«Вариант»

Борис Суслович ВАРИАНТ

Вечер

Почему подвернулась именно эта книга? Раздвоение личности… Именно сегодня, когда голова пухла от мыслей, и хотелось немедленно переключиться на что-то. Генри Джеймс, когда-то читанный-перечитанный, показался той самой палочкой-выручалочкой. Да и повесть называлась безобидно: «Весёлый уголок». Хотя в рассказе встреча симпатяги-героя со своим отвратным двойником никак не могла повлиять на прожитую жизнь. А когда стоишь на распутье сам, прочитанное будто обволакивает тебя, чем-то угрожая.

На работе уже год не подпускали к новому проекту, несмотря на многочисленные просьбы, надоевшие ему самому. Оставалось уволиться. Но что-то внутри противилось, мешало. Хотелось увидеть собственное будущее хотя бы краем глаза. Хоть во сне…

Сон первый

Будильник зазвонил без четверти шесть. Привычно сосчитав до двадцати, поднялся. Где-то читал, что так просыпаешься быстрее. Хотя, каким бы уставшим он ни был вечером, утром из зеркала глядел самодовольный, энергичный тип. Бритьё и лёгкая разминка заняли ровно столько времени, сколько положено. В шесть пятнадцать уже сидел за рулём. До начала утренних пробок оставалось около десяти минут. Вполне достаточно, чтобы проскочить.

Новенькая «субару» еле ползла впереди, съедая столь нужное время. Пришлось обойти её почти по самой кромке. Так и есть: молодая баба, очень даже симпатичная. Наверное, чья-то секретарша. Чем болтать по телефону и смолить с утра пораньше, лучше бы ехала по-человечески. Ещё и сделала ему козью морду. Зато теперь дорога свободна. Он мысленно уже пролетел её и, поставив машину на стоянку, входил в кабинет. Предстоял обычный рабочий день, то есть забитый под завязку. Два совещания, одно из них на выезде, переговоры с американским филиалом плюс текучка, которую он особенно любил, стараясь сделать максимально полезной. К тому же сегодня нужно уйти пораньше: вечером, чтобы ублажить жену, пришлось назначить встречу с психологом, совершенно, по его мнению, излишнюю. Некуда пятьсот шекелей выбросить.

Они сидели на кухне. Салон и столовая казались слишком большими для ежевечерних отчётов, как он называл про себя эти посиделки. Можно было выговориться, не подбирая выражений.

— Да, этот новый парнишка, которого взял на PHP, совсем разонравился.

— Что это за хрень — PHP?

— Я тебе раз десять объяснял: препроцессор для гипертекста.

— Это для интернета, что ли?

— Естественно.

— Так что с этим кадром? Он же только пришел? Пару месяцев назад, да?

— Смотри: я ожидал большего. Вроде и с опытом, и с амбициями, а результаты не шибко. И ребята недовольны. К тому же заседать любит. Сегодня один и тот же вопрос три раза поворачивал разными сторонами. Вместо того, чтоб сразу обо всём подумать. Минут двадцать лишних проторчали. У собственных программистов время отобрал. Не резиновое, кстати, — на его лице была написана откровенная брезгливость.

— Ты что, уволишь его? — жена смотрела почти испуганно. Нелепая, гипертрофированная порядочность. Даже не верилось, что совсем недавно он сам был таким.

— А чего церемониться? Это ж не католическая свадьба. Last in — first out.

— Я этот твой «LIFO» терпеть не могу. У парня же семья, наверное. А ты его пинком под зад.

— Меня не для того держат, чтоб я о его семье заботился. Сама знаешь.

— Но ты же одеревенел совсем. Для тебя люди вроде компьютеров… Ты у Хен был? — так звали психолога, к которой он ходил.

— А как же! В полседьмого свалить пришлось. Ровно час общались. Строго по таксе.

— И что она советует? Это же ненормально, чтобы человек был так зациклен на работе. Ты уже со мной начал на иврите говорить.

— Любопытный разговорчик был. Помнишь, лет пятнадцать назад я совсем было собрался увольняться? Хен считает, что это была точка отсчета. Я превратился в трудоголика, потому что остался в конторе. По твоей просьбе, кстати.

— Да помню я. Что за идиотская привычка по двадцать раз повторять одно и то же? А ты сам что думаешь? — жена, похоже, сама была не рада этому разговору.

— Ничего не думаю. Меня всё устраивает, и работа, и дом. Ты, кстати, тоже. Более чем.

— Но это же все границы переходит. Помнишь, как мы в Сиднее два дня в гостинице просидели? Ты даже в отпуске, как баран, ждал каких-то звонков.

