. Были среди женихов и весьма интересные мужчины. Вот Алигатор, 37 лет, из Италии. В красных штанах и рубашке в клеточку. Итальянский модник. И никакого живота! Или вот Артур, 41 год, из Штатов. Так красиво улыбается из собственного кабриолета. А вот какой красавец из Франции, только почему-то зовут Богданом. Ну, может быть, он иммигрант во втором поколении? Или даже в третьем? И вообще, неужели француза не могут звать Богданом? Такой наверняка и картошку любит жареную, и грибы.

От открывшихся перспектив закружилась голова. Немного подумав, Лида клацнула на кнопку «зарегистрироваться» и уставилась на открывшуюся анкету.

Нужно было разместить фото и личные данные. Лида решила, что будет честна с возможными женихами – к чему врать, если правда рано или поздно все равно выйдет наружу. С занесением собственных данных в базу она справится, а вот что делать с фото? Ее собственный мобильный телефон был настолько стар и прост, что камера в нем все снимки превращала в одно большое и мутное пятно. Поэтому ни о каких «селфи» речь не шла. Телефоны коллег тоже не внушали доверия, да и объяснить им такую просьбу будет непросто.

Максимка! Юный стажер, который грустил в архиве, занимаясь сканированием бесконечных страниц документов. С техникой был на «ты». Лида быстро набрала внутренний номер и пригласила молодого человека к себе. Пока тот шел, она снова стала рассматривать одиноких мужчин, буквально физически ощущая, как рушатся все ее представления о мире. Это только в нашей стране на плохонького мужичка найдется несколько желающих, а там, в другом мире, красивые одинокие мужчины готовы глотку друг другу перегрызть за женское внимание.

– Лидия Андреевна? – Максимка открыл дверь без стука и перекатил жвачку с одной щеки в другую.

– Зайди, Максим, и дверь закрой.

Максим разболтанным шагом зашел в кабинет начальницы и плюхнулся в кресло.

– Я все доделаю, честное слово, сегодня вечером останусь, – промямлил он, а Лида едва сдержала рвущееся с языка удивленное: «А что ты не сделал?»

Вот никогда не получится из нее руководителя, она рохля и безответственная мямля! Даже не в курсе, чем стажер занимался и где он успел накосячить. Но Максиму об этом знать необязательно.

– Хорошо, – милостиво кивнула Лида, – а пока я хочу тебя попросить сделать мою фотографию.

– Зачем? – искренне удивился Максим, а Лида растерялась. Почему она не догадалась заранее придумать более или менее убедительную причину?

– Ну… мы будем делать стенгазету! – с фальшивым энтузиазмом воскликнула она.

– Стен… чего? – еще больше удивился Максим.

– Молодежь, – вздохнула Лида. – Стенгазету! Завтра сфотографируешь всех сотрудников – займемся коллективным творчеством.

Максим закатил глаза к потолку, всем своим видом выражая, что подобный отстой его вовсе не привлекает. Но ослушаться временную руководительницу все-таки не решился. Достал телефон, включил камеру, навел ее на Лиду, посмотрел на экран и вздохнул.

Лида съежилась. Кажется, стрижка ей не помогла, уж больно разочарованным выглядит Максим. Она храбро попыталась улыбнуться и придать себе беззаботный вид. Не обращая внимания на гримасы начальницы, парень встал, немного походил по просторному, но ужасно старомодному кабинету, подыскивая наилучший ракурс. А Лида раздумывала, не жмут ли ему столь узкие штаны и как он будет ходит с голыми щиколотками осенью, например. Что за мода пошла?

Максим, в конце концов, прицелился и несколько раз нажал на кнопку. Посмотрел на результат и задумчиво почесал под ухом.

– Все плохо? – попыталась пошутить Лида, но прозвучало это жалко.

– Да не, нормуль, сейчас фейстьюном поправлю, и будете красотка. Куда сбросить?

– На почту мою.

Парень несколько минут повозился с телефоном, а затем отсалютовал Лиде:

– Все ок, ловите на почте.

– Других не забудь сфотографировать! – нахмурившись, приказала она.

– Ок, будет вам аллея славы.

Все так же разболтанно вихляя бедрами, парень вышел из кабинета, а Лида прикрыла глаза. Вот же ж дура! Ну зачем она ляпнула про стенгазету? Придется теперь еще и ею заниматься!

Она встала со стула и, подойдя к окну, широко распахнула его. В большое гулкое помещение вихрем ворвался шум проспекта. Зашелестел страницами газеты на столе, обдул разгоряченный лоб Лиды. А что она должна была сказать? Сделать мне фотографию для сайта знакомств? Чтоб он вообще перестал ее уважать? Ладно, будет решать проблемы по мере их наступления. Пока надо посмотреть, что там этот деятель нафотографировал.

Фото оказалось на удивление приличным, и выглядела она на нем весьма привлекательно. Неизвестно, какую программу использовал Максим, но с фотографии на Лиду смотрела еще молодая женщина с глазами олененка Бэмби. Натуральная блондинка, сидящая в кресле руководителя, которое даже ее массивную фигуру делало довольно изящной. Фото, естественно, мало напоминало реальную жизнь, но Лида смалодушничала – никто не выкладывает на всеобщее обозрение утренние фотографии в халате. Главное – привлечь внимание, а затем она уже сможет заинтересовать мужчину своим внутренним миром. Еще не особо богатым, но Лида собиралась поработать в этом направлении. А пока она зарегистрируется на сайте знакомств, чтобы не терять времени даром.

Скрываться не стала – указала возраст, наличие ребенка и цель знакомства – серьезные отношения. Про хобби ответить затруднилась, но потом, подумав, указала немецкий фарфор, историю и животных. Еще несколько минут посидела над профилем, мучительно пытаясь придумать, что в ней такого хорошего, что сможет заинтересовать потенциального жениха. Поколебавшись, прибавила, что любит готовить и печь. «Особенно когда продукты на пол не падают», – мрачно подумала она, вспомнив то утро, когда решила сделать вид, что они с Васей счастливая семья, в которой по утрам жена печет мужу шарлотку. Вот только муж об этом не знал и объявил, что уходит к любовнице.

Лида стерла информацию про выпечку, мстительно решив, что больше никому печь пироги по утрам она не собирается.

Подумав еще минут пять, она добавила в сведения «о себе», что любит гулять, смотреть телевизор и читать книги. Решила, что так будет честно. Не станет она из себя изображать то, чего нет, – пусть ее полюбят такой, какая уродилась!

Нажала на кнопку «зарегистрироваться» и принялась ждать. Первое сообщение пришло через тридцать секунд. Ну вот, а говорят, что эти сайты уже не работают, и вообще мужики предпочитают русским женщинам покорных таек! Да там, в Сети, просто сотни хороших мужиков, которые ждут не дождутся обычной нормальной женщины, с которой можно посмотреть телевизор, поговорить «за жизнь» на кухне под рюмочку, хрусткий огурчик и жареную картошечку, поедаемую прямо со старой чугунной сковородки. Ну или пиццу разделить и что там едят во Франции? Пару лягушачьих лапок?

Руки задрожали от волнения, но в тот момент, когда она щелкнула на сообщение от пользователя Мистер Грей, зазвонил телефон. Лида бросила раздраженный взгляд на экран – ну кто еще? Номер показался смутно знакомым, но она решила, что перезвонит позже, и дала отбой. Попыталась сосредоточиться на письме. Мистер Грей писал по-английски, и Лида не смогла понять смысл написанного. Открыла онлайн-переводчик, скопировала туда фразу и уставилась на перевод. Моргнула. Потом еще раз и еще раз:

«Сразу перейду к делу – если ты нет пристрастие или здоровый интерес к БДСМ, то мы не подходить друг друга».

Щеки Лиды запылали. Она немедленно заблокировала дурацкого Мистера Грея, решив не отвечать ему. Не успело сообщение отправиться в корзину, как она получила новое – от симпатичного мускулистого парня Миньона. Ну, надо же! И такие красавцы бывают одиноки, хотя, казалось бы…

«Ты любишь бананы?» – смогла перевести сообщение красавца Лида.

Лида улыбнулась – так, интересно, по крайней мере, не банальное «привет, как дела» или «познакомимся?», как будто на сайте знакомств люди регистрируются, чтобы ни с кем не знакомиться!

Она быстро напечатала: «Yes» – и сразу увидела, как парень печатает в ответ: «Хочешь мой?»

Миньон отправился следом за Греем. За время общения с извращенцем в ее ящик успели упасть еще целых три сообщения. Несмотря на неудачный старт, Лида почувствовала нечто, похожее на кураж и спортивный азарт. А что? Она еще ничего! Ну и что, что тридцать девять, двадцать лишних килограммов и ребенок в расцвете пубертата. Она все еще может волновать мужчин! Вон даже извращенцы клюют. Значит, она пробуждает фантазию! Да и Катарина ей помогает! Шлет всю эту шушеру, чтобы на ее фоне настоящий бриллиант смог засиять.

Лида нажала на очередное письмо, сразу кинув взгляд на фотографию профиля – мужчина выглядел достаточно интересно, но был снят издалека и в полный рост, закутанным с ног до головы в теплую одежду. Ну что же, с полуголыми мускулистыми красавцами она завязала, попробует мужчин в пуховиках.

«Здравствуйте», – гласило сообщение на русском языке.

«Здравствуйте», – Лида поставила мысленный плюс за обращение на «Вы», родной язык и отсутствие откровенного интереса к бананам.

«Меня зовут Станислав».

«Очень приятно. Лида», – быстро напечатала она ответ, но отправить не успела – снова затрезвонил телефон. Лида недовольно поморщилась и посмотрела на экран – все тот же номер. Ну кто там такой настырный? Она решила ответить на звонок: а вдруг что-то по работе?

– Да, – резко бросила она в трубку.

– Лида? – неуверенно спросил мужской голос, явно сбитый с толку неприветливым приемом.

– А кого вы ожидали услышать? – вдруг с вызовом поинтересовалась Лида. Вот интересные люди. Звонят на ее номер и думают, что может ответить кто-то другой!

– Это Гена, – вместо ответа пояснил собеседник.

– Какой еще Гена? – не сразу сообразила Лида.

– Огурцов, – после минутной паузы пояснил мужчина.

– Что, серьезно? – воскликнула Лида. – Вас так зовут? Гена Огурцов? Вы из тех самых Огурцовых?

– Каких «тех самых» Огурцовых? – не понял мужик.

– Извините, ах, это вы Геннадий, – Лида вдруг вспомнила мужчину, который пригласил ее в ресторан, и едва сдержала рвущийся наружу смех. Вот это да. Буквально за несколько дней она стала той женщиной, о которой мечтала всю жизнь. Из тех, что запросто могут забыть, кто и когда пригласил их в ресторан. Если бы кто-то хотя бы месяц тому назад предсказал ей подобное будущее, она бы ни за что не поверила!

– Мы идем сегодня в ресторан? – уточнил Геннадий, так и не получивший от Лиды согласия на ужин. Ресторан он на всякий случай забронировал и теперь не знал, что делать с этой бронью.

– Геннадий, я не могу сейчас говорить, перезвоните попозже, – выпалила Лида и повесила трубку. Испугалась.

Все-таки не получается из нее нимфы и роковой женщины. Боится банального похода в ресторан. Этот Гена Огурцов съест ее, что ли? Нет же, скажи себе правду, это ты боишься оплошать. Ты не знаешь всех этих блюд, вин, обязательно укроп в зубах застрянет. Будешь выглядеть жалкой и нелепой.

Лида внезапно почувствовала злость. Чего он к ней прицепился? Влюбился, что ли? Лида фыркнула и снова переключила свое внимание на Станислава. Общение в Интернете показалось ей более интересным. И безопасным. Не пойдет она ни в какой ресторан.

* * *

Гена тем временем вытер пот со лба и перевел взгляд на адвоката Артура.

– Ну что? – потребовал тот.

– Сказала, что ей не до меня, она занята. Хотя я назвал ей имя и фамилию.

– Я слышал, Гена. Так и сказала, мол, занята?

– Да, еще и спросила, не из тех ли я самых Огурцовых. Что это она имела в виду? – не понял Гена. – Она же со мной в ресторан собиралась, а теперь некогда ей! Чем это она таким занята?

– С адвокатом консультируется, – хмыкнул Артур.

– Не смешно, – отрезал Гена. – Что мне делать теперь?

– Да ничего, что ты можешь? Женись. Тогда она не сможет против тебя свидетельствовать.

– Не смешно, – рявкнул Гена.

– Ну а что ты хочешь услышать? – пожал плечами Артур. – Будь настойчив, бабы это любят.

Гена принялся хрустеть пальцами, уставившись в одну точку и задумавшись.

– Кстати, о бабах. Есть у меня к тебе одна просьба, сможешь организовать?

Диана

В адресном бюро обнаружилась лишь одна Лида Улиткина, что было неудивительно. Впрочем, сейчас сестра носила двойную фамилию Улиткина-Баранова. Диана с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть – только Лидка могла так вляпаться! Жила сестра, по сведениям адресного бюро, на краю города, в рабочем районе, недалеко от единственного в городе завода.

Решив не рисковать и не экспериментировать с общественным транспортом, Диана поймала такси. Естественно, на пути их следования образовалась огромная пробка, а водитель, экономя бензин, не хотел включать в машине кондиционер и предложил пассажирке открыть окно. Та последовала совету и тут же чуть не задохнулась от удушающего аромата пыхтящих в пробке автомобилей. Наглухо задраив окно, Диана немедленно почувствовала, что вспотела. Раздражение нарастало вместе со вселенской усталостью. Это была глупая затея, надо было выспаться, прийти в себя, попытаться представить их встречу, найти нужные слова. Что она скажет сестре? Может, та вообще не захочет с ней разговаривать и выставит ее за двери. С нее станется. Но она должна хотя бы попытаться, чтобы потом не винить себя за бездействие.

Пробка заблокировала движение, машины остановились, выхлопные газы сгущались. Расплатившись с водителем, Диана решила пройти остаток пути пешком и уже спустя несколько минут прокляла эту затею. С прогулками у нее в последнее время не ладилось. Прохожие, к которым она обращалась, понятия не имели, где находится нужный ей дом, а позвонить Лиде она не могла – разбитый телефон так и валялся в квартире.

Спустя полчаса поисков Диана зашла в магазин, чтобы купить воды, и ей наконец-то повезло – продавщица жила в соседнем доме и объяснила Диане, как туда дойти.

Серые грустные облезлые многоэтажки. Некогда молодой спальный район, который должны были заселить молодые семьи с маленькими детьми, просто превратился в убежище тех, у кого не хватило средств поселиться в более приличном месте. Дома не ремонтировали с момента постройки, детские площадки разломали хулиганы, а чахлые деревья никак не желали приживаться в условиях местного климата. Дома стояли полукругом, тот, что нужен был Диане, расположился прямо по центру. Диана решительно подошла к нему и открыла дверь, просто дернув ее на себя – кодовый замок сломался.

Несмотря на ноющие ноги, она решила подняться пешком на четвертый этаж, чтобы немного успокоиться и привести в порядок собственные мысли.

На завтра были назначены похороны Матвеевны. Похоже, она будет единственным человеком, который придет, чтобы с ней проститься.

Организатор предложил заказать музыкальное сопровождение – в зале прощаний стояло пианино. Но Диана отказалась. Плохую музыку на похоронах Матвеевны она не выдержит. А в том, что исполнитель плох, она даже не сомневалась. Кто еще станет работать в морге? Сыграет сама. Матвеевне всегда нравилось, как она играла. Бедняга никогда не могла отличить идеальную технику от настоящего таланта.

Поднявшись на четвертый этаж и найдя нужную ей квартиру, Диана позвонила в двери. Действовать решила по ситуации. Может быть, никого и дома не окажется в такой час. Она нажала на пупочку звонка, и тут же в глубине квартиры послышались шаги. Сердце учащенно забилось: Лида! Что она ей скажет? Вот дура! Надо было как-то подготовиться. Впрочем, в ее положении правда – это единственное, что может ее спасти. Расскажет все как есть, и попросит помощи. А если Лида откажется – значит, так тому и быть.

Дверь распахнулась. Диана открыла рот, чтобы не дать Лиде опомниться и захлопнуть дверь перед носом, но тут же осеклась. На пороге стояла незнакомая женщина, одетая в лосины и спортивный топик.

– Здравствуйте, – незнакомка с удивлением и интересом уставилась на Диану.

– Здравствуйте, – кивнула та. – А я к Лиде. Она дома?

– Н-нет, – незнакомка кинула взгляд через плечо и быстро выскользнула на лестничную клетку, прикрыв за собой дверь. Словно не желала, чтобы внутри квартиры услышали их разговор.

– Лиды нет, – повторила она. Средних лет, некрасива, но с претензией.

– А когда будет? – настойчиво поинтересовалась Диана.

– Не знаю, она сейчас здесь не живет, – неуверенно ответила женщина.

– А где она живет? – Диана была сбита с толку.

– Я не знаю… – перешла почти на шепот женщина, когда дверь за ее спиной распахнулась, и на пороге показался мужик, явно страдающий лишним весом и любовью к горячительным напиткам. Из тех самцов, которые любят чесать себя в разных местах и не представляют ни дня без мяса.

– Ты кто? – бесцеремонно тыкнул мужик Диане, но та заметила, что глаза его немедленно зажглись интересом. Он слегка потеснил женщину, словно отодвигая ее к себе за спину, выступил вперед и развернул могучие плечи.

– Я ищу Лиду, – сдержанно пояснила Диана, хотя вся ситуация начинала действовать на нервы. Что происходит?

– Эту… – смачно выругался мужик.

– Простите? – обдала его холодом Диана.

– А ты кто будешь? – мужик вдруг ткнул Диану пальцем прямо в грудь. Диана опустила глаза, выразительно глядя на толстый палец, но на мужчину это не произвело ни малейшего впечатления. Собравшись с мыслями, Диана подняла глаза:

– Во-первых, не тыкайте мне, мы не знакомы. Во-вторых, свои руки держите при себе, – она сделала шаг вперед. Обалдевший мужик отступил и опустил руку. – В-третьих, я задала ясный вопрос, где Лида, а не интересовалась ее характеристикой. В-четвертых, вы кто вообще такой и где моя сестра?

– Сестра? – мужик даже приоткрыл рот от удивления и обернулся к женщине, беспокойно маячащей у него за спиной. – Я первый раз слышу, что у нее есть сестра! Может, Лидка у нас тайный агент? – Он сделал попытку рассмеяться, но Диана резко его оборвала.

– Не смешно. Где Лида?

– У любовника твоя сестрица, – вдруг рассвирепел мужик и до того, как Диана успела что-нибудь сказать, вдруг резво заскочил за дверь, захлопывая ее у Дианы перед носом, но та оказалась шустрее. Успев вставить носок ноги, сморщилась от удара и потребовала:

– А работает она где?

– Где-где, в… – мужик осекся, затем выплюнул: – В архиве!

И бесцеремонно толкнув Диану так, что та пошатнулась, все-таки захлопнул дверь. Девушка еще несколько секунд ошарашенно смотрела на дерматиновую обивку. Любовник? У Лиды? Интересное кино. Ну что же, если это создание было Лидиным мужем, то последней явно начало фартить в жизни.

Лида

Попрощавшись с охранником и выйдя из архива, Лида едва не налетела на рослого молодого человека, с делано равнодушным видом прогуливавшегося возле архива.

– Вы Лидия? – Он посмотрел на женщину сверху вниз.

– Допустим, – на секунду стало страшно.

– Геннадий Владимирыч машину прислал за вами.

– Какой Геннадий… – удивилась было Лида и тут же поняла. Ну конечно! Гена Огурцов. Решил брать штурмом. Видимо, такой же деятельный, как и его предки.

– Я с ним ни о чем не договаривалась и никуда с вами не поеду, – с вызовом заявила она.

– Так Геннадий Владимирыч ждет, – пожал плечами парень.

– Подождет, – царственно кинула Лида и, развернувшись, сделала несколько шагов, когда услышала знакомый голос.

– Лида?

Вася! С трудом сдерживая сердцебиение, Лида медленно повернулась к мужу:

– Ты что здесь делаешь?

Она смерила его взглядом, с удовлетворением отметив, что муж выглядит плохо: одна пуговица на рубашке потеряна, сама рубашка измята, а на штанах посажено жирное пятно.

– Тебя жду, – ответил тот, косясь на парня и машину.

– Зачем? – делано равнодушно поинтересовалась Лида, а сама почувствовала, как подкашиваются ноги. Кажется, наступил момент, о котором она мечтала с того самого дня, когда Василий объявил, что уходит от нее к другой женщине. Теперь главное не оплошать.

– Тебя сестра искала. – Тот в полном обалдении переводил взгляд с Лиды на машину, с машины на парня и затем обратно на Лиду.

– Сестра? Да что ты, вот уж не ожидала, – протянула Лида и медленно, смакуя по каплям удовольствие и глядя мужу прямо в глаза, тщательно выговорила: – Ну, спасибо, что заглянул и сказал. А теперь, если ты не возражаешь, мне нужно ехать.

На глазах у обомлевшего и лишившегося дара речи Василия Лида подошла к огромной блестящей машине, ловко нырнула в пахнущее новой кожей мягчайшее нутро и закрыла за собой дверь. Несколько секунд спустя в салоне оказался и водитель, завел двигатель и плавно тронулся с места. Чувствуя себя Иовом во чреве кита, Лида безуспешно попыталась выровнять дыхание и унять сердцебиение. Получилось. У нее получилось!

– Только мне нужно заехать домой и переодеться, – капризно потребовала Лида.

– Как скажете, – снова пожал плечами парень, вливаясь в поток.

Лида откинулась на мягкое сиденье. Вот это да! Вот это триумф! И если за сладостные минуты надо расплатиться ужином с настырным Огурцовым, ну что ж, так тому и быть. Пить вино она не будет и закажет что-нибудь без укропа.

В ресторан они попали ровно через сорок минут. Лида решила не прилагать больших усилий для этого ужина. Правда, надела новое платье (для себя, разумеется), нанесла легкий макияж и освежила вчерашнюю укладку. Гена уже маячил в дверях с большим букетом роз. Опять выглядел как человек, который хронически не высыпается – он еще больше похудел и словно тонул в спортивном костюме. Боже мой! В ресторан и в спортивном костюме! Кавалер! Только отвлекает ее от достойных мужчин из Интернета.

Щетина отросла, глаза воспаленные. Он неловко сунул цветы Лиде и открыл перед ней дверь, за которой ее букет тут же подхватил ретивый служащий.

В огромный пустой зал они вошли одновременно. Посреди стоял один накрытый стол, на нем бутылка вина, нарезка овощей и букет разнообразных трав. И, конечно же, укроп – куда же без него, проклятого! Лида запаниковала.

– А где люди?

– Ну я попросил закрыть ресторан на вечер, знаете, не люблю, когда шумят, – сообщил Гена, с грустью вспомнив о том, сколько это ему стоило.

Первой мыслью было бежать как можно скорее. Иначе позора не миновать. Лида поколебалась несколько секунд, размышляя, что подумает о ней Геннадий, а потом поняла, что ей абсолютно все равно. Развернувшись, она кинулась прочь из ресторана.

– Лида? Куда же вы? – растерянный Гена выбежал за ней на улицу под взглядом удивленного охранника.

– Геннадий Владимирович, все в порядке? – поинтересовался тот, тут же подбираясь, готовый бежать вслед за шефом, куда тот скажет.

– Лида, да подождите вы!

Сухощавый Гена, вот уже десять лет как совершавший пробежку каждое утро (это было модно и статусно), в несколько шагов нагнал Лиду, в последний раз бегавшую на школьных уроках физкультуры. Схватил ее за руку, но Лида тут же брыкнулась, пытаясь освободиться.

– Отстань, чего пристал? – слегка взвизгнув, она перешла на «ты».

– Лида, да вы что? Зачем вы убежали? – Гена был искренне сбит с толку – в его картине мира женщины никогда не убегали из ресторанов. Вообще те женщины, с которыми он добровольно связывал свою судьбу, были томными, не ходили, а плыли по воздуху. Эдакие нимфы, а не орловские тяжеловозы.

– Захотела и убежала! – с вызовом ответила Лида, останавливаясь, чтобы отдышаться. – Чего вы ко мне прицепились?

– Захотел пригласить понравившуюся женщину в ресторан, – огрызнулся Гена. – А что, нельзя?

– Нечего из меня дуру делать! Я не из тех женщин, которых приглашают в ресторан! – рявкнула Лида, зачем-то хватая рукой сумку и прижимая ее к груди в качестве щита.

– В смысле? – не понял Гена.

– Что значит «в смысле»? Такие, как вы, никогда не приглашают таких, как я, в ресторан! – с отчаянием воскликнула Лида и прикусила губу.

На нее снова нахлынули все старые обиды. Она просто родилась такой. Неинтересной, без внутреннего света. Такие вот Гены Огурцовы водят по ресторанам Диан, а не Лид Улиткиных! А с Лидами Улиткиными даже такие ничтожества, как ее Василий, разводятся!

– Что значит «такие, как вы»? Я ничего не понимаю, – откровенно признался Гена.

– Ваша фамилия Огурцов? – Лида воинственно сдула челку с лица.

– Огурцов, – кивнул Гена. – А что? Нормальная фамилия, – он ощерился, вспомнив, как его дразнили в школе.

– А то, что ваши предки когда-то владели почти всей нашей областью, и, судя по вашему водителю и машине, вы тоже не бедствуете, хоть и явились в ресторан в спортивном костюме!

Лида вырвала руку у растерянного Гены и, развернувшись, зашагала по направлению к дому. Зачем она вообще согласилась поехать в этот ресторан? Чтобы досадить Василию? Она может хоть раз в жизни сделать что-то для себя, а не для кого-то? Ведь она хотела остаться дома и общаться в Интернете, а поперлась в ресторан, только чтобы поднять свою ценность в глазах мужа.

– Так, подожди! – Гена снова догнал ее и схватил за руку, тоже переходя на «ты». – А можно с этого места поподробнее?

– С какого? – не поняла Лида.

– Ну про Огурцовых, которые всей областью владели? – потребовал Гена.

– Вы что, собственную историю не знаете? – фыркнула Лида.

– Понятия не имею, папаша мой бросил маманю, когда я еще в пеленках был, только фамилию и оставил. Мама не стала менять, потому что у нее вообще Могила фамилия была. Решила, что Огурцов лучше.

– Что, правда? – вдруг хихикнула Лида, останавливаясь.

– Правда. Хотя меня и с Огурцовым так доставали в школе, – признался Гена, снова разом вспоминая все детские обиды.

– Понимаю, – кивнула Лида. – У меня фамилия Улиткина.

– Тоже круто, – в ответ хихикнул Гена. – Лидкой-Улиткой обзывали?

– Обзывали, – вздохнула Лида и вдруг успокоилась. – А ты что, правда не знаешь историю своей семьи?

– Да никогда ею не интересовался, – пожал плечами Гена и тут же заявил с вызовом: – Я ведь в своем спортивном костюме большего добился, чем те, кто с серебряной ложкой во рту родились!

– Молодец, – кивнула Лида и снова погрустнела. – А я вот ничего не добилась. На этом наш вечер предлагаю считать оконченным и попрощаться.

Она снова развернулась, чтобы идти домой, но Гена ее удержал.

– Да подожди ты, – отмахнулся Гена. – Лучше скажи, ты откуда про Огурцовых знаешь?

– Да так, натыкалась на фамилию время от времени, – пожала плечами Лида.

– Где натыкалась?

– Я в архиве работаю, – пояснила Лида. – Недавно составляла генеалогическое древо для клиента и повсюду фамилию Огурцов встречала. Знаешь, твои предки просто повсюду успели наследить.

– И что, стоящие люди были? – поинтересовался Гена, вспоминая утренний эскапад Вероники. Если все то, что говорит нелепая тетка, правда, ну и отомстит же он этой стерве за все годы унижений и периодического тыканья носом в дерьмо!

– Да кем они только не были. Владельцы заводов, газет, пароходов, – фыркнула Лида. – Они половиной недвижимости города владели!

– Например? – дрогнувшим голосом поинтересовался Гена.

– Да я и не помню всего, кажется, им принадлежало здание, в котором сейчас первая городская находится, потом почта центральная, старое здание, знаешь? Тот дом красивый, что в центре возле универмага. Всего и не упомнишь.

Шокированный Гена смотрел на Лиду широко распахнутыми глазами, как малыш, которого впервые в жизни угостили конфетой. Душа требовала продолжения.

– Лида, у меня к вам есть предложение, – торжественно провозгласил Гена.

– Вот прям так сразу? – фыркнула Лида, которой отчего-то сделалось уже все равно, что подумает Гена. Вина и укропа она избежала, а что еще может напугать женщину, которую на половине жизненного пути бросил муж?

– Ну то есть, деловое…. – смутился Гена. – Может, все-таки вернемся в ресторан? Там музыканты пришли уже, наверное.

– Музыканты? – удивилась Лида.

– Ну да, я музыку заказал. Можете им сказать, что играть, я в этом не разбираюсь.

– Да я тоже не особо, музыкант у нас в семье сестра, а у меня ни голоса, ни слуха, как бы мне этого ни хотелось, – вздохнула Лида.

– Ну тогда пусть играют, что хотят, а мы с вами поужинаем, и я озвучу вам предложение, от которого вы не сумеете отказаться, – заверил ее Гена.

Диана

Естественно, она опоздала. Архив полчаса как закрылся, и охранник велел ей явиться завтра с утра. Он подтвердил, что Лида работает здесь и даже исполняет обязанности начальницы. Сестрице явно везло, в отличие от Дианы.

Уставшая до смерти от событий дня, Диана с трудом дотащилась домой и обнаружила, что лифт не работает. Застрял на верхнем этаже и призывно лязгал оттуда металлической пастью, словно издеваясь над ее бессилием. Впервые за долгое время Диана выругалась себе под нос и начала подниматься по ступенькам.

С трудом переводя дух, она дошла до второго этажа и уставилась на человека, сидящего на лестнице возле ее квартиры. Алексей.

– Вот, сумочку вашу принес, мне чужого не надо. – Парень уставился на Диану мутными глазами.

Запах перегара немедленно заполнил собой огромное лестничное пространство. Диана остановилась и тупо посмотрела на ридикюль, который пьяница держал в руках – как она могла уйти и оставить свою сумку? И даже не вспомнить о ней! Вырвалась из гадюшника, позабыв обо всем, побежала к Лиде, за такси расплатилась несколькими купюрами, завалявшимися в кармане после поездки за Матвеевной. А вот кошелек остался в сумке, которую она забыла у Алексея. Какая же она дура! Гена прав, скоро она где-нибудь забудет собственную голову.

Диана вспыхнула:

– Все деньги пропил?

– Зачем вы так? – Алексей сделал попытку подняться на ноги, но пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился рукой за стену. Впрочем, это не сильно помогло, и он снова рухнул на ступеньки. – Ай. Нет чтоб спасибо сказать! Что за люди пошли?

– Спасибо! – Диана подошла и выдернула сумочку из рук парня. Демонстративно заглянула вовнутрь – кошелек был на месте. Хотела пересчитать купюры, но сдержала себя.

– Давайте пианино настрою, – глядя на нее снизу вверх, предложил Алексей.

– В таком состоянии? – фыркнула Диана, переступая через длинные ноги музыканта и подходя к двери. Она достала ключи из кармана и открыла замок. Парня она совершенно не боялась. Ей казалось, что они давно уже знакомы, ведь она слушала, как он играл в переходе, почти каждый вечер в течение последнего полугода. Он всегда был приветлив с теми, кто бросал ему монетку в старую шляпу, а иногда и вовсе не замечал их, витал где-то далеко, в собственных мирах.

– Я инструмент в любом состоянии чувствую, – вдруг отчетливо сказал Алексей и со второй попытки все-таки поднялся на ноги. Диана посмотрела на часы – вечер, Гена вряд ли приедет так поздно. Сидит наверняка рядом со своей алкоголичкой. Или выбрался с ней на какое-нибудь светское мероприятие и фотографируется со звездами – внешняя атрибутика всегда была важна для него. Как же – к нему, вчерашнему пареньку в спортивных штанах, звезды сами идут на поклон. Это же так важно! Когда же он наиграется?

– Я бесплатно, вы ж у меня в квартире убрали. Круто, – уважительно сказал Алексей и, пошатнувшись, чуть не рухнул на Диану. Та вовремя успела скользнуть в квартиру. По-хорошему, алкоголика надо было бы отправить домой немедленно, но инструмента было жаль. Хотелось играть, настроение располагало, а душа требовала выплеснуть всю горечь.

– Ладно, входи, только разуйся, у меня дома чисто, – строго предупредила Диана и вошла в квартиру. Алексей последовал за ней.

– Водички можно? – жалобно попросил он, стаскивая на ходу башмаки.

– Можно, – вздохнула Диана, отправляясь на кухню. – Тебе в третью дверь налево, – предупредила она настройщика.

– Я знаю, – кивнул тот и уверенным шагом направился в гостиную.

Диана остановилась.

– Ты уже был здесь раньше? – с удивлением поинтересовалась она.

– Приходилось, – откликнулся Алексей из комнаты.

Пожав плечами, Диана вошла в кухню и взяла с подоконника бутылку с водой. Налила в стакан и в этот момент услышала, как отворилась входная дверь.

– Динуля, ты дома? Я тебе сейчас такое расскажу!

Гена! Ну как же так? Зачем он приехал? А она, идиотка, не могла закрыть дверь! Кроме Гениного радостного приветствия услышала она и еще один звук, от которого все внутри похолодело. Мужской храп.

Да быть этого не может! Нет, нет, нет! Только не с ней! Это все начинает превращаться в дикий фарс. Неужели мерзкая тетка была права? Ее жизнь разваливается прямо на глазах. Значит, она вообще умрет к концу месяца?

Диана ужом скользнула в гостиную. Так и есть! Алексей раскинул руки и мирно спал на ее диване, как русский богатырь, от чьего храпа содрогаются стены.

– Динуля? – снова настойчиво позвал Гена из коридора. – Динуля, ты дома? У тебя дверь открыта!

Диана заметалась по комнате, словно рыба, попавшая в сети. Не придумав ничего лучше, она схватила старый клетчатый плед, под которым любила лежать, свернувшись калачиком, в плохую погоду, и накинула его на Алексея.

– Динуля? Я ушел от жены. И не с пустыми руками. Примешь?

Диана зажала себе рот руками, чтобы не заорать от несправедливости всего происходящего. Почему это случилось именно сейчас? Менее подходящий момент и представить нельзя! Чтоб этой Анастасии пусто было вместе с ее фарфорами! Сделав глубокий вдох, она выпорхнула из гостиной и, виляя бедрами чуть больше необходимого, повлекла Геннадия за собой в направлении кухни.

– Что ты такое говоришь, Гена? Я уже не могу тебе верить! Тебе плевать на меня в самые тяжелые моменты моей жизни. А тут падаешь как снег на голову, еще и с такими заявлениями! – на максимальной громкости завелась Диана, зная, что Гена просто ненавидит выяснение отношений, и верный способ от него избавиться – это затеять ссору. И хотя такого развития событий она ждала последние полгода, сейчас больше всего на свете ей хотелось, чтобы Гена исчез из ее дома. Провалился сквозь землю, испарился, пошел в магазин за кефиром, в конце концов! Если он увидит Алексея, спящего у нее на диване, то не будет ей ни предложения, ни кольца, вообще ничего не будет! Это слишком для одного дня.

– Я сегодня целый день плакала, – глаза наполнились горькими слезами, и Диана приготовилась разрыдаться, но Гена грубо закрыл ей рот рукой.

– Что это? – настороженно спросил он, поворачивая голову и пристально глядя в направлении гостиной.

Оттуда снова донесся заливистый мужской храп.

– Гена, там настройщик сейчас работает, не будем ему мешать, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Матвеевна… – Не слушая, что она ему говорит, Гена в два шага преодолел пространство от кухни до гостиной и распахнул дверь.

– Настройщик, говоришь? – Гена остановился на пороге и уставился на Алексея, мирно дрыхнувшего на диване. Глядя через Генино плечо на развалившегося музыканта, Диана помертвела. Тот поуютнее устроился на диване, закутавшись в плед, и по-детски подложил руку под голову.

– Гена, я… Я как раз хотела тебе все объяснить. Понимаешь, у меня расстроилось пианино. Я попыталась найти настройщика, мне срочно нужен был инструмент… Матвеевна, она умерла сегодня утром… Я нашла объявление, но там был указан только адрес настройщика, никакого телефона, я пошла по этому адресу… – захлебываясь слезами, попыталась сбивчиво объяснить Диана.

– Что он здесь делает? – Гена бесцеремонно ее перебил, багровея от ярости.

– Так это и есть настройщик! – с отчаянием воскликнула Диана. – Дослушай, я все тебе расскажу.

– Заткнись!

Гена напрягся, словно тигр перед прыжком, весь подобрался и, осторожно ступая, зашел в гостиную. Подошел к дивану и уставился на храпящего Алексея. Пристально просканировал его взглядом. Затем развернулся и направился к двери. Оттолкнув Диану, вышел в коридор и уже там взорвался.

– Что ты из меня идиота делаешь? Какой еще настройщик? Это музыкант из перехода! Ты таскаешься слушать этого урода каждый вечер!

– Откуда ты знаешь? – опешила Диана и сделала шаг назад, забывая о слезах.

Гена осекся и, развернувшись, быстро направился к выходу из квартиры, нащупывая в кармане спортивного костюма коробочку с кольцом, которую так и не успел ей подарить.

Диана услышала, как нарочито громко хлопнула дверь, а с потолка гостиной в резко наступившей тишине упала очередная капля. Ставшая последней в прямом смысле этого слова. Диана развернулась и бросилась в гостиную.

– А ну вставай, – она фурией подлетела к дивану и вцепилась в храпящего Алексея, словно тот был причиной всех ее бед. Тот никак не отреагировал. Диана попыталась ущипнуть парня, но он лишь поглубже закутался в плед и замычал что-то нечленораздельное.

– Вставай! – Диана изо всех сил рванула плед, но парень оказался сильнее.

– Отвали, – не открывая глаз, распорядился он и, снова отвоевав плед, закрылся им с головой. – Достала, Светка.

– Я не Светка, – заорала Диана и вдруг рухнула рядом с алкашом прямо на пол и залилась слезами.

Ей нужно немедленно избавиться от чертовой статуэтки и снять проклятье, иначе закончит жизнь, как этот алкаш. В одиночестве и миазмах. И вряд ли хоть кто-то протянет ей руку помощи, как и предсказала Анастасия Бёттгер.

Лида

Гена оказался не таким уж и противным. Расстались почти друзьями. Мужик настойчиво попросил сделать его генеалогическое древо завтра же (чтобы показать одному человеку), обещал заплатить по двойному тарифу и подогнать еще клиентов.

Вернувшись домой, Лида сразу же связалась с сыном – узнать, как прошел первый день олимпиады. Ромка был возбужден и говорлив, взахлеб рассказал о сложных задачах, которые ему пришлось решать. Про возможный результат ничего не сказал (скромность досталась ему от Лиды, хотя лучше б сын унаследовал Васину уверенность в собственной непогрешимости). Поделился смешными историями об общении с китайской делегацией и пообещал держать в курсе – завтра с утра очередной день соревнований. Он был далек от семейных проблем и материнских страданий, где-то в другой Галактике. Пусть там и остается. Дети не должны страдать от взрослых идиотов.

Пожелав сыну удачи, Лида заварила большую чашку крепкого чая и помыла крутобокие яблоки. Подхватив чашку, она вышла на маленький балкончик и вдохнула прохладный ночной воздух. Если есть счастье в жизни, то оно здесь. В полной неге, тишине и спокойствии. Может быть, развод с Василием вовсе не конец света? Теперь ей не нужно нестись домой сломя голову и судорожно думать, что еще приготовить на ужин, чтобы муж не высказал недовольства ее однообразной стряпней. Не надо пересчитывать носки и трусы в шкафу в страхе, что утром Вася не найдет чистые и снова расскажет ей, какая она ужасная хозяйка. Можно хоть целый вечер валяться в ванне, и никто не будет ходить под дверью и завывать, что ему тоже нужно мыться. Пускай теперь у той болит голова о том, что приготовить и где отыскать пару носка. Мелькнула крамольная мысль – может быть, вообще без мужа не так уж и плохо? Но Лида тут же испугалась – нет, нельзя, куда бабе без мужика? Все будут считать неудачницей.

Выпив чаю и съев яблоко, Лида некоторое время посидела на балконе, благодаря жизнь и Катарину за все то, что сейчас ей было дано. Затем она вернулась в комнату, взяла компьютер и снова вышла на балкон. Открыла крышку ноутбука и зашла на страницу сайта знакомств. Станислав был на связи – возле его имени горел зеленый кружочек. Не спал. И стоило Лиде обозначить свое присутствие, как ей тут же прилетело сообщение:

«Что вы ищете на этом сайте, Лида?»

Лида почувствовала волнение – ну вот, все врут про Интернет! Приятный, интеллигентный мужчина, наверняка с серьезными намерениями.

«Я ищу мужчину для серьезных отношений». Лида не стала тратить время на глупый флирт и растекание мыслею по древу.

«Тогда наши цели совпадают. Я ищу женщину, с которой мог бы связать свою судьбу. Чем вы занимаетесь, Лида?»

Лида замешкалась. Работа в архиве, которую она любила, несмотря на рутину, вдруг показалась ей какой-то серой и обыденной. Кому может нравиться ковыряние в старых пыльных документах и перекладывание бумаг с одного места на другое? Захотелось сказать, что она стюардесса или руководитель гостиницы. Почему именно гостиницы, Лида и сама не знала. В конце концов, решила ответить обтекаемо:

«Я работаю в сфере обслуживания». Отправила и тут же сама смутилась – как-то это двояко звучит.

Станислав тут же решил уточнить:

«В каком смысле?»

Лида сдалась и написала правду. Станислава она ничуть не смутила. Скромно сообщив, что у него самого небольшой бизнес по разноформатной печати, он предложил Лиде встретиться завтра. А та, взволнованная и опьяненная таким мгновенным успехом, согласилась. Нельзя терять время. Пока ей везет – нужно брать быка за рога. Они условились о месте и времени и даже попрощались, когда от Станислава прилетело еще одно сообщение:

«Только должен вас предупредить, Лида. Мне шестьдесят пять лет. Но вы не волнуйтесь: в душе, да и в других местах, мне не больше тридцати».

Лида с трудом сдержала вздох разочарования. Нет, она ничего не имела против шестидесятилетних мужчин – кумиры ее молодости Брэд Питт и Джордж Клуни уже сами разменяли шестой десяток, но…

Лида почувствовала, как заливается краской до корней волос. И что ей нужно было ответить Станиславу? Не отвечать как-то неудобно. С этой светлой мыслью Лида протянула руку и просто захлопнула крышку компьютера. В конце концов, это всего лишь сайт знакомств. Пора бы ей перестать оправдываться даже за то, чего она не совершала.

Катарина обязательно подыщет ей мужчину мечты. Именно такого, какого она себе представляет. По-другому и быть не может. Прихватив ноутбук, Лида вернулась в комнату, быстро переоделась в домашнее, легла на ковер и снова нырнула в Интернет в поисках йоги для начинающих. Пришло время привести себя в порядок.

Диана

И снова Прокофьев и его страстное исполнение. На этот раз не такое уверенное, как обычно. Скорее надрывистое, эмоциональное, возможно, не везде верное, но гениальное. На пределе и на нерве, как говорила ее бабуля. То, чего не хватило самой Диане, чтобы начать карьеру пианистки. Техника без таланта остается лишь подделкой гения, пусть даже и искусной.

Диана опустила ноги на пол и вышла из спальни в коридор. Проделала путь, который проходила почти каждую ночь, но в этот раз сон был более реальным. Она чувствовала под ногами шероховатость старого паркета, который привычно скрипел под ее ногами. Ей пришлось приложить усилие, чтобы распахнуть двери в гостиную – старый замок давно надо было смазать. Из открывшегося пространства на нее хлынул свет и звук – солнце стояло высоко, и в его рассеянном пыльном свете она увидела самого музыканта, выжимающего из старого пианино ранящие душу звуки.

Алексей.

Потрясенная Диана застыла в дверях, боясь даже своим дыханием ему помешать. Алексей терзал инструмент с нечеловеческой скоростью, извлекая из него внеземное звучание. Подобное исполнение она слышала только раз в жизни у еще одного Алексея – Султанова. Которого никто так и не смог превзойти в ее личном списке великих пианистов. Даже Рихтер.

Внезапно Алексей взял фальшивую ноту, резко захлопнул крышку пианино и встал, едва не опрокинув стул. Развернувшись, он увидел в дверях Диану.

– Я все настроил, – коротко сказал он, взял с дивана свою небольшую наплечную сумку и двинулся к выходу.

– Где ты научился так играть? – Диана преградила ему путь и с вызовом посмотрела в глаза.

– Это неважно, – Алексей легко коснулся ее руки, которую она держала на дверном косяке, загораживая ему проход. Диана опустила руку.

Не глядя ей в глаза, Алексей выскользнул в коридор и лишь оттуда крикнул:

– Извините за вчерашнее, это больше не повторится.

Она услышала, как хлопнула входная дверь. Спустя несколько мгновений Диана пришла в себя, мельком отметила забытый на пианино камертон, схватила его и бросилась вслед за парнем. Распахнула дверь: легкие шаги раздавались на лестнице – Алексей спускался пешком, лифт по-прежнему щелкал пастью на верхнем этаже. Прямо в пижаме Диана кинулась за ним:

– Подождите! Как вас там! Подождите!

Шаги ускорились, Диана услышала, как распахнулась входная дверь, и Алексей с кем-то заговорил. Она бросилась вниз бегом, но дверь хлопнула, и в подъезде вместо Алексея она увидела милейшую Марию Михайловну – преподавательницу игры на скрипке в местной консерватории. Ее соседку сверху.

– Здравствуйте, – кивнула ей Диана и крикнула с отчаянием, в слабой надежде, что Алексей услышит ее через закрытую дверь: – Ну подождите же!

Она кинулась к двери и толкнула ее, открывая.

– Неужели Алешенька что-то снова натворил? – тяжело вздохнула Мария Михайловна.

– Алешенька? – переспросила Диана, останавливаясь и глядя вслед быстро удаляющейся фигуре. – Вы что, его знаете?

– Ну, конечно! Это же внук покойницы, Ксении Дмитриевны, хозяйки квартиры.

Диана развернулась к Марии Михайловне. Гоняться за настройщиком в пижаме по улице точно не стоило, а вот старушка могла послужить ценным источником информации.

– А давайте я вам помогу, – Диана кивнула на тяжелую сумку соседки, которую та поставила на пол, переводя дыхание. – А то у нас лифт со вчерашнего дня не работает.

– Ну что ты будешь делать, – вздохнула Мария Михайловна. – С утра звонила в ЖЭК, обещали кого-то прислать, и тишина.

– Ну ничего, движение – это жизнь, – подхватив увесистую поклажу и осторожно взяв сухонькую, словно чудом уцелевший в старом гербарии хрупкий цветок, Марию Михайловну под руку, Диана повела ее к стертым от времени гранитным ступеням.

– Знаете, я этого Алексея пригласила, чтобы он мне инструмент настроил, а он денег не взял, – Диана мягко свернула на интересующую ее тему. Как гениальный пианист смог докатиться до жизни алкаша в общежитии?

– Чудной он парень. Знаешь, милая, я ведь талантливее исполнителей, чем он, и не слышала. А ты зачем за ним бежала? – преодолев первый лестничный марш, Мария Михайловна остановилась, чтобы перевести дыхание. Даже несколько ступеней оказались для нее слишком большой нагрузкой. Соседка посмотрела на Диану хрустальными голубыми глазами, уже успевшими потерять юношескую яркость, но сохранившими остроту и ясность. Диана решила не врать и честно ответила:

– Я тоже его слышала. Собственно, я была настолько поражена, что прямо так и выскочила из квартиры, чтобы узнать имя его педагога, но он убежал, – Диана тряхнула головой, смахивая упавшие на глаза волосы, и Мария Михайловна на секунду залюбовалась девушкой – божественная красота, впрочем, уставшая и немного припорошенная. Ничего удивительного, если она тратит жизнь на какое-то неотесанное чудовище. В таких условиях быстро отцветают. Любовь – это все-таки единственное удобрение красивой женщины.

– Так бабушка-покойница его обучала. Всю жизнь положила на него. Дочка ее в родах умерла, а зятек запил и сгинул. Лешенька был ее единственным лучом света в темном царстве.

– Мария Михайловна продолжила путь, крепко вцепившись в предоставленную ей руку, и была искренне рада обсудить дела давно минувших дней.

– Он ведь конкурсы престижнейшие выигрывал, на Чайник собирался, только вот… – она взяла эффектную драматическую паузу, а Диана уже сгорала от нетерпения. Наверняка произошло что-то трагическое и ужасное.

– Что случилось? – поторопила она соседку, не замечая, что они уже поднялись на второй этаж.

– Он влюбился! – торжественно объявила Мария Михайловна и остановилась, чтобы насладиться произведенным эффектом. Диану неприятно кольнуло внутри – есть же женщины, способные свести с ума и разрушить карьеру гения. К сожалению, она к ним не относится. Ее максимум – это Гена, и то еще непонятно, достанется он ей или нет.

– Влюбился? – делано безразлично произнесла она.

– Да, в эту… – Мария Михайловна остановилась и застыла, пытаясь подобрать наиболее корректное, на ее взгляд, описание девушки, сгубившей карьеру внука покойной подруги. – Светлану!

– А что за Светлана? Роковая женщина? – воображение нарисовало Диане длинноногую красавицу с кудрями до пояса и огромными фарфоровыми глазами.

– Да какой там, – фыркнула Мария Михайловна и снова двинулась к ступенькам. – Просто без комплексов, я надеюсь, вы понимаете, о чем я?

– Мальчика передержали дома? – улыбнулась Диана.

– Вроде того, – кивнула соседка, поджав губы. – В общем, влюбился он в эту Светлану и говорит бабушке, что женится на ней. А та, недаром, что казачка, характер – кремень. Пообещала из дома выгнать, если он из-за этой хабалки будущее загубит. Ясно же было, что девице только квартира и нужна, она «до» от «ре» отличить не может, – припечатала соседка неизвестную Светлану.

– Действительно ужас, – стараясь сохранить серьезное выражение лица, кивнула Диана.

– Только вот у Алешеньки тоже бабушкин характер оказался. Он взял и сам ушел вместе с этой своей, а Ксенечка, бедняжка, не выдержала, и инфаркт, – расчувствовавшись, соседка остановилась и, достав из старомодной лакированной сумки бумажные платки, приложила один к покрасневшим глазам.

– Мы тогда все так негодовали, представляли, как Алексей сюда жить придет с этой Светланой, а нам нужно будет каждый день их видеть. Покойницу очень любили и уважали, талантливейший педагог была, видели бы вы, сколько народа на ее похороны пришло!

Диана и Мария Михайловна остановились возле квартиры последней. На старушку нахлынули воспоминания.

– Весь двор был заполнен! Люди улицу собой перекрыли – вот как ее любили и уважали!

– А Леша что же? Пришел жить? – Диана вновь попыталась вернуть соседку в нужное русло.

– Нет! – с триумфом возвестила Мария Михайловна. – Ксенечка завещала квартиру какому-то дальнему родственнику, а тот сдал ее вам. Вы не представляете, как у меня сердце радуется, когда я теперь слышу звук инструмента, так и кажется, что все как прежде, что сейчас Ксенечка позовет меня пить чай, и мы будем сидеть на кухне и, затаив дыхание, слушать игру Алексея. Он ведь играл, как одержимый, инструмент – это часть его самого. А теперь вот пьет с такой же страстью, – подвела итог Мария Михайловна и церемонно кивнула Диане: – Вы заходите, если будет минутка.

– Знаете, лучше вы заходите, я, конечно, не Алексей, но тоже могу что-нибудь сыграть, – вдруг предложила Диана, в одну секунду ощутив безумное одиночество.

Она представила себя и бабулю на месте Алексея и его бабушки. Смогла бы она поступить так же – бросить все ради любви? И стать причиной смерти единственного близкого человека? И что бы чувствовала бабуля, окажись она на месте несчастной Ксении Дмитриевны? Впрочем, она там и так побывала, когда Лидка закрутила с Антоном. Поэтому Диана и вмешалась, чтобы спасти бабулю. Ценой жизни сестры. И своей тоже. После смерти Антона она очень долго не заводила отношений.

Распрощавшись с разговорчивой соседкой и заверив, что ждет ее в гости в любой момент, Диана вернулась в квартиру. Сейчас были дела и поважнее пьяного талантливого музыканта. Например, спасение собственной жизни.

Стрелка часов приближалась к девяти – начало работы архива. Быстро приняв душ и накинув длинное черное льняное платье – единственную в ее гардеробе вещь черного цвета, Диана решила действовать немедленно – наведаться к сестре и добиться от нее адреса мерзкой старухи. А после… Диана запретила себе думать о том, что будет после. Нужно беречь душевные силы, а то она просто рухнет и разобьется на кучу осколков, как фарфоровая статуэтка.

Лида

В ту ночь Лида спала как убитая. Наговорившись с разными личностями в Сети, она выпила ромашковый чай на балконе, немного послушала тишину, чувствуя, как внутри раскручивается тугой клубок и разливается долгожданная нега. Затем вернулась в квартиру и, уложив Мотю на колени, начала смотреть сериал, о котором давно слышала от коллег, но все не находила времени посмотреть. Зрелище настолько увлекло ее, что она опомнилась в два часа ночи и тут же успокоила себя – теперь она может смотреть кино хоть до утра, она сама себе указ. Время от времени она заходила на сайт знакомств, чистила сообщения от разнообразных извращенцев, рассматривала фото понравившихся мужчин, впрочем, так и не решившись обозначить свой интерес, тихонько хихикала над некоторыми экземплярами, пела в уже полюбившуюся бутылочку лака и всячески наслаждалась жизнью.

Ближе к трем она уснула прямо с Мотей под боком, утром проспала и едва не опоздала на работу. Она практически бежала по улице и ворвалась в архив вместе с летним ветром и воздухом – свежая и румяная, за что тут же заработала комплименты от коллег.

Задав пару формальных вопросов по повестке дня, Лида встретилась с Григорьичем и снова осталась глуха к его намекам на то, что неплохо бы позолотить ручку или хотя бы пойти в ресторан. Осознав, что исполняющая обязанности его намеки понимать не хочет, инспектор выкатил предписание, в котором обязал Лиду провести учения и закупить новый песок. Легкомысленно подмахнув предписание, Лида наконец добралась до кабинета, закрыла дверь, села за компьютер и быстро вошла на сайт знакомств. Когда она открыла свой профиль, то ахнула – за несколько часов она получила одиннадцать сообщений! Где-то среди них обязательно ждет ее судьба. Теперь Лида в это верила. Катарина с ней, и ей обязательно повезет. У нее еще целых двадцать пять дней на везение. Мелькнула подлая мысль, что неплохо бы начинать искать жилье, но Лида тут же ее отмела – Катарина подгонит ей мужа с жилплощадью, чего мелочиться?

Из одиннадцати писем одно было от поборника за генетическую чистоту расы, кратко обрисовавшего ей перспективу жизни в ста километрах от цивилизации и ежегодного рождения детей как инструмента борьбы с наступающими китайцами. Пара сообщений пришла от скучающих женатых мужиков, ищущих отдушину от семейной жизни. Лида не удержалась и написала все, что о них думает. В каждом она видела Васеньку, поэтому послания получились весьма сочными и образными. Тройка уже традиционных извращенцев, ловко жонглирующих такими терминами, о которых Лида понятия не имела (со стыдом сделала себе мысленную пометку узнать, что это такое). Одна девушка, предлагавшая поэкспериментировать. Тройка скучных и унылых «приветов». И среди всего этого мусора одно по-настоящему интересное письмо – грамотное, осмысленное, от некого Сергея, иммигранта, уехавшего в Америку больше пятнадцати лет тому назад. Стоматолог, в разводе, ищет серьезного общения. Лида прочитала его письмо несколько раз, стараясь как можно лучше осознать все прочитанное, после чего откинулась на спинку кресла и улыбнулась. Катарина в действии!

Возможно, Сергей послан ей в качестве награды за все жизненные неудачи. Нет, все-таки есть что-то в этих мудрых изречениях, которые она часто встречает в Интернете. Про то, что самая темная полоса – взлетная, самая черная ночь – перед рассветом, что жизнь – это черно-белые клавиши фортепиано, и, в конце концов, у того, кто верит в лучшее, все будет хорошо.

И почему она сама никогда в это не верила? Хотя нет, верила, давным-давно, когда еще была счастлива, бабуля любила ее и рядом была лучшая подруга и сестра – Диана. Сколько они всего пережили, и не вспомнить, но бабушка всегда утверждала, что все к лучшему, даже когда черные риелторы выселили их из квартиры в центре города и переместили в небольшой барак на окраине. Она все равно верила, что все к лучшему, ведь там она встретила Антона.

Вера прошла, когда Диана забрала у нее любимого, и тот погиб. Разве это могло быть к лучшему? После его смерти жизнь покатилась в тартарары, и Лида была уверена, что счастье осталось в юности, а впереди лишь бесконечная лямка, которую ей предстоит тянуть.

От грустных воспоминаний ее отвлек стук в дверь.

– Кто это? – встрепенулась Лида.

– Это я.

От знакомого голоса, оставшегося родным, несмотря на все эти годы, перехватило дыхание. Да быть того не может! Столько лет ни слуху ни духу, и тут на тебе. Как раз в унисон ее мыслям.

Лида замешкалась – открывать не хотелось. Но, с другой стороны, не может же она сидеть здесь вечно. К тому же, зная характер Дианы, можно было не сомневаться, что та не уйдет, раз уж пришла.

Лида бросила взгляд в зеркало – выглядит неплохо. Относительно. Но с Дианой ей все равно не тягаться. Ну и пусть! Неизвестно, что у самой Дианы в жизни происходит. Что скрывается за красивым фасадом? Невыносимо хотелось узнать, как сложилась судьба сестры. Ведь она тоже осталась без жениха.

Лида поднялась с кресла, подошла к двери и, замешкавшись на долю секунды, все-таки повернула ключ в старом замке.

Красивого фасада не было. Диана выглядела кошмарно. Словно она неделю не спала, переживая драматические события. Глаза ввалились, под ними были черные круги, волосы свалялись – похоже, сестра не мыла их несколько дней. Одета она была в широкое черное платье, которое при других обстоятельствах могло бы выглядеть просто и стильно, но сейчас напоминало вещь, которую вытащили из шкафа на ощупь. Это была вовсе не та покорительница жизни, которую она не так давно видела в аэропорту. Перед ней стояла глубоко несчастная женщина.

– Что случилось? – ахнула Лида, не сдержавшись.

– Я могу войти? – тихо попросила Диана.

Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, которые, как ей казалось, Лида в себе изжила навсегда, она сделала шаг назад, приглашая сестру войти.

Та покачнулась, и Лида инстинктивно протянула руку, чтобы поддержать ее.

– Спасибо, – кивнула Диана и вдруг, неожиданно для самой себя, разрыдалась. А Лида, так же неожиданно для самой себя, обняла единственного по-настоящему близкого ей человека.

Лида и Диана

Лида слушала сестру не перебивая. Когда та дошла до смерти Матвеевны, она даже прослезилась, отчетливо ощутив всю боль, отчаяние и одиночество сестры. Невольно она ассоциировала Матвеевну и бабулю и поняла, что для непроницаемой с виду Дианы эта боль еще не отболела.

– Когда похороны? – спросила она.

– Сегодня в полдень.

– Ее родные и друзья будут?

– Нет, – покачала головой Диана. – У нее никого не было, только я.

Лида притихла, представив Диану в зале крематория рядом с любимым человеком, но в полном одиночестве.

– Хочешь, я приду? – вдруг выпалила она.

– Да, – быстро кивнула Диана. При других обстоятельствах она бы непременно отказалась от помощи сестры, гордость бы не позволила. Но сейчас ей даже думать не хотелось, как она сама через все это пройдет. И словно рухнула плотина.

– Что же мы сидим, давай я чай заварю, – вдруг захлопотала Лида. – Ты голодна?

– Да, очень, – с удивлением ответила Диана, понимая, что с утра ничего не ела.

– У меня блинчики есть. Вчера захотелось, так я напекла и на работу притащила, – уютно засуетилась Лида, доставая из небольшого холодильника Маргариты Семеновны домашние вкусности.

– Слушай, я к тебе домой заходила. – Диана откинулась на спинку стула и сидела, сгорбившись, не выражая никаких эмоций и лишь задавая себе вопрос: почему там, в аэропорту, Лида показалась ей несчастной и забитой?

Вот же она – румяная, веселая, пышущая здоровьем и счастьем, хорошо подстрижена, успевает себе блинчики готовить, да и сидит в начальническом кресле, ни от кого не зависит. Мужа бросила ради любовника, видимо, он предложил ей нечто лучшее. В то время как она, Диана, одинока и полностью зависима от щедрости Геннадия, который того и гляди бросит ее вместо того, чтобы жениться. И кто из них больше пострадал от смерти Антона?

– Я так понимаю, что с мужем твоим разговаривала? Такой… кабанчик в алкоголичке, – неуверенно спросила она.

– С ним, – фыркнула Лида и прыснула, не удержавшись – уж больно точно Диана охарактеризовала Василия.

– А что это за мамзель рядом с ним была?

– Так это его любовница, к которой он вначале от меня ушел, а потом привел ее в наш дом – жить, пока не продадим квартиру.

Диана, успевшая сделать глоток чая, поперхнулась и закашлялась.

– Да ладно, – не поверила она, немного отдышавшись.

– Ага, – кивнула Лида и усмехнулась, отметив внутреннюю перемену. Еще неделю назад она бы рыдала, доведись ей кому-нибудь снова рассказать эту ужасную историю, а сейчас где-то внутри легко покалывает, но не болит. Как будто долго сидела на одной ноге и отсидела ее, но кровь уже хлынула по венам. Осталось подождать совсем немного, и неприятное ощущение пройдет.

– И ты позволила? – возмутилась Диана.

– А что я могла сделать? – пожала плечами Лида.

– Да как это? Выставить его вон! – Диана вскочила со стула и с неизвестно откуда взявшейся энергией принялась носиться по кабинету, словно пантера, загнанная в клетку.

– Так это его квартира, – тихо возразила Лидия.