— Спасибо хоть баран, а не варан. Ты же помнишь, тогда была демонстрация нового продукта, и договариваться с клиентами надо было на месте. А меня только продвинули. Случись неудача, хрен бы оставили… Мы же не в бирюльки играем. Никуда твоя саванна не делась. Ну, так провели в ней не пять дней, а меньше.

— А заплатили за пять.

— А для чего я пашу с утра до ночи? Чтоб ты мне за каждый шекель выговаривала?

Жена обиженно замолчала. Он сам понимал, что перегнул палку и придётся извиняться. Лучше завтра, по телефону. А сейчас было самое время на боковую.

Сон свалил его за мгновение и растёр по кровати. Как свою собственность.

Сон второй

Будильник зазвонил без четверти восемь. Собственно, он поднимался «за компанию», чтобы совсем не отлежать бока. «И так уже до срока в пенсионера превратился», — говорила жена. Он не спорил. Вообще старался казаться незаметнее. И не слишком задумываться о своем нынешнем состоянии, как будто оно могло по волшебству измениться.

Близкие в волшебство не верили. И видели в нём человека, потерявшего самого себя. А он старался не зацикливаться ни на мыслях о будущем, ни на мыслях о прошлом. Радоваться солнцу, ветру, облакам, дождю. Теплу и холоду. Детской улыбке на улице. Чему угодно…

Поиски работы, продолжавшиеся второй год, были безуспешны. Даже звонки звучали все реже. «Полковнику никто не звонит», — горько шутила жена. Бывшему полковнику.

Дни наползали один на другой. Он по инерции что-то читал, кропал какой-то несерьезный код, чтобы держать себя в форме. Писал в разные конторы, напоминая о себе и стыдливо пряча свой возмутительный возраст. Ходил к психологу. Одна из встреч была как раз сегодня.

Пришло время выгулять любимца. Ежедневные прогулки были едва ли не самыми приятными моментами нынешних дней. Когда на тебя водопадом низвергается чья-то любовь, чувствуешь себя нужным и самодостаточным. Хоть в собачьих глазах.

Пёс уже сделал все свои дела, и они беззаботно гуляли по парку. На дальней лавке сидел какой-то старик, одетый в отвратительные обноски. Подойдя поближе, с удивлением понял, что тот не старше его. Они даже были похожи чем-то. Недаром пес рвался к незнакомцу, который дружелюбно улыбался в ответ. Нет уж, не хватало дышать помойкой. Он с силой потянул за поводок. Похоже, тот самый бездомный, о котором вчера говорила дочка. А наш глупыш снова хотел его облизать. Хмырь смотрел как-то странно, чуть ли не сочувственно. Неужели он настолько жалок? И кому? Этому уроду?

Они сидели на кухне друг напротив друга. Жена только что вернулась с работы и ужинала. А он докладывал об очередном дне, ушедшем насмарку.

— Джонни, как всегда, в лучшем виде. Знаешь, когда смотришь в эти глаза, хочется стать собакой. Погулял с ним часок. Только в парке он захотел облизать бомжа, от которого воняло за километр. Еле оторвал. А потом ходил на экзекуцию.

— И что сказала Вика на этот раз? — так звали психолога.

— Она называет мое состояние синдромом неудачника. Меня столько раз увольняли по поводу и без, что утратил веру в людей. Сам себе не представляю, что кто-то поможет. Нужно себя иначе настроить. Что-то вроде перезапуска…

— Всё это лирика. Тебе просто не нужны деньги. Испарилось желание их зарабатывать. Это она понимает? Иначе, зачем хапает сто двадцать шекелей за сеанс? Кстати, не лишние, — они привычно играли в нападение-защиту. А стоило ему заикнуться о прекращении сеансов, роли тут же менялись.

— Она всё понимает. Ещё говорили о самооценке, которая у меня страшно занижена.

— Но с чего это началось? Раньше-то было иначе.

— Вика считает, что пятнадцать лет назад мне ни в коем случае нельзя было увольняться. Нынешние проблемы начались тогда.

— То есть, ты сам себе жизнь испохабил? И мне за компанию. Я же тебя просила, умоляла почти. Помнишь?

— Ну, сколько раз можно напоминать? Я не в маразме. Тебе этого не хватает?

Жена замолчала, посчитав себя обиженной. Он и сам понимал, что «качать права» нахлебнику не положено. Оставалось извиниться, но просительный взгляд демонстративно игнорировался.