– Что значит «его»? У вас дети есть? – Диана вдруг остановилась, ошарашенная мыслью, что ничего не знает про сестру.

– Да, сын, Ромка. Ему уже шестнадцать. Отличник, сейчас в Европе, представляет страну на международной математической олимпиаде, – не выдержав, прихвастнула Лида.

– Да хоть двоечник, неважно, вам с сыном положена большая часть жилья при разводе. Как ты могла просто смириться и ничего не сделать?

Лида опустила глаза, не зная, что ответить на этот вопрос.

– А где ты сейчас живешь? Твой кабанчик сказал, что у любовника. Правда, что ли? – Диана остановилась и посмотрела на покрасневшую сестру. Та вдруг захихикала.

– Не, у начальницы, – мысль о том, что Вася уверен в наличии у нее любовника, ее здорово развеселила.

– В смысле?

– Ну в смысле, начальница уехала на курсы повышения квалификации, а я в ее квартире осталась, за кошкой присматриваю.

– И что ты будешь делать, когда она вернется?

Лида внезапно сгорбилась и отставила чашку с чаем, из которой уже успела сделать первый глоток.

– Не знаю, – привычно тихо ответила она, но тут же, словно придя в себя, уверенно расправила плечи и победоносно посмотрела на Диану. – Не знаю, но верю, что мне обязательно повезет! Найду себе жилье. Или нового мужа.

Диана пристально посмотрела на сестру – ответ напрашивался сам собой.

– Та тетка из аэропорта тебе что-то прислала? – поинтересовалась она.

– Да, – Лида искренне удивилась и широко распахнула глаза. – Откуда ты знаешь?

– Потому что мне она тоже прислала подарок, – вздохнула Диана и, не удержавшись, припечатала: – Стерва.

– Почему стерва? – Лида даже оскорбилась от такого неуважительного отношения к ее нежданной благодетельнице. – Да мне только после этой статуэтки в жизни везти начало! Квартиру сразу же нашла, чтобы уйти из этого ада, приработок появился, да меня даже мужчина в ресторан пригласил! – Она с вызовом посмотрела на сестру.

– Ясно, – усмехнулась та, опускаясь на стул. – Почти «Морозко». Или «Госпожа Метелица».

– О чем ты? – не поняла Лида.

– А то, что старая карга и мне прислала статуэтку, вот только написала, что мне теперь никогда не будет везти и в конце месяца я, возможно, умру. Я вначале не поверила в эту ересь, но потом одно за другим… Затопили, Матвеевна умерла, отношения с мужчиной начали портиться, а ведь он был практически на крючке, ушел от жены, пришел ко мне, а потом…

Пылкую тираду Дианы прервал телефонный звонок. Лида бросила быстрый взгляд на экран.

– Ответь, – раздраженно попросила Диана, снова беря чашку с горячим чаем, делая большой глоток и прикрывая глаза, чтобы собраться с мыслями.

Лида немного заколебалась, но потом все же решила ответить.

– Да, – резко бросила она.

– Лида? Это Геннадий! Как у нас дела с родословной продвигаются?

– Родословная – это у собаки, а над вашим генеалогическим древом я работаю, – вздохнула Лида.

– Я заеду сегодня?

– Заезжайте, только ближе к вечеру. Все, извините, мне нужно идти.

Лида дала отбой и задумчиво посмотрела на сестру, пьющую чай. Несколько лет тому назад она бы только позлорадствовала подарку, доставшемуся сестре, но сейчас… Нет. Злорадствовать не хотелось.

– Надо было все-таки ей помочь, – вздохнула она. – Тогда бы всего этого не было.

– Так я помогла! – удивилась Диана, поднимая глаза на сестру. – Я сразу пошла к стойке информации и попросила вызвать врача. Они позвонили куда-то и сказали, что врач будет через две минуты.

– Да нет же, это я вызвала! – воскликнула Лида. – Я нажала на кнопку на дефибрилляторе…

– Возможно, мы вдвоем вызвали помощь, – пожала плечами Диана, снова делая глоток сладкого чая, который не пила уже много лет, чтобы сохранить фигуру. До чего же вкусно!

– Тогда это несправедливо! – воскликнула Лида.

– Жизнь вообще несправедлива, тебе не кажется? – Диана снова отвела глаза и уставилась на старый шкаф, где лежали папки с документами, затем вздохнула. До похорон Матвеевны оставалось меньше трех часов, надо было отвлечься, чтобы не затопить тут все слезами.

– Расскажи, кто в ресторан пригласил? – вяло попросила она сестру.

Лиду распирало желание поделиться. Ведь она ни с кем никогда не говорила по душам с того самого времени, как порвала с Дианой и вступила во взрослую жизнь. Сестра всегда была ее единственным конфидентом, но после того, что произошло с Антоном, Лида решила, что у нее больше не будет подруг, с которыми она будет делиться сокровенным. Хотя Гена – это разве сокровенное?

– Да нечего рассказывать. Он меня сбил… – немного поколебавшись, начала она.

– Когда? – ахнула Диана, снова поднимая глаза на Лиду.

– Да на неделе, но я сама виновата – переходила дорогу в неположенном месте. Точнее, не переходила, но, в общем, ладно. Я попала в больницу, в реанимацию, вначале казалось, что все ужасно, и врачи глаза отводили на все мои вопросы, а потом я получила посылку с Катариной…

– Катариной? – Диана резко выпрямилась на стуле.

– Ну я так назвала подарок Анастасии.

Диана вдруг встала и подошла к окну, распахнула его настежь и глубоко вдохнула, не почувствовав пыли.

– Как выглядит эта Катарина? – глухо спросила она.

– Ну такая дама в розовом платье, очень красивая, сидит на стуле, платье у нее еще такое, выглядит как воздушное, – растерянно пояснила Лида, не понимая, что так заинтересовало сестру.

Диана повернулась к сестре – глаза заблестели, волосы растрепались. Она что-то почуяла, нащупала, но еще не понимала, что именно.

– Скажи, а письмо эта Анастасия тебе прислала?

– Да, – кивнула Лида.

– Можешь показать? Оно с тобой? – Диана сделала шаг по направлению к сестре.

– Нет, оно дома! – растерянно ответила Лида.

– А что там было в этом письме? – потребовала Диана, не сводя с сестры глаз.

– Ну там рассказывалась история Катарины, что это первая статуэтка мейсенского фарфора, ручная работа, создатель сделал ее для своей любимой женщины. Та ушла от мужа, они прожили долгую и счастливую жизнь, а затем статуэтка передавалась из поколения в поколение, пока не оказалась у Анастасии. А мне она ее дарит, потому что у нее нет детей. И с момента получения этой статуэтки в течение месяца со мной будут происходить прекрасные вещи, и мне повезет во всем, что я задумала! Как-то так, – послушно пересказала письмо Лида.

Диана выдохнула, присаживаясь прямо на подоконник:

– Не может быть!

– Что?

– Эта Анастасия тоже прислала мне статуэтку, судя по описанию, точную копию твоей. И письмо. Вот только там было написано, что статуэтка принесет мне несчастье. И, возможно, через месяц я умру.

– Как это?! – ахнула Лида.

– Я ничего не понимаю. – Диана сползла с подоконника на пол и закрыла лицо руками. Сквозь сплетенные пальцы посмотрела на сестру, снова механически отметив, что та хорошо выглядит. На щеках румянец. А когда у нее самой был в последний раз на лице румянец? Натуральный. Уже и не припомнить.

– Я ничего не понимаю, расскажи! Ты получила точно такую же статуэтку, но которая приносит несчастье? – затормошила ее Лида. – Может быть, их две, статуэтки? – немного подумав, предположила она.

– Может быть, две, а может быть, десять или даже сто. Вопрос не в статуэтках, а в легенде! Легенда-то одна и та же, только с разным окончанием! Как такое может быть? Он что, сидел лепил и думал: ага, эта счастье принесет, а эта – несчастье? И прожил две разные жизни со своей любимой?

– Действительно странно, – Лида тоже присела, задумавшись.

– Нам нужно найти эту сказочницу и задать ей все вопросы, – протянула Диана. – У тебя сохранился ее адрес?

– Нет, на коробке был только мой.

– Она звонила тебе?

– Нет, – покачала головой Лида.

– А как она тогда узнала мой адрес?

– Понятия не имею, – пожала плечами Лида, и Диана, заглянув сестре в глаза, поняла, что та не врет. – Она просто спросила у меня тогда, знаю ли я тебя, и я сказала, что ты – моя сестра, – пояснила Лида.

– Остальное дело техники, – резюмировала Диана.

– Да.

Некоторое время сестры посидели молча, каждая погруженная в свои мысли.

– Это все очень странно, но чертовы статуэтки работают, – запустив руку в волосы и наматывая их на кулак, прошептала Диана.

– Работают, – согласилась Лида. – Мне в жизни так не везло, как сейчас. Что ты там говорила про «Морозко»? – вдруг спохватилась она.

– Да ничего, просто детскую сказку вспомнила. – Диана забрала волосы в пучок.

– Слушай, – вдруг зажглась Лида, – а может быть, она волшебница?

Диана скептически хмыкнула:

– А Дед Мороз к тебе до сих пор на Новый год приходит?

– Я не об этом, – смутилась Лида. – Просто понимаешь, мы тогда с тобой совершили разные поступки. Я осталась с Анастасией, а ты ушла. И получили за это разные награды. Я везение, а ты несчастье….

– И чтобы это отменить, мне нужно теперь заделаться Тимуром, собрать команду и вершить добрые дела? – скептически хмыкнула Диана и осеклась: а что, если…

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга.

– Но ведь если ты займешься добрыми делами, от этого все равно хуже не будет? – продолжила ее мысль Лида.

– Не будет. Но это же бред, понимаешь? В жизни так не бывает. Даже если я переведу через дорогу всех старушек нашего города, вряд ли это отменит проклятие. Волшебницу необходимо отыскать, как можно скорее, пока не приключилось что-то действительно страшное! – с отчаянием воскликнула Диана.

– Я, кажется, знаю, как мы можем это сделать, – посмотрев на сестру, неуверенно предположила Лида.

Диана

Распрощавшись с сестрой и договорившись встретиться с ней через два часа возле крематория, Диана решила пройтись и попытаться развеять паршивое настроение. Несмотря на перемирие с Лидой и ее обещание прийти на похороны и поддержать сестру, Диане не хотелось никуда идти. Хотелось лежать на кровати, укутавшись с головой, и выть по-собачьи.

Вчера вечером ей позвонили из агентства и сказали, что все уже организовано. Ей остается лишь прийти в крематорий и встретиться с представителем агентства, который передаст ей все необходимые документы. Они также договорились, что урну с прахом Матвеевны ей выдадут сегодня, после чего ее можно будет оставить в колумбарии. Счет за подобные услуги потряс воображение Дианы, но это было меньшее из того, что она могла сделать для близкого ей человека. Когда бойкий представитель агентства дошел до фразы «могу ли я сделать еще что-нибудь для вас», Диана уточнила, сможет ли она сыграть для Матвеевны в последний раз. Организатор заверил, что есть и инструмент, и музыкант, но от последнего она снова отказалась, как и от поминок в кафе при крематории (на этом месте Диана едва удержалась от рвоты).

Попрощавшись с представителем агентства, она механически отметила, что Гена никак себя не проявил. Впрочем, она так и не купила новый телефон, поэтому даже если он ей и звонил, то она об этом не узнает. Хотя вряд ли звонил. Обижен. Пришел к ней, уйдя от жены, а она… Дальше она запретила себе думать. Сейчас ей было не до Гены.

Словно чувствуя ее собственное настроение, с самого утра небо хмурилось, ползли грозовые облака, но это было даже к лучшему. Если бы на улице светило яркое солнце, как знак того, что жизнь продолжается, а Матвеевна ее больше не увидит, Диана бы чувствовала себя еще хуже.

И хотя она с трудом волочила ноги, до крематория она дошла за сорок минут. Надо же, она даже и не подозревала, что это скорбное здание расположено в красивом парке, где она любила гулять. Диана села на одну из лавочек и на час выпала из жизни, не слыша и не видя ничего вокруг. Пришла в себя за десять минут до полудня. Пора.

Лида сдержала слово и была уже на месте – каким-то чудом даже успела переодеться в темное платье ниже колен и повязать черную косынку. В руках она держала букет гвоздик, и Диана только сейчас вспомнила про то, что нужно было купить цветы. Лида подхватила ослабевшую сестру под руку и медленно повела ее к крематорию.

– Держись, милая, – Лида погладила Диану по руке, та лишь молча кивнула.

В большом зале, отделанном претенциозным красным мрамором, они были одни. На небольшом постаменте стоял гроб с Матвеевной, закрытый по просьбе Дианы. Она не хотела видеть ее мертвой. Слева было пианино на колесиках, судя по всему, его доставили сюда ради Дианы. В огромном гулком зале они были одни.

Диана кивнула сестре и направилась к инструменту. Открыла его и провела рукой по клавишам.

Лида тем временем подошла к гробу незнакомой ей женщины и положила на него цветы.

– Покойтесь с миром, – от всего сердца пожелала она и зачем-то отвесила полупоклон. Ей нечасто приходилось бывать на похоронах, и она не знала, что нужно делать в таких случаях. Ей просто хотелось поддержать убитую горем сестру и сделать это «правильно».

Многие годы ей казалось, что она ненавидит Диану за то, что та сделала. В самые страшные моменты она даже желала ей смерти. Но жизнь и так ее наказала. Диана была одинока и отчаянно несчастна – что может быть страшнее? На смену ненависти пришла жалость. Ей хотелось, как в детстве, обнять младшую сестру, подуть на ее разбитое сердце и заверить, что все будет хорошо. Вот только они выросли, и теперь Лида знает, что хорошо уже не… Нет. Обязательно будет!

Анастасия, пожалуй, слишком жестоко обошлась с Дианой. В конце концов, та ведь пыталась ей помочь. Кто знает, возможно, это именно по ее просьбе, а не благодаря бестолковым Лидиным метаниям врачи поспешили на помощь. Все-таки перед тем, как мстить, неплохо было бы и разобраться в ситуации – Лида даже отважилась немного осудить благодетельницу.

Вздохнув, она посмотрела на хрупкую фигурку сестры, та сгорбилась перед инструментом и, положив руки на клавиши, не могла извлечь из него ни звука.

– Извините, – в зал юркнул невысокий молодой человек, одетый в черный костюм – представитель агентства. В руках он держал папку с документами. – А Диана – это… – он перевел взгляд с одной сестры на другую.

– Это я, – тихо ответила Диана.

– Я Максим, мы с вами общались, – молодой человек сделал несколько шагов по направлению к Диане. – Примите мои искренние соболезнования.

– Я знаю, кто вы… – тихо ответила Диана и нажала на клавишу. Инструмент нехотя отозвался.

– Вот, пожалуйста, все документы. – Максим протянул Диане папку, но та почувствовала, как нахлынувшая вдруг усталость придавила. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Не могла даже головы повернуть к молодому человеку.

– У нас есть музыкант, – тихо шепнул тот, видя состояние клиентки. – Если хотите.

– Да, – кивнула Диана, – хочу, извините. Морочу вам голову.

– Ничего-ничего, я все прекрасно понимаю, – заверил ее молодой человек. Его голос звучал искренне, словно он и в самом деле ее понимал.

Лида подошла к сестре и, взяв ее за руку, помогла встать. Другую руку она требовательно протянула Максиму.

– Давайте свои документы и зовите музыканта – пора начинать. Вы что, не видите, человеку плохо, – начальственным тоном распорядилась она и сама удивилась: ну надо же, как быстро привыкаешь чувствовать себя человеком.

Тот быстро кивнул, сразу почувствовав расстановку сил в паре:

– Да, сию минуту.

Лида помогла Диане дойти до одной из скамеек, предназначенных для тех, кто пришел проводить любимых в последний путь. Диана рухнула на нее и обмякла, закрыв глаза. Лиде показалось, что сестра на какой-то момент потеряла сознание.

– Тебе плохо? – потормошила она Диану.

– Пусть начинают, – побелевшими губами прошептала она, не открывая глаз.

В комнату зашел молодой человек – высокий, сухощавый, одетый в джинсы и футболку. Лида с трудом подавила вздох разочарования – ну что за люди, никакого уважения к памяти покойного!

Не глядя на них, молодой человек сел за инструмент и положил на него руки. Лида сверлила взглядом его затылок – чего он ждет? Надо покончить с этим как можно скорее, иначе Диана просто не выдержит.

При первых же аккордах инструмента Лида замерла, толком не осознав, что произошло. Молодой человек начал играть. Диана же резко, словно пружина, которую слишком долго держали в сжатом состоянии, выпрямилась и распахнула глаза, повернувшись к музыканту и впиваясь в него взглядом.

Молодой человек тем временем разрывал тишину яростной музыкой, словно скорбел сам, так искренне и неистово. Лида не знала, что он играет, но почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Апассионата, – прошептала Диана.

– Что? – не поняла Лида.

– Это Бетховен, Апассионата, – чуть повысив голос, пояснила та и подняла руку, призывая сестру замолчать.

Молодой человек терзал инструмент, и звуки, которые издавало старое пианино, больше походили на плач раненого сердца. Страсть, страдание, ярость, боль. Руки порхали над клавишами, и Лиде казалось, что он их даже не касается.

– Алексей, – вдруг прошептала Диана.

– Что? Ты его знаешь? – горячо зашептала Лида в ответ. Кто бы ни был этот человек, но ей, совершенно несведущей в музыке, он показался гением.

Диана ничего не ответила. Обе сестры, замерев, слушали музыку. А та обрушивалась водопадами, поднималась легким облаком, окутывала туманом, сверкала молнией. Внутри поднимались волны, сливающиеся с музыкой, грудь сжимало странное чувство, а слезы лились помимо воли. К концу исполнения наступил катарсис – рыдающие Диана и Лида попрощались с Матвеевной, и гроб увезли на кремацию.

В зале наступила тишина. Молодой человек обернулся, и Диана увидела, что не ошиблась. Это был действительно Алексей. Гений, играющий в переходе и подрабатывающий на похоронах. Было в этом нечто гротескное. Он плохо выглядел, словно опять пил всю ночь. Диане казалось, что он сейчас откроет рот, чтобы попросить чаевых, и этим все испортит. Но тот, глядя в упор на Диану, сказал только:

– Мои соболезнования.

Он кивнул и встал из-за инструмента, пошатнувшись.

– Вы пьяны, – скривились Диана.

– Се ля ви, – пожал плечами Алексей и направился к выходу.

– Он гений, да? – вопросительно прошептала Лида, когда за Алексеем закрылась дверь.

– Да, – кивнула Диана, – а еще он алкоголик.

Обе сестры замолчали, думая о несправедливости бытия. В дверь заглянул представитель агентства.

– Не хочу вас беспокоить, но там прибыли следующие клиенты, – деловито, словно речь шла о салоне автомобилей, сообщил он.

– Помнишь, ты говорила про «Морозко» и хорошие дела? – Лида в упор посмотрела на сестру.

– Да, – кивнула Диана.

– Мне кажется, что если ты его спасешь, то сделаешь миру большое одолжение.

Диана

Распрощавшись с сестрой и договорившись созвониться с ней, остаток дня Диана прошаталась по городу в поисках душевного равновесия. Не нашла. Все сводило с ума и бесило. Люди, жара, наглые машины, кричащие дети, улыбающиеся влюбленные парочки. Идея о совершении хороших дел, подкинутая Лидой и вначале показавшаяся довольно неплохой, тускнела на глазах. Ну что она, как юный пионер или героиня дурацкой сказки, будет караулить бабушек возле переходов и спасать их? Или же этого Алексея. Во-первых, невозможно спасти того, кто не хочет быть спасенным, а во-вторых, как это все будет выглядеть? Она явится в его гадюшник, отодвинет в сторону жену, объяснит ей, что та, стерва, лишила мир таланта, возьмет Алексея за руку и поведет в светлое будущее? Бред, да и только.

Диана купила бутылку воды и села на лавочку на попавшейся ей по пути остановке. Силы покинули ее. Больше всего хотелось просто лечь в постель, закрыть глаза, закутаться одеялом с головой и так и лежать в ожидании смерти. Диану тошнило, она залпом выпила бутылку воды, но тошнота не прошла. Руки и ноги похолодели, несмотря на палящее солнце, перед глазами заплясали разноцветные круги, и Диана почувствовала, что сейчас отключится от всего происходящего и впадет в благословенное забытье.

– Девушка, вам плохо? – кто-то потряс ее за плечо. Диана с трудом разлепила глаза и собралась было ответить отрицательно, но вместо ответа по щекам хлынули слезы.

– Что, плохо кому-то? – Женщина средних лет уставилась на Диану и с сочувствием поинтересовалась: – Беременная?

– Не задавайте глупых вопросов. – Незнакомый мужчина слегка потеснил бесцеремонную тетку и обратился к двум хипстерам, слушавшим музыку в наушниках: – А ну, ребята, потеснитесь, надо девушку уложить.

Парни встали на удивление проворно. Мужчина помог Диане прилечь.

– Жара проклятая, – резюмировал он.

– При чем тут жара? Может, беременная она! – со знанием дела снова заявила тетка.

– Вызовите такси, – прошептала Диана.

– Какое такси? Тебе в больницу надо, сейчас «Скорую» вызову! – засуетилась женщина, доставая мобильный телефон.

– Я с похорон, – не в силах бороться со столь кипучей энергией, Диана прикрыла глаза. Ее фразу, произнесенную тихим голосом, услышал лишь стоявший рядом мужчина. Он протянул руку и похлопал звонящую тетку по плечу.

– Не надо, человек с похорон.

– Ой, – тетка опустила телефон и тут же преисполнилась сочувствия и раздирающего любопытства одновременно. – Кто-то близкий помер?

Диана кивнула, не открывая глаз.

Мужчина набрал номер такси.

– Куда ехать, девушка? – поинтересовался он. Диана назвала адрес, выслушала, что машина будет через десять минут, и снова кивнула с благодарностью.

Машина приехала немного раньше. Сердобольные граждане, пропустившие собственный автобус, помогли ей загрузиться в такси, попутно снабдив водителя информацией о том, что девушка едет с похорон и ее надо довести до квартиры.

Водитель открыл окно, и легкий ветерок привел Диану в чувство. За время поездки сознание немного прояснилось. Заверив таксиста, что она в порядке, Диана вошла в подъезд, обреченно констатировав, что лифт так и не работает. Вцепившись в перила, она начала подниматься на свой этаж.

Алексей сидел на ступеньках возле ее квартиры. При виде гения, снова пьяного вдрызг, Диана чуть не зарыдала.

– Я камертон забыл, – с трудом пояснил Алексей.

Диана прошла мимо него молча и начала открывать дверь. Алексей поднялся со ступенек и подошел к ней вплотную:

– Впусти переночевать, а? А то меня из общаги выгнали.

– А я при чем? Здесь не ночлежка, – с трудом огрызнулась Диана, идя в гостиную. Она взяла с пианино камертон и вернулась в коридор, прогоняя мысль о том, что, возможно, вот ее шанс – начать спасение Алексея прямо сейчас. Оставить у себя, отмыть, накормить, лишить бутылки, заставить играть ежедневно и заявить его на конкурсы. Но Диана тут же отмахнулась от нее – она ему не мать. Ей и самой не везет, куда уж тут спасать других. К тому же, судя по ее самочувствию, она действительно долго не протянет.

– Держи и проваливай, – она отдала Алексею камертон и схватилась рукой за стенку – закружилась голова. Больше всего ей хотелось лечь в постель и провалиться в забытье. – Ко мне сейчас гости придут.

– Вот и хорошо, люблю гостей, – обрадовался Алексей и развел руками, словно демонстрируя масштаб своей любви.

Ловко обойдя Диану, он хотел пройти в комнату. Диана преградила ему путь и попыталась оттолкнуть. Алексей утратил равновесие, пошатнулся и уже через мгновение начал заваливаться на Диану.

– Что здесь происходит? – Гена стоял на пороге с цветами в руках.

Промаявшись ночь в гостинице, он решил все-таки заехать к любовнице и поговорить начистоту. Он знал, что за все то время, которое они были вместе, Диана ему не изменяла и что этот алкаш действительно эпизодическое явление в ее жизни. Пара его помощников приглядывала за ней время от времени, о чем Диана даже не догадывалась. Гена отличался собственническим характером и делиться не любил.

Всю прошедшую ночь Гена задавал себе один и тот же вопрос – возможно, он погорячился? Наверное, надо было выслушать ее или самому разобраться, что к чему. Он ведь собирался на ней жениться и все никак не мог об этом сказать. Но увидев Диану в объятиях все того же алкаша (даже до спальни не могли дотерпеть – сцепились прямо в коридоре), Гена вскипел, как чайник, у которого пар сорвал крышку. Не понимая, что творит, он отбросил букет в сторону и бросился к обнимающейся парочке:

– Ах ты, шлюха! Да за моей спиной! – Гена вцепился в Алексея и попытался оторвать его от Дианы. Но тот неожиданно сам развернулся и, вложив все силы в удар, опрокинул Гену на пол.

– Она не шлюха! – четко заявил он, склонившись над поверженным хамом.

– Что ты творишь? – рявкнув на Алексея, Диана кинулась к Гене и начала ощупывать его лицо. – Геночка, что? Где болит? Он тебе нос сломал?

– Отстань от меня, – Гена сбросил ее руку, поднялся, не сводя глаз с Алексея и держась за нос. Сделал несколько шагов назад, словно собираясь выйти из квартиры, он в последний момент оттолкнулся с места и снова бросился на Алексея целясь кулаком в лицо. Тот неожиданно прытко отскочил, и Гена врезался в стену.

– Геночка! – закричала Диана.

– Заткнись! – огрызнулся Гена, разворачиваясь к Алексею, и тут же попадая в его тиски.

– Не разговаривай так с же… с женщиной! Тебя что, в детстве не воспитывали? – тот прижал Гену к стене, и Диана удивилась: откуда в этом тщедушном пьяном создании столько силы?

– Нет, – прохрипел Гена. – Пусти.

– Извинись, – потребовал Алексей.

– Не буду! Она мне изменяет!

– Потому что ты дурак, – вдруг рявкнул Алексей.

– Сам дурак, – прохрипел Гена, пытаясь повернуться и отчаянно дергая плечом в безуспешной попытке вырваться.

– Извинись! Она только с похорон, – снова потребовал Алексей, встряхивая Геннадия.

– А ты откуда знаешь? Что, вместе с ней таскался? – Гена, собрав все силы, оттолкнул Алексея, вывернулся и бросился с кулаками на обидчика.

– Знаете что, катитесь оба отсюда! – вдруг заорала Диана, широко распахивая дверь и привлекая внимание дерущихся мужчин.

– Нам надо поговорить, – прохрипел Гена.

– Я не хочу с тобой разговаривать, – слезы хлынули, и голос сорвался на хрип. – Уходите, оба, убирайтесь, немедленно.

Диана кинулась к мужчинам и, хватая их за одежду и руки, начала подталкивать к выходу.

– Катитесь! Оба! Ненавижу!

Алексей и Геннадий, не глядя друг на друга, направились к входной двери, оказавшейся, впрочем, слишком узкой для обоих. Они немного потолкались, но в итоге вывалились в коридор одновременно. Диана, в два шага преодолев прихожую, захлопнула за ними дверь и закрылась на все замки. Живот скрутила резкая боль, согнувшись, она тихо сползла на пол и потеряла сознание.

Гена

Гена снова чуть не угодил в аварию. Ослабил на минуту внимание и едва не врезался в зад допотопного корыта, решившего резко затормозить у него под носом. Громко выругался, почувствовав, что вспотел. Включил на полную мощность кондиционер и полез в карман в поисках бумажных платков. Нащупал злосчастную коробочку с кольцом, достал и зло посмотрел.

– Сука, – коротко и емко выразил он отношение ко всему происходящему. Первой мыслью было открыть окно и выбросить кольцо, но, вспомнив о его стоимости, он решил просто вернуть побрякушку в магазин.

Хотелось выпить. Но после произошедшего с Лидой он сам себе дал торжественное обещание не брать в рот ни капли. Хотелось говорить. С кем-то близким. Пожаловаться на баб-изменщиц. Но близких у него не было. Не обсуждать же загулявшую любовницу с Артуром, в самом деле. Тот только на ус намотает и где-нибудь запишет. Гена был уверен, что у Артура припрятана папочка на всех его клиентов, на черный день.

Эта тетка из архива пообещала сделать ему родословную. Тьфу ты, как звучит, прям как у собаки. Как она это назвала? Генеалогическое древо?

Ну ладно. Поедет, про предков послушает, может, хоть немного повысит себе настроение. Утрет нос всем тем, кто считает его безродной дворняжкой с рынка.

Гена нырнул в небольшой переулок, ведущий к архиву. Город он знал как свои пять пальцев. Это была его территория. А сейчас, как оказалось, еще и его предков. Что бы там ни думала Вероника, назвавшая его безродным. Вот приедет и сунет ей это древо в лицо. И посмотрит на нее. Вместе с ее заносчивой семейкой.

Мысль о мести Веронике показалась сладкой и заманчивой. Гена слегка поднажал и уже спустя три минуты припарковал свою машину прямо на пешеходном переходе возле архива.

Парковка возле учреждения не была предусмотрена. Очень хорошо. Еще один важный вопрос для обсуждения в его еженедельном видео, которые он, по совету консультантов, выпускал в ютьюбе. Видео должны были достучаться до молодежи, но, вопреки всему, нравились больше одиноким женщинам за сорок.

Гена вошел в прохладный вестибюль и тут же увидел Лиду, отчаянно спорящую с Григорьичем.

– А я говорю, песку недостаточно, – монотонно-скрипучим голосом настаивал пожарный инспектор, готовившийся выписать штраф.

– Но я пересмотрела нормативы, все соответствует! – с отчаянием возразила Лида.

– Табличка с номером пожарного инспектора плохо видна, – проигнорировал Лидины аргументы Григорьич.

– Да как же так? Мы же только в прошлом месяце новую заказали! – забормотала Лида.

– Вводный и первичный инструктаж практиканту не провели, – вдохновенно вещал Григорьич, не отрываясь от предписания.

– Да провели же! – с отчаянием воскликнула Лида. – Только в журнале не успели подпись поставить.

– Слышь, дядя, – Гена подошел почти бесшумно, Лида и Григорьич подскочили на месте и одновременно обернулись к непрошеному гостю. – В чем проблема?

– Мужчина, мы заняты, – отрезал Григорьич, снова возвращаясь к своему занятию.

– Тебе же женщина говорит, что все сделали, ты чего голову морочишь?

Чинуш и инспекторов Гена ненавидел прямо-таки на генетическом уровне. И если все проблемы на рынке он решал барашками в бумажке, потому что сколько всякие там нормы ни соблюдай, а взятку все равно дать придется, то здесь ему представился прекрасный случай выместить плохое настроение и облечь в видимую форму всю свою классовую ненависть.

– Где у вас табличка со стажером? – потребовал Гена, оборачиваясь к обомлевшей Лиде.

– В архиве, – пискнула та.

– Вот и отлично. – Гена подхватил Григорьича под руку. – Пойдемте, вместе посмотрим. Я выступлю сторонним наблюдателем, так сказать.

– А вы, собственно, кто такой? – попытался отбиться Григорьич.

– Гражданский контроль, – жестко заявил Гена, не давая инспектору ни малейшего шанса возразить, и на всякий случай добавил: – А еще я со Степан Петровичем на рыбалку езжу.

Упоминание начальника пожарной инспекции оказало магическое воздействие. Спустя пару минут Григорьич отлично разглядел табличку с нужным номером телефона и, ласково пожурив Лиду за забывчивость, попросил стажера поставить подпись в журнале инструктажа. Расстались почти друзьями. Едва за Григорьичем закрылась дверь, как ошарашенная столь легкой победой над противным инспектором Лида от всего сердца предложила:

– Ваше древо еще не готово, но давайте я вас чаем угощу!

– Давайте, – кивнул Гена и последовал вслед за Лидой в ее кабинет, на ходу зыркая на любопытных сотрудниц, нашедших тысячу и одно занятие в непосредственной близости от исполняющей обязанности начальницы.

Едва войдя в кабинет, Лида захлопотала:

– Присаживайтесь, сейчас чай заварю, вот печенье, домашнее, пробуйте.

– Домашнее? – усомнился Гена.

– Я что, не похожа на человека, который может испечь печенье? – вспыхнула Лида, вспоминая Васины упреки в бесхозяйственности. А когда ей было практиковать свои кулинарные навыки? Разрываясь между работой, Ромкой и уборкой?

– Да нет, что вы, просто я вообще не знаю женщин, которые сами пекут печенье, – признался Гена, откусывая кусочек и прислушиваясь к собственным ощущениям. – А знаете, очень вкусно! Я уже сто лет не ел ничего домашнего.

– А жена ваша не печет, что ли?

Гена подавился и закашлялся, представив, как гламурная Вероника на кухне самозабвенно вырезает формочкой печеньки.

– Я не женат, – сквозь кашель решительно сообщил он. – А вы?

– Я тоже не жената, – хихикнула Лида, и Гена снова закашлялся.

– Давайте похлопаю. – Лида от всей души ударила Гену по спине, тот резко выпрямился и поднял руку.

– Спасибо, уже лучше, – заверил он ее, давясь очередным куском и багровея.

Лида поставила перед Геной чашку с чаем.

– А я развожусь, – лихо заявила она.

– Чего так? – Гена отпил глоток и с интересом уставился на женщину. – Любовника завели? – воспоминания об изменщице Диане снова испортили настроение.

– Ой, да какого любовника, – от души рассмеялась Лида и чуть не прибавила «да посмотрите на меня».

– Ну как какого, мало ли любовников на свете? – пробурчал Гена.

– Нет, я в браке не изменяю, – решительно заявила Лида, отпивая чай из своей кружки. – Зачем грязь в дом тащить? Если разлюбил, то уходи, а если любишь, то зачем изменять?

Гена хотел было возразить, но затем сдержался. Может быть, все дело в том, что он просто не любит Веронику? А Диана не любит его?

Он помотал головой, отгоняя невеселые мысли, как назойливых мух.

– Ну что, удалось что-то найти по моим предкам? – Он поменял тему разговора, чтобы в порыве внезапного откровения случайно не проговориться, вывалив собеседнику свои взгляды на мир вместе с собственной биографией.

– Да, – Лида кивнула на папку, лежащую рядом.

Вчера Гена озвучил ей сумму, которую был готов заплатить за собственное генеалогическое древо, и та настолько вдохновила Лиду, что она прибежала в архив на рассвете, даже не позавтракав, лишь прихватив с собой печенье, которое испекла вчера ночью, не в силах уснуть после йоги. Информация про Огурцовых обрушилась на нее лавиной, Лида распечатала все, что имелось в архиве, но еще не успела упорядочить это и нарисовать само древо, о чем она и сообщила Гене.

– А когда нарисуете? – Тот едва ли не подпрыгивал от нетерпения, глядя на вожделенную папку.

– Мне нужно пару дней.

– А если я удвою стоимость?

– Тогда завтра, – с азартом воскликнула Лида.

– По рукам. Хорошая вы баба, Лида, – от души сделал комплимент Геннадий, хватая очередное печенье и засовывая его в рот целиком.

– Ну что вы, – Лида зарделась, и Гена в один момент перестал казаться противным. – Я просто делаю свою работу.

– Да я не об этом! Вот это вот все, что вы сказали про измены. Знаете, а я ведь когда-то любил одну женщину! – вдруг не выдержав, сообщил он, жуя печенье. А что? Тетка эта все-таки случайно попала ему под колеса, не разводила какая-то. У него на таких чуйка. Заберет свое древо и больше никогда ее не увидит, отчего бы и не поговорить по душам?

– И что? – Лида всегда была охоча до историй про любовь, а уж мужчины, способные любить, были для нее сродни инопланетным существам. Наверняка где-то такие и существовали, но только не в ее галактике.

– Да ничего, – пожал плечами Гена. – Я ее любил, хотел на ней жениться, а она мне изменила. С алкоголиком, – припечатал он и зал-пом допил свой чай.

– Да вы что? – ахнула Лида. – Неужели так влюбилась?

– А х… – Гена осекся, – а кто ж ее знает? Наверное, влюбилась. Я приехал с кольцом и букетом, как дурак, а она с ним прямо в коридоре, того… это самое…

– Вот прям в коридоре? – глаза Лиды расширились, и дыхание перехватило. Живут же люди!

– Не, ну не совсем это самое, они там обнимались, но все равно. Обидно, – подытожил Гена.

– Да, обидно, – кивнула Лида.

Некоторое время они помолчали.

– Все бабы с… – вдруг выругался Гена.

– Ой, ну прямо-таки, а мужики у нас просто святые. Только крылья в стирке и на нимб электричества не хватает! – возмутилась Лида.

– Ну мы любовниц в коридоре с открытой дверью не заваливаем! – рявкнул Гена.

– Да? Зато вы их жить приводите в одну квартиру с женой! – рявкнула в ответ Лида, наливаясь гневом.

– Что? Да ладно! Придумываешь! – усомнился Гена.

– Это я-то придумываю? – Лида вскочила с места и сделала шаг вправо, а затем влево, не зная, куда выплеснуть свою энергию. – А ничего я не выдумываю! Мой собственный муж притащил в квартиру любовницу и сказал, что будет там с ней жить, пока жилплощадь не поделим.

– Ну ты ей патлы-то повыдирала? – азартно предположил Гена, а Лида вдруг сникла, снова садясь в кресло.

– Нет, никому я ничего не выдирала, я так не умею, – покачала она головой.

– Ну и дура, – резюмировал Гена.

– Сам дурак! – обиделась Лида и, собрав все бумаги, которые она подготовила для составления генеалогического древа, вдруг сунула их Гене в руки. – Сам составляй, если такой умный.

– Эй, я же заказ сделал, – возмутился Гена, неловко подхватывая листы, которые, впрочем, тут же спланировали на пол.

– Заказ делают в ресторане, а вы попросили меня об услуге. Так вот, я передумала. С хамами я не работаю!

Гена встал и попытался собрать все бумаги, хранившие бесценную информацию о его родственниках. Лида молча наблюдала за тем, как уверенный в себе мужчина ползал по полу, подбирая бумажки, которые она разбросала. Захотелось пнуть его туфелькой на каблуке, но этого Лида уже не могла себе позволить.

Наконец, собрав все бумаги, Гена выпрямился и просто выплюнул ей в лицо:

– Истеричка!

– Хам.

Когда за Геной закрылась дверь, Лида буквально рухнула в кресло и закрыла лицо руками. Просидела так несколько минут, а затем тряхнула головой и набрала номер сына, чтобы узнать, как прошел второй день олимпиады.

Гена, Вероника

– И что это? – Вероника с недоумением и какой-то брезгливостью смотрела на бумаги, которыми муж завалил весь антикварный стол, привезенный ею из самой Франции. За Генины деньги, разумеется. Тот питал необъяснимую склонность ко всякому древнему хламу, и это, пожалуй, была единственная статья, на которую он не жалел расходов. Веронике удалось сторговаться с французским лавочником на меньшую сумму, и на остаток выданных Геной средств она купила себе новую шубу. Которую, впрочем, уже не мешало обновить. Только вот как это сделать, если Гена заблокировал ее счет?

– Это моя родословная, – гордо заявил муж.

– Родословная – это у собаки, – сочувственно покачала головой Вероника, с жалостью глядя на Геннадия.

И как ее угораздило выйти за него замуж? Нет, безусловно, вначале ей очень льстили его первобытные ухаживания. То, что он мог набить морду любому, кто на нее косо посмотрит, мог подхватить на руки посреди улицы и через лужу перетащить, цветов нарвать с клумбы прямо перед самой мэрией. Гена был способен на такие поступки, которые мальчикам в ее окружении даже не снились. Но больше всего ей нравилось, как Гена прямо-таки сводил с ума ее родителей – маму-литературоведа и папу – доктора биологических наук и по совместительству главного санитарного врача области. Она не хотела слушать их доводы про то, что торгаш Гена ищет выгоду во всем, даже в браке. По ее глубокому убеждению, у Гены бы просто ума на это не хватило. Он просто пал жертвой ее красоты и таланта.

Гена был удобным мужем, из тех, кто просто дает деньги и иногда захаживает в супружескую спальню (в последнее время все реже и реже). Он, в общем-то, был никем. Чем-то вроде банкомата. А теперь вдруг банкомат выбил окно в доме, влез в него, несмотря на ее протесты, и сейчас несет какой-то бред о своих корнях. Вероника закатила глаза, чем окончательно вывела Гену из себя.

– Я потомок рода Огурцовых, рядом с которыми твои Лемешевы и рядом не стояли! – рявкнул он.

– Геночка, пойди проспись, какие такие Огурцовы? Твоя мамаша была алкоголичкой, а папаша вообще непонятно кем.

– Непонятно кем? – Гена сцепил зубы и вдруг кинул бумаги жене в лицо. – На, почитай! Мой прапрадед владел всей областью! Все фабрики ему принадлежали – и обувная, и кондитерская. Кстати, наши конфеты поставлялись к царскому двору! Прапрадед лично к Пасхе для царя-батюшки ваял угощения. И дома, ну, знаешь, те два старых дома, что в центре стоят? Которые никак не отремонтируют? Это же наши дома! А самое главное – этот дом тоже мой! А вот как твой дедуля из органов им завладел в свое время – большой вопрос. Вот, смотри, где это? Ах, нет, это не то, – Гена начал беспорядочно хватать рассыпанные листики в поисках нужной информации.

– Надо еще дерево нарисовать, ну это позже, но я тебе докажу, что это я тут из уважаемой семьи, а твои предки вообще непонятно откуда вылезли! Ты меня всю жизнь своей семьей гнобила, а на самом деле король здесь – я!

Вероника взяла наугад один из листиков и, слегка прищурившись (очки она все еще не отваживалась надеть), прочитала:

– Огурцова Матрена Никифоровна, родилась в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году, умерла в тысяча девятьсот втором. Родила восьмерых детей. – Она подняла глаза на Гену и скривилась. – Это ты называешь хорошими генами? Какая-то Матрена, рожавшая в поле?

– А ну не смей оскорблять мою бабку! – рявкнул Гена.

– Какая она тебе бабка, алле, она в позапрошлом веке родилась! – расхохоталась Вероника и поправила на лбу тряпичную маску для сна. Муж ее разбудил, явившись в дом без приглашения.

– Гена, не парь мне мозг, ты никто из ниоткуда, сумевший вырасти в директора рынка, точка. Поищи у себя другие сильные стороны.

– Нет, это ты никто, поняла? Все твои художества – это просто мои деньги, данные на выставки. Да, рисуешь ты неплохо, но ты не эта, как ее там, Флора.

– Фрида Калло, – поджала губы Вероника. Гена ударил по больному.

– Ага, точно, – не поднимая головы, Гена продолжал ковыряться в груде бумаг. – А, вот! Смотри! Никифор Петрович Огурцов, это ее отец, Матрены этой, вот, смотри-смотри, сколько ему земли принадлежало! Вот тут написано, что он был занесен в «Бархатную книгу»… Что за книга-то такая? – задумался Гена, а Вероника фыркнула.

– Вначале сам разберись, а потом мне своими родственниками тыкай, – она пожала плечами и направилась к дверям гостиной. – Дворянин, ой, не могу, ты себя в зеркале когда в последний раз видел?

Гена проигнорировал ее выпад.

– Карточку разблокируй, – потребовала Вероника, остановившись, и постаралась, чтобы это прозвучало не очень жалко.

– И не подумаю! – фыркнул Гена, аккуратно собирая бумаги. – Я же сказал, что ухожу.

– Да ладно, – Вероника обернулась к мужу и попыталась поймать его взгляд. – Зачем тебе менять шило на мыло, Геночка, или ты думаешь, что эта твоя тебя действительно любит?

– Не твое дело, – рявкнул Гена. То, что жена знает о его похождениях, удивило. Ему казалось, что Вероника не выглядывает дальше своих вечеринок и богемных тусовок. Впрочем, хороший хозяин всегда знает, где гуляет его собака.

Вероника некоторое время мерила мужа взглядом, с горечью обдумывая его слова. Без Гениных денег будет действительно плохо. Картины уже не продаются, да, по правде говоря, она ничего и не писала в последнее время. Мысль об одиночестве и собственной ненужности внезапно напугала. Но не с Геной же делиться собственными страхами? Есть средства и получше.

Развернувшись, Вероника молча вышла из комнаты. Гена со злобой посмотрел жене вслед, затем перевел взгляд на разбросанные бумаги. В одном Вероника права – в этих всех биографиях черт ногу сломит, и бумаги ничего не доказывают, пока не будет доказана связь этого кадра из «Бархатной книги» с ним, Геной Огурцовым.

А что Вероника сказала про зеркало?

Гена встал из-за стола и направился к злосчастной витрине, в которой снова воцарились бокалы жены. Внимательно посмотрел на свое отражение, разрезанное деревянными полками. Худой, сквозь майку-алкоголичку, которую он предпочитал летом любой другой одежде, виднеются кости. Тренировочные штаны. Чистые, не растянутые. Интересно, а как дома ходят графья? Небось, в костюмах-тройках.

Гена снова вернулся за стол и взял телефон.

– Артур? Я. А ну посоветуй мне пару магазинов приличных с мужской одеждой. Ну чтоб там костюмы, рубашки. Что значит «зачем»? Я что, костюм не могу себе купить?

Уточнив у Артура адреса и названия самых достойных в городе магазинов, Гена задумчиво посмотрел на телефон. Придется снова звонить противной бабе, а еще лучше поехать к ней и дать денег. Пусть намалюет это дерево, уж больно хочется ткнуть им в нос Веронике. И Диане тоже. Пусть знает, кого потеряла!

Лида и Диана

Вчерашнюю ночь Лида провела в разговорах, и теперь ее немилосердно клонило в сон. Общение с американским стоматологом сложилось с первой минуты. Сергей обожал животных – у него дома жил старый пес и две кошки. Он любил те же старые советские комедии и каждый Новый год в качестве традиции смотрел «Иронию судьбы». Он предпочитал салат «Оливье» и торт «Наполеон» новомодной азиатской еде и низкокалорийным тортам из йогурта. Он идеально подходил ей по гороскопу и уже на втором часу общения намекнул, что Лида та, кого он ждал всю жизнь. И попросил позволения позвонить ей по видеосвязи.

Они проболтали всю ночь до утра. У Лиды сладко замирало сердце, когда Сергей задавал ей наводящие вопросы о том, знает ли она английский, думала ли она когда-нибудь о переезде в другую страну и была ли к этому потенциально готова. И сможет ли она вывезти ребенка. Лида не знала, что и говорить. Английский она знала на уровне «да» и «нет», про то, как поведет себя Вася, когда речь зайдет об отъезде сына на другой край света, понятия не имела, но подумала, что в новой жизни с новой женой Ромкин отъезд будет для него лишь облегчением. Родят себе еще ребенка или парочку. Что касается самого Ромки, то тот наверняка сильно возражать не будет – он бредит американскими университетами, и с его математическими талантами у него есть все шансы на поступление.

Распрощавшись с Сергеем и договорившись созвониться с ним сегодня же вечером, Лида так и не смогла уснуть. Мысли не давали покоя. Катарина настоящая волшебница, а она слишком скромная мечтательница! Хотела просто другого мужа, а судьба ей подсовывает заграничного кавалера с собственной клиникой и домом! От таких успехов кружилась голова. Если вдруг все сложится – что делать с вещами, с посудой, с диваном, который она сама перетянула в прошлом году? Нельзя же это просто так оставить. Или же махнуть рукой и отправиться на другой конец света с маленьким чемоданчиком?

Голова шла кругом. Но это были такие приятные мысли, от которых глаза Лиды заблестели, щеки разрумянились, а вечно торчащие в разные стороны волосы даже сами собой улеглись в весьма пристойные кудри. Лиде хотелось петь и летать, даже боль от Васиной измены притупилась. Правильно говорят мудрые люди: что ни делается – все к лучшему. Вместо одного Васи Катарина подарила ей столько всего!

И эти подарки судьбы нравились ей гораздо больше приглашения в суд на развод, которое ей принесли сегодня утром на работу. Под роспись. Васенька постарался.

– Ты уверена, что здесь нам помогут? – Диана ткнула замечтавшуюся Лиду в бок. Они с трудом пробирались сквозь ряды желающих послушать Приходько И. В. и его лекцию о фарфоре в самый дальний уголок небольшого зала, где еще было два свободных места.

– Извините, – от тычка сестры Лида едва не упала на пожилого мужчину, с интересом окинувшего взглядом ее корпулентную фигуру.

– Ничего, ничего, когда у меня еще будет возможность испытать радость от прикосновений красивой женщины, – плотоядно улыбнувшись, ответил тот.

Лида хихикнула, а Диана закатила глаза. Едва они кое-как примостились, как лектор прошел на свое место за кафедрой, поздоровался и, не разводя китайских церемоний, начал лекцию.

Информация неожиданно увлекла обеих сестер. Приходько И. В. отлично владел материалом и умел увлечь слушателей. Средних лет, в хорошо сидящем костюме, он перемежал фактическую информацию байками, показывал слайды и небольшие видео.

Открыв рот, Лида слушала как зачарованная. Неизвестные ей названия звучали дивной музыкой – севрская мануфактура, Лимож, Розенталь, Графенталь, венская и английская школы, а сервизы, изготовленные для царского двора отечественными мастерами, радовали глаз и поражали неискушенное воображение – невский фарфор, виноградовский, мануфактура Франца Гарднера. Незнакомые термины звучали музыкой, переносили в другое измерение, где у людей было достаточно времени и средств, чтобы остановить мгновение и баловать себя дорогими безделушками.

После лекции на Приходько И. В. со всех сторон посыпались вопросы. Лида и Диана, переглянувшись, решили дождаться окончания мероприятия и поговорить с лектором наедине.

– А вы, девушки, тоже увлекаетесь фарфором? – словоохотливый старичок, пользуясь возникшим беспорядком и шумом в зале, ловко пересел поближе к сестрам и выразительно уставился на декольте Лиды. Та немного смутилась и слегка поерзала, но предательское новое платье еще больше распахнулось на груди, и старичок едва ли не нырнул в мягкие глубины.

– Ну в какой-то мере, – кивнула Лида, стараясь поймать взгляд собеседника и отвлечь его от декольте.

– Может быть, хотите что-нибудь продать или купить? У меня, между прочим, имеются в наличии очень интересные образцы, – не поднимая глаз от волнующей плоти, сообщил тот.

– А вы коллекционер? – в лоб спросила Диана, выразительно глядя на Лиду поверх головы старичка. Та покраснела и прикусила губу.

– Можно и так сказать, – кивнул старичок, по-прежнему не сводя глаз с Лиды. – Если интересуетесь, могу показать вам мои… экземпляры, – многозначительно добавил он.

Лида бросила взгляд, полный отчаяния, в сторону лектора, но тот по-прежнему был окружен желающими пообщаться.

– Имя Бёттгер вам что-нибудь говорит? – вздохнув, поинтересовалась она у старичка.

– Кошечка моя, – восхитился тот, наконец-то отвлекаясь от Лидиного декольте и поднимая глаза на свою собеседницу, – говорит ли мне что-нибудь имя отца мейсенского фарфора? Того самого фарфора, который заказывала Екатерина Вторая, графья Юсуповы, Карл Фаберже и многие королевские семьи Европы…

– А что вы знаете про его первые фигурки? – бесцеремонно перебила поток красноречия Диана.

– Вас не учили, что нехорошо перебивать старших? – нахмурился старичок и, не удостоив Диану взглядом, пересел еще ближе к Лиде и взял ее за руку. – Я могу говорить об этом часами! Кстати, в моей личной коллекции есть весьма интересные образчики мейсенского фарфора. Что конкретно вас интересует?

– Фарфоровые фигурки, – снова повторила Лида, с удивлением глядя на руку, которую старичок уже горячо сжимал в своей.

– О, это настоящие произведения искусства!.. – Он слегка сжал пальцы Лиды.

– Нас интересует фигурка, которую создал сам Бёттгер, – снова влезла Диана, и старичок все-таки обернулся назад и наградил невоспитанную девицу испепеляющим взглядом.

– Какая вопиющая неосведомленность в вопросах фарфора! – поджал он губы, снова оборачиваясь к Лиде. – Бёттгер не делал никаких статуэток, он был алхимиком и изобрел рецепт глазури. Кстати говоря, изобрел он его, сидя в тюрьме вместе с неудачливым парикмахером. Тот проворовался и пудрил парики своих заказчиков не пудрой, а глиной из ближайшего карьера, за что и был брошен в тюрьму. Поведал свою печальную историю Бёттгеру, а тот решил рискнуть и добавить эту глину в уже известный состав фарфора. Таким образом ему первому в Европе удалось добиться белизны фарфора, но настоящее чудо сотворил уже Иоганн Герольдт. Это художник, которого немецкий курфюрст привез из Австрии специально для производства фарфора. Вот кто начал делать первые фигурки. Он заменил алебастр в составе на кварц и полевой шпат и сделал фарфор белоснежным.

– Значит, это Герольдт сделал Катарину? – непонимающе прошептала Лида.

– Катарину? Какую еще Катарину? – удивился старичок, все сильнее сжимая руку Лиды в своей.

Лида через голову своего собеседника беспомощно посмотрела на сестру. Диану снова тошнило, и у нее кружилась голова. Она прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Нет, она не уйдет отсюда, не получив ответы на все свои вопросы, чего бы ей это ни стоило. И плевать ей на недовольство старикана. Нужно найти эту Анастасию и узнать, в какие игры она решила с ними поиграть. Погруженная в собственные мысли, Диана не заметила повисшую паузу и не почувствовала взгляд Лиды.

Осознав, что помощи от сестры не дождаться, Лида сама начала излагать факты, почерпнутые ею из письма благодетельницы:

– Это первая статуэтка мейсенской мануфактуры. Возможно, вы видели или слышали о статуэтке дамы, любовницы Бёттгера, при изготовлении которой использовалась человеческая кровь? – спросила она у старика, вдруг осознавая, насколько нелепо это звучит.

Тот снова повернулся к ней и уставился во все глаза. Несколько секунд помолчал, а затем расхохотался так, что выпустил Лидину руку. Та, воспользовавшись его замешательством, схватила сумку и достала из нее Катарину, тщательно завернутую в пленку и аккуратно уложенную в коробку.

Старичок тем временем заливался так, что на глазах выступили слезы:

– Человеческая кровь? Знаете, такого я еще не слышал! Где вы нахватались подобной ереси и пошлости? Кошечка моя, первые мейсенские фарфоровые статуэтки были подражанием китайским, потому что мода в те века царила именно на китайский фарфор. Гарольдт лепил камыши, рыбаков, цапель, да и посуду расписывал в стиле шинуазри, что, впрочем, не считалось подделкой. Сам Гарольдт очень любил работать в японском стиле «какиэмон». Уверяю вас, хотя мейсен и гордится тем, что по сей день его мастера все расписывают вручную, человеческую кровь они при этом совершенно точно не используют. Европейские мотивы в работе немцев появились только с приходом на мануфактуру Иоганна Кендлера в тысяча семьсот тридцать первом году. Именно ему принадлежит знаменитейший «лебединый сервиз» и сервиз для графа Зулковского. И это он первым начал лепить европейские фарфоровые статуэтки, навсегда уйдя от восточных мотивов. Ни Бёттгер, ни Гарольдт никакого отношения не имеют к прекрасным дамам и кавалерам из фарфора.

Лида наконец достала Катарину из коробки, осторожно освободила ее от пленки и потрясла под носом у старика:

– Значит, это работа как его…

– Кендлера, – подсказала Диана, пришедшая в себя.

– Да! Кендлера?

Старичок недоуменно уставился на Ката-рину.

Увлеченные разговором сестры не заметили, как посетители лекции уже разошлись, и в зале остались лишь они со словоохотливым старичком да лектор, уже несколько минут прислушивавшийся к их разговору.

Старичок ударил себя обеими руками по коленям и снова заливисто расхохотался.

– Дамы, откуда вы такие взялись? – Он, не скрываясь, потешался над ними.

– Что смешного? – рассердилась Лида, инстинктивно прижимая Катарину к груди и оберегая, как родное дитя, от грубой насмешки бесцеремонного старикашки.

– Иван Валерьевич, – отсмеявшись и утерев слезы, старикашка обратился к лектору. – Вы слышали этих прелестных дев? Они считают, что держат в руках произведение Кендлера. Вот просто так, пришли с улицы и достали из сумочки! Кендлера!

Лектор подошел к девушкам и, бросив быстрый взгляд на Диану, сосредоточился на Лиде. Та отчего-то смутилась. Всю жизнь мужчины смотрели на Диану, всю жизнь. А теперь все изменилось. И эти люди еще будут сомневаться в ее Катарине?

– Могу я? – Иван Валерьевич протянул руку, жестом приглашая Лиду дать ему статуэтку. Та на несколько секунд заколебалась, не решаясь выпустить свой талисман из рук.

– Не бойтесь, я осторожно, – пообещал лектор, едва слышно фыркая в пушистые усы.

Немного поколебавшись, Лида протянула Катарину Ивану Валерьевичу, а старик все продолжал веселиться.

– Что смешного? – не выдержав, рявкнула Диана.

– Да вы просто не понимаете, насколько это наивно! – Старик вытер слезы и, похоже, приготовился к новому взрыву веселья.

– Аркадий Семенович слишком долго увлекается фарфором и иногда забывает, что не все столь тонко разбираются в этом деле, – извиняющимся тоном пояснил лектор. – Видите ли, – он перевернул Катарину вверх ногами и продемонстрировал сестрам дно статуэтки, – здесь даже нет клейма.

– Какого еще клейма? – нахмурилась Диана.

– Все ведущие мануфактуры обязательно ставят характерное клеймо на свой продукт. Это как подпись художника. Бывает, что мошенники подделывают клеймо, особенно когда речь идет о дорогостоящих вещах вроде мейсена. Но если на фарфоре вообще нет клейма, значит, это просто чья-то поделка.

– Поделка? – ахнула Лида. – Не может быть!

– Совершеннейший новодел, – кивнул, отсмеявшись, Аркадий Семенович. – Даже не потрудились клеймо налепить.

– Не может быть, – вслед за сестрой повторила Диана, впрочем, не так уверенно.

– Может, – кивнул Иван Валерьевич. – Клеймо мейсена – это два перекрещенных между собой меча, нарисованные кобальтовой краской, которая при обжиге дает особенный синий цвет. Клеймо видоизменялось с годами, но суть остается та же. И еще, дамы…

Лектор сделал эффектную паузу и протянул Катарину Лиде. Та все так же бережно, отказываясь верить в услышанное, обернула Катарину в пленку и спрятала в коробку.

– Если бы это была настоящая работа Кендлера, вам бы понадобилась вооруженная охрана, чтобы ходить по улице с его статуэткой в сумке. Его работы находятся в лучших музеях и частных коллекциях мира и охраняются, как сокровища короны.

– А имя Анастасия Бёттгер вам о чем-нибудь говорит? – обреченно поинтересовалась Диана, уже понимая, что услышит в ответ.

Аркадий Семенович и Иван Валерьевич переглянулись. Лектор покачал головой.

– Нет, никогда не слышал, чтобы у Бёттгера были родственники. Он провел несколько лет в тюрьме, где открыл секрет фарфора, и умер спустя несколько лет после выхода.

Лида и Диана встали.

– Спасибо, – кивнула Лида и направилась к выходу.

– Подождите, – окликнул ее Иван Валерьевич.

Сестры остановились.

– Я так понимаю, что эта статуэтка много для вас значит? – деликатно предположил он.

– Да, – кивнула Лида.

– Если вы оставите мне свой телефон, я постараюсь разузнать что-нибудь и, если получится, вам перезвоню. Работа новая, но очень неплохая. Не так уж и много мастеров на такое способны.

– Да-да, конечно, – Лида полезла в сумку и извлекла из ее недр небольшой блокнот с ручкой. Чиркнула номер и протянула его лектору.

– Буду очень вам благодарна!

Тот молча кивнул и, сложив бумажку пополам, сунул ее в карман пиджака.

– Я бы мог у вас купить эти статуэтки долларов за двадцать-тридцать, – встрепенулся Аркадий Семенович. – Возьмите мою визитку, если вдруг захотите посмотреть мои образцы. – Старик вскочил и опрокинул один из стульев в попытке достать визитную карточку.

– Спасибо, в другой раз, – крикнула Лида, не оборачиваясь и хватая сестру за руку. – Пошли отсюда!

Вероника

Вероника проснулась ближе к полудню. Сил не было, делать ничего не хотелось. Мелькнула мысль позвонить подруге и поехать с ней в ресторан, чтобы пожаловаться на жизнь, но Вероника вяло ее отвергла – карточки заблокированы, а налички у нее нет, как обычно.

С трудом встав с кровати, она голышом прошлепала в ванную, открыла дверцы шкафчика, в котором хранилась бытовая химия, одним движением выбросила все бутылочки на пол и достала небольшую белую бутылочку, хранившуюся в самом дальнем углу.

Порошка оставалось катастрофически мало. На одно дыхание. Она хранила его на черный день, и вот он наступил. Вероника сделала глубокий вдох и закрыла глаза, ожидая облегчения.

Спустя несколько минут она почувствовала себя немного лучше, настроение улучшилось. Ей это всегда помогало. Почему люди запрещают ей делать то, что дарит удовольствие и расцвечивает жалкое существование яркими красками?

Сидя на полу, не чувствуя холода от глянцевой плитки, она задумалась о своей жизни. Гена ведь был прав. Она действительно ничто без его денег. Да, в юности она подавала надежды как художница и в какой-то момент стала очень популярной в тусовке, но с того момента, как она в эту самую тусовку влилась, жизнь понеслась, словно скорый поезд. На живопись времени не оставалось.

В местной прессе ее продолжали время от времени величать «художницей», но все чаще использовали эпитет «светская львица», в переводе на человеческий язык – бездельница.

Гена ушел, заблокировал карту, и вернуть его будет очень сложно. Она прекрасно знала, что вот уже полгода как он регулярно ездит к любовнице. Выяснить это не составило никакого труда. Все до банального просто – любовница жила в том же доме, что и бабушка ее подруги. И однажды подруга увидела там Гену. Все тайное в конце концов становится явным.

Но Вероника решила не устраивать сцен – она была выше и умнее. Нагуляется и вернется. К тому же секс ее не интересовал в последнее время, и она была рада, что Гена больше не заходит в ее комнату.