Поплелся в спальню. Только лёг, как увидел нищего из парка. Но сейчас тот был изысканно одет и надушен дорогим одеколоном. Он шел прямо к нему. Ближе, ближе, ближе…

Сон третий

Он проснулся от холода. Никакого будильника не было, да и быть не могло: он остался где-то там, в старой жизни. Там много чего осталось: дом, работа, разная одежда, телефон с будильником. Деньги. Он бы раньше не поверил, что сможет жить без этого. Рыться в мусорных баках в поисках пищи и шмоток. Спать на скамейке или прямо на траве. Не думать ни о чём. Просто дышать. Пока дышится…

Вчера эта идиллия была нарушена симпатичным пёсиком, который ни свет, ни заря подбежал к его лавочке и едва не лизнул в физиономию. Но хозяйка, молодая, красивая девчонка, утащила малыша куда подальше.

Ну да, от него же пахнет. Воняет. Смердит. Подумаешь! А пёс милый… Чёрная шерстка такая гладкая, блестящая. И белая полоска на грудке, чтобы тебя гладили. Хорошо, наверное, ему живётся, с такой-то хозяйкой. Делай, что положено, а с тебя пылинки сдувают. Завидки берут…

Вроде теплее стало, наверное, солнышко выползает. Соснуть ещё, что ли… Почему бы нет?

Сон четвёртый

За окном было ещё темно, когда он привычно потерся спиной об одеяло. Хозяйка, почувствовав шевеление, сразу приоткрыла глаза. Они с хозяином договариваются заранее, кто с ним выйдет. Ему-то все равно. Какая лапа лучше: та или эта?

На улице было холодно и сыро. Свернув на лужайку, присел на траву, щедро отдавая накопленное за ночь. И потрусил в парк, чтобы немного размяться.

На одной из лавочек лежал человек. За секунду оказался рядом, учуяв в незнакомце что-то близкое, своё. Но хозяйка тут же оттащила, не дав даже поздороваться толком. Хотя лежащий тоже потянулся к нему, будто следуя тому же порыву. Он был как-то странно одет, от него шёл сильный, необычный запах. Пёс помнил, как пахнут люди, которых когда-либо видел, но так не пах ни один из них. И всё-таки они уже встречались. Только когда?

Сон пятый

Просыпаться или засыпать было ни к чему. Нелепые правила, к которым за все годы так и не привык. Куда логичнее настраивать себя на работу в экономном режиме. И если при этом надо лежать с закрытыми глазами, в чём проблема? Для других ты спишь. А когда потребуется, вновь запускаешься на полные обороты.

Здешний срок заканчивался. Вчера, вывалившись из нелепых, обчекрыженных земных суток в привычное пространство, услышал условный звон. Оставалось несколько дней, от силы неделя. А потом придётся уйти. По-английски, чтоб не заметили.

Как они живут, несмышлёныши! Ничего не зная наперед ни на год, ни на минуту. И сами над собой смеются… Один про сатану роман написал, другой — стишок о Боге:

Интересный экземпляр был этот землянин: видел мир изнутри, а не снаружи. Вроде где-то родился, а уже потом, готовым, сюда попал. Только зря это. Чем думать о вселенной, лучше бы научились временем управлять. Чтобы повзрослеть, наконец…

Жизнь здесь короткая, как плевок. И ничего изменить нельзя, кем бы ты ни был: будь добр походить на остальных. Валяй дурака. Спи в оглоблях, пока не окочуришься…

Но сейчас, прощаясь, чувствовал, как обжигает зависть к ним, смешным и наивным. И как жалко становится себя, видящего будущее этой несчастной планеты и каждого её обитателя.

Утро

Будильник зазвонил в шесть. Автоматически вскочил, сделал обязательные телодвижения и сбежал по лестнице. Тут же подкатила подвозка: шесть двадцать пять, как положено. Сев на привычное место возле окна, закрыл глаза: можно было покемарить. Какое счастье, что сны сразу не сбываются. И ему не шестьдесят или сколько там настучало, а сорок пять. Ежу ведь известно, что главное состояние: непрожитая жизнь. Каждый ребёнок богат несусветно, только что он понимает в этом! А когда поживёшь, поистратишься… Уж так мы устроены: ценим то, чего нет. Ну ладно, что философствовать с закрытыми глазами… Поспи лучше, умник. И пусть во сне тебе будет поменьше годиков. Перед глазами промелькнули лица детей: уходя, он на секунду заскочил в их комнату. У них ещё всё в перспективе. Миллионеры…

Нет уж, лучше спать без снов, оставаясь там, куда занесло время. Его, личное время. Которое не выбирают…

Примечания

1

Стихи Леонида Аронзона

Оглавление