Конечно же, она тоже навестила бабулю подруги и со стороны посмотрела на Геночкино увлечение, но не почувствовала угрозы. Да, девица была хороша и, возможно, талантлива, но зачем Гене менять шило на мыло? Он слишком рационален и прижимист для этого.

Вероника была уверена в непоколебимости собственных позиций, но Гена ее удивил. Решил уйти и поменять-таки шило на мыло. Этого Вероника не предусмотрела, как и того, что без его денег ее жизнь ничего не будет значить.

Несмотря на многолетнее увлечение белым порошком, Вероника была умна и прекрасно понимала, что «тусовке» она интересна, пока у нее есть финансовые возможности, а если их не станет, о ней забудут через несколько дней. За своих подруг она и гроша ломаного не даст.

Единственный способ стать хоть кому-то интересной без Гениных денег – это снова вернуться на вершину художественного олимпа. Писать она уже не будет, это никому не нужно, не интересно, да и за последние десять лет искусство так шагнуло вперед, что ей его и не догнать. Нужно сделать что-то из ряда вон выходящее. Чтобы о ней заговорили, восхитились, ужаснулись, в конце концов.

В затуманенном мозгу родилась идея. Все-таки недаром о ней когда-то говорили как о талантливом человеке. Вероника улыбнулась – она устроит перформанс и снимет его на камеру. Возможно, Гена и не вернется к ней после этого, только вот и с любовницей он уже не останется. Вероника вытряхнула остатки порошка на ладонь – гениально!

Гена

Гена уставился на закрытые двери архива. Несколько раз настойчиво позвонил – ну что за люди? Что вот прям так до шести и работают? Он снова затрезвонил в дверной звонок. Спустя несколько минут внутри архива послышались шаги, и дверь приоткрылась. Охранник. Вначале намеревался обругать хулигана, но, увидев импозантного мужчину в дорогом костюме, осекся.

– Закрыто, – коротко сообщил он.

– Мне начальница ваша нужна, Лидия Улиткина.

– Она уже ушла, – пожал плечами охранник, намереваясь закрыть дверь, но Гена просочился ужом в небольшой просвет.

– Где она живет? – потребовал он.

– Не могу сказать, – охранник снова попытался закрыть дверь, но Гена прекрасно умел разговаривать с разными людьми. В данном случае для продолжения разговора потребовалось лишь сделать характерное движение, открывая бумажник.

– Проблемы будут, – буркнул мужик, кидая плотоядный взгляд на две новенькие купюры.

– А я скажу, что я ее случайно встретил, – подмигнул Гена. – Не боись, не выдам.

– Тебе зачем, мужик? – охранник протянул руку и все-таки взял купюры.

– Понравилась она мне, – пожал плечами Гена.

– Ну ладно, в центре она сейчас живет, дом напротив оперного знаешь? Ну такой, там еще гастроном был в советские годы, пирожные там вкусные продавали.

– Ну, – кивнул Гена.

– Ну вот там. Где конкретно – не знаю, у соседей спросишь. Ее, кстати, муж бросил, – подмигнул охранник Гене, пряча купюры в карман.

– А ты не ябедничай, – вдруг рявкнул Гена и, резко развернувшись, вышел из архива. Часы показывали половину седьмого. Времени еще вагон. Надо купить какой-нибудь веник или торт, чтобы помириться с бабой.

Гена решил пройтись пешком до центра, обдумать, на какой козе лучше будет подъехать. По дороге поймал на себе заинтересованные взгляды молодых симпатичных девушек, распрямил плечи. Когда он ходил по улице в тренировочных штанах и кроссовках, эти богини не отличали его от столба. А стоило облачиться в костюм и итальянские туфли, так они головы сворачивали. Все-таки безродный Гена Огурцов с базара и представитель купеческой династии Геннадий Огурцов – два разных человека. Надо как следует насладиться этим чувством.

Лида и Диана

Сестры решили выпить кофе в ближайшем к музею небольшом кафе, расположенном в тихом переулке. Кроме них, других посетителей не было. Диана рухнула на стул, тяжело дыша и вытирая пот со лба.

– Ты в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась Лида, заказывая чай и кусок торта. Диана ограничилась чашкой кофе. Голова кружилась, и снова тошнило.

– На меня все валится и валится, никогда такого не было, – пожаловалась она. – Знаешь, мне ведь в последнее время всегда везло, потому что я в какой-то момент решила для себя, что будет везти. Немного поздно, около тридцати, но тем не менее. Стоило мне настроиться, что все будет хорошо, так сразу удача и поперла. Я переехала, легко нашла работу, квартиру, где с Матвеевной познакомилась, потом… потом друга своего встретила, он снял мне другую квартиру – именно такую, о какой мечтала, с инструментом. И вдруг все переменилось, в один момент, и моя жизнь рухнула. Я твержу себе, что все к лучшему и все будет хорошо, но почему-то это не работает, и уже слабо верится, что все наладится.

Лида сочувственно слушала, размешивая сахар в стакане и кивая головой.

– Может быть, уже налаживается, а ты просто этого не замечаешь? – предположила она.

– Да конечно, счастье просто валится и валится, как бы не задавило, – фыркнула Диана.

– Ты не поняла! – возразила Лида. – Я вот тоже думала недавно, что Вася – он, конечно, не самый лучший муж, можно было бы и получше найти, но зато у меня сын гений. А выскочи я замуж и роди от кого-то другого, еще непонятно, что бы получилось, – попыталась она утешить сестру.

– Я тоже об этом думала, – ответила Диана. – Но как ни крутила, не могла придумать, что может быть хорошего в моей ситуации. Все началось с протекшего потолка, – снова начала жаловаться она, – а потом смерть Валентины Матвеевны, и друг мой… Знаешь, он ушел от жены, пришел мне об этом рассказать, а получилось такое недоразумение… – Диана покачала головой, – такой бред. Застал меня с посторонним человеком и решил, что я ему изменяю. Я даже объяснить ничего не успела!

– Мне на днях такую же историю рассказали, – вспомнила Лида. – Как мужик пришел предложение делать, а его любимая с другим прямо посреди коридора устроилась, представляешь? – вздохнула Лида, втайне завидуя этой ветреной девице. Надо же, какие страсти!

– Может быть, это тоже было недоразумение? – грустно предположила Диана. – Мой ведь тоже подумал, что я с кем-то устроилась, а на самом деле все было не так. А он психанул, подрался с человеком, теперь не звонит.

Некоторое время сестры посидели молча, каждая думая о своем.

– Позвони ему сама, – наконец нарушила тишину Лида.

– Не могу, я телефон разбила, – вздохнула Диана. – К тому же вначале нужно найти эту Анастасию, а то опять какая-нибудь ерунда приключится, или я действительно до конца месяца не доживу. Штормит меня в последнее время. – Диана благодарно кивнула подошедшему официанту, взяла чашку кофе прямо из его рук и сделала глоток, прикрыв глаза.

– Ты должна пойти к врачу, – Лида отставила в сторону свою чашку и с укоризной посмотрела на младшую сестру. – Когда ты была у него последний раз?

– Давно, – буркнула Диана. – Я думаю, что сама себя вгоняю в это состояние, поэтому мне плохо. Психосоматика, не больше. Лучше скажи, что нам дальше делать?

Лида задумчиво ковырнула кусочек торта и посмотрела в окно. Жизнь текла своим чередом, люди проходили мимо, не подозревая о страстях, вызванных немецким фарфором. Им были неведомы лебединые сервизы, лиможские мануфактуры, магия статуэток… Магия! Ну, конечно же!

– Слушай, а может, она эти статуэтки заговорила? – подскочила Лида. – И не сказала нам, решив, что мы можем просто не поверить. Ну знаешь, далеко не все верят магам и гадалкам, могли бы посмеяться и выбросить. А она сочинила эту историю, добавила деталей для убедительности, и – вуаля, мы обе в нее свято уверовали!

– Ой, ну какая магия, – фыркнула Диана, допивая кофе. – Не верю я во все эти привороты-отвороты.

– Если ты не веришь, это еще не значит, что их нет! – сердито оборвала ее сестра.

– Что ты предлагаешь? Идти к гадалке? – усмехнулась Диана.

– Почему бы и нет! – воскликнула Лида и тут же смутилась.

– У тебя что, есть знакомые гадалки? – сестра скептически посмотрела на нее и поморщилась, прикрыв глаза.

– Но вначале к врачу! – обеспокоенно заявила Лида.

– Нет, врач подождет, – покачала головой Диана.

Лида внимательно посмотрела на нее поверх чашки. Нет, ничего не изменилось, она все так же была способна прочитать свою сестру как открытую книгу.

– Ты боишься? – немного помолчав, спросила она.

– Боюсь, – кивнула Диана, – боюсь, что мне сейчас скажут что-то плохое, а я сразу поверю и сдамся. И тогда я точно умру через двадцать дней или сколько там еще осталось. А так, если каким-то чудом мы сумеем разыскать Анастасию или разобраться в этой мутной истории, у меня появится вера в выздоровление. А ведь это самое важное.

Лида встала и махнула симпатичному официанту, жестом демонстрируя, чтобы поторопился со счетом.

– Ты куда? – удивленно спросила Диана.

– Как куда? К гадалке! Тут рядом есть парочка салонов, я видела по пути на работу, – быстро соврала Лида и тут же покраснела. Ну не рассказывать же Диане в самом деле, что она к кому только не обращалась, пытаясь найти причину своей феерической невезучести. Тот мужик, рассказавший ей про купца и прошлую жизнь, внушил ей наибольшее доверие. По крайней мере, после визита к нему она успокоилась. Может быть, он и Диане сумеет чем-то помочь?

– Так ведь, наверное, уже никто не работает! – слабо запротестовала Диана, роясь в сумочке в поисках нужной купюры.

– Я плачу, – махнула Лида и легко кинула на стол одну из бумажек, выданных ей Геннадием. Эти деньги жгли руки, и надо было потратить их на что-то хорошее.

– Пойдем, он будет на месте, я точно знаю, мне же везет, забыла? – подмигнула она сестре, беря сумочку и направляясь к выходу из кафе.

– Он? Я думала, мы идем к гадалке, – удивилась Диана.

– К магу! – захихикала Лида, толкая дверь, и вместе с Дианой упала в объятия теплого летнего вечера. Как много лет назад. Когда деревья были большими и все вокруг были счастливы.

Лида, Диана

Маг Василь из рода мольфаров был на месте. Выглядел, как и в прошлый раз, очень аутентично – жилетка, расшитая яркими нитками, темные штаны и тонкая рубаха из льна. В небольшом подвале, где он вел прием, царили полумрак и прохлада.

– Потомственный ясновидящий. Таролог. Биоэнергетик, – прочитала Диана надпись на двери и хмыкнула: – Ты ведь не серьезно, правда?

– Вполне серьезно, – одернула ее Лида и, немного подумав, прибавила: – Я у него уже была.

– Ты что, с ума сошла? – ахнула Диана, внимательно изучая список услуг, висевший возле двери. Список внушал уважение.

«Гадание на картах таро. Приворот, отворот. Снятие порчи, сглаза. Установка защиты. Привлечение удачи. Снятие венца безбрачия».

– Ты ходила снимать венец безбрачия, – захихикала Диана, но, поймав на себе укоризненный взгляд Лиды, тут же осеклась. Не успела Лида ответить сестре, как дверь распахнулась, и на пороге появился сам маг из рода мольфаров. Биоэнергетик.

Кивнул Лиде, как старой знакомой, внимательно изучил ее цветущий вид. Василь всегда старался запомнить своих клиентов в лицо – это очень помогало в работе. Тетку он прекрасно помнил: жаловалась на полосу неудач, а сейчас просто светится вся. За долю секунды просканировал вторую девушку – выглядит плохо. Волосы грязные, лицо заострилось, одежда дорогая, но неопрятная – на светлой ткани небольшое пятно. Не до этого. Проблемы у человека.

– Проходите, – Василь распахнул дверь кабинета и пропустил женщин вперед, отметив про себя уверенный шаг клиентки и секундную остановку в движении ее спутницы. Сомневается.

Лида и Диана зашли в небольшой кабинет. Ничего особенного. Стол, два стула, тумбочка в углу, на которой стопкой лежали книги. Корешки книг повернуты к стене, названий не прочитать. На столе – стеклянная широкая ваза, в ней какие-то травы.

Дождавшись, пока женщины присядут, мольфар занял свое место и уставился на посетительниц. Но едва Лида открыла рот, чтобы прервать затянувшуюся паузу и объяснить цель своего визита, как маг сделал предупреждающий жест и безапелляционно заявил:

– У тебя дела идут хорошо, удача тебя нашла.

Сама того не замечая, Лида подалась немного вперед, открыла шире глаза, расслабилась. Значит, он на верном пути. Так, теперь вторая. Маг окинул ее взглядом и еще раз убедился в правоте своего первого впечатления. Сидит, скрестив руки на груди, – закрылась. Корпус тела откинут немного назад, глаза прикрыты.

– А вот у тебя дела идут не очень, причем неудачи начали преследовать тебя недавно.

Расслабилась и подалась вперед. Отлично.

– В жизни произошло какое-то поворотное событие, после чего начались неудачи. Рассказывайте, – приказал маг.

Лида, избегая взгляда Дианы, полезла в сумку, достала из нее коробку с Катариной и осторожно распаковала – ну и пусть новодел! Теперь это ее талисман. Будет умирать – передаст Ромке.

– Что скажете? – потребовала она, с величайшей осторожностью протягивая статуэтку мольфару.

Маг некоторое время посидел молча, изучая Катарину. В голове щелкали шестеренки, выстраивая логические цепочки. Это наверняка подарок, хотя, может, она статуэтку купила. После появления этой вещи в жизни начали происходить какие-то события, наверняка плохие – с хорошими к магам не ходят.

– Эта вещь вызвала определенные события в жизни, – немного подумав, обтекаемо заявил он и тут же поймал взгляд Лиды, обращенный к сестре.

Та не двигалась, просто кивнула, но не закрылась. Снова в точку.

– Вызвала череду несчастий, – продолжил вещать вдохновленный успехом мольфар. Лида выпрямила спину и немного заерзала на стуле.

– В жизни других людей, – поспешно добавил он. Женщина снова расслабилась – угадал.

– Эта штука заговорена? – решила не ходить вокруг да около Лида.

– Мне нужно продиагностировать, – заявил мольфар, беря статуэтку в руки. Но не успел он начать процесс диагностики, как Диана вскочила и направилась к выходу.

– Я ухожу! – сказала она. Внезапно ей стало нечем дышать.

Как она дошла до такой жизни? Вместо того чтобы повалиться Гене в ноги, утешить его и принять после ухода от жены, она сидит в подвале у безумного деда, который собирается диагностировать какую-то статуэтку!

– Диана, постой! – Лида, бросив виноватый взгляд на мага, вскочила со стула и кинулась за сестрой.

– Пусть идет, а ты останься, – властно остановил ее мольфар.

Лида заколебалась, застыв на пороге. Ослушаться человека, который однажды ей помог и подарил иллюзию утешения, она все-таки не решилась. Она и сама не знала, как относиться ко всем этим гаданиям, но верила, что есть в жизни материи, недоступные ее понимаю.

– Сядь, – властно приказал мольфар, протягивая Лиде статуэтку. Ему все было предельно ясно, дальше лишь дело техники.

– Вещь эта принесла несчастье твоей… – остановился на секунду, внимательно всматриваясь в лицо Лиды. Если она немного похудеет, то… – твоей сестре.

Видно было, что Лида внимает каждому слову мага.

– Я вижу болезнь, больницу, несчастье в личной жизни, – перечислил тот цепочку обычных жизненных проблем.

Лида поспешно кивнула.

– Нужна защита, – резюмировал маг.

– Сколько это будет стоить? – немного поколебавшись, спросила Лида.

– Десять тысяч, – озвучил прейскурант биоэнергетик. Легкая тень сомнения. Заплатит.

Лида снова села на стул, взяла Катарину, осторожно упаковала ее и потянулась за кошельком. Достала необходимую сумму.

– Скажи, как зовут? – приказал маг, пряча купюры.

– Диана, – Лида немного поерзала на стуле, бросая взгляд на закрытую дверь. А что, если Диане станет плохо? – Извините, мне нужно идти.

– А тебя? – маг пропустил ее замечание мимо ушей.

– Меня Лида.

– Иди, Лида, – милостиво кивнул мольфар. – У тебя все будет хорошо! Я поставлю защиту и тебе тоже.

– А у Дианы?

Немного подумав, биоэнергетик озвучил первую правду за сегодняшний день

– Только если она в это поверит. Каждому будет дано по вере его.

Гена

Гена приткнул веник в песочницу, а сам уселся на детские качели. Ну вот где эта тетка может ходить по вечерам? Ищет себе нового мужа, что ли?

Он уже успел обойти сто раз весь небольшой дворик, изучить растительность на клумбах, поймать на себе взгляды бдительных соседей, впрочем, не решившихся задавать ему вопросы. Будь он в своем обычном виде, их было бы не избежать, но к импозантному мужчине в отлично скроенном костюме никто не рискнул подойти.

Консьержка первого подъезда, дверь которого всегда была нараспашку, сразу поняла, о ком идет речь, едва Гена задал ей вопрос. Она охотно поведала, что женщина обитает в третьем подъезде. Вот только сейчас ее нет. Гена кивнул и сказал, что подождет. У него дело личное и срочное. Выглядел он взволнованным, и консьержка, делящая свою жизнь между наблюдением за жильцами и сериалами, дрогнула. Кивком головы благословила ожидание и вернулась на свой пост.

Стрелка часов приближалась к девяти вечера, когда Лида наконец-то вошла во двор. Погруженная в невеселые мысли, она не смотрела по сторонам и легонько пинала маленькие камушки, попадавшиеся под ноги. Как в детстве, когда бабуля вела ее в детский сад, который она ненавидела всеми фибрами души.

Завтра с утра предстоит унижение, против которого не поможет никакая магическая защита. Поход в суд на развод. Как это все пережить? Напиться, что ли? Или до утра говорить с Сергеем? Может быть, попросить его присутствовать там по скайпу? Смешно. Никакие современные технологии не в силах заменить реальное присутствие близких людей. Можно было бы попросить Диану, но сестре сейчас не до нее. И так плохо. Нагружать ее еще и своими проблемами не хотелось. Подходя к подъезду, Лида мазнула рассеянным взглядом по Гене и, не узнав, продолжила свой путь.

– Лида! – окликнул ее Геннадий, выхватив букет из песочницы и сдувая с него песок.

– Да? – Лида обернулась, слегка приподняла брови, но стоило Гене приблизиться, как она нахмурилась – узнала. Только этого гопника ей еще не хватало! И как он только узнал, где она живет?

– Лида, я… я хотел извиниться. Наговорил лишнего, – торопливо забормотал Гена. В сгущающихся сумерках Лида выглядела неожиданно юной и взволнованной. И привлекательной – блеск в глазах, волосы немного растрепаны ветром. Гена сунул ей букет в руки.

– Это вам. В общем, извините.

– Ничего, – буркнула она, беря цветы, и сделала шаг в сторону подъезда.

– Лида, мне нужно это дерево, – потребовал Гена. – Я заплачу в три раза больше, если вы нарисуете мне его завтра.

Лида остановилась. Деньги были, безусловно, нужны. Пока на ее горизонте не нарисовался новый муж с квартирой, нужно подстраховаться. Но принимать их от хама совершенно не хотелось. Жизнь так коротка и непредсказуема, зачем тратить ее на неприятных людей? А Гена был ей неприятен, несмотря на подаренный букет. И Лида решилась:

– Не все в этом мире измеряется деньгами, Геннадий. Я не хочу с вами работать. А сейчас извините…

Лида снова сделала шаг к подъезду и начала набирать код замка. Гена растерялся. Деньги в его жизни решали все. Приносили ему желаемые материальные блага и помогали навести порядок в более тонких материях. Благодаря деньгам он получил ту жену и ту любовницу, которых хотел. И вот теперь вдруг оказалось, что ему не хотят нарисовать какое-то там дерево, и деньги здесь не помогут. Как такое возможно?

– Я обращусь к вашей начальнице, – пригрозил Гена, заступая Лиде дорогу и не давая открыть дверь.

– Валяйте, – пожала плечами Лида. – Она на курсах повышения квалификации, и ее обязанности выполняю я.

Гена на секунду растерялся, а Лида повторно мазнула по нему взглядом и тут же отвела глаза. Надо же, как одежда меняет человека! Гена буквально за несколько часов превратился из базарного гопника в нормального мужчину, его даже можно было бы назвать симпатичным, если бы он не был таким хамом.

– Ну есть же у вас другие сотрудники, – неуверенно предположил он.

– Конечно есть, и вам никто не мешает к ним обратиться. Вот только доступ к электронной базе данных есть только у меня, а всем остальным придется провести несколько дней в архиве, собирая нужную информацию. Извините, я очень устала, мне нужно пройти.

Лида сделала шаг, обходя Геннадия, ввела код и открыла дверь.

– Лида, помогите мне, пожалуйста, – неожиданно для самого себя выпалил Гена просительным тоном, хватаясь за дверь.

– И зачем мне это делать? – Лида повернулась и устало посмотрела на мужика.

– Понимаете, меня всю жизнь считали никем, выскочкой из ниоткуда, пустым местом, а теперь вот у меня появился шанс доказать, что я что-то значу, – сказал Гена горькую правду и принялся рассматривать яркую лампочку, горящую над подъездом.

Лида остановилась и на мгновение закрыла глаза, затем повернулась к Геннадию и покачала головой:

– Неужели вы считаете, что вы – это то, что сделали ваши предки? Сколько прекрасных семей имеют никчемных отпрысков. И сколько великих людей пришли из ниоткуда. Вы – это ваши поступки. Вы можете быть графом в десятом поколении, но то, что вы обзываете женщину дурой и истеричкой, не делает из вас аристократа.

– Извините, – снова смутился Гена и перевел взгляд на носки итальянских ботинок.

– Да ничего, – пожала плечами Лида, – это вы извините, у меня был тяжелый день.

– У меня тоже. Меня из дома выгнали, – пробормотал Гена.

– Как это? – ахнула Лида, останавливаясь и оборачиваясь к Гене.

– Ну так. Выкинули все вещи и сказали, что я никто и звать меня никак. Вот мне и понадобилось это дерево, хотел в лицо ткнуть и доказать.

Лида какое-то время постояла на пороге, а затем вздохнула:

– Входите, Геннадий, могу накормить вас ужином и попробовать быстро набросать вам древо.

– Серьезно? – обрадовался Гена. – Я заплачу, сколько скажете…

– Опять вы про деньги? Лучше… – Лида замялась, а затем выдала, как на духу: – Сделайте мне одолжение – сходите со мной завтра в суд на развод.

– Что? – не понял Геннадий, и Лида тут же смутилась.

– Простите, это просто… у меня завтра развод, муж наверняка придет со своей…

– Да без проблем, – пожал плечами Гена.

– Вы серьезно? – удивилась Лида.

– Вполне. А что у вас сегодня на ужин?

Диана

После идиотского похода к магу (как она вообще могла согласиться на такое?) она наконец-то купила новый телефон (рассчитывать на подарок Геннадия не приходилось), а затем просто несколько часов гуляла по городу. Небо, дома, даже просто воздух давили невыносимо. Диане казалось, что она задыхается. Похоже, все пропало. Тетку им не найти, и она, Диана, скоро умрет.

Собственно, а зачем ей жить? Ради кого? Ради Гены? Диана не выдержала и рассмеялась, вызвав недоуменную улыбку на лицах проходящих мимо подростков. Ради музыки? Еще смешнее. Она вдруг почувствовала легкий укол зависти. Все-таки что бы там ни думала Лида, но ее жизнь сложилась куда как успешнее. У нее есть умный и талантливый сын, она занимает руководящую должность. Муж дебил, но он выполнил свою миссию – дал ей ребенка, а теперь любовник наметился интересный. А у нее, Дианы, ни семьи, ни работы.

Диана чуть не разрыдалась от жалости к самой себе. Пора идти домой, в таком состоянии лучше по улицам не шататься.

Похоже, с Геннадием все кончено. Как она будет жить без его денег – она не представляла. Не надо было ей все-таки надеяться на свою внешность и везение, нужно было подготовить хоть какую-то подушку, получить профессию, сделать карьеру, отложить на черный день из Гениных денег, в конце концов. Матвеевна была права. Ох, как права. Что она может? Музыку в детском саду детишкам преподавать? Этих денег ей даже на оплату жилья не хватит, не говоря уже о еде и всем остальном. Пойдет полы мыть, как Матвеевна?

Невыносимая горечь разъедала изнутри. Диана сама не заметила, как вышла к подземному переходу, в котором играл Алексей. На короткий миг захотелось спуститься и послушать – его игра всегда ее успокаивала. Но Диана сдержалась – и так столько проблем из-за него. Или это не из-за него, а из-за нее самой? Нет, к нему она не пойдет, лучше домой.

Диана с трудом дотащилась до дома. На какое-то мгновение ей показалось, что во дворе на лавочке сидит жена Геннадия, но она тут же отогнала эту мысль – что ей здесь делать? Они никогда не встречались с Вероникой лично, но Диана хорошо знала, как та выглядит – без ее участия не обходилось ни одно городское мероприятие. И как она только не устает порхать?

Поднявшись в квартиру, Диана разулась в прихожей и прошла в ванную, огромную и настолько живописную, что в ней можно было бы снимать кино про жизнь коммунальной квартиры.

Пустила воду и, сбросив одежду прямо на пол, нырнула в теплую воду с головой. А что, если… Нет. Нельзя. Она не умрет просто назло той старой ведьме. Она будет бороться, пойдет до конца. Все у нее еще будет – и мужчина любимый, и семья, и дети, и, возможно, даже карьера. Поищет себе другое занятие, кроме музицирования. Все в ее руках, никакой добрый волшебник не прилетит и не изменит ее жизнь взмахом волшебной палочки.

Вынырнув, Диана протянула руку и схватила джинсы, валявшиеся на полу. Нашарила в кармане мобильный телефон и набрала номер Гены. Не отвечает. Она набрала еще раз. Не отвечает. И еще раз. Нет уж, Гена, так просто ты не уйдешь. Нельзя разрушить то, к чему так долго шла.

Вероника качалась на детских качелях, не сводя глаз с окон квартиры Дианы, в которых зажегся свет. В кармане плотной кофты, в которую она запахнулась несмотря на душный летний вечер, лежал небольшой нож. В другом кармане камера гоу-про. Осталось дождаться Гену, и можно начинать.

Лида

Гена ел суп, который Лида сварила накануне, и жаловался с набитым ртом:

– Знаете, мне мои женщины вообще никогда не готовили.

Лида сидела на полу возле дивана, под старой лампой, разложив на низком столике все бумаги, которые приготовила для Гены. В руках она держала карандаш и делала наброски генеалогического древа. Мотя недовольно обнюхивала возникший беспорядок, а затем просто развалилась на бумагах, раскинув лапы. Лида автоматически почесала мягкое брюшко.

– Не умеете вы женщин выбирать, – заявила она, не поднимая головы.

– Наоборот, – Гена доел суп, встал и понес тарелку с ложкой к мойке. Открыл кран. Лида подняла голову и с удивлением увидела, что Гена начал мыть посуду.

– Наоборот, у меня все женщины особенные, – хвастливо заявил он, тщательно моя тарелку.

– Какие такие особенные, – фыркнула Лида, – которые суп не умеют приготовить?

– Понимаете, они люди искусства. – Гена вытер тарелку и ложку висящим на крючке возле мойки полотенцем и поставил их рядом с мойкой. Истошно завопил телефон. Гена достал его и, посмотрев на экран, дал отбой.

– Это, как я понимаю, звонит человек искусства, – хмыкнула Лида. Гена проигнорировал ее колкость и выключил звук. – Знаете, Гена, меня и сестру вырастила бабушка, вот она тоже была человеком искусства. Проблема с этими людьми в том, что если ты попадаешь в поле их интереса, то они отдаются тебе со всей страстью, на которую способны. Как это было с моей сестрой. Бабушка ее буквально боготворила. А вот если они не видят в тебе света, то и тебя они тоже не видят. Как это было со мной, – Лида сдула со лба челку и, наклонив голову, продолжила свое занятие.

Это уже отболело. Сейчас она могла говорить спокойно, а поначалу очень ранило. Она делала все возможное, чтобы заслужить любовь и признание бабули, но, к сожалению, безуспешно. Лида старалась лет до пятнадцати, но у нее ничего не получалось. Возможно, поэтому она и решилась на бунт с Антоном. Привлечь внимание любой ценой.

Конечно же, бабуля ее любила. Лида была всегда накормлена, одета, обута, присмотрена. Но с Дианой все было по-другому. Сестра всегда была на первом месте. Именно поэтому Диана пошла в музыкальную школу вместо Лиды, мечтавшей петь. Бабуля сказала, что двоих она не потянет.

– Как это не видят? – не понял Гена.

– Ну вот так. Если я приносила пятерки, бабушка просто кивала и говорила мне, что я молодец. А вот если Диана приносила одну несчастную пятерку, то бабушка чуть ли не праздник дома закатывала, понимаете, о чем я?

– Диана? – удивился Гена.

– Да, это моя сестра, а что? – Лида подняла голову и уставилась на Гену.

– Да так, ничего, – он снова бросил взгляд на телефон, где высветилось имя Дианы, уже в третий раз настойчиво набирающей его. Внутри неприятно кольнуло – может быть, что-то случилось? Но он тут же отмел эту мысль – пусть ее теперь кто-то другой спасает.

Гена подошел к дивану, рядом с которым сидела Лида, и уставился на ее рисунок. Аккуратный почерк, прямые линии даже без линейки. Он тут же вспомнил куриные лапки Вероники и каракули Дианы. Эта Лида проста как пять копеек. Без света, как охарактеризовала она себя. В отличие от Вероники и Дианы. Вот только толку-то в этом свете? Только слепит, но не греет.

– Знаете, Лида, я понимаю, о чем вы. Вот эти все творческие талантливые женщины, они же… – он запнулся и вдруг неожиданно ясно увидел и почувствовал то, о чем говорила Лида.

Ни Вероника, ни Диана никогда не смотрели на него так, как бабушка на любимую внучку. Для них он ведь был никем. Пустым местом. Банкоматом без света. Лида права. Заслуги предков ни при чем. Он сам из себя ничего особо не представляет. Приходится греться в свете других людей.

– Мне пора. Спасибо вам, завтра встречаемся в ЗАГСе, как договорились.

– А как же древо? – удивилась Лида, отрывая глаза от работы. Гена задержал взгляд – а у нее красивые глаза, и лицо такое располагающее, доброе. И смотрит на него с интересом. А что, если…

Телефон затрезвонил снова и здорово разозлил Гену. Он решил ответить.

– Да! – Но вместо слов в трубку полилась музыка.

Диана играла, положив рядом телефон. Голова немедленно закружилась, подкосились ноги, дыхание участилось.

– Все в порядке? – с удивлением спросила Лида, глядя на странного мужика, в один момент изменившегося в лице.

На лбу проступил холодный пот, глаза словно затуманились. Может быть, он болен? Или вообще наркоман? А она, дура, впустила его в дом!

Гена опустил телефонную трубку и стеклянными глазами уставился на Лиду.

– До завтра, я приеду в суд.

Едва за Геной захлопнулась дверь, как Лида почувствовала ужасающую пустоту и одиночество. Завтра она станет «разведенкой с прицепом», живущей в чужой квартире. Вера в чудеса и всемогущество Катарины после разговора с Приходько И. В. значительно ослабела. Какие у нее перспективы? Даже по реакции этого неотесанного мужлана видно, что мужчин она совершенно не интересует. Сидел у нее дома, ел суп, вел беседы, но стоило позвонить «творческой личности», как тут же поднялся и ускакал. Конечно. Любовница, наверное, молодая и красивая. А ей, Лиде, почти сорок – в нашей стране лежалый товар.

Поднявшись с пола, Лида прошла на кухню и открыла один из шкафчиков, в котором Маргарита Семеновна хранила запасы спиртного. Пузатая бутылка стояла прямо перед ней. И хотя Лида не любила спиртовой привкус коньяка, она решила выпить немного, как лекарство. Чтобы в голове слегка затуманилось и удалось заснуть.

Телефон Лиды, лежащий на столе, завибрировал. Лида бросила взгляд на экран – Ромка! Весь вечер она безуспешно пыталась до него дозвониться, чтобы узнать результаты.

Лида схватила трубку. В ухо тут же раздался оглушительный вопль:

– Мама, у меня золото, золото!

– Что? – не сразу поняла Лида.

– Я выиграл золото, мама! И теперь меня приглашают в разные университеты.

Слезы хлынули мгновенно. Лида постаралась удержаться от всхлипываний и дрожи в голосе.

– Какой ты у меня молодец! Поздравляю! Я тобой очень горжусь!

– Мам, ну все, пока, – Ромка бросил в сторону пару фраз на иностранном языке, которых Лида не поняла. – Я потом позвоню.

Отбой.

Лида села на стул и плеснула себе еще коньяка – надо отпраздновать. Ее мальчик молодец. Как же быстро он вырос, вон уже в университет собрался, а она? Будет в гордом одиночестве читать о его успехах в Интернете? Еще один глоток.

Спустя несколько минут интерес к жизни начал возвращаться, и черные краски слегка рассеялись. Лида налила еще пятьдесят грамм, выпила залпом, закашлялась, а затем сделала глубокий вдох и запретила себе думать о грустном. Как говаривал ее любимый Джонни Депп, «выхода нет только из гроба». А ее собственный выход – вот он, прямо перед ней. Она подошла к компьютеру и вышла в Сеть.

Сергей был на связи, ждал ее.

Они снова заболтались за полночь. Сергею удалось окончательно развеять грусть и прогнать мысли о том, что жизнь после развода закончится. Разговор становился все более и более интимным, и Лиде начало казаться, что этого человека она знает всю свою жизнь.

– А что ты предпочитаешь в сексе? – вдруг спросил Сергей после ее вопроса о том, как взрослые свободные мужчины проводят выходные в штате Юта.

– Что? – не сразу сообразила Лида.

– Ну что, есть ли какие-то предпочтения? Как ты вообще к сексу относишься?

– Положительно, – глупо хихикнула Лида, моментально покрываясь красными пятнами и ненавидя себя за это. Тридцать девять лет, а такая дура!

– Мне кажется, что такая прекрасная женщина, как ты, просто создана для любви, – промурлыкал Сергей.

– Можно и так сказать, – скромно потупилась Лида, еще больше смущаясь, – никто никогда даже не намекал ей о том, что она женщина, созданная для любви. В коньячном дурмане это вдруг показалось ужасно несправедливым.

– Я бы хотел увидеть тебя такой, какая ты есть, – вдруг попросил Сергей. – Понимаешь, у меня давно никого не было.

– Эээ, – Лида растерялась, не зная, что ему ответить. В затуманенном сознании вдруг робко возникло самое очевидное – неужели очередной извращенец? Лида чуть не разревелась от обиды. – Может быть, в другой раз? – вяло попыталась отбиться она. – Я не готова еще.

– Хорошо. У тебя, наверное, совсем уже поздно, завтра на работу, отдыхай, – сухо предложил Сергей, собираясь дать отбой.

– Стой! – с отчаянием воскликнула Лида. – Подожди!

Завтра ее муж с ней разведется и уйдет к другой. Молодой, желанной. А она останется на обочине жизни – стареющая, никому не нужная и не интересная.

Стараясь не думать о том, что она делает, Лида немного подвинула компьютер, чтобы оказаться в полутьме.

– Не прячься, милая, ты прекрасна, – промурлыкал Сергей. – Я просто чувствую, что ты моя женщина.

Лида робко раздвинула полы халата и тут же запахнула их.

– М-м-м, не торопись, ты великолепна, я хочу увидеть еще, пожалуйста, солнышко, не будь такой жестокой.

Лида начала таять от его слов, как сливочное мороженое в жаркий день. Голова кружилась, внутри нарастало сладкое ощущение, словно она стояла перед закрытой дверью, за которой скрывался новый прекрасный мир. И она уже немного приоткрыла эту заветную дверь, щурясь, чтобы не ослепнуть от бьющего с той стороны света. Она снова распахнула халат и даже немного покрутилась перед экраном компьютера.

– Любимая, давай еще, ты великолепна, – восторг Сергея казался неподдельным.

Лида начинала входить в раж, чувство стыда испарилось, она ощущала себя практически гейшей и падшей женщиной из тех, кто одним взглядом сводит с ума и в совершенстве владеет секретами обольщения. Пары коньяка развеяли все комплексы, и Лиде показалось, что только в тридцать девять лет в ночь перед разводом она впервые начала жить по-настоящему.

Диана

Они так и лежали на полу возле пианино. Диана с трудом дышала, тошнило, пот застилал глаза, зато Гена был похож на сытого кота. Простил после того, как она покаялась и повинилась.

– Надо вам в подъезде поставить кодовый замок, – резюмировал он. – Хотя, я надеюсь, после свадьбы ты не заставишь меня здесь жить?

Диана замерла, затем медленно села и прикрылась тем самым пледом, которым Алексей едва не разрушил всю ее жизнь.

– Что? – переспросила она и тут же едва не закричала от радости. Удача ее не оставила? Помог дурацкий мольфар? Все пойдет по намеченному плану? Ей станет легче, она выздоровеет? Или же она и вовсе здорова, а недомогание лишь плод ее богатого воображения?

– Что слышала, – проворчал Гена и потянулся за своим пиджаком, валявшимся неподалеку. Он достал из кармана коробочку, стряхнул неизвестно как прилипшую к ней крошку и протянул коробочку Диане:

– Это тебе.

Диана взяла то, к чему она так долго и упорно шла, и чуть было не выронила. Ее била дрожь. Неужели. Неужели все будет хорошо? Она выживет, выйдет замуж за Гену, будет целыми днями играть на пианино и станет счастливой?

– Ты в порядке? – нахмурился Гена. Его приступ прошел, адреналин еще бушевал в крови, все еще хотелось бегать голым по крышам и орать от счастья, но это желание ослабевало с каждой минутой, и внезапно захотелось супа. Домашнего.

– Да, – кивнула Диана, открыла коробочку и закусила губу. Пожалуй, впервые в жизни Гена расщедрился. – Оно прекрасно, – прошептала она, любуясь сверкающими в тусклом свете гранями.

– Дай сюда, – потребовал Гена, чуть ли не выхватывая у растерянной Дианы коробочку.

Он встал, натянул брюки, накинул рубашку, но не застегнул ее. Ничего не понимающая Диана с удивлением смотрела на любовника. Гена опустился на одно колено и, глядя Диане в глаза, выпалил:

– Ты выйдешь за меня замуж?

Диана открыла рот, чтобы сказать уверенное «да», но вместо этого закрыла его руками и бросилась вон из гостиной. Спустя несколько секунд Гена услышал характерный звук, раздающийся из туалета. Быстрым шагом он вышел из гостиной вслед за Дианой.

Она сидела на полу ванной и с трудом дышала.

– Что с тобой? Ты случайно не беременна? – заволновался Гена. Даже свет маломощной лампочки, свисающей с потолка, не мог скрыть заострившиеся черты лица Дианы, глубокие тени под глазами и болезненный вид.

– Нет, – покачала та головой.

– Давай я вызову «Скорую»? – предложил растерянный Гена.

– Нет, не надо, сейчас пройдет, – Диана вновь склонилась над унитазом и затряслась в спазме.

– Надо что-то делать.

Гена бестолково закружился по туалету, выложенному темно-бордовой плиткой, которая за долгие годы нещадной эксплуатации вросла в пол. Он нечаянно пнул серое цинковое ведро, с грохотом упавшее на бок.

– Как ты можешь жить в такой дыре? – заорал он скорее от собственного бессилия, чем от злости. Диана ничего не ответила, снова склонившись над унитазом.

Гена вышел из туалета и вернулся в гостиную. Его телефон почему-то лежал под столом. Он набрал номер «Скорой помощи» и решительно продиктовал адрес. Пока разговаривал с врачом, его взгляд приковало кольцо – оно так и осталось лежать на полу. Гена подобрал злосчастное украшение, сунул его в коробочку и положил в карман. Снова вернулся в туалет. Диана по-прежнему сидела возле унитаза, согнувшись пополам, и, казалось, ничего не замечала.

– Я вызвал «Скорую».

В ответ было лишь хриплое дыхание. Впервые в жизни Гена очутился в ситуации, когда он просто не знал, что ему делать. Словно кто-то в один миг вытащил из него железный стержень, и он обмяк, ослабел, того и гляди свалится рядом с Дианой. Кому звонить? Артуру? Смешно. У Вероники тоже совета не попросишь. Может быть, эта Лида разбирается в женских делах? И что он ей скажет? Знаете, приехал в полночь к любовнице, сделал ей предложение, а ее в ответ стошнило.

Гена закрыл глаза и прислонился лбом к стенке. Может быть, ее действительно стошнило в ответ на его предложение?

* * *

Вероника вошла в подъезд одновременно с высоким молодым человеком и принялась подниматься по ступеням. Молодой человек молча последовал за ней. На секунду стало страшно – а если он сейчас на нее нападет? Она посильнее сжала нож в кармане и одним щелчком включила камеру. Ну что же, из этого тоже может получиться интересный перформанс. Но молодой человек обогнал ее и, поднявшись по лестнице, позвонил в нужную ей дверь. Вероника остановилась, а затем, развернувшись, осторожно спустилась на один лестничный пролет вниз и приготовилась ждать. Может быть, камеру включить? Ведь интересное кино получается.

* * *

Звонок в дверь вывел Гену из состояния анабиоза. Почти бегом он преодолел длинный кишкообразный коридор и, повернув ключ в замке, открыл дверь.

– Быстро вы, – Гена осекся.

На пороге стоял давешний алкоголик. Кто он там по словам Дианы? Настройщик? Гениальный пианист? Гена в один момент сжал кулаки и почувствовал, как кровь закипает.

– Ты что здесь делаешь, сволочь? – прошипел он.

– За камертоном пришел и извиниться, – пожал плечами Алексей – Я вижу, у вас уже все в порядке.

– Вали отсюда, пока я тебе ноги не переломал, – последнее слово утонуло в грохоте, донесшемся из ванной.

Гене понадобилась доля секунды, чтобы оценить ситуацию и сделать правильный выбор. Наплевав на наглого настройщика, он развернулся и бросился в ванную, краем глаза отметив, что нахал последовал за ним:

– Диана!

Диана лежала на полу, голова в крови. Видимо, пытаясь встать, она ухватилась за край ванны, потеряла равновесие и упала, стукнувшись головой. Рядом валялись бутылочки с шампунями.

– Эй, ты что? – оттолкнув Гену, Алексей кинулся к Диане и попытался приподнять ее голову.

– Не трогай ее, – заорал Гена. – Вообще вали отсюда!

– Эй, ты меня слышишь? – проигнорировал его Алексей и попытался нащупать на тонкой шее пульс.

В коридоре послышался топот ног, и громкий требовательный и одновременно бесконечно уставший голос:

– «Скорая». Есть кто-нибудь?

– Сюда, – крикнул Алексей, и Гена хотел снова выругаться – почему он здесь распоряжается? Но взглянув на обескровленное лицо Дианы, решил отложить выяснение отношений.

Бригада медиков ввалилась в ванную, в одно мгновение ставшую тесной и душной. Жонглируя непонятными Гене терминами, они постановили, что нужно везти в больницу.

– Везите в частную, самую лучшую, – приказал Гена.

– В какую примут, – отрезала врач, женщина лет сорока – сорока пяти.

– Что с ней? – Алексей не сводил с Дианы глаз.

– Что я могу сказать без рентгена? – равнодушно ответила доктор и приказала молодой медсестричке: – Скажи водителю, чтобы нес носилки. Молодые люди, поможете донести девушку, а то у вас лифт не работает.

Гена и Алексей синхронно кивнули. Спустя несколько минут машина вместе с Дианой выехала со двора, мазнув его на прощание синим цветом и оглушив ревом сирены. Алексей поплелся было за ней, но Гена остановил его, схватив за руку. Притянул к себе.

– У вас что-то было, да? – потребовал он.

– Я за камертоном пришел, – Алексей стряхнул руку Гены и снова развернулся, чтобы выйти со двора.

– Камертоном? – Гена понятия не имел, что это, но снова вцепился в руку Алексея, а другой ловко достал бумажник из кармана. На землю что-то упало, негромко звякнув в наступившей тишине – раскрывшаяся коробочка и кольцо, выпавшее из нее. Несколько секунд мужчины тупо смотрели на камень, сверкающий радужными переливами в свете одинокого фонаря.

Гена пришел в себя первым. Достав из бумажника несколько купюр, он попытался засунуть их в карман Алексею:

– Купи себе кадертон этот…

– Камертон.

– Неважно. Купи. Один, два или десять, сколько нужно, только прекрати сюда таскаться, а?

– Не получилось? – Алексей перевел взгляд на Гену, и тот поежился. Глаза парня были такими черными, что казалось, он смотрит пустыми глазницами.

– О чем ты? – Гена сделал вид, что не понял.

– За деньги же все не купишь, – Алексей достал купюры, которые Гена засунул ему в карман, и разжал руку. Новенькие бумажки спланировали на землю, одна из них прикрыла кольцо. Бриллиант перестал сверкать.

Повернувшись к Гене спиной, Алексей вышел со двора.

Лида

Лида ничего не могла с собой поделать. С утра голова раскалывалась, а она не придумала ничего лучше, как выпить еще пятьдесят грамм коньяка для храбрости. Она тщетно уверяла себя, что ничего страшного не происходит, что это просто формальность, она и так практически жила вместе с этой парочкой, ну что ей какие-то пара часов в суде в их обществе?

А тем не менее руки холодели, желудок скручивало и хотелось бежать как можно дальше, спрятаться и закрыться с головой одеялом.

Небольшое одноэтажное здание районного суда располагалось чуть в глубине от дороги, заставленной машинами. Лида приехала на такси, непонятно зачем надела свое праздничное платье, еще и макияж нанесла. А нечего давать людям повод для радости! Пусть думают, что у нее все хорошо, а после развода будет еще лучше!

Гена опаздывал. Пообещал ей приехать к девяти утра и не сдержал слова. Лида рассердилась. Тебе сколько лет? И ты до сих пор веришь мужчинам? Никому верить нельзя, никому! Разве что Сергею. При воспоминании о вчерашнем Лида немедленно залилась краской.

Словно в ответ зазвонил телефон – Геннадий. Лида немного подумала и решила не отвечать на звонок. Сейчас наверняка придумает уважительную причину, почему он не может приехать. Слушать очередную мужскую ложь не хотелось.

В девять она уже сидела под кабинетом в гордом одиночестве, спустя пятнадцать минут появился Вася под руку с той. Та, естественно, явилась при параде – мини-юбка демонстрировала миру тощие коленки, короткий топик, из которого вываливалась грудь, даже волосы вроде начесала или нарастила, иначе откуда бы из жалкого мышиного хвостика взялась такая густая копна?

Лида холодно поздоровалась и уставилась в телефон. Отчего-то стало грустно. Сейчас их разведут, и Вася уйдет в новую жизнь под ручку со своей престарелой Барби. А у нее ничего нет. Срок ее везения (если это действительно было везением) подходит к концу, а она не только новым мужем не обзавелась, так еще и поиски жилья не начинала.

Лида прикрыла глаза и прислонилась к холодной стенке. Несмотря на жаркий августовский день, в здании царили прохлада и полумрак, как в погребе.

– Барановы, – секретарь суда распахнула обитую дерматином дверь.

Стараясь избегать взглядов Васи и его спутницы, Лида поплелась в небольшой кабинет судьи, заваленный папками и заставленный старыми столами и стульями, на которых сидели многочисленные помощники.

– А что же твой любовничек с тобой не пошел? – не удержался от шпильки Вася, нагнав Лиду в дверях.

– Мужчина, заходят только супруги, – невысокая секретарь суда вперила недоброжелательный взгляд в ту и даже подняла руку, жестом преграждая ей путь.

– Я будущая жена, – визгливо заявила спутница Василия, но секретарь осталась равнодушна.

– Когда станете настоящей и решите развестись, тогда и приходите, – рявкнула она и вдруг тепло улыбнулась Лиде. – Проходите, женщина.

Лида вошла в кабинет и чуть не задохнулась от жалости к самой себе. Вот так вот, буднично и позорно, заканчиваются семнадцать лет жизни.

Звонок ее телефона разрезал давящую тишину судейского кабинета.

– Выключаем мобильные. – Судья, полная женщина лет сорока пяти, поджала губы.

– Да-да, извините, сейчас, – Лида засуетилась, доставая телефон с намерением рявкнуть на Геннадия, но увидела на экране имя сестры. Немного поколебавшись, решила быстро ответить – хоть на секунду хотелось услышать родного человека.

– Я перезвоню, не могу говорить – в суде, – быстро бросила она в трубку.

– Беспокоит клиника «Доброта», у нас ваша сестра, – сообщил ей казенный голос.

Внутри все похолодело. Лида без сил рухнула на стул. Игнорируя возмущенный взгляд судьи и ее помощницы, она с трудом спросила:

– Что случилось?

– Пожалуйста, приезжайте, мы не можем дать информацию по телефону.

Лида подняла глаза на судью.

– Мы начинаем, или как? У меня еще пять заседаний сегодня, – недовольно сказала та.

– Знаете что, разводите без меня! – Лида решительно поднялась и впервые за все утро посмотрела в глаза мужу. – Пусть с этим мудаком мучается другая.

Лида выбежала из здания суда и почувствовала себя человеком, которого долго держали в плену в темном погребе. Солнце, ветер и отчаянно голубое небо обрушились на нее и ослепили. Кинувшись к проезжай части, она бестолково замахала руками, как потревоженная птица.

– Куда ехать, девушка? – мужчина, вышедший вслед за ней из суда, подошел к низкой иномарке. Еще неделю назад Лида ни за что бы не села в такую машину, да и с мужиком побоялась бы говорить – а вдруг маньяк? Кто же еще может обратить на нее внимание и высказать желание подвезти? Но сейчас ей было плевать.

– Клиника «Доброта», на проспекте Мира, – сообщила она мужику, а тот распахнул дверь, приглашая Лиду в салон.

– Садитесь, нам по пути.

До клиники Лида добралась за пятнадцать минут. Водитель оказался не очень словоохотливым, от предложенных денег отказался.

Потянув дверь больницы на себя, Лида остановилась оглушенная – отделанное светлой плиткой помещение кричало о том, что больница предназначена не для простых смертных вроде Лиды. Как Диана сюда попала? Впрочем, плевать – она же ничего не знает о жизни сестры. Лида заторопилась к ресепшену, назвала свою фамилию. Молоденькая девушка объяснила, что ей нужно подняться на четвертый этаж в реанимацию.

Первым, кого Лида увидела в коридоре возле реанимации, был Гена.

– Лида? – оторопел он.

– Гена? – искренне удивилась Лида. – Что вы здесь делаете?

– Это вы что здесь делаете? – не понял Геннадий.

– У меня здесь сестра лежит!

– Сестра?

Гена едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Диана! Ну, конечно, она же говорила про сестру Диану, творческую. Хотя с другой стороны – сколько в их городе творческих Диан? О, нет, нет, только не это. Да не может этого быть!

– Да, Диана, – удивленно подтвердила Лида и повторила вопрос: – А вы что здесь делаете?

– У меня здесь друг лежит, – соврал Гена и зачастил: – Вы извините, что я утром не приехал, я как раз собирался, но тут позвонили, попросили приехать, он дал мой номер телефона…

Гена не успел закончить неуклюжую ложь. Дверь палаты открылась, и из нее вышел доктор – седой как лунь, в белом халате.

– Вы родственники Дианы Улиткиной?

Гена и Лида синхронно кивнули. Лида недоуменно посмотрела на Гену, тот поспешил пояснить:

– Я группа поддержки.

Доктор повернулся к Лиде:

– Ваша сестра поступила к нам с травмой головы. Мы сделали МРТ, к счастью, обошлось даже без сотрясения, просто небольшая рваная рана на голове, задет сосуд, поэтому было много крови.

– Ну слава богу, – выдохнула Лида и на радостях чуть не обняла Гену.

– Но… – доктор сделал многозначительную паузу, привлекая внимание Лиды. – К сожалению, мы обнаружили еще кое-что…

* * *

Из здания больницы Лида и Гена вышли в полном молчании, не заметив высокого парня с темными волосами, забранными в хвост, который сидел прямо на земле, прислонившись к стене больницы, и держал в руках небольшой букет васильков.

– Подвезти? – спросил Гена, поравнявшись со своей машиной. Лида перевела на него взгляд и вдруг разрыдалась. Гена молча раскрыл объятия и сделал шаг по направлению к ней.

Лида рыдала горестно, навзрыд, так, как она не плакала с того самого дня, когда погиб Антон. Когда ей показалось, что небо поменялось местами с землей, и она сразу провалилась в ад. Мир дал трещину, которую уже никогда не склеишь, и она осталась на том берегу, навсегда отрезанная от счастья.

Не может быть! Как такое могло случиться? Как могло это на нее обрушиться – ведь ей должно было повезти! «Но ведь тебе и так везет», – сказал Лиде внутренний голос, и она зашлась в новом приступе рыданий. Везет, да. Она, Лида Улиткина, вечная неудачница, плачет сейчас на мужском плече, чего раньше никогда не случалось. У нее есть работа, временный дом, прекрасный сын и будущее. В конце концов, жизнь не заканчивается в тридцать девять лет, и еще неизвестно, что будет завтра. Вот прилетит Сергей, как волшебник на голубом вертолете, и заберет ее с собой в далекую Америку.

А у Дианы нет ничего. «Опухоль мозга и аневризма, мы не даем никаких прогнозов, потребуется лечение и, возможно, операция, у нас есть несколько клиник, где ей смогут помочь, но лучше везти в столицу», – так, кажется, сказал доктор. От ужаса Лида словно оглохла и не смогла до конца осознать всего того, что он ей сообщил.

– Ну, ну, я сейчас постараюсь поднять всех, у меня связи, найдем лучших докторов, – бормотал Гена, автоматически гладя Лиду по спине и прижимая к себе.

– Деньги не купят здоровье, – проревела Лида, и Гена ощерился:

– Ну в самом деле, с ними же больше шансов!

– Зачем вам это, Гена? Я сделаю вам древо, обязательно, вы не переживайте. – Лида отступила назад и подняла на Гену зареванное лицо.

– Да что вы, Лида, мне самому карму надо почистить, считайте, что я это для себя делаю, – хмыкнул Гена, стараясь не смотреть Лиде в глаза.

– Вы необыкновенный, Гена! Вот так вот помогать незнакомым людям… А вначале вы показались мне хамом, – промямлила она, шмыгая носом.

– Ну что вы, что вы, – закашлялся Гена и снова погладил Лиду по спине, немного нежнее, чем того требовала ситуация.

Лида вдруг отшатнулась, словно что-то вспомнила:

– Катарина, ей нужна Катарина! Она ее спасет, ну, конечно же, как же я сразу не по-думала! – почти закричала она, смахивая слезы с покрасневших щек и шмыгая носом в тщетной попытке остановить рыдание.

– Какая еще Катарина? – не понял Гена, озадаченно глядя на Лиду.

– Поехали! – воскликнула Лида и нервно подергала ручку двери Гениной машины. – Я вам по пути все объясню. Плевать, что говорят все эти эксперты, она приносит удачу, я точно знаю!

Гена щелкнул замком, открыл дверь и помог Лиде сесть в машину. Спустя минуту они выехали со двора в направлении Лидиного дома, а она начала свой рассказ.

Алексей

– Молодой человек, – окликнула медсестра высокого парня с букетом васильков, уже час торчащего под палатой реанимации. – Что вы хотели?

– Ничего. Букет передадите девушке? – парень посмотрел на медсестру черными глазами.

– Это реанимация, туда нельзя букеты, – покачала головой та, подходя к парню. Молодой человек выглядел так, словно не спал несколько ночей. Глаза воспаленные, несвежая одежда. Пил? Девушка поморщилась – и кто только его сюда впустил?

– Идите, когда ее переведут в палату, тогда можно будет навестить. Вы можете позвонить и уточнить.

– А ее переведут в палату? – тихо спросил парень.

– Это вопрос не ко мне, а к доктору. Я позову? – девушке почему-то захотелось уйти как можно быстрее. Парень смотрел таким взглядом, словно собирался прожечь в ней дыру. Вместо ответа он молча кивнул и сильнее сжал в руках букет васильков.

Девушка заторопилась на пост, дежурный врач оказался на месте, и она попросила его поговорить со странным молодым человеком, ошивающимся возле реанимации. Врач был недоволен, что его отвлекли от дел.

– Я уже все объяснил родственникам. – Доктор приблизился к Алексею, чеканя твердый шаг. – Здесь была ее сестра и… муж, наверное.

– У нее нет мужа, – покачал головой Алексей.

– А вы кто? – потребовал доктор.

– Я никто, – пожал плечами парень, и доктор понял, почему медсестра охарактеризовала его как «странного». Казалось, он был одновременно и здесь, и не здесь. Выглядел незнакомец неопрятно, зато руки были, как у врача или музыканта – с тонкими длинными пальцами, которыми он постоянно шевелил, словно перебирал клавиши.

– Извините, информацию о здоровье только родственникам, – миролюбиво сказал доктор, неожиданно проникаясь симпатией и сочувствием к странному молодому человеку. Было в нем что-то такое, что не поддавалось описанию. Какой-то свет.

– Она будет жить? – парень поднял на доктора абсолютно черные глаза и принялся буравить взглядом.

– Я не…

Но Алексей поднял руку и прервал его.

– Понимаете, я думал, что сломал ей жизнь. Я не хотел, просто так получилось, глупая случайность. Она приходила ко мне каждый день, в течение шести месяцев и одиннадцати дней. Стояла, слушала, как я играю. Она думала, что я ее не вижу, а я видел. А потом она оказалась у меня дома, а я пошел и напился, как идиот, понимаете? А потом я ничего не помню. Я пришел к ней, а она живет в моей квартире.

Доктор сделал шаг вперед и на всякий случай принюхался:

– Вы что, опять пьяны?

– Нет, – покачал головой Алексей. – Я не пил уже сутки, но до этого я и правда пил. Я думал, что моя жизнь закончилась. А потом пришла она и начала меня слушать. Каждый день, представляете? Теперь у меня появилась поклонница, и мне было для кого играть. И я играл. Играл, даже если болел. А потом вся эта цепочка событий. И тот… не муж он ей, жениться на ней хочет, только вот не любит она его.

– Откуда ты знаешь? – устало усмехнулся доктор. За долгие годы в своей профессии он перестал удивляться.

– Потому что он как Света, а она как я. Она живет музыкой, а он нет. Поэтому она не может его любить по-настоящему.

– А он ее?

– А он на ней до сих пор не женился.

Какое-то время они постояли молча. Затем Алексей положил букет на белый, идеально гладкий подоконник и побрел к выходу.

– Молодой человек, – окликнул его доктор. – Я не могу сказать вам диагноз… Иногда бывает, что люди выходят отсюда. Но только если сами этого захотят.

Лида и Гена

Гена уже час сидел на диване, слушая сбивчивый рассказ Лиды и переваривая то, что она ему сказала. Никогда раньше он не чувствовал себя настолько усталым. Все, что происходило у него в жизни, вдруг показалось просто чередой каких-то событий, в меру счастливых, в меру печальных, но у него никогда не случалось настоящей трагедии. Он и не понимал, что это такое, думал, глупые бабские выдумки. Ну какие еще страдания из-за любви? Но рассказ Лиды ошеломил его. Он чувствовал себя немного пришибленным, словно его ударили по голове грузом, тяжелее которого нет на свете – правдой жизни.

– Я правильно понимаю, сестра увела у тебя жениха, а потом он умер? – уточнил Гена.

– Да, – вздохнув, кивнула Лида.

– А ты вышла замуж за первого попавшегося мудака, который тебя бросил ради какой-то куклы?

– Да, – снова кивнула Лида, избегая смотреть на Геннадия. Он был первым, кому она отважилась рассказать все, что сломало ее жизнь двадцать лет тому назад.

– Жизнь у тебя не сложилась? – утвердительно спросил Гена.

– Ну, отчего же, – слабо запротестовала Лида.

– Жизнь у тебя не сложилась, – настойчиво повторил Гена.

– Да, – наконец кивнула Лида.

– И теперь ты хочешь спасти свою сестру, после всего, что она тебе сделала?

– Да.

– Почему?

– Потому что она моя сестра, я ее люблю, – пожала плечами Лида.

Гена встал и прошел из угла в угол. Затем еще раз и еще раз. Бестолково распахнул занавески, открыл балконную дверь, но воздуха в комнате больше не стало. Диана никогда ему об этом не рассказывала. Неудивительно. Она даже не упоминала, что у нее есть сестра. Просто сказала, что ее вырастила бабушка. И все. И он собирался жениться на женщине, которая ему не доверяет. Точнее, нет, не так – это она собиралась выйти замуж за человека, которому не доверяет. Неудивительно, что ее стошнило.

Немного помолчав, Гена снова попытался подытожить то, что услышал от удивительной женщины по имени Лида:

– Ты готова отказаться от своего собственного счастья, удачи и закончить свою жизнь непонятно где и как, только чтобы помочь той, кто виновата во всех твоих бедах?

– Ну я не утверждаю, что она во всем виновата, – запротестовала Лида. – Еще неизвестно, как бы все сложилось, если бы я вышла замуж за Антона.

Гена сел на стул, стоявший возле маленького кухонного столика, и обхватил руками голову.

– Я ничего не понимаю, – простонал он.

– А что тут понимать? Поехали, я отвезу Диане Катарину, нужно спешить, врач сказал, что болезнь может быстро прогрессировать.

– Знаешь, я никогда таких не встречал, – Гена поднял глаза на Лиду и удивился – почему она казалась ему непривлекательной? Да она же красавица, светится вся изнутри! Лишний вес и первые морщины? Ну и что? Вон Вероника тощая и вся обколота, как мумия. Разве это делает ее хорошим человеком? Тем, рядом с кем нестрашно состариться.

При мысли о жене его передернуло.

– Зато я встречала таких, как ты, – грустно сказала Лида. – Ты ведь женат, правда?

– Правда, – ответил он после небольшой паузы, решив ей не врать.

– Мудак ты, Гена, – Лида встала с дивана, на котором сидела все это время, взяла Катарину и принялась осторожно обматывать ее пленкой.

– Мудак, – согласился Гена. – Ты пойдешь со мной в ресторан?

– Не… – договорить Лида не успела. Гена резко встал, в несколько шагов преодолел пространство от кухни до дивана, схватил Лиду за руку, притянул ее к себе и поцеловал.

Лида и Диана

– Я подписала согласие на операцию, – наконец, собравшись с силами, выпалила Лида. Вот уже час она сидела возле сестры, держала ее за руку и уверяла, что все будет хорошо. Диана не верила. Лида корила себя – недостаточно убедительна. Все мысли совершенно о другом!

После того поцелуя Гена привез Лиду в больницу и уехал, сообщив, что попытается найти нужные контакты и перезвонит ей, как только будет информация. Он снова заверил ее в том, что не имеет к Диане никакого отношения, а Лида с готовностью в это поверила.

Не задавая Гене никаких вопросов, она направилась к сестре, намереваясь стать для нее опорой в этот сложный жизненный период. Но счастье рвалось наружу, глаза сияли, и было ужасно стыдно и неудобно за то, что она здорова и счастлива, а Диана больна и несчастна. Хотя никакой ее вины в этом не было.

– Я не выйду из операционной, – спокойным, каким-то отрешенным голосом сказала Диана.

– Обязательно выйдешь! – тоном, не терпящим возражений, объявила Лида и предъявила Диане свой главный козырь:

– Я дарю тебе Катарину! Теперь тебе начнет везти!

Диана, бледная и растрепанная, поднялась на кровати и уставилась на сестру. Неуверенно поинтересовалась:

– Ты с ума сошла?

– Нет, – покачала головой Лида, – тебе нужнее.

– А как же ты? – запротестовала Диана. – У тебя же нет жилья, развод, все дела.

– Ничего. Зато я жива-здорова, и у меня есть сын, работа, на улице не останусь, в конце концов. Возьми, тебе важнее, – перебила ее Лида, доставая талисман из сумки, осторожно разворачивая его и целуя в благодарность за все то, что он успел для нее сделать.

Некоторое время сестры молчали, уставившись на Катарину. Она была невыразимо прекрасна в лучах послеобеденного солнца, щедро заливавших одноместную палату, в которой поместили Диану. Та взяла статуэтку в руки и залюбовалась тонкой работой. Кто бы мог по-думать, что такая красивая вещица может натворить столько бед. Или же принести столько счастья.

– Знаешь, он вернулся, простил меня, сделал мне предложение, а меня стошнило, – немного помолчав, сказала Диана.

Лида недоуменно посмотрела на сестру:

– Это болезнь.

Диана усмехнулась и перевела взгляд в окно.

– Возможно. Или же боязнь предложения.

– В каком смысле? – удивилась Лида.

– В том, что я его не люблю. Я просто хотела его использовать, понимаешь? Жить красиво, ни о чем не думать, играть в свое удовольствие. Только, наверное, это неправильно. Он же тоже человек и тоже хочет любви. А я играла им и манипулировала.

– Глупости, – энергично возразила Лида. – Он взрослый мужчина, сам понимает, что делает и кого любит. А если не понимает, то он просто дурак!

– Нет, он не дурак. Он болен, – покачала головой Диана.

– Что? – не поняла Лида. – Чем он болен?

– Да нет, не в том смысле. У него синдром Стендаля, достаточно редкое заболевание. Он реагирует на произведения искусства – красивые картины, скульптуру, музыку, да и просто красивые женщины дарят ему состояние экстаза – давление повышается, голова кружится, адреналин плещет. Адреналиновый маньяк, одним словом. Его жена художница.

– Жена? – ахнула Лида.

– Ну да, он женат, я что, не говорила?

– Нет, – покачала головой Лида, – женат на одной, а сватается к другой! Вот мерзавец!

– Может, и мерзавец, – вздохнула Диана, – только не мне его судить. Я тоже хороша – крутила роман с женатым, разбила семью ради собственной выгоды. Это все неправильно.

Лида ничего не сказала и посмотрела в окно, где листья уже начинали приобретать тот багряный оттенок, который предвещал скорую осень, когда все живое заснет до весны или умрет. Но только не Диана, она должна жить.

– Возьми Катарину, она поможет тебе, – упрямо повторила Лида.

– Но тебе же сказали, что это новодел, – покачала головой Диана.

– Ты что, не понимаешь, что главное – верить? – разозлилась Лида. – Ты ведь поверила, потому и заболела!

Диана вдруг подняла руку, прислушиваясь.

– Что это?

Лида замолчала и тоже прислушалась.

– Кажется, музыка, – неуверенно предположила она и даже встала на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть происходящее во дворе.

– Там какой-то парень играет на синтезаторе, странно, откуда он взялся посреди больничного двора?

Легкий шорох, Лида обернулась – Диана встала и, придерживая рукой капельницу, медленно направилась к окну.

– Ты куда? С ума сошла! Тебе нельзя! – запротестовала Лида, подскакивая к сестре и пытаясь вернуть ее в постель.

– Подожди, мне нужно! – Диана схватила сестру за руку и доковыляла до окна. Прижалась носом к холодному стеклу и не смогла сдержать улыбки:

– Идиот!

Лида еще раз внимательно посмотрела на парня, и тут ее осенило:

– Погоди, это же тот самый парень с…

– Да. – Диана снова прислонилась лбом к стеклу и прижала палец к губам, призывая сестру замолчать и дать ей насладиться музыкой.

Несколько минут они стояли молча. Музыка живительной струей прорывалась к ним сквозь больничную атмосферу страха, отчаяния и безысходности.

– Знаешь, он меня вчера поцеловал, – вырвалось у Лиды, и она тут же смутилась – сестра больна, а она о своих глупостях!

– Да ты что? – ахнула Диана и повернулась к сестре. Та сияла. Она не выдержала и обняла Лиду, прижалась к ней худеньким тельцем, как много лет тому назад, вдохнула родной запах.

– Значит, все было не зря? – неуверенно спросила она.

– Нет, не зря, все было к лучшему, даже если тогда мне так и не казалось, – Лида поцеловала сестру в макушку, и они замерли, слушая льющуюся отовсюду музыку.

Лида

Врачи пообещали держать Лиду в курсе. Им нужны были дополнительные обследования, чтобы определить, как далеко зашла болезнь и поможет ли операция. Лида хотела сказаться больной на работе, но затем пересилила себя и все-таки отправилась в архив. Но до работы так и не доехала. Когда она уже собиралась садиться в нужный ей автобус, зазвонил телефон, и приятный мужской голос осведомился:

– Лидия?

– Да, – неуверенно ответила она. За последние несколько дней ей позвонило больше незнакомых мужчин, чем за все предыдущие тридцать девять лет ее земного существования.

– Лидия, это Иван Валерьевич, лектор, помните?

– Да-да, конечно, – Лида сделала шаг в сторону и махнула рукой водителю, чтобы уезжал без нее.

– Лида, вы знаете, мне, кажется, удалось найти мастера, который делал эти статуэтки. Он живет в столице, я могу дать вам координаты. Я попытался описать ему то, что вы мне показали, и он говорит, что действительно делал одинаковые статуэтки на заказ.

– Иван Валерьевич, огромное вам спасибо! – задохнулась от благодарности Лида.

– Да не за что, я надеюсь, что это поможет.

– Вы даже не представляете насколько!

– Записывайте его телефон.

– Я вам очень благодарна, – Лида принялась рыться в сумке в поисках блокнота и ручки.

– Ну что вы, Лидия, не стоит благодарности. Я просто…

Иван Валерьевич запнулся.

– Что? – потребовала Лида, отыскав необходимое и приготовившись записывать.

– Приходите ко мне на лекцию в субботу, она будет посвящена венгерскому фарфору.

Лида задумалась, а затем кивнула, хотя собеседник и не мог ее видеть:

– С удовольствием! Диктуйте номер!

Записав телефон и распрощавшись с любезным лектором, Лида тут же перезвонила автору статуэток. Тот говорил очень вежливо, но наотрез отказался давать ей контакты своего клиента. Лида даже расплакалась и попыталась обрисовать ему ситуацию, но на мастера это не произвело никакого впечатления. Он не отвечает за поступки своих клиентов. Кто кому что подарил и что при этом сказал – его не волнует, он просто делает свою работу. На этом мастер распрощался, пожелав Лиде всего доброго.

Некоторое время Лида тупо смотрела на телефон, лихорадочно соображая, что же ей делать. Ответ лежал на поверхности – в ее мире существовал только один человек, который мог бы попытаться разговорить несговорчивого мастера. И Лида даже обрадовалась тому, что у нее есть предлог ему позвонить.

Диана

Тошнота отступила, и голова уже так не кружилась. Диана выглянула в коридор – на посту никого не было. Медсестра сняла капельницу полчаса тому назад и предупредила, что скоро ужин.

Алексей продолжал играть. Диана сбросила осточертевшую больничную рубашку и быстро скользнула в свою одежду. Она все равно умрет, никакая Катарина ей не поможет, что бы там ни говорила Лида. И нет ничего хуже, чем провести свои последние дни в больнице.

Она хотела жить ради музыки, но не получилось. Но зато умереть с ней ей ничто не помешает.

Диана спустилась по служебной лестнице вниз. Несколько встреченных медсестер смотрели с удивлением, но вопросы ей не задавали. Все-таки частная клиника.

Диана немного поигралась с мыслью о том, будет ли она действовать, как героини американских фильмов, узнавшие о неизлечимой болезни, – прыгать с парашютом, есть рыбу фугу, признаваться в любви, просить прощения и что там еще. Но внутри ничего не отозвалось. Она боялась высоты, ненавидела рыбу, и единственный человек, у которого ей стоило попросить прощения, уже простил ее. Оставался еще Гена, но Диана на пороге открывшейся перед ней вечности наконец-то нашла смелость признаться самой себе, что с Геной ее связывали товарно-потребительские отношения. Ей не за что просить у него прощения. Она давала ему товар, а он его покупал. Вряд ли он ее любил. Просто хотел улучшенную версию собственной жены. Красивую и статусную. Чтобы и адреналин получить, и друзьям похвастаться. А как только она постареет, что произойдет совсем скоро, Гена поменяет ее на новую модель. Нет, ей не за что извиняться.

Диана вышла во двор и зажмурилась от яркого солнца. Алексей, сделав небольшой перерыв в классике, наигрывал Джо Дассена. Рядом уже собралась небольшая толпа слушателей. Кто-то пытался положить купюры на пианино, но Алексей лишь качал головой, отказываясь. Пианино он расположил на лужайке, в аккурат за больничной оградой, чтобы избежать проблем с охраной.

– Как душевно играет, – вздохнула пожилая женщина, стоящая за спиной у Алексея.

Диана кивнула и тихо приблизилась. Алексей повернул голову, увидел ее и перестал играть.

Стоящая вокруг публика вновь ему зааплодировала. Алексей не обратил на это внимания. Замер, выпрямил спину словно в ожидании удара.

Не глядя на него, Диана подошла к инструменту и взяла несколько аккордов Woman in Love Барбары Стрейзанд. Алексей подвинулся на небольшой деревянной скамеечке, предназначенной для одного музыканта, тонкая, еще больше исхудавшая за время болезни Диана без труда поместилась рядом с ним. Не прекращая играть, она присела, а Алексей присоединился, и они продолжили играть в четыре руки. С последними аккордами снова раздались аплодисменты. Диана подняла глаза на Алексея и попросила:

– Забери меня домой.

Лида

Лида договорилась встретиться с Геной в архиве. Он позвонил и сообщил, что у него есть новости, но по телефону отказался рассказывать. В знак благодарности Лида закончила его генеалогическое древо и взяла с собой на работу. Древо получилось весьма внушительным, Лида не ошиблась – каких-то сто лет назад Огурцовы владели всей областью.

Завернув за угол архива, она едва не налетела на Васю, меряющего нетерпеливыми шагами пространство возле входа.

Лида устало окинула взглядом мужа – ну что еще? Выглядел тот на удивление хорошо – одет в костюм, несмотря на жару. В руках держит какую-то бумагу. Побрит, причесан.

– Здравствуй, Лида, – произнес он и закашлялся. Эта женщина не была похожа на его жену.

Нет, внешне ничего особо не изменилось, хотя она что-то с собой сделала – то ли похудела, то ли подстриглась, Василий не мог точно определить. Она просто была другой. Даже смотрела по-другому. Точно, взгляд изменился. Она больше не была похожа на побитую собаку. Василий никогда не видел, чтобы Лида смотрела так уверенно и холодно.

– Здравствуй, Вася, опять прислали письмо из ЖЭКа? – Она кивнула на бумагу, которую он держал в руках, и почувствовала мелкую предательскую дрожь в руках и ногах.

– Нет, это решение суда о разводе, – тот вдруг снова закашлялся и протянул Лиде бумагу, спрятанную в пластиковую папочку.

– Извините! – Они синхронно обернулись в сторону огромного букета, который появился из небольшого фургончика, припарковавшегося рядом с архивом, и заговорил вдруг мужским голосом. Винные розы. Штук пятьдесят, не меньше.

– Извините, – снова заговорил букет, – где мне найти Улиткину Лидию Андреевну?

– Это я, – обалдело ответила Лида, в один миг забыв о Василии, о суде, разводе и бумажке в пластиковой папочке.

– Пожалуйста, получите и распишитесь, – букет зашевелился. Из-за него показался курьер, похожий на страуса – длинная тонкая шея и приплюснутая голова с широко расставленными глазами.

– Это мне? – обомлела Лида.

– Ну если вы Лидия Андреевна, – кивнул курьер.

– Да, я, – быстро согласилась Лида, чувствуя, как дрожь отступает.

– Вот, распишитесь, – откуда-то из недр винных роз курьер извлек бумагу, прикрепленную к пластиковому держателю, и ручку, протянув их Лиде. Та наспех чиркнула подпись и взяла букет, чуть не рухнув под его тяжестью.

– Спасибо! – пропыхтела она.

– Пожалуйста, – отсалютовав, курьер вернулся к небольшому фургончику, украшенному изображением шикарных цветов, вроде того букета, который она держала в руках, сел за руль и, посигналив, оперативно влился в оживленное движение.

Лида смотрела ему вслед и глупо улыбалась. Передавая Катарину Диане, она мысленно попрощалась со своей удачей. Есть в жизни вещи и поважнее нового мужа, в конце концов. Но удача ее не оставила, чудеса продолжали происходить, и это было восхитительное чувство.

– А ты, я смотрю, времени не теряешь, – Василий поджал губы, жадно ощупывая букет взглядом.

– А чего его терять, Васенька? Жизнь коротка. Давай сюда решение, – Лида с трудом протянула руку, почти выхватила у Васи документ и, не удостаивая теперь уже бывшего мужа взглядом, направилась к двери.

– Лида! – окликнул ее Вася.

– Мне некогда, Вася. – Лида все-таки открыла дверь, краем глаза отмечая Гену, уже мающегося в коридоре – он приехал раньше, чем обещал.

– Лида, может, ну… это…

– Что? – нетерпеливо потребовала Лида, оборачиваясь к Василию и едва не задевая букетом косяк.

– Может, отметим развод? – вдруг выпалил Вася. Вот если бы Лидка всегда так выглядела, то он бы с ней и не развелся.

Лида несколько секунд непонимающе смотрела на мужа, а затем рассмеялась. Она и не помнила, когда она так в последний раз смеялась. Навзрыд, от души, искренне. Не вымученной, вежливой улыбкой, а так, когда тебя буквально разрывает от радости. Гена, уже подошедший к двери, залюбовался Лидой. Какая же она… настоящая, что ли? Вероника никогда не смеялась, боясь мимических морщин. Диана лишь улыбалась, а эта смеялась так заразительно, что хотелось присоединиться к ней. А затем Гена заметил букет цветов, который Лида держала в руках. И смеяться в один момент расхотелось.

– Отмечай со своей шваброй, – отдышавшись, посоветовала Лида, а Гена зыркнул на Васю:

– Тебе чего, мужик?

– Ничего, это мой бывший муж, принес решение суда о разводе.

– Козел, – припечатал его Гена и захлопнул дверь перед носом у оторопевшего Василия, навсегда отрезая его от Лиды.

– Это кому цветы? – поинтересовался Гена, внимательно окидывая взглядом букет.

– Маргарите Семеновне, – зачем-то соврала Лида, бестолково крутясь в холле и не зная, куда пристроить такую роскошь.

– От кого? – с подозрением поинтересовался Гена.

– Понятия не имею, – пропыхтела Лида, сгибаясь под тяжестью букета. В коридоре уже начали появляться любопытствующие коллеги, еще несколько минут – и ее ложь будет раскрыта.

– Пойдем в кабинет, там все мне расскажешь, – Лида свалила букет Геннадию на руки и рысцой потрусила в направлении кабинета начальства. Кажется, там в углу стояла большая ваза. Интересно, от кого цветы?

– Я ее нашел! – сообщил Гена, труся за Лидой и на ходу отплевываясь от листьев, каким-то неведомым образом попавших ему в рот.

Войдя в кабинет, Лида достала из угла большую вазу, сдула с нее пыль и сунула туда букет, даже не налив воды. Потом займется цветами. И только после этого спросила:

– Кого?

– Ну тетку эту вашу. Точнее, не нашел, а узнал, как ее зовут.

– Анастасию? – ахнула Лида, до которой дошло то, что пытался сказать ей Гена. Она внимательно уставилась на него, взглядом требуя продолжения рассказа.

– Никакая она не Анастасия, – хмыкнул Гена. – Если угостишь чаем с этим твоим печеньем, все тебе расскажу.

Спустя полчаса, выслушав обстоятельный рассказ Гены, впрочем, не вдававшегося в подробности, каким образом ему удалось вытрясти из несговорчивого мастера информацию, Лида вбивала разные варианты написания имени, которое озвучил ей Гена. Единственная Ольга Лафранши, о которой знал Интернет, была профессором психологии университета Сорбонны.

– Зачем ей это? – откинувшись на спинку кресла, удивилась Лида.

– Можешь позвонить ей и спросить, – пожал плечами Гена.

– Обязательно, только я не говорю по-французски, – нахмурилась Лида.

– Найдем переводчика, какие проблемы. Как твоя сестра? – немного помолчав, поинтересовался он. Сам звонить в больницу отчего-то не решился – вчера он целовался с другой женщиной, когда та, на ком он еще несколько дней назад собирался жениться, лежала в больнице при смерти. Лида права: мудак он, да и только. Но самому себе признаться в этом было страшно.

– Господи, – ахнула Лида, посмотрев на часы. – Я же должна была позвонить доктору, чтобы узнать результаты обследования и поговорить, что нам делать дальше! Знаешь, нам очень повезло, что жених Дианы оказался таким щедрым, мне надо с ним познакомиться и объединить усилия. Вместе мы сможем ее вытащить. Сама она уже собралась умирать, – сообщила она Гене, доставая из кошелька бумажку с номером лечащего врача и набирая его на стационарном телефоне.

Закашлявшись, Гена отвернулся к окну и что-то нечленораздельно промычал.

– Да, здравствуйте, это Лидия Улиткина, сестра Дианы, – торопливо заговорила Лида, едва доктор ответил на ее звонок, и тут же опешила. – Как это, пропала из больницы?

Гена, Лида

– Может, объяснишь, зачем нам в крематорий?

Гена едва поспевал за Лидой, резво перескакивающей через небольшие лужицы, оставшиеся после августовской грозы.

– Нам нужно узнать имя парня, который играет на похоронах!

– Зачем? – Гена застыл, окончательно сбитый с толку.

Полчаса назад Лида придумала этот гениальный план. Вначале она попыталась связаться с сестрой, но телефон сообщил, что та вне зоны доступа. Затем она поплакала и занялась самобичеванием на тему того, что она понятия не имеет, где живет сестра, как зовут ее любовника и где ее искать в случае чего. Гена держал язык за зубами, стараясь ничем себя не выдать. И хотя в глубине души он прекрасно понимал, что рано или поздно правда все равно выйдет наружу, ему хотелось, чтобы это произошло как можно позже. Объяснить Лиде то, что знает адрес Дианы, он никак не сможет.

Лида тем временем развила бурную деятельность – позвонила в адресное бюро, но ей сообщили, что Диана Улиткина не прописана в этом городе. О съемном жилье они ничего не знали.

А потом она вспомнила про молодого человека, игравшего на похоронах Матвеевны, и в этот момент Гену словно стукнули по голове пыльным мешком. Он знал, как Диана была привязана к старухе, но не был с ней рядом в день похорон. Наверное, он сам виноват, что Диану от него тошнит. Что он, собственно, для нее сделал, кроме как выдавал деньги? Да ничего. И Гене стало стыдно.

– Диана тогда сказала, что знает этого парня, а он, возможно, в курсе, где она живет! – объяснила ему Лида на пути к городскому моргу.

– Как зовут этого парня, ты знаешь? – осторожно уточнил Гена.

– Вроде бы Алексей, – попыталась вспомнить Лида. – Знаешь, он пришел к ней в больницу, точнее в больничный двор, привез с собой пианино и начал играть, чтобы она услышала. Просто сумасшедший! – воскликнула она и зарделась, невольно позавидовав сестре. Такая романтика! И тут же себя одернула – нашла кому и когда завидовать!

– Зачем? – скрипнул зубами Гена. Зря он все-таки не добил гаденыша. Никакие рассказы про настройку пианино и камертон уже решительно не прокатывали. Диана изменяла ему за его спиной с этим музыкантом. Поэтому ее и стошнило. Вот Лида бы никогда так не смогла, в этом он почему-то был уверен.

– Так ты пойдешь со мной в ресторан? – снова спросил Гена Лиду.

– Какой ресторан? Ты с ума сошел? У меня сестра больная пропала! – Лида остановилась и с негодованием посмотрела на бесчувственного чурбана.

– Ну а потом, когда она найдется? – набычился Гена.

– А потом суп с котом, – сердито отрезала Лида и сморщила нос; морщинки маленькими лучиками разбежались от глаз к щекам, усыпанным веснушками.

С ума сойти! За ней бегают два мужика. Вот этот вот деловой Гена и романтичный Сергей, приславший ей букет с лаконичной запиской «Спасибо за ночь». Вспомнив вчерашнее, Лида снова зарделась и пошла вперед. За деревьями уже маячило серое здание городского крематория. Лида остановилась, повернулась к Геннадию и беспомощно попросила:

– Ты можешь сам узнать телефон этого парня?

Гена, чувствуя себя сильным и всемогущим атлантом, расправил плечи и решительно двинулся в сторону крематория. Ему неожиданно понравилось чувствовать, что женщина рассчитывает на него самого, а не на его деньги. За спиной выросли крылья. Сейчас ему казалось, что он всесилен.

Спустя пять минут он вернулся к Лиде, держа в руках адрес Алексея. В душе хотелось как можно сильнее вмазать негодяю по морде, но мозг посылал сигналы «sos». Если они сейчас явятся в это общежитие и застанут там Диану вместе с этим Алексеем (а такую возможность нельзя было исключать), скандала не миновать. Лида все узнает и больше не захочет его видеть.

– Знаешь, я подожду тебя здесь, – сообщил Гена, когда они подъехали к общежитию, и, поймав на себе недоуменный взгляд, быстренько пояснил: – Мне нужно сделать пару звонков.

– Да, да, конечно, – кивнула Лида и, выйдя из машины, заторопилась к обшарпанному подъезду.

Дверь распахнулась. Навстречу ей вышли две подозрительные личности. Они нетвердо стояли на ногах и с гнусным оскалом отпустили в сторону Лиды какое-то замечание. Гена заколебался. С одной стороны, подъезд выглядел более чем отвратительно (выходит, Диана не врала, рассказывая о том, что это за бомжатник), и было страшно отпускать туда Лиду одну. А с другой – если он пойдет с ней, то все тайное станет явным, и никакого свидания в ресторане не будет.

– Лида, подожди! – крикнул он, вываливаясь из машины и догоняя ее. Лида широко улыбнулась и, вцепившись в Генину руку, зажмурилась от счастья. Простого такого женского счастья – ощущать рядом сильное плечо.

Вместе они поднялись на второй этаж, не замечая грязи, вони и мусора, нашли двадцать четвертую квартиру. Лида решительно постучала в дверь, Гена затаил дыхание, но никто не ответил. Лида постучала еще раз, и Гена уже не смог сдержать вздох облегчения: на сей раз повезло.

– Никого нет, – разочарованно протянула Лида. – Где же нам ее искать?

В этот самый момент телефон пискнул. Лида автоматически взглянула на экран и счастливо улыбнулась:

– Диана в сети!

Тут же набрала ее номер и закричала:

– Диана? Ты где? Зачем сбежала из больницы? Катарина работает! Работает, я тебе говорю! Я нашла Анастасию! Точнее, она не Анастасия, но неважно. Ты где сейчас? Можешь приехать ко мне? Я живу сейчас в центре, напротив оперы, дом, где гастроном, знаешь? Третий подъезд, пятый этаж, сорок восьмая квартира. Приезжай, как только сможешь.

Лида дала отбой и схватила Гену за руку, готовая мчаться домой на встречу с сестрой, когда в грязном коридоре появился еще один человек.

– Ну надо же, Гена, как у тебя поменялись вкусы, – Вероника рассеянно улыбалась, глядя на Лиду.

Взгляд расфокусирован, волосы немыты, а черная футболка и штаны выглядят помятыми и несвежими. Гена чуть не застонал от ужаса. Только тут ее не хватало! Жена держала руки за спиной, словно что-то прятала.

Вероника устала. В последние дни ей пришлось побегать. Казалось, что события просто вышли из-под контроля, и она уже слабо понимала, что происходит. Диану увезли в больницу, туда приехал Гена, затем уехал с какой-то толстой теткой и носился с ней по городу все это время. Понаблюдав за мужем, Вероника пришла к удивительному выводу, что Гена, кажется, завел себе другую любовницу! Вот это вот жирное чудовище! Следить за ними становилось все сложнее, последние деньги она потратила на еще одну дозу, но действие наркотика стремительно подходило к концу. Домой к родителям Вероника решила не ехать – папа сразу все поймет, ее снова упрячут в лечебницу, и тогда весь ее гениальный план полетит к чертям. Надо действовать, пока не поздно.

– Кто это? – Лида выпустила руку Гены и сделала шаг назад, невольно прячась за его спину.

– А это его жена, – объявила Вероника, расплываясь в улыбке. Гена прикрыл глаза, сдерживаясь, чтобы не застонать.

– А вы что, Диану здесь ищете? – все так же странно улыбаясь, поинтересовалась Вероника.

– Диану? Откуда вы… – начала было Лида, холодея и отпуская руку Геннадия, а затем вдруг все стало ясно.

– Вероника, заткнись, – слишком поздно рявкнул Гена и сделал шаг по направлению к жене. – Она снова под дозой, – беспомощно попытался объяснить он Лиде, но та смотрела на Веронику не отрываясь.

– Как откуда? Диана – это наша любовница. Хотя, скорей всего, уже бывшая любовница, – осклабилась та.

Дура! Ну какая же она дура! Гена в реанимации. Деятельное участие в жизни сестры, поиск врачей, мастеров, Ольги-Анастасии. А она-то было решила, что он все это делает ради нее. Господи, просто клиническая идиотка. На негнущихся ногах Лида прошла мимо Гены и поравнялась с Вероникой, когда та резко дернулась и выставила руки вперед. В одной руке она держала камеру, а в другой – сложенный нож.

– А сейчас будет перформанс, – радостно объявила она, поворачивая работающую камеру к себе, и произнесла в объектив:

– Меня зовут Вероника Лемешева, и это мое видение любви и смерти.

Покачнувшись, Вероника раскрыла складной нож и бросилась на Лиду.

Гена успел первым. Удар пришелся в плечо, нож выскользнул из рук ослабевшей Вероники и упал на пол, туда же полетела и камера.

– Идиотка! – заорал Гена, а Лида, как зачарованная, смотрела на первые капли крови, упавшие на пол. Она подняла взгляд на Гену, скрутившего Веронику. Пиджак разрезан, немного кровит, но смерть ему, судя по всему, не угрожает.

Не говоря ни слова, Лида пошла дальше по коридору, все ускоряясь и переходя на бег.

– Лида! – окрик Гены утонул в шуме хлопнувшей двери.

Диана

Он сделал небольшой перерыв в игре, чтобы заварить Диане чай.

– Ты должна вернуться в больницу, – в очередной раз повторил Алексей, гладя девушку по светлым волосам и накрывая ее пледом. Уже несколько часов она лежала на старом диване, не шевелясь и свернувшись клубочком, слушала его игру. Та ничего не ответила.

Вздохнув, Алексей вышел из комнаты, по пути включая свет. Сумерки сгустились, а они этого не заметили.

– Расскажи мне про Светлану, – попросила Диана, когда он вернулся с чашкой и присел рядом, помогая ей приподняться.

– Да что про нее рассказывать, – пожал плечами Алексей. – Я был дурак, а она нет. Она ушла, как только узнала, что бабушка отписала квартиру какому-то родственнику.

– Как все банально, – вздохнула Диана, садясь и забирая у Алексея чашку с чаем. Слегка подула, разгоняя сизый дымок.

– Да, банально, – согласился Алексей.

Они немного помолчали, слушая, как капли с потолка падают в старый таз. Ее снова затопила Мария Михайловна. Но сейчас ее это не раздражало, монотонный звук казался стуком метронома, отсчитывающего мгновения счастья. Быстротечные мгновения короткого счастья.

– Ты должен играть, – сказала Диана, делая глоток чая и прикрывая глаза.

– Зачем?

– Должен, – упрямо повторила она. – С таким талантом ходить по похоронам и переходам – это просто преступление.

– Понимаешь, играть надо ради чего-то или кого-то, – покачал головой Алексей.

– Тогда играй ради меня, – Диана положила ему голову на плечо, и он снова погладил светлые волосы. Оба опять погрузились в тишину. Спустя несколько минут Алексей забрал у Дианы пустую чашку и снова вернулся за инструмент. Немного посидел, задумавшись, а затем покачал головой, словно отвечая на заданный самому себе вопрос. Положил пальцы на клавиши, взял несколько аккордов, но через мгновение снова опустил руки на колени:

– Слишком поздно.

В тишине с потолка упала еще одна капля.

Ольга

Не осталось номеров, по которым можно было бы позвонить. Друзей, с которыми нужно повидаться, знакомых, родственников, которым обязательно нанести визит вежливости. Она чувствовала себя путницей, гостьей, которая вроде бы еще и имеет отношение ко всему происходящему, но в то же время является уже не участником, а сторонним наблюдателем. Смотрит через щелочку в зрительный зал и понимает, что на эту сцену она уже не выйдет.

С первого же мгновения на родной земле ее потрясло увиденное. За долгие годы ее отсутствия страна изменилась, превратилась в огромный механизм, сверкающий новенькими шестеренками. Ольга, чья жизнь последние сорок лет протекала в Париже, неожиданно почувствовала себя провинциалкой в большом городе. Побоявшись разбираться в хитросплетениях общественного транспорта, она разыскала стоянку такси и попросила отвезти ее по указанному адресу.

– Домчим с ветерком, – сообщил приветливый водитель, помогая элегантной пожилой женщине, говорящей по-русски, но с виду так похожей на иностранку, загрузить небольшой чемодан в багажник.

– Это ничего, – кивнула она и после небольшого колебания попросила: – А давайте вначале проедем через город?

– Пробки будут, – нахмурился водитель.

– Не страшно, я не тороплюсь, – непререкаемым тоном объявила Ольга, открывая дверь и садясь в машину.

Вообще-то она не планировала сюда приезжать. Она вообще не планировала встречаться с этими женщинами. Так уж получилось. Когда ее гнев немного остыл, она даже раскаялась в содеянном. Все же не стоило ей так поступать. И едва эта мысль поселилась в голове, как события начали разворачиваться по самому худшему сценарию. Лида звонила так настойчиво и так требовала встречи, что сомневаться не приходилось – статуэтки повлияли на судьбы женщин. Но в этом нет ее вины. Ведь им наверняка читали в детстве сказки, и они должны были бы знать, что зло наказуемо, а добро всегда получает награду. От нелепости мысли Ольга расхохоталась. Поймала в зеркале удивленный взгляд водителя.

– Я просто рада вернуться домой, – пояснила она, пряча улыбку и рассматривая в окно то, во что превратился родной город.

Все-таки она была права, а над ней смеялись. Ну ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Скоро ее имя будет знать весь мир. А для достижения цели, в принципе, любые средства хороши.

Лида

Их отношения настолько накалились, что страсть выплескивалась за пределы экрана, как лава из жерла вулкана. Сергей клялся, что ни к кому не испытывал такой всепоглощающей страсти, как к ней, Лиде. Если бы он мог – все бы бросил и примчался, но в Америке так принято – к врачу нужно записываться за несколько месяцев. А так как Сергей очень хороший стоматолог, то приемы у него были расписаны до самого Нового года. Но он пообещал Лиде (и даже показал ей календарь), что начиная с Рождества и до десятого января не возьмет ни одного пациента, чтобы наконец-то прилететь к ней и испытать в реальности все то, что они испытывали в виртуале.

Отгоняя от себя мысли о мерзавце Геннадии, Лида начала готовиться к этой встрече. Страшнее всего было разочаровать Сергея, ведь это ее последний шанс на счастье. Ей обязательно надо похудеть, обновить гардероб, что-то сделать с волосами и найти квартиру, не будет же она его принимать у Маргариты Семеновны! К тому же начальница вернется до Нового года.

Она решила завтра же с утра начать звонить в агентства. Денег, заплаченных негодяем, было достаточно, чтобы сделать взнос за несколько месяцев вперед. Ничего, пусть оплатит ее счастье с другим человеком! А она уж расстарается.

Сергей, наверное, истосковался без домашнего уюта и еды. Надо будет спросить у Екатерины Павловны – коллеги – рецепт ее печеночного торта и пирожков с капустой и картошкой. Приготовит к его приезду.

Лида забивала голову чередой рутинных действий, чтобы не думать о главном – что будет, когда они останутся одни? Кроме Васи, у нее никого никогда не было, а Вася был мужик простой, без затей. А Сергей – это совсем другое. Вон он что ее просит на камеру сделать, наверняка у него требования высокие, нахватался в Америке. Если верить фильмам, то у них там вообще отношение к постели очень простое – падают туда уже после первого свидания. А Лида втайне верила, что нужно вначале узнать друг друга, а потом уже, когда полюбили, то и в постель ложиться. Хотя наверняка такой взгляд на мир очень устарел.

Утром она решила не завтракать, выпила лишь стакан воды с лимонным соком – прочитала, что это улучшает пищеварение и снимает отеки. Настроение немного улучшилось. Ольга-Анастасия сама связалась с Лидой, оставившей свой номер телефона ее коллегам, и сказала, что вылетает. Прошло тридцать дней, отведенных на «работу» Катарины, и теперь ей интересно посмотреть на результат. Лида ничего не поняла и попыталась задать ей вопросы, но та пообещала все объяснить при встрече, это не телефонный разговор.

Немного расстраивало то, что Диана наотрез отказалась возвращаться в больницу, но Лида надеялась, что встреча с Ольгой заставит ее изменить свое мнение. В целом, если не думать о мерзавце Геннадии, жизнь была прекрасна и удивительна.

Из-за вчерашнего страстного общения Лида немного опаздывала на работу, но это было приятное чувство!

Целый день на работе ей не удалось даже присесть, решая миллион дел. Она заменила песок и выполнила все, что указал ей в предписании противный Григорьич, и когда тот снова пришел с проверкой и попытался придраться к тому, что пожарная лопата повернута не под тем углом, она прямо заявила, что напишет на него жалобу. Проспорив с ним полчаса, Лида вышла победителем из этой битвы, и инспектор пообещал прийти к ней через два месяца. Точнее к ее начальнице, потому что с ней, Лидой, разговаривать совершенно невозможно. Он и не думал, что она такая стерва!

Лида не смогла сдержать торжествующую улыбку – то-то же, не всю же жизнь на ней ездить. Вдохновленная собственным успехом, она осадила двух зарвавшихся девиц, не так давно пришедших на работу в архив и работавших с посетителями. Один дедушка пожаловался, что уже неделю не может получить необходимую ему справку, а в ответ нарвался на хамство сотрудницы. Лида, ставшая свидетельницей разговора, вызвала хамку к себе и лишила ее премии, а несчастному старику лично выдала необходимый документ, за что заслужила от него благодарственную надпись в книге «Жалоб и предложений».

Рабочий день катился своим чередом, заполненный рутинными проблемами и мыслями, которые помимо воли все равно возвращались к негодяю Геннадию. Как он мог крутить с двумя сестрами одновременно? Может быть, он не знал, робко попыталось защитить Гену сердце, но разум отверг эту попытку. Все он знал. Понял сразу же в реанимации, но промолчал, да еще и целоваться полез. Мерзавец! Ко всему еще и женат на психопатке.

Почувствовав, как закипает кровь, Лида решила сделала небольшой перерыв на чаепитие с «девочками». Поделилась с ними идеей о стенгазете, которую решила приурочить к возвращению Маргариты Семеновны. «Девочки» восприняли идею с энтузиазмом, вспомнив свою боевую молодость, когда они делали нечто подобное на регулярной основе. Оставила их обсуждать идеи, а сама спустилась в хранилище, где засекла Максимку, сидящего в Интернете вместо того, чтобы заниматься сканированием документов, бесформенной кучей валявшихся прямо на краю его стола. Дунь – и разлетятся по полу. Лида впервые в жизни выругалась и пообещала дать молодому человеку отрицательную характеристику, если он сейчас же не займется делом.

– Чья б корова мычала, – пробурчал обиженный Максимка, когда Лида уже подошла к двери, готовясь выйти из хранилища.

– Что, простите? – Лида приподняла бровь и повернулась к Максиму, но почему-то вместо него перед глазами встало лицо мерзавца Геннадия. Желание испепелить негодяя прямо на месте забурлило в крови.

– Ничего, – буркнул Максимка.

– Нет уж, – Лида вернулась назад, внутри все клокотало. – Что ты сказал?

– Да ничего. Просто когда порноактриса угрожает дать плохую характеристику, это тупо.

– Что? – обомлела Лида. – Какая еще порноактриса?

– Да такая.

Максим щелкнул мышкой, разворачивая свернутое окно браузера, и Лида уставилась на экран компьютера.

Вначале она подумала, что Максим сошел с ума! Затем ей стало страшно – никого, кроме них, здесь нет, этот тощий кузнечик ее сейчас изнасилует, и никто об этом не узнает, недаром включил порнуху на экране! Теперь ясно, почему он все время торчал в подвале, – ради бесплатного порно. Еще и какого низкопробного – толстая тетка на экране творила полный беспредел! Домашнее видео какое-то.

– Я не хочу на это смотреть, – визгливо заявила Лида, отворачиваясь.

– Что, правда глаза колет? – вдруг заржал Максим.

Шокированная Лида снова перевела взгляд на экран и помертвела от ужаса. Толстой теткой, творящей беспредел, была она сама.

* * *

Домой она буквально долетела, размазывая по лицу слезы. Ей хотелось спрятаться, укрыться, исчезнуть с лица земли, как несколько дней тому назад, когда закрутилась эта странная история. Вот уж воистину – рожденный ползать летать не сможет. Как она могла поверить, что у нее все в жизни наладится? У нее, вечной неудачницы!

На секунду мелькнула подлая мысль, что это произошло потому, что она отдала свой талисман Диане, но Лида тут же ее отогнала. Это произошло потому, что она дура! Просто дура! Устроить стриптиз перед незнакомым мужиком из Интернета. За букетик цветов! Лида остановилась и заорала от злости, напугав проходящую мимо чету пенсионеров.

– Такая молодая, а пьет прямо с утра, – неодобрительно покачала головой старушка.

– За собой смотрите, – рявкнула в ответ Лида и снова понеслась домой. Хотелось залезть на крышу и броситься оттуда головой вниз. Если кто-то еще, кроме Максимки, об этом узнает или он кому-то разболтает, ей конец!

Лида влетела во двор, не обращая внимания на такси, стоявшее возле ее подъезда. Подбежала к входной двери и уже ввела код, когда ее окликнули.

– Лидия?

Лида резко повернулась и уставилась на женщину, перевернувшую всю ее жизнь.

Лида, Диана, Ольга

Ольга напоминала бы королеву Англии, если бы не ортопедическая обувь на ногах. Прямая спина, аккуратная прическа, руки с тонкими пальцами, в меру украшенными дорогими перстнями. Она держала на весу блюдце с чашкой, из которой время от времени делала небольшие глотки душистого чая.

Со стороны картина была похожа на визит бабушки-аристократки к внучкам от непутевой дочери. Бабушка была хозяйкой положения. Перед ней на низком столике лежал диктофон. Едва переступив порог квартиры, Ольга поставила свои условия: она все расскажет сестрам о статуэтках, но сперва они должны поведать обо всем, что происходило с ними в течение последнего месяца, со всеми подробностями. Под запись. Диана попробовала возмутиться, но Ольга, пожав плечами, объявила, что просто уйдет, и больше они никогда не увидятся. И всей правды, соответственно, не узнают. Лида шикнула на сестру и начала говорить первой.

По ходу ее рассказа Ольга задавала уточняющие вопросы, в основном касающиеся внутренних ощущений и мыслей Лиды, но в целом кивала, иногда усмехалась и старалась не перебивать.

Лида говорила долго и эмоционально, а Диана держала сестру за руку, борясь с искушением. Ей хотелось вскочить, схватить эту Ольгу-Анастасию за грудки и потрясти, как старую яблоню, чтобы вытрясти всю правду. Но решимость быстро исчезала, уступая место страху и боли, хотелось кинуться в ноги, повиниться, попросить прощения и уговорить все вернуть назад, отмотать, как старую кинопленку.

Когда сестра закончила рассказ и наступила очередь Дианы, та начала выплескивать правду, словно старый кран, который только что починили и открыли на полную мощность. И полилась ржавчина – обвинения в смерти Матвеевны, в неудачах на любовном фронте, болезни.

– Знаете, я всегда стараюсь думать, что все, что ни происходит, все к лучшему. И никогда еще этот настрой не давал сбоев, но ваша статуэтка оказалась сильнее моих мыслей! – покачала головой Диана, заканчивая рассказ.

– Вовсе нет, – пожала плечами Анастасия. – Это ваши мысли оказались настолько сильны, что вызвали тяжелое заболевание.

Диана и Лида непонимающе уставились на гостью.

Скрестив ноги и делая небольшие глотки остывшего чая, та неспешно начала обрисовывать им настоящее положение вещей, а те слушали, открыв рот.

– Эксперимент? – повторила ошарашенная Лида, когда гостья закончила свой рассказ.

– Именно, дорогая, я доктор психологических наук и всю жизнь мою посвятила изучению эффекта плацебо и воздействия мыслей на жизнь человека. Если угодно, можете назвать это «сознанием, которое определяет бытие», – Ольга говорила размеренно, немного картаво, ставя ударение на последний слог и иногда путая порядок слов в предложении. Долгие годы жизни во Франции давали о себе знать.

– Вы соображаете, что вы сейчас говорите? – вдруг взорвалась Диана. Ей отчаянно захотелось отобрать у докторши чашку с чаем и вылить его ей на голову. Еще несколько минут назад она была готова валиться в ноги к этой женщине и умолять о прощении, а сейчас она ее просто ненавидела. Но себя ненавидела еще больше. За то, что поверила, что поддалась, что сама разрушила свою жизнь! Как же она могла даже на секунду допустить мысль о том, что все будет плохо?

– Вполне, милая моя, – кивнула Ольга и сделала еще один глоток чая, ничуть не потревоженная выпадом Дианы.

– Я вам не милая, – огрызнулась та.

– Как вам угодно, – пожала плечами гостья.

– Значит, эти фигурки совершенно обычные, никаких легенд, преданий, заговоров? – резюмировала Лида.

– Именно.

– Но мне же начало везти, – с недоумением прошептала Лида.

– Естественно, потому что вы в это поверили с первой же секунды. – Ольга широко улыбнулась. – Знаете, я ведь скоро получу звание академика, и эта работа моя станет официальным подтверждением, что мысли материальны. До этого все это было лишь теорией, диванной философией, а иногда и мошенничеством.

– Из-за ваших экспериментов погиб человек! – вдруг закричала Диана, вскакивая с дивана, а Ольга поморщилась и покачала головой.

– Ну что вы. Это или чудовищное совпадение, или невероятная сила мысли этого человека.

Диана задохнулась от боли и схватилась за голову.

– Диана, что, плохо? – забеспокоилась Лида, вскакивая и подхватывая обессилевшую сестру.

– Это она вспомнила, что тоже настроилась на тему смерти, и ей сразу же стало плохо, – невозмутимо пояснила Ольга. – Кстати, отличный чай, где вы его покупали?

– Не заставляйте меня пожалеть, что я тогда помогла вам в аэропорту, – рявкнула Лида, помогая Диане лечь на диван и с тревогой глядя на побледневшую сестру. Та тяжело и прерывисто дышала, на лбу проступил холодный пот.

– Ну не вы, так кто-нибудь другой помог. Поверьте, уж я-то знаю, как управлять собственными мыслями, помощники обязательно нашлись бы. Но считайте, что вам повезло. Ну или по каким-нибудь кармическим законам счастье привалило именно вам за вашу доброту.

– Врача вызвать? – Лида обратилась к сестре, пропуская выпад своей гостьи мимо ушей. Диана помотала головой, сворачиваясь клубком, прижимая руки к голове и закрывая глаза.

– Я как раз летела с научной конференции, где представила основные тезисы своей теории. Коллеги отнеслись скептически, да я и сама чувствовала, что эмпирическая база маловата, мои эксперименты во Франции только начались, а тут вы. У меня как раз осталось две статуэтки, одна пара участников отказалась от эксперимента в последний момент. Вот я и решила подарить их вам. Могу сделать вывод, что все сработало. Бывшая хозяйка жизни лежит в корчах на диване, а забитая неудачница выглядит вполне процветающей.

Клокоча от ярости, Лида вдруг подскочила и схватила Ольгу за руку. От неожиданности та расплескала чай на идеально белые брюки.

– Аккуратней, дорогая, – недовольно бросила она, пытаясь стряхнуть со штанины противное коричневое пятно.

– Я вам не дорогая, – медленно и членораздельно произнесла Лида, вырывая у противной старухи чашку с блюдцем и ставя их на столик. Она схватила Ольгу за руку и резко дернула. Та встала, от неожиданности не в силах оказать сопротивление. На долю секунды оказалась лицом к лицу с Лидой.

– Вы же не будете со мной драться? – усмехнулась она, и Лида вдруг почувствовала первобытную ненависть к своей благодетельнице. Как она могла ей показаться красивой тогда в аэропорту? Лицо словно печеное яблоко, пудра забилась в складки, слишком яркая для ее возраста помада, линия контурного карандаша вылезла далеко за контур самих губ.

– Нет, я просто выставлю вас из дома и искренне пожелаю, чтобы вам не удалось защитить свою работу. Мысли, они ведь материальны, правда? – вложив всю свою силу, Лида потащила Ольгу к двери. Не выпуская ее руки, она открыла замок и чуть не налетела на Геннадия с букетом в руках.

– Лида, я… – начал тот и вдруг заметил Ольгу, при виде его расплывшуюся в улыбке.

– А вот и романтический герой, – усмехнулась та. – Муж, любовник? – светским тоном поинтересовалась она у Лиды, словно не стояла в унизительном положении человека, которого готовятся вышвырнуть из дома.

– Неудачное знакомство, – прошипела Лида. – Отойди, – рявкнула она Гене, выталкивая Ольгу на площадку. Гена посторонился, пропуская пожилую женщину, но сам убраться не пожелал.

– Лида, выслушай меня, нам надо поговорить, – он попытался прорваться в квартиру.

– Проваливайте оба, – Лида изо всех сил толкнула Гену, но тот уцепился за дверной косяк. Трагическая ситуация неожиданно превращалась в комическую.

– Гена? – все три участника небольшой потасовки в одно мгновение остановились и обернулись к обладательнице слабого голоса. Диана стояла босиком на полу, держась одной рукой за голову, а другой за стенку.

– Диана? – обомлел Гена.

– Ты что здесь делаешь, Гена?

Гена закрыл глаза и, резко откинув голову, ударился о косяк. По сравнению со всем происходящим удар был ничем.

– Я не пойму, вы что, знакомы? – переспросила Диана.

– Знакомы? Да, Диана, мы знакомы! – выпалила Лида, от гнева утрачивая контроль над собой. – Это тот самый товарищ, про которого я тебе рассказывала! Который меня сбил, ну и… все завертелось, – обтекаемо закрыла тему Лида.

В оглушающей тишине, наступившей в квартире после ее слов, послышался раскатистый хохот Ольги, а вслед за ним раздался звук упавшего тела потерявшей сознание Дианы.

Лида

Лида мерила шагами крохотное пространство, позабыв обо всем на свете. Все происходящее напоминало какой-то абсурдный фильм, не укладывалось ни в какие логические рамки. Ольга честно призналась, что никакой силы эти статуэтки не имеют, так от чего же заболела Диана?

Доктор сказал, что состояние критическое и оперировать необходимо безотлагательно – разрыв аневризмы головного мозга. До столицы Диана не доедет.

Страх едкой кислотой выжигал изнутри. Вопреки протестам сестры, Лида взяла на себя ответственность за операцию. А если Диана не переживет? Ведь это она, Лида, сама того не желая, спровоцировала болезнь.

Лида резко остановилась. Так. Стоп. Нет и еще раз нет. Ничего она не провоцировала. Она ведь понятия не имела, что Геннадий как-то связан с сестрой, и тогда, в тот роковой день в аэропорту, это же не она заставила Диану уйти и навлечь на себя гнев этой профессорши вместе с ее дурацкими экспериментами. Да и вообще, болезнь часто забирает тех, кто ни в чем не виноват.

Долой рефлексию. Им обязательно повезет! Да. Повезет, и точка. Неважно, есть статуэтка или нет, не в ней дело, а в собственной голове. Как она настроится, так и будет.

Диана была в операционной уже пятый час. За это время Лиде несколько раз позвонил Гена. Вначале она решила не отвечать, но затем все-таки взяла трубку и сообщила о том, что происходит. Гена засуетился, пообещал помочь. И не обманул. Спустя полчаса в клинике появились два седовласых профессора, направившихся прямиком в операционную. За их спинами маячил Гена, все это время ошивавшийся под стенами больницы, боясь показаться Лиде на глаза.

– Как она? – Гена выглядел уставшим, и, глядя на него, Лида сама почувствовала огромную усталость. Словно она была тем самым титаном, державшим небо на своих плечах и вдруг ощутившим, что больше не может, не выдерживает такой ответственности.

– Знаешь, я когда-то думала, что она сломала мне жизнь, – покачала головой Лида, внимательно всматриваясь в посеревшие от времени и мокрой тряпки швы серой, какой-то безнадежной плитки, которой был выложен пол.

– Но ведь она же ее и сломала, – Гена моментально схватился за эту тонкую нить, протянутую Лидой, и сел рядом с ней. Первым желанием было обнять ее за плечи, но он сдержался. Еще ничего не ясно.

– Нет. Вовсе нет. Знаешь, Ромка выиграл золото международной олимпиады и уже получил приглашение от нескольких европейских университетов.

– А Ромка тут при чем? – Гена был сбит с толку.

– При том, что если бы я тогда осталась с Антоном, я бы не вышла замуж за Васю, и Ромка бы просто не родился. Понимаешь? Все, что ни делается, все к лучшему. Даже потеря любимого жениха за два дня до свадьбы и предательство сестры.

Лида откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она казалась себе изможденным путником, который бредет по раскаленной пустыне в отчаянной надежде встретить оазис, при этом понимая, что оазиса не будет и, скорее всего, он просто умрет от жажды.

– Знаешь, я развожусь, – вдруг выпалил Гена и посмотрел на Лиду, ожидая реакции.

– Добро пожаловать в клуб, – усмехнулась та.

Оба замолчали.

– Как думаешь, она выживет? – робко спросил Гена несколько минут спустя.

Он был озадачен тем, что Лида никак не прореагировала на его заявление.

Но ведь это была Лида, он никогда не мог угадать ее реакцию. Та кивнула вместо ответа.

Еще несколько минут они посидели молча. Ожидание сводило с ума. Внезапно Лида встрепенулась.

– Ты можешь мне дать свою машину?

– Я тебя отвезу, – Гена подскочил, радуясь возможности помочь. – Куда тебе?

– К переходу.

Диана

На том свете тоже играет музыка. Ну что же, тем проще будет примириться с тем фактом, что ее уже нет. Возможно, здесь она встретится с бабулей. И ей наконец-то снова начнет везти. Музыка становилась все громче, а Диана почувствовала резь в глазах от слишком яркого света. Так вот какой ты – свет в конце тоннеля. Она посильнее зажмурилась, а затем распахнула глаза. Музыка стала такой осязаемой, что ее можно было пощупать рукой.

Она попыталась это сделать и услышала противный писк, нарушающий плавный ход вальса Шопена.

– Диана, вы слышите меня? – сказал мужской голос. Белый свет начал рассеиваться. Диана заметила легкое движение – кажется, кто-то в белом халате.

– Диана, подайте знак, если слышите меня, – потребовал халат.

– Музыка, – с трудом прохрипела Диана, игнорируя ответ.

– Это ваш сумасшедший друг, прогнать не можем. Даже полицию вызывали, но его назад вернули. Вместе с его пианино.

Диана дернула губами в попытке улыбнуться.

– Алексей, – прошептала она.

– Уж не знаю, как его зовут, но у нас тут уже весь персонал и больные заслушались. Сидят и хлопают по палатам. Вам надо поскорее приходить в себя. Он сказал, что не уйдет без вас. А я, знаете ли, не большой любитель классики, а шансон он исполнять отказывается.

– Скажите… – слова давались с трудом, доктору пришлось наклониться к девушке, чтобы расслышать то, что она пытается ему сказать. – Скажите ему, что я скоро. Мне всегда везет. Повезет и в этот раз.

– Хороший настрой, мне нравится, – одобрил доктор.

– Это не настрой. Это правда.

И словно в подтверждение ее слов за стеклом раздались первые аккорды марша Мендельсона.

Лида

Диана шла на поправку. Врач сказал Лиде, что теперь ее сестре предстоит долгий период восстановления, и нужно, чтобы кто-то из близких был рядом. За то время, что она была в больнице, сестру разыскал нотариус и сообщил, что Валентина Матвеевна завещала Диане свою квартиру и весьма неплохую сумму, которую ей удалось скопить за всю жизнь.

Диана попросила Лиду собрать ее вещи, освободить квартиру, которую снимал ей Гена, и перевезти все в квартиру Матвеевны. Она предложила Лиде пожить с ней какое-то время, и та обещала обдумать предложение, но уже знала, что откажется. Алексей не отходил от Дианы, разрываясь между уходом за больной и бесконечными репетициями. Им двоим будет лучше без нее.

Гена куда-то пропал. В последний раз они виделись в день операции Дианы, после он не появлялся, лишь прислал букет цветов, который отказались принять в реанимации.

Ромка возвращался завтра. Ему предложили поступить в университет на год раньше, и он был очень воодушевлен. Лида не стала ничего говорить по телефону – обсудят при встрече. Материнское сердце разрывалось при мысли, что ее мальчик вырос и придется отпустить его во взрослую жизнь, но разум говорил, что нельзя становиться у него на пути. Его ждет большое будущее.

Лида снова оставалась одна. Впрочем, лектор Приходько И. В. ждал ее на лекции, а Аркадий Семенович наверняка будет не против показать ей свои экземпляры. Вот уж точно кто в Интернете по порносайтам не шастает.

При воспоминании о случившемся настроение снова испортилось. Она, конечно, попыталась связаться с Сергеем и выяснить, как это произошло, но того, естественно, и след простыл. Обычный мошенник. Знал, как разговаривать с доверчивыми одинокими женщинами.

Лида накупила книг, овощей и фруктов. Она собиралась провести выходные, валяясь на диване и приходя в себя. Но едва она открыла входную дверь, как замерла на пороге. Какая же она дура невнимательная – уходя, забыла закрыть балкон! И теперь Мотя гордо разгуливает по перилам, готовая в любую секунду сорваться вниз. Только этого ей еще не хватало! Маргарита Семеновна точно выгонит ее из квартиры сию же секунду, и она вдобавок ко всему останется бездомной.

– Мотя, кис-кис-кис, – осторожно позвала Лида, делая крошечный шаг вперед.

Мотя подняла голову и прищурила желтые глаза.

– Мотечка, иди ко мне, девочка, дам колбаски.

Услышав знакомое слово, Мотя навострила уши и начала разворачиваться на перилах. Лида затаила дыхание.

– Иди, иди, Мотечка, – Лида присела, собрав пальцы в пригоршню, опустила их к полу, будто собиралась дать кошке колбаску. Мотя поборолась с искушением буквально несколько секунд, а затем спрыгнула с перил и подбежала к Лиде в надежде на угощение. Та схватила разбойницу на руки и спрятала нос в пушистой шубке:

– Прости меня, дуру.

Она поцеловала кошку в голову и потрепала по загривку, та недовольно мяукнула, разочарованная таким обманом.

Лида закрыла балконную дверь, выпустила Мотю на пол, дала обещанную колбаску и села на диван. Настроение было препаршивым. Если следовать ее новой жизненной философии, то предательство Сергея и ее публичный позор были к лучшему. Осталось только дождаться и узнать, что именно подготовила ей Вселенная в качестве компенсации. А пока ей нужно справиться с собственным настроением и мыслями. И есть только один способ.

Лида прошла в ванную, взяла бутылочку для лака и, закрыв глаза и стоя перед зеркалом, затянула жалобную песню.

Гена приоткрыл незапертую входную дверь и заглянул в квартиру. Он неделю собирался с духом, чтобы прийти сюда. Ему пришлось пересмотреть все свои ценности и жизненные установки. Рядом с Лидой он, конечно же, никогда больше не почувствует сладостных мгновений, как это было с Вероникой или Дианой. Но что ему это дало? Ничего, кроме потраченных нервов.

Вероника снова в клинике, Диана ушла от него к бомжу. Он никому не нужен со своими приступами и выдающимся генеалогическим древом, а вот ему нужна Лида. Но не для того, чтобы тешить свое эго (он, представитель рода Огурцовых, больше в этом не нуждался). И не для того, чтобы служить ему произведением искусства. В конце концов, он мог позволить себе купить отличные картины или же летать в Венскую оперу. Она нужна ему как человек. И если ради этого придется чем-то поступиться, значит, так тому и быть.

Гена прислушался: в квартире кто-то пел. Вдруг сердце отозвалось гулким ударом. Вторым, третьим. На лбу выступил пот, а ноги задрожали мелкой дрожью. Лида пела и делала это так хорошо, что Гена почувствовал приближение приступа. Невероятная женщина! Ни слова не сказала ему о своем таланте!

Чтобы не упасть, Гена схватился рукой за вешалку, стоящую возле входа, но вешалка покачнулась и с грохотом рухнула на пол.

Лида выскочила в коридор, держа в руках бутылочку с лаком для волос и выставив ее вперед в качестве оружия. Замерла, оценив ситуацию. Бледный, вспотевший Гена и валяющаяся на полу вешалка для одежды.

– Как ты сюда попал? – пискнула она.

– Дверь была открыта, – Гена с трудом поднял вешалку и поставил ее на место.

– Я тебя не приглашала, – огрызнулась Лида, опуская бутылочку.

– Ты красиво поешь, – робко сделал комплимент Гена.

– Не подлизывайся! – рявкнула Лида.

Гена раздумывал несколько секунд, а затем грохнулся на колени.

– Ты выйдешь за меня замуж? – Он пошарил рукой в кармане брюк и достал коробочку. То злосчастное кольцо он сдал. Точнее, если быть честным, поменял на другое, но какое это имеет значение, в конце концов?

– С ума сошел? – неуверенно ответила Лида, не в силах оторвать взгляд от замерцавшего в полутьме прихожей бриллианта. Ей, Лиде Улиткиной, делают предложение руки и сердца, стоя на коленях. И дарят кольцо с настоящим бриллиантом! Умереть не встать. И почему она никогда не замечала, что Гена чем-то похож на Ричарда Гира и Гаррисона Форда одновременно?

– Лида, – Гена прокашлялся, – да, я был женат. Да, я крутил роман с твоей сестрой. Но кто из нас без греха, пусть первым кинет в меня камень. Все в прошлом, и я даю тебе слово, что больше это не повторится. С этого дня я безгрешен, словно агнец божий, – торжественно возвестил он и немедленно почувствовал себя идиотом.

Речь ему написал Артур. Он попросил что-то чувственное и проникновенное, рассчитанное на умную женщину, и тот напихал цитат из Библии. А Гена был слишком взволнован, чтобы вникнуть в смысл написанного. Просто заучил наизусть.

– Ну да, а я порнозвезда, – вдруг хихикнула Лида.

– Ха, – неуверенно ответил Гена и внимательно посмотрел на Лиду. – Что, правда, что ли?

Та кивнула, закрыв глаза. Врать сил не было и изображать из себя невесть что тоже. Если уж собрался жениться, так пусть знает всю постыдную правду.

Гена поднялся с колен и отряхнул брюки, на которые уже успела прилипнуть кошачья шерсть.

– Это случайно получилось, – пояснила она, не открывая глаз.

– Дура, – кратко резюмировал Гена.

– А ты козел, – вяло огрызнулась Лида.

– Знаю.

Несколько секунд они постояли молча.

– Так ты выйдешь за меня замуж? – не понял Гена, не зная, куда приткнуть коробочку с кольцом.

Мягкое сентябрьское солнце заглянуло в окно через занавески, золотом окутывая комнату. Не открывая глаз, Лида улыбнулась, а затем засмеялась. Ее смех становился все громче, искренней и счастливее. Ведь Лида Улиткина теперь точно знала, что у нее в жизни все будет хорошо.

Оглавление

Диана

Гена

Лида

Диана

Лида

Диана

Лида

Диана

Лида

Диана

Матвеевна

Лида

Диана

Лида

Диана

Лида

Гена

Диана

Лида

Диана

Лида

Диана

Лида

Диана

Лида

Диана

Лида

Лида и Диана

Диана

Диана

Гена

Гена, Вероника

Лида и Диана

Вероника

Гена

Лида и Диана

Лида, Диана

Гена

Диана

Лида

Диана

Лида

Алексей

Лида и Гена

Лида и Диана

Лида

Диана

Лида

Гена, Лида

Диана

Ольга

Лида

Лида, Диана, Ольга

Лида

Диана

Лида Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg